"Фантастика 2023-104". Компиляция. Книги 1-21 [Иван Иванович Дмитриев] (fb2) читать онлайн

Михаил Ахметов «Война вашему дому!» Звездный истребитель

Пролог

Великая Война началась двадцать два года назад. Две цивилизации Земли и Васуды, которые долго и ожесточенно сражались за доминирование в космосе, были вынуждены заключить мир и даже основать союз, ставший новым Альянсом, чтобы вместе друг с другом противостоять неожиданной и страшной угрозе, вдруг появившейся из темных глубин пространства, угрозе, которой, казалось, никто и ничто не могло противостоять. Но враг, получивший имя древнего бога, разрушавшего миры, все же был повержен. Повержен в минуту, казалось, своего наивысшего триумфа, когда союзники, отступая, теряли свои последние звездные системы, а жертвы их исчислялись миллиардами. Но герои, сокрушившие главного дракона Шивы, не смогли вернуться домой. А вскоре и само существование Альянса оказалось под угрозой.

Half a league, half a league,

Half a league onward,

All in the valley of Death

Rode the six hundred^[1].

Глава 1

13.12 галактического времени, место:

звездный линкор «Аквитания»

Они сидели вчетвером в уютном кафе на третьей палубе звездного линкора «Аквитания». Все немного нервничали. Пилот Найра Синарин, светловолосая девушка двадцати двух лет, только неделю назад получившая погоны младшего офицера, пыталась сосредоточиться на разговоре, покусывая изящную верхнюю губку. Сосредоточиться действительно было трудновато, поскольку ее непосредственный командир Траусти Тарсон, сидевший напротив, в этот раз был особенно косноязычен. Он тоже волновался и, водя пальцем по скатерти из натурального шелка, пытался еще раз объяснить суть маневра расхождения четырех истребителей Альянса, охраняющих конвой транспортных судов для удобного перехвата атакующих его фладдеров Нео Терры. Безусловно, то была важная тема, поскольку всего через пару галактических часов их обученное, но необстрелянное звено должно было сменить истребителей Васуды на проводке конвоя до узла межзвездного перехода Вега – Денеб.

Из всех четверых только Траусти и его заместитель Алекс Маршан, молодой человек, прятавший свои двадцать три года за маской озабоченной и не свойственной ему хмурости, имели по несколько настоящих боевых вылетов, но и то всего лишь как ведомые. Планировать и осуществлять операцию самостоятельно им еще не доводилось. От четвертого, последнего собеседника по имени Рони Томальски толку было немного. Он был прикомандирован к Тарсону совсем недавно, чтобы занять место Мирены И-цзон, пострадавшей в одном из тренировочных полетов. Несмотря на свои двадцать три года и внушающие уважение вид и комплекцию, Рони был совершенно неопытным пилотом, слетаться с группой Траусти еще не успел, и в предстоящем вылете мог оказаться опаснее вражеских кораблей.

Все это вместе взятое и беспокоило свежеиспеченного командира, хотя сопровождение конвоя Васуды в этом секторе было делом рутинным, тем более, если учитывать, что транспорты имели и собственное охранение, до двух звеньев «Сераписов», современных истребителей союзников, которыми управляли опытные пилоты.

– Главное для тебя, Най, и тебя, Рони, – это просто держаться за своим ведущим, – внушал своим подчиненным Тарсон, – все любые другие эволюции только по моему приказу или по команде Маршана. Запаникуете, попадете сразу под ракету или под очередь из автоматических пушек.

Молодой человек вспомнил свой первый боевой вылет, в котором он получил и то и другое и в большом количестве. Хотя он и не паниковал, а наоборот, пытался в одиночку уничтожить целое звено противника. Но об этом его подчиненным было знать необязательно.

– Итак, еще раз повторяю, при атаке конвоя никуда не дергаетесь, идете за мной и Алом, либо, – он поднял палец, – по моей команде, остаетесь при транспортах и отсекаете огнем прорвавшиеся к ним фладдеры мятежников. Смотрите, не залепите в горячке по своим же охраняемым судам. Зенитные турели на транспортах стоят мощные, а Васуда хоть и союзники, но могут и ответить. Эй, Най, а ты о чем задумалась?

– Я? – Найра растерянно посмотрела на него. – О своих, – она запнулась, – своих родителях. Я им еще не написала, а вылет уже совсем скоро.

– Хорошо, хоть не обо мне, – укоризненно сказал молодой человек. – Пилот второго класса Найра Синарин! – официальным голосом продолжил он и постучал донышком пустого бокала по столу. – Сейчас думать надо не о родителях, а о том, как успешно выполнить возложенное на нас задание, чтобы потом, после его выполнения, иметь возможность им написать. Понятно? Кстати, да, – он почесал бровь, – обязательно им напиши, у нас перед вылетом еще будет немного свободного времени.

Серые глаза Найры вдруг подозрительно заблестели.

– Они так сильно обо мне беспокоятся… – Девушка посмотрела в лицо Траусти и осеклась. – Я поняла, командир. Конечно, я думаю о задании. Я обещаю, я сделаю все, чтобы его выполнить.

Командир покраснел и прокашлялся:

– Ты, это… Ты справишься. Ты молодец. Мы в тебе уверены. Рони, закажи по последней, у меня что-то в горле пересохло. Давайте уже заканчивать, а то я тоже скоро маму вспомню.

Он ненадолго задумался над тем, какие еще дать ценные указания неопытной молодежи, но обнаружил, что уже полностью исчерпался. Чтобы не терять лица, Тарсон быстро перевел разговор на другую тему.

– Кстати, какие последние новости в нашем третьем флоте? – нарочито заинтересованно спросил он, поворачиваясь к Маршану. – Ал, ты же был сегодня в главном информационном зале. Что там новенького?

Его заместитель, беззаботно тянувший свой напиток через соломинку, поперхнулся от неожиданности, но почти сразу взял себя в руки. Быстро приняв серьезный вид, он одернул на себе новенькую с иголочки, щегольскую форму и щелкнул пальцами по рукаву, стряхивая невидимые пылинки. В высоких бокалах зашипела новая порция заказанного Рони безалкогольного фраппа.

– Ну, особо такого сверхъестественного я там не видел ничего. – Маршан задумчиво сдвинул свои аккуратные брови. – После известного всем последнего сражения, где нам так и не довелось принять участие, – при этих словах он сделал грустное лицо, – мятежники по-прежнему удерживают три звездные системы, Ригель, Полярную и Сириус. Флагманский корабль «Айсини» предводителя Нео Терры адмирала Акена Боша недавно засекли около Денеба. По-видимому, они стягивают туда силы для прорыва в нашу систему Веги через межзвездный портал. А поскольку ближе всего к этому месту наш славный третий флот, то, похоже, мы и получим первыми на орехи. Васуда, верная союзническому долгу, отправила к нам свой дредноут «Псамтик». Это что-то вроде нашей родной «Аквитании», только немного покороче в длину, но потолще в ширину. Ребята идут откуда-то от черта на куличках, и поэтому, когда они доберутся до нас, то наверняка разрядят свои реакторы почти до нуля. Потребуется отконвоировать к ним не один танкер с энергоблоками, чтобы от «Псамтика» был хоть какой-то толк против линейных кораблей Нео Терры. Само по себе это корыто, конечно, постоит, они несут больше сотни легких кораблей, это побольше, чем земной линкор…

– Зато наши истребители покруче будут их «Сераписов» по вооружению и по мощности, – запальчиво встрял в разговор Рони, до этого ковырявший в зубах соломинкой. Алекс посмотрел на него со снисходительным видом. Птенец желторотый, только что вывалившийся из родительского гнезда. Хоть и на вид здоровенный громила с усами и бородой.

– Дорогой Рони, личные качества пилота в наш космический век все еще значат гораздо больше, чем огневая мощь и скорость его корабля. Васуда – это гуманоиды, но с абсолютно сорванной крышей. У них на фладдерах летают одни аристократы, а они, поверь мне, тренируются с самого детства и никогда не покидают поле боя. Даже когда проигрывают. Когда мы сражались против них еще до начала Великой Войны, то моего отца это обычно жутко выводило из себя. Его уже после десяти минут боя безбожно укачивало, и он норовил поскорее вернуться на свою базу. А вместо этого ему приходилось гоняться за васудеанскими истребителями целую пропасть времени, поскольку наши нынешние союзники упорно не желали ему сдаваться.

Рони уронил соломинку под стол и озадаченно посмотрел на собеседника.

– А вам, пилот Томальски, – продолжил Маршан, – еще учиться и учиться грамотно обращаться с вверенной вам огневой мощью истребителя «Мирмидон» и помнить, что при стрельбе из автоматических пушек длинными очередями, что, кстати, быстро истощает энергоресурсы вашего корабля, надо стараться попадать не только по своему ведущему, но и по врагу тоже.

Рони насупился и демонстративно уставился в потолок.

– Я же извинился за тот случай. Я увлекся. И вообще, это была тренировка.

– Да, и даже в какой-то степени жаль… Я бы, пожалуй, уже получил повышение, на место Траусти, случись это в настоящем бою, – слегка задумчиво произнес Алекс. – Ну, командир, не принимай мои слова всерьез, это была всего лишь невинная шутка. Мы высоко ценим твои лидерские качества. Ну-с, так я продолжу? – Он на секунду задумался, возвращаясь к нити своего повествования. – Так вот, пока «Псамтик» не перезарядит свои главные лучевые батареи, он может защищаться только истребителями, которые несет на борту.

– А как же тогда торпедоносцы дредноута? – подала голос Найра. – Их же должно быть на нем несколько десятков. Ими можно отбиться от любого вражеского корабля.

– Что это за новый способ обороны для дредноута? – на вид сурово, но на самом деле еле сдерживая смех, вопросил Маршан. – Хотя ладно, – продолжил он, – хорошо, пилот, что вы еще помните немногие факты из своего базового курса обучения. Но если быть более точным, то «Псамтик» имеет в наличии ровно сорок восемь ангаров под тяжелые и средние торпедоносцы. Конечно, это сила. Проблема в том, что их просто сожгут при атаке без прикрытия. А супермегамощные лучевые орудия «Псамтика», как мы теперь знаем, молчат по причине разряженных батарей. Что же мы будем делать в этом случае, пилот? Флот адмирала Боша уже прорвался через портал и разворачивается в боевые порядки в системе Веги!

– Ничего уже не сделаешь, – мрачно сказал Рони, включаясь в игру. – Хотя, может, «Псамтик» не один будет. Может, он будет с крейсерами.

– Вряд ли, – заметил Траусти, – у крейсеров запас хода не тот. Они еще, наверное, на полпути сюда. Да и вообще крейсера у Васуды еще те. За всю Великую Войну они их толком делать так и не научились. Да и сейчас у них только корабли класса «Менту» хоть на что-то годятся. Но все равно до наших «Левиафанов» им далеко. Да что там говорить, им далеко даже до обычных легких «Фенрисов».

Рони пошевелил губами, с сомнением посмотрев на командира, но спорить не стал. Хотя Траусти действительно увлекся, теперь Васуда строила не такие уж плохие крейсера. Но командир согласно уставу должен быть всегда прав.

– Итак, на чем мы остановились? – снова подал голос Алекс, постучав костяшками пальцев по столу. Но, не дождавшись ни от кого ответа, продолжил со слегка раздосадованным видом: – А остановились мы на том, что, следуя указаниям нашего гениального командования в лице адмирала Петроса, да славится в веках его имя, – он с благоговением поднял вверх молитвенный взор, – танкеры Васуды уже в течение целых галактических суток как заведенные таскают к точке выхода «Псамтика» энергоблоки для дозаправки самого дредноута и кораблей его поддержки. Ну, а мы соответственно, как ближнее прикрытие, их туда-сюда сопровождаем. Причем до сегодняшнего дня мятежники ни разу не предпринимали попытки атаки конвоев. Что, естественно, для них затруднительно, – Маршан состроил кровожадную гримасу, – поскольку мы контролируем все узлы межзвездных переходов в этой звездной системе. Конечно, они могут просочиться в блуждающие кротовые норы, но это весьма маловероятно. Поэтому наш боевой вылет, скорее всего, будет унылым барражированием взад и вперед, над парой-другой фрахтовиков. Так что главная новость сегодня – это отсутствие волнующих новостей.

– Ты еще скажи, что это тренировочный полет, – ревниво нахмурился Тарсон. Ему, недавно произведенному офицеру, командиру звена, даже в какой-то степени стало обидно, боевой вылет – это боевой вылет. А у нашего звена он первый. Так что смотреть в оба!

– Есть, командир, – хором ответили подчиненные и, выкатив глаза, преданно посмотрели на своего начальника.

Траусти смягчился:

– Ну что, будем закругляться? У всех час времени. Боезапас и энергоблоки в истребители уже загрузили. Маршрут в бортовые транспьютеры пропишут, как обычно, за двадцать минут до вылета. Поэтому всем быть в ангарах к этому времени. Потом тестирование всех систем, и дальше спим в кабинах до команды на взлет.

– Командир, так, может, в сехенет отыграем пока партию? – спросил Алекс, поднимаясь с места и аккуратно оглаживая свой мундир. – Возьму, если получится, реванш за вчерашнее. – Он внезапно сделал круглые глаза ойкнувшей от этого Найре. – А то вдруг уже не доведется!

– Я не против, – сказал Траусти, – вот только схожу к бару, оплачу нашу трезвую вечеринку. И, э-э, не пугай коллегу, все будет нормально.

Но следующие несколько секунд показали его «коллегам», что из их командира не получится чересчур хороший предсказатель. Тарсон еще успел, подойдя к стойке, приветливо помахать стоявшей за ней знакомой девушке, как вдруг пол под ним перекосило и сильный толчок снизу едва не сбил его с ног. Огромную «Аквитанию» ощутимо тряхнуло. Траусти удержался, только вцепившись обеими руками в барную стойку. Он увидел испуганные глаза девушки и ее пальцы, заскользившие по поверхности стола. Но все это продолжалось всего лишь какое-то мгновение. По огромному линейному кораблю как будто прошла короткая судорога и так же внезапно прекратилась. На секунду пропало освещение, но тут же снова зажглось.

Ошарашенный пилот обернулся, отыскивая своих друзей. Он увидел людей в зале, замерших в неестественных позах. Кто-то сидел на полу, кто-то медленно поднимался, отряхиваясь от пролитых напитков. Слышались недоуменные восклицания и негромкие ругательства. Красивая панорама туманности Конская голова, висевшая под потолком в зале, теперь скособочилась чуть ли не до самого пола прямо возле их столика. Рыжая голова Алекса торчала из нее где-то ближе к гриве, но, судя по всему, его друзья были в относительном порядке.

И как бы окончательно приводя людей в чувство, заныли сирены общей тревоги, а затем на весь зал раздалась команда с центрального поста:

– Всему экипажу корабля занять места по боевому расписанию. Пилотам готовность к немедленному вылету. Повторяю, к немедленному вылету!

Тарсон немного поерзал, стараясь поудобнее устроиться в своем пилотском ложементе. До вылета оставалось около десяти минут. Заканчивалось последнее тестирование систем его фладдера. На приборной панели один за другим засветились значки готовности энергозащиты и вооружения. Пилот включил интерком связи со своим звеном:

– Ну что, все вовремя добежали? Ал, а ты успел почистить свое обмундирование, ты же вроде здорово облился фраппом?

– В порядке, шеф. Я успел его даже сменить. Согласно древнему обычаю. Но хорошо, что все это было по дороге. Было бы гораздо печальнее, если бы наши с тобой апартаменты находились на другом конце «Аквитании».

– Зато ты бы прекрасно приклеился к своему пилотскому креслу, даже без привязных ремней, – пошутил его командир. – А что ты имел в виду под древним обычаем?

– А ты разве не знал, командир? Это старая, еще земная традиция. Перед сражением воины переодевались в чистое белье. И даже мылись в бане.

– Где мылись?

– В бане. Какая-то термическая обработка тела, связанная с сильным нагреванием и увлажнением. Подробностей, если честно, не знаю. Очень давние времена, мало дошло информации. Учитывая еще, что связь с Солнечной системой оборвалась двадцать два года назад.

– Не шути такими вещами, Маршан, – посерьезнел Траусти. – Земля – это святое. Найра, Рони, у вас все в порядке? Готовы? Най, докладывай.

– Да, система только что прошла финишное тестирование. Жду разрешения на взлет, – ответила девушка.

– Отлично, я думаю, за этим дело не задержится. А ты Рони? Почему не отвечаешь?

– А у меня проблемы, командир, – после паузы ответил тот, – неясная неисправность в реакторном блоке. Он вышел на стартовый режим, но только на восемьдесят пять процентов. Я не помню, допустимо это или нет.

– Черт! – выругался Траусти. – Этого еще нам не хватало.

Настроение у него начало портиться. Вылететь на неисправном фладдере было бы безрассудством. Но в поднявшейся суматохе, когда на взлет отправляют все имеющиеся корабли, то на командном пункте могут и не обратить внимания на то, что на одном истребителе неявные неполадки с силовой установкой. А вот что случится с пилотом в бою, если защитному полю или двигателю его истребителя не хватит этих пятнадцати процентов, представить нетрудно.

– Слушай, Рони, – наконец решил он, – придется лететь на том, что есть. Если система решит, что ты годен к вылету, ничего сделать будет нельзя. Просто будь осторожнее, держись за мной и не высовывайся. Тем более правда, может, все обойдется «унылым барражированием над фрахтовиками», как тут недавно понадеялся один облитый фраппом молодой человек.

– Понял, командир, – голос Томальски был полон самых мрачных предчувствий, – в таком случае я тоже готов к вылету.

– Я не надеялся, – запротестовал Алекс, – я это предчувствовал, но теперь, кажется, все будет по-другому. Так что, Томальски, не расслабляйся.

Прошло еще несколько томительных минут ожидания, в течение которых мысли Тарсона прыгали самым хаотичным образом. Пилот то вспоминал свой последний боевой вылет, где он наконец не заслужил ни одного выговора от своего ведущего, старшего по званию пилота прима-класса Николеаса Темного, то вдруг потихоньку улыбался и представлял себе, как с видом бывалого космического волка он будет докладывать командиру своей пятьдесят третьей эскадрильи аристократичному Раско де Тротти об успешном окончании опасного боевого вылета. Хотя, с другой стороны, прав окажется скорее всего Алекс со своим первым предсказанием. Наверняка все действительно ограничится унылым трехчасовым конвоированием нескольких транспортных посудин союзников от точки их появления из подпространства до места назначения, прописанного в бортовых транспьютерах истребителей его звена.

– Кстати, – вдруг подал голос неуемный Маршан, – кто-нибудь имеет представление, что случилось с «Аквитанией» полчаса назад? Нас что, торпедировали враги? Такое ощущение, будто по нам «Циклопом» шандарахнули. На какие злые силы я могу возложить ответственность за мое попорченное обмундирование и потраченные нервы?

– Ну, уж, «Циклопом», – усомнился Траусти. Он вспомнил, как долго наводится эта огромная неуклюжая торпеда, насколько близко надо подойти к цели и как быстро надо потом удирать, – кто бы его подпустил к линкору с таким бегемотом под брюхом, через два кольца охраны? – Лично мне кажется, что бабахнул какой-нибудь глобальный генератор. Вечно они работают с перегрузкой, мне парни из техников рассказывали.

– А зачем было тогда пугать народ боевой тревогой? Мало того, что я запыхался, так ведь еще переодевался на бегу. А рядом были девушки из соседней эскадрильи. Что они могли обо мне подумать?

Младшие пилоты мстительно захихикали, представив полуобнаженного заместителя их командира среди толпы молодых женщин в форме пилотов Альянса.

– Они могли подумать, что ты вспомнил еще один земной обычай. Попробовать зачать с кем-нибудь из них новую жизнь перед долгим походом, – сказал слегка повеселевший Рони.

Тарсон нахмурился. И какая пошла молодежь! Никакого уважения к памяти Земли. Лучше брали бы пример с союзников. Для тех выжженная «Люцифером» материнская планета Васуда Прайм стала местом паломничества и поклонения памяти миллиардов погибших соотечественников. Но у них есть хоть какая-то определенность. А что случилось с Землей, не знает никто. Успела ли горстка «Медведиц», тяжелых неуклюжих торпедоносцев Альянса, настигнуть врага в подпространстве, где джаггернаут Шивы был хоть в какой-то степени уязвим? И сколлапсировал ли подпространственный туннель от гибели «Люцифера» или чего-то другого? Прошло уже двадцать два года с того времени, как был разрушен межзвездный мост до Земли, а люди с тех пор могут видеть Солнце только в телескопы слабенькой желтой звездочкой шестой величины.

Траусти машинально прикоснулся рукой к браслету из красного лаурита, единственному предмету, оставшемуся ему от его отца Эрика Тарсона, пилота прима-класса, командира звена тяжелых торпедоносцев, возглавившего тогда ту отчаянную атаку, самую безумнейшую из всех атак. Даже если он остался жив и, поразив «Люцифер», смог достичь Земли перед разрушением эфирного моста, то сейчас его с Траусти разделяют непреодолимой преградой световые годы. Но порой кажется, что мама до сих пор не может в это поверить. Она и через двадцать два года продолжает свои исследования, пытаясь обосновать возможность искусственного создания межзвездных порталов. Вместе с несколькими своими сторонниками пытается доказать, что существующая горстка эфирных мостов имеет не естественное, а искусственное происхождение и является творением рук Древних, соединивших в свое время звездными мостами всю Галактику. А то, чем пользуются сегодня люди, – это почти исчезнувшее от времени их наследие. В последний раз она прислала Траусти весточку четыре месяца назад, когда он был еще стажером. Он не удивился, а только тяжело вздохнул, узнав, что мама в составе научной экспедиции опять раскапывает артефакты Древних в какой-то удаленной звездной системе. Она, конечно, прекрасный ученый, но даже ее талант вряд ли поможет в ближайшем будущем преодолеть пропасть между земными технологиями и искусством исчезнувшей восемь тысяч лет назад цивилизации. Маму вдохновляет лишь не ушедшая никуда за это время любовь к отцу и невероятная, почти непостижимая удача, случившаяся во время Великой Войны, когда земным ученым вместе со своими новыми союзниками удалось раскрыть одну-единственную тайну ушедшей цивилизации Древних и благодаря этому победить нечеловеческую расу, олицетворением которой стал древний земной бог Шива. Божество, разрушающее миры.

Резкий сигнал готовности заставил Тарсона очнуться от своих мыслей. Он посмотрел вперед, где в сотне метров от его корабля стали плавно расходиться огромные серые бронестворки, или «Райские Врата» на местном наречии пилотов. Через несколько секунд кабину залило рассеянным светом огромной туманности. Пандус с прилегшими на нем истребителями плавно двинулся вперед.

– Все, ребята. Поехали, – встрепенулся Траусти.

На панели загорелся изумрудный значок отрыва от палубы, показывая, что отошли магнитные дифлоки. Заработали турбины, и угловатый «Мирмидон», рабочая лошадка человеческого флота, легко выскользнул из чрева своей грозной матери, звездного линкора. Созданный в содружестве с конструкторами Васуды, этот быстрый и маневренный истребитель, оснащенный мощным вооружением, в руках профессионала становился смертельно опасным оружием, а его надежная энергоброня давала шанс выжить и неопытному пилоту, такому как Тарсон, и сотням таких же, как он, совсем недавно произведенных в офицеры и очень этим гордившихся молодых людей.

Едва покинув линкор, Траусти со своим звеном оказался в настоящей круговерти космических кораблей, подобно пчелам, роившимся возле своего улья. Под ним уже заходила на посадку восьмерка тяжелых торпедоносцев, возвращающихся с задания, а немного впереди четыре транспортника класса «Посейдон» деловито тащили огромные, размером с себя, контейнеры с грузами. На левом траверзе километрах в трех рисовался хищный силуэт новейшего крейсера типа «Аэолус», окруженного почетным эскортом из нескольких легких кораблей. Не иначе, из центра прилетела с инспекцией какая-то шишка.

Но все это терялось и казалось незаметным на фоне огромной туши «Аквитании», более чем двух километров брони и огневой мощи, флагмана третьего флота, гордости третьего флота, звездного линкора последнего поколения.

– Звену Альфа. Группа пятьдесят три. Внимание, – ожил отерком в образе симпатичной девушки-диспетчера, – следуйте к точке перехода. Координаты восемнадцать, пятьдесят шесть, эшелон два. Желаю удачи.

Траусти посмотрел на радар своего «Мирмидона». В глазах у него зарябило от десятков значков, снующих вокруг кораблей, указаний, курсов, пеленгов и скоростей. Он с трудом разобрал среди этого хаоса свою навигационную точку, переключил на нее автопилот и стал озабоченно осматриваться, выискивая своих ведомых. Он нашел их чуть ниже и позади своего фладдера. Ребята шли за ним ровно, выстроившись походным ордером.

Пилот облегченно вздохнул и крепче сжал свой штурвал. «Мирмидоны» быстро приближались к точке перехода. Уже можно было начинать командовать своей группой, получившей сегодня позывные Альфа. И теперь он, Траусти, и есть для своего звена альфа и омега, начало и конец, но только до тех пор, пока его истребитель не разнесет на куски удачным вражеским попаданием. Сердце пилота вдруг быстро забилось, и он ощутил внутри щемящий холодок. Пора!

– Внимание, я Альфа-один. Альфа-два, три и четыре, приготовиться к прыжку!

Тонко завыл гипердвигатель. Космос вокруг засветился нереальным серебристым светом. И все исчезло. Наступила тьма.

* * *

– Мама, а папин истребитель самый быстрый на свете?

– Да, сынок, но сейчас он летает очень далеко. Очень-очень. И не скоро еще вернется обратно.

– И он быстрее Дракона и Хоруса?

Она задумалась, нахмурив изогнутые брови:

– Погоди, о Хорусе я слышала. Это истребитель наших союзников, ведь так? А Дракон – это что?

– Ну как же, ма. Это был самый быстрый корабль Шивы. Мне Генрики говорил. Он мне завидует. И он говорил, что Дракон мог бы догнать папин истребитель. А я ему сказал, что папа и не стал бы с ним наперегонки гоняться. А просто сбил бы его сразу, да и все.

Она крепко обняла сына и прижалась щекой к взъерошенной голове.

– Конечно, сбил бы. А потом бы вернулся домой. Он всегда возвращался.

Сын нахмурился:

– Скорее бы он прилетел из дальней разведки. Мне так хочется его увидеть.

Шел седьмой год после разгрома флотов Шивы и потери связи между земными колониями и Солнечной системой. Корабли нового Альянса на окраинах своих звездных миров уже давно сожгли последние разрозненные остатки шиванских эскадр. Сразу после исчезновения «Люцифера» враги будто потеряли единый центр управления сотнями своих кораблей. И уже шесть лет Кариола Тарсон пыталась найти путь к созданию искусственных межзвездных порталов. Она не теряла надежды когда-нибудь увидеть мужа. И у нее подрастал сын.

* * *

Траусти встряхнул головой. После гиперпрыжка сознание быстро возвращалось к нему. В принципе никаких особо неприятных ощущений прыжок не доставлял. Скорее это было похоже на быстрое пробуждение ото сна, когда перед глазами еще проплывают яркие образы. Сны могли быть разные. Но Траусти часто снилось детство.

Он бросил взгляд на свой виртуальный экран. Три знакомых лица, заботливо окрашенные бортовым транспьютером в нежные зеленые тона, бессмысленно таращились на него. Союзников искусственный помощник всегда подкрашивал желтым, а о врагах сообщал предупреждающим красным цветом. Судя по всему, пилоты звена Альфа также приходили в чувство после выхода из подпространства.

«Так, – сказал себе Тарсон, – на позицию мы вышли. А где же охраняемый нами конвой?»

Он внимательно огляделся. Но на бескрайние астрометры вокруг космос был девственно пуст. Исключение составлял уныло подмигивающий издалека небольшой навигационный бакен, видимо, поставленный здесь в незапамятные времена. Ни планет, ни астероидов, ни комет, ни кораблей. Больше ни одного материального объекта в зоне досягаемости локатора. Траусти забеспокоился.

Может, что-нибудь случилось с голографической пленкой, которой было закрыто бронестекло его машины изнутри? Опытные пилоты говорили, что иногда после близкого разрыва ракеты или плазменного разряда она теряет свои свойства и больше не передает на стекла кабины визуальной информации со сканеров корабля. Мол, космос в эти секунды теряет девяносто девять процентов своей привлекательности.

Он посмотрел на экран радара. Нет, ни зрение, ни пленка его не обманывали. На радаре не было ничего, кроме его звена «Мирмидонов», идущих за его машиной правым клином.

Он включил интерком и осторожно прокашлялся.

– Звену Альфа, – Траусти старался соответствовать роли опытного командира. – В районе выхода конвоя транспортов не обнаружено. – Он замялся. – И… и что делать будем? – вдруг неожиданно для себя закончил он.

Альфа-два, он же Алекс, незамедлительно пришел на помощь.

– А ты координаты точки выхода проверил, может, мы вовсе не там, где нам надо? – предположил он.

– За кого ты меня принимаешь, – почти с обидой сказал Тарсон, торопливо сверяя данные на транспьютере, – все верно, вон и бакен недалеко. А вот где конвой? Нам же ясно сообщили перед вылетом: встретить четыре транспорта класса «Сатис», довести их до точки рандеву с «Псамтиком» и вернуться домой.

– Может, свяжемся с базой? – предложил Альфа-четыре, Рони Томальски.

Траусти несколько секунд раздумывал над этим предложением. В первом же самостоятельном вылете надоедать командованию по каналу мгновенной связи, демаскируя при этом местоположение группы для возможного противника?

– Нет, пока это исключено, – твердо сказал он, – нам дали задание встретить транспорты в этой точке, и мы их будем здесь встречать. Группе, перевести турбины на холостой ход, – он потянулся рукой к управляющей панели.

– Все нормально командир, – вдруг сообщил Алекс, – пошли всплески. Смотрите! Вон они вывалились. Опаздывают сегодня наши парни.

Тарсон с облегчением посмотрел на радар, запульсировавший желтыми значками союзных транспортов. Но спокойствие мигом слетело с него, когда с бортового транспьютера начали поступать первые данные по прибывшим кораблям.

Траусти наклонился вперед, не веря своим глазам. «Вот это да! Что же с ними случилось?» – ошеломленно подумал он.

Впереди, в нескольких астрометрах медленно двигались два транспорта класса «Сатис». Только два, а не четыре. И они оба были тяжело повреждены. Бортовая система истребителя быстро сканировала разрушения: разбитые турели, пробоины в бортах, поврежденное навигационное оборудование. Даже визуально было видно, как выгнуло взрывом верхнюю палубу ближайшего корабля. Неказистые, но крепкие «Сатисы» и в целом-то виде больше походили на коробку из-под обуви, заброшенную в космос, теперь же складывалось впечатление, что по ним вдобавок прошлись астродесантники своими крепкими магнитными башмаками. А вокруг полуразбитых транспортников, как над цветами на поляне, метались диковинными бабочками два истребителя «Серапис», приданные в охранение конвою. Только два, хотя полное звено у Васулы и у землян всегда составляло четыре корабля.

Мысли Траусти хаотически запрыгали. «Это что, взорвался транспортируемый энергоблок на корабле, а потом детонировали реакторы? Глупости. Истребители, может быть, и снесло, случись они рядом. А куда делось сразу два «Сатиса»? Это же живучие коробки, у них защита по классу це один, легко бронированные корабли. Стоп! Стоп! Стоп! Это не самодетонация». В горле у него вдруг пересохло. «Да это же война. Их атаковали. Значит, рейдерские корабли Нео Терры уже где-то здесь, в системе Веги. Здесь только что был бой!»

Он рванулся к панели управления:

– Вызываю конвой, вызываю конвой. Звено Альфа, группа пятьдесят три, мы в точке рандеву. Сообщите обстановку.

Через несколько секунд, показавшихся ему вечностью, на экране перед ним появился мерцающий облик пилота союзников. Ящерица в шлеме и противоперегрузочном костюме. Тонкие губы зашевелились, показывая ряд одинаковых мелких заостренных зубов. Голос его был похож на шелест опавших листьев в лесу.

– Говорит звено Эпсилон. Мы потеряли два транспорта и два истребителя после атаки мятежников. Имеем тяжелые повреждения. Зафиксированы множественные подпространственные всплески. – Немигающие глаза равнодушно смотрели на Траусти. Тот не сразу сообразил, что слышит голос автопереводчика. – Предполагаем, что в ближайшее время атака может повториться.

– Вас понял, Эпсилон-два, занимаем охранный ордер, – ответил пилот. Он уже овладел собой. Будет бой? Отлично. Он не уронит чести своей группы. У него уже было десять вылетов и три боестолкновения. И если уж эта рептилия так спокойна после атаки и потери товарищей, то он, Траусти, поведет себя, во всяком случае, не хуже. А вот его ведомые, похоже, несколько ошарашены, ни слова пока не произнесли.

– Ну, ребятки, веселее, – бодрым голосом сказал Тарсон, – это вам не унылое барражирование над фрахтовиками. Ты так, кажется, говорил, Алекс? Сегодня у нас будет возможность показать себя. Рони, следуй за мной в голову конвоя. Вторая пара, выстраивайтесь сзади и снизу. В общем, как обычно.

– Выполняем, – нестройно отозвались ведомые.

Истребители землян, мерцая синим светом дюз, начали плавно расходиться, чтобы занять указанные командиром позиции. Уцелевшая пара фладдеров Васуды разошлась по траверзам конвоя. Боевое дежурство Траусти началось.

Глава 2

– Прошу вас, господин министр, располагайтесь, как вам будет удобнее. – Командующий флотами Альянса гранд-адмирал Вито Витторио, высокий грузный седой мужчина, с трудом склонил голову, показывая рукой на свое кресло в огромной кают-компании линкора. Прибывший министр обороны Альянса и одновременно первый лорд Звездного Адмиралтейства внешне был полной противоположностью адмиралу, небольшого роста лысоватым человеком с быстрым неуловимым взглядом, который тут же протестующе замахал руками.

– Дорогой гранд-адмирал, оставьте церемонии. Вы здесь хозяин. Ну, хорошо, хорошо, но только не в ваше кресло, я буду себя чувствовать в нем не совсем, кхм, удобно. Кстати, – визитер с сомнением окинул взглядом роскошную обстановку кают-компании и огромный стол темного дерева, уходящий в бесконечность, – здесь все, конечно, выглядит располагающе. Но темы нашей беседы несколько конфиденциальны, вы уверены, что тут нас никто не услышит?

Гранд-адмирал шевельнул тяжелым подбородком над воротником парадного мундира.

– Разрешите вам доложить господин министр, среди моих людей саботажников нет, а все помещения тщательно сканируются.

– Вы в этом абсолютно уверены? – Чиновник вцепился взглядом в командующего флотами. – Вы абсолютно уверены, – повторил он, тщательно выговаривая слова, – в том, что из вашего ближнего круга нет никакой утечки информации к мятежникам?

Витторио угрюмо посмотрел в сторону от собеседника, и с его лица сошли следы всякой предупредительности. Он, не глядя на министра, сел в кресло и крепко стиснул руками бронзовые фигурные подлокотники.

– Прошу вас, министр Рейнал, располагайтесь, – повторил он, по-прежнему глядя в сторону. – А что касается меня лично, я всегда готов держать ответ за свои действия. Свои и своих подчиненных.

«Чертов кабан, – подумал министр, усаживаясь напротив адмирала. Он уже понял, что с ходу взял неверный тон. – Дьявол бы побрал их круговую поруку и честь мундира. Эти военные и за три тысячи лет не изменятся». Он внимательно посмотрел на чеканный профиль Витторио. «Прямо римский полководец». Он вдруг вспомнил досье гранд-адмирала. «Ну точно, его же предки – выходцы из Италии. – Рейнал усмехнулся про себя. – Главное, чтобы и он не захотел стать императором. В противном случае у нас не останется сил для подавления мятежа. Да что я несу… В противном случае нас и самих-то не останется. И меня в том числе».

Он заставил себя примиряюще улыбнуться:

– Гранд-адмирал, дорогой мой. Я не сомневаюсь, что вы верны присяге. Мы уверены в вас и вашем, – Рейнал запнулся, – то есть нашем флоте. Поверьте. И я глубоко вам симпатизирую. Цель моего прилета сюда – это разобраться и понять, что еще необходимо сделать правительству Альянса, чтобы как можно скорее подавить мятеж самопровозглашенного государства Нео Терра. Но для этого мы должны быть друг с другом искренними. Только тогда я могу обещать вам реальную помощь. Мы делаем с вами одно и то же важное дело, и абсолютно не в моих намерениях затевать какие-либо интриги. – Первый лорд вспомнил две свои последние каверзы, о которых мог знать Витторио, и тут же уточнил: – Против вас. Поэтому я хотел бы на месте уточнить сложившуюся обстановку. Кроме того, мне необходимо знать, какие дополнительные ресурсы нам необходимо привлечь для развития успешного наступления на мятежников. Работая вместе, мы многого сможем добиться.

Витторио бросил недоверчивый взгляд на чиновника:

– Господин министр, я не привык скрывать то, что происходит в моих флотах от первых лордов. Вся необходимая вам информация присутствует в моих донесениях в Адмиралтейство. Вы должны быть в курсе всех событий.

– Я в курсе, – слегка раздраженно бросил Рейнал. – Но, гранд-адмирал, я хотел бы услышать о последнем состоянии фронтовой обстановки прямо сейчас и лично от вас. Или вы не держите в памяти оперативных данных?

Командующий флотами Альянса запальчиво вскинул поседевшие брови:

– Как вам будет угодно, господин министр. На память я не жалуюсь.

– Зовите меня просто Ким, – вставил тот.

– Так точно, господин… Ким. Обстановка сейчас несколько напряженная, но мы полностью ее контролируем. Наступление в системе Денеба развивается согласно с согласованными с центром директивами, – вспоминая, гранд-адмирал на секунду уставился в пространство перед собою. – К сожалению, из-за неполной разведывательной информации диспозиция сил мятежников в системе была для нас неясной. Поэтому первое наступление третьего флота привело к некоторым потерям за последние семьдесят два часа. Нами были потеряны тяжелый крейсер «Андромеда» и легкий «Трафальгар», а также шестнадцать истребителей и торпедоносцев.

Тем не менее мы сумели удержать плацдарм рядом с переходом Вега – Денеб, а это главное. Используя его, мы теперь можем начать наступление всеми силами третьего флота во главе с флагманским линкором «Аквитания» под командованием вице-адмирала Орнео Петроса, а также поддержать наши действия силами союзнической Васуды, располагающими здесь своей тринадцатой ударной группой и звездным дредноутом «Псамтик», где держит флаг контр-адмирал Анххаф. По последним данным, обе наши эскадры успешно вошли в систему Денеба восемь часов назад. В ближайшее время я ожидаю первых донесений от Петроса. Его задача состоит в полном уничтожении основных сил мятежников и зачистке всего сектора. «Псамтик» и его группа после входа в систему Денеба должны будут осуществить локальный переход внутри этой системы и заблокировать узел межзвездного перехода Сириус – Денеб. Это лишит противника возможности отступления, равно как и воспрепятствует попыткам обратной деблокады со стороны Сириуса, в системе которого Нео Терра может располагать значительными силами.

– Хорошо. – Министр озабоченно потер переносицу. – Хорошо, – задумчиво повторил он, как бы собираясь с мыслями, – но скажите мне, гранд-адмирал, а как могло получиться так, что мы недооценили силы мятежников в первый раз? Потеря двух капитальных кораблей может нанести удар моральному духу третьего флота. И у меня сразу возникает следующий вопрос. А сейчас вы верно оценили их силы? Не кончится ли наступление провалом? Цена вопроса высока, вы должны это понимать.

Витторио с трудом подавил презрительную усмешку. Этот шпак, оказывается, боится поражения. Сначала они провоцируют гражданскую войну, а когда дело заходит слишком далеко и под этими вельможами начинают трещать кресла, только тогда они вдруг начинают задумываться о последствиях.

Он посмотрел прямо в глаза чиновнику:

– Господин Рейнал. Война есть война, и никто не застрахован от неудачи. В худшем случае при провале наступления нам придется оттянуть свои силы к Веге и организовать там временную линию обороны.

– Но тогда Бош получит в руки четвертую систему! – воскликнул министр. – Четвертую! Кроме Ригеля, Сириуса и Полярной. А дальше он двинется в системы Эпсилон Пегаса и Альфа Центавра, где у нас почти нет сил. Это же будет катастрофа! – Последние слова Рейнал почти выкрикнул.

Чем больше нервничал собеседник, тем почему-то спокойнее чувствовал себя командующий флотами Альянса.

– Я не склонен настолько пессимистично расценивать ситуацию, – хладнокровно произнес он, – ведь, даже отбив наше нападение здесь, Акен Бош не сможет сразу развить контрнаступление. Тем более в направлении сразу трех звездных систем. У него слишком мало для этого сил. Да, может быть, мы кое в чем ошибались, но уже после первой разведки боем мне стало ясно, что быстрая и слаженная атака тринадцатой ударной группы Васуды и основных сил нашего флота в короткий срок может сломить сопротивление мятежников в этом секторе. А блокада межзвездных узлов перехода не позволит им ни отступить, ни выслать подкрепления с Сириуса. Лично я не сомневаюсь в успехе. – Витторио незаметно от собеседника скрестил пальцы на руках. – Адмиралу Акену Бошу сможет помочь лишь чудо, – постарался подбодрить он министра, у которого после его эмоциональной вспышки был довольно бледный вид.

Рейнал взял себя в руки:

– Я не сомневаюсь в вашем таланте лучшего флотоводца Альянса. Собственно потому вам и было поручено командование нашими силами, – его тон постепенно стал сдержаннее. – Более того, даже серьезная группировка васудеанцев также находится в вашем распоряжении.

Гранд-адмирал молча наклонил голову, как бы давая понять первому лорду, что он, Витторио, безусловно, ценит такое доверие со стороны руководства Альянса.

Рейнал окончательно успокоился и несколько минут воздавал хвалу союзникам и заодно себе в третьем лице.

– И кстати, – с ударением закончил он свою речь, – в этом мы имеем огромный прогресс в отношениях между нашими расами. Даже самые высокомерные адмиралы Васудыбеспрекословно подчиняются земному командованию. Они смогли забыть четырнадцатилетнюю войну с Землей.

Он сделал паузу и едко произнес, глядя на собеседника:

– А у нас не все смогли переступить через многолетнее чувство взаимной ненависти.

Первый лорд сделал паузу, выжидающе глядя на снова нахмурившегося Витторио, и продолжил:

– Я не говорю сейчас про поколение пилотов, которые сидят в кабинах истребителей. Они знают о Великой Войне и о том, что было до нее, только из кадров хроники. Они молоды и преданы Альянсу землян и васудеанцев. Так и должно быть. Если эскадры Шивы вернутся, а этой возможности вы не можете исключить, – Рейнал снова сделал паузу, ожидая реакции гранд-адмирала, но тот лишь шевельнул бровью, – то мы должны плечом к плечу с союзниками встретить врага, ударить, победить и вышвырнуть его из нашей Галактики. Уже навсегда. И сделать это, не надрываясь из последних сил и надеясь лишь на чудо, как во времена Великой Войны.

«Да, что ж ты сейчас сам так надрываешься, как будто из последних сил?» – хотел было брякнуть уже раздраженный Витторио, но, сдержавшись, произнес вежливым подтверждающим тоном, естественно, совсем другое:

– У меня нет каких-либо претензий к нашим союзникам.

– Вот видите, – торжествующе сказал Рейнал, – и все должны думать и поступать так же, как вы, а многие… ладно, некоторые земные офицеры из нашего поколения, те, которые командуют большими кораблями, а то и целыми соединениями уже много лет, и… и не спорьте, – министр замахал руками в ответ на отстраняющий жест командующего, – я знаю, о чем говорю. Так вот эти товарищи продолжают тайно сочувствовать мятежному адмиралу и его попыткам начать новую войну с Васудой. Они никак не желают понять, что Акен Бош не сможет воссоздать Земную Галактическую Империю, а лишь превратит в обломки все то, что мы сейчас еще имеем. И если, не дай бог, после этого произойдет второе вторжение Шивы, – министр вдруг вспомнил старую примету и постучал по темному дереву стола, – то наступит катастрофа, в которой не выживем ни мы, ни васудеанцы, ни Акен Бош с его Новой Землей Нео Террой!

«Складно господин чиновник говорит, как будто по телевидео выступает. И главное, без бумажки, – подумалось уже утомившемуся от речей Рейнала гранд-адмиралу, – а сейчас, наверное, еще скажет, что союзники за нас в гроб ложатся, а мы им, наоборот, не доверяем. Но все-таки хотел бы я знать, к чему он клонит со своей риторикой?»

– Более того, – продолжал министр, воодушевляясь, будто и вправду выступая перед целой аудиторией, – и со стороны васудеанцев мы видим полное взаимопонимание. Прошлые распри забыты, уже много лет существует союзное правительство, мы ведем вместе все важные военные проекты, обмениваясь секретными технологиями, которые, кстати, Бош ухитряется у нас самым непонятным образом воровать. Их пилоты и корабли погибают, сражаясь за общие интересы Альянса. Конечно, можно припомнить, что во время Великой Войны у Васуды были проблемы, схожие с нашей, когда ультрарелигиозная группа откололась от их империи и, пользуясь поддержкой некоторых военных, создала боевую группировку «Молот Света».

– Еще бы не помнить, – пробурчал командующий, у которого последние слова чиновника задели старые, но живые струны, – если я лично воевал с ними, еще когда командовал линкором «Бастион».

– Ну вот, видите, – обрадовался Рейнал, – мы же искренне им помогали подавить мятеж, который, кстати, тоже не имел никакой перспективы на будущее. Это ведь надо додуматься, чтобы, поверив какому-то сумасшедшему пророку о неизбежности гибели своей цивилизации, помогать шиванам же воевать против нас. Хотя те, насколько я помню, помощи «Молота Света» не запрашивали. Но мы смогли даже под жестким прессингом Шивы подавить этот внутренний мятеж, а потом повернуть оружие против главного врага. И я хочу вам сказать, дорогой гранд-адмирал, успеха мы достигли только потому, что Васуда не допустила дальнейшего раскола и выжгла каленым огнем тайных сторонников «Молота», саботажников и двойных агентов. Вы теперь понимаете, о чем я хочу сказать? – уже почти без намеков спросил первый лорд.

– Я верен присяге, – оскорбленный вопросом министра, Витторио выпрямился в своем кресле, – а если среди моих людей есть изменники, то их должна выявлять известная вам служба Чистоты Помыслов флота. Я не имею причин препятствовать ее работе. Проще всего сваливать военные неудачи на пресловутую пятую колонну. Но победа выковывается не в особых отделах. Лучше бы в правительстве озаботились регулярностью военных поставок. Двадцать процентов легких сил составляют истребители давно устаревшего класса «Улисс». Я не спорю, двадцать два года назад они были пределом технического совершенства, но сейчас пилоты просто опасаются вступать в бой на этих летучих мышах.

– Простите? – не понял министр.

Витторио раздраженно махнул рукой:

– Так прозвали их пилоты. Очень схожи на вид. А крейсера? Насколько я знаю, к этому году на земных верфях было построено двадцать четыре новейших «Аэолуса». А я своими глазами увидел только один. Тот, на котором прилетели вы, господин Рейнал. А вместо них в третий флот поступили четырнадцать легких крейсеров класса «Фенрис», наследие той же Великой Войны. Слава богу, что хоть с лучевыми орудиями. Кстати, один, «Трафальгар», мы уже потеряли. Его сожгли за пятнадцать минут, команда еле успела спастись. Я мог бы продолжить, вы сами вызвали меня на этот разговор.

Рейнал понял, что настала пора менять тему. Он по опыту знал, что если военных в момент, когда они рассуждают о таких проблемах, чем-то не отвлечь, то беседа может дойти и до нехватки обувного спрея для парадной формы. Поэтому он успокаивающе приложил левую руку к сердцу, а правой ловко достал из своего бокового кармана роскошный амазитовый портсигар.

– Я понимаю ваше недовольство, гранд-адмирал, но разговор о нехватке военного снаряжения – это вечный вопрос. Кстати, поэтому я и здесь, – ввернул он. – А пока позвольте предложить вам последние достижения с табачных плантаций моего друга сенатора Аривала Асника. Вы должны его помнить, он голосовал за увеличение ассигнований на новые бомбардировщики класса «Зевс».

– Приятный на вид человек, – кивнул Витторио, принимая сигару. – Но бомбардировщики, кстати, так себе, – едко добавил он.

– Вы специалист, вам виднее, – охотно согласился министр, щелкнув золотой лазерной зажигалкой. Он не стал добавлять, что часть процентов от этого заказа сенатор Асник смог положить в свой карман. Ну, естественно, не только себе.

– А что касается «Аэолусов», то вы правы, – подтвердил первый лорд сочувственным тоном, – их действительно построили именно в том самом количестве, о котором вы говорили, но, к сожалению, лучевыми орудиями последнего поколения успели оснастить только десять из них. Остальные ждут своей очереди, поскольку корпорация «Акетон», ответственная за их выпуск, не справляется с производством, а орудия другого класса на эти крейсера уже не поставишь.

– Да, кстати, про «Зевсы», – как бы между делом добавил первый лорд, – представляете, у меня в министерстве сотрудники интересуются, почему вы на флоте такие машины называете то бомбардировщиками, то торпедоносителями?

Гранд-адмирал чуть не поперхнулся своей затяжкой, услышав последние слова Рейнала.

– Может быть, все-таки торпедоносцами? – переспросил он, приподнимая седые брови. – Нашли они, о чем спрашивать. Это ведь одно и то же. Просто по старинке тяжелые ракеты против капитальных кораблей называются торпедами. Вылетел на задание с такой штукой, получаешься торпедоносец. А с тем, что полегче, просто бомбер.

– Ну, я им примерно то же самое и говорил, – скромно кивнул министр, – что поделать, кругом сплошные шпаки.

На несколько секунд собеседники погрузились в молчание, наслаждаясь вкусом творений сенатора.

– Отличные сигары, – заметил гранд-адмирал, выпуская дым из ноздрей, – гораздо лучше, чем его бомбардировщики.

Рейнал слегка поморщился, он не любил повторных острот.

– Да, и заметьте, какое визуальное оформление, – сказал он, пропуская мимо ушей подковырку Витторио и наблюдая, как сигарный дым сворачивается в фигуру полуобнаженной девушки, призывно протягивающей к сидящим мужчинам руки. Гранд-адмирал одобрительно хмыкнул. Дым от его затяжки обрел форму галактического линкора и поплыл над столом к выходу из кают-компании. Девушка печально смотрела вслед кораблю, постепенно растворяясь в воздухе.

– Смотрится забавно, – согласился он.

Министр стряхнул сигару в появившуюся из стола пепельницу. Можно было продолжать разговор.

– Дорогой мой Витторио, я хочу все-таки еще раз вернуться к больной теме про изменников и, кстати, как ни странно, про новое вооружение тоже. Но прошу вас, попробуйте сначала просто выслушать меня, не перебивая и без лишних эмоций. Это очень важно. – Рейнал в примирительном жесте приподнял свои ладони. – Нам всем понятно, что, если на сторону врага перейдет пилот на новом истребителе, это будет неприятность. Если так же поступит экипаж нового крейсера или даже линкора, это будет хуже, но еще не фатально. Но если на сторону Акена Боша из-за предательства перейдет новейшая тяжелая боевая единица, то это может привести к катастрофе.

Витторио сделал недоуменное лицо:

– Боюсь, я не совсем понимаю вас. Переход какого корабля станет катастрофой? Он должен быть равноценен целому флоту. У меня таких кораблей нет.

Министр вздохнул:

– У нас есть. Я готов открыть вам карты про наш самый важный на сегодня козырь. Я говорю о «Колоссе».

Гранд-адмирал удивленно взглянул на Рейнала.

– «Колосс»?

Конечно, он слышал о «Колоссе». Звездный суперлинкор нового поколения, восемьдесят лучевых орудий, из них двенадцать невиданной прежде мощи, тридцать тысяч человек команды. Действительно, он один сильнее целого флота. Но насколько он, адмирал, знает, спуск «Колосса» с верфей на Антаресе планируется только через полгода. Неужели его смогли достроить быстрее?

Министр сделал неопределенный жест рукой:

– Да. В общем, построили. На восемьдесят семь процентов. Нет, поймите, мы не авантюристы, главный инженер проекта утверждает, что при необходимости «Колосс» вполне боеспособен. Вы же знаете, это совместное детище людей и васудеанцев. Двигатели и броня от нас, вооружение от союзников. Понятно, что совместить технологии разных рас было не так-то просто, тем более что при строительстве в конструкцию заложили много технических новинок. Все они должны были пройти всестороннюю обкатку, но, к сожалению, у нас теперь не так много времени, как хотелось бы. Война с мятежниками затянулась, бюджет Альянса трещит по швам. Любая значительная военная неудача крайне негативно скажется на обстановке в обществе. Поэтому в правительстве решили пойти на крайнюю меру и досрочно отправить этот корабль в район боевых действий. Мы считаем, что даже просто присутствие «Колосса» в составе наступающего флота окажет сильнейшее влияние на ход войны. Уже сейчас он может с легкостью сокрушить любой из линейных кораблей мятежников. Это лучше, чем еще полгода стоять на приколе, поглощая из бюджета неимоверные суммы на отладку и доводку систем, которые потом не потребуются в бою.

Витторио с сомнением покачал головой:

– В бою не бывает ничего лишнего. Любая мелочь может стать фатальной. А если откажут системы управления огнем? Линкор превратится просто в бронированную мишень.

– С этим все в порядке, – нетерпеливо отмахнулся Рейнал, – у нас есть заключение экспертов. Линкор вполне боеспособен. Через полгода он станет просто смертоносен. Но мы не можем столько ждать. Но на самом деле, гранд-адмирал, меня гораздо больше волнует другая проблема, о которой я уже упоминал. Если «Колосс» из-за предательства перейдет на сторону Акена Боша, для нас это будет удар почище потери звездной системы. Есть и еще один момент. Экипаж корабля не тридцать тысяч человек, а тридцать тысяч гуманоидов. В него войдут как минимум десять тысяч васудеанцев. В случае измены они все погибнут. Бош не страдает излишним гуманизмом к Васуде. А союзники обвинят, естественно, нас. И какими последствиями это закончится, я боюсь даже предположить. Теперь вы можете понять, в каком я сложном положении.

Витторио задумчиво рассматривал тлеющую сигару.

– Господин министр, – подумав, начал он, – сама идея с новым суперлинкором, конечно, выглядит заманчиво. Присутствие в моем флоте корабля, подобного «Колоссу», безусловно, может оказать влияние на ход боевых действий, даже учитывая его неполную боеспособность. Главное, чтобы он хоть как-нибудь шевелился. Но, как мне кажется, возникнут некоторые проблемы со снабжением и заправкой такого гиганта, наверняка он потребляет ресурсы, как несколько линейных кораблей класса «Геката». То есть надо уточнить, сможем ли мы получить ту мощь «Колосса», которая будет стоить головной боли с его содержанием?

– Вы получите, если необходимо, все, что вам для этого нужно, – приосанился первый лорд.

– Ловлю вас на слове, – быстро сообразил с ответом гранд-адмирал и продолжил: – А вот в том, что касается лояльности экипажа, то я совершенно не разделяю ваших опасений. Мою команду составляют люди, верные присяге, правительству и мне. Адмирала Акена Боша не спасут предатели. Его судьба будет решаться в открытом сражении. Но что меня действительно беспокоит, так это поспешность с нашим суперлинкором Мы планировали выдавливать мятежников из контролируемых ими звездных систем последовательно и планомерно. Спешка и форсирование событий даже при наличии такого мощного корабля, как «Колосс», могут привести к негативным результатам. Вряд ли мятежники испугаются и сложат оружие, просто увидев суперлинкор где-то на горизонте. Без сомнения, они постараются попробовать его на зуб, и не дай бог, если они нам этот зуб сломают, верно?

Министр только молча заерзал в своем кресле в ответ на рассудительные умозаключения командующего флотами Альянса.

– Так что мне кажется, – наконец резюмировал свои мысли Витторио, – что даже если мы решимся пустить его в дело, то лучше будет пока держать его не в авангарде. Пусть на виду, но не бросая линкор в гущу сражения без излишней необходимости.

Рейнал тяжело вздохнул. Такие неопределенные перспективы использования «Колосса» его, конечно, не устраивали. Но напрямую приказать гранд-адмиралу отправить корабль в бой он тоже не решался. Старик, как известно, упрям. И, в конце концов, какого черта он, министр, должен был нести за все ответственность! А вдруг действительно военные потеряют суперлинкор? Неважно там, в бою или из-за измены. Второго такого «Колосса» у Альянса в любом случае нет.

Поэтому первый лорд пока решил не продолжать спор с командующим.

– Дорогой гранд-адмирал, – произнес он подчеркнуто дипломатичным тоном, – я более чем уверен, что с вашим талантом флотоводца и мощью наших эскадр, многократно усиленной новейшим суперлинкором, в самое ближайшее время вы сможете добиться коренного перелома в ведении боевых действий против мятежников.

Его прервал писк коммуникатора на тяжелом лауритовом браслете адмирала.

– Прошу прощения, – слегка изменившимся голосом сказал Витторио, – мне кажется, это Петрос.

На массивном столе перед собеседниками возникло и засветилось, переливаясь радужным цветом, голографическое изображение офицера связи.

– Господин гранд-адмирал, две минуты назад мы получили капсулу связи из узла Вега – Денеб. Это послание вице-адмирала Петроса.

Министр подскочил в кресле.

– Немедленно транслируйте его сюда!

Витторио неодобрительно взглянул на него.

– Сарж, мой мальчик, – обратился он к офицеру. – Передай донесение на мой личный коммуникатор.

– Просмотрим сообщение через несколько секунд, – добавил он сухо Рейналу.

– Прошу извинить мою несдержанность. – Министр сделал вид, что слегка сконфужен. Гранд-адмирал промолчал, озабоченно поглаживая своими пальцами браслет. Наконец тот засветился изумрудным светом, показывая, что сообщение успешно прошло по защищенному каналу связи.

– Давайте посмотрим. – Витторио протянул ладонь вперед, перед которой тут же засветилась новая голограмма.

Рука его слегка подрагивала. Перед сидящими появилось изображение вице-адмирала Орнео Петроса. Моложавый, чуть старше средних лет, подтянутый офицер, с бесстрастным, без следов каких-либо эмоций или усталости лицом.

Первый лорд наклонился вперед, с непонятным для себя страхом ожидая начала донесения. Витторио, наоборот, грузно откинулся в кресле, сцепив руки перед собой и слегка прикрыв глаза.

– Срочное донесение для командующего объединенными силами Альянса Вито Витторио. – Петрос говорил четко и без запинок. – Господин гранд-адмирал, по согласованному ранее плану восемь часов и двадцать пять минут назад ударная группа третьего флота под моим командованием вошла в систему Денеба, и с ходу оказала поддержку нашим силам, контролирующим плацдарм рядом с эфирным мостом Денеб – Вега. Благодаря внезапности и стремительности нападения мы сумели почти сразу же уничтожить легкий крейсер «Хенгст» и два звена сопровождавших его истребителей «Локи», которые вели беспокоящий огонь по нашим кораблям, прикрывавшим межзвездный мост. Поскольку других сил мятежников поблизости не было, а наши спецсредства, по всей вероятности, заглушили передачу с «Хенгста», я принял решение дожидаться более сильной атаки противника, отправив тем временем васудеанский линкор «Псамтик» на блокаду узла Денеб – Сириус. Наше ожидание принесло успех. В девятнадцать двенадцать галактического времени были зафиксированы сильные подпространственные всплески, и спустя еще пять минут мы увидели основные силы мятежников, линейный корабль «Иаков» класса «Орион» и тяжелый крейсер «Велизарий» класса «Деймос», сопровождаемые истребителями «Локи» и перехватчиками «Геркулес» общим количеством до семидесяти единиц. Быстро отступить у противника возможности уже не было, и им пришлось принимать бой. Через сорок минут после начала огневого контакта линкор «Иаков» потерял ход и начал эвакуировать экипаж. Еще через десять минут он раскололся в районе юта. Вероятно, мы разрушили защиту его реакторов. После гибели флагмана «Велизарий», потеряв половину лучевых орудий, начал отступление. Его успела догнать и еще раз атаковать восьмерка тяжелых торпедоносцев с «Аквитании», но крейсер все-таки сумел совершить прыжок по направлению узла Денеб – Сириус, хотя уже был наполовину выведен из строя. Из легких сил противника к этому времени было уничтожено тридцать два истребителя и перехватчика, тридцать шесть успело уйти в подпространство, один подбитый «Геркулес» взят в плен. Два часа сорок минут назад было получено сообщение с васудеанского дредноута «Псамтик». Он перехватил крейсер «Велизарий» в момент выхода последнего из подпространства в районе узла межзвездного перехода к Сириусу. На предложение о сдаче капитан «Велизария» ответил отказом. Васудеанцы не пытались его переубедить, и через семь минут поврежденный крейсер был полностью уничтожен бортовым залпом «Псамтика». С корабля спасенных не было. Ожидая следующих вероятных атак кораблей Нео Терры, я перегруппировал свою эскадру в оборонительный ордер. Наиболее поврежденные корабли были переведены в арьергард ближе к узлу перехода Денеб – Вега. Поскольку основное ядро нашей ударной группировки в целом сохранило свою боеспособность после сражения, я принял решение попытаться сразу же развить достигнутый оперативный успех и уничтожить оставшиеся силы мятежников в этом секторе. Но сканирование звездной системы пока не выявило крупных соединений противника. На сегодняшнее время мы обнаружили только одну скрытую базу снабжения мятежников, расположенную во внешнем астероидном облаке системы Денеба. Мы отправили туда два звена истребителей «Мирмидон». Вокруг населенной планетной системы также были зафиксированы стандартные оборонительные сооружения, лучевые и ракетные батареи. Приказ об их нейтрализации будет отдан соответственно после вашего решения, господин адмирал, о высадке наземных сил. Во время оперативного совещания на «Аквитании» час назад было принято решение перевести основную ударную группировку ближе к узлу переход Денеб – Сириус для его обороны, в том случае если более тщательное сканирование и более подробные разведывательные данные не выявят сил противника, которые предположительно еще могут скрываться в системе Денеба. Ожидаю дальнейших распоряжений господина гранд-адмирала. Служу Альянсу.

Сообщение закончилось. Изображение Петроса медленно растаяло в воздухе. Министр радостно потирал руки.

– Отлично, просто великолепно! – восклицал он. – Ваши заслуги, гранд-адмирал, будут должным образом оценены, уверяю вас. Видите, мы еще раз показали свою силу мятежникам. Денеб практически наш. Мы должны незамедлительно двигаться дальше.

Но Витторио оставался невозмутимым:

– Успех операции – заслуга Орнео. Мальчик хорошо поработал. Но до полной победы еще далеко.

– Вы чересчур осторожничаете, господин командующий, – недовольно сказал Рейнал. – Давайте сделаем так: я вам обещаю «Колосс», а вы мне гарантируете как можно скорейшую атаку Сириуса. Это же основная база Акена Боша. Потеряв Сириус, фактически он проиграет войну. А ваш Петрос что-то несет про оборону. Надо быстрее развивать наступление дальше, пока у мятежников нет сил.

Гранд-адмирал задумчиво смотрел в пространство, будто забыв про своего навязчивого гостя.

– Орнео прав. Если основных сил противника в системе не окажется, значит, либо с Сириуса готовится мощная контратака, либо… Либо она готовится на Эпсилон Пегаса или Альфа Центавра. Но где она произойдет и когда?.. Нам срочно нужны новые данные от разведки и штабных аналитиков. Господин министр, прошу великодушно меня извинить, но если у вас нет ко мне больше вопросов, то позвольте мне на время откланяться. Мне необходимо срочно собрать совещание главного штаба по вопросу всего этого, – он постучал пальцем по коммуникатору.

Министр чуть обиженно пожал плечами.

– Ну что же, гранд-адмирал, конечно, не смею вас задерживать. Я понимаю, сейчас у вас много дел. Но имейте в виду, от ваших верных решений зависит многое, если не все. Я же пока отбываю на свой корабль.

Он поднялся и протянул Витторио руку:

– Но все-таки, дорогой Вито, прошу вас, не оставьте без внимания все то, о чем мы только что говорили. Я рассчитываю на ваше понимание и поддержку. В этом случае мы ответим вам тем же.

– Благодарю вас за визит, господин Рейнал. Надеюсь, мы еще увидимся. Разрешите, я вызову для вас сопровождающего. – Гранд-адмирал вежливо склонил голову в знак окончания беседы.

На выходе из кают-компании их встретила охрана министра и два адъютанта командующего флотами. Витторио обратился к одному из них, высокому молодому офицеру с погонами флаг-капитана:

– Сарж, предупредите мой штаб о срочном совещании через тридцать минут. Отошлите туда донесение адмирала Петроса для ознакомления. Также предупредите пресс-службу, необходимо будет подготовить общее сообщение для всех наших войск в системе Веги.

Адъютант взял под козырек. Витторио и Рейнал еще раз вежливо простились. Через пятнадцать минут штабной ракетный бот уже уносил первого лорда по направлению к его персональному крейсеру. На адмиральском линкоре поднялась суматоха. Все уже были в курсе, что третий флот на Денебе одержал большую, если не решительную победу, и с нетерпением дожидались официального сообщения.

Глава 3

– Группа Альфа, пятьдесят третья эскадрилья, диспетчеру. Просим разрешения на посадку. – Траусти чертовски устал, но чувствовал себя почти счастливым.

Закончился первый вылет, в котором он руководил боем, пусть еще не совсем уверенно и хладнокровно, но зато успешно. Первый сбитый враг, пусть, может быть, такой же новичок, как он сам. И все его звено цело и невредимо, идет рядом крыло к крылу. Мелкие пробоины не считаются. Правда, у Томальски все-таки после перегрузок окончательно сдох реакторный блок, но это не в счет, повреждение не боевое. А ребята что-то притихли, но это неудивительно, первый для себя бой они запомнят навсегда.

Траусти снова увидел перед собой как наяву цветные росчерки плазменных разрядов, расцвечивающих феерическую пьесу на звездной сцене, и огромный дредноут васудеанцев, вцепившийся клыками своих тяжелых лучевых орудий в горящий «Велизарий». Придавленный перегрузкой, выходя из виража, сквозь тошнотворный вой турбин, работающих на форсаже, пилот будто снова слышал жесткий голос командира крейсера: «Я не сдам свой корабль!» Эти слова чем-то царапали ему сердце, не давая полностью отдаться эйфории победы. Такой экипаж заслуживал лучшей участи, чем смерть в огненном аду. Ведь от крейсера не успело отойти ни одного спасательного бота. Его отцу Эрику Тарсону было проще, шиване не были людьми, и земляне не испытывали к ним никакой жалости, сжигая красно-черные корабли.

Включился отерком:

– Диспетчер звену Альфа. Поздравляю вас с благополучным возвращением, ожидайте команды на посадку в точке тридцать четыре, восемьдесят, эшелон четыре. У нас пока некоторые проблемы, – ответил диспетчер, все та же самая симпатичная девушка, что напутствовала его шесть часов назад.

Траусти нахмурился. Их, героев свободного космоса, заставляют ждать? Он вдруг присвистнул и придвинулся ближе к лобовому стеклу, на котором зелеными фигурками мерцали корабли его родного третьего флота. И это они называют некоторыми проблемами?

– Алекс, – вызвал он своего напарника, – ты здесь не видишь ничего странного?

– Ну, за исключением того, что взлетали мы в домене Веги, а садимся в системе Дене… – в этот момент Маршан вдруг на время потерял дар речи.

– Вот-вот, и у меня глаза на лоб полезли, – поддержал его Траусти. – Скажи-ка мне, что здесь могло произойти, пока мы отсутствовали?

– Сдается мне, командир, – наконец недоуменно ответил тот, – что самое интересное случилось, как всегда, без нас. Все выглядит так, будто здесь прошло генеральное сражение. Ты только посмотри на «Аквитанию», – он неуверенно хмыкнул, – мы собственно, куда садиться должны?

Траусти прибавил увеличение на свой линкор. Контур «Аквитании» разросся в несколько раз и стал медленно вращаться вокруг своей оси.

– Вот это да, – удивленно протянул он, – я, конечно, не артиллерист, но нашу маму, похоже, кто-то здорово исполосовал тяжелыми лучевыми орудиями. Тут живого места нет. Это точно дело рук линейного корабля. Может, даже не одного.

– А остальные-то вроде бы более или менее целые, – заметил Алекс, – как обычно, все плюхи достались нашей красавице.

– Вот это и есть настоящая война, – услышали все мрачный голос Альфы-четыре. Томальски до сих пор не мог простить своему «Мирмидону» бесчестную неполадку с реакторным отсеком. Несколько дыр в хвосте его машины от осколков ракет тоже не повышали пилоту настроения.

– Ничего, мы сегодня тоже не на игрушечной были, – ответил Тарсон, – я сам, если честно, толком еще от сегодняшнего вылета не отошел.

– Учитывая еще то, что вместо трех часов мы в рейде почти семь проторчали, – сварливо добавил Маршан, – у меня за это время все, что можно и нельзя, стало совершенно плоским.

– Мальчики, посмотрите правее и вверх, в семи астрометрах, – взволнованно перебила их Найра. – Откуда там столько обломков?

Мальчики послушно обратились правее и вверх.

– А, ну теперь понятно, – после некоторой паузы сказал Алекс, – это и есть все то, что осталось от плохого дяди, да и, похоже, не только его одного. Смотрите, вот его передняя часть. – Обугленный обломок, в котором с трудом можно было признать носовую оконечность межзвездного разрушителя класса «Орион», задумчиво вращался в пространстве. – А здесь вот, левее, фрагменты его середины и кормы. Это наша мама его так отделала?

– Думаю, без тяжелых торпедоносцев дело тоже не обошлось, – тоном специалиста сообщил Рони.

Траусти промолчал, постепенно осознавая представшую перед ним картину разрушения. Его взгляд выхватывал все новые свидетельства произошедшей драмы. Погибшие корабли не тонут в космосе, их обугленные скелеты обречены вечно скитаться в пространстве. Разве что вблизи населенных систем или на оживленных космических трассах какой-нибудь космический мусоросборщик равнодушно вытолкнет их останки подальше от случайного взора.

Тысячи обломков, целое их облако, печально кружились в медленном траурном танце, а между ними, как стервятники над полем битвы, носились автоматические дроны, пожирая и переваривая все ценное, что могли найти.

– Ой, ребята, что же здесь все-таки произошло? – растерянно спросила Синарин. – Откуда здесь столько обломков?

– Понимаешь Най, здесь случился небольшой спор, – съязвил Алекс, – у кого толще броня и мощнее пушки. Наша мать, похоже, его выиграла.

– А наши ребята, – вдруг вспомнила Найра, – там, на «Аквитании», наверное, многие пострадали?

– Синарин, успокойся! – Траусти пришел в себя и снова стал волевым командиром группы. – Я понимаю, это для тебя слишком неожиданно. Но это война. Думаю, с нашим линкором все в порядке, на вид слишком уж тяжелых повреждений нет. Тем более если сравнивать с его противником, вернее тем, что от него осталось. Диспетчер! – он нажал кнопку вызова. – Это говорит звено Альфа. Что у вас произошло? Мы только что вернулись с вылета, хотели бы знать.

– Вы будете полностью информированы по прибытии на «Аквитанию». Пока могу сообщить лишь только то, что у нас было боестолкновение со значительными силами противника. Наш флот одержал победу, потерь среди капитальных судов нет, легкие силы понесли некоторые потери. Больше всего досталось нашему линкору. Погибло семь пилотов легких кораблей, повреждена кормовая часть линкора, где было до семисот человек. Сейчас там идут спасательные работы. Но тем не менее, пилоты, «Аквитания» хотя и раненая, рада приветствовать вас, живых и невредимых, – девушка слегка улыбнулась, – дома. Одну секунду, – продолжила она после паузы, – вот, теперь все в порядке, можете произвести посадку. Маршрут передан на ваши транспьютеры. Садиться будете через носовые ворота. Кормовые, к сожалению, временно не функционируют. Еще раз поздравляю с благополучным возвращением, – она опять сердечно улыбнулась, – до связи.

– Служим Альянсу, – высокопарно проводил диспетчера Алекс. – Милая девчонка. По-моему, я где-то видел ее раньше.

– Она нас в полет провожала, дубина, – быстро подсказал ему Рони.

– Да, что бы я без тебя делал? – возопил Маршан и даже, кажется, воздел руки к звездам. – Лети уже вперед, умник, а то смотри, сдуется окончательно у тебя движок, руками до ангара свою колымагу толкать будешь!

Томальски пробурчал в ответ что-то невразумительное, как обычно, опасаясь соревноваться в остротах с Алексом.

– Командир, я и вправду ее где-то встречал на линкоре. – Маршан все никак не мог отвлечься от мыслей о симпатичной диспетчерше. – Может, на дорожке в спортзале?

Но Траусти только досадливо отмахнулся от своего товарища.

– Ал, мне сейчас не до такой ерунды. – Он быстро проконтролировал посадочную глиссаду. – Скорей бы сесть, меня просто разрывает от желания узнать толком, что произошло. Выходит, не только мы одни герои сегодня.

Он слегка коснулся управления, выводя свой «Мирмидон» на финишную прямую. Где-то далеко уже заработали сервомоторы, готовясь привести в движение тяжелые бронестворки носовых доков огромного линкора. Заботливая мать снова принимала своих чад, вернувшихся и в этот раз живыми.

* * *

Траусти лежал в полной форме и в обуви на койке у себя в каюте, задумчиво глядя в потолок, оформленный под земной пейзаж. Голова у него шла кругом. Алекс возился с личным коммуникатором, сидя напротив на своем месте. Несколько раз он укоризненно поднимал взгляд на своего командира, но сделать замечание не решался. Видимо, ведущий пилот звена Альфа уже заработал весомый боевой авторитет.

Прошло целых три часа после посадки, прежде чем Тарсон смог добраться до этого места. Сначала был разбор вылета, где он отчитался перед командиром эскадрильи Раско де Тротти. Они по косточкам разобрали весь полет его группы от взлета до посадки. Комэск слыл большим педантом в этом вопросе. Но в этот раз Траусти, как новоиспеченный младший командир, даже удостоился похвалы. Главным образом, конечно, за то, что его звено, грамотно построив оборону, смогло отстоять опекаемый им конвой от атак противника. И кроме этого, пилот лично уничтожил один вражеский перехватчик, а второго своего противника смог повредить настолько, что тот вряд ли сумел добраться обратно до своей базы. По крайней мере, Тарсон очень хотел в это верить. Но безжалостный де Тротти не дал в этом себя убедить и официально засчитал звену только две победы, учитывая и машину, сбитую Алексом. Но даже это было очень неплохо, хотя командир пятьдесят третьей эскадрильи, проводя подробный разбор прошедшего боевого столкновения, убедительно продемонстрировал пилоту, что перехватчики мятежников при своей повторной атаке конвоя, скорее всего, просто не ожидали, что вместо оставшихся двух потрепанных васудеанских фладдеров сопровождения напорются на необстрелянную, но рвущуюся в бой группу Траусти. В противном случае шесть «Геркулесов» Нео Терры при грамотной тактике за несколько минут растерзали бы весь конвой. «Повыбили у них уже опытных пилотов, одна молодежь осталась, – неохотно прокомментировал де Тротти, – наверное, думали, что с двумя подранками легко справятся».

Потом Тарсон уже со своим звеном провел полчаса в информационном зале, вникая во все подробности случившегося без них генерального сражения. Его новые приятели, сослуживцы из пятьдесят третьей эскадрильи «Молотоголовых», не потерявшие, к счастью, в этот день ни одного пилота, дружески подшучивали над ним, уверяя, что им очень не хватало присутствия Траусти, особенно в самые напряженные моменты боя. Но в целом испытанные боями асы уже относились к нему с заметным уважением, почти как к равному, признавая, что их ряды пополнились еще одной стоящей «Космической Киянкой». Любой, кто в этом сомневался, мог легко убедиться, посмотрев на девятую информационную панель в зале, где синим по белому было написано, что звено Альфа в составе четырех истребителей класса «Мирмидон» из пятьдесят третьей эскадрильи, базирующейся на «Аквитании», успешно защитило транспортные суда васудеанцев от вероломных атак превосходящих сил мятежников Нео Терры, не потеряв при этом ни одного конвоируемого корабля, а потом также приняла участие в уничтожении вражеского тяжелого крейсера «Велизарий», не допустив его бегства в систему Сириуса. Ко всему этому демонстрировалось эффектное видео.

– Жаль, что меня не было с тобой рядом, – наваливался на плечо Траусти пухлый Никкер из его эскадрильи, размахивая руками, – я бы помог тебе завалить этот проклятый «Велизарий».

– И чем бы ты это сделал, парой мелкокалиберных пушчонок «Субак» или легкими ракетами? – насмешливо спросил его Алекс. – Мой мальчик, мы нарезали круги в трех астрометрах от крейсера. В противном случае это могло плохо для нас кончиться.

– Да они жалкие трусы, – вдруг, багровея, заорал Никкер. Траусти с удивлением заметил, что тот, оказывается, заметно пьян. – Отстрелялись по нашему кораблю, а потом просто сбежали, бросив своих. А «Псамтику», этой черепахе, даже не посмели сопротивляться. Правильно, что он их сжег, всех до одного. Так что зря ты к крейсеру подойти боялся, они бы тебя не тронули.

Возмущенный Алекс ответить не успел.

– Капитан Грэхэм Уорт не был трусом, – услышали все вдруг жесткий стальной голос.

Тарсон обернулся. Он увидел знакомую фигуру, своего первого ведущего и наставника, пилота Николеаса Темного. Небольшого роста, но весь как будто высеченный из камня, он приблизился к Никкеру. Тот ошеломленно уставился на старшего офицера, не находя для ответа слов.

– Запомни это, щенок. Если он отступил, значит, сделал это по приказу. Если не стрелял, значит, нечем было стрелять, вся энергия корабля пошла на генераторы для прыжка. И не тебе судить его поступки. Он сражался за Землю в Великой Войне, когда ты еще даже не родился.

Все замерли, пораженные происходящим. Но выпитый алкоголь придал Никкеру храбрости.

– Так вы, господин пилот прима-класса, – его взгляд скользнул по погонам офицера, – сочувствуете мятежникам?

Рука Николеаса инстинктивно дернулась к бедру.

– Кому я не сочувствую сейчас, так это тебе, – сквозь зубы бросил он, смерив наглеца взглядом, будто прицеливаясь.

– Пилот Никкер, немедленно убирайтесь в свою каюту! И не сметь пререкаться со старшими офицерами, – неожиданно раздался властный командный голос. Это был невесть откуда появившийся де Тротти.

Толстяк Никкер, трезвея от ужаса, мгновенно бросился выполнять приказание. С де Тротти в эскадрилье не осмеливался спорить никто.

– А ты, товарищ, будь сдержаннее, – хмуро бросил он Николеасу, – сам должен знать почему.

Тот кивнув, молча отдал честь. Де Тротти кивнул в ответ и посмотрел на молодых пилотов.

– Я знаю, этот балбес выпил. Он слегка не в себе. У него были близкие друзья на пятом деке «Аквитании», они все погибли.

Он повернулся и отошел. Наступила пауза. Траусти взглянул на Николеаса.

– Я как раз хотел найти тебя. Поговорить обо всем. – Он нерешительно махнул рукой на информационную панель.

Тот дружелюбно посмотрел на Траусти.

– Все в порядке, малыш. Ты хорошо проявил себя в бою. Мне нечего сказать тебе, кроме слов искренних поздравлений. Я думаю, ты будешь хорошим пилотом.

– Не знаю, – усомнился Тарсон, – похоже, сегодня у меня получилось не очень. Командир, – он кивнул в сторону отошедшего Раско де Тротти, – больше выговаривал, чем хвалил.

Николеас улыбнулся.

– Раско, он такой, не дает своим пилотам зазнаться, – заметил он, – но иногда он в этом явно перегибает. Как сегодня, например.

Траусти удивленно вскинул взгляд на своего бывшего наставника.

– Ты серьезно?

– Малыш, если бы на меня бросились с такой свирепостью, как ты сегодня кинулся на вражеские «Геркулесы», я бы сам еще хорошенько подумал, прежде чем вступать с тобой в бой. Наши старики тебя оценили, хотя и у нас сегодня тоже был тяжелый денек.

Пилот слегка приосанился и краем взгляда постарался оценить, какое впечатление последние слова Николеаса произвели на его трех товарищей, стоявших рядом. Ему вроде показалось, что должное.

– Хотя противник тебе попался не очень опытный, откровенно скажу, атаку мятежники завалили с самого начала. Как до этого васудеанцы ухитрились оба транспортника потерять да еще с двумя сопровождающими фладдерами, ума не приложу, – продолжил старший офицер, и Траусти в ответ слегка нахохлился. Эти слова он точно слышал уже не в первый раз.

– Но кто знает, может, они как раз и растерялись под твоим натиском. Знаешь, сложно правильно соображать, когда на тебя несется звено отчаянных сорвиголов, – усмехнувшись, все равно одобрил Николеас действия бывшего ученика, и от этой сказанной им похвалы все четыре сорвиголовы тоже довольно заулыбались в ответ.

Пилот прима-класса неожиданно сменил тему:

– Малыш, скажи мне, ты действительно видел, как погиб «Велизарий»?

Траусти кивнул:

– Не только видел, но и слышал. Капитан действительно отказался сдать свой крейсер, и васудеанцы сожгли их несколькими залпами. Но послушай, они же ведь, – он запнулся, – они же наши враги. Хотя и люди.

– Место героям есть на каждой стороне, – голос Николеаса стал задумчив, и он слегка улыбнулся Найре, смотревшей на него широко раскрытыми глазами, – нас, людей, не так много в Галактике. С давних времен нам завещано хранить свою честь в поединках друг с другом и уважать храбрость противника. Волей судьбы нам сейчас приходится воевать против таких же, как мы, людей, в союзе с васудеанцами, и у каждой из сторон есть своя правда. Грэхэм Уорт был настоящим бойцом, и я искренне скорблю о его смерти. Если мы снова объединимся перед общим врагом, нам будет не хватать таких людей.

– Чудные слова вы говорите, – пробурчал Томальски, – но, по мне бы, лучше жить в мире хоть с людьми, хоть с этими крокодилами с Васуды.

– Войны, тем более звездные, двигают прогресс человечества. Не обладай мы боевыми кораблями двадцать два года назад, Шива стер бы нас с лица Галактики. Нам всегда придется воевать, чтобы суметь выжить во Вселенной. Кто знает, что может обрушиться на нас из следующей звездной системы, ворота в которую мы откроем. Только мы, пилоты Альянса, вечно стоим на страже рубежей нашей цивилизации. Я желал бы мира с мятежными системами, но, чтобы достичь его, нам придется пройти через войну. А новые войны, малыш, будут в любом случае. Ладно, пилоты, вольно. Траусти, мы поговорим об этом с тобой еще не раз. Ты пилот по призванию, а ты, борода, – он обратился к Рони, – не знаю.

Он кивнул всем и быстро направился к выходу из понемногу пустеющего информационного зала.

– По призванию, – передразнил Томальски, глядя ему вслед. – А что, мне у себя в колонии крокусы с филяриями разводить на ферме? Здесь я думал, хоть в люди выйду, раз смог входные тесты пройти. Кто же знал, что снова война разразится. Все от таких, как он, фанатиков.

– Прикусил бы ты свой язык, Рони, – неодобрительно посоветовал Алекс. – Лучше старайся хоть чем-нибудь походить на такого пилота, как Николеас. Или уж, правда, возвращайся тогда к себе в колонию, выращивай филярии.

Все немного помолчали.

– Может быть, пойдем, перекусим, – наконец робко подала голос Найра, – я заказала лумизийский торт к нашему возвращению.

Траусти озадаченно посмотрел на нее:

– Торт? Какой торт? Когда ты успела?

– Да прямо перед вылетом с «Аквитании», заказала соседке по каюте. Сола звонила недавно, все готово, она даже стишок сочинила на мой первый боевой вылет, что-то там про храбрую девушку со звезды Барнарда. – Найра слегка покраснела.

Траусти переглянулся с Алексом, а потом с Рони, все еще хмуро раздумывающим о своем слишком поспешном выборе профессии.

– Ну, я думаю, на полчаса к девчонкам можно зайти, – неопределенно сказал Маршан.

Томальски задумчиво кивнул, соглашаясь.

Пакет с доброй половиной знаменитых лумизийских сладостей лежал на столе в каюте, но Тарсондаже не смотрел в его сторону. Сола даже немного обиделась на рассеянность Траусти, когда они впятером сидели в уютной комнатушке девушек, в жилом секторе третьего дека линкора, отмечая свое боевое крещение. Но он ни на что не обращал внимания и, просидев немного, поспешил откланяться. Алекс, никогда не бросавший своего друга, тоже покинул компанию, но с явно неудовлетворенным видом.

Теперь он сидел напротив Траусти, терзая свой коммуникатор.

– Вот, черт возьми, – выругался вдруг Алекс, – зря мы ушли оттуда. Пришло сообщение от Солы. Кажется, ты ей нравишься, – он с многозначительной улыбкой посмотрел на товарища, но, не добившись ожидаемой реакции, продолжил: – Так вот, добрый Томальски пожалел бедных девчонок, оставшихся без нашего общества, и принял меры. Теперь к ним ввалилась толпа его дружков, голодных до женщин и развлечений. Сола просит о помощи. Кстати, знаю я этих балбесов. Стажеры из эскадрильи «Синих Львов».

Траусти рассеянно повернул голову.

– Семидесятая эскадрилья, базируются на «Бастионе», – машинально сказал он. – Что они здесь делают?

– Командир, ты и правда слегка не в себе. Ими же усилили нашу группу при наступлении. Да и сам «Бастион» должен скоро прибыть сюда. На нем командующий флотами гранд-адмирал Вито Витторио. Занятный старикан, я его видел один раз. Издали. – Алекс бросил коммуникатор на койку, заложил руки за голову и посмотрел в потолок каюты.

– «Синие Львы», – с отвращением выговорил он, – боже мой, ну и названьице для эскадрильи. Пьют они там, что ли, до посинения? А что? Сегодня от Рони и узнаем.

– Что узнаем? – отвлеченно спросил его товарищ.

– Да что с тобой, командир? – возмутился Маршан. – Не можешь отойти от вылета?

Траусти лежа пожал плечами.

– А по-моему, все прошло просто отлично, – с вызовом произнес Алекс, – я даже не жалею о том, что мы здесь пропустили. Тут мы бы просто затерялись среди всей нашей армады, а может быть, еще и схлопотали в бок шальную тяжелую ракету. А так смотри, нас отдельно выделили как пример всему флоту. Глядишь, и повышение скоро дадут.

– За один вылет не дадут, – ответил молодой человек и слегка приподнялся на локтях, повернувшись к товарищу, – понимаешь, не идет у меня из головы «Велизарий» вместе с его капитаном. А почему, понять не могу.

Алекс вопросительно взглянул на него. Траусти вздохнул.

– И Николеас сегодня непонятно что говорил. Я-то думал, он, наоборот, будет… Ну вот скажи мне, Ал, как можно уважать изменников? Ведь мы же давали присягу. Мы клялись защищать Альянс. Мне проще руку себе отрубить, чем представить, что я перейду к этому Акену Бошу. Они же предали память Великой Войны. Да и теперь, вместо того чтобы совместно с нами и Васудой строить оборонительный периметр по всем пограничным системам, стреляют в спину Альянсу.

Пилот перевернулся на живот и уставился в стену.

– И я должен их ненавидеть за это, понимаешь. А Николеас, наоборот, про уважение говорил. И самое невыносимое, мне действительно в чем-то жаль «Велизарий». А почему я должен жалеть о его гибели? Почему?

Маршан сочувственно посмотрел на товарища.

– Потому что там были люди, – мягко произнес он. – Такие же люди, как мы. Мне самому было бы стократ легче воевать с шиванами, чем брать в прицел, такой же, как у меня, земной истребитель, только с другой эмблемой на плоскостях. Но мы ведь должны пройти через это. В конце концов, мы же действительно не зверствуем по отношению к противнику. Пленных берем, гражданских не трогаем. Правда, за васудеанцев я такого не скажу. Там, что Бош их под корень изводит при случае, что они его. Но нам-то что, у них свои счеты.

Траусти еще раз тяжело вздохнул:

– Понимаешь, я хотел бы продолжать то, что начал мой отец, остановив «Люцифер». Только теперь уже вместе с нашим флотом идти от звезды к звезде, найти логово этого проклятого Шивы и спалить его раз и навсегда. Чтобы не мы отступали, напрягая последние силы, а они. Это наша Галактика! А вместо этого мы стреляем друг в друга, потому что этот проклятый Акен Бош решил переписать историю космоса заново с самого начала!

– Не переживай, война с мятежниками когда-нибудь да кончится, – попытался утешить его Алекс, – скоро мы войдем на Сириус. А это основная база адмирала. Как только мы ее возьмем, Ригель и Полярная сдадутся сами. Ну, а потом мы с тобой попросимся перевести нас на Дальние Рубежи. Там ты сможешь исполнить свою мечту и окончательно надрать красно-черным заднее место. Если, конечно, их найдешь. Последнюю их базу спалили двадцать лет назад ребята из четвертого флота, если я не ошибаюсь. Больше их никто не видел.

– Ты не ошибаешься. Это действительно была группа из четвертого флота. С неким командующим Акеном Бошем. Я вот думаю, не заразили ли чем его шиване перед гибелью, – с мрачной иронией произнес пилот, – тогда понятно, почему он поднял мятеж против Альянса.

Алекс пожал плечами. Он уже слегка утомился от этого разговора. И с чего Траусти пришло в голову заняться самоанализом? Надо смотреть на вещи проще. Есть свои, есть враги, есть союзники. Но на двух стульях все равно усидеть нельзя. Либо ты с нами, либо ты против нас. А вообще-то, конечно, хочется и славы и подвигов. Это правда. Настоящий пилот создан для того, чтобы покорить Галактику и бросить ее к ногам своей любимой. А с таким-то вооружением, что сейчас у Альянса, и против всей армады Шивы во главе с «Люцифером» выйти не страшно. За двадцать два года люди и васудеанцы многому научились. Теперь одна лишь «Аквитания» могла бы с ходу уничтожить самый мощный красно-черный боевой корабль. Например, «Еву». Ту самую «Еву», которая сокрушила линкоры, земную «Галатею» и васудеанский «Пиннакл», много лет назад в Великой Войне. Кстати, это произошло где-то недалеко отсюда. Это было во время великой битвы за Денеб, которая поставила тогда Альянс на грань катастрофы. Что ж, можно надеяться, что сегодняшнее сражение поставит на эту грань мятежников.

Он вспомнил сегодняшний вылет. Кто бы мог подумать, что рутинный полет по охране васудеанских фрахтовиков тоже закончится грандиозным сражением на Денебе. Сначала две атаки мятежных перехватчиков на конвой, которые они еле отбили. Потом появление огромного «Псамтика», который, даже не подняв груз с уцелевших транспортов, бросился к межзвездному переходу Вега – Денеб, приказав звену землян следовать за собой.

От размышлений его отвлек писк персонального коммуникатора. Он удивленно посмотрел на свое правое запястье. Это был «срочный вызов» на командный пункт. Маршан взглянул на Траусти. Тот тоже с легким удивлением смотрел на свою руку.

– Опять задание? Но мы же только что с него вернулись. Или мы самые незаменимые пилоты? – раздраженно бросил Алекс.

Но Траусти, напротив, обрадовался. Он соскочил с койки, пригладил волосы на голове и оправил на себе форму.

– Не вешай нос, пилот! Вселенная ждет тебя. Или ты хочешь прожить слишком долго? – Его голос был снова полон оптимизма. – Нет, по мне, лучше скорее в полет, чем мучиться размышлениями. Ты прав, надо скорее покончить с Нео Террой, а там посмотрим. Давай быстрей собирайся, а то опять все самое интересное пропустим.

Маршан остолбенело посмотрел на него.

– Твои перепады настроения меня просто поражают, – наконец заметил он, – ты то валяешься, как дохлый кит, не обращая внимания на крики о помощи девиц, на которых прыгают посинелые львы, а то, наоборот, подскакиваешь с места, как будто тебе снизу пиропатрон приставили и подожгли. Будь ты таким активным всегда, мы бы уже закончили войну.

Тарсон критически посмотрел на своего друга и постучал пальцем по своему коммуникатору.

– Ал, это срочный вызов на командный пункт, – негромко, но внушительно произнес он.

Алекс, распихивая по карманам нужные мелочи, пожал плечами.

– Да знаю я, – небрежно бросил он, – но я же и не предлагаю вместо этого идти валяться по местным кабакам.

Он поднялся с места и аккуратно огладил свой китель.

– Собственно, я-то всегда готов. А вот где наше младшее поколение? Что, если они уже успели пропустить по бокалу за успех? Как думаешь, можно их будет за штурвал запускать в таком состоянии? Найра, она-то тихая, а вот за Рони я не ручаюсь.

– Ладно, Алекс, не юродствуй.

– Я просто за товарищей беспокоюсь, – деловито сообщил Маршан.

– Ничего страшного, если что, скормим двойную дозу собритина. За Найру я не беспокоюсь, а вот для Томальски это будет небольшим уроком, если он осмелился чего-нибудь пропустить, не получив полного увольнения на сегодня. – Траусти уже выскочил за дверь и, нетерпеливо притопывая ногой, ждал своего друга. Тот не заставил себя долго ждать.

Закрыв дверь в свою каюту, оба молодых пилота быстрыми шагами устремились к ближайшему лифту.

Глава 4

– Так, значит, вас пригласили отобедать на крейсер? – Кариола подняла глаза на свою младшую подругу. Та стояла у окна лаборатории, задумчиво разглядывая промытые дождем серые пейзажи третьей планеты системы Гаммы Дракона, самой дальней звезды, до которой смогло дотянуться человечество за все три века космической экспансии.

– Знаешь, я целую вечность не видела дождя, – невпопад произнесла Аллена, невысокая привлекательная девушка с каштановыми волосами, проводя пальцем по стеклу, – я думала, высохну в этой пустыне, не дождавшись сезона дождей.

– Сегодня же вечером я прикажу включить силовое поле вокруг станции в режим изоляции от воды. Она уже стала просачиваться на нижние горизонты и мешать раскопкам. И ты не ответила на мой вопрос. Витаешь в облаках от последнего визита военных?

Аллена отошла от окна и присела на краешек стола, за которым работала Кариола.

– Кариола, милая, ну оставь дождь еще хоть ненадолго. Он меня немного, но успокаивает, я уже с ума схожу от анализа морфем в языке Древних. И нигде я не витаю, просто осточертело трехмесячное сидение на станции, и эти консервированные продукты, и эта пустыня. А на крейсере такие милые офицеры и такой хороший шеф-повар.

– Я не пойму, кто тебе нравится больше, милые офицеры или хороший шеф-повар. Кстати, правильнее будет сказать шеф-кок, это космический, но все же корабль, – усмехнулась Кариола, – и между прочим, как руководитель экспедиции, я могу тебя не отпустить. Где результаты по твоей работе за прошлую неделю, лентяйка?

Лицо лентяйки приняло умоляющее выражение.

– Господин руководитель, не делайте этого, прошу вас, я буду работать ночью и днем, тем более учитывая, что сутки в этой пустыне длятся по сто галактических часов. Тотчас же после торжественного обеда я все подготовлю. У меня, между прочим, уже все и готово. Почти. И кстати, сам командир «Виджиланта» во время последнего сеанса связи с нашей станцией… – Аллена начала с энтузиазмом загибать пальцы на руке, – во-первых, сильно сожалел, что тебя не было в прошлый раз, и, во-вторых, опустившись на одно колено, просил тебя почтить их крейсер своим присутствием сегодня. Они скоро возвращаются для завершения ремонта на свою центральную базу. Их должен сменить васудеанский корабль, но что-то мне подсказывает, от тех приглашений на обеды мы уже не дождемся, тем более что мы там вряд ли даже сможем что-нибудь попробовать.

– Ну почему же, – потирая ладонями усталые глаза, сказала Кариола, – что-нибудь съесть теоретически ты сможешь, но действительно вряд ли будешь пробовать. Они любят мясные блюда, но предпочитают их употреблять с нашей точки зрения слегка тухловатыми. Зато запах какой, как раз для гурманов!

– Бр-р, не говори мне перед обедом таких вещей, – лицо Аллены сложилось в гримасу отвращения, впрочем, довольно милую, – ну ты же отпустишь меня, в смысле нас… Меня и еще четырех девчонок из криптографического отдела. Иначе они тебя возненавидят, а ты как руководитель должна заботиться о психологическом климате на станции.

Руководитель пренебрежительно махнула рукой:

– Ничего, перебесятся. И без того толпа младших офицеров с крейсера постоянно болтается в гостиничном блоке станции во время своих увольнительных. Причем я совершенно не понимаю причин такого энтузиазма. Треть команды «Виджиланта» и так составляют женщины. С чего ради молодых людей несет сюда, в эту пустыню. Они-то, конечно, делают вид, что изучают опубликованные материалы по Древним, но меня же этим не обманешь.

– Ну, видишь ли, – Аллена поправила свои красивые густые волосы, – наверное, мы просто более привлекательные, более образованные, и вообще, мы женщины ученые, проводящие все свое время над разгадками мистических тайн Древних. Кто как не мы спасли человечество тридцать лет назад, расшифровав записи Древних на Альтаире.

– Дорогая, не увлекайся, ты тогда еще даже не родилась. И тем более это случилось не тридцать, а двадцать два года назад. Ну, хорошо, можете сегодня отправляться на крейсер пораньше. Раз уж они так скоро отбывают. С «Виджиланта», как всегда, вышлют ракетный бот? На экспедиционную ракету можете не рассчитывать, она не для развлечений.

Девушка благодарно сложила перед собой ладони:

– О чем ты говоришь! Конечно, вышлют, он будет здесь через два часа. Кстати, ты так и не сказала, полетишь с нами или нет. Командир крейсера правда очень хотел тебя увидеть. Он передавал тебе персональное приглашение. Наши девицы даже стали слегка ревновать. Может, это связано с его скорым отбытием?

– Боюсь, это связано совсем с другими вещами, – ответила Кариола, – причем очень давними.

– Он был влюблен в тебя много лет, и наконец судьба дала ему шанс с тобой встретиться? – невинным голосом спросила девушка.

– Не говори глупостей, – рассердилась Кариола, – дело не в этом. А что касается меня…

Ее речь вдруг прервала мелодия с персонального коммуникатора. Она с изумлением посмотрела на свое правое запястье.

– Это срочное сообщение от Отти Веддингена, командира «Виджиланта», – удивленно произнесла женщина.

По браслету быстро пробежали слова: «Очень прошу вас быть на борту моего корабля, имею крайне важную для вас информацию. Прошу, не отказывайте и поторопитесь».

– С ума сойти, – воскликнула Аллена, – текстовая передача прямо с корабля? Кариола, милая, о чем он пишет?

Та отрицательно покачала головой:

– Извини, дорогая. Сообщение, как ты могла понять, текстовое, уровень секретности два. Так что тебе ничего рассказать не могу, кроме того, что я принимаю приглашение по визиту на крейсер. Можешь занять место для меня в ракетном боте, мы полетим на «Виджилант» вместе. А сейчас прости, мне надо кое-что закончить до отлета.

Девушка разочарованно скруглила губки, но всего лишь на мгновение. Через секунду, пританцовывая, она уже устремилась к двери. Действительно, что может быть загадочного в отношениях начальника археологической экспедиции и командира боевого крейсера. Наверняка обсуждение очередного циркуляра из центра об усилении бдительности на предмет проникновения шпионов мятежников на эту заброшенную звездную окраину человеческой цивилизации, куда даже новости и те доходят на третьи галактические сутки.

– Я сообщу тебе, когда прибудет ракета! – крикнула она уже из коридора.

Кариола с сомнением посмотрела ей вслед.

– Что ж, поскольку у меня, оказывается, не так много времени, придется кое с чем поторопиться, – подумала она вслух, собирая разбросанные на рабочем столе бумаги. Затем она набрала по телевидео Надара, своего первого заместителя на станции. Через секунду его круглое полное лицо с раскосыми глазами уже преданно смотрело на свою начальницу.

– Да, Кари, я весь внимание. И если ты по поводу установки дополнительных крепей на горизонте А-7, то заверяю тебя, все в порядке. Я лично проконтролировал. Роботы уже снимают породу со следующего слоя, все данные в реальном режиме начали поступать в экспресс-лабораторию.

– Ну, Надар, считай, тебе повезло, что ты успел вовремя. В следующий раз ты так легко не отделаешься. Ты, вообще, где был, когда с датчиков стала поступать информация? Ты у нас не знаешь, что мокрая земля весит немного больше сухой, а дожди уже идут, не прекращаясь, неделю?

Хитрые раскосые глаза заместителя наполнились священным ужасом, и он залопотал что-то невразумительно-покаянное. Кариола немного сбавила тон.

– Через два часа я улетаю на «Виджилант», меня туда пригласили по срочным делам. Надеюсь вернуться сегодня вечером. Ты остаешься за главного. График по всем работам у тебя имеется. Если будут какие-то вопросы, то до отлета я буду на связи.

По широкому лицу Надара было видно, что вопросов должно быть много. Но, как обычно, спросил он первое, что пришло ему в голову.

– Ты имеешь в виду земной крейсер, что уже два месяца болтается у нас над головой? – Кариола сухо кивнула. – Поздравляю. А меня вот никуда не приглашают. – Он печально вздохнул и, пообещав напоследок сообщать обо всех возникающих вопросах в ближайшее время, отключился.

– Вот ты бы только лучше сообщал не о вопросах, а об их решении, – с неудовольствием указала напоследок женщина погасшему экрану, – заместитель называется.

Она отправила еще несколько срочных распоряжений для своих сотрудников, которые должны были оставаться на станции. Затем, выключив транспьютер и виртуальный экран, она поднялась с места и внимательно оглядела напоследок комнату. Ее взгляд упал на подоконник, на котором Аллена по рассеянности забыла какую-то свою безделушку. Кариола подошла к шестиугольному окну, в которое по-прежнему косыми струями бил дождь, превращая пейзаж за ним в расплывчатый серый натек. Она вдруг наклонилась и внимательно присмотрелась к тому, что лежало на пластикатовом белом подоконнике. Это была небольшая модель крейсера класса «Аэолус», того самого типа кораблей, которому принадлежал «Виджилант».

Улыбнувшись, она взяла ее в руки, чтобы рассмотреть поближе. Без сомнения, это был подарок для Аллены от кого-то из молодых офицеров с крейсера. Кариола не слишком хорошо разбиралась в боевой технике Альянса, но где-то слышала или читала о новейших кораблях этого класса, пришедших на смену устаревшим «Фенрисам» и «Левиафанам». Она вдруг вспомнила характерные горбатые силуэты старых крейсеров, которые смогли вынести на себе всю тяжесть Великой Войны. Сколько их встретило свою гибель под убийственным огнем шиванских кораблей, защищая гражданские конвои, уходившие из эвакуируемых звездных систем. В то время у землян не было технологий, позволяющих строить корабли с лучевыми орудиями, основным их оружием были плазменные пушки, которые не шли ни в какое сравнение с турболазерами шиван. Тогда земные и васудеанские крейсера гибли десятками. И где-то рядом с ними на своей легкой «Валькирии» был в это время и ее муж Эрик Тарсон, один из лучших земных пилотов истребителей. Там, где появлялся пилот прима-класса Тарсон со своим звеном отчаянных летчиков, капитаны прикрываемых судов могли вздохнуть свободней. Тогда он, конечно, не мог знать, что его главный подвиг еще впереди, как и не мог представить, что ему скоро придется пересесть с самого быстрого истребителя Альянса в кресло пилота тяжелого торпедоносца, чтобы остановить главного врага своей жизни, неуязвимый «Люцифер».

Кариола тяжело вздохнула и протянула руку, чтобы положить игрушку обратно. В этот момент за ее спиной зашипела, открываясь, дверь. Женщина машинально вздрогнула, хрупкая модель полетела на пол, ударилась о металлический плинтус и раскололась на несколько частей. Кариола ахнула.

– Здравствуйте, тетя Кари, – раздался за ее спиной детский голос. Она обернулась, на пороге комнаты стоял восьмилетний мальчик, сын Руты Квизигер, руководительницы криптографического отдела. Она с упреком посмотрела на мальчика.

– Ну, вот видишь, Берти, что я из-за тебя наделала. Разбила чужой подарок.

Тот шмыгнул носом и посмотрел на нее исподлобья:

– Я… Я не хотел. Я просто зашел к вам узнать.

– Что именно? – Кариола опустилась на одно колено, пытаясь собрать модель снова из разлетевшихся по полу осколков.

– Я только что узнал от вашей Аллены, что вы скоро летите на крейсер. Возьмите меня с собой. Я никогда еще не был на боевом корабле, – он опустился рядом с ней на колени. – Нет, не так. Вы не теми местами складываете. Дайте лучше я соберу.

Берти повертел осколки, пытаясь сложить их вместе:

– Я их сейчас склею, будет как новая. Это ваше? Возьмете меня, если я починю?

– Нет, я же сказала, это чужая вещь. Отдай, когда склеишь, Аллене, это ее. – Она поднялась, отряхивая колени. – И вообще не стоит с таких юных лет заниматься шантажом. Ты же знаешь, «Виджилант» не прогулочная яхта и не музей, а я начальник только здесь, на станции.

– Да-а, – с обидой сказал Берти, засовывая руки в карманы, – а девчонкам вашим можно ехать? Вот уж им-то там делать вообще нечего. Все равно они турболазер от обычной зенитки не отличают.

– А ты отличаешь? – улыбнулась Кариола. Мальчик в ответ насупился и замолчал. Она потрепала его по голове и на секунду задумалась.

– Давай сделаем так, – предложила женщина, – мы спросим твою маму, отпустит ли она тебя сегодня, и если да, сообщим на крейсер, что хотели бы взять тебя с нами. Наверное, они не должны отказать.

Берти мгновенно просиял в ответ и, чтобы не спугнуть нечаянное счастье, счел за лучшее дипломатично откланяться.

«Кстати, хорошая идея, – подумала Кариола. – Сдам мальчишку в руки Аллены. Тогда у нее не будет много времени на флирт с офицерами. А я тем временем спокойно поговорю с Веддингеном. Интересно, что он собирается мне сообщить? Умеют же мужчины заинтриговать женщин, когда захотят».

В небольшом гостиничном холле станции было очень уютно. Кариола пристроилась на диване рядом с огромным подсвеченным аквариумом, в котором плескались небольшие создания из соседней системы Капеллы, похожие на земных осьминогов, но с девятью конечностями. Тела этих существ играли всеми цветами радуги, иногда вспыхивая так ярко, что, находясь рядом с ними в темноте, можно было даже читать. Это был подарок от доктора Мины Харгроув, специалиста по физике межзвездных порталов, давней знакомой Кариолы. Они работали вместе еще со времен Великой Войны, удачно дополняя друг друга. Тарсон была хорошим специалистом по дешифровке текстов Древних, и ее работы очень часто служили путеводными маяками для Харгроув по пониманию физики перемещений материальных тел через межзвездные мосты, которые, по ее мнению, являлись, по сути дела, просто странными проколами в пространственно-временной метрике Вселенной.

До прибытия ракетного бота оставалось еще двадцать минут, и Кариола, закончив со своими срочными делами, отдыхала, просматривая последние поступившие новости. Сводки с театра военных действий были, как всегда, общи и невразумительны. По крайней мере, она с облегчением узнала, что третий звездный флот, где служил ее сын Траусти, до сих пор держит оборону в системе Веги, ограничиваясь случайными стычками с мятежниками. Основные же силы Альянса группируются в системе Эпсилон Пегаса, откуда и предполагают начать победоносное наступление.

«Скорей бы все закончилось, – с беспокойством думала она, – уже полтора года Альянс борется с хитроумным Акеном Бошем, и у моего Траусти все больше и больше шансов попасть в какую-нибудь переделку. Я-то рассчитывала, что к концу срока обучения на пилота мой сын уже не успеет попасть в зону боевых действий, потому и одобрила его решение стать военным. Теперь он кадровый офицер, хоть и выпущенный по ускоренной программе, а войне конца и краю не видно, как говорят сведущие люди. Но, по крайней мере, хорошо, что в этот раз его флот не собирается участвовать в наступлении».

Она вспомнила печально известное наступление земного флота в системе Антарес много лет назад, когда люди и васудеанцы были еще врагами. К концу вторых галактических суток великого сражения с обеих сторон погибло до пятисот кораблей, начиная от крохотных истребителей и кончая огромными линкорами. Хорошо хоть, что ее муж Эрик к этому времени только и успел закончить летную Академию. Десятки тысяч погибших, траур во всех земных мирах, а всего лишь через восемь дней передовые силы Шивы уже нанесли свой первый удар в системе Росс 128. Это заставило людей и васудеанцев забыть о четырнадцатилетней изматывающей войне. Уже через несколько дней было подписано окончательное мирное соглашение с Васудой и создан Альянс для отражения новой смертельной угрозы.

В холл с шумом зашла Аллена, ведя за руку Берти. Вид у них был не очень довольный друг другом.

– Ну, Кари, спасибо за доверие, этот малыш меня уже вымотал, – громко и горько пожаловалась девушка.

– Это не доверие, дорогая, это мой тебе королевский ордонанс, – сказала Кариола, – и вообще тренируйся, девочка, ты же будущая мать.

– Ой, не знаю, вряд ли, – Аллена бухнулась в стоящее рядом кресло, – надо будет найти на крейсере того, кто сильно любит детей.

Кариола пожала плечами.

– Неужели тебе с ним совсем неинтересно? – спросила она.

– Интересно? Этот маленький паршив… то есть я хотела сказать ребенок, устроил мне экзамен. По истории, – жалобно произнесла девушка, наклоняясь к Кариоле, – сейчас они проходят новейший период, до, э-э, две тысячи триста тридцать пятого года.

– До столкновения с Шивой? – сообразила женщина.

– Что? Ну да. Только ты думаешь, я все это помню? Сразу получила от него ноль баллов.

Аллена с негодованием посмотрела на Берти, который, стоя рядом с аквариумом, уже хлопал по стеклу руками, стараясь вызвать цветовую реакцию у капеллианских девятиногов. Потревоженные животные реагировали довольно бурно.

– Я так и знала, что ты плохо училась в школе. Берти, – позвала мальчика Кариола, – оставь в покое этих зверушек и расскажи-ка нам лучше, что вы учили в последний раз по истории. Тете Аллене полезно будет освежить память.

Мальчик с трудом оторвался от своего увлекательного занятия, но все же послушно подошел и устремил на Аллену довольный взгляд. Та страдальчески прикрыла глаза рукой.

– Она даже не знает, когда изобрели подпространственный двигатель и как он работает, – сообщил он.

– Боже мой. К истории Земли это же не относится. И тем более я не физик, – простонала Аллена.

Кариола не могла не улыбнуться, глядя на эту забавную картину.

– Ну, хорошо, Берти, до прибытия ракеты еще пятнадцать минут, присаживайся и рассказывай все, что выучил. – Она усадила мальчика рядом с собой. – Что там произошло после открытия межпространственных переходов?

– Война, – радостно ответил тот, – с васудеанцами в две тысячи триста двадцать первом году. Милитаризованная клика имперской Васуды, – по-книжному начал мальчик, – не могла по определению жить в мире с парламентской республикой землян. После загадочной гибели принца Михсеса, члена императорской фамилии, в которой обвинили земные спецслужбы, и после закончившихся безрезультатно переговоров, васудеанские генералы устроили вероломный рейд на Солнечную систему. Но, – Берти торжественно поднял палец, – были сокрушены героическим первым флотом во главе с первым межзвездным линкором класса «Орион», знаменитым «Гайа».

Кариола вдруг печально вздохнула. У нее слово «война» радостных ассоциаций не вызывало. Действительно, как она могла забыть о том, что для нескольких поколений землян звезды и войны стали одним неразделимым целым.

– Земные силы ответили на это искусным прорывом у перехода Антарес – Васуда, чуть было не завершив войну в самом начале, – продолжил тем временем Берти. – Но, – погрустнел он, – поскольку земная экономика в основе своей была мирной и мы строили до этого времени слишком мало боевых кораблей, то васудеанские милитаристы, обладавшие огромным флотом, смогли оттеснить наш небольшой экспедиционный корпус назад. После чего с большими силами враги вторглись в земную систему Веги. Там произошло одно из кровопролитнейших за всю историю сражений, где люди, проявив массовый героизм, сумели заставить отступить захватчиков. Это было, – он нахмурил лоб, – двадцать второго июня две тысячи триста двадцать четвертого года. В течение последующих двух лет мы бросили все силы на создание новых мощных боевых кораблей. В строй вошли новейшие в то время крейсера класса «Левиафан».

Поэтому в следующем большом сражении в системе Антареса в октябре двадцать шестого года, после заранее спланированного отступления с целью завлечь в ловушку главные силы врага, земляне нанесли крупное поражение васудеанскому флоту около ставшей знаменитой с тех пор четвертой планеты Гулнара. После этого земные силы начали вторжение на Васуду Прайм в самое сердце империи. Весь императорский двор и правительство переместились тогда в свою вторую столицу на Альтаир. Перед Васудой замаячил призрак поражения.

Мальчик перевел дух.

– И что было дальше? – заинтересованно спросила Аллена. Похоже, обо всех этих событиях она действительно слышала впервые.

Берти вздохнул, и по его выражению лица слушатели сразу поняли, что у землян дальше появились проблемы.

– А вот дальше все пошло уже не так хорошо, как вначале, – оправдал печальные ожидания мальчик. – На сцене появился злой гений людей, принц Имхотеп, с новыми васудеанскими линкорами класса «Тайфун». В спорной звездной системе Талин он вероломно разгромил наш шестой флот.

– «Злой гений», «милитаризованная клика». Откуда ты набрался таких слов? – снова спросила Аллена. – По микрокнижке глазной, наверное, шпаришь, – заподозрила она, – а ну, моргни.

– В учебниках так написано, – ответил мальчик, – и вообще злой гений – это проще простого, это злой, но очень умный. Так оно и было. А микрокнижки никакой у меня нет, – он показал девушке язык и продолжил: – Никто не нанес нам столько вреда, сколько этот Имхотеп. Хотя Гози говорит, что он, наоборот, герой, даже давал мне свою книжку посмотреть, да только что я в ней прочту, я же их языка не знаю.

– Гози – это сын васудеанских специалистов из отдела языка Древних здесь на станции, – в ответ на недоуменный взгляд Аллены пояснила Кариола, – ты наверняка его видела, но он постарше будет, чем наш мальчик. Ты нашел с ним общий язык? – обратилась она к Берти. – Я имею в виду, вы общаетесь друг с другом?

– Да я с ним говорю только через автопереводчик. Иначе не поймешь, что он там, то шипит или шелестит, как будто бумагой. А так мы иногда играем вместе. Правда, сложно с ним играть. Он сначала несколько минут носится как молния, а потом очень быстро устает и двигается еле-еле. С ним не побегаешь.

– Это неудивительно, у васудеанцев метаболизм сходен с обменом веществ у наших пресмыкающихся, – попробовала пояснить ему Кариола. – Ну, Берти, это просто, их мышцы устроены, как у земных крокодилов и змей, так что способны только на несколько рывков, правда, очень быстрых. Потом им приходится отдыхать. Ладно, когда ты подрастешь и начнешь изучать биологию, тебе все это подробно расскажут.

– Это еще что! Они вдобавок кладут яйца, – сообщил мальчик. – Вы представляете?

Аллена заливисто и громко расхохоталась.

– Что ты еще про них знаешь? – отсмеявшись, спросила она.

Берти обиженно повернулся к Кариоле. Та успокаивающе наклонилась поближе:

– Не обращай внимания. Тетя Аллена еще слишком молодая. Но на крейсере, чур, ее слушаться.

Мальчик неохотно кивнул.

– Ой, малыш, прости, я больше не буду, – извинилась девушка, откидывая со лба прядь волос. – А что случилось дальше с этим Имхотепом? Я правильно произнесла, Имхотеп?

Берти так же неохотно кивнул еще раз.

– Из-за него мы потеряли Денеб, Антарес и еще несколько систем в течение следующих трех лет. Кроме этого, он держал в осаде систему Бетельгейзе еще полгода. В конце концов, в тридцать третьем году васудеанцы со своими новыми кораблями обрушились на Вегу. Тогда погиб линкор «Эйзенхауэр» и весь четвертый флот. Собрав последние силы, земляне все-таки смогли оттеснить захватчиков, четвертый флот погиб не напрасно. И в последующих двух сражениях до тридцать пятого года люди смогли отвоевать обратно Денеб и в итоге уничтожить два новейших линкора типа «Тайфун», один на Веге и второй около Антареса. А в начале две тысячи триста тридцать пятого года, восьмого января, состоялось самое грандиозное и последнее сражение между людьми и васудеанцами, где, правда, ни одна из сторон не добилась решающего успеха. Но здесь вдруг в первый раз появились шиване, и после был заключен окончательный мир между Васудой и Землей.

– А дальше мы не учили, – закончил мальчик, – хотя я в принципе и так все знаю. Рассказать?

– Секундочку, – остановила его Аллена, – по-моему, прибывает ракета. Слышите?

Кариола услышала далекий низкий гул. Звук быстро приближался, пол под ногами затрясся мелкой дрожью. Капеллианские головоногие ответили на это серией резких вспышек и полезли прятаться под камни, разбросанные по дну аквариума.

Через минуту все стихло, женщины и мальчик переглянулись.

– Ну что, все готовы? Отправляемся, – сказала Кариола, поднимаясь с места. – Сколько будет еще пассажиров, четверо?

Аллена посмотрела в свой список.

– Двенадцать, включая нас с тобой, – потупилась она, – ну не будь такой строгой, завтра же выходной.

Кариола безнадежно махнула рукой:

– Скорей бы «Виджилант» отправлялся обратно, у меня уже нет сил с вами бороться.

– Доброй дороги, – услышала она сзади ровный мужской голос.

– Здравствуйте, Сипптар, – ответила Кариола, оборачиваясь, васудеанцев сразу можно было определить по безэмоциональному тембру переводчика, транслирующего шелест и шипение этих существ в человеческую речь.

Похожий на огромного варана, стоящего на неестественно длинных ногах, кое-где покрытый разноцветными лоскутами ткани, он, не мигая, смотрел огромными желтыми глазами на Кариолу. Узкий язык метался в полуоткрытом рту с мелкими заостренными зубами, непрерывно ощупывая воздух.

Он протянул к Кариоле пятипалую птичью руку песочного цвета с длинными суставчатыми пальцами. На узком запястье мигал изумрудный огонек коммуникатора.

– Я получил сообщение с вашего крейсера с просьбой лететь вместе с вами. Я согласился.

Аллена сделала огромные глаза, глядя на Кариолу.

– Ну что это за тайны, в которые меня не посвящают… – начала она, но ее прервали.

Толпа разодетых по последней моде молодых девушек с шумом и гамом вывалила из открытых дверей в холл станции. Аллена отчаянно замахав руками, бросилась им наперерез, но те уже и сами, заметив присутствие начальства, быстро стихли и чинно проследовали к выходу в шлюз.

Кариола подтолкнула Берти вслед за ними.

– Малыш, беги, займи и нам местечко.

Тот согласно кивнул и умчался. Она повернулась к васудеанцу:

– Как вы думаете, Сипптар, с чем это связано? Я имею в виду предложение лететь нам обоим. Я ведь тоже получила приглашение с крейсера.

Тот совсем по-человечески пожал худыми плечами.

– Я думаю, ничего поразительного. Может быть, они обнаружили какой-то артефакт во время своего патрулирования. Согласно договоренности с вашей расой о совместном доступе, в таких случаях необходимо одновременное присутствие и людей, и нас. Командир вашего корабля просто держится своей инструкции.

– Скорее всего вы правы, а я сразу не подумала. Тем более что в системе Гаммы Дракона мы с вами единственные лица с соответствующим уровнем доступа к секретной информации. Других здесь просто нет.

Она задумалась:

– А ведь и вправду будет интересно, если они нашли что-то новенькое. Забавно, мы уже три месяца копаемся на планете без особых результатов, а оказывается, открытия находятся где-то у нас над головой в ближнем космосе.

– Может быть, – согласился Сипптар, – но, насколько мне известно, предыдущее сканирование системы исследовательским судном «Эриксон» еще пятнадцать лет назад не показало ничего необычного в здешнем околозвездном пространстве.

И он приостановился, вежливо пропуская женщину вперед.

Глава 5

Огромная боевая рубка межзвездного линкора «Аквитания» была почти пуста. Кроме вице-адмирала Орнео Петроса, трех вахтенных офицеров и двух техников из ремонтной бригады, менявших поврежденные голографические проекторы, в ней больше никого не было. Вице-адмирал, высокий сухощавый жилистый человек с начинающими седеть светлыми волосами, в полной адмиральской форме, сидел на месте капитана корабля, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, и о чем-то озабоченно размышлял. Время от времени он бросал на ремонтников недовольные взгляды, особенно когда до него долетали их сдавленные ругательства. Он был большой эстет, и поэтому подобные выражения терпел только от равных или старших по званию. К сожалению, эти ремонтники относились к гражданским лицам, на которых власть вице-адмирала не распространялась и которым Петрос, к сожалению, не мог пригрозить расстрелом за использование непарламентских выражений в присутствии одного из высших офицеров объединенного флота.

Впрочем, техников можно было понять, «Аквитании» действительно сильно досталось в ходе сражения, более, чем любому другому кораблю из ударной группы третьего флота. Ремонтные сканеры продолжали фиксировать все новые повреждения в огромном чреве линкора. Самыми неутешительными новостями были: состояние генераторов и вооружения главного калибра. На «Иакове» (мир его праху) все-таки умели прицельно стрелять, и для попавшего в плен старшего артиллериста с погибшего линкора это было хоть слабым, но утешением. Главное оружие «Аквитании», БЗТ (Большой Зеленый Турболазер), нагружавший во время боя энергосистему линкора более чем на шестьдесят процентов, таки вышел из строя из-за удачного попадания с «Иакова». Счастье, что это случилось уже в конце боя, за несколько минут до того, как корпус главного противника «Аквитании» лопнул в районе кормы. Остальные тяжелые лучевые орудия, а также зенитные А-лазеры были в порядке, но из-за вышедшей из строя «Большой Пушки» линкор теперь не мог похвастаться прежним преимуществом перед вражескими линейными кораблями предыдущего поколения, кроме разве что лучшего бронирования, но и это превосходство осталось в прошлом после недавнего боя. Наспех заваренные ремонтными дронами бронеплиты из неостали уже не отличались прежней прочностью. К тому же если лучевые орудия противника старались обжечь «Аквитанию» в строго определенных местах, там, где находились критически важные подсистемы корабля, защищенные наиболее толстым бронепоясом, то торпеды с тяжелых фладдеров мятежников подобной разборчивостью не отличались.

Петросу тут же вспомнился крик вахтенного офицера наблюдения: «Три «Медузы» противника под кормой в одном астрометре!» – и красные линии их боевых курсов, пересекающих путь флагмана на боковой голографической панели. Один из торпедоносцев перехватил пилот из сорок четвертой эскадрильи, прикрывавшей линкор. Он успел зайти в хвост к последнему из врагов и стрелял до тех пор, пока тот не выдержал и не покатился вправо, уходя в сторону от цели. Оба после этого прожили недолго. Уходящего торпедоносца достала зенитная артиллерия «Аквитании», и уже у поврежденной «Медузы» сдетонировали обе торпеды. Перехватчик же Альянса, увлекшись атакой, попал под взрывную волну. Обе машины мгновенно исчезли в огненном шаре разрыва. Вторую атакующую машину вместе с уже выпущенными торпедами почти в упор расстреляли с линкора. А вот третьего не успели. «Ну, сейчас, прилетит, – спокойно сказал старший помощник, – господин вице-адмирал, лучше пристегнитесь». Петрос послушно защелкнул замки ремней, и в этот момент линейному кораблю действительно «прилетело». Два вражеских «Циклопа», торпед сокрушительной мощи, специально созданных против таких монстров, как звездные линкоры, подорвали «Аквитанию» ближе к задней оконечности корпуса. Раздался тяжелый удар, и огромный корабль вздрогнул от носа до кормы. Тех людей в рубке, кто не успел пристегнуться, почти выбросило с их мест. Приборные панели брызнули фонтанами искр и погасли. Оглушенный вице-адмирал медленно ворочал головой, стараясь прийти в себя среди сполохов аварийного освещения. Наконец, заработали дублирующие системы, и все находившиеся в рубке стали понемногу приходить в себя. Петрос поймал озабоченный взгляд капитана корабля и ободряюще махнул ему рукой. «Не обращайте на меня внимания, – крикнул он капитану. – Продолжаем бой. Весь огонь сосредоточить на корме «Иакова». И отправляйте в атаку на «Велизарий» наш резерв торпедоносцев. Пока неизвестно, насколько все серьезно с нашим кораблем. Надо перехватывать инициативу, пока есть возможность». Слава богу, что все тогда обошлось, «Аквитания» не получила критических повреждений, вышел из строя только один из трех главных генераторов, и корабль смог продолжать вести бой. Но от мощной взрывной волны вышло из строя множество механизмов на всем линкоре, а также была разрушена часть пятого дека, поблизости от места попадания. Сто восемьдесят человек нашли свою смерть под обломками или задохнулись в разбитых отсеках. Сейчас их тела ждали последнего прощального салюта и печального обряда погребения в космосе.

Но гибель его людей не была напрасной, тактический успех операции был налицо. Ударная группировка третьего флота практически сохранила боеготовность, полностью уничтожив при этом эскадру противника. Васудеанский линкор «Псамтик» вообще не получил повреждений и теперь контролировал окрестности узла межзвездного перехода Сириус – Денеб.

Но Петрос никак не мог отделаться от мрачных предчувствий. Слишком мало, подозрительно мало сил было у мятежников в системе Денеба, в одной из ключевых их звездных систем. Это могло означать, что прошедшее сражение было лишь отвлекающим маневром, чтобы сковать силы Альянса в этом районе.

«Мы ожидали длительной борьбы, наступлений и контратак, постоянной игры линейными кораблями на узлах межзвездных переходов по всем правилам военного искусства, а получили яростную короткую схватку, решившую все дело с самого начала», – хмуро размышлял вице-адмирал Альянса.

Где находятся основные эскадры мятежников и сам адмирал Бош? Не собирается ли он нанести решающий удар союзникам где-нибудь в другом месте, к примеру у звездной системы Эпсилон Пегаса? Закончившееся полчаса назад оперативное совещание ясности в обстановку не внесло. Но было решено пока на рожон не лезть и все силы к узлу Денеб – Сириус не перебрасывать. Хватит там и одного «Псамтика» под парами. Легкие силы мятежников и рейдеров он отгонит, а если с Сириуса вдруг выйдет мощнаяэскадра, то успеет отступить. Но в любом случае руководству флота придется принимать дальнейшее решение не позже чем через восемь часов. Именно столько времени сможет выдержать «Псамтик», с генераторами гиперполя, работающими в режиме ожидания. После линкору придется либо их выключить, либо стать бронированной мишенью, поскольку на генераторы подпространственной матрицы и тяжелые лучевые орудия энергия подается с одних и тех же реакторов.

«Надо бы поскорее поговорить со стариком Витторио, у него должны быть свежие данные».

Петрос с усилием потер лоб и посмотрел на часы. Линкор командующего силами Альянса должен был подойти через полтора часа. Не много времени, чтобы успеть навести хоть какой-то порядок на «Аквитании» к прибытию высокого гостя.

– Эй, ребятки, – окликнул он техников, все еще возившихся неподалеку, – я уже начинаю сомневаться в вашей квалификации. Чтобы через час все было исправлено. Вы что думаете, враг будет ждать, пока вы здесь вдоволь наковыряетесь?

– Господин вице-адмирал, – один из инженеров поднял голову, его лоб блестел от пота, – мы делаем все возможное, но вы же видите, повреждений слишком много.

– Шестьдесят минут, – адмирал выразительно постучал пальцем по своим часам. – Вы находитесь в районе боевых действий, где скидок на то, что повреждений слишком много, вам никто не даст. И эвакуироваться домой к своим родным и близким в случае чего вы точно не успеете.

Он поднялся и двинулся к выходу из рубки, осколки битого пластиката захрустели под его ногами.

– Коммандер Вирт, – он окликнул ближайшего к нему вахтенного офицера, – скажите капитану, что в ближайшее время я буду у себя. И передайте Раско де Тротти, командиру пятьдесят третьей эскадрильи, чтобы он послал прямо сейчас пару звеньев истребителей проверить схрон мятежников в астероидном поясе, чисто там или нет.

Командир пятьдесят третьей, получив этот приказ, громко и аристократично выругался, но спорить с начальством не стал.

– Офонарели они там, что ли? – стукнув кулаком по столу, отчего перед ним запрыгало изображение карты боевых действий в системе Денеба, обратился он к своему заместителю по эскадрилье Савицкому: – Кого я могу послать сейчас сразу после боя? У них что, нет больше резервов?

Его помощник, сидевший напротив и во время переговоров командира с начальством тщательно рассматривавший свои аккуратно подстриженные ногти, согласно кивнул и достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок квазибумаги.

– Из шестнадцати истребителей мы потеряли в бою два, в капитальный ремонт можно смело списывать еще четыре. Столько же наши техники поставят на крыло в течение суток, – сказал он, сверившись с бумагой.

– То есть сейчас к вылету можно подготовить всего шесть машин, – раздраженно резюмировал де Тротти, – а от нас требуют два звена. Это восемь. Придется отправлять две тройки. И никакого резерва! Чем воевать потом будем?

– Это да, – согласился с ним Савицкий, неторопливо засовывая бумагу обратно в карман, – но хоть спасибо, что все наши люди живы и здоровы. Те двое сбитых очень удачно катапультировались, мы их почти сразу выловили. А материальную часть всегда восстановить можно. Вдруг пришлют новые машины, я бы от «Персеев» не отказался.

– Держи карман шире, дадут тебе их. Можешь даже не мечтать, скорее снова пригонят «Геркулесы», пролежавшие в смазке пятнадцать лет. Ладно, вызывай младших пилотов на командный пункт через пять минут для брифинга, – комэск хрустнул пальцами, – старики пусть отдохнут после сегодняшней драки.

Де Тротти еще раз раздраженно стукнул кулаком по столу.

– Нет, но почему им все-таки понадобились именно мои истребители! Слали бы группу скаутов из разведывательной эскадрильи. Мои парни еще от сегодняшней заварушки не отошли, – снова возмутился он.

– Скауты и так как угорелые мечутся по системе, наш вице-адмирал все не может поверить, что враги внезапно кончились. Лично я думаю, это все потому, что мы единственные, кто сегодня вернулся без потерь. Все пилоты целы, ни один даже не ранен. – Савицкий постучал по подлокотнику своего кресла и сделал вид, что два раза сплюнул через правое плечо. – Другим-то эскадрильям повезло меньше. Сорок четвертая вон потеряла сегодня троих только погибшими, а подбили вообще чуть ли не половину. Вот им и завидно стало, – со знанием дела закончил помощник, выводя на виртуальный экран список пилотов своей эскадрильи.

– Все знают, что у меня лучшие летчики, и этим пользуются, – совместив в своем заявлении и оттенок гордости, и одновременно ноту раздражения, сделал открытие командир «Молотоголовых». – Ладно, жми вызов на шесть машин, будем готовить ребятам полетное задание. Думаю, разнести схрон будет делом нетрудным.

– Так точно, командир, – ответил Савицкий, набирая на своем коммуникаторе «срочный вызов» для шестерых младших пилотов своей эскадрильи, – сейчас прибегут. Держу пари, что первым Траусти примчится со своим звеном. Он же у нас Альфа.

Уже через восемь минут все вызванные младшие офицеры были в сборе. Когда за последним из вошедших на командный пункт пилотов с шипением закрылась металлическая дверь и прибывшие торопясь расселись на своих местах, командир пятьдесят третьей эскадрильи поднялся со своего места и подошел к большому голографическому проектору, шутливо прозванному пилотами «Указателем На Тот Свет». Он повернулся лицом к присутствующим, одернул на себе китель и, дождавшись полной благоговейной тишины, произнес свою обычную фразу, с которой уже много лет начинал постановку боевых заданий:

– Да благословит Господь Всемогущий того летчика, кто внимательно слушает своего командира перед вылетом.

Он еще раз со вниманием оглядел всех присутствующих на командном пункте. Пилоты зашевелились, лица некоторых помрачнели, не все еще могли поверить в бессердечность командования, назначившего следующий боевой вылет почти сразу после тяжелого сегодняшнего сражения. Но после такого вступления де Тротти стало ясно, что их вызвали на командный пункт не просто так.

– Я собрал здесь вас, лучших пилотов моей эскадрильи, чтобы сообщить об оказанном нам высоком доверии со стороны нашего командования. Я знаю, что только мои ребята могут сделать еще один вылет и снова покрыть себя славой, даже еще толком не отойдя от предыдущего задания.

Лучшие пилоты выжидающе замерли. Командир повернулся в сторону проектора, и через секунду перед пилотами в воздухе замерцала карта системы Денеба, усеянная зелеными значками. Это было местонахождение победоносного третьего флота. Затем масштаб изображения увеличился и сместился в сторону большого астероидного пояса, где уже горели зловещие красные огоньки. Де Тротти прокашлялся.

– Перед нами поставлена боевая задача уничтожить базу мятежников, которую наши сканеры засекли вот в этом астероидном кольце. Крупных боевых кораблей там не зафиксировано, но автоматические сторожевые орудия АСО будут присутствовать наверняка. Как с ними справляться, вы знаете, поэтому не вздумайте потерять от их огня хотя бы одну машину. Опозоритесь на весь флот. Самое опасное, что вы можете там встретить, это легкие фладдеры противника, которые успели прыгнуть туда после сегодняшнего сражения. Они могут добраться до своей базы, чтобы дозаправиться или пополнить боекомплект. Если мятежников будет более двух звеньев, в бой не ввязывайтесь. Просканируйте ближайшие контейнеры и уходите обратно. В зависимости от результатов будет принято решение, какие дополнительные силы в этом случае придется послать туда для завершения операции.

На задание пойдут две тройки истребителей. Звено Альфа поведет Траусти Тарсон, соответственно звено Бета возглавит пилот Аберт Фрам. Весь схрон мятежников, контейнеры, грузовые корабли, оборудование, все это приказано уничтожать целиком и полностью. Не оставлять ничего.

Де Тротти сделал паузу:

– Пилот Хованисян, а у вас почему такое недоуменное выражение на лице? Ах, вы хотите знать, почему мы просто не захватим все это как трофеи для Альянса? Хованисян, я в вас разочарован. Каждый безусый юнец у меня в эскадрилье должен знать, что подобные системы оснащены опросчиками свой-чужой. Там же находится небольшой подрывной заряд, специально для таких пилотов, как вы, который при вашей попытке взять ценный трофей превратит ваш фладдер и вас в том числе в раскаленное облако плазмы. Вам понятно?

Маленького роста, смуглый пилот Хованисян, робко кивнув, почесал свои изящные усики, не решившись уточнить про грузовые корабли мятежников, снабжены ли такими опросчиками и они.

Тем временем шесть зеленых фигурок истребителей Альянса переместились в астероидный пояс, и красные значки начали гаснуть один за другим. Де Тротти с удовлетворением посмотрел на эту картину.

– Задание несложное, поэтому лишний раз не рискуйте, с превосходящими силами противника в бой, еще раз повторяю, не ввязывайтесь. Мы и так задали мятежникам хорошую трепку сегодня, не стоит давать им шанс укусить нас напоследок. Если возникнет необходимость, мы лучше пошлем туда крейсер с сильным эскортом. Вылет через пятнадцать минут. Вопросы есть? Ведущим звеньев подойти ко мне, остальные «вольно».

Поднялся шум, пилоты стали пробираться к выходу. Траусти вместе с ведущим второго звена Абертом подошли к командиру эскадрильи. Де Тротти протянул им чипы полетных карт с прописанными там маршрутами. По ним шесть истребителей Альянса смогут пройти весь путь и вернуться обратно автоматически, даже без вмешательства пилотов. Если не встретят по дороге вражеских кораблей.

Де Тротти кивнул им ободряюще:

– Жду вас через три часа обратно и в том же составе. Я не зря назвал вас лучшими пилотами своей эскадрильи. Потому что только лучшие возвращаются обратно на своих машинах, а остальных привозят спасательные партии. Не думайте, что у тех, кто остался сейчас на линкоре, будет легкая жизнь. Я им сейчас покажу, как портить дорогостоящие боевые машины!

В глазах Аберта появились насмешливые искорки.

– Мне кажется, они уже отлично знают, как это делать, – нарочито почтительным тоном заметил он. Де Тротти метнул на него подозрительный взгляд.

– Пилот Фрам, вы задание получили?

– Так точно, командир – вытянулся тот.

– Так выполняйте!

Аберт отдал честь и повернулся кругом, по пути подмигнув Траусти. Тот, не приняв игры, демонстративно повернулся к командиру.

– Разрешите идти? – козырнул он.

Взгляд де Тротти смягчился. Все-таки Тарсон действительно был его любимчиком, хотя командир пятьдесят третьей, как могло показаться для постороннего взгляда, относился ко всем своим пилотам одинаково.

– Ступай, сынок, удачного тебе вылета.

Пилоты направились к двери, за которой их ждали младшие товарищи.

– Все выслуживаешься, – негромко, но отчетливо сказал Аберт, выходя в узкий и длинный коридор третьей палубы, освещенный резким светом настенных светильников.

Траусти презрительно посмотрел на него.

– Мне не пристало слушать замечания от подчиненного. Тем более такие тупые замечания и от такого тупого подчиненного.

– Я твой подчиненный? – неожиданно взбесился Аберт. – С какой стати?

– Как ведущий первой группы, именно я командую ведением боевой операции. А ты как ведущий звена Бета, соответствуя своему положению второй буквы в алфавите, выполняешь мои приказы, – сказал Траусти, рассеянно ведя пальцем по гладкой металлической стене. Стоявшие ближе всех Алекс и Найра насмешливо заулыбались, глядя на побледневшего Аберта.

– Тоже мне операция, – еле сдерживаясь, процедил командир второй группы, – подумаешь, разнести пустую базу. Да я бы это сделал со своими парнями за одну минуту.

Траусти слегка наклонился к нему и покачал указательным пальцем левой руки.

– Вот и отлично. Раз ты такой инициативный, я доверяю тебе уничтожить АСО, занятие как раз для тебя. А мы тем временем расправимся с истребителями мятежников. Это же гораздо проще, правда?

Секунду Аберт, казалось, раздумывал, броситься с кулаками на Траусти или нет. Обеспокоенный Алекс шагнул поближе к своему другу.

– Ничего, посмотрим, не всегда тебе быть Альфой. – Аберт все-таки сдержался и лишь с ненавистью посмотрел на своего противника. – Пошли, ребята, – обратился он к пилотам из своего звена, стоявшим позади него.

Траусти задумчиво посмотрел ему вслед.

– Чувствую, пользы от него будет мало, а беспокойства может быть много. Парень все никак не поймет, что такое воинская дисциплина.

Алекс согласно кивнул. Траусти обвел взглядом своих товарищей.

– Ну, что, пилоты, по машинам? До вылета осталось десять минут. Как раз только-только добежать.

* * *

В уши ворвался назойливый шум работающих турбин. Траусти потряс головой, приходя в себя после выхода из подпространства. Перед ним по бронестеклу побежали ряды красных строчек. Сознание пилота автоматически фиксировало скорость, координаты, количество объектов. Стоп! Траусти окончательно очнулся. Перед ним расстилалась гигантская, в сотни астрометров часть астероидного кольца, вращающегося вокруг газовой планеты-гиганта. Даже с большого расстояния огромные серые глыбы, изредка поблескивавшие своими боками под лучами Денеба, внушали уважение. Схрон, база обеспечения, или, как ее еще называли на пилотском жаргоне, «супермаркет», мятежников оказалась совсем недалеко, на окраине астероидного поля, не слишком близко, чтобы не попасть под блуждающую глыбу и иметь время ее расстрелять, и не слишком далеко, чтобы затруднить обнаружение широкополосными сканерами Альянса. Длинная вереница из нескольких десятков бронированных контейнеров и два грузовых судна, пристыкованные рядом.

– Это мы удачно выскочили, совсем недалеко, – пробормотал Траусти. – Алекс, начинай сканирование, Альфа-три отправит передачу в центр.

– Выполняю, – подтвердил Маршан, он же Альфа-два. – Наблюдается восемнадцать контейнеров «ТТК» и десять бронированных «ТАК-1». Рядом два грузовых судна класса «Тритон» и «Посейдон» под загрузкой. Охраняются шестью АСО «Аластор» и тремя истребителями, тип «Локи». Координаты семьсот шесть, триста тридцать четыре, эшелон семнадцать.

Камера заднего обзора вдруг замерцала мягким серебристым светом. Из подпространства выходила вторая тройка истребителей «Мирмидон», это была группа Бета. Можно было начинать операцию. У противника, который уже заметил приближение истребителей Альянса, поднялась суматоха. Один из транспортов, бросив на полдороге погрузку контейнера, начал спешно разворачиваться к врагу, занимая оборонительную позицию. На его брюхе завращались, выискивая цель, зенитные турели. Второй грузовой корабль, огромный неповоротливый «Тритон» с захватами для тяжелых контейнеров, похожий на гигантскую бельевую прищепку, обреченно замер на месте. С его огромными обводами, по которым невозможно было промахнуться и единственной спаренной плазменной пушкой, он был практически беззащитен перед врагом. Его команда прекрасно понимала это, и сейчас скорее всего уже доставала белый флаг, рассаживаясь на всякий случай по спасательным капсулам. Тройка истребителей «Локи» в панике заметалась перед грузовыми судами, и один из них, видимо, тяжело поврежденный в сегодняшнем сражении, поспешно скрылся за огромным полубаком «Тритона». Лишь беспилотные автоматические сторожевые орудия, сокращенно АСО класса «Аластор», обнаружив противника, не выказали никакой паники и начали деловито разворачиваться в направлении вероятной атаки. Управляющий ими искусственный интеллект с чувством страха был незнаком.

Траусти быстро оценивал ситуацию. Чтобы добраться до транспортов и истребителей, надо было пролететь прямо сквозь оборонительный ряд АСО, если же попробовать обойти сторожевые пушки по дуге, то на это могло уйти много времени. Чем черт не шутит, корабли противника могут успеть прыгнуть за это время, если у них достаточно энергии в генераторах гиперполя, ищи их потом снова по всей системе Денеба. Де Тротти точно будет очень недоволен, если Траусти позволит сбежать такому слабому противнику. Тем временем расстояние до врага быстро сокращалось. Траусти наконец принял решение. Его сердце в предчувствии свалки снова быстро забилось, отдаваясь стуком в груди. Он крепко сжал штурвал, стараясь взять себя в руки и не выказать охватившего его волнения.

– Внимание всем, я, Альфа-один, принимаю решение об атаке противника. Звено, идем напрямую в направлении АСО пять, шесть. Уничтожаем их с ходу. Дальше я беру на себя истребителей. Альфа-два и три уничтожают транспорты. Звено Бета атакует остальные АСО, не давая им возможности обстрелять первую тройку, затем уничтожает оставшиеся корабли противника. Контейнеры оставляем напоследок.

– Все-таки всучил мне эти пушчонки, скотина, – раздался злобный голос Беты один.

– Аберт, за неподчинение расстрел на месте. Выполняй приказ. И не дай бог, если мы получим хоть один снаряд от твоих АСО, – по возможности бесстрастным голосом ответил Траусти. Надо же, каков подлец, назвать командира в эфире скотиной! Пилот, несмотря на все свое волнение, невольно усмехнулся, представив возможную реакцию де Тротти на это при разборе полета после возвращения на «Аквитанию».

Второе звено неохотно начало поворот на четыре ближайшие АСО, выходя вперед, чтобы прикрыть группу Тарсона от их огня. Стрельбу все открыли почти одновременно. Пространство вокруг вдруг заполнилось разноцветными трассами плазменных разрядов. Даже с транспортов открыли неприцельный огонь, практически безопасный на таком расстоянии, но добавивший своих цветов в картину боя. Неустойчивые плазменные заряды, вылетев из зенитных турелей и пройдя небольшое расстояние прицельной стрельбы, беспомощно рассыпались красивыми желтыми фейерверками.

– Звено Альфа, форсаж! – крикнул Траусти, ловя в прицел ближайшее АСО.

Четырехкратная перегрузка вдавила его в кресло. По краям поля зрения начала сгущаться темнота, кровь перегрузкой отбрасывало от глаз пилота. Но чем быстрее Траусти выйдет на линию огня, тем лучше, по дальнобойности стационарные «Аласторы» превосходили бортовое оружие истребителей «Мирмидон». Плазменный заряд вдруг ударил прямо в лоб его истребителю и растекся, поглощенный защитным полем, засветившимся в месте удара нереальным фиолетовым светом. Зеленый кубик указателя уровня защиты тут же прыгнул вниз. Но Траусти почти не заметил этого, правильный многогранник АСО, поблескивающий вспышками выстрелов, уже вошел в перекрестье прицела. Его палец плавно лег на спуск. Длинная очередь прошила «Аластор» насквозь, своего защитного поля у этих орудий не было. И тут же в него ударили две ракеты, выпущенные кем-то из товарищей Траусти. АСО вдруг завертелось на месте и затем взорвалось, разбрасывая языки раскаленного до белизны огня. Через несколько секунд истребитель пилота уже промчался сквозь потухающее облако разрыва, оставшееся на месте, где было орудие. Он посмотрел вбок, где второе АСО отплевывалось огнем от атакующего истребителя Найры. «Неплохо девчонка работает», – промелькнуло у него в голове. Не уничтожив врага с первого захода, «Мирмидон» Альфы-три скрылся для разворота за вереницей небронированных ТТК. Сторожевое орудие, ведя погонный огонь, хладнокровно расстреляло свои же контейнеры, и прежде чем оно успело остановиться, из хоровода взрывающихся металлических коробок снова выскочил истребитель Найры. На его плоскостях плясали огоньки выстрелов. Через пару секунд второе АСО, смертельно пораженное, вдруг вспухло и расцвело ярким белым цветком.

– Отлично, ребята, мы прорвались. Атакуйте транспорты, пока они не сбежали. Я займусь истребителями. – Траусти выполнил переворот, чтобы посмотреть, как идут дела у второй тройки. Все было нормально, Аберт остервенело добивал оставшиеся сторожевые пушки, вкладывая в это все свое уязвленное самолюбие.

«Надо же, как старается. Все-таки я хороший командир, раз могу заставить работать даже таких парней, как Фрам», – с оттенком уважения к самому себе подумал Траусти. Тем временем пара легких фладдеров «Локи» выскочила навстречу, пытаясь увести звено Альфа в сторону от транспортов. Они разошлись на контркурсах, обменявшись ракетными залпами. Траектории ракет черкнули замысловатым пунктиром, но ни одна из них не достигла своей цели. Алекс и Найра согласно плану упорно прорывались к грузовым кораблям. Истребитель Тарсона, наоборот, свечой ушел вверх и, выполнив боевой разворот, оказался позади противника. Враг на секунду замешкался, затем один из фладдеров мятежников все-таки бросился в погоню за двумя истребителями Альянса, выходящими в атаку на транспорты, а второй, Локи, начал новый разворот, пытаясь перехватить командира группы. Но промедление сыграло с противником злую шутку, Тарсон, прибавив скорости, быстро оказался на хвосте первого истребителя Нео Терры.

– Альфа, атакуйте коробки спокойно, я бью первого, – крикнул Траусти, поймав в прицел вражескую машину.

Он открыл огонь с близкого расстояния. Несколько секунд защитное поле «Локи» держалось, поглощая энергию плазменных зарядов, обрушившихся на истребитель, но затем не выдержало и лопнуло, как мыльный пузырь. Следующая очередь пробила реакторный отсек одного из двигателей, и вражескую машину резко повело вправо. Тарсон, не останавливаясь на достигнутом, дал ракетный залп. Увидев приближающиеся черточки ракет, пилот мятежников решил не испытывать судьбу и поспешно катапультировался.

Провожая взглядом спасательную капсулу, Траусти едва не позабыл о втором противнике, который уже заходил в атаку с задней полусферы. Спохватившись, пилот заложил резкий вираж, и красные трассы прошли мимо в очень опасной близости. Несколько минут они гонялись друг за другом, напрасно расстреливая последние ракеты. В этот раз ему встретился умелый противник. Траусти начал потеть. Самое ужасное было то, что он не мог теперь отвлечься на управление своей группой, враг не давал ему ни секунды покоя, очевидно, решив отомстить за поражение товарища.

– Альфа, доложите ситуацию, – крикнул Траусти, закладывая очередной вираж и пытаясь хотя бы краем глаза рассмотреть происходящее со своей тройкой.

– Все нормально, сэр, расстреливаем «Посейдон», – весело ответил Алекс, – снесли ему все турели и разворотили корму. Теперь уже никуда не уйдет. Эй, Найра, смотри, на шесть часов недобитый «Локи», вон там за «Тритоном». Ага, молодец девочка, туда ему и дорога. А как ты, командир, в порядке?

– Почти, – прохрипел Тарсон, снова повисая на ремнях из-за отрицательной перегрузки.

Теперь из-за прилива крови к глазам вокруг все начало краснеть. Похоже, вражеский пилот решил взяться за Траусти всерьез. Столбик уровня защитного поля опустился уже больше чем на половину, скоро удары начнут приходиться прямо по его машине. На экране заднего обзора Тарсон снова увидел силуэт вражеского истребителя, заходящего ему в хвост с роковой неумолимостью. Внезапно на месте машины противника полыхнуло облако огня. Не успел Траусти сообразить, в чем дело, как рядом с его истребителем пронеслись три «Мирмидона» Альянса с эмблемой пятьдесят третьей эскадрильи на бортах и знакомый голос ядовито осведомился:

– Ну и долго ты здесь собирался развлекаться? Транспорты вот-вот смотаются.

Траусти перевел дух, ну, конечно же, это был Фрам собственной персоной.

– С коробками все в порядке, там моя тройка. А ты, вместо того чтобы лететь посмотреть на такое зрелище и поучиться у профессионалов, мешаешь мне заниматься выполнением фигур суперпилотажа, – с усилием выговорил он, отходя от перегрузки.

– Да? – с сомнением произнес Аберт. – Ну, благодарности от тебя, я знаю, не дождешься. Ладно, извини, полечу дальше, надо еще помочь твоему звену, слишком долго они копаются.

Звено Бета на форсаже ушло вперед. Траусти начал осматриваться. Вроде бы его машина осталась практически целой, вот только заклинило правую плазменную пушку «Субак» и кончились все ракеты. Можно сказать, легко отделался. Внезапно на волну истребителей Альянса ворвался чей-то панический голос.

– Немедленно прекратите стрелять по моему кораблю! Все, мы сдаемся! Говорит капитан «Посейдона». Хватит, я говорю, у меня уже пошли вразнос реакторы! Повторяю, мы сдаемся, прекратите огонь.

– Это нечестно! – заорал Аберт. – Дайте и нам пострелять. А то что же получается, оставили нам только сторожевые пушечки да какой-то истребитель на троих?

– Не будь таким поспешным, Аберт, – твоя короткая жизнь вся еще впереди, – вклинился в разговор Альфа-два. – Траусти, ну что, как решишь, пожалеем бедолаг?

Тарсон направил свою машину в сторону грузовых кораблей мятежников. Оба транспорта горели, разбрасывая фонтаны искр через многочисленные пробоины. Но «Тритон», который с самого начала даже и не пытался сопротивляться, выглядел гораздо веселее второго корабля, насквозь издырявленного попаданиями. На месте зенитных турелей «Посейдона» светилась вишневым цветом раскаленная дыра площадью несколько десятков квадратных метров. Кормовая оконечность транспорта, где располагались двигатели, была изуродована так, что походила на что угодно, но только не на корму. Алекс и Найра неплохо поработали, их машины теперь неподвижно висели над фрахтовиками, готовые открыть огонь в любую секунду. Звено Бета разочарованно крутилось рядом.

Траусти попытался вспомнить необходимые в таких случаях действия командира группы. Ему еще не приходилось брать в плен вражеские корабли. В памяти всплыла только фраза: «Конвенция Бета Орла, положения которой обязаны выполнять все воюющие стороны, предусматривает гуманное отношение к военнопленным». Ладно, ставить к стенке капитана транспорта он все равно не собирался, а вот что делать с кораблями? Де Тротти, кажется, ясно приказал уничтожать все, что пилоты увидят в своих прицелах. С другой стороны, транспорты могли бы действительно стать ценным трофеем. Траусти попробовал почесать голову, но лишь поскреб стекло шлема рукой в перчатке. После нескольких секунд раздумий он решился:

– Говорит Альфа-один, командир группы легких кораблей, звездный флот Альянса. Экипажам обоих судов приказываю в течение пяти минут пересесть в спасательные капсулы и немедленно отойти от своих кораблей на безопасное расстояние. Мы намерены взорвать транспорты. Второе звено, займитесь пока уничтожением грузовых контейнеров.

– Стойте, я же подтвердил, что мы сдаемся. Зачем нас в пыль превращать? Вы что там у себя думаете, мне много радости будет болтаться в космосе в этой спасательной скорлупке без руля и без ветрил? – В голосе капитана «Посейдона» пропала паника и появились раздраженные нотки.

– Мы вышлем за вами транспортный «Элизиум» для эвакуации. Более того, если подтвердится, что вы гражданские лица, действовавшие по принуждению, то вас должны будут просто отпустить, – твердо сказал Траусти. – К офицерам мятежников это, конечно, не относится, – добавил он сразу, чтобы у дрейфующих в отдалении катапультировавшихся пилотов сбитых «Локи» не возникало чувства излишнего оптимизма по поводу своей дальнейшей судьбы.

Повторяю, немедленно покиньте свои корабли. У нас есть ясный приказ, который мы собираемся выполнить через пять минут, – сказав это, он почувствовал облегчение. Хорошо все-таки иногда не думать, а просто исполнять распоряжения.

– Вас понял, – мрачно ответил капитан «Посейдона», убедившись, что дальнейшие его возражения бессмысленны.

– Эй, Снапкин, – обратился он к своему коллеге со второго транспорта, – вылезай из своего корыта, будем смотреть бесплатный фейерверк.

На связь с Траусти по закрытому каналу вышел Алекс.

– Командир, может, правда не стоит? Тем более мы с Найрой работали, старались. Мы ведь их сразу раздолбать могли, но решили, что так приз их взять будет гораздо приятней, – попытался убедить его Маршан.

– Алекс, я все понимаю, – вздохнул Траусти, – но у меня приказ де Тротти не оставлять от базы ничего, уничтожать все встреченные объекты. А приказы я выполняю, что и тебе советую.

– Нет проблем, командир, – после паузы ответил Алекс, – как скажешь, ты здесь главный.

Выведя машину к транспортам на расстояние прицельного огня, Тарсон зафиксировал прицел на реакторном отсеке ближайшего к нему корабля, огромного «Тритона», и начал наблюдать за эвакуацией экипажа. На кораблях такого класса, насколько он помнил, могло быть до пятидесяти человек команды. Все они в состоянии были уместиться даже на одной стандартной спасательной шлюпке, оборудованной небольшим фузионным двигателем. Он увидел ее отходящей от ютовой надстройки, сорокаметровую вытянутую консервную банку, с двойным рядом подсвеченных иллюминаторов вдоль борта. Оставшаяся запасная шлюпка должна была разделить участь транспорта. Почти одновременно от борта «Посейдона» отскочила такая же посудина, только гораздо меньших размеров и, ритмично пульсируя голубым огнем выхлопа двигателя, пошла по прямой, уходя подальше от обреченного корабля.

Высоко над машиной Траусти, чередой беззвучных желтых вспышек начали взрываться вражеские контейнеры, это звено Бета выполняло поставленную задачу. Он отчетливо видел проносящиеся в пустоте красные черточки трасс. Боевое волнение уже покинуло Тарсона, сменившись чувством странной опустошенности. Из задумчивости его вывел голос Алекса:

– Кажется, можно начинать. Они сигнализируют, что на транспортах никого не осталось.

Траусти очнулся.

– Бейте по реакторной перемычке, – посоветовал он товарищам, нажимая гашетки, – минут через пять сдетонирует. Ракетами тоже можно огоньку добавить.

Так и случилось. Вскоре один корабль, а за ним и второй разорвало на куски мощными внутренними взрывами. Еще через несколько секунд от огромных транспортов остались только быстро тающие облачка раскаленного газа да несколько разлетевшихся в разные стороны небольших обломков.

Пилот с удовлетворением посмотрел на радар, сияющий изумрудным светом. Второе в его жизни самостоятельное боевое задание было выполнено чисто и без потерь. Он вдруг слегка прищурился:

– Второй группе. У вас там один «ТТК» висит на одиннадцать часов.

– Они его на память оставили, – хмыкнул Алекс, – сейчас будут около него сниматься. На фоне поверженного врага.

– Заткнись, рыжий, – сгрубил Бета-один. Он был явно не в духе.

– Да ладно, – нисколько не обиделся «рыжий», – не горячись, мальчик, я не собираюсь отбирать у тебя лавры победы над контейнерами.

Фрам буркнул что-то злобно-неразборчивое в ответ, расстреливая последний вражеский «ТТК».

– Второе звено докладывает. Все контейнеры уничтожены, – ледяным тоном сообщил он через несколько секунд.

– Отлично. – Траусти был в самом прекрасном расположении духа. – Найра, отправляй сообщение на «Аквитанию». Пусть высылают эвакуационный корабль забрать людей со шлюпок. А нам пора собираться обратно. Внимание обеим группам, минутная готовность. Координаты точки перехода семьсот шесть, триста тридцать два, эшелон девятнадцать.

Он сориентировал машину, включил двигатели на средний ход и протянул руку к приборной панели, чтобы запустить прыжковые генераторы. Через мгновение пространство вокруг его истребителя начнет неуловимо меняться, сворачиваясь в странную вытянутую трубку, червоточину, соединяющую его с другим концом звездной системы Денеба.

– Стойте, – вдруг не своим голосом закричал Маршан, – отмените прыжок!

Траусти вздрогнул от неожиданности, отдергивая руку от панели. Не успел он спросить Алекса, в чем дело, как тот торопливо доложил:

– Вижу непонятный объект на радаре в двадцати астрометрах, за кромкой астероидного поля. Только ничего не могу понять, система показывает, что это небольшой астероид. – Он остановился и продолжил почти трагическим голосом. – Только она утверждает, что это… вражеский астероид. В жизни не видел ничего подобного. Неужели мятежники смогли организовать против нас силы природы?

– А у меня на радаре ничего нет, – недоуменно произнесла Альфа-три, Синарин. – Может, у тебя сбой системы из-за повреждения?

Командир группы отнесся к сообщению товарища серьезней. Уже стало правилом при вылетах небольшими группами ставить на второй фладдер в звене мощный поисковый локатор, а на третий – приемопередающую станцию для быстрой связи с базой в пределах планетной системы. Это оборудование было довольно тяжелым и дорогим, требовало больших энергоресурсов при использовании, поэтому устанавливать его в полном комплекте на каждую легкую машину Альянса было сочтено нецелесообразным. Так что для него не было ничего удивительного в том, что Альфа-два мог увидеть то, что не могли засечь остальные корабли в его группе. Внезапно Траусти осенило.

– Передай координаты Бете-два, у него такой же, как у тебя, локатор, – быстро сказал он.

Если пилот второго звена увидит то же самое, что и Алекс, то это будет означать, что в астероидном поле скрывается неопознанный вражеский объект, не определив точную принадлежность которого группа Траусти не имеет права возвращаться домой.

Через несколько секунд Бета-два подтвердил открытие Маршана. В двадцати астрометрах от истребителей Альянса действительно находилось вражеское «нечто», замаскированное под большую каменную глыбу.

Глава 6

Крейсер встретил гостей музыкой и почетным караулом сразу на выходе из шлюзового отсека. Два молодых офицера в полной парадной форме с оружием при виде делегации лиц прекрасного пола с трудом сохраняли чинность и серьезность, требуемые при официальном протоколе. Очевидно, на «Виджиланте» решили отнестись к визиту со всей ответственностью. Кариола вдруг с ужасом поняла, что ей, как начальнику станции, придется полностью соответствовать статусу высокого гостя с налагаемыми при этом обязанностями, для нее совершенно непривычными. Слава богу, что хотя бы к ее внешнему виду было трудно придраться, несмотря на то что она специально не готовилась к визиту. Кариола всегда аккуратно и со вкусом одевалась, а ее длинные блестящие светлые волосы, уложенные по последней моде, служили предметом зависти даже для ее юных коллег.

Длинный, ярко освещенный коридор уходил в глубь корабля. Кариола, следуя учтивому приглашению, первой ступила на подсвеченную ковролитовую дорожку. Берти, державшийся рядом, во все глаза смотрел на офицеров, встречавших гостей, на их блестящее оружие и парадную форму с гербами Альянса. Сегодня он был, вероятно, самым счастливым человеком во всей системе Гамма Дракона. Последним, следуя своему, васудеанскому этикету, шлюзовой отсек покинул Сипптар. Согласно своим традициям он поклонился сначала самому крейсеру, пожелав долгой жизни ему и скорой смерти его врагам, а затем уже вежливо поприветствовал экипаж.

Процессия гостей двинулась по широким переходам корабля с искусственной гравитацией, подобранной вежливыми хозяевами под ту силу тяжести, к которой они привыкли у себя на планете.

– Где мы, интересно, сейчас находимся? – спросила Кариола, миновав очередной переход и провожая взглядом плавно задвинувшуюся за ними металлическую дверь, – мне кажется, идем уже минут десять.

Аллена, шедшая рядом, беспечно махнула рукой, украшенной изящными платиновыми браслетами.

– Это огромный корабль, наверное, километр в длину. В прошлый раз мы чуть здесь не заблудились, – сказала она.

Берти пренебрежительно хмыкнул:

– И вовсе не километр, а двести семьдесят пять метров от киля до клотика. Ой, то есть я хотел сказать от носа до кормы. А в высоту и ширину метров пятьдесят, наверное. Не волнуйтесь, тетя Кари, вы со мной не заблудитесь. Смотрите, вот это центральный проход по второй палубе, мы его уже почти прошли, сейчас будет лифт, и на нем мы спустимся на третью палубу, где кают-компания.

– Нам с тобой и провожатых не нужно, – улыбнулась Кариола. – Но я думаю, хозяева нас найдут, если мы заблудимся. Не зря же у них здесь через каждые несколько метров стоят младшие офицеры при полном параде, показывающие дорогу.

– Знаешь, в прошлый раз такого не было, – заметила Аллена, – наверное, правда они скоро отбывают и поэтому устраивают прощальный банкет. А может быть, это все для тебя, наш дорогой руководитель. И я даже не решаюсь представить, какие чудеса нас ждут в кают-компании.

Она с уважением посмотрела на мальчика:

– Так ты, значит, в курсе, что и где здесь находится? Расскажешь мне потом, где тут парочка самых укромных помещений. Вдруг может понадобиться.

– Аллена! Я сейчас отправлю тебя обратно на планету, – пригрозила Кариола, – и не забывай, когда у меня будет разговор с капитаном «Виджиланта», то Берти останется на твое попечение и никак иначе.

Девушка разочарованно качнула сложной прической. Спорить с Кариолой она не решилась, но насчет мальчика у нее уже был свой план. Она собиралась в случае чего сдать его Маринне Хойтур, угловатой девушке из коллекторной группы, которую она взяла на крейсер только под таким условием.

Действительно, как и предсказывал Берти, высокие двери кают-компании, конечная цель путешествия, оказались почти сразу после огромного лифта или подъемника, за один раз вместившего всех гостей. На больших боевых кораблях Альянса всегда трепетно относились к отделке внутренних помещений, не жалея на это средств. Казалось, это шло еще от древних традиций земного военно-морского флота, роскошных трапов красного дерева и начищенной бронзовой фурнитуры военных фрегатов и бригантин. Над дверями кают-компании, открывающимися или, правильнее сказать, величаво расходящимися перед гостями, сиял золотом силуэт крейсера с гербом Альянса, украшенный обилием драгоценных камней. При виде такого великолепия рот раскрылся не только у Берти. Смешки и хихиканья девушек сразу смолкли, и под торжественные аккорды музыки, лившейся, казалось, со всех сторон, слегка смущенные таким роскошным приемом гости вступили в зал.

Длинный стол с белоснежной скатертью, накрытый более чем на полусотню поблескивающих серебром кувертов, протянулся через все помещение. Стулья с высокими спинками были гостеприимно отодвинуты от стола. Кают-компания находилась глубоко внутри корабля, но огромные в половину стен и во весь потолок голографические панели создавали полное ощущение открытого космоса. Присутствующие будто находились на громадном открытом балконе, залитом мягким светом третьей планеты Гамма Дракона. Группа военных с погонами старших офицеров встречали входящих гостей. Очень худой высокий темноволосый офицер с тремя золотыми нашивками капитана корабля с поклоном подошел к Кариоле.

– Мы рады видеть вас здесь, на борту нашего корабля, – он вежливо улыбнулся, – вас, дорогая Кариола, и ваших не менее прекрасных коллег, а также досточтимого мерса Сипптара, представляющего наших союзников. Я Отти Веддинген, капитан корабля, к вашим услугам.

– Благодарю вас за гостеприимство, дорогой капитан, – слегка растерянно ответила Кариола, – я весьма польщена вашим вниманием. Но знаете, мы, наверное, не заслуживаем таких почестей, мы ведь обычная археологическая экспедиция, а не высокие гости.

Она и на самом деле не ожидала такого роскошного приема. Стоявшие за ней прекрасные коллеги тоже были несколько смущены. Один Берти чувствовал себя в своей тарелке, жадно пожирая глазами награды на кителе капитана, да на лице у васудеанца Сипптара, как тому и полагалось, не отражалось никаких человеческих эмоций.

– О, вы не правы, – снова улыбнулся Веддинген, – для меня вы самые высокие гости, особенно вы, Кариола, как супруга офицера Альянса, к которому все мы питаем безграничное уважение. Я не имел чести лично знать Эрика Тарсона, я был мальчишкой в то время, но уже тогда мы все хотели быть похожими на него и его товарищей. Кроме того, наш крейсер скоро отбывает в центральные системы, а прощальный обед для нас всегда являлся обязательной традицией.

– А вы, молодой человек, – он наклонился к Берти, смотревшего на него во все глаза, – вы, очевидно, сын госпожи Тарсон?

Мальчик отрицательно мотнул головой:

– Мы просто вместе прилетели, – объяснил он, – а это у вас Орден Галатеи и Медаль Чести Альянса?

Он показал пальцем на награды, висевшие на груди капитана. Тот немного удивленно приподнял брови.

– Вы хорошо разбираетесь в предмете, молодой человек. Вы не ошиблись, – с нарочитым уважением произнес он.

– Это Берти Квизигер, сын моей сотрудницы со станции, – пояснила Кариола, – он действительно, как мы уже убедились, разбирается в таких предметах. Особенно в военной технике Альянса.

– Ну что ж, Берти, если ваш интерес со временем не пропадет, то добро пожаловать когда-нибудь стажером на борт моего крейсера. Надеюсь, он к этому времени останется в строю, – сказал капитан, одобряюще кивнув мальчику.

– Прошу прощения, я отвлекся. Позвольте все же пригласить прибывших гостей к нашему скромному столу, – объявил он, делая приглашающий жест рукой.

Все присутствующие начали рассаживаться, послышались слова приглашений и шум отодвигаемых стульев.

Кариола с некоторым удивлением обнаружила, что многие ее молодые коллеги уже хорошо знакомы с экипажем «Виджиланта», судя по словам и тону приветствий. Кают-компания начала быстро заполняться офицерами из команды крейсера, приглашенными на обед. Капитан усадил Кариолу рядом во главе стола, а невозмутимого васудеанца пригласил сесть между собой и своим старшим помощником.

Наблюдая за тем, как хозяева и гости рассаживаются вдоль стола, Кариола вдруг вспомнила свою основную причину визита на корабль.

Она коснулась руки Веддингена:

– Скажите, капитан, мы составим разговор по поводу того текста, что вы мне отослали, позже, после банкета?

– Да, простите, что не сказал вам сразу, – извинился Веддинген, – я думаю, часа через два, когда обед закончится, мы оставим молодежь танцевать и развлекаться и поднимемся с вами и мерсом Сипптаром на мостик корабля. Информация, которую я хотел бы сообщить, как мне кажется, будет для вас интересна. Коротко, чтобы не слишком вас интриговать, скажу. Мои сканеры получили очень интересные данные с другого конца системы, это около пяти миллиардов километров отсюда. Толком понять, что это, с такого большого расстояния мы не можем. Мне кажется, вы как ученый могли бы мне помочь хотя бы решить, отправлять туда крейсер на разведку или нет. Есть ряд обстоятельств, из-за которых, если мы и можемотправиться в рейд по системе Гаммы Дракона, то только по очень серьезной причине. Но об этом позже. А сейчас позвольте вам предложить те чудеса кулинарного искусства, что приготовил сегодня наш командующий по камбузу.

С этим словами он ловко снял с подкатившей кибертележки тарелки с закусками и бокалы с вином.

Как водится в таких случаях, первый тост был за нерушимость Альянса, второй – за погибших на войне героев, третий очень витиеватый, за прекрасных богинь в лице раскрасневшихся от удовольствия гостий и так в строгом порядке в течение всего того времени, что длился торжественный обед. Шеф-повар действительно оказался на высоте, так что, когда через два часа опустевший стол исчез под полом кают-компании и начались танцы, многие коллеги Кариолы, еле дыша от съеденного, не раз смогли пожалеть о своем здоровом аппетите. Впрочем, их трудно было винить в излишнем чревоугодии. За три месяца экспедиции им не часто случалось попадать на подобные гастрономические праздники.

Основных тем для разговора за столом было две: возможно скорое окончание войны с мятежниками и следующие из этого массовые увольнительные для военных. Экипаж «Виджиланта» уже полтора года обходился почти без отпусков, люди устали от постоянного напряжения. Последние несколько месяцев были для крейсера особенно тяжелыми, в столкновении с мятежным четвертым флотом вице-адмирала Коха два месяца назад корабль получил серьезные повреждения, что, собственно, и обусловило его командировку в систему Гамма Дракона. Крейсер ожидал очереди в док на ремонт и в течение этого времени служил чем-то вроде часового солдата-инвалида, охраняющего покой окраин территорий Альянса. Больше семидесяти процентов команды «Виджиланта» было временно переведено на другие корабли, поэтому оставшейся части экипажа, несмотря на кажущееся со стороны бездельное «висение на орбите», оставалось не так много времени для отдыха. Усиленная техническими специалистами оставшаяся команда крейсера в течение всех двух месяцев проводила текущий ремонт систем корабля, не требующий докования в центральных системах. Пока же растущая усталость выливалась в относительно мирные грезы о том, «куда поехать отдыхать после войны».

– Хорошо бы, если давали возможность отдохнуть иногда и сейчас, – размечтался вслух главный инженер крейсера Дармар Вангер, мешковатый человек средних лет со слегка поросячьими чертами лица. – Смотрите сами, – продолжил он, – за полтора года мы побывали в восьми планетных системах, сделав в общей сложности четырнадцать межзвездных переходов. Устроить такое путешествие в мирное время на круизном лайнере стоит целое состояние. А здесь нас катают бесплатно.

– И похороны за счет государства, если что, – хмыкнул его сосед. – Нет уж, я предпочитаю сидеть у себя дома, в родной колонии на Эпсилон Эридана, в кругу своей семьи, а не ждать, что тебе ни с того ни сего прилетит по башке «Циклопом» или поджарит турболазером.

– Ты пессимист, Жабриэль, – ответил Дармар, снова накладывая себе полную тарелку еды, – наш крепыш может выдержать и не такое. Не забывай, в последний раз мы всыпали флагманскому линкору самого адмирала Коха! Правда, и получили как следует, – объективно резюмировал он.

Волна смеха прокатилась вдоль стола.

– Я знаю, тебе и линкоры Коха не страшны, лишь бы быть подальше от своей жены, – проворчал Жабриэль, – ты бы себя неплохо чувствовал и на пляжах Ригеля с тамошними красотками, дай тебе волю.

Все снова заулыбались. Оба оппонента были известны тем, что и десяти минут не могли провести рядом друг с другом, не обменявшись едкими замечаниями.

– Пожалуй, ты прав, если война кончится для нас на Ригеле, я и вправду останусь там на время, чтобы исполнить твое предсказание, – сказал Дармар, – но, как мне рассказывал мой дедушка по отцовской линии, а он был дипломатом тридцать лет назад, лучше курортов, чем на Земле, было не найти. Только представь, – вдохновенно продолжил он, – бескрайние тропические моря, песчаные пляжи, коралловые рифы и все это под благодатным теплом Солнца. Что может сравниться с Землей и Солнцем? Разве что система Лебедя с ее планетами, но и то это так, жалкое подобие.

– Простите, – дождавшись паузы, вмешалась Кариола, – можно вас попросить не продолжать эту тему? У многих из старшего поколения она связана с тяжелыми воспоминаниями. Единственное, что я могу вам сказать, это то, что мы рано или поздно туда вернемся. Можете мне поверить. Всегда остается надежда.

– Дожить бы, – вздохнул инженер, – но, кстати, – вдруг оживился он, – дедушка говорил, что на Васуде можно было отдохнуть не хуже. Он работал тогда в дипломатической миссии и не раз бывал там.

Кариола мысленно всплеснула руками. Час от часу не легче. Вспоминать курорты сожженной «Люцифером» планеты, ставшей историческим мавзолеем, в присутствии васудеанца! Она повернулась, ища поддержки Веддингена, но тот, как назло, куда-то вышел. Она с опасением посмотрела на бесстрастное лицо Сипптара. Оставалось только молиться, чтобы Дармар не ляпнул ничего лишнего. А он и не думал останавливаться.

– Заметьте, там был прекрасный сухой и жаркий климат. Отличная возможность загореть. Плюс экзотические сафари на местных чудищ с последующим барбекю, – он задумчиво пожевал ртом, как будто пробовал одно из них, – ну конечно, это в те времена, когда войны еще не было. А вот потом он мне не раз говорил, что ты, племянник, если, мол, и съездишь туда когда-нибудь, то только на штурмовом танке.

– Скорее как пленник, – вдруг ровным голосом вставил васудеанец, – другой вариант вам бы вряд ли предоставили.

Кариола замерла. Не хватало здесь еще и ссоры! Но Дармар и сам понял, что заехал слишком далеко. Он примиряюще поднял пухлые руки ладонями вперед.

– Простите, не хотел вас обидеть. Да и все равно ни так, ни по-другому уже не получится.

Сипптар презрительно отвернулся. Не умея выражать эмоции как люди, васудеанцы предпочитали жесты. Или действия.

Протрезвевший Дармар слегка смутился наступившей неловкой паузой и поэтому был очень обрадован, когда вдруг за рукав его потянул уже ранее познакомившийся с офицером Берти, которого усадили за стол как раз рядом с главным инженером крейсера.

– Да, малыш, – с готовностью обернулся к мальчику Дармар, – что тебе еще положить на тарелку?

Но Берти требовался совсем другой вид пищи. В силу своего возраста он не очень хорошо разбирался в морально-этических проблемах между союзниками, зато очень сильно интересовался военной техникой. Поэтому он, наоборот, обрадовался, что Дармар наконец закончил свои скучные разговоры с коллегами и Сипптаром, и замолчал. Это показалось мальчику подходящим моментом, чтобы завязать настоящий солидный мужской разговор.

– Нет, спасибо, я жду десерт, – с достоинством сказал Берти. – Скажите, главный офицер, – солидно спросил он, – а почему наши космические корабли летают в космосе не по законам Ньютона?

– Да ты на глазах у нас растешь в чине, старина! – весело заметил товарищу услышавший вопрос мальчика Жабриэль, и все, кто сидел рядом, снова заулыбались. Неловкий момент с васудеанцем был уже, к счастью, забыт.

Дармар на секунду выпучил глаза и выронил вилку.

– Благодарю за такое обращение, малыш, – наконец сказал он, – но главный офицер «Виджиланта» сидит немного дальше. Я главный инженер крейсера.

– Тем более, как представитель технической интеллигенции, ты обязан ответить мальчишке, – снова встрял Жабриэль. – Или ты не в курсе, почему наш крейсер, к примеру, для того чтобы поменять направление движения на противоположное, то просто разворачивается на сто восемьдесят градусов и включает турбины на полный ход, а то выписывает дугу в полтора астрометра, как корабль в море.

– Тебя такие вещи интересуют? – уточнил пораженный Дармар у мальчика.

– Не только, – сразу предупредил Берти, – я хотел спросить еще, почему и фладдеры летают как самолеты в незапамятные времена. Они же в космосе. Ну, сел враг тебе на хвост, развернись да стреляй, а они виражи зачем-то выписывают.

Главный инженер «Виджиланта» задумчиво почесал затылок.

– Пытливая нынче пошла молодежь, – произнес он наконец, – хорошо, я постараюсь. Только как бы тебе на пальцах объяснить?

– Давай, друг, старайся, – подбодрил его Жабриэль, внимательно прислушивавшийся к беседе, – может, и остальные присутствующие чего нового узнают.

– Тут все дело, малыш, в гравитации, – мучительно подбирая по возможности понятные мальчику слова, начал Дармар, – вот видишь, у нас здесь обычная сила тяжести, никто не летает под потолком. А все почему? Потому что работают гравитационные трансдукторы и наш крейсер как будто погружен в такой как бы океан, его еще называют океаном Хоггса. А в нем обычные законы физики уже не работают.

Теперь уже настала очередь для Берти чесать свой затылок.

– А если их выключить? – спросил он. – Эти транс… трансдукторы.

– Тогда корабль через какое-то время полностью вернется в обычное пространство, – подтвердил главный инженер, – но в этом случае верх, низ и сила тяжести в этой кают-компании будут зависеть от работы турбин, а они у нас, поверь, мощные. Немногие здесь смогут выдержать хотя бы тройную перегрузку в течение часа, а гравитационники уменьшают ее как минимум в десять раз. Поэтому нам разогнаться до скорости ста километров в секунду за одну минуту времени плевое дело. Но за все приходится платить, поэтому маневры крейсера происходят так, как будто он плывет в некоей жидкости, но зато очень быстро и без перегрузок. Понял?

– Совсем без перегрузок? – уточнил мальчик.

– Ну, если надо спасать свою жизнь, то иногда приходится и с ними, – кивнул Дармар.

Жабриэль и тут вставил словечко.

– Как тогда, – сказал он, – когда мы от флагмана Коха спасались. Помню, все вповалку лежали и боялись, что турбины нагрузки не выдержат. А в это время то взрыв справа, то взрыв слева, – он показал руками, как все происходило.

– Нет, наш красавец не мог нас подвести, – с гордостью опроверг его страхи главный инженер крейсера, – я в нем и не сомневался. А кстати, Берти, – вдруг вспомнил он еще один важный факт, – по военному кораблю и попасть сложнее, когда он в этом океане булькается. По крайней мере, из лучевого оружия.

– Непредсказуемое искривление пространства, – поднял вверх указательный палец Жабриэль, – артиллеристы от него плачут. Это тебе не просто навел прицел и бабахнул, тут думать надо.

– Ну, вот примерно в таких чертах, – произнес Дармар, освежая горло глотком вина из своего бокала. – Надеюсь, я доступно все рассказал?

Мальчик задумчиво кивнул.

– А с фладдерами то же самое? – задал он свой второй интересовавший его вопрос.

– О, парень, там все еще хуже, – Жабриэль сменил подуставшего товарища, – машины маленькие, перегрузки огромные, в десятки g, они практически всегда в этом режиме и летают. Иначе нельзя, выскочил из океана этого Хоггса, а тебя тут же сожгли в момент. Вот поэтому они такие кренделя и выписывают, хотя вроде бы безвоздушное пространство.

– Мало того, – добавил Дармар, – при такой напряженности поля в таком маленьком объеме и автоматика вся тормозит, а мозги ничего, работают. Правда, и обычных людей в пилоты не берут, там реакция нужна на генетическом уровне, да и срок службы у них максимум десять-двенадцать лет, пока они совсем молодые.

– Я капитаном крейсера буду, а не пилотом, – сурово отрезал паренек.

Все снова рассмеялись. Дармар поднял свой бокал с вином.

– Ну, тогда давайте выпьем за будущего капитана крейсера, – громко провозгласил он, обращая на себя внимание за столом, – или даже линейного корабля! Или, – он на секунду задумался, – может, сразу за адмирала?

«Хорошо, что хоть до командующего флотами дело не дошло, а то совсем закружили бы мальчишку», – подумала Кариола уже на мостике «Виджиланта», большом куполообразном помещении, куда они поднялись втроем, с Сипптаром и капитаном, отпустившим вахтенных на время разговора. Торжественный обед закончился, в кают-компании молодежь уже начала танцы под громкую музыку, звуки от которой долетали даже до боевой рубки крейсера.

Веддинген подозвал гостей к центральному виртуальному экрану. Кариола подошла, с интересом осматриваясь по сторонам, ей еще никогда не приходилось бывать в самом сердце большого боевого корабля. «Берти здесь бы точно с ума от радости сошел», – пришло ей в голову, когда она оглядывала непривычную для нее обстановку, стараясь мысленно представить, что здесь может происходить во время жаркого боя.

Ее отвлек голос капитана:

– Прошу вас подойти поближе, сейчас вы увидите то, что обнаружили сканеры моего корабля двадцать часов назад.

Движение руки, и перед присутствующими засветилась трехмерная карта планетной системы Гамма Дракона.

– Мы находимся здесь, – Веддинген показал на маленький шарик третьей планеты, где уже три месяца шли раскопки под руководством Кариолы, – на геостационарной орбите.

– Как я уже сказал, около двадцати галактических часов назад наш главный широкополосный сканер зафиксировал небольшое гравитационное возмущение. Вот здесь, – повинуясь движению руки капитана, изображение начало быстро вращаться вокруг своей оси, одновременно меняя масштаб.

– Видите, – он показал на точку далеко за орбитой последней седьмой планеты системы, – вот здесь, на расстоянии в пять с половиной миллиардов километров от нас. Добраться сюда, как сами понимаете, можно только ближним прыжком, это почти семь световых часов.

– Я не специалист в астрофизике, – продолжил он, – но даже мне известно, что такого рода вещи крайне необычны, простите за каламбур, для обычных планетных систем. Вообще говоря, в системе Гамма Дракона такого просто не должно происходить. Единственный источник аномальных гравитационных возмущений здесь – это узел межзвездного перехода, эфирный мост между системой, где мы находимся, и Капеллой. Вы сами прекрасно знаете, что Гамма Дракона – это тупик, выхода в другие звездные системы здесь нет.

– То есть вы думаете, это новый узел межзвездного перехода, возникший спонтанно? – предположила Кариола.

Эта мысль вдруг испугала ее. Если и правда это вновь образовавшиеся межзвездные врата, то теория искусственного происхождения мостов получит сильнейший удар. А если действительно окажется, что межзвездные пути торит природа, а не разум, то шансы для человечества когда-нибудь увидеть Землю, а для нее узнать, что стало с Эриком, развеются как дым.

– Отнюдь, – успокоил ее капитан, – стоило только сравнить графики в базе данных крейсера, как тут же выяснилось, что ничего похожего на образовавшийся, как вы сказали, спонтанно узел, нет. Эти возмущения не подошли ни под один факт, известный центральному транспьютеру корабля. То есть мы открыли явление совершенно необычной природы.

Кариола облегченно вздохнула.

– Корабль? – лаконично спросил васудеанец во время образовавшейся паузы.

– Что? Нет. Во-первых, все корабли, находящиеся в системе, я знаю наперечет. Все-таки я на боевом посту. Здесь находимся мы, ваша базовая станция и стандартная база снабжения Альянса. Это самый край наших владений, он еще только планируется к освоению союзниками.

Он вдруг щелкнул пальцами, будто что-то припоминая.

– Чуть не забыл, около суток назад сюда прибыл еще один наш корабль. Это легкий крейсер «Тринити» класса «Фенрис». Капитан Артур Ромик, мы выходили с ним на связь не так давно.

Кариола слегка удивилась:

– Надо же, какой оживленной стала наша система. Неужели Альянс заинтересовался этой окраиной? Придется ускорять раскопки, пока здесь не начался глобальный терраморфинг.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал Веддинген. – Капитан Ромик сообщил, что они тестируют гиперпространственные генераторы для прохода межзвездных мостов. «Тринити» была на ремонте в системе Капеллы. Они все закончили, но у инженера крейсера еще оставались некоторые сомнения. Он попросил разрешения сделать тестовый прыжок, а поскольку, как он говорит, корабль был ближе всего к нашему узлу перехода, то они решили войти в систему Гамма Дракона, а потом вернуться обратно. Через какое-то время, уже довольно скоро, они должны совершить обратный прыжок на Капеллу. Ромик сообщил, что генераторы теперь работают как часы.

– Ну и кроме того, – продолжил он, – земные и васудеанские, и, даже заметьте, шиванские корабли, мы проверили и их по базе, при прыжках формируют совершенно характерные гравитационные всплески, которые легко распознаются соответствующим оборудованием. Нет, здесь что-то другое. И это «другое» я вам сейчас покажу.

Кариола и Сипптар озадаченно переглянулись. Тем временем капитан «Виджиланта» увеличил масштаб изображения. Точка, отображавшая странный объект, превратилась в не менее загадочное изображение.

– Вот взгляните, – сказал Отти, – не сумев прояснить картину с помощью сканера, мы решили посмотреть, что представляет собой этот объект, так сказать, воочию. Конечно, расстояние более пяти миллиардов километров не очень-то позволяет вести наблюдения, но все же при помощи наших оптических датчиков мы смогли получить вот какую картинку.

Кариола, слегка прищурилась, рассматривая странное изображение. Капитан вежливо прибавил увеличение.

– Кольцо астероидов? – предположила она, вглядываясь в размытое, на пределе разрешения оптики, изображение. – Каков размер объекта?

– Около десяти километров в диаметре, – сказал капитан, – для астероидного кольца оно уж слишком небольшое. И обратите внимание на маленькую деталь, оно вращается. Гравитационные силы не могут удержать кольцо из таких малых составляющих частей. Это очевидно.

Кариола пожала плечами. Действительно, ничего похожего она раньше не видела, тем более изображение было сильно размыто. Можно было различить кольцо из восьми грушевидных частей, отличающихся друг от друга размером примерно раза в два и расположенных поочередно друг за другом. Что собой представляли эти части, было непонятно, мешало слишком большое расстояние, с которого были сделаны снимки объекта.

– Неужели Древние, – вдруг ахнула она, – но ведь земной исследовательский модуль «Эриксон» побывал здесь пятнадцать лет назад и ничего не обнаружил. Подтверждение, что на третьей планете системы Гамма Дракона находятся руины колонии Древних, мы получили, анализируя их иероглифы на Альтаире.

– Если объект находился в неактивном состоянии, то «Эриксон» мог просто его не заметить, – возразил капитан. – Мне тоже пришла в голову мысль о Древних, поскольку объяснить это чем-то другим мне сложно.

– Это неправильно для ученого любой артефакт объявлять наследием Древних, подобно тому, как раньше все необъяснимое у вас, людей, объяснялось Духом Бога, – сказал Сипптар, глядя на капитана желтыми глазами рептилии.

– Я не ученый, а военный, – возразил Веддинген.

– Ни один из нас не является специалистом по гравитационной физике, поэтому записанные данные нам не пригодятся, а оптическое изображение слишком нечеткое, – бесстрастно резюмировал васудеанец. – Капитан, мы не сильны помочь вам идентифицировать объект. Мне кажется, следует проинформировать соответствующих специалистов, чтобы сюда могла прибыть специальная экспедиция. Что мы сможем подтвердить, так это то, что вы корректно следовали инструкции о совместном доступе союзников к обнаруженным артефактам.

Веддинген внимательно посмотрел на него.

– Я послал соответствующее сообщение в штаб группы, которой я подчиняюсь, – сказал он, – но боюсь, им сейчас не до этого. Планируются активные боевые действия против мятежников, поэтому к любой информации, не относящейся к этой теме, отнесутся без должного внимания, я уверен. Вы должны понять существующую ситуацию. Даже в лучшем случае специальная экспедиция прибудет сюда не скоро.

– Правильно, – поддержала его Кариола, – мы должны сами проявить инициативу здесь, на месте. Почему бы нам не отправиться прямо туда на крейсере и по крайней мере не увидеть все это своими глазами? Тем временем я бы переслала собранные данные специалисту-физику, которого я знаю лично. А если это действительно объект Древних? Тогда мы можем пропустить уникальное событие. За всю историю Альянса мы ни разу не находили действующих творений этой исчезнувшей цивилизации. Шутка ли, с момента их гибели прошло уже восемь тысяч лет.

– Это мне и непонятно, – возразил Сипптар.

Он подошел поближе к виртуальному экрану и снова внимательно посмотрел на загадочное изображение.

– Маловероятно, что какое-то техническое устройство может пробыть в режиме консервации такой срок, а потом снова заработать. Лично я принимаю, что этот объект может быть и естественного происхождения.

– Так чего же мы ждем? – вырвалось у Кариолы. – Капитан, если вы хотите знать мое мнение, то я считаю, что туда нужно направить хотя бы и не сам крейсер, но, по крайней мере, ракетный бот с вашего корабля.

Веддинген задумчиво кивнул.

– А вы, мерс Сипптар, как я понял, против? – обратился он к васудеанцу.

Тот ответил офицеру бесстрастным взглядом желтых глаз.

– Совсем нет. Но я уверен, мы все равно не сможем определить природу этого объекта, даже если подойдем к нему на расстояние протянутой руки. Как я уже сказал, здесь требуется специально подготовленная экспедиция с соответствующими специалистами.

– То есть, – подвел итоги обсуждения капитан «Виджиланта», – двое «за» и один воздержавшийся. Предлагаю на обсуждение следующий вариант, – он огляделся по сторонам, – кстати, давайте пока присядем. Вот туда, на места вахтенных офицеров.

– Только, чур, ничего не трогать, чтобы никуда ненароком не улететь, – улыбнулся он.

Ученые осторожно опустились в кресла. Кариола даже подобрала под себя руки, хотя капитан, конечно, пошутил.

– Так каков ваш план? – спросила она.

Веддинген задумчиво потер подбородок:

– Мы отправим туда ракетный бот «Гермес». Запаса его энергоблоков хватит только на прыжок туда. Экипаж заснимет объект вблизи. Если ничего экстраординарного не произойдет, вслед за ним совершит прыжок и крейсер. Он подберет «Гермес» на борт и вернется обратно. К тому времени мы составим более или менее ясную картину.

– А зачем такие сложности? – слегка озадаченно спросила женщина. – Почему бы сразу не отправиться туда на «Виджиланте»? Под защитой его брони и орудий, мне кажется, нечего будет бояться.

– Видите ли, в чем дело, Кариола, во-первых, мой крейсер не полностью боеспособен из-за не исправленных до сих пор повреждений, – с сомнением в голосе сказал капитан, – а во-вторых, броня и орудия не спасут корабль, если объект вдруг сколлапсирует или взорвется. Мы же не знаем, с чем имеем дело. Необдуманно рисковать крейсером я не могу.

Кариола согласно кивнула.

– Об этом я не подумала, – призналась она. – Итак, когда вы планируете совершить вылазку?

Веддинген улыбнулся:

– Вылазку, – он произнес это слово низким заговорщицким голосом, – можно будет произвести, к примеру, завтра вечером, в восемнадцать тридцать по галактическому времени. Как раз сменятся вахты. Для вас это время будет удобно?

* * *

Рано утром, в небольшой комнате начальника археологической экспедиции на третьей планете системы Гамма Дракона прозвучал резкий звонок. Заспанная Кариола, еле соображающая после сна, потянулась к телевидео.

– Надар, ты? Что у тебя случилось в такую рань? – Она мимоходом взглянула на часы, было семь утра, белые жалюзи на окне уже пропускали, серый туманный рассвет.

Пухлое лицо ее первого заместителя распирала какая-то радостная новость. Встрепанные волосы черной щеткой торчали на его голове, глаза, и без того маленькие, превратились в узенькие щелочки. Кариола невольно вздрогнула, представив себе свой собственный вид в семь утра и прямо с постели.

Надар больше не мог сдерживаться.

– Тоннель! Появился вход в тоннель, сразу после горизонта Б-4, – закричал он, забыв поздороваться. – Роботы сняли очередной слой, а он там, овальный вход идеальной формы с выглаженными стенками. А глубинные сканеры не ловили! Представляешь? Ну, они тут же остановились, передали запись. Я как увидел, чуть с ума не сошел. Сразу позвонил тебе!

Кариола проснулась окончательно:

– Ты молодец, Надар. Просто молодчина. Звони Сипптару, я пока оденусь. И быстро подгони запасной краулер к четвертому шлюзу. Встретимся там.

Выключив связь, она бросилась приводить себя в порядок и одеваться. «Вот так сюрприз, – подумала она, – овальный тоннель, и совершенно неожиданно». Ее охватило волнение ученого, находящегося на пороге открытия. Везде, где экспедиции при раскопках следов Древних находили тоннели характерной овальной формы, те приводили их в настоящие сокровищницы артефактов этой исчезнувшей цивилизации. Такие находки случались очень редко, поэтому волнение Кариолы было вполне понятным. Один такой тоннель, обнаруженный на Альтаире в конце Великой Войны, буквально спас человечество. В конце его люди отыскали свой шанс. Шанс одолеть неуязвимых монстров Шивы.

Она быстро собирала необходимые вещи. Разумеется, будет много работы. Несколько недель придется классифицировать, разбирать, фиксировать каждый свой шаг, чтобы не упустить ничего, что подарит им судьба.

Кариола вдруг остановилась. Она внезапно вспомнила вчерашний полет на «Виджилант», торжественный обед и разговор на мостике с Веддингеном, странный объект на другом краю системы и свое срочное сообщение Мине Харгроув на Капеллу, с заархивированными файлами, которые любезно предоставил ей капитан.

– Вот ведь незадача, – подумала она вслух и присела не край еще не убранной кровати, – мы же договорились сегодня лететь на край света в полседьмого вечера. Как же мне разорваться?

«Ладно, если что, отправлю сообщение Отти с извинениями», – решила Кариола, закрыв за собой дверь и быстро сбегая по лестнице со второго жилого этажа станции.

Краулер с подпрыгивающим от возбуждения Надаром уже ждал ее около выхода четвертого шлюза. Через сформированную силовым полем воздушную подушку они быстро перебрались в вездеход. Атмосфера третьей планеты была абсолютно непригодна для дыхания, поэтому люди постоянно пользовались здесь такими воздушными пузырями. Частичным утешением было то, что сила тяжести на планете не превышала той, к которой привыкли люди, и по крайней мере не требовалось возиться с аппаратами искусственной гравитации.

Ее заместитель сидел на пилотском месте, Кариола устроилась рядом. Он со счастливой улыбкой показал ей большой палец.

– Я прямо предчувствовал это. Всю ночь вертелся, не мог уснуть. И представляешь, только сомкнул глаза, слышу, транспьютер запищал. Я подскочил, со сна подумал, что крепи опять обрушились. Потом смотрю видео и просто падаю. Овальный! – восторженно взвизгнул он.

– Ты как себя чувствуешь? – переведя дух, спросил он. – Теперь-то ты точно прославишься. В каждом тоннеле же что-то находили.

Кариола тряхнула головой:

– Ты знаешь, на меня и так много новостей за раз обрушилось. Я же тебе говорила вчера, что крейсер зафиксировал какой-то странный объект далеко отсюда в космосе. Так вот, я должна была вечером снова лететь на «Виджилант» разбираться. Просто не знаю, как все успеть.

Надар беспечно махнул рукой, заводя двигатель.

– Зачем куда-то лететь, когда под ногами такое, – сказал он, – и вообще я боюсь летать, я человек земной. Вон смотри, – он показал на станцию, – наша ящерка идет. Чего это он сегодня так разоделся?

Кариола и сама уже увидела выходящего из шлюза васудеанца, который был облачен в свое очередное цветастое одеяние. Он быстро добрался до машины и, увидев, что передние сиденья заняты, открыл заднюю дверцу.

– Доброй встречи, Кариола, – поздоровался Сипптар, усаживаясь сзади. – Как вы себя ощущаете? Меня уже начало удивлять такое количество новостей.

– Все-таки неудобные у вас машины, – добавил он, подтягивая чуть ли не к груди свои узловатые колени, – надо было брать наш краулер. Я жалею, что он все еще в ремонте.

Надар взял резкий старт. Вездеход встал на гравитационную подушку и быстро устремился прочь от станции, держа курс на небольшую горную гряду, смутно рисовавшуюся в утреннем сером тумане в нескольких километрах от базы. Почти сразу же по стеклам ударили струи дождя, размывая вид за окном. Силовое поле, защищающее станцию от воды, непрерывно льющей из-под закрытого низкими облаками неба, осталось позади.

Кариола повернула голову к васудеанцу:

– Именно про это я и говорила Надару только что. Мы почти безрезультатно копались в земле три месяца и вдруг внезапно получили как снег на голову, и тоннель здесь, и непонятное кольцо там, в космосе.

– Ничего, – оптимистично сказал ее заместитель, – разберемся и с тем, и с этим.

– Поднимусь-ка я на метр повыше, – продолжил он, вглядываясь в экран радара. – В этом чертовом тумане ничего не видно.

Через десять минут они уже были на месте. Надар аккуратно провел машину между остроконечных скал, кое-где почти смыкавшихся над головой. Впереди в расширяющемся конусом ущелье вырос из тумана белый купол раскопочного центра, за ним громоздились отвалы пустой породы. Около входа суетилось два робота. Вездеход опустился рядом с ними. Зашипели струи воздуха, формирующие воздушный кокон, и все трое ученых, еле сдерживая волнение, прошли внутрь купола.

Там было прохладно и тихо. Обнаружив туннель, умные роботы остановили все работы. Только снизу доносилось еле слышное жужжание.

Надар сразу устремился к центру управления раскопками, небольшому выгороженному пространству, забитому разномастным оборудованием. Через секунду, обнаружив какую-то мелкую неисправность и громко кляня нерадивых своих сотрудников, он уже забыл о цели своего приезда.

– Ну, это он надолго, – Кариола посмотрела на васудеанца, – вот что, берите свободную кибертележку и пойдем в тоннель. Спуск на раскопочные горизонты вон там, – она показала на широкий проход ближе к центру купола.

Тоннель высотой в полтора человеческих роста оказался довольно длинным. Вездесущие роботы уже понавтыкали на потолке автономные светильники, и те, реагируя на проходящих под ними людей, послушно включались, освещая путь. Стены тоннеля, похожие на выглаженный мрамор, призрачно фосфоресцировали, создавая впечатление белого тумана вокруг. Из-за овальной формы тоннеля идти приходилось гуськом, чтобы не упасть друг на друга.

– Если я не ошибся, – несколько минут спустя подал голос Сипптар, идущий третьим, – сейчас должен быть поворот направо, а затем мы должны попасть в хранилище.

Его голос гулко отдавался от стен.

– До сих пор исключений не было, – согласилась Кариола, шедшая впереди всех как руководитель экспедиции.

– Вот и он, – взволнованно сказала она и остановилась. Неуклюжий Надар, налетев на нее сзади, чуть не сбил Кариолу с ног и даже не извинился.

Все трое зачарованно смотрели на темный проем, не решаясь двинуться дальше.

– Там что, нет освещения? – спросила женщина, доставая небольшой фонарь.

– Мне не хотелось, чтоб роботы были первые, – тихо ответил Надар, – к тому же они такие неуклюжие, вдруг еще споткнутся и что-нибудь сломают. Ну что же ты, Кари, стоишь, – поторопил он ее, – пойдем.

Кариола, затаив дыхание, шагнула вперед. Обогнув поворот, все трое оказались в большом куполообразном помещении, со стенами из такого же материала, что и в тоннеле.

В самом центре, на небольшом постаменте, был расположен непонятный предмет, еле различимый в призрачном свете стен.

– Как? И это все? – услышала Кариола разочарованный возглас Надара.

– Стойте, – прошептала она, – смотрите, эта штука вращается.

Они замерли. Кариола осторожно направила луч света на постамент, ярко осветив медленно вращающийся таинственный предмет. Глаза ее широко открылись от удивления.

Глава 7

Серой громадой линкор «Бастион», тот самый, с которого двадцать два года назад ушли в свой последний полет четыре торпедоносца пилота прима– класса Тарсона, неторопливо выходил из подпространства в расположение ударной группы третьего флота. По его металлическим бокам еще танцевали сполохи голубого света, искажая контуры корабля, покидающего эфирный мост, между звездными системами Веги и Денеба.

С «Аквитании» почтительно приветствовали патриарха межзвездного флота Альянса, несущего флаг гранд-адмирала Витторио. Это был один из последних больших кораблей, еще заставших Великую Войну и до сих пор остающихся в строю. «Бастион» успел скрестить оружие и с драккарами шиван, и с линкорами мятежного васудеанского «Молота Света». Но он имел достаточно везения и избегнул встречи с грозными разрушителями Шивы, в то время как его сестра-близнец «Галатея», сошедшая со стапелей земных верфей одновременно с ним, нашла свою смерть где-то здесь, в системе Денеба, в отчаянном и безнадежном сражении. С тех пор прошло много времени, старый линкор прошел капитальную модернизацию, ему форсировали двигатели, поставили новую броню из неостали, тяжелые лучевые орудия заменили устаревшие плазменные пушки. Он снова стал смертоносен, но слишком поздно, все его прежние враги давно уже нашли свою гибель под ударами других кораблей Альянса. А теперь ему приходилось воевать против людей. Похожий на старинный земной небоскреб, положенный на бок, он величественно приблизился к флагману вице-адмирала Петроса и застыл в пространстве, поблескивая топовыми огнями.

Через десять минут от «Бастиона» отошел ракетный катер и, распугивая встречную мелочь, устремился к «Аквитании». На линкоре его уже ждали.

Два флотоводца, старый и более молодой, молча сидели за столом в личной каюте вице-адмирала, в простой, почти спартанской обстановке. Позади была торжественная встреча, поздравления по поводу успешно проведенной военной операции, высокопарные и официальные слова про достигнутые успехи, про службу Альянсу, словом, все то, что так было нужно средствам массовой информации, чтобы оставшееся человечество помнило, что военные не зря едят свой хлеб. Но в беседах друг с другом эти двое прекрасно обходились без излишней словесной шелухи.

Витторио потер свой массивный подбородок, что было верным признаком тяжелых раздумий.

– Да уж, немного мы имеем информации, – наконец произнес он. – А что, пленных не получилось разговорить?

Петрос махнул рукой.

– Почти все успели обожраться перед эвакуацией амнезина, – сказал он. – Старший помощник с «Иакова», так тот вообще забыл и как линкор его назывался, и как его самого зовут. Бесполезно. Но я думал, что у вас будут новые сведения от разведки.

Его собеседник отрицательно качнул тяжелой головой.

– В том-то и дело, что нет. Ребята из внешней разведки доложили, что наша агентурная сеть раскрыта, сейчас все или под замком, или легли на дно, кто остался. По крайней мере, связи с ними нет, – он вдруг хлопнул ладонью по столу. – А вот у нас из штаба идет утечка информации, это я точно знаю.

– То есть вы полагаете, что Бош пожертвовал своими кораблями здесь, чтобы заманить нас в ловушку? – озабоченно спросил Петрос.

Витторио усмехнулся из-под седых бровей:

– Иногда и минус можно обратить в плюс. В кругу, где мы принимаем решения о действительных операциях, предателей нет, теперь я в этом уверен. В общий канал средств массовой информации я пустил сведения о начале предполагаемого наступления в системе Эпсилон Пегаса. Понятно, что Бош на такое не купится. А вот в штабе официальная информация несколько другая. Есть секретный приказ о сосредоточении сил в системе Альфа Центавра – для главного наступления. И только мы с тобой и еще несколько человек знали о броске в систему Денеба. Акен – старый лис, я опасался, что он разгадает мою комбинацию. Тем более что мы играем втемную, у нас нет информации из штаба мятежников.

Лицо Петроса посветлело. Он с уважением посмотрел на Витторио.

– Тогда мне все понятно. А я-то с ног сбился, разыскивая здесь крупные силы противника. Значит, Бош действительно поверил в то, что мы обрушимся на него в другом месте, и создал мощный заслон за межзвездным переходом Альфа Центавра – Ригель?

– Может быть, – Витторио тяжело вздохнул, – но мы не знаем наверняка. Предположение теперь после последних событий весьма правдоподобное, но все равно остается вероятность, что Акен переиграет нас. Поверь мне, я хорошо его знаю, у него всегда есть в запасе пара сюрпризов.

– Так вы думаете, что, увидев теперь наш ход, он решится перейти от обороны к наступлению на Альфа Центавра? Это будет вполне возможно, если он скопил там значительные силы, чтобы отразить наше предполагаемое наступление.

Старый адмирал усмехнулся:

– Но и мы создали там серьезную васудеанскую группировку под командованием контр-адмирала Корфу, чтобы придать правдоподобие нашей дезинформации. Поэтому в той системе Бош не прорвется, завязнет в нашей обороне. Но чтобы сконцентрировать силы на этих двух направлениях, мы оголили фронт на Эпсилон Пегаса. Вот это действительно наше слабое место.

Петрос задумался на секунду.

– Ну не такое уж и слабое, – сказал он, – в конце концов, до них всего два дальних броска отсюда. Мы успеем прийти на помощь, вот только о наступлении на Сириус придется тогда забыть.

– В этом-то все и дело, – признался Витторио, – поэтому мне крайне важно знать, где сейчас Бош готов нанести удар, на Альфа Центавра или на Эпсилон Пегаса, а может быть, и на Сириусе. Пока мы это не выясним, я с места не сдвинусь ни на одном фронте. А шишки из военного министерства Альянса тем временем гонят нас вперед на Сириус. Им кажется, что победа уже совсем рядом, только протяни руку. – Он мгновение помедлил и раздраженно продолжил: – Даже предлагают пустить в ход недостроенный «Колосс». Совсем уже сошли с ума.

– Так он же действительно не достроен, – с удивлением подтвердил Петрос.

– Вот именно, – адмирал возмущенно дернул подбородком, – и пока это всего лишь непроверенная и плохо готовая к бою самоходная бронированная батарея. А ресурсов она требует, как пять современных линкоров, таких как твоя «Аквитания».

– И что вы с ним решили? – осторожно спросил Петрос.

Старый гранд-адмирал махнул рукой:

– Потом разберемся, если честно, даже пока об этом не думал, хотя пришлось убить кучу времени на бесполезную беседу с недавно назначенным министром обороны Альянса Рейналом, ты его знаешь. Сейчас важно другое: мы должны понять, что планирует Бош. Может быть, скоро придется пустить на разведку во вражеские системы рейд из нескольких легких крейсеров.

– Но это будет довольно опасным занятием, – заметил вице-адмирал, – рубежи мятежных систем хорошо укреплены. Может повториться история с «Трафальгаром» при нашем последнем наступлении в системе Денеба. Стоило им замешкаться после прыжка, как они тут же получили ракету в силовую установку с патрулировавших в секторе бомбардировщиков Нео Терры.

– Я знаю, что это опасно, – жестко отрезал Витторио, – но если в ближайшее время мы не получим никакой информации от внешней разведки, то на это придется пойти. Пойми, время сейчас играет против нас. Я тебе уже говорил про утечку информации из нашего штаба, сейчас мятежники уже могут представлять себе наши дальнейшие планы и провести атаку на слабо защищенную систему Эпсилон Пегаса. К чему это может привести, наверное, можно не говорить.

Он снова раздраженно хлопнул по столу, отчего стоявшая на нем миниатюрная модель линкора «Аквитания» вздрогнула.

– А наш чертов особый отдел Чистоты Помыслов ищет измену везде, но только не там, где нужно, – возмущенно произнес он, – у меня иногда мелькает мысль, не работают ли они сами на мятежников. Ладно, – уже спокойнее продолжил он, – вернемся к нашим делам. Я останусь здесь, на Денебе, не более чем на сутки. Если в течение этого времени ситуация не прояснится, то ты начнешь разведку боем, про которую мы говорили, а я улечу на Вегу, отдавать распоряжения на остальные спорные системы и собирать информацию для дальнейших решений. Но постарайся всегда помнить Орнео, что, хотя у тебя и полная свобода действий здесь, все равно будь осмотрительнее, не лезь на рожон. Ты знаешь, с Акеном надо всегда быть настороже, он слишком талантливый флотоводец, чтобы относиться к его действиям легкомысленно. Никогда не догадаешься, чем он озадачит тебя в следующий раз.

Витторио наклонился к вице-адмиралу и тоном ниже доверительно произнес:

– Перед тем как наши агенты провалились, они передали информацию о так называемом проекте ЕТАК, разрабатываемом мятежниками. Это супер– секретная информация, к которой имеют доступ только сам Бош и несколько высших офицеров из его окружения. Наверняка наша резидентура погорела как раз на этом, когда они пытались узнать детали проекта. Может, это и есть козырная карта адмирала.

– Но хоть что-то известно об этом, кроме названия? – Петрос вопросительно посмотрел на собеседника.

– Почти ничего, – скупо сказал Витторио, – хотя предполагается, что суть проекта ЕТАК это использование кротовых нор для переброски сквозь них капитальных судов. Только представь, если сквозь такую нору мимо всех рубежей обороны к нам проскочит линейный корабль с сотней фладдеров на борту. Это же страшный сон для нашего правительства на Веге, что они вдруг увидят бомбардировщики над своей столицей. Так что если это не дезинформация, то помоги нам бог надрать Акену задницу, перед тем как он успеет сделать это с нами.

– Ну, на самом деле насчет правительства это была бы неплохая идея, – пошутил вице-адмирал.

Витторио безнадежно махнул рукой.

– Можешь не мечтать об этом, – мрачно произнес он. – Если они узнают, что Бош способен на такие штуки, то сразу отведут все флоты к Веге, а потом сдадутся. Или сначала сами капитулируют, а потом сдадут весь флот.

Петрос не успел ответить. На его руке замерцал зеленым узором персональный коммуникатор. Раздался взволнованный голос вахтенного офицера:

– Господину вице-адмиралу просьба срочно подняться на мостик. Повторяю срочно! Получена важная информация от рейдерской группы в астероидном кольце.

* * *

– Ну и на что похожа эта штука? – озадаченно спросил в пространство Траусти. Осторожно лавируя между разного размера каменными обломками на краю астероидного кольца, через двадцать минут маневров группа егоистребителей наконец-то подобралась к таинственному объекту на расстояние в четыре астрометра.

– Это что-то вроде вражеской инсталляции, встроенной в небольшой астероид, – сообщил Алекс. Со своим мощным радаром он был сейчас самым уважаемым человеком в звене Альфа.

– Вижу внешние антенны, орудийные порты и несколько ракетных установок, – подытожил он. – Парни, нам продолжает везти, мы открыли скрытую базу мятежников. Но что они здесь делают?

– Расстрелять их, и дело с концом, – сварливо сказал Аберт, у которого давно чесались руки, – у меня еще ракет осталось вагон и маленькая тележка.

Траусти задумался. Его истребители подошли к вооруженному астероиду уже довольно близко, он наконец тоже начал получать данные и со своего локатора.

– Торопиться не будем, – подумав, сказал он. – Эта штука, как видно, вооружена по-доброму, не то что транспорты. Тем более мы сейчас на истребителях, а не на тяжелых штурмовиках. Да и все равно она никуда не убежит.

– Найра, – обратился он к Альфе-три, – передавай сообщение о вражеской станции на «Аквитанию», пусть там они сами решают, что делать. Мы пока подождем. Второе звено, стоп-машины. Альфа-два и четыре следуйте за мной. Посмотрим на эту штуку с другой стороны. И держаться всем от нее не ближе двух астрометров!

По растянутой дуге он начал обходить астероид. Как ни странно, на вражеской базе никак не реагировали на приближение истребителей. Не вращались зенитные турели, эфир не наполнялся трескотней кодированных сообщений. Абсолютно ничего. Казалось, будто базу бросили задолго до появления здесь кораблей Альянса. «Предположение, не лишенное смысла», – пришло в голову Тарсону. Действительно, почему бы им не столкнуться с брошенной инсталляцией. А Траусти по пустякам будет надоедать командованию. Ну, вышлют с линкора бомбардировщики, а потом окажется, что они раскурочили пустую консервную банку, ценное содержимое которой уже давно тихо посмеивается над ними из соседней звездной системы. Он нерешительно потянулся к приборной панели, чтобы отдать приказ об атаке, но в этот момент все резко изменилось.

Пилот не поверил своим глазам. За несколько секунд абсолютно беззвучно огромная скалистая глыба вдруг распалась на несколько кусков. Обломки, как огромные декорации, разошлись в разные стороны. А в центре этой космической сцены, озаряемой лишь лучами Денеба, он вдруг увидел изящный силуэт военного корабля. «Айсини!» Знаменитый фрегат самого Акена Боша, адмирала мятежников!

Траусти растерялся. Для его второго самостоятельного боевого вылета это было уже слишком. Он мог лишь в оцепенении наблюдать, как вместо брошенной пустой базы его глазам вдруг явился самый известный корабль мятежного флота, по слухам, выстроенный по личному проекту Боша. Величиной с тяжелый крейсер, но с гораздо более изящными и стремительными обводами, этот корабль нес на себе вооружение, сравнимое по силе с линкорами Альянса. Форсированная силовая установка и облегченная броня из многослойной неостали придавали «Айсини» непревзойденную в своем классе скорость и маневренность. Ее головная оконечность, похожая на молот Тора, с пустой глазницей мощного турболазера, казалось, была готова сокрушить все на своем пути. И уж конечно, два неполных звена легких истребителей Альянса не были каким-то серьезным препятствием на ее дороге. Но фрегат почему-то не торопился нанести смертельный удар.

– Всем звеньям отойти на расстояние три астрометра! – Командир группы наконец пришел в себя. В принципе большой опасности для его ребят не было, главное, только не приближаться к вражескому кораблю на радиус действия его зенитных оборонительных систем. Не будет же «Айсини» гоняться за ними по всему космосу? Но что здесь делает флагман мятежного флота?

Как бы отвечая на его немой вопрос, фрегат вышел на общую волну. Траусти теперь своими глазами мог видеть Акена Боша, адмирала с жестким скуластым лицом, остроконечной редкой бородкой и прищуренными глазами Чингисхана космического тысячелетия. Пилоту неожиданно бросилось в глаза то, что, несмотря на весь свой грозный вид, мятежный адмирал слегка растерян, как будто бы события идут не по его плану.

– Говорит Акен Бош, адмирал флота независимого государства Нео Терра. Во имя безопасности человечества я требую свободного коридора до узла Денеб – Сириус. Немедленно передайте это требование вашему командованию. Любые попытки атаковать мой корабль приведут к самым тяжелым последствиям для всей земной расы.

– Найра, ты пишешь его разговор? – крикнул Траусти Альфе-три.

– Да, я установила прямой канал с «Аквитанией», правда, энергия расходуется бешеными темпами, – возбужденно ответила Найра, – сейчас на связь выйдет командование нашего флота.

Вскоре Траусти услышал голос адмирала Петроса, но, к его изумлению, тот обратился не к мятежному адмиралу:

– Командиру группы истребителей Тарсону. Это дезинформация! Приказываю немедленно атаковать вражеский корабль. Задержите его любой ценой до подхода эскадрильи торпедоносцев. И немедленно заглушите общий канал связи. Никаких переговоров с мятежниками. Выполняйте приказ.

Траусти оторопел. Он не ослышался? Атаковать горсткой легких истребителей великолепно вооруженный фрегат, об который сломает зубы и тяжелый крейсер? Это же чистой воды самоубийство. С таким же успехом он может разогнаться и врезаться в ближайший астероид.

– Господин вице-адмирал, это командир группы Тарсон… – начал он.

– Траусти, он отключился, – услышал он в ответ голос Найры, – сообщений больше не будет. Мы ждем твоих приказаний, командир.

В ее голосе сквозила безнадежность, она тоже все поняла. Пилот еще раз с отчаянием посмотрел на «Айсини». Вражеский фрегат тронулся с места и начал набирать скорость, уходя за край астероидного кольца. На истребителей он больше не обращал внимания.

– Да как же мы его атакуем, – вдруг с упреком спросил у всех Аберт, – ему все наши пушки и ракеты, что слону дробина.

– Ну, ты же жаловался, что сегодня у тебя было мало работы, – язвительно и мрачно откликнулся Маршан. – Пожалуйста, вот тебе простор для деятельности. Если сможешь их задержать, наверняка получишь Крест с отличием. Посмертно.

Тарсон почувствовал, как у него холодеет под сердцем. Это не было предбоевое волнение, это было мертвящее предчувствие близкой смерти. Хорошо, если из этой атаки выйдет хоть кто-то живой. Но, во всяком случае, это будет не он, Траусти. Его головной истребитель наверняка сгорит первым. Ну, что ж, значит, так тому и быть. Он аккуратно взялся за штурвал.

– Прекратите болтовню, у нас мало времени, – резко оборвал он своих пилотов. – Обоим звеньям форсаж. Цель – двигатели фрегата.

– Не унывайте, ребята, – добавил он, выводя турбины своего «Мирмидона» на закритический режим, – зато, может быть, мы сегодня поможем закончить войну.

Перегрузка вдавила его в кресло. Сквозь темную пелену он услышал далекий голос Алекса:

– Нам-то еще хорошо, а вот де Тротти точно будет недоволен. У бедняги же теперь не останется в эскадрилье ни одного целого истребителя, – даже сейчас Альфа-два не мог удержаться он шутки. Вполне могло статься, последней шутки в своей жизни.

* * *

Мостик «Аквитании» походил на растревоженный улей. Боевая вахта, поднятая по тревоге, находилась на своих местах, готовясь к любому развитию событий. Петрос, отключив связь, повернулся к Витторио.

– Мне кажется, мы послали ребят на верную смерть. Фрегат наверняка сожжет их при атаке, – с сожалением сказал он.

Старый гранд-адмирал смотрел прямо перед собой, о чем-то напряженно размышляя.

– Не могу поверить, что Бош действительно все это время был здесь, – наконец сказал он, не обращая внимания на слова вице-адмирала.

– Либо мы действительно застали его врасплох, и он просто мечется по системе, спасая свою шкуру, либо, – Витторио помедлил, – это какая-то дьявольская ловушка. Какого черта он все это время прятался в астероидном поясе?!

– Может быть, это не он, – вставил свое предположение стоявший рядом капитан «Аквитании» Тадес Кролла, плотный человек средних лет, один из самых опытных офицеров Альянса, – это могло быть просто записью.

Витторио нахмурился:

– Вот как раз это маловероятно. Я не слышал, чтобы он когда-либо покидал свой корабль за последние полтора года. А то, что мы засекли именно его флагман «Айсини», у меня нет ни малейшего сомнения.

– Но если он действительно просчитался, – гранд-адмирал кровожадно потер руки, – то у нас есть все шансы закончить войну сегодня, уничтожив или взяв его в плен. Наверняка он попытается совершить прыжок в направлении узла Денеб – Сириус. Мы должны перехватить его прежде, чем он доберется до межзвездного перехода и исчезнет в системе Сириуса.

– Итак, какими возможностями для этого мы располагаем? – обратился он к своим офицерам, принимая деловитый вид.

Те молча переглянулись. По старой традиции, еще со времен земного военно-морского флота высказаться сначала был должен младший по званию. Среди них троих это был Тадес Кролла.

Командир «Аквитании» после нескольких секунд раздумья посмотрел на Витторио.

– Если случится чудо, – четко выговаривая слова, начал он, – и шесть «Мирмидонов» смогут нанести повреждения турбинам фрегата и заставить его остановиться, то первое, что мы должны сделать, так это отправить туда эскадрилью тяжелых торпедоносцев. Без истребительного прикрытия «Айсини» вряд ли сможет успешно отразить их атаку. А тем временем мы раскрутим прыжковые генераторы на каком-нибудь из тяжелых кораблей, чтобы добить Боша, если торпедоносцы не смогут до конца выполнить свою задачу. Все же «Айсини» крепкий орешек, его не просто будет разгрызть.

Петрос вздохнул:

– Это действительно будет чудо, Тадес, если они смогут сделать это. Прошу прощения у гранд-адмирала, что еще раз об этом говорю, – сказал он.

Витторио раздраженно прокашлялся.

– Мы должны использовать любую возможность, чтобы перехватить фрегат. И я послал бы сейчас на верную гибель еще не один десяток пилотов, чтобы спасти этим тысячи жизней завтра. И хватит об этом! Если у «Мирмидонов» и есть один призрачный шанс из миллиона, они обязаны его использовать. – Он резко рубанул рукой воздух.

Капитан линкора бросил на Петроса сочувствующий взгляд и продолжил:

– Астероидное кольцо, где сейчас засекли фрегат, находится всего в одном световом часе от узла перехода, мы же со своей ударной группой располагаемся в два раза дальше оттуда. Поэтому я не вижу особого смысла отправлять к межзвездному порталу на Сириус тяжелые корабли или эскадрильи бомбардировщиков. Они в любом случае не успеют туда к тому времени, когда «Айсини» начнет переход по эфирному мосту. Поэтому нам остается полагаться только на «Псамтик» и его торпедоносцы, находящиеся рядом с узлом. Для васудеанцев не будет большей радости, чем заполучить Боша в свои руки. У них с ним свои счеты.

Витторио задумчиво кивнул.

– Что сможешь добавить? – обратился он к Петросу.

Вице-адмирал пожал плечами с золотыми погонами.

– По существу почти ничего, я согласен с планом Тадеса. Но все-таки я хотел бы заметить, что даже в этом случае шансы уничтожить фрегат не очень велики. Вот взгляните. – Он включил ближайший к нему виртуальный экран.

– Это узел перехода, – Петрос показал на полупрозрачную сферу в центре, – по существу, это просто точка в трехмерном пространстве, к которой можно подойти с любого направления, включить прыжковые генераторы и исчезнуть в другой звездной системе. Но проблема заключается в том, что один корабль, даже если это современный линкор, не может заблокировать ее со всех сторон. Если «Айсини» случайно выскочит с противоположной от васудеанского дредноута стороны, то он просто не успеет ее перехватить. Максимум – это то, что они обменяются лучевыми залпами, и не факт, что «Псамтику» это понравится, на корабле Боша стоят орудия такого же, как у него, калибра. «Айсини» же, даже поврежденная, может успеть уйти.

Он показал на зеленый ромбик васудеанского линкора рядом с узлом.

– С «Велизарием» было проще. Он прыгнул недалеко от нас во время сражения, и мы смогли отсканировать его путь вплоть до точки выхода. Поэтому «Псамтик» заранее знал, где выскочит тяжелый крейсер мятежников. Но на истребителях, что пытаются удержать сейчас «Айсини» за хвост, такого оборудования нет! И вероятность того, что фрегат выйдет из подпространства в пределах досягаемости лучевых орудий дредноута, не очень велика.

– Это мы все знаем, – нахмурился адмирал. – Тогда пусть «Псамтик» поднимает на взлет все свои легкие силы, все истребители и торпедоносцы, которые он имеет в наличии. Если они будут непрерывно барражировать около точки перехода, то вероятность перехвата «Айсини» будет гораздо выше. Я бы, конечно, придвинул васудеанский корабль вплотную к узлу, но боюсь, они на это не пойдут. Все-таки это не шесть истребителей под огонь послать.

Тадес согласно кивнул.

– На такой риск своим лучшим линейным кораблем васудеанцы не пойдут даже ради того, чтобы заполучить Боша, – подтвердил он, – еще в прошлой войне с нами они потеряли таким образом несколько линкоров, когда размещали их слишком близко к межзвездным мостам. Ведь стоит запустить с Сириуса корабль камикадзе на борту, и все. «Псамтик» никуда не успеет убежать. Ближе чем на пять, ну от силы четыре астрометра, я уверен, они не приблизятся, даже под страхом смертной казни.

– Больше предложений нет? – Адмирал посмотрел сначала на Петроса, потом на командира «Аквитании». – Принимаем план?

Петрос вдруг вскинул руку.

– Постойте, – сказал он, – мы же совсем забыли об оккупационных силах, которые сейчас разворачиваются, рядом с планетой Денеб Тэта. Там находится наш легкий крейсер «Якиба» и больше половины двадцать девятой эскадрильи торпедоносцев, на тот случай если орбитальные инсталляции окажут сопротивление. Это двенадцать машин, полностью готовые к бою, и с двумя полными звеньями истребительного прикрытия. А самое главное, они располагаются недалеко от перехода Денеб – Сириус, куда их можно оперативно направить.

Он торжествующе посмотрел на Витторио:

– Вот и решение! Даже «Айсини» не выдержит их атаки, если, конечно, наши торпедоносцы сумеют не промахнуться.

Старый гранд-адмирал с молчаливой благодарностью взглянул на Петроса.

– Двадцать девятая не промажет, – авторитетно подтвердил командир «Аквитании», – они еще с тех…

Он вдруг остановился, и как будто тоже что-то вспомнив, быстро подошел вплотную к виртуальному экрану. Его пальцы забегали по управляющей панели. Оба адмирала молча повернулись в его сторону, пытаясь понять смысл действий офицера. Первым догадался вице-адмирал.

– Ты прав, Тадес, надо сначала проверить карту расстояний, – произнес Петрос и кивнул, одобряя его действия.

– Объясните, в чем дело, – сурово потребовал Витторио.

Капитан линкора обернулся к нему.

– Все в порядке, господин гранд-адмирал. Я просто рассчитывал время подхода наших сил к нужной точке. Извольте взглянуть. Фрегат мятежников достигнет точки перехода через пятьдесят пять минут тридцать семь секунд. Но это, конечно, в том случае, если наши истребители из пятьдесят третьей эскадрильи его не задержат. Узел перехода расположен над эклиптикой орбиты планеты Денеб Тэта. К счастью для нас, сейчас планета находится в таком положении, что расстояние от нее до межзвездного моста составляет всего пятьдесят две световые минуты.

Петрос облегченно вздохнул.

– Воистину знак божий, – пробормотал он.

Витторио посмотрел на карту. Его лицо разгладилось.

– Отлично, – дрогнувшим от волнения голосом наконец сказал он, – я сам введу координаты и скомандую вылет двадцать девятой эскадрилье. Но надо торопиться. Тадес, проводите меня на место оператора. И отдавайте приказ на рейд бомбардировщикам в астероидный пояс.

Он сделал паузу:

– И не забудьте отправить туда спасательный «Элизиум». Может, кто из пилотов истребителей пятьдесят третьей остался в живых.

* * *

Оставшиеся в живых пилоты пятьдесят третьей истребительной эскадрильи в это время медленно приходили в себя, празднуя свое второе рождение.

– Никак не могу поверить, что я все еще на этом свете, а не в звездной Вальхалле, – услышал Траусти голос Алекса. – Или мне это кажется? Найра, подтверди, пожалуйста. Мы живы?

– Сама не знаю, – писклявым голосом ответила Синарин и осторожно прокашлялась. – Я, как увидела, что Траусти в атаку первым пошел, и все, как будто отключилась. Делала все, как во сне. Командир у нас храбрец, я бы так не смогла. А вот за ним, пожалуйста.

Услышав это, Тарсон слегка вздрогнул, он сам только начал отходить от пережитого. Смерть в этот раз обошла их стороной. Бросившиеся в отчаянную атаку истребители Альянса не смогли даже приблизиться к уходящему фрегату на расстояние выстрела. «Айсини» включила прыжковые генераторы, и не успели атакующие опомниться, как она исчезла в синей заре подпространственного водоворота. Траусти оставалось только беспомощно проводить ее взглядом и скомандовать отбой атаке.

Только через несколько минут он вспомнил о необходимости отправить сообщение на «Аквитанию» о том, что его группа провалила задание. Хотя его подчиненные так не считали и даже осмеливались вполголоса ругать командование, пославшее их на такую «идиотскую» операцию. Пилот сам толком не понимал, радоваться ли ему, что он все еще жив, или расстраиваться оттого, что он не выполнил боевое задание, порученное ему лично вице-адмиралом Петросом. Разумом он, конечно, осознавал, что задержать фрегат им вряд ли бы удалось, даже ценой своих собственных жизней, но он никак не мог избавиться от давящего неприятного чувства в сердце. Траусти вспомнил про своего отца, который бросился в такую же самоубийственную атаку со своим звеном тяжелых «Медведиц» много лет назад. Но Эрик Тарсон поймал свой невероятный шанс, смог отыскать в темных глубинах подпространства рвущийся к Земле джаггернаут Шивы и нанести ему смертельный удар. Конечно, фрегат мятежников с Бошем на борту – это отнюдь не «Люцифер», угрожавший самой человеческой цивилизации. Но все же параллели для Тарсона-младшего были очевидны.

Траусти тяжело вздохнул и включил общую связь.

– Так, – сказал он сурово, – прекратить галдеж в эфире.

Он дождался тишины и продолжил:

– Последнее задание мы провалили, и это плохо. Но не по своей вине, и это меня хоть немного, но утешает. Очевидно, «Айсини» уже раскрутила прыжковые генераторы, когда мы еще только приближались к ней. Надеюсь, командование это поймет. Хотя, безусловно, всю ответственность за произошедшее несу я как командир группы.

Пилоты снова загалдели.

– Шеф, мы за тебя горой встанем, – пообещал Алекс, – тут ничьей вины нет, тем более твоей. Здесь все свидетели, что даже на форсаже, на трехкратной перегрузке мы не могли их догнать. Не переживай ты так, – добавил он, – никуда этот Бош не денется. Переход на Сириус заблокирован «Псамтиком». Помнишь, что он сделал с «Велизарием»? С этим фрегатом будет то же самое, вот увидишь. А мы еще пока поживем.

– Ты, Тарсон, от скромности точно не умрешь, – вставил свое замечание и командир группы Бета. – Не слишком ли высоко замахнулся? На втором боевом вылете самого Боша решил в плен взять?

– А что, – вдруг размечтался Маршан, – представьте, если бы это у нас получилось? Мы молодые герои, вдруг взявшие в плен самого Акена Боша.

– Я бы тогда каждый год в этот день носил цветы на твою могилку, – язвительно прокомментировал его слова Аберт. – Ты хоть знаешь, какого калибра орудия стоят на «Айсини»? И вообще, хватит мечтать о всякой ерунде, мы будем на базу возвращаться или останемся здесь навечно?

– Опять вас всех понесло, – с досадой сказал Траусти, – следите лучше за обстановкой. А с возвращением придется повременить, вторую часть приказа никто не отменял, мы должны дождаться торпедоносцев.

– Показать им снимок уходящей «Айсини»? – едко спросил Аберт и тут же отключился, не дожидаясь ответной реакции Тарсона.

Командир группы тяжело вздохнул, но сдержался. В конце концов, пилотов можно было понять. Они уже давно должны были взять курс домой, а вместо этого им придется еще как минимум два часа торчать в астероидном поясе, маясь вынужденным бездельем.

Он вышел на волну Альфы-три.

– Найра, – осторожно спросил он, – не было никакой новой передачи с линкора, ну кроме той первой? Они как-нибудь вообще среагировали на наше сообщение о том, что фрегат прыгнул?

– Нет, командир, ничего не было, – сочувственно произнесла Синарин, – наверное, они как раз сейчас заняты погоней за «Айсини», и им, видимо, не до нас.

– Да, медали нам за этот вылет точно не дадут, – пробормотал Траусти, – и как бы чего похуже не устроили мне по возвращении.

– Не переживай, командир, – Найра пыталась успокоить его как могла, – во-первых, фрегат наверняка поймают, вся система Денеба так и кишит нашими кораблями, а во-вторых, самое главное – это то, что именно мы смогли обнаружить здесь «Айсини». Если бы ты не отменил прыжок, после того как Алекс увидел отметку на радаре, то мы бы давно уже вернулись на «Аквитанию». И у Боша были бы все шансы прокрасться мимо всех наших постов. Ну а то, что фрегат успел прыгнуть, – это не наша вина, уже ничего нельзя было сделать, мы были слишком далеко.

Выслушав логичные доводы своей подчиненной, пилот слегка приободрился. Действительно, если рассматривать ситуацию с этой стороны, то все выглядело не так уж и плохо. А вдруг действительно корабли Альянса с подачи Траусти все-таки смогут загнать «Айсини» в ловушку? Тогда можно будет и не слишком расстраиваться. Скорее всего, как и предположила Найра, все обойдется без выговора. Может быть, даже наоборот, он останется с благодарностью от своего командования. С этими успокаивающими мыслями молодой человек устроился поудобнее в своем пилотском кресле, настраиваясь на долгое ожидание. Установив все системы своего «Мирмидона» в ждущий режим, он огляделся по сторонам. Рядом с ним в пространстве над кромкой астероидного кольца правильным клином неподвижно висели пять машин его группы, крохотные металлические скорлупки, одни во всей бескрайней черноте космоса.

Медленно текли минуты и часы ожидания. Пилоту пришлось даже принять стимуляторы, чтобы не задремать. Наконец бортовая аппаратура ожила, засветившись хороводом огней и фиксируя первые подпространственные всплески. Тарсон потянулся, разминая затекшие мышцы рук и спины.

– Внимание, всей группе, – сказал он, – приготовиться к выходу из подпространства неизвестной группы кораблей. Турбины на средний ход.

Глава 8

«Здравствуй, дорогая подруга! Наконец-то ты вспомнила обо мне за полгода своего отсутствия. Краткую отписку от тебя с благодарностью за капеллианских моллинов я не считаю. Ну, хорошо, лучше поздно, чем никогда. Я рада, что у тебя все в относительном порядке. Я тоже беспокоюсь за твоего мальчика, в конце концов, это же мне приходилось его воспитывать и быть ему матерью во время твоих бесчисленных экспедиций. И я также слышала в новостях о скором наступлении сил Альянса на Эпсилон Пегаса. Хорошо если бы было так, но ты сама знаешь, что публикуемые сводки с фронтов и реальная информация о том, что там происходит, это немного разные вещи. Во всяком случае, я надеюсь, что наш третий флот вместе с Траусти не окажется на острие атаки. Что касается моих дел, то… Хорошо, об этом позже. Я понимаю, что ты уже подпрыгиваешь на месте от нетерпения. Ну что тебе сказать, девочка, ты меня удивила. Ты ухитряешься делать открытия в областях, доселе тебе неведомых. Я проанализировала твой файл с данными по объекту (твое название Кносс мне понравилось) и осталась в итоге без ужина. Мало того, мне пришлось выкурить несколько сигарет, чтобы прийти в себя. Крайнович сказал, что тебе придется заплатить за ущерб моему здоровью. Ты не поверишь, мы с ним до утра занимались… нет, не тем, о чем ты могла бы подумать. Мы делали расчеты и строили гипотезы. Когда мне дадут Картелевскую премию, я вышлю тебе половину денег только за то, что ты отправила капсулу с файлами мне, а не какому-либо другому физику пространства-времени. Так вот, ближе, как говорится, к теме. Твое загадочное кольцо (кстати, снимки обалденного качества) суть формирующийся узел межгалактического перехода. Я не оговорилась. Не межзвездного, а именно межгалактического. Его так называемая «труба» уходит из «воронки» на десятки тысяч (по меньшей мере) световых лет. Это что-то доселе неслыханное, учитывая и тот факт, что сформировался он не более чем за двадцать обычных галактических часов. Ты открыла межгалактический портал Древних, милая! Не ты ли нечаянно нажала красную потайную кнопку, пока копалась в их подземельях на третьей планете Гаммы Дракона? Как говорится, мои поздравления, конечно, если это не дьявольский розыгрыш с твоей стороны. Теория искусственных эфирных мостов может наконец получить весомое подтверждение. А это позволяет нам надеяться на многое. Ну, хотя бы на то, чтобы самим возводить межзвездные мосты в обозримом будущем по образу и подобию Кносса.

Имей в виду, я срочно формирую дополнительную экспедицию к тебе в систему, пока ты еще чего-нибудь там нечаянно не включила. Мой теперешний статус позволяет отобрать для этих целей у военных любой корабль вплоть до крейсера. Жди меня через пару-тройку дней. И кстати, полный молчок на эту тему, уровень секретности один, сама понимаешь, военное положение. Со мной будут только допущенные лица. Ну и Крайнович тоже, раз ему так повезло узнать обо всем первому. Не расстреливать же мне его за это. Ты знаешь, мы все-таки решили с ним пожениться. По крайней мере, его двадцать лет разницы в возрасте не смущают. Ну и что тут такого? Мне вообще, чем моложе, тем лучше. Тем более что он мудр не по годам. Самый подходящий для меня вариант.

Ну все, милая, целую много раз. До встречи в системе Гамма Дракона.

Твоя Мина Харгроув.

P.S. Я даже боюсь предположить, куда дотянется «труба» Кносса, когда он полностью сформируется».

Капитан «Виджиланта» поднял на Кариолу озадаченный взгляд.

– Я удивлен не менее госпожи Харгроув. О каких снимках, как тут пишется, «обалденного» качества идет речь? Мой ракетный модуль достиг объекта три часа назад. Но вы никак не могли видеть переданные им снимки. Я лично хотел их вам продемонстрировать. Или я что-то упустил из виду, либо вы получили дополнительную информацию из других источников. И вы все-таки решили, что объект действительно принадлежит Древним?

Кариола не могла не улыбнуться, глядя на его недоуменное лицо. Несколько минут назад она вместе с Сипптаром прибыла на крейсер, чтобы лично присутствовать при попытке более близкого контакта с таинственным кольцом, открытым экипажем крейсера «Виджилант». Как выяснилось, ожидавший их на мостике капитан уже отправил туда ракетный бот с командой из десяти человек еще несколько часов назад, чтобы получить первую информацию уже к прибытию гостей. Но, оказалось, старался он зря.

– Господин капитан, – начала несколько торжественным тоном Кариола, – уважаемый Отти Веддинген. С вашей помощью мы смогли совершить невероятное открытие. Наше предположение о принадлежности кольца культуре Древних оказалось верным.

– И я отдал свои поздравления госпоже Тарсон, а также извинения за свой предыдущий скепсис, – вставил стоящий чуть позади Сипптар. Видимо, по такому торжественному случаю он был облачен в совсем уж неописуемое по цвету одеяние.

– Да, это верно, – подтвердила женщина. – Вчера же я отправила закрытым каналом мгновенной связи сообщение своей старой знакомой, специалисту по физике пространства. Ее ответ вы только что прочитали. Правда, я тоже смогла с ним ознакомиться всего лишь сорок минут назад, буквально перед самым отлетом на ваш корабль. Это лишь одно из звеньев цепи, но, пожалуй, самое важное. По крайней мере, мы теперь знаем, что представляет собой этот объект в физическом смысле.

Кариола остановилась и, раскрыв папку с документами, которую до этого времени она держала в руках, достала оттуда несколько снимков.

– А вот и эти упомянутые снимки того самого «обалденного качества». Иначе и быть не могло. Мы снимали их с расстояния одного метра, в открытом нами сегодня утром хранилище артефактов Древних, что само по себе уже явилось для нас невероятным событием. Мы провели за исследованиями весь день и вылезли из раскопок буквально за полчаса до отлета на ваш корабль, – она протянула видеографии капитану.

– С ума сойти, – тихо произнес Веддинген, рассматривая снимки, – и оно так же вращается, как и его копия, за пять миллиардов километров отсюда. Да их просто не отличить. Вот взгляните на передачу с модуля.

Он включил виртуальный экран. Перед ними медленно сформировалось трехмерное изображение. Но на этот раз оно было ясным и четким, различимым в мельчайших подробностях. Восемь гигантских объектов фиолетово-синего цвета, каждое размером несколько километров, собранных вместе неведомой силой, образовывали вращающееся по часовой стрелке кольцо титанических размеров. Они величественно и медленно двигались по бесконечному кругу, похожие на огромные фигуры странных животных, шагающие друг за другом на фоне бесчисленных звезд.

Кариола завороженно смотрела на это зрелище, не в силах оторваться. До самой последней секунды она боялась ошибиться в своих догадках. Но теперь последние сомнения исчезли. Она действительно видела перед собой работающее творение исчезнувшей восемь тысяч лет назад цивилизации. Глядя на это безостановочное движение, ей даже стало казаться, что она слышит издаваемый кольцом мерный шум, похожий на рокот прибоя.

– Не могу понять, на что похожи эти фигуры, – вдруг нарушил молчание командир крейсера. – Что-то знакомое, но что именно, никак в толк не возьму.

– Если бы мы нашли подобные вещи в земле при раскопках, то я бы сказала, что они похожи на стилизованные фигурки зверей, – кивнула Кариола. – Если присмотреться, то можно выделить и голову, и туловище, и конечности. Но признаться, для продукта космических технологий выглядит несколько нехарактерно.

– Вот-вот, – подхватил Веддинген, – и оно само как будто живое. Довольно необычное ощущение. Не могу поверить, что это ворота в другую Галактику, в которые мы можем войти.

– Или, наоборот, откуда кто-нибудь может выйти в нашу сторону, – равнодушным голосом автопереводчика сообщил васудеанец.

Капитан «Виджиланта» и Кариола переглянулись.

– Мерс Сипптар в чем-то прав, – наконец сказала женщина, – и мне не кажется, что возникновение межгалактического портала – это случайное событие. Может быть, Мина Харгроув была права, и мы, сами того не зная, потревожили что-то при своих раскопках? Возможно, что артефакт в хранилище здесь и портал на другом конце планетной системы связаны не только внешним сходством.

– Я не согласен, – вдруг резко заявил васудеанец, – я думаю, причина активации портала в другом, но в чем именно точно, сказать пока не могу. Вполне вероятно, что кто-то собирается попытаться проникнуть сюда с той стороны межгалактических врат, и это может быть опасным. Необходимо установить санитарный кордон в системе Гамма Дракона, а еще лучше взорвать портал.

Кариола с нескрываемым удивлением посмотрела на Сипптара.

– Взорвать портал? Уничтожить, не изучив, уникальный объект, который может открыть нам дорогу в другие миры? Сипптар, вы же ученый, как вы можете такое предлагать?

– Мое мнение такое, – упрямо повторил васудеанец, склонив голову и смотря в пол.

Кариола беспомощно взглянула на Веддингена. Тот пожал плечами.

– Этого исключить нельзя, – осторожно сказал он, – флоты Шивы тоже обрушились на нас из ниоткуда. Мы так и не смогли определить место во всей нашей Галактике, откуда они могли появиться. Но мне тоже кажется, что взрывать портал – слишком поспешное решение.

Отти чуть улыбнулся:

– Более того, в любом случае это решать не нам, да и не с нашим вооружением.

Командир крейсера выключил виртуальный экран и повернулся к ученым.

– Итак, мы знаем, что это. Но не имеем представления, каким образом портал активировался и какие события, связанные с его появлением, ожидают нас в ближайшем будущем, верно?

Он на несколько секунд задумался и продолжил:

– Хорошо. Как капитан боевого корабля Альянса в этом секторе, я предполагаю оставить «Виджилант» на прежнем месте в системе Гамма Дракона до получения дальнейших приказаний со стороны командования. Мы будем патрулировать на безопасном расстоянии от объекта, в пределах двух световых минут. Но перед этим мне необходимо будет поднять на борт свой ракетный бот. Его экипаж находится буквально рядом с порталом, всего в пяти астрометрах. Они у меня, конечно, отчаянные ребята, но как бы их ненароком не занесло в другую Галактику.

Он пригладил рукой свои темные с легкой сединой волосы и слегка поклонился Кариоле:

– Благодарю вас за помощь в раскрытии этой загадки. Мы будем продолжать наблюдения, как и раньше. По прибытии госпожи Харгроув мы передадим файлы с записью ей.

– Она прибудет сюда в самом скором времени, – сказала Кариола, – я ее хорошо знаю. А вы после так и останетесь здесь, в системе?

– Ну, если я не получу никаких новых приказов через почтовые капсулы связи, то тогда, как и планировалось ранее, мы уйдем через неделю в центральные домены Альянса для докования и окончательного ремонта. Все же мне хотелось бы иметь под своим командованием полностью боеспособный крейсер и с полной командой, – ответил, слегка улыбнувшись, Веддинген.

Его прервал подошедший вахтенный офицер:

– Господин капитан, крейсер готов к прыжку. Какие будут приказания?

Васудеанец встрепенулся. Его желтые глаза уставились на Кариолу.

– Имеет ли нам смысл теперь лететь? Перелет туда и обратно займет, если я не ошибаюсь, около четырнадцати часов, а нового мы все равно ничего не увидим. Мне кажется, нам с госпожой Тарсон лучше возвратиться на планету. Там у нас много дел.

– Извините, я не подумал об этом раньше, – вздохнул капитан, – но, увы, теперь вы наши пленники. К сожалению, вам просто не на чем пока вернуться. Один мой ракетный модуль находится возле портала, а второй, тот, на котором вы прилетели, я отправил забрать почтовые капсулы с узла перехода Гамма Дракона – Капелла. Третья наличествующая на борту крейсера ракета, согласно нашим правилам, всегда должна быть в резерве.

Он слегка виновато пожал плечами. Кариола резко повернулась к Сипптару.

– Что касается меня, то я, напротив, хотела бы увидеть портал своими глазами, раз уж представляется такой случай, – заявила она.

Васудеанский ученый, ничего не ответив, отвернулся. Женщина внимательно присмотрелась к Сипптару. «Да ведь он чего-то до смерти боится!» – вдруг молнией пронеслось у нее в голове. Васудеанец смотрел в пол, его песочного цвета руки слегка подергивались, негромко щелкая близко расположенными указательными и средними когтями. Кариола впервые в жизни видела, как ей казалось, испуганного представителя расы союзников, и это открытие ее не обрадовало. Она вдруг вспомнила его странное поведение на раскопках, после того как была обнаружена действующая модель «колеса» Древних, как ее сразу же назвали. Все это уже тогда было достаточно необычно, но Кариола, осчастливленная нечаянным открытием, не обратила на странности в поведении Сипптара должного внимания. Она перевела взгляд на Веддингена. Тот тоже выглядел слегка озадаченным. Вахтенный офицер все так же ждал рядом, исподволь, с любопытством в голубых глазах рассматривая гостей. На вид он выглядел юношей лет двадцати двух, с припухлыми губами, придававшими его лицу совсем уж детское выражение.

– Ну что же, – наконец резюмировал капитан «Виджиланта», – тогда нам пора отправляться. Время не ждет.

– Тайин, – обратился он к молодому офицеру, и тот вытянулся в ответ, – проводи гостей в каюты. Мерса Сипптара в специальный гостевой отсек, адаптированный под наших союзников. А вам, Кариола, наверное, будет удобно провести время перехода вместе с вашей коллегой, – Веддинген слегка наморщил лоб, вспоминая имя, – госпожой Алленой Хельф.

При этих словах Тайин внезапно покраснел и, поспешно отвернувшись к Сипптару, запинающимся баском вежливо пригласил его следовать за собой. Васудеанец молча поднялся, шелестя своим одеянием. После высказанного решения капитана отправиться к порталу он не произнес ни слова.

– Надо же, – растерянно произнесла Кариола, обращаясь к Отти, – я совсем про нее забыла в этой круговерти. Хороший же я руководитель! Как она себя чувствует? Может быть, все-таки дождаться возвращения вашей второй ракеты и отправить Хельф обратно на планету?

Капитан протестующе махнул рукой:

– Что вы, все в порядке. Она прекрасно себя чувствует. Наш медик сказал, что это была всего лишь специфическая аллергия на кулинарные изыски нашего кока. Откровенно говоря, тот действительно несколько перестарался. В любом случае оснований для беспокойства нет. Уже через три часа после банкета она почувствовала себя вполне сносно. Ну, а сколько счастья она подарила нашему корабельному медику, я вообще описать не берусь. Бедняга маялся бездельем уже два месяца, ни одного больного или раненого, а здесь ему вдруг представился такой удобный случай, – он снова слегка улыбнулся.

Кариола облегченно вздохнула, но тут же спохватилась. Она слишком хорошо знала свою подругу, чтобы вот так легко поверить официальной версии.

«Вернемся на станцию, вытрясу из паршивки всю правду», – подумала она, припоминая зардевшегося юного Тайина.

– Так что ей тоже придется совершить путешествие вместе с нами, – заключил Веддинген. – Кстати, – сказал он, – вам не показалось, что ваш васудеанский коллега чем-то обеспокоен? Я даже сначала оторопел от его пожелания немедленно взорвать только что открытый межгалактический портал.

Кариола кивнула, соглашаясь.

– Я сама не узнаю его с некоторого момента, – призналась она, – мне вдруг показалось минуту назад, что он сильно чего-то боится. Неужели прыжка к порталу?

Капитан недоверчиво хмыкнул.

– Испуганный васудеанец? – Он сделал скептическое лицо. – Нет, это что-то из области фантастики. Обеспокоенный, могу поверить. Но испуганный? – Он покачал головой. – Им вообще хоть знакомо такое чувство?

Женщина лишь недоуменно пожала плечами.

– У меня было не так много возможностей близко с ними общаться, чтобы научиться различать их эмоции, – сказала она.

– Ладно, давайте будем считать, что нам или показалось, либо у мерса Сипптара сегодня плохое настроение, – произнес Веддинген, набирая команды на управляющей панели перед собой. Сделав завершающее движение, он включил корабельный селектор.

– Внимание всему экипажу, – разнеслось по всем отсекам «Виджиланта», – объявляется получасовая прыжковая готовность. Всем занять места согласно походному расписанию. Мы с вами отправляемся на другой конец системы Гамма Дракона. Те, у кого хроническая бессонница, приготовьтесь к семичасовому путешествию, остальным приятных сновидений.

Он повернулся к Кариоле.

– У нас есть еще в запасе некоторое время, – капитан крейсера галантно предложил ей свою руку, – позвольте, я провожу вас в вашу каюту.

* * *

– Ты даже не представляешь, как я за тебя боюсь.

– Ничего, я везучий.

– Мне страшно за всех нас. За нашего будущего ребенка. Что будет дальше?

– Если этому миру придет конец, то я вернусь за тобой, Кари. Мы улетим на Дальние Рубежи в звездную систему Волка и разрушим за собой эфирный мост.

– Ты правда думаешь, что все так безнадежно? – Она со страхом посмотрела на своего молодого мужа.

Эрик нахмурился, глядя прямо перед собой. Они сидели рядом, рука Кариолы была в его руке. Короткая встреча в передышке между бесконечными боями. Их мир сотрясали тяжелые удары, эскадры таинственных захватчиков на красно-черных кораблях заполнили Вселенную людей и васудеанцев. Шива – древнее божество, разрушающее миры, теперь поднял свой трезубец на земные системы. Враги не вступали в переговоры, они не ответили ни на одну отчаянную попытку людей или васудеанцев войти с ними в контакт. Они просто жестоко и методично зачищали систему за системой от присутствия там любой другой расы, отличной от их собственной.

Эрик слегка сжал ладонью тонкое запястье жены. Угораздило же ее забеременеть в самый разгар галактического светопреставления.

– Не знаю, Кари. Но пока мы теряем систему за системой. Шиване просто проламываются через наши оборонительные порядки. Мы бы могли еще удержаться, если бы не их проклятый джаггернаут. Против «Люцифера» мы практически бессильны, там, где он появляется, нам приходится отступать. А тут еще этот чертов «Молот Света» отвлекает на себя море усилий.

– Может быть, они знают то, чего не знаем мы?

– Они знают только то, что наступает конец света, и хотят его ускорить. Хотя видит бог, в усилиях отрядов Молота и так нет большой необходимости. Три недели назад шиване прорвались к планете Васуда Прайм, столице наших теперешних союзников. На то, для чего Земле не хватило четырнадцати лет, им понадобилось всего лишь несколько месяцев.

Он нахмурился от тяжелых воспоминаний.

– Я как раз был там в это время. Мы прикрывали уходящие транспорты, эвакуировавшие с планеты гражданских лиц. Плохо исполненная затея, стоившая нам и союзникам пяти тяжелых кораблей. Спаслись только несколько сотен тысяч васудеанцев, погибло же более трех миллиардов. Шиване выжгли девяносто девять процентов поверхности планеты.

Кариола ахнула:

– У меня ум отказывается верить в такую жестокость. Зачем они это делают?

– Самый злободневный вопрос на сегодня. Жаль только то, что никто не знает на него ответа. С тех пор как эти пятилапые твари появились в системе Росс-128 и до сегодняшнего дня, Альянс не оставлял попыток войти с ними в контакт. Бесполезно! – Он грустно усмехнулся.

– Неужели ничего нельзя сделать? – Голос Кариолы дрогнул.

Эрик снова усмехнулся в ответ, но уже несколько веселее.

– Если бы из обшивки сбитых мной шиванских охотников, а шкура у этих тварей, поверь, весьма прочная, выложить дорожку, то, наверное, как раз хватило бы на расстояние от ФиордаГрез до нашего домика на норвельдском побережье на Земле, – похвастался он. – У Шивы, конечно, мощные корабли с новыми для нас лучевыми орудиями. Они намного лучше, чем плазменные пушки наших линкоров. Поэтому положение пока спасаем мы, легкий флот Альянса. Космические истребители, бомбардировщики, торпедоносцы – вот кто сейчас ломает зубы Шиве.

– Сломайте их все, пожалуйста, – Кариола сложив на груди руки, посмотрела на мужа, – только будьте осторожнее.

Эрик подмигнул ей.

– Недавно получили новые тяжелые торпеды «Цунами», – заговорщицким тоном сказал он, – и в следующем же вылете разнесли ими на куски здоровенный шиванский драккар. Дали крест с отличием, – он с гордостью погладил награду из светлого металла, висевшую у него на груди на форменном кителе пилота Альянса.

Кариола с нежностью поглядела на мужа. Нисколько не повзрослел. Такой же отчаянный мальчишка, как и раньше, только получивший теперь в руки смертоносную боевую машину. Она никак не могла заставить себя поверить, что это именно о нем пишут в новостях, как об одном из лучших пилотов Альянса. Остальные-то герои – суровые мужчины с тяжелыми подбородками, Эрик в свои двадцать два года казался мальчишкой по сравнению с ними. А ведь это он возглавил атаку на «Таранис», после чего земляне впервые смогли взять на абордаж этот избитый и обездвиженный шиванский корабль, и именно группа Тарсона прикрывала эвакуацию людей со станции Томбала, когда там впервые появился джаггернаут Шивы во всем блеске своей ярости.

– А «Цунами» может уничтожить «Люцифера»? – вдруг с надеждой спросила девушка.

Он перестал улыбаться и потрепал ее по руке:

– Боюсь, что для этого понадобится штука посерьезнее. А так, ты ухватила самую суть дела. Там, где появляется этот монстр, наши оборонительные линии рассыпаются, как кубики в детской игре. Хорошо еще, что такой корабль у шиван только один. Если бы мы смогли остановить его… – Эрик в сомнении покачал головой. – По мощи он равен целому флоту. Его орудия способны выжечь планету целиком, это мы недавно увидели на примере Васуды Прайм. Энергетические щиты «Люцифера» практически неуязвимы для нашего оружия. Да и прорваться к нему непросто, рядом постоянно крутятся десятки перехватчиков. Не знаю, Кари. Если мы сделаем это, то тогда, может быть, появится шанс переломить ход войны. – Он тяжело вздохнул и задумался.

Она еще раз погладила его руку, коснувшись красного тяжелого лауритового браслета. Будто в ответ на ее прикосновение замерцал зеленый огонек коммуникатора. Вызов… вызов…

– Внимание, общий вызов всему экипажу. Ближний прыжок закончен. Добро пожаловать во внешнюю сферу планетной системы Гамма Дракона. До центрального светила сейчас пять миллиардов километров. Всех членов нашего экипажа прошу приступить к выполнению своих обязанностей, – приятный женский голос, доносившийся из ниоткуда, умолк.

Кариола потрясла головой, отходя от своих грез. Ей часто приходилась совершать подпространственные прыжки. Но снов в них она раньше не видела. Женщина попыталась поймать ускользающую ткань пришедших к ней сновидений. Неужели она видела Эрика таким, каким он был двадцать два года назад? Он, конечно, не мог тогда заранее знать, что у нее получится сохранить беременность. А ведь чуть было не произошел выкидыш, когда Кариоле пришло известие о гибели ее мужа. Тогда никто не сомневался, что чудовищный взрыв в подпространстве, разрушивший эфирный мост до Солнечной системы, унес с собой и жизни смельчаков, пустившихся по следу «Люцифера». Лишь потом для нее забрезжила надежда, когда в результате долгих расчетов Мина Харгроув предположила, что группа тяжелых «Медведиц» могла успеть выйти из подпространства уже около Земли, за секунды до окончательного взрыва шиванского джаггернаута. Во всяком случае, судя по вычисленному дефекту массы при межзвездном переходе, это удалось сделать примерно двадцатой части самого «Люцифера», обломку весом в несколько десятков тысяч тонн. А это означало, что и у звена тяжелых торпедоносцев Тарсона был шанс выжить.

Рядом раздался шорох, Кариола повернула голову. На нее сердито смотрели глаза Аллены.

– Ну, спасибо, – с упреком сказала девушка, нашаривая рядом с собой кнопки управления. Раздалось негромкое шипение, ее ложе быстро трансформировалось в высокое кресло. Аллена сползла в него с жалобным кряхтеньем.

– Не могу поверить, что тебе всего двадцать пять лет, – заметила Кариола, в свою очередь, вставая со своего места и приводя себя в порядок. – Поздравляю с успешным завершением субзвездного прыжка.

– Какой черт, успешным! – простонала девушка, снова сев в свое кресло и взявшись за голову руками. – Тебе-то хорошо, ты смотрела десятые сны, а я семь часов в пустоту таращилась! Не всем же везет спать во время переходов.

Кариола пожала плечами:

– Приняла бы таблетки перед прыжком. Ты что, забыла?

Девушка подозрительно посмотрела на нее сквозь растопыренные пальцы.

– Забыла, – осторожно сказала она, – у этого… у доктора.

– А голову ты там не забыла? – вздохнула Кариола. – Это тебе наказание за твое поведение. Захотелось романтических приключений на крейсере? Ну и с кем ты провела ночь, с корабельным доктором или с этим юным Тайином?

Аллена вытаращила глаза:

– Господь с тобой, мы с ним только целовались. Ой!

Кариола осуждающе покачала головой.

– С ним или с обоими?

– За кого ты меня принимаешь, – обиделась девушка, – ну да, я нравлюсь Тайину и, кстати, его брату-близнецу Гайину тоже. Очень милые ребята. А доктор… Он просто меня спасал от смертельной аллергии. И откуда ты всегда все знаешь?

– Работа у меня такая, – объяснила Кариола, подходя к двери их небольшой каюты, где они провели все время субзвездного прыжка, – так что, милая, сиди пока здесь. Крейсер-то на секретном задании. Я поднимусь на мостик, спрошу у капитана, что с тобой делать.

– Ну вот, затащили меня, не спросив, на край света, да еще держат взаперти, – заныла Аллена.

– Ничего, – ободряюще сказала Кариола, – может, через час уже пойдем обратно.

– Как, через час? – с ужасом воскликнула девушка.

Она резво вскочила и начала быстро собираться.

– Я в медотсек за снотворным. Я еще семь часов такой пытки не выдержу. Где моя заколка?

– Только осторожно, не забреди случайно куда не следует, – притворно нахмурилась Кариола, – а то потом придется тебе писать расписку о неразглашении военных тайн.

На выходе из дверей из каюты они почти сразу же встретили девушку в форме, из экипажа крейсера. Вежливо поздоровавшись, она обратилась к Кариоле:

– Госпожа Тарсон, командир нашего корабля спрашивает, не хотите ли вы подняться на мостик?

* * *

Мостик «Виджиланта» жил своей размеренной походной жизнью. Веддинген усадил гостью рядом с собой в кресло второго помощника, пояснив, что тот пока временно отсутствует, занимаясь выбиванием запасных частей для корабля в центральных системах Альянса. «Чтобы в срок отремонтировать крейсер, приходится крутиться, как белка в колесе, иначе запчасти перехватят более предприимчивые коллеги по оружию, – сдержанно улыбнувшись, сообщил капитан. – Побитых кораблей много, а ремонтные службы не справляются».

Сев в кресло, Кариола с любопытством огляделась. Сплошные голографические панели, закрывавшие стены и потолок куполообразного помещения, превращали мостик, где находилось около десятка человек команды, в открытую площадку в бескрайнем космосе. Ей крайне непривычно было наблюдать, как на месте какой-нибудь туманности иногда вдруг распахивался дверной проем, пропуская спешащего по своим делам члена экипажа.

Веддинген показал рукой на яркую звездочку слева по ходу корабля.

– Это солнце Гамма Дракона с расстояния пяти миллиардов километров, уже старый оранжевый гигант, – сказал он, – а вот и цель нашего путешествия, открытый нами, как вы утверждаете, межгалактический портал. Видите под ним зеленую точку в зеленом же прямоугольнике? Это наш ракетный бот, с которым крейсер идет на сближение. Мы выйдем в точку рандеву через сорок минут. Все это время с нашими людьми поддерживается постоянная связь.

Кариола с интересом рассматривала рисунок незнакомых созвездий.

– У нас с планеты ничего подобного не видно, – призналась она, – мешает постоянная высотная облачность. Я с трудом могу припомнить там хотя бы один солнечный день.

– Здесь солнца тоже немного, – снова улыбнулся Веддинген, – это край вечной тьмы. Внешняя сфера звездной системы. Дальше только кометные облака и гелиопауза. Хотя нет, где-то здесь еще находится седьмая по счету и последняя планета Гаммы Дракона. На вид это должна быть довольно тусклая звездочка.

– Я думаю, она будет сильно проигрывать на фоне портала, – ответила Кариола. – Завораживающее зрелище, – она снова посмотрела на величаво вращающееся сине-черное кольцо прямо по курсу корабля, – он даже отсюда кажется огромным.

– Ну, это отчасти благодаря нашим оптическим датчикам, – заметил капитан. – Это ведь не реальная картина объекта «Дельта», как он у нас теперь прописан в базе данных центрального транспьютера, а изображение, созданное голографическими панелями. Вот извольте взглянуть. – Повинуясь движению его руки, зеленая точка рядом с порталом вдруг выросла в размерах и превратилась в изображение ракетного модуля с крейсера, деловито попыхивающего выхлопом своего фузионного двигателя. Женщине даже показалось, что она видит за иллюминаторами маленького кораблика лица людей.

Она понимающе кивнула.

– А со стороны все это кажется абсолютно натуральным и естественным. Кстати, – вдруг вспомнила она, – а где наш васудеанец, с ним все в порядке?

– Абсолютно, – заверил ее Отти, – он попросил передать, что просто не хочет мешать работе команды. Мерс Сипптар собирается пробыть в своей каюте все время до возвращения крейсера обратно к планете. Мне кажется, он несколько недоволен, что потерял из-за нашего полета к порталу столько времени.

Кариола пожала плечами:

– Это совершенно не ваша вина. Мы же совместно решали провести экспедицию к «Кноссу». Более того, как представитель союзной расы, он просто обязан быть здесь в этот момент согласно инструкции о совместном доступе к артефактам.

– Наверное, вы правы, – согласился капитан. – Кстати, почему вы его так назвали? Я имею в виду портал. Слово «Кносс» что-то означает? Я не слышал его раньше, но оно, мне кажется, звучит лучше, чем просто объект «Дельта».

– В этом нет ничего удивительного. Это название пришло из глубокой истории Земли, сейчас об этом помним только мы, археологи, – видя интерес капитана, с удовольствием начала объяснять Кариола. – Есть что-то очаровательное в том, чтобы давать древним названиям новую жизнь, замыкая прошлое с будущим, – она немного помолчала, вспоминая. – Кносс – так назывался дворец древней культуры Земного Средиземноморья тысячи лет назад. Его открытие сэром Артуром Эвансом в девятнадцатом веке воскресило из небытия целую исчезнувшую цивилизацию. Сейчас об этом мало кто помнит. Но по устоявшейся у нас, археологов, традиции, здешним артефактам из системы Гаммы Дракона дают названия того давно исчезнувшего мира. Я только следую ей.

Веддинген задумчиво кивнул:

– У нас в звездном флоте есть схожий обычай. Мы называем наши корабли именами их предшественников, бороздивших еще земные океаны, правда, не тысячи, а всего лишь сотни лет назад. Конечно, то были еще не космические корабли. Наш «Виджилант» назвали в честь крейсера, погибшего в Великую Войну, а он, в свою очередь, получил его от своего далекого земного предшественника.

– Если я не ошибаюсь, в переводе со староанглийского «Виджилант» означает «Бдительный», – сказала Кариола.

Капитан тихо рассмеялся.

– Ваша осведомленность в самых различных предметах начинает меня пугать, – сказал он.

– Но я же по своему первому образованию все-таки лингвист, – улыбнулась в ответ женщина, – а староанглийский вместе с хинди легли в основу нашего современного языка.

– Что-то подобное помню, мы проходили еще в школе, лет тридцать назад, – потер лоб Веддинген.

– Вот видите, еще помните, – сказала Кариола, искоса взглянув на слегка озадаченное лицо капитана.

Неожиданно их мирную беседу прервал резкий тревожный звук. На глазах изумленной женщины вокруг кольца Кносса появилась пульсирующая окружность зловещего темно-красного цвета. Веддинген, увидев это, подскочил со своего места и резко повернулся к посту наблюдения, располагавшемуся на правом крыле мостика корабля. Там уже лихорадочно засуетилось двое вахтенных.

– Пост наблюдения докладывает. Зафиксированы множественные подпространственные всплески в районе объекта «Дельта». Сигналы неясные, отчасти похожи на шумы группы кораблей, готовящихся покинуть эфирный мост.

Кариола, еще не понимая, в чем дело, с тревогой увидела, как посуровело лицо Веддингена. Рядом с ней был уже не вежливый интеллигентный собеседник, а командир боевого корабля с жестким стальным взглядом. Он раздумывал не более секунды.

– Всему кораблю боевая тревога. Приготовиться к появлению противника. Команде занять места по расписанию. Башне «Б» главного калибра изготовиться к стрельбе. Зенитные комплексы и противофладдерные турболазеры привести в боевое состояние. Посту наблюдения: сообщите примерное время выхода кораблей около объекта «Дельта». Пост! Почему молчите?

– Командир, это невозможно, – раздался неуверенный голос офицера-наблюдателя, – сигналы с трудом классифицируются. Неясно почему. Система дает предсказание от десяти до тридцати минут. На ракетном модуле тоже зафиксировали всплески. Спрашивают дальнейших указаний.

Через две минуты к Веддингену подскочил запыхавшийся старший помощник Тормид, сломя голову примчавшийся на мостик по тревожному сигналу. Он на ходу одной рукой застегивал мундир, а другой приглаживал взъерошенные волосы. На его щеке явственно алел рисунок подушки с дивана из кают-компании, где он, очевидно, отдыхал, сменившись с недавней вахты.

– Что случилось, Отти, почему боевая тревога?!

– Неопознанная цель по курсу, – коротко ответил командир крейсера.

Старпом как опытный офицер тоже быстро оценил ситуацию с ракетным ботом.

– Можем не успеть забрать бот, командир, – сказал он.

Капитан кивнул в знак того, что он тоже это понимает. Он быстро пробежался пальцами по управляющей панели, еще раз проверяя карту расстояний.

– Машинному отделению, турбины самый полный вперед, – скомандовал Веддинген.

Через секунду Кариола услышала нарастающий ответный гул, пол под ее ногами мелко задрожал. Крейсер начал набирать ход.

– Передайте на модуль, пусть ускоряются на встречном курсе, – раздалась следующая команда.

Капитан повернулся к старпому.

– Через десять минут начнем аварийное торможение, чтобы уравнять скорости с ботом и поднять его на борт, – сказал он. – Потом снова разгон, чтобы иметь возможность в случае необходимости быстро уйти в подпространство.

– Сильно рискуем, капитан, нам на все потребуется не менее получаса, – заметил его помощник.

– Я не собираюсь бросать здесь своих людей, Тормид, – резко сказал Веддинген, – это первое. А во-вторых, мы не знаем, кто собирается сейчас войти в систему через этот портал. Может быть, у гостей и нет враждебных намерений. И, в-третьих, у нас не прогулочное судно, а современный боевой корабль, способный при необходимости постоять за себя.

Тормид протестующе поднял руку:

– Командир, я и не собирался предлагать бросать здесь модуль с людьми. С какого перепуга? Я бы не бросил его даже без людей. Это слишком ценное имущество, чтобы им просто так разбрасываться. Но подожди, Отти, – его лицо вдруг приняло удивленное выражение. – Ты сказал, портал? А откуда здесь мог взяться узел межзвездного перехода? Это же глухой тупик на окраине Альянса! Или я все проспал на своем диване?

– Наши ученые утверждают, что это портал в другую Галактику, – бросил Веддинген, уйдя с головой в свои расчеты. – Извини, Тормид, я не успел тебе подробно об этом рассказать.

Старший помощник ошарашенно посмотрел на единственного присутствующего здесь ученого. Но Кариола ответила ему таким же растерянным взглядом. Как и Тормид, она тоже не до конца понимала ситуацию, правда, уже с военной стороны.

– Слона-то я и не приметил, – пробормотал старпом, рассматривая увеличенное изображение Кносса и пульсирующую вокруг него окружность багрового цвета. – Ну кто бы мог подумать, что это межгалактический портал? А мы думали, хрень какая-то.

Он снова обратился к командиру корабля:

– Отти, это что получается, наши гости не из системы Гамма Дракона, а непонятно откуда?

– Пусть ученые в этом и разбираются, – ответил Веддинген, – для меня сейчас главное – забрать людей и приготовить корабль к возможному обратному прыжку. Садитесь, будем ждать.

– Может быть, мне спуститься вниз, в каюту, чтобы не мешать? – робко спросила Кариола, дождавшись паузы.

Веддинген посмотрел на нее озабоченно.

– Пока вам лучше оставаться здесь, – подумав, сказал он, – скоро начнется аварийное торможение. Я не хотел бы, чтобы оно застало вас врасплох, когда вы будете спускаться в каюту. Здесь, в этом кресле, вы будете в полной безопасности от предстоящей перегрузки.

Медленно текли минуты. Капитан вместе со старпомом время от времени тревожно поглядывали на часы и негромко переговаривались. С поста наблюдения периодически сообщали о новых гравитационных шумах неясного происхождения. Главный транспьютер корабля, запущенный на полную мощность, постоянно обрабатывал входящие данные в режиме реального времени, пытаясь оценить потенциальную опасность. К несчастью, в его базе данных информация о структуре межгалактических переходов по понятным причинам отсутствовала совершенно, а экстраполяция по известным ученым Альянса межзвездным узлам давала ненадежные и даже противоречивые результаты. Помочь разобраться в ситуации могла бы профессор Мина Харгроув, но она пока находилась на расстоянии в десятки световых лет. Никто сейчас на крейсере не мог сказать точно, где и когда появятся корабли пришельцев из другого мира.

Наконец снова раздалась команда Веддингена:

– Турбины на стоп! Двигателям ориентации развернуть корабль на сто восемьдесят градусов. Отключить гравитационные трансдукторы на время разворота! Экипажу приготовиться к аварийному торможению. Не вставать со своих мест!

Трехсотметровая махина крейсера начала неуклюжий разворот. На глазах у замершей в кресле Кариолы кольцо Кносса с фигуркой ракетного бота рядом медленно поплыло в сторону. Пока женщина пыталась сообразить, почему корабль разворачивается к своей цели кормой, снова загрохотали турбины крейсера. Кариолу ощутимо вдавило в спинку кресла, ее тело начало наливаться тяжестью, стало трудно дышать. Следующие несколько секунд показались ей целой вечностью. Наконец перегрузка начала ослабевать, крейсер гасил свою сумасшедшую скорость.

– До стыковки три минуты! Ракетный модуль вышел на расчетную дистанцию. Будет подходить со стороны кормового стыковочного узла, – доложили с поста внешнего наблюдения.

Старший помощник вытер вспотевший лоб рукавом кителя.

– А нашим ребятам на боте, наверное, приходится совсем несладко. Эта посудина не рассчитана на такие перегрузки. Наверное, при торможении вповалку лежали, – предположил он.

– Главное, они почти уже дома, – сказал капитан и внезапно чертыхнулся. Рядом с порталом Кносса вдруг зажглись и погасли три серебряные звезды. Таинственные гости завершили свое межгалактическое путешествие.

Глава 9

Витторио, сцепив руки за спиной, в нетерпении расхаживал около капитанского возвышения на мостике гигантского линкора. Вице-адмирал Орнео Петрос и командир корабля Тадес Кролла из вежливости тоже оставались на ногах, изредка посматривая в сторону старика гранд-адмирала. Негромко переговариваясь, они отошли ближе к ограждению рубки, где уже начинались голографические панели, куполом накрывавшие помещение мостика корабля. В них (или за ними?) можно было видеть всю ударную группу третьего флота, готовую к бою. Справа от флагманского линкора в космосе неподвижно висели серые громады двух новых тяжелых крейсеров «Актиум» и «Уорспайт», вступивших в строй всего два года назад. Более старые, но тем не менее все еще смертоносные, крейсера класса «Левиафан», составляли отдельную группу авангарда из четырех кораблей, выстроившихся ромбом перед «Аквитанией». Их бортовые огни были частью притушены в знак траура по своей сестре, пятисотметровой «Андромеде», которая погибла где-то недалеко отсюда во время первого вторжения на Денеб, угодив в засаду мятежников, после гибели легкого «Трафальгара».

Из разведывательных сил при эскадре сейчас находился только один крейсер класса «Фенрис», его горбатый силуэт рисовался слева от «Аквитании». Остальные пять кораблей из отряда легких крейсеров третьего флота все еще рыскали по всей планетной системе Денеба в поисках последних скрывающихся мятежников самопровозглашенного государства Нео Терра. Ветеран Великой Войны линкор «Бастион» держался позади флагмана, готовый в любой момент прикрыть молодое поколение огнем своих массивных лучевых башен. Даже хищного вида «Аэолус», принадлежащий министру обороны Рейналу и не участвовавший пока ни в одном бою, и тот придвинулся ближе к эскадре, ощетинившись батареями своих орудий.

Мышеловка была насторожена. Далеко отсюда васудеанский «Псамтик» по команде контр-адмирала Анххафа уже распустил веер своего москитного флота. Шесть звеньев его бомбардировщиков «Бакха», почти половина всех наличных сил, патрулировали узел перехода Денеб – Сириус, прикрываемые целой эскадрильей истребителей. На пути к межзвездным воротам была и двадцать девятая эскадрилья земных торпедоносцев, покинувшая опекаемый ею крейсер «Якиба» перед еще не капитулировавшими орбитальными батареями около планеты Денеб Тэта. Но начинаемая игра стоила свеч. Захват или уничтожение Акена Боша, вдохновителя сепаратистских идей, была бы спасением для союзного правительства. Война с мятежными флотами уже давно стала непопулярной, ее необходимо было заканчивать как можно скорее. Не далее чем через десять минут непокорный фрегат адмирала должен был оказаться в десятках прицелов. Но неожиданно все изменилось.

– Срочная передача с дредноута «Псамтик», лично от адмирала Анххафа, – доложил дежурный офицер с поста внешней связи, – три минуты назад в сектор со стороны Сириуса вошли два легких крейсера мятежников «Неуязвимый» и «Глориес». С ними по эфирному мосту проскочили шестнадцать истребителей «Локи».

На мостике «Аквитании» поднялся переполох. Адмиралы бросились к ближайшим виртуальным экранам около капитанского места. Там уже появилась первая информация по завязавшемуся бою. Зеленая фигурка «Псамтика» по-прежнему находилась на почтительном удалении от межзвездного перехода. Анххаф не решился рискнуть своим лучшим кораблем, подтянув его ближе к воротам, ведущим в систему Сириуса. Поэтому его грозные лучевые орудия, которые могли бы в несколько минут испепелить оба дерзких крейсера мятежников, были сейчас бесполезны. А враг пока оказывался в выигрышном положении. Шестнадцать истребителей «Локи» при огневой поддержке с крейсеров «Неуязвимый» и «Глориес» за три минуты разогнали тяжелые бомбардировщики Васуды, патрулировавшие пространство рядом с узлом. Эскадрилья легких истребителей «Серапис» отчаянно пыталась прикрыть своих подопечных и почти сразу же потеряла половину своих машин.

Витторио негромко выругался. Слаженные действия противника, сумевшего небольшими силами быстро нейтрализовать почти весь москитный флот огромного линкора, внушали уважение. Похоже, Бош действительно находился в системе, раз ради него мятежники рисковали своими легкими крейсерами, выставляя их против линейного корабля с его десятками боевых фладдеров. Первая часть плана по поимке «Айсини» проваливалась на глазах. Анххаф своими эскадрильями не удержал бы фрегат Боша, появись тот сейчас на поле боя. Витторио торопливо посмотрел на часы. До выхода флагмана мятежников из подпространства оставалось всего несколько минут.

– К сожалению, мы не учли такого варианта развития событий. – Он сурово посмотрел на своего вице-адмирала, как будто тот был ответственен за неожиданную вылазку мятежных крейсеров. – Анххаф теперь не задержит «Айсини», это очевидно. Хотя признаться, я и раньше не очень на него рассчитывал. Ну что же, теперь дело за двадцать девятой эскадрильей. Там опытные пилоты, они не упустят фрегат Боша.

Петрос кивнул, мрачно наблюдая картину избиения васудеанского легкого флота. В отчаянной попытке помочь «Псамтик» поднимал на взлет резервную эскадрилью истребителей. Неуклюжие бомбардировщики «Бакха» пытались выбраться из смертельной зоны обстрела зенитных орудий крейсеров, расстреливающих их почти в упор, и под непрерывными атаками истребителей мятежников, которые, как разъяренные осы, вились вокруг них, не давая им возможности навести свои тяжелые торпеды на корабли мятежников. Остатки первой эскадрильи «Сераписов», скованные боем с остальными «Локи», едва ли могли помочь своим подопечным.

– У Васуды всегда было плоховата с тактикой, – буркнул вице-адмирал, глядя на то, как с радаров один за другим исчезают значки союзных фладдеров, – храбрости им не занимать, я не спорю. Но добавить бы к этому хотя бы немного умения.

– Они всегда брали числом, – согласно подтвердил Тадес, – лишь один Имхотеп, насколько я помню, отличался своими флотоводческими талантами. К счастью, принца сожгли вместе с его флагманским «Тайфуном» возле Антареса, иначе у нас было бы гораздо больше проблем в той войне. Но, кажется, нашему контр-адмиралу до него далеко.

Через несколько минут на поле боя установилось шаткое равновесие. Оба корабля Нео Терры теперь удерживали плацдарм, небольшую область пространства возле межзвездного узла Денеб – Сириус. Потрепанные силы Васуды отошли за пределы досягаемости зенитных установок крейсеров и пытались перегруппироваться. Из полной ударной эскадрильи союзников оставалось всего пять поврежденных в разной степени машин. Прикрывающих их истребителей «Серапис» выжило чуть больше. Мятежники же понесли совсем небольшие потери, всего две машины, пилоты которых были быстро подняты на борт «Неуязвимого». Васудеанцы, считавшие ниже своего достоинства покидать подбитые корабли (у них не было даже спасательных капсул), погибли вместе со своими боевыми машинами. Легкие «Локи», отогнав противника, вернулись под надежное прикрытие своих кораблей. Для Витторио и Петроса теперь стало совершенно очевидным, что прыжок двух крейсеров в систему Денеба был не случайностью или разведкой боем, а спланированной акцией по спасению Акена Боша.

– Может быть, отдать приказ уцелевшим бомбардировщикам Васуды атаковать крейсера мятежников? Вторая эскадрилья истребителей с «Псамтика» сможет прикрыть своих. Она уже близко, – предложил Петрос.

– Пока не вижу смысла, – отрицательно качнул седой головой Витторио. – Наша главная цель – это «Айсини». Если у мятежников станет даже на два «Фенриса» меньше, это войну не закончит. К тому же и оставлять «Псамтик» без последней защиты я бы не хотел. Третьей эскадрильи истребителей, чтобы при необходимости прикрыть сам дредноут, у них уже нет.

– Да и не прорвутся эти бомбардировщики сейчас к крейсерам, – уверенно заявил Кролла, – тем более, их там осталось всего пять машин и из них ни одной целой. Им на ремонт надо, а не в бой.

Витторио снова посмотрел на бортовые часы и переглянулся с Петросом. До подхода двадцать девятой эскадрильи оставалось меньше минуты.

– Не может быть! Вы только посмотрите, – вдруг удивился капитан «Аквитании», – «Псамтик» собственной персоной двинулся к узлу. Неужели Анххаф все-таки решил рискнуть своим кораблем?

Действительно, огромный дредноут Васуды начал движение по направлению к крейсерам мятежников. Очевидно, разозленный понесенными потерями адмирал союзников решил теперь сокрушить врага своим главным калибром, так же как он это сделал недавно с «Велизарием». Со стороны это выглядело внушительным зрелищем, но Витторио только пренебрежительно махнул рукой.

– Не успеет, – сказал он, – это корыто полчаса будет только разгоняться. Раньше надо было этим заниматься. Фрегат Боша вот-вот появится здесь.

Гранд-адмирал не ошибся. Не прошло и минуты, как на поле боя появилось главное действующее лицо, ради которого и был разыгран весь этот спектакль. Изящная «Айсини» выскользнула из подпространства вне досягаемости тяжелых лучевых орудий «Псамтика» и устремилась к межзвездному порталу. Фрегату всего-то было необходимо пройти полтора астрометра для своего спасения. Два звена истребителей «Локи» бросились ему навстречу, чтобы защитить от возможной атаки васудеанских бомбардировщиков. Наступил самый напряженный момент.

Старый гранд-адмирал нетерпеливо сжал кулаки.

– Но где же мои корабли? Кролла, в чем дело? Они должны были появиться здесь раньше «Айсини»!

Командир «Аквитании», напряженно размышляя, смотрел на главный виртуальный экран.

– Плюс, минус пятнадцать секунд. Но все равно очень странно, почему они задерживаются? – задумчиво пробормотал он, наблюдая за спасающим свою шкуру фрегатом. – А вот и наши ребята, – но Тадес вдруг округлил глаза и придвинулся ближе к стереоизображению, словно не веря своим глазам. – Какого дьявола? – перевел он взгляд на Витторио. – Они же выпрыгнули совсем не там!

На главном виртуальном экране интригующим добавлением светилась теперь зеленым светом дюжина значков подоспевшей к цели двадцать девятой эскадрильи. Но по непонятной пока причине прибывшая группа оказалась еще дальше от узла перехода, чем даже васудеанский дредноут. От мятежного корабля Акена Боша ее отделяло более чем пять астрометров пустого пространства.

– Не может быть, – только и смог вымолвить Петрос. – Мы же лично проконтролировали точку выхода. Это чья-то ошибка?

– Боюсь, это чей-то саботаж, – глухо отозвался Витторио. Он грузно опустился в кресло и сцепил перед собой руки, невидящим взором уставившись на виртуальный экран.

Петрос тревожно переглянулся с капитаном «Аквитании». Видно было, что для старого гранд-адмирала это оказалось слишком неожиданным и жестоким ударом. Упустить Боша в тот самый момент, когда казалось, что сама судьба передает мятежного адмирала в руки Альянса!

Один из вошедших в систему легких кораблей вдруг запульсировал зелеными вспышками. Командир группы перехвата выходил на связь с «Аквитанией».

Секунду поколебавшись, Петрос переключился на волну приема.

– Срочное сообщение, говорит командир крыла двадцать девятой, Гром Лоукис. Находимся в пяти астрометрах от фрегата. Вы нам дали неверные координаты, мы не сможем догнать этот корабль, – донесся до «Аквитании» через всю систему Денеба обескураженный голос пилота.

Петрос посмотрел на гранд-адмирала. Витторио равнодушно махнул рукой. Он как будто уже перестал интересоваться происходящими событиями.

– Это «Аквитания». Двадцать девятая группа, включайте форсаж и постарайтесь перехватить «Айсини», – приказал вице-адмирал.

Послышался неясный шум, затем нарастающий гул турбин, но все покрыл возмущенный голос одного из пилотов:

– Что происходит, где блокада межзвездного узла? Что там за катавасия около портала? И почему мы оказались черт знает где вместе с «Псамтиком»?

– Наши силы выполняют свои важные задачи в системе Денеба, – сердито прокашлялся Петрос, – следуйте данному вам приказу и не пререкайтесь с командованием!

Он продолжал внимательно следить за ходом развития событий. Двенадцать торпедоносцев нового класса «Артемис», изящные и смертоносные, как сама древнегреческая богиня охоты, до предела раскрутив свои турбины, пытались догнать ускользающий фрегат мятежников. Прикрывавшая их восьмерка истребителей «Мирмидон» хищно нацелилась на метнувшиеся наперерез им легкие «Локи». С секунды на секунду должна была начаться собачья свалка. Но вице-адмирал как опытный военный прекрасно понимал, что в этом отчаянном броске уже нет необходимости. Даже грозным «Артемис», несущим по четыре тяжелые торпеды, было почти невозможно догнать с такого расстояния «Айсини», которая скорее всего уже почти раскрутила свои прыжковые генераторы. Флагман мятежников всегда отличался своей почти сказочной энерговооруженностью. Оставалось надеяться лишь на чудо, что он вдруг по какой-то причине замедлит свой бег. Но и эту призрачную надежду Петроса через минуту разбил лично сам мятежный адмирал Акен Бош.

– Я очень сожалею, пилоты, что ваша смелая попытка перехватить мой корабль не увенчалась успехом, – снова услышал Петрос в эфире знакомый хрипловатый голос главного врага Альянса, – советую вам теперь подумать о мотивах действий вашего командования. К чему храбрость, если вы даже не можете достичь цели. – Бош сделал паузу. – А теперь прошу меня извинить, но мы сильно торопимся. Хелм, включай гиперпривод.

Через несколько секунд в эфире раздался взволнованный голос одного из пилотов торпедоносцев:

– «Айсини» прыгнула, я повторяю, «Айсини» совершила прыжок!

– Подтверждаю, пилот, – устало произнес вице-адмирал.

Красная отметка главного мятежного корабля пропала с экранов радаров. Петрос обернулся к Витторио. Старый флотоводец по-прежнему сидел без движения в кресле, склонив голову на сцепленные пальцы рук. Казалось, он никак не прореагировал на сообщение, которое подвело неутешительную черту под сегодняшней операцией. Лишь только побелевшие костяшки пальцев выдавали его состояние. Вице-адмирал с раздосадованным видом отвернулся к виртуальному экрану.

– Приказ командиру двадцать девятой от вице-адмирала Орнео Петроса. Атакуйте оставшиеся крейсера мятежников, – оценив ситуацию на поле боя, четко скомандовал он. – И не жалейте своих торпед, парни.

Разъяренных неудачей с «Айсини» пилотов бомбардировочной эскадрильи не нужно было долго уговаривать, распрямленной пружиной двенадцать «Артемис» пошли в атаку. Мятежные «Глориес» и «Неуязвимый» уже сообразили, чем им это грозит, и, развернувшись в направлении межзвездного узла перехода, где только что исчез фрегат Боша, торопливо набирали скорость для дальнего прыжка. Прикрывавшие их отход «Локи» уже сцепились в схватке с истребителями Альянса. Васудеанские легкие силы в бой пока не вмешивались, ожидая медленно приближающийся «Псамтик». «По крайней мере, хоть отвлекают на себя половину истребителей противника, и то ладно», – подумал Петрос.

Не прошло и пяти минут, как двенадцать торпедоносцев Альянса, прорвавшись сквозь оборонительный огонь с крейсеров, железным кулаком обрушились на идущий концевым «Глориес». Добрый десяток торпед класса «Циклоп», предназначенных для линейных кораблей, за несколько секунд разнесли мятежный крейсер на куски. Корабль просто исчез в нескольких ослепительных вспышках. Потеряв в атаке одну машину, торпедоносцы отвалили в сторону для второго захода, лавируя между разрывами зарядов с ведущего огонь «Неуязвимого».

Рядом с Петросом шумно вздохнул командир «Аквитании».

– Двадцать девятую просто так не остановишь, эти парни воевать умеют, – с уважением в голосе сказал он, – я-то их хорошо знаю. Еще помню, когда служил на «Орфее» в тридцать шестом году вторым помощником, мы чуть не попали к ним под раздачу. Тогда они с одного захода подорвали шиванский драккар, и оставшиеся торпеды пошли в нашу сторону. Мы изрядно перетрухнули в тот момент, когда они начали самоликвидироваться, но все, к счастью, обошлось десятком пробоин.

– «Глориес», конечно, не «Айсини», но и это хоть какое-то утешение на сегодня, – осторожно добавил Тадес, бросив косой взгляд на Витторио, – может, они еще успеют и «Неуязвимому» накласть.

Короткая и жестокая схватка возле межзвездного портала Денеб – Сириус подходила к концу. Выполнив свою главную задачу по спасению лидера Нео Терры, уцелевшие мятежники в составе изрядно потрепанного «Неуязвимого» и девяти оставшихся легких фладдеров уже готовились открыть звездные врата, за которыми их ждало спасение. Впечатленный быстрой гибелью первого крейсера «Неуязвимый», собрав вокруг себя всех уцелевших «Локи», все-таки сумел отбить следующую атаку торпедоносцев двадцать девятой эскадрильи. Через несколько секунд он уже вошел в сферу действия портала и немедленно включил прыжковые генераторы. Легкие истребители мятежников, уже не обращая внимания на ураганный огонь со стороны своих противников, пристроились рядом с входящим на эфирный мост кораблем. Только находясь рядом с крейсером, в его мощном гиперполе, «Локи» могли совершить межзвездный переход с Денеба до Сириуса. Отставших от строя ждало бы жестокое возмездие со стороны приближающегося дредноута васудеанцев. Упустившие свою добычу одиннадцать земных торпедоносцев отвернули в сторону, чтобы не оказаться в раскрывающейся подпространственной воронке. Наконец крейсер мятежников прыгнул. Бой закончился. Для кораблей Альянса наступило время считать понесенные потери и искать виновных.

* * *

Траусти облегченно вздохнул и расслабился в своем пилотском кресле. Вошедшие в сектор легкие корабли дружелюбно подмигивали ему на радаре зеленым цветом. Бортовой транспьютер мгновенно вывел данные о визитерах: седьмая бомбардировочная эскадрилья Альянса, восемь средних фладдеров типа «Медуза», каждый несет по две торпеды «Циклоп», командир группы пилот прима-класса Огюст Бланкар. Траусти вздохнул, ему было ясно, что в ближайшее время торпеды им вряд ли понадобятся. Он включил внешнюю связь.

– Пятьдесят третья эскадрилья, я командир группы Траусти Тарсон. Рады приветствовать вас здесь, – нарочито бодрым голосом сообщил он, убрав руки с гашеток.

На экране появилось широкое бородатое лицо Бланкара.

– Салют, ребята. А где же наш пирог? Только не говорите мне, что вы сами его съели, – он добродушно посмотрел на Траусти. – Я, к вашему сведению, во время прыжка уже дырку успел проковырять на кителе под новую награду. Нас постоянно обходят с орденами, старику Бланкару это перестает нравиться.

– Извините, Огюст, – упавшим голосом сказал Траусти, – но «Айсини» прыгнула, мы не успели ее остановить, – ему стало ужасно неловко, что он так подвел седьмую эскадрилью, – но мы старались, – печально добавил он.

– Так-так, – разочарованно произнес Бланкар, после долгой паузы, – опять мне не повезло. Видно, придется уходить в отставку всего с двумя наградами. Ребята, ну нельзя же так, – укоризненно сказал он. – А как же боевое братство, один за всех и все за одного?

– Братия, мы действительно очень старались, – вступил в разговор пилот Альфа-два, – кстати, мы почти достигли цели. Мы почти уговорили «Айсини» остаться, но, понимаете ли, в чем дело, мсье Бланкар, – Маршан еле слышно хихикнул, – когда Бош узнал, что сейчас прилетит группа под вашим командованием, то он страшно занервничал и покинул астероидное кольцо, даже не извинившись.

– Маршан, ты что! – страшным шепотом зашипел Траусти по интеркому внутренней связи. – Это же пилот прима-класса!

Но Бланкар ничуть не обиделся, напротив, он тут же добродушно расхохотался.

– Этот малыш остер на язык, – отсмеявшись, наконец сказал он, – на самом деле Огюст страшно рад за вас, что вы остались целыми и невредимыми. Какой осел послал ваши истребители против флагманского корабля самого Акена Боша? У вас что, на подвесках висят тяжелые торпеды? Мы и не ждали увидеть вас живыми.

– Это был личный приказ вице-адмирала Петроса, – смущенно произнес Тарсон.

– Гм… Кто?.. Сам Петрос? – Бланкар запнулся и на несколько секунд задумался. – Ну раз сам Петрос, – он покачал головой, – то, конечно, дело другое…

– Между прочим, Огюст, нас обходят наградами как раз за это, – раздался раздраженный голос одного из пилотов бомбардировочной группы.

– За что это, Тессерен? – с наигранным удивлением спросил Бланкар.

– А вот за это! – напирал невидимый для Траусти пилот Тессерен.

– Что это?

– А вот это самое!

Дальше собеседники перешли на оживленный разговор на новофранцузском языке, который Траусти, к своему сожалению, совсем не понимал. Алекс в это время явственно хихикал, благодаря его блестящему почину висящие в космосе друг напротив друга группы фладдеров получили хоть какое-то развлечение. Траусти неожиданно припомнил, что его верный Альфа-два, по крайней мере, когда-то знал этот язык, бывший родным для его дальних предков, и сейчас, вероятно, вовсю развлекался, слушая перебранку пилотов с прибывших «Медуз».

Это было еще в летном училище два года назад, где Маршан познакомился с молоденькими курсантками, приехавшими на обучение из земных колоний системы Проциона. Как настоящий товарищ, он и Тарсона потащил на свое первое свидание. Был прекрасный тихий летний вечер. Траусти с трудом ворочал шеей в узком воротнике своего нового мундира и полвечера просидел букой за столиком в открытом кафе недалеко от Академии. На самом деле ему очень понравились обе курсантки, стройные и красивые, со своими белозубыми улыбками, раскованностью и заразительным смехом. Но как честный человек, давший слово своей школьной любви и бережно хранящий в коммуникаторе ее письма, он, конечно, не мог, по выражению Алекса, «пуститься по волнам развлечений», тем более что его автопереводчик барахлил, а девушки как раз стрекотали на своем новофранцузском наречии, которое понимал один Маршан.

Траусти рассеянно вертел в руках пустой бокал для коктейля и украдкой поглядывал на сидящую напротив симпатичную курсантку, до колик хохотавшую над шутками его друга. Алекс был в ударе, практикуясь в произношении, он выговаривал слова на новофранцузском медленно и растянуто, чтобы собеседницы могли его легко понять, сквозь его рыжие кудри просвечивало заходящее солнце Веги, своими лучами превращая его голову в какую-то новую невиданную звезду. «Рыжий карлик», – вдруг пришло на ум молодому человеку, и он неожиданно, впервые за вечер рассмеялся. Девушки посмотрели на него с веселым изумлением, а верный товарищ не преминул отпустить дружеское замечание про «позднее зажиганиев реакторном кольце».

Сигнал отеркома вернул Тарсона в сегодняшний день. Препирательства в бомбардировочной группе, видимо, закончились, и на экране вновь появилось лицо Огюста. Он слегка озадаченно посмотрел на Траусти, потом перевел взгляд чуть в сторону и показал кому-то напоследок здоровенный кулак в теклитовой перчатке.

– Какие будут приказания, пилот прима-класса? – почтительно спросил Траусти. – Вам потребуется наш эскорт?

Бланкар, подавив восстание в своих владениях, вновь стал прост и демократичен.

– А, малыш! Да какие здесь могут быть приказания. Дичь ушла, пора возвращаться обратно с охоты в фамильный замок, – он разочарованно покрутил головой, – надеюсь, в следующий раз ты принесешь мне больше удачи.

– Кстати, – вдруг спохватился командир седьмой бомбардировочной группы, – все-таки насчет приказаний. Скоро здесь должен будет выскочить спасательный «Элизиум». Подождите старичка, а потом вместе с ним вернетесь обратно на «Аквитанию».

– Забрать пленных с базы, которую мы уничтожили? – сделал предположение Тарсон о причине появления эвакуационного корабля. – Там остались экипажи с двух транспортов и сбитые пилоты Нео Терры в своих спасательных капсулах, – пояснил он.

Бланкар бросил на него неожиданно посерьезневший взгляд.

– Да нет, не совсем, – с расстановкой произнес он, – конечно, ему и такая работенка сгодится, но на самом деле его отправили, чтобы спасти тех пилотов из вашей группы, кто выжил при атаке «Айсини». Вы же знаете, что командование всегда заботится о своих людях.

Он прощально помахал пилоту рукой:

– Счастливо оставаться, ребята, до связи.

Через несколько минут тяжелые «Медузы» седьмой бомбардировочной группы, так и не опустошившие свои арсеналы, взяв курс домой, скрылись в подпространстве.

– Так, значит, получается, что все было без шуток? – услышал Траусти голос Маршана. – Если за нами чуть ли не похоронную команду собрались прислать.

– Ну, а что ты хотел Алекс, мы же не в игрушки играем, – рассудительно сказал Тарсон. – «Айсини» надо было остановить.

– Мне все больше и больше нравится эта война, – вклинился в их разговор командир второго звена, – наше командование берет и бросает истребители на линкор. – Он скептически хмыкнул. – А бомбардировщики, наверное, скоро заставят бросаться на истребители.

– «Айсини» не линкор, Аберт, – укоризненно сказал Маршан, – ты что-то путаешь. Это всего лишь маленький безобидный фрегат.

– Аберт, командование все равно знает больше нашего, а мое дело выполнять приказы, – сказал Траусти, – и вообще, если сегодня наш флот вдруг затравит «Айсини», то считайте, что как минимум благодарность, а то и внеочередное продвижение по службе у нас в кармане. За такие вещи… я имею в виду поимку фрегата, а не благодарность, – сразу оговорился он, – стоило рискнуть.

– Ну конечно, а если бы мы тут все полегли, то тогда вообще героями посмертно стали, – язвительно среагировал Аберт, – и кстати, ты был немного более пессимистичен еще двадцать минут назад, когда плакался всем про проваленное задание.

Траусти вздохнул. Ну что с таким разговаривать?

– Группа Бета, слушай мой приказ, – скомандовал он, как будто не услышав последних слов Фрама, – возвращайтесь на базу. Незачем здесь шести фладдерам на пустом месте толкаться. Благодарю вас за почти образцовое несение службы Альянсу.

Вторая тройка на радостях от известия о скором возвращении заложила пару виражей.

– А транспортник, который, как нам обещали, здесь скоро появится, мы и втроем… нет, – поправился он, – даже вдвоем прикроем. Найра, ты тоже отправляйся. Доложишь де Тротти, что мы с Алексом немного задержимся в астероидном кольце.

– Да, – поддержал его Маршан, – и займи нам заодно столик в столовой. Жрать хочется, сил нет.

– Так точно, боссы, выполняю. – Альфа-три всегда отличалась своей дисциплинированностью и послушанием.

Траусти, проводив взглядом уходящих товарищей, перевел свое внимание на остатки поверженного воинства мятежников вдалеке; две спасательные шлюпки с транспортов и три дрейфующие поодаль от них капсулы с катапультировавшимися пилотами сбитых «Локи».

– Алекс, давай-ка сгоним это стадо в кучу. Я справа, а ты слева, – обратился он к своему товарищу. – А то наш «Элизиум» будет их еще два часа по всему космосу собирать и грузить к себе в трюмы.

– Полностью поддерживаю твое предложение, командир, – ответил Альфа-два, принимаясь за работу, – мне что-то тоже уже захотелось поскорее домой.

Глава 10

На мостике «Виджиланта» зависла гнетущая тишина, пока центральный транспьютер крейсера ощупывал пришельцев корабельными сканерами, обрабатывая получаемую информацию. Люди застыли в напряженном ожидании. Наконец рядом с изображением каждого из трех вошедших через портал неизвестных кораблей зажглись строчки символов угрожающего багрового цвета. Кариоле показалось, что по мостику прошел порыв леденящего ветра. В ушах у нее зазвенело, когда она выхватила взглядом из равнодушных строчек слова «угроза класса А» и сразу же, «конфигурация Шивы». У нее вдруг все поплыло перед глазами, и женщина без сил опустилась в кресло. Разум ее отказывался воспринимать реальность происходящего.

– Этого не должно быть, – еле слышно прошептала она, как будто пытаясь этими словами избавиться от подступившего наяву кошмара.

Кариола беспомощно посмотрела на капитана крейсера. Неужели все начнется сначала, как тогда, двадцать два года назад. Опять будут гибнуть люди и их союзники, гореть гражданские и военные корабли, эфирные мосты снова наполнятся миллионами беженцев из безжалостно уничтожаемых миров Альянса?

Веддинген, прищурившись, разглядывал вражеские корабли, внимательно слушая доклад с поста наблюдения. Его лицо ничем не выдавало ни испуга, ни волнения, казалось, он просто размышляет над решением некой серьезной задачи. Старпом, сидевший рядом, склонился над управляющей панелью. Вид у него был гораздо более обеспокоенный, прикусив губу, он что-то торопливо проверял.

– Обнаружено три легких охотника на расстоянии трех астрометров. Идентифицированы центральным транспьютером, как принадлежащие Шиве. Предположительно истребители неизвестного ранее типа. Держат курс на пересечение с крейсером, – встревоженным тоном сообщил он.

– Вот, значит, какие у нас гости, – негромко сказал Веддинген. – Ну, что же, приготовим им теплый прием.

Он посмотрел на Кариолу:

– Я сожалею, но, кажется, мы столкнулись с наихудшим вариантом развития событий. Это не просто межгалактический портал. Мы открыли выход из преисподней, и демоны не замедлили появиться.

– Сможем ли мы их загнать обратно? – еле слышно произнесла Кариола.

Веддинген пожал плечами.

– Мы постараемся, – сказал он.

В этот момент крейсер слегка вздрогнул.

– Ракетный бот пристыкован, – сообщил старший помощник. – Твое решение Отти?

– Три охотника не представляют серьезной угрозы нашему кораблю, – медленно, как будто рассуждая вслух, произнес командир крейсера. – Даже если они попытаются атаковать, то смогут нанести нам лишь небольшие повреждения. Но проблема в другом. Легкие охотники, как и наши фладдеры, не обладают прыжковыми гиперприводами, чтобы самостоятельно перейти межгалактический мост. Они должны были пройти в поле большого корабля. И вряд ли это будет слабо вооруженный перевозчик шиван. Наверняка это боевой корабль, драккар или, может быть, даже разрушитель. – Веддинген посмотрел на старпома.

– Или целая их стая, – подтвердил тот.

Капитан кивнул, внимательно разглядывая шиванские охотники, неторопливо, как на параде, приближавшиеся к «Виджиланту».

– Они что, думают, мы гражданское судно? Развернуть крейсер левым бортом к противнику. Батареям приготовиться к открытию огня с расстояния полутора астрометров, – быстро скомандовал он. – Машинному отделению, двигатели на полный ход. Запустить генераторы на предпрыжковое ожидание.

– Вот это правильно, – поддержал его старший помощник, – в нашем случае всегда полезно иметь возможность поскорее прыгнуть. По крайней мере, когда на борту всего треть команды и одна неработающая башня главного калибра.

– Смотрите, – он вдруг вскинул руку, указывая вперед, – а вон появился и настоящий противник.

Позади трех шиванских охотников снова загорелась синяя заря подпространственного вихря. Кариола увидела вытянутый контур большого корабля, покидающего эфирный мост. Ей показалось, что он похож на ствол поваленного дерева с вывороченными корнями, настолько чуждым и несравнимым с кораблями Альянса был его облик.

Тормид удивленно приподнял брови, разглядывая нового пришельца.

– День сюрпризов. Мы еще не успели понять, с какими охотниками встретились, как тут же вылезла раскоряченная штуковина, которую я, честно говоря, вижу впервые в жизни, – недоумевающе произнес старпом. – Она не похожа ни на один известный мне корабль Шивы.

– Значит, не только мы готовились к встрече и строили новые корабли все эти двадцать два года, – заметил Веддинген. – А что говорит наш центральный транспьютер?

– Так, одну секунду, посмотрим. Транспьютер наш слегка обалдел. Говорит, корабль неизвестного ранее типа. Ну, это мы и сами видим. Предположительно драккар, три средние лучевые соты. Ого, это серьезно. Впечатляющая штука, – резюмировал Тормид, – правда, насколько хорошо он защищен, пока неясно.

– Это мы проверим опытным путем, если враг приблизится, – сказал капитан.

– А вдруг они пришли с миром? – вдруг озадачился неожиданным предположением старший помощник.

– У меня с ними мирного договора нет, – жестко произнес Веддинген, – но зато есть желание обратить в пепел любой шиванский корабль, который встретится мне на пути, за все то, что они устроили здесь в Великую Войну.

– Надеюсь, ты не собираешься драться с ним сегодня до победного конца? Не забывай, у нас одна башня главного калибра не работает и едва лишь треть команды на борту, – напомнил ему забеспокоившийся Тормид, – к тому же все еще продолжают фиксироваться подпространственные всплески. Этот драккар может быть здесь не один, а в составе целой эскадры.

– Если бы ты знал, как мне хочется распилить его пополам хорошим залпом, – сквозь зубы сказал Веддинген, – но, увы, ты прав. Нам остается лишь смотреть на него, грозить кулаками и считать минуты до прыжка. Я просто через силу заставляю себя отступать.

Кариоле вдруг представилось, как на вражеском корабле чьи-то чужие нечеловеческие глаза с таким же удивлением смотрят на земной крейсер, так же пытаясь определить тип противника, с которым они столкнулись. Гравитационные линзы захлопывающегося эфирного моста перестали искажать очертания шиванского корабля, и он уже больше не походил на бесформенное творение художника-сюрреалиста.

– Злодейский у него вид, – сообщил Тормид, – смахивает на здоровенного красно-черного кальмара. Вот дьявол! – воскликнул вдруг он. – Отти, они пошли на сближение. Вот это, я понимаю, турбины. Смотри, с каким ускорением он начал разгоняться! Я беру назад свое предположение про мирные намерения с их стороны. Но неужели Великая Война все-таки их ничему не научила?

Шиванский драккар, видимо, принял решение атаковать встреченного противника. Около его контура замелькали, сменяя друг друга, цифры скорости и дистанции. Три охотника, разойдясь над ним широким веером, тоже устремились к «Виджиланту», быстро оставив позади свой корабль. Впервые за десятки лет шиванский и земной корабли снова сходились в бою. На мостике крейсера Альянса опять установилось напряженное ожидание. Веддинген, переглянувшись со старпомом, включил общекорабельную трансляцию. Тормид согласно кивнул.

– Внимание всему экипажу, – разнесся по всем отсекам крейсера уверенный и спокойный голос капитана, – говорит командир корабля, срочное сообщение. Сегодня мы впервые за много лет столкнулись с шиванскими кораблями. К сожалению, они снова появились, когда мы их не ждали. Враг застал нас неожиданно, сейчас нам придется отступить, «Виджилант» еще не в полной боевой силе. Но мы обязательно сюда вернемся и выкинем Шиву обратно в его галактику. А сейчас все по местам, и пусть каждый выполняет то, что должен.

Шиванские охотники, далеко опередив свой драккар, быстро догнали отступающий земной крейсер.

– Что они, умом тронулись после длинного перелета? – буркнул Тормид, когда все три легкие машины шиван вдруг бесстрашно заскочили в зону действия зенитных систем «Виджиланта». – Сейчас наши парни им по-быстрому наваляют!

Как будто подтверждая его слова, зенитные А-лазеры крейсера дали залп по врагу, и один из охотников сразу же беспомощно закувыркался на своем курсе. Остальные, мгновенно изменив направление полета, вышли из опасной зоны, а уже через секунду к оставшемуся подранку устремились выпущенные с «Виджиланта» зенитные ракеты.

– Вот так будет с каждым, кто покусится, – назидательно сказал старший помощник, когда первый охотник шиван разлетелся на куски от взрыва ракет, а остальные два отошли на безопасное расстояние. – Но как-то странно они ведут себя, Отти, не находишь?

Его командир не ответил, внимательно следя за более опасным врагом, мощным шиванским драккаром, который постепенно догонял земной крейсер. Еще издалека противник первым нанес удар. Красный клинок лучевого залпа с носовой части шиванского корабля обрушился на «Виджилант». Крейсер Альянса вздрогнул. Кариола услышала режущий уши и отдающийся болью в голове звук, очень тонкий и высокий. Он поднялся до совсем нестерпимо высокой ноты и вдруг пропал. Она не сразу сообразила, что это следствие лучевого залпа, попавшего в резонанс с корабельными переборками «Виджиланта».

– Ого, – с удивлением сказал Тормид, потирая обеими руками свои уши, – ударили с двух астрометров. Серьезная заявка, – он склонился над виртуальным экраном, – так, скользящее попадание в центральную часть. Броня проплавлена на глубину полтора метра, – он посмотрел на Веддингена, – мощная пушечка.

– Открыть ответный огонь, цель – кормовая часть корпуса противника, – скомандовал тот, – мы постараемся лишить его хода.

На секунду на мостике корабля потускнело освещение, и вся энергия «Виджиланта» выплеснулась в режущий луч яркого зеленого цвета, легко вспоровший борт противника.

– А броня-то у них так себе, – обрадованно воскликнул старший помощник, – похоже, это все-таки легкий драккар.

Но этот момент на крейсер Альянса обрушились еще два удара с оставшихся двух лучевых сот шиванского корабля.

– А вооружение, как у тяжелого, – уже мрачно закончил Тормид, приходя в себя и обозревая полученные свежие ранения «Виджиланта» на виртуальном экране, – внимание, оплавление прочного корпуса на втором деке. Аварийная партия срочно на изоляцию повреждений!

Но неприятности для «Виджиланта» и его экипажа только начинались. Обманчиво пустой вакуум в череде серебристых вспышек исторг из себя новых врагов.

– Еще три легких корабля на траверзе в трех астрометрах, – доложил пост наблюдения, – классифицированы как шиванские бомбоносы нового типа.

Старпом стукнул кулаком по управляющей панели:

– Этого еще не хватало. Отти, от них мы уже не уйдем. Через несколько минут они отрежут нам путь к отступлению.

– Придется идти на прорыв, – спокойно ответил Веддинген. – Всем зенитным установкам и орудиям среднего калибра перевести стрельбу на бомбоносы противника. Башне «Б» сосредоточить огонь на кормовой части шиванского драккара. Мы должны продержаться еще немного.

Противники сближались. Шиванский корабль шел теперь позади и почти параллельно «Виджиланту». Через каждые несколько минут его лучевые орудия, накопив достаточно энергии для залпа, полосовали броню крейсера Альянса, оставляя при удачном попадании на бронеплитах длинные и глубокие борозды вскипающего металла. Но сами плиты из неостали толщиной в несколько метров, прикрывавшие жизненно важные центры корабля, пока выдерживали удары. Небольшие двигатели ориентации старательно раскачивали корпус крейсера, не давая врагу бить постоянно в одну точку корабля. Никакая бронеплита не выдержала бы целого ряда ударов в одно и то же место. Но «Виджилант» держался. Он был похож на раненого фехтовальщика, отбивавшегося одним клинком зеленого цвета от трех зловещих красных сабель многорукого Шивы. И его удары были болезненны, броня шиванского монстра, принесенная в жертву скорости и вооружению, бессильно вздувалась и лопалась, оставляя безобразные шрамы в местах попаданий.

Тем временем бомбоносы противника вышли на свой боевой курс. Орудия «Виджиланта» мгновенно выстроили перед ними стену заградительного огня. Кариола с дрожью следила за красными пунктирами вражеских курсов, пересекающих путь крейсера. Она вдруг интуитивно почувствовала, что от этих трех крохотных, безобидных на вид корабликов, стремительно приближающихся к «Виджиланту», исходит гораздо более грозная опасность, чем от преследующей их шиванской громады. Один из них, пронзенный иглами зенитных А-лазеров, вдруг закувыркался и пошел в сторону, таща за собой длинный плазменный хвост.

– Как бы я был благодарен богу, если сейчас здесь появились бы наши ребята из двести шестнадцатой эскадрильи истребительного прикрытия, – с тоской в голосе сказал Тормид, напряженно ожидая вражеской атаки, – они бы вмиг разогнали эту нечисть.

Два бомбоноса врага все-таки прорвались сквозь заградительный огонь с крейсера. Со средней дистанции они выпустили каждый по две торпеды и отвалили на следующий заход, обстреляв напоследок корабль из бортового оружия. Теперь зенитные турели, оставив свою прежнюю добычу, развернулись против приближающейся смертельной угрозы, стараясь удачным попаданием заставить детонировать боеголовки торпед. Оба оставшихся шиванских охотника, воспользовавшись этим моментом, стервятниками нырнули к «Виджиланту» и обстреляли его небронированные надстройки. Они смогли уйти безнаказанно, комендорам крейсера в этот момент было не до охотников. Последнюю, четвертую торпеду они сумели подорвать, когда она была уже совсем рядом. Тем не менее близкий разрыв огненным помелом прошелся по кораблю, выведя из строя половину зенитных орудий правого борта. Крейсер ощутимо тряхнуло, людей на мостике чуть не выбросило с их мест.

Когда раздался взрыв, Кариола на мгновение лишилась чувств и довольно сильно ударилась левой рукой о подлокотник своего кресла. Потирая ушибленное место другой рукой, она со страхом огляделась, ожидая увидеть вокруг картину страшных разрушений. Ей показалось, что корабль от удара разломился на несколько частей. Но вокруг все было по-прежнему. Веддинген с Тормидом удержались на ногах во время толчка, но лицо старпома выглядело крайне встревоженным. Он торопливо терзал управляющую панель.

– Проклятье! Отти, у нас проблемы. Неисправности в системе охлаждения второго реактора. Очевидно, от близкого взрыва. Он и раньше-то на ладан дышал. Теперь нам придется его заглушить, иначе взорвемся сами, без помощи шиван.

На скулах Веддингена заходили желваки, его прежде спокойное лицо вдруг исказилось яростной гримасой.

– Это плохо, – наконец справившись с собой и глубоко вдохнув и выдохнув, сказал он, – это очень плохо. На одном только первом реакторе нам долго не протянуть. Придется увеличить время перезарядки лучевой батареи башни «Б» и понизить мощность турбин.

– Шиванский драккар тоже снизил частоту залпов. – Тормид посмотрел на виртуальный экран, на котором вражеский корабль был похож на неаккуратно вскрытую консервную банку. – Нам бы отбиться от бомбоносов, а там мы продержимся до прыжка, – он кашлянул, – наверное.

– Глуши реактор, – после секундного колебания скомандовал капитан.

Потом, будто что-то вспомнив, он повернулся к Кариоле.

– Госпожа Тарсон, – сказал он, – ситуация становится опасной. Вам необходимо перейти в эвакуационный ракетный бот вместе с остальными вашими коллегами. Прошу не возражать мне. Это приказ.

Он вдруг улыбнулся напоследок уже знакомой ей чуть печальной улыбкой и отвернулся к Тормиду, продолжая командовать боем.

Сражение тем временем разгоралось все сильнее. Два больших корабля уже сблизились до дистанции, на которой в бой вступили орудия всех калибров. Стрелы плазменных зарядов впивались в бронированные борта обоих противников, снося «рога» локаторов, ослепляя оптические датчики и дырявя легкие надстройки. Гроздья ракет и антиракет сталкивались друг с другом, рассыпаясь разноцветными фейерверками. Оба корабля уже получили многочисленные повреждения, но продолжали вести бой. «Виджилант» стремился достичь скорости перехода, чтобы совершить субзвездный прыжок к воротам Гамма Дракона – Капелла. Шиванский драккар, используя свое преимущество в огневой мощи и скорости, упрямо шел следом, пытаясь любой ценой остановить корабль Альянса.

Под вой корабельных сирен Кариола с перепуганной, мало что понимающей Алленой и сосредоточенно молчащим васудеанцем спешили в направлении кормового ракетного ангара. Их вела младший офицер Цеммила Гранн, с которой Кариола успела познакомиться и даже переброситься парой фраз еще сорок минут назад после окончания субзвездного перехода, когда они вместе поднимались на мостик «Виджиланта», еще даже не подозревая о надвигающихся событиях. Сейчас девушка была сосредоточена и серьезна. Двигаясь впереди, она то и дело оборачивалась, озабоченно хмуря черные брови, как будто опасаясь, что кто-нибудь из ее подопечных может потеряться в суматохе, особенно когда корабль вздрагивал от очередного попадания. Два раза в центральном проходе навстречу им попались группы людей из команды корабля. Это были аварийные партии, спешащие на ликвидацию очередного повреждения и не обращавшие на нечаянных гостей никакого внимания. В эти моменты Цеммила оборачивалась и сквозь вой корабельных сирен кричала:

– Всем остановиться и прижаться к стене.

Аллена шла, вцепившись, как маленький ребенок, в руку своей начальницы. Ее лицо было перепуганным, а волосы растрепались во все стороны. Кариола не успела толком ничего объяснить девушке, когда забирала ее из каюты, а в теперешней суматохе и шуме ей тем более было не до этого. Бедная Аллена двигалась как сомнамбула и только непонимающе таращилась по сторонам, видимо, даже не соображая, куда ее ведут. Васудеанец шел последним, опустив голову и сосредоточенно глядя себе под ноги. Он ни на что не обращал внимания и казался погруженным в какие-то свои глубокие размышления. Даже сейчас Кариолу снова поразила смена его внешнего состояния. Теперь он был спокоен, но эта задумчивость настораживала ее еще больше, чем его беспокойство.

Наконец они все остановились перед широкими полукруглыми воротами с надписью «кормовой ангар», и Цеммила приложила ладонь к сенсорной панели замка.

В тесном ангаре было яркое освещение и пахло горячим металлом. Два ракетных бота типа «Гермес», тридцатиметровых металлических параллелепипеда, стояли бок о бок друг с другом. Левый влажно поблескивал от растаявшего на нем инея и дышал теплотой еще не остывшего фузионного двигателя. Это был тот самый ракетный модуль, из-за спасения команды которого «Виджилант» и попал в теперешнюю передрягу. Цеммила повела их ко второму «Гермесу», который уже был подготовлен к немедленному старту.

Они быстро разместились в пилотской кабине, рассчитанной на четырех человек. Кариола, пристегнув ремнями безвольно покорную подругу, подошла к Цеммиле, которая колдовала над управляющей панелью возле пилотского кресла, и тронула ее за руку.

– Послушайте, Цеммила, вы, конечно, лучше разбираетесь в обстановке, чем я, – взволнованно сказала она, – но вы можете пояснить, почему капитан решил перевести нас сюда? Почему он считает, что нам лучше находиться здесь?

Офицер сделала последнее движение над пультом, выпрямилась и посмотрела на Кариолу.

– Крейсер может погибнуть в бою, в этом случае модуль в автоматическом режиме отстрелится от корабля и перейдет в режим прыжка обратно к планете Трио Дракона, – спокойно сказала она, глядя прямо в глаза женщине. – Это приказ капитана для того, чтобы вы смогли передать сообщение о нападении и черные ящики «Виджиланта» на Капеллу. Если же корабль успеет совершить прыжок сам, то… – она на мгновение запнулась, – то он совершит прыжок сам.

– Но почему бы ему не сделать это прямо сейчас? – вдруг подала голос Аллена. Она постепенно стала приходить в себя.

– Потому что масса крейсера в тысячи раз больше массы ракетного бота. Ему надо аккумулировать намного больше энергии для прыжка и достичь гораздо более высокой скорости перехода, – сказала Цеммила, посмотрев в ее сторону.

Кариола в шоке опустилась в кресло.

– Неужели все может так кончиться? – спросила она, глядя на офицера.

Та пожала плечами:

– Теперь все зависит от действий экипажа и нашей удачи. Что касается меня, то я верю в наш корабль и моего командира. Мы все здесь прошли не одно звездное сражение. Жаль только, что это случилось сейчас, когда «Виджилант» еще не в полной боевой готовности. А сейчас прошу извинить, мне необходимо вернуться на свой пост, – закончила она.

– Как? Разве вы не останетесь с нами, – с беспокойством воскликнула Кариола. – Послушайте, там же очень опасно!

Цеммила сдержанно улыбнулась.

– Нет. Мое место рядом с моими товарищами. Не волнуйтесь за меня, – спокойно сказала она.

Кариола хотела что-то сказать, но голос не слушался ее.

– А теперь то, что касается вашего модуля, – голос Гранн стал деловитым, как будто крейсер и не вел сейчас ожесточенного боя, – ваш «Гермес» управляется голосовыми командами. В случае чего он отстрелится или автоматически, либо по приказу с мостика. До встречи, – она махнула рукой, повернулась и быстро направилась к выходу в шлюз.

Было слышно, как ее каблуки простучали по металлической лесенке снаружи «Гермеса». Зашипел, закрываясь, входной люк. Кариола с тяжелым сердцем посмотрела на управляющую панель. Рядом с ней на экране ярко мигала янтарная надпись «Предстартовая готовность номер один».

– У меня голова кругом идет, – жалобно произнесла Аллена, – я ничего не понимаю. Это война? А как мы на ней оказались?

– Потом, родная, все твои вопросы потом, – отмахнулась Кариола, – главное, что ты живая и невредимая. Подожди немного. Мне самой надо собраться с мыслями и решить, что делать, когда мы отсюда выберемся.

Она посмотрела на свои дрожащие руки и сжала кулаки. При ее боевом характере было бы стыдно просто сидеть и предаваться отчаянию. Если они случайно и выпустили джинна из бутылки, то надо было хотя бы постараться и попробовать отследить цепочку наиболее важных событий с момента начала экспедиции и до сегодняшнего дня. Самой гнетущей для Кариолы была мысль, что благодаря именно их раскопкам по какой-то причине активизировался «Кносс», и это событие смогло привлечь шиванские корабли. Тогда на нее ложилась вся ответственность не только за возможную гибель ста человек в сегодняшнем сражении, но и за начало новой Великой Войны. Женщина тяжело вздохнула. Но что-то мешало ей представить себя в роли новой Пандоры. Она перевела взгляд на упорно молчащего Сипптара, и внезапно ход ее мыслей принял другое направление.

– Мерс Сипптар, – позвала она васудеанца, – я могу задать вам несколько вопросов?

Он бесстрастно посмотрел на Кариолу, не говоря ни слова. Потом медленно кивнул.

– Вы знали обо всем этом заранее? – спросила она в упор.

– Что вы имеете в виду? – ответил вопросом на вопрос васудеанец.

– У меня сегодня почему-то сложилось впечатление, что вы обладаете гораздо большей информацией. Это касается и вашего нежелания лететь к «Кноссу», и вашей мысли взорвать портал, и… – но Кариола не успела закончить свои слова.

По крейсеру будто дважды ударили исполинским тяжелым молотом. Магнитные дифлоки, удерживающие «Гермесы», раскрылись от сильного толчка. Оба ракетных модуля сорвало с их мест и бросило в сторону шлюзовых бронестворок. Не успевшую пристегнуться ремнями Кариолу выбросило из кресла. Она сильно ударилась головой и, потеряв сознание, уже не услышала прокатившихся по кораблю нескольких внутренних взрывов и тяжелого стона разламывающихся переборок.

Развязка сражения наступила во время повторной атаки шиван. Два тяжелых бомбоноса снова зашли со стороны правого борта «Виджиланта», где их смогли встретить только разрозненные выстрелы уцелевших зенитных орудий. Один из врагов поплатился за это жизнью, но две торпеды из четырех все-таки достигли своей цели. Чудовищные взрывы легко вскрыли четырехметровые бронеплиты и вывернули внутренности корабля рядом с последним работающим реактором. Турбины крейсера остановились. Почти лишенный энергии корабль выбросило из гравитационного поля, и его начало хаотично разворачивать уцелевшими двигателями ориентации. «Виджилант» стал почти беззащитен, но, что самое страшное, крейсер окончательно лишился возможности достичь скорости перехода для субзвездного прыжка. Башня главного калибра в последний раз обрушила свой лучевой залп на шиванский драккар и замолчала.

Когда Кариола пришла в себя, ракетный модуль был уже далеко от погибающего «Виджиланта», набирая скорость для ближнего прыжка. Она снова находилась в своем кресле, на этот раз уже заботливо пристегнутая. Ее голова гудела, как колокол, она осторожно прикоснулась рукой к огромной шишке на затылке. Рядом всхлипывала Аллена. Васудеанец сидел к ним спиной, согнувшись в неудобном для него пилотском кресле.

– Что произошло? – слабым голосом спросила Кариола. – Где мы находимся?

– Ох, Кари, ты очнулась, – пролепетала девушка, глядя на нее заплаканными глазами.

– Крейсер получил критические повреждения, – сообщил Сипптар, не оборачиваясь, – капитан принял решение дать «Гермесу» возможность прыгнуть одному. Веддинген простился с нами и сказал, что прикроет наш отход огнем тех орудий, которые еще действуют.

Модуль все еще продолжал ускоряться перед прыжком, и Кариола, преодолевая перегрузку, с трудом поднялась со своего места. Она приблизилась к Сипптару, который следил за окончанием боя по виртуальному экрану, и опустилась во второе пилотское кресло рядом с ним.

– После старта за нами в погоню сразу же бросились шиванские охотники. Но «Виджилант» сумел отогнать их от «Гермеса» ракетами и уцелевшими зенитными турболазерами. У нас теперь есть время, чтобы уйти, мы прыгнем через полминуты. Даже погибая, крейсер оберегает нас. Они поступают, как настоящие васудеанцы.

Кариоле послышались нотки сопереживания в ровном голосе Сипптара.

Сзади плакала Аллена:

– Бедный Тайин, бедный Гайин. Они все погибнут, мои мальчики. Почему все так несправедливо происходит? Почему?!

«И Тайин, и его брат, и Цеммила Гранн, и Дармар Вангер, главный инженер крейсера, и его приятель Жабриэль, и старший помошник Тормид, и сам капитан Отти Веддинген, и еще сотня людей из команды корабля, – с тоской думала Кариола, – все они навсегда останутся здесь, на краю системы Гамма Дракона. Из глаз ее покатились слезы, она вспомнила обращенную к ней последнюю сдержанную улыбку Веддингена, когда крейсер уже вел свой последний бой. Она вдруг снова увидела перед собой разбитый сувенир, миниатюрную модель «Виджиланта», который Берти так и не успел склеить. Какое зловещее предзнаменование!

– Прошу приготовиться, – раздался голос Сипптара, – внимание, переход!

Ракетный модуль вошел в серебристо-синий свет раскрывшейся подпространственной воронки. А далеко от него «Виджилант» продолжал вести свое уже безнадежное сражение. Его главные лучевые орудия молчали, лишь плазменные пушки и противофладдерные турболазеры продолжали бить по противнику. Уцелевшие легкие силы врага отошли в сторону, чтобы не рисковать понапрасну и дать возможность своему предводителю прикончить корабль Альянса. Шиванский драккар, сам полуразбитый, с двумя уцелевшими лучевыми сотами, яростно, будто вымещая всю свою накопившуюся злобу, кромсал «Виджилант» ножами своих залпов. Красные лезвия его лучевых клинков раз за разом погружались в корпус земного корабля, прорезая насквозь уже уставшие бронеплиты и прожигая себе дорогу до противоположного борта крейсера. Люди внутри корабля метались в заблокированных отсеках, оказавшихся теперь смертельными ловушками, сгорая заживо или задыхаясь от удушья в разреженном воздухе, уходившем через рваные трещины пробоин. Наконец наступил финальный акт трагедии, сквозь пробитую защиту выплеснул свою энергию последний незаглушенный реактор корабля. Погребальный костер зажегся с кормы «Виджиланта», и через несколько секунд новейший крейсер Альянса исчез в огромной огненной вспышке. Все было кончено. Шива вновь выиграл свою первую партию против людей, как и тогда, много лет назад в звездной системе Росс-128. Над догорающими обломками корабля, в направлении прыгнувшего «Гермеса», пронеслись два шиванских охотника. Стая пустилась по свежему следу.

Через семь часов уцелевший ракетный модуль вынырнул из подпространства в двадцати тысячах километрах от третьей планеты Гаммы Дракона. Кариола без сил лежала в кресле второго пилота, ее мутило после удара, сильно болела голова. Вокруг нее хлопотала Аллена с походной аптечкой в руках, которую она смогла отыскать в неприкосновенном запасе «Гермеса». После нескольких инъекций женщине стало немного легче. Она смогла приподняться с места и оглядеться. После всего пережитого окружающая мирная обстановка выглядела как пробуждение от тяжкого кошмарного сна. «Гермес» мирно плыл высоко над планетой, казавшейся с такого расстояния большим серым шаром, наполовину закрытым пеленой облаков. Ближе к экватору из-под них выдавался голубой край единственного на планете океана. На экранах модуля деловито подмигивали автоматические буйки, протянувшиеся цепочкой до базы снабжения и почтовой станции Альянса. Глядя на все это, было невозможно представить, что где-то на другом краю этой удаленной от остальных земных миров системы только что кончился ожесточенный бой. И тем более невероятным казалось, что здесь, на заброшенной звездной окраине, появилась и нависла над всеми мирами Альянса угроза новой Великой Войны. Войны, которая вновь могла поставить цивилизацию землян и васудеанцев перед лицом неотвратимой гибели.

Кариола постаралась взять себя в руки. Необходимо было предпринимать решительные действия, пока враг не появился и здесь. Она обратилась к васудеанцу:

– Мерс Сипптар, я хотела бы вернуться к нашему прерванному разговору, но, к сожалению, время не ждет. Мы должны срочно отослать почтовую капсулу с сообщением о появлении Шивы на Капеллу. Я прошу вас пока помочь составить текст сообщения.

– Я сделаю все необходимое, – кивнул васудеанец, оставляя без внимания первые слова женщины, – кроме этого, мы можем отослать и все данные с «Виджиланта». Он вел передачу на модуль вплоть до нашего прыжка.

Его слова заставили сжаться сердце Кариолы. Она молча кивнула.

– А мы? Что будет с нами? – спросила Аллена. – Мы возвращаемся на планету, на станцию?

Кариола задумалась.

– Мне кажется, в открытом космосе оставаться нельзя, энергоблоки «Гермеса» разряжены до предела после последнего прыжка. Мы должны дожидаться эвакуационного судна на планете. Можно на время спрятать людей в пещерах, расположенных в скалах в стороне от станции, – наконец сказала она.

Она вдруг представила систему Гамма Дракона, полностью наводненную эскадрами шиванского флота. Сможет ли сотня человек прожить в неприспособленных для жизни кавернах до тех пор, пока силы Альянса не выдавят врага из системы? И получится ли вообще одолеть шиван? Кариоле пришла в голову пугающая мысль, что, по сути дела, их бегство на «Гермесе» явилось лишь отсрочкой смертного приговора. Без большого корабля, способного совершить дальний межзвездный прыжок, они заперты в этой планетной системе.

– Нас обязательно спасут, – твердо сказала она, посмотрев на девушку. – Сейчас главное – это эвакуировать людей подальше от станции, она может привлечь внимание врага и передать информацию о появлении шиван в систему Капеллы, чтобы силы Альянса могли начать действовать.

Через несколько минут они подготовили сообщение для передачи. Сипптар отправил его на почтовую станцию. Та в свою очередь должна была в автоматическом режиме переслать информацию на беспилотный модуль рядом с узлом перехода Гамма Дракона – Капелла, который и отправит почтовую капсулу по каналу межзвездной связи. Через шесть галактических часов командование сил Альянса в системе Капеллы уже получит данные о появлении шиван в этом секторе. После этого членам экспедиции останется только молиться, чтобы боевые корабли Альянса как можно скорее двинулись к звезде Гамма Дракона. Кариола тяжело вздохнула. Шансы на спасение ее людей были невелики. По крайней мере, утешила она себя, Шива хотя бы не застанет Альянс врасплох. Тогда гибель «Виджиланта» и ее экспедиции будет хоть и немного, но все же не напрасной.

Она взглянула на Аллену. Девушка уже слегка успокоилась и, используя свободную минуту, пыталась привести себя в порядок. Кариола тоже чувствовала себя лучше, ее подруга оказалась неплохим доктором.

Женщина уже собиралась предложить направить «Гермес» к планете, чтобы совершить посадку около станции, как вдруг Сипптар беспокойно зашевелился в пилотском кресле.

– Аппаратура фиксирует подпространственные всплески, – сказал он, – опасаюсь, что мы не успеем достичь планеты. Даже если мы поторопимся, на весь путь у нас уйдет два часа. Если это охотники, то они без труда нас перехватят.

Аллена в ужасе вскрикнула.

– Что же делать? – она испуганно смотрела то на васудеанца, то на Кариолу. – Мне казалось, что все страшное уже позади.

Но Кариола, напротив, почувствовала спокойствие. В ее судьбе наступила определенность, и это дало ей неожиданную уверенность. Она подошла к Аллене и крепко обняла девушку, чувствуя испуганное биение ее сердца.

– Прости меня, что я затащила тебя сюда. Мне очень жаль, но кажется, это конец, – она осторожно усадила девушку в ее кресло. – Вряд ли мы теперь избегнем гибели. Сипптар, – обратилась она к васудеанцу, – уводите модуль в противоположную от планеты сторону. Может, это даст какой-то шанс нашим людям на станции.

Она с жалостью посмотрела на поникшую, сжавшуюся в кресле Аллену. Ей было очень жаль свою молодую подругу, но Кариола понимала, что они обе станут всего лишь первыми жертвами в новой войне. Будущие потери людей и васудеанцев скорее всего снова станут неисчислимыми, и на этом фоне гибель даже всех людей в этой звездной системе будет лишь мелким эпизодом наступающего апокалипсиса.

Она села в кресло второго пилота и установила связь со станцией. Почти сразу же ответил ее заместитель, Надар.

– Кариола, милая, – радостно закричал он, не подозревая о подступившей опасности, – ты уже возвращаешься? У нас для тебя куча новостей. Представляешь, эта штука, что стоит в хранилище, является моделью некоего межгалактического портала, через который Древние могли выбираться в другие миры. И он должен располагаться где-то здесь, в системе. Мы только начали расшифровку, но, согласись, звучит, весьма впечатляюще.

Кариола повелительным жестом прервала его излияния.

– Я знаю. Мы только что вернулись с того места, где он находится. И через него сюда только что вошли боевые корабли Шивы. Они уничтожили «Виджилант». В живых остались только я, Аллена и Сипптар.

Надар поперхнулся.

– Ка-ак уничтожили? Какие корабли шивы? – едва смог выдавить он.

– Надар, у нас очень мало времени. Слушай и запоминай. В нашу систему Гамма Дракона через межгалактический портал прошли шиванские корабли. «Виджилант» погиб в неравном бою. Мы на ракетном боте успели прыгнуть обратно. Я передала информацию о нападении на Капеллу. Немедленно эвакуируй людей. Станция может быть заметной из космоса, шиване наверняка постараются ее уничтожить. Сажай всех на краулеры и отправляй в укрытия. Можно в близлежащие пещеры или на полигон, где велись раскопки. Запомни, у тебя не так много времени. Может быть, несколько часов.

– А как же вы? – захлопал глазами Надар.

– Мы уже к вам не успеем, – нахмурилась Кариола, – мы направим «Гермес» в открытый космос, чтобы отвлечь шиван от станции.

– Я просто не могу в это поверить. – У Надара был совершенно растерянный вид.

– Выполняй, что я тебе сказала, – жестко произнесла Кариола, – теперь ты главный в нашей экспедиции. Обязательно сообщи людям, что помощь придет. Не очень скоро, но придет. Может быть, через два, три дня, может быть, чуть позже.

На виртуальном экране модуля появились две красные точки. У Кариолы теперь уже был опыт.

– Шиванские охотники? – Она посмотрела на Сипптара.

– В восьми астрометрах, – кивнул тот, – вышли не очень точно, но нас это не спасет. Они догонят модуль через десять минут.

Кариола повернулась к передатчику. Ее заместитель по-прежнему смотрел на нее ошеломленным взглядом, не двигаясь с места.

– Поторопись, Надар, – быстро сказала женщина, – шиванские корабли уже появились рядом с планетой. Постарайся спасти людей. Прощай.

Она отключила связь.

– Сипптар, уводите модуль в сторону от планеты, попробуем пока отвлечь их внимание на себя. – Она устало опустилась в кресло.

Васудеанец послушно перевел двигатели на полную мощность. «Гермес» затрясся и начал понемногу набирать ход. Это могло дать лишь небольшой выигрыш по времени, шиванские охотники были намного быстрее, но это было единственным, что модуль мог противопоставить врагу. Маленький кораблик даже не имел бортового оружия.

– А может, они не убьют нас, – раздался сзади напряженный голос Аллены, – а только возьмут в плен? На войне ведь берут пленных.

Кариола печально вздохнула:

– Не хочу тебя пугать понапрасну, но за все время войн с Шивой не было взято ни одного пленного, ни с одной стороны. Аллена, они убивают всех, даже не делая разницы между военными и гражданскими кораблями.

– Значит, нас ждет смерть? – еле слышно спросила девушка.

Кариола промолчала в ответ. После того как она сделала все, что могла, передав предупреждение на Капеллу и на экспедиционную станцию, ею овладели странные чувства. Теперь она уже была не всилах что-либо сделать для спасения ни себя, ни своих людей. После окончания Великой Войны она не питала никаких иллюзий насчет милосердия шиван. Ее путь должен был закончиться здесь, но почему-то Кариола уже не боялась смерти. Она будто и не была теперь в обреченном ракетном боте. Перед ее глазами призрачными птицами проносились картины прошедшей жизни. Ее юность, первая встреча с Эриком, веселая свадьба и толпы друзей, мгновения из их совместной жизни в маленьком домике около норвельдских водопадов, где даже воздух был наполнен счастьем. И расплата за все это, разрушающий миры и судьбы демон Шивы, который отнял у нее любимого человека.

Кариола гневно усмехнулась. Хорошо, что пятилапые хозяева приближающихся охотников даже не догадываются, кому они несут гибель. Они были бы довольны, узнав, что на борту «Гермеса» находится близкий человек героя, сокрушившего верховного шиванского монстра в Великой Войне. Ах, если бы только Эрик вдруг оказался рядом с ней на своей боевой машине! Недолго бы враги продержались, даже двое против одного.

Ее вдруг отвлек возглас Сипптара. Тот резко выпрямился над управляющей панелью.

– В это трудно поверить, но приборы показывают, что ожидается выход из подпространства крупного корабля, – сообщил васудеанец, – смотрите, вон он впереди.

– Не может быть, – ахнула Кариола. – Аллена, мы спасены, это земной крейсер!

В двух астрометрах от ракетного бота появилась серебристая воронка подпространственного вихря. Большой корабль завершал субзвездный прыжок. И это был действительно крейсер Альянса! Кариола облегченно вздохнула, она узнала знакомый силуэт. Помощь пришла, когда надежда уже почти исчезла. По виду это был один из легких крейсеров устаревшего класса «Фенрис». Но даже такой военный корабль был в состоянии без труда отогнать охотников шиван.

– Ваши соотечественники прибыли вовремя, – заметил Сипптар, разворачивая модуль по направлению к крейсеру, – враг уже совсем близко. Еще немного, и спасать здесь было бы некого.

Женщина посмотрела на виртуальный экран. Вражеские охотники разочарованно сбросили скорость и изменили курс. Они явно не спешили оказаться в досягаемости орудий большого корабля.

– Надо торопиться, – забеспокоилась она, – мы не знаем, сколько кораблей Шивы собирается войти в наш мир через «Кносс». Я не хочу, чтобы с этим кораблем случилось то же самое, что и с «Виджилантом». Мерс Сипптар, прошу вас, дайте срочный вызов по общему каналу.

Васудеанец согласно кивнул, устанавливая контакт с военными. Кариола тем временем начала лихорадочно вычислять, сколько времени должно уйти на полную эвакуацию ее людей с базы. В экспедиционную ракету, находившуюся на крохотном космодроме рядом со станцией, можно было затолкать самое большее пятьдесят человек. То есть на полную эвакуацию им должно понадобиться два рейса и как минимум семь часов. Это очень долго. Никто не гарантирует, что тем временем вражеские истребители не наведут на крейсер Альянса бомбардировщики или тяжелые корабли. Но ее вдруг осенило. Можно запросить «Гермесы» с крейсера, это позволит сэкономить два с лишним часа. А если их будут пилотировать опытные пилоты, то, возможно, они обернутся до планеты и обратно еще быстрей. Она слегка воспряла духом.

Крейсер скоро ответил на вызов. На экране телевидео появилось изображение офицера. Судя по погонам, он был из командирского состава. Кариола увидела лицо человека лет тридцати пяти со слегка капризными чертами лица. Выпятив нижнюю губу под тонкими черными лощеными усиками, он в свою очередь всматривался в изображение с ракетного модуля с несколько раздраженным и высокомерным видом. Но Кариоле сейчас было не до таких мелочей.

– Это археологическая экспедиция из третьей планеты системы Гамма Дракона. Я Кариола Тарсон, руководитель, со мной здесь еще два моих сотрудника, – торопясь, начала говорить женщина, – прошу вас, передайте вашему капитану срочное известие. Это очень важно. В секторе появились боевые корабли Шивы, – она сделала ударение на последнем слове, – и они только что уничтожили земной крейсер «Виджилант». Мы успели передать об этом сообщение на Капеллу. Но у меня на планете все еще остаются сто человек из группы моей экспедиции, нам требуется срочная эвакуация. Вы сами можете видеть охотников шиван позади нас. Мы, конечно, счастливы видеть здесь корабль Альянса, но надо торопиться. Иначе вы можете разделить судьбу погибшего «Виджиланта». Необходимо немедленно выслать ракетные модули с вашего корабля на планету для быстрейшей эвакуации людей.

Офицер слегка удивленно приподнял брови.

– «Виджилант» действительно погиб? – В его голосе не было сожаления, только удивление. – Гм, интересно. А как вы оказались на его ракетном боте?

– Да какое это сейчас имеет значение?! – нетерпеливо воскликнула Кариола. – Мы вам все подробно расскажем потом, когда вы поднимете моих людей на борт. Поймите, надо торопиться! Свяжите меня срочно с командиром крейсера.

– Да, в общем, я и есть командир. – Офицер неторопливо натянул на голову фуражку с капитанской эмблемой, от чего его лицо стало еще высокомернее. – Артур Ромик, командир крейсера «Тринити». Мы находимся здесь на спецзадании и не можем заниматься спасением гражданских лиц.

Кариола не поверила своим ушам. Она обернулась назад, словно ища поддержки у побледневшей Аллены. Девушка ответила беспомощным взглядом. Кариола вдруг вскипела.

– Такими словами вы только позорите свой мундир. «Виджилант», даже погибая, спасал нас. А вы, вы… – она задохнулась от гнева. – Когда мы выберемся отсюда, то я, Кариола Тарсон, добьюсь того, чтобы вас отдали под трибунал!

Сами слова не оказали большого воздействия на Ромика, но при ее имени он слегка задумался.

– Тарсон, Тарсон, – забормотал он, – то-то мне показалось знакомым это имя. Секунду, – он опустил глаза и сверился с какими-то своими данными. – А! Кариола Тарсон. Это очень удачно, что вы здесь, – он вдруг с непонятным интересом посмотрел на женщину, – я прошу прощения. Конечно, мы заберем вашу группу с планеты, я сейчас же отдам соответствующее приказание. Что касается вашего модуля, то попрошу вас немедленно идти на стыковку к носовым воротам «Тринити». За охотников не волнуйтесь, они у меня на прицеле, – Ромик вдруг коротко хохотнул. – Кстати, кто еще с вами на борту?

– Представитель васудеанцев Сипптар и моя помощница Аллена Хельф, – сухо ответила Кариола. Перемена в поведении Ромика насторожила женщину, но других вариантов спасения ее людей все равно не было.

– Васудеанец и помощница, – командир «Тринити» расплылся в улыбке, – просто отлично. Ну все, договорились, я вас жду. Ракетные модули для эвакуации ваших людей мы отправим через десять минут, они требуют немного времени на подготовку. До встречи. – Он отключился.

– Да нет у вас лишнего времени! – с отчаянием крикнула Кариола, но изображение Артура Ромика уже исчезло.

– Этот парень мне совсем не понравился, – сообщила Аллена.

– Мне он не понравился еще больше, – ответила женщина, – но у нас просто нет другого выхода. Мерс Сипптар, начинайте стыковку с крейсером. Я пока снова свяжусь с Надаром, прикажу ему взлетать с первой группой на экспедиционной ракете.

Уже через десять минут васудеанец искусно подвел «Гермес» к носовой части «Тринити». Огромный по сравнению с модулем крейсер заполнил собой все экраны обзора. Кариола сидела как на иголках, от корабля по-прежнему еще не отошло ни одного ракетного бота для эвакуации персонала с планетной станции. Ее немного успокаивало только то, что оба шиванских охотника, не решившись атаковать хорошо вооруженный корабль Альянса, развернулись и отошли на довольно большое расстояние. В двадцати тысячах километрах отсюда на планете в археологическом лагере Надар уже вел погрузку первой партии своих людей на экспедиционную ракету. Слава богу, что они пару раз отрабатывали подобные ситуации, устраивая на станции учебную тревогу. Это было непременным требованием военных кураторов во время боевых действий. Даже в глубоких тылах Альянса.

Ракетный модуль качнуло, она услышала короткий металлический лязг захватов, поймавших «Гермес». Кариола быстро отстегнула ремни и поднялась с пилотского кресла, нетерпеливо ожидая, когда автоматика заполнит воздухом шлюзовую камеру и им можно будет перейти на «Тринити».

– Сипптар, что там? Ромик выслал свои «Гермесы» на станцию? – спросила она.

– На радаре ничего нет, – отрицательно ответил васудеанец.

– Ну, я сейчас этому мальчишке начищу личико, – разозлилась Кариола. – Он что, полный идиот, не понимает всей опасности?

На виртуальном экране модуля заморгал зеленым цветом значок готовности шлюзовой камеры. Женщина, остановившись, в последний раз обвела взглядом рубку «Гермеса», спасшего им жизнь. Ее вдруг кольнуло тревожное чувство, этот крохотный кораблик был всем тем, что осталось от могучего крейсера. Скоро «Тринити» отбросит его, и модуль пустится в вечные странствия по системе Гамма Дракона. Но даже через тысячи лет на его борту еще можно будет разобрать золотую строгую надпись «Борт номер два – «Виджилант».

С шипением разошлись створки шлюза, за ними был виден узкий, слабо освещенный переход.

– Как странно все здесь выглядит, совсем не так, как на том корабле, – удивилась Аллена, входя в переход следом за своей начальницей. Васудеанец, как обычно, замыкал шествие.

– Ничего удивительного, – пояснил он, старательно наклоняя голову, чтобы не стукнуться о слишком низкий для васудеанца потолок, – на «Виджиланте» модуль стоял в своем ангаре, а здесь мы подошли к носовому стыковочному узлу. После того как мы перейдем, команда корабля отстрелит «Гермес». В здешнем ангаре для него вряд ли есть место.

– Бедный кораблик, незавидная у тебя участь, – пожалела девушка покидаемый ими модуль. Она вдруг развернулась, заскочила обратно в рубку «Гермеса» и звонко чмокнула панель управления напоследок, – прощай, кораблик, я всегда буду помнить, что ты спас нас, – крикнула она, возвращаясь обратно в шлюз.

Кариола сердито дернула ее за руку.

– У нас совсем мало времени – нетерпеливо сказала она.

Впереди разошлись створки дверей, ведущие дальше в глубь «Тринити», оттуда бил яркий свет и доносились голоса. Прищурившись от резкого света, который после мягкого освещения модуля был почти невыносим, Кариола осторожно начала спускаться по металлическим ступеням. Ее спутники последовали за ней. В большом прямоугольном почти пустом отсеке она увидела ожидающую их группу людей. В центре стоял небольшого роста человек в капитанской фуражке, державший свои руки за спиной. Увидев Кариолу, он с улыбкой помахал левой рукой, по-прежнему пряча правую из вида. Женщина почти сразу узнала в нем Артура Ромика и удивилась его сложению, он был почти на полголовы ниже ее. Появление шедшего последним Сипптара группа офицеров «Тринити» встретила почему-то громким оживлением. Васудеанец невозмутимо спустился по ступеням и остановился слева от Кариолы. Улыбающийся Ромик сделал пару шагов вперед и встал перед гостями.

– Добро пожаловать на борт моего корабля, – продолжая улыбаться, сказал он, – чувствуйте себя как дома.

Кариола не тронулась с места.

– Капитан, вы отправили спасательные модули на планету, как обещали? – без лишней вежливости, прямо спросила она.

Ромик пожал плечами.

– Какие модули, госпожа Кариола? Все, что мне было нужно, – это взять вас на борт. Остальное меня не интересует. – Он весело усмехнулся.

Женщина непонимающе посмотрела на него.

– Капитан, вы отдаете себе отчет, что вам лично придется нести всю ответственность перед трибуналом Альянса за возможную гибель ста человек? – прилагая усилия, чтобы сдержаться, спросила она.

Ромик с наигранным изумлением широко открыл глаза.

– Альянса? – спросил он и со смехом обернулся к своим людям. – Ребята, вы что, служите Альянсу?

Офицеры, улыбаясь, обступили своего капитана. Он снова посмотрел на Кариолу.

– Госпожа Тарсон, я вынужден вас разочаровать, но мы не служим ящерицам и их друзьям. Наш крейсер состоит на службе у свободного государства Нео Терра, – он перестал улыбаться и вытащил из-за спины правую руку. Кариола увидела, как в ней тускло блеснуло оружие. – И вы здесь всего лишь на положении пленных.

Кариола замерла на месте, со страхом глядя на Ромика и боясь пошевелиться. Судьба жестоко подшутила над нею. Стоило ли спасаться из лап шиван для того, чтобы попасть в руки мятежников. Но как в глухом тылу мог оказаться корабль Нео Терры? Она вспомнила, что Веддинген что-то говорил про «Тринити» и про его капитана. Но ведь тогда крейсер принадлежал Альянсу! У Кариолы закружилась голова, она вдруг снова почувствовала сильную усталость, ее разум отказывался воспринимать и объяснять хитросплетения новых фактов.

Внезапно она почувствовала какое-то быстрое движение слева от себя, где стоял васудеанец. В то же мгновение грохнул выстрел. Она услышала испуганный вскрик Аллены и увидела злорадное лицо Ромика.

– С этими ящерицами надо держать ухо востро, – с довольным видом сказал он, засовывая оружие в кобуру. – Видали, как он рванулся?

Ромик повернулся к ближайшему офицеру.

– А ты еще спрашивал, почему я принял стимпак. У них же змеиная реакция, уж поверь, опыт у меня есть.

Не веря своим глазам, Кариола смотрела в сторону Сипптара. Васудеанец лежал, отброшенный выстрелом, у самых ступенек шлюза. Его одеяние нелепо задралось, обнажая песочного цвета плоть. Под ним быстро расплывалось красное пятно. Подошедший офицер небрежно ткнул лежащее тело носком ботинка.

– Снайперский выстрел, Артур, – одобрительно сказал он, – сразу и наповал. Одним крокодилом меньше.

Ромик довольно рассмеялся.

– Это только начало, Лавиз. Скоро мы с ними разделаемся окончательно. И с предателями тоже. – Он сурово посмотрел в сторону женщин.

– Вы и нас убьете? – с ужасом спросила Аллена.

– Мы в гражданских людей не стреляем, – ответил капитан «Тринити», – но и спасать никого не собираемся. Мне лично все равно, как ваша экспедиция будет выбираться из системы, когда здесь будет полно шиван.

– Тогда зачем мы вам нужны? – глухо спросила Кариола, не сводя глаз с мертвого Сипптара, так и не успевшего ей ничего рассказать. – Отпустите нас обратно на ракетный бот.

– А это уже не ваша забота указывать, что мне делать, а что нет, – грубо сказал Ромик, приглаживая свои усики. – Насчет вас у меня приказ лично от Акена Боша, по возможности, взять на борт моего крейсера. Могу лишь сказать спасибо, что не пришлось выдергивать вас с планеты. Я не ожидал, что шиване появятся здесь так быстро.

Как ни была Кариола подавлена случившимися событиями, последние слова капитана резанули ей слух.

– Вы знали, что корабли Шивы появятся в этом секторе? – Она посмотрела на Ромика с безмерным удивлением.

Тот ответил надменным взглядом.

– Наш адмирал знает и умеет гораздо больше, чем ваше тупоголовое командование. И он знает, куда и когда посылать свои корабли. А вы так и будете дружить с Васудой, пока они не предадут и не всадят вам нож в спину. – Ромик раздраженно махнул рукой. – Лавиз, – громко позвал он, – хватит разглядывать дохлых ящериц, возьми девчонок и запри в какой-нибудь пустой каюте.

Ромик несколько раз хлопнул в ладони, обращая на себя внимание:

– Все, ребята, представление окончено. Пора приниматься за работу. Возвращайтесь на свои места. У нас еще куча дел и здесь, и в туманности.

Стоявший рядом с ним с задумчивым видом офицер что-то негромко сказал своему капитану. Ромик неожиданно переменился в лице и хлопнул себя по лбу.

– А почему раньше никто не догадался? – вдруг громко завопил он. – И вообще, как этот чертов «Виджилант» смог оказаться там раньше нас? Немедленно готовьте крейсер к ближнему прыжку и молитесь, чтобы все не пошло наперекосяк!

Вокруг капитана поднялась суматоха, а сам Ромик злобно прищурился на Кариолу.

– А этих двух девиц немедленно тащите на мостик, – приказал он, – я должен знать все до последнего, что там произошло!

Растерянных и испуганных пленниц повели в глубь корабля. Через несколько минут предавшая союз васудеанцев и людей «Тринити» небрежно отбросила опустевший ракетный бот с «Виджиланта» и растворилась в подпространстве системы Гамма Дракона. Шиванские истребители почему-то не стали преследовать корабль мятежников. Вместо этого они двинулись к планете, с которой, еще не подозревая об уготованной ему участи, поднимался экспедиционный ракетный бот, до отказа набитый людьми.

Глава 11

Получивший пощечину от мятежного адмирала, третий флот Альянса искал виновных. По кораблям эскадры быстро поползли самые невероятные слухи. Впечатляющая победа над силами Нео Терры в системе Денеба, сожженные «Хенгст», «Иаков», «Велизарий» и пополнивший в конце суток их список «Глориес», не считая десятков сбитых фладдеров противника, все это было запятнано необъяснимым успешным бегством флагмана мятежников с самим лидером сепаратистов на борту. Говорили, что «Айсини» прошла сквозь все заслоны чуть ли не с эскортом сочувствующих пилотов Альянса, что земные торпедоносцы отказались атаковать фрегат и то, что васудеанскому дредноуту «Псамтик» дали неверный курс, а его лучших пилотов бросили под огнем возле перехода Денеб – Сириус, и даже, что чуть ли не само высшее командование флотов союзников лично дало Бошу безопасный маршрут для выхода из системы.

Уставший и раздраженный Петрос вместе с Тадесом сидели за ужином в каюте капитана «Аквитании». Точнее было бы заметить, что за ужином сидел лишь Кролла, никогда не терявший своего здорового аппетита. Вице-адмиралу же было не до еды после сегодняшних треволнений, затем переговоров со злобно настроенным контр-адмиралом Анххафом, а также после финальных двухчасовых разбирательств с особым отделом Чистоты Помыслов по поводу срыва атаки двадцать девятой эскадрильи. Он сидел, нервно постукивая вилкой по краю своей тарелки с вензелем «Аквитания», и вспоминал язвительную вежливость васудеанского флотоводца. Анххаф потерял в этой неудачной стычке двенадцать бомбардировщиков и одиннадцать истребителей, чуть ли не четверть своих легких сил, словно после крупного звездного сражения. А в результате смог нанести противнику лишь минимальные потери, да еще вдобавок упустил сам мятежный фрегат вместе с Акеном Бошем. «Поэтому не затруднит ли мерса Петроса отправить для дислокации на «Псамтике» две земные эскадрильи, благо после этого боя пустых ангаров на дредноуте предостаточно. Тогда в следующий раз ваши пилоты смогут оказаться ближе к месту сражения в отличие от сегодняшнего дня». Пришлось вежливо пообещать сделать это, вспомнив для проформы про обмен боевым опытом. Петрос мысленно сплюнул. Если бы Анххаф выказал чуть больше предусмотрительности, а не кинулся очертя свою шипастую голову за «Айсини», оставив без внимания межзвездный портал, то тогда и подкрепления для дредноута не понадобилось. А самое главное, Бош уже сидел бы к этому времени на «Аквитании» в наручниках или, что более вероятно, плавал около узла перехода в виде облака разреженного газа.

А теперь вместо этого приходится еще разбираться, почему точка выхода двадцать девятой эскадрильи оказалась на пять астрометров в стороне от заданной. Черт возьми, он своими глазами видел координаты выхода, заданные лично Витторио, и они были верными! Уже трое человек из команды линкора арестовано, особисты шныряют по всему кораблю. Ему, Петросу, командующему эскадрой, самому пришлось выдержать с ними неприятный разговор. Шакалы сбежались на запах мертвечины. Он с омерзением припомнил гладкое лицо Данеса Мартанова, главы службы ЧП третьего флота, и мысленно сплюнул еще раз. А каким тоном он разговаривал с вице-адмиралом! Как будто учитель с нашкодившим учеником. И на «Аквитании», вместо заслуженного победного, теперь какое-то подавленное настроение. Дьявол разрази этого Боша! Сидел бы себе тихо в астероидном поясе и не высовывался. Вице-адмирал мрачно хлопнул рюмку крепкого фраппина.

При виде такой печальной картины Кролла укоризненно покачал головой, промакивая губы салфеткой.

– Ты бы съел чего-нибудь, Орнео, – озабоченно сказал он, – ну что ты все маешься. Во-первых, ничего уже изменить нельзя, Бош теперь в системе Сириуса. А во-вторых, все равно мы их здесь уделали. Ну и пусть он пока сидит там до поры до времени, до следующего нашего наступления.

Петрос с сомнением посмотрел на капитана. Они были старыми знакомыми уже очень много лет. Он всегда тянул Кролла за собой по карьерной лестнице. Получив назначение командовать третьим звездным флотом Альянса, он добился, чтобы Тадеса назначили командиром флагмана флота «Аквитании», линкора последнего поколения. На это место прочили тогда протеже первого лорда Звездного Адмиралтейства. Но Петрос с помощью Витторио сумел настоять на своем. Только что началось восстание Боша, и первые три системы Ригель, Полярная и Сириус перешли на сторону сепаратистов. Некоторые дурные головы в земном правительстве, в частности Рейнал, бывший тогда первым советником министра обороны, предлагали вообще поставить на командование лучшим линкором Земли какого-нибудь васудеанского офицера, мол, это поможет укрепить отношения с союзниками. Но, к счастью, силы разума возобладали, и может быть, именно поэтому «Аквитании» и третьему флоту до сих пор сопутствовал успех. Петрос уважал храбрость Васуды, но в то же время был довольно невысокого мнения о стратегических способностях ее военных. За время войны с землянами еще до вторжения шиван васудеанские флоты, обладая почти трехкратным перевесом в силах, так и не смогли переломить ход боевых действий в свою пользу, постоянно теряя в сражениях целые эскадры. Да и сегодня Анххаф продемонстрировал лишь только то, что его пилоты способны без колебаний умирать за Альянс. Но для успешной войны с мятежниками этого было слишком мало.

Вице-адмирал плеснул себе еще фраппина.

– Наверное, ты прав, – меланхолически сказал он, рассматривая на просвет содержимое своей рюмки, – надо выкинуть всю эту ерунду из головы. Мне жаль только нашего старика. Угораздило же его полезть самому выдавать боевое задание двадцать девятой. Теперь докажи, что ты не верблюд.

– Но ты же не думаешь, что если бы задание отдал другой офицер, то координаты выхода волшебным образом стали бы верными? – возразил Тадес, тяжело откинувшись на спинку стула и отставляя в сторону десерт.

– Конечно, нет, – желчно сказал Петрос, – в том, что это чей-то саботаж, причем самый махровый, у меня нет никаких сомнений. Но крайне плохо, что во всю эту грязь теперь замешали и самого Вито. Вот послушай, что говорят пилоты, – продолжил он, сняв с руки массивный лауритовый браслет коммуникатора и положив его на стол, рядом со своей тарелкой, в которой остывало нетронутое жаркое, – это запись разговора ребят двадцать девятой эскадрильи, после их прыжка и до того, как они разнесли «Глориес».

Он нажал на крохотную кнопку. Звук был негромкий, поэтому Тадесу пришлось наклониться вперед, чтобы разобрать слова пилотов.

«Черт, командование позволило Бошу сбежать!.. Что?.. О чем ты говоришь?.. Они убрали блокаду, они дали нам неверные координаты… У меня нет других объяснений… Почему?.. Но почему они дали им уйти?.. Что ты мне говоришь?.. Я это понял сам… Да, успокойся ты… Мы здесь все на твоей стороне… Зачем мы тогда атаковали «Айсини»?.. Я могу играть, пусть даже пешкой, но только если в игре есть смысл… Заткнитесь, парни, мы входим в зону огня… Рики-та, держись, твою мать, ближе… Внимание, четыре «Локи» сверху!»

Запись кончилась. Капитан «Аквитании» безразлично пожал плечами.

– Кто избегнет клеветы? – риторически спросил он. – На их месте я думал бы точно так же. Но к счастью, – он многозначительно поднял палец, – у нас на флоте есть такое понятие, как дисциплина. Кстати, это то немногое, чему можно поучиться у васудеанцев. У них она железная. Не переживай, следующее успешное сражение расставит все по своим местам. А пилоты будут, наоборот, только прославлять мудрость командования.

Петрос в ответ только махнул рукой.

– Это было бы даже смешно, если не было так грустно, – безрадостно сказал он. – Но так или иначе, саботаж имел место, и сейчас отдел безопасности спустил всех собак. Я боюсь, как бы сейчас не началась очередная охота на ведьм.

Тадес кинул на него удивленный взгляд.

– Мы должны выявить предателей, – убежденно сказал он, – это даже не требует рассуждений. О чем тут можно еще говорить?

– В этом-то вся подлость гражданских войн, – поморщился вице-адмирал, – мы ведь воюем не с шиванами и не с Васудой. Сколько у нас за прошлую войну было измен?

Капитан «Аквитании» немного подумал, прихлебывая из пузатой чашечки остывающий кофе и косясь взглядом на свой десерт.

– Я могу вспомнить только дело пилота Маккарти, который слил «Молоту Света» информацию по технологиям энергозащиты фладдеров, – наконец сказал он. – Ну, и к чему ты клонишь?

Петрос тяжело вздохнул и, не ответив, достал сигарету. Щелкнув лазерной зажигалкой, он пустил дым в потолок.

– Заказать, что ли, еще кофе, – вслух подумал он, – или напиться? Ладно, пожалуй, мне на сегодня хватит.

Командир линкора облегченно украдкой вздохнул.

– Понимаешь, Тад, – продолжил вице-адмирал, глядя прямо в глаза своему товарищу, – вот мы прошли с тобой долгий путь вместе, давно знаем друг друга, и я с тобой могу говорить откровенно. Вся проблема такой войны, которая идет сейчас у нас с Нео Террой, заключается в том, что иногда бывает очень трудно поставить человека однозначно на ту или на другую сторону.

– Конечно, есть индивиды, непримиримые по своим убеждениям, но ведь основная часть наших людей не испытывает ненависти к сепаратистам. Они просто верны присяге, своему боевому братству или боятся, в конце концов, перейти на сторону врага из-за страха попасть под трибунал. И если начать генеральную чистку в моем третьем флоте по всем правилам, то всех оставшихся после этого людей можно будет легко разместить на одном крейсере.

– Не понимаю я тебя. По-твоему, мы должны оставить все как есть? Списать все на неполадки оборудования? – вопросил капитан «Аквитании», рассеянно наблюдая, как из дыма тлеющей сигареты вице-адмирала формируются маленькие фигурки всадников на конях, с мечами и копьями. Потрясая оружием, они один за другим устремлялись к включенной вытяжной вентиляции и бесследно пропадали в ней.

– Да нет же, – начал снова раздражаться Петрос, – мы должны обязательно найти и наказать виновных в саботаже. Но надо это делать аккуратней, не доводить до массовой истерии, где каждый боится своего соседа. Мы должны прямо заявить: «Да, мы понимаем, что на службе Альянса есть люди, у которых неоднозначное отношение к Нео Терре. Но дело Боша почти проиграно, его звездные системы блокированы. Саботаж только затянет войну, но не изменит ее исхода. Наша цель наказать только правящую верхушку мятежников. Мы не собираемся сеять террор среди простых военных и гражданских лиц».

– Ну, может, ты в чем-то и прав, – почесал голову Тадес, – вот только…

– Пойми, если мы захлестнем всех стальной удавкой, – перебил его собеседник, – то это даст лишь кратковременный эффект. Не может страх быть единственным, что заставляет человека воевать. Так мы точно войны не выиграем, поверь мне.

– Я только хотел сказать, – невозмутимо продолжил командир линкора, – что вряд ли сейчас тебе стоит широко озвучивать эти вещи. По крайней мере, пока ты еще не первый лорд Ким Рейнал.

Вице-адмирал, соглашаясь с доводом товарища, мрачно кивнул.

– Я все это понимаю. И я прекрасно знаю, что сейчас особисты не склонны к долгим психологическим играм. До сегодняшнего дня я умерял их порывы, но удавшееся бегство Боша на Сириус – слишком серьезная штука. Это может придать им наглости. Да что там, уже придало. Ты бы видел, как со мной разговаривал сегодня Данес Мартанов. Как будто он главный во всем третьем флоте, а не я. Он осмелился даже спросить, – Петрос невесело усмехнулся, – как это я не заметил, что Витторио вводит неверные координаты в транспьютер. Может быть, я был с ним заодно?

– У него что, крыша съехала? – возмутился Тадес. – Да старик просто стоял рядом, когда оператор вводил коды. Эти черти еще договорятся до того, что Витторио тайный агент Нео Терры.

Петрос ответить не успел. Всадники, сотканные из сигаретного дыма, вдруг изменили свое направление.

– А вот это предположение мы как раз сейчас и проверяем, – вдруг услышали они позади вкрадчивый негромкий голос. Вице-адмирал медленно, словно не веря своим ушам, повернул голову. В раскрытом дверном проеме, слегка улыбаясь, стоял сам Данес Мартанов, начальник службы Чистоты Помыслов третьего флота. За его спиной маячили мрачные фигуры солдат космической полиции.

– Добрый вечер, господа, – мягко сказал нежданный визитер, – позвольте мне присоединиться к вашей компании.

Не дожидаясь ответа, он прошел в капитанскую каюту, присел на свободное место рядом со столом и аккуратно пригладил свои короткие черные волосы. Серую папку, всегда бывшую при нем, он положил на стол перед собой. Сопровождающие офицера солдаты остались за порогом. Выцветшие голубые глаза особиста уставились на капитана «Аквитании».

– Вот и награда за наш труд. Работаем не покладая рук, а в результате получаем лишь одни оскорбления, – мягко пожурил он Тадеса. Тот в замешательстве опустил глаза.

– Что вам угодно? – сердито спросил пришедший в себя Петрос. – Я уже имел сегодня удовольствие беседовать с вами, – иронически добавил он.

Глава службы ЧП положил локти на стол и перевел взгляд на вице-адмирала.

– Что мне угодно? – переспросил он. – Что ж, если вы не возражаете, то я хотел бы послушать ваши дальнейшие рассуждения о том, как надо гуманно относиться к людям, предающим Альянс.

Несколько мгновений Петрос непонимающе смотрел на Мартанова, потом, вполголоса выругавшись, стал осматривать свой китель спереди.

– Не трудитесь, господин вице-адмирал, – насмешливо сказал особист, – его там нет. Прослушку мы к вам приклеили сзади и буквально за несколько часов узнали через нее немало интересных вещей.

У Петроса заходили желваки на скулах.

– Вы зашли слишком далеко, – с трудом сдерживаясь, процедил он. – Вы думаете, если вы не находитесь у меня в прямом подчинении, то можете играть со мной в свои грязные игры? Вы сильно ошибаетесь. Я сейчас же проинформирую об этом главнокомандующего флотами Альянса, гранд-адмирала Вито Витторио.

– Это вы сильно ошибаетесь, вице-адмирал Орнео Петрос, – с легким презрением в голосе произнес Мартанов, – ваш главнокомандующий только что арестован по обвинению в измене Альянсу.

Вице-адмирал будто с разбегу налетел на невидимую стену. Он ошеломленно посмотрел на особиста, потом на побледневшего Тадеса, затем перевел взгляд на солдат, нетерпеливо переминавшихся за порогом капитанских апартаментов.

– Не может быть, – еле слышно прошептал он пересохшими губами, – этого просто не может быть. Гранд-адмирал никогда не предавал Альянс, это какая-то невозможная ошибка.

Но Мартанов отлично расслышал его слова.

– Ну, зачем же я буду вас обманывать, – он с сожалением развел руками, – зачем мне это нужно?

Он, как будто ища поддержки, посмотрел на капитана «Аквитании». Тот с готовностью закивал головой и торопливо поставил на стол пустую кофейную чашку. Оставшаяся в ней ложечка прозвенела похоронным звоном. Тадес быстро спрятал под стол предательски задрожавшие руки. Начальник службы Чистоты Помыслов, с отеческой укоризной поглядев на капитана, снова обратился к Петросу.

– Арест Витторио санкционировал сам верховный прокурор Альянса, просмотрев предоставленные нами материалы. Но предстоит еще много работы. Мы должны выявить все преступные связи бывшего адмирала и его сообщников. А они есть, я в этом уверен. – Голос его налился силой, в нем зазвучали металлические нотки. – И мы их найдем, в этом вы можете быть тоже уверены. Но, к сожалению, большой урон Альянсу уже нанесен. Силы метрополии распылены по трем фронтам, наступление на мятежников преступно задерживается. Налицо прямой сговор с Бошем, и мы это увидели, когда его единственный корабль смог обойти все заслоны, выставленные на пути.

Вице-адмирал и командир «Аквитании» в полном замешательстве слушали всю эту ахинею, которую с полной уверенностью в своей правоте нес главный особист третьего флота.

– Хорошо еще, что мы вовремя успели пресечь деятельность изменников. – Мартанов устало откинулся на спинку стула с видом человека, уставшего от тяжелой и неблагодарной работы.

Петрос молча смотрел в пол. Вся чушь, которую нес особист, конечно, не стоила и выеденного яйца, и вообще, было просто нелепо обвинять Витторио в симпатиях к Акену Бошу. Но если старик действительно арестован, при условии, что особист не врет (а в сущности, зачем ему врать?), то это означает крах всех планов и для гранд-адмирала, и для Орнео Петроса. Но кто стоит за всем этим? Мысли вице-адмирала начали путаться. Он взглянул на безжизненное лицо Мартанова.

– Я считаю, что большая ошибка – обвинять Вито Витторио в измене, – наконец собравшись с силами, сказал он. – Это нанесет огромный урон всей нашей тщательно спланированной военной кампании.

– Если он не виновен, с ним ничего не случится, – сухо ответил глава службы ЧП, потирая глаза. – Я, конечно, не штабной аналитик, но даже мне понятно, что гранд-адмирал намеренно затягивал подавление мятежа так называемой Нео Терры. А с какими целями, это мы скоро выясним.

– Да вы понимаете, что это как раз и играет на руку мятежникам! – взорвался вдруг вице-адмирал, стукнув кулаком по столу, отчего подпрыгнула и громко зазвенела посуда. – Что для них это как раз может быть спасительной передышкой!

– Да все я знаю! – заорал в ответ особист, разом потеряв всю свою мягкость и интеллигентность. – Это ваш адмирал и давал им передышку, а вы, Петрос, ему в этом наверняка помогали! И вообще, – успокаиваясь, произнес он, – у нас нет незаменимых людей. На службе Альянса много талантливых адмиралов, которые не боятся наступать на врага, в отличие от вас.

– Так вы, может, и меня собираетесь арестовать за преступно выигранное сражение в этой звездной системе? – язвительно спросил вице-адмирал.

– Если бы собирался, то тогда я с вами бы не разговаривал, – таким же тоном ответил Мартанов. – Вы пока не арестованы, – с ударением сказал он, – пока вы только находитесь под наблюдением. Вот приказ о вашем отстранении от должности, – он раскрыл свою папку, – потрудитесь сдать ваш личный коммуникатор.

Вице-адмирал перевел ошеломленный взгляд на капитана «Аквитании», но тот трусливо отвел глаза. Лауритовый браслет глухо стукнул о стол. Петрос тяжело поднялся со своего кресла.

– Кто назначен на мое место? – спросил он, ни на кого не глядя.

Мартанов захлопнул папку и тоже поднялся.

– Этого я вам сказать не могу, – строго сказал он, – это не в моей компетенции. – Он обернулся к сопровождавшим его солдатам: – Проводите господина Петроса в его апартаменты.

Петрос, тяжело шагая, направился к выходу, конвоиры с бесстрастными лицами смотрели на него.

– А какие указания будут мне? – услышал он позади размокший голос Тадеса Кролла и на секунду задержался.

– Вы, господин капитан, пока можете исполнять свои функции, – ответил Мартанов, – но имейте в виду, что только полной самоотдачей вы можете смыть со своего линкора позорное пятно предательства. Отныне никакого преступного благодушия! Каждый член команды обязан сразу же докладывать нам о любых своих подозрениях. Иначе ответите за все своей головой! А то развели, понимаешь, тут, – в тоне особиста засквозило неприкрытое презрение, он буквально выплюнул последнее слово, – либерализм.

Бывший командующий третьим флотом вице-адмирал Петрос, не оглядываясь, шагнул за порог каюты.

* * *

Огромный корпус «Аквитании» занял почти все экраны переднего обзора. Траусти устало откинулся в своем ложементе пилота, доверив автоматике фладдера пройти последние метры. За бортом проплыл холодный зев тяжелого лучевого орудия линкора. «Не приведи господь оказаться рядом во время залпа», – машинально подумал Тарсон. Он вспомнил рассказы бывалых пилотов о неудачливых фладдерах, по несчастью оказавшихся на пути лучевого удара такого мощного турболазера: «Не остается ни грамма вещества, корабль мгновенно исчезает в яркой вспышке». Поставить бы такую пушку на его истребитель. Тарсон невольно усмехнулся, представив себе эту апокалипсическую картину.

Неожиданно на самом краю поля зрения он заметил какое-то неясное движение. Траусти резко подскочил на месте, уже собираясь дать полный газ и отстрелить противоракетные ловушки. Рефлексы пилота истребителя понемногу начали входить в плоть и кровь, несмотря на его неопытность. Но уже через мгновение он облегченно рассмеялся. Таинственно мелькнувшей тенью оказался автоматический ремонтный дрон класса «Амазеон», занятый своими повседневными делами. Да и откуда в сердце ударной группы победоносного третьего флота взяться коварному врагу? Пилот откинулся назад, стараясь получше разглядеть деловитое хлопотание маленького робота, занятого сваркой поврежденного участка брони линейного корабля. Неожиданно от дрона вверх на сотни метров ударил сноп бело-желтых искр. В огне аннигиляционной сварки плавилась неосталь.

– Ого, бесплатный фейерверк, – раздался в интеркоме голос Альфы-два, – командир, проверь пеленги. Он тебя не зацепит? Смотри, потом де Тротти обязательно спросит: «Откуда на заду вашего истребителя, пилот Тарсон, закопченное пятно?»

– Алекс, у меня столько этих пятен после сегодняшнего вылета, – расхохотался Траусти, – что еще одно погоды не сделает. Когда я вас с Найрой прикрывал, мне один «Локи» всю кормовую часть изрисовал.

– Но ты же с ним справился? – оптимистично спросил его товарищ.

– Не поверишь, Аберт успел помочь со своей двойкой, – ответил Траусти, отворачиваясь в сторону от продолжающегося огненного представления, – снял мятежника сзади, пока тот за мной гонялся.

Оба вернувшихся с задания истребителя уже прошли среднюю часть двухкилометровой «Аквитании» и приближались к левым кормовым воротам гигантского корабля.

– Я скорее ожидал, что он сначала отстреляется по тебе, – скептически заметил Маршан. – А может, он просто промахнулся?

– Что ты несешь, Ал, – недовольно выговорил своему товарищу Тарсон, – я такого даже и подумать не мог. Запомни, все ссоры мы оставляем на земле перед вылетом. А в бою, если будет необходимость, ты его должен прикрывать так же, как меня и Найру, и наоборот! Понял меня?

– Да, сэр, – после паузы послушно пробурчал Маршан.

Их путешествие подходило к концу. Два истребителя миновали последнюю контрольную точку маршрута и, уравняв свою скорость с «Аквитанией», остановились перед титанических размеров серыми бронестворками, ожидая их открытия и разрешения на посадку. Через минуту огромные створы ворот стали медленно расходиться в стороны. Они двигались рывками, как будто где-то внутри заедали чудовищные шестеренки. Траусти вспомнил, что кормовые доки только недавно отремонтировали после пришедшегося близко от них попадания двух тяжелых «Циклопов», разбивших пятую палубу линкора. А до этого сегодня его четверке пришлось тесниться на переполненной стоянке в носовой части «Аквитании». Он нетерпеливо ждал, когда ворота раскроются полностью, но, по всей видимости, в них снова что-то заело. Несколько раз судорожно дернувшись, правая створка застыла в неподвижности.

– Бедная мама, – вздохнул Альфа-один, – досталось же тебе сегодня.

– Ничего, мы не гордые, – заметил на это Альфа-два, – можем пролететь и в левую створку, благо хоть она открылась, – у нас размеры все-таки поскромнее будут, чем у тяжелого бомбардировщика.

– Полностью с вами согласен, – сказал Траусти, переводя свой фладдер обратно на ручное управление. – Если их ждать, то мы только к следующему утру дома окажемся. Итак, прошу вас, благородный сэр, пройти вперед.

– Благодарю вас, добрый белый рыцарь, – церемонно ответил ему Маршан.

Два вернувшихся с задания истребителя осторожно, один за другим скользнули в чрево огромного линейного корабля.

* * *

Траусти стоял рядом со своим «Мирмидоном», наблюдая за двумя техниками из службы обеспечения полетов, которые с тестерами в руках и нехорошим блеском в глазах бродили вокруг его истребителя. У обоих был очень озабоченный вид. Один из них, Тарсон хорошо его знал, инженер Нидес Хатакер, подергал зачем-то рукой ствол неисправной правой пушки «Субак» и недовольно посмотрел на пилота, укоризненно качая головой. Траусти пожал плечами, как бы говоря: «Ну а я-то в чем тут виноват?» – и засвистел какой-то мотивчик, старательно избегая встречаться взглядом с Нидесом. Свою работу он выполнил, теперь очередь была за другими, тем более что его машина была еще в более или менее приличном состоянии. Во всяком случае, по сравнению с тем, что он видел два месяца назад, когда один из пилотов преспокойно прилетел в ангар на половине истребителя. «Тебе сейчас бы такой», – мстительно подумал Траусти про Нидеса, который, не дождавшись раскаяния в глазах пилота, полез под днище «Мирмидона», выставив как кинжал перед собой ави-тестер.

Рядом в сухом горячем воздухе громадного ангара почувствовался запах сигаретного дыма. Траусти недовольно поморщился и помахал перед лицом ладонью.

– Да ладно тебе, эстет, – услышал он голос Алекса, – должен же я как-то снять полетный стресс.

Тарсон повернулся к своему товарищу.

– Ты чего, ведомый, в кабине застрял? Ремни отстегнуть не мог? – упрекнул он Алекса.

Тот пригладил рукой взъерошенные рыжие волосы.

– Прощу прощения, командир, – виновато сказал он, – беседовал с диспетчером. Увлекся.

Траусти понимающе прищурил глаза.

– Так-так-так. С той самой девицей? – строго спросил он.

– Ну не с парнем же, – возмущенно ответил его друг.

– Ах ты, Казанова. И когда первое свидание?

– Только после разбора полета и полного увольнения на сегодня, ваша светлость, – выкатив глаза и прикладывая руку к голове, отрапортовал Альфа-два.

Траусти, не выдержав, рассмеялся.

– Пошли уже. Надодоложиться де Тротти и услышать от него последние новости. Хотел бы я знать, поймали ли «Айсини?» – произнеся эти слова, он вновь вдруг ощутил внутри себя холодок.

Алекс понимающе кивнул и аккуратно потушил сигарету о подошву своего ботинка. Затем не менее отточенным движением уронил окурок в щель металлического настила.

– Конечно, – сказал он, – от этого события кое-что зависит. Например, наше продвижение по службе. Но знаешь, поскольку встречающей делегации с цветами я здесь не вижу, то есть предполо…

Чудовищный вой заглушил его слова. В двадцати метрах от них на соседнем пандусе прогревала свои двигатели четверка разведывательных «Улиссов». Боевая жизнь на линкоре шла своим чередом. Тарсон махнул рукой своему товарищу, жестом приказывая следовать за собой. Они двинулись к выходу сначала шагом, потом, спасаясь от усиливающегося свиста, буравящего уши, перешли на бег. Траусти перевел дух только на втором уровне, после эскалатора. Но даже за двести метров было неудобно разговаривать из-за шума прогреваемых турбин истребителей. Впрочем, они оба были уже недалеко от выхода. Второй эскалатор вознес их на третий уровень к выходу из ангара, откуда Тарсон в последний раз оглянулся на свою машину. Его верный «Мирмидон», стоявший на своей стоянке ближе к стене, рядом с остальными машинами его звена, казался совсем небольшим с такого расстояния. К истребителю уже подогнали кар с заряженными энергоблоками. По строгим военным законам, действовавшим на время ведения боевых действий, в первую очередь после возвращения домой боевая машина немедленно заправлялась для следующего вылета.

– Я теперь понимаю, почему Хатакер по два раза все переспрашивает, – задумчиво сообщил Маршан, подходя с товарищем к секции биоблокады, расположенной на третьем деке линкора.

– Чересчур въедливый и дотошный? – предположил Траусти, нажимая на сенсорную панель вызова персонала.

– Да потому что он глухой уже как пробка, – ответил Алекс, и они оба расхохотались.

– Ты прав, жизнь у наших техников не сахар, – отсмеявшись, заметил командир.

Раздался резкий звук звонка, перекрывая все еще слышный удаленный вой работающих турбин разведывательных фладдеров. Пилоты вошли в секцию биоблокады. В течение двух минут они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, пока чувствительные датчики пытались определить, не являются ли они потенциальным источником инопланетной заразы. Траусти привык уже к таким рутинным проверкам, но сейчас ему не терпелось добраться до командира своей эскадрильи, чтобы получить оценку всем своим действиям во время вылета, а главное, выяснить, чем все-таки закончилась история со сбежавшим фрегатом мятежников. Поэтому лишь только зажегся разрешающий сигнал, как он нетерпеливо выскочил за распахнувшуюся дверь отсека, даже не поприветствовав офицера медицинской службы, средних лет женщину, сидевшую перед своим контрольным оборудованием за небольшой стойкой. Алекс, шедший следом, исправил его ошибку, четко козырнув и заставив смягчиться суровый взгляд дамы со званием секундо-лейтенанта, очевидной вершиной ее карьеры.

Миновав следующую с шипением распахнувшуюся дверь, оба товарища наконец-то оказались в своей стихии, в бесчисленных шумных переходах и оживленных коридорах флагмана третьего флота и сразу же растворились в людском потоке десятитысячной команды корабля. Но, спеша на свой командный пункт, они даже не заметили последовавших за ними от выхода двух незаметных людей, офицеров особого отдела Чистоты Помыслов.

* * *

– Хорошая работа, Данес, – министр не скрывал своего удовлетворения, – я знал, что на вас всегда можно положиться.

Руководитель особого отдела третьего звездного флота почтительно поклонился чиновнику. Рейнал захлопнул знаменитую серую папку и небрежно бросил ее на низкий широкий столик. Победители собственного флота комфортно расположились в роскошно обставленной каюте министра на его крейсере, уже готовящемся к скорому отбытию. Отливающий мягким светом потолок освещал лысину министра, похожую на поверхность ледяного астероида.

– Считаю своим долгом сообщить, что дело далеко еще не закончено, – Мартанов преданно посмотрел на своего начальника, – еще как минимум пятьсот человек из команды одной только «Аквитании» могут подозреваться в сочувствии к мятежным флотам.

Рейнал предостерегающе поднял руку.

– Поберегите силы, офицер, – недовольно сказал он, – сейчас не мирное время, чтобы проводить такие чистки. Кто тогда будет воевать с Нео Террой?

– Но предатели… – начал было Мартанов.

Министр резко оборвал его:

– Пока это еще не предатели, а сочувствующие, – делая ударение на первом слове, сказал он, – как раз для таких и хватит одного показательного процесса. После него они уже не будут сочувствующими. Десять человек пока вполне достаточно.

Мартанов, соглашаясь, но пряча в глазах досаду, кивнул.

«Вот ведь понесло ретивого, – досадливо подумал Рейнал, – дай ему волю, так он оставит на свободе только свой отдел, да и тот не весь».

С одной стороны, министр был, конечно, доволен. В правительстве Альянса уже давно считали, что Витторио не соответствует своей должности. Но из-за его старых заслуг, главным образом из-за того, что он сумел остановить блицкриг Акена Боша, который к тому времени оторвал от Альянса пять звездных систем, никто не решался поставить вместо него более подходящего человека.

А Витторио все продолжал после первых впечатляющих успехов топтаться на месте больше года, тратя вхолостую все военные ресурсы Альянса! Сейчас доходит до того, что приходится отправлять в бой недостроенный «Колосс». Но дело сделано. Теперь в кресло командующего объединенными флотами должен сесть адмирал из ставки первого лорда Альянса.

Рейнал зажег сигарету и задумался, не обращая внимания на Мартанова, даже в кресле ухитрявшегося сидеть навытяжку.

«В конце концов, – думал он, – максимум, что получит Витторио, так это вынужденную отставку. На суде все равно выяснится, что дело против него шито белыми нитками. Такое он переживет, и наш верховный прокурор это тоже знает. В любом случае старик сам виноват в таком положении, раз не понимает прямых предложений, которые я ему делал. Дело с двадцать девятой эскадрильей и бегством Боша лишь удобный повод поставить во главе войск решительного человека. А Каммил Акаста как раз из таких. К тому же страшно ненавидит мятежного адмирала Нео Терры еще с тех пор, когда тот служил под его командованием».

Министр осторожно затянулся, чтобы не закашляться, в последнее время его донимали резкие приступы астмы, с которыми не справлялись никакие лекарства, и выпустил дым в потолок.

«Определенная встряска флоту тоже будет полезна. Пусть Мартанов и увлекается своими теориями заговоров, но все же в его словах что-то есть. Сочувствующих Нео Терре действительно хватает. Тут нечему удивляться. Свой брат гуманоид все-таки ближе, чем разумные рептилии, с которыми мы тем более воевали четырнадцать лет. Громкое дело будет для таких людей только на пользу. Какая-то ведь сволочь действительно перепрограммировала транспьютер «Аквитании», хотя в любом случае, как потом подсчитали, реальная вероятность перехватить «Айсини» не превышала шестидесяти процентов».

– Господин министр, – услышал он почтительный голос начальника службы ЧП третьего флота, – какие будут ваши дальнейшие распоряжения?

Рейнал посмотрел на него. Мартанов ерзал в кресле, потирая свой поблескивающий красными огоньками коммуникатор. Очевидно, его кто-то вызывал, но особист не осмеливался ответить, не получив разрешения своего руководителя.

Министр устало потер лоб. Буквально со дня на день должно начаться новое наступление на Сириус. «У Акасты кипучий характер. За несколько дней он раздел весь Альянс, забрав из систем все доступные боевые корабли для подготовки своей операции. И не только боевые. Все снабжение и все сервисные службы работают круглосуточно, отправляя туда-обратно транспортные конвои. Кое-где на межзвездных переходах уже появились самые натуральные пробки».

Он усмехнулся про себя: «Что ж, Альянс сам дал вновь назначенному командующему такой карт-бланш. Правда, и сроки определил очень сжатые. Поэтому Акаста и роет носом землю, старается показать, что он не Витторио с его многомесячными раздумьями. Пора, пора заканчивать эту войну, пока она не закончила с нами. Другого выбора не было все равно. В нынешних условиях статистики предсказали стабильность Альянса в течение не более чем четырех-пяти месяцев. Так рисковать нельзя. Акаста же пообещал покончить с Нео Террой за четыре недели. Две из них уже прошли».

Рейнал вздохнул.

– Отправьте своих лучших людей к Каммилу Акасте. Но, – он строго покачал указательным пальцем, – никаких акций. Только наблюдение! Мягкое и ненавязчивое. На флоте поддерживайте положительные настроения о том, что, мол, новое наступление будет последним и принесет скорую победу, а также награды тем, кто перестанет сомневаться и приложит, – он теперь уже многозначительно пошевелил остальными пальцами, – приложит все усилия, чтобы, э-э… отличиться в последних боях. Строгостей пока не надо.

Мартанов уныло кивнул.

– Господин Рейнал, я выполню все ваши указания, только, – он замялся, – только я же начальник особого отдела Чистоты Помыслов третьего флота. Как я смогу отдавать приказания на другие флоты, тем более через голову моего начальства Ариты Брева?

Министр хмыкнул:

– Сможете, Данес, сможете. С завтрашнего дня вы назначаетесь на место Брева. – Он внимательно посмотрел на собеседника. По лицу офицера расплылась ошеломленная улыбка.

– Я? – с запинкой произнес Мартанов, но тут же взял себя в руки и подскочил как ужаленный. – Служу чистоте помыслов Альянса! – почти выкрикнул он.

Рейнал удовлетворенно потер ладони. Еще один человек в его команде вместо неуступчивого старика Брева.

– Вот видите, офицер, – вкрадчиво сказал он, – как вознаграждаются преданность и старание?

На лице Мартанова в ответ высветилась невыразимая в обычных словах благодарность.

Первый лорд снисходительно улыбнулся. В этот момент прозвенел его собственный коммуникатор. Он бросил взгляд на свое правое запястье, «срочное сообщение, секретность ноль». Его брови удивленно поползли вверх.

– Ну что ж, Данес, работы вам теперь предстоит много, не буду вас задерживать. – Рейнал торопился закончить встречу, всю необходимую информацию от Мартанова министр уже получил. – Если нужно, сразу связывайтесь со мной напрямую по мгновенной связи, свой код я вам дал. – Он поднялся и протянул на прощание особисту руку. Тот принял ее как драгоценность.

Едва дождавшись, когда за будущим руководителем службы Чистоты Помыслов флотов Альянса закроется дверь, Рейнал торопливо загрузил текст пришедшего секретного сообщения. «Что там опять у них в Совете стряслось?» – слегка беспокойно подумал он, вглядываясь в бегущие строчки.

Внезапно первому лорду показалось, что он как будто нырнул с головой в ледяную воду. Дыхание у него перехватило. Все, чего он достиг, для чего работал, все его будущие планы и, может быть, даже жизнь неожиданно оказались перечеркнуты этими короткими, но наводящими на его душу ужас строчками секретного сообщения.

«…Лорду Рейналу немедленно прибыть в Совет Безопасности Альянса. Получены известия из системы Гаммы Дракона о появлении там шиванской эскадры межзвездных кораблей. Патрулировавший сектор земной крейсер «Виджилант» уничтожен. Президент Альянса назначил срочное внеочередное собрание Совета…»

Михаил Ахметов В БОЙ ИДУТ ОДНИ НОВИЧКИ

Все дальше я шел,

И дорога моя

У ног расстилалась

Кровавой рекой.

ГЛАВА 1

— Мерс Маршан, вас просят явиться в зал полетных тренажеров, занятия начинаются через двадцать минут, — на руке пилота ожил его персональный коммуникатор.

Задремавший было молодой человек ошалело подскочил в кресле.

— Так точно, — четко отрапортовал он, — есть явиться через двадцать минут! Вот же дьявол! — еще более четко выговорил он, обнаружив, что докладывает бездушному будильнику, самим же им поставленному на указанное время.

— Уже свой собственный голос узнавать перестал, — недовольно проворчал Алекс, обозревая в зеркале небольшой ванной комнаты свою заспанную физиономию, — доведут эти ящерицы меня до ручки своими бесконечными тренировками.

Он пригладил свои короткие вьющиеся рыжие волосы и включил воду, чтобы слегка освежиться. По сравнению с родной «Аквитанией» его новое жилище на васудеанской «Хатхепсут», сестре-близнеце дредноута «Псамтик», просто блистало ослепительной роскошью. Целых три комнаты на одного простого пилота! Великолепной отделки мебель и огромный, на всю стену, экран телевидео, плюс великое множество разных встроенных мелочей, так необходимых любому уважающему себя космическому волку. И это все для одного лишь Маршана. На земном корабле такие апартаменты могли быть доступны разве что адмиралу.

После окончания Великой Войны за двадцать два года нового союза люди и васудеанцы сумели научиться жить и работать совместно. Как правило, на больших военных кораблях Альянса всегда имелись жилые отсеки для гостей другой расы, благо что биология и тех и других основывалась на одном и том же углеродно-кислородном цикле. Эволюция живых существ на планетах, столь удаленных друг от друга, Земле и Васуде Прайм, шла схожими путями, с той лишь разницей, что во втором случае природа решила ограничиться только рептилиями, не дав шанса следующей генерации, теплокровным живородящим млекопитающим, как это случилось на Земле. Поэтому адаптация гостевых апартаментов на кораблях союзников носила, по существу, лишь косметический характер, где люди и васудеанцы старательно соревновались в роскоши, которую они могли предоставить друг другу. А уважаемым гостям, как известно, предоставляется все самое лучшее из того, что имеется у хозяина. Так, во всяком случае, неофициально считалось у землян. Хотя Алекс слышал и склонен был доверять еще более неофициальной версии, которая наглядно подтверждалась здесь, на «Хатхепсут». Согласно ей васудеанские пилоты всегда считались отдельной элитной кастой, в ряды которой, несмотря на периодические ужасающие потери, допускались отпрыски лишь благородных семейств Васуды. Это в корне отличалось от земных принципов отбора, где основным критерием было умственное и физическое здоровье претендента, а не благородство его происхождения. Поэтому, скорее всего, для васудеанцев такое великолепие не должно было считаться чем-то из ряда вон выдающимся. Но зато и требовали от пилотов Васуды очень многого. За месяц пребывания на «Хатхепсут» по программе обмена опытом между союзниками Алекс потерял счет тренировочным вылетам на тренажерах и реальным боевым дежурствам в космосе. А если еще добавить к этому углубленное изучение материальной части васудеанских боевых фладдеров, всех этих «Хорусов», «Тауретов», «Пта» и иже с ними, плюс постоянная готовность в любой момент умереть за Императора Васуды, то это все могло утомить даже такого фанатичного пилота, как Маршан.

За спиной Алекса бесшумно закрылась дверь его каюты. Он уже почти отвык от шипения пневматики, столь обыденного на «Аквитании», но сейчас опять не смог удержаться и, обернувшись, в который раз увидел, как открытый полукруглый дверной проем его каюты вдруг закрылся проросшей прямо из воздуха пленкой, сначала почти прозрачной, но густеющей на глазах, словно лед на замерзающей речке.

Еще через несколько секунд перед ним была обычная на вид закрытая дверь с земным порядковым номером. То немногое обычное для глаз землянина, что можно было встретить на борту васудеанского корабля.

— Эй, Маршан, подожди-ка, — он услышал знакомый голос.

Алекс повернулся на звук. По широкому коридору жилого модуля «Хатхепсут» к нему спешила невысокая, крепко сбитая девушка, явная представительница человеческой расы. Впрочем, другие гуманоиды в семнадцатом гостевом блоке и не жили.

— Здравствуй, Аиши, — узнал ее пилот, — куда торопишься?

Смуглая черноволосая Аиши Лиссен, подойдя вплотную, фамильярно хлопнула его по плечу и при этом еще умудрилась одновременно задеть молодого человека своим широким бедром.

— Ты на тренажеры? — не обращая внимания на его вопрос и блистая ослепительной белозубой улыбкой, спросила она.

Алекс замешкался. Отступать в каюту было уже поздно.

— Гм, я… да, на тренажеры, — честно признался он.

— Ну вот и прекрасно, тогда пойдем вместе, — Аиши крепко взяла его под руку.

— Я, собственно… — пилот сглотнул, — мне еще надо…

Она посмотрела на него снизу вверх огромными серыми глазами.

— Не беспокойся, и туда мы тоже успеем зайти, — стальным голосом сказала она.

Алекс кивнул и осторожно попытался освободить руку. Это оказалось бесполезной попыткой. У маленькой Лиссен была железная хватка. Полгода назад она выиграла чемпионат первого флота по рукопашному бою. Маршан вздохнул и покорился влекущей его судьбе.

Они двинулись вперед по бесчисленным переходам гигантского звездного дредноута, напоминающим узкие разукрашенные фресками коридоры египетских пирамид. Изредка им навстречу попадались васудеанцы из команды корабля, двигавшиеся характерной раскачивающейся походкой, по которой их можно было узнать еще издали. Приблизившись, они останавливались и аккуратно отдавали честь молодым земным пилотам. Но лица их были бесстрастны, и отвечая на приветствие, Алекс никак не мог понять, какие все-таки чувства они испытывают к своим гостям. Сам он за прошедший месяц не сошелся поближе ни с одним васудеанским пилотом, как, впрочем, и никто из прибывших вместе с ним товарищей. Союзники были вежливы, гостеприимны, но не более того. Алекс мог вспомнить только одно исключение, когда две с лишним недели назад он вместе с Мак Квириллом, совсем молодым человеком, прибывшим сюда на стажировку с земного линкора «Карфаген», отправились бродить по кораблю союзников, «знакомиться с достопримечательностями».

Это произошло как раз после дружеской продолжительной вечеринки, где прибывшие на васудеанский дредноут с разных флотов Альянса по программе обмена боевым опытом молодые земляне знакомились друг другом. В итоге они оба заблудились в бесчисленных переходах и развязках «Хатхепсут», ни дать ни взять два археолога девятнадцатого века, пропавшие в лабиринтах гробниц египетских фараонов. Самой большой их ошибкой, безусловно, было то, что, будучи слегка навеселе, они забыли в кают-компании гостевого земного блока свои персональные коммуникаторы, что, между прочим, являлось еще и прямым нарушением военного устава. Но не могли же они, заслуженные космические волки, нарушить уходящий в глубокую древность обычай пилотов, объединяющихся в новую боевую группу (они взяли себе название «Берсерки», идея Мак Квирилла, за что его сразу зауважал Алекс), взять и не окунуть в украшенный золотом сосуд, откуда всем разливали вино, свои личные коммуникаторы. В итоге два новоявленных «берсерка» три часа плутали в недрах васудеанского дредноута и уже совсем потеряли надежду выбраться к своим без позорной сдачи на милость местного населения. В конце концов Мак Квирилл сверзился с какой-то лестницы и потерял обе свои контактные линзы, на которых была записана крайне неточная, но единственная карта васудеанского корабля. Благополучно раздавив их в полутьме, он признался Маршану, что подножие этой лестницы, вероятно, станет местом их последнего упокоения, причем Алексу показалось, что Мак Квирилл имел в виду отнюдь не свои линзы. Почти протрезвевший Маршан взял командование на себя и предложил товарищу отныне избегать темных закоулков и держаться больше торных дорог.

Там их и выручила из беды случайно встретившаяся им на пути васудеанка из команды «Хатхепсут», с кокетливо раскрашенными чешуйками на голове, знаками отличия старшего коммандера и необычным для заблудившихся пилотов именем Нифрирра. Каким-то своим женским чутьем рептилии она определила, что двое молодых землян нуждаются в ее помощи. К счастью, представительница союзников неплохо понимала основной язык людей, а ее коммуникатор давал ей возможность еще и разговаривать с нечаянными гостями. Алекс с удивлением обнаружил, что васудеанцы могут быть отличными собеседниками, причем даже со своеобразным чувством юмора. Те полчаса, что она провожала их до земного жилого блока дредноута Васуды (бравые «берсерки» ухитрились забраться довольно далеко), пролетели почти незаметно. Нифрирра рассказала товарищам по дороге несколько забавных историй времен своего обучения на пилота тяжелого бомбардировщика класса «Бакха». Совсем протрезвевший Алекс с веселым изумлением наблюдал, как высокий нескладный Мак Квирилл с его торчащими в разные стороны растрепанными волосами просто глаз не сводит со своей собеседницы, идущей рядом. В чем-то они были даже похожи друг на друга, по крайней мере ростом точно, сам Маршан доставал им обоим, пожалуй, только до плеча. То ли его нового товарища не баловали вниманием земные девушки, а может быть, без своих линз Мак Квирилл не видел дальше собственного носа, но найти более галантного кавалера для васудеанки в этот момент на «Хатхепсут» было бы затруднительно. Окончательно Алекса добила попытка его друга зазвать бедную Нифрирра на чашечку кофе, когда в итоге вся троица благополучно добралась до гостевого блока землян. Маршан с большим трудом затолкал Мак Квирилла за дверь, попутно принося извинения за излишнее воодушевление своего напарника. Но васудеанка заверила его, что ничуть не обиделась, и даже дала земному пилоту номер своего личного коммуникатора, «так, на всякий случай». Честный Алекс благородно сообщил номер Мак Квириллу уже на следующее утро, но сколько он ни упрекал товарища в легкомысленном отношении к женщинам, даже васудеанским, тот лишь в ужасе махал на него руками.

Чувствительный толчок в правый бок отвлек молодого человека от его мыслей.

— Маршан, ты чего задумался, смотри лучше под ноги, — услышал он слова Аиши.

Алекс чуть не споткнулся на ступеньках эскалатора. Движущаяся матовая черная лестница без перил уходила на сотню метров вверх. Судя по мини-карте и знакомой обстановке, зал летных тренажеров «Хатхепсут» был уже довольно близко.

— Тебе, Аиши, надо в космической пехоте служить, — Алекс потер ушибленный бок левой рукой, — брать на абордаж шиванские корабли.

— Это еще почему? — с легкой угрозой в голосе спросила девушка.

— Ты же любому шиванцу с одного удара башку проломишь, — сердито сказал он, — зачем тебе эти истребители? Здесь люди интеллигентные, воспитанные.

Аиши насупилась и сурово посмотрела перед собой.

— Знаю я, почему тебе этого хочется, — вдруг напряженно сказала она.

— Хочется мне? Чего?

— Отделаться от меня. Сколько ты уже писем своей Трайане настрочил?

— Господь с тобой, Аиши, — изумился Алекс, — а ты-то откуда про все это знаешь? У тебя что, подружка в цензорском отделе?

— Не важно, — буркнула девушка, — твое счастье, что она не отвечает. Иначе скинула бы я тебя к ней прямо с этого эскалатора.

Маршан, посмотрев назад, оценил расстояние, которое ему пришлось бы пролететь. Оно было внушительным.

— Глупая ты, — успокаивающе сказал он, — у меня просто отпуск пропадает. Мы же заказали путевку на двоих на Лебедя Прайм, еще два месяца назад.

— Это ты бахузда, Маршан, — Аиши сердито посмотрела на него, — твоя Трайана давно уже про тебя забыла. У нее новый парень из отдела контрразведки. Она лишь ждала, когда тебя переведут на другой корабль.

Неожиданное известие почему-то не произвело на него ошеломляющего впечатления. На самом деле Алекс лишь облегченно вздохнул. О скоропалительном обещании любви навек можно было забыть, равно как и репетиции свадебного путешествия в систему Лебедя. Прикинув приблизительно сэкономленную сумму денег, он с благодарностью посмотрел на Аиши.

— Ты это точно знаешь, про нее и того парня? — вдруг подозрительно спросил он.

— Точнее некуда, — отрезала та.

Алекс еще раз вздохнул с облегчением и дал себе слово больше никогда не давать серьезных обещаний после всего лишь кратковременного знакомства. Непонятным теперь оставалось лишь слово «бахузда». Он где-то раньше его слышал, но на всякий случай решил не уточнять. Аиши была родом с дальних колоний системы Икейи, а там и не такие словечки были в ходу.

Аиши, посмотрев на выражение его лица, видимо, сделала какие-то свои собственные выводы.

— Завтра у Солингена день рождения, двадцать пять лет, — старательно безразличным тоном сказала она, — пойдешь к нему со мной?

— Да я же его почти не знаю, — удивился Алекс.

— Ничего страшного, — ответила девушка, — мои друзья — его друзья. Тебе там точно понравится.

Маршан замялся. На следующий день у него были свои дела. Но спорить с Аиши на эскалаторе было небезопасно. К счастью, движущаяся лестница вынесла их на очередную палубу огромного дредноута.

— Не пойму я что-то, нам теперь направо или налево? — Алекс с озабоченным видом потряс своим коммуникатором, — Аиши, а у тебя мини-карта работает?

Но девушку было не так-то просто сбить со взятого следа. Искусный воин, мастер боевых искусств, она знала много разных тактик. Лиссен тяжело задышала, ее огромные серые глаза вдруг наполнились почти непритворными слезами. Бросив на нее взгляд, молодой человек почувствовал укор совести. Он не переносил женских слез.

— Ну что ты, милая, — он осторожно погладил девушку по плечу, — ну, успокойся, я с удовольствием пойду с тобой к этому, как его, Заллингену.

— Солингену, — всхлипнув, поправила его Аиши, склоняя голову ему на плечо.

— Ну да, к нему самому. Да с тобой вообще куда угодно. Хоть в отпуск на Лебедя Пра… — он прикусил язык, но было уже поздно.

Слезы Аиши мгновенно высохли. С криком «Я согласна!» она благодарно повисла на его шее.

* * *

В 20:30 общего галактического времени гранд-адмирал Каммил Акаста наконец приступил к обсуждению главной темы, ради которой он, собственно, и собрал совещание оперативного штаба на своем новом флагмане, звездном линкоре «Бастион». Витто Витторио так и не вернулся на свой корабль, и теперь здесь были другие хозяева. Акаста, низкий широкоплечий человек, на котором, казалось, едва сходился мундир со звездами главного флотоводца Альянса, стоял, уперев руки в край широкого стола, над которым светилась трехмерная карта звездных систем, все еще контролируемых силами мятежников. Сириус, Ригель и Полярная, последние оплоты Нео Терры. Вокруг стола стояли прибывшие на флагманский линкор вице-адмиралы Мирослав Радван и Хайди Шерер, сместившие ставленников Витторио в системах Эпсилон Пегаса и Альфа Центавра, граничащих с мятежными доменами. Они вдвоем прибыли по приказу своего командующего сюда, в звездный домен Веги, где в ста тысячах километров от новой столицы землян планеты Вега Квинта, на линейном корабле «Бастион» размещался центр управления всеми флотами Альянса. Отсюда, от межзвездного перекрестка Веги, расходились кратчайшие дороги ко всем трем фронтам, где велись боевые действия против мятежного самопровозглашенного государства Нео Терра. Гранд-адмирал Акаста был полностью уверен в своих людях, прослуживших под его командованием уже много лет. Они не отвернулись от него даже тогда, когда некий Акен Бош, в отсутствие своего командира Каммила Акасты, поднял флаг восстания на Полярной и перебил васудеанский гарнизон. Адмирал не любил вспоминать это время, когда его успешно стремившаяся вверх карьера флотоводца Альянса споткнулась об мятеж Нео Терры и его звезду затмила звезда Витто Витторио. Многие тогда прочили Каммилу отставку, но он удержался, хотя и на заштатной для него должности инспектора ЛСА — Легких Сил Альянса. Но теперь все изменилось, Витторио убрали, а ему самому дали возможность затянуть петлю на горле мятежных флотов и лично адмирала Боша. Акаста мрачно усмехнулся и пристукнул по столу сжатым кулаком. Лучшей кандидатуры для того, чтобы расправиться с мятежным адмиралом, правительство Альянса не смогло бы найти при любом старании. Это даже хорошо, что третий флот упустил Акена Боша в битве за Денеб, тем сладостней будет чувство утоленной мести, сжигавшей Каммила на протяжении последних полутора лет, когда, наконец, эскадра под его командованием вновь вернется к солнцу Полярной.

Он поймал встревоженный взгляд Хайди, единственной женщины, добравшейся до адмиральских высот Альянса благодаря ему, Каммилу. Строгий синий мундир ладно охватывал ее фигуру, пепельные волосы, стянутые в тугой пучок, были откинуты назад. Даже в ее возрасте, безо всякой косметики она все еще была поразительно красива, внося своим видом в секретный совет суровых флотоводцев некоторую романтическую ноту. Пожалуй, своим женским чутьем она могла догадываться, какие чувства владеют сейчас гранд-адмиралом Акастой. Он успокаивающе кивнул ей и перевел взгляд на остальных участников своего совещания. Мирослав Радван, среднего роста худой мужчина в адмиральской форме, с глубокими залысинами и высоким лбом, изборожденным морщинами, слегка наклонившись вперед, внимательно рассматривал сектор Эпсилон Пегаса, где лучились зеленым светом значки кораблей вверенного ему шестого флота. Последний участник совещания, васудеанский контр-адмирал Анххаф, оставивший в системе Денеба свой флагманский «Псамтик», сидел чуть в стороне и, казалось, равнодушно глядел немигающими глазами поверх своих союзников на сигаретный дым, слоями колыхавшийся под желтоватым светом вмонтированных в потолок светильников. Совещание шло уже сорок минут, на самом секретном деке «Бастиона», с тройным уровнем защиты, поэтому в почти пустом помещении отсутствовала даже вентиляция, и некурящим вице-адмиралам приходилось мириться с непрерывно дымящим Акастой. Но Анххаф лишь невозмутимо покачивался в своем кресле, сделанном специально под васудеанскую эргономику. Даже сидя он казался выше стоящих вокруг него людей.

— Итак, — гранд-адмирал выпрямился и еще раз обвел взглядом всех присутствующих, — мы полностью прояснили сегодняшнюю диспозицию наших сил на трех основных фронтах. После отставки Витторио и до моего назначения Адмиралтейство постаралось равномерно распределить силы по системам Денеба, Альфа Центавра и Эпсилон Пегаса. Мера хорошая для обороны, но не для наступления, — он усмехнулся, — а сейчас от нас требуют именно решительной атаки.

— Мы сейчас обладаем приблизительно двукратным превосходством в кораблях над мятежниками, — подал голос вице-адмирал Радван, — стоит сконцентрировать силы на подходящем участке фронта, и мы лишим Боша еще одной звездной системы. Но хотя ею владения сейчас и невелики, все равно переброска сил-туда обратно может занять много времени.

Акаста с усмешкой взглянул на своего подчиненного.

— Ты несколько ошибаешься, Мирослав, — он сделал паузу, — наше преимущество гораздо большее, чем двукратное. Во-первых, ты не учитываешь, я полагаю, может быть по привычке, девятой группы васудеанского флота, под командованием вице-адмирала Корфу.

— Кстати, по какой причине его не пригласили сюда? — шевельнулся в своем кресле Анххаф. — Он гораздо знатнее меня.

Каммил посмотрел прямо в узкие зрачки васудеанца.

— Это было мое решение — поступить таким образом, — без обиняков открыто заявил он, — а вам, мерс Анххаф, я могу пояснить, что согласно моим планам роль группы вице-адмирала Корфу состоит в глухой обороне системы Альфа Центавра до определенного момента. Вы же не хотите, уважаемый мерс Анххаф, чтобы мятежники прорвались на этом направлении? Ведь тогда они выйдут на прямую дорогу к Васуде Прайм, священному сердцу вашей империи.

Васудеанский адмирал замер в своем кресле. Всякое упоминание о центральном светиле цивилизации Васуды вгоняло союзников в некоторое подобие гипнотического транса. В первый раз столицу васудеанцев чуть было не взяли земляне тридцать пять лет назад после вошедшего в учебники истории знаменитого прорыва линейных кораблей Земли у перехода Антарес — Васуда. Если бы не подоспевший вовремя принц Имхотеп с его новейшими линкорами класса «Тайфун», то вполне могло случиться, что равноправные теперь союзники стали бы подчиненной колонией Земли и история Галактики пошла бы по другому пути. Во всяком случае, мятежа Нео Терры, направленного по сути своей против союза с Васудой, уже точно бы не случилось. Но история не терпит сослагательных наклонений, и то, что не удалось землянам, с легкостью совершили шиванские эскадры, ведомые «Люцифером». От центральной планеты, колыбели всей васудеанской культуры, осталось лишь обгорелое пепелище. Теперь это место стало священным мавзолеем памяти миллиардов погибших жителей планеты. Отныне каждый вступающий на трон император союзников, а их с тех времен сменилось на престоле уже двое, клянется собой, своим народом и предками, что на следующий раз свою планету они не отдадут никому. Вице-адмирал Корфу, из родни императора, он слишком своенравен, чтобы использовать его где-то еще, поэтому мысль доверить ему защиту главной святыни союзников показалась Каммилу довольно удачной. Отказаться или пренебречь этой обязанностью было бы преступлением даже для самого императора Васуды. Поэтому за систему Альфа Центавра командование Альянса могло быть спокойно, васудеанцы полягут все до единого, но Бош к межзвездному переходу до Васуды Прайм не пройдет.

Поэтому Акаста сделал успокаивающий жест рукой.

— Так что главная задача адмирала Корфу проста по исполнению, но священна по своей сути, — спохватился он, опасаясь, что васудеанец не поймет его жеста или неправильно его истолкует, что водилось за союзниками. — Я еще вернусь к этому вопросу, мерс Анххаф.

Васудеанский контр-адмирал повернулся к нему своей чешуйчатой головой и в ответ тщательно скопировал движение Акасты. Гранд-адмирал облегченно вздохнул, это означало, что союзник теперь целиком во власти своего хитроумного военачальника.

— Так, господа, а сейчас я попрошу некоторое время меня не перебивать, — Каммил со значением оглядел всех присутствующих, — все вопросы вы зададите чуть позже.

Он прочистил горло и приступил к изложению своего плана:

— Кроме озвученных уже данных о количественном преимуществе сил Альянса, я желал бы сообщить сейчас вам об еще одном серьезном козыре в нашей колоде. Как меня только что проинформировало Адмиралтейство, сильнейший корабль нашего флота готов к участию в боевых операциях.

Гранд-адмирал сделал многозначительную паузу, а затем открыл свой секрет:

— Это новейший суперлинкор «Колосс». Ранее планировалось, что он будет спущен со стапелей Антареса через полгода, но благодаря нашим усилиям и вкладу союзников корабль готов уже сейчас. Двенадцать мощнейших лучевых орудий, двести фладдеров на борту, шесть километров в длину и тридцать тысяч человек команды. Вся эта сила теперь в нашем распоряжении. «Колосс» один может выдержать сражение с целой эскадрой противника и выйти из него победителем.

Присутствующие оживились, переглядываясь.

— И где же он сейчас? — все-таки не удержалась от вопроса Хайди.

— В ближайшие два-три дня мы ждем его здесь на Веге. Далее он отправится согласно моему плану для поддержки наступательной операции, — гранд-адмирал выдержал еще одну паузу, — нашего прорыва на узле межзвездного перехода Денеб — Сириус.

Он внимательно обвел всех взглядом. Радван и Шерер настороженно ждали продолжения. Контр-адмирал Анххаф не отрывал от Каммила бесстрастного взора.

— Это жесткая установка Адмиралтейства, — наконец продолжил Акаста, — в течение четырех ближайших суток мы должны сосредоточить в системе Денеба значительные силы. Место отправленной на ремонт «Аквитании» займет флагман первого флота линкор «Мессана» под твоим, Хайди, командованием. Группа крейсеров останется прежнего состава, шесть тяжелых, из них два типа «Деймос» и пять легких «Фенрисов».

Хайди Шерер медленно кивнула, наблюдая, как на трехмерной карте значок ее флагманской «Мессаны» стал постепенно перемещаться в систему Денеба.

— Кроме этого, здесь нашу группу усилит линейный корабль «Картидж» класса «Орион» из десятого флота, несущий восемьдесят штурмовых фладдеров на борту и васудеанский тяжелый крейсер нового поколения «Дахор» в качестве прикрытия. Они двигаются из системы Дельта Змееносца и ожидаются здесь, на Веге, через трое галактических суток.

Участники совета удивленно замерли, самые боеспособные силы Альянса сводились в один мощный кулак, оставляя все остальные звездные системы людей и их союзников без защиты. Подобного не случалось со времен Великой Войны. Акаста прокашлялся и зажег новую сигарету. Пальцы его чуть подрагивали от волнения, когда он протянул руку к карте.

— Как только все наши силы соберутся вместе в системе Денеба, мы обрушим этот железный кулак на Сириус. Ничто и никто не сможет выдержать такого удара. Я отвоюю систему Сириуса за одни сутки. Более того, такое превосходство в силах позволит нам заблокировать уцелевшие силы Нео Терры в этой системе одним только «Колоссом», если понадобится, не дожидаясь их полного разгрома, и сразу же прорваться с остальными кораблями в следующий оплот мятежников. На Ригель! — на его лице появилась торжествующая улыбка, больше похожая на оскал.

Вице-адмирал Радван задумчиво почесал свой лоб. Со стороны могло показаться, что он не разделяет подобного победного настроя своего командующего. Он осторожно прокашлялся.

— Звучит, конечно, впечатляюще, но не заставишь ли ты такими мощными ударами вылететь весь уцелевший флот Боша как пробка из бутылки из системы Полярной прямо на мои позиции на Эпсилон Пегаса? — осмелился возразить он. — Ведь ему тогда будет просто некуда больше идти под таким давлением. Смогу ли я его удержать только силами моего шестого флота?

Каммил слегка презрительно усмехнулся и резким движением затушил сигарету.

— Не сгущай краски, Мирослав. Во-первых, не флот Боша, а остатки флота Боша. Деморализованные своим поражением остатки. Во-вторых, ты получишь часть кораблей Хайди, естественно, кроме ее «Мессаны». Это существенная сила, в их числе новые крейсера класса «Аэолус» и несколько эскадрилий фладдеров поддержки. Им потребуется всего двое суток, чтобы прибыть на Эпсилон Пегаса. И, наконец, в-третьих, Альянс предоставил нам восемь стационарных лучевых батарей новейшего типа «Молния». Основа их те же новые тяжелые лучевые орудия, что стоят на «Колоссе». Только представь себе их мощь! Ты разместишь их возле межзвездного перехода с Полярной. Это будет приятным сюрпризом для мятежников при их попытке прорваться на Эпсилон Пегаса. Правда, — признал он, — эти лучевые батареи тоже еще в пути, их должны были отправить на грузовых «Тритонах» из системы Рибоса. Транспортам потребуется дней пять на дорогу. Но, — спохватился гранд-адмирал, — я не думаю, что остатки мятежного флота появятся перед твоими позициями раньше этого срока. Я уверен, мы успеем их смонтировать.

Радван недоверчиво посмотрел на своего военачальника.

— Ну, если все пройдет без сбоев, — с сомнением согласился он, — я имею в виду передвижение всех наших сил. Придется ведь еще задействовать неимоверное количество транспортных конвоев, для своевременного снабжения наступающих флотов всем необходимым. А я не очень-то привык доверять нашим сервисным службам.

Командующий беспечно махнул рукой:

— Не велика беда, справятся. Наши главные козыри — быстрота действий и сила удара. Эти мятежники не привыкли ни к одному, ни к другому. За неделю мы закончим войну. — Он посмотрел на молчащих адмиралов и повторил уже жестче: — За одну неделю. Но эта неделя потребует от вас полной самоотдачи.

Вице-адмирал Мирослав Радван выпрямился над картой.

— Мы все здесь готовы умереть за Альянс, — отбросив свои сомнения, он поддержал гранд-адмирала. — Ты наш командующий, и мы беспрекословно выполним все твои приказы. Если понадобится, мой флот будет стоять на своих рубежах до последнего корабля!

— Я знаю это, Мирослав, — гранд-адмирал Акаста признательно кивнул головой, — именно поэтому вы сейчас здесь со мной.

Он немного помолчал, будто собираясь с мыслями, а затем резко продолжил:

— Итак, завершающая фаза нашей операции после вторжения на Ригель — это захват Полярной, последнего оплота Нео Терры. Может случиться так, что после успешных прорывов через межзвездные переходы Сириуса и Ригеля в нашем тылу останутся значительные силы мятежников, избегающих крупных боев. Планомерная зачистка каждой системы потребует длительного времени, что может позволить Бошу перегруппировать свои флоты для нанесения ответных ударов. Просто так оставлять очаги сопротивления в тылу также недопустимо, они перережут пути, по которым за нашей ударной группировкой следуют транспортные конвои, и, более того, смогут наносить нам в спину отвлекающие удары.

В подтверждение слов гранд-адмирала красные значки вражеских кораблей начали бесчинствовать на голографической карте в секторах Сириуса и Ригеля, которые только-только было сменили свой цвет на зеленый после появления там наступающего флота Альянса. Особенно было заметно, как доставалось тонким ниточкам транспортных конвоев, тащивших на себе стратегические грузы и энергоблоки для поддержки наступления. Некоторые самые дерзкие красные фигурки выскакивали даже за переход Сириус — Денеб и творили свои черные дела прямо во владениях Альянса, лишенных теперь защиты.

Подождав для пущего эффекта несколько секунд, гранд-адмирал Каммил Акаста одним движением руки стер эту неприглядную картину.

— Единственный разумный выход — это оставлять в каждой захваченной системе значительные силы для наведения и поддержания порядка, — продолжил командующий. — Но это ослабит наступающую ударную группировку и приведет к тому, что систему Полярной будет нечем штурмовать. Если мы, к примеру, оставим на Сириусе линкоры «Мессана» и «Картидж», на Ригеле союзнический «Псамтик» и «Бастион», а все эти корабли требуют значительных сил прикрытия, то для штурма Полярной останется один «Колосс».

— Да, тяжеловато ему тогда придется, — подумав, подтвердилРадван, — учитывая и то, что он ранее в боях не участвовал. Теоретически, конечно, эта штука мощная, но практически я не стал бы отпускать гулять его одного.

Акаста чуть иронически усмехнулся:

— А мы и не будем этого делать. Мы воспользуемся мощью наших союзников. На Сириусе мы все-таки оставим корпус для прикрытия наших конвоев. Но как только мы вступим на Ригель, то… — он многозначительно поднял вверх указательный палец, — этим мы сразу же снимем опасность удара флота Нео Терры через эфирный мост Ригеля по системе Альфа Центавра. Таким образом, девятая группа вице-адмирала Корфу сможет беспрепятственно пройти по этому межзвездному переходу к Ригелю и надежно прикрыть наш тыл в этом секторе. Что позволит нам сразу же двинуться на штурм Полярной, почти не ослабляя своих сил, — гранд-адмирал бросил взгляд на карту, где согласно его плану мятежники уже беспомощно метались между молотом земного и наковальней васудеанского флотов.

Он выжидающе посмотрел на участников своего военного совета. Но каких-либо возражений не последовало. План наступления, несмотря на всю его поспешность, безусловно, не был мыльным пузырем. При такой концентрации сил можно было почти не сомневаться в успехе. Правда, Каммила немного беспокоили сведения о некоем секретном проекте Боша с новым оружием, да и вице-адмирал Корфу мог наломать немало дров со своей девятой группой. Что ж, тем оправданнее будет поспешность в штурме звездных систем Нео Терры, пока лидер сепаратистов действительно не отладил и не применил свои секретные технологии. Но вряд ли за одну неделю Бош сможет продвинуться в этом направлении слишком далеко.

С Корфу было несколько сложнее. Каммил специально не отправил приглашение своенравному васудеанцу прибыть к запланированному военному совету на «Бастион». Если контр-адмирал Анххаф был в прямом подчинении у Акасты и поэтому с ним не ожидалось особых проблем, то Корфу мог и не согласиться с планом наступления, или выдвинуть собственный, либо мог потребовать участия своей девятой группы в штурме звездных систем Ригеля и Полярной.

Гранд-адмиралу припомнилась старая земная поговорка: «Избавь меня, боже, от друзей, а от врагов я как-нибудь уж сам избавлюсь». Затаивший обиду васудеанец, в принципе, мог и проигнорировать предложение землян прикрыть их тылы на Ригеле и упереться своим шипованным лбом только в защиту домена Васуды. Но это было бы наименьшим злом по сравнению с тем, чтобы иметь под боком при наступлении неуправляемого союзника. Самое главное для Каммила — это дойти до Полярной. Как только орудийные башни «Колосса» возьмут в прицел «Айсини» у последнего оплота Нео Терры, войну можно будет считать законченной. Оставленные в тылу Ригеля мятежники вряд ли тогда захотят продолжить сопротивление.

— Ну, если особых возражений нет, — удовлетворенно потер руки новый командующий флотами Альянса, — то тогда предлагаю приступить к обсуждению второстепенных деталей предстоящей операции.

Он зажег очередную сигарету и сделал несколько неторопливых затяжек, пытаясь слегка расслабиться. Хайди и Мирослав к этому времени уже заспорили, сколько кораблей из состава первого флота перейдет в распоряжение шестого. Хозяйственная и рачительная Шерер жадничала и каждый свой крейсер отдавала с боем. Васудеанец Анххаф, шелестя одеянием, все-таки поднялся со своего кресла и, угрожающе нависнув над Каммилом, пытался прояснить диспозицию своей боевой группы при будущем наступлении, дескать, он надеется, что им не будут снова затыкать межзвездные переходы, как в прошлый раз, а пригласят, наконец, сражаться бок о бок с землянами на самом острие атаки.

А на трехмерной карте будущих полей сражений Сириуса, Ригеля и Полярной снова и снова, пока еще бескровно, теснили друг друга зеленые и красные фигурки кораблей Альянса и мятежной Нео Терры, как будто проводя репетицию перед предстоящими жестокими и реальными космическими сражениями.

* * *

Аиши что-то сонно пробормотала. Алекс попытался слегка отодвинуться, стараясь не разбудить девушку, но та во сне цепко выбросила свою правую руку и перекатилась на него, упершись ему в бок маленькой тугой грудью. Он осторожно скосил глаза вниз. Легкое покрывало, конечно же, слетело на пол, и теперь их обоих укрывали только длинные иссиня-черные волосы девушки, разметавшиеся во все стороны. Молодой человек и вообразить не мог такой их длины еще пару часов назад, до того момента, когда Аиши, забравшись на него, не распустила свою прическу и копна ее волос, пахнущая свежестью, не накрыла его с головой. Он старательно перебрал свои недавние воспоминания. Аиши шла к сладостному итогу так же упорно и целеустремленно, как к финалу своего недавнего чемпионата. Для Алекса это было довольно необычно и в целом забавно. Улыбнувшись, он перевел взгляд на огромный экран телевидео перед их ложем, где почти без звука шла старая космическая опера про четверку отважных молодых пилотов, совершающих подвиги по всей Галактике.

Постепенно его мысли приняли другое направление. Он вздохнул. К сожалению, искусство и жизнь по-прежнему были далеки друг от друга. Его настоящая, а не выдуманная знаменитым сценаристом четверка, сделав всего два боевых вылета и даже не успев толком сдружиться и стать единой командой, оказалась вдруг в один момент разбросана по трем звездным системам. Рони Томальски был командирован в шестой флот на Эпсилон Пегаса. Найра и Траусти по приказу свыше отправились вместе с «Аквитанией» в систему Капеллы, где потрепанный после битвы за Денеб линкор должен был проходить восстановительный ремонт. А Маршан даже не успел попрощаться со своими товарищами. Он в это время сидел под следствием в тюремном блоке линкора «Бастион». При этих воспоминаниях он поежился, вновь представив себе почти пустую пластикатовую клетку с тусклой синей лампочкой под потолком. И почему-то все время там чувствовался собачий холод. Экономили они на отоплении, что ли?

Молодой человек прижался поближе к горячему боку Аиши, стараясь прогнать из памяти неприятные воспоминания. Он с трудом мог представить себе тогда, что его может ожидать судьба вдруг оказаться за решеткой. Он и Траусти, конечно, могли предполагать выговор или чего-нибудь в этом роде после возвращения из того неудачного вылета, когда их группе, несмотря на жесткий приказ лично адмирала Петроса, не удалось задержать мятежную «Айсини» до подхода тяжелых торпедоносцев Бланкара. Чертов фрегат как-то просочился и сквозь эшелонированный заслон у межзвездного перехода до Сириуса, наведя попутно, как потом рассказывали, шороху на васудеанские эскадрильи, прикрывавшие портал. А самого Алекса арестовали через полчаса после возвращения, когда он подходил вместе с Траусти к командному пункту своей родной пятьдесят третьей эскадрильи, чтобы доложиться комэску де Тротти о завершении второго самостоятельного боевого вылета. Но зайти внутрь они уже не успели, прямо около двери их встретили двое суровых офицеров из особого отдела Чистоты Помыслов.

«Траусти Тарсон? Пройдемте с нами, пилот, дело государственной важности». Тарсон не мог не подчиниться приказу старшего по званию, но Алекс вдруг заартачился и вступился за своего друга. Теперь он и сам не мог толком вспомнить, что его толкнуло на этот поступок, то ли ледяное высокомерие офицеров, смотревших на него как на докучливую мошку, то ли безнадежное выражение, появившееся на лице Траусти. Словесная перепалка чуть было не переросла в настоящую потасовку, но, к счастью для Маршана, существенный физический вред противнику он причинить не успел. К особистам мгновенно подоспела подмога (они-то были опытны в таких делах и не выходили на задание без поддержки), и Алекса тут же арестовали вместе с его другом.

Но как ни старались подручные Мартанова посильнее раздуть дело об измене Альянсу и привлечь по нему как можно большее число людей из команды «Аквитании», доказать им виновность Тарсона все равно было проблематично. Запись всего вылета, показания пилотов из его группы (не только его звено, но и даже Аберт стояли за него насмерть) ясно свидетельствовали об отсутствии злого умысла. Может быть, свою роль сыграла и генеалогия молодого человека: негоже было сыну героя Великой Войны попадать в изменники. Поэтому Траусти отпустили через два дня перекрестных допросов, сняв в итоге с него все подозрения в саботаже.

Алекса же продержали под замком одни сутки, всего лишь раз допросив по делу Тарсона, а потом сразу перевели на флотскую фоулвахту. Ему дали две недели отсидки за неповиновение старшему по званию, но, к счастью, на этом и остановились. Правда, сам пилот считал, что он еще легко отделался, про особый отдел Чистоты Помыслов среди его знакомых ходили довольно мрачные слухи.

Выйдя в конце концов на свободу, он с удивлением узнавал новости за те прошедшие дни, что он провел в почти полной изоляции. Витторио и еще много народу были арестованы. «Аквитания» отправлена в систему Капеллы якобы для исправления повреждений, полученных линкором в битве за Денеб. У флотов Альянса теперь появился новый главнокомандующий. Больше всего пилота расстроил, конечно, уход его родной «Аквитании», вместе с которой его покинули боевые товарищи, всегда серьезный командир Траусти Тарсон и стройная светловолосая Найра Синарин. Чуть позже он выяснил, что последнего участника их боевого братства Рони Томальски по непонятной причине перевели из пятьдесят третьей эскадрильи куда-то в далекую систему Эпсилон Пегаса, как будто расквартированный там шестой флот не мог обойтись без этого молодого неопытного пилота.

Алекс еще не успел толком прийти в себя от таких известий, как его самого вызвали в так называемое «туристическое бюро», специальный отдел на «Бастионе», офицеры которого распределяли безлошадных пилотов по новым эскадрильям. Там он совершенно неожиданно для себя получил новое назначение на дредноут «Хатхепсут», флагман девятой группы васудеанского флота, располагавшийся в домене Васуды, сакральном центре расы союзников. Это теперь называлось, как ему сообщили дежурные офицеры, «обмен боевым опытом». Лидеры Альянса с обеих сторон хорошо видели трещину, разрушавшую единство людей и васудеанцев (и которую старательно углублял своим мятежом Акен Бош), и пытались засыпать ее обоюдным гостеприимством. Заметного эффекта это не давало, но и вреда, с другой стороны, тоже не приносило, во всяком случае, союзники привыкали воевать вместе и подчиняться приказам друг друга в совместных боевых операциях. Правда, молодой пилот так и не понял, почему именно его решили удостоить такой чести, но уже через несколько часов он оказался на борту пассажирского транспортника класса «Арго», следующего в расположение девятой группы васудеанского флота. А еще через трое галактических суток он увидел небольшой желтый карлик Альфа Центавра и уже знакомый силуэт дредноута Васуды, сопровождаемый эскортом из десятка меньших кораблей, выдвинувшихся в эту звездную систему. «Хатхепсут» была головным кораблем из новейшей серии линкоров союзников. «Псамтик», спущенный со стапелей Проциона два года назад, был ее младшим и пока единственным братом-близнецом. Земляне в этом плане несколько отставали от союзников, «Аквитания» сейчас была единственным линкором аналогичного типа, долженствующим в дальнейшем сменить устаревающие земные «Орионы». Но это было делом будущего, пока же Альянс бросал все свои резервы на достройку «Колосса».

Негромко прозвенел его личный коммуникатор, лежавший на столике рядом с кроватью. Алекс досадливо нахмурился, но, пересилив себя, дисциплинированно протянул к нему руку. Через секунду перед ним возникло изображение звонящего, это был Мак Квирилл, озабоченно крутивший лохматой головой.

— Эй, Ал, ты где? Включи изображение, — услышал он слегка растерянный голос товарища.

Аиши беспокойно вздрогнула, Маршан, чертыхнувшись про себя, убавил звук.

— Не ори, дружище, — произнес он шепотом, — я не один. Что у тебя стряслось?

— А с кем ты? — его товарищ был непосредственен как ребенок.

Алекс вздохнул, но затем на его лице на мгновение появилась хитроумная улыбка.

— Конечно, с бедной Нифрирра. Ты же, негодяй, бросил девушку. Она из-за этого почти потеряла веру в благородство землян.

Мак Квирилл открыл рот и выпучил глаза.

— Э-э, — в замешательстве протянул он, — ты… вы это там серьезно?

— Так ты, значит, забыл, что она оставила для тебя номер своего персонального коммуникатора, — сурово спросил Алекс, — забыл, да?

Пилот в замешательстве облизнул губы и вдруг покраснел.

— Я не думал, что Нифрирра так это воспримет, — пробормотал он, — мне в тот раз было очень интересно с ней общаться. Видишь ли, я немного выпил и чувствовал себя потом неудобно.

Маршан с трудом удерживался от смеха. Это был удобный случай показать товарищу его моральный облик.

— А как на следующий день ты открещивался от этого номера, ты помнишь? — по возможности еще суровее и громче спросил Алекс, забыв, что он не один в постели. — И мне, чтобы не уронить честь нашей группы «Берсерки», пришлось утешать бедную девушку?

Щеки Мак Квирилла стали цвета сверхновой перед взрывом, он растерянно смотрел прямо перед собой. Алекс только хотел продолжить свою обличительную речь, как вдруг почувствовал, что чьи-то маленькие, но очень сильные пальчики нащупали его самое уязвимое место.

— Так кто такая эта Нифрирра? — услышал он, замерев, тихий, но не сулящий ему ничего хорошего голос.

— Ой, дорогая, ты уже не спишь? А мы здесь что-то заболтались. Ой! Ой! ОЙ!!

Мак Квирилл с ужасом смотрел на свой коммуникатор. В каюте его товарища определенно происходило нечто страшное. Он услышал звуки какой-то непонятной возни, затем нескольких глухих ударов, перемежаемых странным, похожим на змеиное, шипением и угасающими вскриками его товарища. Тот восклицал что-то вроде «не надо, я больше не буду». Потом вдруг все прекратилось, и коммуникатор, блеснув красным огоньком, просигнализировал о разрыве связи. Стало совершенно очевидно, что бедный Маршан пал жертвой васудеанских сексуальных обычаев, явно не имеющих ничего общего с земными. Мак Квириллу неожиданно ясно представилось зрелище большой черной паучихи, жадно пожирающей миниатюрного самца. Он поежился. Стоп! Они же все-таки ближе к земным рептилиям, а не к насекомым. Он судорожно попытался вспомнить что-нибудь связанное с брачными обычаями пресмыкающихся, но в голову ему почему-то лезла только одна картина, как самка крокодила откладывает в раскаленный песок свои яйца. Мак Квириллу вдруг показалось, что это каким-то странным образом связано с криками его друга. Он в замешательстве огляделся. Необходимо было срочно спасать Алекса, подставившего себя под удар вместо осрамившегося товарища. Но каким образом? Поднять тревогу в жилом модуле землян или сначала попытаться самому отыскать боевого друга? Подумав, он еще раз осторожно нажал на «вызов» своего коммуникатора, на тот случай, если Маршан все-таки справился с ситуацией сам. Браслет послушно замигал зеленым светом, сигнализируя об установлении связи, но вместо чешуйчатой головы Нифрирра с окровавленными клыками он вдруг увидел сердитое лицо Аиши Лиссен. Пилот ошеломленно выпучил глаза.

— Аиши, это ты, — еле выговорил он, — а что с Алом? Он в порядке?

— Более чем, — отрезала девушка, посмотрев куда-то вниз, — мало вам нас, нормальных девчонок, так вы еще за ящерицами бегаете! — она сурово сдвинула свои черные брови.

Мак Квириллу не понадобилось много времени, чтобы понять розыгрыш со стороны Алекса. Он обиженно насупился.

— Занимаетесь там всякой ерундой, — в сердцах сказал пилот, — а я чуть не забыл, зачем его вызывал, — сжав губы, он с неудовольствием посмотрел на лицо девушки и появившуюся рядом взлохмаченную голову Алекса, — совершенно глупая и идиотская выходка с твоей стороны, Маршан.

В ответ Алекс только безмолвно вознес глаза к небу, вернее, к потолку жилого модуля. Похоже, по какой-то причине ему было трудно говорить. Мак Квирилл немного смягчился, было очевидно, что его товарищ уже понес наказание за свой некрасивый поступок.

— Ты, Ал, конечно, этого не заслуживаешь, — уже спокойнее сказал он, — но так уж и быть, пользуйся моей добротой. И ты, Аиши, тоже. Включите у себя на экране обзорную панораму с внешних камер «Хатхепсут», иначе можете пропустить редкое зрелище, — Мак Квирилл в последний раз с упреком посмотрел на Маршана и отключился.

Несмотря на свой взрывной характер, Аиши все-таки была отходчивой девушкой. Она аккуратно положила Алекса снова на постель, устроила поудобнее и оказала необходимую ему первую медицинскую помощь.

— Ну, прости, милый, — виновато произнесла она, сев рядом и поглаживая его по голове, — я погорячилась. Ты же не сказал мне, что эта Нифрирра васудеанка.

— Я не успел, — еле слышно прошептал молодой человек, осторожно притрагиваясь к своим травмированным местам, — так что там хотел сообщить Мак Квирилл?

— Не сообщить, а показать, — поправила его Лиссен, переключая экран телевидео на обзор с внешних камер дредноута, — может, кто-то прибыл к нам в гости? — она стала щелкать панорамами. — Не понимаю, с этой стороны нет ничего, за кормой пустой космос, ну а здесь… — она вдруг ошеломленно наклонилась вперед, — Христос и вифлеемская сверхновая, что это?!

Алекс, забыв о своих ранах, тоже широко раскрыл глаза. То, что он увидел, сначала показалось ему сном. Рядом с васудеанским дредноутом неподвижно замер большой корабль. Он казался гигантским, в несколько раз большим, чем сама огромная «Хатхепсут». Маршан попытался прикинуть его размер и удивленно присвистнул. Шесть-семь километров в длину, не меньше!

— Господи, да как же эта штука помещается в космосе? — снова обратилась к высшим силам Аиши, растерянно глядя то на экран, то на Алекса. — И откуда она здесь?

— Погоди, — молодой человек уже пришел в себя, — это же явно военный корабль Альянса. Наш корабль. Посмотри на его корпус, там стоят земные зенитные турели и лучевые башни. А вот внешний вид, — он замялся, подбирая слова, — мне кажется, больше васудеанский, чем наш, ты присмотрись.

Девушка недоверчиво покачала головой:

— Думаешь, это наш новый линкор?

— Линкор. Да я бы сказал, что это суперлинкор! — Он переместился на край кровати, поближе к экрану. — Ты посмотри, какой красавец, на нем орудий просто не сосчитать. Это, наверное, линейный корабль нового поколения, нам про такие даже и не рассказывали.

— А по какому случаю тогда он здесь появился? — озадачилась вопросом практичная Аиши, прерывая его восторги.

Пилот почесал голову и стал оглядываться по сторонам в поисках разбросанной по всей каюте одежды.

— Трудно сказать, — ответил он, застегивая у себя на правом запястье коммуникатор, — во всяком случае, на комме у меня ничего нет. Никаких сообщений по поводу прибытия шестикилометрового чудища. Посмотри, может, на твоем коммуникаторе что-нибудь есть.

Перехватив свои волосы в пучок и удерживая их одной рукой, Аиши торопливо потянулась к своему браслету.

— И у меня нет ничего, — через несколько секунд обескураженно сказала она.

— Это неудивительно, — раздался голос ее партнера уже из-под кровати, — режим этой долбаной секретности. Никогда ничего никому вовремя не сообщают. Черт, где же все-таки мой носок?

— Может, тогда наберешь Мак Квирилла, вдруг он что-нибудь знает?

Алекс появился на свет с торжествующим видом.

— Слава богу, нашел, — он помахал в воздухе своей добычей, — Мак Квириллу? — он пожал плечами. — Нет, это не лучшая идея. Во-первых, мне кажется, что он пока не в настроении, а во-вторых, он такой же младший офицер, как и мы с тобой. Ну откуда ему знать больше нас? — тут молодой человек вдруг выпрямился и приложил палец к губам. — Погоди-ка, а я ведь знаю того, кто может рассказать нам побольше, — он таинственно посмотрел на девушку.

— Ну, Алекс, не томи, говори, — подпрыгнула на постели та.

Он задумчиво посмотрел на ее идеальной формы грудь, довершавшую соблазнительные колебания.

— Не могла бы ты, пока я звоню этому чело… гуманоиду, сделать так еще раз? Что-то мне подсказывает, наша беззаботная жизнь в гостях у союзников очень скоро закончится, — вдруг пророчески погрустнел он, набирая код вызова.

Коммуникатор замигал зеленым, соединяя его с другим абонентом.

— Доброй дороги, мерс Алекс, — раздался спокойный женский голос автопереводчика.

— Доброй дороги, марси Нифрирра, — он посмотрел в лицо васудеанке. В лицо, не выражающее никаких понятных для землянина эмоций.

— Что я могу для вас сделать? Вы снова заблудились в переходах нашего корабля?

На секунду пилоту померещилось, что по тонким губам Нифрирра скользнула тень улыбки, ведь она, это было очевидно, шутила. Но это, конечно же, оказалось иллюзией, васудеанка просто чуть наклонила вперед голову, вглядываясь в собеседника немигающими глазами рептилии.

— Я хорошо помню ту встречу и очень благодарен вам за оказанную помощь, — дипломатично ответил Маршан, — но сейчас я снова вынужден прибегнуть к ней. Появился большой корабль, и мы сейчас теряемся в догадках о цели его прибытия. Наше командование пока молчит. Может быть, вам известно об этом больше нашего?

— Секрета здесь нет, — помолчав, ответила Нифрирра, — это новый линейный корабль Альянса. Он называется «Колосс» и является сейчас самым мощным нашим линкором. На нем находится около двадцати тысяч людей и десяти тысяч нас, васудеанцев. Насколько мне известно, это первый капитальный корабль совместной постройки наших рас.

Расчет Алекса оказался верным. Это земляне опутывали завесой секретности все, что возможно. Простые пилоты практически никогда не знали намерений и планов своего командования. Чуть больше информации имели командиры эскадрилий. Капитаны боевых кораблей знали, куда проложен их курс, но с какой целью их туда направляют, они, как правило, даже не догадывались. Под одну частую гребенку сводились и данные, запускаемые Адмиралтейством в средства массовой информации. Поражения Альянса превращались в спланированные отступления, победы раздувались в грандиозные виктории — словом, все, как и сотни лет назад во времена внутрипланетных войн.

Открытость у васудеанцев была полной противоположностью. Там команды кораблей получали всегда объективную и полную информацию. Да и зачем было бояться предательства и снижения боевого духа, если они все, как один, в любой момент были готовы пролить кровь за своего императора. Пилоты легких сил, считавшиеся элитной кастой, вообще предпочитали погибнуть в бою, чем отступить без приказа. Больше всего воины Васуды боялись навлечь на себя позор, и только смерть в этом случае могла считаться достаточным искуплением их вины.

Но Нифрирра еще не закончила.

— Я не знаю, почему вы еще не извещены, — ровным голосом автопереводчика продолжила она, — но мы получили с «Колосса» плохие вести. Ваш шестой флот на Эпсилон Пегаса был атакован превосходящими силами Нео Терры и понес большие потери. Сейчас там идут тяжелые бои, — Алекс и Аиши вытаращили глаза, — и силам Альянса приходится отступать. «Колосс» отправляется на помощь, но у него не хватает на борту легких фладдеров. Я думаю, он заберет несколько эскадрилий с «Хатхепсут», вашу почти наверняка. Я желала бы иметь для вас более приятные известия.

Земные пилоты ошарашенно посмотрели друг на друга. Меньше всего они ожидали подобных новостей.

— Вот это да, — еле выдавил из себя молодой человек, — называется, приехали. Я уж думал, наоборот, война вот-вот закончится, а оказывается, все по новой понеслось, — он перевел взгляд на васудеанку. — Спасибо, марси Нифрирра, но нам надо немного времени, чтобы все это переварить.

— Была рада помочь, — ответила та и, вежливо попрощавшись, отключилась.

Алекс погладил загрустившую Аиши по плечу.

— Ну ладно, не расстраивайся, подруга, война войной, а любовь любовью, — он приобнял девушку за плечи, — с такой-то бандурой размером на полкосмоса мы живо загоним Боша обратно на Полярную. А со мной не пропадешь, я точно тебе говорю, ведь стоило мне попасть на Денеб, как наш адмирал Петрос сразу же выиграл там сражение.

Лиссен в ответ слабо улыбнулась и поцеловала его в щеку.

Синхронно замигали коммуникаторы обоих молодых пилотов.

— Так я и думал, срочный вызов всех пилотов на командный пункт, — резюмировал Маршан, посмотрев на свой браслет, — похоже, нашему шестому флоту действительно досталось по полной программе.

Они вскочили с постели и стали торопливо одеваться. Неожиданно Алекс хлопнул себя по лбу ладонью и снова сел обратно на кровать.

— Прости меня Господи, — ошеломленно пробормотал он, глядя прямо перед собой, — как я мог забыть, ведь наш Томальски сейчас как раз там, на Эпсилон Пегаса, в этой мясорубке! Бедный парень, ему всегда не везло.

ГЛАВА 2

— Группа Каппа! Эркелен! Вы находитесь в слишком опасной близости от перевозчика. Ну вот, что я говорил! Никого не задело?

Траусти немного прищурился, глядя, как шиванский корабль, обычный перевозчик класса «Азраил», дрейфовавший в двух астрометрах от его истребителя, вдруг исчез в яркой вспышке. На мгновение на приборную панель его истребителя «Геркулес» легли резкие тени. Было хорошо видно, как от взрыва запоздало метнулись в сторону фладдеры из звена неосторожного Эркелена Сантино. Шиванский перевозчик совершил самоподрыв.

Пилот слегка усмехнулся и снял руки со штурвала. Как, оказывается, можно легко и быстро ко всему привыкнуть. Еще сутки назад он и поверить не мог суровым словам вице-адмирала Петроса по общекорабельной трансляции. Да что говорить про него, вся команда «Аквитании» обалдела, когда, резко прервав свой ремонт в доках Капеллы, линкор устремился к узлу перехода в систему Гамма Дракона. На корабле пробили боевую тревогу, но так ничего и не объяснили до тех пор, пока сам Петрос не выступил с обращением к экипажу корабля всего лишь за двадцать минут до дальнего прыжка. Шиванские корабли в системе Гамма Дракона! И первые потери, погибший красавец «Виджилант». Несмотря на это, Траусти тогда охватило состояние радостного возбуждения. Мечта его жизни исполнилась, Шива сам шел к нему в руки. Пилот лишь жалел, что с ним не было его верного друга, Алекса Маршана.

— Взрывались бы они сразу, до атаки, — раздался недовольный голос Эркелена, — сейчас-то зачем?

— Скажи лучше спасибо, что защитное поле у вас хорошее. Или все-таки поймали дозу? — спросил с «Аквитании» офицер-корректировщик.

— Немного, совсем чуть-чуть, — беспечно сказал ведущий группы.

— Наивный ты, парень, — сообщили с линкора, — поучи историю, за всю Великую Войну мы смогли высадиться на шиванский корабль всего лишь раз. И это все равно плохо закончилось. Помнишь тот захват транспорта, про который еще кино сняли? И вот ты туда же собрался?

В памяти Тарсона сразу всплыли кадры хроники двадцатидвухлетней давности. Первая попытка высадки космического десанта на полуразбитый шиванский корабль, захваченный при атаке транспортного конвоя. Это был слабо бронированный перевозчик класса «Асмодеус», получивший при атаке повреждения маршевых двигателей. Входных шлюзов десантники найти не смогли и проникли внутрь через одну из многочисленных пробоин, испещривших шиванский корабль. Земляне вели передачу с камер, укрепленных на своих бронескафандрах. Из этих записей в итоге и был смонтирован десятиминутный фильм, ставший достоянием широкой общественности. По какой-то причине командование Альянса решило не делать из этого секрета. Может быть, в то время союзникам действительно было не до сохранения государственных тайн, шло непрерывное отступление под натиском Шивы, в оставляемых системах царили хаос и паника. Как сейчас Траусти видел перед собой покореженные переходы «Асмодеуса» с обилием красного цвета и пузырчатыми поверхностями, казавшимися частью гигантского живого существа, слышал тяжелое, взволнованное дыхание людей и их короткие переговоры. Довольно быстро солдаты достигли центральной части корабля, огромной полусферы, не встретив по пути ни одного из его обитателей.

Дальше дороги не было. Разойдясь по помещению, десантники на какое-то время ослабили бдительность, и тогда трое оставшихся в живых шиван бросились в атаку на незваных гостей. Скорее всего, они следили за людьми с момента их высадки на корабль, неслышно, как тени, сопровождая их по параллельным переходам. Камера одного из солдат случайно зафиксировала момент, как участок глухой на вид стены разошелся, будто живая ткань под скальпелем хирурга, открывая дорогу чужакам. С этого мгновения плавное течение записи сменилось хаотичной нарезкой кадров завязавшегося рукопашного боя. Захваченные врасплох земляне тем не менее успели открыть отчаянный огонь из штурмовых винтовок по чужакам, гротескным пятилапым созданиям, похожим на бронированных роботов, с одинаковой легкостью перемещавшихся по полу, стенам и потолку. Они не были вооружены оружием, бьющим на расстоянии, но каждая из их конечностей заканчивалась ногочелюстями, похожими на мощные кусачки и легко прокусывавшими бронированные скафандры солдат. Десантники успели расстрелять только одного из шиван, когда на них обрушились двое оставшихся врагов. От мощных ударов людей отбрасывало к стенам, из разорванных скафандров брызгало кровью. Выстрелы из штурмовых винтовок стали реже, космические пехотинцы боялись попасть в своих товарищей. Но через несколько секунд под пулями лопнул панцирь и второго чужака. Правда, к этому моменту из восьми землян целым и невредимым оставался только один солдат, совсем молодая девушка, замыкавшая цепочку десантников и в оцепенении простоявшая весь бой у самого входа в центральный отсек корабля. Она сжимала непослушными руками винтовку, не в силах сделать ни единого выстрела, и только завороженно смотрела на медленно приближающегося к ней шиванского монстра. Тот почему-то тоже медлил. Может быть, причиной тому были строчки пулевых отверстий, наискосок рассекавшие головогрудь чужака. Наконец он замер на месте и в его многогранных фасеточных глазах тысячей картинок раздробилось изображение землянки, из последних сил судорожно сжимавшей свое оружие. А затем вдруг случилось что-то совершенно необъяснимое: девушка, бросив свою штурмовую винтовку, схватилась руками за голову и испустила дикий крик. На этом месте запись обрывалась. Шиванский корабль по неизвестной причине в эту же секунду взорвался, надежно укрыв все свои тайны в ослепительной вспышке.

Когда-то этот фильм произвел на Траусти серьезное впечатление. К таким тварям, как шиване, нельзя было испытывать никакого снисхождения. Страшно было даже подумать, к какому геноциду могла привести Великая Война, не останови земляне последним усилием «Люцифер».

Зато теперь Шива встретил достойного противника. «Аквитания», миновав межзвездный переход до системы Гамма Дракона, с ходу отправила к порталу Кносса свои эскадрильи. Траусти досадливо нахмурился, несмотря на все его старание, первым из пилотов скрестить оружие с врагом ему, увы, не дали. В бой пошли самые опытные экипажи из его новой сто седьмой эскадрильи «Воронов», а звено Тарсона заняло второй эшелон поддержки. Поэтому когда он, наконец, подоспел к месту схватки, судорожно сжимая пальцы на гашетках, все уже давно кончилось. Вероятнее всего, люди встретились лишь с передовой разведкой Шивы. Земным эскадрильям противостоял только один драккар неизвестного ранее типа, уже изрядно покалеченный «Виджилантом», четыре легких корабля поддержки и два перевозчика шиван, знакомых землянам еще по временам Великой Войны. Бой закончился за пятнадцать минут. Торпедоносцы «Аквитании» спокойно, как на учениях, расстреляли «Циклопами» пытавшийся сопротивляться им драккар и оба перевозчика. В это же время истребители сто седьмой эскадрильи связали боем легкое прикрытие врага, двоих охотников нового незнакомого землянам вида. Правда, эти юркие, похожие на паучков кораблики своей невероятной маневренностью преподнесли пилотам Альянса неприятный сюрприз. Лишь благодаря большому численному превосходству людям удалось обойтись без потерь.

Продолжившийся на общей волне разговор отвлек Траусти от его мыслей. Основной темой для собеседников, естественно, оставались шиване.

— А как же «Таранис»? — недоуменно спросил Эркелен. — Его ведь смогли обезоружить и лишить хода. Разве мы на него не высаживались?

— Точно нет, — уверенно ответил, как видно, очень эрудированный офицер с «Аквитании», — вернее, если быть еще точнее, хотели, но не успели. Его смогли только отбуксировать к ближайшей орбитальной инсталляции, как вдруг появился «Люцифер» и устроил большой погром в местной посудной лавке. Те, кто смог унести ноги, еще радовались, что не успели высадиться на шиванском драккаре, поскольку «Люцифер» разогнал все земные корабли и уничтожил станцию, а потом почему-то еще и остатки «Тараниса» сжег.

— Да-а, были дела, — протянул в ответ Сантино, — но сейчас я бы не советовал появляться здесь этому «Люциферу» или кому еще. Мы их сами разгоним в два счета.

— Ну, тот-то джаггернаут здесь вряд ли появится, ему стало нехорошо еще двадцать лет назад, да и чтобы добраться до его останков, надо пролететь немало световых лет. Но как бы тебе, мой друг, не накаркать беды, — голос офицера приобрел зловещий оттенок, — кто знает, что в следующий раз вылезет из этого портала?

Мирную беседу прервал резкий командный окрик с линкора:

— Лейтенант, вы в своем уме?! Что за посиделки по мгновенной связи! Или вы не знаете, что по этому каналу передаются только срочные сообщения и сколько для них требуется энергии?

— Так точно, коммандер Вирт! Виноват! — практически без паузы отозвался неизвестный лейтенант, застигнутый на месте преступления. Прокашлявшись, он быстро продолжил: — Звеньям Каппа и Йота вернуться на базу. Группа Альфа, продолжайте патрулирование возле портала, до особого распоряжения. Конец связи.

Траусти не смог удержаться от улыбки, слушая хитреца лейтенанта. В конце концов, «Аквитания» действительно не обесточится от одного такого разговора. Он вдруг посерьезнел и призадумался над бравадой молодого Эркелена Сантино.

Оптимизм, конечно, штука положительная, но кажется, что пилоты легких сил еще не полностью осознают, с чем им придется столкнуться в случае нового полномасштабного вторжения Шивы. Ведь те, кто воевал с этим врагом в Великой Войне на легких машинах, уже давно оставили штурвалы фладдеров. А про манеру ведения боя шиван и их тактические хитрости молодые пилоты знают вообще только понаслышке. Он, Тарсон, в этом плане, конечно, на высоте, столько кадров хроники просмотрел и мемуаров прочитал, что и не перечесть. Зря его все-таки не взяли в первый ударный эшелон показать свое мастерство. Он грустно вздохнул и посмотрел на удаляющиеся истребители Альянса. Что и говорить, ребятам откровенно повезло. Проводив завистливым взглядом машины уходящих звеньев, уже включивших свои ближние гиперприводы, пилот командирским взглядом обозрел свою группу. Три фладдера типа «Геркулес» (если быть точнее, «Геркулес Марк II», модифицированная версия истребителей Великой Войны), не считая его машины, аккуратно держались за ним правым уступом. Второй за его машиной шла Найра Синарин, молодой симпатичный пилот, нюхнувшая пороху еще вместе с Траусти, а уже за ней, в сотне метров, держались новички, Густав Вальд и Димитер Роснан, совсем молодые парни, приписанные к его группе неделю назад.

Звено Тарсона взяло курс к порталу Кносса, до которого было с десяток астрометров. Где-то рядом с ним уже находилась регистрирующая станция, высланная с «Аквитании». Ее главной задачей было ловить любые гравитационные всплески, разбегающиеся от портала, чтобы заранее предупредить силы Альянса о новом вторжении.

Ледяная бездна, раскинувшаяся на миллиарды километров вокруг, самый край системы Гамма Дракона, где даже центральное светило виделось лишь маленьким ярким пятнышком, не пугала пилота. В небольшой кабине его «Геркулеса» уютно светилась янтарным цветом приборная панель, руки Траусти удобно лежали на штурвале. В который раз он удивился этому обманчивому спокойствию. Совсем еще недавно здесь каруселью вертелись истребители Альянса и Шивы, на подбитый вражеский драккар заходили в атаку тяжелые торпедоносцы, лучи зенитных турболазеров с огрызающегося врага искали в ответ свои цели. А теперь лишь немногочисленные обломки медленно кружат на месте закончившегося сражения. И снова здесь пусто и спокойно на световые годы вокруг.

Он посмотрел на равнодушно вращающееся кольцо Кносса. Здешнее спокойствие действительно было только кажущимся. В любой момент ледяной вакуум около портала мог исторгнуть из себя армаду новых врагов. «Ну, конечно, не так сразу, — успокоил он себя, — сначала станция слежения, размещенная рядом с порталом, обнаружит гравитационные всплески, а уже потом…» Пилот поймал себя на мысли, что он чуть ли не желает скорейшего появления нового отряда шиванских кораблей. Почему-то Траусти был уверен, что теперь Альянс (конечно, с его помощью) сумеет быстро разгромить захватчиков и даже более того, сможет пуститься по их дороге обратно через портал во вселенную Шивы, чтобы покончить с этой угрозой раз и навсегда. «Галактика должна принадлежать нам, а не этим пятилапым тварям. И вообще, — неторопливо текли его мысли, — главное — ввязаться в бой, а там уж в мастерстве я никому точно не уступлю. Хотя с другой стороны, наверное, не стоит и недооценивать противника». Подумав, он включил интерком.

— Группе, внимание, — сказал Тарсон командирским голосом.

Ведомые встрепенулись, а Альфа четыре, он же Димитер Роснан, от неожиданности вывалился из общего строя. Траусти неодобрительно покачал головой.

— Ну что, молодое пополнение, — он вдруг почувствовал себя старым и умудренным космическим волком, — готовы к встрече с Шивой?

— Да хоть сейчас! — самонадеянно выпалил новичок Густав.

— Командир, под твоим руководством — хоть против всего шиванского флота, — отозвалась, как всегда, верная Найра.

Альфа четыре промолчал, так как был в этот момент занят тем, что тщательно выравнивал свой истребитель по идущей впереди машине.

Траусти прочистил горло и приступил к своей речи, которую уже немного успел обдумать заранее.

— Вы ребята все, надеюсь, знаете, что в прошлый раз война с Шивой нам очень дорого обошлась, — начал он, — и может случиться так, что она дорого обойдется и теперь.

Он помолчал, давая возможность своим подчиненным проникнуться важностью темы.

— Но к счастью, сейчас у нас есть два очень важных преимущества, — продолжил пилот, — и мне очень хочется надеяться, что наше командование использует их в полной мере.

— Итак, первое, — он многозначительно поднял вверх указательный палец, как будто выступал перед целой аудиторией, — мы знаем, откуда теперь враги могут начать свое вторжение. А это важно, поскольку мы… — Подумав, он поправился: — В смысле, наше командование, может сосредоточить здесь соответствующие угрозе силы для обороны и ответного рейда.

— Второе, — Траусти вспомнил, что он в кабине истребителя, а не на кафедре, и опустил руку, — теперь Альянс может драться с противником на равных. Вы сами только что видели, как мы без потерь уничтожили их авангард.

— У нас было превосходство в количестве, — заметила Найра, — да и драккар, как нам сообщили, был серьезно поврежден в бою с «Виджилантом».

— Двадцать два года назад в системе Росс 128 несколько шиванских охотников разгромили целую орбитальную базу с истребительным прикрытием. Здесь подобный номер у них не прошел, — неожиданно отозвался на это Вальд.

Тарсон уважительно приподнял бровь. Молодое поколение пилотов демонстрировало неплохое знание истории. «Надо будет как-нибудь пообстоятельнее побеседовать с этим краснощеким здоровяком, Густавом», — подумал он. Тут он вспомнил про Томальски, который по странной случайности очень походил на Вальда своей комплекцией. Такой же верзила, пышущий здоровьем. «Специально мне их, что ли, выдают? Паладин, красавица-стрелок и варвар». Он усмехнулся своей нечаянной мысли. Правда, в отличие от Густава, Рони мало интересовали события прошлой войны, как ни бился над ним Траусти. Где он сейчас, варвар с Эридана, Рони Томальски? И где теперь верный паладин Алекс?

Вернувшись обратно от своих мыслей, пилот обнаружил, что его подчиненные, позабыв об умолкнувшем командире, сами перешли к активному спору о грядущей войне.

— Да разгромим мы шиван в два счета, — напирал Димитер Роснан, — мы же давно освоили их технологии и понастроили кучу новых кораблей. Если мы их в Великой Войне одолели двадцать лет назад, то сейчас и подавно сделаем.

— Но «Виджилант»-то погиб, — резонно возразила Найра, — вот тебе и новый корабль.

Роснан запнулся лишь на секунду.

— А может быть, шиванский драккар был не один, — почти сразу же нашелся он, — может, их два было. Или три. Откуда мы знаем?

Тарсон порадовался за смышленого Димитера, похоже, ему как командиру везло с молодым пополнением.

Синарин в ответ промолчала, видимо, признавая обоснованность этого довода, а Густав предпочел перевести разговор на другую тему, с которой, вероятно, и начался спор.

— Ну а почему тогда этот твой драккар не смог сбежать от наших торпедоносцев? — спросил он у Роснана. — Времени на то, чтобы смыться обратно через портал, у шиван было вполне достаточно.

— Как бы он сбежал, — в свою очередь со стороны удивилась Синарин такому детскому вопросу, — если наши фладдеры его засекли, то куда он может от них деться? Торпедоносцы в любом случае догонят его за несколько минут.

— Да я не об этом, — досадливо сказал Густав, — почему после боя с «Виджилантом» он не ушел обратно? Ну посудите сами, поврежденный драккар почти сутки еще болтается в нашем секторе. Чего он ждал? Они что, самоубийцы?

— Не знаю, — немного растерянно ответила Альфа два, — но, может, наш командир в курсе?

Командир был совершенно не в курсе, но признаться в этом своим подчиненным, естественно, никак не мог.

— Может быть, у него ближний привод вышел из строя после попадания с крейсера, — ляпнул Тарсон наудачу и неожиданно тоже попал в цель.

— Логично, — тут же поддержала его Найра, — а шиванские перевозчики как раз прибыли для его ремонта или буксировки. А тут откуда ни возьмись нашаэскадрилья!

Траусти облегченно вздохнул, его авторитет не пострадал.

— Шестая бомбардировочная, если быть точнее, — поправил он Альфу два, — наша только осуществляла прикрытие. Правда, без нас, — уже минорно добавил он.

— А оба охотника даже при таком перевесе в нашу сторону все равно вступили в бой, — задумчиво заметил Вальд.

— Может, они, как васудеанцы, никогда не отступают, — предположила Синарин.

— Конечно, не отступают, — увлеченно произнес Димитер и присовокупил к этому гениальную мысль. — Они же роботы. А управляет ими главный робот матка, — убежденно закончил он.

У Тарсона от этих слов глаза полезли на лоб. Похоже, он поторопился со своим лестным мнением об Альфа четыре. Не хватало ему еще воевать с роботами. От удивления пилот даже забыл, с какой целью он начал весь этот разговор.

— Роснан, ты откуда эту ахинею вытащил? — сердито спросил он. — И с чего ты вообще взял, что они роботы?

— Да видел их по какому-то каналу в телевидео, — слегка оробев, произнес Альфа четыре, — натуральные пятилапые роботы из биометалла. А ведущий передачи сказал, что «Люцифер» у них был вроде пчелиной царицы и как только ее уничтожили, то тут люди их сразу и того… Оприходовали.

Траусти вздохнул. Более опошляющей высокую миссию Альянса картины ему трудно было себе представить.

— Роснан, запомни, — четко сказал он, — это не роботы. Это враждебная цивилизация. Они приходили в нашу Галактику восемь тысяч лет назад и уничтожили Древних. Они пришли сюда двадцать два года назад, но споткнулись о Землю. — Он перевел дух и продолжил: — А сейчас мы пойдем к ним сами, и, я думаю, совсем скоро ты поймешь, какую глупость вложил тебе в голову ведущий той идиотской передачи.

— А почему они так выглядят? — не сдавался Димитер. — Такой ногочелюстью ложку с вилкой не возьмешь.

— Ну а как бы ты выглядел для них в боевом скафандре? Тебе не приходило на ум, что они могли быть в чем-то похожем на наши экзоскелеты?

Альфа четыре что-то неясно промычал, но спорить дальше с командиром не решился.

Траусти строго кашлянул. Пора было возвращать разговор к нужной ему теме.

— Так, пилоты, — он снова сделал многозначительную паузу, — об этих, безусловно, интересных вещах мы еще поговорим, но попозже. А сейчас, пока у нас есть время, я хотел провести кое-какой разбор полетов по сегодняшнему бою. Жаль, конечно, что нам не пришлось в нем принять участие, но то, чем поделились ребята из звена Эркелена Сантино, уже дает повод для размышлений. Итак, сегодня произошла первая стычка легких сил Шивы и Альянса. Восемь наших истребителей против двоих шиванских. Что было самым необычным в этом бою?

На несколько секунд в эфире повисло тягостное молчание.

— То, что наших оказалось больше, — бухнул вдруг Альфа три. Кто-то из пилотов тихо хихикнул.

— Ответ неверный, — сурово отозвался командир, — у кого еще какие варианты?

— Я, конечно, не уверена, — осторожно произнесла Найра, — но меня удивило то, что враги были на машинах какого-то нового типа, очень маневренных. Ребята все жаловались, что никак не могли поймать их в захват, чтобы выпустить ракеты. Хотя, может, я ошибаюсь, и это какие-то модификации старых охотников?

— Молодец, Найра, попала в точку, сразу видно бывалого солдата, — одобрительно сказал Траусти, — ты не ошибаешься, это однозначно новые для нас истребители. И самое печальное, что они действительно гораздо более маневренны, чем наши «Геркулесы». Я бы сказал, что чем-то они похожи на «Драконы», самые неприятные шиванские охотники времен Великой Войны. Но мы и тогда с ними справлялись, хотя наши машины тех поколений во многом уступали вражеским, — подбодрил он товарищей.

— А теперь, пилоты, внимание, — голос Траусти стал слегка торжественным, — если вы не будете меня перебивать, то я вам расскажу об одной интересной тактике, которой пользовались еще наши отцы во время Великой Войны, чтобы иметь возможность противостоять «Драконам». Сдается мне, что и сейчас эта информация будет для вас небесполезной.

Но не успел командир поделиться со звеном своими познаниями в этом вопросе, как его все-таки перебила Найра.

— Ну, что там у тебя? — уже слегка раздраженно спросил Траусти, которого снова прервали на самом интересном месте.

— Командир, у меня метка на локаторе, — извиняющимся тоном произнесла Альфа два.

Вся заготовленная речь мгновенно вылетела у Тарсона из головы. Неужели они встретили шиван?!

— Координаты? — с трудом сдерживая охватившее его волнение, он пробежался взглядом по своему радару. — Най, ты уверена? У меня ничего нет.

— Метка на поисковом локаторе, — уточнила Синарин, — в пятнадцати астрометрах, похож на небольшой искусственный объект, размер около сорока-пятидесяти метров.

Траусти разочарованно убрал руку с передатчика мгновенной связи, по которому он уже собирался докладывать на «Аквитанию» об обнаружении новой армады шиван. С небольшим искусственным объектом можно было так не торопиться.

— Странная штука, — тем временем продолжила Синарин, — для корабля слишком маленькая, для фладдера, наоборот, великовата. А может, это спасательный модуль с «Виджиланта»? — вдруг осенило ее.

Траусти ненадолго задумался. Все, что они знали о погибшем в бою крейсере Альянса, так это то, что он погиб недалеко от Кносса, успев перед гибелью передать известие на Капеллу о вторжении шиван. Скорее всего, экипаж «Виджиланта» мог послать это сообщение прямо с корабля на беспилотную почтовую станцию, откуда оно дальше ушло специальной информационной капсулой по эфирному мосту в следующую звездную систему. Правда, могло случиться и так, что передачу отправили со спасательного модуля, сумевшего отойти от погибающего «Виджиланта». Но если перед ними эвакуационная ракета, то почему они не подают сигнал бедствия?

Пилот посмотрел на бортовые часы, до конца срока патрулирования его группы оставалось еще больше двух часов.

— Меняем курс, — наконец решился он, — Найра, выходи в голову строя, мы следуем за тобой. Через двадцать минут мы узнаем, что там на самом деле.

Машина Синарин, увеличив ход, вышла вперед маленькой патрульной группы и затем быстро выполнила плавный поворот в направлении обнаруженного ею таинственного объекта. Остальные три «Геркулеса» точно повторили эволюцию первой машины, изменив свой заданный курс на новый. Траусти на всякий случай снял с предохранителей бортовое оружие фладдера и вперился взглядом в свой радар. Его, конечно, не сравнить с мощным поисковым локатором Альфы два, но по мере приближения к цели данные появятся и на нем.

Пилоты на время приутихли. Тарсона самого охватили тревожные предчувствия. Если это действительно модуль с «Виджиланта», значит, там должны быть спасшиеся члены экипажа крейсера. Но если они не подают сигналов, значит, они… Мертвы? «Может быть, у них какая-то неисправность, — попытался успокоить он себя, — или вдруг они до сих пор опасаются нападения шиван и не знают, что этот сектор уже под контролем кораблей Альянса?» Траусти попытался вспомнить, на какое время должно теоретически хватить систем жизнеобеспечения спасательного бота с крейсера при полной его загрузке, если с момента гибели «Виджиланта» прошло почти двое галактических суток. Потерпев неудачу в своей попытке, пилот обратился к бортовому транспьютеру «Геркулеса». Повинуясь его команде, на небольшом виртуальном экране его машины через несколько секунд возникло изображение типового крейсера «Аэолус», от которого спустя мгновение отошел такой же типовой эвакуационный бот «Гермес». Еще через секунду контур модуля вырос в размерах и завращался вокруг центральной оси, закрыв собой силуэт крейсера. Под ним побежали строчки технической информации. Внимательно вчитываясь в них, пилот чуть было не пропустил момент появления долгожданной зеленой метки на своем радаре.

— Вижу объект в оптике! — отрапортовала тем временем Альфа два, идущая впереди всех. — Но… — неожиданно пилот замялась, — только он какой-то странный на вид. Не очень похож на ракету с крейсера.

Тарсон быстро направил оптические датчики своей машины по координатам цели, появившейся на его радаре, и почти сразу озабоченно нахмурился, переводя взгляд то с открывшегося объекта на изображение ракетного модуля из своей базы данных, то обратно.

— Это не эвакуационный бот с «Виджиланта», — наконец подтверждающим тоном произнес он, — а что-то совсем другое.

— Шиванское? — заинтересованно спросил неопытный Роснан.

Траусти только досадливо отмахнулся. Шиванского в этом объекте было столько же, сколько в самом Тарсоне. Но с другой стороны, даже не специалисту было бы понятно, что похожий на параллелепипед тридцатиметровый «Гермес», изображение которого висело в воздухе справа от пилота, совсем не похож на примерно такого же размера бочкообразную конструкцию, к которой сейчас быстро приближалась группа Траусти. Внезапно пилота осенило.

— Да это же обычная гражданская ракета, для межпланетных перелетов, — вдруг обрадованно воскликнул он, опознав загадочный объект. — Вот только что она здесь делает?

— Доложим командованию? — деловито предложила Найра. — Они могут навести справки. Может, это модуль с какой-нибудь технической станции в системе?

— Подожди, — остановил ее Тарсон, — я хочу посмотреть на него поближе. Жаль, конечно, что это не эвакуационный бот с «Виджиланта». На крейсере было больше ста человек. Получается, что они все-таки погибли.

Синарин в ответ только печально вздохнула. Через несколько минут четыре «Геркулеса» подошли к загадочной ракете на довольно близкое расстояние и осветили ее своими прожекторами.

— Странно, что экипаж молчит, — подал голос Густав, — может, у них неисправность? В эфире полная тишина, я ловлю сигналы только с нашего линкора.

— Ничего странного, — вдруг мрачно ответил его командир, — присмотрись внимательнее. Его расстреляли, и мне кажется, я догадываюсь кто.

Найра негромко охнула. Обходя по дуге молчащий ракетный бот, пилоты один за другим увидели пробоины от плазменных зарядов на его борту. Черные отметины, проплавленные в металле обшивки, говорили сами за себя. Крышка носового шлюзового отсека была сорвана ударом взрывной волны. Если на борту этой ракеты и находился экипаж, то он давно уже был мертв.

— Вот такие дела, — хмуро резюмировал Траусти, рассматривая изуродованный земной модуль, — теперь можно лететь обратно. Но я только одного не пойму, — вслух подумал он, — как он здесь оказался? У таких ракет ведь запас хода совсем маленький, от силы пять световых часов. Неужели здесь еще где-то рядом материнская станция?

В ответ на это обычное замечание Синарин неожиданно коротко взвизгнула. Не успел неприятно удивленный этим командир высказать пилоту замечание о недопустимости таких этюдов по сольфеджио в патрульном вылете, как вдруг у него самого ошеломленно отвалилась нижняя челюсть. Пилот совершенно отчетливо увидел, как из темноты шлюзового люка ракетного модуля высунулась чья-то рука, а затем через секунду показался человек в астрокостюме!

— Да чтоб меня… — пораженно пробормотал Тарсон, от удивления застыв в своем пилотском кресле. Остальные пилоты его группы молчали, тоже, очевидно, пребывая в шоковом состоянии.

Тем временем загадочная фигурка в легком скафандре окончательно выбралась из шлюза и остановилась, беспомощно озираясь по сторонам. Маленький фонарик на шлеме немного освещал человеку путь, но тот, казалось, не спешил двигаться дальше. Пилоту сразу бросилась в глаза странная неуверенность в его движениях. Казалось, фигурку вот-вот оторвет от изуродованной поверхности модуля и закинет в окружающее его ледяное черное пространство.

— Густав, немедленно перешли донесение на «Аквитанию», пусть отправляют сюда спасательный шлюп, похоже, мы нашли выживших после шиванской атаки, — скомандовал наконец пришедший в себя Тарсон, — а я пока подойду поближе, посигналю бедняге. Он, скорее всего, нас не видит, надо его подбодрить.

Пилот положил руки на штурвал и через три минуты быстро подвел свой «Геркулес» вплотную к обнаруженному боту, а затем осторожно, аккуратными движениями, так чтобы случайно не сдуть выхлопной струей своей машины человека с обшивки, уровнял относительные скорости фладдера и ракетного модуля. Незнакомец, вцепившийся руками в край шлюзового выхода, явно заметил подошедший на расстояние нескольких десятков метров истребитель Альянса, и Траусти в знак того, что он тоже его видит, несколько раз помигал навигационными огнями своей машины и еще раз осветил люк прожектором.

Человек снова закопошился на своем месте, и Тарсон опять удивился странности его движений. Ему показалось, что у фигурки в астрокостюме какие-то чересчур гибкие руки и ноги, сгибающиеся к тому же слишком неестественным для нормального человека образом. Пилот озадаченно нахмурился: либо перед ним невесть откуда взявшийся чемпион по гимнастике, либо этот самый обычный астрокостюм для хозяина слишком велик. «Карлик там внутри, что ли?» — удивленно подумал он.

— «Элизиум» будет здесь через час, — сообщил в интерком Густав Вальд.

— Отлично, ребята, мы сделали доброе дело, — похвалил всех Траусти, довольный спасательной операцией. — Я думаю, час-то он еще продержится. О черт!

Фигурка в легком скафандре вдруг сорвалась с обшивки ракетного бота. Беспомощно раскинув руки и ноги, она полетела в открытый космос.

— Он не двигается! — крикнул Тарсон. — Похоже, потерял сознание! Я попробую его поймать.

Движения рук пилота на штурвале из аккуратных стали просто ювелирными. Отслеживая человека по мигающему фонарику на шлеме астрокостюма, Траусти начал осторожно подводить свою машину под траекторию его движения, следя, чтобы тот не ударился в бронестекло его кабины со слишком большой скоростью. Незнакомец не шевелился, но даже если бы он был в сознании, то вряд ли он смог бы облегчить задачу пилоту без наличия хотя бы ранцевого ракетного двигателя.

— Как же мне тебя поймать? — пробормотал Тарсон и наконец решился.

Он нажал одну за другой несколько необходимых для выполнения его миссии кнопок, и бортовой транспьютер фладдера после пары недоуменных вопросов, порекомендовав напоследок опустить пилоту лицевой щиток его шлема, разрешил открыть кабину истребителя «Геркулес». Траусти увидел, как наружу выскочило маленькое белое облачко воздуха с сразу закипевшей в вакууме влагой. Полетный костюм пилота тут же слегка раздулся в размерах, и по ушам неприятно ударил обратный скачок давления. Фонарь кабины фладдера неторопливо отошел назад, и молодой человек наконец своими глазами увидел быстро приближающуюся фигуру в легком скафандре. Товарищи Тарсона, затаив дыхание, следили за тем, как их командир пытается выполнить простейшую для спасательного корабля, но совершенно нетривиальную для боевого фладдера задачу. Но мастерство управления машиной сложилось с везением Траусти, и через несколько секунд неподвижное тело спасенного вплыло в открытую всем космическим ветрам кабину «Геркулеса».

— Все нормально, я поймал его, — они услышали усталый голос пилота.

— Командир, ты ас из асов! — не смогла сдержать своих чувств Найра Синарин. Роснан с Вальдом тоже одобрительно загомонили. Напряжение, охватившее группу, наблюдавшую за успешным завершением попытки спасения человека с найденного ракетного модуля, наконец спало.

А еще через секунду Траусти понял, почему человек показался ему таким странным в своих движениях.

— Вы мне не поверите, — ошеломленно сообщил он своим товарищам, вглядываясь в лицевой щиток астрокостюма незнакомца в бордовом свете навигационных огней «Геркулеса», — но это ребенок. Похоже, что мальчик.

Действительно, это был мальчишка примерно девяти-одиннадцати лет, находившийся внутри большого для него, совершенно не по росту, легкого скафандра. Он болтался внутри него как высохший орех в скорлупе. Глаза мальчика были закрыты, на нагруднике астрокостюма тревожно горели желтые огоньки, сигнализируя о заканчивающихся ресурсах жизнеобеспечения.

— Да у него же кислород кончается! — спохватился Траусти, осторожно устраивая мальчика у себя на коленях.

Фонарь кабины медленно поехал вперед, отделяя их обоих от космического вакуума. В маленькой кабине истребителя «Геркулес» сразу стало довольно тесновато. Боевая машина не была рассчитана на такие экстраординарные случаи, и Тарсон с немалым трудом разместил скафандр с находящимся внутри мальчишкой так, чтобы при этом хоть каким-то образом быть в состоянии управлять своим фладдером.

Через полминуты бортовой транспьютер поднял давление воздуха в кабине истребителя до нормального уровня. Траусти осторожно расстегнул астрокостюм своего нечаянного гостя и открыл его шлем.

— Откуда же ты тут взялся? — проговорил он, озабоченно вглядываясь в осунувшееся детское лицо с закрытыми глазами. Своей рукой в перчатке пилот осторожно погладил мальчика по голове, убрав ему со лба прядь взмокших темных волос.

— Командир, как там у тебя дела? — его отвлек взволнованный голос Синарин. — Ты молчишь уже пять минут.

— Все нормально, сейчас сами увидите, — ответил Тарсон, включая свой интерком в режим полной видеосвязи, — паренек точно жив, но без сознания. Кажется, он был сильно обезвожен за то время, что пробыл в своем скафандре. Но, к счастью, кислород кончиться у него не успел.

Подчиненные Траусти приникли к своим видеомониторам, пытаясь разглядеть неожиданного гостя с разбитого ракетного модуля, невероятным образом оказавшегося в кабине боевого фладдера.

— А вдруг там еще люди на борту остались? — задал вопрос Димитер. — В смысле живые?

— Хотелось бы в это верить, — произнес пилот, но его голос был лишен оптимизма, — но мне кажется, все говорит о том, что паренек здесь единственный выживший. Кто бы его отпустил в скафандре не по росту прогуливаться по обшивке ракеты? К тому же, если бы там оставались взрослые, они наверняка включили бы аварийный маяк.

— Ужасно, если в модуле были и его родители, — грустно сказала Найра.

— Скорее всего, так оно и случилось, — подтвердил ее печальное предположение Вальд, — вряд ли мальчик был членом экипажа. Командир, — продолжил он, — что передать на базу?

Траусти в этот момент размышлял над тем, каким образом ему все-таки привести мальчика в чувство. На борту его «Геркулеса» теоретически имелось все для оказания квалифицированной медицинской помощи, но вся беда была в том, что эта поддержка была рассчитана только на самого пилота и была интегрирована в его полетный костюм. Если Траусти вдруг ранит в бою или он потеряет сознание от перегрузки, либо случится еще какая-нибудь непредвиденная ситуация с его здоровьем, то бортовой транспьютер истребителя сможет поставить диагноз даже без участия в этом самого пилота и сделать ему необходимые инъекции медицинских препаратов через специальный разъем полетного костюма. Но как оказать помощь маленькому человеку, утонувшему внутри большого, не по росту, скафандра, который лежит у него на коленях, а ногами упирается в бронестекло кабины? Даже напоить его водой — и то невероятно сложно, поскольку трубка, подающая питьевую жидкость, тоже встроена в полетный костюм хозяина фладдера.

К счастью, его нечаянный гость пришел в сознание сам, избавив Траусти от поиска нетривиальных решений. Глаза мальчика открылись, и он уставился непонимающим взглядом прямо в лицо пилоту. Тарсон облегченно вздохнул.

— Все в порядке, малыш, — успокаивающим голосом негромко произнес пилот, — ты в безопасности, скоро будем дома. Как ты себя чувствуешь?

Паренек судорожно сглотнул.

— Пить хочется, — еле слышно прошептал он, — пить…

Траусти досадливо огляделся по сторонам, но увидел только плавающие вокруг него в невесомости отслоившиеся кусочки покрытия с астрокостюма его гостя.

— Подожди, сейчас что-нибудь придумаем, — сказал он. Ему в голову пришла удачная мысль. Пилот максимально поднял лицевой щиток своего шлема и включил подачу питьевой воды. Через секунду рядом с его лицом на срезе питающей трубки набух довольно большой прозрачный шарик. Крайне осторожно, стараясь не раздробить шар на отдельные капли, Траусти перегнал его рукой к губам мальчика.

Пока он этим занимался, в интеркоме раздался взволнованный голос Густава.

— Командир, база приказала тебе немедленно возвращаться! — сообщил он. — Надо срочно доставить мальчика на «Аквитанию».

— Ну да, это логично, к «Элизиуму» я уже не пристыкуюсь, — пробормотал пилот, с удовлетворением наблюдая, как встрепенувшийся паренек приник к водяному пузырю и тот начал быстро уменьшаться в размерах, — а что делать с ракетным модулем? Его же все равно надо проверить, на случай, если там кто-то есть еще.

— Остаемся мы, до прихода эвакуатора, — доложил приказ командования Вальд, — а потом сопроводим его обратно, после того как спасатели полностью проверят ракетный бот.

— Отлично, Альфа три, тебя понял, возвращаюсь на базу, — ответил Траусти, снова осматриваясь в кабине своего «Геркулеса». Теперь вдобавок к мусору со скафандра его подопечного вокруг пилота шариками плавали водяные капли, подсвечиваемые бортовым освещением истребителя. Ничего, сейчас он начнет разгон перед ближним прыжком, и в кабине снова появится сила тяжести. Хотя техник, который будет здесь делать уборку после вылета, наверняка останется недоволен.

Тарсон посмотрел на очнувшегося мальчишку и ободряюще улыбнулся ему.

— Как тебя зовут, малыш? — спросил он.

— Берти, — сглотнув, ответил тот, — Берти Квизигер.

Пилот осторожно протянул правую руку и пробежал пальцами по приборной панели. Запели двигатели «Геркулеса», выходя на рабочий режим.

— Берти, послушай меня внимательно, — Траусти обратился к мальчику, — сейчас мы начнем разгон на моем истребителе, чтобы совершить прыжок домой на звездный линкор, где ты будешь в полной безопасности.

— Я в военном истребителе? — широко раскрыл глаза паренек.

— Да, — терпеливо подтвердил пилот, — но сам видишь, места для двоих здесь маловато. Поэтому постарайся лишний раз не шевелиться, а то мне довольно трудно управлять машиной с тобой на коленях. Сейчас у нас невесомость, но скоро появится сила тяжести, не удивляйся.

Мальчик послушно кивнул и тут же сделал попытку оглядеться в кабине по сторонам. «Геркулес» понемногу разгонялся, но Тарсон из предосторожности поставил ускорение двигателей на одну пятую от номинала, помня о своем госте, который уже начал потихоньку с интересом вертеть головой вокруг себя.

— Через полторы минуты мы уйдем в подпространство, — попробовал отвлечь его внимание Траусти, — да, Берти, кто-нибудь еще остался на ракетном модуле кроме тебя?

Мальчик после паузы вдруг тихо всхлипнул.

— Нет, — еле слышно сказал он, — все погибли, даже Гози.

Тарсон выругал себя в душе. Как он мог забыть о том, что наверняка в ракетном модуле погибли близкие люди мальчика. Совсем было необязательно поднимать эти вопросы, когда Берти еще даже толком не пришел в себя. Да и вообще, лучше пока не волновать его никакими расспросами.

— Извини, малыш, — виновато сказал он, — мы постараемся тебе помочь.

Траусти вспомнил про свое звено, оставшееся позади, около разбитого ракетного модуля.

— Мы уходим, счастливо оставаться, ребята. Найра, ты за главного, — отдал он последнее распоряжение.

— Подтверждаю, командир, до связи, — ответила Синарин.

— Тогда до встречи на «Аквитании».

Через минуту «Геркулес» командира группы исчез в голубом сиянии подпространственной зари.

ГЛАВА 3

— У меня голова кругом идет, — пожаловался Тадес Кролла, капитан линейного корабля «Аквитания», — вместо спокойного проведения ремонта снова оказаться в этой круговерти. И с кем? С шиванами! — он горестно покачал головой. — Еще их нам не хватало в довершение ко всему.

Бывший командующий третьим флотом Альянса вице-адмирал Орнео Петрос равнодушно кивнул. После известных событий, результатом которых стала ссылка неблагонадежного линкора в систему Капеллы, его прежде дружеские отношения с Кролла слегка охладели. Тадес страдал от этого, не зная, как заслужить прощение вице-адмирала, которого он искренне уважал и которому многим был обязан. Он по-прежнему называл Петроса командующим и советовался с ним по всем важным вопросам, несмотря на то что Орнео официально был теперь всего лишь военным советником третьего ранга. К несчастью, именно это и привело Тадеса к его сегодняшней ситуации, когда он, всего лишь капитан межзвездного линкора, был вынужден нести бремя ответственности за все происходящее в системе Гамма Дракона. Вместо того чтобы просто передать данные о вторжении шиван командованию Альянса или на крайний случай прервать ремонт, привести корабль в состояние повышенной боевой готовности и спокойно дожидаться подкреплений и инструкций из метрополии, теперь ему приходится на свой страх и риск держать «Аквитанию» в малознакомой звездной системе, где в любой момент могли появиться новые орды Шивы. И все это благодаря настойчивым «советам» Орнео Петроса.

Он тяжело вздохнул и посмотрел на невозмутимого советника. Петрос, слегка прикусив нижнюю губу и потирая подбородок, внимательно смотрел на виртуальный экран, по всей видимости, анализируя поступившие последние оперативные данные.

— Надо будет запустить широкополосное сканирование системы, — наконец сказал он, не отрывая взгляда от экрана, — где-то здесь пропал еще один наш крейсер, «Тринити». Причем исчез он довольно таинственно, в отличие от «Виджиланта», который шиване уничтожили в бою.

— После чего на Капелле и здесь не осталось ни одного большого боевого корабля, кроме моего, — мрачно добавил Кролла.

— Я только что получил данные от спасательной партии с третьей планеты системы. Там, где во время вторжения шиван находилась археологическая экспедиция, — не обратив никакого внимания на последние слова капитана, продолжил Петрос, — посмотри сам.

Тадес с неохотой поднялся и подошел к вице-адмиралу, сидевшему на правом крыле мостика «Аквитании», за персональным виртуальным экраном. Он остановился за спиной Петроса и слегка прищурился, читая издалека сухие строчки донесения, переданные с далекой отсюда третьей планеты системы Гамма Дракона.

«…14.35 галактического времени. Совершена посадка рядом с разрушенным комплексом зданий археологической экспедиции. Спасательная партия обнаружила отсутствие персонала станции, по всей видимости, база была покинута во время вторжения шиван. Станция разрушена, предположительно, прямым попаданием тяжелой боеголовки. Ведутся поиски выживших людей…

…19.35 обнаружена часть персонала станции в лессовых пещерах, в ста километрах от базы. Физическое состояние людей нормальное, но у многих тяжелый нервный шок, связанный с гибелью их коллег и разрушением самой станции.

…23.40 произведена перевозка оставшихся в живых членов экспедиции на спасательные модули. Несколько человек категорически отказываются от эвакуации, мотивируя это тем, что они не доверяют военным. Для завершения операции нашими медиками применены сильнодействующе успокоительные средства…»

Капитан «Аквитании» недоуменно пожал плечами.

— Ну и что здесь необычного? — спросил он. — То, что шиване долбанули ракетой по станции? Или то, что археологи не верят военным?

— Читай дальше, — не поворачиваясь, нетерпеливо отозвался Петрос.

Кролла, наклоняясь вперед, снова прищурился.

«…3.20 произведен вывод спасательных модулей на околопланетную орбиту… …Старший в вывезенной с планеты экспедиции Надар Квантрис сообщил важные сведения, требующие немедленной передачи командованию. По его словам, руководитель экспедиции Кариола Тарсон и два других лица, Аллена Хельф и васудеанец Сипптар, совершили на борту крейсера „Виджилант“ перелет до объекта Кносс, где ими были обнаружены шиванские корабли. Капитан крейсера успел отправить ракетный модуль „Гермес“ с вышеупомянутыми лицами обратно, очевидно, с целью передать информацию о вторжении Шивы. По возвращении Кариола Тарсон смогла передать информацию на Капеллу и связаться лично с Надаром Квантрисом, но практически в это же время модуль был атакован охотниками шиван. Появление в этот момент рядом еще одного земного корабля, крейсера „Тринити“, заставило истребители Шивы отказаться от атаки „Гермеса“…»

— Ничего себе, — удивился он, — какое совпадение, и главное, что в один и тот же момент.

«…Капитан „Тринити“ сначала изъявил согласие эвакуировать персонал станции с планеты Трио Дракона, но в итоге забрал лишь экипаж с модуля „Гермес“. Затем крейсер совершил гиперпрыжок, не дожидаясь подхода ракетного бота, стартовавшего с поверхности планеты с первой партией эвакуируемых людей на борту. Бот был атакован шиванскими охотниками, и связь с ним прервалась. По всей видимости, он был уничтожен со всеми людьми, находящимися на его борту, при попытке совершить ближний прыжок. За десять минут до ухода самого крейсера „Тринити“ приемная аппаратура археологической станции приняла короткое текстовое сообщение с персонального коммуникатора Кариолы Тарсон следующего содержания: „„Тринити“ перешла на сторону Нео Терры…“»

— Откуда здесь мог взяться корабль мятежников? — ошеломленно произнес Тадес, делая шаг назад. — Что это еще за детектив? И вообще, «Тринити» — это же наш крейсер.

Петрос погасил виртуальный экран и развернулся на вращающемся кресле в сторону капитана линкора.

— Был наш, равно как, к примеру, и многие другие корабли Альянса до мятежа Акена Боша, — он твердо посмотрел в глаза Кролла, — чему ты удивляешься, отдел Чистоты Помыслов находит заговоры там, где их нет, тогда как настоящие предатели скрываются от наказания.

— Что-то ты быстро «Тринити» в мятежники записал, еще надо проверить, кто эта Тарсон, — пробормотал Тадес. Удивленный неожиданным известием, он даже не обратил внимания на то, что из-за бездействия крейсера погибли все люди в экспедиционной ракете.

Вице-адмирал в ответ невесело усмехнулся:

— Кариола Тарсон — это ученый-лингвист, специалист по языку Древних, и, кстати, супруга Эрика Тарсона. Того самого. Надеюсь, про него тебе рассказывать ничего не нужно?

— Черт, запутано как-то все, — безнадежно махнул рукой командир «Аквитании», — мятежникам-то чего надо на этой окраине? Поднять восстание в астероидном поясе? Здесь же даже колоний нет. Ни земных, ни васудеанских.

— Колоний нет, а вот портал неизвестной конструкции, через который к нам просочились шиванские корабли, имеется, — задумался Петрос, опустив взгляд вниз и постукивая кончиками пальцев по подлокотнику кресла, — интересная получается картина. Активируется по неясной причине межгалактический портал, из него появляется авангард шиван и уничтожает земной крейсер, потом вдруг появляется «Тринити», ни раньше ни позже, и почти сразу же загадочно исчезает. Возникает вопрос: куда дальше направился крейсер мятежников? — он посмотрел на Тадеса.

— На Капелле он точно не появлялся, — сказал тот, — нас бы проинформировали. Это закон.

— Тогда вариантов остается не так много, — продолжил строить логическую цепочку вице-адмирал, — корабль мог быть уничтожен шиванами, тогда искать его нет смысла, от его обломков многого не добьешься. В противном же случае он должен оставаться где-то здесь, в системе. Или, — он посмотрел на капитана, — он мог пойти дальше, через портал Кносса прямиком на другой край Галактики.

— Они что, совсем безумные, — вырвалось у Тадеса, — лезть головой черт знает куда!

Петрос откашлялся с загадочным видом.

— Это только предположение, — сказал он, — а в сущности, что тебя беспокоит? Мы же осуществляем межзвездные переброски, почему бы нам не освоить и внутригалактические перелеты?

— Я туда за ними не полезу без приказа сверху, — сразу открестился от этого заманчивого предложения командир линкора.

— В таком случае надо начинать широкополосное сканирование сектора, — подытожил вице-адмирал, — правда, на это может уйти несколько дней. Но зато если мы прижмем «Тринити» в этой системе, — он хрустнул пальцами, — то тогда сможем получить ответы на многие вопросы, в частности каким образом капитан крейсера подгадал с прибытием к месту и времени появления Кносса. Если, конечно, шиване не появятся здесь раньше, — добавил он.

Тадес Кролла нервно заходил взад-вперед по мостику линкора. Потом остановился и посмотрел на вице-адмирала.

— Не нравится все мне это, Орнео, я тебя богом молю, давай лучше отведем «Аквитанию» обратно на Капеллу, — почти умоляющим тоном произнес он, — мы и так чуть на Денебе под суд не попали с одной только Нео Террой, а тут они еще вместе с шиванами в одном флаконе оказались. Добром это не кончится, точно тебе говорю.

— Добром это действительно не кончится, — согласно кивнул Петрос, — особенно если Шива готовит новое вторжение. Но с другой стороны, — он озадаченно нахмурился, — знаешь, как-то странно все это выглядит.

— Вот и я говорю, пора уносить ноги и ждать подкреплений, — продолжал убеждать его капитан. — Экспедицию мы спасли, за «Виджилант» отомстили, ну зачем здесь дальше торчать? Даже если «Тринити» все еще здесь, шанс засечь ее сканерами линкора невелик, особенно если они деактивировали бортовые системы и спрятались где-нибудь в астероидном поясе.

Петрос досадливо отмахнулся.

— Перестань, Тадес, от кого ты собрался уносить ноги? — слегка раздраженно спросил он. — В системе пока, кроме нас и, предположительно, легкого крейсера мятежников, никого нет. Прикажи лучше собрать всю доступную информацию по «Тринити» и по ее экипажу и запускай сканирование сектора. Мне кажется, у нас есть ниточки, по которым мы сможем кое-что размотать. Надо будет, кстати, отправить запрос на Капеллу, пусть вышлют корабль-сканер типа «Харибды», от нее точно ничего не скроется.

Недовольный командир «Аквитании» молча кивнул.

— А насчет подкреплений, сам знаешь, — вздохнул Петрос, — весь флот Альянса в руках у Акасты. Боюсь, существенную помощь мы получим не скоро.

Тадес еще раз согласно кивнул в ответ. Похоже, у вице-адмирала входило в привычку втягивать капитана в неприятные события.

— Кстати, ты не знаешь, чем сейчас занимается наша ученая компания? — поинтересовался Петрос. — Они вроде бы просили выделить им ракетный модуль, чтобы поближе подойти к Кноссу.

— Я не в курсе, — хмуро отозвался Тадес, — собственно работу с ними я поручил своему помощнику, поскольку общаться с этой сумасшедшей Миной Харгроув выше моих сил.

— Она произвела на меня приятное впечатление, — заметил вице-адмирал.

— Не знаю, мне так не показалось. Пока я с ней разговаривал, я никак не мог понять, кто командует «Аквитанией», она или я, — сварливо сказал Кролла, — слишком много командующих на одном корабле, — он посмотрел на Петроса и вдруг осекся.

Вице-адмирал поднялся с кресла и выпрямился, разминая уставшую спину. С правого крыла мостика был хорошо виден пламенеющий диск солнца Гамма Дракона, его яростный свет был заботливо приглушен светофильтрами корабля. Петрос повернулся к Тадесу.

— Ты же знаешь, я не командую ни тобой, ни «Аквитанией», — негромко сказал он, приглаживая свои седеющие волосы, — я могу только давать советы, согласно своему теперешнему статусу. И если ты их принимаешь, то это целиком лежит на твоей ответственности.

Капитан линейного корабля отвел взгляд. Между мужчинами повисло неловкое молчание.

— Это не совсем так, Орнео, — наконец с усилием произнес он, — я по-прежнему считаю тебя своим командиром, — он взглянул в глаза вице-адмиралу, — я думаю, все может измениться, и ты вернешься на подобающее тебе место флотоводца. И извини меня, если что, за мои слова.

Петрос смягчился и уже по-дружески улыбнулся капитану. Казалось, отношения были восстановлены.

— Ладно, Тад, не время сейчас вспоминать о старых обидах и тем более копить новые, — сказал он, — пойдем-ка лучше хлопнем по рюмке фраппина за победу Альянса, тем более что уже время обеда, а потом снова примемся за работу. Мы должны сделать из этой звездной системы форпост, первую линию обороны против шиван. Кроме нас этого сделать сейчас некому.

— Ну надо так надо, — тяжело вздохнул Кролла, не зная, радоваться ли ему возвращению прежних дружеских отношений с Петросом или расстраиваться из-за того, что его линкор еще не скоро вернется в систему Капеллы.

— Кстати, зря ты так относишься к нашим физикам, особенно к доктору Мине Харгроув, — сказал вице-адмирал уже на выходе из боевой рубки «Аквитании», — я думаю, она скоро сможет рассказать нам про Кносс много чего интересного.

— Пусть рассказывает, — отмахнулся капитан корабля, — все равно мне никогда не нравились высокие тощие брюнетки, хотя иногда они и бывали очень умными на вид.

Они еще не добрались до капитанской каюты, как Петроса догнало известие об обнаружении рядом с межгалактическим порталом Кносса разбитой земной ракеты с единственным выжившим ребенком.

* * *

Корабль глобального сканирования «Харибда», похожий на остроконечную пирамиду, с тремя зонтиками основных локаторов и с вытянутой на полкорпуса вперед антенной дальнего приема, деловито обшаривал пространство звездной системы Гамма Дракона в поисках загадочно исчезнувшего крейсера мятежников. После случайного обнаружения патрульной группой фладдеров разбитого экспедиционного бота за последние восемь галактических суток КГС «Харибда» несколько раз фиксировал в системе подозрительные объекты, к которым тут же устремлялись поднятые по боевой тревоге бомбардировщики «Аквитании». Но вместо долгожданной «Тринити» сначала они обнаружили тот самый ракетный модуль с «Виджиланта», на котором Кариола Тарсон со своими товарищами смогла уйти из смертельных объятий Шивы, чтобы затем тут же угодить в плен к мятежному крейсеру. Найденные на брошенном «Гермесе» записи переговоров Кариолы с капитаном корабля Артуром Ромиком дали окончательное подтверждение Тадесу Кролла, все еще сомневавшемуся в измене крейсера Альянсу. В следующий раз добычей пилотов стал невесть как заплутавший в системе шиванский перевозчик, тут же превращенный в пыль азартными коллегами Огюста Бланкара, изнывающими от отсутствия настоящих дел. Уже наученные опытом, захватить в плен вражеский корабль они не пытались. Узнав об этом событии, Траусти мрачно предложил своим товарищам написать совместный рапорт с просьбой об их переводе в состав бомбардировочных эскадрилий «Аквитании», мол, иначе им придется возвращаться обратно в метрополию с пустыми руками. Действительно, в системе Гамма Дракона наступило какое-то странное затишье. О шиванах не было ни слуху ни духу, и если бы не висевший безмолвным предупреждением перед земными патрулями Кносс, то и кратковременное вторжение Шивы могло показаться просто кошмарным сновидением. Сам портал уже потерял для людей большую часть своего мрачного обаяния, теперь он казался пилотам не входом в преисподнюю, а только большой и опасной игрушкой Древних, уже изрядно раздражавшей своим, казалось, бессмысленным вращением. Единственным, кто не чаял души в этой «шиванской карусели», были прибывшие в систему на специальном корабле ученые-физики, возглавляемые «сумасшедшей» Миной Харгроув. Вместе со своим верным ассистентом (некоторые злые языки говорили, что и любовником) Давидом Крайновичем она развила кипучую деятельность по исследованию Кносса, постоянно сталкиваясь на почве дележа ресурсов линкора с Тадесом Кролла и мешая капитану, по его словам, «заниматься укреплением системы Гамма Дракона против предполагаемого враждебного вторжения». Командир единственного на многие световые годы вокруг линейного корабля Альянса выстроил за неделю целый форпост в системе из своих, по его мнению, очень скромных наличествующих военных сил. Сама «Аквитания» в состоянии повышенной боевой готовности находилась около узла межзвездного перехода до Капеллы, запирая выход для «Тринити», которая теоретически могла попробовать сбежать через этот переход в центральные системы, оставшиеся благодаря действиям Каммила Акасты без прикрытия большими боевыми кораблями Альянса. Прорвавшийся на Капеллу мятежный крейсер мог бы натворить там изрядных бед. К планетным колониям, находящимся под прикрытием тяжелых орбитальных батарей, корабль бы не сунулся, но захватить пару пассажирских судов в качестве заложников, чтобы иметь возможность дозаправиться топливом, он был бы в состоянии. Лучевые орудия «Аквитании», держащие под прицелом узел межзвездного перехода Гамма Дракона — Капелла, лишали «Тринити» такой возможности. Треть наличных легких сил линкора, тридцать два бомбардировщика «Медуза» с истребительным прикрытием из целой эскадрильи фладдеров, постоянно несли боевую вахту в районе Кносса на случай неожиданного вторжения шиван, а также чтобы иметь возможность вовремя прикрыть эвакуацию исследовательских модулей ученых-физиков, которые подобно мухам облепили таинственный межгалактический портал.

Время тянулось в нетерпеливом ожидании, Орнео Петрос, не находя разгадки тайны пропавшего крейсера мятежников, постепенно мрачнел. Капитан «Аквитании», напротив, находился в предвкушении долгожданного «совета» вице-адмирала наконец покинуть систему Гамма Дракона и даже перестал отказывать в различных просьбах доктору Мине Харгроув, которые, правда, как всегда, походили больше на безапелляционные требования. Мысленно Кролла уже был на Капелле в ремонтном доке, руководя устранением последних неисправностей своего линкора. Поэтому, когда он узнал о настойчивом желании Мины срочно встретиться с ним по какому-то важному вопросу, он согласился, хотя обычно использовал для прикрытия своего помощника, назначенного на придуманную им же специально для этой цели должность офицера «по контактам с учеными». Тадес лишь ворчливо сообщил Петросу свое предположение, что Харгроув, вероятно, «попросит» на этот раз энергию всех трех главных генераторов линейного корабля для последнего самого глубокого зондирования структуры Кносса, после чего наверняка «все взорвется и улетит к чертовой матери». Вице-адмирал неожиданно принял заинтересованный вид и решение тожеприсутствовать при беседе. Капитана «Аквитании» вдруг кольнуло нехорошее предчувствие, ему почему-то показалось, что ничего доброго для его корабля из этой встречи не выйдет.

Они встретились в пустующей после обеда огромной кают-компании линкора. Харгроув немного опаздывала, и вице-адмирал успел обсудить с Тадесом последние новости, полученные из Звездного Адмиралтейства. Речь шла о скором прибытии в систему Гамма Дракона значительных подкреплений, земного линкора «Картидж» и новейшего тяжелого крейсера васудеанцев под названием «Дахор». Это были хорошие известия, поскольку отправка спокойно заканчивавшей ремонт «Аквитании» для прикрытия сектора Гамма Дракона по сути была жестом отчаяния, у командования Альянса просто не было поблизости других больших военных кораблей. Хорошо еще, что вошедшие в систему силы Шивы оказались так немногочисленны.

— Не иначе как у первого лорда в Адмиралтействе крыша встала обратно на место, — прокомментировал эту новость Кролла, — наконец-то он догадался, что шиване могут быть опасны. Посмотрели, наверное, еще раз хроники про Великую Войну, — с ядом предположил он, — я ведь их всю неделю тряс, дайте, говорю, подкреплений, это же не шутки, вторжение Шивы, это же черт знает чем может кончиться. Видимо, наконец-то дошло.

— Пришлют, Тадес, к тебе с ними и нового адмирала, — с иронической грустью в голосе сказал Петрос, — и кончатся твои мучения с ответственностью. Будешь просто получать приказы.

— Ты думаешь? — озабоченно спросил Кролла. — Я и в самом деле уже устал за все отвечать, мне и «Аквитании» одной хватает.

— Даже не сомневайся, — подтвердил советник третьего ранга, — надо же кому-то управляться с целой группировкой, два линкора, один крейсер, больше сотни фладдеров…

Тадес тяжело вздохнул и посмотрел на Петроса.

— Ты же знаешь, Орнео, кого бы я хотел видеть здесь на месте командующего, — сказал он, — но, к сожалению, в этой ситуации от меня ничего не зависит.

Вице-адмирал пожал плечами, как бы отвечая: «и от меня тоже».

— А тут еще наша сумасшедшая Харгроув со своей командой, — недовольно пробурчал командир линкора, — что они, интересно, на этот раз задумали?

— Ты слишком предвзято к ней относишься, — упрекнул товарища Петрос, — от ученых есть и польза. Вот, к примеру, они смогли объяснить мне, как экспедиционная ракета с запасом хода на два с половиной световых часа ухитрилась оказаться рядом с Кноссом, за семь миллиардов километров от планеты. А мы несколько дней ломали над этим головы.

— Это тот ракетный бот, из-за которого они не хотели грузиться в наши эвакуационные модули? — с подозрением спросил Тадес. — Не «доверяли военным»?

— Трудно их в этом упрекнуть, — возразил вице-адмирал, — какая должна быть еще у них реакция, когда у всех на глазах шиване расстреливают ракету с твоими людьми, а крейсер Альянса даже не старается им помешать?

Командир «Аквитании» в ответ тоже только пожал плечами.

— Так вот, что касается странного перелета самой ракеты, — вернулся к предмету своего обсуждения Петрос, не обращая внимания на то, что его товарищ проявляет не очень большой энтузиазм к раскрытию этой загадки, — наши ученые предположили, что шиванские охотники нанесли повреждения ракетному боту как раз в момент формирования им подпространственной матрицы для субзвездного перехода. Соответственно, тот просто провалился в подпространство, не задав точной точки выхода.

— Ну а при чем тут портал? — слегка заинтересовался Кролла.

— А портал, как мощный стабилизирующий узел, как раз и притянул к себе сорвавшуюся ракету и потом выбросил ее по инерции в двадцати астрометрах от себя. Правда, людей, которые были в ней, это уже не спасло, — проконстатировал факт вице-адмирал, — повреждения модуля были слишком велики, и они остались без кислорода.

Тадес недоверчиво посмотрел на Петроса.

— Орнео, я такие объяснения и сам могу придумывать по десять раз на дню, — сказал он скептическим тоном, — а нашим яйцеголовым еще и деньги, оказывается, за это платят.

Вице-адмирал только вздохнул от такой предвзятой оценки своего друга.

— А вот и наша пунктуальная гостья, — вдруг обрадованно воскликнул он, меняя тему разговора.

Командир линкора, сидевший боком к входу кают-компании, неохотно повернул голову. В дверях стояла доктор Мина Харгроув, высокая коротко стриженная брюнетка с худым решительным лицом. Из-за ее плеча выглядывало растерянное лицо офицера «по связям с учеными».

— Здравствуйте, госпожа Мина, прошу садиться, — Тадес неторопливо поднялся со своего места, — Картинель! — окликнул он все еще стоящего в дверях офицера. — Раз уж ты здесь, будь любезен, спроси у стюардов кофе и десерт для дамы.

Несмотря на сложные отношения с Харгроув, он, как представитель офицерства военного флота с тысячелетними традициями, не мог не быть хотя бы формально вежливым с противоположным полом.

Петрос тоже приподнялся, в любезном поклоне приветствуя вошедшую женщину.

Вежливо, но сухо поздоровавшись, Мина села на подставленный ей стул. Вице-адмирал с любопытством посматривал на знаменитую женщину-физика. Сам он был весьма далек от этих специфических и сложных материй, но Харгроув была ведущим специалистом по физике межзвездных порталов, и это давало ей широкую известность. Растущей земной цивилизации требовались новые звездные системы для освоения, и если бы ученым удалось научиться в итоге создавать рукотворные эфирные мосты, то это, безусловно, дало бы огромный толчок развитию Альянса. К тому же земные колонии могли бы наконец узнать, что все-таки точно случилось с Солнечной системой, после того как единственный межзвездный переход до Земли сколлапсировал из-за взрыва «Люцифера» во время Великой Войны. Ну а, к примеру, о возможности пройти по секретно наведенному эфирному мосту в тыл к Акену Бошу и завершить войну с мятежниками одним ударом можно было даже не говорить, она была очевидной.

Бесшумно возникший стюард подал гостье и мужчинам кофе и так же тихо удалился.

— Вы не будете возражать, если я закурю? — спросила Харгроув и, не дожидаясь ответа, выщелкнула из пачки тонкую сигарету.

Слегка помрачневший Кролла, молча кивнув, стукнул по столешнице. Рядом с гостьей из стола выскочила пепельница с вензелем «Аквитании».

— Чем обязаны вашему визиту? — нарочито вежливо спросил Тадес, кинув быстрый взгляд на сидящего слева от него вице-адмирала. — Вам необходимо что-то еще для продолжения исследования портала?

Мина отрицательно качнула головой.

— Все возможные тесты с доступной нам аппаратурой мы завершили. На этот раз мне всего лишь нужен корабль, — она выпустила дым уголком рта, — корабль, массой от восьмидесяти пяти тысяч тонн, для прохода через портал Кносс. Может подойти и крейсер, но лучше, если это будет «Аквитания».

Командир упомянутой «Аквитании» чуть не подавился своим кофе. Петрос вопросительно посмотрел на женщину.

— А больше вы ничего не хотите? — наконец отдышавшись, спросил Тадес. — И кто вообще вам дал право отправлять корабли через Кносс?

— Мой статус по табели соответствует званию капитана третьего ранга, и вы это знаете, — сухо ответила Харгроув, — таким образом, я могу командовать кораблем, даже военным, вплоть до легкого крейсера. Но, к несчастью, у меня его нет.

— Я бы сказал наоборот, к счастью, — возразил Кролла, отодвигая от себя свою чашку, — и к счастью, — повторил он, — пока я командую здесь силами Альянса, мой линкор и никто более в эту чертову дыру не полезут!

— Я же вам сказала, что меня устроит и крейсер, — сказала женщина, воинственно тряхнув своей коротко стриженной челкой. — Но я не уверена, смогу ли я с ним взять на абордаж «Тринити».

Тадес вытаращил глаза после такого ответа, затем медленно перевел взгляд на вице-адмирала. Казалось, он временно лишился дара речи. Петрос, наоборот, выглядел очень заинтересованным.

— Почему вы думаете, что крейсер сейчас находится по другую сторону портала? — быстро спросил он. — И вообще, откуда вы знаете про «Тринити»?

— Я говорила с неким Надаром Квантрисом, — отчеканила Харгроув, — вы же сами временно разместили его людей после эвакуации на «Аквитании». Он был заместителем Кариолы Тарсон, которая руководила раскопками артефактов Древних в этой системе и оказалась в руках мятежников, еще до вашего прибытия.

Вице-адмирал вдруг откинулся на своем стуле и звонко хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно, как я раньше не догадался! — воскликнул он, глядя на озадаченно уставившегося на него Тадеса. — Все сходится, капитан. Смотри, земная экспедиция ведет раскопки Древних на планете и каким-то образом активирует портал, ведущий в области, населенные шиванами. Насколько я знаю, Акен Бош и раньше был неравнодушен к артефактам Древних, он мог следить через своих шпионов за всеми археологическими экспедициями Альянса. Как только экспедиция Тарсон что-то нашла, тут же появилась «Тринити», и дело в шляпе! А мы понять не могли, что ей здесь надо.

Петрос перевел дух и с уважением посмотрел на Мину.

— Вы просто молодец, — с воодушевлением сказал он, — но почему вы уверены, что крейсер мятежников все-таки решился отправиться через Кносс?

Харгроув ответила скептическим взглядом.

— Ваш бы энтузиазм, да на доброе дело, — иронически заметила она, — а то мы уже неделю бьемся о непрошибаемую тупость вашего офицера «по контактам с учеными», — она произнесла эти слова с нескрываемым сарказмом, — со страшным скрипом выбивая для себя каждый джоуль энергии. Получаем удивительные данные, но господ военных они почему-то не интересуют. Они предпочитают с упорством, достойным лучшего применения, терзать несчастную «Харибду», тратя колоссальное количество энергии на сканирование системы и даже не замечая, что все ответы находятся прямо у них перед носом, — она раздраженно затушила свою сигарету.

Побагровевший командир «Аквитании» наконец обрел дар речи.

— Вот так она всегда, — обращаясь к Петросу как к свидетелю, возмущенно произнес он, — а потом еще удивляется, почему у нее натянутые отношения с военными.

Вице-адмирал примиряюще выставил перед собой обе ладони.

— Подожди, Тадес, доктор Мина Харгроув в чем-то права, — сказал он, — мы действительно плохо взаимодействуем друг с другом.

Он обратился к женщине:

— Госпожа Мина, просим нас великодушно простить, если мы были в чем-то не правы по отношению к вам, — дипломатично сказал он, — но если вы сейчас, по вашему мнению, владеете какой-либо важной информацией, то, пожалуйста, поделитесь ею с нами. Со своей стороны мы обещаем вам в дальнейшем всяческое содействие, — Петрос прижал руку к сердцу, — я вас очень прошу.

Такое обращение подействовало, и доктор Харгроув слегка смягчилась.

— На самом деле я не собиралась вас беспокоить, — произнесла она, глядя на Петроса, — вся научная информация, которую мы собираем и которая может иметь двойное назначение и быть интересной для военных, — женщина кашлянула, — так вот, такая информация и так в любом случае передается в соответствующие структуры Альянса, а уже они решают, что с ней делать дальше. По-хорошему, мне не было бы никакого дела до поисков вашего крейсера, если бы не одно обстоятельство. Я больше чем уверена, что Кариола Тарсон и несколько человек из ее экспедиции сейчас находятся на «Тринити», — она напряженно взглянула на вице-адмирала, и тот вдруг с удивлением увидел блеснувшие в ее глазах слезы, — а «Тринити» находится по ту сторону Кносса.

Петрос сочувственно кивнул.

— Вы хорошо знали госпожу Тарсон? — негромко спросил он.

— Почти двадцать семь лет, — Харгроув осторожно дотронулась до уголка глаза, — мы познакомились еще до Великой Войны и с тех пор дружили и работали вместе. Кари историк и специалист по лингвистике, и я пользовалась ее расшифровками текстов Древних, относящихся к межзвездным порталам, для своей работы. Кариоле, в свою очередь, было легче понимать тексты Древних с моей помощью, язык физики универсален для вселенной.

Она спохватилась:

— Но дело сейчас не в этом, а в том, что один земной по виду корабль семь дней назад прошел через Кносс с нашей стороны.

Петрос и Кролла одновременно подскочили на своих местах.

— Вы обнаружили это благодаря своим исследованиям портала? — с нескрываемым уважением спросил вице-адмирал. — Ну вот видишь, Тадес, — упрекнул он капитана линкора, — надо было сразу предоставить госпоже Мине все необходимые ресурсы, наши ученые, оказывается, умеют видеть сквозь время! — Он снова обратился к женщине: — Наверное, это было очень сложно определить, я полагаю, вы нашли какие-то гравитационные следы, всплески после прыжка или что-то в этом роде?

— Ну, в общем, в какой-то степени да, — слегка опустила глаза Харгроув, — уходящие на эфирный мост корабли действительно оставляют за собой гравитационный след, который, в принципе, можно продетектировать, — она вздохнула, — но, по правде говоря, мы этим не занимались. Просто вчера около портала мы случайно нашли капсулу наблюдения, которую оставил ракетный модуль с вашего «Виджиланта».

Мужчины замерли в ошеломленном молчании. Петрос не глядя отхлебнул остывшего кофе, не спуская глаз с Харгроув.

— Ну, а что нам оставалось делать, — снова тряхнув своими короткими волосами, воинственно спросила та, — нам позарез был необходим еще один ракетный модуль. У ваших подчиненных, капитан, — она посмотрела на Кролла, — его не добьешься. Поэтому мы взяли тот модуль с «Виджиланта», что нашли в системе ваши пилоты, дозаправили его и отправили к Кноссу. А вчера вдруг обнаружилось, что на модуле не хватает одной камеры наблюдения. Оператор послал на всякий случай запрос, и капсула неожиданно ответила. Она, оказывается, все это время находилась рядом с порталом. Я полагаю, что ее оставили там для наблюдений прежние хозяева. — Мина секунду помолчала и затем продолжила: — И мы просмотрели записи за все время ее работы. На одной из них было ясно видно земной крейсер, совершающий гиперпрыжок через Кносс.

Капитан Аквитании нервно хихикнул:

— А если бы мой помощник все-таки выделил вам ракетный модуль?

— Тогда мы бы искали здесь «Тринити» до второго пришествия, — мрачно отозвался Петрос, — я прошу вас срочно передать эти записи в наше распоряжение, — обратился он к женщине.

— Разумеется, — кивнула Харгроув в ответ, — но меня больше интересует, могу ли я рассчитывать на положительный ответ по моей просьбе?

— Отправить десять тысяч человек в неизвестность ради спасения троих? — возмущенно ответил вопросом Кролла.

Он подскочил со своего места и, уперевшись кулаками в стол, наклонился к женщине. Она спокойно посмотрела ему в лицо.

— А чего вы боитесь? — Харгроув слегка усмехнулась. — Может быть, Кносс и выглядит необычно на вид, но по сути это тот же самый узел дальнего перехода, только ведущий на несколько большее расстояние. Мы тщательно проанализировали его пространственно-временную топологию и установили, что воронка портала простирается на тридцать тысяч световых лет в направлении центра нашей Галактики, — она чуть пожала плечами, — и ко всему прочему, согласно известному закону обратных отношений, время, которое затратит корабль для прохождения даже такого длинного эфирного моста, составит не более чем несколько часов.

Пока женщина говорила, Петрос положил руки на стол и сцепил вместе пальцы. Лицо его приняло задумчивое выражение. Тадес подозрительно следил за вице-адмиралом.

— А если там полно шиван? — вдруг спросил он.

— Вы это серьезно? — изумилась Харгроув. — Ну знаете, мне кажется, что в таком случае их должно было быть полно и здесь, — она сменила свой тон на вкрадчивую иронию, — либо они проявляют поразительную и не свойственную им скромность. Потому что во время Великой Войны, а я очень хорошо ее помню, их орды мгновенно наводняли собой систему за системой.

Кролла не нашелся что возразить и сел на место. Слово взял Петрос.

— Погодите, давайте попробуем спокойно сделать выводы из всей информации, которую мы имеем, — негромко, но твердо сказал он, — итак, госпожа Мина утверждает, что любой корабль с соответствующей массой и гиперприводом, в частности наша «Аквитания», в состоянии совершить дальний прыжок через портал Кносс. И вернуться обратно, я надеюсь?

— Подобные структуры всегда симметричны, — подтвердила женщина, — прыжок обратно не будет ничем отличаться от прыжка отсюда.

Вице-адмирал удовлетворенно кивнул.

— Также госпожа Харгроув сообщила нам, что «Тринити» уже совершила прыжок туда, — продолжил он, — безусловно, мы и сами посмотрим эту запись, но оснований не доверять нашим ученым у нас нет.

— Таким образом, — резюмировал он, — наша «Аквитания» теоретически может пройти Кносс, провести разведку на той стороне, отыскать по пути крейсер мятежников, взять его, если можно так выразиться, на абордаж и вернуться обратно.

Петрос посмотрел на явно недовольного, но пока сдерживающего себя капитана линкора.

— Безусловно, риск есть, в этом ты прав, Тадес, — подтвердил он опасения своего товарища, — и плохо, что мы пока действительно не знаем, что нас там ожидает. Но, если быть до конца откровенным, еще хуже для меня не знать ничего здесь, находясь перед порталом! Наш долг узнать о враге как можно больше, а сделать это мы можем только отправившись к нему навстречу.

Вице-адмирал сделал паузу.

— И мы не должны забывать о том, что «Тринити» — это не просто мятежный крейсер, — продолжил он, — к сожалению, оказывается, что люди Боша идут зачастую на шаг впереди нас. Мне трудно поверить в случайную серию совпадений, в результате которых открылся портал в мир Шивы. А захватив «Тринити», мы имеем шанс раскрыть эти загадки. Поэтому я за прыжок, причем нам лучше поторопиться, — он посмотрел на Кролла, — что скажешь ты, капитан?

Мина Харгроув с надеждой взглянула на командира «Аквитании».

— И мы сможем тогда спасти Кариолу, — сказала она, — помогите нам, капитан.

Тадес отвел взгляд в сторону.

— Может быть, ты все правильно говоришь, Орнео, — после долгого молчания сказал он, — и про Шиву, и про «Тринити», — но пойми, я не могу брать на себя такую ответственность без приказа. Даже ради тебя, — было видно, что эти слова даются ему с трудом, — ты же знаешь, что в систему скоро прибывают новые корабли и так или иначе в ближайшее время будет назначен командир всего соединения. Если он отдаст приказ идти в разведку через Кносс, то тогда я подчинюсь, — он наконец посмотрел в глаза Петроса, — а так… Прости, Орнео.

Наступила пауза. Вице-адмирал пожал плечами и перевел взгляд на замершую женщину.

— Прошу прощения, — сказал он, — к сожалению, здесь я бессилен. Он командир корабля, ему и принимать решение.

Харгроув в отчаянии закусила губу:

— Капитан, пожалуйста!

— Я не одинокий белый рыцарь, — сумрачно ответил Кролла, — я несу ответственность за линейный корабль и десять тысяч человек его экипажа.

Доктор Харгроув была сильной женщиной. Осознав, что просить уже бесполезно, она молча встала и, сухо кивнув Петросу, без единого слова вышла из кают-компании. Мужчины остались вдвоем. Когда затих стук каблуков женщины и с легким шипением закрылись тяжелые двустворчатые двери, Кролла с виноватым видом обратился к вице-адмиралу:

— Будешь еще кофе?

— Нет, спасибо, давай уж лучше выпьем чего покрепче. За крах надежд.

— Перестань, Орнео, я же всегда слушаю тебя, ты это знаешь. Но то, что вы с ней предлагаете сейчас, для меня уже слишком.

— Как знаешь.

Тяжелое молчание нарушила трель коммуникатора на руке командира «Аквитании».

— Ты погляди, — с радостным удивлением сказал он, — «Картидж» и «Дахор» только что вошли в систему Гамма Дракона. Наконец-то мы здесь не одни. А это что? — он вдруг поперхнулся. — Я… я глазам своим поверить не могу.

— Что там? — без особого интереса спросил Петрос.

— Главное, не падай со стула, здесь про тебя.

— Ну?

— Ты назначен командующим соединением всех кораблей Альянса в этом секторе, — ошеломленно сказал Кролла, — с ума можно сойти, — он перевел ошалелый взгляд на вице-адмирала, — они снова про тебя вспомнили!

Но Петрос почему-то не выказал особой радости от этого известия.

— Что-то здесь не то, — сказал он, — без серьезной на то причины меня бы не вернули.

— Может, они просто поняли, что несправедливо с тобой поступили? — предположил капитан.

Вице-адмирал скептически усмехнулся:

— Не будь наивным, Тадес. На самом деле за моим назначением могут стоять очень серьезные события.

— Почему ты так решил? — слегка недоуменно спросил Кролла.

Петрос бросил на него задумчивый взгляд.

— Опальных флотоводцев обычно возвращают в строй тогда, — он сделал многозначительную паузу, — когда у тех, кто их сместил, возникают проблемы. Боюсь, что те ребята, которые скинули меня с поста командующего третьим флотом месяц назад, могли за это время сесть в большую лужу.

— Ну если это действительно так, — одобряюще махнул рукой капитан, — то они это полностью заслужили.

Он вдруг остановился.

— Орнео, — осторожно спросил он, — а чем ты сначала займешься, как командующий новой эскадрой?

Вице-адмирал хмыкнул:

— Ты угадал, Тад. Первым делом я пошлю разведку через портал Кносса.

— Как насчет «Картиджа» или «Дахора»? — продолжал юлить капитан.

— Ты же знаешь, «Картидж» является линкором предыдущего поколения класса «Орион». Твой корабль гораздо мощнее, зачем подставлять старичка, — произнес невозмутимо Петрос, — а что касается «Дахора», то неужели мы, люди, пропустим васудеанцев вперед. Потомство нам этого не простит.

Кролла тяжело вздохнул.

— Значит, «Аквитания»? — с тайной надеждой, что вице-адмирал скажет «нет», спросил он.

— Ты не ошибся, товарищ. Именно «Аквитания», новейший линкор класса «Геката», гордость землян, — безжалостно подтвердил Петрос.

Командир новейшего линкора класса «Геката» и гордости землян бессильно закрыл глаза.

* * *

В госпитале «Аквитании», занимавшем чуть ли не треть второй палубы огромного линкора, было совсем немноголюдно. Двое молодых пилотов с погонами младших офицеров уже полчаса слонялись по пустому приемному отделению царства медиков, ожидая назначенной им аудиенции.

— Ты точно его правильно поняла? — Траусти с подозрением посмотрел на Найру Синарин, расстроенно присевшую на маленький белый диванчик, которые были в изобилии раскиданы по всему помещению приемной.

— Он сказал прийти в пятнадцать сорок по галактическому, — девушка уже сама начала в себе сомневаться, — мол, Берти к этому времени уже пройдет все дневные процедуры.

Тарсон перевел взгляд на огромные часы, висевшие над регистрационной стойкой, они показывали уже начало пятого. Пилот задумчиво почесал затылок и присел на диванчик рядом со своей спутницей.

— Он сначала отказывался, говорил, что ему и так хватает одной матери Берти, — уже не в первый раз начала рассказывать Найра свою историю, — но потом, когда я ему расписала в подробностях, с каким риском для своей жизни ты спас мальчика, доктор сломался и назначил нам время на без двадцати четыре. Он еще пробурчал, что вроде надеется на нашу взаимную аннигиляцию с мамашей, — припомнила девушка новую подробность, — мол, она ему работать не дает и пусть лучше выльет всю свою радость на тебя, как на главного спасителя.

— Хитрый доктор, — констатировал Траусти, разглядывая видеоряд на противоположной стене приемного покоя, где уже в который раз наглядно демонстрировалась практика оказания первоначальной помощи людям, испытавшим воздействие космического вакуума. Хотя во всем демонстрационном ролике красный цвет был везде заменен синим и пострадавшие к тому же все как один радостно улыбались, смотреть на это зрелище снова и снова было не очень приятно. Пилот перевел взгляд на регистрационную стойку, за которой в окружении виртуальных панелей одиноко сидела суровая женщина средних лет в мундире секунд-лейтенанта медицинской службы.

— Пойду я еще раз допрошу местного медработника, — решил он, поднимаясь с дивана, — а ты сиди пока здесь. Мне кажется, она плохо реагирует на молоденьких светловолосых девушек в форме пилота.

Уже прошло двое суток с того момента, как фладдер Траусти Тарсона доставил спасенного им мальчика по имени Берти на «Аквитанию». Сразу после посадки уже ожидавшие их на спецплатформе медики мгновенно утащили мальчика прямо вместе с его скафандром в свои владения на корму третьей палубы звездного линкора. Сам пилот получил от командования на другой день благодарность, а командир его эскадрильи «Воронов» послала запрос на представление к награде отважного астролетчика. Друзья по сто седьмой засыпали Траусти расспросами, все-таки не каждый день в их боевой группе случались такие события, но пилот и сам терялся в догадках, кого и откуда он спас. Во время перелета он опасался расспрашивать Берти, чтобы не усугублять его и так неважного состояния, и знал только то, что в разбитом ракетном боте были еще люди и что все они мертвы.

Наконец из скупого официального коммюнике он узнал про попавшую под удар Шивы земную экспедицию, которая занималась планированием глобального терраморфинга планеты Дракон Трио под будущие нужды Альянса. Но каким чудесным образом ракета, атакованная шиванами возле планеты, оказалась вдруг у межгалактического портала, в сообщении командования не объяснялось, говорилось только то, что пятьдесят четыре человека, бывшие на ней, погибли, а двое детей участников экспедиции спасены пилотами из истребительной группы «Воронов». Почему спасенных детей вдруг стало двое, Траусти тоже понять не мог.

Одолеваемые вопросами товарищей, отчасти из собственного любопытства и желания узнать, как чувствует себя спасенный ими паренек, четыре новоявленных героя из сто седьмой эскадрильи к концу вторых суток все-таки отыскали лечащего врача Берти и уговорили его разрешить им свидание с мальчиком. Уговаривала Найра, и в итоге доктор, тронутый ее рассказом, разрешил пилотам (только двоим, не больше) короткое свидание с его пациентом.

— Освободился ваш доктор, уже идет, — утомленно сообщила лейтенант медицинской службы, не дожидаясь вопроса Тарсона, и ткнула пальцем в один из своих виртуальных экранов.

Лечащий врач Берти оказался приятного вида моложавым мужчиной, причем в на редкость благодушном настроении. Он даже извинился за свое опоздание и быстро провел обоих пилотов в подведомственный ему медицинский отсек, где лежал мальчик. По дороге разъяснилось и хорошее настроение доктора.

— Подмешал ей снотворного в питье, — довольно сообщил он Траусти, пока они шли по длинному белому коридору, — на ближайшие десять часов мы все в безопасности.

Как тут же выяснилось, он имел в виду мать мальчика Руту Квизигер.

— А мы волновались, что она тоже погибла вместе с остальными в ракете, — сказала Найра, — какое счастье, что этого не случилось.

Врач многозначительно хмыкнул.

— Счастье, что она спит, — сообщил он, — эта Квизигер совершенно не давала мне спокойно работать. Кстати, вам тоже повезло, иначе если бы вы и вышли отсюда не задушенными в ее объятиях, то точно оказались бы мокрыми с головы до ног от ее благодарных слез. Это не женщина, а сто десять килограмм заботы о своем ребенке.

— Я прекрасно ее понимаю, — вдруг заносчиво сказала Синарин, — как женщина женщину.

Траусти с некоторым удивлением посмотрел на новоявленную представительницу прекрасного пола, а доктор с трудом сдержал смешок.

— А как получилось, что они оказались не вместе? — задал пилот мучивший его вопрос.

— Как она мне рассказала, там все произошло очень быстро. В первую партию эвакуируемых погрузили тех, кто был непосредственно на центральной станции, ну и, естественно, детей. Но наша Рута оказалась в этот момент где-то на выезде, — припомнил врач, — и не попала на борт модуля. А уже потом, при атаке шиван после старта, обоих детей успели запихать в два пилотских астрокостюма, которые были в ракете.

— Погодите, — удивился молодой человек, — каких двоих? Мы вытащили только одного.

— Вы просто не в курсе, — снисходительно сказал доктор, останавливаясь у одной из многочисленных дверей в длинном коридоре, — там был еще ребенок, но не людей, а васудеанцев, во втором скафандре. Просто он сразу впал из-за стресса во что-то вроде… — доктор пощелкал пальцами, — анабиоза или спячки, даже не знаю, как это у них точно называется. Вот поэтому Берти и решил, что его товарищ тоже погиб. А на самом деле этот Гози оказался в самом выигрышном положении. Он мог так продремать, почти не потребляя воздуха, больше недели. А у нашего Берти оказалось сильное обезвоживание и психическое перенапряжение, это ведь не шутка даже для взрослого — провести сорок часов среди полусотни мертвых тел.

Он профессиональным взглядом окинул боковую виртуальную панель рядом с дверью, на которой светились непонятные для пилотов медицинские иероглифы.

— Собственно, мы на месте, — сказал врач, наконец повернувшись к ожидающим его пилотам, — у вас есть десять минут на то, чтобы пообщаться с Берти. Мальчик не спит, медицинские параметры почти пришли в норму. Через несколько дней мы отпустим его домой. — Он вдруг принял серьезный вид. — Главное, постарайтесь ни о чем его не расспрашивать, особенно о том, что с ним произошло. Вы лучше расскажите ему пару веселых историй из своей жизни. Паренек просто обожает наш военный флот.

Доктор приложил ладонь к сенсорной панели, и дверь отсека неторопливо отъехала в сторону. Траусти и Найра сразу увидели своего мальчика. Берти лежал на одной из кроватей в большой четырехместной госпитальной палате и разглядывал что-то на своем маленьком планшетном транспьютере.

Увидев вошедших молодых пилотов, мальчик мгновенно расплылся в счастливой улыбке, сразу узнав в одном из них своего спасителя.

Траусти вдруг почувствовал, что у него защипало в глазах.

ГЛАВА 4

Энергетическая защита истребителя «Мирмидон» дышала на ладан. По ее невидимому обычно слою, теперь мешая обзору, пробегали зловещие синие молнии. Посмотрев на показания приборов, пилот выругался, в таком плачевном состоянии его машине долго не протянуть. Он огляделся, с отчаянным видом ища подмоги, но на многие астрометры вокруг он видел только хаос и разрушение. Эшелонированная оборона в этом секторе была почти полностью уничтожена, за бронестеклом кабины истребителя везде куда ни глянь горели угрожающие красные огоньки кораблей противника, отрезая пути к спасению.

Невнятно забулькал отерком:

— Томаль… еть… то… ау…та…ре… — пилот злобно стукнул по устройству кулаком.

Неожиданно это помогло, набор обрывков слов превратился в связную речь.

— Томальски, ответь, это я, Раунин, Дельта четыре, — знакомый голос размывался помехами, — у тебя все в порядке? Почему не отвечаешь? Прием…

Рони Томальски, пилот второго класса семьдесят третьей истребительной эскадрильи, только горько усмехнулся в ответ, глядя на пустые слоты ракет и столбик уровня защитного поля, превратившийся в почти невидимую узкую полоску. Как же, в порядке!

В порядке все было десять часов назад, когда он после доброго ужина с друзьями завалился с новой видеоигрой на койку у себя в каюте с твердым намерением не выходить оттуда до утренней побудки. Тогда ничего еще не предвещало беды. Система Эпсилон Пегаса, где был расквартирован шестой флот Альянса, вообще считалась самым тихим и спокойным местом, боевых действий там не велось уже почти год. Томальски, неожиданно для себя переведенный на флагманский линкор «Шинано», был даже втайне доволен таким ходом событий. Товарищи по эскадрилье оказались вполне нормальными ребятами, а командир звена, в отличие от Тарсона, не донимал внеурочными тренировками и не заставлял зубрить историю военных конфликтов с васудеанцами и Шивой. Более того, когда его новые сослуживцы узнали, что Рони принимал участие в недавней битве за Денеб и помогал уничтожить «Велизарий», его авторитет поднялся на серьезную высоту. Положа руку на сердце, это было приятное ощущение, поскольку в звене Траусти он постоянно чувствовал себя в каком-то смысле самым отсталым пилотом, хотя и был старше всех остальных. Даже юная Найра Синарин постоянно опережала его при прохождении тестов, не говоря уже о вечно насмешливом Алексе Маршане, ядовитых колкостей которого Томальски опасался больше всего. Маршан и Тарсон вообще казались ему небожителями, оба из семей профессиональных пилотов, этакие дворяне звездной эпохи, элита из элит. Хотя надо признать, что Траусти всегда относился к нему без всякой предвзятости, как к равному.

Поэтому нынешняя жизнь в семьдесят третьей эскадрилье Рони нравилась, тем более что боевых вылетов в течение почти месяца его пребывания здесь не было и, казалось, не предвиделось. Правда, три дня назад он был несколько обеспокоен, когда в систему Эпсилон Пегаса вошло несколько крейсеров Альянса из состава первого флота и начались какие-то загадочные перестановки кораблей по всему оборонительному периметру системы. Но потом он успокоился, выяснив в информационном зале, что среди прибывших кораблей не было ни одного линкора, главной ударной силы при любом наступлении. Но как оказалось, предаваться спокойствию было слишком рано.

Тревожно прозвенел сигнал системы дальнего обнаружения. Сканеры какого-то из кораблей мятежников поймали в захват его поврежденную машину. Теперь, если не повезет, то скоро можно ждать гостей. Пилот снова выругался и включил отерком.

— Раунин, — буркнул он, — не кричи ради бога на всю Галактику, меня и так уже засекли. Я, Дельта два, имею серьезные повреждения. А ты где? Я тебя не вижу.

— Слава богу, хоть ты живой, — с неожиданным для этой ситуации оптимизмом откликнулся Дельта четыре, — неужели кроме нас никого не осталось?

Вопрос в принципе был интересный, по боевой тревоге с «Шинано» на взлет пошло тридцать два «Мирмидона», две полные эскадрильи истребителей. Но эти вещи Томальски уже мало занимали, ему и так было ясно, что до полного исчезновения его семьдесят третьей группы ждать оставалось совсем недолго.

— Давай лучше о себе позаботимся, — мрачно сказал он, стараясь выровнять свою машину, которую все время тащило в сторону из-за проблем с правым двигателем, — у меня защита ноль, ракет тоже, а запас хода всего две световые минуты.

— Тогда у меня для тебя приятные новости, — отозвался Раунин, — держи координаты. Здесь недалеко база подскока, можно заправиться и пополнить боезапас.

Томальски сделал скептическое лицо:

— Ну заправимся мы, а дальше что? Вся система кишит кораблями Нео Терры, какая разница, где тебя сожгут. Куда мы потом сможем уйти?

— Ты забыл, что ты пилот истребителя Альянса? — после паузы отозвался Дельта четыре. — Если бы я не знал, что ты дрался с «Велизарием» на Денебе, я мог подумать, что ты струсил.

Рони стало немного стыдно.

— Я имел в виду, что мы двумя побитыми фладдерами много пользы Альянсу не принесем, — пояснил он, — давай скорее свои координаты.

— Нам главное дозаправиться, — сообщил Раунин, — кое-где наши ребята еще воюют. Потом мы с тобой прыгнем сразу к третьему узлу обороны. Это орбитальная инсталляция «Эниф» рядом со здешней обитаемой планетой, она все еще держится, я получил известия от них по мгновенной связи. Там мы соберем тех наших, кто остался жив, и будем крепить оборону до прихода помощи.

Пилот нахмурился, вот как, оказывается, может навредить лишняя известность. Хорошо, что он не успел брякнуть, что уже пора сдаваться. Глядишь, тогда Дельта четыре и расстрелял бы его за паникерские настроения. Но с другой стороны, как не испугаться, когда оборонительные порядки Альянса в системе рассыпаются как кубики в детской игре под ударами кораблей мятежного контр-адмирала Коха, которому, как считалось, не хватит сил, чтобы пройти даже первый узел обороны шестого флота. А он, как выясняется, прошел уже два и штурмует третий!

Томальски сразу припомнил суматоху, поднявшуюся на «Шинано», когда командованию шестого флота стало известно о прорыве противника около узла межзвездного перехода с Полярной до Эпсилон Пегаса. В течение пятнадцати минут на взлет пошли все наличные фладдеры корабля, девяносто две машины, включая даже разведывательные «Улиссы». Рони стартовал в четвертой волне, когда «Шинано» покидали последние машины. Такого столпотворения около линкора он в своей жизни еще никогда не видел. Десятки взлетающих фладдеров, едва не сталкиваясь между собой, расходились по своим эшелонам. Пространство вокруг корабля расцвечивалось фейерверком синих вспышек, бомбардировщики и истребители на минимальном расстоянии от «Шинано» ныряли в подпространство для субзвездного прыжка. В двух астрометрах от звена Томальски разгонялись перед прыжком три крейсера класса «Левиафан», схожие силуэтами с легкими «Фенрисами», но намного более смертоносные. У пилота от картины такого вселенского столпотворения даже слегка закружилась голова, и он чуть было не потерял своих ребят в этой круговерти, но, к счастью, вовремя сумел обнаружить и исправить свою оплошность. Ведущий его группы Нагмаль Тинту, торопясь перед прыжком, скороговоркой пробубнил боевое задание, информацию о котором в нарушение всех правил даже не успели загрузить в бортовые транспьютеры «Мирмидонов», и приказал включать гиперприводы истребителей. Таким образом, Рони, который и в мирное время не отличался способностями схватывать что-либо на лету, отправился в свой новый полет, имея самое смутное представление о поставленной ему задаче.

Может быть, это его и спасло, когда по прибытии на место их фладдеры тут же попали под ураганный огонь с приближающихся кораблей мятежников. Головной истребитель Тинту сгорел почти сразу вместе с пилотом, попав под удар тяжелого лучевого орудия. Оставшиеся машины звена тут же растворились в хаосе боя, как кусочек сахара в стакане крутого кипятка. Неопытный Томальски почти мгновенно потерял своего ведущего, а когда противоракетная система его машины залилась предупреждающим тревожным перезвоном о приближающейся в прямом смысле угрозе, он с перепуга начал метаться в разные стороны, отстреливая капсулы электромагнитных ловушек.

С этой секунды его воспоминания обо всех событиях, случившихся за дальнейшие восемь часов, носили довольно фрагментарный характер, обретая лишь к концу этого времени некоторую целостность.

Он запомнил отчаянный призыв о помощи пилотов эскадрилий торпедоносцев, которые не могли пробиться сквозь заградительный огонь и заслон из брошенных им навстречу перехватчиков, чтобы выйти в атаку на главные силы противника, линкоры «Нормандия» и «Рипалс», мощным тараном разрубавшие оборонительную завесу из крейсеров Альянса. Немного опомнившийся к этому времени Томальски поспешил к ним на выручку, туда, где весь космос из угольно-черного стал белым от ярчайших вспышек разрывов и где в беспорядочной свалке сцепились над торпедоносцами, прорывавшимися к линейным кораблям, истребители Альянса и Нео Терры.

Он также помнил, как, паля во все стороны, проскочил в своем фладдере почти у самого вороненого борта «Нормандии», уходящего, казалось, в бесконечность, стараясь попасть то по вражескому перехватчику, то по обстреливающим его зенитным турелям огромного корабля. Оптическая иллюзия при этом играла с Рони странные шутки, ему показалось, будто он летит над огромной стальной равниной, извергающей струи огня. В горячке боя он не сразу заметил, что укрытый толстенными бронеплитами борт линкора мятежников начал вдруг выпучиваться и трескаться по всем направлениям, выплескивая уже не струи, а целые оранжево-белые фонтаны. И только когда они стали бить целыми каскадами, выедая огромные куски корабельной обшивки, он вдруг, похолодев, осознал, что внутри корабля не осталось ничего, кроме огненного моря, и что оно с секунды на секунду выплеснется из своих берегов, сжигая своим жаром все вокруг. Забыв обо всем, пилот инстинктивно рванул на форсаже в сторону от обжигающей смерти и уже не увидел, как «Нормандия» позади него вспыхнула на мгновение ослепительным солнцем. Взрывной волной машину Томальски завертело, как щепку в водовороте. Торпедоносцы с «Шинано» все-таки смогли выполнить свою задачу, один из двух могучих линейных кораблей Нео Терры стал облаком раскаленного газа. В эфире раздались торжествующие вопли пилотов Альянса, празднующих эту победу. Но Рони их уже не услышал. Взрывной волной его встряхнуло с такой силой, что он на несколько секунд потерял сознание.

Когда он пришел в себя после взрыва «Нормандии», то обнаружил, что его неуправляемый «Мирмидон» движется с предельным ускорением в неизвестном направлении. Оглушенный ударом и перегрузкой пилот с трудом восстановил управление своей машиной. Рони понадобилось еще несколько минут, чтобы начать хоть как-то соображать. Он увидел, что его истребитель отнесло далеко в сторону от поля боя, и скорее всего именно по этой причине он пока еще жив.

Но самым тяжелым воспоминанием, врезавшимся в его память, стало возвращение после этого назад на «Шинано». Выскочив из подпространства, он сперва даже не осознал, что случилось, сначала ему показалось, что транспьютер его истребителя что-то напутал с координатами выхода. Вместо красавца линкора Томальски неожиданно увидел лишь множество обломков, а рядом с ними незнакомые корабли, силуэты которых почти сразу же запульсировали враждебным красным цветом. Это оказались два крейсера мятежников, «Рапира» и тяжелый «Хоквуд», в окружении целой стаи перехватчиков, терпеливо ожидающие вернувшиеся из боя поредевшие эскадрильи линейного корабля. Отправив все свои фладдеры на ликвидацию прорыва мятежников около узла межзвездного перехода Полярной, сам флагман шестого флота оказался на время без прикрытия и погиб под слаженной атакой отряда крейсеров Нео Терры, сопровождаемых целым роем вражеских торпедоносцев. И хотя один из кораблей врага новейший крейсер «Неистовый» — гордость четвертого флота мятежников — не выдержал лучевых залпов главного калибра «Шинано», это стало слабым утешением для вернувшихся из вылета с почти израсходованным боезапасом фладдеров линкора. Им пришлось снова вступать в бой, исход которого уже не вызывал сомнений.

— Все в порядке, — отвлекТомальски от его мрачных мыслей голос Дельты четыре, — координаты я тебе передал. Включай привод, я прикрою, если будет нужно. Похоже, нас действительно обнаружили, так что поторопись.

— Спасибо, — вяло ответил пилот, — до встречи на базе.

Он включил турбины на средний ход, с опаской поглядывая на индикаторы состояния поврежденного правого двигателя, тот мог и не выдержать такой нагрузки. Машину резко дернуло вперед. Стукнувшись затылком об подголовник пилотского ложемента, Томальски мрачно усмехнулся, судьбе, видимо, будет угодно добить его сегодня, если не здесь, так где-нибудь дальше на третьем узле обороны под бдительным присмотром Дельты четыре. Он протянул руку и запустил прыжковые генераторы. При таком темпе разгона до прыжка пройдет несколько минут, но это будет все же лучше, чем если у его истребителя совсем скиснут двигатели. Утробно загудели генераторы, начался отсчет времени до прыжка. Томальски вновь погрузился в воспоминания прошедшего дня. Он был сыт им по горло. Но наступит ли для него день следующий?

* * *

Гранд-адмирал Каммил Акаста, побелев от охватившей его ярости, одним резким движением сбросил со стола пачку последних сообщений. Почти невесомые листы квазибумаги разлетелись по всей комнате. Никто не бросился их услужливо подбирать, полукруглое помещение оперативного штаба линкора «Бастион» пустовало, подчиненные Каммила, опасаясь новых вспышек адмиральского гнева, после окончания очередного совещания сочли за лучшее удалиться.

Акаста мрачно смотрел перед собой. И как проклятый мятежный адмирал сумел опередить его? Всего двадцать пять часов оставалось до начала самой грандиозной за последние полтора года операции Альянса, до того момента, как его объединенные эскадры железным кулаком должны были обрушиться на Сириус и повести победоносное наступление до самой Полярной. Двадцать пять часов! А на исходе следующего часа он получил первое и последнее донесение с «Шинано» от Мирослава Радвана о том, что силы Нео Терры, пройдя эфирный мост Полярная — Эпсилон Пегаса, начали массированную атаку на его позиции. Акаста тут же передал ответный приказ шестому флоту удержаться в обороне любой ценой. Гранд-адмирал в тот момент еще надеялся не менять диспозицию своих сил и все-таки начать запланированное наступление на Сириус. Но уже к исходу галактических суток стало ясно, что шестому флоту после гибели Радвана вместе с его флагманским кораблем с большим трудом удается выдерживать напор мятежников. Разрозненные остатки флота Альянса откатились вплотную к узлу межзвездного перехода Эпсилон Пегаса — Процион, формируя там последние рубежи обороны. Дальше медлить было нельзя, корабли контр-адмирала Коха, одолев этот заслон, оказались бы на прямой дороге к Веге и остальным центральным системам. Скрипя зубами, Каммил отдал приказ отложить наступление на Сириус и развернуть свой главный козырь, суперлинкор «Колосс» вместе с последними резервами гранд-адмирала — в направлении новой угрозы.

И вот теперь, когда главная надежда Альянса, холодно поблескивая под лучами Веги светло-серыми боками и вызывая изумление своими размерами у экипажа «Бастиона», уже была готова отправиться навстречу врагу, Акаста вдруг получает срочную директиву из Адмиралтейства Альянса за подписью самого министра Рейнала о генеральной смене диспозиции подчиненных Каммилу флотилий. Гранд-адмирал снова выругался, в конце концов, он многое может понять, в Адмиралтействе всегда было полно старых перестраховщиков. Но какого дьявола он должен отправлять целую боевую группу, линкоры «Псамтик», «Картидж», тяжелые крейсера «Дахор», «Линдер» и «Актиум» с кораблями эскорта и сотни фладдеров неизвестно куда, на самую границу владений Альянса, в забытую этим же дьяволом звездную систему Гамма Дракона? Кому там могли понадобиться его корабли, так необходимые сейчас для запланированного, хотя и отложенного на несколько дней наступления на Сириус? Если выполнить этот приказ, то тогда Хайди Шерер вместе с остатками ее первого флота придется перейти вместо наступления к глухой обороне!

Внимание гранд-адмирала привлек включившийся экран внутренней связи линейного корабля. Каммил увидел слегка растерянное лицо одного из своих помощников.

— Что произошло? — раздраженно спросил гранд-адмирал, вытаскивая из пачки очередную сигарету.

— Господин командующий флотами, — видно было, как офицер нервно сглотнул, — еще одно срочное сообщение. Пять часов назад большой конвой «АР-17» при переходе в системе Денеба рядом с инсталляцией «Денеб Прайм» неожиданно был атакован рейдером Нео Терры. Из всех тринадцати судов уцелело только четыре. Это транспорты «Парракомб», «Йовин», госпитальное судно «Авила» и конвойный крейсер «Парапет» с тяжелыми повреждениями.

Каммил уронил незажженную сигарету на пол. Закипая, он медленно смял пальцами остававшуюся у него в руках полупустую пачку в бесформенный комок, последовавший вслед за сигаретой.

— Атаку произвел рейдер «Мальсторм» с группой бомбардировщиков «Медуза», — продолжил офицер, не замечая зловещих предзнаменований, — и они почти сразу вывели из строя «Парапет», после чего устроили настоящую бойню среди транспортных кораблей.

— А где было легкое прикрытие конвоя? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил командующий флотами Альянса.

Его помощник слегка пожал плечами:

— Там было только четыре перехватчика типа «Персей». Когда подоспела подмога, отогнавшая мятежников, было слишком поздно, все четыре машины были уже уничтожены. Наши бомбардировщики атаковали «Мальсторм» на отходе, разбив ему лучевые башни, но, к сожалению, он сумел уйти. Сейчас проходящие в этом секторе конвои существенно усилены, но начальник обеспечения безопасности транспортных перевозок считает, что кораблям Альянса следует принять подобные меры предосторожности не только в системе Денеба, поскольку…

— Он сегодня же пойдет под трибунал вместе со своими подчиненными! — прервав офицера, загремел Каммил. — Почему он заранее не обеспечил безопасность проводки конвоя?! Или этот недоумок думал, что… — Он вдруг остановился. — Что ты несешь, откуда там могли взяться рейдеры Нео Терры? Они что, совсем обезумели! Там же Хайди со всем своим первым флотом.

Он недоверчиво посмотрел в лицо своему помощнику. Его гнев неожиданно иссяк, сменившись чувством приближающегося страха. Страха перед новыми событиями, которые он, похоже, снова не смог предугадать.

— Ты сказал, что «Мальсторм» смог уйти, — медленно, с расстановкой выговаривая слова, произнес он, по-прежнему непрерывно глядя прямо в глаза побледневшего офицера, — а это значит, что либо первый флот предал Альянс или…

— Рейдер Нео Терры прыгнул назад в систему Сириуса, использовав аномальную «кротовую» нору, какой-то из дочерних каналов, основного межзвездного перехода Денеб — Сириус. Наши существующие технологии не позволяют использовать для прыжка такие «тонкие» переходы, — упавшим голосом подтвердил самое худшее его предположение офицер, — а вход в этот канал располагался в тридцати световых минутах от ближайших форпостов. У кораблей первого флота не было шансов перехватить крейсер мятежников.

— Это значит, что Акен Бош приготовил нам очередной сюрприз, — вдруг раздался позади Каммила знакомый голос, — но и это еще не самая плохая новость, гранд-адмирал.

Акаста удивленно обернулся. Около круглого стола, задумчиво рассматривая висящую перед ним трехмерную карту театра военных действий, стоял собственной персоной министр Рейнал, он же первый лорд Адмиралтейства. Выглядел Рейнал неважно, серое от недосыпания лицо, темные круги под глазами. Впрочем, Каммил смотрелся сейчас не намного лучше.

— Здравствуй, гранд-адмирал, — Рейнал, не поднимая глаз на Акасту, по-прежнему смотрел на карту, словно пытаясь разобраться в хитросплетении зеленых и красных значков, заполонивших звездные системы Альянса и Нео Терры, — извини, что нанес визит без предупреждения. Сейчас все катится под откос, поэтому у меня нет времени для церемоний.

Каммил быстро оправился от удивления. «Значит, решил притащиться сюда собственной персоной, проклятый интриган. Ну что же, тем лучше», — подумал он.

Сухо поприветствовав министра, гранд-адмирал сразу же перешел в атаку.

— Я могу согласиться с такой оценкой ситуации, особенно после вашего приказа отозвать мои тяжелые корабли, — выпятив подбородок, он посмотрел прямо в глаза чиновнику.

Первый лорд невесело усмехнулся.

— А как бы ты сам оценил обстановку в системе Эпсилон Пегаса в настоящий момент? — спросил он.

— Мы понесли потери, но сектор пока находится в наших руках, — не смутился ожидаемым вопросом Акаста, — и я уверен, что прибытие туда «Колосса» сразу же изменит ситуацию. Во всяком случае, даже атака Коха не помешала бы мне начать наступление на Сириус.

Он сделал паузу:

— А вот ваш приказ похоронит все мои планы.

Рейнал недоверчиво приподнял одну бровь и посмотрел на Каммила.

— Я собирал силы несколько недель, — угрюмо продолжил командующий флотами, — а чтобы все разрушить, хватило и нескольких минут. Я и не думал, что контратака мятежников, пусть даже и успешная вначале, вызовет такую панику в Адмиралтействе.

— То есть ты думаешь, что мы отдали приказ отвести боевые корабли только из-за того, что Адмиралтейство опасается дальнейшего прорыва Нео Терры на фронте Эпсилон Пегаса? — министр сокрушенно покачал головой. — Каммил, ну мы же не полные идиоты или предатели. Сутки назад прошло срочное совещание Совета Безопасности Альянса. В систему Гамма Дракона вторглись боевые корабли шиван.

Гранд-адмирал ошеломленно воззрился на второго лорда:

— Шиване? Снова здесь?

— Ну, пока еще не здесь, — покачал головой Рейнал, — но скоро могут появиться. Ознакомься с материалами, — он протянул Акасте чип-карту. — Это, похоже, еще не полномасштабное вторжение, скорее всего лишь передовая разведка, но ты ведь понимаешь, никто не гарантирует того, что уже завтра мы не увидим перед собой нового «Люцифера» во всей его красе.

— Допустим, не сильно я его теперь испугаюсь, — пробурчал гранд-адмирал, вчитываясь в строки секретного доклада, — это что, там «Аквитания» с Петросом снова отличилась? Везде, где этот корабль, у нас неприятности.

— Кстати, они, неприятности, у нас не только в системе Гамма Дракона, — ехидно поправил его министр, — ладно, ладно, читай, — добавил он примиряющим тоном, — сейчас не время для пикировок.

Несколько минут прошло в напряженном молчании. Лицо Каммила по мере чтения документа все больше мрачнело. Министр, напротив, казалось, пребывал в философском состоянии духа, вероятно уже пережив на сегодня все самые плохие новости. Он присел на одно из кресел, стоявших напротив длинного стола, и, оперевшись на подлокотник, прикрыл глаза рукой.

Наконец Акаста поднял голову и посмотрел на первого лорда. Тот, казалось, дремал в кресле.

Командующий флотами прокашлялся.

— И что решил Совет? — достаточно громко спросил он.

Рейнал подскочил в кресле.

— А, что? Какой совет? — он потер лицо обеими руками. — Черт, на ходу уже засыпаю, — министр несколько раз закрыл и открыл глаза. — Совет решил, что наилучшим вариантом было бы тройственное соглашение Васуды, Нео Терры и Земли по отражению общей угрозы в лице шиван.

— Что?! — возопил гранд-адмирал. — Мир с мятежниками?!

— Вот-вот, я тоже высказал свое мнение на Совете, что добиться этого соглашения может быть затруднительно, — покачал головой первый лорд.

Акаста вскочил и стал яростно мерить шагами палубу корабля, давая выход своему возмущению. Рейнал следил за ними с едва заметной усмешкой. Наконец Каммил остановился перед первым лордом и дал волю своему гневу.

— Идти на мир с мятежниками в самом конце войны! Садиться за стол переговоров с Бошем и его подлыми приспешниками! — заорал командующий. — Да я не успокоюсь, прежде чем дам залп главного калибра по «Айсини» со всей ее сворой!

Лицо Рейнала приобрело жесткое выражение:

— Успокойся, гранд-адмирал. Ты пока еще не император Альянса и должен выполнять все распоряжения Совета. Или ты забыл, что такое вторжение Шивы? Да после него может не остаться ни Боша, ни тебя, ни всех остальных, включая Васуду.

Акаста безнадежно махнул рукой и, сев в кресло напротив министра, угрюмо посмотрел в пол.

— Васуда никогда не пойдет на мир с Акеном, — он почему-то назвал мятежного адмирала по имени, — он для ящериц еще хуже шиван.

— Я бы не был столь категоричен, в конце концов, Васуду Прайм сжег не Бош, — возразил Рейнал.

— Вот-вот, скоро вы его святым сделаете, забыв о том, что из-за него в системе Эпсилон Пегаса погибли уже тысячи наших ребят, в том числе и мой друг Мирослав Радван, — безрадостно подытожил гранд-адмирал, пнув носком ботинка брошенную им на ковролит скомканную сигаретную пачку. Подумав, он наклонился в сторону и вытащил из-под своего кресла оброненную им минуту назад и последнюю оставшуюся не сломанной сигарету.

Первый лорд нетерпеливо пожал плечами, глядя, как его собеседник щелкает своей зажигалкой.

— Пойми, Каммил, бессмысленно заниматься гражданской войной, когда над нами висит такая угроза. Я не испытываю симпатии к Бошу, но сейчас перемирие единственный способ выжить, — пытался он втолковать закрывшемуся от него завесой сигаретного дыма гранд-адмиралу, — еще несколько дней назад главной опасностью для Альянса была политическая нестабильность, наши колонии устали отдавать свои людские и материальные ресурсы на войну с Нео Террой. После Великой Войны мы привыкли жить богато и в безопасности. Но теперь все снова изменилось. Сейчас любой житель Альянса снова отдаст все, что имеет, только чтобы избежать повторения всех ужасов вторжения шиван. Уже готово официальное обращение правительства Альянса ко всем обитаемым звездным системам. Дело осталось только за перемирием с Бошем.

— А вы уверены, что он на него пойдет? — неожиданно прервал его командующий флотами.

Рейнал недоуменно посмотрел на своего собеседника.

— Он все-таки землянин, Каммил, — убежденно сказал он. — Продолжить войну с нами, когда шиване перейдут в наступление… Нет, нет, это невозможно. Я уверен, что даже его окружение не поддержит такого решения. Нам достаточно будет держать его в удалении от Васуды, чтобы они ненароком не сцепились, только и всего.

— И вы предлагаете мне отправиться к Бошу с мирными предложениями, — с вызовом в голосе произнес гранд-адмирал, — после всего того, что он натворил в системе Эпсилон Пегаса?

Министр досадливо поморщился.

— Не драматизируй, Каммил, вы тоже пощипали ему перья. Вон, от «Нормандии», говорят, рожки да ножки остались, — усмехнувшись, он поднялся и прошел пару шагов, разминая затекшую спину, — на Эпсилон Пегаса полетит второй лорд Мори Фуугутус, — Рейнал повернулся к неподвижно сидящему Акасте, — я же отправлюсь на своем крейсере на Сириус. Мы не знаем, где именно находится сейчас Бош, поэтому поступим таким образом, чтобы не терять драгоценного времени. Кто первый из нас встретится с адмиралом, тот и проведет переговоры.

Рейнал приблизился к командующему флотами Альянса и посмотрел на него сверху вниз.

— Каммил, твоя задача — построить все наши силы в строго оборонительные порядки, — мягко, но с нажимом произнес он, — по крайней мере до тех пор, пока мы не вернемся. Ни о каких провокациях и тем более, упаси бог, наступлениях не может быть и речи. Считай, что это прямая директива Адмиралтейства.

— Служу Альянсу, — казалось, равнодушно сказал гранд-адмирал. Он сделал последнюю затяжку и с ненавистью раздавил окурок о гладкий полированный стол.

* * *

Министра разбудила резкая трель его персонального коммуникатора. Он с трудом приподнялся с дивана в своей каюте и, прищурясь, долго смотрел на часы. «Что за черт, — подумал он, включая ответ на вызов, — я же просил до отлета меня не беспокоить». Рейнал хотел хотя бы немного отдохнуть и привести себя в порядок, прежде чем под флагом парламентария отправиться на поиски неуловимого мятежного адмирала Нео Терры. Но его планам не суждено было сбыться так скоро. В полутьме каюты возникло изображение капитана крейсера. Министр, поморщившись, уменьшил яркость картинки, его глаза еще не привыкли к сильному свету.

— Господин Рейнал, — голос капитана был взволнован, — простите, что побеспокоил вас, но дело весьма срочное.

— Что случилось, Кресси? — с трудом удерживаясь от зевоты, спросил первый лорд.

— «Колосс» начал движение в сторону узла межзвездного перехода Вега — Процион. И он, — офицер замялся, — не отвечает на запросы. Диспетчеры еле успели убрать с его дороги несколько транспортников, идущих в том же направлении.

С Рейнала мгновенно слетели остатки сна:

— Что значит не отвечает на запросы! Почему гранд-адмирал Акаста ничего не предпринимает?

— Дело в том, господин министр, — капитан доверительно наклонился, будто не желая, чтобы кто-то еще слышал его слова, — что командующий флотами Каммил Акаста в данный момент как раз и находится на борту «Колосса». Через тридцать минут линкор войдет в межзвездный портал.

— Не может быть, — неожиданно охрипшим голосом пробормотал Рейнал. Он спустил ноги с дивана и сел, глядя в одну точку перед собой.

Опытному министру понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять ситуацию. Вне всякого сомнения, это была не диверсия, не саботаж и не мятеж. Каммил Акаста мог лететь в систему Проциона только с одной-единственной целью — совершить оттуда следующий прыжок на Эпсилон Пегаса и выбить флот контр-адмирала Коха обратно в систему Полярной, вопреки всем приказам Адмиралтейства. Мысли Рейнала тут же перескочили на его собственную задачу. Как, скажите пожалуйста, он, первый лорд, будет вести переговоры с Бошем, если в этот момент Акаста с Кохом будут самозабвенно колошматить друг друга лучевыми залпами? А если «Колосс», не дай бог, к тому же выйдет из строя? Рейнал поднял глаза на все еще ждущего его указаний капитана крейсера.

— Можно как-нибудь задержать «Колосс»? — неуверенно спросил он.

Капитан в сомнении пожал плечами.

— Только если произвести атаку всеми наличными эскадрильями наших бомбардировщиков, — сказал он.

Министр поперхнулся.

— Вот только этого нам не хватало. Совершенно исключено. Гм, ладно, пусть прыгает, что сделано, того уже не вернешь, — он задумчиво потер подбородок, — кстати, наш крейсер готов к отбытию?

— Так точно, господин министр, наше стартовое окно открывается через три часа.

— Хорошо, сообщи тогда командиру «Бастиона», пусть выйдет со мной на связь минут через двадцать. Устроим ему повышение в должности. Или нет, — поправился первый лорд, — лучше минут через сорок, я пока напишу сообщение в Совет.

— Будет сделано, — козырнул Кресси.

— Тогда конец связи, — сказал Рейнал, отключаясь. — Надеюсь чего-то еще более худшего за оставшееся время не произойдет, — уже для себя устало добавил он.

Итак, ситуация в очередной раз изменилась. Он снова прилег на диван, заложив руки за голову. В большом военно-политическом уравнении появилось новое неизвестное, а именно взбешенный гранд-адмирал Акаста, обладающий сильнейшим кораблем Альянса, с целой армадой фладдеров на борту. «Сколько их там? — попытался вспомнить Рейнал. — Сто, двести?» Вполне достаточно, чтобы отправить уже измотанный боями флот контр-адмирала Коха искать пятый угол в системе Эпсилон Пегаса. Правда, мятежники снова преподнесли Альянсу сюрприз: их корабли научились использовать «тонкие» каналы для внезапных атак. Специалисты союзников предположили, что именно это и обусловило успех атаки Нео Терры в системе Эпсилон Пегаса, когда четвертый флот Коха пробил оборонительные порядки почти не уступающей ему по силе группировки Мирослава Радвана. Но ведь даже этим «чудо-оружием» войны Бошу не выиграть, тем более что ни один корабль большей массой, чем легкий крейсер, в «тонкий» канал уже не пролезет. Стоит лишь немного изменить тактику, и это преимущество мятежников быстро нивелируется количественным превосходством сил Альянса. «Бог мой, о чем я думаю, — вдруг пронеслось в голове у министра, — ведь сейчас сама наша цивилизация под угрозой, если Шива попытается взять реванш за Великую Войну. Какая может быть в это время гражданская междоусобица? Мир, теперь нам нужен только мир».

Рейнал тяжело вздохнул и закрыл глаза. «Эх, Каммил, — подумал он, — ну какой же ты все-таки дурак».

ГЛАВА 5

— Группа Дзета, вам разрешен взлет, — казалось, голос диспетчера ощутимо вязнет в окружившем корабли сиренево-голубом тумане.

— Выполняем, — дисциплинированно отозвались с уходящих одна за другой в полет машин.

Еще три истребителя «Геркулес» покинули кормовые ворота огромного линкора. Их горбатые силуэты на мгновение показались на фоне раскрытых бронестворок корабля и тут же исчезли. «Аквитания» отправила очередную группу своих фладдеров в разведывательный полет.

Траусти с трудом подавил нервную зевоту. Накануне исторического броска через Кносс он долго не мог заснуть и теперь чувствовал себя не вполне выспавшимся. Предбоевое волнение, терзавшее его предыдущей ночью, куда-то ушло, оставив чувство странной опустошенности. Слишком долго он ждал этого момента, но, как это всегда случается, явившаяся реальность оказалась совсем иной. Восемнадцать часов назад «Аквитания» форсировала межгалактический переход, стабилизируемый полем Кносса, и вторглась, как предполагали самые горячие головы линкора, во владения Шивы. И что же? Кто бы мог подумать, что шиване выберут для своего обитания столь неподходящее место. На коротком брифинге перед вылетом командир сто седьмой эскадрильи, кругленькая, с короткой светлой стрижкой Эмилия Самса, выдала довольно скромную информацию о таинственном мире шиван. Как сообщалось по предварительным выводам местных специалистов, после прыжка длиной в десятки тысяч световых лет «Аквитания» оказалась почти в самом центре туманности, образованной некогда взрывом сверхновой звезды. Окружающее линейный корабль Альянса голубое сияние оказалось свечением облаков ионизированного газа, простирающихся на световые годы вокруг. Несколько тысяч лет назад в этом месте разразился термоядерный шторм, превративший в ничто когда-то находившиеся здесь планеты, их спутники, а быть может, даже разумную жизнь.

Пилоты, уже вернувшиеся из предварительной разведки, жаловались на неустойчивую работу бортового оборудования из-за сильных электромагнитных помех и на непривычное поведение своих машин в среде с ненулевой плотностью. Кроме того, оптические датчики не видели здесь дальше собственного носа, на расстоянии уже нескольких километров любой объект, будь-то фладдер двадцати метров в длину или двухкилометровый линкор, безнадежно терялись в сиренево-голубой дымке, оставаясь видимыми только на экранах радаров, да и то только не на очень большом расстоянии. Для землян это было в новинку, поскольку в привычном открытом космосе, при отсутствии атмосферы, старая добрая оптика показывала себя не хуже новомодных сканеров, позволяя в деталях рассматривать самые удаленные объекты. Здесь это не работало. За прошедшее после межгалактического прыжка время пилоты «Аквитании» совершили десятки вылетов, постепенно увеличивая радиус контролируемого землянами чужого пространства. Но пока это пространство было совершенно пустынным, без малейших признаков вражеского присутствия.

Теперь настала очередь Траусти Тарсона и его звена тщательно прочесать выделенный им квадрат синего тумана. Педантичный и дотошный пилот обратил внимание Эмилии на особый пункт в полетном задании, который гласил, что при обнаружении любых капитальных кораблей категорически запрещается вступать с ними в контакт. Вместо этого предписывалось сразу же связываться по каналу мгновенной связи лично с командиром линкора и все дальнейшие действия предпринимать только по его приказу. Самса только пожала пухлыми плечиками в ответ на резонный вопрос Траусти прояснить присутствие этого пункта задания, какие все-таки именно корабли здесь имеются в виду, так как, насколько он в курсе, с шиванами контакт установить невозможно, а других кораблей, которые могли бы ответить на вопрос свой-чужой, здесь не ожидается даже в принципе.

«Задание поступило „сверху“, а командование знает, что делает», — только и смогла ответить командир сто седьмой. Траусти ничего не оставалось, как с понимающим видом многозначительно кивнуть.

Пилот включил обогрев кабины и огляделся. Метрах в трехстах позади его машины, ожидая приказаний, неподвижно висели фладдеры его верной Найры и Густава Вальда. На такой дистанции их было отчетливо видно, а вот «Аквитания», находящаяся на расстоянии трех километров, уже была полускрыта голубой дымкой. Хорошо можно было различить только ее носовую оконечность, похожую на массивный лоб бойцовской собаки. Сходство с опасным животным добавляли огромные панели инфрарадиаторов, отводящие тепло от главного турболазера и похожие на пару висящих собачьих ушей. Такой песик мог очень больно кусаться.

Через несколько секунд Траусти увидел черточки следов последней тройки истребителей звена Дзета, покинувших линкор и спешащих к месту сбора перед ближним прыжком. Из-за сильной ионизации газа, окружающего фладдеры, выступающие части машин сияли огоньками святого Эльма, как мачты каких-нибудь парусников тысячелетней давности.

Ожил отерком.

— Ну что, ребята, заждались нас? — раздался жизнеутверждающий голос Дзеты один Лероя Канта, заместителя командира сто седьмой эскадрильи, пилота первого класса. Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Следуйте за мной, точка перехода двадцать шесть, ноль три, эшелон сорок семь. Прыгнем недалеко, на пять световых минут, и, как говорится, пусть мы все вернемся обратно живыми.

Тарсон вздохнул. Даже в такой рутинный полет самостоятельно вылететь ему не дали. Мол, пилот второго класса не должен сильно высовываться вперед, прежде чем не наберется боевого опыта. А какой опыт можно получить в этой синей пустыне? Траусти даже с какой-то ностальгией вспомнил свою пятьдесят третью эскадрилью. Там-то его почти сразу сунули в самое пекло. А эта Самса трясется над своими молодыми пилотами, как наседка над цыплятами.

— Группы Йота и Каппа уже прыгнули, командир, — вежливо заметил он.

— Ничего страшного, — беззаботно ответил Лерой, — у них свои дела, а у нас свои. Четыре часика покатаемся, а потом домой. Ну что, поехали? Группе тридцатисекундная прыжковая готовность.

Шесть истребителей «Геркулес», два неполных звена фладдеров Альянса, один за другим вошли в серебристое сияние подпространственной зари.

* * *

На четвертый час полета от расстилавшегося вокруг однообразного пейзажа у Траусти начала слегка кружиться голова. К тому же ему не давало покоя раздражающее чувство некоего дежавю, навязчивого ощущения того, что все это уже проходило перед его глазами, но хоть убей, он не мог вспомнить где и когда. Он чуть голову себе не сломал, пока наконец не вспомнил, что видел подобную картину лет двенадцать назад еще подростком, управляя небольшим одноместным самолетом в густой облачности. Тогда вся их компания состояла из совершенно еще незрелых юнцов, которые, сбежав со скучных занятий в школе, часто гоняли наперегонки над каменистыми плоскогорьями второй планеты Эпсилон Эридана, на которой прошла половина его детства. Тогда он на спор залетел в плотную предгрозовую облачность и чуть было не потерпел аварию на своем легком самолетике, попав в сильный нисходящий поток воздуха. Кто бы мог подумать, что отливающие синим облака далекой планеты его детства могут быть чем-то похожи на окружавший его сейчас туман чужого мира.

Рядом с шумом пронесся неуемный Дзета три, оставив за собой белый след взбаламученного турбинами истребителя ионизированного газа. Траусти вздрогнул от неожиданности. Он еще не успел привыкнуть к таким звуковым эффектам, сменившим обычное безмолвие дальнего космоса. Тарсон критически посмотрел на медленно тающие белые вензеля, которые выписывал в сиренево-голубой дымке, по всей видимости, соскучившийся за три часа пилот из ведущей группы Дзета. «Имя свое, что ли, на небесах этот ас решил написать своим пилотажем?» — подумал он с легким раздражением, к которому примешивалось небольшое чувство зависти к уверенности хозяина танцующей в туманности машины.

Снова щелкнул отерком. Ведущий группы Лерой Канта, он же Дзета один, включил общую связь.

— Ну что, сто седьмая, еще полчасика и на базу? — вопросил он таким же жизнерадостным тоном, что и перед прыжком, как будто и не было за все это время утомительного трехчасового полета.

Пилоты группы Дзета по-панибратски обрадованно загалдели в ответ.

— Тарсон, а ты что молчишь? — обратился Лерой уже непосредственно к Траусти. — Не уснул еще, Альфа один?

— Держим формацию, следим за обстановкой, — Траусти никак почему-то не мог заставить себя перейти на такой же фамильярный тон с командиром группы.

— Пусть вторые пилоты за ней следят, на то у них и радары стоят мощные, — беспечно сказал Лерой. Траусти почти наяву увидел, как он пренебрежительно махнул рукой. — Остальные в этом супе все равно ничего не увидят.

— Давайте-ка кровь поразгоним, пока мы и вправду не уснули, — продолжил Канта, — Траусти, возьми кого-нибудь из своих в пару и погоняйтесь за Дзетой три. Заодно потренируетесь, как оно — вести бой в этом синем бульоне.

Тарсон пожал плечами. Раз Лерой назначен командиром группы, его приказы следует выполнять. Траусти перевел бортовые системы в режим имитации боя, чтобы, увлекшись, не наподдать оппоненту по-настоящему. Прилежный ученик Николеаса Темного, он не собирался давать пощады пилотам сто седьмой эскадрильи.

— Найра, прикроешь, — обратился он к своей боевой подруге, — цель Дзета три. Системы на имитацию.

— Выполняю, — неожиданно задорно ответила девушка, и ее машина, увеличив скорость, подошла ближе к фладдеру Тарсона.

— Сильно не увлекайтесь, — напомнил напоследок Канта, — из поля зрения старайтесь не уходить. Начинайте.

Дзета три, выполнив резкий маневр, помчался навстречу машинам звена Альфа. Тарсон, недолго думая, вышел в лобовую атаку. Его пальцы легли на гашетки, через несколько секунд транспьютеры истребителей начнут считать виртуальные повреждения машин.

Остальные пилоты тем временем завели профессиональный разговор, следя за начавшимся учебным боем.

— Кстати, Тарсон неплохой пилот, — воздал должное Траусти невидимый ему Дзета два, — он уже успел сбить пару машин Нео Терры во время битвы за Денеб.

— Противник у него тоже стоящий, — ответствовал Лерой, наблюдая, как машина Дзеты три пытается сбросить с хвоста воображаемые ракеты класса «Шершень», — но что касается меня, то я бы предпочел драться с мятежниками, а не с Шивой. У меня от них мороз по коже. И вообще, я не подписывался выслеживать шиван.

— Не будь таким наивным, скорее всего сейчас шиване выслеживают нас, — собеседник Лероя почему-то был настроен пессимистично.

— Да командование вообще должно взорвать портал и отправить нас обратно на Денеб, — раздался в эфире звонкий женский голос, это была Дзета три, — здесь нам явно делать нечего.

Траусти, выводя машину из очередного виража, удивленно присвистнул. Его противник оказался, судя по голосу, совсем еще молодой особой женского пола. Да к тому же настолько самоуверенной, чтобы быть в состоянии вести непринужденную беседу во время пусть учебного, но все же боя с двумя противниками. Такое мог позволить себе только лишь очень опытный ас, каковым Дзета три, очевидно, еще не была, поскольку мгновенье спустя Тарсон услышал довольное восклицание Найры: «Противник уничтожен!»

— Клари, — тут же возопил Лерой, явно не ожидавший такого быстрого окончания поединка, — если командованию будет необходимо твое мнение, они сделают тебя адмиралом. А пока заткнись и сосредоточься! Не позорь меня и мое звено!

Траусти в ответ от души улыбнулся, выполнив разворот и направив свою машину обратно к основной группе. Он чувствовал приятное победное возбуждение, его подопечная проявила себя молодцом, не уронив честь его группы. Канта оказался прав, несколько минут такой карусели действительно «разгоняли» кровь.

— Дзета три хорошо вела бой, — Траусти решил вступиться за своего недавнего «противника», — но все-таки нас было двое против одного.

— Кларисса и с тремя могла справиться, — мрачно ответил Лерой, — если бы сосредоточилась, вместо того чтобы болтать. Извечный порок женщин. Она и с шиванами могла бы перекинуться парой словечек.

Сначала Траусти слегка покоробила такая самоуверенность Канта, и он уже хотел потребовать продолжения имитационного боя, теперь уже один на один, чтобы окончательно расставить все точки над «i». Но услышав последнюю фразу Лероя, он не смог удержаться от смеха. Поболтать с шиванами! Надо же до такого додуматься!

Неожиданно, прервав его веселье, в эфире раздался взволнованный голос пилота Дзета два, истребитель которого, оборудованный мощным поисковым радаром, шел впереди всей разведывательной группы фладдеров Альянса.

— Я что-то вижу на экране, — возбужденно заявил он, — но объект пока не классифицируется, надо подойти поближе. Ребята, — еще более воодушевленно продолжил он, — я, то есть, конечно, мы… похоже, мы будем первыми, кто здесь что-то нашел!

Канта мгновенно взял ситуацию под свой контроль.

— Звено Дзета, внимание, — его голос вдруг потерял всякий налет беспечности и стал отдавать металлом, — выстраиваемся боевым ордером «правый уступ». Дзета два ведет группу. Альфа, повторяете наш ордер вторым эшелоном. Турбины на средний ход. Альфа три, доложи, что у тебя на радаре.

Траусти мысленно перенесся в кабину к Густаву и дал ему подзатыльник. Видимо, это подействовало.

— Объект вижу. Определить, что это, пока тоже не могу, — с запинкой робко сообщил молодой пилот.

— Ладно, идем на сближение, — решил командир группы, — Дзета два, постоянно докладывай о ситуации.

Десять минут прошли в напряженном ожидании. Группа истребителей «Геркулес», выстроившись боевым порядком, проглатывала астрометр за астрометром, быстро приближаясь к таинственному объекту, первому материальному подтверждению присутствия здесь чего-то отличного от облаков ионизированного газа. Наконец идущий впереди фладдер доложил:

— Система определила принадлежность объекта. — В его голосе вдруг зазвучало безмерное удивление. — Бог ты мой! Я не могу поверить, но это земной крейсер!

На мгновение в эфире повисла пауза.

— Что ты несешь, — наконец пробормотал Лерой, — откуда он мог здесь взяться?

— Я подтверждаю, — вдруг раздался неуверенный голос Густав Вальда, — это действительно легкий крейсер класса «Фенрис».

— Кто-нибудь может объяснить мне, что все это значит? — растерянно спросил командир группы.

Траусти увидел, как на экране радара его истребителя загорелся синий огонек, означающий появление в непосредственной близости неизвестного корабля, а через несколько секунд прямо перед ним, за бронестеклом кабины, из синей дымки, подобно мачтам Летучего Голландца, показались надстройки большого судна. Траусти по привычке слегка прищурился, рассматривая появившийся перед ним корабль. Без сомнения, это был земной крейсер, каким-то образом очутившийся во владениях Шивы. Его вытянутый трехсотметровый корпус с характерным горбом центрального отсека был весь испещрен следами попаданий.

— Он выглядит сильно поврежденным, — тихо сообщил Дзета два, — и мой транспьютер утверждает, что бортовые системы этого корабля деактивированы. Сейчас он просто дрейфует в туманности.

— Это последнее, что я ожидал встретить здесь, — упавшим голосом произнес Канта, — откуда тут мог появиться корабль землян?

— Мне кажется, я понял, в чем дело, — сказал Тарсон, и его голос дрогнул, — он попал сюда во время Великой Войны. Шиване перенесли сюда захваченный у нас крейсер. Тогда погибли или пропали без вести десятки таких кораблей.

Наступило молчание. Истребители зависли в километре от корабля, не решаясь тревожить покой давно погибшего экипажа. Пилоты почтительно разглядывали крейсер, памятник Великой Войне, долгих двадцать два года дрейфовавший в чуждом для землян мире. В воображении Тарсона пронеслись картины беспощадных сражений с Шивой, в которых, быть может, участвовал этот корабль.

Неожиданно памятник войны вышел на общую волну. Траусти не поверил собственным ушам, когда в эфире раздался голос с корабля-призрака.

— Говорит крейсер Альянса «Тринити». Мы подверглись нападению шиван. Нуждаемся в немедленной помощи!

* * *

Срочный вызов с мостика «Аквитании» застал Петроса в его каюте как раз в тот момент, когда он просматривал свежую почту из центральных доменов Альянса, доставленную последними капсулами дальней связи. Недовольно поморщившись на то, что его отвлекают от чтения важных новостей, вице-адмирал ответил на вызов.

— Петрос на связи, — не отрывая взгляда от текста, произнес он, — что там у вас произошло?

— Господин вице-адмирал, — Петрос узнал слегка взволнованный голос обычно невозмутимого флаг-капитана Вирта, — только что наша разведывательная группа обнаружила в здешней туманности корабль Альянса. Это крейсер «Тринити», он терпит бедствие после атаки шиван. У них вышел из строя гиперпривод, и они вторую неделю дрейфуют в туманности.

Все новости, кроме последней, тут же вылетели у вице-адмирала из головы. Он торопливо поднялся, застегивая мундир.

— Немедленно известите об этом командира линкора, пусть он тоже срочно поднимается на мостик, — он посмотрел на флаг-капитана. — Отправьте к мяте… — он запнулся, — к обнаруженному крейсеру четверку «Медуз». И вот еще что. Никаких контактов или переговоров с «Тринити» до моего прихода. Ясно? Заглушите канал.

— Будет выполнено, — лицо Вирта приняло слегка озадаченное выражение. — И еще одно известие, господин вице-адмирал. Три патрульных фладдера из сто двенадцатой разведывательной эскадрильи не выходят на связь. Их почему-то отправили на радиус в четыре световых часа, вместо четырех минут.

— Этого нам еще не хватало, — чертыхнулся Петрос. — Готовьте поисковую группу в район их последнего местонахождения. И объявляйте на линкоре предбоевую готовность.

Личные апартаменты вице-адмирала располагались поблизости от центра управления огромным кораблем, добраться до которого по трем переходам было делом нескольких минут.

В боевой рубке Аквитании царил переполох. Вся дежурная вахта, состоящая из нескольких десятков человек, побросав свои дела в ожидании начальства, уставилась на главный виртуальный экран, где, схваченный сканерами сто седьмой эскадрильи, висел земной крейсер. Люди на мостике оживленно переговаривались, никто не ожидал встретить за десятки тысяч световых лет в чужом мире корабль Альянса. Правду о предательстве «Тринити» на линкоре пока знали всего лишь несколько человек. И им уже сейчас пора было решать, что делать с этой истиной дальше.

Сопровождаемый десятками взглядов, вице-адмирал быстро поднялся на мостик линкора. Через несколько секунд там же появился запыхавшийся Кролла. Они молча переглянулись.

— Мне кажется, нет больше смысла скрывать правду о «Тринити», — негромко произнес Петрос.

Капитан «Аквитании» в ответ пожал плечами:

— Все и так раскроется, едва мы отдадим приказ об абордаже.

— Но на что они надеются, прикидываясь кораблем Альянса? — Петрос иронически скривил губы. — На то, что мы ничего не знаем? — Он сел в свое кресло и отдал приказ помощнику включить канал мгновенной связи. — Ничего, сейчас я их разочарую, — вице-адмирал прочистил горло, — дайте громкую связь на всю рубку и дубляж на фладдеры сто седьмой.

«Аквитания» вышла на волну крейсера мятежников. Через несколько секунд перед офицерами возникло изображение незадачливого Артура Ромика. Его лоб блестел от пота, напряженное лицо потеряло все следы высокомерия. Очевидно, что несколько минут ожидания после установления первого контакта с истребителями сто седьмой эскадрильи дались ему крайне нелегко.

— Говорит «Аквитания», вице-адмирал Орнео Петрос, экспедиционный корпус третьего флота, — голос адмирала был спокоен и сух. — Сообщите вашу принадлежность.

Взгляд капитана «Тринити» заметался между Петросом и Кролла.

— Это крейсер Альянса «Тринити», командир Артур Ромик, — справившись с собой, дал ответ капитан, его голос был слышен всем находившимся в рубке линкора, — мы находимся в этом районе на секретном задании. Шесть суток назад мой корабль был атакован шиванскими перехватчиками и получил тяжелые повреждения. Мы нуждаемся в немедленной помощи.

Ромик замолчал. Было заметно, что подходящие слова даются ему с трудом.

— Альянса? Вы сказали, крейсер Альянса, Ромик? — голос Петроса был спокоен, но в его тоне засквозили саркастические нотки. — Не пытайтесь обмануть нас, бывший офицер Альянса. У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы сдать свой корабль.

Вице-адмирал услышал общий вздох удивления, пронесшийся по боевой рубке «Аквитании».

Ромик побледнел и слегка покачнулся, словно от пощечины. Он опустил взгляд, кусая губы, и наконец поняв, что его тайна раскрыта, молча кивнул.

— Что вы делали здесь, в туманности, Ромик? — вдруг спросил Кролла. — Решили первыми встретиться с Шивой?

Командир «Тринити» вздрогнул.

— Как сдавшийся в плен, я имею право хранить молчание согласно межзвездной конвенции Бета Орла, — глухо проговорил он не поднимая глаз.

— Вот как, — усмехнулся Кролла, — мятежники заговорили о конвенции! А вы следовали ей, когда бросили гражданский ракетный модуль, полный людей, в системе Гамма Дракона несколько дней назад?

Вице-адмирал жестом остановил его.

— Не будем терять зря времени, — сказал Петрос, — мы соблюдаем принятые соглашения. Тем более, согласно им, мы можем передать пленных на союзный васудеанский крейсер «Дахор».

— Надеюсь, васудеанец, которого вы захватили, замолвит за вас словечко, — вставил фразу Кролла.

Ромик побледнел еще больше.

— Он… он погиб, — с трудом выдавил офицер.

Вице-адмирал безразлично пожал плечами:

— Припередаче вас на «Дахор» мы сообщим союзникам об этом факте. — Петрос слегка наклонился вперед. — Ромик, может, хватит играть в эти игры? Ты в одном шаге от мата.

Капитан «Тринити» поднял взгляд. Губы его дрожали, лицо исказилось гримасой.

— Итак, Ромик, ты будешь говорить, — вице-адмирал сверлил его своим взглядом, — при условии…

— При условии, что вы вытащите нас отсюда, — вдруг сорвался на крик офицер мятежников. — Вытащите нас из этой проклятой туманности, полной шиван!

Он ударил кулаком по управляющей панели. Изображение, мигнув, пропало.

Петрос озабоченно переглянулся с командиром линкора. В рубке «Аквитании» стояла мертвая тишина.

— Как бы не встрять нам здесь, Орнео, — обеспокоенно произнес Кролла, — если здесь действительно полно шиван, как он говорит, то мы рискуем получить проблемы. Ты же знаешь, наши сканеры не видят здесь дальше собственного носа.

— Через двадцать часов к нам подойдут два тяжелых крейсера. Это «Актиум» и «Линдер», — задумчиво ответил вице-адмирал, потирая рукой подбородок, — на них стоят сканеры, уже адаптированные к здешним условиям. Я получил эти известия пятнадцать минут назад.

Он перевел взгляд на дрейфующий крейсер мятежников, окруженный фладдерами Альянса. Четыре «Медузы», готовые нанести упреждающий удар, неподвижно замерли недалеко от «Тринити». Два звена истребителей, обнаруживших крейсер, находились тут же рядом.

— А вот Ромик уже никуда не денется, — продолжил Петрос, — он не фанатик Боша и слишком дорого ценит свою жизнь, чтобы расстаться с ней в неравном бою. Это не Грэхэм Уорт, что был капитаном «Велизария». Адмирал Бош допустил серьезную ошибку, отправив сюда такого неподходящего человека.

Как бы подтверждая его слова, «Тринити» снова вышла на связь. Правда, вместо капитана корабля на экране появился другой офицер с нашивками главного инженера. В отличие от своего командира он выглядел гораздо более спокойным.

— Я Лавиз, главный инженер крейсера, — представился он, глядя на Петроса, как на самого старшего по званию. — Капитан поручил сдать мне крейсер, какие будут ваши распоряжения?

— Мы высылаем призовую команду на транспортном корабле, — сказал вице-адмирал тоном, не допускающим никаких возражений, — ожидайте его через двадцать минут. Все офицеры «Тринити» должны будут сдать личное оружие и перейти под конвоем на наш корабль. Остальные члены команды пусть остаются пока на своих местах. Наши специалисты заблокируют все орудия крейсера во избежание эксцессов.

Лавиз согласно кивнул, со стороны могло показаться, что сдавать корабли в плен было его каждодневной рутинной обязанностью, настолько он был спокоен и деловит.

— Обязан вам доложить, — сообщил он, — крейсер практически лишен хода. После атаки шиван получил серьезные повреждения гиперпривод корабля. Мы успели совершить ближний прыжок обратно к порталу, но из-за его неточной работы нас выбросило в пяти световых минутах от узла перехода. После этого гиперпривод окончательно вышел из строя.

— И вы не нашли ничего лучшего, чем отключить бортовые системы, чтобы шиванские корабли не могли вас обнаружить? — спросил Кролла. — Вам исключительно повезло, что мы первые нашли вас.

— Те дни, что мы дрейфовали в туманности, безо всякой надежды на спасение, многое изменили в настроениях нашей команды, — признательно наклонил голову главный инженер «Тринити», — мы осознаем свою вину перед Альянсом и надеемся на снисхождение.

— Мы эти вопросы сейчас решать не будем, — сухо ответил Петрос, — но если сдача крейсера и команды пройдет гладко и командный состав корабля ответит на все наши вопросы, а их у меня накопилось немало, — вице-адмирал нахмурился, — то это поможет смягчить вашу вину.

— Выбор у нас небогатый, — кивнул офицер, — мы выполним все ваши условия. Я лично прослежу за этим. Наш капитан пока еще не совсем в состоянии командовать кораблем.

— Лавиз, за своего командира отвечаете головой, — предостерегающе поднял руку Петрос, — он мне нужен живым и невредимым, и без всяких этих штучек с амнезином, — он повертел пальцами, — имейте в виду.

Старший инженер «Тринити» еще раз согласно кивнул.

— Крейсер все еще лишен энергии, — сообщил он, — мы уже истратили на канал мгновенной связи около восьмидесяти процентов емкости аварийных аккумуляторов. Вы разрешите запустить хотя бы один реактор?

Вице-адмирал отрицательно качнул головой.

— Это сделают наши технические специалисты из призовой партии, — сказал он, — а пока можете отключить связь с «Аквитанией».

Изображение исчезло. Петрос повернулся к стоящему рядом флаг-капитану Вирту:

— Отправьте туда немедленно «Элизиум» с нашими людьми. Усильте команду одной ротой десантников, пусть возьмут под контроль все ключевые точки на «Тринити». А самое главное, доставьте ко мне целым и невредимым этого Ромика, вместе со всем его ближайшим окружением.

— Будет сделано, — козырнул Вирт, — разрешите выполнять?

— Да. И пусть «Медузы» держат крейсер на прицеле. При малейшей попытке бегства расстреливайте на «Тринити» маршевые двигатели.

Вице-адмирал жестом отпустил офицера и задумчиво огляделся. Дежурная вахта линкора, уже оправившись от первоначального шока, вызванного обнаружением в предполагаемом мире шиван земного крейсера, принадлежащего к тому же Нео Терре, вернулась к своим обязанностям. Но судьба «Тринити» и ее экипажа уже была решена. «Аквитания» по-прежнему находилась в состоянии предбоевой готовности. Сто пятьдесят вооруженных до зубов десантников сейчас рассаживались по своим местам в отсеках транспортного корабля, готового к вылету с носовых шлюзов «Аквитании». Стандартные «Гермесы» были слишком малы для нужд громадных линкоров, им удобнее было использовать многоцелевые «Элизиумы», угловатые, но вместительные металлические коробки, вмещавшие сотни людей и тысячи тонн грузов. При необходимости такой корабль мог даже эвакуировать с поля боя несколько поврежденных фладдеров на своих внешних захватах, не говоря уже об их пилотах.

Внезапно новая мысль вытеснила из головы Петроса все остальные.

— Прояснилось что-нибудь с пропавшей тройкой из сто двенадцатой эскадрильи? — обратился он к Тадесу.

— Пока ничего нет, — печально вздохнул тот, — указанный в полетном задании сектор пуст. Может, ребята напутали с координатами? Подождем немного, вдруг они объявятся сами.

— Я бы очень хотел, чтобы они вернулись обратно живыми, — признался вице-адмирал, — мне кажется, Тадес, что-то назревает вокруг нас. Что-то серьезное, — он тоже вздохнул, — скорее бы пришли «Линдер» с «Актиумом», я уже устал вглядываться в этот синий туман.

Кролла многозначительно кашлянул в ответ:

— Я про все это тебе говорил, когда мы только собирались заявиться сюда в гости. Но меня же никто не слушал, — он с осуждением посмотрел на Петроса, — кстати, ты что, скрываешь от меня какие-то новости?

— Нет, просто как раз начал знакомиться с последней почтой, когда меня вызвали на мостик, — пожал плечами Петрос. — Нам дали еще несколько кораблей, это старый линкор «Делакрой», крейсера «Сомтус», «Якиба» и васудеанский «Кнешму», не считая тех, про которые я уже говорил.

— Сборище раритетов, — восхитился Кролла, — особенно «Делакрой». Надо же, а я-то думал, его на иголки порезали давно. Кстати, хорошей мыслью будет использовать его вместо тарана. Он один снесет весь вражеский флот.

— Ну, зачем ты так, — пожурил его вице-адмирал, — Альянс сейчас дает нам все, что может, учитывая, что с Нео Террой пока еще серьезное положение. На два фронта всегда тяжело воевать.

— Да уж, подвезло адмиралу Бошу, — подтвердил капитан «Аквитании», — слушай, Орнео, а это не он нам с шиванами встречу устроил? — озаренный такой внезапной мыслью, Кролла вопросительно взглянул на своего командующего.

— Не думаю, — посерьезнел Петрос, — хотя… — он покачал головой, — ладно, давай не будем строить догадки. Я думаю, уже через час мы все узнаем. Лично из Ромика всю правду вышибу. Покажу ему конвенцию Бета Орла, — вице-адмирал вдруг нахмурился. — Но Бош… Нет, это просто невероятно. И каким образом?

— С него станется, — пробурчал Кролла, — ладно, у нас есть немного времени, предлагаю заказать на мостик кофе и чего-нибудь поесть.

Заказ командира «Аквитании» был выполнен очень быстро. В отличие от этого, ожидание времени прибытия абордажной команды к крейсеру мятежников показалось вице-адмиралу целой вечностью. Наконец его десантники вышли на связь.

— Говорит «Дискавери», мы вышли в двух астрометрах от крейсера. Расчетное время стыковки с носовым шлюзом «Тринити» через двадцать минут.

— Чтоб тебя, — чертыхнулся Петрос, — опять ждать. «Дискавери»! Вы установили контакт с крейсером?

— Да, все в порядке, — после паузы ответили с корабля, — они готовы принять нас через носовые ворота.

— Осторожней там, — забеспокоился вице-адмирал, — кстати, ребята, совсем забыл. Там на крейсере должны быть две женщины из археологической экспедиции, которую мы спасли в системе Гамма Дракона. Они попали к мятежникам в плен. Обязательно доставьте их на линкор.

— Будет сделано, — подтвердил «Дискавери», — начинаем маневрирование.

Зеленая фигурка многоцелевого «Элизиума» на главном виртуальном экране линкора начала неторопливое сближение с крейсером. Через двадцать томительных минут командир абордажной партии включил прямую передачу с корабля.

— Десант высадился, — сообщил он, — берем под контроль центральные отсеки крейсера. Команда «Тринити» сопротивления не оказывает. Как говорится, ведите себя спокойно, и никому не будет больно.

— Где Ромик? — перебил его Петрос.

— Заперт экипажем в своей каюте. Старший инженер крейсера ведет сейчас туда десантников, — послышался ответ.

— Отлично, — вице-адмирал в нетерпении потер руки.

— Кстати, — в голосе командира «Дискавери» послышалось недоумение, — вы что, отправили к нам дополнительные корабли? У ребят из истребительного прикрытия снова пошли гравитационные всплески.

Петрос бросил взгляд на командира «Аквитании».

— Кого ты еще успел к ним послать? — нетерпеливо спросил он.

На лице Тадеса отразилось нескрываемое удивление:

— Там больше нет наших кораблей, кроме шести истребителей. «Медузы» и те уже отправились обратно.

Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Затем пальцы вице-адмирала нащупали селектор громкой связи.

— Всему линкору! Боевая тревога! Дежурным эскадрильям немедленный взлет!

* * *

В уютном кафе на третьей палубе звездного линкора «Аквитания» в этот час было немноголюдно. Играла негромкая музыка, через настенные светильники, сделанные в форме витражей, лился приглушенный свет. Заняты были всего лишь несколько столиков в глубине зала. За ними обычно собирались пилоты пятьдесят третьей эскадрильи «Молотоголовых», чтобы отметить удачный боевой вылет или вспомнить погибших товарищей. Но не так давно костяк этой боевой группы, состоящий из самых опытных офицеров первого и прима-классов, был переведен на «Бастион», прикрывать новоиспеченное командование флотами Альянса, а оставшихся пилотов разбросали по другим кораблям. И теперь вместо них за столиками появились другие люди, тоже в форме пилотов Легких Сил Альянса, но носящие на своих мундирах эмблему с летящей черной птицей. Это была сто седьмая эскадрилья «Воронов», первой принявшая вызов Шивы со времен Великой Войны. И так совпало, что Траусти с Найрой, влившись в эскадрилью «Воронов», вдруг оказались на том же самом месте, где Тарсон не так давно собирал свое звено пятьдесят третьей перед их первым боевым заданием. Но молодому человеку было сейчас не до этих воспоминаний.

Траусти со стуком поставил опустевший бокал на стол. Пальцы его рук мелко дрожали, перехватив сочувствующий взгляд Найры, он убрал руки под стол. Димитер Роснан, четвертый пилот его звена, переводил тревожный взор то на застывшее лицо своего командира, то на Найру Синарин, с трудом пытающуюся сдержать слезы, то на нетронутый, полный крепкого фраппина бокал на столе перед не занятым никем местом. В воздухе над ними зависла тяжелая тишина.

— Пусть душа его упокоится в безграничной Вселенной, — Тарсон услышал знакомый голос и ощутил прикосновение к своему плечу.

Он поднял голову, рядом с ним стояла Сола. Повинуясь безотчетному движению, Траусти прижал ее ладонь к своей щеке. Девушка осторожно погладила его свободной рукой по затылку.

— Садись, Сола, — Найра быстро вскочила с места и подвинула девушке еще один стул, — у нас сегодня большое горе, погиб Густав.

— Я была в информационном зале, — кивнула в ответ Сола, ее большие серые глаза с подрагивающими длинными ресницами неотрывно смотрели на Траусти, — мне правда очень жаль, хотя я его почти не знала.

— Это моя вина, — угрюмо произнес Тарсон, не поднимая ни на кого взгляда, — я должен был успеть к нему, когда он просил о помощи.

— Перестань, командир, — неожиданно твердо сказала Синарин, — у тебя был приказ любой ценой защитить «Тринити». Это война. На войне всегда бывают потери. Мы будем помнить Густава. И в следующий раз сумеем отомстить за него.

Тарсон с изумлением поднял взгляд на девушку. Лицо Найры слегка расплылось перед ним, Траусти не привык еще пить крепкий фраппин целыми стаканами. Видимо, то же самое относилось и к Синарин. «Или, быть может, она еще толком не отошла от того, что ей пришлось катапультироваться с загоревшегося „Геркулеса“, — подумал он, — да что там говорить, я и сам все никак не отойду». Алкоголь оказывал на него свое действие, он будто погружался в плотную воду, лица товарищей казались ему далекими, как если бы он смотрел на них в перевернутый бинокль, и вдруг, заслонив собой все, перед ним снова встала картина прошедшего боя, первого для него боя с Шивой.

Двенадцать «Драконов» выскочили из подпространства, когда их никто не ожидал, в то время как пилоты сто седьмой, обмениваясь замечаниями, расслабленно наблюдали за стыковкой абордажного «Элизиума» с крейсером мятежников. Все ждали очередное подкрепление с «Аквитании», и поэтому, когда радар его «Геркулеса» запульсировал красным, Тарсон даже не сразу сообразил, что произошло. Командир группы поперхнулся на очередной своей шутке, и прежде чем кто-нибудь успел бы сосчитать до десяти, истребители Альянса вдруг оказались в огненной круговерти. Шесть против двенадцати было не лучшим вариантом для людей, но как ни странно, в первые минуты отчаянной перестрелки звенья Альфа и Дзета не только не потеряли ни одной своей машины, но и сами сумели уничтожить два шиванских охотника.

Худшее началось потом, когда появились «Василиски», тоже старые знакомые землян. Похожие на ощетинившихся ежей, эти то ли тяжелые перехватчики, то ли легкие бомбоносы, известные людям и васудеанцам еще с Великой Войны, устремились к «Тринити». Шести таких машин хватало с лихвой для изуродованного крейсера с недействующим зенитным вооружением, поэтому по приказу Лероя уже через несколько секунд тройка Тарсона понеслась на форсаже за врагом, оставив группу Дзета одних отбиваться от «Драконов». К несчастью, преимущество противника в количестве было слишком велико. Будь еще «Тринити» боеспособной, она могла бы постоять за себя, но инженеры из призовой команды Альянса, заблокировав во избежание эксцессов орудия крейсера, уже не успевали включить их обратно. Через камеры «Дискавери» они только с ужасом могли наблюдать несущуюся на них кучу-малу из шести бомбоносов шиван, уже выходящих на боевой курс, трех «Геркулесов» Альянса, пытающихся сбить их с пути, десятка «Драконов», в свою очередь расстреливающих землян сзади, и замыкавшую эту непрерывно палящую кавалькаду тройку истребителей Лероя Канта, отчаянно поливавшую шиван огнем из всех своих бортовых пушек.

Все дальнейшее показалось Траусти случившимся почти одновременно. Багровая вспышка на корпусе крейсера, совсем рядом с не успевшим отстыковаться «Элизиумом». Разлетающийся обломками в прицеле вражеский бомбонос. Отчаянный призыв о помощи Густава, которого в упор расстреливали сразу несколько «Драконов». Неожиданно спокойный голос Синарин: «Я подбита, катапультируюсь» — и исчезнувшие с бортовой панели зеленые значки фладдеров его звена.

Казалось, вокруг остались только шиванские корабли, несущие гибель. Радар его «Геркулеса» угрожающе горел красным, то слева, то справа от кабины все еще проносились пристрелочные трассы плазменных зарядов, преследующих его «Драконов», как вдруг неожиданно все закончилось. На поле боя наконец-то появилась долгожданная, но запоздавшая подмога. Две эскадрильи истребителей Альянса, поднятые по тревоге, прибыли с «Аквитании». Оставшиеся «Василиски», засияв серебристым светом, стали один за другим уходить в подпространство. За ними последовали и остальные шиванские охотники, очевидно, выполнившие свою боевую задачу, уничтожив «Тринити», а заодно и транспортный «Дискавери» с сотней людей на борту.

Как только бой закончился, Траусти сразу же бросился на поиски своих товарищей. Но нашел лишь Найру в спасательной капсуле. Густав покинуть свою машину не успел.

От тяжелых воспоминаний Траусти отвлек чей-то голос, окликнувший его по имени и показавшийся ему странно знакомым. Молодой человек повернулся на вращающемся стуле и увидел недалеко от себя высокую худую черноволосую женщину средних лет в гражданской одежде, поднимающуюся со своего места с радостным удивлением на лице.

— Траусти, — еще раз повторила она, — мальчик мой. Вот так встреча!

— Тетя Мина, вы? Как вы здесь оказались? — Тарсон перевел взгляд с женщины на недоуменные лица своих товарищей, как будто те могли ему что-то объяснить. Он вскочил со стула, едва не опрокинув его. Меньше всего Траусти ожидал встретить здесь знакомую своей матери, под опекой которой он провел половину своего детства.

— Здравствуй, мой дорогой, — вместо ответа сказала доктор Харгроув, крепко обнимая его, — я думала, ты сейчас на другой стороне Галактики. Сколько мы не виделись, восемь лет?

Она прикоснулась губами к его лбу, затем, слегка отстранившись, стала внимательно рассматривать его лицо, как будто пытаясь понять, когда это он успел стать совсем взрослым.

— А как оказались здесь вы, — повторил свой вопрос молодой человек, — на военном корабле? Поступили на службу? Мама мне про это не писала, — он вдруг вспомнил, что последний раз получил письмо от Кариолы три месяца назад и до сих пор не ответил. Ему сразу стало ужасно неловко.

При этих словах лицо Мины Харгроув внезапно переменилось. Женщина печально посмотрела на Траусти, уголки ее губ задрожали. Она будто постарела сразу на десяток лет.

— Ты разве ничего не знаешь о ее последней экспедиции?

Траусти с тревогой посмотрел на ее лицо. У него вдруг появилось плохое предчувствие. Он вспомнил смутные слухи о какой-то группе то ли терраморферов, то ли археологов, эвакуированной из системы Гамма Дракона. Неужели это как-то было связано с мамой? Но ведь письма от нее приходили совсем с другой стороны.

— Она писала мне с Дельта Змееносца, — осторожно проговорил он.

Харгроув горестно кивнула. В глазах ее появились слезы.

— Это была секретная экспедиция, — тихо сказала она, — Кари была здесь, в системе Гамма Дракона, — Траусти широко открыл глаза, — и она попала в руки мятежников на «Тринити».

Тарсон с трудом нашарил под собой стул и сел, не отрывая глаз от лица женщины. Он осознавал, что случилось нечто страшное, но его мозг пока отказывался сопоставлять факты. Перед ним вдруг всплыло лицо Берти Квизигера. Неужели он тогда спас мальчика из экспедиции Кариолы? И он об этом даже не узнал?

За столом застыло гробовое молчание, товарищи Траусти растерянно смотрели то на него, то на женщину, не произнося ни слова.

— Мама все это время была на «Тринити»? — наконец с трудом выдавил из себя пилот.

— Да, — Харгроув села на стул и закрыла лицо руками, — а теперь и «Тринити» больше нет.

ГЛАВА 6

— И это все, что осталось здесь от шестого флота? — с почти непритворным ужасом воскликнул Алекс, озирая раскинувшееся перед ним поле недавнего боя. — Ну и кто здесь просил о помощи?

Пилот слегка озадаченно приподнял бровь, вглядываясь в экран радара своего новенького перехватчика класса «Персей», машины, совсем недавно поступившей на вооружение Легких Сил Альянса. Рядом параллельным курсом шли еще два таких же фладдера двести сорок второй эскадрильи, вылетевших на свое первое боевое задание к одной из последних оборонительных линий землян в системе Эпсилон Пегаса.

Самый мощный линкор Альянса с гранд-адмиралом Каммилом Акастой и сотней фладдеров на борту прибыл в систему как нельзя вовремя. Потеряв восемьдесят процентов своих сил и своего командующего, остатки шестого флота Альянса с трудом удерживали свои позиции. Третий узел обороны, ядром которого служила тяжело вооруженная станция «Эниф», до недавнего времени был центром шаткого равновесия между наступающим флотом контр-адмирала Коха и едва сдерживающими его натиск кораблями Альянса. Гибель станции открывала дорогу к последней укрепленной крепости, межзвездному порталу на Процион, пройдя сквозь который мятежники выходили бы на дорогу к Веге, отрезая при этом от центра союзников еще две звездные системы. К счастью для шестого флота, Кох, потеряв в сражениях за систему один из своих линкоров и несколько меньших кораблей, стал после этого продвигаться вперед с некоторой осмотрительностью, предоставив тем самым своему противнику возможность перегруппировать оставшиеся силы.

Тем не менее несколько часов назад мятежники провели очередную массированную атаку орбитальной инсталляции «Эниф» тяжелыми бомбардировщиками при поддержке крейсеров. В ходе атаки станция получила новые серьезные повреждения. Началась эвакуация персонала инсталляции транспортными кораблями к межзвездному узлу перехода Эпсилон Пегаса — Процион. Поражение сил Альянса в секторе стало казаться почти неизбежным, но тут внезапно подоспел «Колосс». Быстро оценив сложившуюся ситуацию, гранд-адмирал Каммил Акаста принял решение использовать погибающую станцию как ловушку для главных сил мятежников. И первыми картами на стол в этой опасной игре легли три новейших перехватчика «Персей» из двести сорок второй эскадрильи.

— Говорит группа девяностой эскадрильи Альянса, — раздался голос командира группы Франо Кордора, — станция «Эниф», сообщите ситуацию.

Маршан озадаченно уставился на радар, отыскивая прибывшие машины девяностой и недоумевая, какое к ним отношение имеет его командир, но почти тотчас же облегченно выругался про себя. Он вспомнил, что именно их группа теперь и есть эскадрилья под этим номером. По каким-то своим причинам командование решило не афишировать прибытие новых кораблей в систему Эпсилон Пегаса. Теперь их машины как будто бы принадлежали остаткам разгромленного шестого флота. «Действительно, как будто, — мелькнула в голове пилота нехорошая мысль, — особенно если учесть, что девяностая погибла почти вся».

Он посмотрел вперед, их перехватчики быстро приближались к погибающей станции, искореженной металлической конструкции размером в несколько десятков километров. Еще недавно инсталляция «Эниф», висящая на геостационарной орбите на высоте сорока тысяч километров над единственной обитаемой планетой системы Эпсилон Пегаса, казалась совершенно неприступной. Батареи ее тяжелых лучевых орудий могли легко сжечь целую неприятельскую эскадру, оказавшуюся в пределах их досягаемости, здесь дозаправлялись и ремонтировались свои корабли, отсюда уходили на патрулирование эскадрильи фладдеров Альянса. Сейчас от этой мощи не осталось и следа. Атаки мятежников превратили «Эниф» в великанскую головешку, по поверхности которой бродили, то возникая, то угасая, красные огоньки пожаров и взрывов. Лучевые установки, закрытые многометровой броней, были разбиты ударами «Циклопов», а почти все выступающие внешние надстройки станции были снесены до основания.

Транспьютер «Персея» быстро сканировал разрушения инсталляции, сразу выводя их на центральный виртуальный экран перехватчика и подчеркивая места повреждений красными стрелками. Алекс при виде такой картины только и успевал, что удивленно крутить головой. От этого увлекательного занятия его отвлекли лишь переговоры командира эскадрильи со станцией, которая только что вышла на связь.

— Слава богу, свои подошли, — он услышал усталый мужской голос, — а мы уже думали, это новая атака мятежников. Ситуация? Да хуже некуда. Мы еле пережили последнюю волну бомбардировщиков. Сейчас половина отсеков «Эниф» недоступна, мы даже не знаем, что в них происходит. В любую секунду там может рвануть боезапас или пойти вразнос какой-нибудь из поврежденных реакторов. Нашу инсталляцию тогда сразу разнесет на куски. Оставшиеся отсеки переполнены людьми, которые смогли выбраться в центральную часть через северный мост. Южный и западный мосты разрушены, персонал, который там находится, полностью отрезан от нас. Мы пытаемся эвакуировать их транспортниками, но…

— Станция еще может держаться? — хладнокровно перебил его Кордора. — Лучевые батареи, зенитное вооружение, еще что-нибудь действует?

Его собеседник, не ожидавший такого поворота, на секунду запнулся.

— В восточном крыле уцелела батарея тяжелых турболазеров, несколько ракетных и зенитных установок, да еще три или четыре истребителя, они сейчас загружают боезапас. Да какая разница! — в голосе неизвестного офицера вдруг появилось раздражение. — Всего лишь еще одна атака Нео Терры, и здесь появится на четыре тысячи трупов больше и на одну орбитальную инсталляцию меньше!

— Мы прикроем вас, — Кордора был невозмутим.

Офицер со станции на мгновение потерял дар речи. Алекс довольно усмехнулся, он обожал своего нового командира за такие штучки.

— Три фладдера собираются защитить орбитальную инсталляцию?! — офицер буквально захлебнулся от ярости. — Да нам, чтобы здесь продержаться, целая эскадра нужна! Видишь на своем радаре крейсер Нео Терры? Он называется «Като». Четыре часа назад мы сумели его отогнать, но как только к нему подойдет хотя бы одна ударная эскадрилья, нам останется только молиться. Так что, если у вас окончательно съехала крыша, можете отправляться к нему прямо сейчас. При определенном везении вам не придется долго мучиться. А я пока займусь эвакуацией своих людей.

Маршан озабоченно перевел взгляд на радар. Красная фигурка корабля Нео Терры неподвижно застыла в семи астрометрах от инсталляции. «Като» внимательно наблюдал за агонией станции, не подходя близко. «Этот парень с „Эниф“ прав, — подумал пилот, — одной эскадрильи хватит, чтобы вывести из строя последнюю лучевую батарею. Потом крейсер подойдет вплотную и за час раздолбает ядро главного реактора. Пожалуй, им действительно пора эвакуироваться, пока не поздно».

Но Франо Кордора, похоже, был другого мнения на этот счет.

— Примите новый приказ командующего силами Альянса в системе, — холодно произнес командир эскадрильи, не обращая ни малейшего внимания на вспышку гнева своего собеседника.

«Эниф» замолчала на время, пока шифрованный приказ по секретному каналу транслировался с перехватчика Кордора на станцию.

— Я, Триоль Рипастер, командир гарнизона инсталляции «Эниф», приказ подтверждаю, — прервав через полминуты молчание, вступил в разговор уже другой офицер, — но если уж действительно командование на Проционе окончательно сошло с ума, раз подчиняет четыре тысячи моих человек пилоту одного истребителя, — в его голосе не было гнева, а только усталость, — то, ради бога, действуйте. Ждем ваших распоряжений, господин пилот прима-класса.

Алекс насторожился, все, что происходило сейчас, не имело никакого отношения к плану боевого вылета, который он получил перед стартом с «Колосса». Обычная разведка превращалась во что-то совершенно непонятное. «Кто, интересно, дал командиру такие полномочия?» — подумал он.

— Отлично, — снова не выказывая никаких эмоций, сухо произнес Кордора, — тогда готовьте станцию к обороне. Полную эвакуацию прекратить. Разрешаю отправить на портал к Проциону только раненых и гражданский персонал. Сколько у вас транспортов?

— Два. Это «Калипсо» и «Манхейм», — ответил Рипастер, — на них пока идет погрузка уцелевшей команды станции с западного и южного крыльев. Но прошу позволить нам не отменять эвакуацию людей. Все равно от них нет никакого толка, там все разрушено, — добавил он.

— Хорошо, — подумав, сказал Кордора, — пусть так и будет. Оставьте там только аварийные партии и боевые расчеты. И подбодрите людей по общей станционной трансляции. Я понимаю, вам пришлось тяжело, но могу ручаться, мы не дадим «Эниф» теперь погибнуть.

Командир орбитальной инсталляции скептически хмыкнул.

— Я не разделяю ваш оптимизм, — равнодушно заметил он. — Если Кох навалится всей силой, то вам его не остановить, от всего шестого флота осталось только несколько кораблей.

— Не вешайте нос, — неожиданно дружелюбно подбодрил его Кордора, — даже того, что у нас есть, хватит, чтобы задать жару Нео Терре. Наши основные силы уже на подходе. Готовьте на вылет уцелевшие фладдеры, у вас осталось совсем немного времени.

Тем временем «Персеи» подошли почти вплотную к станции, осторожно лавируя между обломков. Уже можно было невооруженным взглядом оценить масштаб разрушений, причиненных последними яростными атаками мятежников. Казалось, на орбитальной инсталляции не осталось живого места, так основательно по ней прошлись огнем вражеские корабли. В лабиринте искореженных металлических конструкций Алекс заметил движущиеся спасательные модули. Несколько этих юрких корабликов копошились в развороченных внутренностях «Эниф», выискивая выживших. Далее их путь лежал к двум огромным транспортникам типа «Тритон», поблескивающим металлом бортов недалеко от станции. «А это, наверное, и есть те самые „Калипсо“ с „Манхеймом“, — мелькнуло в голове пилота, — совсем, видать, парней подперло, раз уже грузовые „Тритоны“ для эвакуации сгодились».

Пискнул интерком. Перед Алексом появилось озабоченное лицо Герика Моулина, пилота третьей машины из их разведгруппы.

— Слушай, Маршан, — вполголоса и чуть ли не оглядываясь, спросил Моулин, — ты хоть что-нибудь во всем этом понимаешь?

Алекс недолго раздумывал с ответом.

— Все нормально, Герик, ты просто не в курсе, — очень серьезно сказал он, — это секретное задание. Сейчас подойдут две ударные эскадрильи торпедоносцев и сразу же перейдут под твое командование. Ты возглавишь атаку на «Като».

— Да ты что… Я… я не готов, — поперхнулся Моулин. — Ничего себе… Ну, а ты? Ты-то что будешь делать?

— Я? Гм, — Маршан нахмурился. — А я буду командовать «Колоссом», конечно, — нашелся он, — что ж еще.

— Да ну тебя к черту, — прозрел после паузы Герик, — вечно ты со своими шуточками. Я серьезно спрашивал, а ты…

— Какие шутки, пилот, посмотри на сканеры, — не сдавался Алекс, — видишь, пошли всплески? Это точно твои эскадрильи, Моулин, можешь не сомневаться. Через пару минут будешь командующим.

Его полусерьезный треп был внезапно прерван Кордорой.

— Так, пилоты, внимание, — в голосе командира эскадрильи зазвенел металл, — ожидается появление вражеских кораблей. Приготовиться к бою. Турбины на полный, наша цель «Като».

С Алекса вмиг слетело шутливое настроение. Может быть, офицер с инсталляции «Эниф» был прав, и командование правда сошло с ума? Конечно, «Като» не «Айсини» (он даже вздрогнул, припомнив ту самую самоубийственную атаку на флагман вражеского флота в системе Денеба месяц назад), но все же подходить к нему близко на слабо бронированных «Персеях» по меньшей мере неразумно. Такой крейсер класса «Левиафан» мог угостить незваных гостей огнем из десятка зенитных турелей, не считая ракет и противофладдерных турболазеров.

— Не дрейфьте, ребята, у меня все под контролем, — очевидно почувствовав состояние своих ведомых пилотов, поспешил успокоить их командир, — мы только начинаем игру, а заканчивать ее будут другие. Не отставайте. — Его машина, полыхнув ярким синим светом дюз, вышла вперед и стала быстро набирать скорость.

— Ну что ж, Герик, — философски произнес Алекс, — посмотрев на слегка ошарашенное лицо своего боевого товарища, маячившее в углу виртуального экрана, — я лично тоже не против сыграть в эти карты, — его рука легла на рукоять управления двигателями, — если только…

Сильная перегрузка вдавила его в кресло.

— Что только, Маршан? — услышал он как будто издалека недоуменный голос Моулина.

— Если только, — с трудом шевеля губами, произнес пилот, — у нас тоже окажется после сдачи хотя бы немного козырей.

* * *

— Двенадцать бомбардировщиков, тип «Зевс», готовятся атаковать орбитальную инсталляцию, — четко доложили с поста наблюдения.

Гранд-адмирал Каммил Акаста поднял взгляд на огромную обсервационную панель, занимавшую почти треть помещения центрального поста в носовой части «Колосса», также впечатляющего своими размерами. Капитанский мостик, где находился сам адмирал вместе со своим ближайшим окружением, был похож на кафедру в большом кафолическом соборе, вознесенную над толпой суетящихся прихожан, вахтенной командой суперлинкора. Но вместо священников на ней сейчас стояли сами боги, решающие, кому сегодня жить, а кому умереть.

Каммил окинул взглядом поле разгорающегося сражения. Сегодняшний день должен был стать решающим. Слишком многое он поставил на карту, чтобы бесславно уступить Коху. Хотя нет, проиграть здесь немыслимо, слишком могуч «Колосс». Главное сейчас — заманить линкор мятежного контр-адмирала в ловушку, под удар тяжелых лучевых батарей самого мощного корабля Альянса. Для этого надо постепенно втянуть в бой все силы мятежников, чтобы Кох поверил, что здесь, возле инсталляции «Эниф», собрались последние остатки шестого флота. Тогда адмирал Нео Терры обрушится на них всей мощью своих тяжелых кораблей.

На виртуальном экране красные значки вражеских бомбардировщиков быстро приближались к орбитальной станции, казавшейся теперь почти беззащитной. Они заходили в атаку с западной стороны «Эниф», где уже не осталось средств зенитной обороны. Като неторопливо шел следом, ожидая, когда «Зевсы» расправятся с последней уцелевшей батареей тяжелых лучевых орудий инсталляции.

— Началось, — негромко произнес Каммил, наблюдая, как тройка перехватчиков «Персей» двести сорок второй эскадрильи «Королей Самоубийц», оправдывая свое название, выскочила навстречу атакующим фладдерам мятежников.

Все было рассчитано до секунд. Противники еще не успели сблизиться на дистанцию эффективного огня, как рядом с орбитальной станцией вышли из подпространства оставшиеся машины двести сорок второй эскадрильи. Восемь новейших перехватчиков Альянса мгновенно изменили ситуацию. Вражеские бомбардировщики начали выпускать свои «Циклопы» с дальней дистанции и с крутым разворотом уходить под прикрытие «Като».

Акаста посмотрел на таблицу расстояний, расположившуюся под картой сектора с инсталляцией «Эниф». Верхняя строчка в столбце на виртуальной панели сменила цвет. Это означало, что все задействованные в операции машины двести сорок второй эскадрильи оказались на поле боя. Замершие цифры в строке зафиксировали время подлета к цели, тридцать минут сорок две секунды. Тотчас ниже замигала следующая строчка. Наставало время тяжелых кораблей. Не дожидаясь развязки боя, они уходили в подпространство, чтобы через точно означенное время вынырнуть у третьего узла обороны. Каммил вдруг как наяву увидел эти громадины, отливающие блеском неостали, уже заранее разогнанные до скоростей субзвездного перехода и ждущие только его приказаний.

Он вдруг нахмурился.

— А это что за чертовщина рядом со станцией? — раздраженно спросил он, подсветив лазерной указкой зеленые значки двух грузовых транспортов класса «Тритон», отходящих в сторону от орбитальной инсталляции.

— Командир «Эниф» эвакуирует на транспортах раненых и гражданский персонал, — услужливо подсказал стоящий рядом штабной офицер.

— Сейчас им Кох даст прикурить. Нашли время, — процедил сквозь зубы Акаста, — истребительное прикрытие транспортам не выделять, — скомандовал он, — не до них теперь, пусть выкручиваются сами.

Рядом справа раздался тяжелый вздох капитана «Колосса». Гранд-адмирал бросил на него нетерпеливый взгляд. Командир суперлинкора с крайне озабоченным выражением на лице рассматривал какие-то быстро сменяющиеся данные на вспомогательном виртуальном экране. Вдруг его лицо стало совсем мрачным.

— Что там у тебя, Герра? — недовольно спросил Акаста, отрываясь от завязавшегося боя перехватчиков Альянса с «Зевсами» мятежников. Он вдруг ощутил неприятное предчувствие.

— То, что и следовало ожидать, — без всякого почтения ответил капитан корабля, не сводя взгляда с экрана, — сдох третий реактор из двенадцати. Его уже заглушили.

— Какого дьявола они выходят из строя?! — сразу же вскипел командующий. — Твои техники руками, что ли, собираются толкать линкор? Это саботаж!

— Саботаж — это когда недостроенный корабль отправляют в бой, — капитан повернулся к Каммилу, его темные навыкате глаза бесстрашно уставились на гранд-адмирала. — Главный инженер корабля не спит уже вторые сутки. Нам постоянно приходится устранять все новые и новые неполадки. Люди здесь ни при чем.

Акаста усилием воли сдержал свой гнев. Слишком многое зависело сейчас от командира суперлинкора. Герра Грефе и так сделал гранд-адмиралу большое одолжение, беспрекословно подчинившись Каммилу, когда тот, внезапно прибыв на «Колосс» со своим оперативным штабом, отдал приказ немедленно следовать на Эпсилон Пегаса. Капитан корабля такого класса, равного по мощи целой эскадре, имел непосредственный доступ к высшему руководству Альянса. Он мог бы и не подчиниться, заметив что-либо подозрительное в поведении Акасты, а не заметить этого за последние двое суток мог бы лишь последний простак, которым Герра Грефе, безусловно, не являлся. Конечно, Каммил понимал, что дело не только в молчаливом согласии капитана корабля. Пожелай высшее руководство Альянса, оправившись от первой растерянности, попытаться остановить «Колосс», это было бы нетрудно сделать уже на Проционе, заблокировав межзвездный портал, ведущий на Эпсилон Пегаса. Акасте пришлось бы тогда поднимать настоящий мятеж и с боем прорываться к своей цели. Но судя по всему, первые лорды не решились на открытое противостояние с гранд-адмиралом, опасаясь непредсказуемых последствий с сильнейшим кораблем Альянса, и решили на время оставить гранд-адмирала в покое.

Но своевольному флотоводцу не следовало сбрасывать со счетов и вероятность осуществления какой-либо тайной акции через особый отдел Чистоты Помыслов, прилагавшийся к каждому без исключения кораблю Альянса. Получив секретный приказ, офицеры службы внутренней безопасности могли бы тайком арестовать, а то и ликвидировать гранд-адмирала, списав все произошедшее на несчастный случай. Поэтому из предосторожности Каммил передвигался по «Колоссу» только в сопровождении охраны из своих самых надежных людей. В такой ситуации лояльность командира суперлинкора означала очень многое, если не все, и адмирал прекрасно осознавал это.

— «Колосс» может совершить прыжок и на трех основных реакторах, — нарочито спокойно, как бы не обращая внимания на выпад Грефе, произнес гранд-адмирал.

Командир суперлинкора пожал плечами.

— А воевать можно вообще на одном, — дополнил он идею Каммила, — только, правда, недолго.

— Господин капитан, — в голосе Акасты снова появилось напряжение, — прошу доложить мне, способен ли «Колосс» в течение двух часов оставаться в готовности осуществить ближний прыжок до третьего узла обороны, как это и планировалось в ходе нашей операции?

— Да, — кивнул Грефе, решив, видимо, также не перегибать палку с командующим, — на это он способен.

— Отлично, — сухо произнес Каммил, — мне этого достаточно.

Он снова повернулся к главной обсервационной панели, как бы давая понять, что разговор на тему боеготовности суперлинкора больше продолжению не подлежит.

Через час ситуация на поле битвы возле инсталляции «Эниф» стала меняться в нужную для гранд-адмирала сторону. Последние уцелевшие после разгрома шестого флота корабли Альянса легкий крейсер «Рампарт» и тяжелый «Уорспайт» начали разыгрывать двухходовую комбинацию Акасты. Первым возле станции появился легкий «Рампарт» с эскортом из четырех торпедоносцев и удачным совместным ударом вывел из строя «Като», оказавшийся в этот момент без прикрытия.

Мятежники, раздраженные сопротивлением упорно не желающей погибать станции, стали подтягивать к месту сражения все более крупные силы. Центр противостояния постепенно стал смещаться к одинокому крейсеру Альянса и восьми «Персеям» двести сорок второй эскадрильи, загородившим врагу дорогу к станции «Эниф». На помощь подбитому «Като» из подпространства вышли еще два легких крейсера мятежников — «Рефьют» и «Маджестик», оба с внушительным эскортом из «Геркулесов», старых, но надежных перехватчиков. Построившись боевым порядком, вся эта армада неторопливо и уверенно двинулась по направлению к орбитальной инсталляции.

— Еще одна эскадрилья «Зевсов», восемь машин, — снова отрепетовали с поста наблюдения «Колосса».

Каммил досадливо нахмурился, почти весь сектор третьего узла обороны горел враждебным красным светом.

— Достанется сейчас нашим, — озабоченно произнес Грефе.

— Ничего, — нетерпеливо отмахнулся гранд-адмирал, — все равно бомбардировщики сейчас в атаку не пойдут, а будут ждать, пока «королей» всех не перещелкают.

Едва уловимое выражение неприязни на мгновение проскочило на лице командира суперлинкора.

— Огневой контакт кораблей противника с крейсером «Рампарт» через десять минут, — доложил пост.

— «Уорспайт» уже на подходе, им надо продержаться еще минут двадцать, — удовлетворенно кивнул головой адмирал, — а как только он вступит в бой, Коху придется посылать сюда корабли посерьезней, — Каммил мстительно улыбнулся.

* * *

Тяжелый гул зародился где-то глубоко в недрах орбитальной инсталляции. Почувствовав,как ощутимо завибрировал под ногами металлический пол ангара, Алекс невольно схватился за какую-то штуковину в виде поручня, торчавшую в боку заправочного кара. Штуковина мягко подалась под рукой пилота, но Маршан держался крепко, чтобы не упасть, поскольку вибрация перешла уже в довольно серьезную тряску. Его боевая машина, новейший перехватчик «Персей», семнадцать метров смертоносного изящества, почти готовый к старту, возвышался в десяти шагах в стороне. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, пилот приготовился к броску до открытой кабины своего фладдера, где он мог бы чувствовать себя в относительной безопасности.

Неожиданно на глазах Алекса большая металлическая конструкция в сотне метров от него, похожая на несуразный подъемный кран, со скрежетом накренившись, вдруг рухнула с третьего яруса ангара, рассыпая по дороге вниз фонтаны искр. Через мгновение раздался звук тяжелого удара. Маршан невольно зажмурился. Словно удовлетворившись этой жертвой, неведомая сила прекратила трясти инсталляцию.

Алекс осторожно открыл глаза. С места падения «крана» шел густой черный дым, воздух был наполнен какой-то мерзкой пылью. Он закашлялся.

— Эй, как тебя, Аллакс, — раздался вдруг знакомый ему голос, — это твоих рук дело?

Маршан изумленно обернулся, с противоположной стороны заправочного модуля на него недовольно смотрел техник в перепачканном желтом комбинезоне.

— Моих? — пилот с ужасом посмотрел на парня. — Я тебе что, террорист, такое устраивать?

— Рукоятку поверни в обратное положение, — доверительно посоветовал техник, — да вот эту, синюю.

Алекс перевел взгляд на ту самую штуковину, за которую он цеплялся, чтобы не упасть при станцетрясении. Она была синего цвета.

— От себя, от себя ее толкай, — подбодрил его техник, — о, теперь все нормально, соляра пошла.

Пилот нервно хихикнул в ответ на эту бородатую остроту и стал хлопать себя по многочисленным карманам в поисках сигарет. Мимо него к месту аварии с завыванием пронесся автоматический пожарный модуль. Алекс, прикуривая, опасливо посмотрел ему вслед.

— Что там грохнуло? — поинтересовался он.

— Черт его знает, — безразлично сказал техник, копаясь в своих механизмах, — здесь на инсталляции постоянно что-то взрывается, то реакторы, то боеприпасы. Мы уже привыкли.

Маршан только головой покачал при виде такого стоицизма. Он с наслаждением затянулся горьким дымом, с интересом рассматривая свои все еще дрожащие пальцы.

— Может, ты еще и выпьешь? — желтый комбинезон призывно помахал бутылкой.

Алекс удивленно посмотрел на техника. Ничего не боится парень, ни мятежников, ни военного трибунала.

— Нет, спасибо, друг, — хмыкнул пилот, — мне нельзя, мне еще вас защищать.

— Ну, как хочешь, — техник сделал богатырский глоток.

— Ты там мне ничего потом не перепутаешь? — опасливо покосился на бутылку Маршан.

— Я перепутаю? — с видом оскорбленного в своих лучших чувствах человека переспросил парень. — Знаешь, Оликс, я уже тут второй день в таком состоянии фладдеры заправляю.

— Меня зовут Алекс Маршан, — мягко поправил его пилот, — можно просто Алекс.

— Что? А, — техник громко икнул, прикрыв рот ладонью, — очень приятно, а я Фолтус.

— Мы уже знакомы, — заметил пилот, борясь с неодолимым желанием вслух срифмовать имя своего собеседника с больше подходящим для него словом «оболтус».

— Ты пойми, — Фолтус навалился со своей стороны на заправочный кар со стоявшим на нем энергоблоком, — если не пить, то тогда здесь вообще с катушек можно слететь. Каждую секунду эта долбаная станция может развалиться на части.

— Ты там сейчас нажмешь не на ту кнопку, и станция еще быстрее развалится, — предупредил его Маршан.

— Ладно, ладно, я в порядке, — ответствовал техник, пряча бутылку, — через десять минут отправим тебя обратно в космос в лучшем виде, на страх мятежникам.

Алекс бросил на техника сочувствующий взгляд. Сидеть на пороховой бочке, которую расстреливает неприятель, и знать, что от тебя практически ничего не зависит, занятие действительно не из приятных. Никто не знает, переживет ли «Эниф» сегодняшнее сражение или нет. Командование почему-то не торопится пускать в дело «Колосс», а мятежники напирают вовсю, их не остановила даже потеря «Като».

Еще двадцать минут назад дела обстояли, казалось, хуже некуда. Последняя батарея тяжелых лучевых орудий «Эниф» после бомбежки вышла из строя, и два свежих крейсера мятежников притиснули «Рампарт» почти что к самой станции. Двести сорок второй эскадрилье пришлось отчаянно драться и с крейсерским эскортом, старыми, но крепкими «Геркулесами», и в то же время стараться не подпустить близко к «Эниф» вражеские бомбардировщики, готовые добить инсталляцию. Но «Короли Самоубийц», потеряв половину машин, в очередной раз оправдали свое название, продержавшись до прибытия подмоги, тяжелого крейсера «Уорспайт» со своим эскортом.

Придя в себя после круговерти боя, Маршан удивился больше не тому, что он сам уцелел, а тому, что уцелела станция и что даже старина «Рампарт», весь издырявленный прямыми попаданиями, сохранил ход и кое-какую боеспособность. Почти все сбитые пилоты оказались живы и виртуозно ругались из своих аварийных капсул на медлительных спасателей. В трех астрометрах догорал вражеский легкий крейсер «Маджестик», неосторожно попавший в огневые клещи между двумя кораблями Альянса. Наступило время небольшой передышки, и Франо Кордора, командир двести сорок второй эскадрильи, немедленно отправил свои уцелевшие фладдеры на орбитальную инсталляцию, пополнить энерго- и боезапас. Очередь Маршана была последней, и теперь он жадно ловил минуты отдыха, дожидаясь, когда техники с инсталляции приведут в порядок его верный «Персей».

Он глубоко вздохнул и бросил окурок под ноги.

— Я уже за это время двадцать машин в полет отправил, — продолжал тем временем бормотать себе под нос бесстрашный Фолтус.

— И куда они все подевались? — спросил Алекс, озираясь. Огромный ангар восточного крыла станции был пуст. Десятки посадочных рамп сиротливо помигивали желтыми огоньками. Погрузчики, нагруженные контейнерами с оружием и энергоблоками, стояли рядом, но не было боевых машин, для которых предназначался их груз.

— А никто и не вернулся, — хмуро ответил парень, — поэтому нас и оставили здесь всего несколько человек, на всякий случай, — он вздохнул и снова полез за подкрепляющим средством. — Последние, кому повезло, уже отчалили от станции на транспортниках.

— Я видел, как два транспортных корабля совершили прыжок, — подтверждающе кивнул головой пилот.

— Ну, а мы с тобой здесь и сгинем, — вынес пессимистичный вердикт Фолтус и вытер глаза рукавом. Ему, очевидно, было очень жаль себя и Алекса.

Маршан неожиданно расхохотался.

— Нет брат, подожди пока всех хоронить. Особенно меня, — он ободряюще посмотрел на парня, — мы и не из таких переделок живыми выходили. Кстати, посмотри, — он показал на выход ангара, где вдруг заработали шлюзовые камеры, — кто-то из твоих все-таки возвращается.

Фолтус опрометью бросился к ближайшему виртуальному экрану. Его пальцы быстро запрыгали по управляющей панели.

— Внимание пилоту, — почти трезвым голосом произнес он, — следуйте к посадочному месту Б двадцать… двадцать шесть, — он посмотрел на Алекса, — диспетчера садят наш фладдер, сказали, что требует дозаправки и свежего боекомплекта.

Шлюзовые ворота наконец распахнулись, и потрепанный «Мирмидон», пройдя воздушный барьер, проскользнул в ангар станции «Эниф». Алекс молча смотрел, как пилот возвратившегося истребителя, выключив двигатели, пытается поставить машину на магнитную подушку, чтобы добраться до указанной ему посадочной рампы. Поврежденные системы сработали лишь частично, на подушку встала только приплюснутая передняя часть фладдера, корма же, разбрасывая искры, со скрежетом поползла по металлическому покрытию палубы ангара. Пилот то ли не мог, то ли не хотел ничего с этим поделать, и искореженная машина, похожая на пытающуюся взлететь раненую птицу, с грохотом все волочилась вперед по широкой рулежной дорожке к своему посадочному месту.

— Да что ж ты делаешь? — остолбенел Фолтус. Он метнулся сначала по направлению к разбрасывающему фонтаны искр фладдеру. Пробежав несколько шагов, он вдруг остановился и бросился назад, к своему рабочему месту.

Маршан тоже вышел из секундного оцепенения и торопливо побежал навстречу «Мирмидону», скрестив над головой руки. Он слышал, как сзади техник что-то громко орал в мегафон, очевидно, приказывая пилоту остановиться.

Наконец тот все-таки отключил магнитную подушку, и машина нехотя опустилась в горизонтальное положение, со скрежетом проползла еще немного и остановилась в двадцати метрах от Алекса, развернувшись к нему правым боком.

Алекс с профессиональным интересом рассматривал прилетевшего гостя. Он почти сразу заметил следы ударов высокотемпературных плазменных зарядов, испещривших нос и правый борт истребителя. Такие отметины обычно оставляли, пробив защитные поля фладдера, автоматические пушки истребителей и зенитные турели крупных кораблей. Решетчатые ракетные контейнеры истребителя были пусты, дульные эжекторы обеих пушек от частой стрельбы приобрели какой-то диковинный цвет. Подойдя ближе, Маршан удивленно присвистнул, через всю правую плоскость, прорезав ее насквозь и переходя далеко на корпус машины, тянулся широкий и глубокий след от удара тяжелого зенитного турболазера, походивший со стороны на гигантский обугленный рубец. Все говорило о том, что хозяин «Мирмидона» успел побывать в серьезной переделке, может, даже не в одной, и, несомненно, был смелым человеком. Алекс уважительно покачал головой, познакомиться с таким пилотом не уронило бы чести для молодого «Короля Самоубийц».

Непрозрачный снаружи фонарь кабины истребителя поднялся вверх и затем откинулся назад. Алекс увидел усталое лицо пилота в полетном шлеме. Несколько секунд он, открыв рот, изумленно смотрел на прилетевшего астролетчика, не в силах вымолвить ни слова.

— Маршан, это ты? — вдруг спросил пилот истребителя, и на его лице появилось такое же, как у Алекса, удивленное выражение.

— Рони? — только и смог выдавить из себя молодой человек.

Он ожидал увидеть кого угодно, но только не своего бывшего товарища по эскадрилье. Маршан еще раз поглядел на изуродованный истребитель, который, накренившись, стоял на настиле ангара. Увалень Рони стал бесстрашным звездным волком?

— Погоди, я сейчас, — Рони Томальски, отстегнувшись от всех ремней, креплений, разъемов и штуцеров, перевалился через край кабины и стал осторожно спускаться вниз, цепляясь за аварийные металлические скобки, расположенные в виде небольшой лесенки на борту фладдера пониже места пилота.

Наконец он спрыгнул на настил и повернулся к Алексу. Повинуясь безотчетному порыву, нежданно встретившиеся пилоты одновременно бросились навстречу друг другу и крепко обнялись.

— Я… мы думали, что ты погиб здесь, — Маршан посмотрел в лицо товарищу.

Рони как-то странно ухмыльнулся в ответ.

— Мне самому сегодня не раз приходила в голову эта мысль, — сказал он, отстегивая шлем, — после того как все началось, из всей нашей эскадрильи остался только я и еще один парень.

— Так ты побывал в самом пекле? — с нескрываемым уважением произнес Алекс. — Слушай, да ты просто герой.

— Да брось ты, — неловко махнул рукой Томальски, — мне просто повезло, что я уцелел. Видишь, как машину отделали. Это не все, ты еще сзади не видел. От правой турбины одни огрызки остались. Погоди, — он завертел головой, оглядываясь, — а Траусти и Найра, они что, тоже здесь?

Маршан слегка нахмурился и отрицательно покачал головой.

— Они сейчас очень далеко отсюда, — сказал он.

— Может, это и к лучшему, — Рони устало провел по лицу рукой, — не хватало их в этой мясорубке. Ты давно здесь? На станции говорили, что прибудут какие-то подкрепления, а пришли только «Рампарт» и «Уорспайт». Это же все, что осталось здесь от нашего флота. Ты разве не с ними прилетел?

Алекс заколебался. Вообще информация о прибытии «Колосса» должна была быть секретной. Но у Томальски был такой безнадежный и уставший вид, что он решился немного приоткрыть военную тайну.

— Все в порядке, дружище, подкрепления действительно прибыли, скоро сам все увидишь. Правда, командование, как обычно, всех запутало, но можешь мне поверить, сейчас за нами стоит такая сила, что при встрече с ней мятежникам точно не поздоровится.

Рони недоверчиво покачал головой:

— Пережить бы мне эту встречу. Или хотя бы до нее дотянуть.

— Ничего, ничего, все будет нормально, — хлопнул его по плечу Алекс, — главное, что ты жив и здоров. Кстати, так это вы прикрывали отход «Калипсо» и «Манхейма»? Я видел, как около них крутилась пара наших фладдеров.

— Да, это были мы с Раунином, — кивнул Томальски, — повезло, что все обошлось, бойцы-то из нас неважные с такими повреждениями. К нам, правда, пара «Геркулесов» сунулась, ну а мы по ним все свои ракеты с дальней дистанции расстреляли. Вот и пришлось теперь на инсталляцию возвращаться.

— Заправишься и обратно?

— Хорошо, если бы меня поставили в ремонт, правый двигатель почти сдох, и транспьютер непрерывно верещит о разных неполадках. Но боюсь, что станция развалится раньше, чем мне что-либо успеют починить, — Рони тяжело вздохнул.

Сзади послышалось низкое гудение. Пилоты одновременно повернулись. К ним приближалась большая транспортная платформа. За водительским местом восседал Фолтус, рядом с ним сидело еще двое незнакомых Алексу техников. Платформа остановилась рядом с истребителем, угрожающе нависнув над ним стрелами двух подъемных кранов. Фолтус спрыгнул со своего места.

— Техническая команда «Эниф», чем можем помочь? — деловитым тоном спросил он, и Алекс с удивлением заметил, что парень снова трезв как стеклышко. Он переглянулся с Томальски.

— Телепортируйте меня на Процион, — устало, без тени шутки сказал Рони, — а если не можете, то тогда заправьте машину. Ракеты «Гарпун» есть?

— Да, сколько угодно, ракетный склад забит под завязку.

— Навесьте полный комплект.

— Один момент, только подтащим ближе вашу машину, — с готовностью кивнул техник, — через десять минут все будет готово. Эй, парни, — обратился он к своим товарищам, — заводи тросы.

Техники забегали вокруг поврежденного истребителя, готовясь поднять его на свою транспортную платформу. Пилоты отошли в сторону.

— Ты пока сильно вперед на такой машине не лезь, — заботливо сказал Алекс, — держись ближе к станции. У нас еще сотня машин в запасе, пусть наши ребята поработают.

— Сотня? Хорошо, — Томальски послушно кивнул.

— Я постараюсь держать тебя на виду, мало ли кто за тобой увяжется, — продолжил Маршан, — а когда бой закончится, ты садись на Ко… на наш корабль, в общем, я скажу на какой. Попробуем оставить тебя у нас.

Неожиданно его речь прервала тревожная трель персонального коммуникатора.

— Это сигнал тревоги от Кордора, — обеспокоенно сказал пилот, — неужели снова все началось? — Он торопливо включил связь.

— Альфа два, нахожусь на станции.

— Маршан, бросай все и немедленно взлетай, Нео Терра на подходе, — раздался из коммуникатора громкий голос его командира, — мы в секторе семнадцать, два, эшелон четырнадцать.

— Вас понял, взлетаю, — Алекс покосился на свой истребитель, стоящий с открытой кабиной в пятидесяти метрах от него, — командир, а много их?

— Из того, что мы опознали, крейсера «Рапира», «Эксплорер», тяжелый «Хоквуд», «Либерти» и к ним «Рипалс» собственной персоной, — голос Кордора звучал так ясно, как будто он сам был в двух шагах, а не в двух астрометрах, — тебе точно хватит. Живо ноги в руки и на взлет, у нас всего несколько минут. — Раздался щелчок, командир отключил связь.

Маршан озабоченно посмотрел на побледневшего Томальски.

— Ну вот и все, — с трудом выдавил тот.

— Да не торопись ты себя хоронить! — возмутился Алекс. — Сейчас наши выбросят главный козырь, и это будет большой сюрприз для Нео Терры.

Рони непонимающе уставился на товарища.

— Значит, так, — деловито сказал пилот, — ты тоже бросай все, взлетай и сразу уходи в сторону. В бой не ввязывайся, а то действительно, на такой машине подобьют в момент. — Он посмотрел на троих техников, увлеченно грузивших поврежденный «Мирмидон» Томальски на свою платформу. — А этим скажи, чтобы срочно бежали в спасательные модули. А то если Кох все-таки шандарахнет по станции из главного калибра, они могут и не успеть.

Он ободряюще хлопнул Томальски по плечу.

— Все будет нормально, только побереги себя.

Тот в ответ только машинально кивнул. Махнув товарищу напоследок рукой, Алекс бросился к своей машине. Рони молча смотрел ему вслед.

* * *

Для командующего флотами Альянса Каммила Акасты наступил час его торжества. Противник гранд-адмирала, разозленный потерями своих кораблей и сопротивлением упорно не желающей погибать орбитальной инсталляции, наконец-то ввел в бой свои главные силы. Флагман четвертого флота Нео Терры под командованием контр-адмирала Коха со всем своим крейсерским эскортом вышел на третий рубеж обороны Альянса. Издырявленные попаданиями, с многочисленными тяжелыми повреждениями, оставшиеся корабли почти уничтоженного шестого флота Альянса, крейсера «Рампарт» и «Уорспайт», готовились дать свой последний бой. Боевые расчеты уцелевших плазменных орудий и ракетных батарей орбитальной инсталляции по тревоге снова заняли свои места. Горстка фладдеров поддержки «Эниф» взлетела со станции, а пилоты поредевшей в два раза двести сорок второй эскадрильи «Королей Самоубийц» собирались окончательно оправдать свое название, ожидая приказа к последней атаке.

Эскадра четвертого флота мятежников, неумолимо надвигавшаяся на обреченную инсталляцию, уже готовилась дать первые залпы из своих тяжелых лучевых орудий, как все неожиданно вдруг переменилось. Наперерез противнику из подпространства вышел «Колосс».

Контр-адмирал Кох, окруженный соратниками, уже почти праздновавший свою окончательную победу над шестым флотом Альянса и успешный захват новой звездной системы, теперь мог только ошеломленно обозревать вынырнувший из глубин пространства, как огромный кит из-под воды, неизвестный ему гигантский корабль. Для него появление секретного оружия возмездия, как и предвидел Каммил Акаста, оказалось полнейшей неожиданностью. Через мгновение от носа до кормы «Колосса» прокатилась цепочка вспышек, когда его орудия выдохнули свой смертоносный яд.

Кох еще не успел прийти в себя, как вдруг его легкий крейсер «Рефьют», находящийся в авангарде эскадры впереди всех кораблей мятежников, запылал, подобно новой звезде, в скрещении разящих лучей тяжелых турболазеров гиганта. А тем временем из доков «Колосса» уже посыпались, собираясь в группы для атаки, десятки тяжелых и легких фладдеров. Всего через несколько секунд контр-адмиралу и его штабу стало ясно, в какую смертельную ловушку они угодили.

Кох не был трусом, но он почти сразу же понял, что открытый бой с суперлинкором Альянса кончится гибелью его эскадры. Выйти же из сражения он мог, лишь только заново набрав скорость для ближнего перехода. Но единственный путь к спасению его эскадры теперь был в прорыве сквозь несущие гибель залпы батарей «Колосса». И по его приказу корабли Нео Терры пошли на прорыв.

Не обращая на прозвучавший в открытом эфире призыв Акасты сложить оружие и сдаться, флагман четвертого флота, набирая скорость, начал постепенно сближаться с суперлинкором Альянса.

Огромный корабль дрожал будто от напряжения всех своих сил, его турбины работали в запредельном режиме, понемногу ускоряя бег линейного корабля Нео Терры и приближая момент его спасения. Залпы тяжелых лучевых орудий линкора обрушились на врага, выжигая глубокие борозды в бронеплитах «Колосса». Через несколько минут напряжение всего боя сосредоточилось на этих двух гигантских кораблях, наносящих друг другу мощные удары. Но суперлинкор Альянса был сильнее, и очень скоро «Рипалс» начал получать серьезные повреждения.

Тем временем под атакой торпедоносцев Альянса оказался ближний эскорт флагмана, тяжелые крейсера «Хоквуд» и «Либерти», избегнувшие ударов «Колосса». Сначала потерял управление «Хоквуд», ранее уже получивший урон при атаке орбитальной инсталляции. Взрывы торпед «Циклоп» ужасающей мощи разрушили его маршевые двигатели, и, потеряв надежду на спасение, с оторванной кормой, он беспомощно завращался, не в силах выправить свой курс до точки перехода. Однотипный с ним «Либерти», после второй атаки тяжелыми бомбардировщиками, разломился пополам и через полминуты пропал в огненной вспышке.

Пять легких крейсеров мятежников, шедших в арьергарде эскадры, еще имели свой шанс проскочить мимо «Колосса», связанного боем с их флагманом. Меньшая масса этих кораблей позволяла им первыми прыгнуть из огненного ада, в который превратилось поле боя. Но ни один из них сделать этого не успел. Без истребительного прикрытия они были почти беззащитны перед атакующими их бомбардировщиками, а все оставшиеся легкие фладдеры мятежников уже были скованы боем с опытнейшими пилотами Альянса, боем, почти незаметным на фоне битвы двух гигантов. Один за другим крейсера Нео Терры выходили из сражения со смертельными повреждениями. Вскоре все пространство вокруг заполнилось лихорадочно отстреливаемыми от кораблей спасательными модулями и капсулами. Только в них выжившие члены экипажей погибающих крейсеров могли надеяться на свое спасение.

Вскоре от всей мощной эскадры мятежного флота остался лишь один флагман, весь в шрамах от попаданий, но все еще пытающийся набрать скорость для субзвездного прыжка. Траектория его движения почти пересекала путь «Колосса», давая тому возможность сосредоточить весь свой огонь на прорывающемся линкоре.

Несколько томительных секунд всем еще казалось, что обреченный «Рипалс» уже почти вырвался и, несмотря на продолжающие обрушиваться на него смертельные удары, вот-вот исчезнет в раскрывающейся спирали подпространственного перехода. Но за мгновение до этого ужасающей силы взрыв потряс корабль. Через секунду огромный линкор массой в сотни тысяч тонн разломился на несколько частей. Второй еще более сильный взрыв разбросал эти части в стороны, искромсав их на тысячи осколков. Ударная волна накрыла фладдеры, бывшие в двух астрометрах от линкора, и многотонные бомбардировщики завертело как щепки в водовороте.

Гранд-адмирал Каммил Акаста мог теперь торжествовать. Он остановил наступление Нео Терры в системе Эпсилон Пегаса и полностью сокрушил вражеский флот, не потеряв ни одного своего корабля. Но судьба сыграла с ним злую шутку. Пятисоттонный осколок погибшего линкора «Рипалс» врезался в носовую часть «Колосса», оказавшегося слишком близко к взрыву. И хотя суперлинкор устоял под таким ударом, для самого победителя четвертого флота мятежников, командующего силами Альянса гранд-адмирала Каммила Акасты, находившегося со всем своим штабом в носовой боевой рубке «Колосса», эта победа оказалась последней.

ГЛАВА 7

Совещание оперативного штаба новоиспеченной одиннадцатой ударной группировки Альянса под командованием вице-адмирала Орнео Петроса уже сорок минут как закончилось, но сам флотоводец с крайне задумчивым видом все еще продолжал расхаживать рядом с трехмерной картой сектора, на которой светились успокаивающим зеленым цветом значки кораблей его эскадры. Старый товарищ вице-адмирала, капитан линейного корабля «Аквитания», на корабле которого и проходило совещание, Тадес Кролла стоял рядом с видом верного помощника, всегда готового прийти на помощь, дать дельный совет или подставить дружеское плечо. Но на самом деле капитан под видом деятельного участия пытался реализовать коварный личный план, а именно добиться выгодных преференций при размещении своего линкора в планируемых Петросом дальнейших военных операциях. Капитан обожал свою «Аквитанию», самый лучший из всех кораблей, которые когда-либо ему доставались, и любил ее, как какой-нибудь молодожен любит свою прекрасную и юную супругу, ужасно страдая, когда ему приходилось выводить ее на первую линию огня по приказам вице-адмирала. «Чуть что, так сразу мою девочку норовит в пасть шиванам засунуть, — ревниво думал он, наблюдая за Петросом, — нагнали в туманность кучу кораблей, а как вперед идти, так „Аквитании“. Вон пусть линкор „Делакрой“ идет им на растерзание, он дедушка старый, ему все равно. А мою красавицу не отдам, ей в последний раз и так хорошо в битве за Денеб досталось, до сих пор борта завариваем».

Ко всему прочему Кролла не нравилось, что Орнео после этого сражения стал регулярно называть его корабль «нашим дырявым корытом». «А ведь на Капелле как раз из-за тебя дырки в доке заделать не успели, — раздраженно подумал он, вспоминая, как Петрос убеждал его поскорее отправить не отремонтированный толком корабль в систему Гамма Дракона навстречу Шиве, — и был же в то время всего лишь обычным советником. А сейчас, когда он снова командование в руки взял, мне даже подумать страшно, что мою красавицу теперь ждать может».

Как будто подслушав его мысли, Петрос протянул руку к карте, к маленькой фигурке, обозначавшей огромный линейный корабль, в чреве которого они сейчас вдвоем находились, и, как бы раздумывая, куда его поместить, взвесил доверчиво опустившийся на кончики его пальцев миниатюрный образ «Аквитании».

Капитан, затаив дыхание, следил за действиями Петроса. Куда он поместит линкор — ближе к порталу Кносс под прикрытие остальных кораблей эскадры или зашвырнет на десяток миллиардов километров в глубь туманности? «Ну, давай же, черт тебя дери, ставь быстрей к Кноссу, — раздраженно думал капитан, шевеля губами, — а еще друг называется».

— Что ты там говоришь, Тад? — отрешенно спросил вице-адмирал, все еще взвешивая фигурку линкора на кончиках пальцев, подобно всемогущему богу, — хочешь знать, куда мы денем наше дырявое корыто?

— Я? Ничего такого не говорю, — смутился Кролла и мысленно плюнул, — вообще, знаешь, я вот что думаю, — вдруг решил он пойти ва-банк, — наверно, мой линкор лучше обратно к порталу отвести. Тут и так такая группировка, будто мы со всем миром воевать собрались. А от портала и командовать удобнее, и данные из центра получать сразу будем.

— И обратно, если что, можно сразу прыгнуть на Гамма Дракона, — повернув голову, проницательно посмотрел на него вице-адмирал, — да, Тад?

Капитан изобразил на своем лице искреннее изумление вопросом Петроса.

— Ты это о чем, Орнео? — как бы удивленно спросил он. — Я, собственно, только исходя из удобства и… гм, целесообразности.

Командующий одиннадцатой ударной группировкой Альянса понимающе усмехнулся.

— Целесообразности, говоришь? — он снова посмотрел на карту. — Ну, может, ты и прав. Флотилия у нас теперь в этом секторе и в самом деле сейчас знатная, — он окинул внимательным взглядом дюжину значков крейсеров и линейных кораблей, расползшихся по туманности. — Хорошо, давай пока оставим «Аквитанию» у портала, — он вернулся взглядом к капитану, — мы же не из трусости это делаем, так? Не из-за того, что боимся сразиться с врагом?

Вздохнувший облегченно Тадес тут же принял воинственный вид и энергично замотал головой, решительно отрицая такое бесчестное предположение.

— Я был в этом уверен, — чуть улыбнувшись, сказал Петрос, оставляя фигурку «Аквитании» в покое, — но ведь настоящая наша проблема совсем в другом, — он развернулся на каблуках к капитану. — Мы-то готовы воевать, но где же наши враги? Они должны быть здесь, в туманности, обломки, оставшиеся от «Тринити», не оставляют в этом сомнения.

— Хорошо еще, что наш «Элизиум» тогда уцелел и почти все десантники, — припомнил Кролла, — его только отбросило взрывом, хотя и покорежило будь здоров. Но по крайней мере, мне не пришлось подписывать двести похоронных извещений родным и близким, и это, если честно, меня радует.

— Кто знает, сколько их нам еще придется подписать, Тад, — пророчески вздохнул вице-адмирал, — но давай вернемся к делу. Где все-таки прячутся шиване? Мы обшарили уже сферу радиусом семь миллиардов километров вокруг портала в этой проклятой туманности, но не нашли ничего похожего на присутствие Шивы.

— Маскируются, гады, — кровожадно предположил капитан.

— Очень похоже на то, — кивнул Петрос, — учитывая, что радиус действия легких фладдеров, атаковавших «Тринити», от силы пять световых часов. Значит, где-то не так далеко должны находиться их носители, более крупные корабли. И мы были должны их тогда обнаружить, если бы не мешали эти проклятые облака ионизированного газа.

— В которых они прячутся, — продолжил за него Кролла.

— В которых они прячутся, — подтвердил вице-адмирал, — и в отличие от нас, новичков, впервые оказавшихся здесь, можно предположить, что шиване чувствуют себя тут как дома. И не исключено, что они преспокойно наблюдают за нами из ближайшего облака, ожидая момента, когда мы повернемся к ним спиной.

— Святые твои слова, Орнео, — тут же согласился капитан, — самое время убираться обратно на Гамма Дракона, — там хоть нормальный, человеческий космос, а не этот сиреневый суп. На той-то стороне мы им быстро пачек накидаем, если они попробуют из портала выползти.

— Успеем еще туда убраться, — отмахнулся от его предложения Петрос, — и вообще, учти, я это говорил всего лишь к тому, что надо удвоить бдительность, не поворачиваться к ним спиной и быть готовыми к обороне. Чтобы потом, после атаки шиван, выследить их гнездо и полностью разорить его.

— Понятно, — поскучнел капитан, уже планировавший паковать свои пожитки перед отбытием. — А я-то думал, что мы корабли в кучу собираем для скорейшего отплытия обратно.

Он попробовал представить, как это можно не поворачиваться спиной ко всем сторонам света, и тяжело вздохнул.

— Слушать надо внимательно, что на совещании обсуждается, а не витать в облаках… ионизированного газа, — приструнил друга вице-адмирал, — и мы их не в кучу собираем, а в оборонительный ордер, коль скоро наши сканеры для разведки бесполезны. Для поисков у нас только «Линдер» с «Актиумом» годятся, ну и «Харибда» еще есть, — добавил он, — только вот она почти без вооружения. Плохо то, что широкополосное сканирование здесь почти бесполезно, а для направленной разведки места знать надо, — озабоченно нахмурился Петрос.

— Так мы же нашли такое место, там, где три патрульных фладдера пропало два дня назад, в четырех световых часах отсюда, — сказал Тадес, развенчивая предположение вице-адмирала о его витании в облаках, — прямо же на совещании решили послать туда оба этих крейсера.

— Спасибо, что напомнил, — съязвил Петрос, — а если они там не найдут ничего, куда их потом отправим?

Капитан «Аквитании» пожал плечами:

— Орнео, ты мое мнение знаешь. Мог бы и не спрашивать. Да что я? За целый час совещания никто и не родил ничего более умного, чем предложение отправить «Линдер» и «Актиум» на место пропажи патруля из сто двенадцатой эскадрильи. Далась тебе эта демократия. В мое время, — многозначительно продолжил он, — никого из командиров кораблей и не спрашивали о его мнении, кроме, конечно, капитана флагмана, — тут же поправился он, — дали боевую задачу, иди и молча выполняй. И вообще, где секретность? Один скажет другому, тот третьему, а там глядишь и Бош, то есть, я хотел сказать, враг, обо всем уже знает!

— Ну ты хватил, Тад, как всегда в самую точку попал, — засмеялся вице-адмирал, — так, значит, по-твоему, шиванские шпионы бродят по нашему кораблю? А главный наш особист все беседует с бутылкой и поэтому не может отличить, у кого из экипажа две ноги, а у кого пять?

— Не поминай ты к ночи особый отдел, — замахал руками Кролла, — мало нам с тобой от них досталось на Денебе. — Знаешь, для меня так вообще, встретиться с офицером ЧП на корабле — это самая плохая примета на весь день.

— Сам не хочу, но приходится, Тадес, приходится о нем упомянуть, — посерьезнел Петрос, — да и, кстати, зря ты так о демократии негативно высказываешься. Как раз вчера командир «Картиджа» мне очень дельную мысль подкинул. Вот послушай. Мы ведь так и не смогли получить никакой ценной информации от «Тринити», хотя бы о том, за каким дьяволом они настолько бесстрашно полезли в туманность.

Капитан «Аквитании» принял вид, что готов заинтересованно слушать про дельные мысли командира линкора «Картидж».

— Ты и сам прекрасно знаешь, что маршруты боевых кораблей Альянса по звездным системам жестко прописываются штабами, — начал вице-адмирал, — и отклониться от маршрута капитан корабля может только в случае совершенно непредвиденных обстоятельств, за которые ему все равно придется потом отчитываться перед начальством. Легкие корабли москитного флота, те вообще ограничены в передвижениях одной звездной системой, той, где они на данный момент находятся. Существуют, конечно, и экспериментальные версии фладдеров с межзвездным гиперприводом, но они так и будут относиться к области экспериментов, пока конструкторы не снизят массу и габариты привода раз так в пять, и чтобы при этом еще оставалось хоть немного места для вооружения и прочего боевого хозяйства.

— Конечно, я все это знаю, — сообщил Кролла, понемногу теряя заинтересованный вид, — и к чему ты клонишь?

— К тому, что вся эта боевая сила требует еще больше специальных кораблей для обслуживания и снабжения, — не снижая темпа, продолжил Петрос, — но если среди судов, принадлежащих флоту, еще наблюдается хоть какой-то порядок и дисциплина, то на транспортах, арендованных нами на время военных действий у гражданских корпораций, царит такой бардак, Тад, какой ты не увидишь и на предновогодней распродаже в галактическом торговом центре на Антаресе. Что ты так на меня смотришь? Я был там с дочерьми два года назад.

— А я сто лет там не был из-за этого мятежа Нео Терры, — сварливо заметил Кролла.

— И не советую, меня, контр-адмирала, тогда там чуть не затоптали, — усмехнулся воспоминаниям Петрос. — Так вот, сотни этих арендованных судов носятся полные и порожняком туда-обратно сквозь межзвездные порталы, и отследить их при необходимости не такая простая задача. В первую очередь, конечно же, потому, что никому это особенно и не нужно.

— А нам зачем их отслеживать? — вяло поинтересовался капитан линкора. — Снабжение — занятие для интендантов.

— Ну хотя бы потому, что, оказывается, вместе с «Тринити» в системе Гамма Дракона какое-то время болтался некий бывший гражданский транспортник под названием «Сандер».

— Да ну… — округлил глаза капитан, — это что же получается…

— Получается, что у нас под носом может быть целая сеть шпионов, — безжалостно подтвердил вице-адмирал, — которые свободно передвигаются по всем секторам и передают информацию, а скорее всего, и не только ее. Как бы Бош получил прототипы новых ракет, созданных корпорацией «Субак» уже после начала мятежа?

— А наш особый отдел все ищет предателей на военных кораблях, — подытожил Тадес.

— Ну, положим, данные выдают все равно изменники в погонах, ты палку-то не перегибай, — заметил Петрос, — но вот этим транспортником мы должны заняться всерьез. Если ниточка с «Тринити» оборвалась, то будем разматывать клубок с «Сандером».

Капитан «Аквитании» почесал подбородок в раздумьях.

— Будем все-таки сообщать в особый отдел? — неуверенно спросил он. — Тогда уже, наверное, сразу на самый верх Мартанову?

— Нет уж, только не ему, — гадливо передернул плечами вице-адмирал при упоминании имени нынешнего главы службы безопасности флотов Альянса. — Он нам все дело запорет своими методами. У меня есть идея получше, Тад. Мне нужны твои друзья из первого отдела военной контрразведки на Веге. Вот им бы надо заняться этим делом.

Для ускорения своей мозговой деятельности капитан «Аквитании» начал почесывать не только подбородок, но и лоб.

— Ну, такую штуку можно устроить, — наконец после некоторых раздумий согласился он, — тем более эти ребята недолюбливают конкурентов из службы Чистоты Помыслов, которые им все время палки в колеса вставляют. Так, говоришь, надо выловить этот, как его, «Сандер»?

— Точно, так, — подтвердил Петрос, — аккуратно отследить его передвижение, я почему-то уверен, что он сейчас в пути к мятежным системам, а затем так же осторожно взять его со всем содержимым.

— Хорошо, — согласился капитан, — прикажешь прямо сейчас составить им сообщение?

Вице-адмирал посмотрел на часы.

— Что тут у нас сейчас, день, ночь? Совсем уже с ритма сбился, — он нахмурился, соображая, — ну а чего тянуть, сейчас и составим.

— Сейчас так сейчас, — согласился Кролла, присаживаясь за рабочий стол рядом с трехмерной картой сектора и включая виртуальный экран, — только я потом сразу спать, чего и тебе по-дружески советую, — предупредил он, тоже бросив взгляд на часы, — мы с тобой сутки уже на ногах, а через четыре часа нам еще «Линдер» с «Актиумом» в рейд отправлять.

Вице-адмирал задумчиво закивал, соглашаясь.

— Кстати, а когда мы «Аквитанию» обратно к порталу отводить будем, к остальной эскадре? — как бы ненароком осведомился Кролла.

Командующий одиннадцатой группировкой Альянса внимательно посмотрел на своего товарища.

— Вот напишем сообщение, отправим корабли в разведку, а потом, как они вернутся, сразу и отведем, — ласково произнес он, присаживаясь на край стола перед капитаном линкора, — давай уже пиши, Тад, не отвлекайся, а я продиктую.

* * *

— Ма, а почему ты до сих пор не сказала мне правду? Что папа никогда уже не вернется!

Молодая красивая женщина с длинными пепельными волосами, накрывавшая на стол ужин, замерла на месте.

— Я никогда не обманывала тебя, — растерянно сказала она, опуская молочник на стол, — садись лучше есть, сынок.

— Обманывала! — топнул ногой взлохмаченный негодующий мальчишка. — Папа погиб семь лет назад вместе с Люцифером, я только что прочитал в инфотории.

— Подожди, Траусти, ты просто не все еще знаешь, — она попыталась прижать сына к себе.

— Нет, пусти, — он уперся руками в ее живот, — он не в дальнем рейде, как ты говорила, я знаю, его больше нет!

Он легко вырвался из вдруг ослабевших материнских объятий и бросился к окну, где замер, упершись лбом в стекло. Опускающееся за далекие каменистые горы желто-оранжевое солнце Эпсилон Эридана золотило последними лучами светлые волнистые волосы на его макушке.

Молодая женщина, осторожно приблизившись к сыну, ласково обняла его руками за подрагивающие плечи.

— Я точно знаю, что Эрик жив, пойми, я чувствую это, — наклонившись, она поцеловала сына в голову, — и он обязательно должен был вырваться из ловушки Люцифера живым. Поверь мне, сынок. Поверь тете Мине, ведь она ученый, и она скажет тебе то же самое, что с ним все будет хорошо. Просто он пока не может вернуться обратно. Уже семь лет.

— Потому что разрушился звездный мост и он остался по другую сторону, да, мама? — в его голосе уже не было неприязни, только печаль.

— Да, — она кивнула, и горячая слезинка, выкатившись из-под ее ресницы, капнула мальчику на макушку, — но я обещаю тебе, что когда-нибудь мы сможем навести мост до Земли снова. И тогда твой отец снова вернется к нам.

Траусти проснулся от тревожного сигнала своего коммуникатора. Несколько секунд он пролежал неподвижно, глядя в темноту своей каюты, расцвеченную огоньками индикаторов, и пытаясь вернуть воспоминания о своем прерванном сне. На соседней койке шумно завозился его сосед Димитер Роснан, тоже разбуженный тревожной трелью.

— Траусти, ты не спишь? — негромко спросил Димитер, осторожно спуская босые ноги на пол, покрытый мохнатым герболитом. — Это что, вызов нам всем на командный пункт, да?

— Все в порядке, ведомый, — ответил молодой человек, не двигаясь с места и по-прежнему глядя в потолок, который уже начал потихоньку наливаться светом, — такое здесь случается. Снаряжайся пока первый, я подожду, чтобы нам локтями не толкаться.

— Хорошо, — Роснан соскочил с койки, которая мгновенно исчезла в стене, и полез за одеждой.

Тарсон продолжал лежать недвижно, пока его сосед шумно одевался рядом и скакал на одной ноге, натягивая на себя форму. Картины из сна Траусти все так же стояли у него перед глазами, и чувство глухой тоски, не отпускавшее его теперь ни днем ни ночью, еще сильнее сжало ему грудь. После смерти Густава, пилота из его звена, и известия о гибели Кариолы молодой человек получил увольнение на двое галактических суток. На этом при беседе с его начальством настояла Сола Ровини, его старая знакомая, ставшая к этому времени военным психологом на «Аквитании». Командир сто седьмой эскадрильи, где служил Траусти, Эмилия Самса, даже в военной форме не очень-то походившая на командира легендарных «Воронов», переговорив с Солой, готова была предоставить ему даже несколько дней, несмотря на нехватку людей в ее группе. Но Траусти вежливо, но холодно отказался, как ни уговаривали его обе женщины, прекрасно понимавшие его состояние.

Он практически не вставая пролежал на койке в своей каюте первые сутки. Сола приказала всем его знакомым и сослуживцам оставить Траусти в покое и даже Роснана ухитрилась переселить на время в соседний жилой блок. Она несколько раз заходила в каюту к Траусти, садилась рядом, брала за руку, пытаясь как психолог вывести его из подавленного состояния, но особо в этом не преуспела. Молодой человек лежал неподвижно, руки не отнимал, смотрел в потолок, вежливо, но односложно отвечал на ее вопросы. От приема успокаивающих седативных средств, предложенных Солой, он тоже вежливо, но твердо отказался. Почему он это сделал, она поняла чуть позже, когда на исходе галактических суток он появился снова у своего командира с категорическим требованием вернуть его в строй. Эмилии пришлось согласиться, поскольку медицинская карта Тарсона была в полном порядке, а успокаивающих средств, снижающих реакцию пилота, он не принимал. И на вид он тоже был в порядке, только совсем перестал улыбаться, взгляд его стал вежлив, но равнодушен, а между светлых бровей залегли первые складки. Его друзья как могли сочувствовали ему, но в глубине души понимали, что прежний веселый и общительный ТраустиТарсон к ним возвратится еще не скоро, если и вернется вообще.

Они вдвоем быстро шагали в направлении командного пункта своей эскадрильи по движущимся дорожкам огромного линкора, бывшим в этот час почему-то особенно многолюдными. Роснан, с трудом сдерживая нервную зевоту и поеживаясь со сна, вертел головой во все стороны, удивляясь необычному скоплению народа, делавшего «Аквитанию» похожей на растревоженный улей.

— А вон и Найра впереди, — сообщил он, вытягивая шею, — со своим новеньким ведомым. Тоже на КП собираются. И чего это столько народу вокруг сегодня?

Траусти бросил на нею быстрый взгляд.

— Стычка где-то случилась наверняка, — сказал он спокойно, — поэтому подняли вторую вахту, хотя еще первая не сменилась. И нас сейчас отправят по фладдерам прямо с командного пункта.

Димитер с уважением посмотрел на Траусти и замолчал, пытаясь выглядеть перед боем так же отрешенно и достойно, как его командир.

На очередном повороте они неожиданно встретили Солу Ровини, спешащую по своим делам. Заметив ее, Тарсон попытался, сделав шаг в сторону, скрыться за широкой спиной товарища. Но Роснан сам узнал военного психолога, выселившую его недавно в соседнюю каюту из родных пенатов, и в панике тоже подался назад. Из-за этого они вдвоем чуть не повалили еще несколько человек, спешащих следом за ними по своим делам, удостоились пары нелицеприятных замечаний и были в итоге легко замечены Солой.

— Траусти, подожди, — она быстро перескочила на их дорожку. — Как ты себя чувствуешь? — она внимательно посмотрела на него.

— Все в порядке, Сола, — сдержанно ответил пилот, — спешим вот на командный пункт.

— Да, я слышала, опять что-то случилось, — сказала Ровини, — но ты действительно в порядке?

— Госпожа Ровини, мы перед полетом в любом случае проходим медицинские тесты, — нетерпеливо ответил молодой человек, — и я уверен, у меня все будет нормально. Ваше беспокойство излишне.

Она еще раз внимательно посмотрела на него.

— Прости, Траусти, но я правда за тебя очень переживаю, — она погладила его по руке и неожиданно поцеловала в щеку, — прости еще раз, удачного тебе вылета.

Издалека она снова помахала ему напоследок рукой.

Димитер посмотрел на Траусти с еще большим уважением и твердо решил стать таким же, как его командир, холодным и ледяным, и чтобы его так же целовали на прощанье красивые женщины-офицеры.

Оба пилота прибыли на свой командный пункт одними из последних. Их более расторопные коллеги из сто седьмой эскадрильи «Воронов» уже с шумом рассаживались по свободным местам, на ходу обсуждая вероятные причины их срочного вызова. Молодые люди, по пути здороваясь со знакомыми пилотами, проследовали к местам, заботливо зарезервированным для них Найрой, пришедшей на командный пункт раньше своих товарищей.

Место командира эскадрильи Эмилии Самса рядом с голографическим проектором под все тем же названием «Указатель на Тот Свет» пока пустовало, она по какой-то причине опаздывала.

— Ребята, я даже позавтракать не успел, — непонятно, в шутку или всерьез жаловался всем пухлый пилот с широким красным лицом из следующего за ними ряда кресел, — для меня нет ничего хуже, чем воевать на голодный желудок.

— Не позавтракал он, надо же, — сварливо отвечали ему с соседних мест, — тут вообще-то некоторые даже выспаться как следует не успели, опять придется стимуляторами здоровье садить. Умеет же командование выбрать время для постановки боевой задачи. А есть надо меньше, Кенни, это для здоровья даже полезно.

Толстяк Кенни не успел еще ответить на это провокационное замечание, как среди всеобщего галдежа на командный пункт бомбой ворвалось само порицаемое командование в лице растрепанной Эмилии Самса с красной папкой в руках.

Разговоры стали быстро стихать, шестнадцать пар глаз внимательно уставились на командира в ожидании новостей.

— Доброе утро, пилоты, — Эмилия торопливо бросила папку на командирский столик и пригладила растрепанные волосы.

— Ночи, наверное, — подсказал кто-то из передних рядов, — сейчас четыре ночи по галактическому.

Эмилия внимательным взглядом окинула собравшихся зевающих подчиненных.

— Утра, утра уже, — повторила она, — давайте просыпайтесь, мои дорогие. Командование, конечно, просит прощения, что подняло вас в неурочный час, но дела, а тем более Шива ждать нас не будут.

Включился голографический проектор, и рядом с Эмилией заморгала зелеными и красными цветами трехмерная карта сектора. Сверившись с данными в своей папке, командир сто седьмой эскадрильи увеличила нужное ей изображение.

— Итак, — сказала она, — обратите ваше внимание, пилоты, на квадрат СК18, эшелон три, здесь завязался бой с Шивой полчаса назад.

Все старательно вытянули головы, пытаясь разобраться в увеличенной трехмерной картинке.

— Линкор «Делакрой», патрулировавший сектор, сообщил тридцать минут назад, что подвергся нападению двух шиванских драккаров. Система идентифицировала первый из них как тип «Ракшаса», тот самый, один из которых ранее уничтожил «Виджилант». Второй мы распознали как тяжелый драккар класса «Лилит». Кроме того, время от времени «Делакрой» пытаются атаковать небольшие группы шиванских бомбоносов. Сейчас ближе всех к месту столкновения два наших тяжелых крейсера. Это «Актиум» и «Линдер», которые находились в разведывательном рейде. Оба этих корабля уже переориентированы на переход в квадрат СК18 и ожидаются там через… — Самса взглянула на часы, — через семнадцать минут.

— Нас отправят туда же? — прозвучал полный оптимизма и ожиданий голос с места.

— Слишком долго спите, — пошутила Эмилия, — на подкрепление уже отправилась дежурная сто тридцать четвертая эскадрилья «Барракуды», бывшая в охранении «Аквитании». А теперь наша очередь быть в резерве вместо дежурной, и вылет, кстати, — она снова посмотрела на часы, — уже через двадцать минут.

По командному пункту разнесся всеобщий вздох разочарования.

— Разрешите вопрос, — раздался голос голодного толстого Кенни, — а там что, пока «Делакрой» только в единственном числе? Куда делся его эскорт и легкое прикрытие?

Командир сто седьмой эскадрильи нахмурилась. Она не любила такие вопросы по одной причине: она не знала на них ответов.

— Кенниворт, ну какая тебе разница, почему он без прикрытия, — страдальческим тоном сказала она, — значит, так надо, такое у него задание. Ты что, умнее командования? Все, пилоты, вольно. Командиры звеньев, быстро ко мне за чип-картами маршрутов и вперед.

— Вот так всегда, — негромко, но отчетливо пробурчал толстяк, с трудом переваливаясь через первый ряд кресел, чтобы сократить путь до командира, — никогда начальство настоящей правды не скажет.

* * *

В боевой рубке «Аквитании» царило оживленное настроение. Вся присутствующая здесь команда, вахтенные офицеры и остальные лица, включая начальство, капитана линкора и его старшего помощника Гая Вирта, с энтузиазмом наблюдала на всех доступных виртуальных экранах, как корабли Альянса задают жару ненавистным шиванам. Атмосфера в рубке постепенно становилась все более приподнятой и оживленной, как будто во время каких-нибудь учений, особенно по мере того, как с экранов постепенно исчезали темно-красные значки вражеских кораблей.

— Вы, ребята, не знаете, видимо, правила, что меня вызывать надо, когда сражение начинается, — недовольно произнес Орнео Петрос, опускаясь в свое кресло рядом с капитаном линкора, — что здесь происходит? Такое впечатление, что здесь идет трансляция боллербольного матча. Вам пива только не хватает.

Вахтенные офицеры, сидевшие на своих постах впереди, испуганно обернулись и, подскочив со своих мест, торопливо откозыряли командующему.

— Прости, Орнео, это моя вина, — виновато потупился Кролла, на секунду вежливо привставая с капитанского кресла, — я просто хотел дать тебе немного отдохнуть. Но поверь, пока здесь нет ничего такого серьезного, что потребовало бы твоего контроля. Это, может, даже хорошо, что «Делакрой» застрял в том районе из-за своих проблем с гиперприводом. Хоть шиван таким образом смогли подманить.

— А это что еще за новость? — удивленно вопросил Петрос. — Это когда он успел и по какой причине там застрять?

— «Делакрой»-то? — в свою очередь удивился капитан. — Так этому корыту уже почти сорок лет, странно, что он еще при своем последнем переходе через Кносс не развалился. А ребята выполняли твою же последнюю директиву, об отходе обратно к порталу. Его эскорт весь прыгнул, в том числе, как на грех, и все легкие фладдеры, а у самого старикана ближний привод скис. Они и зависли в трех световых часах от Кносса.

Дальше, по словам Кролла, сложилась интересная ситуация. Не успел главный инженер линкора прояснить проблему в забарахлившем гиперприводе и посчитать, сколько времени и сил потребуется на устранение неполадки, как откуда ни возьмись нарисовались два шиванских драккара и попытались взять «Делакрой» в огневые клещи. «Прямо как шакалы какие-то, почувствовали, что один от стаи отбился», — прокомментировал Тадес.

Но добыча, как оказалось, была им не по зубам. Линкор хотя и был самым старым из всех линейных кораблей Альянса из остававшихся в строю, но его двадцатиметровой толщины броня, прикрывавшая жизненно важные центры корабля-ветерана, лучевым орудиям шиванских драккаров все равно не поддавалась. Правда, и сам «Делакрой» ничего не мог поделать с врагом из-за отсутствия на нем тяжелых лучевых орудий. В свое время линкор проходил частичную модернизацию по программе перестройки всех капитальных кораблей, но именно на нем все дело ограничилось только навеской новой брони, а силовую установку и вооружение поменять не успели по причине обычного в те года недофинансирования. Тем более что соответствующая производственная корпорация, как обычно, не справилась вовремя с госзаказом, и нехватку тяжелых лучевых орудий стали испытывать не только старые, но даже новейшие корабли Альянса. В итоге в горнило новой войны с Шивой отправили корабль со старыми двигателями и крупнокалиберными, но уже повсеместно снятыми с вооружения плазменными орудиями, благо что находился линкор всего в двух дальних переходах от системы Гамма Дракона.

Потерпев неудачу с обстрелом корабля из лучевых орудий, шиване попытались было провести несколько атак бомбоносами, но их успешно отогнали восемь таких же стареньких, как линкор, «Улиссов», завалявшихся где-то в ангарах корабля и использовавшихся, как правило, только как разведывательные скауты. «Будто хронику про Великую Войну пересмотрел», — сообщил Кролла.

— Понятно, — скептически заметил вице-адмирал, — и ты, значит, увидев, что бой перестал быть интересным зрителям, отправил к линкору подкрепление. А меня вызвать не удосужился.

Капитан «Аквитании» виновато пожал плечами.

— Я же все-таки твой первый заместитель, Орнео, — сказал он, — но ты не думай, я не мечтаю командовать вместо тебя, просто, — он замялся, — я действительно хотел дать тебе отдохнуть. Ты же на ногах круглые сутки.

— Спасибо за заботу, — раздраженно сказал Петрос, — но в следующий раз, при ведении боя с капитальными судами, будь любезен, давай мне знать, если что.

Он резким жестом отбросил дальнейшие извинения товарища и прищурился на ближайший виртуальный экран.

— Это что же, ты «Линдер» с «Актиумом» туда подогнал к ним на помощь? — спросил он, опознав значки своих кораблей.

— Точно так, они в рейде ближе всех к линкору были, — с готовностью объяснил его первый заместитель, — в принципе «Делакрою» ничего бы и не сделалось, если бы он еще полчаса подождал, но кэп его Мерриган нервничать начал. Цитадель линкору шиване пробить не смогли, а вот небронированные части и надстройки все издырявили. Они за это время уже третий передатчик меняют для мгновенной связи. Мерриган жаловался, что, дескать, у него не корабль, а кастрюлька на медленном огне. Мол, стенки целые, а внутри уже закипает.

Петрос поднял бровь, услышав такое сравнение.

— Так что, наверное, наши тяжелые крейсера вовремя появились, — продолжил Кролла свою историю, — а к тому же я и с «Аквитании» отправил две дежурные эскадрильи для поддержки, раз уж мы к «Делакрою» тоже ближе всех.

— Ну, в принципе, все верно сделали, — уже спокойным тоном заметил Петрос, но тут же нахмурился, — вот только…

— И как видишь, — оптимистично закончил капитан, — победа, можно сказать, в наших руках. Парни добивают уже второй шиванский драккар, не говоря о всякой легкой мелочи. — Он вдруг озадаченно моргнул. — А что, только Орнео?

— Ты думаешь, что ты один такой догадливый с подкреплением?

* * *

Машину тряхнуло от близкого разрыва. Траусти бросил взгляд на индикаторы энергозащиты своего «Мирмидона» и слегка присвистнул, для такого расстояния по нему били чересчур прицельно.

Он услышал в интеркоме удивленный голос своего ведомого Димитера.

— Это что, он по нам так с трех астрометров лупит? — По голосу Роснана чувствовалось, что ему тоже досталось от вражеского залпа. Траусти нахмурился.

— Роснан, увеличь дистанцию, — прикрикнул он на ведомого, — чего ты ко мне прижался, хочешь, чтобы одним залпом обоих сразу завалили?

— Выполняю, командир, — виновато откликнулся Димитер, отводя назад свою машину, — я и не думал даже, что это чудище видит нас с такого расстояния.

— Ты лучше смотри, где у него больше зениток стоит, — сказал Тарсон, внимательно изучая данные со сканеров «Актиума», — сдается мне, скоро уже подойдет наша очередь поближе с твоим «чудищем» познакомиться.

Ожил отерком:

— Говорит Кларисса Май, внимание, по нам начали пристреливаться. Всем звеньям, турбины на средний ход, меняем расположение. Ориентироваться по мне.

Шестнадцать истребителей «Мирмидон» неторопливо дрейфовали в синем тумане, прорезаемом сполохами разрывов, ожидая сигнала к атаке. Где-то вдалеке уже больше часа шло сражение Альянса с Шивой, и перевес склонялся то в одну, то в другую сторону.

Кто-то вышел на общую волну:

— Это шестая, мы несем потери! Дайте поддержку! Кто рядом с сектором двенадцать эшелон три, повторяю, дайте поддержку! Нас атакует группа охотников, не дают сбросить рыбок!

Траусти мгновенно переключился на Клариссу.

— Бета один, «Медузы» из шестой просят помощи! — обратился он к ведущему своей группы.

— Тарсон, я не глухая, — осадила его Бета один, — но вот только мы ждем приказа. У шестой свое прикрытие, там рядом Уинси со своими «Барракудами».

Пилот досадливо стукнул кулаком по подлокотнику ложемента. Бомбардировщики все продолжали требовать поддержку. Наконец, им кто-то ответил из прикрывающей их сто тридцать четвертой эскадрильи. Судя по всему, дела у них тоже шли не очень.

Неожиданно перебранку пилотов покрыл чей-то громкий крик:

— «Линдер» взрывается! Команда покидает корабль! Просят прикрытия для спасательных модулей!

Траусти до боли сжал руки на штурвале. Почему командование не отдает приказ? Ведь надо немедленно атаковать вышедшего из тумана шиванского монстра! Иначе такая же участь постигнет и оставшиеся корабли.

Вице-адмирал Петрос оказался прав в своем предвидении. Не успел развалиться на части последний тяжелый драккар шиван, исполосованный лучевыми орудиями новейших кораблей Альянса, как на поле боя появился мститель, никогда до этого не виданный людьми. Двухкилометровый титан вышел из подпространства, в паре астрометров от оканчивающегося сражения. Центральные транспьютеры крейсеров уже через несколько секунд определили тип противника как межзвездный разрушитель Шивы, нового неизвестного пока класса. Будь ситуация немного иной, капитаны «Линдера» и «Актиума» не стали бы рисковать и избежали бы огневого контакта, легко оторвавшись от более медленного гиганта и прыгнув обратно к порталу. Но теперь у них камнем на ногах висел «Делакрой», на котором было семь тысяч человек команды и неработающий гиперпривод. Бросить старый линкор для крейсеров было немыслимо, они бы не подчинились сейчас и прямому приказу командующего отступить с поля боя. Остальные линейные корабли Альянса, сосредоточенные у портала, были не в состоянии вовремя подойти к месту сражения, чтобы помочь им своими тяжелыми лучевыми батареями. Легкие силы с линкоров также не успевали перехватить межзвездный разрушитель Шивы до тех пор, пока мог хотя бы теоретически продержаться «Делакрой».

Только седьмая эскадрилья бомбардировщиков Огюста Бланкара, дежурившая в сорока световых минутах от места завязавшегося сражения, могла нанести, если повезет, серьезный удар шиванскому монстру. И приказ сопровождать именно эту эскадрилью ждала Кларисса Май со своей группой.

Межзвездный разрушитель между тем скоро догнал еле плетущийся «Делакрой» и обрушил на него свои тяжелые удары. «Актиум» и «Линдер», разойдясь по траверзам подопечного линкора, тоже вступили в бой, пытаясь ответными залпами ослабить мощь надвигающегося на них титана.

Новая броня, поставленная когда-то на старый линкор, сейчас сослужила «Делакрою» хорошую службу. В толстых двадцатиметровых плитах из неостали вязли сабли даже чудовищных турболазеров шиванского разрушителя. Но долго это все равно продолжаться не могло. Через двадцать минут боя линкор действительно уже имел все основания походить на котел, поставленный на жаркий огонь. Все, что не прикрывала цитадель корабля, плавилось и горело в адском пламени вражеских лучевых залпов, и понемногу ветеран флота Альянса начал терять ход.

Как будто удовлетворившись видом старого линейного корабля, ставшего теперь похожим на новогодний фейерверк, межзвездный разрушитель Шивы перенес свой губительный огонь на «Линдер», оказавшийся, на свою беду, в радиусе действий его лучевых сот.

Тяжелый крейсер, попав под удары такой силы, уже через несколько минут получил серьезнейшие повреждения и вышел из боя. Шиванский разрушитель, выдохнув на смертельно раненный корабль стаю легких перехватчиков, взял курс к следующему противнику. Сто тридцать четвертой эскадрилье, собиравшейся уже возвращаться на «Аквитанию», пришлось срочно прикрывать от шиван спасательные модули, спешно начавшие отходить от изуродованного корпуса тяжелого крейсера Альянса.

Присутствовавшая на месте сражения шестая эскадрилья средних бомбардировщиков, выручая своих, пошла в атаку на шиванский разрушитель, но попала под удар новой волны его перехватчиков и смогла нанести врагу лишь небольшие повреждения, выпустив свои торпеды со слишком большого расстояния. «Барракуды» под беспрерывными атаками шиванских охотников разрывались на части между ныряющими один за другим в спасительное подпространство эвакуационными модулями с «Линдера» и своими бомбардировщиками, тоже требующими постоянного прикрытия.

Командование уже готовилось отдать приказ по каналам мгновенной связи экипажу старого линкора оставить корабль и эвакуироваться на спасательных модулях, чтобы не подвергать риску неизбежной гибели уже начавший получать повреждения тяжелый крейсер «Актиум», когда на поле боя наконец-то появились пилоты седьмой эскадрильи Огюста Бланкара, на своих новейших бомбардировщиках «Боанергос» с полными под завязку арсеналами тяжелых торпед.

Но навстречу им из доков межзвездного разрушителя Шивы, неумолимо надвигающегося на оставшиеся корабли Альянса, вынырнула очередная волна красно-черных перехватчиков.

— Да что ж ты будешь делать! — услышал Тарсон отчаянное восклицание пилота из соседнего звена, пораженного количеством новых красных значков на своем радаре. — Они когда-нибудь у него кончатся?!

Бланкар, торопясь, выводил в атаку свои бомбардировщики, одновременно запрашивая и кляня прикрытие, необходимое ему сейчас как воздух против надвигающейся на него волны шиванских охотников.

А Кларисса все медлила, ожидая по мгновенной связи отмашки от командования, которое почему-то тоже запаздывало со своим приказом. Траусти до крови прикусил губу и вдруг решился на немыслимое.

— Сто седьмая, внимание, форсаж! — неожиданно услышал он свой голос, легко перекрывший собой все остальные звуки, громовой голос командира, поднимающий за собой в атаку солдат. — ВСЕМ СЛЕДОВАТЬ ЗА МНОЙ!

И он до упора сдвинул сектор газа вперед, до красных делений двенадцатикратной перегрузки, не дожидаясь, пока командир его эскадрильи наконец отдаст приказ об атаке. Его «Мирмидон» рванулся как необъезженная лошадь, нарастающая перегрузка выбила из груди пилота весь воздух, лишая его возможности сказать хотя бы еще одно слово. Но вот уже сначала верная Найра со своим ведомым, потом Димитер, накрепко усвоивший его приказ никогда не отставать от ведущего, а затем и все остальные двенадцать истребителей сто седьмой эскадрильи «Воронов», расправив черные крылья, ринулись вслед за Траусти на помощь своим в коварный туман, оставив за собой лишь только медленно тающие струи взбаламученного ионизированного газа.

ГЛАВА 8

В системе Гамма Дракона постепенно становилось тесно от вошедших туда кораблей Альянса. Центральное светило, старый оранжевый гигант, казалось, с удивлением освещало нежданных гостей светом от своего огромного диска, светом в пятьсот раз более ярким, чем сияние потерянного людьми земного Солнца. А через межзвездный мост из системы Капеллы все продолжали прибывать целые караваны из десятков военных и гражданских судов. Объединенная группировка Альянса, возводящая оборонительный периметр в системе против возникшей шиванской угрозы, требовала огромных ресурсов для выполнения своей задачи. В отличие от других населенных секторов Гамма Дракона была пустынным окраинным местом, поэтому все снабжение и техническое обслуживание собравшегося здесь флота проходило через соседнюю звездную систему Капеллы, на эфирном мосту из которой уже начали скапливаться самые настоящие дорожные пробки из верениц прибывающих и уходящих кораблей.

Навстречу им через портал Кносса возвращалась эскадра вице-адмирала Петроса, побывавшая в сражениях по другую сторону галактического моста во владениях Шивы. Огромные корабли в шрамах от прошедших сражений величаво один за другим покидали портал. Возвращались не все из тех, кто еще недавно последовал за адмиральским флагманским линкором в таинственную туманность. Навсегда остался по ту сторону эфирного моста гордость земного флота, новейший тяжелый крейсер, красавец «Линдер». Большая часть его экипажа сумела спастись и перешла на другие корабли эскадры Петроса, но сто семьдесят три человека разделили участь своего крейсера. Но благодаря их подвигу смог вернуться старый ветеран «Делакрой», хотя и изуродованный до неузнаваемости лучевыми залпами шиванского разрушителя. Осталась в туманности и мятежная «Тринити» вместе со своим капитаном, унесшим с собой все тайны своего крейсера. Легкие силы с возвратившихся линейных кораблей тоже недосчитались своих пилотов, но несмотря на потери и отступление из туманности, моральный дух эскадры был на высоте. Реинкарнировавший Шива оказался вполне по силам новому поколению людей, пришедшим на смену победителям в Великой Войне. За двадцать два года Альянс сумел сделать качественный скачок, освоив и успешно применив технологии, с боем добытые у врага. Теперь война с Шивой могла идти на равных. Не такой уж и несбыточной казалась сейчас мечта Траусти и многих других таких же молодых пилотов теперь уже самим вырваться вперед и гнать красно-черные корабли до края Галактики, с лихвой отомстив за поражения своих отцов.

Пока что лишь союзники по альянсу были недовольны отступлением Петроса из туманности. Васудеанцы не успели ввиду малочисленности своих сил скрестить оружие с шиванами и потому рвались обратно за портал. Но теперь в систему Гамма Дракона вошла новая мощная группировка, которую возглавлял ее флагман, новейший линкор Васуды, знаменитый «Псамтик», прибывший для того, чтобы полностью и с процентами стребовать с Шивы долг, неуплаченный им васудеанцам в Великой Войне. На борту «Псамтика» находился сам адмирал Анххаф и назначенный его заместителем недавний глава десятого флота Альянса вице-адмирал Лайон Сэра, державший до этого свой флаг на линкоре «Картидж». Они везли Петросу важные известия.

Обе эскадры сблизились в точке рандеву в ста тысячах километров над поверхностью третьей планеты Гамма Дракона, пока еще не съеденной, как ее более близкие к центральному светилу сестры, постепенно увеличивающимся в своих размерах оранжевым гигантом. Как раз здесь Альянс возводил временную орбитальную инсталляцию для обслуживания военных кораблей. Тут же было назначено и место постоянной дислокации объединенной группировки, способной общей мощью своих тяжелых лучевых орудий выжечь небольшую планету.

Два гиганта, земной и васудеанский, «Псамтик» и «Аквитания», неторопливо приблизились друг к другу. Через двадцать минут от земного линкора отошел ракетный катер и, эскортируемый почетным караулом фладдеров от обеих сторон, вскоре прибыл на корабль союзников. Его уже ждали, на борт катера прибыл сам вице-адмирал Орнео Петрос собственной персоной. Парадный док «Псамтика», сияя праздничной иллюминацией, принял посланца от своей сводной сестры. Хотя оба линкора были и совершенно непохожи на вид, но их бронирование, силовые установки и вооружение создавались по совместным проектам, объединявшим достижения обоих союзных рас.

Вице-адмирала при полном параде встречал лично Анххаф вместе с Лайоном, сердечно приветствовавшим своего старого знакомого. Кроме этого, Сэра был благодарен Петросу за то, что тот сохранил ему целым и невредимым флагман его десятого флота линейный корабль «Картидж», спешно отправленный в систему Гамма Дракона на волне паники от вторжения шиван. Лайон чувствовал себя как сам не свой без присутствия любимого флагмана и уже предвкушал скорое возвращение к нему сбежавшего линкора.

Неспешно закончив все почетные формальности, обязательные при встрече, до которых васудеанцы были большими охотниками, трое высших офицеров Альянса уединились в специальном гостевом отсеке «Псамтика» для серьезной беседы.

Это был небольшой зал с круглым низким столом посередине и тремя креслами вокруг него, за которыми разместились собравшиеся. Над столиком пока еще не светилась уже опостылевшая Петросу карта звездных систем Альянса, высшие офицеры, проведшие почти всю свою жизнь на кораблях, и так помнили весь расклад межзвездных дорог наизусть.

Как только двое людей и один васудеанец опустились на свои места, специально адаптированные под каждого из гостей, песочного цвета стены и потолок вокруг них исчезли, и через мгновение все трое оказались наверху высокой башни, вокруг которой расстилались выжженные пейзажи Васуды Прайм. Орнео Петрос внимательно огляделся вокруг, поудобнее устраиваясь в удобном, будто специально под него сделанном кресле. У Лайона Сэра появилось слегка извиняющееся выражение лица за происходящее, когда он бросил быстрый взгляд на адмирала. Но Петрос не выказал никакого удивления, он прекрасно помнил, что в обычае высших васудеанских военачальников, отпрысков императорской фамилии Васуды, постоянно напоминать себе и всем остальным по возможности об участи своей родной планеты и миллиардов соотечественников, ставших радиоактивным пеплом. Этакое флагеллантство современности в исполнении разумных рептилий, покоривших космос. Поэтому вице-адмирал вернул Лайону бесстрастный взгляд и лишь чуть наклонил голову в знак того, что он все понимает.

Анххаф повернул свою усеянную пятисантиметровыми шипами голову в сторону Петроса.

— Мерс Орнео получил последние данные о ситуации на фронтах Альянса? — раздался вежливый голос автопереводчика, покрывавший змеиный шелест васудеанца.

— Да, я полностью в курсе событий, — кивнул головой вице-адмирал, — я знаю, что Каммил Акаста погиб и сейчас флот временно возглавляет Хайди Шерер. Первый лорд Ким Рейнал заключил перемирие с Нео Террой, непосредственно встретившись с адмиралом Акеном Бошем.

— Мы недовольны миром с мятежниками, посмевшими покуситься на Альянс, — змеиные зрачки не моргая смотрели на адмирала, — но мы согласны, что начавшаяся война с Шивой важнее.

— Война на два фронта истощила бы нас, — заметил Петрос.

— Но и мы уже не те, что были двадцать лет назад, — автопереводчик не передавал ни одной эмоции васудеанца, — и сейчас мы, флот Васуды, готовы снова бросить вызов Шиве, и это принципиально для нас. Мы ждали двадцать два года, чтобы иметь возможность сегодня отомстить.

— Месть — это, безусловно, очень важно, — дипломатично согласился вице-адмирал, — но ведь мы пока не в силах оценить действительную мощь шиван. Они очень умело маскируются в своей туманности.

— Если бы вы потеряли свою мать по чьей-то вине, — васудеанец величественно повел своей костистой рукой, как бы еще раз демонстрируя людям свой разрушенный мир, — вы не стали бы спрашивать, во что вам обойдутся усилия, чтобы восстановить справедливость. Мы согласились на мир с Нео Террой при условии, что ваш флот при необходимости удержит мятежников в их существующих границах, в то время когда мы всей своей мощью обрушимся на шиван.

— Надеюсь, так и будет. Но я правильно понимаю вас, мерс Анххаф, что вы собираетесь ввести свою группировку в портал? — приподнял бровь Петрос.

— Наш любимый император повелел отправить самые мощные наши корабли в священный поход против Шивы. — При этих словах васудеанец приподнялся, приложив свою левую руку к изысканной формы медальону, висевшему у него на груди.

Вице-адмирал при этом жесте и упоминании императора тоже было решил вежливо привстать, но заметив, что Лайон Сэра продолжает сидеть как ни в чем не бывало, ограничился лишь нарочитым кивком, справедливо рассудив, что его товарищ понимает в васудеанском этикете больше, чем он.

— Я думаю, это будет справедливо — дать нашим уважаемым союзникам поступить таким образом, — вставил замечание Лайон, — во-первых, мы уже стяжали свою долю славы благодаря вашим победоносным действиям Орнео, и теперь надо уступить честь военных действий мерсу Анххафу. Во-вторых, чтобы гарантировать мир на границе с Бошем, необходимо сохранить военное присутствие на Денебе, Альфа Центавра и Эпсилон Пегаса, а мы не можем разорваться надвое. Поэтому большая часть земных кораблей уйдет из системы Гамма Дракона. Я остаюсь на «Картидже» с крейсерским эскортом в качестве вспомогательных сил для васудеанской группировки.

— Мы обязательно дадим вам возможность проявить вашу доблесть в сражении с Шивой, — благосклонно разрешил Анххаф.

— Благодарю за доверие, — с церемонным видом поклонился Сэра, незаметно чуть подмигнув Петросу.

— Должен вас все-таки предупредить, мерс Анххаф, что шиване ориентируются в туманности гораздо лучше, чем мы. Намного лучше, — снова заострил уже поднятый им вопрос Петрос, — собственно, это и стало главной нашей причиной отступления оттуда, несмотря на все наши военные успехи. Пока мы не решим эту проблему, боевые действия за Кноссом всегда будут нести риск неожиданных атак со стороны Шивы.

— Но даже в этих условиях вы смогли победить их, — возразил васудеанец, — и за несколько дней вы уничтожили больше шиванских кораблей, чем весь Альянс за половину Великой Войны. К тому же, мерс Орнео, теперь эта проблема несущественна, большинство наших кораблей сможет ориентироваться в туманности. Мы значительно усовершенствовали поисковое оборудование по сравнению с тем, что стояло на ваших крейсерах «Актиуме» и «Линдере».

Петрос вспомнил, что он сам еще в тот момент был крайне удивлен скоростью переоборудования сенсорных систем этих двух кораблей. Тогда у него даже создалось впечатление, что необходимое оборудование уже было практически готово для использования, хотя корабли Альянса только-только прошли за портал. И, кстати, обновляли эти системы именно васудеанские специалисты!

— Мы высоко оценили работу ваших технических команд, сумевших за такое короткое время создать новые сканирующие системы, — дипломатично и аккуратно начал он, — но я еще сильнее поражен тем, что вы создали еще более совершенное оборудование за столь же короткий срок.

— Все технологические достижения нашей расы самым оперативным путем ставятся на службу Альянсу, — нейтрально ответил Анххаф.

Петрос принял самый беззаботный и доброжелательный вид, на случай, если васудеанец разбирается хотя бы в основах человеческой мимики.

— Ваши специалисты внедрили эту технологию настолько быстро, что мне даже показалось, что у них уже был опыт такой работы, — сказал он.

Адмирал Анххаф молча смотрел на Петроса своими змеиными зрачками. Тот краем глаза заметил, что васудеанец начал слегка пощелкивать когтями правой руки. Пауза затягивалась, Анххаф продолжал молчать. Ничего не понимающий Сэра начал бросать на обоих собеседников беспокойные взгляды.

— Нет, мерс Орнео, вам действительно это только показалось, — наконец прервал свое молчание васудеанец, — у наших специалистов не было и не могло быть опыта такой работы. Мы вошли в портал после вас.

— Действительно, я упустил этот момент, — заулыбался в ответ вице-адмирал, — столько забот и работы! Но позвольте еще раз поблагодарить от моего лица всех этих специалистов. Без их содействия не было бы и нашей победы.

Лайон Сэра поспешил вмешаться в этот немного странный для него диалог, за которым он, как человек с большим жизненным опытом, чувствовал какой-то непонятный ему скрытый смысл.

— Насколько я знаю, вы, Орнео, довольно скоро собираетесь покинуть систему Гамма Дракона? — спросил он, хотя и прекрасно про это знал.

— Точно так, Лайон, — с готовностью откликнулся вице-адмирал, — через сутки я ухожу вместе с «Аквитанией» на Капеллу. Там наши с ней пути разойдутся, линкор уйдет в тамошние доки для окончательного ремонта. Как вы знаете, после битвы на Денебе «Аквитанию» так до конца и не починили, и капитан моего флагмана до сих пор сильно нервничает по этому поводу. А я отправляюсь дальше, на Вегу, в распоряжение Хайди Шерер, пока не решится вопрос о назначении нового командующего флотом Альянса. Туда же с Капеллы уходит линкор «Карфаген», поэтому я воспользуюсь гостеприимством его капитана для своего дальнейшего путешествия.

— Тогда пока, пользуясь вашим присутствием, наши уважаемые союзники хотели бы наградить наиболее отличившихся в сражении с Шивой участников, — полностью перевел разговор на нейтральную тему Сэра.

— О чем речь! — воскликнул Петрос. — Как раз завтра у нас состоится церемония торжественного награждения на парадном деке «Аквитании», где наши союзники будут почетнейшими гостями. Я в ближайшее же время прикажу отправить всю необходимую информацию мерсу Анххафу, чтобы он мог решить, кого из наших людей и за что удостоить наградами Васуды.

— Мы обязательно будем присутствовать на этой церемонии, — подтвердил васудеанец, — у меня есть все полномочия, чтобы оказать честь вашим героям награждением высокими императорскими орденами Васуды. Но самую высшую награду получите вы, мерс Орнео, как победитель Шивы.

— Это, кстати, будет очень важно и полезно для еще большего закрепления союза между нашими расами, — заметил Лайон.

Победитель Шивы кивнул, соглашаясь:

— Благодарю вас, мерс Анххаф, за такую честь. Ну, а пока, — продолжил свою речь Петрос, — давайте перейдем, собственно, к хронологии здешних событий, начиная с момента моего прибытия в систему Гамма Дракона после первых известий о появлении в ней шиванских кораблей. Я думаю, что мои комментарии могут в какой-то степени оказаться вам полезными. Все подробные данные о наших действиях здесь и в туманности я уже переслал вам, мерс Анххаф, — он посмотрел на васудеанца, — мы можем их посмотреть?

— Разумеется, — ответил Анххаф, — все готово, — он сделал пару таинственных жестов, и над поверхностью столика снова засветилась карта сектора.

Петрос поднялся с места, чтобы слегка размять побаливающую спину, но стараясь не подходить к краю площадки высокой башни, хотя и бывшей только искусной иллюзией. Солнце Васуды Прайм уже клонилось к закату, и вице-адмиралу даже на секунду показалось, что на него слегка повеяло вечерней прохладой. Карта системы Гамма Дракона со значком Кносса отчетливо вырисовывалась на фоне темнеющего неба.

— Итак, первым кораблем, прошедшим на разведку через портал Кносс, — вице-адмирал подошел вплотную к столу, — стал наш легкий крейсер «Тринити». К сожалению, мы очень скоро его потеряли при атаке шиван. Кстати, у нас были данные, что капитан крейсера Артур Ромик был сочувствующим Нео Терре, но это так полностью и не подтвердилось. Так или иначе, капитан геройски погиб в бою с шиванами, в любом случае искупив своей смертью любые грехи, даже если они у него и были.

* * *

— Так что ж, Орнео, скоро расстанемся? — В голосе капитана «Аквитании» сквозила неподдельная грусть.

Петрос, поправив перед зеркалом галстук, посмотрел на отражение своего товарища, сидевшее на его любимом кресле и печально болтавшее ногой.

— Надо же, опять кнопку заело, — недовольно процедил вице-адмирал, тыкая пальцем в узел своего галстука, — что ты переживаешь, я тебя уверяю, это все ненадолго.

— Возьми другой, — посоветовал Кролла, уже одетый в тщательно отутюженную парадную форму высшего офицера Альянса.

— Это мой любимый счастливый, — возразил вице-адмирал, сражаясь с автоматикой галстука, — я в нем всегда или передаю, или получаю командование, уже семь лет. Он меня еще никогда не подводил.

— Счастливая примета? — оживился капитан. — Ты тогда лучше побереги ее для следующего случая, когда тебя назначат командующим всеми флотами Альянса.

— Думаешь, у меня есть шанс? — спросил Петрос, на всякий случай ослабляя хватку.

Тадес фыркнул в ответ и подбросил в воздух свою форменную фуражку с вензелем «Аквитании».

— Бог с тобой, Орнео, а кого еще кроме тебя? — воскликнул он, ловко поймав свой головной убор. — Двоих твоих конкурентов, Радвана и Акасты, мир их праху, уже нет. Витторио точно не вернут из-за Рейнала, а Сэра, как видишь, подчинили васудеанской ящерице.

— А как же Хайди? — заинтересовался актуальной для него темой Петрос. — Вообще-то она уже исполняет обязанности главы флотов Альянса.

— Хайди? — фыркнул снова Кролла и уронил фуражку на пол. — Да она же баба! Кто же бабу главной поставит? Повезло ей просто, что сразу двух адмиралов уговорили, а то кто б ее на это место пустил!

— Ну ты прямо женоненавистник, Тад, — вице-адмиралу наконец-то удалось подчинить себе непослушный галстук, и тот, свернувшись в классический узел, мягко обнял его шею, — ну ладно, если не Шерер, так васудеанца выбрать могут, Корфу например.

— Чтобы он сразу Боша по башке отоварил, когда тот отвернется? — проявил свою осведомленность в межзвездной политике капитан. — Помяни мое слово, Орнео, кроме тебя некому. Ты, главное, после этого меня не забудь хотя бы контр-адмиралом сделать, — шутливым тоном закончил он.

— А ты для начала академию адмиральскую закончи, — посоветовал Петрос, наведя на себя последние штрихи и поворачиваясь к другу, — иначе так и останешься никому не известным капитаном малоизвестного линкора.

Кролла горделиво надулся в ответ:

— Про мою девочку уже легенды слагают, а ты говоришь. Сейчас сам при награждении увидишь, какой нам Анххаф орден приколет к флагу. Высший! — Он вдруг вздохнул. — Эх, мне бы ее толком отремонтировать, а то уже перед людьми стыдно.

— Ты мне этим ремонтом все уши прожужжал, — недовольно сказал вице-адмирал, подходя к товарищу, — а ну-ка, освободи мое персональное кресло. И так я из-за тебя прыгаю по линкорам как заяц. Вместо того чтобы сразу уйти на «Карфагене», сначала лечу с тобой на Капеллу.

— Орнео, ты же знаешь, что чем выше чин, тем проще гонять тыловые службы, — заканючил Кролла, перемещаясь на соседний диван, — а так я месяц еще в ремонте проболтаюсь. На новые турболазеры очередь по десять кораблей, а у нас, сам знаешь, на линкоре Большая Пушка до сих пор толком не работает.

— Ладно, обещал, значит, помогу, — Петрос махнул рукой, — что там у нас со временем?

— Еще целых полчаса до начала, — доложил капитан, с готовностью посмотрев на часы, — можно не торопиться. Тем более мой старший помощник отзванивался, сказал, что все у него под контролем и мы можем ни о чем не беспокоиться. Церемония будет на высшем уровне, как и полагается на таком корабле, как мой.

Петрос посмотрел на своего друга с легким недоверием. На его месте он, конечно бы, не сидел здесь в личных апартаментах вице-адмирала, а был бы сейчас на парадном деке «Аквитании», чтобы непосредственно убедиться в том, что церемония передачи полномочий командования и награждения экипажей подготовлена должным образом. В этом действии должно было принять участие около тысячи человек, в том числе часть экипажа «Аквитании» и приглашенные старшие офицеры со всех боевых кораблей Альянса, «бросивших якорь» в системе Гамма Дракона. Кроме этого, на линкор должны скоро прибыть и главные гости торжества, адмиралы Анххаф и Сэра, для того чтобы поучаствовать в награждении вернувшихся из владений Шивы героев, а также, как это было решено на недавней встрече адмиралов, чтобы Анххаф мог торжественно принять свои новые полномочия по командованию силами союзников в системе.

Петрос хмыкнул, вспомнив, как он сам не так давно стал командующим, всего лишь скромно получив приказ о назначении через авторизованную капсулу дальней связи. Но торжественность — это неотъемлемый стиль Васуды, с этим уже ничего не поделаешь. Поэтому не следует ударять лицом в грязь перед союзниками, настроенными, как они сами говорят, на священную войну с Шивой. Хотя с другой стороны, кто его знает, не прячут ли они еще вдобавок и камень за пазухой для людей. Слишком много непонятных загадок окружает и портал, и таинственную туманность, а стоит только вице-адмиралу хотя бы чуть-чуть к ним приблизиться, как вдруг все нити, которые могли бы привести к разгадке, тут же внезапно обрываются. «Тринити» превратила свои тайны и себя саму в облако раскаленного газа, проклятый транспорт «Сандер» потерялся где-то в районе системы Альфа Центавра, и друзья Кролла из военной контрразведки сейчас лишь с сожалением разводят руками в ответах Тадесу: «вот если мы бы получили информацию от вас на три дняраньше, когда он был в пределах досягаемости…». А Васуда явно знает о Кноссе больше, чем говорит, и это теперь абсолютно очевидно. Но если Анххаф желает молчать, то заставить его говорить невозможно, и это очевидно тем более. Вот если бы своенравный васудеанец был у него в подчинении, то можно было надавить на него и посерьезней, пригрозив, если что, нотой его обожаемому императору. Но для этого надо как минимум стать главой всего военного флота Альянса.

Мысли Петроса тут же переместились на эту потенциально многообещающую тему. Ведь, в сущности, его товарищ Тадес прав, на такую высокую должность сегодня осталось не так много претендентов, и шансов у вице-адмирала, нового победителя шиван, на свое избрание должно было быть отнюдь не меньше, чем у его конкурентов. Странно, но за текущими делами Петросу почему-то не приходило в голову, что его вызов в метрополию на Вегу может быть как-то связан с этим вопросом. Но иначе зачем выдергивать его с поля боевых действий, которое он уже хорошо изучил, заменяя на васудеанца без соответствующего тактического опыта, хотя и очень знатного происхождения. С другой стороны, может быть, именно Васуда и настояла на его отзыве, чтобы не делить свою личную славу победы над Шивой с людишками, не зря же они уже ввели в систему Гамма Дракона семьдесят процентов всего своего флота.

Рассуждения вице-адмирала стали потихоньку запутываться и противоречить друг другу, и он в конце концов мысленно махнул на весь этот бедлам рукой. Все равно через трое галактических суток он будет на Веге и получит всю информацию из первых рук. А кроме того, он там сможет встретиться и со стариком Витторио, у которого, несмотря на его отставку, наверняка найдутся и свои глубокие мысли, и необходимые новые факты для самого Петроса.

Вице-адмирал даже с некоторым уважением посмотрел на Тадеса, вдруг озвучившего ему умную мысль, что случалось с капитаном линкора в последнее время не очень часто.

— Кстати, Тад, — вдруг вспомнил Петрос, — ты вроде говорил, что васудеанцы запрашивали у тебя данные на кого-то из пилотов с нашего корабля?

Кролла немного озадаченно уставился на своего начальника и сотоварища.

— Васудеанцы? — Он на секунду задумался, постукивая пальцами по околышу своей фуражки. — А, ну конечно! — просиял капитан. — Ты, наверное, говоришь про этого парня из сто седьмой истребительной.

— Это ты говорил, — поправил его вице-адмирал, — так зачем астролетчик из сто седьмой истребительной нужен Васуде?

— Но ведь это тот самый пилот, который возле межзвездного разрушителя бойню шиванам устроил, — с готовностью сообщил Кролла, — один разобрал семь охотников на запчасти, а я, кстати, сколько служу, такого не припомню, чтобы шиване от наших парней в конце концов еще и бегали.

— Так это, получается, они про Траусти Тарсона тебя спрашивали, — наконец сообразил вице-адмирал, — ну конечно же, я про него помню, он у нас в листе награждаемых вместе с Бланкаром в самом начале списка стоит. Они же фактически на пару вывели из строя большой шиванский разрушитель. Если бы не этот мальчишка, Огюст не смог бы подобраться со своими бомбардировщиками так близко к шиванскому кораблю.

— Да я же говорю, он берсерк самый настоящий, — подтвердил капитан линкора, — весь в папашу пошел. Это кровь, против нее не попрешь! Эрик, отец его, тоже шиван гонял так, как будто специально для этого и родился. Ну и «Люцифера» вроде как тоже он по подпространству между звездными порталами, как масло по хлебу, размазал.

Вице-адмирал задумчиво покачал головой:

— Не находишь, что у нас очень много странных совпадений? Если это тот самый Тарсон, сын Эрика, то получается, что он оказался там же, где погибла его мать на крейсере «Тринити». А теперь им еще васудеанцы интересуются.

Капитан «Аквитании» энергично замахал руками.

— Брось, Орнео, — запротестовал он, — поверь, это всего лишь совпадение. Он же совсем молодой пилот, тем более второго класса. Сам передвигаться по желанию с корабля на корабль не может, куда послали, там и воюет. Наверное, узнал, что мать погибла, и крышу ему немного снесло. А васудеанцы, кстати, спрашивали про него по конкретному поводу. Они так впечатлились его последним боем, что теперь хотят наградить парня своей медалькой и переманить его к себе на «Псамтик» в императорскую эскадрилью. В порядке обмена опытом, как у нас с ними принято. Но, естественно, только с нашего согласия.

Петрос сделал заинтересованное лицо:

— Теперь они уже пилотов у нас переманивают?

— Ну да, получается так. А между прочим, у нас с тобой перед ним должок. Это ведь мы его при Денебе в атаку на «Айсини» отправили. И он не струсил, хотя был всего лишь на легком истребителе, — напомнил ему Тадес, — а потом его еще и по допросам в особый отдел затаскали, впрочем, как и меня с тобой.

Вице-адмиралу стало немного неловко за свои подозрения. «Скоро совсем как Мартанов стану», — подумал он.

— Наверное, ты прав, — подумав, согласился он, — но вот только про свою мать он вряд ли мог узнать, информация об этом доступна ограниченному кругу лиц, в который молодые пилоты второго класса никак не входят.

— Ну не знаю, может, на него временами такое настроение накатывает, — пожал плечами капитан, — но все-таки бойню шиванам он там устроил знатную, раз даже васудеанцы в шоке были. Нет, я уверен, это наш человек, такие нам нужны. И я бы не стал соглашаться на предложение ящериц. А как ты думаешь?

Петрос вспомнил свою последнюю встречу с васудеанским адмиралом.

— Да уж, фигу им, — решительно подтвердил он, — медаль пусть выдают, но о переводе к себе не мечтают. А мы тогда вот что сделаем, — придумал вице-адмирал, — дадим ему звание пилота первого класса вне очереди и повысим в должности. Заместителем командира эскадрильи ему в самый раз.

— Щедро, — заметил Кролла, — тогда он такими темпами всех шиван один разгонит и адмиралом станет. Васудеанцам в туманности работы не останется.

— Так а ты, значит, тоже думаешь, что для нас у Шивы сюрпризы закончились? — спросил Петрос.

Капитан «Аквитании» еще раз пожал плечами.

— Трудно сказать наверняка, — неохотно произнес он, — но знаешь, после того, что было в Великой Войне, как-то их деятельность пока не впечатляет и на полномасштабное вторжение никак не походит. Лично мне кажется, шиване сами не ожидали, что мы к ним в гости влезем.

— В таком случае логично предположить, что они скоро придут в себя и подтянут более существенные силы к порталу, — высказал мнение вице-адмирал.

— Ты серьезно так думаешь? — забеспокоился Тадес.

— Да вот, знаешь, я даже сказку вспомнил по этому поводу, которую мне бабушка в детстве рассказывала. Про великанов и рыцарей, — перешел вдруг на иносказательство Петрос.

Кролла удивленно посмотрел на своего друга.

— Сказка? Ты сказку вспомнил? — почти с ужасом спросил он.

— Хорошая у меня была бабушка, светлая ей память, — невозмутимо продолжил Петрос, — так вот насчет той сказки. Представь, что в какие-то очень древние времена, около какого-то замка, выходил некий рыцарь на битву с местными великанами.

Тадес, вздохнув, послушно сделал вид, что представил.

— Ну так вот, сначала рыцарю явился товарищ с одной головой, которую тот очень быстро потерял. Потом воин сразился уже с трехголовым великаном и снова победил, хотя и потерпел кое-какой урон. А вот в следующий раз, — вице-адмирал многозначительно поднял вверх указательный палец, — на бой вышло чудовище с девятью головами, и рыцарь, не ожидавший такой геометрической прогрессии, попал в довольно серьезное положение.

Капитан линкора почесал подбородок, внимательно следя за адмиральским пальцем.

— Дельная сказка, — согласился он, — так ты думаешь, что мы пока девятиголового еще не видели?

— Ну, откровенно говоря, этот шиванский разрушитель, которого мы уничтожили, даже с большой натяжкой на главного монстра никак не тянет, хотя бы на такого, как «Люцифер». Так что думай сам.

Тадес поразмышлял несколько секунд и пренебрежительно махнул рукой.

— Пусть васудеанцы думают, раз собираются впереться за портал со всем своим флотом, а там посмотрим. В конце концов, у нас «Колосс» есть на любой их «Люцифер».

Он подумал еще немного.

— И вообще, Орнео, у нас пока не по твоей сказке все получается. После этого, как ты говоришь, трехголового разрушителя, которого мы благополучно стерли в порошок, только всякая шушера на бой и выходила. Вспомни сам, когда эвакуировали «Делакрой», то на конвой с транспортами, тащившими линкору запасные части, выскочил легкий шиванский драккар с небольшим эскортом. И что же, где эти шиване теперь? Плавают за Кноссом в виде обломков. А вот после уже, перед самым отступлением из туманности, когда мы решили напоследок опробовать там наши новые стелс-фладдеры типа «Пегас» и вдруг откуда ни возьмись нарисовался тяжелый драккар Шивы с бомберами, то что опять случилось? А случилось то же самое, шестая и седьмая эскадрильи вместе с этими экспериментальными «Пегасами» так им вломила, а «Аквитания» еще и от себя добавила, что драккар этот еле ноги обратно унес в свой туман.

— Так что, может, все не так и печально, как ты думаешь, — закончил он, — тем более что действительно, пока разбираться со всем этим придется Анххафу, а не нашим парням.

Произнеся эту необычно длинную для него речь, капитан линкора перевел дух и посмотрел на свой коммуникатор.

— Гай Вирт докладывает, что все готово и только что прибыл Анххаф, легок на помине, — сообщил он, — ну что, будем собираться, Орнео? Времени осталось не так много.

— Ну ты меня практически убедил, Тад, — хмыкнул Петрос, — я имею в виду твою проникновенную речь.

Он поднялся и взял со столика свой парадный головной убор.

— Я готов, — вице-адмирал последний раз посмотрел в зеркало, — можем идти.

С легким шипением отошла в сторону стальная дверь, отделявшая несколько комнат личных апартаментов Петроса от остального пространства огромного линкора.

— Да, а кстати, с этим рыцарем что случилось-то в итоге? — вдруг вспомнил про не рассказанную до конца историю Тадес, пропуская вперед вице-адмирала.

— Он смог победить главного великана, — успокаивающе похлопал по плечу своего друга Петрос, — то была сказка с хорошим концом.

* * *

Первые аккорды вступления к гимну Альянса величественно зазвучали, казалось, со всех сторон. Траусти и его товарищи, немного было расслабившиеся за время торжественного выступления командующего силами Альянса в секторе, вице-адмирала Орнео Петроса, снова выпрямились по стойке смирно, демонстрируя свою военную выправку.

На обеих взлетных палубах огромного корабля, под нарастающие звуки музыки, в полной неподвижности застыли возле своих боевых машин пилоты всех шести эскадрилий «Аквитании». Но взоры камер, транслировавших передачу на виртуальные экраны боевых кораблей, собравшихся в системе Гамма Дракона, теперь все чаще останавливались на пилотах именно седьмой бомбардировочной и сто седьмой истребительной эскадрилий, как на одних из главных виновников сегодняшнего торжества.

Давно прошли те времена, когда даже двухтысячный экипаж линейного корабля или авианосца, бороздившего моря потерянной теперь Земли, можно было выстроить на его верхней палубе. Нынешние гиганты, забравшие себе термины и традиции военно-морских флотов прошлого и с легкостью пересекающие немыслимые пространства межзвездного океана, были лишены такой роскоши. Всего около восьмисот приглашенных гостей и людей из десятитысячной команды «Аквитании» непосредственно принимало участие в церемонии, а остальные, равно как и все экипажи кораблей, собранных в системе Гамма Дракона, довольствовались лишь прямой трансляцией этого действа на свои голографические проекторы.

На шаг позади пилотов, в тени их заслуженной славы, скромно стояли люди в форме технического состава, инженеры и техники, неприметные на первый взгляд усилия которых приводили в движение огромную махину военного флота Альянса. Их не часто отмечали в победных реляциях и совсем редко награждали, ведь они не рисковали своими жизнями, как пилоты боевых машин, которые не всегда возвращались со своих боевых заданий. Но бывало и так, что когда огромный линкор, бывший им общим домом, все-таки не выдерживал мощи вражеских залпов и погибал, то и они могли разделить его печальную участь, если не успевали вовремя добраться до эвакуационных модулей, которые, впрочем, также не гарантировали им спасения в пекле межзвездной битвы. Раньше это случалось не часто, даже совсем редко, и гибель корабля такого класса погружала в траур целые звездные системы. Теперь, когда война стала гораздо более ожесточенной, уже не один огромный линкор стал с тех пор братской могилой для всей своей многотысячной команды.

Но сегодня это казалось чем-то далеким и невероятным. Мощь объединенного флота людей и васудеанцев, собравшегося перед порталом, ведущим в шиванский мир, могла поразить даже закоренелого скептика. И хотя большая часть боевых кораблей землян покидала систему, сменяющая их группировка союзников готовилась снова пройти Кносс и вызвать демона Шивы на следующий раунд смертельного боя.

Гимн закончился, и Траусти, равняясь взглядом на середину полетной палубы, где выстроились в ряд десятки фладдеров, заметил движущуюся на магнитной подушке платформу. Через мгновение он увидел то же самое, но уже в увеличенном виде на огромном виртуальном экране высоко над головой. Командующий Орнео Петрос, рядом с которым стояло еще несколько человек и маячила длинная фигура васудеанского адмирала, торжественно вручал награду Огюсту Бланкару, командиру группы седьмой бомбардировочной эскадрильи, и его товарищам.

Траусти вспомнил свою первую встречу с Бланкаром и невольно улыбнулся: наконец-то он принес Огюсту удачу и долгожданную награду. И не простую, а одну из самых высоких, орден Галатеи, названный именем корабля, на котором начал свой боевой путь его отец Эрик Тарсон и который трагически погиб, сокрушенный «Люцифером», перед самым концом Великой Войны. Теперь Бланкар вернул Шиве должок, и помог ему в этом Траусти.

Перед пилотом снова как наяву встала картина его последнего боя в туманности, и он снова удивился тому, что с ним тогда произошло. Чувство ненависти к Шиве, раскаленное до невероятной степени потерями близких ему людей и жгущее огнем грудь Траусти, в какой-то кратчайший момент вдруг трансформировалось в холодную, точную и смертоносную решимость, кроме которой в нем не осталось больше ничего.

Он смог охватить каким-то новым неведомым ему чувством все пространство развернувшегося боя. Траусти видел одновременно и шиванский разрушитель, ощетинившийся заградительным огнем, сквозь который прорывалась группа Бланкара, и перехватчики шиван, несущиеся ему навстречу, и фладдеры своей эскадрильи, еле поспевающие за его машиной. Таким же неведомым ему ранее чутьем он вдруг начал понимать, куда и когда пойдет следующая вражеская трасса, ракета или кому достанется удар зенитного турболазера. И не успев еще удивиться этому нежданному дару, он увидел, как в перекрестье его прицела плавно вошел паучий силуэт первого шиванского перехватчика.

Снова грянул аккорд гимна, и Тарсон не без труда вернулся к реальности. Товарищи Бланкара уже получали свои награды, и их слова ответного салюта раздавались на всю «Аквитанию» из невидимых глазу динамиков. На виртуальном экране было хорошо видно самого Огюста, выделявшегося коренастой фигурой, а также своей бородой, которую он, по слухам, поклялся не брить, пока не получит следующей награды или повышения. Сплетни сплетнями, но было ясно видно, что к моменту церемонии награждения и встречи одновременно с тремя адмиралами Альянса он все-таки привел это роскошное украшение своего лица в более или менее пристойный вид, по сравнению с тем волосатым безобразием, которое он еще накануне демонстрировал окружающим. Теперь широкое, с аккуратной бородкой лицо командира группы бомбардировщиков явно лучилось не слишком старательно скрываемой гордостью за себя и за своих товарищей.

«Награды наградами, а имя-то свое в историю он уже вписал, — с оттенком легкой зависти подумал Траусти, — теперь во всех энциклопедиях пропишут, как в таком-то году и в таком-то месте группа бомбардировщиков „Боанергос“, ведомая пилотом прима-класса Огюстом Бланкаром, нанесла решающий удар межзвездному разрушителю шиван нового класса „Равана“. Так вроде бы его обозвали наши яйцеголовые аналитики».

«Пересадили бы нас тоже поскорей с древних „Геркулесов“ на что-нибудь новое, к примеру на „Пегасы“ хотя бы», — вздохнул про себя молодой человек. Ему сразу же припомнились треугольные силуэты этих новейших машин и связанные с ними последние события в туманности, когда «Пегасы», пользуясь своей малозаметностью для вражеских сканеров, шутя расправились с легким прикрытием большого шиванского драккара.

Траусти снова заметил, что заехал со своими мыслями слишком далеко, как раз в тот момент, когда платформа с высшими офицерами Альянса остановилась перед ним и его боевой машиной и голос помощника вице-адмирала Петроса торжественно назвал его имя и скромное звание. Чувствуя на себе взгляды своих товарищей по эскадрилье и охваченный волнением, чем-то похожим на предбоевое, он как можно аккуратней, чтобы случайно не споткнуться и не стать всеобщим посмешищем, поднялся на платформу, пытаясь сохранить выправку по стойке смирно.

Первое, что ему бросилось в глаза, когда он оказался на платформе, поднявшись по ступеням с красным ковролитом посередине, это трое офицеров с адмиральскими знаками отличия, приветствующих его, простого пилота второго класса. От такого неожиданного сюрприза он сначала застыл на месте, но тут же спохватившись, торопливо отсалютовал в ответ. Краем глаза он заметил и остальных офицеров, находившихся на платформе, и зрачки камер, нацеленных на него, но почти все его внимание приковали три адмирала, стоявшие прямо перед ним: высокий сухощавый Орнео Петрос с выбивающимися из-под парадного головного убора светлыми, начинающими седеть волосами, еще более высокий костистый Анххаф, с головой, усыпанной шипами, в одеянии высшего военачальника васудеанского флота, знакомый пилоту еще по прошлой кампании на Денебе, и вице-адмирал Лайон Сэра, офицер среднего роста и средних лет, которого он увидел сегодня в первый раз.

— Пилот второго класса Траусти Тарсон, сто седьмая истребительная эскадрилья, по вашему приказанию прибыл, — чужим от волнения голосом доложил он и торопливо опустил правую руку.

— Вольно, пилот, — кивнул командующий, внимательно глядя на Траусти и, казалось, что-то пытаясь разобрать в чертах его лица. Наконец, как будто удовлетворенный итогом, он не глядя протянул руку в сторону. Стоящий чуть позади вице-адмирала незнакомый пилоту офицер с погонами флаг-капитана сделал шаг вперед и, повернувшись к командующему, почтительно положил ему на ладонь небольшую бордовую коробочку в стилизованной форме крейсера Альянса. Затем офицер повернулся к Траусти.

— За проявленные в бою мужество и храбрость, — отчеканил флаг-капитан, глядя куда-то вдаль и зачитывая видимый только ему одному микротекст, — за верность идеалам и целям Альянса пилот Траусти Тарсон, благодаря боевому мастерству которого была одержана решительная победа над врагом и спасены жизни тысяч наших военных, награждается орденом Галатеи и удостаивается звания пилота первого класса!

— Пилот Тарсон, шаг вперед, — негромко приказал Петрос.

Под пальцами вице-адмирала щелкнул миниатюрный замок, и через несколько секунд на груди молодого человека засветилась небесно-синим цветом одна из самых почетных наград Альянса.

Ошеломленный пилот, в глубине души ожидавший не поощрения, а нагоняя за неподчинение в бою приказу своего командира, замер на месте, боясь пошевелиться.

— Хорошо смотрится, — кивнул командующий и чуть прищурился на пилота.

— Вечно служу Альянсу! — сообразив, выпалил Траусти и торопливо сделал шаг назад, заливаясь краской от своего промаха.

Петрос чуть улыбнулся и сделал едва заметное движение головой в знак того, что он понимает душевное состояние пилота и не сердится на его оплошность.

Но это было еще не все. Не успел Траусти перевести дух, как одного адмирала совершенно неожиданно сменил другой, но уже васудеанский. Пилот мог только таращить глаза в удивлении, изо всех сил стараясь сохранить подобающее моменту серьезное выражение лица.

Анххаф оказался не очень многословен, но от того, что он произнес, молодому человеку стало казаться, что все это происходит не с ним, а с каким-то другим всем известным и прославленным асом. Адмирал союзников в обычном своем высокопарном стиле воздал хвалу мастерству пилота и наградил его орденом Империи Васуды, сообщив при этом, что для него было бы честью принять Траусти в свою императорскую эскадрилью на флагманский «Псамтик». «Сегодня мы чествуем воина, сокрушившего врага в сражении не только мастерством, но и духом своим и яростью», — закончил он под доброжелательными взглядами стоящих рядом с ним офицеров.

Воин, сокрушивший врага духом и яростью, ощутил краем взгляда сияние двух орденов на своей груди, и уже предчувствуя благородную тяжесть погон пилота первого класса на плечах, все-таки смог взять себя в руки и, не запинаясь, еще раз произнести уставные слова благодарности.

Снова прозвучал финишный аккорд гимна, венчая собой церемонию награждения новорожденного аса Альянса. Траусти, не чуя под собой ног, уже собирался сойти с платформы и снова встать в строй, но флаг-капитан жестом удержал его на месте. «Вы удостоены чести быть здесь с нами до окончания церемонии, — негромко сообщил он, — прошу вас пройти сюда, к господину Бланкару». Здесь только Тарсон заметил улыбающегося ему Огюста, который под прицелом летающих вокруг беспилотных камер делал ему осторожные приветственные знаки.

Платформа снова мягко двинулась вперед, вдоль выстроившихся в ряд боевых машин, но прежде чем опять зазвучала музыка, пилот услышал обращенные персонально к нему слова Петроса. Он торопливо повернулся к командующему и встретил его серьезный взгляд.

— Ты настоящий сын своего отца, Траусти, — негромко произнес прославленный в боях адмирал, — и он мог бы сейчас тобой гордиться.

ГЛАВА 9

— На Альтаире отыскали новые артефакты цивилизации Древних. В нашей академии объявлен набор добровольцев для экспедиции. Нужны специалисты по лингвистике. Такие, как я. Для нас уже подготовили крейсер, — Кариола в ожидании посмотрела на мужа.

— Тыс ума сошла? Даже не думай лететь! Альтаир совсем недалеко от места боевых действий. Вашему начальству что, больше нечего делать? — Эрик резко повернулся к ней. — К тому же ты на третьем месяце! Тебе даже полуторную перегрузку испытывать нельзя!

Кариола легко повернулась на бок и ласково погладила своей рукой его по лицу.

— Ты так осунулся за последнее время, — вместо ответа произнесла она, заглядывая ему в глаза, — как будто за последний месяц ни разу не спал.

Эрик погрозил ей пальцем.

— Не увиливай, Кари, — сказал он, — сейчас мы говорим о тебе. А я военный пилот, мы все сидим на стимуляторах во время боевых действий. Просто обычно все это проходит под строгим контролем, а теперь нам не до таких мелочей.

— Но сейчас же везде говорят, что ситуация на фронте с Шивой стабилизировалась, — робко сказала она, — и твое командование вполне могло бы дать вам хоть немного времени, чтобы отдохнуть. А тебя опять отпустили всего на двое суток. Или это неправда?

— Ну почему же неправда, — он неопределенно пожал плечами, — пока действительно шиван остановили возле Денеба и даже уничтожили несколько их больших кораблей. Но и мы сами понесли немалые потери, — он нахмурился, вспоминая, — и еще, там не было Люцифера.

— Вот видишь, — обрадованно воскликнула Кариола, — может быть, и с ним что-то случилось. А нам сказали, что опасности в нашей экспедиции почти нет, зато есть крайняя необходимость для наших военных и Альянса вообще.

— Какая может быть связь между астроархеологией и войной?

Кариола с видом комического превосходства посмотрела на своего мужа.

— Ты же знаешь, что наша группа занимается переводом всех найденных текстов Древних, — сказала она, — и я тебе говорила, что Древних уничтожила другая цивилизация, сильно похожая на шиван, что, конечно, — она слегка запнулась, — немного странно, поскольку все это произошло целых восемь тысяч лет назад. Но тем не менее, — продолжила Кариола, — в последних текстах погибшей культуры, которые мы обнаружили, было обнаружено упоминание о том, что Древние нашли какое-то уязвимое место у своих врагов.

— И что же они им не воспользовались? — скептически хмыкнул он.

— Мы пока этого не знаем, — серьезно сказала Кариола, — но все следы ведут именно на Альтаир, там произошли все последние для Древних события. Может быть, они просто не успели?

— А может, это место оказалось у шиван не таким и уязвимым? — в тон ей ответил Эрик. — Кари, это все очень неопределенно, но я точно знаю одно. — Он твердо посмотрел на жену. — Пока война не закончена и моя жизнь постоянно висит на волоске, я должен точно знать: если что-то со мной случится, то мой сын и ты останетесь живы.

Кариола опустила голову и посмотрела прямо перед собой.

— А долго ли мы будем живы, после того как Шива заполонит все обитаемые звездные миры? — глухо спросила она, не глядя на мужа. — Даже если ты заберешь нас на Дальние Рубежи, это ведь только отсрочит конец. Пойми, это тоже моя война, и я должна лететь на Альтаир хотя бы ради нашего будущего и нашего сына.

Он крепко прижал к себе Кариолу и надолго замолчал.

— У меня сердце разрывается, когда я думаю об этом, — наконец очень тихо сказал он, целуя ее куда-то между глазом и щекою, — когда уходит ваш корабль?

Она изо всех сил приникла к Эрику.

— Послезавтра. Не беспокойся, капитан крейсера очень известный и храбрый офицер. Нам сообщили, что с таким командиром можно ни о чем не волноваться. Может быть, ты о нем слышал? — Кариола посмотрела на мужа. — Его зовут Акен Бош.

С легким шипением раскрылась металлическая дверь отсека. Кариола, чуть вздрогнув, подняла голову, окидывая взглядом вход в свою импровизированную тюрьму.

— Поздравляю вас с хорошими новостями, — на пороге отсека стоял, улыбаясь, Таланд, — а где Аллена? — он в ожидании огляделся по углам небольшой комнаты, отведенной под содержание обеих пленниц.

— Она в душевом блоке, — сухо ответила Кариола, усаживаясь на своем месте, — что вам угодно?

— Позвольте мне пройти, и я вам все расскажу, — Таланд, немного смущенный холодным приемом, сделал осторожный шаг вперед.

— С каких это пор тюремщики спрашивают разрешения? — слегка презрительным тоном спросила женщина, подбирая сзади свои рассыпавшиеся волосы. — Раньше вы не утруждали себя подобной вежливостью.

— Вы несправедливы ко мне, госпожа Тарсон, — в голосе Таланда было неприкрытое огорчение, — я всегда относился к вам и Аллене с большим уважением как к ученым и… — он слегка запнулся и покраснел, — и как к женщинам.

Он осторожно прошел в комнату и присел на стул, прямо под большим квазииллюминатором, уже неделю показывающим одну и ту же картину — вид на оранжевое солнце Гамма Дракона.

— Что это меняет? — равнодушно спросила Кариола. — Этот отсек все равно остается тюрьмой, даже если надзиратель относится к нам с большим уважением. Или что-то изменилось?

— Да какой же я надзиратель, — уже совсем отчаянным голосом сказал Таланд, — я такой же ученый-ксеноархеолог, как и вы. Аллена! — он вдруг повернулся на стуле в сторону, сжав свои руки. — Неужели вы тоже так плохо про меня думаете?

Кариола обернулась, в полуоткрытом проеме узенькой двери, ведущей в крохотный душевой блок, торчала растрепанная голова ее подруги с мокрыми после купания волосами.

— Конечно, я о вас так не думаю, — Аллена лучезарно улыбнулась коллеге-ксеноархеологу, — вы для меня единственный луч света в этом темном царстве.

Завернутая в одно покрывало, она прошла в комнату, по пути одарив гостя обворожительным взглядом.

— И для Кариолы тоже, — с ударением сказала и сердито посмотрела на свою подругу, осторожно пробираясь мимо нее, — просто она сегодня в плохом настроении.

Аллена присела на свою кровать и, склонив голову вправо, стала оттирать свои мокрые волосы свободным концом покрывала.

— Вы должны извинить ее, Кариола на самом деле к вам хорошо относится, хотя, — Аллена с досадой посмотрела на нежелающую впитывать воду ткань, — с таким бытом плохое настроение неудивительно. Вы, ребята, могли бы хоть фен нам организовать за целую неделю!

Девушка выпрямилась, заложив ногу за ногу, и посмотрела, улыбаясь, на гостя, приняв при этом самый соблазнительный вид, как будто она находилась не в крохотном обшарпанном жилом отсеке грузового транспортника, а где-нибудь на модном курорте Лебедя Прайм. Кариола лишь тяжело вздохнула. Она, конечно, понимала, с какой целью Аллена устраивает такое представление, но совершенно не верила, что это как-то сможет улучшить их теперешнее положение, и тем более не собиралась подыгрывать своей подруге.

— Так какие хорошие новости вы нам принесли, коллега? — Аллена поправила на себе одеяние, с тонким расчетом расположив все нужные складки ткани.

— Новости? — Таланд судорожно сглотнул, не в силах отвести взгляд от такого зрелища. — Ах да! — он опомнился. — Главная новость в том, что Альянс заключил перемирие с Нео Террой, война окончена.

Обе женщины удивленно переглянулись.

— Так, значит, выходит, что мы теперь не военнопленные? — осторожно спросила Кариола, а ее подруга восторженно захлопала в ладоши. — Значит, нас должны скоро освободить?

Таланд замялся, он не ожидал такой быстрой реакции.

— Ну конечно, — неуверенно произнес он, — если боевые действия больше не ведутся, то это было бы логично. Но видите ли, я не располагаю такими полномочиями, и в любом случае наш корабль должен сначала прибыть к месту назначения.

— Понятно, — безрадостно сказала Кариола, — война окончена, но у вас здесь все по-прежнему.

— Что вы! — протестующе замахал он руками. — Просто теперь вы… наши гости. Вам можно свободно… почти свободно передвигаться по кораблю. Да вот, посмотрите, — он торопясь набрал разблокирующую комбинацию на пульте управления иллюминатором, — вы теперь можете видеть, куда мы идем и где находимся.

Кариола внимательно посмотрела на виртуальный экран каюты, стилизованный под бортовой корабельный иллюминатор размером в полстены. Картинка на нем наконец изменилась, в первый раз за всю неделю. По ободку экрана торопясь побежали буквы и цифры.

— Альфа Центавра, — быстро прочитала она, — так вот мы, оказывается, где. Совсем рядом с межзвездным мостом на Ригель. Но ведь эту систему контролирует васудеанский флот! Или что-то изменилось? — она посмотрела на Таланда.

— Все верно, мы находимся на васудеанской половине, — подтвердил тот, — но мы ведь и идем пока под флагом Альянса.

— Ах да, я позабыла, что измена может скрываться под флагом союзника, — не смогла скрыть свой сарказм женщина, — но если вы не собираетесь сейчас передать нас васудеанцам, то куда тогда идет ваш корабль?

— Я думал, вы догадываетесь, куда мы направляемся, — обиженным тоном сказал Таланд, — а что касается меня лично, то я вообще гражданское лицо и присягу никому не приносил. Наш транспорт «Сандер» идет к межзвездному узлу Ригеля. У нас рандеву с флотом адмирала Боша через восемь часов.

— Погодите, — вдруг подала голос молчавшая все это время Аллена, — но если боевые действия прекращены, то нас же должны искать. Или как там вообще после войны происходит обмен попавшими в плен?

Таланд развел руками.

— Я не в курсе, — честно признался он, — я знаю лишь только то, что вы нужны нашему адмиралу. Наверное, он и решит все вопросы с вашим освобождением. Но для этого вам необходимо с ним встретиться.

Аллена сделала скептическое лицо.

— Значит, приключения продолжаются, — сказала она.

— Злоключения, — поправила ее Кариола.

Расстроенный Таланд поднялся с места.

— Жаль, что не смог обрадовать вас этими новостями, — с огорчением произнес он, — но лучшего пока ничего нет. Разрешите мне откланяться.

— Что вы, Таланд, мы ценим ваше участие, — Аллена тоже поднялась, провожая гостя к выходу, — не оставляйте нас своим вниманием, — она взяла его под руку, — приходите еще.

При этом жесте покрывало соскользнуло с ее плеч, и Таланд, как ошпаренный, выскочил в коридор. Аллена ловко подхватила свое одеяние и высунулась за гостем в дверь, не запертую в первый раз за всю неделю.

— И фен нам все-таки найдите! — выкрикнула она ему вслед.

Кариола сжала свою голову ладонями и глубоко задумалась. Ее все еще блестящие светлые волосы снова рассыпались в беспорядке. Только неделя истекла с тех пор, как ее вместе с Алленой перевезли с «Тринити» на какой-то потрепанный гражданский транспорт и отправили в бесконечное путешествие по эфирным мостам, а Кариоле все казалось, что она здесь находится уже целую вечность. Она могла только догадываться о событиях, происходивших в это время за металлическими бортами их новой тюрьмы, но догадки ее были нерадостными. Высокомерный капитан крейсера Артур Ромик после короткого допроса о последнем бое «Виджиланта» больше не пожелал встречаться со своими пленницами и быстро переправил их на вспомогательный гражданский транспортник «Сандер», восполнявший потребности «Тринити» в энергоблоках. Может, капитан просто не хотел смотреть в глаза Кариоле, после того как стал из-за своего бездействия причиной гибели ее товарищей по экспедиции. Кариола очень хотела надеяться, что ракетный бот, стартовавший по ее распоряжению с третьей планеты Гамма Дракона, смог спастись от шиван, но своим разумом она понимала, насколько маловероятным было бы это чудесное спасение. Женщина еще не знала, что Ромик уже понес наказание за свой проступок, так же как и не знала, добралось ли ее сообщение о предательстве «Тринити», отправленное в самый последний момент, до командования Альянса. Кариоле было ясно одно: вины ее экспедиции в новом появлении Шивы в земных мирах нет, ответственность за весь этот пробудившийся кошмар несет только Нео Терра в лице своего главнокомандующего.

Она хорошо помнила Акена Боша еще со времен Великой Войны. Всегда подтянутый молодой офицер со слегка азиатскими чертами лица, всегда вежлив и предупредителен. И очень умен. Несмотря на то что в этой ставшей потом знаменитой экспедиции на Альтаир он официально занимался только военными вопросами, связанными с безопасностью ксеноархеологов, Акен всегда был в курсе событий, происходивших на раскопках. Несколько раз он беседовал и с самой Кариолой, бывшей тогда еще совсем молодой, но талантливой аспиранткой МУА — Межзвездного Университета Астроархеологии. Молодая лингвистка охотно рассказывала о последних новостях по переводам найденных текстов Древних приятному в общении и такому же молодому офицеру, искренне интересующемуся ее работой. Ее тогда еще поразило упомянутое Бошем сравнение истории существующих в галактике цивилизаций с историей древнего земного города Троя, каждый раз снова возникавшего на месте своего разрушенного предшественника. Акен был уверен, что шиване неспроста появились в мире людей и васудеанцев. Он считал Шиву чуть ли не персонифицированной злой силой космоса, неким спящим в подпространстве драконом, который просыпался каждый раз, когда кто-то вторгался в его пределы и уничтожал нарушителя, полагая конец экспансии любой цивилизации, посмевшей расшириться за положенные ей границы ее звездной системы. Так произошло с Древними, так было и с их предшественниками, так чуть было не случилось и с людьми, если бы не нечаянная удача экспедиции. Был найден фрагмент текста, оставленный последними выжившими Древними. Как оказалось, космический дракон все-таки был уязвим, но уязвим только в своей стихии, в таинственных глубинах подпространства. Древним не хватило времени воспользоваться своим знанием, и они стали космической пылью. Люди успели. Но то, что стало победой для Альянса, принесло вечную боль Кариоле, ее муж Эрик исчез в безднах пространства вместе с поверженным им главным шиванским монстром, а офицер Акен Бош, в конце концов, стал командующим четвертым флотом Альянса, из которого потом и выросла мятежная Нео Терра. Ах, если бы все это можно было предвидеть!

Кариола вспомнила смутные слухи о расхищении учеными Акена новых артефактов, найденных на Денебе, уже в то время, когда Нео Терра контролировала эту звездную систему. Очевидно, мятежный адмирал все это время продолжал открывать и исследовать секреты Древних, так и оставшиеся неизвестными Альянсу, и в итоге смог овладеть тайной вызова Шивы, волшебной свирелью, наподобие той, при помощи которой факир выманивает из своего мешка ядовитую кобру. Но разве он не боится, что змея сама нанесет уже ему смертельный укус? Или он задумал нечто еще более грандиозное и опасное, для чего ему сейчас потребовался лучший специалист по Древним профессор МУА Кариола Тарсон?

Погруженная в свои мысли женщина не заметила, как Аллена закрыла входную дверь отсека и уселась на свою кровать напротив Кариолы.

— Вот ведь сукин сын, — неожиданно выругалась девушка.

Кариола подняла голову.

— Все пытаешься его соблазнить? — спросила она. — Начиталась дамских романов?

— Между прочим, я все это делаю для нашей общей пользы, — огрызнулась Аллена, — может, он поможет нам бежать.

— Не успеешь уже, — равнодушно резюмировала Кариола, — как он сказал, рандеву с Бошем через восемь часов.

Лицо девушки приняло свирепое выражение.

— Ненавижу их всех, — сказала она, — а он еще и пытается тут лебезить перед нами. Думает, мы растаем и забудем, что они натворили в системе Гамма Дракона.

— Перестань, — успокаивающим голосом произнесла Кариола, — все равно Таланд здесь ничего не решает. Он как огня боится своего старшего товарища, а вот как раз он — тот еще тип.

— Который такой лысый злой старикашка? — припомнила ее подруга.

— Именно, лысый и злой, — подтвердила Кариола, — и знаешь, на каких условиях он заставил меня сообщить ему код моей личной карты с данными по всем проведенным нами раскопкам? Сказал, что иначе выбросит тебя в открытый космос. И я ему поверила.

— Тоже сукин сын, — вынесла вердикт Аллена.

Захрипел и прокашлялся динамик на стене отсека.

— Внимание, через пятнадцать минут ближний переход, всем приготовиться, — раздался из него чей-то грубый голос.

Кариола почти сразу же ощутила легкую вибрацию и нарастающий гул турбин корабля. Стакан на столе потихоньку стал съезжать к краю, транспортник начал свой очередной разгон, которым они с Алленой за неделю уже потеряли счет.

— Укладывайся, — посоветовала она своей подруге, — и не забудь принять таблетки, переход будет долгий, — она попробовала поудобней устроиться на своей жесткой койке, — нам скоро предстоит встреча с главным злым старикашкой по имени Акен Бош.

— Он еще хуже, чем эти?

— Не знаю, Аллена, но вполне может быть, — женщина попыталась вспомнить Акена, каким она его видела в последний раз. В памяти всплыло его красивое молодое лицо с благородными очертаниями. Неужели и он теперь превратился в чудовище?

* * *

— Вот, весь корабль обыскал, — запыхавшийся Таланд протянул Аллене небольшой сверток.

— Что это? — подозрительно спросила девушка, не спеша принимать его подношение.

— Ну, как же, — Таланд близоруко сощурился, пытаясь прочесть мелкие строчки, — это же то, что вы просили, «одноразовый универсальный парикмахер», краска, сушка и укладка. Половину корабля оббегал, пока нашел.

— Да-а? — уже заинтересованно протянула Аллена, забирая сверток себе. — Однако на вас можно положиться. Это вы сразу после окончания прыжка бегать начали? Оперативно.

Таланд смутился и посмотрел на свои часы. Транспортный корабль «Сандер» закончил субзвездный переход в системе Альфа Центавра всего сорок минут назад и теперь, содрогаясь своими потрепанными металлическими бортами, полным ходом шел к назначенной точке рандеву.

— Ну ведь мы уже скоро прибываем, — он слегка покраснел, — я думал, вы, Аллена, будете довольны возможностью привести себя в порядок. У нас всего час до стыковки.

— Хотите, чтобы мы предстали перед Бошем в приличном виде? — не оборачиваясь, слегка язвительным тоном спросила Кариола.

Она стояла спиной к входу, у которого топтался Таланд, и внимательно рассматривала включенный виртуальный экран, настроенный на передачу изображений с внешних камер корабля.

— А вы его уже там видите? — в тон ей произнес Таланд, все еще разобиженный ее постоянной нарочитой холодностью. — Вообще-то я просто выполнял просьбу госпожи Хельф.

— Госпожа Хельф очень вам благодарна, — певуче пропела Аллена, взвешивая свой сверток на руке. К некоторому сожалению Таланда, ко времени его визита она успела переодеться. — Я уже неделю мечтаю привести себя в порядок, жаль только, что у меня так мало осталось времени. Кстати, а вы отправитесь с нами? — спросила она Таланда. — Или останетесь здесь?

Тот прокашлялся от волнения.

— Мне приказано сопровождать вас обеих на флагманский корабль адмирала, и если все будет нормально, то я полагаю, мы еще поработаем вместе над раскрытием тайн Древних, — льстиво улыбаясь, сказал он девушке.

Кариола обернулась и посмотрела прямо ему в глаза.

— Если все будет нормально и вы не обманываете здесь никого насчет прекращения войны, то первым делом вы передадите нас на корабль союзников, — жестко сказала она. — Если мы не в плену, то мы не желаем иметь с вами никаких отношений!

— Опять вы за свое, — досадливо взмахнул рукой Таланд, — как вы не понимаете, все будет так, как решит адмирал, а он лучше нас знает, что делать. К тому же где они сейчас, эти ваши союзники?

Женщина молча протянула руку к виртуальному экрану и прибавила увеличение. Таланд, со скептическим видом присмотревшись, вдруг озадаченно заморгал, потом прокашлялся, а затем неуверенно пробормотал:

— Это что такое? Ничего не понимаю. Откуда они тутвзялись?

— Что там опять случилось? — послышался сзади голос Аллены. — И что это за желтые фигурки? Это они вас так взволновали?

Таланд, не отвечая, в волнении выкрутил увеличение оптических датчиков до предела. Было видно, что он чем-то сильно обеспокоен.

— Ну? — требовательно спросила Аллена. — Что у вас опять стряслось?

Таланд растерянно переводил взгляд с женщин на экран и обратно.

— Ничего не понимаю, — наконец произнес он.

— Я тоже, — сказала Аллена.

— Вот, изволите видеть, это «Айсини», флагманский фрегат адмирала, — он протянул руку к иллюминатору, — а рядом с ним научное судно «Хинтон», я его хорошо знаю. По плану у нас с ними через час стыковка.

— Это вы уже нам говорили.

— Да, но что рядом делают два васудеанских крейсера?! — голос Таланда становился все более напряженным, он жестом руки показал на две желтые черточки кораблей Васуды.

Женщины переглянулись.

— Может, они прибыли для переговоров, — предположила Аллена.

Взгляд Таланда лихорадочно бегал по экрану.

— Боевые корабли не сближаются для переговоров на такой скорости! И вы видите эти точки, откуда там столько фладдеров? Боже правый! — его голос вдруг сорвался на крик. — Да они же стреляют друг в друга!

Несколько секунд все трое ошеломленно смотрели на виртуальный экран иллюминатора. Кариола, внутренне похолодев, сразу вспомнила недавние события в системе Гамма Дракона, когда на мостике «Виджиланта» перед ее глазами развернулся первый увиденный ею в жизни настоящий бой. Но в том сражении, хотя оно и оставило в ее душе глубокий след, земной крейсер атаковали всего несколько фладдеров Шивы при поддержке одного драккара, а здесь в смертельном хороводе вдруг закружилось четыре больших корабля и десятки легких боевых машин.

— Так, значит, это называется прекращение войны? — в голосе Аллены не было беспокойства, только недоумение. Для девушки, малознакомой с реалиями боевых действий, кутерьма на виртуальном экране не выглядела угрожающе.

— Не понимаю, не понимаю, — все твердил Таланд, растерянно уставившись на разворачивающуюся перед ним картину боя, — этого просто не должно быть. Боже мой, «Хинтон» под атакой! Там же могли быть и мы!

Кариола видела, что Таланд абсолютно подавлен и растерян и не знает, что предпринять. Впрочем, она тоже была в замешательстве. Было ясно, что события снова принимают непредсказуемый оборот. Мирное соглашение между Нео Террой и Альянсом, сулившее Кариоле надежду скорого освобождения, на ее глазах сгорало в залпах, которыми обменивалась «Айсини» с васудеанскими крейсерами. И чем и когда закончится бой? Какое решение примет капитан «Сандера», так ею ни разу и не увиденный? Прорываться на межзвездный мост Ригеля между ведущими бой кораблями безумие, неужели он повернет обратно?

— Смотрите, «Хинтон» взорвался! — она услышала испуганный вскрик Таланда. — Что же теперь будет? А эти фладдеры Васуды, — он уставил свой дрожащий указательный палец прямо в экран, — они что же, летят по направлению к нам?

Зеленая фигурка научно-исследовательского судна Нео Терры вдруг рассыпалась на облачко светящихся точек, через секунду погасших, как гаснут в ночном воздухе искорки от костра. Кариола болезненно вздрогнула, она сразу вспомнила гибель «Виджиланта». И хотя здесь гибли враги Альянса, все равно они были людьми, такими же как она, а не пятилапыми монстрами.

На руке Таланда запищал коммуникатор. Ученый Нео Терры растерянно посмотрел на свой переливающийся цветами срочного вызова браслет, а затем, спохватившись, нажал на кнопку ответа.

— Ты где пропадаешь? — раздался на весь отсек злой мужской голос. Похоже, Таланд, в прострации не заметив этого, нечаянно включил громкую связь. Кариола сразу узнала по голосу его старшего товарища.

— Малрус, что происходит? — вместо ответа закричал Таланд. — Почему там стрельба? Ты видел, что случилось с «Хинтоном»?

— Не паникуй, — строго сказал голос, — мы на мостике с капитаном. Только что адмирал Бош прислал сообщение. Рандеву отменяется, мы уходим в другую точку в системе по запасному варианту. Встретимся с адмиралом там.

— Куда мы уйдем? — продолжал паниковать Таланд. — Посмотри сам, ящерицы гонятся за нами!

— Успокойся, тебе говорят! — рявкнул голос. — Мы уже начинаем разгонять корабль для прыжка. И адмирал дает нам свое легкое прикрытие, целых двенадцать фладдеров. Какая-то гадина нас раскрыла, теперь «Сандеру» без охраны не обойтись. — Голос помолчал, потом сказал повелительно: — И иди проверь девчонок, посмотри, как там они. Потом закроешь их в отсеке и мигом на мостик. До прыжка десять минут.

Только отключившись от своего бдительного товарища, Таланд заметил, что все это время вел разговор в режиме громкой связи. Побледнев, он опустился на койку Кариолы.

— Только не выдавайте меня, — взмолился он, — Малрус меня убьет, если узнает, что вы все слышали.

Спохватившись, Таланд выключил и виртуальный экран иллюминатора.

— Режим секретности, — жалостливо улыбаясь, пробормотал он. Теперь на его лице был написан испуг уже не перед приближающимися васудеанскими бомбардировщиками, а перед своим злобным начальством.

Протяжный гул пронесся по всему кораблю. Кариола подняла голову, старый транспортник, треща всеми своими внутренностями, неохотно ложился на новый курс. Над погасшим иллюминатором засветился и начал отсчитывать время таймер предпрыжковой готовности.

* * *

— Тебе не кажется, что вокруг как-то подозрительно тихо? — Кариола озабоченно посмотрела на подругу. Та сидела на своей койке с развернутой упаковкой «универсального парикмахера» на голове. «Нашла время прихорашиваться», — немного раздраженно подумала женщина.

Аллена подняла голову и прислушалась.

— Да ничего такого особенного, — заметила она и приложила руку к стенке отсека, где снова заперли обеих пленниц, — потихоньку трясется, опять куда-то шпарим полным ходом. — Девушка вздохнула. — Когда же это все кончится?

— У меня навязчивое предчувствие, что довольно скоро, — задумчиво сказала Кариола, — вот только не знаю как, хорошо или плохо для нас с тобой. Помнишь, как Таланд испугался приближающихся к нам васудеанцев?

Старый транспортный корабль, уже семь дней являющийся тюрьмой для обеих женщин, завершил свой очередной ближний переход час назад, уходя от приближающихся фладдеров Васуды. Но куда он теперь направляется и что происходит вокруг него, оставалось для Кариолы и ее спутницы по несчастью загадкой. Таланд, заперев их обеих в отсеке, больше не появлялся с момента совершения субзвездного перехода. Квазииллюминатор был снова заблокирован. «Хорошо, что еще свет для полноты ощущений в каюте не выключили», — пришло в голову Кариоле.

— А нам-то чего бояться? — возразила Аллена, осторожно притрагиваясь к рукотворному сооружению на своей голове. — Может быть, они наконец вытащат нас отсюда.

Кариола критически посмотрела на свою подругу.

— А ты думаешь, они про нас знают? Разнесут «Сандер» на куски, и дело с концом. Или ты считаешь, что Таланд прибежит сюда и потащит нас на спасательную шлюпку, рискуя своей жизнью?

— Ну лично я все для этого сделала, — пожала плечами девушка, — несмотря на твое неодобрение.

— Что сделала? — не поняла Кариола.

— Да строила глазки этому чертовому коллеге, что ж еще!

Кариола в сердцах махнула рукой:

— Наивная! Им же проще, нет нас, нет и проблемы. А мы заперты в каюте, где даже астрокостюмов нет. Нам хватит и одной пробоины в обшивке.

— Ты серьезно так думаешь? — забеспокоилась Аллена.

— Ну вообще-то я рассчитываю на благополучный исход, раз уж Акен Бош дал нам на прикрытие двадцать или сколько там фладдеров, — окончательно рассердилась женщина, — так что скоро предстанешь перед ним с новой прической, целой и невредимой!

Аллена обиделась.

— А что ты мне предлагаешь делать? — нервным тоном спросила она. — Мы уже восемь дней как запаяны в этой железной коробке! Каждый день не знаем, что будет с нами завтра! За нами гнались шиване, теперь нас преследуют корабли Васуды! Я уже устала бояться смерти! — на глазах девушки заблестели слезы.

Кариола внезапно остыла, ей стало жаль подругу. Ведь, в сущности, Аллена оказалась здесь именно из-за нее.

— Прости меня, я немного расклеилась, — женщина пересела на койку своей подруги и приобняла ее за плечи. Аллена, как маленький ребенок, доверчиво уткнулась ей в плечо, но тут же подскочила на месте, обеими руками удерживая на голове своего покосившегося «универсального куафера».

Кариола, потирая щеку, по которой ей проехался «парикмахер», вдруг рассмеялась, глядя на комичные со стороны действия девушки.

— Все нормально, держится, — улыбаясь, сказала она, — сколько тебе еще с этим ходить?

Аллена, осторожно повернув голову, посмотрела на каютные часы.

— Еще десять минут, уже укладка пошла, — сказала она, — ой, что это!

«Сандер» внезапно затрясло, все неприкрепленные вещи, лежавшие в каюте, поехали в сторону двери, а через секунду обратно. В глубинах корабля зародился протяжный гул, похожий на стон, прокатившийся от носа до кормы транспортника. Похоже, корабль снова менял курс, но теперь какими-то странными рывками, будто обходя невидимые препятствия.

Кариола потратила несколько секунд в напрасной попытке включить иллюминатор, чтобы выяснить, что происходит снаружи. Корабельная трансляция тоже молчала, а между тем какая-то неведомая сила раскачивала старый транспортник все сильней. Внезапно все покрыло дробное стаккато, идущее поочередно то со стороны пола, то с потолка каюты, отдаваясь толчками в переборках «Сандера», как будто на корабельной обшивке снизу и сверху отбивали чечетку невидимые великаны.

— Это стреляют зенитные турели транспорта! — побледнев, быстро догадалась Кариола. — Нас кто-то атакует. Наверное, корабли Альянса!

Аллена замерла на своем месте с испуганным лицом.

— Господи, неужели нас прибьют свои? — еле выдавила она.

Кариола крепко сжала ее руку.

— Я с тобой, родная, держись, — она старалась не поддаваться чувству беспомощности, уже знакомому ей с того момента, когда она в первый раз увидела охотники шиван, преследующие спасательный модуль с «Виджиланта».

В следующую секунду по «Сандеру» будто два раза ударили исполинским молотом. Воздух в каюте вдруг наполнился крошкой и пылью, отключилась искусственная гравитация, а затем погас и без того тусклый свет единственного светильника. Оглушенная ударами, Кариола еще не успела ничего сообразить и предпринять, как вдруг через несколько мгновений все закончилось.

Заработали аварийные системы корабля, включился свет, снова появилась сила тяжести, и Кариола обнаружила себя на том же месте, окруженная раскиданными по всей каюте вещами. Перед ее глазами медленно оседала поднявшаяся пыль. Рядом с ней в прежней позе сидела бледная Аллена с покосившимся «куафером» на голове, намертво вцепившаяся в свою койку.

Вокруг была тишина, нарушаемая лишь тонким раздражающим слух звоном. Кариола не сразу сообразила, что все это последствие небольшой звуковой контузии. Она осторожно похлопала себя по ушам, и Аллена автоматически последовала ее примеру.

— Пушки больше не стреляют, — осторожно произнесла Аллена, посмотрев на старшую подругу.

— Да, и корабль трястись перестал, — подтвердила, оглядываясь, Кариола, — неужели все закончилось?

Девушка страдальчески вздохнула.

— Я так долго не выдержу, — сообщила она, — что они еще придумают?

Кариола промолчала в ответ. Несколько минут обе женщины просидели неподвижно, прислушиваясь к неясным шумам, доносившимся из-за запертой двери каюты. Неожиданно транспортник вновь качнуло, и пленницы услышали, как снаружи по его обшивке словно проскрежетали огромным ножом.

Нервы у Аллены не выдержали, она вскочила с места и, подбежав к задраенной двери отсека, забарабанила в нее кулаками.

— Откройте нам немедленно, — закричала она, — и прекратите над нами издеваться!

Кариола не успела остановить свою подругу, как из-за двери неожиданно ответили. Ответ этот, впрочем, нельзя было назвать очень вежливым.

— А ну быстро всем лечь на пол и убрать руки за голову, изменники чертовы! — грубый мужской голос легко преодолел переборки, но отозвался в ушах Кариолы сладостной музыкой.

— Да это же наши! — радостно вскочив с места, закричала она и встретила изумленный взгляд Аллены.

— Какие такие ваши? — сварливо, но уже с меньшей враждебностью осведомился голос. — Лейтенант, подойдите сюда, в этой каюте что-то непонятное.

— Мы здесь в плену! — громко завизжала прямо в дверь сообразившая, в чем дело, Аллена. — Мы свои, мы из Альянса, нас взяли в плен на Гамма Дракона! Мы заперты здесь уже восемь дней!

За дверью на несколько секунд воцарилось изумленное молчание.

— Ну и сюрприз! — донесся из-за двери уже другой голос, более молодой и приятный. — Эй, как вас там, отойдите от двери, мы попробуем выжечь замок. Шемдон, действуй.

— И без штучек там, — предупредил невидимый Шемдон, — если что, стреляю без предупреждения!

— Стрелять не надо, — весело крикнула Аллена, — мы отошли, можете ломать.

Раздалось неприятное шипение, и через несколько секунд из дверного блока в сторону замерших в ожидании пленниц потянулся голубоватый дымок и запахло раскаленным металлом.

— Готово, толкните от себя в сторону, лейтенант, — донеслось из-за двери, — я пока их на прицел возьму, знаю я эти штучки.

Снаружи раздалось натужное кряхтение и сопенье, дверь задрожала и вдруг, распахиваясь, резко отъехала в сторону. Лейтенант, видимо, не рассчитав своих сил, не удержался, завалившись на палубу, и его ноги стали тем, что сначала увидела Кариола. Уже потом она рассмотрела возвышавшегося над ними громилу в боевом скафандре, с открытым лицевым щитком, сжимающим в руках угрожающего вида оружие, которое он направил прямо в живот Аллене. Лицо громилы выражало хмурое удивление, но тем не менее оно показалось Кариоле самым прекрасным и одухотворенным во всей вселенной, может быть потому, что на его бронированной груди была эмблема Альянса. Громила быстро обежал взглядом отсек, но не найдя ничего угрожающего, кроме двух красивых женщин, немного подобрел лицом.

— Ну и дела, — протянул он, — в первый раз такое вижу, — он вдруг озадаченно посмотрел на Аллену. — А что это у вас такое на голове? — подозрительно спросил он, поддергивая свою штурмовую винтовку.

Тем временем рядом с ним появился поднявшийся на ноги лейтенант с молодым безусым лицом за открытым лицевым щитком скафандра и тоже удивленно уставился на женщин, правда, в отличие от своего товарища, винтовку на девушку он наставлять не стал.

Аллена испуганно возвела вверх глаза, но потом сообразила, о чем ее спрашивают.

— Ничего такого, — сказала она, — я вам сейчас покажу, — девушка медленно, под настороженным взглядом Шемдона, поднесла руку к голове и сдернула «парикмахера». Ее чистые каштановые волосы водопадом хлынули на плечи, сразу сворачиваясь в замысловатую прическу. У Шемдона в удивлении отвисла челюсть. Стоявший рядом с ним лейтенант выглядел похожим образом.

— Вот это да, — прохрипел громила, беспомощно опуская винтовку, наповал сраженный такой внеземной красотой.

Довольная впечатлением Аллена обворожительно улыбнулась.

— Кого мне поблагодарить за наше чудесное спасение? — проворковала она.

Не дожидаясь, когда Шемдон и лейтенант начнут биться друг с другом за благодарность девушки, Кариола сделала шаг вперед.

— Лейтенант, дорогой, — обратилась она к офицеру как к старшему по званию, — мы выскажем всю нашу благодарность чуть после, она у нас и вправду огромная. Но мы уже неделю находимся на этом транспорте, мятежники захватили нас в плен еще на Гамма Дракона с борта крейсера «Виджилант». Надо как можно быстрее сообщить об этом вашему руководству, мы имеем важные сведения для Альянса.

Лейтенант наконец пришел в себя после созерцания Аллены.

— На Гамма Дракона? — Он слегка присвистнул. — Далековато вы забрались. Мы здесь на спецоперации по захвату транспорта. Погодите, сейчас я сообщу о вас нашему командиру.

Офицер включил свое переговорное устройство.

— Крис, прием, в жилом секторе транспорта найдены две женщины, — произнес он, — утверждают, что они здесь в плену, уже семь дней. Попали сюда с «Виджиланта». Ну да, вроде с того самого, — лейтенант повернул голову к женщине, — ваши имена?

— Кариола Тарсон и Аллена Хельф, — заторопилась она, — еще с нами был васудеанец Сипптар, но мятежники его убили в самом начале.

Лейтенант передал слова Кариолы своему начальнику и выслушал ответ. Его брови удивленно поползли вверх.

— Выполняю, — сказал он, отключая связь, — приказано немедленно доставить вас в рубку транспорта, там сейчас наш командир.

Офицер перевел взгляд на своего товарища.

— А тебе, Шемдон, приказ вернуться на бот, взять там на всякий случай два легких астрокостюма, — он на секунду задумался, посмотрев на бывших пленниц, — бери размер три и бегом к нам обратно.

Громила неохотно козырнул и, бросив последний многообещающий взгляд на Аллену, бегом отправился по коридору в сторону шлюзовых камер.

— Это для вашей безопасности, чтобы невзначай без воздуха не остаться, — пояснил лейтенант, — мы в транспорте дырок немного понаделали при абордаже.

Он сделал приглашающий жест.

— А теперь прошу за мной, Крис нас ждет.

* * *

На мостике захваченного «Сандера» пахло сгоревшим пластикатом, половина виртуальных панелей не работала, стены самой рубки кое-где были испещрены выбоинами от попаданий из штурмовых винтовок, но как облегченно вздохнула Кариола — мертвых тел членов команды или хотя бы пятен крови нигде видно не было. Было похоже, что захват транспорта мятежников прошел жестко, но бескровно. Места капитана и его помощников были заняты незнакомыми Кариоле людьми, внимательно смотревшими в уцелевшие после абордажа виртуальные экраны. На правом крыле мостика, прямо на полу, на обломках битого пластиката, опустив головы, сидело четверо людей, каждый из которых был скован наручниками. Двоих из них, Таланда и его старшего товарища Малруса, женщина узнала сразу, оставшиеся двое были ей незнакомы, но, скорее всего, это были капитан с кем-то из его помощников. Позади всех четверых стоял охраняющий их сурового вида десантник с эмблемой Альянса с оружием на изготовку. Еще несколько его товарищей, вооруженных до зубов, расположились у входа и по всему мостику захваченного корабля.

Услышав обращение лейтенанта, сопровождавшего бывших пленниц, из кресла капитана навстречу Кариоле быстро поднялся незнакомый ей человек, худой, высокого роста, с совершенно седыми волосами. В отличие от всех остальных его товарищей он был без скафандра, но по виду нимало этим не беспокоился.

Он дружелюбно улыбнулся обеим гостьям, все еще ошеломленным происходящими вокруг них событиями.

— Приветствую вас на борту «Сандера», теперь уже снова территории Альянса, — он повел рукой, как бы приглашая пройти, — можете звать меня Кристофер Снайпс, уважаемые Кариола и Аллена. Я руковожу всей операцией.

— Здравствуйте… Кристофер, — послушно сказала удивленная женщина, — но откуда вы меня… вы нас знаете?

Человек широко улыбнулся.

— Ну кто же не знает близких людей героев Великой Войны? — чуть укоризненно произнес он. — На самом деле, для меня было огромной радостью узнать, что вы живы. Мы же думали, что вы погибли вместе с «Тринити» несколько дней назад.

— «Тринити» погибла? — ошеломленно спросила Аллена, стоявшая чуть позади своей старшей подруги.

Кристофер кивнул.

— Да, поэтому мы даже не пытались вас искать, — сказал он, — мы захватили этот транспорт в рамках отдельной спецоперации, а то, что он является для вас тюрьмой, этого мы даже не предполагали.

Его прервал жалкий молящий голос Таланда.

— Кариола, Аллена! — он заерзал по полу. — Прошу вас, подтвердите, что я делал все для облегчения вашей участи, что я не мятежник Нео Терры, а только ученый!

Сидевший рядом с ним Малрус злобно толкнул его плечом:

— Заткнись, трус!

Десантник, стоявший позади, тут же ловко дал ему подзатыльник прикладом своей винтовки. Голова Малруса мотнулась вперед, и он замолк, зло ощерившись.

— А тебе кто слово давал? — сурово спросил десантник.

Подумав немного, он для восстановления справедливости отвесил такой же подзатыльник и Таланду, сопроводив его примерно таким же риторическим вопросом.

Кариола только вздохнула. Сейчас она почему-то не испытывала ненависти даже к Малрусу, хотя прекрасно помнила его угрозы выбросить Аллену в безвоздушное пространство. Но с другой стороны, если ты играешь не на той стороне, будь готов рано или поздно расплатиться за свой выбор.

— Кристофер, эти люди забрали все наши материалы по раскопкам на Гамма Дракона, — обратилась она к руководителю операции, — и мы должны их вернуть. Для этого есть время?

— Времени сколько угодно, дорогая Кариола, — кивнул Снайпс, — присаживайтесь вот сюда, в эти кресла. Я вижу, вы находитесь в нетерпении, хотите узнать, что здесь происходит. Ну так у нас еще целый час до следующего прыжка.

— Вы не заберете нас с этого корабля? — спросила Аллена. — Честное слово, я бы многое отдала за возможность поскорее отсюда убраться.

Кристофер сочувствующе развел руками.

— К сожалению, пока это невозможно, — сказал он, — я имею в виду в рамках нашей операции. Мы даже вынуждены немного рискнуть, оставаясь на этом транспорте еще какое-то время. Мне просто пока некуда вас перевезти, штурмовой бот уже отошел от корабля.

Он сел в кресло капитана и указал на свободные места рядом с собой.

— Присаживайтесь, — пригласил он, — я вам расскажу в общих чертах о нашей операции, чтобы вы перестали волноваться. Но естественно, без секретных подробностей.

Бывшие пленницы осторожно разместились на удобных сиденьях. Усаживаясь, Кариола бросила через плечо последний взгляд на поникшие фигуры их недавних тюремщиков, удивляясь капризам судьбы. Теперь она и Аллена поменялись с Таландом и Малрусом местами.

Кристофер показал рукой на уцелевший виртуальный экран самого большого размера.

— Мы сейчас идем к точке рандеву с адмиралом, — начал он, — правда, господин Акен Бош любезно сообщил, что в этот раз встречать нас будет один из его крейсеров. У адмирала появились небольшие проблемы в секторе из-за атаки васудеанцев.

— Простите, — перебила его Кариола, — так у Альянса все-таки мир с Нео Террой или нет?

Снайпс на несколько секунд задумался.

— Вообще-то мир, — осторожно сказал он, — просто у одного нашего васудеанского союзника, не буду упоминать его имя, немного не выдержали нервы, и он, получив данные о том, что Бош находится в этом секторе, вознамерился устроить ему засаду. Но мы, — Кристофер приложил руку к сердцу, — если честно, не имеем к этому ни малейшего отношения. Хотя, откровенно говоря, эта атака сыграла нам на руку, мы успели перехватить и взять на абордаж «Сандер».

— Значит, вы тоже нарушили мир с Нео Террой? — поинтересовалась Аллена.

Заметив недоуменный взгляд Кристофера, девушка вытянула обе руки ладонями вперед.

— Имейте в виду, если что, то я нисколько не против! — с жаром сказала она.

— Да нет, что вы, — усмехнулся таинственный руководитель таинственной операции, — официально «Сандер» принадлежит Альянсу, и у адмирала не может быть к нам никаких претензий. Но с другой стороны, он сильно ждет этот корабль по ряду причин, в обсуждение которых я не буду сейчас вдаваться. Ах да, — он посмотрел на Кариолу, — одна из причин — это, безусловно, вы, и это вы сами, наверное, знаете, но… — Снайпс сделал многозначительный вид, — есть и другие.

— Так вот, вы видите впереди нас транспорт такого же типа, как и наш «Сандер», — он показал на небольшую зеленую фигурку транспортного корабля класса «Арго», рядом с которым шел еще один корабль со странными очертаниями, — адмирал получит, его, правда, гм… немного во взорванном виде. А мы постараемся убедить господина Акена Боша, что это и есть, вернее, был, — поправился Кристофер, — нужный ему «Сандер», вернувшийся с рейда, но попавший под атаку Васуды.

— А как вы это сделаете? — поинтересовалась Кариола. — Ведь ему должен будет кто-нибудь об этом сообщить, разве не так?

— Есть один способ, — уклончиво ответил Снайпс, было видно, что ему не хочется вдаваться в секретные детали своей операции.

— Перед прыжком сюда я слышала, что адмирал отправил свои фладдеры для прикрытия «Сандера» от атаки васудеанцев, — вдруг припомнив недавние события, встревожилась Кариола, — не помню точно сколько, двенадцать или двадцать, — наморщила она лоб в попытке восстановить в памяти правильную цифру и с беспокойством посмотрела на собеседника, — но они могут появиться здесь в любой момент!

— Двенадцать, — поправил ее Кристофер, без тени какого-либо волнения на лице, — их было ровно двенадцать штук.

— Было? — Кариола ошеломленно уставилась на него.

— Мы их нейтрализовали, — снова дал уклончивый ответ Снайпс, — видите по траверзам транспорта шесть фладдеров? Это наши перехватчики.

— Шесть против двенадцати, — тихо произнесла Кариола.

— Ну если быть точным, то два против двенадцати, — снова поправил ее Кристофер, — но умоляю вас, — он выставил вперед свою правую ладонь, — даже не спрашивайте, каким образом.

Кариола притихла, пытаясь представить себе фантастическую картину этого боя. Тем временем слово взяла уже освоившаяся здесь Аллена.

— А разве эти, которых было двенадцать штук, не могли успеть сообщить на свою базу, что здесь что-то не так? — спросила она, приоткрыв рот.

Снайпс посмотрел на девушку с неподдельным уважением.

— Вам, ученым, даже таким красивым, палец в рот не клади, — хмыкнул он, — вы правы, они действительно пытались отправить сообщение на свою базу. Но к счастью, мы предусмотрели и этот вариант, — он прибавил увеличение на экране, — взгляните на корабль рядом с «будущим» «Сандером». Знаете, что это?

— Я видела такой корабль раньше, — неожиданно сказала Кариола, — это станция дальнего сканирования, я узнала ее по антеннам.

— Да, это она, — с оттенком гордости сказал Кристофер, — корабль глубокой разведки «Хамако», который может не только сканировать окружающее его пространство, но и благодаря своим мощным излучателям… после небольшой переделки, конечно, — поправился он, — в состоянии заглушить практически любой сигнал с любого корабля, за исключением, естественно, такого же. Чем он тут, собственно, и занимается. Поэтому, — заключил Снайпс, — мы чувствуем себя здесь относительно спокойно.

Кристофер сделал паузу, чтобы дать возможность нечаянным гостям освоиться со всей этой информацией, и занялся какими-то своими таинственными делами. Кариола продолжала раздумывать над его словами. Она чувствовала себя пешкой, которую оспаривают друг у друга какие-то могущественные силы, сражаясь за право сделать ее черной или белой королевой в шахматной игре большой межзвездной войны. Но по крайней мере, Кариола была рада тому, что вернулась на свою половину шахматной доски с помощью этого таинственного, но симпатичного Кристофера Снайпса.

Она бросила осторожный взгляд назад, туда, где сидел на палубе скованный Малрус с искаженным от злобы лицом. Какой таинственной харизмой или каким секретом обладал адмирал Акен Бош, если за него с готовностью шли в опасные рейды его сторонники, какую мечту он дал потерянному поколению, лишившемуся своей матери-земли, за которую они были готовы умирать?

Кариола осторожно тронула Кристофера за локоть.

— Простите, что отвлекаю вас, — извиняющимся тоном сказала она, — но что дальше будет с людьми, которых вы захватили на «Сандере»?

— С изменниками? — уточнил Снайпс, отвлекаясь от прокладки курса корабля, и не дожидаясь ответа, продолжил: — Их ждет трибунал, это безусловно. Но конкретно к какому наказанию их присудят, я пока сказать не могу.

— Но их ведь, по крайней мере, оставят в живых?

Кристофер неопределенно пожал плечами.

— Если бы они были мятежниками Нео Терры, захваченными в бою, то к ним был бы применен статус конвенции Бета Орла, как к военнопленным, — подумав, сказал он, — но, скорее всего, трибунал объявит их просто предателями. А вот к предателям могут и смертную казнь применить.

— Какой кошмар, — ужаснулась Кариола и осторожно посмотрела на бедолагу Таланда, которого могла ожидать именно такая незавидная участь.

Снайпс снова пожал плечами и принял философский вид.

— Все зависит от их деятельного раскаяния или, другими словами, от сотрудничества с разведкой Альянса, — успокаивающе сказал он, — этот корабль хранит много тайн, и мы должны узнать их все до одной. Но это все в будущем. Пока нам надо продержаться в этом секторе еще немного. Уже через час мы должны подойти к межзвездному мосту, откуда «Сандер» уйдет в домен Васуды к безопасности.

— И там же у моста вы взорвете транспорт-двойник? — догадалась Кариола. — Рядом с межзвездными воротами?

Кристофер согласно кивнул.

— Именно так, — сказал он, — чтобы адмирал Бош мог оплакать его, как будто это был «Сандер». Нам осталось лишь немного подождать, но пока что все, слава богу, идет по плану.

Не успел руководитель операции договорить эти слова, как на виртуальной панели запульсировал значок станции дальнего сканирования «Хамако», выходящей на связь.

— Ферзь, говорит Затычка, наблюдаем всплески в секторе два, шестнадцать, эшелон семь! Похоже, к нам в гости просится легкий крейсер с эскортом!

На виртуальной панели, где был обозначен путь маленького конвоя, чуть в стороне от его курса, отображенного прерывистой линией, конец которой упирался в значок эфирного моста, появились и стали расходиться белые концентрические круги, похожие на след от камня, упавшего в воду. Взгляд Снайпса сразу стал озабоченным.

— Нет, надо же, как будто сглазил, — процедил он, внимательно вглядываясь в экран, — наших здесь быть не должно, неужели мы опять наскочили на Нео Терру?

Он обратился к станции сканирования:

— Затычка, говорит Ферзь, у вас все в порядке с глушилками?

— Работают на полную мощность, даже себя еле слышим, — ответила станция, — мог пройти только искаженный сигнал, по которому все равно ничего не разберешь.

— Адмирал крайне подозрительный тип, — задумчиво пробормотал Кристофер, — ему может хватить даже искаженного сигнала, чтобы послать свои корабли проверить ситуацию.

Он быстро пробежал пальцами по управляющей панели.

— Внимание Черепа, сектор два, шестнадцать, семь, — громко и быстро скомандовал он, — ожидается выход легкого крейсера с эскортом. Нейтрализовать противника!

Зеленые значки шести фладдеров охранения пришли в движение и, обгоняя конвой, стали быстро перемещаться к предполагаемому месту появления врага.

Снайпс перехватил взгляд Кариолы, в котором было беспокойство и удивление его приказом, и ободряюще подмигнул женщине.

— Все нормально. Эти ребята элита из элит, — вполголоса сказал он, — а их машины для всех нас еще даже не существуют. Секретное оружие, сверхтяжелые перехватчики.

Сзади раздался резкий злорадный голос Малруса:

— Ну что, дождались? Через десять минут мы уже поменяемся с вами местами!

Тут же раздался глухой звук удара, и изменник снова умолк.

Кристофер устало вздохнул.

— Поулин, прекращай его бить, — раздраженно произнес он, поворачиваясь назад, — ты ему дырку в голове проделаешь, а его голова нам пока нужна.

— Это не я, босс, — раздался чей-то незнакомый голос, — это все Шемдон напортачил.

Кариола тоже обернулась, даже позабыв про надвигающуюся на маленький конвой угрозу.

Малрус лежал, скрючившись, на полу с закрытыми глазами, а над ним рядом с первым охранником с виноватым видом стоял громила Шемдон, с каким-то свертком в левой руке.

Здоровяк посмотрел на Кариолу, а потом перевел взгляд на Аллену.

— А я вам астрокостюмы притащил, — виновато прогудел он, — все как приказывали.

Кристофер еще раз глубоко вздохнул и молча повернулся обратно к виртуальному экрану, на котором вот-вот уже должны были появиться значки вражеских кораблей. А Аллена признательно улыбнулась исполнительному громиле.

* * *

«Первый отдел военной контрразведки Альянса, домен Веги.

Срочное сообщение третьему лорду Звездного Адмиралтейства Норису Сорт. Уровень секретности — ноль.

„Операция „Двойник““ осуществлена успешно.

Резидент Кристо возвратился на Ригель. В настоящее время связь с ним потеряна».

Вадим Чинцов Сокровища тамплиеров

Глава 1

Вот уже двадцать лет я являюсь Председателем клуба исторического фехтования и реконструкции «Рыцари Европы». Наш клуб небольшой и его членами в основном являются люди очень состоятельные — Реконструкция дело не дешевое, тем более, когда это касается доспехов рыцарей. В клубе помимо фехтования на средневековом оружии мы изучали изготовление доспехов, холодного оружия, луков и самострелов. В принципе, этот клуб я, Антон Свиридов, и создал, случайно познакомившись с самородком-кузнецом, освоившим «варку» булата и создание дамасской стали.

Я как раз к тому времени вышел на заслуженную пенсию в звании полковника Сил специальных операций Российской Федерации. В 2009 году в ходе реформы Вооружённых сил России на базе Центра специального назначения «Сенеж» было создано Управление специальных операций, подчинённое лично начальнику Генерального штаба ВС России. В начале 2012 года по инициативе начальника Генерального штаба Макарова Управление специальных операций было развёрнуто в Командование сил специальных операций (КССО), с последующими планами увеличения ССО до девяти бригад специального назначения (СпН) и параллельным ростом численности бригад СпН окружного подчинения. Основой для подготовки бойцов стал опыт офицеров спецназа ГРУ. В марте 2013 года начальник Генерального штаба ВС России Герасимов объявил о начале создания сил специальных операций. Выступая перед военными атташе иностранных государств в Москве, он сказал: «Изучив практику формирования, подготовки и применения сил специальных операций ведущих государств мира, руководство Минобороны России также приступило к их созданию…»

Сначала устроился в крупную Иностранную компанию начальником безопасности — знание мною английского, французского и арабского вкупе с прежней службой дала возможность получить это место без труда. Очень часто приходилось бывать во Франции, где располагался головной офис. Топ-менеджер головного офиса был увлечен историческим фехтованием и увлек этим своего начальника безопасности, который с детства занимался спортивным фехтованием на саблях, продолжая выступать на соревнованиях от армейского клуба. Помимо оружия, француз погрузил меня в историю Франции с двенадцатого по пятнадцатый века. Мы участвовали в реконструкции многих знаменитых битв, потешая французских зрителей. Пару раз даже наши выступления показали по телевидению.

В Армии пришлось изучать рукопашку с применением любых подручных предметов, в том числе казацкой шашки и саперной лопатки. Именно поэтому владением боевым топором далось легко. Вторую руку подключить к фехтованию удалось без проблем — я был левша и обе были одинаково развиты. Труднее было сражаться на полуторных и двуручных мечах, зато освоив это оружие, я в душе смог почувствовать себя рыцарем.

Проработав пять лет, я решил уйти, несмотря на огромную зарплату. На тот момент я уже научился сам ковать клинки и взялся за изучение книг по изготовлению луков и арбалетов. Для начала, достав по случаю двухметровые бруски из тиса, мы с тремя такими же любителями изготовили английские луки, длина которых вышла от ста семидесяти до ста восьмидесяти сантиметров. Луки вышли полностью аутентичными, снабжённые роговыми накладками у мест крепления тетивы, что предохраняло тело оружия от расщепления. Тетивы были плетёными из пеньки, вощёными. Стрелы достигали восьмидесяти сантиметров в длину, снабжались оперением и имели целый ворох наконечников: от простых и охотничьих до специальных шиловидных, предназначенных для пробивания лат или кольчуги. Стрелять из такого оружия мог только физически крепкий, выносливый и обученный человек: сила натяжения английского лука значительно превышала современные спортивные аналоги.

Следующим шагом стали попытки изготовить восточные луки. Популярность традиционных сложносоставных луков в современном мире, которые можно объединить в одну большую группу под общим названием «восточные» или «азиатские», трудно переоценить. В это семейство входят монгольские, китайские, башкирские, корейские луки. Так же к этому типу луков вполне можно отнести и турецкие, венгерские или русские традиционные луки. Вся прелесть НАСТОЯЩЕГО традиционного лука в том, что даже сегодня, в век ЧПУ и карбона со стеклопластиками, это оружие создают точь-в-точь, как и сто, и триста лет назад. Настоящее эхо древних веков, сокровенная память предков. Технология изготовления и материалы, которые используются для создания этих луков, весьма схожи у мастеров-традиционщиков разных стран. Оно и понятно — в странах Азии и Дальнего Востока, как, впрочем, и в Европе факт передачи информации от народа к народу за множество лет как торговых, так и военных контактов, не мог не сказаться на освоении различных технологий. Таких, как изготовление луков, например.

Некоторые исследователи старины утверждают, что в появлении сложносоставных, склеенных из нескольких разных материалов, луков древности лежит недостаток качественной древесины у кочевых степных народов. И по этой, якобы, причине они стали использовать склейку, сочетая древесину с роговыми пластинами и сухожилиями животных. Лично я считаю, что это «немного» не так.

Основных разновидностей сложных клееных луков — две. Первый — это лук, состоящий из деревянной основы, роговых пластин и сухожилий.

Второй вариант — это лук, собранный только из роговых пластин и сухожилий. Оба вида могут иметь законцовки для тетивы как из дерева, так и из рога, а так же оплётку или оклейку из того или иного материала (береста, кожа змеи и тому подобное). Стоит сразу уточнить, что чисто роговой лук имеет, как правило, невеликие размеры и так же, как и малый лук из дерева и рога, корнями уходит к лукам, используемым конными стрелками. Вкратце, клеятся составные луки следующим образом. К толстой средней части при помощи соединения шип-паз пристыковываются две тонкие деревянные пластинки — будущие гибкие плечи лука. А уже к ним таким же соединением (шип-паз) крепятся слегка изогнутые «рога», имеющие на своих кончиках прорези для тетивы. Но это ещё не вся конструкция. Со стороны, обращённой к стрелку — так называемом «животе» лука, на деревянные плечи приклеиваются роговые пластинки, заходящие краями на рукоять.

После того, как вся конструкция как следует склеится и просохнет, для чего будущий лук поверху туго обматывается по всей поверхности верёвкой, его обрабатывают по плоскости, добиваясь одинаковой толщины и синхронности работы плеч. После обработки по плоскости и с боков на внешнюю сторону плеч, «спинку», наклеиваются высушенные, расщеплённые на отдельные нити, а затем вымоченные в клею сухожилия копытных животных. Слой сухожилий распределяют равномерным слоем по поверхности плеч, после чего лук оставляют сушиться. При этом концы его связывают так, чтобы плечи лука смотрели наружу. Изготовление цельно-рогового лука от лука, склеенного на деревянной основе, отличается лишь отсутствием в конструкции этой самой основы. Большой сложносоставной лук силу имеет колоссальную и стрельба из такого лука ведется с помощью специального, изготавливаемого обычно из кости или металла кольца, одеваемого на большой палец. Тетива в этом случае цепляется большим пальцем. А кольцо защищает его от сдирания кожи при стрельбе. Больший палец закрывается указательным образуя эдакий замок напоминающий фигу.

Один из изготовленных мною подобных луков ушел с аукциона по цене хорошего автомобиля.

После этого случая ко мне стали обращаться с заказами на изготовление больших сложносоставных луков. Я неохотно брался за подобные заказы — сил и времени они забирали много, я же последнее время старался особо себя не загружать. Пришло приглашение из Японии провести мастер-класс по изготовлению лука. Я вылетел на самолете, на котором из-за санкций не провели замену двигателей, продлив их срок службы. Когда вокруг началась паника, я закрыл глаза и стал вспоминать прожитую жизнь. Единственный мой косяк — не завел семью, не вырастил детей. Хотелось бы прожить жизнь с начала, глядишь и исправил бы этим свою карму.

В себя я пришел в теле младенца, причем в Бургундиии. Графство Бургундия не относилось к Французскому королевству; это была имперская земля, и, значит, мой род не был подданным короля Франции. К XI веку графство приобрело относительную самостоятельность, оставаясь в составе Священной Римской империи. Тем не менее я родился в период, когда королем этого соседнего королевства был Людовик IX. Правда язык сильно отличался от моего времени — да, я попал в прошлое, примерно двенадцатый-тринадцатый век. Грудью меня кормила кормилица — У нее родился тоже мальчик, с которым мы и делили молоко. После года жизни я начал более-менее ходить и говорить. В это время я наконец-то понял в кого я попал. То, что моя семья их древнего дворянского рода, я понял раньше, но теперь наконец я осознал — я в тринадцатом веке, мой отец — Жан де Лонгви, по прозвищу де Шоссен (все это соседние населенные пункты), был женат на дочери Матьё, сира де Раона; от этого брака родилось несколько детей, выжили двое — мой старший брат Жак, которого отец с гордостью называл наследником и я, получивший имя Арман. После смерти тестя отец перевез всю семью в замок Раон. Замок построен в необычной форме, так как по центру здания расположена высокая квадратная башня с четырьмя этажами, один из которых является «слепым». Жак был старше меня на семь лет. Алике, наша мать, скончалась при очередных родах, так и не родив ребенка, когда мне исполнилось пять лет.

Сразу, после того как я начал не только ходить, но и бегать, явместо игр со своим молочным братом Дидье (что означало желаемый) привлек его к укреплению физики — мы вместе начали работать над своим телом — два раза в день я изнурял себя и Дидье бегом вокруг замковой территории, упражнениями с использованием камней и деревянных колод.

Брат, видя мои ежедневные занятия, подтрунивал надо мной, уверяя отца, что мне в будущем не понадобится конь, так как я уже пробегаю за день расстояние, которое пройдет захудалая деревенская лошадь. Когда же я сам с помощью плотника изготовил два подобия лука и мы с Дидье начали отрабатывать упражнение на развитие мышц, необходимых лучнику, а затем и стрелять длинными стрелами с выкованными кузнецом по моему требованию наконечниками, Жак и подавно стал утверждать, что лук — не рыцарское оружие и изучать его недостойно дворянина и я зря трачу ценное железо. Я не обращал не братца внимания и продолжал приучать тело к оружию, благодаря которому владеющих им английских крестьян назовут в четырнадцатом веке могильщиками французского рыцарства. Изготовив из дерева деревянные мечи, я начал с помощью своего сверстника отработку ударов меча, обучая Дидье фехтованию будущего. Через год занятий мы с молочным братом стали напоминать греческих атлетов. Братец потребовал от меня провести с ним учебный бой, несмотря на возраст, он был мною буквально избит деревянным бокеном. Впечатленный Жак после этого урока целый день ходил и упрашивал меня взять его в ученики.

Я немного повредничал, а потом сделал предложение, от которого Жак не отказался — Брат, давай договоримся — за то, что я из тебя сделаю настоящего рыцаря, ты поговори с отцом — мне нужны для обучения сотня парнишек лет шести-семи. В деревнях огромное количество лишних ртов в семье, уверен, что их родители с удовольствием от них освободятся. Тратить на их пропитание потребуется только первые пару лет, затем мое личное войско будет охотой добывать пропитание не только для себя, но и для нашей семьи.

— Ты с ума сошел, Арман! Кто из жакерии ((от французского Жак Простак, прозвище, данное крестьянину дворянами) набирает войско? Только дети благородных могут стать рыцарем!

— Я не собираюсь делать из них рыцарей, только личную охрану, которой не страшны будут даже рыцари.

Отец не хотел было идти на поводу старшего сына, но все же дал добро, посмотрев на наши с Дидье тренировки. Внутри замка около одной из стен из бревен бука под моим руководством построили казарму, внутри из камня и глины, замешанной с известью, выложили две печи, топившиеся по белому. Известь получили путём обжига (не до расплава) известняка. Не желая тратить лес на дрова я упросил отца объявить крестьянам небольшое вознаграждение за поиск горючего камня. Я знал — Франция была богата залежами каменного угля. На мое счастье уголь нашелся, его залежи выходили на поверхность и основной пласт залегал на небольшой глубине.

Весь процесс кладки проходил опять же под моим руководством. Одна печь была предназначена и для готовки пищи. Для печей мне позарез понадобился чугун, который в Европе появится только в пятнадцатом веке! Колосники, дверцы, задвижки из сырого железа! Пришлось «изобрести» «китайскую» вагранку, использующую железную руду или кричное железо. Печь по сути представляла собой сыродутный горн высотой около одного метра, оборудованный дутьевым ящиком, обеспечивавшим приток воздуха в печь. После получения чугуна и отлива деталей для печей, отец полчаса крутился у печи в новой казарме, наблюдая как на печи готовится каша в большом казане, изготовленном тоже из чугуна. Удивленно покачав головой, отец потребовал у меня немедленного сооружения печей в замке, желая иметь отопление хотя бы в наших спальнях. На эти три печи на чугунное литье ушло последнее кричное железо. Дымоходы пришлось выводить наружу, сделав в стенах отверстия. Отец, опасаясь воздействия на мой ум врага человеческого, на всякий случай пригласил монаха и тот окрестил все наши новшества и окропил меня святой водой.

Успокоившись, отец привел меня в главный зал замка, где частенько закатывались пиры. Мы сели за длинный обеденный стол, сколоченный из половинок расколотых бревен, обтесанных затем топором. Помолчав, отец налил себе вина и, отпив пару глотков, посмотрел на меня как на невиданное раньше чудо — Скажи, кто ты? Я заподозрил в тебе одержимого бесом, однако святая вода не выявила признаков врага человеческого. Я не знаю что и думать!

— Я твой сын, Арман, я же на твоих глазах вырос, отец! — я немного запаниковал и суматошно искал выход из сложившейся ситуации.

— Тебе всего пять лет. Откуда у тебя знания, которых нет в этом мире? Арман, когда твои сверстники играли в детские игры, ты уже тогда вел себя совсем не по-детски. Сейчас же я просто в ужасе — да, да! Я боюсь своего пятилетнего сына!

Я пожал плечами — Я не хотел тебе говорить, но во снах ко мне приходит Ангел, который просил никому не говорить о его посещениях! — упавшая челюсть отца моего нового тела меня позабавила, но я смог сохранить серьезное выражение лица. — Отец, извини, что я тебе об этом не рассказал, Ангел запретил мне о нем рассказывать даже на исповеди.

Потерев лоб, отец выпил оставшееся в кубке вино и перекрестился — Почему именно на тебя сошла благодать Господня, сын? Чем ты заслужил ее?

Я приободрился и продолжил вешать лапшу — именно потому, что я ребенок и безгрешен, Ангел решил помочь мне сохранить своего старшего брата.

— Что с ним не так? — в глазах отца я увидел испуг за своего первенца — Что ему угрожает?

— Наш Жак со временем станет рыцарем и возглавит рыцарский Орден Иерусалимского Храма, Орден Тамплиеров. Богатства Ордена вызовут зависть короля Франции и он объявит Тамплиеров еретиками и уничтожит Орден, наш брат сгорит на костре. Я же хочу этому помешать, именно поэтому мне нужно свое войско, я вооружу его, помимо обычного оружия, дальнобойными луками. Мое войско, в отличии от королевского, будет служить круглый год, вассал же через сорок дней возвращается домой заниматься своими делами.

Отец вскочил и забегал по залу, расшвыривая устилавшее пол сено. Затем он остановился напротив меня, присел и обнял — Я рад, Арман, что тебя заботит судьба брата. Я помогу тебе всем, чем смогу — перекрестившись трижды, отец вышел и я последовал за ним.

Нужно было проверить как в казарме плотники возводили двухэтажные нары и узкий длинный стол для еды.

Глава 2

Когда казарма была полностью готова к приему будущих солдат, я отправил крестьян, поднаторевших в кладке печей в главный замковый зал и объяснил им как сложить огромный камин. Да-да, каминов в этом времени тоже не было! А ведь камины служат долго, срок их эксплуатации практически безграничен. Огнеупорного кирпича у меня не было, но из крупного булыжника получалась отличная топка!

Последним моим нововведением была постройка на берегу пруда, который образовался благодаря холодным ключам, русской бани, в которой одновременно могли мыться десяток человек. Потолок в парной был низким, благодаря чему каменка давала достаточное количество пара. На улице была относительно теплая погода, хотя середина тринадцатого века характерна постоянными перепадами переувлажнения и низких температур, стремясь к длительному периоду с засухой. Целый пучок погодных аномалий — летняя засуха, суровые и долгие зимы, недороды и голодные годы — придутся на первую половину восьмидесятых годов.

Первыми помылись мы с братом, Дидье и отцом, который с каким-то мистическим ужасом вошел в парилку и не выдержав и минуты, выскочил из нее, ударившись при этом головой о притолоку. Жак как и я лег на полок, не желая казаться слабее своего младшего брата и я, взяв в руки веник так его отпарил, что пришлось звать отца помочь вывести Жака на свежий воздух. Я же с удовольствием напарился и с визгом прыгнул в неглубокий пруд, выскочив из ледяной воды, помчался опять в парную.

Следующими я загнал в баню служанок, прислуживающих в замке. Два десятка замковой стражи наотрез отказались помыться и я при встрече с ними демонстративно зажимал свой нос, демонстрируя исходящую от них вонь. Однако те продолжали еженедельную помывку в деревянных бочках, наполняя их горячей водой и не желали идти в мою парную, испугавшись слухов о потери сознания моего брата от страшной жары.

Глашатаи известили за неделю всех крестьян из окрестных деревень о отборе детей в личное войско младшего сына местного барона, в назначенный день перед замком собралась толпа крестьян, решивших избавиться перед зимой от лишних ртов. Детей оказалось много, почти пара сотен. Оказалось, что новость распространилась почти по всей Бургундии.

К нам даже решили заглянуть бароны из близлежащих замков, выясняя причину, взбудоражившую крестьян. В итоге, моего отца упросили взять в личную гвардию сына четырех младших детей дворянских родов от шести до восьми лет, прислав с ними запас еды, одежды и жеребят со сбруей и седлами на вырост. Отец даже выторговал зерно для кормления лошадок. Каждый дворянский сынок имел при себе, доставшиеся скорее всего от деда кольчуги, шлемы, по паре щитов и боевые топоры. Мечи стоили безумно дорого и были недоступны дворянам, почти ничем не отличающихся от своих крестьян. Разве что штопаная одежда своим покроем и длинные волосы на голове говорили, что перед вами владелец небольшого куска земли.

Отбор среди крестьянских детей я провел в два этапа — сначала устроил им бег по пересеченной местности, отказавшись от самых слабых. Затем оставшихся проверил на меткий глаз и крепкую руку, дав им гальку и установив на разном расстоянии примитивные мишени. После отсева осталось сто двадцать три ребенка. Я был уверен, что в течении месяца выявятся самые тупые и ленивые. Заранее предупрежденные отцы доставили вместе с детьми выстиранную и заштопанную одежду, обуви конечно же не было. Дидье я приказал проследить за приведением в нормальное состояние крестьянских детишек — их наголо обрили и всех по очереди отмыли в бане.

Назначив своего молочного брата капитаном моего войска, приказав ему разместить детей в казарме и проследить за тем, что бы их накормили, я наконец-то нашел время для близкого знакомства с дворянскими отпрысками. Среди них были братья Гуго и Пьер де Аманзе, Гуго был старше на год своего брата. Оба имели волосы пшеничного цвета и голубые глаза, как выяснилось, отец хотел пристроить их пажами, а тут возможность стать валетами, то бишь оруженосцами. Здоровяк Карл, сынок барона Клай обладал природной силой, говорят его отец еще в молодости гнул лошадиные подковы и его младший сын получил в наследство его силу. Сын лорда де Танле Жан был одет лучше всех — его семья не бедствовала, на поясе висел кинжал, отличающийся своим видом от тех, что с гордостью носили дети обедневших дворян — в рукоять был даже вставлен какой-то красный камень.

— Ну что, будем знакомы? — я протянул руку и по очереди пожал ее вставшим при этом на одно колено своим оруженосцам. В средние века рукопожатие было знаком почитания и преданности, при этом низший за рангом лицо становился на колено. Как знак приветствия пожатие рук появилось лишь началу девятнадцатого века в Европе вместо раньше принятых поклонов реверансов или размахивания руками.

Целых пару недель пришлось потратить на на муштру своего войска — привязав к левой ноге каждого паренька клок сена, а к правой — соломы, удалось добиться марширования всей роты ногу в ногу. Отец даже не стал задавать вопросов о необходимости этого издевательства над детьми, только хмыкал при виде более-менее ровной коробки, построенной из шеренг по четыре в ряд. Лишь только Жаку было все интересно и он выспрашивал тонкости моих занятий.

Научив свое будущее войско ходить строем, я стал менять формирование колонн — выстраивал в шеренги по трое и по двое, начал обучение простым командам — смирно, вольно, направо, налево, кругом. Все свободное время по территории замка и вне его я приучал малолетних бойцов передвигаться только бегом. Два раза в день проводил кроссы, начиная примерно с полукилометра и постоянно увеличивая дальность забега. Вместе со мной бегали и вникали в тонкости обучения и мои оруженосцы, которых я муштровал отдельно от всех. Не прошло и месяца, а мне пришлось отправить в свои деревни самых туповатых. Ленивых не было — в деревне лентяи долго не живут. Осталось девяносто семь ребятишек, которых старательно откармливали кашей с мясом, добываемом на охоте.

У моего отца были четыре коровы и пара бычков, десятка два свиней. Самым распространённым домашним животным в крестьянских хозяйствах тоже была свинья — неприхотливая и не требующая особенного ухода. Обычно их выпускали на все лето пастись в близлежащем лесу, нагуливать к зиме жир на желудях. Поздней осенью свиней закалывали и ели мясо и сало всю зиму. Когда общинное землевладение окончательно уступило место феодальному и крестьяне лишились обширных общественных пастбищ, корова стала роскошью, доступной далеко не каждому хозяину. Трудность содержания состояла в том, что корову необходимо было пасти, а на зиму заготавливать корм. Обладание хотя бы одной коровой гарантировало владельцу, что он не умрет с голода. В континентальной Европе в Раннее Средневековье почти не было свободных крестьянских хозяйств, владевших хотя бы небольшим стадом коров. Быки, к тому же, служили в качестве тягловых животных. Они были гораздо неприхотливее лошадей, а кроме того, быка можно было забить на мясо. Использование быков для пахоты было особенно распространено в средиземноморских регионах и во Франции. Впрочем, эта традиция, берущая начало в античности, в средние века постепенно отходила в прошлое.

Меня мучила проблема с обувью моих многочисленных подчиненных — нужно было устроить большую охоту, из шкур добытых животных наделать простейшие мокасины. У многих племён издревле применялись «мокасины с боковым швом», то есть выкроенные из одного куска мягкой кожи и имеющие боковой шов, проходящий по носку и далее только с наружной стороны к пятке. Они чаще имели цельнокроеный язычок, но он мог быть также пришивным или вообще отсутствовать. Я долго бился с двумя деревенскими сапожниками, изготавливающих примитивную обувь, пока не научил их сносно шить мокасины сделанных мехом внутрь, используя для этого шкуры, хранившиеся у отца в кладовой. По хорошему, на подошву нужно пришивать дополнительную толстую кожу, но тогда обувь для сотни человек получится золотой. Повозившись лично, я из бобровых шкурок изготовил себе пару отличных мокасин.

Отец посмотрев на мою обнову, ничего не сказал, но вызвал к себе обученных мною крестьян и обязал их изготовить ему и старшему сыну подобную обувь, взяв мою за образец.

Примчавшийся гонец от соседа сообщил — Двор графа Бургундского посетил его замок, охотясь на оленей и кабанов и пригласил принять участие в охоте. Отец взял Жака, меня и Дидье с собой. Мы с Дидье прихватили изготовленные мною монгольские луки и колчаны с двумя десятками стрел в каждом, снабженных наконечниками срезень, насаженных черенком, обмотанных веревкой и прихваченных клеем. Их широкая режущая кромка имела большую поражающую способность для незащищенного доспехами воина или животных. Глубокие резанные раны, которые срезень мог нанести жертве, приводили к серьезным кровотечениям. С нами были пара телег — мы надеялись на охотничьи трофеи. Мы прибыли уже к концу дня, поэтому отец пошел искать своих знакомцев, а мы расседлали коней и, стреножив их, оставили на небольшом лужку пастись.

Среди слуг графа были несколько лучников с примитивными луками и наши луки вызвали у них профессиональный интерес. Что бы сильно не «светиться» мы с молочным братом держались в стороне от основной массы придворных, а вот Жак постоянно мелькал среди оруженосцев графа.

Бургундский двор не был в полной мере «кочующим двором», характерным для монархов и принцев классического Средневековья. И, тем не менее, несмотря на длительные остановки герцогов в многочисленных отелях, двор достаточно активно передвигался по территории французского королевства и бургундского княжества, сопровождая своего монсеньора. Во время переезда из одной резиденции в другую бургундский двор превращался в огромный табор, а для самого перемещения требовалось задействовать массу повозок и лошадей, не говоря уже о слугах, погонщиках и конюхах.

Вот роспись графского багажа, сообщенная мне моим старшим братом, взахлеб рассказывающий подслушанные истории из жизни двора:

Драгоценности графа ………. 2 повозки;

Гобелены графа …………….. 3 повозки;

Специи графа ……………….. 1 повозка;

Часовня графа ………………..1 повозка;

Трубачи и менестрели графа..1 повозка;

Кухня графа …………………3 повозки;

Хлебопекарня графа ……… 2 повозки;

Вино графа …………………..2 повозки;

Шатер графа …………………1 повозка;

Вещи графини ……………….10 повозок;

Вещи и игрушки наследника ………1 повозка.

Основная часть знати разместилась в собственных шатрах около замка. Слуги же устроились кто под повозками, кто на седлах и попонах лошадей своих господ.

Утром с первыми лучами солнца табор проснулся и началось настоящее броуновское движение. Наконец из замка выехала кавалькада во главе с графом и я чуть не оглох от огромного числа охотничьих рогов. Оседлав некрупных мохнатых лошадок, мы с Дидье, которого я стал последнее время для краткости звать просто Ди, взяв луки, колчаны и секиры, выкованные кузнецом под наш рост и имевшие помимо лезвия секиры в виде полумесяца, заточенного по выпуклой части, еще и длинное четырехгранное жало, которым можно колоть, являющееся по сути копьем. Древко было длиной около метра, наши секиры ремнями крепились к седлам ка позже будут крепить «бастарда».

Неспеша следуя позади всех и невольно глотая пыль, мы постепенно сворачивали влево. За нами раздавался скрип колес наших телег, на которых правили наши слуги. Из леса загонщики гнали на открытую местность просто огромное количество дичи — наши стрелы быстро закончились и мы с Ди аккуратно вырезали их из убитых оленей и диких лошадей (тарпанов), когда прямо на нас выскочило небольшое стадо туров.

Это были мощные звери с мускулистым, стройным телом высотой в холке около ста семидесяти — ста восьмидесяти сантиметров и массой до восьмисот килограмм. Высоко посаженные головы были увенчаны длинными острыми рогами. Окраска взрослых самцов была чёрной, с узким белым «ремнём» вдоль спины, а самок и молодых животных — рыжевато-бурой. Стадо состояло из трех огромных самцов, семи самок и трех телят. Я успел вырезать только двенадцать стрел, подскочил к одной телеге и забрался на нее, Ди последовал моему примеру и взобрался на вторую, слуги же спрятались под телегами.

Поправив на большом пальце кольцо я восстановил дыхание и прицелился. промахиваться было нельзя — быки просто сметут нас за считанные секунды. Туры некоторое время колеблются, выжидают. Я знал, что одним махом страшных рогов тур подбрасывает в воздух лошадь вместе с седоком, словно охапку сена. Невольно затряслись колени и захотелось нырнуть под телегу, что бы спрятаться от этих косматых чудищ. Один из них, огромного размера и грозного вида, опустив голову, помчался на нас и моя первая стрела ударила его в район шеи, вторая — в район печени. Бык споткнулся и закувыркался. Ди тоже успел выстрелить и попал туру в брюхо. Следующая моя стрела ударила в шею второго быка, в этот момент в воздухе уже были еще три стрелы, утыкавшие тура как ежика. Ди же смог свалить самку, заревевшую жалобным голосом. Кровь так и хлестала из страшных ран, которые наносили срезни.

Последний самец увел оставшихся коров и телят в сторону от неожиданного противника, за минуту убившего трех собратьев. Посмотрев на вторую телегу, я увидел Ди в мокрых штанах. Да я и сам чуть не обосрался, видно разум привычного к неожиданной опасности человека не дал опорожниться кишечнику пятилетнего пацана. В эпоху раннего средневековья охота на туров порой выливалась в грандиозную бойню. Так, Карл Великий устроит в честь прибывших к нему багдадских послов невиданную по масштабам облаву на туров. Однако гости пустились в бегство, как только увидели косматых чудищ. Карл же, привычный к такого рода развлечениям, повеселился на славу. Животных гнали на огромное расстояние и убивали сотнями. В схватке с одним туром король франков едва не погиб: удара кинжалом в затылок оказалось мало для того, чтобы умертвить зверя, и рассвирепевшее животное рогом раздерет царственному охотнику ногу.

Отец нас нашел почти через час, когда мы заканчивали снимать шкуру с последнего тура. От души дав мне «леща», отец невольно пустил скупую мужскую слезу, представив, что бы стало с его младшеньким, не уйди остальное стадо в сторону. Затем, потрепав меня по голове, достал нож и, прикрикнув на слуг, сам присоединился освежевывать наши остальные трофеи, пока мясо не стало дурно пахнуть.

— Что же ты, Арман, отбился от охотников, тебе просто повезло, что туры вас не стоптали — между делом отец продолжил воспитание — Если, как ты утверждаешь, Жак уйдет в Орден, кому мне оставить наследство? Высечь бы тебя как следует!

Я оттер пот со лба и приложился к бурдюку с родниковой водой — Прости отец, не подумал. Не захотел пыль глотать, там же просто дышать невозможно было, вот мы и свернули немного в сторону. А как прошла охота у графа?

— Славная охота! просто немерянное количество дичи! Стараются снять только шкуры и вырезать лучшие куски мяса. Глядя на такое расточительство, я нанял у соседа десяток телег и одолжил на время его слуг — не бросать же столько еды! Будем солить его, жаль ледник не позволит положить туда все мясо! Возможно и десяток-другой шкур перепадет, я же в курсе твоей головной боли — тебе предстоит одеть и обуть сотню детишек, которые к тому же постоянно растут! Да, Жак возжелал служить графу и сейчас уже практически в его свите!

Жак, взяв себя фамилию де Моле, покинул нас, присоединившись в 1250 году к свите тридцати восьмилетнего графа Гуго Бургундского, старший брат рассчитывал к пятнадцати-шестнадцати годам получить золотые шпоры рыцаря. Деревня Моле в Юре, в кантоне Шмен, находилась в феодальной зависимости от замка Раон, стоявшего очень недалеко.

Мне же предстояло помочь пережить зиму набранным ребятишкам и к весне получить хоть какое-то подобие воинского отряда!

Глава 3

За основу воспитания детей я взял систему воспитания янычар. Гениальность концепции янычарского института заключалась в том, что участники его даже не являлись свободными людьми — это была плотно сбитая и правильно организованная масса рабов. Правда, с некоторыми привилегиями. Их специально готовили, целенаправленно, по очень жесткой системе. Отобранных неофитов обращали в ислам, а затем отдавали в помощники мясников или в корабельные экипажи (на галеры). Словом, приучали новобранцев к жестким условиям и тяжелому труду. А по прошествии некоторого времени, тех, кто выжил и закалился, зачисляли в подготовительный отряд, где условия содержания при строжайшей дисциплине были не сильно лучше прежних должностей. Неопытных юношей все время изнуряли физической подготовкой и обучали искусству обращения самым разным оружием. Догматами религиозными не утруждали, но сама система внутренней иерархии строилась таким образом, что будущие гвардейцы (а таковыми они, по сути, и являлись) привыкали к мысли, что важно только мнение султана. К двадцати пяти годам происходил окончательный отбор. Лучших причисляли к янычарам, а отсев распределяли по другим вспомогательным войскам — привилегий эти неудачники уже не имели. А привилегии имелись немалые, пусть сама жизнь янычар сладостью не отличалась.

Вот и я не создавал тепличные условия жизни своему будущему войску — отопление казармы при падении температуры осуществлялось только ночью и поддерживалось в пределах около десяти-пятнадцати градусов. Но это случалось нечасто — вплоть до тринадцатого века европейцы жили в тепле — климат был мягким, зимы тёплые. Каждый день практиковалось обливание водой из пруда и после обучения плаванию даже заплывы в ледяной воде. Весь день пацаны были заняты — утренняя трехчасовая тренировка, дневная трехчасовая и вечерняя четырехчасовая. Подъем был в пять утра, отбой в девять. В свободное время, которого почти не оставалось, они помогали заготавливать лес и добывать каменный уголь. Тех, кто работал на разработке угольного месторождения, обязывали носить маски из сложенной в несколько слоев льняной ткани.

От работы киркой, лопатой и топором прекрасно развивались сухожилия и мышцы. Вся эта физическая работа вкупе с упражнениями с использованием дубовых колод и камней разного веса делала вчерашних крестьян сильными и выносливыми.

После овладения лука и попадания в установленные мишени, перед учениками была поставлена более трудная задача — на ветках высоких деревьев на узких кожаных ремешках подвешивались зажаренные куски мяса и тушки птиц. Ученики не получали еды — еда висела над ними, ее нужно было добыть, перебив сыромятные ремешки игольчатым наконечником. Большинство пацанов получили еду уже в течении дня и перешли к следующим упражнениям, стрельбе по летящей птице и отстрелу зайцев, которых развелось огромное количество. Некоторым же на получение еды понадобилось три дня.

Помимо стрельбы из лука пацаны обучались метанию ножей, топоров, дротиков и плюмбат. Плюмба́та — позднеантичное и раннесредневековое метательное оружие: короткий дротик, утяжелённый свинцовым грузилом, изготовляется из древка, сделанного в виде стрелы, в которую втыкается изготовленный в форме рогатины наконечник. Дротик снабжается перьями-стабилизаторами, причём над ними «оставлено такое пространство, насколько смогут обхватить пальцы держащего». Свинцовое грузило прикрепляется в месте соединения железного наконечника и древка. Принципиальное отличие плюмбаты от «классического» дротика заключалось в технике метания: воин брал древко пальцами за хвостовую часть и бросал его плечевым махом руки. Древко плюмбаты при этом становилось продолжением руки метателя и увеличивало рычаг броска, а свинцовое грузило сообщало снаряду дополнительную кинетическую энергию. Тем самым, при размерах меньших, чем у дротика, плюмбата получала больший начальный запас энергии, что позволяло бросать её на расстояние до шестидесяти метров. Каждый пацан имел колчан, в котором помещалось около двадцати плюмбат.

В качестве основного оружия ближнего боя использовали боевые топоры и секиры, своим копьевидным навершием напоминающие алебарды. Я раздумывал о усовершенствовании этого оружия, добавив напротив секиры еще и четырехгранный шип для пробития доспехов, но поллэкс решил изготавливать для повзрослевших воинов. Поллэкс появится на поле боя только в пятнадцатом веке, длина древка могла изменяться от ста пятидесяти до двухсот десяти сантиметров.

Постепенно мы все стали бегать все дальше и дальше от нашего замка, с помощью «волчьего скока», изучаемого мною в спецназе, мы за день пробегали около двадцати километров. Моей целью было со временем довести расстояние забега до сотни километров. Суть метода передвижения «волчий бег» («волчий скок») заключается в том, что основной темп передвижения не изменяется. Но при этом существует второй темп — быстрый спортивный шаг или легкий бег. Чередование этих способов движения позволяет ускориться и одновременно сохранить нормальную работоспособность на длительное время.

Классический вид «Волчьего бега» — сто шагов бегом, сто шагов любым видом шага. Бег позволяет ускориться, а шаг — уменьшить сердцебиение, снять усталость и даже отдохнуть.

Вариантов «Волчьего скока» может быть множество. Например, можно сделать сто шагов в привычном темпе и двести — бегом. Или наоборот — двести привычных шагов и сто — бегом. Мне и моему войску не будут нужны лошади, они просто не выдержат темп необходимого мне передвижения. Моя пехота сможет вести преследование конных с целью их уничтожения. Лет через пять мы сможем загонять лошадок как зайцев. Изготовлением луков и стрел заинтересовались десяток человек, из которых со временем могли получиться хорошие мастера. Казалось бы чего проще изготовить хорошую стрелу! Но это нелегкий труд, даже можно сказать мастерство.

В реальности на поле боя простой лучник был эффективен всего на протяжении четырех-восьми минут, до момента, пока стрелы не заканчивались. Обычный лучник был обязан уметь за одну минуту выпустить целых десять стрел. Хороший же стрелок успевал за это время выпустить их в несколько большем количестве, то есть его скорость стрельбы была практически молниеносной. К примеру, лучники Англии носили стрелы в связках, содержащих двадцать четыре стрелы, которые размещались на поясе двумя снопами. По хорошему, за моими лучниками на вьючных лошадях должны везти большой запас стрел. Вот за десять лет я постепенно сделаю необходимый запас, которого хватило бы на любое войско рыцарей, которое позже пойдет на тамплиеров. Мои бойцы просто расстреляют французов и тех, кто к ним присоединится, со стен крепости.

По крайней мере руки у них были почти золотые, ребята все схватывали на лету. Еще семеро добровольно помогали из болотной руды добывать железо. Я уже начал объяснять им основы металлургии, лет через десять будем добывать настоящую сталь. Как представлю такую картину — булатные наконечники насквозь прошивают хваленные рыцарские доспехи насквозь, затем пехота атакует остатки конницы и полностью ее уничтожает, так аж душа радуется!

Я отвлекся от раздумий о будущем и, проходя мимо замковой кухни, прислушался к разговору моих валетов, которых пригласили туда поужинать. Я встал в тени прохода, невидимый находившимся в кухне, освещаемой двумя факелами.

— Ладно мы, наши семьи немногим отличаются от своих крестьян и нас так же как и крестьянских детей решили отдать на воспитание младшего сына барона, по сути избавившись от лишних ртов — Пьер де Аманзе, держа заячью ногу и лепешку смотрел на Жана де Танле, не спешащего как все поглощать свой ужин и потягивающего молодое вино, сильно разбавленное водой — Почему же твой отец решил тебя отдать валетом тому, кто младше тебя почти на пару лет? Ваша семья равна де Лонгви и по титулу и по знатности и даже немного превосходит размерами феод, принадлежащий семье Армана.

Жан отставил кубок и вздохнул — я просил отца пристроить меня пажом к графине, но тот отказался. Знаете, что он мне сказал? Неужели тебе хочется тереться у женских юбок? Пажи становятся личными слугами своего патрона и его семьи. Они сопровождают их повсюду, выполняли работы в личных помещениях, заботясь о гардеробе, оружии и многом другом. О тебе при дворе могут действительно заботиться и учить. Но нередки случаи крайне плохого обращения с мальчиками. Ты еще мал, и не знаешь — Рыцарь служит своей даме, причем секс между ними исключен. Служение подразумевает прежде всего унижения самого рыцаря. В свою очередь рыцарь компенсирует свое напряжение гомосексуальными отношениями со своими пажами и оруженосцами.

При этих словах я усмехнулся — я обо всем этом знал из рассказов моего босса в Париже. Например, обряд посвящения в Рыцари, который был хорошо зафиксирован в хрониках, содержал в себе гомосексуальные элементы: раздевание донага; целование лидера в рот, анус или половые органы, как признак верности вассала феодалу; участие в гомосексуальном групповом сексе, как символ братства. Страны и народы Средиземноморья, да и всей Европы, снисходительно относились к мужеложству. Слегка порицали лишь «берущих», а вот «дающие» пользовались уважением. Оказывается раньше гомосексуализм культивировался не только в Греции и Риме. Для варваров, германцев и кельтов, мужеложство вполне обыденное явление. Кельтские и германские юноши, сполна познавали все «прелести» любви взрослых соплеменников.

Жан немного покраснел и опустил голову — Мой отец посоветовал пойти к Арману оруженосцем, узнав, что тот из крестьянский детей собирает себе пехоту. Отец сказал — Его старший брат решил пристроиться при дворе Гуго Бургундского, а его младший брат решил не искать легких путей и свои золотые шпоры он получит без сомнения, при этом прославив своего отца. Если ты разочаруешься в Армане, ты всегда сможешь пройти обучение у любого рыцаря, но не торопись!

Жан замолчал и Карл его поторопил — Ну и что, не разочаровался?

— Нет, парни, я вижу — Арман из нас подготовит лучших воинов графства, ни один рыцарь не знает столько, никто не сможет дать нам и десятую часть науки, которую мы познаем под рукой этого мальчишки, хотя я не прав — какого нахрен мальчишки, я смотрю на обычного подростка, а вижу опытного воина. слуги говорят, что даже его старший брат долго упрашивал Армана взять в ученики и учить его бою на мечах!

Пацаны переключились на обсуждение прелестей какой-то Эны из деревушки Моле, о которой ходили слухи о ее безотказности, и я неслышно удалился.

Жану де Лонгви было сорок восемь лет, он успел немало повоевать — так свои золотые шпоры он получил, участвуя в Пятом Крестовом походе. Во время осады Дамьетты Жан чуть не погиб, захватывая в первых рядах башню, контролировавшую доступ в Нил. Жан тогда совершенно не боялся смерти и, получив удар длинным прямым обоюдоострым мечом, развалившим его щит и нанесшим рану левой руке, вогнал свой клинок снизу вверх прямо в пах араба, затем зарубил знаменосца, забрав у него черное знамя пророка Мухаммеда.

Наскоро перевязав рану, Жан забрал у своего убитого противника меч из индийского булата, рыночная цена которого была около тысячи золотых динариев (почти четыре с половиной килограммов золота), кончар — тот же меч, но с узким четырехгранным клинком, наиболее удобным для поражения противника через кольчатые доспехи, и кольчужный панцирь, подобные по слухам привозили из Йемена! Клинок был украшен золотой насечкой, а ножны богато усыпаны бирюзой и жемчугом. Теперь это богатство хранилось в оружейке в надежно сделанном сундуке. В рыцари его посвятил сам Жан (Иоанн) де Бриенн, король Иерусалима.

За пять лет новоиспеченный рыцарь получил еще несколько ран от стрел и копий, последняя рана копьем в правую ногу после излечения перед сменой погоды отзывалась ноющей болью.

Из того крестового похода Жан привез с собой в родную Бургундию француза Марка, служившего под его началом сержантом. Марк возглавил личную дружину барона, подобрав в нее бывших солдат.

Февральским вечером, разведя огонь в камине, барон сидел у огня, потягивая новый напиток из хлеба, изобретенный младшим сыном. Квас, как назвал его Арман, отлично утолял жажду, кисловатый вкус и пощипывающие язык пузырьки доставляли барону настоящее удовольствие. Добавление к квасу меда, трав и ягодных соков давал широкий спектр вкусовых ощущений. Рядом сидел рано поседевший Марк, невзлюбивший любые нововведения младшего сына своего хозяина и расслабляющийся кисловатым недорогим вином.

— Ну что Мрак, может сходим в баню, понежимся в горячей воде? — для своей семьи Арман отстроил еще одну баню, соорудив в ней небольшой, глубиной около метра бассейн, отделанный мрамором, который был приобретен за средства, вырученные от продаж казанов и сковородок из чугуна. Из мрамора были выложен и пол вокруг бассейна. Если бы не жадность барона, Арман бы еще и стены мраморными сделал.

— С удовольствием, если вы, господин, не потащите меня в парилку. Там жара как в Аду — при этих словах господин и его верный начальник стражи перекрестились.

— Ну ты сказанул! — усмехнулся барон — после пара тело начинает жить другой жизнью. Сын говорит, что римляне в каждой Терме имели подобные парилки.

— Даже не упрашивайте! — скривился Марк — добровольно ни за что не подставлю свою спину под розги.

Барон заразительно рассмеялся — Веники не розги, они нужны только для нагнетания горячего воздуха к телу, благодаря чему человек еще больше потеет.

— Я и без парилки в поддоспешнике и в гамбезоне потею.

Барон улыбнулся — гамбезон воины в Европе носили, начиная с первого крестового похода. Он представляет собой что-то вроде куртки из толстого сукна или льна, очень примитивного кроя (в стиле «мешок с дыркой для головы»). Отличительная особенность гамбезона — ряды вертикальных параллельных швов, пространство между которыми набивали различной мягкой фигней: паклей, ненужными обрезками ткани, кусками пряжи. Иногда в ход шла даже свиная щетина. Набивать гамбезон можно по-разному. Если по максимуму, то получится доспех, который сам собою в углу стоит без опоры на стенку. Плюсы: великолепно амортизирует дробящий удар чего угодно, вплоть до булавы или топора. Минусы: в нем адски жарко и неудобно. И рукава приходится делать отдельные, пристежные, иначе руками двигать окажется почти невозможно. В те времена его зачастую надевали не под, а на кольчугу, сверху. Гамбезон смягчал рубящий удар меча или топора, а кольчуга останавливала лезвие.

— Не зря Арман при виде вас нос морщит — воняет от вас в ваших стеганках действительно просто ужасно. Ты старый воин, Марк, глядя на детское войско сына, что можешь о нем сказать?

Марк долил из кувшина вина в свой кубок и покачал головой — Волчата! Настоящие волчата растут! За Армана порвут любого, несмотря ни на его титул, ни на его положение. Смотрю я на те тренировки, которые им Арман придумывает и диву даюсь — откуда ребенок, которому только еще будет шесть лет, берет методику создания настоящих воинов! Пацаны уже сейчас бьют из своих необычных восточных луков любую птицу и дичь, как бы быстра она не была. Я несколько раз участвовал с ними в охоте, в лесу они себя чувствуют как рыба в воде — нашили себе какие-то накидки, под которыми их практически не видно — пройдешь рядом и не заметишь. Еще и лица намажут сажей — чисто черти! А как по лесу ходят — веточка не шелохнется! Вот только рядом трое стояли, не успел даже заметить, как они в лесу растворились. Меня аж оторопь взяла!

Барон довольно слушал своего слугу, невольно вспомнив как его старший сын у младшего бою на мечах обучался после того, как тот его своей деревяшкой конкретно так отделал! Хороший у нео растет наследник! Главное — что бы род не прервался! Старший-то, если Арману верить, в монашеский орден подастся, но барон был по-настоящему счастлив — на его младшенького сошла благодать — Ангел-хранитель встал за его плечом, поможет роду занять в этом мире лучшее место. Глядишь, еще покажет себя Арман на войне, которые постоянно где-нибудь да ведутся, и выбьется в ближнее окружение какого-либо Государя!

Глава 4

Я помнил, что в апреле 1251 года каким-то шизанутым монахом будет организован крестовый поход пастухов. Пару лет назад король Франции Людовик Девятый Святой отправился в крестовый поход, оставив регентом на время своего отсутствия свою мать, Бланш Кастильскую. Людовик потерпел поражение и попал в Египетский плен. Когда в следующем году известие об этом достигло Франции, и дворяне, и крестьяне были глубоко огорчены; короля любили, и для них было немыслимо, что такой благочестивый человек может потерпеть поражение от язычников. Людовик послал своих братьев во Францию за помощью, где, несмотря на усилия Бланш Кастильской, третьей дочери Альфонсо Восьмого, короля Кастилии, и Элеоноры Английской, сестры короля Ричарда Первого Английского и короля Иоанна Английского, было видно, что ни дворянство, ни духовенство не помогают королю.

Старый венгерский монах, живущий на севере Франции, убеждал крестьян, что видел видение Девы Марии, в котором она велела ему собрать крестьянскую армию, чтобы спасти короля. Где-то после Пасхи за ним последует толпа из, пятидесяти — шестидесяти тысяч человек, что вызовет беспорядки и конфликты с духовенством в нескольких городах, а потом крестьяне начнут нападать на еврейское население. Они никогда не выходили за пределы северной Франции и в конце концов будут рассеяны по приказу Бланш. Сегодня первый день весны, значит через месяц — другой нужно ждать наплыва разбойников, которые потеряв свою прежнюю стабильную жизнь, чужую жизнь будут ценить дешевле одного денье. Расстояние от Парижа до столицы нашего графства, Безансона, не больше четырехсот километров. Здоровый человек пройдет за день тридцать-пятьдесят километров. Если же даже брать по минимуму, то к нам эти бродяги вполне могут добраться за пару недель. Конечно, большая часть двинет из Парижа в Орлеан, а после в Аквитанию и Англию, но и в нашу сторону наверняка нужно ждать несостоявшихся участников крестового похода.

От излишка свободного времени у меня буквально «зачесались» руки, я соскучился по изготовлению оружия. Запас стрел постоянно рос, а вот наконечников к ним у меня еще не было. Решил научить своих сталеваров варить булат. Вся разница между сталью и булатом только в композитности. Самым важным и точным показателем чистоты булата является его ковкость. Если он куётся плохо, трещит и рассыпается — в нём очень много примесей. Булат плотнее стали, сетка цементита уменьшает пластичность кристаллов — всё ведёт к ухудшению ковкости, но не намного. Разница в ковкости между булатом и сталью такая же, как между простой сталью и легированной. В Индии булат варился в тиглях, куда мастер закладывал высокоуглеродистую сталь и флюс (мел, известь, доломит или обычный песок). Но как получить сталь? Мой учитель в свое время объяснял — Как можно переплавить железо, не расплавляя его? Все меняется, если железо положить на уголь. При подходящем режиме дутья поверхностный слой железа будет науглероживаться — и плавиться. Стекать мельчайшими каплями. Снова терять углерод. Сплавляться с предыдущими каплями. Минусом этого способа были очень большие потери металла, минимальная потеря составляет около сорока процентов массы исходного металла, при неудаче можно потерять и шестьдесят!

Пришлось параллельно использовать для получения стали сыродутную печь. Построив еще пару таких печей мы смогли увеличить получение и чугуна и железа. Пара недель опытов и вот первый тигельный булат, из которого первыми начали изготавливать втульчатые трехранные наконечники из закалённой стали и булата. Булатные наконечники я решил изготовить для особо бронированных рыцарей. Не думаю, что их будет много, но небольшой запас особо бронебойных снарядов я решил заготовить.

Еще Джеральд Уэльский, камбро-нормандский священник и историк, будучи королевским клерком короля и двухархиепископов, он много путешествовал и много писал, описывает эпизод двенадцатого века, когда один из всадников был поражён стрелой валлийского лука — та прошла через латы, кожаную поддёвку, бедро, пронзила седло и убила лошадь.

Из булата я решил изготавливать цельнометаллические клевцы, имеющие с одной стороны четырехгранный «клюв», немного загнутый к низу, а с другой — лезвие боевого топорика. Клевец прошивает любые латы. От дальнейшего изготовления плюмбат я решил отказаться. На пробу изготовил несколько булатных ножей, один из которых подарил отцу.

Так же из булата начали отковывать пластины для наручей. Жаль их пока нельзя использовать — все предназначено на вырост, заполняется пока только оружейка. Хотелось бы заняться и изготовлением из булата пластин для бригантины и проволоки для кольчуг. Но это пока рановато, займемся лет годика через два-три. К моему пятнадцатилетию у меня будет подвижное хорошо вооруженное и защищенное войско.

В этом году я решил объявить крестьянам о закупке корней осеннего одуванчика. Корни растения, содержащие до семи процентов млечного сока, могут служить источником заменителя натурального каучука. Нужно попробовать начать изготовление подошв для сапог. Задумок много, приходится записывать, дабы не забыть.

Не желая забывать родной язык, я стал обучать Ди и своих валетов русскому, желая заодно загрузить их мозги — изучение нового языка хорошо развивает память. Когда они втянулись, добавил их мозгам еще работы — обучал английскому и арабскому. Начальное образование у дворянских детей было — их научили читать, считать и понимать Закон Божий. После получения начального образования, мальчиков начали готовить к единственно возможной для дворянина карьере — военной. То есть к тому, чтобы стать рыцарем.

Впрочем, был еще один вариант — стать священником. В таком случае ребенка оставляли в монастыре, где он и получал необходимое для клирика образование.

Ну а жизнь будущего рыцаря, как в своих трудах напишет французский историк Мишель Пастуро, начиналась с долгого обучения сначала в отцовском доме, а затем, с десяти-двенадцати лет, у богатого родственника, крестного или покровителя. В основном этим человеком был сеньор отца мальчика. Цель начального образования — обучить элементарным навыкам верховой езды, охоты и владения оружием. Следующий этап, более длительный и более сложный, представлял собой уже настоящее профессиональное и эзотерическое посвящение и проходил он в группе. На каждой ступени феодальной пирамиды сеньора окружало нечто вроде «рыцарской школы», где сыновья его вассалов и, в некоторых случаях, его менее состоятельные родственники обучались военному мастерству и рыцарским добродетелям. Чем влиятельнее был сеньор, тем больше набиралось у него учеников. Прислуживая ему за столом, сопровождая на охоте, участвуя в увеселениях, мальчики приобретали опыт светского человека. Кроме того, будучи пажом, ребенок учился хорошим манерам, игре на музыкальных инструментах, пению, танцам и стихосложению. Юный паж должен был усвоить такие ценности, как доблесть, храбрость, стремление к славе, великодушие, бескорыстное поклонение даме.

Получив необходимые знания и навыки, дворянские дети получали звание оруженосца и должны были носить его минимум до достижения двадцати одного года, после чего могли быть посвящены в рыцари. Правда в те времена получение такого звания было делом недешевым и хлопотным. Не всем оно было по карману, поэтому некоторые добровольно оставались всю жизнь в звании оруженосца.

Интересно то, как учились читать. Происходило это не по буквам, а по словам и целым речевым конструкциям. В Средневековье для этого часто использовались молитвы или какие-то простые, всем известные тексты.

Перед сном мои валеты использовали свободное время для игры на гитерне и ситаре. Ситар в средние века был треугольной формы (точнее, имел форму буквы «дельта» греческого алфавита) и число струн на нем варьировалось от двенадцати до двадцати четырех. Как и у лютни, у гитерна грушеобразный корпус, однако, чёткой границы между корпусом, шейкой и колковой коробкой нет — как правило, инструмент вырезался из единого куска дерева. В отличие от лютни резонатор и шейка у гитерна меньшего размера. Количество струн колебалось (как и у многих других старинных струнных инструментов), но обычно составляло четыре-пять.

Как же я мысленно плевался, пытаясь играть на этих убожествах! Но настоящий рыцарь должен хотя бы на лютне ублажать слух своей дамы.

В наш замок иногда заглядывали бродячие музыканты, как их называли в эти времена, гистрионы, воспевающих подвиги королей и жития святых. Отец, как и остальные жители замка, ждали появления музыкантов как единственное развлечение. Интересно, что те же гистрионы, играя в сельских тавернах, пели там совсем другие песни, более подходящие для черного люда.

Мне так не хватало настоящей гитары! К сожалению в этом времени даже получение половой доски дорогостоящее и требующее много времени: Первым делом нужно клином расщепить ствол надвое. Затем расщепить каждую половину ствола на «дольки». И уже затем топором обстругать до нужной толщины. Рубанки хоть и известны с первого века, но широкое распространение получат только в пятнадцатом-шестнадцатом веке. Еще с прошлого века в Европе распространилась водяная мельница, ее вполне можно было бы приспособить под лесопилку, но в окрестностях замка не было рек, на которых бы можно было поставить колесо.

Единственное, что доставляло мне удовольствие — игра в шахматы, появившиеся во Франции с одиннадцатого века. Умение играть в шахматы считалось одной из составных частей воспитания юного рыцаря.

Что интересно, до конца двенадцатого века шахматная доска была однотонной (обычно белой), и прорезанные (иногда отмеченные красным) линии делили ее на шестьдесят четыре клетки. Современный вид — чередование черных и белых клеток — доска приобрела только в начале правления Филиппа Августа. Сами ходы несколько отличались, поскольку фигуры имели несколько иной характер и правила передвижения. Прежде всего «ферзь» (от персидского слова, обозначавшего визиря) двигался не во всех направлениях, а только по диагонали и не больше, чем на одну клетку за ход. Сила этой фигуры на шахматной доске была невелика. Так же и «альфен» (alfln), заменявший современного слона, продвигался по диагонали на две клетки через две (и мог при этом перепрыгивать через другие фигуры).

Я предложил отцу играть по правилам моего современного мира и отец, вникнув в тонкости измененных ходов, с удовольствием играл по этим правилам. Мой отец довольно неплохо играл, но всегда мне проигрывал. На нашу с ним битву в шахматы собирались все свободные стражники и мои валеты, тоже старающиеся постигнуть хитрости этой игры. Так же рьяно мы сражались и в нарды.

Сегодня до самого вечера мы с моим окружением отрабатывали фехтование с различным оружием. Когда перешли к топорам и секирам, де Танле спросил, оттирая лицо от потеков пота — Арман, почему ваши пехотинцы поголовно вооружены топорами и секирами?

Я пожал плечами — Во-первых, из-за стоимости мечей.

— А во-вторых? — в разговор встрял любопытный Карл, под моим руководством сильно обросший жилами и мышцами, став похожим на Геракла.

— Хорошие латы вы мечом ни за что не вскроете. А вот топором запросто. И хороший мастер топора — страшный противник для меченосцев.

Я взял в правую руку боевой топор с затупленным лезвием, а в левую — плетеный из виноградной лозы щит, обтянутый толстой сыромятной кожей. Такие круглые щиты плелись вокруг центральной основы, роль которой играл умбон. По краям щит был окован стальной лентой. От Умбона к краям шли металлические прутки.

Прямоугольные же щиты делались из переплетающихся перпендикулярных полос. Высыхая гибкий материал превращался в жёсткую и прочную конструкцию. Причём большинство круглых щитов плелось таким способом, что высыхая они принимали коническую форму, способствующую преобразованию части прямых ударов скользящие. Хотя плетёные щиты получались довольно лёгкими, они обладали хорошей защитой. Из-за своих «пружинящих» свойств они служили прекрасным амортизатором против почти любого одноручного оружия, которое отскакивало от щита, но не причиняло никакого вреда воину. Плохо только, что такие щиты не защищали против колющих ударов. По-хорошему, весь щит нужно прятать в броню.

— Ну, что, Карл, бери меч и щит! — я разминаться не стал — тело еще не остыло от тренировок. Занимающиеся невдалеке стражники и мой отец прекратили свои учебные поединки и обступили нашу пару. Марк, глядя на наши занятия, стал постоянно гонять своих солдат, а не от случая к случаю, как обычно. Теперь площадь внутри замка напоминала военный плац.

Карл посмотрел на щит и решил схитрить — взял двуручный меч. Такие мечи только начали использоваться в связи с увеличением защиты рыцаря. Несмотря на юный возраст Карла, этот меч массой около двух килограммов и длиной клинка около ста двадцати сантиметров и рукоятью около тридцати сантиметров, с прямолинейной крестовиной, для удобства захвата имевший перекрестье длиной восемнадцать сантиметров, смотрелся в руках нашего силача устрашающе. Двуручные мечи употреблялись только небольшим числом очень опытных воинов, рост и сила которых должны превышать средний уровень и которые не имели другого назначения. Тактика использования была следующей — эти воины, находясь во главе отряда, ломают древки пик и прокладывают дорогу, опрокидывая передовые ряды неприятельского войска, вслед за ними по расчищенной дороге идут другие пешие воины.

Карл несколько раз махнул своим ломом, довольно улыбаясь, видя как я пячусь назад. Такой клинок мог легко легко перерубить сразу обе ноги стоящего человека на уровне бедер и сбить самую крупную лошадь. Правую ногу Карл выставил вперед, обозначив этим нападение справа. Я пропустил его удар перед собой, сделав небольшой шаг назад и как только кончик меча пролетел в сантиметре от моего брюха, левой ногой резко шагнул вперед, движением таза разворачивая свое тело вдоль оси и блокируя при этом щитом клинок Карла. Отталкивая щитом клинок, придав ему еще большее ускорение, оказавшись на мгновение спиной к противнику, одновременно отставил назад ногу и, продолжив движение, провернулся еще на сто восемьдесят градусов на пятках обоих ног, оказавшись в районе рукояти меча. Во время этого разворота правая рук делала замах и мой топор завис в районе могучей шеи Карла.

— Вот как то так! А теперь все же возьми щит и одноручный меч.

Карл поменял оружие, я же вместо щита взял второй топор — А теперь вы увидите превосходство топоров над мечом. Вы только представьте — какую мощь удара топор передает на очень малую площадь лезвия, чего хватит, чтобы пробить шлем вместе с головой! При ударе задействуется вся масса оружия, но в случае с мечом энергия рассеивается по клинку. А в ходе проникновения в тело растет площадь соприкосновения клинка и поверхности, а энергия падает. В случае топора прорубить броню проще, чем клинковым оружием. Хотя против качественных доспехов любое рубящее оружие не лучший вариант. Кто ответит — когда же преимущество будет у меча?

В ответ — тишина, только отец подал голос — Когда противник не имеет защиту или одет в кожаный доспех, то недостаток меча становится его преимуществом. Весь клинок включится в работу и там, где топор оставит рану в длину лезвия, меч разрубит человека пополам.

— Верно! Однако, есть у меча и ряд неоспоримых преимуществ. Основные — это хорошая управляемость, за счет смещенного к эфесу центру тяжести. А также возможность наносить не только рубящие, но и колющие удары. А еще меч имеет защиту кисти. Именно поэтому я хотел бы иметь цельнометаллический топор с диском на рукояти, защищаемого кисть. Преимущества меча, которые я перечислил актуальны в дуэльном поединке один на один. А в строю не так уж важно, чем из за щита наносить удары.

Я помахал топорами и продолжил — Имея два топора и одного противника, я могу сделать к примеру так! — небольшим махом я отправил наточенный левый топор в сторону Карла, стоявшего задом к деревянному столбу, который использовался мной как многофункциональный тренажер. Со громким звуком топор глубоко вошел в дерево. Я взял в левую руку учебный, тупой топор.

— Нападай, богатырь ты наш! — раззадоренный Карл осторожно двинулся на меня, прикрываясь щитом.

— Слишком близко держишь голову к краю щита! — я ударил ногой снизу в щит у Карл рухнул от удара в подбородок — Если бы я бил в полную силу, ты бы уже был беззубым. Следующий!

Гуго забрал у упавшего шит с мечом и попытался провести атаку в голову. Сдвинувшись в право, я правым топором зацепил щит и отвел его в сторону, сблизившись, имитировал удар левым топором в кисть, держащую меч.

— Ладно, закончили! Все на пробежку, пять миль и отдыхаем! — мои валеты показательно тяжко вздохнули и под смешки стражников во главе со мной побежали вон из замка. Ди уже поди гонял крестьянских детишек, которые меньше чем двадцать миль за день не пробегали! Больше да.

Отец посмотрел вслед убежавшим пацанам и повернулся к Марку — Может и твоим балбесам начать бегать? Арман уверяет, что при беге развивается выносливость и мышцы ног.

Марк задумчиво потер лоб — Можно попробовать и посмотреть какая от этого польза! Я как то для интереса попробовал вечерком вокруг замка пробежаться — чуть легкие не выплюнул. Тяжко!

— Значит тем более нужное дело! — резюмировал хозяин замка — Завтра с утра и начинайте. Я бы тоже с вами побегал, да нога пораненная не даст. Все, я спать!

Глава 5

На празднование Пасхи нежданно-негаданно появился мой старший брат, решивший посетить отчий дом вместе со своим другом, таким же пажом Антуаном, сыном барона де Бофремона, это баронство расположено в Лотарингии. Антуан постоянно хвастался замком его родни, окруженным глубокими рвами и окруженным восемнадцатью башнями, толщина стен которых составляла от четырех до пяти метров. Замок стоит на холме, омываемом реками Маас и Мозель.

О приближении двух всадников я был предупрежден за час до их появлении — на всех дорогах были расставлены посты из моего крестьянского войска — на каждом таком посту были двое моих будущих спецназовцев, один из наблюдателей побежал в замок и предупредил меня, а второй остался на посту. Раз в сутки пост меняли.

Пасхальные традиции Франции отличаются от большинства стран. Из-за свойственных французам черт характера, шумности, веселости и, одновременно, практичности, любви к простым, но милым подаркам, в графстве, как и в соседней Франции сложились уникальные условия для возникновения интересных традиций.

Отличия начинаются сразу — с Вербного воскресения, которое зовут Пальмовым. Праздник отмечается за неделю до наступления Пасхи. Все верующие католики собираются в храме на праздничное богослужение, приносят с собой небольшие пальмовые ветви. Проводятся шествия, публика разыгрывает встречающих Иисуса людей, словно бы он въезжает в Иерусалим. Шум, гам и рассказы о страстях Христовых — вот краткое описание Пальмового воскресения. Это олицетворение встречи с Иисусом во время вхождения в Иерусалим на ослике, когда вести о его чудесах достигли города. На ярмарке активно покупаются колокольчики различных размеров. Они на протяжении многих столетий считаются одним из главных атрибутов праздника. Пасха без колокольчиков для католика все равно что Пасха без кулича для православного.

Со Страстной пятницы колокола в храмах перестают звонить. Это знак траура по распятому Иисусу Христу. Когда дети начинают спрашивать о том, почему колокола перестали звонить, взрослые традиционно отвечают, что они улетели в Рим, получать благословение, и по пути они разбросали пасхальные яйца. Как раз в прошлом, двенадцатом веке, появилась традиция обмена пасхальными яйцами.

Жак сильно удивился, впрочем, как и его друг, увидев выстроенное перед замком детское войско Армана, поголовно вооруженных луками, щитами и топорами, одетых в чистые, свежевыстиранные белые камизы, поверх которых были туникообразные котты (одежда в форме мешка с отверстиями для головы и рук, покрывавшая все тело от плеч до колена) темно-зеленого цвета, на спине руками самого хозяина котты на основе нарисованного мною шаблона был вышит герб моего рода. Тунику стягивал широкий кожаный пояс. Обуты все были в мокасины, которые уже научились шить себе сами. На голове была зеленая косынка, завязанная по будущей моде, байдана.

Обычно крестьяне носили одежды серых и коричневых расцветок, поэтому мои пехотинцы гордились выданной им перед Пасхой единой формой и намеривались покрасоваться перед своими родными, которые наверняка съедутся на нашу ярмарку, навесы и редкие шатры которой уже устанавливаются невдалеке от замка.

Пятеро моих сигналистов подняли вверх изготовленные из меди рога и издали громкий рев, аж уши заложило. Такие рога обычно делали на Руси, в Европе же использовались олифаны из бивня слона.

Оба графские пажи были одеты в одежду, которая как и у рыцарей также разделялась по вертикали на две половины разного цвета. Такой костюм назывался «ми-парти». В ми-парти даже обувь по цвету соответствовала правой или левой стороне одежды. Такой костюм носили большинство молодых людей, и чаще всего пажи. Под ними были два молодых жеребца фризской породы. В этом времени высокая лука боевого седла расширилась и превратилась в переднюю седельную пластину (передняя спинка седла), прикрывавшую всадника от пояса почти до колен. В то же самое время задняя луку седла изогнута по краям вперед так, что теперь она обнимала бедра всадника. Седла такого типа были взяты на вооружение рыцарями Западной Европы после того, как во время Крестовых походов воины Запада познакомились с тактикой арабов, которые издавна использовали такие седла.

Лихо соскочив со своих коней, Жак и Антуан отдали поводья подскочившим слугам и стали с любопытством разглядывать малолетних пехотинцев.

— Это твой отец решил с малолетства пешцов набрать? — Антуан с завистью спросил друга, но тот отрицательно помотал головой.

— Это личное войско моего младшего брата, пойдем, я тебя познакомлю с лучшим фехтовальщиком графства, а может даже и Европы! И я не шучу, ты вот сколько раз получал от меня по ребрам деревянным мечом, а я намного чаще получал от своего младшего на семь лет брата. Арман настоящий гений, мастер владения любым оружием.

На звук рогов из замка вышел наш отец, который раскинул руки, желая обнять своего первенца. После объятий отца Жак подвел ко мне своего друга — Это мой брат Арман де Лонгви де Моле, а это мой друг Антуан де Бофремон!

Я снял свой шерстяной берет черного цвета, по моему настоянию сшитый в стиле берета морского пехотинца. Бортик был обшит кожей. Даже красный уголок из куска шелка пришил. Антуан приподнял свою высокую шляпу в форме усечённого конуса. Жак красовался в подобном же головном уборе. Только те, кто не комплексовали из-за роста, надевали различные шапки, береты или шляпу бальцо, внешне напоминавшую сарацинский тюрбан.

Такая уловка помогала мужчинам казаться ростом не ниже дам, носивших эннен (он же атур). Этот головной убор позволял видеть окружающим не только лицо и шею женщины, но и половину её макушки и даже затылок. При этом брови и волосы на этих местах полностью сбривались. Эннен представляет собой высокий колпак из накрахмаленной ткани, к которому прикреплялась вуаль, свисавшая до пола. Высота колпака указывала на происхождение женщины — чем он выше, тем знатнее дама: принцессы носили метровые эннены, а знатные дамы довольствовались пятьдесят-шестьдесят сантиметров. Выглядело по сравнению с предыдущей модой открыто и раскрепощено, но одновременно немного безумно. На средневековых сказочных изображениях волшебницы-феи предстают в этих колпаках неимоверной высоты — видимо, художник этим хотел подчеркнуть их «возвышенность» над простыми людьми.

— Ваш брат мне все ужи прожужжал про своего необычного младшего брата! — Антуан снисходительно посмотрел на меня сверху вниз. Увидев хозяина замка в сопровождении своего верного Марка, одетых по случаю предстоящего праздника в свою лучшую одежду, Жак бросился к отцу, а его новый друг важно двинулся за ним, едва приподняв свой колпак при виде дворянских детей из моего окружения.

— Ну и надутый фазан! — скривился Жан — подумаешь, всего лишь сынок барона, а строит из себя целого маркиза!

— Давайте этому козлу устроим темную! — Гуго переглянулся с братом и Пьер, подумав, кивнул.

— Надо проучить наглеца, потерся при дворе графа и теперь почувствовал себя пупом земли!

Я же промолчал, не подавая виду, что слышал разговор.

Сзади, думая что крадется неслышно, подошел Марк — Арман, отец просил спросить, для чего по твоему приказу на площади посреди ярмарки вкопали два ошкуренных столба.

— Это развлечение для участников ярмарки, столбы обольют маслом и наверху закрепят призы. Тот кто взберется вверх по столбу, заберет висящий наверху приз. Так же я думаю провести соревнования среди силачей, бегунов, лучников и борцов. Победители тоже получат награды.

Марк кивнул и поспешил к своему господину. В Средние века борьба была популярна среди рыцарства, горожан и крестьян. Уже в раннем средневековье в рыцарских клубах начали заниматься атлетикой и борьбой в разных видах. В это время главным фактором во всех видах единоборств являлась физическая сила и умение обходиться с оружием. В рыцарских турнирах, устраиваемых по поводу именин, праздников или для чествования победы над врагами, бургунды вели между собой бескровные, дружеские «бои» по метанию копья в мишень, марафонскому бегу, прыжкам в длину и в высоту (над растянутой веревкой), толканию камня, а также по борьбе и силовым играм, где сила измерялась по результату удара тяжелым молотом по специальному деревянному предмету. В турнирах такого рода побеждал самый сильный и ловкий юноша.

Рыцари во время таких соревнований делились на «палачей», которые умело обходились с мечом, и «душителей», под которыми понимали хорошо натренированных и сильных воинов, способных после неудачного удара мечом или потери оружия победить противника с помощью борцовских приемов. Рыцари Бургундии и Франции изучали и применяли «борьбу на смерть». В ней использовались такие приемы, как переломы конечностей, удары кулаками и локтями в лицо, в нижнюю часть живота и другие уязвимые места, выдавливание глаз, вырывание волос, укусы и тому подобное. Один из приемов назывался «показать солнце»: голову соперника резко откидывали назад, что вызывало перелом шейных позвонков и смерть.

Через два столетия эта разновидность борьбы превратится в борьбу вольного стиля ля лют а мэн плят (la lutte a main plates — «борьба плоской ладони»), с произвольным захватом за туловище выше пояса. Она включит в себя приемы с болевым воздействием на суставы, подножки, броски с помощью ног.

Антуан де Бофремон после осмотра хорошо вооруженных мальчишек, одетых к тому же в одинаковую одежду с гербом их господина почувствовал себя уязвленным — младший сын какого то захудалого барона может позволить себе серьезные траты на игру в настоящих солдатиков, нужно будет отписать своему отцу — пусть он наберет сотню, или лучше полсотни детей захудалых дворянчиков лет двенадцати в личное войско сына, не крестьян же брать на прокорм и содержание, как этот недоумок Арман! Его личное войско сразу же вызовет ажиотаж при дворе Гуго Бургундского! Золотые шпоры с такой поддержкой за плечами он получит однозначно быстрее де Моле!

Следующим шоком для Антуана стала богатая трапеза в замке хозяев. С вершины замковой башни послышались звуки рога, которые стали сигналом к парадному обеду. Гостя пригласил сенешал, который отвечал за стол хозяина: он заведовал провиантом и осуществлял общий надзор за кухней, то есть руководил «кухонным департаментом». В замок прибыли заранее приглашенные родители моих валетов. Главный зал замка наполнился веселым шумом, нарушая его привычную однообразную тишину. Входят разодетые гости и гостьи. Их одежды очень похожи. Однако дамский костюм ниспадает до самого пола красивыми складками, а мужской значительно короче; дамские рукава очень широки, а нижние их концы весьма длинны, мужские же плотно охватывают руку и доходят до кисти. Те и другие разодеты в украшеные костюмы. Особенно роскошными были пояса. У дам их концы ниспадают почти до земли и усыпаны топазами, агатами и другими камнями.

В раннем средневековье не имели представления о скатертях, не знали тарелок, вилок, даже ложек. Все это только начало появляться в при дворах Европы. Тяжелые дубовые столы имели на гладкой поверхности углубления, в которые и раскладывалась еда. Наши прежние столы по моему настоянию отец согласился отдать солдатам. С помощью рубанка были изготовлены новые столешницы без всяких псевдо-мисок. Новый стол был изготовлен в готическом стиле и имел рамную конструкцию. Стулья я поручил сделать лучшим мастерам по плетению лозы — получилась замечательная легкая плетеная мебель, обтянутая фризом — грубой ворсистой шерстяной тканью.

Стол застелили белыми льняными скатертями, каждому гостю и его даме поставили по отдельной чугунной миске и каждому достался кубок. Обычно же каждый рыцарь сидел рядом со своей дамой, и они ели из одной миски и пили из одного бокала. Еду с блюда церемонно брали тремя пальцами. Наиболее благородные и искушенные мужи оттопыривали при этом безымянный палец и мизинец в сторону. Это считалось признаком хорошего тона вплоть до шестнадцатого века.

Супы и соусы выпивали прямо из посудины с ручками по бокам для удобства, так как ложкой стали пользоваться только к концу средневековья, причем вначале только для того, чтобы поднести ко рту конфету. Ложки изготовляли единичными экземплярами из благородных металлов, украшали драгоценными камнями, и нередко гости приносили с собой дорогие ложки. И здесь хозяин удивил своих гостей — в соусницах и супницах были огромные ложки, названные хозяином половниками. Каждому гостю подали серебряные двузубые вилки и ложки. Каждому служанки подали столовые полотенца. Скатерти и салфетки были широко распространены в это время, часто сшиты из дорогих тканей и богато вышиты, но использовались не совсем так, как мы привыкли: о скатерть часто вытирали руки, а салфетки могли быть использованы, например, для того, чтобы завернуть еду и унести с собой, что не считалось дурным тоном.

Общество шумно расселось, по степеням знатности, на креслах, окружающих стол. В зал вошли слуги с кувшинами в руках и полотенцем на шее. Мытье рук перед обедом имело важное значение, особенно, если ели руками. После мытья рук начали заносить блюда. К этому времени застольный этикет стал более утонченным. Уже считалось неприличным за столом пристально всматриваться в лица, сопеть, издавать громкие звуки при еде, откидываться назад (прислоняться к стене), класть обглоданные кости в общее блюдо, облизывать рот перед питьем или пить с полным ртом. Дамам было неприлично громко смеяться й слишком жадно и много пить. Считалось недопустимым обсуждать вкус и качество блюд.

Еще с детства дворяне изучали правила поведения за столом — воспитанный гость не должен был предлагать своему сотрапезнику кусок, который начал есть сам, ему запрещалось чесаться или изучать содержимое своего носа той же рукой, которой он берет кушанья. Представитель высшего общества не должен был класть свой кусок обратно на общее блюдо, ковырять ножом в зубах или жадно набрасываться на еду. В то время как одни слуги и оруженосцы разносят кушанья, другие обходят стол с кувшинами и наливают в кубки вино. Затем отведываются многие другие блюда: колбасы, начиненные мясом каплуна, рагу из оленьего мяса, бараньи ноги, приправленные шафраном, кабанье мясо с изюмом и сливами, заяц, кролики, всевозможные птицы, пироги с мясной начинкой, соус из вареной моркови, шпинат.

Всем процессом трапезы руководит распорядитель обеда, который сидит в высоком кресле у поставца с серебряной посудой и держит в руках особую лопатку, которой он пробовал блюда. Он раздает приказания всем служащим при кухне: слугам, разносящим кушанья, кухонным мальчикам, вертельщикам и многим другим. Подают десерт: яблоки, финики, пирожные в виде растений, животных и других фигур. Но интересно то, что в самом конце пиршества насытившиеся рыцари снова принимаются за те же пряности, которыми были приправлены мясные блюда: перец, мускатный орех, гвоздика, имбирь. Вероятно, это делалось для возбуждения и поддержания жажды, а последняя побуждала их к большему потреблению вина. Вина также приправлены разными пряностями и представляют собой подобие неких микстур.

Во время трапезы трое музыкантов играли на арфе — любимом музыкальном инструменте в средние века, лютне и ребеке — подобии скрипки. Одетые в длинные платья жонглеры (странствующий профессиональный музыкант-исполнитель) усердно исполняли один музыкальный фрагмент за другим. Тем временем на смену музыкантам приходят акробаты. Этот вид искусства зародился еще в Древнем Риме и был унаследован народностями Западной Европы. Один из акробатов встал на шар; стоя на нем и подталкивая его ногами, он стал кружиться по залу. Другой принялся ходить на руках. Еще двое подняли обруч, а третий начал прыгать сквозь него.

Некоторые из артистов искусно подражают пению соловья, крику павлина и серны. Фокусник изрыгает огонь и вновь глотает его. В таких развлечениях обед незаметно подошел к концу. Закончилась трапеза мытьем рук, и все общество поднялось из-за стола.

Антуан направился на поиски туалета, в одном из переходов ему на голову кто-то надел мешок и подставил подножку. Затем его немного попинали и убежали. По ощущениям, били трое или четверо. С трудом поднявшись, нащупав шишку на затылке и зажав ноющую скулу, Антуан поплелся в свою комнату.

Глава 6

На его постели развалясь, ожидал Жак. Увидев избитого дружка, он расхохотался — Где тебя так угораздило?

Антуан поморщился — Замучился искать уборную, когда с меня сбили мою шляпу и на голову накинули мешок. Затем меня тупо запинали, я подозреваю, что это свита твоего братца. Он же чуть ли не рыцаря из себя строит, заведя себе валетов и пехоту.

— Да уж! Мой братец тот еще пройдоха — я уверен, что его ждет блестящее будущее. Вот увидишь — мы еще не раз услышим про его подвиги и побежденных лично его рукой рыцарей! А туалет ты зря искал внутри замка — по настоянию братца, не желающего лицезреть голые жопы, во дворе замка выкопали несколько ям, на которых были установлены уборные из дерева. Для своих пехотинцев вдоль стены около их казармы уборная сразу на десяток человек, около ворот поставили туалет для стражи, а уборная для семьи и знатных гостей недалеко от парадного входа в замок. Причем для женщин и мужчин отдельно.

Удивление Антуана было обоснованным — средневековый туалет обычно был очень простым, но в замке можно было найти немного больше комфорта и, безусловно, гораздо больше дизайнерских усилий, чем в другом месте. Практичность, конфиденциальность и эффективная утилизация отходов были учтены, и даже в будущем одной из самых заметных и легко узнаваемых особенностей разрушенных средневековых замков являются уборные, которые выступают из их внешних стен. Туалеты в замке обычно встраивались в замок так, чтобы они выступали из стен, и любые отходы падали ниже в замковый ров или, к примеру, в реку, смотря что там было за стеной. Если смотреть изнутри, туалет располагался в нише, но двери были неизвестной роскошью для того времени. Короткий узкий проход иногда вел к туалету, часто с поворотом под прямым углом для большей конфиденциальности. Пары туалетов, лишь иногда разделенных низенькой стеной, не были редкостью. В покоях лорда замка часто была личная уборная, но даже у него, как и у всех, был ночной горшок, если это было необходимо. В качестве туалетной бумаги использовали сено, траву или даже мох.

Жак встал с постели и подтолкнул своего товарища в спину — Пошли, провожу тебя до сортира, затем отдыхай до вечера. А вечером посетим всей мужской компанией нашу новую баню. После нас мыться пойдут женщины.

— Странно, что же им не уступят очередь? — протянул Антуан.

— Женщинам пар не нужен, они его просто не перенесут. В нашей парилке отличный жаркий пар, отец пристрастился и хочет удивить своих приехавших в гости соседей. Обещает их так напарить, что все болячки старые пройдут! А завтра чистыми поедем в сельскую церковь на службу. Наварили бочку пива и по рецептуре брата из хлеба настоян бодрящий напиток, названный квасом. После парной тело теряет огромное количество влаги и выпить после баньки самое то! А к пиву навялили рыбы, брат утверждает — это лучшая закуска. Сам Арман уверяет, что к пиву лучше всего подойдут вареные раки, но это уже слишком — не хватало еще падальщиками питаться!

Антуан скривился — да уж! Не дай Бог об его пристрастии к падальщикам узнает церковь! А что мне делать с избившими меня малолетками? Может отдубасить их дубинкой?

Жак с сомнением пожал плечами — Если Арман учит своих валетов так же как меня, боюсь тебе снова перепадет.

— Я же не могу допустить урона моей дворянской чести? Как будущий рыцарь я не могу оставить избиение неотомщенным!

— С завтрашнего дня будут состязания, в том числе и с использованием оружия. Хочешь. я объявлю, что ты желаешь драться с оскорбившими тебя дворянскими детьми? Можешь по очереди попробовать проучить их мечом или секирой! — Жак едва сдерживал смех, предчувствуя новое развлечение. Будете гвоздем программы. Рыцарского турнира не планировалось — отец и наши соседи уже не молоды и давно не принимают участия в турнирах, а вот твои бои вызовут интерес, можешь малолеток по двое сразу на бой вызывать. Ну как? Будет чем при возвращении ко двору графа позабавить остальных пажей и графиню.

Антуан подумал и кивнул — Ты хорошо придумал, эти засранцы получат по полной!

Я и Ди напару напарили моего отца и приглашенных дворян, отцов моих валетов, которые наскоро помывшись, поспешили показать себя сельским девчонкам, затем вместе с Жаком и Антуаном залезли на полки и получали наслаждение от жаркого пара. Надменный Антуан не выдержал и выбежал из парилки. Я обратился к брату — Жак, ты можешь не поверить моим словам, но когда ты вступишь в орден Тамплиеров, вспомни сегодняшний день.

— Я стану тамплиером? — удивился Жак — Это же здорово! Ты в этом уверен?

— Абсолютно! Когда тебя примут в орден — вспомни мое предсказание и прежде чем стать Магистром ордена…

— Да ладно! — не поверил старший брат, затем приосанился — А что я вполне потяну руководство Орденом! Я чувствую в себе силы стать великим Магистром!

— Не перебивай, Жак! — взяв ковшик с квасом я отпил из него и остаток плеснул на каменку, по парилке сразу пошла волна хлебного запаха. — Французский король захочет забрать все накопленные Орденом богатства и объявит тамплиеров еретиками, тем более, что Орден действительно погрязнет в мракобесии. Как только ты станешь рыцарем Ордена, начинай привлекать в него своих друзей и сторонников, а когда тебя изберут Магистром, сразу пошли за мной доверенных людей и готовься к вывозу сокровищ Ордена. Я же к этому времени подготовлю личную дружину и место для хранения орденских богатств. Ты мне будешь должен довериться полностью.

— Ты сошел с ума, Арман! — Жак зачерпнул себе холодной воды и вылил на голову, затем набрал в ковш квасу и жадно выпил его — Как я доверю сокровища Ордена постороннему человеку, пусть даже и родному брату — только брат по Ордену может быть посвящен в эту тайну!

— Если ты это не сделаешь, тебя сожгут на костре, брат! — я откинул мокрые волосы со лба и еще поддал пару — Сожгут всех тамплиеров, а сокровища заберет себе французский король! Я пойду окунусь в пруд, ты со мной?

Напоследок минуты три я обмахивался вениками, а затем поспешил на выход, Жак рванул за мной. В бассейне с кружками пива в руках нежились отец и его гости, Антуан лежал на деревянной кушетке и проводил нас осоловелым взглядом. Нырнув в пруд, мы с братом наперегонки поплыли к противоположному берегу и обратно. Первым на берег поспешил мой брат, победно вскинув вверх кулак. Я вошел в баню, Жак задумчиво пил пиво под икряную вяленную рыбку, не отвечая на вопросы его дружка.

Отец же в это время без устали хвалился успехами своего младшего сына, доказывая гостям правильность их выбора, благодаря которому их сыновья стали валетами Армана — Вот завтра увидите, чему ваши сыновья научились у моего сына!

Тут подал голос Жак — Антуан вызывает валетов моего брата завтра на поединок, он готов с ними из-за разницы в возрасте сразиться одновременно со всеми.

При этих словах Антуан чуть не поперхнулся пивом, к которому он присосался как младенец к груди матери. Хотелось возразить, что выйдет против двоих, но увидев насмешливый взгляд товарища, промолчал.

В бассейне поддавшие дворяне стали делать ставки на предстоящий поединок, целью спора был не проигрыш или выигрыш их детей, в этом они и так были уверены, а время, которое продержится на ногах заносчивый паж графини. Я подошел к отцу и на ухо попросил его заканчивать помывку — в замке своей очереди ждали супруги гостей. Отец понятливо кивнул и предложил достойным господам продолжить празднование в замке, обещая угостить чудным вином.

Дождавшись, пока господа покинут баню, слуги вынули в бассейне заглушку и по свинцовой трубе вода покинула мраморную емкость. Деревянными ведрами стали таскать нагретую заранее воду и заполнять ею бассейн.

Перед сном я приказал подготовить для завтрашнего поединка поддоспешники и гамбезоны под размеры поединщиков, кольчуги для подростков имелись — я первым делом позаботился о своих приближенных и мы шестером, включая Ди, имели подогнанные по размеру кольчуги, переделанные их старых попорченных ржой кольчуг из запасов моего отца. Для Антуана отложили кольчугу старшего брата, в которой он щеголял в замке, пока не вырос из нее. А вот тщедушному, по сравнению с развитым под моим руководством братом, Антуану она оказалась практически впору.

Утром мы всей толпой отправились в сельскую церковь. За нашими лошадьми, немного поотстав, чтобы не потонуть в пыли, следовали мои малолетние пешцы, из оружия имеющие только кинжалы на поясе.

Заняв лучшие места в церкви, мы слушали заунывное пение хора, в церковь не поместилось и половины желающих, большинство находились снаружи. Сегодня все верующие за неделю до наступления Пасхи праздновали Пальмовое воскресение, в руках мы имели пальмовые ветви. После мессы начался крестный ход, переросший в народные шествия, публика начала разыгрывать встречающих Иисуса людей, словно бы он въезжает в Иерусалим. Шум, гам и рассказы о страстях Христовых — вот краткое описание Пальмового воскресения. Это олицетворение встречи с Иисусом во время вхождения в Иерусалим на ослике, когда вести о его чудесах достигли города.

Вернувшись назад, благородные гости и хозяин замка заняли приготовленные лавки, покрытые сукном. Состязания открывал поединок моих валетов и пажа, который был выше моих валетов, только Карл почти не уступал в росте, взяв в обе руки по внушительной секире. Остальные поединщики взяли щит и секиру. На головах поверх кожаных капюшонов были надеты шапели. В начале этого столетия на вооружении пехотинцев и конников появились шлемы, которые, благодаря своей весьма удачной конструкции и невысокой цене, завоевали широкую популярность среди воинов. Эти шлемы своим внешним видом напоминали шляпу, поэтому солдаты их так и называли: в немецких княжествах — «айзенхут», что в переводе с немецкого и означает «железная шляпа»; во Франции их называли «шапель».

Поле для поединка было огорожено небольшого диаметра бревнышками, образующими квадратный загон, в котором и предстояло биться до признания своего проигрыша. Проще говоря, сдавшиеся покидали поле боя. Бой также прекращался после броска хозяином замка своего жезла — смертоубийство было недопустимо, это был бой не рыцарей, а по сути детишек.

Когда против Антуана выстроились четверо противников, народ заулюлюкал, подгоняя мальчишек. Карл шагнул вперед, бросив остальным требование не торопиться. В его мощных руках обе секиры вращались как пропеллеры, меняя при этом направления и уровни. Паж невольно испугался — тупые лезвия топоров так и мелькали перед его носом, собравшись с силами, Антуан поднял щит и двинулся вперед, отводя в сторону свою секиру.

Карл был быстр и силен — нанеся страшный удар по щиту так, что у Антуана сразу «отсохла» рука, мой валет зацепил другой секирой оружие своего противника и ударил его в живот стопой ноги. Под смех бедный паж покатился по земле, выронив щит и секиру, только сыромятный ремешок, закрепленный на ее рукоятке, не дал совсем остаться безоружным.

Карл отошел в сторону, вперед выдвинулся Жан де Танле и его отец громким криком поторопил своего сына, а мать, прижавшись к мужу, перекрестилась и сжала свои кулачки. Дождавшись, когда паж поднялся и не подняв щита, шагнул вперед с поднятой вверх секирой, Жан отбросил свое оружие в сторону и шагнул навстречу удару. Мой лучший рукопашник, схватывающий на лету все мои приемы и удары, Жан решил выпендриться — пару раз качнув «маятник», он шагнул вперед и влево развернувшись грудью к правой руке противника. Правой рукой придав ускорение секире так, что та чуть не вошла в ногу своего хозяина, левой схватил за предплечье и потянул на себя и в сторону.

Когда Антуан пролетал мимо, Жан не удержался и дал пинка зазнавшемуся пажу. Народ восторженно заорал и засвистел, а отец де Танле гордо окинул всех взглядом, гордясь своим сыном. До Гуго с его братом Пьером очередь не дошла — Антуан прилично врезался головой в загон и теперь пытался собрать мысли в кучку. Победители получили по булатному кинжалу, вызвав этим зависть даже у замковых стражников..

Следующими состязались лучники, отбор был жестким — мишени в виде полтора-метровых шестов с нарисованным на каждом углем кружке диаметром с обручальное кольцо сначала установили на расстоянии пятидесяти метров от линии стрельбы, за которую запрещалось заступать ногой. Затем после выстрелов всех желающих и попавших в цель шесты передвинули на пятьдесят метров назад, затем еще на пятьдесят, оставив двух финалистов, не уступающих в мастерстве друг другу. Даже надвухстах пятидесяти метрах оба попали в цель, а второй стрелой расщепили древко первой пополам. Пришлось вручать два главных приза — каждому по колчану отборных охотничьих стрел. Само собой жалкие крестьяне не прошли и первый отбор моих соревнований.

Затем прошли метания камней, тут уж моим пешцам было нечего делать — камни были огромные и в соревнованиях участвовали только воины и сельские силачи. В марафонском забеге на сорок два километра вместе с лучшими спортсменами ближайших деревень участвовали и мои солдаты. Я был уверен, что все три приза заберут мои лучшие бегуны.

На ярмарке зазывалы расхваливали свой товар, а около поставленных столбов змеились очереди из желающих получить на халяву сафьяновые сапоги ярко-зеленого и красного цвета, изготовленные из качественной козлиной кожи. Своим рождением и названием материал обязан марокканскому городу Сафи. Предприимчивые марокканцы экспортировали его в разные государства сначала Азии, потом Европы. Сафьян очень прочный, а потому сапоги из него всегда долго носились, не натирали ноги и выглядели безупречно. Но в Европе он еще не был известен и начатая месяц назад выделка сафьяна под моим руководством наконец-то дала свои плоды — мои кожевники смогли качественно дубить и окрашивать кожу коз и телят, я рассчитывал на огромные прибыли от продаж полученных кож, которые можно пустить на вооружение своего войска. У отца глаза разгорелись огнем при виде сшитых сапог, не имевших впрочем каблука, он никак не хотел выставлять сапоги в качестве приза, но я уверил отца, что сапоги все таки останутся в семье и не уйдут на сторону.

Сейчас отец стоял недалеко от столбов и радовался каждому неудачнику — еще никто не преодолел и половины высоты столба, сползая вниз по скользкому бревну. Еще раз взглянув на сапоги, отец вздохнул и пошел по лавкам купцов, я составил ему компанию. Кстати, некоторые купцы не раз крутились около столбов с жадностью пожирая глазами необычный товар.

Особенно славились ярмарки в графстве Шампань. Дальняя торговля в средневековой Европе была делом сложным и опасным. На море купцов подстерегали бури и пираты, на суше — разбойники и феодалы. Но сверх прибыли манили ловцов удачи и кто-то становился богатым, а иные пропадали и домой уже не возвращались. Отец как хозяин земли, получал доход от сборов с владельцев средневековых ларьков. Из Фландрии привозили материю, изготовленную из английской шерсти, из Византии и Египта — драгоценности и оружие. Торговля обычными товарами низкой стоимости оставалась в основном местным делом из-за затрат на транспортировку. Торговцы должны были платить пошлины в определенных точках дороги и в ключевых точках, таких как мосты или горные перевалы, так что только предметы роскоши стоило перевозить на большие расстояния. Перевозка товаров на лодке или корабле была дешевле и безопаснее, чем по суше, но тогда нужно было учитывать потенциальные потери из-за плохой погоды и пиратов. Следовательно, местные рынки снабжались окружавшими их фермерскими поместьями, и те, кто хотел приобрести предметы не повседневного обихода, такие как одежда, ткань или вино, должны были быть готовы идти пешком полдня или больше до ближайшего города. Торговцы шерстью, тканями, специями, вином и всевозможными другими товарами раскланивались с моим отцом и предлагали хоть что-нибудь купить. Отец не только собирал с торговцев дань, но и обеспечивал охрану купцам на своей земле. Местные жители также получали прибыль — они сдавали свои жилища торговцам и их охране, ярмарка длилась около двух недель и за кров торгаши готовы были раскошелиться. Я задумался о постройке рядом с замком обширного торгового двора — прибыль увеличится в несколько раз, предложил отцу и тот, еще раз кинув взгляд на драгоценные сапоги на столбах, согласно кивнул.

Глава 7

Вечером гости разъехались по домам, обещая вернуться на празднование Пасхи. Жак же с надутым Антуаном решили уехать ко двору графа, избитый паж едва взобрался в седло. Я мысленно пожелал им счастливого пути и еще раз прошелся по территории ярмарки. Сафьяновую обувь опять выставили на столбах, за попытку взобраться наверх за добычей предприимчивый отец решил брать плату. Один из купцов помимо шелка и венецианского бархата продавал двух щенков ирландского волкодава и четырех щенков аланов, напоминавших короткошёрстных кавказских овчарок из моей прежней жизни, родственниками которых они и являлись. Меня как накрыло при виде этих щенков размером с медвежат. Не задумываясь, я решил купить пару аланов, за которых торговец просил бешенную сумму — по пять ливров, это примерно семьсот грамм серебра за двух щенков.

Подошел отец в сопровождении верного Марка и стоя в стороне наблюдал за моими попытками сбить цену. Отец же решил прицениться к ирландцам — Почем отдашь обоих волкодавов вместе с парой аланов?

Начался ожесточенный торг и я с интересом дождался его конца. Довольный отец отсчитал серебро и приказал клетку с щенками доставить в замок. Я мысленно потер руки — обученные мной собаки смогут искать врагов по их следу, молча их преследовать, а если изготовить защиту тела собак, то и атаковать вооруженного противника. У купца были куски шелковой ткани и я относительно сносно их купил — решил сшить нормальные трусы-шорты.

Меня уже достала здешняя одежда и я из льна сделал выкройки штанов с ширинкой на костяных пуговицах с накладными карманами вдоль бедер и с шлевками под кожаный ремень. Лично проконтролировав изготовление швов швеей, я получил несколько таких штанов белого и ярко-зеленного цвета. По этим же выкройкам мне сшили пару штанов из замши для передвижения по лесу, окрасив их в темно-зеленый цвет. Из оленей и турьей шкур мои кожевники научились делать тонкую и толстую замшу. На плечах я носил замшевую куртку, окрашенную в красный цвет и перетянутую широким ремнем из кожи тура, за который был заткнут кинжал, на ногах были замшевые мокасины, подшитые толстой турьей кожей такого же цвета. Замша — самая мягкая, пористая и тягучая кожа, с высокой воздухо— и паропроницаемостью. Замша очень практична — при соприкосновении с водой поглощает до четырехсот процентов влаги, сильно набухает и становится водонепроницаемой, а после высушивания остается мягкой. Берет морского пехотинца завершал мой брутальный немного необычный для этого времени образ.

Следом за мной вышагивали одетые по нынешней моде мои валеты, важно поглядывающие на селян, посетивших ярмарку. Ди как всегда «гонял» мою пехоту так же, как я лично натаскивал своих приближенных. Сегодня я перед своим молочным братом поставил задачу отработать нападение на конный отряд из двадцати замковых стражников во главе с Мраком. А вот и они — стражники рысью покинули замок и двинули по дороге, ведущей в Безансон. именно на этой дороге в течении пары часов будут показывать свое умение отряды моих пешцев, разбитые на взводы по тридцать человек. После обеда поинтересуюсь у Мрака о эффективности моих малолетних спецназовцев, задачей которых являлся захват стражников с помощью арканов и иных приспособлений. Стражники должны в свою очередь быть готовыми к нападению.

Я направился к огражденному частоколом поселку, в котором в печах добывали сталь и чугун, а кузнецы ковали из булата пластины для будущих доспехов (я решил на основе турьих кож изготавливать бригантины, подбитые войлоком), наконечники для стрел из лучшей стали. Из брака изготавливали «чеснок» для рыцарской конницы, состоящий из направленных в разные стороны острых металлических шипов. Это неказистое изобретение применяли многие. Хотя справедливости ради нужно отметить, что эффективен чеснок был и против пехоты, верблюдов и боевых слонов. Но если пеший воин еще мог увидеть и обойти, то с конницей было куда печальнее. Стоило лошади на скаку напороться на такую «мину» как она тут же теряла свою боеспособность, а вместе с ней и всадник. Хорошо если удавалось спасти лошадь от заражения крови и гангрены, в противном случае она погибала.

Все изготовленное уходило в обширные кладовые замка.

Ко мне подошел лучший кузнец Жиль, который в отличие от других собратьев по ремеслу не упирался как баран и осваивал новинки с радостью. — Господин! прошу посмотреть на результат моей работы — кузнец протянул мне изготовленный им моток булатной проволоки диаметром около полутора миллиметров — Какое плетение мне использовать для кольчуг? Обычно используется такое, при котором каждое кольцо в кольчуге соединяет четыре соседних.

Я ненадолго задумался и посоветовал — Там, где потребуется гибкость, применяй именно это плетение, а в местах, где требуется меньшая гибкость, а нужна большая плотность — каждое кольцо соединяй уже с шестью или по возможности с восемью кольцами. Ты один не справишься, бери больше помощников. Хорошо бы в кольчуги добавить верхний защитный слой из пластин, защищающих плечи и часть спины и груди до уровня пояса. Но сначала изготовь сотню обычных кольчуг и пять — шесть усиленных пластинами, а там будем думать! А что с моим заказом, удалось его изготовить?

Жиль кивнул и через пару минут подал мне изготовленный по моим чертежам Мечелом. Этот необычный кинжал с зубцами по сторонам предназначался для того, чтобы захватить меч противника. Было достаточно одного взмаха руки, чтобы вырвать меч из рук врага. Кинжал этот появится только в пятнадцатом веке, отличается большими глубокими зубцами вдоль одной стороны клинка, напоминающими гребёнку, которые образовывали ловушку, предназначенную для захвата оружия противника. Использовался как кинжал для левой руки при фехтовании в паре с одноручным мечом. Имея возможность воплотить в металле любое холодное оружие, я решил познакомить своих бойцов с этим прикольным изделием, да мне самому было интересно проверить эффективность этого оружия.

Мои валеты, увидев новую игрушку, перевозбудились и стали уговаривать меня скорее вернуться в замок и провести поединки с ее использованием.

Я согласился и мы покинули мастерские. Сегодня вечером нужно посмотреть как мои ниндзя будут взбираться на стены нашего замка — в течении пары недель будут отрабатывать неожиданный захват замка без приступа.

Марк предупредил своих солдат о возможности нападения малолетних пехотинцев и посоветовал быть наготове, однако стражники только посмеялись над возможной опасностью и уверили своего командира в том, что они этих крестьянских детей разгонят тупым концом копья. Марк хмыкнул и поправил щит, проверил как выходит из ножен меч.

Нападение произошло неожиданно даже для готового к нему Марка — к отряду с обоих сторон шагнули какие-то ожившие кусты, Марк хотел перекреститься, но волосяной аркан, накинутый ему, впрочем как и всем стражникам, на шею, сдернул с лошади как репку. Оказалось — каждый аркан держали по трое пацанов. Часть стражников была спешена ударами двухметровыми слегами, которыми эти недомерки вполне действовали вполне уверенно.

Освободив стражников, подростки растворились в кустарнике, как лесные духи. — Это что такое было? — проблеял Клод, выбирая из своей бороды мусор.

— Я вас, идиотов предупреждал! — рявкнул Марк и его подчиненные поежились от предчувствия наказания. Нам тут еще пару часов кататься — детишки продолжат свои тренировки, поэтому взяли себя в руки и чтоб больше не опозорились! — Марк достал из ножен меч, кто-то последовал его примеру, а кто-то приготовился встречать недомерков секирой.

К сожалению подготовка к нападению не помогла. Раздался громкий свист и крики «Ура», на опешивших стражников опять накинули арканы и к брюхам коней из высокой травы нырнули нападавшие с крюками в руках и в течении минуты все стражники опять оказались спешенными, а затем еще и связанными.

После освобождения стражники кричали в догонку охреневшим подросткам проклятия и грозились всех выпороть. Марк растерянно смотрел на своих воинов, не зная какую тактику приготовить для наглых пехотинцев. Он прекрасно понимал — обстреляй его воинов стрелами, нападавшие покончили бы с ними мгновенно. Однако Арман решил натаскать своих воинов на уничтожение противника практическими голыми руками!

— Хорош стонать! Все в седла, нам еще предстоит не раз упасть на землю! Какие нахрен вы воины! Вас дети пеленают как младенцев. Вернемся в замок, я вам устрою райскую жизнь! Вы у меня как эти детишки с мешками песка на плечах бегать будете! Построиться по трое, приготовить копья!

Увы, удача оставалась, как и выучка, на стороне мальчишек и Марк для себя твердо решил — перенять у Армана методику тренировок, стыдно, когда ветеранов битв шутя выносят из седел бывшие крестьянские оборванцы.

Все две недели мои малолетки развлекались, штурмуя стены замка, было несколько падений, но не отразившихся на здоровье упавших — использовали веревки для страховки, пацаны сами искали способы взбираться по отвесным стенам, они заказали у кузнеца нехитрые приспособления и теперь с успехом их применяли. Затем мой отец по моей просьбе договорился с соседними владельцами замков и начались длительные тренировки уже на их замках.

Барон де Танле неожиданно для своих стражников объявил в замке военное положение, приказав выставить усиленные патрули, особенно в ночное время. Первые две ночи прошли спокойно. А на третью ночь барон проснулся где то около четырех часов утра от желания опорожнить мочевой пузырь. Выполнив потребность организма, де Танле выпил разбавленного вина и, пройдя на кухню, прихватил там жареные ребра и ломоть хлеба. Бросив взгляд на спящих на полу повара и его помощниц по кухне, барон наскоро поел и вернулся в спальню, где забрав одеяло, накинул его на плечи, решив проверить как несут службу его солдаты и прикрыв дверь в свой спальный шкаф, вышел.

В Средние века в Северной Европе люди спали полусидя, подложив под спину подушки, и в специальных шкафах. Во‑первых, в шкафу было спать теплее. Во‑вторых, не надо было убирать постель. Закрыл дверцы шкафа — и вот уже комната превратилась в контору, где можно принимать посетителей, или в лавку. А полусидели во сне, потому что считали, что в горизонтальном положении могут находиться только мертвецы. Поэтому и кровати в то время были хоть и широкие, но короткие. А уж как жили простецы! Чаще всего крестьяне спали всей семьей в том же помещении, где ели и работали. Нередко там же находился и домашний скот. А вот в домах побогаче, где имелись слуги, последние иногда спали в одной кровати с хозяевами. Например, госпожи часто клали в свою постель горничных, чтобы те избежали приставаний со стороны мужчин.

Но и такую возможность имели далеко не все. Путникам непросто было найти ночлег, поэтому нередко приходилось спать под открытым небом, где их подстерегало немало опасностей, от непогоды (в первую очередь, зимой) до нападения разбойников. Если кому-то и удавалось найти постоялый двор для ночлега, он также не был гарантом безопасности, ведь незнакомцам и попутчикам приходилось делить одну постель. Существовало правило, что нужно лежать неподвижно и никого не трогать руками, однако это не всегда срабатывало. Бывали случаи, когда люди, лежа в постели, лишались своего имущества, а то и жизни.

В замке у де Лонгви де Шоссен его младший сын как то убедил своего отца и тот избавился от своего шкафа и по примеру младшего сына в своей комнате установил кровать, на которой не сидел, а лежал! Де Танле сначала посмеялся над этой причудой, а сейчас задумался — не зря же его сосед потакает своему сыну. Мысленно он представил себя вытянувшимся во весь рост на кровати и решил — чем он хуже соседа! Нужно избавиться этого шкафа, который впрочем защищал спящего от крыс. В замке стояла тишина и барон уже хотел вернуться в свой шкаф, как вспомнил о пари с де Лонгви, поспорили на собак — в качестве проигрыша сосед отдавал приобретенных недавно щенков, а проигравший де Танле при захвате его замка пацанами Армана должен был расстаться с пятеркой своих лучших гончих. Терять собак крайне не хотелось и барон поспешил проверить стражу.

Выйдя во двор, барон увидел поднятую решетку и настежь открытые ворота, в которые как на параде входила колонна улыбающихся пацанов, при виде барона направившие на него свои луки с наложенными на тетиву стрелами. Барон с досады сплюнул и пошел на стену. Поднимаясь по ступеням, барон ожидал чего угодно, только не связанных стражников с кляпами во рту, уложенных в ряд вдоль прямоугольных мерлонов, венчающих парапет крепостной стены. Вся усиленная стража в количестве тридцати человек как мешки с дерьмом была стащена в одно место и уложена рядком.

Достав кинжал, барон разрезал путы на своем сержанте, который поклялся не допустить захвата его замка и не выполнивший своего обещания — Ну, расскажи мне, Паскаль, как вас смогли повязать ребятишки и как они вообще проникли в замок?

Сержант виновато потупился и развел руками — Простите, господин барон! Честно, глаз не сомкнул! Да, почти все уже носом клевали — это правда, но я и еще трое точно не сомкнули глаз — хотелось получить обещанную награду. Я обходил выставленные посты, все было тихо. Рин на северной стене услышал какой-то глухой стук, но не нашел ничего подозрительного, доложил мне, когда я подошел к нему. Я осмотрел этот участок стены и тоже ничего не нашел. Когда же я пошел на восточную стену, мне чем-то подсекли ноги и не успел упасть, как получил по голове так, что помялся шлем. И все, у меня в глазах искры сверкнули, а больше ничего не помню! Чертовщина какая-то!

Барон спустился вниз и обнял своего сына, соскочившего с жеребчика. Следом с лошадок соскочили Арман, Карл, Гюго и Пьер. Барон, глядя сверху вниз на гостей, ударил кулаком одной руки об ладонь другой — Рассказывайте, сорванцы! Как вы смогли попасть на стены? И как вы, матерь Божия, смогли всех моих стражников повязать?

Я посмотрел на солнце, озарившее край неба и кивнул Дидье. Тот указал пальцами на троих пацанов и те как ящерицы начали взбираться на стены, используя обмотанные тряпками стальные приспособления, надеваемые на руки и ноги. Благодаря моим знаниям о ниндзя и изучении в свое время курса о их методах проникновения в замки Японии, я смог это использовать в обучении своих воинов. Оказавшись наверху, ребята скинули вниз веревки, по которым с большой скоростью буквально взбежали на стены еще десяток человек.

— Вот как-то так! Ваших стражников в действительности просто зарезали бы по тихому, а не тратили время на связывание.

И мой Жан тоже может так лазить по стенам? — барон задумчиво потер переносицу.

— Конечно, отец! С нас Арман больше спрашивает, чем со своих пешцов — Жан де Танле подбоченился и принял горделивую позу — Мы как приближенные, должны знать больше чем простые воины.

В это время в замок влетел верхом на коне слуга в одежде цвета графа Бургундского и с гербом своего господина на груди и спине голубой котты.

Соскочив с седла, новый гость бросил повод ближайшему пацану и попросил того — Походи с ним по кругу, ему нужно остыть, жалко, если запалится!

Барон шагнул навстречу нежданному гостю — Что-то случилось с графом?

— Нет, с его светлостью графом все в порядке, вам письмо от графа! Во Франции беспорядки, толпы вооруженных крестьян разбегаются от королевской стражи кто куда, в том числе ина территорию графства. Готовьтесь, господин барон — скоро они доберутся и до ваших земель, их не сотни, тысячи!

— Отдохнете?

— Нет, я должен доставить письма вашим соседям. Я бы перекусил по быстрому и выпил вина.

— Накормите и напоите посланника! — Барон отдал распоряжение и подошел ко мне — Арман, поспеши к отцу, пусть тоже готовится встретить эту напасть!

Я подошел к посланнику и представился — Арман де Лонгви де Моле, сын барона де Лонгви де Шоссен! Если у вас есть письмо моему отцу, я отвезу его, зачем вам делать крюк?

— Конечно, молодой господин! Вот письмо — я получил свиток с печатью Гуго Бургундского.

Я повернулся к своему воинству и отдал приказ — Ди, ведешь полк в наш замок, не отставайте!

Глава 8

Эд Бургундский, старший сын и наследник герцога Бургундии Гуго IV от первого брака, в свои двадцать один год был уже два года как женат на Матильде II де Бурбон-Дампьер, старшей дочери Аршамбо IX, сеньора де Бурбон, и Иоланды де Шатильон, дамы де Донзи. Матильда была одной из богатейших невест в Бургундии. В 1249 году во время крестового похода погиб Аршамбо IX, отец Матильды, после чего она унаследовала сеньорию Бурбон. После гибели в 1250 году её дяди Гоше де Шатильона Матильда стала наследницей своей прабабушки, Матильды де Куртене, графини бургундских графств Невер, Осер и Тоннер. После смерти матери Матильда должна унаследовать и ее владения — сеньории Донзи, Ла Перш-Гуэ и Монмирай. С учётом того, что Эд, муж Матильды, был наследником герцогства Бургундия, их дети должны были объединить большие владения.

Одновременно с контрактом Эда был заключён контракт о браке сестры Матильды, Агнес, с Жаном Бургундским, младшим братом Эда.

У Эда родились две дочери — Иоланда Бургундская (ей исполнилось два года) и Маргарита Бургундская, младше сестры на год.

Эд с друзьями, тридцати однолетним графом Тулузы Альфонс де Пуатье (младшим братом короля Франции Людовика IX и старшим братом графа Карла I Анжуйского) и двадцати семилетним Рено сеньором де Божё, братом бездетного графа де Форе, вчера хорошо налакались лучшего бургундского вина и проснулись только к двум часам дня.

Альфонс был участником Седьмого крестового похода, в кровопролитных стычках с мамелюками там погиб брат Альфонса, Роберт. Брата принц любил, поэтому перенес свою братскую любовь на Эда, очень похожего на его старшего брата в юности. В замке было необычно тихо. Толкнув лежащего рядом Эда, завалившегося в спальный шкаф в одежде, Альфонс дождался пока тот откроет глаза и спросил — Слышишь?

Эд недоуменно протер глаза и прислушался — Ничего не слышу, тишина как на кладбище.

— Непонятно, куда это все подевались?

Эд хлопнул себя по лбу — Мой младший брат вчера предупредил, что если я напьюсь, то на охоту меня будить никто не будет. Сегодня Жан со всем двором собирался охотиться на туров то ли на восточной, то ли на южной границе.

Открылась дверь и в спальню зашел Рено — Вот вы где! Я уже думал вы меня бросили и поехали развлекаться, в замке практически никого! Даже пажи все умотали. Остались только пара копий, сейчас поглощают остатки ужина. Чем займемся?

Эд встал и потянулся — Предлагаю догнать братца и весь двор, пока они всех быков не перебили! Хватит киснуть, по коням!

Альфонс покачал головой — В Париже неспокойно, твоя мать приказала разогнать крестоносцев-пастухов и они теперь разбегаются куда глаза глядят, а у нас всего два копья — двадцати человек не хватит для охраны!

Эд усмехнулся — испанка Бланка Кастильская стала королевой Франции и вошла в историю не только как жена короля. Мать двенадцати детей, она никогда не стремилась к власти, но обстоятельства заставили и королева Бланка справилась блистательно. Ей посвящали стихи влюбленные трубадуры и хвалебные отзывы строгие хронисты.

Да, это именно о ней, королеве Франции Бланке Кастильской. И написано не каким-то придворным лизоблюдом, а поэтом вошедшим в мировую литературу и абсолютно самостоятельным политически — графом Шампани и королем Наварры Тибо Шампанским.

Эд беззаботно махнул рукой — Пара копий разгонят весь этот сброд тупыми копьями! Как вам каламбур? Ну что, двигаемся в сторону графства Бургундии? Если не найдем наш двор, заглянем в гости к Гуго Шалонскому! Уверен, что там мы тоже не заскучаем! Все трое расхохотались и стали собираться в дорогу.

Проехав до вечера около пятидесяти километров, что составляло половину пути до столицы Бургундского графства, путники решили сделать привал, дать лошадям отдых и переночевать. Шатра не было — выехали налегке, надеясь догнать Жана и двор. Но все прошли нелегкую жизненную школу, поэтому расседлали коней, седла положили на землю, расстелив рядом попоны — вот и готовая постель, воину и это роскошь.

Выставив двоих в ночной патруль, все перекусили взятыми из замка припасами и, освободившись от кольчуг и остальной брони, пятеро рыцарей (двое командовали взятыми с собой копьями) легли в центре поляны поближе к костру, остальные — пара оруженосцев (люди благородного происхождения, служивший рыцарю до собственного посвящения в рыцари), пара кутилье (вспомогательный конный воин в доспехе, не имеющий рыцарского достоинства), девять арбалетчиков и пешие воины, всю дорогу следующие за отрядом, держась за стремена.

— Ничего не понимаю! — Эд приложился к бурдюку с вином — Мы с вами подались не в ту сторону. Разве не на восточную границу направили загонщиков?

— Ни хрена не помню! — Альфонс принял бурдюк и тоже отпил большой глоток — Похоже, мы перешли нашу границу и находимся у соседа.

— Значит судьба — завтра навестим Гуго Третьего и не уедем, пока не опустошим его запасы вина! — развеселился Рено.

После полуночи патрульных сменили и двое арбалетчиков прошлись по поляне и собрали еще запас хвороста. Нападение произошло неожиданно — неподалеку встал на ночевку отряд крестьян, около двух сотен человек, вооруженные дубинами, серпами и ножами из дрянного железа, Увидев отблески пламени, свои костры пастухи зажигать повременили и выслали на разведку присоединившихся к ним пару бывших солдат, участвовавших в последнем крестовом походе и решивших пристать к крестьянам в надежде легкой наживы. По дороге из Парижа эта банда уже разграбила одно аббатство, убила и ограбила пару мелких торговцев, следующих со слабой охраной. Проходя через небольшие деревни, всех женщин насиловали до смерти, отбирая скот и убивая тех, кто пытался защитить свое имущество и родных.

Разведчики внимательно, стараясь не спугнуть, осмотрели из кустарника спящих и парочку часовых, «клюющих носом». Вернувшись, они взахлеб описывали возможную добычу — коней, доспехи и оружие. А также богатая одежда рыцарей и возможно набитые серебром и золотом их кошельки. Главарь этой шайки, кузнец Хамелет радостно потер ладони — честно говоря, последние дни они голодали, того, что они отбирали в попадающихся селениях хватало им на оин зубок. Конечно, большая часть еды доставалась Хамелету и его ближайшему окружению из десятка самых крепких крестьян, но дальше так продолжаться не могло. Охотников среди банды не было, основная маса простые пахари, мельник, рыбаки. В последней деревушке повезло и нашли рыбацкие сети. Улов в мелкой речушке дал возможность немного насытить голодные желудки.

Эд проснулся от холодного прикосновения к лицу и, открыв глаза, замер от ужаса — по голове проползла огромная гадюка. Сон слетел в одну минуту и Эд окрикнул караульных — Спите, засранцы! Давно не пороли ваши тощие ягодицы?

Арбалетчики подскочили, протирая глаза — Помилуйте, ваша светлость! На минуту только прикорнули!

Эд хотел было продолжить вымещать на несчастных свою злость, но невольно прислушался — невдалеке заливался соловей, неожиданно соловьиная трель смолкла и раздался треск сухих веток — Тревога, все к оружию! — толкнув спящих рыцарей и схватив свои меч и шит, Эд приготовился к ночному нападению. Из-за ближайших деревьев к ним рванули чьи-то тени. Арбалетчики, подхватив свое оружие, разрядили его в толпу и начали опять заряжать свои арбалеты, стрелков тут же прикрыли щитами солдаты. Все это дало время рыцарям и кутилье частично надеть доспехи и взяться за мечи. Альфонс подхватил лежащее копье и бросил его в огромного мужика, замахнувшегося своей секирой на Иоанна, и тот благодарно кивнул. Отбиваясь от огромной дубины. Арбалетчики успели сделать еще по выстрелу и легли вместе с пешцами. Оруженосцы и кутилье отступили к рыцарям, вставшим в круг и смогли немного перевести дух.

Обступив со всех сторон оставшихся в живых дворян, простецы приостановили побоище, вперед вышел их предводитель и потребовал — Сдавайтесь, господа рыцари! Жаль портить ваши доспехи, мы их лучше выгодно продадим!

Альфонс вытер пот с лица и поинтересовался — А что же с нами будет, если мы сдадимся?

Главарь оскалился — Может мы вас даже отпустим! Вон тех молоденьких оруженосцев мы попользуем в их откормленные задницы, от этого не всегда умирают! Правда, если пользовать будут не большим количеством! Голытьба расхохоталась и Эд крепче сжал рукоять меча. Сделав выпад, он проткнул главаря и тот рухнул на землю, разбойники кинулись на горстку дворян и вскоре почти все истекали кровью, едва держась на ногах. Мысленно начав молиться, Эд едва отбил щитом очередную дубину, от чего рука сразу «отсохла» и увернулся от топора, срубив напавшему руку. В ночи раздался громкий свист и сразу пара десятков нападающих упали от попадания в них стрел. Разбойники опешили через минуту от стрел погибли еще человек сорок. Один из разбойников дико заорал и бросился на Эда с огромным молотом на длиной рукоятке. Будто лесной дух ожил один их кустарников и кинулся на перерез нападавшему, дав Эду возможность отступить на шаг и перевести дух.

Кустарник, оказавшийся подростком, одетым в непонятную дерюгу с пришитыми ветками и клочками трав, проткнул мечом бедро молотобойцу, из которого хлынула кровь — видно сильно повредив артерию. Еще с десяток подобных кустарникам подросткам встали перед изможденными рыцарями, прикрывшись щитами и ударами топоров отгоняющих толпу в сторону. Подросток, вооруженный мечом крикнул — Стрелки, бейте на выбор прицельно! Старайтесь не тратить стрелы зря, распределите цели между собой!

Со всех сторон раздались звуки тетивы. Через четыре минуты было кончено — десяток легкораненых постарался сбежать, за ними бесшумно кинулись несколько человек, которые вскоре вернулись, весело обсуждая устроенную ими резню.

Подросток с мечом повернулся и представился Арман де Лонгви де Моле!

Подошли еще четверо вооруженных окровавленными мечами сверстников Армана, которых тот представил рыцарям — Мои валеты Жан де Танле, Пьер и Гуго де Аманзе и Карл де Клай! Мы узнали о опасности появления в графстве крестьян, бежавших из Франции и решили на них поохотиться. Моим воинам нужен какой-никакой опыт охоты на людей.

Эд, разинув рот, с трудом вернул нижнюю челюсть на место и ответил — Я граф Невера Эд Бургундский, со мной граф Тулузы Альфонс де Пуатье, Рено сеньор де Божё и рыцари Шаурс де Сурше и Жак де Шато, сыновья баронов де Барбезье и де Вивьер.

После этих слов все пятеро вооруженных мальчишек встали на одно колено и поклонились.

Эд обошел вокруг дворянских детей и почесал затылок — вы и ваши лучники выглядите как черти, но стрелки изрядные, да и в рукопашном бою вы смогли меня удивить. Да и вооружены неплохо, только вот луки у вас как у неверных. Как у подростка, которому далеко до совершеннолетия, как у рыцаря могут быть свои валеты?

Вперед вышел де Танле — Наши отцы решили выгодным и полезным принять нами вассалитет Арману де Лонгви. И мы считаем их решение правильным, Арман лучший боец в графстве, мы под его рукой станем не только рыцарями, но и прославим свои роды в веках!

Ко мне подошел Ди и доложил — Стрелы почти все собраны, через десять минут мы будем готовы.

Я повернулся к высокородным рыцарям и предложил — Вы сильно ранены, предлагаю или вернуться в ваш Дижон, либо отойти в Безансон. В принципе, под нашей защитой вам не страшны обнаглевшие банды крестьян и мы можем спокойно вернуть вас обратно. Нам же будет интересно изучить эту дорогу, мало ли что..

Не договорив, я приказал вскипятить воду и достать из отдельной медицинской суммы бурдюк самогона и льняные бинты. Обработав раны рыцарей, я выслал вперед разведку и мы тронулись в путь.

Дорога назад оказалась для рыцарей такой же безопасной, мелкие шайки в страхе разбегались, а крупных не попалось, о чем все сожалели — рыцари мечтали насытить свои мечи кровью, а подросткам нужны были живые мишени, поэтому в Дижон небольшая конная кавалькада в сопровождении роты лучников добралась без приключений. Приблизившись к мосту через ров, вперед вышли сигнальщики и проревели на медных рогах жуткие звуки, от которых со стен чуть не попадали спящие стражники.

Позно вечером бургундский двор вернулся с охоты и все спали без задних ног. Рев чужих труб переполошил всех, по замку метались рыцари в поисках оружия, визжали дамы и мельтешили встревоженные пажи. Два карлика чуть не сбили Жана Бургундского с ног, спешившего с мечом и щитом к выходу. Увидев брата в сопровождении его друзей, всех перевязанных окровавленными бинтами и сотню мальчишек, вооруженных до зубов, Жан спросонья подумал, что объявлен второй детский крестовый поход.

Эд приказал подскочившим слугам отвести его и его новых друзей в баню, а малолетних лучников накормить. Помывшись и одевшись в чистое, рыцари с интересом разглядывали одежду своих спасителей, имевших с собой в переметных суммах запас нижнего шелкового белья. Сняв устрашающие балахоны, подростки почистили свои замшевые штаны и приталенные куртки и сменили мокасины на парадные, выкрашенные в различные яркие цвета. Необычная выделка кожи и столь же непривычный покрой одежды вызвал интерес у рыцарей, мысленно примеривающих на себя подобный комплект одежды, поняв его практичность и изящество.

После бани Арману и его валетам отвели лучшую свободную комнату, а Эд поспешил к своей жене, поспешив ее успокоить.

Альфонс и Рено же напросились к своим спасителям, прослышав в дороге, что Арман отличный игрок в шахматы, к тому же придумавший новые правила игры. Установив на столе шахматную доску с вырезанными из белого мрамора и оникса фигурками. Новые правила друзей увлекли и заинтересовали, вот уже второй час они сражались с непонятным подростком, раз за разом выигрывающего партии.

Матильда выслушала сбивчивый рассказ мужа о его спасении играющими в рыцаря и валетов мальчишками, имеющими пешее войско лучников. набранных из крестьянских детей и покачала головой — Ты едва избежал смерти, супруг, и как ты думаешь наградить за свое спасение?

— И спасение моих друзей! — добавил Эд, пригубив бургундского.

— Я думаю, что за свое спасение они смогут отдариться сами, они люди не бедные. — Матильда вздохнула и помассировала своим тонким пальцем свой лобик — Награда должна быть достойной сына Герцога! Жаль, что твоему спасителю только шесть лет! Может быть ему подыскать знатную и богатую невесту? А пока подари ему замок, вот хотя бы Шато-де-Базош с прилежащими землями, которые бы после совершеннолетия дали ему право на титул маркиза. Так что поговори с отцом, пусть оформит бумаги на маркизат де Шато! Пока мальчик не достигнет совершеннолетия, замком будет управлять его опекун, то есть его отец. После совершеннолетия твой спаситель получит и титул маркиза и замок и земли. Тогда и богатую невесту мальчику особо искать не придется. Говоришь, он уже сейчас содержит сотню лучников, значит став маркизом, твой вассал сможет выставлять по твоему требованию как минимум полк с его-то запросами!

В это время в комнату вошел отец Эда, герцог Гуго Четвертый, который, приоткрыв дверь, слушал разговор. Услышав о нападении на принца, Гуго поспешил к нему, но остановился на пороге, не желая прервать рассказ сына и предложение снохи сбило его с толку — давать титул с землями сыну незнатного барона было уж слишком.

— Здравствуй сын! я слышал, что ты едва выжил этой ночью!

— Да отец! — Эд подошел и обнял своего отца — Не знаю, как отблагодарить своего спасителя. У него в принципе уже есть все — и свое войско, и своя свита. Матильда нашла хорошее решение — сделать моего спасителя маркизом, ты же не будешь против?

Глава 9

Герцог печально вздохнул — Наши предки пролили немало крови за получение большого участка земли, теперь же ты хочешь оторвать от него кусок! Я понимаю твое благородство — ты хочешь по королевски отблагодарить своего спасителя, не зная практически ничего ни о нем, ни о его семье. Я считаю, что для его семьи верхом счастья станет какая-нибудь должность при моем дворе. Подожди-ка!

Герцог выглянул в коридор и подозвал пажа — Филипп, приведи сюда одного из валетов (при этом слове герцог усмехнулся) спасителя нашего сына!

Довольно быстро тот вернулся в сопровождении Карла, который не очень любил шахматы и осматривал дворцовую кухню в поисках лакомств.

Паж подтолкнул Карла в проем и исчез. Карл при виде тех, к кому его привели, встал на колено — Добрый день, господин герцог!

Эд улыбнулся— Не трусь, мальчик! познакомься с моей женой — Матильда де Бурбон-Дампьер!

Матильда протянула руку и мальчик с благовеньем приложился к ней губами — Для меня великая честь познакомиться с вашей супругой и вашим владетельным отцом, граф!

Матильда улыбнулась, видя как подросток покраснел и засмущался — Кто твой отец и почему ты и твои друзья находитесь на службе у вашего сверстника, которому до получения рыцарских шпор еще много лет. Такого еще никогда не бывало, как ваши отцы решились нарушить традиции! Вас, по хорошему, нужно отдать пажами опытному рыцарю.

— Меня зовут Карл, мой отец барон де Клай. Все наши отцы, как и отец Армана, много лет носят золотые шпоры. Не знаю как остальные, мой отец хотел отдать меня на обучение пажом отцу Армана или отцу Жана, барону де Танле. Однако год назад Арман уговорил своего отца и из крестьянских детей шести-семи лет создал свое личное пешее войско, лично обучая его с помощью своего молочного брата таким премудростям, которые неведомы многим рыцарям, о чем Де Лонгви де Шоссен поведал моему отцу, прихвастнув тем, что его старший сын упросил младшего с ним заниматься. Благодаря Арману мы стали намного сильнее и выносливее, овладели практически всем оружием, кроме рыцарского копья. У нас все из лука тупой стрелой поражают белку в глаз, не давая попортить шкурку. Помимо тонкостей воинской науки Арман обучает нас основам медицины — мы умеем обрабатывать и зашивать раны, при себе каждый имеет запас медикаментов. Именно благодаря Арману раны вашего сына и его друзей обработаны таким образом, что они уже не загниют и не начнется лихорадка. Ни один врач не знает и доли тех умений, которые знает Арман. Однажды он прооперировал одного из наших лучников, сломавших ногу. Кости торчали наружу, после пары месяцев паренек опять бегает. А еще он учит нас писать на французском и латыни и считать, очень немногие рыцари это умеют!

Вельможи переглянулись и Матильда спросила — И кто же был учителем Армана?

Карл закусил губу — он понял, что слишком много наговорил о своем командире. Но врать он совершенно не умел — Ходят слухи, что Арману помогает его Ангел-хранитель!

Все четверо перекрестились и герцог нахмурился — не хватало еще привлечь внимание церкви к этому непонятному спасителю сына.

— А еще никто не выиграл у Армана ни в шахматы, ни в нарды! Он силен везде! — с фанатизмом произнес Карл и герцог движением руки отпустил баронского сына.

— Интересно! — промолвила Мадлен — Я думаю, что такой целеустремленный мальчик, как Арман, не оценит благодарность назначением его отца на несущественную должность во дворце.

— Ты еще скажи, я должен его отца как минимум сделать старшим конюшим! За право обладать этой должностью бьются знатные фамилии!

Эд с тоской взглянул на жадного отца — Награду должен получить сын, а не отец! Я все-таки куплю ему замок с окрестными землями. Когда же я стану герцогом, я подарю ему маркизат!

— Надеюсь, я еще долго этого не увижу, сын! Или ты так желаешь моей смерти?

Покачав головой, Гуго вышел. Матильда укоризненно посмотрела на мужа — Ты хоть думай, что говоришь! Еще не хватало, что бы твой отец заподозрил тебя в желании занять его место!

— Пойдем посмотрим на нашего знаменитого шахматиста! — Эд подал жене руку и они вышли в коридор и прошли в апартаменты, выделенные гостям.

Альфонс де Пуатье и Рено де Боже азартно раз за разом по очереди проигрывали, они играли по новым предложенным Арманом правила и играли на интерес — на кон каждая сторона ставила по турскому ливру за партию (1 ливр равнялся 20 солей (су), а 1 су равнялся 12 денье.). Су— это старинное простонародное обозначение французской монеты соль. До возвращения французского короля из плена во Франции чеканили только денье. Именно поэтому золотой турский ливр все больше завоевывал валютный рынок и в одной монете было примерно восемь целых и три десятых грамма золота. Перед Арманом лежали уже пятнадцать выигранных ливров. Деньги были просто огромные — кузнец зарабатывал 4 денье в день. Пекарь — 2 су в неделю. Высшие коронные чины (великий камергер, главный виночерпий) — получали 2000 ливров в год. За 1 ливр можно было купить откормленную свинью.

Господа, дайте и мне попробовать сыграть с нашим гостем — не выдержал Эд, наблюдая за быстрыми проигрышами друзей — Ставлю пятьдесят ливров против выигрыша нашего юного друга, так как против него мы будем играть сразу втроем!

Я с интересом взглянул на графа — это он так решил рассчитаться за помощь, или это только начало? Я сразу после прибытия отправил письмо отцу, интересно как он отреагирует на спасение принца, наследника бургундского герцога и графа Форе синьера де Боже?

Мне выпало играть за белых и я разыграл Атаку Тромповского, дебют, начинавшийся ходами:1. d2-d4 Kg8-f62. Cc1-g5.

Этот дебют довольно интересен — «Слон Тромповского» может раздражать соперника, так как мешает чёрным безопасно поставить пешку на е6. Слон позволяет потенциально разрушить пешечную структуру чёрных, забрав рано развитого коня. У белых есть свобода в развитии и централизации фигур, в то время как чёрные сосредоточены на одном слоне.

Как итог — мат через пятнадцать минут и пополнение кошелька еще на пятьдесят ливров. Итого, общим весом чуть больше полкило золота.

Я подумал и решил начать революцию игр, ознакомив бургундский двор с моими игральными картами. В Италии научились делать качественную бумагу с проклейкой ее для прочности животным клеем. Толщина листа зависела от количества погружений черпальной формы в чан, наполненный жидкой массой. Я заказал у знакомого купца несколько листов бумаги, нужной мне толщины. Уже самостоятельно я наклеивал полученную бумагу на отрез ткани изтончайшего шелка, выкрашенного в яркий цвет и после склеивания под прессом, разрезал на прямоугольники нужного размера. Получив пару колод по пятьдесят два листа с рубашками красного и синего цвета, я, используя красные и черные чернила, графикой нарисовал карты. Вальтов я изобразил рыцарями в шлемах, дамы в высоких колпаках с розой в руке, короли в мантиях и коронах с жезлом в руке. На кропотливое изготовление карт ушло около месяца, вот уже пару недель они были готовы и я их на всякий случай таскал со своими вещами в футляре из замши.

Достав карты, я произвел фурор — их тут же расхватали и стали разглядывать. я объяснил правила покера и Эд послал за отцом. Герцог, услышав правила и буквально ощупавший каждую карту, предложил перейти за большой стол в гостинную. Что мы естественно и сделали. В игре помимо меня решили участвовать сам хозяин дворца, его оба сына и их жены, канцлер и одновременно епископ дижонский (хранитель королевской печати, главой придворной канцелярии и одновременно главой королевской капеллы), сенешаль (придворный чиновник, заведовавший внутренним распорядком при дворе) и Камерарий (отвечал как за государственную казну, так и за различные припасы и одежду, а также другие ценные вещи. Кроме того, камерарий отвечал за прием послов и гостей, их размещением в замке). Вокруг нас расположились рыцари и дамы, пажи и оруженосцы, под столом сновали уродцы и карлики, над которыми потешалась знать.

Герцог приказал двум писцам записать правила игра и пока я их диктовал, стояла более-менее относительная тишина — все своими локаторами внимали новую игру. Я же предложил каждому игроку заранее поменять свои мелкие деньги на золотые ливры и за начальную ставку взять монету в один ливр. Все согласились с разумным предложением и мы начали игру.

Я перетасовал колоду и раздал. Я в душе покатывался со смеху, наблюдая за лицами игроков, на которых было написано все — и когда приходили хорошие карты и когда приходили плохие. Сам же я держал фейс нечитаемым, придав лицу выражение скуки. Одурев от азарта, знать без колебания повышала ставки, редко пасуя, стараясь биться до последнего. Матильда была поумней и при плохих картах всегда пасовала, чем раздражала своего супруга, который еще не понял тактики игры. За первый час я выиграл три сотни ливров и стал чаще рисковать, поднимая ставки. В итоге еще через час заработал еще полторы тысячи ливров. Большая часть зала била копытом от нетерпения и я, вздохнув, предложил им для игры свою вторую колоду.

На другом конце огромного стола образовалась еще одна игра из десяти игроков. Герцог все подмечал и при виде второй колоды задумчиво покачал головой. Сам хозяин Бургундского герцогства играл осторожно, с неудовольствием поглядывая на разошедшихся сенешаля и камерария, больше всех проигрывающие кучу золота. По знаку Гуго на столы подали пряное вино и такие же острые закуски.

Сзади ко мне протиснулся Ди и доложил — Все лучники накормлены и помылись в бане, ваша милость, нас расположили в полупустой казарме, можете о нас не беспокоиться!

Я кивнул и взял очередную карту. У меня был почти полный флеш рояль — мне не хватало только червового туза. Следующей картой пришел и туз! Я скорчил недовольную рожу и поднял ставку сразу в три раза. Матильда засомневалась, но спасовала, остальные мою ставку не только приняли, но и утроили. пришлось отвечать. К концу игры перед нами лежало двенадцать тысяч с лишним. Так как сумма вышла большая, то помимо ливров здесь были и серебряные соли. На лицах игроков читалась жадность и желание забрать все золото и серебро себе.

Раскрыв свои карты я произнес — У меня, господа, флеш рояль! — при этом пододвинув к себе кучу монет.

— Ну что, продолжим? Может последний раз сыграем по крупному, ставки по сто ливров? Вполне сможете отыграться!

— Я пас, господа — отказался герцог и под его взглядами в отказ пошли его сыновья и их жены. Епископ, сенешаль и камерарий остались за столом.

— Позвольте мне присоединиться! — к нам подошел безвкусно но богато одетый в шелка и бархат господин с рыцарскими шпорами и поясом. Золото и камни так и сверкали на его одежде, пальцах, в ушах, на шее и кинжале. Принц Жан уступил свое место — Садитесь, господин посол!

Матильда, сидевшая рядом со мной, шепнула мне на ухо — Посол Венеции Андреа, приемный сын Морозини, дожа республики. Андреа знаменит своими тратами, проматывает достояние приемного отца.

Посол высыпал из шитого золотом и шелка кошелька, на котором около дерева были вышиты две девушки, перед собой золото, остальные так же достали свои кошели и игра началась. Сражу же нас опять окружили все присутствующие — игра по крупному вызвала нездоровый интерес у придворных.

Сначала я никак не мог определить, какие карты у посла — он надменно улыбался, торжествуя постоянно удваивал и утраивал ставки, но затем я заметил, что при плохих картах он немного прищуривал глаза, а при хорошем раскладе победно оглядывая соперников. После этого я смог и его прижать, и посол сразу заскучал. Я же умело блефовал и иногда пасовал, благодаря чему я все время оказывался в выигрыше или делил его с другими игроками. Наконец банк составил сорок пять тысяч ливров, у меня оставались еще двадцать тысяч. В огромном зале стояла полнейшая тишина, казалось можно было услышать даже пролетающую муху. Соседи тоже закончили играть и присоединились к зрителям нашей игры. я видел, что послу карты не идут и положил десять штук. Все, кроме посла пасанули, а посол поддержал. Я видел, что у него осталось около пяти тысяч ливров. Мне пришли три семерки и я решил поднять еще на десять тысяч. Посол пересчитал свои деньги и оказалось, что он может ответить только четырьмя с половиной тысячами.

— Я хочу в счет недостающей суммы поставить свой коллар! — посол показал на свою массивную золотую цепь, коллар в средние века являлся мужским украшением, символом власти и принадлежности к рыцарскому ордену.

Придворные загомонили, обсуждая предложение венецианца.

Я деланно удивился — Разве в вашей стране так легкомысленно относятся к рыцарскому знаку, господин посол?

Посол разозлился и, кинув взгляд на кучу золота на игральном столе, снял свой кинжал и попросил своего оруженосца принести меч — Предлагаю свою пару индийских клинков! Когда на стол лег узкий булатный меч в таких же, как и и у кинжала, богато усыпанных драгоценными камнями ножнах, рыцари ахнули, разглядывая ставку венецианца. Я тоже был удивлен — и кинжал и меч были созданы одним мастером, другой же изготовил ножны для клинков, не экономя ни золота, ни драгоценностей.

— Я принимаю вашу ставку, господин посол! Открываем карты!

У посла оказались две пары и я невольно повел шеей — я прошел по лезвию, чуть не проиграв все добытое золото. Повезло!

Выигранный кинжал я отправил за свой кожаный пояс, а меч благовейно принял Жан, пустив его по рукам остальных валетов, пускающих слюни на мой выигрыш. Золото Жан убрал в заранее приготовленный замшевую калиту.

Матильда отпила вина и шепнула мужу — Твой спаситель теперь еще и богат!

Альфонс де Пуатье, граф Пуатье и граф Тулузский подхватил меня за плечо и отвел в сторону — Арман, у меня к тебе предложение — у нас с Жанной нет детей, может заберешь отца и переедешь со своим войском ко мне? Никогда не думал, что может быть такой разносторонний ребенок. С тобой говоришь будто со взрослым. Удивительно, но факт. Твой отец получит земли, как минимум равноценные бургундским! Он только поменяет своего господина. Я предоставлю вам лучший замок в моих владениях! Хотите в Пуатье, хотите в Тулузе. На территории города-крепости Каркасон расположен графский замок Комталь, который я хочу подарить тебе, Арман. Такой роскошный красавец!!! Город расположен на правом берегу реки Од. А в одиннадцати лье от замка на берегу Средиземного моря находится портовый горон Нарбон. Земли очень плодородные, Вашему отцу новая барония обязательно понравится.

Я низко поклонился — Спасибо, ваше высочество! Я посоветуюсь с отцом и сразу же извещу вас! Для меня честь служить вам, принцу королевской крови!

Я отправился в нашу залу, но меня остановил паж графа Рено и отвел в его покои. Граф встретил меня у входа и проводил внутрь, усадив на кушетку — Арман, чем я могу отблагодарить за свое спасение? Не стесняйтесь, наверняка, разбогатев, вы в чем-нибудь да нуждаетесь?

— Господин граф, будьте моим покровителем и мне вполне этого будет достаточно — хитро улыбнувшись, я своими словами развеселил графа и тот погрозил мне пальцем — Маленький хитрец! Хорошо, я, граф де Форе беру тебя под свое покровительство! Ты можешь в любой момент обратиться ко мне за помощью! Надеюсь завтра мы сможем поиграть в шахматы?

— Боюсь, герцога не обрадует столь длительное гостеприимство — я же разорю всех его вассалов и слуг!

— На этот счет нечего беспокоиться, герцог любит удачливых. Когда вы все-таки покинете Дижон, вы оставите нам хотя бы одну колоду ваших карт?

— Обязательно, пусть это будет подарком господину герцогу.

— Отдыхай, Арман, завтра мы покажем наш Дижон.

Глава 10

Следующим утром умывшись и перекусив, я в сопровождении валетов с графами Рено и Альфонсом верхом отправился посмотреть на Дижон. Своим политическим значением в Средние века Дижон обязан решению герцога Роберта I перенести сюда столицу всей Бургундии. дижон был окружен крепостной стеной с двенадцатью воротами. Над городом возвышается готический главный собор, возведенный в начале Тринадцатого века. На углу собора находится скульптура совы, которая является символом города.

На улицах Дижона, как впрочем и в Париже, улицы были полны нечистот, небольшой скверик вонял по страшному — придворные не стесняясь здесь справляли свою нужду. С тех пор, как король Франции Филипп-Август в двенадцатом веке упал в обморок от невыносимой вони, поднявшейся от проезжавшей мимо дворца телеги, взрыхлившей наслоения уличных нечистот, с антисанитарией в Париже ничего не менялось вплоть до середины девятнадцатого века. Как правило, большинство простолюдинов в те времена справляли естественные потребности где угодно. Шел, захотелось «по-большому» или «по-маленькому» — сходил. Все относились к этому процессу как чему-то очень обыденному, но при этом не чурались показывать друг другу кучи экскрементов на улицах. Даже в сельской местности, и то было попроще с санитарными вопросами, учитывая меньшую скученность населения и возможность оборудования во дворах выгребных ям. Впрочем, большинство крестьян созданием выгребных ям себя не озадачивало и справляло нужду в любом месте.

Ради интереса я заглянул в пару городских бань и был разочарован — их небольшие размеры по сравнению с римскими термами, из-за грандиозности строений доживших до современности, европейские бани напоминали бордели, в которых за отдельную плату можно было еще и помыться. Не зря ни от одной европейской бани не не останется даже фундамента! Я купил в одной из лавок приличный запас неплохого мыла, который лавочник пообещал доставить в замок.

Мне сразу расхотелось оставаться в этой клоаке и я я поведал об этом своим благородным покровителям — Не знаю как вы, но я в такой вони жить не смогу, завтра отправимся назад. По хорошему, нужно заняться канализацией наподобие римской, именно канализация и водоснабжение главное достижение Рима. Римляне использовали бетонные трубы для вывода сточных вод, почему этого нет в Дижоне? Неужели произошел откат назад, к черт знает какой древности?

Альфонс развел руками — Если примешь мое предложение, то я поставлю тебя на почетную должность в моем городе-крепости — помощником сенешаля, наведи в Каркассоне порядок, начав с замка, если с этим справишься, то я поручу тебе и Тулузу. Пусть потом все умрут от зависти, когда ты возродишь у меня римскую канализацию. Еще бы решить вопрос с водопроводом, но не знаю — по силам ли тебе в твоем возрасте! — хитро прищурился граф — до сих пор сохранился акведук, который является частью водопровода длиной девять лье, который вёл в Ним из Юзеса.

— Все зависит от количества выделенных на это денег, ваше Сиятельство!

— Это пусть тебя не волнует, сколько нужно, столько и выделю. Вот тебе для твоего отца инвеститура на получение от меня виконтства Каркассон в наследственное условное держание. Семейка Транкавелей слишком много о себе возомнила, я их решил, немного обобрать, думаю что семи виконтств им многовато! А позже я поговорю с супругой Жанной, она как герцогиня Нарбонна отберет у Альмарик Первого виконтство Нарбонна и отдаст его тебе по совершеннолетию.

— Чем провинился этот виконт?

— Он чеканит в Нарбонне по крайней мере пять лет свою монету.

После возвращения в замок я научил бургундскую знать играм в очко, дурака и козла, когда же я показал женщинам косынку, то они не отстали от меня, пока я не подарил им вторую колоду. Подняв на игре «очко» еще двадцать тысяч ливров, я увидел разгневанного венецианца, посол подошел к столу, за которым я обчищал карманы знати и едва сдерживаясь, указал на меня пальцем — Ваши так называемые валеты, Арман, избили моих пажей и я требую удовлетворения!

Я покосился на стоящего рядом Жана, но тот пожал плечами.

— Жан, приведи остальных!

Тот быстро метнулся в нашу комнату и привел Карла, Пьера и Гуго, прямо светящихся от победы в недавней стычке с пажами посла Венецианской республики. Сидящий с нами герцог откинулся на своем монументальном кресле, напоминающим трон и прищурился. Все замолчали и я обратился к своим оруженосцам — Пьер кратко доложи о вашей стычке!

Пьер развел руками — Честное слово, никого не трогали, они сами начали над нами насмехаться и обзывать недоумками, решившими поиграть в рыцарей. Пришлось вздуть этих четырех нахалов, которые хвастались тем, что они любимчики посла и не вылезают из его постели, пидоры малолетние!

Я также развел руками — Господин посол, мое окружение мягко говоря не любят содомитов, так как мы верные католики. Вы же знаете, что содомизм — смертный грех, за который Всевышний уничтожил Содом и Гоморру! — после моих слов тишина в огромном зале стала совершенной. Дворяне выпучив глаза, переглядывались, герцог же перестал улыбаться и нахмурил брови.

— Если вы требуете удовлетворения, то мои валеты готовы сразиться на любом оружии с вашими пажами.

Посол мерзко скривился и будто выплюнул свои слова — Я желаю немедленного удовлетворения.

— Раз вы — сторона, требующая удовлетворения, то мы в праве выбора оружия. Пусть это будут щиты и секиры.

Шокированная знать начала шушукаться и хозяин Бургундии поднялся и вынес вердикт — Валеты достопочтенного Армана де Моле должны доказать право так называться. Я разрешаю поединки!

Я обратился к послу — Кажется пострадавших четверо, Жан де Танле с удовольствием скрестит свою секиру рядом со своими друзьями! Так как будь он во время оскорбления рядом с ними, он так же отпинал ваших наглецов!

Венецианец сжал кулаки и метнул на меня яростный взгляд.

Я же продолжил — Я вижу вы в ярости и предлагаю поединок между нами — дамы ахнули, а герцог с интересом посмотрел на меня, будто на сумасшедшего.

Я в силу своего возраста предлагаю немного уравновесить мои шансы — драться будем в одних обнаженными по пояс без всякой брони и защиты, босяком. Из оружия у каждого будет пара ножей и кинжал.

Альфонс подошел ко мне и тихо сказал — Ты сошел с ума, Арман! Или ты надеешься, что посол из-за всеобщего позорного осуждения на станет драться с ребенком?

— Давай поспорим на все выигранное мной золото, что я без проблем прибью этого наглеца!

Граф промолчал и отошел к герцогу, шепнув ему на ухо просьбу дать разрешение на поединки. Гуго посмотрел на посла — если тот прибьет мальчишку, то его будут призирать все дворяне, если же наглый Арман умудрится прибить посла, то еще больший позор падет на семью Морозини. Почему граф уверен в победе сосунка? Это очень странно. Хорошо, он даст свое согласие, самому интересно, как этот везунчик в карты и шахматы будет выворачиваться перед дланью смерти. Поединок с рыцарем! Это смешно! Что же, повеселимся, развлечений при дворе практически мало и карты Армана уже войдут в аналы всех значимых событий при дворе. Гуго подозвал епископа и тот важно объявил — Посол дожа Венеции требует Божьего суда за нанесенное оскорбление ему и его приближенным!

Кавалер Андре Морозини от злости готов был прямо сейчас прибить этого наглеца, мальчишку, возомнившего себя равным рыцарю — Хорошо, пока мои пажи прикончат твоих недо-валетов, я успею отрезать тебе уши, сосунок!

Поединок решили провести в два этапа — сначала одновременные бои четверых моих валетов и четверых пажей.

Бедные пажи, облачаясь в кольчуги и шлемы, бросали взгляды на своего господина, но тот высокомерно им улыбался, даже не допуская того, что его пажи десяти лет проиграют шестилетним недоумкам. Опасение внушал лишь крепыш Карл.

Слово «дуэль» произошло от латинского «duellum», которое было архаичной формой слова «bellum». Duellum в средневековой латыни означало судебный поединок, хотя в наше время дуэлью называют почти всегда поединок внесудебный и даже тайный. Неизвестно, были ли такие дуэли в Древней Греции и Риме, но они безусловно были знакомы германским племенам в качестве одного из видов ордалий, а также викингам. Существенное отличие от дуэли позднейшего времени: для судебного поединка требовался крайне серьезный повод! Кроме того, разрешение на судебный поединок должен был давать самолично король.

Карл провел любимый трюк — толкнув своим щитом противника и изобразив удар секирой сверху, ударил снизу в чужой щит ногой, вбив его в зубы наглеца пажа, следующим ударом развалив того пополам своей секирой.

Гуго изобразил атаку сверху и присел, начисто отрубив ноги своего противника чуть ниже линии щита.

Пьер сделал страшное лицо и неожиданно для своего противника завыл волком, от чего тот отшатнулся в испуге назад а Пьер, развалив шит, врезал возвратным движением обухом по голове противника.

Жану же выпал более-менее тренированный противник, продержавшийся пару минут за счет своих длинных рук, но Жан подловил пажа и отрубил ему кисть правой руки, кинув секиру в спину побежавшему было пажу.

Герцог спросил посла — Кавалер Морозини, вы не передумали — может откажетесь от поединка?

Взбешенный Андре, так же как и я обнаженный по пояс, с огромным кинжалом в правой руке и ножом, немного уступающим размерами клинку в правой руке, шагнул на очищенную от трупов и присыпанную песком площадку, на которой уже стоял я, держа в обоих руках но ножу с отличной балансировкой и с кинжалом венецианца за поясом. Между нами было метров двадцать. Я резко стартанул вперед и подпрыгнул, выполнив сальто вперед. В самой верхней точке я с обоих рук бросил ножи в своего противника и приземлился на ноги с выхваченным кинжалом в пяти метрах от посла. Ножи торчали там, куда я и целился — в левом глазу и в центре солнечного сплетения. Мой противник попытался сделать шаг в мою сторону, но рухнул на спину. Я вложил кинжал в ножны и подошел к труппу, выдернув ножи из тела.

— Божий суд покарал содомита! — громко сказав, я подошел к герцогу и епископу и поклонился им. Епископ перекрестил меня и подтвердил — Божий суд свершился!

Герцог же медленно но веско сказал — Отдайте победителю коней, доспехи, оружие и остальные вещи кавалера!

Я поиграл на публику своими развитыми мышцами, поклонился еще раз и отошел одеться. Затем, попрощавшись со своими новыми покровителями, я забрал все добро посла, которое оказалось довольно немалом — два комплекта доспехов, один из которых был защищен от влаги воронением и украшен позолотой, а шлем вдоль края был украшен драгоценными и полудрагоценными камнями. Видно из этого комплекта были выигранные мною меч и кинжал.

Два сундука были забиты баснословно дорогой одеждой, двумя шкатулками с драгоценностями и солидным кошелем золота. Построив своих лучников, я под звуки труб покинул гостеприимный замок герцога Бургундского.

Сам же герцог, уединившийся в своих покоях с епископом, обоими сыновьями, графами Альфонсом и Рено, играли в дурака и обсуждали недавнего гостя.

— Отрок сей на удивление знает грамоту, даже латынь! — начал епископ — нужно привлечь его, раз он младший сын к служению Богу!

— Насколько мне известно, его старший брат хочет стать тамплиером, то есть принять монашество — отбиваясь от епископа сказал Альфонсо, значит и титул и земли отойдут Арману. Я, честно говоря, до сих пор в шоке — шестилетний мальчик тах лихо убивает взрослого и опытного рыцаря! Кто нибудь сможет даже без кувырка в воздухе попасть в глаз и живот одновременно? Как он лихо настоял на условиях поединка!

— И какие у парня лихие валеты! Да-да, они своим поединком подтвердили право так называться! — добавил Рено — И такие же лихие его лучники — в темноте быстро и метко отстрелять разбойников!

— Я ему куплю замок — Эд покосился на промолчавшего отца и подкинул двоих семерок Альфонсу.

Тот рассмеялся — Поздно, Эд! Я практически уже его подарил! Арман переговорит с отцом и если тот не будет против поменять свою баронию на более интересные земли, дающие право на виконтство, на юге Тулузы, то Арман будет жить в моем графстве. Он интересный собеседник и лучший игрок в шахматы! Я с удовольствием буду его навещать в подаренном Арману замке, причем Этот удивительный мальчик обещал избавить мой Каркассон, а затем и Тулузу от моря нечистот, проведя в них римскую канализацию, я готов выложить любые деньги, чтобы почувствовать себя римлянином! А если он еще сможет обеспечить эти города водой — я несмотря на его возраст, назначу его сенешалем графства. Клянусь своими рыцарскими шпорами!

Эд вздохнул — Опять меня опередили! Тогда я тоже буду частым гостем в твоей Тулузе, ты не против?

— Я буду только рад! А то я у тебя загостился, пора и честь знать. Теперь твоя очередь — я вам с супругой и дочерей выделю лучшие покои.

Герцог покосился на сына и сказал — Этот мальчишка наверняка что-нибудь придумает новое. Если вы там начнете играть в новые игры, вы не забудьте, граф, пригласить и меня! Если Арман действительно избавит Каркассон от дерьма, я пришлю к нему лучших своих мастеровых для обучения — я тоже хочу почувствовать себя римлянином! Чем мой Дижон хуже Тулузы? А там и до вашей матушки эта весть дойдет, и вам, Альфонс, придется отправить мальчишку в Париж!

— Ну уж нет, я своего малолетнего помощника сенешаля не отдам даже матери! Да-да, я обещал Арману эту должность до совершеннолетия! Пусть королева Франции также присылает своих ремесленников на обучение!

— Вы так о нем говорите, граф, будто это ваш сын! — герцог вопросительно взглянул на Альфонса и тот рассмеялся.

— Вы не поверите, Гуго — я не против даже усыновить этого славного малого! О таком сыне можно только мечтать! В шесть лет на честном поединке победить рыцаря, он как рассказал его валет, много изобрел и ввел в своем замке. Даже придворный врач лучше не обработал наши раны, которые вполне могли загнить и мы бы лежали с огневицей! А его сотня лучников! Поверьте, ваше высочество, они уже сейчас представляют опасность для рыцарей! — увидев недоверие в глазах Гуго, Альфонс повысил голос — У нас на глазах две сотни человек за четыре-пять минут превратились в трупы, и совершили это мальчишки под командованием другого пацана! Я боюсь представить, что этот отряд натворит к своему совершеннолетию! Стрелы с наконечниками-срезнями прошибали тела насквозь! Я посмотрел колчаны лучников — после бойни у них еще остался второй колчан с бронебойными стрелами, которые наверняка при возросшей силе натяжения луков у взрослых лучников будут пробивать любые доспехи, мне честно говоря, не захотелось бы иметь врагом этого сына захудалого барона!

Рено и Эд согласно кивнули и Гуго, вынужденно взяв чужие карты, произнес — Да, если его вовремя не остановят, мальчик далеко пойдет!

Мы вернулись в свой замок с небольшим обозом, на котором были наши трофеи — моим валетам тоже досталось наследство убитых ими пажей. Пацаны мечтали только о том, чтобы на пути им попались разбойники, желающие обесчестить знатных дам, которых можно легко отправить к праотцам, однако наш обратный путь оказался без происшествий. Уже двигаясь по землям нашего феода, мы славно поохотились на оленей, наскоро их освежевав, мы доставили мясо и шкуры в замок.

Отец, увидев документы, дающие право на владение землями, которые дают право на титул виконта, обомлел от счастья и немедленно сел писать письма своему уже бывшему сеньору о смене сеньора и своему новому о согласии стать виконтом и готовности принести оммаж (присягу, оформлявшую заключение вассального договора) и клятву верности — фуа.

Ответ от Альфонса пришел с гонцом отца — Граф заверял, что он будет ждать наше семейство в Дижоне, где и примет оммаж. Из нашей стражи вместе с нами решили уехать почти все, часть слуг тоже решили двинуться за своим господином в поисках новой жизни. Обоз получился просто огромным, пришлось арендовать телеги и лошадей — из замка вывозили весь запас готового металла, стрел и наконечников, выделанные шкуры, часть солонины (большую часть мяса продали купцам), чугунные изделия, оружие и доспехи, разобранные кровати кресла, разобранные обеденный стол и шкаф, замковую казну и мою личную. Короче переселение народов! Впереди, посередине и в конце обоза следовали по тридцать лучников, которые успели попрощаться со своими родными. Приехали проститься и наши соседи, родители моих валетов, по рассказам сыновей уже знавших благодаря кому барон стал виконтом, поэтому они уважительно со мной пообщались и попросили приглядеть за их сыновьями.

По дороге к нам присоединился мой старший брат, который так же был извещен отцом и желавший посмотреть на герцогский двор. В Дижоне в торжественной обстановке после посещения мессы в церкви, безоружный отец, опустившись на одно колено (два колена преклоняли только рабы и крепостные) и сняв с головы свой берет, вложил соединённые ладони в руки своего нового сюзерена с просьбой принять его в вассалы. Граф поднял его, и они обменялись поцелуем. Скорей бы Жак принял свой обет монаха-рыцаря и я законно бы стал наследником виконта!

Глава 11

— Рассказывай! — брат развалился в выделенных мне комнатах на постели в спальном шкафу.

— Что ты хочешь услышать?

— Подробности спасения твоими лучниками пятерых рыцарей, благодаря которому отца сделали виконтом. Весь Бургундский графский двор до сих пор стоит на ушах, обсуждая ваш подвиг! Я, честно говоря, тебе жутко завидую! Поговаривают, что лично тебе подарен графский замок в Каркассоне?

— И это правда, буду в нем создавать свою личную армию, я для начала увеличу пешее войско до пятисот человек, а затем еще в два раза. А спасение вельмож произошло благодаря выучке моей пехоты. Как тебе при дворе графа Бургундского, тебя там не обижают?

Жак расхохотался — Пусть только кто попробует! Благодаря твоим урокам я многим накостылял, остальные пажи меня боятся задеть ненароком. Сам граф частенько оставляет делить с ним постель.

— Я надеюсь, твой Гуго на содомит и не пользует тебя в зад вместо женщины?

Жак перестал смеяться и задумался. Затем решился и ответил — У графа есть свои любимчики, особенно он любит златокудрого Жиля. У меня самого на него встает частенько. Но меня граф не использует в качестве любовника, не думай даже, что твой брат, как ты иногда говоришь, пидор.

— Ты хоть знаешь. что в монашеских рыцарских орденах, куда ты стремишься, содомия процветает в полный рост? А в Ордене Храма, называемого тамплиерами, вообще сатанизм какой-то процветает. К концу этого века Ордену будет принадлежать почти девятьсот замков, прецепторий и домов. В одной только Франции будет около семисот командорств! Но шестьдесят четыре года назад после захвата Саладином Иерусалима началось падение Ордена. Иерусалим окажется навсегда потерянным для христиан. в 1291 году пдет последний оплот Ордена, Акра. Через год тебя изберут Магистром. В пятницу тринадцатого, в октябре 1307 года тебя и еще шестьдесят рыцарей вместе с пятнадцатью тысячами членов Ордена во Франции обманом схватят и закуют в кандалы. Через семь лет после пыток тебя вместе с приором Ордена в Нормандии сожгут на медленном огне в Париже.

— Откуда тебе это известно? Ты говоришь так, будто это уже произошло!

— Я это предсказал нашему отцу еще год назад. Мне во сне является Ангел-хранитель, которые предсказал будущее.

Жак вскочил на ноги и быстрыми шагами стал мерять комнату — Когда я стану тамплиером?

— Через шестнадцать лет. По-хорошему тебя нужно внедрить в Орден пораньше, необходимо устранить мракобесие в Ордене, которое и привело к его падению. Тамплиеры как многие монахи поклоняются «Нашей Госпоже», или «Даме Мудрости» (двойнику Христа в женском обличье). Когда станешь тамплиером, убедись, прочтя устав тамплиеров, ты увидишь, что выражение «Наша Госпожа» употребляется в тексте очень часто (едва ли реже, чем «Господь», «Бог», «Иисус Христос»). В некоторых разделах устава в основном используются слова «Бог» и «Наша Госпожа», или «Бог» и «Госпожа Св. Мария», а слово «Дева», напротив, почти не встречается. В разделе устава под названием «Принятие в ряды ордена» будет запись: …И хвала Нашей Госпоже должна возноситься первой, за исключением последней службы, которая должна всегда произноситься последней, потому что Наша Госпожа есть начало нашего ордена, и с нею и во славу ее, если Богу так будет угодно, настанет конец нашей жизни и конец нашего ордена, когда Бог того пожелает. В монашеской стороне ордена тамплиеров можно различить черты, свидетельствующие о поклонении священному Эросу, воплощенному в культе Девы Марии, Черной Марии и Святой Марии Магдалины. Кроме того, широко распространяются каббалистические учения, в центре которых стоит София-Шекина, невеста Яхве.

Тамплиеры отдавали должное монашескому мистицизму церкви Черной Девы, воплощенному в «Песне Песней», если следовать толкованию Святого Бернарда Клервоского и его цистерцианского ордена, а вместе с тем испытывали определенное влияние со стороны иудаизма и каббалистических учений. У них столкновение одновременно культа Девы Марии с культом Магдалины, которые, весьма вероятно, впитали в себя остатки древнего язычества. Став Магистром, тебе или придется покончить с еретиками, или вывезти все ценности. Я предпочту второй вариант, на это золото мы сможем открыть новый орден, а можем поиграть в политические игры. В любом случае, брат, ты меня сразу вызови после посвящения в Магистры.

Вместе с графом де Пуатье наш обоз добрался до столицы его второго графства, города Тулузы. Тулуза поразила великолепием и красотой, в городе было построено множество храмов. Огромный собор Сент-Этьен был похож на крепостной замок. Именно в Тулузе тридцать семь лет назад святой Доминик основал орден доминиканцев, в эту эпоху появилась необходимость в священниках, которые бы не занимались светскими делами и вели роскошную жизнь, а, наоборот, презирали блага и были способны продемонстрировать простым людям свою чистоту веры на личном примере. Доминиканцы, как и Францисканцы были наделены Папой Римским функциями инквизиторской деятельности, которую активно осуществляли в европейских странах на протяжении многих лет, используя казни и пытки.

В Тулузе уже двадцать лет был даже университет, занимавший двухэтажное здание. Многие владельцы домов и хижин использовали их под получение дохода от сдачи в аренду, они владели порой целыми кварталами зданий. Тулузу во Франции нередко именуют «розовым городом». Такое название ей дано неспроста, ведь большинство зданий в ней сооружено из красного кирпича, приобретающего в лучах заходящего солнца розовые тона. Кроме французского языка в Тулузе широко распространено окситанское наречие, на котором разговаривает коренное население местности. Наш обоз пошел дальше, а мы остановились на день в резиденции графа, где были представлены хозяйке, тридцати однолетней герцогине Нарбонна, маркизе Прованса и графине Тулуза Жанне, которая недавно прибыла в Тулузу из Парижа. И Альфонс и его супруга мало времени проводили у себя в столице. Кстати, выяснилось, что по отцовской линии Жанна является потомком русского князя Ярослава Мудрого! Рядом с миловидной герцогиней стоял епископ Тулузы, настоящий фанатик. Оба удивленно переводили взгляд на меня и моих валетов и роту лучников, выстроившихся перед главным входом.

Граф де Пуатье представил нас — Это моя жена герцогиня Нарбонна, маркиза Прованса и графиня Тулуза Жанна, это наш епископ Раймон дю Фога. А это мои спаситель Арман де Моле и его отец, новый виконт Жак де Каркассон. Арман вместе со своими лучниками спас меня, графа Эда Бургундского, Рено де Боже и еще пару рыцарей от двухсот разбойников из пастушков, собравшихся выручать из плена моего отца, которых моя мать изгнала из Парижа. Если бы не он, нас бы уже доедали волки!

— И за это ты даровал виконтство! — содрогнулась при словах мужа Жанна — А как на это отреагируют Транкавели?

— Один из самых влиятельных родов Лангедока! — поддакнул епископ, осеняя нас крестом.

— Меня совершенно не волнует эта семейка, они слишком высоко подняли головы, нужно их приспустить как можно пониже! Баня готова?

Баня при дворе Тулузского властителя меня не впечатлила — небольшое помещение с пятью огромными деревянными купальнями, наполненными горячей водой.

— Да, со времен римлян бани резко уменьшились в размерах! — Альфонс с кубком вина нежился и рассуждал, рассчитывая на благодарных слушателей — вместе с ним мылись я, мой отец и мои валеты, разместившиеся в купальнях по двое — Я бывал в Константинополе и я надеялся увидеть остатки былой роскоши римских терм. Увы — из-за нехватки топлива и воды на жарких и засушливых просторах империи роскошные и огромные римские термы трансформировались в небольшие бани утилитарного назначения. Как выяснилось, уже к девятому веку византийские бани из огромных комплексов превратились в небольшие бани из одного парного отделения, раздевалки и помещения с топкой. Там, где сохранились бассейны, омовения совершаются уже в одежде! Вы представляете, старые термы перестраиваются в соборы! В провинциях сельские бани и подавно топятся по черному! Я слышал рассказ монаха о том, что когда их епископ моется в монастырской бане, он всегда моется в теплой шапке, чтобы не простудиться, так как дверь в баню нормально не закрывается! Арман, тебе нужно понравиться моей жене, от нее много зависит.

— Без проблем, жалко карт больше нет, но это не беда, изготовлю позже. попробую вашу супругу усладить своим пением под лютню, я неплохо пою.

— Вот ведь, сорванец — граф брызнул в меня водой — И ни разу не потешил бургундский двор! Гуго тебе этого не простит!

После принятия так называемой бани нас ждал накрытый роскошный стол. Альфонс посадил меня рядом с собой, что вызвало у придворных недовольный гул. Граф отдал приказ пажу и тот принес и передал мне лютню и плектр, металлическую пластину. Графиня заинтересованно склонила в мою сторону голову и я решил поразить ее музыкой будущего.

Сначала я исполнил Et si tu n'existais pas, вызвав удивление и восторг у публики, непривычной к таким мелодиям и словам. Очередная песня Джо Дассена Salut сделала моими фанатами всех женщин за столом, графиня мечтательно накручивала локон на палец и томно улыбалась. Напоследок я решил исполнить что-нибудь зажигающее и и опять же скомуниздил у Дассена его Taka takata (La femme du Toréro). Под нее с мест повскакали мужчины, отбивая темп ладонями, оказавшийся пр дворе испанский идальго не выдержал и изобразил в танце бой с быком. после окончания песни, идальго заявил — Замечательная песня! С вашего разрешения я спою ее старшему сыну Фердинанда III Кастильского, Альфонсо. Он просто обожает битвы с быками! позвольте, Арман, за вашу песню сделать вам подарок?

Испанец шепнул своему оруженосцу и тот принес богато отделанный самострел. Я поблагодарил и тут вмешался граф — Наш юный трубадур еще и лучший игрок в шахматы, причем Арман еще и изменил немного правила. Предлагаю сыграть пару партий. Я посмотрел на пол зала, выполненный из белого и черного мрамора, под ногами была настоящая шахматная доска.

— Господа и дамы! Я предлагаю игру в живые шахматы! — удивленные взгляды знати напоминали глаза анимешных героев — На полу определим шестьдесят четыре клетки, на них поставим слуг, изображающих фигуры. Пешками будут пешие воины, ладьями — слуги с обручем над головой и длинными черными и белыми лентами по окружности обруча, слонами, или офицерами будут рыцари, конями — слуги с седлами на плечах, ну и король с королевой конечно же с коронами на головах. Убитые фигуры будут падать на пол и отползать за пределы доски.

Дамы завизжали от восторга новой забавы и занялись созданием костюмов шахматных фигур, слуги стали освобождать необходимый участок пола от столов.

За это время графиня уговорила меня спеть еще пару песен, в том числе «Очарована, заколдована!», которую пришлось повторить на бис аж пять раз! Все дамы буквально рыдали! Лангедокские трубадуры, которых при дворе было немало, с ненавистью смотрели на того, кто отнимает у них хлеб. Напоследок я шокировал публику, исполнив «Есть в графском парке черный пруд!», весь двор обсуждал возможность проникновения в высший свет заклейменной преступницы.

Наконец на шахматной доске выстроились фигуры и вдоль доски слуги с щитами, на которых были нанесены латинской буквой вертикали и цифрой горизонтали. Мне выпало играть черными, а против меня играли сразу человек пять, включая графа и графиню. Выиграв пару партий и сведя одну к ничьей, я уступил место и незаметно слинял в свои апартаменты, где сразу же вырубился, едва прилег на постель.

На следующий день я попрощался с графиней и придворными, исполнив напоследок уже в шестой раз «Очарована, заколдована», вызвав пением очередной поток женских слез. Нас с отцом граф лично решил ввести в новые владения. На второй день мы достигли свои новые владения.

Нам с отцом Каркассон сразу же понравился, город находится между Черной горой и Пиренеями на пути между Средиземным морем и Атлантическим океаном. История этого укрепленного города восходит к галло — римскому периоду французской истории. Он окружен двойным рядом крепостных стен, длина которых составляет около трех километров. Над стенами возвышаются пятьдесят две башни с виду напоминающие острые шляпы волшебников. Зрелище крепости в древние времена поражало своей мощью и силой, великолепием и грандиозностью. Эта крепость могла вместить в себя десять обычных замков. И оказывалось на самом деле, это не изолированная крепость, а город с фортификациями каких не видел путешественник того времени. Население в это время в Каркассоне составило около четырех тысяч человек.

На территории города расположен графский замок Комталь. Такой роскошный красавец!!! Деревьев на территории мало, но все же кое где есть. Замок возвышается над рекой Од, и оттого еще более мощен и неприступен. Каркассон достиг своего могущества при правлении династии Транкевелей, разбогатевших на торговле со Средним Востоком, которому они обеспечивали мирные торговые пути. Именно здесь жили виконты Транкавели. В Средние века замок служил последним убежищем, крепостью в крепости. Три фасада — восточный, северный и южный — имели прочную защиту, благодаря высокому мастерству строителей. С этих трех сторон стены образовали правильный прямоугольник. Вверху прочная кладка снабжена зубцами, перемежающимися амбразурами. В зубцах пробиты длинные узкие бойницы, из которых можно было стрелять из лука. На восточной стороне — пять башен, цилиндрических снаружи и плоских изнутри. Каждая имеет четыре этажа, с круглыми залами на первом этаже. На втором этаже зал со сводчатым потолком, в форме купола или сферической чаши. Башни имеют бойницы на каждом этаже. Эти бойницы расположены косо для того, чтобы не ослабить кирпичную кладку.

Южная сторона двора занята зданием, которое отделяет парадный двор (курдонер) от малого внутреннего двора. Оно включает в себя большой зал, покои сеньоров и кухню, находящуюся в подвале. В центре парадного двора стоит вяз, символическое «феодальное» дерево. Именно здесь, проходили ассамблеи «Двора любви», руководимые Аделаидой де Бурлат, дочерью графа Тулузского, женой Роже Транкавеля и матерью несчастного Раймона-Роже Транкавеля, жертвы Крестового похода против альбигойцев.

Граф созвал местную знать и после мессы в соборе представил нового виконта. Мой отец пригласил через день всех на пир, где обещал поближе познакомиться с местными дворянами. Я на пиру не присутствовал, мне нужно было заниматься делами, на которые ушли пара лет. Каждый месяц нас навещала графская чета, которую приходилось развлекать, отрываясь от контроля строительства.

Я первым делом нанял строителей и привел в порядок казарму, куда заселились мои стрелки. Затем на деньги графа около города начали изготовление цемента, а внутри города начали строительство двух маленьких бетонных заводиков, в которые стали завозить песок, щебень и цемент, который изготавливали размельчением клинкера (полученного при высокотемпературном обжиге в построенных печах спёкшейся смеси известняка, глины и шлаков) и гипса. Стараниями графа в город наводнили нанятые в большом количестве желающие заработать. В замке и в городе начали строительство канализации, посреди улиц вырывались траншеи, в которых из бетона формировались трубы полуметрового диаметра, к которым подключались дома и уличные стоки. В эти же траншеи укладывались водопроводные трубы, имеющие выходы на поверхность через определенные промежутки времени (я сразу предусмотрелв городе водопровод, оставалось только подвести к городу воду и подключить ее к системе водоснабжения. Также в между крепостных стен из кирпича и бетона выкладывали хранилища для воды. Затем я планировал все это засыпать валом. Между обоими крепостными городскими стенами прокладывалась основные трубы диаметром около метра, в которые вводили городские. Затем эти трубы выводили за стены, предварительно соорудив внутри труб толстые металлические решетки от проникновения врагов внутрь города. Требовалось соблюдать необходимый наклон при прокладке труб. Внутри крепости были построены десяток бесплатных общественных туалетов с разделением на мужские и женские. Мой отецвыпустил указ, запрещающий под угрозой крупных штрафов исправление нужды и выплескивание помоев на улицах города. Помои и ночные горшки выливали в канализацию, заведенную во дворы и в дома.

Через пару лет все эти работы были закончены, графом были присланы подмастерья, изучающие методику создания бетонных труб и прокладку канализации, так что скоро этот гигантский труд ожидал и Тулузу.

Глава 12

Я наблюдал за тренировкой моих новобранцев — меньше чем за год удалось довести численность моей пехоты до семисот человек, поставив командиров отделений, взводов и рот из числа лучших курсантов первого набора. Я смотрел на отработку приемов рукопашного боя, а сам в мыслях решал проблему с водоснабжением города. При нынешней убогой механизации на ум приходил только архимедов винт. Его недостаток был в ограниченности уровня подъема воды — всего четыре метра.

Придется из таких винтов целую систему создавать, чтобы из реки в город воду доставить.

Двадцать седьмого ноября 1252 года в городе Мелен скончалась Бланка Кастильская, управляющая Францией ввиду отсутствия Людовика Девятого вызванного его участием в седьмом крестовом походе. граф Альфонс и герцогиня Жанна отправились в Париж, где Альфонс де Пуатье и его брат Карл Анжуйский становятся регентами.

Спустя полтора года закончились работы по канализации и приступили к работам по водоснабжению города.

Старшего брата удалось все таки намного раньше реальной истории пристроить в Орден Тамплиеров — перед его магистром похлопотал мой новый покровитель, граф де Пуатье. Жак не поленился и смотался в Париж, дабы лично поблагодарить графа за протекцию. Магистр Рено де Вишье даже взял Жака своим ординарцем. Затем он на обратном пути решил навестить отца и своего брата.

— Ты представляешь, Арман, по уставу Ордена рыцарь, вступая в Орден тамплиеров отрекается не только от всей мирской жизни, но и от родственников. Моей пищей теперь будут служить лишь хлеб и вода. Мне теперь возбраняются мясо, молоко, овощи, фрукты, вино. Одежда лишь самая простая! Если после смерти рыцаря-монаха в его вещах обнаруживались золотые или серебряные изделия, или деньги, то он терял право на похороны на освященной земле, а если это обнаруживалось уже после похорон, то тело надлежало извлечь из могилы и бросить на съедение псам — шептал мне на ухо старший брат — На деле же, все эти требования насквозь лживы и рассчитаны на тех, кого уверяют в этих ценностях Ордена. Тамплиеры наперебой хвалятся своей военной добычей, развлечениями с женщинами и мальчиками и вино поглощают просто в неимоверных количествах, Моим соратникам все равно кого убивать и грабить, включая и единоверцев.

— Я надеюсь ты от меня отрекся не по-настоящему? Что бы тебе не говорили, но в наших жилах течет братская кровь.

Жак поморщился и еще тише сказал — Я тебе благодарен, Арман! Ты на многое мне открыл глаза, Орден действительно нужно чистить — я просто обалдеваю и устаю удивляться! Большинство неграмотны, им, как ты говоришь вешают лапшу по полной! Я сам удивляюсь как нагло нам врут. Но делаю вид, что верю этому бреду. Пойдем постучим мечами!

— Тебе лучше попросить сына барона Клай, Карл вымахал как на дрожжах, он с тобой почти одного роста. Мне же еще расти и расти!

— И то верно! Если он у тебя учился, думаю сможет дать мне несколько уроков!

Брат исчез в поисках моего валета а я через пару недель отправился в Париж работать трубадуром у Альфонса и его супруги. Жанна была от меня без ума, она влюбилась в мои песни, мой голос заставлял ее трепетать — но влюблена она конечно же была как в своего родного ребенка, Жанна с наслаждением гладила мои чуть вьющиеся кудри и старалась проводить со мной как можно больше времени. Для этого она и Альфонс постоянно наезжали в Каркассон, наблюдали за ходом строительства канализации и роскошной бани, которую строили в подаренном мне замке. Практически она уже закончена, идет финальная отделка мрамором и мозаикой. Благодаря правильной разводке дымовых труб горячий воздух отлично прогревал все помещения, в районе топки располагались русская и финские парные, также для любителей я предусмотрел хамам. Помимо большого бассейна с подогревом воды, были холодная купель, несколько мини-бассейнов, используемых как ванны. Для ополаскивания были продуманы четыре душевых лейки с подачей в них теплой воды. Из бетона изготовили унитазы, в лучших покоях замка их отделали розовым мрамором. Подвесные бачки для смыва изготовили из чугуна.

Оставалось дело за малым — привести в город воду, той воды, что доставляли из реки водоносы, хватало только для мелких нужд.

Прошел еще год. Работы по строительству огромного числа многоступенчатых труб с архимедовым винтом внутри и хранилищами воды велись полным ходом. В Тулузе наскоком объявились графская семья и объявили большую охоту на туров и оленей, мой отец не выдержал унылой жизни посреди стройки и с радостью отбыл развлечься, обещая привезти для моих пацанов мясо и шкуры. Я был только «за» — прокормить такую ораву детишек было не просто.

Я давал указания строителям моего водопровода, который поднимал воду уже практически до уровня труб, выведенных из-за крепостной стены наружу. Всего пара дней и вода пойдет в город. Горожане, занимающиеся доставкой воды, после окончания стройки будут приводить во вращение архимедовы винты. Огромное количество возведенных водохранилищ между крепостных стен только и ждали потока воды, после их заполнения я убежусь в отсутствии щелей и отдам приказ насыпать между стен земляной вал, тогда крепость станет совсем неприступной. Там же сооружены и ледники, будем заполнять их льдом, доставленным с гор и крепость обзаведется отличным хранилищем для мяса и рыбы.

Окрестные крестьяне, приезжающие в город для торговли, облагались своеобразным налогом — булыжниками для мощения улиц и мхом для общественных туалетов, в которых также был предусмотрен промыв водой, осуществляемый специально приставленным подростком, с радостью готовым за еду заниматься непыльной работенкой. Он же отвечал и за уборку сортира в конце дня.

Посыльный графа принес ужасную весть — на охоте тур буквально стоптал лошадь вместе с всадником, который оказался моим отцом. Виконта будут отпевать в главном соборе Тулузы и я, оставив крепость на Дидье, в сопровождении моих валетов и пятидесяти лучников отправился в столицу графства. По дороге я обсудил с Жаном де Танле, назначенного мною начальником службы безопасности из-за его склонности к авантюрам и интригам, необходимость опросить всех его шпионов при Тулузском дворе. Я научил Жана азам разведки и контрразведки и тот с удовольствием взялся за создание шпионской сети, вовлекая в нее слуг всех знатных вельмож графства, имеющих влияние, деньги и вооруженные силы, которые могут помешать моим задачам.

Сначала Жана серьезно не воспринимали из-за его возраста, но мелкие серебряные деньги, вручаемые регулярно за пересказ разговоров, которые при них вели совершенно не стесняясь их господа, со временем приучили к халяве и слуги с нетерпением ждали появления баронского сына, записывающего на пергаменте краткий пересказ услышанного. В прошлом году я дал отпуск моим валетам и отправил их на месяц домой, поручив Жану завести шпионов и при дворах герцога и графа Бургундских. Заодно передал с ним письма Эду, Матильде и Рено, приглашая в гости и уверяя их удивить новыми играми — уже весь Тулузский двор с ума сходил от игры в «городки» и регби, футбол я собирался ввести через пару-тройку лет, когда новые игры станут привычными и знать потребует новинок. Постепенно при дворе вошли в моду мои покрои одежды, даже обувь на каучуковой подошве, полученной из корней одуванчика. В женскую моду я пока не лез, хотя Жанна мне деликатно намекала поучаствовать в изобретении платьев. Помимо нормальных штанов, камзолов с рукавами и без, с стоячими и отложными воротниками, замшевых курток с капюшоном и без благодаря мне стали появляться кожаные пальто и плащи, прекрасно защищающие от ветра и дождя. Надев только недавно сшитый русский кафтан из красной парчи со стоячим воротником и кушаком из красного бархата с кистями из золотой нити, надел сафьяновые сапоги с загнутыми носами и каблуком. Прицепив выкованную лично булатную саблю в ножнах, богато украшенных позолотой и резными вставками из слоновой кости, с другой стороны подвесил выигранный у венецианца кинжал. Мои валеты старались от меня не отставать и заказывали себе одежду у моих портных по моим образцам. Так что все они тоже были одеты на русский манер пятнадцатого-шестнадцатого веков.

Оседлав молоденьких жеребцов, мы рысью двинули в столицу графства, лучники не отставая, двигались за нами. Дорога была безопасной — каждый день по ней бегали с полной выкладкой мои бойцы, разбойников давно всех извели и торговцы увеличили свои караваны. Огромным спросом у них пользовались и товары, производимые моими мастеровыми — чугунные изделия, стальное оружие, сафьян, замшу, обувь и одежду. Даже несколько унитазов и бачков удалось продать по бешенным ценам.

Добравшись до столицы, мы сразу поспешили к графу. Тот при виде меня раскинул руки — Здравствуй, Арман! Иди, я тебя обниму! Ты опять поражаешь меня своими нарядами, скоро уже и знать Парижа станет подражать твоему стилю одежды.

Из своих покоев вышла и герцогиня — Вот и стал ты, Арман, сиротой! Такое несчастье! Ты как ангелок в свои девять лет!

Меня затискали и зацеловали, я же стоически терпел лобызания своего тела. Жаль бывшего барона, недолго прожившего виконтом, зато я по совершеннолетию стану полноценным вельможей, а там, глядишь, как обещал граф, еще и Нарбонна перейдет в мои жадные и загребущие руки. А что? Если нет развития, то владения хиреют и переходят в чужие руки. А у меня амбициозные планы, раз уж выпало прожить вторую жизнь, то нужно постараться прожить ее красиво! Если все удастся с сокровищами Ордена, то можно будет развернуться в этой пидарастической Европе!

— Говорят, ты уже через день запускаешь термы как в Риме! — ревностно спросил граф и его жена улыбнулась и наложила пальчик на его рот.

— Это он ревнует, в Тулузе, да и в Париже сам может помыться в жалкой лохани, а ты даже раньше, в своем прежнем замке в мраморном зале мылся. А теперь и подавно, устроил у себя королевскую мыльню. Похороним твоего отца, его уже обмыли и переодели, покойного сразу же несли в храм под пение псалмов, где гроб с его телом выставлен до погребения. Вечером после похорон в каменном саркофаге отметим пиром, на котором епископ прочтет проповедь.

— А вот у простецов погребение проходит с шумным застольем, танцами и песнопениями. Они считают, что человек переходит в мир иной, избавляется от земных скорбей, и этому нужно радоваться: смерть воспринимается как новое рождение. Мы называем подобные ритуалы дьявольскими и всячески с ними боремся — в свою очередь добавил епископ — Я вместе с графом приеду к вам в Каркассон, буду освящать вашу баню. Заодно и помоюсь как истинный римлянин — я же долгое время жил в Риме и видел остатки роскоши их терм!

Я кивнул — для низших слоев же нормальное погребение было недоступно — тело обматывали куском ткани и клали в яму на свободном участке земли. Так было вплоть до конца восемнадцатого века. Менее обеспеченных почивших хоронили на окраинах кладбищ, могилы были неглубокими, а тела клали в несколько слоев. Из-за нехватки мест часто для новых захоронений разрывали старые, а иногда «новую партию» покойных укладывали к недавно усопшим.

Саркофаг удивил своей законченностью — оказалось, что для своих приближенных Альфонс заранее заказал с десяток таких могил, установленных в одной из церквей. На крышке изображение мужчины в одежде и военном снаряжении указывает на то, что человек принадлежал к сословию рыцарей — на руках и шее — кольчуга. Складки кольчуги и длинные рукава — это защита головы и рук. Ноги фигуры упираются в подушечку. Ладони рук сложены для молитвы на груди. Гроб с телом отца опустили в саркофаг и крышка плотно легла сверху.

Священник отпел покойника и после погребения все вернулись в парадный зал, где накрыли столы. Сначала епископ на латыни прочитал отрывок из Евангелия. Угощали нас дичью, сначала накормили дрофами, фазанами и дикими гусями, птицу вынесли для нас на серебряных блюдах, сидящей в полном оперении, так, что издали она казалась живой. Затем подали мясо туров, оленину, серн, осетров, лососей и форель. Ко всему этому великолепию подали разнообразные соуса, обязательно пряные, раскрашенные в самые разные цвета, и овощное рагу, составлявшее обычное дополнение к мясному или рыбному блюду.

Мне граф отвел почетное место — рядом с собой, с другой стороны сидела его жена. Ко мне подошел сзади Жан и шепотом доложил — Один из псарей видел, как в круп лошади отца вонзилась арбалетная стрела и поэтому погибли она и ее всадник. Вот эта стрела! — мой валет показал мне обломанное древко с деревянным оперением длиной около двадцати сантиметров. Я вернул стрелу и Жан продолжил — Стрелял в вашего отца оруженосец из свиты бывших хозяев вашего виконтства. Псарь хотел было доложить графу, но ему вручили десяток денье и пригрозили смертью за длинный язык.

Я почувствовал как заурчал желудок, хотя в отличие от принятого распорядка питания я утром подкрепился яичницей с колбасой.

Завтрака в это время не было — в основном, поднявшись на рассвете, а то и несколько ранее, подкреплялись куском хлеба и чаркой вина, после чего простецы принимались за ежедневную работу, а в случае принадлежности к двух привилегированным сословиям отправлялись в церковь на долгую утреннюю мессу. Первым, по-настоящему сытным приемом пищи был обед, который для наемных работников обязательно должен был устроить хозяин, а те, кто наемных работников не имели, довольствовались стряпней жены или матери.

Я неспеша жевал, поглядывая на довольные морды семейки Транкавелей, являющиеся родственниками Раймунда Седьмого и надеющиеся получить его титулы. Знаком подозвал Жана и дал ему задание — Сегодня ночью глава семейства сойдет с ума и прирежет всю свою семью, всю, ты понял? — дождавшись кивка, продолжил — Затем гнусный убийца должен проснуться в крови и с кинжалом в руке.

Следующим утром из покоев Транкавелей вышел виконт с кинжалом в руке, перепачканный кровью с головы до ног. Проходящая мимо служанка подняла крик, на который сбежались стражники. Обезумевший Транкавель указал кинжалом в сторону спален и двинулся к стражникам, которые недолго думая достали мечи, один стражник не выдержал и срубил голову похожему на восставшего мертвеца виконту. На шум подтянулись все гости и хозяева дома.

Я вернулся с утренней пробежки, меня сразу перехватили граф Альфонс и герцогиня Жанна. Уединившись, граф меня удивил — Арман! Сначала твой отец, сегодня пять трупов Транкавелей! Жанна просто в ужасе и мы немедленно выезжаем в Каркассон. Но сначала мы приняли решение тебя усыновить! Бог не дал нам пока детей и мы хотим заменить тебе родителей. Ты не против?

— А что на это скажут ваши родственники? Ведь они при наличии наследника потеряют право на ваши земли после вашей смерти.

Жанна улыбнулась — Фигу им, а не наши земли! После нашей кончины твоим сеньором будет король Франции, которому ты стань полезным своей верной службой.

— Королю прежде всего нужны льстецы, а я задницу лизать никому не намерен. Если Людовик Девятый рыцарь до глубины души, то кто ему придет на смену?

— Конечно же Людовик, чьи регентом являемся я и мой брат! — развел руками граф — Он растет неплохим правителем.

— Я видел пророческий сон! В шестнадцать лет принц умрет от воспаления живота.

Жанна испуганно схватилась за голову — Какой милый ребенок! И что, его невозможно спасти? Неужели это правда?

— Это правда! Для его спасения нужна сложная операция, причем нет никакой гарантии, что операция пройдет успешно. Такого еще никто не делает. Филипп же слабохарактерен и на него будут влиять его приближенные.

Граф минуты три смотрел мне прямо в глаза, не отрывая взгляда, затем спросил — Так ты согласен на усыновление?

— Да, ваше высочество! Я согласен, великой честью для меня обрести новых родителей в ваших лицах!

Глава 13

В целом, средневековая Европа не приветствовала практику усыновления. В ее истории строго и неукоснительно блюлась чистота родословной. Если правящая власть не имела наследника, то попросту заменялась другой, резко отличаясь от римских традиций. Однако Альфонс приклонялся перед римским правом и зачитывался Цицероном, Ливием Андронником, Титом Макцием Плавтом, Квинтом Эннием и Марком Порцием Катоном. Для принца усыновление становилось ярко выраженным следованием римскому праву, он даже немного гордился в душе, тем более что его жена с радостью восприняла идею мужа.

Альфонс внезапно вспомнил своего второго старшего брата, графа д’Артуа Роберта I. В 1250 году в Египте он с небольшим отрядом на плечах у мусульман ворвался в крепость Мансуру. Но враги успели закрыть ворота и отрезали Роберта от основных сил. Он был растерзан мусульманами. Брата было жаль — настоящий рыцарь, бесстрашный и наивный. Процедуру усыновления решено было провести в Париже, получив официальное одобрение от второго регента, младшего брата Карла.

Альфонс открыл глаза и довольно плеснул теплой водой. После невыносимо жаркой парной ледяная купель взбодрила, затем в восточной парной приставленная банщица натерла его мылом и отмыла губкой, после отвела в помещение, где под струями воды с него смыли всю грязь вместе с пеной. То же самое вторая служанка проделала с Жанной, которая теперь лежит в отдельном бассейне, не в силах пошевелить даже пальцем.

— Дорогой, я не хочу отсюда никуда уезжать, тем более в вонючий и грязный Париж. Несчастные наши придворные, которые остались в Тулузе! Почему мы тайно всех бросили, за исключением десятка приближенных? Им бы тоже не мешало полюбоваться на достижения Армана.

— До появления Армана ты как раз таки старалась не покидать парижских стен! — рассмеялся принц, нежась в теплой воде — И на столичную вонь ты тоже старательно не обращала внимания. А оставить двор и не тащить его в Каркассон попросил Арман — он боялся, что наши непритязательные вельможи, их жены, дети, огромное количество слуг просто загадят подаренный ему замок. И я его понимаю — меня самого уже мои придворные порядком достали, постоянно обливая меня реками лести и выпрашивая земли и преференции!

— Когда не с чем сравнивать, не видишь разницы. Каркассон после окончания строительства стал просто сказочно чистым. В нем как и в Римских городах устроены даже уличные общественные туалеты. Улицы замощены и постоянно убираются дворниками. Около милого сквера поставлены скамейки для отдыха. А как перестроен рынок! Арман все эти примитивные лотки отправил в мусор, сам рынок вынесен наружу, товары остались храниться внутри города, а торговля ведется недалеко от моста в крытых крышей прилавках. В случае нападения торговцы успеют уйти внутрь Каркассона.

— Ты еще не обратила внимания на строящиеся пред-мостовые укрепления, которые задержат противника, пока в крепость будут уходить окрестные сельчане. Эти же возводимые башни и стены смогут полностью контролировать реку Од и станут защитой водопроводу. Через тройку лет Тулуза станет такой же чистой и свежей — строители уже начали изготавливать бетон, правда в отличии от Каркассона я отдал приказ начинать перекапывать окраины, затем трубы придут и в центр города. Арман обещал мне построить настоящие термы, как у римлян — с постройкой не только залов для отдыха, но даже и спортплощадки, сады, храм, библиотеку.

— И что бы обязательно такие же колонны и статуи были! — Жанна показала на мраморные мужские и женские статуи богов. Епископ не будет ли против языческих статуй? Как думаешь?

— Думаю нет, это неграмотные фанатики уничтожают римскую культуру. А наш епископ любит красоту и удовольствия. Поди уже от нетерпения Арману весь мозг выел.

Альфонс был прав, как только супруги покинули баню, вперед всех туда ринулся епископ, от нетерпения снимающий одежду на ходу. Вместе с ним помылись пятеро приближенных графа, я и мои валеты. Затем после нас отправились дамы. После бани все отдыхали до вечера, когда наконец-то позвали к столу. Вместо обычного мяса на столе стояли блюда с вареными и жаренными креветками, вареные очищенные хвосты раков. Все это нам предстояло запивать пивом и сидром, изготовленными по моим рецептам будущего. Епископ и граф с герцогиней и из вельможи сначала косились на раков, но когда немного захмелели, то налегли на них наравне с нами. Через полчаса все развалились в креслах, отдуваясь и расслабляя пояса, Жанна с помощью служанки ушла в отведенную ей опочивальню, уже привычно раскинувшись на кровати, над которой был балдахин из тончайших тканей, ограждавший от насекомых.

После еды я предложил игру в карты и епископ с графом согласились. Утром после ежедневной тренировки и фехтования я показал гостям новую игру — с помощью кожаного мяча игра в «картошку». Игроки становятся в круг и перекидывают мяч друг другу в «волейбольной манере», не ловя его. Тот, кто не смог отбить мяч, садится в центр круга (в котёл). Сидя в «котле», он может попытаться поймать пролетающий над головой мяч, но подниматься с корточек нельзя.

Так прошли четыре дня и Жанна с трудом заставила себя расстаться с уютным замком, в котором она каждый день нежилась в бане. В дорогу герцогиня отправилась в подаренной мною карете, корпус которой я поставил на металлические рессоры, хотел было закрепить его на ремнях, как ранние кареты, но пассажиров сильно укачивало и пришлось привлекать технологию будущего. Карету тянула четверка лошадей, внутри помещались шесть человек. Жанна, опробовав свой подарок, визжала от восторга — щелей не было, застекленные двери плотно закрывались, внутри сиденья обиты подушками на конском волосе, внутренние потолок и стенки обиты крашеной замшей. Посреди кареты находился деревянное удобное подобие унитаза, обитое замшей и открываемое на время необходимости откидывающимся узким сидением, на которое можно вытянуть ноги. Я взял с собой помимо своих валетов пятьдесят лучников. В Тулузе к нам присоединилось около двух сотен человек с огромным обозом, которым Альфонс приказал идти позади нашего отряда во избежания пыли и беспорядка.

Уже подъезжая к Парижу мы узнали о возвращении короля Людовика IX, неделю назад вернувшегося из Сирии.

Я с интересом рассматривал город, который своим развитием был обязан королю Филиппу. В самом начале тринадцатого века Филипп II завоевал Нормандию, приобретя контроль над нижним течением Сены, благодаря чему королевские владения получили выход к морю. С тех пор Париж, который окончательно стал в это время столицей Франции, быстро превратился в богатый торговый город и интеллектуальный центр Средневековья. Хотя Филипп II и покровительствовал другим городам Франции, желая подорвать влияние тамошних феодалов, в своём домене он противился созданию коммун, ревниво оберегая единство королевской власти (его интересы в городе по-прежнему представлял королевский прево, а интересы городской верхушки — купеческий прево). Но и богатые горожане имели рычаги влияния, ведь именно они с 1160 года назначали одного из прево и четырёх эшевенов (должностные лица, преимущественно в северных городах, имевшие административные и судебные полномочия). Париж часто подвергался разрушительным наводнениям, после которых властям приходилось восстанавливать мосты и укреплять береговую линию. В 1196 году крупное наводнение снесло оба моста через Сену, а король был вынужден покинуть дворец на Ситэ и укрыться на холме Сент-Женевьев. В декабре 1206 года новое половодье полностью затопило Париж, жители которого передвигались исключительно на лодках. Многие дома были разрушены, уцелевшие сильно покосились под напором воды, а Малый мост пошёл трещинами. Парижане даже устроили многолюдную процессию с выносом мощей своей покровительницы — Святой Женевьевы, прося у святой защиты от стихии (после прохода процессии на остров Ситэ и обратно три арки Малого моста рухнули в Сену). Наводнение 1219 года вновь затопило Малый мост, и горожане переправлялись с берега на берег на лодках. Филипп II был охвачен страстью к строительству, при нём были вымощены главные парижские улицы и площади, находившиеся до этого в ужасном состоянии, построены крепость Лувр, новые крепостные стены и крупный продовольственный рынок Шампо. Крепостная стена, возведённая на средства короны и города, определила новые границы Парижа и как бы символизировала защиту горожан королём, находившимся в крестовом походе. В 1190–1200 годах стена высотой два метра оградила только кварталы правобережья. Через два десятилетия она охватила и левый берег, но там уже достигла в высоту восемь — девять метров. Оба эти полукружия имели ворота в направлении Руана, Дрё, Орлеана, Санса и других крупных городов. За четверть века Париж превратился в наиболее защищённый город королевства, и, кроме того, стена служила для парижан объединяющим фактором, постепенно приучавшим их чувствовать себя частью общего единства. В 1190–1202 годах у стены построили Луврский донжон, имевший пятнадцать метров в диаметре у основания, тридцать один метр в высоту и стены четырех-метровой толщины, который окружали четыре башни высотой двадцать пять метров каждая. Лувр стал важнейшим элементом оборонной системы правобережья, прикрывая Париж с северо-запада (сюда же перенесли арсенал, архивы и часть казны).

В годы правления Людовика VIII и Людовика IX Париж продолжал развиваться и процветать, что способствовало росту населения и новому строительству. Основное время короли проводили в столице, руководя городом через своего прево, который ведал обороной, правопорядком и судом Парижа (его резиденцией являлся Большой Шатле). В замке Тампль находились Счётный двор и главная резиденция ордена тамплиеров. Безопасность в городе совместными усилиями обеспечивали королевский и ремесленный дозоры. На протяжении всего XIII века Жан де Шелль и Пирр де Монтрёй достраивали собор Парижской Богоматери, который прирастал башнями, галереями и порталами. Людовик IX подарил Парижу великолепную Сент-Шапель, освящённую в 1248 году (готическая капелла-реликварий на территории бывшего Королевского дворца на острове Сите) и обладающую наиболее полным ансамблем витражного искусства XIII века, в будущем эта постройка будет считаться одной из самых красивых готических церквей небольших размеров. Капелла была задумана Людовиком Святым как место хранения священных реликвий, вывезенных крестоносцами из разграбленного в ходе крестового похода Константинополя. Главной среди них был «Терновый венец, обагрённый кровью Христа», обладание которым должно было упрочить влияние французского королевства в христианском мире. Людовик приобрёл венец за огромную сумму в сто тридцать пять тысяч ливров у Латинского императора Балдуина II. В августе 1239 года терновый венец прибыл в Париж, куда позже были доставлены частицы Креста Господня, копьё Лонгина и другие предметы-свидетели Ветхого и Нового Заветов. Постройка обошлась казне «всего» в сорок тысяч ливров, что в три раза дешевле стоимости тернового венца.

Король с супругой Маргарито Прованской, с которой он отправился в крестовый поход и собиравшей в Дамьетте деньги на освобождение мужа и остальных французских рыцарей, попавших в плен; младший брат Карл, Парижский архиепископ Рено Миньон де Корбей слушали Альфонса, горячо поясняющего причину своего желания усыновить сына своего погибшего дворянина.

Маргарита заняла при короле после смерти его матери место советницы и помощницы. Ее муж стал инициатором седьмого крестового похода, решив освободить захваченный мусульманами Иерусалим. На этот раз в 1244 году его захватили (по пути в Египет) хорезмийцы, которые сами бежали от монголов; помощь им оказали египетские мамлюки. В-общем, в очередной раз Иерусалим был разрушен, но поскольку город во время крестовых походов не единожды переходил из рук в руки, особого впечатления на правителей христианских стран Европы это не произвело. Короли Германии, Англии, Венгрии были заняты своими внутренними делами (Венгрия только-только сама пережила монгольское нашествие). Людовик в течение трех лет собирал церковную десятину и образовал на собранные деньги огромное по тем временам пятнадцати-тысячное войско. Одних только рыцарей насчитывалось три тысячи, арбалетчиков — пять тысяч, для переправы понадобилось аж тридцать шесть кораблей! После кратковременной остановки на Кипре, крестоносцы дошли до своей главной цели — Египта. «Египет — благодаря развитому сельскому хозяйству станет базой для похода на Иерусалим» — так рассуждал тогда король Франции. Из-за отсутствия у крестоносцев самых элементарных знаний о местной географии после легкого захвата крепости Дамьетта случилось непредвиденное (для европейцев): начался разлив Нила. Крестоносцы оказались запертыми в Дамьетте на долгие 6 месяцев. Что делает армия, которая сидит без дела? — занимается мародерством, грабит окрестности и предается удовольствиям. Такое времяпровождение, увы, ведет к ослаблению дисциплины и утрате боевого духа. Наконец в ноябре король передал управление городом жене, Маргарите Прованской (которая была к тому времени беременна), а сам отправился с войском к Каиру. в 1250 году крестоносцы потерпели сокрушительное поражение в битве при Эль-Мансуре. Погиб граф Роберт д’Артуа (еще один брат Людовика, участвовавший в походе), а сам Людовик был взят арабами в плен. Король, страдавший дизентерией, находился в плену под наблюдением арабского лекаря. Отпущен домой король был за выкуп в 800 000 безантов (вес безанта около четырех грамов золота), при том, что половина суммы уплачивалась до того, как король Франции выйдет из Египта. Также по договору египтянам возвращалась Дамьетта. После освобождения король с остатками войска отплыл в Акру, которая оставалась еще во власти крестоносцев.

Ну, а дальше Людовика IX ожидало предательство: узнав о сокрушительном разгроме, генуэзцы и пизанцы (командиры флотилий) собрались из Дамьетты отплывать.

Вот тут-то проявилось мужество королевы.

Для начала накануне перед родами Маргарита Прованская приказала рыцарю-телохранителю поклясться в том, что тот отсечет ей голову в случае, если сарацины будут брать ее в плен.

8 апреля 1250 года королева родила сына, которого назвали Жан (Иоанн) Тристан. А уже на следующий день после родов Маргарита призвала командиров флотов к своей кровати и колыбели с новорожденным принцем и… сумела убедить их остаться. Король и королева оставались в Палестине еще четыре года после освобождения короля.

Людовик принял решение отречься от трона и уйти в монастырь. И опять в его судьбе сыграла роль жена, Маргарита Прованская: она приложила массу усилий, чтобы удержать мужа от решения, о котором он впоследствии мог бы пожалеть. Только благодаря ее влиянию Людовик остался на троне! Прибывший в Париж брат мужа граф де Пуатье сразу же попросил ее о личном разговоре и удивленная Маргарита согласилась.

Деверь рассказал о удивительном девятилетнем мальчике, чей отец, виконт де Каркассон погиб на охоте. Во снах иногда мальчика посещает Ангел-хранитель и открывает тому будущее. Последнее видение касается королевской семьи — в 1270 году ее муж отправится в новый крестовый поход в Тунис. На этот раз его целью станет обращение халифа Мухаммада I аль-Мустансира в христианство! В этом походе скончается сын Людовика и Маргариты Прованской Жан Тристан (тот самый, рожденный в седьмом крестовом походе, он проживет всего двадцать лет), заболеет и умрет от цинги в Тунисе и сам Людовик IX. Альфонс попросил Маргариту повлиять на короля, убедив того разрешить усыновление. Сама королева смогла посмотреть на Армана со стороны на вчерашнем приеме, он произвел на нее приятное впечатление — развитый не погодам, он имел (это просто невероятно) собственных валетов, как только на это пошли их родители! Альфонс шепотом ей рассказал про трехлетней давности судебный поединок при дворе бургундского герцога этого милого мальчика с взрослым венецианцем, причем поединок был на кинжалах и наглый посол из Венеции был убит бросками ножей в глаз и в живот. Пообщавшись с женой графа герцогиней Жанной, Матильда сразу решила выступить на стороне этого необычного ребенка.

После доводов графа Матильда шепнула мужу — Дорогой, разреши усыновление, прошу тебя!

Удивленный Людовик покосился на жену и дал слово священнослужителю, который задумчиво сказал — По словам епископа Тулузы этот мальчик прекрасно знает латынь, очень образован и мой коллега считает, что мальчика ждет славное будущее, он не раз прославит Францию. Церковь не против усыновления Армана де Каркассон.

— Я думаю, что нужно пойти навстречу нашему брату — Карл подмигнул Альфонсу и улыбнулся — этот ребенок действительно удивителен, я тоже прошу тебя, братец, помочь нашему брату обрести полноценную семью, его жена просто сияет, когда рядом этот Арман.

Король встал и прошелся — Да будет так! Я разрешаю тебе, брат усыновить этого Армана, завтра и проведем обряд! Надеюсь он станет отличным слугой своему королю!

Глава 14

Обряд усыновления как бы имитировал рождение приемного ребенка у новых родителей — под чтение священником евангелия сначала меня накрыли рубашкой герцогини, затем граф распахнул свой плащ и, прижав меня к себе, укутал запахнул полы плаща. При этом присутствовали, в основном, только близкие родственники, включая короля и королеву и архиепископ Парижский. Герцог Бургундии Гуго Четвертый, косившийся на меня хмурым взглядом, о чем то шептался с старшим сыном Эдом, который мне пару раз подмигнул.

Так же присутствовал прибывший в Париж поприветствовать вернувшегося короля Франции лорд Эдуард, который только стал герцогом Аквитании и теперь будет править помимо этого Гасконью, вошедшей в состав Аквитании в качестве вассала французского короля. Будучи старшим сыном короля Генриха Третьего в 1272 году этот надменный козел станет королем Англии. Его темпераментный характер и высокий рост делали Эдуарда устрашающей фигурой, и он часто внушал страх своим современникам, хотя подданные уважали его за то, что он воплощал средневековый идеал королевской власти как солдат, администратор и человек веры.

Архиепископ огласил процедуру усыновления оконченной и назвал мое новое имя — Арман маркиз де Прованс виконт де Каркассон. Моя приемная мать решила задолго до моего совершеннолетия подарить мне маркизат. Что же, задел на будущее у меня неплохой! Я подошел к трону и поклонился королевской семье, а затем архиепископу и сказал — Ваши величества! В моем лице вы обрели преданного слугу, после достижения совершеннолетия я готов служить королю не сорок дней в году как положено, а хоть круглый год! Я смогу быть полезен Вашим Величествам!

Король милостиво протянул мне руку, я поцеловал его перстень с огромным голубым камнем, затем мне милостиво для поцелуя протянула руку королева, затем архиепископ, предварительно дав мне поцеловать крест.

Король поднялся и подошел ко мне, обошел меня кругом и спросил у Гуго — так это тот мальчик, что три года назад у тебя в гостях на судебном поединке убил венецианского рыцаря?

Герцог подошел и взлохматил мне макушку — Да! Это он, а перед поединком его личные валеты отправили на тот свет более взрослых пажей этого венецианского придурка, который перед этим проиграл Арману все золото, что при нем было и сверх него такие замечательные меч и кинжал! До сих пор зависть берет! — герцог рассмеялся, а затем вмиг стал серьезным — Когда Арман вырастит, он станет страшным противником любому врагу!

— Во что же вы играли? В кости?

— Нет, Ваше Величество, Арман придумал захватывающие игры, в которые играют по придуманным им же игральным картам. Мой двор и двор Тулузы последние три года проигрывают целые состояния за этими картами. Париж тоже постепенно захватывают эти игры, просто, как я думаю, Вам еще не успели их показать — герцог подал знак сыну и Эд, достав из-за пояса колоду, подошел к королю и передал ему карты.

Король с интересом разглядывал карты, а Эд пояснял ему правила игры в покер. Наконец Людовик принял решение, разрываясь между желанием поскорее направиться за накрытые столы и любопытством вникнуть в новую игру — Господа, предлагаю поиграть и одновременно перекусить — отметим рождение нового родственника!

Утоляя голод и жажду король с королевой, архиепископ и будущий английский король вникали в правила игры, наблюдая как в нее играли я, Эд и его отец, мои приемные родители и Карл Анжуйский. Наконец в игру включились и они. Минимальной ставкой был один ливр.

Игра шла уже три часа, архиепископ, королева и бургундцы уже проиграли всю наличность и теперь с азартом болели за игроков. Англичанин оказался азартен, я вел партнерскую игру вместе со своими приемными родителями, время от времени давая ему выигрывать. Но к середине четвертого часа игры Эдуард проиграл все золото и все драгоценности, что были на нем. Король тоже закончил играть — королева не дала ему спустить запас золота, только что полученного с налогов, напомнив ему о неоплаченном долге за выкуп.

На столе перед игроками уже лежало около десяти тысяч турских ливров золотом, серебром и драгоценностями, граф и герцогиня пасанули, я видел по лицу Эдуарда — у него хреновые карты, у меня же было каре и я всем своим видом демонстрировал свой проигрыш, англичанин купился и жаждал выигрыша. Турский ливр стал основным расчетным средством Франции с золотым содержанием 8,3 грамма золота или примерно 489 граммов серебра (фунт — отсюда и позднейшее название английских монет). К примеру, суммарные доходы короля составляли от двухсот до трехсот тысяч ливров в год.

— Повышаю ставку! — я положил на кучу золота (примерно в восемьдесят три килограмма! В моем времени это золотишко я мог бы продать за четыреста миллионов) только что оформленные бумаги на маркизат — Ставлю маркизат Прованс со всеми его землями! Если вам, лорд, не чем ответить, то вы проиграли.

Король удручающе посмотрел на Альфонса, тот отвел глаза в сторону, с трудом сдерживаясь от смеха.

Эдуард выпил вина, которое ему старательно подливала Жанна и в бешенстве ударил кулаком по столу — И что же ты хочешь получить взамен своих земель, мальчишка?

Я развел руками — Думаю, что равноценным станет передача прав на все гасконские земли. Я приму вашу ставку, если ею станет передача мне прав на герцогство Гасконь — мельком взглянув в свои карты я вздохнул и англичанин опять таки купился — Хорошо! Я передам Гасконь маркизу де Прованс в случае моего проигрыша. Вскрываемся!

Я выложил свое каре и Эдуард опять грохнул кулаком по столу, бросив свои карты — у него был стрит.

— Не хотите отыграться, лорд Эдуард? — любезно спросил я и англичанин буквально стал как помидор, покраснев от злости.

— На каких же условиях?

— Бывшая ваша Гасконь против герцогства Аквитании, или как вы его называете, Гиень — после моих слов архиепископ не сдержался и издал нехороший звук, испортив воздух. Королева сморщила гримаску и отошла подальше. Гуго Бургундский понимающе переглянулся с сыном и как и все повернулся к англичанину, ожидая его ответа.

На пир, который состоялся вечером, Эдуард не остался — проиграв все свои французские земли, доставшиеся ему по наследству, английский наследник отправился в Бретань. Я же после совершеннолетия стану герцогом Аквитании и герцогом Гасконь. Пока же регентами на этих землях будут править мои приемные родители, которые завтра будут приносить омаж королю за новые герцогства.

Король был доволен — огромные территории вышли из под контроля английской короны. Королева же была поражена — девятилетний мальчишка смог сыграть на азарте, блефовав так, что она тоже поверила в его якобы слабые карты. На следующий день она решила встретиться с Арманом наедине, ей хотелось понять, какую пользу он может принести короне.

На следующий день после утренней службы в церкви мне передали приглашение королевы на личную аудиенцию. Мой начальник секретной службы Жан, идя рядом со мной, на ухо докладывал о своих успехах — Ваша светлость, мне удалось найти подходящую кандидатуру на вакансию нашего резидента при королевском дворе! — Жан многозначительно замолчал и мне пришлось его поторопить.

— Давай уже колись — мне некогда — меня ждет королева.

— Это шут короля! Королева будучи в Дамьетте как-то была не в духе и осерчала на его ужимки, приказала его высечь и он теперь зол на весь королевский род. Этот прохвост настоящий любитель собирать слухи. Я пообещал ему пожизненное денежное содержание и подарок — он хочет провести старость в личном доме в твоем Каркассоне, о котором уже трубят на каждом шагу как о рае на земле. Поверь, он сможет создать целую паучью сеть здесь, в Париже!

— Отлично, пообещай ему со временем не просто уютную старость, а повышение — должность твоего заместителя.

«Молодец Жан! Нужно его поощрить, нужно вводить в моем окружении воинские знаки отличия!». Я шел к королеве и прокручивал разговор в голове. Праздник в средневековье нельзя представить себе без шута, то есть, мудрого дурака, который бежит среди гостей, рассказывает непристойные шутки или жонглирует. В это же самое время музыканты играли на своих лютнях. Часто в качестве вознаграждения шуты получали землю за верную службу. Короли и дворяне не устраивали ежедневных банкетов, именно поэтому, шуты выступали только лишь изредка. В остальное время года они выполняли другие обязанности в домашнем хозяйстве. Например, они ухаживали за гончими, ездили на рынок, чтобы приобрести скот. Они зарабатывали деньги, чтобы прокормить свою семью. Ближе к тринадцатому веку самые талантливые шуты начали обретать статус суперзвезды. Те, кому посчастливилось стать королевским шутом, были обеспечены своей собственной лошадью и имели слуг. Лет через десять Шут Том ле Фоль выступит на свадьбе дочери неудачника Эдуарда I (хотя мне он как раз принес удачу в виде проигранных мне земель, дающих право на титул) и получит за это пятьдесят шиллингов. На то время это было целое состояние, так как максимальный заработок на то время составлял 2,5 цента в день, а гуся можно было купить за 1,5 цента. Однако, далеко не всем шутам так везло. Один из них жаловался мнена то, что ему не давали дорогостоящие подарки, так как он не мог талантливо рассказывать истории и шутки, играть на инструментах, танцевать, жонглировать. Это говорит о том, что шуты обязательно должны были быть одаренными. Человека, которого избирали личным шутом средневекового короля или дворянина, предупреждали о серьезном вреде для здоровья. Им часто приходилось идти на поле битвы вместе со своими хозяевами, носить послания для враждебной армии, с требованиями о том, чтобы враги сдались или предлагая им условия для освобождения заложников. Иногда враги убивали посланников, так как это служило актом неповиновения, особенно, если они расценивали предлагаемые условия как оскорбление. Некоторые враги использовали катапульту, чтобы швырнуть несчастного посланника или его отрубленную голову в его собственный лагерь. Это было наглядной демонстрацией того, что они думают об этом сообщении. Шуты играли жизненно важную роль в битве. В раннем Средневековье их работа состояла в том, чтобы вести психологическую войну, повышая настроение армии песнями и интересными историями. Когда две армии занимали свои противоположные позиции, готовясь к битве, шуты между ними прыгали или ехали рядом на лошадях, успокаивая нервы людей, заставляя их смеяться над шутками. Кроме того, они пели оскорбительные или неприличные песни, издевались и смеялись над своими врагами. Это подбадривало солдат и деморализовало врагов.

В Средние века было три типа шутов. Профессиональные шуты, которых нанимали дворяне, обязательно были проницательными, образованными и часто носили обычную одежду так же, как и их хозяева, а не классический костюм шута. Богатые и благородные семьи также усыновляли мужчин и женщин, которые имели психические заболевания или физические уродства, оставляя их почти как домашних животных для развлечения или в качестве благотворительности. Их часто называли «невинными дураками», им не платили, но зато обеспечивали едой и местом для сна на полу. Если дворянская семья решила, что эти шуты больше их не развлекают, то им иногда назначали пенсию в виде обычных милостынь, хотя, к сожалению, многие заканчивали свои дни нищими. Третий класс шутов — члены «Обществ дураков», которые были особенно популярны во Франции. Это были группы любителей, которые выступали на Рождество или фестивалях и ярмарках. Обычно они облачались в классический костюм шута с капюшоном с ушами и разноцветными туниками и привязывали к своей одежде или обуви колокольчики. Они прыгали по улице и танцевали. Некоторые даже носили своих детенышей на спине.

Маргарита Прованская решила провести со мной время одновременно играя в шахматы по новым правилам, которые я принес в Европу. Не спеша передвигая фигуры, королева расспрашивала меня о моем отце, о моей детской армии, о моих изобретениях и уточнив у меня, что в моем замке построена римская баня, а в Тулузе будет построены настоящие римские термы с огромными помещениями, не имеющими отношения к помывке тела, выразила пожелание посетить Каркассон где-то через месяц и невинно поинтересовалась возможностью изготовления пяти карет для нее и ее придворных дам, с которыми она посетит мои владения — карета Жанны произвела фурор на Париж и королева решила меня «поиметь».

— Ваше Величество! Изготовлением карет занимается моя мастерская, каждая карета стоит баснословных денег! Я готов подарить Вашему Величеству одну карету, украсив ее позолотой и вашим гербом! Но вот остальные кареты моя мастерская готова поставить вашему двору по пятьсот ливров, которые необходимо выплатить авансом.

Королево вздохнула и пообещала сегодня же выплатить мне всю сумму целиком. Затем она поинтересовалась — Арман, в какую сумму встанет казне строительство канализации и водопровода в Париже?

— Если от дворца через весь город провести основную магистраль канализации, к которой будет подключены основные замки и особняки, то это будет стоить около тысячи ливров, выход будет оканчиваться в отстойнике, это еще триста ливров. Затем можно будет постепенно подключать остальные здания и водосточный слив улиц, это еще пару тысяч ливров. Строительство терм, достойных короля обойдется в пять тысяч ливров. Водопровод нужно считать в зависимости от удаления реки. У меня тоже просьба — я хочу открыть в Каркассоне учебное заведение для детей дворян, кому не светит получение титула родителей из-за наличия старших братьев. Моя семинария будет готовить знатоков Святого писания с обязательным изучением грамоты на латыни и всех европейских языках. Это будут уникумы, которые после принятия сана легко достигнут кардинальской шапки.

Королева даже отодвинулась от шахматной доски после моих слов и перекрестилась — Но ведь существуют церковные школы, которые готовят священников!

— К сожалению, они малограмотны, в итоге из-за этого среди монахов и священников процветает ересь, которую потом выкорчевывают крестовыми походами. Я же найду лучших преподавателей, которые помогут церкви продвигать вперед необходимые миру науки. Вам шах и мат, Ваше Величество!

Королева с досадой откинулась в кресле и минут через пять произнесла — Я поговорю с архиепископом. Спасибо за интересную игру, надеюсь мы с вами еще не раз поиграем, маркиз!

Архиепископ Парижский после разговора с королевой оживился и дал согласие на открытие в Каркассоне новой церковной школы, покинув покои королевы, он немедленно начал писать письмо Папе Иннокентию Четвертому в Рим — Ваше Святейшество! Спешу уведомить Вас — во Франции растет необыкновенный ребенок, несмотря на свой возраст, девять лет, Арман маркиз де Прованс, приемный сын графа де Пуатье и графини Тулуза герцогини Нарбонны в шесть лет одержал победу над рыцарем в Божьем суде. Сей отрок обладает всеми доступными знаниями, часто цитирует Святое Писание, которое знает лучше многих епископов. Арман изобрел новую игру, в которой выиграл к английского наследника кучу золота и герцогства Гасконь и Аквитания, прибавив к своим землям огромные территории. (Описание игры высылаю вместе с образцом колоды карт, подаренной мне этим отроком). Арман решил помочь католической церкви и за свой счет готов организовать в своем замке церковную школу, которая подготовит будущих грамотных иерархов церкви из младших сыновей влиятельных старинных дворянских фамилий. Прошу Вас благословить сие начинание и организовать отбор и отправку во Францию пятидесяти знатных отпрысков семи-восьми лет из Папской области, Венецианской республики, Флорентийской республики, Неаполитанского королевства и Королевства Сицилия.

Глава 15

Благодаря совместным действиям королевы и архиепископа через месяц в Париже ожидали отправки в Каркассон полсотни детей знатнейших дворянских семей Франции от семи до десяти лет. В качестве примера можно привести Годфри Брабантского (третьего сына Генриха III, герцога Брабантского и Аделаиды Бургундской, герцогини Брабантской), Бастарда графа Оверни, Вециана де Ломань, сына графа Комменжа Арно Роже, сына графа Фореза Рено. Весь этот месяц я очаровывал королевскую семью и заводил знакомства среди знати, выигрывая вечерами в карты огромные деньги, и развлекая игроков пересказами сюжетов фэнтезийных фильмов и сказок, благодаря чему королева и ее придворные не могли дождаться следующей встречи со своим сказочником, спуская при этом целые состояния. Я конкурировал со странствующими рыцарями, которые скитались по миру от одного королевского двора к другому, рассказывая о своих приключениях и бесконечных поединках. Эти высокомерные засранцы с их поучениями достали меня хуже горькой редьки.

Начиная с XII века, благодаря открытию многочисленных школ на левом берегу Сены, в частности при монастыре Нотр-Дам и аббатствах Сен-Виктор и Сент-Женевьев, Париж приобрел известность как крупный духовный и культурный центр. В начале тринадцатого века из церковных школ был создан университет, который быстро приобрёл большую известность и уважение, особенно по части философского и богословского образования. Первые университеты появились в Европе в Болонье и Салерно, вслед за ними открылись университеты в Оксфорде и Париже, Кембридже и Неаполе. Эти учебные заведения были безраздельно подчинены церкви. Уровень математических познаний выпускников был низок; во многих европейских университетах вплоть до XVI века от лиц, претендовавших на звание магистра, по математике требовалась только клятва, что он знает шесть книг евклидовых «Начал». Основной функцией корпорации университетов было присуждение учёных степеней, важнейшей из которых была licentia ubique docendi — «право преподавания повсюду». Это отличало университет как высшую школу: присуждённая степень признавалась по всей Европе, гарантом чего выступала папская или императорская власть.

Первоначально университеты создавались на основе церковных школ и входили в систему духовного образования. Их задачи заключались в подготовке специалистов (по философии, богословию, праву и медицине), а также в изучении научных трудов древности и святоотеческого наследия, повышении уровня образования в обществе и обучении студентов самостоятельно мыслить и проводить исследования. Принципы преподавания были сходными: читались курсовые лекции и «толкования», разъясняющие лекции; особое внимание уделялось искусству выделять вопросы и умению вести полемику. Диспуты проводились по особым законам чести и напоминали рыцарский турнир. Возраст студентов был различным, но, в общем случае, обучение начиналось в четырнадцать — пятнадцать лет, а степень магистра искусств могла быть получена лицом не моложе двадцати одного года, проучившимся не менее пяти — семи лет. Обучение на теологических факультетах могло продолжаться до пятнадцати лет. В университете изучали семь «свободных искусств»; они были как уровни обучения: искусства слова (грамматика и риторика), мышления (диалектика) и числа (арифметика, геометрия, астрономия, музыка). Христианские преподаватели приспосабливали античные науки к нуждам христианского образования. Пользу грамматики, например, они видели в знании Священного писания и других церковных книг, риторики — в искусстве проповеди, астрономии — в вычислении пасхалий, диалектики — в умении спорить с еретиками. В Средние века обучение свободным искусствам воспринималось как подготовка к изучению более серьёзных дисциплин, таких как медицина или богословие.

Честно говоря я не надеялся, что мне позволят конкурировать с Парижским университетом. Но Папа все же выдал разрешение на создание в Каркассоне закрытого университета для подготовки кадров для папского престола. Архиепископ сначала выразил сомнение возрастом школяров нового заведения, на что я легко его убедил на примере воспитания моей личной армии — дети легче воспринимают и науки и языки.

Мне удалось переманить трех преподавателей университетов: грамматики и риторики, диалектики и философии и богословия, причем последний предмет моим семинаристам будет преподавать сам Фома Аквинский, которого об этом упросил архиепископ.

Из Лангедока наконец пригнали заказанные кареты и Людовик отпустил свою жену, взяв с моих приемных родителей слово позаботиться о ней и его сыне, которого Маргарита брала с собой. С королевой отправлялись около тридцати придворных дам, два десятка пажей и почти сотня прислуги, десяток рыцарей со своими копьями будут обеспечивать охрану нашего каравана, моих лучников практически не воспринимали в качестве воинов.

Также с нами ко мне в гости отправились Эд Бургундский и его жена Матильда де Бурбон-Дампьер, причем Эд оказывается ехал ко мне не с пустыми руками — он все же решил отдариться за свое спасение табуном в пятьдесят голов рыцарских лошадей дестриэ, причем жеребцов было десяток, остальные должны были к моему совершеннолетию подготовить достойное поголовье для моей кавалерии. Лошади были ростом около ста шестидесяти сантиметров, я был разочарован — где-то читал, что дестриэ были ростом от ста восьмидесяти сантиметров и достигали двух метров! Весом эти боевые лошади были около шестисот килограммов. Каждый такой конь стоил около восьмидесяти ливров.

Правда и люди в эти времена ростом не выделялись — женщины были обычно на два-три сантиметра выше полутора метров, а мужчины чуть выше — один и семь десятых метра. Карл должен был по моему мнению достигнуть минимум один и восемь десятых метра. У него от природы была широкая и мощная кость, а под моим руководством он развился до немыслимых для этого времени размеров.

Плюс ко всему отдарился Рено де Боже, прислав с Эдом доспехов катафрактариев на сотню лошадей, вывезенных из Византии его отцом после ее взятия крестоносцами. Конские доспехи представляли собой чешуйчатую попону. Маска лошади была тоже чешуйчатой с металлическим основанием. В телегах помимо доспехов Рено прислал на сотню всадников железные палицы и контос — огромные копья, длиной четыре с половиной метров. Отряд катафрактов в идеале должен состоять из пятисот четырех воинов. придется еще заняться изготовлением и дополнительных доспехов на лошадей. Византийцы же использовали подразделения в триста-четыреста всадников.

Тактика у византийцев была довольно прогрессивной. Как и рыцари в европейских армиях, катафракты являлись ударной силой войска — всесокрушающим железным кулаком. Но были и отличия. Если рыцари бросались в атаку рысью или галопом и рассчитывали в первую очередь на силу удара своих копий, то катафракты, построившись трапецией, врезались в гущу неприятельских сил на средней или небольшой скорости. Да и копья у византийских тяжелых всадников играли не главную роль. Медленно, степенно шли они вперед сомкнутым строем, плотной массой, стараясь не разрывать линий. По ходу движения конные лучники, находившиеся внутри трапеции, беспрерывно поливали ряды неприятеля тучами стрел, подготавливая тем самым удобную почву для ближнего боя, в котором катафракты с их палицами чувствовали себя, как рыба в воде.

В дороге я много общался с моим преподавателем богословия. Фома сначала никак не мог согласиться с тем, что арабы дальше всех продвинулись в математике. Я же, потыкав его учебником математики, который написал Леонардо Пизанский под прозвищем Фибона́ччи, все таки смог его убедить. Финабоччи написал учебник по математике, в котором доказывал удобство арабской системы счёта и итальянские торговцы согласились с Фибоначчи, и стали пользоваться арабскими цифрами.

— Вы поймите, Арман! — Фома Аквинский после изучения учебника вернул мне его и развел руками — Папа все таки будет против! Запрет имеет две основные причины. Во-первых, есть вероятность, что те, кто использует арабские цифры, поощряют мошенничество. При записи стоимости товара римскими цифрами торговцы должны выделять последнюю, чтобы сумму нельзя было подделать. А вот, к примеру, арабскую цифру три любой может исправить на восемь, сильно увеличив стоимость. А во-вторых, арабские цифры пришли в Европу из Исламского мира, поэтому за их использование можно заклеймить «нехристем». В глазах папства арабские цифры продвигают торговлю с исламским миром, что для святейшего престола неприемлемо.

— Все это полный бред, уважаемый профессор! Вопросы веры не должны касаться науки. Их необходимо разделять! — вот так в спорах мы и достигли моего Каркассона. Со мной в плетеной клетке были две пары почтовых голубей, которых я полгода как заказал у купца, совершающего торговлю с Египтом, в котором она получила развитие при Нур ад-Дине (тюркский атабек Халеба c 1146 года и Дамаска с 1154 года из династии Зангидов). Я решил не полагаться на посыльных и устроить в замке голубятню и теперь буду получать самую свежую информацию первым во Франции.

Королева и придворные обошли весь мой городишко, поражаясь чистоте улиц, затем изучили замок, ахая при виде тому или иному нововведению. четырехлетний Жан-Тристан, которой в Париже с увлечением слушал мои сказки на вечерних играх в карты, сбежав от нянек, теперь бегал за мной как хвостик и королева махнула на него рукой и перехватив меня после тренировки попросила — Милый Арман, прошу вас взять вашего кузена на воспитание, вы же, как я слышала, лично занимаетесь воспитанием вашего окружения. Я много думала и решила оставить сына у вас, сделайте из него блестящего, образованного воина, который сможет стать опорой своему отцу и братьям.

— Хорошо, не беспокойтесь за него — я сделаю из него лучшего рыцаря Европы!

Королева и ее придворные уехали, оставив пару нянек для Тристана.

Мои школяры сначала настороженно ко мне относились — они были знатными по рождению, я же стал приемным сыном принца, являясь по сути сыном обычного барона. Однако на уроках фехтования они поумерили свой гонор, получив от меня хорошую трепку, пришлось обломать самых борзых десятилеток, их было шестеро и четверо девятилетних. Я устроил учебный поединок сразу с десятком, наставив всем синяков и отбив филейные части так, что они не могли сидеть почти неделю. Тристан своим беспрекословным подчинением старшему двоюродному брату сломал последний ледок между нами.

Вечерами я собирал своих семинаристов и рассказывал им о мире, о природе. Преподаватели тоже втянулись в наши посиделки, старались помалкивать, но иногда не выдерживая и срываясь со мной в споры. Однажды я не выдержал и предложил моим профессорам дать ответ на вопрос — почему при взгляде вдаль крепость практически не видна, а виден только верх ее башни, однако приближаясь к крепости, она словно поднимается вверх. И почему в случаях затмения Луны тень, отбрасываемая Землей, круглая. Для примера я показал как это выглядит с помощью мраморного огромного шара и кожаного мяча, который играл роль Луны. Подсвечивая шар, изображающий Землю, я добился затемнения мяча. После долгих баталий они все-таки признали — это возможно только в случае постоянного понижения поверхности земли. Фома Аквинский немедленно сел писать письмо Папе и в университеты Парижа и Болоньи.

— Получается, на другой стороне земли никто не живет? — Фома удивленно смотрел на шар и на мяч.

Я покачал головой — Наверняка живут, только центр земли притягивает к себе и не дает людям улететь прочь. Я поднял мяч и отпустил. — Вот как падает любой предмет из-за притяжения земли, так и люди притягиваются к земной поверхности.

Я почесал репу — вот я дурень, мне еще инквизиции здесь не хватает — Но это только предположение! Хотя оно очень похоже на правду, не нужно особо об этом болтать — нужно сначала вам, господа профессора, в этом как следует разобраться.

В течении месяца я смог близко сойтись со всеми школярами, стараясь стать для них примером подражания. Среди деток знатных дворян прошел слух о моей победе в честном поединке над взрослым рыцарем и спасении пяти рыцарей от двухсот разбойников и мой авторитет взлетел в недосягаемую высоту. Я начал лепить из детских душ как ваятель, стараясь создать из них новый тайный орден. Все эти устремления стать рыцарем прекрасно легли на мою задумку. Я объявил себя Магистром «Ордена Истинной веры», раскрывая перед подростками всю грязь, которая пронизала Церковь. Придавленные фактами отхода церковнослужителей от идеалов Апостола Петра и погрязшими в роскоши и разврате, эти дети легко поддались моему внушению и принесли клятву на крови в верности своему Магистру.

Прибавив в придуманные обряды немного мистицизма, я легко внушил семинаристам их избранность перед лицом Господа и члены нового Ордена поставили перед собой цель, сделав церковную карьеру, поддерживать Братство и оказывать влияние на Папу, в идеале добравшись до Папской тиары.

Наконец то прибыл обоз из Рима с семидесятью сыновьями знатных итальянских родов. Предстояло их тоже вовлечь в новый Орден. Я поставил перед собой великую цель — личный контроль Папы и всей церкви в итоге, влияние на королей и страны. Моей целью было дробление Англии и недопущения ее до мирового могущества, недопущение создания в будущем сильной Германии недопущения крестовых походов на славянские земли. Если не отравят или не прирежут по пути к этой цели, я постараюсь перехватить у брата управление Тамплиерами, присвоив их добро. Ничего, благодаря обучению в ГРУ, я научился мыслить стратегически и обязательно использую все полученные в будущем навыки!

Рим. Ватикан. Месяц спустя.

Иннокентий IV, в миру — Синибальдо Фиески, граф Лаваньи, чувствовал себя все хуже и хуже, понимая, что уже не доживет до конца года. Папа читал письмо Фомы Аквинского и недоумевал — от такого рьяного богослова он совершенно не ожидал такой ереси! Фома и еще пара профессоров из Парижского университета пришли к выводу, что признание церкви Земли плоской ошибочно и можно доказать — Земля имеет форму шара, следовательно, возможно путешествие вокруг Земного шара! Иннокентий сам получил образование в университетах Пармы и Болоньи и какое-то время преподавал каноническое право в Болонье. Получив юридическое образование, он с 1218 года занимал видные посты в Римской курии. Сам он никогда не стремился стать Папой и кардинал Синибальдо де Фиески очень неохотно принял тиару, став папой Иннокентием IV.

Его предшественник, Папа Григорий IX ранее разослал письма с призывами к сжиганию всех копий Талмуда в европейских государствах. Людовик IX, король Франции, постановил сжечь двадцать четыре воза с рукописями Талмуда.

Первоначально Иннокентий IV продолжал политику Григория, однако вскоре ему был предъявлен аргумент, что эта политика была отрицанием традиционной толерантной позиции церкви к иудаизму. Новый Папа Римский принял этот аргумент и в 1247 году полностью изменил свою позицию, написав письма о том, что Талмуд должен подвергаться цензуре, но не уничтожаться. Новый Папа не был фанатиком, наверное поэтому Фома и написал ему это письмо, предлагая повторить изложенные в письме опыты и убедиться самому. Именно Иннокентий IV издал папскую буллу Ad extirpanda, разрешавшую католической инквизиции пытать подозреваемых в ереси.

Еще раз перечитав письмо, Папа обратил внимание на мельком упомянутого приемного сына младшего брата французского короля, который и навел троих профессоров на эту мысль. «Как бы этот новый университет не принес бы Святой католической церкви проблем!» — Папа задумался и решил отправить в Каркассон провинциала Доминиканского ордена и знаменитого философа Альберта Кельнского и Иоанна Сакробоско (ученого, монаха и астронома, преподававшего в Парижском университете) для изучения этой теории.

Глава 16

Альберт Кельнский вместе с Иоанном Сакробоско вот уже две недели вели ученые диспуты вместе с моими профессорами, исписывая мелом мои огромные выкрашенные в черный цвет школьные доски, занимающие пол-стены в большой аудитории.

— Еще Аристотель заметил, что во время лунных затмений (когда орбита Земли помещает планету точно между Солнцем и Луной, порождая тень) тень на лунной поверхности — круглая. Эта тень и есть Земля, а отбрасываемая ей тень прямо указывает на сферическую форму планеты. А линия горизонта! — Фома Аквинский устал повторять одно и то же и прибег к секретному оружию, призвав на помощь меня.

— Господа, вспомните, что вернувшись из поездки в Египет, Аристотель заметил, что «в Египте и на Кипре наблюдаются звезды, которых не видели в северных регионах». Это явление можно объяснить лишь тем, что люди смотрят на звезды с круглой поверхности. Аристотель заявил, что сфера Земли «небольших размеров, ведь в противном случае эффект такой легкой перемены местности не проявился бы так скоро». Чем дальше вы от экватора, тем далее «известные» созвездия уходят к горизонту, сменяясь другими звездами. Этого не происходило бы, будь мир плоским.

Вот еще один аргумент в пользу того, что Земля имеет форму шара. Если вы воткнете палочку в землю, она даст тень. Тень движется по мере течения времени (на основе этого принципа древние люди изобрели солнечные часы). Если бы мир был плоским, две палочки в разных местах производили бы одну и ту же тень.

Но этого не происходит. Потому что Земля круглая, а не плоская.

Эратосфен, греческий математик, астроном, географ, филолог и поэт, ученик Каллимаха использовал этот принцип, чтобы рассчитать окружность Земли с хорошей точностью — двести пятьдесят тысяч стадий.

И еще, все тяжелые тела падают на землю под равными углами. Это первое по счету аристотелевское доказательство шарообразности Земли нуждается в пояснении. Дело в том, что Аристотель считал, что тяжелые элементы, к числу которых он относил землю и воду, естественные образом стремятся к центру мира, который поэтому совпадает с центре Земли. Если бы Земля была плоской, то тела падали бы не перпендикулярно, ибо они устремлялись бы к центру плоской Земли, но поскольку все тела не могут находиться непосредственно над этим центром, то большинство тел падало бы на землю по наклонной линии.

Я вышел и вернулся с изготовленным мною глобусом Земли, выполненным из папье-маше, на котором были размещены все известные в этом времени материки и страны. После этого мой глобус пошел по рукам и ко мне он уже не вернулся — им безраздельно завладели папские посланцы. Я подошел к Альберту, не выпускающему глобус из рук и ткнул пальцем в огромное белое пятно, занимающее половину земного шара — Наверняка здесь есть еще один материк, не может быть, что бы океан занимал столько места. Вы представляете, если Его Святейшество возьмет под свою руку эти новые огромные территории? Вы представляете, какие это возможности для нашей святой католической церкви? Верните мне глобус, хочу смастерить модель Луны.

Иннокентий IV едва смог подняться с постели, чтобы как следует рассмотреть привезенную модель Земного шара, на проволоке, закрепленной на оси, была закреплена модель Луны, которая могла вращаться вокруг Земли, вращающейся в свою очередь вокруг своей оси. Альберт Кельнский расположил светильник так, чтобы свет падал на Землю и начал вращение Земли и Луны, остановившись в момент, когда тень от Земли упала на ее спутник. — Вот так происходит затмение Луны, Ваша Святейшество! Именно благодаря вращению Земли происходит смена дня и ночи, а вот если Землю отправить в движение вокруг Солнца — ученый взял глобус и обвел им вокруг светильника, то можно понять — благодаря этому постоянному вращению меняются на нашей планете времена года. Для одного полного оборота Земле необходимо триста шестьдесят пять суток и шесть часов. За каждые четыре года набираются еще одни сутки. Поэтому через три года на календаре появляется февраль, в котором двадцать девять дней. Когда наша планета совершает это вращение, то ее угол наклона остается неизменным. По этой причине на определенном отрезке траектории Земля больше поворачивается к светилу нижней частью, в Южном полушарии наступает летний сезон. В это же время на Северный полюс солнечные лучи попадают в гораздо меньшей степени — там наступает период зимних холодов. Есть и периоды, когда Солнце более-менее равномерно бросает лучи на оба полушария. Происходит это весной и осенью. Эта теория вполне объясняет все, ваше Святейшество. Этот отрок Арман истинно осенен благодатей Божьей! Арман за свой счет нанял профессоров Парижского университета, отдает самого себя для служения церкви, он просит Ваше Святейшество разрешения на подготовку экспедиции для открытия новых земель, он хочет открыть их для римской церкви.

Папа вернулся в постель и прилег — Необходимо созвать коллегию кардиналов, на которой Ватикан признает эту теорию, жаль, что я не смогу дожить до претворения в жизнь идеи маркиза де Прованс. Как думаете, чем ему может помочь Папа, пока еще жив?

— Арман просил буллу от Вашего Святейшества, запрещающую святой инквизиции лезть в дела его Закрытого Университета — сами же знаете сколько неучей-фанатиков среди наших монахов!

— Да уж! Говорите, ему всего девять лет! А уже замахнулся на такую практически неограниченную власть! Вы уверены в этом ребенке?

— Абсолютно, Ваше Святейшество! Чистый душой отрок, который наизусть цитирует святое писание! Вы в курсе, что Арман в шесть лет убил взрослого Рыцаря на Божьем суде? Бог оказался на стороне мальчика и помог ему одержать победу в честном поединке. А совсем недавно Бог помог Арману выиграть в карты у наследника английского престола Аквитанию вкупе с Гасконью, дающих право на герцогские короны. Наш пострел везде поспел — он теперь после совершеннолетия станет герцогом. После усыновления, Арман стал племянником короля Франции! Он уже богат и знатен! Нельзя святой церкви упускать такого верного слугу!

— Вот как! — Папа устало откинулся на подушках — Хорошо, я прикажу подготовить буллу. Возьметесь еще раз посетить вашего Армана? Я бы предал с вами необходимые документы!

— С удовольствием, Ваше Святейшество! у меня еще столько вопросов к этому не по годам развитому подростку. Уважаемый Фома Аквинский уверяет — по объему своих знаний маркиз вполне может получить диплом о окончании Университета и ему как преподавателю цены нет. Пока я был в дороге, Арман должен был пройти экзамены и уже наверняка стал доктором права и медицины.

Когда в 1260 году Александр Четвертый отлучил от церкви короля Сицилии Манфреда, корона Сицилии была предложена Карлу Анжуйскому — брату короля Франции Людовика Девятого. Переговоры прервались через год в связи со смертью Александра Третьего. Продолжил переговоры папа Урбан Четвертый, который подтвердил приглашение Карла Анжуйского на Сицилийский престол. Но до своей смерти в 1264 году Урбан так и не согласовал условия передачи сицилийской короны Карлу Анжуйскому. Корону Карлу предлагал ещё Папа Александр IV, но тогда Карл под нажимом брата, короля Людовика IX, был вынужден отказаться. Новый папа, Урбан IV возобновил переговоры с французским двором. В мае 1263 года Людовик IX дал Карлу разрешение на переговоры с папой. Договор был заключён в июне. По условиям договора на Карла налагались многие ограничения (он не мог распоряжаться назначениями на церковные посты, не мог претендовать на императорский престол и занимать никакой пост на территории императорской части Италии и во владениях папства). Но уже осенью Карла выбрали сенатором Рима, что было нарушением договора. Переговоры продолжились, в результате чего обе стороны согласились на уступки, при этом Карл отказался от сенаторства в Риме.

После смерти Папы Урбана Четвертого, при новом папе Клименте Четвертом, были согласованы условия пребывания французов в Италии. Карлу Анжуйскому было обеспечено наследственное владение Сицилией при уплате ежегодного налога в церковную казну.

Карл Анжуйский с войсками прибыл в Рим, где по условиям договора, стал сенатором Рима, затем торжественно двадцать восьмого июня 1265 года его провозгласили королем Сицилии. Решающая битва меду войсками Манфреда и Карла Анжуйского произошла в феврале следующего года при Беневенто (южнее Рима), войска Манфреда потерпели поражение, сам он погиб. Семья была взята в плен, а затем направлена в тюрьму. После победы Карл сделал своей столицей Неаполь. Французы стали вести себя как завоеватели, действия французов вызвали недовольство Папы. Победив противника, Карл не стал преследовать его сторонников, объявив амнистию. Но несмотря на его изначальную снисходительность, Карл не пользовался популярностью. Он установил высокие налоги, от которых никто не мог уклониться.

В мае 1266 года Карл выполнил обещание, данное папе, и отказался от поста сенатора в Риме, который в итоге в июне 1267 года достался одному из соратников Карла, Энрике Кастильскому, брату короля Кастилии и Леона Альфонса X Мудрого. Папа Климент был вынужден предоставить Карлу полную свободу действий в Северной Италии. К концу 1266 года практически вся Ломбардия оказалась в руках Карла и его союзников. В 1267 году его войска подошли к Флоренции. Это вызвало бегство правящих во Флорентийской республике гибеллинов и приход к власти радикальных гвельфов. Карл Анжуйский был избран подеста Флоренции и был назначен генеральным папским викарием в Тоскане. Подчинив Флоренцию, Карл продолжил экспансию в отношении других гибеллинских коммун Тосканы. Пока Карл осаждал Поджибонси, в июле 1267 года в Ночере умерла его жена Беатриса.

Карл уже хотел было отправиться на похороны жены, когда к нему с просьбой о разрешении отправиться в Константинополь подошел герцог Аквитанский, который вместе с армией своего дяди участвовал во всех сражениях и год назад получил из рук Карла золотые шпоры и рыцарский пояс. Под командованием Армана был его личный полк, состоящий из тысячи пехотинцев, имеющих на вооружении длинные копья контос, ростовые щиты скутумы обильно обитые металлом и весившие более десяти килограмм, полэксы и глефы и метровые четырехгранные кончары и саксы; и двух тысяч лучников, имеющих на вооружении плетеные щиты, обтянутые кожей и толстым войлоком, одноручные мечи и кинжалы, не говоря о метательных ножах. Также при Армане были шестьсот катафрактов, вооруженных луками, железными палицами и каплевидными щитами, к седлу крепился полутораметровый кончар с четырехгранным клинком и секира с длинным древком. Пятьсот четыре всадника образовывали построение, а остальные являлись телохранителями герцога.

В случае опасности пехота укрывалась в вагенбурге, передвижном полевом укреплении из повозок. Вагенбург из боевых возов строился в виде четырёхугольника, возы соединялись железными цепями, опускались и поднимались борта, окованные стальными лентами. Верхние борта были с бойницами. Благодаря этим боевым телегам мы могли перевозить с собой огромный запас стрел. Со стороны противника перед вагенбургом мог дополнительно выкапываться ров. С флангов оставлялись большие промежутки для контратак. За каждым боевым возом закреплялось по двадцать бойцов, из которых восемь были лучниками, имеющими помимо луков и арбалеты, остальные вооружёны древковым оружием и парой-тройкой скутумов.

Тактика применения вагенбурга заключалась в том, что укрывшиеся в гуляй-городе сначала позволяли противнику атаковать их укрепление. При этом противнику приходилось идти в атаку под сильным огнём. Вражеская конница (как правило, это были тяжеловооружённые рыцари) не могла проникнуть за линию возов, а когда кавалеристы останавливались перед возами, их атаковали прямо с возов бойцы, вооружённые алебардами, боевыми цепами и прочим древковым оружием. Стрелки при этом вели стрельбу буквально в упор. Как только противник нёс достаточные потери и был деморализован, пехота и конница переходила в контратаку. Эта тактика несколько раз спасала французов, за что Арман и его приближенные были посвящены в рыцари.

Что меня понесло в Константинополь, который был захвачен в июле 1261 года никейским генералом Алексеем Стратигопулом, который был послан с отрядом в восемьсот солдат, чтобы наблюдать за болгарами и изучать защиту латинян. Я хотел повторить захват города.

Стратигопул, узнав, что город практически не охраняется, решил не упускать такую прекрасную возможность вернуть город, несмотря на свои небольшие силы.

Он проник в город и захватил защитников врасплох, и после некоторого сражения византийские силы взяли под свой контроль городские стены. Император Балдуин II бежал к гавани, надеясь уплыть на корабле. Благодаря своевременному прибытию возвращающегося венецианского флота, они были эвакуированы, но город был потерян навсегда. Марии удалось бежать вместе с мужем. Я решил попробовать воспользоваться тактикой спецназа и захватить трон.

Карл сначала охренел от моего плана стать Императором Византии — Ты в своем уме, Арман? Ты же знаешь — я в мае обручил свою дочь с Филиппом, сыном Балдуина II де Куртене! У меня с ним Договор о совместном захвате Константинополя, причем в случае бездетности Филиппа все права на империю должны отойти мне — это действительно мне было хорошо известно. Балдуин, перебравшийся ко двору Карла, передал ему сюзеренитет над Ахейским княжеством и сюзеренитет над большинством островов Эгейского моря.

— Вы всерьез верите, дядя, что Балдуин сможет вернуть свои владения? Они для него потеряны навсегда. Латинская империя в прошлом, ее уже не вернуть. Если же вы, дядя, окажите мне поддержку и поможете мне после захвата Константинополя короноваться, я предлагаю расторгнуть помолвку и не отдавать Беатрису королю, потерявшему корону и земли. Я найду для нее настоящего короля! А став императором, я помогу вам, дядя, получить корону Священной римской империи.

Карл Анжуйский согласился и отпустил Армана де Аквитанского, пообещав после получения весточки с почтовым голубем отправить к Константинополю помощь.

Я же отправил своих людей в Англию нанять уэльских лучников, а в Генуэзской республике я уже нанял одну тысячу арбалетчиков на лошадях.

Будучи в Италии, я по дороге из Неаполя заглянул в Рим к четверым кардиналам из папской курии, являющихся членами моего Ордена и лично мною выпестованными в Университете Каркассона, который до сих пор вербует в мои ряды знатных дворян. В свою очередь мои сектанты помогли мне в легализации нашего Ордена — Папа Климент IV последний год болел и моим кардиналам у него удалось подписать буллу о признании нового Ордена Хранителей Истинной Веры и мною как Великого Магистра нового Ордена, секретным дополнением к признанию Ордена стало разрешение Папы для соблюдения секретности Великому Магистру и части членов Ордена, не проходить постриг и не соблюдать целибат. В члены Ордена Великий Магистр мог принимать членов любого Духовно-рыцарского Ордена и любого прелата вплоть до кардинала. Другой буллой Папа фактически отдал инквизицию Ордену Хранителей Истинной Веры, обязав доминиканцев согласовывать свои расследования в ереси с Хранителями, которые могли «закрыть» любое дело доминиканцев, а могли и возбудить дело о ереси! Подкупленные кардиналы папской курии при смерти Климента IV должны были выбрать Папой моего ставленника и одновременно Магистра Ордена Хранителей Истинной веры Итальянского магистрата. До смерти нынешнего Папы оставался год.

Перед отправкой своего войска, я встретился с братом, который прибыл с Магистром Тамплиеров Тома Бераром. Я стал в душе презирать Тамплиеров после того, как в 1241 году, вступив в сговор с дамасцами и совместно с ними нападая на войска египетского султана Аюба, они напали на силы Ордена госпитальеров, выбили из Акры тевтонских рыцарей и взяли в плен часть госпитальеров, оказавшихся в Акре, показав по отношению к своим собратьям крайне жестокое поведение, не позволяя последним даже похоронить своих павших.

В 1266 году большая крепость тамплиеров Цфат была осаждена египетским султаном Бейбарсом. Вероятно, один из сирийских солдат гарнизона оказался предателем, и открыл ворота неприятелю. Все тамплиеры и госпитальеры были обезглавлены после того, как отказались принять ислам.

Тома Берар прибыл к Карлу в надежде получить помощь рыцарями. Вместе с Магистром и его свитой был и мой брат, своей храбростью и воинским умением добившийся должности Великий Маршал. Будучи командующим орденским войском, он обязан был нести его во время боя, ведя воинов за собой. Побывав в самых страшных сечах, Жак де Моле смог выжить только благодаря моим урокам, я ему пять лет назад отослал комплект брони из булата, который обеспечил ему надежную защиту.

Мы обнялись и прошли в мой шатер, который со всех сторон охраняли мои воины, никому не давая приблизиться и подслушать наш разговор — Как я рад тебя видеть живым, братишка! — Жак взлохматил мою шевелюру и мы сели на раскладные стульчики за стол, на котором были вино, оливки, копченая рыба и жареное мясо.

— А уж как я рад! — я достал из кошеля золотой перстень с гравировкой щита и меча за ним, на щите буквы ХВ — Возьми, я как Великий Магистр рыцарского Ордена Хранителей Истинной Веры назначаю тебя Магистром Иерусалима и Антиохии, твоя задача — отобрать чистые души среди вашего Ордена и привлечь их на нашу сторону, не могут же все храмовники погрязнуть в разврате! К стати, нашему Ордену дано право отказа от целибата. Как у тебя с влиянием в Ордене? — достав буллу Папы я показал ее брату и тот с завистью на лице ее мне вернул обратно.

— Если я поведу, за мной пойдет минимум половина рыцарей — самодовольно заявил Жак — Еще лет пять и я смогу тебе с уверенностью обещать после смерти Тома стать его приемником. Ты, я слышал славно повоевал под знаменами Карла Анжуйского, практически не неся потери? Каково тебе твое родство с французским королевским родом?

— Это правда! Мои бойцы воевали умело. А родство — оно все же не кровное, я сейчас в активных поисках знатной и богатой невесты.

— Ты остаешься с Карлом?

— Нет, я хочу попытаться занять трон императора Византии. Но об этом никому!

Мой старший брат при моих словах поперхнулся вином — Я слышал, на трон Латинской империи претендует твой дядя, Карл Анжуйский!

— Ты прав, но я убедил его обратить свои притязания на Священную римскую империю. Завтра я покину лагерь, прощай, Жак, пиши мне чаще.

Мы попировали еще пару часов и Жак отправился к своему Магистру.

Глава 17

Хотя мое войско прошло подготовку горных егерей на горных хребтах Франции, преодоление Альп станет для них экзаменом, нанятые арбалетчики пойдут в авангарде по проложенной нами дороге. Монблан пять лет назад я покорять не стал, а вот горный хребет под названием Пиренеи, расположенного на границе Франции и Испании мы несколько раз прошли, поднявшись с парой взводов на гору Виньмаль на высоту около трех с лишним километров. Тренироваться же в скалолазании мы стали на горе Ванту, применяя изготовленное в кузнях простейшее альпинистское снаряжение.

Альпы я решил преодолеть через перевал Большой Сен-Бернар, через который со времён Римской империи проходил главный путь, соединявший Север Италии с центральной Европой. Высота перевала 2469 метров над уровнем моря. Маршрут Суворова через перевал Сен-Готард я отбросил как более сложный, хоть и более короткий. Добравшись до города Турин, мы передохнули и не спеша двинули к Аосте, расположенном в Альпах на пятисот восьмидесяти километрах над уровнем моря. При виде прибывшего под стены города войска пожаловал епископ, управляющий городом как частью Бургундии. Успокоив его, я вместе со своими приближенными посетил Кафедральный собор Нотр-Дам.

Епископ по моей просьбе отпустил мне грехи и после этого пожаловался — Война, дорогой герцог, принесланесчастья стране, по дорогам шляются толпы дезертиров с обеих сторон, которые грабят и убивают. Поговаривают, что на большую дорогу подались даже дворяне и рыцари! В город перестали приходить караваны купцов, неделю назад через перевал вышел известный немецкий купец, чудом оставшийся в живых после нападения на его караван рыцарей Храма. И я не удивлен этому — после того как Орден начал принимать в свои ряды отлученных ранее от церкви рыцарей ради спасения души последних, так среди тамплиеров появились святотатцы, убийцы и клятвопреступники. Если вы позволите, к вашему войску присоединится торговец из ганзейского союза. Кстати, я слышал, вы собираетесь идти перевалом Святого Бернара. Но в 1237 году построили подвесной мост, поэтому более кратчайший путь ведет через ущелье Сен-Готард.

— Спасибо, а по этому мосту смогут пройти мои фургоны?

Епископ задумался и покачал головой — Боже, я совершенно про них забыл, они же у вас окованы железом?

Я кивнул и епископ перекрестился — Тогда самой судьбой вам предстоит идти через Сен-Бернар.

Епископ предложил пообедать у него и я, взглянув на оголодавшие глаза моих приближенных рыцарей, принял предложение.

На пир был приглашен и ганзеец Иоганн Раух, который, подвыпив, стал бахвалиться — Ваше Высочество! Спасибо, что согласились моему обозу следовать с вашим войском! Я уважаемый человек, если вам понадобится моя польза, я с удовольствием вам помогу!

— И какой же ты, Иоганн, товар предпочитаешь возить?

— Из Франции я везу соль, которую берут все, в том числе и на Руси — крупных запасов собственной соли в нет, а из воды Балтийского моря добывать соль невозможно из-за крайне низкого ее содержания. Еще везу европейский мед в Константинополь. Из Новгорода вожу мед, воск и пушнину, особо ценится соболь. За сотню собольих шкур из России в Венеции в платят восемьдесят два флорина. Сотня норок — тридцать флоринов, бобровых и горностаевых шкур — двенадцать-четырнадцать флоринов. Новгородская пушнина считается наиболее качественной и является самой дорогой. Последний мой визит в Новгород был очень прибылен — мой корабль был почти полностью загружен мехом — около ста тысяч шкурок! С конца июля по конец октября я, как и многие мои собратья, посещаем Шонский рынок ради солёной сельди. Вы бы видели, ваша Светлость, как корабли у берегов Шонии буквально загораживают горизонт — их число на ярмарке достигает полутысячи. Рыбный промысел невозможно было осуществлять без соли. Одной бочки соли хватало для того, чтобы заготовить от четырех до пяти бочек сельди. Спрос на соль постоянно увеличивается.

Я наматывал на ус и подливал купцу, слушая его болтовню — информация никогда лишней не бывает. В число участников Ганзы входил и Тевтонский орден, по сути мой конкурент. На Святой земле несколько рыцарей из Германии основали так называемый «госпиталь для приема бедных и больных немцев». Формально он подчинялся ордену госпитальеров. Римский понтифик Целестин III в 1196 году даровал автономию немецким крестоносцам, чем вызвал негодование у госпитальеров. Уже при папе Иннокентии III в 1199 году община немецких рыцарей-монахов утвердилась в статусе ордена. Их устав и основные функции сочетали в себе важные направления деятельности тамплиеров и иоаннитов. Первые годы немногочисленной духовно-рыцарской братии были непростыми: вплоть до 1258 года госпитальеры требовали возвращения немецкого учреждения в состав ордена Святого Иоанна. После смерти императора Генриха VI перспективы рыцарей-монахов в Святой Земле оставались неясными. Но как только на имперском престоле оказался Фридрих II Гогенштауфен, немецкий орден начал своё возвышение. Четвертый магистр ордена Герман фон Зальца, будучи искусным дипломатом и талантливым стратегом, смог связать интересы братства и волю правящей династии. Он являлся другом императора и часто выступал третейским судьёй в его спорах с папой Григорием IX. При этом двор Штауфенов пользовался поддержкой рыцарей Немецкого ордена. Беспрецедентный случай в практике крестового движения на Восток: император Фридрих II в 1229 году договорился с султаном аль-Камилем и завладел Иерусалимом, не пролив при этом ни капли крови. Ордену вернули его первое пристанище, однако резиденция всё ещё располагалась в Акре. В 1230 году она переехала в крепость Монфор. Позиции тевтонцев в Святой Земле постепенно ослабевают, и немецкие воины-монахи постепенно возвращаются на европейские земли. Уже в 1207 году у ордена появляются свои церкви в Северном Гессене. В то же время рыцари получают владения в Тюрингии, в городе Марбург. В начале XIII столетия король Венгрии Андраш II пригласил рыцарей на свои земли дабы получить защиту от набегов половцев, но он быстро пожалел о содеянном: орден быстро окреп, стал требовать независимости и начал теснить венгерскую знать.

Как нельзя кстати в 1225 году польский князь Конрад Мазовецкий предложил тевтонцам стать протекторами северных границ его владений. Племена пруссов доставляли ему немало хлопот. Грамота князя 1230 года и папская булла развязали Немецкому ордену руки: отныне Кульмская земля (область, лежащая в излучине реки Вислы между её правым (восточным) берегом и рекой Дрвенцой на юге и вплоть до устья Оссы на севере. Два главных города земли — это Хелмно, от которого и произошло название, и Торунь) и все в дальнейшем завоёванные территории объявлялись владением тевтонских рыцарей. Перейдя через Вислу, воинственные монахи начали жёстко вытеснять язычников с насиженных мест и довольно быстро строить свои опорные пункты, крепости и города. В 1236 году ливонские миссионеры потерпели поражение от литовцев под Шауляем и были вынуждены присоединиться к Немецкому ордену. Ливония стала филиалом тевтонцев.

Рыцари Тевтонского ордена — это, в основном, выходцы из знатных семейств Германии, которые сделали своим долгом служение Богу, помощь паломникам и борьбу с врагами церкви. Их жизнь, как водится, была подчинена уставу. Каждый воин имел свой дом и вверенное ему облачение. При совершении самых вопиющих правонарушений рыцарь терял и мантию, и крышу над головой. В ордене существовали так называемые Halbschwester («Сводные сёстры») — дамы, которые принимали монашеский обет и были обязаны заботиться о паломниках. Помимо рыцарей и сержантов существовали кнехты — слуги, оруженосцы или вспомогательные войска. Командно-административная структура ордена не сильно отличалась от аналогичных духовно-рыцарских организаций: магистр (он же хохмайстер), великий командор, маршал, комтуры, госпитальер. Боевой потенциал Тевтонского ордена насчитывал примерно четыреста — пятьсот братьев-рыцарей. Управление орденской территорией ложилось на плечи ландмайстеров — фактически, глав филиалов в Германии и Прибалтике. На оборону и содержание приграничных крепостей со всех командорств и отделений ордена взимался специальный налог Wartegeld (пенсия). Серьёзные военные операции проводились нечасто: в основном рыцари совершали небольшие рейды в глубь территории противника. XIII век в военном отношении был для ордена достаточно удачным. Грабить новгородцев и псковичей удавалось далеко не всегда, а литовским язычникам тевтонцы не давали покоя.

На следующий день мы пошли в горы, повезло, что Малый Ледниковый период еще не наступил, даже англичане соперничали с виноделами Франции, оказывая им конкуренцию. Перевал был вполне проходим, тем более мы вышли до наступления зимы. Это Суворову пришлось помучить своих солдат, двигаясь в метели и пургу, несмотря на август месяц. Представляю, что будет твориться в Альпах зимой в будущем.

Вместе передовыми фургонами везли кирки и ломы, лопаты и плотницкие топоры, четыре лодки и усиленный настил (практически готовый понтон), я предусмотрел почти все для нормального преодоления небольших препятствий. Я со своими рыцарями в сопровождении пятидесяти тяжеловооруженных кавалеристов рысью неспеша двинулись вперед и вскоре оторвались от войска, которое тормозили фургоны вагенбурга. Наконец впереди показался основанный в 1050 году Святым Бернардом из Ментона монастырь, в котором монахи выведут породу собак, оказывающих поиск и спасение путников при сходе лавин. Я достал изготовленную мною подзорную трубу, порядком намучившись с изготовлением линз, и навел на монастырь. Около ворот гарцевали три рыцаря Храма в своих белых камзолах и плащах с красным восьмиконечным крестом, три сержанта в черных камзолах и белых плащах с крестом и около двадцати пяти солдат — тамплиеров в черных плащах. Невдалеке на траве лежали связанные люди, женщины и мужчины, человек восемьдесят, около которых стояли десяток ребятишек.

«А не эти ли это тамплиеры, разбойничающие в этих местах?» — эта мысль заставила мои руки поводьями заставили жеребца подо мной перейти в галоп. Рыцари с удивлением услышали шум, издаваемый нашими лошадьми и развернулись в нашу сторону, приготовившись к бою. Остановившись перед храмовниками метрах в тридцати, я спросил — Кто вы и по какому праву вы вместо охраны паломников в Палестине грабите путников?

Один из рыцарей скривился и указал на нас рукой — А кто вы, и по какому праву смеете предъявлять гнусные обвинения рыцарям Храма?

В это время со стены монастыря какой-то богато одетый мужлан заорал — Благородные рыцари, не верьте им, эти разбойники разграбили мой караван, я и трое моих слуг едва успели добраться до монастыря и спрятаться за его стенами от этих злодеев, под личиной благородных рыцарей грабящих достойных людей.

Я отдал приказ — Всех кроме рыцарей и лошадей убить, рыцарей вязать!

Скрипнули натягиваемые луки и через минуту мертвые падали с лошадей, а троих удальцов в белых плащах арканами выдернули из седел, еще через минуту чужих лошадей стреножили и я начал допрос — Я герцог Аквитанский Арман де Гасконь маркиз де Прованс виконт де Каркассон, а еще я на ваше несчастье Великий Магистр Ордена Хранителей Истинной Веры и буллой Папы я могу подвергнуть пыткам даже вашего Магистра, если я заподозрю его в ереси! Не говоря уже о вас, точно достойных пыткам инквизиции!

Рыцари попытались вырваться и стали грозить мне всеми угрозами, вплоть до отлучения Папой от церкви.

— Снимите с них доспехи и обезглавьте мечом — все ж таки дворяне!

Пока мои воины принялись за выполнение моего приказа, ворота монастыря открылись и в сопровождении вооруженных монахов вышли купец, хорошо одетый мальчик тринадцати лет и его люди. Купец встал на колени и, косясь на казнь, низко поклонился — меня зовут Марко Поло, со мной племянник, его имя тоже Марко. Мы следовали с караваном из Таврийского города Солдайя (на итальянском Судак, Крым), где у меня свой торговый дом, я веду рабов на продажу, а тут неожиданно напали эти мерзавцы и перебили всю мою охрану. Если бы не наши лошадки и не наша охрана, связавшая боем разбойников, мы бы не выжили. Как к вам обращаться?

— Я герцог Аквитанский Арман де Гасконь маркиз де Прованс виконт де Каркассон. — после моих слов купец склонился еще ниже, я же разглядывал будущего знаменитого путешественника Марко Пола, который важно держался за рукоять своего кинжала и после подзатыльника дяди тоже встал на колени.

— Скоро подтянутся мои войска и обоз, с которым следует ваш коллега немец. Я надеюсь, монастырь пока приютит меня и моих приближенных?

Ко мне подошел пожилой монах и поклонился, затем осенил меня крестом — Аббат будет рад вас приютить и накормить чем Бог послал. Наконец показались мои лучники я отдал распоряжение Ди ставить лагерь у стен монастыря, сам же с моими рыцарями и купцами, распорядившимися гнать рабов в монастырь, двинулся в монастырь, где на монастырский стол Бог подал жаренную рыбу, овечий сыр, оливки и вино.

Я после еды расспросил купца о его семье, не понимая, где отец пацана.

— Мы не могли остаться равнодушными к исследованиям, предпринимаемым смелыми путешественниками в Центральной Азии, Индии и Китае. Мы понимали, что эти путешествия открывают перед нами новые рынки сбыта и что торговля с Востоком сулит нам неисчислимые выгоды. Таким образом, интересы торговли неизбежно должны были привести к изучению новых стран. Именно по этой причине два крупных венецианских торговца, мои братья Николо и Матео решили отправиться в Восточную Азию. В 1260 году Никколо, отец Марко, вместе с нашим братом Маттео отправились в Крым, где у меня, был свой торговый дом. Передохнув, далее они двинулись по тому же маршруту, по которому в 1253 году прошёл Гийом де Рубрук. Проведя год в Сарай-Бату, братья двинулись дальше в Бухару. В связи с опасностью военных действий, которые вёл Берке (брат Батыя) в этом регионе, братья вынуждены были отложить возвращение домой. Пробыв в Бухаре три года и не имея возможности вернуться домой, они присоединились к персидскому каравану, который послал ильхан Хулагу в Ханбалык (современный Пекин) своему брату, монгольскому хану Хубилаю, который к тому времени практически завершил разгром китайской империи Сун и вскоре стал единоличным правителем Монгольской империи и китайских земель. Мне они прислали письмо с караваном бухарского купца. Сейчас то мои братья уже наверное в Китае.

Я почесал затылок и поинтересовался — Есть ли у вас среди рабов русские воины и можно ли у вас купить?

— Все пятьдесят мужчин русские, только среди них много обычных хлебопашцев. Может вашему Высочеству глянутся русские девки? Среди них шестеро девственниц! Я ненадолго задумался — иметь наложницу под боком было бы здорово — а то лезешь на какую-нибудь селянку и молишься — только бы без болезней Венеры! — Пойдем, покажешь товар.

— Ваше Высочество, если вы найдете среди рабов хороших воинов, я их вам подарю.

Я ухмыльнулся — хитрый купец решил избавиться от строптивых рабов, которые могли в последствии принести ему неприятности.

Рабам развязали ноги, оставив кандалы на их руках. Я на русском спросил — Есть среди вас удальцы, знающие с какой стороны к мечу или луку подойти?

Один раб с развитыми мышцами, которые явно указывали на длительные занятия с мечом, топором и луком нехотя сказал — Странно боярин глаголишь, но почему-то все понятно. Мое имя Андрей Бяконт, мой старший брат — черниговский боярин Федор Бяконт. Я из лука на полном скаку сокола бью! Мечом и боевым топором неплохо владею.

— Снимите с него кандалы! — дождался пока выполнят мое распоряжение и обратился к Гуго де Аманзе — Проверь хвастуна!

Гуго кинул к ногам черниговца щит и секиру, сам же взял лишь меч и кинжал. Самоуверенность подвела моего бывшего валета и тот с трудом уклонялся от виртуозно владеющего секирой Андрея. Я остановил поединок и сказал — Если я тебя выкуплю, будешь мне служить, Андрей? Глядишь, боярином моим станешь.

Тот бросил оружие и кивнул — Я клянусь Святым Георгием служить тебе, боярин до последней капли крови верой и правдой! Только у меня просьба есть — среди рабынь девушка есть, ее звать Аленой. Прошу — выкупи и ее, я с первого взгляда полюбил ее и не смогу без нее жить.

Андрей указал на пышнотелую девушку с пшеничной косой, при словах парня застенчиво опустившей глаза в землю.

— Хорошо! Есть еще такие же рубаки?

Ко мне шагнули двое братьев-близнецов лет шестнадцати, чьи тела, прикрытые лишь набедренными повязками, демонстрировали занятия с отяжелениями и с различным оружием. Один из них оттер тыльной стороной ладони лоб и я удивился его ладони — она сплошь была покрыта мозолью своей твердостью и гладкостью напоминающей копыто животного. «Чем же вы, черт возьми занимались? Даже у меня и моих лучших бойцов такого нет!» — я подошел ближе и потрогал ладонь — действительно, как копыто.

— Мы те, кого вы называете язычниками, но мы можем поклясться нашими Богами Велесом и Перуном, что будем служить тебе и твоим детям, пока мы живы. Наше маленькое племя состояло из лучших воинов Руси, таких осталось немного в наших лесах. Мы, собрав воинов нескольких племен, обратили в бегство пару монгольских туменов. В междуречье Гиргиса и Итили монголы столкнулись с воинами на низкорослых быстрых конях, которые смело вступили в бой, хотя намного уступали в численности. Мой отец рассказывал: перед началом сечи монголы осыпали наших тучей стрел, но ни одна не попала в цель. Озадаченные завоеватели опять натянули свои луки. Однако и на сей раз, им не удалось поразить никого из противников. Монголам даже показалось, что стрелы просто отскакивали от врагов. Третьего залпа лучников не последовало, потому что загадочные всадники пришпорили коней и врезались в гущу не ожидавших атаки и поэтому скучившихся монгольских конников. Нападавшие воины рубили направо и налево сразу двумя мечами, а сами умело уклонялись от сыпавшихся на них со всех сторон ударов. Причем многие действовали, стоя на конях и обрушивая мечи сверху на головы врагов. Между тем в ходе ожесточенной схватки стало происходить что-то непонятное. То здесь, то там монголами вдруг овладевало безумие, и они принимались биться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Никто даже не заметил, как таинственные воины исчезли с поля боя, когда над ним начали сгущаться сумерки.

Я не веря задал вопрос — Так вы из волкодлаков?

— Да! — ответил тот, что стоял слева — Но откуда это известно здесь, за морем и бескрайними горами?

— Об этом знаю только я и я сохраню вашу тайну. А как же вы при ваших умениях угодили в рабство?

— Мы с братом решили сходить в набег за невестами в бывшее Тмутараканское княжество. Кстати, меня зовут Ждан, а брата Горыня. Так вот, мы встретили купцов, на которых напали степняки и помогли им отбиться. В благодарность нас на пиру опоили какой-то хренью и очнулись мы в железных кандалах. С тех пор их нам и не снимали. Никакой отвод глаз не поможет. Решили ждать подходящего случая. Назад дорогу уже сами не найдем, так хоть послужим такому знатному воину, как вы, боярин!

— Мой титул герцог, это немногим ниже короля! — все-таки я не удержался и похвастался — называйте меня ваше Высочество.

Все трое выходцев с Руси повторили незнакомые слова несколько раз и обозначили поясной поклон.

— Ну а вам, братья-близнецы, девицы какие приглянулись?

Братья переглянулись и покачали головами — Нет, нету здесь наших невест, но мы их обязательно найдем!

Я же среди девственниц заметил стройную девушку лет семнадцати, чьи бездонные глаза манили меня к их обладательнице, которую я спросил — Как твое имя, красавица, откуда ты?

— Мое имя Светлана, я из Переяславля, батюшка мой купец, когда он уехал на север, меня похитили вывезли в Таврию.

Я поинтересовался у своих приближенных — Кто-то хочет себе наложницу?

Мои рыцари замялись, стреляя глазами на выставленных девиц. В итоге каждый выбрал себе девушку и мне пришлось платить ужу за восемь рабынь.

Я подошел к Марко поло и спросил — Сколько за этих девок возьмешь? В Европе торговлю христианами не жалуют, ты здесь их не сможешь продать.

— В Гранадском эмирате этих прелестниц я смог бы продать минимум по девяносто грамм золота, за эту цену и отдам вам, Ваше Высочество!

Жан расплатился с купцом и мы пошли осматривать как Ди установил лагерь. Мой молочный брат порадовал — возы образовали военный лагерь у стен монастыря недалеко от горного ручья.

Глава 18

Под утро следующего дня к монастырю со стороны Италии подъехали трое из моей роты разведки, в которую шел жесткий отбор среди остальных пехотинцев — лучшие становились моей элитой, спецназом войсковой разведки. Эта ДРГ выполняла мое задание по ликвидации Великого Магистра Тамплиеров. Дождавшись моего пробуждения, Жан, мой начальник разведки доложил о прибытии оставленных в ставке Карла Анжуйского киллеров и о их успешном выполнении задания.

— Давай сюда старшего группы! — наскоро умываясь, я отдал приказ и Жан вышел за дверь, через минуту введя Шарля, имеющего по прозвищу Хмурый.

Шарль встал на колени, но я его поднял — Рассказывай!

— Объект был убит во сне с помощью подушки, на следующий день кавалеры, осмотрев орденскую печать и все драгоценные вещи, отдали их на сбережение сенешалю. Погребение Объекта прошло со всеми приличными достоинству его почестями и избрали наместника магистерства, который вместе с Советом будет управлять орденом, выбор пал на вашего брата. На следующий день назначили трех из различных наций кавалеров для исследования, кто именно, и сколько из кавалеров, имевших в избрании Великого Магистра голос, должен ордену, и всем, могущим иметь в выборе сем участие, делали роспись.

Я кивнул, я все эти подробности заранее изучил. Дабы иметь в выборе Великого Магистра голос, надлежало быть юстицким кавалером, иметь от роду восемнадцать лет, направить в море против неверных четыре каравана и не быть более десяти ефимков должным орденскому казначейству. Шестнадцать избирателей (из каждого языка избрано было по 2 брата), исповедовавшись и отслужив Божественную литургию, приобщились Святых тайн. Потом принесли перед Алтарем присягу в том, что они изберут на степень сию достойного и добродетелями преисполненного мужа, собрались в конклав и, запершись, рассуждали беспристрастно о достоинствах каждого кандидата. Написав имена удостаиваемых, прилепляли оные к отверстиям ящика, и начинали баллотирование и большинство шаров утверждало Великого Магистра.

В итоге мой брат стал Великим Магистром досрочно, мне удалось поменять историю, и вместе с Хмурым передал письмо, в котором спрашивал моего совета о дальнейших его действиях.

Я взял пергамент и написал письмо — «Поздравляю с получением высокой должности. Твоя задача — собрать всех, кто подвержен ереси, в Акре и пока не предпринимать нападений на крепости мусульман. Ваша задача — максимально укрепить крепость, построить новые укрепления и не дать братьям ордена умереть со скуки. Помнишь мои тренировки? Гоняй своих рыцарей и солдат только с перерывами на еду. Далее, молодых не совращенных рыцарей, если они есть, собери и вместе со всеми ценностями ордена отправь в вашу крепость на Кипре, далее ты срочно должен наладить отношения с регентом при Гуго Втором, Гуго из дома Пуатье вскоре станет королем, вы с ним должны стать лучшими друзьями, поэтому бросай все и отправляйся на Кипр. Ни в коем случае не поддерживай Карла Анжуйского в претензии на иерусалимский престол. Будь в этом вопросе нейтральным, но Гуго должен быть уверен, что ты на его стороне. Твоя задача — вытеснить с Кипра остальные ордена и укрепить на нем свою власть. Обрастай друзьями и сторонниками, вот твоя следующая задача, набирай новых рыцарей и проследи за их воспитанием в истинной вере, я тебе пришлю в помощь пятерых епископов и десяток священников для искоренения ереси и недопущения обвинения ордена в необходимости очищения от нее с помощью инквизиции. Всех ваших священников, трактующих святое писание согласно сказкам и слухам, прибить по тихому. Продавай все крепости и владения Ордена во Франции, Италии и в Палестине, укрепляй владения в Англии. Твой любящий тебя брат.»

Приложив свою печатку и отдав запечатанное письмо гонцу я машинально достал из своего саквояжа (единственного в этом мире) пинцет в замшевом футляре, изготовленный мною из булата. Этим пинцетом мне пришлось лично вскрывать брюшную полость принцу Людовику. Король Франции уделял большое внимание образованию наследника, и тот имел все задатки, чтобы стать достойным преемником отца. Однако зимой 1260 года шестнадцати летний принц Людовик начал испытывать приступы резкой боли в животе. Его мать Маргарита Прованская, заранее предупрежденная о возможной смерти сына, сразу же послала за мной, мне во дворце были выделены роскошные апартаменты, в одной из комнат я устроил небольшую операционную, заказав у столяров необходимый стол и изготовив множество светильников над ним. Пришлось набить руку на подобных операциях, поэтому, получив разрешение архиепископа, мои слуги искали среди дворян и купцов больных с подобными симптомами. За пять лет до болезни принца я прооперировал сотню желающих выжить. Причем за каждой операцией лично наблюдал Архиепископ Парижский Рено Миньон де Корбей, с интересом рассматривающий внутренние органы людей, в основном, поздно позаботившиеся о нормальном лечении, был и человек, не выдержавший операции — видно было слабое сердце. Всем я с разрешения архиерея вскрыл брюшину и паре человек с помощью пилы раскрыл грудную клетку. На эти вскрытия приглашались профессора медицины парижского университета, для которых нанятый художник зарисовывал анатомию внутренних органов. За разработку методов операции по удалению аппендицита университет Парижа мне присвоил докторскую степень по медицине. Я теперь самый дипломированный специалист во дворце. Благодаря мне принц выжил и женился на своей невесте Изабелле Арагонской.

Вся королевская семья сразу изменила ко мне свое отношение, которое после усыновления было немного настороженным, я после спасения жизни наследника стал «своим». Когда я делал операции на удаление аппендицита, профессора парижского университета недоумевали над моими требованиями соблюдения гигиены к ассистентам и к себе. Пришлось прочесть лекцию о существовании в природе невидимой глазу жизни. Для доказательства пришлось помимо подзорных труб заняться и изготовлением микроскопа. Посмотреть на чудищ, которые живут в капле чистой воды ко мне выстроилась огромная очередь из придворных, после того, как я спровадил от своего прибора парижских профессоров. Архиепископ привел ко мне толпу священников, которые не переставая креститься изумлялись увиденному в мой микроскоп.

Итогом стала булла Папы о необходимости обязательного мытья рук, фруктов и овощей перед едой, о соблюдении врачами гигиены при осмотре и лечении больных, при приеме родов.

Через час мое войско неспеша двинулось в путь. До Мартиньи добрались на второй день. На оставшемся от римлян амфитеатре решили разбить лагерь. До столицы Венгерского королевства Буды было примерно тысяча двести километров. При проходимости нашим обозом за день в среднем сорок километров доберемся мы только через месяц.

Королевство Венгрия.

Король Венгрии Бела IV проявил себя, укрепляя королевскую власть по примеру своего деда Белы III и восстановив страну после монгольского нашествия в 1241 году. Благодаря этому венгры будут частенько называть его «вторым основателем Венгрии». Бела был старшим сыном короля Андраша II Крестоносца и его первой жены, Гертруды Меранской. Ещё до его рождения по требованию папы римского Иннокентия III церковные феодалы и светские сановники Венгрии были приведены к присяге, поклявшись, что примут его в качестве преемника его отца. Семилетний Бела был свидетелем убийства группой знатных заговорщиков его матери в 1213 году. После убийства королевы Андраш II приказал казнить только лидера заговорщиков и простил других членов группы, что привело к развитию неприязни между отцом и сыном. Желание Белы отомстить оставшимся в живых убийцам сдерживалось до поры лишь просьбами его сестры, знаменитой святой Елизаветы Венгерской.

В начале 1214 года Бела был помолвлен с дочерью болгарского царя Борила. Вскоре после этого он был коронован как «младший король».

Когда через три года Андраш II отбыл в Пятый крестовый поход, его дядя по материнской линии, Бертольд Меранский, архиепископ Калошский, для обеспечения покоя в государстве заточил Белу в крепость города Штайр в Штирии.

Сам Бела вернулся в Венгрию год спустя, после возвращения своего отца из Святой Земли. Четырнадцатилетний Бела женился на принцессе Марии Ласкарине, дочери никейского императора Феодора I Ласкариса, и отец поручил ему управление Славонией. Однако король Андраш II, устроивший брак Белы во время его возвращения из похода, к этому времени разочаровался в союзе с Никейской империей и разлучил сына с женой в 1222 году.

Но Папа Римский Гонорий III, однако, отказался объявлять брак недействительным, поэтому Бела забрал жену и бежал в Австрию под защиту герцога Леопольда Бабенберга, опасаясь гнева отца. Вскоре при посредничестве Папы Римского король Андраш II примирился с сыном и вновь дал ему в управление Славонию и Далмацию.

Как наместник, Бела начал с разрешения папы Римского изымать королевские домены, предоставленные его отцом своим сторонникам в первой половине его правления. Он осадил Клис, крепость некоего непокорного хорватского барона, и вынудил его подчиниться.

В 1226 году недовольный действиями своего сына Андраш II поручил ему управление Трансильванией и даровал титул герцога. Здесь Бела способствовал миссионерской деятельности доминиканцев среди половецких племён, поселившихся на территориях к западу от Днестра.

В результате миссионерской работы двое вождей половцев, Бартц и Мемброк, приняли христианство и признали власть Белы. В 1228 году Бела начал пересматривать «ненужные и бесполезные» земельные пожертвования отца на всей территории королевства с разрешения отца. Однако его военная неудача в Галиче при оказании помощи своему младшему брату Андрашу, ослабила влияние Белы, и король Андраш II запретил дальнейший пересмотр подаренных земель. В начале 1230-х годов Бела принял участие в военных экспедициях отца против Даниила Галицкого и герцогства Австрии.

Его отношения с отцом стали ещё хуже, когда король Андраш II 14 мая 1234 года женился на Беатрисе д’Эсте, которая была на тридцать лет его моложе.

Через год его отец умер, и Бела IV взошёл на трон, архиепископ Роберт Эстергомский венчал его на царство в Секешфехерваре. Вскоре после этого Бела IV обвинил свою молодую мачеху и главного советника отца в прелюбодеянии и приказал их арестовать.

Основная цель Белы IV состояла в том, чтобы восстановить сильную королевскую власть, которая значительно ослабла во время правления его отца. Так, он приказал публично сжечь кресла его советников, «потому что хотел заставить их стоять в присутствии короля».

Бела IV отправил брата Юлиана на поиски других мадьярских племён, оставшихся на востоке, на своей исторической родине. В 1238 году монах Юлиан после встречи с восточными мадьярами вернулся и сообщил королю о готовящемся вторжении монгольских орд в Европу. Бела IV решил принять меры предосторожности против вторжения, поэтому обещал дать приют в Венгерском королевстве сорока тысячам бежавшим от монголов половцам в обмен на поступление их на военную службу королю. Однако кочевая культура половецкого народа не вызвала понимания у венгров, и межнациональные отношения внутри королевства только осложнились.

Бела IV попытался укрепить восточные границы своего королевства, но в марте 1241 года монгольские войска во главе с ханом Батыем смогли прорвать пограничные укрепления в Карпатах. Против интересов государства сыграло и то, что Бела имел плохие отношения с некоторыми из баронов, которые отказывались идти на войну без предоставления уступок от короля. В частности, они требовали изгнать половцев, но король отказался.

После нападения монголов несколько баронов проникли в половецкий лагерь и ворвались в дом, где жил главный куманский хан Котян, его семья и несколько знатных князей его племени. Котян убил своих жён и себя, в то время как остальные князья были убиты в схватке. Это привело половцев в ярость, они восстали и перебили ополчение, собранное епископом Чанада в помощь регулярной армии. Затем вожди восставших половцев ушли в Болгарию.

После ухода половцев Бела IV потерял наиболее ценных союзников, однако всё равно смог сформировать армию из порядка сорока тысяч. В апреле 1241 года венгерская королевская армия была практически полностью уничтожена в битве на реке Шайо. После этого катастрофического поражения Бела IV бежал в Братиславу, а затем в Хайнбург, где его соперник в Центральной Европе герцог Фридрих II Воинственный из династии Бабенбергов в обмен на приют захватил его казну и заставил уступить три западные комитата своего королевства.

Бела IV перебрался в Загреб и отправил послов к правителю Священной Римской империи Фридриху II Гогенштауфену и папе римскому Григорию IX, чтобы заручиться их поддержкой против монголов. Он даже был готов признать сюзеренитет императора в случае, если тот пошлёт войска в Венгерское королевство, но ни одна из западных держав не пришла ему на помощь.

В то же время монголы грабили территории королевства к западу от реки Дунай — Пешт был сожжён, Буда наполовину разрушена. Кроме того, в январе они смогли пересечь замерзший Дунай, и Бела IV был вынужден бежать от монголов, поскольку хан Бату послал войска пленить его в Хорватии. Монголы под командованием одного из Чингизидов — Кадана считали, что король скрывается в крепости Клис.

Хан Кадан разграбил Загреб и прошёл побережьем Далмации. Бела IV скрывался на острове Раб, откуда затем отправился в Сплит. Город был хорошо укреплён, но король был слишком напуган, чтобы остаться там, и перебрался на остров Трогир, с которого в случае необходимости он мог бежать в Италию на корабле. Этот вариант ему не пригодился, поскольку в войске Кадана к тому времени остался только один тумен, и монголы были слишком истощены, получив отпор со стороны хорватов в Риеке, чтобы продолжить погоню. Армия Кадана прошла побережьем и повернула на восток, к основным силам.

Монголы атаковали далматские города без особого успеха, поскольку горная местность мешала их привычной военной тактике. Когда они вторглись в Австрийское герцогство близ Вены, пришло известие, что великий хан Угэдэй умер в Монголии, и хан Батый прекратил поход, чтобы вернуться домой для участия в выборах нового великого хана. Центральная Европа была спасена.

После монгольского нашествия Бела резко изменил направления внутренней политики. Учтя уроки оккупации, он начал предоставлять поместья своим сторонникам, но одновременно требовал от них укреплять крепости на полученных землях, чтобы они могли сопротивляться завоевателям. Он также взялся за укрепление крупных городов, распорядившись построить вокруг них каменные стены. Бела призвал изгнанных половцев и предоставил им опустевшие земли между реками Дунай и Тиса. Уже через год после монгольского вторжения Бела IV повёл войска против герцога Австрии Фридриха II Воителя — представителя династии Бабенбергов, чтобы вернуть захваченные им венгерские земли. В ходе кампании он оккупировал Шопрон и Кёсег и вынудил герцога отказаться от тех трех комитатов, которые были им заняты во время монгольского нашествия.

За четыре года Бела IV почти совершенно сгладил следы произведённых монголами опустошений, за что и получил прозвище «второго основателя Венгрии». Понтифик Григорий IX освободил Белу IV от клятвы подданства, принесённой им императору Священной Римской империи Фридриху II Штауфену во время монголо-татарского нашествия. Вскоре после этого герцог Фридрих II Австрийский, не отказавшийся от притязаний на западные комитаты Венгрии, начал поход против Белы IV. Ему удалось разбить венгерские королевские войска в битве на реке Лейте в 1246 году, однако сам герцог погиб в бою. С его смертью мужская линия дома Бабенбергов пресеклась, и среди соседей началась борьба за господство над Герцогством Австрией и Штирией.

И вот теперь, когда войны утихли, королю пришло известие от шпиона при дворе короля Чехии Пржемысла Отакара II. После того как венгерское войско в 1260 году потерпело поражение в битве при Кресенбрунне, Отакар стал полновластным правителем Богемии, Моравии, Австрии и Штирии. Бела все ждал нападения и весточка его напрягла — в Буду следовало целое войско французов и наемных генуэзских арбалетчиков, в Вене к этому непонятному войску присоединились английские лучники, хотя луками были вооружены все французы, даже тяжелая конница. Король срочно начал стягивать войска для защиты, поднимать ополчение.

Глава 19

Для недопущения столкновения с венграми, я отправил своего Штирлица Жана в сопровождении пятидесяти всадников к Беле с письмом, в котором я извещал о походе против язычников славян и просил пропустить мое войско через его владения. Благодаря этому письму Бела успокоился и распустил ополчение, приняв меня в восстановленной Буде, около трона рядом с отцом стоял его любимый младший сын герцог Бела Славонский. Войдя в тронный зал, набитый важными как индюки придворными венграми, я сразу же привлек внимание своим видом — на мне были ослепительно белые шелковые брюки, сшитые в манере джинсов, заправленные в красные вышитые серебром сафьяновые сапоги с каучуковой подошвой и каблуком; сверху на сшитый их нескольких слоев шелка поддоспешник надета булатная крупнопластинчатая бригантина (корацина), пластины которой приклепаны на куртку с коротким рукавом из толстой турьей замши. Завершали мой наряд бархатная красная куртка, перепоясанная широким ремнем из замши, к которому крепились мои парадные меч и кинжал, на голове была фетровая черная шляпа, украшенная серебром и перьями павлина, руки были в перчатках изумрудного цвета.

Я не стал надевать юбку ламинарной конструкции, которая прекрасно дополняла комплект моей корацины, чьи рукава, доходящие до локтя, тоже защищены пластинами меньшего размера. В бой сверху корацины я надевал булатную кольчугу, для защиты грудной клетки и живота в которую вплетены толстые прямоугольные пластины, а ноги и руки защищал стальными наручами и поножами на толстой кожаной основе. Сейчас же я полагался на отсутствие при венгерском дворе врагов, попытку короля договориться с моим дядей о Византийском престоле.

Сняв шляпу, я обозначил поклон как равному по положению и опять надел ее на голову — Ваше Величество! Вы уделите мне время без посторонних ушей?

Придворные после моего вопроса возмущенно загудели, король кинул на них взгляд и что-то сказал сыну на ухо. Бела Славонский подойдя ко мне, передал слова отца — Ваше Высочество, пройдемте в малую столовую, там накроют стол. Отец выслушает вас за обедом. Пойдемте, я вас провожу!

Я кивнул и мы вместе покинули тронный зал, провожаемые гневными взглядами венгров, картинно хватающихся за эфесы своих мечей. Я так и не понял, чем я вызвал их ненависть. Неожиданно для меня самый наглый венгр, разодетый как павлин намеренно толкнул меня плечом и наступил мне на ногу, ослепительно улыбнувшись, он развел руки — Ваше Высочество, прошу меня простить, я вас не заметил. Барон Чак Хахот, к вашим услугам.

Несмотря на то что я был ростом не так уж ниже этого здоровяка, тем сильнее прозвучало оскорбление. Я поморщился и громко ответил — Барон, ты просто быдло, раз ты не можешь заметить герцога Франции и умудряешься вторгнуться в его личное пространство. Если ты такой храбрец, каков и наглец, то завтра утром перед отъездом я с удовольствием отправлю тебя на тот свет к твоим диким предкам!

Я снял с руки замшевую перчатку и швырнул ее в лицо наглецу, затем с гордо поднятой головой вышел из зала, сопровождающий меня принц, покачав головой, тихо сказал — Барон лучший рубака, воевода Трансильвании! Он участвовал в сражениях с чехами и с русским князем Ростиславом Михайловичем на стороне венгров.

Мы вошли в помещение столовой, где уже накрывали стол. Через минуту вошел король и молча сел за стол. Несколько минут мы втроем ели молча, наконец король выпил красного вина и, поставив локти на стол, посмотрел на меня, ожидая разговора. Я не стал испытывать его терпение и сказал — Мои соглядатые донесли о подготовке нового монгольского похода! — при этих словах король сжал кулаки и невольно наклонился в мою сторону — Ваше величество, я думаю, что у вас есть лет пятнадцать-двадцать на подготовку ваших рубежей к обороне, не больше. Строительство крепостей и каменных стен вокруг городов помогут вымотать монголов и половцев, которые присоединятся к набегу.

— Ваше высочество, а куда вы следуете со своим войском — не выдержав, задал мне вопрос принц и король тоже отпил вина и отставил кубок, ожидая от меня ответа.

Я достал из тубуса буллу Папы и протянул ее королю. Тот прочитал и передал ее сыну, который удивленно спросил — Вы назначены Великим Магистром нового Ордена, созданного для защиты нашей церкви и самого Папы?

— Да, я хочу здесь, на востоке Европы построить несколько замков.

Король венгров встал и прошелся по комнате — Не могу одобрить ваших планов, по крайней мере в Венгрии Мы едва с трудом выдворили их своих земель Тевтонский Орден! Андраш Второй в королевской хартии предоставил ордену тевтонских рыцарей «право свободно и навечно распоряжаться землей, под называнием Барца», территорией, известной под венгерским названием Барказар, которую немцы назвали Бурцеланд и тевтоны распоясались.

Я согласно кивнул — площадь территории, переданной тевтонским рыцарям, составляла около 1500 км2. Эта земля, уточняет хартия 1211 г., находится versus Cumanas, «напротив куманов», народа, который до сих пор оставался языческим; земля эта была, согласно хартии, «пустынная и необитаемая» — выражение, которое не следует понимать буквально. На этой территории оставались островки, заселенные кочевниками тюрского происхождения, но обращенными в христианство, что обосновались там в конце XI столетия по велению королей Венгрии для обеспечения защиты этого пограничного района. Земли, переданные тевтонским рыцарям, образовывали единое целое, тогда как до сих пор земли, которые дарил король другим военным или светским орденам, были разбросаны по всему королевству.

Тевтонские рыцари получили полную политическую самостоятельность на своих землях и не подчинялись воеводе Трансильвании; они пользовались правовыми привилегиями как для себя, так и для колонистов, которых вольны были пригласить; кроме того, они получили право избирать собственных судей. К этим политическим привилегиям добавлялись многочисленные экономические льготы. Тевтонские рыцари могли вести свободную торговлю, только они были вправе взимать любые налоги и пошлины; как и их колонисты, они были освобождены от королевских налогов и обязанностей принимать за свой счет воеводу Трансильвании и его свиту. В случае открытия месторождений золота или серебра на переданных им землях половина доходов оставалось за орденом, вторая же поступала в распоряжение Короны. Королевские сборщики денег не смели ступать на их территорию. Тевтонский орден даже получил королевскую привилегию чеканить собственные деньги.

В силу обязанности защищать границы от возможных набегов куманов тевтонскому ордену было разрешено строить мощные стратегические опорные крепости, контролирующие ущелья, через которые куманы могли проникнуть в страну.

Религиознаяорганизация Бурцеланда была уточнена хартией 1213 г., изданной епископом Трансильвании Вильгельмом. «Ввиду заслуг в борьбе против язычников» епископ Гильом освобождал тевтонский орден от церковной десятины, подлежащей выплате в Бурцеланде, за исключением десятины, выплачиваемой венгерскими колонистами и сикулами (Szekely) епископу Трансильвании. Хартия 1213 г. предоставляет тевтонским рыцарям право самим выбирать священников для приходов, которые будут создаваться, но эти священники должны представляться епископу Трансильвании на утверждение. Таким образом, избранные священники оставались юридически в подчинении епископа Трансильвании и должны были принимать епископа, если тот надумает их посетить. Даже если в религиозном плане власть Тевтонского ордена была несколько ограничена, в политическом орден получил все права суверенного государства. Вся политика ордена отныне была направлена на подтверждение и усиление своего суверенитета на землях Бурцеланда.

Вплоть до 1218 г. отношения между Андреем II и Тевтонским орденом были безоблачными. Тевтонские рыцари пользовались полной свободой на территориях, которые король им пожаловал. Они построили мощные, и не деревянные, как то приписывалось хартией, а каменные крепости. Только ха одиннадцать лет орден возвел четыре мощные каменные крепости для обеспечения защиты их главной крепости Кронштадт, расположенной на перекрестке путей сообщения.

Тевтонский орден, который получил от папы подтверждение привилегий, полученных от короля, чувствовал себя защищенным от любой угрозы со стороны королевской власти. Однако в 1221 году королевским указом предписывалось тевтонскому ордену вернуть Бурцеланд короне. Поводов для недовольства тевтонскими рыцарями было множество, епископ Трансильвании Вильгельм упрекал их в том, что они не соблюдают взятых ими обязанностей. Король, со своей стороны, упрекал их в том, что они построили каменные крепости в нарушение хартии 1211 года, что переманили германских колонистов, уже устроенных в других районах Венгрии. Король потребовал ухода тевтонских рыцарей из королевства. Этот первый конфликт был непродолжительным, и король даже увеличил с 1222 года привилегии, предоставленные ордену. Справедливо и то, что в тот момент над Венгрией нависла угроза со стороны монгол, и Андрей II осознавал необходимость объединить все силы, дабы обеспечить защиту королевства, тем более что куманы, находясь под постоянной и непосредственной угрозой со стороны татаро-монгол, пытались укрыться в Венгрии. Папа Гонорий III требовал компромисса.

Наконец тевтонские рыцари получили новые привилегии относительно добычи соли и эксплуатации горных выработок в долине Олта и освободились от таможенной пошлины при пересечении страны сикулов и «земли валахов». Наконец, за Тевтонским орденом призналось право чеканить монеты.

Андрей II решился на изгнание тевтонских рыцарей, чтобы вновь завладеть Бурцеландом. Операция началась весной 1225 года. Королевская армия приступила к завоеванию территории. Тевтонский орден обратился к папе, который заверил его в своей поддержке и поздравил за столь решительное сопротивление. Гонорий III напомнил, что он писал королю Венгрии, «дабы вы сохранили эту землю… которая щедростью короля была вам передана во владение, что подтвердил Святой Престол». Кроме того, папа просил нунция Кинтиуса передать Андрею II папскую буллу, касающуюся тевтонских рыцарей и обязывающую выполнять ее решения. Несмотря на неоднократные обращения, король Венгрии остался при своем мнении, и тевтонские рыцари были изгнаны из Венгрии. Мне было известно: в Трансильвании Тевтонский орден попытался создать собственное государство, защищенное целым рядом крепостей и укреплений в стратегически важных точках, — государство, независимое от местного духовенства и находящееся под покровительством папы; орден проводил политику систематического заселения земель, призывая колонистов из Германии, которые по прибытии на место обретали статус свободных людей и получали участок земли, выплачивая лишь годовой налог и неся военную повинность. Этот неудачный опыт в Трансильвании вскоре повторится — на этот раз успешно — несколько лет спустя в Пруссии. И моей задачей было этого не допустить.

— Я не претендую на вашу землю, ваше Величество! Вам не о чем беспокоиться! Завтра с утра я с вашего разрешения покину ваше гостеприимство, обещаю — мои воины ваше население грабить не будут, за еду будут оплачивать по справедливой цене.

Бела Четвертый расслабился и поинтересовался — Как дела у вашего дяди, Карла Анжуйского?

— Он завоевал почти всю Италию, теперь вот в сторону короны Священной империи поглядывает.

Король немного помолчал, прожевывая мясо и поинтересовался — Стало быть завтра с моим воеводой ваше Высочество драться будет? Не боитесь быть убитым?

— Завтра вашему Величеству понадобится новый воевода! — я вытер руки салфеткой и поднялся — Спасибо за обед, пойду проверю как расположились мои люди.

Утром проследив за тем, как мое войско двинулось дальше, я в сопровождении своих приближенных выехал на утоптанный лужок, где меня ожидали барон и еще трое придворных, напоминающих павлинов обилием дорогих материй и украшений. Выслушав условия поединка, я взглянул на крепостную стену, на которой толпились король со свитой, наверняка делая ставки на победителя.

Барон настоял на конном поединке. В наступившей тишине взлетели голоса серебряных труб, и мы, набирая скорость, понеслись навстречу друг другу с копьями на перевес. Барон целил своим копьем мне в голову, нервно прикусывая ус. Я же подставил ему щит, целя в туловище. При столкновении наши копья разлетелись в щепки по самые рукояти (щиты у обоих были обильно обиты сталью, оба рыцаря умело подставили под удар стальные умбоны), а кони взвились на дыбы и, взметая комья земли, отпрянули назад. Барон выхватил свою огромную бронзовую булаву и подло замахнулся на мою лошадь, решив ударить ее в голову. Я же снял с седельного крюка секиру и швырнул ее в голову барона, сразу же выхватывая левой рукой кинжал, который вошел в глазницу барона, отшатнувшегося от секиры, но не ожидающего повторного броска. Не обращая внимания на венгров, разочаровано заговоривших одновременно на стене, я развернул лошадь и, кинув взгляд на моих слуг, снимавших броню и вооружение с упавшего противника и прибравших его жеребца, двинулся прочь от стен Будды.

Король Белла Четвертый задумчиво посмотрел вслед удаляющемуся победителю и приобнял любимого сына — Быстр и беспощаден! Не дай Бог иметь его в противниках! Как думаешь, сын?

Герцог Бела Славонский не отрываясь смотрел на останки того, кто многим внушал страх в королевстве, а теперь лежит избавленный от дорогих позолоченных доспехов и оружия, положив на носилки мертвое тело, солдаты понесли его в крепость. Пятеро сыновей барона горячились и предлагали организовать нападение на победившего их отца герцога, часть дворян их поддерживала, а другая часть отговаривала, убеждая в несмышленных оболтусов не лезть на огромное войско французов и наемников.

— Я не верю, что это войско идет в степи. Скорее всего, отец, оно движется в сторону греков.

— Ты думаешь? Хочешь сказать, что Карл Анжуйский решил попытаться забрать Византию себе? — Бела сделал знак и к нему подошел палатин Венгрии.

— Ваше Величество! Один из приближенных нашего гостя герцога Армана о чем то расспрашивал слуг в замке.

— Что могут знать слуги! — усмехаясь ответил король — Что в этом страшного?

— Не знаю, но это подозрительно, ваше Величество!

— Не грузи меня такими мелочами, организуй лучше отряд для слежки за нашим французом, я должен знать цель этого Армана. Не дай Бог, если его войско движется на Константинополь!

— Ваше Величество, маловато войск для захвата даже крепости — нет никаких метательных машин, без которых Константинополь не взять.

Наследник вмешался — Однако же через тайный ход у храма Пресвятой Богородицы Стратигопул провел через него своих солдат! Одновременно через ход могло пройти пятьдесят солдат. Чтобы посеять панику среди крестоносцев, греки пустили огонь по крышам домов ночного Константинополя, предав пожару венецианские кварталы. Когда император Балдуин II проснулся и понял, что на город произошло нападение, он тщетно попытался собрать разбросанных по ночлегам и сонных французов. Никто не знал, какими силами и откуда в Константинополь проникли греки, а потому император решил, что те привели в город огромное войско. Бросив знаки императорского достоинства, Балдуин спешно сел на лодку и сбежал. К утру двадцать пятого июля 1261 года Константинополь вновь стал греческим, при этом совершенно не потребовалось огромное войско!

— Сейчас же город сильно укреплен и хорошо охраняется, французам не удастся его вернуть такими силами! — король все же почувствовал сомнения, но он их отбросил. — Нет, Арману ничего не светит, но проследить все же нужно!

Глава 20

Накануне празднования Рождества 1267 года королевская семья собралась тесным семейным кругом за карточным столом, у которого не крутились как обычно шуты и карлицы, лишь придворный шут сидел в стороне и на лютне услаждал слух своих господ. Маргарита Прованская была задумчива — пришло известие о смерти ее сестры. Беатриса везде сопровождала своего мужа. При этом у неё были очень натянутые отношения с остальными сёстрами, особенно с Маргаритой, королевой Франции, которая её публично оскорбляла, отказываясь сидеть за одним столом. Беатриса умерла в Ночере в сентябре, когда ее муж Карл торжественно въехал в Неаполь, ставший столицей его королевства.

Людовик IX гладил свою любимицу, охотничью суку и пытался заглянуть в карты своего брата Альфонса де Пуатье, который в свою очередь с любовью глядел на свою жену Жанну Тулузскую, которая пыталась перебить карты племянника, пятого сына короля Франции Пьера. Пьер родился в 1251 году в Сирии, где его отец, король Франции Людовик IX находился во время Седьмого крестового похода. По возвращении во Францию Пьер жил при королевском дворе в Париже. Отец желал, чтобы Пьер избрал церковную карьеру, ушёл в монастырь и стал францисканцем, однако он на это ответил отказом.

Чело королевы Франции омрачилось — она вспомнила предсказание Армана приемного сына мужниного брата, который будто освещал собою все вокруг, все придворные дамы были от него без ума, да и сама Маргарита полюбила его как родного. Предсказание было о новом крестовом походе, в котором погибнут ее муж и сын. Как отговорить мужа от участия в походе?

Переведя взгляд на своего сына, Людовика, который о чем-то горячо спорил со своим братом Жаном Тристаном, опять добрым словом помянула Армана, спасшего ее сына от неминуемой гибели от воспаления живота.

Арману приспичило искать славы на полях брани, а на его приемных родителей и смотреть больно — переживают о нем, боясь потерять своего единственного сына. Выиграв немного монет, королева спросила у графини — Милая Жанна! Есть ли вести о вашем сыне?

Графиня взглянула на мужа, тот едва заметно покачал головой.

— Последнее было три недели назад. Карл написал, что Арман, проходя с войском через Венгрию, убил на поединке воеводу Трансильвании, ближника короля Венгрии. Барон его прилюдно оскорбил, у сына не было иного выхода. Муж мой все рвется собрать армию и отправиться вслед за сыном. Весной в Каркассоне будет закончено обучение еще трех тысячи пехотинцев и пятисот всадников. Арман назвал свою военную школу военным университетом, который помимо рядовых готовит и офицеров и сержантов. Только я не поняла, в чем отличие офицеров от рыцарей.

Альфонс де Пуатье вмешался в разговор — Арман придумал офицеров как альтернативу дворянам, командиров одной сотни воинов. Сержанты в его войске командуют десятком человек. Я все-таки весной отправлюсь на помощь Арману, как раз к тому времени закончат собирать боевые телеги в нужном количестве. Я думаю, что моя жена отправится вместе со мной!

Жанна улыбнулась — Конечно, дорогой! Куда же я без тебя.

Тристан, услышав графа и его жену, встрепенулся — Я тоже с вами, дядя! Дядюшка Карл удачно воюет в Италии, вы вот собираетесь на войну, я тоже хотел размяться со своим кузеном. Кстати, куда он направился?

Граф задумчиво пожевал ус и нехотя ответил — Это, Жан, как говорит наш сын, военная тайна! О цели путешествия ты узнаешь позже. Извини, но я даже своему царственному брату, твоему отцу, еще не сказал. Арман просил об этом никому пока не говорить!

Король недовольно взглянул на свою супругу, та движением глаз его успокоила, с ней Арман перед отъездом все-таки поговорил, посвятив королеву в его желание занять трон Византийской империи. Маргарита знала о его тайном Ордене, помогала продвигать во Франции ставленников Армана на посты высшего духовенства. Она была его верной союзницей, то, что Арман не захотел посвятить короля в свои планы раньше времени было правильным — влияние на мужа было сильным, но предсказать реакцию Людовика было невозможно, тем более Карл Анжуйский претендовал на корону латинской империи, потерянную Болдуином. Как только Арман смог убедить своего дядю отказаться от притязаний на Константинополь? Ох и хитрец вырос приемный сын в королевской семье, умудрившийся в карты выиграть себе герцогскую корону.

Февраль 1968 года.

Вот уже три месяца Жак де Моле, достигнув Кипра, каждый день проводил в компании с Гуго де Пуатье. Гуго сменил умершую мать на посту регента Кипра при малолетнем короле Гуго II, хотя на этот пост также претендовал двоюродный брат Гуго — Гуго де Бриенн, граф ди Лечче, сын Марии, старшей сестры короля Генриха I. Также он получил пост бальи Иерусалима и Кипра. Однако Гуго II умер два месяца назад так и не достигнув совершеннолетия, после чего возникла проблема наследования трона. Главным наследником короны был Гуго де Бриенн. Однако он в это время находился в Киликийской Армении и прав на престол не предъявил, поэтому королём был избран Гуго. Он был коронован в соборе Святой Софии в Никосии двадцать четвертого декабря. Гуго при этом принял родовое прозвание «Лузиньян».

Только что Гуго Третий со свитой вернулся с охоты, в которой как всегда участвовал лучший друг и советник короля Великий Магистр Ордена Тамплиеров. Гуго пришелся по душе этот мастер меча и секиры, с которым он с удовольствием проводил время в учебных поединках, оттачивая свое мастерство. Охота была удачной, был устроен роскошный пир, на котором король и де Моле сидели рядом.

Жак оценил опьянение короля Кипра и приобнял того — Мой милый брат! Позволь моему Ордену стать единственным оплотом церкви на твоем острове! И лучше начать с Лимассола! Продай город с окрестностями моему Ордену и мы построим порт с неприступными крепостями. Госпитальеров и тевтонов отправь, государь вон с Кипра!

Король пьяно посмотрел на тамплиера и ответил — Ваш орден уже пытался взять под свой контроль весь остров. Когда Ричард Львиное Сердце захватил Кипр, тамплиеры у него купили остров незадолго до захвата Акры, в 1191 году и через год они приняли решение продать его Ги де Лузиньяну. При Ги и его преемниках они получили множество поместий по всему острову. Кроме поместий тамплиерам также были дарованы укрепленные места, такие как Гастрия к северу от Фамагусты. Взяв под контроль остров, тамплиеры вводили все новые налоги, тамплиеры думали, что они смогут управлять Кипром так же, как они управляли сельским населением Иерусалимского королевства, и что они могут жестоко обращаться с местными жителями, избивать их и злоупотреблять властью, имея при этом всего двадцать братьев. В итоге греки, ненавидевшие новую власть, угнетавшую их и вспоминая о своем былом богатстве и роскоши, восстали против них. Восстание было жестоко подавлено, но тамплиеры, сомневающиеся в своей способности и далее удерживать Кипр в подчинении, продали его Ги де Лузиньяну. Ты слышишь, Жак, всего год ваш Орден смог управлять Кипром! — король хотел было еще выпить, но отставил свой кубок и продолжил — Ты считаешь себя лучшим правителем чем твои предшественники, раз предлагаешь отдать тебе власть в Лимассоле?

— Тамплиеры потерпели неудачу потому, что назначили в охрану новых островных владений слишком мало орденских братьев, а также из-за жестокого обращение с местным населением, включая введение новых налогов. Жадность подвела моих предшественников! Но теперь будет все по-иному! — Жак де Моле наклонился к уху Гуго и тихо прошептал — Открою тебе мой друг тайну — мой родной брат Арман, приемный сын брата короля Франции, назначен Папой главою нового секретного Ордена, который будет охранять Престол от ереси. Арман герцог Аквитанский сможет превратить Лимассол в богатый и процветающий город. Мой брат не по годам умен и учен, в десять лет получил два докторских диплома — права и медицины.

Король почувствовал как начал трезветь — Это еще что за новый Орден?

— Орден Хранителей Истинной веры, вот копия буллы Папы — Жак де Моле протянул королю свиток и тот внимательно его прочел — Я сам являюсь членом этого ордена и приглашаю тебя, мой брат, вступить в его ряды, тем более что Папа разрешил членам Ордена жить в миру, не принимая монашества, и не соблюдать целибат для сохранения своего членства в секрете. Ваше Величество, вы сможете с помощью новой организации расширить свое влияние, тем более, что новым Папой будет избран один из членов нашего Ордена. Климент IV очень болен, врачи обещают ему не более одного года жизни.

Гуго III задумчиво посмотрел на жену, сидевшую от него по правую руку и старательно делающую вид, что не прислушивается к разговору мужа с его другом-тамплиером. Изабелла была дочерью коннетабля Кипра Ги Ибелина и Филипы Барле. В 1255 году она вышла замуж за Гуго Лузиньяна, который с 1264 года стал регентом при малолетнем короле Кипра Гуго II.

Король оттолкнул ногой одну из собак, подбирающих под столом объедки и обратился к Великому Магистру тамплиеров — Вы же в курсе, что в сопровождении нескольких крупных немецких феодалов (Людвига Баварского, графа Рудольфа Габсбурга, графа Мейнхарда II Тирольского, своего друга детства, Фридриха Баденского) и около трех тысяч рыцарей Конрадин перешел через Альпы осенью прошлого года. Несмотря на то, что папа отлучил его от церкви, а дядя и большинство других немецких союзников оставили Конрадина в Вероне, он вскоре приобрел многочисленных приверженцев в Италии. Некоторые города Верхней Италии и прежний союзник Карла, «римский сенатор» Генрих, брат короля Альфонса X Кастильского, стали на его сторону, вы в курсе?

Жак кивнул — как же не знать короля Иерусалима под именем Конрад III с 1254 года, короля Сицилии под именем Конрад II в 1254–1258 годах, герцога Швабии под именем Конрад IV с 1254 года, последнего законного отпрыска императорского дома Гогенштауфенов, сына Конрада IV и Елизаветы фон Виттельсбах, дочери Оттона II Сиятельного, герцога Баварии, внука императора Фридриха II. Папа Климент IV, не признавая за родом Гогенштауфенов право на Сицилию, передал это королевство Карлу I Анжуйскому, который и завладел Сицилией, после поражения Манфреда и его смерти, в 1266 году. Тогда приверженцы императора итальянские гибеллины, враждовавшие с гвельфами (политическое течение в Италии, представители которого выступали за ограничение власти императора Священной Римской империи в Италии и усиление влияния папы римского), при поддержке враждебной Карлу сицилийской знати предложили Конрадину вступить во владение отцовскими землями в Италии.

— Я уверен, что граф Прованса Карл Анжуйский все же одержит победу и Конрад потеряет и корону Сицилии и корону Иерусалима вместе со своей головой.

— Главное, чтобы победитель не попытался примерить упавшую корону Иерусалима! — не выдержал Гуго.

— Ваше Величество! — продолжал нашептывать Жак де Моле — По моим сведениям на корону претендует также Мария Антиохийская, сводная сестра вашего отца. Её претензии строятся на том, что её мать, Мелисента, была дочерью короля Амори II и Изабеллы I, поэтому Мария этим объявляет себя самой близкой родственницей короля Конрадина. И в случае его смерти обязательно будет участвовать в схватке за наследство!

— Вот чертовка!

— Вы можете полностью рассчитывать как на мою поддержку, так и моего брата! А значит двух могущественных рыцарских Орденов!

Гуго задумался и хлопнул по плечу де Моле — Хорошо, я передам Лимассол, а также развалины Аматуса новому Ордену в качестве дара при условии назначения меня одним из его Магистров. А теперь выпьем за новый Орден Хранителей Истинной веры! Завтра я тебе передам все бумаги.

Жак де Моле торжествующе усмехнулся, сокровища Ордена уже находились в Лимассольском замке и на душе скреблись кошки — вдруг Гуго откажет своему новому другу. Но все обошлось. Уже завтра привезенные из Франции инженеры, прошедшие обучение под руководством Армана, начнут готовить проект новых защитных сооружений с одновременным строительством канализации и водопровода. Аматус тоже будет к месту — город был построен на прибрежной скале с естественной гаванью в непосредственной близости, и на ранних этапах своей истории был процветающим городом. В VIII веке до нашей эры в городе был сооружён дворец и порт, который способствовал развитию торговли с Грецией и Левантом. Своё богатство город нажил в основном за счёт экспорта своего зерна, а также благодаря своим рудникам меди и развитому овцеводству. С приходом на остров христианства культы древних божеств соответственно исчезли, таким образом, город утратил своё некогда религиозное значение, известное на весь античный мир. С IV века в Аматусе был христианский епископ. Когда Ричард I Львиное Сердце захватывал Кипр, город был почти пуст. Многие древние могилы и захоронения были разграблены, а камни от некогда красивых храмов и зданий были перевезены в соседний город Лимасол для строительства новых сооружений. Арман мечтал возродить город, построив здесь дворец и возродив древние купальни. Придется проектировать водопровод для забора воды в горах массива Троодос и строить огромные водохранилища пару дамб для сдерживания талой воды, которая весной сходит с гор.

Главная проблема Кипра — в отсутствии пресноводных ресурсов. Практически все подземные источники и ключи имеют «испорченную» воду. Либо они стали солеными из-за близости моря, либо обогатились минеральными веществами, вредными для человеческого организма. Поэтому на Кипре действует всего несколько чистых источников — они находятся в высокогорных деревнях, и каждый из них представляет собой самую настоящую достопримечательность.

Попить кипрской пресной воды из ключа — настоящая роскошь! Арман предсказывал постепенную засушливость Кипра, правда мы до этого не доживем, и слава Богу!

А что же с реками? Ведь на острове их насчитывается около двухсот штук! К сожалению, реки на Кипре можно увидеть только в холодное время года — когда идут дожди или тают снега с гор. Летом в жару они попросту пересыхают, и по руслу можно спокойно ходить, не боясь замочить ног. К тому же почти все реки на Кипре больше похожи на ручьи, так что из них воды — как с известного животного молока.

На все это потребуются огромные деньги, но Арман легко договорился с королем Франции и тот выкупает у тамплиеров неприступный замок Тампль и остальные владения ордена во Франции.

Рыцари Христа и Храма Соломона сумели собрать огромные сокровища, которыми почти полностью забит Лимассольский замок. Совсем недавно Жак де Моле узнал еще одну тайну процветания ордена тамплиеров, несмотря на то, что тамплиеры владели большими земельными угодьями в Западной Европе, однако, сдавая эту землю в аренду, они, как правило, получали не наличные деньги, а продукты. Часть такой арендной платы шла на питание членов ордена и раздавалась беднякам, а треть всего, что получал орден, уходила на Восток для поддержки воюющей армии. Наряду с военной деятельностью храмовники проявили себя как финансисты, хранившие в своих командорствах казну Англии и Франции, предоставлявшие ссуды всем знатнейшим семействам Европы и переводившие крупные денежные суммы из конца в конец континента.

Банковским делом тамплиеры стали заниматься совершенно случайно. Все началось с французского короля Людовика VII. Стесненный в средствах во время похода на Святую землю, король обратился за ссудой к ордену. Он был вынужден написать своему доверенному лицу, аббату Сюже, письмо, в котором распорядился выплатить парижским тамплиерам «тридцать тысяч су в монетах Пуату». К счастью, у Сюже нашлась необходимая сумма.

Вернувшись домой, Людовик отдал королевскую казну — вернее, то, что от нее осталось, — на хранение командорству тамплиеров в Париже, а члена ордена Тьерри Галерана назначил королевским казначеем. До того Галеран много лет был на королевской службе и вместе с Людовиком участвовал в крестовом походе. С этого момента королевское казначейство Франции находилось в ведении тамплиеров. При Филиппе-Августе, сыне Людовика, казначей ордена принимал и пересчитывал полученные королем деньги под наблюдением шести членов городского совета Парижа и некоего господина Адама. При Людовике Святом функции казначеев выполняли братья ордена Жиль и Гуго. В первые годы правления Филиппа Красивого храмовники не только ведали королевской казной, но и вели учет кредиторов и должников короля с соответствующими суммами.

Вместе с тем командорство ордена в Париже оставалось всего лишь местом, где хранились наличные деньги. Казначей ордена не был королевским чиновником. Он не принимал участия в финансовом планировании и не проводил ревизии бухгалтерских документов. Тамплиеры принимали деньги, сохраняли их и производили платы по указанию короля. Большую часть времени тамплиеры играли роль скорее хранителей, чем банкиров. Если такое хранение денег устраивало короля Франции, то и для знати оно было удобным. Альфонс де Пуатье, брат Людовика IX, распорядился все свои доходы посылать непосредственно в парижское командорство тамплиеров. Даже неочищенное серебро из своих рудников в Орсале он посылал туда же через командорство в Руерге.

Тамплиеры также отвечали за транспортировку денег вкладчиков во время крестовых походов. Когда Людовик IX отправился в свой первый поход и, к несчастью, попал в плен, Жан де Жуанвиль взломал сундуки с деньгами, принадлежавшими некоторым знатным персонам.

Доверяли свои деньги храмовникам и короли других стран. Так король Венгрии Эмерих получил от архиепископа Враны некоторое количество серебра и вверил его заботе тамплиеров. Разумеется, за подобные услуги орден получал определенное вознаграждение, но тамплиеры не могли взимать проценты за предоставленные ссуды и никогда не одалживали деньги, оставленные им для хранения.

Тамплиеры хранили деньги в командорствах и перемещали их повсюду, в том числе за море. Они выдавали ссуды, в основном — королевским семьям. Однако короли славились тем, что никогда не торопились возвращать долги. Основная часть денег, хранившихся в парижском и лондонском командорствах, принадлежала депозиторам. Было также несколько случаев, когда деньги вкладчиков попросту похищали — король или какой-нибудь представитель знатного рода. В 1263 году принц Эдуард приехал в Темпл, «взломал несколько сундуков и унес с собой крупную сумму денег, ему не принадлежавших». Подобная банковская деятельность была скорее престижной, чем прибыльной, а перемещение денег и иных ценностей таило немало опасностей.

Жак де Моле ломал голову над источником богатства ордена не зря — выяснилось, что огромное количество серебра, которым обладал орден, не добывалось в Европе — орден не имел серебряных копей. Того серебра, всего около тонны, что тамплиеры вывезли из Палестины, было явно недостаточно. Добыча драгоценных металлов в Европе практически не велась. А месторождения в Германии, Чехии и России еще не были открыты. Золота также было недостаточно. И тем не менее тамплиеры чеканили свою монету, серебряную, а не золотую. В течение XII–XIII веков было произведено такое количество серебряных денег, что они стали обычным платежным средством. На эти деньги и была развернута кампания по строительству храмов.

Для контактов с Англией у ордена имелись порты на побережье Ла-Манша и Северного моря. Но был еще один порт на берегу Атлантического океана, расположение которого нельзя логически объяснить, исходя из потребностей тамплиеров в Европе. Это Ла-Рошель. Расположенный в ста пятидесяти километрах к югу от Нанта и на семьдесят — севернее Руана в устье реки Жиронды, на берегах глубокой бухты, он был хорошо укреплен и неприступен как с моря, так и с суши. Так зачем нужен был ордену порт, находящийся далеко к югу от Англии и к северу от Португалии, дорога в которую была более безопасна и удобна по суше? Однако Ла-Рошель отнюдь не был для тамплиеров второстепенным пунктом. Резиденция, находившаяся там, контролировала обширный район, а со всех сторон Франции к нему сходились семь «дорог тамплиеров».

Серебро доставляли корабли многочисленного флота ордена с неведомого материка. Менее чем за сто лет на это серебро было построено восемьдесят огромных соборов и семьдесят храмов поменьше. Нужно будет посвятить в эту тайну и Армана, когда они наконец-то встретятся.

Чинцов Вадим Император

Глава 1

Мое войско медленно но верно пересекло Венгерские земли и вышли на границу с Сербским королевством. Как я и думал, венгры отправили за моим войском соглядатаев, которых пришлось убрать. Мои воины старательно обходили крупные города, вырезая всех встреченных жителей — я не желал заявить о своем направлении движения раньше времени. Мои познания истории Европы заставляли меня ожидать войны Сербии и Венгрии.

Взойдя на престол, Стефан Урош активно занимался внешней политикой, стараясь расширить свои владения и укрепить позиции страны на международной арене. В его предпочтениях в дипломатии значительную роль играла его супруга Елена Анжуйская, родственница моего дяди Карла.

Ослабление южных и восточных соседей Сербии в результате монгольского нашествия позволило Урошу сконцентрироваться на подчинении западного Захумья и защите границ с Венгерским королевством. В 1252 году сербский король вступил в конфликт с Дубровником. Предпосылками конфликта были вопрос о том, кто должен собирать налоги с католического населения, проживавшего в приморских районах, — архиепископ Дубровника или епископ Бара, принадлежавшего Сербии, вопрос торговых привилегий, пограничные конфликты, а также действия Белославы, жены прежнего короля Стефана Владислава. Спор был вынесен на суд папы римского. Урош и бывший король Владислав поддержали Бар. Жители Дубровника искренне считали враждебными отношения Уроша к городу, считая, что король намеренно вызвал конфликт, пытаясь установить контроль над Дубровником или, по крайней мере, ослабить позиции венецианцев в Сербии. Король Сербии привел к Дубровнику большое и хорошо вооруженное войско, которое опустошило окрестности города. Отряды Дубровника вышли за пределы городских стен, однако до битвы дело не дошло — дубровчане хотели избежать битвы, а Урош понимал, что не сможет взять укрепленный город штурмом.

Власти города также вступили в переговоры с королём Венгрии и в 1254 году уплатили ему дань, вероятно, рассчитывая на его поддержку в ожидаемой войне. К альянсу против Уроша присоединился и жупан Захумья Радослав. Болгары, чье войско было укомплектовано в основном половцами, ограбили сербские земли до реки Лим и, опустошив Биело-Поле, отступили. Урош заключил с ними осенью того же года сепаратный мир, который восстановил статус-кво, в этом же году Урош и Дубровник заключили мир и возместили друг другу нанесенный ущерб. В обмен на право вести международную торговлю Дубровник обязался платить сербскому королю две тысячи золотых монет в год. Кроме того, город отказывался от податей с католического населения Сербии, которые отныне собирал епископ Бара. Урош сверг Радослава и присоединил его земли к своим владениям. Таким образом, правившая в Захумье династия потеряла политическое значения, её представители стали местными феодалами с владениями в Попово-Поле. Кроме Радослава власти лишился также правитель Зеты Георгий, тоже поддержавший Дубровник. Как и Радослав, он был заменен наместником Уроша.

После смерти правителя Никеи около 1254 года Урош предпочел вступить в конфликт с греками. Воспользовавшись вторжением войск Эпира и сицилийского короля в Македонию, Урош в 1258 году сумел занять принадлежавшие грекам Скопье, Прилеп и Кишево. Новый император Никеи Михаил VIII Палеолог в 1261 году восстановил Византийскую империю и сумел отвоевать часть Македонии. Видя его успехи, Стефан Урош оставил занятые города и увел войско в Сербию.

После войны в Македонии Урош был вовлечен в борьбу венгров с чехами, будучи союзником венгерского короля Белы IV. Сын Уроша Драгутин женился на венгерской принцессе Екатерине, дочери принца Иштвана, а сам Урош в 1264 году участвовал в свадебной церемонии молодого венгерского принца Белы, герцога Славонии. Граница между Венгрией и Сербией в то время проходила к северу от Западной Моравы близ Равны.

В 1264 году принц Иштван изъял поместья своей матери и сестры в своих владениях. Король Бела IV послал войска против непокорного сына и пленил его жену и сына, а сам Иштван был вынужден отступить в укреплённый замок Кодля («Черный замок»). «Младший король», однако, сумел прорвать осаду и вскоре начал контратаку против своего отца.

В итоге принц Иштван одержал стратегическую победу над войсками своего отца — короля, которыми командовал бан Мачвы Бела Ростиславич, в битве при Исасеге в марте 1265 года, и по итогам подписанного мирного договора король был вынужден вернуть сыну право управления восточной частью Венгерского королевства.

В марте 1266 года они подтвердили условия мира, встретившись в монастыре Пресвятой Богородицы на Кроличьем острове (Nyulak szigete) в Буде. В 1267 году высшая светская и духовная аристократия Венгерского королевства провела съезд в городе Эстергоме, утвердив решения Белы и его сына Иштвана.

В конце 1267 года Урош решил воспользоваться масштабным конфликтом между королем Белой и его сыном Иштваном и с войском вторгся в принадлежащую венграм Мачву, однако после первоначальных успехов был разбит местным баном Белой Ростиславичем, который получил подкрепление от короля Белы, и попал в плен.

Сразу же после начала военных действий сербами я ночью подступил к стенам Дубровника, расположенного на берегу Адриатического моря, на небольшом островке возле побережья, получившем название Лаус-Лаве (с греч. — «скала») за свой скалистый южный берег, была построена крепость. Основным доступом к острову с берега раньше был мост, ведущий к крепости. В XII веке протока, отделявшая остров от берега, была засыпана и на её месте протянулась центральная улица города — Страдун. Окружавшая город длинная каменная стена постоянно перестраивалась и укреплялась.

Вдруг резко пошел дождь и последние стражники покинули стены, укрывшись в своих караулках. Для моих подготовленных скалолазов стены крепости не стали преградой, они как пауки взбирались наверх, скидывая оттуда веревки для более быстрого и комфортного подъема на стены остальных. Осталось только устранить стражу и мои воины не издавая шума, побежали по стенам.

Я со своими всадниками подъехал к воротам, по обеим сторонам меня прикрывали мои новые телохранители-волкодлаки из выкупленных рабов. Послышался звон метала и наконец створки ворот вскоре распахнулись — мои воины вырезали стражу у ворот и открыли тяжелые створки, подняв при этом металлическую решетку. Опустив копья, передние ряды двинулись вперед за своим командиром Андреем Бяконтом, если появлялся в поле зрения противник, то его тут же засыпали стрелами, превращая в ежика. Основную крепость, где находилась княгиня и казна города, также захватили с помощью техники ниндзя. Я со своими приближенными расположились в лучших покоях вместе со своими наложницами, которых мы формально освободили от рабства. Только куда им бедным было податься? Поэтому купленные мною девки лучшей доли не искали — они были всегда одеты в лучшие и дорогие одежды и питались как княжны.

Я объяснил своим баронам азы предохранения от беременности и девчонки могли залететь только случайно. Светлана же довольно быстро схватывала все позы и умения, которым я ее учил. Девица после первой ночи смогла отдохнуть и придти в себя, затем же втянулась в любовные игры и ее огромные пухлые губы так классно обхватывали мою головку, высасывая все соки из вздыбленного члена. А уж как она работала языком! Каждая ночь с ней заканчивалась обоюдным оргазмом, я даже подумывал оставить купеческую дочь после свадьбы, которая рано или поздно свяжет меня брачными узами с какой-нибудь высокородной титулованной девчонкой.

Утром горожане с удивлением увидели на улицах города чужих воинов. Охрана княгини оказала сопротивление и была вместе с нею уничтожена. Большое вече — Совет назначенных (Сенат) был в полном составе собран на главной площади и я смотрел на них с седла своего коня.

— Я Арман герцог Аквитанский, я захватил ваш город и вскоре вся Сербия будет моей. Я предлагаю принести мне клятвы верности и я оставлю вас во главе города и его окрестностей. Далее, город заплатит мне выкуп и я не позволю своим наемникам грабить его жителей.

— Сколько же ваше высочество хочет получить с нашего города? — спросил седой серб с высоко задранным подбородком и державший спину как какой-то английский лорд.

— Вы выплатите сейчас две тысячи монет золотом и так же, как и платили Урошу, так и мне ежегодно будете выплачивать по две тысячи в год.

Пока лучшие люди города совещались, я отправил войска для захвата еще двух городов — в Скодру, расположенный на берегу озера Шкодер в двадцати километрах от побережья Адриатического моря, вблизи слияния рек Дрин и Буны и в Котор, располагающийся южнее на этом же побережье (В 1185 году великий жупан Сербии Стефан Неманя, основатель сербской королевской династии Неманичей, в ходе кампании присоединения Зеты к Сербии триумфально въехал в Котор, который сдался ему без боя. Князь пощадил город и построил в нём величественную крепость. Котор вошел в состав Сербии как вассальное государство, сохранив в неприкосновенности свои институты власти и своё право заключать мир и объявлять войну. В то время здесь уже находилась резиденция епископа, а также основаны доминиканский и францисканский монастыри). Во главе войск я поставил братьев Гуго и Пьера де Аманзе. После захвата этих городов братья должны были отправиться брать город Скопье на берегах самой большой реки Северной Македонии Вардара, в долине, окружённой горами. Ниш на тот момент был возвращен Болгарами, я захватом болгарского города привлеку к себе внимание болгарского царя Константина I Тиха. Что мне о нем было известно?

В 1257 году Константин I, сын болгарского боярина Тиха из Скопье был избран боярами новым царём. В последующей борьбе за престол прежний царь Мицо Асень был разбит и бежал в Никейскую империю к Михаилу VIII Палеологу.

Чтобы закрепить своё положение как легитимного правителя, Константин решил породнится с правящей династией Асеней и женится на Ирине Ласкарине, внучке болгарского царя Ивана Асеня II и дочери никейского императора Феодора II Ласкариса и Елены Болгарской. С этого момента его именуют — Константин I Асень Тих. В 1261 году под предлогом мести за ослепление Феодора Ласкариса Константин Тих нападает на Константинополь, но терпит поражение, потеряв почти всю армию и через четыре года совместно с монгольскими войсками беклярбека Ногая предпринимает повторный поход против Византии. Я рассчитывал на слабость болгар, ослабленных несколькими войнами.

Всех своих пятерых приближенных, бывшими со мной всю свою сознательную жизнь, я как глава рыцарского Ордена сразу же посвятил в рыцари Хранителей Истинной Веры, вручив им золотые шпоры и шитые золотом рыцарские пояса, избавив их от необходимости приносить клятву целибата. Верный Дидье стал сержантом Ордена.

Наемники получили свое золото и радостные пили вино за мое здоровье у многочисленных костров, на которых жарили туши убитой по дороге дичи, прославляя своего нанимателя, благодаря которому наемники не понесли потерь. Я обходил в сопровождении своих офицеров лагерь, разбитый по римскому образцу, когда ко мне подошли двое генуэзских вожаков, главнокомандующие.

Как военное образование генуэзские арбалетчики появились в прошлом веке. Арбалетчики объединены в знамёна(с итал. — «bandiere») — группы по двадцать человек под командованием коннетабля, и могли объединяться в соединения в несколько сотен или тысяч воинов с главнокомандующим, обычно представителем одной из благородных генуэзских семей, который был ответственным за их координацию в сражении.

Вербовка была в компетенции двух человек, обычно дворян, которые должны были оценить каждого рекрута. Все принятые арбалетчики клялись в верности Республике. Сроки службы устанавливались разные, но не меньше одного года.

Арбалетчики были всегда под командой Генуэзской республики, в чём приносили присягу и не могли быть наёмниками, лишёнными флага. Только правительство города могло разрешить применение этих войск вне границ республики, получая за это деньги. Нельзя говорить о них как наёмниках в узком смысле, но больше как о военных специалистах, которые сражались не всегда только за родной город, но также и за деньги иностранцев.

— Ваше высочество! Позвольте узнать вашу конечную цель, куда вы нас ведете?

— К победам, господа, к победам! Что вам не нравится? Я в чем-то нарушил наши договоренности?

— Итальяшки переглянулись и одновременно покачали головами — Нет, ваше высочество. Практически бескровный захват Сербии нас впечатляет, тем более всю работу делают ваши люди. Но хотелось бы знать как далеко вы хотите зайти и сколько тронов отобрать у их владельцев.

— Вам не кажется — это совершенно не ваше дело? Я же не несу угрозу вашей республике, а остальное касается только меня, вашего нанимателя,полностью оплатившего ваши услуги.

Итальянцы потупили взгляды в землю и замялись — Простите, ваше Высочество! Просто люди взбудоражены скоростью захвата городов, они утверждают, что такими темпами вы завоюете даже Константинополь.

Я прекрасно помнил — генуэзцы и венецианцы в прошлом веке забрали в свои руки торговую гегемонию и расположились на Галате, предместье Константинополя. Частью города Галата стала при императоре Константине Великом, тогда же она была обнесена отдельной стеной. В V веке император Феодосий II, разбив город на 14 районов, присвоил Галате номер 13. Генуэзцы оставались хозяевами торговли в империи до самого её падения в 1453 году (и продолжат играть ведущую роль в торговле Османской империи). Генуэзцы при византийцах окружили район стеной и построили в самой верхней точке района Галатскую башню.

— Даже если я решу захватить Константинополь, то я договорюсь с вашей республикой о торговом взаимодействии!

Проводив взглядом удаляющихся итальяшек, я подозвал своего главу безопасности — Жан, организуй слежку за этими засранцами, как у тебя обстоят дела со шпионами в их рядах?

— Я нанял двадцать человек, трое из близкого окружения командиров! Если что-то они задумают, я сразу же об этом узнаю!

Загрузив обоз золотом, я сразу двинулся на столицу сербского королевства Рашка, куда под видом купцов были отправлены три каравана.

Обоз из пяти телег, которые были загружены выделанными шкурами (найденными на складах захваченного Дубровника) под охраной двадцати человек, вооруженных луками, копьями и топорами и одетых в недорогие кожаные доспехи, лишь пятеро имели старые кольчуги. Все охранники, как и купец с кличкой Хмурый, на удивление были молодыми парнями, однако оружие они всегда держали под рукой. Ни один не владел сербским, однако все знали греческий, латынь и итальянский, то есть могли общаться с настоящими купцами, с которыми могли пересечься. Рашка находился на юго-западе Сербии, расположенный к юго-востоку от Белграда, на реке Нишава, недалеко от её впадения в Южную Мораву. Здесь сходятся основные транспортные пути из Центральной Европы в Грецию.

Заплатив на въезде, обоз втянулся в город и направился в сторону ближайших торговых рядов. Через три часа начнет темнеть, поэтому мнимый купец не стал долго торговаться и весь свой груз сбыл практически сразу, обговорив с покупателем предоставление сарая для ночлега своих слуг и охранников, сам же отправился в таверну, где сел с кувшином вина в уголке, слушая пьяные разговоры посетителей. Заметив пристальный взгляд, разведчик герцога Аквитанского медленно развернулся — на него искоса поглядывал его коллега, посланный с другим обозом двумя сутками ранее. Взгляд товарища указал на выход. Сильно шатаясь, прибывший первым «купец» направился на улицу, за ним поднялся и Хмурый, который выйдя во двор, увидел как его товарищ перестал притворяться и кошачьим движением растворился в тени проулка. Хмурый поспешил следом, стараясь не выходить из тени.

Глава 2

Король Венгрии Белош, получив известия из Сербии, был в недоумении. Сербская королевская армия в ходе вторжения опустошила Мачву, однако весной этого года потерпела поражение от маховского бана Белы Ростиславовича, поддержанного им, королём Венгрии Белой IV Арпадом. Сам король Сербии Стефан Урош вместе со своим зятем и сановниками был взят в плен в ходе данной битвы против венгров. Он предлагал заплатить выкуп за своё освобождение. Помимо денег, Урош предлагал в качестве гарантии мира между двумя странами заключить брак старшего сына Стефана Уроша принца Стефана Драгутина и внучки венгерского короля Белы IV принцессы Екатерины Арпад. Так же король Сербии Стефан Урош I был вынужден признать сюзеренитет короля Венгрии.

Удачные переговоры уже подошли к концу, торги шли из-за суммы выкупа, когда из Рашки примчался гонец. Он рассказал невероятные вещи — все сербские города захвачены герцогом Аквитанским, чьи войска король пропустил через свои земли. Причем захвачены практически без штурмов, во что король в принципе мог поверить — наверняка Уроша предали его подданные, осел, груженный золотом может взять любую неприступную крепость! Вот и в Рашке ворота распахнулись перед французом без всякого боя, если не считать нескольких убитых стражников.

Что теперь делать с захваченным королем сербов? Тот не сможет заплатить за себя даже часть выкупа. Стефан Драгутин, как и все остальные дети, был казнен за попытку сопротивления, так же были казнены многие сторонники короля, а их имущество и земли отошли герцогу Аквитанскому, который вот-вот коронуется и станет королем Сербии. Бела хмуро смотрел на своего сына, с удовольствием играющего со своими дворянами в карты, которые тоже придумал этот несносный француз!

В палаты вбежал начальник стражи — Ваше Величество! Высокородные пленники мертвы! Ваш врач подозревает отравление!

— Немедленно провести дознание — кто входил к пленникам последним!

— Слушаюсь, повелитель!

В мае по моему приказу из порта Котор отправился корабль с посыльными к моему дяде и к Папе в Италию, затем корабль должен был отплыть на Кипр к моему старшему брату. Сам же я стал вербовать себе сторонников из числа знатных сербов.

В средневековом сербском государстве привилегированный класс состоял из знати и духовенства, отличавшихся от простолюдинов, составлявших часть феодального общества. Сербская знать (сербская властела, сербское властелинство или сербское племство) была грубо сгруппирована в магнатов (великаши или вельможе), высший слой и низшую знать (властеличичи). Сербия следовала модели правления, установленной Византийской империей. Великаши были высшим сословием сербской знати. высшей знати Сербии в Средние века и Хорватии в средние века, в то время как высшая знать в Боснии называлась властелин(властеличич, более низкий статус властелина). Титулами высшей знати были войвода(генерал, герцог), великий жупан и т. д. Сербы в то время были организованы в жупе, конфедерация сельских общин (примерно эквивалентная графству), возглавляемая местным жупаном(губернатором); губернаторство было наследственным, и жупан подчинялся сербскому князю, которому они были обязаны помогать в войне.

Дворянство владело наследственными аллодиальными поместьями, которые обрабатывались зависимыми себри, эквивалентом византийских парикоев; крестьяне, обязанные выполнять трудовые повинности, формально связанные указом. Дворянство было обязано служить монарху на войне.

Все жупаны по моему приказу были казнены и их имущество было конфисковано, взамен я поставил молодых и амбициозных из числа знатных, но обедневших семей. Подумав, я оставил при дворе прежние должности — ставилац (соответствовал придворной должности доместика и виночерпия и отвечал за приобретение, приготовление и подачу блюд к королевскому столу), челник (ему была доверена защита имущества, принадлежащего православной церкви, от аристократов, поэтому владелец выступал в роли судьи или исполнителя решений правителя в спорах между церковью и знатью), казнац (представлял собой финансово-налоговую службу), тепчия (он заботился обо всех крупных феодальных поместьях, за исключением того, что принадлежало двору. «Тепчия» имела исполнительную власть. Его слуг звали отрочи(отрок)) и войвода (на эту должность я назначил Андрея Бяконта, в котором после моих лекций о прошлых войнах Греции и Рима и участия в нескольких полномасштабных учебных сражений проснулся дар полководца, кумиром Андрея стал Александр Македонский).

Бяконту понравилось то, что основное преимущество фаланги состояло в том, что она своей структурой предъявляла меньшие требования к качеству подготовки бойцов. От воинов, стоящих в боевом строю плечом к плечу, требовалось лишь делать то же самое, что и сосед. Фаланга не терпела, как трусов, так и героев — если фалангит выдвигался далеко назад или вперед, в стене щитов возникала прореха. Таким образом, благодаря внедрению фаланги и удешевлению оружия, на смену небольшим отрядам из хорошо подготовленных военных, пришли крупные формирования из ополченцев и наемников, являющихся представителями основного населения полисов. Усовершенствованная македонская фаланга состояла из сариссофоров с длинным до шести метров копьем (сарисса) и коротким мечем. Так как тяжелое копье приходилось держать двумя руками, небольшой круглый щит крепился ремнем на предплечье. Сражались лишь две первых шеренги, задние заменяли павших и производили давление в целях усиления натиска. К недостаткам фаланги я относил плохую маневренность и незащищенность с флангов и тыла (для их прикрытия использовались пращники и пелпасты с дротиками). Военные действия в горной местности продемонстрировали недостатки фаланги. В силу своей малоподвижности, фаланга была эффективна главным образом в обороне, при наступлении же на пересеченной местности длинный строй быстро ломался и возникала сумятица.

Именно поэтому произошел переход римлян к манипулярной тактике. Манипулярный строй представлял собой расчленение монолитной фаланги, как по фронту, так и в глубину. Каждая манипула включала в себя две центурии по шестьдесят человек. Манипулы двигались на небольшой дистанции между собой. Таким образом, им легко было обходить любые препятствия не нарушая строй всей фаланги. Другое преимущество манипулярного построения состояло в том, что легковооруженные бойцы могли уходить в промежутки между манипулами, тогда как при монолитной фаланге они вынуждены были тесниться к флангам. Помимо легковооруженных воинов промежутки при необходимости заполняли задние центурии.

Греческая система боя предъявляла меньшие требования к подготовке воина, бой был коллективным, построение плотное, тогда как у римлян бой был более индивидуальным, и бойцам требовалось большее пространство для манипуляций. Прочность и силу натиска фаланги обеспечивали задние ряды, которые с помощью щитов удерживали и подталкивали передние, чего римляне со своими щитами, оснащенными умбоном, не могли себе позволить. Римская боевая система требовала больших тактических умений от полководцев и офицеров, так как отрывала больший простор для маневра. Андрей вместе с остальными офицерами пытался взять из обоих построений самое лучшее, главное — это за короткий срок создать армию из детей местного населения. Я же пытался донести до моих военно-начальников плюсы будущих построений швейцарцев.

Швейцарцы к пятнадцатому веку станут зарабатывать войной. При этом воевали они небогато: в экипировке часто ограничивались стальными шлемом и нагрудником. Хотя большая часть сражалась вовсе без доспехов. И отсутствие средств на дооснащение впоследствии сделалось их преимуществом — сложно было найти другое пешее войско с таким уровнем организации и дисциплины, и при этом столь же быстрое на марше и в формировании для сражения. Но наиболее выдающимся умением, за которое их высоко ценили наниматели, было то, что ощетинившаяся пиками баталия одинаково хорошо показывала себя как в отражении атак тяжелой кавалерии, так и в наступлении на вражеский строй. Они успешно разрушили стереотип: плотный строй пик — исключительно хорош в обороне. Кавалерия у швейцарцев в будущем почти отсутствовала, как и легкая пехота, но роль последней отчасти брали на себя воины с арбалетами и ручницами — отсюда никаких проблем с координацией различных родов войск. Плюс, каждый участник баталии был достаточно опытен, чтобы интуитивно понимать свою задачу в бою. Я рассчитывал, что лет за пять я смогу создать подобие баталий — которые будут в моем войске отдельным видом пехоты.

Как и раньше, я рассчитывал превратить мальчиков шести-семи лет в псов войны, профессионалов-самураев, владеющих как луком, так и любым холодным оружием. Из лучших будут формироваться роты спецназа — разведчиков и диверсантов. А десяти-двенадцатилетние дети будут обучаться исключительно техникам владения длинным копьем и полэксом, арбалетом и короткими мечами типа гладиуса. Длина клинка гладиуса составляет до шестидесяти сантиметров, острие имеет довольно широкую кромку для придания большей пробивающей способности клинку, центр тяжести смещен к рукояти за счет увеличенного противовеса (шарообразное навершие). Форму меча я решил использовать типа Помпеи. У этого меча клинок с параллельными лезвиями и треугольным остриём, очень похож на спату, только короче.

По моему приказу в Сербии стала проводиться политика создания регулярных обученных войск из числа детей шести-десяти лет, для чего по всей стране верные мне жупаны собирали здоровых детей и отправляли их в Рашку, которую я стал укреплять строительством новых башен и стен. С моим войском отправились большинство специалистов по строительству печей, кузнецов, кожевников, изготовителей луков, арбалетов, стрел и болтов. Все это немедленно заработало в две смены и мне требовалось время, что бы создать войско, необходимое для удержания своих завоеваний. Захватить трон легко, удержать же намного труднее.

Сына покойного императора Конрада IV и внука Фридриха II, Конрадина вся знать герцогства Швабии признала своим герцогом, бароны Иерусалимского королевства провозгласили его своим королём. Недовольные Карлом родственники Манфреда пару лет назад начали стекаться в его войско. Обеспокоенный папа Климент издал буллу, грозящую отлучением любому, признавшему власть Конрадина. Но осенью прошлого года на Сицилии началось восстание в поддержку Конрадина, а сам он вместе с армией выступил в Италию. Конрадина поддержал и сенатор Рима, Энрике Кастильский, обиженный на Карла, поскольку тот не выделил ему никаких владений в завоёванном королевстве. Двадцать четвертого марта Конрадин въехал в Рим, где был торжественно встречен гражданами города. Услышав об этом, Карл направился навстречу Конрадину. Карл, занятый подчинением городов в Тоскане, выступил на поддержку папе только в мае 1268 года. Он встретился с папой в расположенном в ста километрах к северу от Рима по Кассиевой дороге, у подножия гор Чимини… Витербо, где был назначен императорским наместником в Ломбардии. Туда же прибыли его брат Альфонсо со своей женой и войском, состоящем из пехоты и конницы, а также боевых возов вагенбурга. Все это войско направлялось на помощь приемному сыну для поддержки его завоеваний.

Карл был поражен появлением своего брата и одновременно обрадован — он рассчитывал на помощь его небольшой, но хорошо вооруженной и полностью одетой в доспехи армии. Братья обнялись и Альфонсо задал тревожащий его вопрос — Что с нашим сыном? У тебя есть от него известия? Он жив?

— Арман, сукин сын, переживет всех нас — мне пожаловался король Венгрии на его самоуправство, твой сын захватил Сербию.

Жанна наконец-то свободно вздохнула, она боялась услышать весть о кончине ее любимого приемного сына — Рассказывай скорее, что о нем точно известно?

— Арман прошел Альпы и его пропустил через свои земли Гуго Четвертый, теперь рвущий свою бороду от досады — пока он воевал с королем Сербии, наш пострел захватил все города королевства и установил в Сербии свою власть. Вчера ко мне примчался гонец — Арман отправил морем своих послов ко мне и Папе, они высадились в Пескьере, завтра они будут здесь, вот и узнаешь все подробным образом. У меня к тебе просьба, брат — вместе со своим войском помоги мне против Конрадина.

— Хорошо, только имей в виду — армия сына будет действовать самостоятельно, выбирая цели для атаки и методы сражения. Ты не сможешь бросить ее в топку битвы, эти воины обучены воевать по своему. Не для бездарного уничтожения этих воинов готовили с шести лет.

— Со скольки? — на вид всем воинам было не меньше восемнадцати — На их учебу ушло около двенадцати лет! — Карл покачал головой — Сколько же золота ушло на этих крестьянских детей за все время? Я что-то слышал про безумные траты вашего сына, но не думал, что слухи окажутся правдой!

— Да, и пехота и всадники с детства жили на наши деньги, однако они стали лучшими воинами, которым обученные рыцари, прошедшие через Крестовые походы, никогда не смогут противостоять! — подала голос Жанна, внимательно слушавшая брата мужа.

— Это невозможно! — невольно вскричал расфуфыренный и обвешанный золотом семнадцатилетний дворянин из сопровождения Карла. Какой-то крестьянин сможет побить меня, графа Адольфа Гольштейн-Зегеберга! Я немедленно требую биться одновременно с тремя вашими простолюдинами!

Карл усмехнулся, тут же спрятав усмешку — Думаю граф де Пуатье не будет против?

Молва о поединке мгновенно облетела лагерь Карла, тем боле знатный молодой граф решил сражаться сразу против троих пехотинцев. Сражу стали ставить золото, причем ставки в основном были на победу графа. Против него поставил только граф де Пуатье, его ставка равнялась одной тысячи золотых монет. Весь лагерь просто кипел в предвкушении выигрыша.

Поединок назначили посреди сгоревшей оливковой рощи, от которой остались всего десяток деревьев, опаленных огнем. Граф вышел в кольчуге, со шлемом на согнутой руке, с мечом и окованным круглым щитом. К поясу у него крепились секира и кинжал. Ноги защищали металлические поножи. Пехотинцы графа де Пуатье были защищены намного лучше — все доспехи их были из булата, так же как и их оружие. Если доспехи были скрыты наброшенными на них сюрко с гербами герцога Аквитанского, то оружие в их руках вызвало рев восторга и зависти.

Один пехотинец был вооружен секирой и небольшим баклером, кулачным щитом — одним из самых популярных атрибутов европейских фехтовальщиков эпохи Средневековья. Несмотря на размеры, этот щит оказывался крайне полезным во время дуэлей и активно использовался как средство обороны и даже нападения. Маленький, тридцати сантиметров в диаметре, металлический круглый щит с округлым умбоном в центре, из которого на длину ладони выступал трехгранный шип, был целиком выполнен из булата.

Второй же имел две секиры, а третий — меч и точно такой же баклер, как и первый. Только эти двое остались на границе площадки, выложенной по краям крупными камнями, лишь перешагнув эту импровизированную грань между столпившимися дворянами (для Карла, его брата с женой и Папы, пожелавшего взглянуть на бой, поставили деревянные троны, а для приближенных поставили скамьи). Небольшой холм невдалеке был забит простыми вояками, желающими увидеть поединок своими глазами. Первый же, по прозвищу Ветер шагнул на пару шагов вперед и остановился.

На площадку вышел граф Адольф Гольштейн-Зегеберг и тоже остановился, ожидая сигнала. К площадке протиснулся рыцарь из свиты Карла и объявил — Здесь и сейчас состоится бой между благородным графом Адольфом Гольштейн-Зегебергом и тремя простолюдинами, которым посчастливится умереть от благородной руки графа! Бой закончится после смерти одной из сторон! Да пребудет с нами Бог!

Надменный граф, у которого еще не пробились усы, поклонился Папе и Карлу, надел шлем и приготовился к битве.

Прозвучал рев олифана из слоновьей кости в серебряной оправе. Граф в несколько шагов достиг середины площадки, куда неспеша двигался один пехотинец, оставив друзей у себя за спиной.

— Хочешь умереть первым? — вмиг вспыхнул яростью граф, наливаясь краснотой.

Граф взмахнул своим мечом, пытаясь подсечь ноги ненавистного пехотинца, родившегося в семье грязных крестьян, однако тот высоко подпрыгнул и махнул своей секирой, доставшей до горла благородного сеньора. Приземлившись, пехотинец прикрылся щитом и готовился нанести следующий удар, но струя крови хлынувшая на него и рассеченной шеи, остудила его порыв. Вокруг все недоуменно молчали, не ожидая столь скорой развязки. Папа поднялся со своего кресла и, перекрестив окружающих, удалился вместе со своей свитой. Карл хмыкнул, глядя на труп идиота и кинув невольно взгляд на развертывающийся лагерь прибывшей из Франции армии.

Глава 3

На следующий день Карл вместе с братом приняли посланца из Сербии, который передал им письмо, почтительно поклонившись, он сразу же направился в резиденцию Папы, для которого он также нес письмо.

Жанна ворвалась, толком не причесавшись — Я слышала, что у вас посланец Армана! Что он пишет?

Карл сорвал печать и начал читать послание вслух — Дорогой дядюшка! Я отправил письмо к Папе с просьбой утвердить меня королем королевства Сербия. Я понимаю, что страна православная и по сути слушает указания Византии, однако Константинополь ни за что не утвердит меня на захваченном троне и мне нужны бумаги, на основании которых я не буду числиться самозванцем. Пусть только кто-то у меня оспорит корону, которую вручит мне сам Папа. Подобное уже было в 1253 году, когда Папа Римский Иннокентий IV в обмен на католизацию наделил титулом «король Руси» правителя православного Галицко-Волынского княжества Даниила Романовича Галицкого. Думаю, что проблем с получением одобрения Папы не будет, но со своей стороны прошу вас меня поддержать.Ожидаю от отца моего направления подготовленной для меня армии, прошу помочь переправить ее в порт Котор. На мое счастье пленные венграми король и его зять погибли в тюрьме, а дети его погибли под мечами моих воинов, поэтому я не вижу претендентов на власть. У меня все отлично, передайте огромный привет моим любимым родителям! Арман герцог Аквитанский.

— Когда мы отправимся в Сербию? — Жанна облегченно присела и с тревогой посмотрела на мужа.

— Дорогая, братец просил сначала помочь ему захватить Рим, а потом мы сразу же отправимся к сыну.

Послышался шум и в сопровождении охраны вошел еще один гонец — Ваше Величество, вам сообщение из Антиохии.

Карл взял свиток и стал внимательно его читать. Затем передал его брату и повернулся к Жанне — Плохие вести!

Мамлюкский султан Египта и Сирии Бейбарс I осадил Антиохию, которая была плохо защищена и оставлена большинством жителей'. Перед тем, как мамлюкские войска осадили город, коннетабль Симон Мансель вместе с группой рыцарей предпринял неудачное нападение на мусульман, чтобы не допустить окружения города. Стены были в хорошем состоянии, но гарнизон был не в состоянии защитить их по всей длине. Мансель был захвачен во время кавалерийской атаки, и Бейбарс I приказал ему уговорить гарнизон сдаться. Однако гарнизон отказался капитулировать и продолжил оборону стен.

Город пал восемнадцатого мая после относительно слабого сопротивления. Антиохия была ослаблена предшествующей борьбой с Арменией и внутренней борьбой за власть, и жители города не раздумывая согласились на капитуляцию при условии, что их жизни будут сохранены.

Бейбарс I сразу же забыл о своем обещании. Как только его войска вошли в город, он приказал запереть ворота и жестоко убить всех жителей. Минимум сорок тысяч христиан были убиты и ещё сто тысяч уведены в рабство. Потом, сетуя, что правитель Антиохии не присутствовал ни при осаде, ни при разграблении города, Бейбарс I приказал секретарю написать письмо князю Антиохии Боэмунду IV с подробным описанием всех обстоятельств осады.

Альфонсо с досады ударил кулаком о стену — Слушайте, как описал взятие города султан — «Смерть пришла к осажденным со всех сторон и по всем дорогам: мы убили всех, кого ты назначил охранять город или защищать подходы к нему. Если бы ты видел твоих рыцарей, попранных ногами лошадей, жен твоих подданных, выставленных на открытый торг; если бы ты видел перевернутые кресты, разорванные и брошенные по ветру листы из Евангелия, оскверненные гробницы твоих; если бы ты видел врагов твоих, попирающих священные для тебя места, монахов, священников и диаконов, одним словом, если бы ты видел твои дворцы, съедение огнём этого мира, полностью уничтоженные церкви Св. Павла и Св. Петра, ты бы воззвал 'Молю, о Небеса, чтобы пылью я стал!». Мерзавец! Я думаю, что следующей будет крепость госпитальеров Крак-де-Шевалье, нужно известить их помочь с возведением укреплений.

— Великий магистр тамплиеров по совету своего младшего брата и вашего приемного сына Армана срочно отправил помощь деньгами и рыцарями в Акру, только одной пехоты Жак де Моле смог собрать около сорока тысяч, в крепость постоянно идут корабли с припасами и запасами стрел и болтов к лукам и арбалетам. Лучшие строители возводят там надежные современные укрепления.

— Да, я знаю, тамплиеры продали свой замок в Париже, как и многие свои земли, странно, что они не спешат избавиться от Ла-Рошели, которую как ни странно они продолжают укреплять! — граф де Пуатье остановился у карты Италии — Когда мы выдвигаемся навстречу Конрадину?

— Немедленно! Я рассчитывал собрать больше сил и выступить летом, но твоя помощь, Альфонсо пришла вовремя!

— Я распоряжусь отправить вперед разведку — де Пуатье подошел к жене и приобнял ее — У Армана лучшие мастера разведки и диверсий.

— Диверсий? — удивился Карл.

— А ты всерьез думаешь, что Урош погиб от несварения желудка? У Армана таких специалистов много, если бы он захотел — твой Конрадин уже каялся в своих грехах на небесах.

Карл не ответил, но себе зарубку в памяти оставил — такие люди бы были ему полезны. Военный лагерь Карла превратился в муравейник — армия готовилась к выступлению.

Армии противников встретились рядом с городом Тальякоццо.

Армия Конрада была разделена на три части: в первой находились испанские и французские рыцари, ведомые инфантом Генрихом Кастильским четвёртым сыном Фердинанда III, короля Кастилии и Леона от его первой жены, Беатрис Швабской и являющегося кузеном Карла. Карл Анжуйский так и не отплатил ему, в Энрике Кастильский стремился получить титул короля Сардинии и или какой-нибудь другой высокий титул и находил сенаторство плохой компенсацией.

Во вторую входили большей частью итальянские рыцари, но были и немецкие, соединение возглавлял Гальвано Лансия. Последнюю составляли только немецкие рыцари под командованием Конрада и его друга Фридриха Баденского.

Карл же поделил свои войска на четыре соединения: первое составляли итальянские и провансальские рыцари. Второе — французские рыцари. Третье — французские ветераны, возглавляемые Карлом. Четвертое — так вовремя появившаяся армия Армана, которую привел Альфонсо.

По предложению генерала (такое звание ввел для командующего приемный сын) Шарля де Лалена, который с десяти лет прошел обучение у Армана, Карл позволил боевым возам двигаться впереди его армии, из-за поднимаемой возами пыли Карл устал выслушивать жалобы своих приближенных.

Армия Манфреда состояла из очень разнородных элементов. Его пехота в основном состояла из сарацин лучников, стоящих впереди. Позади них была его лучшая часть, состоящая из одной тысячи двухсот немецких наемных рыцарей и солдат, одетых не в обычные кольчужные рубахи и гамбезоны тринадцатого века, а в латные доспехи, которые только начинали входить в моду. Им командовали его двоюродный брат Джордано д’Анлано и Гальвано Англонский. Во второй линии ожидало участия около тысячи итальянских наемников и четырехсот сарацинских легких всадников под командованием его дяди Гальвано Лансии.

Джордано д’Анлано увидев странные повозки и следовавшую с ними пехоту, бросил на них своих рыцарей, намериваясь захватить телеги и ударить на прячущиеся в стороне войска Карла. К удивлению обеих сторон возы в течении небольшого времени организовали четырехугольник, лошадей распрягали и прятали внутри вагенбурга, цепи же соединяли возы между собой, откидные борта упали вниз, закрывая телеги снизу, верхние же окованные металлом с бойницами прятали за собой пехоту, готовую открыть стрельбу из своих мощных луков и ощетинившуюся копьями. Созданное импровизированное укрепление прямо в поле лишило конных рыцарей их главного преимущества — мощи таранного удара. Несмотря на латы рыцари выкашивались стрелами с бронебойными наконечниками из булата. Через пятнадцать минут от тысячи двухсот рыцарей осталось не больше сотни, в это время с фланга появились конные катафракты и полностью уничтожили противника.

Манфред послал своих сарацин вперед. Пехота и арбалетчики Карла двинулись им навстречу, но были отброшены пешими лучниками и легкой кавалерией. Однако сарацины, оставшиеся незащищенными на открытом воздухе, были атакованы провансальскими сержантами первой линии Карла и быстро подавлены. Уничтожение тяжелой хорошо защищенной конницы Манфреда сразу же определило его поражение.

Армия Карла состояла из шестисот рыцарей, двух тысяч четырехсот всадников и конных сержантов, шестисот арбалетчиков, почти четырех тысяч тяжелых пехотинцев и четырех с половиной тысяч легких пехотинцев, всего около двенадцати тысяч человек. В нанесении первого направления удара участвовали девятьсот провансальских рыцарей и сержантов под командованием маршала Франции Хью Мирепуа и Филиппа Монфорского, лорда Кастрского. Второе сражение, произошло немного правее, в котором участвовали одна тысяча рыцарей и солдат из Южной и Центральной Франции под личным командованием Карла; их начальниками были граф Вандомский, епископ Осерский, Ги де Монфор, Питер де Бомон и Ги де Мелло. Наконец, в третьем сражении участвовали люди из Северной Франции и Фландрии под командованием Великого констебля Жиля де Тразиньи и графа Роберта III Фландрии.

Карл атаковал оставшиеся войска противника в трех направлениях, враг не выдержал и показал спины. Гибеллины были разбиты, сам Конрад пытался убежать в Рим, но был пойман. Через день его казнили, и тем самым род Гогенштауфенов окончательно пресёкся.

Войска герцога Аквитанского в течении двух дней собрали доспехи и выживших коней, передохнули и двинулись в сторону побережья Адриатического моря — их повелитель ждал от них скорейшего прибытия.

Прибытие моих родителей вместе с войском было как раз вовремя — в моих планах был захват Эпирского царства и части территории Болгарского царства для создания прохода в Эпир. Признание Папой меня королем Сербии вызвало волнения среди православных дворян и мне пришлось издать указ, в котором православие в королевстве будет иметь равные права с католицизмом, единственное изменение — церковную десятину будет получать не патриарх а Папа.

Эпир — так называлось государство на западе современного Балканского полуострова. Создали его племена молоссов. С момента основания и до своего падения страна жила, испытывая сильное влияние соседей. Развитые древнегреческие города и могучее македонское царство окружали Эпир с юга, востока и запада. А дикие иллирийские племена, нависали над ним на севере. Принцесса Эпира Олимпиада была женой Филиппа II и матерью Александра Великого. А её брат, стал правителем Молосского царства. Когда македонские фаланги двинулись на восток, чтобы сокрушить Персию и основать величайшую империю древнего мира, царь Эпира повёл войска на запад, на помощь греческим колониям в Южной Италии. Он помог грекам, победить племена луканов, заключил договор с римской республикой и погиб в одном из столкновений. Именно отсюда вывели древнюю породу собак, молосских догов. Именно здесь родилось выражение Пиррова победа. По территории Эпира протекает река Ахерон и если верить древнегреческой мифологии именно через неё паромщик Харон перевозил души умерших в царство Аида.

Эпир входил в состав Византийской империи, а после взятия Константинополя крестоносцами здесь вновь появилось независимое Эпирское Царство (Эпирский Деспотат), образованное Михаилом I Ангелосом и ставшего наряду с Никейской и Трапезундской империй одним из трех греческих независимых образований на территории погибающей Византийской Империи. Столицей царства была Арта, чьей достопримечательностью был каменный мост через реку. В правление Михаила I деспотом Эпира Комнином Дукой была построена византийская крепость, которую мне предстояло захватить.

Михаил II Комнин Дука, узнав о захвате мною Диррахия, ранее бывшего приграничным городом Эпирского царства, в 1258 году город перешел к сицилийскому королю Манфреду Гогенштауфену в качестве приданого деспота Эпира Михаила II своей дочери Елене, решил выступить навстречу противнику, что бы разбить его в полевом сражении. Город был построен в очень выгодном для обороны месте: созданная природой гавань окружена с суши болотами, а с моря высокими утёсами, что делало город неприступным и его захват моими «ниндзя» стал ударом для деспота, сдуру решившего поиграть в полководца и двинувшего свои войска в количестве пятнадцати тысяч мне навстречу.

Римляне ранее построили прекрасные дороги — Эгнатиева дорога вела из Диррахия по Македонии, Фракии, через Фессалоники, Амфиполис, Филиппы в Византий. Другая дорога шла на юг в город Бутротум, расположенный в болотистой местности между внутренней лагуной и Ионическим морем и окруженный густыми лесными холмами. Именно по сохранившейся Эгнатиевой дороге я и двину на Константинополь. Вот только зачищу свои тылы! Прямо по этой дороге я выдвинул свою армию к городу Охрид и расположил свой лагерь около крепости Самуилова Твердыня, на рубеже X-XI веков Охрид выбрал своей столицей болгарский царь Самуил. Он перестроил крепость и сделал её внешние каменные стены ещё более толстыми и прочными. Хотя позднее укрепления не раз модернизировали и вносили в их облик определённые изменения и византийцы.

Я со своими приближенными объехал всю крепость, которая представляет собой самую высокую часть Охрида, которая возвышается на сто-метровой скале над поверхностью озера Охрид.

Самая главная часть крепостных стен достигает высоты от десяти до шестнадцати метров. По углам располагались массивные каменные башни, нынешняя крепость выполняет функцию цитадели. А снаружи имеется внешнее кольцо стен. Один конец этой стены спускается на запад к берегу озера, а второй направлен на восток, затем спускается на юг и также упирается в берег озера.

Самуилова Твердыня несёт зримые следы частых ремонтов. Под частично разрушенным внешним слоем облицовки стен можно увидеть горизонтальные слои византийской кирпичной кладки. В стенах у Верхних ворот много камней с греческими надписями. Эти камни брали из демонтированных зданий античной эпохи. Со стены с помощью рупора ко мне обратился архиепископ Охридской архиепископии, подчиняющийся патриарху константинопольскому — Приветствую тебя, герцог Аквитанский! Что тебе понадобилось в наших землях!

Я несмотря на опасность, приблизился к крепости, мои телохранители держали полу-натянутыми луки, готовые в любой момент убить стрелка противника.

— Вообще-то я коронован Папой короной королевства Сербия, поэтому ты, священник, оскорбил меня, принизив мой титул! А подобные оскорбления смываются только кровью, или очень огромным денежным штрафом.

Стоявшие рядом с архиереем знатные граждане подняли гневный гвалт, но взмахом руки архиепископ их утихомирил и с неохотой произнес — Что же привело короля Сербии в наши земли?

— Я только что из захваченного мною Диррахия и я намерен отобрать все земли у деспота и присоединить к моим владениям.

— Это вранье! Диррахий невозможно взять приступом!

— Ты мне эти слова скажешь завтра, когда я войду в ваш город! До встречи, священник!

Я развернул коня и отправился в свой лагерь, в котором по периметру рыли ров и на образовавшемся валу сооружали частокол.

После полуночи стена у озера была захвачена и по веревкам на нее взбирались все больше и больше моих головорезов, пока накопившихся сил не хватило для удара по стражникам, с тревогой ожидающих нападения. Полчаса понадобилось моим воинам на полную зачистку стены. В пять утра ворота открылись и я с триумфом под рев горнов и грохот барабанов въехал в город, где меня ожидал грек, посмевший обвинить меня во лжи.

Глава 4

Архиепископ предпочел от меня откупиться золотом, выплатив мне полторы тысячи монет золотом. Так же его преосвященство взялся поставлять продукты для моих будущих воинов, которых я разместил в Охриде. Всего удалось собрать двадцать тысяч детей, на которых теперь будут уходить почти все доходы православной церкви города. Не удивлюсь, если после смерти архиерея его объявят святым за его человеколюбие.

Мои разведчики подыскали удобное место для битвы в сорока километрах от Охрида и я сразу двинул туда свои войска, по донесениям разведки деспот должен был подойти через четыре-пять дней. Место мне понравилось — с одной стороны равнины нависала огромная скала, на которую без альпинистского снаряжения было невозможно подняться, на нее взобрались лучшие стрелки в количестве сотни человек. С другой стороны было озеро с заболоченным берегом. Вплотную к скале я поставил вагенбург, внутри которого было пятьсот человек. Остальных я намеривался выстроить перед появлением врага в по примеру римлян манипулами., имея на флангах конницу.

Михаил Второй торопился и поэтому шел без предварительной разведки, его уставшее войско неожиданно для себя, полностью выйдя на плато, остановилось в ужасе — из укрепленного лагеря под звуки барабанов спешили многочисленные воины, сразу же занимавшие свои места в манипулах, буквально через пятнадцать минут перед Деспотом стояла огромная отдохнувшая армия. С правого фланга сорвалась конница и по тактике степняков начала прицельный обстрел растерявшихся воинов Эпира. Михаил, видя уничтожение его войск, принял единственное решение — приказал строиться и двигаться навстречу противнику. Конница пятилась, но постоянно продолжала обстреливать своего врага.

Деспот приказал захватить оказавшиеся на его левом фланге сцепленные телеги с высокими бортами, из которых неожиданно началась прицельная стрельба из луков, когда разозленные эпирцы подступили с копьями к возам, сверху, со скалы понесся целый ливень стрел, каждый выстрел находил свою жертву. Войска самозванца, объявившего себя королем Сербии, двинулись вперед и приблизившись под барабаны на расстояние выстрела, тоже подняли луки и Деспот понял — он проиграл. Выхватив меч, он направил своего коня в гущу битвы, желая погибнуть. И его желание сбылось — сразу две стрелы ударили его в глаз и в шею, умер он мгновенно и не успел увидеть, как его остатки армии, бросая оружие, попытались бежать, большинство вставали на колени, пытаясь выжить. Однако конница, которую отправили добивать бежавших, не знала жалости — пленных велено было не брать.

Михаил происходил из знатного и богатого рода Палеологов. Его бабка была дочерью императора Алексея Ангела, его дед Палеолог получил титул деспота, а его отец, Андроник Палеолог, стал великим доместиком при Иоанне III. Сам Михаил был человеком уважаемым всеми. С юности мечтал о престоле, который был ему обещан множеством пророчеств. Эти предсказания стали известны императорам из правящей династии Ласкарисов. Иоанн III заставил Михаила поклясться перед патриархом, что не замышляет ничего дурного и не будет мешать его потомкам. После этого Михаил продолжал быть при дворе, но недоверие осталось.

В 1258 году сын Иоанна Феодор II умер. После себя он оставил трех дочерей и восьмилетнего Иоанна IV. Регентами при сыне он назначил протовестария Георгия Музалона и патриарха Арсения. Верховную власть до совершеннолетия Иоанна он поручил Музалону. Но через три дня после похорон во время панихиды в Сосандрском монастыре заговорщики убили регента и двух его братьев. Попечение об малолетнем императоре было решено передать Михаилу Палеологу как великому коноставлю.

Михаил отличался приятной наружностью, ловким обращением, веселым характером и щедростью. Он легко привлек к себе войско, простой народ и синклитиков (высший совет византийской знати). Вскоре члены совета попросили императора пожаловать Михаилу титул великого дукса с правом заботиться об общественных делах. В новой должности он получил доступ к императорской казне. Многих он награждал царскими деньгами, но для себя демонстративно не брал ничего. Чиновники и архиереи согласились, что опекуну государства нельзя равняться с другими сановниками. Было решено, что Палеолог будет именоваться деспотом и отцом императора. Он принял и то и другое и стал смело привлекать на свою сторону нужных людей. Своего брата Михаил сделал великим доместиком, на многие посты расставил своих людей, а противников под разными предлогами удалил из столицы.

Патриарх Арсений был поражен вестью о провозглашении Михаила частью знати императором. Он сначала хотел отлучить Михаила и его приспешников от церкви, но решил взять клятву с Палеолога, что он не будет посягать на жизнь дитя и его права. Только при таких условиях патриарх венчал в начале 1259 г. Михаила на царствование, но до совершеннолетия Иоанна IV. Снова были принесены страшные клятвы.

Сделавшись императором, Михаил назначил воинам продовольственный паек, который давался им даже на детей. Отворил тюрьмы, снял с должников казенные недоимки, а бедным дал средства для жизни. Пытаясь угодить народу, он опустошал казну и в короткий срок растратил её всю. Михаил отправил Иоанна проводить жизнь в детских забавах, а сам постоянно давал обещания народу и кидал в толпу золото.

Константинополь оставался в руках крестоносцев. На возвращении Константинополя Михаил решил сосредоточить все свои усилия. В 1260 году он переправился во Фракию. Совершив множество усилий город взять так и не смог. Но император укрепил крепости возле Константинополя и оставил в них воинов. Он приказал им делать постоянные набеги и вылазки. Это довело латинян до крайности, из-за недостатка в дровах они сломали на топливо множество прекрасных зданий. В следующем году Стратигопул Алексей с небольшим войском отправился на запад, так как его дорога шла мимо Константинополя, император поручил ему сделать нападение на город и напугать жителей. В этовремя всё войско и флот крестоносцев находились в походе против жителей острова Дафнусия. В городе остались только женщины и дети, да сам император Балдуин с небольшим отрядом. Воины Алексея легко овладели стенами и впустили остальных. Так неожиданно Константинополь был возвращен ромеям. Михаил тогда жил в Метеории и ничего не знал. Его сестра Ирина первая принесла весть — она вбежала в спальню, разбудила Михаила и сказала: «Государь! Ты овладел Константинополем!»

Михаил въехал в столицу и занял дворец у ипподрома, так как Влахернский дворец был давно заброшен. Первым дело нужно было очистить город от обломков и возвратить ему былую красоту, возобновить храмы. После возвращения Константинополя Михаил совершенно не хотел делить власть. Маленький Иоанн был отстранен от управления, его лишили знаков царской власти. А когда Михаил второй раз короновался в храме святой Софии, Иоанн даже не был упомянут. Наконец Михаил приказал ослепить мальчика и заключить в крепость. Всех его сестер он выдал замуж за незнатных людей.

Несмотря на то что всё это было вероломным со стороны Михаила, никто не вступился за маленького Ласкариса, кроме патриарха. Патриарх Арсений, бросаясь из комнаты в комнату, жалобно вопил и призывал все кары на голову клятвопреступнику. Он подверг Михаила церковному отлучению. Император долго и безропотно сносил наказание и ожидал разрешения епитимьи. Но потом он решил отомстить патриарху: собрал собор архиереев и приказал рассмотреть обвинения против Арсения. Собор в 1265 году низложил патриарха, хотя обвинения были нелепы. Многие священники и монахи не признали его низложения, из-за чего произошел раскол и начались смуты.

Новый патриарх Герман не захотел вернуть императора к церковному общению и добровольно покинул святительский престол. Его место в 1266 году занял Иосиф. Он освободил Михаила от грехов клятвопреступления и жестокости. Но вскоре между патриархом и императором возникли новые противоречия.

Еще через два года венецианцы подписали очередной мирный договор с Византийской империей. Согласно ему, граждане республики могли свободно приобретать собственность в империи, также им гарантировалась безопасность от нападений Генуи, в обмен на что они не должны были нападать на её граждан. Дож отказывался от титула «властителя трёх восьмых империи Романии», а венецианский представитель в Константинополе менял титул подесты (глава администрации города)на байло (представитель Венецианской республики типа губернатора). Договор был весьма выгоден обеим сторонам.

Король Сицилии Карл Анжуйский, казнивший отпрыска королевских кровей для обеспечения гегемонии на Сицилии и в Италии казалось бы мог сосредоточиться на реализации своей мечты — создании Средиземноморской империи, куда должна была войти и Византия, которую он вроде пообещал своему племяннику. Однако прошло ещё немало времени, пока удалось подавить мятеж на Сицилии, покорить Флоренцию и поставить под свой контроль Тоскану. Всё это дало небольшую отсрочку Византийской империи.

Запад не был единой силой, и его правителей раздирали множество противоречий, требовавших деятельного участия Римского папы как универсального посредника и арбитра. Данные обстоятельства давали шанс Византийской империи получить признание на Западе, заручившись поддержкой одного лишь папы римского. В противном случае Михаил VIII попросту не признавался лицом, правомочным на заключение соглашений, и договоры с ним не имели бы никакой силы. Выборы первого Латинского монарха, Балдуина I, также были произведены на легитимных для западного сознания началах. И в глазах католиков Михаил VIII Палеолог являлся узурпатором, да ещё и схизматиком. Западные государства не признали никакой восстановленной Восточной Римской империи, поскольку во главе неё стояли православный патриарх и Греческий царь — максимальный титул, которым понтифики и западные государи могли наделить Палеолога. Можно сказать, что у Михаила VIII Палеолога на момент начала самостоятельного правления не было ни одного друга на Западе — только враги или, в лучшем случае, нейтральные правители. Хотел того Михаил или нет, но обстоятельства вынуждали его идти на союз с Римом. А это означало, что рано или поздно возникнет вопрос о церковной унии, поскольку Рим никогда не отказывался от своего права возглавлять всю Христианскую Церковь.

Вооруженные силы Византии деградировали как в численности так и в военной выучке, центральная армия насчитывала шесть тысяч человек, а общая численность полевых войск никогда не превышала десяти тысяч. Общее количество войск под командованием Михаила VIII составляло около двадцать тысяч человек; мобильные силы насчитывали пятнадцать тысяч человек, а городские гарнизоны насчитывали пять тысяч человек, годовое содержание одного наймита равнялось двадцати четырем иперпирам, сменившим номисму (византийский вариант солида), на протяжении семи столетий сохранявшую высокое содержание золота (двадцать четыре карата), но начавшую обесцениваться из-за непрерывных политических и финансовых неурядиц, сопровождавшихся порчей монеты, при Михаиле VIII при весе монеты в четыре целых и сорок пять сотых грамма содержание золота в ней составляло пятнадцать карат (625 проба).

Цезарю Алексею Стратигопулу даровали триумф в Константинополе, а также украсили голову венцом, похожим на царскую диадему, и повелели поминать его имя на ектениях вместе с царями в течение целого года. После взятия Константинополя Стратигопул стал известен по всей империи. Он стал одним из самых доверенных военачальников Михаила VIII, который в 1262 году послал его на войну с Эпирским царством. Но Алексей попал в плен и был брошен в тюрьму царём Никифором Дукой. Эпир в те годы был союзником сицилийского короля Манфреда, который являлся заклятым врагом Византийской империи. И поэтому Никифор послал пленённого полководца в качестве подарка Манфреду. Через год Манфред предложил Палеологу вернуть Стратигопула в обмен на освобождение Анны Гогенштауфен, вдовы Иоанна III и сестры сицилийского короля. Император принял предложение и в 1265 году Алексей наконец вернулся в Византию, где продолжал купаться во славе и уважении и продолжал руководить войсками императора.

Армия Византийской империи переняла опыт беспощадных римских легионов. После VI века тяжелой поступью ворвался ислам, Византия обогатилась арабской доктриной конного боя. С XII века энергия ислама угасла в огне усобиц, византийская армия впитала боевой опыт молодой рыцарской Европы. К XIII веку армия последнего Рима — симбиоз лучших практик военного дела. Первоначальное господство пехотных легионов в прошлом. Теперь византийская пехота — конный щит на поле боя, где конница главный элемент войны. Но пехота не забыта. Оборона и осада городов, оборона пограничных крепостей, как и прежде за ней. К XIII веку эта роль только растет, империя перешла к тотальной обороне. Византийской армией командовал стратиг. Ему подчинялись т урмахи — командующие турм по четыре-восемь тысяч человек. Профессиональную римскую пехоту сменила мобилизационная армия, призываемая в войну и распускаемая в мирное время. На зарплате всегда лишь Варяжская гвардия наёмников. Остальные получали жалование во время призыва. Варяги не были единственным этническим компонентом византийской армии. В её национальном составе было много русов, хазар, ферганцев, аланов, огузов, печенегов, грузин, армян и франков.

Большинство армии императора формировали семьи стратиотов, получившие земельный надел «стратею» в обмен на вечную военную службу. Типа наших контрактников, только пожизненных. Стратеи передавались по наследству, сформировав потомственный класс военных. Стратиоты комплектовали конницу, пехоту и стрелков в составе территориальной турмы, их собирал турмах провинции. Экипировка и обучение полностью на стратиоте, на сборы он являлся готовым бойцом.

Непрофессиональные ополчения мирного населения мобилизовались в легкую стрелковую пехоту psiloi с пращами, луками и дротиками. А кто стрелять не умел шёл в стройбат, полевые кузни, кухни и уборные.

Господствовавший в XI веке остроконический шлем русского типа, к XIII веку разбавляется датской железной шапкой. Другой новинкой становится фригийский колпак, средиземноморский шлем гребневого типа. Защита головы усиливалась кольчужным подшлемником и бармицей. Тело защищала кольчуга или стеганый ватник. Широко распространен чешуйчатый панцирь, переданный легионерами Рима. Византийские выпуклые щиты назывались скутарионами. Диаметром в семьдесят пять-девяносто сантиметров они были круглыми и каплевидными. Тяжелая пехота и гвардия варягов дополнительно использовала большие прямоугольные щиты. Пехотное вооружение было как у всех. А стрелковое отличалось разнообразием арбалетов, луков, пращей. Здесь имелись и таинственные соленарии. Стрелковая система являлась обычным луком, в тетиве деревянная трубка с дротиком — болтом. Трубка работала как ствол ружья для пули. Усиливая начальную скорость болта, она увеличивала дальнобойность и точность стрельбы. Византийская империя славилась артиллерией. Города, полевые армии вооружены легкими/тяжелыми камнеметами и баллистами. Часть историков считает, что сильнейшее требюше с противовесом было создано именно здесь. И конечно, греческий огонь. К XIII веку установками греческого огня вооружены основные крепости, включая Константинополь. Обороняли города и мобильные огнемётчики. Разлитый греческий огонь из огнеметов поджигался факелом товарища.

Византийская пехота применяла пики до пяти метров. Монолит ощерившихся пикинеров, поддерживали пелтасты копьями до двух с половиной метров. Вся копейная пехота стратиотов в совершенстве владела оружием ближнего боя: топорами и мечами. Если неприятель не имел много кавалерии, пехотные полки Византии разворачивались в копейные шеренги. Полк примыкал к полку с небольшим интервалом в метр, таким образом получалась линия византийского фронта. Если враг располагал подавляющей конницей, пехота строилась в карэ (квадрат). Обычно пехоте отводилась пассивная роль обороны, но по возможности её отправляли в атаку. Сначала открывали огонь дальнобойные соленарии и арбалеты. Затем стрелки переходили на обычные стрелы, пращи и дротики. Перед контактом пикинеры опускали пики вниз, взламывая строй неприятеля.

Если атаковала кавалерия врага, вперед выдвигались тяжелые менавлиаты. Вооруженные коротким до полутора метра, но крайне прочным копьем, они втыкали их в землю, распарывая животы коней.По мере разворачивания ближней сечи, передние шеренги бросали копья. Доставали топоры и мечи, вступали в рукопашный бой. При этом задние шеренги продолжали держать строй острых копий. Такая тактика была эффективна, ибо бороться с валом щитов, комбинирующим рубящий и колющий удар, было непросто.

Византийская конница делилась на три части: трапезиты — конные лучники, курсорес — средняя конница и катафракты (клибанофоры) — тяжелая конница. Кавалерия самый сложный и дорогой вид войск, тут служили исключительно стратиоты и наёмники. В отличие от пехоты императоры финансировали конницу постоянно. Но имперское финансирование к XIII веку сократилось вместе с долей конных наемников (тюрки-сельджуки, аланы Кавказа, половцы). Потери в войнах и мятежи привели к обнищанию короны.

Конные лучники самая мобильная конница ромеев, призвана противодействовать легким сельджукам. Именно здесь служили все восточные наёмники. Предназначенные для хлестких стрелковых атак и быстрых маневров, трапезиты экипировались на восточный манер. Не имели щитов, защищались шлемом и стеганым кафтаном из двух слоев шелка, набитого ватой. У кого деньги были, нашивали на кафтан ламеллярный доспех из стальных пластин.

Трапезиты вооружены саблями или мечами, главное оружие — лук. Трапезиты носили колчаны в 50 стрел разных типов. Укладывали стрелы наконечниками вверх для слепого выбора стрелы на ощупь. Для обстрела бронированных целей использовали шиловидные стрелы, для небронированных треугольные и т. д. Трапезиты исповедовали точную стрельбу во все стороны рысью и стрельбу по-парфянски галопом (обернувшись назад).

Курсорес — средняя конница для множества задач. Она в состоянии вести как ближний рукопашный бой с разрозненной пехотой/кавалерией, так и успешно маневрировать в дальних рейдах. Потому оснащение комплексное. Доспехи потяжелей, поверх стеганого кафтана кольчуга или чешуйчатый панцирь. Шлем усилен кольчужным подшлемником. Обязателен легкий деревянный щит до 70 см в диаметре. Вооружены копьями до двух с половиной метров и оружием ближнего боя — булавами и мечами. Курсоры были универсальной кавалерией. При необходимости легко брались за луки, превращаясь в тяжелых конных лучников. Могли усилить кольчугу пластинами и помогать катафрактам. В бою курсоры и катафракты возили несколько мечей и булав, приторачивая к поясу и седлу. Оружие часто выходило из строя.

Катафракты Византии — аналог рыцарской конницы Европы, предназначен для взламывания монолитного строя. Тяжелые доспехи позволяли им предпринимать короткие атаки, выдерживая любое сопротивление. Доспех катафракта был тройным (стеганый кафтан, кольчуга, пластинчатый нагрудник). Лошадь защищалась стеганым тканевым доспехом. Вооружены катафракты тяжелым копьем до трех метров, мечами и булавами.

Конница греков на поле боя использовала пехоту как щит, атакуя из — под пехоты и отступая за пехоту. А сама пехота Византии терпела тучи стрел, закрывала и открывала проходы для своей кавалерии. Пехота ждала, пока конница сделает главную работу и создаст условия для общей атаки.

Первыми в бой вводились трапезиты и вели обстрел неприятеля, не вступая в ближний бой. Им отводилась роль жалящих шершней. За счет мобильности они быстро меняли район действий, создавая кратковременное преимущество или перестреливаясь с легкой кавалерией врага.

Более защищенные курсоры — это бешеные псы, что рвут мясо оскаленной пастью. Курсоров кидали на критические участки боя, они ввязывались в рукопашную, блокируя нежданные рейды вражьей конницы или прорывы разрозненной пехоты. Монолитный срой они атаковать не могли. Зато могли катафракты. По сигналу катафракты сбивали тупой клин в двадцать всадников на острие и мчались ломать вражью стену щитов. Разгон катафракты начинали рысью, а в галоп переходили перед самим ударом. После контакта копья убирали и рубились мечами и булавами.

Численность корпуса Варанги вшесть тысяч мечей сохранилась до самого конца. Корпус дробился на двенадцать отрядов во главе со спафарокандидатами, носившими золотую цепь офицеров. Начальник варяжской стражи назывался аколуфом или аколитом, аколуф является ответственным за варангов: во главе их он сопровождает императора; поэтому его и называют аколуфом, то есть сопровождающим. Попасть в Варяжскую гвардию было непросто. Требовался большой взнос и поручительство старослужащего гвардейца. А счастливцы торили путь новым землякам, скидываясь на вступительные взносы. Поток желающих огромен, каждый северянин жаждет обменять мускулы на золотую жизнь. Клановая ротация прерывалась случайным наплывом искателей удачи, гонимых с родины своей, в Варанге сейчас доминируют скандинавы (норвежцы, датчане, шведы, исландцы). Время викингов в Европе закончилось и теснимые новыми народами они тоже бегут на Восток. Но и ручеек русских не иссякал, тотальная рознь княжеств гнала проигравших вон. Варяги разбивались по конунгам и землякам. Кого мало, к друзьям или куда скажут. Русские — киевляне и новгородцы, вступали в шведские и норвежские отряды. Хотя никаких проблем с пониманием в Варанге не было. Везде толмачи, а язык боя — команды и построения, вбивались в любую голову на тренировках.

Варяжская Гвардия служила за золото и добычу. Варяги получали вдвое больше других элитных войск Византии и в десять раз больше простых стратиотов(солдат). Им завидовали, их боялись. Лучшие женщины отдавались варягам в надежде на великого сына или героя-любовника. Но несмотря на всю страсть к оргиям,алкоголю и вырезанию рун на церковных стенах, варяги были скованы Кодексом чести. Эти наемники безгранично преданы и невероятно стойки. Если армия бежала с поля боя потеряв сорок процентов состава, гвардия выдерживала до семидесяти потерь. Варяги вне политики и страстей. Корпус Варанги служил не конкретному императору, не его недостаткам или достоинствам. А самой византийской короне, заключившей контракт. Варяги не давали присягу другому базилевсу до кончины прежнего. Они защищали любого императора — плохого и хорошего. В отличие от охраны императора из числа греков, составлявших тагму экскувиторов, не все варяги размещались при дворе. Из всего варяжского корпуса отбиралась только малая часть, которая содержалась во дворце и несла личный караул, служа телохранителями, почётной стражей. Это были отборные или дворцовые варяги, носившие секиры на правом плече, которые стояли у императорского трона и следовали за императором во время выходов. Кроме них были ещё «внешние варяги», нёсшие строевую службу и жившие в фемах.

Бадри, всего пару месяцев занимавший должность аколуфа, в сопровождении троих варангов неспеша двигался в сторону порта. Его мысли занимало развращение огромного миллионного города. Константинополь — это пестрая смесь равнодушных и чужих. Итальянцы и арабы, турки и армяне. Моряки, торговцы, лавочники и рабочие. Мигранты прибыли в столицу Византии за рублем и не собираются умирать за неё. Деньги и подвиг несовместимы. А сами греки — это позор великих римлян. Грубая и пьяная толпа, распоясавшаяся на убийствах царей. Ангелы годами раздают «хлеб и зрелища» дабы не умереть следом. И никто не уважает заискивающую власть, этих дрожащих императоров без силы. Столица империи расколота.

Знать ненавидит чернь, чернь ненавидит знать и все ненавидят мигрантов. Толпа будет рада, если остальные лишатся всего. Когда крестоносцы пришли, чернь Константинополя обогатилась на грабеже богатых. И вместе с оккупантами она грабила и убивала соседей.

Бадри был пятиюродным племянником короля Дании Эрика Пятого, его семья за пару последних столетий обеднела и третий сын своего отца решил попытать счастья в наемниках. Вчера Бадри получил письмо от своего царственного родственника и шел навстречу с неизвестным ему Арманом, за которого просил сам король Дании!

Глава 5

На полдороге к гавани Боспорион, располагающейся на южном берегу залива Золотой Рог, варанги свернули к таверне, принадлежащей семье генуэзца. Просторное светлое и чистое помещение со столами, накрытыми скатертями было рассчитано человек на пятьдесят. Из-за высоких цен таверну могли посещать только состоятельные купцы и чиновники, имеющие неплохой поток состоятельных просителей. Варанги тоже могли позволить несколько раз в месяц посетить подобные заведения.

Этим жарким сентябрьским днем варанги с удовольствием зашли в прохладу каменного зала двухэтажного здания. За дальним угловым столом сидели трое, двое из них, близнецы, по их ухваткам и готовности вскочить как верные псы и прикрыть своего хозяина, были наверняка телохранителями, причем они были очень опасны, Бадри аж почувствовал как волосы у него встают дыбом. А вот третьего Бадри несколько раз видел в компании цезаря Алексея Стратигопула на многочисленных пирах, на ипподроме, приведенном в порядок после разграбления города крестоносцами. Этот француз появился около пары месяцев назад, купив в городе особняк и открыв в нем фехтовальную школу, в которой несколько его инструкторов обучали подростков из богатых семей бою на мечах и любом другом холодном оружии. Каким-то образом этот новичок близко сошелся с цезарем. После захвата города крестоносцами элита с удовольствием перешла на французский язык, и даже теперь, после прихода к власти греков, французский язык по прежнему оставался языком знати.

«Интересно!» — подумал Бадри, садясь за стол, при этом телохранители поднялись и отошли в сторону, присев за соседний столик. Бадри указал пальцем за пустующий стол и его варанги тоже сели в стороне.

Француз кивнул и назвал свое имя — Приветствую, достопочтимый Бадри! Мое имя — барон Арман де Лонгви! Так уж получилось, что ваш царственный родственник стал моим поручителем.

— Чем я могу быть вам полезен, господин барон?

— Я буду вам обязан, господин аколуф, если вы устроите моих друзей — при этом француз кивнул на своих телохранителей — в дворцовые варанги.

Бадри с ужасом понял, чего от него хочет этот одетый по последней моде француз — его, Бадри руками предлагают подвести к императору убийц!

— Подождите, не отвечайте нет! — барон положил на предплечье дана свою крепкую кисть — Вы же знаете, что вы служите клятвопреступнику и узурпатору, после естественной смерти этого клятвопреступника вы так же сможете продолжать служить на своем посту новому императору, при этом все долги вашего отца будут покрыты и ваша семья получит обратно потерянные земли. Если вы захотите — вы сможете вывезти свою мать сюда, в свой новый особняк.

Бадри очень хотел ответить отказом, но все доводы бароны падали камнем на его чистое сердце — действительно, служба клятвопреступнику была позором, родственника королевской семьи. Бадри кивнул и француз вложил в его рук кошель золота — Это взнос за вступление двоих человек в дворцовую стражу. И еще — у моих людей бессонница и им лучше стоять на посту ночью — так от них больше пользы. Бадри молча забрал золото и встал на ноги, затем подошел к своим новым варангам — Ваши имена и из какого вы рода?

Двое жилистых и на загляденье развитых блондина с голубыми глазами поклонились и один из них ответил на русском — Мое имя Олег, а брата — Андрей, мы из земли князя Киевского, крещены в православной вере!

Бадри покосился на их мечи, покоящиеся в потертых простых ножнах, но весь его опыт кричал — клинки не простые — Идите за мной, вы теперь вливаетесь в братство варангов.

Француз допил прекрасное терпкое вино и дождавшись ухода варягов, поднялся и вышел, направившись к своему новому дому.

Захватив Эпир, мое войско отправилось к Фессалоникам расположенным на берегу Термейского залива, в северо-западной части Эгейского моря. Этот город считался вторым городом империи после Константинополя и имел население около ста тысяч населения. Размеры города конечно же впечатляли, я решил провести захват города как изнутри с помощью «засланных казачков», фальшивых купеческих обозов и моих ниндзя, для которых высота стен не имела значения.

Фессалоники были взяты так же легко, как и другие города, проблему составили две тысячи греков, которые ни за какие коврижки не хотели переходить ко мне на службу. Пришлось построить бараки в каменоломне недалеко от города. Несколько вышек по периметру и забор превратили каменоломню в лагерь. Оставив в моей новой столице своих приемных родителей и всю свою армию, я с сорока лучшими мастерами убийств на корабле отправился в Константинополь, где сразу же купил прекрасный особняк, выставленный после смерти хозяина на продажу его родственниками.

Я решил открыть в нем школу фехтования для богатеньких буратино, одновременно с этим установив слежку за передвижениями нового цезаря. Несмотря на активное восстановление города немало центральных городских кварталов еще долгое время представляли собой огороды, пустыри или дикие сады. Воспользовавшись тем, что знаменитый военноначальник нередко прокладывал свой маршрут мимо через такие полуразрушенные кварталы, я организовал нападение на него лучников, перебивших всю его охрану. Дождавшись, когда падет последний его охранник, я с парой человек вмешался в бойню, закрыв собой цезаря и отбивая летящие в него стрелы, срубив на лету десяток стрел, ошарашив этим раненного в плечо Стратигопула. Про себя я чертыхался уничтожая такие дорогие стрелы, лучше бы я их ловил руками, но тогда этот грек может что-нибудь не то заподозрить. Тем временем мои охранники набросились на лучников и обратили их в бегство. В развалинах предварительно заготовили трех отловленных в городе разбойников, оглушенных ударом по голове и приконченных после бегства моих же лучников. Около трупов валялись луки и колчаны болгарских ремесленников.

Вынув стрелу и обработав рану, я приказал везти раненного ко мне в новый дом. Придерживая цезаря в седле, я старательно поглядывал по сторонам, положив руку на эфес меча.

— Цезарь уважительно спросил — Кто ты, смельчак? Я вижу на тебе золотые шпоры рыцаря!

— Мое имя барон Арман де Лонгви и я только недавно открыл в Константинополе школу фехтования, мои инструкторы одни из лучших в мире.

— А вы сами?

— Я тоже неплохо владею любым оружием.

— Что ж, я хотел бы скрестить с вами клинки. Тем более, что ранено всего лишь левое плечо.

— Предлагаю сегодня отметить ваше новое рождение, отдохнуть, а завтра с утра можно постучать клинками.

— Хорошо, давай на ты, я с друзьями только на ты! Ты где так ловко мечом научился владеть, Арман? Ни одной стрелы в меня ни пропустил. Ту, что в плечо мне попала, я до твоего появления схватил. Мой взгляд за твоим клинком не поспевал а ты даже не напрягся, будто играючи махал своим булатным мечом. Где ты такой чудо-меч приобрел?

— Мне пришлось много помотаться по разным странам, учился у лучших рыцарей Франции, Германии и Италии — затем я снял с пояса свой меч и передал его цезарю — Пусть этот клинок и дальше бережет твою жизнь, достославный цезарь!

Добравшись до особняка, я отвел своего нового друга в баню, выполненную по типу хамама и предложил лучшие вина, которые стоили просто сумасшедшие деньги. Поменяв повязку, я полностью изолировал рану от влаги во избежания осложнения. Купленные мною две танцовщицы услаждали раненого цезаря, а утром я проверил рану, но не обнаружил ничего опасного и предложил пройти на тренировочную площадку, защищенную навесом.

Стратигопул морщился, когда рана наливалась болью при движении тела, поэтому я не показал и половины своей скорости, однако и этого хватало для полного доминирования в поединке. Цезарь через пятнадцать минут признал свое полное поражение, после омовения достал из ножен подаренный мною меч и, любуясь им, предложил мне — Ты меня загонял, Арман! Завтра проверь подготовку моих телохранителей.

— Обязательно! Можно организовать их обучение в моей школе.

— Ну не знаю! Как — то несерьезно будет выглядеть обучение воинов вместе с детьми. Лучше пусть твои специалисты проводят занятия у меня. Кстати, как ты смотришь на получение почетной должности Великого коноставла? Правда за нее придется заплатить по установленной императором таксе.

Я посмотрел в прищуренные глаза грека и удивленно потер подбородок — мне был предложен пост командира наемников-франков. Обычно на высшие военные посты могли попасть только родственники василевса и тем дороже стоило сделанное мне предложение, император торговал должностями, «как торгуют фруктами на рынке». Чтобы оценить сумму финансовых операций, которые проворачивало государство, нужно знать, что в одном только Константинополе было несколько тысяч чиновников.

— Я польщен доверием и согласен!

— Торжественная церемония вхождения в должность состоится через неделю, а вот завтра я приглашаю тебя на прием к Севастократору Константину Палеологу, от него зависит твое утверждение, так что тебе нужно ему понравиться.

Должность Севастократора, что переводится как «царственно правящий», была третьей после императора, ее удостоился тридцати восьмилетний брат императора Константин. Завтра я его увижу и даже смогу с ним пообщаться.

Дворец Константина был заполнен высшими чиновниками империи, членами цирковых партий «голубых» и «зеленых» (население Византии делилось на общества, которые по цвету одежды правителей колесниц на играх, назывались партиями (димами) зеленых и синих (голубых), когда колесницы, запряженные четырьмя лошадьми, мчались попарно длинным поездом по арене ипподрома, все население Византии, от императора и высших сановников до беднейших простолюдинов, волновалось горячею страстью; зрители кричали, ободряя наездников своего цвета. Из столицы это деление на партии распространилось по провинциям; все население государства распадалось на партии зеленых и синих).

Певцы и музыканты прославляли василевса и его наследников. Петь подобающие для Случая песни были обязаны и сановники. Пение перемежалось плясками ряженых и нескольких «готов», вооруженных мечами и щитами. «Готы» пели особые песни, имевшие когда-то ритуальный характер, но затверженные теперь на столь неузнаваемо испорченной латыни, что смысла их уже никто не понимал. Знатный хозяин стремился поразить своих гостей роскошью обстановки жилища, богатством одеяний и украшений членов семейства, разнообразием блюд. Гости также принарядились в лучшие свои одежды, прибывали на лучших из своих коней и мулов, в дорогих седлах или в богато отделанных колясках. Константин решил удивить своих гостей установленной в огромном зале клетки с тремя тиграми, которые яростно скалились на подходивших близко любопытных вельмож. Время от времени огромным кошкам бросали куски мясо и на потеху публики тигры пожирали истекающие кровью куски.

Я вместе с цезарем шел сквозь льстивые улыбки и слащавые пожелания здоровья чиновников, разодетых как павлины. Мой новый покровитель при византийском дворе надменно улыбался, легким кивком здороваясь с теми, кто высоко стоял в табели рангов придворной лестницы.

Наконец мы подошли к хозяину дома, о чем — то беседующего с прекрасной девушкой лет семнадцати, одетой как принцесса. Ее миндалевидные глаза остановились на мне, меня просто поразила ее очаровательная улыбка.

Вьющиеся золотые волосы были уложены в затейливую прическу, нижняя белая стола украшена богатой каймой. Плащ из пурпурной ткани, кайма подола украшена вышивкой золотом. И также золотом отделана ее обувь зеленого цвета. Все эти цвета в Византии разрешались только для знати. Золотая диадема была украшена золотом, драгоценными камнями и длинными пропендулиями — подвесками из жемчуга. Парча и шелк покрывались геометрическими орнаментами, звездами, кругами и стилизованными изображениями растений и животных. Ну, и, разумеется, без христианской символики тоже не обошлось. Ткани были плотными и тяжелыми, что было необходимо для того, чтобы подчеркнуть статичность фигуры. Кресты, ангелы и христианские монограммы вписывались в круги и квадраты, так же, как и львы, орлы и павлины, так что поверхность одежды из такой вот ткани выглядела как один сплошной яркий ковер.

— Позволь, достопочтимый Севастократор, представить тебе моего друга барона Армана де Лонгви, владеющего мечом как архангел Михаил. Этому храбрецу я обязан жизнью — Арман спас меня от нападения наемных убийц.

— Я что-то слышал о тебе, француз! — Константин наморщил лоб и довольно усмехнулся — Точно, мне несколько моих друзей говорили о новой школе фехтования, куда они отдали своих отпрысков. Слава о твоих инструкторах гремит среди знати города. Я рад нашему знакомству, позволь тебе представить мою племянницу Ирину.

Я поклонился, а цезарь, тоже поклоном приветствующий принцессу, опять обратился к Константину — Я прошу тебя, Константин, одобрить назначение Армана на пост Великого коноставла, прежний подхватил какую-то заразу и отправился к праотцам.

Константин обошел вокруг меня и довольный вынес вердикт — Красив, француз! Такие лица при дворе нужны, меня уже воротит от некоторых рож! Арман, тебе можно доверить мою племянницу?

— Конечно, я же рыцарь!

— Тогда я вверяю тебе самую прекрасную девушку в империи! А нам с Алексеем нужно переговорить наедине!

Я предложил руку Ирине и та слегка коснулась ее своими пальцами. немного отойдя в сторону я прочитал принцессе стихотворение Есенина:

— Господи, какие красивые стихи! И кто же автор?

Я скромно потупился и Ирина удивилась — Неужели вы, барон?

— Да, если бы у вас была лютня, я бы вам спел песню на мои стихи.

Принцесса зарделась и остановила слугу — Принеси сей же час лютню!

Через десять минут я присел на кушетку и пальцы пробежались по струнам, проверяя настройку. Вокруг сразу же стало тесно от придворных. Я запел— -

Исполнив этот шедевр Есенина, я отложил инструмент, однако меня попросили спеть еще что-нибудь и я на итальянском исполнил песню Кутоньо «Любовницы».

Сквозь толпу протиснулся цезарь и удивленно похвалил — Это было сильно!, Константин предложил, чтобы после церемонии возведения тебя в должность, ты исполнил пару песен для Императора. Что на это скажет прекрасная Ирина?

— Отцу будет приятно услышать новые и такие необычные песни!

— Вот и договорились! А теперь, пойдем, я тебя познакомлю с Великим дукой и Великим стратопедархом.

Что же, знакомство с командующим флотом и главным интендантом армии будет полезным и я поклонился принцессе и направился за цезарем, перед которым толпа сразу же расступалась. Я бросил искоса взгляд на Ирину — та то и дело стреляла в мою сторону своими очаровательными глазками. Похоже она была близка к тому, что бы в меня влюбиться.

Глава 6

Ирина была очарована французом, занявшего пост командира наемников-франков. На церемонии посвящения в должность и принесения присяги императору, ее отец с удовольствием в конце ритуального действа выслушал пение Армана и нашел его восхитительным. Ирина попросила отца поставить нового Великого коноставла во главе всей дворцовой стражи и назначить его дополнительно к имеющемуся посту Великим друнгарием стражи, на что отец ответил — Эта должность пока занята, но при ее вакантности я обещаю, что барон при желании сможет ее занять, выплатив за должность положенную плату.

Император не обратил внимания, как стоящие невдалеке близнецы из варангов, охраняющие его покои после его слов переглянулись. Волкодлакам не нужно давать цели для устранения — они сами могут определить тех, кого для пользы дела их господина требуется убрать.

Сам же император тут же выкинул своего нового чиновника из головы — он подыскивал мужа для своей дочери. Пока кандидата не было и спешить тоже император не собирался — он любил свою красавицу дочь и старался во всем ей потакать. Даже его девятилетний сын наследник Андроник не вызывал такого приступа нежности. Из-за полной изоляции Византии от Европы претендентами на руку его дочери могли быть только кто-то из болгарской царской семьи или кто-то из русских князей.

Я вместе с моими инструкторами и цезарем Стратигопулом посетил тренировку варангов, что бы мой покровитель смог полностью оценить подготовку преподавателей моей школы и потребность в дополнительном обучении варангов, да и остальных частей дворцовой стражи.

Я с двумя обнаженными мечами вышел на тренировочную площадку, против меня вышел тоже обоерукий скандинав с огромными мышцами, которыми тот поигрывал то напрягая одну группу мышц, то другую и скалящийся своими здоровыми желтоватыми зубами. Варанг был просто огромен, почти два метра росту и я выглядел перед ним как пигмей.

Я дал возможность варангу показать себя и тот взорвался сериями ударов обоими мечами. Клинком варяги могли колоть, но основным назначением меча по-прежнему оставалась рубка. У варягов ценились сила удара и его вес, а не количество выпадов или искусство фехтования. Рукояти и клинки у моего противника были украшены золотом и серебром. Оборонительный комплекс варанга (длинная кольчуга, шлем с кольчужной маской и бармицей) превращал гвардейца в своего рода пешего катафракта — только глаза выделялись на фоне сплошной стальной стены. Сама возможность динамично и эффективно сражаться в таком облачении делала варягов одними из сильнейших воинов Европы.

Дав возможность варягу проявить себя и показать все, на что он может, я шагнул вправо и вперед, подставив свои булатные клинки под мощные удары противника и как бы, принимая на них тяжесть удара, движением рук продлил движения варяга вниз, развернулся влево и ударил одним из мечей его плоской стороной по затылку проскочившего еще сильнее вперед скандинава и даже шлем его не спас — после удара бездушным телом тот растянулся на каменных плитах. Все произошло так быстро, что никто не смог ничего понять — я только что стоял перед варангом, а через мгновение уже позади него, упавшего наземь. Сотрясение мозга варяг однозначно заработал.

Бадри от стыда за своего лучшего мечника покраснел и искоса посмотрел на француза, который три дня назад, представив письмо короля Эрика, внедрил в императорские палаты своих людей, а теперь оказывается сам француз смог купить пост командира франков, который по табели выше его, Бадри должности и проверяет выучку его подразделения. Француз даже не запыхался, похоже он как и многие варяги может часами драться в битве. Ого! Француз просит выпустить против него пятерых варягов! Или слишком самоуверен и теперь будет наказан, или…Или варанги, как и их командир Бадри опять будут опозорены.

Вышедшие в круг варяги немногим уступали в росте и силе предыдущему бойцу, четверо выбрали щит и меч, только один вместо меча взял секиру таких размеров, что мог бы одним ударом развалить кабана пополам. У воинов были длинные светлые и рыжие волосы и бороды и усы, на всех красные и белые плащи. Защита ног и рук ниже локтя отсутствует. Из снаряжения кроме поясного ремня — характерная «варяжская портупея», или «варяжский лифчик». Эта своеобразная разгрузка в виде плечевой портупеи распределяет вес кольчуги. Она надевается под грудь с «напуском», в результате чего вес доспеха лучше распределяется и кольчуга меньше давит на плечи.

После команды, отданной Бадри, один из варягов прыгнул на меня и своей секирой попробовал отрубить мне голову. Учебным поединком и не пахло — меня реально пытались убить. Я присел и двинулся вперед, одним клинком отводя лезвие секиры, а вторым плашмя ударил по ногам нападающего, резко развернувшись, я оттолкнулся ногами от земли и сделал прыжок на рыжего здоровяка с бородой, заплетенной в косички. Ударом ногой в щит я отбросил варяга на метр, развернувшись на девяносто градусов, принял на перекрестие мечей падающий сверху меч и вращением рук вырвал чужой меч и отбросил его в сторону, тут же вернувшись к отброшенному назад варягу, уже пришедшему в себя. Пройдя слева вдоль его щита, я оказался за его спиной и, приставив лезвие к шее, продемонстрировал его убийство.

Впечатленный цезарь остановил бой — Невероятно! Ты, мой друг, двигаешься как ветер, твои мечи уже давно бы убили твоих противников, я заметил несколько уколов в незащищенные доспехами места, ты просто не доводил удары до конца. Если твои инструкторы смогут научить фехтовать мечом, а не тупо рубить, тебя ждет большая награда!

Я взглянул на алый штандарт варяжской гвардии в форме дракона. Дракон представлял собой бронзовую голову, тканевое тело и нечто, напоминавшее хвост, сзади тела дракона. Полая бронзовая голова закреплена на верхушке древка со змеевидным шелковым рукавом. Воздух, проникая в пасть дракона, проходил через тело и выходил через развевающийся хвост. Изначально драконий штандарт был знаменем кавалерийских частей римской армии. Учитывая, что Варяжская гвардия была во многом прообразом сил быстрого реагирования империи, представляя собой мобильную (ездящую) пехоту, выдача ей штандарта кавалерийской части была глубоко символична. Некоторые варяги успели модернизировать прошлые доспехи — кольчужный хауберк превратился в кольчужно-латный (ламеллярный, чешуйчатый или пластинчатый панцирь надевался поверх кольчуги). Цельностальной или сегментный куполовидный шлем с кольчужной бармицей превратился в сферический шлем с кольчужной личиной, еще десяток лет и вся элитная стража последует их примеру.

Цезарь усмехнулся и приказал — Аколуф, покажите мне ваш знаменитый строй «свиньей»! Бадри подал сигнал и варяги бросились занимать свои места в строю.В первом ряду клина стояли два воина, во втором — три, в третьем — пять и так далее. Это позволяло выставить лучших воинов на острие удара, а также варьировать участок приложения наибольших усилий. Варяги взревели и начали движение. В атаке Варяжскую гвардию отличала свирепость первого натиска. Фаланга варягов в движении без преувеличения напоминала паровой каток.

Цезарь повернулся ко мне и спросил — Впечатляет?

Я честно ответил — На ближней дистанции фаланга будет уязвима для стрелков — особенно с тыла и фланга. Насколько я слышал, не очень то любят варяги сражаться против кавалерии, им почти нечего ей противопоставить.

— Да, скорее всего! Ну что, завтра посмотрим на твоих франков? Ты же им еще не представился?

— Нет, все откладывал и так и не удалось их лично лицезреть.

На следующий день мы отправились в пригород, где квартировались мои подчиненные. Так как империя старалась нанимать наемников только во время войн, старательно экономя деньги, и после завершения похода возвращались домой. Такое наемное войско было по сути привлеченным за деньги или добычу ополчением из соседнего государства либо области. Поэтому в наличии было пока только двести французов, к которым присоединились и немцы, составляющие одну треть от общего количества наемников.

К нашей казарме с конюшнями примыкали казармы подразделений пехоты таксиархий Византийской империи численностью в тысячу воинов. В состав каждого отряда входило пятьсот скутатов, триста лучников и пращников, двести метателей дротиков. Во главе таксиархии стоял оплитарх, который понаблюдал за выполнениями пехотинцами команд своих командиров и отправился по своим делам. Этот род войск набирался среди граждан Византийской империи. Находясь на службе воины получали жалование, но также могли заниматься ремеслами и торговлей, вести хозяйство.

Мои бездельники удобно расположились на седлах и наблюдали за перестроениями пехотинцев, отпуская едкие шутки в сторону греков. Увидев нас с цезарем, наемники вскочили и построились в подобие строя, цвета моего придворного костюма сразу же обратили внимание моих подчиненных, впервые лицезревших своего командира.

Я прошел вдоль строя, разглядывая имеющееся вооружение и доспехи, затем встал посреди и громко произнес — Мое имя барон Арман де Лонгви, теперь я ваш командир и я недоволен вашим затрапезным видом. С сегодняшнего дня начинаются ежедневные тренировки и вы еще позавидуете пехотинцам, которые готовятся к смертельному бою. Если вас что-то не устраивает скажите это сейчас — потом будет поздно.

Вперед шагнул приземистый, но широкий в кости немец, который положил руку на рукоять меча и гордо поднял свой подбородок — Мое имя Эберхард фон Брейберг и я бы хотел сразиться с тобой, барон. Не хотелось бы погибнуть в бою, подчиняясь глупым приказам неизвестного своими победами барона.

— Ну что же, выходи на бой, смельчак! — я снял плащ и приготовился к нападению, которое не заставило себя ждать. Немец был быстр и стремителен, видно много повоевал, однако я, не вынимая меча, своим баклером отбил чужой клинок и воспользовался потерей равновесия противника, ударив ногой в низ его круглого щита. Немец почти успел убрать голову, но край его же щита все-таки задел его нижнюю челюсть и на землю посыпались попавшие под удар зубы, сам же немец рухнул на спину, дико вращая глазами.

Я обратился к строю — всем привести себя в порядок, завтра я пришлю инструкторов и они будут сгонять с вас семь потов по три раза в день, пока я не получу единый хорошо работающий механизм. Разойдись!

Цезарь неодобрительно кивнул на утаскиваемого немца — Лучше бы ты его добил, считай, что ты нажил себе смертельного врага. Ладно, давай-ка отправимся в бани, нас там будет ждать брат императора.

Общественные бани были красивыми и внушительными сооружениями Константинополя, размещавшиеся в каждом из четырнадцати районов города. Общественные византийские бани мало чем отличались от греческих и римских. Высокая входная часть покоится на мраморных колоннах, и в нее мы поднялись по широкой лестнице; пройдя в дверь, вошли в общий зал, предоставленный прислуге. Через него прошли в другой зал — очень высокий, ярко освещенный, с отделениями по обеим сторонам для желающих раздеваться. Посреди этого зала — три бассейна; там же находятся две статуи из белого камня — одна изображает нынешнего императора, а другая, доставшаяся от греков — Асклепия.

Затем, раздевшись, мы перешли в зал, нагретый слегка во избежание неприятной жары. За этим залом имеется еще один, превосходящий все остальные по красоте; там можно сесть и дать себя массировать. Стены его до потолка обложены плитами фригийского мрамора. Через коридор посетители проходят в самый отдаленный зал. В нем, как сказал цезарь, находятся три ванны с горячей водой. Мы прошли туда и я был удивлен — все части бани гармоничны в своих пропорциях. в одном из бассейнов плавал севастократор Константин.

Поздоровавшись и пожелав Константину здоровья, мы отправились сначала в зал, где предварительно обмылись и очистили кожу, затем мы присоединились к брату императора.

— Ну и как прошла ваша инспекция, мой друг — Константин улыбаясь обратился к Алексею Стратигопулу — Наши войска на высоте?

— Не совсем. Особенно подчиненные Армана, у них ни дисциплины, ни воинского умения. Но великий коноставл обещал за них взяться и с завтрашнего дня его инструкторы займутся их обучением. Ты бы видел, Константин, как краснел за своих варангов их командир! — Алексей расхохотался и его с удовольствием поддержал Константин — Сначала Арман вырубил его лучшего варанга, затем против нашего барона вышли сразу пятеро.

— И как?

— Арман в реальном бою прикончил бы их за несколько ударов сердца.

— Кстати, ты слышал, что самозванец, объявивший себя королем Сербии и захвативший Эпир и Фессалоники, полностью установил свою власть во всех захваченных городах и как-то смог привлечь на свою сторону дворян, отобрав у магнатов их земли и часть их раздав безземельным дворянчикам!

— Я слышал, что ты пытался отбить Фессалоники, но король Сербии Арман Первый, которого короновал Папа, смог наголову разбить посланные тобой семь тысяч! — Алексей повернулся ко мне и ухмыльнулся — прикинь, Арман, эта головная боль твой тезка! Будучи приемным сыном брата короля Франции и каким-то образом получив два герцогства, этот твой соотечественник теперь нависает над нашей империей. По слухам, Этот Арман собрал со всех захваченных земель детей и готовит из них войско по примеру мамлюков, сначала рекрутировавшееся из юношей-рабов тюркского происхождения, а затем и из народов Кавказа.

Я, нежась в горячей воде, наивно поинтересовался — Но для создания из этих детей армии потребуется около десяти лет?

Константин кивнул — Скорее всего через десять лет нам придется быть готовыми встретить это войско.

Резко перескочив на другую тему, Константин продолжил — Арман, ты в курсе, что моя племянница Ирина от тебя без ума?

Я развел руками — Нет! Я даже боюсь думать такие вещи, не хватало еще мне лишиться милости нашего василевса.

— Так вот, Михаил не видит, а я за моей любимой племянницей давно наблюдаю и вот что я тебе скажу — на нее слюнями исходит родственник великого примикирия (церемонимейстер двора + глава эскорта императора), его имя Аркадий Дука. Этот молодой и богатый бездельник обзавелся связями во дворце, в том числе среди евнухов, которыми дворец буквально наводнен. Аркадий очень опасен, он видит в тебе соперника, Арман, и от него можно ждать чего угодно. Советую тебе быть осторожнее!

Я кивнул — не было печали, черти накачали. «Где же вас всех хоронить-то» — с юмором подумал я.

После бани я поспешил в свой особнячок. Для большего эффекта при встречах с Ириной я решил все-таки попробовать изготовить гитару-шестиструнку и заранее приготовил рубанок и минимально тонкие кедровые доски, которые мне придется строгать и строгать до посинения пальцев. Клей я заранее купил и старательно высушил купленные кедровые заготовки. С помощью кожи акулы, заменяющей мне наждачную бумагу, я довел толщину дек примерно до трех миллиметров. С помощью самодельного лобзика вырезал отверстие на верхней деке. Больше всего времени ушло на сборку боковых зажимов, которые укрепляют тонкую древесину. Оставив все сохнуть, я взялся за создание деревянной полосы, которая будет закрывать зажимы, и придавать гитаре цельный вид. Труда составило согнуть древесину. Для этого мне потребовалось вымачивать ее в течение долгого времени. Короче, на изготовление гитары у меня ушли вечера в течении пары недель, которые были посвящены спайке моих подчиненных и зарабатыванию у них авторитета, подкупу нужных чиновников.

Представить новый инструмент Ирине я решил в ближайшие конские ристания — соревнования в искусстве управления лошадьми. После чествования победителей во дворце должен состояться пир, на котором я обязан был быть, а на следующий день меня пригласил к себе дядя моей принцессы, там-то я и решил удивить ее звучанием гитары и новыми лирическими романсами. Я для себя решил — Ирина станет моей императрицей!

Глава 7

Ипподром был как всегда полон — зрелища у народа стояли стояли на втором месте после хлеба. Появление в Ложе императора сопровождалось долгим скандированием толпы, кричащей: «Взойди!». Рев и гул поднимался на сто -тысячном стадионе. И действительно, он восходил, словно солнце, поднимаясь по ступеням лестницы, выложенной из морских раковин, блестя на солнце одеждой, расшитой золотом, осеняя собравшийся народ крестным знамением и давая знак чиновнику начать соревнования. Наконец лошади начали свой бег и на стадионе начали делать ставки.

Аркадий сидел рядом с Ириной и млел от удовольствия, якобы ненароком касаясь принцессу локтем. Краем глаза он поглядывал на василевса, которому уже доложили о настойчивом ухаживании сына великого примикирия за Ириной. Василевс пламенно болел за свою команду и половина ипподрома болела вместе с ним.

Ипподром приобрел большее значение, чем римский собрат, фактически легитимизируя императора, поскольку его должность была не наследственной, он мог ее лишиться в любой момент. Сакрализация власти, характерная для византийской государственности, должна была иметь и общественное признание. Император в Константинополе, в отличие от правителей Востока, лицо публичное, почти медийное, для которого необходимы высокие рейтинги, требуемые постоянного подтверждения. С этой целью со стороны Большого дворца была построена специальная императорская ложа — Кафизма, украшенная красивыми статуями, получив при этом прямое сообщение с одним из триклиниев Большого дворца, ставшая, таким образом, дворцовым балконом. К ней был свободный проход, так как император должен был по традиции награждать победителей. В целях его безопасности василевса можно было в одно мгновение выставить оборону либо по специальному проходу провести его в Большой дворец.

При его появлении на Ипподроме василевса представители партий болельщиков, пытаясь повлиять на него, подавали прошения, жалобы, а иногда и претензии с требованиями свержения императора. Михаил Палеолог помнил, как в день его коронации они произносили славословия императору, затем по специальному протоколу его провозглашал специальный запевала, а затем уже трижды народ. Таким образом, ипподромные, околоспортивные объединения становились грозной политической силой, аккумулировавшей протестные настроения столицы империи. Для императора такое неспортивное поведение фанатских группировок помогало разъединить народ в совместной борьбе против государственной власти.

Но никто из чиновников не преувеличивал значение народных выкриков на ипподроме, так как чаще всего ловкие богачи или представители власти за деньги нанимали специальных подстрекателей-крикунов, восхвалявших или ругающих кого-либо. Их краткие, хлесткие речевки подхватывали болельщики, если они им нравились: «Многие лета императору!», «Другого императора ромеям!», «Правоверного василевса ромеям!» Император, поддерживая ту или иную партию, невольно создавал свою коалицию, ее приверженцы считались сторонниками власти, остальные, естественно, становились оппозицией. Лидеры правящей партии занимали почетные места на Ипподроме, справа от Императорской ложи, рядом с сенаторами. На левой, противоположной, стороне находились противники.

Политические демонстрации часто превращались в настоящие бои без правил, вынуждая императоров принимать не самые популярные решения. Был случай, когда однажды партия зеленых пришла на праздник с кинжалами под одеждой, убив три тысячи человек. Конфликты перетекали в семьи, разбивали дружбу, были случаи втягивания в межпартийные конфликты даже женщин. Но самым страшным было пренебрежение к правилам морали, религии. Партии, победившие в борьбе, громко скандировали, торжествуя победу, часто игнорируя государственные проблемы. Власть с императором безуспешно пытались различными, в том числе силовыми и религиозными средствами вмешиваться в эту вакханалию.

Аркадий кинул взгляд в сторону прохода — к ним направлялся ненавистный соперник, за которым его охранник нес подобие лютни, но та по сравнению с этим инструментом казалась бедной родственницей. Этот инструмент сверкал на солнце, видно был покрыт лаком.

Ирина при виде великого коноставла засияла и радостно махнула рукой — дорогой Арман, что же вы опоздали? Я все глаза проглядела, а вас нигде не видно.

Василевс задумчиво посмотрел сначала на дочь, затем на француза, низко поклонившегося ему и теперь кланяющегося его брату и затем дочери, совсем недавно ставшего чиновником при его дворе. Влюбленность дочери его напрягала — слишком темной лошадкой был этот франк. С самого его появления в Константинополе за ним неотступно следили лучшие ищейки, но ничего не обнаружили. Правда несколько раз франк отрывался от слежки, но этому не придали значения. Однако после спасения французом цезаря Алексея Стратигопула от наемных убийц слежку почти отменили, на всякий случай иногда отправляя топтунов в случае выезда объекта за город — пытались выявить его связи. Василевс уже был готов отменить полностью слежку за этим выскочкой из какого-то баронского рода, однако чувства дочери и ответные француза насторожили подозрительного императора — не было ли в мыслях у франка, влюбив в себя Ирину, попытаться занять его место? Эти мысли невольно ярили и затмевали разум. Василевс себя успокаивал тем, что барона, ставшего начальником наемников, никто во дворце не поддержит, его попросту отравят и тот должен это понимать.

Василевс благосклонно кивнул подошедшему и Ирина указала на свободное место рядом с собой и ее дядей, Константином — Садись, рассказывай, Арман — где ты достал такой необычный инструмент. Я забрал гитару у охранника и передал ее принцессе — Это гитара, ваше высочество.

— О, Боже какая она легкая! Наверняка очень хрупкая, я даже боюсь ее сломать.

— Да уж, это не лютня. Я после ипподрома приглашен к вашему дяде, где я с удовольствием покажу все, что может этот инструмент, сделанный мною лично. Именно поэтому я и опоздал — я доводил до ума эту гитару.

— А почему вы ее назвали таким названием?

— В древней Греции Аполлона изображали с кифарой, на латыни это слово звучит как chithara. Вот я и решил назвать новый инструмент гитарой.

Тут вмешался василевс, недовольный тем, что новое развлечение пройдет без его участия — Арман, я решил сегодня пригласить своего брата севастократора Константина ко мне во дворец — при этих словах Константин недоуменно посмотрел на Михаила Палеолога — Поэтому твое выступление переносится в мои покои.

— Я польщен, вашим вниманием, Василевс! — я опять поклонился и сел, гадая достаточно ли я обозначил титул императора. Дополнительный вес термину « Василевс» придавало то, что таким же образом в Новом Завете именуется Иисус Христос, а в греческом переводе Ветхого Завета оно относится к ветхозаветным царям.

В этот момент колесницы заканчивали круг и вперед вырвалась одна из них, все быстрее опережая другие колесницы и приближаясь к финишу. Весь ипподром взревел — одни ликующе, остальные — буйствуя в ярости от проигрыша. Императора захлестнули эмоции горожан и он вскочил, приветствуя выигрыш своей команды.

Мой концерт перед императором и его окружением стал ошеломительным — Палеолог от прилива неожиданной щедрости даровал мне титул эпарха, которая была лишена конкретной власти и сохранялась лишь как придворный титул. Однако за этот титул выплачивалась постоянный денежный оклад. Пришлось постараться, что бы оставить императора довольным — около сорока минут исполнять романсы и шансонье на латыни, греческом и французском.

Я отложил гитару и направился к Ирине, когда передо мной возник один из придворных евнухов и льстиво улыбаясь предложил мне выпить за здоровье императора, протянув мне золотой кубок с вином. Я почувствовал напряжение кастрата и ощутил на себе пристальный взгляд, оглянувшись, я увидел Аркадия, млеющего как будто ему только что дала сама принцесса.

Приняв кубок я громко провозгласил — Милый друг, я с радостью выпью за здоровье нашего василевса, но только после тебя, пей половину! — я протянул кубок обратно и евнух в ужасе попятился — Ты не хочешь пить за здоровье василевса? Может быть ты что-то против него злоумышляешь?

Евнух стал белее мела и разевал рот как рыба, не зная что мне ответить.

Мои слова были услышаны и к неудачнику отравителю подошли двое из секретной службы, затем заломили руки и потащили его к выходу. На эту сцену недолго то и пялились — к подобному при дворе уже привыкли и особо не обращали внимания. Я посмотрел на Аркадия — тот немного приуныл и покраснел от ярости. Император, воспринявший культурное влияние Запада, смотрел на физические особенности евнухов уже как на недостаток, постепенно удаляя их с высоких постов и уменьшая их количество, думаю, что теперь среди евнухов проведут еще более жесткую зачистку.

Великий друнгарий стражи с важным видом проверял посты и поравнялся с одним из близнецов, недавно назначенных во дворец. Варанг осмотрелся — рядом никого не было и он резким движением ткнул палец в шею своего начальника. После нажатия на нервный узел пока еще живой великий друнгарий продолжал как зомби двигаться вперед, не в состоянии издать ни звука, у него будто отказал голос, а сердце стало биться все реже и реже. По инерции умирающий стремился выйти к людям, надеясь на помощь, однако так и не смог попросить помощи, у него уже отнялись руки, безвольно вися вдоль тела. Остановившись около пары сенаторов, о чем то спорящих с одним из архиереев, великий друнгарий стражи медленно упал между тремя спорщиками, его сердце сделало последнюю попытку качнуть кровь и остановилось.

— Врача! — один из сенаторов пришел в себя первым и закричал, обращая на себя внимание присутствующих.

Когда тело погибшего унесли, Ирина, уподобившись пушистому котенку, обратилась к отцу — Отец! Ты же выполнишь свое обещание и позволишь Арману де Лонгви выкупить должность погибшего великого друнгария?

Михаил Палеолог кинул взгляд на стоящего рядом с дочерью Аркадия, старательно смотрящего в пол и делающего вид, что слова Ирины его не напрягают — Хорошо! Будет лучше, если наш певец будет постоянно быть рядом и услаждать наш слух хорошей песней!

Пройдя церемониал вступления в новую должность, я стал жить непосредственно во дворце неподалеку от императорских покоев. Я отметил, что слежка за мной полностью исчезла и решил предложить императору усилить его охрану английскими наемниками лучниками. Император, несколько дней обдумав мое предложение и получив расчет стоимости казне новой тагмы, наконец дал мне согласие и я отправил голубя в Фессалоники. Нанятые мною лучники практически бездействовали и поэтому я решил потихоньку перетаскивать в Константинополь свои войска. Так же мои диверсанты получили приказ организовать мятеж землях, сопредельных с Болгарским царством, а на болгар организовать нападение переодетых византийцами моих пехотинцев. Мне нужны были военные действия, под которые я бы смог свое подразделение наемников наполнить преданными мне воинами.

Василевс после окончания пира пригласил к себе патриарха Иосифа Первого. Вместе с императрицей Феодорой Дукиной Ватаца василевс сидел на позолоченных тронах, напротив стоял трон поменьше и поскромнее, куда и сел патриарх.

— Я позвал ваше Божественное Всесвятейшество посоветоваться, моя дочь Ирина без ума влюблена в моего великого коноставла, назначенного вдобавок великим друнгарием стражи. Проблема не только в том, что мой начальник стражи незнатен, но он еще и католик. Я люблю свою дочь, но отдавать ее первому встречному я не хочу, я бы хотел найти ей мужа, который будет полезен империи и это точно не француз.

Феодора поморщилась — она не хотела расстроить дочь, выдав ее замуж против ее же воли.

Патриарх, перебирая четки, ответил — Все в руках Божьих! То, что француз католик легко поправимо — он в любое время может войти в лоно православной церкви. А насчет знатности — в истории известны императоры, вышедшие из простых дворян. Предлагаю немного подождать и посмотреть — может быть любовь увянет сама собой и ваша дочь полюбит другого!

Императрица положила мужу ладонь на предплечье — Иосиф как всегда прав! Доверимся времени.

Василевс кивнул, подумав — «Время лечит, все может измениться. Куда спешить? Мне еще нужно найти мужа для дочери».

Царь Болгарии Константин I Тих только похоронил свою жену царицу Ирину Ласкарину и византийский император Михаил VIII Палеолог предложил в жены царю Константину свою племянницу Марию, пообещав вернуть захваченные семь лет назад города Месембрия и Анхиало. Константин уже хотел дать свое согласие, когда ошеломляющая весть о коварстве греков пришла с границы — византийцы вероломно напали на город Боруй, видно нашлись предатели, которые и впустили греков. Немногие уцелевшие беглецы донесли — греки не знали пощады, прежде чем разграбить и поджечь город, они вырезали все население. Когда отправленная Константином армия с ним во главе достигла Боруя, то царь от ярости на несколько минут впал в ступор — перед воротами в город стояли несколько крестов, на которых были распяты знатные бояре и военноначальники гарнизона.

Город практически полностью выгорел — вероломными греками был применен греческий огонь, даже камень потрескался. От города ветром несло смрадом жаренного человеческого мяса. Дышать было почти невозможно и пришлось отойти подальше от города смерти.

Болгары обнаружили захоронение, в котором после раскопок обнаружили тридцать трупов византийцев, царь приказал эти трупы развешать на деревьях вокруг города, затем послал гонцов за подкреплениями — пришло сообщение — население Филиппополя, захваченного греками в 1240 году, подняло бунт — пьяными солдатами империи были изнасилованы и замучены дочери нескольких знатных граждан города. Константин решил воспользоваться случаем и вернуть обратно город.

Василевсу донесли странные новости — несколько его солдат спьяну изнасиловали нескольких горожанок и затем замучили их до смерти. Стража пыталась их задержать, но была перебита и преступники исчезли. Однако это стало причиной бунта — весь гарнизон был перебит спящим в казарме, немногие успевшие проснуться, были уничтожены рассвирепевшими горожанами. Еще более невероятные слухи пришли из Болгарии — царь Константин объявил войну империи из-за якобы уничтоженного ими города Филиппополя и двинул свои войска на помощь бунтовщикам.

Вызвав меня, император приказал — Арман! Болгары объявили нам войну, поэтому тебе немедленно следует начать укомплектовывать наемниками твою тагму и довести ее количество до шести тысяч человек!

— Слушаюсь, василевс и повинуюсь! — я поклонился и поспешил к выходу, нужно как можно скорее переправить моих всадников, пехотинцев и английских лучников в казармы моего подразделения.

Не успел я покинуть влахернский дворец, как ко мне подошел евнух, который поклонился и льстиво произнес — Вам письмо, великий друнгарий стражи!

Я принял свиток. Письмо было от Ирины. Я на ходу прочитал его — Дорогой Арман! Мне, как дочери императора, писать подобные письма не подобает, однако я вся сгораю от любви и приглашаю вас сегодня после девяти вечера посетить триклиний Анастасия, где я буду вас ждать.

Смутные сомнения поставили меня в тупик. Моя чуйка просто кричала — о этой встрече еще кто-то в курсе, и он далеко мне не друг.

Глава 8

Дворец был погружен в полутьму. Даже светильники горели только пара из пяти, воздух тяжел, настоян на дурманящих ароматах, что хоть и отбивают запах навоза, но голова от них тупеет, а нос совсем перестает чуять запахи. Изредка проскальзывала какая-нибудь тень, я за время службы уже привык, что женщины по ночам бегают в солдатские бараки — мужественные варяги пользовались успехом не только у служанок, даже знатные дамы, пряча свое лицо, стремились получить удовольствие в мускулистых руках огромных варваров; несколько раз проскальзывали слуги из свиты императора, всякий раз злобно огрызаясь, когда я требовал показать лица.

Проверяя посты, я прошел в триклиний Анастасия и стал не спеша мерять шагами мраморный пол.

Внезапно я услышал крадущиеся едва слышные шаги. Я насторожился — по лестнице поднимались несколько человек, завернутые в плащи с капюшонами, надвинутыми на лицо так, что их лица были не видны. Все эти козлы, прячущие свои личины были рослыми и физически развитыми, при этом они наверняка не следили за своей диетой, так как были похожи на дубовые бочонки. Несмотря на лишний жирок на своих телах эти люди были опасны и наверняка в прошлом служили в армии, по бряцанью металла, я понял — люди были в броне и с оружием.

Наверняка любой бы на моем месте сразу поднял тревогу, но я решил, что позвать на помощь я смогу в любой момент. Заняв позицию у стены так, что с левой стороны меня защищала мраморная колонна, я выхватил меч и скрамасакс, внушительный, большой, и чем-то напоминающий небольшой меч с клинком около полуметра. На моих руках были наручи с булатными пластинами, причем левая кисть также была защищена толстой выступающей пластиной, подбитой изнутри кожей буйвола.

Пятеро достали свои мечи и набросились на меня, пытаясь зарубить, при этом мешая друг другу, охренеть — они еще и шлемы нацепили! Наши клинки засверкали в свете светильников и

Я играючи отражал атаки, умудрившись вспомогательным клинком найти уязвимое место в сочленении ламеллярных чешуйчатых доспехах, при этом срубив второму несколько чешуек.

Я услышал, как к нападавшим спешат на помощь и решил заканчивать. Ударом ноги в колено я вывел из равновесия самого настырного, когда тот припал на ногу, я движением сверху вогнал ему скрамасакс в шею. Затем обратным движением я отвел меч потеющего толстощекого урода, напомнившего мне евнуха и пробил ему в лицо головой в своем шикарном шлеме с перьями. Личико толстяка превратилось в окровавленное тесто

В это время вскрикнула женщина и женский крик разбавил звуки ударов металла о метал — На помощь! Стража!

Я узнал Ирину и удвоил скорость движений, отправив на тот свет оставшихся двоих. Затем я шагнул навстречу поднявшейся троице, доставшей мечи, но те после крика принцессы бросились обратно вниз и скрылись в темноте.

Наконец — то появились стражи с факелами, площадку сразу же осветили, кто-то заорал истошно: «Император! Спасайте императора!» Двери приоткрывались, кое-кто выглядывал пугливо, другие выскакивали сразу, наполняли помещение воплями и суматохой. Ирина в сопровождении служанки кинулась ко мне — Ты не ранен? Кто эти люди?

Варанги переворачивали трупы, которые истекали кровью, один из стражи крикнул — Один жив, у него правда лица практически нет!

Я отдал приказ — Тащите его к лекарю, если выживет, допросим.

Один из появившихся придворных с интересом рассматривал убитых и указал на одного пальцем — Этого я раньше видел в охране Аркадия Дуки.

После этих слов Ирина побледнела — Этот негодяй подослал убийц во дворец! Если бы не ты, они могли убить и меня и моих родителей!

Я подумал — "Писец северный пришел тебе, Аркадий. Боюсь, тебя не спасет даже твой отец. Наверняка суматоха и шум разбудили императора. И впрямь — в триклинии показались закованные в доспехи огромные воины, их преданные глаза шарили в поисках врага. За латниками поднимались шестеро таких же двухметрового роста спафариев, личных телохранителей базилевса. Они были чудовищно огромны, тяжелы, как быки, злобные и недоверчивые, подозрительные, всюду высматривающие опасность для священной особы императоров.

Приотстав шага на четыре, по ступенькам поднимался потирающий заспанное лицо человек в пурпурной хламиде. Только базилевс мог носить ее, это была его привилегия.

Михаил Палеолог лишь скользнул взглядом по трупам. В его взгляде проскользнул вялый интерес. Затем император заметил Ирину, прижимавшуюся к начальнику стражи и нахмурился, когда же ему доложили о опознании в убийцах, прокравшихся во дворец людях сына великого примикирия, то он стал похож на взведенную пружину. Тут же к императору протиснулся великий заусий, помощник великого примикирия, который встал на колени и, коснувшись лбом пола, истово заговорил — Прошу простить вашего раба, но я как-то слышал от своего начальника такое высказывание — Ах, как бы мне пришелся к лицу пурпур! Ну почему я не родился в семье императора!

Сон мгновенно слетел с Михаила и его лицо покраснело от гнева — Немедленно разыщите этого негодяя вместе с его отродьем! Пусть их обоих допросят с пристрастием! Пурпура ему захотелось! Я устрою тебе пурпурный саван! И кто-же обнаружил этих убийц? Как они смогли пройти через охрану?

Я вышел вперед и поклонился — Василевс, я обнаружил этих людей и в одиночку их задержал, связав боем. Двое ушли, видно их провел кто-то, кто имеет пропуск, я сейчас же допрошу всех часовых на нижнем уровне.

Доносчик, не поднимаясь с колен возопил — Я знаю кто во дворец провел семерых воинов — Это были мой начальник и его сын Аркадий, они еще засветло спрятались в покоях великого примикирия! Я посчитал, что это охрана, а тут вот как они решили — устроить убийство нашего великого василевса!

Я ухмыльнулся — этот жук метит на место своего начальника и теперь топит его, пользуясь моментом!

Император оттер выступивший пот и подошел ко мне — Я не забываю верных мне людей! Служи мне и дальше так же преданно и ты не разочаруешься в моей щедрости! Победить пятерых в одиночку — это достойно и героически, но в следующий раз не сражайся в одиночку — нет никакой трусости в призвании на помощь стражи, ибо безопасность твоего василевса превыше всего! Не повторяй больше такой ошибки!

Сановники наперебой совали мне кошели с золотыми монетами, кольца, дорогие перстни, громко восхваляли их отвагу, стараясь быть замеченными базилевсом. Император развернулся и направился обратно в свои покои.

За ним и кучей сановников шли снова спафарии, а следом — немногочисленные из оставшихся евнухи, а ними на расстоянии пяти-шести шагов двигались родственники базилевсов. Ирина напоследок оглянулась и помахала мне рукой.

Днем меня пригласил в баню брат императора Константин. Сначала он меня выслушал о ночном происшествии, млея под руками массажиста, затем мы перешли в бассейн с горячей водой и тут Константин меня удивил — Есть одна странность.

— Какая? — спросил я, невольно насторожившись.

— Всяк во дворце знает, где покои базилевса. Как всяк знает, где покои принцессы Ирины. Но эти семеро, сумев незамеченными проникнуть в святая святых, пренебрегая высокородными, стремились поразить именно тебя, Арман. Могли бы проникнуть даже в покои базилевса и… о Небо!.. могли бы поразить Царственных и Божественных. Но почему-то бросились мимо их покоев как раз на тебя. Конечно, никто во дворце не поверит, что убийцы хотели убить не василевса, а тебя, однако это так!

— Поверьте — это я, обнаружив крадущиеся тени, встал на дороге убийц и им не оставалось ничего, как наброситься на помеху их продвижению в сторону спальни василевса. Этим козлам ничего не оставалось, как сначала убить меня, а уж потом пойти дальше через мой труп.

Константин недоверчиво покачал головой, затем продолжил — По дворцу прокатилась волна арестов. Тем более, учитывая бунт на границе с Болгарией. Перепуганные сановники доносят друг на друга, предают, сводят счеты. Вторая волна арестов охватила уже богатые дома Константинополя. Пользуясь случаем, базилевс убирает опасных врагов. Пусть и не верит в их причастность к заговору. Но все уже знали об успешной попытке семерых убийц проникнуть во дворец и аресты встретили хоть со страхом, но пониманием.

— Скажите, севастократор! Возможно ли мне претендовать на освободившийся пост великого примикирия?

— Дорогой Арман! Спаситель императора может претендовать даже на пост протостратора! А это в чиновничьей иерархии на ступень выше. протостратор стоит на одной ступени с великим доместиком, протовестиарием, великим дукой, великим логофетом и великим стратопедархом. Начальник императорской конюшни, руководивший целым штатом страторов, ведающих конюшенными делами и многим другим, всем, что связано с конным делом. Со временем эта должность набрала всё больше значения из-за постоянного и непосредственного присутствия при особе императора, которому протостратор ассистирует при использовании им лошадей. Занимая эту должность, вы сможете занимать высокое место во время императорских церемоний, при проведении процессий ты будешь ехать сбоку от императора, присутствовать при аудиенциях иностранных послов.

— А эта должность тоже освободилась?

— Увы! Под репрессии попал и он со всей своей семьей. Опасно находиться рядом с императором! Но тебе, как спасителю василевса будет проще, да и остальных должностей тебя никто не лишит, будешь как сыр в масле кататься. Так как — мне просить эту должность продать тебе? — брат императора хитро прищурился и я кивнул.

— Когда мне готовить деньги?

— Думаю, что через три дня.

Я после бани ехал в сторону своей школы. Дома по обе стороны тянулись массивные, из громадных глыб. Из стен выступали барельефы, а крыши поддерживали каменные статуи. Слепые глаза бесстрастно провожали меня в сопровождении двух воинственных охранников, толстые мышцы древних богов красиво вздувались, они держали не просто крыши — небо, но мой конь расталкивал толпу совсем других людей: эти похожи на слизняков в мешках, животы висят до коленей, кривым ногам позавидует любой степняк, а осанкой больше напоминают черепах. Частично разрушенный крестоносцами город все еще поражал, но я то знал, что богатство и мощь Константинополя создавались поколениями, а нынешний народец совсем не те герои, что добывали золотое руно.

Я двигался настороженный, глаза настороженно бегали по сторонам. В пестрой толпе проще воткнуть нож в спину, сунуть лезвие под ребро, метнуть топор или дротик. Правда, для этого надо знать, куда мы направились, но судьба тоже любит случайные встречи. Впереди звенел бубен, в кругу пестрой галдящей толпы плясал облезлый медведь на цепи, а немолодая цыганка с накрашенными сурьмой глазами раскладывала на маленьком столике кости и цветные палочки.

За пару кварталов до моей школы я решил зайти в лавку оружейника, чья деревянная дверь, обитая железом, была гостеприимно распахнута. За прилавком стоял мощный но грузноватый мужик. В лавке пахло железом, маслом для смазки и чистки, окалиной, здесь же чинили поврежденные клинки. Мужик за прилавком смерил меня угрюмым взглядом, затем попытался улыбнуться: — Что господин пожелает? Я вижу, у вас и так с оружием полный порядок.

— Удиви меня,торговец. И я не поскуплюсь на золото

Хозяин хмыкнул, глаза потеплели. я к полумраку привык, а ножи передо мной появились на прилавке даже лучше, чем висели на стене.

— И это все? — удивился я на всякий случай. — Да такие можно купить в каждой деревенской кузнице!

— Да? — ответил хозяин. — Сомневаюсь. Но взгляните еще и на эти…

У меня перехватило дыхание. Благородство лезвий проступает даже сквозь ножны — узкие и удлиненные, рукояти отделаны с изящной простотой, а когда потащил один из ножен, клинок выполз хищный и радостный, заблистал искрами, хотя солнечный свет остался за порогом. Я как кузнец и близко не стоял с мастером, который изготовил эти клинки, наверняка они привезены из Индии.

Хозяин хмыкнул, знатока видно насквозь, и чтобы добить вовсе, выложил на прилавок еще — в богатых ножнах, рукоять из слоновой кости с насечкой, чтобы не скользнула в пальцах при броске, а лезвие, лезвие…

Хозяин наблюдал с удовольствием. Разряженный как павлин, покупатель все же не кажется неженкой, а в хорошем булате, как ни странно, разбирается тоже.

Когда в лавку попытались войти четверо спешившихся воинов, а еще трое оставались на конях, держа в руках арбалеты, моя охрана преградила им путь, готовясь бросить свои метательные ножи в самых опасных — арбалетчиков.

Я, услышав шум, сказал медленно и надменно хозяину:

— Сходи в заднюю комнату. Принеси что-нибудь получше.

Сам же отправился к выходу. Оценив обстановку, я свистнул и четыре ножа, брошенных моими спецами, нашли цели и трое завались с седел, выронив арбалеты. У всех в глазницах торчали по ножу, четвертый нож вошел ближайшему в руку, готовую нажать на пусковой рычаг арбалета.

Четверых спешившихся перевели в разряд трупов за пару ударов сердца. Посмотрев вслед моим охранникам, оттаскивающим в сторону мертвецов, я вернулся в лавку и приобрел несколько клинков индийского мастера, решив пополнить свою коллекцию оружия.

Непонятно одно — кто прислал этих по мою душу, если мой вражина сейчас в застенках выдает всех кого можно и нельзя. Жаль живыми было этих козлов не взять, времени на это не было. В любой момент городская стража подоспеть могла, а вот и они — мою охрану уже расспрашивали трое стражников.

В моей школе было полно учеников — вся знать Константинополя стремилась устроить своих отпрысков туда, где лучшие в империи инструкторы. Все тренировочные площадки были заполнены подростками разного возраста, их восторженные глаза провожали меня, знаменитого своим искусством владения мечом. В тенистой беседке меня ждал отец одного из учеников, богатейший купец армянин Дереник Аревтракан (чье прозвище переводилось как торговец), выставивший на стол кувшин прекрасного вина и корзину с прекрасным сыром, оливками, жареным мясом барашка и зеленью. я сразу понял, что разговор будет серьезным, поэтому из беседки я провел торговца в свой дом.

Перекусив, выпив и поболтав ни о чем купец плавно перешел к тому вопросу, из-за которого он ко мне и прибыл.

— Мои торговые дела привели меня в Париж, где я провел целый месяц, вытрясая из должников свои деньги. Так как я собираю любую полезную для меня информацию, то я навел справки о учителе своего сына.

Я насторожился и уже прикидывал, как мне уложить купца под зеленый дерн и сделать так, что бы его приход ко мне остался в тайне.

Купец, видя как я напрягся, вытер пот со лба и продолжил — Мне не составило труда узнать, что Арман де Лонгви стал приемным сыном брата короля Франции, а затем уже герцог Аквитанский завоевал себе корону Сербии и стал Арманом Первым. Только прошу ваше Величество не беспокоиться — я не собираюсь делиться этой информацией с кем либо в империи. Наоборот — я ваш преданный слуга и молю вас довериться мне, я готов помочь вам своими связями и деньгами.

Я невольно почесал горбинку носа — Я не пойму, чем вам будет полезен король Сербии — у вас в королевстве какие-нибудь проблемы?

— О нет! В вашем королевстве у меня мало заинтересованностей, а вот здесь, в империи, я был бы не против поддержки василевса, на чьем месте вы безусловно себя видите! Прошу помочь вам всем, чем смогу, а я среди крупных торговцев Константинополя не последний человек и смогу оказать вам поддержку!

Я откинулся в кресле и кивнул, армянин поднялся с кресла и встал около меня на колени, я протянул ему руку и тот облобызал мой перстень.

Глава 9

Захватив взбунтовавшийся Филиппополь, болгарский царь в начале октября лично повел свои войска на Адрианополь, расположенный на реке Марица, от которого до Константинополя было всего двести тридцать пять километров. За месяц удалось довести численность болгарского войска до двадцати семи тысяч человек, к Константину Тиху Первому присоединились давние его союзники половцы около десяти тысяч всадников, которые тут же принялись грабить окрестности Адрианополя, осажденного со всех сторон. К штурму города решили пока не приступать, так как стало известно о выходе из столицы империи греческого войска, чье количество разведка половцев оценила в двадцать пять-тридцать тысяч человек, в котором большую часть составляли наемники.

Константин Тих отвел свои войска от стен города и приготовился встречать греков. Недалеко от городских ворот царь расположил половцев во избежание удара горожанами во фланг. Шестьдесят четыре года в этом месте болгары с половцами уже сражались против крестоносцев, решившихся пограбить Болгарию и битва закончилась победой болгар. Константин решил ничего не изобретать и воспользоваться старой тактикой прежнего царя Калояна. В семи километрах от города местность меандры (излучины) реки Тынджа изобиловала оврагами и лесами, где в засаде спряталось большинство болгарского войска, с одной стороны прикрытое болотами. Греки вышли к городуи их тут же атаковала легкая конница половцев, закрутив свою излюбленную «карусель» и осыпая врага стрелами.

Греки сразу же понесли потери и поставленный над ними Алексей Стратигопул приказал против половцев двинуть конных трапезитов и курсорес, половцы рванули прочь, продолжая на полном ходу при этом стрелять в преследовавших их греков. После продолжительного бега половцы резко разворачиваются и начинают стрелять стрелами в топчущего врага, что наносит ему тяжелый урон, так как много людей и боевых коней погибают. Затем половцы опять разворачивают коней и продолжают движение в сторону засады. Греки и наемники постепенно приходят в себя и продолжают преследование, когда из засады на них начинают лететь арбалетные болты и стрелы лучников. Греки пытались свернуть в сторону, но зеленый лужок, на который они повернули коней, оказался болотом и вскоре образовался затор из коней и людей, расстреливаемый болгарами со всех сторон.

Первый день закончился победой болгар, которые принялись вечером рыть волчьи ямы, опасаясь катафрактов. В засаду Константин помещает пехоту, а его резерв состоит из тяжелой кавалерии на случай, если первая начнет уступать грекам.

На следующий день греки выстраивают свои войска в линии и медленно, но верно продвигаются к месту гибели своей конницы. В это время половцы опять повторяют вчерашнюю тактику, атакуя греков, немецкие рыцари, нанятые греками, потеряли несколько человек и еще большее количество коней, бросились на половцев, желая их наказать и начинает погоню, которая неизбежно приводит к засаде. Из-за скорости их кавалерии половцам несколько раз приходилось останавливаться и ждать, пока бушующая тяжелая кавалерия их врага догонит их, после чего они устраивают имитационный бой и снова убегают. Так продолжается, пока они не добираются до засады, расположенной в овраге среди холмов.

После того, как они благополучно миновали ямы, половцы разворачиваются, предположительно приготовившись к серьезной битве. Тем не менее, когда рыцари атакуют своим характерным строем и галопирующим штормом, многие лошади падают вместе со своими всадниками в «волчьи ямы». Это останавливает атаку, создавая смятение и замешательство среди нападающих. Теперь, имея достаточно времени, попавшая в засаду болгарская пехота выходит и полностью окружает рыцарей. Подоспевшие катафракты пытаются изменить результат битвы и босаются в бой.

Увидев это, Константин, в свою очередь, атакует и окружает греков своей тяжелой кавалерией, изолируя рыцарей и катафрактов на две небольшие группы. В разорванном построении, окруженная и неспособная сотрудничать друг с другом,тяжеловооруженная конница полностью уничтожена. Для этого болгары используют веревки и древковое оружие с крючками. С помощью этого оружия они успешно избавляются от рыцарей, которых затем добивают мечами, молотами и топорами. Подоспевшая пехота греков вломилась в уставших болгар и постепенно начала их уничтожать. Уже в сумерках неожиданно для обоих сторон по ним нанесла удар подоспевшая армия короля Сербии, тагма наемников франков, бывшая в резерве, ударила в тыл грекам, полностью уничтожив остатки войск, в живых не оставили никого, царь и цезарь погибли в битве. А армия Армана Первого двинулась к Адрианополю — их царю требовалось захват этого города, занимающего важное положение в империи и который являлся отличной базой для накопления вооруженных сил перед нападением на столицу Византийской империи.

Разгром с таким трудом собранной армии подкосил императора, любимым занятием которого стали пытки и уничтожение все более многочисленных знатных семей, объявленных бунтовщиками. Константинополь все больше погружался во мрак ужаса, когда каждый день знать города ожидала ареста и последующей казни. Я проводил тренировку со своими людьми, которые якобы были инструкторами школы, не желая терять физическую форму. После окончания ко мне подошел охранник и предупредил, что меня ожидает Аревтракан.

Я ополоснулся и вышел к беседке, где сидел нервничающий торговец, вскочивший при моем появлении.

— Ваше Величество! — шепотом начал Дереник — Среди купцов пошли слухи, что вскоре начнут хватать и их, а так же их семьи. Императору уже мало привлечения к раскрытому заговору дворян. Все, кроме венецианцев, готовы поддержать того, кто займет место нынешнего тирана.

Я задумался и нашел решение как настроить венецианский район против Михаила Палеолога — Дереник, подготовь мне перечень самых влиятельных венецианцев с указанием расположения их домов и складов! — я протянул купцу восковую табличку и костяной стилус.

Закончив писать, торговец вернул дощечку и я перед тем, как его отпустить, предупредил — Готовь торговцев к смене власти, они должны нанять людей, которые будут с радостью выкрикивать на улицах имя нового императора!

— Слушаюсь и повинуюсь!

Джованни Ферро был венецианским дворянином и старшим провинциальным администратором в Венецианской заморской империи. Получив Галату в свои руки, венецианцы вопреки запрету императора расширяли район, отодвигая стены города. Убрав из Константинополя купцов Генуи, Венеция тем самым устранила своего главного конкурента и все торговцы Галаты почувствовали себя хозяевами района. Джованни вышел на балкон своего особняка и услышал какой-то шум, затем по мере приближения к его особняку прорезался звук металла и плача женщин.В ворота постучали и Джованни увидел как впустили одного из его соотечественников, чей дом был через квартал в сторону центра Константинополя.

Слуги привели торговца и тот молитвенно сложив руки, попросил — Помощи прошу и заступничества! в Галату ворвались солдаты императора и проводят аресты среди наших сограждан, обвиняя их в помощи заговорщикам. В мой дом также вломились и я чудом ушел потайным ходом.

Джованни Ферро, удивленный поведением императора все же решил прояснить ситуацию и поспешил в сопровождении десяти человек охраны на улицу. В этот момент к его дому подошли византийцы и потребовали пропустить их для ареста главаря галатских бунтовщиков Ферро.

Джованни пытался доказать солдатам, что это какая-то ошибка и схватился за меч. Почувствовав агрессию, солдаты направили арбалеты и нашпиговали Ферро и его охранников болтами.

В течении этого и следующего дня товары арестованных конфисковывались и вывозились в город. Но этим несчастья не закончились — ночью все корабли, принадлежащие Венеции вспыхнули от греческого огня — несколько диверсантов на лодках пробрались в порт, устроив поджог и жители Галаты лишились своего флота.

Посол Венеции, чудом уцелевший в бойне, которую устроили греки, день за днем носил подарки во дворец, но чиновники, с удовольствием забирая золото и обещая аудиенцию у императора, не собирались выполнять свои обещания. Мне стоило труда и кучу золота, чтобы подкупить всех нужных чиновников, которые могут оформить доступ к императору. Если бы я не обладал властью, которую мне давали мои придворные должности, этот трюк я бы не смог бы провернуть.

Вызов к севастократору посреди ночи был для меня неожиданностью. Облачившись в доспехи, я в сопровождении охраны поторопился к Константину, который, дожидаясь меня, нервно мерил шагами свои покои. Масляные светильники бросали зловещие блики на стены.

Увидев меня, Константин спросил — Ты верен мне, я могу на тебя положиться, Арман?

Я ни минуты не сомневаясь, ответил — Я многим вам обязан, севастократор! Вы можете целиком и полностью на меня положиться.

Константин минуты две смотрел мне в глаза, затем указал на кресло — Садись! У меня к тебе разговор — затем брат императора сел в на подобие трона, украшенного золотом и драгоценностями — Мои соглядатаи докладывают — до моего ареста осталось немного времени. Мой брат сошел с ума и не верит даже мне. Я не хочу вместе с семьей исчезнуть в дворцовых подвалах, где пытки не прекращаются даже ночью.

Константин от страха потел и то и дело вытирал пот, обильно стекающий по его полноватому лицу — Императора нужно срочно… — Константин замялся, подбирая слова — его нужно лишить власти. Если ты, Арман, в этом поможешь, то я отдам за тебя свою племянницу Ирину и ты получишь пост севастократора. Ну как?

Я уже давно ощущал присутствие за ширмой посторонних, от которых так и разило пряностями и жареным луком, после слов Константина эти четверо человек явно напряглись и чей-то меч издал приглушенный звук, видно его хозяин задел им какую то мебель.

— Я хотел бы стать деспотом, вторым человеком после вас, император! Женившись на вашей племяннице, я как ваш близкий родственник вполне могу претендовать на этот титул.

Константин облегченно выдохнул и щелкнул пальцами, после чего мои предполагаемые убийцы отошли и покинули покои, я ощутил, что мы остались одни.

— Деспотом говоришь хочешь стать! — Константин почесал кончик носа и кивнул — Договорились!

— А как вы планируете добраться до брата минуя его спафариев?

— Тут — то все просто — брату и его жене евнухи постелят отравленные простыни. Яд сильно действующий, к утру оба умрут. Сразу после смерти ты объявишь меня императором.

— Я хочу завтра же тайно обвенчаться с Ириной Палеолог, прошу помочь вас в этом мне помочь.

— Хорошо! Я вижу ты мне не полностью доверяешь и хочешь гарантии, да будет так!

С трудом дождавшись назначенного времени я, одетый во все белое с золотой цепью на шее и с золотыми браслетами, подпоясавшись своим парадным клинком прибыл в церковь святой Софии и обомлел — сам патриарх Иосиф I готовился провести обряд бракосочетания, севастократор держал в руках руку Ирины, одетой в свои парадные одежды белого цвета с отделкой золотом и пурпуром и с увенчанной золотой диадемой, радостно вскрикнувшей при виде меня — Арман! Дядя сказал — я стану твоей женой!

Патриарх повернулся ко мне и, глядя исподлобья из под густых бровей, заявил — Арман, тебе нужно перед таинством брака перейти в лоно истиной православной церкви. Ты к этому готов?

— Готов, для меня нет разницы, православие или католицизм — я христианин, а ваши разногласия в вопросах веры необходимо решить на вселенском соборе, хватит уже делить христиан на две части. В конце концов такая политика приведет к дальнейшему обострению и появлению новых церковных течений, которые приведут к дальнейшему расколу церкви.

— Что ты понимаешь, француз!

— Мы с вами еще поговорим позже на эту тему, ваше Всесвятейшество!

— Ну-ну! Я всегда готов поспорить на тему церкви! Приходи в любое время!

После обряда крещения патриарх вывел нас из притвора, где мы стояли лицом к алтарю, в храм и вручил нам свечи. Жених и невеста по обряду должны быть одетыми в белых, похожих на крещальные, одеждах. Вот и мы полностью выполнили церковные требования. Нам под ноги немногочисленные придворные бросали яблоки и розы, символ плодородия и достатка. Патриарх начал читать службу, собственно венчание включало в себя возложение венцов (символ брака Христа и Церкви, а также мученичества), общее причастие, а также распитие чаши с вином, которая разбилась после церемонии. Чин венчания включал в себя ектении — прошения, молитвы, священническое благословение с тайно-совершательной формулой «Господи Боже, славою и честью венчай их» (из Псалтири).

Мы с Ириной обменялись кольцами, я надел невесте золотое кольцо как символ силы, власти и контроля над ведением хозяйства, невеста вручила мне серебряное, в знак подчиненного положения.

— Ну что же! Теперь ко мне на пир, отметим свадьбу новой семьи! — Константин подошел нас поздравить, как со стороны входа послышался шум, створки распахнулись и в собор в сопровождении охраны ворвался император, видно кто-то все-таки донес ему о происходящем.

Ирина бросилась к отцу — Прости, отец, но ты бы никогда не дал своего согласия на мой брак с любимым мне человеком. Прошу тебя — не карай самых близких к тебе людей! Дядя пошел нам навстречу только из-за любви ко мне, поверь, против тебя никто не устраивал заговоров! Хватит уже лить кровь в городе!

Василевс в гневе сжал кулаки и был готов ударить собственную дочь. С трудом сдержавшись, Михаил развернулся и пошел к выходу из собора. Он твердо решил разобраться с этим вопиющим случаем неподчинения завтра. Во дворце его встретила заплаканная жена — Что с дочерью! Надеюсь, ты ее не тронул?

Михаил сделал знак, отпуская личную охрану, и ожесточенно потер лицо руками, пытаясь успокоиться. Феодора подала ему кубок с вином и император медленно выпил его до дна — Да не тронул я ее даже пальцем и муженька ее, получившего сразу три почетных поста протостратора, великого коноставла и великого друнгария стражи я тоже пока еще не трогал. А вот братец мой, который провернул этот брак за моей спиной, вызывает у меня огромные подозрения и я завтра же займусь расследованием его выходки, он просто плюнул мне в лицо, устроив свадьбу моей дочери у меня за спиной!

Феодора долила вина в кубок и попросила своего царственного мужа — Позволь мне сходить к Константину, я хочу поздравить свою дочь.

Император хотел было отказать, но махнул рукой — Если ты хочешь выставить себя полной дурой, которая ничего не знала, иди конечно! Будешь посмешищем на свадебном пиру.

Феодора оттерла слезы и направилась переодеваться, еще нужно выбрать подарок на свадьбу дочери. Пусть ее муж сидит в одиночестве со своими льстецами-евнухами, а она не упустит возможности обнять дочь в день ее свадьбы.

Императрица прибыла на свадебный пир в сопровождении личной охраны, которая осталась у входа в огромные покои, в которых были накрыты столы. Константин лично вышел встретить венценосную жену брата и под руку повел ее к креслу, напоминающему трон. Феодора наклонилась к уху деверя и прошептала — Завтра тебе лучше всего на время исчезнуть из города — твой брат очень зол на тебя и лучше ему не попадаться на глаза!

Константин кивнул и усадил императрицу на ее место. По знаку Феодоры ее слуга — евнух, пригибаясь от тяжести, подошел к столу и открыл крышку ларца, в котором в свете многочисленных светильников засверкали драгоценные камни, вставленные в многочисленные золотые женские украшения.

Глава 10

Дворец был похож на растревоженный улей — начальник дворцовых слуг паракимомен обнаружил императорскую чету мертвыми. Зрелище было ужасно — тела были покрыты пятнами, ротовые полости были обильно заполнены пеной. Вызванные сановники горячо спорили о том, кто же будет наследовать трон, при моем появлении вместе с моей женой и братом погибшего императора, толпа расступилась.

Константин с надеждой посмотрел мне в глаза и принял гордое положение, высоко задрав свой тройной подбородок и уже готовясь принять императорскую корону. Ирина была в шоке, прижималась ко мне как испуганная лань и ей было душно, голова кружилась от насыщенного благовониями воздуха. Увидев как жена стала на глазах бледнеть и даже покачнулась, пытаясь стойко держаться на глазах двора, я решил не тянуть и по моему знаку взятая со мной личная охрана из двадцати человек взяла нас с супругой в кольцо, я же громко объявил — Я и моя жена Ирина Палеолог в связи подлым убийством ее родителей вынуждены взвалить на себя тяжелое бремя императорской власти! — при этих словах Константин резко побледнел и стал съеживаться, пытаясь стать более незаметным — он ссутулился и сделал невольно шаг назад.

— Сегодня же проведем миропомазание, всем присутствующим запрещено покидать дворец, в городе объявляется комендантский час с семи вечера. Уже сегодня начнется расследование убийства. Все будут допрошены.

Я ухмыльнулся, стараясь держать на лице маску бесстрастности — все стадо придворных бездельников уже живо представило себе ужасы пыток и от некоторых от испуга завоняло дерьмом.

Видя как Ирине становится все хуже я отправил ее к себе — Дорогая, иди отдохни, я скоро приду.

Слабо кивнув, жена покинула помещение под охраной моих людей. Спафарии недолго думая приняли решение и присоединились к моей охране, отодвинув придворных подальше от моей персоны.

— Севастократор! — услышав мое обращение, Константин с надеждой поднял взгляд — Прошу вас подготовить коронацию через пару часов, а также вам поручается составление списка неблагонадежных.

Константин вмиг воспрянул, хотя он и пролетел фанерой мимо трона, но мое обращение давало ему надежду продолжить жить так, как он привык. Я подошел к нему и сказал, понизив голос — Дядя, прошу вас сделать все, чтобы я не пожалел о своем решении оставить вам жизнь! Не рвитесь к венцу василевса и вы проживете отпущенную вам Богом жизнь.

Константин благодарно поклонился и поспешил готовить коронацию. Я сразу послал слуг в свою школу и в казармы своей тагмы, вернувшейся из неудачного похода Алексея Стратигопула, закончившегося его смертью. Мои приближенные офицеры, скрывающиеся под масками инструкторов, прибыли первыми.

— Жан, берешь под свое начало местную службу безопасности и проводишь чистку ее рядов, ставишь лучших из числа своих учеников на руководящие посты в службе и немедленно начинаешь зачистку всех возможных противников моего захвата власти. Брата императора Константина пока не трогай, организуй ему плотную опеку, в случае его лишних телодвижений немедленно ликвидируй его — мой начальник секретной службы кивнул и поспешил вместе со своими помощниками занять помещения, отведенные во дворце для протоасикрита, начальника канцелярии.

Ему предстояла тяжелая работа — создание единой службы, до этого в государстве были несколько спецслужб, каждая из которых никогда не обменивалась сведениями и отсутствовала какая либо систематизация, помимо этого каждый значимый чиновник имел при себе свой полицейский аппарат с собственным следствием. За то время, что Жан вместе со своим подразделением находился в Константинополе, ему удалось создать шпионскую сеть, которая приносила ценную информацию.

— Карл, на тебе вся дворцовая стража, начиная от моих спафариев и кончая наемниками! — барон де Клай поклонился и подозвал к себе Бадри и остальных командиров.

— Гуго, ты, на той неделе отправил голубя моим родителям,получил ли ты ответ?

Де Аманзе поклонился и доложил — Нашу армию нужно ждать сегодня после полудня, повелитель.

— На тебе с братом командование армией и флотом, вам предстоит сформировать штаб империи, в который отберете лучших флотоводцев и полководцев из армии греков, проверив их предварительно на верность новому императору, то бишь мне! В состав штаба включите лучших наших офицеров, показавших себя в стратегических играх. Обеспечьте торжественный проход моей армии по главной улице, на дворцовой площади приму парад. Моих родителей сразу проводите на пир, моему молочному брату укажите казармы для расположения войска, наемников арбалетчиков и английских лучников разместить в Галате, подыщите им подходящее место для проживания.

Моя охрана доложила — со мною хочет поговорить патриарх. Иосиф Первый, войдя в мои новые царственные покои, перекрестил меня и сел напротив, перебирая четки. Я решил не начинать первым нашу беседу и неспеша продолжал отрывать виноградины с кистей, которыми было заполнено блюдо. Первосвященник же с улыбкой наблюдал за мной и, не выдержав, приступил к вопросу, ради которого он прибыл — Скажи мне, Арман, твой тезка, захвативший престол Сербии, не твой ли родственник?

— Спросите уж прямо — не одно ли это лицо? — видя как патриарх слегка обозначил кивок, я продолжил — Да отче, это я!

Иосиф слегка поморщился при моем обращении как простому священнику, но не стал поправлять — Я слышал, что на захваченных тобой землях твои солдаты не грабят население, не притесняют православную церковь, хотя собираемая десятина уходит в Рим. Ты собираешься ввести такой же закон в империи?

— Не совсем. Я считаю, что разрыв христианства на две части был вызван лишь жаждой власти иерархов церкви и это необходимо исправить. Необходимо объединение двух конфессий, заключив унию с Римской церковью и признав главенство Римского первосвященника, выбирая помимо Папы его заместителя, Патриарха, который бы в случае смерти Папы занимал его место.

Патриарх недовольно дернул шеей, но взял себя в руки — Я категорически против этого!

— И чем это вызвано — не желанием делить свою власть?

Патриарх хотел было начать философское словоблудие, но покосился на стоящих за моими плечами близнецов, которые с усмешкой поглядывали на него, разминая с хрустом свои пальцы рук. Махнув рукой, Иосиф вышел, читая «Отче наш» и пытаясь успокоиться. Я прекрасно представлял себе последствия моей идеи, я знал — почивший император через шесть лет попытался заключить унию с Папой, так патриарх Иосиф выступил против. Похоже ради унии придется пролить немало крови.

Успокоившуюся и выспавшуюся Ирину одели и привели в собор, все плыло как в тумане, но самое главное — рядом с ней был ее любимый супруг. Гибель родителей рвало ее сердце. Хотя Ирина прекрасно знала — рано или поздно, но ей предстоит стать сиротой, императоры в Византии менялись как перчатки и редко умирали от старости. Конечно, было опасение закончить так же как и родители, но ее Арман убедил — рядом с ним ей ничего не угрожает. Перед гимном «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!» патриарх вышел из алтаря и поднялся на амвон вместе с самыми высокими лицами из архонтов церкви, а затем при установившемся глубоком молчании — Армана ввели в алтарь, иерей снял с него обычный венец и передал его вестиарию; патриарх кадил на василевса, и затем они вместе выходили на амвон, где патриарх читал молитву на помазание Армана и начал чтение молитвы на помазание. Ирина сквозь марево колеблющихся свечей и елея наблюдала как патриарх читает сложные молитвы для помазания императорской четы, одни тихо, другие громко; он просит и молит Бога за императора, которые скоро будет помазан. Произнеся трижды «Свят, свят, свят», патриарх и клир, началось основное действие — патриарх помазывал миром Армана. Поскольку помазание василевса в ходе коронационного обряда свершалось Константинопольским патриархом, помазанник Божий получал право, подобно священнослужителю, входить в алтарь и кадить.

Миропомазание как таинство, наделявшее человека божественной благодатью, сопровождается помазанием миром лба, глаз, ушей и других частей лица и тела. При возведении же на престол помазуется в форме креста — лишь голова императора, что объясняет — император является главой всех христиан.

После возложения корон на головы императорской четы Ирина смогла наконец-то выдохнуть — все самое страшное закончилось, она жена императора.

Завершающим этапом церемонии коронования было причащение императора, на него надели на него поверх саккоса и диадемы золотую накидку. После завершения литургической части коронации император и его жена, поднявшись на возвышение-анавафру, «явили» себя народу, собравшемуся в храме, а затем стали раздавать освященный хлеб — антидорон.

Во дворец новый император отправился верхом на коне, Ирину повезла колесница, а все остальные по обычаю — от деспота до самых низов — шли пешком. Во Влахернах уже были накрыты столы, по обычаю было положено гулять около десяти дней, но новый император постановил — два дня и ни днем больше!

Народ шептался — Новый император жаден!

Объявление о открытии на третий день после свадьбы недели конных состязаний на ипподроме заметно подняло в городе настроение. На продолжавшиеся во время свадьбы массовые аресты чиновников и знатных граждан старались не обращать внимания — новый император укреплял свою власть.

Пир только начался, когда пришло сообщение — в город входит прибывшая армия и моих родители скоро будут здесь. Я положил руку на предплечье жены — Дорогая, скоро ты познакомишься с моими приемными родителями. Я не говорил тебе всей правды о себе. Я не просто барон, я герцог Франции и король Сербии и деспот Эпира, мой приемный отец — брат короля Франции.

Ирина удивленно приоткрыла рот и минуту пыталась собраться с мыслями — Для чего же ты под видом барона проник в Константинополь?

— Я хотел изучить этот город и взять его так же, как и Алексей Стратигопул захватить его, я все города захватывал быстро и без потерь своих войск.

— Ты же не стоишь за смертью моих родителей? — Ирина невольно отодвинулась от меня и испугалась.

— Нет, любимая, я не виноват в их смерти, поверь — виновные в отравлении понесут наказание, уже начато расследование. Я ненавижу отравителей, которые так подло лишают жизни людей. Как только выявят заказчика отравления, я тебя извещу об этом.

К нам подошел Карл, который доложил — Ваше императорское величество, ваши родители прибыли.

— Ну так введите наших почетных гостей!

Распахнулись дверные створки, умолкли музыканты и доместик трапезы объявил — Почетные гости, родителя василевса — французский принц граф Тулузы Альфонс Третий де Пуатье и графиня Тулузы и герцогиня Нарбонны Жанна де Пуатье!

Я вышел из-за стола и пошел навстречу своим приемным родителям. Я распахнул объятия и Жанна кинулась ко мне на грудь, скрывая слезы — Как же ты вырос, Арман! Я рада, что ты занял византийский трон и что ты нашел себе такую красивую и родовитую жену!

— Пойдемте, я вас познакомлю!

Ирина поднялась и герцогиня обняла и расцеловала свою сноху. ирине немного полегчало — у нее появилась новая мама, такая же красивая, как и погибшая Феодора. Императрица посмотрела на дядю и ее удивило его мрачное чело — почувствовав ее взгляд, севастократор моментально сменил маску и выдавил улыбку, отчего Ирине стало страшно. Не понимая причины паники, она прижалась к мужу и тот ободряюще ей улыбнулся.

Два дня пролетели как мгновение и счастливая императрица вместе с мужем отправилась на ипподром. Дворец изменился — почти не осталось никого из прежних чиновников и слуг, евнухи исчезли полностью, на каждом шагу стояла преданная арману стража. С родителями мужа прибыли их придворные, из числа которых ей выделили придворных дам.

Народ на трибунах, которому по приказу нового императора перед скачками раздали хлеб и мелкие серебряные деньги, встретил появление императорской четы счастливым ревом — Взойди! Мы с супругой сели на сверкающие золотом троны, справа от меня на креслах, подобных трону, только деревянным и стоявших ниже, сели Альфонс с Жанной, а рядом с ириной — ее дядя.

Император махнул рукой и глашатаи после рева рогов объявили: — Василевс, помазанник Божий, при вступление на царствие объявляет свою волю — Византийская империя возвращает свои земли — Эпир и королевство Сербии, Император обещает — все потерянные земли будут возвращены полностью и империя снова станет процветать. Выявлено огромное число предателей, но немалое число еще осталось на свободе и император обещает: тот, кто донесет на предателей империи, получит десятую часть их состояния. За ложный же донос доносчик вместе с семьей будет отправлен на каменоломню. Василевс повелевает — за взяточничество чиновники империи и те, кто попробует дать взятку представителю власти, будут также отправлены на каменоломни, тот, кто донесет о вымогательстве взятки, получит вознаграждение в половинном размере от суммы взятки. Чиновник, доложивший о попытке взятки, получит от императора вознаграждение в сумме, равной сумме самой взятки.

Комендантский час отменяется, однако при массовых беспорядках будет ужесточение режима свободного передвижения. Великий Император Арман Первый объявляет в следующем году в первое полнолуние после летнего солнцестояния двести девяносто третьи Олимпийские игры. Будут проводиться соревнования по метанию ядра, бегу, борьбе, Пентатлону, включающему в себя бег, борьбу, прыжки в длину с зажатыми в руках гирями, метание копья и метание диска и гонке колесниц. Так же вводится игра в мяч, придуманная самим Божественно избранным Императором. Площадка ипподрома будет перестроена по проведение олимпийских соревнований. Победители игр получат золотые лавровые венки и их имена будут выбиты на при входе на ипподром. А сегодня божественный император Арман Первый после скачек приглашает всех желающих отметить его свадьбу с императрицей Ириной Палеолог прямо здесь — будут выставлены бочки с вином и уже сейчас жарятся быки для вас, потомков великих греков, потомков Александра Завоевателя! Да дарует Бог долгих лет императору и императрице!

Сначала на ипподроме стояла тишина, люди переваривали информацию, вначале которой были ужасные кары, а теперь же их ожидало зрелище и пиршество на халяву. Через пять минут то там то тут нанятые купцами горлохваты начали кричать славу новому императору и наконец весь стадион встал и искренне радовался смерти жадного и кровавого Михаила, на смену которому пришел такой щедрый василевс.

Я смотрел на бушующее человеческое море и прикидывал, на сколько жителям Константинополя хватит запала и когда они начнут требовать моей смерти.

Альфонс де Пуатье наклонился к моему уху и прошептал — Я боюсь, что после твоей коронации мой младший брат может наделать глупостей.

Я пожал плечами и ответил — Я договорился с дядюшкой Карлом о том, что вместо престола Византии он с моей помощью получит корону священной римской империи. Хотя как он собирается управлять всеми этими землями, ума не приложу. Кстати, нужно будет его пригласить к нам погостить. Как дела во Франции?

— Людовик все никак не хочет отказаться от нового крестового похода, он мечтает захватить Палестину. В его планах сначала захват Туниса, принуждение к покорности тунисского султана Эль-Мостансера, который после захвата Карлом Сицилии прекратил уплату дани Сицилийскому королевству и противодействует христианизации своих подданных. Пошли-ка, отец, письмо своему старшему брату — Пусть он пока ничего не предпринимает, я организую после выбора нового Папы такой крестовый поход, который не погубит моего дядю в песках Палестины, а нанесет удар по османам, которые нависли серьезной угрозой над моей империей. Никто в Европе не сможет воплотить планы Людовика Девятого в жизнь. Нужно добиться мира с мамлюками, условием мира может стать свободный пропуск христиан к гробу Господня, который оградить стенами города-крепости, в котором будут проживать христиане. Возможно, мой новый орден будет гарантом доступа христиан к своей святыне.

— Хорошо, я направлю гонца. Твой брат, Жак де Моле тебя искал, срочно свяжись с ним — у него какие-то новости.

— Я уже послал за ним гонца. Как тебе моя жена, отец?

— Красавица, мы с Жанной рады твоему выбору. Думали подыскать тебе богатую жену, а ты сам отхватил ту, которая тебе дает легитимность твоей короне. Я всегда поражался твоему уму.

Тут ипподром взревел — начались гонки и мы с отцом, откинувшись на спинки тронов, стали активно болеть.

Глава 11

Двадцать девятого ноября умер Папа Климент Четвертый. Уже после рождества десятого января был выбран новый глава католиков, это был высокопоставленный член моего ордена, который взял себе имя Петра Второго. Ни один глава католической церкви не рискнул взять себе имя первого Папы, бывшему к тому же любимым учеником Христа. И на то есть своя причина.

Существует известное пророчество святого Малахии — ирландского архиепископа, жившего в прошлом веке. Оно посвящено папам римским и состоит из перечня различных латинских кратких выражений, под каждым из которых подразумевается один из римских понтификов. Не тех, которые жили до Малахии, а тех, что воссядут на Святой престол после. Так вот, это пророчество — зашифрованный список всех будущих римских пап вплоть до самого последнего, после которого настанет Апокалипсис, совершится Второе пришествие и будет Страшный суд.

Так вот, про последнего папу римского там сказано так: «Во время последних гонений Святой Римской Церкви воссядет Петр Римлянин, который будет пасти овец среди множества терзаний; по свершении чего город семи холмов будет разрушен, и Судия страшный будет судить народ свой», то есть после воцарения римского папы по имени Петр настанет конец света. Поэтому ни один кардинал, избранный папой после конклава, не осмеливался взять для себя это имя. Для произведения шокирующего эффекта в своем приказе, переданном с доверенными людьми сразу после смерти Климента, я настоял на выборе этого имени и мой визави меня не ослушался, прочитав мое послание, со вздохом промолвил — Все в руках Божьих! Передайте Магистру, все, что он просит, я исполню полностью.

Следующим моим шагом в новом 1969 году стал созыв в мае вселенского собора, так как нынешний патриарх был против унии, я убедил его отказаться от патриаршества, он был смещён и на его место поставлен поддержавший унию хартофилакс Святой Софии Иоанн Векк. Новый Патриарх опасался возмущения среди греческих архиереев, поэтому моя служба безопасности провела работу по проверке лояльности среди столпов церкви и яростные противники один за другим умерли в течении одного месяца. Их места были заняты теми, кто хотел жить и не был закосневшим фанатиком.

Вся Европа была в шоке — Захвативший сначала королевство Сербию и Эпир, а затем и византийский трон худородный французский барон, усыновленный братом короля Франции, объявил созыв пятого собора в Константинополе с призывом объединения христианства. Прошло всего двести пятнадцать лет с момента раскола единой церкви на православную и католическую. И призыв к унии полностью бы поменял политическую обстановку. Еще более всего шокировало согласие Папы вместе со своей кардинальской курией прибыть в Константинополь лично. Мало того, Папа благословил Армана Первого и признал его императором Византийской империи. Папа издал буллу, согласно которой все высшее духовенство и богословы должны прибыть на созываемый собор, так же на собор приглашались короли Франции, Англии, Сицилии и Неаполя, Германии, Кастилии, Венгрии.

Патриархом на собор приглашены Патриарх Александрии Николай Второй, Антиохийский патриарх Евфимия Второго, все митрополиты и архиереи православных церквей.

Вместе с моей армией из Франции вернулись все мои ремесленники и выпускники моего университета, которых учили управлять государством и при этом хорошо разбираться в науках земледелия, скотоводства, медицины и основах стратегии и тактики. То есть эти специалисты были универсалами, на которых я мог положиться, управляя огромными территориями.

Огромными темпами наращивались мощности добычи метала в новых сооруженных печах и изготовление плугов и борон и простейших косилок. Моим указом на землях, принадлежавших императору, были образованы подобия советских совхозов с развитием скотоводства с селекцией лучших экземпляров мясных и молочных пород, а также овец, коз и верблюдов по качеству шерсти в отдельные неприкасаемые стада. Другим направлением было выращивание волов, кастрируемых бычков, которые имели более развитую мышечную массу и привлекались для пахоты.

Так же я решил ввести четырехполье, которое было известно римлянам, однако применить эти знания им мешали два обстоятельства — скудность местных почв и, главное — отсутствие стабильных рынков сбыта. В европе земли же всегда было много, а людей — всегда мало, и сбыт излишков был весьма затруднен, даже, более того, зачастую делал процесс получения этих самых излишков не просто бессмысленным а — убыточным. Мои же крупные города с потерей земель в Египте требовали все больше и больше продовольствия, поэтому поданный пример земледелия на императорских землях вызвал в течении следующих двух лет массовый, повальный переход на четырехпольную систему. Скот при этом, конечно же, был переведен на стойловое содержание, что сделало более простой задачей сбор и применение органических удобрений и повысило скорость наращивания живой массы и удои.

И конечно же я продолжил обучение собранных на территории империи детишек военному делу, выявляя среди них самых способных и сообразительных для обучения отдельно — они станут в последствии студентами новообразованного в Константинополе университета, который будет выпускать богословов, медиков, изобретателей и инженеров. Мне нужны те, кто разработают и построят новые корабли для вывоза драгметалла из ненайденного официально материка. Так же пришлось ввести арбалеты шнеппер, стреляющие металлическими шариками и имеющими двойную тетиву с кармашком для пули и аркебуз, имевший металлический ствол с симметричными прорезями для проходя тетивы, стрелявший как пулями, так и арбалетными болтами — у него тетива соединялась с цилиндром, двигавшимся внутри ствола. Конечно же эти шнепперы имели нормальный винтовочный приклад, рычажный механизм и спусковой крючок.

Мой брат наконец-то встретился со мной и приобщил к тайне вывоза тамплиерами серебра из Мексики, богатой серебряными копями. Срочно пришлось организовывать доставку серебра из Ла Рошели в Константинополь, где оно превращалось в монеты милиарисий, кератий и силиква с моим профилем на лицевой стороне, на оборотной же был изображен Спаситель. Я решил не класть все яйца в одну корзину и накопленные тамплиерами сокровища пока оставить на Кипре, пригласив в Константинополь короля Гуго Третьего.

Собор вот уже третий день проходил в жестоких спорах и взаимных обвинениях, только Папа и Патриарх оставались спокойными и смотрели на всех как бы со стороны. Я только что получил донесение от Пьера де Аманзе — после проведенной им операции были возращены все византийские земли, которые прихватили болгары.

Мой дядюшка Карл не удержался, видя мои успехи и отдал приказ своим войскам захватить захваченные Венгрией Славонию и Хорватию, нацелясь на Боснию. Теперь сидит, довольный рядом и скалится. Чтобы аппетиты моего родственника не перешагнули мои интересы в регионе, придется отдать приказ о захвате Мачвы, чьи земли лежали севернее моей Сербии.

Мне надоели философские диспуты и я отдал приказ навести тишину. Дождавшись, пока архиереи смолкли и позволяли себе лишь только перешептываться, я взял слово — Уважаемые святые отцы! Все ваши диспуты не имеют под собой почвы — при расколе церкви главной причиной стало утверждение теории, которую выдвинул Блаженный Августин, выступив по сути против Библии. Согласно библейским писаниям, Святой Дух и Сын взяли свое начало от Отца. Августин же решил наперекор Новому Завету вынести свои бредни на обсуждение. Это ересь и ее нужно признать сейчас, здесь. Жаль, что при Святом престоле в тот момент не было ордена, который бы боролся с ересью, иначе бы этот раскольник был сожжен на костре.

Следующим камнем преткновения стало то, какой хлеб следует использовать во время Евхаристии — самого важного богослужения для всего христианства. Тут спор можно решить, используя простую логику — не мог Христос разрешить употреблять на Евхаристии квасного хлеба, ибо это идет в разрез с ветхозаветным предписанием не использовать ничего квасного во время пасхальной трапезы. Невозможно представить, чтобы Иисус вместе со своими ученикам мог нарушить данный запрет. Теперь православным сторонникам следует признать свою ошибку и согласиться следовать опять таки же Библии, как и в первом случае католикам. Хотя данный вопрос не столь важен — можно решить использовать опресноки и квасцовый хлеб, кому как нравится — все таки новый завет отказался от принципов ветхого, например око за око. После освящения любой хлеб становится Телом и Плотью Господа нашего! Согласитесь — причастие же не буквально воспроизводит действия Спасителя во время Тайной вечери. И еще — следует учесть, что церковь Христа не продолжение иудаизма, который отверг Христа как мессию. Прошу собор разрешить всем белому духовенству по примеру православия вступать в брак. Полностью лишать себя плотских удовольствий должны лишь те, кто принял монашество.

Сидевший рядом со мной Людовик Девятый задумчиво покачал головой и наклонился к Альфонсо Десятому Кастильскому, королю Кастилии и Леона, который ругнулся при моих словах, фанатику католичества. В апреле 1257 года Альфонсо Мудрый вдобавок к имеющейся короне стал королём Германии, но ни разу не был в своем новом королевстве. Он потратил почти двадцать лет на то, чтобы стать императором Священной Римской империи германской нации, противодействуя английскому претенденту — Ричарду, графу Корнуоллскому. Король Англии Генрих Третий вовсе не желал покинуть свой остров, но воля Папы привела его в Константинополь, всем собравшимся монархам Папа объявил свою волю — сразу после окончания собора он объявит новый крестовый поход, пока же правители должны направить всех, кто в состоянии держать оружие под Константинополь, откуда войска должны переправиться в Конийский султанат для удара по туркам-сельджукам. Столицей султаната был город Конью. До этого турки уже были хорошо потрепаны монголами и я поставил перед собой задачу полностью уничтожить турок, предотвратив угрозу появление на свет Осма́на Первого Га́зи, первого правителя Османского бейлика в Малой Азии. Я своим спецназом рассчитывал открыть ворота крепости Аланьи. Нам нужно освободить всю центральную Анатолию и следующими целями похода станут Алеппо, Дамаск, Иерусалим и захват Александрии, на которую с моря должны ударить корабли с Кипра.

Я переждал пока вновь установится тишина и продолжил — Патриарх должен стать вторым лицом в церкви после Папы, и в случае его смерти до избрания нового Папы исполнять его обязанности. Так же предлагаю резиденцию святого престола перенести в Константинополь, как самый христианский укрепленный город.

Опять в храме Святой Софии, в котором проходил Вселенский собор, поднялся гвалт. Папа поднялся с места и подошел к трем патриархам, дождавшись тишины Петр Второй вескопроизнес — Перед лицом воинствующего ислама, веры, которая грозит уничтожить христианство, нам, высшим иерархам церкви, следует снять взаимные анафемы и воссоединить церковь Христову. Предложение императора Византийской империи вполне разумное, необходимо возвращение к библейским истокам и отказ от поздних толкований священного Писания, если церковь будет слушать различные мнения, далекие от первоисточника, мы со временем можем придти к новым расколам внутри христианства. Нам же сейчас как никогда обходимо объединить наши усилия.

Константинопольский Патриарх тоже поднялся и два столпа христианства обнялись и троекратно расцеловались. Двое оставшихся патриархов переглянулись и тоже поднялись, продемонстрировав собору взаимными лобызаньями единение двух течений христианства. Наконец-то процесс сдвинулся с мертвой точки! Теперь собравшимся пятистам с лишним священнослужителям осталось проголосовать «За» воссоединение христианства, силу которого я решил направить против мусульман, в первую очередь, предков осман.

Игра в покер была в разгаре. Ирина и моя приемная мама раскладывали пасьянс. За карточным столом я постепенно избавлял от лишнего золота своего приемного отца, обоих дядей, короля Испании и короля Германии. Двое последних давно рассчитывали получить корону Священной Римской империи германской нации. Накануне Папа отказался признать за моим дядей право обладания Балканами, признав эти земли как часть Византийской империи и войскам Карла пришлось уйти в Италию. Теперь же король Сицилии и Неаполя сидел с кислой миной, теша себя надеждой стать с моей помощью императором, отодвинув своих европейских претендентов. Меня же сильная Германия совершенно не устраивала и я не собирался выполнять своего обещания, все больше оттягивая решение Папы по этому вопросу.

Альфонсо Кастильский, в очередной раз проиграв по-крупному, бросил карты и обратился к Генриху — Когда твоя армия отправится из Англии? Я уже отправил гонцов, мои рыцари по моим прикидкам будут здесь через два месяца, не раньше, хорошо, что его Святейшество разрешил не выгребать всех полностью — на моих границах и так неспокойно. Я согласился только потому, что мне было обещана помощь против Эмирата Гранада после окончания похода, земли эмирата станут моими.

Английский король пожал плечами и затем кивнул на меня — его императорское величество уверил, что его секретная почта за несколько дней доставит до Лондона. Правда пришлось намучиться, умещая текст и печать на кусочке тончайшего шелка. Если это действительно займет столько времени, то буду просить нашего гостеприимного хозяина продать свой секрет за огромные деньги. Только пусть он больше не рассчитывает на мои земли, хватит потерянных английской короной Аквитании и Гаскони.

Я промолчал, будто и не слышал этих слов, раздавая карты игрокам, улыбнувшись в душе — эти земли приносили мне неплохой доход. Затем обратился к сильным мирам сего — Ваши Величества! Я предлагаю от лица нашей святой церкви послать посольство в монгольское ханство Ильханат.

Все игроки тут же отложили свои карты и повернулись ко мне, Людовик Девятый не выдержал и задал вопрос, отраженный в глазах всех присутствующих — Зачем! Хочешь заручиться обещанием не ударить в тыл нашей армии?

— Не только, я хочу привлечь монголов как нашего союзника, тем более, что ислам еще не проник на их земли. Шах Ала ад-Дин Мухаммед Второй доигрался, подымая свой хвост против монголов и те захватили его Хорезмийскую империю. монголы уже не раз схлестывались с мамлюками, те являются их злейшим врагом. И грех этим не воспользоваться. Использовав монгольские тумены, мы однозначно разгромим нашего главного врага.

— И что мы предложим монголам? — задал вопрос второй мой дядя и остальные венценосцы согласно кивнули, это был главный вопрос.

— Пусть они забирают себе Египет, оставив нам Александрию с окрестностями и все побережье средиземного моря вплоть до Алеппо. На территории от Александрии до до Дамаска мы создадим Иерусалимское королевство, которое станет непосредственным вассалом его Святейшества Папы. А Дамаск и Алеппо войдут под управление Ордена Хранителей Истинной Веры, созданного прошлым понтификом и утвержденным нынешним, Орден будет обеспечивать безопасность паломников при посещении святых мест.

Король Германии усмехнулся — и кто же получит корону Иерусалима?

Я развел руками — Это пусть решит его Святейшество. А мы все смиренно примем его волю. Давайте доиграем!

Через десять минут бросил карты уже мой дядя Карл — Я казалось бы уже привык к твоим постоянным выигрышам, дорогой Аман, и все равно бешусь при проигрыше.

— Предлагаю всем отправиться в баню, там нас ждут восточные сладости и прекрасное вино!

Все оживились и алчными взглядами следили как выигранное мною золото мои слуги собирают в кожаный мешок.

Глава 12

Абака хан принял посольство нового правителя Византии и был приятно удивлен — посольство состояло из трех купцов, которые уже несколько лет как получили от самого хозяина Китая и Монголии хана Хубилая серебряные пайцзы, дающие право купцам на беспрепя́тственный проход по землям чингизидов и торговлю товарами. Купцы от имени нового правителя передали хану богатые дары — булатное оружие, связки меха кадушки меда из Руси, ларец с золотыми украшениями. Послы привезли два послания, одно от их нового императора, другое же от главного жреца религии, которая полностью овладела государствами Европы и постепенно проникала в Азию. Оба автора писем просили одного — заключить мир, обменявшись послами, имевшими неприкосновенность, и совместно с объединенной армией Европы выступить против ненавистного врага — мамлюкского султаната.

Раздел совместно завоеванных земель должен пройти в пользу Абаки хана — европейцы просили оставить за ними прибрежные земли от Алеппо до Александрии, включая ее окрестности, аргументируя это наличием у них флота, который может посещать все эти города и селения. Правитель Константинополя вместе с купцами прислал карту Африки, на которой были отмечены еще четыре султаната, лежащих далее на средиземном побережье Африки. Земли было — хоть попой жуй и понимание этого разжигало амбиции хана. Он еще раз сравнил ничтожность территории, которую просили христиане и улыбнулся — она была ничтожна мала. Византиец предлагал ему, великому Хану, стать властителем бескрайнего материка, выгодно торгуя с Европой посредством их портовых городов.

Хан в который раз стал перебирать мягкий пушистый мех соболей, куниц и бобров, чья цена была просто огромной, затем алчные руки стали перебирать изделия из золота, в которые были вставлены драгоценные камни. На дне шкатулки оказалось еще одно послание, написанное на монгольском. Византийский император предупреждал хана о подготовке Чагатайского хана к нападению на соседа, коим и являлся Абаки хан. Кайду при содействии Менгу-Тимура, хана Золотой Орды разгромил Гияс-уд-дин Барака, который был ханом Чагатайского ханства. Затем Кайду, объединившись с Гияс-уд-дин Бараком, вторгнется в Ильханат.

Ни минуты не сомневаясь, хан решил вместе с купцами отправить своего посла и с ним отправить ответный подарки византийцу. Абака хан хотел было пойти наказать врага немедленно силами только своего улуса, но все-таки решился и отправил гонцов к великому хану Хубилаю с просьбой прислать ему на помощь хотя бы семь туменов. Предателей необходимо наказать до похода на Египет. Плохо, что после смерти Великого Чингисхана его империя распадается и между ханами идет грызня за власть над улусами. И особенно сильно постарался внук Чингисхана Берке, принявший ислам и снюхавшийся с мамлюками, получив власть над Белой и Синей Ордами, немало попортил крови своим родственникам. Слава Небу, Берке мертв!

В феврале 2070 года объединенная армия Европы встала несколькими лагерями под стенами Константинополя. Альфонсо Кастильский прислал пять с половиной тысячи человек, английский принц Эдуард высадился на кораблях с десятью тысячами, Людовик Девятый прибыл во главе пятидесяти тысяч, немцы прислали тридцать пять тысяч, полностью оголив свои укрепления, венгры смогли выставить семь тысяч и пригласили поучаствовать три тысячи половцев, поляки смогли собрать пятьсот рыцарей и шесть тысяч безбронных шляхтичей (всего около девяти тысяч человек), Италия выставила восемь тысяч, моя армия составила сорок шесть тысяч. Лев Данилович Галицкий (двоюродный брат великого князя владимиро-суздальского Александра Ярославича Невского), получив письмо от Патриарха, пришел во главе трех с половиной тысяч хорошо вооруженных всадников и привел два тумена монголов, который ему дал в помощь золотоордынский беклярбек Ногай, рассчитывающий на обещанную долю в добыче. Князь не знал конечной цели похода — Патриарх просил его помочь убрать угрозу Константинополю, выступив против сельджуков. Если бы Ногай знал истинную цель крестового похода, он бы ни за что не помог крестоносцам, так как он сам давно принял ислам и выделил всадников неохотно, не желая воевать против братьев по вере. Общая численность армии составила около двухсот тысяч человек, командующим армии был назначен Папой легат из моего ордена, который будет передавать мои приказы. Я решил использовать опыт тамплиеров, которые во время второго крестового похода взяли на себя руководство крестоносцами. Вся армия, начиная от простого оруженосца до особ королевской крови встали на одно колено и принесли клятву покорности и верности папскому легату. Такой нетривиальный шаг пришлось предпринять во избежание перетягивания одеяла, то бишь управления войсками. Идти против папского легата никто не осмелится и я смогу найти правильное применение войскам против опасного врага. Всему войску легат объявил мою волю — за трусость и неподчинение приказам будет казнено все копье. В случае подобного проступка среди крупных соединений будет казнен каждый десятый этого подразделения, особо это было разъяснено половцам, полякам и венграм.

Абака хан через своего посла передал послание, что он расправился со своими врагами и выступает к Алеппо с шестью туменами.

Я по карте изучал местность, на которой предстоит сделать засаду для врага. Что о нем известно? Почти вся армия сельджукских халифатов была конной. Древним ядром орды была родовая конница туркменских племен. В легких доспехах, с небольшими щитами, копьями и саблями она быстрей и выносливей всех. Вооруженные составными луками легкие турки уступали в дальнобойности и пробиваемости арабам, но компенсировали темпом стрельбы и маневром. После создания Империи Сельджуков великие султаны выслали недисциплинированную родовую конницу на окраины. Её назвали газизы — религиозные пограничники. Большое число газизов скопилось на западной окраине — в Сирии и Малой Азии. С распадом империи и приходом крестоносцев на Восток, конные тюрки-газизы осели в сельджукских халифатах. К газизам присоединялись союзники бедуины.

Атабеки и султаны сельджуков раздавали мелкой знати икту(землю). Каждый икша ( землевладелец) выставлял иглишбашиш — отряд средней конницы из местных. Это пестрое ополчение из византийцев, тюрков, арабов, армян и курдов. К ним присоединяли отряды религиозных добровольцев и наемников. Иглиши играли вспомогательную роль.

Самой многочисленной ударной силой турков — сельджуков были рабы. Турки принесли на Восток культуру рабских армий. На невольничьих рынках скупались мужчины и дети, единообразно оснащались и обучались. Гулямы формировали тяжелую профессиональную конницу и в равной степени владели тяжелым луком, копьем и клинком. Элитной гвардией атабеков были хасс-гулямы — самые крутые и бронированные. Карьера раба шла по выслуге лет. Первый год гулям служил пехотинцем гарнизона. А в седьмой год если жив и молодец, становился висак-баши и командовал тремя гулямами.

Конные сельджуки исповедовали быстрый стрелковый бой. Из-за недостаточной пробиваемости турецких луков турки быстро сокращали дистанцию,чтобы подойти максимально близко. В отличие от европейского лучника, выпускавшего стрелу за пять секунд, секунды конный сельджук выпускал за две с половиной минуты пять стрел. Расстреляв их турок брал новые пять из открытого колчана. Именно турки использовали партизанскую тактику и нападали из укрытий, в отличие от тупых крестоносцев, которые даже не высылали вперед разведку. Тяжелые гулямы сближались, и встав, били залпами по площадям. Такой массированный обстрел ломал строй неприятеля, провоцировал погоню или создавал бреши для удара. Рукопашного боя мусульмане не боялись. Даже легкие газизы охотно рубились с рыцарскими отрядами. Тем более гулямы или тяжелая арабская кавалерия, что умели атаковать копейным клином. Опять же отличием мусульман была тактика ударов во фланг и в тыл, а по возможности окружить стрелковым кольцом.

Самое хреновое было то, что помимо количества мобильной армии, мусульмане не были дураками и использовали гибкие доспехи — кожаные или стеганые с пластинами железа и без. Тяжелая конница комбинировала их с кольчугами, кольчуга — главный доспех Востока. Отличались от европейцев стегано-войлочной защитой коней и защитой лица из-за господства стрелков. Сельджуки принесли на Восток тюркскую саблю, она быстро сменит прямой арабский меч. Вторым оружием ислама была булава для пролома доспехов, она уже постепенно проникала в Европу. Копье любили как и везде, хотя турки предпочитали луки. В целом уровень вооружений, технологий и качества изготовления оружия древнего Востока намного опережал дремучий Запад. Европа позже скопирует многие образцы вооружений ислама. Но у нее будут и свои козыри — сплошные доспехи, рыцари и арбалет.

По моим подсчетам армия Египта составляла около сорока тысяч воинов и наше численное преимущество должно стать козырной картой.

Крепость Аланьи как и город Конью были взяты по прежнему сценарию — мой спецназ проник внутрь и открыл ворота, в которые ворвались немцы, которых я решил при каждом удобном случае ставить на самые передовые участки сражений. Немцев возглавляли тевтонские рыцари. Все население уничтожалось подчистую, в плен брали только детей, которые со временем станут моими воинами. Крестоносцы конечно же несли потери, но при отсутствии штурмов крепостных стен эти потери были минимальными. За три недели дошли до Сиваса, захватив его с такой же легкостью, что и столицу. Выйдя к Евфрату, отправили легкую конницу догонять немногих беглецов, затем армия крестоносцев пару дней пировала победу, прежде чем двинуться в Сирию.

В пьянке не участвовали только мои преданные воины, греки и наемники, которые вошли в мою византийскую армию, поддались всеобщему разгулу, но я особо их не винил — такое уж было время. Единственные дисциплинированные части тренировались мною и моими офицерами годами и мое слово было для них законом.

Я обошел вместе с моими баронами лагерь и направился в шатер, который служил штабом, пьяные выкрики и песни напившихся в зюзю государей, принцев и остальных знатных вельмож меня озадачили. Я вошел внутрь и обалдел — мой кардинал, папский легат с кислым видом слушал треп немецкого маркграфа, хвалившегося своими рыцарями, а остальные увлеченно играли в кости, ставя на кон кошели золота. Людовик Девятый был почти трезв, стараясь личным примером дисциплинировать остальных, но это ему не удалось. В шатре были десяток знатных гречанок, увязавшихся за войском, устав от скуки в Константинополе.

Я сплюнул и отправился в шатер моего личного штаба, в котором меня уже ждали командиры групп разведки, которые должны были вести разведку местности, по которой придется двигаться нашей армии. Эти «призраки» могли просочиться сквозь неприятеля как нож в масле и остаться незамеченными. За разведкой следовали группы диверсантов, чьей задачей были захваты колодцев и недопущение их отравления.

Захватив Алеппо, я встретился с Абака ханом и мы договорились двигаться параллельно. Монголы от Алеппо двинулись на Хомс, я для захвата крепостей оставил хану подразделение моих «ниндзя», армия крестоносцев же направилась на Хатай, наша задача была двигаться вдоль побережья, зачищая те земли, которые как раз по договору с монголами и отойдут моему Ордену.

Армия успешно форсировала перевал Кадмус и двинулась к Иерусалиму. Мои разведчики доложили о засаде, я опять поставил впереди англичан и немцев, половцев и венгров, прикрыв арьергард французами. Волны тюрок накатывали на крестоносцев и буквально каждую скалу приходилось брать с боем. Турки рвали волосы с головы и бросали на землю перед неверными, чтобы показать решимость.

Дабы не повторить прошлые провалы походов, мною были заготовлен обоз с вяленым мясом, солониной и мясным пищевым концентратом пеммиканом. Пеммикан включал в себя сушёное или вяленое измельчённое мясо туров, а также сало, измельчённые сушёные ягоды или сок ягод. Мною также было организовано изготовление концентрата сибирских охотников — смесь из толчёных сухарей, соли и сала скатывалась в плотный шар и высушивалась. Такой шар мог храниться в котомках годами как неприкосновенный запас и был пригоден в пищу, даже если сало прогоркало. В результате получалось высокопитательная пища с малым весом и объёмом, что облегчало транспортировку.

Во избежание болезней в походе было запрещено пить воду без кипячения, для чего на возах вагенбурга везли еще и котлы. Боевые возы располагались в авангарде, в середине и в арьергарде армии, позволяя укрываться от стрел и в свою очередь отстреливать мусульман. Ночами моими диверсантами велась охота на мусульман, вырезая их посты и спящих. Днем же врага атаковали рыцари и наемники, поэтому враг дрогнул и полностью оставил перевал, потеряв две трети воинов.

Заняв Хомс, мы дождались подхода монголов, которые столкнулись с крупными силами мамлюков и, разбив их в жестокой битве, остановились на пять дней отдыхать и обдирать трупы. Монголы двинулись на Дамаск, мы же отправились через Бейрут в Акру, укрепленную Тамплиерами и собравшими внутри ее стен около сорока тысяч воинов. Рыцарей конечно же было относительно немного — около семисот, собранных моим братом по всей Европе и отправленных на защиту города.

Акра поразила всех — мой брат не пожалел серебра и город превратился в неприступную цитадель, состоящую из нескольких крепостей, объединенных в единую крепость по чертежам, составленным моими строителями, прошедших обучение в моем университете. стены и башни буквально кишели пехотинцами и даже мои спецы ничего не смогли бы сделать — тревога была бы мгновенно поднята с помощью подвешенных через каждые тридцать-сорок метров железных щитов, звук ударов по которым разносился на большое расстояние и к месту тревоги мгновенно выдвигалась группа реагирования. Все таки мой брат изрядно погонял своих тамплиеров. Сам Жак де Моле с королем Кипра Гуго Третьим находился в Акре уже пару недель, ожидая нашу армию и ведя разведку окрестностей Хайфы, захваченной четыре года назад мамлюкским султаном Бейбарсом.

Гонец Абаки хана доставил сообщение — монголы захватили Дамаск и, уничтожив полностью население, продвигаются на Амман, после которого двинут на Иерусалим.

Мамлюки выстроили свое войско под стенами Хайфы, намериваясь дать нам сражение под прикрытием стрелков на стенах города. Мои спецы по захвату крепостей уже выдвинулись на позиции с противоположной стороны Хайфы и наша битва должна была отвлечь противника от наших диверсантов.

Я решил разыграть атаку, выдвинув два вагенбурга ближе к стенам на расстояние выстрела наших луков и недоступности обстрела противником. Половцы начали свою карусель, засыпая противника стрелами, с левого фланга обстрел начали английские и итальянские наемники. Мамлюки сочли наемников легкой добычей и двинули против них конницу. Каждый десятый наемник имел полные корзины «чеснока», разбросав перед собой железяки, бегом оттянулись назад на три десятка метров, продолжая сеять железо, и выдвинули перед собой сколоченные из заостренных бревнышек заграждения.

Приняв отступление наемников за бегство, конница врага на всем ходу напоролась на разбросанные соединённые звездообразно острые стальные штыри, направленные в разные стороны. Даже Александр Македонский использовал это средство против конницы, мамлюки же видно не учили историю и теперь мои стрелки расстреливали свалку из коней и людей, из вагенбургов постоянно доставляли запас стрел и болтов. В разгар побоища началась сумятица на стенах, которые постепенно захватывались моими людьми, поднявшиеся первыми, скинули со стены веревочные лестницы, по которым наверх поднялись три сотни моих головорезов. Мамлюки растерялись и на их правый фланг была брошена рыцарская конница. Через полчаса все было кончено, в распахнувшиеся ворота хлынули обозленные крестоносцы, проливая реки крови. Все, до главной нашей цели, Иерусалима, осталось всего лишь около ста семидесяти километров!

Глава 13

Сорока шестилетний мамлюкский султан Египта Аль-Мали́к аз-Захи́р Рукн ад-Дин Бейба́рс аль-Бунду́кдари́ наблюдал за танцовщицами, одетыми в практически прозрачную ткань, но их прелести не могли отвлечь султана от черной меланхолии, вызванной потерей огромной территории. Прощаться с жизнью после многих лет в роскоши совершенно не хотелось, детство прошло в полуголодном существовании — в юности половец Бейбарс был захвачен монголами в половецкой степи. Он был продан в рабство дамасскому купцу аль-Имад ад-Даигу. Заметив на глазу раба бельмо, купец расторг сделку, однако его купил эмир мамлюков Ала ад-Дин Айтегин (Айдакин) аль-Бундукдар. Юноша стал прозываться Бейбарс аль-Бундукдари. Отправленный, как и все приобретённые рабы, для тренировок на нильский остров Рода, Бейбарс показал выдающиеся военные способности. Тогда будущий султан крепко сдружился с парнем по имени Итмиш, они вдвоем вставали спина к спине, когда кто-нибудь из ровесников пытался за счет других поднять свой авторитет, Итмиш однажды в такой драке вцепился зубами в глотку рослого кипчака и как волк вырвал тому кадык.

Когда Айтегин аль-Бундукдар впал в немилость и лишился своих мамлюков, Бейбарс был замечен султаном айюбидского Египта ас-Салихом Айюбом ибн Мухаммадом и стал командиром одной из частей его личной охраны. Поначалу тянул за собой своего друга, но, став султаном, постарался отгородиться от прошлого, посчитав, что султан не может иметь друзей. Теперь же Бейбарс понял, как же он заблуждался. Оказавшись на троне, он только и успевал устранять тех, кто покушался на его жизнь и власть. Подозвав слугу, султан отдал приказ разыскать и привести бывшего друга.

Через пару часов султан заглянул к своему девятилетнему сыну Ас-Саид Насир ад-Дин Бараку и с удовольствием наблюдал за обучением своего наследника владению кинжалом, который тот умело перебрасывал из руки в руку и менял хват — сын наверняка сможет прославить свой род, если… Если он выживет!

Доложили о выполнении приказа и султан поспешил навстречу бывшему другу. Итмиш сильно изменился — перед султаном стоял барс в человеческом облике, шрамы дважды пересекли его лицо, придав ему зловещий вид. Бывший друг упал перед повелителем на колени, но тот его поднял движением руки — Расскажи как ты живешь, старый друг?

— Служу эмиром-сотником второй сотни мамлюков, нас всего осталось четыре тысячи на всю твою сорокатысячную армию.

— Да уж, резко упавшие доходы султаната не позволяют мне увеличить численность армии даже в двое. Тем более сейчас, после поражений в Сирии, крестоносцы и монголы уже в Египте, я не понимаю, каким образом они так быстро захватывают мои крепости! Неужели ценой золота? Тогда получается, меня окружают одни предатели.

— Я засылал во взятые гяурами города своих лазутчиков, они донесли, что не было никакого предательства, у нового императора Византии есть воины наподобие ассасинов Старца с горы. Так эти византийцы возможно даже превосходят ассасинов — те прославились своими возможностями тайного проникновения к врагу и убийства практически любого человека. Но ассасинам только раз удалось захватить крепость Аламут в горных районах Западной Персии не пролив ни единой капли крови. Повторения этому подвигу больше не было. Византийцы же сделали захват неприступных крепостей своим ремеслом.

— И что ты можешь мне предложить, мой старый друг? Может быть можно нанять ассасинов для убийства всех вождей Крестоносцев и тех нечестивых, кто захватывает мои города?

— Как известно, Хасан ибн Саббах умер и его государство уничтожено, однако его последователи остались и их можно найти, объявив огромную награду за их услуги.

Аль Хаким достиг в иерархии ассасинов ступени дай аль-кирбаль, это были самые привилегированные из членов ордена, и только они были посвящены во все тайны наравне со Старцем горы. И вот ведь в чем ирония, чем выше ассасин поднимался по служебной лестнице, тем дальше он отдалялся от веры и обещанного рая. Высшая степень посвящения почти не имела ничего общего с религией, а приобретала чисто политический характер, верхушка правления братства ассасинов придерживалась тщательно скрываемого от внешнего мира и рядовых членов «религиозного прагматизма», посредством которого решались насущные политические вопросы. Аль Хаким застал Старца ребенком, которого отдали в ассасинам ученики.

Хасан ибн Саббах был человеком глубокой веры, и стремился вселить эту веру в сердца и умы всех своих последователей. На заре низаритского государства ему удалось создать фактически утопию, в которой все граждане имеют равные права, а устами духовного лидера говорит сам Аллах. Хасан до самой смерти служил примером для своих последователей, придерживался аскетичного образа жизни и не нарушал законов ислама, однако, при всей своей набожности, обладал пытливым умом и прагматичным подходом в вопросах внешней политики. За время своего правления он отменил налоги установленные Сельджуками, приказал гражданам своего государства строить дороги, рыть каналы, возводить мосты и неприступные крепости. Он приглашал в Аламут ученых, врачей и философов со всего мира, а если те не соглашались то тайно похищал их и держал в заключении. Он собрал огромную библиотеку из книг и манускриптов. А разработанная низаритами того времени система фортификаций, вообще на многие годы опередила свою эпоху. Правда Старец не гнушался обманом для поддержания веры в себя — ибн Саббах приглашал учеников в большой зал, где на блюде лежала отсеченная голова. По воле Старца Горы, голова начинала вещать, убеждая учеников в праведности ассасинских догматов. На самом деле голова вовсе не была отрублена. В полу была ниша в которую садился один из фидаинов (низшая ступень посвящения), просунув шею в отверстие импровизированного блюда он изображал отсеченную голову. А потом, когда ученики выходили во двор, Хасан действительно отрубал фидаину голову и выносил её на общее обозрение, чтобы люди еще больше уверились в способностях правителя. Так же существовали двойники Ибн Саббаха, которые от имени старца горы то бросались со скал, то совершали самосожжение, а на следующий день после их смерти, Хасан являлся ученикам и говорил, что побывал в раю и снизошел на землю чтобы привести в райские кущи всех своих последователей. Аль Хаким невольно усмехнулся, вспомнив все эти чудеса. Вот уже пару лет он живет в Каире под маской торговца оружием, маленькая лавка приносит ему небольшой доход, однако глава небольшой группы ассасинов жил в достатке — у него имелся приличный запас серебра.

Его фидаины принесли весть о объявленной султаном награды за возможность встречи с представителем ассасинов. Аль Хаким ожидал своего человека, которого направил на встречу с одним из эмиров мамлюков. Наконец в дверь лавки стукнули трижды с интервалами, которые были обговорены внутри их организации.

— Проходи, Малик! — дай аль-кирбаль на всякий случай положил руку на метательный нож, однако убрал руку при виде входящего старика с седой бородой и кустистыми бровями, который согнулся в три погибели, но только за вошедшим закрылась дверь, старик преобразился — выпрямившись и расправив грудь, ассасин из старика преобразился в крепкого молодого мужчину, сорвавшего с себя бороду. Доверенное лицо Аль Хакима протянуло руку и главарь оставшихся в живых убийц прочел свиток — «Я, эмир-сотник великого султана Египта и Сирии Аль-Мали́к аз-Захи́р Рукн ад-Дин Бейба́рса аль-Бунду́кдари́, готов от имени моего повелителя передать тебе награду золотом за устранение всех руководителей Крестового похода и отдельную плату за устранение всех византийцев, обученных брать крепости без всякой осады путем тайного проникновения внутрь. Назови требуемое количество золота и я выплачу тебе половину вперед. Эмир Итмиш».

Аль Хаким жестом отпустил своего ассасина и покачал головой — ему предлагали самоубийственный контракт — он уже пробовал хоть что-то узнать о византийцах. Единственное, что удалось узнать — эти люди были французами и появились в Византии вместе со своим господином, захватившим трон империи. Одного из французских пехотинцев удалось выкрасть, когда он развлекался с продажной шлюхой. Этот чертов француз долго держался и пытался откусить себе язык, но опытным парням удалось его разговорить. Узнать правда удалось немного — армия Армана создавалась лично им из детей как и мамлюки, только все воинские премудрости шли от самого Армана, как оказалось, он был лучшим среди тех, кто проникал на стены и вырезал стражу. Таких верных своему господину и прекрасно вооруженных обученных людей было несколько десятков тысяч — они постоянно пополнялись новыми детьми. Аль Хаким решил взять задаток и направиться навстречу армии крестоносцев — он решил самолично встретиться с необычным императором и поступить ему на службу, а в качестве подарка своему новому хозяину ассасин решил преподнести смерть султана, после которой во дворце начнется грызня за власть и в результате — неразбериха в войсках.

Султан вместе со своим бывшим другом в конце дня гулял по своему роскошному саду, солнце практически село и жара немного спала, в тенистых аллеях дышалось легко и приятно. Позади и впереди шагах в десяти от султана шла его охрана.

Итмиш почтительно шел чуть позади султана — Мой господин! Я сегодня передал этим убийцам половину из запрошенного ими золота — две тысячи динаров. Я постоянно держал руку на мече, вторая же вела за узду груженного золотом осла. Ох и помотали меня в попытке выявить слежку по рынкам решетников, башмачников, парфюмеров, кузнецов, замочников, изготовителей шпор, изготовителей уздечек, игольщиков, оружейников, книжный, свечников, седельников, белильщиков, стекольщиков, котельников, сундучников, кожевников, суконщиков, шапочников, горшечников, меховщиков, не считая многих рынков, где продавались продукты питания, включая готовые блюда. Я и не думал, что Каир такой огромный город! Когда я расплатился, мне не понравилась улыбка того, кому я передал осла. Тогда я не придал этому значения, а вот теперь, когда было достаточно времени обдумать, я опять невольно опять тянусь к мечу.

Султан хотел было посмеяться над бывшим другом, но поперхнулся от стрелы, пробившей его горло, вторая стрела пронзила глаз Итмиша. Охрана после нескольких минут ступора кинулась искать убийц, однако те как будто сквозь землю провалились. Как кошки двое убийц взобрались на верхушки деревьев и затаились там, выждав пока беготня с зажженными факелами прекратится, парочка бесшумно пересекли сад и перебрались через стену, выходящую в сады при дворце визиря, уходя все дальше от стражников, прочесывающих улицы совсем с другой стороны.

Иерусалим был обложен монгольскими туменами полностью, оказавшись отрезанным от мира. Помня о том, как в начале Седьмого века евреи присоединились к иранскому шаху и после захвата Иерусалима, принадлежащего Византии, сасаниды и евреи вырезали десятки тысяч христиан в городе, многих у бассейна Мамилла и разрушили их памятники и церкви, включая церковь Гроба Господня, я повелел ввести геноцид не только для мусульман, но и для этой коварной нации. Монголы с удовольствием уменьшали поголовье жителей на моих будущих землях, отрываясь за свое прошлое поражение от мамлюков.

Моими войсками был захвачен город Газы вместе с крепостью, построенной еще королем Балдуином Третьим. Заминка с захватом Иерусалима вышла из-за скопления в крепости большого числа войск султана и стены крепости хорошо охранялись. В конце концов я не стал рисковать своими людьми, и оставив крепость на «потом», мои спецы взобрались на стены города и после непродолжительной резни открыли ворота. После занятия города я приказал уничтожить стену плача (остатки иудейского храма) и на ее месте на холме начать строить новую крепость, на строительство казармы внутри которой и пойдут крупные известняковые блоки от плачущей стены.

Самое большее, на что я решился — трое моих лазутчиков, пробравшись внутрь крепости, зарезали часовых и их трупы сбросили в крепостные колодцы. Осталось подождать пока мясо протухнет и отравит воду, затем противник сам поднимет лапки кверху.

Мы все, обладатели корон вместе с папским легатом и своим ближайшим окружением разместились в монастыре святителя Спиридона Тримифунтского. Он расположен в старом городе, неподалеку от Дамасских ворот. Свою любовницу Светлану пришлось переодеть в мужское платье, иначе на меня бы многие косились — монастырь был все таки мужским и был заново освещен легатом после захвата города.

Моя женушка прислала мне письмо, я оставил ее в Константинополе, узнав о задержке месячных.

«Любимый Арман! Без тебя мне ужасно страшно в этом огромном дворце! Прошу тебя поскорее закончить эту войну и вернуться назад. Я уже неплохо играю на твоей гитаре, хотя из-за нее постоянно болят подушечки пальцев. Твой Жан наводит ужас на знатные семьи и держит всех в страхе, его соглядатаи наверное есть в каждом доме Константинополя. Патриарх поначалу был против твоих олимпийских игр, а теперь и сам стал фанатом твоей игры в мяч, теперь они с Папой болеют за одну команду, созданную из числа служителей церкви и названную „Небесное воинство“. Кардиналы курии вместе со своими патронами проводят каждые выходные на соревнованиях, ты не поверишь — ипподром постоянно переполнен, колесницы почти вытеснены твоим рэгби, что за дурацкое название ты придумал своей игре! Каждый вечер я молю пресвятую деву о твоем здоровье, умоляю — не лезь сам в битвы, не бери пример с некоторых королей, не наигравшихся в детстве в войнушку. Только не показывай мое письмо своим венценосным дядям! Целую! Твоя императрица Ирина.»

Отложив письмо, я уже собирался отправиться в кровать, где меня ожидала все такая же страстная дочь купца, со временем ставшей только красивей и немного округлившейся в сверху и снизу. Моя охрана доложила — со мной хочет встретиться неизвестный, которого оценили как очень опасного человека. Мне стало интересно и я решил с этим посетителем немедленно встретиться.

На всякий случай я одел свой поддоспешник из нескольких слоев шелка и бригантину и в сопровождении братьев-волкодлаков вышел во двор монастыря, где под прицелом нескольких лучников, затаившихся на крышах, стоял человек средних лет, от которого так и веяло опасностью, при моем приближении незнакомец вдруг перетек как ртуть и передо мной стоял неуверенный в себе человек, не отличимый от толпы. Он мог перевоплощаться и я это оценил, незаметно достав из потайного кармана метательный нож и спрятав его в рукаве.

— Я император Византии Арман Первый. Ты хотел со мной встретиться?

Ночной посетитель было замешкался, затем опустился на колено и поклонился — мое имя Аль Хаким и я ранее вместе со своими людьми входил в секретную организацию и занимал в ней довольно высокий пост дай аль-кирбаль.

Мужчина замолчал, периферийным зрением наблюдая за окружающим пространством, подмечая всех воинов, которые были готовы в любой момент лишить его жизни. И то, что он стоял в паре шагов от императора, не давало ему преимущества — ассасин был уверен, что этот византиец сам свернет ему шею, не прибегая к помощи к братьям-близнецам, от которых несло такой жутью, что волосы готовы были вот-вот встать дыбом. «И где таких зверюг себе нашел?»

Я же после признания немного напрягся — этот непростой убийца, от которого так и несло смертью, занимал в организации ассасинов второе место после самого Старца. С чем же он ко мне пожаловал, неужели наниматься на службу?

— Султан Египта нанял меня убить вас и всех королей, я же решил послужить вашему императорскому величеству и убил султана.

— Султан мертв? — невольно вырвался вопрос, от которого зависела судьба дальнейшего наступления.

— Мертв, государь!

Глава 14

Известив монголов, я через папского легата отдал крестоносцам приказ о наступлении. Сам же вызвал своего нового комита ликвидаторов, решив поставить перед ним непростую задачу — Аль Хаким, в твое подчинение переходит подразделение моих ликвидаторов, которые наверняка смогут научить твоих ассасинов чему-нибудь новому. Твоя задача — под видом купцов проникнуть в Золотую Орду и организовать устранение жены хана и его детей, вообще всех близких родственников, причем эти зверские убийства должны вести к Абаке-хану, как — это ты должен сам придумать и воплотить в жизнь, причем сам Менгу-Тимур должен в порыве ярости бросить свои тумены на Абаку. По силам тебе такая задача, Аль Хаким?

— Вполне по силам, господин! Не сомневайтесь, Золотая Орда вся до единого воина поднимется на Хулагуидов, вы будете мной довольны!

Встретившись с Абакой-ханом, я продолжил свою игру — Могучий хан! Мои люди при ставке Менгу-Тимура донесли мне о состоявшейся встрече Менгу-Тимура с Борак-ханом и Хайду-ханом, которые заключили союз против Хубилай-хана, решив полностью стать независимыми от его воли и выступить вместе против него при удобном случае. Так же эти трое предателей готовятся забрать твои земли! Неплохо бы известить великого Хубилай-хана, что-бы он был готов к нападению и при получении от тебя известия направил бы тебе помощь. Я тоже помогу тебе, хан и при нападении на тебя крестоносное войско выступит на твоей стороне! Своих людей, переданных тебе для захвата крепостей, я забираю, а это тебе подарок в знак нашей дружбы — я передал хану булатную саблю, богато отделанную золотом и драгоценными камнями. Хан минуты размышлял, затем сделал знак своему слуге и тот передал мне золотую пайцзу шириною в ладонь и длиною в пол-локтя, на которой иероглифами был написан его приказ: «Кто её имеет в руках, тот может приказывать что хочет, и это делается без замедления».

— Прими, Арман! Я ценю твою дружбу и ты с помощью этой пайцзы всегда потребуешь помощь у моих воинов!

Два месяца потребовалось хорошо охраняемому каравану с дорогими тканями и персидскими коврами на то, что бы добраться до столицы Золотой Орды. В дороге Аль Хаким сначала предъявлял охранную грамоту самого Папы, а затем серебряную пайцзу самого Менгу-Тимура, которую византийскому императору удалось получить через князя Галицкого. Ночами на караван пытались несколько раз напасть разбойники, но все они в итоге достались воронам и диким зверям.

Сарай-Бату протягивался вдоль левого берега реки Ахтубы на пятнадцать километров, город окружали многочисленные поместья и усадьбы, городские кварталы. В Сарай-Бату проживало около семидесяти пяти тысяч человек. Население было многонациональным: здесь жили монголы, кипчаки, черкесы, русские, булгары, византийцы. Каждая этническая группа селилась в своём квартале, где было всё необходимое: школа, церковь, рынок, кладбище. В городе имелись кварталы ремесленников: гончаров, ювелиров, стеклодувов, косторезов, литейщиков и кузнецов. Дворцы и общественные здания возводились из обожжённого кирпича на известковом растворе, дома рядовых жителей — из сырцового кирпича и дерева. В Сарае действовал водопровод из керамических труб и канализация, сделанная из деревянных труб, были многочисленные фонтаны и восточные городские бани. Дав бакшиш смотрителю ханского дворца, Аль Хаким продемонстрировал свой товар, не идущий в сравнение с подобным товаром, которым торговали другие купцы по различию ассортимента.

Менгу-Тимур-хан встал как всегда рано, первым делом обойдя свой дворец, проверяя как работают его слуги, ища повод для их наказания. Во дворце было больше тридцати комнат, в некоторых были установлены печки каны, на которых можно лежать. Стены внутри покрыты изразцами с сусальным золотом, каким русские кроют купола церквей и расписаны персидскими стихотворными строчками. Пол тоже выложен изразцами с шестиугольными кирпичными плитками. Не найдя к чему придраться, Хан остановил свой взгляд на ковре, который был немного изношен и не требовал срочной замены, однако повод был найден. Обрадовшись, Хан вызвал своего смотрителя дворца и отстегал его плеткой — Немедленно прикажи заменить все ковры во дворце! И чтобы мои ноги буквально в них утопали!

— Слушаюсь, о великий Хан! Я как раз собирался закупить персидские ковры у торговца, только вчера прибывшего в Сарай! У него просто замечательные ковры, но и стоимость их такая, будто ковры ткали из золота!

— Немедленно отправляйся к купцу и без ковров не возвращайся, я, великий Хан Улуса Джучи, могу себе позволить любые ковры, но постарайся конечно же сбить цену на его товары!

Аль Хаким встретил вернувшегося царедворца почти как Хана, постоянно кланяясь и предложив тому холодного шербета и восточные сладости, а затем показал все ковры, которые были в его караване. Отобрав пару десятков ковров, после продолжительного торга смотритель дворца купил ещетканей и купец со своими людьми лично доставил во дворец приобретенный товар. Ковры разнесли по комнатам, где их и раскатали, купец при этом внимательно запоминал расположение комнат, однако на женскую половину его не пустили, но двери, которые вели в покои Олджай-хатун, купец сразу отметил в своей памяти. Сам Хан соизволил лично указать на ковры, которые украсили его покои.

На пятый день после этого после удачной охоты дворец гудел как улей, все приближенные и близкие родственники отмечали до поздна, пока наконец захмелевших батыров не растащили по многочисленным спальням. Хан проснулся от воплей ужаса — орали несколько служанок, которые решили навести уборку и обнаруживших многочисленные труппы. Рядом с головой Хана торчал кинжал из его коллекции, пробивший послание на хорошей китайской бумаге: "Ты еще жив только потому, что ты должен признать мое право на Кавказскую Албанию — это моя территория!

Хан с трудом преодолевая головную боль, вышел из своей спальни, приходя в ярость от вида луж крови и трупов с перерезанным горлом. Перед спальней жены Хан споткнулся о труп старой служанки, бывшей с его супругой с самого ее детства. В голове помутилось и Хан рухнул навзничь.

После похорон Хан отправил гонцов в самые дальние концы своего Улуса собирать воинов для мести убийце своих близких.

Великий Хан монголов, был еще не стар, ему всего-то было пятьдесят пять лет. Если считать Монгольскую империю в то время в целом, его царство простиралось от Тихого океана до Чёрного моря, от Сибири до Афганистана. Хубилай сменил своего старшего брата Мунке на посту кагана в десять лет назад, но ему пришлось воевать со своим младшим братом Ариг-Бугу в гражданской войне, которая продолжалась четыре года. Каган готовился к завоеванию династии Сун, отступившей в Южный Китай, но послание Абаки-хана разъярило его эго — на его власть покусились поганые собаки, которых следует наказать по законам Тэмуджина. И он пока отложит завоевание всего Китая и сам лично возглавит поход на предателей. Кто-то решил, что он ослаб, но их ошибка будет дорого им стоить! Он, настоящий чингизид и сможет утвердить свое право на власть!

Объединенные армии крестоносцев и монголов прошли как коса смерти по султанатам северной Африки, полностью уничтожая мусульманское население, оставляя после себя только трупы. Через Гибралтарский пролив корабли переправили часть войска крестоносцев из порта Сеуты к Альхесирасу, откуда началось вторжение в султанат Насридов, правивших Гранадским эмиратом. Города Басу, Гуадис, Гранаду взяли после кровопролитных штурмов, так как византийский император отозвал своих умельцев из армии крестоносцев, решив показать заносчивым рыцарям, чего они стоят без помощи Армана Первого. Хорошо хоть король Кастилии и Леона подготовил все для взятия крепостей.

Когда же крестоносцы обратились к легату Папы с просьбой о окончании похода, то им было озвучено послание Папы — «Воинство Христово! С уничтожением нашего непримиримого врага в Палестине и его логова в Африке ваша миссия не может быть закончена, пока над Европой висит повторная угроза нападения орд кочевников. Следующим шагом в этой войне должно стать устранение нападения Золотой Орды, чьи победоносные войска прекрасно помнят в Европе, Орда уже планирует вторжение и ваша задача — успеть помешать их планам. Союзниками нашими опять выступят монголы Абака-хана, пусть они режут друг друга! Оставьте сильный гарнизон в Александрии, который должен организовать возведение новых укреплений и ремонт старых, всю армию крестоносцев необходимо собрать на территории Польши, где воины смогут отдохнуть и провести ремонт амуниции, сменить раненых коней на здоровых и боеспособных. На императора Византийской империи возлагаю непростую и почетную миссию — обеспечение беспрепятственного прохода богомольцев к Гробу Господнему. Иерусалимское королевство должно стать частью Византийской империи, титул короля станет наследственным титулом императора Византии. С нами Бог!»

В июле в Константинополь по моему приглашению прибыли король Кипра, король Франции, мой дядя Карл, ставший королем Сицилии и Неаполя с супругой Маргаритой Бургундской, мой брат Великий магистр тамплиеров, король Венгрии и царь Болгарии. Вместе со мной их встречали мои приемные родители, которые решили насовсем остаться в Константинополе, тем более я даровал Альфонсу титул деспота, а Жанна почти каждый день проводила пару часов в обществе Папы и Патриарха, приобщаясь к их святости.

После посещения банного комплекса, в котором опытные массажисты привели тела могущественных повелителей до состояния полного расслабления, умаслив затем тела маслами, всех одели в римские тоги и провели в закрытый внутренний двор, выполненный в стилистике древнеримских домов. В центре атрия находился бассейн для стока дождевой воды, попадавшей туда через отверстие в кровле. В атрии журчал фонтан, окруженный колоннадой, помещение было украшено бесценными древнегреческими статуями, а росписи стен изобиловали картинами сражений римлян на суше и на море. Для высоких гостей вокруг прямоугольного накрытого стола стояли плетеные кресла-качалки, выполненные по образцу моего будущего, на которые были уложены тонкие подушки, набитые овечью шерстью.

— Угощайтесь, господа! Я пригласил вас обсудить подготовку к нападению на Орду. Властители Болгарии и Венгрии должны помочь армии крестоносцев поставками продовольствия. Я думаю, что взаимные обиды должны быть забыты — именно ваши земли окажутся первыми на пути монголов.

Константин Первый Тих искоса взглянул на меня, он еще не остыл от обиды, нанесенной ему моими войсками.

Я не дождавшись ответа, продолжил — Никто же не хочет впасть в немилость нашей матери церкви и быть отлученным от ее лона?

Царь Болгарии отрицательно покачал головой — Я выполню волю Патриарха и Папы! Извините, но я устал с дороги, прикажите проводить меня в свои покои!

Я позвонил в колокольчик и отдал приказ слуге — Проводи нашего гостя в его помещения!

Перекусив и выпив вина, через полчаса не выдержал Белла Четвертый, буквально засыпающий в удобном кресле, после его ухода я обратился к тем, кто так желал получить корону Иерусалима — Дядюшка Карл и достопочтенный Гуго! Я прошу вас не держать на меня зла — эта корона, которую против моей воли возложил на меня его святейшество, слишком тяжела. Выгоды от ее обладания крайне мало и я согласился только потому, что от нашего союзника я получил право повелевать его войсками, что намного облегчит мне управление этими землями. Да, мы сейчас разбили всех мусульман, но на место убитых со временем придут новые завоеватели, с которыми придется схлестнуться ни на жизнь, а насмерть. Я всегда буду верным союзником тебе, Гуго! Никто не посмеет претендовать на твою власть на Кипре, пока я жив. Мой брат, Жак де Моле, насколько я знаю, стал твоим другом, прошу — прими и мою дружбу!

Гуго минуту пристально смотрел мне в глаза, затем кивнул и протянул мне руку, которую я крепко пожал — Хорошо! Я готов стать тебе другом, Арман! и вот тебе моя рука!

— Дядя! Надеюсь в вас нет зависти и злобы по отношению к вашему племяннику!

Карл стрельнул глазами на своих братьев, внимательно следивших за беседой — Что ты, Арман, но за тобой остался должок — ты обещал мне помочь получить корону священной римской империи!

— Его Святейшество на мою просьбу ответил, что он не против рассмотреть этот вопрос, но только после успешного похода армии крестоносцев на хана Золотой Орды! Я уверен, что тебе, дядя, нужно проявить себя в этом походе как лучшего и результативного военноначальника, который не только готов рубиться в передних рядах, но может управлять армией и вести ее к победе! Согласись, что взять на себя управление огромными новыми территориями, толком не создав порядок на только недавно захваченных — вызовет вопрос у Его Святейшества! И он просто передаст корону другому.

Карл задумчиво покачался в кресле, допил вино в своем кубке и решительно встал — Спасибо за угощение, дорогой Арман! Я тоже пойду в свою спальню!

Людовик укоризненно покачал головой — Амбиции просто гложат моего брата! Если ты, Арман, не выполнишь своего обещания, то у тебя появится опасный противник.

Я не стал просвещать дядю о том, что мои враги долго не живут. Конечно же можно выполнить свое слово, но усиление с помощью объединения огромных территорий Европы мне не выгодно — моей задачей является раздробление Европы на мелкие слабые государства.

Подошел слуга и сообщил, что наши женщины требуют присоединения к нашей пирушки, умирая от скуки. Я приказал пригласить их и обновить закуски.

Весело щебеча красавицы ворвались в атрий, Маргарита была в шоке от моих роскошных огромных терм и, заняв свое место, предложила мужу — Карл, здесь, во дворце наших родственников, как в раю! Позволь мне остаться в Константинополе хотя бы на полгода! Мы только что помолились вместе с его святейшеством Папой, это было так здорово! Внутри меня будто ангелы пели свои райские песни. Ирина с Жанной похвастались, что они каждый день таким образом ощущают близость Господа!

Карл незаметно поморщился, стараясь не выдать свою зависть к Арману. Если бы он не послушал тогда своего приемного племянника, то вполне возможно, сам бы принимал его в своем!!! дворце. Хотя в глубине души он понимал, что захватить все крепости без кровопролитных штурмов и долгой осады он не смог бы. Что еще больше его разжигало его ярость.

— Конечно, дорогая, оставайся погостить, тем более мне скоро снова в поход.

Гуго Третий отвлекся от шахмат, которые принесли по его просьбе, давая возможность де Моле обдумать свой следующий ход — Прекрасные дамы! Вы не откажетесь принять в свое общество мою супругу? Я же тоже приму участие в походе на неверных!

Ирина захлопала в ладоши — Конечно же мы с радостью примем твою Изабеллу, нам станет еще веселей! Поверьте, Гуго, пока мужа не было, я очень скучала, если бы не Жанна, то я бы померла от тоски!

Я с умилением посмотрел на жену — ну прям как ребенок! Немного же ей требуется для счастья.

Людовик подошел ко мне сзади и наклонился к моему уху — А скажи ка мне, дорогой племянник! Серебряных приисков в твоих землях практически нет, жалкие крохи на Балканах! Откуда у тебя в таком количестве чеканят монеты из серебра?

Я пожал плечами и ответил вопросом на вопрос — Скажи-ка дядя, а во сколько ты оценишь мои земли во Франции? Да и заодно земли моих родителей? Недосуг мне тратить свое время на их развитие. А за ними ведь постоянный хозяйский пригляд нужен!

Людовик погрозил мне пальцем — Хитер ты, Арман! Я подумаю над твоим вопросом, но и ты подумай над моим.

Глава 15

Я поставил перед собой цель увеличить доставку серебра из неоткрытой еще миром Южной Америки и заодно отыскать золотые россыпи. Для этого мне нужны были более вместимые и надежные корабли.

В Средиземноморье корабли всегда строились со стыковкой кромок, то есть доски корпуса стыковались кромкой к кромке, а не внахлест, как как в клинкерной конструкции. Шпангоуты устанавливались только тогда, когда корпуса были построены до такой степени, что их можно было удобно расположить. Это давало легкие и прочные корпуса, но было чрезвычайно дорого с точки зрения требуемых рабочих и столярных навыков. Покрытие кораблей слоем смолы по всему корпусу было заменено заделкой швов между досками.

Я собрал лучших корабелов этого времени и поставил перед ними задачу, расстелив перед ними изображение каравеллы — Мне нужны корабли с тремя мачтами, на которых будут косые паруса формы прямоугольного треугольника на всех мачтах. Верхней шкаториной парус крепится к рейку, наклонённому вперёд. Их передний конец доходит до палубы, он называется «тележка». За тележку берётся галс. Особенность латинского парусного вооружения в том, что тележка при смене галса должна пересечь ванту. Поэтому ванты на судах с латинским вооружением необходимо делать разъединяющимися. Длина нового корабля должна быть около тридцати метров (я продемонстрировал мастерам брусок, длинна которого была около метра, на бруски были нанесены риски с миллиметровым шагом; ширина восемь с половиной — девять метров; осадка три-четыре метра.

Обсудив детали устройства нужных мне кораблей, я вызвал своего Верховного доместика департамента разведки.

— Приветствую, государь! — Жан де Танле поклонился и сел на кресло рядом со мной.

— Что у тебя нового, Жан?

— Золотая Орда собирает свои тумены, которые двинулись вдоль реки Итиль в ставку Сарай-Берке, где-то через полтора месяца отдаленные тумены из Сибири достигнут Гирканского моря и тогда войско двинется на Абаку-хана. Купцы, следующие из Китая, поведали — великий каган двинул свои тумены через земли Чагатаиского государства, собираясь взять с собой тумены Орды, старшего сына Джучи, который уже объявил, что создает ханство Ак-Орду. Орда желает отделиться от Монгольской империи и улуса Бату. Хубилай решил убить двух зайцев — не только наказать хана Золотой Орды, но и привести в чувство зазнавшегося Орду.

Я задумался — нужно ускорить поход крестоносцев в земли Дикой Степи, пока армия Золотой Орды движется на юг, нужно зачистить степь от городов и стойбищ этих кочевников, обезопасив этим мои земли и земли русских княжеств.

Абака-хан, пройдя огнем и мечом по северной Африке, получил письмо от императора Византии: «Дорогой друг! Твой злейший враг через полтора месяца достигнет твоих земель, выйдя в устье Итиль. Поспеши и ты успеешь выбрать место для сражения первым. Войско крестоносцев почти готово к выступлению и скоро ударит твоему врагу в спину, перед этим уничтожив его жен и детей!»

Хан довольно ощерился и приказал готовить войско к новому походу.

Его святейшество объявил о новом крестовом походе и все войско тронулось через земли Галицкого князя, я же свои силы собрал на восточной границе моей империи, где спешно возводились еще две новые крепости — в Трапезунде и в пятидесяти километрах южнее. Я решил создать цепь укреплений через каждые пятьдесят километров, всего шесть крепостей.

Мои верные телохранители, братья-волкодлаки, обратились с просьбой — Господин! У нас есть просьба — разреши нам навестить своих родных! Может быть мы сможем уговорить хотя бы часть покинуть леса, из которых наш род теснят все дальше в самые чащобы, и поступить тебе на службу также, как когда-то служили Александру Македонскому!

Я кивнул. Было заманчивым получить на службу как можно больше специалистов войны, эти супервоины помогали «завоевателю вселенной» в его победоносных походах. Они стояли на дозоре, бдительно охраняя воинский стан, были великолепными лазутчиками, легко проникали в расположения персидских войск, получая необходимые сведения и устраивая разного рода диверсии. Могли выкрасть не только постовых, но и какого-нибудь военачальника прямо из его уютного шатра. От всего такого персам жизнь мёдом точно не казалась! Первуша, которого мои приближенные знали под именем Олег и его брат Вторак, который назывался Андреем, были непревзойденными специалистами тайной войны — это у них было в крови, получить хотя бы десяток таких же бойцов стало бы лишним козырем в моих руках.

— Идите и приведите свой народ, обещаю — они ни в чем не будут нуждаться, вам не нужны будут набеги для выбора женщин — вы сможете выбирать их сами.

Братья в сопровождении девяти головорезов Армана вот уже неделю двигались в степи, позади остался Крым, куда их доставил корабль империи. Их привычный бег позволял преодолеть большее расстояние, чем передвижение на лошадях, которые были ограничены в расстоянии, которое они пробегали за день. Бойцы Армана были хороши — он смог научить их бегать быстрее коня, Первуша и не думал, что их технику знает чужак. К удивлению братьев их господин знал очень много, у него было чему научиться даже им, которые гордились своей уникальностью.

Бегущий первым Вторак резко остановился — он почуял запах дыма.

— На расстоянии десяти полетов стрелы костер! Возьмем чужаков в клещи!

Первуша кивнул и группа разделилась, обходя врага (а в степи каждый чужак враг по определению) с подветренных сторон.

У костра сидели два десятка половцев, дезертировавших из армии Золотой Орды. Стреноженные кони паслись неподалеку под охраной еще одного безусого степняка. Кони встрепенулись, неожиданно почуяв опасность, но было поздно — пара залпов и у костра остались трупы.

Перекусив жаренным мясом, группа двинулась дальше. Еще несколько раз встречались конные степняки, но их быстро и умело уничтожали. Степь кормила и укрывала от чужих взоров. На сон выделяли около трех часов в сутки. Наконец-то Степь закончилась и начались леса и стало оживленнее — караваны купцов, дружины князей обходились так же скрытно, часто посланцам императора приходилось передвигаться лесом, стараясь не попасться никому на глаза.

К своей родной деревне близнецы вышли рано утром и удивленно остановились — вокруг их деревни появились распаханные поля после выкорчевывания векового леса. Их народ гордился тем, что не сеет и не жнет, мужчины охотились, а женщины занимались домом, выделывая шкуры занимаясь ловлей рыбы, собиранием ягод и лекарственных растений.

— А ну-ка бросите оружие и встаньте на колени! — справа и слева показались лучники.

— Храбр, это не враги, а наши новые братья! — Первак вышел вперед и снял шлем — Это я, Первак и мой брат Вторак. Что у вас произошло, что вы стали как поляне рыться в земле?

— Это точно вы, а не ваши потусторонние тени? — к братьям подошел могучий богатырь в старинной двухвековой кольчуге, доставшейся ему по наследству от отца.

— Так иди и удостоверься, Фома Неверующий!

— Это кто еще такой?

— Это человек, не поверивший в чудо. Веди нас скорее в деревню, хотим обнять своих родных!

Храбр отвел пришедших с братьями чужаков в полуземлянку на краю деревни, а сам пошел по жилищам собирать старейшин.

Братья едва обнявшись с матерью, выпили медовухи в помин погибшего отца, как их тут же затребовали в самую большую полуземлянку, где их ждали самые уважаемые долгожители рода — девяностолетний Светозар, восьмидесятисемилетний Орех и восьмидесятилетний Велимудр. Несмотря на возраст, все трое были похожи на вырезанных из дуба крепких телом мужчин, которые хоть сейчас были готовы взяться за секиры, их обнаженные руки, перевитые жилами, были в боевых браслетах, у всех троих мощные пласты грудных мышц выглядывали из расстегнутых душегреек из волчьего меха, волчовок. Возраст выдавали лишь седина в волосах и длинных усах, опускавшихся ниже бритых подбородков.

— И где же вы столько странствовали, непутевые? Мы уже и не ждали вашего возращения, ваша мать только отказывалась поверить в вашу смерть — говорила, что знает, что вы живы. — Велимудр с интересом разглядывал окрепших и раздавшихся в плечах родичей, остальные с каменными лицами смотрели будто сквозь братьев, но так же выискивая изменения в их радостных открытых лицах.

Первак пожал плечами — Доверились в пути купцам, которым помогли отбиться от злодеев, а они нас опоили и продали в рабство. Вывезли нас с братом так далеко, что мы уже и не чаяли вернуться назад. Купил нас знатный иноземный князь Арман, который за нашу клятву в верной службе даровал нам свободу и сделал своими телохранителями. Но, по правде говоря, Арману не так уж и нужны охранники — он сам владеет многими нашими техниками, кроме отвода глаз. Но знает наш господин намного больше, чем наш род — мы сами у него многому полезному научились. И свое войско, набираемое из подростков, князь научил многому, из того, что он знал, его воины изучают даже грамоту и многочисленные языки разных народов!

— И откуда у этого Армана такие познания? — до разговора снизошел сам Светозар, посмотрев наконец братьям в глаза. — Он что, родом из нашего рода?

— Нет, великие старейшины! — Вторуша вздохнул — Мне кажется, что в нем есть частичка самого Велеса. Наш господин родом из небогатого франкского рода, однако смог стать приемным сыном родного брата их короля, а затем завоевал с помощью своего войска, не потеряв ни одного человека, раненые не в счет, огромную империю и теперь он император Царьграда, как называют Константинополь, столицу империи, русские князья.

Император, которому мы поклялись служить, послал нас пригласить весь наш род переехать жить в его владения, наши женщины ни в чем не будут нуждаться, а мужчины будут нести службу лично императору. Дети рода смогут обучаться в его военных школах, в которых старейшины смогут и дальше передавать свои знания. Эти сырые землянки вы будете вспоминать как ужасный сон, вс получат надежные и уютные жилища.

Старейшины переглянулись — полтора года назад они вынуждены были согласиться на хлебопашество — охота уже не могла прокормить род и перед ним стала дилемма — или уходить опять дальше в леса, или начать пробовать выращивать хлеб и овощи.

— Ступайте, братья домой, мы должны обсудить предложение вашего (ехидный Светозар выделил это слово особо) императора.

Дождавшись пока братья выйдут наружу, Светозар спросил своих давних друзей, с которыми давно сдружился в совместных битвах с врагами — Что скажете, старейшины?

— Наши предки не раз служили разным князьям и владыкам — вспомните Александра из Эллады! Предания тех времен мы сами рассказываем своим воинам. Наши предки держали в страхе персидских воинов! Правитель Царьграда по слухам силен, это же подтвердили эти мальчишки. Храбр уверяет — воины, что пришли с ними, ничем не уступят нашим лучшим бойцам. А я Храбру верю — он ни разу не ошибался. Я за переселение, нужно предупредить наши братские роды — может они тоже захотят уйти вместе с нами? — Орех встал и прошел к столу, на котором стояла корчага с медовухой, отпив, он передал ее Велимудру.

Тот принял, отпил и передал Светозару — Я за, сомневаюсь, только что все рода захотят с нами уйти, брат!

Тот выпил и кивнул — Возможно, однако предложить мы им обязаны, может хоть молодняк захочет показать свою удаль в чужой стране! Посылайте-ка гонцов к родичам!

Еще неделю ждали ответа от удаленных деревень, однако вместо него в деревню заявились сами семьи лесовиков, которые пошли против увещеваний своих старейшин и решили посмотреть мир да себя показать. На колосящихся полях поставили шалаши, а прибывшие потребовали братьев рассказать о предложении императора.

Выслушав рассказ о реках молочных и берегах кисельных, которые обещали Первуша со Втораком, молодежь дружно попросила вести их вместе с их семьями в далекий Царьград — Греков наши предки не раз бивали, на Царьград с князьями и их русью в поход ходили! — тридцатилетний Ждан веско ронял слова как гвозди в дуб вколачивал — хватит нам жить как изгоям! Развеем удаль молодецкую и покажем грекам, где раки зимуют!

К молодежи вышли старейшины рода, который так и не смог стал землепашцами — Гой еси, добры молодцы! Собирайтесь — завтра уходим в Царьград!

Ярослав Ярославич, князь Тверской и Великий князь Владимирский восседал на своем столе. Двенадцать лет назад Ярослав вместе со своими братьями и племянником Борисом Васильковичем — ростовским князем ездил в Золотую Орду, откуда был отпущен «со многою честью», отдарившись мехами, серебром и стоялыми медами, и вернулся в Тверь. Восемь лет назад князь Ярослав Ярославич участвовал в совместном русско — литовском походе на принадлежавший Ливонскому ордену Дерпт. Семь лет назад после смерти Александра Невского хан Золотой Орды Берке передал великокняжеский ярлык его младшему брату Ярославу, по всей видимости, рассматриваемому в качестве более лояльного, чем старший на тот момент Андрей. Под властью Ярослава Ярославича оказались Тверское и Владимирское княжества.

Пару лет назад тверской князь Ярослав Ярославич по просьбе новгородцев послал им на помощь сыновей Святослава Ярославича и Михаила и других князей, которые участвовали в Раковорской битве против рыцарей Ливонского ордена и их союзников — датчан.

В этом же году в ходе очередного конфликта Ярослав Ярославич был изгнан новгородцами. В том же году он решил усмирить Новгород, призвав к участию в будущей борьбе князей Дмитрия Александровича Переяславского и Глеба Ростиславича Смоленского и заручившись помощью от хана Золотой Орды Менгу — Тимура. Сторону новгородцев принял брат Ярослава, Василий Ярославич, князь Костромы, которого ордынские дипломаты решили противопоставить Ярославу. Но вот ведь незадача — Хан Золотой Орды собрал все свои тумены и двинулся войной на своего родственника. Лишившись поддержки, князь ломал голову, кого же привлечь в союзники, когда ему донесли неожиданное сообщение с границ его княжества — из лесных деревень вышли несколько родов воинов. Да, да — именно воинов! Настоящее пешее войско из трехсот пятидесяти витязей следует вместе со своими семьями в сторону Царьграда. Причем даже женщины и дети вооружены луками и дротиками. Все идут без телег, небольшой скарб и маленьких детей несут на себе. Переселенцев пробовали остановить и допросить с пристрастием, однако те перебили пятьдесят дружинников князя как куропаток и, захватив их коней, двинулись дальше.

Князь перебрал последние сообщения из Царьграда — к власти там пришел очередной новый император, вернувший утерянные было раньше земли Византийской империи и даже прирастивший новые. Папа римский и Патриарх пришли к согласию и произошло объединение церквей, теперь вера у всех одна, крестовые походы на Русь стали невозможны. Зато после освобождения гроба Господня христианской церковью объявлен новый крестовый поход на Золотую Орду.

Князь задумался — " Менгу — Тимур вместо помощи в усмирении Новгорода срочно направился на юг. Если крестоносцы ударят ему в тыл, то… То он навсегда потеряет этого союзника и значит нужно искать нового! Тут еще странные лесовики бегом бегут в Царьград, как будто им там салом намазали. А может и намазали! Прознали значит, где жить хорошо! Интересно! Не послать ли мне послов в Царьград? Пусть они все там хорошенько разнюхают и доложат."

Князь крикнул — Эй, кто там! Вызовите мне посольского боярина!

Глава 16

Братство рыцарей Христа Ливонии— это отделение (ландмейстерство) Тевтонского ордена в Ливонии, был образован в 1237 году из остатков разгромленного язычниками-жемайтами Ордена меченосцев в битве при Сауле и имел широкую автономию. Резиденцией магистра ордена служил Венденский замок. После потери в битве магистра и примерно трети рыцарей братья нуждались в военной силе для защиты захваченных ими земель, для чего было решено соединить Орден меченосцев с Тевтонским орденом. Однако для этого требовалось согласие датского короля Вальдемара Второго, у которого меченосцы в результате походов отвоевали принадлежавшие Дании территории Северной Эстонии, включая крепость Ревель. Датчане в ответ стали задерживать корабли с крестоносцами в порту Любека, препятствуя притоку свежих сил рыцарей в Ливонию. В переговорах папы с императором посредничал магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальца, который ждал от папы буллу об объединении Орденов. Папа настоял, чтобы его легат Вильгельм Моденский добился включения требований Дании в договор, который и был подписан в Стенсби. Таким образом и появилось Ливонское ландмейстерство Тевтонского ордена, или Ливонский орден. Орден вёл войны против Литвы и Руси, а с объединением христианской церкви исчез смысл существования этого ордена.

Девиз Тевтонского ордена: «Помогать — Исцелять — Защищать». История Тевтонского ордена началась в Палестине во время Третьего крестового похода, когда немецкие паломники под руководством капеллана Конрада и каноника Вурхарда учредили близ сирийской крепости Акры госпиталь для больных и раненных соотечественников.

Первое время это госпитальное братство входило в структуру ордена Госпитальеров (Иоаннитов), а его руководитель был «магистром больницы». Однако немцы с самого начала предпочитали держаться особняком от других национальностей, и вскоре больница попалат под патронаж церкви Святой Марии в Иерусалиме. В 1191 году Папа Римский Климент III своей папской буллой учредил «Германское братство Святой Марии в Иерусалиме», которое через семь лет за успехи немецких крестоносцев было преобразовано из госпиталя в духовно-рыцарский орден во главе с капелланом Конрадом. Орден был подвластен Папе Римскому и императору Священной Римской империи.

Тевтонские рыцари прибыли в Польшу в 1231 году, обосновавшись на правом берегу Вислы. Здесь была построена первая крепость, давшая рождение городу Торн. В добринской земле закрепился Добринский орден. Вступив на прусские земли, крестоносцы основали замок Бальга, в 1255 году на землях пруссов был основан замок Кёнигсберг. Это событие открыло возможность для продвижения ордена по рекам Самбии и Надровии, в результате чего, там были основаны замки Тапиау, Велау, Таплакен, Инстербург, Георгенбург, Тильзит, Рагнит. При продвижении на север был основан ряд замков, в том числе Мариенвердер, Дурбен, Кандау, Велюн. Стратегия рыцарей была в основном следующей: они разбивали противостоящие им прусские племенные союзы поодиночке, при этом побеждённые использовались в качестве союзников в последующих войнах. Именно это дало возможность очень немногочисленным поначалу тевтонским рыцарям успешно одолеть во много раз превосходящие силы пруссов, и устоять во время обще-прусских восстаний.

Совет Ордена состоял из Великого магистра и его заместителей — немецкого и прусских ландмейстеров, пятерых ландкомтуров, Великого комтура, Верховного интенданта, Главного казначея, Верховного госпитальера, руководившего госпиталями и больницами ордена и Маршала ордена. Причинами срочного собрания всех первых лиц ордена было объединение церквей и известие о нападении на крепость Монфор, построенной на выкупленной орденом части земель в Верхней Галилее. Монфор — узкий сто восьмидесяти-метровый хребет, нависающий над долиной ручья Кзив — подходил для строительства крепости, как нельзя, лучше. Тевтонцы создали мощную, труднодоступную крепость с двумя линиями оборонительных стен, назвав ее «Starkenberg». Строительство финансировал сам Папа Римский — Гонорий III. Но при всей своей неприступности крепость не несла какой-либо защитной функции для Иерусалимского королевства, так как стояла вдали от важных дорог. Замок стал первой официальной резиденцией Тевтонского Ордена и сюда были перевезены архив и казна.

Главный казначей кивком поприветствовал собравшихся и приступил к описанию второй проблемы — Братья! После того, как войско крестоносцев покинуло Палестину, а все руководство Ордена из нашей резиденции в Монфоре отправилось в Константинополь для встречи с его Святейшеством Папой, крепость подверглась нападению неизвестных и была ими захвачена. Направленный в нее обоз с припасами обнаружил открытые ворота и перебитых братьев и их слуг. Убиты буквально все, даже полубратья и фамилиары, трупы раздеты и разграблены, сокровища ордена пропали, а архив уничтожен огнем.

В полной тишине Великий магистр замогильным голосом объявил — Вся наша казна похищена и пополнить ее нам неоткуда — славяне, за счет которых мы ее рассчитывали пополнять, теперь вне нашей юрисдикции из-за объединения схизматиков со святой католической церковью. Самое страшное, что новый Папа считает, что наш Орден перестал быть актуальным и наши крепости вместе с их гарнизонами следует передать недавно созданному Ордену Хранителей Истинной Веры, а нам, достопочтенным вершителям судеб человеческих, следует удалиться в монастырь замаливать грехи перед Господом нашим! Что вы на это скажете, братья?

Маршал поморщился как от зубной боли и произнес — Братья! Я уверен, что его Святейшество недоволен нашим отказом от участия в последнем крестовом походе. Мы же для него выделили только пятерых рыцарей с их копьями, а я предупреждал, что нам нужно принять полноценное участие, а не отсиживаться в замках, опасаясь больших потерь! И вина за это лежит именно на Великом магистре, который и настоял на отказе от участия в походе, решив, что остальные Ордена во время войны с монголами сильно ослабнут и их влияние на контролируемые ими земли резко упадет. Мое мнение — нам нужен новый Великий магистр! Давайте проголосуем за мое предложение! Кто за отставку действующего Великого Магистра Анно фон Зангерсхаузена, поднимите правую руку!

Фон Зангерсхаузен смотрел, как с каждой поднятой рукой уходит его время руководства Орденом. Великий магистр обладал верховной властью в Ордене. Устав Тевтонского ордена не предоставляет великому магистру неограниченную власть. Его власть всегда ограничивалась Генеральным капитулом. Исполняя свои обязанности, великий магистр зависел от собрания всех братьев ордена. В первую очередь великий магистр выполнял функции дипломата и управляющего хозяйством ордена. Выборы возводили его над статусом, которым он обладал по праву рождения. Он вёл пространную переписку с прелатами и монархами, включая императора и папу, много путешествовал, посещая различные монастыри ордена, проверяя дисциплину и расходование ресурсов должным образом.

Он много сделал для Ордена и считал себя достойным наследия Германа фон Зальца, благодаря которому Орден после гибели в одной из битв с мусульманами больше половины рыцарей и Великого магистра за короткое время восстановил свою боеспособность и, самое главное, завоёвывает доверие Папы Римского и императора Священной Римской империи. Папа и император передают ордену права на имущество в Армении, Апулии, Венгрии. С тех времен Тевтонский орден был под опекой императора и освобождался от всех налогов и повинностей.

Орден тридцать лет назад получил по зубам — тевтонские рыцари начали поход на Русь и захватили Копорье, Изборск, Псков , ограбили земли Новгорода. Новгородский князь Александр Невский во главе русских войск выступил против Тевтонского ордена и уже меньше чем за два года освободил все русские земли от немецких рыцарей. Тевтонские рыцари окончательно отказались от своих завоеваний в русских землях и заключили мирный договор с Новгородом.

Сам Анно фон Зангерсхаузен давно поглядывал в сторону польского города Гданьска, готовя почву для захвата польских земель. И вот теперь все его мечты пойдут прахом!

— Ну что, братья! пора нам приступить к выборам нового Верховного магистра! — ландмейстер Пруссии обозначил поклон в сторону бывшего главы Ордена и тот, сжав зубы, сдал свой ключ и покинул Совет, надеясь, что его назначат хотя бы комтуром.

Сначала на заседании Генерального капитула зачитали вслух Устав Тевтонского Ордена. Затем отслужили обедню, во время который каждый член капитула пятнадцать раз читал молитву «Отче наш». После этого торжественного богослужения устроили традиционную даровую трапезу для тринадцати убогих. Затем заместитель Верховного магистра назначил первого электора (выборщика), тот, в свою очередь — второго, потом первый и второй выборщики вместе назначали третьего выборщика, и так далее, пока общее число всех выборщиков не достигало тринадцати. Это число считалось священным — в память Христа и двенадцати его апостолов — и складывалось из одного брата-священника, восьми братьев-рыцарей и четырех «услужающих братьев», представлявших различные комменды (комтурии) Тевтонского ордена. Выборщики присягнули на Святом Евангелии честно исполнить свой долг, после чего приступили к процедуре выборов нового Верховного магистра. Выборы протекали спокойно, без особых разногласий, и после выбора нового главы завершились пением «Te Deum laudamus» («Тебя Бога хвалим…»). Затем заместитель главы Ордена торжественно вручил вновь избранному Верховному магистру Хартману фон Хельдрунгену большую орденскую печать и перстень, символизировавший высшую власть над Орденом.

Хартман был имперским рыцарем и присоединился вместе со своим братом, Германом фон Хельдрунгеном. Сначала Хартман становится комтуром баллея Саксония, он принимал участие в торжествах по случаю соединения Тевтонского и Ливонского орденов. Он пользовался доверием Великого магистра и быстро поднимался в иерархии Ордена. четыре года назад он сложил полномочия пятилетнего нахождения в должности Великого комтура Тевтонского ордена.

Под колокольный звон Верховный магистр, его заместитель и отправлявший торжественное богослужение брат-священник обменялись так называемым «поцелуем мира», после чего Верховный магистр, с согласия Генерального Капитула, оставил в должности прежних братьев на высших должностях ордена. Большая печать Тевтонского ордена хранилась в потайном шкафу с тремя замками. Ключ от первого замка хранился у самого Верховного магистра, ключ от второго замка — у Великого комтура, ключ от третьего замка — у «треслера» (казначея). Поэтому открыть этот шкаф они могли только втроем. Таким образом, власть Верховного магистра, хотя и была по сути дела самодержавной, тем не менее ограничивалась Генеральным капитулом — как к примеру, в столь важных финансовых вопросах.

Хартман фон Хельдрунген выслушал доклад о хищении казны и приказал — Объявите вознаграждение тому, кто поможет любой информацией о похитителях, если эта информация касается конкретных имен похитителей и места их нахождения, обещайте в награду столько золота,сколько весит сам информатор. Далее, завтра же отправляемся к Папе, будем молить его о прощении Ордена. А в знак нашего покаяния немедленно собрать наше войско, оставив в крепостях минимальные гарнизоны, и под командованием Маршала отправить его в помощь императору Византии Арману Первому на его восточные границы. Это письмо передадите императору — пусть он вам определит место для дислокации и он же найдет вам применение в войне с монголами.

Появление тевтонов на моих границах стало неприятным сюрпризом — я же знал, что они практически саботировали приказ Папы о новом крестовом походе. Голубиная почта доставила сообщение — Маршал Тевтонского Ордена просит моей аудиенции. Я конечно же дал согласие и на всякий случай объявил военное положение в Константинополе. Но моя тревога оказалась напрасной — Тевтоны пришли воевать под моим руководством против монгольского хана. Держать их на своих землях мне очень не хотелось и я написал письмо Абаке-хану: «Дорогой друг! Посылаю тебе на помощь войско Тевтонского Ордена. Прошу тебя использовать его на острие своих ударов по твоему врагу. Будет совсем хорошо, если присланное мною войско назад не вернется. Твой друг, император Византийской империи Арман Первый.»

Маршал Ордена с истинной арийской надменностью поклонился и без доли почтительности в голосе произнес — Ваше императорское величество, армия Ордена в вашем распоряжении! Новоизбранный Великий магистр Хартман фон Хельдрунген просит указать маршрут следования войска через ваши земли на восточную границу Византии.

— Конрад фон Тирберг! Я написал письмо Абаке-хану и он ждет вашу армию перед Дербентским проходом, он еще называется Албанские ворота древних и находится на восточной оконечности Кавказа, между отрогом Табасаранских гор и морем. Это, собственно говоря, даже не горный проход, а прибрежное ущелье. Этот прибрежный путь простирается от севера к югу, у восточной отлогости Кавказа, вдоль Каспийского моря, и представляет собой единственное сообщение между нижней долиной Куры и северной степной долиной Терека. Проводника я вам предоставлю — это подданный хана. Сотни самых быстрых горных потоков, стремящихся на восток, осенью и весной, во время таяния снегов и в дождливое время, делают Дербентский проход почти невозможным. Поэтому нужно поспешить и, объединившись с монгольским войском, до конца августа переправиться через Дербентский проход.

Маршал кивнул и мы попрощались.

Мои разведчики следовали за немцами, контролируя их продвижение. На пути тевтонцев были размещены продовольственные припасы для людей и их коней, что избавило войско от обоза, который не тормозя конницу и пехоту, следовал позади. Встретившись с монголами, объединенное войско вышло в долину Терека, где его ждала армия Золотой Орды. Абака-хан получил известие, что тумены Хубилая уже на подходе и решил их дождаться, разместив немцев в центре своей армии, поставив тумены монголов на флангах.

Менгу-Тимур-хан с усмешкой смотрел на армию своего врага, которая не спешила на него нападать.

— О, великий Хан! К тебе гонец из Сарая! — доложил верный тысячник и Хан сделал знак впустить гонца.

Вид гонца был жалок — он похудел от недоедания и недосыпа — Великий хан! Тенгри оставил твой народ! Гнев владыки подземного мира, рогатого старика Эрлика сокрушил твой народ. Огромная армия крестоносцев как косой прошлась по нашим стойбищам и захватила Сарай-Бату, твою столицу! Эти собаки не оставили никого в живых, напоследок спалив город! Скорее всего эта армия будет здесь через неделю, я загнал трех лошадей, ненамного опередив крестоносцев.

Хан понял причину пассивности своего врага — тот желал нанести удар с двух направлений. — Немедленно готовиться к атаке!

Абака-хан, выигравший несколько дней, тоже приказал приготовить луки и через час небо потемнело от стрел, летящих с обоих сторон. Конрад фон Тирберг, не желая стоять под ливнем стрел, отдал сигнал к атаке и, построившись клином, рыцари, выставив копья, ринулись в атаку. Монголы поддержали их атаку «каруселью» конных лучников. Тевтонцы прошли как нож через масло сквозь войско Золотой Орды, затем развернули уставших коней и шагом двинулись обратно, давая лошадям отдохнуть. Почти треть немцев следовавших после рядов самых защищенных доспехами рыцарей лежала на земле среди лошадей, бившихся в агонии.

В этот момент во фланг Менгу-Тимур-ханаударили подошедшие наконец тумены Хубилая и Золотая Орда дрогнула, а после смерти своего хана, ее воины бросились бежать, не зная, что впереди их ждала смерть — латная конница была на подходе. Разгром был страшный!

Глава 17

После окончания битвы Маршал Тевтонского ордена был мрачен — от его войска в шестьдесят тысяч осталось меньше половины, еще больше было убитых лошадей. Остриё и стороны клина составляли тяжеловооружённые конные рыцари в железных доспехах, а основание его и центр — плотная масса пеших воинов — кнехтов, среди которых и были основные потери. Из трехсот пятидесяти полноправных членов ордена, тяжеловооруженных рыцарей, выжили двести двадцать. Еще более страшный разгром был только двадцать восемь лет назад, когда произошла битва на льду Чудского озера, известная под названием «Ледовое побоище».

Остатки ордена после битвы разбили палатки, избавились от доспехов и приготовились к ужину, разложив огромное количество костров. Рыцари и кнехты были хмурыми — победа Абаки-хана не принесла им никакого обогащения, а потери были катастрофическими.

Рыцарь Зигфрид фон Фейхтванген с удовольствием снял промокший от пота поддоспешник и, достав из вещевой сумы вязаный свитер, обратился к своему собрату — Готфрид, тебе не кажется, что наши союзники чересчур плотно обложили наш лагерь?

Фон Гогенлоэ, ожидавший, пока оруженосец закончит жарить конину, благо павших лошадей было огромное число, зябко тянул руки к огню — действительно, не доверяют нам, узкоглазые! Ты в курсе, что кто-то обнес орденскую казну, захватив сначала крепость Монфор?

— Да ладно? Откуда ты притащил эти слухи? Враки какие-то!

Готфрид фон Гогенлоэ снисходительно усмехнулся — мой дядя близок к капитулу, он то меня и просветил. Представляешь, замок захватили практически без осады, всех братьев вырезали как кур, от архива ордена оставили только пепел!

Зигфрид удивленно почесал свою голову, найдя в волосах вошь, щелчком пальцев раздавил ее — и что теперь будет делать капитул? Известно, кто обворовал Орден?

— Нет, сделали чисто, не оставив ни следа, если у них были труппы, то они их однозначно вывезли с собой.

Оруженосец снял вертел и и понюхал мясо — Сколько не вымачивал, все равно воняет потом. Кушать подано, прошу господ рыцарей закусить, чем Бог послал!

Поморщившись, Зигфрид отрезал кусок и положил его в рот. Жесткое и вонючее мясо вызвало еще более кислую гримасу — Господи, что мы едим! Барашка трудно было достать у этих варваров? А чем будем запивать эту благородную лошадь?

— Кумысом! Узкоглазые поделились, правда и эта хрень воняет как моча, но куда деваться бедным немцам? А вы видели, как монголы пили кровь своих же жеребцов?

— Действительно варвары! — Готфрид сплюнул и подозрительно огляделся, ему не понравилось шевеление со стороны монголов. — Что-то подозрительно себя ведут, наши союзники, вам не кажется?

Зигфрид хотел возразить, но ему в горло впилась стрела, затем греющихся у костров немцев накрыли ливни стрел и через пару минут было все кончено. Монголы прошлись по лагерю, собирая свои стрелы и вооружение немцев. Абака-хан отослал письмо в Константинополь: «Прости, мой друг! Мне не удалось уберечь войско, посланное тобой мне в помощь. Твои рыцари бились и погибли как герои. Твой друг, Абака-хан.»

Новый Папа Петр Второй в январе 2071 года пригласил к себе в Константинополь капитул Тевтонского ордена. Немцы прибыли в полном составе, не отойдя от шока после известия о гибели своей армии. Когда их провели во дворец, подаренный императором под резиденцию главы церкви, немцы опустились на колено. Перед ними на возвышении сидели Папа и Патриарх, на лицах которых были скука и желание скорее закончить с этим ненужным приемом.

Папа подал знак и один из приближенных кардиналов зачитал его буллу: В связи с гибелью большинства членов Ordo domus Sanctae Mariae Teutonicorum in Jerusalem и отсутствием цели существования Ордена, Его Святейшество Папа Петр Второй распускает Ordo domus Sanctae Mariae Teutonicorum in Jerusalem и передает все имущество Ордену Хранителей Истинной Веры. Оставшимся в живых братьям необходимо немедленно отправиться в Палестину и присоединиться к Fratres Hospitalis sancti Ioannis Hierosolymitani, к О́рдену Свято́го Иоа́нна. Защита гроба Господня теперь навечно ваше вместе с Иоаннитами служение, братья рыцари!

Бывший Великий магистр поднялся и молча пошел к выходу, за ним потянулись и остальные бывшие члены Генерального капитула. Впереди была бесперспективная жизнь рядовыми рыцарями, которым неизвестно когда предоставят шанс подняться выше по иерархии.

Оказавшись на выходе, немцы остановились перед фонтаном, от которого веяло прохладой. Хартман фон Хельдрунген сложил на груди руки и осмотрел своих коллег — И что, мы вот так вот утремся?

— А что мы можем сделать? — тоскливо отозвался бывший казначей — У нас ни средств, ни армии! И как можно решиться на нарушение приказа самого Папы? В случае неподчинения нас отлучат от церкви и все, мы окажемся вне закона. Даже не думай! Нужно собрать кнехтов, оставшихся охранять крепости, и вместе с ними выдвигаться в Палестину. С нами Бог!

Устранив главную угрозу северу Руси, я задумался над следующей целью. Нужно было не дать возрасти мощи будущей Германии, которая хоть и лишилась Тевтонцев, однако до сих пор была богата человеческими ресурсами. Как кот неслышно подошел мой главный шпион, Жан де Танле — Братья волкодлаки вернулись и привели с собой свое племя: триста пятьдесят восемь воинов и около семисот стариков, женщин и детей. Где прикажешь их разместить?

— А где сами Первак с Втораком?

— Ждут за дверьми.

— Так пусти, хочу из первых уст услышать пожелания их родни.

Жан вышел и впустил близнецов. Те поклонились и подошли ко мне, гордые выполнением своего задания — Здравствуй, господин! Наши родичи пока в пригороде расположились, как увидели каменные стены, ужаснулись их величию и просят свои семьи устроить вне города.

— Хорошо, Жан, дай им сопровождающих, пусть помогут найти подходящее место на самой восточной точке Фракийского полуострова недалеко от акведука Валента. В тамошних лесах растут подходящие для вашего племени деревья: скальный дуб, граб, восточная берёза и анатолийский каштан. Много водоемов, я думаю, что волкодлаки будут чувствовать там как дома. Как обустроятся, веди воинов сюда, в новые дворцовые казармы.

— Слушаюсь! Тут еще к тебе посольство от Князя Тверского Ярослава Ярославовича.

— Завтра приму, подождут. Еще что нового?

— Из нескольких источников получена информация, что руководство Ордена Святого Гроба Господнего Иерусалимского готовит на тебя покушение, мой Господин!

Я чуть не подавился виноградом, который я в этот момент ел — С какого перепугу я им помешал?

— Ты как глава своего созданного ордена заслоняешь им доступ к Папе, ты же практически единолично решаешь, кого можно к его Святейшеству допустить, а кого нет. Кардинал-великий магистр попытался пробиться к святому престолу, однако не смог и озлобился. Вот и итог. Может дать указание твоим ассасинам решить вопрос кардинально?

— Соглашусь с тобой, пусть в их Ордене начнется череда неожиданных смертей.

Я попытался вспомнить все, что я знал о Ордене. Он прошел сквозь века и существовал в моем времени. Членами Ордена по всему миру являются представители аристократических семей, бизнесмены, политики и учёные. Штаб-квартира Ордена находится в Риме в Палаццо делла Ровере, центр духовной деятельности Ордена находится в монастыре при церкви Сант-Онофрио-аль-Джаниколо. Цели деятельности Ордена — поддержка и помощь Церкви на Святой Земле, укрепление практики христианской жизни самих членов Ордена, сохранение и распространение веры на Ближнем Востоке, привлечение к участию в этом католиков всего мира, а также защита прав Католической Церкви на Святой Земле.

Рыцарский Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского — международная организация мирян, членами которой являются также и клирики (составляющие двенадцать процентов от его общей численности). Орден подразделен на пятьдесят два наместничества в разных частях света. Наместничества организованы по национальному принципу. В крупной стране может быть учреждено несколько наместничеств, каждое из которых имеет собственную территорию юрисдикции. больше половины членов Ордена относятся к Северной и Южной Америке, из них на долю США приходится сорок восемь процентов. В Европе наибольшим количеством членов располагает Италия.

Орденом управляет и руководит Великий Магистр, назначаемый Папой из Кардиналов Святой Римской Церкви. Руководить Орденом ему помогают Великий Магистериум и его Президиум, а также Совет Ордена. Самым высокопоставленным лицом после Великого Магистра является Латинский Патриарх Иерусалима, занимающий должность Великого Приора Ордена. Орден в моем времени не занимается политической деятельностью, однако его членами являются влиятельные представители мира политики, бизнеса и научной элиты. Списки членов Ордена недоступны широкой общественности, но известны имена многих публичных лиц, принадлежащих к Ордену, в том числе и королевских особ.

Истоки Ордена восходят к концу одиннадцатого — началу двенадцатого веков — временам, когда после Первого крестового похода в Палестине возникло Иерусалимское королевство. С одной стороны, Орден относит свои начала к христианскому Братству Регулярных Каноников, которое было основано около Храма Гроба Господнего в Иерусалиме в 1099 году, сразу после покорения города Крестоносцами: Каноники преследовали религиозные цели и были ответственны за защиту пилигримов. С другой стороны, Орден явился результатом религиозных обычаев пилигримов, которые хотели быть посвящены в Рыцари на Святой земле. Ритуал посвящения совершал Патриарх, а позднее — Кустод Францисканцев на Святой земле. Во главе Ордена стоял Король Иерусалимский, кроме того, Орден находился под руководством латинского патриарха Иерусалимского. Рыцари ордена занимались защитой Гроба Господнего и других святых мест Палестины. В европейских странах были созданы приораты Ордена, которые и после падения Иерусалимского королевства продолжали существовать под протекцией различных монархов, а также Святого Престола.

Каноники избрали себе отличительные знаки — в частности, белый плащ с красным костыльным «иерусалимским» крестом напротив сердца (по орденской легенде, первым такой плащ стал носить Готфрид Бульонский — в память о крестных муках Спасителя, ибо четыре маленьких крестика по краям символизируют стигматы — раны от гвоздей на руках и ногах распятого Христа— -, а большой центральный крест — рану от копья римского центуриона (или, говоря по-нашему, сотника) Гая Кассия Лонгина, пронзившего ребро распятого Богочеловека, дабы убедиться в Его смерти, либо, по другой версии, не дать слугам иерусалимского первосвященника Каиафы сокрушить Его кости, чтобы доказать тем самым, что Он — не Мессия, о котором в Священном Писании сказано, что «кость его не сокрушится»).

После сокрушительного поражения армии крестоносцев при Хиттине и захвата сарацинами Иерусалима Ордену Гроба Господня пришлось перебраться в Акру. «Рыцари Гроба Господня» в шестнадцатом веке почитались «превыше всех прочих рыцарей в мире» и пользовались гораздо большим почетом, чем те, кто был посвящен в рыцари своими сеньорами и даже монархами. Даже римские папы считали «рыцарей Гроба Господня» вторыми из всех рыцарей по достоинству — после своих собственных рыцарей «Ордена Золотой Шпоры», именовавшегося также «Орденом Золотого Рыцарства». Я созданием своего Ордена предвосхитил идею создания Ордена Золотой Шпоры и мой Орден занял его место. Не было печали, придется еще от одного конкурента избавляться.

Кстати, Орден золотой шпоры имел и знаки отличия — первоначально знак ордена представлял собой золотой мальтийский крест белой эмали с золотыми углами между лучей креста. Между двумя нижними лучами креста размещена маленькая шпора. После объединения с орденом Святого Сильвестра в центре креста расположили медальон с изображением Святого Сильвестра.

Знак размещается на шёлковой муаровой ленте красного цвета с белыми полосками по краям. Звезда ордена представляет собой изображение знака ордена, размещённого на восьмилучевой серебряной звезде.

Нужно дать задание ювелирам изготовить знаки моего Ордена, которыми будут награждаться в основном венценосные особы. Еще продумать и нарисовать эскизы, по которым изготовят орденскую цепь как высшую степень ордена и крест со звездой как вторую и третью степени.

Кардинал-великий магистр, потерпев неудачи после отказа ему в аудиенции Папы собрал капитул Ордена — Братья! Арман полностью узурпировал право допуска к его Святейшеству Папе!

Один из членов капитула противным писклявым смешком расхохотался — до меня дошел слушок, что наш Папа Петр Второй является членом Ордена, который и создал Арман, а также в Ордене Хранителей Истинной Веры состоит большинство кардиналов. Если мы только хвост поднимем, нас тут же сотрут в пыль.

Вошел прислужник с кувшином вина и кубками. Разлив вино, он вышел а члены капитула с удовольствием припали к божественному нектару, в которое не пожалели и добавили пряностей от души. Ночью все руководство Ордена отдало Богу души. Папа Своей буллой назначил Кардиналом-великим магистром кардинала, состоящего в Ордене Хранителей Истинной Веры, а тот в состав капитула ввел верных Ордену рыцарей. Контроль над Орденом Гроба Господня перешел полностью императору Византии.

Посольство от Тверского князя было многочисленным — аж двадцать человек, состояло в основном из купцов и ближних бояр и возглавлялось племянником князя Дмитрием Александровичем. Князь не поскупился и прислал богатые дары, не пожалев шкурок горностаев, бобров, соболей и куниц. Не менее дорогим даром были несколько бочонков стоялого меда, по уверению послов, этому меду было более семидесяти лет.

— Великий император! — молодой Дмитрий дерзко смотрел мне в глаза, вместо поклона едва обозначил кивок головой — Мой дядя прислал тебе, Василевс, мед, которому до сотни лет осталось настояться всего двадцать пять лет. Князь просил передать, что он хочет долгой и крепкой дружбы с тобой и просит в знак дружбы принять его дары.

Я прищурился — Плохо князь ценит дружбу со мной, если его племянник, возглавивший посольство, не соизволил как положено поприветствовать императора Византийской империи. От тебя не требовалось как при прежних императорах падать ниц. Тебе, Дмитрий, наверняка объяснили, что нужно поклониться и встать на одно колено, ты же слишком горд для своего возраста, причем за тобой нет никаких подвигов. И ты смеешь так вести себя с государем огромного государства, по сравнению с которым ваше княжество ничто! Дары от твоего дяди я приму, а тебя велю высечь за твою непомерную гордость и отправить вон. Передашь Ярославу Ярославичу, что ему придется лично явиться в Царьград и поклониться тому, с кем он мечтает наладить дружественные отношения.

Я подал знак и, заломив тому руки, моя охрана вытащила княжича из зала, купцы и бояре онемели, но затем рухнули на колени и самый важный боярин взмолился — Божественный Василевс! Смилостивься! Отмени наказание для Дмитрия Александровича! С нас князь голову снимет!

— И правильно сделает — вы же не научили сопляка этикету, который полагается соблюдать при моем дворце. Или вы думаете, что если я буду спускать всем за их наглость, я долго смогу просидеть на своем троне?

— Ваше императорское величество! Помилуйте княжича, мы за него отдаримся втрое прежнего!

— Ну что ж, хорошо, пойду вам навстречу!

Глава 18

Польша представляла собой классический образец рыцарского государства. Постоянные войны с немцами, чехами и русскими закалили польское рыцарство, которое считалось лучшим в Европе по своим фехтовальным качествам.

Поэтому известие о вторжении монголов в Польшу в январе 1241 года поляки восприняли спокойно. Им казалось, что малочисленные в принципе монголы тумена Байдара, которых Бату послал в Польшу не являются опасным противником. Они были почти правы — корпус Байдара наносил только отвлекающий удар, а основные силы монгол шли на Венгрию.

В марте монголы форсировали Вислу и стали угрожать Кракову— — столице Польского крульства. Поляки после этого решили подождать и в итоге монголы захватили Краков. Только тогда силезский правитель Генрих Благочестивый начал собирать рыцарей и вооруженных крестьян на борьбу с монголами. На помощь к ним пришли иностранные рыцари, в том числе немцы и тамплиеры. Самонадеянный Генрих, уповая на Бога решил отказаться от обороны за крепостными стенами и вышел в поле для генерального сражения. Тем более польское войско было больше по численности и вооруженности. Генрих даже не стал ждать шедших ему на помощь чехов. Это стало его фатальной ошибкой.

Сражение началось с неприятного сюрприза для европейцев. Монголы смогли вести такой массированный и плотный огонь из луков, который хоть и не убивал бронированных рыцарей, но зато нанес множество мелких ранений, попадая в незащищенные места на лице и руках. Стрельба велась на полном скаку, с расстояния в 20–40 метров и нанесла ощутимый урон также польской пехоте.

Ответная стрельба поляков давала мало результата, так как монголы в случае ранения лошади перескакивали на другую, а сами избегали попадания падая на бок лошади или под ее брюхо. Также они могли изобразить себя мертвыми, свешиваясь со стремян и волочась по земле, а в нужный момент внезапно поднимаясь и нападая или убегая.

Монголы приучили поляков своим атакам каруселью и те постоянно предпринимали попытки преследования уходящих за пополнением своих колчанов.

Вместо такого же храброго бойца как сам рыцарь он видел как несущийся на него легковооруженный всадник вдруг вместо честного боя вытаскивал его из седла пикой с крюком. А вот за ним уже скакала смерть рыцаря в виде монгола с саблей.

А опытный рыцарь, который сидел на коне в окружении оруженосцев и чувствовал себя неуязвимым вдруг чувствовал на своей шее несколько арканов, которые стремительно вытаскивали его из седла и тащили за дико визжащими монголами. Ну а против остальных монголы впервые в военной истории Европы применили отравляющие вещества, изготавливая их из переработанного растительного сырья — кросеня и корня растения, применяемого в Китае как отрава для крыс, а также для изготовления мышьяка. Газовая атака окончательно смяла ряды польских и европейских рыцарей, которых уже просто добивали. Это монголы умели делать великолепно.

Только французские тамплиеры потеряли пятьсот челяди и шесть рыцарей. Поляков и немцев погибло сорок тысяч, в том числе и сам Генрих.

В Польше монголы показали весь свой тактический арсенал: Ложные отступления с заманиванием в засаду под удар основных сил, членение отрядов по фронту и в глубину, использованием скрытого резерва.

Все это было незнакомо рыцарям, привыкшим к размеренному движению и индивидуальным схваткам. Даже в борьбе с арабами во время крестовых походов те применяли стандартные приемы — фланговые обходы конницы и массовый обстрел пешими лучниками. Поэтому рыцари не смогли противопоставить ничего тактике монголов. Их спас только его величество Случай — внезапная смерть верховного хана монголов Угедея и необходимость участия Бату-хана в выборах нового гурхана.

После этого поражения объединение Польши в единое королевство отодвинулось и после смерти Генриха III Белого герцогом Силезии во Вроцлаве с 1266 года стал Генрик IV Пробус.

Он был третьим сыном польского верховного герцога Генриха II Благочестивого от его жены принцессы Анны, дочери короля Богемии Пржемысловичей Оттокара I. После героической гибели своего отца в битве при Легнице в апреле 1241 года Генрих III был еще несовершеннолетним и оказался на попечении матери вместе со своими младшими братьями Конрадом и Владиславом. В 1242 году неожиданная смерть его брата Мешко поставила его на второе место сразу после своего старшего брата Болеслава II Лысого. С тех пор он возглавил политическую оппозицию в Нижней Силезии, выступавшую против правительства Верховного герцога Польши Болеслава II.

Я знал, что князь Краковский Владислав Локетек всё-таки сможет под своим началом объединить все разрозненные польские земли, что закончится его коронацией в 1320 году как Короля Польского Королевства. Моей задачей было не допустить этого и превратить Польшу в мелкие княжества, постоянно воюющие между собой.

Помимо этой задачи я решил забрать под власть своего ордена Галицко-Волынское княжество и Княжество Литовское, которым руководил великий князь литовский Тройден, который вёл упорную борьбу с Тевтонским орденом и Галицко-Волынским княжеством. Тройден значительно расширил границы Великого княжества Литовского. В столицу Литвы Нова́городок я решил направить свою разведку под видом купцов.

Галицко-Волынское княжество было одним из самых больших княжеств периода политической раздробленности Руси. В его состав входили галицкие, перемышльские, звенигородские, теребовлянские, волынские, луцкие, белзкие, полесские и холмские земли, а также территории будущих Подляшья, Подолья, Закарпатья и Молдавии. Его главными соседями и конкурентами были Польское королевство, Венгерское королевство и половцы, а с середины тринадцатого века — Золотая Орда и Литовское княжество. Для защиты от них Галицко-Волынское княжество неоднократно подписывало соглашения с католическим Римом, Священной Римской империей и Тевтонским орденом.

Тевтонов я убрал с игрового поля, Рим потерял свое значение, его место занял Константинополь, а на Священную Римскую империю я направлю воевать своего дядю, который после Сицилии как конь бьющий копытом, готовится к новым завоеваниям. Монголы проредили друг друга, вот уже пара месяцев прошла с момента битвы под Дербентом.

Я знал, что мои родственники в это время как всегда нежатся в банях, поэтому я направил свои стопы именно туда.

Дядя и мой приемный отец балдели под руками массажистов. Увидев меня, Карл радостно махнул мне рукой — Арман, присоединяйся! Хотя пока мы были в походе, ты тут каждый день расслаблялся, мне моя Маргарита попеняла, что племянник остался жить в неге и роскоши, а я отправился в поход махать мечом и спать в шатре. Наш брат Людовик буквально разрывался перед долгом и желанием расслабляться в твоих термах, но долг пересилил и теперь он по пути назад в Париж. Поверь, ему весь мозг съест его супруга, которая так хотела остаться в твоем райском дворце, а вместо этого приходится возвращаться в свои Парижские королевские покои, в которых нет такой роскоши и наверняка уже не будет.

Альфонс расхохотался — А я ему говорил: оставайся хотя бы на месяц, отправь своих сыновей править, а сам отдохни. Братец же уперся как баран — мне нужно править, без меня там все придет в упадок, знать взбунтуется.

Карл встал с ложа и потянулся — Я слышал, что после гибели армии Тевтонского ордена Папа даровал твоему ордену Хранителей все их крепости. Прими глубочайшие поздравления, племянник!

— Дядя, я думаю, что после ослабления Священной Римской империи, лишившейся поддержки тевтонцев, самое время вашим войскам вторгнуться на ее земли! Папа лишь только пожурит вас за развязывание войны, но никаких серьезных действий не предпримет.

Карл Анжуйский вмиг напрягся и стал похож на хищника — Это точно? Ты меня не обманываешь?

— Конечно нет! Тебе нужно захватить четыре королевства, входящих в состав империи: Германию, Италию, Чехию и Бургундию. Пятое, Сицилию ты уже захватил. Сейчас как раз самое время — после прекращения династии Гогенштауфенов в Священной Римской империи начался длительный период междуцарствия. На германском королевском троне оказались два монарха — король Кастилии Альфонсо Мудрый и граф Ричард Корнуольский, что уже внесло раскол в империи. Так что более подходящего времени просто не будет.

— Да, ты прав! Прости, Альфонс, но я вас завтра же покину. Мне нужно срочно вернуться к своим войскам.

Я же прикинул, сколько денег придется выделить на наемников, которые понадобятся для оказания сопротивления армии Карла и поморщился от досады — денег вечно не хватало. А тут еще разжигать пламя межнациональной резни в Польше.

Извинившись перед родственниками, я поспешил к своим корабелам. Они успели выстроить пару моделей кораблей по моим чертежам в уменьшенном масштабе и проводили их испытание в бухте. Заметив мое появление в окружении охраны на пирсе, изящные кораблики причалили и на меня вылили ушат восторгов о мореходных качествах кораблей и о их прекрасных парусах.

— Когда теперь ждать постройки трех кораблей в полноразмерную величину?

— Необходимое количество леса мы заранее высушили, так что одной проблемой меньше, на постройку уйдет не менее года. Точнее скажем после полугода строительства.

— Начинайте уже скорее, а то я пока кроме траты золота и серебра никакого прибытка от вас не вижу.

По лицам напрягшейся охраны я понял, что сзади кто-то приближается, но так, как охрана не схватилась за оружие, это был кто-то из моего ближнего круга. И точно! Ко мне пожаловал мой брат, Жак де Моле. Он сложил козырьком ладонь, пытаясь сквозь яркое солнце рассмотреть мои новые кораблики.

— Здравствуй, брат! Это что за новые игрушки? Их изготовили для твоего будущего сына?

— Нет, Жак, это модели кораблей, на которых мы вместе отправимся взглянуть на новый материк и вывезем с него не только серебро, но и золото.

— Золото? Но там нет его месторождений, поверь мне. Вот увидишь, там есть места, где золото лежит на поверхности.

Жак неверяще покачал головой, а я усмехнулся. Уж я то знал, что одной из самых «выгодных» для разграбления территорий Америки было древнее Перу. Золото у перуанских инков считалось священным металлом бога Солнца. Оно было предназначено для жертвоприношений, из него изготовлялись различные украшения, фигурки, троны Великих инков, предметы обихода. Золота в Перу было много, но никогда оно не становилось поводом для убийства. До тех пор, пока о нём не узнали конкистадоры.

У индейцев издавна существовала легенда, что некогда всемогущие белые боги оставили их землю и пообещали когда-нибудь вернуться. Доверчивые инки приняли авантюриста и завоевателя Писарро и его отряд за вернувшихся великих богов и в итоге были ограблены жадными испанцами. А там было что пограбить!

Здание храма Солнца просто сверкало от золота, которым оно было инкрустировано. Статуи богов были выполнены из драгоценных металлов.

А рядом с храмом находилось неслыханное чудо — «Золотой сад Куско». Вот как описали его испанцы: «В саду этом были высажены самые красивые деревья и самые замечательные цветы и благоухающие травы, которые только произрастали в этом королевстве. Многие из них были отлиты из золота и серебра, причём каждое растение изображено не единожды, а от маленького, едва видного над землёй побега до целого куста в полный его рост и совершенную зрелость. Там видели мы поля, усеянные кукурузой. Стебли её были из серебра, а початки из золота, и было это все изображено так правдиво, что можно было разглядеть листья, зерна и даже волосочки на них. В добавление к этим чудесам в саду инки находились всякого рода животные и звери, отлитые из золота и серебра, такие как кролики, мыши, змеи, ящерицы, бабочки и дикие кошки. Нашли мы там и птиц, и сидели они на деревьях так, словно вот-вот собирались запеть, другие же будто покачивались на цветах и пили цветочный нектар. И были ещё там золотые косули и олени, пумы и ягуары, все животные и в малом, и в зрелом возрасте, и каждое из них занимало соответствующее место, как это и подобает природе».

На главной площади города потрясённые конкистадоры увидели огромную цепь из чистого золота. Длина её составляла около двухсот пятидесяти метров. Она обрамляла площадь, и во время праздников индейцы танцевали, держа её в руках.

— Поверь, брат, нам не хватит кораблей, чтобы вывезти все золото! К сожалению, придется потерпеть полтора года минимум, пока будут строить корабли.

— Если бы я тебя не знал с самого детства, я бы подумал, что ты сказочник. Ну вот откуда ты все знаешь? Когда я тебе про серебро рассказал, ты даже не особо и удивился.

— Брат, я забрал у тевтонцев все их крепости, поручаю тебе организовать их проверку, подумай и предложи мне, какие из них нам оставить себе, а от каких лучше избавиться, продав их за хорошие деньги. И обязательно подготовь отчет, какие крепости подлежат ремонту и сколько на это потребуется денег. Так же на тебе размещение в крепостях наших гарнизонов. Людовик все-таки согласился выкупить земли, которые принадлежат мне и моим приемным родителям. Мы с ним целый день торговались из-за каждого ливра. Но сделка получилась довольно выгодной. Вот только не знаю, где король Франции достанет столько золота. Опять будет брать в долг? Мда, он же и так должен за свой выкуп. Вот идиот бестолковый!

— Бедная Франция! — усмехнулся де Моле — Я так предполагаю, что ее долги давно уже принадлежат тебе?

— Ты правильно понимаешь. Как только мой дядя умрет, я с Франции спрошу по полной, пущу ее по миру. Теперь попрощаемся, как только уладишь дела с крепостями немцев, сразу же возвращайся.

Братья обнялись и Жак поспешил на выход.

Ричард был английским принцем из династии Плантагенетов, после смерти в Вильгельма Голландского, Ричард принял предложенную ему архиепископом Кёльна и другими князьями немецкую корону и в 1257 году он добился путем подкупа поддержки курфюрстов и был коронован в Ахене как король римлян. С тех пор он несколько раз появлялся в Германии, издавал законы против разбойников, утвердил привилегии Страсбурга, Хагенау и других имперских городов. Благодаря своим свинцовым и оловянным рудникам в Корнуолле, Ричард был одним из богатейших христианских князей своего времени. В том же году Альфонсо Мудрый тоже стал королём Германии, но ни разу не был в своем новом королевстве. Он потратил почти двадцать лет на то, чтобы стать императором Священной Римской империи германской нации, противодействуя английскому претенденту.

Ричард после последнего крестового похода опять вернулся в любимую Англию, где и получил известие о вторжении Карла Анжуйского в немецкие земли. Чертыхнувшись, Ричард бросился к брату, Генриху Третьему с просьбой о поддержке его короны.

— Ричард, я как брат тебе конечно отказать не вправе, однако не кажется ли тебе, что римская корона тебе совершенно без надобности. Это же как сундук без ручек — и тащить невозможно и бросить жалко. Ты много ли дней провел в этой сраной Германии? Ладно бы еще корона передавалась бы по наследству, так нет, после твоей смерти ее продадут любому, у кого на нее хватит золота.

— Я все же попробую, брат!

— Бери войско и без победы не возвращайся!

— Спасибо, Ричард, я не подведу!

Английский флот увозил в чужие земли почти все вооруженные силы, имеющиеся у короля, по плану императора Византии обратно они вернуться не должны. Европа не должна стать сильной и император из будущего в этом поспособствует.

Глава 19

Война в Европе разгорелась как овин с прошлогодним сеном. Я едва успевал подбрасывать свое золото для наема все новых и новых наемников. Папа действительно только для виду пригрозил Карлу Анжуйскому, однако не отлучил того по моей просьбе. Война длилась уже семь лет, перемалывая людские ресурсы. Германия и Чехия стали похожи на одно огромное кладбище.

Я сидел в окружении своих родных — к нам приехали погостить наследный принц Людовик Французский со своим братом Жаном Тристаном, которые только недавно вернулись из Европы, помогая своему дяде завоевывать корну империи. Оба получили несколько ран и вместо Франции решили податься к теплому морю, надеясь как можно быстрее снова встать в строй. Мои приемные родители играли со своими внуками. Двух мальчиков мы с Ириной назвали Александром и Никита, а девочку — Еленой.

Ирина читала книгу и изредка отрывалась от нее, с улыбкой делая замечания расшалившимся детям.

Жанна же как наседка защищала разбалованных ею детишек, Альфонсо посмеивался и не вмешивался в ленивый спор между матерью и бабушкой.

Я же писал письмо Абаке-хану, чей сын старший сын Аргун-хан правил Золотой Ордой: «Дорогой друг! Не застоялись ли кони в твоих табунах? Не потеряли ли хватку твои воины? В Священной Римской империи уже семь лет идет война, обе стороны ослабли и потеряли множество воинов. Если твой сын хочет прославить себя как великого завоевателя, то самое время ему возглавить поход монгольских туменов на Запад, Империя немцев падет как перезревшее яблоко под копыта коней монгольской армии!»

— Император! В Константинополь прибыли Великий князь Владимирский, князь Новгородский и князь Городецкий Андрей Александрович; великий князь Смоленский Александр Глебович; князь Тверской Михаил Ярославич; князь Ростовский Дмитрий Борисович; князь Рязанский Федор Романович; Пронский князь Иван Ярославич; Черниговский князь Роман Михайлович Старый и князь Московский Даниил Александрович. Пусть ждут, или принять соизволишь? — мой верный барон Пьер де Аманзе был мною назначен Магистром оффиций, в его ведении находилась дворцовая администрация (в частности, он имел право судить преступления дворцовых служащих). Ему подчинялась имперская канцелярия, он разбирал петиции и жалобы, посланные на имя императора. Как высший администратор дворца, он ведал приёмом посольств и заведовал «переводчиками со всех языков». Среди подчинённых магистра оффиций были также секретные службы и личная охрана императора.

— Пусть их ведут в тронный зал, я подойду позже.

С какого перепуга ко мне пожаловали самые значимые князья? Я решил взять под контроль развитие русского государства, для чего сначала полностью подчинил себе Великое княжество Литовское, мои ассасины ликвидировали всю семью Тройдена, вместе с его братом и детьми. понастроив крепости на границе белорусских и прибалтийских земель, захватив еще и часть земель Киевской Руси с остальными русскими княжествами я добавил в свой длинный перечень титулов еще и титул Великого князя Киевского и Литовского, присоединив себе Галицко-Волынское, Полоцкое и Киевское княжества. Конечно же Рюриковичи не смирились с потерей такого куска территории и раз пять собирали войска и пытались вернуть захваченные земли обратно, однако каждый раз из сборная солянка была бита и когда в последний раз я прихватил себе Переяславское, Новгород-Северское княжества и треть черниговских земель. Папа и Патриарх не выдержали и вмешались, узаконив мою власть на захваченных мною землях.

Благодаря своим дружеским отношениям с Абакой-ханом я получил от его сына Аргун-хана, правящего Золотой Ордой, ярлык на великое Княжение Киевское, согласно которому все княжества отдаются под мою руку, все Рюриковичи становятся всего лишь удельными князьями. Сбор дани ложился на Византийскую империю, в состав которой согласно выданному ярлыку входят все русские земли.

Мой договор с ханом Золотой Орды включал в себя взаимное оказание военной помощи друг другу и в случае бунта потомков Рюрика монголы окажут поддержку своими туменами.

В тронном зале я сидел на тронном возвышении вместе с Папой и Патриархом, введя этим фактом прибывших князей в смущение. Они готовились предъявить мне претензии, но присутствие глав объединенной церкви их как бы придавило.

Первым начал Андрей Александрович — Собрались мы у хана Золотой Орды за получением ярлыков на княжения, он нам несмотря на богатые подарки уделил немного времени, поразив нас тем, что один единственный ярлык, дающий право на княжение над всею Русью с престолом в Киеве передан тебе, император Византии! И нам следует отправиться в Царьград для получения от тебя указания как нам жить в своих же собственных землях.

— Ты абсолютно прав, князь! Хватит дробить Русь на бессчетное количество княжеств, карта Руси стала напоминать лоскутное одеяло. Я через неделю вместе со своим войском отправляюсь в Киев вместе с его Святейшеством Патриархом для коронования в соборе святой Софии. Буллой его Святейшества Папы я провозглашен царем русским и Великим князем Киевским. Все остальные Великие княжества как абсурд возводятся в ранг обычных удельных княжеств, чьи князья будут жить только за счет своего ума и смекалки, а не содержаться за счет княжеств.

Князья было загомонили, однако Патриарх стукнул посохом и они смолкли, непонимающе глядя друг на друга.

Я же не повышая голоса продолжил — Помимо этого своим указом я отменяю лествичное право на Руси. Наследовать своему отцу будет только старший сын, младший или нанимается к старшему в работники, или открывать свое дело, взяв на это ссуду в моем банке, или же нанимается служить в моей армии. Все дружины ваши я заберу и объединю их в одно войско, которое и буду содержать за свой счет! Так же и с титулами — князем может зваться только старший сын, остальные же или идут в священники, или нанимаются к своему же брату, или своим мечом добывают себе новые неизведанные земли, за счет чего будут расширяться границы государства Русского. Княжеский титул теперь только покажет происхождение, но никаких особых прав давать не будет. Среди бояр и князей будут отбираться самые ученые и опытные для управления городами и селами. Следовательно нужно своих детей отдавать в школы, которые сначала будут созданы при монастырях, в которых их научат руководить огромным хозяйством или командовать воинскими соединениями.

Те, кто смогут завоевать новые земли, будут иметь награду от царя, льготы на аренду земли. Да, да, так как все земли Руси теперь принадлежат только мне, русскому царю, то все доходы с этих земель будут идти в мою государственную казну. Если у вас есть средства заплатить за аренду пахотных или пастбищных земель, то при определении ежегодной платы вы сможете быть помещиками и получать доходы с земли. Кстати, за землю под постройки терема, дома ли, овина или иных построек также нужно платить плату. Поверьте, она не будет неподъемной.

Крестьяне так же будут платить за аренду земли, если земли на границе, то такие земли могут быть предоставлены в аренду за символическую плату. В царстве будут введены единые налоги, за счет которых будет содержаться войско, стражники в городах, строиться и ремонтироваться дороги.

Это пока что все, что я хотел вам разъяснить. Те же, кто будут бунтовать и подбивать других на бунт, будут отлучены от церки вместе с семьями и всякий может отлученных предать смерти. Да и я не позволю бунтовщикам долго жить, уж поверьте! Все, князья! Вы свободны, жду вас всех на коронации в Киеве, предлагаю выехать вместе, дабы с вами что-нибудь не случилось в дороге!

Разъяренные князья молча покинули дворец, отправившись в предоставленные им хоромы. Я же невольно выдохнул — я перешел очередной Рубикон и назад пути вовсе нет. Поставив перед собой процесс объединения Руси, я взвалил себе на плечи неподъемный груз и крови придется пролить огромное море, слишком размножились эти Рюриковичи как тараканы. Но ничего, кто не поймет, тому придется устроить тризну!

На создание мощной хорошо обученной русской армии уйдет минимум лет сто — численность населения на Руси просто невероятно мала для этого, этих крестьян тупо не хватит даже прокормить крупное войско, они себя еле кормят. Представляю сколько уйдет времени на введение реформ в сельском хозяйстве, которые я уже провел в своей империи. Придется и здесь вводить государственные хозяйства, иначе эти ретрограды сами ни за что не изменят многовековой устой своей жизни, силком тащить придется в светлое будущее.

Для коронования по моему указу изготовили подобие шапки Мономаха, которую я нарисовал, тщательно продумав ее украшения. Так как огранки камней еще не будет несколько веков, мои ювелиры украсили золотые пластины неограненными огромными камнями: алмазами, изумрудами, рубинами и сапфирами. На меховую оторочку шапки выделены лучшие соболиные шкурки.

В главном соборе Киева Патриарх объявил всем собравшимся: Император Византийской империи Арман Первый венчается на русское царство и принимает на себя титул Великого князя Киевского а с ним и заботу о людях русских! Возлагаю на Великого князя и царя всея Руси шапку первого русского царя Владимира Мономаха! Во время его правления Русь еще не была раздроблена, и простиралась от Новгорода и Ладоги до устья Днепра и Крыма, от Венгрии чуть ли не до Волжской Булгарии. По территории Русь превосходила Византию! Византийский император Алексий Первый прислал в Киев «царские утвари» и выдал вступившему во власть Владимиру Мономаху, принадлежавшему по матери к одной из византийских императорских фамилий, документ, по которому тот имел право именоваться Кесарем, то есть Царем. Теперь же это право будет передаваться по наследству потомкам царя вашего и Великого князя Киевского! Аминь! А теперь князья подходите для присяги на верность Царю вашему и Великому князю Арману Первому!

Князья по очереди подходили ко мне и давали клятву, затем целовали крест и библию, подаваемые Патриархом. Тут же князья подписывали заготовленные заранее крестоцеловальные записи.

"Послал Господь Свой Святый Дух в сердца всех православных христиан, яко едиными усты вопияху, что быти на Владимирском, Смоленском и Ростовском и на всех Государствах Российского Царства, Государем, Царем и Великим Князем всея Русии Самодержцем, Тебе, Великому Государю Михаилу Феодоровичу.

Целовали все Животворный Крест и обет дали, что за Великого Государя, Богом почтенного, — Богом избранного и Богом возлюбленного, Царя и Великого Князя Армана Первого, всеяРусии Самодержца, и за Благоверную Царицу и Великую Княгиню Ирину, и за Их Царского наследника Александра, души свои и головы свои положити, и служити Им, Государям нашим верою и правдою, всеми душами своими и головами.

Заповедано, чтобы Избранник Божий, Царь Арман первый был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в своих делах перед единым Небесным Царем. И кто же пойдет против сего съезда Князей постановления — Царь ли, Патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святыя Троицы. И иного Государя, мимо Государя Царя и Великого Князя Армана Первого, всея Русии Самодержца; и Их Царских Детей, которых Им, Государям, впредь Бог даст, искати и хотети иного Государя из каких людей ни буди, или какое лихо похочет учинити; то нам князьям, боярам, и окольничим, и дворянам, и приказным людям, и гостем, и детям боярским, и всяким людям на того изменника стояти всею землею за один.

Прочтоша сию Утвержденную Грамоту на Великом съезде Князей Рюриковичей и выслушав на большее во веки укрепление — быти так во всем потому, как в сей Утвержденной Грамоте писано. А кто убо не похощет послушати сего съезда Уложения, его же Бог благослови; и начнет глаголати ино, и молву в людях чинити, то таковый, аще священных чину, и от Князей, Бояр, Царских синклит, и воинских, или ин кто от простых людей, и в каком чину ни буди; по священным Правилам св. Апостол, и Вселенских Седми Соборов св. Отец и Поместных; и по Соборному Уложению всего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и Святых Христовых Таин приобщения; яко раскольник Церкви Божией и всего объединенного Христианства, мятежник и разоритель Закону Божию, а по Царским Законам месть да восприимет; и нашего смирения и всего Освященного Собора не буди на нем благословения отныне и до века. Да будет твердо и неразрушимо в предыдущие лета, в роды и роды, и не прейдет ни едина черта от написанных в ней.

А на Съезде княжеском были русского Государства изо всех городов Российского Царства власти: Патриарх Константинопольский, митрополит, епископы и архимандриты, игумены, протопопы и весь Освященный Собор; князья, бояре и окольничие, чашники и стольники и стряпчие; и из всех городов Российского царства выборные люди.

Своеручные подписи. А уложена и написана бысть сия Утвержденная Грамота за руками и за печатьми Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Армана Первого всея Русии Самодержца, в царствующем граде Киеве, в первое лето царствования его, а от сотворения мира 6 789 года.

Во время пира мои люди донесли — Александр Глебович Смоленский подговаривает князей нарушить клятвы и предать меня смерти. После окончания пирушки я оставил в княжьем тереме только князей и Патриарха, заслушал под целование креста видоков и вопросил князей — Как полагается поступить с клятвопреступником князем Смоленским?

Однако ответом мне было лишь молчание да князья прятали свои глаза, опасаясь поднять их вверх.

— Александр Глебович! Что предпочтешь — кол заостренный или ты сам накажешь себя за преступление против государя твоего и воткнешь свой нож себе в сердце?

— Жену и детей пожалей, я сам себя накажу! — князь достал тесак, с которым можно на медведя выйти, и вонзил его себе в сердце.

Вернувшись в Константинополь, я первым делом навестил своих корабелов, которые закончили испытания очередных кораблей. Все прежние прототипы не могли похвастаться своими мореходными качествами — корпуса кораблей во время штормов корежило и внутрь поступала течь — мастерам никак не удавалось обеспечить надежное крепление шпангоутов. Вследствие U -образной формы корпуса в середине судна и V-образной в оконечностях шпангоуты невозможно изготовить из целого дерева, поэтому их делают составными. Шпангоуты по ширине выполняют двухслойными (из досок или брусьев). При этом слои фальцуют так, чтобы половина высоты одного слоя накладывалась на середину другого. После этого оба слоя накрепко скрепляют нагелями. Раньше пробовали оба слоя устанавливать друг от друга на расстоянии при помощи небольших деревянных вставок и соединительных шипов. Но признали этот способ менее рациональным. Корабли после шторма вернулись без признаков течи и я сразу же послал за своим.

Жак де Моле прибыл вместе со своими экипажами, имеющими опыт хождения к далекому материку.

Я собрал своих родных и объявил им о своем решении — Я завтра ухожу на поиски новых земель, вместо себя оставляю править мою супругу, прошу оказать ей помощь в управлении империей.

Ирина хотела что-то сказать, но я не дал ей возможности возразить — Я честно говоря устал и мне нужен отпуск! Император тоже должен отдыхать. Через пару-тройку месяцев я вернусь назад. Со мной отправится мой брат Жак.

— Я не пойму, тебе мало захваченной земли, раз ты рвешься не понятно куда? — Ирина укоризненно покачала головой и я, подойдя к ней, крепко ее обнял.

— Я бы взял тебя с собой, но кто-то должен в мое отсутствие править. А чужие земли принесут нам золото, которого в моей казне осталось совсем немного. Строительство крепостей полностью подкосило мой бюджет.

Я конечно же солгал — в моем распоряжении были сокровища, переданные мне Жаком, но мне хотелось своими глазами увидеть континент, открытый Тамплиерами. В первозданном виде.

Альфонс укоризненно посмотрел мне в глаза — Разве можно вот так все бросить и исчезнуть на три месяца? Я отправлюсь с тобой, сын, мне тоже любопытно взглянуть на те неизведанные земли, куда ты так рвешься. Последние десять лет огромные суммы тратятся на твои корабли, которые только сейчас перестали наконец пропускать морскую воду.

С собой я взял сотню лучших бойцов, ветеранов, которые были набраны еще моим отцом.

Плавание длилось двадцать семь дней, прежде чем мы увидели берег. "Вот я и в Америке! Осталось загрузить суда золотом, затариться семенами овощей, фруктов и пряностями, отыскать гевею, набрать ее сока и взять с собой ее саженцы. А потом назад, крепить свою империю и толкать к разрушению чужие.

Вадим Чинцов Важняк из двухтысячных Внедрение в ЧК

Глава 1

Я после ежедневной утренней пробежки уединился в глубине городского парка и на любимой мною лужайке начал выполнение комплекса тайцзицюань восемнадцать форм. Я не обращал внимание на окружающее меня пространство, хотя краем глаза заметил симпатичную молодую мамочку с ребенком в коляске, удивленно наблюдающую за причудами старика. Сразу же, выполняя первую форму «Регулирование Дыхания», я начал входить в состояние медитации и мои мысли неожиданно обратились к моему прошлому. Наверное это из-за того, что все самое лучшее в моей жизни я испытал в молодости.

Родился я, Андрей Иванович Владимиров, в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в Москве в семье инженера Московского завода малолитражных автомобилей (в будущем его назовут АЗЛК, а затем Москвич) и скромной, но очаровательной учительницы английского языка, окончив школу на круглые пятерки (английский, благодаря моей маме, был просто безупречен), после школы бегом бежал в спортзал на любимую секцию и к восемнадцати годам получил Мастера спорта по самбо, мой тренер Чумаков Евгений Михайлович, познакомил меня со своим учеником Олегом Степановым, бронзовым призёром Олимпиады-1964 в Токио по дзюдо, который по просьбе своего уважаемого учителя и раскрыл мне приемы дзю-до.

С конца тридцатых и до начала шестидесятых годов в СССР дзюдо было под запретом, в конце тридцатых заниматься дзюдо открыто было чревато арестом и уголовной ответственностью за «шпионаж в пользу Японии». Интерес к дзюдо вернулся после его выхода на международную арену. В соревнованиях по дзюдо стали принимать участие советские самбисты. В частности, команда советских самбистов успешно выступила на чемпионате Европы в Эссене в шестьдесят втором году.

Затем в шестьдесят третьем году команда из четырёх советских спортсменов — Олега Степанова, Владимира Панкратова, Генриха Шульца и Дурмишхана Беруашвили, — выступила на предолимпийском турнире в Японии. До семьдесят второго года существовала только сборная команда СССР по дзюдо (собранная из борцов и самбистов, которым выдали кимоно), подготовка вне сборной не велась. Заниматься дзюдо могли спортсмены уже достигшие не ниже уровня мастера спорта в самбо или борьбе. Так что мне, можно сказать повезло.

Затем меня в семьдесят третьем году призвали в пограничные войска, после учебки я должен бы занять место в спортивной роте, но был отправлен служить на рядовую заставу Дальневосточного пограничного округа. Я бы так и тянул лямку, подыхая от скуки в медвежьем углу, но мне повезло — на нашей заставе еще со сталинских времен служил старшиной заставы китаец Ли с русской фамилией Иванов. Женат он был на русской из соседнего села. Этот старшина и научил меня правильно перемещаться по первозданной тайге, бить белку в глаз из мелкашки, я именно от него получил понимание китайского искусства воина — цигун и ушу. Именно этот мастер смог заложить в меня основы, которые я развивал в дальнейшем.

Через два года службы, получив к дембелю лычки сержанта и медаль «За отличие в охране государственной границы» за задержание нарушителя, я решил на год остаться на сверхсрочную службу, получив погоны старшины. После возвращения в нашу московскую коммунальную квартиру, заявил родителям, что я хочу продолжить службу в милиции, заочно поступить в Юридический институт.

Меня, как награжденного пограничника, с руками взяли в Уголовный розыск. Службу начинал в сто втором отделении милиции Перовского района города Москвы, заочно поступил в Высшую школу милиции. Затем МУР и перевод в Генеральную прокуратуру, в которую меня перетянул сокурсник за мою фантастическую раскрываемость самых потенциальных «висяков».

Женился я на прекрасной девушке Жене, родившей мне двух дочек. Свою жену я встретил в суде, где она проходила практику и я понял — влюблен по самые уши. Просто пропал. Через неделю знакомства сделал предложение и через месяц мы расписались. Хотя оба мы все время пропадали на работе, но были по-настоящему счастливы.

После распада Союза я с возмущением наблюдал как рушилось государство, как нищал мой народ и богатела кучка дорвавшихся до власти членов дачного кооператива и их друзей и сокурсников. После уничтожения в девяностых годах бандитского беспредела многие мои друзья и знакомые из РУБОП в две тысячи первом году были или уволены или посажены за «превышение полномочий» и идет так называемая реформация в МВД, сведенная к передаче отделов в криминальную местную ментовку, которая сама стала уже полубандитским формированием. А через семь лет Медведев совсем закрывает борьбу с организованной преступностью, потому что власть и заняла место уничтоженных спецами отделов по борьбе с организованной преступностью российских мафиозо. Почему так пострадали РУБОПовцы? Просто те начали распутывать нити, ведущие от братков к депутатам и чиновникам. Ну и сразу же и получили по рукам — есть неприкасаемые, которые стали ворами, растаскивающими все то, что народ создавал десятилетиями. В Полиции почти не осталось опытных специалистов, нормальных людей выживали и в итоге остались те, кто пришли в полицаи ради власти, которую давали погоны. — Совсем как в войну, когда на оккупированной территории в приспешники немцев подались мрази и садисты. Теперь МВД существует лишь для разгона митингов и даже одиночных пикетов. А также для отлова бабушек, посещающих общественные места без масок (намордники как я их называю) и этим ставящих себя чуть ли не выше террористов — таким сразу крутят руки и волокут в «воронок».

Я, «важняк», следователь по особо важным делам после решения власти ослабить прокуратуру и выделить в две тысячи двенадцатом году из Прокуратуры следствие, решил — пора мне на пенсию. Хватит гробить свое здоровье и необходимо заняться семейными проблемами. Правда счастье продлилось недолго — лишь пять лет мы смогли вместе с моей Женей понянчить внуков — пять лет я в своей квартире практически один, пять лет назад ушла из жизни моя единственная любовь, лишь изредка навещают старика мои все спешащие куда-то дети и внуки.

Стало все чаще щемить сердце. После обследования врачи развели руками — старость не лечится. Я и так благодаря своим китайским знаниям оздоровления подзадержался на этом свете. Заканчивая комплекс, я сел в позу лотоса и решил еще немного помедитировать, не заметив как мое сердце перестало биться.

Очнулся я от жажды. — Пить! — произнес я, ощущая вялость моего тела и страшную сухость во рту.

— Ну, слава Богу! Очнулся! — промолвила сидевшая рядом строгая тетка, одетая в платье черт знает каких годов. Такое носили еще при царе, наверное. Я с удивлением посмотрел на свои руки — они принадлежали не мне, а какому-то подростку. Рядом на тумбочке стояло небольшое овальное зеркало, я протянул руку в взял его, принявшись осматривать свое лицо. На меня из зеркала смотрело худющее лицо подростка с остриженной головой и курносым носом.

Ко мне протиснулся вихрастый, светловолосый, наверное немного помладше моего тела, в которое я чудом попал, пацан — Андрей! Я уже думал все, конец настал старшему брату! Ты все-таки выжил, а вот мамку нашу пару недель назад похоронили. Это чудо, что ты в себя пришел, мы уже собирались за батюшкой послать, чтобы он тебя соборовал.

— Ты извини, братишка! — я решил прояснить ситуацию и обратился к своему «брату». — У меня после этой болезни память отшибло. Тебя как зовут? как наша фамилия, что случилось со мной? И какой сейчас год? Да и что за город, в котором мы живем, кто наши родители?

Назвавшийся моим братом пацан открыл рот и выпучил глаза, в которых я прочел неверие. — Андрей, ты в порядке? Как ты мог все забыть?

— Такое иногда бывает, амнезия называется потеря памяти — я усмехнулся, чувствуя себя идиотом.

— Так-так, такие термины Андрюша, ты помнишь, а все остальное позабыл! — Тетка в черном платье покачала головой и задумчиво потерла свою переносицу. — Может врача пригласить?

Я отрицательно покачал головой и сразу поморщился от боли, вызванной этим движением. — Давай, братишка, подробно рассказывай, может память ко мне и вернется.

От моего родственника я и узнал о времени, в которое я попал. Я попал в Тамбов первое августа одна тысяча девятьсот девятнадцатого года. Мы с моим братом Александром родились в семье прапорщика Юрия Сорокина и Лизы Светловой из обедневших дворян, чья семья жила очень просто и небогато, мама почти одновременно со мной слегла от тифа и за пару недель сгорела от этой болезни, оставив своих сыновей нашему отцу, который после революции присоединился к Красной армии и вот уже год не видевшему своей семьи. Поэтому выхаживали меня тетка и брат, чудом не заразившиеся этой болезнью. Моему новому телу было восемнадцать, брату- семнадцать. Жили мы с братом и сестрой нашей матери, старой девой, в маленьком флигельке в центре города. Брат моего нового тела показал мнет фотокарточку, на которой были хорошенькая женщина и офицер с закрученными кверху усами. — Наши родители! — Андрей незаметно вытер тыльной стороной руки предательскую слезу.

Перед смертью наша мама вбила в нас с братом знания, с которыми мы с братом после учебы в гимназии собирались поступать в Университет, французский, немецкий, латынь и английский языки мы знали в совершенстве. (Я неожиданно для себя выругался на французском — видно знания моего предшественника никуда не исчезли. Это меня обрадовало). До революции мы с братом учились в гимназии, с приходом революции наше образование продолжалось дома. Жили мы с братом у сестры нашей матери, старой девы, ютящейся в маленьком флигельке в центре города. Февральская и Октябрьская революции, прошли в Тамбове довольно мирно. Я напрягся — восемнадцатого числа будет захват города конницей генерала Мамонтова.

Я мысленно чертыхнулся — сначала рейд белых, затем через год начнется восстание Антонова и тамбовская губерния зальется кровью. На пенсии я много читал в интернете, пытаясь понять причины мужицких восстаний против советской власти. Пришлось изучить много материалов.

Летом будущего года, казалось, сама природа ополчилась против русских мужиков. В стране будет бушевать небывалая засуха, на корню погубившая весь урожай, в ряде волостей крестьяне из-за засухи уже начнут есть лебеду, кору и крапиву.

Даже в самых богатых губерниях начнется голод, да такой, которого в бывшей Российской империи не видели уже много лет. Подобно древнему мертвецу, призрак голода восстанет из могилы, а за ним торопились и другие напасти: мор скота, болезни детей, проклятая холера, тиф…

Хуже всего было то, что новые власти не будут спешить помогать самым обездоленным мужикам, кормившим страну. Вместо того, чтобы спасать крестьян в неурожайный год, с них стали драть по три шкуры, требуя не только выполнения плана «продразвёрстки», но и уплаты недоимок за прошлый год, когда часть Тамбовской губернии была под властью Добровольческой армии. Казалось, так «красные» мстили народу за поддержку беляков и за свои военные неудачи…

Но на самом деле в действиях большевиков не было никакой мести, а только циничный расчёт: власти, поставив мужиков в безвыходное положение, побуждали крестьян бросать свои единоличные хозяйства и переходить в совхозы, коммуны и артели.

Цена вопроса — будущее всей модели «коммунистической экономики» в деревне.

По официальной статистике Тамбовского губисполкома, из семидесяти двух тысяч десятин бывшей помещичьей земли, отошедших в ведение совхозов, было освоено только сто пятьдесят десятин. Вся остальная земля была брошена.

Ещё более убийственная оценка итогов коммунистических методов «хозяйствования» была дана в докладе тамбовских эсеров в ЦК ПСР:

«Совхозы совершенно не в состоянии оказались справиться с захваченною землёю. Так, в Александровском совхозе Тамбовской губернии из 820 десятин пахотной площади было засеяно только 140 десятин озими, но и этих результатов удалось достигнуть исключительно путём насильственного привлечения на работы крестьян… За что ни возьмись — в совхозе нехватка. Тем же Золотарёвым на съезде были сообщены следующие цифры. В 1920 г. для совхозов губернии требуется 5 300 рабочих лошадей, имеется же налицо 900 голов (17 %), в большинстве заражённых чесоткою и усиленно падающих от бескормицы…

Было бы утомительно приводить другие примеры. Картина всюду одна и та же: скот — в чесотке, фуража нет, кормят скотину соломой, доставляемой крестьянами по нарядам Упредкомов. Положение рабочих советских хозяйств — отчаянное: нет обуви и одежды, остро стоит жилищный вопрос. Рабочие в большинстве случаев беженцы…»

Но сознаваться в крахе своих социалистических экспериментов было невозможно, поэтому большевики решили исправить положение совхозов тем, чтобы силой загнать туда побольше крестьян, заставив их «пожертвовать» совхозам и коммунам всё своё имущество.

Новая кампания по «изъятию излишков» началась ещё до уборочной страды — когда из Москвы в Тамбов спустили план продразвёрстки на двадцатый год: одиннадцать с половиной миллионов пудов зерна и девятнадцать миллионов пудов картошки (при этом осенью двадцатого года в губернии было собрано всего двенадцать миллионов пудов зерна). Плюс на губернию повесили ещё пятнадцать миллионов пудов зерна «недоимки».

Обстановку, в которой собиралась продразверстка на Тамбовщине, можно представить по выступлению одного из делегатов на Всероссийской конференции партии правых эсеров:

— Большевистская власть не останавливается перед самыми жестокими и варварскими способами подавления крестьян. «Законные» и «незаконные» расстрелы, массовые аресты, уничтожение целых сёл — всё пускается в ход.

Даже один из старейших тамбовских коммунистов Николай Исполатов в письме к Ленину писал, что «мужики поднялись с дрекольем из-за голода»: «При взимании государственной развёрстки особенно ярко обнаружилась вся наглость, жестокость, своекорыстие, беспощадность этих людей в виде различных незаконных конфискаций без соответствующих протоколов или неправильно составленных, с пропуском взятых вещей, под свист нагаек, битьё прикладами, пьяный разгул, издевательства, истязания, изнасилования жён красноармейцев, находившихся на фронте и теперь вернувшихся, — при сплошном вое баб и крике детей».

«Официальной» датой начала восстания считается девятнадцатое августа двадцатого года, когда сельчане при поддержке партизан напали на продотряд в селе Каменка, что юго-восточнее Тамбова. В тот же день крестьяне напали и на продотрядовцев в соседнем селе Туголуково, в результате возникшей перестрелки погибли помощник командира отряда и два прод-армейца.

Произошло нападение в деревне Афанасьевке, что в 6 километрах от Каменки. Антоновцы схватили двух прод-агентов, убив одного и тяжело ранив второго. При невыясненных обстоятельствах погиб и деревенский учитель по фамилии Антонов.

Интересно, что «почётный чекист» Кирсановского уезда Георгий Михин вспоминал, что в те годы считалось, будто бы военные действия с антоновцами начались ещё раньше — с нападения боевой дружины эсеров на концлагерь Сухотинка, где содержались выжившие жители трёх сожжённых продотрядовцами сёл: Коптева, Хитрова, Верхне-Спасского. Более ста пятидесяти человек из этих сёл были расстреляны, другие помещены в концентрационный лагерь.

Но потом, видимо, власти постеснялись признавать существование концлагерей с заложниками, и дата начала мятежа была передвинута на первое сколько-нибудь массовое выступление.

Итак, утром двадцатого августа антоновцы напали на Ивановский совхоз, расположенный в двадцати километрах от Каменки. Нападавшие убили двух совхозных рабочих, забрали тринадцать лошадей и скрылись. Посланный в погоню отряд губчека нападавших не догнал и вернулся в Ивановку, а затем, сославшись на усталость коней, отправился на отдых… в Тамбов.

Из Каменки на поиски антоновцев выезжал и отряд по борьбе с дезертирством, усиленный десятью прод-армейцами. Также не найдя никого, эта группа вечером вернулась в Каменку и заночевала в ней, выставив караулы.

Наутро антоновцы сами нашли их, встретив чекистов на околице села. Через несколько часов Каменка перешла под полный контроль антоновцев, устроивших в центре села митинг — под красным эсеровским знаменем!

Именно в Каменке ближайший сподвижник Антонова — Григорий Наумович Плужников, известный в революционных кругах как «Батько» — и объявил о начале войны против красных. Собственно, и сам Плужников был старым революционером. В партию эсеров он вошёл до Первой русской революции одна тысяча пятого года. Через четыре года Плужников был арестован за участие в «аграрном» терроре. В Тамбовской тюрьме он и познакомился с «Шуркой» — Александром Антоновым. С тех по они вместе и делали революцию в родном уезде.

Весть о разгроме под Каменкой советских отрядов в этот же день достигла Тамбова. Поздним вечером двадцать первого августа здесь состоялось экстренное заседание президиумов губкома РКП(б) и губисполкома, и отряд под командованием тов. Маслакова выступил для поимки дезертиров и анархистов.

Что же мне делать? Может податься в милицию и сделать карьеру используя свои знания и умения? Но карьера в милиции не помогла бы высоко подняться и попробовать внести изменения в историю. Хотелось бы не дать распасться СССР. А вот карьера в госбезопасности при отсутствии в ней спецов довольно вероятна!

Глава 2

Наша тетка была сухощавой высокой женщиной пятидесяти лет. Работала Арина Павловна машинисткой в какой-то конторе за жалкое жалование. Поужинав жидким супом, в котором плавали несколько картофелин, мы с братом легли спать. Я, переполненный впечатлениями, мгновенно уснул и проснулся уже рано утром.

Позавтракав перловой кашей, я стал уговаривать брата вступить в партию Большевиков и впоследствии уехать со мной в Москву и попытаться стать сотрудниками московской ЧК. Брат после недолгих уговоров согласился и мы, не откладывая в долгий ящик, отправились к председателю Тамбовского губернского комитета РКП(б).

Герман Иван Эрнестович, несмотря на свою занятость, уделил нам с братом немного времени. — Молодые люди! — Что у вас за срочность такая? Хотите вступить в ряды нашей партии — замечательно! Лично я обеими руками за то, чтобы сыновья красного командира оказались в одних с нами рядах. Но, правильно будет принять участие в работе советских органах в городе и показать себя достойными быть принятыми в партию. Как вы на это смотрите?

— Иван Эрнестович! — я решил не отступаться от своего плана и попробовать уговорить тамбовского партийца — мы с братом потому и просим принять нас в партию большевиков с тем, чтобы с партийным билетом у сердца гнать всю нечисть из нашей советской страны! Мы хотим стать революционными бойцами ЧК и отдать себя целиком на дело революции!

Председатель Тамбовского губернского комитета РКП(б) был впечатлен моим порывом и на следующем заседании комитета РКП(б) мы с Сашкой стали большевиками и получили мандат, в котором комитет нас направил для работы в губернскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Хотя я еще был слаб после болезни, но привлек брата и мы с ним по утрам бегали и делали занятия по физо, чем вызывали перешептывание своих соседей. Затем, умывшись и перекусив, бежали на нашу службу. Председатель Тамбовской ГубЧК Якимчик Иосиф Иосифович произвел на меня при первой встрече отталкивающее впечатление — крупная бритая голова, дурацкие усики как у Гитлера, которые были в моде в это время, пронизывающий взгляд — этот еврей был очень не прост и невольно хотелось быть подальше от этого душегуба.

Нас с братом Якимчик подробно расспросил, хмыкнув пр упоминании дворянства нашей мамы.

Я этого решил не спустить и сказал — Товарищ председателя ГубЧК, дворянство вовсе не помеха быть революционером — и наш вождь товарищ Ленин и Председатель ВЧК товарищ Дзержинский — они тоже как и мы дворяне.

Тамбовский борец с контрой поморщился и убрал наш мандат в ящик своего стола. — Хорошо, товарищи! направлю вас в отдел следственной комиссии, там совершенно нет грамотных людей, а у вас гимназия за плечами. Обрадованные достигнутой целью, мы получили у кадровика отпечатанное на машинке Удостоверения, в которых было написано — «Предъявитель сего Сорокин (затем мои и ли Сашкины ИО) состоит работником следственной комиссии ГубЧК и имеет право производства обысков и арестов. Комиссия просит все организации и учреждения оказывать тов. Сорокину всякое содействие». В левом верхнем углу документа стоял квадратный оттиск нашего учреждения и внизу печать и подписи Председателя ГубЧК и секретаря.

Получив в оружейке кобуры с наганами и россыпью патроны, мы нашли дверь, на которой была надпись «Следственная комиссия». Войдя, мы оказались в небольшой комнате, в которой стояли три стола и огромный сейф.

— Вот и наши новые сотрудники появились! — нам навстречу вышел из-за самого большого стола полноватый лет сорока мужчина с растрепанными волосами в косоворотке, в солдатских галифе и потертых местами сапогах. — Мне уже товарищ Якимчик сообщил о вас, так что будем знакомы! Меня зовут Серафим Иванович. Возглавляю это ведомство. Правда сотрудников у меня практически не было — дали одного, так он и читает то с трудом. Сегодня его забрали в отдел по борьбе с спекуляцией. Я хоть три класса окончил, худо-бедно грамоту знаю. А тут без нее никак не получится — дел огромное количество, уже дошло, что не глядя пописываем все постановления на расстрел — нет возможности вникнуть в суть дела. Так-то! Но, теперь с вами у нас пойдет работа!

Но не успели мы углубиться в папки с делами, как дверь в нашу комнату распахнулась и в нее заглянул рябой парень лет двадцати в кожанке и с деревянной кобурой маузера, бьющейся о его ногу — Серафим Иванович! Я ваших новеньких заберу — аврал у нас, всех кого могут, на операцию в село Горелое гребут — вроде как заговор среди сельчан раскрыли. Вроде они продотряд побили.

Погрузившись на подводы, человек двадцать чекистов и милиционеров неспешно двигались в сторону заговорщиков, я же задумчиво кусал травинку. — Главной причиной тамбовского восстания в следующем году была проводимая большевиками в деревне в период Гражданской войны «военно-коммунистическая» политика продразверстки, т. е. насильственная с помощью вооруженной силы (продотрядов) экспроприация у крестьян хлеба и другого продовольствия, необходимого для существования Красной армии и городского населения. Эта политика сопровождалась мобилизацией крестьян на военную службу, разного рода повинностями (трудовой, гужевой и др.). Хлебная Тамбовская губерния испытала на себе всю тяжесть продразверстки. Уже к октябрю одна тысячи девятьсот восемнадцатого года в губернии действовали пятьдесят продотрядов из Петрограда, Москвы и других городов численностью до пяти тысяч человек. Такого размаха конфискаций не знала ни одна губерния. После того как хлеб выгребали дочиста, он зачастую пропадал на месте: гнил на ближайших железнодорожных станциях, пропивался продотрядовцами, перегонялся на самогон. Крестьяне повсюду вынуждены были выбирать между сопротивлением и голодной смертью. К этому добавлялось ограбление и закрытие церквей, что заставляло патриархальное православное крестьянство выступать на защиту своих святынь. Первой и самой массовой формой сопротивления продразверстке стало сокращение крестьянином своего хозяйства. Если в прошлом году в черноземной и «хлебной» Тамбовской губернии на одно хозяйство приходилось в среднем четыре и тридесятых десятины посева, то в двадцатом — две и восемь десятых десятины. Поля засевались в размерах, необходимых только для личного потребления.

Так что Мамонтов грамотно использует население губернии после своего наступления в тылы красным.

Меры, принятые после захвата города Мамонтовым, обеспечивали ему, правда, весьма кратковременный и непрочный, но — все же успех. В числе этих мер наибольшее сочувствие населения вызывала раздача советского, общественного и частного имущества и расправа с отрицательно себя зарекомендовавшими советскими функционерами. В восемь часов утра восемнадцатого августа казаки вошли в Тамбов — не встретив сопротивления со стороны достаточно сильного гарнизона. Последний, при приближении белых, частично в панике разбежался, а частично сдался в плен.

Бежавшие остатки Тамбовского гарнизона начали собираться к городу Кирсанов, тогда как сдавшаяся в плен часть гарнизона была казаками разоружена и распущена по домам (винтовки же были розданы местным крестьянам). При взятии Тамбова, по рассказам брата, со стороны белых действовала тяжелая батарея и броневик.

Станции Сабурово и Селезни были также заняты казаками — причем на станции Сабурово они пленили эшелон красных в 500 человек. Казаки были замечены у села Шахманка — в тридцати пяти километрах южнее Козлова.

В Тамбове в период с восемнадцатого по двадцать первое августа казаки взорвали железнодорожный мост и станционные сооружения, разгромили склады (военный завод и советские учреждения).

Как помнил из истории, для красного командования прорыв фронта Мамонтовым, если и был неожиданным, то все же не внес в его деятельность растерянности. Но боевой материал, которым располагало командование, особенно командование группой и фронтом, для противодействия прорыву и рейду, по своей численности, составу (недостаток конницы), боеспособности и недостаточной подготовке командного состава как войсковых, так и местных частей и учреждений, стоял далеко не на высоте предъявленных к нему в тот момент требований. Поэтому попытки захватить прорывавшихся казаков и заткнуть горловину прорыва были не только безуспешны, но и вредны — некоторые войсковые части без давления противника и вопреки приказам командования, отходом назад еще более расширяли прорыв. Пребывание Мамонтова в Тамбове и беспрепятственное продвижение корпуса обеспокоили и центральную власть — ведь процесс мог принять затяжной характер при возможной дезорганизации тыла. Предреввоенсовета Республики восемнадцатого августа выпускает воззвание к населению «На облаву», в котором Лев Троцкий, сравнивая прорыв белогвардейской конницы в тыл красных армий с налетом хищных волков, призывал рабочих и крестьян Тамбовской губернии выйти на облаву прорвавшихся казаков — с оружием и дубьем. Он требовал окружить деникинскую конницу — и «уверенной рукой затянуть аркан». Крестьянам предписывалось при приближении казаков угонять лошадей, скот, а продовольственные запасы, что нельзя увезти — уничтожать. Руководство действиями крестьян Троцкий возлагал на коммунистические организации, которые должны стремиться путем организации разведки и партизанских действий облегчить задачу регулярных войск, высланных на борьбу с казаками. Троцкий угрожал жестокой расправой тем, кто не будет противодействовать или даже способствовать «деникинским бандам».

Красное командование и администрация потеряли голову и не в состоянии были дать во-время каких-либо толковых указаний для организации обороны и сопротивления движению конного корпуса. Вся жизнь замерла. Все комитеты и революционные советы разбегались еще до появления казачьих разъездов. Красные части были настолько деморализованы, что при соприкосновении с казаками по большей части почти не оказывали достаточно упорного сопротивления и отходили, иногда даже разбегались или сдавались в плен, или переходили на сторону Мамонтовских всадников, выдавая комиссаров и коммунистов.

Выяснено было резкое противо-советское настроение населения. Красный фронт хотя и не был сдвинут, но был сильно поколеблен и деморализован, и если бы к этому времени было подготовлено наступление белых армий, то нет сомнения, что после первого же удара все красное воинство покатилось бы безостановочно на север, разнося панику, или сложило бы оружие. Это тем более вероятно, что, судя по советским данным, войска Южного Фронта были мало надежны и недостаточно вооружены: были дивизии наполовину без винтовок (37-я пехотная), были и настроенные противо-большевицки (22-я пехотная). К этому следует еще добавить, что население, снабженное Мамонтовым оружием, взятым от разоруженных и распущенных по домам красноармейцев, при нашем общем наступлении и первых успехах могло бы путем восстаний в тылу сильно содействовать нашему успеху. В тактическом отношении рейд был выполнен образцово, как и надо было ожидать, ибо во главе рейда стоял опытный кавалерийский начальник с твердой волей, с ясно поставленной себе целью и с полным сознанием и пониманием того, что в опытных руках, при рациональном использовании, может дать конь и всадник.

Подготовка рейда производилась в полной тайне, и до самого прорыва противнику не было известно о цели нахождения в районе Урюпина конного корпуса. Красное командование было убеждено, что корпус находится на отдыхе.

Место для производства прорыва и дальнейшее направление были избраны правильно, сообразно как поставленной цели, так и в смысле наиболее верного обеспечения от всяких возможных неожиданностей.

Задача поставлена правильно — внедрение в глубокий тыл противника с целью подготовить себе базу для дальнейших действий, в зависимости от обстановки.

Широкое повсеместное разрушение железных дорог, телеграфной и телефонной связи, разрушение всех военно-хозяйственных и стратегических объектов и имуществ имело целью полную деморализацию тыла.

В дальнейшем, когда выяснилось, что при сложившейся обстановке идти дальше на север нельзя, было принято правильное решение: продолжая разрушение и деморализацию красного тыла, идти на соединение к своим армиям.

Место для прорыва красного фронта при обратном пути избрано искусно: демонстрацией между устьями рек Хворостень и Искорец противник был введен в заблуждение и подтянул резервы к месту демонстрации, что значительно разредило фронт у места фактического прорыва.

Скорость движения вполне сообразовалась с поставленной задачей и обстановкой. Политическая сторона задачи также исполнена разумно и в полной мере: население вооружено и подготовлено к восстанию.

К отрицательной стороне рейда надо отнести сильное увлечение военной добычей (зло, присущее всякой войне), причем, судя по телеграмме Начальника Штаба Главнокомандующего, реквизиция не всегда производилась планомерно. Здесь вопрос, очевидно, идет о реквизиции и замене у населения лошадей для пополнения убыли и освежения конского состава, так как реквизированное советское имущество и продукты тут же раздавались местным жителям, что, конечно, вызывало симпатии к казакам у обобранного и ограбленного советской властью населения. Реквизиция же и замена лошадей у населения всегда была большим, но неизбежным злом всякого рейда, ибо каждая реквизиция является, с точки зрения укоренившегося взгляда, всегда насилием и произволом, поэтому безусловно необходимо все такого рода действия совершать планомерно, особо назначенными командами, под начальством и руководством офицеров. Всякие же самовольные реквизиции в корне пресекать, ибо они почти всегда имеют характер грабежа и насилия, вносят деморализацию в свои же воинские части и озлобляют население. Последнее обстоятельство необходимо учитывать при производстве рейдов, как в тылу у противника, так и в своей стране, во время гражданских войн. Как общее правило, важно и необходимо, при распределении тяжести войны, сочетать строгие меры с планомерностью в отношении гражданского населения, симпатии и доверие которого так необходимы и ценны в политической борьбе.

Громадный, на десятки верст растянувшийся обоз также стеснял движение и для своей охраны требовал много людей, что уменьшало боевой состав и обращало части как бы в прикрытие для своих обозов. Следует отметить, что обозы были особенно велики при обратном движении, когда вопрос о дальнейшем движении на север уже отпал.

Рейд, хотя задуман и выполнен блестяще, но использовать результаты сорока дневного пребывания конницы Мамонтова в тылу красных и критическое положение Южного Фронта красной армии белое командование не подготовилось во-время и не сумело. А всякий рейд без подготовки общего удара в надлежащий момент является только эпизодом, подчас блестящим и славным, но без решающего значения.

Во всяком случае, не по вине Мамонтова, результаты рейда не были использованы, хотя рейд, как таковой, по своему размаху, масштабу, времени пребывания в тылу у противника, покрытому расстоянию и району действия, так же, как и по выполнению поставленного задания, является одним из самых выдающихся в сравнении со знаменитыми рейдами прошлого и настоящего столетия. Во время рейда генерал Мамантов взял города Тамбов, Козлов, Лебедянь, Елец и Воронеж, а также станции Касторная и Грязи. Из пленных красноармейцев и добровольцев из местных крестьян была создана Тульская пехотная дивизия под командованием полковника Дьяконова.

В Москве Мамонтова ждали, власть была в полной растерянности, был даже заговор и подготовка частей гарнизона к встрече и присоединению к казакам. По-видимому, сам генерал Мамонтов счел дальнейшее продвижение на север делом, не имевшим шансов на успех, но сопряженным с большими потерями, и нашел более полезным присоединиться к своим армиям, ибо поддержки, активности или дальнейших ударов или попыток к наступлению, за все время пребывания отряда Мамонтова в тылу у противника, белым командованием не предпринималось, и даже началось частичное отступление на некоторых участках, что значительно меняло общую обстановку не в нашу пользу и делало дальнейшее продолжение рейда бесцельным.

Я поморщился от запаха махры, которую закурил сидящий рядом в шинельке милиционер. Надо бы выбить главную силу белых — убить Мамонтова и тем самым предотвратить успех его рейда.

Глава 3

В Горелое мы прибыли под вечер (скоро сумерки начнут затягивать село темнотой. Согнав население в центре села, начали обыск на дворах сельчан. Женщины жались к своим мужикам, те же зыркали на происходящее вокруг из под кустистых бровей. Дети еще не понимали происходящего и пытались играть в какую-то игру. Обыск дал результат — все росла и росла охапка разного оружия — винтари, охотничьи ружья, даже ручной пулемет «Мадсен» был спрятан на сеновале одного из дворов. За селом нашли свеже-закопанную могилу, в которой мужики зарыли убитых продотрядовцев. Я прошел к отрытой могиле и осмотрел вынутые трупы в одном нижнем белье. От них просто разило самогоном. Я составил Акт осмотра тел, в котором указал признаки пьянства и под актом попросил подписаться нашего командира отряда и сотрудника одного из уездного ЧК.

Головы гореловцев склонялись все ниже с каждым найденным огнестрелом.

Я вытащил из кучи найденного оружия немецкую винтовку Mauser Gewehr 98 с установленным на ней трехкратным оптическим прицелом. «Вот это классный подгон!» — подумал я, верча находку в руках. Винтовка была проста, надежна и весьма точна. Емкость магазина составляла пять патронов. Прицельная дальность — два километра. Видно кто-то с фронта в качестве трофея прихватил. Мой брат, притащивший только что пару винтовок, увидел у меня в руках снайперку и не выдержал — Дай, Андрей посмотреть! Ты смотри-ка — прицел на ней стоит! — я протянул винтарь Сашке и, позволив налюбоваться на находку, забрал ее и, обмотав прицел тряпицей, спрятал винтовку в телегу, решив оставить ее себе.

Командовавший нашим отрядом начальник милиции прошелся перед сельчанами и объявил — Кто стрелял в продотрядовцев — два шага вперед!

Мужики загомонили но никто из них вперед не вышел и начальник милиции махнул рукой — Всех мужиков, в чьих дворах нашли оружие, вязать, повезем их в город. Пусть губернские чекисты с ними разбираются!

Бабы сразу же заголосили а за ними подключились и дети, с недоумением смотревшие на пришедших в их село чужаков.

Цыганистого вида мужик сжал кулаки и вышел из толпы — Я ваши грабителей пострелял, один. Больше никто не виноват из наших!

— Один всех пострелял? — не поверил ментовской начальник. — Давай,рассказывай, кто еще с тобой был!

— Ваши махновцы самогоном упились после того как все зерно у нас отобрали, не оставив нам ни зернышка. А затем к моей бабе двое приставать стали. Вот я всю эту пьянь и перестрелял! — мужик попрощался со своей семьей и сплюнул — Таким нехристям на тот свет самая дорога! Забирай меня начальник, больше никто этих собак не трогал. А оружие с окопов с собой мужики захватили после того как вы с немцем замирились.

Назад в Тамбов мы вернулись уже под утро, выспавшись с братом в телеге, немного отлежав бока от неудобного положения тел. Да еще постоянно трясло на колдобинах.

Сразу же нас с Сашкой загрузили Делами мы до позднего вечера с коротким обеденным перерывом, поев вареной картошки и ржавой селедки, наводили порядок в бумагах. Практически всем обвиняемым шили контрреволюцию, причем стараясь не заморачиваться ни с уликами ни с доказательствами.

У нас с Александром набились мозоли на среднем пальце от карандаша, которым мы исписали кучу бумаг. Убрав папки с Делами в сейф и дождавшись одобрительного кивка начальника, мы рванули домой.

Утром наши труды просмотрел Серафим Иванович и задумчиво начал барабанить пальцами какой-то марш. — Так, молодые люди! По вашему выходит нам почти всю контру выпускать надо? Мда! Как-то раньше проще было — расстреляли нечисть и хрен с ней! А сейчас как мне наверх докладывать? Что отдел по борьбе с контрреволюцией понапраслину пишет?

— Именно так, Серафим Иванович! — я взял на выбор папку — Вот смотрите, что тут они написали — Аникеев, бывший поручик, организовал заговор с целью свержения советской власти, что доказывают чаепития, организованные у него дома. — Александр при моих словах постарался сдержать улыбку, но наше начальство это заметило и марш ускорил темп. — На чаепитиях постоянно присутствовали его бывший сослуживец, бывший подпоручик Огольцов, бывшие граждане дворяне Каплеев и Свиридов. Причем, прошу заметить, большинство проживает в одном доме, кроме подпоручика. И вот на основании этого бреда кобылы решено расстрелять всю компанию! У нас что — вечерние чаепития приравнены к собранию заговорщиков? В качестве доказательств — показания домработницы, в которых баре якобы хвалили жизнь в царское время.

— Этого разве не достаточно? — начальство прекратило выстукивать марш и открыло папку с делом.

— Конечно нет, раньше даже рабочие имели большую зарплату, не говоря о господах офицерах. Вы же сами, кажется из бывших мастеровых — прекрасно это знаете. Лишенные работы и доходов, эти люди сейчас практически выживают, не имея даже приработка. — я выпил воды и продолжил. — Сейчас трудное время, это нужно иметь в виду. Гражданская война разрушает буквально все, на восстановление нужны годы. По-моему, этих дураков, что ищут контрреволюцию в каждом бывшем офицере, нужно убирать из ЧК — они такого натворят, за что потом любая проверка из столицы вас же, Серафим Иванович и поставит потом к стенке за фальсификацию дел.

— Или вот! — я беру следующую папку — некий Сидоров, слесарь завода «Ремарт», пишет донос на инженера завода Косолапова, якобы тот готовит диверсию на заводе. Наши доморощенные борцы с контрой даже не наводят справок на заводе о личности доносчика, а мы вот не поленились — оказывается Сидоров постоянно находится пьяным на рабочем месте, гонит один лишь брак и инженер завода пригрозил его уволить или перевести в дворники.

— И так практически во всех делах. Мне даже представить страшно, сколько невиновных расстреляли по фантазиям этих Агоянца и Быстрова.

— Ну, допустим. — наш начальник встал и прошелся по кабинету — Что вы за вывод в деле по убийство продотрядовцев в Горелом сделали? Вы практически оправдываете убийцу! Ваш вывод — виноваты сами продотрядовцы! Это как понимать?

— Разве не могут быть преступниками бойцы продотряда? — удивился мой брат и я его поддержал:

— В ряды борцов с контрой пролезло много бандитов, желающих с помощью полученной власти и винтовки плевать на законы, жрать самогон и и отнятое у крестьян сало. Если бы на вашу жену полезли пьяные вусмерть эти так называемые борцы за Советскую власть, вы бы, товарищ председатель следственной комиссии за свой револьвер то не схватились? — я посмотрел на нервно скривившегося начальника и через пять минут молчания тот наконец-то разродился — Что ж, братцы Сорокины! Идемте к председателю, пусть он порадуется вашим находкам.

Председатель Тамбовской ГубЧК Якимчик, ознакомившись с нашими выводами, закрыл паки, которые на выбор принес ему наш руководитель и закурил, задумчиво пуская кольца дыма в потолок. Затем посмотрел на начальника следствия, сидящего за приставным столом и на нас с братом, вытянувшихся в струнку и замерших под взглядом местного вершителя человеческих судеб. — Садитесь, товарищи! в ногах правды нет.

Мы сели напротив нашего начальника на жесткие неудобные стулья и ожидали вердикта Якимчика.

— Вижу, действительно, товарищи из отдела по борьбе с контрреволюцией перестарались. А что делать? И где прикажите мне найти профессионалов?

— Может из бывших жандармов кого привлечь? — закинул удочку я нашему еврейчику. — Из тех, кто занимался поиском шпионов германских, к примеру. Жалко терять таких профессионалов, можно и из уголовного сыска кого поискать. Конечно же, к работе привлекать тех, кто не проливал кровь пролетариата и подпольщиков. Товарищ Троцкий же не брезгует брать красными командирами бывших царских офицеров.

В этот момент на столе Якимчика зазвонил телефон. — Да, я! Что! — Председатель ГубЧК вскочил и нервно налил другой рукой в стакан воды из графина. Левая рука с трубкой телефонного аппарата подрагивала. — Хорошо! Я немедленно приступаю к эвакуации. — положив трубку, главный чекист тамбовской губернии обвел нас взглядом и сел — Белые прорвались в наш тыл, целый корпус под командованием Мамонтова рвется к Тамбову. Немедленно готовимся к эвакуации, все секретные документы готовить к отправке в Воронеж. Свободны, товарищи!

В опустевшем кабинете Якимчик ненадолго задумался — Что делать с этими братьями Сорокиными. Слишком умные, бля. Их непосредственный начальник вчера после совместного распития реквизированной самогонки предположил, что недолго ему над этими Сорокиными командовать — с его отсутствием образования недолго начальником следствия оставаться.

Мда! Эти Сорокины, особенно старший, на отделе могут и не остановиться. Так и и его место со временем занять могут. Кстати! Был же запрос из столичного аппарата ЧК — просили выделить им грамотные кадры. Вот я и выделю двоих самых грамотных, даже характеристики дам такие, что этих умников хоть начальниками отделов ставь. Вот пусть они в Москве контру выпускают, а мне показатели не портят!

Мы с братом и еще трое сотрудников часа три грузили пачки документов, в том числе и дела задержанных на две телеги, затем нас вызвали к Якимчику, который вручил нам документы на перевод в Москву, поздравив с продвижением по службе. Александр растерянно на меня посмотрел и я подмигнул ему. Затем обратился к Якимчику с просьбой немного задержаться в Тамбове с целью подготовки диверсии против белых. Пришлось минут сорок выкладывать свои идеи и выслушивать возражения начальства на мою авантюру. Затем тот махнул рукой и разрешил провести диверсию, выдав даже приказ на эту операцию, хотя я и не предупредил о партизанщине в самом Тамбове — никто не мог и предположить, что красные не удержат город.

Вернувшись со службы, внесли в нашу квартирку завернутые в куски брезента две винтовки, одна из которых была оборудована оптикой и наша тетка всплеснула руками — Вы для чего, племяннички, столько оружия в дом принесли?

Сашка достал из-за пазухи завернутые в тряпицу кусман сала полкило весом примерно и кирпич ржаного хлеба, которые нам выдали в ЧК в качестве прод-пайка. — Тетя, смотрите что мы принесли! Картоха у нас еще осталась?

— Кормильцы вы мои! Садитесь к столу — Картошка с лучком уже час как вас дожидается. Опять вы так поздно из своей чэ-ка вернулись! — тетка смахнула слезу и выставила на стол чугунок одуряюще пахнущей картошки, приправленной растительным маслом.

— Откуда маслица взяла, тетя? — Александр помыв руки в рукомойнике, вытер их вышитым рушником. — Вчера, вроде его не было.

Тетка отложила в сторону вилку с картофелиной, и жалобно вздохнула — Пришлось серебряную сахарницу на рынке отдать буквально за бесценок. Всего литр масла удалось за нее выручить. На рынке слухи — вроде белые фронт прорвали и скоро под Тамбовом будут. Правда это или брешут?

— Да нет, правда, к сожалению. Только белым недолго праздновать победу — им быстро наши настучат по сусалам! — я нарезал сала и хлеба, поставил чайник, затопив дровами плитку. Быстро поужинав, братья тут же заняли свои койки, мгновенно погрузившись в сон. Тетка, глядя на своих измотанных племянников, вздохнула и тоже прошла за ширму, где стояла ее железная кровать.

В одна тысяче шестьсот сорок втором году возле Студенца была заложена деревянная церковь в честь Святой Троицы. Она располагалась в Пушкарской слободе, определившей второе название церкви: Троицко-Пушкарская (ныне это место пересечения ул. Советской и Московской).

Во второй половине восемнадцатого века уже упоминается двухэтажная деревянная Троицкая церковь. В одна тысяче семьсот семьдесят первом году вместо обветшавшей деревянной церкви была построена двухэтажная каменная церковь. Отсутствуют описания архитектурных достоинств или недостатков новой церкви, но сохранились отрывочные свидетельства о том, что вид каменного храма в течение многих лет радикально менялся за счет многочисленных пристроек. Общая композиция церкви создавалась постепенно в течение десятилетий.

Со временем в сводах боковых пристроек обнаружились трещины, храм был полностью разобран, а на его месте появился новый — величественный, пятиглавый. Строительство храма осуществлялось в одна тысяче восемьсот сорок шестом году на средства прихожан и крупные вклады тамбовских купцов; Малина, Жемарина и Мандрыкина. Эти годы были временем широкого церковного строительства в Тамбове, осуществлявшегося под непосредственным руководством епископа Тамбовского и Шацкого Николая. Архитектура нового храма соответствовала русско-византийскому стилю, повсеместно принятому в России.

Новый храм имел три престола — в честь Святой Живоначальной Троицы, Рождества Пресвятой Богородицы и Святителя Николая.

Как священная реликвия в Троицкой церкви хранилась древняя икона Николая Чудотворца. Помощь и заступничество Святителя Николая Чудотворца снискали ему особое почитание среди верующих, поэтому множество церквей и приделов Тамбовщины были освящены во имя этого святого. Освящал новый придел во имя своего Небесного покровителя епископ Тамбовский и Шацкий Николай. Все эти обстоятельства обусловили еще одно название церкви — Никольская.

Церковь была построена по образцовым проектам девятнадцатого столетия — огромная, монументальная, с массивной главой и многоярусной колокольней. Сразу же после постройки она стала главной доминантой старого городского района.

Мы с Андреем обошли все вокруг храма, изучая пути отхода после окончания предполагаемой мною акции. Площадь перед храмом была практически пуста — жители попрятались по домам. Уже были слышны выстрелы из орудий — белые рвались к городу и их некому было остановить. Проникнув на колокольню, удалось там спрятать винтовку с оптикой, закрепить заранее приготовленную веревку к металлическому крюку и свернуть свободный конец в кольцо. Затем проверили баррикаду из строительного мусора, который по нашему требованию сегодня соорудили бойцы из комендантской роты, которых мы с братом, воспользовавшись своими полномочиями привлекли к работам, придав им пару телег с заморенными лошадками. Эти работы мы аргументировали возможными боями в городе. Теперь этот сваленный в большую кучу строительный мусор перекрывал прорыв конницы в проулок, которым мы с братом собирались отходить от храма. Через два квартала во дворе каменного купеческого дома, хозяева которого были расстреляны практически сразу после прихода Советов к власти, и в котором до вчерашнего дня жил заместитель председателя Тамбовского губисполкома, нами была спрятана тачанка, переделанная нами из конфискованной шикарной подрессоренной повозки с поднимаемым верхом. Ручной пулемет «Мадсен» с трудом выпросил у нашего начальника, правда он был сошек и к нему был только один магазин, наверное поэтому мне его и отдали.

Расседланный жеребец саврасовой масти оторвался от охапки сена и подбежал к брату, выпрашивая лакомство. Саша потрепал гриву и угостил попрошайку яблоком.

— Братишка, ты запрячь-то сможешь этого красавца? — я подошел к куче упряжи, рассматривая разнообразие ремней.

Александр усмехнулся, продолжая ласкать животное — Я неплохо изучил эту мужицкую науку. Пока ты болел, я подрабатывал на пару с мужичком, возившим на продажу дрова, волей-неволей научился лошадь запрягать. Как тебе удалось этого красавца достать?

— Реквизировал вместе с пролеткой. Лишил одного хитреца заработка, а вот где тот это богатство достал — вопрос! То же наверное реквизировал в революцию. Сегодня видел как наше начальство драпануло?

— Ага, бросили своих сотрудников на произвол судьбы. — Сашка оторвался наконец то от жеребца и мы с братом вошли в дом, в котором мы вынуждены ждать прихода белых. — Ладно мы, обговорили заранее, что остаемся в городе. А Трофимову и Брагину из отдела по борьбе с спекуляцией не нашли места в поезде для их семей. Они теперь свои семьи пытаются из города вывезти.

— Бардак! — согласился я, достав свою снайперку для последней чистки оружия перед операцией. И такое творится по всей России. Но ничего, у меня есть мысли, как нам, братишка, минимизировать этот беспредел.

Глава 4

Белые прорвали жидкое сопротивление красных и захватили без изменения истории Тамбов. Правда, в отличии от моего знания событий, не была приготовлена пакость в моем новом теле. Мы с братом, заранее попрощавшись с теткой и уверив ту. что уехали в Москву, спали в пустом огромном доме, с удобством расположившись на купеческих кроватях. Странно, постельное белье семья бежавшего из города советского начальника оставила в доме, видно надеясь сюда вскорости вернуться.

Лучи солнца разбудили меня и я, умывшись, вышел во двор, где запрягал жеребца в пролетку Александр. Я проверил оружие и, обнявшись с братом, вышел за ворота и направился к храму, в котором сегодня должен пройти молебен во славу Белого воинства, захватившего город.

В восемь часов утра сегодня, восемнадцатого августа, на высоте Петропавловского кладбища появились первые казачьи части. Казаки с лампасами на шароварах с крестами на груди растекались по городу, они на своих конях сидели в седлах как литые, в отличии от виденных мною ранее красноармейцев — их обычно при езде в седле кидало. В городе перебили оставшихся часовых, чоновцев и совработников. Из вскрытых складов населению стали раздавать товары. Ближе к обеду, под охраной броневика «Атаман Каледин», в сопровождении казачьего эскадрона, на черном коне и в черной бурке появился в Тамбове и генерал Мамантов. Рабочие вагоноремонтных мастерских встретили генерала с хлебом-солью. Затем Мамонтов и его сопровождение направились в церковь, на пороге которой его уже ждали попы, одетые в праздничные ризы.

Я уже, честно говоря устал ждать, колокольню недавно мельком осмотрели два казака, меня, замаскировавшегося на самом верху, не заметили. У входа остался один часовой, пропустивший наверх человека в черном монашеском одеянии. Звонарь профессионально стал звонить в колокола и вскоре ответили еще несколько церквей. Я вылез из своего укрытия, морщась от перезвона колоколов, просто оглушающих своим перезвоном. Особенно ужасно бил по мозгам большой колокол. Я опустил руку звонарю на плечо, когда тот обернулся я погрозил тому револьвером и знаком показал, чтобы тот продолжал свою работу. Я подошел к проему звонницы, осматривая площадь в оптику. Честно говоря, она мне на таком расстоянии и не особо нужна была.

Посреди площади выстроились беляки: впереди строя стояли Мамонтов (он не был потомственным казаком и в начале военной карьеры даже не предполагал, что станет казачьим генералом. Кроме того, фамилия этого героя рейда белых изначально писалась по-другому. Родился будущий белый генерал в семье офицера лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка Мамантова, принадлежавшего к древнему, известному с пятнадцатого века, роду. Однако в документах красной стороны и в советской историографии генерал именуется Мамонтовым. Именно так писал его фамилию в своих воззваниях Лев Троцкий. Этот вариант закрепился и в будущей современной историографии), поглаживая свои огромные усища, которым мог позавидовать даже таракан (правда усы у Константина Константиновича были пышными и почти достигали плеч генерала), командир одиннадцатой Донской конной бригады генерал-майор Калинин, командир десятой Донской дивизии генерал-майор Толкушкин и перешедший на сторону белых командир четвертой отдельной стрелковой бригады РККА Соколов, бывший царский офицер, привлеченный Советами в качестве военспеца и решившего. что ухватил счастье за хвост, Предатель даже погоны успел нацепить. Эти золотопогонные господа довольные своей победой улыбались, о чем-то переговаривались и уже готовы были направиться на территорию храма. Эскадрон сопровождения был спешен и казаки, сняв головные уборы, крестились на позолоченные кресты на куполах Троицкой церкви. Медлить было нельзя и я выстрелил в лоб Мамонтову, не тратя времени, перезарядился и выстрелом в грудь убил сначала одного генерал-майора. Выстрелы прозвучали хлестко, но практически заглушались колоколами. Казаки еще не пришли в себя и я успел еще раз выстрелить, убив второго белого генерала-майора, предатель же успел нырнуть в казачий строй и спрятался за одной из лошадей. Выстрелив в часового я убил его наповал, этого неудачника, пытавшегося из своей винтовки пристрелить террориста, оказавшегося на вверенной ему территории, затем я перекинул ремень винтаря через плечо и, натянув кожаные перчатки из грубо выделанной кожи, сбросил вниз конец веревки, оттолкнул звонаря и скоростным спуском спустился на землю.

Казаки подбегали к завалу, перегораживающему улицу, когда я уже отбежал метров на сто от церкви и заворачивал на перекрестке на пересекающий проулок. Выстрелы только придали мне прыти и я вскоре выбрался чужими дворами к ожидающей меня пролетке. Александр дернул возжи и коляска рванула по опустевшему городу. Я поднял верх и ожидал скорой погони. Однако выстрелы и крики раздавались в стороне и постепенно мы от них уходили все дальше.

— Как прошло? — Сашка повернулся на облучке и я успокаивающе похлопал брата по плечу — Все отлично получилось, Мамонтов и еще пара генералов мертвы, может это не позволит казакам наступать дальше. Увидим, давай пока аккуратно и не привлекая внимания дальше из города убираться. Изредка попадались казачьи разъезды, на полном скаку спешащих в сторону беспорядочных выстрелов.

Уже выезжая из Тамбова, нарвались на казачий пост из пяти человек, усиленный пулеметом Максим, установленным так, что бы вести прицельный огонь по противнику, пытающемуся проникнуть в город.

— Стоять! Кто такие, куда драпаете? — высокий казак с погонами хорунжего направил на нас револьвер, остальные потянули из-за спины карабины.

— Хлопцы, слазь с повозки! А жеребец-то хорош! Я так и быть, вас от него избавлю!. - чубатый казачок пытался заглянуть внутрь коляски. Я кинулся на него в прыжке и насадил казачка на нож, в другой моей руке хлопнул пару раз наган и оставшихся двоих беляков, остолбеневших от неожиданности, Сашка расстрелял из своего револьвера. Хорошо же я за неделю сумел поднатаскать брата, научив того нескольким приемам и неплохому владению оружием.

Забрав у офицерика револьвер, я привел станковый пулемет в непригодность, сел в пролетку и вскоре мы не спеша катили по дороге, оставив Тамбов позади.

— Коня постарайся не загнать — нам бы до Козлова затемно добраться! — я опустил верх у пролетки и приготовил к бою ручной пулемет. Перекусить нет желания? — я достал заранее приготовленные теткой пирожки с капустой и варенные яйца.

Брательник отрицательно дернул головой и попросил пить — Водички подай, пожалуйста! А еда пока в горло не лезет. Ловко ты, Андрюха троих положил, я и глазом моргнуть не успел.

— Да и ты не оплошал — я уже очистил пару яиц и подал Сашке бутыль, оплетенную лозой, найденную в бывшем купеческом доме и заполненную водой из колодца. — Это кто там впереди на дороге, на красноармейцев похожи, только где же их оружие?

Дорогу нашей пролетке действительно преграждали двое растрепанных и запыхавшихся красноармейцев. — Стоять! Реквизируем, ребятишки, вашу повозку! — руки самого наглого схватили нашего жеребца за поводья.

Я направил на них ствол пулемета и они шарахнулись в сторону — Мы сотрудники ГубЧека, советую поднять руки вверх и не дергаться. Кто такие?

Рыжий красноармеец лет тридцати покосился на пулемет, а потом на револьвер, возникший в руке брата и промолчал, а второй, чернявый и наглый парень лет двадцати — двадцати пяти, которому я бы и пустой мешок не доверил покараулить, неожиданным баском ответил — Да свои мы, нас забыли, видно снять с охраны винного склада и после нападения белых решили идти на соединение со своими в Козлов. Возьмите нас с собою, уже ноги не держат.

Я не убирая пулемета поинтересовался — А оружие ваше где, охрана, блин? Бросили все и деру? За это и под трибунал попасть можно.

Встреченные нами солдатики тоскливо промолчали, нагловатый отвел взгляд в сторону и после минуты молчания я принял решение — Сашка, садись со мною рядом, а эти раздолбаи пусть твое место займут.

Брат отдал поводья нежданным попутчикам и мы продолжили путь дальше.

Я, убрав пулемет в ноги, где уже лежали наши с братом винтовки, но не выпуская из рук нагана, задумался — В Козлове (переименованном затем Мичуринске) находился штаб Южной армии, члены которого согласно знаний истории, даже не попытались после выступления Мамонтова из Тамбова организовать оборону города и бежали в Орел. Совет Обороны республики и политические деятели после этого распространяли воззвания, от которых было очень мало толку.

Так кто же сейчас готовился драпать подальше от мамонтовского корпуса! Главком Южфронта Егорьев Владимир Николаевич окончил Николаевскую академию генерального штаба по первому разряду, перед революцией ему присвоен чин генерал-лейтенанта. Высокомерен и мелко тщеславен — так характеризовали его современники.

Лашевич Михаил Михайлович был членом Реввоенсовета Южного фронта, в прошлом активный участник Октябрьского вооруженного восстания, членом Петроградского ВРК (военно-революционного комитета), в нескольких случаях подписывал распоряжения и приказы от имени председателя ВРК.

Пневский Николай Вячеславович, генерал-майор русской императорской армии. В апреле восемнадцатого года Пневский добровольно вступил в РККА, был назначен начальником Приволжского военного округа, затем — начальник оперативного отдела Всероглавштаба, позднее — председатель Технической комиссии Центрального управления по снабжению армии, одновременно — помощник Управляющего делами РВСР (революционный военный совет республики). Сейчас этот генерал возглавлял штаб Южного фронта.

Селивачёв Владимир Иванович, помощник командующего Южным фронтом и одновременно командующий ударной группой войск: 8-я армия (РККА) и часть 13-й армий, Воронежский укреплённый район, две дивизии).

Ратайский Андрей Иосифович, врид. командующего 8-й армии (временно исполняющий должность). Участник похода в Китай и участник русско-японской войны, в Первую мировую получил полковника. В РККА назначен командующим тринадцатой стрелковой дивизии «Особого отряда», затем заместитель командующего 8-й Красной армии. Этот царский полковник, лихо сделавший карьеру в Красной армии, своими бородой и усами мне напоминал Николая Кровавого.

За десять километров до города нас встретила конная разведка из десяти человек, направленная штабом фронта прояснить диспозицию противника. Под прицелом винтовок мы с братом предъявили свои документы и нам выделили двоих провожатых с целью сдать обоих дезертиров в трибунал. А остальные продолжили свой путь в сторону Тамбова.

Уже в темноте мы добрались до Козлова, дезертиров у нас забрал комендантский патруль, а нашу бричку сопроводили до места назначения. Штаб южного фронта находился на Московской улице (в будущем улица Советская) в здании бывшей казённой женской гимназии. В здании попахивало паникой — жгли секретные бумаги, готовясь при угрозе наступления противника покинуть город, бегали вестовые и штаб напоминал разворошенный муравейник. На втором этаже нас с братом пригласили в просторное помещение, посреди которого около монументального дубового стола с разложенной на нем картой стояли человек десять, представляющие собой командование Южным фронтом. Лашевич, протер свой лысеющий лоб платком и первым обратил на нас внимание. — Кто такие, по какому вопросу?

Я козырнул и вытянулся в струнку — Мы братья Сорокины, работники Тамбовского ГубЧК, мы только что из Тамбова с донесением, вот наши документы! — я и брат достали наши бумаги и отдали их члену Реввоенсовета. Остальные участники совещания тоже обратили на нас внимание и ожидающе развернулись в нашу сторону. Михаил Михайлович вернул нам наши удостоверения личности, оставив у себя приказ о проведении операции против белых и направлении Сорокиных в распоряжение московской ЧК. — И что же за секретную операцию поручил провести ваш начальник? Владимир Николаевич, а где сейчас товарищ Якимчик? Сегодня днем он был в штабе с каким-то вопросом, куда наших тамбовских чекистов в Козлове расположили?

Главком отложил карандаш и, отойдя к графину налил себе воды в стеклянный бокал — Тамбовские товарищи проследовали дальше, в Орел. Обещали оттуда телефонировать в наш штаб. Так что же за операцию, вас, товарищи Сорокины, оставили проводить в Тамбове?

Я снял свою фуражку и с тоской посмотрел на графин с водой — Товарищ Главком, мы с братом сегодня ликвидировали Мамонтова и еще двух его генералов. Поэтому наступление белых казаков нами практически сорвано — после ликвидации командования корпус Мамонтова практически дезорганизован.

Тишина, после моих слов стояла такая. что было слышно жужжание мухи, кружившей на столом с картой. Егорьев открыл рот, пытаясь что-то сказать, но от ошеломляющей новости забыл его закрыть и Сашке стало смешно, тому удалось сохранить серьезное выражение лица и отвести взгляд от нелепо замершего Главкома.

Я кратко доложил командованию фронтом суть моей операции. Пневский достал папиросу и закурив, спросил меня — Вы говорите, что стреляли с колокольни! На каком расстоянии от вас находился противник?

Я мял в руках свой головной убор, затем снова надел его и ответил на поставленный вопрос — До генералов и их конвоя было около пятидесяти метров, ну и часой находился у входа в колокольню. Тремя выстрелами я ликвидировал белых генералов, предателю Соколову, перешедшему со своими частями на сторону белых, удалось спрятаться за лошадьми и я четвертым выстрелом убив часового, ушел заранее подготовленным путем от преследования — мв с братом заранее организовали баррикаду, перекрывшую улицу, по которой я отходил уже под свист пуль.

— Молодец, товарищ Сорокин! — Главком протянул мне свою руку и долго тряс мою в крепком рукопожатии. — Настоящий герой! Михаил Михайлович! Как вы считаете — этого молодого сотрудника ЧК надо наградить? Ликвидировав руководство корпуса, он достоин знака ордена Красного Знамени!

— Как и его брат, без сомнения! — член Реввоенсовета Южного фронта подошел поближе и осмотрев нас с братом, удовлетворенно кивнул — Дети еще совсем, но герои! Оба достойны наград. Хорошо, товарищи командиры, но какие части нам сейчас бросить на белых, пока те не пришли в себя?

Я, попросил слова — Товарищи командиры, по моим сведениям в состав Южного фронта входит конный корпус товарища Буденного. Мне кажется, что с конницей белых эффективно справится только наша конница. Правда, этот корпус удален от Тамбова.

— Это правда, на переброску корпуса потребуется немало времени. Но благодаря вам, товарищ Сорокин, оно у нас теперь есть. — главком удивленно посмотрел на меня и видя мою жажду, разрешил — Попейте с дороги, товарищ. Вы полны сюрпризов, откуда у вас сведения о расположении наших частей?

Я прошел к графину с водой, ответив на ходу на поставленный вопрос — Я как чекист, должен все знать о территории, на которой приходится работать.

Главком хмыкнул, но вынужден был вернуться к карте, у которой опять началась словесная баталия.

Я, напившись, передал бокал с водой брату, который с удовольствием приник к нему как к источнику живительной влаги.

Ко мне подошел порученец Главкома, затянутый в новую кожаную куртку, офицерские ремни, с шашкой и деревянной кобурой маузера с запечатанным пакетом — Товарищ Сорокин, раз вы направляетесь в Москву, то товарищ Главком отдал мне распоряжение и я подготовил представление вас с братом к награде, вам нужно доставить его секретарю ВЦИК Енукидзе Авелю Сафроновичу, вашу пролетку мы передадим комендантской роте — тачанок у нас не хватает, а вас с братом приказано посадить на поезд, следующий в Рязань. Есть вопросы?

Я красноречиво стал рассматривать свой порванный рукав офицерского кителя с накладными карманами, который мне удалось получить при устройстве в ЧК, большое количество комплектов формы, оставшейся от царской армии хранилось на городских складах, было изъято сотрудниками различных советских организаций, в первых рядах расхитителей оказались именно чекисты. Александр тоже получил такой же китель, только он не подошел ему по размеру и наша тетка его отдала перешить портному Абрамсону. Однако забрать его не успел и теперь не известно когда уже заберет. — Хорошая у вас кожанка, нет возможности выдать такие же и нам, бедным работникам ЧК?

В наши беды порученец Главкома вник, со вздохом окинув мой прикид и черный пиджак гимназиста, из которого мой брат уже вырос. В итоге нам с братом все-таки достались черные, муха не сидела, новенькие хрустящие куртки — на штабном складе куртки, в основном, были небольших размеров — скорее всего потому, что в авиаторы старались брать летчиков не богатырской наружности, поэтому и остались невостребованными при дефиците обмундирования. Нашлись даже черные кожаные фуражки, в которые мы вставили красные звездочки. Мне даже удалось выпросить нам с братом два маузера в деревянной кобуре и пару, довольно редких шестизарядных автоматических револьверов «Webley-Fosbery», увиденных мною среди разнообразного оружия, которое хранилось на складе. Небольшое количество патронов, имеющихся к револьверам, компенсировалось малыми размерами «бульдога», который удобно было спрятать в одежде.

Взамен мы оставили свои наганы, пулемет и винтарь Александра, а через час брат с моей снайперской винтовкой на плече и я с вещмешком в руках были загружены в теплушку, забитую раненными красноармейцами, которых отправляли в госпиталь подальше от возможного прорыва белых. Молодец порученец — где-то раздобыл пару буханок ржаного хлеба и котелок с кашей, сваренной на конине и вручил нам в дорогу. Пока не посадил нас в эшелон, этот прекрасной души человечище не бросил нас на произвол судьбы.

Глава 5

Покинув теплушку с ранеными, которых тут же начали выгружать и грузить на телеги, мы с братом с удовольствием полной грудью вздохнули свежего воздуха — в теплушке мы почти задыхались от вони гнойных ран, пота и грязи. Рязанская станция напоминала военный лагерь — в самой губернии прошло огромное количество мобилизаций военнообязанных, только в прошлом году на гражданскую войну было направлены около пятидесяти трех тысяч бойцов Красной армии. На соседнем пути стоял бронепоезд, поразивший брата своим вооружением — две бронеплощадки с паровозом посередине. Вооружение: два трёхдюймовых орудия, 12 пулемётов и два миномёта. Около бронепоезда расположились бойцы сопровождения — его десантный отряд численностью около трехсот человек.

Мы с братом поначалу растерялись, пытаясь противостоять потокам солдатской массы, следующей в разных направлениях. С трудом удалось протиснуться в битком забитое здание вокзала, где мы попытались прояснить возможность продолжить наше путешествие в столицу.

Время от времени мелькали одетые в тряпье беспризорные, добывающие свой хлеб насущный. Все помещение вокзала было как в тумане — большинство курило, не покидая здания и клубы дыма не успевали выйти в открытые окна и двери. Двигаясь сквозь толпу, приходилось следить за своими карманами, пару раз пришлось дать в ухо карманникам, пытавшихся проверить наши карманы. Один самый наглый попытался открыть крышку моей кобуры, пришлось заломив руку воришке, сдать того патрулю, проверяющему у подозрительных личностей выборочно документы — помимо красноармейцев с помощью железки выбраться из города пытались выбраться бородатые мужики с мозолистыми руками, прижимающими к себе объемные мешки, от которых несло колбасой и салом — видно зажиточные крестьяне решили увеличить свою прибыль, решив податься в столицу.

Старший патруля, просмотрев наши чекистские удостоверения, посоветовал пока погулять по городу и вернуться к вечеру — готовился к отправке в Москву состав с зерном, которое собрали продотряды в губернии. Нам показали направление, в котором формируется состав и мы с братом решили дойти до него и договориться о возможности занять места в этом московском составе. Оставив вокзал в стороне мы по шпалам двинули к составу, чьи вагоны охраняло оцепление из красноармейцев с винтовками наперевес. К эшелону и обратно сновали телеги, запряженные заморенными лошадками. Мешки с зерном таскали тоже красноармейцы в расстегнутых и не подпоясанных гимнастерках.

— Стоять! — ближайший к нам часовой направил на нас штык своей трехлинейки, нервно оглядываясь на своих товарищей.

— Товарищ, вызовите вашего командира! — я поправил на плече свой вещмешок, а Александр, пользуясь возможностью, достал из кармана купленные на перроне у толстой тетки семечки заразительно стал грызть с большим удовольствием, не позабыв поделиться со мной. Я, приняв жменьку крупных отборных семян подсолнечника, тоже стал сплевывать шелуху. В животе заурчало — неплохо бы найти в городе место, в котором можно было бы утолить голод. Немного денег, рублей двести у нас с братом были и можно было позволить немного их потратить. Цены на рынке были вполне доступные, справедливости ради нужно отметить малое количество предлагаемой еды:

Хлеб (фунт, 409 г): 19–22 руб.

Мука ржаная (пуд, около 16 кг): 640–680 руб.

Масло сливочное (пуд, около 16 кг): 420–450 руб.

Мясо (пуд, около 16 кг): 40–50 руб.

Картофель (пуд, около 16 кг): 80 руб.

Товары:

Дрова (кубометр): 1000 руб.

Зарплаты у рабочих доходили до девятьсот рублей. В среднем зарплаты у людей — четыреста-шестьсот рублей в месяц.

Дождавшись вызванного часовым местного чекиста, который отвечал за погрузку и отправку хлебного эшелона, я смог договориться о получении разрешения занять места в теплушке с охраной, отвечающей за безопасность состава. Бегло просмотрев наши бумаги, при этом не читая их а останавливая свое внимание на печатях, рязанский коллега вернул их нам, из чего я сделал вывод — товарищ неграмотный, зато тот был в новые офицерские шерстяные шаровары, подшитые кожей в тех местах, где зад и ноги соприкасались с седлом и английский френч. — Хорошо, товарищи! Моя фамилия Сидоров. Часам к семи вечера подходите к эшелону, я отдам приказ вас пропустить в вагон с охраною, только не опаздывайте — неизвестно когда отправление.

Товарищ Сидоров, посоветуйте — где в городе можно недорого и вкусно поесть? — Александр тоже видно проголодался, задав животрепещущий вопрос.

— Я бы вам посоветовал столовую напротив здания бывшей гостиницы Штейерта в центре Рязани на пересечении Астраханской и Почтовой улиц, в гостинице кстати находится наша ЧК, вас там покормят бесплатно как и всех сотрудников советской власти, извините, товарищи, но меня ждет работа — чекист кивнул на подводы, привезшие новый груз и убежал. Неожиданно я вспомнил историю — при предприятиях и учреждениях советской власти действительно стали открываться столовые с минимальными ценами на обед. К концу этого года только в Москве было открыто почти две тысячи столовых, где кормили в основном безработных и их детей.

— Ладно, братишка, предлагаю перекусить а потом кремль осмотреть, давай винтарь, я понесу, отдохни немного. — я забрал винторез и мы с братом двинули в город. Теплая солнечная погода так и располагала к прогулке. Однако мусор на улицах портил впечатление. Почему-то новая власть не смогла наладить работу дворников. При царской России с раннего утра начиналась уборка улиц и дворов, а после революции изредка виднелись пьяные морды в дворницких передниках, имитирующих трудовую деятельность.

При подходе к столовой нас обогнала колонна человек тридцать, конвоируемых сотрудниками рязанского батальона ЧК. Чекисты подгоняли прикладами винтовок бывших офицеров и, скорее всего дворян, среди которых были два попа. Трое беспризорников, чумазых и замотанных в старые непонятного происхождения тряпки, стали кидать в задержанных камни, выкрикивая обидные словечки, смоля цигарками и постоянно сплевывая сквозь зубы.

— Пошли вон, рванина! — я шуганул пацанов, с сочувствием проводив взглядом бедолаг, попавшим в жернова ЧК. Работа чекистов в эти годы сводилась к физическому уничтожению бывших правящих классов. Я знал, что совсем недалеко, в бывшем Казанском женском монастыре сейчас находился контрационный лагерь, в котором содержались и привлекались к различным работам так называемые заложники. Собранные со всей губернии «бывшие» были объявлены заложниками и время от времени расстреливались рязанскими чекистами в ответ на убийства и нападения на представителей советской власти.

— Андрюха, мы есть-то идем? У меня скоро живот к позвоночнику прирастет! — мой братец с нежностью погладил рукав своей кожанки — он еще как ребенок был без ума от обновки и едва сдерживал свои эмоции, другая его рука была на кобуре маузера.

— Идем конечно!

Помещение столовой было прокуренным, столы без скатертей, крошки сметались на пол, а грязные рассохшиеся полы видно только подметались, не мылись, наверное, с революции. Перед нами за сущие копейки взяла обед женщина рваной кофте, получив свои порции, мы сели за свободный столик, с голодухи набросившись на жалкий обед. Суп состоял из воды, заболтанной ржавыми отрубями с запахом селедки, на второе была опять селедка с гарниром из пшенной каши и жидкий чай с одним кусочком сахара. Черный хлеб — наполовину с мякиной.

— Да уж, поели! — Саша тоскливо посмотрел окно, за которым провели очередную партию задержанных «бывших». — Нужно было у мешочников едой запастись. Деньги же у нас есть!

— Согласен, брат! На обратном пути затаримся.

— Что сделаем? — удивленно спросил Сашка. — Последнее время у тебя, Андрей, постоянно какие-то непонятные словечки выскакивают.

— Закупимся провизией, говорю. Пойдем, немного погуляем по городу, говорят прогулка после обеда полезна.

— Эт точно, заодно и аппетит нагуляем. Хотя и без прогулки все еще голодный как собака.

Выйдя на улицу, я позволил брату нести винтовку, мысленно вставив себе втык — что помешало оставить тяжелый ствол охране хлебного эшелона.

Кремль, древнейшая часть города Рязани, расположен на высоком обрывистом холме, окружённом реками Трубежом и Лыбедью, а также сухим рвом. Уже в восемнадцатом году решением губернского отдела народного образования все государственные и частные городские музеи, личные коллекции и епархиальное древлехранилище были объединены в единый губернский историко-художественный музей.

— Если тебе, Саша, интересно, я могу немного рассказать о истории этого памятника культуры! — мы с братом перешли мост и оказались у колокольни.

— Просвети, грамотей!

— Кремль — самая древняя часть Рязани. Именно здесь в одиннадцатом веке был основан город Переяславль Рязанский. Территория Кремля представляет собой высокую платформу, площадью двадцать шесть гектара, в форме неправильного четырехугольника, с трех сторон окруженного реками. Их названия — Трубеж, Лыбедь, Дунайчик, равно как и перво — начальное название самого города, свидетельствуют о южнорусском происхождении основателей Переяславля. В течение четырнадцатого — семнадцатого веков город вышел за пределы кремлевского холма и разросся к югу и западу, Кремль же оставался его центральной, наиболее укрепленной частью. В этот период он представ лял собой мощную крепость с традиционной для Руси системой оборонительных сооружений. С юго-западной стороны — единственной, не защищенной реками — был прорыт ров, по периметру кремлевского холма был насыпан вал, на котором возведены деревянные крепостные стены со сторожевыми и воротными башнями. Долгое время застройка Кремля оставалась деревянной. Первое известное каменное строение появилось в начале пятнадцатого века, когда недалеко от княжеского двора из белого камня был возведен общегородской, а позднее кафедральный Успенский собор. Расцвет каменного зодчества Переяславля пришелся на вторую половину семнадцатого века. В этот период на месте, где когда-то находился дворцовый княжеский комплекс, возводится ансамбль гражданских сооружений, включающий жилые палаты архиерея, впоследствии получившие название «Дворец Олега», ряд административных и хозяйственных построек — Певческий и Консисторский корпуса, «сараи для разной поклажи», кузница, бочарная и прочее. Важнейшим местом Переяславля являлась Соборная площадь. На ней располагались главные административные учреждения города — приказные избы, а также тюремный двор, зелейные (пороховые) палаты. Там же в конце семнадцатого века был сооружен новый кафедральный Успенский собор — гениальное творение Якова Бухвостова.Формирование архитектурного ансамбля Кремля завершилось строительством Колокольни Успенского собора, возведенной на месте воротной Глебовской башни.

Моя лекция была прервана выстрелами, раздававшимися со стороны Казанского монастыря. Я достал маузер, а брат взял винтовку в обе руки, повесив ее ремень на плечо, переглянувшись, мы побежали в сторону не прекращающейся стрельбы. Прямо на нас неслась на полном скаку бричка, запряженная гнедой лошадью, в бричке было двое, один из которых правил, а второй стрелял из обреза по преследующим красноармейцам. Я навел маузер на возницу и нажал курок, после выстрела тот слетел с облучка и его потащило за лошадью по брусчатке. Вторым выстрелом я попал в плечо второму бандиту и тот выронил винтарь, вскрикнув от боли. Лошадь остановилась, фыркая и прядая ушами и кося по сторонам ошалелыми глазами, подбежали запыхавшиеся преследователи.

Четверо, вооруженные винтовками, оказались охранниками лагеря, расположившегося в бывшем женском монастыре, как выяснилось из нашего недолгого общения, пока перевязывали оторванной от исподней рубашки полосой материи раненного — парочка на пролетке открыла огонь по часовым, конвоировавшим несколько заключенных к месту работ по разбору кирпича при сломе старых развалин. Убили часового и ранили одного из заключенных.

— Суки! Красное быдло! — во время перевязки раны выживший неудачник не переставал ругать власть, пока один из охранников не выдержал и двинул ему в челюсть, после чего тот замолчал, сплюнув выбитый зуб.

Второй красноармеец, связав говорливому руки ремнем, нашел у себя в кармане сухарь и подошел к лошадке. Скормив ей лакомство, восхищенно похлопал по крепкой лошадиной шее — Замечательная кобыла! Если бы у нас с батей такая была, мы б не батрачили за еду. Красавица! Вы посмотрите какие у нее зубы! Лошадь с удовольствием приняла угощение, затем стала искать добавку, губами пытаясь прихватить мозолистую руку оторванного от земли мужика.

Еще двое бывших сельчан тоже стали осматривать кобылку, восторгаясь ее статями. Один из охранников сплюнул — У нас хоть тихо белее-менее, а вот в губернии беда — в прошлом году мужики своими нападениями на комиссаров и продотряды много крови у чекистов попили, и сейчас в Ряжском уезде появился крестьянский отряд Огольцова. Уроженец села Щурово Семёнов по прозвищу Огольцов отбирает у продотрядов собранный хлеб и раздает его назад крестьянам. Его отряд состоит из дезертиров и местных крестьян. Ничего не могут с ним поделать, как будто черт ему ворожит!

Через десять минут к нам подъехал черный авто с открытым верхом, доставившего четверых чекистов.

— Хорошо, что автомобиль наготове стоял, провозились немного — заводиться не хотел, сука! Начальник отдела по борьбе с контрреволюцией Ефимов — протянул руку высокий черноволосый мужик, одетый в кожанку и красные галифе. Сапоги у него были начищены до блеска и мне стало стыдно за нашу с братом покрытую пылью обувь. но зато от товарища Ефимова несло перегаром так, что я с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться в сторону.

— Сотрудники тамбовской ЧК, Андрей и мой брат Александр Сорокины. Следуем по приказа начальства в Москву. До вечернего поезда думали по городу пройтись, в Рязани-то ни разу не были, а тут стрельба, погоня — пришлось помочь коллегам и задержать преступников. Правда живым взять удалось одного!

— Спасибо за помощь, товарищи. — местный чекист покачнулся но справился с земным тяготением. — А что за словечко такое — коллеги? Старорежимное, что ли?

— Это слово означает товарищ по работе — пояснил мой братец, а меня едва не стошнило, так как от «коллеги» опять шибануло сивушным запахом.

— Предлагаю отметить нашу встречу, коллеги! Такой самогон мужики достали, валит с ног только так. Мы отделом уже третий день гуляем, правда на непонятную стрельбу они выехать не смогли — слабоваты пить. Хорошо, что я троих с роты охраны прихватил. А эту контру вы зря перевязали — все равно его сегодня же к стенке поставим и с ним еще человек пять из заложников! Ну что — заглянете к нам в гости, коллеги? Может баб-с хотите? Таких красоток можно организовать! А хотите — дворянок закажем! Голубую кровь! Мы несколько раз заказывали в монастыре из числа заложников, есть очень недурственные девки, правда худые как вобла.

Мне захотелось дать в морду этому клоуну, но изобразив улыбку, я отказался — Извини, товарищ Ефимов, но я боюсь, что мы с братом не успеем на поезд. Но в следующий раз, мы с братом обязательно вам составим компанию!

Попрощавшись, мы с Александром направились обратно на вокзал, где у одного из мешочников купили немного ливерной колбасы и хлеба, немного белого с розовыми прожилками сала. Наскоро перекусив, мы отправились в тупик, в котором уже закончили загружать вагоны зерном и, предъявив свои бумаги часовому, мы наконец-то устроились на деревянных нарах в теплушке, в которой красноармейцы из охраны после подачи паровоза начали играть в засаленные карты на махорку. Впереди нас ждала столица.

Глава 6

В Москву мы прибыли двадцать пятого августа в четыре утра. — «Понедельник, хорошо, что не воскресение, пришлось бы, наверное на вокзале ночевать.» — подумал я, достав из кармана тряпицу — нужно было очистить сапоги от пыли и грязи. Эшелон загнали на станцию Москва-Товарная-Рязанская. Мы попрощались с попутчиками и, расспросив местных железнодорожников, направились по шпалам в сторону Казанского вокзала, постоянно перешагивая то валяющиеся доски, то обходя скопления каких-то сломанных ящиков и разбитых бочек — территория платформ порядком замусорена. Перед выходной стрелкой стоял под парами паровоз, направляющийся в нужную нам сторону и нам с братом без труда удалось уговорить машиниста и кочегара взять нас с собою. Опасливо косившись время от времени на вооруженных незнакомых чекистов, машинист то и дело покрикивал на молодого кочегара, видно недавно работавшего с топкой и поэтому неумело действующего лопатой. Александр попробовал от скуки пообщаться с паровозной бригадой, но машинист и кочегар отвечали односложно, делая вид, что сильно заняты своей работой — видно наша принадлежность к ЧК их заставляла держать язык за зубами. Паровоз приняли на первый путь Казанского вокзала и занял место в голове пассажирского состава. Лязгнула сцепка и мы с братом сошли на платформу, на которой кипела битва по занятию мест в вагонах.

Трое красноармейцев с повязками на рукавах с надписью Патруль дымили самокрутками, проводив нас внимательными взглядами, но наши кожанки, которые носило ограниченное количество представителей власти, заменяли собой определение к «своим», даже документы не спросили. Оказавшись на площади трех вокзалов, мы огляделись в поисках транспорта. Я свистнул и стоявшая недалеко повозка на рессорах, запряженная породистым рысаком, подлетела к нам и сидящий на облучке извозчик в смешном головном уборе, напоминающем цилиндр, с видом лихача подкрутил свои усы — Куда изволите, граждане?

— На Лубянку, здание бывшего страхового общества «Россия».

Александр удивленно повернулся ко мне, хотел переспросить меня о причине посещения этого места, но извозчик, перекрестившись, сразу растерял весь свой апломб и присвистнул — Так вам в ЧеКа нужно? Доставлю бесплатно и быстро, товарищи!

Мы сели и пролетка рванула с хорошей скоростью, благо транспорта на улицах практически и не было — город только просыпался и жители еще не хлынули на его улицы. Даже трамваи не встретились. Мы с братом оглядывались по сторонам, разглядывая старую Москву с интересом. Ладно Сашка — он никуда далее Тамбова ранее не выезжал, мне же был интересен облик города до его застройки высотными зданиями.

— Прибыли, товарищи! — извозчик при взгляде на здание ЧК невольно опять перекрестился и едва мы с братом сошли на тротуар, тут же рванул поводья, уносясь подальше от страшного места. у входа в здание стоял красноармеец с винтовкой с примкнутым штыком. Винтовка была приставлена к ноге и часовой с интересом смотрел за тем как мы с братом подходим к входу в здание. Вдруг дверь распахнулась и нам навстречу вышел Дзержинский, потирая заспанное лицо, в сопровождении Кедрова, начальника Особого отдела ВЧК.

Я первым отреагировал на появление легенд госбезопасности и, приложив правую руку к фуражке, отдал честь — Здравия желаю, товарищ Дзержинский! Александр, поначалу замешкавшись, тоже вытянулся как по команде смирно и отдал честь. — Разрешите доложить — Я, Андрей Сорокин, и мой брат Александр, направлены Председателем Тамбовской ЧК для дальнейшей службы под Вашим руководством! Вот наши документы — Я из-за пазухи достал конверт с нашими бумагами и подал их Председателю ВЧК. Кедров с интересом окинул нас с братом взглядом, а затем через плечо Дзержинского тоже стал знакомиться с содержимым поданных бумаг.

— Ты посмотри-ка, Михаил Сергеевич, оказывается эти молодые люди явились причиной, по которой было сорвано наступление конного корпуса генерала Мамонтова! Именно благодаря им сегодня ночью белые отступили на свои исходные позиции под натиском конницы Буденного. Вот и представление Главкома Южного фронта в ВЦИК на награждение этих совсем еще мальчиков орденами! А где наш авто, товарищ Кедров? — спохватился Дзержинский и не успел услышать ответ, как ко входу подкатил чадящий дымом автомобиль с открытым верхом, как позднее я выяснил, английской марки Vauxhall. — Так товарищи, мы с товарищем Кедровым направляемся в Кремль на совещание Совнаркома, которое как раз и посвящено прорыву белых и его предотвращению продвижения к Москве. Там вы нам подробно и доложите о своих подвигах, договорились?

— Так точно, товарищ Председатель ВЧК! — я подмигнул брату и кивнул на переднее место, тот меня понял без слов и открыл переднюю дверцу, я же, дождавшись, пока усядется в автомобиль руководство, сел последним на задний роскошный кожаный диван, закрыв за собой дверь. Машина чихнула и со скоростью километров тридцать покатила в сторону Кремля.

В Кремле, несмотря на то, что спутником был Председатель ВЧК, братьям Сорокиным и Кедрову пришлось несколько раз предъявить свои удостоверения личности. Винтовку оставили в машине, чему мы с братом порадовались, если честно — то достало ее уже таскать с собой. Наша чекистская компания прошла в зал заседаний на третий этаж, на котором находились кабинет и квартира Ленина. «Странно! почему нас с братом не разоружили?» — я удивленно почесал затылок и вздохнул — «Край непуганых идиотов. К своей охране относятся спустя рукава».

Несмотря на раннее утро постепенно места за столом помимо наркома внутренних дел и Председателя ВЧК Дзержинского, заняли наркоминдел Чичерин, нарком по делам национальностей Джугашвили-Сталин, председатель ВЦИК Калинин, наркомом продовольствия Цурюпа, наркомом госконтроля Ландер, Председатель РВСР и наркомвоенмор Бронштейн-Троцкий, нарком труда Шмидт, Председатель ИК Третьего Интернационала Апфельбаум-Радомысльский-Зиновьев, нарком просвещения Луначарский, нарком юстиции Курский, председатель Революционного (Верховного) трибунала Крыленко, главнокомандующий Красной армии Каменев. Затем за отдельный столик села секретарь Ленина Лидия Александровна Фотиева, приготовившаяся вести протокол. Последним в зал заседаний вошел Ленин, одетый как и многие из присутствующих в полувоенный френч и галифе. Мы с братом и Кедровым сели на стулья, стоявшие вдоль одной из стен недалеко от стола совещаний и Ленин, войдя, сразу обратил внимание на незнакомых ему людей. Прищурив взгляд, вождь поздоровался со всеми и прошел к своему месту.

— Здравствуйте, товарищи! — все присутствующие в помещении, в ответ пожелали того же и Владимиру Ильичу. — Сегодня мы собрались пораньше — известия с Южного фронта требуют обсуждения, да и остальные вопросы поднимем. Надеюсь, все успели отдохнуть в воскресение? А нет, вижу товарищ Дзержинский опять не заботится о своем здоровье — разве же можно так себя изнурять, Феликс Эдмундович? Так, батенька, мы вскоре останемся без карающего меча нашей революции. а кто там рядом с товарищем Кедровым сидят, тоже ваши сотрудники?

Мы с братом вскочили и, надев фуражки, снятые нами перед входом в здание, вытянулись как по команде «смирно». Деревянные кобуры издали при этом громкий звук, лица большинства сидящих улыбнулись, видя нашу старорежимную стойку.

— А это, Владимир Ильич, братья Сорокины, сотрудники Тамбовской ГубЧК, благодаря которым и был сорвано наступление корпуса Мамонтова на Москву. — Дзержинский протянул сидящему недалеко от него Калинину бумагу — Вот, Михаил Иванович, предоставление к знакам Красного знамени, подписанное Главкомом Южного фронта.

Ленин откинулся на спинку стула и поощрительно нам улыбнулся — Расскажите нам, товарищи о вашем геройском подвиге.

Александр покраснел — товарищ Ленин, задумка эта моего брата Андрея, он ее и реализовал, я же только наготове ждал его с одноконной коляской, пока он генералов отстреливал.

Наркомы при этих словах оживились, Ленин же, огладив свою бородку, продолжил — А вас как зовут, вьюноша и сколько вам лет?

— Александром, товарищ Ленин! Мне через полгода будет восемнадцать.

Дзержинский достал папиросу и закурил — Товарищи Сорокины вступили в ряды нашей партии и хорошо проявили себя при расследованиях дел контрреволюционеров, выявленных нашими тамбовскими товарищами.

Вскоре почти все участники совещания курили, дым уходил в открытую форточку.

Ленин, выслушав Дзержинского, попросил меня рассказать о операции в Тамбове — Товарищ Сорокин! Как вам удалось ликвидировать белых генералов? Авы, Александр, садитесь, не надо так тянуться — мы же не в царской армии. — Саша сел, а я кратко изложил нашу историю.

— … На выезде из города мы с братом уничтожили казацкий пост из пяти человек, пулемет на посту я разобрал и выкинул замок затвора. Это все.

— Казаки, мало мы их в станицах уничтожили! — Сталин встал со своего места и отошел к форточке.

— Может это и стало причиной того, что казачество вместо того, чтобы влиться в ряды Красной армии, теперь выступают против Советской власти? — я конечно понимал, что ступаю по хрупкому льду гребаной политики, но промолчать не захотел. — Большинство казаков все-таки малоимущие, залезали в долги для покупки коня и амуниции. Их требовалось после революции распропагандировать. Я уважаю товарища Свердлова, но уничтожение казачества по его инициативе — большая ошибка.

— Вот как! — Ленин подался вперед и его взгляд в момент стал острым и пронизывающим. — Из чего вы, товарищ Сорокин, сделали этот вывод? Вы в в нашей партии совсем недавно, а подвергаете сомнению ее политику?

Председатель ВЧК при этом разглядывал меня как в прицел пулемета, мне показалось, что меня готовятся раздавить как вошь на теле пролетариата.

— Нет, товарищ Ленин, не политику нашей партии, а ошибку конкретного человека, все люди, к сожалению ошибаются. Так и товарищ Свердлов неправильно дал оценку казачеству.

— И в чем же ошибочность оценки казачества? — поинтересовался Зиновьев.

— Верной царю была казацкая старшина, распоряжающаяся и деньгами и землей, именно старшина жировала за счет большей части казаков. Казачество сложилось из бежавших от крепостничества крестьян, не зря есть поговорка — с Дону выдачи нет. Именно казаки дали России первых революционеров, борющихся с царизмом — Степан Разин, Булавин, Емельян Пугачев — и все эти революционные вожди были преданы и выданы царям казацкой старшиной. А ведь эти казаки города брали и войска царские в бегство обращали! И вот эту силу, огромную массу обученного воинской науке народа большевики потеряли, а могли бы в свои руки получить профессиональную армию, которую можно было бы использовать во блага советской власти. Уничтожение пушками станиц с проживающими в них женщинами и детьми и вызвало причину того, что на стороне офицерья воюют те, кто раньше заставлял царей дрожать от страха!

Во время моей речи мой брат удивленно следил за мной, также я чувствовал на себе взгляды всех, собравшихся на совещании.

Калинин после минутного молчания, сняв пенсне, потер пальцами переносицу и задумчиво произнес — А мы ведь с такой точки зрения эту проблему не рассматривали!

Я мысленно усмехнулся — эта сволочь Свердлов сделал все возможное, чтобы разжечь пожар гражданской войны, жаль я не попал в прошлое пораньше — лично бы кончил этого мерзавца.

— Почему вы оправдали убийцу продотрядовцев, товарищ Скворцов? — задав вопрос, Дзержинский посмотрел мне в глаза, не отводя взгляда.

— Потому что продотрядовцы оказались обычными бандитами — перепив самогона, вытряхнув у крестьян последнее зерно, не оставив его не то что на посевную, но и на еду, эти бандиты попытались изнасиловать жену обвиняемого. тому пришлось защищать жену от бесчестия. Кстати, огромное количество изъятого продотрядами зерна не попадает в города — часть зерна пропивается, большая часть сгнивает, не попав в вагоны — местная власть, в которую зачастую попадают пьянь и уголовники, не озабочена подготовкой зернохранилища и зерно ссыпают просто на землю. Одни и те же деревни проходят несколько раз порою разные продотряды и голод там, где выращивается зерно, страшный. В настоящее время все идет к крестьянским восстаниям в тамбовской и соседних губерниях. Если не принять меры — придется посылать войска уничтожать обычных землепашцев, которых и так осталось немного после войны. Не зная реальной ситуации в губерниях невозможно принимать верные решения здесь, в Москве. Извините, если я кого-то задел своими словами!

— Товарищ Сорокин, с уголовниками мы сидели в одних и тех же тюрьмах, отбывали вместе лишения и трудности, почему же вы социально близких нам людей считаете недостойными строить советскую власть? — Дзержинский задав вопрос, прикурил уже вторую папиросу.

— С таким же успехом можно утверждать, что мы с буржуями социально близки из-за проживания до революции в одной империи. Тюрьма не сближает революционеров и уголовников — первые жертвы царизма, а вторые — своего нежелания жить за счет честного труда. Уголовника, настоящего тюремного сидельца невозможно исправить — его мораль требует жить за счет других. Ошибкой было выпустить убийц и насильников на свободу — теперь человеческая жизнь на улице не стоит ни копейки. За кусок хлеба убьют даже женщину. А насильники? Те с радостью встречают лозунг — Женщины должны быть общими.

Я слышал, что в некоторых регионах даже попытались реализовать обобществление женщин. Так например в Саратовской области девушек от восемнадцати до тридцати двух лет признали государственной собственностью в народном владении. За два процента от зарплаты мужчина мог четыре раза в неделю «воспользоваться» женщиной. И только законный бывший муж девушки мог делать это неограниченно. В подобном деянии обязаны были участвовать все женщины, подходившие по возрасту и физическому состоянию. Дети, рожденные в таких случаях высылались в государственные приюты. Девушка получала «месяц отпуска», после чего была обязана вернуться в рабочее состояние. Да далеко ходить не надо — в Рязани пьяный вусмерть начальник отдела ЧК предлагал провести время с дворянками, которых ему привозят из лагеря, в котором содержатся так называемые заложники — собранные по губернии представители бывших правящих классов. — при этом Фотиева покраснела и зябко поежилась.

Тишина в зале совещаний продлилась не менее десяти минут, пока Дзержинский не возразил — Перегибы конечно есть, но мы с этим боремся, товарищ Сорокин, слишком страшную картину вы нам нарисовали.

— К сожалению, это лишь малая часть правды, которую от центра утаивают те, кто пользуются полученной властью в личных целях. Если с этим не бороться, то в нашем молодом государстве появятся обнаглевшие от вседозволенности мерзавцы, которым уничтожать тысячи в неделю доставляет физиологическое удовольствие. Расстрелы ведутся без всяких судов, в которых можно определить вину человека, знаете как происходит трибунал — зачитывают обвинение, вынесенное порою просто по доносу желающих занять должность или квартиру своих начальников, желающих сделать пакость соседу. Зачитав обвинение тут же выносят приговор, в большинстве случаев — расстрел. — «Че меня так понесло?» — подумал я в очередную паузу. — «Как бы самому к стенке не прислониться!» — Мы сейчас расстреляем готовых специалистов, в том числе и технических. И нам годы понадобятся на то, чтобы обучить новых! А помимо учебы нужно еще несколько лет набраться в своей профессии опыта. Товарищи народные комиссары! Военспецы, как показала практика, необходимы Красной армии, так давайте подумайте над необходимостью сохранения образованных людей которые понадобятся через год-два для восстановления промышленности, науки. Прошу вспомнить уничтожение Советской властью созданной ею же Красной Гвардии, когда оружие раздавалось рабочим отрядам или «боевым дружинам рабочих». Тезис о том, что вооруженный народ заменит армию оказался огромной ошибкой, люди в своей массе эгоисты, они не хотят строить чье-то лучшее будущее, они захотели строить лично свое настоящее — в итоге Красная Гвардия превратилась в сборище бандитов, которых в прошлом году еле разогнали.

— Товарищи, предлагаю нашим юным героям пока изложить свои мысли по работе Чрезвычайной Комиссии, свои предложения для повышения эффективности карающего меча революции. — Ленин обвел всех взглядом и не видя возражающих, опять посмотрел на меня.

— Вы владеете иностранными языками, товарищ Сорокин? — Ленин задал вопрос на немецком и я ответил ему на французском — Немецкий, французский, английский свободно, сносно знаю латынь.

— А вы, Александр? — брата вопрос застал врасплох, но через секунду вскочил и ответил по-немецки — Все четыре языка на отлично, товарищ Ленин.

Ленин невольно махнул рукой, отгоняя кольца дыма, и обратился к Дзержинскому — Направьте, Феликс Эдмундович, Андрея Сорокина в отдел Кедрова, а Александра пока в отдел по борьбе с контрреволюцией. Вы же вроде собирались иностранную разведку в ЧК развивать? Вот после формирования этого отдела в нем можно использовать и знатоков языков, наших обоих Сорокиных. Кстати, ваш отец военный? Где служит?

— Отец командует батальоном, по последнем известиям — на Западном фронте воюет против генерала Юденича.

— Хорошо! В соседнем помещении товарищи Сорокины изложат свои мысли и предложения на бумаге, а мы продолжим — у нас на сегодня еще большое количество вопросов. — Ленин поморщился и опять стал разгонять дым. Мы с братом вышли, закрыв за собою двери. — Если этот молодой человек прав и нас ожидают опять мужицкие бунты, архиважно уже сейчас готовиться решать эту проблему. Товарищ Троцкий! Вместе с Феликсом Эдмундовичем срочно создайте комиссию из проверенных и грамотных товарищей и организуйте проверки в тамбовской и воронежской губерниях. Двух недель, думаю хватит. Если сведения подтвердятся — то нам все таки придется заняться кадрами ВЧК и их расширенными правами, как бы Феликс не убеждал нас в обратном.

Глава 7

Нас с братом провели в какой-то небольшой кабинет, в котором усадили за овальный стол и предоставили карандаши и бумагу, принесли чаю и сушек.

Когда мы остались одни, брат удивленно покачал головой — Ну ты даешь, Андрюша! Я думал, нас после твоей речи в тюрьму отконвоируют. Я чуть не обмочился, вот ей Богу!

Я отпил горячего чаю из круглого стакана, любуясь серебряным подстаканником, на котором были нанесены необычные узоры. — Конечно я рисковал, начав резать правду-матку, но Правда на то и Правда, что ее невозможно отрицать. Ладно, готовь таблицы, будем с тобой выполнять поручение предсовнаркома!

Погрузившись в рождение новой структуры, мы с братом не заметили, как пролетели пара часов часов и к нам, открыв дверь, присоединились Ленин с Дзержинским, через минуту к нам присоединился Сталин, с интересом поглядывая на меня своим пронзающим взглядом — Не возражаете, товарищи Сорокины, против моего присутствия, хочется послушать ваши предложения, хотя я и не отвечаю, как Феликс Эдмундович за безопасность Советской власти, однако мнение новых товарищей с незамыленным взглядом на наши проблемы очень интересны.

— Никак нет, товарищ Сталин. Я готов ответить на любые ваши вопросы. — я было вскочил, но Ильич улыбнулся — сидите, товарищ Сорокин! Ну-с, молодые люди, что вы успели набросать? — Ленин выжидающе посмотрел на нас с братом лукаво прищурившись и я протянул ему стопку пронумерованных бумаг.

Владимир Ильич быстро просматривал их и передавал затем своим ближайшим соратникам. — Как интересно вы все изложили, товарищ Сорокин! Очень грамотно и неожиданно, ваши таблицы просто и ясно раскрывают содержание. У вас отличное образование! Немногие могут так понятно и кратко изложить свои мысли. Вроде, вы закончили Тамбовскую гимназию?

— Так точно! И после революции наша мама готовила нас с братом к поступлению в Университет, она была хорошим преподавателем!

Дзержинский, оторвавшись от нашей с братом писанины, обратился ко мне, недоуменно пожав плечами — Зачем, Андрей Юрьевич, в штате ВЧК целая рота, которую вы обозначили как спецназ? Вы вполне можете привлекать для своих операций необходимое количество бойцов из нашего первого Московского отдельного пехотного батальона войск ВЧК. И зачем нужна кинологическая рота, хм, еще и взвод разведения и выращивания собак служебных пород?

Я мысленно вздохнул — «Вот ведь зашоренность у таких людей! Кроме расширения террора буржуазии ничего не видят. Я опередил немного время — в двадцать четвертом году при Высшей стрелково-тактической школе „Выстрел“ был сформирован Центральный учебно-опытный питомник школы военных и спортивных собак.»

— Спецназ необходим для выполнения узкоспециализированных задач, выполнение которых неподготовленными людьми приведут не только к большим людским потерям, но и к срыву задания. Задачи спецподразделения — разведка и диверсии на территории врага, пресечение диверсионной деятельности в отношении Советской власти, контрразведка, антитеррористическая деятельность, включающая уничтожение террористов и освобождение, захваченных заложников, из плена, Захват языков и снятие часовых, обеспечение общественной безопасности, охрана особо важных объектов и лиц. Рота правильно натренированного спецназа по силам может противостоять батальону обычных войск.

— Языков? Что вы под этим подразумеваете, товарищ Сорокин? — Сталин недоуменно покосился на Ленина, тот тоже с ожиданием ждал ответа.

— Язык — например, вражеские офицер или просто специалист, знающие нужную нам информацию. Цели роты собаководства — качественно подготовить и тактически грамотно применить служебных собак в ходе реализации спецназом мер по предупреждению, расследованию и пресечению преступлений и административных правонарушений. Так, собаки могут по следу найти и, догнав, задержать преступника, могут находить тайники с оружием или ценностями. Да и просто нести караульную службу.

— Ваш спецназ что-то вроде Первого авто-боевого отряда при ВЦИК, получается! Он, правда, создан для охраны правительства: около трёх десятков бойцов. Но вооружены они неплохо: два броневика «остин», четыре грузовика «Фиат» с установленными в кузовах на специальной вертушке спаренными пулемётами «Максим», несколько легковых автомобилей и мотоциклов с ручными пулемётами. — Дзержинский, достав папиросу, медленно разминал ее пальцами — Товарищ Сорокин, зачем вам столько автомобилей? Не проще использовать верховых лошадей? У нас и так на содержание Первого авто-боевого отряда уходит слишком много средств.

— На первых порах можно и обойтись конечно, но в дальнейшем автотранспорт необходим — за табуном лошадей во время операции большое количество людей нужно присматривать. — Я понимал, что в настоящее время отрывать от фронта ресурсы было тяжело.

— Ваша уверенность, что в кадрах ЧК находятся недостойные почетного звания чекистов, спорна, но вероятна — мне одному за всеми уследить невозможно — Дзержинский видно перешагнул через себя, признав очевидное. — Хочу обратить внимание на сотрудника Отдела по борьбе с должностными преступлениями Беленького, очень перспективный товарищ. Привлеките его к выявлению чуждых элементов — «И как всегда еврей!» — подумал я. — Хорошо, товарищ Дзержинский!

— Выделение за городом бывшего монастыря вполне решаемо — Ленин старательно вникал во все детали моего опуса. — Выделить роту охраны так называемой Базы этого вашего управления тоже возможно, хотя и каждый красноармеец архиважно необходим на фронте. Но вот патронов и гранат вы, товарищ, просите просто грабительское количество. Вы собираетесь одним своим подразделением вести всю войну с белыми? Такое количество боеприпасов полк не каждый получает.

— Владимир Ильич прав! — Сталин тоже закурил и продолжил — При обороне Царицына была огромная нехватка снарядов и патронов, я буквально разрывался, пытаясь обеспечить наш участок фронта!

— Моя заявка на патроны обусловлена необходимостью научить бойцов спецназа стрелять из любого положения, в том числе и движении и при этом попадать в цель. Чтобы получить хорошего стрелка, нужно сжечь не меньше двух тысяч патронов — только на стрельбу в движении для хороших результатов уходит полторы тысячи патронов. Ну а с ротой охраны можно первое время подождать. Если вы, товарищи, найдете немного времени, то я мог бы показать как должна выглядеть стрельба в идеале. Я сам разработал методики и могу показать как правильно должен стрелять профессиональный стрелок.

— Я думаю, мы сможем найти время! — Сталин по доброму улыбнулся мне, Сашка во время дискуссии все время елозил на стуле, пытаясь стать незаметным, он был готов провалиться на месте.

Я мысленно перекрестился и решил затронуть тему массовых репрессий — Товарищ Ленин! Вас как главу государства, прошу отменить в стране бесконтрольные расстрелы — хотелось бы жить в правовом государстве, не опасаясь необоснованного ареста и расстрела.

— А вам-то чего бояться, Андрей Юрьевич? — мрачно произнес Дзержинский — вы как коммунист и сотрудник ЧК не должны опасаться преследования наших органов. Или вам есть, чего скрывать?

— Феликс Эдмундович, поймите — царя свергнули для того, чтобы всем в нашей стране жилось свободно и безопасно. А происходит физическое уничтожение огромного количества людей, вся вина которых состоит в том, что до революции они были дворянами, офицерами, попами, крепкими хозяйственниками. Но ведь и вы, товарищ Ленин, и вы, товарищ Дзержинский тоже дворянского происхождения. Если бывшие не агитируют и не выступают против Советской власти, их надо привлекать к строительству социализма, давайте использовать знания этих людей. По доносу можно любого расстрелять поверив автору, потому что он пролетарий. Такими темпами, поймите, после уничтожения бывших запросто могут скрытые враги революции устранять и верных партийцев. Пусть суды определяют вину по представленным следствием доказательствам, причем не выбивать признание из арестованного пытками, что уже практикуется в полный рост. Вы могли до революции представить, чтобы царизм творил такое с революционерами? Так почему же после революции система тупо уничтожает граждан страны, сделав их людьми второго сорта. А где тогда равноправие?

— Белые объявили нам террор, мы не можем не ответить — Сталин развел руками. Очень много наших товарищей погибло, в том числе от пыток контрразведки белых.

— Так то ж белые — погань и мрази. Разве нам нужно на них равняться? Именно Советская власть должна быть выше этих подонков. Прошу рассмотреть мою просьбу, поверьте — крестьянские восстания не за горами, будем и мужиков уничтожать? Вместо того, чтобы найти решение проблем.

Необходима отмена продразверстки! Крестьяне голодают и им нечего сеять, вот и причина их бунта. Землю им дали, зато все выращенное на ней отобрали! вместо продразверстки необходим Продналог — твёрдофиксированный продовольственный натуральный налог, взимаемый с крестьянских хозяйств. Продналог нужно взимать в виде процентного или долевого отчисления от произведенных в хозяйстве продуктов, исходя из учета урожая, числа едоков в хозяйстве и наличия скота в нём. И не допустить перегибов с раскулачиванием — большинство семей своим каторжным трудом без привлечения батраков достигло благополучия — несколько лошадей и коров. В зачастую самые бедные члены сельской общины из-за лени и пьянства не желают работать на земле и их как бедняков ставят во главе власти на селе. Это большая ошибка. Товарищ Ленин, после революции на заводах увеличился брак и прогулы стали нормой из-за таких же лентяев. Надо не крестьян примучивать, а наводить жесткий порядок на заводах, из-за отсутствия нужной качественной продукции Советской власти нечего предложить крестьянам — им некуда тратить совзнаки и соответственно не видят смысл в продаже своей сельской продукции. У молодого государства сейчас первой проблемой не уничтожение своего населения, а развитие промышленности и сельского хозяйства. Вот ответьте — в наркоматах много хороших агрономов, производственников, инженеров, тех, кто ранее имел опыт управления крупным хозяйством? Нет, можете не отвечать. Потому и необходимо расширенное использование таких специалистов, пусть под постоянным надзором и контролем.

И, раз с нами нарком национальностей, хотел бы наболевшие мысли изложить и ему! Прошу товарища Сталина не разделять страну по отдельным национальностям — это приведет к сепаратизму. В САШ проживает большое количество наций, но все они считают себя американцами. Единый русский язык без обязательного изучения остальных национальных должен стать государственным, из паспорта убрать графу национальностей. Все должны быть россиянами! Я конечно сопливый мальчишка по сравнению с членами правительства, но прошу создание комиссий по этим вопросам, причем привлечь образованных специалистов.

Ленин задумчиво похлопал ладонью по столешнице — Интересный у нас вышел разговор, Андрей Юрьевич! Вы подняли архиважные вопросы, и, хотя и спорные ваши выводы, но над ними нужно подумать. Я с вами согласен — наша задача отнюдь не состоит в физическом уничтожении буржуазии, а в ликвидации тех причин, которые порождают буржуазию. Я уже говорил это товарищу Лацису, который видит цель ЧК именно в физическом уничтожении всех классов буржуазии. В настоящее время товарищ Лацис занимает пост председателя Всеукраинской ЧК и лично руководит Киевской ЧКД, Вам будет трудно убедить его и таких же товарищей подходить более гуманнее к бывшим. Мне уже были направлены предложения по передаче наркомату юстиции права на вынесение смертных приговоров, наверное действительно нужно вернуться к этому вопросу, хотя Феликс Эдмундович наверняка будет против — при этих словах Председатель ВЧК хмыкнул, не опровергая сказанного. — Хорошо, для начала вы дайте результаты по созданию Базы, а к концу недели удивите нас обещанными показательными стрельбами! Мне тоже интересно, что нового вы изобрели. Товарищ Кедров сегодня найдет для вас с братом жилье и получите продуктовые карточки, конечно их вам не хватит, но мы изыщем возможность организации на вашей Базе горячего трехразового питания по фронтовым нормам, иначе ваши спецназовцы ноги протянут.

(В годы гражданской войны в городе действовала карточная система распределения продовольствия. Однако она была недостаточно эффективной. Так, в июле рабочие семьи получали по карточкам лишь четверть необходимых продуктов, остальные же добывались путем покупки или обмена на «черном рынке». Семьи служащих отоваривались преимущественно на рынке: карточная система снабжала их лишь пятой частью необходимого хлеба.)

— Владимир Ильич, Я планирую организацию при новой военной части подсобного хозяйства, сейчас уже поздно, но весной земледелие и животноводство прокормят бойцов, решив проблему с голодом.

Открылась дверь и вошел Калинин, увидев присутствующих, довольно улыбнулся — Боялся не застать наших героев! От имени правительства и Всероссийского центрального исполнительного комитета поздравляю вас, Александр и Андрей Сорокины с правительственной наградой, надеюсь не последней! — вручив нам с братом, вставшими и вытянувшимся как по команде смирно, ордена и грамоты, Калинин пожал нам руки.

Ленин тоже встал и удостоил нас тоже крепким рукопожатием.

— Поздравляю вас, товарищи! — Дзержинский тоже пожал руки и предложил — Съездим на Лубянку, я представлю вас вашим подчиненным, я уже отдал распоряжение — до вечера вас поселят, а на следующий день подыщем нужный вам объект под вашу Базу.

Сталин, попрощавшись, негромко сказал мне — товарищ Сорокин, как вы смотрите на то, чтобы принять участие в этой предлагаемой вами комиссии по национальностям? Понимаю — на вас навалят огромный груз, но все мы как минимум две должности тянем. Хотелось бы с вами подискутировать о методах борьбы с контрреволюцией, у вас хоть и романтический взгляд на революцию, но в логике вам не откажешь!

— Я только за, товарищ Сталин! Всегда мечтал поработать с таким хозяйственником, как вы!

Сталин довольно усмехнулся в усы и вышел.

Дзержинский после совещания в Кремле и возвращения на Лубянку, поручил нас с братом Кедрову и поторопился на совещание с сотрудниками внутренних дел. Оформив наши бумаги в кадровом отделе, Кедров провел нас в свой отдел, представив сотрудникам, а затем брата отвел знакомиться с сотрудниками уже его отдела. Мне выделили небольшой стол и я стал знакомиться с документами отдела, которые я получил, расписавшись предварительно в журнале. Аванесов Варлаам Александрович, заместитель Кедрова, интеллигентного вида армянин в пенсне и произведший на меня приятное впечатление, расспросил меня о недолгой службе в Тамбове и об устранении царских генералов. Особо-уполномоченные Карл Иванович Ландер, Артур Христианович Артузов, Яков Саулович Агранов и Владимир Дмитриевич Фельдман с интересом прислушивались к моему рассказу. Моя идея о создании роты спецназа и кинологической школы вызвала одобрение Аванесова и он предложил мне смело привлекать особые отделы всех фронтов.

Я немедленно связался по телефону с Главкомом и попросил его разрешения отобрать из девятой пластунской стрелковой дивизии десяток-другой лучших пластунов. Каменев, выслушав мои аргументы, пообещал дать телеграмму с приказом направить в распоряжение ВЧК двадцати опытных бойцов-разведчиков. Затем я попросил телефонистку соединить меня с Председателем Коминтерна Зиновьевым, от которого удалось добиться приглашения из Китая пары инструкторов ушу. Китай в настоящее время переживал нищету и разруху — при этом начато движение в Китае, возникшее под влиянием Октябрьской революции в России. Развернулось в ответ на решение Парижской мирной конференции не возвращать Китаю захваченные Японией бывшие германские концессии в провинции Шаньдун. Началось четвертого мая этого года в Пекине студенческой демонстрацией протеста против этого решения, а также против предательства национальных интересов Китая продажными деятелями Пекинского правительства. В начале июня в революционную борьбу включились рабочие вместе с широкими средними городскими слоями и мелкой буржуазией. Главный центр движения переместился из Пекина в Шанхай, где забастовали пятьдесят — семьдесят тысяч рабочих, а также почти все торговцы. Под нажимом народных масс Пекинское правительство было вынуждено заявить о непризнании Версальского мирного договора и снять с постов наиболее скомпрометировавших себя государственных деятелей. «Движение 4 мая» ускорило распространение марксизма в Китае. Китайских коммунистов в СССР было большое число, именно их руками проводили борьбу с контрреволюцией. Китайцы в значительном числе появились на территории Российской империи во второй половине девятнадцатого — начале двадцатого веков. В годы Первой мировой войны китайское присутствие достигло значительных масштабов, мигранты из Китая, общей численностью в несколько сот тысяч человек оказались практически во всех регионах империи. Экономический и политический кризис в России, вызванный революцией семнадцатого года, втянул значительную часть китайцев в политические события, предопределил их участие в гражданской войне.

Большое количество китайцев служило у атамана Семёнова в Забайкалье, в двадцатом году попадут в первые советские лагеря. В «Первом Красноярском концлагере» отбывали наказание китайцы, осужденные следственной комиссией Пятой Армии «за службу в армии Колчака».

Я стоял у окна в своем кабинете и прикидывал, откуда буду набирать бойцов, помимо обещанных пластунов. — «Может поискать в спортивных клубах, которых до революции было большое количество? Да уж!» — идея сверкнула в голове, но я успел на ней сосредоточиться. — «Беспризорники! Вот из кого можно за несколько лет создать спецназ».

Глава 8

Нам с братом выделили номер в гостинице Метрополь, совсем неподалеку от Лубянки, чему мы были очень рады — большинство чекистов заканчивали работу поздно и наличие жилья под боком было лучшим вариантом. Номер был прилично засран предыдущими жильцами — в гостиницу зачастую селили малограмотных, необремененных культурой сотрудников советских учреждений, поэтому перед сном пришлось потратить час на уборку. Подняв брата в шесть утра, я наскоро сполоснув лицо, потащил Александра на утреннюю пробежку с голым торсом, понимая необходимость приведения наших организмов в норму. Редкие дворники, больше создающие видимость уборки закрепленной за ними территории, чем действительно наводя чистоту, удивленно провожали нас взглядами, один даже покрутил пальцем у виска. Пробежав около двух километров, мы с братом провели комплекс физических упражнений, состоящий из приседаний и отжиманий, подъема туловища и закончив «планкой». Мое нынешнее тело с трудом вынесло физические нагрузки, брат вообще еле добрался до гостиницы, обливаясь потом. Затем облились холодной водой и почистив зубы порошком, оделись и перекусили в столовой (рестораны были закрыты)при гостинице овсяной кашей с несладким чаем, затем поспешили к месту новой работы.

После проведения планерки меня вызвал к себе мой непосредственный начальник, которыйдал мне листок с записанными на нем двумя вариантами, которые решали бы проблему с организацией в пригороде нашей Базы, которую я предложил назвать спецобъект номер десять, на что Кедров удивленно поинтересовался таким названием. Я объяснил, что Номер десять запутает возможных шпионов — пусть ищут остальные девять объектов.

Под спецобъект предлагались два монастыря в ближнем подмосковье и я первым решил осмотреть Новодевичий монастырь, расположенный в излучине Москвы-реки, вблизи от небольшой деревеньки Малые Лужники. В деревне насчитывалось около 20 домов. Сам монастырь произвел ошеломительное впечатление — огражденный крепостной стеной с башнями монастырь был идеальным местом для секретного объекта. Лопухинские палаты, имеющие красно-кирпичный цвет у Северных ворот я решил использовать для проживания инструкторов и командного состава. В палатах Ирины Годуновой решил обустроить административные служебные кабинеты, трапезная при Успенской церкви будет выполнять свое предназначение — там будет столовая, в Мариинских палатах расположим классы для изучения теории и подтягивания общего образования. Певческие палаты послужат казармой, а больничные палаты частично лазаретом и спортивным залом. Прикинув, где лучше расположить полосу препятствий и примитивные спортивные снаряды, задумался о стрельбище. Придется его расположить за монастырской стеной.

Я по телефону связался с командованием батальона ЧК и договорился на выделение в субботу — воскресение мне роты бойцов для облавы беспризорников лет пятнадцати и старше и о последующей доставке задержанных в Ивановский лагерь, располагающийся в Ивановском (Иоанно-Предтеченском) монастыре по адресу Малый Ивановский переулок, дом два.

Пришлось носиться между Москвой и Лужниками как проклятому — пока не пнешь старшего, бригада старается бить баклуши, организация транспорта для доставки строительных материалов была бы еще той эпопеей, если бы я не являлся сотрудником ВЧК.

На пятницу на моем спецобъекте, в котором уже началась перепланировка помещений большой строительной бригадой, был мною запланированы показательные выступления по стрельбе и метании ножей.

Дзержинский, Сталин и присоединившийся к ним Троцкий, в сопровождении нескольких инструкторов пулеметных курсов, до революции бывших преподавателями в московских юнкерских училищах, прибыв на двух автомобилях, провели осмотр моего объекта, с интересом обсудив наполовину готовую полосу препятствий и спортивный городок, деревянные двух-ярусные нары в казарме, готовые уже на две трети, кухня в трапезной уже сверкала после побелки стен и потолков.

— Товарищ Сорокин, я удивлен тем, что на спецобъекте ВЧК не производится перестройка помещений церквей! — Троцкий возмущенно обвел вокруг руками, показывая на нетронутое мною благолепие монастырского Смоленского собора. — Кресты необходимо в первую очередь снять со всех куполов обоих церквей, а все иконы и остальные предметы культа сжечь!

— Товарищ Троцкий, над созданием церквей трудились обычные ремесленники, талантливые художники и архитекторы. Ни в коем разе нельзя уничтожать эти памятники зодчества! Наш народ через десятилетия спасибо нам скажет за сохранение этой красоты. Не будем же мы уподобляться первым христианам, уничтожившим огромное количество древнегреческих и древнеримских скульптур и храмов так называемых богов — это варварство, следующие поколения должны видеть то, с чего начиналась история прекрасного искусства их предков. — меня опять понесло, но я, видя одобрительную улыбку Сталина продолжил — нельзя силой рушить веру у людей, пусть они верят во что хотят — чем грозит Советской власти существующая вера в Бога?

— Попы науськивают темный народ против нас, большевиков! Церковь угрожает мировой революции, так как она как гидра раскинула свои щупальца по всему миру! — Троцкий в конце аж взвизгнул.

Я не стал дальше слушать бред Бронштейна, которым он зажигал массы на митингах и перебил его — Так надо не с Богом бороться, а с отдельными представителями церкви, не принявших новую власть. Необходимы все храмы взять под охрану государства как памятники зодчества и иконописания, дайте спокойно людям молиться в них — им больше не на кого надеяться. С молодежью же надо вести разъяснительные беседы, постепенно через поколение поменяется у людей мировоззрение. Вы же хотите всего м сразу, товарищ Троцкий, через колено ломать русский народ, в итоге подкидывать топливо в очаг гражданской войны. Давайте уже эту войну сворачивать, слишком дорого она обходится нашему государству.

Троцкий опять начал было раззоряться на тему разжигания мирового костра революции, но Сталин вмешался — Товарищ Троцкий, мы сюда выбрались не для митинга, в конце концов, чего нам пугаться церковных зданий? Они не несут опасности для революции.

После диспута с этим долбанутым евреем мы высокой с комиссией прошли на площадку, на которой были установлены мишени в виде контуров человека. на которым в районе лба и сердца были нанесены краской круги. Я приготовил два самовзводных («офицерских») варианта Нагана, вышел на огневой рубеж и стрельбой с обеих рук в перемещениях и перекатах произвел все четырнадцать выстрелов, поразив мишени в центр нарисованных кругов, пристегнув кобуру и отойдя еще метров на пятьдесят, повторил упражнение с Маузером, держа уже его обеими руками. Затем метров с двадцать метнул с обеих рук ножи, затем в мишени ушли тесаки от немецких винтовок и саперная лопатка, я закончил свой цирк этим трюком. Пришлось предварительно много потренироваться, новое тело с трудом реагировало на акробатические номера.

Честно говоря, впечатление на высокую комиссию я провел, после чего все ее члены пожелали тоже пострелять из имеющихся у них стволов, только попадали они исключительно из классической стойки, вытянув руку с оружием вперед, другую заложив за спину.

Дзержинский убрал револьвер в кобуру и подошел ко мне — Андрей Юрьевич, вы надеетесь из беспризорников создать профессиональную часть ЧК? Ваша идея вызвала у меня тревогу, мы берем только проверенных товарищей, а тут — отбросы настоящие.

— У подростков еще личности как белая бумага — что на ней нарисуем, то и будет. Главный плюс — молодых ребят легче обучать, чем уже взрослых мужиков. Мне нужны человек триста, из них две трети отсеются, кстати, Феликс Эдмундович, предлагаю для не прошедших отбор подготовить Детский дом, пора уже потихоньку бороться с детской преступностью. Я навел справки — заведующим колонией для несовершеннолетних предлагаю назначить заведующего железнодорожной школы при Крюковских вагонных мастерских, Макаренко Антона Семёновича, уверен этот учитель сможет справиться с пацанами.

Дзержинский подозрительно посмотрел мне в глаза, я не стал отводить взгляд и Председатель ВЧК молча отошел к Троцкому, что-то доказывающему Сталину.

На следующий день началась облава, я же был приглашен к Сталину, который получил постановление совнаркома о создании комиссии по проработке вопроса устройства многонационального советского государства. В состав комиссии кроме меня включены нарком юстиции Курский, член ВЦИК Микоян, Аванесов Варлаам Александрович (тянущий еще лямку комиссара по делам Армении при Наркомате по делам национальностей РСФСР), Симо́н Арша́кович Тер-Петрося́н (партийная кличка Камо), член Реввоенсовета седьмой армии Ян Лепсе, вызванный Сталиным в Москву.

Все члены комиссии (кроме Аванесова, моего начальства в отделе)после представления меня наркомом национальностей снисходительно посмотрели на меня — они, опытные революционеры, чьи заслуги подняли с самого низа, восприняли меня, молодого чекиста скептически.

Сталин, раскуривая папиросу, объяснил присутствующим — наш молодой коллега по партии смог меня удивить логикой своего мышления, что-то в его мыслях заслуживает внимания и прошу нашего самого молодого начальника управления ВЧК изложить свои мысли и обсудить их нашей комиссией с последующей целью рекомендовать ВЦИК и Совнаркому проект существования многонационального государства.

— Я начал свой доклад — Многонациональное государство — это государство, на территории которого проживают различные этносы — нации, народности, национальные и этнографические группы. Исторически многонациональные государства образовывались там, где государственное сплочение более или менее обширных территорий происходило до того, как начиналось формирование наций и развивались национальные движения (ряд стран Восточной Европы, в том числе России, и Азии), а также в ходе колониальной экспансии (страны Африки, где многие этносы были разделены границами между государствами); и в результате интенсивных миграций (например, США). Под «многонациональными» подразумеваются государства, в пределах государственных границ которых проживают несколько этносов и подразделяются на страны:

с резким преобладанием одной нации при наличии более или менее значительных национальных меньшинств (Великобритания, Россия, Франция, Испания, Китай, Турция, Алжир, США, Австралия)двунациональные (Канада, Бельгия, Марокко, Фиджи);со сложным, но этнически однородным национальным составом (Иран, Афганистан, Пакистан, Лаос);со сложным и разнообразным в этническом отношении национальным составом (Индия, Швейцария, Индонезия).

США традиционно называют «страной эмигрантов». С пятнадцатого века сюда приезжали миллионы европейских переселенцев, а через два столетия началась эпоха рабства, за годы которой в Америку было вывезено множество коренных жителей Африки. Основу ассимиляционного процесса составляет, на наш взгляд, ассимиляция экономическая и социальная, которую можно назвать структурной. Оказавшись в рамках нового этносоциального организма, иммигранты, вынужденные зарабатывать на жизнь, неизбежно включаются в экономическую систему этого организма и тем самым становятся элементом его социальной структуры. Дальнейшая судьба иммигрантов и их этнических групп определяется прежде всего потребностями и развитием этого этносоциального организма. Часто это вызывает перемену классовой принадлежности и рода занятий переселенцев. Так, ирландские, а через несколько десятилетий итальянские арендаторы и батраки строили в Америке каналы и железные дороги, изменившие лицо страны, а франко-канадские и польские крестьяне становились индустриальными рабочими бурно разраставшихся американских заводов. Единый государственный язык и отсутствие территорий, разделенных по расовому признаку сыграли решающую роль в превращении США в неделимое государство с одним народом-американским.

— А как же тот факт, что США состоят из самостоятельных штатов? — тут же критически задал вопрос Камо. — Мы не можем лишать людей свободы выбора!

— Когда Южные штаты захотели отделиться, сразу же разразилась гражданская война, Кто даст разорвать государство? Вот как раз и причина, по которой мы не должны повторить ошибку американцев — ни в коей мере нельзя делить страну ни на штаты, ни на республики или другие структуры, не давая возможности пробравшейся в руководство этих республик контре оторвать от государства кусок! Мы сейчас много даем свободы выбора тем же крестьянам, отбирая у них последний хлеб, Или бывшим господам? Почему вдруг выборочная свобода выбора получается?

Я сел, наблюдая за спорами участников комиссии. Мы с братом практически редко виделись всю неделю — изредка пересекались в конторе, могли немного пообщаться по дороге в гостиницу и обратно на работу.

А вскоре мне предстоял переезд на постоянное жилье, облюбованное мною на моем Спецобъекте. По моей просьбе плотники изготовили мне шикарную двухспальную кровать и по моим эскизам изготовили из березовых досок и собрали самую натуральную стенку, прообраз мебели будущего, на рынке я за сущие копейки приобрел пуховую перину, обеденный стол, дубовый буфет, фарфоровый сервиз и замечательный персидский ковер мне подарили сотрудники моего управления, конфисковав их ранее у бывшего купца, прислоненного к стенке. Узнав о моем пристрастии к оружию, Кедров презентовал мне так же конфискованную у кого-то коллекцию холодного оружия, которую я, немного посомневавшись, повесил на одной из стен. Я решил оставить подарки, зная, что все это добро за копейки с помощью Коминтерна уйдет за границу.

Мое внимание привлек Сталин, после окончания запала у спорящих заявивший — Давайте сделаем паузу в наших дебатах, завтра в это же время продолжим поиск истины.

Мне нужно было набирать в глазах Ленина и его гоп-компании очки, мои высказывания, расходящиеся с мнением сумасшедших революционеров, добром не кончатся. Нужно стать для всех этих апогеев революции в доску своим, войти в ближайшее окружение.

Я знал, что подпольная анархистская группа во главе с Марией Никифоровой («Марусей») летом этого года начала разрабатывать планы покушений на Ленина и Троцкого. После проведения серии «экспроприаций» анархисты под лозунгом начала «динамитной войны с Совнаркомом и ЧК» взорвут через месяц, двадцать пятого сентября здание Московского парткома в Леонтьевском переулке, в котором ожидалось выступление Ленина. Однако Ленин опоздает на открытие пленума парткома, и никак не пострадает. Вместе с тем во время теракта (в результате взрыва брошенной террористом Соболевым бомбы) погибнут председатель парткома Загорский и ещё одиннадцать человек, получат ранения Бухарин, Ярославский и ряд прочих видных большевистских деятелей, в общей сложности пятьдесят пять человек.

Как лучше преподнести раскрытие заговора? Мне никак за столь короткое время выйти на организатора теракта Казимира Ковалевича и бомбометателя Пётра Соболева.

Утром опять прошло совещание у Сталина, на наши крики даже заглянул Ленин, привлеченный странными криками из кабинета наркома. Посидев минут двадцать в нашей интернациональной компании, стараясь вникнуть в наши доводы, молча покинул помещение, убежав на очередное беспонтовое совещание. После трех часов нервотрепки мне с трудом удалось убедить собравшихся принять резолюцию, в которой рекомендовано внести следующие изменения по административно-территориальным делениям в Конституцию восемнадцатого года: Советская Российская Социалистическая Республика является единым государством с административным делением на области, управляемые Областными центрами, с русским языком в котором Единственный общенациональный государственный язык Советской Российской Социалистической Республики — русский, помимо русского в учебных заведениях могут изучаться только самые распространенные иностранные языки. Причем отдельно для наркомата просвещения комиссией рекомендованы к включению общеобразовательные программы английский, немецкий, французский и испанский языки. В паспортах граждан отменяется графа национальность.

Отдельным постановлением комиссии принято вынесение на обсуждение Совнаркома убрать из Конституции тезис, по которому лица, использовавшие наемный труд, были лишены политических прав. В новом проекте Конституции предлагалось закрепить равноправие всех граждан, не выступающих против Советского строя и соблюдающих все законы Республики. Также рекомендовано внести в Конституцию право всех граждан на справедливый суд с предоставлением защиты адвокатов, право на бесплатное обучение, право на бесплатное медицинское образование, право на труд и право на свободу слова.

Я представил как эти предложения встретят наркомы и внутренне содрогнулся.

Глава 9

Интерлюдия

Ленин отдыхал после разбора большего количества документов и собирался начать работу над статьей в Правду, когда Фотиева доложила о приходе Сталина.

Сталин, войдя в кабинет, положил на стол перед вождем несколько исписанных листов. — Это результат работы нашей комиссии по моему наркомату, хочу узнать ваше мнение, Владимир Ильич.

Ленин с интересом стал знакомиться с документом. Быстро читая прыгающие строчки, Председатель Совнаркома вскочил и стал мерить кабинет быстрыми шагами — Это невозможно, батенька! Что скажут наши товарищи по партии, если мы примем все эти ваши предложения! Может нам Финляндию обратно потребовать? Наплюем на угнетение царским царизмом национальных меньшинств — наступим на горло своей главной коммунистической доктрине! Еще и Курский под этим расписался! Ну хорошо, допустим, мы согласимся отказаться от территориального деления по национальному признаку, отказывая в выходе из состава Советского государства народам, входящим в республику. Хотя и это спорный вопрос! Но остальное! Отодвинув от власти эсеров и меньшевиков, по-сути мы наплевали на равноправие. Это и так нам ставят в вину враги революции. Не знаю, я боюсь даже представить как на это отреагируют другие товарищи, те же Дзержинский с его желанием взять всех за глотку, Троцкий вообще час будет нести свой бред, который хорош на митинге. Вы пошли на поводу у этого сопливого романтика, Сорокина?

— Понимаешь, Старик, — назвав партийную кличку Ленина, его давнишний преданный соратник закурил неизменную папиросу и пододвинул к себе пепельницу, которую использовали посетители вождя — я и сам поначалу был возмущен, а потом все же логика Сорокина все же заставила меня задуматься. Троцкий требует разжечь костер из России, запалив с его помощью Европу. А может нахрен этих европейцев? Пора наверное подумать о стране, в которой мы родились и живем. Бронштейну милей его Америка и ему хочется властвовать и красоваться там, в Берлине, Лондоне или Париже. По хорошему, отправить бы его к немцам, пусть там революцию разжигает, а то там две недели как все рухнуло, а Троцкий и Зиновьев все больше требуют золота и ценностей для подъема уже скончавшегося трупа. Выдохлись наши немецкие товарищи! Я за пересмотр нашей политики, Старик!

Во второй половине дня я с легкой совестью поехал в лагерь, в котором за два дня были собраны необходимые мне беспризорники.

Оказавшись на территории бывшего монастыря я с содроганием рассматривал завшивленную чумазую толпу подростков, одетых в рванье, которое годилось только для вторичной переработки. Оказалось, что ребят эти дни даже не кормили — в лагере не было запасов продовольствия, даже заключенные лагеря едва выживали на харчах ЧК. Начальник лагеря угрюмо стоял рядом, с презрением смотря на собранных трудных подростков, большинство которых курили кто папиросы, кто самокрутки. Гвалт стоял такой, что невозможно было слышать своего собеседника, стоящего всего в шаге.

Я достал маузер и сделал пару выстрелов вверх, с удовлетворением отметив установившуюся относительную тишину. Я убрал пистолет и обратился к отребью московских улиц — Мое имя — Сорокин Андрей, мною создается военная часть, где из вас смогут сделать умелых, сильных бойцов, владеющих как ножом, так и любым огнестрельным оружием. Вам будет положено обмундирование, вы забудете про голод, будете спать на настоящей постели. Будет, сразу предупреждаю, непросто — обязательную физическую подготовку и изучение приемов самообороны тяжело усвоить, со временем вы придете в норму и те, кто остался на улице, будут завидовать вашей изменившейся жизни. Кто не боится опасностей и кому интересна насыщенная приключениями жизнь, отойдите вправо. Даю вам десять минут. — После моих слов один самый смелый крикнул — А револьверы нам дадут?.

Я ответил — дадут тем, кто из малолетнего преступника станет настоящим революционным бойцом ЧК. - опять все загалдели, некоторые с жаром что-то доказывали друг другу.

Когда по моим ощущениям десять минут вышли, я опять выстрелил в воздух и крикнул — ну что, есть желающие?

Сначала из общей толпы вышел один, затем еще трое и постепенно желающих попробовать новую жизнь набралось двести шестьдесят три человека, оставшихся сорок пять беспризорников должны отправить в колонию, которую хлопотами Дзержинского решили разместить в бывшей усадьбе Ивановское. Большой светлый дом с колоннами у берега реки Пахры, здание с полуротондой, в котором располагался крепостной театр, флигели — эта классическая дворянская усадьба была сейчас заброшена и разграблена, именно в Подмосковье и решено создать колонию, в которой колонисты бы постигали изучение сельского хозяйства, около усадьбы колонии выделена земля под выращивание ржи, разведения свиней и коров, которых решено закупить у зажиточных крестьян.

Выстроив оборванцев в колонну по четыре человека, под конвоем вооруженных красноармейцев, беспризорников повели по московским улицам, встречающиеся группы москвичей оживленно комментировали процессию — Уже и детишек арестовывают! — некоторые правда довольно грозили оборванцам — Вот уж вас к стенке прислонят, бандиты малолетние, житья от вас нету! Колонна направлялась в Бирюковские (Краснопресненские) бани, где их перед входом уже ждали десяток цирюльников, которым предстояло полностью обрить наголо две с лишним сотни голов. Но еще дальше были разложены несколько костров, в которых решено сжечь завшивленное рванье будущих курсантов моего спецобъекта. После помывки ребят должны одеть в новое исподнее белье солдатскую царскую форму, нашедшуюся на московских складах. В одном из помещений бани десяток портных ожидали своей очереди — им предстояло подогнать обмундирование, самым трудным для меня стало обеспечение курсантов обувью, но и эту проблему в ВЧК решили, разыскав ботинки небольших размеров с обмотками.

По моей просьбе, для помывки курсантов, комсостав и кинологов, отдел Управления Совдепа выделил лес для строительства за стенами моего монастыря бани с раздевалкой и помывочной на двадцать человек, парная должна была по моим расчетам вмещать шесть-семь человек. Через месяц нанятая строительная бригада обещала сдать готовую баню и не будет головной болью содержание в состава Спецобъекта в чистоте. На Новодевичьем пруду возводили одноэтажное здание под прачечную.

Заехав в контору, решил узнать результаты моих запросов по созданию кинологической службы. Оказалось, что с Украины уже направлены найденные чистопородные пять сук и три кобеля Южно-русской овчарки, после прошедшей по украинской земле войны эта порода была практически истреблена, удалось сохраниться нескольким овчаркам на дальних хуторах; через сотрудников коминтерна удалось относительно недорого закупить в Германии десяток щенков немецкой овчарки, их ожидали через пару недель. С Туркестана поездом в москву отправили десяток щенков алабая, по моей просьбе отобрали щенков от самых крупных родителей. Знаменитый дрессировщик Дуров дал согласие возглавить школу собаководства на моем спецобъекте, я поручил Владимиру Леонидовичу самому подобрать опытных кинологов, поставив задачу обучать собак поиску и задержанию преступников, поиску взрывчатых существ и оружия, караульной службе. Также вне стен монастыря готовилась площадка для дрессировки собак.

В среду, третьего сентября, согласно телеграммы из Курска, в Москву должны наконец-то прибыть пластуны. Пользуясь случаем, отбил телеграмму на Южный фронт с просьбой прислать в Москву покалеченных лошадей, которых в ближайшее время не поставить под седло или упряжь — после боев конный корпус белых должен по-любому понести большие потери не только в людях, но и в коннице. Так решалась проблема с транспортом для курсантов и проблема с продовольствием — совсем покалеченных лошадок можно было забить, конина позволит курсантам выжить эту зиму.

Хорошо, что Кедров где-то смог достать пару десяток кос-литовок, я даже не ожидал, что он так быстро отреагирует на мою просьбу. Сразу озадачу курсантов заготовить сена, благо дожди еще не начались, а вот овса пока не нашли, если только Якимчику в Тамбов телеграфировать, пусть поможет по старой памяти!

— Товарищ Сорокин, к вам доставили по вашей заявке офицериков, куда их, прикажите отправить? — закрепленный за мной порученец, молодой чекист Иван Кривоногов заглянул ко мне в кабинет, аккуратно приоткрыв дверь.

— Заводите сюда, в кабинет.

Ввели одиннадцать человек от тридцати пяти до сорока с небольшим лет. Я направил запрос в наши московские лагеря с заданием найти десяток желающих послужить новой власти из бывших преподавателей военных и юнкерских училищ. Бывшие офицеры выглядели просто ужасно — кожа и кости, голодные потухшие взгляды, опущенные головы, одетые кто во что горазд.

— Товарищи бывшие офицеры! Раз вы дали свое согласие отдать свои знания Советской власти, вы теперь будете зачислены в штат Спецобъекта в качестве инструкторов необычных курсантов — вам нужно сделать из бывших беспризорников лучших военных профессионалов. Перед вами стоит непростая задача, но я уверен, что ваш опыт воспитания будущих офицеров поможет вам справиться с отъявленными хулиганами. Конечно же не поддающиеся воспитанию курсанты будут отчислены. Есть вопросы?

— Штабс-капитан Сергеев! Моя жена была арестована вместе со мной, ее можно освободить? Такая же проблема у прапорщика Семенова и капитана Федорова.

— Безусловно, я сейчас же отдам приказ о освобождении ваших жен, их тоже доставят на наш Спецобъект, где они могут устроиться работать — можно в столовой, скоро будет вакансия библиотекаря. Еще вопросы?

— Ротмистр Ковальчук. Прошу разыскать мою семью- жену и сына с дочерью. Если есть возможность — устроить их со мной, нам много места не потребуется.

По лицу ротмистра потекла слеза и мне стало неловко от его проявления слабости. — Если еще кому-то нужно найти пропавшую семью — вот бумага и карандаш, запишите всю информацию для ускорения поиска. — Дождавшись, пока бывшие офицеры торопливо по очереди сделают записи, я продолжил — А сейчас вас доставят в баню, где происходит помывка ваших курсантов, там вас постригут и оденут в новую форму комсостава. Вместе с бывшими беспризорниками, из которых вы сразу же сформируете две роты с взводами из тридцати человек в каждом. Сами определитесь, кто из вас будет ротными командирами. Вам предстоит пеший марш в бывший Новодевичий монастырь, перед которым всех сначала покормят сухпайком. Ваша задача присмотреться во время марша к будущим курсантам, постараться определить неформальных лидеров. — Я поднялся и выглянул в коридор, в котором ожидали пара конвоиров — Товарищи, сопроводите наших новых сотрудников в Краснопресненские бани. — Конвойные удивленно переглянулись и один задал мне вопрос — А если кто из офицериков сбежать попытается?

На что я ему дал лаконичный ответ — За побег расстрел на месте.

Только я проводил преподавателей Спецобъекта, как зазвонил телефон — какая- то барышня из Коминтерна любезно сообщила, что мне среди китайских товарищей, находящихся в России, уже нашли двоих знатоков ушу, нужно подъехать на Воздвиженку один, где и находится здание исполкома Коминтерна. Отдав порученцу распоряжение о освобождении жен наших инструкторов, я рванул на улицу, где меня уже ждал авто.

Быстро добравшись до четырехэтажного здания на Воздвиженке и войдя внутрь, я поразился показушной роскоши, которой окружили себя всего за несколько месяцев коминтерновцы. — «Суки интернациональные, устроили себе уголок рая за счет русского мужика!» — на первом этаже меня встретила страшненькая еврейка лет тридцати и провела меня на второй этаж, где меня дожидались китайцы, пьющие из фарфоровых чашей настоящий зеленый чай. Запах был просто одуряющим. Мастера ушу были одеты как и все красноармейцы, в солдатские галифе, гимнастерки и ботинки с обмотками. Встав и изобразив небольшой поклон, китайцы замерли, пока моя спутница на знакомила — товарищ Чан Лао и товарищ Фа Сян. Китайцы опять поклонились и я тоже чуть наметил кивок. — Помощник Председателя ВЧК Сорокин Андрей. Кто-нибудь говорит по-русски?

— Я говорю довольно неплохо, товарищ Сорокин! — опять поклонился Чао Лао. — А Фа Сян еще только изучает ваш язык, но у него явные успехи, немного практики и Фа быстро освоит русский.

— Какие школы ушу практикуете, уважаемые? — мы вместе сели за стол, нашлась еще одна чашка и мне налили чаю. Барышня убежала, оставив нас втроем.

— Я обучался у известного мастера Вин Чун, аптекаря Лян Цзаня, а мой товарищ — освоил багуачжан и тайцзицюань в Пекине у Сунь Лутана.

— Отлично, вас уже предупредили, что мне нужны инструкторы для курсантов ЧК?

— Да, товарищ Сорокин и мы согласны помочь нашим товарищам своими знаниями.

Я удовлетворенно щелкнул пальцами и решил забрав с собою китайцев, имевших при себе из вещей только тощие вещмешки, отправиться сразу на Спецобъект.

Коминтерновский грузовой автомобиль, любезно предоставленный мне для доставки китайских товарищей, был итальянским фиатом, у которого кабина практически отсутствовала.

Интерлюдия

Штабс-капитан Сергеев после бритья у цирюльника, после помывки и неоднократного посещения парной сидел в компании своих коллег, наслаждаясь запахом чистого ни разу не надеванного белья. Даже не верилось, что ужасный лагерь остался позади и скоро он увидит свою жену. Вокруг буквально кишели также обритые беспризорники, постоянно бегая то пожилому красноармейцу, выдававшему обмундирование, то к портным. Шум в бане стоял страшный. — Ну-с, господа, вернее товарищи! — прапорщик с красным после парной лицом рассматривал свои яловые сапоги, удовлетворенный одел офицерские галифе, намотал портянки и, обувшись, несколько раз топнул ногами. — Пора нам наших оборванцев повзводно определять, большинство уже одеты.

Наскоро одевшись бывшие узники поторопились на выход. У стены в тенечке, отдельно от основной толпы, сидели человек двадцать пацанов, смоливших цигарки. Опытные преподаватели, наблюдая за беспризорниками, быстро определили тех, чьи слова пользовались авторитетом у большинства, к которым с пиететом относились юные бандиты. — Ну что, босяки, мы так поняли — вы тут козырные, за Иванов мазу держите? — поднаторевшие в фене бывшие офицеры, затянув выданные кожаные ремни, смотрели свысока на своих будущих подопечных. — Есть предложение — нам нужны командиры отделений, а тут вы, такие козырные. Если есть желание остаться в нашей воинской части, причем на командной должности, а не отправиться в колонию, где кормежка и содержание на несколько порядков ниже, то через пятнадцать минут все это стадо не пойми кого должно быть построено и разделено по тридцать бойцов колонной по четыре.

Минут тридцать авторитетные пацаны после недолгого раздумья, побросав чинарики, помогая себе зуботычинами и подзатыльниками, строили повзводно ошалевших после бани беспризорников, пока наконец возглавляемые ротными две колонны, охраняемые конными чекистами, двинулись в сторону Лужников. Сергеев хотел было по привычке закрутить свои усы, но наткнувшись на голую кожу, сплюнул — А ну, босяки, песню запевай!

Сначала пацаны начали отпускать шуточки, мол не учены песни орать, пока рыжий шкет не затянул довольно приятным высоким голосом:

Москвичи, открыв рты удивленно провожали пацанов в военной форме, во весь голос поющих «Шарабан». Особое удивление и вводящим в ступор прохожих оказался конный конвой, колонны.

Глава 10

Дождавшись построения на плацу двухсот с лишним человек в почти ровные квадраты, я в сопровождении китайских инструкторов уже собрался произнести речь перед будущими курсантами, как меня отвлекли звуки моторов — через вновь открывшиеся ворота в бывший монастырь въехал кортеж из трех легковых автомобилей в сопровождении грузовика с латышскими стрелками. Неожиданно для меня на новых курсантов приехали посмотреть Ленин с Крупской, Дзержинский, Кедров, Троцкий, Сталин, главком Каменев, Зиновьев и Луначарский.

Выбравшись из автомобилей, высокие гости подошли ко мне, поздоровавшись с прибывшими, я обратился к курсантам — Товарищи бывшие беспризорные. В это нелегкое голодное время наше молодое государство нашло время подумать и о вас, подростков, лишенных родителей и ласки, нормальной крыши над головой. Здесь из вас сделают настоящих воинов, каждый из которых сможет противостоять нескольким противникам, здесь вас научат быть человеком. Китайские товарищи покажут вам несколько приемов из китайской школы самообороны, чтобы вы знали, к чему вам нужно стремиться. Не все из вас станут супербойцами ЧК, многие из-за нежелания учиться и выполнять все требования или лени будут отчислены и переведены в роту обеспечения, чья задача будет нести караульную службу, выполнять хозяйственные работы.

Пока китайцы демонстрировали свою технику, использовав винтовку с пристегнутым штыком, палки и ножи, я подошел к своему начальству — Феликс Эдмундович, честно говоря, неожиданно, хоть бы предупредили заранее, я б подготовился к вашему визиту.

— У нас сегодня сорвалось совещание по состоянию на фронтах, перенесли на завтра, вот и перенесли его на завтра. Владимир Ильич, узнав о сегодняшнем открытии вашего Спецобъекта, настоял на его посещении — Дзержинский ответил, не отрываясь от показательных выступлений китайцев. — Хороши, китайские товарищи! Так ногами наносят удары, аж страшно становится. Может и вам, товарищ Троцкий вводить в армии приемы этой борьбы?

Троцкий заносчиво ответил — Революционному пролетариату для борьбы с врагом достаточно винтовок и пулеметных тачанок на флангах. Хотя разведчикам это точно не помешает, правда Сергей Сергеевич?

Каменев, аккуратно оглаживающий свои усища, повернулся в нашу сторону — Несомненно, хотя чем-то похожим владеют наши пластуны. Японцы тоже изучают приемы борьбы, позволяющие противостоять вооруженному противнику. Пограничная стража на Дальнем Востоке даже изучала какие-то приемы, взятые у япошек.

После китайцев к курсантам вышел Троцкий и так коротенько, минут на сорок, выступил с его эпатажным стилем, вешая окружающим лапшу про мировую революцию. Но если раньше Бронштейну удавалось зажигать необразованные массы, которых бросали на фронт, то в этот раз случился облом — пацаны устали и были голодны, кто-то зевал, основная часть вертела головой, осматривая место. куда занесла их судьба. Наконец и сам оратор понял, что мечет бисер и скованно закончил свое выступление.

Я отдал команду и повел за собой курсантов в столовую, предварительно пригласив с собой всю вершителей судеб России. Первую роту наставники ввели в помещение, остальных я приказал ознакомить с полосой препятствия.

Крупская первым делом зашла на кухню, ознакомившись с содержимым кастрюль — в первый день поварами была сварена наваристая уха, благо река была под рукой и уже были заготовлены сети для ежедневной рыбалки, рыбы было много, реки еще не были отравлены отходами из-за отсутствия каких либо предприятий. Ленин подходил то к одному, то к другому бывшему беспризорнику, задавая вопросы и внимательно слушая сбивчивые ответы. Затем я уговорил гостей пообедать, усадив их за длинный стол на лавку вместе с курсантами. Крупская нахваливала уху, Ленин же хлебом собрал остатки бульона, очистив тарелку от остатков. Сталин ел неспеша, последним закончив непритязательный обед, отложив ложку спросил — Много ли рыбы удается поймать за день? Может необходимо создание рыболовецких артелей, а то пустеющие склады продовольствия в Москве уже не в состоянии бороться с голодом. Целыми днями проводим митинги, практически ничего не предпринимая для улучшения снабжения города продуктами.

— Улов сетями просто отличный, даже раков наловили несколько ведер — ответив, предложил выпить зеленого чаю, которым со мной поделились коминтерновцы.

Затем я провел нежданных гостей по всему объекту, удивляя их продуманностью перепланировки, проходя мимо церквей Троцкого буквально плющило (у меня мелькнула веселая мысль, что Бронштейн одержим, поэтому на него так влияет аура храмов). В моем просторном кабинете, первым делом привлекла внимание комиссии занимавшая всю стену огромная карта Российской империи, которую мне удалось позаимствовать в ЧК с отражением линий Фронтов. Карта отражала изменения на каждом фронте, указаны места нахождения штабов начиная с дивизионного уровня, а также расположение основных сил красных и белых. Согласовав с Кедровым получение данных о размещении наших войск, я занес на эту карту, рассчитывая ее показать Дзержинскому при случае. На карте стрелками был указан прорыв Мамонтова и возможное направление предотвращенного мною удара на Воронеж и дальше на Москву. Такие же стрелы мною были нанесены на Уральском фронте где главной целью возможного прорыва белых стал бы город Лбищенск. Там располагался штаб группировки красных под командованием Чапаева.

Основные силы двадцать пятой дивизии располагались примерно в пятидесяти километрах от Лбищенска. В городе располагались тыловые службы, штаб, ревком, трибунал. Помимо тыловиков, у которых зачастую не было даже оружия, в Лбищенске находились несколько сотен курсантов дивизионной школы. По сути, это были плохо обученные новобранцы. На курсантов и была возложена обязанность по обороне города, поскольку считалось, что ему ничего не угрожает.

Каменев сразу же понял смысл, заложенный мною в возможном прорыве белых в наш тыл, практически ничем не прикрытый — Товарищ Сорокин, я поражен вашим стратегическим мышлением, из мамонтовского рейда вы смогли вынести неожиданные выводы и спроецировать их на Уральский фронт, при этом вероятность прорыва фронта становится очевидно возможным, удар, направленный на уничтожение штаба и тылов двадцать пятой дивизии даже тысячью казаков сметет все на своем пути. Почему Фрунзе с его опытным начальником штаба не обратил внимания на это слабое место обороны?

Троцкий оторвался от разглядывания карты и поддакнул — Расслабились, уверовав в свою непогрешимость! Выход к Тамбову и возможное уничтожение штаба Южного фронта ничему нас не научило. Немедленно необходимо выдвинуть к Лбищенску для постоянного дислоцирования конный полк! И сегодня же поручу подготовить приказ всем Фронтам обеспечить защиту расположениям штабов, пора заканчивать с анархией в Красной Армии, тылы можно брать небольшими силами.

— А вот почему Красная Армия не готовит подобные рейды по тылам белых? — Ленин с легким прищуром спросил и Каменев с Троцким, не зная что ответить, промолчали. — Ладно, этот вопрос мы обсудим завтра, как раз и внесем в повестку дня заслушать военных специалистов, необходимо проработать наш адекватный ответ белым.

Я с облегчением выдохнул — Герой гражданской Василий Иванович Чапаев получил шанс выжить и добиться успехов в своей стремительной военной карьере. Пользуясь случаем добился от Каменева обещания направить с восточного фронта несколько бывших промысловых охотников, знающих тайгу как свои пять пальцев.

Дзержинский, довольный успехом своих сотрудников, доверительно сказал, прощаясь перед отъездом в Москву — Андрей Юрьевич, на следующей неделе готовьтесь к командировке в Петроград — вам поручается инспекция Особого отдела Петроградской ЧК.

— Феликс Эдмундович, в среду я ожидаю прибытие с фронта пластунов, разрешите троих взять с собой в качестве силовой поддержки?

— Не возражаю. Документы всем четверым оформит Кедров, он же проинструктирует о целях проверки.

— И еще одна просьба — на спецобъекте мне нужен комендант, которому я безгранично могу доверять — а такое доверие пока только к родному брату.

— Я распоряжусь о переводе вашего брата, завтра же будут оформлены новые документы и вместе с десятком верховых лошадей и одной, запряженной в телегу, загруженную овсом, он сможет добраться до Спецобъекта. Телегу можете тоже оставить себе — хоть какой но транспорт!

Следующим утром я встал за пятнадцать минут до подъема и прошел к казарме, к которой уже подтянулись мои инструкторы. Бывшие офицеры ровно в шесть с помощью корабельной рынды, повешенной строителями в казарме рядом с постом дневального, провели подъем и подгоняли курсантов, пока те не построились повзводно. Вчера я предупредил инструкторов и строй пацанов с голым торсом был готов к утренней пробежке. Первые две недели согласно утвержденного мною учебного плана должны были выявить самых слабых в физическом развитии и слабых духом. Утром и вечером запланированы бег на три километра, а в течении дня — занятия на спортплощадке и полосе препятствий.

Пристроившись в хвосте старательно бегущих пацанов, я помогал им, подбадривая отстающих, которых становилось все больше. На физическом состоянии подростков сказывались полуголодная жизнь и конечно же курение. С голодом на Спецобъекте проблема была решена, пусть и не в полной мере, а вот вред курения пацаны должны прочувствовать вот такими физическими нагрузками. После пробежки мое еле волочащее ноги воинство было отправлено к пруду для водных процедур. Многие не умели плавать и испуганно жались на мелководье, опасаясь попасть на глубину.

Пока после завтрака курсанты осваивали турники и кольца, удары по мешкам, набитым песком, я тренировал свое тело, выполняя комплекс тайцзицюань, заставляя внутреннюю энергию правильно циркулировать в организме. Понадобится не меньше полугода для получения отличных результатов, нынешнее тело плохо поддавалось растяжке, реакцияоставляла желать лучшего. Ничего, через год интенсивных тренировок и я достигну уровня черного пояса.

Три дня пролетели незаметно, во вторник из Москвы добрался довольный новым назначением брат, которого уже мутило от крови в его отделе и на Спецобъект наконец-то доставили пластунов, отличающихся от простых красноармейцев наличием кубанок и залихватскими чубами. Все казаки имели при себе короткие кавалерийские карабины. Я как раз осматривал новенькие загоны с отдельными клетками для собак и слушал жалобы Дурова на недостатки питания собак — наконец-то привезли Южаков и из мяса собаки получали только рыбу. Обещанные лошади с Южного фронта застряли в Рязани, а я так рассчитывал на конину, которой собирался разнообразить собачий рацион.

Отобрав троих, остальных пластунов поставил на довольствие и ввел их в коллектив инструкторов, объяснив, чего я от них жду.

Уже в сопровождении опытных бойцов, получив в родной конторе документы, с помощью Кедрова удалось сесть в бронированный железнодорожный состав народного комиссара военно-морских дел РСФСР Льва Троцкого, отправляющегося на Петроградский фронт. Поезд включал в себя телеграфную станцию, библиотеку, типографию, радиоузел, автомобильный гараж и небольшой авиаотряд. В штат сотрудников поезда входило множество военных и гражданских специалистов-снабженцев. В поезде издавалась собственная газета «В пути», служившая для агитации среди красноармейцев: в её новостных материалах освещались как внутрироссийские, так и мировые события. Сам Лев Давидович размещался в отдельном вагоне, принадлежавшим раньше царскому министру железных дорог, о котором он отзывался как о комфортном, но малопригодном для работы, часть вагонов поезда имела броневую защиту. Состав вели сразу два паровоза: один не мог справиться с весом. Мы с казачками неплохо разместились в купейном вагоне вместе с агитаторами, сопровождающими Троцкого. До Петрограда поезд добрался через сутки, за это время я познакомился почти со всеми сотрудниками наркома, осмотрев весь состав, кроме вагона самого Троцкого — чинами я пока не вырос, чтобы пить чай с наркомом. Заодно ближе узнал своих подчиненных — все трое из казачьей бедноты, земляные наделы их семьям выделены старшиной были неудачно расположенными — где пересекались с оврагами, где земля давала небогатые урожаи. У казачьей бедноты, составлявшей около половины казачьего населения, душевой надел равнялся фактически двум-трем десятинам. Не голодали конечно, но полностью зависели от старшины, поэтому и революцию восприняли как возможность изменить несправедливую жизнь.

ПетроЧК находилась на улице Гороховой, в бывшем здании Петроградского градоначальника. Первый Председатель, Урицкий, будучи противником проводимых властями карательных мер, активно и небезуспешно противодействовал внедрению практики взятия заложников и внесудебным расстрелам, решительно возражал против крайних форм репрессий и насилия по отношению к политическим противникам. При обвинении в мягкотелости, Урицкий дал ответ — «Ничуть я не мягкотелый. Если не будет другого выхода, я собственной рукой перестреляю всех контрреволюционеров и буду совершенно спокоен. Я против расстрелов потому, что считаю их нецелесообразными. Это вызовет лишь озлобление и не даст положительных результатов». Период, когда Урицкий вступил в должность председателя ПетроЧК, характеризовался ростом числа краж и убийств, совершаемых уголовными преступниками, нередко под видом чекистов. Частым явлением стали и беспорядочные расстрелы, многие из которых совершались пьяными красноармейцами, а также красногвардейцами и анархистами. Стремясь воспрепятствовать росту насилия, преступлений экономического характера и злоупотреблений властью, но избегая при этом методов террора, Урицкий, как глава ПЧК, не давал санкции на применение расстрелов. В марте он издал правила, целью которых было упорядочивание обысков, а также выявление и задержание коррумпированных сотрудников ЧК и лиц, выдававших себя за чекистов. При этом отряды Красной армии были лишены права проведения обысков.

Зато следующие председатели пролили море крови, та же Варвара Николаевна Яковлева отличалась нечеловеческой жестокостью. Участие Яковлевой в терроре подтверждают расстрельные списки, публикуемые за её подписью в октябре-декабре восемнадцатого года в газете «Петроградская правда». Расследовала деятельность своего предшественника, Глеба Бокия. «Бокию принадлежала блестящая идея выкачивания денег из заложников. Не хочешь сидеть за решеткой — плати, и ты на свободе. Это золотое в прямом смысле слова правило председатель Петроградской ЧК применял к своим особо богатым клиентам. Заложников арестовывали тайно, то есть, попросту говоря, похищали, затем держали на конспиративных квартирах и после получения выкупа переправляли через финскую границу — всё честно. Правда, огромные деньги не значились ни в одной ведомости, ни в одном приходном ордере. Об астрономических суммах, получаемых таким образом, правительство узнало из донесения пламенной большевички Яковлевой — заместителя Бокия. Следствие, проведённое по прямому указанию Ленина, установило причастность к тайной операции верхушки ЧК во главе с „железным Феликсом“. Впрочем, раздувать огонь не стали, и Бокий с подельниками отделался легким испугом — его всего лишь временно отстранили от занимаемой должности».

Прибыв в Петроград, мы оказались в прифронтовой полосе. Незадолго до моей командировки, в мае, состояние Петроградского фронта осложнялось пораженческим поведением тогдашнего председателя Петроградского Совета Зиновьева. Не веря в успешную оборону, Зиновьев и его сторонники в партийном и советском руководстве Петрограда приняли решение об эвакуации заводов Петрограда и отдали распоряжение о затоплении кораблей Балтийского флота. Из Петрограда от Зиновьева в Москву полетели панические телеграммы с требованием снять с Восточного фронта возможно больше частей для переброски их в Петроград.

Ленин с недоверием отнесся к истеричным телеграммам Зиновьева. Подозрительно поспешные распоряжения зиновьевцев об эвакуации заводов и потоплении кораблей грозили серьезными последствиями: город лишился бы средств обороны с моря, а демонтаж и эвакуация заводов намного снизили бы производство оружия и боеприпасов, в которых ощущалась острая нужда на всех фронтах. Снятие же войск с Восточного фронта, на чем настаивал Зиновьев, могло привести к поражению в Гражданской войне.

Четырнадцатого мая Ленин телеграфно потребовал от Петроградского комитета обороны: дать исчерпывающий ответ: по каким соображениям было решено эвакуировать некоторые заводы Петрограда и окрестности, кем и почему дано было распоряжение о потоплении судов, общее число мобилизованных рабочие и оставшихся на заводах, используются ли действительно на нужды обороны все мобилизованные, чем вызвано назначение Комиссаров по государственным заводам, производился ли огульный призыв граждан или с соблюдением постановления центральной власти. Возглавляемый Лениным Совет Труда и Обороны отменил общую эвакуацию Петрограда и решил поставить оборону Петрограда под непосредственный контроль Совета Труда и Обороны.

Спустя три дня, семнадцатого мая, Ленин направил Сталина в Петроград для руководства его обороной. Вместе со Сталиным в Петроград были направлены ответственные работники ВЧК. Там были учреждены должности начальника внутренней обороны Петрограда и начальника тыла Межозерного района седьмой армии. Одновременно была значительно усилена охрана границы и линии фронта, чтобы затруднить сношение шпионов с противником. Эти мероприятия были прямо направлены на выполнение решения Совета Обороны, который постановил поручить ВЧК принять меры по установлению особо строгого контроля при въезде в Россию беженцев из союзной англичанам Финляндии и Мурманского края, который на тот момент был оккупирован английскими войсками.

Энергичные действия Сталина стабилизировали обстановку. И, тогда для поддержки наступления на Петроград английская агентура в городе, в штабах седьмой армии и Балтийского флота, возглавляемая Полом Дюксом, организовала двенадцатого июня, мятеж на фортах береговой обороны «Красная Горка» и «Серая Лошадь». По приказу командования Балтийского флота линкоры «Петропавловск» и «Андрей Первозванный» вышли в море и начали обстрел мятежных фортов. Для наступления на «Красную Горку» и «Серую Лошадь» с суши была сформирована береговая группа войск. Утром пятнадцатого июня началось наступление на мятежные форты и к семнадцатого июня, мятеж был полностью ликвидирован.

Глава 11

Трое суток я почти не спал, проводя инспекцию Особого отдела, поручив своим пластунам найти проход в Финляндию, куда буквально менее недели назад после провала мятежа сбежал офицер британской внешней разведки МИ-6, специалист по России Пол Дюкс. Оба его важнейших связных, Надежда Петровская и Илья Кюрц были с моей подачи задержаны. В квартире Кюрца на Малой Морской улице проходили встречи Дюкса с его агентами. Кюрц знакомил Дюкса с нужными людьми, находил для него новых агентов]. После отъезда тридцатого августа Пола Дюкса основная его помощница бывшая эсерка Петровская связалась с Кюрцем.

Надежда Владимировна Петровская (урождённая Вольфсон, в первом браке Ерофеева) В восемнадцатом году подала заявление в большевистскую партию, причём не одна, а вместе с двумя сыновьями. Сын Павел был принят в РКП(б) в январе, а она — в феврале девятнадцатого года.

Попала в поле зрения Петроградской ЧК после ареста двух бывших офицеров флота, признавшихся о встречах на квартире Петровской с неким англичанином, и второго июня года была арестована «за шпионскую деятельность». Петровская на допросах утверждала, что неизвестный, «похожий на Христа» и говоривший с английским акцентом, явился к ней по рекомендации руководителя американской гуманитарной организации мистера Роберта Уальдо, а сам представился корреспондентом одной из британских социалистических газет Сергеем Ивановичем Савантовым, русским, но родившимся и выросшим в Великобритании. Вновь он появился спустя месяц с отмороженными пальцами ног и, пройдя курс лечения, попросил познакомить его с кем-нибудь из советских чиновников «для получения объективной информации». Сознавшись, что кое с кем его познакомила, Петровская утверждала, что про шпионаж не помышляла.

Через два дня после ареста Петровская отправила телеграмму Ленину с просьбой подтвердить, что в одна тысяче восемьсот девяносто шестом году она в качестве «невесты» носила ему передачи, когда он находился в тюрьме. Ленин припомнил — кто-то действительно носил ему передачи, забыв напрочь имя девушки. Ленин запросил следователя о его подозрениях против обвиняемой, на что тот ответил Ленину, что конкретных оснований обвинять Петровскую нет, поэтому никаких репрессивных мер к ней не принимается, дело прекращено и она выпущена на свободу.

Я, пользуясь своими полномочиями, после ознакомления с Делом Петровской, отменил решение следователя Николая Юдина и, отправив в одиночку, после бессонной ночи, не давая арестованной спать, «расколол» эту шпионку, написавшую исповедь на нескольких листах. После побега из Петрограда почувствовавшего опасность сотрудника британской разведки Пола Дюкса (он же Сергей Савантов) в августе этого года в основном через Петровскую осуществлялась связь и финансирование созданной им подпольной организации. Через сутки Кюрц после очной ставки с Петровской тоже заговорил, он сознался, что принимал активное участие в белогвардейском заговоре и работал на Дюкса, а также назвал Петровскую как хозяйку одной из конспиративных квартир. Выданный проводник, переправивший Дюкса в Финляндию так же был арестован и выдал настоящее местонахождение шпиона и людей в Финляндии, которые являлись его охраной.

Не теряя времени пара моих казачков отправились через границу за Дюксом, я же стал «шерстить» местных анархистов и эсеров, чтобы залегендировать выход на убежище Савинкова. Портреты Савинкова на небольших плакатах с обещанием хорошего вознаграждения были расклеены советским правительством по всему городу, а тот скрывался от большевиков на квартире родителей Юрия Анненкова (русский и французский живописец и график, художник театра и кино, писатель, заметная фигура русского авангарда. Литературный псевдоним — Борис Темирязев) на Петроградской стороне (угол Большой Зелениной улицы и Геслеровского переулка).

По телеграфу я предупредил Дзержинского о необходимости выделении мне в ближайшие две недели отдельного купейного вагона для этапирования в Москву опасных преступников, чей арест будет проведен в ближайшее время. О именах преступниках я умолчал, обосновав это нежеланием возникновения эксцессов из-за утечки информации.

Интерлюдия.

Только-только сошли на нет военные действия финнов. Двадцать второго июня этого года советским войскам Междуозерного района был отдан приказ: отбросить противника за границу Финляндии. Для этого было решено нанести удар силами специально созданной флотилии из восьми кораблей огневой поддержки и четырех пароходов с десантом. Двадцать седьмого июня после артподготовки началась высадка десанта, в котором участвовал и полк красных финнов Антикайнена. Белофинны отступили на этом направлении. С первого августа начались ежедневные бомбардировки Кронштадта самолётами, базировавшимися на финской территории. Во время бомбардировки Кронштадта тринадцатого августа произошёл большой пожар складов леса, а также сгорело здание таможни. Восемнадцатого августа в окрестностях Кронштадта произошёл морской бой между кораблями Балтийского флота и английскими торпедными катерами. Обе стороны понесли потери. С советской стороны был подорван линкор Андрей Первозванный, а эсминец Гавриил потопил три катера. Тридцать первого августа подводная лодка «Пантера» возле острова Сескар потопила английский эсминец «Виттория».

Английский шпион находился в городе Виипури (Выборг), он был четвертым по величине городом Финляндии с населением около 30 000 человек. Окружающая Виипури провинция была крупнейшей провинцией Финляндии с населением 540 000 человек. Виипури также был самым многокультурным городом Финляндии со значительным меньшинством русских и меньшими меньшинствами шведов, немцев, татар и евреев. Расположение на Карельском перешейке недалеко от столицы России Петрограда сделало город важным транспортным и торговым центром.

Антон Титаренко и Степан Грицацай, одетые в поношенные английские галифе и френчи, простились с сотрудниками особого отдела ПетроЧК и неслышно как призраки растворились в предутреннем тумане, двигаясь к границе с Финляндией. Учуяв дым, стороной обошли секрет Шюцкора («гражданская стража» — добровольная военизированная организация в Финляндии. Создан в 1918 году для борьбы с «красными» финнами и русскими войсками в ходе гражданской войны в Финляндии) и через пару часов вышли к лесному хутору из большого дома, коровника и сарая. Здесь жил связной, отправивший казаков на телеге дальше после пароля, озвученного Степаном. Так и добрались до окраины Виипури, где на явке, расположенной в двухэтажном доме их приютила семья финнов, хозяин пропадал в собственной скобяной лавке, а его жена возилась по хозяйству. На следующий день казачков навестил сам Дюкс, ожидавший вести от своих агентов. Сопровождающие англичанина четверо офицеров, преданные душой и телом Манергейму, уехавшему из Финляндии в Лондон, были зарезаны буквально за несколько секунд, только они вслед за Дюксом перешагнули порог комнаты, в которой находились, как они думали, пили водку лояльные белоказаки, и подошли к столу, заставленному немудреной закусью. Трупы финнов еще стояли, как в глазах разведчика британской короны вспыхнули мириады звезд после удара рукояткой револьвера по голове. Спеленав шпиона и надев тому на голову мешок, казаки, убедившись в отсутствии охраны на улице, зарезали хозяев и спустив все трупы погреб. Затем закидали телегу с положенным в нее бессознательным телом сеном и не спеша и не мучая лошадь, направились в обратный путь.

Через четверо суток вернулись мои пластуны, которых недалеко от места перехода границы ждал автомобиль с сотрудниками особого отдела. Шпиона доставили с одетым на голову мешком, о чем я сразу предупредил своих казачков — кем являлся доставленный связанный человек должно было пока остаться тайной. Как оказалось, воспользовавшись информацией от захваченного проводника, удалось без проблем добраться до окружения Дюкса, которое приняло моих удальцов за представителей Деникина.

Захват Савинкова прошел молниеносно и без выстрелов — открыв дверь отмычкой, я запустил в квартиру казачков и те спеленали злейшего врага советской власти сонным, не позволив ему достать из под подушки револьвер. Информацию о расположении комнат и конкретно спальни Савинкова мы получили от домохозяйки семьи Анненкова. Также с мешком на голове и этот террорист был помещен в одиночку в подвале ЧК.

После выполнения задуманных мною обоих операций я наконец-то решил пройтись по улицам Петрограда, взяв с собой Антона со Степаном, решив поощрить их вылазку в тыл врага приобщением к прекрасному — в Зимнем открылись выставки произведений живописи из оставшихся в Петрограде картин, а также экспозиция «Заупокойный культ Древнего Египта». Затем уже вечером прошлись по Невскому проспекту, переименованном в проспект Двадцать пятого Октября. После этих событий лоск постепенно начал сходить с главной магистрали города. Дома перестали отапливаться, что привело к постепенному разрушению фасадов. В конце девятнадцатого года прекратилось трамвайное движение. Торцевое мощение без ремонта стало разрушаться. Проспект не убирали, завалы мусора вызывали у меня желание немедленно отправить руководство города на уборку улиц. На Литейном около Невского на ступеньке подъезда сидит молодая красивая женщина в черном, с вытянутыми руками и устремив глаза с таким безнадежным ужасом в даль, что когда ей бросают деньги и ветер их уносит, она и тогда не шевелится. На Невском около Думы стоит высокий господин, низко опустив голову, чтобы лица не было видно, а рука протянута с форменной фуражкой. У бывшего Гостиного Двора (он заколочен весь) стоит просит милостыню старик священник.

Как я уже слышал из рассказов местных чекистов, город имеет мертвый вид: дома не ремонтированы со времени начала гражданской войны, местами провалилась мостовая, торцы усиленно воруются жителями. Каменная мостовая проросла по пояс травой. Жителей осталось около семисот-восьмисот тысяч. Народ бледный, исхудалый, хмурый, молча идущий посредине улицы (извозчиков нет, трамваи почти не ходили, автомобили ездят лишь ночью, большевистские). На каждом шагу видишь упавшего человека или лошадь (ломовую). Человек толпы не собирает — помочь нечем, тогда как кругом лошади женщины и собаки, которые тут же ее делят.

Жители разделены на три категории: к первой принадлежат люди жизни труда и хозяйки без прислуги, имеющие не меньше пяти человек в семье, люди старше шестидесяти лет и дети до четырнадцати лет. Вторая категория — все интеллигентные служащие на Советской службе. Третья категория все остальные. Первые получают фунт хлеба в день и почти каждый месяц по одному фунту соли и сахарного песку, Вторая категория получает последнее время фунт хлеба, но соли и сахару половину. Третья — получает лишь фунта хлеба и больше ничего. Хлеб весь только черный. Есть еще категория для рабочих и красноармейцев, получающих по фунту хлеба в день и кроме того им изредка дают икру, соленые огурцы, яблоки и варенье. Все имеют право за 6 рублей 50 коп. получить обед, состоящий из одного блюда: большею частью это суп, то есть вода и недоваренные от недостатка топлива зеленые листья капусты без приправы и соли. Белые листья капусты отдаются солдатам, которые также имеют второе блюдо к обеду. Магазины закрыты, торговля уничтожена. Много купцов сидит по тюрьмам, купить можно только на рынке, или, очень осторожно, на квартирах у бывших торговцев.

На рынке тоже надо быть очень осторожным, так как бывают почти ежедневно облавы, оцепляют солдатами рынок и всех оцепленных, отобрав у них провизию, отправляют на принудительные работы, не считаясь со здоровьем и возрастом.

Все находятся на Советской службе, без службы жить немыслимо. Ум интеллигенции при приискании себе службы очень изобретателен, например: сойдутся два-три человека и изобретут какое-нибудь учреждение, например, лесостроительство на реке Свири. Живо получают разрешение и ассигновки у большевиков и начинают приглашать своих знакомых. Затем реквизируют квартиру и последовательно увеличивая количество служащих, увеличивают и помещение, реквизируя сначала соседние квартиры, наконец весь дом и соседние дома, пока не обратят на себя внимание чекистов. Те приказывают закрыть учреждение, но на это нужна опять-таки комиссия и новые средства. И так везде — всякое учреждение вырастает в нечто грандиозное. Минимум содержания пять тысяч рублей, максимум двенадцать тысяч рублей в месяц. Но что значит это жалование, когда пара дамских ботинок стоит двадцать пять тысяч рублей. Жалования не хватает на пропитание. Раньше давали пайки, но теперь и этого нет, оставили лишь небольшие пайки у железнодорожников (боясь забастовок) и в продовольственных учреждениях. Служить можно до пятидесяти лет. В приюты принимают от шестидесяти пяти лет, так что от пятидесяти до шестидесяти пяти лет многие умирали с голоду. Заработать же частной работой не возможно почти: машины швейные, пишущие, вязальные и тому подобное реквизированы. Нет ниток, нет иголок.

Дети всех возрастов отдаются в приюты, чтобы они любили и чтили Государство, а не родителей за воспитание. Приюты устроены во дворцах и особняках, которые совершенно не приспособлены к этому. (Есть несколько улиц под приютами: Сергиевская, Фурштадская, Таврическая, часть Кирочной.) Организованы приюты тоже плохо. Недостаток во всем. Например: белье тонкое, батистовое с монограммами Статс-Дамы Нарышкиной, чудной работы, но на сто детей сто пять пар белья — сменить нечем. Пальто и капоры делаются из придворных тренов Императрицы Марии Феодоровны, но на сто детей — пальто — гулять водить приходится по очереди. Мало кроватей — спит по два— ребенка на каждой. Обуви нет. Кожа с исторического кресла с гербом Князя Меньшикова срезана на обувь. Одеяла нарезаны из недезинфекцированного и даже нечищенного бобрика Князя Гагарина, которым был обит пол в его квартире. Севрский сервиз Графа Толстого с его монограммами разнесен поштучно по всем приютам, а между тем простых кружек детям не хватает. Нет дров, нет воды. Дети гибнут в огромном количестве от холода, темноты и грязи. Пальцы отгнивают, а их учат пластике, танцам и музыке. Ученья в школах почти нет, да и невозможно учить при существующих условиях. Учителя замечания сделать не могут, так как подвергаются детскому контрольному суду. Дети и, главным образом, учителя убирают сами классы, носят воду, рубят дрова. В приютах есть еще низшие служащие, но на сто человек детей — двадцать человек служащих, каждому полагается особая комната, причем обстановка взята из парадных комнат, реквизированного дворца; и у них так же есть контрольный суд над действиями заведующих.

Все жители Петрограда, без исключения, обязаны нести трудовую повинность до шестидесяти лет. Это происходит так: часов в двенадцать ночи стучат в дверь (в Петрограде звонков нет, стучат палкой, кулаком или каблуком), оказывается стучит Председатель Домового Комитета Бедноты и наряжает идти к шести часам утра в Комендатуру. Там держат часов до двенадцати да и затем партиями отправляют на разные работы, например: сломка деревянных домов для топлива Советских учреждений. Рубка и погрузка вагонов лесом. Конечно, рабочие неумелы и без несчастных случаев не обходится — то ногу сломают, то руку защемят. Осенью прошлого года люди работали на огородах — копали овощи, по окончании работы давали один фунт хлеба, а кончали в восемь часов вечера, так что целые сутки почти голодные. Недостаток в топливе ужасный. Даже сами большевики писали в ноябре в газете «Правда», что насаждение социализма требует жертв и на этот раз не надо бояться говорить смело в глаза правду, что народ должен приготовиться к новой жертве, а именно: населения за зимние месяцы, т. е. декабрь и январь, могут умереть от холода и голода. Дома с центральным отоплением перестали топиться еще прошлую зиму, так как трубы от холода лопнули, и не ремонтированы. Чтобы изготовить обед, топят крошечные очажки, называемые «буржуйки». Топят их бумагой, тряпьем, щепочками, золоченными рамами от картин, мебелью, не брезгая красным деревом и золоченными стульями. Буржуйки дымят отчаянно, и приготовление одного блюда длится часами. Квартиры не отапливаются и все обитатели как и прошлой зимой будут ютиться, где дымит «буржуйка», а ставят ее там, где лучше тяга в трубе (трубы тоже много лет не чищены). Благодаря этой ужасной жизни прошлой зимой у всех отморожены и отгнивали оконечности, сходили ногти, слабеет зрение. Лицо отекает, приобретает землистый цвет, покрывается пухом, особенно у женщин (доктора объясняют недостатком жиров) все тело покрывается нарывами. Беспрестанно мертвеют конечности и отходят лишь когда их встряхиваешь вниз или кладешь в горячую воду, которую достать очень трудно. Дети зачастую родятся без костей. Меняются очень, так что, если недели две не видишься, то приходится рекомендоваться.

Нравственность сильно падает, даже у интеллигенции. Ничего не стоит обмануть, взять взаймы, не отдать, украсть. Крадут в потребительских лавках, крадут торцы из мостовой, казенные дрова и не скрывают, а гордятся и учат друг друга.

Религия тоже не на высоте. Было время, когда церкви были переполнены, были ночные стояния, общие ежедневные исповеди, крестные ходы и т. п., но масса священников сидит в тюрьмах, или мобилизована и много расстрелянных, например: протоиерей Казанского Собора Орнатский. Священники тоже несут трудовую повинность, церковь отделена от Государства. Много церквей закрыты, закрыты почти все домовые. Но, если прихожане берут на себя содержание церкви, то она не закрывается. Буржуазия продает все свое последнее, чтобы поддержать свое существование. Есть семьи, которые придумали следующий заработок: берут у знакомых на комиссию вещь, торгуются, назначая за нее минимальную цену. Продают за большие деньги с риском быть пойманными, так как это запрещено, как спекуляция и не стыдятся взять себе лишки и комиссионные десять процентов. Есть даже уже вкоренившиеся выражения: «я сделал или сделала сегодня столько-то рублей».

Вода поднимается до второго этажа. Дальше носят жильцы сами. Они же чистят зимой снег, несут дежурства у ворот дома и зачастую в самих легких одеждах, так как шубы уже съедены, рубят дрова и платят дворнику, который ничего не делает и занимает барскую квартиру. Даже при больших домах оставлен лишь один дворник, швейцаров нет давно. Дворники обзавелись ручными тележками и дают их на прокат жителям и этим себе прирабатывают. Прислуги никто не держит. Осталась лишь у очень немногих старая заслуженная, которая зачастую работает и содержит своих господ. Электричество давалось в некоторых только обществах и то лишь часа на два. В Петрограде осенью бывают совершенно темные дни. Нет свечей, нет керосину, нет щепки. Спичек коробка стоила сто рублей. Можно себе представить, как это вынужденное безделье из-за постоянной темноты действует на психику этих страдальцев, измученных и без того голодом и холодом. Мрут массой. Масса сумасшедших, но никто на них не обращает внимания. Много дергает рукой, ногой, тики в лице, многие идут по улице сами с собой разговаривают, жестикулируют, смеются. Есть масса нищих. Эти нищие не похожи на прежних нищих. Вот Вы видите бежит человек в прежней форменной фуражке и кричит во все горло в исступлении, требуя, чтобы его накормили.

Есть собаки нищие, которые служат при проходе публики. Был такой случай в городской лавке, при раздаче хлеба: пришла собака просить милостыню и нищий. Давали отрезки больше собаке, а не нищему, так как он получает такой же паек, как и все, а собака — ничего. Он от зависти обозлился, и собрался поколотить собаку, та бросилась на него и они сцепились, приказчики веселились, но на другой день была уже собака одна в лавке, а нищего не было.

О болезнях и эпидемиях никто не беспокоится и даже не знают отчего умер человек. Умирают просто, не болея, очень часто на ходу, не жалуясь, не беспокоя, и никто на это не обращает внимания. Лечиться невозможно, нет лекарств, да и докторский совет не может быть выполнен. Многие лекарства действуют как питательные, например, касторовое масло. Аптеки закрыты или национализированы; самое скорое приготовление лекарства двадцать четыре часа, обыкновенно готовят неделю. Больницы все, кроме Обуховской, закрыты. Труд докторов и зубных врачей национализирован. Последнее время было сильное гонение на докторов за то якобы, что они освобождают от воинской повинности вспрыскивая постное масло, но известно также, что масса перемерло от непосильного труда. Хоронят в общих могилах без гробов. Те, которые могут, берут за большие деньги гробы на прокат. Все бюро похоронных процессий национализированы. Собирают по домам покойников и везут всех вместе. Если родные выкупят за большие деньги покойника, то разрешают похоронить отдельно. В таких случаях берут у дворников их ручные тележки и сами довозят до могилы. Конечно, ни о каких провожающих нет речи, провожает лишь тот, кто везет.

Доносы и шпионство процветают. Комитет бедноты доносит на всех живущих в доме и отвечает за них. Хозяин квартиры отвечает за жильцов. Несущий дежурство у ворот дома отвечает за дежурство соседних домов, по правую и левую сторону. За служащего в Советских Учреждениях отвечают два его поручителя. И так везде. За артистов, посылаемых на фронт, отвечает труппа.

Фабрики и заводы не работают, закрыли последний Путиловский, из-за недостатка материалов и топлива. Все рабочие распущены и разоружены, точно также и красноармейцы, которым дают оружие лишь отправляя на фронт.

Глава 12

Вагон, который мне предоставили после согласования с Дзержинским, оказался Первого класса, рассчитанный на двадцать восемь пассажиров, для них были устроены четырнадцать мягких диванов длиной почти два метра на двоих пассажиров каждый. Диваны размещались поперёк вагона, соответствуя шагу окон. Проход был у боковой стенки вагона, рамы окон и двери выполнены из красного дерева, стены отделаны под дуб, обивка диванов была необыкновенно живописна и декоративна, рукоятки и ручки сверкали начищенной медью, латунью или бронзой — а вот элементарные жизненные нужды пассажиров не обеспечивались — видно не повезло с годом изготовления. Для решения срочной физиологической нужды в тамбуре поставили ведро. Связанных арестантов положили в разных купе на пол лицом вниз, с каждым постоянно бодрствовал один из пластунов. Петроградские чекисты вручили нам корзину с варенной (как оказалось впоследствии жесткой и невкусной) курицей, черного хлеба, соленых огурцов и яблок. Отдельно вручили небольшой бочонок соленых белых грибов. Эшелон, к которому нас прицепили, нес пустые вагоны в Воронеж за хлебом и остановки не были предусмотрены, благодаря чему я рассчитывал уже к утру следующего дня быть в Москве. Убедившись в соблюдении моими сотрудниками моих инструкций по содержанию арестантов, прилег на диван и не заметил как уснул без сновидений.

Проснувшись от звуков перецепки вагона, я прошел в тамбур и, открыв дверь, выглянул наружу — наш вагон отцепили и паровоз толкал его в сторону перона. А вот там уже нас встречал Дзержинский, засунув руки в шинель, его охрана стояла поодаль и Председатель ВЧК одиноко стоял, наблюдая за тем, как наш вагон медленно пребывает на Николаевский вокзал. Я вышел на перон и поздоровался с Дзержинским, после чего тот закурил и произнес — Из-за вашей секретности, товарищ Сорокин, я не выдержал и захотел немедленно решить этот ребус, который вы нам всем задали — не томите уже, кого вы доставили из Петрограда! Все, что я узнал — непонятно кого с закрытыми лицами, не давая никому с ними общаться и не подпуская даже охранников тюрьмы, вы тайно вывезли в Москву двух человек.

— Феликс Эдмундович, опасаясь предателей в наших рядах, я со своими людьми установил местонахождение Бориса Савинкова и бежавшего в Финляндию организатора бунта английского шпиона Дюкса и организовал задержание в Петрограде одного и похищение другого. Вот этих кровавых преступников нашего государства я и доставил в Москву, всей душей надеясь на справедливое возмездие врагам революции.

Дзержинский минут пять смотрел мне в глаза, молча докуривая папиросу. Затем, что-то решив для себя, выбросил окурок и протянул мне руку для рукопожатия — Спасибо, Андрей Юрьевич! Удивляюсь я вашему везению — за несколько дней сделали работу ПетроЧК! И вот еще! Сегодня пришла телеграмма от Фрунзе — из-за передислоцирования конного полка ближе к штабу Двадцать пятой дивизии удалось обнаружить казачьи разъезды и контратаковать прорвавших фронт белых под командованием полковника Бородина, под началом которого находились около двух тысяч бойцов. По белоказакам ударили, застав тех на отдыхе после длительного перехода. Кедров после ознакомления с телеграммой назвал тебя пророком. Троцкий, который вас терпеть не может, и тот высказался за ваше поощрение за предотвращение прорыва Уральского фронта. Чем еще нас удивишь, Андрей?

Я пожал плечами, передал представление к орденам на парочку своих диверсантов и отдал приказ выводить пленников из вагона. Завернув руки назад как омон в моем будущем, их быстро повели к ожидавшим около выхода из вокзала автомобилям. Там их приняли приехавшие с Дзержинским сотрудники и я облегченно вздохнул.

Дзержинский пригласил меня в свой автомобиль, мои орлы встали снаружи на подножки последнего автомобиля и кортеж из четырех машин направился на Лубянку. — Андрей Юрьевич, у меня печальное известие — ваш отец погиб три дня назад от разрыва снаряда, примите мои соболезнования! — председатель ВЧК на минуту стал напоминать человека, а не фанатика, гробящего свое здоровье Балтийским чаем (смесь водки (или спирта) с кокаином) ради работы по двадцать четыре часа в сутки и добавил — сегодня отдыхайте, а завтра жду вас на работе к девяти утра.

Добравшись до стен бывшего монастыря я перешел на шаг — мои казачки как и я обливались потом — все-таки передвигались они большей частью раньше конно и к кроссам были не приучены. Ничего, скоро все у меня по десять километров бегать будут, научатся, а то дыхалка слабовата. Бочонок с грибами остался в конторе, заберу его с первой оказией.

Отпустив пластунов отдыхать, собирался искать брата в его новом кабинете, но услышал его голос со стороны загона для лошадей, конюшни еще только строились, но стены возводились ударными темпами. Александр отчитывал за что-то строителей, мужики пытались при этом оправдаться. Загон был практически полон — все таки добрались раненные и травмированные лошади с Южного фронта.

Меня заметили и мужики, поклонившись, решив высказать свое уважение перед властью, вернулись к работам. Я обнял брата и огорошил его привезенной новостью — Сироты мы с тобой теперь полные, брат! Отец наш три дня как погиб, я только сегодня по приезду в Москву об этом узнал. Ладно, крепись, братишка! Чего с нашими строителями не поделил?

Брат прижался к моей груди, стараясь скрыть слезы, наконец он успокоился и, утершись рукавом гимнастерки, ответил — Боюсь я, Андрюха, не успеют крышу покрыть до дождей! И так животные пораненные, жеребца одного сразу пришлось забить — тот пал по дороге, у него в бою задняя нога сильно пострадала. Зато конины собакам дали и в общий котел на кухню хватило. Да, вчера Артузов у нас побывал, так он просил тебе передать — через неделю щенков немецкой овчарки доставят, а вот про туркестанских щенков пока не слышно, Кедров отправил телеграммы по пути следования товарищей из Туркестана с приказом местным ЧК разыскать пропажу.

— Ладно, брат, принеси мне чистую одежду, я на пруд — ополоснусь, потом в церкви свечи за упокой бате поставим!

Я направился к пруду, с удовольствием отмечая отсутствие на территории Спецобъекта слоняющихся бездельников — все курсанты были заняты, инструкторы проводили с одними взводами занятия по рукопашке, с другими отрабатывали строевую подготовку.

На берегу пруда двое инструкторов в одних подштанниках объясняли голым пацанам, не умеющим плавать теорию, затем по одному загоняли в воду, обучая практическим навыкам, помогая держаться на плаву. Чуть подальше купались мои пластуны, со смехом притапливая друг друга и я направился в их сторону, на ходу расстегивая одежду.

Вода уже была прохладной, но телу не было некомфортно, а при интенсивном плавании мышцы даже согрелись и я с удовольствием поплавал кролем минут двадцать, пока не выдохся. Затем я нырнул на середине пруда и вынырнул только у берега, где меня ждал Александр, принесший чистое белье и новые, ни разу не одеванные портянки. Казачки тоже уже сохли, прыгая на одной ноге, освобождаясь от воды в ушах.

Переодевшись, я поспешил на тренировку с китайцами, захватив с собою брата и пластунов, которых я попросил собрать своих товарищей для овладения приемов ушу. Я знал от брата, что поначалу казачки восприняли ушу с недоверием, однако китайцы смогли удивить их, в большинстве спаррингов победив более рослых и видных кубанцев. Время тренировки пролетело незаметно, еще раз сбегав до пруда, смыли пот и грязь и побежали в столовую. По моему указанию на территории Спецобъекта все курсанты передвигались только бегом, и инструкторы тоже своим примером подавляли желание филонить.

После обеда, состоявшего из щей из кислой капусты и каши, отправился проверять все помещения, выявляя недостатки. В заботах о состоянии огромного хозяйства я и провел вторую половину дня, заставив себя перед сном поработать на спортивных снарядах.

Утром после пробежки и завтрака жаренной рыбой, в сопровождении двух казаков, оседлавших коней, поспешил на Лубянку, где отдал повод своей охране и они двинули назад. — «Жаль, что в монастырь телефонный провод в ближайшее время не протянуть!» — с сожалением я прошел в отдел, где почти все уже были на месте. Вошел Кедров и поздравил меня с проведением операций в Петрограде — Андрей Юрьевич, примите мои поздравления с проведенной вами незаурядной операцией! Во время обычной командировки провести следствие и захватить самых разыскиваемых лиц в ПетроЧК, это нечто! Теперь наши враги будут ожидать возмездия даже в другом государстве! — Менжинский собирался меня о чем то спросить, но Кедров не дал ему раскрыть рот — Срочно собирайся, Дзержинский ждать не любит!

Здесь же, на втором этаже, находился кабинет начальства, поэтому мы даже не запыхались. Дзержинский сидел за приставным столом для совещаний и как всегда курил, вспоминая своих родителей и свое детство — «Его отец молодой домашний учитель, взявшийся обучать несовершеннолетнюю дочь профессора (ей было тогда четырнадцать лет) точным наукам, соблазнил ее. Вскоре все открылось, и, дабы избежать позора, любовников быстро поженили и отправили под предлогом продолжения учебы Елены Игнатьевны в Таганрог. В одна тысяча восемьсот девяносто втором году Эдмунд Иосифович умер от туберкулеза, оставив на руках тридцатидвухлетней вдовы восемь детей. В детстве Феликс, как и остальные дети в семье, воспитывался матерью в духе ненависти к „москалям“, которые лишили поляков независимости, постоянно преследовали их, душили налогами. До одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года он был истовым католиком и не только исступленно молился сам, но заставлял молиться всех братьев и сестер.

В шестнадцать лет Феликс Дзержинский твердо решил стать католическим священником. Однако мать и близкий семье ксендз отговорили его от такой карьеры. И тогда он находит себе… нового бога — автора „Капитала“. Вопреки утверждениям официальных биографов Дзержинский никогда не был отличником в учебе. В первом классе Виленской гимназии он остался на второй год. Приобщившись к революционной деятельности, Феликс вообще потерял интерес к учебе, которая закончилась для него в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году в выпускном классе гимназии, когда он прилюдно дал пощечину учителю немецкого языка. Что касается русского языка, то он всю жизнь писал по-русски с ошибками, а говорил с сильным польским акцентом.

Звук закрывшейся двери привлек Дзержинского и тот, заметив входящих, сразу отреагировал — Проходите товарищи! — дождавшись, пока мы займем места напротив, пододвинул мне листок отпечатанного на машинке приказа — Товарищ Сорокин, за проведение успешной операции, подготовленной и проведенной за столь ограниченное время, ВЦИК и коллегией ВЧК принято решение наградить вас галифе и почетным революционным оружием, — при этих словах был развернут лежавший на столе сверток кумача, оказавшийся саблей, завернутой в галифе кумачового цвета, к брюкам прилагался солидный документ, удостоверяющий право на их ношение. Я, честно говоря, при виде красных штанов охренел (теперь мне все, у кого таких штанов нет, должны издавать „ку“ и приседать!), но не подал вида и взял в руки богато отделанные позолотой ножны, с вызолоченным эфесом и с наложенным на эфес знаком ордена Красного Знамени». — Также вы включены в состав Коллегии ВЧК и вам, товарищ Сорокин ставится задача возглавить новое Управление, в которое войдут отделы: Следственная часть, Иногородний отдел, Административный отдел (ведавший в том числе и всем кадровым вопросом в ВЧК), Тюремный отдел (отвечающий в ВЧК за все места содержания арестованных) и Специальный отдел (по техническим делам и надзору внутри самой партии большевиков).

— Огромное спасибо за доверие, товарищ Председатель, прошу разрешения назвать новую структуру Управлением Собственной Безопасности, УСБ ВЧК? — я свернул галифе и отложил в сторону, ожидая ответа своего начальника.

— Управление Собственной Безопасности. Хм! Звучит неплохо, не возражаю! Ваш Спецобъект будет прекрасной силовой поддержкой вашему Управлению, думаю на этом посту вы сможете реализовать многие ваши идеи,надеюсь вы оправдаете мое доверие? — Дзержинский встал и обошел стол, оказавшись рядом со мной. Мы с Кедровым тоже поднялись, Дзержинский опустил мне на плечо руку и сказал — Не хотелось бы в вас разочароваться.

— Никак нет, товарищ Дзержинский, не разочарую — невольно вспотев, ответил я.

— Товарищи Титаренко и Грицацай за непосредственное участие в операции на территории враждебного нам государства так же награждены почетным революционным оружием, до обеда я буду у себя, вызовите их ко мне в кабинет для награждения!

Мне выделили на третьем этаже большой кабинет, в котором из роскоши были только старинный дубовый стол и старый потертый диван, обитый кожей, на котором можно было отдохнуть, не покидая здания. Огромный несгораемый сейф и лампа с зеленым абажуром — что еще надо настоящему чекисту для работы? Сразу после моего назначения я собрал начальников отделов и дал вводную, после которой все сотрудники шерстят дела руководителей регионных ЧК, я же изучаю дела сотрудников аппарата ВЧК и уже определился с несколькими кандидатурами на увольнение. Нужно только собрать компромат на этих подонков. Я изменил структуру иногороднего отдела — на должность начальника отдела (прежнего метлой гнать надо за такую работу) попробую выпросить Артура Артузова, работающего в Особом отделе ВЧК, пять старших оперов (обязательно привлеку на эти вакансии оперов царского сыска или жандармерии), двадцать рядовых оперов, три криминалиста, завхоз-начальник оружейной комнаты, гример. Для отдела необходим транспорт, но его так мало, что придется довольствоваться пролетками. Озадачу завтра Дзержинского. Нужно через киевских подпольщиков отыскать Аркадия Францевича Кошко и убедить его вместе с семьей вернуться в Москву. Также сегодня же отправлю приказ в наши лагеря, которые теперь в моем подчинении, составить списки специалистов сыска, жандармерии, разведки и контрразведки царской армии. А заодно забрать из лагерей всех инженеров и технарей — для начала создам «шарашку» по примеру тридцатых-сороковых годов. Нельзя допустить использование людей с высшим техническим образованием для обычного тяжелого физического труда, с которым лучше справятся неграмотные мужики.

Задумавшись, я взял чистый лист и карандаш, решив подготовить приказ о немедленном освобождении из лагерей всех женщин и детей, взятых в заложники. Надеюсь, Дзержинский не совсем очерствел и не будет настаивать на удержании за колючкой самых беззащитных и невиновных.

Интерлюдия

Дзержинский только вернулся из Кремля с очередного совещания и знакомился с документами, которые накопились в течении дня. Быстро просматривая бумаги, он подписывал или накладывал резолюции, когда в его руках оказался проект приказа о проверке благонадежности сотрудников ЧК, подготовленный Сорокиным. Интересное предложение, но от него так и пахнет провокациями, которые устраивал департамент жандармерии. Сорокин предлагал использовать секретных оперативников в качестве подставных, выдавая тех за сотрудников иностранных разведок или отечественного криминала, пытающихся соблазнить проверяемого деньгами или продвижением по службе. — «Интересно!» — Дзержинский курил, пуская кольца дыма. Ему вдруг стало страшно — «А что, если Сорокин прав! И его детище, карающий меч революции, действительно оказалось в руках подонков и случайных людей!» — подумав, Дзержинский размашисто расписался под приказом, написав в верхнем левом углу — Совершенно секретно. Ознакомлению подлежат: Председатель ВЧК Дзержинский, Начальник УСБ ВЧК Сорокин, особоуполномоченный Менжинский.

Вячеслав Рудольфович только что был отозван с Украины, где работал наркомом Рабоче-крестьянской инспекции Украины и Дзержинский готовил его в свои заместители. Именно его Феликс Эдмундович планировал привлечь к провокациям сотрудников ВЧК — Менжинский за долгое время знакомства вызывал доверие и кому, если не ему контролировать проверки?

Приказ о немедленном освобождении женщин и детей, не имеющих ничего общего с врагами революции, Феликс Эдмундович подписал не задумавшись — «Действительно, не с теми мы воюем, не с теми!».

Глава 13

Интерлюдия

Генрих Григорьевич Ягода (имя при рождении — Енох Гершенович Ягода) Енох Ягода родился в Рыбинске в семье ювелира. Затем его родители, пять сестер, два брата и он переехали сперва в Симбирск, а после в Нижний Новгород, где юный Енох познакомился с семьей своих дальних родственников, Свердловыми. Возможно, именно это подтолкнуло молодого человека к участию в революционном движении: попав под влияние Якова Свердлова, в будущем одного из лидеров большевиков, Енох стал работать в подпольной типографии, находившейся у него дома.

В седьмом году Ягода присоединился к анархо-коммунистам, которые направили его на подпольную работу в Москву, где его задержали с поддельным паспортом и как еврея, покинувшего черту оседлости, приговорили к ссылке на два года в Симбирск. В честь трехсотлетия дома Романовых ссылку сократили до года, и с тринадцатого года, уже крестившись, Ягода перебирается в Санкт-Петербург, где устраивается рабочим на Путиловский завод. После начала Первой мировой войны Ягоду призвали в действующую армию, где он дослужился до ефрейтора, а после ранения, полученного в шестнадцатом году, был демобилизован. После Февральской революции он работал в редакциях газет, участвовал в Октябрьском перевороте, с восемнадцатого года работал в Петроградской ЧК. В восемнадцатом-девятнадцатом годах — сотрудник Высшей военной инспекции РККА. В девятнадцатом году его заметили Свердлов и Дзержинский и перевели в Москву.

На службе у него проявился талант определённого рода. Он прекрасно освоил интриги, способствующие карьерному росту, подсиживание начальства, сталкивание лбами конкурентов и тому подобные практики. Ещё будучи членом Высшей военной инспекции РККА, он выезжал на фронт, познакомился почти со всеми видными большевиками и благодаря своей угодливости добился их расположения. Он хотел хорошо пожить, широко покутить и был весьма «слаб по женской линии». Но такую жизнь он мог получить только поднявшись на уровень хотя бы заместителя наркома, не ниже.

Погруженный в мысли о карьерном росте поздно вечером Ягода возвращался с работы в свою квартиру, когда рядом с ним остановилась бричка с поднятым верхом и после удара по шее подошедшего сзади человека, одетого в красноармейскую форму, Генрих Григорьевич обмяк и потерял сознание, бесчувственное тело было заброшено в коляску и та устремилась подальше от центра Москвы.

Ягода пришел в себя от нажатия пальцем на точку на губе под носом. Он был подвешен за руки к потолочной балке в каком-то полуразвалившемся складе или бывшем цехе. Ужасно воняло дерьмом, как оказалось — от него, галифе оказались полные дерьма. Ягоде очень захотелось жить и он постарался в темноте разглядеть стоящего перед ним человека. Тот же, скривившись от вони, наконец перестал молчать — Я представляю интересы подпольной организации эсеров, и у нас есть для тебя предложение, от которого тебе трудно будет отказаться. — Ягода понял — ему оставят жизнь и успокоился.

— Наша организация имеет выход на англичан, поэтому при выборе правильного ответа у тебя всегда будет возможность уйти за кордон, получив английский паспорт. У нас есть свои люди везде, даже в Московской ГубЧК. Ты можешь стать одним из нас, за что мы будем помогать тебе продвигаться по службе и каждый месяц передавать тебе оплату золотыми червонцами. От тебя же потребуется совсем немного — информация. Ты поможешь нам убрать Дзержинского и у тебя появится шанс занять его место.

— Я согласен! — выдохнул Ягода ни минуты не раздумывая — развяжите меня, я согласен!

Менжинский, в своем черном кожаном плаще почти сливался с окружающей темнотой, находясь позади подвешенного Ягоды, он получал полноценные ощущения от разыгранного моими пластунами спектакля. После предательства Ягоды он невольно поежился — такая быстрая вербовка немаленького сотрудника ВЧК поразила его до глубины души. — «С кем мы строим коммунизм! Если завтра этот мерзавец скроет от руководства сегодняшнюю попытку вербовки, ему нельзя оставлять жизнь — слишком много знает, допущен ко многим секретным документам. Ох, товарищ Сорокин! Если ты прав, то где нам теперь найти людей для работы? Неужели каждого кандидата пропускать через такую проверку?»

Последнее время я спал максимум по пять часов, помимо моей основной работы в ВЧК я не пропускал ежедневные совместные тренировки с китайцами и пластунами, стрельбу и фехтование. Много времени отнимало вникание в проблемы моего Спецобъекта. Брат пока еще не мог полностью выполнять свои обязанности коменданта из-за отсутствия опыта, но он быстро учится. На этой неделе наконец-то мои курсанты получили знатоков леса, специалистов по выживанию — Восточный фронт прислал-таки прирожденных следопытов и охотников, мужских представителей семьи Крапивиных, состоящую из отца Федора Пантелеевича, заросшего черной бородой и усами, и двух его сыновей — Тимофея и Григория. Все трое были похожи на крепкие дубки, и все трое без усилий ломали лошадиные подковы, истинные дети Сибири-матушки! Мобилизованные из небольшой деревни, они поразили всех однополчан своей меткостью и нежеланием старшего Крапивина расставаться со своей бородой даже под страхом смерти.

Полсотни бывших беспризорников из-за их слабого физического развития были переведены инструкторами в роту обеспечения, выполняя все хозяйственные работы по уборке конюшен и собачьих клеток, заготовке дров, ловле рыбы и привлекающиеся к охране объекта. Появились в клетках немецкие и среднеазиатские щенки, последних удалось довести не всех — четверо умерло в дороге от недостатка питания. Пошли дожди и заготовка сена стала невозможной, хорошо, что в подвалах был найден ледник, куда и сложили конину после забоя половины табунка, пустив под нож самых хромоногих. Шкуры же аккуратно очистили известью и золой и в огромном чане, поставленном под навесом, вымачивали с ивовой корой, которую все курсанты заготавливали в округе. Необходимость в новой обуви заставила на Спецобъекте создать артель по изготовлению сапог, которую возглавил бывший сапожник, голодающий из-за отсутствия материала и пробивающийся мелким ремонтом старой обуви.

Двадцать пятое сентября я выставил своих пластунов около Московского комитета РКП(б), расположенного в Леонтьевском переулке, не оставив без контроля калитку в сторону Чернышевского переулка, через которую в Реальной истории скрылись террористы. Замаскировав четверых своих казаков дворником, точильщиками ножей, нищим и одев в тряпье пятерых самых шустрых курсантов, я полностью контролировал подходы к зданию, раздав словесные портреты Казимира Ковалевича и бомбометателя Пётра Соболева. Заседание по вопросам о постановке агитации и выработке плана работы в партийных школах уже началось. Среди присутствовавших были ответственные партийные работники Москвы, районные делегаты, агитаторы и лекторы, всего около ста двадцати человек. Все они были размещены в тесноте в небольшой комнате. Первыми свои доклады зачитали член ЦК партии Николай Бухарин, а также известные большевики Михаил Покровский и Евгений Преображенский, собрание приступило к разбору представленного к рассмотрению плана организации партшкол. В это время часть собравшихся начала расходиться. Председатель собрания Мясников предложил желающим уйти поскорее освободить помещение, так как шум мешал проведению собрания.

Из-за появления на пути отхода непонятных личностей анархисты долго не решались на исполнение теракта и только появление Ленина с охраной, задержавшегося как и в реальной истории опоздавшего на открытие пленума парткома, подтолкнуло их к действию и они двинулись к окну первого этажа, Соболев прижимал к себе объемный саквояж, в котором и находилась самодельная бомба. Мои башибузуки как по нотам метнулись к анархистам и скрутили их, изъяв бомбу. Воспользовавшись телефоном в парткоме, я дозвонился до Лубянки, пригласив Дзержинского и сообщив тому о предотвращении убийства Ленина и огромного числа партийцев, включая Бухарина и Загорского. Председатель ВЧК попросил его дождаться и повесил трубку.

Я же поспешил к захваченным террористам, которых казачки наскоро допрашивали, вставив задержанным кляпы в рот. Путем нажатия на определенные точки на теле Соболева я добился немедленной реакции — тот обмочился от адской боли и готов ради недопущения повтора адски болезненных процедур сдать всех своих подельников. Получив адрес дачи на станции Красково, на которой отсиживалась семь анархистов и дал показания о готовившемся подрыве Кремля на октябрьские праздники. Мария Григорьевна Никифорова, руководившая подпольщиками, по словам террориста-неудачника готовила проведение терактов в Крыму. Бедняга еще не знал о ее смерти.

Подоспевшему Дзержинскому я передал полученные сведения и тот выругался по польски — Пся крев! Идиоты, на что они рассчитывают?

Я мысленно с ним согласился — бомбометатели уже давно не эффективны, проще и надежнее была бы закладка взрывчатки внутри помещения, как и планировалось при проведении теракта внутри Кремля.

Интерлюдия

Маруся Никифорова имела непривлекательную внешность и выглядела на тридцати два, или тридцать пять лет, среднего роста, с испитым преждевременно состарившимся лицом, в котором было что-то от скопца или гермафродита, которым она и являлась в действительности. Волосы острижены в кружок, она производила впечатления старой засидевшейся курсистки. Марусю считали «своей» рабочие и махновцы, матросы и белогвардейские офицеры. Она, несомненно, обладала незаурядным умом, разносторонностью интересов, отлично владела ремеслом оратора, а также храбростью и даром влияния на людей. Обладая большой силой воли, Маруся представляла собой строптивую, непокорную натуру.

Половое уродство сказалось на всей психике — истерической, извращенной и аморальной. За границей, куда она попала после побега, она ориентировалась на анархистов, жила странно, то в мужском, то в женском платье, имела соответственные романы, получала какие-то средства.

После Февральской революции Маруся вернулась в Петроград, организовав в Кронштадте анархистские съезды. Летом семнадцатого года Маруся вернулась в свой родной город Александровск (Запорожье), где вновь организовалась Александровская федерация анархистов и приобрела традиционную для города анархо-коммунистическую окраску. Появление в составе федерации известного деятеля социалистического движения, которым, безусловно, можно считать Марусю, в корне изменило ситуацию. Ораторские способности Никифоровой и её имидж женщины-революционерки снискали себе приверженцев среди городских рабочих. После того, как Маруся проводит удачную экспроприацию одного миллиона рублей из кассы александровского заводчика Бадовского, она прочно заняла место неформального лидера федерации. Прибыв в город, она организовала отряды Чёрной гвардии, которая терроризировали местную власть, в особенности армейских офицеров и буржуа. Целью Никифоровой было полное разрушение государственной власти в городе.

Маруся согласилась сотрудничать с большевиками только в военном контексте и полностью отвергала политическое сотрудничество.

В августе Маруся захватила арсенал в Орехове, разоружила, расстреляв офицеров, гарнизон (две роты Преображенского полка) и передала оружие махновцам.

После захвата советскими отрядами Александровска в январе восемнадцатого года, она вместе со своим союзником Нестором Махно начала переговоры с большевиками о предоставлении анархистам места в городском революционном совете. Почвой для союзнических отношений с Махно изначально был анархизм. Но вскоре Маруся стала обвинять Нестора в игнорировании идей анархизма, она призывала к кровавой борьбе с эксплуататорами, к борьбе против украинского национализма.

В совете Никифорова заняла место заместителя председателя Ревкома (председателем был избран большевик Михелович). Нестору Махно досталась, по его словам, «грязная» должность председателя «военно-революционной комиссии». Махно обязывали решать судьбу арестованных большевиками людей, обвинявшихся в контрреволюционной деятельности. Через несколько недель он отказался от подобного сотрудничества вследствие недостаточного радикализма совета.

В декабре семнадцатого года Чёрная гвардия Маруси помогала устанавливать советскую власть в Харькове, Екатеринославе и Александровске. Созданная ею при содействии командующего советскими войсками на юге России Антонова-Овсеенко «Вольная боевая дружина» воевала с Белой гвардией, немецкими оккупационными войсками и украинскими националистами при установлении советской власти в Елисаветграде.

Бойцы Маруси были прилично снаряжены. К примеру, они регулярно получали пищу, а не находились подобно большинству красноармейцев «на подножном корму». В распоряжении «дружины» имелись два орудия и бронеплатформа. В вагонах перевозились броневики, кони, тачанки. При необходимости эшелон выгружал из себя десантные отряды, действующие в удаленных от железной дороги местностях, что тоже выгодно отличало «дружину». Внешний вид бойцов отряда носил на себе отпечаток оригинальности. «Дружинники» старались поддерживать популярную в те годы моду «под анархиста», обязательным элементом которой должны были быть длинные волосы и пестрота одежды. Знаменем дружины стало чёрное полотнище из чистого шелка с надписью: «Анархия — мать порядка». Лозунги дружины: «Освобождение рабочих — дело самих рабочих», «Да здравствует анархия», «Государство — паразит».

В апреле восемнадцатого года Никифорова получила благодарность от руководства большевиков за революционную деятельность. Антонов-Овсеенко, главнокомандующий большевистскими силами на юге России, был сторонником Никифоровой со времени их первой встречи в Париже. Он оказывал ей как финансовую, так и политическую поддержку. Никифорову дважды судили большевики за неподчинение командованию и мародёрство её частей: первый раз в Таганроге в апреле восемнадцатого года и в Москве в январе этого года. В первом суде её оправдали, так как многие свидетели (в их числе Махно, Мокроусов и Антонов-Овсеенко, приславший телеграмму), высказались в её поддержку. Московский трибунал признал Марусю виновной в дискредитации советской власти, в неподчинении местным советам в сфере военных действий. Маруся была приговорена к весьма своеобразному наказанию — лишению права занимать ответственные посты в течение шести месяцев со дня вынесения приговора, и передавалась на поруки Карелину и Антонову-Овсеенко.

Возвратившись на Екатеринославщину, она отправилась в Гуляйполе, к Махно. Здесь в течение шести месяцев Маруся готовила речи Махно, организовывала пропагандистскую работу. Когда же в июне этого года армия Нестора Махно была объявлена советской властью вне закона, избегая войны на два фронта против белых и красных, Маруся решила изменить тактику борьбы.

Никифорова начала создавать полевые террористические группы, на которые и была сделана ставка. Эти группы-ячейки действовали в тылу белых. Вскоре, однако, её с мужем, Витольдом Бржостеком выследила в Севастополе контрразведка Добровольческой армии, двадцать девятое июля (одиннадцатого августа по новом стилю) они были арестованы. Третьего сентября суд приговорил их с мужем к смерти через повешение. Жалкий конец!

У Красково славная история. Именно здесь появилась первая в округе земская школа, а на деньги мецената — купца Кандыбина была построена и первая в окрестности лечебница. С появлением железной дороги в Красково стало приезжать на дачи много горожан. Хороший климат, прекрасная природа, озеро, лес, богатая растительность привлекали на отдых многих состоятельных москвичей. На рубеже девятнадцатого-двадцатого веков местность стала популярна у дачников, здесь бывали на отдыхе известные деятели культуры и искусства: Чехов, Гиляровский, Горький и другие.

Дача, окруженная сиренью, за высоким забором вот уже несколько месяцев служила базой анархического подполья. Михаил Гречаников был сотрудником контрразведки бригады Махно в Мариуполе. В начале июня, с началом репрессий советских властей против махновцев, ушел в подполье и присоединился к московским анархистам. Михаил колол полено, умело действуя топором — пузатый самовар был залит колодезной водой, оставалось только развести огонь. Цинципер и Домбровский раскладывали на столе, вынесенном на улицу немудреную снедь, купленную на деньги из анархической кассы. Александр Восходов о чем-то спорил с Николаем Николаевым. Михаил закончил расщеплять полешко и понес полученные лучины для растопки самовара, навострив уши:

— Зря мы вместе с Марусей в теплый Крым не рванули! Зимой морозы ударят, загребемся с дровами, а я лесорубом не подряжался работать. Как представлю сколько дров нужно заготовить, чтобы до весны протянуть, страшно становится.

— Никогда не поздно к Черному морю свалить, сразу же после октябрьского фейерверка рванем из Москвы, подальше от чекистских облав.

Из дачи вышел Леонтий Хлебныйский, закуривший самокрутку из ядреной махорки и поторопил Исаева, собирающего в буфете, занимающем большую часть застекленной веранды, чайные чашки из старинного чайного сервиза — Чего ты возишься! предлагал же помочь, так нет — все сам.

Докурив, Леонтий по дорожке, посыпанной гравием, направился к деревянному туалету, расположенному в глубине садового участка. Закрыв за собой дверь, анархист не увидел, как через забор соседской дачи один за другим практически без шума перемахивают крепкие бойцы, после приземления доставшие наганы и грамотно контролирующие территорию дачи.

Открыв дверцу и застегивая на ходу штаны, Хлебныйский не успел удивиться появившемуся перед ним незнакомцу — удар под дых вышиб весь воздух, сразу нечем стало дышать. Спеленав заготовленным сыромятным ремешком руки, двое пластунов оттащили в кусты террориста, остальные приготовились к атаке остальных. Дождавшись броска в сторону собиравшихся чаевничать гранаты без запала, с криком — Ложись граната! — бойцы рванули на опешивших анархистов, жестко вырубая их, не давая воспользоваться оружием. Через минуту все были уложены лицом в землю. Операция по захвату прошла без потерь с нашей стороны.

Глава 14

Интерлюдия

Троцкий и Дзержинский докладывали Ленину результаты проверок двух губерний, проведенных сотрудниками их наркоматов и результаты были удручающими — народ действительно голодал и был озлоблен — из-за недостатка правильного питания повсеместно развивался детский рахит, их не успевали хоронить. В губерниях возможно распространение людоедства — у мужиков не оставалось зерна даже на весеннюю посевную, что грозило в следующем году еще большим голодом и как возможное развитие — вооруженные восстания крестьян, потерявших всякую надежду. Народный комиссар продовольствия Александр Дмитриевич Цюрупа, инициатор введения в стране продовольственной диктатуры, сидел молча, бледнея с каждой минутой — именно его провалы в снабжении населения продовольствием привели к такому беспросветному положению дел.

Троцкий был растерян — он не знал где брать продовольствие (все, что было на частных складах реквизировано и тут выясняется провал с урожаем следующего года) и чем будут питаться бойцы Красной армии. Голодных не пошлешь в бой, они и взбунтоваться могут! Красноармеец должен был ежедневно получать: хлеб или муку ржаную — 825 грамм; муку подболточную для супа — 17 грамм, крупу — 102 грамм; мясо или рыбу — 205 граммов; овощи сушеные — 17 граммов, свежие — 256 граммов; жиры или сливочное масло -34 грамма, Чай — 1 грамм, сахар- 34 грамма, табак или махорка — 13 граммов. мясо могли заменить сбоем (ноги, головы, почки, сердце животных), но в количестве 820 граммов, сельдью — 410 граммов или пятью куриными яйцами. Овощи свежие и сушеные заменялись на свежий картофель — 256 граммов; чай натуральный — на суррогатный чай из листьев малины, смородины и так далее или моркови — 1 грамм или — кофе натуральный — 3 грамма, а махорка или табак — на 20 штук папирос. В августе этого года декретом ВЦИК «Об объединении дела снабжения Красной Армии продовольственными продуктами» все дело снабжения передавалось Наркомпроду.

Правительством еще в прошлом году было организовано бесплатное детское питание. Вначале оно распространялось только на детей городских и промышленных центров и охватывало около трех миллионов человек. Эта статья расходов тоже была еще той головной болью. Советская власть оказывала также значительную поддержку семьям бойцов, командиров и политработников в Красной Армии. Эти заботы выражались в прямой материальной помощи семьям призванных в Красную Армию, в предоставлении красноармейцам права посылки продовольствия членам своих семей, в организации помощи семьям призванных в Красную Армию в обработке земли, в уборке урожая. Эта помощь выражалась также в льготах для членов семей красноармейцев и снабжении их продуктами по карточкам «Красная звезда». Общее число членов семей красноармейцев, снабжаемых по карточкам «Красная звезда» — около трех миллионов человек. Всего к концу гражданской войны на государственном снабжении, включая все категории потребителей, находилось около тридцать миллионов человек.

— Продразверстки действительно не оправдали себя и даже наносят вред Советской власти! — Дзержинский говорил медленно, будто вбивая своими словами гвозди и Ленин поморщился — ни продразверстка и ни национализация у буржуев предприятий не изменили состояние экономики республики в лучшую сторону. Все, что он делал, вело страну совсем в другую сторону от всеобщего счастья. Почему-то, получив свободу и скинув с себя ярмо эксплуататоров, пролетариат вместо изготовления необходимой стране продукции, с удовольствием проводил время в бесконечных митингах. Выводы, представленные сидящими перед ним такими разными людьми, получивших однако одни и те же отчеты пугали.

Поголовное кооперирование населения, бывшее программным пунктом ленинской экономической политики, повсеместно расширялось. Еще в конце семнадцатого года Ленин разработал проект декрета о потребительских коммунах; в нем были изложены новые принципы организации снабжения и распределения.

Декрет Совета народных комиссаров от шестнадцатого марта девятнадцатого года «О потребительских коммунах» развивал дальше намеченную Лениным задачу создания единого распределительного аппарата. Согласно декрету, во всех городских и сельских местностях потребительские кооперативы объединились и реорганизовались в единый распределительный орган — потребительскую коммуну. В потребительскую коммуну включалось все население данной местности; каждый гражданин приписывался к тому или иному распределительному пункту. Коммуна строилась на началах самодеятельности населения. Управление осуществлялось на демократических началах, согласно Конституции РСФСР. Потребительские коммуны объединялись в уездные, губернские союзы и возглавлялись в центре — Центральным союзом потребительских коммун (Центросоюз).

Местные продовольственные органы передавали потребительским коммунам все дело распределения продуктов и предметов первой необходимости. Таким образом, кооперация становилась единым распределительным органом в стране, работающим на основе государственных планов распределения, по заданиям и под контролем соответствующих продовольственных органов. Права заготовок, которые были раньше предоставлены потребительской кооперации, перешли к потребительским коммунам.

Централизация снабжения и распределения продуктов привела к тому, что частная торговля была почти полностью запрещена. Открытые рыночные связи были свернуты.

Ленин решил отпустить Троцкого, решив обсудить ситуацию с Председателем ВЧК и Наркомпродом — Спасибо, Лев Давыдович! Не буду вас больше отвлекать, не забудьте — завтра совещание совнаркома, до свидания!

Троцкий попрощался и вышел, торопясь к себе продолжить работу над Проектом похода Красной армии в Индию, о котором в начале августа наркомвоенмором Львом Троцким были приведены аргументы в секретной записке в Политбюро ЦК РКП(б), Троцкий не мог думать ни о чем, кроме как о разжигании мировой революции.

Дзержинский достал из портфеля несколько листов бумаги — Наш Оракул (так стали называть в Совнаркоме Андрея Сорокина после его предвидения прорыва белых на Уральском фронте) просил рассмотреть проекты единого продовольственного налога и создания артелей.

Продналог редусматривает сдачу крестьянами государству в установленные сроки части сельско-хозяйственной продукции. Размер продналога определяется на основе подоходно-прогрессивной шкалы налоговых ставок в зависимости от площади посева, количества скота на двор и численности крестьянской семьи. Коллективная ответственность при взыскании продналога отменяется. Оставшиеся после уплаты продналога запасы продовольствия, сырья и фуража крестьяне могут свободно обменивать на промышленные товары в пределах местного хозяйственного оборота. Объём продналога необходимо снизить ниже примерно в два раза по сравнению с продразвёрсткой. Необходимо введение единого продналога в единой весовой мере — один пуд, или шестнадцать килограмм ржи (пуд пшеницы в районах её широкого распространения). Проект предусматривает прогрессирующую шкалу налогообложения на все виды сельскохозяйственной продукции — от пятнадцати процентов до тридцати. Также Пророк предлагает отказаться от дальнейшего раскулачивания, обосновывая это уничтожением кулаков за первые годы советской власти.

Для скорейшего развития экономики выход видится в привлечении иностранного капитала в форме концессий, желательно реституционного характера — иностранные компании отказываются от всех прав собственности в России, получив взамен компенсацию в размере от двадцати до сорока процентов стоимости их национализированного имущества. Причем эту компенсацию они должны были вложить в оплату их участия в смешанном акционерном обществе, а советская власть предоставить им участки для заготовки леса и лесопильные заводы с прокладкой лесовозных дорог и совместного строительства предприятий глубокой переработки древесины, рудники и совместное строительство металлообрабатывающих предприятий, бакинские и грозненские нефтяные промыслы. Также потребуется денежная реформа с введение в стране твердой конвертируемой денежной единицы, свободная продажа и покупка госбанком иностранной валюты за рубли.

Предлагается объявить о выплате в течении десяти лет компенсации за национализацию имущества бывших иностранных собственников при документальном подтверждении права собственности на национализированное имущество и признание царских долгов при условии возвращения заграничной недвижимости России и ее интернированных кораблей Черноморского флота, банковских вкладов Царской семьи, выплаты странами Антанты полагающейся России части контрибуции по итогам мировой войны, возмещения потерь от интервенции.

Это позволит прекратить бойкот, нанесший вред внешней торговле — лишит законного права западные банки отказывать покупать советское золото и выдавать под него кредиты, западные транспортные компании отказывать перевозить советские грузы, а западные страховые фирмы отказывать страховать советские грузы.

Также Советской России для прекращения нагнетания страха на буржуазные правительства необходимо заявить об отказе от Мировой революции, направив все средства на восстановление своего государства с взятием под жесткий контроль Коминтерна, который непонятно куда тратит золото и драгоценности. Конечно, Зиновьев встанет на дыбы, но Оракул и тут находит способ нейтрализации верхушки Коминтерна — подготовить компромат и заткнуть им рот.

— У меня складывается впечатление, что товарищ Сорокин — бывший жандарм, а не реалист! — рассмеялся Ленин и сразу же стал серьезным — если бы не его возраст, после всего, что он предложил, на ум приходит только прожженный мерзавец из Отдельного корпуса жандармов и его цель — уничтожение революции! Продолжайте, Феликс Эдмундович!

— По созданию артелей — одним из ключевых элементов новой экономической модели предлагается развитие внутреннего рынка за счёт развития предпринимательства в форме производственных и промысловых артелей. Предлагается создание как сельско-хозяйственных артелей, так и промышленных. Проект предусматривает отказ от принудительного объединения всего населения в потребительско-производительные коммуны.

Артели представляет собой производственный кооператив в форме социалистического коллективного хозяйства, созданный на добровольной основе с обязательным трудовым участием членов и коллективной ответственностью с обобществлением только основных средств производства. Для создания артели в селе требуется как минимум девять человек, в городе — пять человек в сфере обслуживания (персонал общепита (производство кулинарной продукции, мучных кондитерских и булочных изделий, а также их реализацию и (или) организацию потребления), парикмахерские, портные, сапожники и тому подобные) и пятнадцать человек в сфере производства. В Уставе промысловой артели предусматривается, что за счет доходов артель оплачивает государству налоги, патентные сборы, выделяет средства на расширение производства и осуществление мероприятий по технике безопасности, создает фонд взаимного страхования, производит оплату очередных отпусков, между членами артели общим собранием распределяется тридцать процентов прибыли, остальное направляться на развитие производства. Нормы выработки, расценки, тарифные ставки и должностные оклады устанавливаются общим собранием участников артели. Отличие артели от частного предпринимательства — Артель невозможно купить, продать, передать по наследству — всё её движимое и недвижимое имущество находится в равноправной коллективной собственности работников предприятия, право пользования которым аннулируется при выходе или увольнении. Для контроля за выплатами промысловыми артелями налогов государству и за соблюдением ими законодательства требуется создание налоговых инспекций, подчиненные наркому финансов, в которые бухгалтера артели обязаны предоставлять ежеквартальные отчеты о всей финансовой деятельности. Для пенсионного обеспечения при достижении пенсионного возраста своих работников артели перечисляют за каждого работника по двадцать процентов от оклада ежемесячно в Пенсионный фонд, который требуется создать в структуре наркомата финансов (средства Пенсионного фонда вкладываются в экономику страны и приносят прибыль фонду). При общем рабочем стаже в тридцать пять лет размер пенсии выплачивается в сто процентов от среднего арифметического значения заработных плат. Работники, прослужившие двадцать пять и более лет, должны иметь право на восемьдесят процентов оклада. Пенсионные льготы положены тем, кто вынужден досрочно уйти в отставку по состоянию здоровья. Право на максимальную пенсию они получат при выслуге тридцать и более лет. Стаж от двадцати до тридцати лет обеспечит две трети от оклада, а от десяти до двадцати лет — треть. Если болезнь не позволит человеку не только работать, но даже ухаживать за собой, то «полный оклад» полагается уже после двадцати лет работы, ему обязаны выплачивать две трети от оклада при выслуге не менее десяти лет, и треть — при наличии трудового стажа хотя бы пять лет.

Предлагается создание старательских артелей по добыче золота, солепромышленные, каменоломные, по изготовлению древесного угля, разработке горных рудников, в центре Европейской России — артели плотников, каменщиков, маляров, валяльщиков, шерстобитов, камнетёсов, рогожников, шорников, коно-водные, судостроителей мелких судов, артели чабанов, пастухов, «гуртовых» (прогонщиков скота), сельхозрабочих, землекопов, грузчиков, строительных артелей, электромехаников, инженеров, бухгалтеров и другие. Артелям необходимо разрешить выпуск предметов домашнего обихода, в том числе технически сложные, как домашняя техника, посуду, детские игрушки, культтовары, стройматериалы, продукты питания и тому подобное.

Артелям необходимо дать право предоставлять своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья.

Для реализации готовой продукции необходима организация колхозных рынков и кооперативных магазинов, с которых местным советам брать сборы за торговлю. Для невозможности проявления коррупции среди сотрудников советских органов власти, государство должно определить единые стабильные цены, по которым для артелей будет предоставляться сырьё, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты.

Вот такой выход из разрухи и голода видит наш Оракул! — Дзержинский передал бумаги Ленину и обратился к Наркомпроду — А вы, Александр Дмитриевич, согласны с выводами товарища Сорокина?

Цюрупа посмотрел на Ленина, пытаясь понять его реакцию на кардинально неожиданные проекты, но тот с непроницаемым лицом изучал отпечатанный на машинке текст и пришлось хитрить — Эти документы надо обсудить с товарищами в наркомате, прежде чем делать какие-либо выводы! Меня удивляет багаж знаний этого восемнадцатилетнего юноши, на основании чего он рождает столько идей? Правильно отметил Владимир Ильич — провокаторством политической полиции попахивает!

Ленин оторвался от бумаг и улыбнулся — Конечно, батенька, обсудите и архисрочно подготовьте ваши предложения! Не буду вас задерживать!

Дождавшись, пока за Наркомпродом закроется дверь кабинета, Ленин вопросительно взглянул на Председателя ВЧК и тот достал из портфеля еще несколько документов — Это Докладная записка Менжинского, который вместе с Оракулом участвовал в операции «Провокация». Из двенадцати начальников отделов и двадцати их заместителей только семеро преданы революции, остальные готовы продать хоть мать родную ради золота и продвижения по службе, ради своей карьеры готовы на все. Выявлены трое человек, внедренных в ВЧК германской и английской разведкой. Операция продолжена с выявлением гнили среди остальных ста с лишним сотрудников моего аппарата. И это здесь, у меня под боком, я боюсь представить истинную картину в губернских чрезвычайных комиссиях. Оракул уверен, что такая же картина и в других органах советской власти!

Ленин встал и прошелся по кабинету, затем подошел к Дзержинскому — И что ты думаешь предпринять, Феликс?

— Самых опасных уже расстреляли, по результатам второго этапа проверки все тоже отправятся к стенке, их место заменят успешно прошедшие проверку сотрудники. Оракул предлагает через год-два пополнять кадры его курсантами, для этого подготовил проект Военной гимназии ВЧК, в основном набор на первый курс будет из детей красных командиров и беспризорников с семи до десяти лет. Срок обучения — семь лет. Окончившим это учреждение, присваивается звание младшего командира, который в состоянии грамотно командовать отделением из десяти красноармейцев в РККА или работать в ЧК на оперативной работе. После окончании Военной гимназии и сдаче всех экзаменов с оценками четыре и пять предоставляется право зачисления без экзаменов уже в Высшее Училище государственной безопасности с кафедрами с двумя направлениями обучения — контрразведки и разведки, которое будет готовить в течении четырех лет уже командира роты РККА или же начальников отделов для ГубЧК а также заместителей отделов в аппарате ВЧК. Но это проект долговременный, для ускорения получения специалистов требуется создание школы государственной безопасности, для поступления в которую происхождение не будет станет преградой — отбор из буржуазных классов будет основан на методе «Провокация», который предусматривает и физическое воздействие на кандидатов, здесь все изложено. Оракул считает, что без привлечения молодежи, получившей хорошее образование в царское время, нам пока не обойтись.

Подобную систему училищ организовать для РККА и аппарата Совнаркома. Со временем у государства появятся свои обученные кадры, только вот прямо сейчас, действительно, придется привлекать бывшие правящие классы — для эффективного управления страной пролетариату нужно как минимум получить среднее, а затем и высшее образование. Как сказал Пророк, и этого будет мало — несколько лет специалист набирается опыта, по-сути опять же учится. И при этом цитирует вас, Владимир Ильич!

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересованно прищурился Ильич — Это какие же цитаты?

— «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. Мы требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту».

Ленин покачал головой — Да, батенька, вы меня удивили!

Дзержинский долго терпел и поэтому, извинившись, закурил — У Сорокина авантюрная жилка, он предлагает привлечь Камо и Кобу, таких же авантюристов, к операции за рубежом по экспроприации валюты как первоначального капитала с последующим созданием контор в Англии, Франции, Германии и США по продажам бумаг финансовой пирамиды — системы обеспечения дохода членам структуры за счёт постоянного привлечения денежных средств новых участников: доход первым участникам пирамиды выплачивается за счёт средств последующих.

— И на чем же основывается уверенность Оракула в раскупаемости его бумаг? — заинтересованно поинтересовался Ленин. В дверь кабинета постучали и вошла Фотиева. принеся поднос с двумя чашками чая и блюдечком сушек. — Разрешите, Владимир Ильич?

— Конечно же, огромное спасибо, голубушка!

Дождавшись, когда верная секретарша покинет кабинет, Дзержинский, сделав пару глотков. продолжил — В качестве приманки для желающихбыстро нажиться сфальсифицируем доказательства находки месторождения алмазов, нефти или еще, чего-нибудь притягательного для вложения капиталов финансовым тузам и мелких буржуа.

— И что же Оракул предлагает экспроприировать?

— Банки и поезда, вернее почтовые вагоны, в которых перевозят деньги.

Глава 15

Вернувшись на Спецобъект в сопровождении гордо восседающих в седлах своих жеребцов награжденных пластунов, я сразу же похвалился брату своими наградами, так тот аж млел, разглядывая мои наградные красные штаны — Андрюха, это просто шик какой-то! Когда ты в них по городу пройдешься, все встречные девушки твои будут, точно тебе говорю! Ладно, братишка, я побежал — меня через десять минут ждут курсанты на урок английского языка — Александр побежал учить курсантов, а я направился к собачьим вольерам, проверить какие успехи в дрессировке собак у Дурова.

Владимир Леонидович что-то объяснял кинологам свой школы, увидев меня, отвлекся и подошел ко мне — Доброго дня, Андрей Юрьевич! Пытаюсь объяснить коллегам, что с алабаями и южаками нужно проявлять терпение и ни в коем случае не давать слабины — эти собаки с твердым характером и собственным мнением обо всем происходящем. Алабай — не служебная порода, и не стоит требовать от него автоматического выполнения полученных команд. Напротив, азиат должен оценить услышанное, обдумать и, если посчитает правильным, выполнить требуемое. Поэтому самое необходимое качество дрессировщика для плодотворных занятий с алабаем — терпение.

У южаков же типичный «овчаристый» характер, в силу которого они по-настоящему любят и слушают только одного кинолога. В критических ситуациях эти собаки способны принять решение, не томясь в ожидании команды, и пресечь их инициативу в такие моменты будет сложно. А это, во-первых, — систематические занятия, во-вторых, — ответственность и умение выстроить с подопечным правильные партнерские отношения, в которых старшим является хозяин. Интересная особенность этой породы — южнорусские овчарки не атакуют противника напрямую. Обычно животное заходит со спины и боков, кусая врага со всех сторон. Это очень интересно, правда?

Я согласно кивнул — Это хорошо, что вы нашли правильный подход к питомцам, первостепенные проблемы у вашей школы есть, для решения которых нужно мое вмешательство?

Дуров немного задумался и пожал плечами — Есть предложение сосредоточиться на разведении немецких овчарок — немцы нормально относятся к разным инструкторам, южаки же и азиаты привязываются к одному человеку и других не воспринимают.

— А как быть с этими псами?

— Выделим их после дрессировки вместе с пацанами, которые их обхаживают в караульную службу, там им самое место.

Я задумался — «Жаль терять с таким трудом добытых Южаков в Аскании-Нова — имении Фальцфейна, злую шутку с южнорусской овчаркой сыграла ее природа — прирожденные охранники не принимали других хозяев. Поэтому, когда во время войны Аскания-Нова переходила из рук в руки, то собак просто уничтожали, а ведь в имении при прежнем хозяине насчитывалось до двух тысяч собак этой породы, которая и так практически уничтожена, потом начнут скрещивать кавказцев и командоров» — Владимир Леонидович, предлагаю оставить южаков для разведения для караульной службы, ну а с азиатами тогда заморачиваться не будем.

От общения с Дуровым отвлек посыльный — Товарищ Сорокин, вам пакет!

Я расписался за получение и вскрыл запечатанный сургучом конверт — предписанием Дзержинского в качестве куратора от ВЧК я направлялся в новую колонию для несовершеннолетних, которую по моему предложению разместили в бывшей усадьбе Ивановское. Дзержинского интересовало положение дел, полный доклад о целесообразности порядков, установленных в колонии Макаренко. Предполагалась новая облава на беспризорников и от моего отчета зависела дальнейшая судьба колонии Макаренко — или в нее вольют еще несколько сотен человек, или закроют как бесперспективную, а беспризорникам найдут другие колонии для жизни.

«Не иначе Крупская сунула свой нос в колонию и методика воспитания Макаренко ей показалась буржуазной» — я озадаченно потер затылок — придется выезжать с утра после пробежки, пропустив тренировку!

После утренней пробежки я оседлал своего жеребца, выносливого с черной шелковистой шерстью, отвлекающегося на кличку Зверь и пока мой транспорт легкой рысью нес меня к цели, я искал выход как обуздать глупые порывы души женушки вождя.

Я прекрасно знал из исторической литературы отношение Крупской к Макаренко. Его обвиняли в увлечении дореволюционной педагогикой, авторитаризме, жестокости и даже рукоприкладстве. Его систему называли «несоветской», а самому педагогу даже грозил арест. Основатель советской школы — супруга Ленина Надежда Крупская жестко критиковала его, мол, не место такой политике воспитания в советской системе. Интересно, что основные принципы воспитания у педагогов совпадали: и тот и другой говорили о коллективизме и самоуправлении, оба ставили главной целью педагога развитие личности. Только у Макаренко эти принципы работали на детей, а у Крупской — на строителей социализма.

Учителю в педагогике Крупской отводилась роль проводника политики партии, он же должен был наставлять родителей в правильном направлении. Школьником же должны двигать горячая любовь к родине и умение бороться за торжество коммунизма. Крупская настаивала на интересной, полноценной, насыщенной жизни для будущих строителей коммунизма, у которых нет ничего, кроме родины. Макаренко говорил: «Дети не готовятся к труду и жизни, они живут и трудятся, мыслят и переживают и к ним надо относиться как к товарищам и гражданам». Дети у него были «убежденными хозяевами» своей коммуны, школы.

Еще издали, при виде Ивановского дворца с его белоснежными колоннами меня охватило восторженное чувство неземной красоты — строение напоминает белого лебедя, взмахнувшего своими крылами. Величественная планировка, строгость русского классицизма поражает своей утонченностью.

В шестнадцатом году году, владельцы передали имение «Ивановское» безвозмездно Московскому городскому самоуправлению с целью устройства лечебно-воспитательного заведения для детей-сирот. На эти цели Бахрушины выделили капитал в двести тысяч рублей.

С марта по октябрь семнадцатого года в усадьбе размещался Совет рабочих и солдатских депутатов. С начала этого года здания усадьбы использовались как общежитие для жилья рабочих заводов, прибывших в Подольск из Петрограда и Риги.

Над воротами был растянут кумачовый транспарант, на котором белой краской нанесена надпись «Колония имени М.Горького». Ворота охранял подросток, одетый в дореволюционную военную форму, великоватую для него и сидевшую на нем мешком — видно колонистов одели с того же склада, что и моих курсантов. При виде меня подросток, куривший самокрутку, затушил ее и спрятал в кулаке. Во дворе несколько так же одетых ребят подметали метлами двор. «Часовой» свистнул в медный свисток, издавший громкий оглушающий свист и через несколько минут подошел мужчина лет тридцать пяти, оказавшийся воспитателем колонии.

— Александр Григорьевич Лапшин! После контузии направлен в колонию этих сирот воспитывать. — Лапшин произвел впечатление опытного бойца, суровые глаза смотрели будто сквозь прицел пулемета.

— Андрей Юрьевич Сорокин, ВЧК, проводите меня к заведующему колонии, да жеребца бы напоить.

— Кафтанов! — к нам неспеша подошел высокий жилистый парнишка, бросив метлу, котой только что поднимал пыль. — Жеребца напои и подпругу ослабь! — пацан взял повод мого жеребца и повел его в глубь территории.

Мы же с воспитателем прошли в здание, навстречу нам вышли двое ребят с носилками, полными мусора.

— Замучались ребятишки после рабочих грязюку убирать — как можно все так засрать? Конечно, народное — это не свое, родимое, можно и гадить как свиньи. Вот уже больше недели приводим помещения в порядок! Вы бы видели, товарищ Сорокин, что тут творилось! Свиньи и то так себя не ведут. Клопы, тараканы, ужас просто.

Макаренко нашли в помещении бывшего театра, чья сцена после революции использовалась исключительно для митингов, заседаний, далеких от Мельпомены. Антон Семенович мысленно прикидывал, что в первую очередь нужно сделать для восстановления театра. — Товарищ заведующий! к вам товарищ из ЧК!

Макаренко недоуменно обернулся, блеснув стеклами очков и озадаченно переводя взгляд с моей кожанки на деревянную кобуру и с заминкой протянул мне руку — Макаренко Антон Семенович.

— А я ваш куратор от ВЧК, Сорокин Андрей Юрьевич. Товарищ Дзержинский направил для оценки вашей педагогической деятельности.

Макаренко вздохнул и снял очки, достав платок начал их усиленно протирать — Позавчера у нас были в гостях товарищи Крупская и Луначарский, видно именно поэтому нами заинтересовалась ЧК! Когда товарищ Луначарский поинтересовался моей методикой воспитания, я кратко дал тезисы своей программы — «Гуманизм и оптимизм. В каждом ребенке надо отыскать что-то хорошее и на это хорошее опираться. Воспитанник — личность, с которой следует общаться и учитывать ее мнение. Если у подростка мало способностей, то требовать отличную учебу не только бесполезно, но и преступно. Нельзя насильно заставить хорошо учиться. Это может привести к трагическим последствиям. Практический опыт — словесное воспитание без сопровождающей гимнастики поведения есть самое преступное вредительство. Трудовое воспитание — во время выполнения работ у детей развивается чувство товарищества, коллективизма, взаимовыручки, упорства. Ребята учатся уважать труд, развиваются как физически, так и эмоционально».

— А как вы видите будущее своей колонии? — задав вопрос, я посторонился, пропуская очередных «носильщиков» мусора.

Макаренко на минуту задумался и ответил — Я должен шайку преступников превратить в мощный и сильный коллектив. Как это сделать? Абсолютно все колонисты должны участвовать в трудовой деятельности, первая половина дня будет рабочей, учеников поделим на бригады (плотники, кузнецы, агрономы, маляры и так далее), где каждый в общем деле будет выполнять свою определенную функцию, стараться на благо колонии. Так они не только прокормят и полностью обеспечат себя, но и смогут зарабатывать деньги на свои нужды. Также каждый подросток должен состоять в конкретном отряде (классе), где все несут ответственность друг за друга, и за поведение, и за уборку в комнатах, и за общие трудовые и учебные достижения, у каждого отряда должен быть командир, который отвечал бы за всех и отчитывался о жизни отряда, командир регулярно должен меняться. В колонии я уже создал совет командиров, пока только три человека: колонисты на собрании вместе с педагогами принимают важные решения касательно жизни колонии, разбирают конфликты и разрешают споры среди воспитанников. Благодаря такой системе ребята станут единым целым, каждый почувствует свою значимость и ценность в коллективе, но и каждый понесет ответственность за свои поступки. Унижение слабых и младших по возрасту недопустимо, старшие всегда должны защищать новичков.

— Антон Семенович, пока нет возможности заняться сельским хозяйством, до весны далековато, может быть вашим воспитанникам заняться изготовлением несложных механизмов, например сельскохозяйственного оборудования — конных косилок, жаток, сеялок, плугов и борон. Во-первых, эта техника понадобится вашей колонии в следующем году, во-вторых, излишки можно пускать на продажу. Чертежи я вам пришлю в течении недели.

— Я обеими руками за, только рабочих рук у нас пока маловато!

— Это не беда — на днях вам пришлют пополнение в пару сотен человек, с ними будут несколько бывших офицеров и инженеров для укрепления кадров. Давайте пройдемся, по территории, определимся где будем размещать столярку, кузню, слесарную мастерскую и цех сборки, благо обширный хозяйственный двор имения это позволял.

После посещения колонии сразу же отправился в Москву на доклад своему Босу. Феликс Эдмундович выслушал меня, покивав на мои восторженные оды великому воспитателю и резко сменил тему разговора — Товарищ Ленин поддержал ваше предложение, товарищи Сталин и Тер-Петросян уже выехали и будут с минуты на минуту, вам совместно с этими товарищами поручается проведение операции под кодовым названием «Заграница нам поможет». Ваши остальные предложения будут рассмотрены Совнаркомом после успешного окончания операции. Мне поручено временно перекрыть Зиновьеву доступ к золоту и произведениям искусства, Коминтерн действительно выкидывает на ветер огромные ресурсы без какой либо практической выгоды ни для революции, ни для России в частности. Не подведите наше доверие, Андрей Юрьевич!

Я кивнул, в это время нам с Дзержинским принес его секретарь чай с сушками и я под чаек вспоминал, что я знал про Коминтерн.

В самый разгар Гражданской войны, когда большевистская революция пытается защитить себя от белого движения и интервентов, в Москву прибыли пятьдесят два делегата от тридцати пяти социалистических организаций. Произошло это в самом начале марта этого года. На первом конгрессе был создан управляющий орган — Исполнительный комитет Коммунистического интернационала (ИККИ). ИККИ формировался из делегатов от разных партий и групп, в своей структуре комитет имел несколько отделов, комиссий и бюро. Для контроля за работой ИККИ была создана Интернациональная контрольная комиссия. Также был принят программный документ организации — Манифест Коминтерна, который в общих чертах описывал цели объединения. Цель организации виделась её членам в поддержке левых революционеров по всем миру, начиная от развитых капиталистических стран Европы и Северной Америки, заканчивая «рабскими» странами Африки и Азии. Текст манифеста был написан Львом Троцким. Члены Коминтерна грезили мировой социалистической революцией, которая должна была бы уничтожить капитализм, а вместе с ним и угнетение человека человеком. Путём достижения этой цели являлись вооружённые восстания пролетариата и крестьянства, подкреплённые теоретической базой левых интеллигентов. По-сути это был оплот мирового терроризма.

Через десять минут наконец-то прибыли практики экспроприации и мы втроем прошли в мой кабинет. Камо, отозванный из Баку, буквально горел желанием пощипать перышки мировой буржуазии и был готов немедленно отправляться грабить поезда, жалея, что такого опыта у него еще не было. После часового обсуждения мы пришли к совместному решению — Камо вместе со мной отправляется в САШ, с собой берем шестерых пластунов, четверо из которых по легенде будут техническими специалистами и двое — личной охраной французских представителей Delaunay-Belleville, собирающихся открыть в Штатах завод по производству танка Рено FT-17. Документы прикрытия решили поручить добыть коминтерновцам, дата начала нашей операции и зависела от доставки из Франции подходящих паспортов.

Попрощавшись с Камо и Сталиным, я немного помедитировал, затем отправил своего порученца за кипятком, дождавшись, пока Кривоногов принес медный чайник, я в фарфоровом заварном чайничке заварил зеленого чая, наслаждаясь его дурманящим запахом. Чистка аппарата ВЧК уже началась, много времени ушло на подборку новых кадров и только теперь я смог заняться делами работников будущей ДонЧК (структура которой будет восстановлена после освобождения Дона) и Сибирских ЧК, до которых просто не доходили руки. Первоочередность решения кадрового вопроса именно на Дону помогла бы снизить накал гражданской войны, расказачивание, устроенное Свердловым, явилось фактором разжигания кровопролитной бойни.

Одним из главных идеологов расказачивания в Области Войска Донского являлся председатель Донского бюро РКП(б) и руководитель Гражданского управления Сергей Иванович Сырцов. «Недавний студент Петроградского политехнического института, дважды вынужденный бежать от казаков из Ростова, Сырцов однозначно оценивал казацкий Дон как „Русскую Вандею“», будучи убеждённым, что «аграрная революция на Дону должна состоять в полном разрушении экономического базиса казачества», «стирании всякой экономической грани между крестьянами и казаками» и что «общие условия заставляют нас, идя навстречу крестьянам, за исключением самых верхушек, сделать их своей опорой в деле ликвидации казачества», как сообщается в его донесениях и докладах в ЦК. Сейчас этот ненавистник казачества занимает пост военного комиссара двенадцатой армии Красной Армии, в будущем он станет третьим председателем Совнаркома, поэтому крылышки ему нужно уже сейчас подрезать.

Первые декреты большевиков склонили основную массу казаков на сторону Советов — после длительной войны они смогли вернуться в свои станицы, и земля рядовых казаков, согласно Декрету о земле, осталась не тронута. Казаки изначально не были настроены бороться против Советской власти, как вследствие усталости от войны и нежелания борьбы в какой бы то ни было форме, так и по причине сильнейшей агитации большевиков, угрожавших кровавой расправой за сопротивление и обещавших не касаться внутреннего казачьего уклада, имущества и земель в случае непротивления и не вмешивались в военные действия между красными и белыми. Казаки после октябрьской революции были глубоко убеждены, что большевизм направлен только против богатых классов — буржуазии и интеллигенции. Казачество наблюдало серьёзные военные приготовления Советской власти в южном направлении и считало, что её волнение и гнев навлекают лишь «непрошеные пришельцы» — формируемая Добровольческая армия. Согласно первому проекту, разработанному правительством Краснова, на первом этапе атаманы Кубанского, Донского, Терского и Астраханского казачьих войск, председатель Союза горцев Северного Кавказа должны были провозгласить Доно-Кавказский союз суверенным федеративным государством, который должен был в гражданской войне соблюдать нейтралитет и не бороться с большевиками вне пределов Доно-Кавказского союза. Однако проводившаяся большевиками политика «расказачивания» обратила казаков в союзников Белого движения. Похожим образом складывалась обстановка и на Южном Урале.

Летом Красная Армия захватила Оренбург и после утверждения на территории Оренбургского казачьего войска, вскоре начнутся расправы над оппозицией и грабежи хозяйств казаков. На территории Оренбургского войска большевиками в реальной истории было дотла сожжено несколько казачьих станиц, вывезено и уничтожено хлеба в размере нескольких миллионов пудов, тысячи голов лошадей и рогатого скота зарезано прямо на казачьей территории или угнано. Все казачьи станицы вне зависимости от того, принимали ли они участие в борьбе против большевиков, заплатили большие контрибуции, после чего были обложены громадными налогами, множество офицеров, чиновников, казаков и даже казачек было расстреляно, ещё больше посажено в тюрьмы.

Этого допустить было нельзя и решить этот вопрос необходимо до отъезда в заграничное турне. Первым шагом к прекращению уничтожения казачества, я считал использовать влияние Дзержинского и Сталина для полной отмены Директивы «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах». Директива временно была приостановлена, но это не решало вопрос с казаками. Текст директивы был просто бесчеловечен.

Циркулярно, секретно.

Последние события на различных фронтах в казачьих районах — наши продвижения в глубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск — заставляет нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:

Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселения, где это возможно. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.

ЦК постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство. Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли.

Центральный Комитет РКП.

Тринадцатого августа этого года объединенное заседание Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) обсудило воззвание к казакам, представленное Лениным. Правительство заявляло, что оно «не собирается никого расказачивать насильно… не идет против казачьего быта, оставляя трудовым казакам их станицы и хутора, их земли, право носить какую хотят форму (например, лампасы)». Двадцать восьмого августа был упразднен Гражданупр — орган расказачивания — и создан временный Донисполком во главе с Медведевым. В Балашове под руководством Троцкого совещание выдвинуло на «первый план» и наметило «широкую политическую работу в казачестве». После этого Троцкий разработал «Тезисы о работе на Дону». На основе тезисов донские большевики развернули большую работу среди казачества как на фронте, так и в тылу у Деникина.

Мною была запланирована командировка большинства сотрудников моего управления в Сибирь для чистки кадров, с беспределом губернских чекистов пора была заканчивать.

Глава 16

Шестого октября я пока на бумаге занимался уничтожением московских концлагерей, мои сотрудники почти круглосуточно «шерстят» списки заключенных на всей территории РСФСР, сортируя их по действительным и мнимым прегрешениям, образованию и практическому опыту. Уже завтра начнется массовое освобождение «бывших», содержащихся в Москве и Подмосковье. Всего на территории РСФСР действовали двадцать один лагерь.

Новинская женская тюрьма находится на пересечении Малого Новинского и Продольного переулков. После закрытия женского отделение Бутырской тюрьмы заключённых перевели в Новинскую. Освобождение всех заключенных по политической статье женщин уже согласовано с Дзержинским, поэтому даже осужденные советскими судами будут освобождены. В списках мое внимание привлекла двоюродная сестра Врангеля княгиня Татьяна Куракина. Ее муж проживал в Париже и таких разбитых революцией семей просто огромное количество. Возникла проблема — как быть с этими несчастными, хорошо, что Феликс Эдмундович пробил в Совнаркоме решение дать свободный выезд из Советской России всем желающим, насильное удержание граждан признано недемократичным.

Концлагерь на территории Спасо-Андроникова монастыря. Здесь отбывали наказание «долгосрочные» заключенные, а также «нежелательные элементы» со сроком заключения «до конца Гражданской войны». Большинство заключенных было иностранцами, поляками и латышами. Как и во многих других московских концлагерях, заключенные Андрониковского лагеря прикомандировывались к различным работам «на стороне», в частности, к московскому Государственному Малому театру, при котором им было выделено специальное общежитие. Кормежка как и в других лагерях была скверная — в день выдавали по три четверти фунта (фунт =0,4 кг) скверного черного хлеба, три золотника (золотник=4,266 г) сахару, обед состоял из бурды с замерзшим картофелем, или с гнилой капустой, или с пшеницей, как лакомство — иногда с чечевицей. Вечером на ужин то же самое.

Концлагерь в Новоспасском монастыре, в нем содержался главным образом «политический и долгосрочный элемент». В документах лагерь обозначен как «закрытый для лиц не подлежащих откомандированию на работы». Внутри монастырских стен находились швейная мастерская, прачечная, столярная, малярная, штукатурная, слесарная мастерские, мастерская кустарных изделий. А также кружок культпросвета и хор. В протоколе одного из осмотров описано следующее состояние лагеря: «Грязь, иконы и церковная утварь в камерах, отсутствие кровати в карцере», количество заключенных, постоянно пребывающих в лагере, колебалось от трехсот до четырехсот человек. Вместе с концлагерем внутри монастыря продолжало существовать монашеское братство «Во имя Преображения Господня», настаивающее на сохранении музея и «памятника старины». Я задумался — после закрытия этого лагеря в монастырь необходимо собрать еще человек сто монахов, пусть наводят порядок и чистоту и открывают швейную артель, артели по производству мебели и скобяного товара.

Ивановский лагерь, расположенный в Ивановском монастыре по адресу Малый Ивановский переулок, дом два. Собор Усекновения главы святого Иоанна Предтечи и Елизаветинская церковь продолжали действовать как приходские, при них проживали около сотни насельниц. В концлагере содержались первоначально «осужденные до конца Гражданской войны и долгосрочные». Ивановский лагерь был мужским, рассчитан на двести сорок три места (в реальности количество заключенных порой доходило до четырехсот), в нем имелось небольшое женское отделение. Заключенные Ивановского лагеря были заняты изготовлением ящиков, работали в портняжной, сапожной и столярной мастерских; действовала типография (по-видимому доставшаяся спец-учреждению от монастыря). В отчете проведенной проверки говорится о «грубом и непристойном обращении» с заключенными женщинами. Вообще же отношение к заключенным, как мягко сказано в отчете, «граничит с насилием». Вот один пример: «Перевозка мусора производилась телегой, в которую за неимением лошади, впрягли заключенных, на лошади же в это время разъезжала жена начальника лагеря. Двор был усеян битым стеклом, заключенные из-за отсутствия обуви работали босиком. Только после отказа работать босиком им выдали лапти. А заключенные, предъявившие требования, после работы были избиты и посажены в карцер». Я поставил резолюцию на листе — «После закрытия Ивановского лагеря в двух-месячный срок привести в помещениях ремонт и благоустроить казармы для проживания четырехсот-пятисот человек. Организовать создание средней школы ВЧК с факультетом контрразведки. Доложить о выполнении до первого декабря этого года.»

Интерлюдия

В секретном перечне управлений и учреждений Добровольческой армии от двадцать пятого мая девятнадцатого года за подписью генерала Киселевского значилось пять концентрационных лагерей: в Азове, Новороссийске, Ставрополе, в Медвеженском и Святокрестовском уездах Ставропольской губернии. В одних документах они именовались концлагерями, в других — «лагерями пленных красноармейцев», все военнопленные разделялись на три категории:

1) лица «интеллигентных профессий» и казаки, добровольно вступившие в ряды красных; комиссары, агитаторы, матросы, командиры частей; лица, совершившие уголовные преступления и иногородцы (евреи, латыши и прочие);

2) шахтёры, рабочие, бывшие воинские чины, «забывшие присягу»;

3) насильственно мобилизованные и не проявившие активной деятельности.

Военнопленных первой категории предавали военно-полевому суду на месте; второй категории — отправляли в концлагерь; третья разделялась на две группы: изъявившие желание бороться с большевиками с оружием в руках, и остальные, для тыловой службы в станицах прифронтовой полосы или для принудительных работ под охраной.

По Инструкции заведующему концентрационным лагерем Донской области, подписанной генерал-майором Ёлкиным, предписывалось строго следить, чтобы военнопленные по прибытии в лагерь размещались в специально отведённом бараке, по возможности в день прибытия купались бы в бане, а одежда их дезинфицировалась и проводился медицинский осмотр. Больных надлежало помещать в лазареты. Для наблюдения за санитарным состоянием лагеря создавалась военно-санитарная комиссия с обязательным участием одного из врачей лазарета. В обязанности комиссии входило каждые две недели проводить осмотр санитарного состояния лагеря, «обращая самое строгое внимание на качество пищи и воды», на кухню, одежду военнопленных, баню, прачечную, отхожие места и прочее.

Однако содержание военнопленных мало соответствовало инструкции.

Секретная деникинская сводка сообщала: «Пленных в Азовском лагере свыше 10 тысяч человек, из них около 1 тысячи — больных. Свирепствует, с каждым днём усиливаясь, эпидемия тифа и дизентерии. Крайняя скученность (в каждом бараке находится свыше 500 пленных), недостаток бараков (часть пленных ночует под открытым небом) создают невыносимые условия жизни.

Хлебный паёк в 1/2 фунта хлеба, 1/3 солдатского котелка похлёбки служат дневным пропитанием пленных. У лавки военнопленных идёт торговля остатками одежды. Стража скупает по исключительно низким ценам обувь, платье и пр. Совершенно раздетые и голодные пленные крайне истощены и ослабели. Общее настроение лагеря подавленное. Пленные говорят: „лучше бы нас застрелили на месте, чем заставлять переживать такие ужасы“».

Другая секретная политическая сводка от 29 октября 1919 года гласила: «пленные красноармейцы концлагеря своим жалким видом вызывают к себе сочувствие населения, усиливая тем самым большевистские тенденции в народе». Григорий Черкес, добровольно вступивший в Красную гвардию в январе восемнадцатого года, принимал участие в боях против немцев и белых на Украине. Пятого мая восемнадцатого года в донских степях, в районе станицы Митякинской, в бою его тяжело ранило разрывной пулей в колено правой ноги; контуженный, он лежал без сознания, пока не взяли в плен и не поместили в участковую больницу хутора Мешков, где ему ампутировали ногу. По истечении срока лечения Черкеса отправили в каменскую тюрьму, где он находился с июля восемнадцатого по февраль девятнадцатого года. В связи с наступлением красных её эвакуировали, заключённых погрузили в вагоны без нар и теплушек. Где-то под Каменском, в чистом поле, состав простоял девять суток: вагоны опломбированные, с забитыми наглухо люками; пленные не получали ни воды, ни пищи. На одиннадцатые сутки поезд прибыл в Новочеркасск. Оставшихся в живых отправили в Новочеркасскую тюрьму, а в сентябре Черкес был переведён в Азовский лагерь, там-то он и прошел все круги ада — все пленные были полуодетые, босые, в тряпках лежали на голой земле в бараках, которые не отапливались. Каждый пленный получал четыреста грамм хлеба, борщ раз в сутки с гнилой капустой без картофеля, иногда, в редких случаях, выдавали суп рыбный с тухлой рыбой, это был весь паёк пленного.

Пленные стремились попасть на работы в город, поехать с водовозкой за водой или за хлебом. На эти работы существовала очередь. Местное население жалело несчастных. Проезжали по всей Молокановке и всегда жители давали еду. Поэтому каждый, кому попадала упряжка на привоз воды, считал себя счастливым. Бочку возили четыре-пять человек. Единственным способом вырваться из плена было записаться в Добровольческую армию.

Осенью девятнадцатого года в азовском лагере началась эпидемия тифа, дошло до мобилизации городского населения на рытьё ям для захоронений. Прокурор Новочеркасской судебной палаты, обеспокоенный тем, что положение в Азовском лагере может «крайне неблагоприятно отразиться на деле борьбы с большевизмом и общем успокоении», в представлении начальнику Управления юстиции при Главнокомандующем Вооружёнными силами на Юге России написал: «Условия содержания в этом лагере пленных красноармейцев, часто против воли попавших в ряды советских войск, таковы, что перед ними бледнеют все жестокости немецкого плена. В лагере до десяти тысяч человек пленных, содержащихся в таких антигигиенических условиях, что смертность достигает ста тридцати человек в день. Хоронят умерших ежедневно массами, в общих могилах, едва засыпая трупы землёй, причём медицинский надзор, по-видимому, совершенно отсутствует, и недавно один из погребённых, зарытый живым, ожил, разрыл землю и вышел из могилы. В другой раз красноармеец, которого признали умершим и принесли хоронить, перед погребением встал на ноги. Заключённые доведены до отчаяния, случаи самоубийства часты, и недавно один из заключённых в целях самоубийства бросился на штык часового. Отношение содержащихся в лагере к государственной власти, конечно, самое враждебное…».

Случаи с погребением живых ещё людей случались неоднократно. Обессилевших от голода, больных тифом, потерявших сознание принимали за умерших и хоронили. Некоторым, как отмечалось в рапорте прокурора, удавалось спастись. «Представление прокурора Новочеркасской судебной палаты» заканчивалось словами: «…с точки зрения человеколюбия и в целях обеспечения общественной безопасности необходимо принять самые настоятельные меры, чтобы ликвидировать лагерь самым безболезненным способом». Представление было доложено деникинскому военному министру Лукомскому, который, в свою очередь, из Ростова сообщил в Новочеркасск донскому атаману генералу Богаевскому: «Слухи об указанных в „Представлении“ возмутительных условиях содержания военнопленных в этом концлагере доходили и ранее, и если теперь не принять самых решительных мер к изменению коренным образом условий содержания военнопленных в концлагере…».

Меры не приняли.

Интерлюдия

Второго августа восемнадцатого года, англо-американскими войсками и местными белогвардейцами была свергнута Советская власть в Архангельске. В «правительство Северной области» вошли шесть эсеров, два кадета и «народный социалист» Чайковский (председатель), а военное командование белых на Севере возглавил монархист Чаплин. Новая власть провозгласила своим лозунгом «восстановление попранных свобод и органов истинного народовластия».

Чайковский был по-своему интересный человек: старый народник, полвека боровшийся с самодержавием, ещё до революции руководивший социалистическим кружком «чайковцев», который и получил в истории название в его честь. Казалось бы, отнюдь не царский сатрап и не ретроград, а вполне прогрессивный и передовой деятель. Так, может быть, при нём белая власть имела «человеческое лицо», была более гуманной и человечной?

О нет, о нет! Как раз наоборот, как будто для того, чтобы показать всем, что «дорога в ад вымощена благими намерениями», террор на Севере вышел прямо-таки из всех берегов.

Именно «демократическое» белое правительство Северной области во главе с благообразным старичком-народником Чайковским умудрилось пропустить через свои лагеря и тюрьмы более шестнадцати процентов жителей области (за решётку попало пятьдесят тысяч из трехсот тысяч населения, каждый шестой).

Для понимания масштабов сравним размах «чайковского» террора, скажем, с «1937 годом». Население СССР составляло в 1937 году сто шестьдесят два миллиона человек, следовательно, для равенства с масштабами «чайковского» террора арестовать следовало более шестнадцати миллионов человек. Между тем под арестом в 1937–1938 годах находилось в разное время от 1,2 до 1,8 млн человек. На порядок меньше! Никогда, ни за один год или за два года «красной» власти через лагеря не проходило не только такое количество людей, ни даже втрое меньшее. Даже в самые «многопосадочные» годы при Сталине (начало 50-х) в лагерях не сидело более двух процентов населения страны.

Около 80 % заключённых Северной области обвинялись в сочувствии к большевикам. Хотя в основном это были крестьяне из глухих медвежьих углов, не имевшие ни малейшего понятия о коммунизме, и попавшие за решётку совершенно случайно. Ежедневно заседали военно-полевые суды. Вот описание одного из таких заседаний: присутствовало 5 судей-офицеров. При чтении обвинительного акта градом посыпались слова: социалистическая революция, коммунизм, агитация, экспроприация собственности, пропаганда и т. п. А арестованные крестьяне, понурив головы, слушали эту загадочную для них тарабарщину, ничего в ней не понимая. Одни обвинялись в том, что, желая избавиться от голода, призывали односельчан устроить комитет взаимопомощи, другие давали подводы красным. Затем начался допрос, длившийся около 40 минут. Подсудимых забрасывали вопросами, не давая возможности над ними подумать. Затем допрашивали подполковника морской службы Фёдорова, который обвинялся в сочувствии красным и «противосоюзнической агитации». После 20 минут совещания суд вынес приговор: «По указу Верховного правительства Северной области, крестьяне деревни Медвежья Гора… за деяние, предусмотренное такими-то статьями, приговариваются к смертной казни через расстрел». То же касалось и Фёдорова…

Те, кому повезло чуть больше, чем расстрелянным, попадали в каторжные лагеря: Мудьюг и Иоканьгу. Во время гражданской войны в России концентрационный лагерь был создан в августе 1918 г. британцами на острове Мудьюг, впоследствии лагерь был перенесен в бухту Йоканьга. В него помещали людей, заподозренных в связях с коммунистами. Позднее было проведено исследование, которое показало, что из примерно 1200 узников лагеря, лишь 20 человек входило в коммунистическую партию, а остальные были беспартийными. Почти все заключенные концлагеря были либо расстреляны, либо умерли от голода и болезней, и только около 100 человек остались здоровыми и были освобождены. Начальник Мудьюгской тюрьмы Судаков установил жесточайший режим. Заключённых истязали, морили голодом, держали в карцере, из которого если кто и выходил живым, то на всю жизнь оставался калекой. Одним из первых туда попал заместитель председателя Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов Гуляев. На третьи сутки пребывания в карцере он уже не мог передвигаться и вставать с места.

Санитарно-гигиенические условия были ужасающими. Врач Маршавин свидетельствует, что работали заключённые с 5 утра до 23 часов. Часть из них работала в лесу, вырубая деревья на столбы для проволочных заграждений. Перерывов на отдых не было…

Сильный голод дал о себе знать с первых же дней заключения. Омерзительные сцены разыгрывались под окнами, где жили французы (администрация и гарнизон тюрьмы состоял из французов). Из своих окон они выливали помои на улицу, проходящие мимо заключённые не удерживались, бросались под окна и, ползая на четвереньках в помойной яме, хватали кости, очистки картофеля, другие объедки. Выбирая удобный момент, французы выливали на них вёдра помоев.

2 июня 1919 года англичане передали концлагерь белому правительству Северной области. К этому времени из 1242 арестантов 23 были расстреляны, 310 умерли от болезней и плохого обращения, более 150 человек стали инвалидами.

Сменившие англичан белогвардейцы оказались тоже не подарком. В сентябре 1919 года в лагере вспыхнуло восстание. 53 человека сумели прорвать проволоку и добрались до берега Сухого моря (пролив, отделяющий остров от материка), где захватили баркасы местных рыбаков и бежали на материк.

Другим повезло меньше. При подавлении восстания было убито 11 человек, 13 расстреляны на следующий день по приговору военно-полевого суда. Немедленно после восстания заключенных лагерь был переведен в Йоканьгу (Кольский полуостров) на территорию бывшей военно-морской базы.

На территории лагеря в начале девятнадцатого года были построены бараки — деревянные большие и высокие сараи (на 60 человек), а так же баня, околоток, театр (в одном из бараков) и библиотека. Вместимость лагеря — около 240 человек. Комендант Кожуховского лагеря Зверев, удивленный решением о ликвидации только недавно открывшегося учреждения под его командованием, после ознакомления с предписанием, подписанным Председателем ВЧК, приказал построить всех заключенных, которых пригнали из южных районов страны, ими оказались гражданские лица, которые принадлежали к «враждебным классам».

В сопровождении вооруженных надзирателей комендант осмотрел стоящих перед ним людей и сплюнул — он так надеялся отсидеться здесь, пока другие воюют на фронтах Гражданской войны, неизвестность дальнейшего назначения его пугала. — Слушайте сюда, контра! Советская власть освобождает вас и предлагает применить ваши знания на благо государства — всем инженерам, агрономам, врачам, учителям и другим специалистам предлагается трудоустройство с хорошим продуктовым пайком и высокой зарплатой, семьям также будет оказана помощь продовольствием, предоставлением жилья. Желающим эмигрировать будут предоставлены документы для выезда за границу.

Глава 17

Председатель Совета народных комиссаров РСФСР всматривался в лица собравшихся, будто пытался понять, что от них ждать. Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК), высший, наряду со Всероссийским съездом Советов, законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти РСФСР, собрался в представительном составе — Председатель Михаил Иванович Калинин, секретари Аванесов Варлаам Александрович, Енукидзе Авель Сафронович, Серебряков Леонид Петрович. Члены ВЦИК — Стучка Пётр Иванович (Председатель Советского правительства Латвии), заместитель наркома юстиции, он был одним из авторов декрета о суде № 1. Суть декрета заключалась в двух положениях: «1) разогнать старый суд и 2) отменить все старые законы». Декрет устанавливал два вида судов: народные суды (местные и окружные) и революционные трибуналы. Народные суды создавались как общегражданские, а ревтрибуналы — для наиболее важных дел, главным образом, о контрреволюционных преступлениях. Декрет упразднял институты судебных следователей, прокурорского надзора, присяжной и частной адвокатуры. Институт мировых судей «приостанавливался». Дополнением кдекрету о суде являлось подписанное Стучкой «Руководство для устройства революционных трибуналов». В нём содержалось принципиально важное положение о том, что «в своих решениях Революционные трибуналы свободны в выборе средств и мер борьбы с нарушителями революционного порядка»), Подвойский Николай Ильич (наркомвоенмор Украинской ССР), Семашко Николай Александрович (народный комиссар здравоохранения РСФСР), Покровский Михаил Николаевич (заместитель наркома просвещения РСФСР, суть программы Покровского заключалась во введении бесплатного обучения; уничтожении дипломов как документального свидетельства привилегии (отныне дипломы не требовались для поступления в университет, равным образом не выдавались при окончании университета), уничтожении учёных степеней, открытом конкурсе для замещения должностей на кафедре, выборности профессуры на срок не более 5 лет, коллегиальности управления как университетом, так и всеми его учреждениями, обязательном участии учащихся в управлении университетом, обязательном участии университетов в распространении «научного образования» среди широких масс), Иосиф Виссарионович Сталин (нарком национальностей), Феликс Эдмундович Дзержинский (нарком внутренних дел и председатель ВЧК), Крупская Надежда Константиновна (член Государственной комиссии по просвещению, благодаря пропаганде и внедрению ею системы дошкольного образования, стали массово и повсеместно создаваться и обустраиваться оборудованные детские площадки, что было связано с началом развития всей государственной системы детских садов), Смидович Пётр Гермогенович (председатель Московского губернского совнархоза), Микоян Анастас Иванович (только что введен в состав ВЦИК), Каганович Лазарь Моисеевич (комиссар организационно-агитационного отдела Всероссийской коллегии по организации Красной Армии), Рыков Алексей Иванович (председатель Высшего совета народного хозяйства ВСНХ РСФСР), Кржижановский Глеб Максимилианович (председатель Главэлектро ВСНХ), Красин Леонид Борисович (нарком торговли и промышленности и нарком путей сообщения), Мальков Павел Дмитриевич (комендант Кремля), Воронский Александр Константинович, Чубарь Влас Яковлевич (член Президиума ВСНХ РСФСР), Курский Дмитрий Иванович (нарком юстиции РСФСР), Троцкий Лев Давидович (возглавлял Народный комиссариат по военным и морским делам и был председателем Реввоенсовета РСФСР), Чичерин Георгий Васильевич (нарком иностранных дел РСФСР), Цурюпа Александр Дмитриевич (нарком продовольствия), Ландер Карл Иванович (член Президиума ВЦИК, нарком госконтроля РСФСР), Шмидт Василий Владимирович (нарком труда РСФСР), Зиновьев Григорий Евсеевич (председатель Исполкома Коммунистического Интернационала), Луначарский Анатолий Васильевич (нарком просвещения), Крыленко Николай Васильевич (член коллегии Народного комиссариата юстиции РСФСР, председатель Революционного (Верховного) трибунала).

Ленин не спешил с выступлением, еще раз перебирая бумаги, подготовленные Дзержинским, а также комиссией Сталина и Троцкого, в составлении которых везде поучаствовал Сорокин, прозванный за глаза Пророком. Часть его предложений не были новы — в марте этого года, после провала инициативы стран Антанты прекратить Гражданскую войну в России, тайно прибывший в Москву по поручению президента США Вудро Вильсона и премьер-министра Великобритании Дэвида Ллойд-Джорджа Уильям Буллит предложил заключить Советской России мир со всеми иными правительствами, образовавшимися на территории бывшей Российской империи, при этом выплатив совместно с ними её долги. Ленин согласился на это предложение, мотивировав данное решение так: «Слишком дорога для нас цена крови наших рабочих и солдат; мы вам, как купцам, заплатим за мир ценой тяжёлой дани… лишь бы сохранить жизнь рабочих и крестьян». Однако начавшееся в марте первоначально успешное, наступление армии Колчака на Восточном фронте против советских войск, вселившее в страны Антанты уверенность в скором падении Советской власти, привело к тому, что переговоры были пох…рены. Ленин негативно относился к «левачеству» в сфере образования и культуры, отрицавшему все позитивные достижения прошлого. Значительное внимание Ленин уделял развитию экономики страны. Ленин считал, что для восстановления разрушенного войной хозяйства необходима организация государства во «всенародный, государственный „синдикат“». Слова Сорокина о том, что для строительства нового преступно полностью разрушать старое, не оставляя базиса для строительства, задели вождя. Однако после длительного размышления Ленин принял за аксиому эту установку — действительно, спалив дотла хату и потеряв весь инструмент, построить дворец мечты будет затруднительно.

Наконец Ленин решился, мысленно сплюнув через плечо три раза и открыл заседание ВЦИК — Товарищи! После революции прошло уже два года, а экономика страны за это время не только не поднялась, она просто рухнула и для спасения жизней миллионов советских крестьян и трудящихся необходимо внести серьезные изменения в нашу политическую и экономическую программы, необходимы отмена нескольких ранее принятых декретов и принятие Новой экономической политики!

Членов ВЦИК отмена возможности выхода из состава Республики почему-то не особенно взволновала, лишь латыш Ландер, наморщив свой лоб, негромко укоризненно произнес так, что его услышали все собравшиеся — Тогда нужно потребовать обратно Польшу, Финляндию и Литву с Латвией! А то мы без сомнений отдали такие огромные территории, а других свободы выбора лишаем! Одна Польша с ее развитой экономикой чего стоит!

— Позвольте, но именно Временное правительство России признало право Польши на независимость при условии «свободного военного союза» с Россией. СНК ничего не оставалось как аннулировать договоры Российской империи о разделе Польши, по сути ее просрали до нас! — Крыленко негодующе посмотрел на своего оппонента, пожимая плечами.

— Товарищи! — Сталин дождался тишины, затем продолжил — Возможно все мы ошибались, приняв за свободу волеизъявления народов желание небольшой кучки властолюбцев, пробившихся в правящие круги, получить единоличную власть пусть в небольшом, но отдельном государстве. Так можно докатиться до отделения отдельных губерний и даже городов и местечек, доведя идею свободы до абсурда! Товарищ Ленин вовремя увидел ошибочность нашего решения, хватит мировой буржуазии делать такие подарки! Ну а к потерянным территориям мы вернемся после прекращения гражданской войны, после победы разрухи и голода.

Ленин довольно кивнул, ему понравилась любезность Джугашвили, благодаря которому не пришлось самому признаваться в своих ошибках — Товарищи, следующий вопрос, который нам нужно рассмотреть — временное приостановление работы коминтерна и опять же временный отказ от мировой революции. Мы, к сожалению, не в состоянии оплачивать чужие революции, когда наш народ умирает с голоду и наша революция в опасности! Товарищ Зиновьев, сколько золота и драгоценностей вы потратили на революционное движение в Германии? А ведь именно вы с товарищем Троцким нас убеждали в том, что Коминтерн будет финансироваться за счет средств входивших в него компартий. Хотя бы одна партия внесла свой вклад в общий фонд? Мы в марте выдали Исполкому Коммунистического Интернационала миллион рублей, в мае — три миллиона, с апреля по август ИККИ получил: от ЦК нашей партии шесть миллионов триста сорок тысяч рублей; из моего фонда — ценности на три с половиной миллиона рублей; из Госбанка валюту — восемь тысяч шведских и пятьдесят тысяч австрийских крон, сто двадцать пять тысяч немецких и семьдесят семь тысяч триста финских марок. Осенью Скандинавское бюро получило от ИККИ миллион рублей и ценности, за которые выручили шестьдесят тысяч крон.

А вот с помощью ВЧК выяснилось — оценка ювелирных изделий, украшенных крупными изумрудами, рубинами, сапфирами, бриллиантами весом от пяти до пятидесяти карат производилась «на глазок», без привлечения ювелиров. К примеру, драгоценные камни, полученные товарищем Томасом для компартии Германии, по документам стоили триста тысяч рублей. Хотя из подвалов Кремля он вынес «полный чемодан» драгоценных камней. Даже если предположить, что чемодан был небольшой, то войти в него могло не менее трех килограммов! Ценности фантастические! Для балканских коммунистов выделили драгоценностей на миллион рублей. А как эти товарищи относятся к переданным им ценностям! — Ленин налил себе из графина воды и выпил, в упор разглядывая притихшего Зиновьева, поначалу пытавшемуся протестовать — в этом году в США драгоценности вез товарищ Бородин. Подозревая, что за ним следят, он попросил попутчика-австрийца доставить его чемоданы в Чикаго. В итоге — ищи ветра в поле! У сотрудницы коминтерна, переправлявшей в Стокгольм два чемодана с камнями, один украли финны. Были случаи, когда вместе с камнями исчезали и сами агенты Коминтерна. Так с двумя крупными рубинами для компартии Франции в Германии пропала из виду люксембургская журналистка. Ходят слухи, что вскоре дама купила поместье. На наши ценности ваши проверенные товарищи строят себе райскую жизнь! Хватит! По предложению товарища Сорокина мы решили убедиться в реальном отношении иностранных рабочих к их голодающим собратьям в России — Коминтерн призвал рабочих отчислить однодневный заработок для голодающих России, но затея успеха не имела. Иностранные товарищи ответили, что помощь голодающим русским товарищам, к сожалению, не так значительна, как этого хотели бы, ссылались на трудности, вызванные мировым кризисом: «Все дали охотно бы — но не могут — собственный желудок требует пищи». Так шведы пытались организовывать сбор средств на устраиваемых коммунистами праздниках, базарах, литературных и музыкальных вечерах. Народ посещал их охотно, но результаты были конфузными — в семи населенных пунктах едва собрали… пятьсот тридцать крон. Мы им миллионы, нам в ответ фига! Политические проститутки окружили наше молодое государство со всех сторон! Мы для них — источник золота, а наши наркомы уже не знают где взять зерно для сева, не говоря уже о насущном хлебе.

Члены ВЦИК, ошарашенные напором Ильича, тихо переговаривались между собой — впервые они видели вождя в таком взвинченном состоянии. Троцкий хотел было вскочить и попробовать склонить большинство к коалиции против ленинского предложения о закрытии Коминтерна, против его мечты — Мировой революции, но покосившись на Дзержинского, разглядывающего его как вошь под микроскопом, передумал — мало ли какой компромат собран против его сотрудников, чьи слабости были прекрасно известны Льву революции!

На следующий день газета «Известия» опубликовала постановление ВЦИК о отмене федерального деления страны по национально-территориальному принципу и о смене названия государства — вместо РСФСР молодое советское государство получило наименование РССР (Российской Советской Социалистической Республики), в которой русский признан единственным государственным языком. В стране объявлено о равенстве всех народов, граждане РССР перестают делиться по национальному признаку. РССР признает царские долги и готово выплатить в течении десяти лет компенсацию за национализацию имущества бывших иностранных собственников при документальном подтверждении права собственности на национализированное имущество, но требует возвращения заграничной недвижимости России и ее интернированных кораблей Черноморского флота, банковских вкладов Царской семьи, выплаты странами Антанты полагающейся России части контрибуции по итогам мировой войны и возмещения потерь РССР от интервенции стран Антанты.

Казачество приравнено к народной милиции и избранные демократическим голосованием атаманы вводятся в состав Советов рабочих, крестьянских и казачьих депутатов заместителями Председателя. Казачье войско входит в структуру ВЧК с обязанностью охраны границ и борьбы с контрреволюцией внутри государства. Всем казакам, кроме старшины, воюющим на стороне белых, объявляется полная амнистия, действующая в течении месяца со дня опубликования в случае добровольной сдачи в плен. Также амнистируются офицеры, добровольно сдавшиеся в плен и готовые в составе штрафных офицерских батальонов сражаться в составе Красной армии. После окончания гражданской войны бывшим офицерам будет предоставлено право выбора дальнейшей службы красными командирами или увольнение на гражданскую службу.

Всем «бывшие», в том числе эмигранты, сбежавшие от революции, готовые принять участие в восстановлении экономики, уравниваются в гражданских правах.

Действие Трибуналов остается только в армии, восстанавливаются институты судебных следователей, прокурорского надзора, разрешены артели адвокатуры с бесплатной отработкой защитником при отсутствии финансов у обвиняемых. Восстановлен Институт мировых судей. В основу судебной системы закладывается презумпция невиновности, которая не действует в отношении чиновников государственного аппарата, чья жизнь не посредствам уже будет являться главной уликой коррупции. Коррупция признана тяжким преступлением против государства с возможностью применения к чиновнику смертной казни.

В стране вводится обмен госбанком иностранной валюты на новые рубли, которые в течении месяца заменят совзнаки. Также правительство РССР отказывается от участия в Мировой революции и распускает Коминтерн, ставя своей целью строительства социализма в России, для чего вместо потребительско-производительных коммун гражданам разрешается создавать Артели, представляющие собой производственный кооператив в форме социалистического коллективного хозяйства, созданный на добровольной основе с обязательным трудовым участием членов и коллективной ответственностью с обобществлением только основных средств производства. Подробное положение о Артелях заняло всю страницу.

Для скорейшего развития экономики правительство готово привлечь иностранный капитал в форме концессий.

И последним вопросом, которому было посвящено постановление ВЦИК, была отмена продразверстки и введение продовольственного налога. В «Правде» всю первую страницу заняла статья Ленина, разъясняющая постановление ВЦИК, объясняющая причины новой экономической политики. Заканчивалась статья словами «Советская власть подтверждает право крестьян и казаков на землю, право трудящихся на труд, право всех граждан на бесплатное образование и бесплатную медицину, но и граждане имеют обязанности перед государством — крестьяне вовремя сдают государству продовольственный налог; казачество, помимо продналога, несет службу в частях ВЧК; рабочие обеспечивают выпуск продукции согласно утвержденных норм без брака, инженерно-технический персонал обеспечивает соблюдение техники безопасности и выполнение планов производства. Все граждане обязаны защищать свою Родину от внешнего и внутреннего врага. Все граждане равны независимо ни от занимаемой должности, ни от членства в РКП(б)».

Глава 18

Благодаря поданному мною рапорту на имя главкома Каменева и наркомвоенмора Троцкого на базе Спасских казарм, расположенных по адресу: Садовая-Спасская улица 1, началось создание учебного полка, идею которого я своровал у немцев. Полк формировался из четырех штурмовых батальонов. В них заложены пять штурмовых рот, две пулеметные команды, отделение огнемётчиков, рота траншейных миномётов и батарея лёгких пушек. Хуго Шмайссер уже разработал автоматическое оружие (пистолет-пулемет), позволяющее вести автоматический огонь на расстояние до 200 метров. Автомат MP-18 с магазином на 20 или 32 патрона после или его аналог после освоения его нашим оружейным заводом должен стать основным вооружением штурмовиков. Складывались подразделения для скоротечных, кровопролитных схваток. В царской армии из лучших, самых дисциплинированных солдат и унтеров создавались схожие части — ударные, штурмовые, батальоны смерти, которые должны были компенсировать общее разложение и распад армии. Но в дальнейшем этот опыт был забыт. Я решил как и немчура развить направление штурмовых отрядов — создать мобильную, элитную, профессиональную армии, где каждый боец владеет несколькими военными специальностями. Шофёры могли водить броневики и были артиллеристами, повара становились пулемётчиками, тыловик владел бы оружием не хуже стрелков, сержанты могли командовать взводами, а лейтенанты — батальонами. Каждый рядовой в будущем мог стать командиром. По моей задумке через два-три года усиленного обучения полк мог бы стать ядром создания целой армии. Командные вакансии в полку я намечал закрыть за счет молодых бывших прапорщиков и офицеров, чье сознание еще не закостенело и из которых можно создать хороших тактиков и даже стратегов будущих кровопролитных войн.

Я, как куратор воплощения своих идей в жизнь, уделял немало своего времени еще и формированию полка из моряков черноморского и балтийского флота (поскольку флот являлся наиболее технически оснащенным видом вооруженных сил, его комплектование производилось за счет наиболее грамотных и развитых призывников), проводя отбор по физическому состоянию — курсантами в учебный полк зачисляли только знающих грамоту после проверки физического состояния — кросса на пять километров, выполнения отжиманий и подтягивания на турнике не менее двадцати раз. Мне удалось подобрать отличных инструкторов, попутно подыскав из освобожденных «бывших» инструкторов для Спецобъекта по предметам «слежка», «криминалистическая методика расследования преступлений», «использование грима» и «театральное перевоплощение»(моих курсантов учат выглядеть естественно даже в женской одежде), «шифрование», «радиодело», «фехтование», «хореография», «правила этикета». Так же приходилось отвлекаться на проблемы детской колонии Макаренко.

В этом угаре две с лишним недели пролетели как один день. В субботу, двадцать пятого октября меня с трудом нашел порученец Дзержинского, передав приказ срочно прибыть в Кремль. Прибыв через пару часов, я доложился Дзержинскому, но тот не дал толком изложить потребности моего управления в стройматериалах, отмахнулся — Нас ждет Владимир Ильич! — пришлось молча проследовать в кабинет Ильича, в котором кроме него находились Троцкий и Сталин.

— Здравствуйте, голубчик! На вас, товарищ Сорокин, возлагается ответственное дело — после официального замирения с казачеством и объявления амнистии от Богаевского стали дезертировать чуть ли не каждый день, к нам в плен сдаются большие отряды казаков, по словам прорвавшихся пять дней назад пяти казаков, покинуть белых хочет почти половина казаков, остальные колеблются, но после смерти Деникина и его окружения сомневающиеся все-таки тоже вернутся к мирной жизни.

Троцкий достал блокнот и зачитал из него данные — На Дону были введены военно-полевые суды, объявлена мобилизация двадцати пяти возрастов. Казаки восемнадцати лет определены в особые военные формирования, получившие название Молодой армии. В учебных лагерях из них формируют две пехотные бригады, три конные дивизии, артиллерийские и другие части по довоенным штатным расписаниям, уставам и программам. По замыслу Краснова, они должны были стать ядром кадровой армии Дона, донской гвардией. Создана даже своя флотилия. На пассажирские пароходы установили пулеметы и орудия. Для подготовки личного состава моряков в Таганроге устроили береговой батальон. Кроме того, военную помощь ранее оказывали германцы. По соглашению с Германией, Дон получил одиннадцать тысяч винтовок, сорок четыре орудия, восемьдесят восемь пулемётов, сто тысяч снарядов и около десяти миллионов патронов.

После поражения Германии Донская армия в ноябре восемнадцатого года оказалась на краю гибели, и Краснов был вынужден принять решение об объединении с Добровольческой армией под командованием Деникина. В феврале этого года Краснов под нажимом Деникина вынужден был уйти в отставку и уехать в Германию. В сентябре Краснов прибыл в Северо-Западную армию Юденича, где возглавил армейскую газету «Приневский край». Отстранив от руководства генерала Краснова, Деникин заменил его Африканом Богаевским, причём возглавленные Богаевским остатки Донской армии были переподчинены напрямую Деникину. Такая реорганизация положила начало созданию Вооружённых сил Юга России. Во ВСЮР также вошли Кавказская армия под командованием генерал-лейтенанта Врангеля, которая к июлю насчитывает около девяноста орудий, пятнадцать самолетов и семь бронепоездов, около пятнадцати тысяч человек и Черноморский флот. Всего у Деникина около девяноста тысяч человек. Ставка главнокомандующего ВСЮР переведена в Таганрог.

Сами видите, товарищ Сорокин, какие силы находятся в распоряжении Деникина. Мы послали несколько проверенных товарищей, но они не смогли даже фронт перейти — их головы подброшены к нашим позициям.

Сталин, встал и медленно прошелся по кабинету, остановившись за моим плечом — Не спешите, Андрей Юрьевич, подумайте — сможете ли вы справиться с ответственным заданием нашей партии? Нейтрализация штаба Донской казачьей армии вместе с Красновым сразу решит проблему дальнейшего кровопролития на Дону.

Я ответил, невольно потерев пальцем лоб — Будет непросто, но я сделаю все, что в моих силах.

Вернувшись в свой кабинет на Лубянке, я расстелил на столе карту с отражением ситуации на фронтах и задумался над положением дел и оно совсем не радовало. Разгромив в мае — июне большевиков на Дону и Маныче, войска Деникина повели успешное наступление вглубь страны. Его армии смогли овладеть Каменноугольным районом — топливно-металлургической базой юга России, войти на территорию Украины, а также занять обширные плодородные районы Северного Кавказа. Фронт его армий расположился выгнутой на север дугой от Чёрного моря восточнее Херсона до северной части Каспийского моря. Широкая известность в пределах Советской России пришла к Деникину в связи с наступлением его армий в июне этого года, когда добровольческие войска взяли Харьков, Екатеринослав, Царицын. Деникин в середине девятнадцатого года внушал советской стороне серьёзное опасение. В ответ на упреки, Деникин говорил, что гражданская война имеет множество своих особенностей, причем ряд их трудно предугадать.

При этом Деникин в разгар своих успехов, в июне этого года, официально признал власть адмирала Колчака как верховного правителя России и верховного главнокомандующего Русской армией. В июле Совет министров Российского правительства назначил Деникина заместителем верховного главнокомандующего в целях «обеспечения непрерывности и преемственности верховного командования». В июле Деникин поставил своим войскам Московскую директиву, предусматривающую конечной целью захват Москвы — «сердца России». Войска ВСЮР под общим руководством Деникина начали свой Поход на Москву.

В конце лета его армиями были взяты города Полтава, Николаев, Херсон, Одесса и Киев. При взятии Киева добровольцы соприкоснулись с частями УНР и Галицкой армии. Деникин, не признававший легитимности Украины и украинских войск, потребовал разоружения сил УНР и их возвращения по домам для последующей мобилизации. Невозможность нахождения компромисса привела к началу боевых действий между ВСЮР и украинскими силами, которые хоть и развивались успешно для ВСЮР, однако привели к необходимости воевать на два фронта одновременно.

Сентябрь и первая половина октября девятнадцатого года были временем наибольшего успеха сил Деникина на центральном направлении. Нанеся в августе — сентябре в масштабном встречном сражении под Харьковом и Царицыном тяжёлое поражение армиям Южного фронта красных (командующий — Владимир Егорьев), деникинцы, преследуя разбитые красные части, стали стремительно продвигаться к Москве. Но после разгрома мамонтовцев двадцатого сентября года они взяли Курск и вынужденно остановились. Южный фронт большевиков спешно укреплял свои позиции, пользуясь возникшей передышкой и неделю назад Курск был все-таки отбит.

Донская армия занимала позиции южнее станции Таловой, находящейся в 157 км к юго-востоку от Воронежа, именно там я и решил переходить линию фронта. 670 километров мы с моими двадцатью пластунами добирались почти двое суток. Все мы были вооружены до зубов — каждый имел маузер К-96 образца шестнадцатого года под патрон 9×19 мм Парабеллум в деревянной кобуре, в подмышечной кобуре пистолет Люгер, Парабеллум 9 мм, пару ножей и шашку. Я и четверо моих бойцов вооружены немецкими карабинами с оптикой, остальные, благодаря американским связям Троцкого, доставленными из Нью-Йорка «Томпсонами M1919» с коробчатыми магазинами на двадцать патронов 9 мм (эти автоматы я попросил достать сразу же как меня поставили на Спецобъект). Самому крепкому и рослому пластуну Петру Гордееву достался Томпсон с дисковым магазином на сто патронов, но весил этот американец аж восемь килограмм, однако в руках Петра смотрелся как игрушка! Также каждый из нас имел по четыре гранаты Миллса (Перед использованием гранаты предварительно отвинчивалась шайба внизу гранаты, туда вставлялся капсюль-детонатор, и шайба завинчивалась затем обратно на место. Отдельно от гранаты хранился запал, вставлявшийся только перед самым применением. Красная линия у основания показывала, что запал вставлен и граната готова для броска. Для приведения гранаты в боевое положение солдат должен был выдернуть чеку (предохранительное кольцо), прижимая рычаг пальцами к корпусу гранаты, затем отпустить рычаг, удерживаемый рукой, и только потом бросить гранату), гранаты и запас патронов мы уложили в удобные перемётные сумки, которые на заказ изготовили шорники моего Спецобъекта. Новенькие чехлы из кожи крепились к седлам для удобного ношения наших автоматов и карабинов.

В Воронеже местные чекисты привели в наш вагон двоих перебежчиков, согласившихся стать нашими проводниками. Девятнадцатилетние Гришка и Федька были призваны из Новониколаевской станицы Таганрогского округа и проходили обучение в Таганроге, только недавно их часть перебросили в Валуйки. Как только пацанов отправили с разъездом в сторону фронта, воспользовавшись ночевкой в степи и дождавшись своей очереди в ночном карауле, они сбежали, прихватив с собой четверых лошадей.

По моему требованию перебежчикам вернули шашки и винтовки, а меня и моих бойцов прямо в здании вокзала одели в казацкие шмотки, я не стал вникать в их происхождение, но по виду одежда была не сильно разношена.

Папахи, как и полагалось, изготовлены из черного курпея (овчина ягненка), мягкая, без внутреннего колпака. Верхний колпак из алого сукна высотой около семи сантиметров. У меня, как у обер-офицера, колпак крестообразно и вокруг обшит гладким серебряным галуном. Кокарда на папаху не прикреплялась. Черные папахи полагались полкам Первой дивизии Молодой армии. Походный мундир суконный (летом из хлопчатобумажной ткани), защитного цвета без подкладки. Покрой типа френч, на пяти пуговицах спереди по борту. Воротник полу-отложной, с петлицами: у моих пластунов — из белой тесьмы с красной сточкой, у меня — металлические серебряные. Рукава мундира без сборок, с обшлагами, вырезанными мысом и застегивающимися вдоль заднего шва на две пуговицы. Вокруг воротника и на обшлагах выпушка из алого сукна. Сзади мундира, по талии, оборки на тесьме. На груди и по бокам большие карманы, плиссированные со столбиками. Пуговицы черные костяные: по борту большого, а на карманах, погонах и обшлагах — малого размера. Шаровары казачьи укороченные из серо-синего сукна, с алыми лампасами. Сапоги нам выдали высокие, кавалерийского образца. Вместо шинелей нам выдали дубленые полушубки длиною до колен, воротник отложной, мех по цвету папахи. По бокам и на груди большие карманы с пуговицами. Погоны с одним просветом и двумя звездочками — как на походном мундире. Подмышечную кобуру я надел на мундир под полушубок. Повязав черный башлык кавказского образца, прицепив шашку и и натянув офицерские замшевые перчатки я осмотрел себя в отражении витрины станционного буфета и остался доволен своим вмидом. Затем надел ремень от кобуры маузера и стал подыскивать себе и своим казачкам подходящие документы, представляющие собой отпечатанные на машинке удостоверения личности. Себе взял документы попавшего в плен хорунжего Скопцова Анатолия Михайловича.

Один из чекистов уверил меня, что в Талой нас ждут верховые лошади, в том числе заводные для путешествия одвуконь, вторая пойдет на поводу, так увеличится нага скорость передвижения, ведь лошадям нужен отдых.

Нас покормили кашей и мы опять погрузились в наш вагон, прицепленный к небольшому составу, направлявшемуся к линии фронта с боеприпасами для орудий.

В Талой мои бойцы осмотрели и оседлали выделенных нам лошадей, уже начало темнеть и командир полка, державшего на этом участке оборону, ознакомил нас с картой, указав пару мест, где можно перейти линию фронта. Проверив свое оружие и уложив все необходимое для похода в переметные сумы, наш отряд, замотав копыта тряпками, тронулся в ночь степи, сверяя маршрут по компасу и звездам. Хорошо, что конец октября выдался без дождей, днем было десять градусов тепла, а сейчас, ночью, температура упала до пяти. Как будто, специально, луна скрылась за облаками и мы неспеша, избегая травмирования нашего транспорта, молча двигались в кромешной темноте. Вдруг совсем рядом завыли волки, чье поголовье заметно увеличилось за время войны. Наши лошадки испуганно косили глазами, пришлось приложить силу для управления нашим транспортом — животных приходилось сдерживать, они так и порывались броситься вскачь. Удалившись за пару часов километров на десять мы, благодаря появившейся луне, прибавили ходу и лошади пошли рысью, волчья стая сначала продолжала наше преследование, но затем отстала, видно поняв, что добыча не по зубам.

К рассвету, поменяв пару раз лошадок, мы преодолели около ста пятидесяти километров, до Миллерово оставалось еще почти сотня километров и мы, выйдя к Дону с пологим песчаном берегом, решили сделать привал, дав отдохнуть лошадям. Поручив двоим бойцам искать переправу. Разведчики вернулись с известием, что в десяти километрах от нас находится станица Вёшенская, в которой находился центр нового округа — Верхне-Донского, поэтому от греха подальше я приказал переправиться на правый берег Дона и уже там, в зарослях немного отдохнуть. раздевшись догола и закрепив все шмотки и оружие на лошадях, переправились, немного посинев от холодной воды. После переправы, расседлав коней и дав им овса, стреножили и отпустили пастись. Поставив секрет из двух человек, остальных в одних галифе и сапогах с автоматами на шее я построил по двое и мы для сугрева пробежались около пары километров, заодно знакомясь с местностью.

Глава 19

Отдохнув до двенадцати и перекусив на дорожку ухой из пойманной казачками крупной рыбы (благо у каждого был набор для выживания, в который входит в том числе леска с набором крючков), мы опять двинулись дальше. Двое человек с биноклями, авангардом следующие впереди метрах в пятидесяти, вовремя обнаруживали конные казачьи разъезды и мы обходили их стороной. Уже затемно, обходя Миллерово, мы наткнулись на выставленный секрет — десять человек с пулеметом Максим, удачно занявшие возвышенность, с которой контролировали подход в сторону одного из центров антибольшевистского восстания казачества. На секрет первым конечно же нарвался наш авангард, я шепотом отдал приказ и пятеро пластунов, оставив нам своих лошадей, двинулись в тыл выявленной засаде, а я с оставшимися направился к растерявшимся разведчикам. Мы стояли под прицелом пулемета, ждали, пока казачки седлали своих коней, спрятанных в овражке. К нам подъехал чубатый хорунжий лет сорока в сопровождении пары казаков.

— Кто такие? Документы! — хорунжий направил на нас револьвер, а казачки — свои винтовки. Остальные белоказаки контролировали нас рядом с пулеметом, жадно поводившим своим тупым стволом и готовым немедленно открыть огонь. Великолепно одетые хорунжий с сопровождающими, в новых шинелях, серых папахах и обутые в прекрасные сапоги, с петлицами из георгиевских лент на шинели, рядовые с донскими синими погонами с номером Десять (номер того полка, в котором в германскую войну служили казаки). В засаде сидели прошедшие горнило Мировой войны гундоровцы.

Сформирован этот полк был в апреле восемнадцатого года на основе Десятого Донского казачьего полка Русской императорской армии. Эта военная часть состояла преимущественно из георгиевских кавалеров (как Георгиевского ордена, так и Георгиевского креста) Первой мировой войны, были тут и обладатели полного «банта» Георгиевского креста. Донским атаманом полку было присвоено звание Георгиевского, и в качестве отличительного знака «гундоровцы» стали носить в петлицах и на папахах георгиевские ленты. Под стать было и полковое знамя. Это был образцовый казачий полк, слава о котором гремела по всей Донской армии, вселяя красным страх. Назван полк в честь станицы Гундоровской (ныне город Донецк Ростовской области), а также Луганской, Митякинской, Каменской, Калитвенской и Усть-Белокалитвенской станиц. Имя гундоровцев было так известно большевикам, что при встрече с казаками красноармейцы спрашивали: «Гундоровцы?» и, получив утвердительный ответ, сдавались безропотно. Полк был особенный, особенной была и его организация: 1500–2000 штыков, 300–400 шашек и полковая батарея, все в образцовом порядке и прекрасном виде. В наиболее опасных местах, в наиболее критические моменты, Гундоровцы всегда выручали попавших впросак другие части Добровольческой армии.

В отличие от многих других подразделений русской армии, этот полк вернулся домой не «как попало», а организованно: в ноябре семнадцатого года, тремя эшелонами. Выгрузился на железнодорожной станции и разъехался по станицам. Многие казаки тайком привезли домой оружие. Уже в декабре семнадцатого фронтовики столкнулись с тем, что в их хуторах и станицах возникло двоевластие: власть атаманов оспаривали Советы рабочих депутатов, созданные из шахтёров и приезжих комиссаров.

Я предъявил свои документы — Хорунжий Скопцов Анатолий Михайлович, следую со своими разведчиками в ставку Главнокомандующего с донесением результатов нашей разведки станции Таловая.

— Пароль!

В это время со стороны секрета белых раздался свист — мои пластуны подали знак полной зачистки секрета, белоказаки на мгновение отвлеклись и тут же в них полетели ножи, метко поразившие их глазницы. Беляки еще не поняли, что они умерли, как стволы их винтовок и револьвер были выдернуты из их рук. Я с удовольствием констатировал слаженную работу моих бойцов. Дождавшись пятерых моих убивцев, деловито вытиравших лезвия своих ножей какими-то тряпками и правящих своими лошадьми с помощью колен, я подал знак и все молча тронулись дальше. Бывшие с нами в качестве проводников казаки буквально уронили чуть ли не до седла свои челюсти после мгновенного лишения жизни опытных врагов.

Больше таких опасных противников нам не попадалось, чем глубже мы продвигались по тылам ВСЮР, тем меньше был шанс нашего разоблачения, нас принимали за своих, часто обращая внимание на наше вооружение — пистолетом маузер вооружались только офицеры, иногда удивление вызывала моя молодость, но карьера в гражданскую продвигалась быстро у многих из-за огромного количества смертей, причиной которых мог стать случайный снаряд. Наши же автоматы без магазинов и вовсе были практически скрыты чехлами, их которых торчали деревянные приклады.

В Таганрог мы добрались к третьему ноября, погода не радовала, ночи были холодными, заморозки стали постоянным явлением. Вчера полдня лил дождь, хорошо, что удалось укрыться от непогоды в армянском селе. В город вошли около десяти вечера, на въезде нас остановил шлагбаум, который охраняли трое казаков в форме Второго полка так называемой Молодой армии. Прапорщик, командующий заслоном, потребовал пароль, но получив удар по голове, на несколько минут потерял сознание. Очнулся он от хлестания по щекам, обведя мутным взглядом окружающих его незнакомых казаков, попытался вытереть рукой кровь с лица, но связанные руки не позволили ему это сделать. Узнать пароль, действующий этой ночью, удалось после сломанных пальцев на одной руке и отрезанного уха. Трупы уже были спрятаны подальше от глаз, методом быстрого потрошения прапорщика получили информацию — через полтора часа будет смена поста. Оставив троих пластунов на посту с приказом тихо вырезать сменщиков и ждать нашего возвращения.

По имеющимся сведениям, для штаба главнокомандующего была отведена почти вся Греческая улица, сам же Деникин занимал двухэтажный угловой особняк с балюстрадой владельца пароходства Звороно (улица Греческая, 50). Ставка разместилась в том же особняке, где помещался немецкий штаб. Но теперь все было гораздо торжественнее. По улице перед ставкой была запрещена всякая езда; следили за этим специальные часовые, стоящие на ближайших перекрестках. Запрещалось и пешее хождение с той стороны улицы, где была ставка. По сторонам подъезда на маленьких квадратных ковриках лицом друг к другу с шашками наголо, замерев как истуканы, стояли два офицера в парадных золотых погонах и при всех регалиях. В общем, все выглядело очень эффектно.

В городе помимо многочисленных военных ведомств находились военные миссии правительств Франции, США, Англии, Японии и Румынии. В городе открылись военные госпитали, куда приглашались на работу врачи и медсестры. Шла запись в Добровольческую армию.

Из Новороссийска в Таганрог была переведена Школа английских танков. Под ее размещение были отданы казармы и полигон артиллерийской бригады, расквартированной до семнадцатого года в Таганроге (территория нынешних Артиллерийских переулков), а почти три десятка английских офицеров-инструкторов разместились в городских гостиницах. Танки к тому времени успели повоевать на фронтах Первой мировой войны, поэтому они первоначально отправлялись на завод «А. Нев, Вильде и К» (ныне ТКЗ), где и велись работы по их починке и восстановлению. После ремонта машин и обучения курсантов формировались танковые отряды и отправлялись на фронт.

На Петровской улице появилось кабаре. Обновились вывески, с яркими золотыми буквами: «Мануфактурный магазин Адабашева», «Гастрономический магазин Дурукова», «Бр. Камбуровы», «Ильченко и сыновья» и многие другие. На берегу моря, возле яхт-клуба, заработала макаронная фабрика Машетти. Улицы, прекрасный городской сад — гордость таганрогжцев, рестораны, Воронцовский бульвар над морем заполнились франтоватыми офицерами и разодетыми дамами и девицами.

Первым объектом зачистки мною был определен Дворец Альфераки по улице Николаевской (Фрунзе) 41. В этом роскошном здании размещался деникинский штаб. Большинство штабных спали на своих квартирах, поэтому особого противодействия нам не было. Пластуны получили приказ снять часовых и через пятнадцать минут мы подъехали к зданию, поставив у парадного входа своих часовых, открыв чугунные ворота, завели во двор лошадей и, повесив на их морды торбы с овсом и оставив наших проводников присмотреть за лошадьми, я со своими бойцами осмотрели здание, попутно вырезая дежуривших в здании беляков. В одной из кабинетов, не выключив настольной лампы, на диване спал генерал. Увидев генеральские лампасы (спящий был в галифе и исподней рубахе, его китель висел на спинке стула), я приготовился вонзить нож под сердце, однако успел остановить удар — лицо генерала показалось мне знакомым — этот профиль с бородкой и усами мне был знаком — это был Батюшин Николай Степанович, руководитель органов военной разведки и контрразведки в Русской императорской армии, ныне подвизавшийся на мелкой должности при штабе Деникина, который на дух не переносил контрразведчиков и жандармов политического сыска и не допускавший опытных специалистов в свою контрразведку. Следовавшие в русле деникинской кадровой политики начальники КРО — не знакомые с практикой оперативно-розыскной деятельности офицеры Генерального штаба — назначали своими помощниками юристов, ранее служивших юрисконсультами акционерных обществ или на таможне, оперативными сотрудниками — строевых офицеров, наблюдательными агентами — нижних чинов. Причем без каких-либо проверок на профессиональную пригодность и надежность. Поэтому контрразведывательные отделения комплектовались людьми случайными, зачастую совершенно неграмотными, не могущими понять ни задач контрразведки, ни способов их решения.

Нажав определенную точку на шее Батюшина, я практически выключил его на пару часов. Поручив пленника моим архаровцам, связавшим его и засунувшим в рот кляп, приказал отнести его поближе к нашим лошадям В каретном сарае нашлась коляска, которую запрягли парой лошадей из конюшни. В эту коляску и был помещен Николай Степанович.

Затем, убедившись в расторопности моих перебежчиков, занятых организацией заполнения поилки около конюшни водой, мы с бойцами, оставив еще одного для охраны наших лошадей, отстегнув шашки и прихватив с собой автоматическое оружие и гранаты, отправились на Греческую улицу, которая шла параллельно всего через два квартала. Разделившись на двое, мы начали зачистку зданий, в которых жили штабные. Почти все дома были двухэтажные. Часть каждой группы диверсантов имела при себе мотки веревки для гражданских, которых по моему приказу должны были «спеленать», лишив их возможности поднять тревогу.

— Бойцы! Действуем быстро и без шума, выставляя часовых у выхода из здания, режем белых и нейтрализуем женщин и детей, задача часовых — контроль входной двери и готовность пресечь побег офицериков из окон — дав инструктаж, я даю отмашку и моя группа, фомкой почти бесшумно открыв дверь, проникает в дом.

Часть сразу поднимается на второй этаж, я вошел в открытую моим казачком спальню — на кровати кто-то спал, колеблющийся свет керосиновой лампы выхватил отблеск погонов полковничьего мундира. Один из бойцов, выдернув подушку, накрывает ею спящему лицо, а другой вгоняет нож в шею. Струя крови не успевает обрызгать все вокруг, как подушка опускается ниже, защищая нас от обильного кровотечения. Всего в доме жили четверо беляков; двух женщин, найденных на втором этаже, связали и спрятали в чулан.

В следующем доме, открыв входную дверь, мы услышали рычание и нанас бросился дог мраморного окраса. Сразу два клинка вошли ему в грудь, на визг умирающей собаки выскочил одетый в исподнее усатый мужик лет сорока с револьвером в руке — Дик, что с тобой! Вы кто такие, черт побери?

Я ударом правой ноги выбил у мужика ствол, а левой ударил беляка по яйцам. Через минуту мои бойцы рванули внутрь, зачищая помещения от противника, на это ушло почти пять минут. Оставив после себя трупы и связанных трех женщин и двух пацанов лет десяти, мы вышли на улицу.

Там бойцы второй группы вырезали патруль из двух человек и затаскивали их в подъезд дома, который они зачистили. Продвигаясь таким темпом, через час мы добрались до особняка, в котором разместилась Ставка Деникина. Часовые, шесть человек, охранявшие здание, перемещаясь вдоль стен, контролировали угол Коммерческого переулка и улицы Греческой но отнеслись к своей службе спустя рукава — винтовки были заброшены на плечи, командующий ими подъесаул курил и не ожидал нападения. Все прошло как на учениях — ножи еще начали свой полет, когда на ошарашенных белоказаков стремительным броском бросились мои пластуны, не позволяя упасть и загреметь о булыжники мостовой их оружию. Тела сразу оттащили, офицерику вышибли дыхание ударом в солнышко, шинель ничуть не сдержала поставленный удар. Языка допросили в соседнем, уже зачищенном доме, выясняя расположение охраны внутри здания.

На зачистку здания, принадлежавшему ранее владельцу пароходства Звороно, я выделил шестерых самых опытных и матерых пластунов, остальных отправил на зачистку остальных домов по Греческой улице.

Ставка охранялась отвратительно — на первом этаже четверо, штабс-капитан, есаул и пара прапорщиков увлеченно резались в покер, остальные, кто не принимал непосредственного участия в игре, следили за чужим фартом чуть в стороне, стараясь не обращать на себя внимание господ офицеров. Подхорунжий заглядывал в карты из-за спин офицеров, а десяток казаков тихо переговаривались, оставив свое оружие в деревянной пирамиде. Когда мы вошли и направились к игрокам, те поначалу не обратили на нас внимание, полностью погрузившись в игру. Работать пришлось грязно, от поднятия тревоги нас могли спасти только скупые и стремительные движения. Мгновение — правой рукой загоняю нож в почку одному, левой рукой делаю мах и нож вскрывает горло второму, остальных режут мои бойцы, кровь буквально фонтанирует, заливая нас кровью. Подхорунжий, выпучив глаза, лапает кобуру, негнущиеся пальцы не могут ее расстегнуть. Одновременно кидаю оба ножа, попав в глаз подхорунжему и в горло штабс-капитану, удивленно оторвавшемуся от карт, услышав предсмертный хрип казака, пытавшегося зажать распоротое горло. Выхватив шашку у убитого мной казака, я почти сношу голову сидящему ко мне спиной прапорщику, обратным движением загнав ее в бок есаулу, с ужасом схватившегося за клинок в своем теле. Через минуту все было кончено, залитые чужой кровью, мы оттерли свои ножи скатертью, сдернутой со стола и двинулись дальше. В одной из комнат на двухъярусных нарах спали еще человек двадцать охраны, которых мы, как мясники, резали во сне.

Я взял вышитый рушник, висевший на гвоздике, вбитом в стену, и вытер лицо от крови. Мои архаровцы двинулись дальше, один открывал дверь, остальные врывались внутрь и, работая ножами, оставляли после себя только трупы. В небольшом кабинете, из которого дверь вела в покои Главнокомандующего, сидя на стуле и положив голову на зеленное сукно дубового стола спал подпоручик, адъютант штаба корпуса. Нож прервал его жизнь, а бойцы рванули дальше, вдруг раздался женский вскрик и оборвался после удара и я рванул за пластунами, которые стояли в большой спальне около кровати. Антон Иванович с кляпом во рту пытался вырваться, но получив под дых, притих. Рядом лежала без сознания симпатичная женщина лет двадцати пяти-тридцати, синяк с правой стороны лица медленно наливался синевой. Мои башибузуки смущенно смотрели на меня, не забыв навести на меня стволы, которые опустились после опознания своего начальника. Я осветил спальню и отдал распоряжение вывести Деникина, а его жену связать. В соседней спальне нашли дочь генерала, за младенцем присматривала кормилица, их заперли вместе женой Деникина в кладовке, не имеющей окон.

Деникина доставили в его рабочий кабинет и после непродолжительных пыток он сдал нам шифр от огромного сейфа, стоявшего в кабинете. Освободив железный ящик от кучи секретных бумаг и от нескольких пачек денег, в том числе, английской валюты и поместив все содержимое в два найденных мешка, мы оставили тело генерала на персидском ковре с раной в сердце и после окончательной зачистки, вышли из здания. Я вместе с бойцами под видом часовых стал ждать возвращения своих диверсантов, продолжавших лить кровь на этой улице.

Интерлюдия

Утром следующего дня Таганрог напоминал муравейник — за ночь, прозванную казаками кровавой, красные диверсанты выбили практически все командование. В Ставку вызвали Владимира Григорьевича Орлова. Профессиональный контрразведчик, действительный статский советник, участник Русско-японской войны, участник Первой мировой войны в органах контрразведки, участник антибольшевистского подполья в Петрограде, начальник контрразведки Добровольческой армии Одесского района в феврале-апреле девятнадцатого года стоял на первом этаже, стараясь не вляпаться в лужи крови, Орлов снял очки, платком вытирая испарину на бритой наголо голове. Увиденное в Ставке поразило даже его, повидавшего мерзости войны. Заплаканную Ксению Васильевну Деникину в полуобморочном состоянии провели мимо — ее решили отправить в госпиталь.

Орлов был отнюдь не новичком в шпионских играх — после Октябрьской революции он, по поручению генерала Алексеева, смог устроиться в Петроградскую ЧК по подложным документам (на имя Болеслава Орлинского). Он был назначен на должность председателя центральной уголовно-следственной комиссии, неоднократно лично общался с Ф. Э. Дзержинским. Тот вспомнил Орлова, отметив: «Это очень хорошо, Орлов, что вы сейчас на нашей стороне. Нам нужны такие квалифицированные юристы, как вы. Если вам когда-нибудь что-то понадобится, обращайтесь прямо ко мне в Москву». Орлову удалось создать тайную антибольшевистскую сеть (около восьмидесяти агентов) и войти в контакт с представителями стран Антанты и Центральных держав в Петрограде, которым смог передавать некоторые сведения о деятельности ВЧК, организовать переброску офицеров из Петрограда в Добровольческую армию. Крупным успехом Орлова считалось создание картотеки с фотографиями и ориентировками на большевистских агентов и агитаторов, которая также была передана на Дон. Одним из контактов Орлова был английский разведчик Сидней Рейли.

Здесь, в Таганроге, Орлову пообещали должность начальника контрразведывательной части особого отделения Генштаба ВСЮР. Орлов уже был извещен и о остальных зверствах красных, вырезавших всех постояльцев домов по Греческой улице. В числе жертв — командующий Кавказской Добровольческой армией Врангель, командующий Добровольческой армией Май-Маевский, начальник штаба ВСЮР генерал-лейтенант Романовский, генерал-лейтенант Добровольский, командир 1-го армейского корпуса в Донецком бассейне генерал-лейтенант Кутепов, генерал-майор Скоблин, начальник 4 пехотной дивизии генерал-майор Слащёв, генерал-майор Шкуро, генерал-майор Чернавин, генерал-майор Папа-Фёдоров, генерал-майор Росляков, контр-адмирал Фабрицкий, контр-адмирал Кононов, генерал-лейтенант Сидорин, генерал-лейтенант Кельчевский, генерал-майор Алексеев.

Список всех погибших ошеломлял, Орлов искал тело своего коллеги Батюшина, но генерал пропал, последние, кто его видели, утверждали — генерал работал до поздна в штабе. В Ставку прибыли английский и французский посланники, при виде ручьев крови приложившие к лицам свои носовые платки. Орлов сжал кулаки так, что они побелели — «Что ж, товарищи большевики, в ответ на ваш террор мы ответим сторицей!»

Конец первой книги

Чинцов Вадим Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЦК

Глава  1

По возможности отмыв кровь с одежд, бойцы моего отряда, собравшись около конюшни, шокировали Гришку и Федьку своим видом — вернувшись с операции, мы выглядели как забойщики мяса. Ребята еще не отошли от адреналинового возбуждения, но держатся молодцом. Проверив и затянув подпруги, мы пристегнули шашки и, держа наготове автоматы и винтовки, тронулись в обратный путь. На выезде из города подобрали своих казаков, которые к нашему возвращению успели нашинковать разводящего и шестерых казаков.

— Командир, как бы казачки не подняли шум — мы минут сорок как уничтожили караул, который должен был сменить наш пост, пропажа казаков вызовет тревогу в казарме.

Я оглянулся и прислушался — вроде пока тихо, но это ненадолго — Уходим! — я отдал повод своего коня ближайшему бойцу и пересел в коляску, в которую установили станкач Максим. Пленник еще был в отключке.

Наш отряд рысью стал удаляться от Таганрога, погруженного в сон, надеюсь погоня будет немногочисленной. Рядом застонал Батюшин, с которого я снял путы и вынул кляп, освободив ему рот. Я из баклаги дал напиться генералу и тот удивленно оглянулся — Где мы? И кто вы такой?

— Командир диверсионного чекистского отряда Сорокин Андрей Юрьевич, к вашим услугам! Сегодня нами были уничтожены все офицеры, устроившие свои квартиры по Греческой улице, Штаб Ставки вместе с Главнокомандующим уничтожен, вы же, Николай Степанович — мой пленник.

— Но почему я? — удивлению генерала не было предела — Я мелкая сошка в штабе ВСЮР, несмотря на свой генеральский чин. Вы не с кем меня не спутали?

— Я решил вас спасти от вас самого! — осмотрев в бинокль окрестности и, убедившись в отсутствии погони, я продолжил диалог — Вы профессиональный контрразведчик, ваше место — в Российской армии. Эти золотопогонники готовы сотрудничать хоть с чертом, лишь бы загнать восставший народ обратно в рабское ярмо. Эту нечисть скоро выкинут за пределы России и бывшие полковники и генералы будут работать таксистами в Париже. А кто будет стоять на страже Родины?

Генерал усмехнулся — Вы же уничтожаете всех офицеров, именно поэтому мы здесь сражаемся с вами.

— Это не совсем так, Николай Степанович, Советской власти служат и бывшие царские генералы: полные генералы — шестнадцать генералов от инфантерии, трое генералов от кавалерии, трое генералов от артиллерии и один инженер-генерал; сорок девять генерального штаба генерал-лейтенанты, семеро генерал-лейтенантов, окончивших Михайловскую артиллерийскую академию, двое генерал-лейтенантов, окончивших Николаевскую инженерную академию и генерал-лейтенант, окончивший Александровскую военно-юридическую академию; всего около четырехсот генералов и адмиралов.

Батюшин пораженно молчал, он не подозревал о таких значительном количестве генералов, перешедших на сторону Красных.

— И вот еще — подумайте о своей семье! Ваши жена и дочери прозябают в Казани, они нуждаются в вас, товарищ генерал! Если вы согласитесь честно служить своей Родине, то ваша семья будет вывезена в Москву, вам будет предоставлена квартира.

Генерал откинулся назад и задумался.

Интерлюдия

Шестого ноября на совместном совещании ВЦИК, посвященное итогам подготовки празднования двухлетия Октябрьской революции, Ленин пришел в приподнятом настроении, потрясая иностранными газетами — Вот что пишут английские и французские газеты, товарищи! Журналисты просто бьются в истерике, называя уничтожение Деникинского штаба ночью кровавых ножей, вот послушайте : " Сотни трупов с ножевыми ранами были найдены на своих квартирах, расположенных на улице Греческая, реки крови пролиты безжалостными красными убийцами. Будто ураган смерти промчался по Таганрогу, уничтожая всех на своем пути"!

Троцкий усмехнулся — Товарищ Сорокин умеет удивлять, после смерти Деникина и его штаба казаки переходят на нашу сторону целыми полками, Оставшиеся части ВСЮР оставили Таганрог, Екатеринослав и Ростов-на-Дону, в панике отступив к Екатеринодару и Херсону. В Таганроге белыми были брошены двадцать пять отремонтированных танков. Нами готовится наступление на Екатеринодар и Херсон, скоро мы скинем белых в Черное море. Вот такой каламбур, товарищи! С двумя десятками пластунов провернуть такую операцию! Вроде даже без потерь! Везение невероятное!

Ленин убрал улыбку с лица, сразу став серьезным и жестким — Лев Давыдович, сколько в РККА пластунов? Почему же их не использовали так, как товарищ Сорокин? У вас большое число военспецов из бывших офицеров, однако наши войска могли даже при численном превосходстве только драпать, бросая тяжелое вооружение. Нынешнему успеху на Южном фронте мы целиком и полностью обязаны вчерашнему гимназисту. Может вы, товарищ Троцкий, чужое место в наркомате занимаете? Вы отлично нагоняете страху своими децимациями, однако этого мало, вы же считаете зазорным учиться знаниям, необходимым военному министру, отдав военспецам всю организацию наркомата.

Наркомы кто сочувственно, кто злорадственно смотрел на Троцкого, от ярости готового выплеснуть в ответ обвинения в недальновидности вождя.

— Я не держусь за свою должность, готов уступить ее более достойному!

Ленин прищурился и кивнул — Хорошо, мы рассмотрим ваше желание освободить пост наркома, не беспокойтесь, мы подыщем вам подходящую работу.

Троцкий, задыхаясь от гнева, вышел из зала совещаний, стукнув дверью. Ленин пожал плечами и спросил Главковерха — товарищ Каменев, что слышно о отряде Сорокина — где сейчас он и его люди?

Сергей Сергеевич вскочил и невольно разгладил свои великолепные усы — Вчера отряд Сорокина с боем перешел линию фронта, вместе с его отрядом вышли добровольно присоединившиеся солдаты артиллерийского дивизиона вместе с семью орудиями и сотня пластунов из Первой Кубанской пластунской отдельной бригады. Ожидается переход на нашу сторону всей бригады — казаки устали воевать за белых, не имеющих конкретных целей развития России. Первая Верхне-Донская дивизия готова в полном составе перейти на нашу сторону,

Товарищ Сорокин захватил в Ставке Деникина генерала Батюшина, опытного офицера разведки, по донесению Сорокина, генерал готов служить Советской власти.

— Вот! Сорокин вместе с двумя десятками человек делает работу за весь наркомат по военным и морским делам. Товарищи, предлагаю вместо товарища Троцкого наркомом утвердить товарища Фрунзе. А Льва Давыдовича назначим заместителем наркома, начальником Главного военно-политического управления. Пусть подымает военно-патриотическую работу в РККА! — Ленин на минуту задумался и продолжил — В связи отменой Ревтрибуналов предлагаю товарища Крыленко назначить заместителем наркома юстиции. В связи с отменой многонациональной политики нашего государства наркомат национальностей расформировывается и я предлагаю утвердить нашего партийного товарища Кобу моим заместителем с исполнением обязанностей наркома финансов, а товарища Крестинского освободим от управления этим наркоматом — слишком бездумно тратятся народные деньги, это не чужой кошелек, из которого можно брать, не задумываясь о его наполнении. Товарища Крестинского предлагаю утвердить заместителем Председателя ВЦСПС.

Николай Иванович Бухарин (после закрытия Коминтерна, в котором состоял членом Исполкома, лез из кожи, пытаясь занять место наркома Внутренних дел, решив — Дзержинскому и ВЧК хватит), Григорий Евсеевич Зиновьев (после закрытия Коминтерна назначенный заместителем председателя Моссовета), Лев Борисович Каменев (Председатель Моссовета) и Алексей Иванович Рыков (председатель ВСНХ РСФСР) с завистью смотрели на Сталина, Бухарин при этом сжал свои кулаки — все они метили на место, которое во время болезни Ленина занимал Свердлов. Все они хотели подержаться за руль Советского государства. Сам Сталин едва заметно усмехнулся и потянулся к коробке папирос.

Ленин просмотрел свои черновые наброски и продолжил — Высказывайтесь, товарищи! Может у кого-то есть возражения по моим предложения?

Интерлюдия

Великобритания. Лондон, Даунинг-стрит, 10. Несколько человек пили чай и болтали о каких-то пустяках, не начиная основного разговора, ради которого они и собрались. Премьер-министр Дэвид Ллойд-Джордж поражал ярко-голубыми блестящими глазами и слегка взлохмаченной прической снежно-белых волос. Эти волосы окружали голову, точно волшебное сияние. Такие же снежно-белые усы были подстрижены по-русски. Одет Ллойд Джордж был в светло-серый с голубоватым отливом (под цвет глаз!) костюм, на длинном черном шнурке висело золотое пенсне, которым хозяин в ходе разговора весьма искусно манипулировал — Граф, содержание полностью снаряженного герцога стоит столько же, сколько содержание двух дредноутов, а герцоги — такой же ужас, и они служат дольше“.Министр иностранных дел Граф Керзон Кедлстонский ( один из организаторов интервенции против Советской России), с мужественным лицом, с зачесанными назад темными волосами пожал плечами, не ответив на тонкий юмор хозяина кабинета.

Канцлер казначейства Остин Чемберлен сквозь монокль чопорно разглядывающий графа, военный министр и министр авиации Уинстон Черчилль и первый лорд Адмиралтейства Уолтер Лонг собрались обсудить заявление Советской России о признании долгов царской России и требование возместить финансовые и материальные потери от интервенции, и самое наглое требование — отдать России часть репараций.

Наконец Премьер-министр отложил пустую фарфоровую чашку и медленно начал свой монолог, неожиданно акцентируясь при этом на важных моментах — Ленин вдруг отказался от своего прежнего решения установить мир с Германией без аннексий и контрибуций. Как вы знаете, Брест-Литовский Договор был аннулирован решением советского ВЦИК от тринадцатого ноября восемнадцатого года на фоне революционных событий в Германии. И теперь, фактически, Советы в состоянии войны с Германией. Это щекотливый момент, господа!

В августе восемнадцатого года был заключен дополнительный (секретный) двусторонний договор. Согласно финансовой части данного соглашения РСФСР обязывалась выплатить — контрибуцию в 6 миллиардов марок (2,75 миллиарда рублей): в том числе 1,5 миллиарда рублей золотом (245,5 тонны), 545,44 миллиона — кредитными обязательствами, а ещё один миллиард — поставками сырья и товаров. Большевикам же удалось добиться признания своего контроля над Баку. Однако при этом Германия получала четверть производимой там продукции (прежде всего нефти). 11 ноября того же года между Германией и Антантой было заключено Компьенское перемирие. Одним из условий соглашения являлся отказ Германии от всех условий Брестского и Бухарестского мирного договоров.

Брестский мир стал формальным поводом для стран-членов Антанты приступить к вторжению на территорию России. Мы и наши союзники высадили свои контингенты в Мурманске, Архангельске и Владивостоке. Кроме того, мы начали поддерживать представителей Белого движения и объявили о своём патронате над действующим в центре России чехословацким корпусом.Однако большевики не сидели, сложа руки, наблюдая за действиями Германии. Ещё до революции, когда руководство царского Генштаба отвергло предложения своих офицеров использовать крайне левые группировки для разложения Германии изнутри, большевики активно помогали своим немецким единомышленникам и вели идеологическую борьбу с имперскими властями.Придя к власти в России, большевики сделали свою идеологическую работу на германском направлении ещё более интенсивной.«Без влияния Ленина не было бы в Германии таких мощных социал-демократов, которые оказались способны устроить там революцию, инициировав протесты в Киле и других городах. Таким образом, Советская Россия тоже внесла свой вклад в прекращение Первой мировой войны и дальнейшее развитие европейской истории.Параллельно большевики использовали полученную ими в результате Брестского мира передышку, чтобы создать боеспособную армию.Уже в начале осени девятнадцатого года последние наши части покинули Архангельск. Не сегодня, так завтра красные скинут остатки белой армии в Черное море. Наши агенты докладывают — после смерти Деникина и его штаба войска сдаются красным целыми полками! Это катастрофа, господа. Закончив Гражданскую войну победой, красные, используя весь накопленный боевой опыт, могут заключить союз с немцами и как катком раздавят лягушатников.

— Не дай Бог, если Советам придет идея повторить ночь кровавых ножей уже в Лондоне! — флегматично произнес Уинстон Черчилль и буквально всех в этом кабинете поразили его слова — действительно, если красные смогли без шума упокоить больше двухсот человек посреди города, буквально набитого войсками, то они могут повторить это и здесь, посетив дома беспечных закулисных правителей мира.

— Что же делать, господа? Будем соглашаться на условия Ленина, или же запремся в крепости Тауэр, переждав там несколько лет, пока все не успокоится? — министр иностранных дел осуждающе покивал головой — Хотя даже в средние века в такие крепости пробирались убийцы ассасины, так что в наш просвещенный век это сделать будет еще проще.

Остин Чемберлен процедил — Если мы будем вынуждены принять условия красных, то что мы скажем союзникам, убедить их будет очень непросто. Интересно, откуда у русских взялись эти "ассасины"?

— Значит, готовим проведение переговоров с этими лапотниками, захватившими власть? — министр иностранных дел вопрошающе посмотрел на Премьер-министра.

Тот кивнул — Готовьте ноту, будем договариваться!

Добравшись до Москвы, я отпустил своих бойцов на Спецобъект отдыхать, сам же отправился к себе на Лубянку, первым делом посетив своего начальника с отчетом о проделанной работе. За мной порученцы внесли мешки с похищенными документами и бабками и Дзержинский крепко обнял меня, растрогав этим своим неожиданным проявлением чувств.

— Молодец, Андрей, молодец! Честно говоря, я не ожидал такого успеха — максимум думал, ну гранаты в штабное окно кинете, а тут такая сказочная операция проведена, молодец! За вашу ночь кровавых ножей все приставлены к ордену.

— Феликс Эдмундович! Пора уже расширить перечень советских наград — Красное знамя не должно оставаться единственным орденом республики.

— И какие же награды вы хотите предложить, Андрей Юрьевич? — Дзержинский с интересом ждал моих предложений.

— Во-первых, ввести Высшие степени отличия РССР — звание Героя Советской Республики и звание Героя Социалистического Труда за совершение подвига или выдающиеся заслуги во время боевых действий, а также и в мирное время.с вручением медали Золотая звезда Героя и ордена Ленина,

Во-вторых, ввести наивысший государственный орден имени Ленина за особо выдающиеся заслуги в революционном движении, трудовой деятельности, защите социалистического Отечества, развитии дружбы и сотрудничества между народами, укреплении мира и иные особо выдающиеся заслуги перед Советским государством и обществом.

Второй по значимости орден — Орден Октябрьской Революции за активную революционную деятельность, большой вклад в становление и укрепление Советской власти; за выдающиеся заслуги в построении социализма и строительстве коммунизма.

Следующим по стату Орден Красного знамени для награждения за особую храбрость, самоотверженность и мужество, проявленные при защите социалистического отечества. Орден Трудового Красного Знамени — общегражданская награда, вручавшаяся за трудовые заслуги.

Орден Красной Звезды для награждения за большие заслуги в деле обороны РССР как в военное, так и в мирное время, в обеспечении государственной безопасности.

Орден «Знак Почёта» для награждения за высокие достижения в производстве, научно-исследовательской, государственной, социально-культурной, спортивной и иной общественно полезной деятельности, а также за проявления гражданской доблести.

Орден «За личное мужество» для награждения за мужество и отвагу, проявленные при спасении людей, охране общественного порядка и социалистической собственности, в борьбе с преступностью, стихийными бедствиями и при других чрезвычайных обстоятельствах.

Орден Славы первой, второй и третьей степени для награждения лица рядового и младшего командного состава Красной Армии, проявившие в боях за Советскую Родину славные подвиги храбрости, мужества и бесстрашия. Этот орден будет аналогом царских георгиевских крестов с такой же ленточкой.

Также необходимо ввести медали — Медаль «За отвагу» для персонального награждения за личное мужество и отвагу, проявленные при защите Отечества и исполнении воинского долга. Медаль «За боевые заслуги» для награждения за умелые, инициативные и смелые действия, сопряженные с риском для жизни, содействующие успеху боевых действий с врагами Советского государства. Медаль «За трудовую доблесть» для награждения за трудовые заслуги. Медаль «За отличие в охране государственной границы РССР». Медаль «За отличие в воинской службе» за отличные показатели в боевой и политической подготовке; за особые отличия на учениях и маневрах, при несении боевой службы и боевого дежурства; за отвагу, самоотверженность и другие заслуги, проявленные в период прохождения воинской службы. Медаль «За отличную службу по охране общественного порядка» для награждения: рядового и начальствующего состава органов внутренних дел за подвиги и заслуги, проявленные в охране общественного порядка и борьбе с уголовной преступностью. Медаль «За отвагу на пожаре». Медаль «За спасение утопающих». Медаль «За безупречную службу» трех степеней для награждения сотрудников военного наркомата, наркомата внутренних дел и органов госбезопасности, прослуживших в соответствующих структурах не менее десяти лет и не имеющие взысканий за период службы (Медаль I степени за 20 лет безупречной службы, Медаль II степени за 15 лет безупречной службы, Медаль III степени за 10 лет безупречной службы).

— Эк ты как далеко глядишь! — Дзержинский удивленно покачал головой — И зачем последнюю медаль предлагаешь, о ней пусть через 10 лет и подумают!

— Это, чтобы не додумались до награждения боевыми наградами за выслугу лет. Это обесценит сами награды.

И еще — Феликс Эдмундович, необходимо разрешить ношение царских боевых наград, раз мы протянули руку всем бывшим, нужно признать и знаки отличия за героизм при защите нашего общего Отечества — России

— Хорошо, раз ты все так продумал, то ты, Андрей, и эскизы предлагаемых наград набросал?

— Так точно, готов немедленно передать с порученцем.

— Хорошо, отдыхай сегодня, а завтра чтоб был на службе!

Глава 2

Ленин, Сталин, Фрунзе и главковерх Каменев с интересом знакомились с новым предложением Сорокина, комментирую рисунки и описание наград.

Ленин с сомнением разглядывал орден, который Сорокин предложил назвать в его честь — Сомневаюсь я, голубчики, в целесообразности помещения меня на на высшую награду республики, как-то не комильфо! Я ничего особенного для этого не сделал. Не надо из меня икону делать!

Сталин возразил — Если Вы недостойны, то я даже не знаю, чье имя достойно этого ордена.

— Это правда, Владимир Ильич! — Дзержинский своим пронизывающим взглядом обвел присутствующих — Вы вождь мирового пролетариата, награждаемые будут гордиться вашим профилем на своей груди.

— Мне это совершенно, батенька, не нравится, предлагаю учредить орден Карла Маркса, его теория помогла большевикам победить царизм и буржуазию — Ленин прищурился и откинулся на спинку стула.

— Я тоже, посомневавшись, предложил Пророку увековечить Маркса, на что он мне ответил — Маркс не был единым создателем марксизма, его источниками стали Георг Гегель, Людвиг Фейербах, Адам Смит и Давид Рикардо, Анри Сен-Симон, Шарль Фурье, Роберт Оуэн. Его теория не безупречна и утопична в главной идее — построении коммунизма. Маркс наивен в своем преклонении перед пролетариатом. Невозможно построить коммунизм, опираясь на обычных людей, большинство которых не захотят жить как все, желая роскоши и безделья. К сожалению, чистка аппарата ВЧК это подтверждает, к власти дорвались совершенно чуждые нам люди, которые своей демагогией и показательной жестокостью к так называемым врагам революции делающие себе карьеру.

Взять фабрики — простой пролетарий, который получил полную свободу начинает пить, гнать брак на заводе и требовать преференций. Без жесткой руки и без контроля люди превращаются в паразитов и бывшие правящие классы еще цветочки, что вырастет из наших партийных функционеров — а получится та же элита, которая захочет намного лучшей жизни, чем остальной народ.

Дзержинский закурил и продолжил — Сгоряча я чуть не приказал арестовать Пророка, а затем понял — он прав и нужно начинать бороться с барством в высших эшелонах власти уже сейчас. Спецпайки мы ввели, осталось завести себе прислугу, назвав ее домохозяйками! Все к этому идет, товарищи! Я тогда спросил Пророка — Какой вы видите цель нашей партии?

Я получил такой ответ — "Партийные функционеры не должны навязывать свое мнение руководителям органов исполнительной, законодательной и судебной власти. Задача партии — разработка теории построения социализма в РССР и помощь исполнительной власти в практическом воплощении ее теории. Целями партии должны стать, в первую очередь, рост благосостояния каждого советского человека до таких высот, которым могли бы позавидовать самые высокооплачиваемые специалисты мирового империализма — каждая советская семья должна иметь хорошее бесплатное жилье со всеми удобствами с числом спален по количеству жильцов квартиры или дома; один-два автомобиля; возможность не экономя делать запас качественных и разнообразных продуктов в электрическом холодильнике; достаточное количество качественной мебели; удобную и красивую одежду; размер зарплаты каждого гражданина должен обеспечивать все потребности, в том числе и ежегодный отдых не менее двух недель за границей. Граждане должны иметь право на выбор страны проживания, бесплатные медицину, среднее и высшее образование, ежегодный отдых с лечением в санаториях, занятия любым видом спорта, коммунальные услуги и проезд в общественном транспорте. Необходим запрет высшему руководству одеваться и питаться в спецмагазинах, тогда они волей-неволей будут создавать благосостояние не только для себя, но и для всего народа. Ответственных работников, от которых зависит строительство и ремонт жилья при невыполнении качества и темпов строительства переселять в обычные коммуналки. Трата народного состояния должна быть только на эти цели и в гораздо меньшей пропорции — на оборону страны и ее перевооружение с жестким контролем расходования средств. Первоочередные цели — электрификация и газификация страны, добыча и переработка полезных ископаемых, строительство заводов станкостроения, автомобильного производства, химической промышленности и оборонной промышленности. Постепенный отказ от поставок за рубеж леса, металла, зерна и полезных ископаемых, а изготовление качественной современной продукции и продажа ее внутри страны и за рубежом. Восстановлению подлежит прежнее образование с отказом от изучения мертвых языков(кроме медицины) и богословия и с введением изучения логики. Стране архиважно требуются инженерные и ремесленные училища, университеты должны в первую очередь выпускать технарей, а не гуманистов. Для подготовки кадров красной дипломатии и военной разведки необходимо создание училища военной разведки при новой структуре ГРУ, главного разведывательного управления, наркомата военных и морских дел, а также дипломатической академии при наркомате иностранных дел. Задачи ГРУ — военная разведка за рубежом. Также отдельно будет работать структура военной контрразведки."

— Кстати, благодаря опять же, товарищу Сорокину, уже создан и полностью укомплектован учебный полк, на основе которого будет создаваться наша армия нового образца. Пророк намечает вести в полку занятия по новой тактике штурма укрепленных пунктов и выработке методов противостояния лучшим подразделениям буржуазных армий, вроде тактику использования танков и броневиков в современной войне разрабатывает.

— Да уж, нарисовал нам товарищ Сорокин сказку с кисельными реками и пряничными берегами — фыркнул Сталин, чуть не подавившись дымом из прикуренной папиросы. — Товарищ Сорокин уже перерос свою должность, мне кажется ему самое место в только что созданной Ревизионной комиссии.

Ленин в полной тишине отметил — Буржуйские" привычки, любовь к гаванским сигарам Троцкого всем известны, роскошь обстановки и отличное питание в поезде Троцкого тоже. Многие большевики, дорвавшись до власти, стали проявлять слабость к «буржуазным излишествам». Это факт! И замалчивать мы его не можем. Хорошо, обсуждение орденов мы еще проведем на совещании ВЦИК, думаю никто против не будет. Первую звезду Героя нужно архисрочно изготовить и перед отъездом в Америку вручим ее товарищу Сорокину, он ее действительно заслужил. А после его возвращения поставим на Политбюро вопрос о назначении его Председателем ревизионной комиссии при ЦК РКП(б)

Добравшись на выделенном наконец-то автомобиле до Спецобъекта, я, зайдя в комнату секретаря коменданта, то бишь моего братца, увидел свою тетку, печатающую что-то на машинке.

— Арина Павловна! Выбрались наконец из Тамбова! Как я рад вас видеть.

Мы обнялись и тетя моего предшественника, в чье тело я попал, заплакала.

— А где Саша? Мы тут так расшумелись, что будь он в кабинете, уже вышел бы.

— Он в классе с курсантами, проводит занятия. Сашенька с помощью тамбовских чекистов помог мне выехать и добраться до Москвы. Если бы не Сашенька, недолго бы я еще протянула — есть в городе практически совсем нечего — тетка достала платок и промокнула вмиг повлажневшие глаза. Брат твой совсем повзрослел, большим человеком стал. А ты, как он утверждает, вообще генеральскую должность при новой власти занимаешь. Жаль, не дожила сестра, а то бы порадовалась за вас. Саша сказал — отца вы недавно лишились, сиротинушки вы мои!

Мне стало стыдно — пытаюсь решить глобальные задачи, а о родной тетке не подумал.

— Я очень рад нашей встрече, уверен — здесь вы голодать не будете. И мы не одни — у нас же еще есть вы, тетушка! Я ненадолго в Москве, мне скоро в командировку длительную нужно будет уехать. Пойду с китаезами нашими разомнусь.

Интерлюдия

Поверенный в делах Великобритании в России Фрэнсис Освальд Линдли чопорно поздоровался с наркомом иностранных дел РССР и вручил ему папку с нотой правительства Великобритании.

Чичерин начал чтение: Советскому правительству лимонники предлагали выплату отступных за последствия интервенции и предлагалось для начала переговоров на высшем уровне обменяться послами и установить дипломатические отношения. Молодая Советская власть имела все шансы вернуться в международную политику. Чичерин удивленно покосился на англичанина — "Чего же вы так испугались, господа хорошие! Понять бы что вас заставило так быстро отреагировать на наше заявление."

Дзержинский выложил на стол французские паспорта — это ваши документы прикрытия, ни один таможенник не подкопается. — Председатель ВЧК потер виски — Уже двое суток не сплю, только балтийским чаем себя поддерживаю.

— Феликс Эдмундович, вы так себя в гроб вгоните за короткий срок. Кокаин не является лекарством — это наркотик. Вы себя медленно но верно убиваете.

Дзержинский поморщился — Почему же тогда он продается аптеками?

Я усмехнулся — Такая вот темная еще медицина! Государство вообще крайне мало вмешивались в жизнь людей. Границы были открыты, экономическое регулирование было минимальным, а до таких специфических областей, как наркопотребление, руки часто не доходили.

— А ты, значит Андрей Юрьевич, знаток? Понимаешь, вчера на Совнаркоме обсуждалась ситуация с Финляндией, вот и приходится не спать, все пытаюсь найти ответ на сложившуюся ситуацию. С марта прошлого года, преследуя финских «красных» в ходе Гражданской войны в Финляндии, белофинские войска пересекли российско-финляндскую границу и вошли в Восточную Карелию, официально война Советской России была объявлена буржуазным правительством Финляндии В мае после разгрома Финляндской Социалистической Рабочей Республики, на поддержку которой мы влили много золота. Фрунзе предлагает добить белых на Юге и освободившиеся силы перебросить на захват Финляндии, но сделать это хочет по старинке — с наскока и без разведки. Боюсь, Андрей Юрьевич, поляжет немало наших бойцов, ведь Финляндия не степь, там можно успешно вести партизанскую войну, нанося нам огромные потери. Твои казачки уже ходили один раз в тыл финам, может организуешь перед заокеанским турне разведку своим силами? А я вам дам пятерых надежных, проверенных товарищей, финской национальности.

— Не беспокойтесь, товарищ Дзержинский — ваш приказ будет выполнен в сжатые сроки. Я сам возглавлю разведку, только финнов нужно проверить на выносливость, иначе они станут обузой.

Устроив кросс по пересеченной местности на пятнадцать километров, я отсеил трех финнов, решив что качество лучше количества. С собой в Финляндию я решил взять шестерых лучших своих пластунов, в том числе Антона Титаренко с Степаном Грицацай, и братьев-сибиряков Тимофея и Григория Крапивиных, вооружив всех снайперскими винтарями и автоматическим оружием. Пистолеты Маузер решил не брать — болтающиеся кобуры будут цепляться и создавать шум. Запасшись прочной белой материей, решил заказать швейной мастерской колонии имени Горького маскхалаты, карабины и автоматы приказал маскировать белыми полосами из этой же материи, а шорникам я еще месяц назад поставил задачу изготовить из кожи и парусинового брезента сбруи типа армейского лифчика для ношения коробчатых магазинов и гранат на груди, заодно обеспечив бойцов и защитой от пуль. Получившиеся лифчики всего то осталось тоже обшить белой тканью для маскировки. Лыжи вместе с Крапивиными отбирал долго — от их качества зависела наша жизнь. Помимо меховых рукавиц заказал теплые варежки с отдельным указательным пальцем — для прицельной стрельбы. Под маскхалаты я и мои разведчики оденем теплое шерстяное нижнее белье, толстые свитера, также отдельно заказанные ватные шаровары с наколенниками из кожи, шерстяные вязанные носки с утепленными портянками,белые овчинные полушубки, ушанки из волчьего меха, за отсутствием производства унт ноги будут обуты в валенки, подшитые подошвой из толстого войлока.

Уже неделю занимаемся всем составом группы — нам нужно как можно быстрее пройти боевое слаживание, пришлые финны обучаются нашим командам, отдающимся руками, мы же изучаем простейшие фразы на финском. Выпавший в Москве снег дал возможность опробовать наши лыжи. Для боезапаса и продуктов с собой берем самодельные легкие сани в количестве пяти штук. На паре саней размещаем станкачи Максим, сняв тяжелые щитки. Наша группа будет неожиданно зубастой для неприятеля.

Но вот и день отправки. Не забыв про несколько биноклей, я последний раз проверяю нашу амуницию. Пока добирались в ободранном вагоне третьего класса до Петрограда, успели с запасом выспаться. Наш проводник опасливо сторонился увешанных с головы до ног страшных чекистов, не высовывая нос из своего купе.

Я знакомился с картой интересующей нас местности и размышлял — Красная армия сейчас освобождает Карелию от интервенционистских войск Антанты, в реальной истории в октябре следующего года подпишут мирный договор. Финляндия в целом останется в границах Великого Княжества Финляндского. Советская Россия передаст Финляндии незамерзающий порт Печенга (Петсамо) в Заполярье, благодаря чему Финляндия получит выход к Баренцеву морю. На Карельском перешейке также была оставлена старая граница, проведённая по реке Сестра (Райяйоки). Ребольская и Поросозерская волости, а также Северная Ингрия останутся за Советской Россией, и финские войска в течение полутора месяцев будут выведены с этих территорий.

Тартуский договор был призван положить конец военным действиям между Россией и Финляндией. Однако и здесь мир не наступит. Финское руководство рассматривало его как временное перемирие и вовсе не планировало отказываться от претензий на Карелию. Финские националистические круги восприняли Тартуский мир как позорный и жаждали реванша. Не прошло и двух месяцев с подписания мира, как в декабря двадцатого года в Выборге будет создано Объединённое Карельское правительство. Далее финны применят ту же тактику, что и в девятнадцатом году, — в течение лета двадцать первого года будут отправлять на территорию советской Карелии партизанские отряды, которые постепенно займут приграничные деревни и займутся разведкой, а также осуществляя агитацию и вооружение местного населения, организуют карельское национальное восстание.

Ни в коей мере этого нельзя допустить, в идеале бы зачистить территорию Финляндии, выкинув остатки финно-угров в Швецию. Население страны было весьма небольшим — около трех миллионов человек. Очень слабым местом, помимо разношерстности кадров, был тот факт, что в стране не было военно-обученного ресурса (весьма важного в те времена). Так как с 1898 года в финских землях не было воинской повинности и лишь небольшие контингенты служили в царской армии. Финские же стрелковые полки (1-12) к 1914 году финскими были номинально, укомплектованы были русскими солдатами. Финская экономика, будучи выкусана из царской, хотя и была сравнительно развита, все же не могла обеспечить страну всеми видами вооружений, хотя армия могла опереться на запас вооружений доставшихся в трофеи.

Ввиду этого, финское командование, вновь созданное в лице Министерства Обороны и Генерального Штаба, хотя и лелеяло планы создать 10-12 дивизий, могло к 1920 году реально опереться на кадровый состав офицеров и обученного персонала лишь в пределах 6-7 дивизий и 1 егерской бригады.

Что представляла собою на этот момент финская военная машина, в общих чертах:

Прежде всего, финны нисколько не смущаясь, завели себе «как у больших» Генеральный Штаб, который разрабатывал вопросы военного планирования, использования. Помимо этого были созданы командования (управления) сухопутных войск, ВВС и Флота.

Финны, не глядя накрошечность страны, не отказались от собственного военного образования, создав в январе 1919 года военное училище — Kadettikoulu. (Все-таки по европейским меркам Финляндия обладает довольно большой, хотя и слабозаселенной территорией, поэтому называть её «крошечной» как-то неправильно). Это училище, в отличие от пехотных школ и курсов Красной Армии, имело срок обучения полтора года. Руководили академией выходцы из «егерей» — то есть представители германской школы военного дела, причем ветки заточенной под «легко-пехотные» действия. В отличие от соседней России, финны несмотря на трудности экономического характера, сразу ввели у себя воинскую повинность (сроком 1 год для солдат, и 1 год и 3 месяца для офицеров запаса).

Дополнительной помощью вооруженным силам должна была стать национальная гвардия (шюцкор), а так же пограничные войска (Rajavartiolaitoksen).

Шюцкор стал той основной опорой, на которую могла опереться Финляндия в обороне. Организована она была по территориальному составу, поделена на округа, каждый из который имел ряд участков (пунктов). Национальные гвардейцы были весьма мотивированными людьми, вокруг объединяющей идеи — финской национальной независимости и играли очень большую роль в политической и общественной жизни. Многие политики и военные являлись челнами Национальной Гвардии. При этом численность Национальной Гвардии составляла 80-90 тысяч человек. Еще порядка 15-16 тысяч членов Национальной Гвардии служило в армии (офицеры, кадровые унтер-офицеры, солдаты по призыву).Планировалось, что национальная гвардия в угрожаемый период сможет быстро собраться и сформировать ряд подразделений для прикрытия мобилизации, а так же организовать мелкие отряды для ведения диверсионной и партизанской борьбы.

Белые пытались привлечь финнов для борьбы с Советской властью, однако целью Финляндии была далеко не борьба с большевизмом. Здесь позиция Маннергейма, регента Финляндского государства, была достаточно прагматичной. В 1919 г. Маннергейм написал:

«К сожалению, сейчас неизвестно, что лучше — Россия большевицкая, или новая Россия: обе будут равно неудобны соседям, особенно маленьким. Русские ничему не научились и ничего не забыли, несмотря на то, что они пережили, и я предвижу, что мы скоро должны будем считаться с Россией, еще более империалистической и националистической, чем когда-либо, которая захочет соединить массы и заставить забыть внутренние неурядицы ради великой идеи реставрации старой Руси. К сожалению, невозможно избежать столкновений с этой Россией — рано или поздно это произойдет. Невозможно заставить ее исчезнуть и заменить на карте большим белым пятном, и этих обстоятельствах лучше рыцарским жестом, как, например, освобождение Петербурга, создать положительную исходную ситуацию для будущих отношений».

5 ноября 1919 г. правительство Финляндии официально заявило об отказе от наступления на Петроград. Свой отказ кроме экономических причин Хельсинки мотивировал отсутствием гарантий о признании своей независимости. Кроме того, даже страны Антанты к осени 1919 г. окончательно убедились в бесперспективности вооруженной интервенции, а Финляндия только месяц назад потерпела поражение в Олонецком походе. Финляндия попыталась все же реализовать свой план захвата русских территорий. Спорной территорией между Финляндией и Советской Россией оставалась Карелия. К осени 1919 г. под контролем РККА оказалась Южная Карелия — финские войска были вынуждены уходить, с ними уходило и Олонецкое правительство.

Глава 3

Периодом создания и становления финских спецслужб стали 1918−1919 годы. Но их предыстория связана с еще более ранним периодом революционного движения в России и Первой мировой войной. В Финляндии разведка «выросла» из таких специально созданных активистами организаций, как «Бюро информации», «Этапное бюро» и «Новое лесное бюро». Каждый из них имел свои особенности, в том числе представительства резидентуры германской разведки в Швеции и на территории Великого княжества Финляндского.

Активная разведывательная деятельность, начатая в пользу Германии сторонниками независимости Финляндии, особенно заметна с 1916 года и по нарастающей силе увеличивалась в два последующих десятилетия; это было соперничество даже не разведок двух соседних стран, а социалистической и капиталистической политических систем. При этом сотрудничество с Берлином специально не афишировалось.Еще с весны 1915 года известна деятельность «Бюро информации» по направлениям Хельсинки, Выборг и Сортавала, Оулу и Лапландия, в задачи которого входил не только сбор информации о русских войсках, но и диверсионная деятельность. Летом того же года создано «Этапное бюро», поставляющее добровольцев в лагеря подготовки. Зарегистрированное в формате коммерческой организации «Новое лесное бюро» имело задачи сбора информации о российских войсках, организации каналов связи, изготовления документов.

Весной 1918 года создается «Отдел безопасности освобожденных территорий», занимающийся политическим сыском и борьбой с красными финнами, в том же году переименованный в «Отдел разведки по уголовным делам против государства». Военная разведка росла из разведывательного отдела Генштаба — «Бюро информации», его в то время возглавлял Исак Альфтан, с подчинением главному квартирмейстеру Игнатиусу. В том же 1918 году создается структура иностранного отдела и институт военных атташе.

В 1919 году был создан Иностранный отдел, занимавшийся не только Россией, он имел три направления: СССР, Скандинавия и все крупные государства Европы. Финская тайная полиция также образовалась в 1919 году.

Во время становления финской государственности Генштаб Оборонительных сил Финляндии возглавлял Оскар Карлович Энкель. Образование получил в Финляндском кадетском корпусе, директором которого был его отец. Выпущен подпоручиком в лейб-гвардии Семёновский полк. . В 1903 окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. С мая 1903 — штабс-капитан гвардии с переименованием в капитаны Генерального штаба. Цензовое командование ротой отбывал в пехотном Оренбургском полку. Участник русско-японской войны. В 1912 году дослужился до полковника, с апреля 1913 — делопроизводитель ГУГШ (Главное управление Генерального штаба Российской империи). Руководил Особым делопроизводством (разведки и контрразведки). С января 1914 года военный агент в Италии. В годы первой мировой войны внёс большой вклад в организацию координации боевых действий и обмену разведданными по вооруженным силам Австро-Венгрии между двумя странами, а также в размещение российских военных заказов на предприятиях Италии (винтовки, патроны, автомобили «Fiat», авиамоторы, прожекторное оборудование, некоторое количество артиллерийских орудия и т.д.). После революции 1917 года вступил в Вооруженные силы Финляндии и предпринял много сил и энергии для возведения против красных линии долговременной обороны, стал генерал-майором.

Первый план линии обороны был разработан подполковником Раппе в 1918 году, затем работу над планом обороны продолжил немецкий полковник барон фон Бранденштайн, его план был утверждён в августе. В октябре 1918 года финское правительство выделило на строительные работы 300 000 марок. Работы выполняли немецкие и финские сапёры (один батальон) и русские военнопленные. С уходом немецкой армии работы были значительно сокращены и всё свелось к работам финского учебного сапёрного батальона.

В октябре Энкель разработал новый план оборонительной линии — комплекс оборонительных сооружений между Финским заливом и Ладогой длиной 132—135 км, названый сначала его именем, только потом укрепления назовут в честь Манергейма. Основные проектировочные работы выполнял член французской военной комиссии майор Гро-Куасси — 17 укреплённых узлов в составе 168 бетонных и железобетонных сооружений, из которых 114 пулемётных, 6 — артиллерийских и одно — смешанное. Практически все сооружения должны располагаться на главной оборонительной полосе и только единичные прикрывали важнейшие направления на тыловой полосе.

Оскар Карлович удовлетворенно кивал, заслушивая своих подчиненных, с блеском обосновавших потребное количество стройматериалов для оборонительной линии. — Какие последние разведданные из Советской России? — Энкель с ожиданием взглянул на начальника разведки, протянувшего ему напечатанный отчет за неделю, быстро пробежал глазами текст и отложил его. — Господа, а не провести ли нам внезапную инспекцию наших развед-пунктов в Выборге, Сортавале, Каяани и Рованиеми? Заодно совместим полезное с приятным — устроим охоту на медведя!

Штабисты одобрительно зашумели — развлечений практически не было, затея с охотой всем пришлась по душе; только активист Илмари Реландер, создавший иностранный отдел разведки, недовольно поморщился — у него были совсем другие планы — он собирался встретиться с Рейно Хенриком Халламаа на острове Гогланд, где тот собирал информацию о военно-морском движении в Финский залив и движения Красного флота в частности. Он слушал советское радио вместе с Рагнвальдом Линдом. Реландер собирался ему поручить обучать радистов и отправить в командировки в Котка и Турку попытаться отремонтировать радиостанции, оставленные там русскими. У финской разведки были агенты на самом высоком уровне финской компартии — и в подполье в Финляндии, и в советской России, инспекция позволит лишний раз проконтролировать их работу, а то и направить им связных— пора налаживать постоянный поток информации.

В этот момент в сопровождении президента Финляндии Каарло Юхо Столбера вошел грузноватый и какой-то поникший Юденич.

— Добрый день, господа! — президент щегольски подкрутил усы и обозначил поклон в сторону гостя — Николай Николаевич сегодня прибыл из Эстонии, куда его остатки войск вышвырнули красные. Николай Николаевич хочет предложить свои услуги нашему Генштабу! В шестнадцатом году генерал успешно взял штурмом крепость Эрзерум, это две линии одиннадцати хорошо подготовленных к круговой обороне фортов. Почти каждый форт представлял собой долговременное оборонительное сооружение в виде каменной многоярусной башни с амбразурами для орудий. Часть из них имела два-три вала и систему рвов. Форт вмещал до пятидесяти орудий с расчетами и до четырехсот солдат пехоты. Фланги турок надежно упирались в горы. Так что есть чему поучиться у такого полководца. А чему вы тут так радуетесь, какой повод, господа?

— Господин президент, мы собираемся организовать охоту на медведя, попутно проверив работу наших развед-пунктов, не хотите ли составить нам компанию?

— С удовольствием, думаю и господин Юденич не откажется, не так ли?

Юденич кивнул, мрачно обводя штабных взглядом уставшего человека, его роскошные усы тоже как то упаднически обвисли — поражение тяжело далось генералу, он совсем недавно представлял себе захват Петрограда и продолжение преследования красных на московском направлении.

Вот уже вторую неделю мы обживаем леса Суоми, устроили свою базу в найденном нами заброшенном охотничьем домике, в котором нашлась выложенная из камня печь. В первый же день на нашу поляну забрел любопытный лось, обеспечивший нас халявным мясом. Устроив с помощью захваченных с собой досок и сетей на двух вековых соснах секреты, мы обеспечили контроль под прицелом всех подходов к избушке. Днем, оставляя четверых пластунов для охраны базы, наш отряд выдвигался к окраинам Выборга в поисках удобного проникновения в город, где находилась финская разведка. На пересечении улиц Harmaidenveljestenkatu (Серых братьев, ныне Краснофлотская) и Karjaportinkatu (Прогонной) стояло двухэтажное здание. Здание было построено компанией по производству крепких спиртных напитков, а сейчас здесь находились выборгские отделения шюцкора и женской военизированной организации «Lotta-Svärd».

Я вместе с проводниками финнами решил войти в Выборг через его предместье, Петербургский форштадт. Переодевшись в форму шюцкора, мы проверили свои "левые" документы и двинулись в Выборг. Наше обмундирование выглядело более похожим на финскую одежду в противовес официальной армии, которая стала заимствовать детали зарубежных армий. Основой формы стал мундир серо-коричневого цвета для меня как фельдфебеля и блузы коричневого цвета с тёмно-коричневыми обшлагами и воротником для сержантов и рядовых шюцкора, двубортные шинели. На левом рукаве была нашивка в виде геральдического щита с белой буквой "S" в центре и тремя веточками ели над ней. На моем рукаве было четыре серебряных угла, у остальных — один серебряный угол, так как два других удостоверения личности были капральскими.

Не спеша продвигаясь по заснеженной улице, мы напряженно высматривали появление натуральных полицейских, которые могли докопаться до незнакомцев.

Навстречу нам шла молодая девушка, одетая в поношенную и местами подлатанную одежду, которая пару — тройку лет уместно бы смотрелась на барышне дворянского происхождения, наверняка она и блистала в царское время, сейчас же обострившееся от голода лицо и испуганный взгляд выдавал ее нынешнее состояние человека второго сорта — финны оказались жесткими националистами, которые русских наряду с евреями в восемнадцатом году тысячами уничтожали прямо здесь, в Выборге.

Отшатнувшись от нас, девушка поскользнулась и упала. Я бросился ее поднимать, при этом с головы девушки слетела шапочка и роскошные золотистые кудри рассыпались по плечам, открыв милое лицо совсем юной девушки. Тут меня словно накрыло — я понял, что безнадежно влюбился с первого взгляда. Чудеса и только!

— Как вас звать, прекрасная незнакомка? — подняв и отряхнув потертую шубку, я подал девушке шапочку, которую она сразу же надела, спрятав свои шикарные волосы.

— Екатерина Михайловна Софийская.

— А меня Андрей Юрьевич Сорокин, к вашим услугам!

— Вы, русский, служите в финской полиции?

— Не совсем так, но это я не хотел бы обсуждать посреди улицы. Где ваш дом?

Оказалось, что квартира семьи Софийских находилась в пятидесяти метрах и я напросился вместе со своими напарниками в гости.

В небольшой квартире из трех комнат было не топлено и мать Екатерины Людмила Андреевна и старшая сестра Наталья, с толстой русой косой и застенчивым взглядом, старались не замерзнуть, закутавшись в кучу одежды. Встретили нас настороженно, но, узнав что я — русский и в этой форме провожу разведку в тылу врага, оттаяли и рассказали немного о себе — командир Выборгского артиллерийского полка подполковник Михаил Тимофеевич Софийский вместе с такими же как и он русскими офицерами, волей службы оказавшийся в Финляндии, в прошлом году во рвах Аннинских укреплений был расстрелян егерями Маннергейма. Мои финны отлучились и минут через пятнадцать вернулись с охапками наколотых дров, прихваченных ими в каком-то дворе. Людмила Андреевна, протягивая руки к растопленной печке, рассказывала о случившейся трагедии — Белая гвардия вошла в крепость через так называемую Восточную позицию и, рассыпавшись по городу, стала арестовывать всех носивших военную форму и не умеющих говорить по-фински. Как говорили, на офицеров существовал какой-то проскрипционный «черный список», куда будто бы были включены фамилии некоторых. Никто этому значения не придавал, так как беспартийность русских офицеров была, казалось бы, вне сомнения. Но, по-видимому, такой список действительно был, так как, например, подполковник Высоких был арестован потому, что у него в квартире нашли разыскиваемого капитана Климова. Большая часть расстрелянных офицеров — артиллеристы крепостной артиллерии.

Я достал из кармана шинели свой сухпай, четверть ковриги ржаного хлеба и грамм двести соленного сала и буквально заставил оголодавших женщин немного поесть — Жуйте медленнее и неспеша, барышни, а то желудок с голодухи не выдержит. Мы сейчас вынуждены уйти — нам нужно в центр города, но мы попозже вернемся. Дождитесь нас, мы поможем вам выбраться из этого ада.

Женщины неверяще посмотрели на меня и неуверенно кивнули. Я подал знак своим проводникам и мы вышли на улицу, направляясь к цели нашего разведрейда. Уже подходя к центру города мы встретили двоих полицаев в такой же форме, только настоящие шюцкоры были рядовыми. Я изобразил злобного служаку и полицаи отдали нам честь. Мы минут двадцать уже наблюдали за зданием финской разведки, когда к входу подкатили пять легковых автомобилей, которые сопровождал грузовик, набитый вооруженными полицаями. Из автомобилей, на ходу разминая замерзшие конечности, начали вылезать немалые чины в форме. Не поверив своим глазам, я в упор разглядывал генерала Юденича, о чем-то разговаривающего с гражданским мужиком в богатой шубе. Меня толкнул в бок один из моих напарников, Кейлви Ярвинен — Господин в шубе — президент Столбер! А рядом с ним — генерал Энкель!

-Интересно девки пляшут! — я нащупал в кармане шинели гранату, раздумывая, смогу ли ею положить большинство фиников, в это время из здания вбежали местные разведчики, подобострастно расшаркивающиеся перед высоким начальством. Граната не решит проблему, всех не положит, да и мы уйти не успеем. — О чем они говорят?

— О какой-то медвежьей охоте. А, понял — они собираются поднять медведя из берлоги, местные обещают за два-три дня найти берлогу, привлекут местного знатока, за ним послали сани и скоро охотника привезут сюда.

На перекресток буквально влетели сани, запряженные саврасовой кобылкой, от которой валил пар. Из саней вылез приземистый фин лет пятидесяти, одетый в черную доху.

— Короче, парни! Кровь из носу, но вы должны выяснить адрес этого охотника и установить за ним наблюдение — мы должны узнать место охоты и сделать рядом засаду. Веса Хирвонен — остаешься здесь, мы ждем тебя на квартире русского подполковника. Все, уходим!

Оставив наблюдателя, мы не спеша шли по улице, проверяясь на наличие хвоста. Проходя мимо рынка под открытым небом, я обратил внимание на сани, запряженные оленем. Оказалось, что их можно купить и довольно не дорого. Как пояснили продавцы, хитро..ые улыбчивые парни лет тридцати, к концу девятнадцатого века (времена голода в Финляндии) лесные северные олени были практически истреблены на ее территории. Только в районе Кухмо еще можно было изредка встретить отдельных особей или небольшие стада. Семья этих оленеводов решила разводить животных, отловив нескольких красавцев, сюда они добрались с севера, пытаясь получить за упряжки приемлемую цену. Недолго думая, я купил упряжку и, выяснив как управлять оленями, мы сели в необычную упряжку. Встречные жители со смехом встречали наши сани, махая руками.

Наше приобретение переполошило соседей Софийских, в чьем дворе мы решили на время спрятать наш транспорт, но несколько марок примирило их с временным неудобством.

Квартирка Софийских встретила нас теплом, мы получили чашки с горячим морсом из клюквы и меня забросали вопросами о жизни в советской России.

Невольные эмигрантки не могли поверить, что ужасы диктатуры пролетариата закончились и расстрелы бывших офицеров прекратились. Я честно отвечал, что проблемы с продовольствием пока еще остались, однако высказывал надежду на скорое решение этого вопроса.

Появление Весы прервало наше общение и я предложил семье убитого подпола покинуть Выборг и уйти с нами за кордон, в Россию. Те, недолго думая, согласились и, собрав в узелок памятные семейные ценности, погрузились в сани.

На выезде из города мы спрятали женщин под соломой, прихваченной из соседнего двора и прошли пост, угостив мерзнущих полицаев папиросками.

В дороге до охотничьей избы я от нашего финна узнал — охота намечается послезавтра, завтра же с утра местный Соколиный Глаз проведает известную ему берлогу и своими санями проторит к ней дорогу. Добравшись до отряда, я приказал своим сибирякам вместе с Весой в маскхалатах завтра утром затемно добраться до дома охотника и проследить за ним, не выдав своего присутствия — мы должны точно знать место охоты для подготовки засады. Оленя освободили от упряжи и покормили ягелем, пару мешков которого взяли у продавца.

Поужинав шашлыком из лосятины, женщин положили поближе к горячей печке, определили время дежурства, избавив от него троих разведчиков и легли спать.

Я встал пораньше, около трех ночи, проводил разведку, которую на оленьей упряжке отправил с Кейлви, который должен был вернуться назад, оставив разведчиков на окраине Выборга. Проверив секреты и поменяв на них бойцов, опять уснул.

После проведения инспекции работы выборгских разведчиков и просмотра рапортов и донесений штабистам был накрыт шикарный стол: lohikeitto (молочная уха) сводил с ума своим ароматом, аппетитный бульон на сливках с крупными кусками лосося без костей, картошки, лука и небольшого количества зелени и душистого перца не оставил ни кого равнодушным; мustamakkara ( кровяная колбаса), рoronkäristys pottuvoilla (жаркое из оленины) таяла во рту, оленина получилась очень нежной, подавалась с брусничным соусом и лучшим гарниром к этому блюду — картофельным пюре; graavilohi из семги и форели мариновались в течение нескольких дней, а потому приобрели неповторимый вкус; kalakukko выглядил не слишком привлекательно, потому что напоминал обычный ржаной батон, однако внутри скрывалось настоящее гастрономическое чудо — это традиционный финский рыбный пирог из форели с беконом; копченный угорь; медвежатина в глиняных горшочках, котлеты из лосятины и все это запивалось горячим Glögi (Глёг), похожим по происхождению и рецептом на глинтвейн, безалкогольный напиток из виноградного сока, или сока других ягод; нефильтрованное пиво сахти стояло по соседству с французскими коньяком и арманьяком десятилетней выдержки.

Утром следующего дня большинство офицеров встало с похмелья, которое лечилось заранее оставленным пивом. Наскоро перекусив остатками вчерашнего застолья и выпив крепкого кофе, охотники разбирали ружья и грузились в сани, устланные медвежьими и оленьими шкурами, последними грузились полицаи охраны. Наконец санный поезд из пятнадцати саней потянулся из Выборга, финны в дороге хвастались своими охотничьими победами и мерялись размерами добытой ими ранее дичи, заключались пари, чей выстрел свалит хозяина леса. За километр до берлоги , когда лесная дорога практически затерялась среди соснового леса сани остановились и народ начал подходить к важному, буквально надувшемуся от сознания значимости, охотнику.

— Господа, прошу вести себя потише, лес любит тишину! — важно произнес устроитель охоты и в это время раздался винтовочный залп, Юденич успел бросить свое тяжелое тело в сугроб, второй залп накрыл охотников буквально через пару секунд. Стоявший столбом президент Столбер вышел из ступора и рухнул среди трупов и раненных, третий залп уложил большинство оставшихся в живых, пытавшихся дать отпор невидимым нападающим и по выживших стали выбивать одиночными выстрелами. Из леса появлялись призраки в белом, добивая раненых.

Раненного в плечо охотника, Юденича и Столбера подняли пинками, я указал на президента — Этого отпустить вместе с местным, перевяжите ему рану. Оставьте им ножи и пусть валят обратно, лошадок добить, нехрен оставлять финам подарки, генерала связать и на нарты, уходим! "Интересно, как прошла зачистка Разведпоста в Выборге? Все ли живы, не попали сами в руки полицаев?"

Через десять минут, собрав все патроны и документы офицеров, а также приглянувшееся их личное оружие, отряд растаял в лесу, оставив лошадиные и человеческие трупы. Столбер наконец-то выдохнул и потянулся за фляжкой с коньяком — следовало обмыть свое второе рождение.

Глава 4

Пара лучших моих пластунов, Антон Титаренко и Степан Грицацай, усиленная одним из финнов, получили задание проникнуть в развед-пункт и, получив максимум документов и информации, вернуться назад в охотничий домик. Эта пара прирожденных диверсантов под видом шюцкоровцев вошла в помещение разведки, в котором в это время начальник разведки генерального штаба отчитывал троих местных офицеров, чей доклад показался ему лишенным конкретики.

Мои бойцы первым вырубили ничего не понимающего полковника, остальных отправили на тот свет ножами. Сейф был раскрыт, так как проверяющий работал с его содержимым, поэтому полковнику влили в рот бутылку найденного коньяка и, собрав все бумаги и карты, моментально опьяневшего языка сунули в его шинель и нахлобучили шапку. Так под ручки его и вывели, бешено вращающего глазами, усадили в подготовленные сани, запряженные унылой мелкой лохматой лошадкой и домчали на нашу временную базу.

Выходя к своим, вырезали встреченный финский пограничный пост и уже на нашей стороне границы повязали наш секрет, в котором красноармейцы смолили цыгарки. Отп.. дев слегка охреневших наших мудозвонов и обстоятельно напоследок внушив им, что курение на посту — это смерть, оставили ротозеев с бланшами под глазами и через сорок минут выбрались на позиции передового полка нашей дивизии, нацеленной на финнов.

Комиссар полка, от которого несло сивухой, попробовал было покачать права, требуя разоружить непонятных шпионов, но после моего апперкота комиссар прилег отдохнуть, а я, пользуясь случаем, не обращая внимания на опешивших красноармейцев, обратил внимание своих бойцов — Во время такого удара ваши бедра направляются ВНИЗ к полу, в то время как удар направляется ВВЕРХ в вашего соперника. Причина этого в том, что апперкот не берет свою силу от того, что вы отпрыгиваете от земли. Сила генерируется от вращений бедер, и чтобы почить мощное вращение вашего корпуса и бедер вы должны оставаться на земле низко. Мои бойцы дружно кивнули и взяли под контроль приходящих в себя красноармейцев.

Появление командира полка спасло ситуацию и охладило горячие головы тех, кто потянулся было к оружию. Я представился и предъявил свое удостоверение ВЧК. Молодой еврейчик, которого волной революции подняло на такую немаленькую должность после нажатия на точку на губе начал приходить в себя и я зло сплюнул — Эту гниду под трибунал, нечего ему в кожанке красоваться, пусть рядовым послужит, а нас ждут в Москве. Обеспечьте срочную отправку!

Добравшись до своего спецобъекта, я отправил женщин устраиваться в свободной комнате, решив их пристроить преподавателями к моим курсантам. За длительную дорогу мы сблизились в общении с Екатериной, восхищенно посматривающей на меня и скромно отводящей взгляд при встрече с моим. Ее мама, глядя на нас только качала головой. Напоследок я притянул к себе не сопротивляющуюся девушку и поцеловал ее в губы. Катерина доверчиво прижалась к моей груди, ответив неумелым поцелуем — Ты самая замечательная! Дождись меня — я сегодня вернусь поздно вечером!

Девушка кивнула и, покраснев, скрылась в выделенной им комнате. Мой братец поощрительно кивнул мне и показал поднятый вверх большой палец правой руки. Обе девушки были с восхищением восприняты Александром, шепнувшего мне на ухо — Умеешь ты, Андрюха, барышень подбирать!

Я же похлопал его по плечу и приказал привезти из леса и установить в клубе пушистую елку, а в Кремль доставить трехметровую красавицу — через пару недель наступит Двадцатый год и захотелось отметить его с русским размахом.

Накормленных и пропаренных в нашей баньке пленных я на санях под конвоем конных казачков доставил к Дзержинскому, с интересом разглядывающего нервничающего Юденича. Финского полковника сразу отправили на допрос, сам разведчик Дзержинского не заинтересовал.

Ну что, генерал! — Председатель ВЧК подошел к стоящему Юденичу и сверху вниз презрительно смотрел на пленного — Николай Николаевич, по отзывам бывших генералов, перешедших на нашу сторону, вы один из самых видных генералов Российской империи во время Первой мировой войны, «мастер импровизации». После выигрыша крупного сражения под Эрзурумом и овладения городом Трапезунд вы были награждены орденом Святого Георгия 2-й степени, после вас этот орден такой степени в Российской империи больше никто не получал.

Генерал расправил плечи и подтянулся, подняв свой подбородок, он наконец посмотрел собеседнику в глаза.

Дзержинский удовлетворенно кивнул и опять вернулся на свое место за столом — Генерал, есть ли желание послужить вашей Родине, наше молодое государство намерено вернуть России все потерянные в семнадцатом-восемнадцатом годах территории, недобитые остатки белых на Юге прислали нам предложение провести переговоры, которые с их стороны возглавит вернувшийся в Крым Врангель. Ошметки ВСЮР хотят избежать эмиграции и остаться в РССР. Кстати, переход на нашу сторону большинства уральских казаков и продолжающееся дезертирство солдат приведут к скорому краху и самозванному правительству Колчака.

Юденич при этих словах озадаченно почесал свою лысину и кивнул — господин Дзержинский, я готов послужить своей великой стране, подарок немцам, сделанный правительством господина Ульянова, возмутил меня до глубины души, правда господин Сорокин просветил меня, что отдача территории немцам было вынужденной мерой и Советы со временем вернут потерянное. Я готов принести присягу новой власти, а за свои слова я всегда отвечаю.

Дзержинский взглянул на меня, стоявшего у окна и контролирующего своего пленника — Николай Николаевич, по моим сведениям, так называемое правительство адмирала Колчака выделило вам десять миллионов франков, можно хоть часть этих денег переправить сюда, в Москву — у Советской власти почти нет валюты, эти деньги могли бы хотя бы частично помочь борьбе с голодом. Наше правительство решило отказаться от продаж на запад драгоценностей и золота.

Юденич подумал и ответил — Мне нужно связаться с генералом Кондзеровским, думаю Пётр Константинович тоже захочет вернуться и он имеет доступ к счетам. Если я пошлю весточку генералам Глазенапу и Владимирову, находящимся в Эстонии, то они также вернутся назад.

— Мы еще с вами побеседуем, товарищ Юденич! — Дзержинский подал мне знак и я вызвал конвойного. Дождавшись, пока Юденича уведут, мой босс подошел ко мне, открыл форточку и закурил — Вы меня снова удивили, Андрей Юрьевич! Вам наверное черт ворожит — у черта на куличиках в лесах под Выборгом нарваться на генштаб финнов и полностью его уничтожить!

— Повезло конечно. Сам в шоке. Не дай Бог еще прозовут уничтожитель штабов!

Дзержинский улыбнулся и подошел к своему столу, затушив в пепельнице окурок — Сегодня ваше награждение, едем в Кремль, товарищ Сорокин! Ваше представление на награждение всех участников операции в Финляндии я подписал, ваши бойцы тоже не останутся обделенными. На выходе из здания Лубянки нам встретился часовой с георгиевским крестом на груди — Пока вы охотились в Финляндии, Совнарком разрешил ношение царских боевых наград — Дзержинский несмотря на морозец надел фуражку и застегнул шинель. Нам пришлось немного подождать — авто никак не хотел заводиться.

Я и мой босс вошли в Кремлевский дворец. Как я уже узнал, Луначарский все-таки добился выселения из Большого Кремлёвского дворца семей всех членов правительства, исключение сделали для Ленина и его родных, однако весной намечался переезд семьи вождя в деревню Горки. Ленин выбрал в качестве места жительства старую усадьбу расположенную на возвышенности (фактически на горке). До второй половины восемнадцатого века усадьба называлась "Вышние Горки", принадлежала небогатому дворянскому роду Спасителевых, которые также владели деревней "Нижние Горки". В 1909 г имение приобрела Зинаида Григорьевна Морозова-Рейнбот — вдова Саввы Морозова.

Зинаида Григорьевна решила превратить небольшую усадьбу в крупнокапиталистическую ферму. Дом с двумя флигелями в неоклассическом стиле пережил реорганизацию усадьбы. В 1914 г главный усадебный дом украсили колоннами и барельефами, пристроили веранду. К флигелям пристроили полуротонды и портики с колоннами. По заказу Зинаиды Григорьевны возвели здания хозяйственного двора, водонапорную башню, конюшни и две беседки-ротонды.

Здание, в котором Ленин решил обустроить свою квартиру, расположено относительно далеко от главного усадебного дома. Оно одноэтажное, украшено колоннами. В 1918 г усадьбу с фермой национализировали, в зданиях разместили санаторий. Владимир Ильич Ленин впервые посетил "Большие Горки" в сентябре 1918 г. Он отдыхал в санатории, восстанавливался после ранения.

Семьи же всех кремлевских небожителей переселили в бывшую усадьбу Суханово, в которой осенью провели капитальный ремонт. Усадьба Суханово расположена рядом с деревней Суханово к юго-западу от города Видное Московской области, на высоком берегу речки Гвоздянки. К усадьбе прилегает ландшафтный парк с искусственными прудами. Неподалёку расположена Свято-Екатерининская пустынь. В 1918 году после революции по указу Святейшего Синода монахи мужского Свято-Екатерининского монастыря были переведены в разные монастыри Московской губернии. Екатерининская пустынь была определена для размещения 164 сестёр Красностокского женского монастыря, эвакуированного из Польши. Пустынь реорганизовали в трудовую артель, однако вскоре закрыли, а настоятельницу арестовали. Однако сейчас освобожденная настоятельница добилась повторного разрешения на открытие артели и теперь сестры на старом оборудовании шьют женскую одежду и постельное белье. Надеюсь, что здесь не возникнет секретная тюрьма для жертв репрессий 1937 года, как в реальной истории.

Награждение проводили в Георгиевском зале Кремля. Помимо меня и моих пластунов вместе с двумя сибиряками, ошалело рассматривающих дворец с открытым ртом, награждения ожидали Фрунзе, Буденный с двумя Георгиями на груди, Ворошилов, Миронов, Гая Гай, Федько, Тухачевский с орденами Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святой Анны 2-й степени с мечами, Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом и Чапаев с Георгиевской медалью и солдатскими Георгиевскими крестами трёх степеней, удивленно поглядывающих на моих диверсантов, толпившихся около меня как цыплята возле курицы.

В моей реальной истории Чапаевской дивизии выпало сыграть роль палача Уральского казачества. Фурманов свидетельствовал: "Едва вступив на казачью землю, Чапаев "уловил, что с казаками бороться нужно иначе, чем с насильно мобилизованными колчаковскими мужичками... Главное здесь — не захватывать территорию, главное — уничтожать живую силу". И это стало обычной практикой. По всей земле казачьей не осталось ни кола, ни двора — ничего... Как будто и не жил здесь человек." Такой масштаб террора не имел аналогов в практике расказачивания в других регионах. Оренбургское и Уральское войско было поставлено перед альтернативой — поголовное уничтожение с женами и детьми или исход "всем миром". Казаки выбрали второе. И начался, пожалуй, самый беспрецедентный эпизод гражданской войны, перед которым меркнут даже "ледовый переход" каппелевцев и знаменитая врангелевская эвакуация из Крыма. Уральские и оренбургские казаки уходили на юг, через пески Средней Азии, всем народом. С наседающей на пятки смертью уральцы прошли вдоль всего казахского и туркменского берега Каспия до Ирана, через Иран — к водам Персидского залива, где их подобрали английские военные корабли и перевезли в Австралию. Теперь же этой драмы не случилось

Благодаря отмене расказачивания Чапаев получил в ряды своей дивизии опытных и умелых казачков, перешедших на нашу сторону.

Еще в июне—августе этого года, Восточный фронт Красной Армии разгромил армию Колчака на Урале. Советские войска провели ряд одновременных последовательных операций по восстановлению советской власти на Урале. Это был полный разгром колчаковцев. Окончательно утратившие инициативу, обескровленные и деморализованные, белые армии оставили Урал и отступили в Сибирь. В июне колчаковцы ещё избежали полного уничтожения, однако спаслись они не собственными силами, а благодаря наступлению армии Юденича на Петроград и ВСЮР Деникина на юге России.

Наконец появились Ленин, Калинин и Сталин в сопровождении своих помощников.

Нас наскоро выстроили в ряд вдоль стены, я покосился через плечо на витую колонну и затем с интересом косился на интерьер огромного помещения. Было немного холодно, из-зо рта шел пар. Я, в своих красных шароварах, которые теперь обязан носить на всех торжественных мероприятиях, с орденом Красного знамени и с почетным золотым оружием на боку со своими архаровцами оказался в конце строя, который замыкали бывшие сибирские охотники.

Фрунзе наградили орденом Ленина; Чапаева, Тухачевского, Буденного и Ворошилова — орденами Октябрьской революции; Миронова, Гая Гая и Федько — Боевым Красным Знаменем. Когда награждающие остановились около меня, Калинину подали папку и он торжественно, сверкая стеклами очков, зачитал — За беспрецедентную разработку операции по ликвидации Деникина и его штабистов, проявленное мужество при проведении операции под своим командованием товарищу Сорокину Андрею Юрьевичу присваивается почетное звания Героя Советской России с вручением медали Золотая звезда и ордена Ленина! — Калинин пожал мне руку и вручил две коробочки с наградами и удостоверениями на право их ношения, затем продолжил — За предотвращение покушения на товарища Ленина и на участников заседания в здании Московского парткома товарищ Сорокин Андрей Юрьевич награждается вторым орденом Ленина! — Калинин опять пожал мне руку и вручил еще одну награду с удостоверением и продолжил — За успешное выполнение задания правительства во вражеском тылу, за уничтожение Генерального штаба противника и за захват совершенно секретных документов товарищ Сорокин Андрей Юрьевич награждается орденом Октябрьской революции! Калинин отошел награждать моих бойцов, представленных мною к Боевому Красному Знамени и Красной Звезде, а меня поздравили Ленин и Сталин.

Ленин чуть развернулся влево и обратился к уже награжденным командирам — Вы, наверное, товарищи уже думаете. что стали прославленными полководцами и вам никакая учеба ни нужна! Однако вы ошибаетесь, товарищи! Всем нам надо учиться и еще раз учиться! После окончания Гражданской войны все вы, даже нарком, будете направлены командовать ротами в учебный полк, созданный товарищем Сорокиным, помимо этого там же будете постигать современную науку войны! Не улыбайтесь, товарищ Тухачевский, несмотря на ваши царские награды, вам исключения сделано не будет. Не бойтесь — через учебы в этом полку пройдут все наши красные командиры гражданской. И только после успешного выпускного экзамена вас направят сдавать экзамены в Академию советского генерального штаба. Только не надейтесь, что ваше героическое участие в Гражданской войне заменит вам знание предметов, необходимое для поступления в Академию. Советскому государству не нужны липовые академики. До встречи, товарищи! — Ленин с усмехнувшимся в усы Сталиным прошли дальше вдоль строя поздравлять награжденных, не обращая внимания на вытянувшиеся лица советских полководцев.

После награждения я отправил своих молодцов к выходу, а сам присоединился к горяче обсуждавшим слова Ленина командирам и достал из кармана широких штанин трофей — фляжку с отличным французским коньяком — Товарищи командиры, прошу не побрезговать трофейным напитком и выпить за наши награды, дай Бог не последние! — отхлебнув глоток обжигающего и горячащего пищевод напитка, передал стоящему рядом Чапаеву.

Тот выпил, прошелся пальцем по усам и крякнул — Хороша наливочка, как родная пошла!

Приняв от Василия Ивановича фляжку, Тухачевский, выпив, улыбнулся — Какая же наливка, это самый настоящий французский коньяк!

Чапаев неуверенно смотрел на меня, пытался что-то вспомнить, даже начал чесать затылок — Сорокин, Сорокин! Это не ты ли предотвратил прорыв белых в тыл моей дивизии? А я еще в сентябре гадал, на какой так спешно полк к позициям моего штаба перебрасывают.

— Я, конечно! Рано тебе было помирать, Василий Иванович!

— Да я, да ты мне лучший друг теперь, я тебе по гроб обязан! — Чапаев обнял так, что ребра затрещали.

Буденный вернул мне прошедшую по рукам всех командиров фляжку и предложил — А не прогуляться ли нам по морозцу, красота то на улице какая! По дороге заглянем ко мне — у меня найдется пара литров яблочной водки, кальвадос называется — под нее товарищ Сорокин расскажет, чему он нас учить собирается!

— А пойдем, только моих башибузуков в казарму отправлю! — я поправил саблю и мы всей гурьбой покинули Большой Кремлевский Дворец.

Глава 5

В доме номер Три по Романовскому переулку в Москве, построенному за девятнадцать лет до революции, всегда жили приближенные к власти люди. Так уж исторически повелось: на месте этого дома при Иване Грозном стояли покои для опричной обслуги.

Позже здесь обосновался боярин Никита Романов, его палаты занимали четную сторону переулка. Тогда переулок был частью Кисловских слобод: "кислошники" поставляли к царскому двору квас и соленья. Позже переулок назвали Шереметьевским.

Граф Николай Петрович Шереметев жил в особняке вместе с супругой, бывшей крепостной актрисой Прасковьей Жемчуговой.

Вплоть до Октябрьской революции жильцами комплекса были ведущие врачи и адвокаты той поры, артисты Московской консерватории и Большого театра. Сразу после революции в этом доме располагалась конспиративная квартира Сиднея Рейли, английского разведчика. В Москве Рейли легко и свободно вербовал советских служащих (в том числе и секретаршу ЦИКа Ольгу Стрижевскую) и получал от них нужные ему документы, в том числе свободный пропуск в Кремль по подлинному удостоверению сотрудника ЧК на имя Сиднея Релинского. Также выступал под собственным именем, под именами сотрудника УгРо Константинова, турецкоподданного негоцианта Массино, антиквара Георгия Бергмана.

Многие дела Рейли проваливались: попытка убить Ленина не удалась из-за отмены митинга, где тот хотел выступить, восстание левых эсеров провалилось, задание Локхарта организовать мятеж в петроградском гарнизоне тоже провалилось.

Удалось осуществить убийство эсером Яковом Блюмкиным немецкого посла Мирбаха и покушение на Ленина 30 августа 1918 года, которое чекисты объясняли «заговором послов». На заочном суде в ноябре 1918 года в Москве Рейли был приговорён к расстрелу и объявлен вне закона.

После разоблачения заговора Локхарта и убийства Кроми Рейли сбежал черезПетроград — Кронштадт — Ревель в Англию, где стал консультантом Уинстона Черчилля по русским вопросам и возглавил организацию борьбы с советской властью. Он писал, что большевики — «раковая опухоль, поражающая основы цивилизации», «архивраги человеческой расы», «силы антихриста». «Любой ценой эта мерзость, народившаяся в России, должна быть уничтожена… Существует лишь один враг. Человечество должно объединиться против этого полночного ужаса».

В начале декабря 1918 года Рейли опять в России, в белом Екатеринодаре, офицер связи союзной миссии в ставке главкома ВСЮР Деникина. В начале 1919 года посещает Крым и Кавказ, с февраля по начало апреля 1919 находится в Одессе в качестве эмиссара. С апреля эвакуируется вместе с французами из Одессы в Константинополь, где недолго работает в британском комиссариате. В мае прибывает с докладом правительству в Лондон, участвует в работе Парижской мирной конференции. После недавнего признания Великобританией Советской России направлен в Москву для выяснения источников успехов Советов на политической арене и получения сведений о подразделении красных, уничтожившем сначала штаб Деникина, а затем и генеральный штаб финской республики.

Новой власти тоже приглянулся этот комплекс. После изгнания Троцкого из квартиры в Кремле, здесь он нашел временное пристанище в квартире №62А. Одним из самых знаменитых обитателей дома был легендарный конник, "красный Мюрат", Семен Михайлович Буденный. Ворошилову и Фрунзе тоже достались квартиры в этом доме.

— Я вас сейчас с моей женой познакомлю! Надежда у меня настоящая казачка! — Буденный восторженно предвкушал попойку и не заметив, толкнул выходившего со двора, в котором виднелся чугунный фонтан. Двор отделён от проезжей части переулка оградой с закрытыми воротами и встречный нами товарищ как раз только вышел из калитки, как напоролся на нашу оживленную компанию.

После столкновения с Буденным человек в черном пальто нагнулся поднять слетевшую с его головы меховую шапку и, выпрямившись, выдавил на своем надменном лице подобие улыбки. Этот профиль даже с имеющейся аккуратной бородкой я не мог спутать ни за что на свете — передо мной стояла легенда английской разведки. — "Ай да я, ай да сукин сын! Мне чертовски везет в этом времени!"

Мой неожиданный удар в подбородок отправил в нокаут английского шпиона и я его подхватил не давая упасть — Помогите, друзья этого козла до квартиры Семена Михайловича дотащить! Ничего не понимающие Фрунзе и Чапаев подхватили мой нежданный трофей и вскоре я допрашивал Рейли, привязанного к стулу и еще не понимающего толком происходящего. Буденный, Ворошилов, Тухачевский и Гая Гай что-то накрывали на стол, а Василий Иванович вместе с Михаилом Васильевичем Фрунзе, Филиппом Кузьмичем Мироновым и Иваном Фёдоровичем Федько стояли позади меня, морщась каждый раз, когда я вставлял пленнику кляп и нажимом на болевые точки причинял тому жуткую боль. Заставив шпиона выдать всех завербованных им агентов, я с облегчением потянулся и еще раз пробежался взглядом по листку с фамилиями, именами и должностями— дело было сделано.

В квартиру неожиданно ворвался Дзержинский в сопровождении охраны — внимательно оглядев присутствующих, он с каждым поздоровался и ожидающе посмотрел на меня.

Позвольте представить — я кивнул на привязанного пленника — Британский подданный Сидней Рейли, секретный агент сотрудничавший со Специальным отделом Скотланд-Ярд и зарубежным отделом Британской секретной службы. Именно он стоял за покушением Фанни Каплан на Владимира Ильича; при его участии подкупили командира латышских стрелков, полковника Эдуарда Берзина, которому передали 700 тысяч рублей, чтобы личная охрана Ленина, нёсшая охрану Кремля — латышские стрелки, организовали мятеж и убийство советского правительства — "Я мысленно усмехнулся над значительностью суммы — зарплата Ленина тогда была 500 рублей в месяц". — Рейли координировал мятеж левых эсеров 6 июля 1918 года в Москве. Так же именно он организовал убийство эсером Яковом Блюмкиным немецкого посла Мирбаха. А это — завербованные им агенты. — я подал своему боссу листок и тот, скривившись пробежался по фамилиям.

Рейли отвязали и увели, Дзержинский пожал мне руку и, попрощавшись с награжденными вместе со мной командирами, покинул квартиру.

Через десять минут после горячего обсуждения задержания мною шпиона, наша компания перебралась за скудно накрытый стол, главным украшением которого были Кальвадос и десяток банок тушенки в саморазогревающихся банках шестнадцатого года выпуска, привезенной с фронта. При повороте днища вода вступала в контакт с негашеной известью, в результате чего выделялось много тепла и тушенка разогревалась.

За годы Первой мировой войны в России было сделано столько консервов, что ими питались всю гражданскую войну и белые, и красные.

Кальвадос пили из серебряных стопок, трофея Буденного. После третьей стопки на меня насели наши доблестные командиры, только Фрунзе помалкивал. Его кумиром был великий восточный полководец Тамерлан, сам Фрунзе чем-то его напоминал. Полководцем он был талантливым, причём от природы, без соответствующего военного образования и военного опыта, командования полками, дивизиями и корпусами. Обладал редкой интуицией, умел находить неординарные решения, порой шёл на риск и всегда выигрывал. С одной стороны, проявлял жестокость, с другой — рыцарство и гуманизм. Он быстро навёл порядок в 4-й красной армии, которая взяв Уральск, стала разлагаться. Солдаты не хотели идти зимой в степь, штурмовать казачьи станицы. На попытки восстановить дисциплину солдаты ответили бунтами, убили члена Реввоенсовета Линдова, представителей центральной власти Майорова и Мяги. Фрунзе простил мятежников, даже убийц высокопоставленных лиц. Завоевал авторитет командира. В феврале 1919 года 4-я армия глубоко вклинилась между силами оренбургских и уральских казаков, выдвигаясь на линию Лбищенск — Илецк — Орск. Путь на Туркестан был открыт. Заново была создана ударная 25-я дивизия под началом Чапаева. На базе нескольких разрозненных частей, прорвавшихся из Туркестана, Фрунзе сформировал Туркестанскую армию. Он стал командующим Южной группы армий. Она была нацелена на разгром уральского и оренбургского белого казачества. Теперь же он — военный министр и хотел разобраться в тактике и стратегии новой войны, которую Сорокин пытался донести до опьяненных победами прославленных военачальников РККА.

— Семен Михайлович, время кавалерии уходит, пришла эра авто-бронетанковых соединений. Пуленепробиваемый броневик, вооруженный даже не пушкой, а крупнокалиберным пулеметом окажется крепким орешком, а если на пути конницы окажутся три, пять таких броневиков все просто перейдут в разряд мертвецов. Василий Иванович, вы же поняли мощь применения техники — с лошади вы пересели на автомобиль!

Чапаев задумчиво кивнул — после ранения в бедро еще в Первую Мировую, верховая езда для него стала в тягость. Именно поэтому одним из первых красных командиров Чапаев пересел на автомобиль. Всего их было три модели. Началось все с "Стевера", который сильно трясло на бездорожье и Чапаев достаточно быстро раскритиковал данный автомобиль.

Следующим был паккард красного цвета. Можно сказать, что данный автомобиль действительно подошел. Возможно даже, что Василий Иванович любил его. Хороший мягкий, удобный. Кому бы он не понравился? В каждой бочке мёда всё-таки присутствует ложка дёгтя. Так и в этом случае. Машина была ярко красного цвета, что в военных условиях затрудняло её перемещение по фронту. А также очень плохая проходимость привела к тому, что у Чапаева всегда были в запасе еще два автомобиля — неприхотливые Ford Model T. Генри Форд стремился сделать простое и дешёвое средство передвижения. И у него это получилось. Конечно за счёт удешевления всего что можно. Использовались самые простые материалы. Однако машина получилась очень удачной. Небольшой вес, скоростные характеристики (до 70 км/час), и проходимость сделали её настоящим боевым товарищем для многих, в том числе и для Василия Ивановича.

Я же продолжил под действием алкоголя в крови свой спор — Танки со временем модернизуются и станут более проходимыми и скоростными, смогут нести мощные орудия, их броня будет становиться все толще и как вы, товарищи командиры собираетесь воевать с этими бронированными монстрами? Нужна будет мощная артиллерия. Авиация станет ударной силой, живая сила, укрепления и танки будут уничтожаться мощными бомбами с воздуха. Кавалерия станет ездящей на лошадях пехотой, приехали к месту боя, слезли и в укрытия. В крайнем случае прорыв конницей заранее обработанных артиллерией позиций противника и рейд по его тылам с уничтожением тыловых служб, штабов, складов, мостов. И еще — нельзя экономить на боеприпасах и снарядах — люди важнее, обучение опытных бойцов стоит не только денег и продовольствия, но и времени, потраченного на его обучение. Что мы, что белые зачастую бросали людей в лобовую атаку без предварительной разведки, зачастую без использования преимущества артиллерии. В моем учебном полку вы будете не просто учиться, а сами создавать новую тактику и стратегию.

На спецобъект я вернулся уже протрезвевший, мне навстречу из здания, отданного под квартиры, вышла Катя, смущенно бросившаяся мне на шею — Я заждалась твоего возвращения! твои солдаты установили в клубе елку и мы только недавно закончили ее наряжать, пойдем взглянешь — вроде получилось очень красиво, совсем как раньше!

— Катюша, я прошу твоей руки, с первой встречи я буквально потерял голову!

— Я согласна! Я то же тебя... — девушка запнулась и покраснела — Тоже тебя люблю! Ты настоящий офицер, бесстрашный и благородный, папенька, будь жив, дал бы свое благословение!

Я прижал к себе Катю и наши губы слились в долгом поцелуе, луна выглянула из-за облаков и осветила нас, стоящих среди кружащих снежинок, тишина вокруг иногда прерывалась рычанием собак, демонстрирующих выполнение своих обязанностей бдительных сторожей.

На втором окне отодвинулась штора — Катина мама немного посмотрела на нас и с улыбкой отошла от окна.

На следующий день Ленин за столом для совещаний в окружении Дзержинского, Сталина и Калинина с интересом слушали рассказ Фрунзе о вчерашнем задержании английского шпиона, невольным участником которого и стал сам нарком военных и морских дел.

— Невероятный везунчик — резюмировал Владимир Ильич, на что Дзержинский возразил — Помимо везения Пророк наблюдателен и имеет не просто фотографическую память на лица, он только по приметам шпиона, по составленному захваченным агентом его описания внешности смог его опознать.

— Какое впечатление произвел на вас товарищ Сорокин?

Фрунзе немного подумал и ответил — Удивительный знаток тактики и стратегии, его предвидения развития военного искусства и техники поразительны! Я бы с удовольствием поработал с ним вместе, мне кажется, что Андрей Юрьевич прекрасно бы справлялся с обязанностями моего заместителя.

Сталин усмехнулся в свои усы, а Дзержинский немедленно вмешался — Он и на своем месте в ВЧК меня вполне устраивает!

Ленин отпил горячего чая и задумчиво произнес — Интересно, получается — вчерашний отличник гимназист просто поражает наркомов своими знаниями и идеями! И даже Маркса критикует, приводя логичную аргументацию, которая от марксизма почти ничего не оставляет! Кстати, что еще за очередная идея товарища Сорокина устроить в Кремле елку! Нам еще рождественских предрассудков не хватает! С поповскими обычаями нужно заканчивать, церковь мы отделили от государства, а сами будем отмечать церковный праздник?

— Пророк предлагает отмечать встречу Нового года, украшая елкой празднование не Рождества, а только новогоднего праздника, а уж если верующие хотят у себя дома праздновать церковные праздники — мешать им не имеет смысла, тем более граждане имеют свободу вероисповедания. Я согласовал с Мальковым размещение в Георгиевском зале привезенной сотрудниками Сорокина просто сказочной ели — Дзержинский достал было папиросу, но отложил ее обратно в портсигар — За день до Нового года протопим дворец и у наряженной елки накроем банкетный стол для членов ВЦИК, а утром Первого января для детей наших сотрудников устроим театральное представление, я уже договорился с актерами Малого театра, они с радостью согласились за дополнительный продовольственный паек.

Ленин встал и подошел к окну, любуясь заснеженным Кремлем. Сразу же после Октябрьской революции Советское правительство провело ряд мероприятий, в результате которых театр впервые стал действительно доступным для широких трудящихся масс и значительно повысил свое просветительное и идейно-воспитательное значение. Культивировавшие пошлое искусство частные театры фарсов, миниатюр были закрыты, театральный репертуар очищен от салонных, бульварных, антихудожественных пьес, место которых заняли лучшие произведения русской и зарубежной классики, а затем и советские пьесы. Подписанный им, Лениным 26 августа 1919 г. декрет «Об объединении театрального дела» установил, что театры, «признаваемые полезными и художественными», являются национальным достоянием и субсидируются государством.

Крепнущая связь театра с жизнью страны проявилась уже в годы гражданской войны, когда десятки актерских коллективов выезжали на фронт с концертами, спектаклями и там встречали горячий прием у красных бойцов.

Несмотря на огромные трудности, вызванные гражданской войной, разрухой, голодом, потребность в театральном искусстве ощущалась настолько сильно, что по всей стране стали возникать сотни новых театров и театральных студий. Только в Москве в это время было более ста профессиональных театров, принадлежавших к самым различным творческим течениям. Продолжали действовать старые реалистические театры — Малый, Московский Художественный.

— Когда Камо и Пророк отправляются в свое турне? — вопрос Ильича не застал Дзержинского врасплох.

— В середине января, Владимир Ильич! В Берлин как раз готовится наша делегация наркомата иностранных дел, вот в ее состав и включим группу Сорокина. После открытия в Берлине конторы по продаже акций финансовой пирамиды то же самое планируется в Париже и Лондоне. Из Саутгемптона наши аферисты на трансатлантическом лайнере Olympic отправятся в США, куда они прибудут через неделю.

— Хорошо! Давайте прервемся и встретимся через час на совещании совнаркома.

Глава 6

Утром я на коленях попросил руки своей избранницы у ее матери, решив до отъезда жениться и захватить в турне свою жену. Получив благословение, обрадовал своих тетю и брата скорой свадьбой и пробежался по Спец-объекту с инспекцией. Не найдя к чему придраться, позанимался с китайцами и на санях рванул на Лубянку.

После планерки пригласил Дзержинского и начальников отделов на свадьбу, сразу предупредив, что помимо регистрации в ЗАГСе я намерен обвенчаться в церкви. Член коллегии ВЧК Кедров озадаченно спросил — Разве коммунист может участвовать в поповских обрядах? При этом председатель ВЧК хитро с прищуром ждал моего ответа.

Я усмехнулся — наивные романтики революции, сейчас я вас ошарашу такими бронебойными аргументами: В одна тысяче восемьсот сорок третьем году Карл Маркс венчался со своей женой Женни фон Вестфален. Через венчание в церкви стали мужем и женой Владимир Ильич и Надежда Константиновна Крупская, товарищ Дзержинский тоже женат, а до революции все браки заключались только в церкви!

Я с удовольствием посмотрел на своих коллег, большинство которых стояли с упавшими нижними челюстями. Только Феликс Эдмундович едва заметно улыбался, затем я первым покинул кабинет, задав себе риторический вопрос — кто решится прийти ко мне на свадьбу, затем пригласил по телефону в качестве гостей Фрунзе; Буденного которого я ошарашил этой новостью, не позабыв его попросить прихватить с собой отдыхающего в Москве до середины января Чапаева; Сталина; Камо, с которым предстоит командировка по миру. Затем, посомневавшись, красивыми завитушками на чистом листе бумаги написал приглашение на бракосочетание и венчание в Смоленском Соборе бывшего Новодевичьего монастыря супругам Ульяновым. Бракосочетание я назначил на субботу двадцать седьмого декабря в одиннадцать часов.

С поисками священника проблем не было — с моего разрешения и после взятия с него расписок о неразглашении при соборе поселился иеромонах, который освободился из лагеря и долго бился в кабинеты ЧК с ходатайством жить в любом московском монастыре. Я с ним встретился, понял, что монах не глуп и вреда от него не будет, разрешил ему присматривать за имуществом храма, сюда же перенеся предметы Богослужения из Покровской надвратной церкви.

В субботу на спецобъект привезли сотрудницу ЗАГСа, процедуру бракосочетания решили провести в клубе. К назначенному сроку стали собираться приглашенные гости, все инструктора моего Спецобъекта были также приглашены и курсанты остались под командованием только назначенных из их числа командиров отделений. К одиннадцати часам прибыли все приглашенные, последними добрались Ленин с Крупской в сопровождении многочисленной охраны. Сцену помещения клуба украшала наряженная елка, под потолком на протянутых нитках висели вырезанные из бумаги снежинки.

Свидетелями на нашей свадьбе были мой брат и сестра невесты. Расписавшись в толстой книге и выслушав поздравления работницы ЗАГСа, накинув верхнюю теплую одежду, процессия во главе с женихом и невестой направились в храм.

Крупская шепнула мужу на ухо — Завтра по Москве пойдут слухи, что ты, Володенька, по церквам шастаешь! Причем вместе со всей верхушкой ВЧК и части наркомов.

— Ленин заговорщически прижал к себе жену и ответил — Главное, чтобы не обвиняли в похождениях по любовницам. А церковь что? Забыла, Наденька, как мы с тобой так же перед аналоем стояли?

Через сорок минут выйдя из украшенного еловыми ветками Собора, мы направились к столовой, в которой закончили обедать курсанты и дежурные по столовой сдвигали столы в виде буквы П и накрывали их праздничными скатертями, которые как и все на рынке стоили сущие копейки, меняясь в основном на еду. Вчерашний подледный лов рыбы протянутой через проруби сетью обеспечил свадебный стол ухой, жаренной рыбой и рыбными котлетами, сомятиной в кляре. Камо задействовал свои связи и на столе стояли кавказские вина, я же смог достать бочонок крепкой медовухи.

Моя тетка временами промакивала глаза платочком, радостно поглядывая на меня и мою жену, брат неуверенно косился на руководителей республики. Сталин и Фрунзе с интересом прислушивались и приглядывались к моим пластунам, сибирякам и бывшим офицерам, ставших на Спец-объекте инструкторами и преподавателями. Чапаев вместе с Буденным о чем то с хохотком вспоминали, фыркая тихо в усы. Владимир Ильич поднялся и я вилкой постучал по фужеру, вмиг народ стих, устремив взгляды на вождя.

— Дорогие товарищи! Сегодня родилась новая советская семья, новая ячейка нашего общества! Товарищ Сорокин сумел нанести нашим врагам, противникам Советской власти урон, сравнимый с ударом целой Армии, за что его героизм и оценен так высоко и нашей Партией и правительством.

Семья Сорокина, от имени совнаркома хочу вас обрадовать — Германия в в качестве выплаты репараций произведет в нашей стране строительство восьми заводов: станкостроительного, сталелитейного и механообработки стали, электромеханического, производство портландцемента, двух по производству бетона, автомобильного и оружейного по производству автоматического оружия.

Также немцы обязуются в Москве построить пять десятков жилых высотных зданий, квартиры которого будут оснащены всеми современными благами западной буржуазии. Первые два дома будут возводиться согласно генерального плана «Новая Москва», разработанного специально организованной архитектурной мастерской Моссовета под руководством Алексея Щусева и Ивана Жолтовского. В его основу положена традиционная для города радиально-кольцевая планировка и принцип сохранения большинства старинных сооружений. Но при этом Московский Кремль будет использоваться как музей, общественный центр столицы перенесется в Петровский парк, а силуэту города придадут конусообразный вид. Щусев собирается перенести административный центр на Петербургское шоссе, так что всем наркоматам предстоит большое переселение.

По этому плану лучшие старинные здания будут отремонтированы и государство будет нести охрану их художественной ценности. Интересно, что с генпланом «Новая Москва» связан замысел создания вокруг Москвы (за кольцевой железной дорогой) многочисленных рабочих посёлков типа европейских городов-садов. Будем делать Андрей Юрьевич, твою сказку о прекрасной жизни для простого народа, былью.

Так вот, Семья Сорокиных имеет полное право выбора квартиры в первых новых домах. Немцы берутся их возвести за год, следующим они за три года построят небоскреб из стекла и металла, в котором разместятся несколько наркоматов.

Крупская тронула мужа за руку и тот, взглянув на нее, наконец то закончил свой спич — Что-то вино у вас на свадьбе горькое, подсластить бы надо, горько!

Гости дружно за вождем подхватили "Горько"!

Мы с Катей встали и поцеловались, причем этот поцелуй уже сильно отличался от нашего первого, когда моя суженная продемонстрировала абсолютную неопытность в отношениях с мужчиной. Сейчас же я любовался своей женой — Белое платье и фата ей очень шли, на плечи было накинуто горностаевое манто, мой подарок на свадьбу. Моя Екатерина выглядела как Великая княжна или царевна, я не мог ею налюбоваться.

Затем изрядно поддатые гости начали одаривать молодоженов подарками. Мы с улыбками на лице принимали китайские фарфоровые сервизы, гобелен предположительно фламандской мануфактуры, серьги с крупными изумрудами, пару комплектов шелкового постельного белья, отрез ткани из кашемировой шерсти, самовар с медалями на боку, граммофон с пластинками, пару килограммов зеленого китайского чая, зная мою страсть к холодняку, мне подарили несколько клинков, наверняка экспроприированных из чьей-то коллекции, каминные часы.

Через час гости стали разъезжаться, Ленин, прощаясь, обратился ко мне — Голубчик, завтра в десять утра я жду вас на совещании Политбюро Центрального комитета Партии, прошу не опаздывать!

Я помог Крупской надеть пальто и проводил Ульяновых до их автомобиля.

Дзержинский со всем руководством ВЧК погрузились в автомобили и кортеж из десятка легковых машин покинул Спецобъект.

Постепенно все рассосались, в столовой остались пластуны, из своих запасов доставшие самогон. Они впервые после поступления на Спецобъект смогли напиться — у меня соблюдался строгий сухой закон.

Я с женой дошли до спальни, оставив за дверью моих родственников и присоединившихся к ним Буденного с Чапаевым. Катя скинула манто и медленно стала освобождаться от платья. Я разделся и стал помогать супруге, шелковая сорочка упала с ее плеч и золото волос рассыпалось по плечам, доставая до упругой попы. Жена смущенно попыталась прикрыть свои прелести, но я развел ее руки и нежно поцеловал в губы, раздвигая их своим языком и проникая дальше, затем ласки перевел на шею, под моими губами билась едва заметная жилка. На роскошной груди стали твердыми два набухших розовых соска, проведя по ним языком, я почувствовал возбуждение неопытной девушки, поцелуями ее шеи я еще более заводил ее молодое, не знающее мужчин тело.

Тело моей жены сотрясала крупная дрожь, я уложил Катю на кровать, продолжая ласкать ее эрогенные зоны. Мой взгляд опустился на лобок жены, и я сделал себе зарубку в памяти — обязательно удалить острой бритвой все волосы на ее лобке, мохнатки меня не очень то возбуждали, не понимаю Тинто Брасса с его влечением к волосатым интимным зонам женщин.

Раздвинув ноги, я провел пальцем — ее лоно уже было готово принять меня и я не спеша вошел в нее, с трудом преодолев преграду. Катя застонала и я, не желая ей причинять боль, вышел из ее тела и из кувшина обмылся, снял испачканную в крови простыню и застелил новую, пока моя жена подмывалась.

— Дорогая, тебе может показаться странным мое желание, но тебе сейчас нельзя продолжить заниматься любовью, однако ты сможешь это сделать губами.

Усадив Катю на кровать, я ее поцеловал и она закрыла глаза, стараясь не смотреть на мой член у ее лица. Я им раздвинул ее губы и и попросил аккуратно сжать ртом его головку, надавливая на затылок я задал нужный мне темп и разрядившись, прижал ее голову сильнее, получив наконец классный оргазм. Как же мне этого не хватало! Приходилось держать свои желания в кулаке — то мечешься как гончая, то пашешь как вол, времени на сон толком не оставалось.

Мимолетных связей я опасался — не хватало подхватить сифилис. Свои эротические потуги приходилось гасить медитацией и занятиями цигун.

Свой первый сексуальный опыт Катя восприняла без внутреннего отторжения и когда я лег на спину сама неумело принялась ласкать языком и губами сморщившийся отросток, доведя его до готовности продолжить любовный забег по новой. Черт, возьми, какая же умница моя избранница! Как я ее люблю!

После утренней пробежки и спарринга с китайцами, обтерся снегом, посвежевший и получивший заряд бодрости поспешил в Кремль, мельком заметивший шушуканье Кати с ее сестрой, которая жаждала выведать подробности самого процесса.

Представ перед членами Политбюро, я вытянулся в струнку, не понимая причины вызова. Ленин, Троцкий, Каменев, Крестинский, Сталин и кандидаты в Политбюро — Зиновьев, Бухарин, Калинин рассматривали меня каждый по своему: Ленин поощряюще улыбался, лицо Сталина было внешне непроницаемым, только в его хитрых глазах проскакивали веселые искры, Калинин задумчиво поблескивал стеклами своих очков. Троцкий смотрел как на врага народа, Крестинский, Зиновьев, Каменев и Бухарин со смесью зависти и презрения.

Наконец вождь удовлетворенно оглядел своих соратников и произнес — Сегодня я с полным удовлетворением хочу поставить на рассмотрение Бюро кандидатуру Андрея Юрьевича Сорокина, который на своем посту в аппарате ВЧК проявил себя как непримиримый борец с прохиндеями, авантюристами и приспособленцами, можно даже сказать, хамелеонами, пробравшимися в Чрезвычайную комиссию. (Слово хамелеон, услышанное однажды от Сорокина так понравилось Ильичу, что он его частенько вставлял в свои речи).

Товарищ Сорокин также умело устраняет всех врагов нашей республики, не зря первым получив звание Героя Советской России! Вчера товарищ Сорокин стал семейным человеком, а значит повзрослел и такой потенциал грех нам не использовать. Я хотел было предложить товарищу Сорокину должность председателя Ревизионной комиссии после его возвращения из Америки, однако наблюдая беззубость Курского, Луначарского и Цивцивадзе, которая возможно проявляется из-за загруженностей этих товарищей своей основной работой в своих наркоматах, я решил произвести перемены уже сейчас.

На следующем съезде ВКП(б) мы утвердим переизбрание членов Ревизионной комиссии. Товарищ Сорокин останется членом Коллегии ВЧК, он станет курировать органы безопасности. Может кто-то хочет высказаться?

Калинин прокашлялся и встал — Товарищ Сорокин вполне заслужил войти в состав Полити́ческого бюро́ Центра́льного комите́та нашей всенародно любимой партии!

Ленин довольно кивнул и посмотрел на Сталина. Не вставая, Иосиф Виссарионович поддержал мою кандидатуру — Товарищ Сорокин проявил себя как настоящий коммунист, он своим примером демонстрирует и чекистам и красным командирам облик настоящего коммуниста!

— Кто за то, что бы Андрея Юрьевича Сорокина назначить Председателем Ревизионной Комиссии и ввести его кандидатом в члены Политбюро Партии? — Ленин первым поднял свою руку, Сталин отзеркалил его жест, остальные члены Политического Бюро нехотя подняли свои ладони и Ленин резюмировал — Единогласно! Поручим новому Председателю подобрать кадры и за работу!

— Товарищи, прошу согласовать переименование комиссии — правильнее ее называть Комиссией Партийного контроля.

— Что ж, батенька, ваше предложение довольно интересное и я не против! — Ленин посмотрел на своих коллег — Возражения будут, товарищи? Возражений нет. Поздравляю вас, кандидат в члены Политбюро при ЦК, председатель Комиссии Партийного контроля товарищ Сорокин! Присаживайтесь — как кандидат вы имеете совещательный голос в совещаниях Политбюро.

Я сел на свободный стул и Сталин поинтересовался — Андрей Юрьевич, вы уже знаете кого можно привлечь для работы в Комиссии?

— Как не странно это покажется, но я знаю тех, кто сможет выполнять эту работу, не запачкавшись в грязи коррупции. Это Розалия Самойловна Землячка, начальник политотдела Тринадцатой армии и Лев Захарович Мехлис, комиссар сорок шестой стрелковой дивизии.

Ленин уважительно на меня взглянул и спросил — Да, Демон революционерка со стажем, известна своей честностью и несгибаемой волей, целиком и полностью поддерживаю ваш выбор, а вот откуда вы знаете товарища Мехлиса?

— В поисках кадров для черезвычайки я просмотрел дела огромного количества людей, уверен в честности и партийной принципиальности Льва Захаровича.

— Хорошо, начинайте работать, товарищ Сорокин. На повестке следующий вопрос — Грузия. Доложит о нынешнем состоянии дел товарищ Сталин.

— В мае восемнадцатого года была провозглашена Грузинская Демократическая Республика. В акте о независимости не определялись границы Грузии, немцы решили помочь Грузии в деле обеспечения её границ. В Грузии стали формировать отряды Народной гвардии численностью около десяти тысяч человек под началом Джугели. Затем формирование грузинской армии занялся подполковник русской царской армии Георгий Мазниев (Мазниашвили). К середине июня восемнадцатого года более пятнадцати тысяч германских войск с авиацией и артиллерией находилось в Закавказье, Грузия начала округлять свои владения за счёт осетин, лезгин, аджарцев, татар, армян. В результате национальные меньшинства составили более половины населения новоиспечённого государства. Весной восемнадцатого года вооруженные силы Грузии вторглись в Абхазию, свергли местную советскую власть и установили свой контроль над её территорией. Этот процесс сопровождался столкновениями между большевиками и вооруженными отрядами меньшевиков, которые после Октябрьской революции заняли руководящие должности в Сухуме. Ефрему Эшба, Нестору Лакоба и Георгию Атарбекову удалось добиться преимущества за счет привлечения дополнительных сил из сельских районов. В апреле восемнадцатого года грузинские товарищи установили контроль над Абхазией. В мае грузинские отряды атаковали наши части и захватили Сухуми. Генерал Мазниев был назначен генерал-губернатором Абхазии, давил большевистское сопротивление. Абхазский национальный совет, чтобы сбросить власть грузин, решил попросить помощи у Турции. В ответ грузинские власти разогнали Абхазский совет. Уже во второй половине мая нашим товарищам под напором грузинской армии пришлось оставить Сухум, Новый Афон, Гудауту и Гагру. Отступая, или вернее сказать, бежав, наши товарищи бросали орудия, пулеметы и снаряжение. Против большевиков начались репрессии со стороны новой администрации Грузии. В числе прочих под арест попал Лакоба, прокатилась волна убийств среди русского и армянского населения. В свою очередь, Абхазский национальный совет (АНС) обратился к командованию белой Добровольческой армии с предложением ввести войска и изгнать грузин с Сухумской области. Грузинское меньшевистское правительство санкционировало массовое переселение в Абхазию грузинских крестьян. На территории Абхазии была создана епархия Грузинской православной церкви.

Второго июля грузинские войска пересекли границу Сочинского округа и приступили к аннексии российской территории. В то время Кубано-Черноморская Советская Республика находилась на грани краха под ударами деникинцев и восставших кубанских казаков, и не могла организовать существенный отпор. Пользуясь поддержкой населения, грузинские войска заняли к третьему июля Гагры и Адлер. Выбив наши части с позиций у реки Кудепста пятого июля, они вошли в Сочи.

Войска Красной Армии предпринимали попытки контратаковать, однако после серии боев с в июле грузинские войска полностью завладели инициативой и двадцать седьмого июля вошли в Туапсе. Продолжая наступление, грузинские войска встретились с основными силами РККА общей численностью около четырех тысяч человек во главе с Антоновым. Это войско имело три пушки, бронепоезд под названием "Борец за свободу №2" и множество пулеметов. После шестичасового упорного боя отряды Красной армии Антонова потерпели поражение и рассеялись. Сотнями исчислялись количество раненых и убитых красноармейцев. Разбит бронепоезд, сожжен паровоз и пойман весь состав поезда, захвачены две пушки, 30 пулеметов, огромное количество пуль для пулеметов, гранаты и винтовки. Захватили также исправную полевую кухню, целый поезд с машинами для рытья ров, муку, консервы в ящиках, целое имущество связи, стадо баранов, четыре состава поезда.

По приказу Правительства Грузии, Мазниашвили должен был занять железнодорожную линию Туапсе-Майкоп с тем, чтобы вывести оттуда обещанные Кубанским правительством хлеб и нефть. Полностью выполнить приказ не удалось, так как коренным образом изменилась военно-политическая обстановка в регионе. Вся прибрежная территория к сентябрю 1918 года была оккупирована и объявлена «временно присоединенной к Грузии».

Между добровольцами и отрядом Мазниева уже налаживалось взаимодействие, но отступавшая из-под Новороссийска советская Таманская армия под командованием матроса-черноморца Матвеева выбила грузин из района Туапсе к Сочи.

Во время похода Таманской армии, которая отступала под натиском добровольцев, наши войска в конце августа 1918 года столкнулись с частями пехотной дивизии Грузинской республики в районе Геленджика. Грузинская армия, базировавшаяся в Туапсе, занимала побережье Чёрного моря до Геленджика. Таманцы легко сбили передовой заслон грузин 1 конный дивизион в 250 сабель и 26 августа заняли Геленджик.

Продолжая наступление в августе подошли к Архипо-Осиповке, где натолкнулись на более серьёзное сопротивление. К грузинским передовым силам подошло подкрепление — остальные батальоны пехотного полка всего 2000 штыков и морская артиллерийская батарея на траулерах. Грузины открыли сильный огонь и остановили таманцев. Тогда наши войска с помощью кавалерии обошли врага и полностью его разгромили. Грузины понесли серьёзные потери, таманцы заняли Ново-Михайловскую. 1 сентября таманцы в жестоком бою, снова применив обходной маневр конницы, разгромили грузинскую дивизию и взяли Туапсе. При этом таманцы, которые уже практически исчерпали свои боеприпасы, захватили в Туапсе большое количество трофеев: 16 орудий, 6000 снарядов, 10 пулеметов, 800000 патронов, 1 паровоз, 100 вагонов, вооружение и запасы грузинской пехотной дивизии. Это позволило Таманской дивизии продолжить поход и успешно прорваться к своим.

После ухода таманцев из Туапсе, грузины снова заняли город. Практически одновременно с ними в город вошли и добровольцы, конница Колосовского. Когда же преследующий таманцев добровольческий конный полк занял 26 августа Туапсе, обнаружилось неожиданное: к юго-востоку от него грузины сосредоточили до 5 тыс. пехоты, спешно сооружают у Сочи и Адлера оборонительную линию фронтом на север — против Добровольческой армии, — а генерал Мазниев заменен генералом Кониевым. Приняв представителей добровольцев, Кониев без обиняков заявил, что столь резкая перемена в отношении к ним — результат указаний германского командования. Его словам тут же нашлось веское подтверждение: на усиление грузинских войск у Дагомыса и Адлера высадились две десантные группы немцев. Штаб Добровольческой армии расценил это как угрозу Новороссийску. Одновременно первыми пароходами, прибывающими из Поти, Сочи и Сухума, в Новороссийск хлынули русские беженцы. Они сообщали будоражащие подробности о беспощадных гонениях против русских, умоляли избавить Сочинский и Сухумский округа от грузин. Привезенные ими грузинские газеты были полны обвинений Добровольческой армии в «старорежимности», ее начальники именовались «черносотенцами». Новороссийск взят Добровольческой армией 13 августа 1918.

По поручению Деникина, бывший генерал-квартирмейстер штаба Кавказского фронта Е. В. Масловский, выехал в район Туапсе. Он должен был объединить все антибольшевистские силы на Черноморском побережье до Майкопа. При этом, опираясь на свой авторитет бывшего генерал-квартирмейстера штаба Кавказского фронта, Масловский должен был включить Черноморскую область в сферу Добровольческой армии.Командование Добровольческой армии принимает решение захватить Сочинский округ. Этому попытались помешать англичане и стали готовить туда высадку своего десанта. Воспользовавшись сочинским конфликтом, они могли легко прибрать к рукам спорную территорию, пообещав обеспечить ее нейтралитет и статус буферной зоны.В декабря совершенно неожиданно для штаба Добровольческой армии грузинские части начали эвакуацию из Сочинского округа. Деникин тут же приказал генералу Колосовскому, начальнику Приморского отряда, не вступая в бой с грузинами, продвигаться вперед и занять округ. 16 декабря грузинские части закрепились на речке Лоо, которая стала новой «границей».

Когда в округе началось восстание армянского населения против грузинских властей, те ответили разгромом армянских сел. И Деникин, под предлогом защиты армян, приказал Колосовскому занять Сочинской округ. Опередив английский десант, белые в феврале 1919 атаковали грузинские части с фронта, а сформированные ими армянские дружины — с тыла и фланга. Грузинские части капитулировали и сдали оружие. 24 января 1919 Приморский отряд вступил в Сочи, а затем за четыре дня очистил от грузинских войск территорию всего округа и остановился на речке Бзыбь. Тем не менее, грузины все равно попытались отправить свои отряды, зафрахтовав для этого частный пароход «Кавказ». Тогда англичане стали действовать более решительно. Они отобрали этот пароход. Грузинские части выступили пешим порядком, но уже никуда не успели. Добровольческая армия не только взяла Сочи, но и Адлер. К 10 февраля 1919 г. белые заняли территорию до реки Бзыбь. Только после этого деникинское командование, по настоянию тех же англичан, сделало официальное заявление о том, что их армия прекращает боевые действия против Грузии.

Многие бывшие офицеры русской императорской армии, вроде генерала Мазниева, стали ядром грузинской армии. Командир грузинской дивизии Мазниев согласился войти в подчинение Добровольческой армии (ДА). Глава Добровольческой армии генерал Алексеев послал Мазниеву письмо, в котором выразил радость от заключенного союза. Деникин в тот период пытался ограничить распад России, сохранив в её сфере влияния Закавказье. Грузия, по словам Деникина, жила «русским наследием» (что было правдой) и не могла быть самостоятельным государством. Также в Грузии располагались основные тыловые склады бывшего Кавказского фронта, а белые нуждались в оружии, боеприпасах и снаряжении для войны с красными. Деникин хотел получить часть этого наследства Российской империи. Кроме того, Грузия в этот время находилась под влиянием Германии, а Деникин считал себя верным союзу с Антантой. Казалось, что две антибольшевистские силы войдут в прочный союз. Грузинские деятели, политику которых Деникин охарактеризовал, как «антирусскую», не желали союза ни с большевиками, ни с добровольцами. Меньшевики видели угрозу и в большевиках, и в белых. Грузинские меньшевики были настоящими революционерами, они участвовали в организации Февральской революции и последующей смуты в России. Поэтому генерала Мазниева обвинили в русофильстве и отозвали в Тифлис. Его заменили на генерала Кониева. Он занял жесткую позицию по отношению к добровольцам. Грузинские войска были отведены от Туапсе и образовали фронт у Сочи, Дагомыса и Адлера, куда грузины стянули дополнительные силы и начали возводить укрепления. Таким образом, Тифлис блокировал дальнейшее продвижение армии Деникина вдоль побережья.

Таким образом, белые сберегли для нас Абхазию и Сочи.

24 января белые войска начали движение на Сочи. Проигнорировав протесты англичан, Добровольческая армия, поддержанная ударами с тыла армянских ополченцев, вошла 6 февраля в Сочи, причем был пленен командующий войсками генерал Кониашвили. 8 февраля гарнизоны Сочи и Адлера сдались в плен, в их составе начальник грузинского штаба полковник Церетели. В общей сложности, в Сочи были пленены 700 солдат и 48 офицеров армии Грузии, а число убитых составило всего 7 человек белогвардейцев и 12 человек грузинских войск. К 10 февраля 1919 года «деникинцы» заняли Адлер, Сочи и Гагры, и заставили отступить грузинскую армию за реку Бзыбь. Грузия направила на реку 6 батальонов Народной гвардии, но дальнейшее развитие войны остановили британцы. Они разделили враждующие стороны своим постом. И это притом, что Великобритания требовала от белых оставить Грузии Сочи и даже угрожала бомбардировкой из орудий английской эскадры, крейсировавшей в Чёрном море. Однако Деникин проигнорировал протесты англичан и фактически сохранил за Россией черноморское побережье. В дальнейшем Добровольческая армия и Грузия оставались во враждебных отношениях.Из Грузии Чрезвычайный комиссар Юга России Орджоникидзе нелегально перебрался в Баку и далее через Астрахань летом 1919 года прибыл в Москву. По его словам грузины готовят наступление, особенно сейчас после полного разгрома Красной Армией Добровольческой Армии. Нужно срочно решить — будем ли мы переходить границу Грузии, или нет.

В настоящее время перешедшие на нашу сторону беляки переформированы, вооружены и рвутся в бой — Сталин налил себе воды и залпом выпил.

Ленин, недолго думая, дал высказаться мне — По флотскому обычаю, насколько я знаю, первым дают высказаться самым младшим чинам, предлагаю как самому молодому слово товарищу Соркину.

— Мне кажется, для начала нужно провести полноценную разведку и лишь затем разрабатывать операцию по захвату всего Кавказа. Но Кавказ должен остаться в составе РССР.

Глава 7

Новый годпрошел весело — удалось достать пару десятков китайских фейерверков, за стеной бывшего монастыря построили ледяную горку, курсанты и инструкторы здорово повеселились, на льду пруда провели потешные бои без оружия, закончив их "стенкой на стенку". Сибиряки показали класс, только благодаря им победили те, на чьей стороне бились Тимофей и Григорий Крапивины, их отец, Федор Пантелеевич все тоже рвался поначалу показать силушку богатырскую, так сыновья еле отговорили — вдруг еще прибьет кого из курсантов. Назначив призы, провели соревнования по стрельбе и метанию холодного оружия. С синяками, но довольные, расходились по казармам нынешние жильцы Новодевичьего монастыря.

Лучшие курсанты по итогам обучения в количестве десяти человек и столько же подростков из колонии имени Горького посетили первого января Кремлевскую елку, которую организовали для детей работников государственных органов власти.

На московских складах нашлась форма воспитанников Второго Московского Императора Николая I кадетского корпуса и теперь все курсанты щеголяли новыми мундирами, на которых отсутствовали погоны. Вот этими мундирами наши курсанты и поразили детвору, собравшуюся на представление в Кремле.

Перед отъездом я вызвал в Москву Александра Сергеевича Пучкова, служившего начальником военно-санитарных поездов. Зная, что в моей истории, когда в двадцать первом году в Москве случилась эпидемия тифа, именно Пучков руководил центропунктом, созданным для борьбы с заболеванием, я настоял на его назначении заместителем Главврача Шереметевской больницына, на базе которой создали Московскую станцию скорой медицинской помощи, руководить которой и утвердили Пучкова. Я предупредил Александра Сергеевича о возможности эпидемии сыпного тифа и предложил ему привлекать любых врачей для создания центра, который бы уже сейчас начал выработку мер предотвращения распространению заболевания, которое в период между семнадцатым и двадцать первым годами унесло около трех миллионов человек.

Также благодаря мне амбулатория и больница на десять коек для работников правительственных учреждений была перенесена из двухэтажного здания на Потешном дворе Кремля в здание на Воздвиженке, бывшей усадьбы Разумовских — Шереметевых.

Здание представляет собой трех-композиционное сооружение с центральным ризалитом и двумя боковыми флигелями. Главный фасад обращён к Воздвиженке, боковой фасад выходит в Романов переулок. Один из боковых флигелей соединён галереей с церковью Знамения. Отмечается, что отделка дворца сходна с домом Разумовского в Петербурге, на Мойке. Дом в основном одноэтажный, в центральном ризалите устроен второй жилой этаж-мезонин.

В отделке фасадов использованы детально проработанные классические фризы, карнизы, орнаментальные межэтажные тяги. Отмечается строгость и изящество отделки фасада, тонкая графика линий. Формы центрального ризалита подчёркивают пилястры коринфского ордера и треугольный фронтон. Декор боковых ризалитов — пары ионических полуколонн и лучковые фронтоны. В центральной части для въезда были сооружены полукруглые пандусы. По личной рекомендации Семашко начальником Управления санитарного надзора Кремля, приказом ВЦИК и СНК за подписью Свердлова и Ленина, был назначен врач-гигиенист и бактериолог Яков Борисович Левинсон. С февраля девятнадцатого года руководство и часть административного аппарата Санупра Кремля (в дальнейшем Лечсанупра Кремля) располагались в здании Вознесенского монастыря, рядом со Спасской башней Московского Кремля. Главврачом Кремлевки я помог стать раньше на девять лет Владимиру Николаевичу Розанову. Я с большим трудом уговорил Ленина в первых числах января довериться Розанову и извлечь пули, оставшиеся после покушения на его жизнь Фанни Каплан. Эту операцию Розанов должен был провести через два с лишним года, все это время находившиеся в теле Ильича пули ослабляли его организм

Надо отметить, что к врачам-соотечественникам Ленин относился скептически. «Упаси боже от врачей-товарищей вообще, врачей-большевиков в частности! Право же, в девяносто девяти случаях из ста врачи-товарищи «ослы», как мне раз сказал хороший врач. Уверяю вас, что лечиться (кроме мелочных случаев) надо только у первоклассных знаменитостей. Пробовать на себе изобретение большевика — это ужасно», — сообщал он Горькому. Лечащим врачом Ленина был Фёдор Александрович Гетье, а Главным врачом Владимира Ильича стал Отфрид Ферстер, в лечении Ленина врач делал ставку не на медикаменты, а на длительные прогулки и специальные «успокоительные» упражнения.

Поговорив с Фрунзе, убедил его проходить длительное предоперационное лечение язвы,эффект которого может исцелить заболевание, не доводя до операции.

Дождавшись приезда новых сотрудников Комиссии партийного контроля, я сразу загрузил Землячку и Мехлиса созданием картотеки на партийных работников, включая состав Политбюро ЦК партии. К приезду членов комиссии я уже реформировал аппарат Ревизионной комиссии, больше половины сотрудников лишив теплого места, взамен приняв молодых энергичных фанатиков коммунизма. При комиссии мною были созданы Управление финансового контроля, без согласования которого невозможны траты из партийной кассы; Управление, ответственное за контроль партийной дисциплины, отдел корреспонденции, отвечающий за входящую и исходящую почту, ее сортировку и оперативно-следственный отдел под руководством Кошко. Аркадий Францевич принял мое приглашение и не эмигрировал за границу. Благодаря ему удалось создать систему слежки, в которую вовлекались сотрудники советских государственных и партийных структур страны, готовые за материальное поощрение или из-за авантюризма характера стать секретными сотрудниками (сексотами).

Низовая структура Комиссии выглядела так: при всех губкомах партии должны быть организованы из наиболее беспристрастных и пользующихся всеобщим доверием организации товарищей специальные партийные комиссии, подчиненные непосредственно Комиссии партийного контроля при ЦК, в которые должны поступать соответствующие жалобы. Ни одна такая жалоба, если она подписана хотя бы малой группой членов партии, не должна оставаться без мотивированного ответа комиссии или резолюции губкома». Если жалобы касались руководства губернских комитетов партии, то они немедленно должны пересылаться в Москву. В фойе зданий сначала петроградских и московских горкомов и губкомов партии установили почтовые ящики с надписью "Жалобы в КПК при ЦК РКП(б)", при наличии жалоб ежедневно отправляя почту фельдъегерем в отдел корреспонденции Комиссии партийного контроля. В течении месяца такие почтовые ящики должны установить во всех губкомах. Все партийные комиссии и суды, конфликтные отделы, выбираемые для рассмотрения различного рода дисциплинарных проступков ликвидировались, Наркомат государственного контроля переформировали в Комиссию советского контроля при СНК РССР и ее Председатель назначался заместителем Председателя Комиссии партийного контроля при ЦК, то есть подчинили этот орган тоже мне. Теперь, убрав лишних чиновников, Комиссия партийного контроля совместно с Комиссией советского контроля при СНК РССР действовала как единый советско-партийный орган.

Мне удалось согласовать сопровождение в турне моей жены и ей срочно готовили документы, согласно которым Кэт была моей невестой француженкой баронессой Дальгейм. Я же стал английским аристократом по имени Генри Джон Ральф Бэнкс, у которого, в реальности, были две сестры, Дафна и Виола. Камо достались бумаги Ваче Манукяна, англичанина армянского происхождения. Из пластунов решил взять три удачно сложившихся тройки лучших мастеров переводить все живое в разряд потустороннего, которые согласно французским паспортам, являются в прошлом русскими офицерами и низшими чинами царской армии, бежавшими от революции в Париж.

Добравшись в составе советской делегации в комфортабельном вагоне первого класса до Берлина, разделившись на пять групп и помотавшись по городу, сбрасывая хвосты местной службы контрразведки, воссоединились уже на в заранее снятой нашими агентами конторе рядом с Александрплатц, в центре площади виднелась колоссальная медная статуя Беролины, аллегории Берлина. Величавая дева, в римском одеянии, высотой 7,5 м гордо возвышалась на 6,5-метровом постаменте. В 1944-ом ее распилят и отправят на расплавку для изготовления оружия и боеприпасов. Одобрив выбор наших коллег, мы опять же распавшись на группы по двое-трое на такси добрались до Лертского железнодорожного вокзала, на который вел мост через Шпрее.

Через двадцать один час после посадки в вагоны мы прибыли на Gare de Nord, Северный вокзал. Бельгийские вагоны были прекрасны — перед купе проходит коридор, стены которого украшены зеркалами, а пол покрыт мягкими коврами, и, идя по нему вдоль больших окон, попадаешь в салон. Невозможно поверить, что вагон может содержать в себе такое роскошное помещение! Кресло за креслом следуют с обеих сторон, на заднем плане видно элегантное канапе, две люстры свисают с потолка. Хорошо в этом мире, у кого в карманах есть "гроши". Были для более скромной публике в составе простые вагоны на сорок-пятьдесят человек, в которых пришлось добираться нашим казачкам.

Выйдя из здания вокзала, мы полюбовались его фасадом, украшенного скульптурами, символизирующими города, в которые ходили поезда. Затем направились на улицу Риволи, на которой, воспользовавшись объявлением в газете, на первом этаже пятиэтажного дома сняли помещение под нашу контору, наняв управляющего и оформив на него доверенность на регистрацию нашей фирмы, поручили ему оформление необходимых бумаг и наем персонала мы перекусили в ресторанчике, в котором было приличное количество мужчин в русской офицерской форме.

На сцене заканчивал свое выступление песней Вечерний звон" хор донских казаков Сергея Жарова.

Затем совсем молодая русская певичка исполнила романс Филарета Чернова:Замело тебя снегом, Россия,Запуржило седою пургойИ холодныя ветры степныяПанихиды поют над тобой.Ни пути, ни следа по равнинам,По сугробам безбрежных снегов.Не добраться к родимым святыням,Не услышать родных голосов.Замела, замела, схоронилаВсё святое, родное пурга.Ты, — слепая жестокая сила,Вы, — как смерть, неживые снега.Замело тебя снегом, Россия,Запуржило седою пургойИ холодныя ветры степныяПанихиды поют над тобой.

Я с чувством глубоко презрения посмотрел на эту публику, проливающие пьяные слезы о России вместо восстановления ее экономической и военной мощи и подал знак закругляться — времени было в обрез, нас ждала Англия. Лондон встретил нас сыростью и пронизывающим холодным ветром.

Английская экономика находилась в длительной хронической депрессии. Англия была одной из немногих промышленно развитых стран, которой так и не удалось к 1920-му году достигнуть довоенного уровня, конечно, не все отрасли промышленности находились в состоянии депрессии. Некоторые из них, особенно новые — автомобильная, авиационная, моторостроительная, химическая, электротехническая и другие, демонстрировали заметный рост: с одной стороны, эти предприятия были оснащены новым оборудованием, а с другой — их продукция была защищена высокими импортными пошлинами и к тому же потреблялась в основном на внутреннем рынке. В этих условиях английские предприятия пошли на нетрадиционные меры: они стали производить автомобили, мотоциклы, самолеты, стрелковое оружие, ткани и другие товары, которые отличались очень высоким качеством и пользовались спросом у особо богатых зарубежных потребителей, даже несмотря на относительно высокие цены. Но эти товары выпускались мелкими сериями и не занимали значительного удельного веса в общем объеме ВВП.

Англия испытала еще один удар: в некоторых частях Британской империи развернулось движение за национальное освобождение, особенно ожесточенное — в Ирландии, Индии, Египте.

В Лондоне удалось недорого купить юридическую фирму, занимающуюся трастовыми инвестициями, фирма была не грани разорения, вкладывая финансы в авантюрные проекты. Офис не так далеко от центра города нас полностью устроил и мы не стали увольнять ее малочисленный персонал.

Три дня ушло на оформление необходимых бумаг и наконец-то наша уставшая от беготни по чиновничьим кабинетам компания авантюристов прибыла в порт Саутгемптон, после таможенного осмотра мы наконец-то поднимались по траппу гигантского лайнера «Олимпик», брата близнеца невезучего «Титаника», унесшего за собой на дно более одной тысячи пятисот жизней.

Корпус «Олимпика» был 269 метров в длину, имел 16 водонепроницаемых отсеков, 29 котлов, гигантские двигатели, вместе с турбиной, вырабатывали мощность примерно в 50 000 л. с., чтобы вести судно на скорости в 23 узла (42,5 км/ч). Оставив при себе двоих телохранителей, я с "невестой" и Камо отправились в каюты первого класса. В одной каюте разместились молодожены, в соседней — Камо с телохранителями. Оставив вещи, решили осмотреть корабль.

Интерьеры «Олимпика», в отличие от немецких кораблей, не были столь пафосны, умеренность и изящество делали их привлекательными. И хотя обеденный зал располагался на одной палубе (а не занимал пространство трёх, как это предлагалось изначально), это было самое большое в мире помещение на судне, простиравшееся во всю его ширину от борта до борта и способное вместить одновременно 532 человека. Отделка его была в стиле времён династии Стюартов. Другим роскошным помещением был курительный зал первого класса, отделанный в тёмных тонах, с удобными креслами и обтянутыми зелёной тканью карточными столами. Также привлекала внимание приёмная на палубе D, смежная с носовой парадной лестницей. К услугам пассажиров первого класса были турецкая баня, гимнастический зал на шлюпочной палубе, корт для игры в сквош (вид спорта с мячом и ракеткой в закрытом помещении) и бассейн. Для большего комфорта пассажиры могли не ходить по лестнице, а перемещаться между палубами на лифте. Пассажиры первого класса могли гулять на основных прогулочных палубах: шлюпочной палубе, на палубе A и застеклённом променаде на палубе B.

Поглазев на роскошь первого класса, решили навестить нашу основную часть диверсантов, расположившихся в каютах второго класса. По сравнению с большинством других лайнеров, не только пассажиры первого класса были устроены с роскошью и комфортом. О втором классе нередко отзывались как о равноценном первому классу на других судах. Столовая была обставлена в раннем английском стиле и могла разместить примерно 400 человек. Курительная была также сделана в британском стиле с тёмной деревянной обшивкой. Каюты тоже выглядели очень привлекательно. Пассажиры второго класса могли гулять по шлюпочной палубе, которая была предназначена для первого и второго класса, и по кормовой части палубы В.

Решив не останавливаться, всей гурьбой отправились оценить каюту третьего класса. Третий класс был намного лучше и удобней третьего класса на других пароходах, что в целом характерно для «Уайт Стар лайн» — на их судах, начиная с «Океаника», помещения третьего класса хорошо освещались и вентилировались. На судах 1900-х было нормально, чтобы пассажиры третьего класса спали в общем кубрике, а пассажир третьего класса «Олимпика» жил в каюте, хотя и делил её с тремя другими пассажирами. Третьему классу были предоставлены и некоторые развлечения. Мужчины имели доступ к весьма большой курительной, расположенной на палубе С в корме. Стена к стене она стояла с идентичным общим залом третьего класса.

Наконец все четыре трубы нашего корабля задымили так сильно, что только наличие ветра спасло нас от неизбежной копоти, убрали трап и судно медленно отчалило, направляясь в Нью-Йорк.

Мы с Кэт вернулись в каюту, где переоделись и направились в бассейн. Сегодня ни у кого не возникнет сомнений в пользе плавания. Ведь оно помогает бороться с лишним весом, укрепляет сердце и мышцы, делает кожу эластичной. Плавание тонизирует весь организм и продлевает жизнь. История возникновения плавательных бассейнов уходит на многие века назад. Археологические раскопки говорят о том, что еще в Древнем Египте строились бассейны. Правда, сооружались и использовались они не для плавания. Бассейны возводились с целью увлажнения сурового сухого воздуха, присущего египетскому климату, из религиозных соображений, а также просто как эстетические сооружения.

После того, как Римская Империя пала, о бассейнах надолго забыли. Старые бассейны пришли в негодность и были разрушены, а новые не возводились.Вспомнили европейцы о бассейнах лишь во времена крестовых походов, когда побывали в роскошных стенах восточных дворцов. Однако вскоре бассейны были запрещены церковью, которая признала их безнравственными и развращающими.И только в девятнадцатом веке, когда популярность приобретает спорт и здоровый образ жизни, в Европе снова вспоминают о бассейнах. В 1837 году, в столице Англии Лондоне было построено шесть крытых бассейнов с трамплинами для прыжков. Рост популярности плавания связан именно с началом строительства искусственных бассейнов.«Олимпик» и «Титаник» стали первыми океанскими лайнерами, на которых был установлен плавательный бассейн. Воспользоваться им могли только пассажиры первого класса за скромную плату в один шиллинг (или 25 центов). Особым интерьером или стилем он не выделялся, в отличие от бассейнов на более поздних судах, но в те времена подобную услугу не предоставлял ни один пассажирский пароход в мире.

Бассейн располагался рядом с Турецкими банями и был довольно больших размеров: десять метров в длину, пять в ширину и глубиной два с половиной метров. Для наполнения чаши использовалась подогретая морская вода. В воду спускались две мраморные лестницы с тиковыми поручнями. Уже в процессе эксплуатации бассейна на «Олимпике» были выявленные первые «подводные камни». Чистый, влажный мрамор лестницы и половая плитка очень скользкие, и при качке это приводило к частым падениям людей. Дабы это предотвратить на обоих концах бассейна (на полу) были положены решетки из тикового дерева. Ещё одним травмоопасным местом считались трамплины, установленные с двух сторон бассейна. Согласно данным с того же «Олимпика» во время даже небольшой качки, вода в бассейне начинала быстро плескаться из стороны в сторону, образуя при этом неглубокие места и, прыгающие с трамплина люди могли получить довольно серьезные травмы, ударяясь об дно. Именно по этой причине трамплины убирались во время шторма, а в последующем их вовсе перестали устанавливать. Слева от бассейна, вдоль внутренней стены располагался ряд из тринадцати кабинок для переодевания с дверцами из красного дерева. Перед тем как войти в бассейн пловцам, необходимо было принять душ. В распоряжении пассажиров было две раздельные душевые кабинки с пресной водой.

Пассажиры еще видать раскладывали свои вещи и мы с женой, посетив сначала турецкую баню, вдоволь наслаждались чистой океанской водой. Минут через двадцать к нам присоединились Камо и телохранители, устроившие прыжки с трамплинов, и вынудившие нас закончить ловлю кайфа, я даже вдруг подумал, что мы находимся в моем будущем, так комфорт Олимпика подействовал на мою душу, зарубцевавшуюся от огня гражданской войны.

Глава 8

Я

Вернувшись в каюту, развесили сушиться свои купальные костюмы. Начало последнего века в тысячелетии ознаменовалось кардинальными изменениями в сознании людей: ушли в небытие меланхоличность и аристократическая бледность, модными стали загар и подтянутые фигуры. Немалую роль тут сыграло и развитие спорта. Еще в конце XIX века плавание вошло в число олимпийских дисциплин, и перемены в купальных костюмах не заставили себя долго ждать. Мужчины-пловцы впервые появились на публике в плавках, чем шокировали ее поначалу. А одну из первых женщин-пловчих Аннет Келлерман даже арестовали в 1907 году на бостонском пляже «за непристойное поведение». Она посмела сама сшить купальный костюм, похожий на мужской, и продемонстрировать его в общественном месте.

Однако процесс уменьшения ткани в купальнике было уже не остановить. К двадцатому году от него остались только шорты, соединенные с кофточкой (о ужас, даже без рукавов!). В это время на пляжах постоянно дежурили мужчины-блюстители морали (часто это были полицейские). Они должны были проверять длину купальных костюмов выше колена. В случае нарушения женщина штрафовалась и выдворялась с пляжа.

Активные водные процедуры пробудили просто зверский аппетит. Тут как раз вовремя вернулась наша троица, Камо в восторге от такого сервиса шепотом грозился добиться от совнаркома повсеместного строительства бассейнов и уютных профессионально сделанных бань. День уже приближался к полудню и мы, переодевшись "дорого и шикарно" отправились в ресторан. Кэт надела роскошное платье изумрудного оттена, ее украшали сногсшибательно дорогущий гарнитур с крупными изумрудами — серьги, диадема, кольцо и колье. Этот гарнитур мне под роспись выдали из Государственного хранилища ценностей Наркомфина. На мне был костюм-двойка, на правой руке на среднем пальце и мизинце были перстни с изумрудами, в кармашке жилетки лежали золотые часы с золотой цепочкой, украшенные мелкими брильянтами.

Идея установить на «Олимпике» ресторан на 140 мест — где посетители могли заказать то, что они хотели, и не ограничиваться стандартным меню обеденного салона — изначально была воспринята критиками скептически. Многие посчитали это ненужной, да ещё и дорогостоящей роскошью. Хотя у руководства «Уайт Стар Лайн» на это был свой взгляд. Оно решило поэкспериментировать с подобным заведением у себя на лайнерах, так сказать побаловать пассажиров, но настоящий мотив, скорее всего, был банален — прибыль. Среди сотен пассажиров всегда найдутся такие, которые захотят покушать и не в часы работы обеденного зала или может просто будут неудовлетворенны его меню. Были пассажиры, которые покупали билет, в стоимость которого не входило питание.

Так же, отчасти, установка ресторана A la Carte решала проблему отсутствия свободных мест в обеденном зале в вечернее время, т.к. часть пассажиров могла перейти сюда и свободно разместиться за круглыми столиками. Билет первого класса служил пропуском в ресторан в любое время. Только здесь приходилось платить из своего кармана, а счёт выставлялся в конце путешествия. Мы с женой заняли отдельный столик, Камо с охраной разместились рядом, через стол.

Как оказалось, в A la Carte можно заказать всё, что душе угодно. Если высокопоставленный господин почувствует голод после игры в сквош или дамы проголодаются после долгой прогулки по променаду, они всегда могли воспользоваться услугами ресторана. Здесь часто заказывали столики небольшие компании. Изюминкой заведения считалось индивидуальное меню, которое составлялось под конкретного пассажира на каждый день (по желанию). Для этого даже могли распечатать в типографии персональное меню.

Кэт восхитили столики, украшенные композициями из розовых роз и белых ромашек… Женщины, в своих красивых мерцающих платьях из атласа и шёлка, а мужчины были манерны и безупречны в стиле … Струнный оркестр, играющий музыку от Пуччини до Чайковского… А блюда были просто превосходны. Здесь вам икра, лобстер, перепела из Египта, яйца ржанки, виноград и свежие персики, свежая клубника.

За высочайший уровень обслуживания A la Carte прозвали «Ritz» в честь фешенебельного ресторана при парижском отеле «L’hôtel Ritz». Возможно, именно с этого момента слово «Ritz» стало окончательно ассоциироваться со словом «роскошь» (позже английский язык обогатился прилагательным «ritzy», что означает элегантный и модный).Располагался ресторан в кормовой части палубы В, и был рад видеть своих посетителей с восьми утра до позднего вечера. Интерьер был выдержан в стиле Людовика XVI.

Все мужчины постоянно бросали осторожные взгляды на Кэт, она была божественно красива!

К нашему столику подошла семейная пара лет сорока — пятидесяти с девочкой лет семи — Разрешите присесть за ваш столик, сэр? — У мужчины был огромный с залысиной лоб, внимательный цепкий взгляд.

Я оценил с виду скромную но дорогую одежду то ли англичан, то ли америкосов и приветливо кивнул — С удовольствием!

— Разрешите представиться! Сенатор Соединенных штатов от штата Вашингтон Майлз Пойндекстер и моя жена Элизабет Гейл Пейдж. А эта милая девочка — моя племянница, Салли Перкинс Раттер. Упросила нас взять с собой в Англию.

Имя девочки мне показалось знакомым, блин, ну конечно же — передо мной была будущая знаменитая актриса кино Гейл Пейдж, начавшая свою карьеру с тридцать восьмого года, снимаясь с пятьдесят четвертого еще лет десять в сериалах. Мой отец, в молодости работавший в штатах в советском посольстве, был без ума от этой актрисы, привезя в СССР Постеры с ее симпатичной мордашкой.

Я встал и представился — лорд Генри Джон Ральф Бэнкс и моя невеста баронесса Священной Римской Империи Екатерина Дальгейм.

Разговор у нас был практически ни о чем, супруга сенатора пожаловалась, что пассажирам первого класса не совсем комфортно вкушать самые изысканные блюда в дорогом ресторане, пока за ними пристально из окон наблюдают прогуливающиеся снаружи пассажиры второго класса. После обеда наши женщины вышли на палубу прогулять озорную сенаторскую племянницу, а мы с ним шли за ними следом, общаясь на тему экономической ситуации в США.

Период экономического бума начинался очень неприятно для США: уменьшились правительственные затраты и заграничный спрос на американские товары. Вернувшиеся с фронтов солдаты имели трудности с устройством на работу. Число безработных с 0.5 млн увеличилось до 5 миллионов. В 1920 году вступила в силу 18 поправка к Конституции — Сухой Закон. Началась контрабанда спиртного и производство самогона в домашних условиях.

Я слушал и поддакивал, зная что с 1923 года начнется процесс оздоровления.

Причины подъёма американской экономики следующие: усиление американского империализма в годы Первой мировой; выход США на лидирующие позиции в мире; превращение США в финансовый центр мира. Имея в своём распоряжении большой капитал, американские монополии успешно проведут массовое обновление основного капитала, будут построены новые заводы и фабрики. Незаметно мы перешли на личность Президента.

Нынешний президент То́мас Ву́дро Ви́льсон был одним из инициаторов создания Лиги Наций, однако Сенат США отказал во вступлении в эту организацию. В 1913 году Вильсон подписал законопроект о создании Федеральной резервной системы, которая выполняет роль центрального банка США, имеет инструменты государственного влияния, но форма собственности капитала является частной — акционерная с особым статусом акций.

В течение 1914—1917 годов Вудро Вильсон удерживал страну от вступления в Первую мировую войну. В 1916 году он предложил свои услуги в качестве посредника, но воюющие стороны не отнеслись к его предложениям серьёзно. Республиканцы, возглавляемые Теодором Рузвельтом, критиковали Вильсона за миролюбивую политику и нежелание создавать сильную армию. Вместе с тем, Вильсон завоевал симпатии пацифистски настроенных американцев, утверждая, что гонка вооружений приведёт к втягиванию США в войну.

Вильсон активно выступал против неограниченной подводной войны, которую развязала Германия. В рамках неограниченной подводной войны немецкие военно-морские силы уничтожали корабли, входящие в зону, прилегающую к Великобритании. 7 мая 1915 года немецкая подводная лодка потопила пассажирский лайнер «Лузитания», погибли более 1000 человек, из них 124 американца, что вызвало возмущение в США. В 1916 году он выдвинул ультиматум против Германии о прекращении неограниченной подводной войны, а также отправил в отставку своего пацифистски настроенного госсекретаря Брайана. Германия согласилась с требованиями Вильсона, после чего тот потребовал у Великобритании ограничить морскую блокаду Германии, что привело к осложнению англо-американских отношений.

На втором президентском сроке Вильсон сосредоточил свои усилия на Первой мировой войне, в которую США вступили 6 апреля 1917 года, спустя немногим более месяца после начала второго президентского срока Вильсона. Когда Германия возобновила неограниченную подводную войну в начале 1917 года, Вильсон принял решение о вступлении США в Первую мировую войну. Он не подписывал союзнических соглашений с Великобританией или Францией, предпочитая действовать самостоятельно как «ассоциированная» (а не союзная) страна. Он сформировал многочисленную армию через воинскую повинность и назначил командующим генерала Джона Першинга, оставив ему значительную свободу усмотрения в вопросах тактики, стратегии и даже дипломатии. Он призвал «объявить войну, чтобы закончить все войны» — это означало, что он хотел заложить основы для мира без войн, предотвратить будущие катастрофические войны, сеющие смерть и разрушение. Эти намерения послужили основой для «Четырнадцати пунктов» Вильсона, которые были разработаны и предложены с целью решить территориальные споры, обеспечить свободную торговлю, создать организацию по поддержанию мира (Лигу Наций). Вудро Вильсон к тому времени решил, что война стала угрозой для всего человечества. В своей речи об объявлении войны он заявил, что если бы США не включились в войну, вся западная цивилизация могла бы быть разрушена.

После того, как в России произошла Октябрьская революция и она вышла из войны, союзники послали войска, чтобы предотвратить присвоение большевиками либо немцами оружия, боеприпасов и других поставок, которые союзники осуществляли в помощь Временному правительству. Вильсон послал экспедиции на Транссибирскую железную дорогу, в ключевые портовые города Архангельск и Владивосток с целью перехватить поставки для Временного правительства. В их задачи не входила борьба с большевиками, однако несколько столкновений с ними все же произошли.

Вильсон уделял недостаточное внимание проблемам демобилизации после войны, данный процесс был плохо управляемым и хаотическим. Четыре миллиона солдат были отправлены домой с небольшим количеством денег. Вскоре возникли проблемы в сельском хозяйстве, очень многие фермеры разорились. В 1919 году прошли волнения в Чикаго и других городах.

После ряда нападений радикальных анархистских групп в Нью-Йорке и других городах Вильсон поручил генеральному прокурору Митчелу Палмеру положить конец насилию. Было принято решение об аресте внутренних пропагандистов и высылке внешних. В 1919 году Вильсон активно агитировал за ратификацию соглашения о Лиге Наций, ездил с выступлениями по стране, в результате чего стал испытывать физическое перенапряжение и усталость. После одной из его речей в поддержку Лиги Наций в Пуэбло Вильсон серьёзно заболел, а 2 октября перенёс тяжёлый инсульт, в результате которого у него парализовало всю левую сторону тела и он ослеп на один глаз. В течение нескольких месяцев он мог передвигаться только в инвалидной коляске, впоследствии он мог ходить с тростью.

— И кого же в следующем году изберут следующим президентом? — поинтересовался я у сенатора, который ни минуты не задумываясь ответил — Уоррена Гардинга, хотя он известен как любитель богемного образа жизни (покер, пристрастие к спиртным напиткам, любовные похождения). Нам срочно нужно снизить налоги на прибыль, поднятые во время войны, увеличить тарифы на сельскохозяйственные товары, чтобы защитить американских фермеров, а также провести более широкие реформы, такие, как субсидирование строительства автомобильных дорог, авиационных компаний и радио.

В США уже началось формирования общества потребления. Рядовой американец подвергается массированному воздействию со стороны производителей товаров: его постоянно осаждают призывами покупать, покупать ещё больше. А у тех, у кого не было при себе необходимой суммы, предлагается безотказный механизм — покупка в рассрочку, в кредит — сенатор поморщился и продолжил — У американцев даже появилось понятие — жизнь в кредит, когда подобным образом приобретается большая часть машин, холодильников, радиоприёмников. Однако проблема неравномерности распределения доходов не была ими учтена: две трети американских семей не в состоянии приобрести даже предметы первой необходимости. Что касается корпораций, часть прибылей монополий превращается в ценные бумаги, которые поглощают нераспределённые доходы. Акции ценятся лишь потому, что их покупают, потому что на них можно было заработать. В стране рекламируются лёгкие пути к богатству через акции.

Я мысленно потер руки — Подожди Америка еще недельку-другую, к тебе плывет лучший специалист по ценным бумагам, наученный в свое время МММ, Хопер-Инвест и подобными им пирамидами. Я знал, что к 1929 году на бирже играло не менее одного миллиона американцев, которые, вложив все свои ограниченные средства в покупку акций, ждали успеха. Ничего, я это проверну на девять лет раньше. Председатель финансового комитета «Дженерал Моторс» Рэскоб будет утверждать в те годы, что если экономить по 15 $ в неделю и на эти деньги покупать акции, то через 20 лет удастся накопить капитал в 80.000 $. Обладатели ценных бумаг влезали в огромные долги, активно пользовались кредитами. Позже в период Великой депрессии акционеры очень сильно пожалеют, что вообще связали свою жизнь с этой рулеткой. В Америке установится стереотип о вечном процветании и о победе над кризисами. Всего через четыре года после начала Великой депрессии (1929 год) США будет лежать в экономических руинах. «Всё, что было нажито непосильным трудом, всё погибнет!» Жизнь в кредит не приведет к бесконечному и беспрепятственному росту. В банковской сфере в 1920-х годах 5.000 банков было закроется. Уровень промышленного производства упадет на треть, безработица вырастит на 20%. Конечно же я постараюсь приблизить эту дату, терпеть не могу неискренних, улыбающихся вам в глаза америкосов и показывающих "фак" из автомобиля, зная что их не будут догонять и бить морду.

Попрощавшись с семьей сенатора и договорившись встретиться вечером в курительном зале, мы с Кэт отправились в каюту заняться сексом. Хотелось сразу сорвать с жены платье, однако пришлось не спеша ее раздеть, стараясь не испортить настоящее произведение искусств французского модельера Поля Пуаре, чьи заслуги перед модой XX века приравниваются к вкладу Пикассо в искусство XX века.

Я в ванную — быстро сказала Кэт и упорхнула. Я почувствовал ее игривый настрой. Вернувшись она отправила принять душ и меня. Мы оба были обнажены. Она подошла и начала меня ласкать. Целовала плечи, спину, спускаясь все ниже. Потом перешла на грудь немного поигралась с сосками язычком. Покусывала торс.Мой член наливался все больше немного пульсируя. Она усадила меня на край кровати. А сама стала на коленки передо мной. Я уперся руками в кровать и она делала все сама, я чувствовал как она старается повторить мои уроки ласки головки, стараясь доставить мне настоящее наслаждение. Не выдержав, я поднял ее с колен и уложил на кровати задом ко мне. Медленно войдя, я начал ускоряться. меняя темп и глубину проникновения, производя вращение внутри нее работая тазом. Минут через пятнадцать мы одновременно пришли к оргазму и уснули в объятьях друг друга.

Глава 9

Разбудил нас стук в дверь — Господин лорд, не соизволите выйти на ужин?

Камо, сдерживая смех, дождался нашего выхода только через десять минут.

— Кам там наши бойцы? — поинтересовался я про большую часть нашей группы.

— То же неплохо проводят время, конечно не как вы с женой, сэр! Сейчас уже наверное, тоже ужинают.

— Что ж, для разнообразия сходим в обеденный зал. Отделка зала была в стиле времён династии Стюартов — деревянные панели, потолок со сложным рисунком. Применены пилястры, карнизы и новые орнаменты в стиле классицизма. Перекусив и немного поболтав ни о чем на английском, мы в сопровождении Камо и двух охранников направились в курительный зал первого класса, отделанный в тёмных тонах, с удобными креслами и обтянутыми зелёной тканью карточными столами, куда сразу и направился Камо попробовать свое везение.

Подошли наконец и семейство сенатора, с которым мы не спеша стали обсуждать возможность открытия в Вашингтоне и Нью-Йорке контор по продаже акций моей фирмы "Бэнкс и Компания", купившей в Южной Африке убыточную золотоносную шахту и обнаружившую в ней россыпи алмазов.

— Алмазов, россыпи? -скептически хмыкнул сенатор и я достал из внутреннего кармана футляр с огромным, размером с голубиное яйцо бесцветным брильянтом девяносто девяти карат.

— Что вы скажете, сэр, о этом красавце? Сенатор достал платок и вытер вмиг вспотевшую залысину — Черт возьми, какая красота! Посмотри, дорогая, какая прелесть — сенатор протянул футляр с брюликом своей супруге, онемевшей от блеска камня, на который попал свет люстры.

В течении сорока минут мы обсуждали возможность лоббирования интересов моей компании под ответный мой жест — значительный взнос в выборный сенаторский фонд.

Я мысленно потер руки — не успев сойти на берег, удалось выгодно решить вопрос с продажей в США акций фальшивой компании.

После этого довольный Майлз Пойндекстер, закурив сигару, начал восхвалять систему выборов президента США — Система выборов в США уникальна. Она очень сложна, но при этом достаточно прозрачна. Ведь ее создатели считали главной своей задачей не простоту и прозрачность выборов, а создание системы, которая не допустила бы прихода к власти в стране диктатора или тирана.Президент США избирается не непосредственно гражданами страны, а Коллегией Выборщиков (Electoral College). Каждый штат США обладает определенным количеством голосов выборщиков, которое определяется на основе числа сенаторов и конгрессменов, представляющих штат.Выборщики, представляющие определенный штат, должны отдавать свои голоса за того кандидата, который набрал в их штате большинство голосов (даже если преимущество составляет один голос). Именно поэтому кандидаты в президенты стараются объехать максимум штатов, но при этом отдают предпочтение крупным штатам, у которых больше представителей в Коллегии Выборщиков.

Количество членов в Коллегии Выборщиков непостоянно и меняется из года в год, и зависит от количества населения, реально проживающего в каждом конкретном штате страны в момент выборов, поэтому у нас перепись проводится раз в четыре года. Кандидат, который набирает более 50% избирательных голосов в Коллегии Выборщиков, становится президентом США. Если ни один из кандидатов не набирает большинства в 50% голосов плюс один голос, то судьба будущего президента решается в нижней палате парламента — Палате Представителей Конгресса США (House of Representative), где, опять — таки, голосуют штаты, а не личности. В процессе голосования каждый штат США получает право одного голоса. Так как ныне в США входят сорок восемь штатов, кандидат должен набрать двадцать пять голосов, чтобы стать президентом. Если и Палата Представителей не определяет победителя, то последнее слово должен сказать Сенат США (US Senate). В ходе этого голосования Сенаторы могут отдать свой голос в соответствии со своим личным мнением, а не руководствуясь волей избирателей штата. Победителем становится претендент, набравший простое большинство голосов.Каждая из партий, участвующих в президентской гонке, выдвигает кандидатов в президенты и вице-президенты. Во время голосования американские избиратели отдают свои голоса не тандему президента и вице-президента, а каждому политику по отдельности.

— Скажите, господин сенатор, в настоящее время Аляска не является отдельным штатом или частью какого-либо штата. Насколько реально оторвать Аляску из управления США?

— Аляска — инкорпорированная организованная территория США, существующая с августа 1912 года. Инкорпорированная территория — это территория, на которой Конгресс США установил действие Конституции США в полном объёме, включая предоставление гражданства её жителям. Такая территория считается неотъемлемой частью США и не может быть выведена из их состава. Это переходная форма управления перед получением прав штата. Многие из нынешних штатов образовались из подобных территорий, зачастую в процессе их дальнейшего дробления и размежевания, к примеру, Орегон, Монтана, Айдахо, Вашингтон. В 1916 году население Аляски составляло 58 тысяч человек. Джеймс Уикершем, представитель Аляски в Конгрессе, представил законопроект о преобразовании Аляски в штат. Однако в тот момент законопроект не получил достаточного интереса со стороны населения Аляски, и не был принят Конгрессом.

— Жаль! было бы интересным попробовать урвать у Штатов нашу по глупости царя Александра Второго потерянную территорию! — негромко по-русски подосадовал я.

Стоимость сделки составила 7 200 000 долларов золотом. К США переходили территории Северной Америки западнее 141 меридиана западной долготы, в том числе полуостров Аляска, береговая полоса шириной в 10 миль вдоль западного берега Британской Колумбии; Александровский архипелаг; Алеутские острова с островом Атту; Ближние острова, Крысьи, Лисьи, Андреяновские, острова Шумагина, Тринити, Умнак, Унимак, Кадьяк, Чирикова, Афогнак и другие более мелкие острова; острова в Беринговом море: Св. Лаврентия, Св. Матвея, Нунивак и острова Прибылова — Св. Георгия и Св. Павла. Общий размер проданной сухопутной территории составил около 1 519 000 км², следовательно, за квадратный километр было уплачено по 4 доллара 73 цента, то есть — по 1,9 цента за акр. В то же самое время, когда была продана Аляска, одно-единственное трёхэтажное здание в центре Нью-Йорка — нью-йоркского окружного суда, построенное «шайкой Твида» (Безраздельным лидером организации демократической партии штата Нью-Йорк (Таммани-холла), полновластным хозяином «политической машины» демократов. С помощью своего окружения Твид не только непосредственно брал огромные взятки за подряды на строительство, выделение земли,«разводнение» акций в Нью-Йорке, но и прямо воровал из федеральной казны и бюджета штата и города), обошлось казначейству штата Нью-Йорк дороже, чем правительству США — вся территория Аляски. Возвести здание суда обошлось налогоплательщикам в двенадцать миллионов долларов. При уже завышенной сметной стоимости здания около полутора миллиона долларов США эти деньги были списаны подрядчикам по подложным накладным за несуществующие работы.

Посмотрев начасы, я попрощался с сенатором, проводив Кэт в каюту и переодевшись, я со своим сопровождением направился в гимнастический зал на шлюпочной палубе, не желая терять даром время и не давать мышцам покоя, от которого мне грозит появление ненужных жировых складок. Камо хвастался своим карточным выигрышем — ему удалось опустошить карманы джентльменов на пятьсот долларов, довольно неплохие деньги при средней зарплате в США сто семнадцать долларов в месяц.

Неделя прошла не без прибыли — удалось завести знакомства с Розуэллом Миллером-младшим и его женой Маргарет Карнеги Миллер, у которой недавно умерший отец Эндрю Карнеги был крупный сталепромышленник, мультимиллионер и филантроп.

Немного подружился с Джоном Пирпонтом Морганом младшим, американским банкиром, представителем династии Морганов, Президентом и владельцем банковской корпорации J.P. Morgan Co.

Морган сыграл заметную роль в финансировании Первой мировой войны, он выдал первый кредит в размере двенадцать миллионов долларов России. В 1915 году кредит в размере пятидесяти миллионов долларов был предоставлен Франции. Банк Моргана был единственным торговым агентом для всех военных закупок в Соединённых Штатах для британского правительства, покупая хлопок, сталь, химикаты и продукты питания.

Разделение компанией британских и французских интересов дали повод обвинять банк в сговоре с правительством США с целью поддержки союзников и спасения своих кредитов. Морган организовал синдикат из около 2200 банков и выдал кредитов союзникам на сумму пятисот миллионов долларов.

В начале Первой мировой войны министр финансов США Уильям Макэду и другие члены администрации Вудро Вильсона очень настороженно относились к роли J.P. Morgan Co., как британского агента по поставкам и банковским услугам. Но когда Соединённые Штаты вступили в войну, это отношение уступило место тесному сотрудничеству, в ходе которого Морган получил финансовые уступки, чем Морган очень гордился. После Первой мировой войны и Версальского договора «Morgan Guaranty» управлял немецкими платежами по возмещению ущерба. Морган совершил несколько поездок в Европу, чтобы провести исследования и подготовить отчёты о финансовых условиях.

В последний день путешествия на Олимпике мы с моими новыми знакомыми напоследок гульнули — "Вдова Клико" текло рекой, черная и красная икра; телячья щечка, томлённая в красном вине, с картофельным рагу, трюфелем и муссом из пряных трав, голубые устрицы, зеленый черепаховый суп, лобстеры и голубая малина.

Сойдя на берег, на трех машинах такси и отправились в отель Уолдорф-Астория. Отель Waldorf-Astoria возник как два отеля, построенных бок о бок враждующими родственниками на Пятой авеню в Нью-Йорке.

Оригинальный отель Waldorf открылся в 1893 году на углу Пятой авеню и 33-й улицы, на месте, где миллионер-застройщик Уильям Уолдорф Астор ранее построил свой особняк. Построенный в стиле немецкого Ренессанса он имел высоту шестьдесят девять метров, пятнадцать общественных и 450 гостевых комнат, а также еще 100 комнат, отведенных для прислуги, с прачечной на верхних этажах. Он был богато обставлен антиквариатом, приобретенным управляющим-основателем и президентом Джорджем Болдтом и его женой во время визита в Европу. Empire Room был самым большим и богато украшенным залом в Waldorf, и вскоре после открытия он стал одним из лучших ресторанов Нью-Йорка, соперничая с Delmonico's и Sherry's.

Отель Astoria открылся в 1897 году на юго-западном углу Пятой авеню и 34-й улицы, по соседству с отелем Waldorf. Здание также было спроектировано Харденбергом в стиле немецкого Ренессанса, высотой около восьмидесяти двух метров, с шестнадцатью этажами, двадцатью пятью общественными помещениями и 550 номерами для гостей. Бальный зал в стиле Людовика XIV был описан как "изюминка" отеля, вмещающий 700 человек на банкетах и 1200 человек на концертах. Столовая Astor была точно воспроизведена из оригинальной столовой особняка, который когда-то стоял на этом месте. Это был первый отель с электричеством и отдельными ванными комнатами на всей территории. Он был разработан специально для удовлетворения потребностей социально видных "богатых слоев общества" Нью-Йорка и выдающихся иностранных гостей города. Соединенный коридором длиной 300 метров (980 футов), известным как "Павлинья аллея" после объединения в 1897 году, отель имел 1300 номеров, что делало его крупнейшим отелем в мире в то время. Снаружи два и три нижних этажа в соответствующих зданиях были из красного песчаника, в то время как остальная часть была из красного кирпича и красной терракоты. Здание покоилось на твердой скале и имело несгораемый стальной каркас. На первом и втором этажах располагались общественные помещения. Снаружи были лоджии, балконы, фронтоны, группы дымоходов и черепичные крыши. Одной из главных особенностей был внутренний садовый дворик с фонтанами и цветами, стенами из белой терракоты, фресками и витражами. Главный вход в отель был "укрыт изысканным шатром из матового стекла и кованого железа", а вестибюль был отделан сиенским мрамором, с мозаичным полом и кессонным потолком. Первоначальная стойка регистрации отеля Waldorf стала регистрационной стойкой, когда он объединился с отелем Astoria в 1897 году.

Отель также сыграл важную роль в повышении статуса женщин, которых впускали поодиночке, без сопровождения.

За вестибюлем находился главный коридор, ведущий в Имперский зал с альковом, в котором находились лифты и парадная лестница. Рядом с ней находилась гостиная Марии-Антуанетты, которая использовалась как приемная для женщин. В нем хранились предметы антиквариата 18-го века, привезенные Болдтом и его женой из поездки в Европу в 1892 году, в том числе бюст Марии-Антуанетты и старинные часы, которые когда-то принадлежали королеве. На потолке были фрески Уилла Хикока Лоу, центральная из которых называлась "Рождение Венеры". Кафе для джентльменов было обставлено "прочными панелями из черного дуба, охотничьими фресками и шандальерами из оленьего рога". В здании были восемнадцать лифтов, питающиеся от своей электростанции.

Нам помогли заполнить формуляры, выдали ключи от шести двухместных номеров на седьмом этаже и после душа мы начали подтягиваться в ресторан, созданный по образцу большого салона Дворца Нимфенбург в Мюнхене, с атласными драпировками, обивкой мебели и мраморными колоннами, все бледно-зеленого цвета. Стильно оформленный ресторан Waldorf украшали колонны из темно-зеленого мрамора, а пилястры напротив были из красного дерева. Колпаки и основания обеих колонн и пилястр были позолочены. Эта обработка занимала большую часть пространства стены. Потолок был разделен тяжелыми балками, идущими от колонны к колонне, а между ними плоское пространство было разделено на панели овальной и другой формы с легкой лепниной. Цветовая гамма была выдержана в бледно-зеленых и кремовых тонах. Панели потолка были расписаны розовато-красными фигурами на фоне голубого неба или поля. Стены были в основном из красного дерева и золота, с небольшим количеством цвета в сравнительно небольших пространствах между проемами.Среди других комнат были турецкая курительная комната, с низкими диванами и старинными мавританскими доспехами, и бальный зал, в белых и золотых тонах, с украшениями Людовика XIV.

Собравшись после обеда мужской компанией в бальном зале, изображая ценителей архитектуры и интерьера, мы приступили к главному — определились с проведением разведки в “Нэшнл Сити Бэнк”, расположенный на Уолл-стрит 55. Первыми туда отправились я с Кэт, посетив банк под предлогом открытия счета.

Здание банка произвело на нас впечатление. Восьмиэтажное здание на Уолл-стрит с гранитным фасадом содержит две многоярусные колоннады, обращенные к Уолл-стрит, каждая с двенадцатью колоннами. На Уолл-стрит к помещению банка вела пара бронзовых дверей, каждая из которых весила 1500 килограмм. Высота потолка помещения составляет примерно восемнадцать метров, а купол высотой двадцать пять метров имеет ширину около шестнадцати метров. С каждой стороны расположены четыре коринфские колонны, они поддерживают антаблемент, который окружает пространство на две трети высоты помещения. Светло-серый камень был импортирован из Европы для колонн и полов, а для полов и стен использовался серый мрамор. Потолок освещен бронзовыми люстрами, а также по всему пространству были размещены печати Национального городского банка.

А Камо с бойцами должен был проследить за тремя клерками после закрытия банка и довести их до самого места их проживания, с тем что бы определиться, с кем можно без привлечения внимания пообщаться.

Поздно вечером картина стала полностью проясняться. Ребята выбрали самый оптимальный вариант — молодой работник банка жил один в маленькой квартирке, его и было решено взять и допросить. Прямо в его квартире, вставив кляп и вынимая для ответов на задаваемые вопросы, довольно толково выяснили всю подноготную работы банка, перед уходом инсценировав самоубийство неудачливого служащего.

В каждом углу банковского зала расположены офисы на трех этажах, которые использовались банком. В юго-восточном углу первого этажа располагались шестикомнатные президентские апартаменты, в которые входили кабинеты руководителя и секретаря, два конференц-зала, холл и декорированный туалет. Бухгалтеры и отделы облигаций и иностранных дел National City Bank находились в каждом из других углов. Конференц-залы на третьем этаже были размещены в другом роскошном люксе. Пневматические трубки и телеграфные системы использовались для передачи данных между различными отделами National City Bank. Офисные мезонины соединены бронзовыми и железными балконами, которые проходят по двум сторонам комнаты рядом с окнами.

В южной части банковского этажа установлен большой сейф, размером семь с лишним метров в высоту и шесть с лишним в ширину. Сейф имел систему защиты, которая выпускала горячий пар, если кто-то пытался взломать. Вокруг сейфа была мраморная ширма и столы банковских кассиров. В других отделениях банковского зала были столы для банковских служащих. На листе бумаги покойный клерк указал план помещений и расположение рабочих мест банковских служащих и охраны.

— Нам понадобится отвлекающий фактор для полиции подальше от банка. Ищем подходящий объект для теракта, куда стянутся все силы полиции. Эту задачу нужно решить за три дня. Максимум пять. По коням, бойцы! — видя не понимающие лица, пояснил — Вперед и с песней! — это вызвало еще большее непонимание.

Глава 10

Камо, дождавшись тет-а-тет, немедленно поинтересовался — Почему ты ограничил поиск пятью днями? Куда спешим?

— В записи вашего допроса клерка есть такая небольшая конкретика — банк через неделю сдаст в Федеральный резервный банк все отобранные старые мелкие купюры, учетом номеров таких купюр, отправляемых на уничтожение, в этом банке заниматься не будут, это епархия Федеральной резервной системы. Именно эти нигде не числящиеся номера купюр можно тратить в первую очередь, не боясь нарваться.

— Ясно! Когда выезжаем на поиск отвлекающей цели?

— Завтра с утра, после завтрака. А сегодня нам кровь из носу нужно арендовать офис для нашей фирмы, желательно с подвалом — нам нужно место для хранения денег. Немедленно обзваниваем конторы по недвижимости.

В итоге нам удалось снять у брокерской фирмы подходящее помещение на Уолл-стрит. Уолл-стрит представляет собой узкую и извилистую улицу, идущую от Ист-Ривер до Бродвея и застроенную небоскребами, а также зданием Нью-Йоркской фондовой биржи и Национальным мемориалом Федерал-Холл. Улица находится недалеко от нескольких линий метро Нью-Йорка, наше арендованное помещение находилось в квартале от офисов банка Моргана.

Почти весь следующий день мы мотались на такси, постоянно меняя машины. Но на удаленной стороне города мы нашли что искали — Борум-Хилл — небольшой район в северо-западной части нью-йоркского района Бруклин, ограниченный Шермерхорн-стрит на севере и Четвертой авеню на востоке.

В двух кварталах друг от друга находились полицейский участок и оружейный магазин. Как выяснилось, хозяин магазина жил этажом выше в скромной квартире один, без семьи — жена сбежала от него в молодости, с тех пор тот и не женился. Эти сведения мы случайно узнали от хозяйки соседней закусочной, куда я с Камо зашли взять пончиков. Женщина лет пятидесяти приличной полноты болтала без умолку о всякой ерунде, мы уже расплатились и собирались выйти, когда услышав треп про владельца оружейного магазина, немного тормознулись, получив в итоге на халяву полный расклад.

Оставив неподалеку тройку боевиков, вернулись в гостиницу за алиби.

Эдвард Фицпатрик, рыжий ирландец, подсчитал выручку и собирался уже закрывать магазин, но зашли трое мужчин и, изобразив на лице улыбку, хозяин магазина задал потенциальным покупателям вопрос — Что господа желают приобрести?

Взгляд приблизившегося парня навел дикий ужас на Эдварда, появилось желание срочно посетить сортир, рука незнакомца мгновенно оказалась у груди ирландца и острая боль пронзила сердце, пробитое узким клинком.

— Дверь! — указание старшего тройки было немедленно выполнено и выйдя наружу один из нападавших прикрыл обитую снаружи металлом наружную дверь, а мощная металлическая щеколда заблокировала ее.

— Ну что же, это мы удачно зашли! — при быстром осмотре стало ясно — магазинчик мог вооружить целый взвод, причем в наличии были даже шесть автоматов Томпсона. — Ищем патроны и запасные магазины к автоматам и пистолету Кольт M1911, их тут два ящика, хватит каждому даже с учетом два ствола на человека. Интересно, американцы немного доработали свой пистолет — удлинён «хвост» клавиши рукояточного предохранителя, спица взводимого при выстреле курка и удерживающая рука лучше разделены; задняя часть рукоятки приобрела дугообразную форму; меньше выступает спусковой крючок и уменьшена длина его хода; появились наклонные углубления в рамке позади спускового крючка для указательного пальца; насечка на щёчках рукоятки доходит до винтов крепления. Если бы не вес, больше килограмма, вообще бы цены этому пистолету не было бы. Прихватим еще вон тот пулемет — старший указал на стоявший в углу на треноге станковый пулемет — Браунинг M1917 с воздушным охлаждением ствола, с ёмкостью матерчатой ленты 250 патронов.

— Смотрите, что я нашел! Канистра с керосином! — перед старшим тройки появилась двадцатилитровая канистра и тут-же было принято решение.

— Ищем стеклянные бутылки, заливаем их керосином и затыкаем тряпочными фитилями. Будем скоро готовить блюдо "жареный коп".

Трое боевиков, не делая лишних движений, занялись своим любимым делом, любовь к диверсиям им привил их командир, слепивший из пластунов настоящий спецназ, равному которому сейчас нет во всем мире.

Около полуночи к полицейскому участку, по бокам входа которого висели зеленые фонари, подошел хорошо одетый молодой белый мужчина, мельком глянул на припаркованный полицейский автомобиль и вошел внутрь.

Сержант, дежурный по участку, только что закончил давать указания одному из патрулей. В начале двадцатых годов радиосвязь прочно заняла место в армии и полиции. Оперативная связь — это то, о чем "силовики" мечтали тысячелетиями. Причем, во многих случаях, даже двусторонней связи не нужно, достаточно довести до подчиненных приказы, которые им надлежит выполнять. В частности, до автопатрулей, которые примерно в то же время стали более-менее массовым явлением. И хотя первые автомобильные радиоприемники коммерческого типа были, мягко говоря, громоздкими — возможности, которые открывались для полиции были поистине захватывающими. Если раньше патрульные должны были периодически заезжать в участок, чтобы получить новое задание или, как минимум, регулярно названивать дежурному (со стационарных телефонов или с носимых/возимых, подключаемых в специальные розетки), то моментальное оповещение по радио сокращало время между принятием решения и получением патрульными приказа до невероятно низких по тем временам величин. Правда, патрульным все равно нужен был проводной телефон, чтобы подтвердить получение приказа, потому что про двустороннюю связь из машины тогда мечтать не приходилось, возможен был только прием голоса (и скажите спасибо, что не морзянки, причем, специально обученным человеком). Полиция начала сваливаться на головы преступников в рекордно короткие сроки, срывая им все расчеты. На фотографиях первые экспериментальные машины на шасси Ford-T, но уже через три года по городу катались и два "крейсера", тяжелых семиместных автомобиля с опергруппами. Оснащенные радиосвязью и несущие, помимо десанта полицейских, еще и солидный запас тяжелого оружия — они изрядно попортили крови гангстерам.

— Добрый вечер! Что вы хотели, вам есть что заявить о готовящемся или совершенном преступлении? — сержант выбрался из-за стола и подошел к посетителю.

Сидевшие в паре метров парочка копов пили кофе и слушали радиоприемник. Окинув взглядом вошедшего, не сочли его опасным и продолжили свое занятие. Незнакомец начал руками показывать знаки, имитируя глухонемого, сержант закатил вверх глаза, досадуя на проблемного клиента. Неожиданный удар по горлу разбил трахею, коп еще стоял, когда ночной посетитель прыгнул к сидевшим полицейским, нанеся удар ногой в висок одному из них, а второму, с вытаращенными глазами двумя движениями сломал шею.

Осмотрев участок и никого не обнаружив, диверсант вернулся ко входу, куда уже вошли еще двое его друзей. Пока один страховал у входа, остальные быстро раздели копов, переодевшись в полицейскую форму.

Осмотрев полицейские револьверы Colt Police Positive с вороненым стволом, парни удовлетворенно кивнули — машинка была солидной и убойной.

Спрятав трупы, стали ждать возвращения патрульных экипажей. Время от времени названивал телефон, но не зная языка, бойцы к нему не подходили.

Минут через тридцать подъехала одна из патрульных машин, из которой, потягиваясь, вылезла пара копов, которые ранее пытались дозвониться в участок, но так и не смогли дождаться поднятия трубки. Войдя в участок, копы не успели удивиться чужакам в форме, как после ударов в солнышко и в горло и последующего сворачивания шеи перешли в мир иной, практически без мучений.

Также избавив копов от формы, стали ждать следующих.

Когда, загримировавшись и совершенно изменив свой облик, мы всей мужской компанией на рассвете покинули гостиницу и, поменяв несколько такси добрались за пару кварталов до участка полиции и пешком дошли до нужного здания, около него стояли десяток автомобилей. Все переоделись в подобранную форму и тонкие лайковые перчатки, прихватили автоматы, пистолеты и пулемет, до которого, мы надеялись, не дойдет очередь.

Наведя грим на тройку уже поработавших бойцов, приготовив пулемет, стали ждать начало нового рабочего дня, когда прибудут копы на смену ночным патрульным и копы, работающие днем в разных отделах.

Вошедших сразу резали и оттаскивали в сторону, стараясь не испачкаться в крови, которая уже струйками собиралась в лужи. Пару оставили в живых — начальника участка и одного сержанта, которого посадили рядом со мной у телефона для консультации насчет входящих звонков. Сержант страшно потел, все время просил меня оставить ему жизнь.

— Не бойся, самое страшное у тебя позади!

Поступили несколько вызовов, на которые я отвечал — Ждите, к вам уже выехали, патруль скоро будет.

Дождавшись времени, позволяющего добраться к банку к его открытию, отправили на тот свет двоих переживших немного своих коллег. Набрав номер департамента полиции я придав голосу паники закричал — На участок шестьдесят два совершенно нападение, человек сорок— пятьдесят ведут огонь из автоматического оружия, почти все убиты, мы долго не продержимся! Выстрелив очередью около трубки, оборвал связь.

Затем загрузились в три автомобиля, дождавшись поджога фитиля, рванули в сторону выбранного банка. Фитиль поджег разлитый керосин, разбитые бутылки с керосином должны убедить копов в том, что участок был забросан импровизированными гранатами, всем трупам нанесли колотые раны в сердце и шею. Установленные внутри ящики с патронами после воспламенения здания начали взрываться, создавая впечатление беспорядочной стрельбы. Через несколько минут загорелись полицейские машины, от которых к зданию вели керосиновые дорожки.

Уже добравшись о банка, мы встретили пару полицейских машин, спешащих к нашему погрому.

Я в форме лейтенанта с серебряным значком вместе с Камо, одетым в сержантский мундир с тремя шевронами и тройкой бойцов вошли в здание банка и к нам навстречу поспешили пара охранников — В чем дело, офицер!

— Господа, проводится полицейская операция, срочно проводите меня к управляющему, всех сотрудников охраны и сотрудников банка собрать здесь — их проинструктирует сержант, в течении часа нам требуется подготовить операцию по предотвращению ограбления вашего банка.

Не давая опомниться подошедшему начальнику охраны, заторможенно подтвердившего выполнение моего приказа своим подчиненным, я поторопил его и тот отвел меня в офис в роскошный кабинет управляющего. Не давая директору банка придти в себя и начать звонить для прояснения ситуации в полицию, я воздействовал на него голосом и жестами, обещая за помощь полиции почетную грамоту, а возможно и медаль.

Банковские клерки удивленно спрашивая друг друга о причинах нарушения работы банка, собрались в операционном зале вместе с охранниками, по моему знаку в банк вошли остальные бойцы, повесив на входной двери табличку "Закрыто" и заперев внутренние решетчатые двери.

Под направленными стволами Томпсонов разоружили охранников, заставили всех отойти в непросматриваемое с улицы помещение и, связав всем руки за спиной, усадили их на колени и оставив для контроля одного бойца.

Управляющего подвели к сейфу и приставив ствол к его паху вежливо попросили открыть сейф — Господа, поверьте — я не могу вам ничем помочь, вы же меня без ножа режете.

— Что ж, если у вас яйца лишние, Джерри, отстрели ему эту несущественную деталь тела!

Я подал знак и Камо резко нажал стволом револьвера в пах банкира, отчего тот неожиданно обмочился и завизжал так, как будто его уже лишили той малости, что от страха сморщилась до размера воробьиного яйца.

— Не надо, я открою сейф!

Через десять минут сейф раскрыл свои закрома. Внизу лежали опломбированные мешки с мелкими купюрами, всего пять штук.

Управляющий вытер со лба пот и показал на мешки — Два мешка по десять долларов по пятьсот тысяч в каждом, два мешка по пять долларов по двести пятьдесят тысяч и мешок с двадцати долларовыми купюрами на сумму девятьсот пятьдесят тысяч. Пять мешков по одному доллару по пятьдесят тысяч в каждом. На полках упаковки по пять долларов на сумму два миллиона, по десять долларов на сумму полтора миллиона, по двадцать долларов на сумму миллион долларов, по пятьдесят долларов на сумму миллион долларов и по сто долларов на сумму семьсот тысяч. В железном ящике двадцати долларовые золотые монеты одна тысяча штук.

Я взял одну монету и рассмотрел ее со всех сторон — на аверсе в центре монеты изображен профиль женщины, символизирующей свободу, а на ее голове украшение с надписью «LIBERTY». Край монеты украшен декоративным орнаментом и тринадцатью звездами. В самом низу указан год чеканки, 1907. на реверсе — край реверса также украшен декоративным орнаментом, по верхнему краю расположена надпись «UNITED STATES OF AMERICA», а в самом низу указан номинал «TWENTY D.». В центре монеты изображен геральдический символ США — белоголовый орлан. Его грудь закрыта щитом, в лапах он держит стрелы и ветвь лаврового дерева, а в клюве символическую ленту с надписями «EPLURIBUS» и «UNUM» по обе стороны. Над головой орлана в лучах солнца изображен овал из тринадцати звезд. Я мысленно прикинул вес купюр, раздумывая, все ли забирать, золото точно тащить смысла нет — оно обменивается на купюры того же номинала, что монеты. Вес монеты был солидный — 33,44 граммов. то есть килограмм золота стоил около 598 долларов.

Вес одной банкноты США составляет примерно 1 грамм и не зависит от номинала. Получается следующая картина:

Миллион долларов в разных купюрах составляет:

по 100$ — 10 кгпо 50$ — 20 кгпо 20$ — 50 кгпо 10$ — 100 кгпо 5$ — 200 кг

И наконец, вес миллиона однодолларовыми купюрами составляет целых 1000 кг или тонну.

— Загружаем машины и вперед! Господин управляющий, мы оставляем золото, можете поделить его между вами и охраной для моральной компенсации, полиции укажите, что грабители забрали все золото!

Погрузка заняла минут сорок, сменив форму американских копов на деловые костюмы, мы покинули здание, остановившись около мусорных баков для избавления от мундиров и амуниции, предварительно изрезав все ножами, полицейские револьверы и значки решили вечером выкинуть в Гудзон.

К нашему новому офису машины подъезжали по одной, мешки споро заносились внутрь, затем автомобили отгонялись в удаленные районы, бросались припаркованными на малолюдных улицах.

Я по телефону договорился с сенатором о встрече через неделю — он обещал, что к тому времени нужные нам документы будут готовы.

— Камо, обзванивай газеты, будем рекламу давать.

Мэрия Нью — Йорка, расположенная в центре парка Сити-Холл в районе Сивик-Центр Нижнего Манхэттена, между Бродвеем, Парк-Роу и Чемберс-стрит является старейшим зданием мэрии в Соединенных Штатах, в котором до сих пор находятся его первоначальные правительственные функции, такие как офис мэра Нью-Йорка и палаты городского совета Нью-Йорка. Комиссар полиции Нью-Йорка Ричард Эдвард Энрайт поправил шляпу и вошел в здание, неся в портфеле отчет о расследовании нападения на Участок в Бруклине.

Мэр Нью-йорка Джон Фрэнсис Хайлан, сверкая стеклами своих очков, угрюмо слушал комиссара — Нападение на участок было хорошо спланировано, предварительно было совершено убийство хозяина находившегося в двух кварталах оружейного магазина, в котором неизвестные вооружились и под утро напали на участок, перебив находящихся в нем полицейских. По видимому, патрульные, возвращающиеся с улиц, так же убивались. Бандитам хватило наглости дожидаться сотрудников, с утра заступающих на смену.Пожар конечно сильно повредил тела, но однозначно, всех убили холодным оружием, не сделав ни единого выстрела.

— Ты понимаешь, что ты мне несешь! — мэр не выдержал и сорвался в крик — У тебя всю ночь режут полицейских как овец, продолжая среди белого дня убивать твоих хваленных борцов с преступностью! Для этого даже револьверы не понадобились! У тебя что — в Департаменте полиции набирают маменькиных сынков? Которые за себя постоять не могут! Все, на своей карьере можешь поставить крест! Если в течении недели не найдешь преступников — можешь готовиться валить на пенсию.

Комиссар полиции после услышанного не решился доложить о ограблении банка, из которого похитили просто космическую сумму — восемь миллионов двести двадцать тысяч долларов.

Глава 11

Получив разрешение на проведение финансовых операций в США, в частности на выпуск и продажу акций, мы во всех значимых газетах разместили рекламу, в центре которой красовалось фото нашего брильянта. Первую партию акций, защищенных водяными знаками (изображение раскрытой раковины с лежащим в ней брильянтом и надпись "Каждый человек имеет право на счастье") мы уже получили и начали их продажи, используя методы МММ — предлагая инвесторам акции номиналом сто долларов, выпущенные в бумажной форме, наша фирма ввела «двусторонние котировки» с определённой маржой на покупку и продажу собственных акций, которые постоянно росли. Это привело к тому, что они начали расходиться быстро, поскольку торговались с самого начала по принципу «сегодня всегда дороже, чем вчера».

Связавшись с нашими европейскими филиалами я отдал распоряжение немедленно начинать торговлю акциями, предупредив, что бы не жалели денег на рекламу. С начала работы всех наших филиалов их охрану на себя взяли прибывшие из Москвы чекисты. В Вашингтоне со дня на день должен был так же открыться филиал по продаже наших акций.

Задолго до краха Уолл-стрит в 1929 году я решил его намного приблизить.

Крах на Уолл-стрит в 1929 году, также известный как Великий крах, был крупным обвалом американского фондового рынка, произошедшим осенью 1929 года. Он начался в сентябре и закончился в конце октября, когда цены на акции на Нью-Йоркской фондовой бирже рухнули.

Это был самый разрушительный крах фондового рынка в истории Соединенных Штатов, если принять во внимание всю степень и продолжительность его последствий. Великий крах в основном связан с 24 октября 1929 года, называемым Черным четвергом, днем крупнейшей распродажи акций в истории США и 29 октября 1929 года, называемым Черным вторником, когда инвесторы продали около 16 миллионов акций на нью-йоркской фондовой бирже за один день. Крах, последовавший за сентябрьским крахом Лондонской фондовой биржи, ознаменовал начало Великой депрессии.

Я находился в своем небольшом офисе, когда услышал шум в нашей конторке, торгующей нашими акциями. Выйдя в операционный зал, я оторопел — полная богато одетая тетка третировала нанятую мною два дня назад молодую девушку — Какие гарантии дает ваша компания, продавая свои акции?

Я решил немедленно вмешаться — Доброе утро, мадам! В чем вопрос, почему шумим? Я управляющий нашего Нью-Йоркского филиала.

Тетка оглядела меня, решая для себя, могу ли я ей помочь и ринулась ко мне — Я хочу знать, чем подтверждается вложение моих денег в разработку алмазной трубки, ваши акции не имеют никаких гарантий!

— Позвольте с вами не согласиться — во-первых у нас есть документы о исследовании месторождения алмазов, подписанные известной компании геологоразведки «Шлюмберже». Они разработали и ввели в промышленное использование метод электроразведки полезных ископаемых. Во-вторых, цена на наши акции растет каждый день. Если сегодня вы купите их по цене сто тридцать долларов за стодолларовые акции, через неделю вы сможете их нам вернуть с приличной наценкой, предполагаю, что их цена за неделю вырастет на двадцать-тридцать долларов.

В этот момент удачно зашел старый еврей с пейсами в черной шляпе и черном костюме тройке — Вот, хочу купить ваших акций на пятьдесят тысяч долларов.

Еврей сделал знак и один из его сопровождения начал выкладывать из кожаного саквояжа пачки денег.

— Постойте, я первая в очереди! Я возьму на тридцать тысяч! — Из своего обширного ридикюля достала три пачки сотенных купюр и довольная, получив акции, ушла.

Зазвонил телефон, я вернулся в конторку — Инвестиционная компания "Эльдорадо", слушаю!

— Доброе утро, сэр! — взволнованный голос Камо невозможно было не узнать — Мне нужна ваша помощь — я жду в баре Джулиуса в доме сто пятьдесят девять на десятой улице в Гринвич-Виллидж, в Манхэттене. Захватите с собой грим, пожалуйста.

— Вам что-нибудь угрожает?

— Не мне, одному товарищу нужна помощь!

Я мысленно чертыхнулся — гребаные революционеры, и здесь умудрился товарища найти — Ждите, я выезжаю!

Взяв с собой пару бойцов с автоматами я сел за руль арендованного Lincoln L-Series, шестиместного седана с откидывающейся крышей. Уже подъезжая к бару, я его вспомнил — я был в Нью-Йорке на стажировке, по модному тогда международному обмену опытом, десяток америкосов отправился в Москву, ну а я и еще девять моих коллег сюда прибыли. Так вот, нам организовали экскурсию по городу, показав и этот гей-бар.

Гомосексуалы начали посещать бар в 1950-х годах, но официально их стали обслуживать в нём с 1966 года, после акции «Глоток», которую провели в баре четыре члена Общества Маттачине. Эта акция привела к признанию права гомосексуалов на обслуживание в питейных заведениях штата Нью-Йорк, имеющих лицензию на торговлю спиртными напитками.

Частыми посетителями заведения были драматург Теннесси Уильямс, писатель Трумэн Капоте и танцор Рудольф Нуреев. Уйдя на пенсию, я лазил в интернете, вспоминая знакомые мне места, оказалось, что в 2016 году бар был включён в список Национального реестра исторических мест США, как объект, имеющий значение для социальной истории. Я еще тогда помню хохотал как сумасшедший — гей-бар стал национальным достоянием.

Оставив машину так, чтобы мои бойцы видели вход в угловое здание, я с саквояжем в руке и с пистолетом в кобуре скрытого ношения вошел в бар, заметив Камо с незнакомым мужчиной лет двадцати с небольшим в дальнем уголке, попивающих кофе, когда я подошел к столику, то учуял присутствие в напитке коньяка.

Волевое симпатичное лицо незнакомого брюнета как ни странно показалось мне знакомым, я определенно видел это лицо на фотографии.

— Это мой друг Генри Джон Ральф Бэнкс, а это Сальваторе Лукания, он итальянец. Представляешь, Генри, иду я по улице, изучаю улицы ближайших кварталов, вижу — двое копов вяжут этого молодого человека. Пришлось вмешаться — грех не помочь такому симпатичному человеку. Немного попетляв, мы заскочили сюда. Меня то копы толком не разглядели, а вот Сальваторе нужно загримировать от греха подальше.

"Сальваторе, Господи, ну Камо, обязательно в какой-нибудь блудняк впишется! Это же известный в будущем мафиози Лаки Лучиано, по прозвищу Счастливчик. Посвятив себя уголовному ремеслу, он занимается разнообразными видами криминальной деятельности: вымогательством, грабежами, контрабандой, торговлей наркотиками, организацией нелегальной проституции и игорного бизнеса.

В апреле 1931 года Лучиано организует убийство босса своего мафиозного клана — Джузеппе Массерии, которому до того служил на протяжении многих лет, и займет его место. Обладая большими организаторскими способностями, он начнет реформировать преступный мир Нью-Йорка, перестраивая его «под себя». Лучиано считал, что мафия в США должна строиться на тех же принципах, на каких строятся американские промышленные корпорации.

Организует «Большую семёрку» — супертрест гангстеров по продаже спиртного. В качестве младших партнёров выступали «Нью-Йорк индепенденс» и «Независимые бутлегеры Нью-Йорка» — гангстерская группа Сигала — Лански и группы контрабандистов Нью-Йорка, Бостона, Род-Айленда и Атлантик-Сити.

По-хорошему, нужно поближе сойтись с этим Счастливчиком — в будущем можно будет воспользоваться помощью мафии — ее руками можно устранять мешающих увеличению мощи России политиков, исследователей и ученых.

— Уважаемый Сальваторе! Я немного слышал о вас, вы очень далеко пойдете!

— И что же вы обо мне слышали, Генри? — напрягшийся мафиозо напомнил мне готового к броску тигра.

— Я слышал совсем немного — вы работаете на итальянскую мафию, отсидели полгода вместо положенного года, выйдя досрочно. У вас сильный характер, начав рядовым мафиозо вы имеете потенциал стать Боссом.

— Серьезно? — итальянец обернулся на удивленного Камо и немного расслабился — Я уже думал, вы из полиции, но вот вытянутая физиономия Ваче меня убедила в обратном, он и не подозревал о ваших знаниях о рядовом солдате непростой организации. Вы так разглядывали меня, будто не могли вспомнить, где могли видеть.

— У вас очень интересный итальянский типаж, немного напоминаете одного итальянца, я даже засомневался, не он ли это. А некоторые сведения о вашей организации я собираю для поиска человека, с которым эдак лет через десять можно плотно работать и взаимовыгодно получать прибыль.

— Ваче, начинай гримировать уважаемого Сальваторе, мы пока немного пообщаемся с нашим новым другом — я кивнул на саквояж и Камо стал доставать парик и бородку.

— Я представляю международный клуб бизнесменов, который стремится к финансовой власти над всем цивилизованным миром, в эту организацию входят богатые люди, конгрессмены и сенаторы, министры. Так вот, всегда есть личности, мешающие нашей организации, независимо от того, какую должность они занимают. Моя должность в организации — Доктор Смерть. Я отвечаю за ликвидацию данных шестеренок в нашем финансовом механизме. Как только вы, уважаемый Сальваторе, станете Боссом, а вы им определенно станете, к вам обратится мой человек и скажет пароль — Поклон Счастливчику от Доктора Смерть. Мой человек будет уполномочен мной передать вам список людей, которые уже давно зажились на этом свете, за солидное конечно вознаграждение, желательно, что бы их смерть явственно была или несчастным случаем или нападением случайного грабителя или наркомана.

Я протянул руку и итальянец, не сомневаясь, пожал ее.

— Хорошо, Генри! Я с удовольствием помогу вам здесь, в Америке с вашими проблемами.

— Если вам, наш итальянский друг, нужна будет подобная помощь в Европе, скажите об этом нашему посреднику.

Лучиано вызвал такси и мы попрощались.

— Ну, господин Манукян, готовьтесь к поездке в Вашингтон, возьмете пятерых бойцов и начинайте там продажу акций. Связь будем держать по телефону. По мере накопления денег мы будем направлять в Вашингтон Форд-Т, внутренние стенки кузова обошьем листовым железом и сделаем бойницы для стрельбы, сопровождать наш псевдо-броневик будет еще одна машина с ребятами. Я прикину, сколько в грузовичок поместится мешков с деньгами, и будем где-то раз в неделю вывозить их сюда, а уж затем отправим океаном на родину. И еще — чтобы сегодняшняя ваша самодеятельность была первый и последний раз, ваша задача не привлекать к нам внимание полиции, а вы как подросток наплевали на конспирацию, на безопасность нашего задания.

— Извините, сэр, больше не повторится!

— Я надеюсь на это, иначе отправлю с первым же пароходом назад.

Вернувшись к конторе, я чуть не открыл рот при виде очереди в наш офис — желающих расстаться с деньгами было не меньше сотни человек.

— Нам срочно нужно помочь нашему кассиру, давай бегом.

В шесть рук уое-как удалось справиться с наплывом желающих обогатиться и я принялся названивать в агентства, ища дополнительных сотрудников для отъема денег у лохов.

— Камо, имей в виду — на новом месте бери сразу нескольких кассиров, иначе проблем не оберемся.

В конце дня подсчет кассы показал — мы за день продали акций на шестьсот семьдесят три тысячи долларов.

Мы уже собирались закрываться, когда в дверь вошли четыре верзилы с внешностью гориллы, мои бойцы невольно схватились за оружие. Все четверо жевали жвачку, которая появилась в США аж в 1869 году, с 1915 года компания Wrigley, которой стало тесно в США и Канаде, строит завод в Австралии. Для популяризации жевательной резинки среди детей выпускается книжка «Матушка гусыня» со стихами и красочными иллюстрациями. В рекламных целях рассылаются пластинки жевательной резинки всем ньюйоркцам, фамилии которых значатся в городском телефонном справочнике. Позже пластинку жевательной резинки стали выдавать каждому иммигранту, въезжавшему в США через Эллис-Айленд. Так жевательная резинка Уильяма Ригли стала символом Америки.

За своей охраной в наш офис вошел мужчина с тщательно выбритым лицом, лет тридцати, в дорогом костюме. Оглядев наш небольшой операционный зал, запозднившийся гость представился — Добрый вечер. господа, мое имя — Джон Донато Торрио, надеюсь это имя вам знакомо? Правда, в основном меня знают жители Чикаго.

"Да что же за день такой! гангстеры так и бросаются под колесо!" — Кто в Америке не слышал о итало-американском гангстере, известном как «Папа Джонни» и «Лис». Он участвовал в создании криминальной империи, известной как Чикагская организация (Chicago Outfit) в 1920-х годах, которую позже возглавит его протеже Аль Капоне. Торрио был племянником Джеймса «Большой Джим» Колозимо, одного из первых главарей Чикагской мафии, который был известен своим вульгарным образом жизни и империей, построенной на организации проституции, азартных играх и рэкете. Колозимо приобрел прозвище «Джим Бриллиант», которое получил за то, что часто надевал белый костюм и носил бриллиантовые булавки, кольца и другие украшения.

В течение нескольких лет Колозимо расширил свой бизнес до двухсот публичных домов и занялся азартными играми и рэкетом. К 1909 году Колозимо серьёзно угрожала банда «Чёрная рука», членами которой были в основном итальянские эмигранты. Он обратился за помощью к своему племяннику Джону «Лису» Торрио, которого привез в Чикаго из Бруклина и сделал вторым в своей команде. В следующем году Колозимо открыл ресторан в Чикаго по адресу 2126 South Wabash, назвав его в честь себя — Кафе Колозимо. В 1919 году Торрио и Колозимо открыли публичный дом по адресу 2222 South Wabash, названный «Четыре двойки».

Закурив сигару, гангстер процедил — Меня прислали уважаемые люди Чикаго, они тоже хотят вложиться в разработку ваших алмазов. Фото вашего брильянта взбудоражил многим голову. Мой бывший Босс, Фрэнки Йель, поделился со мной своими планами вложиться в ваши акции и мы вместе с моим дядей решили — Чикаго не должен остаться в стороне. Завтра часикам к двум дня люди Йеля и мои вот эти джентльмены привезут деньги. Не знаю, сколько будет у Фрэнки, мы же завтра доставим пять миллионов долларов, из которых миллион в купюрах по пятьсот долларов и три миллиона тысячными купюрами. Да, будьте готовы к покупке ваших акций нашими коллегами с западного побережья, по моим сведениям вся семья Южной Калифорнии, включая Джозефа Ардиццоне, собирает все свои заначки, считая, что брильянты принесут больше прибыли, чем продажа спиртного. Только, имейте в виду, господа — если ваши акции не принесут нам обещанной прибыли, лучше вам самим повеситься — вы знаете, что такое сицилийский галстук?

Камо удивленно поинтересовался — Нет, а что это?

— Это наказание по итальянски, при котором через перерезанное горло у еще живого человека наружу вытягивается язык. Ладно парни, будем надеяться, что вы сделаете все, что бы не красоваться с такими галстуками.

Гангстеры развернулись и вышли, мы, оставив тройку охраны на ночь, закрыли вход в офис и отправились на вокзал.

Сегодня должны вернуться из Вашингтона моя жена и ее охранник, отправленные вчера осмотреть предложения агентства недвижимости и заключить договор аренды на понравившийся офис.

Поезда №524 в северном направлении и №525 в южном направлении назывались Нью-Йорк Экспресс и Вашингтон Экспресс, соответственно. Время в дороге занимало четыре с половиной часа, поезд "Мэрилендер" предлагал высокий уровень пассажирских удобств, таких как салонные вагоны с отдельными гостиными, полный сервис в вагонах-ресторанах, роскошные салонные вагоны, а также бортовоерадио и телефонное обслуживание. Пользовались популярностью его вагоны-рестораны, известные своим декором и свежей кухней Чесапикского залива, которую подают на дрезденском фарфоре в богато украшенных вагонах со стеклянными люстрами и с мебелью в колониальном стиле. Фирменными блюдами вагона-ресторана были устрицы и рыба Чесапикского залива, подаваемые с кориандром.

Мы чуть опоздали и и на вокзал прибыли когда поезд уже выгружал пассажиров. Решили ждать у выхода на перон, народу было очень много, мы чуть не потерялись в такой толпе.

Наконец то мы с женой обнялись и собравшись, всем коллективом отправились в гостиницу. Назавтра нужно заказывать доставку новой партии акций и договариваться о отправке первой партии денег в Россию.

Глава 12

С отправкой денег в РССР никак не получалось. Однако вслед за признанием советской республики Великобританией ее вынуждены признать и остальные страны, одними из первых это сделали США. В Вашингтон приехал посол РССР и соответственно все сотрудники посольства, в том числе и военный атташе Александр Ильич Егоров, выполняющий функции резидента нашей разведки.

Полковника получил перед революцией, он был кадровым офицером, имел классическое военное образование, полученное еще в Российской империи, большой опыт службы в царской армии, участвовал в Первой мировой войне в качестве боевого командира. С августа 1918 года Егоров воевал на фронтах Гражданской войны, был командующим 10-й армией РККА, получил тяжелое ранение, затем в июле — октябре 1919 года был командующим 14-й армией РККА.

Так вот, от Егорова я получил сообщение — привезти в посольство десять миллионов долларов, на которые посольские будут закупать зерно у америкосов, а на остальные самостоятельно скупать перспективные заводы и отправлять все оборудование большей частью в Мурманск, а меньшую — в порт Владивостока. Решение это было правильным — развитие дальнего востока вызвало бы и увеличение населения и укрепило бы военную мощь страны.

Не мудрствуя, я решил как и в моем времени, только в 1928 году это сделал Сталин, обратиться к Альберту Кану, возглавлявшему в Детройте Albert Kahn Associates, архитектурно-дизайнерскую фирму. В предыдущие годы компания внедрила новую технологию в промышленном строительстве, включающую уникальный метод железобетона, называемый Строительная система Kahn с использованием запатентованной запатентованной арматурной стали производства Trussed Concrete Steel Company. Строительство автомобильных заводов и других типов заводов было преобразовано из деревянного каркасного строительства. Помимо того, что это была передовая технология прочности, которая привела к более широкому открытому внутреннему пространству, она отличалась высокой степенью огнестойкости и большим пространством для освещения. Фирма, основанная Альбертом Каном, течение многих лет строила заводы для Chrysler, Ford Automobile и Packard Automobile. Другими важными клиентами фирмы были Republic Steel и General Motors.

После передачи десяти лямов нашему посольству, после двух месяцев продажи акций у меня накопилось аж шестьсот миллионов долларов. В Европе выручка составила в переводе на доллары около пятисот миллионов. Я чувствовал, что пора закрывать свою пирамиду, поэтому отдав приказ всем филиалам Европы и США закрыть продажи к первому апреля и немедленно выбросить на биржи акций на сумму более миллиарда долларов, сделав сообщения в СМИ о обнаружении еще одной алмазной трубки и о начале строительства современного завода по обработке алмазов. Рынок просто взорвался, многие крупные корпорации немедленно стали скупать наши акции, чья цена выросла до пяти тысяч за акцию. Наша прибыль от продаж на бирже составила около трех миллиардов, которые я тут же перевел в золото — пять тонн четыреста килограммов были отправлены в Москву вместе с закупленным зерном.

Первого апреля все офисы нашей пирамиды остались закрытыми, от пришедших на работу служащих и кассиров, хлопающих глазами перед закрытыми дверями, пытались получить хоть какие-нибудь сведения люди из огромных очередей желающих обогатиться на наших акциях. Публикация в СМИ проведенного полицией расследования просто обрушила биржи мира — акции "Эльдорадо" признаны недействительными в виду отсутствия в собственности компании каких-либо алмазных шахт. Вся компания существовала только на бумаге.

Наша гоп-компания еще до апреля съехала из гостиницы, жену я сразу отправил вместе с Камо в Москву, сам же со своими бойцами перешел на полулегальное положение, имея документы прикрытия сотрудников нашего посольства. Меня теперь искали не только копы, но и вся мафия америки, вложившая в акции около пятидесяти лямов. За мою голову назначили двадцать штук, за живого — сто тысяч баксов.

Добравшись до Детройта, я провел трехдневные переговоры с Альбертом Каном, в итоге его фирма подписала контракт с РССР на шестьдесят миллионов долларов на Проекты строительства двух тракторных заводов в Волгограде и в Челябинске. Так же сорок миллионов Кан запросил на разработку генерального плана Магнитогорского металлургического комбината, который был увеличенным вариантом аналогичного завода U.S. Steel в городе Гэри (штат Индиана). Следующим проектом должен стать Уральский завод тяжёлого машиностроения. При этом в Москве Кан брался открыть свой офис, с направлением в него ведущих проектировщиков и взять на стажировку тридцать выпускников Санкт-Петербургской и Московской школ подготовки архитекторов, а также региональных высших учебных заведений при инженерно-строительных факультетах в Варшаве, Риге, Киеве и Томске, закончивших свое обучение незадолго до революции.

Для Московского завода, основанный братьями Бромлей и пока еще не получившего название "Красный пролетарий", машиностроительного завода "Кубаноль" и уже строящегося немцами в Новосибирске завода "Станкосиб" были закуплены станки самых последних разработок, полностью закрывающих потребности станкостроения. Через наше посольство в Германии удалось договориться о продаже фирмой "Schiess" в Дюссельдорфе пары токарно-карусельных станков, которые я запланировал отправить на тракторные заводы — пора начать разработку отечественных танков. Так же на обучение в Дюссельдорф будут направлены наши инженеры для обучения будущих конструкторов и технического персонала по обслуживанию и изготовлению современных станков.

В период с 1912 по 13 гг. Братья Джанолла захватили банду рэкетеров района Виандотт, начав вражду с боссом мафии Виандотт Вито Адамо. Братья Джанолла почувствовали, что одержали победу в Виандотте после нападения на банду Адамо, в результате которых погибли несколько членов банды Адамо. Адамо укрылся в Детройте и присоединился к лидеру мафии Пьетро Мирабиле, в то время как Джаноллы нацелились на рэкет в Маленькой Италии, в основном на незаконную торговлю пивом.

Эпоха братьев Адамо закончилась в ноябре 1913 года, когда 34-летний Вито и 32-летний Сэм Адамо были застрелены стрелками возле своего дома.

Теперь банда Джаноллы будет безраздельно править примерно 4–5 лет как доминирующая итальянская преступная группировка в Детройте. Банда Джаноллы контролировала самые прибыльные рэкеты в итальянском преступном мире Детройта, и эта банда положила начало карьере некоторых из самых известных преступных фигур в истории Детройта. Среди ведущих членов банды, которые возглавили Детройтскую мафию и правили местным преступным миром, были Джон Витале, Сальваторе Каталанотте, Анджело Мели, Уильям Токко, Джозеф Зерилли, Леонардо «Черный Лео» Селлура, Анджело Полицци и множество других известных мафиози. Тони Джанолла оставался лидером банды, ведущей свои операции со своей базой в Виандотте. За эти годы его младший брат Сэм закрепил за собой репутацию жесткого силовика, лидера группы убийц, в то время как Гаэтано оставался советником группы.

В начале двадцатого года братья Джанолла присоединились к бандиту из района Виандотт Джону Витале, который вместе с соратником Сэмом занялся винным бизнесом. Чиприано, Питер Боско и Джозеф Стефано. Альянс Джанолла-Витале и их «ликеро-водочный комбинат» были главными конкурентами братьев Адамо и были ключом к противостоянию Адамо, поскольку ни Джанолла, ни группа Витале не могли справиться с богатой группой Адамо в одиночку. В то время как Джаноллы и их войска сражались напрямую с Адамосами, Витале и его соратники продолжали вести дела своего алкогольного бизнеса вместе с братьями Джанолла. Было достигнуто соглашение между Джаноллой и Витале относительно равного контроля над различными местными рэкетами, было достигнуто понимание относительно рэкета с алкоголем и другой прибыльной преступной деятельности. Судя по всему, к этому времени война была окончена, но с принятием Закона Вольстеда в октябре 1919 года появилась новая мотивация для самых амбициозных бандитов.

С введением сухого закона ставки в преступном мире Детройта стали больше, чем когда-либо было поставлено, поскольку теперь на карту поставлены десятки миллионов долларов незаконных прибылей и контроль над новым импортом спиртных напитков и бутлегерством торговля внутри итальянского сообщества и, в конечном итоге, весь Детройт определит, кто правит безраздельно. В то время, когда было достигнуто соглашение о мирном соглашении, и Джанолла, и Витале, возможно, уже были предупреждены о возможности начала закона и планировали реорганизовать свои группы в ожидании нового и очень прибыльного рэкета, так что даже после заключения мира кто то один должен был уйти из этого бизнеса.

В начале октября 1919 года, за несколько недель до Закона Волстеда, в конце октября, когда Сэм Джанолла случайно вышел из своего банка после обналичивания чека на 200 долларов, он был поражен шквалом пуль, выпущенным из припаркованной машины возле обочины прямо перед берегом. В Джаноллу ранили двадцать восемь раз, Джанолле удалось вернуться в банк, где он упал и умер.

Так в начале 1920 года Джон Витале стал главным боссом мафии в Детройте. Сейчас он сидел в своем кресле, напоминающем трон, и слушал своих ближайших помощников, готовясь защищать свою с таким трудом добытую власть.

— Кстати, Босс, нашлись наши аферисты, кинувшие все семьи благословенной Америки — Сальваторе Эвола выжидающе посмотрел на Джона и тот резко повернулся к нему с немым вопросом на лице — наш осведомитель из Детройт Хилтон Отеля сообщил, что вчера к ним заселились одиннадцать человек, один их которых ну очень похож на якобы английского лорда, главного среди этой шайки аферистов. Все эти постояльцы произвели на осведомителя жуткое впечатление — от них так и разило смертью. Этот портье немного повоевал с немцами и вояк чует за милю. Так эти люди, по его словам, опытные солдаты, им лишить жизни человека, как прихлопнуть муху.

— Интересно, что им понадобилось в нашей дыре. Готовьте людей, этого лже-аристократа притащите мне живым, можно немного помятым, но живым!

Решив все вопросы с Каном, вернувшись в отель и получая ключ от номера, мне не понравились бегающие глазки портье, который, кстати, пару дней назад заселял нашу гоп-компанию. На лице портье явственно был виден страх и в то же время проскальзывали нотки ожидания радости, будто этот неприятный мужичок с бледным крысиным лицом ждет получения высоких чаевых. Или же мы опознаны и портье уже мысленно делит предназначенные за наши головы доллары. Это скорее всего так и есть, вон как его тянет к телефонной трубке, но ждет нашего ухода в лифты.

Странно, я и мои бойцы без грима, который мы поддерживали, изображая аристократа и его охрану. На чем же мы прокололись? Я взглянул на нас со стороны и понял — выдавали нас наши взгляды, дерзкие, наглые глаза хладнокровных убийц. Жаль, что сейчас не лето — не мешало бы спрятаться за солнцезащитными очками.

Отходя от гостиничной стойки я подал своим псам войны знак опасности и отправился собирать вещи в номер. Забив саквояж подписанными Каном договорами и несколькими пачками баксов, проверил пистолеты и рассовал их в кобуры, прихватил автомат Томпсона, спрятанного в чехол от скрипки.

Заказ у Томпсона Троцким большой партии автоматов подхлестнул его изобретателя, ускорившего его вывод своего оружия на гражданский рынок на пару лет, с коробчатыми обоймами на 20 и 30 патронов, а также с барабанными на 50 и 100 патронов, рекламируя его, как «анти-бандитский пистолет-пулемёт». Цена на такое оружие составляла 200 долларов США, что в переводе на деньги моего будущего времени равнялось трем тысячам долларов! Для сравнения: легковой автомобиль Ford Model A стоил тогда около 350-400 долларов, то есть логично, что во времена Сухого закона очень многие люди жили в нищете и не смогли бы себе позволить такое оружие, ровно, как и армия, для которой это было слишком дорого. Но деньги нашла нищая Россия, дав возможность изобретателю совершенствовать свои модели. В США до 1927 года его пистолет-пулемёт пользовался популярностью только у американской мафии. И именно итало-американские гангстеры сделали «Томми-ган» по-настоящему культовым оружием.

Из-за своей относительно короткой длины (около 32 дюймов в длину ~ 81,28 см) пистолет-пулемёт Томпсона по своей форме как раз идеально помещался в небольшом деревянном футляре для скрипки. Ствол оружия отлично вписывался в пространство, отведенное для грифа скрипки. В чехле от скрипки даже хватало место и для нескольких барабанных обоим с патронами. Мы нашу гоп-компанию после окончания аферы с пирамидой позиционировали как представителей чешской фабрики Bohland and Fuchs.

В моем номере через пять минут собрались все мои диверсанты и я обрисовал сложившуюся проблему — Портье скорее всего нас опознал и сдал местной мафии, нам придется уходить из гостиницы, отбиваясь от боевиков, которые наверняка уже обложили здание. Быстро надеваем парики, клеим усы и бороды, меняем внешность — вдруг удастся сбить мафиозо с толку.

К сожалению, грим нам не помог — как оказалось позже, гангстеры были готовы к этому и просто открыли охоту на мужчин, державшихся вместе, зная наше количество.

Стук в дверь и женский голос, спрашивающий меня — Мистер Дворжак, вас просят пройти к менеджеру отеля, какие-то проблемы с вашим номером, вам предоставят точно такой же на этом же этаже.

Я выглянул в окно — возле нашего восемнадцатиэтажного здания припарковалось большое количество машин, гангстеры делают вид что читают газеты, наслаждаются видами улицы, Станиславский уже бы кричал — не верю! Даже копы начали присматриваться к возросшей у отеля публике. С нашего седьмого этажа прекрасно было видно этих страдающих от безделья гориллоподобных в длинных плащах, под которыми у них наверняка наготове оружие.

С помощью выключателя гашу свет в номере и кричу — Иду, айн момент, я только что из душа!

Открыв дверь, отхожу в сторону и, ныряя в туалетную комнату с двумя ножами в руках, кричу — заходите, открыто!

Вскочившие в номер пара гангстеров теряется, попав с освещенного коридора в темное помещение, зрение еще не стабилизировалось и они тупо водят перед собой револьверами не понимая что происходит. Появившись за их спинами, я наношу серию одновременных ударов в их почки, успеваю достать из кобур пистолеты и выглядываю в коридор м одновременным приседанием, уводя тело с линии возможного огня.

В коридоре еще пара с Томпсонами на изготовку, делаю одновременный залп и бандиты м простреленными лбами падают на пол.

— Чисто! Уходим! Мне передали мой саквояж, который я доработал, приделав к нему длинный ремешок, позволяющий повесить на плечо неудобную сумку. Убрав пистолеты, беру в каждую руку автомат и двигаю к лестнице, зная что у лифта нас уже ждут.

Лестничный проход наверх тоже был под контролем пяти человек, которых я от души нашпиговал свинцом. Бросив разряженные стволы, предварительно протерев из платком, я из поданного мне моего футляра достал и собрал свой автомат, то же самое сделали остальные.

— Выходим и сразу двигаем в ресторан, пробиваемся через их черный вход — давая указания, я окинул взглядом хол — в разные стороны разбегались постояльцы, шестеро бандитов с оружием спешили нам навстречу — стреляют первая и вторая тройки длинной очередью, затем если еще остается кто жив из этих гребаных итальяшек, добиваем я и третья тройка.

Подбежавших к лестнице встретил ураган пуль из пятидесяти патронных магазинов. Добивать было некого. Пока менялись магазины, мы вчетвером, проскакивая мимо выхода на улицу, очередями отогнали подальше стоявших там гангстеров и, расталкивая встречных ошалевших людей, проскочив зал ресторана вывалились в помещения кухни, изученные нами сразу по приезду в отель.

У черного входа стояла только одна машина с пятью гангстерами. поленившимися вылезти наружу, за что они тут же схлопотали по десятку пуль в свои бренные тела. Выкинув тела, я и еще трое сели в нее и отъехали, остальные, спрятав оружие под плащами, рассредоточились по тройкам и направились на точку сбора, железнодорожный вокзал. Через час нас уже не было в городе.

"Дилетанты! Если бы нам перекрыли пути отхода из города. нам пришлось бы кисло!"

Глава 13

Пятнадцатого апреля в Кремле состоялось заседание ВЦИК, посвященное подведению итогов первого квартала, организации посевной, подготовке к празднованию Первого мая. Ленин был на подъеме, забыл про все свои болезни — В Москву прибыл Камо с отличными новостями.

— Товарищи! Слово имеет товарищ Тер-Петрося́н, выполнявший вместе с товарищем Сорокиным секретное задание правительства РССР за границей.

Камо вышел к трибуне и окинул собравшихся взглядом — в первом ряду сидел Троцкий, то и дело протирающий свои пенсне. Выражение его лица демонстрировало презрение и немного ревности — Лейба и сам был бы не против поездки за границу, последнее время его затирали и отодвигали в сторону. Троцкий к этому не привык — после Октябрьской революции реклама и самореклама Троцкого приносила свои плоды. В речах и брошюрах при перечислении вождей революции фамилию Троцкого нередко ставили впереди имени Ленина. «Вот пришла великая революция,— говорил Урицкий,— И чувствуется, что как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого». А некоторые видные партийные деятели, как писал Луначарский, вообще были «склонны видеть в нем подлинного вождя русской революции». Да и сам нарком просвещения немало сделал, чтобы поддержать у общественности это мнение. В его книжке «Великий переворот» как самые выдающиеся вожди революции были выдвинуты на первый план вместе с Лениным и Троцким такие лидеры как Зиновьев, Каменев, Мартов и, разумеется, сам автор книжки. Следует обратить внимание, что это были партийные деятели, попавшие после первой русской революции в эмиграцию и почти не принимавшие непосредственного участия в работе российского революционного подполья. При этом, Луначарский отмечал, что «больше всего шума и блеска было вокруг Троцкого», который проявлял «огромную властность», «необыкновенную элегантность», «ораторский и писательский талант», «большую ортодоксальность, чем у Ленина». По словам Луначарского, Ленина отличали «грубость», «монотонность ораторских жестов», «бесцветность», «застенчивость» в общении с европейскими социал-демократами и их лидерами, «неспособность становиться на точку зрения противника», стремление за дискуссиями коллег «видеть столкновение разных классов и групп». «Доминирующей чертой его характера была воля». «Не надо думать,— указывал Луначарский,— что второй великий вождь революции во всем уступает своему коллеге; есть стороны, в которых Троцкий бесспорно превосходит его; он более блестящ, он более ярок, он более подвижен. Ленин как нельзя более приспособлен к тому, чтобы сидя в председательском кресле Совнаркома, гениально руководить мировой революцией, но, конечно, он не мог бы справиться с титанической задачей, которую взвалил на свои плечи Троцкий, с этими молниеносными переездами с места на место, этими героическими речами, этими фанфарами тут же отдаваемых распоряжений»

— Товарищи! В отсутствие руководителя нашей группы я кратко освещу ее деятельность. Нами были подготовлены к работе офисы вымышленной компании в Европе и США, была проведена экспроприация банка, на вырученные деньги мы смогли начать финансовые операции по продажам и скупке своих акций несуществующей алмазодобывающей фирмы. К первому апреля на биржи были выброшены акций на миллиард акций, общая прибыль от этой операции — более четырех миллиардов долларов! На десять миллионов было закуплено отборное зерно, которого должно хватить на посевную. При цене пятьдесят центов за тридцать пять килограммов зерна закупили семьсот тысяч тонн. Перед возвращением в РССР товарищ Сорокин собирался в Канаду для закупки еще двух миллионов тонн зерна, нами заключен договор с лучшими проектировщиками современных заводов о создании нескольких проектов самых необходимых стране заводов, а так же обучении наших инженеров-строителей передовым методам проектирования. Нашей группой по вполне выгодной цене закуплены пять тонн золота, которое в ближайшие дни будет в Москве. Сами знаете — денежные знаки, не обеспеченные запасом золота, быстро обесцениваются и превращаются в обычные бумажки, тем более наша страна объявила о хождении в стране свободно конвертируемой валюты. Так же, не ожидая строительства заводов, в США буквально в эти дни заключаются договора о поставки в РССР тракторов Фордзон Ф по шестьсот семьдесят долларов и грузовых автомобилей Мак серии «АС» Бульдог грузоподъемностью две с половиной тонны и самое главное — запчастей на эту технику.

Камо налил себе воды в стакан и отпил, затем продолжил — Теперь я хотел немного отвлечься от целей нашей группы и затронуть тему развития сельского хозяйства. В 1891-1913 годах среднегодовое производство зерна в России составляло почти семьдесят пять миллионов тонн. В те годы девять процентов выращенного урожая экспортировалось за рубеж. Агрохимик Александр Николаевич Энгельгардт обращал внимание на то, что Америка продает избыток зерна, а Россия экспортирует зерно, которого не хватает даже для питания детей и для достижения россиянами уровня жизни американцев зерна нужно производить в два раза больше — обычно российскому мужику приходится не только питаться хлебом самого низкого качества, но и недоедать. Царский министр финансов Вышеградский говорил о том. что непомерные объемы экспорта зерна привели в 1911 году к голоданию тридцати двух миллионов крестьян, которые вынуждены были питаться лебедой. Вывод — ни в коем случае в погоне за валютой нам нельзя продавать пшеницу за границу, пока не сможем получать урожаи, полностью обеспечивающие население хлебом, пока не создадим в стране запасы зерна на случаи неурожая.

Камо выплеснул на слушателей результаты бесед с Сорокиным и сразу на душе полегчало — он довел до правительства главное, что он сам вынес из споров с этим странным головорезом Сорокиным.

Выступление Камо Бронштейн слушал с огромным скептицизмом — ему совершенно было насрать на развитие экономики в молодом государстве, на трактора и грузовики, даже на голодающих русских мужиков. "Да хай они все вымрут, русское быдло!". Он и его люди вкусно жрали и были хорошо одеты. Его беспокоил только костер мировой революции, в который он был готов бросить всю эту гребаную страну до последнего полена, его роль в мировой истории — быть почитаемым в Европе и штатах, стать Богом для революционеров всех мастей этого цивилизованного Запада.

Троцкий с юношеских лет готовился в вожди, о чем немало свидетельств в его биографии и всем жизненном пути. Не здесь ли следует искать корни того недоверия, которое он испытывал к себе среди партийцев и рабочих.

Родился Лейба Бронштейн 26 октября 1879 года. «День моего рождения,— писал он позднее,— совпадает с датой победы Октябрьской революции». Его отец не земледелец, как писали в биографических брошюрах 20-х годов, и не помещик, как стали квалифицировать позднее. Это был крупный землевладелец-арендатор, торговец зерном, очень богатый человек, эксплуатирующий сотни наемных работников. Он дал прекрасное домашнее образование своим детям, которые привлекались к подсчету немалых барышей. Военные поставки сделали его миллионером, а революция лишила всего накопленного, заставив по протекции сына заниматься в голодной Москве хорошо знакомым ему «хлебным делом».

Вопреки призванию, Льва Бронштейна определили в Одесское реальное училище, которое наряду со средним образованием давало специальность бухгалтера. Но математика и счетное дело не увлекли «реалиста». Он с удовольствием пишет сочинения, стихи, мечтает стать писателем или поэтом. Переводит на украинский язык басни Крылова. Много читает, увлекается современной литературой. После окончания реального училища для продолжения образования переезжает в Николаев и поступает там в местный университет.

Настольной книжкой студента Бронштейна становится «Эристика» Шопенгауэра, небольшая, но, как оказалось позднее, весьма нужная книга. Эристикой называли искусство спора. Она учила одерживать верх в любой дискуссии, независимо от того, доказывалась истина или заблуждение. Лев Давидович почти наизусть выучил эту книжку и всегда применял ее положения и рекомендации в диспутах, которые кипели в молодежной среде. Здесь же, в университете, он зачитывается Некрасовым, Салтыковым-Щедриным, Козьмой Прутковым, модными западными авторами.

Однако главные интересы Бронштейна формировались не на университетской скамье. Он вступает в «Южно-русский рабочий союз», находившийся тогда в плену идей либерального народничества, экономизма и других мелкобуржуазных концепций общественной жизни. Члены этого николаевского союза (в городе Николаеве) собирались нелегально на окраине парка одного из магнатов в маленьком домике садовника, чета которого разделяла их взгляды. На этих сходках превозносилась пресловутая теория героев и толпы, предавался анафеме марксизм как «надуманное учение лавочников и торгашей», обсуждались экстравагантные концепции общественного переустройства из арсенала западной социологии.

В этих продолжавшихся сутками спорах Лев Бронштейн выделялся неистовостью, претенциозностью, переменчивостью взглядов. Первые написанные им рефераты были посвящены критике марксизма. «Я считал себя противником Маркса, книг которого, правда, не читал», — вспоминал он с гордостью. Часто меняя свои взгляды, Бронштейн называл себя то «социал-демократом», то «слугой народа», но чаще всего он подчеркивал свой «немарксизм». Выделялась в дискуссиях в садовом домике Александра Львовна Соколовская, которая первая увлеклась работами Маркса и Энгельса. Она стремилась склонить Бронштейна к серьезному знакомству с марксизмом и он, будучи неравнодушен к ней, загорелся интересом, обещал поддержать ее в споре, но когда вопрос вставал напрямую, чаще всего переходил на диаметрально противоположные позиции. Имея ввиду это вероломство и «тушинские перелеты», друзья прочили, что из него «выйдет или великий герой, или великий негодяй».

По доносу Шренцеля вся организация была арестована и оказалась в заключении. Из Николаева арестованных перевезли в Одессу, где их ожидала новая, построенная по последнему слову техники, большая тюрьма. В числе арестованных оказалась и Александра Соколовская, родившая незадолго до ареста Лейбе Бронштейну-Троцкому первую дочь. Всех арестованных суд приговорил к разным срокам ссылки. Льву срок был определен в четыре с половиной года, два из которых были проведены в тюрьме. Осужденных перевели в московскую Бутырскую тюрьму, где поместили в отдельном флигеле ожидать очередной этап. Обстановка здесь была лучше, чем в Одессе. Встречи и передачи не ограничивались, двери камер не закрывались, можно было сколько угодно гулять в тюремном дворике. Здесь Бронштейн вопреки воле родителей обвенчался с Соколовской.

Лев Давидович не являлся физически сильным человеком. Он страдал эпилептическими припадками, не потреблял мяса и вина, часто чувствовал недомогания. «Рабочие интересовали Бронштейна как необходимые объекты его активности... Он любил в них самого себя. От Бронштейна больше всего отталкивали «резко выраженный эгоизм, гипертрофированное самомнение, чрезмерное и болезненное самолюбие, стремление к экстравагантности в речи, писаниях, поступках». Он ни в чем не терпел первенства над собой и «одержать победу над ним в крокете означало приобрести в нем злейшего врага». Плеханов пригласил Бронштейна в «Искру», что было для молодого ссыльного весьма почетно. Лев Давидович оставляет полюбившийся в Иркутске крокет, жену с двумя малолетними детьми без средств к существованию (младшей было два месяца), бежит из Усть-Кута, собственноручно вписав в купленный бланк паспорта фамилию «Троцкий», которую он позаимствовал у главного надзирателя одесской тюрьмы, держиморды и шовиниста, которого побаивались не только заключенные, но и тюремщики.

Побег удался. После конспиративных встреч в столице он перешел границу Австрии, начав поездку по европейским странам. Здесь он сближается с Аксельродом и другими будущими меньшевиками, с Виктором Адлером и его сыном Францем, включившись в водоворот европейского социал-демократического движения. В Женеве, заручившись мандатом от сибирской организации, как сбежавший из ссылки, Троцкий участвует во Втором съезде, где вначале, по словам меньшевика Рязанова, играет роль «дубинки Ленина», а затем переходит на позиции Мартова.

Через месяц после съезда меньшевики в противовес избранному на нем ЦК сформировали свое бюро, в которое вместе с Троцким вошли Аксельрод, Мартов, Потресов и Дан. Был разработан план борьбы с большевиками. Однако, в меньшевистском бюро амбиции Троцкого натолкнулись на интриганство Дана и он выходит из него, заняв «свою позицию». В этот период появляется брошюра Троцкого «Наши политические задачи», с предисловием выходца из России Гельфанда (Парвуса), нажившего на спекуляциях миллионы и вскоре ставшего яростным противником революции. Вопреки претензиям, эта брошюра отразила чисто меньшевистское кредо автора, по мнению которого «Ленин совсем не марксист», «вождь реакционного крыла партии», «узурпатор», «диктатор», превращающий социал-демократов в послушные «винтики». Сам Троцкий, разумеется, является демократом и гуманистом. Однако, создать собственную фракцию ему не удалось и пришлось быть «вне фракций», на самом деле по всем коренным вопросам примыкая к меньшевикам.

С началом революции 1905 года Троцкий прибыл в Петербург, сменив на гребне революционной волны свою ориентацию, «кончает с мистицизмом демократии», приступив к разработке «теории перманентной революции». Раскрывая сущность этой «теории», он утверждал, что для обеспечения своей победы пролетарский авангард «придет во враждебные отношения не только со всеми группировками буржуазии, но и с широкими массами крестьянства, при содействии которых он пришел к власти. Противоречия в положении рабочего правительства в отсталой стране, с подавляющим большинством крестьянского населения, смогут найти свое разрешение в международном масштабе, на арене мировой революции пролетариата». Отсюда, по мнению Троцкого, ленинское учение о революционно-демократической диктатуре рабочих и крестьян ведет к «самоограничению» пролетариата, который должен установить единовластную диктатуру и пока эту диктатуру не смело враждебное социализму крестьянство, перенести ее на штыках с помощью «революционно-агрессивной тактики» в развитые европейские страны.

В годы первой империалистической войны Троцкий, встретивший ее во Франции, ведет яростную антивоенную пропаганду. Одностороннее обличение милитаристских зверств англо-французской и русской стороны привело к административной высылке в Испанию. Оттуда вскоре на деньги американских евреев-социалистов Троцкий перебирается в США «как деятельный участник в борьбе за русскую свободу, к которой в Америке всегда относились с большим сочувствием». Однако, ожидаемой триумфальной встречи в Нью-Йорке не состоялось, хотя в печати и была отдана дань ораторскому мастерству прибывшего. Подвел Троцкого недостаток демократизма в общении со слушателями. После Февральской революции Троцкий покидает негостеприимную Америку, но англичане арестовали его в Галифаксе, поместили в лагерь интернированных, откуда он был освобожден по настоятельным требованиям Петросовета и министра иностранных дел Временного правительства Милюкова. Прибыв в мае 1917 года в Петроград, Троцкий, по словам Луначарского, пришел к большевизму «несколько неожиданно и сразу с блеском». Вначале он в составе «межрайонки» держался вне большевиков и меньшевиков, противился ее объединению с большевистской организацией столицы, выступал за сотрудничество с Временным правительством, ставил под сомнение ленинский курс на социалистическую революцию. После разгона июльской демонстрации отмежевался от большевиков и попросил Временное правительство заключить его в тюрьму. Просьба была удовлетворена. Однако, вопреки намерениям Троцкого VI съезд партии включил «межрайонку» в ряды большевиков, а ее представителей — Троцкого и Урицкого избрал в состав ЦК. После разгрома корниловского мятежа председателем Петросовета на место Чхеидзе по рекомендации Каменева был предложен выпущенный из «Крестов» Троцкий. Причем кампанию по его избранию в Петросовет возглавлял левый эсер Павел Деконский, разоблаченный вскоре как агент царской охранки.

Лейба усмехнулся, вызвав этим недоуменный взгляд Камо, заканчивающего свою речь. Ему пришла вдруг в голову мысль, испугавшая его, но дававшая ему возможность стать единственным Вождем мировой революции — необходим Заговор, убирающий всех противников с Олимпа Советской власти. В первую очередь необходимо устранить Ленина, Сталина и Дзержинского. Нужно привлечь военспецов, всем обязанных ему своей карьерой в Красной армии, взять того же Тухачевского, который спит и видит себя на месте наркома военных дел. "Черт, совсем забыл про Сорокина и его банду! Нужно срочно поднять все свои связи среди американских евреев, этот чертов бандит не должен вернуться из своего турне. Последнее турне! Добытому им золоту он, Бронштейн, найдет лучшее применение, чем эти долбанные большевики". Эта мысль настолько воодушевила Троцкого, что он первым зааплодировал выступлению Камо, с усмешкой поглядывая на живых мертвецов в этом зале, которые ненароком задержались на этом свете.

Глава 14

Совнарком покидал Кремль — было принято решение освободить памятник культуры и дать возможность москвичам как и до революции гулять внутри Кремля и посещать его храмы. Переезжали в комплекс зданий бывшего Московского дворянского института для девиц благородного звания на Новою Басманную. При этом Народный комиссариат путей сообщения освободил это здание и перебрался в Петроград на набережную реки Фонтанки, 117, где раньше располагалось Министерство путей сообщения Российской империи. Было принято решение частично разгрузить Москву и часть аппарата вернуть в Петроград. Наркомом путей сообщения неожиданно назначили Троцкого и тот был недоволен переводом наркомата из столицы. Ленин потребовал от нового наркома немедленно восстановить в здании бывшего Юсуповского дворца Институт инженеров путей сообщения с привлечением оставшихся в живых преподавателей.

Ленин должен был покинуть свой кабинет последним, он с сожалением расставался с уютом кремлевского дворца. Ну а сегодня он пригласил к себе высших иерархов русской православной церкви, за столом для совещаний сидели и пили чай Патриарх Тихон; Митрополит Казанский и Свияжский Кири́лл (в миру Константи́н Илларио́нович Смирно́в; Митрополит Ярославский и РостовскийАгафанге́л (в миру Алекса́ндр Лавре́нтьевич Преображе́нский); Архимандрит и настоятель московского Златоустовского монастыря Пе́тр (в миру Пётр Фёдорович Поля́нский); иеросхимонах Алексий (в миру Соловьёв); Архимандри́т Крони́д, наместник Троице-Сергиевой лавры (в миру Константи́н Петро́вич Люби́мов); Архиепископ Иннокентий (в миру Константин Павлович Соколов); настоятель в Троицко-Селижаровском монастыре Тверской губернии Никон (в миру Николай Фёдорович Дегтяренко); директор Высшего богословского института Варфоломе́й (в миру Никола́й Фёдорович Ре́мов); иеромонах Григорий (в миру Сергей Алексеевич Козырев); духовник на Афонском подворье в Москве Па́вел (в миру Па́вел Миха́йлович Галько́вский; епископ Белёвский, викарий Тульской епархии Игна́тий (в миру Серге́й Серге́евич Садко́вский); епископ Бийский, викарий Томской епархии Иннокентий (в миру Константин Павлович Соколов).

— Наша встреча, товарищи служители культа, вызвана сложившейся необходимостью — гражданскую войну мы закончили, объявили всем врагам нашей республики полное прощение их преступлениям. Страна возвращается к мирной жизни, скоро посевная, как и в гражданскую, будем теперь биться с нашей землицей за урожай! — Ленин скупо жестикулировал, разглядывая своих непростых гостей — Я хочу узнать — как вы видите свою жизнь в Российской Советской Социалистической Республике?

Патриарх пожал плечами — Будем и впредь служить Господу Богу нашему! Будем окормлять нашу паству! Православная Церковь была отделена от государства, но при этом не получила прав частного религиозного общества. Принципиальное отличие советского законодательства „о культах“ от правового режима отделения Церкви в таких государствах, как США или Франция, заключается в последних параграфах "Декрета", положения которых неизменно воспроизводились в более поздних актах: „Никакие церкви и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церквей и религиозных обществ объявляются народным достоянием“.

Ленин задумчиво отпил глоток горячего ароматного чая, он, несмотря на проводимую им политику борьбы с «религиозными предрассудками», в 1918—1920 годах периодически давал указания против оскорбления чувств верующих. Выступая на Первом Всероссийском съезде работниц 19 ноября 1918 года, он отметил: «Бороться с религиозными предрассудками надо чрезвычайно осторожно; много вреда приносят те, которые вносят в эту борьбу оскорбление религиозного чувства». Аналогичная установка была включена Лениным в проект Программы РКП(б) в 1919 году: «осуществлять фактическое освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков, добиваясь этого посредством пропаганды и повышения сознания масс, вместе с тем заботливо избегая всякого оскорбления чувств верующей части населения…». В «Предложениях к проекту постановления Пленума ЦК РКП(б) о пункте 13 Программы партии» он указал, что следует: «не выпячивать вопроса о борьбе с религией». Более того, Ленин поддержал просьбы верующих из Ягановской волости Череповецкого уезда содействовать достройке местного храма, заложенного ещё в 1915 году, послав записку председателю Афанасьевского сельсовета Бахвалову от 2 апреля 1919 года со словами: «Окончание постройки храма, конечно, разрешается».

— Мы, большевики, не приняли определения Поместного Собора РПЦ от 2 декабря 1917 года, устанавливающего привилегии РПЦ перед другими конфессиями (первенствующее публично-правовое положение, сохранение ряда государственных постов только за православными, освобождение от повинностей священников и монахов и тому подобное), что ещё более усилило взаимный антагонизм. Однако не все православные поддержали идею продолжения привилегированного положения РПЦ в новом государстве — были и те, кто надеялся на духовное обновление церкви в условиях равноправия. Мы конечно же не будем оказывать поддержку одной какой-то конфессии, но и не дадим распространяться откровенным сектам, таким как иностранные христианские и псевдохристианские секты, псевдохристианские секты отечественного происхождения — хлысты, скопцы, субботники, духоборы, молокане, Мурашковцы. Особенно опасны сатанисты! — при этих словах священнослужители одобрительно загудели — В 1919 году, несмотря на тяжёлую для Советской республики ситуацию на фронтах, мною был подписан декрет об освобождении представителей ряда сект от военной службы. Не хватало еще распространения их ложных убеждений в Красной армии.

Ленин прихлопнул ладонью по столешнице и продолжил — Правительством принято решение — все действующие православные церкви передаются РПЦ в безвозмездную аренду с обязательством РПЦ взять на себя ремонт и содержание зданий. Большая часть монастырей будет сдана РПЦ в аренду чисто за символическую плату на тех же условиях — взять на себя ремонт зданий и помещений. Вам, товарищи служители культа, разрешается открытие артелей среди монахов и монахинь с налогообложением согласно принятого закона о артелях. В пределах каждой епархии вам, как и мусульманам, разрешается открытие артелей по предоставлению верующему населению услуг, связанных с церковными обрядами. Все артели будут иметь возможность открытия банковского счета, священники смогут официально получать зарплату, после выхода на пенсию — пенсионные выплаты. Если у вас есть вопросы и проблемы — я их внимательно выслушаю и постараюсь решить.

Мы с нашей гоп-компанией заканчивали гастроли и возвращались из Канады в штаты на арендованном тентованном грузовике. Прикрыв глаза, я хотел немного вздремнуть, но мои мысли постоянно возвращались к Троцкому, что то меня тревожило последнее время, моя чуйка просто кричала — от этого самовлюбленного павиана можно ждать чего угодно.

В мое время для историков оставалось загадкой материальное благополучие этого неистового революционера. Он никогда не нуждался: ни в годы дореволюционной эмиграции, ни во время пребывания на важных государственных постах Советской России. Даже после изгнания из страны в результате сталинских интриг Лев Давидович не опустился на дно социальной жизни, свои последние годы он прожил на мексиканской вилле в окружении охраны. Свет на тайну безбедной жизни Льва Давидовича проливают несколько интересных фактов...

В 1917 году на пароходе "Христиания" Троцкий из Нью-Йорка возвращался в Россию, где только что произошла Февральская революция, объявившая амнистию всем политическим эмигрантам. В порту канадского города Галифакс Троцкого задержали местные власти по подозрению в пропаганде в пользу Германии — Канада являлась в то время членом Антанты,военно-политического союза, воевавшего против Германской империи.

При обыске у Троцкого обнаружили десять тысяч долларов (в пересчёте на валютный курс моего прошлого времени это двести тысяч "зелёных). Канадской полиции это показалось странным, ибо сам Лев Давидович уверял, что за годы пребывания в США он заработал не более 310 долларов. Однако разобраться в этой истории канадцам не удалось. Троцкого попросили выпустить люди из... администрации тогдашнего президента США Вудро Вильсона! Это выглядело дико — за революционера, не раз грозившего "проклятым буржуям" мировым революционным пожаром, заступились американские "акулы" капитализма. Просьба "акул" была удовлетворена — Троцкий благополучно отбыл из Галифакса в Петроград вершить красную революцию.

Эта история вновь всплыла в 1919 году, уже после октябрьского переворота в России, на заседании специальной Сенатской комиссии, расследовавшей большевистскую деятельность в Америке. Сенаторам удалось выяснить, что Троцкий не только вывез из США крупную сумму денег наличными, но и перекачал в Европу немало "безналички": деньги из Нью-Йорка поступали в один из шведских банков, а уже оттуда доллары шли на ведение коммунистической пропаганды в России и на вооружение отрядов Красной гвардии. Однако и здесь расследование было прекращено под давлением президентской администрации...

Чтобы разобраться в связях Троцкого с американцами, следует понять специфику отношений США и России на рубеже XIX — XX веков.В конце 19-го столетия в итоге бурного развития капитализма на передовые позиции в финансовом мире стали выходить крупнейшие банковские объединения, сосредоточенные в Нью-Йорке на знаменитой улице Уолл-стрит. Эти объединения были сильны ещё и тем, что прибирали к своим рукам не только чисто финансовые структуры, но и целые отрасли промышленности. Например, знаменитое семейство Рокфеллеров владело одновременно "Гаранти траст банком" и нефтяной корпорацией "Стандарт Ойл", именно в это время у этих магнатов возникла идея овладения миром путём разрушения национальных экономик и целых государств.

Царь Николай Второй перед первой мировой издал указ, в соответствии с которым иностранному капиталу позволялось свободно размещаться в России, но вывоз сырья и получаемой в России прибыли ограничивался размером в 12,8 процента. То есть хочешь разрабатывать и продавать наши полезные ископаемые, прими российское гражданство, а выручку оставь в России.

В итоге у страны появились огромные деньги, а следом начался бурный экономический рост России. Английский эксперт Эдвард Торн писал в 1913 году:

"Если западные страны не сумеют удержать Россию, то к 1930 году ей не будет соперников. Европа и США окажутся на коленях у сырьевого гиганта".

Неудивительно, что дельцы с Уолл-стрит через своих ставленников в правительстве США объявили нам хоть и негласную, но очень жёсткую войну. В декабре 1911 года посол США в Петербурге вручил русскому министру иностранных дел ноту о разрыве договора о торговле и мореплавании, существовавшем между нашими странами с 1832 года. В американской прессе началась травля всего русского. Россию называли варварской, дикой, антисемитской и так далее. А известный банкир, владелец банковского дома "Кун, Леб энд компани" Джейкоб Шиф прямо призывал "поставить подлую Россию на колени". Шиф и его соратники по Уолл-стрит сделали ставку на разжигание внутренних беспорядков в Российской империи. И огромные финансовые потоки полились в кассы революционеров всех мастей — от эсеров до большевиков. Только один Шиф потратил на это "святое дело" 20 миллионов долларов личных средств.

Троцкий попал в поле зрения американцев ещё в годы первой русской революции 1905 года, когда Лев Давидович возглавлял Петроградский Совет рабочих депутатов, готовивший антиправительственный вооруженный мятеж. С тех пор Троцкий никогда не испытывал материальной нужды!

Не забывали банкиры о своём подопечном и после того, когда Троцкий со своими соратниками взяли власть.

Директор Федерального резервного банка в Нью-Йорке Уильям Томпсон в 1919 году лично внёс в казну большевиков миллион долларов.

После перехода к НЭПу по моей методичке товарищ Троцкий на совещании ЦК требовал отдать американским компаниям право на неограниченную эксплуатацию сырьевых месторождений Кавказа — главным образом марганца и нефти, точно так же, как и в моей реальной истории и в течение 10 лет существования НЭПа американцы ежегодно вывозили до 90 процентов всех добытых полезных ископаемых, получая многомиллиардные доходы, только тогда это ему удалось, а здесь ему обломилось. Я заметил ненависть, сверкнувшую в его глазах, когда Ленин принял мою сторону, не позволив отдать на разграбление наши недра практически даром.

Но главный куш в моей истории Уолл-стрит сорвал с финансовой политики большевиков. В международное отделение главной финансовой структуры Советского Союза — Государственного банка — с подачи Троцкого вошли такие американские банки, как "Гаранти траст", "Кун Леб", "Чейз Нэшнл" и прочие, кто ранее засветился на финансировании Октябрьского переворота. Фактически эти зарубежные учреждения от имени нашего Госбанка курировали все зарубежные денежные операции Советской власти. Валюта за вывоз сырья поступала в Госбанк СССР, который, в свою очередь, переводил деньги на депозитные счета в США в те же банки, чьи фирмы это сырьё... вывозили!

Таким образом, эксплуатация сырьевых источников в России дельцам с Уолл-стрит ничего не стоила, зато прибыль была такова, что даже в двухтысячных годах ведущие банки Америки отказываются предоставлять данные о своих доходах, относящихся к 20-м, началу 30-х годов. Надо сказать, что кроме депозитных счетов на хранение в США передавались ещё и золотые запасы Советов, полученные в результате ограбления имущих слоёв бывшей империи, разворовывания церковных богатств, продажи произведений искусства...

Потерю таких фантастических прибылей финансисты США мне точно не простят! С приближением к границе со штатами моя чуйка просто начала вопить — Алярм! Остановив водителя, вышел из кабины и предупредил своих бойцов — Разворачиваемся, попробуем уйти домой океаном через порт Ванкувер.

Троцкий перед переездом в Петроград пригласил к себе Тухачевского — Здравствуй, Михаил Николаевич! Видишь — гонят меня из столицы! Последний день в этом кабинете, уже все самое необходимое вывезли. Ты чего такой смурной?

— Вскоре Сорокин возвращается, придется мне как кадету желторотому в учебном полку слушать его шибко умные лекции. Это мне-то! А со мной будут сидеть за партой Чапаев, Ворошилов, Буденный. Фрунзе вроде тоже по мере появления свободного времени будет с нами грызть гранит науки.

— И когда Сорокин будет в Москве?

— Получили телеграмму из Ванкувера — на зафрактованном зерновозе сегодня отправился в порт Мурманска.

Бронштейн выругался на иврите и зло сплюнул на пол.

— Михаил Николаевич, не кажется ли тебе, что ты уже давно вырос из кадетских штанишек и ты вполне можешь заменить Фрунзе?

Тухачевский задумчиво потер ямочку на подбородке и ожидающе посмотрел в глаза Троцкому.

Тот выдержал этот поединок взглядов и понизив голос продолжил — Ленин и Сталин изменили мировой революции и должны уйти. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Вы, Михаил Николаевич, и только вы должны возглавить наркомат вместо Фрунзе, этого выскочки, дилетанта в военном деле. Вы согласны?

— Интересное предложение, не спорю! Только как вы видите исполнение вашего плана?

— Убедите своих коллег в наркомате присоединиться к нам и поддержать военный переворот. Пообещайте им рост в званиях и должностях. Есть у вас такие на примете?

— Найдутся, конечно! А что делать с Скворцовым и его секретным объектом, на котором готовятся преданные ему кадры? И что выбудете делать с Дзержинским?

— Будем есть слона по кусочкам! Вам нужно этот учебный полк сделать своим, подумайте над этим! Дзержинский же давно болен, ему нужно лечь в санаторий, пусть лечит свой туберкулез. Если же будет ставит палки в колеса, то и на него найдется своя Каплан! Я буду ждать ваших предложений в Петрограде через месяц! До свидания, товарищ Тухачевский!

Глава 15

В день отплытия из Ванкувера я купил газету "Монреаль Стар", которая перепечатала статью из "Washington Times", сообщавшую о рухнувших американских Биржах и крахе финансовых кредитных организаций. Моя афера помогла намного быстрее лопнуть мыльному пузырю ипотечного кредитования. Для компаний существенно сократились возможности получения капиталов при размещении ценных бумаг — им просто не верили после моих акций, обещавших сверхприбыли каждому американцу. Непосредственным предшественником общего финансового и банковского кризиса в США стал кризис высокорисковых ипотечных кредитов (subprime), то есть ипотечного кредитования лиц с низкими доходами и плохой кредитной историей. В точности, как это будет в 2007-2008 годах.

И точно так же финансовый кризис в США стал детонатором глобального кризиса.Американские инвестиционные структуры, сталкивающиеся с проблемами на внутреннем рынке, начали сбрасывать свои зарубежные активы, что вызвало отток денежных средств с рынков новых развивающихся стран. В результате этого от кризиса, возникшего в США, начала страдать вся мировая экономика.

Президентом США Вильсоном (в реальной истории это сделает в 1933 году Франклин Рузвельт) был подписан Указ о фактической конфискации у населения и организаций золота, находившегося в слитках и монетах. Так как Вильсон уже практически покинул пост Президента, ему нечего было опасаться падения своего рейтинга, в отличие от Рузвельта, которому в 1933 году было что терять. и он тогда всячески отмазывался от внимательного ознакомления с новым законом.

Согласно указу все находящиеся на территории США физические и юридические лица (в том числе иностранные граждане и компании, хранившие золото на территории США), за редким исключением, были обязаны до 1 июля 1920 года обменять золото на бумажные деньги по цене девятнадцать долларов за тройскую унцию в любом банке на территории США, имевшем на тот момент право принимать золото. Также объявлялись незаконными любые контракты и ценные бумаги, номинированные в золоте, выплаты по ним предписывалось производить бумажными деньгами в соответствии с указанным обменным курсом.

Целью Указа Вильсон назвал облегчение критического положения в банковской отрасли, а также предотвращение панического вывоза золота за рубеж.

Не подлежало конфискации золото на территории США, принадлежавшее иностранным государственным банкам и иностранным государствам, а также предназначавшееся для международной торговли. Частные лица могли оставить себе золота не более чем на сто долларов, а также редкие и имеющие коллекционную ценность монеты. Отдельно регламентировались незначительные запасы золота, предназначавшиеся для профессиональной деятельности. История с ограблением собственного населения произошла раньше чем в РИ. И это называется демократическое государство! Взяли и отобрали золотые накопления, ювелирные изделия. Грабеж среди белого дня, и в это государство как ненормальные стремятся попасть со всех стран будто в страну обетованную. Идиотизм полный! За уклонение от сдачи золота были установлены репрессивные меры: штраф до 10 000 долларов и (или) тюремное заключение до 10 лет. Вильсон объявил о конфискации золота у банков (закон о золотом резерве: в обмен на золотые сертификаты, которые нельзя было обменять на золото).

После революции весь мир ругал большевиков, отнявших золотишко у бывших господ, но когда правительство США тупо отобрало его у своих и иностранных граждан, это в порядке вещей — это же страна демократии! Только в 1975 году американцы получат право владеть золотом! И это станет началом инвестиций золота в эту страну, причем никто не задумывается — что еще придет в головы администрации и не повторит ли она трюк с изъятием драгметалла уже в отношении иностранных банков!

Хотя частное владение золотом в Соединенных Штатах было легализовано 15 августа 1974 года, президент по-прежнему имеет возможность конфисковать его. Президент все еще сохраняет право, согласно чрезвычайному закону о банках, «расследовать, регулировать или запрещать… импорт, экспорт, хранение, плавку или клеймение золота» во время чрезвычайного положения в стране.

Мурманск насчитывал менее двух с половиной тысяч жителей и находился в упадке. Промышленность была представлена в основном кустарными артелями, рыбный промысел пришёл в упадок. Городской пейзаж представлял безрадостную картину: две-три улочки одноэтажных домов, угрюмые перенаселённые рабочие бараки, беспорядочное скопление лачуг, брошенные интервентами «чемоданы» — дома из гофрированного железа с полукруглой крышей, приспособленные под жильё железнодорожные вагоны. Город получил название «красная деревня» из-за теплушек красного цвета, приспособленных для жилья. А в центре Мурманска находилась братская могила политкаторжан страшной Иоканьгской тюрьмы, мы всей командой возложили цветы на место захоронения жертв концентрационного лагеря для политических заключённых, созданного интервентами и существовавший с сентября 1919 года по февраль 1920 года..

В городе возводились заводские корпуса, создавалась база индустриального рыболовства. На месте прежнего военного предприятия по рыбообработке и судоремонту строился рыбный порт, введение в строй которого дадут стране два миллиона центнеров рыбы ежегодно.

Я отправился в местное ЧК познакомиться с положением дел, не думал что все окажется в запущенном состоянии. Новые правители Мурманска не хотели ничего плохого. И первые их шаги, и последующие были направлены в том числе на сохранение правопорядка. В Мурманске 1920 года это, в общем-то, удалось. В частности, была побеждена проституция. Одним из первых законодательных шагов советской власти был приказ о регистрации и принудительном медицинском освидетельствовании жриц любви. Постепенно «падших женщин», как говорили в ту пору, выжили из города. Некоторые отправились в места лишения свободы, большинство, глядя на это, уехали промышлять в более теплые края, а оставшиеся перековались.

Скудные запасы продовольствия, оставшиеся от англичан, были взяты под жесткий контроль. Чтобы предотвратить вывоз продуктов, организовали заградотряды. В ноябре того же года вышло постановление об организации в городе яслей и детских площадок. «Предложить издать обязательное постановление о доставке специально установленной нормы молока от каждой коровы для детских столовых», — говорится в другом документе органов власти.

Но, борясь за социальную справедливость и перевоспитывая проституток, новая власть проморгала другую беду — тиф. Тиф принесли в Мурманск пришлые из Центральной России. К лету они оклемались и отправились на разбойный промысел, унеся с собой и своих вшей, которые, собственно, и были причиной вспышки тифа. Люди жили в переполненных бараках, что приводило к быстрому распространению тифа. К тому же почти все эти дома были плохо построены — у одного крыша текла, у другого через стены гулял ветер, у третьего и то, и другое.

И тут началось. В Мурманске жриц любви сменили настоящие бандиты. Ехали они сюда, главным образом, чтобы отсидеться, спрятаться, поскольку их искали в других местах за прошлые грехи. Но в Мурманске им стало скучно, и они снова взялись за старое. По городу прокатилась волна грабежей и квартирных краж. Преступников особо никто не ловил. Ничего удивительного в этом нет. Ведь преступность проникла и в ряды правоохранителей. Появились те, кого сейчас принято называть оборотнями в погонах. Так, начальник местной милиции Чучкин организовал банду из своих сотрудников, которая занималась расхищением ценных материалов на железной дороге. И милиционерам попросту было не до воров. Железная дорога привлекала к себе внимание преступников всех мастей. Вдоль нее орудовало несколько банд. Они небольшие — 5–6 человек неместных, как правило, выходцев из Центральной России.

Бандиты действовали нахрапом. Убийства были не редкостью, обычно для этого использовали топоры. И если уж шли на мокрое дело, не щадили никого. Поэтому мурманские милиционеры при задержании бандитов не миндальничали. Сначала стреляли, а потом уже разбирались. Другим бедствием для Мурмана было повальное распространение, как теперь принято называть, спиртосодержащей продукции. Внутрь употреблялось все — спирт этиловый, денатурированный, самогон, бражка, настойки и прочее. Рейды по изъятию самогонных аппаратов и разгромы подпольных винокурен были обыденным делом для мурманских милиционеров. Чем больше люди пили, тем больше было драк и поножовщины. Особенно часто в неблагополучных портовых районах Мурманска происходили массовые драки, в которых участвовали по нескольку десятков человек. С переменным успехом шла борьба и с контрабандой, которая расцвела во время нэпа. Финские и норвежские предприниматели свободно торговали прямо на пристанях. Товар сдавался оптом перекупщикам, и обе стороны испарялись еще до появления милиции. Приходилось вести слежку и устраивать облавы по всему краю. Пользовались успехом у населения и так называемые «двойные лавки», где можно было приобрести любую контрабанду, но по огромной цене.

А что же милиция? Куда она смотрела? Тут, как говорится, все решали кадры. Подбор милиционеров в этот период проводился исключительно по классовому, а начальствующего состава — и по партийному принципам. Чины бывшей регулярной полиции могли приниматься, но при условии, что они ранее не работали в политическом сыске и были незаменимыми специалистами. Но если на работу в милицию приходил выходец из рабочих или крестьян с нужным образованием, то «бывшего» увольняли. Милиционерам банально не хватало оружия: один револьвер приходился на двух-трех человек. Поэтому каждый вооружался чем мог. Носили наганы, браунинги, маузеры, смит-вессоны. Боеприпасы тоже добывали сами.

Пришлось наводить порядок в городе, сначала выявив оборотней и поставив их к стенке, затем привлекая простых поморов, рыбаков, удалось навести порядок, выбив из Мурманска уголовников, много приходилось бороться и с преступниками другого типа, которые никого не грабили, ни убивали, но вред приносили не меньший. Это были «расхитители социалистической собственности», которые тайно и изощренно набивали свои карманы, находясь на различных служебных постах.

Александр Моисеевич Меллер, которого я забрал из военного трибунала округа по моему настоянию стал начальником милиции и узнав от меня про питомник служебного собаководства под Москвой, выпросил у меня несколько собак для разведения — Меллер решил создать при управлении Мурманской милиции свой питомник, понимая, насколько служебные собаки облегчат жизнь советских милиционеров.

Пользуясь своей властью, вывел почти все мужское население на строительство жилья и общественных бань. Бараки срочно расселялись, строилось здание скорой помощи с стационаром на пятьсот мест. Из центра по моей просьбе были отправлены три десятка врачей и несколько преподавателей-медиков — в Мурманске решили открыть для начала медицинское училище, затем, года через полтора, после строительства корпусов — медицинский институт.

Сталин постоянно слал телеграммы, торопя меня в Москву и я пообещал ему через неделю выехать в столицу. Посещая поселок Дровяное, где находилась военная часть, занимающаяся строительством, я знакомился со срочниками, разыскивая подходящие кандидатуры для занятия постов в городе, которые освободились после ареста воров и взяточников. Меня сразу же привлекла фамилия Косыгин. Алексею было еще только семнадцать лет, будущий председатель Совета Министров Советского Союза, наверняка после получения лучшего образования сможет создать необходимую стране экономику.

Через Сталина я выбил оплачиваемое совнаркомом направление на обучение Косыгина и еще девятнадцати способных выпускников царских гимназий в Лондонскую школу экономики и политических наук. В Великобритании специализация в области изучения экономики происходит уже на начальном этапе обучения. Выбранными специальностями могут быть: внешняя торговля, мировая экономика, финансы и кредит, экономика труда, бухгалтерский учет, анализ и аудит, экономическая теория, налогообложение, а также статистика и информационные технологии в экономике. Программы обучения составлены так, что теория сразу применяется на практике и отрабатывается в реальных деловых ситуациях. Кроме того, британская бизнес-школа предлагает огромное количество модулей на выбор. Каждый сможет подобрать то, что нужно именно ему, в зависимости от целей и карьерных планов. Лондонская школа экономики и политических наук — это подразделение Лондонского университета. Она основана в 1895 году и входит в элитную группу «Рассел» и Золотой треугольник ведущих научно-исследовательских университетов Великобритании. Среди выпускников Лондонской школы экономики больше миллиардеров, чем у любого другого университета Европы.

Короче, Мурманск мы покинули уже с Косыгиным, который в Петрограде получит необходимые бумаги и оттуда направится в Европу. В Петрограде мы вышли из вагона и чуть не завязли в людском море, оккупировавшем вокзал — крестьяне с мешками, их жены с корзинами, красноармейцы, бывшие офицеры в мундирах со споротыми погонами, вездесущие чекисты, затянутые в кожу. Мои ребята образовали вокруг меня"коробочку", отпихивая в стороны тех, кто не давал проходу с виду невооруженным и одетым в новые модные дорогие костюмы высоким и крепко сбитым парням.

Выйдя на площадь мне попался на глаза слегка поклонившийся Кошко! Вот уж кого я не ожидал здесь встретить, так это моего начальника службы безопасности. Аркадий Францевич сбрил бородку и усы, помолодев сразу на несколько лет. Кошко, не подав вида, что мы знакомы, направился в сторону стоявших извозчиков. Оказалось, что он заранее нанял четыре пролетки. Дождавшись, пока мы займем места, пролетки медленно покатили прочь от вокзала. Мой один из самых доверенных людей молчал и я не стал мучить его вопросами в присутствии извозчика. В свои пятьдесят три года Кошко выглядел просто отлично — я обязал его учиться у китайцев тайцзи и это однозначно отразилось на его самочувствии, думаю, ему теперь не грозит смерть в двадцать восьмом году.

Высадив нас у дома номер 13 на Большой Конюшенной улице, пролетки отъехали. Четырехэтажное здание ранее было доходным домом. Кошко организовал здесь конспиративную квартиру, причем как он похвастался, о ней никто не знает даже в ЧК, удалось задействовать старых знакомых, которые пристроились на теплые места в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов. Поднявшись в четырехкомнатную квартиру на третьем этаже, Кошко усадил нас за обеденный стол и начал его накрывать.

Пообедав, мы с моим начальником безопасности уединились в хорошо обставленном кабинете и я узнал о готовящемся военном перевороте, который решил возглавить амбициозный Троцкий — Мои люди отслеживают все передвижения Бронштейна — Кошко налил нам обоим хорошего цейлонского чая и пил его маленькими глотками — После назначения главного фигуранта наркомом железных дорог и его переезда сюда, в Питер, к нему зачастили Тухачевский, Мартын Иванович Лацис, Иона Эммануилович Якир, Август Иванович Корк, Борис Миронович Фельдман. Пару раз приезжал Григорий Евсеевич Зиновьев и минут по сорок запирался с новоназначенным наркомом путей сообщения. Вот здесь у меня записаны все встречи заговорщиков и датами и местами встреч — я принял лист бумаги и пробежался по нему взглядом. Срочно набросал текст телеграммы в штаб Западного фронта,а копии телеграммы я отправил Ленину, Сталину и наркому вооруженных сил Фрунзе и главкому Каменеву, переговорив с Сталиным по телефону и убедив того согласовать с Владимиром Ильичем мою командировку.

Сын обедневшего смоленского потомственного дворянина и крестьянки, Миша Тухачевский мечтал стать военным, чтобы добиться высокого положения в обществе. В 1912 году он окончил Московский кадетский корпус, в 1914 году — Александровское военное училище.

Как один из лучших выпускников, Тухачевский был зачислен в лейб-гвардии Семёновском полк, а вскоре уже сражался на фронте в составе 1-й гвардейской дивизии.

Он демонстрировал отчаянную храбрость, заработав за полгода войны пять орденов. Но когда в феврале 1915 года его рота была окружена немцами, Тухачевский поднял руки вверх одним из первых. Большая часть сослуживцев предпочла смерть в жестокой схватке, а будущий советский маршал оказался в плену.

Сохранив жизнь, офицер не собирался всю войну оставаться в лагере. После четырех неудачных попыток побега он все-таки сумел вернуться на Родину осенью 1917 года. В России бушевала революция, и Михаил Тухачевский быстро определился с тем, за кого он. С юных лет он был увлечен Наполеоном, и хорошо помнил, что его взлет начался именно на службе революции. В марте 1918 года 25-летний Тухачевский добровольно поступает на службу в Красную Армию.

В сентябре 1918 года, командуя 1-й армией РККА, он проведет одну из первых успешных операций против войск Колчака, отбив у белых родной город Ленина — Симбирск. Личная благодарность, посланная в адрес молодого командарма, дорогого стоила.

На Восточном фронте войска Тухачевского умело действовали против лучших войск противника, включая части знаменитого Владимира Каппеля. За победу над Колчаком Тухачевский был награждён Почётным революционным оружием. В начале 1920 года он успел проявить себя в качестве командующего Кавказским фронтом, воевавшим против Деникина. Но уже в апреле его назначают командующим Западным фронтом, действующим против поляков.

На захват Юзефом Пилсудским Киева у Тухачевского нашелся мощный контрудар, благодаря которому Красная Армия, преодолевая по шестьдесят километров в день, уже к концу мая благодаря переходу белых на сторону Советской власти и вливанию их в Красную армию) вышла к Неману. Уже действовал Временный революционный комитет Польши, Феликс Дзержинский готовился возглавить правительство нового государства рабочих и крестьян. До Варшавы оставалось два десятка километров, когда части Тухачевского увязли в обороне противника и умело окопавшиеся поляки перевели свое отступление, напоминавшее бегство, в активную оборону.

Троцкий требовал от своего ставленника немедленной атаки поляков, считая, что после наглядной победы Тухачевский взлетит так, как ни Ворошилову, ни Буденному и не снилось — ое уже считал что кресло наркома у Тухачевского в кармане и тот сможет двинуть армию против Ленина и Сталина, сковырнув по ходу дела и Дзержинского.

Тухачевский третий раз перечитывал телеграмму от появившегося в Питере Сорокина -" тов Тухачевский немедленно прекратить атаки зпт окопаться и крепить свою оборону зпт подтягивать растянувшиеся тылы! Выезжаю в штаб Западного фронта тчк Председатель комиссии Партийного контроля Сорокин".

Глава 16

Поручив будущего министра ПетроЧК, начальник которого клятвенно обещал до прибытия остальных студентов поставить Косыгина на довольствие и выделить нары в казарме, я со своей бандой посетил городскую баню и организовал срочную отправку на Западный фронт пяти бронепоездов, только закончившие ремонт и выбил для их обслуживания моряков-артиллеристов с Балтийского флота. Заняв места на следующем по перегонам первым броне-составе, я и мои ребята отсыпались до узловой станции города Гродно, в котором был штаб фронта. Выйдя из броневагона, я удивился — нас встречал Дзержинский в сопровождении нескольких человек охраны.

Подойдя к этому фанатику революции, я сам не ожидая от себя проявления каких-либо чувств, обнял Феликса и тот через мгновение тоже сжал меня в своих крепких объятиях — Честно говоря, я успел по вам соскучиться, Феликс Эдмундович!

— Еще бы, столько времени гулять по Европам да Америкам! Ты, Андрей Юрьевич, не можешь, что бы подарков не натащить — председатель ВЧК кивнул на с трудом выбитые мною бронепоезда, заходящие с небольшим промежутком на станцию.

— Не нравится мне отношение к этой войне с поляками, без тяжелого вооружения решили шапками закидать противника? Далеко штаб?

— Тут все рядом, городок небольшой.

Я кивнул, история города отличилась большим разнообразием. 1 декабря 1918 года город Гродно вместе с Гродненской губернией вошёл в состав Литвы, а 10 апреля 1919 года был занят Польшей. По условиям мирного договора между Литовской Республикой и РССР от 12 июля 1920 года Гродно должен был отойти к Литве. В ходе советско-польской войны уже признанный за Литвой город в конце мая (в РИ в июле) 1920 года заняла Красная армия, которая на настоящий момент и удерживала город.

Мы всей организованной колонной по двое дошли до улицы Банковой (Ленина), на которой стояло здание бывшего Крестьянского поземельного банка. В декоративном оформлении фасадов применено сочетание желтого кирпича и белых лепных деталей. Двухэтажное здание, Г-образное в плане, с двускатной черепичной крышей, купол над которой также покрыт черепицей. На куполе был виден след от герба Российской империи — двуглавого орла.

— В годы Первой мировой войны здесь размещался военный госпиталь, а мы, заняв город, определили это здание под штаб фронта — Дзержинский отдал приказ одному из своих охранников и тот повел моих ребят в соседнее здание определиться на постой — Пойдем, твоя телеграмма наделала шуму, Каменев в недоумении, почему ты влез в его епархию, только вмешательство Старика прекратило истерику Главкома, твое указание выполнено и наши части вместо атаки на Варшаву окапываются на линии рек Неман — Щара — Свислочь, используя при этом в качестве второго рубежа обороны оставшиеся с Первой мировой войны мощные германские укрепления.

Поднявшись на второй этаж, Дзержинский провел меня к большому кабинету, в котором у огромной, на всю стену карты спорили семеро командиров, что-то доказывая Тухачевскому, с вальяжным видом сидевшим за столом рядом с картой.

Увидев нас, командующий фронтом поднялся и подошел к нам, протянув руку для рукопожатия. Поздоровавшись, мы с Дзержинским присоединились к спорщикам. Часть Западного фронта преобразовали в Юго-Западный фронт, командующим войсками которого был назначен Александр Егоров. Он-то сейчас и пытался доказать нелепость остановки успешного контрнаступления Красной армии. При моем появлении все замолчали, некоторые с насмешкой смотрели на меня, как и любой военный смотрит на шпака, пытающего его научить как правильно воевать.

Сергей Александрович Меженинов командовал Двенадцатой армией Юго-Западного фронта, Иероним Петрович Уборевич — Четырнадцатой армией, а Семен Михайлович Буденный — переброшенной с Кавказа Первой конной армии этого же фронта, Август Иванович Корк командовал Пятнадцатой армией Западного фронта, Николай Владимирович Сологуб — Шестнадцатой армией, Владимир Саламанович Лазаревич — Третьей армией, Евгений Николаевич Сергеев — Четвертой армией, а Гая Дмитриевич Гай — кавалерийским корпусом этого же фронта.

Тухачевский взял указку и с помощью карты кратко отчитался о последних проведенных наступательных операциях — Основной удар нами был нанесен на правом, северном фланге, на котором было достигнуто почти двукратное превосходство в людях и вооружении. Замысел операции заключался в обходе польских частей кавалерийским корпусом Гая и оттеснении 4-й армией РККА Белорусского фронта к литовской границе. Эта тактика принесла успех: 1-я и 4-я польские армии начали быстро отходить в направлении Лиды, и, не сумев закрепиться на старой линии немецких окопов, в конце июля отступили к Бугу. За короткий период времени Красная Армия продвинулась более, чем на шестьсот километров: поляки оставили Бобруйск и Минск, затем части РККА взяли Вильно. В районе Белостока РККА перешла уже непосредственно на польскую территорию, несмотря на приказы Пилсудского, советским войскам почти без сопротивления был сдан Брест. На южном направлении поляки оказали упорное сопротивление под Володаркой и Бродами. Мы ожидали восстания польской бедноты, которая ударит в тыл белополякам и это вынудит их сдаться, но чуда не случилось. Как отметил товарищ Каменев, «теперь наступил тот момент, когда рабочий класс Польши уже действительно мог оказать Красной армии ту помощь… но протянутой руки пролетариата не оказалось. Вероятно, более мощные руки польской буржуазии эту руку куда-то запрятали».

Я задал вопрос начальнику штаба Западного фронта Шварцу — Николай Николаевич, какие сведения о противнике предоставила разведка фронта? Вы знаете точные силы противника, его вооружение, его планы?

— Шварц смущенно посмотрел на Тухачевского и неохотно ответил — Мы, к сожалению не располагаем такими сведениями, пару раз разведчики отправлялись в тыл к полякам, но безрезультатно, оба раза едва вырывались от преследования и с огромными потерями возвращались обратно.

— Надо же! Николай Николаевич, вы окончили Николаевскую военную академию по первому разряду, последняя ваша должность при царской армии— начальник первого разведывательного делопроизводства (позднее отделения) разведчасти отдела 2-го генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба. Уж вы то должны понимать, что наступление на обороняющегося противника без разведданных — полная глупость, если не назвать это преступлением! Неужели, наступая, вы не взяли ни одного пленного офицера?

— Красноармейцы сразу ставили такую сволочь к стенке! — высокомерно произнес Тухачевский и даже Дзержинский при его словах поморщился.

— То есть у вас под рукой не армия, а партизанская вольница? — я усмехнулся, краем глаза заметив понурившегося Шварца. Великие стратеги, вы в курсе, что наступление на окопавшегося и хорошо вооруженного противника должно проводиться только при минимальном превосходстве атакующего в два-три раза! А вы, не зная что вас ждет в укрепленных окопах, хотите авантюристическим авось слить такую успешную кампанию? Когда подтянутся ваши тыловые службы, тяжелое вооружение? Опять молчите? Позор! Вам только в детской песочнице играть, а не вести лучшие силы Красной армии в неизвестное, которое вполне может оказаться полным разгромом. И я сомневаюсь, что после этого вы дружно приставите ко лбу револьвер и смоете кровью свое поражение.

— Хорошо, Андрей Юрьевич! Что вы предлагаете? — Дзержинский закурил и подошел к форточке.

— Я отправлю в разведку две группы по пять человек в каждой. Из Петрограда я отправил запрос в Москву на необходимое им снаряжение, которое во-вот прибудет в Гродно. Пока же мои люди изучат по картам местность, в которой они будут работать. Пока же все силы обоих фронтов должны быть направлены на укрепление своих позиций и создание пулеметных и пушечных деревоземляных огневых точек.

Через три дня мои бойцы в "лохматках", вооруженные снайперками и автоматическим оружием, растворились в темноте за Белостоком и ушли за линию фронта.

Первая группа под командованием Антона Титаренко взяла направление на Варшаву, в вторая под командованием Степана Грицацая должна была провести разведку вдоль линии фронта, углубившись на двадцать километров. Через десять дней обе РДГ должны были вернуться обратно. Все это время я контролировал отправку на Западный фронт артиллерии, снарядов, новых полков, сформированных из бывшей Добровольческой армии. Все эти эшелоны формировались на Кубани и на Дону, через пару недель вся эта собранная мощь ожидалась в Гродно.

Труднее всех пришлось группе Грицацая — им приходилось постоянно двигаться среди насыщенной войсками и техникой обороне противника, испахав брюхом польскую землю. На карту наносились значки и цифры, которые только после расшифровки могли дать полную картину обороны польской армии. Уже на девятый день группа стала пробираться назад, рыская из стороны в сторону в поисках прохода к линии фронта. Преодолев вторую линию обороны поляков и выйдя к первой, за которой уже начиналась нейтралка, разведчики остановились — выротой и укрепленной лесоматериалами траншее не было видно конца. Удивление разведчиков вызвало отсутствие обмундирование у встреченных поляков — около пятнадцати процентов солдат Седьмой польской пехотной дивизии ходили босиком, а внешний вид их был ужасным. Вооружение польской армии было разного происхождения — австрийского, немецкого, французского, русского, американского. Весной 1920 года винтовок и пулеметов в польской армии было достаточно. Особенно помогли поставки оружия из-за границы. Франция, отчасти Англия и США, поставили в Польшу 1494 орудия, 2800 пулеметов, 385 тысяч винтовок, 42 тысячи револьверов, около 700 самолетов, 200 бронеавтомобилей, 800 грузовиков, 576 миллионов патронов, 10 миллионов снарядов, 4,5 тысячи повозок, 300 тысяч комплектов обмундирования, 400 тысяч пар обуви, средства связи, медикаменты и все равно этого не хватало. Правда, при этом сохранялся разнобой в системах оружия (винтовки Манлихера и Маузера, Лебеля и Мосина, пулеметы Максима, Гочкиса, Льюиса, Браунинга) и в образцах патронов. Постепенно увеличивался артиллерийский парк, тоже в основном за счет поставок из Франции. Зато вполне хватало лошадей: на 1 мая 1920 года в армии насчитывалось более 73 тысяч лошадей. За счет конской мобилизации и зарубежных поставок (свыше 10 тысяч голов) число лошадей в кавалерии и обозах выросло до 181 тысячи.

Прямо перед разведчиками в траншее находился наблюдательный пункт, вынесенный метров на пять вперед. Трое человек прошли по траншее на НП, изучая позиции русских в оптику, оставив в траншее двух пулеметчиков с "Максимом" на треноге. Полнолуние и отсутствие облаков позволяло наблюдать за русскими укреплениями, которые никто не пытался маскировать, а наличие пулемета придавала полякам ощущение защищенности. Степан подал знак и пулеметчики осели на пол траншеи с ножами в спине, пронзив их сердца. Затем две тени просочились на НП, оставив там два труппа и волоча обратно связанного командира батальона из второго полка седьмой польской пехотной дивизии. Грицацай махнул рукой и подхватив пленного, разведка двинулась в обратный путь, замыкающий был не в силах бросить пулемет и теперь тащил его на своих могучих плечах. Пару коробок с лентами нес сам командир, пораженный жадностью подчиненного.

Я вместе с командирами разведчиков прибыл в штаб фронта. Титаренко перешел фронт почти одновременно с Грицацаем, перехватив в глубоком тылу вестового от командующего Пятой армией генерала Владислава Сикорского в Варшаву. Вестового и его сопровождение зарыли в землю, а его бумаги доставили в Гродно.

— Итак, товарищи командиры! Мои разведчики получили самые свежие и достоверные данные о противнике. Пока начальник штаба переносит на карту польскую систему обороны на разведанном участке фронта, я оглашу цифры: Великобритания фактически перестала оказывать Польше военную и экономическую помощь, Германия и Чехословакия закрыли границы с Польшей, и единственным пунктом доставки грузов в республику остался Данциг. Впрочем, основные поставки и помощь осуществлялись не вышеперечисленными странами, а Францией и США, которые не прекращают свою деятельность.

Двум фронтам РККА противостоят три польских:

Северный фронт генерала Юзефа Халлера;

5-я армия генерала Владислава Сикорского;1-я армия генерала Францишека Латиника;2-я армия генерала Болеслава Рои.

Центральный фронт генерала Эдварда Рыдз-Смиглы

4-я армия генерала Леонарда Скерского;3-я армия генерала Зигмунта Зелинского.

Южный фронт генерала Вацлава Ивашкевича

6-я армия генерала Владислава Енджеевского;Армия УНР генерала Михайла Омельяновича-Павленко.

Наши силы и армия противника примерно равны — около двухсот тысяч человек с каждой стороны. Планы генералитета поляков утверждают главнокомандующий Войска Польского — маршал Польши Юзеф Пилсудский,военный министр — генерал Юзеф Лесневский, начальник Генерального штаба — генерал Станислав Халлер. При формировании Войска Польского использовался принцип всеобщей воинской повинности и в январе 1919 г. был объявлен первый призыв. В марте было произведено еще пять призывов. Из Франции прибыли войска генерала Юзефа Халлера (70 тысяч солдат и офицеров), из Сибири дошли остатки Сибирской Польской дивизии (700 солдат и 120 офицеров), послужившие основой для формирования Сибирской бригады. В апреле 1920 года общая численность войска Польского составляла 738 тысяч человек, а к августу ее должны увеличить до одного миллиона человек. Всего поляки сформировали 8 армий, в состав которых входит 22 пехотные дивизии, 3 пехотные бригады и 2 отдельных пехотных полка. Польская кавалерия состоит из 25 полков (2 шеволежерских, 18 уланских, 1 татарско-уланский и 4 конно-стрелковых). Конные стрелки приданы пехотным дивизиям; полки улан и шеволежеров сведены в 7 кавалерийских бригад. В целом, несмотря на разнокалиберность артиллерийского парка, благодаря помощи держав Антанты, недостатка ни в орудиях, ни в боеприпасах поляки не имеют. В 1919 г. из Франции в течение войны для формирования 1-го танкового полка (3 танковых батальона по три роты (всего 9 рот по 24 танка по штату в каждой)) прибыли 120 легких танков «Renault FT-17» (из состава французского 513-го полка). Полк не используется целиком, действуя лишь отдельными ротами и взводами. Поляки имеют десять бронепоездов легкого типа, построенные, в основном по австро-венгерской схеме — с казематными артиллерийскими установками с добавлением пулеметных броневагонов (2-4 орудия и 8-20 пулеметов). Польская авиация насчитывает 119 самолетов, летный состав представлен 142 пилотами и 66 летчиками-наблюдателями.

Наши полки едва достигают численности реальных батальонов: польская дивизия (4 полка) превосходит нашу (9 полков), как по количеству штыков, так и по количеству тяжелого вооружения. В стрелковой дивизии РККА 24-32 орудия против 48 орудий в польской пехотной дивизии; кроме того, поляки обладают значительным числом ручных пулеметов, которых почти нет в Красной Армии.

И вы хотите с таким соотношением вооружения и бойцов с легкостью взять Варшаву?

Польский план контрнаступления предусматривает концентрацию крупных сил на реке Вепш и внезапный удар с юго-востока в тыл войск Западного фронта. Для этого из двух армий Центрального фронта генерала ЭдвардаРыдз-Смиглы формируются две ударные группы. В руки моих разведчиков попал приказ 8358 / III о контрударе под Вепшем с подробной картой (В РИ все это попало в руки красноармейцев, но советское командование посчитало найденный документ дезинформацией, целью которой был срыв наступления Красной Армии на Варшаву. В тот же день и польская радиоразведка перехватила приказ по 16-й армии о наступлении на Варшаву 14 августа. Чтобы опередить красных, по приказу Юзефа Халлера 5-я армия Владислава Сикорского, защищающая Модлин, из района реки Вкра ударила по растянувшемуся фронту Тухачевского на стыке 3-й и 15-й армий и прорвала его. В ночь на 15 августа две резервные польские дивизии атаковали с тыла советские войска под Радимином. Вскоре город был взят), нам предстоит предотвратить его и разработать операцию по уничтожению собранной польской группировки.

Дзержинский что-то сказал по-польски, видимо матюгнулся, и вышел из кабинета, направившись к телеграфному аппарату — полученную информацию нужно было срочно донести до Ленина, который тоже был уверен в поддержке польским пролетариатом захвата Польши Красной Армией и ратовал за скорейший захват Варшавы.

Глава 17

Сунув местных наполеонов лицом в лужу, я вместе с начальником штаба изучал театр военных действий. Начиная с июня, войну в Белоруссии можно было назвать поединком графов. Польский командующий фронтом граф Станислав Шептицкий воевал против командарма-16 бывшего полковника графа Николая Владимировича Сологуба, брат которого воевал на стороне поляков — полковником генштаба. Огромным преимуществом красных в компании 1920 года следует считать кавалерию. Первая Конная армия Буденного и Третий кавалерийский корпус Гая были соединениями, без которых продвижение красных было бы вообще невозможно. Сама по себе идея создания конной армии представлялась Пилсудскому «стратегической нелепостью», но четыре кавалерийские дивизии с собственной конной артиллерией при эффективной поддержке бронеавтомобилей и бронепоездов доказали полякам ошибочность их взглядов. Особо неприятным сюрпризом для поляков были пулеметные тачанки. Польская кавалерийская тактика — пика и сабля столкнулась с конармейской тактикой — пулеметный обстрел с тачанок, огонь с коня из пистолетов и револьверов и шашка. Все это усугублялось для поляков численным превосходством красных в кавалерии в два-три раза. Буденный благодаря численному перевесу прорвал польский фронт всеми четырьмя кавдивизиями. В Житомире он атаковал едва спасшийся штаб Украинского фронта, в Бердичеве захватил и взорвал склад с одним миллионом артиллерийских снарядов. Было освобождено семь тысяч пленных красноармейцев. Все это вынудило к отходу польские войска, но в целом действия красных не привели к полному разгрому польских войск: Третья польская армия, которая (по плану красных) должна была быть уничтожена, избежала окружения.В дальнейшем на Юго-Западном фронте красные продвигались вперед лишь благодаря своей кавалерии. Следует отметить крайне низкий боевой уровень пехоты Красной Армии: малочисленная, практически не пополняемая, плохо обученная, она лишь следовала за наступающей красной кавалерией. Первой Конной армии приходилось нелегко, так как против нее действовали главные силы поляков, но несогласованность ударов противника позволяла красным избежать разгрома. Юго-Западный фронт продолжал находиться в сложном положении и вынужден был распылять свои силы между польским фронтом и повстанцами. Произвести местную мобилизацию было невозможно. Только благодаря сдаче Врангеля и его кучки прихлебателей Красная армия смогла отозвать войска из Крыма, провела переформирование дивизий, доведя их до требуемого штата.Западный фронт скоро добьется превосходства в силах и сможет подготовиться к наступлению.

План Тухачевского до моего вмешательства, планировал взятие Варшавы. Более половины сил он нацелил для глубокого обхода польской столицы с севера, что являлось повторением действий русского фельдмаршала Паскевича в 1831 году.Главные силы Тухачевского — Третья, Четвертая и Пятнадцатая армии находились севернее Варшавы, Шестнадцатая армия должна была прорвать фронт и взять Варшаву в лоб.Польский начальник Генерального штаба генерал Розвадовский, вычислив планы Тухачевского, разработал идею контрнаступления на Красную Армию. Польское командование провело реорганизацию действующей армии, образовав три фронта. Основной удар должен был нанести Центральный фронт в составе пяти пехотных дивизий с приданной им кавалерией, всего сорок пять тысяч бойцов.Единственным противником готовящегося внезапного наступления польской группировки оказывалась растянутая на двести километров Мозырсхая группа Хвесина (три слабые дивизии, общей численностью три-четыре тысячи человек). Неравенство сил усиливалось и низкой квалификацией Хвесина (Тихон Серафимович родился в еврейской семье портного. В 1911 году вступил в РСДРП. В 1916 году был арестован, приговорён к ссылке. Ссылка была заменена службой в армии. Во время Первой мировой войны дослужился до унтер-офицера. В 1918 году стал военкомом Саратовской губернии. В годы Гражданской войны командовал многими войсковыми соединениями: в сентябре-ноябре 1918 — Четвертой армией Восточного фронта, в марте-мае 1919 — Восьмой армией Южного фронта, в мае-июне 1919 года возглавлял Экспедиционную группу, подавлявшую казачьи восстания на Дону, затем был помощником командующего Оренбургской группой войск и Первой армией, в 1920 году — помощником командующего Особой группы войск Туркестанского фронта, затем был переброшен на Польский фронт, где стал командующим Мозырской группы. Охренительная карьера, неправда ли?). Именно сюда и направлялись шесть новых сформированных дивизий, четыре из которых были пехотными, а две — кавалерийскими, всего около пятидесяти тысяч человек. Вместо Хвесина, отправленного мной командовать батальоном (на большее ставить этого еврейчика было некомпетентностью, если не преступлением) командующим был назначен барон Врангель, которому я дал шанс заработать очки перед Советской властью.

— Николай Николаевич, я считаю ошибкой атаку Варшавского укрепрайона, Шестнадцатая армия должна выйти к первой линии обороны и закрепиться вне зоны обстрела орудий противника. На севере Третий конный корпус Гая должен дойти до Вислы, обложив города Плонск и Плоцк, не делая попыток захвата этих городков.

В полосе Юго-Западного фронта продолжать неспешное наступление без отставания тылов. Четырнадцатой армии необходимо взять Яворов и сделать его неприступным узлом современной обороны, но вынуждена была выделить часть сил для прикрытия румынского направления. Двенадцатой армии поставить задачу сдерживать Третью польскую армию. Конная армия Буденного должна выйти ко Львову. Но все это можно начинать только после разгрома польской группировки, только разгромив ее полностью!

Дождавшись скрытого подтягивания резервов, мы укрепили свои позиции. польское наступление будто наткнулось на бронированный кулак, в тыл полякам ударили кавалеристы и мешок захлопнулся, никто из него не вырвался, мною был дан приказ пленных не брать.

Все начиналось на белорусской земле, у населенного пункта с непритязательным названием Зябки.Именно здесь пошли в первую атаку красноармейские танки, именно здесь родились советские танковые войска. Зябки — ныне столица белорусских дайверов, центр экотуризма, а тогда, в 1920 году, крошечная станция на железной дороге Полоцк — Молодечно: несколько жалкого вида станционных строений, а над ними — круглая кирпичная «голова» водокачки. На запад, между озерами Свядово и Долгое, рассекая советские и польские окопы, пролегала линия железнодорожного полотна. Именно здесь, между Полоцком и Молодечно, в 1920 году завязло майское наступление нашей Пятнадцатой армии Западного фронта.Польские войска, предусмотрительно взорвав железнодорожный мост, хорошо укрепились: подготовили три полосы окопов полного профиля, опорные пункты, оснащенные огневыми средствами (одних станковых пулеметов — пятьдесят штук!) и прикрытые двенадцатью рядами колючей проволоки и минными полями. В межозерном дефиле, шириною в версту, перед самыми траншеями несла свои воды речонка Аута, а за нею — проволочные заграждения в два-три кола.Для участия в прорыве польского фронта в Полоцк были доставлены три танка Второго танкового отряда. Они были отбиты у деникинцев и прошли основательный ремонт на Путиловском заводе в Петрограде: «большой» Mk V («Рикардо») и два «малых» FT17 «Рено». Чтобы перевезти их на левый берег Западной Двины, спешно был сооружен большой паром. Танки двинулись к Зябкам. Кроме танков Второго танкового отряда и пехоты Тридцать третьей Кубанской стрелковой дивизии, которые после артиллерийской подготовки должны были пойти на прорыв обороны противника, в бой вводились бронемашины Четырнадцатого броне-отряда и бронепоезд № 8 «Раскольников», который поддерживал атаку мощным артиллерийским огнем. Пожалуй, впервые за годы Гражданской войны и иностранной интервенции в одном бою задействовалось столько тяжелого вооружения.В шесть часов утра четвертого июня 1920 года под аккомпанемент пушек Тридцать третьей Кубанской дивизии танки начали выдвигаться на исходный рубеж. Поляки ответили огнем практически сразу. Под прикрытием тумана бронепоезд № 8 вышел из-за станционных построек и двинулся от Зябков к взорванному мосту через Ауту. Поляки тут же сосредоточили на нем огонь всех своих батарей.Бронепоезд «Раскольников» начал маневрировать на открытой местности и с ходу бить по батареям противника. Маневрировал успешно — в него не попал ни один снаряд.Тем временем три серых неуклюжих танка на предельной скорости в семь километров в час переползли через первую линию красноармейских окопов и, не открывая огня, развернулись в боевую линию. В момент, когда танки приблизились к проволочным заграждениям и начали рвать «колючку», из окопов поднялась красная пехота и пошла вперед — не резво, не так чтоб уж очень прытко, но сердито и уверенно. Заговорили польские пулеметы. Танки, в свою очередь, тоже открыли огонь. Их пулеметы поливали свинцом польские окопы, а пятьдесят семи миллиметровые и тридцати семи миллиметровые пушки точными выстрелами уничтожали пулеметные гнезда. Часть польских пушек перенесла огонь на танки. В этот момент бронепоезд Калиновского, ведя безостановочный огонь из всех калибров, подошел к самому мосту и… остановился, вызывая огонь вражеской артиллерии на себя. Два танка были подбиты, три пробоины получил бронепоезд. Вперед упорно полз теперь только один танк. Но дело было сделано.Красноармейская цепь стремительно преодолела покинутую врагом первую линию окопов, затем вторую, третью. В прорыв устремились бронеавтомобили, за ними — кавалерия.Части Семнадцатой пехотной дивизии генерала Енджеевского в беспорядке откатились на пятнадцать верст к местечку Плисса.Польский фронт у Зябков был прорван.Интересно, что поляки тоже имели танки — восемь легких машин, присланных из Франции и США.Их предполагалось использовать в бою, и тоже под Зябками. Вполне вероятен был и первый в нашей истории встречный танковый бой. Но пилсудчики опоздали на несколько дней. В последующие недели семь из восьми польских «Рено» и «Фиатов» достались красноармейцам в качестве боевых трофеев.Как отмечал впоследствии командир бронепоезда № 8 Константин Брониславович Калиновский, сразу и навсегда влюбившийся в «сухопутные дредноуты», в бою у станции Зябки команды танков вели себя мужественно, хотя и не безошибочно.Командир группы был ранен, но не покинул машину. Попав под артиллерийский огонь противника, танки не повернули обратно, а продолжили атаку. Но сами танки стреляли мало. Кроме того, во время атаки одна машина застряла в болоте, а экипаж другой принялся ее вытаскивать. Танкисты того танка, по сути дела, вышли из боя ради помощи товарищу, забыв, что лучшая поддержка соседа в бою — скорейшее уничтожение противника. Но вместе с тем бой под Зябками наглядно показал, что за этими боевыми машинами большое будущее — одно внезапное появление всего трех танков повергло врага в замешательство и обратило его в бегство.Опыт боя под Зябками был оперативно проанализирован на самом верху, в штат автотанкового отряда были внесены необходимые коррективы: число танковых взводов было доведено до двух (по два танка в каждом), введена пехотная команда прикрытия и сопровождения танков (30 человек с двумя ручными пулеметами «Льюис»). Особо оговаривалось, что танки в составе взводов должны быть одного типа, что упрощало и применение танков, и их обслуживание.Начало боевому применению танков было положено, и совсем скоро танковые войска станут главной ударной силой Сухопутных войск Красной Армии.

По указанию Советского правительства в Советской России в 1918 году началось создание Броневых сил РККА. 31 января 1918 года приказом Народного комиссариата по военным делам был образован первый центральный орган управления всеми броневыми частями Советской Республики, сокращенно — Центробронь Всего же в 1919 — 1920 годах советскими войсками в качестве трофеев были захвачены 93 танка (59 Mk V, 17 Mk A, 1 Mk B, 14 FT17 «Рено»), из них 83 — в Европейской России, 10 — на Дальнем Востоке.Лишь в 1920 году в Красной Армии сложились условия, позволившие приступить к формированию собственных танковых отрядов. В марте 1920 года в Екатеринодаре на базе захваченного имущества белогвардейской школы английских танков были организованы курсы по подготовке танкистов из шоферов.Другим центром формирования танковых частей РККА стал Смоленск, куда в мае 1920 года из Петрограда прибыл Первый танковый отряд. Все танки Красной Армии были отнесены к трем основным типам: 1) тип «Б» («большой») — английский тяжелый танк Mk V («Рикардо»); 2) тип «С» («средний») — английские танки Mk A «Уиппет» и Mk B («Тейлор»); 3) тип «М» («малый») — легкие танки типа FT17 «Рено» французского, итальянского, американского и советского производства.

Первая Конная армия, совершая свой легендарный польский поход, подошла к городу Новоград-Волынску. Здесь белополяки сильно укрепились, преградив путь Красной коннице густой сетью проволочных заграждений, окопов и пулеметных гнезд.Товарищ Ворошилов приказал артиллерии пробить своим огнем проходы в проволочных заграждениях.Не раз артиллерии приходилось выполнять такие задачами в мировую империалистическую, и в гражданскую войну. Часа полтора-два напряженного огня, расход 200-250 снарядов — и проход шириной в 6 метров будет готов. Но всего один проход. А сколько надо таких проходов, чтобы пропустить в атаку целую кавалерийскую дивизию? Сколько тысяч снарядов нужно потратить на это? А снаряды в то время Конная армия подвозила за триста-четыреста километров от линии фронта на подводах. Легко ли было в этих условиях расходовать снаряды тысячами? Но доблестные красные артиллеристы умели по-большевистски решать самые сложные боевые задачи. Вот их решение.Из-за леса полным карьером вылетел дивизион конной артиллерии. 12 пушек стремительно неслись прямо к позициям противника. Подлетев почти вплотную к проволочным заграждениям-, перед самыми окопами белополяков дивизион круто повернул "налево кругом" и в то же мгновение открыл картечью в упор по проволочным заграждениям. При такой стрельбе в упор картечью один снаряд сразу пробивал шестиметровый проход в проволоке, то-есть заменял собой двести-двести пятьдесят снарядов, которые нужно было выпустить для этого с закрытой позиции.

Несмотря на большой прогресс в стрелковом вооружении, кавалерия еще могла с успехом предпринимать атаки с шашкой в руке. И если тактическая ценность кавалерии все же упала, то ее стратегическое значение было очень высоким. Это значение кавалерии, впервые осознанное американцами во время гражданской войны 1861-1865 годов, было понято и принято в качестве доктрины только в русской армии. Во время войны 1914-18 гг. кавалерия применялась весьма ограниченно, что привело к ее недооценке даже поляками, традиционно сильными кавалеристами. Красное командование продолжило традиции стратегического применения кавалерии в русской армии, усилив ее техническими новшествами, например тачанками. В рейдах красной кавалерии просматриваются черты будущих блицкригов, а 1-ю Конармию можно считать прообразом танковых дивизий.

Я в десятый раз объяснял Дзержинскому нежелательность захвата Польши РССР, но этот фанатик уперся как баран, пытаясь доказать свою правоту, надев розовые очки — Успех в войне с Польшей не только поможет отстоять независимость Советской власти на Украине и в Белоруссии, но и установит новый порядок в Европе. Захват Польши лишит Францию и Германию буферной зоны от прямого удара Красной армии. Владимир Ильич считает, что позже можно будет с Польши поддержать рабочее движение в Германии, а во Франции из-за банкротства начнется революция.

— Феликс Эдмундович! Ну вы то знаете, сколько золота передано через прикрытый ныне Коминтерн немецким коммунистам. Их революция закончилась пшиком — причина этого в совершенно другом менталитете нашего народа и всех этих европейцев. Вспомните сколько В России было бунтов крестьян и казаков! Я в Англии и Франции взбунтовавшуюся толпу использовали мелкие лавочники, свергнув своих королей и создавших себе возможность резкого обогащения. И все, дальше как болото — всех все устраивает, западные рабочие вкладывают свои средства в акции, становясь совладельцами предприятий и получают с этого как и хозяева, прибыль. Вот честно ответьте как исконный поляк — поляки будут целовать русских в губы, или же постоянно как при царизме, будут браться за оружие?

Дзержинский нахмурился — он понимал к чему я его веду.

— Нет, поляки не успокоятся и постараются обрести свою независимость! Однако..

— Никакого однако! Не нужно обманывать себя и своих товарищей. Мы захватим Львов, заберем себе восточную Галицию и заставим Пилсудского сдаться. Затем ограбим Польшу, вывезя в качестве контрибуции ее заводы и фабрики, все автомобили и трактора, не оставим ни станка! Всех поляков с захваченной территории, не желающих жить под нашей властью, отправим Пилсудскому. Польша пусть и в урезанном виде будет служить нам буфером, не давая возможности немцам, в случае войны с нами, напасть на РССР без объявления войны — им придется сначала захватить бедных поляков!

Освободившиеся войска бросим на захват Прибалтики, Финляндии и Бессарабии. Эти земли Россия потеряла и она должна их вернуть обратно.

Глава 18

Дзержинский все таки уступил моему напору и организовал паровоз с двумя вагонами, в которых разместились он, Тухачевский, я и наша охрана. Остановки до Москвы наш литерный делал только для замены паровоза с новой бригадой. В дороге я пытался с комфронта поговорить начистоту, сначала он отнекивался, но куда ему против зубра допросов — я расколол несостоявшегося заговорщика, уличив того, как и остальных предоставлением перечня всех встреч заговорщиков в Москве и в Питере. Правда Тухачевский отрицал, что Троцкий получил его согласие — он опасался проиграть, не был уверен в поддержке армии. Вернуться к вопросу о участии в перевороте он думал после взятия Варшавы — став народным героем, которому Советская власть окажется сильно должна.

От Гродно до столицы добрались меньше, чем за сутки, сразу поспешив на заседание ВЦИК.

Незаметно на вокзале ко мне подошел Кошко, передав портфель и успев шепнуть — Интересные сведения удалось купить у моих немецких коллег о нашем фигуранте! — кивком указал на шедшего немного впереди Тухачевского — Это бомба!

Докладчиком был Тухачевский, полностью обрисовавший положение нашей и польской армий. Я же знакомился с содержимым портфеля.

Троцкий по окончании доклада взял слово — Товарищ Сорокин превысил свои полномочия, без согласования с правительством и ВЦИК остановил подготовленное наступление, сорвав этим освобождение рабочего класса Польши и установление в еще одной стране справедливой рабоче-крестьянской власти! Я требую поставить вопрос о самоуправстве товарища Сорокина, который зазнался и вообразил себе, что может не советоваться с товарищами по партии и влезать в работу наркоматов как ему вздумается! Необходимо поставить вопрос ребром и на Политбюро ЦК — таким анархистам не место не только в Партийном контроле, но и в партии!

Дзержинский вступился за меня — Лев Давыдович, если бы не так называемое самоуправство товарища Сорокина, наше наступление оказалось бы пшиком — организованная товарищем Сорокиным и проведенная его бойцами разведка выявила подготовку поляков операции против наступающих красноармейских частей с растянутыми тылами и их полное уничтожение. Разведкой штаб Западного, да и Юго-Западного фронтов пренебрегал, пытаясь на авось взять хорошо укрепленную Варшаву. Похоже, штабы обоих фронтов после удачной контратаки и выхода к польской границе заразились шапкозакидательством, без тяжелого вооружения и припасов хотели взять хорошо укрепленные позиции одной конницей, посылая ее на пушки и пулеметы, которых у противника огромное количество, особенно много ручных пулеметов, которых в нашей армии практически нет. Насчет революции в Польше — товарищ Сорокин прав, не пойдут польские рабочие против своих панов.

Рабочий класс, численность которого составляет всего около девяти процентов трудоспособного населения, имеет низкий профессиональный и культурный уровень. Польские рабочие страдают не только от прямой эксплуатации, но и от безработицы, которая не опускается ниже двадцати процентов. Но вдумайтесь — рабочих всего девять процентов! Даже если они и захотят что-то изменить в политике Польши, это просто не выйдет из-за их малочисленности. К тому же новая власть объявила о проведении реформ и модернизации в большинстве случаев отсталой польской промышленности.

Польша является аграрной страной, более шестидесяти процентов населения занято в сельском хозяйстве. Крупным земельным собственником остается католическая церковь, в деревне насчитывается более миллиона безземельных крестьян. По продуктивности сельского хозяйства, не смотря на достаточно благоприятные климатические и почвенные условия, Польша находится на одном из последних мест в Европе. Поэтому аграрный вопрос в Польше имеет не столько политическое, сколько экономическое значение. От ликвидации помещичьего землевладения, а это около двадцать пять процентов всех пахотных земель, зависит становление товарных отношений в деревне, быстрое развитие экономики в целом. Пока же власть эти реформы только разрабатывает, вряд ли она создаст что-то действительно передовое и необходимое.

Мы должны в своей стране добиться успехов нашего крестьянства и пролетариата, с тем, чтобы население всех стран завидовала нашему строю, тогда оно само придет к развитию аналогичных государств. Товарищ Троцкий все продолжает гнуть линию прямого вмешательства нашего государства в Европу, хотя мы только что вышли из мировой изоляции, вступаем в Лигу наций.

Товарищ Сорокин прав в сохранении Польши, пусть и урезанной нами на востоке, это поможет нам, выселив за границы нашей республики, ярых националистов, которыми являются большинство поляков, избежать нам постоянных восстаний, от которых в свое время натерпелась царская администрация. Прямая граница с крупным государством Германия опасна для молодой республики, которой нужно набирать собственные силы, а не лезть спасать тевтонов и лягушатников от буржуазии, которая практически стала для них родной матерью. Я закончил и прошу предоставить слово товарищу Сорокину.

Я смотрел на Ленина и Сталина, с любопытством в свою очередь наблюдающим за тем, как я выскочу из капкана, в который сам и залез и поддержка Дзержинского стала для них сюрпризом. Они переглянулись после окончания речи фанатика революции польского разлива и пробежались взглядом по лицам присутствующих членов ВЦИК, в основной массе своей выражавшими праведный гнев — сначала я залез в чужую епархию, а затем начну командовать в их наркоматах и комитетах, отодвигая старых партийцев от власти!

— Товарищи! Прежде чем отвечать на обвинения товарища Бронштейна — при произнесении мной истиной еврейской фамилии Троцкого, по которой его никто не называл из чувства такта, зал смолк, Ленин подался вперед и впился взглядом в наркома железных дорог — тот побледнел и хотел открыть рот для гневного ответа, но я не дал ему этого сделать, продолжив — Я хочу пригласить сюда обратно Михаила Николаевича, которому Лев Давидович, как и еще нескольким красным командиров высшего звена предлагал под его руководством провести военный переворот, физически устранив товарищей Ленина, Сталина, Дзержинского и меня.

Зал будто взорвался и успокоился только через десять минут. Тухачевский дал показания, Троцкий нервно вытирал платком лоб, жалея, что при нем нет оружия — с каким бы удовольствием он пустил бы пулю в лоб этому мальчишке, вчерашнему гимназисту.

— Предлагаю освободить товарища Троцкого от должностей наркома путей сообщения и заместителя наркома вооруженных сил по агитации и поместить под арест для проведения следствия по делу о контрреволюции и терроризму в отношении высших государственных лиц республики! — Дзержинский дождался голосования большинства и вызвал конвой.

— Товарищи, но я не закончил! Хотелось бы теперь пересмотреть назначение командующим Западным фронтом. Мои сотрудники добыли в Германии интересные бумаги, подлинность которых предстоит нам установить, отстранив пока товарища Тухачевского от командования! — я усмехнулся, видя в глазах стоявшего рядом комфронта удивление.

— Михаил Тухачевский задолго до революции утверждал, что родом из польской шляхты, хотя документально это нигде не подтверждено. Мальчика пристроили в Московский кадетский корпус Екатерины Великой, по окончании которого он был переведен в Александровское военное училище. Учился он хорошо, занимался спортом — и как отличник боевой и политической подготовки дорос в училище до фельдфебельского чина. В этом чине он отличился принципиальностью и "требовательностью к подчиненным". Из-за чего один из его подчиненных застрелился, другой был близок к самоубийству. Но такая "требовательность" больше походила на обычное сержантское самодурство и желание расправиться с неугодными с помощью должностного положения. Однако все это юноше в фельдфебельских погонах по непонятным причинам сошло с рук. Разбирательство было, все подчиненные "принципиального фельдфебеля" охарактеризовали его как полного морального урода. Но дело спустили на "тормозах", и в 1914 году свежеиспеченный подпоручик Михаил Тухачевский, как окончивший училище по первому разряду (и третьим по успеваемости), был выпущен в святая-святых — Семеновский полк, младшим командиром в 7-ю роту.

Семеновский полк — это не просто гвардия, это элита. Офицеров в нем рассматривали со всех сторон, начиная от успеваемости во время учебы, происхождения — и заканчивая объемом наличности в кошельке. Что там забыл не очень знатный мальчик Миша, непонятно. Обычно небогатые отличники стремились попасть в кавалерию или артиллерию (что было престижно), в более-менее крупный город. Траты офицера Семеновского полка на мундиры и всякое представительство были далеко не каждому юнцу по карману. Но, похоже, у Тухачевского в кармане водились денежки, иначе он бы выбрал место службы попроще — благо у него, как у лучшего из выпускников, было право выбора.Офицерское собрание Мишу приняло. Хотя таких вот излишне "требовательных" офицеров в гвардии не особо любили. Зато очень любили умеющих хорошо выпить и закусить в ресторации…

И стал в 1914 году подпоручик Тухачевский заместителем командира 7-й роты гвардейского Семеновского полка. Но грянула война, и роту вместе со всем полком отправили на фронт. В феврале 1915 года у деревни Пясечно под Ломжей немецкий штурмовой отряд ночью обошел с тыла позиции роты, снял часовых и всю роту вырезал. Ротный Веселаго был изрезан штыками, получил более 20 ран и был опознан только по Георгиевскому кресту. Остальные бойцы были убиты… А подпоручик Тухачевский весь бой… проспал в блиндаже. И попал в плен в не испачканном даже мундире, то есть не использовав всех возможностей к сопротивлению. Странно, не так ли?

Солдат держали в бараках, где содержание было вполне пристойным, а офицеров селили в общагах — с правом выхода в город, под их честное слово не убегать до официального освобождения. Тухачевский такое слово тоже дал — и тут же попытался сбежать. Его поймали, а других офицеров после его побега переселили из общаг в бараки, чтобы не бегали…По немецким законам военнопленный за побег отправлялся в тюрьму, так как это считалось уголовным преступлением. Наш герой же этой участи избежал аж целых четыре раза — именно столько раз он пытался бежать. В конце концов его таки посадили в тюрьму, где он познакомился с французским капитаном Шарлем Де Голлем, имевшим на тот момент в активе всего одну неудачную попытку побега. Кстати, Де Голль потом пытался бежать еще раз пять — но все неудачно. Даже за ворота ему выбраться не удавалось.

Тухачевский был ярым монархистом. И вдруг с середины 1917 года стал заявлять что он — убежденный ленинец и марксист, хотя едва ли читал самого Маркса. Это при том, что в 1917 году большевиков открыто называли немецкими шпионами, а их партию считали маловлиятельной. И вдруг будущий комфронта стал ярым большевиком. Хотя с политической системой России 1917 года он просто не мог быть знаком, раз сидел в плену вплоть до сентября того же года. Но дальнейшие детали его биографии еще странней.

В сентябре Тухачевский бежит из военной тюрьмы в пятый раз. И побег удается. Странно тут даже не то, что ему улыбнулась такая удача, а то, что это произошло аккурат перед событиями октября 1917 года. Он как-то хитро материализовался в расположении своего Семеновского полка, где никто не стал вдаваться в подробности того ночного боя у деревни Пясечно… Миша тут же уходит в отпуск — и где-то шляется до марта 1918-го года. При этом его успевают избрать ротным и вручить ему капитанские погоны… Сперва Тухачевский крутился вокруг фигур второго плана — пролеткультовцев, интеллигентов, стоявших ближе к Троцкому, чем к товарищу Ленину. Те и рекомендовали его Владимиру Ильичу — после чего начался настоящий взлет "товарища Тухачевского".Сначала по рекомендации видного большевика Валериана Куйбышева, по молодости тоже согрешившего учебой в кадетском корпусе и в Военно-Медицинской академии, Михаила Николаевича назначают на хлебную, особенно в период мобилизаций должность военкома Москвы. Более того, его, дворянина и бывшего офицера-гвардейца, то есть трижды классового врага, сразу принимают в ВКП(б) без всякого испытательного срока. И Троцкий уже в августе 1918 года доверяет ему целую армию! Это при том, что к середине 1918 года недостатка в военспецах Красная армия не испытывала. На ее стороне воевала элита бывшей русской армии, от Брусилова и Шапошникова до Бонч-Бруевича. Генералов и полковников с академическим образованием хватало по три-четыре штуки на каждую армию. Но 1-ю армию Восточного фронта почему-то доверяют именно Тухачевскому, прослужившему в общей сложности менее года.

Воевал он, несмотря на то, что его штаб был "усилен" военспецами, хреново. Под Симбирском его дубасит Каппель, и Тухачевский вместе с его армией удирает на 80 верст от Симбирска. Колчаковцы бьют его в хвост и в гриву… И только общий развал в рядах белых, утративших всякую поддержку населения, позволяет Тухачевскому торжественно "освободить" брошенный белыми Симбирск. После чего его рекомендуют на должность комфронта.Прославился же он не военными подвигами, а вводом в своих частях античной децимации — расстрела перед строем каждого десятого бойца и командира отступившего подразделения.

Согласно этим бумагам — я показал всем немецкое досье на нашего комфронта — Завербовали Тухачевского еще когда он учился. Девиз немецкой разведки в то время был — "Нет отбросов, есть кадры". Поэтому отличник боевой и политической подготовки при таком подходе был идеальной кандидатурой для вербовки. Именно немецкая разведка гарантировала оплату немалых расходов молодого гвардейца, ибо обязательные траты офицера-семеновца в несколько раз превышали размер его жалования.При этом семеновцы были элитой, более того — вхожи ко двору Николая Второго. И иметь в этой среде агента — было бы огромным успехом немецкой разведки. Досье объясняет, почему немцы смогли вырезать всю седьмую роту Семеновского полка, подобравшись к ней скрытно (значит, знали, где стояли дозоры и секреты), а Тухачевский весь бой отсиделся в блиндаже…

Побеги ему его кураторы "организовывали", но они по различным причинам срывались. А пятый его побег "сделали" аккурат перед событиями октября 1917 года. И четко проинструктировали его о порядке дальнейших действий. На период революционной неразберихи Тухачевский затаился в отпуске, а после через "нужных людей", возможно, тоже завербованных в разное время немцами — пролез в высшее руководство РККА. Именно поэтому так странно вел себя Тухачевский на фронтах Гражданской войны. С Колчаком войну откровенно филонил, пока его не пнули как следует, полякам военную компанию вообще практически слил — план похода на Варшаву был известен польской разведке. Поэтому место бывшему нашему товарищу в соседней камере с предателем революции Бронштейном, котый по моим сведениям, работал на финансовых воротил США и его целью было дать возможность своим благодетелям получить бесконтрольный доступ к ценным ресурсам РССР!

Дзержинский охренев от моего обвинения, вызвал еще конвой и Тухачевского увели из нового здания совнаркома.

Сталин выругался по-грузински — Чатлах! Предлагаю от лица ВЦИК выразить благодарность товарищу Сорокину, выявившего как настоящий чекист, гниль в наших рядах, надеюсь, что свои места в камерах займут все враги революции, примазавшиеся в партии большевиков из корыстных побуждений! — при этих словах среди собравшихся установилась тишина, помимо ненависти на лицах получивших огромную власть людей, появился плохо скрываемый страх — Также предлагаю проголосовать за присоединение в РССР отобранные у Польши земли и оставить урезанную Польшу как буферную зону, отделяемую нас от буржуазных мощных экономическим и военным положением. Так же поддерживаю возврат Финляндии, Бессарабии и Прибалтики! Голосуем, товарищи!

Лес поднявшихся рук вызвал у меня невольную улыбку — вот что значит хороший кнут, которым стоит погрозить этим болтунам в розовых очках.

После окончания заседания я поспешил к своей жене — мне Ленин дал два дня на отдых, после которых придется опять пахать минимум по десять часов, искореняя гниль и паразитов, присосавшихся к власти.

Как сказал в моем мире Сталин, став правителем России — Не власть портит людей, а наоборот — самые испорченные люди больше всего тянутся к власти.

Конфуций же сказал: Государства гниют изнутри, внешние враги лишь заканчивают дело.

Глава 19

Польша. Варшава. Генеральный штаб Войска Польского.

Совсем недавно подало в отставку правительство Грабовского, Пилсудский назначил премьер-министром растерянного лидера Крестьянской партии Винценты Витоса. Положение было хуже некуда. Раздавленная поражением Германия встрепенулась, надеясь на новый раздел Польши в случае победы большевиков. Стала подтягивать отряды «самообороны» из бывших фронтовиков к польской границе, доведя их численность до пяти полнокровных дивизий. Президент Чехословакии Томаш Масарик закрыл свои границы для прохода корпуса венгерских «добровольцев», которые были обещаны Польше правительством этой страны. Будапешт опасался возмездия «мировой революции», только-только (с огромным трудом) подавив собственное коммунистическое восстание. Чем ближе подходили дивизии Красной Армии к Варшаве, тем меньше иностранных дипломатов оставалось в польской столице.

Когда из Парижа примчался генерал Розвадовский, там он застал лишь папского нунция Ратти, будущего Папу Пия XI-го. Все остальные посольства были закрыты или оставили вторых-третьих секретарей. Пилсудский, полумертвый от переживаний, назначил Тадеуша начальником Генштаба Войска Польского. Первое совещание с Пилсудским и правительством было очень коротким. Генерал окинул мертвенным взглядом перепуганных министров и генералов, посмотрел на планы польского контрнаступления, предложенные шефом франко-британской миссии в Польше, генералом Максимом Вейганом. Резко крутнулся на каблуках и быстро вышел. Коротко бросив через плечо: «Кто действительно хочет победить, жду в полночь у себя в Генштабе».

Первым, с кем встретился Розвадовский, был начальник подразделения шифровальщиков поручик Ян Ковалевский.

— Докладывайте, поручик! — генерал исследовал расшифрованные перехваты русских и, указав Ковалевскому на стул, продолжил читать толстые папки с сотнями расшифрованных радиограмм, десятки радиодепеш за подписями Фрунзе, Каменева, Тухачевского, Якира и Гая… И ещё сотня — от прочих командиров Красной Армии..

Присев на самый краешек, поручик начал свой доклад — Математиками и аспирантами Варшавского университета были взломаны практически все шифры белых и красных, мы были в курсе событий на территории России. От Петрограда до Сибири, от Мурманска и до Чёрного моря. В январе этого года моя группа взломала и немецкие военные шифры.

Взяв шифровки, генерал отправился к Пилсудскому, который молча подписал план контрнаступления, подготовленный Розвадовским. Хотя он казался форменным безумием. Замысел состоял в концентрации оставшихся сил польской армии по линии рек Вепш, Нарев и Ожиц. Затем — удар в «неизвестность» (как сказал Пилсудский), в тыл войск Западного фронта. Пилсудский лишь смог выторговать у начальника Генштаба право командовать ударной группой под Вепшем.

Удар провалился, красные каким то образом прознали про подготовку наступления и заманили поляков в хорошо усиленную войсками ловушку, вся с таким трудом собранная группировка была разбита, Львов был взят красными и расшифрованные немецкие переговоры убедили генерала в ближайшем наступлении немцев на Варшаву. Красные же радиограммы расшифровке больше не поддавались. Генерал не мог знать, что некий Сорокин привлек к шифрованию математиков, собранных по всей России, даже из Перми.

В начале гражданской бо́льшая часть российских специалистов криптографов попала к белым. Благодаря этому, шифровальное дело в белых армиях находилось на более высоком уровне, чем в РККА. Но и их шифры взломали поляки. Немногие квалифицированные криптографы, которые приняли сторону советской власти, оказались разбросанными по различным штабам Красной Армии. Большинство — пользовались устаревшими, малонадёжными методиками и лишь изображали высокий профессионализм. В 1920 году после сдачи остатков врангелевской армией в Крыму красные взяли начальника станции радиоперехвата Ямченко. По результатам его допросов, Михаил Фрунзе сделал такой вывод: "Решительно все наши шифрованные радиограммы читаются врагами. Вся наша радиосвязь — великолепное средство ориентирования противника. Вся секретная переписка Наркоминдела с его представительствами слово в слово известна англичанам. К шифрам, не поддававшимся немедленному взлому, белым присылались ключи из Лондона. Общий вывод такой: все наши враги, в частности Англия, были постоянно в курсе всей нашей военно-оперативной и дипломатической работы. Именно поэтому Фрунзе сразу согласился с доводами Сорокина о отмене старых шифров и создании Секретной службы связи при штабе РККА. Разыскали и привлекли к работе в службе лучших математиков России — Андрея Андреевича Маркова, Абрама Самойловича Безиковича, Николая Максимовича Гюнтера, Вениамина Фёдоровича Кагана, Якова Давидовича Тамаркина, Якова Викторовича Успенского и Георгия Феодосьевича Вороного, которым была поставлена задача в кратчайший срок создать аналог шифровальной машины "Энигмы". Немецким коммунистам было поручено похитить и вывезти в РССР Артура Шербиуса, создателя прототипа Энигмы.

Дзержинский тоже не остался в стороне и издал приказ — Постановка шифровального дела бессистемна и случайна, у врагов государства есть возможность проникнуть в его тайны. Необходимо создать при ВЧК специальный отдел, задачи которого — постановка шифровального дела в РССР, подготовка кадров необходимых специалистов.

— Разрешите, пан генерал! — Розвадовского отвлек от раздумий поручик Ян Ковалевский.

— Что случилось, поручик?

— Красные вышли с нами на связь и предлагают начать переговоры! Фрунзе лично требует принять его представителя, намекая на чтение немецких шифров и и, соответственно, о их подготовке вторжения на территорию Польши! Если мы не согласимся, то красные приступят к штурму укреплений Варшавы.

Генерал попросил соединить его с Пилсудским и согласовал с ним ультиматум, выдвинутый красными. Решено было начать переговоры и выяснить, чего же хотят красные, которые практически уже выиграли войну.

В Варшаву выехал бывший граф бывший полковник царской армии а ныне командарм Николай Владимирович Соллогуб, первым кто его встретил на окраине Варшавы, был его двоюродный брат Сергей Иванович Соллогуб, полковник польского генштаба. Гладко выбритый, с щегольскими усами, в 1912 году окончивший Николаевскую академию Генерального штаба по Второму разряду и имевший шесть царских орденов, родственник раскинул руки — Обнимемся, брат?

Через три дня поляки согласились со всеми требованиями советского правительства, отказавшись от захваченной РССР территории, взяв у англичан кредит, выплатили репарации и отдельным пунктом провели в договоре поддержку РССР против вооруженной агрессии Германии, на что Ленин потребовал этот пункт превратить в дополнительное секретное соглашение — заключения военного союза против Германии с дальнейшим привлечением третьего союзника — Чехословакии. Пилсудский махнул на все рукой и уехал в Лондон, его место занял Тадеуш Розвадовский.

После заключения мира оба фронта РККА начали возвращение Бессарабии и Прибалтики, Созданный Северный фронт под командованием Чапаева начал захват Финляндии, не церемонясь с сопротивлением местных жителей, выселяя мирных жителей в среднее Поволжье, расселяя их среди поволжских немцев.

Огромную роль в своевремя сыграло воззвание группы бывших царских генералов, призывавших в 1920 году офицерство переходить на сторону красных. Вот цитаты:

«Свободный русский народ освободил все бывшие ему подвластными народы и дал возможность каждому из них самоопределиться и устроить свою жизнь по собственному произволению. Тем более имеет право сам русский и украинский народ устраивать свою участь и свою жизнь так, как ему нравится, и мы все обязаны по долгу совести работать на пользу, свободу и славу своей родины — матери России». «Иначе наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что из-за эгоистических чувств классовой борьбы мы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли родной русский народ и загубили свою матушку — Россию». Воззвание подписали известные и уважаемые в старой армии люди: генералы Поливанов, Зайончковский, Клембовский, Парский, Балуев, Акимов, адмирал Гутор. Первой стояла фамилия авторитетнейшего военачальника Алексея Брусилова. И это воззвание, кстати, имело громадный успех. После того, как оно появилось, в Красную Армию пришли пятьдесят тысяч офицеров.

Хотя что касаемо Брусилова… Должно быть, сотрудничая с большевиками, этот известный оккультист, страстный последователь небезызвестной мадам Блаватской, испытывал нешуточный душевный дискомфорт. Евреев среди большевиков хватало — а его высокопревосходительство был антисемитом патологическим. Академик Заболотный, бактериолог и эпидемиолог воспоминал, что еще до революции встречался в прифронтовой полосе с Брусиловым. Когда ученый пожаловался, что для его опытов очень трудно в нынешние тяжелые времена добывать обезьян, генерал «серьезно спросил: „А жиды не годятся? Тут у меня жиды есть, шпионы, я их все равно повешу, берите жидов“. И, не дожидаясь моего согласия, послал офицера узнать: сколько имеется шпионов, обреченных на виселицу. Я стал доказывать его превосходительству, что для моих опытов люди не годятся, но он, не понимая меня, говорил, вытаращив глаза: „Но ведь люди все-таки умнее обезьян, ведь если вы впрыснули человеку яд, он вам скажет, что чувствует, а обезьяна не скажет“. Вернулся офицер и доложил, что среди арестованных по подозрению в шпионаже нет евреев, только цыгане и румыны. „И цыган не хотите? Нет? Жаль“».

После капитуляции Польши из Стамбула в Россию вернулся с женой и группой офицеров не кто иной, как бывший врангелевский генерал Слащев, тут же призвавший остававшихся за границей врангелевцев последовать его примеру.

Личность эта мало того что колоритнейшая — кокаинист, бунтарь, постоянно ссорившийся с Врангелем, хозяин персонального зоосада, который возил в своем вагоне, — но и залитая кровью по самую маковку. Пожалуй, никто из белогвардейских генералов (атаманы вроде Семенова и Анненкова не в счет) не имел такой репутации лютейшего вешателя. С особенным удовольствием приказывал вздергивать во множестве большевиков и евреев персонально, но не обходил вниманием дезертиров, вообще всех, кто в недобрую минуту подворачивался под руку. Весь путь Слащева по югу России — это одна бесконечная цепь виселиц. В Севастополе на причале его встречал сам Дзержинский! Решено было направить Слащева преподавать в академию Генштаба, начальником которой был генерал-лейтенант Андрей Евгеньевич Снесарев, который был единственным человеком в РККА, не снявшим свои погоны. Он открыто щеголял в генеральских погонах с аксельбантом генштабиста на груди. На выпад Сталина, немедленно снять царские погоны, он сказал, как отрубил: «Не вы мне их вручали. И не вам их с меня снимать».

Отгулял свои нежданные выходные вместе с беременной женой на своем Объекте в бывшем Новодевичьем монастыре, мы побродили по зеленеющим полям, которые вспахали и засеяли рожью курсанты моих частей спецназа. Пахали курсанты на лошадях, закупив изготавливаемую воспитанниками колонии имени Горького сельскохозяйственную технику. К Макаренко выстроилась очередь желающих купить продукцию завода, который возвели колонисты. В планах Макаренко было освоение производства велосипедов и мотоциклов. Выпускающиеся колонисты предпочитали селиться в соседней деревне, оставаясь работать на предприятиях колонии.

— Ну что, Александр! Сам-то чему-нибудь научился вместе с курсантами?

— А то! Нас уже учат разбивать кирпичи, в том числе головой! — мой брат взахлеб начал грузить меня своими успехами в рукопашке, я же кивал и старался не заморачиваться — так все настохренело, устал и морально и физически, опять впереди сон по пять часов бесконечные совещания по пустяковым вопросам.

— Скажи-ка, братец, а тебя все устраивает, ни к чему не стремишься? — вытерпев словесный понос Сашки, умудрился вставить в небольшую паузу свой вопрос.

— Да нет, благодаря тебе, у меня все отлично, любимая работа, хорошая квартира, вкусное и полезное питание, тетя говорит, что я живу уже при коммунизме. И она права — у меня все есть. Я уже и за девушкой ухаживаю, она дочь нашего инструктора, здесь работает на кухне помощницей поварихи. Зиночка такая прелесть! Мне кажется я в нее влюблен.

— Стихи ей писал?

— Писал, правда мне кажется, они не идеальны!

— Ну ты и скромник! Когда свадьба?

— Пока об этом речи не было, но тетушка предлагает посвататься до зимы. Да, Андрей, совсем забыл — наш собачий питомник разросся чересчур, столько мяса на него уходит!

— Ладно, пойдем посмотрим, меня уже несколько человек просило у них организовать питомники, так что подсократим собачье поголовье.

Первый рабочий день после возвращения в Москву у меня начался с заслушивания своих начальников отделов, Кошко обещал отчитаться к концу дня — он в течении дня встречается со своими агентами. Землячка и Мехлис за мое отсутствие подготовили компромат на всех московских и питерских партийцев, включая область. За год их отделы должны прошерстить всех членов партии, занимающих все более-менее значимые посты. Ознакомившись с подготовленным компроматом, я подготовил докладную записку для ЦК, на совещание которого я должен был быть к одиннадцати часам.

На совещании Центрального комитета Сталин зачитывал протоколы допросов Троцкого и Тухачевского. Я же уже с ними был знаком, поэтому позволил немного задуматься. Ленин и другие основатели РСДРП первоначально задумывали организацию с принципами внутренней демократии, вследствие чего в партии никогда не было должности председателя, председателя ЦК или председателя Политбюро ЦК. Секретарь ЦК изначально имел техническую роль.

Согласно уставу партии, ЦК осуществлял руководство всей деятельностью партии, областных и местных партийных органов, руководил кадровой политикой партии. ЦК направлял работу центральных государственных и общественных организаций, трудящихся через партийные группы в них, создавал различные органы, учреждения и предприятия партии и руководил их деятельностью, назначал редакции центральных газет и журналов, работающих под его контролем, распределял средства партийного бюджета и осуществлял контроль его исполнения. ЦК был коллегиальным руководящим органом и проводил регулярно пленумы — собрания всех членов и кандидатов в члены ЦК (согласно уставу партии, не менее одного раза в 6 месяцев); кандидаты в члены ЦК имеют на пленумах совещательный голос. На Пленумах ЦК избирал Политбюро (Президиум), Секретариат и Оргбюро ЦК, Комиссию партийного контроля. Политбюро ЦК партии было высшим партийным органом, руководившим политической работой ЦК между его Пленумами, решало наиболее важные политические, хозяйственные и внутрипартийные вопросы. Николай Николаевич Крестинский был снят с поста Ответственного секретаря ЦК РКП(б) и на эту должность был назначен Сталин,который руководил текущей работой Секретариата. Секретариат ЦК — это коллективный руководящий рабочий орган ЦК. Секретари ЦК имели право присутствовать на заседаниях Политбюро ЦК КПСС с правом совещательного голоса. При Секретариате работал аппарат ЦК с отраслевыми отделами, с помощью которого велась вся оперативная деятельность. Члены ЦК Владимир Ильич, Иосиф Сталин, Елена Дмитриевна Стасова, Лев Борисович Каменев.

На заседании присутствовали все секретари — Дзержинский Феликс Эдмундович, инструктор в аппарате ЦК и кандидат в члены Оргбюро ЦК Матвей Константинович Муранов, Клавдия Тимофеевна Свердлова-Новгородцева (вдова Свердлова, член Учёного Совета Наркомпроса РССР. Здесь она стала ближайшей соратницей Надежды Константиновны Крупской. Ей принадлежит большая заслуга в деле подготовки и издания первых советских учебников для начальной школы. Работа эта требовала большой эрудиции и организационных способностей), Адольф Абрамович Иоффе, занимающий должность члена Совета обороны и которого я привлек в Комиссию партийного контроля для курирования Туркестана.

После доклада Сталина Ленин прикрыл глаза и произнес сквозь зубы — Мерзавцы, подонки!

Затем он пересилил себя и обратился к присутствующим — Товарищи! Предлагаю провести открытый судебный процесс, предоставив этим проституткам мирового капитализма адвокатов и представив улики их предательства Революции. Процесс должен показать — в нашей демократической стране подсуден каждый, будь он хоть член Политбюро ЦК! За измену Родине, коррупцию и злоупотребление служебным положением к стенке встанет любой. Правильно говорит товарищ Сорокин — Власть накладывает на чиновника государственного аппарата огромную ответственность, а уж на партийного работника — вдвойне! После ареста Троцкого меня закидали нотами послы США и Англии, требуя его освободить! Его хозяева пытаются спасти это говно! Кто за Открытый процесс над нашими бывшими товарищами Троцким и Тухачевским?

Оглядев лес рук, Ленин удовлетворенно кивнул — Единогласно! После небольшого перерыва рассмотрим остальные вопросы!

Глава 20

После перерыва Ленин предложил вместо выбывшего Троцкого принять меня в члены ВЦИК, голосование прошло ожидаемо и я, войдя в состав Всероссийского центрального исполнительного комитета, остался на совещании на законных основаниях. Рассматривали состоянии дел республики на востоке.

Докладчиком был Блюхер. После сдачи Крыма остатками белых Комдив Пятьдесят первой стрелковой дивизии был сразу же назначен председателем Военного совета, главнокомандующим Народно-революционной армии Дальневосточной республики и военным министром ДВР. Блюхер провёл реорганизацию НРА ДВР, укрепил дисциплину и одержал победу, взяв Волочаевский укреплённый район в районе станции Волочаевка Амурской железной дороги, на подступах к Хабаровску. Уральские и Оренбургские казаки перешли на сторону красных и их после переформирования отдали под руку Блюхера, без боя был взят Хабаровск.

— Барон фон Унгерн и атаман Семенов два дня назад сдались вместе со своим штабом, приказав своим войскам сдаться и перейти на сторону Красной армии. Барон просит его вместе со своим другом, Семеновым использовать для захвата Монголии. Унгерн буквально одержим идеей реставрации империи Чингис-хана от Тихого океана до Каспия. В боях с белыми отличился командир Тридцатого кавалерийского полка Тридцатой стрелковой дивизии Пятой армии РККА Константин Рокоссовский, я написал на него представление, орден Боевого Красного знамени он однозначно заслужил.

— Эх куда замахнулся генерал! — Каменев задорно засмеялся — Нам еще войны с китайцами не хватает!

Сталин переглянулся с Ильичем, о чем то пошептался с сидящим рядом Дзержинским, затем подмигнул мне и предложил — Предлагаю выслушать мнение самого молодого коллеги. Товарищ Сорокин, какое ваше мнение по поднятому вопросу?

Я вышел к трибуне, которую освободил Блюхер — Уважаемые товарищи, в столице Монголии Урге образовалось две подпольные антикитайские группы. Первая из них возглавляется Догсомыном Бодоо, высокообразованным 35-летним ламой, работавшим при Богдо-хане в российском консульстве в Урге. Руководителями второго кружка, «Восточное хурэ», являются Солийн Данзан, бывший служащий Министерства финансов, и Дансрабилэгийн Догсом из Военного министерства. Одним из менее примечательных членов группы является Дамдин Сухэ-Батор, сержант расформированной монгольской армии. Очень перспективный товарищ, с ним просто необходимо установить доверительные отношения, скорее всего он займет лидирующее положение в партии. В июне этого года обе группы объединились в Монгольскую народную партию. Эта партия готова установить связь с Советской Россией и нам следует направить в Ургу делегацию из знающих командиров и знатоков восточных языков.

Монголам нужно оказать помощь — они готовят революцию и их взгляды приведут их к социализму. Что даст нам социалистическая Монголия? Это буфер между Китаем, поставки в РССР мяса, молочных продуктов и шерсти.

В Китае в настоящее время сплошная анархия, начавшаяся со смерти генерала Юань Шикая, очень удобное время для вывода Монголии из под крыла китайцев. Предлагаю дать барону возможность реабилитировать себя перед советской властью, назначив ему заместителем Рокоссовского. Пусть армия Унгерна станет на острие нашего удара по Урге, за его армией для подстраховки направить отдохнувшие и доведенные до необходимой штатной численности бывшие войска ДВР. Саму республику необходимо распустить, Дальний восток разбить на области: Амурскую со столицей в Благовещенске, Бурятию со столицей в Верхнеу́динске, Забайкальский край со столицей в Чите, Камчатский край со столицей в Петропавловск-Камчатском, Магаданская область со столицей в Магадане, Приморский край со столицей в Владивостоке, Якутский край со столицей в Якутске, Хабаровский край со столицей в Хабаровске, Чукотский край со столицей в Анадыре. Наша задача — укрепить и заселить эту территорию русским населением, Разработать и построить новый флот, который будет прикрывать север и Восток страны.

Наша цель на перспективу — возвращение в состав России Сахалинской области со столицей в Южно-Сахалинске, сейчас японский город Тоёхара. Сахалин целиком вместе с прилегающими островами должен быть русским! Японцам нужно направить ноту — немедленно вывести свои войска с нашей территории!

Зиновьев согласно кивнул — Пора уже япошкам убраться назад на свои острова!

Его поддержали все собравшиеся и Наркому иностранных дел поручили подготовить ноту и после подписания направить императору Японии.

— Товарищи! пользуясь случаем, прошу согласовать еще несколько вопросов! — я посмотрел на председателя Совнаркома и тот поощряюще кивнул. — Во-первых, нам нужно разработать и принять новый Уголовный кодекс, в котором ввести равную уголовную ответственность за хищения частного и государственного имущества, от пяти лет вплоть до высшей меры, расстрела. Хищения, совершенные руководителями партии и чиновниками государственной власти, коррупция а также злоупотребления властью в личных целях членами партии и чиновниками государственной власти должны также караться высшей мерой. Доносы граждан должны пристально рассматриваться следствием и при отсутствие доказательств обвинений, доносчики должны за свою клевету минимум десять лет провести в исправительно-трудовых колониях, которые заменят царскую каторгу. Все обвинения в государственной измене и шпионаже в пользу других стран, убийствах, в том числе серийных совершенных маньяками, и изнасилованиях должны иметь веские основания, при попытках работников следствия закрыть эти дела выбиванием из подозреваемых признаний, а не поиском улик, все подобные сотрудники прокуратуры, милиции и органов безопасности должны быть преданы суду и расстреляны. Чтобы не было подобных случаев, ни в коей мере не должно быть никаких планов по раскрытию преступлений, тем более наказаний за длительность раскрытий. Представьте себе, что в небольшом городке, где местные власти знают почти всех граждан в лицо, всех уголовников нашли и изолировали от общества, область требует представить столько-то хулиганов, воров и шпионов. Данный план заставит следствие заводить ложные дела, так как невыполнение плана скажется на карьере сотрудников, лишении их премий. Лучшим показателем как раз станет действительное отсутствие криминала в городе. За это и следует поощрять продвижением в званиях.

— Постойте, какие маньяки в социалистическом государстве, товарищ Сорокин! — подскочил Крестинский — Маньяк развивается только в буржуазной среде, что невозможно в высоконравственной социалистической стране.

— Вы городите чушь, Николай Николаевич, что говорит о вашем несоответствии занимаемой должности!

Крестинский покраснел как рак и пытался что-то возразить, но я не дал ему шанса — Маньяки — это больные люди с психическими расстройствами, а болезни не важна страна, в которой родился психически ненормальный человек. И следствие должно привлекать к расследованию психиатров и психологов. Так как подобные заболевания не лечатся, до появления способов излечения душевных болезней подобных маньяков требуется не признавать больными, а как минимум пожизненно изолировать от общества в колониях с самым строгим режимом содержания на рудниках, опасных для здоровья. Лучше конечно расстрел, к примеру каково сокамерникам жить с людоедом?

При моих словах Надежда Ильинична Островская, Надежда Константиновна Крупская и Раиса Моисеевна Азарх побледнели, а Островская в ужасе прикрыла рот ладошкой.

Во-вторых, разработать положение о Исправительно-трудовых колониях с передачей их министерству юстиции. Колонисты обязаны за качественное питание, предоставление форменной робы и обуви и нормальные условия проживания выполнять тяжелые работы на лесозаготовках, строительстве каналов и других земельных работах, работе в шахтах бесплатно. В последующем, при обучении в колониях различным ремеслам, ввести современные производства. Ни в коей мере не допустить создания в колониях криминальной власти отдельных заключенных, всех уголовников, отказывающихся работать, переводить в колонии с тюремным содержанием с жесткими правилами, вынуждающими эти отбросы отрабатывать свое питание, лучше конечно таких прямо в колонии выездным судом приговорить к высшей мере и сразу ставить к стенке.

Для раскрываемости преступлений ввести денежные вознаграждения гражданам, дающим сведения о совершении преступлений и личности преступников. Из комсомольцев и коммунистов при отделах милиции формировать дружины добровольных помощников милиции, патрули из которых должны в вечернее время поддерживать порядок на улицах.

В-третьих, прием в партию и комсомол не должны превратиться в фикцию, в рядах лучших не должны состоять пьяницы, наркоманы, бездельники и эгоисты, которые красиво смогут говорить цитатами товарищей Маркса, Энгельса и Ленина. Цель члена партии — не строить свою карьеру, а своим примером помогать строить социализм. Если член партии не в состоянии руководить заводом, его нельзя ставить на руководство овощной базы к примеру. Если человек не имеет задатков руководителя, пусть он остается рядовым членом партии и работает там. где и освоил профессию токаря, конюха, или дворника. Членство в Партии не должно стать приобщением к элите, так мы и новых дворян заведем! — при этих словах зал зашумел — На предприятиях парторг не должен быть освобожденным от работы, свою зарплату он должен получать за качественный труд согласно установленных норм изготовления продукции, а работу с партийцами вести в свободное время. Создание подобных чиновников опять же создаст замену дворянства — зал все больше раскалялся — Достаточно содержание за счет бюджета сотрудников центрального аппарата Партии, Обкомов и Горкомов. Райкомы также должны вести свою работу после отработки рабочей смены. И еще — слово члена партии не должно быть выше беспартийного, все граждане равны вне зависимости от партийной принадлежности.

В-четвертых — супруги членов партии не могут себе позволить барышней нежиться в достатке. Все совершеннолетние члены семей партийных и государственных чиновников, кроме пенсионеров конечно, должны честным трудом строить в стране социализм. — при этих словах зал озадаченно замолк. Выделенный чиновнику автомобиль должен использоваться только для служебных поездок, если чиновник за счет государства решит отвезти детей в школу, жену на рынок или в магазин, или на дачу, то привилегии на авто такого человека нужно лишать, поставив вопрос о его дальнейшем пребывании в партии. Действия чиновников, расставляющих на ответственные посты родственников, или бездарей для усиления своего влияния в государстве, необходимо приравнивать к коррупции.

И последнее — гражданская война закончилась, на территории РССР существует только одна армия — Красная. Пора возвращать прежние звания и знаки отличия, внеся небольшие изменения — убрать путаницу с отсутствием звезд при наличии просветов, убрать звания штабс-капитан, поручик и подпоручик. Армейцы в независимости от родов войск, милиционеры и сотрудники безопасности должны иметь одинаковые звания. Небольшие отличия будут у моряков. Солдаты и матросы могут выслуживаться от рядового до ефрейтора, младшего сержанта, сержанта, старшего сержанта, старшины. Думал внести отличия названий званий для матросов, но решил пойти по более простому пути. Офицерские звания начнутся с прапорщика (мичман во флоте), это звание можно присвоить опытному старшине после ускоренных офицерских курсов. Затем младший лейтенант, лейтенант, капитан (капитан-лейтенант во флоте), майор (капитан третьего ранга во флоте), подполковник (капитан второго ранга во флоте), полковник (капитан первого ранга во флоте), генерал майор (контр-адмирал), генерал лейтенант (вице адмирал), генерал полковник (адмирал), маршал (адмирал флота). Мы вернем погоны и звания не потому что они были при царе, а потому что наша армия имеет свои традиции, погоны лучше смотрятся на военной форме и отражают суть военного!

Спасибо, товарищи за внимание!

Я в полной тишине вернулся на свое место и на трибуну поднялся Ленин — Андрей Юрьевич, несмотря на молодость, в нашем молодом государстве как хирург, вскрывающий гнойники на теле революции и я благодарен ему за эту помощь. Предлагаю создать комиссию по приведению нашего законодательства к нормам демократии и равноправия! И конечно же усилению борьбы с преступностью не только среди обычных граждан, но и в высших эшелонах власти. Членами комиссии предлагаю назначить товарищей Сорокина, Дзержинского, Каменева, Зиновьева, Яковлеву, Микояна, председателем комиссии — Курского. Есть возражения? — не дождавшись возражений вождь продолжил — Товарищ Сорокин как Председатель Партийной комиссии разработает внесение изменений в Партийный Устав! На ближайшем заседании Политбюро рассмотрим предложение о реструктуризации райкомов Партии и парткомов на крупных предприятиях. Пора заканчивать с двоевластием на предприятиях, где парторг является вторым лицом после директора и вмешивается в производственный процесс. Предложение вернуть чины и погоны может и преждевременное, но вот товарищ Снесарев Андрей Евгеньевич так и продолжает носить генеральский мундир. Я думаю, раз бывшие офицеры перешли на службу в РККА, мы можем пойти на уступки и вернуть прежнюю форму с некоторыми изменениями конечно.

Неделю спустя. Япония. Императорский дворец Мэйдзи в Токио.

В зале Фениксов император Тайсё принимал своих министров — Советская Россия прислала ноту с требованием немедленного отвода армии Японии с территории РССР. Тайсё вот уже восемь лет правил страной, в детстве он страдал менингитом. В молодые годы болезнь отступила, но на следующий год после интронизации монарх снова заболел. Из-за этого он не мог полностью выполнять свои государственные обязанности. Это был первый японский монарх, который ввёл моногамию при императорском дворе. С отцом на совещании присутствовал Девятнадцатилетний наследный принц Хирохито.

Япония довольно успешно использовала Первую мировую войну для своего экономического развития, увеличив на двадцать пять процентов свое национальное богатство. Ослабление конкуренции великих держав на Дальнем Востоке позволило японской промышленности развиваться за счёт экспорта, но восстановление довоенной ситуации привело к спаду вследствие узости внутреннего рынка. С 1900 года японская Императорская армия и Военно-морской флот обладали правом вето при формировании кабинета министров.

Премьер-министр Японии Хара Такаси был самурайского происхождения, лидер ведущей парламентской партии «Риккэн Сэйюкай». Министр иностранных дел Японии Утида Косай же родился в семье врача, некоторое время работал послом в Российской Империи, затем вернулся в Японию.

— Господин Такаси, какое ваше мнение относительно требования русских?

— Ваше Величество! Советская Россия закончила гражданскую войну, заставив противников новой власти сдаться, провела победоносную войну с Польшей, отобрав у нее часть земель. В настоящее время Красная армия воюет с Румынией, Финляндией и Прибалтийскими государствами-лимитрофами, желая полностью вернуть себе Прибалтику и Финляндию, а так же Бессарабию, которую захватили румыны. Наши агенты уверяют, что долго война не затянется, война закончится до осени победой России. Есть у России трудности в перемещении своих войск с запада на Восток, но это вопрос времени. Русские строят на востоке заводы по изготовлению оружия и боеприпасов. Пока их только заложили! А вот после окончания строительства снабжение их армии на Дальнем востоке возрастет количественно. Может не стоит этого ждать и воспользоваться тем, что войска русских связаны войной на Западе и поторговаться. Ответим пока отказом, а там посмотрим.

Министр иностранных дел кивнул — Хорошее решение, ваше Величество. Как говорят русские, за длительное время или ишак сдохнет или падишах. В проигрыше мы не останемся. Тем более русские не обладают флотом, который мог бы нам угрожать.

Эпилог

Узнав о отрицательном ответе японцев на наше предложение я удивился — в реальной истории японцы без особых проблем покинули наши порты. Придется вас, самодовольные макаки наказать, придется опять со своим спецназом скататься в чужую страну с "дружественным" визитом. Ни разу я не был в Токио, нужно закрыть этот пробел, вот на Хоккайдо один раз нас забрасывали, было дело, навели немного шороху. Ну что, встречай император русских гостей, тебе даю все сто процентов, что мы понравимся.

Вадим Чинцов Важняк из двухтысячных 3 Внедрение в ЦК 2

Глава 1

За финансовую аферу в Европе и США, которая принесла советской республике море валюты и приобретение заводов и оборудования меня торжественно наградили очередным орденом Ленина. В стране все-таки ввели чины и погоны и по настоянию Дзержинского я, как член коллегии ВЧК, ношу погоны генерала-лейтенанта службы безопасности, которую по моему предложению с первого августа переименовывают в Комитет государственной безопасности при Совете министров. Да-да, с возвращением чинов решено наркоматам вернуть названия министерств. Сам Дзержинский получил звание генерала-полковника.

Так же по моему предложению на главу государства возложили должность Главнокомандующего и Ленину, как он не отказывался, пришлось надеть форму маршала. Вторым маршалом стал министр обороны Фрунзе, который, несмотря на свой пост, вместе с Чапаевым, Буденным, Ворошиловым и другими военноначальниками поступил в Академию при вновь образованном Генеральном штабе, посещая и мои лекции в учебном полку.

Я попытался собрать в методички всю информацию из своей головы о танковых операциях и их противодействию, применению авиации и штурмовых групп. Весь полк обкатывался двумя трофейными танками, курсантов учили марш-броскам на большие расстояния, стрельбе из всего что на тот момент стреляло, в том числе тяжелых гаубиц, обучались стрельбе из двух рук навскидку в движении, постоянных перемещениях и кувырках. Фехтование на саблях и шашках, ножах и саперных лопатках и кидание любого холодного оружия, управление лошадью и мотоциклом, автомобилем и трактором. Курсанты учились запоминать большие массивы информации, осваивали тактику и стратегию, учились действовать в бою инициативно и с "огоньком", готовы были подменить погибших командиров. Через пару лет на базе учебного полка готовилась развертывание армии из десяти дивизий общей численностью пятьсот тысяч человек. Новая армия будет защищать Белоруссию. Следующий выпуск учебного полка будет преобразован в армию с дислокацией в Украине. Все эти армии будут профессиональными, служба в них — с заключением контрактов. В каждой дивизии этих армий будет создан учебный полк, год службы из двух в котором будут проходить призывники. Второй год воинскую науку будут постигать вместе с контрактниками.

Финляндию и Прибалтику вернули меньше чем за месяц. Согласно принятому советом министров десятилетнему плану все крупные города Белоруссии и Украины стали превращать в города-крепости, используемые как узлы обороны создаваемых вокруг укрепрайонов. По разрабатываемым планам эвакуации все предприятия и население должны эвакуироваться вглубь страны, создаваемые на большой глубине сети бункеров должны обеспечивать защитников боеприпасами и продовольствием. Я решил подготовить к следующей войне десятки сталинградов. Танковые клинья не должны за три месяца выйти к Москве! В следующем году решено начать проектирование метро Москвы и Петрограда с началом строительства в тридцатом году. Метрополитен должен стать не только альтернативой наземному транспорту, но и укрытием населения и складов от бомбежек.

Переговорив с Фрунзе, я добился поступления в академию Генштаба Дмитрия Михайловича Карбышева, решив ускорить его учебу и как следствие карьеру. Познакомившись с Карбышевым лично, я заинтересовал его провести исследования и разработку вопросов применения разрушений и заграждений, проектированием фортификационных сооружений западных укрепрайонов, которое можно использовать как дипломную работу.

Игорь Иванович Сикорский по приглашению правительства РССР вернулся из США, где он преподавал математику на должность директора созданного Государственного Научно Исследовательского Института Авиационного и аэродромного оборудования, бывшего ЦАГИ. Первым заместителем назначен Николай Егорович Жуковский, которого обязали лечиться у лучших врачей Центральной больницы при Совете министров, я надеялся продлить жизнь великого ученого еще на несколько лет. У ученого от туберкулеза умерла дочь и институт отвлек гения от скорби.

В качестве авиаконструкторов в новый НИИ были привлечены все работники ЦАГИ и новые специалисты: Андрей Николаевич Туполев, Александр Александрович Архангельский, Григорий Харлампиевич Сабинин, Владимир Петрович Ветчинкин, Борис Сергеевич Стечкин, Александр Александрович Микулин, Борис Николаевич Юрьев и многие другие. Георгий Богданович Кистяковский, в моем будущем эмигрировал в Турцию, в дальнейшем стал истоков создания американской ядерной бомбы, здесь же он как и все белые офицеры перешел на нашу сторону и отправлен мною изучать химию и физику в Берлинский университет.

Сегодня после планерки, на которой я заслушал своих сотрудников, у меня было назначено совещание с вождями Российского коммунистического союза молодёжи, на которое я пригласил Сталина и Крупскую.

Двадцати одно летний Оскар Львович Рывкин занимал должность Председателя РКСМ, увидев его, я едва сдержал улыбку — оттопыренные уши Оскара придавали ему вид чебурашки. Вместе с Рывкиным пришли ответственный редактор журнала ЦК РКСМ «Юный коммунист» Владимир Фейгин, его брат-близнец Герасим Фейгин, занимающий должности секретаря Иваново-Вознесенского губкома РКСМ и редактора газеты «Юный текстильщик», секретарь Смоленского уездного городского комитета РКСМ Борис Цейтлин, секретарь ЦК РКСМ Лазарь Шацкин, секретарь ЦК РКСМ Римма Юровская.

— Численность членов РКСМ составляет около ста тысяч человек — начал рапортовать Рывкин, но я движением руки остановил его.

— Товарищи комсомольцы! Не нужно здесь сыпать цифрами, я пригласил вас не для этого! — я показал на чайник с заваркой, самовар и чайные чашки — Угощайтесь, наливайте чаю. Надежда Константиновна, Иосиф Виссарионович, не отставайте от коллектива, чай зеленый, китайский. — налив чашку чая, я подал ее Крупской и та благодарно кивнула.

— Товарищ Рывкин, вы, как руководитель ста тысячной организации, можете ответить — какие цели ставит ваша организация, какими методами вы эти цели хотите достигнуть? Только прошу не цитировать Устав РКСМ.

Рывкин задумался и начал речь, используя на память Устав. Я опять его остановил — Такое впечатление, что вы, товарищ, не на своем месте сидите! Кто нибудь сможет мне ответить на мой вопрос не лозунгами и не цитатами?

На меня смотрели шесть пар глаз комсомольцев, не понимающие, что от них требуется. Крупская нахмурилась, Сталин прятал улыбку в усы.

— Комсомол должен помогать прежде всего преподавателям учебных заведений ковать порядочного и честного гражданина, патриота своей страны, причем в свои ряды нельзя затягивать чуть ли не силой — не нужны в комсомоле люди, которые только во время платят членские взносы и считают, что от них больше ничего не требуется. Такой балласт будет всегда голосовать как им предложат вожаки комсомола, не проявляя инициативы. Такие равнодушные будут считать общественной работой проведение политинформации, тупо зачитывая статьи из газет, как будто их товарищи безграмотные люди и сами не в состоянии читать газеты, журналы и книги. Ваша задача прививать своим товарищам любовь к развитию, техническом и интеллектуальном. ВЧера встретил на улице марширующих комсомольцев с лозунгом — Бога нет! Религия — опиум для народа! Но это в корне не верно! У одних — вера в Бога, у вас — вера в отсутствии Бога. И то и то недоказуемо. Маркс не был воинствующим атеистом и не был против религии, он не говорил, что религия одурманивает людей, словно опиум. Ничего подобного в его работах нет. Маркс писал — "Религия — вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа". Заметьте, не "опиум для народа", а просто "опиум народа"! То есть религия принадлежит народу, а не "господам", которые дают её ДЛЯ народа, как англичане давали опиум китайцам.

Но воспитание человека нужно начинать с более раннего возраста. В прошлом году вы, комсомол, распустили скаутские отряды. В условиях Гражданской войны скауты помогали разыскивать беспризорных детей, организовывали отряды детской милиции и оказывали социальную помощь. Распустить распустили, а новую организацию для работы с детьми вы не создали.

Я рекомендую комсомолу взять на вооружение скаутские методы и создать детскую организацию «скаутскую по форме и коммунистическую по содержанию». Новую организацию я предлагаю назвать Всероссийская пионерская организация имени Владимира Ильича Ленина.

Только подойти к созданию Пионеров (первых среди своих сверстников) нужно вдумчиво и творчески. Пионерам должно быть интересно состоять в пионерских отрядах. Для этого их должны обучать туризму, привлекать в спортивные секции и кружки различного творчества — рисования, изготовление моделей авиа-планеров, музыкальные школы, кружки поэтов и писателей. Если ребенку будет интересно и он самореализует себя и станет полезным обществу — то цель новой организации будет достигнута. Пионеры должны помогать старикам, другим детям. Подумайте и дайте свои предложения! До свидания, товарищи!

Оставшись втроем, мы еще выпили по чашке чая и Крупская покачала головой — Вы просто фонтанируете идеями, товарищ Сорокин! Только мне не нравится казарменный подход к воспитанию молодежи что у вас, что у товарища Макаренко. Мы должны дать больше свободы подрастающему поколению, демократии!

— Вот это вы зря, Надежда Константиновна! У Антона Семеновича в его колонии как раз создан демократический принцип управления самими воспитанниками. Вы требуете выборности Педагогов, но это уже нонсенс — кадры может подбирать только руководитель колонии. Иначе возникнет хаос, дети в конце концов выберут тех, кто будет им потакать и сядут на шею своим преподавателям. Не нужно доводить все до абсурда.

Крупская махнула рукой и вышла. Сталин закурил и покачал головой — Зря ты так со старой большевичкой, Андрей Юрьевич! Совсем никого не уважаешь!

— Вы не правы, Иосиф Виссарионович! Я очень уважаю Надежду Константиновну, но она к великому сожалению, смотрит на мир в розовых очках. Она верит будто коммунизм можно построить с крестьянами, которые в душе мелкие собственники и с пролетариатом, который получи в свои руки заводы и фабрики, растащит все до последнего болтика. Ведь государственное — это общественное, народное, а значит ничье. Ни в коей мере нельзя продвигать подобные лозунги. Не народное, а государственное достояние, за расхищение которого карать по всей строгости.

Попрощавшись, Сталин отправился к себе, я же начал подготовку необъявленной войны с Японией.

Главная сила японцев — их Флот, значит проведем диверсию против военных кораблей Японии. Я вызвал к себе лучших специалистов по взрывчатым веществам и минам. Владимир Николаевич Ипатьев, академик Санкт-Петербургской академии наук, действительный член Российской академии наук Абрам Фёдорович Иоффе, Владимир Иванович Юркевич, в 1916 году разработал проект подводного минного заградителя, директор Научно-исследовательского химико-энергетического института в Екатеринославе Дмитрий Петрович Коновалов получили задание разработать простейшую и надежную мину с часовым механизмом и подводный самодвижущийся аппарат с миной на борту для подрыва кораблей на стоянке.

Будучи еще в своем европейском турне, в Париже встретился с изобретателем подводной лодки Степаном Карловичем Джевецким, покинувшим Россию еще до революции и занимавшийся бизнесом. От него пришла телеграмма — Джевецкий согласен вернуться, но на условиях создания бизнеса в России. Что ж, придется под него открывать артель по производству подводных лодок и самолетов. В эту артель я решил устроить и известного строителя подлодок Михаила Николаевича Беклемишева.

В Петрограде началось создание на базе Балтийского завода конструкторского бюро Подводного флота РССР. В 1919 г. Балтийский завод подчинялся Чрезвычайной комиссии по ремонту железнодорожного подвижного состава ВСНХ. Был полностью утерян опыт проектирования подводных лодок, одним из носителей которых был Иван Григорьевич Бубнов. После его смерти в 1919 году не осталось ни его учеников, в этой специфической области, ни теоретических работ, методик, расчётов и объяснительных записок. Постановлением Совнаркома завод перешел в подчинение воссозданного Адмиралтейства. Удалось найти лучших специалистов для создаваемого конструкторского бюро — Василия Тимофеевича Струнникова, Ксенофонта Ивановича Руберовского, Бориса Михайловича Малинина, Эрнест Эдуардович Крюгер, пока еще молодой и неопытный. Но это дело времени.

Я срочно готовился к поездке в Петроград — на балтийском заводе я должен встретиться с конструкторами, выдать им Техническое Задание на строительство подлодок, в котором необходимо учесть самые современные требования к конструкции нескольких типов лодок. Заодно своих башибузуков потренирую захвату военных кораблей. Да и хочу поручить инженерам изготовить акваланги, благо в их конструкции нет ничего сложного. Взглянув на настенные часы, я отметил — время было почти десять часов вечера.

Совет министров разрешил открытие ресторанов и снял запрет с изготовления и продажи вин и пива, оставив сухой закон для крепких спиртных напитков. Бывшие любители бухнуть сначала обрадовались, но Постановление Совета министров о крупных денежных штрафах и принудительном лечении в вытрезвителях с обязательным привлечением к общественным работам за появление пьяным в общественных местах сразу охладило горячие головы.

Мой брат вот уже полчаса должен уже ждать меня в ресторане "Метрополь" вместе со своей невестой и моей женой — решили хоть немного отдохнуть от беспросветных будней, я вышел из здания. У входа меня ждали двое охранников, нанявших извозчика — требуя от других не использовать служебный транспорт в личных целях, я собственным примером заставлял горестно вздыхать чиновников, которые остерегались барствовать.

Ресторан был полон — в основном здесь сидели начавшие неплохо зарабатывать члены артелей, чиновники и офицеры. Мы заказали пару салатов и котлеты по-киевски, пару бутылок сухого грузинского вина и клубнику. На сцене выступал Александр Вертинский, недавно вернувшийся из эмиграции.

— Андрей! К нашему столику подошел Василий Иванович Чапаев — Здравствуйте! Андрей, это твоя жена? Я без фаты ее и не узнал сразу.

— Здравствуй, Василий Иванович! Знакомьтесь — герой гражданской, Василий Иванович Чапаев, а это, действительно, моя жена Катя, мой брат Александр и его невеста Зинаида. Александр тоже был на свадьбе, но он еще тот скромник, вы его помните?

— Нет, мне Буденный все свои байки травил, но хлопец ты гарный, и где, вы, Сорокины, таких дивчин находите? Предлагаю присоединиться к нашему столу, со мной такая кампания, пойдемте познакомлю.

Подумав, я пожал плечами— Почему бы и нет, с кем ты там гуляешь, Василий Иванович?

За большим столом в отдельном кабинете, отгороженном от зала занавесью из бархата, сидели Анатолий Васильевич Луначарский, Фёдор Иванович Шаляпин, Сергей Есенин, Петр Лещенко, Александр Блок, Владимир Маяковский, Всеволод Эмильевич Мейерхольд. Курили здесь почти все, дым стоял коромыслом.

— Друзья! Я привел Андрея Сорокина и его родных, если бы не Андрей, я бы возможно не сидел с вами и не пил шампанское — Чапаев хлопнул меня по плечу.

Мы поздоровались и представились, Луначарский, как бы оправдываясь, сказал мне — Товарищ Сорокин, не поверите — первый раз удалось вырваться с работы и немного расслабиться!

— Да я и сам как ивы уже и забыл, когда последний раз мог вот так посидеть в компании друзей.

Шаляпин покосился на меня — Я много слышал о вас, товарищ Сорокин, не думал, что вы так молоды!

— Федор Иванович, когда у вас ближайший концерт в Москве, очень хотел бы послушать ваш знаменитый бас?

— Где то черездве недели, в Большом театре, товарищ Луначарский уверил меня, что на концерте будет все члены правительства. Вам прислать билет? — Шаляпин морщась разогнал перед собой дым и закурил сигару.

— К сожалению, я на днях выезжаю в Петроград по делам!

Чапаев наклонился к певцу и попросил его — Федор, прошу тебя, спой что нибудь для нас!

Шаляпин помедлил и согласно кивнул — что вам исполнить, господа?

Есенин, который уже хорошо принял шампанского, икнул и попросил — Федор Иванович, спойте "Очи черные!"

Шаляпин барственно кивнул и пошел к сцене, мы все вышли в общий зал. Шаляпина узнали, кто то крикнул — Ура Шаляпину!

Певец переговорил с музыкантами и объявил — Для моих друзей и для вас, мои преданные слушатели, я исполню романс "Очи черные".

После продолжительных аплодисментов раздался знаменитый на весь мир бас.

Очи чёрные, очи страстные, Очи жгучие и прекрасные, Как люблю я вас, как боюсь я вас, Знать, увидел вас я в недобрый час. Ох, недаром вы глубины темней, Вижу траур в вас по душе моей, Вижу пламя в вас я победное, Сожжено на нём сердце бедное. Но не грустен я, не печален я, Утешительна мне судьба моя, Всё, что лучшего в жизни Бог дал нам, В жертву отдал я огневым глазам. Очи чёрные, очи страстные, Очи жгучие и прекрасные, Как люблю я вас, как боюсь я вас, Знать, увидел вас я в недобрый час.

Глава 2

Когда знаменитый певец вернулся со сцены, Сергей еще опрокинул вина и ударил кулаком по столу — Зинка, ссука!

— Андрей Юрьевич, вы на него не обращайте внимание — Луначарский наклонился ко мне и прошептал на ухо — У него жена ушла, так то он парень хороший.

Федор Иванович недовольно посмотрел на выходку поэта и, посмотрев на часы, стал прощаться — Извините, друзья, но мне пора — режим.

После его ухода я показал брату глазами на выход и тот, правильно меня поняв, подал руку своей невесте — Зиночка, нам тоже пора!

— Саша, мы с Катей с вами! — повернувшись к Луначарскому добавил — извините, Анатолий Васильевич, до свидания, нам завтра еще рано вставать.

Луначарский вышел в зал провожать и я ему посоветовал — Жаль парня, сопьется! Вы сможете его вывести на улицу? Я заберу Сергея к себе, попробую перековать звезду русской поэзии.

Министр образования было задумался, но затем кивнул. Есенина под руки вывели Лещенко и Блок. У входа в ресторан стояли в ожидании пассажиров четыре брички, брат договорился и вместе с нашими женщинами сел в одну, а во вторую усадили пьяного поэта.

— Можно мне с вами? — Александр вопрошающе посмотрел мне в глаза.

— Зачем это вам?

— Блок пожал плечами — Устал я, меня словно выпили, осушили до дна. Василий Иванович рассказал, что вы где-то за городом в бывшем монастыре живете, вроде даже баня замечательная имеется. Возьмите, я и обузой не буду и за Сергеем присмотрю.

Я знал, что Блока постоянно назначали и выбирали на различные должности в организациях, комитетах, комиссиях. Постоянно возрастающий объём работы подорвал силы поэта, ему оставался всего год.

— Хорошо, только распорядок в монастыре строгий, соблюдение обязательно. Познакомлю вас с двумя китайцами, будете у них изучать оздоровительный комплекс гимнастики, минимум пять часов в день нужно выполнять их указания, короче — два занятия в день в течении трех месяцев, и вы сможете освоить этот комплекс и продолжить занятия уже самостоятельно. Уже через месяц вы почувствуете разницу между вашим состоянием до занятий и после. Поехали!

Утром Есенин проснулся на удивление рано, только начало светать. Пробуждение было не добровольным — его тормошили двое подростков, одетых только в черные сатиновые трусы.

— Нет, не может быть! Угораздило же меня вчера напиться и попасть в бордель к педерастам! — Почувствовав страшную головную боль, поэт схватился за голову и застонал, за тем откинул простыню и убедившись, что он практически голый, в одном нижнем белье, поинтересовался — Бляха муха, пацаны, надеюсь, не вы меня пидорасили, а я вас?

Получив от одного из утренних мучителей удар в солнышко, поэт задохнулся а тот, кто его ударил, удивленно посмотрел на своего товарища — Нам тут еще мужеложцев не хватало. Даже противно к нему прикасаться!

— Есть приказ тащить этого лоха на пробежку, так что, Федя, надо! Потащили!

Поэту придали ускорение пинком и тот невольно ускорился. Очумевший и ничего не понимающий Есенин оказался в конце строя таких же раздетых пацанов, которые по сигналу дружно куда-то побежали, а парочка его обидчиков подгоняла его, не давая остановиться.

— Доброе утро, Сережа! — Есенин вытаращил от удивления глаза — с ними рядом бежал так же в одних трусах его коллега-поэт Блок — Я понимаю — тяжело с бодуна начинать пробежку, тем более километр пробежать, но как мне объяснили — через месяц втянемся и будем по три-пять километров свободно бегать.

От услышанного поэту стало совсем хреново и его невольно скрючило — организм освобождался от вчерашнего.

— Потерпи, Сережа, после пробежки и зарядки нам баню обещали!

Попрощавшись с женой и братом, оставив ему указания насчет лечения обоих поэтов, я вызвал грузовик, в который загрузились мои архаровцы вместе со своим снаряжением — нас ждал Петроград.

Для отработки захвата военных кораблей нам разрешили использовать старый броненосец «Император Александр II», после революции переименованный в «Зарю Свободы». Консультантом по устройству корабля нам выделили капитана Первого ранга Михаила Андреевича Беренса, совсем недавно командующим белым флотом, но не увел его остатки в африканскую Бизерту, как в было в Реальной истории, а перешел на сторону Советской власти, которой же ревностно служил его родной брат, капитан 1 ранга Евгений Андреевич Беренс, ставший в ноябре 1917 года начальником Морского генштаба и с апреля 1919 по февраль 1920 года командовавший морскими силами советской республики.

— Броненосец «Император Александр II» выделяется прежде всего куполообразным носовым барбетом (а не башней) и скошенным для стрельбы главным калибром баком. Также корабль имеет сразу два подводных торпедных аппарата в носу — мера явно излишняя для броненосца — одетый в парадный мундир Беренс знакомил на с судном. Для изучения мест, где можно было установить мины, пришлось облазить весь корабль, с помощью Бернса мы отметили белой краской самые уязвимые точки корпуса броненосца. Оставив моих спецназеров изучать многочисленные помещения корабля и отрабатывать тактику их зачистки от противника без "шума и пыли", я попросил капитана первого ранга показать мне мастерские, в которых можно изготовить недостающие части для аквалангов. В Англии были закуплены регуляторы подачи кислорода, шланги, маски и баллоны, которые могли выдерживать давление газа до 200 атм.

Аппараты я решил собрать на открытой схеме — это достаточно недорогая, лёгкая и не имеющая больших габаритов экипировка. Этот тип дыхания работает только на подачу дыхательной смеси. Переработанный воздух при выдыхании выбрасывается в окружающую среду и не смешивается с воздухом в баллонах. Это позволяет избежать кислородного голодания или отравления углекислым газом. Отличается простотой конструкции и безопасен в использовании. Однако имеется один существенный недостаток: модели с открытой схемой дыхания не предназначены для глубоководных погружений из-за высокого расхода дыхательной смеси на глубине. Но нам как раз большая глубина и не нужна. По моим чертежам должны изготовить глушители для пистолетов "Маузер". А то все попаданцы первым делом запасаются глушителями, а я этот момент совсем пропустил. Чертежи глушителя очень просты — пустотелый цилиндр, изготовленный из стали. Внутри такого цилиндра расположены специальные камеры, предназначенные для отвода пороховых газов.

Пока мой заказ доводили до ума напильником, первый в мире спецназ отрабатывал заброс на леера из шлюпок кошек, все металлические части которых обмотали тряпками. Так же пытались проникнуть на палубу, забросив кошки на закрепленные вдоль палубы шлюпки. Оказалось не так то просто не привлекая внимания часовых проникнуть на корабль. Помучиться пришлось прилично. Пластуны тихо матерились, искренне считая захват еще одного штаба более простым заданием. Решив дать отдохнуть казачкам, договорился с флотскими артиллеристами о неделе практических занятий с моими ребятами — опыт стрельбы из полевых орудий они имели, а вот с артиллерией корабля придется повозиться — спецназ должен стрелять из всего огнестрельного, мало ли как там в Японии судьба сложится, может быть эти знания нам пригодятся.

Пара комендоров с превосходством смотрели на сухопутчиков, важно поглядывая на нас — В Российском Императорском флоте нарезная артиллерия была принята на вооружение в 1867 году и до 1917 года имела только две системы нареза — «образца 1867 года» и «образца 1877 года». Увеличение толщины корабельной брони и повышение её физической прочности потребовало увеличения размеров орудий. Но увеличение калибра снижало долговечность пушек, поэтому дальнейшее развитие артиллерии пошло по пути совершенствования боеприпасов. С 1883 по 1909 годы самый крупный калибр — 12 дюймов (305 миллиметров). Появление оптических приборов наведения орудий и измерения расстояний ещё больше увеличило дальность огня — до 100 кабельтовых и более. Но такое увеличение дальности снизило точность стрельбы — попасть в цель стало сложнее. Для повышения меткости посты наблюдения и управления огнём перемещаются на мачты, их оборудуют визирами и дальномерами. Оптические системы, электроприводы наведения и централизованное управление огнём с командного пункта заметно повысили эффективность артиллерийского огня, сделав возможным артиллерийский залп из практически параллельных стволов, выставленных по данным, измеренным с требуемой точностью. Главный калибр на броненосце — два 305-миллиметровых орудия Обуховского завода с длиной ствола 30 калибров и массой более пятидесяти тонн, установленных в барбетной установке в носовой части корабля. Наведение и заряжание пушек обеспечивается гидравлическими механизмами, а при выходе их из строя можно осуществлять все необходимые операции вручную. Средний калибр представлен четырьмя 229 миллиметровыми и восемью 152 миллиметровыми орудиями. 229 миллиметровые и 152 миллиметровые пушки установлены на батарейной палубе на станках системы Дуброва, причём первые имеют броневую защиту, располагаясь в индивидуальных казематах, а вторые прикрыты только усиленной бортовой обшивкой. Противоминная артиллерия состоит из 47 миллиметровых и 37 миллиметровых скорострельных пушек Гочкиса, причём каждая из них имеет по пять стволов. Начнем с самого простого — постреляем из пушек Гочкиса.

В итоге за неделю кое-какой опыт мы приобрели, труднее оказалось с крупным калибром, но, по крайней мере, в нужном направлении из этих дур мы вполне могли открыть стрельбу. Выстрелы подавались из погреба на двух лотках, на каждом из которых подавались снаряд и два полузаряда.

Возобновление занятий по проникновению на корабль пластуны восприняли как манну небесную — от выстрелов крупняка и возни со ста двадцати килограммовыми снарядами хотелось лезть на стенку.

Наконец слесаря обрадовали, выдав заказанное ранее оборудование. Установив глушители, начали ежедневные стрельбы по движущимся мишеням, привыкая к отсутствию оглушающих выстрелов.

А вот акваланги ребята осваивали медленно, тем более холодная вода Балтики не доставляла комфорта, шестнадцать градусов всего-то!

Напоследок провели неделю на Эскадренном броненосце «Цесаревич», переименованном в «Гражданин», закрепляя полученный опыт захвата судна на нем. Этот корабль отличался — сильно заваленные борта, плавно переходящие в надстройки, сказывалось характерное влияние французской школы кораблестроения.

Отправив пластунов в Москву, оставив двоих для охраны, я поспешил на встречу с конструкторами. За три недели на Балтийском заводе для них подготовили двухэтажное здание, оборудовав помещения всем необходимым. Помимо конструкторов подлодок были собраны специалисты по строительству надводного флота, на совещание прибыли адмиралы Черноморского и Балтийского флотов, начальники кораблестроительного, механического, минного и артиллерийского отделов, заместитель отдела подводного плавания, авиаконструкторы, чье появление вызвало недоумение у моряков.

— Здравствуйте, товарищи! Я вас надолго не задержу, хочу поставить перед вами первоочередные задачи. Главной ударной силой будущих флотов должны стать авианосцы, палуба которых одновременно является взлетной полосой — я подошел к стене, на которой висела черная школьная доска и мелом нарисовал приблизительный контур авианосца из будущего — Основной ударной силой авианосца является базируемая на борту авиагруппа. Ваша задача создать проект корабля водоизмещением не менее шестидесяти тысяч тонн, оснащенного стартовыми катапультами и стартовым трамплином. Длина корпуса (по полетной палубе) — не менее двухсот пятидесяти метров, наибольшая ширина корпуса от шестидесяти до семидесяти метров, численность авиагруппы на уровне от сорока до пятидесяти самолётов, которые с помощью лифтов опускаются в ангары — внутренние помещения, предназначенные для транспортировки техники и производства ремонтно-профилактических работ над ней. Ангары не предназначены для полного размещения авиакрыла, но способны вместить в себя большую его часть. Обязательно предусмотреть разработку автоматических тридцати семи миллиметровых зенитных орудий для защиты кораблей, да и сухопутных войск от самолетов противника. С обычной пушкой все просто: открыл замок, зарядил, закрыл, произвел выстрел, открыл, извлек гильзу (если она есть), опять зарядил…У автоматической пушки это все делается не вручную, а, автоматически. За счет чего? Использования энергии самого выстрела. Здесь есть два варианта:

— Использование энергии пороховых газов, когда через отверстие в стволе часть газов, через газоотводную трубку давят на поршень, который двигает затвор.

— Использование инерции самого выстрела. Здесь тоже есть варианты: использование энергии отбрасываемой назад гильзы или использование отката ствола… Эти задачи первостепенны, если корабль будет актуален лет через двадцать, то зенитное вооружение противовоздушной обороны необходимо разработать уже в ближайшее время с дальнейшей его модернизацией.

— В задачи авианосцев входит:

противовоздушная и противолодочная защита морских соединений на марше и на театре военных действий; воздушная поддержка сухопутных войск в прибрежной зоне; разрушение противовоздушной обороны противника и завоевание локального превосходства в воздухе, уничтожение кораблей противника.

Для защиты авианосца нужны корабли сопровождения — эсминцы, крейсера, подводные лодки, а также морская авиация берегового базирования. От вас, товарищи, нужен проект Эскадренного миноносца, класса многоцелевых боевых быстроходных манёвренных кораблей, предназначенных для борьбы с подводными лодками, летательными аппаратами и кораблями противника, а также для охраны и обороны соединений кораблей или конвоев судов при переходе морем. Эскадренные миноносцы могут также использоваться для разведывательной и дозорной службы, артиллерийской поддержки при высадке десанта и для постановки минных заграждений, а также дымовых завес. Эти корабли необходимо оборудовать зенитными орудиями, радарами, бомбомётами, в дополнение к уже установленному лёгкому артиллерийскому вооружению, глубинным бомбам и торпедам. Водоизмещение от двух тысяч трехсот до трех с половиной тысяч тонн, длина около ста двадцати пяти метров, ширина 12 метров, дальность плавания три тысячи семьсот морских миль девятнадцати — узловым ходом, полным тридцать шесть узлов — тысячу миль. Автономность — десять суток.

Подводные лодки — для начала создайте два типа лодок — больших торпедных дизель-электрических подводных лодок надводным водоизмещением девятьсот пятьдесят тонн, длиной семьдесят шесть метров, наибольшей шириной корпуса шесть с половиной метра, скорость (надводная)пятнадцать с половиной узла, подводная скорость девять узлов. Глубина погружения семьдесят пять — девяносто пять метров. Автономность плавания пятьдесят суток, протяженностью тринадцать тысяч километров при десяти узлах, двести восемьдесят километров под водой на трех узлах. Двухвинтовая дизель-электрическая силовая установка. Вооружение: артиллерия одна 102-мм корабельная пушка и сорока пяти миллиметровая полуавтоматическая пушка, минно-торпедноевооружение — носовые 6х53Змм мм; кормовые 2x533 мм. Боекомплект четырнадцать торпед. лодка должна иметь двухкорпусную конструкцию. Прочный корпус изготовить веретенообразной формы, повторяя обводы лёгкого корпуса с семью отсеками.

Второй тип — Средние подводные лодки надводным водоизмещением пятьсот девяносто две тонны, подводным водоизмещением семьсот пятнадцать тонн, длина наибольшая пятьдесят семь метров, ширина корпуса шесть целых, две десятых метра. Скорость (надводная) четырнадцать узлов, скорость подводная девять узлов. Предельная глубина погружения девяносто метров. Двухвинтовая дизель-электрическая силовая установка. Вооружение: артиллерия одна-две сорока пяти миллиметровые полуавтоматические пушки, минно-торпедноевооружение — носовые 4x533 мм; кормовые 2x533 мм. Боекомплект десять торпед.

Дерзайте, товарищи и творите!

Вернувшись в Москву на свой спецобъект, первым, кого я встретил был Есенин, требующий немедленно отпустить его на свободу.

— Товарищ Есенин, считайте, что мы призвали вас в Красную армию на военные сборы для улучшения ваших военных навыков. Вы в мировую служили санитаром, у нас вы станете разведчиком-диверсантом. Служите, товарищ рядовой! А в свободное время пишите стихи.

Есенин долго не отрывал от меня своего взгляда, затем резко выдохнул, по-строевому развернулся и направился в казарму, я же поспешил к жене.

Глава 3

Напоследок перед отъездом в страну восходящего солнца я обсудил с Дзержинским операцию. Мы оба понимали, что европейцы могут посетить Японию только являясь ее союзниками. С 1902 года был заключен Англо-японский союз, меняясь три раза, третий союзный договор сроком на десять лет был подписан в Лондоне в июле 1911 года. По его условиям союзник не должен был оказывать военную помощь другому против той державы, с которой он имеет генеральный арбитражный договор (в это время Англия вела переговоры с США о заключении такого договора). Столкновения экономических интересов Японии и Англии в Китае, а также сближение Англии и Японии с Россией ослабили антирусскую направленность и общее значение Союза. В изменившейся международной обстановке Союз принял антигерманский характер. На Парижской мирной конференции 1919–1920 годов Япония, используя Союз и поддерживая Англию по ряду вопросов, добилась удовлетворения своих притязаний на Шаньдун и на тихоокеанские острова, принадлежавшие Германии.

— Только в английской шкуре вы сможете там сойти за друзей — Феликс Эдмундович хотел было закурить, но вспомнил что бросил, с досадой сунул спичку в зубы — Почему ты против привлечения английских коммунистов?

— Не хочу провалиться на ровном месте. Вы настолько уверены, что среди коммунистов в Англии нет двойных агентов? Я — нет. Поэтому к операции я привлекаю только проверенных людей, с кем я уже съел два пуда соли и живой только благодаря их профессиональной работе. Все мои ребята более-менее освоили английский, а вот японцев можно привлечь — Сэна Катаяму обязательно, хватит ему в Москве сидеть, пора коммунистическую партию в Японии организовывать.

— Это который журналист? Ему же около шестидесяти лет, куда ты его тащить собираешься?

— Для его расы шестьдесят лет не срок. А в Токио свяжемся с создателем и руководителем Национального профсоюза работников целлюлозно-бумажной промышленности Масаноскэ Ватанабэ, который рад будет помочь русским коммунистам.

— Ну допустим. Хотя странно — англичанам не веришь, а япошкам готов довериться! Опять денди играть будешь?

— Нет, арендуем сухогруз под английским флагом, я буду суперкарго, вторым помощником капитана, а мои пластуны — частью команды. Да, команда будет большая, но на подобные вопросы будем отвечать, что опасаемся нападения пиратов. На сухогрузе мы сможем все свое оборудование и взрывчатку спрятать так, что хрен найдут даже собаки.

— Ты знаешь, Андрей, каждую твою командировку с радостью ждут большинство работников Совета министров и все партийцы, занимающие более-менее значимые посты, вот и сейчас они прослышали о твоем скором длительном отсутствии и буквально ждут не дождутся твоего отъезда.

— Наивные! Мои-то отделы работу не прекращают, готовят к моему возвращению компромат.

— Да, люди пока не увидят слежки, не поймут. И да — ты был прав, настояв на направление в губернии на руководящие посты госбезопасности бывших белых офицеров, выкинув оттуда всякую шваль — вместо фальшивых дел врагов народа отделы занялись своей прямой работой. Не поверишь — я в последнее время могу на сон часов шесть — семь выделить.

— Феликс Эдмундович я попрошу Владимира Ильича отправить вас немедленно в Крым на месяц отдохнуть в санаторий "Имени Октябрьской Революции", который вошел в нашу структуру безопасности и лечит в основном чекистов. Докладную записку я для товарища председателя Совета министров отдал в секретариат, так что готовьтесь сдавать дела своему заместителю. И даже не спорьте, вы загнали себя дальше некуда. Я не хочу участвовать в ваших похоронах. Это задание партии и вы его выполните! И еще один вопрос — вы тянете сразу две телеги, откажитесь от одного из постов — пусть министерство внутренних дел тянет кто-нибудь иной. До свидания, увидимся как раз после вашего излечения.

— Как был ты, Андрей, авантюристом, так и остался! Я в тыл противника не хожу, потому что у меня работа руководить, а ты все в казаки-разбойники играешь, если не повзрослеешь и не перестанешь лично кровушку лить, не быть тебе членом ЦК! Хорошо, после твоего возвращения из Японии я откажусь от МВД, но при условии — его возглавишь ты. Да, чуть не забыл — сегодня Большой театр премьеру представляет — балет "Лебединое озеро", тебе лично шесть билетов в партер и тридцать билетов на балкон, хватит?

— Маловато будет! Курсантов сто пятьдесят человек, пятьдесят подростков заняты на объекте хозработами и охраной, инструктора, включая моих пластунов, в количестве тридцати четырех человек, члены семей инструкторов. Мне нужны хотя бы пятьдесят билетов в амфитеатр и сто пятьдесят на балкон, часть людей останется в карауле, поэтому на всех билетов не потребуется. И на сотрудников Партийного контроля тоже нужны хорошие места.

— О своих контролерах можешь не беспокоиться — им от ЦК билеты выделены. Ладно, заберешь билеты в профкоме. До встречи!

Пожав руку Председателю КГБ, я ответил — Как только мои курсанты в монастыре выпустятся и в стране появится настоящий спецназ, я обязательно сосредоточусь только на партийной работе.

Забрав билеты, я позвонил дежурному на Объект и объявил готовность к вечернему посещению театра в полной парадной форме. Затем набрал кабинет коменданта — Привет, брательник! Сегодня в восемь вечера балет в Большом театре, шесть билетов на хорошие места, так что бери невесту, мою жену и ее сестру, нашу тетку и вперед, во главе колонны грузовиков, которые я направлю в монастырь. Имей в виду — для семейных инструкторов есть пятьдесят билетов в амфитеатр и сто пятьдесят на балкон для остальных а также почти всех курсантов. Определитесь сами. Жду у входа в девятнадцать двадцать. Все, до встречи!

Заслушав начальников своих отделов по всем фигурантам их расследования, я заскочил в Совмин узнать о результатах мой бумаги по Дзержинскому и получив ответ, что Ленин уже утвердил Дзержинскому отпуск и направление в санаторий, поспешил на выход, где столкнулся с Луначарским.

— Здравствуйте, Андрей Юрьевич! Вы на каком основании товарища Блока похитили, да еще и Есенина прихватили! У нас товарищ Блок буквально на расхват, без него столько комиссий нормально работать не в состоянии!

— Да заездили Александра Александровича в ваших бесполезных комиссиях, он еле дышит как загнанная лошадь! Я его спасаю, так же как и Есенина, только этого спасаю от алкоголя. Вот подлечим наших поэтов и они снова будут помогать строить социализм.

— Коммунизм! — поправил меня министр.

Я не согласился — Пока не построим социализм, ни о каком коммунизме и речи быть не может. Хорошо бы лет за пятьдесят настоящий социализм построить, пока только болтаем много!

Министр недовольно покачал головой — Я сегодня пожаловался Владимиру Ильичу, но тот сказал, что товарищ Сорокин знает что делает. Говорит, что вы, Андрей Юрьевич, самого Дзержинского в отпуск отправили, что уж о поэтах говорить. Вы не в Большой театр направляетесь? А то меня на улице автомобиль ждет, составите мне компанию?

— Буду благодарен, вы же наверняка в курсе, кто в балете в главных ролях? Вроде все знаменитые солистки и солисты разбежались? Молодые дарования из кордебалета?

Мы вышли и сели в автомобиль — О! Вы не представляете! Из Лондона приехала сама Анна Павловна Павлова, прима-балерина Мариинского театра, одна из величайших балерин мира! Мировый гастроли Анны Павловой способствовали утверждению мировой славы русского балета! Умничка, красавица! Вместе с ней выступает наша Ольга Спесивцева, которая благодаря своему таланту стала примой советского Мариинского театра.

Анна Павловна привезла с собой на гастроли в Москву Русский балет Дягилева, а это целая плеяда одарённых танцоров и хореографов. В течении месяца пройдут постановки балетов на музыку Стравинского «Жар-птица», «Петрушка» и «Весна священная».

— Павлова к нам только на гастроли?

— Хочет вернуться, требует назначения ее солисткой Большого и частную балетную школу.

— Требует значит! — усмехнулся я, а Луначарский пожал плечами — Богема! Мировая знаменитость!

Автомобиль остановился у входа и мы вышли. Я посмотрел на часы — девятнадцать пятнадцать. В это время начали прибывать грузовики с моими курсантами и пролетки с семьями преподавателей. Из подъехавшего Форда вышли мои близкие.

— Капитан Сергеев! Подойдите ко мне!

Командир Первой роты подошел чеканя шаг и козырнул — Капитан Сергеев прибыл по вашему приказу, товарищ генерал-лейтенант!

— Возьмите билеты и распределите между преподавателями и их семьями, а также между курсантами. Ваша задача — обеспечить порядок и дисциплину среди ваших курсантов. После балета транспорт будет вас ждать перед театром.

— Господи, только год назад я перебивалась хлебом, замешанном с опилками, будущее представлялось мне адом — тетушка невольно заплакала и достала платочек — А теперь сверкающий Большой Театр! Мне кажется я во сне.

Взяв под руки жену и тетушку я направился в фойе. Нас ждала сказка танца и музыки!

Вчерашний вечер восхитил всех — хореография действительно оказалась на высоте. А курсанты, совсем недавно мечтавшие о куске хлеба и возможности пережить зиму, увидели роскошное убранство театра и полураздетых танцовщиц и этот день им запомнился на всю жизнь.

В бывшей царской ложе сидели все члены ЦК с супругами, бельэтаж заполнен министрами и их заместителями, членами ВЦИК. Наши билеты были на пятом ряду партера почти в середине зала, Дзержинского нужно не забыть поблагодарить. Но какой хитрец, решил на меня груженную телегу спихнуть. Что же, нужны люди, на которых я смогу опереться.

Во-первых Рывкина нужно снимать с руководства комсомола. На его место я видел только одного кандидата — Гайдара. Аркадия Голикова я затребовал из армии, где он служил командиром роты в тридцать седьмой Кубанской дивизии.

Удивленный будущий писатель сидел у меня в кабинете. В кресле у окна курил Сталин с улыбкой разглядывающий шестнадцатилетнего лейтенанта. Узнав, что ему предлагают возглавить РКСМ, лейтенант растерялся — Но почему я? Все что я умею — это воевать!

— Вести комсомол за собой, это как вести в бой своих бойцов. Вы знакомы со скаутскими отрядами?

— Нет, слышать слышал, но как то не удалось с ними близко познакомиться.

— Я пригласил Владимира Алексеевича Попова, создателя и руководителя московских скаутов для создания первого пионерского отряда, который станет основой новой детской организации, руководство над которой должен взять РКСМ. Ваша задача — на основе скаутского движения создать новую Пионерскую организацию и внести в комсомол лучшие идеи скаутов. Я вскорости отправлюсь в командировку, через неделю представите свои идеи и предложения товарищу Сталину. Запомните — и комсомольцам и пионерам должно быть интересно членство в молодежных организациях, ни в коей мере членство в комсомоле и в пионерах не должно стать формальным, те, кто вступает в комсомол, не должны делать карьеру, отодвигая в сторону более деятельных и и идейных. Товарищ Попов ждет вас в пятом кабинете. И напоследок — ведите трезвый образ жизни, Аркадий! До свидания!

— Откуда вы, Андрей Юрьевич, таланты выкапываете? Ведь совсем мальчишка! Моложе даже того Сорокина, что перестрелял генералов в Тамбове. в девятнадцатом.

— Кто ищет, тот всегда найдет. У меня еще несколько человек есть, за которых хотел вас, товарищ Сталин попросить присмотреть, пока меня не будет.

Подняв трубку прямого телефона с своим секретарем сказал — Пригласите пожалуйста товарища Берию.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович, вас должны были назначить управляющим делами Азербайджанского краевого комитета партии. Но я вмешался — ваш талант нужен в другом месте. Вы, окончив Сухумское высшее начальное училище, поступили в Бакинское среднее механико-техническое строительное училище, по окончании которого получили диплом техника-архитектора. Вы служили в контрразведке Азербайджанской Демократической Республики, получив незаменимый опыт работы в спецслужбе. Наверняка вам это когда нибудь припомнят и возможно даже предъявят обвинение.

При этих словах Берия побледнел, но я его успокоил — Я считаю, что ничего страшного в этом нет. Если уж мы царских жандармов привлекаем к работе, то ваша служба совершенно невинна. Вы закончили три курса в Бакинском политехническом институте и мне кажется, вам следует получить диплом Ганноверской высшей технической школы. Ваша задача в совершенстве освоить физику и химию, в качестве второстепенных предметов возьмитесь за философию и экономику. Вместе с вами в Германию поедут еще несколько человек, в том числе Юлий Борисович Харитон и Игорь Васильевич Курчатов. Ваша вторая задача — сблизиться и подружиться с Фрицем Штрассманом, который будет учиться с вами в Ганновере, с Лизой Мейтнер, которая работает в Институте кайзера Вильгельма в Берлине вместе с Отто Ганом у Эмиля Фишера. Так же нужно сойтись с племянником Лизы Отто Робертом Фриш. Еще один ученый — Пауль Хартек. Идеальным вариантом было бы заинтересовать всех этих людей переехать в Россию, где они получат лучшую лабораторию, высокую зарплату и лучшие квартиры или дома в Москве. Если же они откажутся — вам необходимо помочь нашим агентам похитить их и вывезти в Москву. Причина этого будет раскрыта после вашего окончания учебы и возвращения в РССР. До свидания, товарищ Берия!

После ухода будущего лучшего менеджера, я ответил на немой вопрос Сталина — немцы ведут исследования, которые через десятилетия приведут к созданию самого страшного оружия в мире. Я проанализировал их работы и увидел то, что не видят они — рентгеновские лучи это еще цветочки. Чуйка меня еще не подводила.

— Ну-ну, надеюсь, вы правы.

Я поднял трубку и попросил пригласить Судоплатова. Вошел тринадцатилетний паренек, одетый в красноармейскую форму. Сталин не выдержал и вскочил — Думал, что больше меня вы сегодня не удивите!

— Это Павел Судоплатов, воспитанник полка Красной Армии. Я его направлю учиться на Спецобъект, после обучения предвижу его карьеру как диверсанта и разведчика в госбезопасности. Очень неординарный юноша!

— Ну здравствуй, Паша! — Сталин обошел будущего гения диверсий и поинтересовался — кто твои родители? Как попал в армию?

— Отец украинец, работал мельником в городе Мелитополе, мама — русская. После их гибели я сбежал в Одессу и стал беспризорником в шайке попрошаек. Поняв, что избрал неверный путь, устроился в порт чернорабочим. В четырнадцатой армии РККА меня взяли помощником телеграфисту роты связи, принимал участие в боях на Польском фронте. Ну как, участие — донесения доставлял.

Сталин потрепал Павла по непослушным вихрам — Не хватало еще, что бы дети воевали! Служи, Судоплатов! У товарища Сорокина тебя многому интересному научат. Но я про тебя не забуду, сам прослежу за твоей карьерой!

Когда подростка увел ординарец, Сталин поинтересовался — Скажите-ка, Андрей Юрьевич, для чего нужен выход созданного вами учебного полка к старым укреплениям в Польше? Я случайно увидел ваш запрос в министерстве обороны. Фрунзе подписал, так что через неделю можно полк грузить в вагоны.

— В тридцати километрах от Варшавы находилась русская Новогеоргиевская крепость, представлявшая собой огромный укрепрайон и основной узел обороны на западном рубеже Российской империи. К началу Мировой войны крепость насчитывала тридцать три железобетонных форта, оснащенных современной артиллерией. После получения Польшей независимости крепость использовалась польской армией, была реконструирована и расширена. После нашей победы, как вы знаете, Польша отдала эту крепость нам как гарант мирного договора. Учебный полк в течении трех месяцев будет практиковаться в захвате долговременных огневых точек, захвате и уничтожении артиллерийских фортов. Только полк на учения выгрузится в Минске и отправится дальше своим ходом на грузовых автомобилях, отрабатывая передвижение походным порядком и развертывание в боевые порядки. Несколько грузовых автомобилей будут оборудованы макетами зенитных автоматических орудий, которые только разрабатываются. Так же грузовики будут тянуть полковую артиллерию и перевозить снаряды. Перед полком будут поставлены несколько задач на марше — разведка и тренировка отражения авианалетов, маскировка транспорта и орудий, подготовка ложных позиций и запасных позиций для стрельбы, правильный выбор огневых позиций, умение пользоваться радиосвязью. В качестве наблюдателей с полком отправятся лучшие офицеры Генштаба.

— Интересно! Обязательно потом заслушаем итоги учений.

Глава 4

Операцию пришлось полностью пересматривать — сухогруз, который можно арендовать в Европе, возможно освободится не ранее чем через месяц и мы решили не тянуть кота за причиндалы и захватить корабль в Владивостоке. Под нашу экспедицию выделили два пассажирских вагона второго класса, мы с относительным комфортом разместились в четырех местных купе с мягкими диванами. Вагон был относительно новый, со стеклянным фонарём на крыше для естественного освещения внутреннего коридора между двумя рядами купе.

Нас прицепили к пассажирскому составу, следующему до Челябинска. Основу пассажиров составили представители артелей, везущих образцы своей продукции и уральские казаки, расторговавшиеся уже в Москве и возвращающиеся домой с гостинцами, приобретенными на вырученные деньги. Проезд в вагонах третьего и четвертого класса был бесплатным, поэтому такие вот "коммерческие" поездки на отражались на прибыли, были выгодными для большинства населения. Позволить себе оплату мест в комфортабельных вагонах было под силу только командировочным от государственных учреждений и работникам успешных артелей.

В дороге я изучал предложения по строительству канализации в Петрограде. В 1864 году в Петербурге была образована специальная комиссия по устройству мостовых и труб для отвода нечистот. В в следующем году комиссия объявила конкурс на составление проектов, но результаты конкурса были признаны неудовлетворительными. Среди проектов тех лет был и такой: нечистоты из дворовых выгребов отвозить до ближайших пунктов железной дороги, сеть которой предлагалось расширить. Другой проект предлагал перекрыть красивейший городской канал — Екатерининский, чтобы использовать его как сборный канализационный коллектор, к которому подвести самосплавные трубы со всего района. В 1876 году Петербургская Городская Дума поручила английскому инженеру Линдлею разработку проекта общесплавной канализации. Получив его через четыре года, Дума три года затратила на перевод и изучение, затем в течение 90-х годов проект проходил экспертизу. Наконец проект Линдлея, вместе с другими проектами и вариантами, был окончательно отвергнут. Одной из причин этого была ошибочность проекта в метеорологическом отношении: все нечистоты предлагалось отводить в Невскую губу, где "сильное течение уносило бы их вдаль". Однако Линдлей не учел сильные ветры, вызывающие ежегодные наводнения, при которых, по мнению экспертов, "фекалии легко могут ворваться в город".

Всего за полвека было представлено около 60 проектов, и ни один не был принят. Дума в двенадцатом году создала Подготовительную комиссию о способах удаления нечистот и фекалий, по поручению которой инженер Грибоедов составил проект фекалепровода. Суть его состояла в следующем. В каждой части города строятся фекалеприемники — бетонные подземные резервуары, в которые поступают фекалии из герметичных бочек, подвозимых со всего города. При наполнении фекалеприемника его содержимое с помощью сжатого воздуха вытесняется в фекалепроводы — трубы, по которым фекалии двигаются в сторону моря или свалки — смотря где устроен конечный пункт сброса. Устройство фекалепровода призвано было свести к минимуму перевозки экскрементов по городу, решив санитарную проблему города, пока строится канализация, то есть на ближайшие десять-пятнадцать лет. Успели построить только один фекалеприемник — на Васильевском острове. Работу над созданием современного фекалепровода в Петрограде прервала Великая Октябрьская социалистическая революция. Годы войны и революции привели Петроград в еще более жалкое состояние, чем Москву. Городское хозяйство все это время работало на износ — не велось ни нового строительства, ни даже ремонта. Проект новой канализации был закончен и утвержден в семнадцатом году, но тут случилась революция, и вопрос о его осуществлении надолго заглох. Советской власти в Петрограде в наследство также досталось сорок тысяч выгребных ям.

Ленин передал мне эту папку, поручив проанализировать подборку материалов и дать свои предложения.

— Мы скоро, голубчик, захлебнемся в дерьме, у вас светлая голова, поэтому я хотел бы эту проблему возложить на ваши плечи. Товарищ Сорокин, ко мне приходит столько фантастических предложений по строительству в Москве и Петрограде канализации, но я не могу отделить семена от плевел. Выручайте, все ваши предложения дали свои плоды! Летом восемнадцатого в городе вспыхнула холерная эпидемия. Тиф, дизентерия и другие эпидемии на фоне настоящего голода — это ужасно!. Смертность в девятнадцатом году достигла страшной цифры — семьдесят семь человек на тысячу жителей. В первые три года после революции от голода в Петрограде умерли около двадцати тысяч человек.

Для совмина я подготовил докладную записку, в которой предлагал перейти к общесплавной системе. Строительство необходимо вести прогрессивным закрытым тоннельным методом на очень большой глубине. Выброс стоков обязательно через очистные сооружения, для строительства современной канализации я предложил привлечь остатки нашей профессоры и немцев. Для сооружения раздельной (для ливневых и для фекальных вод) канализации я предложил Васильевский остров, на котором необходимо строительство первой очереди очистных. В РИ Ленинград до семидесятых не имел очистных, сбрасывая все в в Неву, канал Грибоедова, Обводный, реки Черную, Ждановку. Загрязнения концентрировались в Невской губе, часть оседала на дно, а часть через Финский залив мигрировала в открытую Балтику. Так же я подготовил законопроект, запрещающий строительство городской канализации и новых предприятий без предварительного строительства очистных сооружений. В условиях социалистического строя стало осуществимым то, что было невозможным при капитализме. Если в царской России в условиях частной собственности разрешение вопросов, связанных с канализированием городов, постоянно наталкивалось на непреодолимые препятствия, то в РССР стало широко применяться комплексное решение проблем благоустройства целых районов.

В Челябинск прибыли к одиннадцати утра, выяснилось — нас завтрашним утром прицепят к воинскому эшелону, следующему до Хабаровска, в котором накапливаются наши воинские части для подготовки наступления на Владивосток, чей порт так не хотят покинуть упрямые японцы.

Свободное время решил использовать для посещения строительства тракторного завода, на котором я собирался открыть КБ танкостроения. На вокзале охранник договорился с извозчиком и ужасного вида бричка отвезла нас на место строительства. Территория будущего завода была обнесена забором из плохо обработанных досок. По периметру забор контролировался охранниками с вышек. Ворота контролировался КП с небольшим домиком, в котором находился еще один охранник. Рядом с тракторным были построены небольшие кирпичный и бетонный заводы. Вызванный директор завода провел экскурсию — цеха возведены на пятьдесят процентов, очистные сооружения — почти готовы и первая очередь сможет принять в себя канализацию центральной части города. Частные дома пока обойдутся ямами. Население составляло около пятидесяти пяти тысяч человек, по всему городу вовсю велось строительство канализации, к которому привлекли почти все взрослое население. Вместо металлических труб применяли бетонные желоба. Как сообщил директор, весь Челябинск перекопан и напоминает муравейник. Для увеличения выработки бетона завод по его производству работает в три смены.

— Когда цеха будут готовы принять оборудование?

Директор что-то прикинул в уме и, сомневаясь, ответил — Летом следующего года. Весной мы закончим строительство технического училища и примем молодежь для обучения по профессиям токаря, фрезеровщика, сварщика, литейщика ислесаря.

— Поздно, слишком поздно! У вас же практически полностью готово здание литейного цеха — начинайте обучать людей в этом здании, станки для обучения будут со дня на день. Вы не бойтесь проявлять инициативу, иначе придется искать другого руководителя.

— Обязательно, так и сделаем!

— Переведите кирпичный завод тоже на трех-сменный режим — строительного материала в городе наверняка не хватает, вы и сами скоро почувствуете нехватку кирпича. Поднимите закупочную цену на глину — горожане еще очередь займут на ее доставку.

Покидая завод, я сделал себе зарубку в памяти — для технических руководителей нужно вводить курсы менеджмента. Опять нужно привлекать иностранцев для чтения лекций и проведения тренингов!

Добравшись до вокзала, я думал сходить в привокзальный буфет заказать обед для всей своей банды, но меня перехватил сотрудник газеты «Жизнь Сибири» Вадим Михайлович Лавров с жалобой на местную безопасность.

— В марте в помещение редакции явился в сопровождении вооруженного красноармейца помощник начальника секретно-оперативного Отдела ГубКГБ и, предъявив мне ордер об аресте, обыске и так далее, подписанный товарищем Коростиным (председатель КГБ в Челябинске), объявил меня арестованным.

На моё заявление, что я подчиняюсь аресту лишь после того как поговорю по телефону ГубКомитета и ГубРевкома — агент, арестовавший меня заявил, что разрешить мне этого не может и лишь после моего категорического требования и своего разговора с товарищем Коростиным он мне это разрешил.

Я вызвонил по телефону товарища Полякова, который после переговоров с Коростиным мне сказал, что арестован не буду и лишь должен пройти в ГубЧека для переговоров.

В кабинете председателя ГубКГБ, когда я туда вошел, находился Коростин, Вилков и два других лица, очевидно, члены коллегии.

Один из последних в моем присутствии начал делать выговор агенту, арестовавшему меня за то, что он допустил мой разговор по телефону — Вы должны были обращаться как с арестантом и в случае неподчинения вашим приказаниям могли стрелять — вот почти его точные слова. Слыша это и недоумевая, я обратился к товарищу Коростину "Я пришел выслушать Вас и согласно слов Председателя ГубРевКома аресту не подлежу". На это мне Коростин ответил: — Постановление об Вашем аресте есть постановление коллегии ГубКГБ, и я его не отменял». После этого мне было предложено пойти в комендантскую, где на меня должен быть составлен арестный лист в общем порядке. Мой протест против ареста остался без ответа.

В комнате помощника коменданта на меня был заполнен арестный лист. В это время по телефону было отдано распоряжение о «тщательном обыске» меня.

Два красноармейца сняли с меня полушубок, выворотили карманы, сняли ботинки, чулки, расстегнули брюки и довольно долго, хотя и не умело обыскивали. Записная книжка с деловыми бумагами и частными записками, деньги, блокнот — были отобраны. После обыска помощник коменданта предложил мне расписаться в заполненном арестном листе; одна графа — «предъявленное обвинение» — заполнено не была, и естественно при подписи я её прочеркнул, тем более, что обвинение мне формально предъявлено не было.

Помощник коменданта, с площадной бранью вырвал у меня ручку и в чрезвычайной грубой форме, на «ты», закричал на меня, что я должен делать то, что он мне приказывает, а не черкать зря бумагу. На мое указание, на недопустимость такой формы поведения и просьбу назвать свою фамилию он и вошедший в комнату какой-то весьма полный и румяный молодой человек в одежде защитного цвета закричали на меня, выругались и я, видя их, очевидно укрепившуюся привычку такой формы «разговора» со всеми арестованными счел за лучшее замолчать.

Меня под усиленным конвоем отвели в комнату, где содержались наиболее опасные контрреволюционеры и спекулянты. Комната была настолько переполнена, что негде было сесть: арестованные валялись в лежку на полу.

Просидев несколько часов здесь, я был переведен в другое помещение, где содержались преступники — «помельче». Второе помещение, было также переполнено до пределов, воздух невыносим, паразиты кишат.

Через караульного начальника я заявил Коростину, что условия, в которых я содержусь, невыносимы и, продолжая оставаться в них я, безусловно, заражусь тифом. Через час я получил ответ — товарищ Коростин оставил вашу просьбу без последствий. Около одиннадцати вечера я все же был переведен в другую камеру, где содержались кроме меня еще три арестованных, в это же время мне был дан кусок хлеба. До этого с двух дня я был голоден. «Спать» приходилось на голых нарах. Было ужасно холодно — печь не топлена. «Спать» — я ставлю в кавычках, так как благодаря паразитам и холоду в продолжении всей ночи я забывался всего лишь на несколько минут.

На следующий день в час дня я был вызван к заведующему следственным Отделом ГубКГБ на допрос. Прождав около полу-часа у двери кабинета заведующего, я был вызван км нему. Здесь мне было представлено обвинение, в отказе напечатать возражение ГубКГБ на статью товарища Горина, будирующую и восстанавливающую массы беднейшего пролетариата и трудового крестьянства против революционного органа КГБ. Объяснить мотивы дать опровержения я отказался и заявил, и заявил, что я могу их сказать или в кабинете редакционной коллегии или же при судебном разбирательстве моего дела. Ответив на ряд мелких вопросов, касающихся некоторых несущественных деталей, мне было предложено вновь объяснить мотивы отказа от помещения опровержения, причем было заявлено — ГубКГБ является органом административно-карающим, дело мое будет рассмотрено без моего присутствия и от ответа зависит характер меры пресечения. Дать ответ я вторично категорически отказался и опять заявил, что мой арест я считаю насилием над социалистической прессой. После этого допрос был закончен и я видел, как следователем было написано заключение: «Мера пресечения — содержание под стражей в тюрьме». На мою просьбу сообщить Губкому и ГубРевКому о том, что я продолжаю оставаться под арестом, следователь ответил, что ГубКГБ ходатайство ГубКома о моем освобождении не удовлетворило и поэтому он считает исполнение моей просьбы лишним. Тут же мною был заявлен протест недопустимых условий моего содержания под стражей и о ругательстве и оскорблениях меня после обыска. — «Подайте письменное заявление» — был ответ. Считаю нужным добавить, что допрос велся в очень корректной форме.

После допроса я был препровожден в прежнюю камеру, откуда и был освобожден, по постановлению объединенного заседания коллегии ГубКГБ, ГубКома и ГубРевкома, как мне сказало лицо, выдавшее мне пропуск. Просидев почти месяц, меня отпустили, не дав никаких объяснений.

Считая мой арест и издевательства надо мною, которые мне довелось перенести во время моего заключения фактом самоуправства, кулачной расправой, свидетельствующей о полном разложении и безответственности у руководителей ГубКГБ, кроме того и, самое важное, недопустимым насилием над социалистической прессой — прошу вас, товарищ Сорокин, расследовать это дело и виновных привлечь к ответственности!

— Как вы узнали о моем прибытии в ваш город?

— Директор тракторного завода позвонил в редакцию, предложил взять у вас интервью.

— У вас разве еще действует ревком?

— Уже упразднили, слава Бо… Извините, привычка.

— Не надо стесняться веры в Бога. Хорошо, я отдам распоряжение в буфете и выйду на привокзальную площадь.

В сопровождении двоих охранников мы на пролетке добрались до двухэтажного здания КГБ на Оренбургской улице. На огромном балконе стояли трое в мундирах и курили папиросы, едко отмечая того или иного прохожего.

— Посередине Андрей Петрович Коростин! — почти прошептал журналист и я приказал ему пока остаться в пролетке, сам же в сопровождении пластунов, одетых в свои кубанские казачьи наряды с кинжалами на поясе и маузерами в деревянных кобурах, двинул ко входу.

Внутри, развалясь на стуле, щелкал семечки сержант. Увидев нас, вылупил свои зенки и, заставив меня попятиться от едкого запаха перегара, рыкнул — Стоять! Какого хрена вы, казачки хреновы, тут делаете, да еще с оружием! Вообще охренели!

Часовой стал лапать кобуру, прапорщик Филип Антюфеев саданул тому в "солнышко" и отобрал наган. На крик вниз спустился лейтенант с красной рожей от которого так же несло сивухой.

Я даже вздохнул — опять порядок наводить — морды бить, погоны снимать и в камеры сажать.

Когда я проверил документацию отдела и отдал приказ о отправке в камеру Коростина, тот начал кричать — Я направлен в Челябинск по непосредственной рекомендации Дзержинского, не имеете права!

— Вот тут, вы, гражданин, ошибаетесь — подотчетное мне управление как раз отвечает за кадры, если товарищ Дзержинский допустил ошибку, то, поверьте мне, он будет благодарен за ее исправление.

По телефону я связался с Москвой и вызвал в Челябинск комиссию и врио начальника КГБ Челябинска, поставив пока на это место заместителя прокурора области. Как же задолбала эта шваль, примазавшаяся к революции!

Глава 5

Омск встретил нас дождем. Здесь нам предстояло простоять пару дней — шел ремонт пути. Встречали нас с оркестром и удивленный Катаяма не мог понять причины такой радости местной власти. Я-то понял, что телеграф опередил нас и разгром Челябинской госбезопасности заставил руководство Омской области наскоро навести у себя порядки и встретить залетное начальство при полном параде.

К моему удивлению жалобы жителей Омска в основном касались экономического развития региона. Экономика была парализована, количество промышленных предприятий, по сравнению с семнадцатым годом, сократилось с трехсот шестидесяти трех до сотни, но и они бездействовали и приносили убытки. Наблюдался кризис сбыта продукции, поскольку у населения не было денег на ее приобретение. В банках не предоставлялись кредиты, поэтому катастрофически не хватало оборотных средств. В запущенном состоянии было коммунальное хозяйство. По улицам бродили тысячи беспризорников. Как с гордостью заявил первый секретарь обкома, первого марта в этом году был проведен общегородской субботник, на котором очищались улицы, приводились в порядок тротуары, ремонтировались дороги. В нем приняли участие свыше сорока пяти тысяч омичей. С тех пор субботники плотно вошли в жизнь горожан.

В этом году начали свою работу несколько заводов: Первый механический «Сельский работник», плуго-строительный, фабрика «Энергия», изготавливающая веялки и просушки, гидротехнический и Второй механический. В городе открываются первые интернаты и детские дома для детей-сирот. Начинается борьба с неграмотностью, для чего организовываются семьдесят пять кружков ликбеза и тридцать пять вечерних школ для взрослых. Начинают свою работу вечерние народные университеты, где учатся в основном местные рабочие. Большое внимание уделяется созданию общественных библиотек. В следующем году запланированы открытие медицинского и ветеринарно-бактериологического институтов, сельскохозяйственного и педагогического техникумов, школы милиции. В помощь студенчеству в Омске весной этого года при сельскохозяйственном институте был основан рабочий факультет — рабфак.

Меня обступили представители артелей, умоляя помочь решить вопрос выдачи государственным банком кредитов, без денег было невозможно приобрести даже самое необходимое — зерно и сельскохозяйственное оборудование, лошадей, не говоря уже о крупном рогатом скоте и поголовье свиней. Пришлось надолго занять телеграф, через Сталина выбивая с министра финансов обещания немедленно направить на восток несколько вагонов с деньгами для открытия линии кредитования под небольшой процент, всего лишь пять процентов годовых. Сталин пообещал во всех областных городах страны срочно начать открывать дополнительные филиалы Сберегательного банка.

Так же я пожаловался на отсутствие на восточной магистрали междугородной телефонной связи и предложил озадачить немцев еще и телефонизацией отдаленных городов. Я диктовал телеграфисту и сразу читал ответ из Москвы — Насколько я помню, автоматическую декадно-шаговую АТС еще до революции создали русские инженеры Фрейденберг и Апостолов-Бердичевский. Их изобретения запатентованы в Лондоне. Срочно нужно поднять патенты, найти их учеников, пока будет идти прокладка линий вдоль железной дороги, начать усовершенствование АТС и их производство. До связи Сорокин.

Красноярск ошеломил своей экономикой — в хождении были старые совзнаки, цены измерялись миллионами. За тридцать миллионов можно было купить дойную корову. Однако были тогда вещи подороже самого золота — например, аршин ситца (семьдесят сантиметров) на красноярском рынке стоил двести миллионов рублей, а лист оконного стекла — триста миллионов. По всей стране прошла денежная реформа, а до Красноярска новые деньги еще не дошли. Пришлось опять телеграфировать в Москву и требовать заменить министра финансов.

Общая уборная на станции Красноярск настолько загрязнена, что из нее нечистоты текут к путям. Ввиду этого публика устраивает „явочным порядком“ новые отхожие места у станционных кладовых. Из-за антисанитарии в Красноярске даже произошла вспышка малярии — заявлялось, что заразные комары размножались в непересыхающих лужах. Оставались обычным делом тиф, сибирская язва, цинга, скарлатина и многие другие болезни. Самым тяжёлым последствием революции и Гражданской войны стала гигантская армия беспризорников. Голодные и синие от холода дети, часто просили милостыню около красноярских кинотеатров. Большая часть сирот влилась в преступный мир, регулярно фигурируя в криминальной хронике. Насущным вопросом городской жизни было открытие ночлежных домов для детей.

Ввиду безденежья коммунальное хозяйство Красноярска быстро приходило в упадок: разрушались дороги, тротуары и переправы.

В общем, пришлось отстранить от руководства городом всех чиновников, отправив их на очистку улиц. Руководить городом я поставил бывшего купца Николая Николаевича Гадалова, который ранее был гласным городской думы. Баллотировался в Думу общероссийскую. Несколько раз неудачно пытался стать городским головой Красноярска. До революции прииск «Гадаловский» имел очень хорошие показатели добычи, причем владелец заботился и о быте рабочих, и о строительстве коммуникаций. Этот прииск сыграл большую роль в освоении ранее почти необитаемой округи. Николай Гадалов строил в глуши грунтовые дороги, иногда сам, а иногда продвигая и лоббируя их строительство. Эти первые пути сообщения способствовали развитию Минусинского горного края и иных мест Сибири. Вместе с Савельевым, который был горным инженером в пятнадцатом году Гадалов создал «Азиатское золотопромышленное акционерное общество». В разгар Гражданской войны в него входили пятнадцать приисков, две драги, много других активов и социальных объектов, одна тысяча триста пятьдесят человек рабочих; пароходы Гадаловых в течение четырёх десятилетий курсировали по реке от Минусинска до Диксона. Интересно, что в разные годы пассажирами пароходства стали Ленин и Николай II (который во время своего плавания по Енисею был ещё наследником престола). Инициировал создание Торгово-промышленного банка Сибири. В общем, примечательная личность. Я был уверен — этот предприимчивый человек сможет быстро возродить промышленность в этой дыре.

Иркутск был переполнен беженцами, население составляло около ста двадцати четырех тысяч. Именно здесь опять пришлось вникать в политические дела, которые под копирку "шили" сотрудники КГБ. Город был полон солдатами бывшей армии Колчака, сдавшимися Советской власти. Иркутские чекисты недолго думая, решили строить свою карьеру на выявлении тайных организаций из бывших белых, выбивая признания из бывших офицеров и ставя их незаконно к стенке. Если бы мы прибыли в Иркутск через месяц, то вполне могли застать настоящее восстание, казачки очень быстро берутся за оружие, местные идиоты же этого совершенно не понимали.

Константин Андреевич Попов родился в Омске. До революции окончил юрфак Дерптского университета. Профессиональный революционер, вел партийную работу в Петербурге, Харькове, Омске, делегат пятого (Лондонского) съезда РСДРП. Неоднократно арестовывался, находился в заключении в Петропавловской крепости и Омской тюрьме, в ссылке в Вятской и Вологодской губерниях, Якутии, приговаривался к смертной казни. В марте — ноябре семнадцатого года — председатель Омского совета рабочих и солдатских депутатов, председатель Западно-Сибирского объединенного комитета революционеров демократии, до октября руководил Омской объединенной организацией РСДРП. Член Сибирской областной думы от совета профсоюзов Омска. После свержения советской власти в Сибири был арестован чехословаками и содержался в Омской областной тюрьме. В августе девятнадцатого года отправлен колчаковцами на восток в «эшелоне смерти», откуда бежал. До начала января этого года года работал в Иркутске в подполье. В январе Иркутским Политцентром назначен председателем чрезвычайной следственной комиссии, которая вела допрос Александра Колчака. После расстрела Колчака готовился выехать в Москву, где ему обещали должность в аппарате КГБ. Я, пообщавшись м ним, видел стойкого убежденного революционера.

— Скажите, Константин Андреевич, вы же юрист, почему в своей работе вы не руководствовались презумпцией невиновности. Где поиск вины обвиняемых?

Попов поморщился — Вы не знаете, что делали белые с нашими пленными! Я не мог относиться к этим зверям как к людям.

— Ну, допустим, только как вы объясните фальсификацию дел вашими работниками? это вы тоже считаете нормальным? А как же прощение нашего правительства, данное сдавшимся белым? Вы считаете себя выше товарища Ленина?

Попов понурился и я решил дать ему шанс — В Москве вам делать нечего, по хорошему, вас бы разжаловать минимум до начальника отдела. Чудновского, которого вы метили на свое место, я увольняю с "волчьим билетом" — все, кто уволен с госслужбы за несоответствие занимаемой должности и превышение служебных полномочий, никогда не получат работу даже начальником почты. Так же Чудновский и его костоломы будут исключены из рядов нашей Партии. Вам, товарищ Попов, объявляется неполное служебное соответствие и в личном деле будет сделана пометка о недопущении карьерного роста. Если вы опять забудете о юридическом праве, я лично позабочусь о отдаче вас под суд, отправитесь лес валить — вы меня прекрасно поняли?

Попов вскочил и, вытянувшись, отчеканил— Так точно, товарищ Сорокин.

Я закрыл папку с его делом и отпил чаю — Недавнее общение с очередным еврейчиком Чудновским вывело меня из себя — эта сука плакала и порывалась целовать мои сапоги. Так хотелось отбуцкать его по полной! Самуил Чудновский родился в семье бедного еврейского сапожника. Долгие годы жил за границей, в Россию приехал в семнадцатом году, вступил в РСДРП. С мая восемнадцатого года — на военно-снабженческой работе в Поволжье, затем работал командиром отряда бронеавтомобилей в Забайкалье. Во время свержения советской власти в Сибири в июне восемнадцатого года был взят в плен в Енисейске в составе делегации Центросибири по переговорам с чехословаками, пытавшейся водным путем пробраться в Иркутск. Находился в заключении в Красноярске и Иркутске. В декабре девятнадцатого года был освобожден из тюрьмы. Даже интересно, как эта мразь смогла продержаться в тюрьме — неужели стучал белякам и чехам?

Зашел мой пластун и предупредил — У входа в здание КГБ вас, товарищ генерал, дожидается бывший атаман Семенов.

— Давай его сюда — удивленно протянул я, не понимая, что тут делает дружок фон Унгерна. Число лиц, казнённых семёновцами в Забайкалье, неизвестно, однако американский генерал Уильям Грейвс в своем докладе сообщал, что войска Семёнова несут ответственность за убийство сорока тысяч человек.

Вошедший в кабинет тридцатилетний круглолицый бывший каратель отдал честь и встал по стойке смирно. Я посмотрел на его генеральские погоны и поморщился — товарищ Семенов! Снимите генеральские погоны, до вашей службы у Белых вы имели звание есаула, поэтому поменяйте погоны на капитанские!

— Семенов было вскинулся и схватился за саблю, но сдержался и сорвал погоны. — Товарищ генерал-лейтенант, меня направил к вам генерал фон Унгерн — он ожидает вас в Чите.

Я обратился к начальнику отдела КГБ — товарищ Попов, обеспечьте товарища Семенова погонами капитана и поторопите паровозную бригаду!

Чита нас встретила суматохой — все пути на станции были забиты воинскими эшелонами, направляющимися в Хабаровск. Семенов повел в здание вокзала, куда я в сопровождении десяти пластунов и проследовал. В кабинете начальника вокзала восседал Унгерн с орденами Святого Георгия четвертой степени, Святого Станислава третьей степени, Святого Владимира четвертой степени и Святой Анны третьей степени. Увидев погоны на плечах Семенова развел руками — За что же вы, товарищ Сорокин, разжаловали боевого атамана!

— Никакого разжалования — звания, полученные в Белой армии недействительны! Так что и вам, товарищ Унгерн, придется поменять генеральские погоны на полковничьи. Вы же к моменту перехода к Белым, были в звании войскового старшины, что приравнивается к подполковнику. Полковника вам советская власть дает авансом. Вот такие пироги! Вам так хочется продолжать носить генеральский чин — заслужите это своей преданной службой своей Родине — я положил на столешницу перед бароном погоны с тремя звездами и двумя просветами, которые Унгерн взял, удивленно рассматривая — со звездами погоны смотрятся солиднее, чем без них. Уели, товарищ генерал! Смогли внести новую струю в знаки отличия! Хорошо, я терпеливый, надеюсь долго ждать получения большой звезды без просветов мне не придется! Знаете почему я решил служить вам, большевикам?

— Интересно, почему?

— Вы смогли вернуть Финляндию с Прибалтикой и Бессарабией, оторвать у Польши хороший кусок земли, заставив спесивых пшеков капитулировать, полагаясь на милость победителя. И поскольку вы направляетесь на Восток, япошкам тоже придется вскорости убраться обратно! Я сторонник крепкой державы. Да, нам жаль потерянных привилегий, земель и имений, из-за этого и ненависть к красным. Только мне кажется, мы сможем своей службой часть привилегий вернуть, не правда ли?

— Полностью с вами согласен, полковник! Кстати, у нас даже генералы, которые не имеют образования, проходят обучение в Академии Генштаба. Так что дам совет — готовьтесь к поступлению, подтягивайте свое образование!

— И кто сейчас руководит Академией?

— Андрей Евгеньевич Снесарев, что интересно — он даже не снимал своей генеральской формы и щеголял в ней и после революции и всю гражданскую войну.

— Передайте Андрею Евгеньевичу мое уважение!

— Надеюсь, что вы это сможете выполнить лично. Так для чего вы искали со мной встречи, Роман Федорович? Я к Армии отношения не имею.

Барон расхохотался и погрозил мне пальцем — Бросьте, Андрей Юрьевич, моя разведка не зря ест свой хлеб — вы же практически входите в руководство большевицкой партии! Вы, я уверен, можете мне ответить на вопрос — Будем ли мы брать Корею и когда?

— Рветесь в бой? Скучно вам, барон? Скоро, скоро вы будете добывать генеральские звезды. Немного нужно потерпеть.

— Что же, я рад, чрезвычайно рад. Может быть составите компанию — мои бойцы приготовили барашка по-кавказски, мясо молодое, нежное.

— У меня люди, их бы тоже не мешало бы покормить.

— Ну что, есаул, найдешь еще барашков кубанцам? — барон взглянул на Семенова и тот кивнул. — Накормим конечно, и казачков и узкоглазого тоже. Хотя он очень на япошку похож.

Я кивнул и вышел.

Оставшись одни, друзья понимающе переглянулись. Барон задумчиво смотрел в окно, за которым мельтешили красноармейцы — Вот мы и опять начинаем карьеру в русской армии со средних чинов. Хотя, если честно, ты, есаул, получил атамана за красивые глаза. Барон Врангель, будучи командиром Нерчинского казачьего полка, у которого ты занимал должность полкового адъютанта, сказал позже о тебе: "Семёнов, природный забайкальский казак, плотный коренастый брюнет, ко времени принятия мною полка, состоял полковым адъютантом и в этой должности прослужил при мне месяца четыре, после чего был назначен командиром сотни. Бойкий, толковый, с характерной казацкой смёткой, отличный строевик, храбрый, особенно на глазах начальства, он умел быть весьма популярным среди казаков и офицеров. Отрицательными свойствами его были значительная склонность к интриге и неразборчивость в средствах для достижения цели. Неглупому и ловкому Семёнову не хватало ни образования (он кончил с трудом военное училище), ни широкого кругозора, и я никогда не мог понять, каким образом мог он выдвинуться впоследствии на первый план гражданской войны". Вот такая нелестная формулировочка, Гриша!

Глава 6

В Хабаровске к нашим вагонам подошел ординарец Блюхера и попросил меня пройти в штабной вагон Командующего Восточным фронтом. В штабном вагоне было сильно накурено и открытые окна практически не спасали. Командующий отдал приказ и штабные быстро покинули салон, подойдя ко мне, Блюхер протянул руку для рукопожатия и я ответил, отметив недюжинную силу. На груди генерала-лейтенанта были царские награды — два креста и медаль. Так же был и орден Красного знамени, Блюхер стал первым кавалером этого ордена.

По семейной легенде, фамилия Блюхер у предков Василия Константиновича появилась от прозвища прапрадеда — крепостного крестьянина Феклиста, участника Отечественной войны 1812 года. Вернувшись по окончании войны в деревню, Феклист получил прозвище Блюхер от помещика Кожина, отставного военного, который, оценив награды Феклиста, пошутил: «Истинный фельдмаршал Блюхер».

С началом Первой мировой войны в августе четырнадцатого взят по мобилизации на военную службу в Москве. Блюхер был награждён Георгиевской медалью четвертой степени. Ходили слухи, что за боевые отличия Блюхер был награждён двумя Георгиевскими крестами третьей и четвертой степеней и произведён в младшие унтер-офицеры. Однако документального подтверждения этому не было. Отсутствие фотографий Блюхера в унтер-офицерской форме и с Георгиевскими крестами на груди, наряду с отсутствием упоминаний о награждении крестами и присвоении звания в приказах по полку, ставит под сомнение получение им этих наград и этого звания.

Далее, в своей автобиографии Блюхер указал, что в январе пятнадцатого года на реке Дунаец под Тернополем он был тяжело ранен разорвавшейся гранатой в левое бедро, левое и правое предплечья. Был разбит тазобедренный сустав, из-за чего левая нога стала короче. В бессознательном состоянии его доставили в армейский полевой госпиталь. Восемь больших осколков было извлечено из его тела, сильно повреждены были обе ноги. Осмотрев солдата, профессор Пивоварский произвёл очень сложную операцию и приложил все усилия, чтобы спасти ему жизнь. Блюхера дважды выносили в мертвецкую, как умершего. В ходе проверки биографических данных моими следователями все эти сведения также не нашли подтверждения. Я этот компромат пока никому не показывал, держу в сейфе очень много папочек на всех значимых лиц страны.

По семейной легенде, фамилия Блюхер у предков Василия Константиновича появилась от прозвища прапрадеда — крепостного крестьянина Феклиста, участника Отечественной войны 1812 года. Вернувшись по окончании войны в деревню, Феклист получил прозвище Блюхер от помещика Кожина, отставного военного, который, оценив награды Феклиста, пошутил: «Истинный фельдмаршал Блюхер».

С началом Первой мировой войны в августе четырнадцатого взят по мобилизации на военную службу в Москве. Блюхер был награждён Георгиевской медалью четвертой степени. Ходили слухи, что за боевые отличия Блюхер был награждён двумя Георгиевскими крестами третьей и четвертой степеней и произведён в младшие унтер-офицеры. Однако документального подтверждения этому не было. Отсутствие фотографий Блюхера в унтер-офицерской форме и с Георгиевскими крестами на груди, наряду с отсутствием упоминаний о награждении крестами и присвоении звания в приказах по полку, ставит под сомнение получение им этих наград и этого звания.

Далее, в своей автобиографии Блюхер указал, что в январе пятнадцатого года на реке Дунаец под Тернополем он был тяжело ранен разорвавшейся гранатой в левое бедро, левое и правое предплечья. Был разбит тазобедренный сустав, из-за чего левая нога стала короче. В бессознательном состоянии его доставили в армейский полевой госпиталь. Восемь больших осколков было извлечено из его тела, сильно повреждены были обе ноги. Осмотрев солдата, профессор Пивоварский произвёл очень сложную операцию и приложил все усилия, чтобы спасти ему жизнь. Блюхера дважды выносили в мертвецкую, как умершего. В ходе проверки биографических данных моими следователями все эти сведения также не нашли подтверждения. Причем выяснились странные вещи — стачек, в которых участвовал Блюхер, никто не помнит, как не помнят в них и участия самого Блюхера. В местах, где он якобы работал, не находилось ни одного свидетеля, которые могли бы подтвердить — да, был такой человек. Те, с кем Блюхер мог работать в местах, упомянутых в его биографических материалах (на Сормовском судостроительном заводе в Нижнем Новгороде, на механическом заводе Остермана в Казани и так далее), лишь разводили руками — не знаем мы никакого Блюхера! Скорее всего, он действительно был сыном крестьянина из деревни Барщинка Ярославской губернии. Мало того, следователи не обнаружили никаких доказательств участия Блюхера в Февральской революции. Попутно выяснилось, что официально в партию Блюхера никто и никогда не принимал. А в первом письменном упоминании, датированном семнадцатым годом, большевик Зубков пишет о «беспартийном солдате Блюхере». А как же официальные данные о вступлении в РСДРП в июне шестнадцатого года?

Однако в молодые годы в жизни Василия было что-то такое, о чем он предпочитал впоследствии не вспоминать. Среди родственников сохранились смутные то ли воспоминания, то ли слухи о том, что Блюхер служил приказчиком у купчихи, будучи ей одновременно гражданским мужем. Возможно, это лишь досужие сплетни, но определенно можно сказать, что вспоминать юность Василий не любил. Я этот компромат пока никому не показывал, держу в сейфе очень много папочек на всех значимых лиц страны.

Весной восемнадцатого года Блюхер сражался с отрядами казачества, выступившими против советской власти. Летом силы красных были блокированы и оказались под угрозой полного разгрома. Блюхер возглавил Сводный отряд, в который объединились более десяти тысяч бойцов, и осуществил полуторатысячный километровый рейд по тылам белых.

За неполные два месяца похода части Блюхера провели более двадцати боёв, разгромили семь полков Сибирской армии, дезорганизовали тылы противника. За этот рейд Блюхер и был награжден орденом Красного Знамени, став первым кавалером данной награды. После этого он сразу превратился в знаменитость, настоящую красную легенду, хотя успехи и неудачи на фронте он чередовал. Например, осенью девятнадцатого года его Пятьдесят первая стрелковая дивизия оказалась на грани поражения, однако Блюхеру вновь удалось осуществить маневр, нанеся удар в тыл белым и прорвавшись на соединение со своими. В этой истории Блюхеру не удалось проявить себя во взятии Перекопа, так как белые после моей резни в Таганроге сдались.

— Докладывайте, товарищ Блюхер, какими разведданными вы располагаете о японцах?

— Численность японских войск — около семидесяти тысяч человек и военная эскадра из десяти кораблей. Так же в порту стоят пять военных кораблей США. Англичане и французы не так давно отвели свои корабли из наших вод.

Чтобы отторгнуть от России дальневосточные территории, японцы вынашивают план создания на них буферного государства под протекторатом Японии. В настоящий момент железную дорогу на подступах к городу держит Пятая дивизия генерала Судзуки. Японцы вероломно захватили город, ведя в то же время мирные переговоры. Исключительным коварством сопровождалось выступление японской военщины в Хабаровске. В апреле представитель японского командования объявил о предстоящей эвакуации японских войск. Захваченных членов Военного совета — Сергея Лазо, Алексея Луцкого и Всеволода Сибирцева, которых они передали затем белогвардейской банде есаула Бочкарева, оперировавшей в районе Имана. Белогвардейцы по указке своих хозяев зверски расправились с руководителями революционной армии Приморья. Они сожгли их в паровозной топке на станции Муравьево-Амурская Уссурийской железной дороги. В Хабаровске удалось арестовать Бочкарева с подельниками, расположившихся в гостинице «Селект». Бочкаревцами оказывалось вооруженное сопротивление, но их взяли почти всех живьем. Что будем сними делать?

— Давайте сюда этого карателя! — я в ожидании бандита с благодарностью взял предложенный Командующим зеленый чай.

— Доставили душегуба! — конвойные ввели Бочкарева.

Это был человек высокого роста, хорошего сложения, в черкеске, в казацкой папахе, лихо надетой набекрень. На его молодом и красивом лице не было и тени страха. Оно дышало презрением и гордостью.

— Что, красная сволочь, радуетесь? Захватили сокола черные вороны!

Я подошел к есаулу и поинтересовался — Все казачество решило начать мирную жизнь, правительство республики простило их прегрешения, а вам, есаул, понравилось резать ремни со спин пленных и сжигать вместе с японцами целые деревни вместе с жителями, которых не устраивает власть оккупантов?

— Вас, гребаных большевиков, мало жечь, вас надо на кол сажать, суки красные!

Я покачал пальцем перед носом любителя лить реки чужой крови и приказал конвойным — Ребята, этого на центральную площадь, посреди которой срочно вырыть яму метр-полтора глубиной, заготовьте кол, можете особо его не выстругивать.

— Не понял, для чего кол? — вытаращил глаза Блюхер.

Понявший все есаул было дернулся, но его придержали за связанные руки, явственно запахло дерьмом — бравый каратель обосрался.

— Проведем показательную казнь. Да, когда выведете его на улицу — срежьте одежду ниже пояса, вонь страшная!

Есаул заверещал как поросенок, но его выволокли на улицу.

— Не кажется вам, товарищ Сорокин, слишком жестокой подобная казнь? — изумленный Блюхер до конца не мог поверить моему приказу.

— Кажется, но таким тварям расстрел за счастье!

Пока шла организация казни я высказал Блюхеру все, что я думаю о его разведке — ничего конкретного не было известно. Как всегда полуграмотное командование наплевало на добычу разведданных. Я поручил своим кубанцам поискать среди красноармейцев толковых местных охотников-следопытов, которые знают Владивосток и его округу как пять пальцев.

Пока я проследил за частичной разгрузкой наших припасов, которые понадобятся в разведывательном рейде, все уже подготовили. Вся площадь была полна народа. На бывшем кладбище, ставшем до революции плацем, который назвали Николаевской площадью — в честь Николаевской церкви, яблоку было негде упасть. Здесь расположилась биржа извозчиков, шла торговля — место обустраивалось, обозначались границы площади: улица Пушкинская и Гоголевская. Построены двухэтажные каменные здания: Николаевское городское трех-классное училище и почтово-телеграфная контора, трёхэтажное реальное училище. Посреди огромной площади с трудом выдолбили шурф и наскоро соорудили трибуну, на которой я и Блюхер заняли место. Я, во избежание засвечивания японскими агентами своего лица, заранее с помощью грима изменил свою внешность.

Осмотрев людское море, я кратко двинул речь, стараясь избегать модного словоблудия — Товарищи! Советская власть пошла на встречу подлым убийцам своего народа, дав прощение всем жестоким убийцам и карателям, решив прекратить гражданскую братоубийственную войну. Но до сих пор предатели своей страны, подлые наймиты японских оккупантов, продолжают уничтожать и пытать русских людей. Перед вами бывший казак, которые предпочел службу в объединенных казаческих полках русской Красной армии прислужничеству врагу России. Причем любимым развлечением этого подонка стали пытки и издевательства над пленными красноармейцами и недовольными мужиками. Эта тварь приговаривается к смерти через исконно русскую казнь — посажение на кол. На колу сделали перекладину, которая остановит движение тела, не позволяя колу дойти до сердца. Начинайте!

Плачущему есаулу с забитым в рот кляпом с размаху ввели кол в задницу и затем кол поставили вертикально в шурф. Каратель пытался сжать ягодичные мышцы, но все равно его тело медленно опускалось по грубо ошкуренному стволу, пока движение не остановила перекладина.

Сойдя с трибуны я направился с площади, людская толпа расступалась и я в полной тишине в сопровождении двоих охранников двинулся к своим пластунам.

Интерлюдия

Японские войска после революции в Петрограде оккупировали Приамурье, Приморье, Забайкалье, Северный Сахалин и часть Сибири. Военный контингент Японской империи был самым мощным на востоке, среди прочих стран — участниц Интервенции. Японцы выставили от семидесяти до ста двадцати тысяч солдат и офицеров, задействовали до половины всех своих вооруженных сил. Для сравнения, американцев в этом регионе было не более десяти тысяч. Помимо своих войск, японцы фактически обеспечивали и деятельность местных «батек-атаманов» навроде Семенова и Калмыкова. Те, будучи юридически «белыми», фактически были сами по себе, открыто саботируя даже самого Верховного правителя Колчака. А если тот начинал возникать — сразу же, за спиной «атаманов» возникали японцы. Сам Колчак считал Дальний Восток потерянным «если не навсегда, то надолго». Действительно, «освоение» региона шло ударными темпами. Японцы отжимали землю, скупали заводы, «забивали» рыболовные участки. Короче, не терялись. Кстати, часть золотого запаса бывшей Российской империи тоже досталась им.

Конечно, подобного рода деятельность (в сочетании и с «японизацией» подвластных территорий) привела к масштабному партизанскому движению, которое японцы давили беспощадно самыми суровыми мерами, вплоть до сжигания деревень и массовых расстрелов мирного населения. И да, к двадцатому году домой «свалили» практически все интервенты. Кроме японцев.

Японцы появились во Владивостоке позже, чем китайцы и корейцы, и даже позже, чем европейцы и американцы, хотя были нашими ближайшими соседями по Дальнему Востоку. Связано это с тем, что эпоха изоляции Японии от внешнего мира окончилась только в 1868 г., когда в стране произошла буржуазная революции Мэйдзи и японцам было разрешено покидать территорию своего государства.

В 1880—1890-е гг. во Владивостоке стал формироваться район компактного проживания японцев, которые заселили улицы Фонтанную, Пологую, Косой и Маркеловский переулок. Неофициально эта часть города именовалась "Нихондзин мати" — японский квартал. Японцам удавалось сформировать пространство этих улиц по-японски. Квартал со своей атмосферой назывался "моннай", что в буквальном переводе означает "внутри ворот". Магазины и другие заведения располагались внутри такого квартала, а рекламу помещали при входе в него. Японское общество, даже заграницей, было жестко структурировано и подчинено определенным правилам. Каждый японец, приехавший во Владивосток и предполагавший прожить там более трех месяцев, должен был стать членом организации "Урадзиво-киорюмин-кай кисоку" (Общество японцев, проживающих во Владивостоке).

В его уставе говорилось: "Общество имеет своей целью защищать интересы всех японских подданных, проживающих во Владивостоке" и "каждый японский подданный, проживающий во Владивостоке, имеет право пользоваться покровительством со стороны этого общества и должен принимать активное участие в его делах". Общество имело свое издание "Урадзио-боеки-геппо" — ежемесячный "Вестник иностранной торговли Владивостока", который выходил благодаря усилиям японского коммерческого агента.

Члены Общества японцев были распределены по цеховому принципу. В нем были отделения фотографов, прачек, парикмахеров. Это давало японцам возможность сориентироваться в местной жизни. При этом владивостокцы заметили, что некоторые услуги, оказываемые японцами, были монополизированы и качество их держалось на высоком уровне. Например, прачечные во Владивостоке были в основном японскими. Мужчины одевались и стриглись на европейский манер, а вот женщины носили национальную одежду — кимоно и гэта. Их волосы были уложены в традиционную японскую причёску. В холодное время года большинство японцев предпочитали европейскую обувь.

С началом русско — японской войны 1904–1905 гг. все японцы покинули Владивосток, но после ее окончания они вернулись и деятельность японской диаспоры оживилась. Во время Первой мировой войны Россия и Япония оказались союзниками и приток японцев еще более усилился. К 1917 г. во Владивостоке проживало около пяти тысяч человек японского населения.

В восемнадцатом году Япония одной из первых высадила свои войска во Владивостоке. Причиной стало ограбление в Маркеловском переулке конторы "Исидо", во время которого грабители убили двух японцев — хозяина конторы и служащего. Налет произошел четвертого апреля, а уже на следующий день, под предлогом защиты своих подданных, в городе был высажен японский десант в количестве пятисот человек.

Высадка десанта вызвала резкие протесты жителей Владивостока, местных властей и ноту Советского правительства. Кроме того, союзники Японии еще не приняли совместного решения об интервенции и поэтому в конце апреля восемнадцатого года японцам пришлось вернуть десант на корабли. В июне японцы поддержали Чехословацкий переворот и только в августе началась полномасштабная интервенция Японии, Британии, США, Франции и Италии против Советской России. Одиннадцатого августа во Владивостоке высадились две тысячи японских солдат Двенадцатой пехотной дивизии, затем количество японских войск было доведено до девяти тысяч человек, а в девятнадцатом году число японских военнослужащих во Владивостоке составило двенадцать тысяч человек.

Только сПриморья японские промышленники вывезли сельдь в количестве: в девятнадцатом году — почти четырнадцать с половиной тысяч штук, в двадцатом — почти пятнадцать тысяч штук. Были угнаны тысячи лошадей и голов скота, переправлялись пароходы и баржи, вывозились инструменты, рельсы и шпалы, чугун, сталь, цветные металлы, сера и фосфор, воск, резина и селитра, спички, кофе, чай, нафталин, военное обмундирование, снаряжение и тому подобное. В реальной истории японцы покинули Владивосток только в двадцать втором, а Сахалин — в двадцать пятом году!

Глава 7

В разведку мы ушли в полном составе, оставив часть взрывчатки, с нами на предоставленных Блюхером лошадях отправились Сэн Катаяма и двое охотников, крепкие мужики с простоватыми лицами, но двигающиеся как тигры, стреляющие белке в глаз. Японцы занимали село Черниговка, полностью контролируя железную дорогу, село находилось в двухстах километрах от Владика. Первые пятьсот километров мы преодолели верхом и оставили их в небольшом городке Спасск-Приморский, в котором находились три батальона красноармейцев и корпус Молчанова, перешедший на сторону красных. Корпус состоял из трех стрелковых полков, кавалерийский дивизион и две артиллерийские батареи, кавалерийский полк, дивизионную школу младшего комсостава и бронепоезд. Силы здесь собрались довольно внушительные — две тысячи штыков, семьсот сорок сабель, двадцать восемь пулемётов, девять орудий.

Город состоял из станции Евгеньевка, военного гарнизона, Спасской слободки и рабочего посёлка при цемзаводе.

После сдачи Дальневосточной армии, не веря обещаниям большевиков, вывел третий корпус по КВЖД на территорию Приморья, где привёл его в боевую готовность. Благодаря сдаче белых войск, штурм Спасска не понадобился. Генерал-майор Молчанов при получении ультиматума и обещании полного прощения при переходе на сторону Красной армии и сохранении чинов, полученных на царской службе, решил капитулировать. Виктори́н Миха́йлович сменил погоны генерала на подполковничьи и продолжал командовать корпусом.

Я получил от подполковника приглашение отобедать и решил воспользоваться поводом для получения от Молчанова сведений о японцах, ведь он плотно сними сотрудничал.

Викторин Михайлович поразил своей худобой, аккуратно постриженные усы и внимательные умные глаза создали приятное впечатление.

— Здравствуйте, товарищ подполковник! — я протянул руку и пожал крепкую кисть хозяина дома.

— Добрый день! Садитесь, как раз самовар поспел. Вы в каком звании, товарищ Сорокин?

— Генерал-лейтенант КГБ.

— Такой молодой генерал! Вы успешно строете свою карьеру! Я краем уха слышал, что в наши края заехал немаленький чин из ЧэКа, извините, уже КаГэБэ, но не думал, что настолько…

На столе стояли супница, горячее из лося. Перекусив вкусным обедом, принялись за чай с вареньем из голубики.

— Викторин Михайлович, вы же плотно работали с оккупантами, что можете рассказать о их укреплениях, командовании, численности?

— Согласно договору с США, Япония должна была направить в Сибирь и на Дальний Восток равное с американцами количество войск — по девять тысяч человек. Однако уже к октябрю восемнадцатого численность японских войск в России (с учетом КВЖД) была около семидесяти трех тысяч солдат и офицеров. После ликвидации советской власти на российском Дальнем Востоке и некоторой стабилизации положения, японское военное командование приняло решение сократить количество своих войск путем демобилизации запасных и резервистов из состава экспедиционного корпуса и оставить здесь только кадровый состав. С октября началась частичная эвакуация войск в Японию, и в итоге к февралю девятнадцатого года численность японских войск составила около двадцати пяти с половиной тысяч человек. В экспедиционный корпус входили три пехотные дивизии — Третья, Седьмая и Двенадцатая, а также отдельные части и подразделения. Сразу с осени восемнадцатого Третья дивизия (командир генерал Ооба) со штабом в Чите несла охрану железной дороги от Нерчинска до Верхнеудинска. Седьмая дивизия (командир генерал Фудзи) со штабом на станции Маньчжурия была расположена на зимних квартирах в полосе отчуждения КВЖД от станции Пограничная до Борзи (в Забайкалье) и частично в Благовещенске, неся охрану железной дороги в Северной Маньчжурии. Двенадцатая дивизия (командир генерал Оой) со штабом в Хабаровске держала под контролем всю Амурскую, часть Уссурийской железных дорог, а также район Николаевска-на-Амуре. В конце января прошлого года во Владивосток, для усиления "охраны города", из Забайкалья был переброшен Третий батальон Третьей дивизии. Два японских бронепоезда несли охранную службу на Уссурийской и Амурской железных дорогах. С декабря восемнадцатого японские войска на Дальнем Востоке находились под командованием генерала Отани (его штаб был во Владивостоке), который с августа стал командующим объединенными интервенционистскими войсками на Дальнем Востоке. В декабре восемнадцатого года во Владивосток приезжали начальник Второго отдела японского Генерального штаба генерал Такаянаги и члены японского парламента.

Весной прошлого года началась смена японских войск. В апреле на Дальний Восток стали прибывать части Шестнадцатой пехотной дивизии под ко-мандованием принца Насимото, которые заменяли убывавшую из Маньчжурии Седьмую дивизию. На смену Двенадцатой дивизии стали приходить части Четырнадцатой дивизии (командир генерал-лейтенант Курита, начальник штаба полковник Ойнума). В середине мая в Хабаровске состоялся парад вновь прибывших частей Четырнадцатой дивизии. В середине июня Пятая пехотная дивизия (командир генерал Судзуки, начальник штаба полковник Хантаро Футаконси), располагавшаяся в Хиросиме, получила приказ отправиться в середине августа в Забайкалье на смену Третьей дивизии. Девятая бригада Пятой дивизии командировалась в июле. В ноябре 1919 г. новым начальником 14-й японской дивизии стал генерал Сироодзу. Бывший командир генерал Курита назначался начальником Токийского гарнизона.

В январе этого года японцы прислали в Приморье Тринадцатую пехотную дивизию под командованием генерала Нисикава в составе Двадцать шестой бригады (командир генерал-лейтенант Мурата; Тридцатый и Пятидесятый пехотные полки), двух эскадронов Семнадцатого кавалерийского полка, четырех батарей Девятнадцатого полка полевой артиллерии и штаба дивизии. Хочу отметить, что японские войска не раз спасали войска белых от разгрома.

Правительство Японии понимало, что объять необъятное невозможно и удержать всю оккупированную ею территорию Сибири и Дальнего Востока не удастся. Поэтому в феврале этого года японский Генеральный штаб подготовил план по выводу войск из Забайкалья, Амурской области и сосредоточению их в Приморье и на КВЖД. В настоящий момент из-за восстания партизан японцы убрались из Николаевска-на-Амуре, в Приморской области остались две дивизии общей численностью около тридцати тысяч человек. В Корее размещены три дивизии и двенадцать отдельных батальонов; в полосе отчуждения КВЖД — около дивизии; в Южной Маньчжурии — около трех дивизий. В Приморской области только во Владивостоке расположились около двенадцати тысяч японских войск, в Никольске-Уссурийском — около четырех тысяч и из Хабаровска выведено около десяти тысяч, которые тоже расположились на подступах к Владивостоку. Командующий японскими экспедиционными войсками на Северном Сахалине назначен генерал Козима, штаб Тринадцатой дивизии переехал в Никольск-Уссурийский. Во Владивостоке, в Гнилом Углу, располагается двенадцатый полк. Вся городская патрульная служба возлагается на Девятый полк, во Владивостокском порту находятся три японских крейсера и пять миноносцев, захваченная русская канонерка "Вотяк", два китайских крейсера, еще два миноносца несли вахту на Амуре, напротив села Мариинского.

— Откуда, товарищ подполковник, у вас такие сведения?

— Научил штабных япошек пить нашу русскую водку! От меня у них практически не было секретов. Не поверите, но я сносно научился понимать японский, хотя говорить не могу — язык не поворачивается это их чирикание повторять.

— Скажите, как через насыщенную японскими войсками территорию пробраться более-менее легально во Владивосток?

Молчанов развел руками — Честно говоря, не знаю даже.

— Хотите рискнуть, и отправиться в тыл к японцам?

— Это как? В принципе я не против отдать свою жизнь ради Родины.

— Это отлично! Готовьтесь — устроим ваш побег, главное — что бы вам поверили.

Генерал Козима слушал доклад о прорыве из Спасск-Приморского паровоза с одной теплушкой — Генерал Молчанов убил прибывшего из Москвы генерала комитета государственной безопасности Сорокина, который по нашим сведениям, помимо того, что он был заместителем Дзержинского, так еще и входил в руководство Партии большевиков. Этот Сорокин посадил на кол в Хабаровске одного из русских младших офицеров, который участвовал в карательных мерах против населения, сочувствующего партизанам. С помощью двадцати казаков, двоих охотников и японского подданного, возвращающегося из Германии после обучения, генерал захватил паровоз и добрался до наших передовых частей. Всех их разоружили и доставили сюда, во Владивосток. Молчанов утверждает — у Сорокина был приказ оставить в Спасск-Приморском батальон для создания видимости дислокации всех войск с помощью разжигания по ночам большого количества костров, а остальных скрытно перевезти в Хабаровск, где готовится красное наступление в Корею. В течении двух-трех недель к границе с Кореей будут стягиваться войска РККА, освободившиеся после войны с Польшей, Финляндией и Прибалтикой.

Козима подошел к карте и внимательно изучил расстановку японских сил. "Если русские захватят Корею, император за такой позор может отправить в отставку. Нужно успеть раньше красных и подготовить оборонительные рубежи на границе Кореи и России." — Пригласите начальника штаба — он должен проработать план по переброске наших войск поближе к театру военных действий!

Вот уже четвертый день мы находимся во Владивостоке. Сегодня нас выпустили из подвала, где нас держали. Молчанова и японского коммуниста правда с нами не было — их держали где-то отдельно от нас. С утра нас накормили рисом и рыбой, затем приказали собрать свои вещи и нас вывели наверх, где уже при полном параде с револьвером в кабуре и шашкой в отделанных серебром ножнах нас ждал Молчанов.

Все мои пластуны по легенде были личной охраной генерала, охотники — разведчиками, я же — его ординарцем Виктором Клюевым с погонами подъесаула.

— Ну что, молодцы! Натерпелись в застенках союзников? — Молчанов был в сопровождении Катаямы, одетого в свой гражданский костюм-тройку и шляпу-котелок. — Сейчас вам вернут ваше оружие и инструменты, проверьте — все ли в наличии.

Получив от японцев свои маузеры и револьверы, нацепив шашки и кинжалы, мы сразу почувствовали себя уверенно. В деревянном ящике для инструмента среди различных железок лежали пяток глушителей, на которые никто не обратил внимание.

— Виктори́н Миха́йлович, куда мы сейчас?

— Я договорился и нас разместят в казарме с японцами рядом со штабом японской экспедиционной армии. Двадцать лет назад из кирпича построили одноэтажные казармы для военных, в этом здании и разместился штаб. Вы хотели попасть в штаб, он практически в шаговой доступности!

Мы шли по двое по широкой улице, застроенной двух, трех и даже четырех-этажными зданиями. Посреди этого проспекта двигалась бесконечная колонна японцев, которых грузили на корабли и отправляли к берегам острова Канхвадо, открывавшего путь вдоль реки Ханган к сердцу Кореи — Сеулу.

— Японцы за три дня отправили около десяти тысяч человек, еще пятнадцать отправят в течении четырех дней, основная масса оставшихся войск дислоцируется в Никольск-Уссурийском, в городе останется только Девятый полк, ну и конечно же японские корабли — Молчанов недолго помолчал, рассматривая проходивших солдат и продолжил — сегодня меня пригласили на ужин парочка японских генералов, будешь со мной как мой ординарец, Катаяма будет переводить. Ваших людей придется оставить в казарме.

Ресторанчик с японской кухней был забит японскими офицерами, генералы Мицуэ Юи, командовавший японским гарнизоном в китайском городе-порту Циндао и Кикудзо Отани, главный инспектор боевой подготовки, ожидали нас в отдельном кабинете. Молчанов сел за столик и указал мне место рядом — Позвольте представить, господа генералы, мой ординарец, храбрый юноша, ненавидящий красных всей душой. Переводить будет ваш соотечественник — Сэн Катаяма.

Генералы важно кивнули, Катаяма низко поклонился и тоже был допущен к столу.

— Вовремя вы, господин генерал, доставили такие сверх важные сведения! — Мицуэ поднял глиняную чашку с сакэ и все выпили вместе с ним. Я с трудом проглотил теплую хрень и мысленно пожелал японцам подавиться их пойлом.

Попросив жаренной рыбы, я с ужасом покосился на суши с лососем, чье филе не обработали термическим способом — мне еще не хватало завести в кишечнике живность. В Японии вообще нет понятия основного блюда, вся еда равносильна. Традиционно на стол ставят блюда комнатной температуры и горячие, например, рис. Также нет порядка подачи, роллы могут ставить одновременно с другими блюдами. И едят их вместе с другими блюдами, то есть нет первого и второго. Начало 1900-х годов внесло изменения в японскую кухню. Иностранные кухни со всех уголков мира наводнили японские кулинарные книги, что стало частью бума хайкара. Такие популярные блюда, как рис с карри, сукияки, рамен и гюдон, появились в период Мэйдзи как часть движения хайкара и представляли собой сплав традиционной японской кухни с другими кухнями. Кухни были полностью перестроены для приготовления этих блюд; кухни периода Эдо использовались для приготовления простых блюд из риса, жареной рыбы, овощного супа и маринованных овощей.

Повар торжественно внес поднос, на котором лежали четыре рыбины Фугу. Я знал, что яд в больших количествах содержат печень, икра, желчный пузырь и кожа. Рыбу фугу можно есть только после тщательной, специальной очисткии обработки.

— Угощайтесь — перевел Катаяма, эта рыба просто божественна!

Генерал Кикудзо Отани улыбнулся и первым принялся поедать Фугу. Мысленно перекрестившись, я последовал примеру японцев, а Молчанова наш переводчик предупредил о опасности рыбы и тот, размашисто перекрестился и не спеша стал вилкой отправлять кусочки рыбы в рот.

— А это что такое — Молчанов указал на студенистую массу и получив ответ. что это маринованная медуза, отодвинул ее от себя подальше.

— Колчаковский генерал Розанов договорился командующим японскими оккупационными войсками генерал-лейтенантом Ои Сигэмото в январе этого года о вывозе в Японию той части “царского” золотого запаса, которая хранилась в подвалах Владивостокского отделения Госбанка России — Кикудзо Отани, выпив еще сакэ, решил немного поговорить с Молчановым — Его вывезли на крейсере “Хидзэн”. Этим же крейсером отбыл в Японию и генерал, переодетый в японский военный мундир с небольшой группой людей из его окружения и семьёй. А вы, генерал, не желаете поселиться в стране восходящего солнца?

Молчанов развел руками — У меня нет золота, а без него кому я нужен в вашей Японии? У меня даже нет валюты, на что я буду жить? Да и привык я к нашей, русской обильной кухне, к нашей водке. Нет уж, я умру и буду похоронен на родной земле. Господин Мицуэ Юи, вы когда отправитесь обратно в Циндао?

— Как только закончится перевозка войск и предоставленные мною суда будут уже не нужны.

Я решил осторожно вклиниться в беседу — Всю жизнь я мечтал стать флотским офицером, но не повезло. Все казаки из личной охраны генерала тоже зачарованы мощными линиями ваших крейсеров. Нельзя ли разрешить нам экскурсию на каком — нибудь броненосце, господа генералы?

Японцы переглянулись и Кикудзо Отани, разжевав рыбу, согласно кивнул — через три дня я буду инспектировать состояние нашей эскадры, сколько человек в вашей охране, господин Молчанов?

— Помимо моего ординарца и переводчика со мной двадцать два человека.

— Я закажу на вас пропуска, что бы вы не мешали команде, вам лучше осмотреть "Микасу", большая часть команды будет находиться на берегу, на разгрузке угля с угольщиков, которые должны придти с качественным кардиффом. Корабль покажет вам первый помощник капитана. Командир — кэптен Ямамото Эйшуке тоже будет на берегу. Я попрошу разрешить показать весь корабль, гордость нашего флота!

Я мысленно потер руки — главное попасть на корабль, а там разберемся, самое главное — отсутствие команды, а это где-то восемьсот человек!

Глава 8

В назначенный день Молчанов, снимавший квартиру в паре кварталов от нашей казармы, с утра явился при параде в начищенных до блеска сапогах.

— Никогда не думал, что разведка в тылу врага так выматывает! — Молчанов мрачно похлопывал своими лайковыми перчатками по ладони левой руки — Оказывается улыбаться врагу и выведывать его секреты не легко, это сильно бьет по мозгам и постоянно приходится держать себя в руках. А вы как будто в чужой маске родились, Александр Юрьевич!

Я сделал страшные глаза и Молчанов, хлопнув себя по лбу, извиняюще произнес — Виноват, господин подъесаул! Кстати, от агентов в Хабаровске японцы получили подтверждение наших данных о готовящемся наступлении на Корею, арьергард красной армии поведет барон фон Унгерн, которого некий Сорокин так же разжаловал из генералов! — Молчанов усмехаясь посмотрел в мои глаза и я понимающе кивнул ему, затем отдал приказ — Взвод, стройся!

Мои кубанцы, сменившие свою форму на мундиры Седьмого Сибирского казачьего полка быстро одели парадную форму — однобортный, с прямыми бортами, темно-зеленого неворсованного сукна, на крючках. Воротник — стоячий, одного сукна с мундиром с закругленными краями. Погоны — алые, пришивные, с подбоем мундирного сукна, с шифровкой в виде цифры, обозначавшей номер полка. Шаровары — серо-синего сукна с однорядным алым лампасом. Мой мундир отличался тем. что на воротник и обшлага офицеров полагались одиночные серебристые гладкие шитые петлицы с алым просветом, у всех были папахи с коротким бараньим мехом. Двое охотников, которых я прихватил с собой, были одеты в солдатскую форму. Приготовив револьверы с глушителями, ножи, удавки и остальное оружие, мы направились на экскурсию, обещанную японским генералом.

К стоящему в бухте Владивостока "Золотой Рог" броненосцу нас доставил катер.

Пока мы двигались к цели нашей "экскурсии", я с интересом разглядывал стоящие на рейде броненосец «Хидзэн», который до 1905 года был эскадренным броненосцем «Ретвизан». Вскоре после захвата Порт-Артура японцы приступили к подъёму севших на грунт русских кораблей, благо вода едва доходила им до верхней палубы, и то во время прилива. При сравнении «Ретвизана» с самыми мощными кораблями японского флота того времени — броненосцем «Микаса» и вообще типом «Сикисима», можно сделать вывод, что русский корабль мало в чём уступал своему противнику, а иногда его превосходил. «Ретвизан» был совсем чуть тихоходнее, но с намного большей дальностью плавания, располагал двенадцатью 152-мм орудиями вместо четырнадцати на «японцах», а также обладал лучшей мореходностью. К концу 1908 года из двенадцати находившихся в строю японского флота броненосцев ровно половину составляли бывшие русские корабли.

Невдалеке стояли эскадренные миноносцы «Арарэ» и «Усио». А вон китайские корабли — бронепалубный крейсер II ранга «Хайжун» и канонерская лодка «Юнцзянь».

"Микаса" оказался довольно крупным кораблем с двумя трубами, на глаз его длина составляла сто тридцать метров. Поднявшись на борт мы были представлены Первому помощнику капитана, но тот нас передал молодому лейтенанту и ушел в свою каюту. Японец важно начал экскурсию — Назвали этот корабль в честь горы в префектуре Нара. Заказан он был в 1898 году, строился в Англии на верфи фирмы «Виккерс». Спущен на воду в 1900 году, а в строй действующих кораблей он вступил в 1902-ом. К числу особенностей броненосца относятся наличие двойного борта и двойного дна. Бронирование борта доходит до уровня броневой палубы. Полное водоизмещение корабля составляет более шестнадцати тысяч тонн, на борту четырнадцать 152-мм пушек, рассредоточенных таким образом, что на каждый борт приходилось по семь орудий. «Противоминный калибр» корабля состоит из двадцати орудий 76-мм, расположенных в носу, в корме и в центральной батарее, находившейся над броневой палубой. Главный калибр состоит из четырёх 305-мм орудий с длиной ствола сорок калибров, снаряды весят триста восемьдесят шесть килограммов! Боекомплект состоял из бронебойных, фугасных и небольшого количества шрапнельных снарядов. На 305-мм, 152— и 76-мм орудиях установлены оптические прицелы, дальномеры и электрические синхронные системы передачи команд (дистанция, род снарядов, команда) из боевых рубок в башни и батареи.

— Вы видно артиллерист, господин лейтенант! — выразил я свое восхищение!

— Да, но я командую торпедным аппаратом, всего их на корабле четыре.

Молчанов оглянулся на пару часовых и поинтересовался — сколько сейчас человек несут вахту?

— Двадцать матросов и три офицера, еще сорок матросов отдыхают.

— Ну что же, пойдемте внутрь вашего броненосца, интересно посмотреть на машинное отделение. Говорят, на корабле самые мощные котлы — предложил я и японец кивнул. Наш переводчик с любопытством вместе с нами осматривал эту громадину из металла.

Мы двинулись за японцем вниз, а шестеро моих диверсантов незаметно отстали и, разбившись на двойки, зачищали корабль.

Особо мы уделили внимание системам экстренного затопления отсеков в, которых располагаются склады боеприпасов и собственно затопления любого отсека в случае невозможности погасить возникший в нем пожар. По сути, это были обычные вентили, при открытии которых из-за борта поступала вода. Лейтенант с гордостью продемонстрировал нам торпедный носовой аппарат, которым он командовал. Размер торпед впечатлял! Дуры еще те! Японцами использовались парогазовые торпеды разработанные, как правило, на основе мины Уайтхэда. Это были в целом «похожие» образцы, созданные на одном принципе, оснащенные гироскопическим прибором курса («машинкой Обри») и приводимые в движение пневматическим двигателем, работавшим на сжатом воздухе. Для повышения давления воздуха использовались керосиновые подогревательные аппараты и системы впрыска воды. Торпеды весили около тонны и могли поразить цель на дальности восемь километров, скорость торпеды составляла двадцать семь узлов (около пятидесяти километров в час).

Пока поднимались, я через переводчика упросил таки лейтенанта показать наводку на цель орудий главного калибра. Эти орудия установлены в двух двухорудийных башнях (одна в носовой и вторая в кормовой части). Лейтенант разошелся, видя в нас благодарных слушателей и стал сыпать слова так, что переводчик почти не успевал переводить — В момент вылета из ствола орудий главного калибра «начальная» скорость снаряда почти километр в секунду. Представляете, какая мощь!

Мы дружно закивали головами, тут появились и мои диверсанты, кивком головы показав, что задание выполнено. Я чуть отстал и дал им задание вернуться вниз к кингстонам, после выстрела сразу их открыть и подниматься наверх.

— Господин лейтенант, вон там стоит бывший российский броненосец "Ретвизан", продемонстрируйте наведение орудий на него. Или это достаточно трудно? — я попытался взять япошку на "Слабо" и мне это удалось. Задействовав моих казачков, лейтенант начал командовать и орудия кормовой башни вскоре уткнулись в борт броненосца «Хидзэн».

— Практически на расстоянии пистолетного выстрела находимся! — хвастливо заявил японец — Если бы мы сейчас выстрелили бронебойными, то снаряды разорвали бы его борт чуть ниже уровня ватерлинии в районе размещения боеприпасов. Жаль конечно, что сюда я смогу не скоро попасть — здесь служат самые опытные офицеры.

— Господин лейтенант, покажите нам бронебойные снаряды для этой дуры!

Японец махнул рукой и мы отправились за ним. Снаряды впечатляли. Рядом с ними лейтенант и прилег со свернутой шеей, Молчанов только успел удивленно охнуть, а мои молодцы принялись за транспортировку зарядов, а двое сноровисто раздели мертвеца, отдав ее форму Сэну. Затем оставили здесь троих и затем пришлось бежать в носовую башню и наводить орудия на бронепалубный крейсер «Хайжун». Молчанов с охотниками и Катаямой спускали в катер найденные пару станковых пулеметов системы Гочкиса — Одколека и ящик гранат. На дне катера лежали раздетые трупы японского экипажа катера — мои ребята его зачистили как бы между делом. Зарядив орудия, и, оставив в башне троих пластунов, я с оставшимися парнями, приказав всем одеть японскую форму, сам же с генералом и Сэном в лейтенантской форме важно расположился на палубе катера.

— Всем внимание! Наша задача захватить китайскую канонерскую лодку! Она ближе всех стоит к выходу из бухты.

«Юнцзянь» была похожа на небольшой двухтрубный крейсер и выглядела довольно грозно — длиной шестьдесят два метра и водоизмещением восемьсот семьдесят тонн, имела одно орудие Армстронга четыре дюйма (сто пять миллиметров) с длиной ствола пятьдесят калибров, одно орудие три дюйма (семьдесят шесть миллиметров) с длиной ствола пятьдесят калибров, четыре орудия сорок семь миллиметров. На этой посудине экипаж был максимум сто пятьдесят человек.

— Бойцы, вырезаем большинство команды, в плен берем матросов машинного отделения, артиллеристов и по возможности капитана и его помощника. Действуем как всегда жестко и аккуратно. не подставляем свою голову под глупый выстрел! Готовность номер один! До начала абордажа личики свои кубанские прячем в сторону!

Китайцы подали трап и мы, Молчанов в генеральской форме, Сэн в японском морском мундире и я, приготовив в обоих руках ножи, спрятав их внутри рукавов, поднялись на лодку. На нас было собрались поглазеть китайские матросы, но свисток боцмана тут же навел порядок и все опять занялись надраиванием палубы и наводя порядок на корабле — японцы проводили инспекцию, в этот момент они проверяли крейсер и вот-вот доберутся и до их канонерской лодки. Капитан корабля Ван Шоутин подошел к прибывшим и на японском поинтересовался о причине визита японского лейтенанта и русского генерала.

— Генерал Кикудзо Отани поручил мне ознакомить его гостя с нашим флагманом "Микаса", теперь же генерал Молчанов хочет увидеть ваш корабль, господин капитан!

— Ну что же, прошу — китаец шагнул в сторону боевой рубки и я успел заметить крадущихся по трапу диверсантов. Ударом в основание черепа я вырубил капитана, аккуратно прислонив его к борту.

— Подполковник, останетесь здесь вместе с переводчиком и не мешаете моим людям, не вздумайте достать оружие — еще ненароком выстрелите и поднимите тревогу.

Удивленный матрос, драивший палубу, получил нож в правую глазницу, второй нож настиг шею боцмана, удивленно выпучившего свои узкие глаза. Захват судна занял всего двадцать минут, приведя в чувство капитана, я объяснил ему — Корабль захвачен русскими войсками, если оставшийся в живых экипаж будет выполнять все указания, то все останутся живы и даже смогут после окончания войны вернуться на родину. Семеро выживших офицеров и пятеро артиллеристов-наводчиков были построены и выслушали наш ультиматум. Те, кто находился в машинном отделении, даже не подозревали о смене власти на корабле.

Стальная жилая палуба выполнялась водонепроницаемой и снабжалась герметически закрываемыми крышками. Сходные люки на верхней палубе в командные помещения также снабжались водонепроницаемыми крышками. Один из офицеров, лет тридцати пяти, бросил по сторонам взгляд и на минуту напрягся. Увидев это я шагнул в его сторону и китаец, завизжав, бросился на меня как кошка, в прыжке пытаясь пробить ногой мне голову. Чуть сместившись, прихватил этого наивного китайского дурачка за голень, дернул в сторону и вращаясь вокруг оси, прихватил второй рукой противника под колено и швырнул китаезу о металлическую стенку второй палубы, куда мы предварительно спустили пленных подальше от глаз. Голова китайца лопнула как арбуз и его мозги забрызгали нескольких китайских офицеров. Больше желающих самоубиц не было и я отправил катер обратно на броненосец.

Кикудзо Отани заканчивал осмотр готовности экипажа крейсера «Хайжун». Экипаж выстроился на верхней палубе. Внимание японского генерала привлек катер, отошедший от канонерской лодки и направившийся к "Микасе". Переведя взгляд на броненосец, генерал удивленно открыл рот — его носовые орудия были развернуты прямо на крейсер. На палубе броненосца ударил корабельный колокол. В безветренную погоду звук свободно был слышен на палубе крейсера. Затем колокол ударил второй раз, третий удар практически совпал с выстрелами всех четырех орудий. Генерал успел увидеть вырвавшееся из спаренных огромных орудий пламя выстрелов, когда крейсер буквально разорвало пополам.

В этот же момент огромная пробоина от двух снарядов образовалась ниже ватерлинии броненосца «Хидзэн» и в тот же миг сдетонировали в его потрохах снаряды, начиненные шимозой. Броненосец начал медленно заваливаться на бок. Через полминуты взорвались котлы машинного отделения и корабль развалился на две части. Через минуту он ушел под воду.

Из недр "Микасы" резво поднялись шестеро пластунов, открывшие кингстоны, и вместе с вернувшимися из орудийных башен споро занимали места на катере, выставив стволы пулеметов в сторону предполагаемого противника.

Катер достигнул борта канонерки, его временный экипаж поднялся на палубу и по команде капитана канонерка двинулась к выходу из бухты, постепенно увеличивая скорость до тринадцати узлов (двадцать четыре километров в час). Слева по борту прошли Находку, где-то через десять часов по темноте зашли в залив Ольги, где и, заперев китайцев в помещении, напоминающем трюм, оставили двоих на случай вынужденного затопления лодки высадились на берег в устье реки Аввакумовка. В село решили не соваться, нужно определиться — будут ли японцы преследовать беглецов.

Владивосток стоял на ушах — японцы ввели в городе запрет на передвижению по городу без пропуска с восемнадцати часов до восьми утра. Штаб оккупационных войск был собран сразу после уничтожения диверсантами двух кораблей и затопления третьего. Генерал Козима еле сдерживался, чтобы не накричать на Мицуэ Юи, который вместе с погибшим генералом Кикудзо Отани разрешил якобы сбежавшим от красных казакам во главе с генералом Молчановым осмотреть японский броненосец. Взбешенный Козима приказал схватить и расстрелять всех приспешников Белого движения, находящихся в городе и его окрестностях, в результате произошли вооруженные стычки с нежелающими идти к стенке белогвардейцами, погибли еще двести тридцать японских солдат и пять офицеров. Японцы озверели и стали уничтожать всех русских мужчин призывного возраста. Владивосток заполнился трупами и неразберихой, о погоне за канонерской лодкой не могло быть и речи — оставшиеся два эскадренных миноносца решили задействовать на охране бухты.

О диверсии сообщили в Японию. В четырнадцатом году на Сахалине была построена телеграфная линия между русским пунктом Онора на Северном Сахалине и японским пунктом Шикота на Южном Сахалине, соединенным с японской телеграфной сети. Эта линия соединила телеграфные сети Российской Империи и Японии, интервенты имели постоянную связь с империей. Ответ добавил Козиме нервозности — во Владивосток вышел броненосец "Шикишима" с наследником на борту, появление которого могло означать одно — император решил наказать всех виновных, возможно вместе с принцем прибудут и генералы, которые заменят провинившихся. Одобрение, правда получила оперативная переброска войск в Корею, но генерал Козима уже стал сомневаться в информации, которую ему передали красные диверсанты, хотя источники в Харбине ее полностью подтверждали.

Выждав пару дней, мы решили вернуться во Владивосток. Китайцы к нам привыкли и перестали шарахаться при резких движениях. Выйдя из бухты, решили удалиться от берега, во избежание обнаружения противником. При подходе к заливу Пера Великого мы встали в дрейф и погасили все огни. В бухте не наблюдалось никакого движения, минут через сорок мы увидели с помощью биноклей заходящий в бухту броненосец. В темноте флаг на корме виден не был, но кроме вражеских кораблей здесь никого не было.

В голову закралась авантюрная идея — "Через пару часов будет уже час ночи, если мы на самом малом ходу подкрадемся к вновь прибывшему броненосцу под японским флагом, есть шанс взять линкор на абордаж!

Глава 9

В бухту соваться было глупо — Хоть японский броненосец и закрыл своим корпусом стоявшие дальше в бухте миноносцы, но пока вахта броненосца бдит, подобраться на канонерской лодке практически невозможно. Поэтому на воду спустили шлюпку и и я, посадив на весла самых крепких ребят, приказал держать курс на японский линкор. Уключины смазали маслом, шлюпка бесшумно летела по волнам. Мне пришел на ум дракар, полный викингов. Да, япошки, вы называете нас варварами и мы покажем свою сущность, свою звериную природную натуру.

В бинокль я явно видел, как от броненосца отошел катер, направившийся в сторону берега. Трап, к счастью, японцы убирать не стали, видно вымотавшись за время похода, а может ожидая возвращения катера обратно. Как только шлюпка коснулась трапа, пластуны с перемазанными углем лицами как ниндзя бесшумно двинулись вверх. Оттолкнув шлюпку от борта и отправив ее в свободное плавание, я тоже последовал на верхнюю палубу. Когда я поднялся, на палубе стояла мертвая тишина — пара часовых лежала у трапа со свернутыми шеями. Достав шашку, взяв в левую руку кинжал, я прислушался, но ребята работали бесшумно. Вскоре верхняя палуба была очищена и, разбившись по парам, мы начали зачистку этого огромного корабля. Вложив шашку в ножны, я достал засапожник. Офицерские каюты и кубрики личного состава размещались на средней и нижней палубах, в носовой и кормовой частях корабля. Некоторое количество жилых помещений размещалось в носовой надстройке и на верхней палубе, под шельтердеком (она же — палуба зенитных орудий), но эти помещения уже были залиты японской кровью. Я увидел как наша захваченная канонерка медленно крадется к броненосцу "Шикишима", все складывалось просто удачно!

Мы со Степаном зачистили почти все офицерские каюты, как из каюты, прилегающей к капитанской, вышел полуодетый японец. Увидев нас, он кинулся в свою каюту. Мы переглянулись и медленно двинулись вперед. Японец смог удивить — вместо того, что бы схватить огнестрел, он обнажил свою катану, доставшуюся ему от деда. Офицер не вышел, а словно перетек в коридор, одновременно с этим выполнив несколько ударов, опасаясь задеть стены и потолок. Я бросил нож и выхватил шашку. Нож японец отбил клинком, в этот момент острие моей шашки вспороло ему бедренную артерию. Раздались выстрелы из пулеметов — ребята добрались до японских матросов, а их там около восьми сотен, просто нереально вырезать без шума такую прорву народа.

Распахнулась дверь каюты командира и в коридор вместо капитана медленно вышел двадцатилетний юноша с небольшими усами в круглых очках, пытающийся запахнуться в халат. Я хотел было насадить на сталь и этого японца, но вовремя остановился — очень уж этот парень был похож на портрет наследника японского императора, который я видел в японских газетах во Владивостоке.

— Господин Хирохито?

Японец кивнул и напыжился, пытаясь придать себе бравый вид.

Я знал, что в реальной истории время пребывания императора Сёва, пот таким именем император короновался, у власти было самым продолжительным в истории Японии — шестьдесят два года. Во время его правления произошла коренная трансформация японского общества. Под его руководством в первой половине XX века Япония наращивала военную мощь, вступила во Вторую мировую войну и оккупировала Китай.

Имя Хирохито тесно связано с периодом становления японского империализма, буйным расширением колониальной империи, войной на Тихом океане, крушением милитаристского государства, годами послевоенной разрухи и оккупации, последовавшим за этим периодом расцвета национальной экономики, который стали именовать «японским чудом».

И я не мог решить, оставить ли жизнь будущему императору, или нет. С другой стороны, огромное влияние на политику Японии оказывало ее правительство и совет старейшин. Решив не спешить, я проверил каюту на наличие оружия и оставил императора под охраной Степана.

Минут через сорок прекратились выстрелы — с экипажем броненосца было покончено. Пленных было немного — пара офицеров и радист, которому я сразу же нашел работу — Немедленно радиограмму на берег — завтра к девяти утра император желает видеть у себя на борту весь штаб во главе с командующим!

Затем я отдал приказ об отводе из бухты канонерки, иначе ее появление может всполошить японцев. Подполковник Молчанов вышагивал по палубе и цокал языком — Товарищ Сорокин, я думал, вы тут уже погибли, сунуться с пятнадцатью бойцами почти на девятьсот человек экипажа! И ни на одном ни царапины!

— Идите на канонерку, Викторин Михайлович! Ваша задача — так же незаметно покинуть бухту.

Пока ожидали прибытие потенциальных пленных, я попытался разговорить наследника, благо тот знал английский язык — Господин Хирохито, неужели вы всерьез считаете дальнейшую безнаказанность политики вашей страны? Ваша агрессия против России самоубийственна!

— И чем же обоснованно ваше утверждение?

— Тем, что отсутствие у России флота временно и сейчас, окрепнув в горниле гражданской войны, молодое государство со временем устранит эту проблему. Население Японии составляет около шестидесяти миллионов, в нашей стране проживает около ста тридцати восьми миллионов человек. Ваш главный враг не Россия!

— И кто же, по вашему? — скептически спросил принц.

— Соединенные Штаты Америки. С ними вам предстоит война, в результате которой Япония практически потеряет свою независимость, станет вассалом финансистов США.

— И когда же, по вашему, эта война произойдет?

— В одна тысяче девятьсот сорок первом году.

— Через двадцать один год? — недоверчиво прищурился наследник — И на чем зиждется ваша уверенность?

— Я родился в одна тысяче девятьсот пятьдесят пятом году и умер в две тысяче двадцать втором году, прожив семьдесят семь лет.

После моих слов японец минуты три все так же продолжал улыбаться, затем он наконец осознал сказанное и его глаза стали похоже на анимешные — Это шутка?

— Нет, после смерти я переродился в новом теле подростка, душа которого, скорее всего, от болезни ушла в бесконечность.

Хирохито задумался и медленно произнес — Это же вы уничтожили штаб в Таганроге? Так вроде называется этот город?

Я кивнул и цепкие глаза наследника стали сосредоточенными — Я читал докладную на вас, господин Сорокин, читал и не верил написанному. Я тогда посчитал, что русские нам подсовывают дезинформацию, хотя была непонятной ее цель. Многие советники отца в недоумении, как за год вы смогли победить в гражданской войне, добиться от Европы возмещения своих потерь за время интервенции и остановить падение экономики. А тут всего лишь знание ключевых моментов истории! Сколько погибнет японцев в войне с американцами? и в чем ее причины?

Я посмотрел в иллюминатор — светлело. — Наибольшие противоречия между США и Японией возникли в вопросах, связанных с Китаем и территорией Французского Индокитая — бывшей французской колонией. Отвергая предложенную американским правительством доктрину «открытых дверей», Япония стремилась к своему полному контролю над этими странами, а также над захваченной ею ранее территорией Маньчжурии. Из-за упорства Токио в данных вопросах проводившиеся в Вашингтоне переговоры между двумя государствами не принесли никаких результатов. Но и этим притязания Японии не ограничивались. Токио, рассматривая США, Великобританию и прочие колониальные державы в качестве своих соперников, всеми силами пыталось вытеснить их из района Южных морей и Юго-Восточной Азии, захватив, таким образом, источники продовольствия и сырья, находившиеся на их территориях. Речь шла о семидесяти восьми процентах мировой добычи каучука, производившегося в этих районах, девяноста процентов олова и многих других богатствах. Война США и Японии началась с мощного удара по американской военно-морской базе Перл-Харбор, нанесённого самолётами с кораблей Объединённого японского флота, которым командовал адмирал Ямамото Исороко. Случилось это в декабре одна тысяча девятьсот сорок первого года. На американскую базу было совершено два авиационных налёта, участниками которых стали триста пятьдесят три самолёта, поднявшиеся в воздух с шести авианосцев. Результат этой атаки, успех которой во многом был предрешён её неожиданностью, оказался настолько сокрушителен, что вывел из строя значительную часть американского флота и стал поистине национальной трагедией. За короткое время авиацией японцев непосредственно у причалов были уничтожены четыре мощнейших линкора ВМС США, из которых только два с большим трудом удалось восстановить уже после окончания войны. Ещё четыре корабля подобного типа получили серьёзные повреждения, и были надолго выведены из строя. Кроме того, были потоплены или серьёзно повреждены три эсминца, три крейсера и еще какие-то суда. В результате вражеской бомбардировки американцы лишились около трехсот самолётов, стоявших в тот момент на береговом аэродроме и на палубах авианосцев. В довершение всего были уничтожены торпедные и топливные хранилища, пирсы, судоремонтная верфь и электростанция. Главной же трагедией стали значительные потери личного состава. В результате налёта японской авиации было убито около двух с половиной тысяч человек человека и около двенадцати тысяч ранено. Война продлится четыре года и в конце ее Россия проведет сухопутное наступление на японцев в Корее и Китае. Ваши потери — от бомбардировок погибло около четырехсот тысяч мирного населения, около ста пятидесяти тысяч населения погибло во время сраженияна Окинаве, военных за время войны погибло около двух с половиной миллионов человек.

Хирохито закрыл глаза и помолчал — Что вы хотите сделать с теми японскими офицерами, которые сейчас во Владивостоке?

— Я думаю за все их военные преступления против мирного населения утопить или развесить на вашем броненосце.

Хирохито еще помолчал и спросил — Что вы хотите от меня? Вы же не просто так рассказали мне о вашей второй жизни?

— После той страшной войны Япония перестала тратить деньги на военную экономику. В течение длительного послевоенного периода они были ничтожны, а в последние годы их доля не превышала одного процента от валового национального продукта Японии. В японских "силах самообороны" числилось всего двести сорок шесть тысяч человек! Японцы направляют семьдесят пять процентов средств, выделяемых на НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки), на промышленное, торговое и коммерческое развитие, что само по себе способствовало подъему экономики и укреплению позиции Японии на мировом рынке. Заключите с РССР союзный договор о военном и экономическом совместном развитии и вы не пожалеете — ваша страна станет процветать и без приращения чужой территории!

— Мне нужно подумать! Если бы все так было просто! У нас в стране слишком много сторонников войны!

— Так пусть они сделают сеппуку!

Оставив принца подумать о мироздании, я лег в соседней каюте отдохнуть.

Через неделю Японский император согласился заключить с РССР мир, обязуясь в недельный срок вывести свои войска с Российской территории, а в месячный срок — и с территории Кореи, правительство Социалистической республики Корея уже практически сформировано и готово заключить с РССР договор о вхождении в Союз Советских Социалистических Республик. За Хирохито из Японии прибыли два броненосных крейсера и мы с ним простились.

— Когда я стану императором? — негромко спросил наследник.

— В следующем году ваш отец совсем разболеется и вся власть будет передана вам как регенту, императором вы станете в двадцать шестом году.

— А когда я уйду из этого мира?

— Аж в восемьдесят девятом году!

— Тогда ждите меня в Москве через шесть лет — будем заключать союзнический договор — мы пожали руки и Хирохито последний раз взглянул на берег и поспешил к трапу, где его ждал катер. На берегу вовсю шла погрузка японцев на транспортные корабли. Как ни хотелось мне развесить штабных японцев, но пришлось их отпустить по просьбе принца. Япония признавала за Россией право на весь Сахалин и Курильские острова. Наследник обещал отдать после прихода к власти в аренду землю на Хоккайдо для создания военно-морской базы.

Японцы обещали возместить России потери, понесенные страной от разграбления интервентами наших природных богатств. В качестве компенсации Япония передала нам стоявшие на рейде пару эскадренных миноносцев, помогала поднять затопленную нами "Микасу" и в течении этого месяца должна перегнать во Владивосток бывшие российские корабли, после Цусимы вошедшие в состав Японского флота: Броненосец «Орел», Бронепалубный крейсер 1 ранга «Паллада», Броненосец «Победа», Броненосец береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», Броненосец береговой обороны «Адмирал Сенявин», перестроенный японцами в ледокол.

Также Япония обязалась построить во Владивостоке современную судостроительную верфь из двух судостроительных заводов (первые двадцать транспортов со стройматериалами уже вышли из Японии) и в течении пяти лет построить на своих верфях сотню сторожевых быстроходных кораблей, из них тридцать охотников за подводными лодками с запрошенными мною ТТХ: водоизмещение стандартное — триста семьдесят шесть тонн, полное — четыреста тонн; длина — шестьдесят два метра, ширина — почти шесть метров м; скорость — двадцать один узел; энергетические установки — два дизельных двигателя; мощность — 3,4 тысяч лошадок; дальность плавания — 1,5 тысяч миль; экипаж — сорок пять человек. Вооружение: 1х2 — 45-мм орудие; 2х1 — 25-мм зенитных автомата; 2 бомбосбрасывателя; 12 глубинных бомб.

Через десять лет Япония должна была разработать и построить России два линкора типа «Ямато» сороковых годов двадцатого века, я конечно сомневался в сроках, но чем черт не шутит!

По моей просьбе к созданию кораблей Хирохито обещал привлечь контр-адмирала Юдзуру Хирага. Именно он ввел в практику кораблестроения использование брони в качестве силового элемента корпуса. Хирага имел репутацию человека склочного и неуживчивого — возможно, потому, что не стеснялся отстаивать свои взгляды и напоминать адмиралам из МГШ об ограниченности возможностей проектировщиков.

Мои требования к линкору: Водоизмещение стандартное около шестьдесят трех тысяч тонн, полное около семидесяти трех тысяч, длинна около двухсот шестидесяти метров, ширина — около тридцати девяти. Бронирование-борт — 410 ммтраверсы — 300 ммглавная палуба — 200…230 ммверхняя палуба — 35…50 ммбашни ГК — 650 мм (лоб), 250 мм (борт), 270 мм (крыша)барбеты ГК — до 560 ммбашни 155-мм орудий — 25…75 ммбарбеты башен 155-мм орудий—75 ммрубка — 500 мм (борт), 200 мм (крыша).

Силовая установка — четыре паровых турбин и двенадцать котлов "Kampon РО", работающих на жидком топливе. Движитель — четыре трехлопастных винта.

Скорость хода-27,4 узла (пятьдесят один км/ч). Дальность плавания-7200 морских миль на 16 узлах. Экипаж-2500 человек. Вооружение-Артиллерия 3 × 3 — 460-мм/45, 2 × 3 — 155-мм/60. Зенитная артиллерия 12 × 2 — 127-мм/40, 52 × 3— 25-мм, 2 × 2 — 13,2-мм пулемёта.

Если японцы смогут сделать резкий прорыв в судостроении, то пара лучших линкоров будет у нас для охраны Севера.

Бросив клич по городу, насобирали бывших матросов и морских офицеров, которых с горем пополам хватило на экипажи обоих миноносцев и канонерской лодки. Отпустив как и обещал китайцев, я перед отъездом нашел половину требуемых артиллеристов и поставил их на главный калибр захваченного броненосца. Напоследок я назначил Молчанова комендантом города и приказал ему обеспечить охрану наших вод от японских браконьеров, чьи рыболовные суда обязал конфисковывать и привлекать к рыболовству с последующей засолкой и отправкой излишков улова в города, нуждающиеся в рыбе.

Моя миссия была выполнена даже с избытком, я пригласил двоих охотников присоединиться к отряду и уехать насовсем в Москву, те, подумав, согласились и взяли с собой свои семьи. Так же я вез в Москву одного из пленных японских офицеров, собиравшегося себе вскрыть живот прямо на палубе захваченного броненосца. Японец оказался потомственным самураем и наследник японского императора уговорил самурая остаться в живых и пойти служить другому хозяину, взявшего в плен самого наследника. Теперь мы погрузились в дождавшиеся нас вагоны, набрав с собой около тонны соленого лосося, бочонок засоленного осьминога и пару бочонков красной икры.

Глава 10

Всю обратную дорогу я вместе с Катаямой изучал японский. Казалось бы, зная китайский, особого труда освоить японский труда не составит. Ан нет! Китайский и японский совершенно разные языки, относятся к разным языковым группам. Садамото Мацудайра, самурай по происхождению первые два дня молчал, затем его позабавили мои попытки произношения простых японских слов и незаметно он втянулся в общение. Как оказалось, его род ведет свое начало от сёгунов рода Токугава, который происходит из рода небольшого Мацудайра, который существовал в провинции Микава. Первый сёгун рода Токугава — Иэясу, в юности носил фамилию Мацудайра и под именем Мацудайра Мотоясу принимал участие в своей первой военной компании — попытке захвата столицы родом Имагава, возглавляемым Имагава Ёсимото. В течение периода Эдо, сёгунат Токугава в качестве особого признания заслуг, разрешал некоторым главам родов использовать фамилию Мацудайра. Таким правом награждались как фудай-даймё, так и тодзама-даймё. Так, например, подобное право даровалось представителям родов Датэ из Сендай, Симадзу из Сацума, Мори из Тёсю, Маэда из Кага, Яманоути из Тосаи многим другим. Кроме того, если принцесса из рода Токугава выходила замуж за представителя другого клана, ее муж имел право использовать фамилию Мацудайра и герб рода Токугава для одного поколения.

Хоть мы и были тесном пространстве вагона, но каждый день выполняли упражнения физо и отработку приемов борьбы в замкнутом пространстве. Садамото тоже подключился к нашим занятиям, продемонстрировав отличное знание джиу-джитсу. Однако он был удивлен продемонстрированными мною приемами так называемого бразильского джиу-джитсу и айкидо. Не того айкидо, что демонстрируют по всему миру, а то изначальное, жесткое с предварительными отвлекающими и расслабляющими ударами, вышибающими дух, что Морихэей Уэсиба создал именно на основе своего многолетнего опыта изучения самых жестких стилей Японии. После этого Садамото попросил взять его у ученики, на что я ему ответил — Ты же знаешь, что в Японии все школы закрытые и требуют от своих учеников преданности своей школе? — японец кивнул и я продолжил — У нас тоже закрытая система, наша школа — это аналог школ ниндзюцу, мы изучаем не просто способы убийства, а проведение крупномасштабных диверсий. Пример такой работы ты, Садамото, видел сам. Против своей родины тебе, скорее всего, в ближайшее время работать не придется — с Японией мы заключаем мир.

— Я согласен принести клятву верности! — не задумываясь, ответил потомок самураев.

Проезжая Хабаровск, я поставил перед ним задачу — Так как в ближайшее время стране не потребуются ваша армия, выделите из нее толком необученный молодняк и опытных строителей (плотников, столяров, каменщиков, печников организуйте из них роты и обеспечьте их топорами, пилами, гвоздями, стройматериалами. Ваша первоочередная задача — построить в Хабаровске и Владивостоке добротные жилые дома, помимо которых нужны здания типа общежитий казарменного типа для беспризорников, а так как их развелось огромное число, то и подобных интернатов нужно построить как можно больше.

Остальных бойцов немедленно начать учить военному делу — кроме охотников мало кто умеет стрелять, вернее попадать в цель. Если до зимы у вас так и останется партизанская вольница, помешанная с анархией, то вы, товарищ Блюхер, будете понижены и в званиях и в должности.

Подойдя к карте, висевшей на стене, я мысленно провел прямую линию от Читы до Владивостока и невольно вздохнул — на этой линии были несколько китайских городов, в том числе и Харбин. КВЖД надо забирать у китайцев — прямая железка от Читы во Владик лишней не будет. Подобный вариант я обсудил с наследником японского императора, убедив того, что нереально контролировать весь Китай. Отдав России КВЖД и все земли, севернее ее, Япония сможет бесконтрольно заняться бывшими империалистическими колониями. Да, потеря Кореи, до которой от Японии рукой подать, для нее критично, вкупе с Монголией, которую Россия также забирает под свое крыло. Зато Советский Союз дает карт бланш на раздел Китая на небольшие государства, полностью выполняющими волю Японии.

Дорога построена в 1897–1903 годах как южная ветка Транссибирской магистрали. КВЖД принадлежала Российской империи и обслуживалась её подданными. Строительство дороги было шагом по увеличению влияния Российской империи на Дальнем Востоке, укреплению российского военного присутствия на берегах Жёлтого моря на фоне экспансии Японии в Корее и Китае. Строительство КВЖД и намерения захватить Внутреннюю Маньчжурию явились одной из главных причин войны России с Японией, поражение в которой сделало невозможным осуществление этих планов. И теперь появился хороший такой шанс выполнить былые имперские амбиции.

В Чите станция была уже разгружена от войск. Выйдя на платформу, я осмотрелся — народ за время моего отсутствия будто подменили. Торговцы пугливо прятали взгляд, при виде моих пластунов, переодевшихся а свою родную кубанскую форму удивленно рассматривали как инопланетян, затем смотрю — один побежал к постовому милиционеру, что-то нашептал ему на ухо, оглядываясь в нашу сторону. Постовой, расстегнув кобуру, знаком подозвал к себе еще одного и вдвоем направились в мою сторону. Четверо моих охранников засекли приближающихся и незаметно приготовили оружие к бою.

— Кто такие! Важно спросил один из постовых, картинно придерживая открытую кобуру рукой. Документы приготовили!

— Предъявите сначала ваши документы, товарищ милиционер — я вежливо улыбнулся, отмечая как ментов мои ребята берут в коробочку.

— Ты охренел что ли, пацан! Еще раз спрашиваю документы твои и твоих казачков. Что-то осмелели вы, только-только контру Унгерна с сукой Семеновым заареставали, как опять казачки в погонах гуляют.

Я одет был в английский костюм тройку тонкого сукна, на голове фетровая серая шляпа, в кармашке жилетки лежали серебряные часы на серебряной же цепочке. Изобразив вежливость, я поинтересовался — И за что же барона с атаманом арестовали? Кто распорядился?

— А кто ты такой, что бы я тебе докладывал?

Я достал удостоверение КГБ и, не раскрывая его, показал патрульным — Быстро доложили, за что и кем арестованы Унгерн и Семенов?

— Так начальником отдела КГБ города Чита, Матвеем Давыдовичем Берманом. Как только собранные Унгерном войска были отправлены к границе с Монголией, весь штаб барона был арестован и обвинен в контрреволюционной деятельности. Берман обещал всех к стенке прислонить в ближайшие дни.

Чертыхнувшись, я вызвал всех пластунов и отправился к двухэтажному зданию на Амурской улице. Второй этаж был отделан в недалеком китчевом стиле над входом висел Ильич во весь свой рост, на окнах по бокам огромные красные звезды. Пока добирались, вспоминал личное дело Начальника отдела — Мотя Берман родился в 1898 году в Читинском уезде в достаточно состоятельной еврейской семье. Отец владел кирпичным заводом, который, вероятно, с началом первой мировой войны обанкротился, но у него оставалось ещё несколько магазинов. В 1916 году Матвей окончил Читинское частное коммерческое училище баронессы Розен, поработал в магазинах отца и только в мае 1917 года был призван в армию и направлен в 15-й Сибирский стрелковый запасной полк в Красноярск. По прибытии на место стрелок 12-й роты Берман сразу же изъявил «желание быть командированным в военное училище для прохождения курса». 1 июня его зачислили на ускоренный курс Иркутского военного училища. Через четыре месяца прапорщик Матвей Берман был отправлен служить в Томск, в 25-й запасной стрелковый полк. К тому времени он уже был большевиком, в партию вступил в июне того года. Ну, а вскоре началась гражданская война. Большевик-прапорщик вернулся в родную Читу, где весной 1918 года стал работать в ЧК. Незадолго до белочешского мятежа он перебрался на запад. В августе 1918 года Матвея Бермана назначили председателем ЧК в город Глазов Вятской губернии. Тут уже вовсю полыхали крестьянские восстания и было введено чрезвычайное положение. На чекистов была возложена обязанность проведения политики красного террора, то есть они буквально ежедневно расстреливали и реальных врагов, и ни в чём не повинных заложников.

Для 20-летнего юноши это стало серьёзным испытанием. Этот период стал первым «грязным пятном» в его биографии. За беспробудное пьянство, разгул (насилие над женщинами) и превышение власти (в его случае это были неоправданные расстрелы и пытки) его исключили из партии на… месяц. А потом его отправили на фронт, где пришлось сражаться с реальными противниками, став окончательно безжалостным и карающим всех врагов советской власти. В 1920 году чекист Берман успел проявить себя в различных местах Сибири, где жестко подавлял любые выступления против власти большевиков.

Освободив арестованных и извинившись перед ними за произвол местной власти, я предложил им съездить в Москву для повышения квалификации на шестимесячных курсах при Академии Генштаба, тех кто после курсов захочет попробовать поступить в Академию, ожидают вступительные экзамены.

— Товарищи офицеры! С японцами у нас мир, Монголия и Корея вот-вот объявят о избрании социалистического пути развития и присоединения к РССР. Будет образовано новое государство Союз Советских Социалистических Республик.

Унгерн огладил свою бородку и ответил — С удовольствием, товарищ генерал лейтенант! Говорят в Большом театре сама Павлова весь сезон выступает?

— У вас верные сведения, сам перед командировкой посетил балет с ее выступлением, Лебединое озеро. Павлова восхитительна, но Ольга Спесивцева, по моему настолько же хороша!

— Командировка! — медленно, выговаривая каждый слог, повторил барон — После вашей командировки два корабля уничтожены главным калибром, один броненосец затоплен, взят абордажем еще один броненосец с японским принцем на борту и захвачен весь японский штаб! Я восхищен, вашим талантом, товарищ генерал! Ваш подвиг достоин подвига экипажа Варяга, но тот затонул, не уничтожив ни одного корабля, вы же с парой десятков человек совершили невозможное, и я что-то не вижу среди ваших воинов раненных. Я бы с удовольствием изучил ваши действия на этих курсах.

— Хорошо, я досконально разберу все наши действия в тылу противника.

— Когда мне доложили, что вы со своими пластунами уничтожили штаб Добровольческой армии в Таганроге, я и мои офицеры посмеялись над рассказанной сказкой. Были не правы, приносим свои извинения! — все освобожденные щелкнули каблуками и встали по стойке смирно.

— Вольно, товарищи офицеры! — если есть какие-то просьбы обращайтесь, в Москву отправляемся завтра, я договорился и будет прицеплен дополнительный вагон, правда теплушка, но с нарами. А без штаба ваши войска сами без вашего руководства не наделают глупостей?

— Никак нет, товарищ генерал, у них опытные офицеры. Справятся.

— Давайте поступим так — пошлете к войскам Семенова, пусть известит о вашем освобождении и передаст приказ — Никакой самодеятельности, задача — подготовить армию к зимовке, отстроить добротные казармы и запасти запас дров. Мы ждем Григория Михайловича, без него не отправляемся, свободны.

Вызвав из камеры арестованного Бермана, я поинтересовался у него — любишь женщин силком брать, пытать тех, кто не может тебе сдачи дать? Из партии тебя исключили, за превышения, допущенные тобой, Мотя, ты пять лет проведешь в трудовых лагерях, помогая там строить социализм. Лесоповал поможет тебе стать человеком, не зря говорят, что труд сделал из человека обезьяну. И из тебя попробуем слепить человека труда, прощай, Мотя! — проводив взглядом понурившегося еврейчика, который вместо скрипки предпочел ремесло палача, я опросил всех сотрудников отдела КГБ и не нашел ни одного, который потянул бы на руководство отделом.

Пришлось через Унгерна отыскать бывших офицеров контрразведки, пару из них я утвердил на работу ИО начальника отдела и ИО его заместителя, дав им карт бланш на замену кадров. Уже вечером, собираясь отправиться ночевать в выделенный мне дом, я хлопнул себя по лбу — как я мог забыть про якутские алмазы! А еще попаданец! Все попаданцы первым делом Сталину рассказывают про алмазы реки Вилюй и нефть в Башкирии и Татарстане. А еще я совсем забыл про якутские восстания!

В конце 1919 года в Якутии установилась советская власть. Через два года сюда докатилась политика «военного коммунизма» в самых извращенных его формах. Местное население в буквальном смысле грабили, отбирая домашний скот и заставляя бесплатно отбывать «трудовую повинность» на золотых приисках В августе из Якутска бежала группа бывших офицеров, работающих в советских учреждениях. Возглавил их корнет Михаил Коробейников, хорошо знавший язык тунгусов. Из местных корнет и собрал первый отряд для борьбы с Советами. В ответ большевистские власти объявили мятежникам беспощадный террор. В плен их предписывалось не брать, расправляясь на месте, семьи арестовывать, имущество конфисковать. Все эти меры лишь привели к разрастанию мятежа. Весной 1922 года на съезде представителей всех улусов и родов будет создано правительство — Временное якутское областное народное управление. Возглавит его якут Ефимов. В состав правительства также вошел бывший ссыльный Петр Куликовский — личность в России достаточно известная. Являясь членом боевой организации эсеров, он в 1905 году убил московского градоначальника графа Шувалова. Смертную казнь ему заменили тюрьмой и ссылкой, которую он отбывал в улусе Амгинском. Куликовскому удалось уговорить бывшего генерала колчаковской армии, тридцатилетнего Анатолия Пепеляева возглавить поход в Якутию, вдобавок у белогвардейца был собственный отряд численностью около 700 человек. Пепеляев — личность также хорошо известная в военных кругах того времени. Он был сыном Томского губернатора и братом премьер-министра правительства Колчака, расстрелянного вместе с ним в Иркутске. Так как ничего не было слышно о сдаче Пепеляева и его отряда, значит он до сих пор гуляет где-то в Якутии.

Утром я телеграфировал в Москву и согласовал свое посещение Якутска, обосновав свою задержку проверкой золотодобычи, а уж при упоминании золота Сталин сразу дал добро, предложив заодно забрать с собой добытое золото. Я согласовал отправку в Москву для нужд своего Спецобъекта вагона с тонной рыбы, пятью бочками солонины их мяса лося и тремя бочонками деликатесов в сопровождении штаба Унгерна.

Пришлось Семенова опять гонять за парой казачьих конных батальонов, которые я решил взять с собой в Якутск и оставить там в качестве гарнизона. Организация нескольких составов мне стоила немало нервов, но всех казачков перевезли вместе с лошадьми в Иркутск, где мы распрощались с Унгерном и его офицерами.

Уже в первой четверти восемнадцатого века дорога от Иркутска на север до реки Витим, по сути, до нынешних границ Якутии, стала доступной круглогодично, благодаря тому, что на всем ее протяжении были основаны почтовые станции и казацкие поселения. А в 1738 году возникла острая необходимость установления круглогодичного почтового сообщения между Иркутском и Якутском, в связи с тем, что существовала острая нужда бесперебойной доставки грузов для работы Второй Камчатской экспедиции под руководством Витуса Беринга.

Почтовый тракт действующего и зимой и летом по берегам реки Лены от Витима до Якутска проложил якутский служивый человек Захар Баишев, и он же по поручению Якутской воеводской канцелярии учредил на этом пути двадцать восемь станций.

В Иркутске до революции существовали горное училище, золотосплавочная лаборатория и горное управление. В 1902 на должность управляющего горным училищем был назначен горный инженер Тихомиров. В 1918 по ходатайству и инициативе Владимира Ивановича Тихомирова произошло преобразование Иркутского горного училища в среднее горнотехническое училище, по окончании которого можно было получить право на звание практического инженера. В училище имелись помещения для практических занятий: лаборатории физики и химии, плотницкая и столярная мастерские на шестнадцать верстаков, кузница в четыре горна, слесарня на восемь тисков со сверлильными, токарными, и дыропробивательными станками. Литейная мастерская располагалась в каменном здании с деревянной пристройкой во всю длину, которая отделялась от основного помещения сводчатыми арками. В мастерской находились три самодувных горна и сушильня для просушки форм. В деревянной пристройке производилось литье больших предметов. Пол в ней был земляным и служил «бесплатным материалом» при изготовлении форм.

Четверо из горных инженеров согласились отправиться с нами в Якутск.

Я предложил Тихомирову на базе училища создать политехнический институт, в котором открыть горное, механическое, химическое, инженерно-строительное и лесное отделения.

Глава 11

Каждый всадник имел вторую лошадь и мы могли переменным аллюром двигаться со скоростью около пятнадцати километров в час. Якутский тракт только от города Иркутска до Жигаловской пристани допускает езду в телегах, а далее сообщение по нем возможно не иначе как верхом, за исключением зимнего времени, когда езда производится по люду р. Лены. Таким макаром мы проходили за двенадцать часов около ста восьмидесяти километров. До Витима добрались за пять дней. Витим, вытянувший своё длинное, как у змеи, тело вдоль берега Лены, производил совсем другое впечатление. Его старые, пыльные, потемневшие от времени деревянные избы были словно пришиблены кулаками веков. Мрачный, хмурый, угрюмый Витим обладал каким-то совсем другим менталитетом — тревожным и нездоровым.

Определив казачков и инженеров на постой по домам сельчан и устроившись на ночлег, я слушал рассказ хозяина дома, занимавшегося ловлей рыбы — Наш поселок знаменит! В Витим были сосланы и жили в нём четыре декабриста. Витим пережил настоящую золотую лихорадку в девятнадцатом веке — с кабаками, разбоем и многочисленными убийствами. Ещё до открытия золотоносных месторождений на Бодайбинке через Витим проходили возвращавшиеся с приисков Олёкминского округа рабочие, получившие расчёт. В основном это были ссыльнопоселенцы и крестьяне Петропавловской волости. Вот тогда-то впервые, в начале 1850-х годов, ушлые витимские кабатчики и сообразили, насколько выгодно для них спаивать и обирать приискателей. Количество золотых приисков за полвека золотой лихорадки выросло и перевалило за сотню. В 1855 году было образовано «Ленское золотопромышленное товарищество почётных граждан Павла Баснина и Петра Катышевцева» (сокращённо «Лензото»).

Трудно сказать, какой была бы дальнейшая судьба Витима, если бы не открытие богатого месторождения золота на Бодайбинке. В русский Клондайк хлынули тысячи людей, одержимые одной мыслью: разбогатеть. Все грузы на прииски шли по Лене, потом по Витиму. И не было лучшего места для их перевалки, для сбора старательских артелей, для отправки их домой, чем у слияния двух рек. Витим превратился в перевалочную базу, жилой пункт для всего прибывающего на прииски рабочего люда. Работа в Бодайбо была сезонной. Добывали золото вручную — с наступлением талой воды и до замерзания. После того, как наступали заморозки, старатели получали расчёт. На прииски люди отправлялись за свой счёт. После окончания работ администрация вывозила их до Витима, дальше они должны были ехать дальше опять за свой счёт. Но транспорта не хватало, и рабочие надолго застревали в Витиме, пускаясь в загулы. На период начала золотой лихорадки в Витиме было тридцать пять крестьянских дворов, около четырехсот человек населения, а рабочих освобождалось три-четыре тысячи. В зимнее время вся застрявшая в Витиме приискательская братия ютилась во всех пригодных для жилья помещениях: банях, поварках, хотонах, флигелях и домах. Теснота, скученность и попойки приводили к конфликтам, дракам, воровству и поножовщине. Обуздать их было некому. Спившаяся за зиму масса старателей в летнее время расползалась кто куда. Жили на плотах, лодках, в шалашах и землянках, спали под открытым небом. До открытия золота на речке Бодайбо Витим рос медленно, а за пятнадцать лет золотой лихорадки количество домов здесь увеличилось втрое.

Развитие золотопромышленности оказало огромное влияние на жизнь края, на развитие земледелия, скотоводства, торговли, речного и гужевого транспорта, распространение образования, здравоохранения, демографию населения, благотворно сказалось на повышении уровня жизни, хотя имело и разлагающее действие, особенно на коренное население: распространение азартных игр, пьянство, рост преступности.

Рабочие мечтали об удовольствиях, которые их ждут в Витиме. Ходила даже поговорка: «На Еловке жить неловко, Пеледуй — мимо дуй, а в Витим — сами полетим».

Сельчане встречали партии рабочих необычайно шумно и широко: село иллюминировалось, навстречу пароходу выходил оркестр. Приискателей поклонами встречали бабы и девки. Содержатели кабаков тащили их по домам. Люди, бывшие на приисках на положении рабочего скота, в Витиме встречали такое «радушие и любовь», что у них кружилась голова.

Таков уж есть промысловый мужик, рассуждали ушлые витимцы, что, когда в мошне его мало-мало загремит, своим деньгам счёта не знает. Случайно разбогатевший на подъёмном золоте крестьянин, простой сермяга, до тех пор не угомонится и будет неспокоен, пока не порешит всё дочиста. Витимцы знали это и пользовались, не стесняясь. Зачем сеять хлеб в поте лица и промышлять пушного зверя, если можно припеваючи жить за счёт приискового люда, который сам готов спустить нажитое непосильным трудом богатство под пьяную лавочку? За золото в Витиме можно было получить всё: выпивку, угощение, женщин. Витимцы на эти доходы отстраивались, одевались, обувались, держали скот и нещадно эксплуатировали дармовую рабочую силу из числа спившихся приискателей.

В 1878 году Витим насчитывал сто двадцать четыре дома, сорок кабаков, публичный дом, четыре винных склада и множество торговых лавок, где продавались товары чуть ли не со всего света и, разумеется, спиртное. Каждый дом принимал у себя приискателей. Их поили, кормили и обирали в пьяном виде. Золотая лихорадка развратила Витим. Он погряз в кабачных склоках и пьянстве, местные врачеватели не успевали лечить проституток и их клиентов от сифилиса. Через год число питейных заведений в Витиме выросло до рекордной отметки — семидесяти шести, удвоилось количество винных складов и погребков. Это не замедлило сказаться на росте преступлений, несчастных случаев и пожаров, ведь водка и беда всегда идут рядом, рука об руку.

Представляете, товарищ, сразу за мостом, стоял «хитрый домик» — кабак «Аконак», где радушно принимали разбогатевших приискателей, обильно угощали их вином. Опьяневшего рабочего подзывали к прилавку выпить за хозяйский счёт, тот подходил — и «почва» внезапно уходила у него из-под ног. Хитро сработанные на шарнирах створки крышки подполья приводились в действие владельцем кабака — приискатель падал в яму, где его обирали и, прикончив, через подземный ход оттаскивали к берегу и сбрасывали в Лену, такие опасные места имелись и в других питейных заведениях Витима, вот так и жили!

Я покачал головой — у иного рабочего, особенно из крестьян, при выходе из тайги наверняка роились в голове радужные мечты. Он нёс зашитые в мошне триста, четыреста, а то и тысячу рублей. Строил планы. Вот он вернётся к своей семье, к своей жене, детям, к своей невесте, выстроит новую избу, прикупит скота и заживёт…А дома, где-нибудь в далёком сибирском селе, в маленькой деревушке ждали своих кормильцев жёны, дети, невесты. Но они не возвращались в положенный срок.

— Вот скажи, товарищ, сколько ваших комиссаров нас агитировали, что с приходом Советской власти нам, простым людям, станет жить лучше — хозяин дома налил в большие чайные чашки из самовара чая и поставил на стол меду и варенья, затем продолжил — До революции у нас, как в крупном волостном центре, располагались: сельский врачебный участок — по существу, больница, обслуживающая огромную территорию, превышающую размеры волости; почтово-телеграфная контора четвертого класса; Киренское отделение Иркутского Епархиального училищного совета; управление Ленского горного округа; Витимский сельский банк, народная библиотека. Здесь проживали благочинный второго округа Киренского уезда, крестьянский начальник третьего участка Киренского уезда и мировой судья, обслуживающие Витимскую, Мухтуйскую, Ичёрскую, Петропавловскую и Сунтаро-Олёкминскую волости; помощник надзирателя Управления третьего акцизного округа, окружной инженер Витимского горного округа. При самой крупной в округе школе работали две библиотеки — учительская и ученическая, первая содержала около двух тысяч томов учебной литературы, вторая — около полуторы тысяч. С приходом Советской власти Витимский врачебный участок был преобразован в банальный фельдшерский пункт; почтовая контора — в обычное почтовое отделение, а сам Витим, перестав быть волостным центром и центром разных условных округов, утратил многие свои привилегии и учреждения и, видать, надолго остановился в развитии. Как так то?

Я допил чай и обнадежил мужика — Страна только закончила гражданскую войну, только выперла последних интервентов. Немного окрепнет — и сюда вернется нормальная жизнь.

— Хорошо бы! А то золотишка мало добывают, жизнь села совсем загибается.

Еще пару дней дали отдохнуть лошадям и опять вперед, еще неделя и наконец-то добрались до Якутска! Устали прилично, зато надеялись в Якутске помыться в настоящей бане. В городе проживало около десяти тысяч человек, казачество составляло большую часть русского населения. Если честно, Якутск — малоприятный город, не отличающийся ни красотой, ни уютом. Квартал у Тёплого озера, — длинной узкой старицы, зимой превращавшейся в каток, — в Якутске отвечал за образование: с четырех-классным училищем на Большой улице соседствовали на Полицейской мужская прогимназия и каменное реальное училище, самое современное здание дореволюционного города (было даже водяное отопление!), построенное на средства мецената Федота Астраханцева. Дальше по улице были деревянное здание полиции с пожарной каланчей, в котором разместился отдел милиции. В городе был каменный Гостиный двор.

Казаки при прибытии батальона своих собратьев первым делом стали выспрашивать новости, которые сюда долго доходили. Командование батальона обратилось ко мне с просьбой — Казачки решили на Вилюйском тракте, на горе Чочур Муран, до которой от города было около семи километров, построить военный городок, благо на сопке рос хвойный лес, который можно было использовать для строительства. До начала зимы оставалось мало времени, поэтому нужно решить вопрос о выделении батальону необходимого инструмента. Пока же батальон разместился в Спасском монастыре.

Часть инструмента выделили местные казаки, часть удалось купить у местного населения. Осмотрев сопку, я согласился с казаками — место действительно было замечательным! Удивительно смотреть на Якутск с макушки священной горы Чочур Муран. На синее озеро внизу, протоки.

Когда я проверял как разместились в монастыре казаки, ко мне подошел епископ Софроний с жалобой: в марте прошлого года Якутский ревком закрыл все духовные учреждения. В этом году по приказу командующего белогвардейским гарнизоном Якутска капитана Владимира Каменского у обители отобрали «весь живой и мёртвый инвентарь», а также семенной хлеб и запасы продуктов, оставив монахам ровно столько, сколько хватало на то, чтобы не умереть с голоду. После восстановления советской власти монахи обратились в Якутский исполком с просьбой об оказании им помощи, чтобы весной следующего года суметь начать хотя бы сев хлеба, но в помощи им отказали. Я пообещал помочь.

Для начала решил познакомиться с местными чекистами. Председателю губернской коллегии КГБ Альперович Иосифу Борисовичу было всего девятнадцать лет, он возглавил работу чекистов по предотвращению заговора бывших белых офицеров и золотопромышленников в Олекминске, Мухтуе, Нохтуйске, Витиме и Киренске. Проверив бухгалтерию я сильно удивился — при рыночной цене картошки около одной с лишним тысячи рублей за килограмм оклад у главного чекиста был три тысячи восемьсот рублей. У заведующего секретного оперативного отдела Тахватулина Габидуллы оклад был три тысячи рублей. Как сотрудники выживали при таких зарплатах мне было непонятно. получается, люди работали не за материальные блага, а за идею. Но первое впечатление оказалась обманчива — по оперативным сведениям, полученным от местного населения, Альперович покрывал преступную деятельность начальника оперативного отряда Якутского отдела КГБ Александр Синеглазов, который добрым нравом не отличался и натворил много бед во время гражданской междоусобицы в Олекминске, Витиме и Вилюйске. Его обвиняли в расстрелах, порках и избиениях. Известно, что в Витиме по его приказу был расстрелян богатый крестьянин Николай Яныгин, позже его сыновья организовали белый отряд и начали мстить большевикам.

В камере отдела обнаружился бывший полицмейстер Якутска Илья Александрович Рубцов, в феврале семнадцатого года полицмейстер прошёл врачебную комиссию. Медики поставили диагноз: Рубцов страдает хронической диспепсией (нарушение пищеварения), ревматизмом и приступами грудной жабы — из-за хронического переутомления. А посему нуждается в лечении на курорте. После Февральской революции вице-губернатор области Тизенгаузен и полицмейстер Рубцов сложили свои полномочия и передали власть Якутскому комитету общественной безопасности. В апреле главный полицейский столицы губернии, теперь уже с приставкой «экс» выехал из Якутии. Ему удалось добраться до Италии, где он смог подлечиться и почти полностью восстановить здоровье. Узнав из газет о замирении красного правительства с бывшими классовыми врагами и возвращении потерянных было Лениным земель, Рубцов решил вернуться на родину.

Я навел справки и удивился — почти все отзывались о бывшем полицмейстере без негатива. Строить карьеру наш герой начал в шестнадцать лет. Женился рано, его избранницей стала дочь верхоленского мещанина Василия Кирекского Серафима. В 1901 году в семье Рубцовых родился первенец Иннокентий, а спустя пять лет, сын Виктор. В 1905 году Илью уже произвели в хорунжие, и через некоторое время он уже дослужился до сотника. В послужном списке Рубцова работа полицейским надзирателем, приставом и секретарем Якутского окружного полицейского управления. В мае 1913 года он стал полицмейстером столицы. До отставки Рубцов показал себя настоящей «полицейской ищейкой». Он активно собирал доказательства, находил улики, лично опрашивал свидетелей, гонялся за бандитами. А контингент у него был еще тот. В те времена в Якутию ссылали не только за инакомыслие и «игры в политику», но и за вполне реальные преступления — убийства, кражи, разбои. В должности полицмейстера проработал пять лет.

В числе благодарностей, выданных губернатором, у Ильи Рубцова есть особенная — за поимку изготовителя липовых денег Иоганна Вильгельма Фрейдлера. Фрейдлер был личностью в своем роде легендарной. Искусству подделывать деньги он научился во время работы на Петербургском монетном дворе. Несколько раз «липача» брали с поличным, судили и, наконец, отправили в ссылку в далекую Якутию, где он продолжил заниматься своим преступным ремеслом. Уже здесь Илья Александрович вновь поймал неутомимого фальшивомонетчика с поличным, обнаружив в его квартире целую фабрику по изготовлению денег… Но прочих «печатников» это, увы, не остановило. В четырнадцатом году якутская полиция задержала крестьянина Крылова и его сожительницу с липовыми кредитками, коих они успели сбыть на огромную по тем временам сумму в одну тысячу триста пятьдесят рублей.

Среди подвигов главного полицейского Якутска также предотвращение ограбления сборщика денег в казенных винных лавках и арест воров, утащивших сейф епископа Якутского и Вилюйского Мелетия. Несгораемая касса, в которой было четыреста пятьдесят рублей и семьдесят тысяч именных документов, исчезла из архиерейского дома. Рубцов выехал на розыски, смог найти и задержать двух главных виновников кражи, затем нашел в лесу сломанную кассу и арестовал остальных участников преступления.

Рубцов лично задержал грабителей Покровского сельского управления, похитивших одну тысячу двести рублей и четыреста двадцать паспортных книжек.

Так же Рубцов поймал грабителя, обнесшего магазин купца Силина Пеньковского, а через двадцать дней — его подельника Сорокина. Эти товарищи, сделав подкоп, выкрали из магазина золотых и серебряных вещей на шесть тысяч рублей.

Илья Александрович обнаружил и лично взял преступников, убивших и ограбивших двух скопчих (русская секта скопцов) и мужчину.

Столичный полицмейстер Рубцов славился своими либеральными взглядами. Вот что мне рассказал о нем революционер Емельян Ярославский, секретарь Пермского губкома, член Сибирского областного бюро ЦК РКП(б):

«Иркутскому жандармскому управлению стало известно, что в Якутске существует организация для устройства побегов ссыльных. Как на главаря этой организации указывали на меня. Это, конечно, было не совсем так — я не был главарем организации по устройству побегов. Правда, все побеги происходили через меня, и у меня было паспортное бюро. Хранил я это паспортное бюро в этнографическом естественно — историческом музее, в котором выполнял обязанности чего-то вроде директора”. С обыском явился полицмейстер Илья Рубцов с околоточным надзирателем и несколькими городовыми. Они очень поверхностно посмотрели у меня в квартире, тут же во дворе музея и затем предложили мне пойти в музей показать, где я работаю. Я решил, что дело пропало: кто-то, по видимому, указал на место хранения паспортного бюро, и я буду сейчас арестован вместе со всеми бланками и книжками паспортов, десятками печатей различных правительственных учреждений и некоторыми другими нелегальными документами. В большом письменном столе было три ящика, и в третьем находилось паспортное бюро. Я открыл один ящик с краю, и он был осмотрен, открыл другой, крайний ящик, который тоже был осмотрен. А к третьему встал спиной и не стал его открывать. Я видел, как околоточный надзиратель косится на этот ящик, но не решается сказать в присутствии полицмейстера, чтобы я отошел. А полицмейстер посмотрел как-то загадочно сначала на ящик, потом на меня и сказал: «Ну, здесь больше искать нечего. Идем в другие комнаты». Паспортное бюро было спасено…»

Были у Ильи Александровича и враги. В своё время он разоблачил продавца винной лавки Пастернакова, продававшего вино, разбавленное водой. Произведя дознание, страж порядка дал делу законный ход. В ответ торгаш написал донос аж иркутскому генерал-губернатору с ложными фактами, которые при расследовании не подтвердились.

Была и ещё одна анонимка. Подозревали, что её написал местный богач Федот Астраханцев. Почему? Буквально перед этим Рубцов забраковал гнилую муку, которую купец и меценат хотел поставить в казну для северных народов. Впрочем, в отставку Рубцов вышел не из-за опалы, а по состоянию здоровья.

Не сомневаясь, я, переговорив с Рубцовым, назначил его начальником отдела КГБ, поручив ему подобрать кандидатуру на должность начальника губернской милиции.

Глава 12

Пепеляев сидел на седле у костра, не отрываясь от языков яркого пламени. Вокруг горело множество костров, у которых грелись егосолдаты. До Якутска оставалось несколько километров, пару недель назад оттуда сбежал подъесаул, встретив которого в селе в пятидесяти километрах отсюда, Пепеляев получил сведения о отсутствии в городе сильного гарнизона красных и рассчитывал внезапным ударом захватить город.

Генерал родился в Томске, в семье потомственного дворянина и впоследствии генерал-лейтенанта царской армии Николая Михайловича Пепеляева и купеческой дочери Клавдии Некрасовой, у которых было шестеро сыновей, прошедших впоследствии, за исключением старшего, военное обучение, и две дочери.

В 1902 г. Пепеляев поступил в Омский кадетский корпус, который он успешно окончил в 1908-м. В том же году Пепеляев поступил в Павловское военное училище (ПВУ) в Санкт-Петербурге. В 1910 г. Пепеляев выпустился из него в чине подпоручика.

Сразу после окончания ПВУ Анатолий Николаевич был направлен на службу в пулемётную команду 42-го Сибирского стрелкового полка, дислоцированного в родном Томске. В 1914 г., незадолго до начала Первой мировой войны, Пепеляев был произведён в поручики.

За два года до войны Пепеляев женился на Нине Ивановне Гавронской. От этого брака родился сын Всеволод. На фронт Пепеляев пошёл командиром конной разведки своего полка. В этой должности он отличился под Пшаснышем и Сольдау. Летом 1915 году под его командованием были отбиты потерянные при отступлении окопы. В 1916 году, во время двухмесячного отпуска, Пепеляев преподавал тактику в прифронтовой школе прапорщиков. В 1917 году, незадолго до Февральской революции, Анатолий Николаевич был произведён в капитаны.

Февральская революция застала Пепеляева на фронте. Несмотря на постепенное разложение армии, он держал свой отряд в постоянной боевой готовности и при этом не впадал в немилость у своих солдат, как это было во многих других частях.

При Керенском он был произведён в подполковники. Кроме того, Анатолий Николаевич был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени и именным Георгиевским оружием.

После Октябрьской революции совет солдатских депутатов батальона, которым к тому времени командовал Пепеляев, избрал его командиром батальона. Этот факт говорит о большой популярности Пепеляева среди солдат.

В результате действий Советского правительства и Брест-Литовского мира, военные действия прекратились. Осознавая бесцельность своего дальнейшего пребывания на фронте, Анатолий Николаевич уехал в Томск.

В Томск Пепеляев прибыл в начале марта 1918 года. Там он встретил своего давнего друга, капитана Достовалова, который ввёл Пепеляева в тайную офицерскую организацию и возглавляемую полковниками Вишневским и Самароковым. Пепеляев был выбран начальником штаба этой организации, которая планировала свержение большевиков, захвативших власть в городе.

26 мая 1918 года готовившийся к антибольшевистскому восстанию отряд Пепеляева, скрывавшийся в Иоанно-Предтеченском монастыре города Томска, неожиданно столкнулся с «визитом» практически всего личного состава губернского ВЧК, прибывшим для репрессий монахов и реквизиции монастырских ценностей. В ходе вспыхнувшего боестолкновения пепеляевцы полностью уничтожили отряд чекиста Кривоносенко. На следующий день руководители томского губернского совдепа спешно покинули Томск на нескольких пароходах, вывозя собранные на них реквизированные ценности «томской буржуазии». На период с 28 мая по 2 июня власть в губернской столице де-факто никем не осуществлялась. 2 июня 1918 года власть переходит к Западно-Сибирскому комиссариату ВПАС, в конце месяца формируется Временное Сибирское правительство (ВСП) под руководством Петра Вологодского. В последующие дни новое правительство региона было поддержано населением, вооружёнными формированиями офицерства бывшей Русской армии, а также чехословацким корпусом, находившимся на всём протяжении сибирской части Транссиба. Томским офицерством и формированием военной власти командовал подполковник Анатолий Пепеляев, который создал и возглавил в июне 1918 года 1-й Средне-Сибирский корпус ВСП. Поддержал идею создания штурмовых частей.

Со своим корпусом Пепеляев двинулся по Транссибу на восток, чтобы освобождать Сибирь от большевиков.

Западнее Читы части корпуса Пепеляева соединились с забайкальскими казаками Семёнова. Встреча самих военачальников произошла в конце августа или начале сентября на станции Оловянная.

За этот поход Пепеляев был произведён в полковники.

По приказу образованной в Уфе Директории корпус Пепеляева перебрасывался на запад Сибири, а сам Анатолий Николаевич производился в генерал-майоры, благодаря чему он становился самым молодым генералом в Сибири (27 лет).

С октября 1918 его части находились на Урале. В ноябре Пепеляев начал пермскую операцию против 3-й армии красных. Во время этой операции произошёл переворот в Омске, который привёл к власти адмирала Колчака. Пепеляев сразу признал верховную власть адмирала, так как не поддерживал эсеров, входивших в Директорию.

25 декабря 1918 войска Пепеляева заняли брошенную большевиками Пермь, взяв в плен около 20 000 красноармейцев, которых по приказу Пепеляева всех отпустили по домам. В связи с тем, что освобождение Перми пришлось как раз на 128-ю годовщину взятия крепости Измаил Суворовым, солдаты прозвали Анатолия Николаевича «Сибирским Суворовым». За взятие Перми был награжден орденом Святого Георгия 3 степени.

В январе Пепеляев был произведён в генерал-лейтенанты.

В декабре 1919 года произошёл конфликт между Анатолием Николаевичем и Колчаком. Когда поезд верховного правителя России прибыл на станцию Тайга, он был задержан пепеляевскими войсками. Пепеляев прислал Колчаку ультиматум о созыве Сибирского земского собора, отставке главнокомандующего Сахарова, которого Пепеляев уже приказал арестовать, и о расследовании сдачи Омска. В случае невыполнения Пепеляев грозил арестом Колчака. В тот же день в Тайгу прибыл брат Пепеляева, Виктор Николаевич, который был премьер-министром в колчаковском правительстве. Он «помирил» генерала с адмиралом. В результате Сахаров был смещён с должности главнокомандующего.

В декабре Пепеляев был выбит из Томска и бежал по Транссибу. Вместе с ним бежали его жена, сын и мать. Но так как Анатолий Николаевич заболел сыпным тифом и был помещён в санвагон, он был разлучён со своей семьёй. В январе 1920 Пепеляев был доставлен в Верхнеудинск, где он и выздоровел. В марте Пепеляев из остатков 1-й армии создал Сибирский партизанский отряд, с которым ушёл в Сретенск. Но так как он находился в подчинении у атамана Семёнова, а тот сотрудничал с японцами, Пепеляев решил покинуть пределы России и уже в начале апреля 1920 вместе с семьёй выехал в Харбин. Там он зарабатывал на жизнь, будучи плотником, извозчиком, грузчиком и рыболовом. Организовал артели плотников, извозчиков и грузчиков.

Не желая отсиживаться у китайцев, Пепеляев выехал во Владивосток, где сформировал воинскую часть и отправился брать Якутск. Находясь сейчас на подступах к городу, Пепеляев не знал ни о капитуляции Японцев, ни о мирном договоре Японии и России. И тем более он не знал о пополнении гарнизона города батальоном казаков и выставленных мною секретах, в которых сидели мои пластуны, ежедневно меняя своих товарищей. Вот и сейчас, сосчитав примерное количество пепеляевцев, убедившись в отсутствии тяжелого вооружения, пара кубанских казаков неслышно отошли от лесного лагеря и со скоростью, не уступающей скорости бегущей лошади, побежали к Якутску. Благодаря вовремя доставленным сведениям на пути белых на заранее найденной и укрепленной парой дзотов позиции была сделана засада. Два станковых пулемета и конный эскадрон, готовый из леса ударить в тыл бегущим пепеляевцам не давали и шанса уцелеть последним останкам добровольческой армии.

Около четырех часов утра беляки втянулись в распадок, перед ними как на ладони был Якутск. Пепеляевцы перешучивались, предвкушая резню красной сволочи и многие уже в мечтах на сеновалах валяли местных баб. Генерал ехал в первых рядах, на душе было неспокойно. Туман почти скрывал дорогу, лошади шли легкой рысью, пулеметные очереди разорвали ночную тишину неожиданно, оба пулемета били с флангов, кося и коней и всадников. Генерал умер мгновенно и не увидел как после расстрела лент пулеметы замолкли и на кинувшихся наутек беляков с шашками наголо, улюлюкая, выскочили казачки, затравливая двуногую дичь. Через десять минут все было кончено.

Покончив с угрозой захвата города, я наконец-то занялся тем, для чего я сюда приперся — подготовкой экспедиции на Вилюй.

Рубцов, извинившись, по телефону пригласил меня к себе в отдел.

— Здравствуйте, товарищ Сорокин! Я хочу поднять важную проблему, которая может в дальнейшем пошатнуть здесь, в Якутии, новую власть.

— Я заинтригован, Илья Александрович! Что случилось после вашего назначения на пост главного чекиста Якутской губернии?

Рубцов потер лицо, видно выспаться ему толком не удавалось — Если до революции якуты пользовались немного измененным русским алфавитом, то еще с семнадцатого года местное национальное движение «Саха Аймах» начало внедрять латинское написание, разработанное студентом-якутом Семеном Новгородовым.

— Это кто еще такой?

— Новгородов родился во Втором Хатылинском наслеге Боотурусского улуса в семье богатого человека Андрея Александровича. Он научил своего сына читать книги на церковнославянском языке. Позднее Новгородов учился русскому языку и арифметике у сонаслежника-псаломщика Андрея Винокурова. Потом он посещал частную школу политссыльного Цыценко в Чурапче. Так как Семён был прекрасным учеником, в 1905 году он поступил в реальное училище в Якутске. Во время обучения Новгородов много читал; начал собирать якутский фольклор. Именно тогда Семён Новгородов принял участие в создании первого литературного и политического журнала на якутском языке Саха саҥата, в котором он публиковал свои работы. Первый вариант якутской письменности, по словам Новгородова, созданной русскими, недостаточно хорошо отражал особенности фонетики якутского языка. В своих первых трудах Новгородов использовал смесь кириллицы и латиницы. После того, как Новгородов окончил реальное училище, он преподавал в Еловской начальной школе и Вилюйском городском четырёхклассном училище. В 1913 году поступил на арабско-персидско-турецкий разряд Восточного факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. В декабре того же года принял участие во Всероссийском съезде народных учителей, выступив с докладом об обучении детей из национальных меньшинств на родных языках и необходимости учебников на якутском языке.

Годом позже Новгородов переходит на монголо-маньчжуро-турецкий разряд Восточного факультета. В 1914 году по заданию Русского комитета по изучению Средней и Восточной Азии Новгородов собирает фольклорные сказания в Таттинском улусе Якутии. Летние каникулы 1915 года проводит в Уфимской губернии, где практикуется в татарском языке и собирает фольклор волжских татар.

Также Новгородов изучает различные системы письменности для создания новой якутской. После долгих поисков его привлёк международный фонетический алфавит. Он добивается того, чтобы этот алфавит был принят для якутского языка. Многие представители якутской интеллигенции, возглавляемые поэтом Кулаковским, защищали кириллицу. У Новгородова были следующие аргументы:

Якутская кириллица использовалась лишь 50 лет, и большая часть якутов была неграмотна. Она не была унифицирована; параллельно использовались два варианта: бётлингковский (академический) и хитровский (миссионерский).

Главной проблемой якутской кириллицы якобы большое количество умлаутов, а также знаков долготы и краткости. Новгородов считает, что они замедляют скорость письма, а также приводят к многочисленным ошибкам — при наборе, написании и произношении, особенно это касается миссионерского варианта.

— И что, вы считаете, что Новгородов может своей письменностью оказать влияние на самобытность местных народов?

— Я считаю опасным создание искусственного алфавита на латинице. А Семену новая власть доверяет, и зря! Новгородов поддерживал Февральскую революцию. Он участвовал во многих съездах и даже был избран членом исполкома бюро Комитета общественной безопасности Якутска. На первом свободном съезде крестьян-якутов Новгородов представил свой вариант якутского алфавита, основанного на МФА, и говорил о необходимости издания первого якутского букваря. Съезд поддержал его, и весной-летом того же года Новгородов вместе с Афанасьевым переработали рукопись Ионова. Новый букварь был назван Сахалыы сурук-бичик. Однако в нём не использовался алфавит МФА, поскольку некоторые его знаки невозможно было печатать в местных типографиях.

Осенью Новгородов возвратился в Петроград, чтобы продолжить образование. Летом восемнадцатого года он нанялся переводчиком в гидрографическую экспедицию, которая должна была изучать устье Лены, но гражданская война разрушила его планы. Поэтому он провёл четыре месяца, работая в Эхирит-Булагатском аймаке Иркутской губернии. Так как он изучал монгольский, он свободно говорил на бурятском и участвовал в местных собраниях. В марте девятнадцатого года Новгородов опубликовал несколько статей, в которых требовал создания кафедры якутского языка при Иркутском государственном университете, а также отметил сходство современного якутского и языка орхоно-тюркских памятников, подтверждённое более поздними работами других исследователей. В сентябре года Новгородов приехал в Якутск и присоединился к якутскому культурно-просветительному обществу «Саха аймах». Так как правительство Колчака не поддерживало идеи Новгородова, он приветствовал возвращение советской власти. В это же время Новгородов развивает бурную общественную и научную деятельность; он руководит подотделом по научному исследованию Якутской губернии, заведует его лингвистической секцией, участвует в научной экспедициях в восточные улусы Якутии, ведёт лекции на агитационно-политических и педагогических курсах, занимает должность председателя комиссии по составлению учебников на якутском языке. Так как в Якутии проблемы с типографским оборудованием, в этом году Новгородову была поручена его закупка в Центральной России. Я считаю, что для безопасности государства не нужно акцентировать внимание на языках малых народов. а вы как считаете?

— В принципе, я с вами согласен! — Я невольно вспомнил Украину, ее искусственно придуманный язык. Украинский язык был создан в 1794 году на основе некоторых особенностей южнорусских диалектов, бытующего и поныне в Ростовской и Воронежской областях и при этом абсолютно взаимопонимаемых с русским языком, бытующим в Центральной России. Создан он был путём нарочитого искажения общеславянской фонетики, при которой вместо общеславянских «о» и «ѣ» стали для комического эффекта применять звук «и», «хв» вместо «ф» а также путём засорения языка инославными заимствованиями и нарочно выдуманными неологизмами. — Предлагаю этого вашего выдающегося якута по тихому отправить в Москву — пусть он там преподает языки, а здесь в школах проконтролируйте, что бы обучение проводили только на русском. Хватит уже самостийность рекламировать. Я с вами в целом согласен, только помягче проводите политику русификации всех этих народов, помягче!

Глава 13

Зима в Якутск пришла неожиданно — еще вчера мы занимались подготовкой к путешествию, производя осмотр и, найдя недочеты, мелкий ремонт саней, а сегодня земля была покрыта снегом. Каждое утро вместе с Садомото мы проводили учебные поединки на деревянных мечах. Затем вместе с пластунами отрабатывали рукопашку.

Как нас предупреждали старожилы, зима здесь суровая, малоснежная и продолжительная — тянется не менее семи месяцев. Зимние морозы чрезвычайно жестоки. В Якутске морозы достигают минус шестьдесят четыре градуса. На удивление, благодаря жаркому лету и продолжительности летнего дня количество тепла, получаемого почвой в течение летних месяцев, весьма значительно, что позволяет сеять хлеб почти во всех районах к югу от полярного круга. Почвы центрального района Якутии благоприятны для земледелия; здесь они слабо оподзоленные, легкие, часто каштановые и карбонатно-солончаковые. Карбонатные почвы на суглинках богаты перегноем и достаточно плодородны.

Вся Якутия является страной вечной мерзлоты. Глубина нижней поверхности слоя вечной мерзлоты в Якутске свыше ста тридцати шести метров.

Вечная мерзлота является серьезным препятствием при постройке дорог, мостов и каменных сооружений; она вызывает медленный рост деревьев, содействует заболачиванию почвы и образованию озер, которыми так богата Якутия, но препятствием для развития земледелия не является, — наоборот, постоянный мерзлый грунт, находящийся в подпочве, будучи водонепроницаем, хорошо сберегает в почве запас весенней снеговой воды и летних дождевых осадков. Без этого запаса вся земледельческая область Якутии превратилась бы в безводную пустыню. Большая часть Якутии покрыта тайгой. Господствующей породой является лиственница, занимающая почти девяносто процентов всей площади насаждений; сосна, растущая в южной части Якутии, занимает около семи процентов; далее идет береза, занимающая около двух процентов, и, в незначительном количестве, кедр и ель.

Наиболее богата Якутия золотом; по добыче его она занимает одно из первых мест вРоссии. Важнейшие месторождения находятся в южно-горном районе Якутии, главным образом в бассейне верхнего течения Алдана с его притоками Учур и Тимптон.

Местные казаки поделились сведениями о жизни якутов — в царское время Якутия представляла одну из самых заброшенных и отсталых окраин российской империи. Господствующей системой хозяйства якутов в южных районах было скотоводство, вполне первобытное, основанное на простом использовании естественных сил природы. Все благополучие якутского хозяйства держалось на скоте, количество которого определялось количеством сена, заготовленного в короткий летний период на долгие зимние месяцы. Заготовка сена имела первенствующее значение для якутов, ей подчинялся весь уклад их жизни. Когда случался неурожай трав, то хозяйство в полном составе с чрезвычайной легкостью снималось с места и перекочевывало, обычно в пределах своего рода, туда, где сбор трав был обеспечен, иногда за сотню километров от своей первой усадьбы, и возвращалось в последнюю обратно через некоторый промежуток времени. Кроме этих дальних перекочевываний, якут регулярно каждый год перекочевывал в начале мая на расстояние пять — десять километров от своего зимника, расположенного обыкновенно в лугах, в летник, поставленный в горных падях, над речкой или на покосах; в летнике хозяйство оставалось до первой половины сентября, до окончания сенокоса. Этот полукочевой образ жизни, вытекавший из полной зависимости хозяйства от естественных лугов, предопределял характер расселения якутов; селились они разбросанными хуторами, по две — три юрты с населением в пятнадцать — двадцать человек, и каждый якутский наслег (место обитания рода) растягивался на десятки километров.

Направление скотоводства, в основном, было молочно-мясное и носило исключительно потребительский характер; молочные продукты являлись основным питанием якутов. При слабом развитии земледелия для семьи в четыре человека якуты считали нормой, необходимой для существования, десять голов скота; выше этой нормы начинался достаток, ниже — нищета. По данным переписи семнадцатого года распределение хозяйств по числу голов скота было следующее; без скота — шесть с половиной процентов, от трех до семи голов — около пятидесяти семи процентов, от семи до десяти голов — около семнадцати процентов и свыше десяти голов — чуть больше девятнадцати. Таким образом, свыше шестидесяти трех процентов хозяйств вело голодное или полуголодное существование.

Обработка земли якутами была примитивной, земля использовалась до полного истощения. В северных районах население жило охотой, рыболовством и оленеводством; содержание и разведение касалось лишь ездовых оленей, а основной массив стада состоял из полудомашних оленей. Земледелием в этих районах никто не занимался. В северных районах пять процентов кулацких и полуфеодальных хозяйств владело почти семидесятью процентов всего оленьего стада. Торговля была сплошным обманом и грабежом, приводившим к закабалению; господствующая система хозяйства — примитивное скотоводство — при сложившихся классовых отношениях обрекала большинство якутов на периодическое голодание. В феврале и марте месяце, когда коровы стоят стельные и запасы зерна с микроскопических участков посева иссякали, две трети якутского населения голодало, питалось отваром из разных растений и заболонью (древесной мукой); для бедняков голодовка тянулась и по нескольку месяцев. «Тогда», говорили они, «мы больше лежим, покрывшись одеялом». Пища якутов состояла главным образом из молочных продуктов; мяса якуты ели немного. Квасить тесто и печь хлеб большинство не умело; мука подсыпалась в похлебку или из нее делали пресную лепешку. Овощей якуты не ели.

Жили якуты в юртах, грязно и тесно. Стены юрты складывались из бревен, поставленных стоймя с наклоном, и снаружи обмазывались глиной и коровьим навозом. Маленькие окна затягивались бычачьим или рыбьим пузырем, а зимой прикрывались толстыми льдинками, так что солнечные лучи не проникали в юрту. К юрте примыкал хотон — якутский коровий хлев, отделенный от жилья стеной с проделанной в ней дверью; часто они разделялись лишь тонкой бревенчатой перегородкой, а иногда хотон составлял существенную часть юрты, а жилой уголок занимал в ней самое незначительное место. Но даже капитальная стена не спасала жилье от проникновения острого аммиачного запаха коровьей мочи, который пропитывал все, что находилось в здании: платье, волосы, тело людей, посуду, даже свеже-подоенное молоко. Благодаря наличию скота в хотоне вокруг юрты накапливалось иногда так много навоза, что якуты бросали из-за него старые жилища и уходили на новые.

Бедняки не пользовались бельем, а зажиточные, раз надев, никогда его не меняли, полагая, что от стирки белье портится и скорее рвется. У большинства якутов отсутствовали элементарные гигиенические навыки: мытье тела, рук, лица, уборка помещения. Тяжелые бытовые условия благоприятствовали массовым заболеваниям. Накожные болезни разного вида, туберкулез, трахома свирепствовали среди якутов. От оспы и тифа вымирали целые селения. Медицинской помощи не было, и при заболеваниях обращались к шаманам, лечившим больных при помощи заклинания «злых духов».

Я надеялся, что уничтожение национального угнетения и классовой эксплуатации, свержение власти русских чиновников и феодалов-тойонов, организация советов, передача земель и стад в руки трудящихся, начавшееся создание артелей, социальная и техническая реконструкция сельского хозяйства коренным образом изменят положение большинства в Якутии. Беспросветная голодная жизнь якутского крестьянства уйдет в безвозвратное прошлое.

Вызвав всех четверых инженеров, я спросил их — Кто скажет, какие признаки свидетельствуют о наличии кимберлитовых трубок?

Инженеры переглянулись и ответил Андрей Бекетов — Кимберлит — ультраосновная горная порода, значит в ней от тридцати до сорока пяти процентов кремнезема, то есть оксида кремния с формулой SiO2. Минеральный состав породы — оливин, пироксен, флогипит, пироп. Первый слагает основную массу кимберлита. Однако ценят породу за минерал, которого на тонну приходится в среднем около 0,6 грамма, то есть трех карат. Речь, как я понял, идет об алмазе. Но в Якутии алмазы не возможны! Это в Южной Африке алмазные трубки!

— Вы ошибаетесь, товарищ Бекетов, еще до революции в районе реки Вилюй нашли несколько алмазов.

Инженеры не выдержали и зашумели, обсуждая необычную новость.

— Вам предстоит к концу зимы отправиться в поселок Крестях Сунтарского улуса, он расположен на левом берегу реки Вилюй, в девяносто пяти километрах к северо-западу от улусного центра села Сунтары. Поиски начнете на Соколиной косе. Затем отправитесь к реке Ирелях, вот здесь — я поставил на карте крестик — затем исследуете местность недалеко от реки Дяха — я поставил второй крестик.

Через год вам предстоит вот здесь, в районе реки Алдан отыскать золото — я поставил третий крестик — В этих местах непроходимая тайга, туда будет трудно добраться. Начальник КГБ Якутской губернии Рубцов поможет вам всем необходимым, в том числе и людьми. Я оставляю вам запас продуктов и вашу зарплату за год вперед. Прощайте — мне нужно отправляться в Москву, и так потратил с вами много времени, сопровождая вас к черту на куличики. Не подведите товарищи, алмазы просто позарез нужны нашему государству!

Встретившись напоследок с Рубцовым, проинструктировал того о обеспечении охраны и соблюдения секретности поисков геологической экспедиции.

Возвращаясь, назад, чуть отклонились от маршрута по реке Витим и заглянули в Бодайбо. Гражданскую войнуместные золотопромышленники поддержали и даже выделили правительству Колчака немного золота, за что он, в свою очередь, защищал их от рабочих. Советская власть установилась в Бодайбинском районе в январе восемнадцатого года. А в мае началась Гражданская война. В Бодайбо размещался колчаковский гарнизон из ста пятидесяти человек. Когда в середине января девятнадцатого года прошел слух, что в Иркутске колчаковщина пала, подпольный революционный комитет попытался взять власть в свои руки, что ему удалось всего на несколько часов. Белогвардейцы потопили восстание в крови. Окончательно советская власть установилась в феврале двадцатого года. И сразу же Москва стала настаивать на немедленном контроле над добычей золота в районе — мол, дело-то народное. Национализация приисков с сильно изношенной техникой и малоопытным инженерно-техническим составом проходила медленно. После выхода закона о созданиях артелей рабочие организовались в несколько артелей. Но рабочие, отобрав у недавних хозяев прииски, не смогли наладить производство, не хватало кадров, топлива. В этот год добыча драгметалла была самой низкой за всю историю промысла. Забрав жалкие несколько пудов золота, мы с моими пластунами и обоими японцами, уставшими больше всех, наконец-то рванули назад в Москву.

На вокзале меня встречал брат, который обрадовал тем, что моя жена вот-вот родит и ее на всякий случай положили в кремлевку.

— Скажи-ка, Саша, до вас мои гостинцы из командировки дошли?

— Конечно! Солонина, рыба и икра нами получены полностью. Я на себя взял смелость и отправил товарищам Ленину, Сталину и Дзержинскому по корзине твоих деликатесов.

— Правильно сделал! А то питаются чем придется. Все, увидимся вечером!

Пластуны, кроме постоянной пары личной охраны, и японцы погрузились в грузовики. Я попрощался до вечера с братом и на изделии американского автопрома двинулся на Новую Басманную для доклада в Совнарком.

Первого решил посетить Сталина. У того проходило совещание, но секретарь сразу же доложил и меня впустили. На совещании присутствовали Дзержинский, посвежевший после лечения на курорте и Фрунзе, все трое обрадовались моему возвращению и секретарь организовал всем крепкого чаю. Я выставил на стол самогонку настоянную на лечебных травах и кедровых орехах и достал из саквояжа глиняный горшочек, залитый жиром — Угощайтесь, товарищи — все продукты только лечебные, в горшке этом тушеное мясо оленя — достав еще один сверток, развернул и его — А это соленая черемша!

Сталин понюхал мясо и достал краюху черного хлеба.

Дзержинский покачал головой — Ты зачем в столицу весь штаб Унгерна отправил?

Я разлил по чашкам лечебный напиток и ножом порезал хлеб — Потускнели они как то после застенков, нужно было им дать глотнуть воздуха свободы и цивилизации. Как услышали про балет в Большом, так я в их глазах огонь увидел! Ну, за что выпьем?

Фрунзе взял чашку и показал ею на меня — Тост будет за тебя, Андрей! Ты везучий, чертяка! Царские адмиралы не смогли нанести хоть какой нибудь урон японскому флоту, ты же, не имея даже катера, лишил нашего врага флотилии.

Сталин выпил и добавил — За этот подвиг вас, товарищ Сорокин, правительство представило к еще одному Герою. Хорош напиток, армянскому коньяку не уступит, но наше вино все таки лучше!

Я принял вовнутрь и закусил черемшой. По жилам потек жидкий огонь.

Мы с министрами вот в чем не можем сойтись — чем нашего героя за выгодный мир с Японией награждать! — Иосиф Виссарионович с улыбкой посмотрел на присутствующих и Фрунзе его поддержал — Действительно, Андрей, красные шаровары у тебя есть! — при этих словах мы с ним расхохотались, а Дзержинский покачал головой. — Я предлагаю повысить тебя в звании — будет на одного маршала в стране больше!

— Поддерживаю — Дзержинский налил по второй и мы, "чокнувшись", выпили по второй. Мясо с черемшой хорошо пошло. — Тем более как я и говорил, должность министра внутренних дел и пост Председателя КГБ совмещать мне становится с каждым годом все тяжелее. Поэтому маршал в кресле министра внутренних дел будет смотреться лучше, чем генерал-лейтенант! Но, знай, Андрей — от кураторства кадров КГБ тебя никто не отстраняет! Будешь их с помощью своих сыскарей из партийного контроля в узде держать.

Фрунзе смакуя медленно допил настойку и я разлил остатки — Кстати, за подготовку учебного полка тебе отдельная благодарность — все бойцы и командиры показали отличные знания на учениях. Прекрасно разыграли отступление и, заманив своего противника, два приграничных полка, разгромили их под чистую — от двух полков едва остался один батальон! Через пару лет можно развертывать этот полк в армию. По условиям учений все руководство полка "погибло" и их места были заняты нижестоящими командирами, а на место взводных и ротных встали рядовые бойцы. Полк при этом показал отличную слаженность! А как они стреляют! Весь полк отстрелялся на высший бал! Только десятки и девятки выбили даже подносчики снарядов. Василий Иванович Чапаев мне всю плешь проел, упрашивает поставить его на этот полк.

— Нужно перед тем как в армию разворачивать, на три года полк развернуть в учебную дивизию из шести мотострелковых полков, двух конных батальонов и одного танкового батальона. Дивизия должна иметь в каждом полку роту ПВО (противо-воздушной обороны) и насыщенность артиллерией. А уже потом посмотреть на результат и решить о дальнейшем развертывании в армию — я собрался с мыслями и добавил — Но не это нас сейчас должно волновать, товарищи! Там, на востоке страны, на ее большей части территории творится хаос! Из-за отсутствия кадров местное начальство не знает за что нужно хвататься в первую очередь!

— Завтра будет совещание Совета министров, заслушаем Ваше выступление, Андрей Юрьевич! — Сталин не выдержал и достал папиросы — На сегодня закончим, у меня через полчаса заседание по подготовке к весенней посевной. До свидания, товарищи!

Глава 14

Первым делом, выйдя из правительственного здания. я поспешил к жене. По дороге заглянул в цветочный киоск, где приятно удивился выбору цветов. Улыбчивая приятная девушка в чистом фартуке поинтересовалась моими предпочтениями. Взяв букет из роз, завернутый в плотную бумагу для защиты от морозца, который приятно пощипывал уши, я взобрался в авто и через десять минут был на месте. Девушка в регистратуре нашла фамилию моей жены и улыбнулась — Товарищ Сорокин, ваша жена под утро родила мальчика! — увидев опасение на моем лице, спешно добавила — Роды прошли успешно, без осложнений, мама и мальчик абсолютно здоровы.

— Можно посмотреть на сына?

— Подождите, сейчас его вынесут! — медсестра ушла, забрав цветы и пакет с деликатесами.

— А вот и папка! — пухлая нянечка вынесла спеленутого ребенка, я недолго смог полюбоваться на его сморщенное личико, женщина унесла ребенка обратно.

Врач уверил, что жену с ребенком я смогу забрать уже на третий день и я решил проверить работу сотрудников своего детища, партийного контроля.

Кошко показал мне собранный компромат на содомистов, пояснив при этом — В Уголовном Кодексе царской России были статьи 995 и 996 против педерастии. Статья 995 запрещала добровольный анальный секс. Статья 996 запрещала педерастическое насилие. По статье 996 можно было угодить на каторгу в Сибирь на десять — двадцать лет. Но на добровольное мужеложство правительство и Церковь смотрели всё же сквозь пальцы. Педерастия имела место даже при Императорском дворе и среди аристократии, и тем более, среди «рафинированной» русской интеллигенции. В Петербурге были притоны, и даже общественные бани для педерастов. Но после Февральского переворота статья 995 запрещающая добровольный анальный секс, была отменена. Наступила, естественно, и полная свобода для педерастов. То же самое продолжалось и после Октябрьской революции (во главе многих партий, да и в самих партиях было много "революционеров" непонятной ориентации).

Я понимающе кивнул — революционеры и к ним примкнувшие «проводили переоценку ценностей». Все традиционные русские ценности (семья, вера в Бога, необходимость защиты Отечества, любовь, целомудренность, отказ от половых извращений) считались теперь «устаревшими». «Христианские и буржуазные ценности — на слом!». Проповедовалась свободная любовь. Проповедовалась теория стакана воды: вступить в половой акт так же легко и просто, как выпить стакан воды.

— Так вот, после гражданской войны в стране быстро распространилась педерастия. Содомиты стали в партии и государстве большой силой, и, естественно, в Уголовном Кодексе статьи о запрещении педерастии не было. И педерастия продолжала процветать, хотя педерасты себя открыто и не афишировали — Кошко понизил голос и я его прекрасно понял — он критиковал святое, Партию — Вот список таких членов Партии с указанием должностей, которые они занимают.

Я быстро пробежался глазами и усмехнулся — евреи и тут были впереди всех.

Я припомнил, как в тридцать четвертом году после запрета педерастии в СССР будет одновременно в "Правде" и в "Известиях" была опубликована статья Максима Горького "Пролетарский гуманизм": "Не десятки, а сотни фактов говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма на молодежь Европы. Перечислять факты — противно, да и память отказывается загружаться грязью, которая все более усердно и обильно фабрикует буржуазия. Укажу, однако, что в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуем, а в "культурной стране" великих философов, ученых, музыкантов он действует свободно и безнаказанно. Уже сложилась саркастическая поговорка: "Уничтожьте гомосексуализм — фашизм исчезнет!" О чём в ней речь? Да, о том, что в разорённой «демократической» Германии педерастия процветала пышным цветом, хотя никто не отменял статью 175 Уголовного Кодекса Пруссии о наказании педерастов, а Гитлер фактически набрал силу благодаря помощи педераста Рема, главного начальника штурмовиков. Рем считал, что сексуальные связи между штурмовиками, «мужская любовь» увеличивают силу и сплочённость штурмовиков.

Педерастия в Германии процветала уже при дворе кайзера Вильгельма Второго и была очень модной в его армии. При Вильгельме Втором весьма расширилось и движение за отмену статьи 175. Педерастами-активистами была составлена петиция властям с требованием отменить статью 175. Под этой петицией подписались Эйнштейн, Генрих Манн, Герман Гессе и др. А после изменения власти в Германии, в этой стране («Веймарская республика») Берлин стал самым популярным среди педерастов «голубым городом» планеты. В стране полным полно педерастических клубов, притонов и проституток-педерастов. Золотое время для педерастов. В других странах появилось даже выражение «немецкая болезнь». Содомит, полагающий себя большим учёным, Магнус Хиршфельд создал в 1919 институт секснаук. Под маркой этого института выходили педерастические книги и журналы.

Следующим днем на совещании правительства я предупредил Сталина еще о одном вопросе, который я хотел бы поднять. Сталин взглянул на Владимира Ильича и скривился, выругавшись тихо по грузински. Затем он повернулся ко мне и кивнул — Хорошо, товарищ Сорокин, я согласен с вами — педерастам не место ни в Партии, ни в правительстве! Я вас поддержу! С товарищем Лениным я поговорю — он и сам прекрасно все понимает.

Заслушав доклад Сталина о подготовке к весенней посевной и критическом положении в министерстве финансов, дали мне слово, Ленин дождался тишины и объявил — Товарищ Дзержинский отказался от исполнения обязанностей министра внутренних дел и предложил на эту должность товарища Сорокина. Вчерашнее заседание ВЦИК утвердило его на эту должность. Так что прошу заслушать нашего нового министра, совершившего поездку по Сибири и Дальнему Востоку нашей страны и практически заключивший с Японией мирный договор, который почему-то не смог подписать наш министр иностранных дел! — при этих словах Чичерин побледнел и невольно вытер пот платочком.

Я посмотрел на потеющего пидора и начал свою речь — Товарищи, перед тем как рассказать о своей нелегкой командировке на восток, я хочу поднять важный вопрос! В Москве и Ленинграде, выявлены содомиты, которые занимались "созданием сети салонов, очагов, притонов, групп и других организованных формирований содомитов с возможностью дальнейшего использования этих объединений разведкой империалистических государств. Актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагает разные общественные слои юношества, в частности рабочую молодежь, а также пытался проникнуть в армию и на флот" — после этих слов Чичерин покраснел и министры с усмешкой поглядывали в его сторону, все знали о его наклонностях. Да и сам Чичерин свою сексуальную ориентацию особенно и не скрывал и совокуплялся постоянно с молодыми сотрудниками в кабинетах МИДа. Он почти постоянно и жил не дома, а в своем министерстве.

Я продолжил — У меня есть сведения, что этим непотребством грешат и Чичерин и Зиновьев. Это совершенно недопустимо и я предлагаю принять статью уголовного кодекса, предусматривающую за пропаганду пидарастии и за пристрастие мужчин к сексуальным отношениям с мужчинами наказание заключением в исправительных лагерях на срок не менее пяти лет, а за изнасилование педерастом мужчины — сроком не менее пятнадцати лет. Так же недопустимо членство в партии подобным извращенцам, да и на ответственные посты в государстве не должны попадать все эти содомиты!

После моих слов Зиновьев вскочил со своего стула и выскочил в коридор.

Ленин пошептался с Дзержинским и взял слово — Я уже казалось бы привык к критике товарища Сорокина, но он постоянно нас удивляет, каждый раз находя новые, можно даже сказать революционные темы для обсуждения! Что ж, вот и первое поручение новому министру — вместе с министром Юстиции подготовить проект уголовной статьи к следующему нашему заседанию! Ну а товарищ Сталин подготовит статью в газету "Правда" с разъяснением опасности увлечения содомией и недопущением членству в Партии этих извращенцев! А Партийный контроль под руководством товарища Сорокина проконтролирует исключение из наших рядов всех педерастов. Тридцать минут перерыв и товарищ Сорокин доложит о выводах, сделанных им в своей поездке.

После перерыва, в течении которого удалось перекусить в столовой на первом этаже, в зале заседания правительства ни Чичерина ни Зиновьева.

Я собрался с мыслями и начал доклад — Товарищи, там, за Уралом, заканчивается цивилизация! Там только-только закончилась гражданская война и интервенция, кругом нищета и развал существующих до революции предприятий.

Все трудности жизни истекают из-за отсутствия не то что нормальных, а просто дорог. Если на Дальний восток ведут две ветки железных дорог, одна из которых требует нашего вмешательства — это КВЖД, то к примеру в Якутск ни подвезти хлеба, ни вывезти полезные ископаемые и золото. В нашей стране сейчас огромное количество безработных. Нужно уже сейчас по зиме отправлять заготовщиков леса на восток, к весне из заготовленного леса можно начать строить жилье для строителей дорог. Сейчас нужно начать составлять строительные бригады и готовить их к отправке на восток. Так же сейчас нужно в Чите, Иркутске и в других городах собирать запас продуктов, строительных инструментов обуви и одежды. Наша первоочередная задача — максимально быстро вести дорогу к Якутску. Нужны щебень и песок. Сибирь богата природными ресурсами, которые вывезти можно только по хорошим дорогам.

Так же нужно начать топографическую разведку местности для строительства железной дороги "Байкало-Амурской Магистрали" и отдельной ветки "Амуро-Якутской железнодорожной магистрали". В Иркутске необходимо построить завод по строительству огромных драг для добычи золота. Повсеместно нужно строить бетонные и кирпичные заводы, лесоперерабатывающие предприятия. Для рабочих мест на этих заводах нужны опять люди! Всем министерствам нужно подготовить планы по участию в этой огромной восточной стройке!

Ленин после моего доклада подошел к висящей на стене карте страны и минут пять всматривался в бескрайние просторы Сибири и Дальнего Востока, затем повернулся к членам правительства и вздохнул — Взяв в свои руки власть, большевики невольно взяли ответственность за всех граждан этой страны! В восемнадцатом году я подписал декрет «О продовольственных железных дорогах»: В первую очередь признать необходимым срочную постройку железнодорожной линии в хлебном районе Западной Сибири с выходом на Омскую железную дорогу и к водным путям. Сразу же нами было ассигновано десять миллионов рублей на продолжение строительства железнодорожных тупиковых веток Татарская-Кулунда и Ачинск-Минусинск. Еженедельно мы в том же году выделяли сибири сто пятьдесят миллионов рублей. Сверх этой нормы получили: Иркутск — 200, Томск — 200 миллионов рублей. Да, нам нужно продолжать вкладывать в этот регион огромные средства! Правда, население сильно отличается от центральной европейской части страны — крестьяне Сибири крепостного права не знали, столыпинская попытка зародить здесь класс помещиков провалилась.Сибирские крестьяне были более сытые, чем крестьяне европейской части страны, улучшений от революции (пока, в первый год) не видели, а на выборах Учредительного собрания кандидатам от большевиков отдали лишь 10 % голосов. Но когда Колчак «вернул» все царские законы и порядки, добавив свои жестокие, драконовские, когда провели «воспитательную работу» колчаковские карательные отряды и даже целые полки, вооружённые пушками и пулемётами, в ответ на любые попытки протеста против произвола колчаковских властей, тогда-то и заполыхало по всей Сибири до Приамурья и Дальнего Востока пламя партизанской войны. По мере освобождения районов Сибири восстанавливались местные органы Советской власти и их связь с Москвой. Восстанавливался и ширился поток корреспонденций из сибирских мест на мое имя. Это и письма, просьбы, жалобы, поздравления и приветствия, резолюции и решения сельских сходов, собраний рабочих, конференций съездов различных коллективов трудящихся — чуть ли не со всех пунктов в Сибири. И во всей этой почте — заверения в поддержке Советской власти, ее политики, обязательства практическими делами крепить Республику рабочих и крестьян.

Ленин подошел к столу и налил себе из графина воды, выпив же продолжил — В июле девятнадцатого года в Москве отдельной брошюрой вышла моя работа «Великий почин (О героизме рабочих в тылу, по поводу «коммунистических субботников»)». После освобождения Сибири от колчаковцев и интервентов партийные организации развернули работу по осуществлению идей, изложенных в этой брошюре. И результат довольно впечатлительный — только лишь во второй половине октября двадцатого года на Сибирской железной дороге было проведено триста двадцать шесть субботников, в которых участвовало около девяти тысяч коммунистов и около семнадцати тысяч беспартийных. Стоимость работ составила девятьсот шестьдесят шесть тысяч рублей, но работали-то безвозмездно, на общее благо всей страны! Я считаю, что нам стоит опять объявить воззвание к коммунистам — они должны своим примером показать всем как нужно работать там, на востоке! Нужно поставить перед страной задачу — за пятилетку пробить дороги в глубь Сибири! Давайте проголосуем, товарищи!

Дзержинский пригласил меня после совещания правительства на коллегию КГБ, посвященную борьбе с расцветом уголовного криминала в Одессе. Весной двадцать первого года силами КГБ и Московского уголовного розыска (МУРа) была разработана операция, целью которой должна была быть ликвидация лидера криминального мира Одессы, которого многие знали под кличкой «Бриллиант». У сыщиков об этом бандите было очень мало информации, не было даже его портрета. В преступный мир Одессы хотели внедрить целую группы оперативников под видом «банды гастролеров». Таких визитеров местные уголовники могли встретить не очень дружелюбно, поэтому легенда гласила, что вновь прибывшие не просто бандиты, а «идейные» — своего рода «разведгруппа», действующая от имени Нестора Махно. Этот прославленный анархист на Украине вообще и в Одессе в частности имел довольно большой авторитет. В этом году отряд из восьмидесяти человек под руководством Махно совместно с его женой, а также Чёрной Хмарой, Яковом Домашенко, Василием Харламовым перешёл границу с Румынией в районе Ямполя. Был ранен 12 пулями, контужен, у него была перебита нога. Румыны немедленно интернировали махновцев. Долгое время им пришлось жить в очень плохих условиях, в тифозных вшивых бараках, без лекарств и перевязок, питаясь кукурузной похлёбкой. После возвращения Бессарабии и нажима Советского правительства румыны пообещали подумать над выдачей махновцев.

В число членов «лжебанды» была включена и женщина — работница МУРа Мария Климова. Женщины в бандах для того периода были частым явлением. Являясь любовницами главарей, а порой их родственницами, они имели большое влияние в криминальной среде. Ставка делалась на то, что к осторожному и подозрительному «Бриллианту» легче будет приблизиться женщине. Мурка» должна была выдавать себя за известную в криминальной среде Марго Дмитриевскую. В Одессе начала двадцатых очень сильно не хватало высококвалифицированных кадров в уголовном розыске. Поэтому самые крупные операции планировались в Москве.

Я вспомнил операцию, проведенную военной контрразведкой по приказу Жукова в послевоенной Одессе и предложил параллельно операции "Мурка" где-то через месяц после начала операции МУРовцев провести операцию "Маскарад" — Товарищи, в течении недели поздними вечерами по Одессе будут "гулять" переодетые нэпманами мои ликвидаторы с прикрепленными к ним курсантами моего Объекта. Им тоже нужна практика настоящей охоты на вооруженных преступников. Каждый мой боец будет вооружен парой стволов и при попытке ограбления нападавшая шпана будет уничтожаться на месте. За неделю мы более-менее очистим Одессу от преступности.

Дзержинский пожал плечами — Сами, Андрей Юрьевич, постоянно требуете законности в исполнении приговоров, а тут…

— Каждый гражданин имеет право на защиту от грабителя, насильника или убийцы. Я, как министр внутренних дел, готовлю постановление Совета министров о разрешении ношения и хранения психически здоровыми гражданами, не имеющими уголовной судимости, огнестрельного оружия. Так же предлагаю внести в Конституцию статью о праве граждан всеми способами защищать честь и здоровье себя и своей семьи. При нападении уголовников на законопослушных граждан, те могут защищаться любым способом, в том числе применением пистолетов и револьверов, а при проникновении бандитов в жилье граждан любым оружием, в том числе гладкоствольными и нарезными ружьями и винтовками. Продажа оружия будет осуществляться после получения разрешения на него органов внутренних дел, с предоставлением медицинской справки психиатра и нарколога. — увидев удивленные взгляды пояснил — Алкоголикам и наркоманам выдача оружия должна быть запрещена.

Заместитель Дзержинского покачал головой и не согласился — Если мы выдадим оружие народу, как мы за применением этого оружия уследим? Мы своими руками будем снабжать врагов Советской власти?

— Вы так боитесь собственного народа? Тогда вам не место в нашей системе. Вы просто не верите ни собственному руководству, ни системе социализма! В царской России оружие свободно продавалось, однако революция возникла не из-за насыщения оружием гражданского населения. Если Вы будете как представитель власти давить людей как клопов только по доносам и анонимкам, не вникая в их виновность и пытая в камерах, то тогда да — вы будете бояться после этого своего народа.

Оружие перед продажей будет отстрелено и гильзы с пулями будут заноситься в картотеку МВД. А вот преступники, зная, что их на банальном гоп-стопе могут пристрелить, наверняка откажутся от нападения. По крайней мере эти преступления резко упадут количественно. Давайте определимся с датами начала обеих операций!

Глава 15

Через пару дней в "Правде" напечатали постановление о разрешении хранения и ношения оружия и праве граждан защищать себя и близких любым способом, в том числе применяя огнестрельное оружие, разрешение на него выдавалось органами МВД. Это постановление отменяло Декрет от лета прошлого года.

Еще через неделю стали открываться оружейные магазины. Со времен первого советского декрета 1918 года, разрешавшего коммунистам сохранить личное оружие, ничего не изменилось, теперь же все законопослушные граждане смогли наравне с членами партии владеть оружием.

Я на очередном совещании правительства поставил вопрос о введении в школах обязательного предмета "Начальная военная подготовка" — Товарищи, целью НВП является получение молодёжью знаний о военной службе и военном деле, обретению практических навыков обращения с оружием, средствами индивидуальной защиты (противогазами и респираторами), медицинскими перевязочными материалами и так далее, что является одной из составляющих мобилизационных возможностей государства. Ученики в течении одного года должны научиться ухаживать за оружием — чистить, разбирать и собирать даже с закрытыми глазами. Так же пару раз в неделю должны быть стрельбы из пистолетов и винтовок. Необходимо ввести знак "Готов к труду и обороне СССР". Союз Советских Социалистических Республик должен иметь среди своих граждан здоровую и боевитую молодежь, которая, познав основы воинского искусства, смогла бы сразу влиться в ряды Советской Армии, повышая ее боевую подготовку.

Программа физкультурной подготовки ГТО в образовательных и профессиональных организациях СССР должна являться основой физического воспитания в нашем государстве, системой всестороннего физического развития советского человека. ГТО предназначена для укрепления здоровья, подготовки к труду и войне. Охват населения должен быть максимальным — привлекать к занятиям нужно начиная от десяти до шестидесяти лет. В целях стимулирования самодеятельной работы трудящихся Союза по физкультуре установить всесоюзные испытания на право получения специального значка «Готов к труду и обороне» и соответствующей грамоты Совета министров СССР. Значок будет индивидуальной наградой за сдачу утверждённых нормативов и иметь номер, который указывается в Грамоте. Выполнение нормативов, сданных по самым сложным нормативам Первой ступени поощряются вручением значка из серебра, Второй степени — бронзовые значки, покрытые серебром, а Третьей ступени — из бронзы.

Всесоюзный физкультурный комплекс ГТО должен иметь пять возрастных ступеней (для каждой из которых установить свои нормы и требования): I ступень — «Смелые и ловкие» — 10–11 и 12–13 лет, II — «Спортивная смена» — 14–15 лет, III — «Сила и мужество» — 16–18 лет, IV — «Физическое совершенство» — мужчины 19–28 и 29–39 лет, женщины 19–28 и 29–34 лет, V — «Бодрость и здоровье» — мужчины 40–60 лет, женщины 35–55 лет. Я достал и раздал для ознакомления таблицы нормативов для каждой ступени.

Так же по всей стране государство должно создать сеть ДОСААФ (Всесоюзное добровольное общество содействия армии, авиации и флоту СССР. Эта массовая оборонно-патриотическая организация широко должна привлекать молодежь, цель которой — содействие укреплению обороноспособности страны и подготовке трудящихся к защите социалистического Отечества. Его работа должна строиться на основе инициативы и самодеятельности членов общества под руководством партийных организаций и должна быть связана с советскими, комсомольскими, спортивными и другими общественными организациями.

Для непосредственного руководства работой ДОСААФ необходимо создать центральный комитет, возглавляемый председателем, краевые (областные), городские и районные комитеты.

Основой ДОСААФ должны стать первичные организации, которые необходимо создавать на заводах, фабриках, в совхозах, колхозах, учреждениях, учебных заведениях, при домоуправлениях и так далее. В организациях общества активно культивировать многочисленные технические и военно-прикладные виды спорта, различные дисциплины автоспорта, мотоспорта, авиационного спорта, водно-моторного спорта, радиодело и другие. При районных ДОСААФ должны быть созданы различные гаражи с авто и мото-техникой, технические мастерские, тиры и стрельбища. Спасибо, что выслушали, прошу обсудить мое предложение и принять его, так как неподготовленные призывники во время войны — это пушечное мясо!

Министр образования Луначарский протер пенсне и негромко прокомментировал — У товарища Сорокина, чего бы тот не коснулся, все сводится к милитаризму, даже нормы физического развития он привязывает к обороне!

— Что же в этом плохого? — веско бросил Дзержинский — Если в нашу Армию придут служить юноши, знающие, с какой стороны подойти к оружию и как из него стрелять — это практически сэкономленные несколько месяцев подготовки.

Министр обороны согласно кивнул. Остальные осторожно притихли, поглядывая на Ленина. Владимир Ильич же перестал что-то черкать в своем блокноте и высказался — Я поддерживаю нашего министра внутренних дел, его недавнее предложение вооружить граждан довольно спорно, думаю мы все-таки убедимся в ценности этой инициативы, а вот своевременная подготовка нашей молодежи действительно ценное предложение. Пусть лучше подростки проводят время в этом ДОСААФ, чем без толку шляются по улицам, нарываясь на неприятности! Андрей Юрьевич, может вы еще чем-то нас озаботите?

Я подумал и кивнул — Есть еще одно предложение — в рамках МВД создать управление "Служба исполнения наказаний". Формально, СИН это ведомство, которое грубо говоря отвечает за все вопросы, связанные с пенитенциарной системой. Иными словами, все тюрьмы и колонии будут находиться как раз под управлением этого ведомства. В этом ведомстве будут осуществляться надзорные и контролирующие функции в контексте применения уголовных наказаний. Сотрудники СИН будут заниматься не только охраной заключённых в колониях. Но и конвоированием, транспортировкой и много чем ещё. Контроль за работой работников СИН будет осуществлять отдельное управление в министерстве юстиции — при этом моем предложении министр Юстиции довольно кивнул головой. Содержание под стражей, подразумевает наличие контроля за поведением осужденных и подследственных. Еще одной задачей СИН, будет обеспечение системы, в которой охраняются права и законные интересы тех, кто на данный момент находится в заключении. Еще одной из задач считается создание для заключённых определённых условий. Которые должны соответствовать нормам действующего законодательства. А, также, нормам международного права. Ещё одна задача это деятельность по социальной адаптации заключённых. В местах лишения заключенные должны получить необходимые им после освобождения профессии, СИН после освобождения заключенного обязана помочь ему в трудоустройстве, используя административный ресурс МВД. Новое Управление должно определить места для обустройства колоний, наладить в них прибыльные производства и подсобные хозяйства, в которых могут работать расконвоированные осужденные по легким статьям. Пока же трудовые исправительные колонии необходимо разместить в труднодоступных местах, где можно проводить лесозаготовки с последующей переработкой древесины. Ситуация требует создание министерства лесной промышленности для специализации предприятий и выделения рубки леса в независимый вид деятельности. Причем министерство должно вместо вырубленных лесов организовывать выращивание саженцев и высадку их на вырубленной площади.

Следующие предложения — министерство продовольствия переименовать в министерство Сельского хозяйства, соответственно почистив его состав, привлекая к работе министерства знающих агрономов и животноводов и топу подобных специалистов. Министерство Внешней торговли ликвидировать, на внутреннем и внешнем рынке торговлю должны осуществлять торговые артели, которые могут на приобретение крупных партий товара брать кредиты в банке. Крупные артели могут заключать договора с зарубежными поставщиками и производителями. Государственные же заводы и предприятия должны иметь у себя отделы закупок и продаж, это три-пять человек. Нужна конкретная чистка чиновников и сокращение министерств и их кадров.

Всего для работы государственного механизма нужны следующие министерства: Внутренних дел; Иностранных дел; Обороны; Юстиции; Финансов и экономического развития; Образования и культуры; Оборонной и авиационной промышленности; Тяжёлого машиностроения; Автомобильного и железнодорожного транспорта и автомобильных и железных дорог; Сельского и рыбного хозяйства; Лесной, бумажной и деревоперерабатывающей промышленности; Геологии, металлургической промышленности и охраны недр; Гражданской авиации и гражданского авиастроения; Здравоохранения; Приборостроения, кибернетики и средств автоматизации; Медицинской и микробиологической промышленности; Мелиорации и водного хозяйства; Морского и речного флота; Нефте-газоперерабатывающей и нефте-газохимической промышленности; Строительства; Энергетики и электрификации. Итого двадцать министерств.

При Совете министров в прямом подчинении необходимы следующие комитеты: Государственной безопасности; Государственного контроля; По радиоэлектронике, вычислительной технике и информатике; По химии, биотехнологиями по производству минеральных удобрений.

Ленин удивленно покачал головой — Вы просто кладезь идей, Андрей Юрьевич! Ваши предложения обязательно обсудим на ближайшем совещании ВСНХ, я думаю. что мы их утвердим. Вы смогли разложить обязанности министров, учитывая все отрасли хозяйства.

После совещания я встретился с Дзержинским по начавшимся операциям в Одессе.

— Наши " ростовские гастролеры" уже в городе, начали внедрение — Феликс Эдмундович показал мне донесение. — Можно через неделю-другую начинать твой "Маскарад". Надеюсь сам не отправишься в Одессу?

— Нет, я своих ребят хорошо натаскал, даже курсанты дадут прикурить всей окрестной шпане.

Дзержинский прошелся по кабинету и подошел к столу, на котором из пачки бумаг отобрал пару листов — Вчерашняя и позавчерашняя оперативный сводки по Москве показали резкое падение уголовных преступлений, нападения после выхода закона о оружии упали в полтора раза. Вчера гражданами были застрелены пятеро налетчиков и один несостоявшийся насильник — у барышни в сумочке оказался "бульдог"! Товарищ Ленин, когда я ему сегодня показал эти сводки, удивился, но постарался своего удивления мне не показать, но я то за столько лет его изучил! Сегодняшний твой проект по новым министерствам доставит головной боли — опять все упрется в кадры.

— Давайте по контракту нанимать иностранных топ-менеджеров. К примеру, на машиностроение попробуем уговорить Генри Форда! Для электронной отрасли нам нужен Коносукэ Мацусита из Осаки. Для нефтяной отрасли нам нужен Жан Пол Гетти из США. Я думаю, его амбиции привлекут его на пост министра огромной страны.

Бывший подданный Российской империи Сэмюэл Голдвин, настоящее имя — Шмуль Гелбфиц из Нью-Йорка. Пусть он создаст в СССР свою киностудию, дабы государственные видели, как нужно работать. Дадим ему беспроцентный кредит.

Гучков Александр Иванович еще в эмиграции, или вернулся?

Дзержинский, у которого память никогда не подводила, подтвердил — Еще не вернулся.

— Так давайте пригласим его вернуться, пусть приносит Своей стране пользу. Далее, Елисеев Григорий Григорьевич отчего не привлечен к работе в совнаркоме? Он создал до революции сеть крупнейших гастрономов в столичных городах России. Так пусть же Елисеевские магазины плодятся и множатся в нашей стране! Путилов Алексей Иванович, прекрасный финансист и предприниматель. В 1910–1914 годах Путилов создал военно-промышленный синдикат, в который вошли компании, владевшие крупнейшими Путиловским, Балтийским, Невским и другими заводами (в 1912 году предприятия, финансируемые Русско-Азиатским банком, производили почти всю полевую артиллерию и снаряды для российской армии, а также большинство лёгких крейсеров и эсминцев для Балтийского флота). Пусть возвращается в свою квартиру в Петрограде на Мытнинской набережной. Вот его поставить руководить заводами оборонного значения и сразу проблем станет меньше.

Четвериков Сергей Иванович, он одним из первых в мире и первым в России внедрил американскую систему партнерства, сделав рабочих участниками в прибылях фабрики. Им отчислялось двадцать процентов, а мастерам и высшим служащим десять процентов из чистой прибыли. Сейчас прозябает, потеряв слух в расстрельной камере. Немедленно нужно его привлечь к работе! Лучшие кадры насильно оторваны от проекта возрождения страны, а вы ссылаетесь на нехватку кадров!

Дзержинский покачал головой, записывая фамилии — Злой вы стали, Андрей Юрьевич!

— Так с кем поведешься, от того и наберешься, Феликс Эдмундович. У меня через полчаса совещание, если есть желание, можете поприсутствовать.

— Какая тема?

— Буду ставить перед МВД первоочередные задачи. Тут еще такой вопрос, надеюсь на вашу поддержку — Нужно принять новую мощную Конституцию, которую ни при каких условиях нельзя отменить или изменить даже референдумом, результаты которого можно подделать. Вот проект.

— Хорошо, до встречи! Я пока ознакомлюсь с твоим проектом.

Дзержинский посмотрел вслед вышедшему Сорокину и открыл папку.

Союз советских социалистических государств есть социалистическое государство всех граждан стран, входящих в Советский Союз. Вся власть в стране принадлежит ее гражданам в лице депутатов Советов народных депутатов, выбранных открытым голосованием при минимальном количестве двое выдвиженцев на место.

Конституция не может быть отменена целиком. Изменения в Конституцию могут вноситься только после проведения референдума с открытым голосованием всех граждан СССР отдельно по каждому пункту Конституции. Пункт о принадлежности земли, её недр, воды, леса, национализированных заводов, фабрик, шахт, рудников, железнодорожного, водного и воздушного транспорта, Сбербанка не может быть изменен даже Референдумом. Приватизация вышеперечисленного невозможна. Все попытки нарушить Конституционное право в отношении собственности государства приравниваются к экстремистским и наказываются лишением свободы на срок от десяти до пожизненного.

В новой Конституции экономической основой провозглашалась плановая социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность совместно с частной собственностью и собственностью артелей и кооперативов на орудия и средства производства, которые в отличии от государства планируют выпуск своей продукции в зависимости от требований рынка.

Впервые в истории Советского государства Проект Конституции всем гражданам предоставляла равные права: всеобщее, равное и прямое избирательное право при открытом голосовании; право на труд; материальное обеспечение в старости и болезни, право на бесплатное образование и бесплатное лечение и протезирование зубов без использования драгметаллов, в том числе при необходимости за границей; право на бесплатные лекарства инвалидам и пенсионерам и категориям граждан, которые без этих лекарств не могут полноценно жить (например инсулин диабетикам, таблица прилагается); право на бесплатный ежегодный отдых в течении месяца в санаториях, домах отдыха и профилакториях; право на бесплатные занятия детей и юношей в спортивных секциях и в кружках по интересам; право на получение бесплатной квартиры служебной квартиры всем работающим на госпредприятиях, бесплатное получение квартиры в порядке очередности, воспитанники детдомов по достижении восемнадцати лет обеспечиваются бесплатным жильем от государства; право на выбор гражданства и страны проживания. Провозглашается свобода совести, слова, печати, собраний и митингов, а также неприкосновенность личности и тайна переписки. Право выхода на пенсию предоставляется мужчинам с 60 лет, женщинам с 55 лет.

Всеобщая воинская обязанность с восемнадцати лет, срок обязательной службы два года по направлению военкомата в Советской Армии, Морском Флоте, Погранвойсках и Внутренних войсках. Служба в десантных войсках, морской пехоте и спецназе только с предварительным заключении контракта на срок не менее пяти лет с обязательной двухлетней службой по всеобщей воинской обязанности. Для граждан, которым религия не позволяет брать в руки оружие, могут пройти альтернативную службу в течении четырех лет в строительных батальонах и в военных госпиталях. Офицерам после Военного училища предоставляется служебное жилье, а семейным — отдельная двухкомнатная служебная квартира, к выходу на пенсию военнослужащие имеют право на квартиру со всеми удобствами с количеством комнат не менее трех.

Граждане, не отслужившие по Всеобщей воинской обязанности и Альтернативной службе, не могут быть избранными в Советы депутатов и работать в государственных управленческих структурах, они не могут занимать ответственные посты в государстве.

Запрещается двойное гражданство. Зарплаты депутатов и правительства не должны превышать минимальную зарплату в стране более чем в десять раз. Зарплаты в негосударственных структурах не должны быть менее минимальной государственной зарплаты, максимальные зарплаты устанавливает руководств этих структур и не имеют ограничений.

Нарушение прав детдомовцев и душевнобольных преследуется лишением свободы от десяти лет.

Земля, её недра, воды, леса, национализированные заводы, фабрики, шахты, рудники, железнодорожный, водный и воздушный транспорт, Сбербанк объявлялись всенародным достоянием и принадлежали государству. Частные лица и артели с кооперативами могли приобретать или арендовать наземный и водный транспорты и малую авиацию.

Государство обязано предоставлять жилищную ипотеку не более трех процентов годовых на срок до тридцати лет для приобретения дома или квартиры работающему гражданину с постоянным источником дохода. Все артели и кооперативы имеют право на получение кредита с ежегодным процентом не более десяти процентов в Сбербанке для развития собственного предпринимательства.

Земля, занимаемая колхозами, отбирается у них в случае прекращения сельскохозяйственной деятельности.

Получение высшего образования гражданами СССР с тройками по спецпредметам запрещается. При выявлении отсутствия необходимых знаний у выпускника ВУЗа наказываются лишением свободы до пяти лет сам выпускник и преподаватель, поставивший ему на экзамене завышенную оценку.

— Да уж! А еще меня дразнят железным Феликсом! — Дзержинский задумчиво перечитал проект повторно.

Глава 16

На совещание коллегии МВД я немного опоздал — я ждал приглашенного Дзержинского, но как говорится, начальство не опаздывает, а задерживается. Начальник московского угро Александр Трепалов, пришедший в угро в восемнадцатом из Балтийского флота, привлек к работе старых специалистов. Благодаря ему в двадцатом году количество убийств и разбоев сократилось в три раза, а грабежей — в девять. Было ликвидировано несколько наиболее свирепых банд: Сабана, Зюзюки, Гусека, Голицына (Князя), Селезнёва (Чумы) и других. Каждая из этих шаек насчитывала в своих рядах по десять — двадцать человек, отлично вооружённых и готовых на любое преступление. Так, члены шайки Сабана, узнав о предстоящем задержании своего главаря, устроили настоящую охоту на столичных стражей порядка. В течение одного дня в разных районах Москвы демонстративно застрелили шестнадцать постовых милиционеров. А на счету другого преступного авторитета — Гусека — оказались два сотрудника милиции, убитых во время налётов на магазины и отделения банка.

Пожалуй, самой большой удачей Трепалова стала ликвидация преступной группы из восьмидесяти трех человек, орудовавших на Хитровом рынке. За этой бандой оперативники охотились не один месяц. Однако взять бандитов с поличным никак не удавалось. И тогда Трепалов пошёл на хитрость: прикинувшись уголовником, Александр Максимович внедрился в банду, выведал планы её главарей и все воровские малины. В результате сыщики накрыли одним махом всю шайку.

Своим приказом я его назначил начальником столичной милиции. Думаю, что, поднабравшись опыта, Трепалов вполне справится с руководством главка в министерстве.

— Товарищи, главной задачей нашего министерства на сегодняшний момент является очищение улиц населенных пунктов от криминала. Приказываю: создать восемь комиссий; в том числе по контролю за исполнением решений коллегии, приказов и указаний министерства; борьбы с рецидивной преступностью, трудовому и бытовому устройству освобожденных из ИТУ; вопросам укрепления законности в деятельности органов внутренних дел, охране социалистической и частной собственности; вопросам политико-воспитательной работы среди личного состава; по профилактике правонарушений и совершенствованию взаимодействия органов внутренних дел с общественностью; по борьбе с хулиганством, пьянством и наркоманией; борьбе с правонарушениями среди несовершеннолетних. Каждую такую комиссию берет на контроль тот или иной мой заместитель, вас пятеро, распределите между собой.

При МВД создать спортивный клуб "Динамо" со своими стадионами, крытыми бассейнами, спортзалами и стрельбищами, в котором весь личный состав обязан посещать тренировки по следующим видам: военно-спортивное многоборье — стрельба из стандартной винтовки на двести метров или триста метров, преодоление полосы препятствий, плавание на пятьдесят метров с препятствиями, кросс на четыре километра (женщины) и восемь километров (мужчины), стрельба из крупнокалиберного пистолета (револьвера) на двадцать пять метров по появляющейся мишени; фехтование, ножевой бой, боевое самбо.

Каждый кандидат для работы в патрульно-постовой службе, государственной автоинспекции и оперативно-розыскной службы должен пройти службу в армии или флоте, затем после проверки отделом кадров пройти подготовку в Учебном центре милиции в течении года с получением как минимум второго разряда по многоборью.

Патрули, будь то пешие, конные или на автомобилях, должны состоять минимум из трех человек с вооружением каждого револьвером и пистолетом "Маузер", один человек должен вместо маузера иметь на вооружении автомат. Пока будем закупать за границей, со временем наладим производство отечественного автоматического оружия.

Ввести постоянное круглосуточное мобильное патрулирование на автомобилях. Постоянно эти мобильные группы должны выходить на связь с дежурным по своему отделу, использовав для этого телефоны по маршруту следования. Мобильные группы обязательно должны иметь пару автоматов, каски. Со временем разработаем защиту и для тела, специальные бронежилеты.

При нападении на патрули или оказании им неподчинения с применением оружия, открывать огонь на поражение.

В МВД будет создано Служба собственной безопасности, чины и награды в которой будут получаться за выявление в рядах МВД преступников и коррупционеров, предателей и расхитителей.

Структура МВД будет состоять из нескольких управлений: Главное управление охраны общественного порядка, которое будет отвечать за работу ППС и участковых инспекторов, Главное управление службы исполнения наказаний, Следственное управление, Управление уголовного розыска, Управление по борьбе с экономическими преступлениями и взяточничеством, Управление государственной автомобильной инспекции, Главное управление пожарной охраны, Управление ОМОН, Главное управление внутренних дел на транспорте, Управление паспортных столов и миграции, Управление службы собственной безопасности, Управление криминалистики, картотеки и судебной медицины, Главное управление внутренних войск.

Да-да, будут сформированы воинские формирования, выполняющие задачи по обеспечению внутренней безопасности государства, общественной безопасности, защиты прав и свобод человека и гражданина от преступных и иных противоправных посягательств. Для управления формированиями внутренних войск, будут созданы региональные командования по территориям одноимённых федеральных округов России.

ВВ МВД будут состоять из следующих формирований:

Органы управления внутренними войсками (Главное командование и Региональные командования);соединения и воинские части оперативного назначения (мотострелковые);специальные моторизованные воинские части; соединения и воинские части по охране важных государственных объектов и специальных грузов; воинские части по охране исправительно — трудовых учреждений и конвоированию спецконтингента; авиационные воинские части; морские воинские части; военные образовательные учреждения высшего профессионального образования; разведывательные воинские части (подразделения);воинские части (подразделения) специального назначения;

вневедомственная охрана, на которую ляжет охрана государственных и артельных предприятий, помещений, складов и магазинов;

учреждения (медицинские, научные и другие) и воинские части обеспечения деятельности внутренних войск (учебные, связи и другие).

В первую очередь предстоит сформировать мотострелковую дивизию с местом дислокации в Балашихе. Еще одна дивизия будет дислоцироваться под Петроградом. Также в течении пяти лет предстоит сформировать по дивизии с дислокацией в пригородах Киева, Минска, Пятигорска, Вильнюса и Грозного.

Далее, при каждом областном управлении обязательно необходимо сформировать роты милиции особого назначения из бывших десантников и выпускников спецшкол МВД, части кинологов с разведением и обучением служебных собак.

В Москве, Петрограде, Киеве, Минске, Верном в Казахском крае, Ташкенте в Узбекском крае, Новосибирске, Ростове-на-Дону, Одессе и во Владивостоке создать средние и высшие школы милиции с кафедрами, выпускающими следователей, оперативников, криминалистов и сотрудников отрядов милиции особого назначения. При медицинских институтах создать кафедры судебной медэкспертизы. Во всех областных городах организовать Учебные центры милиции со своими спортзалами, полосой препятствий и стрельбищем.

Всем сотрудникам, отслужившим пару лет, которые по сути будут испытательным сроком, будет предоставляться служебная квартира со всеми удобствами и повышенная зарплата. При выходе на пенсию каждый сотрудник получит единовременное пособие в размере пятилетнего оклада и будет получать повышенную пенсию в среднемесячном размере его заплаты, при смерти сотрудника пенсия будет выплачиваться его супруге пожизненно и детям до достижения ими двадцати одного года.

Далее, кавказцы, евреи и выходцы из средней Азии негласно не должны продвигаться по службе выше капитанской должности. Исключения только для интернационалистов, не зараженных кумовством и национальными идеями. Кстати, при выявлении таких в рядах МВД, переводить их на первое время в пожарные части с запретом занимать ответственные должности.

Далее при участках милиции силами участковых создавать добровольных помощников милиции и народных дружинников — при областных Управлениях необходимо создать Добровольные народные дружины, управляющие первичными организациями при участковых. Добровольная организация обязана оказывать помощь государственным правоохранительным органам в охране общественного порядка, охране государственной границы, на уровне предприятия, коллективного хозяйства, домоуправления, улицы или села. В своей деятельности дружины должны получать помощь со стороны государства, комсомольских и партийных организаций. Внешними знаками отличиями участников народных дружин (дружинников) будут красные нарукавные повязки и нагрудные значки, которые выдавать вместе с удостоверением члена добровольной народной дружины. Особенно необходимо привлечь комсомол — участие в ДНД должно стать обязанностью каждого комсомольца. Пионеры должны привлекаться в качестве осведомителей — мальчишки и девчонки многое видят и замечают на улице и в своих дворах. Создайте организацию с привлечением в нее пионеров, "Юный друг милиции". Заодно берите на заметку тех подростков. которых желательно в будущем привлечь к работе в органах МВД. Обязательно таких добровольцев привлекать к тренировкам в "Динамо" и к изучению уголовного законодательства.

Следующий вопрос — с "авторитетами" уголовного мира, Жиганами и Иванами нужно срочно кончать! При облавах подобные личности должны уничтожаться "при попытке к бегству". Находящиеся в местах заключения "авторитеты" должны быть уничтожены вместе со своими приближенными! Акцию провести в течении недели! Приказ я подпишу сегодня же! В местах отбывания наказания ввести из числа заключенных актив, поддерживающий администрацию зоны — Секции Дисциплины и Порядка (выполняющие функции дружинников), на которые возложить порядок. Активистов держать в отдельном бараке, они должны стать глазами и ушами, они должны обеспечивать выполнение порядка всеми заключенными. Территорию лагерей разбить на локальные зоны, закрывающиеся калитками на замки. Каждый отряд должен быть изолирован отдельной локальной зоной, выход из которой только на работу, в столовую, в клуб, в магазин и по вызову в администрацию. Обеспечить всех уголовников нормальной одеждой и обувью, теплыми ватными штанами и телогрейками в зиму. В клубе пару-тройку раз демонстрировать кино и организовать самодеятельность. Обязательно проведение по утрам физкультурной зарядки и водные процедуры, по выходным заключенным предоставлять возможность помывки в бане, стрижку волос и смену постельного белья на чистое. В магазине обеспечить возможность закупки продуктами питания. Так же в лагере обеспечить нормального врача, при необходимости отправлять больных в специально созданные при тюрьмах больницы камерного содержания.

Еще один важный вопрос — Сибирь и Дальний восток задыхаются без людских рук. Нужно обеспечить вывоз огромного количества желающих заработать на восток, одновременно обеспечив нормальными вагонами, качественной кормежкой в дороге и после доставки на место работ. Перед страной стоит трудная задача — прокладка автомобильных и железных дорог в Сибири, строительство огромного количества домов, больниц, электростанций, школ и детских садов. Задача сотрудников МВД привлечь к переезду на восток в первую очередь семей татар из Крыма, дагов и чеченцев из Кавказа, литовцев, латышей и эстонцев из Прибалтики. Необходимо провести рекламную акцию, создавая для переселенцев действительно сказочные условия, особенно решая все проблемы при перевозке.

Служба собственной безопасности должна проводить мероприятия по провокации сотрудников МВД, невзирая на звания и должности, на получение взяток за закрытие следственных дел, помощь преступникам и тому подобное. Даже если инспектор автоинспекции возьмет хотя бы рубль и отпустит правонарушителя, то его немедленно увольнять из рядов МВД, если же тот за взятку пропустит автомобиль без досмотра — его следует привлечь к уголовной ответственности, а уж я постараюсь ее сделать максимально жесткой. Проект изменений в Уголовный кодекс по коррупции уже готов. Сотрудник, которому предложат взятку и доложивший о ней в службу собственной безопасности, получит пятьдесят процентов от суммы взятки после задержания взяточника с поличным, выплатив государству с этой суммы налог.

Далее, взятку могут подбросить с целью увольнения честного офицера. Поэтому если взятка подброшена в личные вещи подозреваемого и тот не выполняет противоправных действий как отработку взятки, то это определенно ложное обвинение. Если взятка передана непосредственно сотруднику и тот не заявил о ней в течении суток и предпринял противоправные действия в качестве платы за взятку, то сотрудник признается коррумпированным. Далее, наших сотрудников могут ловить на медовую ловушку, подсунув тому проститутку и шантажируя того снимками. Если сотрудник сразу доложил о подобном шантаже, никаких дисциплинарных мер к сотруднику не принимать. Далее, если сотрудник живет не по средствам, то есть его зарплата не соответствует образу жизни, презумпция невиновности на него не действует — сотрудник сам должен доказать свою невиновность, предъявив доходы, на которые он живет. Если это бизнес выплачивающий все налоги, зарегистрированный на родственников или третьих лиц, то нужно обосновать капитал, на который бизнес был открыт. В этом случае сотрудник просто будет уволен. Если же доходы сотрудника криминальны — обязательно привлечение его к суду.

Доведите до сотрудников — честная служба принесет безбедную старость в собственной квартире или доме, как этого пожелает сотрудник. При желании обогатиться незаконным путем сотрудников ждет тюрьма и запрет занимать какие-либо государственные посты, да и местом жительства таких проходимцев будет только Сибирь и крайний Север. У кого есть вопросы?

После окончания совещания я распустил коллегию, а председатель КГБ, которому я налил крепкого кофе, читал свои записи, сделанные им по ходу заседания. Затем он повернул ко мне голову и поинтересовался — Хочешь одним ударом покончить с криминалом?

— К сожалению, одним ударом не получится, но обезглавить уголовников вполне можно! Наша операция в Одессе уже показала свою эффективность. Если бы мы не давали людям компромисса, я бы и не предлагал, но сейчас реально государство дает возможность заработать не только на хлеб, но и масло.

— Задумка с переселением грандиозна, однако в свое время Столыпин облажался по полной! Не боишься как и он обломать свои зубы!

— Боюсь, но без переселения людей нам не сдвинуть с места богатства Сибири?

— Золотишко? — прищурив глаза спросил Дзержинский.

— Не только, там вся таблица Менделеева, даже алмазы есть.

— Да ладно! — не поверил железный Феликс.

— Я уверен, что следующим летом сибирские алмазы будут поставляться в Москву. Там просто кладовая страны!

— Ты, кстати слышал, как твои отпущенные погулять в Москву бывшие белогвардейцы рванули в Петроград устроили гулянку в Астории? Шампанское лилось рекой! Сейчас уже правда они обратно возвращаются, но напрячься они комитетчиков тамошних все таки смогли. Значит, говоришь создаешь "Динамо". А с кем оно будет соревноваться?

— С вами, Феликс Эдмундович, да с армейцами. Создадите по спортивному клубу. Назовите свой, к примеру, "Спартак", армейцы — центральный спортивный клуб красной армии, "ЦСКА".

Глава 17

Проекты новой конституции и уголовного кодекса совместно с утверждением нового состава Совета министров и Комиссии Партийного контроля решено было вынести на Первый Съезд народных депутатов СССР, назначенный на середину апреля следующего года. В центральной части страны начиналась зима, все силы страны были привлечены на обеспечение топливом населения и предприятий, одновременно начали переселение — рекламная акция сразила нищих крестьян и даже горожан, сбежавших когда-то из деревни, на месте им обещаны отапливаемое жилье, продукты питания, корова и лошадь, пара свиней, два десятка кур. Весной семьи получат зерно для посева, два гектара земли для заготовки кормов для животных и три-четыре гектара под выращивание ржи, пшеницы и гречки. Такие сказочные условия подвигли многих начать сборы в Сибирь, куда большинство собиралось отправиться вконце зимы.

Еще большее количество людей отправлялись на строительство дорог и населенных пунктов, соблазнившись обещанными высокими заработками и трехразовым питанием. Я был уверен — Сибирь станет в ближайшие годы доступной. Татары и прибалтийцы были недовольны сменой места жительства, но проблем с ними практически не было.

А вот задуманное переселение сумасбродных кавказцев дало трещину и пришлось пойти на хитрость — на территории Чечни и Дагестана объявили тотальную мобилизацию, которой подлежали мужчины от восемнадцати до сорок лет. Для успеха мобилизации на кавказ ввели войска, которые успешно воевали с Польшей. Всех кавказцев эшелонами отправляли в Маньчжурию, отсекая от России поселения дагов и чеченов казацкими станицами. Для новых аулов были завезены строительные материалы и через пару месяцев почти каждый мог претендовать на свой дом. Весной планировалось перевезти их семьи вместе с необходимой рухлядью. Вместо оставшихся овец и коз, которых частично пустят на мясо и частично передадут артелям из русских переселенцев, кавказцам в той же пропорции будут выделяться животные, закупленные у монголов. Территория Маньчжурии объявлена приграничной областью, в которой действует особый пропускной режим, покинуть ее будет практически невозможно. А будут кавказцы мутить воду, всегда можно спустить на них китайцев.

Интерлюдия Берлин, октябрь 1924 года

Версальский договор, заключённый по результатам Первой мировой войны, принёс Германии голод, эпидемии, безработицу и катастрофическое положение в секторе медицинского обеспечения. Смертность новорождённых достигала четырнадцати процентов, что было самым высоким показателем в Европе. Политические убийства, жертвами которых стали в частности Маттиас Эрцбергер (немецкий писатель и политик, член партии Центра, руководитель комиссии по перемирию и рейхсминистр финансов Веймарской республики) и Вальтер Ратенау (германский промышленник и либеральный политик еврейского происхождения, министр иностранных дел Германии), а также ненависть и призывы к насилию характеризовали германскую политическую культуру начала двадцатых годов XX века. Гиперинфляция 1923 года, народные волнения, их насильственное подавление и путчи — Капповский (вооружённый мятеж, предпринятый армейскими кругами и консервативными политиками в марте 1920 года против демократического правительства веймарской Германии с целью установления военной диктатуры), Пивной (попытка государственного переворота, предпринятая лидером НСДАП Адольфом Гитлером и его сподвижниками восьмого и девятого ноября 1923 года в Мюнхене), Рурское восстание (восстание рабочих в Рурской области в марте 1920 года) и Мартовское восстание (вооруженные выступления коммунистов в марте 1921 года в Средней Германии) привели к многочисленным жертвам.

Введением рентной марки удалось остановить гиперинфляцию: новая денежная единица соответствовала 1⁄2790 килограмма чистого золота или довоенной «золотой марке». Население восприняло появление стабильной денежной единицы, базирующейся на цене золота, положительно. Курс обмена бумажной марки к рентной составил 1 трилион к 1. До начала Первой мировой войны 1 марка соответствовала 0,358425 грамов чистого золота.

В августе 1924 года в качестве законного платёжного средства на территории Германии введена рейхсмарка. Она была приравнена к «золотой». Курс обмена рентной на рейхсмарку составил 1:1. Рейхсмарка не заменила рентную марку, обе денежные единицы имели параллельное хождение. Основное различие между двумя денежными единицами состояло в способе их обеспечения. Появились и серебряные монеты Одна и Три марки. Немецкое правительство практически договорилось с американцами о выделении Германии начиная с 1924 года около семи миллиардов долларов в виде займов на платежи по репарациям и на расширение дорогостоящей социальной сферы. Четвертого мая прошли Вторые парламентские выборы в Веймарской Республике. Выборы продолжили тенденцию прошлых, ослабив республиканские и центристские, а также усилив антиреспубликанские правые и Коммунистическую партию Германии.

Новообразованная НСДАП к выборам всё ещё была запрещена и оставалась без своего лидера — Адольфа Гитлера, что находился в тюрьме после пивного путча 1923 года. Некоторые сторонники НСДАП, а также их деятелей, объединились с НСОД — отколовшаяся от НННП новообразованной партией. Сама же НННП проводила широкую агитацию среди разорившихся и пострадавших от инфляции буржуазии, а также активно пользовалась конфликтами внутри ННП, где сформировалась национал-либеральная ассоциация во главе Хьюго Стиннеса, которые позже будут исключены из партии, перетянув с собой часть электората в пользу НННП. Сама же ННП имела планы формирования коалиции с Социал-демократической партией Германии, несмотря на политические разногласия. СДПГ раскололась на два крыла: Отто Вельса, что выступала за коалицию с буржуазными партиями, и Пола Леви, что представлял левое крыло и требовал проводить последовательную оппозиционную политику.

Правительство во главе с Вильгельмом Марксом из партии Центра в своём предвыборном лозунге, сообщали о планах замены оккупацию Рура на экономический контроль, с чем согласились оппозиционные социал-демократы. На этом фоне же, антиреспубликанские силы в пангерманском объединении выдвигали тезисы о этнической диктатуры, «втором Версале». КПГ же поставили во главу агитации «борьбу с порабощением немецкого пролетариата» и ссылками на Советский Союз с его принятой конституцией, которую обсуждал практически весь цивилизованный мир. Немецкие газеты пробовали объявить Советскую конституцию обманом мирового масштаба, однако огромное число приглашенных немецких специалистов, заключивших контракты на работу в России, в своих письмах родным и друзьям свели на нет все инсинуации — в Германии выстроилась очередь к представительствам СССР из желающих завербоваться на работу.

В итоге Социал-демократическая партия Германии получила в парламенте из четырехсот семидесяти двух мест восемьдесят, коммунисты — сто, Немецкая национальная народная партия — восемьдесят пять, Католическая партия центра — шестьдесят, Немецкая народная партия — сорок, Национал-социалистическое освободительное движение — тридцать два, Немецкая демократическая партия — двадцать восемь, Баварская народная партия — шестнадцать. Особенно крупного успеха на выборах добилась Национальная народная партия, которая вела в ходе избирательной компании анти-республиканскую агитацию.

Правительство возглавил лидер СДПГ Маркс. Однако правительство Маркса опиралось всего лишь на треть депутатов парламента, и поэтому он предложил президенту Эбергу распустить рейхстаг и провести в декабре 1924 года новые выборы.

В конце апреля 1925 года по моей просьбе было проведено совещание у Сталина с привлечением КГБ в лице председателя Дзержинского и начальника внешней разведки Орлова, МВД в моем лице, ГРУ в лице ее начальника Батюшина. Владимир Григорьевич, получивший в двадцатом году письмо от Николая Степановича, в котором он от моего имени гарантировал полную амнистию бывшему контрразведчику Добровольческой армии, попившему немало крови у чекистов, вернулся в Москву, где после общения с бывшими генералами и офицерами дал согласие на руководство внешней разведкой при КГБ и привлек в качестве секретных агентов огромное количество значимых фигур в Европе и США. Благодаря этим мастодонтам разведки СССР обладал мощной сетью хорошо подготовленных агентов, в том числе из чиновников, имеющих доступ к секретам высших кругов правительств и финансово-промышленных кругов. Орлов смог завербовать ушедшего в отставку полковника Вальтера Николаи, разведчика от Бога.

— Здравствуйте, товарищи, проходите! — Сталин вышел из-за стола нам навстречу и поздоровался с каждым за руку. — Товарищ Сорокин считает, что пришло время вмешаться в политическую жизнь Германии. Товарищ, Орлов, кратко доложите о состоянии дел в Веймарской республике!

Начальник внешней разведки, не пользуясь записями начал свой доклад — Начало прошлого года было крайне тяжелым для НСДАП, партия была поставлена вне закона и лишилась своего руководства. Вождь партии Адольф Гитлер был заключен в тюрьму города Ландсберг. В феврале в Мюнхене начался судебный процесс над руководителями «Отечественного союза». Кроме Людендорфа, Гитлера и Рема обвинялось еще восемь человек. Процесс продлился двадцать четыре дня, и первого апреля этого года был оглашен приговор. Людендорф был полностью оправдан, а остальные заговорщики получили различные сроки тюремного заключения. Гитлер и еще трое обвиняемых получили пять лет тюрьмы, а Рем и прочие получили пятнадцать месяцев заключения. Благодаря вмешательству армейских сослуживцев Рема наказание стало условным, и он вскоре оказался на свободе.

Оказавшись на свободе, Эрнст Рем начал восстановление запрещенных штурмовых отрядов. В апреле прошлого года им была организована милитаристская организация «Фронтбанн». В ее состав вошли бывшие штурмовики и боевики «Имперского флага» и «Оберланда». Рем умеет ладить с людьми, и скоро к «Фронтбанну» примкнули националистические союзы «Блюхер» и «Танненберг». Перечисленные организации совместно провели 11 мая 1924 года «Немецкий день» в Галле. В Галле прибыли представители немецкой аристократии, двадцать шесть генералов и один адмирал под предводительством Людендорфа. По окончании мероприятия произошли многочисленные столкновения с нацистов с левыми. Количество пострадавших оказалось довольно значительным.

Вскоре вместо запрещенной НСДАП было организовано Национал-социалистическое освободительное движение во главе с Людендорфом. Людендорф привлек к партийной деятельности Рема и лидера ячейки НСДАП в Ландсхуте Грегора Штрассера. Оба нациста были выдвинуты от новой организации в баварский ландтаг, а затем и в рейхстаг.

Пока Гитлер находится в тюрьме, Рем продолжает реорганизацию своего детища — «Фронтбанна». Деятельность Рема была настолько успешной, что вскоре в движении числилось около тридцати тысяч бывших штурмовиков и фрайкоровцев. Вскоре после этого Людендорф и Штрассер потребовали от Рема, чтобы к непосредственному руководству «Фронтбанном» были привлечены они сами и их люди. Рем отказал обоим, но в тот момент он пользовался такой популярностью среди фронтовиков, что идти с ним на конфликт никто не решился. Желая быть единоличным руководителем «Фронтбанна», Рем тем не менее решил, чтобы все его подчиненные присягнули на верность Людендорфу, как верховному лидеру. Он также создал ряд внутренних положений для своей организации. Все это крайне заинтересовало прокуратуру Мюнхена, которая осенью прошлого года начала расследование деятельности «Фронтбанна». В ходе следствия выяснялись связи организации с Гитлером, что стало причиной отказа в досрочном освобождении Гитлера в октябре 1924 года. Следствие продолжалось до декабря, в действиях «Фронтбанна» не было обнаружено состава преступления, и организация не была запрещена. Кроме этого прокуратура разрешила освобождение Гитлера. Выйдя на свободу, Гитлер с головой кинулся в политическую жизнь. Он встретился с руководством освободительного движения и с Ремом. Гитлер рассказал им, что теперь он намерен добиваться власти законным путем, и потребовал от Рема безоговорочной передачи «Фронтбанна» в свое распоряжение. Рем решил выждать, а бывшие товарищи Гитлера стали называть его «Альфредом-законником». В конце декабря 1924 года Гитлер собрал первый после освобождения митинг в Мюнхене. Через несколько дней, в январе 1925 года Гитлер отправился на аудиенцию к премьер-министру Баварии Генриху Гельду. Предмет их разговора остался тайной, но почти месяц спустя запрет на деятельность НСДАП и СА был снят Гельдом.

Гитлер объявил о воссоздании национал-социалистической партии и ее штурмовых отрядов в восстановленной нацистской газете «Фелькишер беобахтер». На следующий день вечером Гитлер выступал в пивном зале «Бюргербройкеллер», собралось более четырех тысяч его сторонников, но среди них не было Эрнста Рема. Так начал назревать конфликт между Гитлером и Ремом. Возможно, им бы и удалось достичь компромисса, но Гитлер настаивал на том, чтобы штурмовики были в первую очередь «солдатами партии» и уделяли все свое время нуждам НСДАП и действовали скорее в качестве агитаторов. Рем, напротив, настаивал на дальнейшей милитаризации штурмовиков; кроме этого, ему не хотелось передавать с трудом сохраненные кадры СА в чужие руки. Тем не менее, в середине апреля 1925 года, после встречи с Гитлером Рем передал руководство «Фронтбанном» начальнику группы «Митте» («Центр») Вольфу Генриху графу фон Хельдорфу, и удалился от активной политической деятельности.

За время отсутствия Гитлера национал-социалистическое движение наряду с несомненными успехами понесло и чувствительные потери. Его ряды покинул генерал Людендорф.

Собственную фракцию создал Грегор Штрассер, придерживавшийся радикальных антикапиталистических лозунгов. Наиболее опасными для Гитлера были Грегор Штрассер и Йозеф Геббельс. Они оба отличались ораторским даром и умели увлечь за собой людей. Кроме этого, они представляли левое крыло НСДАП, понимавшее слово «социализм» в названии партии буквально. Грегор Штрассер умело вел свои финансовые дела и не нуждался в спонсорах, он также оказывал посильную помощь лояльным ему партийным функционерам в Северной Германии.

Я предлагаю организовать встречу с Штрассером и Геббельсом и предложить объединить наши страны в строительстве социализма. Наша задача-минимум состоит в увеличении конфронтации Гитлера и этих двоих "социалистов", время от времени устраняя тех или иных политических противников. Задача-максимум — объединить Штрассера и немецких коммунистов для привлечения Германии в качестве экономического и военного союзника. Первого настоящего союзника среди европейских стран.

Сталин закурил и предложил курить всем желающим, подвинув пепельницу — Курите, товарищи! Товарищ Батюшин, как вы оцениваете военный потенциал нынешней Германии?

— В августе 1925 года были выведены оккупационные войска Франции и Бельгии из Рура, Дюссельдорфа, Дуйсбурга и Рурорта. Позиции Германии все более усиливаются, в то время как Франция и Бельгия лишились важных средств давления на нее. У ведущих держав Антанты, безусловно, было понимание того, что к 1925 году Германия начнет восстановление своей промышленности и мало-помалу вооруженных сил. Очевидное недовольство немцев Версальским договором, особенно установленными границами, ограничениями на вооружение, а также популярность в Германии партий и движений левого крыла и тесные отношения с СССР вызывают беспокойство Франции, Англии, Бельгии, а также Польши и Чехословакии. Немцы вполне смогут со временем восстановить свою армию — это упорная нация. Крайне важно не допустить финансирование Германии американцами! Предлагаю выделить эти займы немцам через наш банк, привязав к себе немцев еще и долгами кредитных обязательств. Мы широко привлекаем немцев на наши предприятия, нужно увеличить их количество в несколько раз — во-первых, мы сможем стать немцам хорошим работодателем, во-вторых, в сознании немцев мы сможем произвести значительный сдвиг, показав им прелести строительства социализма.

Сталин внимательно слушал и делал у себя отметки в блокноте. Затем он перевел на меня свой взгляд и предложил высказаться инициатору встречи.

Я подошел к стене, на которой висела карта Европы и указкой ткнул в Берлин — наша первоочередная задача — не дать выплеснуться наружу национализму, пестуемого Гитлером и его единомышленниками. Срочно нужно забрасывать в Германию ликвидаторов — если переговоры с Штрассером зайдут в тупик, нужно провести большую чистку. В первую очередь, кроме Гитлера и Рэма это Штрассер, Геббельс, Людендорф, Герман Геринг, Карл Людекке, генерал Франц Ритте-ром фон Эппом, Эрхар-Дом Хайден, Иоахим фон Риббентроп, Рудольф Гесс, Юлиус Штрейхер, Эмиль Морис, Юлиус Шрек, Теодор Эйке, генерал фон Шляйхер и Генрих Гиммлер.

— Кто таков этот Гиммлер? — поинтересовался Орлов. — Я о нем ничего не слышал.

— Это владелец птицефермы в деревне Вальдтрудеринг близ Мюнхена — тихий, вежливый человек, внутри которого сидит дьявол.

Все переглянулись — они уже привыкли, что Сорокин знает то, что никто и не подозревает. Так по настоянию Сорокина были отправлены геологи в Сибирь для поиска алмазов и они их действительно нашли, как и огромное месторождение золота. Еще пара лет и помимо автодорог Сибирь пронзят и несколько железнодорожных веток.

Сталин посмотрел на часы и резюмировал — Предлагаю раз в неделю в этом же составе обсуждать ситуацию в Европе и в частности в Германии! До свидания, товарищи!

Глава 18

Грегор Штрассер родился в баварском Гайзенфельде. Участник Первой мировой войны — капитан, награждён Железным крестом Первого и Второго класса. После войны стал владельцем аптеки. В двадцать третьем году он пытался помочь Гитлеру в «пивном путче». После ареста Гитлера замещал его на посту лидера НСДАП и стремился реально вытеснить его с поста главы партии. В следующем году Штрассер продал аптеку и стал издавать газету «Берлинская рабочая газета», редактором которой стал Отто Штрассер, его родной брат. Своим личным секретарём он назначил Йозефа Геббельса, сняв с этой должности Генриха Гиммлера. Геббельс стал также заместителем главного редактора в его фирме «Кампфферлаг». Опираясь на социалистические ожидания низших классов, значительно поднял популярность партии, превратив её из маргинальной организации в общенациональную партию.

Штрассер возражал против расистских пунктов программы НСДАП. На этой почве у него возникали крупные разногласия с Гитлером. На одной из партийных конференций Штрассер начал яростно спорить с Гитлером о степени социализма в движении. Его поддержал Геббельс, заявивший, что «мелкий буржуа Адольф Гитлер должен быть исключён из партии».

Младший брат Грегора Штрассера О́тто Штра́ссер был одним из лидеров левого крыла национал — социалистической партии в двадцатые годы. Вначале примыкал к социал-демократам, в двадцать пятом году стал членом НСДАП, он решил выйти из Социал-демократической партии критикуя её за измену пролетарскому курсу и отказ от пункта о национализации в её программе. Надеясь свернуть НСДАП на социалистический путь развития, Штрассер призывал к национализации промышленности, банков и земли. Будучи редактором газеты «Берлинер арбайтер цайтунг», он призывал профсоюзы к забастовкам и открыто заявлял о своей симпатии к большевистскому строю в Советском Союзе.

Когда Гитлер вышел из тюрьмы, он поручил Грегору Штрассеру возглавить НСДАП на севере Германии. Отто присоединяется к брату и становится главным идеологом северо-германского национал-социализма. Грегор Штрассер в двадцать пятом году начинает курс на автономию северо-германских национал-социалистов относительно Мюнхенского руководства. Отто Штрассер, вступив в НСДАП, вместе с Йозефом Геббельсом придают северному нацизму откровенно левый, подчеркнуто пролетарский характер. В октябре двадцать пятого года Отто Штрассер пишет политическую программу северо-германского сектора НСДАП, выдержанную в крайне левых тонах. Штрассер не соглашался с политикой Гитлера по отношению к крупному капиталу. Он требовал не только национальной, но и социальной революции.

Отто после окончания рабочего дня вышел из здания редакции. припаркованный рядом с зданием автомобиль тут же подъехал и открылась задняя дверца. Сидевший на заднем сидении мужчина в дорогом костюме приподнял шляпу и произнес на прекрасном немецком с берлинским акцентом — Господин Штрассер! Уделите мне десять минут, а я вас с удовольствием довезу вас до вашего дома!

Отто минуту колебался, затем сел в автомобиль и захлопнул дверь. Авто тронулся и незнакомец представился — Мое имя Макс, я уполномочен поговорить с вами от имени правительства Советского Союза. Вас приглашают посетить СССР и самому увидеть социалистические достижения нашего государства. У нашей разведки есть сведения, что Адольф Шикльгрубер (при этих словах Отто усмехнулся) готовит почву для захвата единоличной власти в партии, а Рема и вашего брата вместе со всем руководством штурмовых отрядов СА планирует уничтожить. Под нож пустят даже главного редактора "Münchner Neueste Nachrichten" Фрица Герлиха, который выступает против нацизма и национал-социалистической партии, называя идеологию Адольфа Гитлера «убийственной».

— Это провокация! — Отто сунул руку в карман и нащупал револьвер.

— Нет, вы сможете убедиться в моих словах, когда в следующем году ваш друг Геббельс перебежит к Гитлеру, который даст ему пост гауляйтера Берлина. А пока вот вам билеты на завтрашний поезд до Варшавы, вас там встретят и посадят на поезд до Москвы. Встреча в Москве будет на самом высоком уровне. Вы согласны на наше предложение?

Отто кивнул — Передайте вашему руководству — я приеду в Москву. До свидания!

Автомобиль как раз остановился у его дома и Отто вышел на вечернюю улицу и выпустил рукоятку револьвера, которую он все время сжимал до боли в кисти.

Устроившись в купе, Отто скучающе читал утренние газеты и поднял взгляд, когда дверь купе открылась, и вошел… депутат рейхстага председатель ЦК Коммунистической партии Германии и вождь боевой организации "Союз красных фронтовиков" Эрнст Тельман в шикарной фетровой шляпе, а не в своей узнаваемой кепке и потому выглядевший совершенно по другому. Следом за ним вошел и сел напротив Отто один из основателей и руководителей Коммунистической партии Германии, ее второй председатель Вилли Леов.

— Доброго дня, господин Штрассер! Вот уж мы никак не ожидали вас здесь встретить — Тельман протянул руку и Отто ему не колеблясь пожал. Вы тоже по приглашению в Москву?

— Да, интересно взглянуть на тот социалистический рай, о котором большевики трубят уже пару лет! Хотя принятая ими Конституция меня впечатлила, если простой народ действительно обладает всеми провозглашенными правами, я первый буду требовать в рейхстаге союза с СССР.

— А как же быть с национал-социалистами? Вы думаете они вот так легко смирятся и откажутся от своих бредовых идей? Сейчас в рядах НСДАП около семидесяти тысяч человек и каждый день лишь прибавляет сторонников Гитлера.

— Я думаю в Москве уже готов план, с которым нас хотят ознакомить, согласно которому, как я понимаю, будут объединены все немцы левых взглядов. Кстати, не вижу здесь представителя социал-демократов.

Тельман усмехнулся — Председатель СДПГ Отто Вельс вместе с руководителем боевой группы "Республиканская самооборона" Карлом Хельтерманном и лидером профсоюзов Теодором Лейпартом едут в одном с нами вагоне, через одно купе от нашего. Мы только что с ними столкнулись при посадке в вагон.

После окончания обучения вместе с Харитоном и Курчатовым вернулся Берия, с успехом перевыполнивший поручение Партии — в Россию приехали те, кто был первооткрывателем теории атомной реакции — Альберт Эйнштейн, Отто Ган, Фриц Штрассман, Энрико Ферми, Роберт Оппенгеймер, Лиза Мейтнер, Отто Фриш, Пауль Хартек, Лео Силард, которых поселили в Саратовской области в городе Марксштадт, расположенном на левом берегу Волги, в шестидесяти километрах к северо-востоку от Саратова. Для ученых была создана идеальная жизнь среди поволжских немцев.

Назначенный моим заместителем по науке и стратегическим секретным разработкам Берия активно взялся за создание "шарашек", отличие их от моего мира было в том, что ученые и инженеры не были осужденными ЗэКа и жили в закрытых исследовательских городках со своими семьями. Саратовская область была объявлена закрытой, в область можно было попасть только по отдельным пропускам. В самом Саратове уже начали работать НИИ авиации и ракетной техники, НИИ кибернетики и вычислительной техники, НИИ стали (разработка брони для танков), НИИ химии и механики, НИИ цветного металла и НИИ черного металла.

Благодаря моей просьбе в письме наследнику императора Япония была готова выйти из Лиги наций, в которой на данный момент было четыре постоянных участников (Великобритания, Франция, Италия, Япония) и четыре непостоянных участников, которые были избраны Собранием в течение трёхлетнего периода. Первыми четырьмя непостоянными участниками были Бельгия, Бразилия, Греция и Испания. США должны были быть пятым постоянным членом, но американский сенат проголосовал в марте 1920 года против ратификации Версальского договора, таким образом предотвращая американское участие в Лиге.

Лига наблюдала за Постоянной палатой международного правосудия и несколькими другими агентствами и комиссиями, созданными для решения международных проблем. Они включали Комитет по изучению правового статуса женщин, Комиссию разоружения, Организацию здравоохранения, Международную организацию труда, Комиссию мандатов, Международную комиссию по интеллектуальному сотрудничеству (предшественник ЮНЕСКО), Постоянный центральный опийный совет, Комиссию для беженцев и Комиссию рабства. Несколько из этих учреждений были переданы Организации Объединённых Наций после Второй мировой войны — Международная организация труда, Постоянная палата международного правосудия (как Международный суд) и Организация здравоохранения (реструктурированная как Всемирная организация здравоохранения) стали учреждениями ООН.

Я убедил Дзержинского и Сталина о необходимости создания новой международной организации, инициатором создания которой должен выступить Советский Союз. Ленин последний год участвовал в совещаниях редко, его мучили головные боли и по его просьбе вождю была предоставлена персональная пенсия и решено отправить Ильича на лечение в Пятигорск. Буквально на днях должны были объявить в газетах — место Ленина займет Сталин, который и так все важные вопросы решал практически без участия Вождя мирового пролетариата.

Организацию Объединенных Наций решено было разместить в нейтральной стране — в Швейцарии, штаб-квартиру решили открыть в Женеве. Страны — постоянные члены Совбеза согласно Устава обладали правом наложения ветто на решения Совета Безопасности. Япония вышла из состава Лиги Наций и вошла постоянным членом в ООН.

Неожиданно для всех все левые единым фронтом предложили в рейхстаге войти в вновь созданную организацию и большинством голосов это решение прошло, вызвав шок у англичан и французов. Следующим шагом Объединенного левого Фронта стало запрещение нацизма и введение уголовного преследования за пропаганду его идей. Как-то незаметно один за другим ушли в иной мир создатели расовой теории — кто-то погиб под колесами автомобиля, кто-то повесился в камере тюрьмы, кого-то зарезали при ограблении, а кто-то банально выпал из окна.

Через полгода после этих событий Германия заключила с СССР договор о взаимопомощи и экономическом сотрудничестве, получив от Советского Союза кредиты на несколько миллиардов рублей, которые ООН объявила международной валютой, призвав все страны переходить на рубли.

В середине двадцатых годов Франция вступила в период экономической и политической стабильности. В двадцать четвертом году объем промышленного производства и сельского хозяйства достигли довоенного уровня. В мае того же года прошли выборы в парламент. Забыв про раскол левых сил на враждующие коммунистическую и социалистическую партии, коалиция, образовав Левый блок, смогла получить большинство мест. Первое правительство Левого блока возглавил лидер радикалов Эдуард Эррио. Жесткий курс по отношению к Германии сменился политикой примирения с ней. Эррио предложил решать все спорные вопросы путем арбитража, провести международную конференцию по разоружению, поддержать предложения СССР о выходе из Лиги Наций и вступлению в ООН. Правительство Эррио согласилось с принятым на Лондонской конференции планом Дауэса, который сокращал репарационные платежи Германии и лишал Францию контроля над ними. В области внутренней политике правительство Эррио осуществило ряд мероприятий. Закон об амнистии освободил находившихся на каторге участников восстания на Черном море. Был применят закон о восьми-часовом рабочем дне. Однако предложение перехода в ООН было встречено многими в штыки.

Москвой было принято решение вмешаться в политику Франции, по ее территории так же прокатилась волна несчастных случаев, затронув финансовых и промышленных магнатов. После этого повторным голосованием парламент принял это решение. Левый блок в правительстве Франции объявил о прекращении колониальных войн в своих владениях — Марокко и Сирии, выведя оттуда свои войска. СССР срочно увеличило выдачу трудовых виз жителям Германии, Франции и Англии, выкачивая из этих стран лучшие умы, предлагая иностранным инженерам и изобретателям огромную зарплату, комфортное жилье — печатный станок Советского Союза, воспользовавшись объявлением ООН новой валюты, работал на износ. СССР скупал золото тоннами, выдавая правительствам разных стран неограниченные кредиты.

В марте двадцать шестого года король Георг V вызвал к себе Премьер-министра Стэнли Болдуина, монарх был озабочен событиями прошлого года — Советы наплевали на Лигу Наций и создали свою международную организацию ООН, мало того, проклятые большевики еще и объявили свои рубли новой мировой валютой. Фунты стерлингов еще по привычке использовались для расчетов между государствами, но Европа практически перешла на рубли, причем все европейские страны стали должниками СССР!

Италия также объявила о переходе в ООН и парламент макаронников вот-вот примет ратификацию решения правительства. Чехословакия, Швейцария, Швеция, Испания, Португалия, Дания, Венгрия, Югославия, Болгария, Румыния, Греция, Польша, Австрия, Турция, Китай, Аргентина и Королевство Египет вошли в ООН в качестве непостоянных членов Совета Безопасности. Норвегия и Бельгия пока раздумывали, но по данным разведки их правительства склонялись к вступлению в ООН.

Сталин создал шесть главных органов Организации Объединенных Наций: Генеральную Ассамблею, Совет безопасности, Экономический и Социальный Совета (ЭКОСОС), Совет по опеке, Международный суд (МС) и Секретариат Организации Объединенных Наций. Генеральным секретарем на пять лет избрали Александру Коллонтай, мало того, что женщину, так еще и ярую большевичку!

Первоначально Стэнли Болдуин также был канцлером казначейства, в то время как он пытался привлечь бывшего либерального канцлера Реджинальда Маккенну на работу в правительство. Когда это не удалось, он назначил Невилла Чемберлена на эту должность. Консерваторы имели явное большинство в Палате общин и могли управлять страной в течение пяти лет до проведения всеобщих выборов, но Болдуин чувствовал себя связанным обещанием Бонара Лоу на предыдущих выборах, что не будет введения тарифов без дополнительных выборов. Таким образом, Болдуин перешел к такой степени протекционизма, которая останется ключевым посланием партии при его жизни. Поскольку страна столкнулась с растущей безработицей в результате свободной торговли импортом, приводящей к снижению цен и прибылей, Болдуин решил назначить досрочные всеобщие выборы в Декабрь 1923, чтобы получить мандат на введение протекционистских тарифов, которые, как он надеялся, приведут к снижению безработицы и ускорят восстановление экономики. Он рассчитывал объединить свою партию, но разделил ее, поскольку протекционизм оказался спорным вопросом. Выборы были безрезультатными: у консерваторов было 258 депутатов, у лейбористов 191 и у объединившихся либералов 159. Хотя консерваторы сохранили большинство в Палате общин, они потерпели явное поражение по центральному вопросу: тарифам. Болдуин оставался премьер-министром до открытия нового парламента в январе 1924 года, когда его администрация потерпела поражение при голосовании по законодательной программе, изложенной в Речи короля. Он немедленно предложил свою отставку Георгу V.

Болдуин успешно удерживал лидерство в партии, несмотря на призывы некоторых коллег к его отставке. В течение следующих десяти месяцев у власти находилось нестабильное лейбористское правительство меньшинства под руководством премьер-министра Рамзи Макдональда. 13 марта 1924 года лейбористское правительство впервые потерпело поражение в Палате общин, хотя консерваторы позже в тот же день решили голосовать вместе с лейбористами против либералов.

Во время дебатов о смете военно-морских сил консерваторы выступили против лейбористов, но поддержали их при голосовании по сокращению расходов на сингапурскую военную базу. Болдуин также сотрудничал с Макдональдом в вопросах ирландской политики, чтобы она не превратилась в партийно-политическую проблему.

Лейбористское правительство вело переговоры с советским правительством по поводу предполагаемых коммерческих договоров — "российских договоров" — о предоставлении привилегий наибольшего благоприятствования нации и дипломатического статуса торговой делегации Великобритании; и договора, который урегулировал бы претензии держателей дореволюционных британских облигаций и конфискованного имущества, после чего британское правительство гарантировало бы Советскому Союзу заем. Болдуин решил проголосовать против правительства по поводу Договоров с Россией, которые привели к отставке правительства 8 октября.

На всеобщих выборах, состоявшихся в октябре 1924 года, Консервативная партия получила подавляющее большинство в 223 человека, в первую очередь за счет непопулярной Либеральной партии. Болдуин проводил кампанию по "неосуществимости" социализма, он просто панически боится социализма. Одной из его законодательных реформ была смена парадигмы в его партии. Это был Закон о накопительных пенсиях для вдов, сирот и пожилых людей 1925 года, который предусматривал пенсию в размере десять шиллингов в неделю для вдов с дополнительным уходом за детьми и десять шиллингов в неделю для застрахованных работников и их жен в возрасте шестидесяти пяти лет. Это изменило торизм, отказавшись от его исторической зависимости от общественных (особенно религиозных) благотворительных организаций, и привело к принятию гуманитарного государства всеобщего благоденствия, которое гарантировало бы минимальный уровень жизни для тех, кто нетрудоспособен или кто оформил национальное страхование.

Король мрачно читал доклад министерства иностранных дел, в котором явственно сквозило паникой — все больше и больше технических специалистов покидало Великобританию и отправлялось в СССР, в страну, которую уже называли сказочной. Самое пугающее — большинство уехавших к большевикам перевозили туда-же свои семьи и получали советское гражданство, отказываясь от английского паспорта.

— Что ваше правительство собирается предпринять для подъема экономики и выживанию в условиях конкуренции с социализмом большевиков? — отложив отчет, поинтересовался король.

— Ваше Величество! Мы намерены вернуться к золотому стандарту фунта, начнем чеканку золотых монет. Это укрепит фунт и постепенно мы избавимся от инфляции. Что же касается социальных условий жизни мастеровых, можно принять закон у минимальной зарплате, хотя владельцы предприятий поднимут крик! Владельцы шахт уже требуют увеличения рабочего дня с семи часов до восьми и при этом шахтерам предлагают урезать зарплату, думаю, что шахтеры объявят забастовку.

В дверь постучали и в кабинет вошел встревоженный министр внутренних дел Уильям Джойсон-Хикс — Прошу простить, Ваше Величество! Но у меня срочные известия — Махатму Ганди, который практически сдерживал индусов и не давал им взяться за оружие, призывая мирно противостоять Вашей власти, посреди белого дня забили палками. Соратник Ганди Джавахарлал Неру, пытавший отбить своего учителя, также был убит. Убийцы были в английской военной форме и после убийства скрылись в толпе. Все население Индии взялось за оружие и в настоящий момент готовится казнь немногочисленных выживших англичан, независимо от пола и возраста. Одновременно с событиями в нашей колонии началось восстание шотландцев и ирландцев. Кто-то помог им захватить арсеналы и теперь бунтовщики вооружены и под лозунгом "Свобода или смерть" убивают всех, кто не является ирландцем и шотландцем.

Глава 19

Британское общество, несмотря на его давние либерально-демократические традиции, не избежало влияния событий октября 1917 г. Пример большевиков, захвативших власть в России, и создание Коминтерна дали заметный импульс процессу консолидации левых групп в Британии. В результате этого в июле-августе 1920 г. была основана Коммунистическая партия Великобритании (КПВ). С первых дней существования компартии в ее деятельности заметную роль играли коммунисты севера страны — Шотландии. Это была аграрно-промышленная часть Великобритании, где проживало почти пять миллионов человек, что составляло немногим более одной десятой от всего населения страны. Историческим политико-культурным центром Шотландии был Эдинбург, а основным индустриальным центром — Глазго. Немало жителей Шотландии работали на различных промышленных и горнодобывающих предприятиях. В период между мировыми войнами многие отрасли шотландской промышленности переживали упадок. Стагнация в текстильной и шерстяной индустриях, уменьшение заказов на строительство новых судов, сокращение добычи угля — все это привело к тому, что на протяжении практически всех двадцатых годов на севере Британии сохранялась сложная социально-экономическая ситуация, и уровень безработицы среди местного пролетариата был выше, чем во многих других районах страны. Рабочий класс Шотландии имел давние традиции в деле отстаивания своих прав и свобод. На севере Британии возникли первые профсоюзы горняков, там же получило широкое развитие движение шоп-стюардов — фабрично-заводских старост. В Шотландии вела активную деятельность Социалистическая рабочая партия, впоследствии вошедшая в КПВ. Ряд руководителей Независимой рабочей партии, а также компартии Британии были выходцами из Шотландии. После закрытия Коминтерна Москва посоветовала копить силы и ждать сигнала. Подавляющее большинство шотландских коммунистов были представителями пролетариата, и немалую часть среди них составляли горняки. Шахтеры были одними из самых сплоченных и боевых отрядов рабочего класса страны и именно поэтому местные руководители КПВ сосредоточили свою работу главным образом в угледобывающих районах Шотландии, где трудилось около девяноста тысяч шахтеров. Неожиданно для всех шестеро полицейских в пабе, где собрались профсоюзные лидеры, придрались к ним и, обзывая шотландскими свиньями, избили вождей профсоюзов и всех присутствующих дубинками. На следующий день человек из бывшего Коминтерна принес чемодан денег и Шотландия поднялась на борьбу с обнаглевшими лимонниками.

Имону де Валера, неизвестные предложили помощь оружием и деньгами, а также поддержку новосозданной международной организацией. В период войны за независимость Имон стал председателем парламента и президентом Ирландии с 1921 по 1922 в республиканском правительстве Шинн Фейн. Возглавлял вооружённую борьбу за объединение Ирландии и националистов в Гражданской войне. После заключения англо-ирландского соглашения и его ратификации ирландским парламентом, ИРА раскололась — значительная её часть, в том числе такие видные фигуры как Майкл Коллинз, Ричард Мулкахи, Оуэн О’Даффи стали на сторону новообразованного Ирландского свободного государства, заняв важные посты в «Национальной армии», остальные же повернули оружие против бывших соратников. Однако Национальная армия, усиленная британской поддержкой, оказалась сильней, и 24 мая 1923 года Фрэнк Эйкен отдал приказ сложить оружие. Подчинившиеся в 1926 году создали партию Фианна Файл во главе с Имоном де Валера, которая сейчас является крупнейшей партией Ирландской республики. Не подчинившиеся же ушли в подполье.

В ответ на попытки англичан подавить мятежи оружием все страны, входящие в ООН, объявили Великобританию агрессором и направили миротворческие войска, состоящие их французов, русских, итальянцев, японцев и немцев в Ирландию, Шотландию и Индию, на весь мир объявив — при обстреле англичанами миротворческих сил английскому королю будет объявлена война и полная экономическая изоляция. Беспрецедентность такой меры подняла авторитет ООН на недосягаемую высоту. Советский Союз предложил Совету Безопасности проголосовать за предоставлении Индии статуса независимого государства и провести в нем выборы. Противников этого предложения не было. Сразу же после введения на границы территорий Ирландии и Шотландии немецко-итальянско-русского контингента огонь с обоих сторон был прекращен и начался диалог между правительством и Ирландской Армии.

Следующим предложением стало создание в Палестине государства Израиль, отчего евреи всего мира пришли в экстаз, лоббируя в своих странах любые начинания Москвы.

До 1830-х годов еврейская община Чарльстона (Южная Каролина) была самой многочисленной в Северной Америке. В конце восемнадцатого и начале девятнадцатого веков многие еврейские иммигранты покинули свои страны и стали частью общего иммиграционного движения. К примеру, большая часть немецких евреев, прибыв в середине девятнадцатого века, открыли магазины одежды в различных городах страны и активно участвовали в банковском деле Нью-Йорка. Иммиграция восточных, говорящих на идиш, евреев-ашкенази привнесла свои традиционные элементы в жизнь Нью-Йорка. Они были консервативны и религиозны. Прибыв в Америку, иммигранты основали сионистское движение в Соединённых Штатах, были активными сторонниками Социалистической партии и выступали за усиление роли профсоюзов. Иммиграция продолжалась вплоть до 1924 года, когда были введены строгие квоты на въезд в США для переселенцев из стран восточной Европы. К этому моменту Америка уже успела принять две трети всех эмигрантов восточной Европы.

Доля еврейских студентов, заканчивающих университеты, выше доли выпускников среди остального населения Америки. Количество евреев-сенаторов и евреев-конгрессменов достигло наибольшего значения (десять и тридцать три соответственно) после выборов в ноябре 1992 года. Множествопрестижных университетов страны возглавляют евреи. Еврейские финансовые династии сыграли важную роль в создании Федеральной резервной системы в 1913 году (Варбурги, Куны, Лебы, Селигманы, Шиффы и др.).

В Нью-Йорке в загородном особняке собрались самые богатые и обладающие воздействием на политику США евреи: дворянская семья Ротшильдов (в девятнадцатом веке семья Ротшильдов обладала крупнейшим частным состоянием в мире, а также в современной мировой истории) Лайонел Натан де Ротшильд и его брат Энтони Густав де Ротшильд (лондонская ветвь семьи), Роберт Филипп Гюстав де Ротшильд, Морис Эдмон Карл де Ротшильд и Джеймс де Ротшильд (в 1924 году он основал Ассоциацию еврейской колонизации Палестины (PICA), которая приобрела более пятидесяти тысяч гектаров земли и открыла коммерческие предприятия), (французская ветвь), Луи Натаниэль, барон де Ротшильд и Георг Ансельм Альфонс де Ротшильд (австрийская ветвь); Джон Пирпонт (младший) Морган (Президент и владелец банковской корпорации J.P. Morgan Co); Август Бельмонт IV (инвестиционный банкир и владелец чистокровных скаковых лошадей); Исаак Ньютон Селигман (банкир); Джеймс Спейер (банкир); Генри Голдман (M. Goldman Sachs).

Открыл собрание банкир Герберт Генри Леман, демобилизовавшийся полковником Генерального штаба и готовившийся через пару лет баллотироваться на пост мэра Нью-Йорка — Господа! Предложение Советской России вернуть миру Израиль повергло в шок администрацию США. Президент Кэлвин Кулидж (подписавший Закон о гражданстве индейцев 1924 года, который предоставлял гражданство США всем коренным американцам) вчера провел совещание со своими советниками, которое было посвящено именно СССР и ООН, которая стала оказывать влияние на политику разных стран. Вы прекрасно знаете, что СССР активно вербует ученых и технических специалистов, металлургов, шахтеров не только в Европе — в Нью-Йорке и Вашингтоне работают советские конторы по найму американских граждан, тысячами отправляя их за океан! Изобретатель Томас Эдисон; биолог-генетик Томас Хант Морган и его ученики Кэлвин Бриджес, Алфред Стёртевант, Герман Джозеф Мёллер; физиологи Джозеф Эрлангер и Герберт Спенсер Гассер; адъюнкт-профессор Ратгерского университета Зельман Абрахам Ваксман; патолог Фрэнсис Пейтон Роус; физиолог Чарлз Брентон Хаггинс; вирусолог Ренато Дульбекко — все они уже в России, СССР переманил у нас лучших ученых, работающих в медицине! Я уже не говорю о уехавшим в поисках хорошей жизни Роберте Оппенгеймере и Энрико Ферми! Во всех колледжах и университетах США еще за год до выпуска агентные агентства вербуют всех студентов, подающих надежды, обещая им в СССР золотые горы.

Теперь инициатива создания в Палестине Израиля. Президент озабочен проникновением влияния СССР и решил предложить Конгрессу обсудить необходимость вступления США в ООН пока в качестве непостоянного члена Совета Безопасности.

Затем слово взял Георг Ансельм Альфонс де Ротшильд — Господа, нас беспокоит активное продвижение новой валюты, введенной Советами вместо английских фунтов. Рубли практически вытеснили фунты, вся Европа набрала миллиарды рублей долгосрочными кредитами, щедро предоставляемыми СССР. Недавние события в Индии, Шотландии и Ирландии обрушили фунт так, что с ним никто не хочет связываться. Скорее всего правительство Великобритании подчинится требованиям ООН, которая ввела свои войска на ее территорию и предоставит Индии независимость. Мне известно — в Дели уже начали работать агенты Москвы, готовящие почву для создания в Индии социалистического государства.

— И что в этом страшного? — пожал плечами Морган — После прекращения политики диктатуры пролетариата Советы практически частично вернули капитализм, внеся в него сильные изменения, но Москва отказалась от силовых мери и не экспортирует насильно революции в другие страны. Самое страшное в другом — рабочие и фермеры потребуют таких же прав и свобод, что имеет все население Советской России! Инам придется урезать свои аппетиты, лишая себя сверхприбылей, делясь с нашими наемными работниками.

— Давайте вернемся к вопросу о создании Израиля — потребовал Георг Ансельм Альфонс де Ротшильд.

В двадцать пятом году правительство СССР по моей инициативе приняло решение построить для нанятых в США семей ученых и изобретателей город американской мечты, некий Нью-Лос-Анджелес.

В 1916 году посаду Туапсе был присвоен статус города. К этому времени в городе была проведена железнодорожная ветка «Армавир — Туапсе». Одновременно с установлением железнодорожного сообщения был построен и оборудован новый коммерческий порт, к которому был проложен нефтепровод из Майкопского нефтяного района. Во время гражданской войны город несколько раз переходил из рук в руки, вследствие чего был сильно разрушен. Поэтому приглашенные американские же строители провели инженерно-геодезические исследования и в двадцать пятом году начали менять окрестный пейзаж, стараясь вывести как можно больше территории на один уровень, одновременно начав строительство двух автодорог. Одна шла параллельно железнодорожной ветке (с одновременным строительством газопровода), вторая — в Новороссийск вдоль морского берега. От Краснодара на Джубгу уже год как строили шоссе, решив сразу отказаться от преодоления перевалов и углубляясь в горы подземными тоннелями. В Туапсе готовили строить газо и нефте-перерабатывающий завод, терминал по приему с морских танкеров нефти. Очистные сооружения сразу планировали строить из расчета населения до трехсот тысяч человек. Через год приступили к строительству пяти небоскребов, больницы, полицейского участка, пяти детских садов и школы, крупного спортивного комплекса, включая крытый бассейн и стадион. В первой береговой линии в удаленности от порта уже строились особняки с бассейнами, в десяти километрах от города построен аэродром. После окончания строительства дорог планировалась стройка с пробивкой тоннелей автомобильной трассы и железнодорожной ветки в Сочи.

Для обеспечения безопасности проживания иностранцев на мысе Кадош установили морские дальнобойные батареи и полк горных егерей, с моря Туапсе прикрывали сторожевые и торпедные катера.

В двадцать девятом году умер железный Феликс, я смог отсрочить его смерть только на три года. Жаль — сильная была личность! Его место во главе КГБ занял Орлов, а внешнюю разведку возглавил Илья Григорьевич Старинов, заместителями которого по моему настоянию назначили Наума Исааковича Эйтингона и Павла Судоплатова.

Советский Союз уже пару лет имел на вооружении аналоги легкого танка Т-26 и созданные на его базе зенитные автоматические пушки, шла разработка совершенно новых среднего танка аналога Т-34 и тяжелого танка КВ. Все силы и средства были брошены на разработки качественных дизельных двигателей и коробок передач. Разработанные советскими инженерами Радиолокационные станции активно устанавливаются вдоль границ и около крупных городов и секретных объектов. На вооружение Красной Армии были приняты автоматы аналогичные пистолетам-пулеметам Судаева моего времени. Сикорский добился поднятия в воздух вертолёта одновинтовой схемы, с автоматом перекоса. Несмотря на поршневые самолеты в закрытых КБ шла разработка реактивных двигателей, которые должны появиться лет через десять. Япония выполнила свои обязательства и построила во Владике современную судостроительную верфь, передала СССР заказанные сто боевых катеров. Еще через шесть лет японцы закончат постройку двух линкоров, правда договоренности пришлось пересмотреть из-за возросшей стоимости кораблей и половину придется оплатить из нашего бюджета. Для себя же японцы решили построить три таких корабля.

Армия и разведка Германии стали нашим верными союзниками, сами немцы были довольны — их экономика как и советская развивалась огромными темпами, принятая рейхстагом конституция была почти целиком слизана с советской.

Используя американских гангстеров, советская разведка устранила всех значимых ученых, оставшихся в штатах.

Год назад благодаря усилиям СССР и мирового сионизма в Палестине создали государство Израиль, куда Сталин с удовольствием отправил около двух миллионов советских евреев.

Самое главное мое достижение — замена мировой валюты, фунтов на рубли. Под гангстерские зачистки попали владельцы Федеральной резервной системы. Месяц назад собравшиеся на острове Джекил, приобретенном сообществом миллионеров в 1886 году члены элитного частного клуба, собравшиеся на очередной передел мира, были уничтожены заранее заложенной в здание взрывчаткой. Купленные сенаторы проголосовали за национализацию выпуска долларов и теперь рубль станет единственной валютой даже после возвращения США в мировую политику.

Государственный патентный комитет Советского Союза был создан для отслеживания появления в мире новых патентов на изобретения и их скупку. И здесь СССР опередил штаты, отодвигая их далеко назад.

Китай был разделен на три государства, одно из которых было под полным контролем СССР, второе — Японии, в третьем велись бесконечные гражданские войны. Благодаря круглосуточно работающему печатному станку СССР не экономил и успешно готовился к сороковому году войти в атомную эру, построив к этому времени первый реактор первой атомной станции в Обнинске. Успешное развитие альтернативной энергетики позволило спроектировать ветростанции для черноморского побережья страны и ростовской области, где ветров как грязи.

И что я все о стране и стране! О себе дорогом забыл — я же стал отцом вот уже третий раз, мой брат правда меня опередил — у него их пятеро! Сейчас я лежу на шезлонге у бассейна собственного дома в Туапсе и наблюдаю за игрой младшего сына с собакой — три года уже не отдыхал, наконец взял отпуск. Господи, как же хорошо в стране Советской жить!

Даниил Куликов Пчелиный Рой Книга 1 Уплаченный долг

© Каменистый Артём (Мир S-T-I-K-S, его устройство и терминология)

© Куликов Даниил, 2020 г.

© ИДДК

Глава 1 Пчелиный Рой

Кластером называют участок города или местности, который неведомая сила Улья копирует вместе со зданиями, машинами, и людьми, которые станут кормом для заражённых.

Заметки Полковника.

Около одного из перекрёстков стоял трейлер и пара грузовиков. Все как один с наваренным толстым металлом на кузова, колёсные арки и кабины. Впрочем, различия были – у трейлера в броне имелся ряд бойниц и овальная, кустарно сваренная крыша, на которой было просто не удержаться. Колёса защищались намертво сваренной арматурной сеткой. Поперёк лобового стекла была решётка из прутка-тридцатки, кузов дополнительно укреплён стальными листами толщиной не менее двадцати миллиметров, а из крыши торчал перископ. Грузовики имели похожую амуницию, однако неведомые умельцы добавили на каждый что-то вроде вращающейся башенки, под которой угадывался крупнокалиберный пулемёт. Около трейлера стояли люди – все в камуфляже, бронежилетах, разгрузках, и при оружии. Одни что-то рассказывали, имея при этом потрёпанный вид, а вторые – охранники бронемашин – внимательно слушали, изредка что-то уточняя. Рядом с потрёпанными стонала огромная фигура, сидящая на корточках. Внимательнее всех слушал опрятно одетый мужчина с излишне кудрявыми волосами и горбатым носом.

– На три часа одиночка! – резко развернулся один из людей горбоносого.

Остальные как по команде вынули оружие и рассредоточились, выбирая сектора для обстрела и ожидая нападения. Башенки на грузовиках закрутились, выискивая цели.

– Спокойно, – махнул рукой глава оборванцев, убирая от глаз полевой бинокль. – Я его знаю.

– Он один, – кивнул боец горбоносого, похожий на китайца или монгола. – Никого больше не ощущаю.

– С перезагруженного кластера идёт. И спокойно так, – взял бинокль ещё один боец. – И… с чемоданом!

Вот тут нервная обстановка спала и все расслабленно засмеялись.

– Псих что ли? – спросил кто-то.

– А ты видел в Улье нормальных людей? – печально пошутил горбоносый. – Рейдер что ли?

– Угу, – ответил оборванец. – Работает один, слухи о нём один нелепей другого. Но всегда при добыче, всегда с достатком и всегда живой. Послушаем, чего скажет.

Тем временем одиночка дошёл до всей компании. Одет он был тоже в камуфляж, на теле была куртка с множеством карманов, а на ногах шнурованные берцы. За спиной висела винтовка неопределённой марки, поскольку вся была перевязана полосками ткани цвета хаки. На поясе была кобура, во второй ракетница, фляга на полтора литра, на голове завязан тёмный тюрбан, а щетина делала его окончательно похожим на террориста. За собой он катил чемодан на колёсиках, держа за длинную ручку. Шёл он неспешно, даже вразвалочку, откинувшись корпусом назад и уверенно ступая. Однако взгляд был сосредоточенный, он, как рентгеном, обшаривал им собравшихся. Лицо было без эмоций. Вместо приветствия он поднял руку и кивнул собравшимся. Такая манера выглядела угрожающей, однако он улыбнулся уголками губ и ни на кого не глядя, пошёл к командиру оборванцев.

– Ты, – кивнул он. – Трейсер Якорь. Из. Стаба. Мирный.

Манера говорить у незнакомца была такая, словно он давно не пользовался устной речью.

– Ну? – ответил тот напрягшись.

– Я. Брал. У тебя. Пистолет, – ответил тот и вынул из-за пазухи револьвер. – Возьми.

Якорь присвистнул.

– Рой, ты не переплачиваешь? Брал ТТ, а отдаёшь такой алмаз.

Соседи с интересом покрутили головами пытаясь разглядеть оружие. Якорь развернулся, показывая револьвер РШ12, самый сильный штурмовой револьвер из известных в мире. Пуля калибра двенадцать и семь пробивала бетонные стены, а людей отбрасывала назад, пробивая почти любую броню и отрывая конечности, если они были без брони.

Рой промолчал и отхлебнул из фляжки, медленно проглотил и почти нормально ответил:

– Забирай. Долг уплачен целиком и полностью.

Горбоносый внимательно посмотрел на Роя и спросил:

– А почему Рой?

– Пчелиный Рой – ответил тот. – Если мы в Улье, то я Пчелиный Рой.

Глава 2 Улей

Трейсер – охотник на заражённых, охотящийся с целью получить жизненно-важный компонент типа инсулина. Рейдер – охотник, ищущий в скопированном кластере необходимые для жизни вещи – пищу, оружие, лекарства.

Заметки Полковника.

Начался полный кавардак. Алексей ехал на своём автомобиле и не мог разобрать дороги. Там где должна была быть грунтовка, началось шоссе. Где должен был быть сосновый бор, оказался пруд, которого раньше никогда не было. И так вся дорога. Плюс видимость затруднял туман. Туман и раньше мешал – когда едешь на работу в шесть утра, летом всегда поднимается туман. Однако такого раньше не было.

– Что за хрень? – пробормотал Алексей. – Свернул не туда? Быть не может.

Надвигался его самый страшный кошмар – опоздание на работу. Тихо матерясь, он потянулся к мобильнику – следовало позвонить начальнику. Тот был неплохим человеком – прикроет, и глаза на опоздание закроет.

Сети не было. Кошмар становился всё страшнее. И тут случился полный кошмар – откуда ни возьмись, на дороге оказалась разрытая траншея. Алексей, чертыхаясь, вышел осмотреться. И тут что-то хлопнуло, и асфальт рядом, а точнее, его кусок, оторвало. Алексей пригнулся и увидел сплющенную пулю.

– Опа… – только и сказал он. Следующая попала в бензобак.

БАБАХ! – рванул бензин, но Алексей уже бежал по прорытой траншее. И считал, что ему ещё повезло – если бы некий стрелок выстрелил в дверь, то пуля девятого калибра пробила бы насквозь жестяной кузов и самого Алексея. Туман, пули, сгоревшая машина… Алексей продолжал бежать по траншее.

– Эй! – раздался тихий голос.

Алексей обернулся на звук. В одной из стен траншеи была огромная канализационная труба, в ней сидел в полный рост человек.

– Что? – подошёл Алексей.

– Залазь, а то пристрелят, – прошептал человек.

Алексей поспешно залез. Мужчина был в военной форме, в жилете-разгрузке и с израильским автоматом «Узи».

– Что происходит? – спросил Алексей.

– А-а-а… – простонал тот. – Главное, никому не называй… своего имени… Придумай позывной… Возьми…

Он протянул Алексею мешочек с круглым содержимым.

– Что это? – спросил Алексей.

– Лекарство… – просипел раненый. – Типа инсулина. Когда почувствуешь головную боль, разбитость и резь в животе, раствори одну штуку в крепком спирту, отфильтруй осадок и выпей.

– Угу, – кивнул Алексей, не задавая лишних вопросов, и только сейчас заметил, что его собеседник ранен, из области сердца сочилась кровь.

– У тебя есть что-нибудь для неотложной помощи? – спросил он.

– Пустое… – отмахнулся собеседник. – Я уже почти мёртв, не успею рассказать… Бери моё оружие и вещи… Иди на два часа от этого места… Там… там… стаб… Автострада шестьдесят…

– Эй! Эй, – потряс его Алексей, но его собеседник был уже мёртв.

Алексей бодро бежал по канализационной трубе. Что-то подсказывало, что милиции больше нет, и что сообщать о случившимся тоже будет некому. Нестыковки в виде изменившейся географии, канализации посреди поля он просто фильтровал мимо сознания. Впереди показался свет… Алексей выбежал наружу, в крови кипел адреналин…

– Гра-а-а! – навстречу ему бежало страшное существо – как человек с гипертрофированной мускулатурой ног и плечевых суставов, пальцы которого стали когтями, а ещё часть гипертрофированной мускулатуры изменила голову, усилив челюсти.

Алексей продолжал бежать, по инерции понимая, что не может остановиться. На ходу дёрнул «Узи» за ремень, перехватывая его и пытаясь прижать к плечу, понимая, что отдача будет адская, и даже может опрокинуть его. Замедляя бег, он подал корпус вперёд, чтобы в случае чего не упасть на спину. Между ним и уродом было уже пять метров. Алексей нажал на спуск.

Тра-та-та-та. – разрезал тишину звук очереди. Мутант поймал очередь грудью и мордой. Боль от отдачи и стрельбы из неудобного положения и правду оказалась адской, по плечу, словно кувалдой ударили. Алексей почувствовал, что споткнулся и падает лицом вниз, и согнул ногу, чтобы упасть на колено. Тварь тоже начала заваливаться вперёд всё ещё тянясь руками к Алексею. Оба рухнули нос к носу одновременно. Вот только тварь на руки, чтобы опереться, продолжая тянуться к нему мордой, а Алексей на левое колено. Правая нога оказалась впереди согнутой, а инерция неумолимо двигала корпус навстречу оскалившейся пасти. «Узи», всё ещё приставленный к плечу, плавно вошёл в рот твари, и целая очередь вошла ей в рот, взорвав голову. Магазин был пуст.

– Вау, круто! – раздался рядом восхищённый голос. – На вид свежак, а лотерейщика разделал как бывалый рейдер.

Алексей повернул голову. Рядом в шести метрах стояла девушка. Красавица. Точёная фигура, без лишней худобы и жира, приятное красивое лицо, как у фотомодели, светлые волосы, собранные в две косички и чёлка на лбу. Но одета была не как фотомодель. Камуфляжные штаны со щитками на коленях, зашнурованные берцы, майка-безрукавка цвета хаки и поверх неё бронежилет. В руках была винтовка Драгунова, а на поясе кобура с массивным пистолетом, нож, вторая кобура, запасные магазины и фляга.

– Привет, – сказал Алексей. Отшибленная нога начала ныть, приложился сильно.

Красавица мило улыбнулась:

– Как тебя звать, милый?

Когда так спрашивают, всегда хочется ответить, но Алексей хорошо понимал, что улыбаться красивые девушки могут кому угодно, но интересуются красивыми мужчинами. Ну, или удачливыми. А безымянный боец говорил имя не называть.

– А нет у меня имени… – выдохнул он, проверяя «Узи». Магазин, и правда, был пуст. – Один хороший человек попросил не говорить его.

– А! Значит, тебя крёстный встретил?

– Где? – не понял Алексей.

– В Улье, – ответила красавица и неспешно пошла к Алексею, держа винтовку поперёк обеими руками. – А вот у меня имя есть – Настя.

– А я… – Алексей задумался.

«Главное, никому не называй… своего имени…» – вспомнился голос.

Брать позывной как собачью кличку не хотелось. Пусть, уж он лучше будет похож на настоящее имя.

– Если в Улье, то я Рой, Пчелиный Рой.

Настя рассмеялась, став ещё симпатичнее.

– Молоток. А где твой товарищ?

– Умер, – буркнул Алексей. – Он был ранен в сердце, дал какой-то пакет с инсулином, предупредил насчёт имени, оружие отдал и умер.

– Хмм… Интересно, – протянула Настя, оглядываясь по сторонам. – А покажи-ка этот инсулин.

Алексей достал пакет, поморщившись – пакетик он умудрился порвать, и теперь его содержимое сыпалось.

– А, так это спораны, – констатировала Настя. – Ну, он был прав.

Алексей чуть привстал.

– И откуда они берутся? – спросил Алексей.

– Вот из затылка таких уродов, – кивнула Настя в сторону монстра. – Все кто выжил в тумане, и не превратился в такое вот чудовище, вынуждены пить это лекарство. Собирай трофей.

Алексей подошёл к трупу и, взяв нож с пояса, и стал вскрывать нарост на затылке.

– Скажи милый, тут рядом есть милиция или военчасть?

– Два километра на пять часов от меня, – сказал Алексей, потроша тварь и морщась. – Полицейский участок.

– А магазины?

– На три часа от меня, – добавил Алексей.

– Скажи ещё, милый, ты военный? – ласково спросила Настя.

Алексей закончил грязную работу. Внутри была чёрная паутина, один споран, и что-то похожее на горошину.

– Нет, гражданский.

– Ну, тогда пока.

– Э? – обернулся Алексей и получил мощный удар прикладом живот, отлетел, и упал на бок, хватая ртом воздух.

– Всё, что было нужно, ты уже рассказал, – сказала Настя, нагибаясь и подбирая и горошину и споран. – И обогатил меня к тому же.

Алексей потянулся к «Стечкину» в боковом кармане, но получил уже тяжёлым берцем по рёбрам. От боли потемнело в глазах. Настя нагнулась, вытащила его пистолет, пакет со споранами и плоскую флягу. Пистолет занял место на ремне, спораны – под бронежилетом, а флягу она взяла в руки.

– Ух, давно надо было принять, – она свинтила пробку и сделала глоток. – Смотри, милый, в этой фляге то, что ты называл инсулином – споран растворённый в спирту, по-простому – живец.

– За что? – прохрипел Алексей, поднимаясь на четвереньки.

Вместо ответа получил ещё раз берцем, но уже по лицу. Не удостоив его ответом, Настя направилась в указанном им направлении разживаться оружием и пищей.

– Ну, тварь… – чертыхнулся Алексей, а теперь уже Рой. – Чтоб тебе того же досталось, но вдвое больше.

Вместо ответа девушка, не оборачиваясь, показала ему «фак».

Глава 3 Смертельный бокс

Стаб – кластер, который никогда не копируется, а значит, не имеет заражённых и пригоден для поселения.

Заметки Полковника.

Алексей поднялся, чертыхаясь и находясь в бешенстве. Всё тело болело от битвы с лотерейщиком и Настиной подставы. Скула была рассечена и из пореза показалась капля крови. Ко всему остальному он остался без оружия, живчика и споранов, наедине с такими тварями как тот же лотерейщик. Нет, нож остался. Если бы Алексей умел, он бы кинул его в спину этой ведьме, точнее в голову. Но пока он поднимался, она точно ушла. С его споранами, живцом и оружием. Психуя, Рой отрезал от рубашки клочок – остановить кровь. Кто знает, вдруг эти уроды чуют кровь как акулы? Вспомнив направление, которое указывал мертвец, он двинулся в ту сторону. Жалко тот не успел сказать, сколько до этого стаба, и что это такое. Если он, конечно, правильно выговорил это слово. Следовало найти пищу и оружие, а в идеале убить заражённого и достать споран. Аккуратно тихарясь, Рой крался вдоль забора, выглядывая, чем бы поживиться. Теперь вокруг были деревенские хуторки, а в пяти километрах за ними виднелась высотка многоэтажки. Голова стала немилосердно болеть, как от простуды, желудок стало резать, появилась некая разбитость. Вот и первые признаки, о которых предупреждал мертвец.

Внезапно из-за ближайшего домика раздалось урчание. Из-за него, медленно ковыляя, вышел заражённый. С ещё человеческим телом, не лишённый одежды, медленно ковыляющий. Самый низ пищевой цепи. Рой даже вдохнул от облегчения. Мертвяк заковылял к нему. Рой огляделся по сторонам. Топор бы сейчас очень пригодился. Топора не было. Штакетины забора все как одна были трухлявыми. Рядом заурчали другие мертвяки и затопали с разных сторон. С одной стороны – нужно бежать, с другой – необходимый споран-инсулин так близко. Так близко и так далеко… На земле лежала только пара кусков метала с овальными прорезями – детали какой-нибудь косилки или трактора. Рой взял оба, надел на руки, пропустив пальцы в овальную, под двадцатый болт, щель. Злость требовала выхода. Первый медляк получил импровизированным кастетом в бубен и завалился на спину, если не добитый, то явно оглушённый. К следующему урчащему уроду Рой подскочил сам и, увернувшись от неуклюжих рук, ударил «двоечкой» в голову. Второй медляк завалился. Третий вдруг резво ускорился, одним прыжком достиг Роя, и схватил того за плечи. В лицо дыхнуло смрадом, отвратительная пасть открылась. Рой сплюнул и ударил прыгуну в челюсть снизу вверх.

Схватить хочешь? Да пожалуйста!

Голова у того откинулась. Зарычав, Рой сделал ещё одну «двоечку». Ещё один прыгун нарвался на удар в челюсть, упал, получил снова, упал. Больше заражённых не было. Первый медляк начал шевелиться. Рой прыгнул тому на спину, оглушая, и разрезал споровый мешок. Пусто. Одна труха. Рой распотрошил мешки прыгунов. В споровых мешках оказались лишь зачатки споранов, начинающие формироваться. Оба зачатка растеклись слизью. От бессилия хотелось выть. Одно стало понятно – чем ниже в пищевой цепи существо, тем меньше шанс на споран. У медляков было пусто, у прыгунов начинали формироваться и, может, могли и созреть, если тот станет регулярно питаться. Если мыслить логически, то если прыгуны набирали сил для рывка, то следующим пунктом эволюции в этом странном месте будет тот, у кого достаточно сил для бега. Думать, на какой здесь ступени лотерейщик, не хотелось. Снова оставшись без споранов Рой направился в дом, чувствуя, что головная боль стала сильнее. А вот в доме на кухне оказался сюрприз – консервная банка гусиной печени и булка хлеба. Еда не принесла облегчения – всё равно, что пытаться накормить больного, когда у него температура и давление вместе взятые. Обедая, Рой не заметил, как какая-то тень, привлечённая шумом бойни подкралась к окну. Рой обернулся и увидел скалящуюся морду лотерейщика. Первая мысль была – смерть.

Лотерейщик рванул, ломая стекло, Рой, не думая, схватил тяжёлую кочергу из двенадцатого прута, заточенную на конце, и ударил ей наотмашь. Точёный стержень пробил глаз. Лотерейщик, меньший, чем предыдущий, завизжал и дёрнулся назад. Потеря глаза не убила его, но сильно напугала. Рванувшись в тесноте кухни, тварь заметалась, пытаясь выскочить в окно. Рой почувствовал себя как адреналиновый наркоман – страх смерти, адреналин, и тремор так накачали его, что он, уже не думая о безопасности, ринулся с кочергой к лотерейщику. Мысль была одна – споран. Лотерейщик выскочил и побежал прочь. Рой чуть не застонал от досады – пару секунд назад он чуть не стал добычей, а теперь его добыча и спасение удирало само. Закружилась голова, Рой рухнул и порвал край олимпийки. Сил злиться не было. И тут его слух привлёк один звук – по полу прыгал мелкий шарик. Он перевёл взгляд. Споран. Точно! Он ведь сам порвал пакет со споранами, и часть просыпалась в карман и затерялась в рваной подкладке. Рой кошкой метнулся к спорану и схватил его двумя руками. Потом заметался по кухне. Спирта не было. Водки тоже.

Какая ирония – умереть от жажды рядом с водой. Мысленно ругнувшись, он бросился к погребу. Отворил крышку и, бросившись внутрь, прикрыл её за собой. Снова чертыхнулся – было темно. Запалив свечу, нашёл искомое – трёхлитровую банку с мутным самогоном – знаменитая деревенская «табуретовка». Рядом была железная кружка – хозяин не любил ходить далеко за самогоном. Бросив туда споран, Рой стал заливать самогон. Споран стал медленно растворяться, оставляя хлопья. Второй кружки не оказалось. Оторвав кусок рубахи, пришлось фильтровать жижу в крышку из-под трёхлитровой банки и пить оттуда маленькими дозами как лекарство. Головная боль стала понемногу проходить. Рой нашёл шмат сала и банку солёных огурцов, и принялся отъедаться. В этот раз пища скользнула как лекарство. Оглядевшись, Рой увидел проём в стене – наверняка ход в гараж. Так и оказалось – ход заканчивался в смотровой яме. Над ямой стояла «копейка», к счастью, с опущенным ручником. Откатить её труда не составило.

Рой даже ухмыльнулся, представив мужа, который, сказав жене, что идёт чинить машину, шмыгает в погреб через лаз и распивает в гараже самогон. А впрочем, так всё и могло быть. Найдя керосиновую лампу, Рой ещё раз похвалил про себя хозяина гаража и принялся копаться в его вещах. Из оружия разжиться удалось только топором на длинной рукоятке – самое то, чтобы отбиваться от медляков. Пошуровав ещё, Рой стал обладателем кирзовых сапог и вязаных носок к ним вместо портянок. И, как аккорд, удалось найти нейлер с пачкой гвоздей и пороховой дюбельный пистолет с пачкой дюбелей и патронов. Новеньким дюбельным пистолетом он даже залюбовался – тот был не советским изделием из куска чугуна, а вытянутым сочетанием металла и твёрдого пластика, более похожий на вытянутую дрель. Одно огорчало – эти девайсы работали только в упор. При использовании на расстоянии более одного метра, гвозди из того же нейлера летели боком. Однако решив, что таким добром разбрасываться не стоит, что медляков-пустышей будет лучше валить не боксируя, а добивая этим инструментом, Рой повесил горизонтально на пояс дюбельный девайс, а нейлер повесил сбоку. Найдя палку копчёной колбасы, Рой услышал шум за стеной – кто-то наведался на кухню. Плакали его спораны! Заметавшись мышью, он отпер стенной шкаф – задней стенки у того не было, и дверной проём вёл в углярку. Тихо ступая, Рой побежал к виднеющимся многоэтажкам.

Глава 4 Узкий лаз

Муры – группы людей в Улье, разделывающие живых иммунных для продажи на органы. Отморозки, не щадящие никакой возраст. Внешники – покупатели органов и охотники за иммунными, которых разделывают на органы. Имеют способ покидать Улей и возвращаться в свои миры, носят химзащиту, чтобы не заразиться.

Заметки Полковника.

Было уже позднее утро. Спать хотелось неимоверно. Рой дошёл до многоэтажек, добив при этом пару пустышей из нейлера и миновав большое скопление медляков и пару лотерейщиков с подветренной стороны. Пока всё шло тихо. Аккуратно зашёл в подъезд многоэтажки и стал подниматься, пробуя отворить каждую дверь. Если на улице столько пустышей, то значит люди выбегали из квартир, а обратились уже на улице. На пятом этаже показалось, что кто-то идёт за ним, цокая на каждом шагу. И явно не девушка на каблуках. Дверь оказалась как раз под рукой – массивная, стальная и распахнутая. Быстро забежав внутрь и заперев замок и щеколду, проверил квартиру – пусто. Вернувшись к двери и замерев в коридоре, он прислушался. Цокот прекратился. А затем кто-то поскрёбся по двери. Дверь застонала. Рой сглотнул. Прислушался. Топота ног на лестнице слышно не было. Это значило одно – там стоял кто-то, кого боялись и медляки, и прыгуны и лотерейщики. Кто-то, кто был сильнее их. Дверь ещё раз скрипнула, и кто-то ощутимо потянул её наружу. Рой понял, что спрятаться не получится и рывком достал дюбельный пистолет. Руки тряслись. В несколько приёмов он прибил стальную дверь к косяку. Сверху, снизу и со стороны замка. На несколько дюбелей. За дверью послышалось недовольное ворчание. Кто-то не мог оторвать плотно подогнанную дверь. Теперь было время ретироваться.

ХРЯСЬ! – коготь пробил трёхмиллиметровую сталь, но и сам треснул. Затем обладатель когтя сунул в щель обе лапы и стал её растягивать. Рой метнулся в комнату. Балкона не было. Кривая перестала вывозить. Рой снова метнулся в коридор. Незваный гость растянул щель до размеров ладони. Уродливая морда заглядывала в коридор. Рой понял, что это кривая не только не вывезла, но и повернула не туда. За дверью был тот, в кого должен эволюционировать лотерейщик. «Металотерейщик». На теле начали нарастать костные ткани. Скулы пробили гипертрофированные мышцы морды и сползли вниз, закрывая пространство от глаз до нижней челюсти костяными щитками. Нижняя челюсть по бокам от подбородка тоже пробила ткань и стала покрывать мышцы костяной пластиной. Или же просто мышечная ткань начала роговеть, превращаясь в кость. Похоже, стала нарастать броня, а пятки покрылись костной тканью или просто пробили плоть, твердея и выходя наружу, создавая цокот при ходьбе. Бежать было бессмысленно. Если такой опередил лотерейщика, то должен бегать быстрее, и кроме брони иметь большую мощь, которую и демонстрировал.

«Цоколь» или «топтун», как окрестил его Рой, продолжал расширять щель. Это конечно не автомобильная жестянка, и на растягивание гораздо прочнее, но терпение и сила порвут всё, даже если это молодой «металотерейщик» с ещё неокрепшими когтями. Однако «топтун» не читал о спецназе, анархистах и «врагах народа», а если и читал, то вспомнить не мог.

Примерно в пятидесятые, может быть раньше, а может позже, «враги народа», те, которые не желали расстрела, поступали так – затворяли дверь на цепочку или просто открывали небольшую щель, и выплёскивали на людей из «воронка» ведро холодной воды, или помоев, а когда те в ярости врывались, то бросали на них оголённый провод на двести двадцать вольт, подключённый к розетке… Однако в доме электричества не было.

Ситуация была пан или пропал. Роя, как гражданского человека, стало потряхивать, особенно, когда он стал представлять, что нужно сделать. Коротко размахнувшись, он ткнул в морду топтуна ложечкой для обуви. Тот рявкнул, и попытался укусить ложку, продолжая расширять лаз. Самое главное сейчас было, чтобы он не просунул внутрь руку. Топтун получил ещё раз по морде, и качнул ею, приближая к отверстию. Рой стукнул ещё раз, на этот раз менее удачно – пальцы дрожали так, что топтун откусил кусок металла, однако поняв, что жертва не опасна, стал просовывать морду в расширяющуюся щель.

Теперь или никогда. Рой накинул на морду топтуна олимпийку, тварь заурчала, недовольная таким поведением, но морду не убрала, не опасаясь тряпки, а зря. Рой рывком поднял с пола нейлер, заряженный обоймой сотых гвоздей и уже заряженный дюбельный пистолет, приложил их к глазницам урода через тряпку, и спустил оба крючка. Тварь дёрнулась и обвисла. Выждав минуту, Рой краем пистолета отдёрнул тряпку. Та осталась висеть на гвозде из глазницы. Дюбель разворотил левый глаз и ушёл дальше в череп, а из правого глаза торчала шляпка гвоздя. Оба снаряда прошли сквозь глазницы, сломав тонкую перегородку между глазами и мозгом, и благополучно ткнулись в неё. Свою роль сыграли и осколки костей. Выждав ещё минуту Рой выполнил два контрольных выстрела в каждое ухо. Топтун был мёртв. Рой выдохнул и, прислонившись к стене, сполз по ней. Посидев так минут двадцать и поздравив себя с третьим днём рождения, Рой поднялся и, вынув нож, вспорол споровый мешок. Кроме трухи и паутины там оказалось сразу двенадцать споранов и шесть горошин которых Рой раньше не видел.

Забрав это богатство Рой направился на кухню, открыл дверцу холодильника… И тут же закрыл – смрад стоял невыносимый. Закрыв лицо, он открыл снова и, морщась от смрада, нашёл несколько банок со шпротами, початую бутылку дорогого коньяка и хлебцы. Найдя пластиковую бутылку, Рой ушёл в зал и, разведя споран, принялся праздновать победу. События последнего времени так умотали Роя, что он лёг на диван и, положив рядом импровизированное оружие, прикрылся пледом и лёг спать, рассудив, что раз топтун распугивал толпу заражённых и никто не сунулся за ним следом, то и сейчас не сунется. Плюс он застрял головой в двери, а дверь надёжно прибита. Сон подкрался незаметно и Рой вырубился. Очнулся он уже в сумерках. В городке была слышна редкая стрельба из пистолетов, крики. Похоже, ещё не все сбежали и не все обратились. Прислушавшись и стараясь, не подходя к окнам чтобы выглянуть из них, Рой проверил оружие и лёг спать дальше.

Глава 5 Магазин

Стронги – иммунные, целенаправленно охотящиеся на муров и внешников.

Заметки Полковника.

Поспать удалось хорошо – Рой снова встал почти в шесть утра. Никакого волнения он не испытывал – его родители были в другом городе, далеко отсюда. Женат он не был, и детей тоже нажить не успел. Раньше Рой часто горевал об этом, но сейчас подумал, что это возможно к лучшему. Первое правило, которое он понял здесь – будь незаметен, и второе – всегда знай пути отступления. Сформировав такое негласное правило, он принялся ему следовать – найдя на кухне минералку и остатки хлебцев, сел так, чтобы его не было видно из окна, и не торопясь, в течение часа наблюдал за улицей, питаясь нехитрым завтраком. Ещё пару раз он поменял позицию, наблюдая за улицей из других окон. Всё было чисто. Напротив здания в соседнем помещался магазинчик «Рыболов» и гастроном. Туда он и решил наведаться, сейчас только следовало хорошо всё обдумать. Перво-наперво удалось найти бутылку, куда он налил заранее полученный живец, и заменил носки – старые пахли так, что явно могли приманить заражённых. После Рой ещё раз оглядел топтуна в остатках двери, и понял, что таким способом выйти точно не получится. Значит, выбираться явно придётся через окно. Стали появляться одиночные медляки, позже прыгуны и даже спринтеры.

Светить себя в окне было всё равно, что кричать во всё горло «Я тут, съешьте меня!», – поэтому Рой поступил по-другому – аккуратно привязал найденную здесь же верёвку к радиатору батареи и дополнительно закрепил её дюбелем. Затем вывесил простыню так, чтобы он закрывала всё окно от самого верха и до низа следующего окна.

Поглядывая на улицу и используя обломки мебели – преимущественно ножки от стульев – отодвинул простынь от стены. Импровизированная ширма была готова. Её пользу он уже успел оценить в борьбе с топтуном. Мертвяков на улице прибавилось. Рой прицепил ремень к верёвке и аккуратно спустился до следующего окна. Ширма надёжно прикрывала его. Повиснув на верёвке, Рой аккуратно разбил стекло и быстро юркнул в квартиру. Пустыши внизу, услышав звук падающего стекла, бесновались и рыскали туда-сюда. Спустившись до первого этажа, Рой быстро взломал одну из дверей и снова шмыгнул в квартиру.

На плечо ему легла твёрдая ладонь. Пустыш застрял в квартире, и теперь радостно тянулся к нему, ворча как собака. Рой чертыхнулся и, приставив тому к глазу нейлер, спустил курок. Псевдотруп свалился на пол. Дверь пришлось забить. Теперь было не до поживы. Аккуратно отворив окно, выходящее на другую сторону дома и воровато выглянув наружу, Рой выскользнул. Аккуратно обойдя здание, увидел, что пустыши стоят под простынёй. Никто из них не двигался, значит, рядом не было ни топтуна, ни лотерейщика. На то и нет щуки, чтобы карась дремал.

Аккуратно уйдя за другой угол, Рой, бросил жестяную банку и побежал вокруг здания, зная, что громкий звук от банки привлечёт пустышей. Убедившись, что пустыши покинули улицу, Рой перебежками направился в «Рыболов». Из оружия был только затемнённое мачете и ножи… Зато в остальном удалось сорвать неплохой джек-пот. Из одежды был неплохой комплект термобелья, включая трусы и носки, охотничьи штаны, безрукавка-разгрузка, фетровая шляпа и берцы. Почти всё остальное вынесли мародёры, однако счастьем было уже снять грязную потную рубаху, такие же джинсы и кирзачи, которые он позаимствовал на предыдущей лёжке. Вытеревшись грязной одеждой и надев чистую, Рой чуть не заплакал от счастья, найдя армейский сухпай с пустой флягой в придачу и маленький шестикратный бинокль. Одевшись и перекусив галетами и холодным гуляшом с картофелем и мясом, Рой понял, что жить можно. Закрепил нейлер под одеждой, оставив дюбельный пистолет, Рой двинулся к окну, а затем, осмотрев достаточно, вышел и перебежками пошёл по улице.

Пройдя полквартала он заметил лежащего мужчину в камуфляже. Тот лежал без движения, рядом лежал арбалет и немного болтов. Свой главный козырь пришлось оставить – запас дюбелей всё равно иссяк.

Мужчина пошевелился.

Рой подошёл ближе и первым делом отодвинул от него арбалет подальше. Вытащил мачете, покрытое тёмным пластиком. Лежащий приподнял голову:

– Друг, дай живца.

Рой снял с пояса флягу, затем задумался и спросил:

– Кто сильнее лотерейщика?

– Топтун и рубер. Элитник.

– Как принимать шарики из спорового мешка?

– Спораны в спирт, – прохрипел мужчина. – Горошину растворить в уксусе и погасить содой, жемчужину – проглотить. Я не свежак, дай живца.

Рой протянул флягу – что нужно, он узнал, и даже не выдал своего профанства. Как он уже понял, признаться, что ты свежак, равносильно тому же, что и предложить себя ограбить.

– Рыбак, – назвался мужик и сделал маленький глоток. Подождал, пока начнёт действовать и сделал ещё один маленький глоток.

– Рой, – назвался Рой. – Пчелиный Рой.

Покосился на собеседника, ожидая, что тот назовёт Пчелой, или сморозит ещё чего, но тот промолчал. То ли оттого, что Рой держал мачете, то ли от того, что поделился живцом. Рой предусмотрительно не отдавал арбалет. Он рассмотрел его – в ношеном камуфляже и старых берцах, с ножом и пустой флягой, заросший густой бородой тот производил впечатление бомжа.

– Соседний кластер должен был перезагружаться, и я бежал оттуда, – пояснил мужик. – Быстро бежал. Пришлось бросить всё – рюкзак, ружьё, клюв, патроны и бежать, бежать. И живчик хлестать как конь. А как в этот кластер выбежал, так силы и кончились. Споровое голодание началось, и вырубился.

– Я тоже бежал, – флегматично пожал плечами Рой. – Столкнулся с заражёнными.

Рыбак завистливо посмотрел на новенькую с иголочки форму Роя и на его невозмутимое лицо. А Рой размышлял, услышав слово «кластер». Похоже, так назывался какой-то участок местности, но не мешало осторожно уточнить.

– А что про местный кластер скажешь?

– Этот грузится раз в месяц, – сказал Рыбак. – Тут уже рейдеры всё растащили, уходитьнужно отсюда.

Вторая фраза помогла понять первую – похоже, кластером называли кусок земли со зданиями, машинами и людьми, которые станут кормом для заражённых. А перезагрузится – это что, ещё раз снова скопируется?

– А ты куда идёшь? – поинтересовался Рыбак.

– В стаб, – кратко ответил Рой.

– А, Кумарник, – оживился Рыбак. – Я тоже в ту сторону двигаю, пойдём на пару?

Рой прикинул. Похоже, этот самый Рыбак просто хотел получить живца. Но с другой стороны Рою нужна была информация, к тому же Рыбак знал, где стаб. Рой медленно повернул голову, пару секунд смотрел на Рыбака, а затем медленно кивнул.

Рыбак приободрился.

– Ну, двинули, что ли? – сказал он.

Глава 6 Озеро

Пустыш или медляк – самый слабый из заражённых, выглядит как классический зомби, крайне медлителен. Ни один заражённый не умеет плавать, из-за веса брони или собственной медлительности сразу тонет. Исключение составляют заражённые, получившиеся из земноводных или рептилий, например из крокодила.

Заметки Полковника.

Теперь оба шагали на пару. Рыбак со своим арбалетом впереди, выцеливая всевозможные опасности, а Рой с холодным оружием сзади, посматривая в стороны. Рой молчал. Должно быть это нервировало его спутника, которому казалось, что Рой что-то замышляет.

– Пусто, – сказал вслух Рой, чтобы разрядить обстановку. – Хорошо.

– Ага, – обрадовался разговору Рыбак. – Все в свежий кластер сбежали, в этом только медляки остались.

– Не скажи, – пожал плечами Рой. – В этом кластере я видел топтуна.

– Видел? Это плохо, – помрачнел Рыбак. – Нужно быстрее уходить.

Рой не стал уточнять, что тот самый топтун мёртв. Очень интересовало, сколько времени до этого самого Кумарника, и как пройти через кластер, куда сбежались почти все заражённые.

– Где сворачивать думаешь? – вслух сказал он.

– А? – не понял Рыбак.

– Ты предлагаешь идти до Кумарника через кластер с заражёнными? – посмотрел на него Рой.

– Через километр у дорожного знака направо. Там будет видно озеро. От подмостков на десять часов двадцать километров до Кумарника, – ответил Рыбак. – Быстро дойдём. Слушай Рой, а чем ты думаешь заняться, ну вообще?

– Мм? – Рой помолчал. – Ну, в перспективе уйду в кластер или небольшой стаб, куда заражённым физически трудно добраться. Буду их отстреливать и иногда посещать соседние. Хочу максимального комфорта.

– Добро… Только где такое место достанешь? На плотине? Посреди реки? На озере? Тогда тебе надо искать большую реку, чтобы тот же рубер или элитник до жилья допрыгнуть не мог, а в воду он и так не полезет – сразу потонет, медляки тем более.

Рой заинтересованно прислушался. Новость была очень хорошая.

– А ты сам? – спросил он.

– Не знаю, – задумался Рыбак. – Думаю открыть игорный дом и рубить спораны, ничего не делая.

А может, в самом деле, осесть где-нибудь в подобном месте, и выбираться время от времени за продуктами и споранами?

Оба сделали крюк и пошли по обезлюдевшей местности. Рыбак оказался прав – заражённые стянулись в более свежий и сытный кластер. Рой молча жевал жевательную резинку из ИРП^[2], Рыбак выглядывал возможную опасность, как вдруг со стороны многоэтажек, откуда они пришли, раздался отчётливый заливистый лай. Рой почувствовал, некую тревогу. Из-за зданий выбежала собака, довольно крупная и быстрая, которая улепётывала от толпы бегунов. Следом за бегунами, двигаясь рывками и отставая, перемещались прыгуны. Медляков видно не было, но они явно тоже спешили присоединиться к неожиданному пиршеству.

– Валим! – завопил Рыбак и припустил что есть мочи.

Десяток бегунов тут же повернули головы на звук. Рой почувствовал, как зашевелились волосы, и драпанул следом, уже на бегу услышав, как бегуны издали крик, углядев антропоморфные фигуры. Земля стала подрагивать от многочисленного топота – стая дисциплинированно повернулась в сторону ведущих и сменила курс, как косяк пираний почувствовавших кровь. Раздался ещё одни крик – ещё один из бегунов визуально запеленговал добычу и дал наводку для остальных. Впереди была равнина, покрытая мелкой зелёной травой, было и несколько холмов, но все они были покрыты той же травой. Проклятый кластер, похоже, выдернуло из Монголии или Казахстана. Глаз видел перед собой только степь. Ни одного укрытия. Рой поднажал ещё быстрее. Спрятаться было негде, разделяться не было смысла – в степи такая толпа догонит их и по одному, просто разделившись. Бегуны, похоже, не знали усталости. Если в городских условиях они показывали неплохие навыки спринта, то тут показывали просто замечательные умения марафона. Ещё бы – они боролись за почётное первое и второе место, которое награждалось ценным призом. Всем остальным доставался утешительный приз в виде косточек и останков, которые отдадут им победители. Крик раздался снова. Коллективная охота намного более продуктивна, чем одиночная. Излюбленная тактика всех стайных хищников – гнать жертву, заставляя её выматываться, мимоходом нанося мелкие раны, давая истечь кровью, устать, чтобы потом навалиться всей кучей и рвать ещё живое тело и пожирать его заживо. Вершина эволюции в области охоты. Коллектив всегда сильнее одиночки, природа любит успешно напоминать то, что забыл человек.

Рыбак поравнялся с бегущим Роем.

– Рой! – коротко выдохнул Рыбак.

– Далеко до Кумарника? – спросил Рой.

– Двадцать километров с лишним, – простонал тот. – Вон озеро, я по нему ориентируюсь.

Рой хрипло засмеялся и зашёлся кашлем, теряя дыхание.

– Рой, знаешь, беги один, спасайся! – выдохнул Рыбак, замедляясь.

Рой тоже замедлился.

– Двоим не спастись, но я знаю, ты сможешь, ты сможешь уйти и добраться до Кумарника.

От такой речи Рыбак закашлялся и остановился. Стая была уже в четырёх километрах. Рой тоже остановился. Он просто не мог оставить Рыбака одного, не мог бросить его.

– Ты… – только и сказал он, сам, сбив дыхание.

– Я останусь, а ты беги, – сказал Рыбак, тяжело дыша. Сейчас он не выглядел как грязный бомж, сейчас он выглядел как герой.

Рой ничего не говорил, но ещё секунду колебался.

– Оставь мне своё мачете, и беги. Ты знаешь где Кумарник, а я останусь здесь… – Рыбак сделал паузу и сглотнул. – И дам тебе фору.

Рой тихо выдохнул. Вот значит как. Быть героем, это не значит получить награду, быть героем, это значит не получить ничего и стать посмешищем. Быть голодным. Быть нищим. И иногда, погибнуть страшной смертью. Рой вспомнил умирающего рейдера, который отдал ему всё, что имел… Воткнул в землю мачете, пожал руку Рыбаку и, коротко кивнув, что есть силы побежал дальше.

Дых! – что-то больно и сильно ударило в лопатку.

Рой споткнулся и упал на землю плашмя. Воздух выбило разом, в глазах потемнело, боль ухнула так, что мало не показалось. Рой заскрёб пальцами землю в бесплодных попытках подняться. Рядом раздался отчётливый топот. Скорчившись и повернув голову, Рой увидел лежащий рядом арбалетный болт с плоским свинцовым наконечником – он и ударил его в спину. А затем и бегущего к нему Рыбака с разряженным арбалетом и мачете. Рот захрипел, не в силах выдать крик. Рыбак пробежал рядом, на бегу успев наклониться и сорвать с пояса Роя армейскую флягу, сменив траекторию бега к ближайшему холму. Стая позади снова крикнула. И сменила направление, рванув к Рою. Вот значит, как… Рыбак просто подстрелил его, чтобы отвлечь на него стаю и спастись самому, и прихватил с собой флягу и мачете. От бессилия ярости и боли Рой заорал. До стаи было менее трёх километров. С воем и рычанием Рой принялся подниматься на четвереньки, вскочил, пробежал пару метров и снова рухнул. Заорав ещё сильнее, снова поднялся и, прихрамывая, побежал. После таких падений бежать получалось не ахти. Рой бежал, рыча и воя от боли, а стая приближалась, рассудив, что сначала лучше догнать медлительную жертву. Уже отчётливей слышались крики бегунов. Рой чувствовал себя рыбой на экране сонара-эхолота, которую преследуют катера. Адреналин выбросился в кровь ещё сильней, заглушая боль, и Рой побежал почти с прежней скоростью. Налево побежишь – смерть найдёшь, направо – гибель, прямо – кончину. Матерясь сквозь зубы, он побежал в сторону озера. Бегуны догоняли. Расстояние сократилось до километра. Озеро приблизилось, но и бегуны приблизились до двухсот метров. До воды остался десяток метров. Рой был почти у финиша, и тут какой-то бегун рванул и, почти нагнав, мазнул его по плечу. Он развернулся и вогнал нож бегуну под рёбра. Тот, заурчав, отстал. Рой добежал последние метры и сиганул с мостков в воду.

Глава 7 Рефрен

Классификация заражённых по силе и развитию: медляк, прыгун или джампер, бегун или спидер, лотерейщик, топтун, рубер, элитник.

Заметки Полковника.

Пользуясь случаем Рой отдыхал – если натянуть капюшон на голову и нырнуть, то получится воздушный колпак, под которым можно дышать семь или десять минут, находясь под водой. Тактика японских ниндзя, которым, спасаясь, приходилось бросаться в воду без подготовки – крупный, не пропускающий воздух капюшон служил именно таким водолазным колоколом, а внутри был второй капюшон из другой ткани, который можно было натянуть на голову и использовать как респиратор в дыму, или отстегнуть и сделать фильтр для воды.

Сейчас Рой, стараясь унять адреналин, сидел почти у самого дна, на глубине метра с лишним. Впрочем, если долго сидеть без движения, то вода начинала выносить тело на поверхность. Очень к месту вспомнилась фраза: «Я не только учусь на своих ошибках, но и регулярно повторяю пройденный материал». Следующей пришла мысль, что в воде могут быть заражённые из числа рыб. Стало очень страшно. Но, поразмыслив, Рой вспомнил, что озеро было без приточных ручейков и речушек, а значит, если бы здесь были хищные рыбы, то в итоге они бы съели сами себя. Значит, тут могут обитать только нехищные рыбы, популяцию которых должны сокращать птицы.

Рой перебрал все известные ему маты. Воздух заканчивался. Интересно, ушли ли заражённые, или остались караулить? Сейчас самое то было бы иметь дыхательную трубку или на худой конец тростинку, но берега озера были пустыми. В этот момент Рой проникся уважением к японским шпионам, у которых позаимствовал трюк с капюшоном – маскируясь под гражданских лиц, те всегда имели длинную курительную трубку как раз для таких случаев. Поразмыслив, он решил ещё раз всплыть и попробовать повторить трюк с капюшоном, опасаясь, что это не сработает во второй раз. Аккуратно всплыв, он постарался захватить капюшоном побольше воздуха, и снова нырнул. Ткань не подвела – идеально захватила воздух, не выпустив ни капли.

Посидев ещё около десяти минут, Рой почувствовал, что начинает чувствовать холод – штаны, в отличие от куртки, промокли. Всплыв, он украдкой огляделся – и бегуны и джамперы сбежали, только несколько медляков по инерции шли в паре километров, повернувшись спиной к озеру. Ещё несколько стояли здесь же у озера, спиной к Рою, перекатываясь с пятки на носок. Тихо плывя, Рой заплыл под подмостки, выбрался под ними на берег и выжал, насколько мог, одежду, а затем и берцы с носками.

Чертыхаясь и матерясь про себя, Рой ещё раз вспомнил Рыбака, а затем Настю. Сел и крепко задумался. Куда теперь было идти? Снова не было ни живца, не оружия – с мачете и живцом убежал Рыбак, а с ножом в груди – самый проворный из бегунов. Голыми руками душить лотерейщиков? Есть траву? Вернись он сейчас в городской кластер, запросто может нарваться на заражённых. Двинься любым путём от озера – тут же схарчат. Пожелав ещё раз тому же Рыбаку, чтобы его догнала стая, Рой глянул в сторону медляков. Над ними низко пролетела птица. Медляки задёргались и заурчали, поднимая к небу руки и головы как фанаты на рок-концерте.

«Птицы!» – осенило Роя. Птица никогда не сядет там, где есть заражённые, потому, что те сразу попытаются её съесть, и наоборот – там, где сидят птицы, не водится заражённых. Воодушевлённый своим открытием Рой задумался ещё. Как он заметил, стая и одиночные заражённые из низших бегут тогда, когда есть кого преследовать. Ещё – джамперы, бегуны и медляки не трогают друг друга, но очень боятся лотерейщика и тварей повыше, так что если есть стоя́щая стая медляков, то лотерейщика или топтуна рядом нет. Понаблюдав ещё некоторое время, Рой украдкой выбрался из своего убежища и двинулся в сторону города. Аккуратно подолгу останавливаясь, иногда стоя на согнутом колене, он осматривал пространство, поглядывая через бинокль и невооружённым взглядом, анализируя, где мог бы спрятаться или сделать засаду заражённый.

Наконец он нашёл то, что искал – небольшую площадь, полную голубей, пьющих из неработающего фонтана и клевавших что-то на земле. Лучше приглашения и быть не могло. Аккуратно, держась с краю, Рой оглядел площадь. Продуктовых магазинов не было, наверное поэтому здесь не побывали ни рейдеры, ни заражённые. Были только бутики с модной одеждой и спортивный магазин.

На безрыбье и одежда – споран. Рой направился к магазину спорттоваров и, аккуратно открыв дверь, принялся искать хоть что-нибудь среди опрокинутых товаров. Нашлись как всегда носки, которые он с радостью надел, протеиновые смеси и наборы белков, которые при желании можно было употреблять как пищу. Побродив ещё, Рой зашёл в соседний отдел. Здесь лежали велосипеды, скейтборды, мячи, и экипировка. Велосипед, который едет без шума, мог вполне пригодиться, а секунду подумав, он одел поверх одежды налокотники и наколенники – при случае будет удобно ползать, не разрывая штанов и не натирая колен и локтей. Здесь же нашёлся и магазин пневматического оружия. Рой разочарованно перебрал пистолеты, стреляющие маленькими шариками, такие же винтовки, и застыл, глядя в одно место.

Перед ним была пневматическая газобаллонная винтовка «Атаман» с предварительной накачкой, под патрон девятого калибра, да ещё и укороченная версия с оптикой. Руки просто задрожали от такой удачи. Похоже, рейдеры и прочие посчитали её игрушкой, а зря… Хотя дульная энергия пули у этой винтовки была всего двадцать пять джоулей (в отличие от того же порохового «Калашникова», у которого дульная энергия пули равнялась двум тысячам джоулей), пуля выпущенная из этой винтовки без всякого сопротивления пробивала навылет баллистический гель не меняя скорости, а также двадцатимиллиметровые доски расположенные с интервалом сто миллиметров. Форсировать энергию пули и добавлять лишнее давление в баллон запрещалось и преследовалось законом, однако это не делало её менее опасной. К тому же стреляла она почти без шума, не имела отдачи, обладала высокой точностью и кучностью, в отличие от порохового оружия, ствол переживал не четыре тысячи, а сорок тысяч выстрелов, а закачанного вполовину баллона хватало на пятьдесят выстрелов…

Рой прикоснулся к чуду… С такой винтовкой, пожалуй, можно не бояться и лотерейщика. Девятый калибр с такой энергией как минимум серьёзно ранит его, и никакие мышцы не помогут. Рой схватил её, как будто боялся что она исчезнет, пошарив нашёл подходящий насос для этой красавицы, паспорт винтовки и краткое руководство. Спрятавшись и одним глазом поглядывая в окна, начал читать… К полудню он перебрался через второй этаж на крышу магазина и, взяв кучу патронов, принялся стрелять по консервным банкам и окуркам настраивая прицел. Результат его просто восхитил, а одежда обсохла полностью. Даже протеиновая смесь не казалась на вкус такой дрянью. И тут Рой испытал сильную головную боль и тошноту. За всеми этими событиями он позабыл, что остался без живчика. Кроме магазинов тряпья на площади была и аптека. Рой миновал площадь, шуганул голубей и, зайдя в аптеку, принялся рыться в лекарствах. Увы, нужного не находилось. За дверью на склад могли быть ещё. Он открыл дверь и шарахнулся от урчащего пустыша, затем вскинул винтовку и, не целясь, выстрелил тому в голову. Пуля пробила его череп, заставив упасть и сползти по стене. Рой с восхищением погладил приклад и нашёл что искал – стеклянные бутыли со спиртовым раствором. Из аптеки он вышел, приняв лекарство и затарившись бинтами для фильтрации.

Спортивный магазин Рой подчищал основательно, прихватив все пули и заполнив ими жилет-разгрузку, вторую винтовку «Атаман», набор дополнительных запчастей к ним, включая оптические прицелы, баллоны и насос, а также прихватил скоростной велосипед и складной стул из тряпки и трубок. Напоследок взял горнолыжную маску-хамелеонку, которая при случае могла сгодиться в качестве подводной, и конечно нож.

Глава 8 Сафари

Если в бегунах можно найти только один споран, то в лотерейщиках уже несколько, а при везении и горошину. В топтуне обязательно будут и спораны и горох, а в рубере и элитнике ещё и жемчужины.

Заметки Полковника.

Пакуя снаряжение, Рой услышал шум в небе. Неужели кто-то летает? Аккуратно выглянул в окно через бинокль. В небе кружил крестообразный дрон. Показываться ему Рой не решился. И не зря – сделав круг над площадью, дрон выпустил ракету в одинокий УАЗ-«буханку». Бабахнуло так, что тот подпрыгнул и покрылся грибообразным облаком огня. Сделав ещё круг, он улетел.

Рой подождал минут пятнадцать и, собрав вещи, выехал из магазина, бодро закрутив педали, направляясь к озеру. Идти до Кумарника, точнее ехать, он решил этим путём. Передачи легко переключались, шины тихо шуршали по асфальту. Не доезжая до озера пару километров, Рой оглядел местность через бинокль. Пустыши топтались на месте. Рой аккуратно поставил велосипед на подножку, присел на складной стул и без спешки не торопясь, подстрелил всех. Двенадцать выстрелов – двенадцать трупов. Хотя глупо называть застреленного мертвяка трупом. Дорога была свободна и Рой, приторочив стул к багажнику и поправив вторую винтовку на раме, снова закрутил педали. Подъехал к холму, переключил передачу, потея и ругаясь заехал на вершину, снова оглядел местность через бинокль и, не торопясь, расстрелял медляков, стоящих в поле зрения.

Рыбак пригодился хотя бы в одном – убегая, он паровозом потащил за собой мертвяков, указывая дорогу и разворачивая их спиной к Рою. Сколько там километров до Кумарника? Двадцать? На таком велосипеде можно доехать за несколько часов. Продолжая езду и периодически стреляя в ничего не подозревающих мертвяков, Рой, пользуясь случаем, любовался красотами. Сюда бы палатку со спальником, вещей, и можно было бы задержаться… Если бы не мертвяки. Ещё через восемь километров обнаружилась группа прыгунов. Прыгуны в отличие от медляков ещё и вертели головами.

Рой сдал назад, уложил велосипед на землю, и ползком, по-пластунски двинулся вперёд. Наколенники и налокотники здорово облегчали жизнь. Запеленговав их взглядом, Рой обшарил пространство биноклем, чуть приподнялся на локтях (щитки снова оказались кстати), фиксируя винтовку плечом, как профессиональный снайпер развёл берцы в стороны, шире плеч носками наружу, зафиксировав себя как «треугольник», не спеша наметил цели и выстрелил. Первый прыгун упал. Остальные повернулись к нему. Рой подстрелил ещё пару. Остальные забеспокоились и активно задвигались. Пули ушли в «молоко». Рой ругнулся – в винтовку помещалось только пять пуль, никто даже не догадывался, что с ней нужно будет воевать. Потянувшись к карману, вынул горсть пуль и стал заряжать её. Удалось свалить одного выстрелом в голову, а второго ранить в ногу, заставив упасть. По движущейся цели стрелять оказалось сложнее. С третьей перезарядки удалось подстрелить трёх, включая подранка. Остались только двое, которые как-то смогли «запеленговать» положения Роя и ринулись к нему. Он был только рад – когда цель движется прямолинейно, а не рывками, её и подстрелить легче.

Съехав с холма на велосипеде Рой стал потрошить добычу. Джамперы приятно порадовали его – через одного каждый имел споран. Ещё через шесть километров Рой заметил группу бегунов. Его надежды не оправдались – никого они не ели, и никого не догоняли. Просто стояли, тупо качаясь с пятки на носок, и иногда стремительно перемещались. Рой поступил так же – залёг, предварительно разложив перед собой горсть патронов и, оглядевшись назад и по сторонам, принялся наблюдать через бинокль.

Действия бегунов были достойны восхищения – двенадцать единиц стояли двумя правильными шестиугольниками, каждый контролировал свой сектор обзора. Если один смещался смещались и остальные. Это были уже отожравшиеся поумневшие бегуны, часть уже должна была в скором времени стать молодыми лотерейщиками. Прошлый раз его успешно заметили, и сейчас быть обнаруженным раньше времени он не хотел. Сейчас следовало бы спрятаться в окопе, но для этого понадобилась бы малая сапёрная лопата, которой не было. Поэтому Рой срезал ножом участок дёрна и, проделав в нём смотровое окно для винтовки, снова залёг «треугольником». С двадцати пяти попыток Рой уложил все цели – сказывалось отсутствие стрелкового опыта. Сняв импровизированный маскхалат, Рой покатил вниз. В этот раз повезло вдвойне – споран оказался в каждом, итого у него сейчас было двадцать один споран и шесть горошин. Неплохой урожай.

Оставшиеся пять километров вымотали не столько физически, сколько морально – крутить педали с грузом по жаре удовольствие ещё то. Через два часа Рой добрался до какого-то подобия грунтовой дороги. А ещё через час впереди показались заграждения из колючей проволоки, далёкие вышки часовых и стены. Стаб Кумарник. Очень хотелось верить, что там будет нормальная пища и баня, ванна, без разницы что, лишь бы хорошенько помыться.

– Стой! – скомандовал часовой на вышке, направляя на него крупнокалиберный пулемёт. – Кто?

– Рой, Пчелиный Рой, – отозвался Рой.

– Почему такое имя?

– Если мы в Улье, то я Пчелиный Рой, – отозвался Рой.

– Га-га-га! – заржал часовой. – Нормальное погоняло! Сейчас дверь откроем, заходи и без глупостей, проверять тебя станем.

Глава 9 Выходной

Кваз – иммунный с внешностью заражённого. От обычного заражённого отличается тем, что сохраняет речь, рассудок и гастрономические пристрастия. От обычного иммунного отличается огромной, просто колоссальной физической силой.

Заметки Полковника.

– Вот как… – нахмурился огромный кваз, и сердито засопел. – А говорил «свежак я, свежак!»

Рой промолчал.

Кваз психанул и раздражённо швырнул со стола канцелярский органайзер. Он был очень сильно раздражён.

– Давно… Давно меня так не разводили… – всё ещё психуя, выдал он, и сжал кулаки.

– Я правду сказал, – пожал плечами Рой.

– Если это так, то я писаная красавица. Фотомодель прям, – фыркнул кваз.

Рой посмотрел на его желтоватое лицо с синими кругами под глубоко запавшими глазами без радужки, гипертрофированные мышцы на челюсти и скулах, которые изменили форму лица, роговые пластинки, и фыркнул сам.

– Ладно уж, сам виноват, – буркнул кваз, остывая. – Вот твой тол, вот инструменты, а вот и ключи от хаты.

– Спасибо Хмур.

– Потом приплатишь, – фыркнул тот.

Рой забрал всё добро и вышел, вспоминая, как кваз начал психовать.

Кумарник был небольшим стабом, но с высокими стенами из бетонных плит, которые местные рейдеры не поленились притащить из какого-то кластера. Плиты стояли одна к одной, как карты в колоде, делая стену толстой и довольно прочной, плюс их к тому же укрепили арматурой и раствором. Всё из-за того, что когда-то в Кумарник проник сектант из килдингов, открыл ворота тюрьмы, которая была в том же подвале, что и пульты управления, отпер ворота и впустил остальных, включая боевую технику, связанного элитника и крупное вооружение. Кучу рейдеров тогда перестреляли, остальных оставили как корм для элитника. Однако элитник, которого сектанты заковали в броню из колодезных люков, вырвался на свободу и начал жрать всех без разбора, а снаряды, которыми люди пытались защититься, превратили весь стаб в руины. Кваз Хмурый, или просто Хмур, который держал свой бар, уцелел, а после отстроил стаб капитально, сделав бетонные стены, вышки дозорных с крупнокалиберными пулемётами и минные поля разного типа, а на КПП посадил человека с даром отличать правду от лжи.

Когда Рой сказал, что он из свежаков, охрана расслабилась, увидев правду, быстро проверила рядом вопросов на принадлежность к сектантам, мурам и внешникам, и расслабилась окончательно. Его ещё раз опросили на предмет преступлений, и дурных намерений, после чего дежурный ментат, который руководил допросом, коснулся его, запоминая характеристики личности, и сказал, что тот может быть свободен.

Рой отправился к квазу по имени Хмурый, все торговые операции шли через него. Сказал, что хочет дешёвое жильё, баню и еду, признался, что свежак. Хмурый назвал цену в шесть споранов, после чего Рой поинтересовался, сколько будет стоить набор слесарных инструментов, тротил или другая мягкая взрывчатка Хмур, считая, что Рой просто интересуется, назвал цену в две горошины. За всё вместе, включая баню и недельное проживание. А когда Рой безропотно выложил две горошины, просто взбесился, решив, что Рой просто прикинулся свежаком, чтобы сбить цену.

– Вот скажи, – сказал ему Хмурый, когда Рой уже выходил. – Что я должен подумать, когда человек, назвавшийся свежаком, легко расплачивается горохом?

– Что это свежак, у которого есть горох, – ответил Рой.

Хмурый только фыркнул.

Рой валялся на кровати, глядя в потолок. Баня – это действительно хорошо, таким чистым он не чувствовал себя давно. Стирать одежду не пришлось – совсем недавно он постирал её на себе. Жильё оказалось неплохим – одиночная комната в одноэтажном общежитии, построенном на скорую руку. Из удобств – холодная вода, свет, кровать-панцерка, и небольшой столик. Воду для душа нужно греть в специальном бойлере и потом заливать в бак, из которого тянется шланг с насадкой. Хорошо хоть туалет есть. Можно было заплатить больше и получить уже другие хоромы – с телевизором и холодильником. Даже с DVD-плеером, и набором дисков. Или вообще маленький дом. Но Рой решил пока не переводить спораны.

Как он недавно узнал, находиться на одном месте больше месяца нельзя – начинается мерзкая болезнь, «трясучка». Чтобы её не было, нужно в течение недели побывать хотя бы в пяти кластерах. Из приятного оказалось то, что болеть теперь не придётся. Совсем. Усиленные дозы живчика и обильное питание восстановят даже оторванную конечность за длительное время. Из приятного было и то, что старение тоже остановится, ровно на том моменте, когда он попал в Улей. А ещё у него должен быть дар – телекинез, или ещё что-либо. Чтобы его развивать, нужно было принимать горох, гася его в уксусе с содой, и чёрные или красные жемчужины из рубера или элитника. Те могли даже добавить новые умения. Ложка мёда в бочке с дёгтем – могли превратить в кваза, как Хмурого. Побочный эффект чёрных жемчужин – пятидесятипроцентная вероятность, что ты стаешь квазом. Самое паршивое было в том, что выбраться отсюда было невозможно. Если кто-то забегал в туман перезагружающегося кластера, то никуда не возвращался, а просто терял рассудок, превращаясь в мычащего олигофрена. Плюс ко всему даже в иммунных жил вирус Улья. Если даже удаться прорваться в мир любых внешников, то вирус, принесённый в своём теле, сделает из этого мира второй Улей.

Сейчас Рой размышлял, что ему стоит сделать дальше. Как настоящий мужчина он очень хотел найти ту единственную… блондинку, которая встретила его в самом начале. Найти и сделать с ней что-нибудь страшное. И никакой романтики. Рыбак тоже подходил на эту роль. Думая об этом Рой невольно заржал – ищет и женщину и мужика для одной цели… Подтекст вышел смешным. Для этого следовало побродить по кластерам. А ещё требовалось достать еды, побольше оружия и споранов – чтобы было на что путешествовать, и чем защищаться от заражённых. То, что его «Атаман» не спасёт от того же топтуна, Рой прекрасно понимал, поэтому следовало вооружиться посерьёзней.

Он знал, что тот же «Калашников» калибра семь шестьдесят два пробивает стальной лист толщиной примерно восемь миллиметров. Но если стрелять из него в медведя, тот может добежать до стрелка, не замечая пуль, проходящих сквозь его тушу. Даже если прострелить ему голову, есть вероятность, что он успеет сделать рывок или несколько шагов ещё до выстрела, и дотянется до неудачливого стрелка когтями. У лотерейщика просто комплекция толстого или крупного человека, но тот же топтун уже гораздо тяжелее и крупнее среднестатистического человека. Этакий молодой медведь, да ещё и в броне. А если говорить о рубере, то весу в нём точно не меньше чем в медведе. Об элитнике можно и вовсе не говорить.

Из примера с медведем становится понятно, что даже если пуля «Калашникова» пробьёт броню топтуна, то тот успеет добежать до стрелка. Тут следовало использовать оружие с крупным калибром – на медведя берут не меньше двенадцатого, чтобы отбрасывал, замедлял, останавливал. Или расправляться с ними другим способом. Для этого он и купил у Хмурого набор слесарных инструментов и тротил, или тринитротолуол, по-простому – тол.

Надев майку Рой аккуратно закрепил на столике рядом с кроватью маленькие тиски, достал пулю калибра девять миллиметров, обмотал изолентой и аккуратно зажал в тисках. Достал напильник…

Глава 10 Новые пули

Ментат – человек с даром Улья отличать правду от лжи. Раскачав свой дар «горохом», может даже предугадывать некоторые действия человека, касанием снимать с него характеристики личности и передавать их другим ментатам. Ценится в крупных стабах. Выполняет функции контроля и «паспортной регистрации».

Заметки Полковника.

Рой вышел из Кумарника. Охранник по имени Балабол только цокнул языком, глядя на него, но ничего не сказал.

Рой почти читал его мысли: «Вот ведь дурак, без опыта в одиночку попёрся в кластер, вооружённый не пойми чем. И ладно бы, если перезагрузка недавно случилось, так прошло уже сколько… Что взять, свежак».

Отвечать не хотелось. Через два часа Рой вошёл в квартал первого кластера и ещё раз тщательно его осмотрев, взял пять разных пуль которые делал вчера. Зарядил одну, прицелился в стену, выстрелил – с небольшой задержкой раздался взрыв. Рой выстрелил ещё несколько раз в разные точки стены – с небольшой задержкой раздавалась довольно громкие взрывы. Рой оглядел получившиеся отметины в бинокль – в одном месте в стене была небольшая воронка – кусок бетона просто вырвало. Во втором воронка была глубже и шире. В третьем больше, и от неё начинали змеиться трещинки. В четвёртом дно воронки светилось светом – стену почти пробило, а в пятом в стене зияла пробоина размером с кулак.

Вчера вечером Рой обдумал все «за» и «против», и решив, что раз стрелок из него откровенно никакой, то пороховой винтовкой он не столько спасёт себя, сколько привлечёт заражённых, и решил сделать специальные пули для «Атамана». Кумулятивные. Такие не просто остановят крупного заражённого, но даже отбросят его и проделают в нём дыру размером с блюдце. Тротил был. Это было просто чудесно – не взрывается от ударов или пламени, трения, искр и прочих «прелестей», которые сопровождают военных. Не портится в воде, не реагирует на «химию», даже с годами не меняет свойств. То, что нужно. Даже если хранить его в воде, то он будет срабатывать и через шестьдесят лет… Просто сказка. Можно было не бояться, что такая пуля рванёт в стволе.

Все характеристики Рой не помнил, но они были очень сильны. Весь вечер он потратил, снаряжая пули таким смертельно опасным веществом и делая самодельные инерционные детонаторы с инициирующим веществом. Просто чудо, что сработали все пять пуль с различными количествами взрывчатки. Та ещё была задачка. Жаль, что тола было не так много – Хмурый в последний момент не стал уточнять, какое количество тола будет стоить указанную цену и дал только сто девяносто грам. Из всех пяти Рой выбрал ту, у которой взрыв срабатывал почти сразу при попадании. Достал заранее подготовленные пули и снарядил нужным количеством вещества, вставил инерционные ударники. Итак, теперь у него были пули с различным временем срабатывания – семь штук, и обычные.

Сегодня он не собирался забираться далеко в кластер. Пройдя квартал, поставил велосипед у стены и, держа оружие наперевес, вошёл в пустой и разграбленный квартал, жалея, что не взял свой складной стул – было бы удобно наблюдать, сидя на нём. Асфальт был местами выкрошен, местами пробит снарядами, пара машин валялись разбитые, окна зияли чёрными проёмами, витрины магазинов были выбиты.

Выполняя свой учебный рейд, Рой зашёл в разбитый магазин канцтоваров, которые не были нужны ни одному из выживших, где выбрал дорогой кожаный блокнот, несколько пишущих ручек и подростковый ранец. Идти, положив груз в ранец, оказалось необычайно удобно. Следовало разжиться рюкзаком.

Следующий магазин. Мелкий продовольственный. Рейдеры растащили всё, а что посчитали ненужным или лишним, побросали в спешке. Здесь Рой нашёл несколько коробок чёрного чая и пакетированный чай. Чёткие пацаны и махровые мужики пили только коньяк, водку и спирт, и просто побрезговали таким напитком. Пакетированный чай занял место в жилетке, коробочный отправился в ранец.

Маленький магазин хозтоваров. Здесь Рой нашёл маленький кипятильник – воду для чая неудобно кипятить в бойлере, пока закипит, уже и жрать захочешь. Тут же нашлась жестяная кружка и тарелка – самое то, что нужно в своей квартире, жаль вилки не было. Пошуровав в комнате хозяина, Рой даже нашёл несколько пачек одноразовой лапши и банку тушёнки.

Следующий магазин обрадовал его пачкой чечевицы и ванильными сухарями. Аккуратно шагая и ища чем бы поживиться в этом пустом месте Рой покинул маленький кластер и перешёл в следующий. Граница была чётко видна – неведомый механизм Улья попытался пристыковать четырёхполосное шоссе к двухполосному. Здесь царила такая же разруха.

Магазин электроники и электротоваров. Здесь нашлась маленькая настольная лампа-журавлик. Ноутбуки были расшвыряны и перебиты, плитки и чайники уже успели вынести. Подумав, Рой зашёл в комнату продавца – если рядом такое изобилие, то её могли и не проверить. Вот тут ему повезло – у продавца был и электрочайник, и небольшая переносная плита на две конфорки, и ноутбук, на котором наверняка была куча фильмов, чтобы скучающий продавец мог развлечься. Здесь же Рой отпер шкафчик с личными вещами. Снова джек-пот. Несколько банок варёной сгущёнки, плитки шоколада, пакетики с рисом и макаронами-рожками, соль, хлеб в вакуумной упаковке. Рой забрал всё. Всё поместилось только в чемодан на колёсиках, который стоял в зале, где были ноутбуки.

Двигаясь по улице с чемоданом, катящимся по асфальту Рой не сразу услышал знакомые звуки, а когда услышал, было уже поздно. Радостно урча, к нему неспешно семенили два топтуна и лотерейщик. Рой бросил чемодан и навскидку выстрелил в лотерейщика – ноль эффекта, пуля оказалась обычной. Впрочем, эффект был – лотерейщик, получив пулю в диафрагму, фыркнул и схватился за живот, а два топтуна почувствовав, что жертва беспомощна, резко ускорились. Рой сунулся в карман за бронебойными пулями, выронил горсть обычных на землю, вспомнил, что бронебойные у него в оружии и навскидку выстрелил в ближайшего. Очевидно, топтун что-то почувствовал, потому, что дёрнулся, и пуля вместо груди попала ему в предплечье. Ничего.

БАБАХ! – сработала с запозданием пуля, помеченная синим цветом, и заряд, сработавший под наклоном, сорвал кусок мяса и кожи с руки топтуна. Топтун заревел и остановился, зажимая второй рукой лёгкую рану, а другой уже подбегал, прыгая рывками. Рой выстрелил снова.

БАБАХ! – снова с запозданием сработала пуля. Но позади топтуна. Асфальт взорвался шрапнелью, мелкими кусочками попадая в спину топтуна и поднимая облачка пыли. Топтун слепо завертел мордой – пыль попала ему в глаза. Рой бросился бежать, матерясь последними словами. Нужно было быть полным ослом, чтобы так тупо подставиться. Стрелять пулями с задержкой взрыва по движущимся целям было верхом глупости. А взять с собой так мало – ещё тупее. Он бежал, а сзади, уже наученные плохими выстрелами, осторожно, готовые в любую минуту рвануть в сторону, спешили два топтуна, сокращая дистанцию. За ними трусливо семенил лотерейщик, пытаясь выдернуть из окровавленного живота пулю.

Рой резко обернулся и дважды выстрелил. В этот раз пули были с жёлтой головкой, задержка у которых была меньше. Одна бабахнула, сорвав кусок кожи и мяса со спины топтуна, который, как человек, прыгнул плашмя, а вторая пролетела мимо и взорвалась под ногами лотерейщика, который семенил в арьергарде, обдав его кусочками асфальта, но не причинив никакого урона. Второй топтун ещё сократил дистанцию. Рой снова побежал.

Велосипед! Рой вскочил на оставленный транспорт и, закинув винтовку на ремень за спину, закрутил педали, переключив передачу на максимум. Сзади раздался недоумённый рык. Лёгкая добыча удирала. Вперёд, только вперёд. Чуть увеличив дистанцию, Рой вложил две пули в винтовку и развернувшись выстрелил дважды. Какая досада – в стволе опять оказались обычные пули. Рыча от собственной глупости, и адреналина Рой снова закрутил педали, спасаясь бегством – пули с красными головками и самой быстрой детонацией лежали в кармане.

Новый сюрприз – здания кончились, и солнце, ещё не дошедшее до зенита, начало слепить глаза. Рой, не прекращая езды, одной рукой передвинул горнолыжную маску с затылка на глаза. Стало легче. Преследователи бежали со скоростью велосипеда, не разрывая дистанции. Рой рефлекторно, чертыхнулся, когда выстрела не последовало – сам же только что потратил последнее. Но и преследователи не стали скакать. Рой сорвал маску и глянул на них через прицел. Топтуны и лотерейщик бежали, щурясь против яркого света и, похоже, не могли разглядеть, что Рой целится в них. Дистанция снова сократилась, уже до двадцати метров. Рой надел маску и закрутил педали что есть сил, переключил передачу, ещё закрутил. Ему следовало выиграть время. Увеличив дистанцию, он встал и, стараясь, чтобы руки не дрожали, зашарил по карманам, выискивая два красных патрона, которые у него остались. Стиснул так, что пальцы побелели – боялся, что выронит и останется безоружным. Тройка сократила дистанцию до семнадцати метров. Негнущимися пальцами Рой вставил последние бронебойные. Ещё одна глупость – идти на такую дичь с зарядом в пять патронов. А если целей будет как сейчас – трое и все вёрткие? Или ещё больше? Горстями хватать пули из карманов? Трясущимися руками ронять на землю? Снова тянуться в карман?

Рой прицелился. Преследователи сократили дистанцию до двенадцати метров, и видимо смогли что-то разглядеть, потому что один качнулся, чтобы рвануть в сторону.

БАБАХ! – Рой успел выстрелить до того как топтун на него прыгнул, пуля вырвала у топтуна кусок мяса из бока под рёбрами. Хороший такой кусок размером с блюдце.

БАБАХ! – вторая пуля из-за плохой меткости Роя попала второму топтуну не в грудину, а в предплечье и оторвала руку, или точнее, лапу до самого плеча и ещё сорвала кусок мяса с рёбер. Лотерейщик быстро понял, что это значит и, развернувшись, быстро побежал обратно, визжа как резаный. Рой достал жменю обычных пуль и злорадно стал стрелять ему в спину, заставляя их втыкаться в плоть и выцеливая подколенные суставы, чтобы сбить того с ног – тогда выстрелами в голову можно было попытаться того добить. Оставшиеся два топтуна, ревя раненными медведями, бросились в стороны, петляя как зайцы. Подраненный в бок прыгнул на четвереньки и неуклюже заскакал (ноги ведь длиннее рук) в сторону колосящейся травы, а второй, зажав обрубок лапой, на двух ногах ломанулся за кучу разбитых машин, сваленных справа от дороги.

Рой чертыхнулся и выматерился от души – потерял такое ценное добро, растерял кучу пуль, потратил все бронебойные, чуть не сдох сам и упустил трёх тяжелораненых подранков с ценным грузом в споровых мешках. Кумулятивных пуль, чтобы преследовать подранков, не было. Без них это было самоубийством. Продолжая материться Рой несколько раз ударил кулаком по земле, пытаясь успокоиться, потом перевёл взгляд на оторванную лапу топтуна. Чертыхаясь, прихватил её, приторочив к багажнику, и закрутил педали в сторону Кумарника.

Подъезжал он к Кумарнику с таким зверским выражением лица, что Балабол, встретившийся на воротах, проглотил все дружелюбно-покровительственные выражения и округлил глаза, когда увидел лапу топтуна, которая почти прекратила капать кровью.

Глава 11 Трофеи

Килдинги – одна из сект в Улье, со своими правилами, называющие себя детьми Стикса. Стикс – второе название Улья. Ничего хорошего их секта не несёт – практикуют ритуальное скармливание живых людей заражённым, пытки, рабство и другие преступления.

Заметки Полковника.

У себя Рой немного успокоился – небольшой рюкзачок всё-таки остался с ним, плюс посуда, мелкий кипятильник, чай, чечевица, а также тушёнка и одноразовая лапша с сухарями. Помывшись, он стал успокаиваться, и занялся делом, ради которого и планировал поход – достал кожаный блокнот и стал дотошно записывать поведение и привычки всех встретившихся ему заражённых, помечая отдельно некоторые аспекты их поведения. Затем тщательно зарисовал лапу топтуна и стал описывать её. Аппетит проснулся, и Рой, радуясь некоторому везению, заварил пачку лапши, щедро добавив в неё полбанки тушёнки, сделал чаю, и вольготно пристроив к столу свой складной стул, завтракал, перечитывая свои записи, и добавляя новые детали.

В дверь постучали. Рой напрягся. Гостей он не любил. Взяв оружие, он тихо подошёл к двери и отодвинул щеколду, затем так же тихо отошёл назад, к углу, и швырнул в неё пакетом с сухарями. Дверь начала медленно открываться. Стоящий на пороге мужик резко поднял руки, увидев нацеленный на него ствол неизвестной винтовки и очень, очень хмурое лицо Роя.

– Стой! – крикнул он. – Не стреляй!

Рой медленно опустил ствол, не спеша убирать оружие.

– Я Бодун, бармен местный, – представился он, опуская руки. – Ты Рой?

Рой хмуро кивнул.

– Я хочу купить у тебя лапу. Десяток споранов.

Рой, облегчённо выдохнув, отставил свой «Атаман», и протянул лапу. Бодунотсчитал десяток споранов.

– Ты заходи если чё… – сказал Бодун. – У нас бар нормальный, тихий.

Рой вскочил и заходил по комнате. Терять такой трофей не хотелось. Оба подранка ещё могли регенерировать, усиленно питаясь и отлёживаясь. Безрукому потребовались бы недели, а плешивому боку – часы или сутки. Лотерейщик вообще в счёт не идёт. Как в таком случае поступит зверь? Рой начал вспоминать свои познания в биологии. Если у них были дневные глаза, как у человека, то поесть они попытаются пока не кончится световой день, а после завалятся спать – ночью ведь ничего не видят. Самый ближайший источник пищи для них – они сами или соседние кластеры. Но если они пришли оттуда, то значит там или нет пищи, или есть кто-то более сильный и голодный. Значит, они будут тереться здесь. Возле Кумарника.

Рой всё ещё обдумывал свою новую теорию, а руки уже снова делали заготовки, снова жужжала дрель. Всего за час он успел заготовить пятьдесят пуль – благо остались ещё не подготовленные заготовки с прошлого раза. В этот раз он увеличил количество инициирующего заряда, чтобы взрыв наступал мгновенно. Ну, или с крохотной задержкой в ноль целых и три-пять десятых секунды. За эти данные он чуть не поплатился жизнью.

Снова собрался и двинулся за пределы стаба. С момента охоты прошло уже три часа. Рой очень сильно спешил, крутя педали к месту их последней встречи. За два километра остановился, осмотрел местность глазами, затем через бинокль, отметив как смялась трава, где прятался один подранок. Тот уже давно выбрался из зарослей травы. Свалка машин тоже не выглядела подозрительной. Оба давно сбежали. Приблизившись Рой стал изучать следы. Там, где бегал топтун, земля была изрыта костяными шипами.

Эврика! Рой быстро сместился к асфальту. На нём были характерные следы – ямка от шипа, которая превращалась в борозду, сходя на нет. Рой задумался – теоретически по таким царапинам можно было обнаружить тропки или дорожки топтунов.

Пауза. Аккуратно передвинуться и снова всё осмотреть. Не нужно было быть профессиональным охотником, чтобы увидеть, как метался раненый топтун. Вот он бежит в сторону лотерейщика, с бока капает кровь; лотерейщик убегает, оставляя капли крови из небольших пулевых ранений Роя. Вот здесь обессиленный он ложится на землю – крови из бока натекло порядочно, даже немного очертив фигуру. Вот он ковыляет к свалке машин… Рой аккуратно обошёл её с другой стороны, целясь перед собой. Здесь всё залито кровью второго топтуна. Второй топтун, раненный выстрелом, убегал так, чтобы свалка его прикрывала, обильно теряя кровь из оторванной руки. Следы первого изредка терялись, но он продолжал ковылять за вторым. Второй, теряя силы, упал, кровь залила всю землю, что была под ним. Ещё через десяток метров Рой нашёл труп второго топтуна, уже мёртвого. Он свалился замертво, а второй догнал его, и ел, восстанавливая силы. Споровый мешок к величайшему сожалению Роя уже был выеден, и съедены несколько пальцев с лапы.

Тут же второй топтун отошёл, и его вырвало от грубой пищи, остатки непереваренной пищи лежали тут же. Споранов и гороха всё же не было, видно их желудок топтуна отторгать не стал. Жалко, очень жалко. Тщательно осмотрев труп, Рой хотел взять себе часть топтуна, но не стал мараться, чтобы не пахнуть кровью.

Аккуратно Рой двинулся по следу из крови и рытвин второго топтуна. Передвинуться на пять или десять метров. Покрутить головой, оглядываясь. Достать бинокль и повторить. Топтун был явно не в лучшей форме. Рваная рана в бок, сильное кровотечение и выпадающая требуха причиняли ему мучения. Через пятьсот метров Рой остановился – след прерывался возле «Газели», стоящей у обочины. Двери были сорваны, задние скрипели. «Газель» стояла здесь давно. После перезагрузки прошла неделя с хвостиком. Рой наугад выстрелил в стальной кузов.

БАБАХ! – пуля пробила жестянку без сопротивления. В тот же миг раздался дикий рёв и, оторвав задние двери, висящие на честном слове, из машины выпрыгнул топтун. Уже не таясь, он ринулся на Роя. Рой выстрелил ещё раз, и ещё. Руки била нервная дрожь. Палец не мог остановиться и жал сам без остановки.

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! – две пули попали в грудину, одна в брюшную полость, одна в бедро. Топтуна почти разорвало. Стреляй Рой более кучно, от тела остались бы только ошмётки.

Окровавленный топтун упал, не добежав до него три сотни метров. Рой выждал двадцать минут и, выпив живчика, направился за трофеями. Этот топтун порадовал его дюжиной горошин и десятком споранов. Очень хотелось взять часть этой твари, чтобы как следует рассмотреть в безопасности, но Рой понимал, что если он появится в стабе с ещё одним куском топтуна, то привлечёт к себе излишнее внимание. Поэтому он, скрипя зубами и чертыхаясь, оторвал когти, которые можно было пронести незаметно, и заглянул под веки чудовища. Глаз ещё реагировал на свет – чёрный зрачок увеличивался в тени и уменьшался на свету. Да, был бы этот глаз как у кошки, топтуны легко догнали бы его против света и сожрали. Хотя, чему удивляться – тварь переродилась из человека. Панцирь твари после смерти стал неожиданно мягким. Жалко… Рой уже подумывал о чудесной броне. Бегло осмотрев труп, он двинулся за чемоданом. Искомый легко нашёлся, нашлись и разбросанные пули, которые он обронил. Уже откровенно опасаясь, Рой быстро двинул в сторону стаба.

Первым делом закатил чемодан к себе, достал продукты, плиту, ноутбук и лампу. А вторым, дождавшись, пока его перестанет потряхивать, направился в местный бар – «Живой рейдер». Бодун не обманул – бар с дощатыми стенками был и правда тихим. Деревянные панели, плазменный телевизор с трансляцией какого-то фильма, выпивающие рейдеры, часть из которых несколько перебрала, но задирать никто не полез. Бодун вопросительно посмотрел. Рой показал пальцем на бочонок с пивом кивнул.

– Один споран, – Бодун поставил на стойку литровую кружку с пивом.

Рой расплатился, сел спиной к стене рядом со стойкой и, сдув пену, стал разглядывать экран телевизора.

– Бодун, – негромко сказал Рой.

Несколько рейдеров прислушались.

– М? – бармен сделал вид, что протирает бокал.

– Я ищу рейдера. Девушку или женщину, – начал Рой. – Волосы светлые, чёлка с двумя хвостиками. В камуфляже. В берцах. С винтовкой Драгунова. Может называться Настей. Ничего не знаешь?

Глава 12 Квартет

Институт – группа, или точнее целый комплекс исследователей из иммунных людей, изучающих тварей Улья, формы его существования и прочее.

Заметки Полковника.

– Знаю… – пожал плечами Бодун. – Она рейдер, приносит в стабы ценные вещи. Работает чаще одна. Иногда нанимается в караван, или с ним идёт. Ушла в ту сторону, откуда ты пришёл.

Ума палата. В какую сторону она ушла, он знал точно.

– А рейдер Рыбак?

– Такой в последнее время не появлялся, – пожал плечами Бодун.

Плохо. Даже кисло. Рой пожал плечами и отправился к себе. Принял душ и, валяясь на кровати, лениво смотрел фильмы на ноутбуке, размышляя, продать ли тому же Бодуну пару фильмов, или не стоит. Взяв любимый блокнот, Рой стал записывать, всё, что смог сегодня понять о природе заражённых. Выходило негусто – среди них точно были с наличием только дневного зрения, но исключать, что есть те, кто видит ночью, по крайней мере подвиды (Рой полагал, что у одного и того же лотерейщика может быть несколько разновидностей, как минимум по происхождению). Ещё то, что кровь у них льётся как у обычных животных, и от потери крови они могут погибнуть. Когтистые оставляют характерные следы на грунте и даже асфальте… И… Рой перевёл взгляд на когти топтуна, которые принёс с собой. Когти! Единственная часть у животных, которая не регенерирует. Потому, что растёт всю жизнь. Сломанный коготь просто отрастает. А чтобы когти не мешали, нужно регулярно стачивать их. Заражённые с крупными когтями оставляют характерные борозды на твёрдом материале. Значит так можно по месту дислокации понять, кто в теремочке живёт.

Рой почувствовал профессиональную жажду – хотелось узнать побольше, систематизировать, найти закономерности, разработать методику противодействия. Здесь, это было жизненно необходимо. Кто знает больше о враге, тот и победил. Внезапно Рой задумался. А что же с ним произошло? Почти без нервов вписался в местную обстановку, вспомнив советские разработки, сделал грозное оружие, по палочкам стал раскладывать особенности местной фауны. Регенерация Улья подлечила мозги, а не только мышцы? Логика обострилась? Дар что ли такой, или может просто от того, что стал отсыпаться и не дёргаться по мелочам?

На отсутствие логики и умение мыслить Рой раньше не жаловался – бывшая профессия очень сильно обострила эти качества, так, что он мог даже делать небольшие прогнозы, основываясь на опыте и наблюдениях. Жаловался разве что на постоянный недосып, который несколько угнетал мозговую деятельность. Если дело в простом сне, то вне Улья… Рой задумался. Сходить к знахарю, узнать умение? Но тут же отбросил эту идею. Он уже давно понял, что самое сильное оружие – то, о котором никто не знает. Видел он этого Чтеца. Где гарантия, что того не подкупят или не прижмут? Или вообще придёт к нему кто-нибудь, с даром, ну, скажем – принуждать рассказывать чужие тайны. И тайна Роя больше не будет тайной. И ладно бы, если умение окажется посредственным – погоду там предсказывать, про такое можно говорить. А что если будет что-то стоящее? Нимф вон грохают из-за умения. Нет, так не пойдёт.

Рой решил пока с этим не спешить. Вместо этого развёл гороха и принял. Лучше уж так, втёмную усиливать умения. Да и тело от этого станет крепче. Нужно будет ещё принять.

Ещё одна идея пришла в голову самотёком. Если заражённые имеют такой хороший нюх, как рассказывают, нахрена делать живчик на такой вонялке как водка или спирт?! Сделать на спирту, потом спирт извлечь путём ректификации – и пьянить не будет, и паров спирта, которые улетучиваются и вонь разносят, не будет, и выпаренный спирт можно повторно использовать. Не весь правда, весь не выпаришь, но зато не придётся снова искать такие же объёмы. Да, настоящие мужики пьют только на спирту, и только семидесятиградусном, а те, кто жить хочет, выпьют и ректифицированный.

Следовало ещё, пожалуй, научиться пользоваться огнестрелом. Тротил не такой уж частый материал, да и кроме него инициирующие заряды делать нужно из других, не менее проблемных веществ. Кончится тротил, кончатся и замечательные пули, без которых нельзя будет убить топтунов. Рубера он видеть пока не хотел, да и элитник пускай идёт следом за Рыбаком, чтоб ему икалось почаще. Подумав о том, что стоит раздобыть крупнокалиберный огнестрел, Рой заснул.

Проснулся, всласть отоспавшись, в полудрёме включил ноут, и блаженно просыпался под бормотание фильма. Такого себе Рой не позволял никогда. Позавтракав под бурчание фильма, он открыл тайник под полом и положил туда львиную долю горошин и споранов, остальное оставил при себе. Теперь следовало аккуратно побродить по кластерам, которые почти опустели – перезагрузка была давно, заражённые свалили, кроме единиц, вроде тех двух топтунов, но Рою это было даже на руку. Он идёт за данными, а не за добычей. Но и добычу прихватит, если она будет.

Поразмышляв, Рой зашёл в бар, прикупить у Бодуна чего-нибудь безалкогольного. Надоело уже керосинить. В баре сидело всего четверо, и трое голодными глазами оглядели Роя. Четвёртый прикинулся равнодушным. Рой молча поправил «Атаман» и ответил взглядом всем троим. Те нехотя отвернули взгляды. Похоже, Хмурый держит стаб железной рукой. Двое были с охотничьими карабинами, третий со снайперской винтовкой, оружие четвёртого видно не было.

– Привет, – сказал он Бодуну. – Продай хлебных крошек. Крупы. Сухарей.

– Она дешевле спорана, – предупредил тот, не удивления. – Чем сдачу забирать будешь?

– Заберу когда вернусь, – ответил Рой, доставая из кармана споран и умудряясь при этом выронить когти топтуна.

Бодун беглым взглядом глянул на когти, лежащие, на барной стойке, на лапу, которую прибил к стене, оценил, что на ней когти есть, и сиплым голосом спросил:

– Сколько?

– Мало, – ответил Рой и, развернувшись, забрал пшено.

Балабола на воротах не было. Рой двинулся к ближайшему кластеру. Сегодня он надумал побродить по кластерам, прикармливая птиц. Оглядев окрестности, он двинулся в первый, и пошёл по кругу вокруг Кумарника, оставляя кучи прикорма для птиц. Так прошёл час, затем Рой сделал ещё круг, по спирали расширяя радиус, и ещё раз насыпал корма. Чисто. Похоже, заражённые не подходили так близко к Кумарнику. Он стоял, раздумывая, куда двинуться дальше, как вдруг разглядел явный блик со стороны Кумарника. Так мог зеркалить только кусок металла. Рой быстро нырнул в тень и глянул назад через бинокль. Сзади шли трое типов из бара – два «глазастых», и «равнодушный». Четвёртого нигде не было видно. И где же четвёртый? Идёт с другой стороны? Остался в стабе? Это было очень важно. Что-то подсказывало Рою, что они идут не поговорить «за жизнь» и не поздороваться. Рой глянул ещё раз – двое с охотничьими карабинами, ещё один с автоматом АК-47, не считая двух «клювов» и топорика. Ребята очень не понравились Рою. Выскользнув из своего укрытия, он ничем не подал вида, что заметил их. Рой сделал ещё несколько петель. Троица не отставала. Одно радовало – стрелять в спину они не спешили, значит, постараются взять живым. В мозгу лихорадочно стучало, тело почувствовало приток адреналина.

Рой шёл быстро и чуть не пропустил первый звоночек опасности – отметины когтей на стволе берёзы. Два глубоких пореза. Явный признак, что рядом развитые заражённые. Рой подошёл, вглядываясь – кто-то, проходя, остановился и мазнул когтем. След от когтя не такой уж и крупный, а ствол дерева мягкий. Можно было предположить, что это точно не топтун – у того когти мощней и твёрже, точить он их будет о что-то более прочное – например бетон или метал. Значит поработал лотерейщик. Что он делал тут – территорию помечал, или действительно точил когти?

Рой стал водить винтовкой. Выглядит так, будто проходя, полоснул. Рой оглядел пространство в поисках других меток. Они были в трёхстах метрах спереди. Он двинулся к ним. Ещё похожие были через двести метров левее, и сто пятьдесят – правее. Похоже на границы территории зверя. Рой оглядел в бинокль территорию и увидел на перекрёстке два дерева, буквально исполосованные когтями лотерейщика, словно тот стачивал когти о дерево. А когти стачивают рядом с жильём. Он посмотрел ещё раз, порыскав биноклем – рядом с одним деревцем стоял автомобиль «каблучок» с крытым кузовом и шатающимися задними дверями, а рядом с другим лежал смятый лист металла и кучи кусков шифера. Оба места были достаточно крупными, чтобы лотерейщик смог спрятаться.

Рой оглянулся и глянул на преследователей из укрытия. Двое разделились и пошли к тому самому перекрёстку – один с левой стороны, другой с правой в обход, чтобы перехватить Роя, а третий продолжил двигаться прямо. Они что, совсем придурки? Или просто не видят этих следов от когтей? Рой прошёл ещё сто метров и остановился, поджидая «равнодушного». Тот шёл не таясь. Рой помахал ему. С двух сторон шли остальные два. Точно дураки – случись стрельба, эти двое застрелят друг друга.

– Значит ты и есть Рой, – надменно произнёс главарь. – А ты знал, что нужно делиться?

Рой взбесился. Его буквально бесил этот тон мелкого царька-пахана. Прихлебатели остановились в десяти метрах и глумливо ухмылялись.

– Гони своё барахло, выворачивай карманы. Горох, ствол, спораны, – нагло сказал левый.

Рой ухмыльнулся.

– Они там, в заначке – один в «каблучке», в кузове, второй под той плитой. Берите, валите нахер.

– Ты слышь чё, чушок! – оскалился правый. – Борзый да?

– Проверь, – приказал главарь.

– Да ты слышь чё… пусть этот и достаёт, – сплюнул правый.

– Я сказал, проверь, – с нажимом произнёс главарь.

Правый поплёлся к машине, тихо бубня и матерясь.

– Ты тоже, – кивнул он левому.

– Слышь, Кирпич, а если там растяжка? – заныл тот.

– Вот заодно и её проверь, – отрезал главарь. Второй пошёл к подозрительному куску металла.

Оба прихлебателя удалились.

– У нас есть пять минут, Рой, пока эти чушки не отошли и ничего не слышат, – подмигнул главарь. – Бери мой автомат, целься в меня, выдвигай требования, прикажи им остановиться.

Рой отвесил челюсть. Круче было бы, если только лотерейщик попробовал сплясать ламбаду. Сейчас творилась просто какая-то фантастика. Вместо этого он передвинул свой «Атаман» с груди, наставив стволом на Кирпича.

– Ты меня с кем-то перепутал, – ответил он. – Твоих дружков я не трону. Сейчас сам всё поймёшь.

– Рой! – главарь убрал дуло автомата от него и стрельнул глазами в сторону подельников. – Я тебе помочь хочу.

Рой плавно усилил давление на спусковой крючок. В гробу он видел таких помощников.

– Ты не понимаешь Рой, – сделав большие глаза, продолжил главарь. – Бери меня в заложники. Там в секретке на три часа третий залёг, со снайперской винтовкой. Он тебя пасёт! Прикройся мной, чтобы он тебя не подстрелил.

Рой почувствовал, как глаза становятся квадратными. Он не понимал этого человека. Вот где четвёртый.

В этот момент двое вымогателей опасно приблизились к указанным лёжкам. Рой скользнул в сторону, беря в зону видимости сразу и главаря, и его подельников. И заметил блеск оптического прицела в одном из окон пятиэтажки впереди метрах в двухстах. Прицел направлен точно на него. Выстрелить в ответ он не успеет, даже поднять ствол. Рой прыгнул рывком, уходя с линии огня, каждую секунду готовый получить пулю.

Глава 13 Ралли

Нимфа – женщина, наделённая даром Улья контролировать мужчин, превращая их в безвольных зомби. Чаще всего её просто убивают рейдеры.

Заметки Полковника.

Падение вышло болезненным – Рой разодрал руку через камуфляж, ударился рёбрами так, что в глазах потемнело, на второй ладони содрал кожу, а винтовка, которую он старался уберечь, ударила по лицу.

Бдзинь! – пуля ударила в то место, где он стоял. В этот момент два лотерейщика с рёвом выскочили из лёжек и бросились на беспечных бандитов.

Рой оценил ситуацию – лежащий на асфальте, с отбитыми руками и рёбрами, впереди двое лотерейщиков, которые не остановятся после двух трупов, чуть в стороне мутный тип с «Калашниковым», а в высотке прячется стрелок, который его чуть не убил. Ситуация паршивая. Главарь даже не повернулся к Рою, он вскинул автомат, и выпустил очередь в сторону пятиэтажки, целясь в окно. Рой попробовал пошевелиться – чем скорее это получится, тем лучше. Рука отозвалась болью, как и всё тело. Тем временем один лотерейщик, полоснув когтями по горлу «левому» стремительно бежал сюда, а второй уже начал пировать ещё живым «вторым», который истошно кричал, оставшись без оружия и одной руки. Винтовка нехотя легла в руки. Главарь развернул автомат в сторону лотерейщика и дал очередь, идеально попав в грудь. Лотерейщик рухнул, не добежав. Рой ватными руками навёл прицел на второго и спустил крючок. Пуля ударила снизу вверх, в грудную клетку, бабахнула, буквально разорвала всю грудину, и отбросила лотерейщика на асфальт.

– Стрелка! Стрелка вали! – заорал Кирпич, меняя магазин.

Стрелок, избежав очереди Кирпича, прячась, очевидно рухнул на пол. Рой из положения лёжа перевёл прицел на участок между окном и полом и плавно выжал спуск, затем переместил прицел несколько раз левее и ниже, правее и выше и ещё два раза нажал на спусковой крючок. Участки стены покрылись кратерами пробитого бетона, осколки щедро швырнуло и наружу, и внутрь, пыль поднялась как дым. Теперь, даже если стрелок успел сбежать, и остаться живым, показаться в зоне выстрела он просто не рискнёт.

Кирпич глянул на останки лотерейщика, на раскуроченную стену пятиэтажки, и восхищённо сказал, не оборачиваясь:

– Вот это да… Первый раз вижу эту слонобойку в действии. Жуткое зрелище…

Потом перевёл взгляд на мёртвых лотерейщиков и добавил:

– Вот это растяжка. Не хотел бы попасть в такую.

Рой торопливо сунул ещё пять патронов в «Атаман», и навёл прицел на Кирпича. Кирпич, отпустив автомат, оставил его висеть на ремне и медленно повернулся к Рою.

– Он в тебя не попал? – спросил он и, глянув на дуло «Атамана» добавил: – Если будешь стрелять, то стреляй мне в голову, так хоть мучиться не буду.

Рой аккуратно приподнялся и встал на колено.

– Ты кто такой?

– Рейдер, – Кирпич развёл пустыми руками, показывая миролюбие. – Трофеи с этих чушков собирать будешь?

– Успеется, – сплюнул Рой поднимаясь. – Зачем своих людей завалил?

– Они не мои, Рой, – снова развёл руками Кирпич. – Эти трое тебя в баре приметили, и поживиться решили. А я им помешать решил.

– И кто же эти трое? – прищурился Рой.

– Рейдеры, которые пришли с Вонючки день назад, – спокойно ответил Кирпич. – Не из Кумарника. Они потеряли там кучу вооружения и искали способ быстро разбогатеть. А тут как раз Бодун тебя в баре спросил, скольких ты топтунов убил, и на лапу глянул. Ты ушёл, ещё пара рейдеров зашла, и они тут же узнали, что ты, мол, пришёл недавно, зовешь себя свежаком, но на второй день вернулся сначала с лапой от топтуна, а потом с чемоданом неизвестно чего. И про трупы топтунов. У ребят видно сорвало крышу, и они сказали, что идут в рейд, а сами двинули за тобой. Обогащаться.

– А ты, значит, обогащаться не решил? – хмыкнул Рой.

– А я кидал не люблю, – просто ответил Кирпич.

Рой тихо засмеялся.

– Ну… – не нашёл слов Кирпич. – Не за твой счёт, точно. Я видел, что от топтунов осталось после твоего рейда. Не знаю твоих секретов, и уж точно трижды подумаю, стоит с тобой тягаться или нет.

Вот это было похоже на правду. Плохо, что все кому не лень уже узнали и о его винтовке и об убитых топтунах. И без разницы, что поживиться удалось только с одного. Молва приписала обоих.

– Ладно, – хмыкнул Рой. – Собираем трофеи. Свою долю ты получишь. Собираем и валим в Кумарник.

– Вот это мне нравится, – отозвался Кирпич.

Рой опустил винтовку и вместе с любителем поживы зашагал к левому трупу.

– Знаешь Рой, я бы у тебя что-нибудь купил, – заговорщицки вставил Кирпич. – Например, такое же оружие. Или координаты, где его можно достать. Тайну. С хорошей оплатой жемчугом или горохом.

Рой хмуро посмотрел на него. Этот тип что, в прошлой жизни был торговцем? Вон как выгоду везде ищет, и получить её норовит. Нет, скорее депутатом – и кого надо обещаниями накормит, и выполнять не станет, и ещё выгоду с этого получит. Просто идеальный политик.

– Купи, – пожал плечами Рой. – Фильмы.

– Да? – сразу загорелись глаза у Кирпича. – Какие? Сколько?

– Есть порно, двадцать гигабайт. Есть боевики и ужасы, гигабайт тридцать. И сто гигабайт сериалов про бандитов, ментов и бандитов в ментовской форме.

– Да ты просто Алладин! – радостно ухмыльнулся Кирпич. – Такие богатства держишь.

В этот момент где-то на периферии зрения что-то мелькнуло. Рой, зря расслабившийся, мотнул головой.

– Ложись! – заорал, как резаный, Кирпич и прыгнул на него.

Рой бросился на землю, желая застрелить сначала Кирпича, а потом неведомую опасность. Рой рухнул лицом на землю за кучу шифера и стальной лист, за которым прятался мёртвый лотерейщик. Кирпич рухнул ему на спину.

«Всё, приехали» – подумал Рой и, изворачиваясь, потянулся к поясному ножу, чтобы напоследок всадить его предателю под рёбра.

И в этот момент громыхнуло. Взрывная волна прошла над ними, сверху пролетели кучи асфальтовых кусков, битых кирпичей, ломаного шифера, осколков. Львиную долю в спину и тело должен был получить Кирпич. Просто чудо, что тротил в пулях не сдетонировал, наверное, оттого, что взрыв произошёл в пятнадцати метрах. Рой пошевелился. Кирпич не двигался, тяжёлый как манекен, продолжая лежать на нём. Контузило или убило. Впрочем, свою роль тот выполнил. Рой, кряхтя и матерясь сквозь зубы, принялся выползать из-под его туши. Винтовка лежала в пяти метрах. В поле зрения показались чужие берцы, затем кто-то смачно ударил этим самым берцем его по лицу.

– Попались, сукины дети, – злобно сплюнул кто-то.

Рой почувствовал, как с него стаскивают тело Кирпича, а потом на него обрушился град ударов – ногами, прикладом от винтовки, кулаками, так что тело отнялось. Затем кто-то защёлкнул на его ладонях холодную пластиковую петлю и перевернул на спину. Рой увидел лицо третьего рейдера из бара. Тот самый стрелок из троицы, которая пыталась его ограбить. Ещё один удар пришёлся в скулу.

– Сговорился со своим корешем, и завалить нас вздумали, – прошипел стрелок.

– А не ваша ли троица первой решила меня раздеть? – хмыкнул Рой. – Вор у вора дубинку украл.

– Молчи, сука! – рявкнул неудавшийся рейдер-грабитель и ещё раз съездил ему по лицу.

Рой плюнул ему в лицо, но попал в воротник. И тут же получил по рёбрам берцем, а затем кучу ударов тяжёлыми берцами от взбесившегося негодяя. Отдышавшись, тот достал ещё один пластиковый хомут-трещотку для крепления пучков кабеля, сковал им запястья Кирпича и пнул его несколько раз, затем, прихрамывая, пошёл куда-то за дома.

Рой зашевелился и сел. Не хватало ещё, чтобы на шум сбежались заражённые из соседних кластеров. Кирпич застонал, и медленно перевернулся.

– Твою мать! – простонал он, и попытался шевельнуть руками.

– Сюда ползи, – шепнул Рой. – Нужно быстрее снять браслеты.

– Кто гранату кинул? – просипел Кирпич, поднимаясь на корточки.

– Третий, который стрелок.

– Ну, сука… – простонал Кирпич.

В этот момент в двух кварталах затарахтел двигатель.

– Кого ещё черти несут? – выругался Рой.

– Если повезёт, нашу свободу, – сплюнул Кирпич.

Глава 14 Перезагрузка

Кисляк – туман, который появляется перед перезагрузкой кластера. Сильно воняет кислотой, распугивая заражённых.

Заметки Полковника.

– Не нравится мне это… – пробормотал Кирпич. – Давай-ка зашхеримся.

Но зашхериться так и не удалось – небольшой «уазик» подкатил аккурат к связанным рейдерам. Дверь открылась и из кабины вышел прихрамывая Третий, как его уже успел назвать про себя Рой. Вышел, деловито подошёл к мёртвым подельникам, собрал весь огнестрел, вывернул карманы, достал заначки из споранов и плоские фляжки с живчиком, магазины, ножи, собрал абсолютно всё, что представляло ценность, и погрузил в «уазик» на второе сидение.

Кирпич катался, пытаясь стянуть с рук пластиковую удавку. Третий подошёл и смачно приложил его прикладом в живот, затем открыл у «уазика» задние дверцы и скомандовал:

– Залезайте.

– Я тебе в жопу без вазелина залезу! – огрызнулся Кирпич.

– Будете ехать в «уазике», или бежать следом с удавками на шее, – отрезал Третий. – Выбирайте.

Кирпич сплюнул и полез в машину.

– Куда? – снова двинул его прикладом Третий. Дождавшись корчей, вытащил у Кирпича из карманов и с пояса всё что имело цену, и скомандовал:

– Вот теперь залезай.

– Недоносок… – просипел Кирпич.

– Какое у тебя интересное имя, – не остался в долгу Третий.

Похожую процедуру он повторил и с Роем.

Машина разогналась и поехала, подпрыгивая на каждом ухабе и заставляя скованных рейдеров биться головой о стены, потолок, и кататься дровами.

– Вот урод, – процедил сквозь зубы Кирпич.

– Куда едем? – флегматично спросил Рой.

– Не знаю, похоже, подальше от Кумарника.

Через час петляний и рывков машина подъехала к незнакомому кластеру городского типа со свежими зелёными газонами и многоэтажками-высотками. Машина проехала пару кварталов и остановилась.

– Твою мать! – выругался Кирпич.

Дверь открылась, и показался Третий с автоматом наперевес.

– Девочки, на выход, – скомандовал он.

Скрипя зубами от злости, оба вышли, благо ноги были свободны. Третий сел в машину, которая тут же сорвалась с места и погнала прочь.

– Вот дерьмо! – скривился Кирпич.

Рой вопросительно посмотрел на него.

– Это кластер «Высотка» в пятидесяти километрах от Кумарника, – ответил ему Кирпич. – Быстрый. Если я правильно помню, то перезагрузится через двадцать минут, а может и меньше.

Рой среагировал мгновенно:

– Где выход?

– Туда! – мотнул головой Кирпич и припустил в ту сторону, откуда они приехали.

Рой ринулся следом. Бежать со связанными руками было очень неудобно, корпус наклонялся вперёд, упасть можно было легче лёгкого.

– Стой! – Рой поравнялся с Кирпичом. – Стой, говорю!

Тот споткнулся и упал на асфальт, пытаясь подставить колено, но рухнул плашмя, сильно ударившись корпусом и разодрав бровь об асфальт.

– У меня в берце нож, – не тратя времени, начал Рой. – Снять помоги.

– Давай, – сразу понял Кирпич.

Со связанными руками далеко не убежишь, особенно, когда после перезагрузки в кластер хлынут толпы заражённых, чтобы попировать власть.

Рой обошёл его и, сунув носок берца тому под плечо, попытался сдёрнуть. Безрезультатно. Тогда он подцепил ногой Кирпича, позволяя тому сесть на корточки.

– Давай шнуровку, – Кирпич сидел, в нетерпении шевеля связанными ладонями.

Рой сунул ногу. Бесполезно. Со стянутыми вместе ладонями Кирпич мог только чуть хлопать ими и шевелить пальцами стараясь ухватить шнурки.

– А-а-а! – Кирпич, сдался через полминуты и взвыл от досады. Рухнув на колени, скомандовал: – Ставь спереди!

Рой поставил ногу с берцем перед ним. Кирпич, извиваясь на коленях, зубами ухватил шнурок и потянул его. Несмотря на опасность положения, Рой захихикал. Кирпич дёрнул, развязывая узел. Рой запрыгал, пытаясь второй ногой стянуть берц. Хорошая обувь сидела плотно.

– Стой! – скомандовал Кирпич.

Рой послушно замер. Кирпич завалился на спину, и развёл берцы. Рой правильно понял манёвр и поставил ногу. Кирпич зажал берц ногами. Рой заржал во весь голос, и прыгнул, снимая берц. Не получилось. Ещё раз прыгнув, Рой почувствовал, что берц снялся, но он сам заваливается назад, ударившись сначала копчиком, затем плечом и левой частью головы.

– Не ржи, заражённые услышат! – чертыхнулся Кирпич.

– Нет, – ответил Рой не в силах сдержать смех. – Они ещё до перезагрузки сбежали и не сунутся.

Нож лежал тут же, в ножнах, так близко и далеко. Рой наступил на рукоять одной ногой, а второй, оставшейся в одном носке, стащил ножны. Теперь самым тяжёлым трюком было разрезать удавку, стягивающую ладони. Причём сделать это надо быстро, не копошась и не роняя нож. Кирпич это тоже понимал, поэтому тут же подполз к ножу, зажал рукоять зубами и снова откинулся на спину. Рой сел рядом на корточки и пощупал пальцами, какой стороной лезвие направленно вверх. Оказалось острой. Он аккуратно, завозил руками, разрезая удавку. Голова Кирпича при этом раскачивалась и елозила об асфальт. Удавка лопнула, Рой расправил руки и, вырвав у Кирпича нож, рывком перевернул его и одним движением разрезал стягивающую ладони петлю.

– Спасибо друг! – выдохнул тот, поднимаясь.

– Сколько у нас времени? – спросил Рой, торопливо натягивая обувь и пристраивая нож в ножнах сбоку на пояс.

– Мы провозились минуть пять, а то и все десять, – ответил Кирпич, и оба тут же рванули к границе кластера с завидной скоростью.

В своё время Рой с трудом пробегал три километра, укладываясь в норму, иногда не укладываясь совсем. А тут было явно больше трёх. Может быть четыре, а может и пять. Сейчас он нёсся как угорелый, думая о том, как бы не сбить дыхание и как быстрее пробежать эту дистанцию. Слава богу, в местном климате организм несколько регенерировал, а мышцы стали сильнее и выносливей, и теперь он мчался вперёд. Только бы сил хватило. По сторонам мелькали деревья, мусорки, лавочки, дома, детские площадки – всё просто сливалось в одно цветовое пятно.

Рядом так же нёсся Кирпич. Ни дать ни взять два спортсмена-легкоатлета решили пробежаться по пустому, ещё не проснувшемуся городку, соревнуясь, кто добежит первым. Показалось, а может быть, и нет, но потянуло кислинкой. Оба рейдера разом ускорили темп, хотя казалось, ускорять его было некуда. До финиша оставалась считанные сто метров, когда кислятиной завоняло сильней.

Рой споткнулся и упал. Всё. Это был конец. Бегущий Кирпич резко развернулся, со злобной рожей подбежал к Рою и рывком поднял того на ноги, после чего тут же взял с места хороший старт. Рой тоже рванул вслед за товарищем по несчастью. Может быть, этот самый Кирпич и был скотиной, но до уровня Рыбака ему было ещё опускаться и опускаться.

Двенадцать секунд, и оба рейдера рывком вырвались с границы кластера и, пролетев, упали на асфальт. Рёбра у обоих работали как кузнечные меха. Оба посмотрели друг на друга и заржали как кони. Теперь оставалась самая малость – не попасть на обед спешащим в кластер заражённым, добыть как можно быстрей живца и добраться до Кумарника через кучу кластеров, проделав в общей сложности пятьдесят километров.

Смех у обоих резко прекратился – рядом отчётливо лязгнул затвор автомата.

Глава 15 На базе

Кисляка боятся все заражённые и, боясь попасть под перезагрузку кластера, предчувствуя её загодя, убираются из кластера, который должен перезагрузиться.

Заметки Полковника.

– Чума, что там? – раздался голос.

– Два каких-то гаврика укуренных валяются, – из-за ближайшего угла вышел малоприятный тип в разгрузке, полной торчащих магазинов, с штурмовой винтовкой М16.

Услышав имя этого нового субъекта, Кирпич заржал как конь, Рой присоединился к нему.

– Чего ты ржёшь, клоун?! Спека переколол? – из-за угла показался ещё один тип. На лице у него было густая борода, все руки в приблатнённых наколках, а в руках ампула с неизвестной жидкостью. – Оба, какие жмуры из фуфла вылезли! Пакуй мусор, Чума.

– Мы-то вылезли, а ты и есть оно, – отозвался Кирпич.

– Бодрый, однако, свежак. Курить будешь, лошок? – подошёл Чума.

– Я не курю, а лошка в зеркале увидишь, – огрызнулся Кирпич.

– Кто не курит и не пьёт, тот на органы пойдёт! – радостно выдал третий персонаж с двумя пистолетами-пулемётами, садясь на корты.

«Муры, – понял Рой. – Приехали за жертвами и мародёркой».

– А может, заставим их драться друг с другом, а победителю даруем жизнь?! – радостно зашёлся в истеричном визге мур на кортах.

– А разве ты не убил его в прошлый раз? – спросил бородач.

– Блин, ну зачем ты испортил сюрприз! – имитируя разочарование, заканючил тип на кортах.

– Какой у вас интересный цирк – шапито, – сказал вслух Рой. – Не хватает только карликов и бородатых женщин. Хотя нет, одна есть.

Кирпич рядом гоготнул, а Чума подошёл и от души съездил прикладом так, что в глазах потемнело.

– Эй ты, Сифилис, не махай ружьём, а то укол поставлю, – скривился Кирпич и тут же получил прикладом. – Что, не Сифилис? Ну, прости, Триппер, забыл.

Чума снова съездил ему по рёбрам прикладом, а третий мур уже защёлкивал на обоих наручники.

– Ба! Да это не свежаки, а рейдеры, – выдал тип с пистолетами, доставая горошины из-за отворота шапки Роя.

– Лузеры, – сплюнул тип с бородой. – Где стволы потеряли?

– Подарили послу руберов в знак вечной дружбы и в обмен на вагон картошки, – огрызнулся Рой.

– Картошку можем отдать тебе, в обмен на стрижку бороды, – буркнул Кирпич за что снова получил. – Ай, больно! Небритые женщины, знаешь ли, мало кому нравятся!

– Грузите мусор, – скомандовал главарь. – На арене они здорово нас развлекут своими шуточками. И нас и лотерейщиков.

Обоих рейдеров снова закинули уже в кузов «Газели», закрытой стальной решёткой.

– Перезагрузка началась, – сказал один. – Щас свежаков напихаем к этим клоунам.

– Косач, ты назад глянь… – сипло прошептал Чума.

– Чё там, лайт-спек валяется?

– Да наружу, а не в кузов, осёл укуренный!

Косач выглянул и только выдохнул:

– Ох, ни хрена…

Машина сорвалась с места и понеслась. Рой и Кирпич глянули сквозь прутья решётки – к кластеру подходила стая из пяти лотерейщиков, трёх топтунов, и кого-то крупного, словно закованного в костяную броню, как моллюск с огромными когтями.

– Это что рубер? – сипло спросил Рой.

– Он самый, – прошептал Кирпич, и что есть силы заколотил в стенку кабины. – Шеф! Гони быстрей! У меня жена рожает!

Косач и сам понимал, что от такой группы им просто не уйти, и уж точно не победить её, поэтому выжал газ на полную. Машина понеслась как бешеная. Поход за свежаками отменялся.

– Кирпич, – серьёзно сказал Рой. – У меня дежа вю, или мы снова едем связанные в машине, а за рулём козёл?

– У тебя дежа вю, – отозвался Кирпич.

Болтанка началась такая, что обоих стало швырять о прутья клетки, оставляя синяки и солидные удары. Сзади нёсся рубер со своей свитой.

– А он что несётся? У него, что тоже жена рожает? – спросил Рой, глядя на чудовище стеклянными глазами. Тут даже двенадцатым калибром страшно целиться в такую махину. Ракета будет самое то.

– Нет, что ты, он хочет меня поздравить, – отозвался Кирпич. – А может, ему так понравилась моя бородатая жена.

– Ну и вкус у тебя, – немногословный Рой сегодня наоборот разговорился.

– Шеф! Да гони ты уже! – завопил Кирпич. – Там тёща догоняет, не хочет нашей свадьбы!

Помятый Косач и без подсказок выжимал педаль до самого пола. Машина вихляла из стороны в сторону. Завоняло палёными тормозами, задние колодки явно пришли в негодность. Дорога пошла под уклон, и машина резво понеслась вниз, оставляя рубера и его свиту ни с чем, вернее с нагулянным аппетитом. Муры гнали долго, к тому же постоянно петляя и стараясь ещё больше запутать отставшую погоню. Немного успокоившись, Косач стал сбавлять темп и подрулил к каким-то воротам на подземную парковку, помигав фарами два раза. Ворота открылись, открыв сразу два крупнокалиберных пулемёта, нацеленные на машину.

– Свои, Гвоздь, пропускай!

– А чего порожняком отсосы? – сплюнул один из муров у пулемёта.

– Стая напала, укурок!

– Заезжай.

Глава 16 Гладиаторы

Спек – наркотик, получаемый из янтаря рубера, элитника или скреббера. Самое сильное болеутоляющее и допинг. Чем сильнее заражённый, из которого он получен, тем выше качество и сильнее эффект. Скреббер не является заражённым, но самый сильный и дорогой спек делают из его янтаря.

Заметки Полковника.

– Повторяю, ещё раз. Имя! – жирный мур, от которого пахло водкой и куревом, с силой ударил Кирпича в диафрагму.

Кирпич сидел пристёгнутый к стулу наручниками.

– Иван Васильевич Чапаев! – радостно сообщил он.

Жирный чертыхнулся и врезал ещё раз.

– Не убей его, – надменно сказал бородатый. – Ему ещё на арене выступать. И сильно рожу не порти. Мудаки любят смотреть на целых жертв.

– Ну и как его тогда допрашивать! – завопил жирный. – Сам спроси.

– Имя? – флегматично спросил бородатый.

– Иван Фёдорович Крузенштерн Или Дед Мороз, или Дед Мазай. Или ваша тётя, – просипел Кирпич. Сил на большее у него не хватало.

– Имя, отсос! – заорал уже бородатый.

– Приятно познакомиться, отсос. А я – Тот-кого-нельзя-называть. – снова ухмыльнулся Кирпич.

– Разбирайся с ними как хочешь, а я пошёл, – сказал бородатый и, психанув, пошёл к выходу.

Рой, которого ещё не допрашивали, а так, дежурно отделали, наблюдал за Кирпичом, продолжавшим упорно бесить муров и умалчивать. Собственно он и начал это делать, когда понял, что вместо пыток будет всего лишь простое избиение. Хотя Рою почему-то казалось, что Кирпич и под пытками нёс бы какую-нибудь чушь. Почему он это делает, Рой мог только догадываться – Кирпич был кем-то очень серьёзным, поэтому и не хотел говорить, кто он; либо Кирпич полагал, что умрёт, и сознательно провоцировал муров, чтобы ускорить смерть; и третье – Кирпич зачем-то усердно тянул время.

– Ладно, – толстяк отхлебнул какого-то пойла. – Хрен с допросом. Всё равно на корм пойдёте. Щас в камеру посажу, посидите там до вечера.

Что с ними будет, оба уже знали – муры скармливали рейдеров заражённым на небольшой арене, делая ставки и устраивая гладиаторские бои, выпуская с ножами или дубинками против лотерейщиков, бегунов, и топтунов. Выигрыш с тотализатора всегда был обильным, а останки рейдеров паковались и продавались внешникам. Он подошёл к рейдерам и силой залил им в глотки отвратительного качества живец, подготавливая к боям без правил.

– Такси позорное, а официантки тем более, – сплюнул Кирпич.

Врезав обоим ещё раз, толстый повёл обоих в маленький коридор, отпер две камеры и, втолкнув их по одному, швырнул каждому маленькую бутылочку с живцом. Зрители любили, когда у жертвы были силы бегать от топтунов и сопротивляться.

Рой хлебнул немного живца.

– Рой, что думаешь? – отозвался Кирпич из своей камеры.

– Думаю, у тебя радиомаячок где-то спрятан, и ты ждёшь подмоги, – отозвался Рой.

– Блин! Твою мать Рой! – тут же отозвался Кирпич. – У тебя, что дар сенса или телепата?

– Нет, – хмуро ответил Рой.

– Да, маячок есть, но у него радиус действия всего пятнадцать километров, – отозвался Кирпич. – Нас могут и не найти. Нужно сейчас что-то сделать.

– Тихо! – прервал его Рой. – Сюда идут.

Слух не обманул его, и дверь в конце коридора открылась, явив какого-то увешенного оружием типа и недовольного тюремщика.

– Эти? – брезгливо спросил тот.

– Они, Чалый, они, – кивнул толстяк.

– Кабан, ты что, совсем дурак? Или в торчка превращаешься? – психанул Чалый.

– Не, ну а чо? – не понял Кабан.

– Чо, чо, через плечо, – передразнил Чалый. – Мало того, что свежаков в этот раз нет совсем, так и эти куски дерьма больше на отбивные похожи. Какой с них тотализатор? Какие ставки? Да эти две отбивные минуты не протянут и сдохнут. Совсем без хабара нас оставить решил?

– А чо ты не сказал?! – психанул Кабан.

– Нет, ты не Кабан, ты реально баран, – сплюнул Чалый. – Этих двоих готовь к утру, так, чтобы у них были силы бегать подольше. Не подготовишь – сам пойдёшь от топтунов бегать.

Чалый удалился, матерясь сквозь зубы, а следом за ним и Кабан, но вскоре вернулся и швырнул каждому через окошко ещё по бутылке живца и армейский сухпай, постаравшись сделать это так, чтобы содержимое сломалось. Следом полетели куски какой-то драной материи.

– Во, теперь и поедим, –обрадовался Кирпич. – Так что думаешь?

– Думаю, нужно ждать рассвета, – Рой вскрыл сухпай. – Даже если выберемся, то в темноте далеко не уйдём.

– Заражённые съедят? – спросил Кирпич, что-то активно жуя.

– Нет, – Рой зажёг таблетку сухого горючего и стал подогревать консервы. – Заражённые до топтуна не видят в темноте. Они охотятся днём, а потом ложатся спать в лёжку.

– Оба! – Кирпич заскрёб в своей консервной банке, поедая гуляш. – А ты и правда много о них знаешь. Толковый трейсер. Так почему бы не бежать пока они спят?

– Я не знаю, как ведут себя те, кто сильнее топтуна, – Рой закусил галетами. – К тому же могут быть виды, которые видят ночью. А мы ночью не видим.

– Да ты прям биолог, – ответил Кирпич. – Может, ты знаешь, и как их на арене поубивать, или на муров натравить?

– Может, – ответил Рой. – Теперь надо отоспаться. Разбуди меня на рассвете, там и… Сюрприз сделаем.

Рой проснулся оттого, что за стенами бу́хала музыка, жёсткий металл-рок.

– Очнулся? – Кирпич уже вовсю молотил в стену кулаками. – Уже время к обеду.

– Твою мать! – выдохнул Рой. – Что за фанфары?

– Муры развлекаются, – ответил Кирпич. – Послушай, как орут на трибунах. Сейчас у них торжественное открытие со стрельбой в воздух, отборным музоном, голыми девочками, спеком и другой наркотой. Потом на арене уже своего часа гладиатор ждёт – на него спустят сначала медляков, потом джамперов с бегунами, а под конец лотерейщика. А потом нас по одному к заражённым отправят, когда те первого доедят. Ты придумал, как их убивать будешь?

– Твою мать! – Рой прислушался.

За стеной царило веселье, вовсю играл бас-рок, орали от восторга и адреналина зрители, какой-то ведущий орал в микрофон, накручивая толпу.

– Сейчас. – Рой снял один из берцев. – Начинай шуметь, и погромче. Нас слышать не должны.

– Привет Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! Мы принесли тебе хлеб и зрелище! – заорал Кирпич, стараясь попадать в такт музыке.

Рой вынул из-под стельки четыре самодельных кумулятивных пули. Муры их не нашли. Теперь следовало действовать быстро. Замок он изучил ещё вчера – надёжный врезной в дверь, со сквозным отверстием для ключа. Выдернув самодельный инерционный детонатор, он принялся высыпать инициирующий взрыватель на упаковку из-под галет, а затем отломил от спичек сухпайка щепочку и стал выковыривать пластид из самодельно рассверленной пули.

– Мальчик на рельсах кабель пилил! Вдруг неожиданно дождик полил! – орал Кирпич, аккомпанируя себе ударами по двери.

Рой продолжал потрошить пули. Заряд должен рвануть, или всё пропало. Аккуратно он запихал тротил в замочную скважину, набив поплотней, собранный инициирующий порошок пошёл следом, затем разломанная таблетка сухого горючего. Тут же он разжевал жвачку из сухпайка и прилепил одну из спичек рядом с сухим горючим. Чиркнул оставшейся, и подпалил её.

– Кирпич! – крикнул он.

– Что?! – отозвался тот. – Придумал, как заражённых убить?

– Нет! Ты уши закрой, рот открой, и ложись лицом в пол!

– Твою мать! – заорал за стеной Кирпич и рухнул на пол.

Сам Рой последовал его примеру, забившись в угол камеры.

Четыре секунды. Три секунды. Две секунды. Одна секунда…

БАБАХ! – рвануло так, что Рой даже почувствовал лёгкую контузию. Он поднялся и ринулся к двери. Дверь была по-прежнему заперта. Замок разворотило и почти вырвало из двери, но его сильно перекошенный засовчик продолжал частично цепляться уголком за гнездо. Рой разбежался и что есть силы, ударил по двери ногой. Дверь пошатнулась.

– Маленький мальчик нашёл пулемёт, и больше в деревне никто не живёт! В городе тоже никто не живёт, где эта сволочь патроны берёт? – продолжал орать уже новую песню Кирпич.

Рой, слушая Кирпича и грохот рок-музыки вовсю мутузил дверь, замок в которой уже болтался на соплях. В коридоре, за дверью, из которой их привели, послышались шаги. Рой пнул дверь так, что замок, наконец, вырвался из плена и свалился на пол, а дверь распахнулась и ударилась о стену.

– В лесу родилась ёлочка, а кто её родил? – во всю глотку орал Кирпич.

Шаги уже подходили к двери. Рой заметался по коридорчику, а потом, упёршись ногами и руками в стены, поднялся до самого потолка над дверью. Дверь открылась, и вошёл Кабан с «Береттой» в руке.

– Девочка Маша химичить любила, что-то подсыпала, что-то подлила. Ночью раздался внушительный взрыв – это был гения мощный прорыв!

– Чо за хрень?! – начал Кабан.

– Это я воздух испортил! – радостно заорал Кирпич. – Слышал, как громко? Чуть крышу не сорвало!

И тут Рой рухнул на Кабана в прямом смысле, как снег на голову. Тяжёлая туша повалилась, успев громыхнуть выстрелом из «Беретты». Рой активно лупасил Кабана по голове, откинув пистолет, но тот, словно непробиваемый, стал разворачиваться к нему лицом, схватил за воротник жирными руками и стал душить.

– Вышел заяц на крыльцо! – орал Кирпич уже следующий стишок.

Рой ткнул пальцами толстяка в глаза. Тот завопил, отпуская его воротник, и стараясь руками зажать глаза. Рой торопливо вскочил и побежал к пистолету. Кабан схватил его одной рукой за ногу. Рой дотянулся пальцами до вырванного замка и, схватив его, приложил Кабана по голове. Из коридорчика послышались новые шаги.

– Ну чо там, Кабан? – раздался пьяный голос.

Рой освободился от хватки Кабана и, схватив пистолет выстрелил тому в голову. Дверь открылась, и вошёл Чума.

– Ну, привет, Сифилис, – сказал Рой и выстрелил в того.

– Ключи ищи! – крикнул Кирпич.

Рой сунул ему через решётку пистолет, а сам принялся обыскивать труп Кабана. За дверью загрохотали сапоги и ворвались сразу двое муров. Кирпич выстрелил в обоих через решётку камеры. Рой нашёл ключи и уже отпирал дверь. Оба выскочили, задержавшись на пару секунд, чтобы подобрать «Узи» и пару пистолетов-пулемётов. Оба выскочили в комнату тюремщиков. Здесь был только стол с картами и ставками, длинные скамьи для охраны и ещё одна дверь. За ней уже грохотали шаги. Рой запер её на засов.

– Что теперь? – спросил Кирпич.

– Прорываемся в амфитеатр. Там должна быть вторая дверь для заражённых, – ответил Рой.

Оба рейдера пулей вернулись в коридорчик и побежали по нему до двери. Отперев дверь, оба выскочили на арену. Грохотала музыка, лотерейщик уже пожирал одного гладиатора, а публика встретила их довольным рёвом.

– Идущие на смерть приветствуют вас, сукины дети! – заорал Кирпич, веерами стреляя по зрителем из пистолетов-пулемётов.

Рой выпустил очередь в тупую морду лотерейщика. И оба тут же припустили ко второй двери. Вторая дверь оказалась воротцами из металла, наглухо запертыми изнутри. Рой вскинул автомат и выпустил очередь в зрителей амфитеатра, сидевших в трёх метрах над ареной.

Глава 17 Бег с шестом

Клокстоппер – человек с даром ускоряться до запредельных скоростей, при этом ему кажется, что время вокруг остановилось или замедлилось. Обычно может сделать в режиме клокстопа только пару шагов или прицелиться. Легендарные клокстопперы способны пробегать в режиме клокстопа по десятку метров.

Заметки Полковника.

– Какой сейчас план? – спросил Кирпич, стреляя уже из одного пистолета.

Рёв зрителей перешёл в вой и крики боли.

– Зелёный! – огрызнулся Рой. – Назад!

Оба тут же рванули обратно, туда, откуда прибежали, и бегом заперли за собой дверь.

– Ну, теперь нас живыми выпотрошат, – выдохнул Кирпич.

– Как будто тебя и пощадить могли, – парировал Рой.

– А я что, я так, поворчать, – примирительно вставил Кирпич.

Входную дверь в маленькую караулку ломали. Слава богу, она была стальная, на хорошем замке и засове.

– Отчего зрители не стреляли? – вслух спросил Рой.

– Может, на арену запрещено брать огнестрел? – спросил Кирпич. – Соблазн, азарт и всё такое.

– В это я поверю, – отозвался Рой. – Слышишь, как ломанулись?

– Ага, бегут отблагодарить нас за интересное шоу, – отозвался Кирпич. – Сейчас прибегут двери ломать. Биться за автограф.

– Что? – Рой на секунду замер.

– Наши поклонники набегут, говорю, – огрызнулся Кирпич.

– Так это же здорово… – задумчиво отозвался Рой.

Кирпич посмотрел на него как на психа.

– Быстро бросай лишний груз, – скомандовал Рой и ринулся в караулку, вторая дверь в которую уже гудела от ударов.

Кирпич выбросил пистолеты-пулемёты, оставив только «Беретту», и рванул за ним. Рой схватил лавку охранников и стал выволакивать её в коридорчик с камерами для гладиаторов, затем отшвырнул «Узи» с пустым магазином.

– Ты что задумал? – спросил Кирпич.

– Бери её сзади, на уровне пояса, и беги в моём темпе, – скомандовал Рой и взял лавку спереди под мышку. – Как скажу, постарайся мой конец вверх задрать.

– Какой верх?! – заорал Кирпич. – Ты её и так под мышкой держишь!

– Газ несите! – донеслось из-за двери. – Живьём брать ублюдков!

– Погнали! – скомандовал Рой и побежал, продолжая держать скамью.

Кирпич бежал, неся следом второй конец. Рой пинком отворил дверь на арену, и выбежал, не замедляя бега, держа курс на вторую дверь. Зрительный зал был пуст. Благодарные зрители ломились в их бывшую гримёрку.

– Ты что, двери таранить решил?! – завопил Кирпич. – Не выйдет!

Рой, не отвечая, ускорил темп. У самой двери высоко махнул сапогом, ставя ногу на стену, и оторвался от пола. Кирпич, который не затормозил, продолжил бежать, толкая скамью, Рой подталкиваемый скамьёй бежал по стене. Кирпич быстро понял смысл идеи и, крякнув, поменял угол наклона, затем поднял скамью над головой – она была меньше трёхметровых стен. Старый добрый трюк советских солдат. Рой свалился прямо в зрительную ложу, а через секунду свесился к Кирпичу.

– Хватайся! – крикнул он тому, покрепче ухватив скамейку.

Кирпич крякнул и повис на ней. Ножка оторвалась сразу, но он намертво вцепился в древесину. Рой, встав поудобнее и пыхтя от натуги, втаскивал её вертикально, словно верёвку. Раньше он не удержал бы такого веса, но теперь, щедро напитанный воздухом Улья, легко втаскивал доску вместе с человеком. У самого края Кирпич схватился руками за борт, и Рой упал на спину вместе с доской.

– Рой, я тебя обожаю, – выдохнул Кирпич, влезая в зрительный зал.

– Давай останемся просто друзьями, – отмахнулся Рой, приходя в себя.

– Ага. А теперь снова побежали.

Оба вырвались из зрительного зала, успев услышать, как с грохотом распахиваются обе двери на арену.

– Валим к гаражу, – скомандовал Кирпич.

Расчёт оказался верен – дорога оказалась пустой. Оба рейдера ворвались в подземный гараж. Грузовики, бронированные на скорую руку легковушки, «Урал» с коляской, на которой спереди на сошках был закреплён старый добрый «АК-47», и даже один БРДМ с серьёзным вооружением.

– Заводи, – коротко бросил Рой, хватая канистру с бензином и начиная щедро поливать подступы к гаражу.

Кирпич, не теряя времени, бросился к БРДМ, но уже через две минуты сообщил:

– Не завести!

– Быстрее, муры скоро поймут, где мы, – продолжал поливать бензином гараж Рой.

Кирпич дёрнул ворота. Механизм заело. Чертыхаясь и плюясь, он сдвинул створку всего на полтора метра.

– Да не тяни дальше, возьмём «Урал», он рядом, – отвлёкся Рой.

Кирпич ударил ногой по стартеру. «Урал» буркнул и заглох. Ещё раз. Буркнул и заглох. Рой подскочил и свинтил крышку бензобака. Бак был пуст. Сказав Кирпичу взглядом, что тот идиот, он влил остатки бензина из канистры. В этот момент из коридора к гаражу послышался шум.

– Выкатываем, живо! – скомандовал Рой.

У самых дверей Рой чиркнул спичкой, оставшейся от сухпайка, и прыгнул за дверь. Бабахнуло так, что ворота вздрогнули, а из приоткрытой щели вырвался язык пламени в пять метров длиной.

– Рой, а если в «бардаке» лежал боекомплект… – сипло проговорил Кирпич, глядя на него круглыми глазами.

Что это значит, объяснять не надо было.

– Быстрее, катим! – заорал Рой, толкая тяжёлый мотоцикл.

Глава 18 Прятки

Сенс – человек с даром Улья чувствовать присутствие других людей, заражённых и предметов.

Заметки Полковника.

Сзади горел ангар, из здания были слышны крики, ругань, мат и топот ног, сквозь открытую дверь гаража выбивались языки пламени. Рой и Кирпич упёрлись в руль и коляску «Урала» и покатили с удвоенной энергией, переходя на бег. Тяжёлый мотоцикл фыркнул и запыхтел, заводясь с толкача. Кирпич на ходу прыгнул в седло, а Рой в люльку. Мотоцикл тут же сорвался с места и помчался по улице.

Сзади бабахнуло так, что стало ясно – в «бардаке» точно был боекомплект. Кирпич переключил скорость, и погнал ещё быстрее. Если у муров сейчас остался хоть один уцелевший транспорт, а ещё вероятней – резервный гараж у чёрного входа, то худо придётся обоим. После таких действий муры должны были объявить им священную войну. Поэтому Кирпич сейчас гнал, гнал, не переставая, выжимая газ на полную.

– Куда едем, Рой? – спросил он.

– На Кумарник правь, – ответил тот, не раздумывая.

Кирпич заржал и ответил:

– Что ты за человек Рой?! Пули у тебя взрываются, замок мурам подорвал так, что меня контузило, гараж взорвал!

– Не поверишь, – серьёзно ответил Рой. – Случайно получилось.

Кирпич заржал так, что чуть не захлебнулся собственной слюной. Рой тем временем проверил автомат – заряжен и исправен. В коляске нашлась пара канистр с бензином. Если отпереть багажник, то наверняка найдётся что-то стоящее – не будут же муры ездить на таком драндулете только с «АК-47». В багажнике найдутся наверняка не только инструменты, но может хотя бы патроны для того же «Калашникова».

Кластер Высотка был в пятидесяти километрах от Кумарника. Муры катались с ними явно не меньше пятнадцати километров, значит до Кумарника было ещё пилить, и пилить. Через кластеры, кишащие слабыми и сильными заражёнными, через кластеры, которые будут перезагружаться, через кластеры с мурами, и кластерами с рейдерами, которые не прочь будут обогатиться за их счёт. Ситуация не ахти, но если постараться, то что-нибудь получится.

– Останови, – скомандовал Рой.

Кирпич остановил мотоцикл, не глуша, ожидая дальнейших указаний.

– Встань у автомата, покарауль, – попросил Рой.

Кирпич слез с седла и, подойдя к Рою, занял позицию. Правда, она будет не слишком полезна, если заражённые побегут сзади – на этих самодельных сошках автомат можно было поворачивать только влево и вправо, ну и соответственно оставлять дулом вперёд. Рой открыл багажник. Кроме гаечных ключей, отвёрток и домкрата с небольшой кувалдой тут нашлась ещё трёхлитровая канистра с живчиком, пакет с сухарями, две банки с тушёнкой, арбалет с оптическим прицелом, и пара пистолетов ПМ с глушителями непонятно какого происхождения, ракетница, театральный бинокль и три магазина для «АК-47». Оружие пустышей погонять или лотерейщика. Если доведётся встретиться с тем же топтуном, то можно будет застрелиться. Он вряд ли даст выстрелить себе в глаз, или в рот. А уж если встретиться рубер… Встретить рубера Рой не хотел совершенно. Он даже представить себе не мог, из чего стрелять в такую махину, как рубер.

Байки, конечно, слышал, о том, что его можно застрелить пулями двенадцатого калибра, и о том, что эти пули пробивают бетонные стены и отрывают людям конечности, но вот проверять на собственном опыте, убьёт ли такая пуля эту махину, или нет, не хотел.

Тут бы пригодилось противотанковое ружьё четырнадцатого калибра из не такого далёкого прошлого, которое пробивало танковую броню, но и то, Рой бы очень долго проверял бы его бронебойные качества где-нибудь в стабе.

– Кирпич, рядом с Высоткой ещё что-нибудь перезагружалось? – спросил он.

– Пара кластеров, – ответил тот.

– Плохо, – огорчился Рой. – Нужно будет держаться от них подальше.

– Ага. Погнали? – предложил Кирпич.

Рой молча кивнул, и мотоцикл снова полетел. И тут на дорогу начали выкатываться пустыши с редкими джамперами и ещё менее многочисленными бегунами. Удача, если таковая вообще была, стремительно кончалась. Кирпич снова что есть силы зажал газ, и погнал, петляя. Рой засел за оружие, стараясь стрелять как можно реже. Стрелок из него был не ахти, так что растрачивать драгоценный боеприпас не имело смысла. Он пытался оценить ситуацию – если пустыши и прочая шушера появляется справа, то там либо кончилась пища, или появился кто-то более страшный, чем они.

– Кирпич! – крикнул Рой. – Ни в коем случае не поворачивай направо! Слышишь, только не направо!

Кирпич продолжал гнать что есть силы. Внезапно кластер впереди стремительно опустел, бегуны вдруг резко остановились, и развернулись обратно. Рой лихорадочно оглядывался, и тут увидел – металлический столб, срезанный на высоте двух метров каким-то грубым полотном. Такой отпечаток присутствия мог оставить только рубер, точивший когти.

– Кирпич! Стой! Назад! – заорал Рой. – Быстрей!

Кирпич резко ударил по тормозам.

– Зачем?! Сзади стая! – крикнул он.

– Рубер! Тут рубер! – заорал Рой что есть силы.

Кирпич заозирался. Рой мгновенно оглядел окрестности. Рубер мог прятаться только у небольшого гаражного комплекса с приоткрытой дверью. Только там поместится его туша. Рой мгновенно оценил ситуацию. Ехать вперёд – значит попасть под прыжок рубера, назад – завязнуть в толпе пустышей, и снова ждать рубера. Не медля, он прихватил из багажника канистру с живцом, и одним движением распахнул колодезный люк. Кирпич, помедлив, сорвал пулемёт с сошек, и скакнул вслед за Роем. В тот же миг пространство разорвал дикий рёв – рубер, поняв, что добыча пытается спрятаться, скакнул вперёд из своего укрытия и помчался к ним. Кирпич юркнул последним, прикрыв за собой крышку. Ещё секунда, и над головой раздался бешеный рёв – рубер спешил к добыче.

Глава 19 И снова Кумарник

Знахарь – человек с даром Улья определять дар других людей, и проводить некоторые более сложные операции.

Заметки Полковника.

Рой уже спускался вниз.

– Что делать будем, Рой? – Кирпич повернулся к Рою.

Тот немного подумал.

– В колодец он не пролезет – плечи широки, мелочь всякую отпугнёт. А там видно будет, – пожал плечами Рой.

Кирпич уже тянул его вглубь тоннеля. Рой жестом остановил его. Он вспомнил, как завалил своего первого топтуна. Была, не была, а чем чёрт не шутит?

– Ты куда?! – завопил Кирпич, когда Рой выдернул руку и снова направился к лестнице.

– К руберу, – флегматично пожал плечами тот.

Кирпич вытаращился на него как на сумасшедшего. Рубер мощно заорал и просунул голову в люк. Пролезть мешали широкие плечи. Тварь издала дикий рёв. Рой начал подниматься по лестнице. Сверху спустилась огромная лапа, но не дотянулась. Снова сунулась голова и огласила колодец диким рёвом. Рой поправил пистолет. Если он всё рассчитал правильно, если рубер плохо видит в темноте, или наоборот, неважно – в колодце царит сумрак. Значит, он не сможет разглядеть пистолет. По крайней мере, сразу.

Интересно, какое у рубера качества зрения? Как у волчьих – видит только плохо различимые чёрно-белые силуэты? Как у змей – тепловую картинку тела и смутно пейзаж вокруг? Может быть, вообще смазанную пиксельную картинку типа ста восьмидесяти пикселей? Кучей квадратиков, как креветка?

Рой уже представлял, как открывает свою кожаную тетрадь и старательно записывает: Рубер, прямоходящий, царство – животные, подцарство – многоклеточные, тип – хордовые, подтип черепные или позвоночные, класс – млекопитающие, отряд – хищные, семейство – человекообразные, род… Руки прямо чесались. После следовало сделать фотографии, или зарисовки и, сделав несколько вскрытий, приложить данные по анатомии. Увы, чтобы сделать это, следовало добраться до Кумарника.

Рой ещё поднялся по лестнице. Рубер снова заревел и попытался протиснуться следом. Рой поднял пистолет и, прицелившись, выстрелил. Громыхнуло так, что он подумал, что лишится перепонок. Рубер с воем и рёвом выдернул голову наружу, принявшись скакать как бешеный и громить всё, что было рядом, Рой услышал, как он отшвырнул мотоцикл в припадке бешеной ярости, а затем, рыча и скуля, помчался в сторону скопления пустышей. Вылезать на обед к руберу Рой не хотел, а поэтому просто подбросил над колодцем шапку. Никакой реакции.

– Что там?! – заволновался Кирпич. – Тут тупик!

Рой мазнул липкую клейкую жидкость на стенке колодца. Глаз рубера. Затем замер. Сейчас рубер должен был, как и многие хищники бежать за более доступной и менее опасной добычей – пустышами. А потом мог и вернуться.

– Автомат дай, – скомандовал Рой, и Кирпич подчинился.

Из куртки, шапки и автомата Рой сделал подобие пугала и выставил наружу. Реакции не было. Осторожно, готовясь при малейшем шорохе упасть вниз, Рой выглянул, водя перед собой ракетницей.

– Быстро наружу! – скомандовал он и огляделся.

Кругом были останки глаза и кровавые пятна, которые цепочкой тянулись в сторону сбежавшего рубера. Чудовище металось от боли, громя всё вокруг. Тут же были плохо переваренные куски пищи вперемешку с желудочным соком – от боли рубер отрыгнул ранее съеденную пищу, совсем как человек при сильной контузии. Хотя чему удивляться – рубер когда-то и был человеком. Из люка выбрался белый как мел Кирпич. Рой аккуратно шаркал подошвами по пище рубера.

– Ноги протри, – кивнул он Кирпичу. – Мелких это на некоторое время отпугнёт. И давай быстрей. Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях. Соседи не придут, но вот хозяин может и вернуться. Как только анальгин купит.

Кирпич уже протирал подошвы так, что Рой невольно вспомнил Майкла Джексона.

– Тачку работающую найти сможешь?

Кирпич кивнул.

Кирпича прекратило потряхивать только через двадцать минут, когда он нашёл потрёпанный, но рабочий «Ниссан», и гнал со скоростью сто тридцать километров в час все двадцать минут. Резина дымилась, сцепление воняло, а задние колодки зашуршали, но Кирпич продолжал гнать, как будто за ним черти гнались. В общем, так и было. Рой тем временем сидел, попивая живец и оглядывая окрестности.

– А ты что, не испугался? – спросил он, когда мандраж ослаб.

– Испугался, – пожал плечами Рой. – Но, наверное, недостаточно, потому, что дурак. И не смог оценить опасность.

Кирпич засмеялся нервным смехом облегчения.

– Да не бойся так, – добавил Рой. – Владения рубера давно кончились.

Кирпич сбавил скорость, но нервничать не перестал.

– Слушай, а как ты их замечаешь? Дар, что ли? – спросил он, немного успокоившись. – Я тогда даже сразу не поверил, когда ты кричал.

– Нет, просто наблюдения, – отмахнулся Рой. – А первого из своих тяжеловесов я вообще без огнестрела убил. Кусач был.

– Знаешь, Рой, если бы кто другой сказал, я бы не поверил.

– Правильно, – кивнул Рой. – Сколько ещё до Кумарника?

– Километров двадцать осталось, – отозвался Кирпич. – Блин, да что за дар у тебя?

– Не знаю, – пожал плечами Рой. – Зато предполагаю, что ты не тот, за кого себя выдаёшь. И у тебя просто талант к разговорам.

– Да как ты… – начал Кирпич, и тут же оборвал сам себя: – А, ладно, смотри, раз понял.

Его лицо поплыло как пластилин, стало меняться, перетекать, и вот уже рядом с Роем сидел не рейдер Кирпич, рядом с ним был трейсер Балабол из Кумарника.

– Не могу понять, как ты меня раскусил, – пожаловался Балабол.

– Ты Кирпич, притворившийся Балаболом, или Балабол, притворившийся Кирпичом? – флегматично спросил Рой. – Я ведь сказал наугад.

– Ага, щас! – огрызнулся Балабол. – Наугад он сказал… Если чё, ты что, правда думал, что тебя пошёл спасать неизвестный левый рейдер? И про маячок наугад сказал? Щас нас встретят…

Балабол, рейдер с даром полиморфизма насупился и замолчал.

Хмурый внимательно слушал доклад Балабола, то глядя на него, то переводя взгляд на Роя, который сидел тут же, и с невозмутимостью пил крепкий чай с сахаром из кружки Хмурого, как из своей собственной.

Рой сделал ещё глоток и подумал, что у него появилось очень плохое желание – убить в ближайшее время пару человек. Повод как раз был.

Глава 20 Открытие

Чёрный жемчуг получают из рубера вместе со споранами. Одна жемчужина невероятно сильна и делает человека могучим. Усиливает дар, нередко добавляет ещё один, но может изуродовать человека, превратив его в кваза.

Заметки Полковника.

Их и правда встретили рейдеры Хмурого, ориентируясь по маячку Балабола, проводили к Хмурому, и тут началось…

Рой понял, что везение кончалось, когда узнал от того же Хмурого, что во-первых, «Третий» отбивался от погони рейдеров до последнего, а убегая от рейдеров привёл в негодность его любимую винтовку «Атаман», во-вторых перед тем, как открыть охоту на Роя, «Третий» забежал в его комнату и устроил погром, и в-третьих, он ещё и добрался до схрона с горохом и споранами и всё вытащил.

В такой ярости Рой давно не был. Первая мысль была, что это сам Хмурый или местные рейдеры покопались в его вещах и свалили всё на беглеца. Хмурого спасло только то, что стрелял Рой отвратительно, и что Хмурый был квазом. В итоге Хмурый отделался простреленным плазменным телевизором и сорванным кусочком мяса рядом с глазом, Балабол – крупным фингалом и вывихнутой рукой, когда полез под горячую руку, а сам Рой только отобранным пистолетом.

Стреляй Рой получше, а Хмурый двигайся похуже, то Кумарник лишился бы главы. Пистолет Хмурый забрал, драться не стал, права качать – тоже, вместо этого пообещав заплатить Рою за краденые ценности. Правильно. Он ведь сам впустил в стаб крыс. Рой с удовольствием съездил бы ему ещё раз по морде, но хватку кваза разжать было нереально. От выпивки он отказался – хватит, с этим живчиком и так можно в алкаша превратиться, а вот от чая отказываться не стал.

И сейчас он сидел и пил чай. С таким выражением лица, что если бы его увидел рубер, то рубер в ужасе бежал бы прочь. Рой пил чай. И очень хотел убить Бодуна и всех завсегдатаев, которых найдёт в баре. Есть такая пословица. Язык до киллера доведёт. Точнее, до Роя.

Рой подошёл к окну, и выглянул в него.

– Ты куда собрался? – оторвался от беседы Хмурый.

– Да так… Пойду прогуляюсь… – почти спокойно отозвался Рой.

– Ага. Знаешь, я попросил Бодуна не выходить сегодня на работу, – елейно ответил Хмурый. – И вообще, посоветовал ему уйти в рейд на несколько дней.

Рой стукнул кулаком по подоконнику и выплеснул остатки чая в открытое окно. Снизу раздался вопль. Хмурый усмехнулся. Балабол закончил отчёт и вышел.

– А теперь ты, – пригласил его Хмурый.

Рой сел, и сыпанув себе заварки так, что превратил чай в чифир, принялся ждать.

– Валяй, я уже отошёл, – вяло махнул он Хмурому.

– Рой, – Хмурый опёрся руками о стол и придвинулся к нему. – Что за у тебя винтовка? Я думал это слухи, пока Балабол не увидел всё своими глазами.

– Пневматическая, газобаллонная, – пожал плечами Рой.

– И что сделало её такой смертоносной? – осторожно спросил Хмурый.

Рой подумал. Сейчас было не время упираться и хранить тайны. Хмурый ещё неплохо себя повёл.

– Ну ладно, слушай.

У Хмурого заблестели глаза. По мере рассказа Роя о его приключениях с винтовкой он встал и заходил по кабинету. Затем сделал ещё чая.

– Слушай, Рой, – начал он. – Ты запомнил магазин, где нашёл винтовку?

– Запомнил, – кивнул Рой. – Только не факт, что она там снова появится.

– Да это не важно, – отмахнулся Хмурый. – Объяснить сможешь, как его найти?

Тут Рой завис.

– Могу. Но толку… Там дом с певцом на баннере, как прямо пройдёшь, так сразу наискосок… Много ли с такого объяснения найдёшь?

– Разберёмся. Я тебе карту дам, – ещё больше приободрился Хмурый. – А пули сделать сможешь?

– Сам сделать не думаешь? – хмыкнул Рой.

– Ни-ни, – поднял руки Хмурый. – У тебя и так не все с первого раза сработали, а если кто-нибудь другой станет их лепить, где гарантия, что они сработают? Лучше уж ты собери ещё раз.

– Угу, – кивнул Рой. То, что Хмурый хочет получить выгоду, он уже понял.

Тем и отличается хороший директор от плохого – плохой будет только обвинять всех во всём, а хороший будет со всеми в ладу, всем будет нравиться, и прибыли получит с лихвой. Им угодит всем, и себя не обделит. А Хмурый по факту и был директором, и директором умным – вон как ловко Балабола в попутчики подсунул, узнал кучу полезных вещей, получил в перспективе страшное оружие, и самого Роя в помощь. Красавец.

– Ну вот и договорились, – крякнул Хмурый. – Твои потери я компенсирую прямо сейчас… Для начала двадцатка споранов и… Не смотри на меня так!

Рой посмотрел на него взглядом разъярённого рубера.

– У меня рейдеров куча, – миролюбиво поднял руки кваз. – Мне им тоже нужно выплачивать крупные такие барыши. Стаб содержать… Да недоговорил я! Кроме этого получишь вип-жильё – небольшой коттедж, есть электричество, ванна, душ, фильмов куча, еды и бухла навалом. Он, между прочим, не из дешёвых…

Рой выдохнул. Ещё одна профессиональная жилка директоров – кваз отдавал долг тем, за что сам мог не платить, и что имел в избытке. В этом доме, поди, и не живёт никто – если у него такая цена высокая, кто из местных поселится? Выгоднее широким жестом вселить туда Роя и не платить оставшуюся часть долга горохом или теми же споранами. Впрочем, Рой подозревал, что какая бы цена у него не была, кваз всё равно назовёт выше.

– Ещё тебе оружия подберём… – продолжил кваз. – Пуль, само собой.

– Хорошо, – кивнул Рой. – Ключи давай, я переезжать поеду.

За дверями обнаружился Балабол. Рой хмыкнул – умный директор и рейдер-депутат. Хорошее сочетание.

– Это самое… – начал Балабол. – Перетереть надо.

– Сейчас, вещи заберу, – сказал Рой.

Мстительно глядя по сторонам, надеясь увидеть Бодуна или ещё кого, кого видел в баре, Рой шёл к своему жилищу. Бодун так и не попался. Всё-таки Хмурый был очень умён и проницателен, когда спровадил его. Зайдя к себе Рой, тут же понял, что тут Мамай прошёл… Вещи были перевёрнуты вверх дном. Ещё раз он пожалел, что не задушил того самого мародёра. Балабол сиротливо мялся у порога. Ноутбук и утварь оказались целы, плитка и чайник тоже. Уже хорошо. Продукты… Побродив ещё, Рой нашёл кусок мыла и… кусок тротила рядом. Этот идиот посчитал тротил хозяйственным мылом. Настроение снова скакнуло вверх. Рой принялся собирать своё барахло, и тут же нашёл свою вторую винтовку и прицелы, рассованные по карманам запасной куртки. Пневматическую винтовку этот кретин за оружие тоже не посчитал. Радости не было предела.

– Говори уже, – повернулся он к мнущемуся Балаболу.

– Это самое… – Балабол помялся. – Мы когда на моцике свалили, я под чехлом у сидения заначку нашёл. Двадцать споранов и двадцать две горошины. Делим пятьдесят на пятьдесят?

Рой посмотрел на него и расхохотался.

Была ночь, Рой и Балабол, нажравшись пива, развалились на мягком диванчике и смотрели какой-то фильм из коллекции Роя. Балабол ушёл далеко за полночь. Рой сел рассматривать карту, которую ему оставил Хмурый. Точнее не карту, а схему с указанием времени перезагрузки. Внезапно его глаза полезли на лоб, а рот приоткрылся – его посетила очередная идея.

Глава 21 Высшая математика

Ксер – человек наделённый даром Улья копировать мелкие предметы, помещающиеся в кулаке. Обычно копируют пули, гильзы и прочий жизненно важный боезапас.

Заметки Полковника.

Рой проснулся утром. Позавтракав, первым делом взялся за карту и принялся её изучать. Записи с перезагрузки кластеров его интересовали в первую очередь. Здесь была какая-то своя система. Не было такого, чтобы одновременно перезагружались кластеры находящие рядом. Это была какая-то сложная упорядоченная система. Рой не верил в хаотичность и беспричинность. Природа любит подчиняться неким законам, которые создаёт сама для себя и никогда не нарушает. Каждое действие запланировано и рассчитано.

В случае с кластерами они не могли перезагружаться «от фонаря». Здесь явно был заложен какой-то алгоритм. Достав тетрадь, и внеся данные о рубере, Рой принялся записывать новые мысли о кластерах. Неспроста были и стабильные кластеры, которые никогда не имели никакой перезагрузки. Неспроста были и чёрные кластеры, которые никогда не перезагружались и не имели ничего живого. И неспроста кластеры имели разную форму и разные размеры.

На Роя снова напал азарт. Он почти видел какую-то связь, но, похоже, видел только её часть, и не мог разглядеть полностью. Попробовав зайти с другой стороны, он вспомнил о заражённых. Они появляются в перезагрузившихся кластерах сами, и сами ищут кластер, который перезагрузится, чтобы вдоволь попировать. Логичное поведение для хищников – идти туда, где есть пища, и уходить оттуда, где есть опасность. А как тогда заражённые узнают куда идти, и какой кластер перезагрузится? Этот вопрос был очень актуален. Рой провёл сравнение с животными, имеющими контролируемую популяцию и ограниченный ареал обитания. Тогда у них должны были быть свои маршруты миграции. Бинго! Рой стал схематично зарисовывать схему кластеров, отмечать перезагружающиеся кластеры и тут же рисовал возможный приход заражённых из соседних кластеров и вероятный маршрут.

Схема покрылась сеткой стрелочек. Рой досадливо закусил губу – он не знал срока жизни заражённых без пищи. Ни низших, ни развитых. Часть должна была отмирать, не найдя пищи, или вытесненная за пределы ареала более сильными хищниками. Насколько многочисленна будет эта часть, была неясно, но что она будет, это было известно точно. Теперь вся система с кластерами представлялась Рою чем-то вроде усложнённой версии шахмат или компьютерной пошаговой стратегии. Вот только клетки могли быть разной формы и при этом увеличивалось число комбинаций, которыми можно туда попасть, а фигуры могли перемещаться по любой траектории. Траекторию изменяло только наличие пищи, перезагрузки кластера и крупных хищников.

Рой вспомнил животные карты, на которых рисовались силуэты зверей, обитающих на данных участках. На одних преобладали одни, на других – другие. У кластеров тоже должна быть похожая схема. На одних участках будут скапливаться слабые заражённые, на других более сильные. Его буквально затрясло от подобного открытия. Ещё не давал покоя алгоритм. Рой вгляделся в схему кластеров, считая дни, недели, часы, месяцы. Тут что-то было не так. Природа любит единую систему исчисления для каждого случая. А тут был хаос. Хаос без логики. Вспомнив кое-что, и включив на компьютере калькулятор, Рой принялся переводить дни, недели, месяцы в секунды и тут же подписывать на схеме кластеры единичными числами, а не «неделя и три дня». Числа получались огромными. Сделав ещё одно заключение Рой стал переводить всё в часы, записывая в новом формате: двадцать часов, шестнадцать целых и тридцать сотых часов, ноль целых четыре десятых часов, сто шестьдесят восемь целых и две сотых часа… Ещё одна схема покрылась упорядоченными числами.

Рой глянул на схему, покрытую десятичными дробями, и его снова тряхнуло. В мозгу взорвалась маленькая бомбочка. Он вскочил и заходил по комнате, не в силах усидеть на месте. Такой приход случается, когда долго решаешь уравнение, и затем находишь решение к нему. Пару раз он даже подпрыгнул, чтобы хоть как то унять бушующий гормональный всплеск из адреналина, дофамина и других веществ в крови.

Если, грубо говоря, записать ряд чисел в строку, то в высшей математике это будет называться линейной матрицей. Если в столбик – то столбчатой матрицей. А точнее вектор-строка и вектор-столбец. Рой помнил это из курса высшей математики. Но чаще всего в высшей математике матрица – это прямоугольная таблица из чисел. А сейчас перед ним лежала как раз такая математическая матрица, заполненная числами неизвестного алгоритма, или часть матрицы. Роя продолжало потряхивать.

А как записать в этой системе стаб? Ответ пришёл сам собой. Если стаб не перезагружается, значит, его перезагрузка не наступит никогда, и до неё всегда одно число часов – нисколько. Значит стаб – это всегда ноль в численной матрице.

Рой заходил по комнате. В математике было много учёных, изучавших матрицы: Крамер, Гаусс, Жордан, Форбениус. Все внесли свой вклад. Матрицы можно умножать, складывать и делать кучу операций, которые Рой все не помнил. Но главное – у них всегда было прикладное решение – в биологии, физике, экономике. По сути это было методом СЛАУ – системой линейных алгебраических уравнений в линейной алгебре. Количество строк матрицы соответствует количеству уравнений системы, а количество столбцов – количеству неизвестных величин.

Рой снова заходил по комнате. Если определить границы матрицы, то можно, решив её очень точно, узнать, когда перезагружаются некоторые неизвестные или труднодоступные кластеры. Как минимум. Определив, сколько заражённых создают некоторые кластеры, можно было составить новую матрицу и определить, сколько их создадут другие кластеры… Вот только чёрные кластеры не вписывались в эту теорию. Немного походив ещё, в голову Роя, пришла новая мысль – а что, если чёрный кластер, это и есть граница, которая отделяет одну математическую матрицу от другой? И снова он почувствовал приток наслаждения от полученного решения.

Мозг тут же захотел испробовать полученную информацию. Однако Рой тут же заскрипел зубами. Матрица могла быть огромной, состоящей из тысячи кластеров. И не обязательно могла иметь прямоугольную форму. Она могла быть и треугольной. А может в этом безумном Стиксе и вообще какую-нибудь экзотическую формулу. Для решения такого уравнения потребовались бы сотни мощных компьютеров и довольно долгое время. Мозг кипел, не останавливаясь.

Рой бежал к знахарю по имени Чтец. Кипение мозга требовало выхода накопленной энергии. Поэтому он не мог заставить себя идти нормально. Ему просто не сиделось на месте. Хотелось побыстрее выяснить вопросы дара, взять оружие и продолжить свои исследования. У самой двери Рой всё же замедлился и постучал.

– Заходи, – донеслось изнутри.

– Привет, – зашёл Рой.

– Здравствуй, – худощавый парень отложил книгу. – Чего хочешь? Извини, не думаю, что ты не знаешь своего дара. Что у тебя? Задержка дара в развитии или дополнительный?

Рой сел.

– Меня интересует, как можно проверить, какой дар. И есть ли дополнительный.

– Запросто, – пожал плечами Чтец. – Я тебя просканирую и скажу.

– Тут хочу ещё один момент… – продолжил Рой. – Это можно сделать так, чтобы никто не узнал?

Чтец пытливо посмотрел на него.

– Ты имеешь в виду, скажу ли я кому-либо? Или вообще, так, чтобы не знал даже я?

– Второй вариант, – сказал Рой.

– Нет, невозможно, – ответил Чтец.

Рой скрипнул зубами.

– Сказал бы я тебе полгода назад, – радостно ухмыляясь, объявил Чтец. – Но это и стоит дороже.

Рой фыркнул.

– И как это работает? – спросил он.

– Ну, я прокачал дар, – сказал Чтец. – И теперь могу делать тесты. Куча бумажек, на которой есть небольшой отпечаток способностей. На каждой подписана карандашом способность. Ты касаешься бумажки, на которой написана способность, и если она поменяла цвет – то это и есть твоя способность.

– Это что, как тест на наркотики? Когда мочишься на бумажку-индикатор?

– Именно! – радостно оскалился Чтец. – И вся прелесть в том, что когда ты кладёшь бумажку на место, она снова возвращается к своему первоначальному цвету. Тогда результат не узнаю даже я.

– Круто. Сколько стоит? – спросил Рой.

– Пять горошин, – отозвался Чтец. – Но учти, способностей куча, твоей может просто не оказаться в списках. Тогда придётся проходить сканирование.

Рой прикинул. Похоже, риск стоил того. Лучше один раз потратится и остаться тёмной лошадкой, чем светиться. С другой стороны, отдать пять горошин, чтобы узнать, что у него дар, например, чувствовать изменение погоды, было слишком много.

– Валяй, – сказал Рой.

Чтец вытащил полку стола. Та была полностью забита бумажками размером с игральную карту.

– Я зайду через пятнадцать минут, – сказал он, беря сигареты и зажигалку.

Рой медленно коснулся первой бумажки…

Он вышел через десять минут. Чтец флегматично курил сигарету.

– Что, всё? – спросил он. – Сканирование проходить будешь?

– Нет. – Рой мотнул головой и отсчитал пять горошин. – Спасибо.

Обратно он шёл глумливо ухмыляясь. Теперь он знал свой дар. Следовало начать накачиваться горошинами. По пути попался Балабол.

– Стой, – тормознул его Рой. – Поучи-ка меня стрелять.

Глава 22 Проверка теорий

Красный жемчуг – жемчуг, появляющийся исключительно в элитниках. Он не превращает людей в квазов, способности которые он даёт, гораздо сильнее, чем у чёрного жемчуга, а, следовательно, выше и цена.

Заметки Полковника.

Рой уже третий день оттачивал мастерство стрельбы на местном полигоне. Стрелял одиночными. Получалось не очень. С сотни метров, попадал в стоячую мишень. В маятник ему попасть пока не удавалось. Так как у него были трофейные автоматы, отобранные у муров, просить оружие у Хмурого он не стал, а просто взял побольше пуль к ним. И стал брать уроки стрельбы у Балабола. Главное было в этом деле не психовать. Сначала получалось из рук вон плохо. С сотни метров он бы не попал и слону в задницу. Приклад отбивал плечо, грохот стоял такой, что уши закладывало, но упрямство – лучший помощник в обучении. Вчера, и в это утро Рой принял по одной горошине, усиливая дар. Следовало пополнить запасы горошин и споранов. Закончив стрелять, Рой с АК-47 отправился в свой коттедж. Придя, Рой разулся в крупной прихожей, повесил куртку на вешалку. Это жильё было не чета предыдущему. Одноэтажный домик с душевой кабиной в санузле, где день и ночь была горячая вода из специального бойлера, кухни, с плитой, холодильником, широким столом, и подвесными шкафчиками полными никелированных ножей, вилок и керамической посуды. Мягкий диван в зале, книжный шкаф, плазменный телевизор. А какая была кровать… Не говоря о площади, стиральной машине и мягком ворсистом ковре…

Кто-то из рейдеров мог сказать (да что там мог, точно говорил), что Ройзажрался или ещё что-то подобное. Но это не было мотовством или выпендрежем – пойдёшь в кластеры грязным, и на запах пота, особенно застарелый, сбегутся все заражённые. Не говоря уже о вонючих носках с убийственным запахом. И, пардон, нижнем белье – как ни старайся быть аккуратным, а запах жизнедеятельности на нём останется. Если человек его не почует, то лотерейщик, или топтун сможет. Так что мыться и стирать одежду – один из способов обезопасить себя.

Разобрав и почистив автомат, и снова собрав его, он перешёл в гараж. Там он клепал свои убойные пули для «Атамана». Сегодня следовало, как следует поохотиться, только сначала хорошенько прикрыть винтовку, чтобы об этом не узнал Хмурый. А ещё следовало начать учиться стрелять из пистолета, благо у него был глушитель. После клёпки пуль Рой начал изготавливать собственный безалкогольный живец.

Он взял флягу полную живца.

«Живец от Роя, не дай лотерейщику почуять тебя».

Неплохая реклама, если бы в Улье было телевидение. Рой усмехнулся про себя. Так… Нож в чехле – в берц, второй – на пояс. Тут же пистолет с глушителем, фляга, немного еды. На спину – АК-47 на ремне, «Атаман» – в свёрток вместе с ремнём и под мышку. Всё, можно выходить из стаба.

Пусть азарт немного поутих, но Рой хотел проверить свои теории. Может и хорошо, что поутих. В кластеры нужно ходить с холодной головой. А сдуру можно не только сломать что-нибудь, но и с жизнью распрощаться.

Первым делом Рой наметил свой маршрут так, чтобы не попасть под миграцию заражённых. Войдя в пустые кластеры, стал аккуратно рассыпать пачки с крупой, хлебные крошки и банки с зелёным горошком и кукурузой, которые находил тут же, в магазинах. Слава богу, этого добра было в достатке – рейдеры не жаловали подобный корм, и поэтому не зарились на него. Аккуратно крадясь и подолгу сидя на крышах зданий, Рой сканировал окрестности. Теория оправдалась – он очень скоро нашёл места, где прошла миграция, и где она ещё вяло текла среди медляков и джамперов.

Хотя они были черепными позвоночными, но вели себя как простейшие беспозвоночные. Примитивные рефлексы напоминали Рою простейшие логические операции из информатики. Они словно подчинялись простой алгебре логики – стоять, если нет движения или антропоморфных фигур. Выполнить или нет? Выполнить. Двигаться в сторону антропоморфной фигуры. Выполнить или нет? Выполнить.

Словно насекомое, без мозга, только с нервными узлами реагирующее на простые изменения по типу «да» и «нет». К тому же у этих заражённых не было нюха. Рой прикинул, из каких кластеров они могли прийти, и скрытно минуя их, направился туда.

Расчёт оказался верен – два лотерейщика и топтун глодали труп какого-то бедняги. Лёжа на крыше здания, Рой прицелился из «Атамана» обычными пулями. Стрелять из оружия без отдачи, да ещё с оптическим прицелом… После АК-47 с его мушкой и целиком и отдачей из цикла «мама не горюй», это оказалось просто блаженством. Надо ли говорить, что все три пули попали точно в глаза всем троим? Этого оказалось достаточно, и троица людоедов повалилась на землю – видно, пули дошли до мозга.

Тихо крадучись, Рой спустился и стал потрошить трупы. Один лотерейщик порадовал пятью споранами, а второй четырьмя споранами и одной горошиной. Лотерея удалась. Топтун порадовал пятнадцатью споранами и восемью горошинами. Рой постоял в некой задумчивости – эти горошины, что, вырастают из споранов? Вполне может быть. После он поковырялся в останках тварей – у лотерейщиков были признаки изменения формы носа, да и изнутри слизистая оболочка стала нежней, чем у человека, а волосы, которые у человека для фильтрации, выпали. Можно было предположить, что после того как бегун эволюционирует в лотерейщика, он начинает обретать способность к нюху. Глаза у лотерейщиков были самые обычные. Человеческие, но с другим цветом белка. И точно так же, как у человека, реагировали на свет.

Рой проверил уцелевший глаз топтуна. Глаз у того утратил сходство с человеческим. Зрачок стал вертикальным, и при попадании света резко сужался, превращаясь в щель. Рой присвистнул. Это был уже матёрый топтун, который смог бы видеть в сумерках и лёгкой тьме. Счастье, что когда Рой испытывал кумулятивные пули, ему попались молодые топтуны, глаза которых ещё не изменились. Следующей метаморфозой должно было стать появление специального зеркального слоя, отражающего свет, как у кошек. Тогда такой топтун станет видеть в темноте… Рой сделал несколько снимков на смартфон, который нашёл в супермаркете. Резать не стал – не хватало ещё пропахнуть кровью.

На сегодня этого было достаточно. По пути обратно он заглянул в пару магазинов и разжился банками с консервированной фасолью и упаковками чечевицы. И, наконец, нашёл то, что давно искал – женский магазин. Никому не следовало знать, что он вообще сюда ходил. Не так поймут. Тихо ступая и целясь во все стороны, Рой зашёл и принялся шариться по магазину. Искомое удалось найти почти сразу – специальный нож, чтобы обрезать ногти, и дамский напильник с абразивом эр двадцать для них же. Ногти в Улье доставляли особую проблему – росли быстро, мешали брать предметы и делать другие вещи, а если ломались, то могли сломаться в самый неудачный момент, обнажая подногтевое мясо и капая кровью. К слову, Рой был ярко выраженным правшой, и поэтому держать левой рукой ножницы мог, а вот пользовался ими из рук вон плохо, координация была не та.

Получив искомое, он отправился восвояси. Вернувшись в стаб, Рой первым делом сбросил весь груз и принялся срезать ногти и выковыривать из-под них грязь и песок. За этим постыдным делом его застал стук в дверь. Рой быстро сбросил инструменты в ящик стола и запер его.

На пороге стоял Хмурый.

– Заходи, – кивнул Рой.

Хмурый степенно зашёл, направляясь в зал.

– Чем обязан? – спросил Рой.

– Слышал, что ты достал новую винтовку, – сразу начал тот. – Такую же, как и старую.

– У тебя что, есть человек с рентгеновским зрением? – хмуро спросил Рой.

– Нет, я сказал наугад, – ухмыльнулся Хмурый. – И, похоже, не зря.

Рой чертыхнулся.

– Продавать пока не стану, – сказал он. – Она только одна.

– Да нет, я тоже не думаю покупать, – махнул рукой Хмурый.

Оба уставились друг на друга.

– Я возьму в аренду, – пояснил Хмурый. – Схожу в этот раз в рейд с мужиками, опробую.

– Хорошо, – кивнул Рой. – Семь горошин.

– Ты чего, с дуба рухнул? – возмутился Хмурый. – Одна, и пять споранов.

– Ты с такой винтовкой топтуна завалишь, – парировал Рой. – А у него в башке не меньше десятка горошин. А если их несколько будет, так и того больше.

– Мне доплату рейдерам и трейсерам делать надо, – упёрся Хмурый. – А ты всё равно будешь в прибытке.

– Пять, – сбавил Рой. – Ты ей и рубера если не убьёшь, то ранишь.

– Нет! Нет, нет! – замахал руками Хмурый. – За рейд мы можем не встретить ни одного топтуна. Или просто будет толпа джамперов. И чего? Какой мне с этого навар?

– Логично, – согласился Рой.

– Давай так – если я валю топтунов или кого крупнее, ты получаешь две горошины от рейда и материалы для новых пуль. А если никто не попался – и платы нет, и, следовательно, пули целые.

– Идёт, – согласился Рой. – Когда брать думаешь?

– Завтра, – ответил Хмурый.

Глава 23 Дар

Скреббер – самое сильное чудовище Улья. Никто не знает, откуда он берётся и как появляется, но точно известно, что он нечеловеческого происхождения. Размером он с кита, и даже больше. Покрыт бронёй, которую не берёт почти ни один калибр, и похож на огромное насекомое. Может легко переломать бронированную технику. От выстрелов способен защитится бронёй. Людей может легко растоптать или раздавить, и нередко плюётся жгучей ядовитой жидкостью. Тварь так опасна и страшна, что рейдеры стараются не упоминать её.

Заметки Полковника.

Рой записывал новые данные о заражённых и перерисовывал фотографии с телефона. Хмурый и компания уехали к перезагружающемуся кластеру. Рой не одобрял такой тип охоты – лезть в кластер сразу после перезагрузки, в толпу людей, в которой семь из десяти превратятся в заражённых, нередко отстреливаться от рейдеров-конкурентов и лезущих в кластер развитых заражённых.

Плюс на грузовиках, воняющих выхлопом бензина и солярки, по́том и грязью толпы людей, греметь выстрелами, привлекая к себе внимание людоедов. Кто-то говорил, что такой метод безопасней, что, мол, одиночки долго не живут, но Рой молчал. В таких рейдах смертность нередко зашкаливала. И смысл говорить о том, что он безопасней? Но выгодно это было всегда – груза можно было намародёрить очень много, отстреляться от тварей тоже, а имущество погибших рейдеры нередко делили между собой.

Однако он продолжал считать такой метод верхом глупости – лезть в перезагрузившийся кластер только затем, чтобы успеть помародёрить, пока всё до тебя не растащили? Сам он предпочитал другой метод – пройтись по пустым кластерам, заражённые с которых ушли к новым перезагрузившимся или просто мигрировали, похватать там пищу и полезные мелочи – благо одному много не надо, и посмотреть где скопление слабых. По слабым вычислить локации более крупных, и не торопясь, аккуратно выследить и подстрелить пару крупных. Такой метод всегда приносил прибыль – пищей, вещами, и споранами с горохом, которые можно было выгодно поменять. Жемчужников пока Рой не встречал, и считал это удачей.

Завалить горошника для одиночки – уже солидная удача. Двух – уже некое богатство. Трёх… Это значит стать очень состоятельным человеком. Уже четвёртый день Рой принимал по одной горошине. Больше одной Чтец велел не принимать – эффект будет такой же как и от одной, только горошины зря потратишь. Ещё Рой начинал потихоньку тренировать дар – для активации, как опять посоветовал Чтец, представлял ту самую бумажку-индикатор с описанием дара, вспоминал, как та из светло-рыжей стала оранжевой и старался представить, как та становится ещё темней. Этот метод Чтец называл даже лучшим – так как он позволял пробудить дар с нуля.

Раньше рейдерам, спонтанно активировавшим дар, приходилось корпеть часами, вспоминая ощущения, стараясь снова вызвать их в себе, чтобы активировать дар. Нередко «привязывать» к определённым ощущениям вроде адреналина, ярости или страха, опьянения, и пытаться снова их имитировать. Теперь было проще. Теперь было достаточно найти бумажку со своим даром, и она просто потемнеет даже от неактивного дара. Этакий индикатор. А чтобы научиться активировать дар, следовало просто вспоминать её цвет и представлять, что она темнеет.

Кроме того, у этого метода был особый плюс – визуально представляя цвет более концентрированным, или наоборот блёклым можно было регулировать силу своего дара. Чтец подобрал простую аналогию – кнопка или ручка громкости магнитофона. Дар – звук, льющийся из динамика магнитофона. Если повернуть ручку в одну сторону – звук станет тише – то есть дар ослабеет, если до упора в другую сторону – звук грянет так, что уши отобьёт – это дар заработавший на полную мощь.

Примерно таким способом Рой пытался пробудить активацию дара, представляя, как бумажка из светло-рыжей становится оранжевой, затем кирпичного цвета, затем тёмно-коричневого. Такой способ сильно выматывал – словно учишь стихи, или сразу пятьдесят билетов к аттестации по технике безопасности на работе или проверке на профпригодность. Мозги просто кипели. Приходилось жрать сладкое и устраивать перерывы. Но как обещал Чтец, даже если такой метод не сработает сразу, то при приёме горошин он рано или поздно заработает.

И Рой снова насиловал свой мозг, добавляя к изменённому цвету, как советовал Чтец, мысли о том как его дар активируется и… О том, что делает его дар, и какой результат даёт, он не рассказывал никому. Никто не должен был этого знать. Самое опасное оружие – это то, которого не видишь. В будущем этот дар мог сильно пригодиться. Сегодня должен был вернуться Хмурый с опробованной винтовкой.

Ближе к обеду так и случилось. Хмурый пришёл злой и недовольный – грузовики захватили кучу продуктов и огнестрела в отделении милиции. Толпа бегунов заблокировала дорогу, и пришлось стрелять очередями из автоматов. На такую пальбу, сбежалось целых двадцать топтунов. Новые пули разорвали пару топтунов, остальные сменили тактику, прячась от выстрелов, и тут прибежали сразу два кусача (переходное звено между топтуном и рубером). С одной стороны дорога была заблокированная кучей мёртвых бегунов, с другой шли джамперы и медляки, с четвёртой, рывками, стараясь не попасть в прицел, бежали топтуны, а два кусача сиганули на крыши, намериваясь прыгнуть на добычу сверху. Патронов двенадцатого калибра, которые были дефицитными, было мало чтобы убить такую толпу бронированных монстров, пули калибра семь целых и шестьдесят две сотых, а также пять целых и сорок пять сотых прострелили бы броню топтунов, если бы те не «рыскали», когда скакали – пули чаще всего просто рикошетили, причиняя лёгкие ранения.

Из винтовки Роя много не навоюешь – когда пять пуль заканчиваются, перезарядить её в гуще сражения становится очень неудобно. Стая разорвала колёса у одного грузовика, и тогда пришлось бесславно «делать ноги» бросив один грузовик и уезжая на четвёртую сторону. Трофеи оказались Пирровой победой.

– Вот такие пироги, – закончил рассказывать Хмурый.

Рой некоторое время размышлял. Судя по всему, Хмурый не лгал. В этой ситуации он ушёл даже с убытками, а боеприпас, особенно кумулятивные пули Роя, стоили очень дорого.

– Где это примерно было? – наконец спросил Рой, сделав какие-то свои выводы.

– Два кластера на два часа от озера, – со вздохом отозвался Хмурый.

Sclex_SplittingIntoSections_061309_1_begin

Глава 24 Озеро

Белый жемчуг добывают из скреббера. Сила белого жемчуга необычайно велика – он способен любого человека сделать иммунным, кваза снова сделать человеком, а способность, которую он даёт, невероятно сильна. Так как его практически невозможно добыть, цена его просто астрономическая.

Заметки Полковника.

Рой шёл к озеру проверять ещё одну из своих теорий. Если верить словам Хмурого, то отожравшиеся топтуны и кусачи должны были быть всего в паре кластеров. Следовательно, мелкую шушеру они должны были отогнать. Куда пойдёт мелкая шушера, спасаясь от хищников? Правильно – туда, где их нет. А степной кластер с озером раз за разом грузится пустым. Там нет никакой опасности, туда они и побегут. А дальше ему предстояло реализовать довольно непростой план. Наведавшись недалеко в один из кластеров рядом с Кумарником, Рой разжился скоростным велосипедом и надувной лодкой. Там же достал горнолыжную маску, которую можно приспособить для плавания, и трубку.

К озеру он подъезжал на рассвете в сумерках – самое время, чтобы не быть замеченным пустышами или бегунами. Издалека в нескольких километрах от озера уже были видных их корявые фигуры. Аккуратно, без спешки, Рой подъехал к озеру, распаковал лодку и надул её от баллона со сжатым воздухом. Затем, медленно гребя, выплыл на середину озера, бросил якорь и лёг подремать. Проснулся он, когда солнце уже встало.

Пустыши тупо покачивались, как и на рассвете, бегуны и джамперы изредка перемещались. Рой достал АК-47 и выстрелил одиночным патроном в небо. Заражённые с урчанием и криками бросились в его сторону и бессильно остановились у воды. Рой самодовольно ухмыльнулся – всё шло так, как он и планировал. Прицелившись, он выстрелил в одного из заражённых. Лодку качнуло и завращало на месте. Рой чертыхнулся. Этого он не предусмотрел. Однако быстро вышел из положения, швырнув второй якорь с носа. Рой выстрелил снова. Лодку сильно закачало. Аккуратно делая паузы, Рой методично стрелял в беснующуюся на берегу ораву, тренируя своё шаткое мастерство стрельбы. После каждого выстрела приходилось делать долгую паузу – чтобы лодка перестала раскачиваться.

Вдалеке показались новые антропоморфные фигуры – на звуки выстрелов спешила тяжёлая кавалерия. Рой отложил АК-47, стараясь не коснуться горячим стволом бортов, и взял в руки свой верный «Атаман». Пять кумулятивных пуль уже были заряжены. Рой поймал в прицел одного из топтунов и плавно выжал спуск. Стрелять без отдачи и бешеного грохота было удовольствием, да и лодка не качалась. Рой, словно мишени в тире, ранил или завалил десять топтунов, прежде чем остальные, поняв, что с такой добычей сражаться бесполезно, бросились прочь. Пообедав в лодке, Рой переждал час и медленно погрёб к трофеям.

Аккуратно вскрывая наросты на затылке, он продолжал озираться, и не зря – из-за ближайшего холма вылетели оставшиеся топтуны и пара кусачей. «Атаман» завалил ещё пятерых, остальные, не зная, сколько патронов вмещает винтовка, поспешили ретироваться. Второй раз они так и не посмели явиться. Рой был доволен – сотня споранов и шестьдесят девять горошин – это был очень богатый улов. Богатый астрономически. Для Кумарника.

Взяв с собой для исследования головы бегуна и топтуна, и части их рук, Рой двинулся назад, предварительно спрятав их в непрозрачные пакеты. Придя, домой, Рой унёс головы в подвал и, приняв горошину, сходил к Бодуну и купил у того десять литров спирта. Головы тут же замочил в спирту и, сравнивая головы и части тела, принялся описывать свои выводы. По всему, выходило, что сначала заражённый обрастает огромными гипертрофированными мышцами, затем, дойдя до уровня развития лотерейщика, начинают разрастаться кости, раздаваясь в объёме. Пяточные прокалывают пятки, превращая лотерейщика в топтуна, скуловые и челюстные – морду, создавая костяное подобие маски. После гипертрофированные мышцы, разрастаясь ещё сильней, начинают твердеть у кожи, одевая новоявленного топтуна в панцирь или экзоскелет. Дальше метаморфоза должна была превратить топтуна в кусача, но вот добыть часть тела кусача, чтобы делать выводы, Рой не смог. Отбросив теоретические изыскания, он снова начал тренировку дара. Тренировка вымотала так, что голова разболелась от перегрузки. Рой снова навестил Бодуна и основательно заварился у того едой. В ближайшие пару дней можно было сделать выходной.

Он валялся на диване, смотря фильм. Мегакрутой боевик в прошлом, где группа людей сражалась с инопланетянами-хищниками на другой планете. Машинально отметив, что японец держит меч как швабру, и явно первый раз, а пользоваться не умеет, Рой задремал. Проснулся просто великолепно – под бормотание телевизора. Маясь от безделья, нашёл Балабола, купил у него патронов для АК-47, наушники, и пошёл на стрельбище – оттачивать мастерство. После трёхсотого выстрела некий прогресс стал уже более заметен, и он спокойно, с чувством выполненного долга пошёл домой. Там же поужинал и, читая книгу, снова заснул на диване.

Разбудил его звонок в дверь.

«Давно я так не просыпался, – подумал Рой, лениво вставая с дивана. – Кого там ещё принесло в такое время?»

Паранойя снова проснулась с новой силой. На цыпочках, держа автомат, Рой прокрался к коридору и занял позицию у угла, направив ствол на дверь. Звонок прозвенел снова. Рой потянул за шнурок, и замок щёлкнул, а щеколда съехала назад, отпирая дверь. Дверь приоткрылась буквально на пятьдесят миллиметров.

– Рой, это я, – сказал знакомый бас. – Не стреляй.

– Заходи, – облегчённо выдохнул Рой.

Дверь открылась шире. На пороге показался Хмурый. Рой опустил автомат.

– Что с оружием-то? – проворчал Хмурый. – Не пальни с дуру.

Похоже, снова назревал разговор.

– Пошли на кухню, – предложил Рой.

Хмурый кивнул и пошёл следом.

– Чаем угостишь? – спросил он.

Рой моргнул, но не выказал удивления и, щёлкнув чайником, достал немного еды. И только тут понял, что снова прокололся – Хмурый явно успел увидеть и оценить его запасы. Угу. Если Бодун не рассказал ему раньше.

– Как твоё ничего? – осведомился Хмурый.

– Да так, помаленьку, – пожал плечами Рой.

Хмурый фыркнул:

– Вижу я твоё «помаленьку». Патронов закупил с избытком, да и пищу, похоже, не мародёрил как обычно, а купил у этого спекулянта.

Рой пожал плечами. Глупо было надеяться, что Хмурый не узнает об этом.

– Ребята сказали, что от твоих мешков воняло мертвечиной.

– Вот как? – поднял брови Рой.

– Слушай, Рой, давай не будем вилять и играть в эти игры, – поморщился Хмурый. – Я так понимаю, ты сегодня снял куш, так?

Рой кивнул.

– Причём снял после того, как узнал у меня, где остались заражённые, и со своей знаменитой винтовкой.

– Есть такое… – флегматично пожал плечами Рой. – Обвиняешь меня в чём-то?

– Нет, не обвиняю, – снова поморщился Хмурый. – Просто не могу понять, как ты это делаешь. Балабол мне, конечно, рассказывал, как ты скормил двух отбросов лотерейщикам, как потом предсказал, где рубер прячется, но, признаюсь, я не слишком верил. У страха всегда глаза велики, а рейдеры любят красивые байки, и сочинять их тоже. Такое интересное развлечение.

Рой молчал, слушая кваза.

– И про то, как ты прогнал рубера пистолетом. Тоже, мягко говоря, замечу, что это похоже на басню. Скажи, Рой, ты что, сенс, или у тебя какой-то особый дар на заражённых?

– Нет, – покачал головой Рой. – А чего Чтеца не спросил?

– Да не знает он, – отмахнулся Хмурый. – Ты же его бумажками дар проверял. Или что ты там делал?

Рой самодовольно ухмыльнулся. Всё-таки он не зря переплатил Чтецу за этот метод.

– И, что ты хочешь сказать? – спросил он.

– Я хочу позвать тебя в рейд, – снова поморщился кваз. – За долю добычи, хотя думаю, что это может тебя и не заинтересовать. Как альтернативу, могу предложить связи, сплетни, слухи, или любое оружие, которое есть на складе.

Рой помолчал, обдумывая его слова.

– Давить на тебя и принуждать не хочу, – сказал Хмурый, выпив большой глоток чая и закусив бутербродом. – Не в моих правилах… Да и… Похоже, с тобой ссорится себе дороже. Ну, так как, что скажешь?

Рой помолчал.

– Я могу дать тебе полезную наводку. Прямо сейчас, – сказал он. – Но тоже хочу кое-что узнать.

Хмурый весь обратился вслух.

– Твой грузовик, – начал Рой. – Не знаю, потрошил его кто-нибудь или нет, но рядом с ним примерно до полудня было только трое топтунов, и два кусача. Остальной кавалерии и пехоты там нет, она не придёт.

– Так это же… – Хмурый чуть не вскочил. – Что ж ты раньше не сказал?!

– Я не видел грузовика, – ответил Рой. – Я знаю, что заражённых, которые напали на твой, там нет. Только те пятеро где-то в окрестностях. Его могли угнать, распотрошить другие рейдеры, переломать топтуны.

– Значит только пять… – задумчиво протянул кваз.

– Да. Не знаю, сколько там сейчас, могу и ошибиться, но следующая волна, начиная от лотерейщика и другого крупняка, придёт часов через шестнадцать, точно.

– Так… До темноты ещё часов десять, – прикинул кваз. – Ещё успеем сгонять, и может дотащить.

– Может, – кивнул Рой. – Я ищу рейдера. Девушку или женщину. Волосы светлые, чёлка с двумя хвостиками. В камуфляже. В берцах. С винтовкой Драгунова. Может называться Настей. Или рейдера, который зовёт себя Рыбак. Ничего не знаешь?

– Фишер? – насторожился Хмурый.

– Нет, именно Рыбак.

– Посмотрим, – Хмурый поднялся. – Дам радиограмму в соседние стабы. Так что с рейдом решил?

– Я ведь и подвести могу всех, – развёл руками Рой. – Ты меня переоцениваешь.

– Ну, раз согласен, то отлично, – поднялся повеселевший Хмур.

Глава 25 Рейд

Из янтаря скреббера получают самый качественный и самый дорогой спек – лайт спек.

Заметки Полковника.

Рой готовился к рейду. При одной только мысли о том, что сегодня он пойдёт вместе с отрядом, ладони начинали потеть. Тактику одиночки он уже давно и успешно использовал. А вот тактику группы… Как работать в команде он даже не представлял. Особенно если учесть, что в группе должны были собраться в основном довольно тёртые рейдеры, понимающие во многих вещах больше чем он сам. Однако Хмурый объяснял ему, что всё нормально. С тех пор, как он пригнал грузовик с подсказки Роя, он был уверен, что всё будет нормально.

Прошла неделя с их последнего разговора. Рой терпеливо обходил кластеры, поглядывая за птицами, и отмечал на своих схемах маршруты заражённых. Регулярно принимал горох и продолжал тренировать дар и стрельбу. Хмурый ждал и не торопил. За день до операции Рой взял Балабола и направился в кластер Ромб. В соседнем кластере Вонючке с одной стороны Ромба гуляла орава бегунов и джамперов, ещё с одной – стая лотерейщиков и топтунов. Две другие были свободны. Толпы медляков плелись за два кластера, сбежав от голодных и не успев за миролюбивыми.

Рой долго продумывал тактику и все возможные варианты развития событий.

– Слушай Рой, где следующий ставить? – спросил Балабол, держа в руке самодельный фугас.

Рой оглядел улицу, которая граничила с соседним кластером. Кластером топтунов. Граница разделяла два кластера – какой-то парк, вымощенный тротуарной плиткой, и асфальтированную улицу.

– Сюда, – Рой показал в один из подъездов. – Следующие ставь к подвальным окнам.

– Так может лучше дорогу растяжками перетянуть? – спросил Балабол.

– Может, – легко согласился Рой. – Но эти мины не для того, чтобы уничтожить пехоту.

– А для чего? – удивлённо спросил Балабол.

Рой промолчал – и лотерейщики, и топтуны не такие дураки, чтобы бежать прямо на натянутую леску растяжки. Не говоря уже о кусачах.

– Чтобы не стрелять лишний раз, – сказал Рой.

Балабол посмотрел на него непонимающим взглядом, но сдался и просто махнул рукой.

– Прикрой, – скомандовал Рой, и прошёлся вдоль улицы до границы, затем обратно, внимательно осматривая дома. – Поставь ещё здесь, у стены. На козырьке у подъезда. И тут, у бордюра.

Балабол поставил. Надо сказать, эти фугасы они долго собирали из удобрений, найденных в хозяйственном магазине, а как потом доставляли сюда, было вообще целой историей. Фугасы были расположены как надо.

– Отходим, – скомандовал Рой, глянув на небо.

Целенаправленно перейдя к другой стороне кластера, Рой придирчиво всё осмотрел и поставил рядом с углом здания три направленных фугаса один за другим, так чтобы снаряды из каждого не зацепили соседний, и не заставили детонировать, и протянул от них пульты активации к ближайшему перекрёстку.

– Всё. Уходим, – скомандовал он Балаболу.

Оба сели на велосипеды и закрутили педали. Рой посматривал в небо. Вдруг он резко переменился в лице.

– Передай Хмурому, что ситуация поменялась, – скомандовал он. – Завтра может быть невозможно.

Балабол достал рацию:

– Хмур! Концерт отменяется! – рявкнул он. – Завтра будет поздно!

– Что за хрень?! – рявкнула рация. – Что там случилось?

– Хмур, это Рой, – крякнул Рой. – В пяти кластерах от нас некое движение. Не знаю, кто это, но он путает всю раскладку.

– Твою мать! – выругалась рация. – Какие альтернативы?

– Возможно, всё можно решить в ближайшие сорок минут. Мы в Ромбе.

– Значит, сейчас, – отрезала рация. – Я возьму машину и парней, подъедем через минут пятнадцать.

– Хорошо. Мы стопорим велики и ждём тебя, – ответил Рой.

– Что там? – внимательно глянул Балабол.

– Не знаю, – ответил Рой. – Скорее всего пустыши мнутся, но я могу ошибаться, поэтому готовимся к худшему.

Грузовик подкатил минут через десять, скрипнув тормозами. Дизельный ЗИЛ с усиленной стальными листами кабиной и кузовом с наращёнными бортами, в котором разместились двадцать бойцов во главе с Хмурым.

– Кто в кластере? – Хмур с ходу выпрыгнул из кузова.

– Подозревай худшее, – отрезал Рой. – Разворачивайте грузовик мордой к Кумарнику.

– Дизель! Слышал?! – рявкнул Хмурый. – Крути баранку!

– Что ещё? – снова он обратился к Рою. – Командуй.

– Чем у тебя вооружены люди? – спросил Рой.

– Десять «Калашниковых», три «Драгуновки», один «Узи», и… короче ещё четыре винтовки двенадцатого калибра и два пистолета-пулемёта, не считая пистолетов у каждого.

– Так. Всех держи в кузове, – скомандовал Рой. – Всех с АК-47 ставишь к бойницам, на ту сторону, куда Балабол покажет. – Ещё троих на вторую сторону, к бойницам, караулить границу с соседним кластером. Четверых в центр – караулить небо и крыши. Остальных к выходу из кузова – пасти этот сектор обзора. Балабола в кабину, к водителю, пусть подстрахует.

– Всё слышали?! – рявкнул Хмурый. – Выполнять!

– Я остаюсь снаружи, – продолжил Рой. – Оттуда, куда целятся автоматчики, побежит тяжёлая кавалерия. Ваша задача – стрелять прицельно и заставить их скакать по той улице, где они побегут. Второй борт – с вашей стороны с запозданием нападут бегуны. Гасите их на бегу. Оставшиеся караулят свои сектора и в случае нужды помогают одному или второму борту. Двигатель не глушить, в случае чего гоните на всех парах.

– Я тоже буду снаружи, – встал рядом Хмурый.

– Я буду на крыше у кабины, – ответил Рой. – А ты подумай ещё раз. Будь в кузове. Я могу облажаться.

– Пошёл ты, – огрызнулся Хмурый. – Я остаюсь снаружи.

– Начали! – скомандовал Рой и выстрелил очередью в небо, затем по окнам, и торопливо сменил магазин.

Минута. Две. Три. Тишина давила на нервы. Затем донёсся знакомый цокот по асфальту.

– А вот и девочки! – заораз Балабол в кузове. – Сейчас обниматься полезут!

К границе кластера не торопясь приближалась небольшая стая. Семь лотерейщиков, десяток топтунов и целых три кусача.

– Не стрелять! – рявкнул Рой. Пальцы дрожали.

Заражённые неспешно, с медлительностью пантер перешли границу между кластерами. Лотерейщики бесновались как шакалы, желая вырваться вперёд, но опасались тигров и нетерпеливо подскакивали на месте, топтуны водили мордами по сторонам, как волки на охоте, цокая наростами, лёгкой, неспешной трусцой бежали вперёд кусачи. На этой охоте они тигры, и они получат первый кусок. Фигуру Роя заметили. Заметили и Хмурого, стоящего у машины. И стая ринулась, урча, ревя и повизгивая.

– Огонь! – скомандовал Рой, выпуская пулю из «Атамана» в центрального кусача.

Кусач не успел даже среагировать – не было ни хлопка, ни пламени, и пуля, бабахнув, оторвала ему половину морды. И тут же застрекотали и защёлкали «Калашниковы». Стая заметалась по улице, ища укрытие, рыская и стараясь сбить стрелкам прицел. Один из топтунов ринулся к ближайшему подъезду, намериваясь укрыть от пуль.

БАБАХ! – фугас рванул так, что его вышвырнуло обратно с оторванной лапой. Какой-то лотерейщик скакнул на козырёк подъезда, намериваясь заскочить в окно… чтобы его тут же разорвало растяжкой, установленной на этом самом козырьке. Пули расстреливали их свинцовым дождём, те, кто умудрялся спастись, прыгали ближе к стенам домов, пытаясь лечь в нишу, скрыться из-под обстрела. БАБАХ! – растяжки самодельных фугасов рвались там, где пытались скрыться заражённые – в нишах, в полуподвальных окнах, за бордюрами, разнося их в клочья, или подранивая. Подранков тут же добивали прицельными выстрелами. Последний уцелевший кусач рванул обратно в соседний кластер, но получил сразу три пули из АК-47 от Роя. В прямобегущую цель стрелять проще.

Менее чем за минуту тяжёлая пехота заражённых оказалась уничтожена. Заражённые гибли или под пулями, или бросившись грудью в канаву с фугасом. Был и третий вариант – бросившись к заминированному укрытию и получив при этом пулю.

– Левый борт! Готовься! – скомандовал Рой. – Сейчас бегуны придут!

И правда – со стороны второго кластера уже слышалось знакомое урчание. Рой спрыгнул с кабины и побежал к пульту.

– Не стрелять!

Первые бегуны, выбежавшие из-за угла, попали под взрыв управляемого фугаса. Следующие – под второй, остатки – под третий. Оставшихся два бойца расстреляли, особо не целясь.

– Четверо свободных на выход! – скомандовал Рой.

С грузовика соскочили трое рейдеров.

– Один потрошит мертвяков, тройка прикрывает его «треугольником», – снова скомандовал Рой.

Трофеи удалось собрать за пять минут. Рой отсёк у кусача лапу и голову, и бегом двинулся к грузовику. Хмурый помог троим бойцам заскочить внутрь, и терпеливо ждал его снаружи. Рой привязал остатки кусача снаружи к броне, когда из-за угла показался джампер.

– Не стрелять! – скомандовал Рой. – Хмур, живым сможешь взять?

Хмурый только усмехнулся, и побежал навстречу джамперу. Джампер рывком двинулся на него, Хмурый поймал того за корпус и швырнул на асфальт. Затем, не торопясь, подошёл и связал джамперу руки и ноги, заткнул рот, и закинул в кузов. Из кузова послышались маты рейдеров.

– Так, ребята, теперь едем на мародёрку, – зычно скомандовал Хмурый, и уже для Роя добавил: – А ты всё говорил, не сработает. Мало ли, что случится.

Глава 26 Анатомический театр

Хлопья, получаемые при процеживании живца, сбрасывают после фильтрации, так как они являются сильнейшим ядом и для иммунных, и для заражённых.

Заметки Полковника.

Рой сидел в подвале, потроша очередной трофей, неспешно изучая его и делая выводы. Затем бросил остатки пальцев, когтей, глаза в банки со спиртом. Взял голову, принялся усердно разглядывать её, проверяя зрачки на свет, кожу на прочность и мышцы на посмертное сокращение. Каждое действие записывалось в тетрадь. Закончив, он опустил голову в ещё одну ёмкость со спиртом. Теперь у него в подвале был свой анатомический театр. Здесь Рой потрошил и исследовал заражённых. Хочешь бороться с врагом – узнай его получше. И он узнавал, опираясь на свои скудные знания и стараясь делать осмысленные выводы.

Встав, Рой стянул одноразовые перчатки, выбросил их в пакет с мусором и тщательно отмыл руки, потом снял белый медицинский халат и повесил его на крючок. Теперь следовало немного отмыть помещение, и можно было с чистой совестью идти наверх. Из полезного за эту неделю удалось узнать только то, что пустыши живут без пищи около трёх дней, Джампер или бегун при идеальных условиях (без лишнего движения и других энергозатрат) может прожить пять-семь дней. Ещё полезным знанием было то, что пустыши, джамперы и бегуны совсем не видели в темноте. Их глаз не был приспособлен для этого, начиная медленно перестраиваться в другой. Немного удалось узнать об анатомии и зрении заражённых старшего вида. Но это были крохи с барского стола. Ещё удалось выяснить, что у заражённых, как и у развитых хищников, свои маршруты и свои ареалы обитания.

Как удалось выяснить, примерно в радиусе тридцати пяти километров вокруг Кумарника не встречалось заражённого сильнее, чем кусач. Да и кусач был редкостью. А вот если удалиться километров на пятьдесят, то можно было встретить и рубера. Рой криво ухмыльнулся, когда вспомнил, что многие говорят, что ему слишком везёт, что он крайне удачлив, и вообще везунчик.

Первоначально хотелось съездить таким болтунам по зубам кулаком, а то и прикладом. Никто из этих болтунов не представлял, сколько он изучал заражённых, начиная с того момента, как попал в Стикс. Никто не знал, как он руками или кочергой пытался отбиваться от джамперов и лотерейщика, как не отдал концы, когда прикончил топтуна. Никто не видел, как он удирал от стаи заражённых, как потом ковылял к озеру и нырял, прячась под водой. И уж точно не догадывался, как первый раз стрелял в топтунов, промазывая, роняя пули и удирая от них на велосипеде.

Из каждой такой стычки он выносил для себя крохотное знание. Делал какие-то выводы. Строил теории – так принесла плоды его первая теория о поведении птиц в зависимости от заражённых. И вторая – когда он обнаружил свойство крупных заражённых точить когти. Сколько головной боли принесли размышления и бессонные ночи, и как болела спина, когда он писал всё что понял в тетрадь… Куче людей, он казался баловнем судьбы, который уходит с пустыми руками и плохоньким оружием, а возвращается с горой трофеев. О том, что были дни и без трофеев, болтать рейдерам было не интересно. Сначала просто хотелось взять за волосы кого-нибудь из них, и приложить мордой о стол. Потом он немного успокоился, когда понял что такие разговоры – одна из неизбежных людских привычек. И ещё успокоился, когда понял, что это просто ещё один из видов местного развлечения – люди в любом возрасте любят интересные сказки. Особенно когда у них нет ни телевизора, ни интернета.

Он уже наслушался баек об элитниках, надевающих на себя броню из крышек от колодцев, о новичках, чудным образом съевших жемчужину в первый день, и кучу другого местного фольклора. Если бы он был гуманитарием, то возможно даже стал бы записывать все эти байки. Получился бы хороший том. Как-то раз Балабол рассказал пару баек, в паре которых фигурировал Рой – по одной версии он был сенсом по заражённым, по другой – его даром была просто удача, по третьей – он мог предсказывать ближайшее кратковременное будущее. Сам Рой похмыкал, но подтверждать не стал ни одну из версий, как и опровергать. Пускай люди и дальше развлекаются. Да и безопасней так.

За две недели сделали ещё один рейд – удачный, но с меньшими трофеями. Впрочем, все и так остались довольны. И примерно в эти же дни к нему домой зашла одна из девушек б/у. В Улье с женщинами дефицит, как и со всем, что с ними связано, а с этой резкой трупов, охотой и прочим Рой забыл о них совсем. И тут, что называется, накрыло. Девушка не была красавицей, но и он сам не был атлетом. Да и потом фотомоделей встречают только герои фильмов ю эс эй. Он забыл обо всём, а потом мелькнула мысль – да к чёрту все планы, переходы, и прочее, может быть, и стоит осесть здесь, в Кумарнике? Болтать с Балаболом и стрелять по мишеням, обсуждать с Хмурым куда следует податься и стоит ли рисковать, пить пиво с Бодуном и рейдерами в баре, а по вечерам смотреть записи фильмов на телевизоре, иногда, когда душа сильно просит, даже открыть книгу. И завести жену…

Идея приятно грела душу. Лучше любого богатства… Пока Изабель, лёжа рядом и мило сопя, не начала расспрашивать про заражённых. Это было настолько тупо и неестественно, что Рой сначала просто вытаращился на неё, а потом заржал как конь. Сама она решила, неважно для чего, или подсказал кто, разницы не было – всё равно, это выглядело очень глупо и смешно. В итоге она сказала ему, что он козёл, хам и быдло, как и все мужики. Влепила пощёчину, оделась и ушла.

Может и не стоило так себя вести, но удержаться не получилось.

Сейчас Рой с двухсот метров попадал в стоячую мишень из пороховой винтовки, и со ста в маятник, продолжал свои исследования, и пожирал горошины. Следовало ещё немного задержаться, несколько сдвинуть владения и заняться новыми видами заражённых… Больше всего его интересовало, что такое Улей, и откуда он взялся. Увы, Улей не торопился делиться своими тайнами.

В голову пришла мысль – переделать боевую винтовку в такую же газобаллонную. И стрелять без шума, сжатым воздухом, а баллон поставить такой, чтобы убойность пули была как от пороха. Идея казалась великолепной, но тщательно всё обдумав, Рой чуть не заскрипел зубами от досады – это какой же баллон надо будет поставить? Как сделать специальный клапан, чтобы подавать воздух в камеру? Токарных станков здесь нет. Фрезеровочных тоже. Да и остальные потроха… А ещё как быть с магазином – обычно в него вставляется пуля, уже составляющая единое целое с гильзой набитой порохом, а ему придётся ставить пули без гильзы. И как тут быть? Распиливать и переделывать магазин? Мучиться, и сваркой вставлять дополнительные пластины? А как долго такой магазин клепать? И сколько их придётся наделать, чтобы быстро заменять?

От этой затеи пришлось отказаться. Захотелось пойти и разделать ещё одного лотерейщика, или топтуна, или кусача – без разницы.

Рой не сразу понял, что в дверь звонят. На пороге был запыхавшийся Балабол.

– Привет! Чего не открываешь, доктор Франкенштейн? Опять жмуров режешь?

– И тебе привет, – поприветствовал Рой. – Чего хотел?

– Это самое… Там Хмурый говорит, что нашёл тех людей. Рыбака и блондинку.

Хмурый сказал, что может найти тех двух людей, которых искал Рой, но нужно время. Рой не торопился. К встрече с такими дорогими людьми следовало подготовиться, чтобы оказать честь. В свои дела, и зачем он ведёт поиски, никого посвящать не стал. Как и говорить о том, как познакомился с этой парочкой.

Рой широко улыбнулся и вышел, зашагав к Хмурому.

– С этого и надо было начинать!

– Слушай, а та блондинка, что, твоя девушка или сестра?

– Нет, – ответил Рой. – Я её вообще не знаю.

– Круто! – обрадовался Балабол. – Я уже хочу познакомиться. А чего тогда ищешь её?

– Хочу попросить у неё пистолет и споранов. – пожал плечами Рой. – Или её огнестрел. С которым она будет.

– А если она не отдаст? – Балабол ускорил шаг, чтобы поспевать за Роем.

– Отдаст, – отрезал Рой.

– Почему?

Рой повернулся к Балаболу лицом, и ответил:

– Я ведь вежливо попрошу.

Балабол так и не нашёлся, что ответить.

Глава 27 Торговец Еврей

В Улье у мужчин есть традиция – не говорить своего имени, а пользоваться псевдонимом. Почему так, никто не знает точно. Кто-то говорит, что имя нельзя оставлять, потому, что удача перейдёт к двойнику вне Улья. Кто-то говорит, что этот обычай принесли беглые зэки. Кто-то считает, что это придумали, чтобы отличать, друг друга от внешников – внешники всегда называют друг друга по именам. Настоящей причины не знает никто.

Заметки Полковника.

Рой шагал, неспешно катя за собой чемодан. Прошло уже два месяца, как он покинул Кумарник и двинулся дальше, туда, где, по словам Хмурого, видели Рыбака, и попутно сделал крюк туда, где видели блондинку-Настю. На поясе была кобура с пистолетом, во второй ракетница, фляга на полтора литра, на голове завязан тёмный тюрбан, а щетина делала его окончательно похожим на террориста.

Вот только быстро обыскать всё не удалось – подбираться к стабам приходилось в одиночку, тщательно изучив территории и маршруты заражённых, приходилось и задерживаться в самих стабах. За это время голубки поменяли территорию. Однако Рой везде справлялся о том, не видел ли их кто, пока снова не находил след.

За собой он катил чемодан на колёсиках, держа за длинную ручку. Шёл он неспешно, даже вразвалочку, откинувшись корпусом назад и уверенно ступая. Однако взгляд был сосредоточенный, им он, как рентгеном, обшаривалсобравшихся, а лицо было без эмоций. Вместо приветствия он поднял руку и кивнул собравшимся. Такая манера выглядела угрожающей, однако он улыбнулся уголками губ и не на кого не глядя, пошёл к командиру оборванцев.

– Ты, – кивнул он. – Трейсер Якорь. Из. Стаба. Мирный.

Рой никогда не отличался многословностью, а после двух месяцев скитаний, прерываемых отсыпными в стабах, и вовсе стал говорить отрывками.

– Ну? – ответил тот напрягшись.

– Я. Брал. У тебя. Пистолет, – ответил Рой, тот и вынул из-за пазухи револьвер. – Возьми.

Якорь присвистнул.

– Рой, ты не переплачиваешь? Брал ТТ, а отдаёшь такой алмаз.

Соседи с интересом покрутили головами, пытаясь разглядеть оружие. Якорь развернулся, показывая револьвер РШ12, самый сильный штурмовой револьвер из известных в мире. Пуля калибра двенадцать и семь пробивала бетонные стены, а людей отбрасывала назад, пробивая почти любую броню и отрывая конечности, если они были без брони.

Рой промолчал и отхлебнул из фляжки, медленно проглотил и почти нормально ответил:

– Забирай. Долг уплачен целиком и полностью.

Горбоносый внимательно посмотрел на Роя и спросил:

– А почему Рой?

– Пчелиный Рой – ответил тот. – Если мы в Улье, то я Пчелиный Рой.

– Хех. – улыбнулся горбоносый. – Оригинально. Я Еврей.

Рой посмотрел на характерный нос и характерные кудри, и ничего не сказал.

– У крёстного одна извилина была, – поморщился Еврей. – И та от каски. Можешь купить оружие. Фуфла не держу. Товар хороший.

Рой задумался – светить платой не хотелось, люди Еврея может, и не позарятся, а кто-нибудь из группы попавших в переплёт рейдеров вполне мог посчитать его лёгкой добычей. Да и кваз этот с ними заставил Роя быть излишне внимательным. Но с другой стороны боезапас надо было пополнять, а для любителей халявы у него была пара сюрпризов и сдерживающий фактор – слухи о нём самом.

– Броня есть? – спросил он.

– Конечно, дарагой. – расцвёл в улыбке Еврей. – Кевларовые бронежилеты с полиамидом, скрытого ношения, есть открытого, есть простые – со стальными пластинами, есть металлокерамика.

– Показывай, – кивнул Рой.

Еврей кивнул похожему на китайца бойцу. Тот отворил створки кузова у автомобиля и вытолкнул к выходу несколько тюков. Рой придирчиво оглядел их. С паховой защитой и системой строп пока решил не брать – неизвестно, насколько в них удобно, штурмовые пока тоже – ещё чего доброго издали примут за внешника. В итоге выбрал бронежилет скрытного ношения класса Бр5 с материалами из кевлара, металлокерамики и гибкого полиэтилена. Такой мог защитить и от АК-74, и АКМ, и «Драгуновки» не говоря уже о пистолетах: ПМ, ТТ, АПС, СР-1. Правда, при определённых условиях.

– Вот этот, – кивнул Рой. – И патроны под двенадцатый калибр. Сотню штук, желательно бронебойных.

Таких нашлось только тридцать. Остальные были только облегчённые – ПС-12А и ПС-12 – утяжелённые.

– Если горошинами – то тридцать штук, – сказал Еврей, оценив весть товар.

Рой прикинул цену. Товар стоил того. К слову, такую мелочь как пистолет девятого калибра можно было купить, всего за три-пять споранов, автомат – около двадцати-тридцати споранов. А одна горошина оценивалась как сорок или пятьдесят споранов, цена варьировалась от стаба к стабу.

– Я рассчитаюсь оружием, – Рой приоткрыл чемодан, стараясь не светить трофей, и пошарил рукой.

Бойцы Еврея заметно напряглись. Рой аккуратно достал три пистолета Стечкина. Еврей поднял брови. Следом долетел голодный вздох рейдеров-оборванцев – Рой вынул три нарезных глушителя к «Стечкиным» и три съёмных проволочных приклада. С таким оружием можно было смело идти на лотерейщика. А если навернуть глушитель, то и на топтуна-одиночку. Пуля била сильно, а съёмный приклад увеличивал дальность и точность стрельбы, и ещё этот пистолет мог стрелять очередями.

– За броню почти, ещё добавь малость, – кивнул Еврей.

Рой вынул ещё два РШ-12. Вокруг разнёсся слитный вздох и приглушённые восклицания.

– Этого достаточно, дарагой. – довольно улыбнулся Еврей.

– Где ты находишь столько добра? – не выдержал кто-то из рейдеров. – У тебя что, дар на нычки заточен?

Рой промолчал и стал молча рассовывать патроны по карманам.

– Якорь, – спросил Рой. – Расскажи, где тебя так потрепали.

Якорь скривился.

– Жопа случилась, – коротко ответил он, обведя взглядом своих людей и нахмурившись. – На рейд мы пошли, в кластер «Асфальт», в пятнадцати километрах от Полиса.

Рой слушал внимательно. Полисом называли стаб, где он сейчас временно проживал. За главного там был огромный кваз-ксер.

– Я с пацанами, ещё трое пришлых, – взгляд Якоря скользил по называемым людям. – И… кваз.

Кваз молча отвёл взгляд, он был сильно подавлен.

– Короче, неудача случилась, – продолжил он. – За мелочью всякой крупняк пришёл, с рубером во главе. Весь боезапас извели почти без толку, газу дали, потеряли три груженых машины без водил, и бежали так, что лёгкие чуть не лопнули.

Рой знал кластер «Асфальт». Опасный кластер, через который снуют стаи заражённых, и где пролегают пути таких львов, как руберы и кусачи. Соваться туда было очень опасно.

– А когда выбрались оттуда, то нарвались на муров, – устало продолжил Якорь. – Отстреляли то, что смогли найти в карманах, и получили так, что мама не горюй. Нас там же на месте пописали, и почикали ножами уши и пальцы.

Тут Рой заметил, что у множества рейдеров руки перетянуты бинтами, у кого-то отсутствовал глаз, или кусок щеки. Муры были достойны ненависти.

– Упаковали всех, а этого… – он кивнул на кваза, – привязали за шею удавкой и газанули. Гнали, да ржали. Потом повезло, мы встретили пару БРДМ из Полиса, и они сделали из муров кучу фарша, а мы погнали на их тачанке в Полис. Здесь у нас кончился бензин, мы встали, но, слава богу, ехал Еврей со своими ребятами. Так, что мы сейчас в глубоком дерьме – огнестрела нет, споранов нет, живца нет, сами отделаны так, что еле на ногах стоим.

Рой перевёл взгляд на кваза. Тело того, покрытое гипертрофированными мышцами, через разорванную одежду напоминало фарш, оттого, что его тащили по асфальту, уродливое лицо было разбито сапогами, а часть пальцев на обеих руках отсутствовала. Похоже, ему нехило досталось. Рой прикинул – через пару дней те, кто не найдут в Полисе работы, погибнут от спорового голодания. Работы на всех просто не хватит. Часть станет грузчиками в «мародёрных» рейдах, часть – носильщиками у трейсеров. Работать будут за еду и живец, не меньше года. Если не погибнут в рейде раньше.

– Подлечи пацанов, – Рой мотнул головой в сторону рейдеров. – И кваза не забудь.

Якорь непонимающе посмотрел на него. Рой молча подкатил чемодан к себе и открыл его. Якорь приоткрыл рот. В чемодане лежали «Стечкины», «Макаровы» с глушителями, штурмовые револьверы РШ-12, два «Узи», пять приборов ночного видения, пачка взрывателей… На живец здесь было более чем достаточно.

Рейдеры переменились в лице.

– Ты уверен, Рой? – спросил Якорь.

Тот кивнул.

– Стой, стой! – Якорь остановил его, всё ещё подозревая, что тот передумает.

– Рой, – сказал кваз, передвигаясь ему навстречу. – Ты можешь сделать меня человеком?

А вот это было уже явным бредом и попахивало культом личности на грани с фантастикой. То, что у него оказался богатый улов, ещё ничего не значит. И делится он не потому, что господь бог, а потому, что сам когда-то умирал без споранов и еды с голыми руками.

– Нет, мой друг, – покачал головой Рой. – Это может сделать только белая жемчужина. А у меня её нет.

Кваз сгорбился, а Рой зашагал дальше. Сделал доброе дело, не фарисействуй. Пусть правая рука сделает это в тайне от левой. Уходя, он слышал, как Якорь торгуется с Евреем, а ещё следом за ним бредёт кваз. Но он этого уже не видел.

Глава 28 Кваз

В Улье говорят, что наш мир не один, их куча похожих, со слегка изменёнными деталями. Поэтому одни люди могут попасть из России, которая видела третью мировую войну, а другие в Россию, которая является ханством, наполненным монголоидными народностями.

Заметки Полковника.

То, что за ним плетётся кваз, Рой заметил. Заметил, но не подал виду. И значения тоже не придал. Ну, идёт в одну сторону с ним, и что с того? К тому же без оружия, отделанный как отбивная и без нескольких пальцев. Последний факт заставил его содрогнуться. У него была хорошая фантазия и, представив себе отсечённые или оторванные тупым лезвием пальцы, он почти физически ощутил их отсутствие на себе. К потерям конечностей или глаз он всегда относился со страхом.

Однако жалость жалостью, сочувствие сочувствием, но Рой продолжал за ним следить. Обо всех возможностях квазов не знает никто. Как и о «даре» который даёт Улей. Свой, по крайней мере, Рой успешно скрывал. Кваз двигался медленно, сильно хромая и припадая на одну ногу, а одну руку сунув за пазуху, похоже, используя как поддержку для сломанных костей. Или тянулся к оружию. Рой успел рассмотреть его за несколько взглядов во время беседы с Якорем.

Обычный кваз. Человек изменённый, прямоходящий, царство – животные, подцарство – многоклеточные, тип – хордовые, подтип черепные или позвоночные, класс – млекопитающие. Степень обращения в кваза – вторая. То, что Рой выделил, как первую стадию, выглядело как обычный зомби – впалые глаза, неестественный цвет лица, затянувшиеся, но не сошедшие раны, острые скулы и прочее. Так выглядят зомби в кино. Второй стадией было изменение по типу лотерейщика – гипертрофированно нарастали мышцы, увеличивая объём фигуры, и несколько вытягивался позвоночник, добавляя роста. При сильной форме прорастали когти, при слабой – руки оставались почти человеческими. На третьей стадии рост и мышечный объём увеличивался многократно, достигая размеров топтуна или даже кусача, начинали пробиваться костяные пластины экзоскелета.

У кваза позади была вторая степень и, судя по всему, средняя. Рост был не такой уж и высокий – всего метр девяносто, руки и ноги были покрыты пучками гипертрофированных мышц, но не до такого медведеподобного объёма, как при третьей степени. Даже лицо, претерпев ряд изменений, хоть и оказалось изуродованным, но не настолько, чтобы полностью потерять человеческие черты. Шея раздулась мышцами. Мышцы под скулами раздулись и выдались вперёд. Челюстные мышцы тоже наросли и выдались вперёд. Сами челюсти немного изменили форму и чуть-чуть длину. Нос смазало и растянуло, оставив пару щелей. Лицо стало похоже скорее на уродливую пёсью морду. Пёсью или волчью. Сходство довершал лёгкий пушок вместо волос на голове, и заострившиеся уши. Что-то вроде оборотня из старых фильмов. Ещё повезло человеку – Рой видел несчастного, который, став квазом, получил лицо инопланетянина из фильма «Хищник». Бедолага постоянно прятал лицо, оставляя видимыми только глаза, не снимал куска ткани даже когда ел или пил, и тщательно следил за одеждой и амуницией, чтобы его не приняли за заражённого. Принять его за лотерейщика было проще простого. Спать с ним отказывались даже девушки б/у, и девушки сильно облегчённого поведения. А этот, по сути, не стал полным уродом, и может пальцы сохранил почти человеческие, без мешающих когтей.

Рой прошёл через КПП. Кваз задержался там, но вскоре показался снова. Когда совпадения случаются более трёх раз – это уже не совпадения. А в Улье лучше вообще не ждать трёх раз. Рой двинулся, сменив маршрут, зашёл за угол, отошёл и прислонился к стене. Достал флягу с живцом, открутил пробку и отпил. С некоторых пор он пил безалкогольный живец на основе какого-нибудь лимонада – зелёного, ярко-жёлтого или тёмно-коричневого.

Через пять минут из-за угла показался кваз. Кваз стал озираться, ища кого-то, а потом замер как вкопанный, увидев Роя, прислонившегося к стене. Рой неспешно пригубил из фляги ещё. Второй рукой он держал за пазухой заряженный РШ-12 с глушителем. Одно лишнее движение, и кваза отшвырнёт на полтора метра.

– Руку покажи, – сказал он.

Кваз медленно вынул правую руку из-за пазухи. Рука оказалась пустой, и повисла плетью. Похоже, и правда – кость или сустав повреждены. На кисти не хватало указательного и среднего пальца. На пальцах присутствовали небольшие когти. Один был отрезан, а второй, похоже, оторван. Рой снова испытал фантомный страх отсутствия пальцев.

– Вторую.

Кваз показал левую руку, которая тоже была без оружия. На ней осталось только два пальца, мизинец и безымянный. Рой снова почувствовал острый фантомный страх, жалость к искалеченному квазу и смесь ненависти и презрения к мурам.

– Хлебни, – протянул он флягу квазу.

Тот протянул, точнее попытался, одну руку, затем обе. Неловко взял её остатками пальцев, и отхлебнул глоток.

– Ты что-то хотел сказать? – спросил Рой.

Кваз молчал. Похоже, просто тронулся умом. Молча, он вернул флягу Рою, и продолжал смотреть на него пустым взглядом. Точнее даже не на него, а на точку перед ним. Рой пожал плечами, взял флягу, сунул квазу в карман небольшой пакетик со споранами и несколькими горошинами, и зашагал к себе. Нашёл небольшой двухэтажный многоквартирный домик и, войдя в подъезд, двинулся к своей двери. Зашёл, отмылся и сменил одежду. Поел. В этот раз он потерял почти все трофеи рейда. Следовало наверстать такие траты. И как можно скорей. Он не мажор, чтобы тратить направо и налево.

Подумав, он решил зайти в местный бар, разжиться новостями. Надел скрытый бронежилет, вышел за дверь и чертыхнулся, хватаясь за пистолет, но остановился, поняв, что опасности нет – у двери на полу, прислонившись спиной к стене и обняв руками колени, сидел кваз. Увидев его, кваз чуть перевёл пустой взгляд, и снова замер.

Рой молчал в шоке. Это было просто абсурдно. Таких номеров в Улье не откалывал никто.

– Какого чёрта?! – спросил он. – Ты что, рехнулся?

Кваз промолчал.

– Я дал тебе споранов и гороха. Иди, сними койку в хостеле. С утра найдёшь работу, квазы всегда ценятся.

Кваз молчал.

Рой положил перед ним ещё несколько горошин. Кваз никак не прореагировал. Чертыхнувшись, Рой, развернулся и пошёл дальше. Его дело. Хочет сидеть под дверью, пусть сидит.

Пробыв в баре около трёх часов, смотря записи любимой «Игры престолов» Рой убил немного времени и прогулялся по Полису. Ещё через час он почувствовал сонливость и пошёл домой.

В подъезде он снова схватился за пистолет и снова чертыхнулся. Кваз был здесь, только теперь лежал, свернувшись. Глупая поза добавила сходства с собакой. Кваз поднял голову, открыв один глаз, став ещё больше похожим на собаку, и снова закрыл его, узнав Роя. Рой оглядел пол – горох лежал тут же. В раздражении он отпер дверь и, зайдя, ударил кулаком по стене. Да, он помог рейдерам, да, он подкинул этому парню средств, но возиться с юродивым он совсем не хотел. Тем более у того теперь была некоторая сумма. Немного остыв, Рой рассудил, что ничего страшного не случилось. Он лёг спать, но некая часть совести не успокоилась, едко точа его.

Отоспавшись, он проснулся и позавтракал под негромкую болтовню телевизора. Вспомнив про вчерашнего кваза, Рой отпер дверь, и чуть не выругался – тот лежал тут же, слегка развернувшись и не шевелясь. Похоже, началось споровое голодание.

Тихо ругаясь самыми последними словами, Рой залил тому из фляги в пасть немного живца. Но без сознания нет глотательного рефлекса. Рой ещё раз выругался – похоже, из-за его равнодушия этот кваз мог скоро умереть прямо здесь. Но тут кваз подал признаки жизни, изменившимся языком слизал с морды капли живца, моргнул, и осмысленным взглядом посмотрел на Роя.

– Заходи, – ответил тот.

Кваз зашёл. На четвереньках.

«Что ж, не похоже, что у меня когда-нибудь тут будет друг, – цинично подумал Рой и невесело усмехнулся. – Но, похоже, в скором времени будет своя собака».

– Пей, – отдал он флягу квазу.

Рой сел тут же на пол. Следовало придумать, что делать с этим чудом.

Глава 29 Бред

Внешники могут воевать друг с другом.

Заметки Полковника.

«Спокойно Лёха, спокойно, – подумал Рой. – Главное, не бесись».

Угу. Не бесись. Что-то не очень получалось. И главное, кваз сидел на корточках, снова уйдя в себя. Хоть бы слово сказал. И как прикажите общаться с этим аутистом? Рыча как белый медведь, Рой расколотил пару тарелок и один табурет. Стало немного легче. Давно, однако, с ним не было припадков ярости. Рой посмотрел на дело рук своих. Снова посмотрел на кваза. И ударил кулаком в стену, сломав хрупкий кафель. Кривясь от ярости и потирая ушибленный кулак, он открыл холодильник и вытащил небольшую бутылочку пива. Хмель должен был обладать успокаивающим эффектом, а спирт – быстро разносить его по телу.

Рой отхлебнул глоток и подождал. В сторону коридора с квазом он старался не смотреть. Через три минуты ярость начала спадать. Подействовало. Он отхлебнул ещё, и снова подождал. Оказалось, что ничего страшного не произошло. И чего было так психовать? Он отпил ещё, окончательно успокоился и, убрав бутылку, задумался. Следовало бы выяснить причину странного поведения кваза. Если это временное помутнение рассудка, то попробовать выяснить причину и устранить.

Плохо. В неврологии и психиатрии Рой не разбирался совершенно. Однако поразмыслив ещё, он понял, что можно вышибить проблему другим клином. Регенерация в Улье идёт совершенно по другим законам, со своими скоростями. Надо было просто ускорить её. Тогда тело восстановится, начнёт вправлять рассудок, и кваз со временем может вернуться в себя. Вот только, сколько будет длиться это время? Рой побарабанил пальцами по столу. Сиделка их него такая же, как и стрелок. То есть никакая. Как и медбрат. А вдобавок ему нужно ходить в рейды за добычей. Хреново.

Подумав, Рой достал несколько капельниц в упаковках и принялся делать растворы. Затем вышел в коридор. Кваз всё сидел тут же, всё так же глядя в одну точку. Рой потряс его за плечо. Никакой реакции. Тогда немного потянул. Взгляд кваза стал более осмысленным, и он двинулся за ним. Но на четвереньках. Рой провёл его к залу, усадил спиной к стене на пол. С дивана этот дебил мог вполне свалиться в своём аутизме и, не дай бог, сломать шею. Затем взял две капельницы – в одной был живчик, из которого путём ректификации был удалён спирт и долит физраствор. Во второй – просто смесь питательных веществ.

Теперь следовало поставить их. Главное, чтобы пациент не начал буянить. С его безумием, и колоссальной силой это могло привести к фатальным последствиям. Кваз и не думал буянить или сопротивляться. То ли и правда тронулся, то ли ничего не понял. Одну иглу Рой воткнул в одну руку, вторую – в другую. Закапали капельницы. Кваз моргнул. Снова моргнул. Похоже, лечение давало свои плоды. Теперь следовало добиться от этого больного полного покоя.

Рой достал из аптечки инъектор и пару ампул с обезболивающим. Удалось даже найти морфий для неотложной помощи. Всего один укол, и глаза кваза закатились, а потом веки стали закрываться, и он провалился в сон. Теперь можно было не бояться, что тот станет буйствовать, и вырвет капельницы. Он пребывал в блаженном сне, а в его кровь закачивалось лекарство, возвращая здоровье и рассудок.

Рой достал блокнот и стал записывать количество введённых веществ, растворы в капельницах, состояние кваза и степень его обращения. Капельницы капали, можно было дождаться, когда они опустеют и со спокойной совестью идти по своим делам. Внезапно кваз не приходя в себя начал что-то бормотать во сне. Перевозбуждение от лекарств? Речь была неразборчивой, словно урчание и скулёж животного.

– Рой, – внезапно отчётливо, но тихо сказал кваз.

Рой подскочил. В бреду кваз назвал его имя. Однако он не приходил в себя. Кваз снова что-то неразборчиво забормотал. Это было интересней.

– Рой… – снова отчётливо сказал кваз. – Не надо… Не режь пальцы! Пальцы! Мои пальцы!

Дальше речь превратилась в негромкий визг и скулёж. Роя передёрнуло. Похоже, бедняга в наркотическом бреду заново видел, как муры отрезают ему пальцы, душат удавкой. А воспалённое сознание приписывало сюда же Роя, которого он случайно встретил.

Если бы у него было больше сил, кваз бы орал, а так только скулил и выл, дёргая руками и царапая остатками пальцев ковёр. Вот тут Роя накрыло. Это было действительно жуткое, пугающее зрелище, даже лотерейщик, которого встречаешь с голыми руками, не был так страшен. Он попытался заткнуть уши ладонями, но визг и стоны кваза проникали через этот барьер. Попытался закрыть глаза, но в мозгу тут же возникал образ корчащегося тела, пытающегося свернуться в комок. Воображение дорисовывало хохочущие силуэты, которые вытягивали из-под тела руку и, прижав её, медленно начинали отрезать пальцы. Безумие может быть очень страшным.

Внезапно кваз затих. Рой поморгал и отнял руки от ушей. До этого он опасался, как бы кваз не сходил под себя, а теперь опасался, как бы не обделаться самому. Кваз молча смотрел на него сонным и в тоже время цепким взглядом. Рой поймал его взгляд. Взгляд кваза наполнился ужасом, лицо изменилось.

– Рой? – тихо спросил он.

– Я. – кивнул Рой, который сам был белее мела.

– Нет… Нет… – зашептал кваз. – Пощади…

– Хорошо, – сказал Рой и, положив тому руку на лицо, закрыл глаза. – Успокойся, всё будет хорошо.

Кваз снова потерял сознание, уходя в наркотические грёзы. А Роя трясло. Мелко потряхивало. Кваз забормотал снова, уже говоря то с Якорем, то обращаясь к невидимым рейдерам, то прося пощадить его, то не резать пальцы, то спасти. Этого Рой уже не выдержал, покинув комнату. В одиночестве он сидел на кухне, хлеща пиво, уже не первую бутылку. Никак не отпускало. Лучше было бы нарваться на кусача. Чуть придя в себя, Рой вернулся к квазу и поставил ему ещё один укол, отправляя в сон. Пусть спит без снов, так, чтобы и говорить сил не было. Затем вытащил капельницы и, оттащив от стены полностью, уложил того горизонтально. Так спокойнее. А то вдруг упадёт ещё.

Первоначально Рой хотел выйти и пройтись по стабу, но теперь какое уж там пройтись! В себя бы прийти. Теперь он просто сидел у себя в комнате, нервно хлебая спиртное и слушал какую-то аудиокнигу, временами не понимая текста. Кваз в соседней комнате тихо посапывал. К счастью. Рой очень не хотел, чтобы у того снова начался бред. Еле успокоившись, он задремал. Это был беспокойный дурной сон – то ему казалось, что кто-то входит в комнату, то, что кваз вдруг оказывается рядом, то, что его разрывают четырьмя автомобилями. Да и выпитое пиво периодически будило его и заставляло идти опорожниться. Рука постоянно тянулось к пистолету, палец вдавливал крючок почти на полную при каждом шорохе. Да и винтовка то и дело оказывалась в руках.

Промаявшись, так ночь, Рой проспал дольше обычного. Проснулся, когда уже стало светло. Первым делом в глаза бросился кваз. Он был тут же, спал, улёгшись у двери. Точь-в-точь собака. Ещё вчера такое поведение шокировало бы Роя, но уже сегодня его мозг игнорировал такое поведение, ещё не отойдя от вчерашнего шока. Аккуратно ступая, помятый Рой прошёл на кухню и предпринял вялую попытку поесть. Получилось с третьей попытки. Попивая чай, он приготовил ещё пару растворов и, взяв ампулы, направился к квазу. Тот продолжал уже не посапывать, а дремать, приоткрыв один глаз.

Увидев его, кваз зашевелился. Рой помахал ладонью, успокаивая его, поставил ещё один укол, отправляя в страну снов, и поставил капельницы. Дождавшись, когда тот уснёт, он посидел рядом, давая стечь капельницам, а затем снова выдернул их. Удостоверившись, что всё в порядке, Рой покинул квартиру и направился стаб. Следовало прикупить еды, своей было не так много.

По возвращении Рой проверил кваза. Тот ещё спал, но уже другим сном – кожа стала на вид более здоровой, ссадины и царапины затянулись, метания прекратились. Кваз уверенно шёл на поправку. Рой сделал записи его состоянии, поел и лёг спать.

Глава 30 Дрессировка

Один из видов самых развитых внешников – нолды. Их техника превосходит любую земную. Есть оружие, стреляющее лазером или плазмой, есть мелкие пистолеты, способные одним выстрелом свалить с ног рубера, есть броня, способная сделать хозяина невидимым.

Заметки Полковника.

К утру мелкие ссадины и шрамы на квазе затянулись, а кожа почти закончила обновление. Пока тот спал, Рой поставил ему ещё один укол, отправляя в забытьё, и пару капельниц. Теперь этот громила должен был проспать до вечера. Как надеялся Рой, мозги вернутся к тому вечером. Собрав снаряжение, он пошёл за пределы стаба, в пару спокойных кластеров – следовало прихватить еды из супермаркетов и заодно вскрыть некоторые свои заначки – схроны с небольшими запасами курительных смесей, пуль и прочего, что могло сойти в Улье за валюту.

Набив полный рюкзак вещей, он отправился обратно. Аккуратно отпер дверь, вошёл. С кухни слышалась какая-то возня. Аккуратно, держа в руке РШ-12, Рой заглянул в кухню. У самой раковины, прислонившись боком к стене и согнувшись, стоял кваз. Вода тонкой струйкой текла из крана. Сам кваз пытался напиться, держа кружку. Получалось отвратительно.

Рой невольно вспомнил сказку «Лиса и журавль». Там, где лиса угощала журавля из плоской тарелки, а он её из глубокого кувшина и оба не могли поесть. Точно так же кваз сейчас не мог напиться – волчья пасть не давала напиться из кружки. Задрав её к потолку, тот раскрыл её, и вылил туда кружку. Половина пролилась мимо, а кружка вывалилась из пальцев, и упала на пол. Кваз нагнулся к раковине и принялся ловить струйку воды пастью, изредка высовывая изменившийся язык и облизывая им мокрую пасть. Рой поставил рюкзак тут же, и вышел в зал. Включил телевизор и DVD-плеер. Против воли ухмыльнулся – в плеере был фильм «Комиссар Рекс».

«Угу, – хмыкнул он. – Его, наверное, так и зовут – Мухтар или Рекс».

Небольшая тень на периферии зрения заставила его мгновенно вскочить и выставить РШ-12 к дверному проёму. В дверном проёме стоял кваз, опираясь на косяк, и насторожено смотрел на него.

– А это ты, – сказал Рой, убирая пистолет. – Поешь.

Потом сам вспомнил, что не распаковал рюкзак. Обозвав себя нехорошим словом, Рой прошёл на кухню. Чуть действительно не устроил сказку «Лиса и журавль». Распаковав пищу, Рой сделал себе огромный бутерброд с колбасой, маслом, сыром и, взяв кружку с кипятком, вернулся в зал. Не потому, что брезговал обществом нового соседа, а от того, что почти физически чувствовал страх, представляя, как тот будет пользоваться искалеченными руками.

С кухни раздались снова звуки возни – кваз восстанавливал силы организма, питаясь. Наверняка, кроме рук, его пасть причиняла ему сильные неудобства – несколько неудобно есть, когда челюсти вытянуты. Придётся или совать пищу сбоку в челюсть, или нагибать голову, чтобы подхватить пищу передними зубами, а потом запрокидывать, чтобы проглотить пищу. Ещё один минус в строении квазов. Получая огромную силу, взамен, кроме уродства, они иногда получали некоторые недостатки, которые сильно мешали им жить.

Так, например, вытянутая «собачья» морда мешала нормально пить и есть. Плоское уродливое лицо, как в фильме «Хищник» приводило к тому, что иногда, особенно когда не было столовых приборов, куча пищи оказывалась на лице у носа, у глаз. Даже когда «плоскомордые» ели булку хлеба, она из-за формы лица краем тыкалась и в глаз. Отсутствие нёба у некоторых приводило к тому, что иногда было невозможно нормально прожевать пищу – стоило только приподнять голову, и кусок, не имея препятствия в виде нёба, мгновенно падал через горло в пищевод. Огромные когти у некоторых мешали некоторым нормально надевать одежду, как Эдварду-руки-ножницы в одноимённом фильме. Да и пардон, пользоваться туалетной бумагой с когтями даже меньшей длины было или очень сложно или просто тяжело. Не говоря уже об обуви, которая могла порваться. О ночном зрении, которое заставляло болеть голову днём, разрывая мозг перенасыщенной картинкой. Или о сверхсильном обонянии у других, которое то и дело вызывало у них приступы тошноты от усиленного запаха экскрементов, помоев и гниющих веществ.

Рой сочувствовал таким людям. Хотя иногда это вправляло мозги некоторым дурачкам, которые ещё не поняли, что такое Стикс, и искренне считали всё это хм, неким подобием своих любимых фильмов, про крутых ребят. Такая метаморфоза в кваза, которую многие дебилы ждали, как манны небесной, очень сильно вправляла им мозги. Больно, жестоко, но вправляла. Стикс не любил позёров и подобных дурачков. Стикс – это не место, где ты можешь удовлетворять своё эго, позёрствуя и убивая кого хочешь, считая себя героем, и не место где сбываются все мечты, типа сверхспособностей, доступных женщин и почти полного отсутствия законов. Стикс – это просто огромный биоценоз биологических цепочек – ему всё равно кто ты, и что хочешь. Для него ты просто пища.

Рой снова поймал в поле зрения фигуру кваза. Похоже, тот поел и теперь сидел у дверного проёма.

«Если у него не хватит сил свалить, то следует сказать ему, чтобы спал на диване, – подумал Рой. – А то этот кретин ещё уляжется спать в прихожей на коврике. С него станется».

– Вижу, ты оправился, – сказал он. – И твой рассудок почти пришёл в норму.

Кваз молчал, только глядя на него.

Рой почувствовал раздражение. Ну, в самом деле, собака собакой. Ещё и тапочки по утрам приносить начнёт. Ему самому не стыдно так унижаться? Или он занимался подобными ролевыми секс-играми в прошлом? От последнего предположения Роя чуть не затошнило.

– Ты вообще слышишь меня? – спросил он, раздражаясь всё больше и больше.

Кваз кивнул.

Ну, хоть действительно понимает речь. И на том спасибо.

– Так какого хрена сидишь там?! Тебе это что, удовольствие приносит?!

Кваз опустил глаза и наклонил голову, смотря в пол. Ну, точь-в-точь собака, которую отчитывает хозяин. Всё понимает, но сказать ничего не может. Понимает, что хозяин недоволен, но не понимает почему. Рой выпустил воздух через сжатые зубы. Спокойно. Спокойно, всё хорошо. Он что, в самом деле, не понимает, что такое поведение более чем странно? Или понимает только отдельные команды? Мелькнула даже безумная мысль, что кваз и в самом деле был огромной собакой, которая под влиянием Улья получила антропоморфное строение тела и некое подобие разума и речи.

Но Рой тут же отбросил это предположение. Оно было явной фантастикой. Он опустился перед квазом на колени, так чтобы быть лицом вровень с ним.

– Ты меня слышишь? – спросил он.

Кваз кивнул.

– А понимаешь?

Кваз кивнул.

– А может, не понимаешь?

Кваз помотал головой.

Ага, значит, действительно, понимает речь. Ещё бы, вчера он явно бормотал во сне. Проблем с речью не было никаких. Так как это понимать? Внезапная мысль пришла в голову как молния – а может он просто частично немой? Или горло так устроено, что говорить тяжело? Дать ему ручку и бумагу, пусть пишет. Ага, как же, много он напишет с такими руками.

– Ладно, приятель, – пожал плечами Рой. – Поругались и забыли. Если хочешь сидеть, то садись уже на диван.

Кваз молча поднялся. Вот это уже было лучше.

Глава 31 Дрессировка. Акт второй

Хигстеры – люди, которые смогли съесть жемчужину в первый день попадания в Улей. Их способности необычайно сильны и со временем усиливаются. Но способность может быть только одна.

Заметки Полковника.

Рой стоял и хмуро смотрел на кваза. Прошла ночь, наступило новое утро, и тот похоже оправился, но вот поговорить с ним… Это было что-то.

– Послушай, – тихо начал Рой. – Тебя легко примут на пост КПП, или в любой отряд рейдеров.

Кваз молчал.

– Я дам тебе пару стволов, и споранов, чтобы ты продержался, дальше будешь получать своё с рейдов.

Кваз помотал головой. Рой окаменел. Этот тип его невероятно раздражал своим упрямством. Упрямством и тупостью.

– Я переговорю с парой людей. Всё будет в норме, – сказал Рой. – Ты согласен?

Кваз снова помотал головой. Он стоял перед Роем, ссутулившись и опустив глаза, а руки держал за спиной.

Нет, он просто издевается, не иначе.

Рой начал расхаживать, стараясь держать себя в руках.

– Я положил тебе в карман пакетик со споранами, там же немного горошин. Это твоё, – сказал Рой. – Бери и уходи.

Кваз не стал делать головой никаких движений, но зашевелился. Рой облегчённо вздохнул. И тут же заскрежетал зубами – кваз доверчиво протягивал ему этот самый пакетик. Возможно, это выглядело со стороны очень смешно, но вот смеяться Рою не хотелось.

– Ты что издеваешься?! – заорал Рой. – Нет, ты точно издеваешься.

Кваз промолчал, только сильнее наклонив голову. Это было комично, если учесть, что он был на голову выше, и гораздо массивнее. А вот Рою было не до смеха.

– Я не понимаю, чего ты хочешь, – нахмурился Рой.

Кваз молчал. Он был сама покорность. Эдакая огромная овчарка, научившаяся ходить на задних лапах. Не ругай меня хозяин, не ругай, я буду себя хорошо вести.

– Ты знаешь… – начал Рой, остановившись перед ним и стараясь поймать его взгляд. – Это уже наглость. Я и так помог тебе. И я предложил тебе хорошие средства и связи.

Кваз ещё сильнее опустил голову и сжался. Хорошо хоть стоял на ногах, не сидел на полу, как вчера.

– Один человек… – вкрадчиво начал Рой. – Пришёл поесть, в столовую. И сказал – дайте мне рагу. А хозяин ответил – сейчас из горячего только гуляш. Тогда тот ответил, что всё равно хочет рагу. Хозяин не дал ему по шее, а ответил что есть и борщ, и солянка, и картошка тушёная с мясом, и пирог, всё доготавливается, всё вкусное и всё достойно того, чтобы его попробовали.

Кваз молчал.

– А тот человек заявил – с голода, мол, помирать стану, а буду дожидаться рагу, – вкрадчиво продолжил Рой. – Вот тогда хозяин и дал ему по шее.

– Рой, – тихо сказал кваз.

Это был первый раз, не считая бреда, когда он заговорил.

Рой дёрнулся, разворачиваясь к нему.

– Р-рой, – повторил хриплым порыкивающим баритоном кваз. – Дай мне по шее.

Рой припечатал себя ладонью по лицу. Отнял руку, и посмотрел на кваза. Тот с самым серьёзным выражением смотрел на него. Оба молчали. Рой не сдержался и заржал как конь.

– Ну, хоть заговорил, – отсмеявшись, сказал Рой. – Как тебя зовут?

– Э… – кваз задумался. – Теперь, наверное, Кваз.

– Да ты большой оригинал, – усмехнулся Рой. – Знаешь, я до сих пор не могу понять, понимаешь ли ты меня, или так, только имитируешь общение.

Кваз видя, что Рой успокоился, перестал сутулиться, поднял голову и стал более раскован.

– Я просто помолчать люблю, – ответил он.

– Оно и видно, – кивнул Рой. – Пошли уже жрать, там и поговорим.

– У меня дар есть, – сказал Кваз, суя сбоку в пасть куриную ножку.

– Угу, – отозвался Рой. – И я даже знаю, какой.

Кваз заинтересованно посмотрел на него.

– Бесить людей, – флегматично отозвался Рой, поглощая свой кусок.

Кваз фыркнул и зашёлся коротким лающим смехом.

Что за он фрукт, понятно не было. Толком о себе не рассказал. Ни кто он, ни как звали до того, как стал Квазом. Так, небольшие дозы информации о том, каким оружием владеет, что умеет делать и что не является каким-нибудь уродом типа мура или подставившего кого-то рейдера, которого все ищут. То, что он не собирается покидать самого Роя, тот уже понял. Бесило, конечно, жутко, но после того, как он проржался, даже немного отпустило. Этот странный чудак несколько разбавил атмосферу. И как-то сердиться на него не получалось. Орёшь на него – он молчит. Ругаешь и поносишь на чём свет стоит – молчит. Только глаза отводит. Отделать его… Ну, попробуй ударь такую махину. В лучшем случае просто ничего не почувствует, в худшем ответный удар будет такой, что мало не покажется, квазы всегда невероятно сильны. Да и бить его как-то не с руки. Он ведь даже слова поперёк не говорит, только молчит. Упрям, как баран, или просто дурак.

В памяти всплыла фраза из старого французского фильма про гангстера и его глупого напарника – один ранен в перестрелке, а второй по жизни. Похоже, кваз по имени Кваз ранен по жизни. Ну что ж, если он попытается сделать какое-либо преступление, то… Бронебойный патрон двенадцатого калибра ранит даже бронированных руберов. В крайнем случае, у Роя был ещё один козырь, о котором никто не знал.

– Ладно, – сказал он поднимаясь. – Я уйду в рейд до вечера, а ты будь здесь.

– В рейд? – спросил Кваз. – Рой, я…

– У тебя пальцы не зажили, – отрезал Рой. – Поговорим, когда восстановятся.

Кваз посмотрел на свои ладони и хмуро кивнул. Рой поднялся, собирая вещи. То, что в Улье заменяло деньги, текло сквозь пальцы как вода, особенно сейчас, когда он накачивал этого чудака капельницами с живцом, и сейчас, когда он отдал богатую добычу потерпевшим поражение рейдерам. Следовало наскрести по своим тайникам всё, что будет иметь хоть какую-то ценность и, возможно, завалить парочку заражённых. Был ещё один способ быстро восстановить материальное состояние, но воспользоваться им Рой пока не решил. Во-первых, из-за того, что пришлось бы идти довольно далеко в один из стабов, а во-вторых, потому, что не хотел снова связываться с потенциальным работодателем.

Выйдя за ворота, Рой, вгляделся в свои схемы. Карты кластеров и схемы перемещений заражённых увеличились. Знания – вот что в Улье было ценнее оружия. Теперь следовало поохотиться.

Глава 32 Заначка

Мелкие животные никогда не обратятся, то же самое и с детьми – пока они не достигнут определённого веса, даже не будучи иммунными, они не превратятся в заражённых.

Заметки Полковника.

Рой шагал по кластеру Песчаник. Один из кластеров, которые в его классификации считались простыми. Здесь скапливалось мало заражённых. Только одиночки-пустыши, случайно отбившиеся от стаи или загнанные сюда. Рядом старался неслышно идти Кваз. Он уже почти пришёл в себя – за неделю, пока он принимал убойные дозы живца, начали восстанавливаться пальцы. Пока только первые фаланги, ещё не обросшие мощными мышечными жгутами, но уже позволяющие совершать простые манипуляции с предметами. Когда они у Кваза появились, тот первым делом в отсутствие Роя постирал свою одежду. Вторым – приготовил еды. Криво, косо, местами не прожарено. Но для таких рук… В общем, не стоило обращать на это внимание.

Ещё через несколько дней Кваз стал рефлексировать от постоянного сидения в четырёх стенах, и пришлось брать его с собой в рейд. Рой относился к этому флегматично – пусть уж лучше будет на виду. Огнестрел Кваз пока держать не мог, поэтому держал двумя руками бейсбольную биту. Пусть погуляет, если уж так хочет, кластер всё равно пустой. Плохо было то, что ловить почти нечего.

Внезапно Кваз остановился.

– Что? – тихо спросил Рой.

Тот лишь мотнул головой в сторону.

Ничего необычного не было – бутик с одеждой. Сначала Рой не понял, а потом до него дошло, что Кваз хочет поменять свои лохмотья на целую одежду.

– Да, – сказал он. – Иди, переоденься.

Кваз тихо зашагал внутрь магазина, а Рой остался в дверях, наблюдая за улицей. Давно следовало это сделать, особенно если учесть, что Кваз, как и другие квазы старался не показывать своего тела, точнее, торса. С голым торсом Рой не видел его ни разу – тот всегда носил кроме футболки ещё водолазку, варёнку и какую-то безрукавку. Вполне обычное поведение – у многих квазов вместо двух человеческих сосков появлялись шесть, а иногда даже восемь или десять как у свиньи или кошки. Все они старательно скрывали эти рудименты. А если вдобавок к этим соскам не дай бог добавлялись небольшие холмики жироотложения любой величины, то и вовсе старались не вылезать из одежды. Местное население не отличалось особой толерантностью, поэтому такие вещи было лучше скрывать.

Мимоходом Рой подумал, что Квазу ещё повезло – рост у него был всего метр девяносто, а телосложение хоть и стало мощнее, но не намного, он даже смотрелся худощавым. Зато мог без проблем найти для себя одежду нужного размера.

Сзади раздались тихие шаги. Рой обернулся и заржал.

– Да тихо ты, – смущённо буркнул Кваз.

Рой продолжал гоготать – всё, что он смог заметить, это то, что майка, которую смог отыскать себе Кваз, оказалась малой, и выставляла открытым голый живот, как женский топик. Это было нечто – громила роста метр девяносто с внушительными мускулами, страшной нечеловеческой мордой, в длинной толстовке с капюшоном и расстёгнутой молнией, и… в топике!

Кваз молча застегнул молнию на толстовке.

– Да… Ну, ты даёшь… – сказал он, отсмеявшись, и оглядел Кваза.

На том были новые с иголочки кроссовки, безразмерные джинсы, утянутые ремнём, и теперь застёгнутая толстовка с капюшоном. Спортсмен. Нет, не спортсмен. Бита в руках. Скорее гопник. Осталось только вручить пакет с семечками и банку с пивом. Ну и попросить сесть на корточки.

Рой не удержался и захохотал снова. Кваз отвернулся.

– Ладно… – отсмеявшись, сказал Рой. – Если уж пошла такая музыка, пошли, зайдём ещё в пару магазинов. Хоть майку нормальную найдёшь.

Кваз промолчал. То ли обиделся, то ли просто не хотел говорить.

Вдвоём они распотрошили ещё один бутик, в котором Кваз нашёл себе ранец для шмоток, и стал похож на гопника ещё больше. Ну, или не на гопника, а школьника или студента. Рой тихо веселился, глядя на него.

Впереди послышалось урчание, и из-за угла медленно вышел пустыш. Рой вытащил из-за пояса пистолет Макарова, самое то, чтобы отстреливать пустышей и бегунов. Но стрелять не пришлось – Кваз шагнул вперёд и с размаху огрел пустыша битой по рёбрам. Тот отлетел на несколько метров и, впечатавшись спиной в стену, сполз по ней. Больше не встал.

Рой присвистнул.

– Впечатляет, – сказал он.

Кваз обернулся и гордо рыкнул.

– Прогуляемся в соседний кластер? – предложил Рой. – Там будет куча пустышей, даже бегуны с джамперами попадутся. Но если повезёт, можно будет разжиться продуктами.

– Я за, – коротко рыкнул Кваз. – Говори куда идти.

Рой махнул пистолетом. Стоило посмотреть, на что способен Кваз. А он подстрахует. Два пистолета – ПМ и РШ-12 могли гарантировать безопасность со своими калибрами – 9 и 12 мм, особенно, если учесть, что для РШ-12 были и бронебойные патроны. Винтовка СВДК калибра девять миллиметров за спиной была приятным дополнением, а с сошками и оптическим прицелом превращалась просто в убийственную вещь. От «Атамана» и егоособенных пуль пришлось отказаться – тротил был не той взрывчаткой, которую легко найти.

Аккуратно ступая, оба рейдера двинулись в соседний кластер. Раздалось многоголосное урчание. Куча бегунов сорвалась с места и ринулась на огромную фигуру Кваза. Тот только хмыкнул, и поудобнее перехватил биту.

БДЫЩ! – первый нападающий отлетел на пару метров. Стая голодных зомби побежала на одинокую фигуру.

БДЫЩ! БДЫЩ! – зомбаки отлетали как кегли, или падали тут же с проломленными головами. Рой снова ухмыльнулся. Кваз был точь-в-точь, как гопник на «стрелке». Через минуту от толпы джамперов не осталось никого. Кваз даже разочарованно огляделся кругом.

Из пятнадцати джамперов только шесть оказались со споранами. Не густо.

– Пошли, – скомандовал Рой. – Сейчас покажу тебе одну заначку.

Буквально через квартал он остановился, и показал на мусорный бак.

– Отодвинь, – скомандовал Рой.

Кваз молча подчинился. Бак отъехал в сторону, явив лестницу в подвальное помещение и потрёпанную вывеску.

– Подвальный магазин, – пояснил Рой. – Закладываю дверь после перезагрузки, а потом беру отсюда немного.

– Круто! – отозвался Кваз, и первым пошёл вниз.

Рой спустился следом.

– Помоги мне набить рюкзак, – попросил он. – Только много не клади, с большой тяжестью не побегаешь.

Кваз посмотрел на него и сказал:

– Р-рой, просто отдай рюкзак мне. Я могу бегать с почти любым весом.

Рой засмеялся:

– Молодец, хорошо придумал, а я туплю просто.

В этот раз рюкзак был нагружен, да ещё и с запасом. Оба рейдера двинули к выходу. На улице что-то показалось странным. Рой замер, пытаясь понять, что случилось, и в тот же миг на них с рёвом вылетел здоровенный кусач. Уже не топтун, ещё не рубер. Кусач посчитал его наиболее безопасной мишенью и рванул к нему. Рой моментально выхватил с пояса РШ. Сейчас можно будет разжиться трофеями… Но наперерез кусачу рванул Кваз, гружёный рюкзаком и с битой наперевес. Рой чертыхнулся, смещаясь, чтобы не попасть в своего недалёкого товарища. Кусач даже не стал менять траекторию и делать лишние нерациональные движения – просто махнул лапой с когтями, и Кваз, еле успевший сунуть под удар биту отлетел как щенок. Рой нажал на спуск, поймав в прицел кусача, только вот из-за того, что он двигался сам, нормального выстрела не получилось, да и отдачей тряхнуло, мама не горюй. Вместо головы пуля попала кусачу в область ключицы.

Из раны у кусача вырвало здоровый кусок мяса вместе с бронёй, толкнуло его, заставив покачнуться и, искривив траекторию, уронило на брюхо в пяти метрах от Роя. Кусач взвыл и, резко дёрнувшись, рванул за угол. Рой выстрелил ещё дважды, но кусач, уже не хотел подставляться и скрылся за углом.

– Ты жив? – спросил Рой.

Кваз лежал на спине.

– Ага, – ответил он. – Повезло. Когтями не задел. И второй раз – когда на рюкзак упал.

Рой моргнул. Очевидно, возня Кваза с джамперами привлекла более сильного хищника. Кваз и правда, отлетев, упал на спину, но плотно набитый рюкзак смягчил падение. Рой снова заскрежетал зубами от ярости – дорогие пули были потрачены впустую, ценный трофей в виде кусача сбежал, помахав лапой на прощание, половина припасов в рюкзаке была теперь помята, передавлена, а то, что было в стеклянной таре, вообще разбито. Сходили, называется за хлебушком…

Вместо слов Рой припечатал себя ладонью по лицу.

Глава 33 Озарение

Заражённые боятся воды и поэтому никогда в неё не входят, так как не умеют плавать.

Заметки Полковника.

Обратно шли молча. Рой был слишком сердит, чтобы говорить, а Кваз, видя его настроение, тоже молчал. Вот куда этот осёл полез? Зачем? Всё шло так удачно – мелочь вроде джамперов расшвыряли без единого выстрела, припасов взяли больше чем обычно, даже кусач пришёл… Так удачно – рвануть прямо на Роя, да по прямой, лёгкая мишень. Стреляй, не хочу. Сам летит на пули. Выхватить безотказный РШ-12, выстрелить первой бронебойной, и ещё для верности двумя средними. Потом подойти к раненной туше и добить выстрелом лёгкой пули… Останется только вскрыть споровый мешок, и забрать трофеи.

Так нет же, этот идиот ринулся наперерез кусачу с одной битой. Верх идиотизма. Хорошо хоть схватил её двумя руками поперёк и отвёл когти. И чудо, что не сломал ни одного пальца. Или рёбер. Дуракам везёт. Зато упал и передавил кучу продуктов. И вместо лёгкого выстрела и большого куша пришлось скакать, пускать пули в молоко, потратить их зря, и дать этому кусачу сбежать!

Рой снова чуть не зарычал от досады. Он уже считал этого кусача своим трофеем. Подобные случаи он предусмотрел, поэтому и держал при себе этот убойный револьвер. Одна пуля на выскочившего топтуна или кусача – и одним трофеем больше. А если в барабане бронебойные – бойся, рубер. Если выстрел тебя не убьёт, то очень сильно контузит. А следующие добьют. Да что там двенадцатый калибр! Несколько выстрелов из СВДК с его патроном 9х64 контузят и убьют топтуна. Такие пули пробивают даже лист стали со ста метров. Даже кусача добьют. Если конечно выпустить много и все в цель. И если конечно и кусач и топтун не будут «рыскать», сбивая прицел и заставляя пулю рикошетить от брони, уменьшая урон. Тут уж и правда – подранить двенадцатым калибром, который, даже уйдя в рикошет, контузит так, что мало не покажется, и добить раненную малоподвижную тушу или если совсем повезёт – неподвижную выстрелами из СВДК. Такая пуля затормозит даже медведя…

Рой снова чуть не хлопнул себя по лицу от досады – следовало уже тогда, подранив кусача двенадцатым калибром, снять со спины СВДК и всадить в него очередь. Тогда бы дичь не ушла. Похоже, он заразился кретинизмом от Кваза.

Надо же было так облажаться!

Мысли снова вернулись к драгоценным патронам. Пули… Пули и патроны… Как долго он искал СВДК!

«Пули… Из Калашникова калибр семь шестьдесят два, в среднем пробьёт лист малоуглеродистой стали восемь миллиметров, как и меньшие калибры, в зависимости от дистанции. Куски мяса или туши любой калибр «калаша» прошьёт навылет… Любую тушу, через медведя пули пройдут, как рентген, но у него хватит сил добежать до стрелка, умрёт потом от потери крови. Калибр семь шестьдесят два и пять с лишним – уложат лотерейщика и тех, кто ниже…»

– Рой, – тихо сказал Кваз.

«К более толстокожим и бронированным… Шкура не так уж толста, и по идее пробивается пулей семь шестьдесят два, но на твари костяные пластины, и она всегда двигается. Пули легко могут срикошетить от того же топтуна (он ведь обрастает костяным экзоскелетом), надломить броню. Тут скорее калибр двенадцать и семь, лёгкий сорт пуль просто рвёт человека, средний – ломает и пробивает лёгкий бронежилет, бронебойный сорт – пробивает все бронежилеты и легкобронированную технику. Убьёт и топтуна, и кусача и, пожалуй, рубера, или серьёзно ранит…»

– Эй, Рой! – снова тихо позвал Кваз.

Но Рой не слышал, он полностью ушёл в себя.

«Калибр четырнадцать… в мировую войну пробивал танковую броню. Танковую! Около ста миллиметров стали или сплава. Вот это было ружьё… А сейчас есть и пулемёт. Смерть элитника. Тут и рикошет не слишком поможет. Даже если срикошетит, удар будет такой, что экзоскелет захрустит и потроха приложит эге-гей!»

– Рой, ты меня вообще слышишь?! – обеспокоено потряс его Кваз.

– Ммм? – Рой замотал головой, отгоняя пороховую нирвану.

– Рой, что, всё так плохо? – обеспокоено, спросил Кваз, глядя на него и держа за плечи.

«Как тебе сказать… – подумал Рой. – Куча средств ушли на помощь раненым рейдерам. Часть тебе. За квартиру надо будет заплатить. Патроны тоже не бесконечные, да и три весьма ценных ушли в никуда… Кусач сбежал, еда передавлена…»

– Рой?

Рой посмотрел в эти несколько наивные глаза, в эту добродушную морду, и внезапно в его голове промелькнула мысль.

– Эй?! Что с тобой! – Кваз даже отодвинулся и отошёл от него. – У тебя сейчас даже лицо поменялось!

Рой молча смотрел на него прозрачными глазами, а хмурое лицо начало стремительно светлеть.

«Что ж я циклюсь как баран – пули, трофеи, цена, – подумал Рой. – Оскотинился, что ли? Он ведь мне жизнь спасал. Точнее, думал, что спасает. Ведь почти с голыми руками кинулся».

Широко улыбнувшись, он захохотал.

– Эй, ты чего? – насторожено спросил Кваз.

Вслед за этой мыслью вернулась первая… А с чего он вообще взял, что Кваз взрослый мужчина? После того, как тот стал квазом, его рост увеличился всего до метра девяносто. Да и в плечах он не сильно раздался. Мускулы… Мускулы у квазов Рой видел и крупнее, гораздо крупнее…

Из всего этого напрашивался логический вывод – будучи человеком, Кваз был небольшого роста или, точнее, среднего роста и худощавого, может быть даже щуплого телосложения. Может быть, даже около метра семидесяти, с весом под шестьдесят пять килограмм…

Комплекция подростка, или даже ребёнка.

Рой вспомнил, как оделся Кваз – хорошие кроссовки, джинсы, майка и толстовка с капюшоном – неизменный атрибут мальчишек-подростков, в которой так удобно прятать лицо и сутулиться.

Это всё объясняло – и странное поведение, и предпочтения кваза, и даже этот героический поступок – броситься под кусача, спасая Роя.

Рой снова расхохотался.

Не стал воровать, пока лежал у него, не кинул, когда почувствовал опасность, а до последнего защищал. Честность и благородство, перемешанные с детской наивностью и не испорченные ещё взрослой злобой и цинизмом. Даже подростковой злобы не было. Так приятно было снова увидеть эти качества.

– Всё нормально, – сказал Рой, отсмеявшись.

Кваз недоверчиво посмотрел на него.

– Спасибо друг! – Рой не удержался и обнял того, похлопав ладонью по плечу – похлопать по спине мешал рюкзак. – Ты меня на самом деле очень выручил.

– Знать бы, ещё, что о чём ты сейчас подумал, – проворчал Кваз, явно смущённый и сбитый с толку.

– Жизнь прекрасна, – ухмыльнулся Рой.

Кваз поспешно отвернулся, и зашагал дальше.

Детей он любил. С ними было приятно общаться. Дети его тоже любили. Своих не было – только племянница. Жены тоже. Рой прикинул про себя его возраст – восемнадцать лет Квазу было точно.

Рой ухмыльнулся. Похоже, теперь у него будет сын.

Глава 34 Выбор оружия

Крупные хищные рыбы типа акулы, или животные типа крокодила могут стать заражёнными, у которых будет способность к плаванию.

Заметки Полковника.

Рой посмотрел на Кваза, разбирающего рюкзак. После его небольшого раскрытия всё стало выглядеть совсем иначе.

«Сын вернулся из школы и разбирает ранец», – подумал Рой и хмыкнул.

Кваз поймал его взгляд.

– Что?

– Да так, ностальгия, – ответил Рой.

Эта странная фраза вдруг жутко напугала Кваза. Он вдруг уронил банку консервов и глянул на Роя так, будто увидел чёрта. Рой озадаченно замер – с чего бы такая реакция.

– Расслабься, – миролюбиво сказал Рой. – Просто племянников вспомнил.

Кваз шумно выдохнул и осел на пол.

– А… – только и сказал он.

Рой пожал плечами и отвернулся. Похоже, не стоит так уж пристально его разглядывать и упоминать при нём всё, что может натолкнуть его на мысль, что Рой понял, сколько ему лет. Неизвестно ещё, как он прореагирует. Однако стоит общаться почаще, только как? Игровую приставку, что ли, где-нибудь найти с дисками и поиграть с ним? Или про девочек поговорить?

Хотя нет, про девочек не стоит. Квазы иногда сильно комплексуют из-за своей внешности. Лучше уж и правда – найти ему игровую приставку. Хотя стоит оставить это до лучших времён, и стоило бы навестить один кластер… И стоило бы найти ему оружие. Мальчик не так безнадёжен, как кажется.

Оружие… В Стиксе это очень важный вопрос. Первоначально Рой склонялся к крупному калибру. Но таких монстров как АШ-12, автомат с калибром двенадцать и семь днём с огнём не сыщешь. А если сыщешь, то расплачиваться будешь жемчугами. Или АСВК, и ВССК с тем же калибром, но они предназначены скорее для засад, с их сошками и прицелом.

А потом Рой открыл для себя девятый калибр и достал СВДК. Сошки и оптику можно снять, приклад складной, конструкция такая, что можно палить даже в упор или с близкого расстояния. Как раз для таких криворуких как он. Калибр девять и три… Со ста метров она прошибала стальной лист толщиной десять миллиметров и неплохо пробивала или надламывала броню отъевшихся заражённых, благо та составляла около двух-трёх процентов от толщины конечности или тела – то есть, как раз около десяти миллиметров. Правда, была и ложка дёгтя в этой бочке с мёдом – если заражённый двигался рывками или крутился – пуля попадала в тело под углом и «соскальзывала» или рикошетила с брони, нанеся сильный удар. Тут СВДК годилась больше для засад – отстреливать малоподвижные цели, которые тебя не видят.

Сейчас он искал винтовку ВСС. Тот же калибр, но конструкция выглядела удобнее, и меньший вес, по крайней мере, на вид.

А ещё были автоматы… В большинстве своём – калибры семь с мелочью и пять с мелочью. Так, оружие против лотерейщиков и ниже. Но были приятные исключения. Которые стоили по-крупному. Опять же из-за своей редкости.

– Кваз, – позвал он. – Ты стрелять умеешь?

– Ага, – отозвался тот.

– Как и из чего? – поинтересовался Рой.

– СВДК, ВСК-94, ВСС, ОЦ-14. – начал перечислять Кваз. – Из автоматов СР-3, ТИСС и 9А-91.

Рой присвистнул.

Всё, что назвал Кваз, стреляло убойным девятым калибром, винтовки, которые он называл, были для профессионалов. Да и автоматы, которые он назвал, были не из простых, и тоже палили девятым калибром.

Кваз или заврался, или только учился стрелять. Причём непонятно с каких лет.

– А из АСВК или ВССК не стрелял? – спросил Рой, чувствуя скепсис.

Кваз посмотрел на него.

– Рой, дай мне сейчас СВДК. Прицел можешь снять.

Рой пожал плечами, и протянул ему винтовку. Кваз молча взял её, разложил сложенный приклад, затем выщелкнул магазин, вытащил девять патронов, оставив в магазине только один, и передёрнул затвор, чтобы выпал патрон из ствола. Потом вложил его в магазин к первому и передёрнул затвор.

Рой рассеянно поморгал – Кваз действовал как профессионал.

Тот подошёл к окну и приоткрыл его.

– Рой, – сказал он. – Посмотри на тот дом, где бельё на верёвке сушится.

Рой постарался сохранить каменное лицо.

Кваз опустился на одно колено, упёр приклад в плечо, а второй рукой чуть поддержал снизу. За пару секунд до выстрела Рой зажал уши руками. В комнате грянуло так, что мама не горюй. Грянуло ещё раз. Рой скривился. Очень скоро придётся объяснять соседям, в чём дело. И придётся придумать что-нибудь правдоподобное.

– Посмотри, – Кваз доверчиво показал пальцем на соседнее здание.

Рой отнял ладони от ушей и посмотрел. Верёвка была перерезана, точнее перестрелена, а бельё валялось на земле. Кому-то придётся стирать это бельё заново.

– Впечатляет, – сказал Рой. – Какие дистанции предпочитаешь?

– Без оптики я со ста метров попадаю в голову, – пожал плечами Кваз. – А с оптикой ещё дальше.

Кваз стрелял лучше, чем он. Гораздо лучше.

Рой шагал, прикидывая план действий, Кваз шёл рядом, в этот раз с СВДК и мачете. У самого Роя на поясе висел верный РШ-12, а в руках был КС-23, про который было известно не так много.

– Рой, ты сказал, что мы идём в кластер Гольф, – своим рокочущим баритоном сказал Кваз. – Там ничего нет. Ни оружия, ни супермаркетов.

Рой кивнул. Этот кластер рейдеры обходили стороной – ровный асфальт, зелёные газоны, высокие здания. И действительно – ни оружия, ни таких хранилищ пищи, как супермаркеты.

– И, можешь добавить, опасный, – добавил Рой. – Но мы идём не в него, а через него.

Это было правдой – из-за того, что людей там было мало, туда не шли крупные хищники, а мелкие сбивались в стаи. Но количество их было таково, что они могли задавить одиночного рейдера, или даже группу.

– Зачем? – даже сбился с ноги Кваз.

– Чтобы попасть в кластер Малыш, – пожал плечами Рой. – Это будет самый безопасный путь. С одной стороны Гольф, который просто кишит мертвяками. Со второй стороны – Скороспелок, который грузится каждые десять часов, привлекая хищников. С третьей – Футбольное поле, Сахара, Гараж и… Логово людоеда.

– А почему не через Футбольное поле или Гараж, как все? – спросил Кваз.

– Видишь ли, – Рой поправил КС-23, – это довольно опасно. Логово людоеда – довольно крупный кластер, заражённые отъедаются там и в соседнем до топтунов и иногда кусачей. Напуганная мелюзга бежит через Гольф в пустые соседние кластеры, джамперы в – Сахару, а бегуны быстрее и сильнее успевают добежать до Гаража, где могут и перекусить при случае. Медляки слабы, и поэтому успевают дотопать только до Гольфа, где и скапливаются. Лотерейщики бегут из Логова людоеда в Скороспелок и тоже отъедаются некоторое время, а потом бегут дальше, спасаясь от перезагрузки. А когда Логово снова идёт на перезагрузку, отъевшиеся кусачи бегут прятаться от перезагрузки в Скороспелок, в Сахару, в Гараж, иногда даже в Малыш и Футбольное поле.

– Значит в Гольфе только мелочь? – спросил Кваз.

– Угу, – кивнул Рой. – А Малыш и вовсе пустует. Между Логовом и Гольфом всегда пустой кластер – Малыш. Все остальные просто кишат крупными хищниками, которые курсируют туда-сюда, да ещё и разбегаются в стороны. А через Футбольное поле следует бежать, только если есть хороший транспорт.

– А ты и правда, трейсер, – пробасил Кваз. – А что с толпой медляков?

– Когда мы придём, я покажу тебе небольшой фокус, – довольно сказал Рой. – А когда провернём всё, зачем пошли туда, то будет совсем хорошо.

– Звучит заманчиво, – пожал плечами Кваз.

Глава 35 Гольф, секрет, трофей

Дар Улья может быть полезным – пирокинез, дар знахаря, и прочее. А может быть бесполезным – определять количество жира в пище, угадывать музыку с первой ноты и прочее.

Заметки Полковника.

– Ну, вот он, Гольф, – Кваз махнул рукой. – Посмотри, сколько их.

Через бинокль было хорошо видно медляков. Их было как зрителей на небольшом футбольном стадионе. Они толпились на улице, стояли на перевёрнутых автомобилях, выглядывали с этажей первых домов.

– Добро пожаловать в Зомбилэнд. – усмехнулся Рой. – Это главная улица, на неё лучше не соваться, нужно идти по задворкам, хотя они тоже забиты до отказа.

– Считай, ты меня заинтриговал, – сказал Кваз. – Давай, рассказывай, как пробраться мимо этих вурдалаков.

– Ты нам поможешь, – улыбнулся Рой. – Сегодня у тебя будет главная роль.

Кваз с опаской посмотрел на него.

– Ты чего задумал?

– Не ссы, – ухмыльнулся Рой и открыл дверь в соседний подъезд. – Зайдём сюда.

Кваз с некоторой опаской зашёл внутрь.

– Теперь готовься, – сказал Рой. – С тобой получится даже лучше, чем обычно. Одень кожаную куртку… Убери винтовку за спину… Так, чтобы можно было легко достать… Голову открой полностью… И теперь один момент… Сожми кулаки…

Рой достал куски картона, порезанные в полоски, и сунул между сжатых пальцев Кваза.

– Это будут твои когти. Когда я скажу, выходи и крути головой. И скалься почаще, рот раскрывай, – скомандовал Рой. – А руками делай движения как кот, изредка.

Кваз кивнул. Он начал кое-что понимать.

Рой вышел на улицу, достал смартфон, нажал кнопку… и улица огласилась рёвом лотерейщика.

– Псс! – сказал он. – Выходи.

– Они уходят… – потрясённо сказал Кваз. – Рой, они уходят!

Рой только ухмыльнулся, глядя в бинокль. Медляки и впрямь сворачивали с улицы и старались скрыться в проулках, в кафе, в подъездах…

– Быстрее! Нам на соседнюю улочку! – скомандовал Рой. – И не забывай делать, как я говорил.

– Р-ррр! – заворчал Кваз, подражая звукам из динамика и царапая воздух.

– Соседний проулок пустеет! – скомандовал Рой. – Давай туда!

Соседний проулочек стремительно пустел. Оба нырнули в него, и короткими перебежками, чтобы дать время медлякам спрятаться побежали через него. Те, которые не успевали убраться, получали мачете в затылок от Роя – спеша убраться они ведь сами поворачивались спиной к двум бегущим рейдерам.

– Зарядка на исходе. Меняем тактику, – скомандовал Рой. – Я жертва и бегу впереди как дурак, а ты бежишь следом и пытаешься меня сожрать.

Кваз довольно рыкнул, имитируя смех.

– Начинаем через три… две… одну…

– Ррррр!

Бешеная гонка продолжилась. Мелькали дома, автомобили, кафешки и спешащие медляки…

– Всё! Перерыв, – скомандовал Рой, вваливаясь в подъезд и поднимая руки. – Ты меня загонял!

– Рррррр! Я страшный лотерейщик! – зарычал Кваз, и замахал картонными когтями. – Рой, да ты гений! А я ещё голову ломал, как ты собираешься мимо них пройти! А как ты раньше проходил?

– Просто, – пожал плечами Рой. – Включал запись и аккуратно шёл. Правда не совсем удачно – лотерейщик долго не показывался, и многие медляки спешили узнать, в чём дело. А сегодня они видели кого-то в коже, как шкура лотерейщика, видели громадину, когти, слышали рёв, и спешили сбежать.

– Рой, а это правда, что ты их изучаешь? – спросил Кваз. – И что у тебя лаборатория была, с их глазами, руками?

– Правда, – кивнул Рой.

– Живчика дай, – протянул руку Кваз.

– Так у тебя же есть. – Рой поднял брови.

– Нет, мне того, который сделан из непонятной хрени и без спирта, – протянул руку Кваз.

– На, – протянул руку Рой.

А он-то думал, как поделикатней заставить Кваза пить его. А то не покидало ощущение, что он спаивает ребёнка.

– Вот, так получше, – довольно крякнул Кваз. – Что дальше по плану, босс?

– Сейчас по плану перекур, а потом через подвал выйдем в соседний подъезд и зайдём в Малыш всего на пару кварталов. Возьмём самую малость и будем возвращаться.

– Это самое… – начал Рой. – Главное, не прыгай передо мной, не загораживай цель. И не пали сразу сдуру. Делай, что буду говорить.

– Угу, – кивнул Кваз поедая тушёнку.

– Смотри, – Рой показал пальцем. – Наша цель – вон та аптека. Аккуратно перебежками входим в неё и снова делаем перекур.

– Угу, – кивнул Кваз.

Оба перебежками двинулись к аптеке. Отворив дверь, Кваз забежал внутрь, и в тот же миг на улице раздался оглушительный рёв. Соскочив откуда-то с одноэтажного здания в их сторону бежал огромный отъевшийся рубер. Кваз резко развернулся, срывая с плеча СВДК и начиная стрелять. Рубер прыгал рывками, как огромная обезьяна, уходя от обстрела. На такой скорости пули только бессильно рикошетили от его брони. Тварь приближалась, покрывая расстояние со скоростью пять метров в секунду.

Рой не стрелял, зачарованно глядя на приближающуюся тушу.

– Рой! – толкнул его Кваз. – Очнись Рой!

Рубер сократил дистанцию до тридцати метров.

Пули в винтовке закончились, и Кваз впустую защёлкал оружием.

– Рой! Проснись! – рявкнул он, меняя магазин.

Рой не пошевелился. Снова застрочила винтовка. Рубер сократил дистанцию до двадцати метров.

– Да что с тобой, Рой! – заорал Кваз. – Он сейчас добежит!

– Глазки закрой, – негромко сказал Рой, продолжая зачарованно глядеть на бегущего рубера. – И забегай в магазин.

Кваз понял – Рой помешался. Стальной Рой, о котором ходило столько легенд, просто сошёл с ума, он даже не стрелял. С перекошенной мордой он откинул винтовку за спину и кинулся к Рою, чтобы схватить того, и утащить отсюда.

Внезапно Рой резко двинулся. Ушёл в сторону от огромных лап Кваза, ткнул того прикладом своего КС-23, не раня, а просто сдвигая в сторону, рывком опустился на колено и сдвинул на лицо горнолыжную маску. Прицелился… Рубер был уже в пятнадцати метрах.

Кваз стоял в адреналиновом опьянении, смешанном с ужасом. Что мог поделать против этой горы мышц и брони Рой этим дробовиком на три патрона? Остановить машину для убийства утиной дробью? Попытаться напугать картечью? Это было безумие…

Рубер заметив, что в него целятся, снова рванул в сторону, сбивая прицел. Рой выстрелил. Но мимо. Куда-то вперёд и в асфальт.

Кваз отчётливо почувствовал, что это смерть. Рубер ещё не добежал, а он уже чувствовал, как мощный удар ломает ему кости, как огромные когти отрывают конечности, как тупая морда отрывает огромные куски от ещё живого тела…

И в этот момент случилось неожиданное – патрон взорвался, и огромное серебристо-белое облако вырвалось наружу, стремительно расширяясь во все стороны.

Рубер вбежал в эту взвесь не останавливаясь. Облако было за его спиной, перед ним, по бокам. И тут он резко остановился, моргнул и заревел так, что стёкла завибрировали. А затем закрыл глаза, и попытался ретироваться. Бесполезно – облако было со всех сторон.

Рой выстрелил ещё раз, и на этот раз попал в морду чудовищу. Патрон лопнул, и огромное облако начало разрастаться вокруг головы рубера.

Рой натянул воротник на лицо, и сквозь ткань сказал:

– Беги внутрь, и глаза, глаза береги!

Кваз только сейчас почувствовал едкий, режущий глаза запах, почувствовал, как лёгкие словно царапнуло наждаком, а голые руки словно полило уксусом. Пятясь, не в силах отвести взгляд, он зашёл внутрь.

Рубер рыкнул, вдохнув концентрированное облако, и взревел. На него было страшно смотреть – из-под закрытых век текли слёзы, из щелей носа сочилась жижа, перемешанная с кровью, из пасти капала кровавая слюна…

Рой рывком вкатился за дверь и ринулся в глубь помещения. Обезумевший от боли рубер по-человечески зажал глаза лапами, не открывая рта неуверенно сделал прыжок и налетел на столб. Без своего звериного нюха и зрения он был беспомощен. Хлопнула дверь. Рубер понял, что ему не выбраться из газового облака, и принял единственное верное решение – не разжимая глаз и лап, сориентировался единственным оставшимся способом – кинулся на звук, стараясь сбежать от этого яда.

Кваз сидел на полу, кашляя и расцарапывая собственные руки и морду, когда огромная туша проломила хрупкую стеклянную дверь с металлической рамой и рухнула перед дверьми. Рубер захрипел и закашлял кровью. Рой из положения «стрельба с колена» передёрнул затвор и выстрелил прямо в открытую пасть чудища. В этот раз это была пуля. Рубер захрипел, и обмяк. Рой сдвинулся вбок, отложил КС-23 на пол и, вынув из кобуры РШ-12, выстрелил руберу в висок. Пуля пробила костяную броню, оставив тёмную рану.

Он аккуратно убрал оружие в кобуру и подошёл к Квазу. Тот лежал на полу, кашляя и пытаясь зажать слезящиеся глаза – через сломанную дверь просочилось ещё немного аэрозоля.

– На-ка, – Рой протянул ему бутылку с молоком.

Кваз схватил её и, не раздумывая, вылил на морду, плеснул в пасть, а остатками измазал руки. Затем шумно задышал.

– Я думал, что сдохну! – простонал он.

Рой протянул ему ещё бутылку с питьевым йогуртом.

– Что это было, Рой? – спросил Кваз, мелкими глотками попивая йогурт. – Страшная штука.

– Угу, – кивнул Рой. – Мало кто знает, что такое КС-23 и какие снаряды к нему подходят. Калибр двадцать миллиметров и нарезной ствол – оружие спецназа. Стреляет травматическими пластиковыми, резиновыми пулями, а также шрапнелью и светошумовыми патронами. Для начала.

– А чем так дохнуло-то?

– Патроны с газом, – пожал плечами Рой. – Цэ-эс, на сленге «Сирень». В первом патроне его было на пятьдесят метров кубических. Режет глаза и лёгкие, заставляет закрыть глаза, кашлять и харкать кровью, иногда сморкаться той же кровью. Боль просто адская. При передозе сжигает кожу, а ещё останавливает сердце и дыхание.

– Жуткая вещь, – кивнул Кваз и нервно почесал ожог на руке. – Реально жуткая.

– А во втором патроне был цэ-эн, он же хлорацетофенон. В народе – «Черёмуха». Тоже такой же объём, – продолжил Рой. – Такая же гадость, только в несколько раз сильнее. И он получил его прямо в голову. И на сладкое – этот же карабин стреляет стальными пулями калибра двадцать миллиметров. Ими спецназ останавливает транспорт. Эту пулю он получил прямо в рот.

– У бедняги не было шансов, – пробормотал Кваз. – Жуткие у тебя игрушки.

– Я ещё не сказал, что он может стрелять газовыми гранатами, – сплюнул Рой. – Говорил же тебе – глаза прячь, уходи. Чего стоял как истукан?

– Дак это… – замялся Кваз. – Я же не знал, что у тебя такая страшная штука. Хотел тебя утащить.

Рой молча улыбнулся.

– Ладно, – сказал он. – Хорошо хоть аэрозоль на улице остался. Почти. Теперь кроме одной мелочи у нас есть ещё богатый трофей виде рубера.

В этот момент Кваз вытаращился за разбитую дверь и даже успел махнуть рукой.

БАХ! БАХ! – тявкнул пистолетный выстрел, и Кваз рухнул на пол.

БАХ! БАХ! – две пули попали Рою в грудь, и он почувствовал, что неловко заваливается на спину, пытаясь подстраховать себя руками.

Глава 36 Третий

Вес, с которого животное превращается в заражённого, равен пятнадцати килограммам.

Заметки Полковника.

Рой лежал на полу, головой привалившись к собственному рюкзаку. Рядом валялся Кваз, задрав морду к потолку и хрипя горлом. Через двери аккуратно вошёл мужчина в камуфляже и кожаных сапогах. За спиной был рюкзак и винтовка, а в руке ещё дымящийся ТТ. Не спеша, он ногами отломал торчащие из рамы куски стекла и вошёл внутрь, убрал пистолет в кобуру.

Рой вспомнил, где он видел это лицо. В Кумарнике, в баре у Бодуна. Трое рейдеров с хищными глазами, и четвёртый – маскирующийся Балабол, готовый втереться к ним в доверие. Тот же Третий, который повёз их в перезагружающийся кластер. Кажется, его звали Шлам, как рассказали потом охранники на КПП, которые впускали и выпускали его.

Шлам с интересом оглядел убитого рубера, неподвижно лежащего Кваза, который хватал пастью воздух, карабин КС-23 и Роя, который прижимал ладони к груди и сипел.

– Шлам, – просипел Рой.

– Рад, что ты узнал меня, сукин сын, – кивнул тот.

– Р-рой, – пророкотал, повернув голову Кваз. – Кто этот ублюдок?

– Один рейдер, который когда-то попытался меня ограбить. И третий после девушки и Рыбака, которого я искал, – просипел Рой, не отводя рук от груди.

– И как видишь, сейчас получилось, – иронично скривился Шлам. – Прошлый раз ты подарил мне винтовку с волшебными пулями. В этот раз я вижу коллекцию не менее чудесного оружия, и вдобавок ко всему тушу рубера. Надеюсь, там будет куча жемчуга.

– Сукин сын… – простонал Кваз.

– Знаешь, никак не могу понять, как ты выжил в прошлый раз, – проигнорировал его Шлам. – А это что, тот тип? Сильно он изменился с тех пор.

Кваз зашевелился, пытаясь сесть. Шлам подошёл к нему и, подняв СВДК, с размаху ударил прикладом в живот, затем в грудь, а потом съездил берцем по лицу.

– Не могу понять, где кровь? – нахмурился он. – Ладно, полежи пока, сначала черёд твоего дружка.

Действительно – хотя две пули попали Квазу в грудь, под ним не было лужи крови, да и пасть была чистой. А вот одёжка была пробита. Шлам подошёл к Рою и удовлетворённо кивнул. На полу крови не было – она сочилась между губ. Видно, пули остались в теле. Шлам бережно положил на пол СВДК, опустился на колени перед Роем и потянулся к кобуре с РШ-12.

Вдруг Шлам замер.

Рой улыбался. Он отнял одну руку от груди, где под полой жилета прятал пистолет – теперь в ней был пистолет Макарова, который упирался стволом Шламу прямо в лоб. На лице появился ужас, тело почувствовало смерть.

БАХ! – коротко тявкнул пистолет, и пуля прошла через голову Шлама. Тело завалилось лицом вниз и замерло.

– Хех… – ухмыльнулся Рой окровавленными губами. – Сколько лишнего трёпа. Мог бы застрелить сразу, и остался бы жив. Кваз, ты как?

Тот повернулся на бок, скуля от боли.

– Я… я… я в порядке. – прохрипел он. – Только этот урод из меня… весь дух… выбил…

Рой криво усмехнулся и выронил пистолет.

– Правда… Рой… – Кваз приходил в себя. – Помнишь… Ты, когда я сказал, что у меня дар… Ты пошутил, что бесить людей…

– Помню, – улыбнулся окровавленными губами Рой. – Ты меня тогда здорово взбесил…

– Хех… Так вот… Мой дар – контактный телекинез на близких дистанциях. Я могу отодвигать предмет с расстояния пяти сантиметров. Бить без контакта. И… блокировать или замедлять снаряды – ножи, стрелы, пули… – пояснил Кваз, садясь. – На пулю сил не хватает, максимум, что я могу – всем телом включить телекинез и повернуться боком, чтобы она соскользнула или срикошетила. А тут две… Как будто кувалдой в грудь приложили, да ещё и спиной об пол.

– А… – протянул Рой. – А я думал, тебе повезло, что кусач на той охоте не попал в тебя когтями, а ты защитился.

– Не… – протянул Кваз и встрепенулся. – Я защитился… Ты как, Рой? Господи, Рой, да тебя нехило приложило!

– Хреново, – пожал плечами Рой. – А вот тебе подфартило. Бери всё, что тут есть, и спеши праздновать. Теперь это твой трофей. Или можешь застрелить для надёжности, и сваливать. Теперь ты богач.

Кваз, который поднялся, посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Ты меня что, в кидалы записал?! – обиженно взревел он. – Я похож на собаку, а не на крысу или свинью! Давно меня так никто не оскорблял!

Рой захихикал.

– Держись Рой, держись, – забормотал он. – Был бы спек… Нет спека… Да здесь же аптека, должны быть обезболивающие, морфий в конце концов!

Кваз заметался рядом со стеллажами.

– Рой, не умирай. Я донесу тебя до Полиса. Ты прости, что я тебя тогда довёл… Я не хотел, и прости за то… – Кваз обернулся и замер, замолчав на полуслове.

Рой стоял, выпрямившись, подобрав упавший Макаров и оттирая кровь с лица. Выглядел он отчего-то очень счастливым.

– Рой! – Кваз схватил его двумя руками за плечи. – Как?

– Ты возможно не помнишь, – сказал Рой. – Когда я встретил тебя и остальных рейдеров, я покупал у Еврея бронежилет скрытного ношения. От ТТ он защитит, и ещё много от чего.

– А кровь? – спросил Кваз.

– Губу прокусил, когда упал, – пожал плечами Рой. – Больно.

– А… – Кваз вспомнил, как Рой, выронив ПМ, слабо шевелясь, предлагал забрать всё. Или застрелить и забрать. И вспомнил ещё кое-что…

ПМ, из которого Рой застрелил Шлама, был в левой руке. Из руки он выпал достаточно далеко. Вот только Рой был правшой. И его правая рука всё это время была рядом с РШ-12. Вдобавок заряженного калибром двенадцать и семь, возможно средним или бронебойным. Холодок пробежал вдоль позвоночника. Горло непроизвольно дёрнулось сглатывая. Представить, что было бы, попытайся он забрать все трофеи себе, или напасть Роя, он не хотел. Точнее упорно гнал видение, в котором тяжёлая пуля отрывает ему руку или сносит полголовы.

Было даже жутко представить, что могло бы случиться, если бы Рой хоть в чём-то заподозрил его.

– Эй! – Рой помахал рукой у Кваза перед лицом. – Ты чего?

Кваз моргнул.

– Да ты хоть знаешь, кто ты после всего этого? – зарычал он.

Рой попятился, примирительно поднимая руки.

– Да у меня чуть сердце не остановилось! – взревел Кваз, хватая со стеллажа картонную коробку. – Я ведь поверил, что ты умираешь!

– Стой! – крикнул Рой, но было поздно – коробка правосудия обрушилась ему на голову.

А дальше он помчался, петляя как заяц, а разъярённый Кваз бежал, следом швыряя ему в спину коробки, склянки, и рыча как бурый медведь.

– Идиот, – буркнул Кваз, садясь на пол.

– Ладно-ладно, – замахал руками Рой. – Давай посидим тихо, а то мне нехорошо. Бронежилет – это здорово, но ударило так, что я думал, рёбра поломало.

– А чего сразу не сказал? – снова взревел Кваз. – Дебил!

Рой промолчал.

– И сам в ожогах… – Кваз осмотрел его руки и часть лица. – А молоко всё на меня перевёл. Вдвойне идиот.

– Да тебе нужнее было, – Рой счастливо улыбался. – С живцом само заживёт.

Он встал и пошёл к руберу.

– Так… – прокомментировал он. – Богатый улов… Свою долю сам возьмёшь?

– Да на что мне моя доля, – буркнул Кваз. – Я живу-то за твой счёт. И не сделал почти ничего. А на жемчуг чёрный с некоторых пор вообще смотреть не могу.

– Да так, – рассеянно пожал плечами Рой. – Лучше иногда отдать побольше, чтобы потом не получить нож в спину.

– Вот после таких слов я тебе точно нож в спину суну! – снова рассердился Кваз. – Урод.

Рой снова улыбнулся.

– Ладно, не кипятись. Я дам тебе половину. Если не хочешь брать, тогда просто храни.

– Слушай, Рой, а что это за хмырь был? – вдруг спросил Кваз. – Редкий урод.

– Да так… Может ты слышал, что я ищу двоих мужчин и одну девушку, – пояснил Рой, вскрывая споровый мешок рубера. – Это был третий из троицы. По последним слухам он болтался где-то возле Полиса. Я и пошёл в Полис, сильно хотел повстречать его.

– А зачем?

– Да так… – Рой сделал неопределённый жест. – Недалеко от Кумарника он с двумя дружками пытался меня ограбить. Меня и моего приятеля. В живых бы не оставил. Его дружков я скормил лотерейщикам. А он спасся, отделал меня и моего приятеля, забрал всё, что имело ценность, и завёз в кластер, который должен был перезагрузиться, на пять километров. А сам свалил.

Кваз промолчал.

– До Кумарника было сорок километров, – продолжил Рой. – С тех пор я очень хотел с ним повстречаться. Ну, что ж… Трое человек думали, что убили меня, ради своей выгоды. Они ошибались. Осталось ещё двое.

Кваз снова сглотнул. Он снова, как и несколько минут назад, почувствовал жуткий страх, глядя на этого человека.

Глава 37 Тихий вечер

Самые крупные из заражённых – элитники обладают интеллектом, способны понимать человеческую речь и делать логические выводы.

Заметки Полковника.

Рой аккуратно вскрыл споровый мешок рубера. Сорок горошин, пятнадцать споранов и две чёрные жемчужины. Неслыханное богатство. Половину он протянул Квазу.

– Рой, а зачем мы шли? – спросил Кваз. – За рубером или за этим хмырём?

– Нет, – покачал головой Рой идя куда-то вглубь помещения. – Мы пришли за вот этим, – он выволок картонные, плотно упакованные ящики с наклейками, на которых было неизвестное название. – А то, что тут оказались рубер и Шлам – просто совпадение.

– И совпадение, что за несколько дней до встречи ты купил скрытый бронежилет, – скептически пробормотал Кваз.

– Именно, – кивнул Рой. – Мы возьмём эти ящики и ещё пару похожих. Это и есть наш груз.

– А что это? – спросил Кваз, принюхиваясь к ящикам.

– Потом, – сменил тему Рой. – Предпочитаю вообще об этом не говорить.

Кваз покрутил ушами как собака и высунул язык.

– Ага, ага, – сказал он. – Слушай, а классная идея была с эти газом. Откуда узнал?

– А, это… – Рой махнул рукой. – Ты ведь спрашивал, изучал ли я заражённых. Изучал, и глаза тоже. У самых развитых они светочувствительны, и гораздо… э… более многофункциональны. А значит и чувствительней, чем у людей. То, что почувствовал ты, он почувствовал бы раз в пять сильнее.

Кваз присвистнул.

– Круто! Ты был биологом, доктор Франкенштейн?

– Нет не был, – улыбнулся Рой. Кваз порой его сильно веселил. Отцовский комплекс?

– Р-рой. – Кваз запрыгал на четвереньках, имитируя собаку. – А давай валить так крупняк? Руберов, элитников – всех. И будем с кучей трофеев.

– Не-а. – Рой покачал головой. – Такие штуки достать сложно. А будешь покупать – всегда найдётся дурак, который скажет что ты мур, а газ тебе нужен, чтобы охотится на людей.

Кваз помотал головой, имитируя собачий скулёж и явно демонстрируя разочарование.

– Да, и кроме того, я не слишком тщательно изучил руберов. А про элитника слышал только слухи, – пожал плечами Рой.

– А я уж думал… – разочарованно протянул Кваз, поднимаясь с пола. – Но сейчас нехило мы подогрелись?

– Угу, – кивнул Рой. – Как придём в Полис, заплатим за жильё, купим снова пуль, из споранов сделаем капельницу и проставим тебе, горошин съедим, и снова почти ничего не останется.

Кваз засопел.

– Рой, не надо мне капельниц, – сказал он. – Так, живец попью.

– Руку покажи, – потребовал Рой.

Кваз нехотя протянул правую руку. Оторванные указательный и средний палец восстанавливались – первая фаланга отросла заново, и на каждом начал восстанавливаться сустав.

– Вторую.

На левой, где отсутствовало три пальца, дела обстояли не так радужно – первая фаланга ещё не закончила отрастать.

– У тебя ещё пальцы не восстановились, – сказал Рой, глядя на него. – Экономить на них собрался?

Кваз промолчал.

– Ничего, у нас ещё жемчуг останется, – утешил его Рой. – Его надолго хватит.

Кваз заметно повеселел.

– А теперь пойдём, посмотрим, как сюда попал этот урод. И как он пережил газовые патроны.

Этот урод пережил аэрозольное облако достаточно просто – заперся в легковом автомобиле и поднял стёкла. Зато теперь было на чём уезжать. Теперь можно было ехать через «Футбольное поле».

Ехать оказалось на удивление просто – «Поле» почти всегда было пустым кластером без орд заражённых, а на случай всяких неприятностей был крупный калибр и патроны с газом. К тому же ехать гружеными такими трофеями было вдвойне приятно.

Рой сидел за рулём и неторопливо выбирал дорогу. Садиться за баранку мальчишке он не доверил.

– О чём думаешь? – спросил Кваз с соседнего сидения. – Вроде всё хорошо прошло, а вид у тебя слишком хмурый.

– Думаю, что если я прав, то ты, похоже, зря со мной связался, – хмуро сказал Рой. – Пожалуй, лучше было бы, если бы ты исчез после нашего знакомства.

– Ты о чём? – Кваз смешно открыл пасть и высунул язык.

Рой неодобрительно покосился на него. Он не понимал, дурачится ли Кваз, или у него такая потребность в дыхании. Впрочем, пусть делает что хочет, это его развлечение.

– Рой, ты чего? – Кваз по-щенячьи посмотрел ему в глаза. – В такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит.

Рой против воли улыбнулся. У Кваза отлично получалось выводить его из депрессии.

– Сейчас лето, – хмыкнул он.

– Вот именно! – серьёзно ответил Кваз. – Я могу обгореть.

Рой против воли рассмеялся. Кваз довольно зафыркал и замотал мордой. Если бы у него был ещё и хвост, он бы им повилял.

– Так что, ты не хочешь мне сказать? – спросил он. – Скажи. Позязя.

– Шлам, – сказал Рой. – Он как-то подозрительно оказался в нужном месте в нужное время. И как-то легко нас нашёл. А куда мы пойдём, я не говорил никому. Даже тебе.

Кваз замолчал, свесив язык и внимательно глядя на Роя.

– И ещё менял маршрут. И входов в «Малыш» была просто куча. Никто не знал, откуда мывойдём.

– Ты меня подозреваешь? – тихо спросил Кваз.

– Нет, – спокойно ответил Рой. – Ты мог бы попытаться убить меня, когда я имитировал собственную смерть. Возможно, с твоим даром даже смог бы отклонить мои пули. Но ты вместо этого бросился меня спасать. И ещё рыдал при этом, ища лекарства.

– Это потому, что твой «Чертополох» глаза жёг! – обиженно шмыгнул носом и отвернулся Кваз.

– Я так и подумал, – дипломатично ответил Рой.

Кваз посмотрел на него так, словно хотел стукнуть.

– И, исходя из этого, я думаю, ему кто-то помог, – Рой сделал вид, что не заметил взгляда. – И это как минимум плохие ребята. И они придут за тобой, при случае.

Кваз хрюкнул. Затем затрясся и начал издавать хыкающие смешки.

Рой удивлённо посмотрел на него.

– Прости, – отсмеявшись, сказал он. – Опасаешься за меня, это так мило…

Рой с некой досадой посмотрел на него – мальчишкам свойственно преувеличивать свои силы.

– Один раз за мной уже приходили плохие ребята, – сказал Кваз. – После того, как оклемался, мне уже ничего не страшно.

«Что?» – подумал Рой, а потом понял, что Кваз говорит про муров, которые отрезали ему пальцы и протащили по асфальту на удавке.

– А… Прости, – сказал он вслух.

– Купи мне косточку и мы квиты, – довольно распахнул пасть Кваз, вываливая язык. Похоже, это ему заменяло человеческую улыбку.

– Тебе какие фильмы нравятся? – спросил Рой.

– Что? – не понял Кваз.

– Кино говорю, какое смотришь? – спросил Рой.

– Это для чего? – вытаращил глаза Кваз. – Руберов можно ловить, показывая им кино?

Рой закатил глаза. Реплики Кваза иногда чуть не заставляли его биться головой о стену. И не поймёшь, серьёзно он говорит или издевается.

– Представить не могу, как они дружно садятся перед телевизором, – продолжил он. – С попкорном и чипсами.

Рой представил, как тролли из «Властелина Колец» садятся рядком перед телевизором, включают… В этот раз он не смог сдержаться и заржал в полный голос. Кваз рядом радостно раскрыл пасть, вывалил язык и затрясся в приступе смеха.

– Нет, – сказал Рой всё ещё ухмыляясь. – Если кого-то сегодня и можно будет ловить на фильм, то только меня. Не собираюсь ничего делать вечером. Проты́каю остатки рубера, сделаю кое-какие записи и весь вечер до самой ночи буду смотреть кино.

– Вау! Тогда я тоже хочу стать жертвой, – загримасничал Кваз.

– Про зомби смотреть не хочу, – размышлял Рой поворачивая руль. – И так насмотрелся. Включу, пожалуй, «Как украсть небоскрёб», потом «Звёздную пыль», а потом «Призрачный патруль». Буду ржать как конь весь вечер.

– Ага, ага, – кивнул Кваз. – Меня позвать не забудь.

– Обязательно, – отозвался Рой.

У самого дома на лавочке сидел Якорь. Уже более здоровый, отъевшийся, спокойный.

– Бог в помощь, Рой, – весело сказал он. – А я вот спасибо всё сказать хотел.

Глава 38 Райский уголок

Элитник обладает сильной способностью – морок, заставляющей взгляд соскальзывать с него, словно его и нет. Даже находясь рядом, он может стать «невидимым» для рейдера. Данный дар – телепатия, камеры и другие средства наблюдений легко продолжают видеть противника.

Заметки Полковника.

– Так, запомни, – скомандовал Рой. – Говорить буду я. Не вмешивайся, даже если будешь в чём-то уверен. Смотреть по сторонам можно. Трогать нельзя – потом можешь и не расплатиться.

– О'кей босс, – отозвался Кваз.

– Рад, что ты понял, – хмуро отозвался Рой. – И самое главное. Не соглашайся ни на что, даже если тебе что-то предлагают даром.

– Я понял, – отозвался тяжело груженый Кваз. – Только не думаю, что кто-нибудь польстится на меня.

– Польстятся, уж поверь, – кивнул Рой. – Кого-то интересует не твоя внешность, а выгода, которую можно из тебя извлечь.

Оба сидели в стабе «Райский уголок», в баре «Богатый улов». Не самое плохое место. Деревянные панели, аккуратные столы, барная стойка с кучей пивных кранов, холодильник с более крепкими напитками для любителей поквасить. Но самое главное – пара крепких охранников на входе с электрошоком и короткими автоматами солидного калибра гарантировали спокойствие всех посетителей. Из еды – полуфабрикаты, разогретые в микроволновке.

В стабе «Райский уголок» можно было получить абсолютно любое оружие. И абсолютно любые услуги. Любой наркотик, включая лайт спек, и любых девочек. Самых красивых, и самых умелых. А при желании не только девочек. Один из местных Лас-Вегасов Улья. Любые наслаждения.

Сюда они двинули прямиком из Полиса, забрав груз. На столе стояли разогретые бургеры и здоровенные кружки с пивом. Хотя Рой с удовольствием бы не пил, но само общество в Улье навязывало свои правила поведения.

– Бери, – подошедший бармен протянул сразу пачку соломинок.

– Не мне. Ему, – кивнул Рой на Кваза.

Тот кивнул, понимая.

Кваз тут же сунул трубочку сбоку в пасть, а второй конец в стакан.

– А-а-а… – довольно выдохнул он. – Какое же это наслаждение, что не надо постоянно задирать голову, чтобы попить.

– Знаешь. Я ищу двух людей, – начал Рой. – Мужчину и девушку…

– Слышал, раньше речь шла о трёх, – перебил бармен. – Что стало с третьим?

– Неудачно поохотился на рубера. – пожал плечами Рой.

– Тип, которого звали Рыбаком появлялся здесь около двух недель назад, – пожал плечами бармен. – Говорят, покупал оружие. А девушка… Не знаю, как зовут ту блондинку, но она подходит по описанию.

Рой глянул в сторону барной стойки. Около стойки стояла девушка. Стояла спиной. Точёная фигура без лишней худобы и жира как у фотомодели, светлые волосы, собранные в хвост. Камуфляжные штаны со щитками на коленях, зашнурованные берцы, майка-безрукавка цвета хаки и поверх неё бронежилет.

Рядом была группа мужчин, у всех профессиональное оружие и осанка профессиональных рейдеров или трейсеров. Особенно выделялся маленький низкорослый тип с огромным рюкзаком – у него явно был дар физической силы, и второй – высокий, обманчиво медлительный и рассеянный.

Рой внимательно разглядывал всю группу. Девушка развернулась. Нет, это была не Настя.

– Эй ты! – резко сказала она и двинулась к их столику. – Чего уставился?!

Рой поморщился. Вот только разборок сейчас не хватало. Девушка подошла и встала так, чтобы держать в поле зрения и Роя, и Кваза. Рой медленно откинулся на стуле и подчёркнуто медленно сложил пальцы в замок. Остальные рейдеры мимоходом поглядывали, но вмешиваться не спешили. Низкорослый смотрел вполоборота, а ещё один смотрел прямо.

Рой медленно потянул шею и не торопясь повернул голову. А затем посмотрел на неё в упор.

– Прости, – флегматично пожал он плечами. – Я обознался.

Неизвестно, что больше впечатлило девушку – его неспешность или его вежливость, но она развернулась, не разжигая конфликта.

– Рой, ты… – начал Кваз.

Что он хотел сказать, Рой так и не узнал. Девушка резко развернулась и рывком приблизилась к столику, а затем опёрлась на него обеими руками. Рой мысленно скривился. Квазу стоило подождать.

– Да ладно, – сказала блондинка. – Всё нормально. Смотри, сколько хочешь.

Кваз поперхнулся. Блондинка похлопала его по спине и села за соседний стул напротив Роя.

– Мне не жалко, – добавила она.

Кваз посмотрел на неё, но ничего не сказал.

Девушка наклонилась вперёд, поставив локти на стол, а руками подперев подбородок.

– Значит, ты и есть тот самый Рой, который ищет ту единственную, что запала ему в душу, – констатировала она.

– И ты не представляешь как, – мрачно кивнул Рой, не удержавшись от иронии.

Никто из рейдеров не представлял, насколько запала. Хотя нет, был человек, который мог это представить – сама Настя.

– Значит, ещё есть настоящие мужики, – блондинка по-мужски протянула ладонь. – Рина.

Рой пожал руку.

– А это Кваз. – показал он на Кваза. – Его имя.

Кваз протянул правую ладонь, на которой почти закончили восстанавливаться утраченные пальцы. Рина мельком глянула на них, и аккуратно пожала.

– Скажи, это, правда, что у тебя есть этот товар? – спросила она, понизив голос и снова наклоняясь над столом.

– Догадываюсь о чём ты, – флегматично ответил Рой. – Да, он у меня есть, и как раз с собой.

У Рины на лице появился интерес.

– И как? – спросила она. – Действительно работает?

Тут Рой смутился.

– Не могу протестировать на себе, – сказал он. – Сама понимаешь, эффект будет другим.

Рина звонко расхохоталась. Рейдеры за стойкой заметно расслабились, а пара недоумённо переглянулась, и пожала плечами. Один, тот самый, который смотрел, открыто медленно двинулся к столику.

«Муж, – подумал Рой. – Классическая ситуация. Хоть я и не прячусь в шкафу».

– Да, было бы странно, если бы он был тем же, – отсмеявшись, сказала она.

«Муж», между тем, приблизился настолько, чтобы слышать разговор.

– Сама понимаешь, – ответил Рой. – Об… этом я не расспрашивал. Неприлично говорить о таких вещах.

Рина снова не удержалась от улыбки.

– Ладно, а от чего эффект сильнее? – спросила она.

– От ампул, – сказал Рой. – Принимают только ампулы.

Рейдер сел на второй свободный стул рядом с Риной. Лицо у него было довольно мрачным – ещё бы, кому понравится, что какой-то мутный тип ведёт разговоры с твоей девушкой. И ещё предлагает ей уколоться или проглотить таблетку.

– А… – Рина повернулась к нему. – Рой, это Ампер, мой мужчина. Ампер – это Рой, трейсер, который ищет свою девушку.

После последней фразы Ампер чуть расслабился и протянул ладонь. Рой пожал крепкую ладонь, не став опровергать фразу Рины. В конце концов, она не просто так сказала эту фразу. И было понятно, для кого.

Ампер вопросительно посмотрел на Рину.

– Он рассказал смешной анекдот, – соврала она. – О, чёрт…

Кваз с недоумением посмотрел на неё.

– Много выпила, – встала Рина. – Отлучусь ненадолго.

Ампер перевёл изучающий взгляд на Роя. Рой посмотрел открыто. Примерно так мужчины глядят друг на друга, когда решают, что делать – дать друг другу по морде или пойти вместе на футбол. Рой отхлебнул пива. Ампер тоже.

– Скажи, что такое Рина хочет у тебя купить? – спросил Ампер.

– Ничего плохого, – пожал плечами Рой. – Это не наркотики. И не средство для балдежа.

– Тогда что? – снова нахмурился.

– Извини, об этом неприлично говорить, – ответил Рой.

Ампер нахмурился, а Кваз отставил кружку чуть повернулся торсом к нему и передвинул руки ближе к телу.

– А вот это подробней… – сказал Ампер, посмотрел ему в глаза.

– Спроси её сам, – глядя в глаза, ответил Рой.

– Мальчики, – прервал их звонкий голос. – В чём дело?

Рина снова села между Квазом и Ампером, заметно придвинувшись к последнему. Но Ампер на это не купился.

– Рой тоже рассказал мне анекдот. Но вот мне он не понравился, – сказал он. – Что за дрянь он предлагает?

– А, милый, забудь, – Рина положила ему руку на плечо. – Сущая ерунда.

– Ты предлагаешь мне смотреть, как ты колешься какой-то дрянью, которую ты взяла у мутного типа, и говоришь что это ерунда? Забыть?

– Ты мне что, не веришь? – спросила Рина.

– Верю. Но хочу знать, – твёрдо сказал рейдер и отхлебнул пива.

Рина наклонилась к нему, и что-то зашептала в ухо. Тот сначала побагровел, потом побледнел, на лице отразилась непередаваемая гамма чувств, а после поперхнулся и брызнул пивом, как из пульверизатора.

Рина снова засмеялась, Кваз сидел, ничего не понимая, рейдеры были несколько удивлены, а у Роя на лице было написано – «Я же говорил…»

– Дай упаковку ампул, – сказала Рина. – На сколько хватит?

– Наверное, месяца на четыре… – ответил Рой. – Двадцать пять горошин.

Рина потянулась к карману, но Ампер жестом остановил её и молча протянул Рою указанную сумму. Он всё ещё пребывал в некой прострации.

– Без обид, Рой, – сказал он, и пошёл к барной стойке.

– Четыре… – блаженно улыбнулась Рина. – Кайф… Ты и правда оригинал.

– Буду считать комплиментом, – отозвался Рой, спокойно попивая пиво и закусывая.

Кваз дождался пока та отойдёт и тихо спросил:

– Рой, что это такое, да ещё за такую цену?

Рой молча посмотрел на него.

– Ты правда хочешь знать? Ну, садись поближе.

Глава 39 Страшные тайны

Если попасть в кисляк повторно – то попавший лишится рассудка.

Заметки Полковника.

Кваз придвинулся ближе. Рой наклонился к его уху.

– Тестостерон. Мужской гормон.

Кваз посмотрел на него круглыми, как у совы, глазами.

– В больших дозах превращает женщину в мужчину. При постоянном применении, – тихо сказал Рой. – Если принимать мало… первым делом у девушек исчезают… э… те дни. Полностью. И все симптомы с ними связанные.

Кваз смотрел перед собой расфокусированным взглядом.

– С некоторых пор эта штука пользуется популярностью у женщин-рейдеров. Думаю, понимаешь почему.

Кваз продолжил смотреть в одну точку.

– Не говори об этом, – предостерёг его Рой. – Как видишь, не всё женские секреты стоит знать мужчинам.

Кваз посмотрел на Роя, затем на Ампера, который пребывал в некотором шоке и пил пиво, на Рину, которая снова появилась в баре, и двинулся к ней.

«Идиот!» – мелькнула мысль.

Кваз подошёл к девушке, деликатно похлопал по плечу и что-то тихо сказал, наклонившись. Рина смотрела с подозрением, а потом покатилась со смеху так, что все повернули головы. Рой слегка расслабился. Девушка что-то сказала и, махнув головой на дверь, пошла к выходу. Кваз, явно смущаясь, пошёл следом. Оба вышли. Рой поднялся и пошёл следом. Выглянул в окно. Те стояли рядом, на некоторой дистанции, и что-то тихо обсуждали. Рой отхлебнул пива и глянул ещё раз – оба сидели на бордюре и продолжали что-то обсуждать. Причём у Рины был неподдельный интерес. Кваз же явно смущался и иногда принимался теребить пальцы. Девушка пару раз ободряюще похлопала его по руке. Рой облегчённо выдохнул. По крайней мере, мордобоя и стрельбы не было.

«И как это понимать? – подумал Рой. – Это что, материнский инстинкт?»

Её муж смотреть не пошёл – похоже, доверял полностью, и не сомневался, что она сможет за себя постоять. Рой, махнув рукой, вернулся к столику – допить пиво в комфорте. Минут через двадцать оба вернулись с улицы, идя рядом и весело болтая, как школьные друзья. Оба дали друг другу «пять», после чего девушка похлопала Кваза по спине. Тот пошёл к столику, выглядя донельзя довольным.

– Не боишься получить по морде или пулю в висок? – хмуро спросил Рой.

– Да не… – Кваз рассеянно посмотрел на него. – Я же ничего такого, только поговорить.

Рой только приложил ладонь к лицу. Кваз был неисправим.

– Знакомая, что ли? – спросил он смягчившись.

– Ага. Почти, – отозвался Кваз.

– Ладно. Пошли уже, пока на скандал не нарвались, – устало махнул рукой Рой. – И в этот раз веди себя тихо.

– Эй, Рой! – окликнул его кто-то сзади.

Он обернулся – это была Рина.

– Не обижай своего кваза, – сказала она.

Рой кивнул и пожал плечами. К чему это?

– Рой, нам что, сюда? – спросил Кваз, показывая на трёхэтажный особняк с вывеской «Сладкий замок».

– Да, – кивнул Рой. – И помни, о чём мы говорили в баре.

У парней на входе в руках был автомат АШ-12, страшная штука с убойным двенадцатым калибром, и ещё короткий ТИСС с калибром девять миллиметров и удлинённой пулей. Только двое видимых охранников, но и этой парочки хватит, чтобы завалить рубера. Кваз подобрался, чувствуя опасность.

– Привет парни, – сказал Рой. – У нас груз для Саши. Пропустите с чёрного хода?

Охранники переглянулись.

– А, привет Рой, – сказал один.

– Пейн, ты что ли? – удивился Рой.

– Ага, – кивнул тот. – Отъелся и стал бриться. С чёрного хода сейчас не пройти – к Саше зашли её люди, и кто-то получает выволочку за плохое поведение. Тебе придётся идти через парадный.

– Вот непруха, – скривился Рой.

– Да чё непруха? – пожал плечами Пейн. – С девочками поговоришь, подождёшь в малом зале, журналы посмотришь.

– Заходи уже. Этот кваз с тобой? – спросил второй охранник.

– Со мной, – кивнул Рой.

Охрана расступилась.

Вестибюль впечатлял – дорогие картины в рамах, мягкий красный ковёр на полу, огромный плазменный телевизор, транслирующий лёгкую эротику, стойка администратора из красного дерева. И, конечно же, профессиональная охрана.

Рядом с дверью в углу на удобном стуле накачанный боец в бронекаске с поднятым пластиковым забралом, бронежилет с паховой защитой, щитки на ногах и руках и бесшумный автомат «Вал» с патроном девять на тридцать девять в руках, рядом бронещит. Ещё один у коридора с похожей амуницией и массивным трюмо рядом. В трюмо наверняка была скрыта бронеплита. Третий сидел у входа на лестницу, на второй этаж. И наверняка где-то же здесь была скрытая дверь для отхода и для подкрепления.

– Привет мальчики, – лучезарно улыбнулась девушка за стойкой администратора. – Хотите расслабиться по полной?

– Нет, мы хотим отдать ценный груз, – Рой похлопал по рюкзаку Кваза. – Пейн на входе дал понять, что нас ждут.

– Ой! – девушка всплеснула руками – сама невинность. – Как здорово! Нам его очень не хватает.

Рой молча снял с пояса револьвер, вынул ПМ из-за пазухи, снял КС-23, и протянул девушке. Кваз молча отдал СВДК. Девушка сгребла оружие и, сунув под стойку, протянула жетон.

– Я провожу вас, – она вышла из-за стойки, давая себя оглядеть. Рыжая, веснушчатая, с собранными в узел волосами, стройная, в коротком топике, открывающем живот, и не менее коротких джинсовых шортах, открывающих ноги. Бодро, чуть подпрыгивая, и как ребёнок махая руками, она побежала по коридору.

Рой добродушно усмехнулся. Девочки «Сладкого замка» умели нравиться клиентам, раскусывая их характер.

– А теперь держись, – сказал Рой. – Будет жарко.

Оба двинулись за девушкой, которая подождала их у поворота коридора, и двинулись по коридору. И тут началось…

– Ты вернулся, милый! – девушка с водопадом волос, как жидкий шёлк, шагнула к Рою, распахивая объятия.

– Я тут первый раз, – отрезал Рой.

– Мой герой! – брюнетка с двумя косичками повисла у Кваза на руке.

– Вы меня с кем-то путаете, – мрачно ответил тот.

– Настоящий мужчина, – схватила за рукав Роя мускулистая девушка в хаки, с причёской каре. – Давно таких не видела.

– Успеешь посмотреть, – снова отрезал Рой.

– Можно я буду звать тебя братиком? – девушка в форме школьницы с очень укороченной юбкой подёргала Кваза за рукав.

– Ни в коем случае! – шарахнулся тот.

– Разбуди поцелуем спящую красавицу, – к Рою подошла девица в элегантном белом платье.

Кваз глянул вперёд. Коридор уходил дальше. Девушки не заканчивались. А их проводница порхала, легко вышагивая и, похоже, сдерживая смех.

– Подчини меня. Заставь меня стонать, мой господин. Я была очень плохой девочкой, – раздался томный шёпот в самое ухо.

Кваз подпрыгнул, разворачиваясь. На него томно смотрела брюнетка с яркими губами, в кожаном БДСМ-костюме и стальном ошейнике с шипами наружу, от которого шла блестящая хромированная цепочка.

Слов у Кваза не нашлось, только скорость.

– Эй, парниша, – рука девушки в костюме полицейского опустилась квазу на плечо. – Документы предъяви. И готовься к досмотру.

– Не волнуйся милый, я всё сделаю сама. Закрой глаза и расслабься, – очередная девушка в костюме студентки схватила его за плечи.

– Ты будешь моим рабом, – схватила его девушка в кожаном корсете. – Я буду дрессировать тебя, ты будешь звать меня госпожой, говорить только с моего разрешения. Передвигаться на четвереньках. С кляпом во рту и повязкой на глазах.

У Кваза отнялся язык.

– Погадать тебе? – уже дёргала за рукав цыганка.

– Больной, вам нужно срочно пройти медосмотр!

– Освободи меня рыцарь!

Внезапно всё кончилось – Кваз почувствовал, как сильная рука Роя за шиворот втащила его в дверной проём, после чего Рой закрыл за ним дверь. Проводница стояла тут же, пряча улыбку и смущённо глядя в пол, носком ковыряя пол и теребя майку.

Кваз вздохнул и, придя в себя, задышал и заморгал глазами.

– Спаси меня, Рой! – выдохнул он и спрятался тому за спину.

Рой оценил его потуги. С его исполинским ростом и шириной плеч было очень сложно спрятаться за не таким высоким и худым Роем. Девушка захихикала в кулачок.

– Я обратно этой дорогой не пойду! – заявил Кваз. – Они меня съедят!

Девушка уже хохотала в открытую.

– Располагайтесь, – широким жестом показала она на диван. Рядом стоял столик с журналами на разные темы – начиная от автомеханики и заканчивая откровенной порнографией, мини-бар с напитками, и телевизор с пультом.

Рыжая уже вышла в ту же дверь, что они вошли. Минуту спустя там раздался громогласный хохот.

Кваз опасливо посмотрел на дверь.

– Рой, может, подопрём дверь, чтобы они не смогли войти?

Теперь уже заржал Рой. Боже! Кваза стоило взять сюда только ради этой фразы. Смеялся долго, раскатисто, смахивая с лица выступающие слёзы.

– Вот поэтому я и предпочитаю ходить через чёрный ход, – торжественно пояснил он. – Правда не всегда это получается – местный босс любит пошутить.

– Пошутить?! Да я чуть коньки не отбросил со страху! – очень натурально возмутился Кваз, высовывая язык.

Рой снова не сдержался и засмеялся.

– Нет, чтобы отбросить коньки со страха, тебе нужно зайти в другие заведения. – сказал он.

– Это какие? – с подозрением спросил Кваз.

– Здесь есть такие заведения, где глянув на девочек, ты поседеешь от ужаса, – понизил голос Рой. – А есть и такие, где напуганные зрители платят стриптизёрше огромные суммы только за то, чтобы она оделась. И как можно скорей.

– Брррррр! Пожалуйста, не продолжай, у меня уже мурашки бегут по коже, – поёжился Кваз и, не сдержавшись, перешёл на свой хыкающий смех.

– А здесь… – Рой задумчиво обвёл стены кабинета, – элита. В прямом и переносном смысле. Самые красивые, самые умные, самые сильные… Многие девочки, работая здесь, даже держат в стабе и за его пределами свои автомастерские, шиномонтажки, бары, и мелкие магазинчики.

– Э? Всё настолько круто? – не поверил Кваз. – А у нас хватит денег, чтобы вообще уйти?

– Не переживай, – отмахнулся Рой. – А насчёт «круто»… В Улье эта профессия одна из уважаемых, как и стриптизёрша. Не только из-за основного инстинкта, а иногда от банальной хандры и депрессии. Рейдерам хочется, чтобы их кто-то пожалел, послушал, в конце концов, просто обнял или погладил по голове. Кроме секса всегда ценятся ласка и нежность, иногда даже дороже.

– И тут конечно появляются такие понимающие нежные девочки, которые готовы на всё, начиная от невинного флирта и кончая рандеву с плётками и кляпами, – кивнул Кваз. – Как хорошо, что я вообще ни одной даже не коснулся. Пожалуй, расплатиться бы не смог.

– Начинаешь понимать, – согласно кивнул Рой. – Кроме интимных услуг и порева, они могу просто посидеть с тобой, пообнимать и утешить. За отдельную плату. А ещё учти, что здесь девочки не простые – до Улья многие из них были сотрудниками в НИИ, инженерами, бухгалтерами, проектировщиками, мастерами спорта по стрельбе или боевым искусствам.

Кваз присвистнул.

– Начинаю верить, что у этих барышень есть свои автосервисы.

– Угу, – кивнул Рой. – К слову одна из этих девочек, которые тебя напугали, разрабатывала и монтировала местную систему сигнализации и видеонаблюдения. До Улья она была инженером по видеонаблюдению и охранным системам. Семь лет. И к слову – ещё никто из плохих людей не смог обмануть или отключить её охранные системы.

– Мальчики! – в дверь снова вошла рыжая девушка. – Вас ждут.

Она повела их снова, но в этот раз через другую дверь. Помещение сменилось. В этот раз это было просторное студийное помещение с диванами, аккуратным паркетным полом, бильярдным столом, баром и полкой с кучей дисков. Ну и плазменный телевизор присутствовал. Хотя это был скорее домашний кинотеатр. В помещении была только одна девушка, которая и ждала их.

Рыжая красавица оставила их одних.

– Привет, Саша, – кивнул Рой.

Кваз неуверенно кивнул.

– Здорово, – девушка затянулась сигаретой. – Приятно видеть тебя живым.

Кваз аккуратно стал её разглядывать. Из обуви – мягкие кеды, на ногах – бесформенные трико, на теле – светлая кофта-водолазка, полностью закрывающая руки и шею. Впрочем, было видно, что рукава и воротник несколько длинноваты, поэтому их пришлось закатать. Волосы собраны в хвост. Черты лица симпатичные, но самые обычные. Ко всему прочему, сидела она не на диване, а на краю бильярдного стола, смотря в потолок отсутствующим взглядом.

– Ты знаешь, Рой, – сказала она, затянувшись, – иногда я не понимаю людей. Один мой караванщик имел неплохие барыши, доступ к моим девочкам… Так этот прохиндей начал заправлять чужие грузовики с моей карты. А барыш клал себе в карман. Я бы ещё поняла один раз. А если бы он заправлял всего лишь свою легковушку, так вообще закрыла бы на это глаза.

Кваз ещё раз посмотрел на неё. Похоже, это и был местный босс. Только на такого девушка не была похожа.

– Печально, – кивнул Рой. – Один человек со своими подельниками меня тоже ограбил, и кинул в кластере на перезагрузку.

Саша посмотрела на него и кивнула, показывая, что слушает.

– Тоже этого не понимал, – пожал плечами Рой. – Его подельников тогда же съели лотерейщики, а он остался жив.

– Печально, – Саша выпустила струю дыма. – Мне пришлось наказывать караванщика.

– А я встретил того человека, и он стрелял в меня, – продолжил Рой. – Но получил пулю сам. Это был Шлам.

– Третий, – дополнила Саша.

Оба широко улыбнулись. Саша соскочила со стола и направилась к ним.

– Ладно, давайте не будем говорить о таких скучных вещах, как работа, – сказала она. – Уверена, у нас найдутся темы поинтересней и поприятней. Представь меня своему другу.

– Саша, это Кваз. Один из немногих людей, которым можно доверять, – кивнул Рой. – Кваз, это Саша – она местный босс и хозяин «Сладкого замка». При случае ты можешь купить у неё почти любое оружие, информацию, транспорт и, конечно, услуги её девочек.

Саша протянула ладонь. Кваз, немного стесняясь, пожал её в ответ, и был пристально изучен её взглядом. Кваз почувствовал некую настороженность – хотя общалась она с ними запросто, но опыт подсказывал ему, что наркобароны, криминальные авторитеты и хозяева публичных домов простыми не бывают. И добрыми. Они лишь любят такими казаться.

Девушка тоже пришла к каким-то выводам, и обняла Кваза, похлопав по спине.

– Чего стесняешься? Первый раз в таком заведении? – раскованно спросила она.

– Э… Да… – замялся Кваз.

Рой за спиной Саши скорчил мину. Очевидно, он был против того, чтобы тот говорил с Сашей. А вот Саша, стоя спиной, как-то поняла его гримасу, обернулась, и одной рукой взяла под локоть Роя, а другой Кваза.

– Ладно, мальчики, давайте сядем, – сказала она и потянула их к дивану. – Чувствую, мы надолго.

Все трое плюхнулись на диван – Рой и Кваз по краям, Саша между ними, держа их под руки. Кваз вспомнил, что Рой говорил о местных девочках – похоже, для Саши это был профессиональный жест, так же, как у врача проверить пульс. И, похоже, после таких вот мелких жестов мужчины сами были готовы говорить правду.

– Ты принёс ампулы?

– Да, – сказал Рой.

– Ты не представляешь, какой это кайф. Все девочки ждали тебя. Не представляешь, каково это – если случается бегать вне стаба в это время. Да и в стабе. Не говоря уже о том, что вне стаба любой лотерейщик почует тебя по запаху с десяти километров.

– Прекрати, – побледнел Рой. – Оставь мне хоть какие-то иллюзии.

– Прости, забыла, что ты очень скромный. Вижу, что принёс больше, чем в последний раз. Хочешь купить чего-то ещё, или ищешь что-то?

– Да, – кивнул Рой. – Кто-то очень нехороший попытался меня убить. Дважды. И я хочу знать, кто.

Глава 40 Покушения

Любой из заражённых смертельно боится кисляка и старается удрать как можно дальше от перезагружающегося кластера.

Заметки Полковника.

– Интересно, – сказала Саша. – Расскажи конкретнее.

– Начну с последнего случая, – кивнул Рой. – Шлам. Он точно знал, где меня искать. Я шёл с Квазом за вакциной, и он напал на нас в конечном пункте. Он не мог знать, куда мы идём. И как нашёл нас, тоже неизвестно. Вокруг были кластеры, которые кишели бегунами, джамперами, лотерейщиками, топтунами и кусачами, даже руберами, и вся эта свора непрерывно курсировала. Мы шли, петляя, через кластер полный медляков и делали очень крутые повороты. И не сомневайся, мы постоянно оглядывались. Я пас местность в двух километрах позади нас. Мы шли одни.

Рой сделал паузу.

– У финиша на нас напал рубер. Мы разделали его, вошли в помещение, и тут зашёл Шлам, как будто только нас и ждал, и выстрелил мне и Квазу в грудь.

– Хмм… – протянула Саша. – Кому говорил, куда идёшь?

– Никому. Даже Квазу. Я только говорил, через сколько метров привал, где пауза. Но он сам получил две пули и потом пытался меня спасать.

– А раны как? – спросила она.

– Ран не было, у него дар…

Саша резко развернула голову к Квазу.

– Кваз, Шлам стрелял в тебя холостыми патронами? – спросила она.

А вот такого поворота Рой не ожидал… Что, если и правда, Кваз был человеком Шлама, а потом его предал, переметнувшись к Рою? Рой пристально посмотрел на Кваза. Взгляд этот был очень нехорошим.

– Да вы… – Кваз даже поперхнулся. – Нет! Патроны были настоящие. Спасся, активировав дар! А этого Шлама вообще не знал, не видел, не общался с ним!

– Говорит правду, – кивнула Саша. – А кому сообщал, куда идёте и как?

– Никому! Никак! – побагровел Кваз. – Я не крыса!

– Снова правда.

– Рой, скажи ты ей! – бушевал Кваз, но почувствовал, что хватка у Саши необычайно сильна. Словно стальная.

– Хорошо, – проигнорировала его Саша. – А кто нанял тебя следить за Роем, и зачем?

– Никто! Я сам к нему пришёл! Он сначала психовал и гнал меня прочь.

– И долго гнал? – с интересом спросила Саша.

– День или два явно, потом всё меньше, а после и вообще перестал.

Рой развёл руками. А Кваз, похоже, если не обиделся, то приуныл.

– Твой друг, похоже, и правда чист, – сказала Саша. – И мои девочки просканировали вас и не нашли радиомаячков.

– Твоя сестра что, ментат? – спросил Кваз.

Саша рассмеялась.

– Она мне не сестра, – ответил Рой. – Мы вообще не родственники. Но ты прав – она сильный ментат.

– А жаль… – усмехнулась Саша. – Хотя я знаю выход – замуж возьми.

Рой усмехнулся, как старой шутке, и оба расхохотались.

– Ладно, пожалуй, стоит выпить, – Саша направилась к бару. – Пойдёмте, покеросиним.

Рой флегматично попивал виски, Саша – скотч, а Кваз – пиво.

– Похоже, этот Шлам был сенсом. – пожала плечами Саша. – Или поставил на тебе какую-то метку. Нет, скорее всего, был сенсом и просто шёл следом. А кто ему помог, мы узнаем – поспрашиваем через своих людей, где он жил, с кем встречался, где брал оружие, всё выясним.

Рой, как всегда, пожал плечами. Это был его любимый жест.

– Эй, не обижайся. – Саша потрепала Кваза по плечу. – Проверить стоило.

Тот не ответил.

– Хочешь, я расскажу, как он рыдал и пытался меня спасать, – улыбнулся Рой. – Круто выглядело.

– Правда?! Мой герой! – Саша тут же повисла на Квазе, разряжая ситуацию.

– Где-то я уже это слышал, – хмуро ответил Кваз, но посветлел. – И неправда, я не плакал. Это «Папоротник» в глаза попал.

– А что насчёт второго случая? – спросила Саша.

– А второй случай, точнее первый, был до того, как я встретил Кваза, – Рой сделал глоток. – Сейчас расскажу.

Рой шёл рядом с кластером Песчаник, подолгу замирая и осматривая окрестности, иногда через бинокль. Добыча пока не светила, но попытаться стоило. Вдруг какая-то дисгармония привлекла его внимание. Блик другого цвета с крыши пятиэтажки. Так мог блестеть только оптический прицел. Правило первое – заметив что-то, что может быть угрозой, минуй её или ликвидируй. Лучше ошибиться, чем умереть. Рой скрылся за углом здания и отбежал подальше – на случай если у стрелка крупнокалиберная винтовка, и он захочет подстрелить Роя через угол.

Кто же может целиться в полупустом кластере из винтовки с оптическим прицелом? Трейсеры, ищущие добычу? Откуда тут взяться трейсерам, в полупустом квартале, где тусуется мелюзга? Трейсеры любят войти в жирный кластер и палить из крупного калибра, устраивать гонки, и всегда рядом с ними транспорт. Это могли быть только любители лёгкой наживы. Что ж, тогда в действие идёт правило второе – если узнал чужой секрет, не спеши его выдавать.

Рой зашёл за угол. Что ж, следовало убраться отсюда подальше. Зашёл в подъезд. И, наконец, правило номер три, которое он придумал сам для себя – имей как можно больше секретов – это может спасти тебе жизнь. В этом доме был такой секрет – если зайти в квартиру на третьем этаже и открыть платяной шкаф, то будет видно, что у него нет стены, а прямо за шкафом – дыра в стене в человеческий рост, высотой с самого Роя. Этот путь он приготовил сразу после последней перезагрузки. Аккуратно выйти с другой стороны в соседнюю часть здания, и спуститься по лестнице до второго этажа.

Там Рой внимательно осмотрел квартал через разбитое окно, стараясь держаться подальше от него, чтобы не было видно даже его силуэта. Так и есть – на крыше одной из пятиэтажек засел снайпер, поблёскивая оптическим прицелом.

Может быть это новички? Ага, откуда у новичков винтовка с оптическим прицелом?

Рой достал бинокль и ещё сильнее забился вглубь, чтобы не блестеть объективом самому. Дела обстояли плохо – снайпера страховали. Нет, снайперского расчёта не было, и он был один, без напарника. Однако внизу, на втором этаже, сидел наблюдатель. Сидел просто отвратительно – солнце светило в его сторону, и хотя его самого видно не было, через бинокль была хорошо видна тень на стене, которую отбрасывала его фигура. Что это не обман зрения, подтверждало то, что тень на стене иногда шевелилась и подносила ко рту что-то из пищи.

Ещё один засел в здании напротив, на четвёртом этаже – все окна были пусты, и только одно было задёрнуто занавеской, которая иногда шевелилась, как от слабого дуновения, словно кто-то ходит. Четвёртый сидел в том же подъезде между вторым и третьим этажом – самого его видно не было, но бинокль очень хорошо показывал слишком новенькую, ещё пенящуюся откупоренную баночку с пивом и носок ботинка.

Да, лотерейщики и топтуны, с их манерой сидеть в засаде и наблюдать за малейшим колебанием тростинки многому научили Роя. Если знаешь, как охотится зверь, можешь и сам охотиться так же. Что бы сделал на его месте бегун? Тупо побежал бы до первого увиденного охотника. Лотерейщик? На глаз и запах попытался бы определить, где жертва ближе, и пошёл бы туда. Топтун? Побежал бы к наиболее слабой цели, а потом к остальным, когда те смешаются и начнут делать глупости. Кусач бы очень долго рассматривал всех четверых, потом сменил позицию и продолжил высматривать остальных. А рубер бы высмотрел всех и просто сел и стал ждать. А потом начал скрадывать одного за другим, или выбежал и сожрал.

И Рой сел, и стал ждать. Через сорок минут он уверился в своих опасениях. Их было четверо. Ещё через сорок минут Рой сменил позицию. Четверо. А через сорок минут стрелки начали нервничать, и двоих стало видно полностью – типа за занавеской, и типа с банкой пива. Отчего они не уходят? Ответ был прост – здесь единственная безопасная дорога к Полису, и эти люди её караулят, ожидая его.

Сейчас тактику заражённых можно было слегка усовершенствовать. Рой достал пачку сигарет. Он не курил, однако сейчас сигареты были очень нужны – их запах привлекал заражённых. Рой зажёг несколько и оставил дымить, а сам ретировался. Снаружи дым не будет виден, он останется в подъезде, а вот заражённые его почуют и придут на запах. Показались первые заражённые, слепо озираясь и шаркая ногами. Теперь было кому отвлекать засаду из четырёх человек.

Ещё один урок от заражённых – заранее не подготавливать пути отступления и нападения, не прошёл впустую. Рой сидел на той же крыше, что и снайпер, за будкой на крыше. Предварительно пришлось перебраться через второй подъезд на крышу и перебежками добраться до нового укрытия. Стрелок и правда был один. Аккуратно подстелив плед, он разглядывал квартал, а точнее, заражённых. СВДК с оптическим прицелом и сошками, рядом «Стечкин» с глушителем и проволочным прикладом.

Рой скривился – если бы этот тип был профессионалом, он бы снял прицел, чтобы не блестеть, и подстрелил бы его без оптики. Или вообще засел бы по-другому, хотя бы так, чтобы не сверкать прицелом. Просто неслыханное везение. Тип прицелился вниз и выстрелил. Винтовка бабахнула. Решил пострелять по заражённым.

– Чёртов Рой, где тебя носит. Чтоб ты сдох, – прошептал стрелок. – Застрелю, сука.

Вот это было последним штрихом. Рой прицелился в затылок. Выстрел незнакомца совпал с его выстрелом. Пуля вошла в затылок. Уроки Балабола не прошли даром. Он подошёл и, взяв винтовку, переместился. У этой винтовки был отличный прицел, чтобы позаботится об остальных.

Уходил Рой из кластера с чемоданом оружия.

– Вот так я узнал о первом случае, – пожал плечами он. – И в тот же день отдал всё оружие толпе отделанных рейдеров, и нашёл Кваза.

– Поэтому я и предлагал тебе, друг, покинуть меня, – Рой сделал ещё один глоток. – Тебе следует стать охранником у Саши, тогда ты будешь в безопасности.

– Не-а. – отрезал Кваз. – Не хочу.

– Почему? – спросил Рой.

– Очень интересно, – перебила Саша, снова закурив. – Как раз две недели назад в этом кластере был Рыбак, и как раз покупал набор оружия, которое ты описал.

Кваз и Рой переглянулись.

Глава 41 Рыжик

В чёрном кластере невозможно находиться долго – он убивает всё живое.

Заметки Полковника.

Саша выдохнула дым.

– Конечно, я узнавала о нём, особенно когда узнала, что ты его ищешь, – сказала она. – Он появился в стабе Пятёрочка. Если не знаешь – такой занюханный убогий стаб, где ксер может лепить только капсюли, да и те в час по каплям, но торговое место там хорошее. Появился не в лучшем виде. Покрутился, переночевал почти под открытым небом, и снова пропал.

Рой внимательно слушал.

– Потом он объявился в Караванном дворе, – продолжила Саша. – Уже более сытый и даже с каплей налички. А потом снова исчез надолго, и представь себе моё удивление, когда он возник уже тут, в Райском уголке. Сытый, с винтовкой, «драгуновка», СВД калибра семь с копейками, в добротной одежде и при наличке. Причём налички у него было довольно много, но он это скрывал, да и сам таился.

– А как ты о нём узнала? – подал голос Кваз. – Донесли?

– Угу, – кивнула Саша, затягиваясь дымом. – У одной из моих девочек есть маленькая оружейная лавочка. Её личный бизнес. И когда он появился там, сам понимаешь, я сразу узнала об этом. И вот тут он показал, что у него много налички. Он купил то оружие, о котором ты говорил. Стечкины с глушителями и съёмными прикладами, ноктовизоры. Платил горошинами. Сказал, что сорвал удачный куш и хочет сохранить его, покупая оружие. Потом появился уже в Озёрске. Продал пару ТТ для вида и купил пару ПМ-ов с глушителями, и револьверы РШ-12. Платил спеком.

– А потом это оружие да ещё с несколькими СВДК оказалось около Полиса, в руках у плохих парней, которые охотились на меня, – закончил Рой.

Саша кивнула.

– Таких ценностей он сам достать не мог, – сказала она. – Ему кто-то их дал. Или он просто кого-то ограбил. Но вероятнее всего, кто-то дал ему, чтобы он купил оружие.

– Туплю, – признался Рой. – Надо было попросить тебя схватить его, тогда можно было бы спросить у него самого.

– Угу, – согласилась Саша. – Но учти, что я не могу схватить его где угодно. Есть стабы, где у меня только глаза. Есть совсем занюханные и паршивые стабы, где у меня нет людей. И, конечно же, кластеры.

– Большего мне и не надо, – кивнул Рой.

Саша ещё некоторое время покурила, а затем спросила:

– Скажи, Рой… Ты не был внешником или килдингом?

– Нет, – покачал головой тот. – Мне уже не раз задавали этот вопрос. Ответ ты должна была знать.

– Может быть Институт? – снова спросила Саша.

– И тут тебя разочарую, – сказал Рой. – Да и до Улья был обычным гражданином. И скажу тебе, что не люблю о себе говорить.

Лицо Саши нисколько не изменилось, она придвинулась, оказалась рядом, и неожиданно спросила:

– А замуж бы взял?

Кваз постарался сделать вид, что его тут нет, и вообще он – предмет мебели.

– Не в Улье, – поморщился Рой.

– Питаешь неприязнь к моей профессии? – подняла брови девушка.

– Нет, – флегматично сказал Рой. – Я считаю, что у тебя уважаемая профессия. У Улья другие законы. И понятия чести другие.

– Блин, правду сказал, – скривилась девушка. – Девственник что ли? Или не просто так ищешь ту единственную?

Рой покраснел и закашлялся, а Кваз с интересом посмотрел на него. Впрочем, сильно он не расслаблялся, как бы Саша не разряжала обстановку.

– Нет! – выпалил покрасневший Рой. – Оба раза нет! Прекрати!

Саша засмеялась.

– Ты такой смешной, когда смущаешься, просто не удержалась. Столько лет, а ведёшь себя словно ни разу не целованный мальчишка.

Кваз пару раз хмыкнул. Саша отхохоталась и вытерла выступившие слёзы.

– Дай поговорить с твоим другом, – сказала она. – Наедине.

Рой посмотрел на неё, на Кваза. Интересно, чего она хочет – разговорить Кваза и вытянуть из него побольше информации, или склонить к занятию сексом с клиентами в стиле пет плей? А что, извращенцы разные, бывают и такие, у кого есть ролевые игры в лошадь или собаку. А тут даже БДСМ-масок не надо – Кваз и так с почти пёсьей мордой.

Рой решительно покачал головой. Нет, Кваза он не отдаст. Ни под каким предлогом.

– Ну не будь бякой, – нежно сказала Саша. – Я его не съем, так, разве что понадкусываю. А один раз укушу, так он сам попросит добавки.

– Нет, – отрезал Рой. – Этого тем более не будет.

Тонкая рука скользнула ему на талию, Саша придвинулась, прижимаясь. Приятно, но покупаться на такое не стоит.

– Я буду очень нежной, – томно прошепталаона в ухо.

Ага, как же. Будет нежной, уговаривая и суля золотые горы.

– Нет, – отрезал Рой.

– Я только поговорю, – примирительно сказала она. – Уверяю, я не сделаю ему ничего плохого. Можешь даже быть рядом, в соседней комнате. Даю слово, что не буду узнавать твои секреты и предлагать твоему другу что-то делать для меня.

– Ладно, – сказал Рой скрипя зубами. – Надеюсь, ты меня не обманешь.

– Вот и славно. – Саша взъерошила ему волосы и встала.

Подошла к полке с дисками и потянула за середину. Середина полки отошла на петлях, как дверь. За секретной полкой была комната с диваном и парой кресел. Рой подошёл. Придирчиво осмотрел. Полка из лёгких реек, как решётка, замков нет. Сломается от одного чиха, откроется легко. Дверной косяк самый обычный – можно не опасаться, что сверху опустится щит, запирая. Так, комнатка для охранников, которые будут дежурить в моменты переговоров или ещё чего. Хмыкнув, он зашёл туда и притворил дверь. Хотел вынуть один диск, но это оказалось незачем – около одного из кресел был глазок.

Рой приник. Ничего такого – Саша что-то негромко спросила, Кваз, смущаясь, так же негромко ответил. После чего, Саша кивнула и повернулась к нему, что-то сказала. Кваз что-то говорил, иногда жестикулируя, а Саша, сидя напротив, с интересом слушала, иногда что-то спрашивая. Кваз раскрепостился и стал более раскован, сел так же, как и Саша и продолжил говорить. В одном месте Саша расхохоталась и что-то с жаром зашептала.

Оба смотрелись как хорошие друзья. Точно так же, как и в случае с Риной. Ни дать не взять, лучшие друзья после долгой разлуки. Прям сокурсники или одноклассники. Рядом раздалось деликатное покашливание. Рой даже подпрыгнул. В одном из кресел, которое не просматривалось от входа, сидела та самая рыжая девушка-администратор, скромно ковыряя пол носком, и мило потупив взор. Как умудрился просмотреть? Как она сюда попала, было неизвестно, но вполне предсказуемо, что она окажется здесь.

– Фух, ты меня напугала, – сказал Рой, и снова повернулся к глазку.

Саша покраснела, что было чем-то невероятным, и что-то объясняла Квазу, явно скромничая. Рой даже протёр глаза. Нет, не показалось.

«Сначала Рина, теперь Саша. Чего они в нём нашли? – подумал он. – Нет, это точно материнский инстинкт. Или у него ещё один сверхмощный и сильный дар – убалтывать женщин».

Кто-то осторожно подёргал его за рукав.

– Да, рыжик? – спросил он.

– Дай посмотреть, – сказала девушка.

Рой улыбнулся и уступил место. Девушка коленями встала на кресло, а глазом прижалась к отверстию. Вид у девушки получился очень пикантным. Рой почувствовал, как кровь приливает к лицу, и не только, и поспешно отвернулся. Две маленькие ладошки тут же легли сзади на плечи, а в ухо ткнулся чей-то нос, и вторгся плаксивый, обиженный шёпот:

– Они там только разговаривают!

Рой почувствовал, как кровь начинает закипать. У девочки был явно талант. Куда там актрисам! И к чему идёт, тоже было понятно. Девушка обняла его сзади и прижалась к спине, продолжая обиженно ворчать:

– Развлекаются, ни стыда, ни совести.

Нос ткнулся в шею. Кровь уже не просто кипела, она бурлила. Рой снова глянул в глазок – Саша, положив голову на плечо Квазу, что-то рассказывала. Рой сглотнул – он ведь не железный, столько мотаться по лесам, полям и пустым кластерам. Не похоже было, что Квазу грозит опасность. Он обернулся и аккуратно поцеловал девушку в лоб, та обняла его за талию и ткнулась носом в шею. Диван как-то странным образом оказался под обоими.

Она была нежной и ласковой.

Рой лежал на диване, глядя в потолок, девушка лежала рядом, положив голову на его плечо. Было донельзя приятно.

– Прости, – Рой повернул голову. – Я последний козёл, даже имени не спросил.

– Аня, – ответила девушка, улыбнувшись, затем встала, подошла к глазку и глянула. – Надо же, всё ещё болтают!

Рой не поверил, встал, подошёл сам, глянул. Так и было. Потом представил, как это выглядит – оба раздетые, подглядывают в глазок за двумя беседующими людьми. Чертыхнулся, а затем фыркнул. Аня тоже фыркнула.

– Ну, давай тогда второй тур, – сказала она. – Пусть наговорятся.

Рой глянул на неё. В этот раз она не выглядела скромной. Скорее весёлой и безбашенной. Просто настоящий мастер перевоплощений.

Кваз и Саша всё ещё болтали, слегка приобнявшись.

Аня пристально посмотрела в глазок. Стало вдруг ясно, что она очень, очень умна, и старше, чем выглядит.

– Ладно, – сказала она. – Пользуясь случаем, спрошу… Эй, ты меня слышишь?

Рой моргнул, и вдруг понял, что смотрит на неё влюблёнными глазами и ничего не слышит.

– Что, давно женщин не было? – хмыкнула Аня.

– А… Прости, – рассеянно кивнул он.

Аня посмотрела на него прямо как Саша, и снова хмыкнула:

– Пока этим двоим хорошо вместе, скажу, точнее, попрошу, что и все. Продай ампул.

– Так они у Саши, – рассеянно сказал он. – Она же раздавать будет.

– А я запас хочу, – поморщилась Аня. – Да и ты всё ей не отдаёшь, потом рейдершам продаёшь заначки.

– А Саша? – спросил Рой. – У тебя проблем не будет?

– Так я же не здесь. – Аня покрутила рукой. – Здесь я работник босса, а после работы я стану частным лицом, и значит, могу делать что хочу. Приходи в «Дырявую шину». Куплю.

– Договорились, – кивнул Рой.

– Что-то они долго, – приникла Аня к глазку. – Сейчас я их потороплю.

Прижав к себе одежду, она, тихо хихикая, перебежала зал и скрылась за дверью. Кваз даже свалился с дивана от такого зрелища, а Саша встрепенулась. Рой ещё раз посмотрел Ане вслед и, одевшись, вышел.

– Что-то мы заболтались, – хмыкнула Саша. – Ладно, Рой, давай за товар расплачусь.

Глава 42 Вооружение

В чёрном кластере может прятаться обычный, что делает его неприступной крепостью для заражённых.

Заметки Полковника.

– Чем берёшь в этот раз? – спросила она.

– Горох, морфий или другие обезболивающие, – начал перечислять Рой. – И пару стволов для Кваза.

– Не проблема, – кивнула Саша. – Опять идёшь на большую охоту?

– Ещё не решил точно, – ответил Рой.

– Как всегда в своём репертуаре, – хмыкнула она. – Устроим, без проблем. Когда-то ты меня сильно удивил, когда подсадил всех женщин Улья на эти ампулы с тестостероном… Никто раньше такого удумать не мог. Ты не представляешь, как легче стала жизнь.

Рой посмотрел на неё, пытаясь понять, к чему она клонит.

– Не буду спрашивать лишнего – тот, кто меньше спрашивает, и живёт дольше, но одно скажу – если будет что-то такое же интересное или полезное, дай мне знать. Хочу быть в доле.

– Угу, – кивнул Рой. – Как минимум ещё один дольщик уже есть. Чувствую себя акционером.

– Оу, времени не теряешь, – подняла брови Саша. – Иногда жалею, что ты не работаешь у меня.

Рой выгнул бровь.

Девушка засмеялась, поняв двусмысленность фразы.

– Да я не об этом, – фыркнула она. – Не работаешь рейдером или технократом.

Кваз присоединился к веселью.

Рой пару раз хмыкнул.

– Расчёт на выходе, – кивнула Саша. – Ладно, мальчики, мне пора.

Мимоходом обняла Кваза, а Рою шепнула на ухо:

– Присмотри за ним.

– Ну что друг, – кивнул ему Рой. – Пошли. Держу пари, что она предлагала ещё зайти.

– Ага, – смущённо кивнул Кваз.

– Не слишком верь этой акуле, – ответил Рой, и оба пошли уже известным маршрутом.

Кваз на секунду замер.

– Я этой дорогой не пойду! – выдал он. – Там будут опять эти девушки!

Рой засмеялся.

– Пошли. В этот раз тебе даже понравится.

Кваз покосился на него и сказал:

– Ты первый.

Рой пожал плечами, отпер дверь и шагнул вперёд. За ним, словно к тигру в клетку шагнул Кваз. Девушки, глядя на него, захихикали. Рой ушёл уже далеко вперёд… Помощи было ждать неоткуда. Кваз отважно шагнул вперёд, и… первая девушка шагнула к нему, чмокнула в щёку и, хихикнув, убежала. Кваз моргнул и шагнул снова – вторая порывисто обняла, и поцеловала в щёку…

Рой ждал его уже у выхода, забрав сданное оружие и гонорар. Аня хитро смотрела на него.

– Как тебе? – спросил Рой, откровенно забавляясь.

– Я в раю… – блаженно пробормотал Кваз, шатаясь как пьяный и вывалив огромный язык.

Аня засмеялась, хлопнув себя по лбу и опёршись локтем на стол. Охранники благодушно ухмыльнулись, Рой фыркнул.

– Я же говорил, что тебе понравится, – хмыкнул он. – Пошли, герой-любовник.

Пейн на выходе заинтересованно глянул на обоих.

– Долго же вы…

– Мы пили чай с печеньем, – серьёзно ответил Рой.

– Какие проказники, – хмыкнул в ответ Пейн, а второй охранник поддержал его скупой улыбкой.

Рой молча зашагал дальше – следовало ещё ознакомить Кваза с новым оружием. Саша и правда расщедрилась – кроме огромных запасов горошин и медикаментов, из оружия достала для Кваза бесшумный автомат 9А-91, редкую вещь. Девятый калибр, патроны девять к тридцати девяти, глушитель и запасной глушитель, патроны СП-5 для обычных целей, и СП-6 и ПАБ-9, которых щедро отсыпала в трёхлитровый рюкзак доверху, плюс пару пустых магазинов. Вся прелесть была в том, что эти патроны были бронебойными и со ста метров легко прошибали стальную плиту в восемь миллиметров. А если учесть ещё то, что он негромко стрелял с глушителем и имел складывающийся скелетный приклад, то выглядело всё очень и очень оптимистично. С таким автоматом можно было устроить весёлую жизнь даже крупным заражённым. Правда не всем – у рубера броня превышала восемь миллиметров, у кусача тоже, правда ненамного.

На этом вооружение не заканчивалось. Для больших дистанций Кваз, как снайпер, получил винтовку ВСК-94. Винтовка питалась такими же патронами, плюс имела малый вес, скелетный приклад, оптический прицел и очень длинный глушитель, гасящий пламя и снижающий звук. Винтовка походила на удобный пистолет с удлинённым стволом, к которому приделали непропорционально большой магазин, а к рукоятке П-образный скелетный приклад, навернули очень длинный глушитель и поставили оптику.

Хотя, может, всё так и было – военные часто разрабатывают одно оружие на основе другого. Учитывая успехи Кваза в стрельбе, да ещё если учесть, что он метко стрелял и без оптического прицела, с одной только мушкой и целиком, заражённым уже следовало бежать и прятаться в окопы.

Оба оружия были хороши – мощные и не такие дефицитные патроны, а также удобство и бесшумность, что играло большую роль. Круче был бы конечно калибр двенадцать и семь, как у РШ-12, но такие патроны стоили недёшево.

Вся оплата, которая не стала горохом, пошла на вооружение Кваза. Рой снова забрал себе СВДК, плюс у него остался КС-23 и оба пистолета.

Рой задумчиво посмотрел на Кваза. Глядя на его крупную фигуру, очень хотелось вручить ему что-нибудь огромное. Например, стенную пушку века так девятнадцатого, которая стреляет ядрами. Или огромный миниган с шестью стволами. Впрочем, мысль глупая – отдачей и от первого и от второго Кваза просто отправит в полёт, несмотря на его габариты. Может быть, лучше кувалду?

– Ты вроде говорил, что 9А-91? – спросил он.

– Угу, – кивнул тот. – Рой, а тебе она понравилась?

– Кто? – не понял Рой. – Да, хорошая винтовка. То есть автомат.

– Я про девушку. Ту, рыжую, – пояснил Кваз.

– Угу, – коротко ответил Рой. Ещё он перед пацаном не объяснялся на такие жаркие темы. – И с ВСК-94 вроде знаком? Автомат чистить можешь? Как разбирать знаешь?

Кваз о чём-то задумался. Наверняка вспоминал, как это делается.

– Да, – сказал он. – Могу. Придём, покажу.

– Отлично. Давай зайдём перекусить. И как раз будет время фильм посмотреть, потом надо будет кое-кого навестить.

Оба рейдера вернулись в тот же бар, где встретили Ампера и рейдеров. Кваз взял автомат и профессионально выдвинул приклад, отщёлкнул магазин, передёрнул, давая патрону из ствола выпасть наружу, сделал выстрел, убеждаясь, что автомат пуст.

Рой смотрел на него с тихой завистью. Как так Кваз делал эти вещи настолько профессионально. Откуда он всему этому научился?

Кваз отделил дульное устройство и щёчки, снял крышку ствольной коробки, отделил затворную раму. Затем собрал в обратном порядке, не вставляя магазин, и снова нажал на спусковой крючок – автомат щёлкнул, показывая, что исправен и готов к работе.

Рой молча отвернулся чувствуя себя неполноценным. Стрелять он научился в Улье, благодаря Балаболу и с его же помощью худо-бедно стал разбираться в калибрах и патронах. Потом, исходя из этого, стал понимать что-то в марках автоматов и винтовках. Но не более. Он до сих пор предпочитал стрелять с небольших дистанций. А сейчас чувствовал себя так, словно взрослый дядя среди первоклассников, свободно говорящих на английском языке. Взять что ли ранцевый огнемёт? Если что, так уж сразу – стрелять по комарам из гранатомёта, и загонять тараканов под шкаф, подпилив ему ножки.

– Ты чего? – обеспокоено спросил Кваз, положив ему ладонь на плечо.

– Да так, завидую, – сказал Рой, и в ответ на немой вопрос продолжил: – Я вообще профан. И в оружии, и в стрельбе.

Кваз посмотрел на него так, словно впервые узнал, что Деда Мороза не существует.

– Да ладно? – спросил он. – Вот только не надо ля-ля!

– Угу, – кивнул Рой. – Я не военный.

Кваз внимательно смерил его неверящим взглядом.

– Хочешь поучиться? – спросил он.

– Да, – кивнул Рой.

– Я знал, я знал, что ты согласишься! – Кваз схватил его за плечи, имитируя бурную радость. – Сегодня я тебя научу, как разбирать и собирать «девятку», а завтра – ВСК, они похожи.

– Ладно-ладно, – проворчал Рой. – Какое кино хочешь?

Оба сидели на диване, смотря культовый зомбиапокалипсис с Милой Йовович в шести частях.

– Обожаю это кино, – задумчиво сказал Рой. – Бред, конечно, если смотреть из чего они стреляют, и как… Но кино просто супер.

Кваз кивнул с довольной мордой.

– Моему двоюродному брату нравился «Властелин Колец». С самого первого просмотра. Он любил пересматривать его даже спустя десять лет после выхода.

– А ты любил «Обитель»? – предположил Кваз.

– Нет, – покачал головой Рой. – Мне больше нравился «Гарри Поттер», а этот фильм я посмотрел за пару месяцев до того, как попал в Улей. Два первых фильма скучны, а вот с третьего… правильная логика, динамичные сцены, страшные злодеи и хорошие парни. Ну и конечно Мила Йовович.

Кваз непонимающе посмотрел на него.

– Нравится она мне, – пояснил тот. – Просто божественна. Прям восхищаюсь.

Кваз поперхнулся пивом.

– Нравятся крутые женщины? – спросил он. – Блин, ты же говорил…

– Всё женщины прекрасны, – отрезал Рой. – Всё, не заставляй говорить на эту тему.

Кваз посмотрел и спокойно отвернулся.

– Ладно, – покраснел Рой. – Чтоб ты лишнего не подумал… До Улья я не был девственником, но женат не был и детей не имел. Только работал. Вставал в половине шестого утра и ехал в соседний город, потом приезжал домой часов в семь. Летом, когда был аврал – в десять или одиннадцать вечера. И всегда в одиночестве.

Кваз снова повернулся к нему.

– А чего до одиннадцати? – спросил он. – Начальник заставлял?

– Начальник вообще приезжал домой только в час ночи. И всегда вставал каждое утро в половине пятого, чтобы успеть на автобус. А когда аврала не было, то домой он приезжал и в восемь, и в двенадцать – как у него автобус пойдёт.

– Он что, был японец? – не понял Кваз.

– Нет, – фыркнул Рой. – Просто у него было двое детей, жена… Поэтому я ему всегда завидовал. А ещё огромная ипотека. Получал он больше чем я, но денег ему всё равно не хватало – пару раз он даже у меня на проезд занимал. Больше всего он боялся больничного. Я кстати тоже пошутил и сказал, что у него в роду были японцы.

– Не повезло мужику, – покачал головой Кваз. – А ты чего мучился?

– А я не мучился, – улыбнулся Рой. – Мне вообще хорошо было – всегда в достатке, ездил на машине, с начальником был в хороших отношениях, с директором за руку здоровался. Хороший такой старик был. Спать только хотелось постоянно. Да и мозги от недосыпа работали хуже, чем тут.

– А женщины?

– Женщины… – Рой поморщился. – Мне же не пятнадцать лет. Да и…

– Ага, видел я тебя у Саши, – хмыкнул Кваз. – Особенно после. Морда как у кота, который сметаны нажрался.

Рой покраснел и промолчал.

Глава 43 Мотоциклы

Чёрный кластер портит технику – вертолёты над ним падают, электроника отключается, автомобили ломаются.

Заметки Полковника.

– Нам сюда. – Рой показал на вывеску с надписью «Дырявая шина».

Кваз посмотрел. Обычная автомастерская с несколькими ангарами, обшитая сайдингом. Как понятно из названия – и колесо заклеят, и, пожалуй, ремонтом займутся. А то и вовсе приделают к джипу пулемёт. Обыденность для Улья. Работников видно не было – наверняка ушли по барам и доступным женщинам.

– Заходи. Чего встал? – в открытых воротах показалась знакомая фигура.

Вязаная шапка на голове, грязные кирзовые сапоги на ногах, замызганные в масле и грязи джинсы, футболка с длинными рукавами и монтажный пояс с кучей инструментов. Аню было не узнать.

– Чё, за добавкой? – шёпотом спросил Кваз, точнее ему показалось, что шёпотом.

– Я тя щас как разводным по шее съезжу! – рявкнула Аня. – Кардан из жопы вылетит!

Кваз оценил угрозу и ретировался за спину Роя. Оба вошли в ангар. Внутри оказалось на удивление чисто и аккуратно. Даже инструменты лежали аккуратно, а детали, замоченные в масле, стояли отдельным рядком.

– Твоя, что ли, мастерская? – спросил Рой, оценив порядок.

– Моя, – с гордостью ответила Аня. – Принёс?

– Ага, – кивнул Рой, доставая из кармана коробку.

Аня посмотрела на неё, как на редкую ценность.

– Четыре месяца? – спросила она.

Рой оглядел её.

– С твоим весом, пожалуй, все пять или даже шесть.

– Класс! – Аня даже подпрыгнула пару раз от радости. – Идём.

Она гордо становилась у двух мотоциклов со снятыми колёсами.

– Что это? – спросил Кваз.

– Электромотоциклы. – гордо ответила та. – Ездят быстро и без шума, а заряжаются за двадцать минут. Вам в самый раз будут. Сейчас колёса поставлю.

В течение следующих пятнадцати минут рейдеры смотрели, как Аня профессионально прикручивает колёса к приподнятому мотоциклу, а затем ставит его и затягивает гайки на стоящем.

– Мужик… – выдохнул Кваз.

Аня посмотрела на него.

– То есть, какая женщина, – поправился он.

Аня звонко, как колокольчик засмеялась.

– А чего их не купил никто? – спросил Кваз.

– Так трейсеры всегда толпой ходят. Одиночек среди них нет, – пояснила Аня. – Им джипы подавай, да с пулемётами. И чтоб ездили быстро. И бензина ели поменьше… Понимали бы ещё чего.

– И как, тебе держать такую мастерскую не опасно? – поинтересовался Кваз. – Отжать не пробовали, или там долю потребовать?

– Двое дураков нашлось. Быстро померли, – хмыкнула Аня. – Саша обоих зарезала. Её девочек никто не смеет обижать.

– А… – только и сказал Кваз.

– Возьми ещё одну. – Рой протянул ей ещё одну коробку, которую нашарил за пазухой, глядя влюблёнными глазами.

Аня посмотрела на него, быстро схватила вторую упаковку и по очереди обняла Кваза и Роя.

Мотоциклы были выкачены из ангара, оставалось только ехать.

– Как думаешь… – начал Рой. – Может набраться смелости и предложение сделать?

– А чего не сделал-то? – буркнул Кваз. – Ты же говорил, понравилась она тебе.

– Да как тебе сказать… – помялся Рой. – Бизнесмен и охотник могут быть даже лучшими друзьями, но товарищами не станут. Одному надо в лес, другому в город, одному нужно сидеть в засаде, второму договариваться с поставщиками, один должен сбыть товар, а второй – копаться в тварях. Да и… Кому я нужен? У неё же достаток ого-го!

– Вот так и жизнь пройдёт, – буркнул Кваз, но было видно, что настроение у него улучшилось. – Не женишься. Не потому, что не нашёл, а потому, что предложение не сделал.

– Угу, – согласно кивнул Рой.

– Да не переживай ты так, – похлопал его по плечу Кваз. – Найдём мы этого Рыбака, заодно узнаем, кто на тебя охотился, разберёмся со всеми сразу, и заживём… Будешь ампулы таскать с кластеров, станешь наркобароном. Нет, тестостероновым бароном, мотаться по кластерам не надо будет. Достаток у тебя будет у самого, как у той же Саши, и тогда не будешь стесняться, что ты небогатый – пойдёшь, сделаешь своей Аньке предложение.

Рой улыбнулся и заметно смутился.

– Она девка умная, поэтому не откажет. Со своей работы на полставки у Саши уволится, подпишет обходной, и будет твоим бухгалтером. А Саня только рада будет – официально станет твоей тёщей.

– Так! Замолчи болтун, – обрезал его покрасневший Рой.

– Нет, ну а что? – невинно посмотрел на него Кваз.

Рой не выдержал и заржал.

– Тоже как скажешь – обходной подпишет… – выдавил он сквозь смех. – Тебе не трейсером надо быть, и не рейдером, а комиком, и ездить на гастроли по стабам. Будешь иметь огромный успех.

– А я не против, – высунул язык тот.

– Я как раз знаю в Кумарнике ещё одного комика, – фыркнул Рой. – Вам надо дуэтом выступать, за концерты даже не горошины собирать станете – жемчуг.

Мотоциклы ехали не редкость хорошо и резво.

– А куда мы едем? – спросил Кваз. – Или это опять страшная тайна?

– Нет, не тайна, – ответил Рой. – Около стабов пройдём, и по некоторым кластерам, на которые у меня есть данные. Будем ходить там, где я знаю маршруты заражённых. Постреляем, поохотимся. Горошины принимать станем – твой дар нужно усилить как можно больше, а у нас теперь много горошин. Потом через стаб узнаем, где объявился Рыбак, или ещё лучше – нам его выдадут перевязанного лентами, и тогда проблемы улетят.

– Скажи, Рой, – начал Кваз. – А где тебе лучше было – здесь, или до Улья?

– Спрашиваешь… Конечно же до Улья! Если бы это было возможно – я бы свалил сразу не раздумывая.

– Конечно. Если кто-то и знает про Улей кроме внешников, то сюда мечтают попасть только самоуверенные мальчишки, которые думают, что это решит все их проблемы и сделает их здесь первыми в городе.

– Угу, – кивнул Рой. – Очень глупые мальчишки, чуть за двадцать, а кому-то ещё меньше, самым глупым может за тридцать… Которые считают, что получат сразу сверхсилы, почёт, гору трофеев и конечно же толпы женщин и друзей. А в реальности здесь они получают в прямом смысле, плевок в лицо от крёстного, который к тому же отчего-то не хочет делиться ценными трофеями, прикладом или берцами по почкам, а вместо сверхсилы – какое-нибудь дурацкое умение вроде угадывать пятую букву в любой газете. И живут здесь в сто раз гаже, чем вне Улья.

– Да ладно, – пожал плечами Кваз. – Это просто фантастика. Никто не может ничего знать про Улей. А значит и людей, которые хотят сюда попасть, не существует.

– Конечно, не существует, – согласился Рой.

– Рой, – после некоторого молчания вставил Кваз. – А как твои исследования?

– Да никак, – скривился Рой. – Последнее время, как ты заметил, я вообще ими не занимаюсь. А вообще я чувствую, что мне не хватает знаний, придётся в будущем искать знатоков.

Кваз замолчал, видимо поняв, что отчасти он является этой причиной.

– А кем ты был вне Улья? – наконец решился он.

– Знаешь же, не люблю о себе говорить, – скривился Рой. – Чертежи я делал. Измерения, расчёты. Кто-то считал, что я бездельник и дурак, деньги просто так получаю, что всё просто. Кто-то наоборот считал, что я умный и делаю сложную и тяжёлую работу. Кто-то говорил, что всё делаю неправильно и не вовремя. А кто-то говорил, сколько я делаю полезного и нужного и правильного. А самые умные просто занимались своим делом и не лезли с рассуждениями.

Кваз молчал, ожидая продолжения.

– Поэтому и не люблю говорить о себе. И раньше не любил. И сейчас так же – дураки считают, что мне просто везёт. Наивные – что я просто гений. Умные – не лезут.

Кваз помолчал и выдал:

– Рой, ты на самом деле очень умный.

Это было так предсказуемо и так наивно, что Рой успел спрятать улыбку.

– Спасибо, – сказал он. – Меня вон сосватал, директором фармакологии сделал, а сам-то чего хочешь? Стать снова человеком это понятно? А ещё?

– Я? – Кваз даже растерялся. – Не знаю… О, придумал! Я хочу винтовку из ЮАР, Mechem NTW-20, оптику от неё, сошки и сменные стволы на четырнадцать с половиной и двадцатый калибры.

Рой вытаращил глаза, представив себе такое чудовище.

– И сколько она весит? – спросил он.

– Всего двадцать шесть килограмм. Без патронов, оптики и сошек. Можно разбирать на два тюка по двенадцать и пятнадцать килограмм.

– Всего?!

– Ага. Большому квазу – большая винтовка. С такой винтовкой, я буду просто Робин Гуд и Вильгельм Телль в одном лице. Буду валить элитников с одного выстрела.

Рой помолчал. Он не мог понять, серьёзно ли говорит Кваз.

– А что насчёт стать человеком? – спросил он.

Кваз слегка погрустнел.

– Ты же знаешь Рой, что это почти нереально, – сказал он. – Белый жемчуг, который сделает меня человеком, не достать. Чтобы его добыть, нужно иметь небольшую армию, которая сможет убить скреббера. И остатки которой потом не поубивают друг друга от такого богатства. Такую вещь не купить – даже если она будет у кого-то, её никто не продаст, съест сам. А если продавать станет – то как минимум за средненький стаб вместе с управляющей верхушкой.

– Ничего, – помолчал Рой. – Всякое бывает.

– Спасибо, Рой, – помолчав, сказал Кваз. – Мне очень приятно, правда. Но мне вроде и Квазом неплохо. Да я и боюсь уже снова стать человеком.

Рой промолчал – было ясно, что Кваз врёт. Хотя бы частично. Как врал сам Рой, о том, что привык своему одиночеству, и что его всё устраивало. А Кваз, похоже, был не так прост, как хотел казаться. Последней фразой он почти разрушил образ весёлого и недалёкого болтуна.

Парнишка явно был тёмной лошадкой.

Глава 44 Пятый этаж

В чёрном кластере прекращается горение – порох там не загорается, бензин перестаёт воспламеняться, капсюль не даёт искры.

Заметки Полковника.

– Стой! – рявкнул Рой.

С такой замечательной техникой он просмотрел отметки топтунов, и теперь впереди на них неслись сразу четверо.

– Спокойно, – положил ему руку на плечо Кваз. – Я разберусь.

До топтунов было около трёхсот метров. Спокойно, даже не торопясь он снял со спины винтовку, передёрнул затвор, приложил приклад к плечу, а глазом припал к окуляру.

БАХ! БАХ! БАХ!

Четверо топтунов повалились один за другим. Как стрелок Кваз был очень неплох.

– Видишь, – сказал он. – Я же говорил, что справлюсь.

– Мотоциклы и правда хорошие. А подвели. Не прокрадёшься с ними, – выдал вердикт Рой. – Да и торчим на дороге, на видном месте.

– Пошли трофеи собирать. Чего жалеть? – предложил Кваз, направляя мотоциклы на группу убитых топтунов.

Пока он вспарывал затылки, Рой страховал – не хватало только просмотреть ещё какую-нибудь хищную пакость. Когда сбор трофеев был окончен, он глянул на убитых топтунов – Кваз попал точно в глаз, рот и нос. Мгновенная смерть. Следовало сделать себе ещё одну маленькую пометочку в памяти.

Мотоциклы хоть и оказались замечательной техникой, и действительно, почти не шумели, подводили в одном – ехать приходилось по улице, на виду. Рой поморщился – и как другие рейдеры и трейсеры гоняют по улицам на огромных громыхающих джипах? Всегда на виду, всегда показывая траекторию своего движения и всегда предсказуемо – по асфальту. Нет, иметь такую технику лучше всего где-нибудь в засаде или на путях к отступлению – чтобы было удобно удирать в случае чего.

Рой глянул на небо – стаб они покинули после пяти часов, и сейчас темнело.

В голове мелькнула одна мысль. Рой тут же вытащил блокнот и принялся писать – если кластер копируется, то откуда берётся солнце? Если всё скопировано, то откуда берутся облака, откуда берётся ветер? И вообще, какой формы этот Стикс? Шарообразный, как Земля? Плоский? Квадратный? Откуда вообще здесь берётся день и ночь? Увы, ответов не было.

– Что такое? – поинтересовался Кваз. – Новый вид топтунов?

– Нет, мой друг, – покачал головой Рой. – Просто заметил одну интересную деталь – Улей выглядит как рукотворный механизм, но вот некоторые процессы в нём выглядят почти как естественные. И наоборот.

– Это как? – не понял Кваз.

– А так. Ты видел, к примеру, реки? Текут себе из кластера в кластер. Кусок одной речки в одном кластере соединён с куском другой речки в другом кластере. Пусть странно, но вот речка течёт почти естественным путём. А куда она девается? В обычном мире в море, в океан. А кто-нибудь видел море в Улье? Океан в Улье? И куда делось столько воды?

– Вот те раз, – нахмурился Кваз. – Действительно, куда?

– Не знаю, – устало сказал Рой. – Но подозреваю, что все эти вопросы как-то связаны между собой. Ладно, закругляемся, скоро стемнеет.

– А ночевать где будем?

– Через пару кластеров будет военчасть. Скопироваться должна была неделю назад. Заражённые там уже похозяйничали, рейдеры размародёрили всё, что можно, заражённые зашли снова и поели не слишком удачливых рейдеров, и все разошлись. Рейдеры – по стабам, заражённые по своим путям миграции. Там сейчас тихо, и в радиусе пары километров тоже тихо. Там и заночуем.

– А вода там есть? Хотя бы холодная в баках – ополоснуться.

– Есть, в цистернах на крыше. И автономные генераторы есть. И биотуалеты.

– Вау, круто!

Вскоре начало смеркаться. Оба рейдера уже ехали в знакомом темпе – остановиться, и пока Рой сканирует окрестности невооружённым взглядом и в бинокль, Кваз страхует с оружием наперевес. После тщательного изучения местности и огромной временной паузы для верности – передвижение в следующую точку и снова наблюдение. Правда, в этот раз передвигались не как обычно, а верхом на мотоциклах.

Рой дал знак остановиться за три километра до пункта. Стальные ворота, сорванные с петель. Гнутая ограда из стальной арматуры. Перевёрнутые и обгорелые автомобили. Окна без стёкол. БТР, заваленный набок. Куча пустых гильз и иногда смятые и деформированные пули. Лохмотья разорванных клочьев одежды и искрошенные кости. Это место всегда выглядело гадко. Военные сопротивлялись до последнего, ожидая подмоги, пытаясь с помощью радиочастот и телефонов связаться с внешним миром, отстреливая заражённых и медленно погибая от спорового голодания. И стягивая сюда выстрелами и шумом всё больше и больше заражённых, с каждым выстрелов всё больше и сильней.

Результат всегда был один – люди, укрытые военными, сами теряли разум, превращаясь в тупых зомби, и изнутри нападали на тех, кто ещё сохранил рассудок, пожирая их. В конечном итоге оставшиеся единицы заканчивали жизнь, пустив себе пулю в голову или в рот, пытались уйти на транспорте, взрывали сами себя в толпе зомби, чтобы дать шанс товарищам, но в итоге всё равно гибли все. От спорового голодания, от голодных лотерейщиков, кусачей и руберов, от нехватки пищи, сна, воды, и от отчаяния. Иногда они даже собирали экспедиции и пытались вырваться из смертельного капкана, и умирали в пути от тех же причин.

Но чаще всего сюда сразу после перезагрузки успевали добежать группы рейдеров. Считая это место просто ещё одним складом ценных вещей, они вступали в перестрелку с военными, убивая их и врываясь внутрь. Им даже не приходилось долго воевать – обратившиеся вояки изнутри съедали своих же.

Рой понимал логику рейдеров убивающих военных ради оружия. В конце концов, перезагрузившийся кластер снова скопирует этих же людей. И снова копии будут отстреливаться от монстров, и снова будут умирать. Но принять эту логику не мог. Убивать кого-то, чтобы завладеть оружием? Нет. Убивать, утешая себя, что это лишь клон человека? Тоже нет.

Всё это он понимал умом, но сердцем принять не мог. Он не посещал кластеры, которые только что перезагрузились – с одной стороны потому, что это было слишком опасно и глупо, а с другой стороны потому, что не хотел видеть, как люди погибают в аду, и ничего не могут поделать.

– Гадкое место, – сказал Кваз рядом. – Сколько людей здесь погибло.

«Ты даже не представляешь, насколько гадкое», – подумал Рой.

– Давай поднимемся в соседнее здание, понаблюдаем оттуда, – вслух предложил Рой. – Что-то в этот раз не так. Только не могу понять, что.

– Ты что, сенсор?

– Нет, не сенсор. Пошли, с пятого этажа посмотрим.

– Пошли.

Рой сидел на крыше соседнего здания, задумчиво разглядывая военчасть.

– Есть там кто-то, – наконец-то сказал он.

– Заражённые? – спросил Кваз.

– Нет, люди, – ответил Рой. – Только я вот не могу понять, сколько их, и зачем они там. Предполагаю, что не меньше одного.

– Откуда знаешь?

– Те окна на пятом этаже. Обычно там светло – это какой-то класс для лекций, и на противоположной стороне есть окна. Днём оттуда идёт солнечный цвет. Ночью – слабый лунный свет, когда есть луна. На закате или рассвете – вообще всё помещение залито светом. А сейчас там тьма, закатные лучи не проникают через противоположные окна.

– И?

– Это значит одно – кто-то занавесил окна с противоположной стороны. Ни один заражённый не смог бы этого сделать. И ещё – стёкла на окнах уцелели, но ни одно не открыто. Снайпер так бы не поступил. Он открыл бы все окна, чтобы нельзя было понять, из какого он стреляет.

Кваз посмотрел на Роя, как на фокусника.

– А что они ели на завтрак мистер Гэндальф?

– Не паясничай. Не смешно, – отмахнулся Рой. – Похоже, это наблюдатели. Вот только какой им резон? Кластер давно перезагрузился. Заражённые ушли. Рейдеры отмародёрили всё, что могли. Кому надо там сидеть и наблюдать за улицей?

– А если это те люди, которые пытались тебя убить? – спросил Кваз.

– Я тоже думал, – кивнул Рой. – Тогда как они нас выследили? Никто не знал, куда мы пойдём? А если у них есть сенсор, было бы логичнее, если бы они вышли со спины.

– А много человек знают, что ты ходишь по этому маршруту? – снова спросил Кваз.

– Ни одного, – ответил Рой. – Мои маршруты не такие, как у большинства рейдеров. Возьми-ка свою СВК, и проверь все соседние здания и участки, где удобно залечь с винтовкой и где можно наблюдать за военчастью. Я тоже гляну.

Ещё час ушёл, на то, чтобы осмотреть окрестности через прицел, бинокль и глазами.

– Да чисто всё вроде… – рассеянно пробормотал Кваз.

– Лучше готовиться к худшему, – подумав, сказал Рой. – Если это и правда засада, то нельзя оставлять её за спиной. Если там люди, то на дверях могут быть растяжки…

– И что мы будем делать? – спросил Кваз. – У тебя есть план?

– Есть, – кивнул Рой. – Они закрыли ширмой окна, чтобы их не было видно в полумраке, умно. Но есть один недостаток – что происходит с той стороны, они не видят. Мы сделаем пешком круг и подойдём с той стороны. Через двери не пойдём. Ты подстрахуешь меня, а я пройду через одно из окон на первом этаже.

– Хех. Умно, – согласился Кваз.

Оба рейдера крадучись двинулись вокруг кварталов. Обошли военчасть, и…

Кваз рассеянно показал пальцем на этаж.

– А мы так волновались.

Рой глянул, и чертыхнулся – половина крыши просто провалилась внутрь и перекрыла окна. Поэтому там было темно.

И снова напрягся.

– Там есть люди, – сказал он. – Видишь, на окне две вертикальные линии? Это международный знак – нужны медикаменты. Вон второй знак – вертикальная линия – нужен врач, есть тяжелораненые.

– Может опять мерещится? – спросил Кваз.

– Проверим, – кивнул Рой, и зашагал по асфальту в сторону разбитого окна. Асфальт был другом – в него мин не закопаешь.

Кваз, ворча, залез вслед за Роем в разбитое окно и поправил автомат.

– Рой. Пахнет мочой и экскрементами. Здесь люди, – сказал он.

– Снимай автомат, и отойди за стену, – приказал Рой и крикнул:

– Эй, вы, на пятом этаже! С одной из крыш на вас нацелен пулемёт шестнадцатого калибра. Перемелет в фарш вместе с кирпичами. Вылазьте из засады.

На лестнице сверху послышались слабые шаги.

Глава 45 Трое вояк

Чёрный кластер убивает всё живое, со временем превращая в хрупкое чёрное стекло.

Заметки Полковника.

Кваз за стеной щёлкнул затвором, подготавливая автомат. Рой быстро снял с плеча СВДК и шагнул в соседнюю комнату через коридор, встал на одно колено, упёр винтовку в плечо и выставил её из дверного проёма в сторону лестницы. Сам же постарался выглядывать из дверного проёма максимально незаметно.

Шаги приближались. Кого-то явно шатало.

– Не стреляйте, – раздался слабый голос. – Я не вооружён.

По лестнице, держась за уцелевшие перила, спускался измождённый парень в хаки. Без оружия. В грязной от пыли и штукатурке форме, с исхудавшим лицом и впалыми глазами с кругами от недосыпа.

– Подними руки, – скомандовал Рой. – Кругом.

Несчастный повернулся, показав спину с разорванной одеждой – кто-то из заражённых напал сзади.

– У нас… – сказал тот, – тяжелобольные… Нам нужен… Антидот… антидот… Продайте антидот… Противоядие…

Он снова развернулся к коридору лицом, вглядываясь невидящими глазами. Некогда светлые волосы были покрыты слоем грязи.

– Противоядие… Противо… – блондин откинулся к стене и сполз по ней.

Рой поднялся и, не опуская винтовки, целясь по сторонам, подошёл к лежащему и остановился в двух метрах, не опуская оружия.

– Эй, ты! – позвал он.

Ни звука.

Кваз подошёл, целясь из своей винтовки.

– Споровое голодание, – сказал он. – Плохо. Даже глотать не сможет.

– А глотать и не надо, – сказал Рой. – Покарауль.

Он достал портсигар и вытащил из него одноразовый шприц, затем бутылочку с прозрачным раствором и свой безалкогольный живец. Смешал.

– Физраствор с живцом, – пояснил он. – То же, что я ставил тебе через капельницу.

Набрав один кубик, он вколол неизвестному. Тот задышал. Рой сделал ещё пару уколов. Цвет лица поменялся.

– Подежурь здесь.

Целясь перед собой, Рой начал подниматься по лестнице. Пусто. Кабинет для лекций. Лицом на столе, неестественно сложив на нём руки, словно сползая, лежал мужчина в военной форме. Ещё один, совсем седой лежал на полу, на спальном мешке. Рой аккуратно обошёл сидевшего. Ни движения.

На лестнице показались шаги. Рой вскинул винтовку.

– Это я. – раздался знакомый голос, и вошёл Кваз.

– Чего блондинчика бросил? – спросил Рой.

– Я его до пролёта оттащил. Он приходит в себя, – пояснил Кваз.

Рой подошёл к седому и пощупал пульс. Пульс был, но слабый. Разведя живец физраствором, он поставил укол в мышцу. Пульс стал более отчётливым. Потом подошёл к сидячему и сделал укол ему.

– Тащи блондина, – скомандовал он. – Похоже, мы тут надолго.

Кваз молча вышел.

Рой распаковал рюкзак и достал капельницы. Разбавил живец как можно сильнее – большая концентрация вызовет шок – и ввёл иглу седому, приспособив под штатив вешалку для одежды. На лестнице показался Кваз, тащивший тело. Вдвоём они втащили его, и процедура с капельницей повторилась. Голову больного положили на бок – чтобы не задохнулся языком. Третьего уложили вдвоём и повторили операцию.

– Иди, помойся, пока есть возможность. – сказал Рой. – Я пока побуду здесь.

Когда Кваз ушёл, Рой аккуратно обошёл бойцов и забрал у каждого оружие – два автомата АК, два ТТ, один ПМ, и один «Стечкин», аккуратно унёс в дальний угол. Рисковать не хотелось. Затем достал свою любимую тетрадь и принялся аккуратно записывать:

Налицо три объекта для изучения. Признаки спорового голодания. Потеря сознания при длительном споровом голодании. Снижение температуры конечностей. Слабое дыхание. Снижение пульса. Бледность кожных покровов. Однако зрачки продолжают реагировать на свет.

Рой закончил описания. И задумался. Все трое были похожи на свежаков, но знали о живце, хоть и странно его называли. При себе имели оружие, но не имели амуниции присущей рейдерам – фляг, кружек, ножей, мачете и прочего. Кто они? Вояки с последней перезагрузки? Тогда странно, что они выжили. Хотя для Улья странностей нет – просто один из вариантов события. Что же следовало делать? Хотя все трое были копиями людей, клонами, и снова окажутся тут после следующей перезагрузки, Рой не был готов вот так взять и оставить эту троицу. Умом он понимал, что таща с собой зелёных новичков, снижает шансы на выживание, что они ему не родня, не друзья, но всё равно ничего поделать с собой не мог. Он ещё не возвысился настолько, чтобы равнодушно смотреть на подобные ситуации. Или просто не опустился.

– Вода супер! – в дверном проёме показался Кваз. – Я прям помолодел! Слушай, и упаковки с чистым бельём нашёл! На чистом поспим.

– Звучит здорово, – согласился Рой. – Подежурь здесь, я тоже пойду ополоснусь. Только лицо прикрой.

Кваз глянул на свежаков и понятливо кивнул.

Вода и впрямь была супер. Особенно нагретая от солнечных батарей. Помыться удалось с комфортом, подобрав температуру. Однако вернулся он быстро.

– Как они? – спросил он Кваза.

– Да вроде лучше. Вон, глянь, даже кожа цвет поменяла.

Рой глянул – и правда, кожа порозовела.

– Давай перекусим, – предложил он, доставая галеты и паштет с минералкой.

Возражений не последовало.

– Ты поспи, а я подежурю, – предложил Кваз. – Тебе сон нужнее. А потом я тебя разбужу.

– Спасибо, ты настоящий друг, – кивнул Рой. Обновил капельницы, увеличив концентрацию, и лёг спать.

Сон был спокойным, без ночных происшествий. Под утро, часов в шесть, Кваз разбудил его и завалился спать, накрывшись одеялом с головой.

«Когда встретил Кваза, сидел с ним, ставя ему капельницы и дежуря рядом, – подумал Рой. – Теперь дежурю сразу с тремя свежаками. А дальше что будет? Может переквалифицироваться из рейдера в сиделку?»

Он мрачно усмехнулся собственным мыслям и достал жестяную банку с холодным кофе. Следовало позавтракать. Пациенты дышали уже без проблем, а кожа окончательно приобрела здоровый оттенок. Рой записал полученные наблюдения. Он предполагал, что бесконечно делать вливания через капельницы нельзя, и поэтому ночная, которую он оставил Квазу была последней. Дальше следовало ждать, когда все трое придут в себя.

Ближе к десяти стал приходить в себя седой. Странно – блондин держался на ногах, когда пришёл Рой, а значит, должен был первым прийти в себя. Седой моргал и снова закрывал глаза,отключаясь и проваливаясь в сон. Рой внимательно следил за всеми тремя.

Седой очнулся, увидел трубку от капельницы, безвольно висящую рядом и, блаженно улыбнувшись, снова задремал. Рой дежурил у окон, оглядывая улицу через прицел. К одиннадцати утра все трое стали приходить в себя. Рой повернулся и увидел, что седой уже почти пришёл в себя, и смотрит на него.

– Сынок… – слабо улыбнулся тот. – Дай воды…

Рой хмыкнул и протянул флягу с безалкогольным живцом на основе лимонада. Больные уже оправились настолько, чтобы пить его. Последний раз обращение «сынок» он слышал от стариков в девяностые. Потом оно сменилось презрительным «молодой человек».

Седовласый сделал глоток, потом ещё, утоляя жажду, а точнее последствия спорового голодания.

– Спасибо сынок, – сказал он. – Со мной было два человека… Сынок, они живы?

Рой махнул рукой в сторону ворочающегося во сне блондина и второго мужчины, и стал рассматривать седого. Стариком тот не был. Точнее, дряхлым стариком. Крепкий мужчина с широкими плечами и волевыми скулами в возрасте между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами с аккуратно подстриженными седыми волосами. Глядя на него, вспоминалось словосочетание «благородная старость».

Старик приподнял голову и, разглядев их, слабо улыбнулся.

«Похоже, радуется второму дню рождения» – подумал Рой.

– Не хочу наглеть сынок, но скажи, есть ли у тебя антидот? – спросил седой.

– Ты только что выпил его, батя, – кивнул Рой. – Скоро сможешь двигаться.

– А парни?

– Я сделал им капельницы, – пожал плечами Рой. – Как придут в себя, попьют. И ещё – этот антидот называется живец.

Седой кивнул, продолжая осматриваться. Рой посмотрел, как тот отреагирует на отсутствие оружия. Старик заметил, что стал безоружным, но особого значения этому не придал.

«Точно, свежаки, – подумал Рой. – Не увидели бы Кваза раньше времени. Сами глупостей понаделают, а Кваз расстроится».

Остальные двое открыли глаза и начали приходить в себя. Рой молча подошёл к блондину и дал ему напиться. Тот схватил флягу двумя руками и опустошил почти наполовину. Второй – мужчина лет сорока, слабо кивнул, и осторожно сделал пару глотков. Почувствовал прилив сил и принял ещё.

– Сынок, как тебя зовут? – спросил седой.

– Рой, – ответил тот. – С недавних пор меня зовут только так.

– Англичанин? – спросил блондин. – Или канадец?

– Русский, – сказал Рой. – Рой – это позывной. Или псевдоним. Считай, как хочешь.

– Значит это ты нас и спас, – заключил третий мужчина. – Спасибо, друг. Мы почти погибли без этого антидота, старались держаться до последнего.

– Я так и понял, – ответил Рой. – А теперь расскажите кто вы, откуда, и всё что с вами произошло в последние дни.

Глава 46 Крещение

Чёрный кластер вызывает сильную усталость у находящихся в нём, желание присесть, или лечь

Заметки Полковника.

– Я Александр Петрович Рогов, – начал седой. – В прошлом полковник Читинского УВД. Со мной Константин Рыбников и Никита Сергеевич Грач.

Блондин и сорокалетний кивнули по очереди. Рой не стал перебивать. Про то, что имена говорить нельзя, можно сказать и потом. Сейчас следует держать ухо востро. Полковник Рогов умышленно назвал свою должность, а о двух других умолчал. То, что он сказал так просто, Рой не верил. Полковник в полиции относится к старшему начальственному составу. Дальше с генерал-майора начинается высшее руководство. На такие должности не ставят абы кого. Это должен был быть крепкий человек возрастом выше среднего, умный и жёсткий, хорошо разбирающийся в человеческой натуре, рабочих интригах, виртуозно работающий с документами и способный лучше остальных держать в руках оружие. На такие должности охотно берут бывших военных, закалённых вооружёнными конфликтами, бывших спецназовцев и тому подобных людей. Это сильные и умные люди.

Поэтому вдвойне было странно, что Рогов так сразу называет свою профессию – он должен был уже повидать и перезагрузку, и рейдеров с их подходом «клон, значит можно убить», и все остальные прелести. Зачем он это говорит?

Ответ быстро пришёл сам собой – проверяет кто перед ним. Виновный бы занервничал, зэк стал бы орать и крыть матом, бандит тоже включил бы блатняка. А Рой просто слушал с равнодушным лицом. Полковник вроде бы благодушно смотрел по сторонам, но Рой чувствовал его цепкий взгляд.

– В четверг я заехал в местную войсковую часть, – продолжил полковник. – Зачем, уже не важно, дальше началось. Кислый туман, потом поменялась местность вокруг, сменился ландшафт. Чтобы не было паники, солдат заняли делом – рыть траншею на плацу. Пока сержанты смотрели за солдатами и не давали им узнать, что произошло, руководство выяснило, что связи нет.

Рой кивнул. История самая стандартная, каких было множество.

– Тогда же стали готовиться к чрезвычайному положению, – продолжил Рогов. – Со складов достали боевые патроны и оружие, сухпайки, подали сигнал в воздух из ракетницы. Командир стал готовить часть людей к вылазке, чтобы узнать ситуацию, и тут началось – крики, вопли о помощи, и на военчасть двинулась армия живых мертвецов. Стреляли на поражение, а они шли и шли. Из глубин незнакомого города на место одного убитого тут же прибегало трое.

Рогов прервался глотнуть живца.

– Одновременно с этим началось заражение – солдаты и офицеры чувствовали головную боль, резь и слабость, тошноту. Всем была выдана химзащита и противогазы. Мертвецы продолжали прибывать. А потом солдаты стали обращаться в таких же мертвецов и рвать своих. Тогда и пришли более сильные и ловкие твари. Они стали пожирать всех. Мы отступили на оружейный склад, забаррикадировались там и продолжили отстреливаться. Когда твари схлынули, приехали люди в камуфляже. Когда командир постарался выйти с ними на связь, они убили его, перестреляли, всех, кто был в зоне поражения, забрали боеприпасы и тела и ушли. В восточной части склада были уцелевшие. Среди них был я, сержант Грач, и рядовой Костя. Позже мы стали просто терять сознание и гибнуть. В бреду пришли двое людей, похожих на мародёров, и предложили тёмную жижу, которую назвали антидотом в обмен на оружие. Они дали бутылку и сказали, что придут через час. К тому моменту нас было шестеро. Мы были на грани истощения. Я принял эту дрянь и стал смотреть, что со мной будет. Стало легче. Потом симптомы исчезли, и мы смело приняли это лекарство. Мародёры пришли и запросили кучу оружия за полтора литра этой дряни.

Рогов жёлчно ухмыльнулся.

– Нам было не из чего выбирать. Мы отдали кучу оружия, а потом ещё кучу, чтобы узнать, что произошло. Мародёры выдали рассказ, от которого волосы встали дыбом. После они показали рукой, и сказали что нам туда, сели в «уазик» и укатили прочь. Мы вышли, после чего попали в засаду одного из монстров и потеряли ещё одного товарища убитым и двоих тяжелоранеными. Раненые скончались, несмотря на лекарства и этот антидот. А из-за недостатка антидота мы сами ослабели и почти погибли. Всё, что мы могли сделать – это установить наблюдение за улицей и ждать, ожидая помощи.

– Значит уже в курсе всего, – хмыкнул Рой. – Даже проще, не люблю объяснять.

– Одно не пойму, Рой, – спросил Рогов. – Как у тебя осталось имя? Мы слышали, что имя – это то, от чего избавляются первым.

– Не хотел носить собачьи клички, – поморщился Рой. – У меня не было рейдера, который дал бы мне собачью кличку, и поэтому я сказал, что я Рой, а всем, кто спросил, отвечал – раз мы в Улье, то я Пчелиный Рой. Все предпочитают думать, что рой – это облако из пчёл, а я предпочитаю думать, что Рой – это английское имя.

Сержант Грач скупо улыбнулся.

– А есть смысл быть окрещённым? – спросил Грач.

– Не знаю, – ответил Рой. – Никогда не замечал. Иногда это помогает – назвать своего крестителя – это как показать паспорт и личное дело.

– Логично, – кивнул Рогов. – И какие псевдонимы посоветуешь выбрать?

Рой хмыкнул – Рогов задавал вопросы как профессиональный следователь. Впрочем, он им и был.

– Тебе такой, чтобы не бесить уголовную публику. Можешь выбрать любое имя, которое будет звучать как обычное слово на русском, и придумать объяснение.

– В голову не лезет, – поморщился Грач. – Только чушь всякая – Пол, Скот, Люк, Холл. Не в мои годы себя с канализационным люком равнять, да и с коридором, не говоря уже о скотине.

Рой помолчал.

– А назови себя Ярл, – предложил он Грачу. – Все знают, что была такая должность, хотя в Норвегии было такое имя.

– Значит я – Ярл, – кивнул сержант. – Приятно познакомиться, Рой.

– Ты. – Рой повернулся к блондину, – можешь звать себя Уайт, в местные правила вписывается. Доказать сможешь?

– С английского белый, – кивнул рядовой. – По цвету волос.

– Молодец, сынок, – кивнул полковник.

– А ты, сам выберешь? – спросил Рой у Рогова.

– Нет, – покачал головой тот. – Хочу принять гражданство. Валяй, сынок.

– Значит Батя, – ответил Рой.

Полковник засмеялся, и пару раз хлопнул в ладоши.

– Ай да сукин сын, – сказал он добродушно. – Рой, ты хорошо знаешь местность? Как здесь проще всего выжить?

– Да, – кивнул Рой, Батя брал быка за рога. – Самый простой – дойти до местного стаба и устроиться на работу. Я провожу вас.

Украдкой он глянул на остальных – блондин Уайт и бывший сержант Ярл не лезли в разговор, предоставляя инициативу экс-полковнику.

– Так просто? – удивился Уайт. – Здесь что, есть работа?

– Всегда есть, – отмахнулся Рой. – А для бывших военных тем более найдётся. Даже если ты рекрут. А в стабе первое время сможете расплачиваться патронами или оружием, а потом скорее всего найдёте стабильный заработок у рейдеров или трейсеров. Или там стаб охранять.

– Звучит хорошо, – кивнул Батя. – Сынки, что скажете?

– Так точно, Батя! – отрапортовали оба.

– Мы заплатим тебе, – кивнул Батя. – Склад до конца не распотрошён, там ещё есть чем поживиться.

Рой даже сплюнул. Вроде ничего плохого не услышал, а пробрало. Отчего? Сам не понял. Да и зачем от прибыли отказываться?

– Не стоит, – отмахнулся он. – Сегодня выйдем, вещи сами заберёте.

– Инструктаж будет? Правила? – встрепенулся Батя.

Вот чего-чего, а болтать сейчас не хотелось. Хотелось побездельничать, а потом двинуться до стаба Магнит, спросить у местных, узнала ли что-нибудь Саша, разобраться с Рыбаком и теми козлами, кто его спонсирует, и уйти заниматься исследованиями. Рой с тоской обвёл помещение глазами, пытаясь найти выход, и его взгляд остановился на теле, прикрытом пледом и простынёй, которое усердно притворялось ветошью.

– Будет, – кивнул он. – Кваз! Я знаю, что ты не спишь. Давно?

Простынь недовольно заворочалась.

– Ты просто зверь, – ответил Кваз. – Я слышал всё.

– Вот и отлично, – кивнул Рой. Значит, проведёшь инструктаж.

Батя и его товарищи повернулись к говорящему свёртку. Кваз вздохнул, замотал голову по самые глаза простынёй, на голове сделал некий тюрбан и сел.

– Кваз. – представился он, протягивая руку.

Все трое обратили внимание на когти и неестественные пальцы.

– Постой, – схватил его Рой. – У тебя, что пальцы отросли?

– Что ты… Твою мать! Рой! – Кваз запрыгал по комнате. – Мои пальцы! Они снова со мной! Они отросли, я даже не заметил! Ура! Ура! Ура!

– Я тоже рад, – кивнул Рой. – Потом проведи инструктаж.

– А зачем? – Кваз замер. – Рой, у нас ведь есть мотоциклы. Сядем, места всем хватит, и доедем с ветерком. Быстро, сердито и просто.

Глядя на него, трое вояк расслабились.

– Да ты голова! – широко улыбнулся Рой. – И что бы я без тебя делал. – Я вообще талантливый, умный, и очень скромный. – кивнул Кваз. Ладно, тогда расскажешь вкратце. А я пока схожу, посмотрю с крыши.

Рой поднялся на крышу и, сделав осмотр, сел так, чтобы его не было видно с улицы и развернул плитку шоколада. Можно было немного расслабиться.

На лестнице послышались чёткие шаги. Кто-то не таился.

– Заходи, Батя. – Рой даже не стал оборачиваться.

– У тебя что, глаза на затылке, сынок? – поперхнулся Батя.

– Нет, – ответил Рой, продолжая поедать шоколад. – Я предполагал, что ты выйдешь поговорить.

Батя сел рядом.

– Вижу, ты разбираешься в людях, – сказал он. – Я тоже.

– И как, разобрался?

– Угу, – кивнул Батя. – Рой, расскажи, что ты делаешь в Улье. Нет, не так – какая вообще у тебя цель, или цели? Не думай, что это допрос или что-то подобное… так человеческий интерес.

– А с Квазом ты уже побеседовал? – повернулся Рой.

– Не стал, – покачал головой Батя. – Я не знал, как ты к этому отнесёшься.

– Хорошо, – кивнул Рой. – Слушай.

Глава 47 Способ покинуть Улей

Заражённые медляки ни имеют в голове ни споранов, ни ума.

Заметки Полковника.

– Первоначально я просто поставил себе цель – отыскать одного человека, – начал Рой. – Потом к нему добавился второй. А потом получилось так, что я стал изучать Улей. Законы, по которым он живёт, законы по которым живут заражённые. И старался подгадать наперёд. Это принесло свои плоды.

Батя слушал внимательно.

– Так я с головой ушёл в это занятие, пытался найти что-то, что облегчит жизнь или сильно изменит её. И даже нашёл часть… Встретился с ещё одним человеком, которого смог отыскать. Потом откуда-то появились плохие парни, хотя это может быть простым совпадением, и попытались меня убить. У них не получилось.

Рой хмыкнул и откусил ещё кусок.

– А потом я встретил Кваза. – Рой улыбнулся. – Всегда думал, что буду одиночкой. У него получилось меня переубедить. Я тогда сильно психовал.

Рой на несколько минут завис, уйдя в себя.

– Вообще, сейчас у меня одна проблема – узнать, откуда взялись плохие парни, – закончил Рой. – И я снова вернусь к своим изучениям и снова стану натуралистом Улья.

Батя помолчал, размышляя о чём-то. Седой полковник, прошедший суровую подготовку оружием, войной и преступлениями. Он имел все шансы стать одним из влиятельных людей в Улье. Не следовало обманываться его благодушием и манерой называть всех сынками. Для него это было просто приклеившимся словом, которое он употреблял слишком часто. Возможно, в своём УВД он так и подбадривал ещё молодых парнишек, заодно пожимая им ладонь.

– Скажи, сынок, – вдруг повернул голову Батя. – Ты узнал способ выбраться отсюда?

«Твою мать! – выругался Рой. Всё, что он думал о полковнике, только подтвердилось. – Действительно, и следователем тоже был».

– Нет, – ответил он, и только потом подумал, что зря.

Не помогло даже каменное лицо – всегда найдётся мелкая морщинка у глаза, или непроизвольно дёрнется уголок рта, дёрнется взгляд. Кулаки сожмутся. А у Бати была, пожалуй, куча лет, чтобы научиться различать эти мелкие проявления эмоций.

«Вот дерьмо!» – подумал Рой.

Батя флегматично отвёл глаза. Его лицо почти не изменилось.

– Я так и думал, – сказал он.

«И что ты думал, старый чёрт? – мысленно спросил Рой. – Что я так отвечу? Что скажу “нет”? Что совру? Ты ведь специально задал этот вопрос».

– Скажу более конкретно, – нахмурившись, сказал Рой. – Чтобы ты не делал ничего лишнего. Я думал об этом, и пришёл к выводу, что есть один невероятный способ покинуть Улей, стать незаражённым, и к тому же выйти во внешний мир, не протащив с собой вирус и не заразив новый мир.

Батя весь обратился вслух.

– Всегда у тебя будет дар Улья, – начал Рой. – Если в первый день ты примешь любую жемчужину из заражённых, то станешь хигстером – человеком с одним даром, который даётся при попадании, но даром невероятно сильным. А если примешь не в первый день, а спустя несколько дней после попадания, то к дару, который даётся при попадании, добавится ещё один дар. Но оба будут слабее чем у хигстера. Теоретически ты можешь пожирать жемчуг, получая дары. Нужен такой, который даст возможность украсть тело. Тогда, ты сможешь не убивая внешника в его химзащите проникнуть в его тело, точнее в его мозг, и завладеть телом. Будет хорошо, если ты сможешь уничтожить в нём старую личность, или запереть её в своём теле. Тогда в его теле ты сможешь проникнуть на базу внешников и попасть в их мир.

Батя молчал, обдумывая информацию.

– Недостатки и вероятность этого события ты можешь оценить сам, – закончил Рой.

Он встал, не желая продолжать разговор, и пошёл прочь. Этот человек стал увеличивать в нём неприязнь.

– Сынок, постой, – остановил его Батя.

Рой почувствовал зарождающуюся злость. Если сейчас Батя спросит, какой у него дар, то получит волчий билет. Впрочем, он даже не сможет догадаться, какой дар у Роя, хотя это значения не имеет – в случае вопроса волчий билет ему гарантирован.

– Прости, Рой, – вместо этого сказал Батя. – Стоило попытаться. Знаешь ведь – надежда умирает последней.

Батя действительно хорошо разбирается в людях, как любой следователь или доктор.

Рой на секунду замер.

– Ты сказал, что не стал говорить с Квазом. – сказал он. – И правильно сделал. Тебе не стоит с ним говорить. Даже о погоде.

Не дожидаясь ответа, он пошёл вниз. Внизу Кваз вовсю паясничал, что-то рассказывая бывшему сержанту Ярлу и рядовому Уайту. Как отметил про себя Рой, Уайт даже повеселел, впрочем, как и суровый Ярл. Все трое повернулись к нему, чтобы увидеть кислую мину.

– Что-то случилось? – насторожено спросил Кваз.

– Ага, – кивнул Рой. – Головная боль обострилась.

Батя спустился по лестнице. Рой хмуро посмотрел на него.

– Собирайте вещи, и выдвигаемся, – сказал он.

– Слышали сынки? – спросил Батя Ярла и Уайта. – Берите всё, что порекомендовал этот парниша.

Он сделал паузу и показал на Кваза. Оба молча вышли. Батя остался на виду.

«И правильно сделал, – подумал Рой. – Если бы он ушёл с этими двумя, то ему уже не было бы доверия. Понимает это».

Кваз переводил взгляд с Бати на Роя.

– Стоп! – Кваз поднял руки. – Я понял!

Два взгляда переместились на него.

– На самом деле вы отец и сын! – радостно выдал он. – Просто вас разлучили в младенчестве, и все эти годы вы искали друг друга! А сейчас вы нашли друг друга, и ты узнал, что на самом деле девушка, которая тебе нравится – твоя сестра, и вы никогда не сможете быть вместе! С этого момента ты почувствовал ярость, и сказал, что найдёшь своего брата, который является твоим шурином от двоюродной бабушки тётиной мамы с которого и началась эта история!

Батя засмеялся. Рой хмыкнул и сказал:

– Не думал, что ты фанат старого индийского кино.

Кваз на секунду задумался.

– А может быть я и есть твой брат? Или сын?

Рой фыркнул пару раз, и улыбнулся, отходя.

– Ладно, болтун. Сейчас мы поедем до Магнита, и сделаем паузу.

Через двадцать минут они ехали до ближайшего стаба, умудрившись поместиться на двух мотоциклах. Первый ведущий с Роем и Квазом, и ведомый – с Батей и его людьми. Как грузились с пожитками, это отдельная история. И как ехали с таким перегрузом – тоже.

– Батарея села? – спросил Кваз, когда оба мотоцикла встали.

– Немудрено с таким перегрузом, – проворчал Рой. Вдвоём они бы уже доехали до стаба. – Впереди ещё десять километров.

Идти пришлось пешком, спрятав мотоциклы. Дорога была простой, если не считать того, что попались лишь двое лотерейщиков.

– Вот мы и пришли, – сказал Рой. – Удачи мужики.

Все трое поблагодарили его и Кваза. Кваз двинулся за ними.

– Стой, ты куда? – спросил Рой.

– А что? – не понял тот.

– Нам ещё за мотоциклами возвращаться, – пояснил Рой.

Кваз застонал.

Когда Батя и его люди исчезли в воротах стаба, Кваз спросил:

– Чем он тебя так взбесил? Давно не видел тебя в таком состоянии.

Рой помолчал.

– Он слишком умный, – сказал он наконец. – Устроил небольшую игру в интриги. Да так, что просто взбесил. Знаешь что, Кваз… Никогда не верь ему полностью. Он очень и очень опасный человек.

– Как профессор Мориарти? – спросил тот.

– Да, именно так, – ответил Рой. – Даже не знаю теперь, правильно ли я поступил, когда откачал его.

– Да не расстраивайся ты так, – похлопал по плечу Кваз. – Если он такой интриган, то осядет в стабе и будет там плести свои интриги.

– Да, пожалуй ты прав, – кивнул Рой, успокаиваясь. – Давай для верности дойдём до мотоциклов, и посидим там подольше, а потом потолкаем их в стаб.

Мотоциклы за время их отсутствия не исчезли, и это было плюсом. Вторым плюсом было то, что удалось найти пустой коттедж. Теперь можно было убить время, ожидая вечера и надеясь, что Батя и компания уже нашли себе занятия и при встрече не станут путаться под ногами. Пользуясь тем, что Кваз снова завалился спать, Рой достал пачку журналов, чтобы убить время. Квазу их видеть не следовало.

– Это что? – спросил голос рядом с ухом.

– Кваз, твою мать! – Рой даже подпрыгнул, пытаясь прикрыть чтиво. – Зачем так пугать?

Кваз молча глянул один журнал, открыл второй и хмыкнул – внутри были голые или скупо одетые женщины. Он открыл один журнал и стал листать. Постепенно тёмная кожа начала краснеть. Голые женщины. Девушки в костюмах горничных и тому подобное. Девушки, связанные в разных позах. Девушки с кляпами во рту. Девушки в латексе. Девушки в деревянных колодках. Девушки в стальных наручниках и ошейниках. Девушки со следами розг или ремня на коже. Девушки в костюмах лошадей и собак.

Кваз с интересом рассматривал фотографии, иногда краснея. Позже добавились сцены с участием партнёров. Рой сидел красный как рак.

– Блин. Классное чтиво, – сказал Кваз. – Зачем тебе? Хочешь отомстить какой-то девушке?

– Нет, идиот! – Рой покраснел ещё больше и подскочил от возмущения. – Это не то, что ты подумал!

Кваз пристально посмотрел на него.

– Это… Саша сунула, – сказал Рой, краснея и смущаясь. – Не думал, что она так пошутит в этот раз.

Кваз заржал.

– Знаешь, у неё неплохо получилось, – сказал он.

– Забирай их и вали в свою комнату! – покраснел Рой.

Глава 48 Пополнение

Дар у человека, ставшего хигстером, во много раз мощнее, чем у обычного человека с даром Улья. Например, хигстер с даром клокстопа может пробежать в режиме клокстопа около двадцати метров, тогда как обычный сделает всего пару шагов.

Заметки Полковника.

Обратно в Магнит дуэт добрался ближе к закату. Теперь можно было переночевать, зайти с утра к торговцам, которые имели дела с Сашей, узнать, нет ли каких новостей о Рыбаке и двигаться дальше. Самое неудобное было то, что Рой не знал, с чем бороться, и явно придётся кружить по кластерам Улья, выжидая удобного момента.

– Сейчас можно будет посмотреть какой-нибудь фильм, что скажешь?

– Ты все журналы прочитал?

– Скажи, почему тебя это так интересует? – скривился Рой. – Можешь забрать их себе. И вообще… Это вполне нормально смотреть на неодетых девушек. Ненормально было бы, если бы я смотрел на голых мужчин.

Кваз заржал.

– Ладно, я знаю здесь одно нормальное место с баром внизу, где можно переночевать, – сказал Рой. – Сейчас двинемся в бар, подзарядим мотоциклы, послушаем последние сплетни, и до утра ляжем спать.

Кваз ничего не ответил. Похоже, он уже мысленно перечитывал Сашины журналы. На секунду Рою показалось, что за ними кто-то следит. Хотя нет, не показалось – издали за ними смотрел силуэт. Рой нахмурился и потянулся к неизменному РШ-12, но потом зашёл с Квазом в освещённый бар. Теперь следовало послушать сплетни.

– Эй, хозяин! Две кружки пива, – сказал он, садясь за стойку.

В этот момент дверь паба распахнулась, и помещение ввалился запыхавшийся человек. Камуфляж и берцы, «ПМ» в кобуре на поясе, старый добрый «Калашников» за спиной, лёгкая одышка от бега и светло-жёлтые волосы. Это был Уайт.

Рой скривился. Поели, называется. Кваз хлопнул себя сразу двумя ладонями по лицу. И сплетен собрали.

Уайт сразу направился к ним и бухнулся на соседний стул.

– Рой, тут такое дело…

– Какое дело?! – рявкнул Кваз, поворачивая голову к нему.

Уайт попытался схватиться за пистолет, но не рассчитал и свалился на пол.

– Ты кто? – спросил он, выхватывая оружие. – Погоди… Ты Кваз?!

Планы стремительно рушились и шли прахом.

– Ладно уж, – Рой встал, забирая кружки с пивом. – Пойдём за столик, там и поговорим.

Уайт сел, нервно посматривая на Кваза.

– Чего пялишься?! – рявкнул тот. – Я без паранджи сегодня!

Уайт поспешно отвёл взгляд.

– И о чём ты хотел поговорить? – спросил Рой, сдувая пену с пива.

– Да мы ждали тебя Рой! – оживился Уайт. – Опасались, что ты не пойдёшь в этот стаб и уйдёшь другой дорогой.

Рой молча посмотрел не него.

– И зачем интересно?

– Рой, мы пока шли к стабу, размышляли… о разном. Потом пришли, сняли несколько коек в хостеле, послушали разговоры…

– Короче! – перебил Кваз. – Чё надо?

– Мы хотим поработать на тебя Рой, – закончил Уайт. – Ну, в смысле, походить с тобой и Квазом в рейды. Даже просто за живец.

Рой скривился и приложил ладонь к лицу. Вот те бабушка и Юрьев День. Это был именно тот случай, когда хорошая репутация вредит. Причём сильно вредит.

Ещё три человека из ниоткуда, как снег на голову… В рейды они походить хотят, за живец, ага. Это сколько нужно завалить заражённых, чтобы рейд окупился? Если им с Квазом достаточно завалить пару топтунов, чтобы жить в нормальных условиях в стабе некоторое время, выменивая трофеи на пищу и оружие, то сколько нужно завалить тварей, и какой силы, чтобы обеспечить сразу пятерых людей?

Батя и его товарищи конечно затарились в военчасти, но много набрать не смогли – мотоцикл много не увезёт, особенно если придётся ехать на нём втроём с грузом. Часть оружия он должен был тут же разменять на живец, часть поменял на горошины, часть на спораны. Но всё равно…

Если группа идёт в рейд, это сколько нужно закупить вещей – пистолет для ближнего боя и поражения близких одиночных целей, не менее трёх магазинов с патронами к нему. Ещё россыпь патронов, чтобы набивать магазины во время привалов. Запасной пистолет с таким же количеством магазинов и патронов. Автомат для массового отстрела заражённых – на случай, если попрёт стая. И к нему шесть, нет даже десять заряженных магазинов… Автомат можно заменить винтовкой, чтобы стрелять на дальние дистанции по намеченным целям, а в случае со стаей – косить её очередями. Но всё равно – это выйдет ещё дороже. Плюс если брать обвесы к винтовке – оптический прицел, сошки, глушитель, чтобы не демаскировать себя, это выйдет ещё дороже. Плюс возможный запас пуль для магазинов… Хотя магазинов можно будет взять меньше, это снова будет экономический удар по карману. А если покупать серьёзное оружие – больше седьмого калибра, эдак девятого – чтобы стрелять по топтунам, то винтовка ещё подскочит в цене, а автомат будет стоить примерно как две такие винтовки. А ещё патроны нужно покупать после каждого рейда, да и новые глушители взамен отработанных.

Плюс нужно купить флягу под живец в мягком чехле, чтобы не смять, объёмом около литра, плюс одну или две «коньячных» плоских фляг для тех же целей – их удобно сунуть в сапог за голенище. Плюс лёгкий, хотя бы инкассаторский бронежилет. Плюс наколенники и налокотники, чтобы безболезненно ползать по земле и асфальту. Плюс, наконец, холодное оружие типа ножа или мачете, топора на худой конец, рюкзак объёмом литров на пятнадцать, сухпайки – не жрать же сухой доширак, кипяток-то не везде достанешь. А ещё всякая мелочь типа налобных фонариков, приборов ночного видения, небольших полевых биноклей, спичек в специальной упаковке, греющие стельки, тонкая телогрейка чтобы не простыть ночью лёжа на бетоне, вязаная шапка, сухари с добавками, чтобы можно было жрать на ходу, подкрепляя организм калориями, ёмкости с чистой водой, чтобы смывать с рук демаскирующие запахи. И умножить всё это на пятерых… Это какие же траты возникают сразу. И тут возникают сразу трое свежаков с таким заявлением – «Ребят, возьмите нас в рейд».

Судя по шокированной морде Кваза, тот тоже подсчитывал убытки, которые появятся при таком раскладе.

Вдвоём хорошо – Рой и Кваз давно сработались вместе. Для дальних дистанций у Роя была суровая СВДК с обвесами и всего парой магазинов, ею же можно было скосить стаю, для одиночных близких целей – лёгкий ПМ с глушителем и пара магазинов к нему. На крайний случай вместо запасного пистолета – РШ-12 с его убойным калибром двенадцать и семь, и небольшой карабин КС-23 с газовыми и бронебойными пулями, длина которого была всего пятьсот миллиметров, и было удобно просто сунуть его под клапан небольшого рюкзака, или под лямки. Никакого лишнего веса и одна убойность – ПМ за пазухой в подмышечной кобуре, РШ – на поясе, в руках – винтовка, коротенький КС-23 за спиной. Патроны и магазины в жилете с карманами.

Квазу с его габаритами оружие ближнего боя просто не требовалось – с его физической силой он мог расправляться с заражёнными голыми руками. Стаи он не боялся – его новый 9А-91 с глушителем и калибром в девять миллиметров с достаточной длиной пули перемолол бы всю стаю в кашу, даже подранив крупных хищников. Для дальних дистанций и скрытого убийства у него была ВСК-94 с глушителем и остальными обвесами, и таким же убойным патроном. А уж учитывая, что он разбирался в оружии и стрелял как бог, то это был очень серьёзный разговор в битве с заражёнными. Плюсом было также то, что со своими габаритами и силой Кваз мог нести почти неограниченный груз патронов.

Вдвоём они были идеальной убойной командой – охотник-следопыт и траппер с убойным оружием, который изучил поведение заражённых настолько, что мог предсказывать их действия, и снайпер с огромной физической силой и винтовкой крупного калибра.

Рой не сразу отвис от такого предложения, а когда отвис, молча уставился на Уайта.

– Уайт, ты хоть понимаешь, насколько это затратное, и к тому же муторное дело? – спросил он. – Это вообще придётся или постоянно жить в рейдах, чтобы окупить их хоть немного, да и рисковать вдвое или втрое сильнее, чем обычно, разыскивая один только крупняк.

– Так ведь… – стушевался Уайт, – мы и говорим, что только за живец согласны…

Стоп! Это ещё что за «мы»?

– Мы? – спросил Рой. – Так, мне похоже всё ясно. Где Батя и Ярл?

– Да сейчас подойдут, – растеряно сказал Уайт. – Я первый успел.

Звякнул дверной колокольчик, и вошли седой Батя и темноволосый Ярл. Разглядев спину Уайта двинулись к их столику. Кваз отнял руки от головы и поднял её.

– Здрасте, – сказал он, показывая огромную пасть зубов и видоизменённое лицо.

Ярл встретился с ним взглядом и непроизвольно поменялся в лице. Его рука дёрнулась к оружию, но замерла. Батя на секунду переменился в лице.

– Кваз… – сказал он и оборвал фразу сразу же после первого слова.

Батя успел оценить внешность Кваза и вовремя прикусил язык, поняв, что шутки про внешность будут очень не к месту, как и комментарии о ней. Любые стандартные фразы типа – «Хорошо выглядишь», и тому подобное просто сделает ситуацию ещё хуже. А какая-нибудь глупая фраза типа «Не думал, что ты такой» вызовет только раздражение или ярость.

Пауза длилась ровно секунду.

– Рад видеть тебя снова сынок, – закончил фразу Батя.

Рой хмыкнул.

Быстро же он всё понял и нашёл выход из ситуации. Впрочем, чего ещё ждать от полковника УВД.

Ярл только кивнул. Он не обладал навыками Бати и плохо скрывал свои эмоции. Да и решения находил несколько медленнее.

– Садитесь, – сказал Рой. – Было умно с твоей стороны послать Уайта. Думаю, ты понимаешь о чём я.

– Прости сынок, – пожал плечами Батя. – Могу дать слово – на твоём поле больше не играю. Если хочешь, даже присягу могу принести, только думаю, ты этому не слишком поверишь, да и неуместно это здесь как-то.

– Тебе поверю и на слово, – кивнул Рой. – Но не понимаю, зачем тебе идти в рейд? С твоим подходом и талантами ты смог бы стать каким-нибудь начальником безопасности или его заместителем. Логистом по военным поставкам. Работа почти как твоя прошлая. И думать нужно, и с документами работать, и с людьми, и с подчинёнными, и из оружия стрелять придётся.

– Да как тебе сказать сынок, – Батя опёрся подбородком на пальцы. – Слов подобрать не могу пока… Говоря проще – чуйка сработала. Знаешь, так бывает иногда, за годы службы – смотришь на дом, и вдруг понимаешь – там снайпер засел. Ещё понять толком не можешь, почему так решил, а знаешь – снайпер засел. Или говоришь с человеком, и понимаешь – этот предаст, этот нет, этот сам того не знает, но поможет в будущем.

Рой кивнул. Подобное ощущение он понимал – сам недавно обнаружил так всех троих в заброшенной военчасти, поэтому Батино объяснение выглядело правдоподобно.

– Батя, давай сейчас Кваз тебе просто расскажет, в какой бюджет выливается вся эта затея, и какие трудности всплывают.

Кваз начал перечислять.

Батя внимательно слушал и даже, кажется, стал более оптимистичен.

«Что, уверился в своей чуйке?» – подумал про себя Рой.

– Хорошо, что мы так затарились, – кивнул Батя. – На первое время хватит. Как я понял в основном – погонять мелочь. А работать и правда за живец придётся.

Рой тупо посмотрел на Батю.

– Ты что, не передумал? – спросил он.

– Нет, сынок, не передумал, – сказал Батя.

– Ты хоть мужиков спросил?

– Мужики? – Батя повернулся к своим товарищам.

– Мы согласны, – в унисон ответили Ярл и Уайт.

Рой поморщился, а Кваз попытался сплюнуть сквозь зубы.

Глава 49 Выход в рейд

Хигстер всегда имеет только один дар. Никаким способом и никогда он не сможет получить дополнительный дар. Он может только развить или усилить существующий дар.

Заметки Полковника.

Рой стоял у одного из торговцев с незатейливым именем Штык.

– Она велела передать, что он движется через самые дохлые и паршивые стабы. – сказал Штык. – Глаз там у Щуры нет, рук тоже. Так, только случайные свидетели.

– Хоть направление известно? – спросил Рой.

– Угу, – кивнул Штык. Его мучило похмелье. – Ломаная линия с хаотичной траекторией в район Полиса. Он опять закупил или украл где-то кучу дорогого оружия, и ещё с ним четверо хмырей, на вид – муры мурами, но в тех стабах спокойно проходят через ментат-контроль. Ментаты подтверждают – все пятеро честные рейдеры.

– Значит в сторону Полиса? – задумчиво протянул Рой. – И что он там забыл? Должен передать кому-то партию оружия? Интересно кому?

– Не знаю, – буркнул Штык. – Моё дело маленькое – передать тебе и забыть. Так чё, покупать что-нибудь будешь?

– Нет, друг, спасибо, – сказал Рой, выходя на улицу.

– Узнал что-то интересное? – спросил Кваз.

– Угу, – кивнул Рой. – Второй из моей тройки движется в сторону Полиса с богатым набором оружия и ещё четырьмя неизвестными типами. И снова у него откуда-то куча дорогого оружия.

– А он не мог его достать? – спросил Кваз. – Ну, там, украсть, если это партия.

– Нет, не мог, – покачал головой Рой. – Одну или две пушки, это ещё правдоподобно, но когда он тащит кучу оружия, то я в это не поверю. Скорее всего, кто-то просто дал ему это оружие, чтобы он поработал курьером. А учитывая, что Саша смогла узнать, что последнюю крупную партию закупал он, и всплыла эта партия у парней, которые хотели меня пристрелить, можно сказать уверенно – его снова кто-то снабдил оружием.

– Может просто совпадение? – предположил Кваз, жуя жвачку.

Рой посмотрел на него.

– Кваз, ты много видел совпадений в Улье?

– Ни одного, – ответил тот. – Рой, лучше скажи, что думаешь делать с Батей?

– А что с Батей? – пожал плечами Рой. – Чуйка у него, как же, даже две чуйки. При встрече позадавал наводящие вопросы, чтобы понять, что я за человек, и посмотрел на реакцию. А потом пришёл сюда, в стаб, и наслушался баек про наш дуэт и каждого по отдельности. И решил снова схитрить. Ничего, помотается по кластерам, поест сухой лапши и сам уйдёт вместе со своими.

– А ты не боишься, что он попытается украсть у нас оружие? Или завалить? – забеспокоился Кваз.

– Нет, – покачал головой Рой. – Он уже знает о ментатах и их способностях, я проверял, поэтому на такое дело не пойдёт.

– Значит, ждём, когда уйдёт сам, – кивнул Кваз. – И ищем этого Рыбака.

– Ага, – согласился Рой. – Мне очень хочется узнать, кто его снабжает оружием, зачем, почему оно направлено на меня, и как у него вообще получилось стать курьером.

– Ладно, давай двигать в «Жемчужину», погоняем сегодня Батю и его пару.

Батя сидел в «Красной жемчужине» распивая пиво с Уайтом и Ярлом, уже полностью собрав всё снаряжение. При встрече вся троица кивнула, и протянула руки, здороваясь. Рой сделал усилие, чтобы не скривиться – он никогда не любил жать руки малознакомым типам. И никогда не любил протягивать ладонь кому попало.

– Выдвигаемся сегодня, – сказал он. – Какое у вас снаряжение?

– У меня «Стечкин» с нарезным глушителем, скелетный приклад к нему и пять магазинов, АПБ с теми же обвесами и таким же количеством патронов. Отдельно, пятьдесят патронов россыпью, – начал Батя. – Воронёный нож, бронежилет-скрытник и ОЦ-02, «Кипарис».

Рой прикинул про себя расклад – Батя почти голый, только гонять мелких заражённых типа джамперов и бегунов. Ну, ещё и лотерейщиков. Пистолеты девятого калибра и один пистолет-пулемёт под тот же патрон. «Кипарисом» можно очередями подранить стаю, после просто кончатся патроны. АПБ и АПС с глушителями и скелетными прикладами пригодятся валить одиночек.

– СВК, – сказал Ярл. – В смысле винтовка Калашникова. Редкий зверь с калибром семь шестьдесят два. Глушителя нет, но есть оптический прицел. Четыре магазина и сорок патронов по карманам. Плюс «Макаров» с двумя магазинами.

Рой мысленно скривился. СВК, которую даже не приняли на вооружение со смехотворным для Улья калибром семь шестьдесят два. Хватит, чтобы завалить лотерейщика. Ну, или при сильной удаче топтуна, если он будет просто стоять и ждать, когда в него выстрелят напрямую. А если немного повернётся – пуля уйдёт в рикошет.

– «Калашников» модели АКМ, – начал Уайт. – Со штык-ножом, под патрон семь шестьдесят два. И ПМ, как у Ярла.

Кваз рядом издал тихий вздох, показывая, что он думает.

– Есть ещё один момент Рой, – сказал Батя. – Когда ты рассказывал про дар, я, придя сюда, сходил к знахарю и узнал свой. Мы все узнали. Думаю, будет лучше, если ты узнаешь о них.

Батя и компания показывали, что доверяют, раскрывая свои дары.

– Мой дар – «Цензор». Я могу накладывать на человека запрет говорить о чём-то, – сказал Батя. – Могу показать.

– Не стоит, я поверю и так, – кивнул Рой. Не боевой дар, с таким скорее ментату на входе в стаб работать. Ну, или какому-нибудь сотруднику безопасности.

– Мой – «Перезагрузка», – сказал хмурый Ярл. – Я могу узнать когда перезагрузится кластер, если коснусь его границы.

Умение было тоже не боевым, но полезным, особенно если входишь в незнакомый кластер.

Уайт несколько смутился.

– А мой – «Пародист». Я могу петь любые песни и копировать чужие голоса и звуки.

Да уж, Улей не добрый Дед Мороз, он не думает о том, кого и чем наградить. Скорее, дар Улья – просто побочный эффект от инфицирования.

Хмурый Ярл фыркнул, сдерживая смех. Кваз хрюкнул.

– Тогда уж скорее «Пересмешник», сынок, – попытался успокоить его Батя.

– Значит, все готовы, – кивнул Рой. – Мы пойдём через полупустые кластеры и кластеры со слабыми заражёнными. Так что отбиться сможем. Но учтите, что и навара почти никакого не будет. Даже пули могут не окупиться.

То, что они будут двигаться в сторону достаточно крупного стаба, он не стал говорить.

– Пока идём, слушаем меня и Кваза. Никакой самодеятельности, никакой пальбы, никакого шума, никаких сигарет, – подытожил он.

Троица сурово кивнула. Настолько сурово, что даже стало немного весело.

– А что с нашими мотоциклами? – спросил Кваз. – Рой, не бросать же их, хорошие лошадки.

– Я со Штырём договорился, – успокоил его Рой. – Отправит с караваном… Сам знаешь куда. Там и заберём.

– А… – протянул Кваз. – Тогда я спокоен.

– Ещё вопросы?

– У меня вопросы, у меня! – поднял обе руки Кваз.

– Что? – повернулся к нему Рой.

– Рой, где у нас соломинки для коктейлей, – спросил тот, вываливая язык из вытянутой пасти. – Я уж задолбался поднимать голову, чтобы просто выпить.

Батя и бойцы заулыбались, расслабившись.

– Нет, ну а чё? – повернул Кваз голову к ним. – Это ладно, если мы пиво пьём – задрал голову к потолку, открыл рот, выплеснул кружку в пасть. А если я чай пью? Мне же все чаинки в рот летят. Я этим чаем не только напьюсь, я им и наемся! И морда потом вся в чае!

Уайт уже тихо покатывался со смеху, Ярл перестал хмуриться и скупо улыбался. Батя старался сохранить серьёзное лицо.

– Нет, ну а чё? – снова начал Кваз. – Не лакать же мне языком? Хорошо, что тут нигде борща нет. Не представляю, как бы я его ел.

– Без проблем, – положил ему руку на плечо Рой. – Подожди секунду.

Подойдя к бармену, Рой взял у него целую пачку соломинок. Слава богу, они тут имелись – суровые рейдеры никогда не пьют через соломинку.

– Держи, и не теряй, – торжественно сунул он пачку Квазу.

– Благодарю, ты настоящий друг! – кивнул тот, прижимая пачку к груди.

– Раз вопросов нет, все на выход, – скомандовал Рой.

Из Магнита выдвинулись без проблем. Бойцы напряглись, Рой же с Квазом наоборот – за воротами тянулось минное поле, да и патрули расстреливали заражённых в радиусе пяти километров. Ещё через пару километров показался одиночный медляк – его явно выгнали на окраину более успешные и сильные собратья. Кваз молча перещёлкнул свой бесшумный автомат на стрельбу одиночными, и одним выстрелом уложил недоразвитого заражённого. Вся группа двинулась дальше – Рой и Кваз впереди, страхуя и разведывая, чуть позади – Батина тройка, внимательно глядевшая в стороны и время от времени назад.

Подойдя к трупу медляка, Рой дал знаками Квазу показать, как разделывать мертвяка, а сам принялся караулить. Дав уроки разделки и поиска споранов, они двинулись дальше.

Ещё через пару километров показалась группа дежурных медляков, раскачивающихся с пятки на носок. Конечно, можно было просто расстрелять их и двинуться дальше, но Рой решил показать способ двигаться скрытно, минуя такие засады. Кто знает, как дальше пойдёт судьба у Бати, и его людей – ведь не всегда с собой будут полныекарманы патронов и глушители к оружию. Пусть знают, на всякий случай, как скрытно миновать такие скопления низших заражённых.

Пару раз попадались рыскающие джамперы, и даже бегуны. Их тоже миновали скрытно. Нечего переводить ценные патроны на такую шушеру. У Ярла и остальных их не так много, а у Кваза хоть и много, но они достаточно крупного калибра, да и большей частью бронебойные. Слишком жирно будет тратить такие на каких-то бегунов, лучше использовать на более крупную дичь.

Шли как обычно – Рой рассматривал окрестности в бинокль и невооружёнными глазами, а потом двигался дальше. Кваз в это время страховал. Трое бойцов просто запоминали действия и страховали по сторонам, точнее думали, что страхуют. Вслух никто не говорил, и многих действий Роя и Кваза они просто не понимали.

Когда стало смеркаться, все пятеро вышли к многоэтажным высоткам. Рой знал это место и любил здесь делать привал, выбирая подходящую квартиру, поэтому повёл свою четвёрку к одной из пятиэтажек. Замок на подъезде, конечно, не работал – электричества нет ни в одном из кластеров.

Дав знак, что всё чисто, Рой начал подниматься по лестнице. На пятом этаже нашёл одну из дверей, которую не заперли сбегающие в панике хозяева, и зашёл внутрь.

– Заходим, – скомандовал Рой. – Сегодня мы поспим в комфорте. Каждый дежурит по два часа, потом следующий сменяет его.

Квартира и в самом деле впечатляла – двухуровневая, с мягкими коврами и широкими кроватями, огромными диванами и санузлом с бойлером, полным воды.



– Собираемся на кухне – нужно обсудить сегодняшний день, и наши действия.

– Так точно! – хором ответили Уайт и Ярл.

Рой так и не понял, сарказм это, или нет.

Глава 50 Зависть

Человек с даром ксера может копировать предметы – зажав в одном кулаке кусок металла, а в другом пулю, он превращает металл в точно такую же пулю. Сильные ксеры копируют предмет быстрее, а самым сильным даже не нужны все компоненты, чтобы создать нужный объект.

Заметки Полковника.

Рой был мрачен. Настроение было испорчено. Сильно испорчено. Нет, ни Батя, ни его товарищи не приносили никаких проблем, скорее даже наоборот. Они не оспаривали командования и приказов, не дерзили и не выказывали лишней и бесполезной инициативы, но настроение всё равно было ниже плинтуса. Путешествуя в их компании, Рой мрачнел всё больше и больше день ото дня. Всё началось с того дня, когда они после первой ночёвки двинулись дальше.

Проснувшись в квартире, которая стала временным убежищем, Рой перво-наперво выглянул в окно, оглядывая окрестности. В пустой квартал набежало бегунов, и теперь они, раскачиваясь с носка на пятку и временами срываясь с места, блокировали выход из подъезда. Рой аккуратно оглядел местность. Трое у подъезда. Пятеро в отдалении в пятнадцати метрах от подъезда. Один у разбитого ларька.

К нему подошёл Батя и глянул невооружённым взглядом.

– Окружают, ефрейторы? – спросил он.

– Угу, – кивнул Рой. – Сейчас Кваз проснётся, у него винтовка с глушителем. Поработает, и пойдём.

– В смысле, застрелит? – поинтересовался Батя.

– Угу, – кивнул Рой, не понимая, к чему тот клонит.

– Рой, у него патроны очень хорошие, – сказал Батя. – Давай сделаем так…

Он снял с предохранителя свой «Стечкин», приделал к нему скелетный приклад, глушитель наворачивать не стал – тот и так был на стволе, и встал на некотором расстоянии от окна, чтобы его не было видно.

Рой скептически посмотрел на него. Пятиэтажный дом никогда не был ниже пятнадцати метров, да и бегуны внизу находятся на некотором отдалении от дома. До тех, которые у детской песочницы – около шестнадцати. До того, который у ларька – все двадцать. Расстояние приличное, чтобы вести прицельную стрельбу из пистолета.

Батя же, нимало не смущаясь, обхватил рукоять пистолета двумя руками, приклад упёр в плечо, левую ногу поставил вперёд, и слегка согнул в колене, правую же постарался держать прямее, прицелился…

Паф!

Одиночка у ларька упал как подкошенный.

Паф! Паф! Паф! Паф! Паф!

Пятеро у детской песочницы поочерёдно завалились и остались лежать без движения.

Рой поднял бинокль, и стал разглядывать трупы заражённых. Все были убиты в голову.

Троица у подъезда заволновалась и бегом пересекла двор, пытаясь понять, что же случилось с их собратьями.

Паф! Паф! Паф!

Все трое упали тут же.

Рой смотрел в бинокль и не верил своим глазам. Все бегуны были поражены точно в голову. Ни один выстрел не прошёл мимо. И Батя это сделал из АПС, который многие считают неудобным, тяжёлым и громоздким. И ни разу не промахнулся, да ещё с такого расстояния.

– Дорога свободна, – сказал Батя. – Рой, в них есть трофеи?

– Да, – кивнул Рой, всё ещё погружённый в свои мысли.

Вскоре все были на ногах и спускались собирать трофеи. Собирать трофеи Рой доверил Квазу, ему же и велел придержать их у себя. На всякий случай, чтобы ни у кого не возникло соблазнов. Трое бойцов поочерёдно вскрыли по трупу и сами передали Квазу по добытому спорану, не претендуя на добычу. Вот только Рой всё ещё испытывал некое не слишком хорошее ощущение.

Все двинулись дальше. Через пятьдесят метров им попался джампер. Батя вопросительно посмотрел на Роя. Тот кивнул. Батя вскинул руку и, почти не целясь, уложил джампера с одного выстрела. Профессионально вскрыл и, передав споран Квазу, замер, ожидая приказа. Остальные бойцы замерли в карауле, сканируя местность. Рой снова помрачнел.

Отряд снова двинулся дальше. Через сорок минут Рой вскинул руку приказывая остановиться. Весь отряд замер. Рой продолжил разглядывать местность, пытаясь понять, что его насторожило. Трансформаторная будка в тридцати метрах от них, с открытой дверью и следами разорванного металла, о который кто-то точил когти. Явно лёжка лотерейщика. Тот сейчас должен был отсыпаться после охоты или караулить чужаков, почуяв их. Такая будка была из жести толщиной не более двух миллиметров, тут даже не то, что калибр семь шестьдесят два прошил бы её навылет, а пяти с копейками было бы достаточно.

Рой подал знак Квазу, показав пальцами – лежачая цель. Кваз понятливо кивнул и, не прибегая к винтовке, поставил автомат на стрельбу одиночными и выстрелил.

Паф!

Пуля пробила тонкую жесть и с первой попытки угодила в лотерейщика. Ревя, тот выпрыгнул наружу и тут же упал, получив пулю в голову от Бати из его АПС. Рой глянул в бинокль – да, действительно в голову.

Через три часа, сделали привал в одном из частных домов. Рой хмурился больше обычного, и был более молчалив, чем обычно.

– Кваз. – тихо спросил Уайт, стараясь, чтобы никто не услышал. – А что с тобой такое?

– Э? – Кваз оторвался от бутерброда с копченой колбасой. – Всё просто, мой друг, я был служебно-розыскной собакой, огромной овчаркой. После одного теракта меня контузило, и я стал непригоден для службы. Меня отдали в приют для животных, и только Рой согласился забрать меня оттуда. Он много лет заботился обо мне, давая лекарства и выгуливая каждый день, пока мы не попали в Улей. Тогда я, мой разум и тело стали развиваться, я пил живчик, и стал первой собакой с разумом, равным человеку.

Уайт смотрел на него, открыв рот.

– Тогда же я выздоровел, начались мои изменения, и у меня появилась склонность к прямохождению. Моё тело стало антропоморфным, а потом появилась речь, – продолжил Кваз. – А затем пальцевая моторика. С тех пор я всегда следую за своим хозяином и оберегаю его.

Рой заметил, что Батя и Ярл, прекратив приём пищи, смотрят на Кваза с неподдельным изумлением.

– Не слушайте его, – устало сказал он. – Он всегда был человеком. Его теперешний вид – результат отравления чёрным жемчугом.

Ярл фыркнул. Уайт опустил глаза, а Батя сказал:

– Блин, сынок, так убедительно разыграл.

Кваз посмотрел на Роя.

– Ну что за ты человек! Такой рассказ испортил! – сказал он и, не сдержавшись, разразился своим характерным смехом.

Рой хмыкнул и вышел в соседнюю комнату. Следом за ним зашёл Ярл.

– Рой, он что соврал? – спросил он.

– Угу, – кивнул тот.

– А как…

– Не стоит, – остановил его Рой. – Это будет слишком личный вопрос.

Ярл понятливо кивнул.

Рой глянул в окно. По улице цокал костяными пятками топтун. Должно быть, он был единственным топтуном в этом кластере. Должно быть, он очень гордился своей силой и уникальностью. Рой поймал себя на мысли, что рассуждает с каким-то меланхоличным презрением. И тут же одёрнул себя.

– Рой, достать его? – спросил Ярл, показывая пальцем на топтуна.

Рой посмотрел. До топтуна было метров сорок-пятьдесят. В окне ни он, ни Ярл не светились. Выстрел… Вокруг здания пустое пространство, а цель далеко. Заражённые, если и есть рядом, даже не поймут, откуда он раздался.

– Попробуй, – равнодушно сказал он.

Ярл снял со спины винтовку, распределил вес между ногами, прицелился, выстрелил своим калибром семь шестьдесят два, и топтун рухнул как подкошенный, сразу замерев без движения.

Рой рывком снял бинокль и глянул. Видимых ран на теле не было.

– Как ты это сделал? – Рой рывком повернулся к Ярлу. – До него пятьдесят метров и броня.

Ярл довольно улыбнулся.

– Ну, ты же ведь говорил, что калибр меньше девяти миллиметров сильно рикошетит от них, не причиняя никакого вреда. Поэтому я стрелял в глаз. Там брони нет.

Рой ещё раз глянул на труп топтуна – под головой того было небольшое кровавое пятно. Медленно, очень медленно он опустил бинокль и кивнул. Кажется, он начинал понимать, что чувствует. Медленно Рой вышел из комнаты и присоединился к остальным.

– Уайт, – позвал он. – Насколько хорошо ты стреляешь?

– Только на пятьдесят метров, – виновато отозвался тот. – Из винтовки или автомата, я в основном умею только их разбирать и собирать.

– А какие модели? – спросил Рой.

– Русские, почти все, – отозвался тот.

Рой молча кивнул и вышел. Даже в присутствии Кваза, который хорошо стрелял, разбирал и чистил оружие, Рой чувствовал себя неполноценным человеком, хотя тот умело разряжал ситуацию. А сейчас он не просто чувствовал себя неполноценным, он чувствовал себя бесполезным. Батя, способный с тридцати метров застрелить цель из пистолета с прикладом, Ярл, легко попадающий топтуну в глаз, и Уайт, сомневающийся в своих навыках стрельбы, но хорошо разбирающийся в оружии. Это было слишком. Быть трейсером со своими умениями и целями, и вдруг сразу оказаться никем. Пустым местом. Пылью под ногами.

Рой не питал иллюзий, а Батя и остальные не показывали превосходства, или высокомерия, но всё равно было больно и обидно. И сейчас он чувствовал сильную мрачность, горечь и жёлчь. Настроение было испорчено.

Дверь позади негромко хлопнула и закрылась.

– А, это ты, Кваз, – каким-то не свои голосом спросил Рой. Получилось несколько зло и сухо.

– Рой, что с тобой? – Кваз сделал огромные глаза. – С самого утра ты просто сам не свой.

– Да так, – отозвался Рой. – Чувствую собственную никчёмность. Бесполезный отброс.

– Что ты такое говоришь? – встрепенулся Кваз, подходя ближе. – Что такое с тобой произошло? Ты что, тронулся?

Рой на автомате пожал плечами.

– Понимаешь, Кваз, – сказал он. – Я никогда не имел глубокого контакта с оружием. А чем занимался, в основном ты знаешь. И сейчас я чувствую себя ненужным. Батя, способный с тридцати метров застрелить цель из пистолета, Ярл, легко попадающий в копеечку, и Уайт… И я, безрукий конструктор из прошлого. Чем мне гордиться? Тем, что знаю, какой фланец одеть на трубу при известном давлении жидкости? Что знаю, какую шероховатость нужно придать муфте, надеваемой на вал электродвигателя? Какую посадку и допуск назначить на подшипник якорной мешалки? О да, топтуны это оценят.

Кваз смотрел на него, широко открыв глаза.

– Я делал что угодно – химические ёмкости, работающие под давлением. Конвейеры. Котлы способные отопить небольшую деревню. И сейчас чувствую, что все эти знания бесполезные и ненужные. Навыки борьбы с заражёнными они легко освоят. Им даже не нужны такие тонкости, как особенности поведения кусача или особенности лёжки лотерейщика. Грубой силы хватит за глаза. Какие-то тонкости, дополнительные знания – они им просто не нужны, это удел таких людей…

Кваз схватил его за плечи и встряхнул.

– Рой, да что с тобой! – прорычал он. – Я никогда не видел тебя таким! Никогда не видел тебя настолько отчаявшимся и безвольным! Ты никогда не был таким – ни когда ставил мне капельницы, ни когда стрелял в кусача, чтобы спасти меня, ни когда палил по руберу, хотя я боялся до дрожи. Даже когда ты получил две пули от Шлама, ты не был таким!

Рой словно очнулся.

– Ммм… Да, прости, – сказал он, тряхнув головой. – Не ожидал от себя такого.

– Ну вот, теперь это снова ты, – успокоился Кваз.

– Хорошо, – устало дыша, ответил Рой. – Я немного побуду здесь, а ты… Ты иди к ним, и разряди ситуацию.

Глава 51 Стая

Дар Улья нельзя потерять, продать, пропить или подарить другому человеку.

Заметки Полковника.

Поход продолжился. Теперь Рой старался контролировать себя. Тот срыв был спонтанным. Прежняя флегматичность и хладнокровие вернулась к нему. Однако он поймал себя на том, что стал таким же молчаливым и немногословным, как и в первые дни в Улье.

Теперь Рой смог оценить разницу между простым любителем и специалистом. Раньше он сам приходил в ярость, когда какой-нибудь посторонний человек искренне верил, что в проектировании ничего сложно нет. Бесило, когда подобные люди считали пять лет этого обучения чем-то вроде лженауки. Что мол ничего сложного в этом нет, достаточно только пары линий, а всякая шероховатость, допуски, марки сталей, расчёты, термическая обработка и прочее – так, чтобы пустить пыль в глаза.

Подобные рассуждения сильно бесили ещё когда он был простым наладчиком. А потом ярость стала заменяться привычной и ставшей постоянной флегматичностью. Апогеем его триумфа стал тот момент, когда бывший строитель-проектировщик сказал, что это всё ерунда, и взялся чертить зубчатые колёса. Рой тогда пожал плечами и взялся за шестерни из другого проекта. Зубчатые колёса строителя после изготовления оказались не годными – вместо эвольвентного зуба получился острый треугольный, как у фрезы. А шестерни Роя оказались идеальными.

Тогда этот случай расставил все точки над «ё», и с этого момента Рой получил негласную поддержку начальника, с которым был в хороших отношениях, и дополнительное уважение.

Этот случай с Батей и мужиками расставил все точки над «ё» в их случае. Куда ему было до такого специалиста как Батя, который должно быть годами оттачивал такие науки как стрельба и баллистика. Годами учился чинить и поддерживать в порядке оружие. То же самое можно было сказать о Ярле или Уайте. Здесь они были специалистами, оружие было их полем боя. Флегматичность помогла успокоиться. Однако он стал замечать за Квазом приступы мрачности и угрюмости.

– Ну давай, расскажи, что с тобой, – предложил он Квазу, когда они остались наедине.

– Знаешь, Рой, – начал тот. – Жил один кваз. Он был недалёкий умом, но сильный, честный и умел хорошо стрелять. А потом пришли Батя и Ярл. И оказалось, что всё было зря. Сила теперь не нужна – тяжёлый груз могут тащить несколько человек. Не нужна винтовка – Батя запросто подстрелит мишень из пистолета. Но это ничего – зачем переводить пули, если цель близко?

Кваз помолчал.

– И тут появился Ярл. Умный, расчётливый. Черноволосый герой с суровым лицом и человеческой внешностью, – с горечью сказал Кваз. – Который может даже из мелкокалиберной винтовки убить тварь. Просто попав в глаз. В ухо. В рот.

Рой понимал, что чувствует Кваз, и поэтому молчал.

– Когда у меня были другие пальцы и другая морда, это мог сделать и я. – с той же горечью сказал Кваз. – А теперь я не могу даже этого. И что мне теперь делать?! Написать заявление по собственному? Забрать трудовую и уйти? Кому я теперь нужен, зачем?

Рой несколько рассеянно похлопал его по плечу.

– Зачем? – просто сказал он. – Вдвоём мы прошли огонь, воду и медные трубы. Взять и разойтись просто от того, что кто-то лучше стреляет? Нет, этого не будет.

Кваз помолчал.

– Знаешь, Рой, – сказал он наконец, – было лучше, когда нас было только двое.

– Угу, – согласился Рой. – Ладно, двинули дальше.

Оба покинули одноэтажный коттедж, который служил им местом для переговоров – чтобы тут же увидеть троих убитых лотерейщиков, и Уайта, вскрывающего их споровые мешки. Судя по тому, что выстрелов не было слышно, а убиты все трое были в голову, поработал Батя.

– Только трое, – радостно сказал Уайт. – В лежках, которые ты указал Рой!

Кваз отвернулся. Рой промолчал.

– Так, бойцы, – сказал Рой. – Нам осталось идти не так далеко. Около тридцати километров. Сейчас уже темнеет. Поэтому отходим и устраиваемся на ночлег. Завтра делаем последний рывок.

– Так точно! – отрапортовал Уайт.

И в этот момент далеко на западе что-то громко бабахнуло. Потом ещё и ещё.

Рой среагировал мгновенно:

– Батя, ты знаешь, что это за оружие?

– Артиллерийская мина. Стреляют из самоходного гранатомёта в пяти или ближе километрах отсюда.

– Собрать вещи, уходим! – рявкнул побелевший Рой. – Прямо сейчас! Быстрей!

Все трое мгновенно оказались на ногах и рванули вслед за Роем. Бег был такой, что закололо под рёбрами. Через три километра Рой сбавил темп и остановился:

– Отдыхаем три минуты, после чего снова бег.

– За нами? – спросил Ярл.

– Рой, да сейчас весь Улей двинется к ним, – пропыхтел Кваз. – Вокруг нас никого выше лотерейщиков нет. Если лотерейщики наткнутся на нас – отстреляемся.

– Нет, – отрезал Рой. – Не пойдут.

– В чём опасность, сынок? – спросил Батя.

– Если миномёт, то это орудует бригада трейсеров, а они не стреляют из пушки по воробьям. Значит, там есть как минимум несколько руберов. И сейчас все подранки и просто те заражённые, которые что-то понимают, ринутся туда, где нет трейсеров, которые стреляют по ним. В пустые и полупустые кластеры. То есть в нашу сторону.

Кваз тихо охнул, понимая, что это значит. Остальным тоже не пришлось объяснять.

– А теперь снова, пока дорога свободная. Пока нет шушеры, вперёд!

Бежать было тяжело. Особенно с рюкзаками и оружием. Хорошо было то, что в Улье любой человек становится сильнее и выносливей. Рой знал, что если услышит звук крупнокалиберного пулемёта или просто очереди, значит трейсеры-загонщики близко. А заражённые ещё ближе. Поэтому бежал не останавливаясь. Бежали и остальные. За три рывка удалось пробежать около десяти километров. Рой чувствовал, что на большее не способен.

Он остановился и глотнул живца. Остальные последовали его примеру. Пятнадцать километров между ними и заражёнными. Не самая маленькая дистанция. Впереди был городской кластер, полный многоэтажек. Рой достал бинокль и глянул. Вроде бы всё чисто, однако что-то настораживало. И тут стало понятно что – впереди за кирпичной аркой между домами что-то мелькнуло, а затем, словно из ниоткуда, появился хищник.

Словно с глаз сдёрнули какую-то пелену. Словно бы видел его, но не замечал, отводя взгляд. Словно это был какой-то морок. Огромное массивное тело. Больше чем у человека. Больше чем у медведя. Больше чем у кусача. И даже больше чем у рубера. С такими габаритами чудовище могло легко откусить голову человеку, сунув её в пасть. Или обхватить тело одной рукой. Мощь просто ужасала. Огромные когти. Пасть, полная острых зубов. Тонна мышц. Тело, закрытое бронёй. Рой никогда не видел этой твари, но сразу понял, кто перед ним.

– Элитник… – тихо выдохнул Кваз.

И тут же из соседних кварталов раздалось урчание, рык, рёв – заражённые, скрытые углами зданий, выходили не таясь. Слева. Справа. Толпы безмозглых бегунов, подпрыгивающие в нетерпении лотерейщики, цокающие по асфальту топтуны. Даже неторопливый обманчиво медлительный кусач.

Стая, или её остатки, которая удирая от элитных трейсеров с их миномётами и крупнокалиберными пулемётами примчалась сюда, по пути собирая за собой хвосты из бегунов и джамперов. Хитрый и умный элитник уцелел. И нашёл хитрую и менее опасную добычу.

– ГРАААААААА! – взревел элитник.

– Раааааааа! – взревела стая и бросилась вперёд.

Глава 52 Кодекс Улья

Животные и люди весом менее пятнадцати килограмм не могут превратиться в заражённых.

Заметки Полковника.

Рой сорвал с плеча СВДК и протянул Ярлу, который стоял к нему ближе всех. Кваз сунул свой убойный автомат Уайту, у которого, как и у Ярла был мелкий калибр, и сорвал со спины винтовку. Профессионалы будут полезней с этим оружием.

Первыми ринулись бегуны, урча, издавая свой страшный клич.

Батя стрелял очередями из Ярловской ВКС, Рой – из «Калашникова» Уайта. Первая волна бегунов повалилась под очередями. Кваз и те, кому достался девятый калибр старательно стреляли по всем целям, которые были сильнее лотерейщика. Краем глаза Рой следил за элитником. Тот продолжал сидеть в центре следующего квартала, глядя на них через арку и не двигаясь с места. Рой машинально отметил, что тот был ранен – часть когтей отсутствовала, одна глазница была залита кровью, а броня на боку разорвана.

– ГРАААААААА! – снова взревел элитник и заскрёб лапами по асфальту.

– Раааааааа! – взревела стая и самые нетерпеливые бросились вперёд.

Вторая волна из юрких лотерейщиков и заматеревших бегунов ринулась к ним, чтобы погибнуть под пулями и тут же полечь. Часть заражённых уцелела и добежала гораздо ближе. Элитник не шелохнулся. Гений тактики, машина для убийства, титан среди всех заражённых.

«Почему они не навалятся скопом?» – мелькнула мысль у Роя.

Он постарался максимально оглядеть стаю. Только мелочь была в полном порядке. Крупные заражённые были ранены, кто-то больше, кто-то меньше. Но всё равно это были не те раны, чтобы остановить их. Если бы раны были серьёзными, то заражённые бы просто сбежали.

Элитник зарычал и заскрёб землю. С места сорвалась ещё часть лотерейщиков и пара топтунов. Почему же элитник не нападал? Он явно видел, каким оружием пользуются люди, и знал, что его броня крепче и её не пробить такими пулями. Даже со своими ранами он смял бы их всех. Рой вспомнил, что обдумывать тактику и прятаться в засадах заражённые начинают, эволюционировав до лотерейщика. Элитник что-то замыслил.

Внезапно Рой понял. Элитник не командует заражёнными и не управляет. Он не их генерал, и не их царь. Он одиночка. Он лев, который не делится ни с кем. Все они – шушера, которой не жаль пожертвовать. Он просто ревёт и рычит, накручивая их. И тогда самые тупые и злобные, ревя и рыча от экстаза, осознавая себя в толпе сильнее и опаснее, не сдерживаются и срываются вперёд, под пули. Потом идут те, кто обладает зачатками разума. Дождавшись, когда конкуренты погибнут или будут ранены, а люди измотаны и без патронов, он идёт и просто убивает всех, сделав своим кормом. Именно поэтому сейчас он просто выжидает, внимательно глядя на них, зная, что у людей нет оружия, которым его можно хотя бы ранить.

Рой огляделся. Его товарищи успешно добивали заражённых. Элитник ждал.

Рой нащупал в кармане кусок тротила. Последняя и самая оберегаемая заначка. Коварное это вещество – тротил, мера силы любой взрывчатки. Всего один грамм тринитротолуола выделяет тысячу термохимических калорий или четыре тысячи сто восемьдесят четыре джоуля энергии. Всего одного джоуля хватит, чтобы передвинуть брусочек весом в сто грамм на расстояние одно метра. А в одном грамме этого вещества больше четырёх тысяч джоулей. Рой скинул рюкзак, когда в бой ринулись кусачи, приделал к тротилу самодельный детонатор и, запалив фитиль, зашагал в сторону элитника.

– Рой! – крикнул Кваз.

– Не ждите меня, – ответил Рой. – Добивайте стаю и уходите.

– Я не уйду без тебя Рой! – рявкнул Кваз.

– Мы остаёмся, – сухо сказал Ярл. – Подожди, сейчас пойдём за тобой.

Рой помедлил.

– Тогда просто сделайте это через четыре минуты. Так надо, – сказал он, уходя, и уже не видел, как кивает Батя, как Кваз начинает обратный отчёт, как смотрит вслед Уайт. Он зашёл под арку и, продолжив шагать, швырнул кусок тротила позади себя. Фитиль почти догорел.

– РОЙ! – заорал позади Кваз. Он заметил взрывчатку и понял, почему Рой просил подождать четыре минуты.

Рой, не оглядываясь, поднял вверх правую руку и, сложив пальцы в кулак, показал большой палец, чтобы ободрить друга.

БАБАХ!

Часть кирпичей вырвало снизу, остальные стали рушиться. Арка рухнула за спиной. Элитник поднялся на ноги и внимательно смотрел на Роя, отслеживая каждое движение. Кругом были здания квартала. Позади была развалившаяся арка, а впереди ждал элитник. Рой остановился, подняв голову и глядя на него. Элитник смотрел на него. Взрыв впечатлил его, и теперь он ожидал новых сюрпризов и не спешил нападать. Он был разумен. Разумен, как медведь-шатун. Разумен, как собака, понимающая человека.

Рой взглянул на это чудовище. Правого глаза элитник не имел, когти на правой лапе были сломаны, на боку глубокая царапина от крупнокалиберного пулемёта. Здоровым глазом элитник следил за ним.

Вот и так выглядит смерть рейдера. Рой ещё раз взглянул на элитника. Похлопал ладонью по бесполезному пистолету ПМ за пазухой, коснулся РШ-12 в кобуре, коснулся пальцами ствола КС-23 за спиной, и недавно приобретённого мачете на бедре. Это был конец, он понимал.

Сегодня и здесь ему предстояло умереть. Пуля калибром двенадцать и семь с длиной пули пятьдесят пять миллиметров максимум что сможет сделать – это поцарапать элитника, но этого будет недостаточно для такой туши настолько огромных габаритов. Пуля выше двенадцатого калибра с длиной семьдесят или девяносто миллиметров и с огромной гильзой смогла бы его тяжело ранить, а если повезёт – контузить.

Рой сделал шаг и ещё раз коснулся своего карабина. Две стальные пули калибра двадцать три миллиметра, длиной около пятидесяти миллиметров. Бумажная гильза длиной семьдесят пять миллиметров. Хватит ли этого, чтобы ранить элитника? Ведь этот патрон разрабатывался, чтобы останавливать автомобили, а не ломать броню. Пороха должно быть меньше, чем следует, иначе ствол бы не выдержал нагрузки. Даже африканские штуцера имеют более толстый ствол.

Элитник опёрся на обе передние лапы, не сводя здорового глаза с человека.

Такая пуля пробьёт бронежилет третьего класса защиты, который выдерживает попадание из АКМ и АК-74 в упор. В восьми случаях из десяти. А какого класса броня у элитника?

Рой передвинул карабин. Необъяснимое чувство из адреналина и сожаления заполнило мозг. Ему предстояло пожертвовать собой, чтобы остальные смогли уйти. Ни у кого из них не было оружия, способного хотя бы ранить элитника.

Рой усмехнулся и облизал губы. Это была глупая смерть. Он так и не смог понять, что такое Улей. Не смог продолжить свои исследования. Не смог вернуть Квазу человеческий облик. Не смог довести Батю и остальных до места. Не смог найти Рыбака. Не смог найти Настю. Не выяснил, кто хотел его убить. Если подумать, то вся его жизнь в Улье состояла из таких «не». А последние дни он вёл себя словно ребёнок. Теперь этому суждено было закончиться.

Рой засмеялся и шагнул вперёд. Элитник слегка передвинулся.

Однако сейчас у него получалось сделать самое лучшее, на что он был способен – погибнуть самому, зная, что другие спасутся.

Рой, продолжая смеяться, сделал ещё шаг вперёд. Элитник подумал и шагнул навстречу. Тот же Рыбак так и не смог этого сделать. Теперь оставалось принять последнюю битву.

Невыносимое чувство щемящей грусти и вместе с тем безграничного счастья заполнило его.

Помолиться? Нет, это он успеет сделать, умирая, глядя стекленеющими глазами в небо. Но перед этим, он успеет сделать один фокус, о котором не знает никто. Фокус, от которого в страхе бежали топтуны, трюк, от которого испуганно отступали кусачи, секрет, от которого пятились руберы, опасаясь. Вот только чем крупнее заражённый, тем сложнее это проделать.

Как там говорили самураи? Вроде бы «Когда выбор между смертью и чем-то другим, выбирай смерть».

До элитника было двадцать метров. Кодекс самурая как никогда подходил для Улья. Рой шагнул вперёд и сказал свою версию, версию которую породил Улей:

– У меня нет крёстных – Небо и Земля стали моими крёстными.

Элитник шагнул навстречу.

– У меня нет очага – вечные скитания станут моим очагом.

Ещё один шаг.

– У меня нет силы – честность станет моей силой.

– У меня нет средств к существованию – понимание Улья станет моим средством к существованию.

Рой ускорил шаг и продолжил читать свою версию:

– У меня нет волшебной силы – Дар Улья – станет моей волшебной силой.

– У меня нет ни жизни, ни смерти – вечность для меня и жизнь и смерть.

– У меня нет тела – смелость станет моим телом.

– У меня нет глаз – вспышка молнии – глаза мои.

– У меня нет ушей – пять чувств – уши мои.

Быстрый шаг сменился лёгким бегом, элитник тоже потрусил навстречу.

– У меня нет конечностей – мгновенное движение – конечности мои.

– У меня нет закона – самосохранение станет моим законом.

– У меня нет стратегии – свобода убивать и щадить – вот моя стратегия.

– У меня нет замыслов – случай – мой замысел.

Стало легко-легко. Адреналин пьянил, ноги бежали вперёд, на душе было так радостно, но вместе с тем так грустно, что сердце просто разрывалось. Вся жизнь, начиная с самого детства, проносилась перед глазами.

– У меня нет тайн – праведное учение будет моей тайной.

– У меня нет принципов – анализ и логика – вот мой принцип.

– У меня нет тактики – пустота и наполненность – вот моя тактика.

– У меня нет талантов – быстрота разума – вот мой талант.

– У меня нет оружия – доброжелательность и правота – моё оружие.

Последние слова он буквально кричал на бегу:

– У меня нет крепостей – невозмутимый дух – моя крепость.

– У меня нет меча – секрет, который я храню – вот мой меч.

Времени было достаточно, чтобы выполнить свой фокус и попытаться выстрелить дважды из КС-23.

Глава 53 Пробуждение

В Улье встречаются двойники одного и того же человека, но с разными воспоминаниями и характером.

Заметки Полковника.

Рой видел темноту и чувствовал приятную расслабленность в теле. Такую же приятную, как хороший крепкий сон после многих ночей недосыпа. Некий баланс на грани сна и яви, как у дремлющего человека. Или словно некую стадию опьянения. Просыпаться не хотелось. Хотелось спать и спать, а если проснуться – то накрыться одеялом с головой и дремать до полудня. Машинально он пошевелил руками, нащупал что-то огромное, и снова блаженно задремал.

Рой снова дремал. В этот раз он даже смог открыть один глаз и увидеть бойцов в камуфляже, идущих перед ним с оружием наизготовку. Вот только почему-то он был гораздо выше их. Потом в голову пришла мысль, что он смотрит из-за чужого плеча. После сон навалился снова.

Третий раз он пришёл в себя, лёжа на твёрдой поверхности. Пошевелил рукой. Получилось плохо – похоже, в вену была воткнута игла, и от неё тянулась какая-то трубка.

«Капельница, – подумал Рой. – Если это концентрат, то это просто убьёт меня».

Кто-то заботливо поправил капельницу, и придержал его руку.

– Сайфер… – тихо сказал Рой.

Кто-то аккуратно склонился над ним.

– Сайфер и агент Смит… – пробормотал Рой.

Кто-то аккуратно протёр ему лицо.

– Бредит, – сказал знакомый голос.

– Что… с… элитником? – спросил Рой, собрав силы.

– Он мёртв, Рой, – ответил знакомый голос.

– Аа… – силы снова начали кончаться. – Разбавьте живец физраствором… Или просто… убейте…

Очнулся Рой уже ночью. Просто почувствовал, что сил прибавилось, голова стала ясной. Похоже, последствия спорового голодания закончились, а то, что споровое голодание было, как и споровый шок, сомневаться не приходилось – Рой слишком много сил вложил в использование дара, да ещё и сделал это рывком. От такой нагрузки можно было как умереть, так и просто уйти в кому и не вернуться. В теле ещё была некая слабость, а вот глаза открылись на удивление легко.

– Очнулся! – рядом раздался такой грохот, что Рой чуть снова не потерял сознание.

Огромная морда Кваза показалась прямо над ним. Язык вываливался из пасти.

– Ты жив! Жив! – радостно схватил его за руку Кваз.

– Пока жив, – постарался сдержать улыбку Рой.

– Рой, ты идиот. – внезапно посуровел Кваз. – Ты не просто идиот, ты баран.

Давно же он его так не называл. С того самого момента, когда его подстрелил Шлам. Это значило, что Кваз был сильно взволнован и всё никак не мог успокоиться. И, похоже, обижен.

– Угу, – кивнул Рой.

– Ты хоть понимаешь, что сделал?

– Угу.

– Нет, ты не понимаешь! – разозлился Кваз. – Сам пошёл к элитнику и взорвал за собой проход. Это… Это даже не просто смерть… это смерть в квадрате! Ещё и ручкой на прощание сделал!

Рой промолчал.

– Я как понял, что ты взрывчатку кидаешь, чуть дуба не дал! Даже сердце кольнуло! Я думал, там и сдохну! Остановится сердце, и ещё успею полежать на асфальте пару минут! А если бы инсультом разбило?

– Мне было бы неприятно, если бы он напал на вас, – примирительно сказал Рой.

– А мне, значит, было приятно знать, что ты там отдашь душу богу, а я и добежать не успею! – рявкнул Кваз. – Или может, думаешь, было бы приятно услышать твои крики?!

Рой молчал. Ответить было нечего. А ещё было стыдно. И приятно. Давно он не чувствовал себя так хорошо. А Кваз всё никак не мог успокоиться.

– Прости, – сказал Рой разбитыми губами. – Мне, правда, очень стыдно.

Кваз как-то сразу замолчал, но было непохоже, что он успокоился.

– Кваз, а остальные? – спросил.

– Целы и живы, – мрачно отозвался тот. – А ты не увиливай, я с тобой ещё поговорю.

Рой фыркнул от смеха. И это был тот самый Кваз, который раньше всегда молчал и отводил взгляд, когда его ругали? Да, это был он, вне всякого сомнения, он.

– Как стаю довалили, так они тоже побежали к завалу. Тебя спасать, – мрачно продолжил он. – Да только когда мы завал перелезли, поняли, что уже спасать некого – элитник мёртвый валялся, а ты без сознания. Я второй раз чуть коньки не отбросил.

– Сильно он меня достал?

Кваз недоверчиво посмотрел на него.

– Не притворяйся, что не знаешь.

– А я и правда не знаю.

Кваз помолчал.

– Кроме спорового шока Батя нашёл у тебя вывих левого плеча, что-то подозрительно похожее на трещину в кости на левой руке, ушиб мягких тканей – похоже напоследок элитник успел тебя хотя бы толкнуть. Счастье, что ты поймал удар на излёте – так бы разорвало, или все кости перебило.

– Повезло, – согласился Рой.

– Твой карабин двадцать-какого-там калибра элитник сожрал. Перекусил пополам. Но каким-то образом, не хочу знать каким, ты всадил ему по пуле в каждый глаз, и этого он точно не пережил.

Рой внимательно посмотрел на него. Похоже, Кваз решил, что он клокстоппер.

– Я не дал осматривать труп Бате. Не думаю, что он понял, от чего тот умер.

– А где сам Батя? Сбежал?

– Нет, он этажом ниже, караулит. И остальные с ним. Никто не ушёл.

Рой присвистнул.

– Надо же, а я думал, они свалят при первой возможности.

– Увы, нет, – пожал плечами Кваз. – Он хотел подежурить у тебя, но… В общем, я его отговорил.

– И сколько я был без сознания?

– Всего восемь часов. Сейчас три часа ночи.

– Да, нехило меня так приложило, – скривился Рой.

– Слушай, Рой, спасибо, – вдруг сказал Кваз.

– А я думал, что ты сердишься, – улыбнулся тот.

Кваз показал ему на пальцах, что о нём думает, и куда он должен идти.

– Я не о том, – сказал он. – Ты не приходил в сознание и бредил. Всё бормотал и бормотал. Считал что-то, ругался и говорил. Извинялся. И ещё…

Кваз в упор посмотрел на него.

– Ты сказал «Я хочу вернуть Квазу лицо, чтобы он снова стал человеком».

Рой отвёл взгляд.

– Да, кстати… Почему ты упомянул Сайфера и агента Смита? – резко сменил тему Кваз. – Это какие-то рейдеры, которых я не знаю?

– Нет. – Рой покачал головой. – Это мои любимые персонажи. Ну, после Милы Йовович, из «Обители».

Кваз хрюкнул и заржал.

– Ну, ты даёшь, – фыркнул он. – Никогда бы не подумал, что ты имел в виду это. Батя всё терялся в догадках, что́ это – название какого-то места, лекарства, какой-то пароль, а ты переплюнул все догадки.

– Всё проще, – смутился Рой. – В «Матрице» мне всегда нравились эти персонажи. Понимаешь, Кваз, Сайфер хоть и предатель, но мне всегда было его жаль. Он вырвался из Матрицы, присоединился к Морфеусу, десять лет был оператором, программируя и забрасывая в компьютерную реальность Тринити и остальных. Просто пахал. А его никто и не заметил. Никто даже не обратил на это внимания.

Кваз молча слушал, ожидая продолжения.

– И помогал искать Избранного. Понимая, что он сам не нужен, – продолжил Рой. – А после, когда пришёл Киану Ривз, ему даже спасибо никто не сказал. Нео получил всё и сразу – почёт, восхищение, любовь девушки… Просто придя. А Сайфер, который работал десять лет, оказался никем. Пылью под ногами Избранного. Тогда он и сделал то, что планировал – своё предательство.

Рой помолчал.

– Я понимаю, что это было глупо. Глупо, и может, эгоистично, – продолжил он. – Но когда пришёл Батя и стал легко разделывать хищников, я почувствовал себя так же. Словно после некоторого времени меня списали в утиль. Предать я, пожалуй, не смог бы, а вот пожертвовать собой, чтобы вы спаслись – смог.

Кваз молчал.

– Дурак, – наконец сказал он. – Но я почему-то горжусь, что знаю тебя.

Оба помолчали ещё.

– А что Смит? – не выдержал Кваз.

– А что Смит? – переспросил Рой. – Мне тоже всегда было его жалко. Он неуязвим, силён, быстр, но он всегда один. Архитектор создал его, но забыл о нём. Страж и сын, отвергнутый собственным отцом и богом в одном лице, чудовище среди тех, кто вне Матрицы, и чужой среди людей в ней. Я всегда полагал, что именно поэтому он так ненавидит людей.

Рой помолчал, собираясь с мыслями.

– Он, не просто смысл одиночества – он воплощение одиночества. Даже все его клоны – это он сам, и их память коллективная. Находясь среди своих воплощений, он словно человек, который стоит в зеркальном лабиринте и пытается беседовать с отражениями. В конце концов, он и сам начал уничтожать мир своего создателя – Матрицу.

Кваз помолчал и сказал:

– Это так похоже на тебя. Сколько тебя знаю, ты всегда кого-то жалел. Но мне это нравится. А вообще, ты, похоже, себя слишком накручиваешь, но об этом потом, а сейчас я отойду отлить.

Кваз вышел, раздались приглушённые голоса, спор, какая-то возня, а затем в комнату вошли Батя и Ярл, поставив своё оружие за порогом.

– Здорово, сынок, – поприветствовал его Батя. – Как мы узнали, ты спас нас всех, завалив эту зверюшку.

Рой поудобнее повернулся на гнилом матрасе, и попросил:

– Ярл, подойди, пожалуйста.

Черноволосый Ярл молча приблизился.

– Я попрошу тебя сделать одну вещь. Не пользуйся своей винтовкой. Не надо. Не стреляй. Держи при себе, страхуй Кваза при случае… Пали, но не делай этого лишний раз, когда он рядом.

– Хорошо, – нахмурился тот. – А в чём дело-то?

Батя тоже заинтересованно посмотрел на него.

– Ты его видел? – хмыкнул Рой. – На него при встрече сразу направляют стволы, бабы брезгуют и стороной обходят, даже в любом стабе он как бельмо на глазу. Даже пожрать нормально не может, не говоря о том, чтобы напиться, да и моется с оглядкой.

– А мытьё-то тут при чём? – не понял Ярл.

– А при том, – сплюнул Рой. – Квазы и под одеждой уроды – у кого шесть сосков вылезет, у кого кхм… гениталии так меняются, что лишний раз не помочишься при людях. А ещё у кого-нибудь какая-то иная дрянь скрыта… А тут приходишь ты. Здоровый. Красивый. Сильный. От подобной беды не страдаешь, и стреляешь лучше, чем он.

Ярл нахмурился, а потом сплюнул.

– Твою мать! – выругался он. – А я как-то и не подумал… Так, выделиться хотел, показать, какой полезный, и незаменимый. Идиот.

Рой тихо засмеялся.

Батя и Ярл переглянулись.

– И не ты один, сынок, – крякнул Батя. – Я тоже чего-то не подумал… Хороший пацан однако – никого к тебе не подпустил и тащил сам, а когда сидел, рядом, то чуть ли не палкой всех отгонял.

Рой заржал уже в голос.

– Слышь, сынок, – добавил Батя. – Пока ты в отключке был, там объявились те парни с миномётами, которые стаю гоняли. И они нас заметили, через бинокль глядели. Не понравились они мне. Да и пацану тоже.

– Когда нагонят? – спросил Рой.

– Когда рассветёт, – спокойно ответил Батя. – Пацан сказал – ночью не сунутся, артиллерию не потащат, да и других стай побоятся, а то, что днём нагонят, это и я скажу.

– Так, – в проём вошёл Кваз. – Отошли от него. Пускай лежит.

– Кваз, – позвал Рой. – Как там с заражёнными? К нам не сунутся?

– Нет, – махнул рукой тот. – Тут кластер пустой и недалеко элитник заваленный. А вот гости с утра будут.

– Кто?

– Или какие-то Стронги шибко грязные… – развёл руками тот, и внезапно помрачнел. – Или муры.

Глава 54 Рация

Так как в Улей по общей версии копируются участки чужих миров, в которых есть различные изменения, то существуют и миры, такие как наш, но с альтернативной историей.

Заметки Полковника

.

Ночь прошла без происшествий, а вот к утру следовало ждать гостей. И не факт, что дружелюбных.

Солнце поднялось, а потом и вовсе встало в зенит. К ночной лёжке подбиралась процессия из пяти человек. Камуфляж, который был здесь самой распространённой формой одежды, оружие не менее девятого калибра, и какое-то неуловимое сходство у всех пяти. Группа двигалась, профессионально прикрывая друг друга и проверяя местность. Ребята были явно тёртыми.

– Это он, точно, я его узнал, – сказал один, патлатый, с автоматом в руках и арбалетом на спине. – Он себя Роем звал. Точно он. И лицо то же.

Все пятеро профессионально изучали здание, в котором вчера залёг Рой и его люди.

Один из проводников молчаливо кивнул, просто принимая к сведению. Двое принялись изучать здание через оптику прицела и мощныйдвадцатикратный бинокль. Наблюдение длилось не меньше часа.

– Там все пятеро, – наконец сказал один. – Рой этот на третьем этаже отлёживается, рядом кто-то здоровый маячит. Должно быть тот самый кваз, который ходит с ним хвостиком.

– Лохи, – сказал второй. – И с чего Чалый считал его крутым профессионалом? Даже людей нормально поставить не смог. На одной лестнице какой-то дебил с ружьём за спиной, его через окно как в телевизор видно. Второй на первом этаже стоит, почти не двигается. И тоже оружие за спиной. Даже в руках не держат. Совсем лохи.

– А ещё один где? – насторожился главный. – С ним было трое, и кваз.

– Третий на крыше. Слоняется по ней как говно в проруби.

– Не нравится мне всё это, – протянул главный. – Как работаем?

– Как-как. Жопой об косяк, – буркнул в ответ тот. – Я и Бук заляжем и постреляем – в один выстрел снимем тех, что в подъезде. Потом Твиттер пойдёт через подъезд и добьёт их, а ты с этим – он кивнул на того, кто признал Роя, – для надёжности пойдёте по другой лестнице, пустой. Если третий заметается на крыше, мы успокоим его. Как зайдёте, разберётесь сами и с квазом, и с этим Роем. Если что – мы вмешаемся. Через окна их хорошо видно.

Вожак взял бинокль осмотрел сам.

– Не понимаю, – сказал он, наконец, – почему эти трое прячут свои лица. Голова перевязана, рука сломана и на перевязи. Понимаю… А зачем лицо заматывать косынкой? В ковбоев, что ли, играют?

– А не всё ли равно? – пожал плечами Бук. – Мы снайперы тёртые. Уложим всех.

Главарь кивнул, но продолжил хмуриться.

– Пошли, – скомандовал он.

– Завалим его, Хмель? – спросил напарник главаря.

– Тебе же сказано, сначала поговорить, – ответил тот. – И держи ствол крепче. Ждать можно любого сюрприза.

– Да брось, Хмель. – ответил его беспечный напарник. – Я даже сам подстрелил его один раз.

Хмель промолчал.

Окружным путём они вошли в пустой подъезд. Хмель звериной чуйкой ощущал, что что-то было не так. Но не мог понять что. Рация на поясе заскрипела.

– Я Хром, – проскрипела она. – Я и Бук сработаем через три… две… одну…

Пах! – слитно хлопнули два выстрела.

– Клиенты в подъезде готовы, – доложила рация. – Твиттер, можешь входить.

– Я Твиттер. – ответила рация на общей волне. – Вхожу.

– Вот и всё, – сказал напарник Хмеля. – Больше рассказов о том, как он крут.

Хмель, не отвечая, двинулся вверх, осматривая лестницу на наличие растяжек и выставив перед собой пистолет.

Паф!

– Клиент на крыше готов, – сообщила рация. – Что у вас?

– Да всё нор… – начал передачу второй стрелок. – Аааааааааааааааааа!

Голос резко оборвался. Хмель облизал губы и бегом двинулся наверх. Его напарник, побелев лицом, рванул следом.

– Бук, что там у тебя?! – крикнула рация голосом Хрома. – Бук, ответь?

Тишина.

– Я Твиттер, всё чи… – раздалось в рации, и голос резко оборвался. Послышался какой-то шум, а затем хруст и треск помех.

Хмель уже доставал из-за пояса осколочную гранату и заряжал взрыватель, поняв, что дело не чисто. Внезапно дверь напротив них открылась, и здоровенный громила с завязанным лицом ринулся на них, даже не пытаясь воспользоваться пистолетами на поясе.

ТРА-ТА-ТА! – напарник выпустил очередь в громилу. Не добежав, тот рухнул на пол.

– Чёрт! – выругался Хмель. – Я гранату выронил!

Оба, не сговариваясь, ринулись в дверной проём, запирая за собой дверь.

– Хмель! Хмель! Твиттер! – надрывалась рация. – Что там у вас?! Что там та…

Голос оборвался на полуслове, остался только треск помех.

– Аааааааааа! – раздался вопль из рации.

– Это был Твиттер. – сипло пробормотал Хмель.

Человек на матрасе пошевелился, сделав попытку скинуть одеяло. За дверью рванула граната.

– Да пацаны просто стебутся, – сказал бледный как мел напарник. – Поугорать решили. Все патроны расстрелял… Пойду у этого кваза возьму пушку.

Хмель не спешил подходить к человеку под одеялом. Почему тот не стреляет? Чего ждёт? Почему накрыт одеялом? Там что, фугас?

– Ну вот, пушка что надо, – вернулся его недалёкий напарник. – Ты чего стоишь? Проверил бы его.

– Твиттер, Хром, Бук… ответьте, – тихо произнёс он, и уже для напарника добавил: – Ну-ка, постереги его.

– Да чё…

Хмель не дослушал и метнулся к двери, открыл, мельком оценил следы взрыва и перевернул кваза на спину. Снял маску… И чуть не заорал от ужаса, и понимания ситуации. На него мёртвыми глазами смотрел лотерейщик, которого кто-то одел в человеческую одежду и повесил за спину винтовку.

Отбросив рацию, Хмель бросился бежать, но не вниз, а вверх по лестнице.

– Привет, – ожила рация.

Последний из пятёрки ошеломлённо подобрал её, глядя безумным взглядом.

– Здорова ребята, – продолжила рация. – А с вами снова я. Вы меня не знаете, но я с вами. Это Рой. Ваш человек в подъезде мёртв. Оба ваши снайпера мертвы. Хотя это и не поможет, но я вежливо попрошу – положите оружие и подождите нас, я хочу поговорить.

– Как… Как? – заикаясь спросил человек с пистолетом лотерейщика. – Хорош стебаться, пацаны!

– Очень просто, – ответила рация. – Сними одеяло с моего тела в комнате, и всё поймёшь.

Тот недоверчиво подошёл к человеку под одеялом и рывком снял его. На него вытаращенными глазами уставился связанный пустыш с заткнутым ртом. Кляп мешал ему урчать, а верёвки – двигаться.

– Ты просто дьявол! Как ты это сделал? – завопил человек. – Не подходи!

– Очень просто, – отозвалась рация. – Ещё один пункт моих исследований. Очень сильная инъекция барбитуратов для угнетения центральной нервной системы, чтобы они вели себя хорошо. Самым сложным оказалось их переодеть и выдать за нас. Но вы купились. Спасибо, что пришли так быстро.

– Нет! Я не дамся! – заорал тот. – Я убью тебя!

– Странно, твой голос кажется мне знакомым, – произнесла рация. – Но не думаю, что у тебя получится. Я вхожу в подъезд. Не думай, что сможешь сбежать – мои друзья караулят на лестницах.

– Рой, сука!

– Я уже иду по лестнице.

– Чтоб ты сдох, урод! Жалко, что ты не сдох там, на озере.

– О, привет Рыбак. Знал бы ты, как долго я тебя искал, – проникновенно донеслось из рации. – Я уже поднимаюсь на этаж.

Рыбак снял пистолет с предохранителя и направил в сторону двери. Попробуй, сука, зайди! Пуле всё равно, кто ты, и какие у тебя секреты. Перед пулей все равны, и неважно, насколько ты умён, или хитёр. Перед пулей ты просто кусок мяса, корова для убоя, и найдёшь только свою смерть.

Тишина.

Рыбак ощутил, как пот катится по вискам, как вспотели ладони, как бьётся сердце, как страх просто разрывает мозг.

Рация снова ожила.

– Что, сукин сын?! – не выдержал напряжения Рыбак. – Говори!

– Я за твоей дверью, – отозвалась рация.

Глава 55 Допрос

Среди внешников Улья бывают и самые продвинутые – внешники из будущего, вооружённые фантастическим оружием.

Заметки Полковника.

Рыбак не выдержал, а потом спустил курок. А затем ещё три раза, метя в дверь. Затем замер – тяжело дыша. Нет, не стоило тратить пули. Рой явно не будет стоять прямо за дверью, ожидая, пока Рыбак её прострелит. Нет, пули следовало беречь до последнего.

Дверь медленно со скрипом открылась.

Рыбак облизал пересохшие губы. Раздался звук шагов, и в помещение спокойно вошёл Рой.

Рыбак снова нажал спусковой крючок.

БАХ!

Рой спокойно посмотрел на него.

– Привет, – буднично сказал он. – Давно не виделись.

Рыбак перевёл пистолет в лицо Рою, и ещё раз нажал на спуск.

БАХ!

На Рое снова не появилось ни малейшей раны.

– Прекрати, – устало поморщился тот. – Ты не сможешь меня застрелить, как бы ни старался. Сядь, и расскажи, кто так хочет убить меня, кто снабжает тебя оружием, как ты стал посыльным и кто шлёт за мной людей.

Рыбак не отвечал, продолжая смотреть то на Роя, то на пистолет. Раздались ещё шаги, и вошёл Кваз.

– Это ты про него мне рассказывал? – спросил он Роя.

– Угу, – кивнул тот.

Кваз смерил заинтересованным взглядом Рыбака. Примерно таким взглядом энтомолог разглядывает редкий вид таракана.

А Рыбак между тем сунул пистолет за пояс и нервно заходил из стороны в сторону, нервно поглядывая на дуэт, загораживающий выход.

– Похоже, ты не изменился, – миролюбиво сказал Рой. – Примерно такой же ты был в нашу последнюю встречу.

– Ты! – выпалил Рыбак. – Ты ещё получишь своё! Ты ответишь за Колизей! Ты всё равно умрёшь, тебе будут резать пальцы, а ты будешь только орать и извиваться.

– Заткнись! – неожиданно взбесился Кваз. – Или я их тебе оторву! Говори, ублюдок, кто хочет убить Роя? Говори, или я переломаю тебе рёбра!

Рыбак повернулся к нему:

– А ты, значит, его дружок? И тоже бесишься от того, что я ранил его и бросил толпе мертвяков? А ты бы сделал не так?

Кваз задохнулся от ярости, потеряв дар речи.

– Дружба, значит? – процедил Рыбак, глядя Квазу в глаза. – Такое мягкое и доброе слово, в которое можно закутаться как в плед. Вот только ты, приятель, не подозреваешь, что этот плед кишит чумными вшами. Нет ничего подлее дружбы. Лучше уж прославлять рабство, там, по крайней мере, всё чётко и честно.

Кваз смотрел на Рыбака округлившимися глазами.

– Сам погибай, а товарища выручай – вот он краеугольный камень подлости, – продолжил Рыбак. – Вот тебе, урод, простой пример: два приятеля в баре с десятью плохими парнями. И один нарвался и оказался среди этих десяти. Кто-то достал нож, кто-то разбил бутылку о стол. Окружённый оборачивается, смотрит на друга, а тот бочком-бочком спешит к выходу. И, охреневая от такого поворота, первый получает перо в кишки, а в глазах растерянность и непонимание – а как же наша дружба, я же доверял тебе?!

Рыбак сделал паузу, чтобы снова продолжить.

– А чего ты собственно ждал? Самопожертвования? Так вот оно – ты умираешь, а он, твой друг, будет жить, – оскалился Рыбак. – Что, не угадал? Ты хотел самопожертвования от него? Вот оно в чём дело… С хрена ли? Он должен был подохнуть с тобой за компанию? И тебя бы это порадовало? Или должен был хотя бы попытаться помочь? Но ведь ты бы попытался его остановить, кричал бы «Беги, я их задержу» – кажется, так поступают друзья? Но нет, он лежит в луже крови, приуныл, и друга рядом нет, а ты на него рассчитывал. Ты хотел использовать его, а в итоге он поимел тебя. Такой конец любой дружбы, и иного быть не может. По крайней мере, между двумя равными личностями.

Рыбак стоял, тяжело дыша, но гордо расправив плечи, словно оратор за трибуной, словно герой революции, словно миссионер перед язычниками.

– В противном случае, – продолжил Рыбак, – это уже подчинение по взаимодействию «хозяин-питомец», мерзкий суррогат раболепия и неразделённой любви, который ошибочно принимают за дружбу. Но даже он менее подлый…

Кваз молчал.

– И ты, урод, будешь обвинять меня в том, что я бросил его, когда за нами гналась стая? Выстрелил ему в спину, когда он не видел, чтобы он не смог убежать, и сбежал сам? Вот тебе самопожертвование – пусть он пожертвует собой ради меня.

Рой молча смотрел на Рыбака.

Когда-то он встретил его в пустом квартале, умирающим от спорового голодания, и напоил живцом…

«Друг, дай живца!» – прохрипел лежащий в пустом квартале мужчина.

И поделился пищей…

И шёл вместе с ним…

А потом набежала стая из слабых заражённых…

«Рой, знаешь, беги один, спасайся!»

Как же он тогда проникновенно говорил…

Рой закрыл глаза, вспоминая лицо Рыбака, лицо героя…

«Двоим не спастись, но я знаю, ты сможешь, ты сможешь уйти и добраться до Кумарника. Я останусь, а ты беги».

Должно быть, он восхищался своей смекалкой и хитростью…

Был просто в восторге от себя…

«Я останусь… И дам тебе фору».

Рой открыл глаза и продолжил молча смотреть на этого человека. Говорить не хотелось.

– Ублюдок! – взревел Кваз, срываясь с места. – Недоносок! Урод!

Рыбак вскочил на подоконник к открытому окну и сиганул, скользя вниз по водосточной трубе, к асфальту. Внизу уже нетерпеливо топтались привлечённые криками, стрельбой и взрывом двое заражённых. Джамперы. Кваз попытался рвануть за ним, но Рой устало удержал его.

– Пусти! – заорал Кваз. – Пусти, Рой! Он мой!

– Он так и остался таким, каким и был, – медленно сказал Рой. – Так и не понял, что пистолет, из которого он в меня стрелял, был заряжен холостыми патронами. Другого я бы на лотерейщика не повесил.

БАХ! – раздалось внизу. – БАХ! БАХ!

– Ааааааааааааааааааааааааааааааа! – долетел снизу дикий панический крик. – Ааааааааааа! Нет, нет, нет, не-еееееет! Не надо! Пожалуйста! Нет!

Рой устало сел на пол и достал склянку со спиртом, из которого готовил живец, чтобы потом ректифицировать его. Сейчас хотелось именно спирта.

За окном всё ещё раздавались вопли съедаемого заживо человека и урчание насыщающихся заражённых. Кваз устало сел рядом и протянул руку. Рой протянул ему пистолет и вопросительно посмотрел на окно. Кваз помотал головой, и взял склянку со спиртом. Глотнул и закашлялся – спирт был восьмидесятиградусным, – а потом всхлипнул. Рой молча долил ему дистиллированной воды. Кваз выпил, не поморщившись, и снова всхлипнул. Рой отхлебнул сам. Спирт пробирал.

Кваз снова всхлипнул.

– У-р-род. – всхлипнул он. – Сука. Гнида. Козёл! Я бы его убил. Убил, а затем воскресил, и ещё раз убил. А потом ещё раз, и ещё.

Рой налил ему ещё. Кваз был слишком добрым. Рой глянул ещё раз в сторону окна. Сколь верёвочке не виться, всё равно придёт конец…

– Таких подлецов было трое. Рыбак был вторым. Остался всего один. Точнее – одна. – Что ж, двоих из трёх я нашёл, – помолчав, сказал Рой. – Но не слишком рад этим встречам.

Рой налил Квазу ещё и, оставив его одного, двинулся к выходу.

«Ты ответишь за Колизей! Ты всё равно умрёшь, тебе будут резать пальцы, а ты будешь только орать и извиваться».

Что же Рыбак имел в виду? Тот притон гладиаторских боёв, который разгромили они с Балаболом?

Батя встретил его у выхода.

– Всех уложили, Рой, одного живым взяли.

– Что говорит?

– Да ничего не говорит. Перетрусил он.

– Тогда пошли, поговорим вместе.

Оба зашли в пустую квартиру. За пустым столом на стуле сидел трясущийся мур. Уайт стоял рядом с оружием наизготовку, Ярл просматривал местность в окна. Рой оценил мура взглядом, и медленно, без спешки зашёл и так же медленно сел на стул напротив. Мура начало потряхивать. Похоже, сегодня он сильно перетрусил, а заодно вспомнил все слухи, которые ходили о Рое.

Самой популярной была та сплетня, где он выглядел словно доктор Франкенштейн, вскрывающий трупы, а иногда ещё и живых заражённых. У этой сплетни ноги росли из Кумарника. А сейчас после смерти Шлама в эту же сплетню могли впихнуть и людей.

Рой молча посмотрел на него и медленно достал свою тетрадь. Раскрыл, положил на стол, достал ручку и стал медленно описывать действия барбитуратов на заражённых. Подобная отстранённость должна была пугать сильнее любых угроз и вписываться в образ доктора Франкенштейна. Бойцы рядом хранили молчание.

Рой продолжал наблюдать за пленным. Военным тот не был. И кем-то серьёзным тоже – потому как сильно боялся. Так, скорее всего какой-нибудь проводник с даром следопыта или ментата.

Не отрываясь от писанины Рой налил в стакан спирта, плеснул воды и придвинул к муру. Тот даже не притронулся. Рой прокручивал в голове всё, что случилось за это утро, чтобы найти подход. Наконец он отложил ручку, упёр локти в стол, а пальцы сложил под подбородком.

– Ну, привет ещё раз, Хмель, – сказал он.

Тот дёрнулся, как будто услышал угрозу. Рой, понял, что правильно угадал его имя из радиопередач. А вот Хмель, похоже, не понял, откуда известно его имя. Похоже, он решил, что Рой знал всё заранее.

– Можешь отхлебнуть из стакана, – миролюбиво сказал Рой. – Это просто спирт, разбавленный водой.

Главное сейчас было не опускаться до пафосных речей, запугивания и откровенного позёрства. Следовало понять, что известно Хмелю, и как много известно.

– Может быть, ты расскажешь мне некоторые вещи? – спросил Рой так же миролюбиво. Он знал – это испугает сильнее, чем любые угрозы, особенно если Хмель видел, как умер Рыбак.

Он видел, что Хмель уже считает себя покойником, но умирать боится.

– Ты можешь не бояться, – сказал он снова. – Могу дать слово, что если ты кое-что расскажешь, то тебя никто не тронет, не попытается убить, не выстрелит в спину и не спустит на тебя заражённых.

Батя за спиной Хмеля одобрительно кивнул и показал большой палец. Похоже, он и сам считал, что подобной линией поведения расколоть Хмеля будет проще. Хмель выглядел как человек, разрываемый сомнениями и страхом.

– Я не лгу, и не пытаюсь обойти данное слово, – сказал Рой. – Мне будут нужны имена. Видишь ли, я не знал, как звали Шлама, но это не помешало мне найти его.

Хмель моргнул. Шлама он наверняка знал.

– Как зовут Рыбака я знал, и, как видишь, нашёл. – продолжил Рой. – Медленно и неспешно, попивая чай и смотря кино в стабах. От того, назовёшь ты имена или нет, будет зависеть только скорость, с которой я их найду.

Это конечно не было правдой, но действовало сильно – Рой знал, что о нём ходят слухи как о следопыте и охотнике, и о том, что он настиг того же Шлама, которого искал. Вторым наглядным примером стал Рыбак. Но никто не знал, что это было чистой случайностью. Сейчас он старался создать у Хмеля уверенность, что он всё знает заранее, и просто медленно и неспешно выполняет свои планы, что спастись не удастся, а возмездие неотвратимо.

Похоже, Хмель поверил. Взял стакан со стола и глотнул.

– Чтобы отомстить за Колизей, глупо было посылать только пятерых, – сказал Рой наугад, чтобы создать впечатление, что он знает, кто посылает убийц, и при этом не говорить всей правды. – Оба раза.

Батя снова кивнул за спиной Хмеля. Уайт ухмыльнулся. Хмель поперхнулся. Похоже, фраза попала в десятку.

– Знаешь, Хмель, – говорил Рой, продолжая отыгрывать свою роль. – Ты не высокая птица, Кабан был не высокой птицей. Чума был вообще, шестёркой. А вот Чалый…

Он пристально посмотрел на него и понял, что попал даже не в десятку – в центр мишени.

– Ты знаешь про Чалого? – с испугом вытаращился на него Хмель. – Да, это он послал за тобой, но он был уверен, что раз ты не знаешь его, то не узнаешь, что это сделал он.

«Значит Чалый, – подумал Рой. – Мур, увешанный оружием, в дымчатых очках и с густой бородой».

– Как видишь он был неправ, – сказал Рой. – Можешь выпить ещё.

– Ты правда не убьёшь меня? – спросил Хмель.

– Конечно, – кивнул Рой. – Не убью ни прямо, ни косвенно, ни своими, ни чужими руками. От того, что ты меня видел, ничего не изменится. Можешь даже передать Чалому привет.

Хмель отхлебнул и задумался.

– Ты просто пешка, Хмель. Тебя взяли в этот отряд только из-за редкого умения. На большее ты не способен, – сказал наугад Рой, и понял, что снова угадал. – И сможешь уйти даже с оружием. А за каждый интересный ответ сможешь взять патрон для оружия. В свой карман.

– Хорошо, – кивнул тот. – Что говорить?

– Первое. Сколько вообще мест, подобных Колизею? – спросил Рой, устраиваясь поудобнее.

Глава 56 История Кваза

Нолды – раса внешников из будущего.

Заметки Полковника.

Хмель упоённо рассказывал всё что знал. Это был другой сорт людей. Не такой, как Рыбак. Он увлечённо перечислял всё что видел, слышал, о чём догадывался – приблизительные координаты других гладиаторских боёв, имена муров, ловивших заражённых, муров участвовавших в этих смертельных тотализаторах, количества самых огромных выигрышей, и прочее.

– Чалый… – постарался припомнить Хмель. – Он всё придумал, и устроил… Он самый богатый и самый умный… Самый сильный… Никто не знает какой у него дар, но по слухам этот дар даёт ему временное бессмертие или неуязвимость. Поэтому никто так и не сумел убить его. Он выходил живым из любой засады, любой стычки – его не брали ни взрывы гранат, ни пули, ни огонь.

Батя заинтересованно прислушивался.

– А ещё он свободно ходит где хочет, и его никто не может поймать. Ни стронги, ни рейдеры. Он единственный пережил все облавы, которые делались стронгами. И он смог уйти от всех патрулей и погонь. Как – никто не знает. Говорят, что он может даже свободно зайти в любой стаб и пройти мимо ментата.

Рой нахмурился. У него уже появилась мысль, как Чалый делает это, и она ему очень не нравилась.

– Его правая рука – Косач, – продолжил Хмель. – Косач может сделать неуязвимым даже небольшой отряд. У него особый дар – он может блокировать любое огнестрельное оружие – порох просто не загорается, и выстрелов нет.

Рой продолжал слушать, делая записи.

– Достаточно, – сказал он. – Уайт, дай ему автомат Рыбака и пару магазинов. Пули пусть сыпет в карман.

Уайт недоверчиво посмотрел на него. Хмель окончательно расслабился.

– Батя, иди сюда, – попросил Рой. – Твой дар – «Цензор».

Батя кивнул и хлопнул по спине Хмеля:

– Я запрещаю тебе говорить обо всём, что сегодня произошло, – сказал он. – Можешь рассказать только о гибели остальных.

Хмель от неожиданности подпрыгнул на стуле. Дар Бати – запрещать рассказывать любую информацию, на которую тот наложит вето, сработал без осечек.

– Попробуй рассказать что-нибудь, – предложил Рой.

Хмель не смог, только разевал рот.

– Вот теперь можешь идти, – кивнул Рой. – Передавай привет Чалому, и не попадайся нам. Если мы поймаем тебя во второй раз, мы убьём тебя.

Хмель, ещё не веривший в своё счастье, схватил оружие, кинул в карман горсть патронов и бегом выскочил из помещения.

– Пристрелить? – спросил Ярл.

– Нет, он ещё пригодится, – сказал Рой. – Что думаешь, Батя?

– Думаю да, – кивнул тот. – Лишние уши пригодятся. До следующей встречи. А в основном, сынок, этот Чалый… Из того, что этот Хмель тут наговорил, я могу точно сказать – его кто-то прикрывает сверху. Из тех же стронгов. Предупреждает о засадах. Об облавах. Обо всём остальном. Никак по-другому он не смог бы избегать пули так долго. Да ещё и создать подпольную империю.

– Я тоже об этом подумал, – кивнул Рой. – Тогда становится понятно, как он ходит мимо засад, да и по стабам.

– Здесь нельзя решить всё так просто, – пожал плечами Батя. – Сам понимаешь, сколько людей на него завязаны. Лучше всего отдать его кому-нибудь… Тем же стронгам, чтобы разговорили, а потом тряхнули всех, кто его прикрывал.

Рой задумался. Из размышлений его вывел всё тот же Батя:

– Рой, а пацан там что, один?

– Твою ж… – выругался Рой, и метнулся к Квазу.

Кваз был в плачевном состоянии, в прямом и переносном смысле. Скулил, шмыгал носом, всхлипывал. Таким Рой его не видел давно.

– Ты чего? – спросил он.

– Какой же он урод… – сказал Кваз и посмотрел на него.

Рой вздохнул и сел рядом. Похлопал по спине.

– Знаешь, Кваз, – сказал он. – Он мог и не верить в то, что говорил.

Кваз недоверчиво посмотрел на него.

– Он мог просто импровизировать. Так, придумать на ходу. Чтобы спровоцировать кого-нибудь из нас. Тебя или меня. Чтобы кто-то из нас кинулся на него, а он смог сбежать, или завладеть оружием.

Рой помолчал.

– Ну или просто решил нагадить напоследок, – подумав, предположил Рой. – Тупо из принципа – что не съем, то понадкусываю, что не надкушу – на то плюну.

– Точно, – шмыгнул носом Кваз. – А я и не подумал. Но всё равно, если бы смог, завалил бы его, а потом ещё раз завалил.

– Ну, не думай так, – сказал Рой снова. – Попей ещё водки, и ложись спать.

Кваз промолчал.

Рой тоже.

– Знаешь, теперь я пожалуй знаю, как всё закончить, – сказал Рой. – Я узнал сегодня, кто за всем этим стоит и, похоже, знаю, что мне стоит делать дальше.

Все неспешно обедали, а точнее ужинали. Кваз понемногу приходил в себя.

– Рой, а как можно предугадать отравление чёрным жемчугом? – вдруг ни с того, ни с сего спросил Уайт.

Рой нахмурился. Не при Квазе затрагивать эту тему.

– Никак, – ответил он. – Может знахарь какой сильный скажет. А по-другому никак.

Кваз мрачно усмехнулся. Все взгляды повернулись к нему.

– Насколько согрешишь, – мрачно отрезал он. – То, какой ты видишь мою рожу, может быть не только результатом отравления.

Рой промолчал. Кваз никогда не говорил о себе. Но сегодня после откровений Рыбака в нём что-то переменилось.

– Это что-то вроде проклятия или кары от Улья, – сказал Кваз. – Вроде чушь, но иногда задумываешься, а чушь ли?

Батя молча внимал, мотая информацию на ус.

– Это как? – спросил молчаливый Ярл.

– А вот так, – хмыкнул Кваз. – Есть теория, что Улей – это такой большой организм. Что это живое существо. И что он наказывает тех, кто пошёл против него. Не всех – иначе все мерзавцы бы уже погибли.

Кваз выдержал паузу.

– Он наказывает тех, кто пытается навредить его корму – зелёным новичкам, – продолжил он. – Людям, которые только что провалились в него. И тех, кто обидит новичка, он сожрёт или проклянёт. Его корм может жрать только он. Поэтому есть суеверие, что новичков нельзя обижать. И даже полезно помогать.

Рой тоже обратился в слух. Кваз сегодня очень разоткровенничался.

– Я никак не мог прийти в себя после этого Рыбака, потому, что у нас было что-то общее, – продолжил он. – Я не был таким отбросом, как тот же Рыбак, но не так далеко от него поднялся. Я никогда не думал так же о друзьях, как и он, но я всегда был одиночкой. И грёб всё только под себя. И мыслил так же как и другие рейдеры – что люди это просто копии, которые появятся ещё раз, какой смысл жалеть о них? Хотя признаюсь, поначалу было жалко. Ну и по мелочи грешил – так, возьму долг, и потом пользуюсь, в надежде что рейдер забыл об этом, или возьму на понт и получу оружие или ещё чего. Делиться тоже не любил, наверное ещё из-за этого, помимо остального, был один. Но никого не кидал.

Кваз снова помолчал.

– Поэтому я так взбесился, когда увидел этого Рыбака, – сказал он. – Словно пародия на меня. Урод с человеческим лицом. Все мои гадкие черты были в нём, только усилены тысячекратно. Это было мерзко. Мне было гадко ощущать схожесть с ним, даже если она составляла сотые доли процента. Я возненавидел его, после его поганых слов… Но вернёмся к тому, с чего я начал. Проклятие Улья.

Кваз осмотрел всех тяжёлым взглядом.

– Однажды я напал на новичка, – хмуро продолжил он. – Напал и ограбил. Отделал и забрал всё что тот имел, послушал его проклятия, посмеялся и ушёл. А после началось – странное нападение заражённых, которого не могло быть, потеря кучи местных денег. Чёрный жемчуг, который я нашёл случайно. Моя глупость, когда я его сожрал, и тогда же я стал квазом, уродом, таким, как сейчас. Тогда же я и взял имя Кваз. Тогда же меня тяжело ранили рейдеры, которые приняли за заражённого и чуть не убили. Всё что у меня оставалось, ушло на лечение. Когда оно окончилось, я остался без гроша. Тогда же пошёл в рейд с кучей других людей и попал к мурам. Они отделали меня так, что мама не горюй, потом начали срезать кожу и отрезать пальцы. А в итоге надели стальной трос на шею и разогнали машину. Так я и потерял всё что имел – своё богатство, оружие, своё лицо и свою личность. Теперь я просто Кваз, с которого Улей взял своё.

Он молчал и хмурился. Однако никто не спешил его осуждать.

Глава 57 Белый жемчуг

Заражённые могут пожирать друг друга.

Заметки Полковника.

– Так может у него был такой дар – проклинать? – спросил Ярл. – Он ещё жив?

– Да, сынок, – кивнул Батя. – Расскажи, как его найти, а я с ним сам поговорю.

Кваз посмотрел на них как на сумасшедших.

– Доплатить, чтобы забыл, – внёс предложение Уайт.

Четыре пары глаз уставились на него.

– Это… да вы чего? – сбился Кваз. – Ну, жив он.

– Значит полдела сделано, – кивнул Батя.

– Не… – отвёл взгляд Кваз. – Я его нашёл. Только он сделать ничего не смог. Да и не проклятия его дар, я точно узнал… У него другой дар. Да и вообще… Меня сгубило не проклятие и не месть Улья, а собственная жадность, циничность.

– Жалко… – протянул Уайт. – А нет способа всё вернуть?

– Не… – покачал головой Кваз. – Нельзя. Да и… Мне нравится – у меня теперь есть друг, есть дело, я не думаю о деньгах, а силы столько, что раньше и не снилось.

Не найдя больше слов, он поднялся и пошёл прочь. Три пары глаз повернулись к Рою.

– Рой, ты когда бредил, всё сожалел, что не сделал Кваза человеком, – начал Батя. – Так что, он правду говорит? Нет способа?

Рой помолчал.

– Есть, – сказал он наконец. – Даже два. Но оба такие невероятные, что лучше говорить, что их нет совсем.

Три пары глаз уставились на него в ожидании.

– Есть такой зверь, о котором говорить нельзя. Особенно в стабах, люди не любят слышать его имя, – начал он. – Никогда не говорите при людях его названия. Его называют скреббер. Это самый страшный из монстров Улья. Те, кто его успевает увидеть, чаще всего умирают. Есть разные виды, но я слышал только об одном. Он огромен – высотой в два или три этажа, не меньше, и длиной с десяток вагонов поезда. Выглядит как огромное насекомое покрытое хитином, вроде мокрицы. У него сотни ног разной формы и очень большая скорость передвижения. И именно в нём есть белый жемчуг – самый редкий и дорогой. Такой жемчуг даст очень сильный и уникальный дар, сила которого огромна. Не иммунного человека сделает иммунным. А любого кваза снова сделает человеком.

Бойцы молча внимали, ожидая продолжения.

– Вот только добыть этот жемчуг почти невозможно, – продолжил Рой. – Его броню не пробьёт ни один калибр. Бегает он быстрее поезда. А когда в него стреляют гранатами или ракетами, просто сворачивается в бронированный шар и катится, заставляя снаряды рикошетить или соскальзывать. Людей давит как мух, лапами легко пробивает насквозь любую бронетехнику, челюстями рвёт её как бумагу. Мины под землёй чувствует и обходит стороной, и вдобавок плюётся ядовитой и едкой жидкостью на сотни метров. Прыгает высоко – вертолёт или сдёрнет, или подобьёт, и целиком с людьми сожрёт.

Уайт присвистнул.

– И как же на него охотятся? – мрачно спросил Ярл.

– Не знаю, – ответил Рой. – Если просто охотники идут – то посылай сразу полк. Глядишь, десяток останется. Да только потом те, кто останутся, друг друга убьют ради этого жемчуга. Жемчуг-то не просто золотым становится, и даже не платиновым – это как цена поднимается, чтобы окупились все снаряды, вся бронетехника, все мины, вся амуниция, пища в конце концов? Какую цену нужно предложить, чтобы это всё окупилось? Раза в три больше, чем всё это стоило, не меньше. Ещё малыми группами ходят, но у них умения у всех уникальные, прямо божественные, но тоже все мрут как мухи.

– Да, хреново, – пробормотал Батя. – А второй способ какой?

– А второй проще, – хмыкнул Рой. – Берёшь ту цену, которую я тебе назвал, идёшь к тому, у кого есть белый жемчуг, и покупаешь. Но цена всегда и у всех разная. Да и убить тебя могут, а богатства твои забрать.

– И какая же цена? Скажи приблизительную, для справки.

Рой подумал.

– Цены разные по всему Улью. Они ведь никем не регулируются. Кто какую хочет, такую и ставит. Но примерно я скажу… Чтобы окупить убийство одного топтуна, нужно не меньше десятка споранов, если накинем и предположим, то получится около семнадцати споранов. Одна горошина будет столько стоить в споранах… Дальше идёт чёрный жемчуг из рубера… Нужен крупный калибр, чтобы его убить – не меньше двенадцатого, и лучше очередями стрелять, да и пуль гору, плюс несколько человек с этим калибром, плюс лёгкая бронетехника, чтобы быстро валить, или на худой конец бронированные автомобили… Тут одних горошин надо будет… Скажем, штук семьдесят-девяносто, не меньше… И наконец, красный жемчуг из элитника… Чтобы его завалить, надо оружия как на трёх-четырёх руберов. А вообще лучше иметь пулемёт тридцатого калибра – чтобы наверняка убить.

– Что, три или четыре чёрные жемчужины? – спросил Уайт.

Рой посмотрел на него с некой досадой.

– Я же сказал – чтобы окупилось… В смысле, чтобы не только стоимость оружия вернуть, а ещё и прибыль получить – смело умножай на три. Это будет все девять жемчужин. А иногда даже двенадцать или пятнадцать.

– А если в каждом будет попадаться не одна жемчужина, а больше?

– Обычно при подсчёте доходов принято считать, что жемчужина будет одна, – пояснил Рой. – Их, конечно, может быть больше, но так считать удобнее.

– И во сколько элитников ты оцениваешь этого… эту… жемчужную мокрицу? – спросил Батя.

Рой снова задумался.

– Думаю, в пятьдесят элитников. Не меньше. Не считая наценки.

– Теперь я понял, почему за этот жемчуг готовы убивать, – кивнул Уайт.

– Рой, – внезапно сказал Ярл. – Ты ведь смог убить элитника в одиночку.

Рой скривился.

– Повезло. Он был тяжело ранен, и если ты вспомнишь, я сам чуть не умер. Даже сейчас бледность и разбитость от спорового голодания не прошла.

Все трое помолчали.

– Рой, сынок, – начал Батя. – Я слышал, что кроме того элитника, который чуть нас всех не завалил, ты убивал и руберов. В одиночку. И топтунов, имея при себе всего лишь пневматическую винтовку.

Рой напрягся. Ему не нравились подобные разговоры.

– Я к тому, сынок, – продолжил Батя, – почему бы нам не завалить пятьдесят этих элитников? Можно даже не торопиться. А если в каждом будет больше одной жемчужины, то и наценка будет.

Рой непроизвольно прикоснулся к рукоятке РШ-12.

– Тогда ты сможешь купить белый жемчуг, и Кваз станет человеком, – заключил Батя. – Что мы, крысы совсем, или люди? Я уже пожил своё, и могу сказать, что деньги меня не слишком интересуют. Нас как раз несколько человек, и мы умеем профессионально обращаться с оружием. Я готов отдать свою долю в пользу пацана. Как я понимаю, на патроны и остальное денег хватит.

Рой замер. Этого он никак не ожидал. Совсем не ожидал.

– Поддерживаю, – пробасил Ярл. – Если бы у меня был сын, я бы поступил так же. Я тоже в деле, и готов пожертвовать своей долей, если участвуем.

Уайт широко улыбнулся:

– Мне он всегда нравился. Я тоже присоединяюсь. Еда, как понимаю, тут вообще бесплатная.

Рой ошеломлённо глядел на всех троих. Подобного эффекта он вообще не ожидал. Но, похоже, Кваз вызывал положительные чувства не только в девушках. Рина вон, с ним как беседовала, даже присмотреть просила. Саша сколько лясы точила – похоже, и впрямь о времени забыла, тоже приберечь просила. Теперь ещё и вся троица вояк за него горой вступилась. Мама миа, а что будет, когда он станет человеком? Девушки будут падать перед ним штабелями и сражаться за право одного только поцелуя? Мужчины будут приносить вассальную клятву чести?

Мелькнула даже мысль, что у Кваза есть какие-то ментальные способности, которыми он подчиняет людей, но Рой её тут же отбросил.

– Хорошо, – сказал он вслух. – Только ему не говорите.

Уайт ещё раз улыбнулся, а Батя и Ярл кивнули – один коротко, а второй медленно и неспешно.

Рой поднялся и пошёл проверить как там Кваз. Тот хмурился двумя этажами выше у окна.

Кваз подозрительно посмотрел на него.

– Что, все решили, что им не по пути, и решили свалить? Ты тоже?

– Нет, – улыбнулся Рой. – Все горят желанием продолжить наш маршрут и ещё долго-долго быть вместе.

Кваз посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Нет, вы точно психи, – только и сказал он.

– Я не бросаю друзей, – похлопал его по плечу Рой. – А Уайт сказал, что ты ему понравился.

Кваз выпучил глаза и, поскользнувшись, свалился на задницу.

– Я не из этих! – сказал он. – Никогда не думал, что буду в одной команде с зоофилом.

– Ты знаешь, я давно хотел тебя спросить, но не решался, – начал Рой.

Кваз замер.

– Ты на игровых приставках любишь играть? Какие игры предпочитаешь?

Вместо ответа Кваз припечатал себя ладонью по лицу, копируя Роя.

Глава 58 Снова выходной

Ни один заражённый кроме элитника не обладает даром. Их дар – сила, скорость, слух и нюх.

Заметки Полковника.

«Саша говорила, что Рыбака видели в окрестностях Полиса, – подумал Рой. – И в окрестностях Полиса он нам и попался. Повезло. Теперь известно достаточно много, и понятно, что следует делать».

– О чём думаешь? – спросил Кваз.

– Ммм? – Рой отвлёкся. – Думаю, как меня всё достало, и как всё надоело. А ещё хочу двинуть в Полис и сделать перерыв. Выходные на несколько дней. Поспать. Посмотреть телевизор. Поесть несколько раз в день…

– А потом?

Рой посмотрел на него, как на врага народа:

– Слушай, не трави душу… И так постоянно приходится куда-то бежать, постоянно стрелять, прятаться от кого-то, сражаться с элитником… Короче… Я устал и хочу выходной, ясно?

Кваз хмыкнул.

– А если позвонит начальник и попросит выйти тебя в выходной поработать? – спросил он. – Или отпуск перенесёт?

– Я тебя отправлю! – отрезал Рой. – И сверхурочно, и в командировку, и в выходной.

– Я буду жаловаться, – сделал умильную морду Кваз. – На жестокое обращение с животными.

– Ладно, пошли уже, – махнул рукой Рой.

Триада бойцов уже ждала, готовая выдвигаться.

– По коням, – так же устало махнул рукой Рой. – До Полиса нам осталось всего ничего, а после у нас будут длительные выходные.

Полис маячил в зоне действия сети. Отряд подходил к нему, а Рой размышлял, кто же такой Кваз? Откуда, в конце концов, он так научился стрелять? Разбирать и чистить столько оружия? Он что, сын какого-нибудь генерала? Богатого бизнесмена? Политика? О каких своих навыках, и о чём ещё он умолчал?

Кваз никогда не говорил, кто его крёстный, и какое имя получил с тех пор, как попал в Улей. Все КПП в стабах он проходил последним, чтобы Рой не услышал, о чём его спрашивает ментат, и что тот отвечает.

Рой не интересовался. В Улье каждый имеет право на тайну и каждый имеет право на новую жизнь. Если только он не совершил преступления.

Ещё одним плюсом в репутацию Кваза было то, что он не убил его и не оставил, даже когда Рой лежал рядом с трупом элитника. Красные жемчужины стоили дороже чёрных. И на такое богатство тот даже не позарился, а после доверчиво протянул Рою. Тот отмахнулся – оставь, мол, себе. Пока Батя и бойцы рядом, такую ценность следовало держать в очень сильных руках. И чтобы силу было видно.

Рой моргнул, ловя пришедшую мысль.

А не специально ли Кваз рассказал эту историю с проклятием Улья? Он мог сделать это специально – чтобы у того же Уайта не возник соблазн выстрелить в спину и стать обладателем огромного богатства. Сколько вообще правды в том, что рассказал Кваз? Конкретно, что именно он мог придумать, и для каких целей?

Все подобные размышления сильно не нравились Рою, хотя бы потому, что друзей, именно настоящих друзей подозревать очень не хочется.

Рой очнулся только у КПП. Кваз, как всегда, проходил последним.

– Пойдём-ка навестим нашего прошлого коменданта. – предложил он. – Помнится, у нас была чудесная квартира в своё время. Надеюсь, тут найдётся хотя бы пара свободных.

Около искомого дома навстречу попался гладковыбритый, и подстриженный человек.

– Привет, Рой, – махнул он. – Вижу, тебе как всегда фартит. Что нового?

– Ты кто та… – начал Рой. – Якорь, ты что ли?

– Он самый, – кивнул тот. – Что, я так отъелся на местных харчах, что меня теперь не узнать?

– Вижу, это место тебе на пользу, – согласился Рой.

– Как дела?

– Нормально, – хмыкнул Рой. – Убил пару человек.

Якорь заржал.

Рой чертыхнулся про себя. Ушёл в себя и сказал первое, что пришло в голову. Вышло как чёрный юмор, и неприкрытое позёрство.

– Муров. – пояснил он. – С ними был тот тип, которого я искал.

– И?

– Больше его искать не буду, – пожал плечами Рой.

Якорь прекратил смеяться.

– Вот как… – сказал он. – Желаю тебе найти последнего человека из твоего списка.

– И кто меня за язык тянул? – спросил Рой, когда Якорь ушёл. – Не стоило болтать лишнего.

– Рой, я его видел где-то, – сказал Кваз.

– Да-да старина, – похлопал его по плечу тот. – Это именно он был с тобой, когда на вас напали муры, и потом пытали вас. Забыл? И тебя, и его, и остальных рейдеров после побоища, которое устроили муры встретил торговец Еврей.

Кваз задумался.

– Нет, – наконец сказал он. – Я видел его до этого где-то ещё.

Рой только кивнул. Якорь – один из известных и уважаемых людей в Улье. Всегда помогал новичкам, нянчился с зелёными рейдерами, ходил в самые опасные рейды, проскакивая между мурами и внешниками, а иногда ходил с другими рейдерами. Не удивительно, что Кваз его где-то видел.

– Рой.

– А?

– Я не помню некоторые моменты, но я не попадал в засаду муров с теми рейдерами, – сказал Кваз.

– Что ты сказал? – повернулся к нему Рой.

– Муры поймали меня одного, – пояснил Кваз. – И пытали меня. Но потом я бежал. Я и ещё несколько людей прибились к потрёпанному отряду.

– Хм… – сказал Рой. – Что же ты сразу не сказал? Ладно, пойдём искать хату и будем расслабляться. Я очень хочу выходной.

Пятый сезон «Игры престолов» прошёл на ура. После настало время для «Секретных материалов», а затем «Между небом и землёй», что заняло сначала весь вечер, а потом и большую часть ночи. Спать пришлось до полудня. Рой снова почувствовал себя студентом или школьником.

В полдень получилось проснуться, поесть, после чего Рой торжественно достал потрёпанную игровую приставку. Особых трудов стоило её достать. Взрослые мужики лет за пятьдесят защищали её как Святой Грааль, ни в какую не желая даже одолжить на время. Чего-чего, а такого Рой не ожидал. А когда они отдавали диски, то чуть не рыдали…

– Ёпт… – тихо сказал Кваз. – Как давно я не видел этой штуки. Блин… Опять не поспать… Как круто!

– У меня ещё комп припасён, – важно кивнул Рой. – Там есть все «Герои», «Фоллаут», «Контра» и всё-всё-всё…

Кваз посмотрел на него взглядом Робинзона, который три года прожил один на необитаемом острове.

Это был кайф. Никуда не нужно было идти, ничего, или почти ничего не нужно было делать, и можно было совсем не думать ни о каких интригах.



Глава 59 Караван Еврея

Красный жемчуг не только сильнее, но и безопаснее чёрного – он никогда не превратит человека в кваза.

class="book">Заметки Полковника.

Отдохнуть получилось на все сто. Даже на сто пятьдесят. Поэтому абсолютно ничего не хотелось делать. Однако следовало. Пока был жив Чалый, расслабляться не стоило. Серый кардинал и теневой барон вряд ли оставит в живых тех, кто покусился на его добычу. Особенно если учесть ту настойчивость, с которой он пытался достать Роя.

И Рой это понимал. А сейчас искренне жалел, что приходилось обходиться без мотоциклов, но с такой командой в четыре человека на двух мотоциклах много не наездишь. Поэтому в качестве альтернативы для быстрого и безопасного движения пришлось воспользоваться караваном. Торговец Еврей как раз проходил через стаб, и в этот раз не с парой машин, а с кучей бронированных трейлеров в сопровождении нескольких БРДМ вооружённых пулемётами калибра четырнадцать и пять с длиной патрона сто четырнадцать миллиметров и пулемётом Калашникова, что позволяло чувствовать себя в безопасности.

Пуля калибра четырнадцать и пять из патрона длиной сто четырнадцать миллиметров пробивала броню той же БРДМ с дистанции в тысячу двести метров. Выпущенная из африканских штуцеров, такая пуля сбивала с ног слона, попав в любую часть тела, и к тому же оглушала. Стены эта пуля проламывала на ура. Чего уж тут говорить о бедном элитнике? Очереди из такого оружия превращали его в неподвижный труп. Даже если он пытался уклониться – очередь могла достать его. Его огромные габариты в пару этажей только облегчали стрелкам задачу. А здесь было несколько подобных пулемётов КПВТ. Уклонишься от одного – попадёшь в перекрёстный огонь второго.

На тех БРДМ, где стоял калибр двенадцать и семь, длина патрона составляла сто восемь миллиметров. Пуля из него тоже могла убить элитника. Это не двенадцать и семь с длиной в пятьдесят пять миллиметров… Рою не хватало именно такой пули, когда пришлось биться с элитником почти без оружия.

В общем, одиночному элитнику, попавшему под такой огонь, грозила только смерть. А дорогие пули окупились бы после того, как из него извлекут жемчуг.

Рой даже испытал некую зависть, глядя на этого человека. Щуплый, худощавый, невысокого роста и очень простодушный, держащий оружие как любитель, Еврей, как говорили, даже дара толкового не имел. Но Рой заглянул сначала в суть происходящего, а потом в сущность самого Еврея. Худой и слабый, без какого-то особого дара, Еврей тем не мене выжил в Улье. Выжил и стал очень богатым. А значит, вся его простота и неуклюжесть при работе с оружием могли быть наигранными. Он просто не мог быть обычным человеком, а его торговля была не просто прибылью, а сильным инструментом. Его караван возил всё – пищу, оружие, боеприпасы, топливо, и это делало его страшным человеком. Пожалуй, он мог бы потягаться с Сашей, если бы захотел.

Мелкие стабы типа Кумарника могли сами мародёрить пищу из кластеров, чтобы прокормить себя, и там же добывали спораны. А вот ксера у них не было, и получать патроны они могли только от торговцев, платя им теми же споранами, горошинами, топливом.

Именно поэтому Хмурый так старался задержать Роя и выжать из него побольше – обычной тактики, которую рейдеры использовали в охоте было недостаточно, чтобы получить за раз большое число споранов.

Средние стабы типа Полиса, со своими ксерами и мощной охраной могли достать пищу сами, и сами наделать патронов. Но тогда у них не соблюдался некий баланс – чем больше человек ушли с «Камазами» грузить пищу из кластеров, тем меньше человек выйдут в рейд за жизненно необходимыми споранами. Да и ксер должен постоянно употреблять львиные дозы живца, чтобы компенсировать усталость, которую вызывает дар Улья. Иногда им могло просто не хватить споранов, чтобы снабжать всех своих людей живцом. О пришлых и гостях речи вообще не было. Да и дизельное топливо тоже было неудобно доставать – если рядом нет бензоколонок, сколько машин надо вскрыть? А если есть бензоколонки – значит делать дополнительный рейд за топливом и уменьшать поставки споранов или пищи. Даже если совместить поиск топлива с любым другим пунктом, добыча споранов или пищи падала.

Торговцы справедливо продавали им топливо, спораны и пищу. Всё в умеренных количествах.

А крупные стабы, имеющие даже свои аналоги интернета, фабрики и автобусные экскурсии, как профилактику от трясучки, кластеры на несколько километров вокруг которых были пусты от постоянных патрулей, тоже имели своё слабое место – пищу. Кластеров вокруг них просто не хватало, чтобы прокормить огромное количество людей в них. Да и вся рать не могла заняться только добычей пищи – это делала часть бойцов такого стаба. Такие стабы покупали огромные партии пищи. Платили щедро и много – пули, снаряды, любое оружие, потроха заражённых.

Так что простой и слабый с виду Еврей был очень сильным человеком – он мог уничтожить пару небольших, а возможно и средних стабов вообще без всяких усилий, просто прекратив свои поставки. И тогда мелкие стабы погибли бы – от отсутствия пуль, живца, еды. Средним пришлось бы так туго, что взвыли бы все, питаясь через раз и экономя ценности до последнего.

Так, что он был нужен многим стабам, и они были готовы защищать его и помогать ему. Плюс Еврей, как и все караванщики, был вправе просто уничтожить груз, чтобы он не достался нападающим. Всё это делало его почти неуязвимым, а наличие большой прибыли позволяло иметь грозное вооружение и охранников с полубожественными способностями.

Караванщики и торговцы были такими же влиятельными людьми, как и представители секс-индустрии. Всего этого многие рейдеры просто не понимали, а такие как Рыбак или Шлам вообще не видели ничего дальше своего носа.

Рой прикидывал, что третьими по влиянию в Улье будут стронги – так как убийства внешников были легализованы из-за преступлений самих внешников, то стронги сделали на этом свой бизнес – обирали их трупы. Даже самый захудалый внешник имел неплохой бронежилет, удобные тактические берцы, фонарь, прибор ночного видения и оружие не меньше девятого калибра, не менее чем две единицы. Поэтому стронги всегда были в достатке – внешники были их жертвами и по совместительству поставщиками оружия.

И вот в эту цепочку как-то незаметно просочился некто Чалый. Которого никто не видел кроме муров. Который должен был собирать неплохие барыши на подпольных боях. Который не зависел от торговцев. Который был неуловим для стронгов. Который был невидим для проституток.

Первым делом Рой поделился кое с кем в стабе данными, полученными от мура по имени Хмель, дар у которого и в самом деле был простенький – телекинетический щуп на ближних расстояниях, для вскрытия замков.

Вот только найти сведения о Чалом не смог никто. Ни сеть, связанная с проституцией, ни с торговлей. Словно и не было такого человека. Хмель мог соврать, но Рой ясно видел Чалого, и слышал, как его называли Чалым другие муры, когда поймали их с Балаболом.

Следовало думать, думать, и ещё раз думать и планировать. Сейчас Рой усиленно этим занимался. За скромную плату Еврей согласился подвести их до Кумарника. Там было необходимо встретиться со старыми товарищами. Кое в чём они могли помочь.

– Рой, твою мать! – на КПП, как и в первый раз, был Балабол. – Давно не виделись!

– Здорово, засранец. – ухмыльнулся Рой.

Балабол заржал.

– Вижу, ты отъелся с нашего последнего раза, и уже не ходишь один.

– Увы, не получилось. Я долго упирался, но меня выдрессировали. И знаешь, теперь даже доволен.

Балабол поперхнулся.

– Хотел бы я на это посмотреть… И посмотреть на того несчастного. А Хмурый бы вообще щедро заплатил бы за его секрет.

– Так, ладно… – хмыкнул Рой. – Давай, проверяй моих людей. Баня, надеюсь, свободна? Мы приплатим.

– Да какой разговор! – оживился Балабол. – Твоих сейчас расквартируем, пусть просят, чего хотят, а тебя Хмурый ждёт.

– Нормас. – кивнул Рой.

– А девочки тут есть? – вмешался в разговор Кваз. – Всё равно какие… Мне уже прям того…

«До смерти заболтать хочешь?» – хотел спросить Рой, но промолчал.

Балабол оценивающе посмотрел на Кваза. К его чести, лишнего он никогда не говорил.

– Найдём, – кивнул он.

Рядом как-то оказалась Изабель, которую Рой помнил с последнего раза. От Хмурого он ушёл только часа через два, и поспешил в баню. По пути заметил пьяного Уайта, который, похоже, старался догнаться, Батю, о чём-то беседующего с Балаболом, и Ярла в компании Бодуна. Прошёл мимо дома, в котором их поселили… Стоны и ахи Изабель стояли такие, что стёкла дрожали. Кваз, похоже, развлекался вовсю.

На секунду Рой даже опешил – он что, с девушками не только разговаривает?

Глава 60 Разделка

У каждого дара Улья есть свои ограничения. Ни один дар не обходится без них.

Заметки Полковника.

Ярл сидел хмурый и недовольно смотрел на Кваза. Из-за ночных приключений последнего поспать у него так и не получилось.

«И это его женщины обходят стороной? – читалось в его взгляде. – Кто бы говорил?»

После бани Рой провёл половину ночи у Хмурого, что-то обсуждая и распивая с ним самые различные напитки. Там же и уснул вместе с хозяином. Уайт догнался настолько, что спал, как бревно, ничего не видя и ничего не слыша. Батя нашёл в Балаболе замечательного собеседника, под пиво и виски протрепался с ним до утра и пришёл отсыпаться только под утро, явно довольный.

Ещё бы недовольный – полковник УВД встретил начальника безопасности. Ворон ворону глаз не выклюет. А такие во́роны, поговорив, вообще полетят клевать чужие глаза в обход камер безопасности на мертвечину, которую указала явочная ворона с поста охраны.

Батя с его подходом и Балабол с его хитростью – этим двоим лучше выдать шахматы, а в политику вообще не допускать.

Из всех не отоспался только Кваз, занятый основным инстинктом, и Ярл, которому из-за стонов со второго этажа пришлось бродить ночью по стабу. Уснуть было вообще невозможно.

Сам виновник торжества лениво зевал и дремал на ходу.

– Ну так что, какие планы? – спросил Батя.

Рой оглядел свою команду – перебравшего Уайта, который теперь мучился похмельем, мрачного как туча от недосыпа Ярла, зевающего и явно довольного Кваза, Батю с кругами под глазами.

– С планами придётся немного подождать, – наконец выдал вердикт Рой. – До тех времён, когда опохмелитесь, отоспитесь и проведёте день как обычные люди. Без бухла, девочек и бессонных ночей. Тогда и поговорим.

Кваз смущённо отвернулся. Уайт тоже. Батя только крякнул.

– А пока похмеляемся, пьём кофе, едим что бог послал, и выдвигаемся за пределы стаба, – закончил Рой. – Будем писать бумажки, фиксировать движение стай заражённых и заниматься топографией с ковырянием в земле.

Молчание было кислым.

Рой помолчал и спустился в свой подвал, где хранился анатомический театр, Хмурый по старому уговору должен был насобирать материал для исследований и подготовить инструменты. Так и есть – Хмурый установил в подвал морозильные камеры, слоёные как термосы, и набил их льдом вперемешку с частями от заражённых, а также установил циркуляцию фреона в стенки, чтобы время от времени включать заморозку.

Рой не спеша надел халат и натянул перчатки. Затем достал изо льда лапу топтуна, открыл свой дневник и стал делать записи, сделал несколько эскизов. Затем достал цифровой фотоаппарат, который также достал Хмурый, и сделал несколько снимков. Вынул лобзик для металла и медленно стал распиливать конечность вдоль. Повторил операцию с фотографированием и эскизированием, и сделал пару записей.

В дверь кто-то заглянул. Кажется, это был Уайт. Заглянул, и тут же закрыл. Рой пожал плечами, скинул куски растаявшего мяса в пластиковый пакет и запечатал. Следующей стала голова кусача. Сначала пришлось высверливать отверстия хирургическим трепаном, а потом рассекать её циркулярной пилой со специальным диском.

За дверью раздались шаги, и вошёл Кваз. Рой мысленно ругнулся. Вот уж кому не следовало видеть того, что происходит. Это он смотрел фильмы типа «Семнадцать мгновений весны», «Александр маленький» и другие, типа тех же «Джентльменов удачи»… А вот во времена Кваза были другие фильмы. С кучей сумасшедших мясников, сумасшедших учёных, маньяков… Одна «Пила» чего только стоила. Давно следовало поставить замок на дверь.

Рой оглянулся. Марлевую повязку тоже одевать не стоило.

Кваз заглянул внутрь. Рой представил вид его глазами – весь в кровавых брызгах, халат в крови. Маска, которую он снимал, в крови и грязи. На халате грязные отметины от сукровицы и прочего – там где он случайно касался его. В руках – орудие преступления. Рядом две головы – одна распилена вдоль, вторая поперёк. Чудовище. Доктор Франкенштейн во плоти.

Кваз посмотрел, встретился с ним глазами и отшагнул. В его взгляде явственно читался страх. Страх и отвращение. Кваз закрыл дверь и вышел. Рой вздохнул и сел. Если бы он курил, то тут же бы и затянулся. Посидев так несколько минут, он принялся за описательную работу.

Дверь снова тихо открылась, и раздались характерные шаги. Да что за! Просто день посещений какой-то!

– Я думал, что ты не пустишь его сюда после Уайта, – сказал Рой, измеряя участки кости штангенциркулем.

– Я думал, он просто преувеличивает, – сказал сзади Батя. – А оказалось, он даже преуменьшал.

– Просить тебя прибрать за мной не буду, – хмыкнул Рой не оборачиваясь. – Но если хочешь, можешь пройтись и осмотреть заспиртованные образцы.

– Спасибо, – сказал из-за спины Батя. – Но я ничего не понимаю в биологии.

– Как впрочем, и я. – кивнул Рой, не оборачиваясь, и начиная делать записи. – Можешь опустить свой пистолет. Хотя нет, в руках у тебя его нет. И это не миролюбие – полагаю, тебе нужно меньше секунды, чтобы выхватить его из кобуры и выстрелить. Пистолет опасен уже тем, что висит у тебя на поясе. Даже в застёгнутой кобуре.

– Хех, – хмыкнул Батя. – У тебя что, дар «Глаза на затылке»? Ты биолог, Рой?

– Нет, – Рой придвинул к себе вторую распиленную голову. – Просто я предположил, что увидев этот натюрморт, ты решишь, что я второй Йозеф Менгеле. А смог бы я сам разговаривать с Менгеле без пистолета в руках? Нет, не смог бы… Подожди секунду и я закончу мысль.

Батя терпеливо ждал, не вмешиваясь в процесс.

– Нет, я не биолог. Обычный конструктор. Хотя нет, когда я попал в Улей, я был уже ведущим… Занимался в основном котельными… А режу заражённых, чтобы узнать о них побольше… Хотя биолог справился бы лучше, а я продолжаю работать так, словно разрабатываю сборочный чертёж…

Рой отвлёкся, взяв штангенциркуль.

– Я начал изучать их более дотошно, когда первый раз сравнил руку топтуна со своей, – продолжил он. – Она была более крупной и мускулистой. Это было всё, что я тогда смог записать. А потом я стал действовать как все проектировщики – сравнивать исходный образец с другими и записывать отличия. Я сравнивал эту лапу со своей и записывал насколько её размеры и пропорции превышают человеческие. Потом просто ощупывал свои мышцы, глядел на лапу и описывал, как изменились мышцы на ней, и делал эскизы. Тогда же я и понял, что все заражённые эволюционируют, наращивая плоть, увеличиваясь в габаритных размерах… Блин, даже от старого термина избавиться не могу.

Рой стал методично делать записи.

– У меня не было глубоких знаний биологии, но простой логики хватало чтобы сделать выводы – например о том, что коготь заражённого будет расти постоянно, и его необходимо стачивать… Или увидев вертикальный зрачок, смело предположить, что заражённый видит в темноте… А вскрывая тело, я видел, где расположена костяная броня, и какая она по толщине… И точно так же я сравнивал их поведение с животными, и понял, что у них есть свои пищевые маршруты, своя миграция… Разрезы в черчении дают много информации, и сейчас ты можешь наблюдать две головы в продольном и поперечном разрезах, и даже померить участки с наиболее и наименее тонкой костью. Измерить толщину распиленного черепа могу даже я… Как видишь, она тоньше у висков, у затылка и у темени…

– Браво! – Батя сзади похлопал в ладоши. – Мне ещё при первой встрече понравилась твоя идея о том, как можно покинуть Улей, а сейчас я вижу не менее полезные эксперименты. Но я пришёл не только из-за этого.

– Погоди. – Рой сбросил останки заражённых в полиэтиленовый пакет. – Ненавижу заниматься этим делом.

Следом полетели перчатки и халат. Он подошёл к раковине и принялся мыть руки.

– Ненавижу это занятие, но ты не представляешь, сколько раз оно спасло мне жизнь.

Батя кивнул, сидя на небольшой тумбочке.

– Смотри, – предупредил Рой. – Не говори о любом знании. За это иногда убивают.

– Например? – сощурился Батя.

– А пример простой… – задумался Рой. – Приходит опытная девушка к знахарю. Опытная – в смысле бывалый рейдер с оружием… И просит проверить какой у неё дар… И узнаёт, что она – нимфа. И не слишком умный знахарь хватает оружие, и они убивают друг друга.

– Глупо, – пожал плечами Батя. – Очень глупо. Если бы я понял, кто она, я бы просто сказал, что не могу определить её дар. А потом… Можно следить за ней. Или взять под свою опеку.

– Браво! – похлопал в ладоши Рой. – Узнаю твои методы.

– Угу, – кивнул Батя. – Рад, что мы понимаем друг друга. И теперь, когда мы обсудили то, как следует вести себя с нимфами, перейду к главному – что ты планируешь на ближайшие дни, и почему скрываешь это?

Рой поморщился, показывая разочарование.

– Прекрати. Я думал, ты не используешь такой дешёвый метод как «Я знаю, кто это сделал, мне нужны только подробности, поэтому говори», – снова поморщился Рой. – Я думал, ты умней.

– Угу, – согласился Батя. – Не использую, поэтому решил спросить прямо. Например, потому, что закупил дорогое оружие. Потому, что вернулся в стаб, рядом с которым было одно гнездо Чалого. Говорил с Хмурым всю ночь, но при этом не пил не капли. И причём наутро после твоего разговора пропал Балабол и ещё несколько человек. По слухам – в рейд, но для рейда их слишком мало. И ещё потому, что в этот раз ты не пошёл пешком, а приехал с караваном и старался не попадаться на глаза.

Рой широко улыбнулся.

– И как я понял, тебе нужна будет пара дней, – продолжил Батя. – Ты дал нам возможность напиться, своему пацану оторваться по полной. Если бы ты планировал начать уже сейчас, то вечером предупредил бы нас быть в форме. Ты, конечно, смутил остальных тем, что отчитал их, но не меня. Скажи, чего мы ждём, и что планируем через пару дней?

Рой засмеялся.

– Браво, – сказал он. – Другого от тебя я и не ожидал. Ты прав, но только наполовину. Видишь ли, в самом деле планируется крупная операция и надо немного подождать, а во-вторых, у моего друга Хмурого есть затруднения – последний раз, когда я был здесь, я оставил Хмурому карты ареалов обитания заражённых с маршрутами их миграций и подсказал новые тактики охоты. Но всё пошло наперекосяк. Заражённые – умные животные, после нескольких раз они изменили свои маршруты, сменили места обитания, и даже действовать стали по-другому. У Хмурого не тот подход, чтобы каждый раз разрабатывать новую тактику. И теперь его стаб получает слишком мало споранов и, соответственно, оружия.

Батя продолжал внимать.

– Я не соврал, когда сказал, что нам надо будет ходить по окрестностям, – продолжил Рой. – Я буду заново составлять местные «животные» карты и консультировать местных о новых особенностях охоты. У нас будет несколько дней. А потом мы получим известие и станем действовать по плану. Когда нас уведомят – я посвящу всех вас в детали. Пока ещё идёт стадия разработки.

– Нечто подобное я и предполагал, – кивнул Батя.

Глава 61 Крах планов

У каждого дара Улья есть предел. Нельзя усиливать дар бесконечно. Будет момент, когда дар остановится в развитии.

Заметки Полковника.

Батя услышал, что хотел, и покинул такой жуткий с виду подвал. Рой достал швабру, ведро с водой, тряпки, и принялся наводить порядок. Потом пришла очередь стола и других поверхностей.

Все операции он проделал по несколько раз. Затем просто понял, что оттягивает момент встречи с Квазом и, забрав полиэтиленовые пакеты, двинулся наверх. Уайт блевал в туалете – то ли прощался с похмельем, то ли от того, что увидел. Кваз сидел здесь, но пребывал в некоей прострации.

Он мельком глянул на Роя и отвёл глаза. Рой помрачнел.

– Через десять минут выход за пределы Кумарника, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – У нас не армия, это дело добровольное.

После чего молча вышел и двинулся к выходу из стаба. У входа простоял минут десять. Через десять минут подтянулись остальные. Все, кроме Кваза. Молча, не оглядываясь, он зашагал вперёд. Ну а чего он собственно хотел? Кваз ему не сын. Да и большой уже мальчик.

Рой злобно хмыкнул – ага, большой, вон как прошлую ночь девочка визжала. Дорвался.

Он сделал пару шагов, прежде чем в голову пришла внезапная мысль – а откуда вообще такая злоба?

Рой задышал, стараясь прийти в себя.

«Спокойно. Угомонись, – подумал он про себя. – Всё нормально».

Уняться получалось плохо – он всегда обладал эмоциональной инерцией и никогда не мог сразу остановиться, продолжая двигаться как разогнавшийся паровоз. Никогда не получалось делать это быстро. А осадок на душе был ещё гаже.

Да что же это такое?!

Рой в ярости саданул кулаком по стене. Затем остановился и отхлебнул из фляги. Определённо следовало успокоиться. И успокоиться до того, как они повстречаются с заражёнными, поскольку эту встречу они могут не пережить. Батя, шедший сзади, сделал вид, что ничего не заметил. Он был опытный человек, и подобных случаев повидал мама не горюй. Но сейчас старшим был Рой, и поэтому он сделал вид, что ничего не заметил. Остальные не смогли так хорошо скрыть своих чувств – у всегда молчаливого Ярла промелькнула некая тень сочувствия, а Уайт почти не смог скрыть испуг. Уайт почти ровесник Кваза, неудивительно, что и чувства они испытывали почти одинаковые.

Рой отдышался. Нет, идти дальше в таком состоянии не следовало. Но и возвращаться обратно не хотелось. Рой задумался, вспомнив английскую пословицу – море убивает того, кто его не боится, и тут же нашёл выход из положения:

– Так, сейчас поднимаемся на ту пятиэтажку, – скомандовал он. – Я иду, Батя и Ярл – прикрывайте сбоку. Уайт – карауль тыл. На крыше делаем остановку и сканируем местность. Дальше двигаемся до следующего объекта. Снова делаем остановку, и снова сканируем местность. Вопросы?

Вопросов не последовало.

Наверх поднялись без проблем. Теперь можно было унять нервы – отсидка и наблюдение требуют длительного времени, очень длительного. Внезапно Рой подумал, что не так уж и хочет возвращаться в стаб, а поход по местным кластерам можно затянуть на пару дней… В конце концов, Батю и остальных бойцов нужно тренировать. С людьми они справляются запросто, а у заражённых своя специфика.

Рой закончил сканировать кластер, сделал пару заметок, поставил самого опытного – Батю – наблюдать за кластером, а сам принялся втолковывать полезные истины Ярлу и Уайту. Батя опытней, с него и следовало бы начать, но молодым новобранцам вроде Уайта лучше уделить побольше времени.

Краткий инструктаж был закончен. Рой повёл группу к следующей высотке. На караул в этот раз поставил Ярла.

– Сегодня ночуем здесь, – скомандовал Рой, сверяясь с картой. – Ночью караул по три часа каждому.

Возражений не последовало.

– Планы немного изменились – мы будем отсутствовать два дня. На третий вернёмся.

Кваз стоял перед троицей вояк. Между ними и Кумарником было тридцать километров.

– Где Рой? Пришло сообщение, что можно начинать, – сказал он. – Действуем по плану.

– Тихо-тихо сынок, – поднял руки Батя. – Планы придётся резко менять, потому, что с нами нет Роя.

– Как нет?! – Кваз в упор посмотрел на него. – Объяснись!

– Жив он, – пояснил Батя, выдерживая взгляд в упор. – Под муров попал. Его увезли.

Кваз подошёл и навис над ним скалой.

– Муры? Взяли Роя? Здесь? – глаза недоверчиво смотрели на Батю. – А почему тогда вы здесь?! Отвечай! Почему не с ним?!

– Он и сам говорил, что их быть не должно, – спокойно сказал Батя. – А взяли его не здесь, а километрах в восьмидесяти от Кумарника. Нас в секрет поставил, сам пошёл проверять точку, отошёл на пару километров – а там хрясь, БРДМ резко так появляется из-за угла, только мотор завёл. Там же его и схватили.

– А вы, значит, стояли и ничего не делали? – спросил Кваз, недоверчиво глядя на Батю.

– Да, ты понял правильно, – спокойно ответил тот. – Рой отдал приказ – если с ним что-то случится – двигаться в стаб и ставить в известность Хмурого. БРДМ его заслонил – мы даже выцелить никого не смогли. Да и броню нашими винтовками не пробить.

– Да с чего он вообще полез так далеко? – спросил Кваз.

– Он планировал составлять новые животные карты, сынок, – пояснил Батя. – И время от времени возвращаться в Кумарник. Примерно на третий день нам должны были дать сигнал. Тогда Рой рассказал бы об остальных планах, и мы бы выдвинулись на муров. Только вот, когда мы пошли рисовать карты, он был немного не в себе и решил сделать всё за один раз. Не заходя в Кумарник. Да ещё увеличить расстояние.

Кваз отвёл глаза. Он понимал, почему Рой так поступил.

– Теперь нужно только вернуться в Кумарник и доложить Хмурому, – сказал Батя. – Он должен быть в курсе всего.

– Батя, а с чего ты вообще взял, что это были муры? – спросил Кваз.

– Он сопротивлялся. А если бы это были друзья, он бы позвал нас. Двигаем к Кумарнику?

– Нет, – покачал головой Кваз. – Не двигаем. Хмурый ушёл вчера, с ним группа рейдеров. Рейдеры, из тех, кто остался, сказали, что его не будет несколько дней. Нам просто некого предупредить и некого просить о помощи.

– Дерьмо, – ругнулся молчавший Ярл.

– Оно самое, – кивнул Кваз. – Балабол исчез, Хмурый куда-то свалил. Рой был единственным из нас, кто знал что-то об общих планах, а теперь его самого повязали. Из Кумарника никто не придёт. Полное дерьмо.

Батя подал знак бойцам следить за местностью.

– Что скажешь? – сказал он. – Я думал скорее известить Хмурого, он и Балабол, по словам Роя, мужики что надо.

Кваз сел на землю. Он чувствовал себя подавленным. Из-за глупой молчаливой ссоры Рой попал в капкан сразу двумя ногами. Все кто мог помочь что-то сделать – исчезли. Батя – орёл спецназа или чего там, и просто опытный человек, как и его темноволосый напарник, но они не знают местных нюансов. На них тоже особой надежды не было. Останешься ждать – Рой умрёт.

Каково ощущать чужую смерть на своих руках? А смерть друга? Уподобиться Рыбаку и сказать что так и надо, всё должно было решиться так?

Кваз почти отчётливо почувствовал горечь. Бойцы смотрели на него.

– Стоп… – сказал он вслух. – Если это действительно были муры, то это был какой-то из их патрулей. Рой рассказывал, как они с Балаболом уничтожили притон с гладиаторскими боями в пятидесяти километрах от Кумарника… Ты говорил, что вас, а точнее Роя остановили в восьмидесяти километрах от него. Где-то в радиусе от этого места должна быть хоть какая-то временная база, чтобы заправляться горючим…

– Ты понял, где его искать сынок? – заинтересованно спросил Батя.

– Почти, – кивнул Кваз. – Вы допрашивали того мура, он ведь называл вам что-то. Вспомни, я попытаюсь сориентироваться.

– Про район Кумарника он говорил – на запад от Колизея сто пятьдесят километров, – припомнил Батя. – Лас-Вегас и тоже с боями.

– Годится, – кивнул Кваз. – Я знаю, где Колизей, Рой рассказывал. Будем верить, что он в Лас-Вегасе. Если возьмём машину, то доедем к вечеру – её всё равно придётся бросить, не доезжая.

– Показывай дорогу, – кивнул Батя. – Сынки, планы меняются – разворачиваемся.

К вечеру добраться не удалось – мешал такой фактор, как заражённые. Не удалось добраться и к ночи – машину пришлось бросить, чтобы не выдать себя. Кваз совсем приуныл. Он выглядел как брошенная собака.

– Не переживай, сынок, – похлопал его по плечу Батя. – Всё будет в норме.

Кваз не ответил.

Глава 62 Потеря товарищей

Доподлинно неизвестно, можно ли избавиться от бесполезного дара Улья. Кто-то говорит «нет», а кто-то, что можно – при помощи белого жемчуга.

Заметки Полковника.

К утру везение снова было с ними – удалось засечь БРДМ муров и, увидев, куда он направился, найти Лас-Вегас. Лас-Вегас оказался крупным спорткомплексом круглой формы. Кто-то наспех поверх таблички с названием комплекса натянул изоспан, и крупными буквами намалевал «Лас-Вегас».

Крупное заведение с подземной парковкой и охраняемыми подступами. На крыше залегли снайперские расчёты, у центрального входа, спрятавшись в холе с выбитой дверью, стоял БРДМ с пулемётом КВПТ наизготовку, ещё один, скорее всего, был на входе в подземный паркинг. Часть окон на этажах была открыта, а внутри царил полумрак – скорее всего дополнительные точки снайперов. Лас-Вегас выглядел неприступной крепостью. Батя что-то прикидывал про себя, разглядывая его.

– С южной стороны точек нет, – сказал он, наконец. – Там отвесная стена из кирпичей, прикрытая изоспаном, и абсолютно никаких входов. Все силы сосредоточены на центральном входе, основном и подземном. Ребята хорошо постарались… Снайперов тоже с той стороны нет – солнце светит как раз в ту сторону, если бы они там засели, их бы слепило. Там пусто…

Кваз посмотрел – действительно, стена из щербатого кирпича, завешенная каким-то баннером из изоспана, и только вверху, под самой крышей третьего этажа – маленькое чердачное оконце.

– Ярл, – скомандовал Батя. – Зайди, оцени с севера. Я уйду в соседний квартал, посмотрю, может через канализацию можно забраться.

– А мы? – встрепенулся Кваз.

Батя смерил его взглядом.

– Держите наблюдение, сынки, – сказал он.

Ярл ушёл без слов. Батя тише, а Кваз пришёл к выводу, что он стал совершенно бесполезен. Именно с него всё и началось – ссора с Роем, уход последнего, пленение мурами, и сейчас он мог только сидеть и наблюдать, и ничего не мог сделать. Уайт тоже был в плохом настроении, но по крайней мере не чувствовал себя предателем. Всё катилось под откос.

– Не переживай, – тихо сказал Уайт, хлопнув его по предплечью. – Мы ведь не будем штурмовать этот рейхстаг. Просто попадём внутрь, устроим небольшую диверсию, и под шумок заберём Роя.

Кваз помолчал, а затем сказал:

– Знаешь, я просто боюсь, что они стали осторожней или умней. Рой говорил, что этот Чалый очень опасный и умный человек. Он не просто шестёрка внешников или торчок, он – глава подпольной организации в этом аду, который до сих пор остался в живых, хотя на него ведётся такая охота.

– Не ссы, – ободрил, как мог, Уайт. – Против таких людей как Батя и Рой он долго не продержится. А если бы Саша подключилась, или Еврей, так он вообще коньки бы отбросил на раз.

– Угу, – мрачно кивнул Кваз.

– Скажи, а чего ты хочешь? – спросил Уайт. – Снова стать человеком?

– Ммм… – Кваз задумался. – Пожалуй, нет. Я уже переболел этим чувством и понял, что обратно человеком мне не стать. Не скажу, что квазом быть приятно, но уже не так больно от этого. К тому же, став квазом, я познакомился с Роем и стал его другом.

– Говорят, раньше он был нелюдимым и молчаливым? – спросил Уайт.

– Да, так и было, – согласился Кваз. – Таким, какой он сейчас, он стал потом. Знал бы ты, как он психовал, когда мы впервые познакомились…

– А чё так?

– Ну, представляешь, появляется здоровый незнакомый тип с мышлением как у дебила и рожей мама не горюй, садится на коврике перед твоей дверью и не хочет уходить. И причём сидит там, пока споровое голодание с отключкой не начнётся.

– А потом?

– А потом, представь, что ты откачал его, дал пакет горошин, живца, предложил помощь – устроить в охрану, или ещё куда, а он всё равно не уходит, а горошины возвращает.

Уайт тихо засмеялся.

– Когда я вернул ему горошины, я думал, он меня убьёт. Он очень сильно психовал.

Уайт продолжал тихо смеяться.

– А потом?

– А потом, как видишь, мы стали хорошими друзьями, – сказал Кваз и, помолчав, добавил: – А потом я сделал глупость, когда увидел, как он разделывает заражённых. И теперь, как видишь, его со мной нет.

– А Батя специально спускался узнать, чем он занимается, – сказал Уайт. – Потом вернулся и объяснил, что он просто измеряет толщину брони заражённых и места где кость наименее тонка, плюс другие исследования.

– Как видишь, даже у Бати хватило ума подойти и спросить, в чём дело, – с горечью сказал Кваз. – А у меня нет.

– Да не волнуйся ты, всё будет нормально.

– Ты не знаешь, как он сидел со мной ночами, когда я ещё был без пальцев, – продолжил Кваз. – Ставил капельницы и дежурил, смотрел, чтобы я не умер. Как мы потом ходили по кластерам и он искал для меня одежду. Он смеялся тогда… А потом мы вместе охотились, и он рассказывал те секреты, которые не знает никто. Секреты, которые открыл он сам… А ещё смотрели кино…

Уайт присвистнул.

– Тогда у нас есть ещё больше поводов, чтобы спасти его, – подытожил он. – Похоже, мне и Бате, да и Ярлу очень повезло, когда вы нас нашли. И я тоже помню, как получал капельницы после того, как от голода почти потерял способность двигаться и тихо умирал без живца, лёжа на холодном бетоне. Лёжа и выглядывая окно, надеясь, что случиться чудо и мы спасёмся… Глядя, как умирают Батя и Ярл.

Кваз тактично промолчал. Воспоминания были не из лучших.

– Когда всё кончится, куплю ему тротила, – предположил Кваз. – Знаешь, это его любимая взрывчатка, он рассказывал о ней, описывая её преимущества. Ты разбираешься во взрывчатке?

– Ну… Не слишком хорошо, – сказал Уайт. – Я знаю, например, что октоген сильнее тротила в одну целую и семь десятых раз, но очень чувствителен к ударам и ядовит… Тетрил тоже сильнее в одну и двадцать пять, но тоже чувствителен к ударам и растворим, кажется, в ацетоне… Гексоген – сильный яд и к тому же чаще всего порошок, неудобный в применении… А почему ему так нравился тротил?

– Не знаю, – вздохнул Кваз. – Но он говорил, что тротил не чувствителен к удару, прострелу, огню, искре, трению, химии. Не вступает в реакцию с твёрдыми материалами, не растворяется водой, и его даже можно хранить в воде, он не изменит свойства.

– Понятно, почему он так его ценил, – кивнул Уайт. – Тогда подари ему тритонал. Он сделан на основе тротила и имеет те же свойства, но сильнее в полтора раза.

– Угу, понял, – согласился Кваз. – Ты там следишь? Дай-ка я посмотрю.

Кваз взял бинокль и стал осматривать местность.

– Уайт, – сказал он. – Похоже, нормально ничего не будет. Всё гораздо хуже.

Уайт молча взял бинокль, и стал смотреть сам.

– Да… – сказал он. – Полное дерьмо.

В бинокль было хорошо видно, как в сторону Лас-Вегаса ведут побитого Батю с руками, скованными за спиной наручниками. А с другой стороны волокли стальным тросом по асфальту Ярла.

Не стоит недооценивать противников. Чалый очень хорошо учился на собственных ошибках. И, похоже, в этот раз он оставил охрану и в канализации, и во всех секретках с северной стороны.

Глава 63 Безумная выходка

В Улье могут рождаться дети. Но они будут как и те, кто попал при копировании – часть из них будет иммунными, часть нет.

Заметки Полковника.

Кваз тупо смотрел, как утаскивают Ярла и Батю. Он почувствовал себя так, как будто получил удар под дых.

Рядом тихо охнул Уайт.

– Ну, всё. Приехали, – будничным голосом сказал он.

– Что будем делать? – спросил Уайт. – Мы даже не успеем привести помощь.

Кваз с тоской посмотрел на Лас-Вегас. Опять не к месту вспомнился Рыбак. Тот бы уже говорил что-нибудь на тему использования одного другими. Или на тему рабства, которое, по его мнению, честнее и справедливей дружбы.

– А делать… – сказал он вслух. – Делать мы будем два дела. Ты останешься здесь, а я пойду туда. С юга, где нет наблюдателей, и нет снайперов. Мы ведь смотрели – их наблюдателей нет с той стороны. Только в квартале от этого места. Охраняют подступы.

Уайт молча смотрел на него.

– У меня не получается так хорошо всё рассчитывать как это делает Балабол, или анализировать как Рой… Но я просто пойду туда, и уже там разберусь, что делать.

– Я пойду с тобой, – сказал Уайт, собирая оружие.

– Нет, – Кваз покачал головой. – Я потерял друга. Я потерял двух товарищей. Нужно чтобы хоть кто-то остался в живых. Если я не вернусь, уходи к Кумарнику и расскажи, что случилось.

Уайт молча смотрел на него.

– Не могу, – сказал он, наконец. – Сразу вспоминаю, как тот мур рассказывал про двух мужиков в баре. Вспоминаю и не могу. Умом всё понимаю, но всё равно не могу.

Кваз тихо усмехнулся.

– Тоже зацепило? Тогда попробуй сделать паузу. Не иди за мной сразу. Выжди, – сказал он и поднялся.

Кваз стоял у отвесной стены. Оружие пришлось положить на землю и привязать бечёвку. Теперь следовало сделать один фокус, о котором никто не догадывался. Кваз снял обувь. Тихо, стараясь не шуметь, он вытянул руку, прижал к стене и впился когтями в старый кирпич. Затем вытянул вторую руку и, пробивая изоспан когтями, схватился выше, снова царапая кирпич.

У него была вторая стадия обращения в кваза, как классифицировал когда-то очень давно Рой, по собственной классификации. То, что Рой выделил как первую стадию, выглядело как обычный зомби – впалые глаза, неестественный цвет лица, затянувшиеся, но не сошедшие раны, острые скулы и прочее. Так выглядят зомби в кино. Второй стадией было изменение по типу лотерейщика – гипертрофированно нарастали мышцы, увеличивая объём фигуры, и несколько вытягивался позвоночник, добавляя роста. При сильной форме прорастали когти, при слабой – руки оставались почти человеческими. На третьей стадии рост и мышечный объём увеличивались многократно, достигая размеров топтуна или даже кусача, и начинали пробиваться костяные пластины экзоскелета.

Вторая форма обращения была слабенькая – руки остались человеческими, только стали более мускулистыми и добавились небольшие когти. Не такие длинные, чтобы резать ими колбасу… Но зато это не мешало пользоваться туалетной бумагой.

И теперь Кваз, как гигантская кошка, цеплялся когтями в крошащиеся кирпичи и раствор между ними, и карабкался вверх. Дело сильно облегчали когти на ногах и изоспан, который он старался аккуратно проколоть, чтобы при возможности зажать в кулаке.

Гигантская кошка… Как же! Скорее собака, которая лезет по отвесной стене. У Льва Толстого кавалеристы говори про новичков первый раз севших на лошадь – «как собака на заборе». Да, тут собака была не на заборе. Собака была на стене. Смотрелось это ещё хуже. Но вообще собаку не оценивают по её умению лазать по стенам – это не её конёк.

Представив собаку на дереве, он чуть не свалился от сдерживаемого смеха. Что ж, а теперь предстоит доделать то, что он уже начал. Кваз продолжал карабкаться, ожидая выстрела в спину или в голову. Но Батя был прав – этот сектор не охранялся. Маленькое окошко было уже в трёх метрах над головой. Коготь на правой руке треснул, ломаясь. Правая рука соскользнула. Кваз повис на одной руке и ногах, чувствуя, как его тянет вниз, махнул правой рукой, и снова вцепился в изоспан. Ни один рейдер не решился бы здесь полезть – у них ведь нет когтей на пальцах. Несколько рывков, и Кваз ввалился в оконце чердака, сдерживаясь, чтобы не заскулить – из-под сломанного когтя сочилась кровь. Сняв с пояса нож он без жалости обрубил коготь и, отковыряв мелкие кусочки, замотал палец куском футболки.

Кваз поднял своё оружие на бечёвке и, глянув вниз, увидел Уайта. Тот не смог долго ждать. Он приложил палец к морде, призывая к молчанию. Через это окошко должны были протягивать кабели электропитания, интернета. Искомое нашлось быстро. Привязав один конец, второй он сбросил Уайту. Тот залез быстро, как на учениях, и втянул за собой предусмотрительно оставленное внизу оружие.

– Так. Теперь мы здесь… Как будем действовать дальше?

– Посмотрим, где они могут держать живых людей, и выпустим?

– Пожалуй, – согласился Кваз. – Без Бати и Ярла много мы не навоюем.

– Ещё нужно посмотреть, что можно поджечь. Нужна какая-то диверсия, чтобы отвлечь их всех.

– Не нравится мне всё это, – задумчиво сказал Кваз. – Я допускаю, что нас могли не заметить сенсоры – они ведь включают свой дар по необходимости, да и народу тут должно быть ого-го. Но мне кажется этот Чалый не оставил бы этот сектор и это окно совсем без внимания.

– Думаешь, ещё одна засада? – спросил Уайт, снимая пистолет с предохранителя.

– А чёрт знает, – пробормотал Кваз. – У меня для них есть как минимум ещё один сюрприз. А пока пойдём, посмотрим, что мы можем сделать.

Уайт сделал пару шагов и вскинул оружие – рядом, искусно спрятавшись в углублении и накрывшись ветошью, лежал человек. Человек не шевелился. Кваз подошёл и сдёрнул с него ветошь.

Чердак всё-таки охранялся – это был снайпер муров. Вот только было одно «но» – он был мёртв.

– Недавно убит… – пробормотал Уайт, щупая пульс. – Пульса нет, но тело ещё тёплое.

– Чё за… чертовщина? – спросил Кваз поудобнее беря свой автомат.

– Не знаю, – Уайт был ошеломлён не меньше него.

– Ладно, пошли дальше, – кивнул Кваз. – Потом разберёмся.

Входная дверь скрипнула, и Кваз с Уайтом вышли на небольшую площадку. На площадке, прислонившись спиной к стене и опустив голову, дремал ещё один охранник. Автомат лежал тут же, у правой руки.

Кваз шагнул к нему, чтобы упокоить, но этого не потребовалось – тело завалилось на бок. Второй охранник тоже был мёртв. Кваз и Уайт переглянулись.

– Меня это нервирует даже больше, чем бдительная охрана, – нервно сказал Кваз. – Давай-ка побыстрее отыщем местный карцер или тюрьму.

Уайт кивнул.

Крадучись, оба двинулись вниз. Уайт показал на что-то на стене. Это был план пожарной эвакуации. Он был очень к месту – стало видно расположение всех комнат и коридоров.

Центральный зал был отмечен, так же, как и раздевалки и тренерские. Из-за стен начала играть музыка. Помнится, Рой рассказывал, что именно так проходят гладиаторские бои у муров.

Пообщавшись жестами, Уайт и Кваз решили, что пленников вполне могут держать на первом этаже в одной израздевалок.

Подойдя к одному из коридорчиков, которые вели к центральному стадиону, оба вскинули оружие – у коридора стоял часовой, привалившись к стене и, судя по опущенной голове, дремал. Кваз аккуратно ткнул его стволом автомата. Часовой стал заваливаться на бок и сползать по стене.

Ещё один труп. Уайт и Кваз снова обменялись взглядами. Случайность? Совпадение? Нет, не совпадение. Происходит что-то, чего не учли. Это выглядело несколько подозрительно. Велев Уайту страховать, Кваз подошёл к маленькой двери и нагнулся к замочной скважине. То, что он увидел, ему сильно не понравилось.

За дверью был зал-амфитеатр с сотней мест. В самом низу была небольшая арена. И сейчас весь зал был наполнен дёргающимися от нетерпения зрителями. И не только зрителями. В зале были пулемётные гнёзда, чтобы контролировать происходящее на арене. Около каждого коридорчика-выхода в зал дежурила группа, одетая в бронежилеты и вооружённая автоматами. В одной из лож, где сидел крупье, стояла куча крупных ребят в бронежилетах, касках и со щитами.

У самой сцены, разогревая зрителей, вокруг шестов танцевали трое девушек – две в сильно укороченных шортиках и топиках-полосках, третья – в таком же топе-майке и клетчатой мини-юбке.

Муры развлекались вовсю, а охрана зала была на высоте.

– Друзья! – провозгласил в микрофон крупье, который, судя по всему, выполнял и роль ведущего. – Мы все собрались здесь для того, чтобы увидеть кровь!

Толпа ответила восторженным рёвом.

– Увидеть махач!

Публика заревела, потрясая кулаками.

– Увидеть лучшие бои, вы согласны?

– ДАААААА! – заревели трибуны.

– И, конечно же, стать богаче делая ваши ставки?

Ведущий профессионально заводил толпу, разогревая, заставляя чувствовать адреналин.

– И сегодня мы увидим зрелище, которого не видели никогда! Самый первый бой откроет человек, который мешал нам больше всего! Который убивал наших друзей. Который уничтожил Колизей. Трейсер, которому приписывают множество тайн. Трейсер, которого считают непобедимым. Рой.

– ДАААААА! – взревели трибуны, беснуясь в экстазе.

На арене открылась дверь и, медленно ступая и слегка пошатываясь, на неё вышел голый по пояс Рой.

Глава 64 Гладиаторский поединок

В заражённых, выращенных в неволе, нет ни споранов, ни горошин. Их споровый мешок остаётся пустым.

Заметки Полковника.

– А я напоминаю вам, что минимальная ставка – сто горошин, – продолжал вещать крупье-ведущий. – В первом бою против Роя сразится свежий, недавно пойманный дикий лотерейщик. Самый крупный из всех, которых я видел! Самый крупный, самый сильный и самый выносливый. Уверен, что если он выиграет, то эволюционирует до топтуна!

Публика взревела и стала складывать ставки в специальные жестяные банки, которые забирали проходящие по рядам бойцы с автоматами. Банки оказывались у крупье.

– Итак, господа! – взревел крупье. – Посмотрим, настолько ли крут Рой, как о нём рассказывают.

На арене открылись противоположные двери, и оттуда медленной поступью вышел лотерейщик. Это был гигант. Выше метра девяносто ростом, весь покрытый буграми мышц, с мощными челюстями и начинающими появляться пластинками брони. На поясе у него чудом болталась какая-то тряпка с обрывками мешковины. Непонятно, как она там оказалась – то ли в процессе эволюции он неудачно избавился от одежды, то ли для какой-то цели нацепили муры.

Такой громила действительно должен был эволюционировать в огромного топтуна. Лотерейщик поднял взгляд на зрителей и оглядел взглядом кучу мяса, сидевшую на трибунах. Затем, не открывая рта, взревел.

Публика чуть не захлебнулась от экстаза. Бойцы с банками снова побежали по рядам, собирая ставки.

Рядом с этим громилой Рой выглядел тщедушным подростком. У него не было даже оружия, одежда отсутствовала по пояс, а ноги были босыми. Однако у него на лице не было страха. Только какой-то азарт, нетерпение и лёгкий мандраж.

Лотерейщик перевёл на него взгляд и, взревев, побежал к нему. Трибуны бесновались.

Кваз оторвался от скважины.

– Плохо дело! – сказал он так, чтобы не услышала охрана за дверями. – Уайт, быстро ноги в руки и ищи остальных, вали всех, кого увидишь! Я дам тебе фору и отвлеку их на некоторое время!

Уайт исчез мгновенно.

Кваз поправил винтовку, взял поудобнее автомат. Эта дверь его надолго не остановит… Приник к замочной скважине, подгадывая момент, и опешил – лотерейщик вовсю улепётывал от медленно идущего Роя.

Вот он добежал до своей дверцы и принялся царапать её когтями.

Публика была в восторге и снова делала ставки.

– Я поражён, друзья! – вещал крупье. – Неужели дар Роя – ментальная атака? Тогда понятно, как он мог справляться с заражёнными!

Кваз замер. Разве дар Роя не клокстоппинг? Но это сейчас не было важно. А вот планы поменять стоило. Следовало всё сделать так, чтобы не просто подстрелить пару муров, а дать возможность Рою сбежать.

Если он может сдерживать лотерейщика, следовало подождать остальных – тогда можно будет ворваться, и пока трое бойцов стреляют по пулемётным гнёздам, прикрыть Роя огнём из автомата, чтобы тот мог ретироваться с арены, а после, пользуясь неразберихой и поддерживая хаос, следовало прорубить ему путь отступления и отходить самим. Вот только куда? Гараж наверняка хорошо охраняется. Канализация тоже…

План Б – как только силы станут покидать Роя, не ждать остальных, а ворваться, кося очередями кого только можно, и в первую очередь лотерейщика, после чего убегать, уводя муров за собой.

Кваз решил так и поступить – в случае, если Рой станет проигрывать, он выполнит план Б, а пока следовало ждать подкрепления.

Между тем Рой и лотерейщик сошлись в рукопашной. Рыча, как медведь, лотерейщик пытался достать Роя огромными когтями или просто схватить, а Рой уклонялся. Вот лотерейщик разбегается и пытается повалить его, хватая за плечи. Рой падает на спину и проводит бросок с упором ноги в живот, заставляя того лететь и кувыркаться.

Публика беснуется.

Вот лотерейщик поднимается, тряся головой и не понимая, где добыча. Медленно разворачивается и идёт к Рою. Рой вскидывает руку, и лотерейщик испуганно шарахается и стремительно отступает.

Публика просто в восторге.

Торс Роя блестит от пота, грудная клетка тяжело вздымается. Кто-то из зрителей или охранников швыряет ему фляжку с живцом, чтобы растянуть такое интересное зрелище подольше. Пока лотерейщик отбежал, Рой переводит дух и пьёт из фляги, восстанавливая силы.

Публика беснуется. Народ требует хлеба и зрелищ. Примерно так бесновались римляне, наблюдая гладиаторские бои. Ставки просто зашкаливают. Часть муров сегодня уйдут просто сказочно богатыми. Никто не ожидал такого великолепного шоу. Пожалуй, даже те, кто сегодня проиграют, не будут чувствовать себя обедневшими или обиженными. Довольны будут все.

Вот только они ещё не знают, что Кваз не даст им насладиться триумфом. Не даст попировать. Он будет с наслаждением всаживать в эти тупые беснующиеся лица пули. Будет расстреливать этих безумных животных, по недоразумению обладающих речью и прямохождением.

Один из муров вёл запись боя на видеокамеру, как профессиональный журналист. Часть в зале снимала на мобильные телефоны. Часть щёлкала фотоаппаратами.

Вот Рой тяжело дыша опустился на колено. Лотерейщик медленно стал подходить к нему.

Кваз почувствовал, как по виску катятся капли пота. Сердце билось так, как будто он сам сейчас находился на арене.

Вот Рой поднялся и поднял руки над головой. Лотерейщик попятился.

Публика затаила дыхание.

Рой опустил руки на уровень плеч. Лотерейщик подобрался. Рой резко опустил руки по швам.

И тут Кваз не выдержал и, пинком распахнув дверь, начал палить из автомата по охране за дверью, по публике, по пулемётным гнёздам… Он уже начал наводить автомат на лотерейщика, но потрясённо замер.

Лотерейщик выхватил из-под своей дурацкой набедренной повязки два пистолета-пулемёта и, мгновенно позабыв про Роя, поднял руки и стал палить по мурам.

Глава 65 Битва квазов

Броню сильных заражённых нельзя использовать – после смерти заражённого она становиться мягкой и непрочной.

Заметки Полковника.

Не ожидавшая такого публика, и охранники, сфокусировавшие внимание на появившемся Квазе, получили очередь в спину. Погибли единицы – в основном все были в бронежилетах, которые было просто не пробить такими пулями. Только часть поймали шальную пулю в лицо, шею, и ещё часть ранило в ноги или руки. В глазах муров был шок. Если бы не это, то пулемётчики, надёжно защищённые бронежилетами и бронеплитами, сделали бы из Кваза решето.

Кваз понял это, и резко прыгнул в зрительные ряды, используя зрителей как живой щит, и краем глаза увидел ещё одну вещь – трое девушек никак не прореагировали на эти действия, а одна подняла ладонь, и на ней появилась маленькая искорка. Это явно была активация какого-то дара.

Кваз закрыл глаза и рухнул на пол, зажимая уши ладонями. Вспышку было видно даже сквозь веки и ладони. Крики возобновились с новой силой – к ним добавились маты. Выждав полсекунды, Кваз открыл глаза и стал палить из автомата по ослеплённым зрителям и охранникам у входов в зрительный зал.

Рой и лотерейщик мчались к ближайшим трупам у выхода. Очередь хлестнула в пяти метрах от них – кто-то из пулемётчиков мог видеть, но, похоже, тоже поймал «зайчика».

Одна из девушек махнула рукой, и воздух рядом с ней пошёл рябью, сбрасывая морок, демонстрируя работу дара и заставляя показаться массивный револьверный гранатомёт на шесть зарядов. Хладнокровно взяв оружие, девушка профессионально навела его на одно из пулемётных гнёзд.

БАХ! – один пулемётный расчёт оказался уничтожен.

БАХ! – уничтожен второй.

И в это время кольцо телохранителей вокруг крупье разомкнулось, щиты, которыми они прикрывали его, раздвинулись. В образовавшуюся щель выкатился боец с винтовкой и, не целясь, навскидку выстрелил.

Девушка выронила гранатомёт и повалилась на пол – на её боку расплывалось кровавое пятно. Кваз оценил ситуацию – ещё два пулемётных расчёта оказались целы. В одном муры уже почти оправились от вспышки, что во втором – неизвестно. Девушка, стрелявшая из гранатомёта, мертва или без сознания. Ей соучастницы сменили позицию ещё до залпа из гранатомёта, и не имеют оружия. Зрители, те, которые не ранены пулями, хоть и не имеют при себе оружия, легко разорвут толпой. Часть охранников на входах просто ранены и при оружии. Вокруг крупье профессиональный заслон из щитов, и охрана, способная перемолоть всё в фарш.

Кваз оценил расклад – патроны у него заканчивались, Рой был совсем без оружия, загнанный гладиаторским боем и не то, что без бронежилета, а банально без рубашки. А «лотерейщик» отстрелял все магазины. Это было более чем плохо. Мурам нужно будет менее минуты, чтобы убить их всех.

В этот момент со стороны муров раздались звуки автоматной очереди и крики. Кваз вытаращил глаза – крупье, окружённый кольцом защиты, вынул крупнокалиберный автомат АШ-12 и расстреливал собственных телохранителей в спины патронами калибра двенадцать и семь. Телохранители валились замертво, не успев ничего понять. Последний успел даже развернуться, но умер, получив пулю в лоб. Расклад сил снова поменялся. Часть муров на галёрках открыла люк в потолке и стала сбегать с побоища. Один из муров у входа выстрелил в сторону помешавшегося крупье, но тот ловко бросился на пол и прикрылся бронещитом. Такое нельзя было оставить без внимания, и оставшиеся пулемётные расчёты стали наводить орудия на него.

Тра-та-та-та! – затрещал автомат. В игру вступил Рой, дорвавшись до оружия и отвлекая расчёт на себя.

Один из расчётов повернулся к нему… чтобы тут же быть взорванным – через один из входов ворвалась куча бойцов в бронежилетах и тут же дали залп из гранатомётов. Оставшиеся муры потеряли фокусировку при таком количестве целей. Кваз ничком рухнул на пол, чтобы не попасть под пули. Бойцы в бронежилетах огрызались скупыми очередями, пытаясь не дать выстрелить последнему расчёту.

Тра-та-та-та! – муры откинули часть щитов и дали, наконец, очередь из пулемёта по бойцам. Бойцы рывками бросились в стороны, кто-то активировал дар чтобы остановить или замедлить пули, но всё равно треть попала под выстрелы. В этот момент Кваз заметил какое-то движение – к одному из обезвреженных расчётов полз мур. Если ему удастся добраться до пулемёта – погибнут все. Поняв, что патроны закончились, забыв обо всём, Кваз рванул в сторону подранка, спиной чувствуя, что его заметили, и уже наверняка наводят если не пулемёт, то винтовку или автомат. Пока его спасало только то, что муры пытались уничтожить пулемётным огнём неизвестных бойцов.

БАХ! БАХ! – через другой вход ворвалась ещё одна группа бойцов и сразу сосредоточила огонь на пулемётчиках, заставляя часть из них поднять брошенные щиты и вести огонь на два фронта – один из пулемёта по первой группе бойцов, второй – из винтовок и автоматов по второй группе. Это был шанс. Кваз рывком рванул вперёд, мур, понимая, это тоже рванул к обезвреженному расчёту. Кваз добежал и рывком прыгнул, хватая его за ноги. Пулемёт смолк – закончились патроны, и муры спешно перезаряжали оружие. Две группы бойцов старались подавить их.

Мур оказался здоровенным и, свалившись на пол, легко перевернулся, разворачиваясь лицом к Квазу и рывком прыгая на него, чтобы устроить рукопашную. Кваз вздрогнул – мур тоже оказался квазом. Квазом с третьей степенью – его рост превышал два метра, мышцы были не просто огромными, а колоссальными, костяные пластины сформировавшейся брони закрывали участки тела, а лицо стало плоской мордой, как из фильма «Чужой». Мур легко схватил его за руку – его когти были спилены и не мешали моторике. Кваз почувствовал, как сдавило руку – даже не как тисками, а как домкратом. Мур рывков притянул его к себе и обхватил двумя руками, лишая движения и сдавливая. Кваз дёрнулся – бесполезно. Ещё раз – бесполезно. Мур нажал сильнее. Кости ощутимо затрещали, в глазах потемнело. На плоской уродливой морде отразился триумф, глаза сверкнули, рот растянулся в ухмылке. Кваз дёрнулся ещё раз – бесполезно, Мур был намного сильнее, силой с ним было не тягаться. Кости хрустнули ещё раз. Кваз уже ничего не слышал и не видел вокруг… Дёрнувшись вперёд, он укусил мура в морду – пёсья морда имела свои преимущества, как и её зубы, которые могли оставить рваные раны.

Мур заорал. Кваз укусил ещё раз и дёрнул сильнее, отрывая у того от морды кусок мяса. Кровь потекла по плоской морде мура, попала в глаза. Скуля от боли, он разжал хватку и отпрыгнул. Кваз без сил рухнул на пол. Мур стёр кровь и посмотрел на него – слегка раненый, но всё ещё смертоносный, бросился вперёд… и завалился лицом вниз, получив очередь в голову и спину – за его спиной, весь в кровавых потёках и синяках стоял Батя, тяжело дыша и не опуская трофейного автомата.

БАХ! – раздался очередной взрыв. «Лотерейщик» дал залп из револьверного гранатомёта по последнему расчёту.

Всё было кончено. Кваз опустился на пол, приходя в себя.

– Ты как, сынок? – спросил Батя.

Кваз вместо ответа покивал, на большее сил не было. Бойцы шевелились, вкалывая раненым спек, а тяжелораненным ставя капельницы. Кваз побрёл к знакомой фигуре. На бывшей арене сидели несколько человек – Рой, две девушки, «лотерейщик» и пара бойцов. Хотя можно ли называть лотерейщика человеком? Или кто это был? В одном из бойцов Кваз опознал Пейна из Сладкого замка. Постепенно всё становилось понятно. Он добрёл до группы.

– Стоять! – бойцы вскинули оружие.

– Это свой, – по-человечески ответил лотерейщик.

– Свой, – кивнула одна из девушек.

Бойцы опустили оружие. Девушки приложились к флягам с живцом, Рой пил попеременно живец и негазированную воду. Лотерейщик, одевшись в трофейную куртку, жадно пожирал батон хлеба с не меньшим батоном колбасы. От такого зрелища у него глаза полезли на лоб.

– Кваз?! – Рой оторвался от фляги. – Господи, зачем ты сюда полез… Впрочем, я сам виноват… Надо было всё объяснить ещё в подвале, до того как идти в этот рейд. Эти трупы я резал…

– Да к чёрту! – Кваз плюхнулся рядом. – Главное, что ты жив.

Рой только улыбнулся уголками губ. Кваз глянул на девушку – она выглядела как фотомодель – спортивное телосложение, густые мягкие волосы «жидкий шёлк» до лопаток, косметика, которая в жизни была очень дорогой – карандаш для бровей, тушь и карандаши для глаз, матовая помада, тональник и тени – всё, похоже, было несмываемым, а значит очень дорогим, и всё вместе давало эффект голливудской актрисы.

– Не узнал? – подмигнула она.

– Саша? – потрясённо выдохнул Кваз, смешно раскрывая рот.

– И меня, полагаю, тоже, – лотерейщик с наслаждением оторвал фальшивые когти и какое-то силиконоподобное вещество с лица.

– Хмурый?! – потрясению Кваза не было предела.

И тут он оторопел ещё больше – к ним широкими шагами шёл предатель – крупье муров. Его никто не останавливал и никто не стрелял.

– Взял? – спросил его Хмурый.

– Взял, – радостно оскалил жёлтые зубы тот, и достал небольшой ящичек. – Здесь все ставки.

Кваз ждал.

Крупье дёрнулся, лицо его потекло как горячий воск, затем стало меняться как пластилин, и вот перед ними уже стоял не мур-крупье, а рейдер Балабол. Подтянулся побитый отряд Бати.

– Я так понимаю, вы здесь не случайно? – спросил он.

– Это всё он, – кивнул Хмурый на Роя. – Он всё придумал.

Кваз задумчиво посмотрел на Роя взглядом Леонида Броневого, который предназначался Штирлицу.

– Это не я! – смутился Роя. – То есть я, но это не то, что ты подумал! Ты всё неправильно понял!

Все остальные пытались сохранить покерфейс.

Глава 66 Тайный план

Заражённые не могут заниматься воспроизводством себе подобных.

Заметки Полковника.

– А Батя знал?

Батя покачал головой.

– Нет, Рой и меня переиграл.

– Да никого я не переигрывал, – отмахнулся Рой. – Короче, начну сначала. Ты помнишь того мура, которого мы допрашивали?

– Помню, – кивнул Батя.

– Так вот, он многое рассказал. В том числе и про крупье, и Лас-Вегас. Что-то не знал, так расплывчатые предположения… Так вот… Я понял, что в радиусе примерно двухсот километров от Кумарника есть ещё одно гнездо. Плюс этот мур назвал кластеры, где появлялся крупье муров. Так вот, мы говорили с Хмурым всю ночь. И в итоге, зная, как выглядит крупье и где он появляется, туда отправился Балабол и несколько человек. Опуская подробности, скажу что ему удалось подменить настоящего крупье.

Батя уважительно кивнул.

– Тогда же мы и отправили письмо Саше, а Балабол продолжил наблюдать. В это время я должен был просто рисовать карты кластеров и каждый день возвращаться в Кумарник. Следовало ждать известия от него, – тут Рой помялся. – Но… в итоге я сделал глупость и устроил затяжной поход.

Кваз фыркнул и отвёл взгляд.

– Ты это специально подстроил? – спросил он.

– Представь себе, нет, – ответил Рой. – Я психовал по-настоящему и тупил тоже. Хмурый успешно замаскировался под лотерейщика и был «пойман» «крупье» для гладиаторского боя. Там же Балабол бросил гильзу с запиской, где описывался Лас-Вегас, его координаты, внутреннее устройство и всё такое прочее. Гильзу подобрали рейдеры, которые страховали Хмурого.

Рой сделал паузу.

– С этого момента всё пошло наперекосяк, не так, как планировали. Я должен был быть в Кумарнике, прочесть всё это, и посвятить в планы вас. – Рой кивнул на «триаду» и Кваза. – Потом Балабол должен был имитировать моё пленение и протолкнуть на гладиаторский бой с Хмурым. Поскольку мы с «лотерейщиком» знали друг друга, то ничем не рисковали. Но всё пошло не так.

Батя смотрел с сильным интересом, а Уайт с явным восторгом.

– Меня не было в Кумарнике, плана я не знал. Посвятить никого тоже не смог, – продолжил Рой. – Да и забрался дальше, чем надо, и попал под настоящий, нежданный патруль муров. Надо сказать, пленили меня самым натуральным образом. В итоге я оказался в Лас-Вегасе, не зная плана и архитектуры. Пришлось импровизировать.

Ярл тоже слушал с большим интересом.

– В общем, нас просто вытолкали с Хмурым на арену, – продолжил Рой. – Он был очень убедителен, и никто не раскрыл его. И тогда мы устроили битву. Пришлось устроить рукопашную – во время рукопашной он посвятил меня в то, что знал сам. Пришлось затянуть битву.

– А я и правда поверил, что у тебя дар пугать заражённых, – фыркнул Кваз. – Ребята, вы играли так хорошо, что прям на «Оскара» шли, я чуть концы не отдал.

– Так я узнал всё, что надо, – продолжил Рой. – И стал ждать. И тут выскочил ты с автоматом наперевес. Я тогда сразу подумал, что Хмурому конец, сразу отдал сигнал, и понеслась.

– Чалого взяли? – спросил Хмурый.

– Нет, – поморщилась пара бойцов. – Похоже, свалил, или его не было здесь.

– Ладно, – подытожила Саша. – У нас теперь хороший куш из ставок, не считая оружия.

– Как делим?

– У меня пятнадцать тяжелораненых бойцов без сознания, – нахмурилась Саша. – Откачивать хотя бы до перевозки, чтобы не погибли, нужно долго. Ещё десять ранены, но вне опасности. Легкораненых не считаю.

– У меня двое без сознания, – погрустнел Хмурый. – С тяжёлыми ранениями – девять. Средними – шестеро… Давайте не экономить на лечении.

– Рой? – все повернулись к нему.

– Ребята? – повернулся Рой к своим.

– Да я вроде бы нормально, – пожал плечами Батя. – Так, только морда набита.

– Я тоже, – сказал Ярл.

Уайт только кивнул. Кваз тоже.

– В вашу пользу, – подытожил Рой.

Балабол торжественно открыл ящик. Такого богатства не видел никто. Рой забрал своей долей шестнадцать чёрных и семь красных жемчужин, не считая горошин. Горошины гребли все. Горошины заняли место в специальном портсигаре.

– Теперь не придётся искать пятьдесят элитников? – улыбнулся краями губ Батя.

Рой так же скупо улыбнулся и кивнул.

– Это вы о чём? – не понял Кваз.

– Да так… – похлопал его по плечу Уайт. – Не заморачивайся.

– Ладно, – довольно сказал Рой. – Теперь у нас будет длительный отпуск… А потом… Потом посмотрим… Кваз, возьми Уайта и Ярла – верните своё оружие, и пулей соберите… Прибарахлитесь, короче… Батя – остаёшься со мной. Мы поможем раненым и потолкуем.

– Рой, а ты не боишься, что сюда снова нагрянут муры? – спросил Кваз. – Ну, там, подкрепление.

– Ммм? – Рой отвлёкся от собственных мыслей. – Нет, сюда прибудет караван. Погрузим раненых, погрузимся сами и уедем под хорошей охраной.

– Ну, ты и интриган… – восхищённо выдохнул Уайт.

– Ладно, – кивнул Кваз. – Мы пойдём.

Когда вся троица удалилась, Рой, оглядевшись и удостоверившись что их никто не слышит, придвинулся к Бате.

– Пока их нет, я хочу поговорить с тобой кое о чём, – сказал он.

Батя с интересом посмотрел на него и улыбнулся уголками губ.

Глава 67 Гробовщик

Самые сильные заражённые способны понимать человеческую речь.

Заметки Полковника.

Рой аккуратно вскрыл споровый мешок рубера и достал содержимое. Две чёрные жемчужины. Везёт. Когда-то с Квазом, когда ещё был жив Шлам, они разделали рубера и выиграли сразу две чёрные жемчужины. Потом, когда встретили Батю и остальных, то из элитника удалось извлечь только одну красную жемчужину. После облавы на Лас-Вегас у него было шестнадцать чёрных и семь красных жемчужин. А сейчас удалось достать ещё две. До этого удавалась расплачиваться горошинами и споранами. Плюс тестостероном в «Сладком замке». Итого – двадцать чёрных жемчужин и восемь красных. Неслыханное, просто астрономическое богатство…

Да, этот Чалый был преступным гением, если смог придумать и организовать бизнес с такой огромной прибылью. Да ещё и удерживать. Просто гений преступного мира, в десятки раз умнее такого мура как перебежчик-Рыбак, или тот же Шлам. Хотя умнее этой парочки даже не на сто, а на целую тысячу раз. Богатство было колоссальным – так много не смог бы собрать ни один герой с самым сильным даром, здесь чувствовалась хорошая организаторская рука.

И правильно – мешком с деньгами можно убить людей больше, чем копьём и мечом. А ещё такая прибыль говорит о том, что Чалый весьма обеспечен оружием. Оно и логично – если в Улье торговцы добывают его путём обмена и торговли, путаны – натурой, а стронги – убийством, то муры получают его напрямую от внешников, причём в огромных количествах. Поэтому им выгодно вести охоту. Или же просто пройти там, где летают беспилотники внешников и, ничего не делая, собрать трофеи с убитых заражённых. Внешники не тронут своих шестёрок.

Рой отвлёкся от размышлений. Следовало закончить карты для Хмурого. Поучаствовав в набеге на муров, он выправил своё экономическое положение, но всё же «животные карты» остались ему нужны. Следовало доделать работу. И возвращаясь к разговору, когда Кваз рассказал о своём прошлом, Рой с Батей устроили несколько охот на крупную дичь, такую как рубер.

– Чего задумался? – спросил Кваз.

– Ммм? – отвлёкся от собственных мыслей Рой. – О том, что неплохо бы потренировать Батю и остальных.

– А, да действительно, – рассеянно кивнул Кваз. – Хорошо, что у нас есть бойцы, способные попасть руберу в глаз с приличной дистанции – и дёшево, и эффектно.

Рой кивнул. В последнее время они охотились именно по этой схеме – он выслеживал и находил дичь, и объяснял план нападения – чаще всего заставить рубера принюхиваться, чтобы его положение стало фиксированным, и после – убить метким выстрелом в глаз или ухо. Тонкая кость за глазницей не выдерживала девятого калибра, и хищник умирал. Роль снайпера на себя брал Кваз или Ярл. Кваз всё ещё сильно комплексовал от того, что есть кто-то, кто его превосходит.

– Ничего нового? – спросил Рой.

– Ничего, – мотнул головой Кваз. – Ни заражённых, ни муров, ни случайных рейдеров.

– Ладно, – Рой убрал нож в ножны. – Пойдём к остальным. Едим, пакуем вещи, и возвращаемся в Кумарник.

– Угу, – угукнул Кваз.

Они двинулись к одной из новостроек, где облюбовали наблюдательный пункт и временную базу отдыха. Пятый этаж с просторной студийной квартирой подходил как нельзя лучше. Кваз хрюкнул и первым делом поспешил в санузел.

– Вы как раз к обеду, – сказал Уайт.

Ярл что-то буркнул, не бросая поста обзора, Батя махнул рукой, не оглядываясь.

– И я тоже, – раздался в коридоре негромкий баритон.

Мысль была одна – «Кто мог так легко пробраться внутрь?»

Ответ нашёлся быстро – в коридоре стоял человек. Рой узнал его по описанию и не стал хвататься за оружие, а аккуратно передвинулся так, чтобы встать между гостем и своими людьми.

От ног до макушки тот был закутан во всё чёрное и на совесть ухоженное: надраенные чёрные туфли, чёрные брюки, строгое чёрное пальто, спускающееся до колен, из рукавов ладони, затянутые в чёрного цвета перчатки. Длиннополая шляпа и маскарадная маска цвета антрацита, плюс широкий пояс, крепко перехватывающий фигуру в талии.

Единственное светлое пятно в облике – на фоне чёрной рубашки, наличие которой не скрывало частично распахнутое пальто, выделяется толстая цепь из белого металла. Серебро, платина, или что-то вроде этого. Оружия у человека не наблюдалось.

В руках этот «человек в чёрном» держал трость опять же чёрного цвета. На её рукояти просматривались скромные накладки из того же серебристого металла, что и цепь на шее.

Батя оценил ситуацию, взглянув на Роя, и остановил руку у пистолета, затем медленно убрал её. Остальные бойцы поступили так же.

– Спокойно, ребята, за оружие не хватаемся, – сказал Рой, посерьёзнев. – Это Гробовщик.

– Правильно, – кивнул человек в чёрном. – Вы просто не успеете его использовать. Я хочу кое-что с вами обсудить. Возможно, после этого мне придётся убить вас.

Глава 68 История Гробовщика

Никто не знает, откуда берётся скреббер.

Заметки Полковника.

Гробовщик опёрся руками на трость и обвёл всех взглядом.

– Рой и ещё четверо. Я вижу только троих… Где четвёртый?

– А я здесь, – из туалета вразвалочку вышел Кваз. – И скажу сразу – чтобы убить Роя, тебе нужно будет убить меня.

У Роя только глаза округлились от такой глупости.

– Он не понимает, с кем говорит, – сказал он.

В воздухе явно стояла атмосфера напряжённости. Гробовщик медленно повернулся лицом к Квазу и опёрся на трость двумя руками. Внимательно оглядел его. Внезапно он вздрогнул, лицо под маской чуть изменилось. Словно он вспомнил что-то.

– Да нет, – сказал Гробовщик. – Как раз очень хорошо понимает…

Повисла нехорошая тишина. Батя смотрел так, будто встретил родного брата. Он явно понимал, что этот человек гораздо опаснее, чем выглядит, да и подобная манера общения для него была не новой. Даже все вместе они не смогли бы справиться с этим человеком.

– Что ж… – Гробовщик вдруг резко переменился в характере – прямая осанка стала более вольной, руки, опирающиеся на трость, расслабились, буравящий взгляд из подо лба сменился самым обычным, плечи тоже расслабились. – И это очень даже хорошо.

Он даже чуть улыбнулся.

– Не будь так категоричен, друг мой, – добродушно сказал он Квазу. – Я ведь не мясник на бойне, я не получаю удовольствия от убийства.

Рой был в шоке. Только что при нём смерть пришла за своей жатвой, а один мальчишка сказал ей, что она ошиблась адресом и вообще шла бы в другое место. И смерть извинилась.

Гробовщик добродушно повернулся к Рою и сказал:

– Я переговорю с вашим товарище наедине. Потом со всеми остальными. Подождите здесь. Пожалуйста.

Слово «пожалуйста» было фикцией, они знали это оба, но Рой против воли кивнул. Скорее всего, Гробовщик сказал его для Кваза.

Гробовщик и Кваз вышли в соседнюю комнату. Раздался звук отодвигаемой мебели, а затем негромкий баритон Гробовщика.

– А ему ничего не грозит? – спросил Ярл, нахмурившись.

– Нет, – выдохнул Рой, чувствуя как устали ноги. – Ему-то как раз ничего не грозит. Гробовщик никогда не трогает детей.

– Кто это такой? – спросил Батя.

– Это… – Рой стал подыскивать нужные слова. – Один из местных старожилов… Почти легенда. Нечто вроде ангела смерти. Те, кого он ищет, никогда не смогут спрятаться, а те, кто пытались его убить, уже не живут.

Батя внимал.

– Говорят, он с войны сюда попал. В Улей прямо из окопа свалился, и тут же кого-то убил. Для него это словно поздороваться. Всю жизнь провоевал или без войны убивал. Убивать он умеет превосходно. Говорят, первый здешний клиент ему просто под руку подвернулся, а вторым он убил того типа, который его крёстным стал. Чем-то не понравилась кличка, говорить против ничего не стал, проще убить. И после этого сам себя окрестил Гробовщиком. Такой позывной на войне был.

– В одиночку пережил… всё? – недоверчиво спросил Батя. – И даже групповые засады?

– Угу, – кивнул Рой. – У него очень много даров Улья. За оплату заказов он берёт только жемчуг. Никто не знает, какие у него дары, точнее всех его даров. Известно только, что он ментат, что может спокойно идти мимо любых заражённых, даже мимо кусачей, руберов и элитников, а те и внимания на него не обратят. То ли невидим для них, то ли не считают добычей. А ещё он может убивать током – одно касание тростью, и кусач валится поджаренным, были свидетели. Или вообще без трости – рукой по плечу похлопает, или по голове, и привет – у человека дым из головы пойдёт. А для ментальных атак он неуязвим. Ни одна нимфа не сможет им управлять.

– Что-то мне не нравится, что пацан там с ним один, – нахмурился Ярл.

– Да нет, – Рой искренне надеялся, что прав. – У него есть принципы. Он никогда не трогает женщин и детей. А если кто-то пытается натравить его на них прямо или косвенно, он может взять и убить заказчика. Так, что наш друг в безопасности. И если бы не он, неизвестно, как бы Гробовщик поступил с нами.

– Хорошие принципы, – кивнул Батя. – А что ещё известно про местного следователя?

– Был случай, – начал Рой. – Когда в Полисе один из депутатов решил убить одного клокстоппера, чтобы ограбить, тоже кстати легендарного. Карат, кажется, того звали. Убить, а девчонку мелкую с ним, которую тот вместо дочери караулил, педофилам отдать. Только вот по щам получил от этой парочки. Но не успокоился, а через третьих лиц натравил на них Гробовщика. Закодировал даже особым даром, чтобы тот его людей не убил. Да только ничего у него не вышло. Гробовщик первым делом увидел третьего товарища и девчонку, и пошёл поговорить. Потом встретил этого самого Карата и поговорил с ним. А потом убил всех прихвостней того депутата, а тех, на кого закодирован был – тоже убил, правда руками Карата. А потом развернулся и пошёл в Полис.

– А депутат? – спросил Уайт, которого эта история очень заинтересовала.

– А депутата звали Бирон… – сказал Рой. – Когда Гробовщик пошёл к нему, он сказал: «Я хочу кое-что обсудить с ним. Возможно, после этого мне придётся убить его».

Все выжидающе смотрели на него.

– И теперь этот Бирон мёртв. Охрана была ого-го – не одно ведро жемчуга ребята съели. Но тоже померли.

Батя усмехнулся.

– Похоже, он начал мне нравиться, – сказал он.

– В любом случае не раздражайте его и не направляйте на него оружие, – посоветовал Рой. – И не хватайтесь за оружие. Он неуязвим. По крайней мере, для нас.

– Само собой, – сказал Батя, а Ярл медленно кивнул.

Из комнаты вышел Кваз. Выглядел он более оптимистично.

– Рой, Гроб попросил зайти тебя следующим.

Рой вытащил портсигар с жемчужинами и отдал его Бате.

– Подержи-ка пока у себя, – попросил он и двинулся к Гробовщику.

Гробовщик стоял, глядя в окно.

– Поздравляю, Рой, – сказал он. – У тебя хорошие товарищи. Кваз так рьяно за тебя заступался… Я даже позавидовал.

– Рад слышать, – сказал Рой, садясь на стул.

– Ну так вот, – Гробовщик повернулся к нему. – Это правда, что у тебя есть ворованный жемчуг?

Рой замер. Гробовщик ментат. Тут следовало ответить правильно.

– Не украденный, а отобранный у муров. – спокойно сказал он. – Ещё есть жемчуг, который я вытащил из убитых заражённых. Убил их я.

Гробовщик внимательно посмотрел на него.

– Верно, – сказал он. – Такой важный нюанс. Если бы ты сказал «у меня нет жемчуга», это было бы ложью. А я, как знаешь, ментат. Скажи, что ты знаешь о Квазе?

– Только то, что он сам рассказывал, – ответил Рой. – Или ты спрашиваешь что-то конкретное?

– Нет, – пожал плечами Гробовщик. – Планировал сделать его своим солдатом?

– Нет, – мотнул головой Рой.

– Что ж, хорошо. – Гробовщик сложил пальцы в замок. – Похоже, что он говорил о тебе правду. А теперь расскажи подробно, как к тебе попала каждая жемчужина.

Глава 69 Допрос

Никто не знает, как размножаются скребберы.

Заметки Полковника.

– Вот значит как, – сказал Гробовщик, выслушав Роя, задавая различные вопросы в течение часа. – Очень интересно. Я давно подозревал, что есть какая-то крыса, которая подыгрывает и внешникам, и мурам, и стронгам, но даже имени не всплывало. А тут бац… Целое имя…

Рой молчал.

– Ладно. Спрошу ещё. Ты крал в Полисе?

– Нет, – отрезал Рой.

– Так и думал, – кивнул Гробовщик. – Похоже кто-то опять пытается моими руками жар загребать… Только знаешь что, Рой?

– Что? – спросил тот.

– Спички детям не игрушка, – закончил Гробовщик. – Этого умника я найду. Найду, и нам будет о чём поговорить.

Рой снова промолчал. Гробовщик был известен тем, что неотвратим. Он всегда настигал своих жертв. Иногда даже с пугающей неспешностью успевая попить чаю и почитать книгу из ближайшей библиотеки в кластере.

– И этот Чалый тоже будет мне очень интересен… – задумчиво добавил Гробовщик.

Рой задался вопросом – как тому не жарко в такой одежде? Может это ещё один из даров Улья – не потеть в тёплой одежде? Или дар у Гробовщика активен, когда тот носит чёрную одежду?

– Скажи, Рой, где сейчас тот мур, которого ты называл «крупье»? – спросил Гробовщик.

– Отдал концы, – ответил Рой. – Когда его начали расспрашивать про Чалого, тот просто умер от остановки сердца. Ни одно лекарство не помогло. Даже спек.

– Умно, – кивнул Гробовщик. – Давно не встречал таких умных противников. Он мог бы пригодиться, если бы не ушёл к мурам…

– Скажи, Гроб, – решился Рой.

Гробовщик сфокусировал взгляд на нём.

– Что такого, и кто обо мне сказал, что ты пошёл искать меня?

Гробовщик стал несколько разочарован.

– А… В Полисе произошла кража, – нехотя ответил он. – Карбид попросил вернуть украденное. Или найти ему вора. Он был готов заплатить в любом случае. А потом через кучу подставных лиц и кучу других людей кто-то перевёл стрелки на тебя. Вот только этот умник не учёл одного – мною нельзя манипулировать.

– Это был кто-то, кто знал о жемчуге.

– Угу, – кивнул Гробовщик. – Значит Саша, Хмурый, кто-то из их людей или муры, которые успели сбежать. Я всё равно найду его. Было очень умно сказать, что краденый жемчуг у тебя. Вот только умник не подумал, что я стану всё выяснять.

– Я хочу попросить тебя кое о чём, – сказал Рой. – Нанять, если согласишься. Я заплачу.

Гробовщик заинтересованно посмотрел на него. Даже с любопытством. И при этом наверняка размышлял, считать это оскорблением, или нет.

– Я хочу оставить тебе один предмет, – сказал Рой. – Пока он будет у тебя, он в безопасности. Если я погибну или случится какой-то форс-мажор, то попрошу отдать его Квазу. Если нет, то мне.

– Интересно… – протянул Гробовщик. – Пояснишь?

– Поясню, – сказал Рой. – Я придумал, как найти Чалого и всё это осиное гнездо. А то, что я прошу тебя сделать – часть плана.

Гробовщик задумчиво посмотрел вдаль, словно дегустируя дорогое вино.

– Знаешь, Рой, – сказал он, наконец. – Мне понравилось, как вы с товарищами взяли Лас-Вегас. Было очень интересно послушать… Словно медленно цедишь хорошее вино или перечитываешь любимый роман. Давно не видел таких тщательных и оригинальных операций… И не менее интересно было послушать, как ты завалил Шлама, сукин сын… Я бы сказал, что это были две шахматные партии, довольно интересные…

Он сделал секундную паузу.

– Так вот, Рой, – продолжил Гробовщик. – Я согласен, но хочу быть в курсе твоего плана.

– Хорошо, – согласился Рой. – Сейчас нужен Батя, я хотел посвятить и его.

– Хорошо, – повелительно кивнул Гробовщик. – Зови его, а я послушаю.

Рой вышел из комнаты и махнул рукой.

– Батя! – позвал он.

Седовласый полковник поспешно соскочил с подоконника и двинулся к ним. Ещё около двух часов ушло на совместную беседу, после чего Гробовщик допросил оставшихся.

– Вы там что, в города играли? – спросил Кваз. – Сколько можно болтать?

Наконец, к вечеру всё закончилось.

– Рой, – кивнул ему Гробовщик. – На два слова.

Рой повиновался.

– Какая у тебя сейчас цель? – спросил он.

– Достать белую жемчужину для Кваза. – ответил тот.

Гробовщик посмотрел на него и помолчал некоторое время.

– Хорошо, что я ментат. – сказал он. – Просто не представляешь, как приятно иногда чувствовать правду.

Рой кивнул.

– Береги его, – сказал Гробовщик. – И знаешь, Рой, постарайся, чтобы у меня не было причин тебя убивать.

– Угу, – кивнул Рой.

Гробовщик кивнул ему и вышел. Всё-таки он был несколько странным, хотя казался нормальным. Впрочем, как сказал торговец Еврей – откуда в Улье нормальные люди?

– Наш человек, – хмыкнул подошедший Батя. – Я бы с ним поработал до Улья. Что думаешь?

– Может он джигит? – спросил Рой.

– Прости, не понял?

– Да постоянно говорит «убью», «мне придётся убить его». Хорошо хоть не зарезать.

– Когда Гробовщик попал в Улей, у него появилась уникальная возможность попутешествовать. Познакомиться с интересными людьми. Убить их, – фыркнул рядом Кваз.

Рой не сдержался и усмехнулся.

Глава 70 Снова «Сладкий замок»

Дар Улья не может передаваться по наследству.

Заметки Полковника.

– Чем закончилось ваше собрание? – спросил Кваз.

– Признанием нашей невиновности, – ответил Рой. – И, приятным бонусом, он оказался довольно адекватным человеком.

– Каким? – сразу оживился Уайт.

– Гробовщик оставил нас в покое. Он нас не тронет. Мы ему не интересны.

– Фух! – выдохнул Уайт. – Прям от души отлегло, когда этот дядя Стёпа свалил. Что, валим сейчас?

– Угу, – согласился Рой. – Валим. Карта дорисована. Валить заражённых вы подучились. Потрохов мы набрали… В путь…

– А что дальше? – спросил Кваз.

– А дальше… Дальше нам будет нужно ещё около двадцати или тридцати жемчужин… – задумчиво протянул Рой.

– Зачем? – Кваз вывалил язык, демонстрируя крайнее изумление.

– Ммм? – Рой вышел из размышлений. – А, ничего, забудь.

Остальные обменялись понимающими взглядами. Кваз промолчал.

– Да, и ещё, – сказал Рой. – Ваша троица начинает приём горошин. Кваз, ты тоже можешь начать.

Кваз промолчал и прикинул что-то в уме.

– Кто навёл на нас Гробовщика, думаю, и так всем ясно. Ещё есть вопросы? Нет вопросов. Выдвигаемся.

В стабе как-то все незаметно рассосались – Батя и Ярл свалили пить пиво в баню, Уайт – в бар к Бодуну, Рой – к Хмурому. Выйдя на улицу, он застал там Кваза. Кваз прислонился к стене и сложил руки на груди.

– Наконец-то, – сказал он. – Наговорился.

Рой окинул его взглядом.

– Не хочешь снова посетить Изабель? – спросил он. – Похоже, ты ей понравился.

Кваз с подозрением уставился на него.

– Можешь остаться на недельку, расслабиться.

– Сплавить меня хочешь? – подозрительно поинтересовался он. – С тех пор как ты вышел от Гробовщика, ты сам не свой. И чтоб ты знал – нет, я не уйду. Не уйду, и не останусь. Я всегда с тобой.

Рой помолчал.

– Что, и просто так девушку не навестишь?

– Не навещу, – отрезал Кваз. – Пытаешься сплавить меня.

– Угу, – кивнул Рой. – Сначала было несколько неизвестных любителей, затемШлам, Рыбак и компания, а теперь пришёл Гробовщик.

– Я останусь, – заупрямился Кваз.

Рой промолчал.

– Давай лучше в приставку сыграем, – попросил Кваз.

– Давай.

Ещё несколько дней прошло в праздном безделье. После чего Рой и бойцы двинулись в сторону Райского уголка.

– Ты выглядишь озабоченным, – сказал Кваз. – Что-то слишком мрачный в последнее время.

Рой посмотрел на него стеклянными глазами.

– Всё плохо? – спросил Кваз. – Получил откуда-то плохие новости?

– Да нет, – вяло ответил Рой. – Мать вспомнил.

– А… – неопределённо протянул Кваз. – Не переживай, с ней твой оригинал.

– Да я так. Вспомнил, что плохой сын. – Рой выглядел словно в воду опущенным.

Кваз внимательно посмотрел на него.

– Насколько плохой? – спросил он, внимательно глядя за мимикой Роя.

– Совсем плохой, – флегматично ответил тот. – Встаю в половине шестого утра и еду два часа на работу. Работаю по восемь часов, а лето и осень по двенадцать. Еду обратно два часа. А приехав домой не работаю. Ем и спать ложусь. Или читаю весь вечер и ничего дома не делаю. А ещё ною, что у меня сорванная спина, которую нет времени лечить, хронический недосып, и что только работаю.

Кваз промолчал.

– В общем эгоист, думаю только о себе, и мне безразличны другие люди, – закончил Рой. – Похоже, я опять заболтался и сказал лишнего.

– Ты это… – Кваз не нашёлся со словами. – Не бери в голову. Не переживай ты так. Это, всё в прошлом.

Рой автоматически кивнул.

– А я думал, что ты планы строишь, – застенчиво сказал Кваз. – Ты это самое… не грузись, лучше, того, к Аньке зайди.

Рой благодарно улыбнулся. Похоже, его отпускало.

– Всё никак не могу признаться, – по-детски пожаловался он. – Трусость, однако… Или просто пессимизм.

– А ты письмо напиши, – предложил Кваз.

– Ты что, читал Евгения Онегина? – поднял брови Рой. – Ладно, сейчас мимо «Дырявой шины» пройдём, посмотрим.

Кваз не стал отворачиваться – с его мордой не было понятно, улыбается он или нет.

– Нет сейчас хозяйки, – сказал какой-то мужик, перемазанный в масле. – А если движок перебрать надо, то и я могу.

– Не судьба… – вздохнул Рой. – Всё, ребята, давайте валить в «Сладкий замок». Оторвёмся по полной. Расплачиваемся за все услуги и отрываемся.

– Это чё, кондитерская? – удивлённо спросил Уайт.

– Ага, – заржал Кваз. – Очень вкусная. А какие там булочки…

Рой фыркнул, пытаясь сдержать улыбку. Кваз веселился вовсю, а Уайт выглядел удивлённым и ничего не понимающим.

На входе всё так же стоял Пейн и ещё один охранник.

– Здорово, Рой, – поприветствовал он. – Какими судьбами?

– Да так… Поразвлечься, – неопределённо отозвался тот.

Пейн широко ухмыльнулся.

– Тогда прошу! – торжественно ответил он.

Внутри обстановка не изменилась, как и охрана. Правда за стойкой была уже не Аня, а другая девушка – брюнетка с двумя косами и чёлкой на лбу, из одежды на ней была короткая клетчатая юбка и топ. Сработала девушка просто профессионально – подняв голову, мгновенно сориентировалась и просто перемахнула через стойку.

– Привет! – радостно улыбнулась она и кинулась обнимать по очереди за талию всех пятерых, чмокая в щёку.

Рой на мгновение задумался – у каждой девушки за стойкой заранее продумана модель поведения, или они так быстро ориентируются в характере клиентов? Впрочем, в «Сладком замке» подобные мысли быстро вылетают из головы. А девушка сработала даже более чем профессионально – не только Батя стал более раскованным, но даже молчаливый Ярл засиял от такого приветствия, а про Уайта можно было вообще не говорить – тот уже выглядел так, как будто был готов отдать всё своё имущество этой прекрасной незнакомке.

– Пойдёмте, – девушка повела их к уже знакомому коридору, но, не доходя до него несколько метров, повисла на руке у Кваза. – А тебя, милый, уже ждёт Саша. Думаю, в прошлый раз ты был великолепен.

Коридор быстро нашёл своих жертв.

Глава 71 Портсигар

Дар Улья не может исчезнуть.

Заметки Полковника.

Утро было радужным, однако похмелье не мучило. Хотя какое утро – был как минимум полдень. Вчера все выглядели довольными и донельзя счастливыми. В общем, вечер удался. Кваз проснулся и понял, что соседняя комната пуста – в спешке он стал надевать на себя оружие, жилет-разгрузку и торопливо распихивать вещи по карманам. Кубарем он пронёсся на кухню. И замер. Рой сидел на кухне и что-то неторопливо писал.

– Ты чего? – удивлённо повернулся он к Квазу.

Тот стоял, выпучив глаза как сова.

– Я это… – выдавил он.

– Думал, что я ушёл? – улыбнулся Рой.

Кваз кивнул. Если бы он мог, то покраснел бы.

– А что это? – спросил он, показывая на бумагу Роя на столе.

– Пишу письмо, – сказал тот, мечтательно глядя вдаль. – Как ты и советовал. Знаешь, я даже помолодел. Я немного прогуляюсь. Надо поговорить с Евреем – в скором будущем его караван должен сменить маршрут, и ещё кое-что сделать…

Кваз понятливо закивал и завалился перед телевизором. Через полчаса поднялся Уайт, всё ещё зевающий, но счастливый. Батя был необычайно задумчив и всё что-то обдумывал. Ярл лежал, молча читая книгу. Из всей троицы он был самым молчаливым. Кваз почти никогда не видел его оживлённо болтающим или весёлым. Даже общаться тот предпочитал односложно, или вообще ограничивался кивками или покачиванием головы.

Рой пришёл через полчаса.

– Так ребята, – скомандовал он. – Пакуем вещи и собираемся в баре «Богатый улов».

«Богатый улов», бар, где они в первый раз встретились с Риной и Ампером. Кваз облизал пасть и первым скатился по лестнице. Вторым спустился Уайт. Троица военачальников спустилась последней.

Рой сидел, потягивая пиво и что-то обдумывая. Остальные следовали его примеру.

– Батя, дай мне, пожалуйста, свой БП. – сказал Рой.

Батя медленно повернулся к нему, оценивающе взглянул на него, и сказал:

– Нет.

Кваз вздрогнул и насторожился – раньше он никогда не замечал такого. Не укрылось это и от остальных – Ярл старательно посмотрел в другую сторону и приложился к кружке с пивом. Уайт вытаращился во все глаза. Бармен за стойкой навострил уши. Только Рой, казалось, нисколько не поменялся.

– Почему? – миролюбиво спросил он. – Разобрал?

– Потому, что ещё сопляк, чтобы командовать мной, – злобно сказал Батя и ощерился.

Такого не ожидал никто – Ярл, пытающийся казаться равнодушным, поперхнулся и выплюнул пиво. Уайт держал в руках бутылку, не замечая, что напиток льётся на стол мимо кружки. Кваз выронил пакет с чипсами. Не укрылось это и от посетителей, многие из которых или слишком резко стали делать вид, что оживлённо беседуют, или пялиться в другой угол. Нашлись и те, кто не скрывал интереса. Бармен перестал греть уши и постарался отойти как можно дальше.

– Что ты… – Рой сбился, подбирая слова, – имеешь в виду?

– Чё слышал, – злобно ответил Батя и ухмыльнулся. – Мною никогда не будет командовать сопляк, который младше меня. Гражданская тля, которая не знает с какой стороны держать пистолет.

– Батя, ты чего… – начал Уайт, всё ещё пребывающий в состоянии шока.

– Заткнись, – оборвал его Батя и посмотрел на него.

Это не был его обычный взгляд. Это больше не был взгляд бывшего полковника, это был взгляд милиционера-оборотня, вымогающего взятки и крышующего мелких рэкетиров. Ярл залпом влил в себя ещё один стакан. Он не одобрял того, что происходило, но понимал, что не сможет поделать ничего.

– Батя, ты что, с катушек съехал? – встал Кваз и, подойдя к Бате, положил ему обе руки на плечи и посмотрел в глаза.

Батя спокойно выдержал взгляд и стряхнул его руки.

– А тебе что, нравится прислуживать ему, пресмыкаться?

– Я не прислуживаю! – рявкнул Кваз.

Батя посмотрел на него с презрением.

– Очнись, сынок, – презрительно сказал он. – Он тебя использует. Ему просто нужен громадный и сильный телохранитель, который будет защищать его, таскать его вещи и делать за него грязную работу.

Теперь уже вскочил Уайт. Ярл, продолжая глядеть слегка осоловелыми глазами, обхватил того за плечи, оттаскивая.

– Пусти! – прорычал Уайт.

Ярл не ответил.

– Он не использует меня! – прорычал Кваз, приходя в ярость.

– Да? – Батя позволил себе лёгкую иронию. – Да что ты о нём знаешь? Я слышал, что он стрелял в Хмурого из-за того, что тот не досмотрел за его вещами. Что у него нет друзей. Что он ищет одну девушку просто для того, чтобы убить или поиздеваться. Просто потому, что у них вышла ссора, когда он встретил её в Улье, и она ему не дала.

– Ах ты сукин сын! – рванул Кваз вперёд. – Чёртов сплетник! Хмурый сам виноват, а та баба оказалась сукой.

Рой молниеносно остановил его, схватив за одежду и, отодвинув назад, заслонил собой. Батя молча смотрел на него.

– Я не буду тебе подчиняться, – сказал Батя. – Тебе всегда только везло, никаких талантов у тебя тоже нет. Всё, чего ты добился, основано на одном везении. От тебя нет пользы.

Кваз всё же вырвался и схватил того за грудки.

– Польза?! И это говоришь ты?! Рой нашёл тебя, когда ты подыхал. Он сидел рядом с тобой всю ночь и ставил капельницы, щупал пульс… Он тащил тебя через все кластеры… Он дал тебе что имел и взял с собой. Он учил тебя всему, что знал… Когда пришёл элитник, он оставил тебя в арьергарде, а сам бросился на него. И ты… Ты говоришь, что от него нет пользы?!

– Закрой рот и не ори на меня, мальчик, – спокойно ответил Батя. – Даже объяснять тебе не хочу твоей глупости. Кстати, твой дружок уже ушёл.

Кваз обернулся, затем снова повернул морду к Бате и, глядя с ненавистью, плюнул тому в лицо. Не получилось – слюна не долетела, рассеявшись брызгами. В последний раз он с ненавистью глянул на него и выбежал вон. Рой ушёл ещё недалеко, шатаясь как пьяный, и выглядя донельзя потрясённым.

– Рой, Рой, стой! – нагнал его Кваз, затем оглянулся.

Из дверей бара нетрезвой походкой вышел Ярл и, не отпуская бутылки и покачиваясь, побрёл куда-то в сторону «Дырявой шины». Похоже, он понимал, что с Роем ему больше не ходить, а оставаться с Батей не позволила совесть.

Следующим из бара выскочил белый как мел Уайт и кинулся в их сторону. Кваз угрюмо посмотрел на него.

– Чего надо? – спросил он.

– Сукин сын, – выдохнул Уайт. – Не думал, что Батя окажется таким подонком.

Кваз хмуро кивнул.

– Где Ярл? – спросил он.

– Сказал Бате, что тот козёл и ушёл прочь, – пояснил Уайт. – Он сказал, что понимает, что обратно к вам ему дороги нет – он ведь был почти другом Бате. Теперь Ярл будет сам по себе.

– Пусть тот сукин сын подохнет! – продолжал кипеть Кваз. – Я бы с радостью скормил его лотерейщикам.

– Рой, а портсигар у тебя? – спросил внезапно Уайт.

Рой напряжённо промолчал.

– Сука! – завыл Уайт. – Он всё спланировал с самого начала! Ещё тогда, когда мы встретились…

– Что? – нехорошо спросил Кваз, прищурив глаза.

Уайт всхлипнул.

– Я только сейчас понял, что он спланировал всё заранее, – сказал он. – Он ходил слушал, запоминал, учился… А потом стал расспрашивать Роя о жемчуге и о сильных заражённых… И сам предложил…

– Что предложил? – встрепенулся Кваз.

– Когда ты рассказал, как стал квазом и ушёл, он разговорил Роя и узнал всё о жемчуге и его цене. Чёрном, красном, белом. И уговорил Роя устроить охоту на сильных заражённых – чтобы накопить тебе на белую жемчужину. Он… Он ведь сразу понял, как Рой к тебе относится, и знал, что тот не откажет. И Рой согласился, только просил тебе не говорить.

Кваз посмотрел на Роя. Рой глянул на Уайта с досадой.

– Я… лишнего сказал… – стушевался Уайт.

– Доканчивай, – прервал его Кваз.

– Помнишь, мы охотились? – спросил Уайт. – И Рой клал жемчуг в портсигар. А потом эта битва в Лас-Вегасе и куча жемчужин. Потом снова охота на руберов. А потом пришёл Гробовщик. Когда ты пришёл от него, и настала очередь Роя, то он, чтобы не рисковать, отдал портсигар с жемчугом Бате.

Уайт замолк.

– Похоже, Батя решил, что получил что хотел, и сам организовал ссору. Он знал что так и получится – Рой просто уйдёт прочь, Яр – тоже. Он хорошо вас изучил, а я и ты для него – просто мелкие сошки, – закончил Уайт. – Сука…

Кваз молчал.

Глава 72 Уайт

Силу дара Улья можно увеличивать и уменьшать по собственному желанию.

Заметки Полковника.

– Рой, ты ведь забрал портсигар? – спросил Уайт.

Рой промолчал.

Уайт взвыл, поняв всё без слов.

– Давай вернёмся, – простонал он. – Вернёмся и заберём… Я убью его прямо там, в стабе… Пусть меня даже засудят…

– Не стоит, Уайт, – тихо сказал Кваз. – Он не так глуп. Наверное, уже спрятал портсигар так, что не найти. И не стоит привлекать к такому количеству жемчуга внимание. А Батя… Такой куш одному не проглотить, и я думаю, много людей уже знает, какие у него богатства.

Рой молчал.

Кваз подошёл и просто молча похлопал его по плечу.

– Рой, это всего лишь деньги, – сказал он. – Мне приятней осознавать, что ты был готов потратить на меня белую жемчужину… Если бы ты и правда её достал, я бы отказался её принимать. Слишком дорого.

Рой снова промолчал.

– Я… я закажу его у Гробовщика, – пробормотал сзади Уайт.

– Нет, – резко отрезал Рой. – Ни ты, ни Кваз не тронете его. И если хочешь знать – Гробовщик тоже.

– Что? – Уайт был в шоке. – Почему?

Затем он помолчал, и протянул:

– Хочешь завалить его сам? Понятно… Сделай так, чтобы он мучился.

Рой не стал отвечать.

– Ладно… – пробормотал Кваз. – Сделаем паузу… Грустно, но я рад, что наш тандем снова жив.

– Скоро мы всё поменяем, – сказал Рой. – Избавимся от Чалого и его козней, вернём жемчуг, и с Батей… всё решим. Нужно только сходить в одно место и забрать одну вещь…

Никто не понял, пытается он их приободрить, или на самом деле говорит правду.

– Круто, – вяло отреагировал Уайт. – Это какое-то оружие? Яд? Ещё жемчуг?

– Ты горошины принимал? – вдруг неожиданно спросил Рой.

– А? – не понял Уайт. – Да, принимал, а что?

– Ничего, – отрезал Рой. – Возможно вскоре это окупится.

– Ааа… А что это за штука?

– Секрет, – снова отрезал Рой.

– Рой, – Кваз замялся, став выглядеть от этого комичней. – У меня остался жемчуг, тот, который ты дал мне с рубера, и тот, который дал с элитника. Я храню его до сих пор.

– Оставь, – отмахнулся Рой. – Оставь себе. Всё, делаем остановку и ночуем в многоэтажке – я заметил следы от когтей топтунов.

Вся троица мгновенно скрылась в ближней десятиэтажке. Ночь прошла плохо – сон не шёл к спящим, а каждый новый часовой всё время начинал клевать носом. Несколько раз Кваз просыпался от паранойи, а в последний раз, услышав шёпот из соседней комнаты, схватился за оружие. Как оказалось, напрасно – Рой беседовал с Уайтом, и последний не мог на что-то согласиться.

Встать удалось только около полудня.

– А куда мы идём, Рой? – спросил Кваз.

– Туда, где всё для меня началось, – коротко ответил тот. – В кластер, где я появился. Именно там есть одна вещь, за которой мы идём.

– Рой… – подёргал его за рукав Уайт. – У нас гости.

Рой выглянул в окно. Два десятка людей в состоянии опьянения наркотиками или спиртосодержащими жидкостями. Наколки по всему телу, жёлтые прокуренные зубы и бегающий взгляд, как у шакала. Можно было не сомневаться, что это муры.

– Откуда они здесь?! Так близко от стаба, – показался рядом Кваз.

– Навёл кто-то… – сплюнул Уайт. – И я догадываюсь, кто.

В этот момент в окно ударила пуля – стреляли явно из соседних зданий.

– На пол! – рявкнул Рой.

В стену над ними ударило ещё несколько пуль.

– У них есть сенсор… – прошипел Кваз, и в этот момент в окно залетела газовая граната.

Знакомый запах едкого аэрозоля наполнил комнату. Печально известная «Сирень», которой однажды удалось нейтрализовать рубера, но уже в большем объёме – газовая граната, это не патрон с газом. Лёгкие обожгло огнём, глаза заслезились, резануло как тёркой и начало щипать кожу. Кваз замотал лицо одеждой и пополз к выходу. Дверь хлопнула, раздались голоса, хриплый смех и звук шагов. Резкий удар заставил потемнеть свет в глазах. Отделывали на совесть – прикладами, ботинками, кусками стальной арматуры. По ногам, по почкам, по рёбрам. Кто-кто, а эти ребята знали толк в пытках и мучениях.

Затем Кваз почувствовал, как его за одежду волокут вниз по лестнице, считая им каждую ступеньку. Избитое тело отказывалось шевелиться. На улице его бросили на асфальт и сдёрнули одежду с лица. Кваз огляделся – кругом было двадцать человек, все при оружии. Их собственное оружие отобрали, Рой стоял тут же, с руками, скрученными за спиной. Его держали сразу четверо муров, а пятый, смеясь, наносил удары в живот и по рёбрам.

Кваз рванул вперёд, но по голове двинули так, что перед глазами всё поплыло.

– Фью… – присвистнул кто-то рядом. – Да у нас богатый улов – непобедимый Рой и его верная собака. Чё, Мухтар, допрыгался?

Кваз попытался подняться, но град ударов заставил его упасть, зажимая руками голову. Один из муров вытащил у Роя из-за пазухи письмо и стал зачитывать вслух под дружный гогот остальных. Кваз нашарил взглядом Уайта – тот выглядел наименее побитым.

– Я ненавижу этого подонка! – выкрикнул тот.

Кваз замер, прислушиваясь.

– Он отброс! – продолжал Уайт. Двое муров держали его за руки. – Говно безрукое, которое не умеет стрелять… У нас ничего общего!

Кваз потрясённо замер, когда понял, о ком говорит Уайт. Муры стояли рядом забавляясь.

– Тихо! – сказал один. – Отпустите его.

Двое муров разжали хватку.

– Если ты говоришь правду, докажи, – ухмыльнулся мур. – Докажи, чтобы мы поверили, и можешь идти.

Уайт шагнул к Рою и ударил кулаком по лицу. Слева. Справа. Слева. Снова справа, заставляя голову того мотаться от ударов. Кваз глухо зарычал от собственного бессилия. Муры захохотали рядом и обменялись погаными шуточками.

– Бьёшь, как баба, – ухмыльнулся один и протянул биту.

– Уайт! – рявкнул Кваз.

Тот оглянулся, встретился взглядом и, резко отвернувшись, заехал Рою по рёбрам. Затем ещё и ещё. Кваз выл, глядя на это.

– Ладно, – сказал один из муров и сорвал с Уайта рубашку и майку. – Вали, отсос.

Уайт побежал – без оружия, фляги, и наполовину голый. Уайт скрылся за домами и вскоре оттуда раздался рык рубера.

«Хоть бы его сожрали», – злорадно подумал Кваз, но не услышал ни криков, ни стонов, ни звуков пиршества, а вот муры заволновались.

Звуки повторились.

– Валим, – сказал один. – Валим, эти всё равно убежать не смогут.

Глава 73 Спек

В Улье можно встретить своего двойника. Он может оказаться как иммунным, так и обратиться в заражённого.

Заметки Полковника.

Муры бросились прочь как тараканы. Кваз взглянул на Роя – весь в крови, в ссадинах, и синяках, тот улыбался. И в этот момент запахло кислым.

– Кисляк! – Кваз почувствовал, как трясутся колени. – Валить нужно, Рой, валить.

Он сделал два шага и тут же рухнул на землю. Бежать не получалось. На четвереньках он пополз вперёд. Рой снова торжественно улыбнулся, сунул руку за голенище сапога и достал металлический пенал от зубной щётки. Кваз продолжал ползти к нему. Рой сел и открыл крышку. Внутри оказались четыре одноразовых шприца, наполненных желтоватым веществом. Кваз понял всё – это был спек, дорогой спек из элитника. Дороже мог быть только из скреббера. Спек, который так ценился и который давал просто невероятные результаты. Небольшая доза увеличивала силу в десятки раз, выносливость просто начинала зашкаливать, слух и зрение обострялись просто до невероятных пределов, эффект анестезии полностью обезболивал любые раны. Даже просто вдыхая спек как порошок, можно было получить эффект очень быстро, а если вводить его через укол – то мгновенно. Главное было рассчитать дозу, иначе всё могло закончиться смертью.

Рой улыбнулся, и сделал себе инъекцию. Его лицо резко побледнело. Изо рта вырвался хрип. Мышцы конвульсивно задёргались как у эпилептика. Тело выгнуло дугой, изо рта пошла пена.

– Рой! – закричал Кваз, и продолжил ползти к нему.

Рой рухнул и замер, а затем пошевелился и сел, как будто не было ни этих побоев, ни травм, ничего. Сел и посмотрел на Кваза. Кваз вздрогнул – Рой выглядел как пьяный, накачавшийся водкой или чистым спиртом. Кожа посерела, а на лице была ухмылка. Рой легко поднялся, и бодрым шагом заспешил к Квазу.

– Рой… – тот хотел что-то сказать, но он подхватил его за шкирку как щенка и поставил на ноги. Он поднял Кваза, который весил более ста килограммов, как будто тот весил всего тридцать. Рой легко поднял его и пьяно захохотал.

– Кисляк, Рой! – попытался напомнить ему Кваз.

Рой, хохоча, кивнул и прислонил Кваза к собственной спине. Кваз почувствовал, что мышцы у того вздулись как стальные канаты. Рой закинул руки Кваза себе на плечи, а руками подхватил под бёдра. Кваз весил не менее ста килограммов, и имел рост около метра девяносто, а Рой был ниже его на голову – что-то около метра восьмидесяти и вес примерно около восьмидесяти килограммов.

– Рой, да ты меня не утащишь! – заорал Кваз. – Мы просто не успеем сбежать! Вколи и мне спек!

– Держись, – сказал Рой, и рванул с места.

Несмотря, на то, что у него за плечами был массивный Кваз, он бежал с огромной спринтерской скоростью и хохотал во всё горло. Кваз молился про себя, желая только, чтобы Рой не споткнулся. Он оглянулся, и увидел, как огромная волна кислого тумана несётся за ними.

Рой бежал, не прекращая веселиться. Он был в наркотическом опьянении, и горы сейчас ему были не то, что по плечу – по колено, а море наверняка казалось мелкой лужей. Граница кластера стремительно приближалась. Но и кисляк не отставал. На огромной скорости Рой и Кваз вылетели через границу, и упали на асфальт. Рой уже не ржал, а только тихо хихикал.

– Ты псих… – устало выдохнул Кваз поднимаясь.

Рой, хихикая и пошатываясь как пьяный, поднялся. Сейчас он был несколько неадекватен. Хихикая, он сделал пару шагов и, развернувшись, посмотрел в одну сторону, затем сделал шаг.

– Ты куда собрался?! – завопил Кваз.

– К мурам, – заплетающимся языком сказал Рой. – Я их слышу. У них наше оружие. Пусть отдадут.

– Да ты с ума сошёл! – заорал Кваз. – Ты сейчас без оружия, а там сейчас и заражённые попрут!

– У меня нет крепостей – невозмутимый дух – моя крепость, – сказал Рой, глядя осоловелыми глазами. – У меня нет меча – секрет, который я храню – вот мой меч.

– Да стой ты!

– Самое главное… – Рой повернулся к нему, – Уайта не трогай.

– Да дался тебе этот крысёныш! – заорал Кваз. – Он уже умер, поди! Стой, говорю.

Разве поспоришь с пьяным? Рой, уже тихо хихикая, бежал в одну ему известную сторону.

Кваз, чертыхаясь, поднялся на четвереньки – всё тело болело. В перезагрузившемся кластере засигналили машины, заорали люди. Ещё не хватало, чтобы его сцапал какой-нибудь наряд ДПС или полиции. Нет, только не сейчас, только не в этот момент. Шипя от боли, Кваз подошёл к небольшому деревцу и, вырвав его с корнем, пошёл, опираясь на него, как на костыль.

Рой… Сейчас его следовало остановить, и чем быстрее, тем лучше. Сколько раз он обманывал смерть? Сколько раз выживал? Выжил, когда попал в Улей, и взорвалась его машина. Выжил, когда увидел первого лотерейщика. Выжил без живчика и оружия в пустых кластерах, кишащих заражёнными. Выжил, не имея оружия, когда топтун нашёл его в квартире. После выжил, спасаясь от стаи по пути в Кумарник. Выживал после каждой охоты. Выжил даже после неудачных покушений на него. Выжил, даже повстречав Гробовщика… Каждый раз было что-то, о чём никто не знал, что спасало его. Какой-нибудь секрет, скрытый бронежилет под одеждой, патроны с аэрозолем, лотерейщик, который оказывался переодетым другом, доза спека в скрытом кармане. И сейчас было бы вдвойне обидно, если бы пережив последнее нападение муров и кисляк, он бы погиб в пьяном угаре.

Кваз заковылял, скрежеща зубами. С той стороны, куда убежал Рой, раздались вопли. Кваз заковылял, ускорившись. Кого он там повстречал? Муров? Джамперов? Бегунов? Лотерейщиков или других хищников? Да к тому же он пьян так, как не пьянит спирт. Сумеет ли он вообще найти дорогу назад? Кваз решил, что должен добраться до места, из которого слышал крики, за четыре минуты. Получилось только за двадцать. Он с опаской зашёл в пустой квартал. Кругом были трупы. Часть муров, которые напали на них, остались здесь навсегда. То, что увидел Кваз, напоминало ужас на перевале Дятлова. По какой-то причине муры не смогли воспользоваться оружием.

У одного из муров не было обеих рук. У одного отсутствовала половина головы. Кваз опустился на четвереньки и его вытошнило. Кое-как поднявшись, он снял с трупа флягу с живцом и напился. Дрянь. Тот, безалкогольный, который готовил Рой, был лучше. Этот даже рядом не стоял. Всего он насчитал восемь трупов. Куда делись остальные? Кваз огляделся и нашёл на одном трупе своё оружие. Что здесь произошло? Заражённые поработали? Нет, они бы уже вовсю тут пировали. Муры поубивали своих и ушли? Зачем? Почему тогда тут столько оружия и ценных вещей? Почему даже фляги с живцом не сняли? Непонятно. Где Рой?

Кваз приложился к фляге с живцом и вдоволь напился. Чёрт бы побрал этого Чалого! Чёрт бы побрал всех этих муров! Чёрт бы побрал этого иуду Батю, и чёрт бы побрал этого Брута Уайта! Чтоб все они горели в аду! Чтоб их живыми жрали лотерейщики! Даже нет, джамперы, чтобы они мучились как можно дольше!

Теперь он прекрасно понимал, почему Рой с такой настойчивостью преследовал своих жертв. Кваз закрутил головой. Где же Рой? Хоть бы крикнул, что ли… Нет… А то крик услышат те, кому не следует.

Внезапно в поле зрения попала надпись на асфальте: «Я заблудился. Слишком много домов. Я пошёл варить кофе из чая. Рой». Надпись была сделана кровью одного из муров. Кваз выдохнул с облегчением. Хотя Рой сейчас неадекватен, но он, по крайней мере, жив. Жив, и возможно рядом. Кваз ещё раз тщательно осмотрел все трупы. Оружия Роя не было. То ли он забрал его и ушёл, то ли оно осталось у другой группы муров. Однако следовало прятаться – скоро тут будут заражённые, которые сбегутся на запах крови.

Кваз покопался ещё, собирая оружие, которое было неповреждённым. И наткнулся на ещё один предмет – дневник Роя. Он поднял его и, бережно отряхнув, спрятал в подобранный рюкзак. Вот теперь всё. Нужно было как можно быстрее спрятаться, возможно, во время пряток даже удастся найти Роя. Кваз ещё раз огляделся, шмыгнул в соседний подъезд и забрался на самый верх, на чердак – если что, не придётся выскакивать в подъезд, а можно будет просто ретироваться на крышу, да и наблюдать за двором через чердачные щели проще и удобней, из окна квартиры. Оборонять тоже.

Кваз положил на люк все куски кирпичей и шлакоблоков, которые смог найти на чердаке, затем постелил на пол кусок брезента, найденного в рюкзаке и, положив рядом оружие, прислонился к рюкзаку и стал ужинать тушёнкой из консервной банки. Чёртовы муры… Почему никто из них не додумался взять пару сухпайков? Доев тушёнку, Кваз немного полистал дневник Роя. Тот содержал кучу особенностей поведения заражённых, их повадок, привычек, а также рисунки вскрытий с пояснениями и размышления Роя о том, что могла означать та или иная особенность. Предпоследним в описании был допрос мура по имени Хмель. Кваз решил оставить его на потом, и лёг спать.

Глава 74 Пейн

В Улье восстанавливаются даже оторванные конечности.

Заметки Полковника.

Кваз проснулся с рассветом. Солнце уже встало. Последние события припомнились быстро. Где же Рой? Почему его до сих пор нет? Кваз начал торопливо завтракать. Куда мог податься Рой, когда прошёл хмельной угар? Первым делом следовало проверить стаб. Кваз собрал все вещи и украдкой оглядел квартал с чердака. Всё было чисто. Аккуратно спустившись, он оглядел двор ещё раз – за ночь трупы муров подъели заражённые.

Аккуратно перехватив оружие, он двинулся обратно к стабу. На обратную дорогу ушло полдня. В стабе он первым делом пошёл на их съёмную квартиру. Рой не появлялся. Затем в бар – там его тоже не было. Батя исчез из стаба. Может, это было и к лучшему, потому что Кваз мог не сдержаться при виде его. Уайт тоже словно испарился. Кваз начал нервничать. Не зная куда податься, он двинулся к «Дырявой шине».

Аня сидела у ворот в ангар в замасленной робе, и лениво плевалась лузгой от семечек. Красивые волосы скрывала вязаная шапка.

– О, привет, – кивнула она.

– Выходной сегодня? – спросил Кваз.

– Угу, – кивнула девушка. – Давно хотела перебрать мотор у «Нивы». Ищешь кого?

– Угу, – кивнул Кваз.

– Там он, – кивнула она головой на ангар. – Смотреть даже жалко.

Кваз с облегчением вздохнул, вошёл в ангар и увидел фигуру, лежащую головой на верстаке. Рядом стоял стакан с водкой, одежда выглядела отвратительно.

– Эй! – Кваз шагнул к фигуре.

Та пошевелилась, и повернула лицо. Это был Ярл. С испитым лицом, с красными глазами навыкате и встопорщенными волосами. Он сильно сдал за последние сутки. Кваз молча вышел обратно.

– Керосинит не переставая, – пожаловалась Аня. – Совсем опустился. Оружие пропил, патроны. Берётся за любую работу. Работает за один только живчик. А выгонять жалко – сопьётся и сдохнет где-нибудь под забором.

Кваз промолчал. Сильно же Ярл деградировал, превратившись из бывшего солдата и рейдера в тихого алкаша, отдалённо напоминающего человека. Кваз молча вышел и прислонился к стене.

Аня повернула к нему голову и забросила в рот горсть семечек:

– Печальное зрелище, правда? Пойдём, что ли, чаю попьём.

Кваз как во сне двинулся за ней. Аня о чём-то говорила, что-то спрашивала. Он рассеянно кивал и отвечал невпопад. Как же такое могло произойти? Почему распалась группа? Когда всё пошло наперекосяк? Батя предал ради богатства и ушёл первым. Ярл впал в уныние и начал спиваться. Уайт струсил и предал вторым… Рой спас ему жизнь и сгинул в неизвестном направлении. Кваз подавил глухую тоску в груди. Как же хорошо было раньше… Как же хорошо было просто ходить вдвоём по кластерам, смеяться простым шуткам, смотреть фильмы по вечерам, и не жалеть не о чем. Почему же так получилось? Отчего?

Кваз не сразу понял, что говорит Аня, а потом, ответив невпопад, попрощался и ушёл прочь. Для верности он решил ещё пару дней посидеть в стабе. Спал Кваз плохо, ворочаясь во сне, то и дело просыпаясь и вздрагивая от каждого шороха.

Проснуться удалось только к полудню. Кваз снова обошёл весь стаб. Никаких следов Роя. На глаза попался только пьяный вдрызг Ярл, который подметал асфальт около «Дырявой шины». Тоска поднялась с новой силой. Что делать? Снова идти по кластерам? Сидеть и ждать? Бессилие и отчаянье буквально убивали.

После полудня пришёл Пейн. Он вертел в пальцах сигарету, не решаясь закурить и не зная, с чего начать.

– Ты пришёл сам, или от кого-то? – спросил Кваз, подтолкнув его.

– Да, – облегчённо сказал Пейн. – Я пришёл от Щуры… Она приглашает тебя к себе, в «Сладкий замок». Нечего тебе одному здесь сидеть.

Кваз моргнул, молча глядя на него.

– Еда и живец за её счёт. Всё оплачено… Если захочешь остаться, то она даст тебе место охранника или рабочего, то, которое понравится.

Кваз снова моргнул. Он не считал себя хитрым, но что-то понимал. Плюс время, проведённое с Роем, не прошло даром. Кваз рывком вскочил и придвинулся к Пейну.

– Эй, ты чего?! – не понял тот.

– Что… всё совсем так плохо? – спросил Кваз.

Пейн отвёл глаза, и Кваз сел на место, почувствовав себя так, будто из него выпустили дух.

– Я не знаю, – сказал он. – Честно не знаю. Просто Щура попросила найти тебя и предложить эти условия.

Кваз помолчал.

– А где сейчас Саша? – спросил он.

– Уехала закупать винтовки и амуницию, – ответил тот. – Но тебя примут и без неё.

– Я… – Кваз замялся, не зная, что сказать. – Я приду позже…

Пейн посмотрел на него с подозрением – выглядел Кваз неважно.

– Точно? – спросил он. – Ты немного не в себе.

– Ага, – кивнул тот. – Есть такое.

Пейн пожал плечами и ушёл. Наверняка жалел про себя, что послали его, а не кого-то из девочек. Уж те сумели бы уговорить. И пожалеть заодно, если надо. Кваз ещё долго тупо смотрел в одну точку, а потом снова лёг спать.

Проснулся он ночью, и понял, что сна нет ни в одном глазу. Походив по комнате, он собрал вещи и ушёл на рассвете. Лучше идти, не зная куда, чем бездействовать. И лучше уйти, пока не пришли девочки, или ещё кто, которые вынудят его дать слабину и остаться. Умом он понимал, что они действуют как лучше для него в том числе, но принять этого не мог.

К полудню он снова вернулся на злополучные кластеры и принялся обшаривать их сантиметр за сантиметром. Никакого результата.

Далеко в двух кварталах замаячила человекоподобная тень. Кваз радостно рванулся туда.

– Рой! – крикнул он.

– Уррррр! – отозвалась тень ворчанием пустыша и заковыляла в сторону Кваза.

Он злости Кваз чуть не заплакал. Не вынимая винтовки, и не прикасаясь к автомату, он подбежал к пустышу и разорвал его голыми руками. Пустыш успел уркнуть пару раз и свалился мёртвым.

Кваз поднял морду к небу и заорал, плюнув на то, что его могут услышать. Ему было всё равно.

Глава 75 Тело

В Улье могут рождаться дети.

Заметки Полковника.

Пятый день, как Рой пропал. Кваз оставил ему записку в «Сладком замке», а сам, после бесплодных попыток найти его в злополучных кластерах, двинулся дальше.

Стаб Полис… Стаб, где они стали друзьями с Роем. Стаб, с которого почти всё началось. Стаб, где правил кваз-ксер, способный копировать тридцатый калибр, и где погиб кваз Бирон. Пусто. Никаких следов Роя. Ни единого следа. Кваз выпил пива, чтобы грызущая тоска хоть как-то унялась. В этом стабе он провёл сутки, после чего снова двинулся прочь. Где ещё мог появиться Рой? Стаб Кумарник…

– Здорово, громила! – радостно поприветствовал Балабол. – Заходи, сегодня как раз баня свободна будет.

Кваз стоял и молча глядел на него и на его радость. Было что-то не то, но что – он не мог сказать. Почему Саша вдруг предложила такую помощь? Почему его так хорошо встретили в Кумарнике? Кваз стоял и молча продолжал изучать Балабола.

– Э, ты завис? – не понял тот. – Что, не спал, или на спек подсел?

– Нет, просто устал, – ответил Кваз.

– А, это дело поправимое, – радостно ответил Балабол.

Кваз взглянул ещё раз и понял – никто из этих людей ничего не спросил о Рое. Ни в Райском уголке, ни в Кумарнике, где Роя хорошо знали, никто не спросил о нём и никто не удивился, почему Кваз один. Ни Аня, которой Рой писал любовное письмо, но так и не отправил, ни Пейн, ни Саша, которая отлучилась по делам. И здесь, в Кумарнике, Балабол тоже ничего не спросил.

Кваз механически шёл за Балаболом, который продолжал что-то радостно болтать. Помнится, в своё время Рой говорил, что это конёк Балабола – расслабляющая умиротворяющая болтовня, которая успокаивает всех кругом и заставляет относиться к нему с лёгкой снисходительностью. Однако Балабол очень умён. Умён и хитёр. И уж точно не делает глупых вещей. Или, точнее, не делает глупых вещей просто так. Он делает их намеренно – чтобы собеседник развеялся.

– Балабол, а Хмурый в стабе? – спросил Кваз.

– А? – отозвался тот. – Да, Хмурый в стабе.

Кваз развернулся и зашагал прямо к Хмурому.

Хмурый только хмыкнул, когда он вошёл без стука.

– Привет, – рассеянно поздоровался Кваз. – Ничего не хочешь сказать?

Огромный кваз посмотрел на него.

– Хочу, – хмыкнул Хмур. – Здравствуй.

– Не то, – вздохнул Кваз.

– Вы здорово помогли нам в последний раз.

– Не то, – снова выдохнул Кваз.

Хмурый молча щёлкнул электрическим чайником и сыпанул заварки в кружку.

– Гм… Даже теряюсь в догадках, что я должен сказать…

– Что ты знаешь о Рое? – спросил Кваз, и по мимике Хмурого понял, что попал в точку.

Хмурый молчал, изучая его. Как и он Хмурого.

– Я скажу, что он попросил помочь тебе в подобной ситуации, если ты появишься тут, – наконец ответил Хмурый. – Присмотреть за тобой.

Что-то начало проясняться. Саша пыталась поступить подобным же макаром. Хмурый залил кипятком заварку.

– Он что-нибудь говорил, или передавал? – спросил Кваз. – Снова его планы?

– Нет, – покачал головой Хмурый. – Только передал через Сашу, чтобы никто и ни при каких обстоятельствах не трогал его людей, ну и просил присмотреть за тобой, конечно же.

– Когда просил? – Кваз вцепился в эту новость.

Хмурый не торопясь разлил чай по чашкам.

– Когда вы всей командой были в «Сладком замке», – ответил он. – Вы вышли, а он задержался, чтобы переговорить с Сашей. Тогда и попросил. Она черкнула письмо и мне.

– Значит, знаешь, что Батя нас предал? – спросил Кваз.

– Угу, – кивнул Хмурый. – Предаёт всегда тот, от кого не ожидаешь. И про то, как Ярл спился, я тоже слышал. А Уайт, где он? Сбежал, или умер?

– Предал, – сказал Кваз. – Отрёкся, когда прижали муры, и своими руками бил Роя. А потом убежал – полуголым и без оружия. Даже без живца и фляги.

Хмурый помолчал, но было видно, что эти новости ему не понравились.

– Вот как значит, – сказал он. – Как и обещал Рою, я их не трону. А тебе посоветую сейчас не грузить себя, а напиться пару деньков, а потом поспать. Чаю попей, не зря же я его заварил.

Кваз взял чаю и, запрокинув голову, плеснул себе в пасть. Хмурый успокоился. Кваз подошёл к окну и увидел коробочки БРДМ. Да, основательно Хмурый закупился после той бойни на Лас-Вегасе. Интересно, а если уйти, он позволит это сделать, или попытается помешать?

Кваз рассеянно выплеснул остатки чая в окно. Снизу раздался вопль.

– У меня дежа вю. – хмыкнул Хмурый. – Примерно полгода назад так же поступил Рой. Выплеснул чай в это же окно. Вы прям два сапога пара.

Кваз рассеянно кивнул и вышел.

Кваз остановился около пяти коробочек БРДМ. В народе эти машины прозвали «Бардак». Покрытые лёгкой бронёй, движущиеся с неплохой скоростью, проходящие везде и снабженные пулеметами калибра четырнадцать с половиной, и семь шестьдесят два, для Улья эти машины была просто незаменимы. Целых пять штук. Да поди ещё с полным боекомплектом. Хмурый действительно хорошо затарился. Теперь он мог не бояться большинства заражённых.

Кваз заметил, как один из рейдеров наблюдает за ним. Пусть. У каждого свой подход. У Хмурого – договориться с тем, кто может дать какую-то выгоду, и действовать не силой или угрозами, а именно так – наблюдать, невзначай предостерегать. Кваз сам не заметил, как оказался в доме Роя. Анатомический подвал, который когда-то так его напугал, теперь уже не казался таким страшным.

Кваз сидел, тупо смотря в телевизор, а потом решил прогуляться до местного бара.

Подходя к бару, он услышал негромкий разговор. Он замер и не стал выходить из-за угла.

– Роя убили, – сказал незнакомый голос. – При Квазе не скажи. Тот предатель Батя сошёлся с мурами. По слухам, он повезёт им тело.

Кваз прислонился к стене спиной, и сполз по ней. Ноги отказывались идти.

Глава 76 БРДМ

Заражённые способны легко вскрыть легковой автомобиль.

Заметки Полковника.

Кваз просидел так около часа, затем встал и на ватных ногах пошёл домой. Сон не шёл. Через два часа он поймал себя на том, что бесцельно перебирает одни и те же вещи. В голове крутился только один вопрос – «Как?» Ощущения были такие, словно он пьянствовал – руки тряслись, ноги были ватными, сердце кололо, перед глазами всё плыло. Кваз, пошатываясь, поднялся и спустился в подвал. Оглядел замороженные туши и заспиртованные куски мяса.

«Неужели таким куском стал и Рой?» – подумал он.

Не в силах сдерживаться, он перешёл на крик, а потом в исступлении принялся громить лабораторию. Пальцы ломали ящики, ломали заспиртованные образцы, заставляли крошиться бетон на стенах. Кваз орал.

Через час он понял, что лежит на полу, глядя на осколок стекла. Оба кулака были в крови – кожа была содрана до мяса. Сделав это открытие, он равнодушно отметил про себя, что стоило бы перевязать руки и обработать. И тут же равнодушно подумал, что ему лень это делать.

Значит, всем было всё известно. Всё верно – когда кто-то гибнет, сердобольные люди оплачивают часть расходов или заботятся о некоторых родственниках. Кваз попытался встать, и понял, что правая нога порезана куском стекла и по ней течёт кровь. Боль была словно на втором плане. Кваз нашарил взглядом уцелевшую банку, в которой плавал глаз кусача и, взяв её, вдоволь напился мутной гадости, в которую превратился этиловый спирт. Отшвырнув мешающий глаз, Кваз опорожнил всю банку. В голове зашумело. Однако опьянение не шло. Сон не шёл. Кваз поднялся из разгромленного подвала, прошёл к бару, и достал бутылку виски. Налил стакан, затем достал дневник Роя и принялся читать. Выпил и продолжил чтение. Текст воспринимался удивительно легко. Кваз продолжил читать, попивая виски. Он читал медленно, вдумчиво, не торопясь, запивая всё огромными дозами алкоголя и не пьянея при этом.

К четырём утра он дочитал до того места, где был описан допрос Хмеля. Он словно вживую видел трусливое мнительное лицо мура, который хотел спастись, и взгляд-рентген Роя. Кваз продолжил читать то, чего не знал – координаты, клички, сплетни. Вспомнив, как брали Лас-Вегас, он сопоставил одно с другим, и понял, как Рой и остальные вычислили его примерные координаты.

К пяти утра сон не пришёл. Не пришло и облегчение. Кваз, уже ничего не стыдясь, плакал, размазывая слёзы по лицу. Но остановиться не мог. В пять он окончательно решил действовать. Погасил свет, собрал нехитрые вещи и двинулся к площадке, где видел БРДМ-ы.

У БРДМ шевельнулась фигура.

– Ты куда в такую рань? – спросил заспанный часовой.

Кваз смотрел на него и молчал. И Балабол, и Хмурый знали и молчали обо всём, что произошло, да и часовой здесь наверняка оказался не случайно.

– Скажи друг, Рой точно умер? – спросил Кваз.

Часовой отвёл взгляд, и этим выдал себя. Кваз тяжело вздохнул и застонал.

– Его опознал Батя, – сказал часовой, пряча глаза. – При нём был тотприметный револьвер РШ-12 и карабин КС-23 с набором аэрозольных пуль, ПМ, и скрытый бронежилет, мачете, а в сапоге – пенал со спеком.

Кваз снова застонал – это точно был Рой. Ни у кого другого не было такого оружия и спека, который так прятал только Рой.

– Извини, – виновато сказал часовой.

– Отдай мне один БРДМ. – сказал Кваз, глядя мокрыми глазами.

– Да ты чего, они же… – начал часовой.

Кваз молча сунул руку за пазуху и вынул красную жемчужину – ту, которую Рой достал из одноглазого элитника, и вложил в руку часовому. Тот потрясённо замолчал. Кваз достал чёрную жемчужину – ту, которую они вместе вынули с Роем из первого рубера. Часовой сглотнул.

– Это компенсирует неудобства, – сказал Кваз. – Бери, мне больше не нужно. Что сказать Хмурому придумаешь сам.

На миг ему показалось, что часовой сейчас обернётся оборотнем-Балаболом, но нет, этого не произошло – часовой тупо пялился на неожиданное богатство, а потом сделал знак рукой следовать за ним, и пошёл к одной из БРДМ.

– Бери вот эту, – сказал он. – Там полный боекомплект, плюс запасы патронов и топлива. Есть ноктовизоры и бинокли, сухпайки, спальные мешки, вода, насосы, чтобы перекачивать топливо. И тротил.

«Всего один грамм тринитротолуола выделяет тысячу термохимических калорий или четыре тысячи и сто восемьдесят четыре джоуля энергии, – вспомнились слова Роя. – Всего одного джоуля хватит, чтобы передвинуть брусочек весом в сто грамм на расстояние одно метра. А в одном грамме этого вещества больше четырёх тысяч джоулей».

Тротил. Любимая взрывчатка Роя. Кваз всхлипнул.

– Ключи там, – сказал часовой отворачиваясь.

Кваз забрался в БРДМ, и заведя её, поехал к выходу из стаба. Вот сейчас всё кончится – на КПП его просто не пропустят, и там же и остановят. Кваз поехал дальше и затормозил у КПП.

– Кто? Куда? – выскочили заспанные бойцы.

Кваз вылез и молча протянул последнюю жемчужину из рубера.

– Срочно надо, – сказал он.

– Ааа… – кивнули мужики, не выясняя подробностей, и открыли проезд.

Кваз газанул. Золото отворяет любые двери. Особенно в маленьких стабах. А полученного жемчуга Хмурому хватит, чтобы купить и новый «бардак», и снаряжение. Кваз не сомневался, что тот вытрясет своё из этих рейдеров. Но его это не волновало. Впереди у него была цель – примерно через тысячу километров, область, где могло быть то, что он искал. Если ехать по сто километров в день, то понадобиться всего десять дней, но он будет ехать быстрее и дольше. Пары дней будет достаточно.

Кваз газанул что есть мочи, и поехал, стремясь быстрее покинуть стаб. Умный Хмур наверняка повесил на все машины маячки, вот только Рой проговорился, что у такого маячка небольшой радиус действия – это он выяснил, когда гулял с Балаболом-Кирпичом. Поэтому следовало гнать, и гнать как можно быстрее, чтобы выйти из этого радиуса. И Кваз гнал, гнал, чтобы выехать из радиуса, гнал, чтобы избавиться от погони, гнал, чтобы сбежать от самого себя.

Он гнал три часа, пока усталость и сон не сморили его. Остановив БРДМ, он дал себе волю, и зарыдал, а потом упал и забылся сном.



Глава 77 Старый знакомый

Броня заражённых теряет свои свойства после их смерти.

Заметки Полковника.

Кваз очнулся только под вечер – усталость взяла своё. Во сне ему казалось, что вокруг «бардака» кто-то ходил, а в голове раз за разом проносилась мысль, что этого не может быть. Настроение было отвратным. То, что кто-то ходил вокруг БРДМ, только показалось. Кваз нашёл пакет суточного рациона и через силу съел, не разбирая вкуса. До темноты он гнал ещё несколько часов, давя колёсами привлечённых шумом мотора джамперов и бегунов. После того, как опустилась ночь, просто загнал «бардак» на островок какой-то мелкой речушки и лёг спать.

Проснувшись утром он всё никак не мог вспомнить, что хотел сделать, а после, плюнув на всё, поехал дольше. Пару раз попадались крупные кусачи, но получив пару выстрелов крупным калибром полегли мёртвыми. В полдень Кваз остановился, снова механически поел и долил топлива в бак, затем достал ящик с тротилом и принялся начинять свою жилетку. Тротил – хитрое вещество. Он не взорвётся, а от огня будет гореть как обычный парафин. Чтобы подорвать его, нужно будет приделать самодельный взрыватель, и тогда мгновенная смерть обеспечена и ему, и тем, кто подойдёт к взрывной волне слишком близко.

Кваз принял живца и, достав дневник, снова перечитал его. Теперь, чтобы встретится с мурами, ему нужна будет удача – в дневнике было сказано, что ещё через шестьсот километров будет область, где, как говорил Хмель, «что-то есть». Нужно будет найти это «что-то», или хотя бы повстречать кого-то из муров.

Кваз снова завёл БРДМ и гнал, пока не кончились силы, после чего снова лёг спать. Погони не было – то ли он сумел уйти от людей Хмурого, то ли тот просто решил не тратить на него время. Снова пришёл сон и снова временное забытьё.

Проснувшись опять, Кваз снова принялся гнать. Впереди показался человек. Мур? Кваз пригляделся – нет, не мур, это был рейдер Якорь. Тот самый Якорь, которого успели потрепать муры. Тот самый Якорь, которому Рой подарил кучу оружия около стаба Полис. Якорь, один из известных и уважаемых людей в Улье. Всегда помогал новичкам, нянчился с зелёными рейдерами, ходил в самые опасные рейды, проскакивая между мурами и внешниками, а иногда ходил с другими рейдерами. Бывалый и опытный рейдер. Не такая легенда, как Гробовщик и не такой известный рейдер, как тот же Ампер или Айвен, но человек уважаемый. Якорь, видя что «бардак» не стреляет, помахал рукой.

Кваз подкатил к нему «коробочку», и высунулся наружу.

– О, привет, – широко улыбнулся Якорь. – Подвезёшь?

Кваз прикинул – такой опытный напарник мог ему пригодиться.

– Залезай, но там, куда я еду, будет жарко, – предупредил он.

– А я жары не боюсь, – просто ответил Якорь, залезая внутрь. – Где горит?

– У муров. – буркнул Кваз.

– Это дело хорошее… – оживился Якорь. – Спалим их всех к чёртовой матери… Как, долго ещё ехать?

Кваз пожал плечами.

– Тут где-то их лёжка, – сказал он.

– План расскажешь? – спросил Якорь. – Я поучаствую. А какую мне долю дать, сам решишь… Кваз, слушай, откуда у тебя этот «бардак»? Откуда барахло? И вообще, чёрт возьми, где остальные? Где Рой, твою мать?!

И Кваз рассказал, с того самого момента, как на них вышел Гробовщик. Якорь слушал очень внимательно и не перебивал.

– Так ты тут один? – спросил он.

Кваз кивнул.

– Да, беда… – протянул Якорь. – Крысы крысами, а вот Роя потерять… Такой человек был… Дар какой у него никто не знал, гадали все… А я вот тебе скажу, какой дар у него был – думать у него дар был, вот какой.

Он немного помолчал.

– В любом случае, я с тобой, – сказал он. – За Роя отомстить будет не грех… Да и Батя этот мне не нравится… Я Рою не давал обещание его не убивать… Я его и убью. Долго умирать будет, сукин сын.

Кваз шмыгнул носом.

– Дай-ка я поведу сынок, – сказал Якорь.

– Так ты не знаешь, куда ехать… – рассеянно протянул Кваз.

– Так и ты не знаешь, – улыбнулся Якорь.

Кваз подумал и кивнул. Они поменялись местами и Кваз задремал. Снилась всякая чушь. Проснулся он, только когда Якорь потряс его за плечо:

– Эй, проснись, мне отлить надо.

Кваз проснулся, подстраховал Якоря, пока тот вылезал из «бардака» и справлял нужду. Якорь залез внутрь.

– Поведи ты, – попросил Якорь. – Я устал.

Кваз с готовностью занял его место, как вдруг почувствовал сильный удар по затылку и почувствовал, что теряет сознание. Сознание возвращалось медленно. Когда он пришёл в себя, то ничего не изменилось – «бардак» так же катил вперёд, Якорь управлял, а сам Кваз… Кваз оглядел себя и обнаружил, что на его руках наручники, а кроме них ещё и тонкий стальной тросик, как и на ногах.

– Долго же ты спал, – сказал Якорь. – Уже следующее утро.

– И куда мы едем? – спросил Кваз. – Обратно к Хмурому?

– Зачем? – удивлённо спросил Якорь. – Ты ведь к мурам ехал. К мурам и приедешь. Как раз сегодня им должны привезти труп Роя. Заодно и опознаешь. Лишним это не будет.

– Что за чёрт… – выругался Кваз. – Ты вообще кто?

– А вот это верный вопрос. – сказал Якорь. – Не хочу быть пафосным, но желание похвастаться у меня есть, а теперь и собеседник, который оценит… Рассказать ты всё равно никому не сможешь.

Он остановил «бардак», одел крупные дымчатые очки, приклеил подобие густой бороды, как у Жана Рено, сунул два куска резины под щёки и повернулся к Квазу.

– Чалый! – выкрикнул тот. – Ты мур Чалый! Это ты резал мои пальцы!

Кваз замер, поражённый внезапной догадкой.

– И Рой и Гробовщик говорили, что похоже кто-то хорошо прикрывает Чалого – он избегает всех засад стронгов… Понятно, как ты избегал их… Когда на тебя шли стронги – ты менял лицо и становился рейдером по имени Якорь, а когда шли внешники или муры – ты снова становился Чалым. Отсюда и легенды о том, как опытный рейдер Якорь каждый раз уходит от внешников и муров.

– Умница, – похвалил мур. – Для муров я Чалый, а для рейдеров – я рейдер Якорь. Да, я просто играл двух людей. Этой тайны не знает никто. Даже муры.

– Одного не пойму, – пошевелился Кваз. – Как ты ходил по стабам, даже если поддерживал легенду, что ты честный рейдер. Тебя бы раскусили ментаты на КПП.

– Всё гениальное просто, – пожал плечами Якорь-Чалый. – Я ходил только в те стабы, где сидели мои ментаты. Мой ментат никогда не выдаст, что я мур, и всегда скажет, что я честный рейдер.

– Твои ментаты?

– Ага, – ухмыльнулся мур. – Например Полис… За небольшую порцию жемчуга некий Бирон, про которого ты мог слышать, пристроил в стаб моего ментата. Местный ментат Смит давно стал заниматься более серьёзными делами и перестал торчать на проходной. В Полис я мог зайти легко, и когда хотел.

– Так это ты подставил Бирона, и его убил Гробовщик? – спросил Кваз, понимая всё больше.

– Нет, не я. – вздохнул Чалый. – Бирон сам виноват, и Гробовщик грохнул его из-за своих дурацких принципов чести. Но мне было только на руку – он умер и унёс мою тайну в могилу. А слабый ментат, который, кстати, не был муром, но слепо верил мне, которого стоило таких усилий пристроить, развил своё умение и сел на КПП. Хорошо ведь, когда человек тебе фанатично предан?

– А другие стабы? – снова спросил Кваз, проникшись интересом.

– А что другие? – пожал плечами Чалый. – Туда куда не мог зайти я, где не было своего ментата, шли такие отсосы как Шлам или Рыбак, которые даже не подозревали, что работают на муров. Они могли не кривя душой сказать ментату «Я не мур и не связан с ними», зайти в стаб и, например, купить оружие. Правда потом всё же Рыбак стал муром и пришлось отправить его на убой.

Чалый помолчал.

– А сколько покушений на Роя подстроил ты? – спросил Кваз, растягивая время. Он очень хотел поквитаться и за Роя, и за собственные пальцы.

– Все, – просто сказал Чалый. – Первой была пятёрка с неплохим вооружением. Рой завалил их, а оружие оставил себе… Но уже через час отдал его мне, считая меня раненым рейдером. Моё оружие снова вернулось ко мне. Я не смог убить Роя, но из всего можно извлечь пользу – после той битвы у него остался редкий и приметный револьвер РШ-12 и этот карабин КС-23. По ним стало легче его отслеживать, пока он ещё не был известен.

Кваз сделал ещё пометочку – действительно, как такое оружие не прячь, а о нём узнают – тот же ментат или охранники на КПП разболтают.

– Потом был этот осёл Шлам со своей жаждой мести – как же, он, бедненький, хотел ограбить Роя, а тот не дал этого сделать. И уже после, когда я узнал, что Рой понял, что за всем стою я, и ищет меня через проституток и торговцев, пришлось отправить этого Рыбака и компанию. До сих пор не пойму, что там у вас произошло – почему Хмель не смог ответить даже под пытками?

– А потом, сука, ты отправил Гробовщика, – процедил Кваз.

– Угу, – ничуть не обиделся Чалый. – Но и тут Рой выжил. Чёрт бы побрал этого Гробовщика с его принципами. Кстати, это я украл жемчуг из Полиса, но никто так и не понял, что это был я, а через третьих лиц мне удалось натравить Гробовщика на вас.

– Рой говорил, что ты очень умён… – задумчиво сказал Кваз. – Предполагал… Но… Сукин сын, я никогда не прощу тебе его смерти, ублюдок.

Чалый сделал удивлённый голос:

– А я тут при чём? Его убил Батя. Когда он предал вас, сразу стало понятно, с кем следует вести дела. И Батя попросил за это убийство жемчуг, вызвался сам.

– Сволочь, – Кваз тихо плакал.

– Можешь поверить – труп подлинный, – с гордостью сказал Чалый. – На нём всё моё оружие, которое попало к Рою, его бронежилет, одежда, мелкие вещички вроде пенала со спеком в одном сапоге и зубной щётки в футляре во втором… Батя, когда мы встретились, очень точно всё описал, что и как носил при себе Рой, какие имел привычки – сразу видно бывшего полковника. Ошибки быть не может. Теперь уже Рой не воскреснет. Вот только дневника не было…

Кваз молчал. Чалый пошарил рукой в вещах Кваза и вынул дневник Роя.

– А вот и дневник, – кивнул он сам себе. – А я голову сломал, где же эта книжечка.

Кваз молчал.

– Вижу, ты приуныл, – небрежно сказал мур. – Но я продолжу, не было случая похвастаться, знаешь ли. В Улей попадают толпы народу, и тупо хватают оружие, начинают палить направо и налево, качать дары, хвастаться… Хоть бы один сел и подумал… Однако есть и такие – тот же Рой. Он первым делом стал исследовать Улей, записывать данные по заражённым, препарировать трупы… Молодец. Тот же легендарный клокстоппер Карат, вызывает восхищение, но заметь – он не стал пытаться что-то изучить. Тот же Гробовщик вызывает трепет, но заметь – он пошёл убивать. Ещё одна легенда, Айвен, убил плохих парней и устроился на работу в стаб. Все эти люди достойны восхищения.

Кваз вспомнил, как комплексовал Рой оттого, что не умеет стрелять.

Чалый помолчал, смакуя мысль.

– Их кучи – этих легенд, которых можно почти боготворить, – продолжил он. – Ампер, Рина, Еврей, Никта… А были никому неизвестные люди которые занялись созиданием. Кто-то ушёл в Институт. Кто-то открыл стаб… И я стал изучать Улей, только не как твой приятель – с точки зрения зоологии и эволюции, а с точки зрения экономики. Так вот – первый необходимый для жизни продукт, на который не упадёт спрос – спораны. Без живчика никто не выживет. Второй – оружие и развлечения. Поэтому первые по влиянию и богатству – торговцы и проститутки, вторые – стронги, которые снимают оружие с трупов внешников, после – трейсеры, охотящиеся за потрохами, а уже потом идёт всякая шушера типа рейдеров и спекулянтов.

Чалый сделал паузу.

– Так вот, самые богатые в Улье – это муры. Внешники снабжают их любым оружием в обмен на человеческие органы, даже самым редким и дорогим. Спораны и прочие потроха они могут добыть сами или отобрать у своих жертв. Развлечение – им проще насиловать в перезагрузившемся кластере, чем оплачивать услуги проститутки. Ты не представляешь, какие суммы льются через их руки. Так вот, я объединил эту тупую шушеру и стал получать ценную и жизненно необходимую вещь в любом количестве – оружие. Осталось только его сбыть. Немного актёрского мастерства, и я стал не только муром Чалым, но и рейдером Якорем. Немного хитрости, и я смог входить в стабы… Так я смог неограниченно получать спораны, горошины и жемчуг, просто сбывая лишнее оружие рейдерам.

Чалый снова помолчал.

– Выдавая себя за две личности, я смог уходить от всех – муров, стронгов, внешников. И получать прибыль стало легче – куча дураков и неглупых мужиков согласятся пойти с таким рейдером, как Якорь… Вот только те, кто встретил меня вне стаба и без свидетелей, попадут на стол к внешникам, им вырежут глаза, почки, печень и разделают на части. С остальными можно понянчиться. А позже я придумал гладиаторские бои – чтобы выжимать у муров всё… Полагаю, я даже стал богаче Била Гейтса и всяких Рокфеллеров. Никто и не догадывался – я взял простые, серые имена – Якорь, Чалый… Оставалось только наводнить стабы своими людьми, ментатами, и я стал бы царём и богом Улья…

Чалый хмыкнул.

– Но пришёл ещё один, который не побежал совершать подвиги, не спешил стать героем, а решил сесть и подумать. Этот Рой почти сразу после того, как попал в Улей, разгромил мой притон, перестрелял кучу зрителей и сбежал, взорвав гараж. А потом убил всех киллеров, и даже смог понять, что за всем этим стою я – некто Чалый. Лучше бы он стал известным и прославленным героем – было бы меньше хлопот… Неприятности всегда устраивают такие вдумчивые и аккуратные люди. Подобных вообще замечают только когда они становятся, например, богатыми. Но и тогда, все говорят, что им просто повезло.

– А теперь вернёмся к тому, что тебя ждёт, – спокойно продолжил Чалый. – Как все одиночки, которые попали ко мне, ты будешь разделан вместе со своим дружком. Внешники хорошо заплатят за ваши потроха. Этот «бардак» и всё остальное достанутся мне. Да, кстати – ни один мур не должен узнать, что я и Якорь – одна личность. Поэтому я вколю тебе в шею лидокаин и ещё кучу всякой дряни, чтобы у тебя отнялся язык. Резать не буду – так внешники больше заплатят.

Кваз стиснул зубы и зарычал, пытаясь избавиться от оков. Рой был прав – Чалый оказался гением преступного мира.

Глава 78 Крещение

В Улье очень много повторяющихся даров.

Заметки Полковника.

– Приехали, – Чалый выпихнул Кваза наружу. – И не надейся, что тебя найдут по маячку – как только я сел, включил электронную глушилку у себя в рюкзаке.

Кваз захотел выматериться, но не получилось – язык и челюсти вообще не двигались. Ещё один шанс избежать западни и отомстить оказался уничтожен. Тем не менее, он огляделся – Чалый остановил машину в каком-то подземном ангаре, полном техники. С потолка светил слабый свет. И ещё – кругом стояли увешанные оружием люди. Много людей.

– Тю… – сплюнул один. – Чалый, у тебя что, дар какой-то – ну, там, рог изобилия? Говорил, что придёшь через часик, а соврал – приехал на «бардаке», да ещё и с тушей для разделки.

– Может и дар, – пожал плечами Чалый. – Этот седой Иуда не объявлялся?

– Через час должен, – доложил один. – Как и договаривались – с трупом.

– Присмотрите за ним, чтобы не чудил, – распорядился Чалый.

– Чалый, ну чего ты, как целка, условия ставишь? Нам что, в первый раз петухов и вертухаев принимать? – обиделся один.

– Ага, петух петуху глаз не выклюет, – мрачно кивнул Чалый, и толпа дружно заржала, а упомянутый «петух» пошёл багрянцем от ярости.

– «Бардак» не потрошите, – приказал Чалый. – Я сам буду разбирать. А этого… В камеру.

Кваза радостно поволокли, забросили в камеру и заперли дверь. Кваз огляделся – маленькая комната с массивной дверью и засовом снаружи. Кроме засова прилагался гаражный замок и цепь. Оковы на руках и ногах висели по-прежнему. Кваз начал яростно извиваться, но всё чего добился – это рухнул на пол. В мучениях прошёл почти час. Выдохшись, он устало растянулся на полу. Чалый не первый раз связывал живой товар, и с квазами дело тоже имел. Всё шло к одному концу. Предательство Бати, пьянство Ярла, дезертирство Уайта и смерть Роя, и теперь смерть Кваза.

Чалый был действительно очень умён – ни одно оружие, ни один дар, ни одна броня не спасут от холодной логики, и расчёта.

В дверь поскребли.

– Пссс… – раздался шёпот. Голос был не знаком.

Кваз поднял глаза, и увидел мура, смотрящего сквозь окошко. Мур был смутно знаком, но выглядел паршиво – без одной руки, без части пальцев на другой, лишённый одного глаза и в разорванном рубище. Кваз не сразу узнал его – это был Хмель. Мур, который пришёл с Рыбаком, и единственный, кого Рой отпустил живым. Мур, который рассказал всё что знал о Чалом и всем остальном.

– Живой, – шепнул мур. – Я сейчас отворю дверь. Не шуми.

Кваз замер. Это ещё что такое?

Мур замер, затем его лицо побледнело и по нему покатились капли пота. Щёлкнул, открываясь, замок. Кваз вспомнил – Рой упоминал в своём дневнике, что у Хмеля дар – короткий телекинетический щуп, позволяющий открывать замки. И вот сейчас этим даром Хмель отпер замок. Хмель отпер дверь и вошёл внутрь. В глазах у Кваза читался немой вопрос.

– Он резал меня, когда я не смог убить Роя, – грустно сказал тот. – И резал ещё сильнее, когда понял, что я ничего не могу сказать, как ни старался.

Дар Бати «Цензор» работал безупречно. Хмель глотнул из фляги, восстанавливая баланс в организме. Используя дар, отпер наручники у Кваза.

– Рой пощадил меня, – сказал Хмель. – Даже не пытал. То, что я делаю – мой ответ для него.

Хмель стал снимать трос. Кваз пошевелил руками, ногами, а затем сел.

– Вот, – Хмель протянул ему сложенный бумажный лист. – Я знал, что кто-то из вас появится, и готовил это.

Кваз развернул лист – это был план базы, какие-то схемы, записи. Это была просто неслыханная удача.

– Ты знаешь, у кого ещё один такой лист, – грустно сказал Хмель. – Ещё один ответ для Роя.

Кваз молча смотрел на него. Как вообще этот человек стал муром? Он же вообще рафинированный интеллигент. Шантажом, подставой со стороны Чалого? Впрочем, значения это не имело. Хмель молча сел на пол и выдохнул:

– Я выполнил свою часть, – сказал он. – С того момента, как появился седой. Дальше решай, что будешь делать сам. Можешь убить меня.

Кваз не мог сказать «Спасибо», и вместо этого просто похлопал Хмеля по плечу, а после вышел, заперев дверь в камеру на засов. Хмель остался сидеть на полу, глядя перед собой безучастным взглядом.

Кваз достал план и внимательно осмотрел его. Ну что, Чалый, поиграем? Не ты один умеешь делать сюрпризы. Рой поступил умно, очень умно, когда сохранил Хмелю жизнь и отпустил его. Кого подразумевал Хмель, говоря «седой»? Батю?

Кваз знал, что торопиться надо медленно – сейчас не то время, когда можно ломиться сломя голову. Следовало тщательно изучить план, а потом решать что делать. Прав был Чалый, когда говорил, что думать – это тоже дар. Хотя точнее – склад ума. Именно склад ума, который позволяет просчитывать что-то наперёд, взвешивать, оценивать, выбирать и приходить к оптимальному решению. Думать умеют все, тут Чалый неправ, просто кто-то делает это несколько иначе, чем другие – стиль мышления ведь у всех отличается. Кваз пожалел, что у него нет таких талантов, как у хотя бы Хмурого – у того явно был талант просчитывать наперёд, выгадывая. Про Батю можно было вообще не говорить.

Кваз вспомнил, как был защищён Лас-Вегас, и что Рой говорил о первой арене около Кумарника. Чалый явно не станет делать одну ошибку дважды – в Лас-Вегасе он защитил и гаражи, и почти все тайные подступы. Следовательно, здесь будет так же, значит, в гараж соваться смысла нет – там наверняка охрана. И все подступы к Лас-Вегасу тоже наверняка перекрыты, и в секретках на подступах сидят снайперы. Хорошей идеей было бы отравить пищу в столовой – там наверняка охраны нет. Кваз так и поступил, двинувшись туда самым безопасным путём. Столовая и правда была пуста. И пищи там тоже не было. Только полуфабрикаты в холодильниках. Такой план оказался нерабочим… Кваз прихватил оттуда пару тесаков. Что ещё можно сделать – выпустить людей из камер? Так камеры пусты, только в одной сидит Хмель. Где-то есть склад мертвечины – муры воровали не только живых людей, но и трупы, но туда соваться смысла нет.

Кваз задумался. Сегодня должен появиться Батя, причём вместе с телом Роя. Где его могут встретить муры? Уж точно не в своих секретных помещениях, не будут они настолько доверять предателю. Скорее всего, там, где его можно будет легко убить, и откуда его не надо будет тащить долгой дорогой на склад мертвечины. Хотя нет, убивать сразу не будут – сначала будут очень долго пытать, чтобы тот рассказал, где жемчуг. Кваз прикинул, что встречать его будут в гараже – не пешком же он придёт. Значит, от гаража и следует начинать слежку.

Сверяясь с картой, Кваз двинулся в сторону ангара, куда его привёз Чалый. Он уже издалека услышал смех и улюлюканье. Кто это веселится раньше времени? Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Подкравшись к арке, Кваз сел на корточки и, чуть высунув голову из-за стены, осторожно выглянул наружу.

Он опоздал. Встреча шла уже полным ходом – с краю ангара, на пятачке свободном от других машин стоял УАЗ-«буханка». Седой Батя был тут же, выгружая какой-то длинный продолговатый свёрток. Муры собрались вокруг. Кваз почувствовал, что ему очень не хватает автомата с несколькими сменными магазинами или как минимум осколочной гранаты. Сейчас бы завалить всю эту кодлу, стреляя пока не закончатся магазины.

Чалый повелительно отдавал приказы. Батя вскрыл брезент. Показалась до боли знакомое лицо. Аккуратно он вытащил всё тело. Это был Рой, со следами рваной раны в области сердца.

– Фью! – присвистнул Чалый. – Бывалый охотник на заражённых был убит заражённым.

– Я же говорил – везло ему, – сказал один из муров рядом.

Чалый не ответил, внимательно разглядывая труп и его оружие, а потом резко вскинул пистолет и прострелил трупу голову. Труп не шелохнулся.

– Так надёжней, – сказал Чалый. – Теперь точно не восстанет.

– За кидалу меня держишь? – ехидно спросил Батя.

– Да, за него и держу, – кивнул Чалый. – Ты получишь плату, если докажешь, что ты один из нас.

– Тебе ещё нужны доказательства? – Батя стал злиться.

– Да, – кивнул Чалый. – Приведите.

Двое муров вытолкнули вперёд скованных наручниками Ярла и Уайта. От одного до сих пор несло водкой, а второй был с разбитым в кровь лицом, но в ярости.

– Для начала убей этих двоих, – кивнул Чалый.

Толпа радостно оскалилась.

– Сука! – выкрикнул Уайт. – Предатель!

– Ты сказал для начала. – Батя повернулся к Чалому. – Что ты потребуешь потом? Жрать их потроха? Разделывать?

Чалый довольно улыбнулся.

– Нет, – сказал он, торжественно ухмыляясь. – У нас в гостях сейчас есть некий Кваз, и тебе предстоит рассказать ему всё, что ты сделал, а потом убить и его.

Батя помолчал и кивнул.

– Я согласен, – сказал он.

– Нет, – нахмурился Чалый. – Мы поступим по-другому. Его сейчас приведут сюда, и он посмотрит на всё сам. И на труп своего дружка, и на то, как ты будешь убивать бывших друзей. На всё посмотрит.

– Валяй, – сказал Батя, снимая с плеча тяжёлый автомат. – Я тебя повеселю и завалю их всех голыми руками. Пока ведут того страшилу, отомкни чёрненького.

– Наш человек, – понимающе кивнул Чалый, и двое муров сняли с Ярла наручники, а ещё двое двинулись к выходу – за Квазом.

Ярл, ни теряя ни секунды, бросился на Батю, прыгнув как пантера.

Глава 79 Дар Роя

Заражённые не болеют болезнями.

Заметки Полковника.

Батя профессионально развернулся на стопах и пропустил его мимо себя – элемент, который есть и в японском айкидо, и в самбо и в других видах боевых искусств. Ярл ответил неожиданно – двумя руками и одной ногой опёрся о пол, а второй ногой ударил назад, попав Бате в бедро. Муры разразились восхищёнными криками. Ярл продолжил движение вперёд головой, плавно переводя его в кувырок, а Батя припал на одно колено и, не в силах избежать падения, выполнил кувырок назад. Оба вскочили мгновенно, как мячики. Толпа вокруг начала бесноваться, упиваясь азартом. Однако Квазу было не до этого – в его сторону сейчас шли двое муров.

Батя и Ярл снова пошли на сближение. Ярл вскинул ногу и нанёс прямой удар вперёд. Батя поймал его за стопу, заставляя балансировать на одной ноге. Ярл снова поступил нестандартно – не став вырывать ноги из захвата, он мгновенно повернулся на одной ноге, поставил руки на землю и, оторвав ногу от пола, ударил ей назад. Получилось идеально – двумя руками он стоял на полу, третьей точкой опоры служила ступня, которую Батя держал на весу, поэтому удар получился мощным и пришёлся Бате в живот. Тот отпустил ногу и отшатнулся. Муры кругом засвистели и заулюлюкали.

Этот способ защиты был явно не европейским, Ярл наверняка использовал какой-то азиатский стиль боя. Ярл снова ушёл в кувырок и, вскочив, ринулся на Батю, ударяя кулаком. Батя сделал мгновенное микродвижение, повернувшись на ногах качнул плечом, пропустил удар Ярла мимо себя, схватил того за плечо, плавно и мощно повернулся вокруг оси на тридцать градусов и широко шагнул вперёд, вкладывая мощь в движение тела. Это было вольное исполнение ирими наге – одного из мгновенно убивающих приёмов японского айкидо, причём мастерское исполнение.

Морихей Уисиба вложил в каждый приём толику смерти, а поскольку не был Голиафом, вложил в них законы физики. Суть ирими наге заключалась в том, что не нужно было быть силачом, чтобы повалить человека – нужно просто сместиться с линии удара и, использовав инерцию, заставить ось человека отклониться от вертикали хотя бы на пару градусов. Тогда получался наклон, и человек приобретал неустойчивое поражение. Оставалось только широко шагнуть вперёд, помогая ему и дальше заваливаться назад, подставляя своё бедро и колено, и продолжив рывок за плечо или воротник, закончить убийство. У физически слабых людей противник падал спиной назад через выставленную и согнутую ногу, ломая об неё спину, и втыкаясь головой в пол или землю. Сильные могли направить его падение вперёд, отшвырнув на пару метров, кроме переломанного позвоночника добавив переломы рук и рёбер. У мастеров выше второго дана он мог не падать вообще – выведение из равновесия и рывок просто разрывали жертве позвоночник и ломали шею – всё зависело от уровня мастера, которому оставалось только отшвырнуть живой труп. Впрочем, никаких рывков – всё делалось плавно, одним стремительным движением. Именно поэтому в айкидо никогда не было соревнований.

Батя выполнил ирими наге даже не как ученик, а как мастер, отшвырнув Ярла на все четыре метра. Казалось бы, смерть неминуема, но и Ярл повёл себя как профессионал – оторвав ногу от пола, успел чуть повернуться боком и перевёл смертельное падение в боковое сальто вполоборота с поддержкой – ведь Батя держал его плечо. Единственный способ спастись – именно его и используют айкидисты, чтобы спасти тело от переломов. Принцип один – хочешь избежать перелома, сделай подобное сальто, не хочешь – законы анатомии и физики переломают тебя.

Чудом избежав смерти, Ярл упал профессионально, боком, сгруппировавшись, гася удар хлопком по полу и специальным ударом согнутой ногой, и не давая телу остановиться, стал выполнять кувырок, откатываясь и гася инерцию. Исход боя стал ясен – Батя выиграет. Непонятно, почему он сдерживал такие смертельные навыки. И в этот момент Чалый решил смухлевать и, отомкнув наручники Уайта, вытолкнул того Бате в спину. Уайт ринулся вперёд. Умениями Ярла он не обладал.

Батя мгновенно развернулся, повернулся вокруг оси, давая удару пройти мимо, как ртуть протёк Уайту за спину, бережно взял за руку и, используя инерцию, начал разворачивать того как юлу. Затем, оказавшись перед ним, ударил ладонью в лицо и чуть изогнув тело, бросил того через бедро. Ещё одна техника из айкидо – коши наге, несколько вольного исполнения. Такое падение должно было превратить того в кисель, вот только Батя зачем-то подстраховал, сделав бросок более щадящим. Полковник был опасным человеком – спецназ, или элитный телохранитель, не меньше.

Кваз уже давно понял, что ему не спрятаться, и отчаянно ждал, когда двое муров поравняются с ним. Он не обладал навыками Бати, но имел огромную физическую силу. Двое муров поравнялись с ним. Кваз выскочил, ударяя одного пальцами в лицо, а у второго вырывая магазин «Калашникова». Муры не успели ничего понять. И тут случилось довольно предсказуемое событие – Батя с его холодной логикой и жуткими боевыми навыками показался слишком опасным Чалому. Чалый выхватил пистолет и выстрелил тому несколько раз в спину.

Кваз между тем сорвал с пояса мура пистолет, а его самого оттолкнул. Мур не упал, он отшагнул назад и рефлекторно нажал на спуск «Калашникова», у которого Кваз снял магазин. Патрона в автомате не было, поэтому он сухо щёлкал. Не теряя времени, Кваз вскинул трофейный пистолет, и выстрелил тому в лоб. Мур стал заваливаться, не успев понять, что мёртв. Чалый посмотрел на него диким взглядом и перевёл на него пистолет. По наитию Кваз схватил за шкирку второго мура, всё ещё держащегося за глаза и, рывком притянув к себе, поставил перед собой. Вовремя – пули Чалого попали в спину живому щиту, не причинив Квазу вреда. Кваз видел, как остальные вскидывают оружие, целясь в него – ещё секунда, и он превратиться в фарш под крупными калибрами муров. Чалый что-то кричал в рацию, вызывая подкрепление. Коридор позади Кваза уже сотрясался от топота десятков ног, он был окружён со всех сторон – спереди муры и предатели, сзади – снова муры, наверняка в бронежилетах и даже со щитами.

Муры спустили крючки. Труп перед Квазом задёргался от бесчисленного количества пуль. Десяток пуль прошли навылет и, бессильно ударившись о телекинетический щит Кваза, упали на пол. Недаром Рой заставлял его постоянно принимать горошины. Дар стал очень и очень сильным. И в этот момент в ангаре за спиной муров появился ещё один человек. Вскинув автомат, он начал стрелять очередями. Муры получили очередь в затылки, спины, ноги и повалились как подкошенные, оглашая воздух криками. Их атака захлебнулась.

Внезапно всё смолкло. Автомат сухо щёлкал, но выстрелов не было. Кваз смотрел, и не мог поверить глазам – это был Рой, исхудавший, усталый, но живой. Кваз нажал на спуск, и его автомат тоже защёлкал.

Он увидел, как один из муров напрягся, сложив ладони в замок, и всё понял – Косач, правая рука Чалого, мур, который может сделать неуязвимым даже небольшой отряд, мур имевший особый дар – блокировать любое огнестрельное оружие – порох просто не загорается.

Чалый медленно обернулся, посмотрел на труп Роя, лежащий на полу, затем на живого Роя, и присвистнул.

– И как же тебя убить? – спросил он. – Кол осиновый в грудь забить что ли? Я до последнего момента ожидал чего-то подобного и, как видно, не зря.

– Чалый? – спросил Рой. – Или может лучше звать тебя Якорь?

Глаза мура округлились.

– Браво, – сказал он. – Ты умнее, чем я думал, но всё равно умрёшь. Пока Косач блокирует тебе выстрелы, мы убьём тебя голыми руками.

Живых муров было ещё много – одетых в бронежилеты, слегка оцарапанных пулей, спрятавшихся за транспортом, и сейчас все они, недобро глядя, вынимали ножи, кастеты, перехватывали винтовки и автоматы на манер дубинок и медленно поворачивались к Рою.

– Кваз заметил сходство ещё когда в последний раз видел тебя в Полисе. Так и сказал, что где-то видел Якоря, только не помнит, где.

Муры медленно двинулись в сторону Роя.

– Вот же щенок. Следовало его убить, а не тащить в этот поганый стаб. – сплюнул Чалый.

– Так это ты отрезал ему пальцы? – Рой вдруг стал очень заинтересованным. – Или твои приятели?

– Да, я, – ответил Чалый. – И отрежу их снова, и ему и тебе. Берите его живым парни.

Рой ничуть не испугался. Вместо этого он кинул лежащему на полу Бате пистолет и скомандовал:

– Кваз, Батя, жмите на курки, и цельтесь в них. Не давайте Косому возможности отключить дар.

Чалый что-то заподозрил.

– Ты всё это время пытался узнать мой дар, – сказал Рой. – Пока есть время поговорить, я похвастаюсь. Я покажу тебе его. Это не телекинез, не навык следопытства, не управление чужим сознанием и даже не контроль над заражёнными. Я покажу тебе фокус, от которого в страхе бежали топтуны, трюк, от которого испуганно отступали кусачи, секрет, от которого, опасаясь, пятились руберы.

Кваз, щёлкая спусковым крючком, пережив шок и радость от вида живого Роя, на что и надеялся в тайне, не понял, зачем тот беседует. Пафос и позёрство не его черты. Он скорее сначала убьёт противника, а потом поговорит. А потом вдруг внезапно понял – Рой тянет время. Хочет, чтобы у Косого кончились силы использовать дар. А ещё зачем-то хочет, чтобы муры подошли поближе.

Рой вытащил мачете и медленно двинулся в сторону муров, ведя им по стене. Рой заговорил:

– У меня нет крёстных – Небо и Земля стали моими крёстными.

– У меня нет очага – вечные скитания станут моим очагом.

– У меня нет силы – честность станет моей силой.

– У меня нет средств к существованию – понимание Улья станет моим средством к существованию.

– У меня нет волшебной силы – Дар Улья – станет моей волшебной силой.

– У меня нет ни жизни, ни смерти – вечность для меня и жизнь и смерть.

– У меня нет тела – смелость станет моим телом.

– У меня нет глаз – вспышка молнии – глаза мои.

– У меня нет ушей – пять чувств – уши мои.

– У меня нет конечностей – мгновенное движение – конечности мои.

– У меня нет закона – самосохранение станет моим законом.

– У меня нет стратегии – свобода убивать и щадить – вот моя стратегия.

– У меня нет замыслов – случай – мой замысел.

– У меня нет тайн – праведное учение будет моей тайной.

– У меня нет принципов – анализ и логика – вот мой принцип.

– У меня нет тактики – пустота и наполненность – вот моя тактика.

– У меня нет талантов – быстрота разума – вот мой талант.

– У меня нет оружия – доброжелательность и правота – моё оружие.

– У меня нет крепостей – невозмутимый дух – моя крепость.

– У меня нет меча – секрет, который я храню – вот мой меч.

Дочитав мантру, Рой бросился навстречу мурам. Муры подошли почти вплотную, а Чалый смотрел почти с ужасом. Батя и Кваз продолжали жать спусковые крючки. И тут Кваз понял ужас Чалого – царапина на стене имела разную глубину – начиналась она на извёстке тонким волоском, и заканчивалась глубокой щелью, там, где Рой закончил читать мантру. Рой, умеющий контролировать силу дара, просто отмерял нужное количество, не спеша ведя беседу и читая свою молитву.

– Он Точильщик! – заорал кто-то.

Рой взмахнул мачете, и ближайший мур в тяжёлом бронежилете развалился на две части – лезвие мачете разрезало его без всякого сопротивления. В глазах у муров появился смертельный ужас, умом они уже понимали, что им не спастись. Рой махнул ещё раз, и сразу две головы и одна рука отлетели и упали на пол. Муры бросились бежать, а он ринулся следом, словно японский бог смерти, догоняя и убивая мгновенно, одним лёгким движением. Это действительно был страшный дар, который мог напугать любого зараженного и обратить того в бегство. Вот почему Рой не боялся заражённых, гуляя по пустым кластерам в одиночку. И раненого элитника он убил своей жуткой техникой – сближаясь, просто отсёк одну лапу, которой тот пытался его достать, а потом, зайдя за спину, вторую и, вынырнув уже спереди, прострелил пустую глазницу и здоровый глаз.

Рой двигался в сторону Косого и Чалого. Для муров в любом случае это была смерть – если Косой отменит свой дар, то Кваз с Батей перестреляют муров из огнестрела. Не отменит – их зарежет Рой.

Муры ломанулись к выходу, затаптывая друг друга. Чалый бежал впереди. Косач, наплевав на дар, бросился бежать… и тут же упал, получив в затылок пулю от Бати, а вслед за этим Кваз понял, что автомат в его руках начал стрелять. Без раздумий он направил ствол на муров, расстреливая их, а потом перевёл ствол на Чалого. Тот продолжил бежать, как ни в чём не бывало. Он поравнялся с Квазом, тот ударил его, и почувствовал, как рука проходит сквозь него, а Чалый продолжает бежать дальше.

«Чалый… – писал Рой слова Хмеля. – Он всё придумал и устроил… Он самый богатый и самый умный… Самый сильный… Никто не знает, какой у него дар, но по слухам этот дар даёт ему временное бессмертие или неуязвимость. Поэтому никто так и не сумел убить его».

Хмель не соврал. Это был и дар Чалого – фантомность, или, точнее, бесплотность. Именно этот дар и делал его неуязвимым для пуль, ножей, когтей, огня и всего остального.

А в коридоре уже грохотали ботинки… Сейчас подоспеет подкрепление и просто перестреляет их всех. Рой даже не успеет добежать со своим мачете. Он бросился в сторону, когда бойцы в бронежилетах и с бронещитами ворвались внутрь. И в этот момент заработал крупнокалиберный пулемёт на «бардаке», на котором Кваз приехал сюда. Калибр четырнадцать с половиной пробивал щиты, бронежилеты, разрывал тела, отбрасывал их.

Всё смолкло. Осталась только гора трупов. Кваз отшвырнул оружие и, подбежав к Рою, просто сжал того. Из «бардака» послышалась возня.

– Не стреляйте, я свой! – раздался знакомый голос, и наружу вылез Хмурый.

– А ты здесь откуда? – удивился Рой. – Ты должен был только утром получить письмо и двинуться сюда.

– Потом объясню, – отозвался Хмурый.

– Взрывчатка! – рявкнул лежащий Батя. – Он мог успеть включить обратный отчёт!

Кваз понял всё мгновенно – на плане Хмеля был помечен один зал и записан код деактивации. Развернувшись, он помчался что есть мочи, спеша к заветному помещению.

Глава 80 Раскрытые планы

Элитник – последняя форма заражённого.

Заметки Полковника.

Кваз бежал что есть сил, бежал, сбивая дыхание, в боку кололо. Он ввалился в заветное помещение и буквально рухнул на пол. И тут же поднялся. Замер. В кресле сидел Ярл, с точно такой же бумагой, как у него и, похоже, уже давно ввёл код.

– Откуда у тебя это? – спросил Кваз.

– Батя дал, – скупо улыбнулся Ярл. – Когда делал последний бросок, сунул незаметно в карман. Свободной рукой. И подстраховал, чтобы падать было мягче. А потом я рванул под шумок.

– Что-то это мне всё напоминает… – задумчиво пробормотал Кваз. – А мы здесь одни?

– Нет, – ответил Ярл. – Должны были подойти группы от Кумарника и Райского уголка, и пробиваться через пару слабых мест. Может, и начали, пока муры были заняты нами. А сейчас я для полного счастья открою пару заблокированных дверей.

– Что-то мне это сильно напоминает… – пробормотал Кваз и зашагал обратно.

Он завернул в сторону камеры Хмеля. Камера была открыта, и из неё слышался голос.

– Ты хорошо поработал, – сказал Рой. – Хотя ты мур, не хочется тебя убивать. Вижу, ты уже и так получил своё от Чалого.

Тот что-то тихо заговорил в ответ.

– Я могу сделать тебя другим человеком, – сказал Рой. – Я просто вколю тебе сильную дозу пентобарбитала, и уже через пятнадцать минут ты почувствуешь спокойствие, сонливость, а потом и частичную потерю памяти. Эффект продлится околошести часов. И сразу же вколю фенобарбитал – он подействует не сразу, но у него очень большой период действия. Ты забудешь, кто ты, чем занимался и всё остальное. Когда тебя спросят, не мур ли ты, ты не сможешь ответить, и тебя не тронут.

– Да… – тихо прошептал Хмель. – Я хочу этого. Сделай это Рой, сделай.

Рой вышел. Кваз стоял, ожидая его.

– Ты жив, слава богу! – воскликнул Рой.

Вместо ответа Кваз ударил его в живот. Рой согнулся.

– Ты просто урод! – тихо сказал он. – Ты хоть представляешь, что я пережил?! Я думал, что ты умер! Ты хоть немного думал своей головой?

Рой молчал, давая ему выговориться.

– Прости, – он просто обнял его. – Мы должны были изначально сделать всё вместе, но кое-что… Блин, какая теперь уже разница… Обещаю, очень скоро я извинюсь ещё раз, за всё сразу. Тебе понравится.

Кваз не ответил. Оба двинулись к выходу в ангар. Там их уже ждал чем-то озадаченный Ярл, Батя, снявший бронежилет и ощупывающий спину, и куча других рейдеров, просто толпа. Среди них Кваз заметил Балабола и Сашу.

– Плохие новости Рой, – сказал Ярл. – Я смог отключить систему самоуничтожения, но Чалый вызвал подкрепление – внешников.

– Они нападут с воздуха? – спросил Рой.

– Нет, – покачал головой тот. – Тут же столько мяса. Зачем пропадать добру? Они приедут на куче техники, пальнут кумулятивными снарядами и будут расстреливать всех живых. А потом просто заберут наши трупы, трупы муров, и уйдут. Могу сказать, они уже пришли. Там была куча криков, а потом всё затихло – похоже, убили муров снаружи. Мы следующие.

Рой замер, помолчав. Затем сказал:

– Тут где-то должен был быть перископ.

Он подошёл к одной из стен, нашарил искомое и выглянул наружу.

– Всё в порядке, – сказал он. – Можем выходить.

Первым в глаза бросился десяток «Шишиг» и «бардаков», а вторым – куча трупов кругом. Внешники валялись тут же, с сорванными масками, следами ножевых ранений, следами от пуль, лицами, обращёнными к небу, лицами, лежащими на земле, лёжа ровно или скрючившись, и на одном из трупов как ни в чём не бывало, словно дома на диване, сидел Гробовщик. Трость лежала тут же, на трупе, а сам Гробовщик, вытянув ноги, неторопливо читал какую-то книгу.

Все молча замерли. Гробовщик, этот бог смерти, каким-то образом убил всех внешников, посланных по их душу, но не получил даже царапины. Гробовщик, не отрываясь от книги, приветственно помахал рукой.

– Он всё-таки пришёл, – выдохнул кто-то.

– Рой, может, скажешь теперь, зачем тебе были нужны эти предатели? – спросил кто-то.

Гробовщик заинтересованно оторвал взгляд от книги.

– Пожалуй, стоит, – кивнул Рой. – Начнём с того, что это не предатели. Когда мы впервые встретились с Гробовщиком, у меня возник план, как покончить с Чалым и остальными одним махом. Я должен был уйти со своей командой в Райский уголок, там разругаться с Батей и выгнать его вон. После этого он бы ушёл, а следом Ярл, который бы притворялся алкашом, и на Батю, как на обиженного человека, должны были выйти муры и предложить убить меня. Батя одобрил этот план, Яр тоже, но всё пошло наперекосяк.

Рой сделал паузу.

– Уже в стабе Батя сказал, что поступит по-другому. Он запечатал мне и Ярлу возможность рассказывать об этом плане, и сказал, что сыграет предателя сам. И надо сказать, сыграл очень убедительно, разыграв в баре предателя-подонка. Хоть я и знал, что это актёрский талант, но даже мне стало нехорошо. Хуже всего было то, что я уже при всём желании не мог рассказать об этом Квазу и Уайту. Поэтому пришлось импровизировать.

Кваз посмотрел на Батю, который ухмылялся с разбитым лицом.

– Ярл пошёл в «Дырявую шину» играть опустившегося пьяницу. Скажу сразу – Аня ни о чём не знала, как и все остальные… А мне пришлось срочно корректировать план. Батя, конечно, пожертвовал собой – мне бы простили подобное поведение, а ему нет. Ему бы в открытую плевали в лицо после такого предательства. Я был в шоке от такого самопожертвования, он был готов пожертвовать своей репутацией и уважением, стать изгоем, стать просто презираемым человеком. Его даже не пугало то, что план мог провалиться, и никто ничего бы не узнал.

Уайт смотрел на Батю, и лицо его выражало бурю эмоций – раскаяние, жалость, восхищение.

– Так или иначе, помнишь Кваз, я сказал, что иду к Еврею – скоро он должен будет сменить курс?

Кваз кивнул, снова пребывая в состоянии шока.

– Я не соврал – я должен был уговорить его сменить курс каравана. По первоначальному плану я бы пошёл туда, откуда всё началось – в кластер, где я появился. Там бы я нашёл своего клона, скорее всего уже мёртвым, и туда бы заехал с караваном Еврей. Я и Кваз укрылись бы в его трейлерах, а Еврей привёз бы Бате в условленное место мой «труп», чтобы тот смог предъявить его мурам.

Кваз снова вспомнил, как они уходили из Райского уголка, и Рой говорил, что ему нужно будет вернуться в кластер, с которого всё началось – там будет вещь, которая решит все проблемы. Он не врал.

– Но после того как мы поменялись с Батей ролями, Ярл стал придерживаться задумки пропивая имущество и спиваясь, а мне только и оставалось, что идти за своей копией. Мы ушли с Уайтом и Квазом, ночью с Уайтом у нас был разговор. Я очень боялся, что муры узнают через своих шпионов, где мы, и заранее отдал Уайту приказ – если я не смогу ничего сделать, он должен будет отречься от меня, предать при свидетелях и даже избить. Актёр из него был хуже, чем из Бати, и он до последнего не соглашался, но я убедил его – это был единственный способ. Видя мою беспомощность, муры не убили бы меня на месте, и его с Квазом тоже. Только бы поглумились. Так и случилось. И снова всё пошло наперекосяк – кисляк, твари, перезагрузка. Я принял спек и успел вынести Кваза, Уайт успел выбежать из зоны перезагрузки. После этого я, пребывая в состоянии опьянения, пошёл искать муров. С моим даром я мог себе это позволить – чтобы убить их мне не нужно было даже мачете, хватило бы стальной линейки. Я завалил их, и тут оказалось, что они разделились. Я прихватил оружие и поспешил на пояски Уайта – тот вообще был с пустыми руками.

Рой сделал паузу и напился из фляги.

– Я успел передать ему оружие и флягу, снова побежал уже на поиски Кваза, но был пьян настолько, что заблудился и не нашёл его.

Теперь Кваз понял, почему всё так получилось.

– Мы разминулись, но на такой случай я оставил в стабах указания – чтобы помогли Квазу или Уайту, если они там окажутся. Время поджимало, и я пошёл за своим «трупом». Надо сказать, что я успел, и даже нашёл клона уже мёртвым – топтун порвал. После этого я дождался Еврея и его каравана, сел в трейлер, а труп упаковал в ящик и узнал новую проблему – та часть муров, которую я не убил, схватила Уайта. После этого мы встретились с Батей, который уже вовсю общался с мурами на правах предателя, и узнал, где будет общее сборище. После этого шло основное действие – Батя ехал к мурам с «моим» телом, я ехал с Евреем до одного места, а Еврей передавал письмо по своим каналам. Письмо сразу попадало к Ярлу, за которым пристально следили люди Чалого.

Все напряглись, стараясь ухватить суть.

– Вот только следили напрасно, – ухмыльнулся Рой. – Он ведь пил в «Дырявой шине», у Ани. А Аня не только хозяйка автомастерской, но ещё и девочка Саши. А Саша видит и слышит всё, что видят и слышат её девочки. Поэтому, когда Яр получил записку, Саша сразу узнала обо всём, и сразу узнал Кумарник и никто даже не догадался. Точка нападения и много интересного были увидены и отправлены стараниями Бати – на этой базе у нас был свой человек, мур, который работал на нас. При удобном случае, чтобы отомстить, он передал план здания и ещё кучу всего Бате. Эти сведения он собирал давно, веря, что однажды я или кто-то другой придёт за Чалым.

Кваз снова посмотрел на Батю и Уайта уже другими глазами.

– А потом было проще. Яр «случайно» оказался в окрестностях базы, я – в потайном отделении «буханки». Так я, Батя и Яр оказались тут. И снова случился нежданчик – тут же оказались Уайт и Кваз. Бате пришлось импровизировать. При драке с Яром он сунул ему полученную от мура бумагу, а потом вмешался я, чтобы Ярл смог деактивировать систему самоуничтожения. Это всё.

Рейдеры в шоке переглядывались. Раздались скупые аплодисменты. Все обернулись – Гробовщик скупо хлопнул в ладони несколько раз и широко улыбнулся.

– Браво, Рой, – сказал он. – При нашей первой встрече было интересно послушать этот план. А ещё интересней было смотреть, как он претворяется в жизнь. У тебя получилось меня удивить.

– Спасибо, Гроб, – кивнул Рой. – Просто замечательно, что ты завалил этих внешников. Без тебя пришлось бы жарко.

– Хех, – хмыкнул Гробовщик. – Не благодари. Считай, что всё началось с того, что тот кваз твой друг. Так что там с Чалым?

– Секунду, – кивнул Рой. – Хмур, а ты как тут оказался? Ты должен был быть в Кумарнике, сообщение получил бы позже, и явиться с пацанами, а не один.

Грузный кваз Хмурый повёл плечами:

– Обижаешь, – сказал он. – Я твоего пацана караулил. Сам ведь поверил, что ты умер, и присмотреть за ним решил, думал, что тот удерёт. Как чуял. Так вот, я как понял, что это случится, залез в одну из своих БРДМ, набил её всяким добром и сам спрятался в отсеке. А караульному приказал, что если пацан попытается угнать «бардак», и уговорить его не получится, просто отдать тот «бардак», в котором прячусь я. У меня и рация была. Я всё это время был рядом с ним.

Гробовщик снова скупо похлопал в ладоши.

– Молодец, – скупо улыбнулся Рой. – Даже я не догадался.

– А то, – ухмыльнулся Хмур. – Ни поесть нормально, ни помочиться, и всё время лёжа, поджав ноги. Ужас просто. Знаешь, у меня с собой такой чёрный ящик был – там вся запись разговора о том, как Чалый оказался Якорем.

– Неси-ка послушать, – сказал Гробовщик.

Хмурый вернулся с «чёрным ящиком» и включил воспроизведение.

– Умён, сукин сын, – задумчиво произнёс Гробовщик. – Будет интересно его поймать.

Хмурый хлопнул Роя по плечу.

– Ты не думай лишнего, как приехали на эту базу, меня так скрючило, что я разогнуться не смог. А потом пришёл твой Батя, и остальные, и ты, Кваз, я боялся очередью зацепить. Зато потом как я всех положил? Я вообще не в курсе твоих планов был. За меня Балабол остался, он и повёл всех сюда.

– Ты всё сделал правильно, – хлопнул его по плечу Рой.

Рой и остальные собрались вместе.

– Ну что, сынки, не ждали? – ухмыльнулся Батя.

– Батя, прости, – на него смотрел Уайт. – Я поверил, и ушёл почти первым.

Батя хмыкнул:

– Если бы ты поверил, и остался со мной, а не с Роем, я бы очень расстроился.

Уайт повернулся к Квазу:

– Извини друг, я до сих пор себя крысой чувствую, – помялся он. – Самое тупое оправдание – Рой попросил. И что, что он попросил? Попросил-то он, а сделал я.

Кваз молча съездил ему по лицу.

– Лучше?

– Лучше! – улыбнулся Уайт. – Рой, я только одно не понял. Где портсигар?

– А он здесь, мальчик, – раздалось сзади.

Уайт резко обернулся.

Позади стоял Гробовщик. Медленно он сунул руку за пазуху, и вытащил заветный портсигар.

– Ты забыл, что я был в курсе плана, – сказал он. – И что в нашу первую очередь Рой беседовал со мной, а потом позвал полковника. Всё это время портсигар был у меня. Рой, возвращаю, как и договаривались.

– О'кей, – сказал Рой. – Чем будешь брать оплату за этот заказ?

– Не стоит, – Гробовщик поморщился. – Вопрос принципа. Этот Чалый обманул и меня. Я хоть и знаю теперь, но заказ Карбида тоже считаю не выполненным. Забудь. Заплатишь, когда захочешь, чтобы я убил кого-нибудь для тебя.

Рой пожал плечами.

– Да, и ещё, – продолжил Гробовщик. – Поскольку теперь известно точно, что кражу из Полиса сделал этот Чалый зайдите поговорить с Карбидом и расскажите ему, что знаете.

– Хорошо, – согласился Рой. – Кваз, я говорил, что извинюсь ещё раз? Я держу слово.

– Эй, мужики, тут у муров пленника нашли, – крикнул кто-то. – Контуженый совсем, даже своего прошлого не помнит. Никто его раньше не видел?

Кваз оглянулся.

Помогая идти, двое рейдеров вели под руки третьего. Тот выглядел паршиво – без одной руки, без части пальцев на другой, лишённый одного глаза и в разорванном рубище.

– Чё, никто не знает? Ладно, в стабе подлечим.

Глава 81 Белый жемчуг для Кваза

Никто не знает, что такое Улей.

Заметки Полковника.

Кресло в резиденции Карбида, кваза с огромными руками, который мог копировать даже тридцатый калибр, было необычайно удобным. Сам Карбид сидел здесь же, и здесь же был самый проверенный ментат стаба Смит.

– Вот как, значит, – прокомментировал Карбид, прослушав историю и запись из «чёрного ящика». – Ну и крысой же был этот Бирон, знал бы, сам бы его завалил. Уже мёртв, а сколько дряни всплывает от его имени.

Рой и его люди промолчали.

– Ладно… – протянул Карбид. – Теперь, когда Гробовщик знает, кого искать, это только вопрос времени, когда умрёт Чалый. Гробовщик хороший солдат, но не следователь и не детектив…

Карбид помолчал.

И в этот момент в комнату забежал ребёнок – девочка около десяти лет. Карбид непроизвольно вздрогнул.

– Дядя, а можно я с приставкой поиграю? – с детской непосредственностью спросила девочка.

Карбид улыбнулся, что выглядело несколько жутко, и твёрдо сказал:

– Сначала уроки.

Девочка надула губы и убежала.

– Ладно, давайте закончим, – сказал Карбид уже более весело.

– Погоди, Карбид, – остановил его Рой.

– Что такое?

– Я хочу купить у тебя белый жемчуг, – сказал Рой.

Карбид замер.

– Рой, ты хоть понимаешь его цену?

– Да, – ответил Рой. – Я заплачу чёрным, красным, бронетехникой.

Карбид тяжело вздохнул.

– Рой, у меня нет белого жемчуга.

– Карбид, я же сказал, что заплачу, – повторил он. – Все знают, что Карат принёс четыре жемчужины. Одну ты отдал ему, одну – ребёнку. Остались две! Карбид, мне нужна только одна.

Смит захотел вмешаться, но Карбид жестом остановил его.

– У тебя что, есть ребёнок? – спросил он.

– Можно и так сказать, – ответил Рой.

Карбид посмотрел на Смита. Тот кивнул.

– Понятно, – вздохнул Карбид. – Сколько у него есть времени, и где он?

Рой показал пальцем на Кваза. Кваз выпучил глаза. Карбид разразился подобием смеха.

– Жемчуг для кваза… – сказал он отсмеявшись. – Похвально, Рой, но мне нечего тебе дать.

Рой молча смотрел.

– Ладно, я тебе скажу, – хмыкнув, сказал Карбид. – Когда Гроб нашёл тебя в первый раз, он ведь сказал, что в Полисе украли жемчуг? Так вот, это и были те две белые жемчужины. Чалый и украл. Теперь я понял, как – активировал дар своей бестелесности и прошёл сначала через стены, потом через сейф, и так же вынес.

Рой подавленно молчал.

– Рой, Рой… – продолжил Карбид. – Мой сын умер из-за того, что не успел вовремя принять жемчуг. Он был ещё ребёнком, и как я ни старался сберечь его, на какие диеты ни сажал, он набрал пороговую массу. Шестнадцать-восемнадцать килограмм – масса, когда человек превращается в заражённого… Бирон, сволочь, и здесь нагадил, всего пара часов была потеряна из-за его гнусности… Вторую жемчужину приняла девочка, которую ты уже видел – дочь Рэма и Валькирии, которые погибли, добывая этот жемчуг… Я не родственник, но с тех пор девочку воспитываю я… Неужели ты думаешь, что будь у меня сейчас жемчуг, я бы зажал его?

Рой потерянно кивнул и молча вышел. Вслед за ним вышли и остальные.

– Ты это имел в виду, когда говорил, что извинишься ещё раз? – спросил Кваз.

Рой молча кивнул.

– Да не переживай ты так, – похлопал его по плечу Кваз. – Не получилось, так не получилось.

Роя, однако, это не ободрило. Группа молча зашла в бар. Рой сел рядом со стойкой и просто показал на бутылку коньяка. Расплатился, налил и выпил из пузатого фужера. Выпил. Налил ещё раз. Выпил.

Кваз сел рядом.

– Знаешь, Рой, – сказал он. – Кого-то мне напоминают слова Чалого про то, что есть те, кто решил сесть и подумать, а есть те, кто взял винтовку и пошёл геройствовать.

Рой молчал.

– И твои слова, о том, что следует исследовать, упорядочить, взвесить. Его слова о том, что такого человека заметят, только если он как минимум разбогатеет, да и тогда все скажут, что ему повезло. И твои слова о том, как тебе хотелось разбить морду тем, кто говорил, что тебе просто везёт.

Рой помрачнел.

– Так вот, Рой, – продолжил Кваз. – Есть те, кто взял автомат и побежал, спеша стать героем, а есть те, кто решил сесть и подумать. А ещё есть те, кто готов убивать других людей, чтобы стать богаче, резать их, чтобы добыть денег. А есть те, кто готов отдать все ценности своему другу.

Рой пьяно улыбнулся:

– Спасибо, друг, но сегодня я напьюсь.

Кваз хмыкнул и ушёл. Кто-то опустился рядом.

– Эй, привет, – раздался знакомый голос, и кто-то толкнул его в плечо.

Рой обернулся и увидал симпатичную блондинку в хаки.

– Рина…

– Надо же, узнал, – хмыкнула та. – Хорошие ампулы, спасибо, кстати. А чего такой грустный?

Рой сфокусировал взгляд.

– Да вот… Хотел жемчуга достать… Белого… Квазу… Договариваться стал, и… Нету… – пьяно пожаловался он. – Столько сил, столько попыток…

Рина странно посмотрела на него, и рявкнула:

– Что ж ты сразу не сказал?

Рой поперхнулся. Рина заботливо постучала его по спине.

– Ты чего? – не понял Рой.

– Да так. Пошутить захотелось, – хихикнула та.

– Ну у тебя и шутки… – Рой сделал ещё глоток.

– Погоди пьянствовать, у меня для тебя хорошие новости, – весело подмигнула Рина. – Тебе понравится. Ты же хочешь заново сделать Кваза человеком?

– А у тебя что, есть белый жемчуг? – оторвался от стакана Рой.

– Нет, – отрезала Рина. – Да погоди ты, сначала дослушай!

Рой весь обратился в слух.

– Тебе можно доверять, я тебе расскажу. Не представляешь, как я хочу помочь Квазу, – Рина, не церемонясь, взяла его стакан и отхлебнула. – Так вот, есть такой знахарь Лазарь, тоже легенда, но не такая известная, как тот же Гробовщик, или скажем Айвен. Он тоже старожил, и не скрывает двух даров – иллюзии и дар знахаря. Причём жемчуг и горошины он жрал не меньше, чем Гробовщик… В общем, силён как Гробовщик, только не как убийца…

– И у него есть белый жемчуг? – перебил Рой.

– Да ты можешь дать договорить? – взорвалась Рина, а потом снова отхлебнула. – Я раньше другой была. Милой, доброй, ласковой, нежной… И не смотри на меня так!

Рой хмыкнул, хотя очень хотелось заржать в голос, но сдержался. Рина стрельнула глазами, но тоже сдержалась.

– Так вот, примерно в это же время я познакомилась с Ампером. А потом случилась очень сильная проблема – я уснула, а во мне проснулась ещё одна личность, которая хотела убить и его и ещё кое-кого. Холодная, расчётливая, жестокая… Не буду говорить, откуда она во мне взялась… В общем, Ампер тогда меня усыпил и привёз к этому Лазарю. Тот взял оплату и сделал перепрошивку. Удалил одну личность. Получилось, только мелкие части старой личности тоже остались, а характер ты можешь видеть сейчас.

Рой смотрел на Рину, быстро трезвея.

– Знаешь, а ты и правда очень милая, и добрая, и нежная… – сказал он.

Рина покраснела и отвернулась.

– Спасибо. Но если будешь продолжать – стукну. Я уже говорила с Лазарем, и он сказал, что хотя не видел пациента, но, скорее всего, выполнить сможет.

– Рина, ты просто чудо, – улыбнулся Рой. – Как найти этого Лазаря?

Кваз и компания попивали пиво в том же баре, когда к ним подбежал Рой. Рой сиял.

– Так, мужики гуляем, бухаем, но завтра чтобы все были трезвые!

– А чё случилось-то? – подозрительно спросил Кваз.

– Ты Рину видел? – спросил Рой.

– Нет.

– А я видел. Сейчас. И знаешь, мой друг, она рассказала способ сделать тебя человеком снова. Есть один знахарь, по количеству проглоченного жемчуга которого можно звать великим знахарем. Он и сможет это сделать.

Оживились все – Уайт прямо засиял, Ярл скупо улыбнулся, Батя улыбнулся широко, и спросил:

– Доверять ей можно?

– Можно.

– Так чего мы сидим?

Кваз растерянно смотрел на них. Не только растеряно, но даже напугано.

– Эй, парни, вы чего? Зачем? За что?

– Не ссы. – похлопал его по спине Рой.

– А если не получится?!

– Хотя бы попробуем. А не получится, будем дальше искать того, кто продаст белый жемчуг, – отрезал Рой.

– Да вы чего? – Кваз самым натуральным образом запаниковал. – Я не хочу!

На него уставились сразу четыре пары глаз.

– Это ещё почему? – спросил Рой, внимательно глядя на него.

– Это… дорого.

– Друзья дороже, чем жемчуг.

– Я же расплатиться потом не смогу!

– И не надо.

– Если… Если… если я стану человеком, я уже не буду таким огромным и сильным… И буду тебе не нужен, и ты найдёшь другого кваза…

От хохота в четыре глотки крыша едва не слетела.

– Уж поверь, если мне нужен будет кваз, я сам наемся чёрного жемчуга и стану им, – сказал Рой, утирая скупые слёзы смеха. – Не переживай, ну станешь снова ниже ростом… Сколько там у тебя было – метр семьдесят, семьдесят пять? Мышцы будут не такие как сейчас… Значит будешь стрелком номер один.

Кваз насуплено молчал.

– Рой, ты представляешь, сколько людей мной как минимум недовольны? И тут я верну своё лицо, и они меня узнают.

– А, не переживай, я с ними договорюсь.

Батя весомо кивнул.

– И моё преступление, из-за которого я стал квазом…

– Простят. За жемчуг многое простят.

Кваз всё ещё молчал, насупившись.

– Не хочу, – сказал он, наконец. – Я боюсь. И вообще я привык.

Четверо людей снова переглянулись. И тут сзади на плечо Квазу легла рука.

– Я тут краем уха услышала, что кто-то не хочет лечиться? – раздался вкрадчивый голос.

Кваз вздрогнул, обернулся:

– Рина!

Рина посмотрела на него как аборигены на Джеймса Кука, и схватила под локоть.

– Пойдём-ка поговорим, – решительно сказала она и потащила его за собой.

– Какая женщина… – произнёс Батя, глядя ей вслед.

Остальные ухмыльнулись.

– Знаешь, Уайт, я так и не понял, как ты выжил, когда убегал от муров без оружия, – сказал Ярл. – Кваз же говорил, там заражённые рычать стали.

– А… – Уайт махнул рукой. – Помнишь, как мы пугали заражённых? Включали рык рубера на записи – и они убегали. А у меня дар пародиста, если не забыл. Не было никаких заражённых – это я рычал. Все поверили – и заражённые, и муры.

– Понятно, – кивнул Ярл.

Через пятьдесят минут вернулся поникший и шмыгающий носом Кваз.

– Ну что, решился? – спросил Ампер.

– Угу, – шмыгнул носом Кваз.

Глава 82 Лазарь

Никто не знает, откуда возник Улей.

Заметки Полковника.

– Чего так переживаешь? – простодушно улыбнулся Рой. – Вернёшь лицо, девок заведёшь. Вон как у тебя с Изабель…

– Ничего у меня с ней не было, – насупившись, ответил Кваз.

– Как же… а…

– Да я ей заплатил просто. Для репутации, – буркнул он. – Столько, что у неё оргазм случился. И причём не один раз.

Рой сидел с каменным лицом, а потом не сдержался и заржал.

– А ты, однако, можешь сделать девушке приятно… Какой однако нетрадиционный способ… Ночь, полная стонов счастья… – Рой не мог остановить рвущийся наружу смех. – Как посмотрит на деньги, так ей снова хорошо становится…

– Приехали, – произнёс Батя и остановил БРДМ.

В метре от «бардака» виднелся забор, за которым был добротный бревенчатый дом.

– Всё, как и говорила Рина. – сказал Рой. – И пейзаж, и дом, возникший из ниоткуда.

Из-за ворот поднялся огромный рубер.

– Фу-фу-фу. – произнёс монстр. – Чую, русским духом пахнет!

Уайт непроизвольно схватился за автомат с патронами калибра двенадцать и семь, а Ярл уже целился в рубера.

Из-за забора донёсся звонкий заливистый смех, а потом весёлый голос произнёс:

– А теперь попрошу добрых молодцев съездить во чисто поле. А Иван-царевич и Серый волк пусть заходят.

Рубер растворился утренним туманом, показывая, что это просто безобидная иллюзия. Батя иронично хмыкнул, пряча улыбку, и развернул «бардак». Рой сцапал Кваза, пока тот не дал дёру, и потащил того внутрь.

Лазарь и правда оказался молодым и улыбчивым мужиком, вот только казалось, что он гораздо старше. А может он и был стариком, который до сих пор выглядел молодым парнем, или просто прикрывал старческие морщины иллюзией.

– Хорошая шуточка вышла, – ухмыльнулся Лазарь.

Кваз опасливо глядел на него.

– Я прям уже и не Лазарь, а Айболит какой-то, – хмыкнул Лазарь, и мгновенно распрямившись, оказался рядом.

Кваз вздрогнул, а Лазарь смотрел на него, не отводя взгляда, словно сканируя.

– И я ещё сомневался, – покривился он. – Могу. Легко, это не мозг перепрошивать.

– Чего просишь? – спросил Рой. – Ты уже знаешь, поди, что я имею. Чего просишь?

– Пять чёрных жемчужин, – залихватски посмотрел тот. – А шестую добавишь, так я не только человеком сделаю, но и красоты добавлю.

Он посмотрел и хитро подмигнул.

Почему-то этот человек напоминал Рою Кощея Бессмертного. Могучего, мудрого, но равнодушного ко всему, кроме злата. А ещё почувствовал, что лучше бы пообщался с Гробовщиком. Рой, не глядя, высыпал ему в ладонь весь жемчуг, какой был.

Лазарь расхохотался:

– Нет, ты не Иван-Царевич, ты Иван-дурак.

Лазарь отсчитал обратно остальные, оставив себе только шесть жемчужин.

– Через сутки приходи, – велел он. – Я слово сдержу, раз сказал, сделаю. Сам не бойся – не обижу твоего кваза, и вообще, помни, что доктор – существо бесполое.

Рой попрощался с поникшим Квазом, и пошёл прочь, в поле, куда уехали Батя и бойцы. Оставлять Кваза не хотелось, но Лазарь бы его не тронул. Старожилы держат слово, тот же Гробовщик, например. Но было неспокойно. Батя уже поставил крупную пятиместную палатку, а рядом не просто палатку – шатёр. Рой ради интереса заглянул внутрь и обомлел. Пол, выстланный туристическими ковриками, складной столик, складные стулья, подвесная лампа прямо над столом, небольшой умывальник недалеко от входа, ветрогенератор и солнечная батарея, надувной матрас с парой одеял… Может что-то ещё, но Рой этого не заметил.

– Это куда такие хоромы? – только и спросил он.

– Это теперь твой штаб, – краями губ улыбнулся Батя. – Ты же у нас командир.

Рой посмотрел на него как баран на новые ворота.

– Батя, ты чего? – спросил он. – Это что такое? Если уж поставил, так давайте все сюда заезжать.

Батя положил ему руку на плечо и улыбнулся уже открыто:

– Так надо. Просто доверься мне, Рой.

Рой пожал плечами и приготовился к ночному караулу. Через двенадцать часов ждать Лазаря стало невмочь, даже сон не помогал – Рой спал урывками. Ещё через шесть часов он места себе не находил, а ещё через шесть бегом бежал к избушке Лазаря.

– Мы в дозор сходим, – только и сказал Батя, прежде чем Рой убежал.

Лазарь уже ждал его, сидя на крыльце и щёлкая семечки. Рядом сидела фигура, такая знакомая, и одновременно незнакомая. После того, как тот стал квазом, его рост увеличился всего до метра девяносто. Да и в плечах он не сильно раздался. А сейчас всё произошло в точности наоборот.

Будучи человеком, Кваз был среднего роста, около метра семидесяти пяти, с весом под шестьдесят пять или семьдесят килограмм. Худой, без горы мускул, а в плечах даже Рой был шире. Школьник предвыпускных классов.

Вот только Кваз прятал лицо. Лицо и руки. По самые глаза был натянут капюшон толстовки и так же высоко поднят воротник. Руки были скрыты рукавами и перчатками. Вдобавок безразмерная толстовка, которая стала ещё больше, мешала оценить пропорции тела. Рой узнал его только по жестам – так же сутулится, смотрит искоса, пряча взгляд, нервно вертит головой.

– Забирай, – махнул рукой Лазарь. – Я даже вернул волосы.

Рой молча подошёл к Квазу.

– Дай только поспать свое…му, гм… волку, часа три.

Рой кивнул.

– Это правда я, Рой, – чуть слышно сказал Кваз. – Хочешь, расскажу, как мы встретились?

– Спасибо, Лазарь, – сказал Рой.

Тот равнодушно кивнул.

За воротами Рой спросил:

– Хочешь, я тебя понесу?

Кваз только помотал головой.

– Ну ладно… – протянул Рой и пошёл вперёд, а Кваз шёл рядом, всё порываясь что-то сказать, но не решался, иногда коротко болтал, вспоминая бывшие дни, но тут же замолкал.

– Ляг поспи, – указал ему Рой на матрас в шатре и отдал должное мудрости Бати. – Я побуду рядом.

Он молча сел на раскладной стул и уснул прямо за столом. Когда очнулся, Кваз ещё спал, укрывшись с головой. Рой достал бумагу и принялся писать. Сколько он откладывал письмо Ане? Один раз его даже порвал мур. Рой начал писать, и непроизвольно задумался.

Раньше он старательно избегал мыслей о прошлом Кваза, просто из уважения к другу. Старался не лезть в его секрет и не пытался раскрыть его, а тут куча мыслей лавиной полились на его голову.

Он никогда не видел Кваза без одежды. Никогда не видел даже по пояс раздетым. Хоть у квазов с этим проблемы, но они были слишком хорошо знакомы. Кваз всегда надевал кучу мешковатой одежды, чтобы скрыть фигуру. Он был очень эмоционален. Он никогда не говорил о себе.

Мысли лились и лились, насильно подсказывая ответ.

С чего он вообще взял, что невысокий рост, неширокие плечи и хрупкое телосложение бывает только у детей и подростков?

Рой шумно выдохнул.

«Рой, – сказал кваз, двигаясь ему навстречу. – Ты можешь сделать меня человеком»?

С чего бы тогда Квазу говорить такие глупости? Сзади зашевелился Кваз.

«Сын вернулся из школы и разбирает ранец» – подумал Рой и хмыкнул.

Кваз поймал его взгляд.

«Что»?

«Да так, ностальгия» – ответил Рой.

Эта странная фраза вдруг жутко напугала Кваза.

Он ведь испугался тогда простой фразы. Испугался до чёртиков. Что могло его так напугать? Фраза о ностальгии?

«Однажды я напал на новичка. Напал и ограбил. Отделал, и забрал, всё, что тот имел, и послушал его проклятия».

Как-то это очень знакомо звучит. Очень на что-то похоже. Прям дежа вю. Что-то напоминает…

«Ну, жив он. Я его нашёл. Только он сделать ничего не смог. Да и не проклятия его дар, я точно узнал… У него другой дар».

«А шестую добавишь, так я не только человеком сделаю, но и красоты добавлю, – ухмыльнулся Лазарь. – …помни, что доктор – существо бесполое».

«Так надо. Просто доверься мне, Рой».

Да и просто – Кваз столько беседовал с Риной, как хороший знакомый, а потом столько точил лясы с Сашей… Одна только фраза «Ты найдёшь себе другого кваза», чего только стоила! Да и Гробовщик…

Рой почувствовал, как сердце застучало как набат. В голове зашумело, по вискам скатились капли пота от внезапной догадки.

Сзади кто-то поворочался и встал.

– Всё пишешь? – раздался знакомый, хотя ещё и тихий голос.

– Угу, – промычал Рой.

– Аньке? Давно пора.

Рой медленно поднялся и развернулся, уже понимая, кого он увидит.

Рядом стояла девушка. Красавица. Точёная фигура, без лишней худобы и жира, приятное красивое лицо, как у фотомодели, светлые волосы, собранные в две косички и чёлка на лбу. Но одета была не как фотомодель. Камуфляжные штаны с щитками на коленях, зашнурованные берцы, толстовка с капюшоном – одежда Кваза.

– Настя, – только и сказал Рой, и почувствовал, как голова закружилась ещё сильнее, не в силах переварить событие.

Настя покраснела и, потупившись, глядя в пол, кивнула.

– Вот я и нашёл тебя, – сказал Рой, держась за стол.

Настя покраснела и, не поднимая глаз, сказала:

– Рой, мне правда очень стыдно.

Рой промолчал, а Настя стиснула пальцы и продолжила:

– Рой, ну пожалуйста, ну миленький, ну прости. Я была такой дурой.

Рой пощупал сердце – а вдруг остановится? Голова вон как гудит. Настя как-то сжалась и притихла. Рой медленно, тяжёлыми шагами подошёл вплотную. Настя снова сжалась и втянула голову в плечи, но не отошла.

Рой порывисто обнял её и сжал:

– Да я давно простил.

Настя пискнула и уткнулась ему лицом в шею, обняв руками.

– Я пистолет потеряла… – шмыгнула она носом. – И другие вещи… Долг…

– Будем считать, что я их тебе подарил, – блаженно улыбаясь, ответил Рой. В голове всё ещё шумело. – А долг… долг уплачен полностью.

Стоять стало тяжело, и он опустился на пол. Настя обняла одну руку, повиснув на ней, всё ещё краснея. Листок с недописанным письмом упал на пол. Рой схватил его и скомкал.

– А я всё думал, почему не могу его дописать, – улыбнулся он. – Оказывается, я ждал тебя. Ты не поверишь, сколько я думал о тебе в первые дни.

Настя захихикала, придвинулась к его уху и прошептала:

– Сделай со мной всё, что было в Сашиных журналах.

Рой почувствовал, что краснеет, а потом – что заваливается на бок. Потрясений на сегодня было слишком много.

Эпилог

Батя, сидя за столом, задумчиво закончил последнюю страницу своих заметок.

– Что, Батя, – подошёл Ярл. – Пишешь руководство по шпионажу с живыми примерами?

– Да нет, – улыбнулся седой полковник. – Скорее мемуары. Таких у меня ещё не было.

В дверь постучали, и вошёл Гробовщик.

– Здорово, Полковник Батя, – кивнул он.

– Привет, Гроб, – кивнул Батя.

– Закончил? – спросил Гробовщик. – Давай копию.

Батя протянул ему небольшой томик.

– Ну вот, будет интересно прочесть всё, что говорил Рой, – удовлетворённо кивнул Гробовщик. – Люблю почитать на досуге. Зажгу сегодня камин, налью глинтвейна и сяду почитать. Выходной же.

– Заходи сыграть в шахматы, – кивнул Батя. – Думаю, что одну партию с тобой захочет сыграть и Рой.

Гробовщик неопределённо хмыкнул и вышел.

Даниил Куликов Пчелиный Рой. Вторая партия

Глава первая Не дающийся секрет

Рой задумчиво сидел за письменным столом, и перечитывал записи в дневнике.

Ползун обыкновенный, царство — животные, подцарство — многоклеточные, тип — хордовые, подтип черепные или позвоночные, класс — млекопитающие, отряд — хищные, семейство — человекообразные, род — мутированные.

Ниже шли эскизы сделанные им самим, и сделанные фотографии. Кратенькое описание существа, его уловки, привычный способ жизни и прочее. В общем, полезная биологическая сводка.

Пустыш прямоходящий, обыкновенный, царство — животные, подцарство — многоклеточные, тип — хордовые, подтип черепные или позвоночные, класс — млекопитающие, отряд — хищные, семейство — человекообразные, род — мутированные.

Джампер обыкновенный, царство — животные, подцарство — многоклеточные, тип — хордовые, подтип черепные или позвоночные, класс — млекопитающие, отряд — хищные, семейство — человекообразные, род — мутированные.

Бегун обыкновенный…

Рой отложил дневник и потёр глаза и виски, затем взялся за дневник снова.

«Как записать в этой системе стаб? Ответ пришёл сам собой. Если стаб не перезагружается, значит, его перезагрузка не наступит никогда, и до неё всегда одно число часов — нисколько. Значит стаб — это всегда ноль в численной матрице».

Снова его записи, которые он делал в попытках понять логику Улья. В раздражении он закрыл дневник. Уже давно, он ловил себя на мысли что делает что-то не то. Что во всём, что таит в себе Улей, есть какая-то логика и взаимосвязь, и нужно только понять её. Битый час он искал что-то, что неизменно ускользало от его взгляда. Рой встал, и потянулся, однако дневник манил. Внезапно Рой замер. Было одно крупное обстоятельство, которое он в упор не замечал. Откуда вообще люди узнали, что это место называется СТИКС? Или кто им рассказал? Ладно бы просто Улей — все видели «Обитель зла» с Милой Йовович, могли и позаимствовать оттуда, но СТИКС… Стикс — у греков река в мире мёртвых. А где здесь река? При чём тут река? Скорее звучит как какая-то аббревиатура. Рой почувствовал невероятный прилив сил и возбуждение, как всегда, когда нападал на след… Правило первое — если не знаешь чего-то сам, нужно спросить…

Аббревиатура, аббревиатура… А какой это язык, если аббревиатура? Это мог быть и интернациональный английский, или например латынь. Вопрос слишком размыт и неясен, слишком много вариантов трактовки. Да и заражённые эти… Берутся из людей, развиваются из людей, между собой не скрещиваются, такое ощущение, что репродуктивная функция и основной инстинкт их вообще несколько не интересует, что само по себе странно. Какая-то биологическая аномалия. Основной инстинкт есть у каждого животного, иначе они бы просто вымерли, а заражённые почему-то не вписываются в эту схему. Наводит только на один логический вывод — они не созданы природой, иначе такой странности в поведении бы просто не существовало, и отсюда сам собой напрашивается следующий вывод — они были созданы искусственно. Как? Кем? Почему и зачем? Сколько вешать в граммах, и скока стоит? Все эти вопросы остаются открытыми и без ответа. А ещё скреббер… Он откуда взялся? Кто такой вообще? Любой заражённый получается из человека, однако скреббер точно ничего общего с человеком не имеет — хотя бы потому, что он не является прямоходящим, и не имеет антропоморфного строения. Скорее беспозвоночное членистоногое исполинских размеров. И откуда спрашивается он такой появился, откуда берётся, и почему имеет тот же «янтарь» и «жемчуг», что и другие заражённые? Чушь какая-то. Ребус на ребусе и ребусом погоняет.

Рой вытер лоб и решительно отложил книгу. Обернулся и замер. У дверей тихо стояла Настя. Рой почувствовал, как против воли всё забывает и ему становится так хорошо и тепло на душе, а ещё, что смотрит на неё замороженным взглядом и против воли чуть улыбается, но ничего не может с собой поделать.

Когда-то она ограбила и бросила умирать без шансов на спасение. У Роя тогда было только одно желание — найти и дать ей по шее. Но пока он её искал она потеряла всё своё имущество, свободу и даже лицо — переродившись в уродливого кваза. А потом часть рассудка и почти все пальцы, которые ей отрезали муры, которые отделали и чуть не задушили стальным тросом. Естественно в таком виде Рой её уже не узнал. Настя промолчала. Оно и понятно — не очень хочется признаваться человеку, что ты его ограбил и пересчитал ребра, особенно когда ты сам выглядишь ужасно и в беде, и уж конечно, если ты был красивой девушкой, а стал кошмарным чудовищем, ну и конечно проснувшаяся совесть.

Не каждая девушка ставшая квазом отважится признаться в том, что она девушка — лучше путь тебя считают страшным мужчиной, чем страшной девушкой. Да и безопасней к тому же.

Тогда же они и познакомились заново, после чего стали хорошими друзьями. Именно тогда параллельно с остальными делами Рой стал искать белый жемчуг для своего друга. Когда после всех тягот и прочего удалось найти альтернативу искомому, всплыла новая проблема — его друг просто не хотел становиться человеком. Не хочу и всё — чуть ногами не топал. Рой был в шоке. Потом, когда всеми правдами и неправдами удалось сделать Кваза снова человеком, Рой испытал двойной шок — квазом оказалась Настя, девушка с которой всё началось. Не зря говорят, что у мужчин очень чувствительная психика. Это удалось почувствовать на себе, а заодно стало понятно, почему Кваз так не хотел становиться человеком. Настя, ожидая раскрытия сильно перетрусила. Как оказалось зря. Ну, как можно злиться на человека, который был с тобой всё время, рисковал жизнью, защищал тебя, пытался спасать? Который уже сполна получил за своё предательство? Как-то не получается. Злиться просто не получилось, может быть потому, что Рой был очень добрым человеком. Правда Настя всё равно чувствовала некий стыд.

В общем именно тогда Рой почувствовал, что не хочет с ней расставаться, и что ему снова семнадцать. А перемены в Настином характере стали ещё сильнее, чем в её внешности — из холодной жестокой и эгоистичной стервы, которой она была в начале их встречи, она превратилась в скромную милую девушку, стыдливо краснеющую и мило отводящую глаза. Именно тогда Рой впервые почувствовал, что не жалеет того, что попал в Улей.

Рой поднялся и подошёл к ней. Настя снова покраснела, и смущаясь отвела глаза.

«И как я не замечал?» — машинально подумал Рой. — «И как давно уже стоит тут? Даже стыдно немного».

Он молча обнял девушку, притянув к себе. На сегодня рабочий день можно закончить. Всё, хватит на сегодня — пускай катятся к чёрту все эти ползуны, бегуны, лотерейщики, топтуны, руберы вместе с элитниками и пустышами и вообще пусть прихватят вместе с собой этот кисляк, спораны, перезагружающиеся кластеры, стабы внешников и муров вместе с ними. И загадки свои пускай прихватывают и не возвращаются. И скреббер пускай сваливает. Пускай все сваливают в свой кислый туман, который никакому Стивену Кингу и не снился.

Рой чмокнул девушку в лоб, чувствуя как проблемы отдаляются и становятся мелкими и несущественными.

Глава вторая Выращивание жемчуга

Рой проснулся первым. Тихо встал, чтобы не разбудить Настю, отключил заведённый будильник, и надев мягкие домашние тапки аккуратно двинулся на кухню. Честно говоря, он всё ещё несколько смущался, как и сама Настя — не каждый же день, твой лучший друг превращается в девушку. Аккуратно пройдя на кухню, он щёлкнул кнопкой чайника и включил телевизор, понизив его звук до тихого бормотания. По телевизору шла программа о путешествиях, где вовсю показывали солнце, море, а диктор, он же ведущий весело шутил.

Рой открыл холодильник и достав хлеб и сливочное масло зарядил тостер. Идиллия, если отвлечься от всего и на секунду забыть, что ты в Улье, то может показаться, что ты дома. Однако это всего лишь иллюзия — программа по телевизору запись на флешке, которая тут же заботливо воткнута в гнездо телевизора, холодильник хоть и полон — но все продукты в нём набраны из соседних кластеров, да и вообще — всё электричество от мощного ветрогенератор, к которому подключен бесперебойник. А на крайний случай — есть дизельный генератор в подвале. И весь этот уют — иллюзия — из одежды — штаны и майка, а за дверью спальни вешалка на которой ждёт бронежилет, каска, дополнительные штаны и жилет-разгрузка, с уже распиханными мелочами по карманам. Оружие стоит тут же, как и берцы. Сама спальня располагается впритык к кухне — если случится нападение, или ещё какая неприятность — дело двух секунд запрыгнуть в амуницию и схватить оружие — хоть из кухни, хоть из спальни. Ну и конечно дополнительное оружие и в той же комнате, и в той же кухне.

Рой мысленно скривился, и почувствовалраздражение, вспомнив все это, но чайник весело засвистел, призывая его забыть все заботы. Рой моргнул, пытаясь погасить вспышку раздражения. Только такие вот мелочи типа свистящего чайника, бормочущего телевизора и хлеба поджаривающегося в тостере, хорошей книги, или письменного стола с настольной лампой помогали расслабиться и уйти в себя. Каждый создавал уют как мог. Батя вон, поставил у себя книжный шкаф, с кучей книг, и мягкое удобное кресло, и в свободное время любил почитать, удобно расположившись в нём, хотя спал с пистолетом под подушкой. Рой непроизвольно улыбнулся — Батя наверняка ещё и до Улья спал с пистолетом под подушкой, ел собственную пищу, только убедившись, что волосок на упаковке не передвинут, а пломба не сорвана, а телевизор смотрел из другой комнаты через дверной проём.

Уайт вообще первым делом поставил себе мощный компьютер с кучей самых разных игр, вместо монитора повесил на стену плазменный телевизор, для особых случаев взял игровую приставку и вовсю развлекался, убивая электронную нечисть, катаясь на электронных автомобилях и мотоциклах и играя в футбол.

Ярл, имя которого сократили просто до Яра, чтобы было проще выговаривать, вообще, любил читать повести всяких моряков и воздухоплавателей, и иногда копаться в гараже с какой-нибудь техникой. Такой способ релаксации был гораздо лучше, чем постоянное пьянство, которым страдают все рейдеры. Настя вообще — в своё время тихонько подёргала Роя за рукав, и попросила стиральную машинку и утюг. Стиральную машинку он достал самую лучшую, полностью автоматическую, с функцией лёгкой глажки, и такой же умный утюг. За всю его память ни одна девушка так никогда не радовалась бытовой технике. Правда пришлось бурить скважину, и вешать насос, чтобы стиральная машина напитывалась водой, плюс ставить специальный фильтр, но это были уже мелочи. Чалый исчез после своего проигрыша, и никто так и не смог его найти — ни живым, не мёртвым, награбленного добра с лихвой хватило всем, и наступило блаженное время долгожданного отпуска. Впрочем, совсем ничего делать не получалось — Рой снова с головой ушёл в свои исследования, которые стали скорее постоянной работой — с утра звонил будильник, Рой завтракал под бормочущий телевизор, и шёл в подвал, в свою лабораторию, с удобным письменным столом и кучей записей — подвал сильно изменился с последних времён, разделочная и анатомический театр которые так напугали в первый раз Настю были отделены от кабинета стеной. И тут же он и проводил большую часть работы, которая заключалась в систематизации полученных данных, поиска объяснений, возможных решений и прочего. Хотя ничего тяжёлого, но голову взрывало, будь здоров, так, что усталость была после во всём теле. Обратно он поднимался только по звонку будильника, который показывал конец рабочего дня. Или когда вспоминал, что нужно поесть.

Рой снова улыбнулся — будильник, рабочий день — он остался таким же, как и был до Улья. Не хватало только приятеля-начальника, чтобы пожаловаться друг другу на жизнь. Впрочем, тут он хитрил — ставил будильник, на сколько хотел сам, так что рабочий день был произвольным. Иногда впрочем, будильник приходилось переводить. Остальные тоже нашли себе занятие по вкусу — Батя на пол ставки занимался охраной, сменой караула и таким прочим, молчаливый Яр — копался в машинах и любой другой технике, а Уайт занимался всеми электронными гаджетами в стабе.

Дело было в старом и всеми известном стабе — Кумарнике. А что? Здесь гарантированно были проверенные ментаты, свои, а не подложные, с приветом от Чалого, стаб был маленький, и все знали друг друга в лицо, если на одном конце кто-то чихал, то на другом уже радостно кричали — «чтоб ты был здоров!». Да и то, что они были здесь свои играло нехилую такую роль — попадёшь впросак — смело кричи в рацию, любой человек который услышит не оставит тебя без помощи и отряд наверняка пойдёт, да не то, что пойдёт — полетит. А в том же Полисе к администрации на кривой козе не подъедешь — помираешь, ну и что? У нас каждая пуля на счету, а человек при деле, помирай себе тихо. Такой же менталитет там был ещё когда был жив Бирон, такой же остался и сейчас. Рейдера с известным именем Шуст, тогда чуть не списали в расход — инвалид, ноги почти без мяса? Твои проблемы. Правда, того выручил друг по имени Карат… Да и грузчиков когда отправлялись за «мародеркой» сколько раз бросали в кластере с заражёнными. В общем в том же Кумарнике было и безопасней и спокойней и удобней. Хмурый своих не подставит.

Для удобства сняли четыре небольших домика рядом — один и так уже числился за Роем, а остальные заняли его люди. Всё получилось просто и естественно. Впрочем, скорее всего кто-то предполагал такой исход — хотя главным интриганом все считали Роя, но первым, кто понял, кто такой Кваз был Батя — не зря же, когда они ездили к Лазарю, он поставил отдельно палатку «триады» и отдельно штаб-палатку Роя и хм… тогда ещё Кваза, сказал — «просто поверь, так надо» и увёл группу на целый день. Старый полковник и правда обладал чуйкой.

Рой спустился в подвал и начался рабочий день. Не так давно он начал как обычно, кропотливо и дотошно изучать способности Улья, пытаясь найти закономерности, измерить, взвесить просчитать.

Все способности получаются случайным образом, и подпитываются при помощи усиленного питания и употребления живца. Или же подпитываются напрямую от организма донора, а истощённый организм восстанавливается живцом. Классификация всех способностей многообразна и только на первый взгляд, кажется простой.

Один из наиболее встречающихся классов — пирокинетики — т. е. люди со способностью создавать пламя. Существует класс дистанционные пирокинетики и класс контактные пирокинетики. Дистанционные делятся на подкласс «стрелков» — способных испускать открытое пламя из частей тела и «выключателей» — способных заставить загореться весь объект или его часть самопроизвольно без использования открытого пламени.

Контактные пирокинетики в свою очередь делятся на «самокалов» — людей способных раскалять части своего тела или всё тело целиком, и «поджигателей» — способных прикосновением заставить воспламениться объект или его часть.

Рой перечитал запись — и снова здесь был элемент, который ему не нравился — не было возможностей как-либо измерить этот самый дар Улья. В раздражении он сделал ещё пару записей рассуждая, возможных способностях этого дара, затем с раздражением поднялся — пора уже размяться. Однообразие надоело.

Рой отключил будильник, и поднялся наверх, затем вышел на улицу. На улице ему почти сразу попался Балабол.

— Привет доктор Франкенштейн. — ухмыльнулся тот. — Всё живёшь в своём подвале?

— Угу. — кивнул Рой. — Пытаюсь найти очень полезное и загадочное средство.

— Серьёзно? — Балабол делано округлил глаза. — А если не секрет, то какое?

— Сказать? — Рой серьёзно посмотрел на него. — Ну, подойди ближе, если интересно.

Балабол взглянул на него и аккуратно приблизился сгорая от любопытства.

— Я ищу… — заговорщицким шёпотом продолжил Рой. — Ты не поверишь…

Балабол весь напрягся.

— Ищу… — продолжи Рой. — Средство…

— Да не томи ты уже! — взорвался Балабол.

— Средство от запаха старых носков. — победно закончил Рой.

— Зараза… — заржал Балабол. — А я уже поверил… Тут слухи ходят один другого краше.

— Такие как обычно? — спросил Рой. — Что я пью водку с руберами, а всякая шушера типа бегунов бегает для нас в магазин за добавкой? Скажу честно — это не правда — я больше пиво люблю.

Балабол ещё раз хмыкнул.

— Нет Рой, уже другие. — посерьезнел тот. — Самый дебильный был мол о том, что ты научился выращивать жемчуг — мол выращивали же люди раньше жемчуг в раковинах-жемчужницах, так и ты научился выращивать его в споровых мешках у заражённых. Вживляешь туда что-то слабому и отпускаешь, а у него потом жемчужина вырастает, и даже не одна, причём быстрее, чем у обычных заражённых.

Рой присвистнул.

— Бред конечно, но зато как правдоподобно звучит. — в изумлении сказал Рой. — Та хрень, что в голове у заражённых — это какое-то водорастворимое вещество, которое впитывается организмом, и из чего не понятно, а у земных ракушек — это наслоение из неорганики — кремния, перламутра и всего такого.

— Ага, ага. — покивал головой Балабол. — Ты такого только не говори вслух, а то местные Мичурины решат, что ты и вправду научился выращивать жемчуг. А если ещё и название какого-нибудь минерала упомянешь, или вещества, то и вообще решат, что у тебя в подвале целая жемчужная плантация.

— Японский магнитофон. — ругнулся Рой. — А ещё чего-нибудь такого особенного слышал?

— В основном старые байки, перемешанные с восклицаниями о том, как сильно тебе везёт. — поморщился Балабол. — И ещё что ты был крупным учёным — биологом, зоологом, ихтиологом и короче все умные слова, которые умудрились вспомнить люди, за чаркой водяры. И короче десятки лет изучал Улей, вёл записи, дневники и стал ксенологом. И самые разные версии о том, о кого получал знания — от килдингов, которых потом пожарил и съел, от внешников из которых потом сделал заражённых и начал выращивать в них жемчуг, от института — которому в уплату отдавал то правый глаз, то руку, то почку. Короче — всякая хрень.

— Во дела-то… — протянул Рой. — Чую мне с ребятами нужно срочно устроить рейд по кластерам вне графика. И чем быстрее, тем лучше.

— Мудрое решение. — согласился Балабол.

Глава третья Дурные вести

БРДМ купленный Настей исправно катил по асфальту и бездорожью, следом ехал уазик. Команда Роя знала эти места очень хорошо. Никаких неожиданностей — Яр всегда мог сказать, какой кластер и когда перезагрузится, Уайт — отпугнуть или подманить тварей, да и маршруты их были уже основательно изучены и нанесены на карту, а рейды делались с умом. При таком подходе Рой ощущал себя егерем, патрулирующим свою территорию, ну или на худой конец смотрителем заповедника или заказника.

В «Бардаке» ехали двое бойцов — им эта штука была привычней, и управлялись они с ней гораздо ловчей. В машине ехал Рой, и Настя, которая ни в какую не соглашалась ехать без него, и кто-нибудь из бойцов. Настя держала наготове винтовку, контролируя часть боковых секторов и арьергард, Рой — авангард, и свою часть боковых секторов.

За рулём обычно был Батя или Яр. На случай неожиданных налётов снаружи были установлены длинные в семьсот миллиметров лезвия, заточенные с двух сторон и напоминающие огромные стилеты, превращая машину в квадратного ежа.

Стоило Рою, сконцентрировать своё умение, как эта колюще-режущая часть мгновенно заострялась, и заражённый у которого хватило опыта или везения подобраться к машине или накалывался на лезвие как сливочное масло на иглу, или получал болезненную режущую рану, а машина, вильнув, добивала его выстрелом, или вообще терял отсеченной часть тела или оказывался, разрезан весь на куски.

При этом даже не требовалось активировать дар на полную мощь, а чтобы экономить силы можно было просто не распылять силы на весь кузов, а просто коснуться правого борта машины — если заражённый напал справа, или левого — если он напал слева. Правда у этого метода был недостаток — он требовал серьёзных затрат сил, да и была обратная сторона — чем сильнее активируешь дар, тем быстрее изнашиваются клинки. Но оба эти момента легко обходились — клинки заменялись другими, а силы восполнялись живчиком, да и Рой начал принимать горошины, еще, когда промышлял с кумулятивными пулями. В общем, где безопасней можно было еще, и поспорить… Обязанности егеря Рой стал выполнять с тех пор, как поселился в стабе у Хмурого.

— Так, всё. — отдал приказ по рации Рой. — Коробочка останавливайся. Ярик, ты тоже стопори.

Яр кивнул.

— Какие планы? — спросила рация.

— А просто посидим. — ответил Рой. — Не чего зверей гонять с обычных маршрутов. Посидим, перекусим, и сделаем кружок по кластерам. Дня полтора или даже два в стабе появляться не будем.

Батя внимательно посмотрел и кивнул.

— О, а я пару компов возьму. — оживился Уайт. — Можно будет сделать серверную, или игровой клуб.

— Играешь, играешь. — беззлобно проворчал Яр. — А как девушку найдёшь, она что делать будет?

— А что девушка? Дам ей компьютер. Пусть тоже играет. — удивился Уайт.

Яр фыркнул.

Все аккуратно выгрузились, достали оружие, Рой положил винтовку рядом, и чуть оглянулся — что-то было не так. И тут раздался низкий гортанный рык — из окна соседнего здания выпрыгнул здоровенный рубер — секунда, и он рухнет сверху, времени выстрелить уже не было. Рой сунул руку за спину и схватил свитую в кольца плеть, сорвал, и перехватив за рукоять махнул позволяя кольцам мгновенно развернуться. Не так давно он разрубал муров вместе с бронежилетами, активировав дар на мачете, а это оружие он собрал не так давно — жесткий стальной тросик, который сворачивался с некоторым трудом, крепился к рукояти, к самому же тросику крепились заточенные стальные лезвия на некотором расстоянии друг от друга, конец кнута тоже заканчивался лезвием. Стоило сконцентрировать дар на этом оружии, как лезвия начинали заостряться. Хлёсткие движения таким оружие можно было совершать почти мгновенно.

Рубер летел. Кнут развернулся в полную длину. Рой чуть шевельнул рукой заставляя тросик сместиться. Трос самым кончиком, одним витком обвил рубера, нежно втыкая лезвия в плоть, как в масло.

— ГРАААА! — рёв рубера был просто оглушителен.

Рой рывком отпрыгнул с траектории рубера не отпуская кнута. Тросик натянулся, потянув за собой лезвия засевшие в плоти. Лезвия послушно сдвинулись, равнодушно разрезая плоть. И это первый крик был громким? От такого рёва заложило уши. Сопротивление троса исчезло. Рой развернулся, взмахивая кнутом, машинально отмечая, что рубер падает уже перерезанным напополам. Кнут взвился ещё раз, голова рубера отделилась от плеч. Рёв прекратился. Рой огляделся — остальные уже стояли выцеливая всё что движется, развернувшись во все стороны. Рой деактивировал дар, и ещё раз щёлкну кнутом, так чтобы с лезвий слетела кровь, потом, не спеша, стал сматывать в кольца, и протирать лезвия от остатков крови специальной тряпкой. Затем аккуратно одел на кольца широкую пластмассовую клипсу-зажим, из которой можно было извлекать его не порезав пальцы.

— Твою мать! — выругался Уайт.

— Вольно. — спокойно сказал Рой. — Он уже так поорал о том, что его убивают, что все его дружки убегают от этого места так, что пятки сверкают.

— Да я не об этом! — продолжил тот. — Я про твою убер пилу! Блин, это же жуткое оружие, прям мурашки по коже.

Остальные не разделяли его эмоций — Яр осматривал окрестности держа оружие наготове, Батя, пробежав их глазами уже о чём-то размышлял, Настя тоже изучала окрестности не отрывая рук от оружия. Рой поймал себя на мысли, что очень хочет её обнять и погладить, и держать долго не отпуская, но ситуация сейчас не располагала.

— Блин… — наконец сказал Батя. — Рой, мне кажется, или что-то происходит не так?

— Правильно думаешь. — кивнул Рой. — Набери Кумарник по рации, спроси, как у них дела, и заодно предупреди, что к ним могут нагрянуть очень злые и голодные гости.

Яр вопросительно посмотрел на него.

Рой подошёл к трупу рубера, и пнул тело ногой.

— Этого гражданина не должно здесь быть. А он здесь. Почему? Ответ прост — кто-то выгнал его из угодий, самые ближние из которых находятся в пятидесяти километрах отсюда. А это должен был быть кто-то оружием крупного калибра, и зачесать он должен был большую площадь — значит, был явно не один.

— Муры? — спросил Уайт.

— Муры или внешники. — ответил Рой.

Батя подошёл донельзя хмурый.

— Дурные вести Рой.

Все взгляды повернулись к нему.

— Райский уголок разрушен. «Сладкий замок» тоже.

Глава четвёртая Шахиды

… — Как это случилось? — Рой смотрел на Хмурого. — И кто вообще это сделал?

Рой и вся компания уже были в стабе, в штабе у Хмурого. Хмурый вздохнул.

— Кто сделал чёрт его знает. — ответил Хмурый. — А вот как — известно всем. Несколько постоянных жителей Райского уголка, так обычные рейдеры, без мокротухи, без успехов, без особых талантов, короче говоря — самые обычные люди, так вот, они зашли в «Сладкий замок» поразвлечься, честно заплатили, сдали оружие, а потом взорвались — одежда у каждого была начинена тритоналом. Полностью. И на всех были не бронежилеты, а как оказалось — жилеты, начиненные тритоналом.

Хмурый сделал паузу и отхлебнул виски из стакана.

— И точно так же несколько человек взорвали себя около КПП, на точка обороны… Короче на важных объектах. А потом, а потом… Зашли уже другие люди, на хорошей броне, с неплохим оружием, и завалили всех кого можно…

— Саша? — спросил Рой.

Хмурый помолчал и отвёл взгляд. Сразу стало всё понятно без слов.

— Не известно. — наконец ответил он. — Без вестей, но девочек её много погибло. Её тела впрочем, так и не нашли.

Все помолчали.

— Не думал, что и здесь появятся шахиды. — хмурясь, произнёс Батя. — Хмурый, а как так получилось, что эти шахиды жили вместе со всеми, и никто ничего не заподозрил? Как вообще их ментат пропустил? Куда он смотрел?

Хмурый только покривился. Балабол тоже был донельзя мрачен.

— Это ещё не все плохие новости. — продолжил Хмурый. — Тебе вон звери рассказали, что кто-то с оружием прошёлся… Так я скажу, кто это был — внешники. Стаб Пятёрочку в руины превратили, на Полис тоже хорошо напали. Пришли уже как зная всё — расположение часовых, караул, наблюдательные посты.

— Ну? — не утерпел Рой. — Там как?

— Цела. — облегчённо вздохнул Хмурый. — Но очень потрёпана. Карбид не дурак ведь — как узнал про подсадного ментата, так в оборот взял всех, со Смитом дополнительно опросил, подсадного расстрелял, посты все поменял, а вокруг Полиса мин понаставил. Так что там только раненные. Да и с припасами и живцом проблемы.

— Твою мать… — выругался Рой. — Хмур, проверь своих людей, у кого есть взрывчатка.

Хмурый понял всё мгновенно — соскочил с места, и просто выпрыгнул в распахнутое окно, следом переменившись в лице по лестнице побежал вниз.

— Уайт! — скомандовал Рой. — Найди мне Атласа ненавязчиво так пригляди за ним, чтобы он на виду был.

— Я пойду наши дома проверю. — поднялся со стула Батя. — Как бы, пока нас не было, фугас нам кто-нибудь не подложил.

Яр нахмурился, и тоже молча вышел следом.

…Все собрались в местном баре. Хмурые, злые, квасящие так, что мама не балуй. Хмурый сорвал всех кого можно, с несколькими людьми врывался в любое жильё и потрошил вещи не спрашивая никакого разрешения и проводя обыски, и всех подверг тотальному допросу, а потом Батя нашёл две мины-ловушки в их жилищах, и уже позже вместе с людьми Хмурого в БРДМ-ах.

Рядом опустился уставший с мрачный как туча Балабол.

— Это Бодун. Он сбежал. — сказал он. — И у него же нашли кучу взрывчатки. И его же видели, как он тёрся около ваших домиков, и потом снова видели уже у «бардаков». Когда Хмурый устроил проверку, он утёк через КПП. Догнать его попытались, но без «бардаков» это дохлый номер. И ещё… он ранил двоих.

— Бодун значит… — произнёс Рой. — Вот как… Как же его просмотрели то?

— Сам не знаю. — Балабол выглядел ошарашенным. — Вот на кого бы ни подумал точно. Да и ментат его проверял… Чёрте что творится… Ментат свой, проверенный, а после того как выяснилось, что в половине стабов они подсадные, так его соседскими проверили…

— Дома наши проверили? — поинтересовался Яр.

— Угу. — кивнул Балабол залпом осушая стакан. — У вас чисто всё, взрывчатки нет, вы все вне подозрений.

В это время, к их столику пьяно покачиваясь, потащился какой-то пьяный рейдер. С пьяной наглостью сел на свободный стул и вытаращился на всю компанию. Балабол оторвался от стакана, и посмотрел на него с откровенной неприязнью. Выглядел рейдер очень хреново — испитая рожа, прокуренные зубы, глаза с пожелтевшими белками и лопнувшими сосудами капилляров, вместо хаки и бронежилета — высохшая кожаная куртка. Из оружия на поясе был словно напоказ пристроен блестящий кухонный нож, а в руке сей субъект, держал гладкоствольное ружье. Было непонятно, то ли ему просто не повезло с барахлом, то ли он специально его подбирал. Батя разглядывал этого субъекта даже с каким-то интересом, как энтомолог разглядывает редкий вид таракана. Впрочем, умный и бывалый Батя наверняка насмотрелся на подобных существ.

Данный субъект достал из кармана чёрные очки и торжественно одел их на себя. Стало всё ясно — очередной позёр почувствовавший вседозволенность и возомнивший себя киногероем. Уайт хлопнул себя полбу, показывая своё мнение. Яр, как и Балабол, смотрел с откровенной неприязнью.

— Чё хотел сынок? — миролюбиво спросил Батя.

Пьяный сфокусировал на нём взгляд.

— Поговорить. — вполне связано ответил он. — И… не с тобой.

Батя пожал плечами и поднял брови демонстрируя миролюбие. Обманчивое впрочем миролюбие. С его навыками рукопашного боя ему и секунды бы не потребовалось, чтобы раскатать этого дебила. Точнее просто переломать ему кости.

— Вот иди туда. — Балабол показал пальцем на кучу поддатых, но всё ещё адекватных рейдеров. — Там и поговори.

— Иди на ёлду! — рявкнул субъект. — Шестёрка-сикритутка!

Балабол побагровел.

— Ты! — палец показал на Роя. — А чё ты не делишься, а? Жемчуг делать научился и всё себе берёшь… Морда не треснет а?

Рой аккуратно отставил кружку.

— Все знают, как эти… — грязный палец ткнул в сторону Бати ещё двух бойцов. — Тебе заражённых таскали… Живыми! И чё, что они в мешках были? И все знают, что они же их обратно вывозили… Уже не шевелящимися…

— Рой, он мой. — прошипел сквозь зубы Балабол. — Я его сам разделаю.

— Урод ты! Сукин сын! На халяву тебе всё перепадает! И деньги, и стволы, и тачки, и бабы симпотные…

Дальше он договорить просто не смог — Батя ловко выдернул у него ружьё, и отставил в сторону, а Яр — выдернул из-за пояса у дебила тот самый кухонный нож и отшвырнул подальше, а Рой просто схватил за воротник и приложил о стол.

Балабол встал злой как чёрт, и схватив этого кретина за шиворот поволок прочь. Рейдеры глядели очень задумчиво…

— Ну вот, теперь уже все будут знать, что ты научился выращивать жемчуг. — вздохнул Бодун. — Атлас чист, говорить с ним будешь завтра?

Рой устало кивнул.

— Там ещё тебя один рейдер пришлый искал, хотел поговорить. Говорил, ты его знаешь.

— Потом. Всё потом. — устало отмахнулся Рой.

Ну и день выдался — рубер, миграция тварей, взрыв Райского уголка, гибель или пропажа Саши, нападение на Полис, Пятёрочка разбитая в ноль, фугасы в собственном доме, предатель-Бодун и под конец пьяный идиот.

Глава пятая Рыжий

Рой устало плеснул в стакан немного коньяка, не то, чтобы он много пил, да и безалкогольный живец в своё время придумал не для этого, просто сейчас было совсем невмоготу. Настя снимала усталость в горячем душе — ещё один маленький оазис уюта в этом мире. Подумав о ней Рой, почувствовал некое беспокойство. Последнее время он ощущал это смутное чувство — то ли уколы совести, то ли страх то ли вину. И было от чего — их общение. Хотя с того случая у Лазаря прошло примерно две недели, они мало общались, что-то было не так.

Рой скривился как от зубной боли. Жить стали вместе. Спать — вместе. Делать все дела — вместе, друг от друга ни ногой… Рой ещё раз покривился — спать научились, а разговаривать нет. И почему было непонятно. Ладно Настя — у неё до сих пор были причины стесняться и краснеть — из цикла кто старое помянет… Ну а сам Рой? Вроде причин молчать нет, неприязни нет, на душе одна нежность, глаза как у влюблённого телёнка, а язык не поворачивается сказать что-то. Синдром собаки — всё знаю, но ничего сказать не могу. Осталось только пойти снимать постановочно-символический фильм с собой в главной роли. «Мухтар» там, или «Хатико».

Хотя нет, фильмом тут не поможешь, здесь нужен семейный психотерапевт, или психоаналитик. Или как эта профессия за границей называется — когда муж с женой приходят вдвоём к доктору и долго и нудно с воплями рассказывают, как они друг другу надоели. Ну, или не надоели, а как у них всё хорошо, но им это не нравится. А потом всем троим, становится хорошо — доктору от того, что он посмотрел бесплатное шоу и получил деньги, жене от того, что она рассказала постороннему про мужу, мужу — от того, что рассказал про жену. И чего там так эта профессия популярна? От того, что больше рассказать друг про друга не кому, только доктору?

Рой поперхнулся. Семейный психоаналитик в Улье? Таких страстей и поворота сюжета ни одна «Санта-Барбара» не видала. Как такой диалог будет звучать — «здравствуйте, мы живём вместе, но не разговариваем, нет друг друга любим». И что на это должен ответить доктор — «прочь отсюда психи ненормальные», или нет, скорее «вы не представляете как вы счастливы». Бред, как ни посмотри. А может просто подождать когда Настя выйдет и признаться ей в… в своих чувствах? Ага, как же — поддатым, пахнущим спиртом, с раскрасневшимся от выпитого лицом признаваться в любви, самое то. Пьяные постоянно кому-то в любви признаются, даже дверному косяку, если примут хорошо, сначала на грудь, потом на плечи. Об искренности вообще речь можно не заводить. Как можно вообще верить нализавшемуся алкашу? А может просто рассказать, что просто не смог признаться, а дальше просто молчал? Угу. Да, конечно. Самое то… Как вместе спать, так смог, а как признаться так не смог. Ещё хуже.

Рой посмотрел на бутылку с некоторой злостью. Что за напасть такая? Почему пошло наперекосяк? И, конечно же, на ум сами пришли слова Чернышевского, точнее его романа — «Что делать?» Посидев в депрессии, ещё минут десять Рой ещё более усталый не столько физически, сколько более морально ушёл спать. Из-за угрызений совести не в спальню, а в зал — на диван, застелил его одеялом, которое собирался постирать, а сам укрылся пледом и задремал.

Проснулся с рассветом, голова не болела — не столько на грудь принял, а вот неприятный осадок на душе остался — как на это отреагировала Настя? Отмывшись с утра в душе, и сунув грязные вещи в стиральную машинку, Рой переоделся и спустился в подвал. Достав одну из пухлых тетрадей он посмотрел на неё даже с некоторой тоской — похоже вернутся к любимому занятию можно будет не скоро.

Включив лампу он сел за письменный стол и снова принялся писать.

Кинетики — другой не менее распространённый класс. Вопреки распространённому мнению их возможности не безграничны, и так же разнообразный. Коротковолновые кинетики способны манипулировать только щупом небольшой величины, перемещая предметы или используя его как инструменты — пассатижи, отвёртку.

Здесь следовало упомянуть такого человека как Хмель, которого теперь звали Атлас, но доверять такие знания бумаге он не стал.

Волновые кинетики барьерного типа — такие способны создавать щит телекинеза различных размеров перед собой или вокруг себя, что может делать обладателя частично неуязвимым, или полностью неуязвимым.

Это была способность Насти.

И, наконец, длинноволновые телекинетики. Эти обладают мощным даром и огромными дистанциями для манипуляций. Такие способны перемещать довольно тяжёлые предметы на довольно длинные дистанции. Самые сильные из них способны даже перемещать автомобили при помощи своего дара. Дары всех трёх видов развиваются и со временем усиливаются, но только в своём диапазоне.

Коротковолновые телекинетики никогда не сможет перемещать предметы, но усилии и отточив свое мастерство он сможет работать с ещё мелкими частицами и создавать некое подобие оружия — коротковолновое поле на крайне малые дистанции вроде нескольких сантиметров — телекинетический скальпель способный разрезать любые предметы, или телокинетическую иглу работающую по такому же принципу. Открытие замков — азы этого дара.

Телекинетики с даром щита сможет со временем изменять его форму, и расстояние до тела, и даже использовать его как мощный пресс, или гильотинные ножницы, направляя его торец или край на объект.

Длинноволновые телекинетики при желании и усердии смогут работать с небольшими и мелкими предметами, но не смогут соперничать в этом с коротковолновыми. Это будет подобно тому, как искусный экскаваторщик ковшом экскаватора закрывает спичечный коробок, не сломав его. Удел этих людей — подъём тяжёлых предметов и увеличение количества этих самых предметов. Точность перемещения всегда будет составлять сто-двести миллиметров.

Рой оторвался писанины. Как же всё-таки измерить силу дара? И вообще, в чём её измерить? Растёт эта сила из одного места, подпитываются у всех одинаково — живцом, а результаты выдаёт разные — огонь, лёд, пение, повеление животными. И как всё это померить? Телекинез ещё можно померить в ньютонах, а вот тот же пирокинез или управление животными не измеришь в ньютонах. Одна мысль внезапно осенила его, и Рой поспешил покинуть подвал. Как всегда, когда он увлекался, он забывал обо всём. Путь его лежал к Чтецу.

По дороге ему попался рейдер. Выглядел рейдер очень хреново — испитая рожа, прокуренные зубы, глаза с пожелтевшими белками и лопнувшими сосудами капилляров, вместо хаки и бронежилета — высохшая кожаная куртка. Бог ты мой, да это тот самый дебил из бара!

— Зяма, стой! — поплёлся он к Рою.

Рой не так давно пришедший в себя от хандры почувствовал не просто злость, а прилив ярости. Чем там с ним Балабол занимался? Почему этот дебил не карцере и не в одиночке? Самого что ли инфаркт от злости хватил? Как таких вообще земля носит?!

— Пошёл вон. — отрезал Рой.

— Слышь ты чё?! — обиделся этот шут гороховый. — Я тя нормально попросить хотел, на опохмелку!

Тут Рой просто не выдержал, разворачиваясь к этому существу. Сейчас кто-то очень нехило отхватит по щам…

— Он мой. — раздался позади голос, а затем из-за спины шагнул незнакомый рейдер, и с чувством приложил болтуна рукояткой пистолета.

Было в нём что-то странно знакомое…

— Вот ты где! — раздался за спиной ещё один крик, и вперёд выбежал Балабол. — Привет Рой.

Не останавливаясь, он добежал до нарушителя спокойствия и от души приложил ему уже рукой, помимо рыжего.

— Рой, тебя Хмурый искал, поговорить хотел срочно.

Рой присвистнул. Что за с утра день такой?

— Этот тип обладает редким даром. — сказал он оборачиваясь.

— Ага. — согласился Балабол. — Людей бесить.

Рой поднялся к Хмурому.

— Рой, совсем забыл. — Хмурый выглядел так, как будто не спал ночь. — У тебя что-нибудь пропало?

Глава шестая Старый знакомый

— К сожалению мой друг, ты прав. — Рой устало потёр виски.

Хмурый выжидательно посмотрел, ожидая, что Рой продолжит.

— Что он украл? — наконец не выдержал он, забарабанив пальцами по столу. — Рой?

— Пусть это пока будет тайной. — ответил Рой садясь. — Ты же знаешь — если у меня что-то отбирают, оно потом не в то горло попадёт. Много народу уже подавилось.

— Угу. — мрачно кивнул Хмурый. — Надеюсь, ты, как всегда знаешь, что делаешь.

— Ага. — кивнул Рой. — О чём ещё кроме этого ты хотел поговорить?

— Как ты думаешь, кто это сделал? — спросил Хмурый. — Хотя нет, понимаю, что вопрос очень глупый. В Улье я знаю нескольких людей, которым такое по силам, и только одного такого, кто это бы сделал.

— Верно. — кивнул Рой наливая себе чая. — Здесь скорее имеет место вопрос «как?» А так же кто помог, кто участвовал, и кто стоял на шухере.

— И ещё один — как Бодун, который был проверен, которого все знали не один год, вдруг взял и предал пацанов, заминировал ваши дома, БРДМы, свалил, да ещё потом стрелял в своих.

— Не знаю. — Рой отхлебнул чаю. — Но выясним. Но на твоём месте я бы почаще проверял всех на наличие взрывчатки.

— Уже. — Хмурый обхватил голову руками. — Как можно спасть спокойно, когда не знаешь, кто рядом друг, а кто враг?

— Увы. — пожал плечами Рой. — Ты уже большой мальчик, сам понимаешь, что в Улье предателей, лицемеров, и просто дегенератов больше всего. Примерно восемь или девять из десяти.

Хмурый молча кивнул.

— Уже знаешь, что делать? — спросил он.

— Я? — Рой пожал плечами. — Откуда? Я так, в Улье меньше тебя, военным не был. Стрелять только чуть-чуть научился.

Хмурый поморщился.

— Ой, давай без этого. — фыркнул он. — Я не я, и лошадь не моя. Я прекрасно всё помню, и как вы с Балаболом разрушили Колизей, и потом, твой план, когда я играл лотерейщика, а уже про ту афёру с фальшивым предательством я вообще молчу. К чему эти понты, Рой?

— Просто пока не знаю, что сделать. Нет ни данных, ничего. — ответил Рой. — Как что-то проясниться начнёт — так и начну действовать.

Хмурый снова только кивнул.

— Кстати, что за крендель новый у тебя, тот которого Балабол в карцере хотел запереть?

— Такой пьяный, в дурацкой куртке и с чёрными очками? — спросил Хмур.

— Да.

— Чучело.

— Да я понял, что чучело, а сам он кто? — спросил Рой.

Хмурый помолчал минуту сдерживая улыбку.

— Нет, ты не понял. — сказал он. — Его так и зовут — Чучело.

Рой фыркнул, пытаясь сдержать смех.

— Коротко и в двух словах — идолище поганое. Идиот полнейший, алкаш, и скандалист. — продолжил Хмурый. — Из всех талантов только один — стрелять сигареты и просить на опохмелку. Пришёл с группой рейдеров, которые оставили его и быстро так свалили. Балабол сначала думал, что тот так, диверсант, и притворяется. Оказалось, что не притворяется. Теперь — он общая головная боль, и просто так не отпустишь — пасти приходится, вдруг чей-то подсыл, и терпеть его художества надоело.

— А подержать в карцере подольше не пробовал? — спросил Рой.

Хмурый скривился как от зубной боли.

— А толку? — скривился он. — Его ещё до Улья постоянно на пятнадцать суток сажали сначала в милиции, потом в полиции, и в обезьяннике закрывали. Он уже привык.

Рой стоило усилий сохранить каменное лицо. С улицы донеслась песня, причём пел её знакомый голос:

— А кто его знает, чего он моргает?!

Причём певец не имел ни слуха, ни голоса. Хмурый снова скривился, а Рой хлопнул себя по лицу — Чучело, которое поёт, это слишком.

— Ладно. — пряча ухмылку сказал Рой. — А кто там меня искал вчера?

— Да пришлый один. — чуть успокоился Хмурый. — Рыжий какой-то, назвался Гамбитом. Нормальный вроде, но вчера не до него было, и его просто тоже заперли в камеру. Он так ничего, даже не возмущался, с пониманием отнёсся.

— Не знаю такого. — нахмурился Рой.

— Он так и сказал. — кивнул Хмурый. — Мол, ты его только в лицо видел, а знакомы вы не были.

— Вполне может быть. — кивнул Рой. — И в Улье так может сказать масса народа.

— И именно поэтому я не предал этому значения. — кивнул Хмурый.

— Ладной, присмотришь за ним? Не хочу никаких сюрпризов.

Хмурый снова кивнул. Рой покинул его, и направился к знахарю по имени Чтец.

…Рой возвращался домой, когда навстречу ему вышел Уайт.

— Рой, там тебя какой-то рыжий ждёт. С ним Батя.

Рой хмуро кивнул. Во дворе Батиного дома виднелась та самая рыжая голова, которая показалось смутно знакомой, и седая голова Бати. Батя махнул рукой, незнакомец обернулся. Лицо показалось очень и очень знакомым. Настолько знакомым, что захотелось подойти и поприветствовать его как старого друга. Рой одёрнул себя — это что, ментальный контроль? Или просто совпадение? Короткие рыжие волосы, голубые глаза, рыжая щетина, которая через некоторое время должна будет превратиться в рыжие усы и рыжую бороду. Незнакомец выглядел как ирландец, или кельт из какого-нибудь заграничного фильма. Запоминающаяся внешность, по которой Рой и узнал его. Как же давно это было…

Туман, пули, сгоревшая машина… — Эй! — раздался тихий голос.

Алексей обернулся на звук. В одной из стен траншеи была огромная канализационная труба в ней сидел в полный рост человек.

— Что? — Алексей подошёл.

— Залазь, а то пристрелят. — прошептал человек.

Алексей поспешно залез. Мужчина был в военной форме, в жилете разгрузке и с израильским автоматом «Узи». Он был ранен в сердце, из области сердца откуда сочилась кровь.

Это было, когда он только попал в Улей, ещё ничего не зная и не подозревая, куда он угодил.

— Я уже почти мёртв, не успею рассказать… Бери моё оружие и вещи… Иди на два часа от этого места… Там… там… стаб… Автострада Шестьдесят…

Это был тот самый рейдер, которого от встретил попав в Улей, тот самый рейдер, который умер и отдал ему все свои вещи. И вот сейчас он стоял перед ним, живой и невредимый. Рой ошалело моргнул. Это что, наваждение? Не мог он тогда выжить, он сам зафиксировал смерть. Что это — наваждение, иллюзия?

— Батя, опиши человека, которого ты видишь перед собой. — потребовал Рой.

— Рост метр семьдесят, или семьдесят пять, худощавый, рыжий, на лице щетина соответственно рыжего цвета. Глаза голубого или светло-серого цвета. Темные штаны, не хаки, берцы, майка, лёгкая рубашка и жилет-разрузка. На поясе ОЦ-38 в кобуре и Р-92 тоже в кобуре. За спиной СВДК со скелетным прикладом.

Рой нахмурился. Видели они одно и то же, значит это не было каким-то контролем разума или иллюзией. А оружие… Мало кто мог оценить его. Два револьвера и винтовка. Куча рейдеров использовали стандартные ПМ, ТТ, ПБ, и прочие магазинные пистолеты. А это были револьверы — оружие которое никогда не переклинит, оружие которые ценили опытные рейдеры. Короткий тупорылый Р-92, девятого калибра, который не смотрелся грозно, на который не позарились бы придурки типа Чучела, и ОЦ-38…

Если РШ-12 с огромным калибром двенадцать и семь, Роя был револьвером-слонобойем оружием громил, которым не надо таиться, то ОЦ-38 был жемчужиной для скрытных убийц. Маленький, тупорылый, с калибром семь и шестьдесят два, ну кто на такой позариться?

Однако ОЦ-38 имел хитрое устройство. Ударно-спусковой механизм как у всех револьверов — двойного действия — то есть, взвести курок и сразу спустить его. Однако в отличие от других револьверов он имеет ручной предохранитель с двух сторон корпуса. Взвёл курок и носи спокойно в кармане. Себя не подстрелишь. Ствол установлен необычайно низко, поэтому выстрел производится с нижней части барабана, потому что, выше ствола находится лазерный целеуказатель. Даже кнопка включения целеуказателя есть — сделана под большой палец, впрочем, мушка и целик тоже есть.

И самое сладкое — стреляет этот пистолет бесшумно. Совсем. Слышно только как щёлкает стальной курок. Скорость пули дозвуковая — двести семьдесят метров в секунду, поэтому даже от летящей пули нет шума.

Не оружие, а мечта киллера — револьверная конструкция спасает от заклинивания, завышенный целеуказатель сразу создаёт поправку на стрельбу, которая нужна любому пороховому оружию, и оружию с ударно-спуковым механизмом двойного действия, барабан открывается неклассическим способом, чтобы легко вытряхнуть гильзы, да и совсем бесшумен. Сказка. Вали с такого заражённых вплоть до лотерейщика — никто тебя не услышит, и не прибежит на шум — более развитых заражённых можно не бояться. Однако любая сказка имеет ложку дёгтя в бочке меда — редкие патроны СП-4 — пороховые газы в таких остаются запертыми в гильзе, за счёт чего шума не производится, сама пуля такого патрона — стальной цилиндрик, который далеко не полетит, и конечно гильзы выброшенные после выстрела — в них сохраняется избыточное давление, и такая гильза может сама по себе.

Про СВДК можно вообще не говорить. Кто бы не был этот человек, но толк в оружие он знал.

Рыжий посмотрел на него, и кивнул.

Пару минут они разглядывали друг друга, словно два ковбоя из вестерна.

— И куда же ты был ранен, при нашей встрече? — спросил Рой.

— В область сердца. — спокойно ответил рейдер. — А тебе отдал покат со споранами, Узи, и пистолет.

— Это и правда ты. — нахмурился Рой, а сам уже размышлял о том, откуда он взялся, и чего от него можно ожидать.

Глава седьмая Доктор

Ещё пару секунд они стояли друг напротив друга прикидывая с чего начать беседу, и вообще, как себя вести. Батя одновременно прокручивал все варианты событий.

— Как ты себя называешь? — спросил Рой.

— Гамбит. — протянул ладонь рейдер. — Когда-то я поступил, так же как и ты — не стал выбирать кличку, а просто взял псевдоним.

— Рой. — протянул ладонь Рой. — Хочешь получить обратно своё оружие? Могу выдать только замену.

— Нет, что ты. — развёл руками Гамбит и скорчил гримасу показывая обиду. — Я рад, что тебе они пригодились и попали в те руки. Знаешь ведь, плохо, когда оружие попадает не в те руки?

Он простодушно улыбнулся.

— А на счёт остального, я очень хотел с тобой побеседовать, крестник, или так сказать недокрестник, и попросить кое о чём, в память о нашей первой встречи. И есть о чём рассказать, думаю, тебе будет интересно.

— Пошлите в дом. — сказал уже Батя.

— Не буду тянуть. — сказал Гамбит. — Думаю, тебе это не понравится. Я хотел бы почитать твой дневник. Или ту его часть, которую ты разрешишь.

Батя и Рой переглянулись и Рой кивнул. Батя поднялся и вышел. Рой сцепил пальцы в замок и поставил локти на стол.

— Гамбит. — начал он. — Скажи откровенно, чего ты хочешь?

— Я? — Гамбит вытаращил глаза. — Я хочу чуда Рой, ты просто не представляешь, как всё… зае… заело… Ты смотрел «Джентльмены удачи»? Конечно смотрел, как я погляжу. Помнишь, как Леонов говорит — «а тут украл — сел, украл — сел, романтика». Ну вот я уже давно хожу по Улью и ищу такое чудо.

— И какое чудо ты хочешь отыскать в моём дневнике? — скептически сказал Рой.

— В первую очередь твой стиль мышления. — сказал Гамбит. — Будет интересно на него посмотреть, а во вторую всё что угодно — сплетню, которая появилась неизвестно когда, упоминание чего-нибудь…

Рой промолчал. Вот это было уже интересно — Гамбит явно знал что-то, и целенаправленно искал, и это могла оказаться довольно ценная вещь. Как бы он ни темнил, и что бы не говорил, это было именно так. Вывод был один — он мог искать что-то, что мельком видел Рой, или о чём Рой слышал, или пытался создать видимость этого. Иногда не нужно знать какова правда, а полезней знать, зачем человек врёт.

В эту минуту вернулся Батя. Рой мельком мазнул по толстой стопке бумаг в жёстком переплёте. На обложке красовалась только одна надпись «Улей». Ниже была скромная подпись — Рой.

— Ты можешь прочесть всё. —сказал Рой.

Гамбит недоверчиво посмотрел на него, но ничего не сказал. Всё-таки, он такой же хитрец, как тот же Батя, искушённый в переговорах.

— Может быть, ты скажешь, кто пытался убить тебя, или как ты выжил? — спросил Рой.

Гамбит внимательно посмотрел на него.

— Дар. Пока предпочту не говорить.

А это было похоже на правду.

— Желаешь сказать что-нибудь ещё? — спросил Рой.

— Угу. — кивнул Гамбит. — Появилась некая новая неординарная личность. Рейдер, который зовёт себя Доктор. Никто раньше никогда его не видел и не слышал о нём, он просто возник и всё.

— И чем же так примечателен этот врач? — поинтересовался Батя.

— Слухами которые вокруг него ходят. — пожал плечами Гамбит. — Слово доктор он применяет не в значении слова врач, а как учёную степень. Плюс, его манера одеваться. Ты слышал про чуму Рой?

— Нет. Это что новый тип оружия или наркотиков?

— Нет, я про ту чуму, которая косила людей в Европе направо и налево в средние века.

— А это, конечно слышал.

— Ну так вот, в то время не слишком умели лечить, в основном всё лечение сводилось к примитивным хирургическим операциям — срезать бубон или опухоль и прижечь его. Однако кое-что люди уже тогда понимали. Например то, что не следует прикасаться к больному голыми руками. Именно поэтому один француз и изобрёл защитную одежду, за основу он взял кожаную броню для пехоты. Чтобы избежать контакта с больным был сделан специальный плащ, полностью закрывавший доктора — от шеи до лодыжек, узкие брюки, ботинки, и конечно перчатки — доктор ведь работал руками. Вся одежда была из кожи и ещё пропитана воском или маслом.

— А маска? — спросил Батя.

— Правильно. — кивнул Гамбит. — Для головы была сделана плотная шляпа, и первый респиратор-противогаз — маска с клювом, чтобы не дышать одним воздухом с больными. В клюве помещались пахнущие лекарственные травы, которые играли роль фильтра в этом «противогазе». Плюс глазницы в маске были забраны стёклами, а около ушей и ноздрей дополнительно помещался ладан.

— И как это всё связано с тем человеком, про которого ты говоришь? — спросил Рой. — Он что, носит такой костюм?

— В точку! Именно! — Гамбит захлопал в ладоши. — Я знал — ты сразу поймёшь! Именно так друг мой, он носит весь этот костюм, и даже как те доктора ходит с тростью, чтобы отталкивать прохожих, хотя им чаще был нужен багор — чтобы тащить трупы. И слухи о нём просто невероятны! Говорят, он из старожилов, а кто-то говорит, что он появился совсем недавно.

— И какие же слухи? — скептически спросил Рой.

— Самые разные. Например то, что он абсолютно везде ходит без оружия с одной тростью. Не боится ни пули, ни когтей заражённого. Что ставит опыты на людях, и добился огромных успехов — может сделать из них как тупых зомби, так и невероятно сильных и мощных бойцов. Говорят, что заражённые сами избегают встреч с ним, а тех, которые попадаются ему, он прихлопывает как муху, или просто приказывает им покончить с собой. И что он изучает Улей, как настоящий учённый, и очень искушён в его тайнах.

— Он знает, как покинуть Улей? — заинтересовался Батя.

— Об этом слухов нет. — развёл руками Гамбит. — Но говорят, что способен вылечить даже неимунного, без белого жемчуга, и тот даже не превратится в пустыша. Или говорят, что может вложить тому же пустышу немного рассудка, и на какое-то время тот станет разумен. Как домашнее животное — например кот или собака.

— Байки. — хмыкнул Рой.

— Возможно. — кивнул Гамбит. — Больше всего в Улье мы любим красивые байки. Жабу надуем через соломинку и друг друга пугаем. Но говорят, что кто-то видел, как один из его объектов караулили заражённые с оружием, которые вели себя не как заражённые. И ещё…

— Что? — насторожился Рой.

— Кто-то из слишком храбрых, а может быть, просто тупых рейдеров говорил с ним и в разговоре упомянул твое имя Рой.

У Роя стал такой вид, как будто он захотел перестрелять половину Улья.

— И что? — спросил вместо него Батя.

— А ничего. — пожал плечами Гамбит. — Он просто сказал, что Рой мальчик-недоучка знающий пару трюков в дрессировки животных, не более. Прости Рой, это его слова, не мои.

— Да ничего. — вздохнул Рой. — Даже лучше. Мальчик… Это сколько ему лет, что он называет меня мальчиком? Семьдесят? Восемьдесят? И эта дурацкая манера напялить маску и расхаживать по Улью. Сначала этот Гробовщик, теперь Доктор… Они, что в детстве Бэтмена пересмотрели? Маски, костюмы… Что за детский сад… Или просто крыша так едет?

— Согласен. — кивнул Гамбит. — Вот кстати ещё одна из причин, по которой я хочу почитать твой дневник. Может быть, там есть упоминания о Докторе, только ты сам не знаешь об этом. Раньше его могли звать по другому, а я знаю многих рейдеров и слухи, если повезёт, я даже смогу понять, что за это крендель.

— Валяй. — кивнул Рой. — Где кстати остановился?

— Здесь он остановился. — отрезал Батя.

Правильно, пусть лучше уж он будет под присмотром. Гамбит снова сделал удивленное лицо, и Рой даже задался вопросом — а не брат ли это Балабола? После чего вышел. Следовало уже сходить домой и пообедать.

Глава восьмая Свидание

Рой зашёл домой чувствуя себя так, как будто шлялся неизвестно где, да ещё и пьянствовавал. Снова этот гаденький осадочек. Да что же это такое?! Как будто снова семнадцать лет. Или нет — пятнадцать. Хотя нет, скорее семнадцать, потому, что в пятнадцать лет думают другим местом. На кухне бормотал телевизор — Настя была там. Рой прошёл в душевую, принял душ, сменил уличное хаки на домашнее хаки, и поймал себя на мысли о том, что оттягивает момент, когда нужно войти на кухню. Старательно и до последнего.

Он молча сел и вздохнул. Начать, что ли курить, чтобы вот так не компостировать самому себе мозги? Хотя нет, в его возрасте уже бросают курить. Да и не курил он никогда.

«Доктор, у меня проблема — я люблю свою жену».

«С вами всё в порядке».

«Только как сказать ей об этом не знаю».

Пауза.

«И… в чём проблема?»

«Мне кажется она может подумать, что всё наоборот».

Рой печально усмехнулся. Почему-то в этот момент отчётливо представлялся взгляд из цикла — «ну и дундук вы батенька».

Блин, почему?! Откуда все эти самокопания граничащие с рефлексией? Хотя зачем себя обманывать — эти самокопания были и раньше, да что там раньше — всю жизнь. Тут в пору уже трактат писать «Мировоззрение интеллигента в условиях гладиаторских боёв». Не один том даже получится. Рой поднялся — может просто сказать Насте, что чувствовал себя раскованней, когда считал её мальчиком? Ещё не так поймёт. Трагикомедия будет ещё та. Даже представлять не хочется.

Рой поднялся и вышел из душевой и медленно пошел на кухню. Настя смотрела телевизор попивая чай, рядом стояла тарелка с оладьями. Рой молча смотрел на эту идиллию, оставаясь вне поля зрения. Затем тихонько подошёл и просто чмокнул в макушку и обнял. Настя чуть вздрогнула от неожиданности, а затем просто прислонилась к нему. Рой аккуратно отошёл, и бросив в кружку заварки налил себе кипятка из чайника, затем сел за стол и накрыл кружку блюдцем. Настя положила ладонь на его руку. Рой смутился, затем набрал воздуха и посмотрел, прямо на неё. Настя замерла.

— Настя… — начал Рой.

Настя напряглась, внимательно глядя на него. Рой и сам замер. Одни глаза смотрели в другие.

— Настя я хотел сказать… — продолжил Рой.

Настя замерла чуть дыша и внимательно слушая его.

— Давай… На свидание сходим? — сбившись закончил Рой и отвёл глаза.

Пауза.

Вот и сказал, из цикла хоть стой, хоть падай. Может быть, просто спрятаться под стол, пока не поздно?

Рой почувствовал, что покраснел, затем ощутил, что рука его погладила, и услышал фырканье. Стараясь сделать покерфейс перевёл взгляд на Настю.

Настя звонко засмеялась, как колокольчик, и взяла его ладонь в свои. Рой не выдержал, и заржал сам, как конь.

— Нет, ну а что? — попытался сказать он, но снова сорвался на смех.

— А куда пойдём? — хихикая сказала Настя.

— В зал. — подумав сказал Рой. — Возьмём телевизор и поставим какой-нибудь фильм. Вообще, когда мы в последний раз смотрели кино вдвоём?

— Давно меня никто не приглашал в кино. — ещё раз фыркнула Настя.

Затем встала и чмокнула его в щёку.

— Я согласна.

Рой просиял.

— Что будем смотреть? — спросил он.

— «Иллюзию обмана», две части, а потом «Между небом и землёй».

— Ура! — коротко сказал он. — Так, пойду сейчас выключу мобильный телефон, факс отключу, домофон тоже, трубку брать не буду и на работу сегодня не пойду, а сверхурочно тем более. У нас сегодня выходной.

Настя снова засмеялась, оценивая комизм. Рой легко снял со стены плазменный телевизор и понёс в зал. Нужно было второй поставить. Настя уже сидела на диване, и когда он сел, она прислонилась к нему. Рой тихо млел. А он уже хотел письмо писать. Ага щас, аж два раза. Не тянет он роль Онегина. «Случайно вас когда-то встретя, в вас иску нежности заметя…»

Нет, это решительно не про него.

А тем временем шёл фильм. Рой приобнял Настю и отрешился от всего, а когда пришёл в себя, понял, что просто уснул. Настя спала тут же, положив голову ему на плечо, а телевизор уже отмотав запись на флешке отключился самостоятельно.

Всё-таки умотали его все эти Чучела, Доктора в чёрных плащах, рыжие Гамбиты, выпрыгивающие как черти из табакерки, Бодуны, измученный бессонной ночью Хмурый. Так вымотали, что он трубился. Аккуратно стараясь не разбудить Настю, Рой поднялся и укрыл девушку пледом, на цыпочках прошёл на кухню и вымыл посуду, убрал её в шкаф, и ещё раз пошёл в душевую. Всё-таки незаменимая вещь душ. Куда там этому позорному жемчугу. Пол царства за хороший душ. И целое царство за ванну.

Закончив водные процедуры, Рой подумал над тем, чтобы спуститься в подвал. Нет, только не сегодня. Если уж а то ещё затянет, и потом пол ночи просидеть придется, описывая возможные теории. Он вспомнил разговор с Чтецом. А что если уже сейчас прикинуть как сконструировать… Да что опять тянет то!

Это, похоже, не лечится — при разговоре с людьми сами собой в голову лезут мысли, где этот человек мог соврать, зачем, почему, какая ему от этого выгода. О, Насте задумается — сразу возникают мысли о том, как не прав, что с этим делать, что она могла подумать, что думает, как это воспримет. Только стоит задумать о чём-нибудь научном, так тоже мысли лезут — что, когда и где, откуда, почему, зачем, и как?

Похоже это просто склад характера или мышления. Интересно, а Батя так же мается раздумывая, кто что задумал и кому это выгодно? Он вообще должен руководствоваться принципом — «ищите мотив, найдёте преступника». Или тот же Чалый… Тот вообще должен спать и видеть, кого он убьёт и где получит прибыль.

Из размышлений его вывел звук шагов позади.

— Опять решил спать один? — просила Настя.

Рой обернулся.

— Настя, я когда-нибудь говорил тебе, что ты очень красивая? — спросил он.

Настя смущённо отвела взгляд.

— Я давно заметил это, ещё с нашей первой встречи. Ещё тогда заметил, что ты очень красивая. Просто не решался сказать это. — закончил Рой.

Настя чмокнула его в щёку.

— Какой ты милый.

Глава девятая Секретное изобретение

Пробуждение было очень приятным, а точнее самым приятным за последние несколько дней. И морально и физически. Стараясь не шуметь, Рой аккуратно вышел на кухню и щёлкнул чайником. Самое время приготовить лёгкий завтрак… Телевизор лениво бормотал… Ничего делать не хотелось. Совершенно. Рой уже лениво подумывал о том, что может быть стоит почитать книгу, как раздался лёгкий стук в дверь. На пороге стоял Хмурый.

Рой даже опешил — это что такого должно было, случится, что Хмурый пожаловал к нему сам?

— Заходи. — сказал Рой.

— На Еврея напали. — только и сказал Хмурый.

— Пошли в подвал. — быстро сориентировался Рой. — Настя спит.

Хмурый аккуратно протиснулся в двери и спустился следом за Роем. К счастью подвал был убран — анатомический театр скрывался за соседний стеной, а в этой части стоял только стол с фотографиями и тетрадями кресло, а в другой части ещё один стол, а точнее верстак и шкаф с инструментами. По крайней мере, ничего другого видно не было. Хмурый опустился на небольшой табурет, Рой на стул возле письменного стола.

— Рассказывай. — сказал Рой.

— Да чего там. — махнул рукой Хмурый. — Около Озёрска. Поставщик знакомый подъехал, только не как обычно, а один, да и машина не та. Ну, понятно, парни подобрались. А на лицо — вылитый поставщик, один в один. Охрана среагировала, так эта сволота подорвала себя. Под одеждой жилет со взрывчаткой был. Итог — три трупа, один тяжело раненный, а самого Еврея осколками зацепило. А настоящего поставщика, как понимаешь нашли уже потом и уже мёртвым.

— Нет слов. — коротко прокомментировал Рой. — Допель что ли, как Балабол?

— Угу. — кивнул Хмурый. — Помнишь как мы этим фокусом муров отделывали? Не думал, что и нас так с носом оставят. Дар-то редкий.

— И еще реже те люди, которые готовы себя подорвать. — кивнул Рой.

Хмурый пожал плечами.

— Хреново Рой. — хмыкнул Хмурый. — Очень и очень хреново. Теперь непонятно, даже кого и от чего ждать, и кто друг, а кто враг. И с какой стороны ударит тоже непонятно… Что думаешь то?

Вместо ответа Рой поднялся и заходил туда-сюда, размышляя.

— Что с такими оборотнями делать? — спросил Хмурый. — Пароли придумывай, не придумывай — под пыткой сознаться заставят.

Рой вышел в соседнее помещение и вышел с небольшим ящиком, открыл, аккуратно вынул куски пенопласта и вытащил небольшую цифровую камеру. Вот только та не выглядела как к таковая — к корпусы были приделаны какие-то коробочки, цилиндрики, отовсюду торчали провода, были приделаны куски изоленты и ещё виднелись следы эпоксидного клея. Посмотрел на неё с некоторым сожалением, а потом поставил перед Хмурым.

— Вот. Говорить не хотел, да и не доработал ещё… Но однако время не то.

Хмурый задумчиво посмотрел на камеру.

— Это что? — спросил он. — Выглядит как фотоаппарат.

— А это он и есть, только переделанный.

Хмурый непонимающе посмотрел на Роя.

Рой молча взял камеру и направил на Хмурого, нажал на спуск. Щёлкнула вспышка, аппарат запиликал.

— И где фотографии? — спросил Хмурый.

— А их не будет. — сказал Рой. — Однако могу сказать, что у тебя есть развитый дар достаточно хорошо прокаченный, и при активации ты сможешь поддерживать его семь или десять минут. Могу точно сказать — твой не полиморфизм.

Рой щёлкнул ещё раз.

— Не телекинез.

Щёлкнул ещё раз.

— И не пирокинез.

Хмурый открыл рот и даже подскочил.

— Постой! Тебе что эта штука показывает?

Рой кивнул.

— Да. — сказал он. — Ею можешь проверять людей на наличие полиморфизма. Заодно на силу дара.

Хмурый посмотрел на него как доколумбовый индеец на ружьё.

— Рой! Сукин ты сын! — в восторге произнёс он. — Откуда у тебя такая штука, и как она работает! Это вообще что?

— Это… Дарометр. — сказал Рой. — Он показывает силу дара Улья, которая есть у человека, и может определить есть ли у него определённый дар или нет.

— Это ты сам сделал? — в возбуждении спросил Хмурый. — Как работает-то?

— Да. — кивнул Рой. — Разрабатывал, но не один, но основной подход и разработка мои.

Хмурый внимал светясь как ребёнок увидевший Деда Мороза.

— Помнишь те бумажки-индикаторы которые делает Чтец? Тот который знахарь? Зажмёшь такую бумажку, напряжёшься, и она темнеет используемого дара. Вижу помнишь. — начал Рой. — И ещё такие бумажки, которые заточены под определённый дар — примерно как лакмусовая бумажка на вид щёлочи или кислоты. Так вот — меня довольно долго мучила идея научиться фиксировать Дар, измерять его и прочее.

Рой помолчал.

— И вот, на основе этих бумажек я придумал такое устройство. — продолжил Рой. — Облучать такую бумагу светом, направленным на человека. Скажу сразу — результат был нулевым. Полный провал. Потом мне пришла идея — а что, если взять не бумажки Чтеца, а специальную сверхчувствительную фотобумагу? Я ещё помню время, когда фотоаппараты были не цифровыми, а плёночными. Знаешь там, на плёнку падал свет, она снимала что-то, потом её несли в фотоателье, там её промывали всякими растворителями и закрепителями и проецировали с неё изображение на фотобумагу тоже пропитанную раствором, на бумаге появлялось фото, его промывали закрепителем и вешали на стену или клали в альбом.

Рой сделал паузу.

— Так вот, я подумал, а что если дать чтецу такую бумагу и попросить сделать из неё его карточку-индикатор?

От восторга у Хмурого заблестели глаза. Он понял суть.

— Здесь мне пригодились знания одного опытного фотографа. Скажу честно — мучились, готовя фотобумагу нужного качества долго. Но результат превзошел все ожидания — стоило зарядить её в старый плёночный аппарат, и блокировать со всех сторон слоем из хлопьев споранов, тоже кстати отдельная тема — чтобы собственный дар не фонил… И как только откроется объектив и в аппарат хлынет свет бумага станет менять цвет прямопропорционально с силой объекта. Чем сильнее дар — тем темнее бумага.

Рой снова помолчал.

— А дальше я придумал брать такую бумагу, заточенную под определённый дар. Если фотать им человека, у которого этого дара нет — бумага не меняет цвета.… И, уже была собрана более продвинутая версия, ту, которую ты держишь.… Посмотри сзади — там приклеена шкала — от свелорозового до кирпично-красного, и сзади есть маленькое окошечко. Бумага может менять цвет в указанном диапазоне.

Хмурый принялся изучать аппарат.

— Ты щёлкаешь им на человека. — продолжил Рой. — И смотришь в окошечко — какой оттенок цвета, и сравниваешь его с тем, который приложен на бумажке. Если цвет белый — у объекта нет дара, а если плёнка заточена под определённый дар — нет определённого дара. Насыщенность цвета показывает силу дара.

— Рой, да ты просто гений! — потрясённо сказал Хмурый. — Я всегда так думал, но не думал, что настолько.

Рой чуть отвёл взгляд смущаясь.

— А теперь я покажу тебе, как менять бумагу, и такое прочее. — сказал он.

Глава десятая Неожиданная встреча

— … В общем заряжать — вот так. — закончил инструктаж Рой.

— Понятно. — кивнул Хмурый. — Пока есть запас этих бумажек на полиморфизм… можно будет чувствовать себя в безопасности.

Рой молча кивнул.

— В общем, я сегодня её ещё раз протестирую и отдам тебе. — закончил Рой.

— Слушай, ты ещё ничего не изобрёл? — спросил Хмурый.

— Нет. — отрезал Рой.

Хмурый пытливо посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Ладно всё, выходим. — сказал Рой. — Настя уже проснулась, наверное.

Хмурый понятливо кивнул и поднялся первым. Как только ушёл Хмурый снова раздался стук в дверь. Кого ещё могло принести?

На пороге стоял, довольно улыбаясь, Гамбит. А ему-то что нужно?

— Твой дневник! — радостно заявил он, протягивая искомое. — Я прочитал, знаешь, и хотел бы поговорить с тобой.

Рой явственно услышал звук на кухне. Настя уже проснулась.

— Потом. — отрезал он. — Всё потом.

— Ага. — кивнул Гамбит и исчез так же, как и появился.

Рой молча выдохнул. В дверь снова застучали. Да что за утро такое? Рой снова открыл дверь. На пороге стоял… Чучело! Только этого кретина тут не хватало!

— Братиш, мне бы опохмелиться… — начал он.

— Пошёл вон! — рявкнул Рой и про себя решил, что если его не убьёт Балабол, то он сам его убьёт.

Чувствуя себя уже несколько разбитым он пошёл на кухню. Нет, не сейчас. Сейчас нужно немного отдышаться, не стоит пугать Настю видом бешенного лица. Пару раз Рой вдохнул и выдохнул. Что-то ни черта не помогает этот вдох-выдох! Вообще! Только ярости прибавилось! Так, попытка номер два… Подумать о чём-нибудь отвлечённом, расслабиться… Ах да, вот… Особенности криогенеза, как одного из редких даров Улья, деление на контактный и дистанционный. То, что нужно… Ещё немного поразмыслить над этом и можно физически почувствовать, как отпускает… Рой пару раз выдохнул и вдохнул. Спокойствие медленно возвращалась. За спиной послышался шорох.

— Что-то случилось? — Настя мягко подошла сзади.

— А? — вздрогнул Рой. — Просто кошмарное утро. Потом расскажу. Пошли лучше чаю попьём.

За чаем отпустило совсем. Ещё бы — телевизор так удачно бормотал. Самое время чтобы поделиться новостями.

— Всё хорошо. Спокойно милый, всё хорошо. — сказала Настя.

— Угу. Спасибо Насть. — кивнул Рой. — Не представляю, что бы без тебя делал.

Настя снова заметно смутилась.

— Схожу сегодня протестирую камеру в полевых условиям. — закончил Рой. — С нами будет Атлас, надо будет поговорить с ним.

Настя чуть улыбнулась. К Атласу она относилась с теплотой. Атлас жил безвылазно в Кумарнике иногда выбираясь в соседние кластеры для профилактики трясучки — болезни которая существовала в Улье. Всё остальное время он был затворником. Профессиональный электрик и электротехник он собирал квадрокоптеры с камерами, следящие устройства и различную сигнализацию, и был нужным и уважаемым человеком в Кумарнике. Он был человеком Хмурого, вот только у него была тайна, о которой знали только Настя и Рой. Не так давно Атласа звали Хмель, и он был муром. Тихий интеллигент с кучей знаний — мечта для любого урода, преследующего выгоду. Чалый быстро просёк это и прибрал его к рукам для работ электроникой и всей электротехникой. Принцип один — делай или умрёшь. Делай, потому, что ты бесполезный отброс. Бежать не было смысла — запятнавшись в связях с мурами можно было искать только смерть. Никто не станет разбираться был ты мур или не мур, резал людей или нет, помогал добровольно или был принужден.

Внешников и муров ждала жестокая смерть от рук рейдеров и стронгов. Хмелю повезло — он был в группе, которую отправили убить Роя. Погибла вся группа, а Хмель был допрошен и после того как Батя запечатал его речь — отпущен обратно. Не в силах ничего рассказать он потерял под пытками одну руку, часть пальцев на второй и был избит, а жизнь совсем превратилась в ад. Однако тогда же она и поменялась — когда Батя отыгрывая роль предателя связался с Чалым, Хмель незаметно передал ему бумагу с описанием базы, и её секреток. Им двигали два чувства — благодарность, за то, что когда-то оставили в живых, и желание отомстить. Когда туда попала Настя с внешностью кваза, он открыл камеру и выпустил её, чтобы она могла спастись.

За всё это он удостоился особой награды — Рой нашёл его первым, запер в камере и дал раствор барбитуратов, который на время стёр его память. Так Хмель смог обмануть ментатов и стать рейдером по имени Атлас и осел в Кумарнике, из которого почти не выходил, опасаясь встретить тех, кто его знал.

— … Дайте, давайте. — Хмурый самолично вышел проводить отряд. — И… этого тоже прихвати.

Этим оказался Чучело. Рой ещё раз посмотрел на это лицо обезображенное интеллектом и сплюнул. Хмурый что, втайне надеется, что они его убьют или что его съедят заражённые?

Весь отряд выдвинулся за территорию, в этот раз без транспорта — отходить собирались недалеко. В авангарде шёл Атлас, неся сумку с камерой, которая была заботливо упакована кусками пенопласта и книгами. Ближе к авангарду шёл хмурый парень Печенег, один из людей Хмурого, и вместе с ним… Чучело. О чем же думал Хмурый, когда отправлял его со всеми?

— Ат. Сделай пару кадров. — попросил Рой.

Атлас достал аппарат и щелкнул, проверяя его. Навёл на Яра. Щёлкнул.

— Не фонит? — спросил Рой.

— Не-а. — сказал тот. — Щас, местность щёлкну, сверим.

Щёлкнул.

Затем перевёл объектив на Печенега. Щёлкнул.

Рой прикинул — может Хмурый просто хотел проверить этих двоих с помощью камеры?

— Эй, слышь ты, папараца, чего расщелкался? — открыл рот Чучело. — Чё, на прогулку вышел? Фотосессию устроил?

— Закройте рот молодой человек. — раздался рядом незнакомый голос.

Первым обернулся Рой.

За углом улицы стоял человек опираясь на трость. Чёрный чуть поблёскивающий плащ до щиколоток, чёрные ботинки, плоская шляпа с такими же характеристиками, перчатки и маска с длинным клювом полностью закрывавшая лицо с глазницами закрытыми стёклами. Незнакомец выглядел просто чудовищно, как некий гибрид ворона и человека, одним видом внушая опасения.

— Доктор! — заорал Чучело и бросился бежать.

— Совершенно верно. — кивнула голова в маске, голос звучал глухо и как-то неестественно, словно у интеллигентного профессора или престарелого кандидата технических наук.

Печенег и остальные схватились за оружие. Рой вскинул руку приказывая не стрелять. Доктор неспешно ступая двинулся к ним, величаво шагая и ставя трость, затем остановился в двух метрах от них. Уродливая маска повернулась ко всей группе.

— Мальчик Рой с шапочными знаниями, и его приспешники. — несколько гнусаво процедил доктор. — Всё так, как я и представлял.

Рой внимательно всматривался в незнакомца, словно сканируя его рентгеном. Между тем Доктор повернулся к Атласу.

— Ну привет Рой. — сказал он.

Атлас выпучил глаза от удивления. Доктор между тем протянул руку и снял с его плеча сумку и камеру.

— Интересная игрушка. — сказал он.

Печенег не выдержал и выхватил из кобуры пистолет и шесть раз выстрелил в Доктора. Доктор даже не повернул головы. Пули бессильно ударились о воздух рядом с ним и упали на землю. Не поворачивая головы Доктор погрозил пальцем, затем развернулся и медленно ступая пошёл прочь повесив себе на плечо сумку и камеру.

Атлас выхватил пистолет. Доктор обернулся и посмотрел на него, затем отвернулся и зашагал дальше. У Атласа тряслись руки. Руки сами дёрнулись и стали медленно подводить пистолет дулом к области сердца.

— Нет! — кинулся Уайт.

Поздно. Атлас со стеклянными глазами прижал дуло к груди и нажал на спуск. Тело дёрнулось, грудь окрасилась кровью, а он сам стал медленно заваливаться на землю. Яр крепко схватил Уайта. Рой медленно подошёл к Атласу, пощупал пульс на шее, посмотрел на рану на груди и медленно закрыл ему оба глаза, а на лицо набросил платок.

— Батя, давай его в любую квартиру занесём до следующей перезагрузки. — сказал он.

Батя хмуро кивнул и подойдя взял тело за плечи. Рой схватил тело за ноги и оба понесли его в ближайший подъезд. Так же быстро оба вернулись. Рой аккуратно пересчитал остальных.

— Все целы? — спросил он. — Ничего больше не произошло?

Впрочем, ответа ему и не требовалось.

— Давайте, ноги в руки и возвращаемся быстрей.

Глава одиннадцатая Опасные пули

У ворот их уже встречали суровые рейдеры с оружием и сам Хмурый.

— Как узнали? — спросил Рой.

— Вот этот… — Хмурый поднял за шкирку Чучело. — Хмырь разболтал.

— Где он? — сразу спросил Рой. — Где?

— Кто? — не понял Хмурый.

— Где этот рыжий ирландец, который выпрыгивает как чёрт из табакерки?! — уже рявкнул Рой. — Ни за что не поверю, что тот самый Доктор, про которого он рассказывает, совершенно случайно появляется прямо рядом с Кумарником, и ищет меня!

— Так… — помрачнел Хмурый. — А Атлас то где?

— Печенег расскажет. — хмуро ответил Уайт.

— Так… — протянул Хмурый. — Где этот Гамбит?! Печенег, ты тоже, подойди сюда.

— В баре он был… — сказал кто-то.

Единственный на весь стаб бар встретил пустотой и тихим рейдером по имени Ерш, который сменил Бодуна после его бегства.

— Лей всем. — мрачно сказал Хмурый.

— Мне не надо. — отрезал Батя. — Пойду жильё на растяжки проверять.

— Мне налей. — нарисовалась рядом знакомая физиономия. — Э, слышь, чё не льёшь?!

— Пошёл отсюда идолище поганое! — рявкнул Хмурый сгребая Чучело за воротник и вышвыривая наружу.

Нервы были ни к чёрту.

— Значит нет больше камеры… — протянул Хмурый и схватился своими огромными руками за голову. — И Атласа нет…

— Не дрейфь… — похлопал его Рой. — Камеру я тебе самую первую отдам, хуже чем эта, но сойдёт…

На счёт того, что для Атласа, может быть так было и лучше он говорить не стал — Хмурый не знал тайны Атласа. Но в то, что Чалый расскажет рейдерам кто такой Атлас сомнений не было. В этом случае его ждали бы пытки и смерть от рук обозлённых рейдеров.

Дверь открылась и в бар зашёл знакомый всем рыжий человек. Шесть пар глаз повернулись к нему.

— А что случилось? — даже опешил Гамбит.

Хмурый встал и неспешно подошёл к нему.

— Что случилось? — спросил он и просто сгрёб того за воротник. — Это ты сейчас и расскажешь.

Рой аккуратно снял с пояса свой режущий кнут и положил на стол.

— Гамбит… — начал он. — Скажи пожалуйста, где ты был, и что делал с того момента как мы ушли.

— Со мной он был. — в бар вошёл Балабол. — А что?

Хмурый перевёл на него взгляд.

— Что всё время?

— Ну да. — ответил Балабол. — Мы так, керосинили и болтали. А потом свалили к Чтецу и вместе с ним догонялись.

Хмурый устало вздохнул и отпустил Гамбита.

— А что случилось то? — спросил тот.

— А то и случилось. — ответил Печенег. — Как только они ушли, прибежал этот урод — Чучело чуть не захлёбываясь в слюнях, и рассказал, что за ними пришёл тот самый Доктор, завалил Атласа, забрал камеру и ушёл напевая весёлую песенку.

— Фига се. — только и сказал Гамбит. — А что за камера?

Печенег посмотрел на Роя. Тот кивнул.

— В общем так — Рой сделал камеру, которая может определить Дар. И пока приближённо его силу. Наводишь на человека, щелкаешь, и она может показать есть ли у него определённый дар, и какой силы. — пояснил Печенег.

— Фига се… — ещё раз протянул Гамбит переводя на Роя ошалелый взгляд. — Только не говорите мне, что эту самую камеру забрал этот Доктор.

Ответом послужило красноречивое молчание.

— Блин… Блин… Шит… Твою мать! — гамбит аж стукнул кулаком по столу. — Рой, я хотел с тобой сегодня как раз поговорить, но вижу опять не вовремя… Это самое, давай тогда уже завтра поговорим… Доктора этого я на себя возьму и найду, если надо и… устраню его.

— Ты. Доктора? — Печенег смотрел со скепсисом. — Да я в него шесть пуль выпустил и хоть бы хны, а Атлас вообще выстрелить не смог.

— Я конечно не Гробовщик, но у меня свои секреты. — просто поделился Гамбит.

— С чего такой энтузиазм? — спросил Рой.

— Я нашёл кое-что в твоём дневнике. — охотно пояснил Гамбит. — Не зря я столько лет искал по Улью чуда… Не зря… На след можно сказать напал…

Все посмотрели на него ошалелыми глазами. Гамбит выглядел так, как ребёнок, который узнал, что Дед Мороз на самом деле существует.

В бар ввалился мрачный Батя.

— Всё чисто… — начал он и взгляд его упал на Гамбита.

— Бать, всё в порядке. — устало сказал Уайт прихлёбывая пиво. — Это не он.

Батя молча кивнул и сел с остальными.

— Значит так. — сказал Рой. — Хмур, завтра я выдам тебе замену, и срываюсь сам. Очень хочу поговорить с этим самым Доктором… Здоровье моё знаешь ли в последнее время не очень… Нервничаю и психую по любому поводу… Заодно появилась мысль, как до Сашки могли добраться, проверить надо бы…

— Я тоже участвую. — загорелся Гамбит. — Руку отдам.

Рой только устало махнул рукой и поднялся со стула. Настя поднялась следом. До дома доплелись так, как будто целый день мешки грузили.

— Знаешь Насть, надо было ставить не душевую… — задумчиво сказал он. — А сразу ванну, и побольше.

— Угу. — кивнула Настя. — Я бы сейчас с удовольствием отмокла на час, а то вообще никакая.

— Ну тогда душ для тебя. — сказал Рой. — Я пока еду погрею, потом тоже отмываться буду.

Настя благодарно кивнула и ушла.

Рой остался один и с силой ударил кулаком в стену. Ну почему?! Почему именно сейчас, когда всё так хорошо стало складываться?! Жизнь наладилась и стала спокойной, с Настей все комплексы решились, идеи в голову сами попадать стали… Почему именно сейчас всё должно лететь в тартары?!

Отдышаться, успокоиться, всё хорошо, всё хорошо. Рой включил телевизор и поставил в микроволновку жареную картошку. Телевизор показывал с флешки романтическую комедию «Между небом и землёй».

Душ и правда сильно расслаблял. Просто смывал все негативные ощущения. Переодевшись Рой прошёл на кухню. В расслабляющем молчании оба попили чай.

— Насть, хочешь я тебе массаж сделаю? — спросил Рой.

— Ты просто прелесть. — отозвалась Настя.

…Утром Рой встал пораньше и попив чаю вышел во двор. Там его уже ждал Гамбит.

— О чём хотел поговорить? — спросил Рой.

— Не знаю. — отозвался тот. — Скажи, у тебя есть ещё разработки? Я бы купил.

— Какие разработки, ты о чём?

Гамбит посмотрел на него взглядом пронизывая насквозь. В глазах плясали черти.

— Любые. — посмотрел он. — Если нужен вклад, я сделаю, так сказать — буду спонсором.

Рой смерил его взглядом. Он что псих? Или может быть из сектантов?

— Многие годы я искал чуда Рой. — произнёс Гамбит садясь на ступеньку. — Не подумай, я не псих. Кто-то становится героем, кто-то бизнесменом, а я только и научился, что слоняться по Улью и искать неизвестно что.

— И нашёл это в моём дневнике? — спросил Рой, садясь рядом.

— Да. — весело ухмыльнулся Гамбит. — Именно там. Знаешь, кто бы что не говорил, но я сразу тебя раскусил. Понимаю, о многих вещах лучше молчать, даже если знаешь тайну, но я просто не могу удержаться.

Рой молча слушал эту беззаботную болтовню, что-то в ней было.

— Кто бы и что про тебя не говорил, и как бы ты не шифровался я вижу — ты показываешь только десять процентов от своей личности.

Рой перевёл взгляд на него.

— Что ты так смотришь? Я знаю, что опасно показывать то, что знаешь чужую тайну, но у меня есть свои способы защититься. — скривился Гамбит. — Так вот, за время своего пребывания в Улье ты изучал заражённых делая записи и преуспел в этом натурализме, ещё сделал особые взрывные патроны, которыми валил топтунов и крупную дичь, и… был первым, кто посадил женщин на иглу… Я в хорошем смысле — твоя идея с тестостероном была просто невероятна — ты просто не знаешь, что готовы сделать женщины, чтобы не было этих дней. И конечно ты один и знаешь, где его взять… А теперь ещё и сделал эту камеру. Просто техника на грани фантастики.

— Ты переоцениваешь меня. — сказал Рой.

— Я? Да что ты. — широко ухмыльнулся Гамбит. — Ты знаешь ко мне однажды попала одна твоя пулька, я правда не знал, чья она и отдал в Институт, на исследование. И знаешь, какое заключение мне выдали?

Рой с интересом посмотрел на него.

— Институт испытал её при мне. Она оторвала руку топтуну. Они смогли установить, что в ней находилось взрывчатое вещество в одном грамме, которого энергии было на четыре тысячи сто или четыре тысячи двести джоулей. Сколько его было в пуле установить не удалось, но мне доходчиво объяснили, что всего одного джоуля будет достаточно, чтобы передвинуть стограммовый брусочек на метр. Не удалось выяснить из чего было детонирующее вещество.

Рой сидел и с интересом слушал отчёт.

— Из стали это будет кусочек размерами десять миллиметров на сто и на сто. Если я правильно запомнил. — продолжил Гамбит. — А вот у мяса другая плотность — поэтому сто граммов мяса будут больше по габаритам. Двести грамм плоти — кусок размером примерно с кулак… Из этого следует вывод — такая пуля будет вырывать у заражённых крупные куски мяса. И это ещё не всё… Эти учённые установили, что истечение взрывной волны происходит расширяясь, и истечение происходит турбулентно. Характер турбулентности установить тоже не удалось. Оказывается у турбулентности существуют разные виды. Представляешь?

Гамбит прервался и хлебнул из фляги.

— Ну, я то человек далёкий от науки, потому мне пришлось объяснять, что турбулентность — это такой вихрь. И если спица — то есть прямое истечение делает только дыру, то эта самая турбулентность разрывает мясо из-за того, что движется как вихрь. Итог — крупная рваная рана или оторванная конечность. Но и это ещё не все. В теле заражённых есть жидкость — кровь, вода, лимфа и прочее. И разная кровь имеет разные свойства — венозная, капиллярная, артериальная. И кровь у заражённых — несжимаемая жидкость. И когда в ней происходит взрыв, происходит гидродинамический удар, и она сама разрывает плоть. Это как если треснуть по поверхности воды в аквариуме — несжимаемая вода передаст силу удара во все стороны и разобьёт стеклянные стены.

— Вижу ты разгадал мои патроны. — хмыкнул Рой. — Молодец. Никто не придавал им такого значения и не исследовал так подробно. К чему ты говоришь всё это?

— К тому. — Гамбит снова отхлебнул из фляги. — Ты не представляешь, как я был потрясён такой пулей, я прям как заново родился, и потратил все силы, чтобы найти её автора. Как только я узнал про неё я подумал — человек который разработал эту пулю разработает что угодно. И я оказался прав — я пришёл сюда, и узнал, что ты сделал камеру которая определят Дар и его силу. Рой, я верю, что тебе под силу сделать что-то, что… что будет очень полезно…

Рой молча смерил его взглядом.

— Без разницы. — кивнул Гамбит. — Способ не потреблять живчик… Способ управлять заражёнными… Способ покинуть этот чёртов Улей… Тебе нужно только дать время… Знал бы ты, сколько лет я тебя искал…

Рой ещё раз посмотрел на этого человека похожего на ирландца.

— При Насте такого не скажи. Она тебе все волосы выдерет.

Гамбит расхохотался.

— Знаешь, я ей даже завидую. — сказал Гамбит мечтательно глядя в даль.

Рой посмотрел взглядом — «ты сам-то понял, что хотел сказать?»

— Э… ты не так понял. — поспешил исправить оговорку Гамбит.

— Ну-ка помочись. — приказал Рой.

Гамбит удивился, но не стал спорить и поднявшись оросил дорожку.

— Я уж подумал мои глаза подводят меня, и я второй раз женщину спутал с мужчиной. — вздохнул Рой. — Знаешь что, я не из этих. Иди-ка ты подальше, а ещё лучше найди себе бабу и живи долго и счастливо.

Рой поднялся и пошёл в дом.

— Это не то, что ты подумал! — заорал красный как рак Гамбит. — Ты всё не так понял!

Глава двенадцатая Яд

БРДМ и уазик уже третьи сутки катили по дорогам вызывая пыльные облака. Как обычно двое бойцов были в «бардаке», и ещё четверо — четвёртым был Гамбит, были в уазике.

— Скажи Гамбит. — задумчиво начал Рой. — Сколько ты гуляешь по Улью?

— Э… — задумался тот. — Года три…

Рой прикинул про себя — за эти три года этот Гамбит не стал известен, и вместе с тем же за ним не числилось ни одно преступление. О нём знали лишь некоторые рейдеры, которые не могли сказать ничего хорошего, и ничего плохого. Просто образец серости и незаметности.

— А что? — спросил Гамбит.

— Просто подумал, что ты мог бы знать многих рейдеров. — вслух сказал Рой.

Мысленно он ещё раз оценил Гамбита. Три года незаметности. Такое могло быть — если тот и правда был обычным, ничем не примечательным рейдером. Или же его кто-то прикрывал, и он был двойным агентом — трюк, который в своё время показал Чалый.

— Ну есть такое. — сказал Гамбит. — Кого-то видел глазами, а о ком-то только слышал.

— Скажи, много ли ты знаешь рейдеров с даром телекинеза? — спросил Рой.

— Ну… — снова задумался Гамбит. — Самый сильный о ком я только слышал, это Айвен — он может даже передвигать автомобили, но он почти легенда, после него известны Ёж и Татарин — эти ребята сильны как метатели и не скрывают своего умения, ещё известны Ферум и Карбон — у одного талант к вскрытию замков, а второй — щитовик… И есть куча слабеньких рейдеров типа Омона, Добряка, Альтаира, Темняка, Живого, Толстого, и Альфонса. У них всех есть дар телекинеза в разных формах, но очень слабенький и неразвитый. Это только те, о которых я достоверно знаю, кто-то мог и скрывать умения.

Рой задумался. Мысленно прикинул что-то в уме.

— Планируешь, эксперименты с этим даром? — спросил Гамбит.

— Нет… — рассеяно покачал головой Рой, Яр смотрел на дорогу, а Настя дремала, в салоне царила обманчивая тишина.

Рой, нахмурившись, решал головоломку — кто такой этот Гамбит? Откуда взялся Доктор? Кто уничтожил Райский Уголок — один из самых богатых стабов… Гамбит развалился и внаглую захрапел. Через двадцать минут транспорт встал. Всё было тихо и мирно. Гамбит продолжил храпеть. Рой толкнул Гамбита. Тот заворочался и проснулся.

— А, что? Приехали? — сонно спросил он. — Мы в Райском уголке?

— Нет. — покачал головой Рой. — Сейчас туда лучше не соваться — наверняка место пасут. Мы в сорока километрах от его развалин.

Гамбит захлопал глазами.

— Рой, а где «бардак»?

Рой нахмурился.

— Твою мать… — прошипел он. — Яр, когда ты видел его последний раз?

— Не менее пары часов назад. — нахмурился Яр.

Рой уже выхватил рацию и защёлкал ею. Тишина. Только в эфире шум радиопомех. Ещё раз. Снова только шум.

— На-ка ты попробуй. — протянул он рацию Яру.

Тот попробовал. Безрезультатно.

— Хреново. — пробормотал Рой. — Яр, загоняй машину в какой-нибудь проулок. Будем готовиться к ночёвке.

Яр хмуро кивнул и закатил машину в неприметный переулок. Рой внимательно посмотрел на Гамбита. Яр тоже внимательно взглянул на него.

— Что-то хреново мне… — сказал тот. — Выйду-ка я облегчусь…

Рой первым оказался снаружи, и вынул пистолет. Яр не спеша, вышел из машины и встал рядом. Настя осталась сидеть в машине. Гамбит стоял трясясь, его лицо было белым, он тихо покачивался на носках. Рой вынул пистолет и направил его на Гамбита. Тот побледнел ещё больше и вытаращил глаза:

— Рой! Это не я! Честное слово! Я тут ни при чём! Я не знаю куда пропал «бардак»! Я не знаю, почему они молчат!

Рой сделал небольшой шаг.

— Рой! Послушай, прекрати! — поднял ладони Гамбит.

Рой сделал ещё шаг и почувствовал, что его качнуло.

— Что… — начал он и его вырвало.

Он ошалело поднёс свободную ладонь к лицу и протёр лицо. Рука была в крови в вперемежку с пищей. Стало необычайно тихо. Рой резко повернул голову в сторону автомобиля. Настя в неестественной позе лежала без сознания.

— Чтоб тебя… — начал Рой, и почувствовал новый приступ кашля и рвоты.

Гамбит выхватил пистолет и поднял его.

Щёлк! Щёлк! — сухо щёлкнул пустой пистолет.

Гамбит в ужасе посмотрел на него.

Рой почувствовал, как Яр рядом берёт пистолет из его руки почувствовал, как заваливается на землю.

— Яд… Тварь… — простонал он.

Яр стоящий рядом даже и не подумал ему помочь. Он спокойно нагнулся и вытащил у Роя второй пистолет, затем распрямился,и его лицо начало меняться, превращаясь в какого-то другого человека, и вот уже рядом стоял совершенно другой человек с хищными глазами и гладковыбритым лицом.

— Вот ты и попался на свой трюк. — сказал незнакомец. — Счастливо оставаться Рой. Говорят, что приближаться к тебе слишком опасно. Но я и не стану. Надеюсь мы больше не увидимся.

Он зашагал к уазику.

Щёлк! Щёлк! — Гамбит попытался снова выстрелить. Нет, его пистолет не давал осечек. Барабан револьвера был пуст.

Глава тринадцатая Лечение

Рой валялся на земле выхаркивая кровь вперемежку с пищей. Гамбит отложил пистолет и согнулся пополам — его тоже тошнило, только вместо крови шла сначала пища, а затем желчь, когда желудок опустел.

Рой неловко дёрнувшись упал с четверенек на спину, дёрнулся и затих.

Гамбит сунул в рот два пальца и продолжил опустошать желудок. Затем отщёлкнул барабан тупорылого Р-92. Как и ожидалось — барабан был пуст, кто-то вытащил все патроны. Лихорадочно зашарив, он вытащил ОЦ-38. Открыл барабан — патроны были на месте. С облегчением вздохнув он не снимая его с предохранителя убрал в карман.

— Эй… — позвал Гамбит.

Рой не шевелился.

Гамбит вытащил пистолет, сунул за пояс, и подошёл ближе.

— Эй… — неуверенно сказал он, затем обошёл Роя, взял за плечи и потащил. — Давай, давай, а то нас сожрут!

Чертыхаясь и матерясь, Гамбит, потащил к ближайшему подъезду. Матерясь и кряхтя, он втащил Роя в подъезд. Прислушался. Тишина. Похоже, повезло — в подъезде никого не было, даже пустышей. Гамбит протащил его ещё немного, а затем почувствовал сильное головокружение. Мир снова пошатнулся. Тело закачало. В глазах на секунду потемнело. Желудок снова скрутил спазм.

Гамбит нащупал стенку спиной. Яд действовал на нём просто медленней, чем на Рое? В панике он задышал чаще. Или просто споровое голодание? Он протянул руку к фляжке, и тут же отдёрнул её — яд мог содержаться в живце. Уже не думая о том чтобы таиться, он взломал первую попавшуюся дверь и втащил туда Роя. Запер дверь. Пульс участился. Единственный способ лечения который он знал — это сделать побольше живца и пить его, пить как можно дольше, пока тот не вымоет весь яд.

Он забегал по квартире, ища спирт. Как назло бывшие хозяева были трезвенниками, поэтому не нашлось ни спирта, ни водки.

Хлопнув себя полбу Гамбит побежал в ванную — там то точно должен быть парфюм. Выбежал со склянкой пахнущих духов и чуть не заорал — посредине комнаты стояла тёмная фигура. Выхватив револьвер он вовремя остановился, поняв, что это Рой, и убрал его.

— Твою мать Рой! — выругался Гамбит. — Нельзя так пугать!

Рой хмыкнул и опустился на диван.

— Что за это был хмырь? — спросил Гамбит.

— Это мой вопрос. — пожал плечами Рой.

— Я здесь ни при чём. — скривился Гамбит. — Я же говорил. Сейчас просто следует хлебнуть живца, а то, что во флягах — вылить.

Рой промолчал но достал упаковку с капельницами.

— Ты что-то будешь делать? — спросил Гамбит.

— Физраствор. — кивнул Рой. — Чтобы вывести яд.

— Хм. — поднял брови Гамбит. — Никогда не слышал.

Рой пожал плечами и проковылял на кухню. Сделал лёгкий физраствор и поставил себе капельницу. Гамбит присел рядом.

— Слушай, а у тебя цвет лица в норму приходит. — сказал он.

Рой кивнул.

— Безотказный способ при отравлении. — сказал он. — Промыть желудок, и заменить кровь донорской, или частично физраствором. Специальной аппаратуры нет, но это не проблема.

Гамбит протянул склянку с парфюмом.

— Погоди. — остановил его Рой. — Эту бурду мы ректифицируем и попьём живчика уже без духов.

— Что будем делать? — спросил Гамбит.

— Делать? — фыркнул Рой. — Ты со мной?

— Ну да. — кивнул Гамбит. — Я же говорил.

Рой хмыкнул, но комментировать бескорыстность не стал.

— Чуда ищешь? — в слух сказал он. — Как видишь ожидание отличается от реальности.

— Не привыкать. — махнул рукой Гамбит.

Рой замолчал и крепко задумался — похоже, у этого мутного типа был какой-то дар, который позволял ему выходить сухим из воды. Одно точно — смерти он не боялся.

— Как думаешь, что с твоими людьми? — спросил Гамбит.

Рой скрипнул зубами.

— Давай поговорим об этом, когда ко мне вернуться силы. — сказал он.

— О’кей. — замолчал Гамбит.

Рой погрузился в размышления.

— Знаешь Рой. — сказал Гамбит меняя тему. — Я думал о том, кто такой Доктор, откуда он появился… И надумал, что им может быть внешник. А что — они ведь прячут лица и дышат через респираторы. А он и так прячет лицо, и респиратор при нём. Да и знания он мог получить от внешников. У них есть всё — техника, оружия, продвинутые технологии…

— А как ты думаешь, Доктор мужчина или женщина? — спросил Рой.

— Не знаю. — нахмурился Гамбит. — Когда мы встретили его мне показалось, что это был мужчина — манера двигаться и всё такое. Но это можно и имитировать.

Рой пошевелился, устраиваясь поудобней.

— Ладно, давай завалим дверь и поспим до утра. А там видно будет. — сказал он.

Глава четырнадцатая Засада

— Скажи, почему ты решил найти меня? — спросил Рой. — Ты мог просто обратиться в Институт. Они в Улье дольше меня, и чудес сделали наверняка больше.

Оба рейдера шли по пустынной улице.

— Да всё просто. — ответил Гамбит. — Институт не ведёт дел с одиночками вроде меня. И уж точно не рассказывает им своих секретов.

Здесь он нахмурился как от головной боли.

— И вообще если они что-то знают… Знают. Но часть этого знания никому не нужна, ещё часть представляет минимальную пользу, и совсем крупицы обладают какой-то полезностью. — Гамбит был не доволен. — И знаешь, Институт стремится всегда продать тебе бесполезную информацию. За немаленькую цену.

Рой кивнул, выглядело всё логично. Знание имеет свою цену и свою монополию.

— Слышал ещё что-нибудь интересное в последнее время? — спросил он.

— Да. — кивнул Гамбит. — Что Доктор продаёт огромные партии крутого оружия, похоже нолдовского. Потому и говорят, что он внешник или бывший внешник. Если он возник ниоткуда и стал торговать крутым нолдоским оружием типа лазерных ружей или гаусс пушек, то скорее всего он получает оружие напрямую от нолдов. Потому многие и склонны думать, что он внешник прячущий лицо в специальном респираторе.

— А чем он берёт плату? — спросил Рой. — Органами?

— Нет. — покачал головой Гамбит. — Как обычный рейдер — жемчугом, споранами, горошинами, говорят, не брезгует электроникой и пороховым оружием. Но по слухам это самое оружие у него скупают муры и некоторые нечестные на руку рейдеры.

— Тогда странно, что он не берёт платы органами и расчленёнкой. — сказал Рой.

— Поэтому есть версия, что он иммунный внешник. — охотно пояснил Гамбит. — Мол, вдохнул местного воздуха и заразился, но оказался иммунным и выжил. Поэтому с тех пор выход из Улья для него закрыт — чтобы не разносить заразу, а он сам, чтобы выжить торгует оружием, которое и получает от своих бывших товарищей в обмен на что-то. На что никто не знает. Но полагают, что на тот же жемчуг.

— А маска тогда зачем?

— Ну… — Гамбит задумался. — Может, не хочет, чтобы видели его лицо… Или там куча крутой электроники… Ну, знаешь — в линзах — тепловизор, в клюве — крутой противогаз и антенна, в маске — рация или датчики. Видел, как он повернулся к нам? Прям глаза на затылке.

— Ты прав, это всё объясняет. — согласился Рой.

— Угу. — Гамбит снова кивнул. — Представляешь какое чудовище этот Доктор? Куча знаний от технологий нолдов, редкое и убийственное оружие, и судя по тому, что мы видели какой-то убийственный Дар. А точнее несколько…

— Тихо. — сказал Рой.

Гамбит замер.

— Где-то рядом есть люди. И они не хотят, чтобы о них узнали.

— Откуда знаешь?

Рой показал на кусок какой-то гадости на земле. Гамбит вопросительно посмотрел на него.

— Эта трапеза одного из низших заражённых. — пояснил Рой. — Он сожрал слишком много и поэтому случилась естественная реакция — он выблевал часть пищи. А едят они слишком много только в одном случае — когда торопятся, и стараются запихнуть в себя побольше. Здесь нет следов крупных заражённых, а значит, он не спасался, а погнался за новой дичью. Увидел жертву и постарался быстрее сожрать порцию — чтобы успеть догнать. Криков и выстрелов мы не слышали. Значит, это были опытные рейдеры.

Гамбит присвистнул.

— Значит, слухи не врут, что заражённые рассказывают тебе свои секреты. А нас он мог посчитать пищей?

— Нет. — покачал головой Рой. — Посмотри, как расположены остатки пищи — он бежал в другую сторону.

Гамбит повернул голову.

— Слушай старик, а какую музыку он слушал, когда был человеком? А какие сигареты ему нравились?

Рой проигнорировал сарказм.

— Там здания, которые не просматриваются и вывод один — туда идти нельзя. Если он стоял один, то значит, с других территорий его выгнали более сильные братья, и, следовательно, идти туда, откуда он пришёл тоже нельзя.

— И куда тогда идти? — спросил Гамбит.

— Перпендикулярно его движению — влево или вправо. Подожди немного, я отлучусь.

— Зачем? — Гамбит посмотрел на него с подозрением.

— По нужде. — крякнул Рой.

Гамбит снова посмотрел на него как на идиота.

— А что не тут?

— Мне надолго. — снова крякнул Рой.

— А ладно… Пистолет дать?

— Нет, так обойдусь. — хмыкнул Рой уходя влево к небольшому павильону.

Гамбит постоял, немного размышляя и двинулся перпендикулярно в другую сторону — к небольшому магазинчику рядом с которым была небольшая закусочная. Пищу следовало найти. Аккуратно вынув свой пистолет он подошёл к магазину. Пусто. Открыл дверь, сделал пару шагов.

— Стой! — рявкнул кто-то и в спину ему упёрся ствол какого-то оружия.

Гамбит миролюбиво поднял руки… И тут же получил удар электрошоком в бок. Да, Рой не ошибся — рядом были люди.

От резкой боли скрутило, в глазах потемнело, тело зашаталось и рухнуло на колени, ладони беспомощно ткнулись в пол, желудок снова скрутило тошнотой. Кто-то подошёл и спокойно подобрал его пистолет и принялся шариться по карманам. Большая часть снаряжения осталась в уазике, который угнал неизвестный отравитель, но карманы Гамбита всё равно были набиты ценными вещами.

Компас, воздушное огниво, леска и рыболовные крючки, несколько ножей, шнур, электронный планшет, электронный навигатор, набор отмычек, запасы спека и обезболивающих, аптечка, запас споранов и горошин, кастеты — всё перешло к грабителям.

Гамбит попытался пошевелиться и получил ещё один разряд в спину и задёргался. Кто-то бесцеремонно завернул ему руки за спину, и связал их тонким пластиковым шнуром, который резал запястья. Кто-то схватил его за волосы и рывком поднял голову над полом.

— За что? — только и успел сказать Гамбит.

Блеснул острый нож, почти стилет, и кто-то крест-накрест располосовал ему лоб. Выступившая кровь стала заливать глаза, потекла по лицу. Ещё два глубоких пореза украсили скулы и один подбородок.

— Аааа… Сукины дети! — заорал Гамбит.

Кто-то равнодушно пробил ему ладонь ножом. Когда взгляд наконец-то сфокусировался Гамбит увидел тех, кто его схватил — трое людей с выбритыми головами. У всех тёх на голове и лице были наколоты татуировки — кучи пустышей пожирающих лежащих людей, чей рот был раскрыт от воплей, лотерейщики прыгающие на бегущих жертв, топтуны и руберы разрывающие жертв и ломающие БТРы, могучие элитники одной рукой переворачивающие танк, жующие людей зажатых во второй рука. И кульминацией этого творчества был вытотатуированный ужас сидящий на троне состоящий из щупалец, ртов и клешней, за спиной этого чудовища была только одна надпись — S-T-I-K-S.

Гамбит понял к кому он попал — это были килдинги, сектанты поклоняющиеся Улью и приносящие людей в жертву.

— Тащим его к остальным братья. — сказал один. — Сегодня Стикс будет доволен.

— А что со вторым? — спросил ещё один.

— Ты останешься ждать его здесь, а мы пойдём к остальным.

— Чтоб мы сдохли ушлёпки! — заорал Гамбит.

Лысый сектант вытащил какую-то трубку и сунул ему в рот. Гамбит почувствовал, что острый шип упёрся в нёбо, а второй в верхнюю часть челюсти. Кровь потекла в горло. Гамбит замычал и постарался открыть рот шире, чтобы уменьшить боль. Не получилось. Сектант наклонил его голову к полу и кровь тонки ручейком потекла из трубки на пол. Кровь на лице потекла на глаза, и покрыла всё лицо, тонким ручейком скапливаясь на наружной части трубки и тоже капая на пол.

Гамбит замычал, пытаясь кричать. Двое сектантов подхватили его под локти и потащили его к служебному помещению, открыли дверь и выволокли на улицу. Снаружи толпился ещё десяток сектантов. С бритыми головами, с ирокезами, с дредами и косами, старые и молодые всех их объединяло одно — у каждого на какой-то части тела были вытутоированы жуткие картины стикса.

Тут же оказался и тот пропавший заражённый, о котором говорил Рой — он увлечённо поедал человека приколоченного к деревяшке, утробно урча. Рядом стояла ещё одна группа сектантов в бронежилетах с оружием и оглядывала окрестности. По кругу пронесли чашу и все кто был без оружия, приложились к ней и забились от экстаза.

Гамбит пошарил глазами и увидел спящую девочку — ещё ребёнка прочно связанную и пребывающую каком-то состоянии опьянения. Ещё одна жертва, которую сектанты накачали какими-то наркотиками. Гамбит слышал, что разные ветви килдингов скармливают человека или просто живым, или предварительно накачав его наркотиками, чтобы он оставался в сознании во время всего процесса. Ему очень хотелось взять автомат, а ещё лучше огнемёт и палить по этим тварям, чтобы они катались по земле крича от боли, но это было невозможно. Что вообще можно было поделать с такой толпой вооружённой до зубов?

Гамбита наклонили лицом к земле и приставили к капающей трубке чашу. Кровь потекла в чашу. Старик с дредами похожий на индейца плеснул туда живчика и щедро сыпанул какого-то пороша. По рядам сектантов пронёсся слитный вздох. Старик сделал глоток и закатил глаза, а потом пошёл по кругу давая напиться каждому из чаши. Сектанты забились в ритуальном экстазе.

Двое установили деревянный щит и потащили к нему Гамбита. Двумя длинными гвоздями длиной эдак около ста пятидесяти приколотили его за ноги пробив кожу, но не задевая кости. В голове снова помутнело, челюсти дернулись и щипы сильнее вошли в нёбо и челюсть. Гамбит замычал. То же проделали и с руками. Двое сектантов снова вернулись к остальным и уселись. Затем вся толпа начала негромко скандировать и ударять по земле заводясь от собственного действия. Гамбит увидел сквозь кровь заливающую лицо, как заражённый принялся жевать сильнее и быстрее, а потом повернулся к нему. Сектанты задёргались ещё сильнее.

Заражённый посмотрел на него и нагнулся, сблёвывая — Рой был прав, сожрав слишком много заражённые сблёвывали пищу. Но легче от этого не было. Заражённый двинулся к нему. И в этот момент из магазина раздался дикий крик.

Глава пятнадцатая Возмездие

Дикий крик повторился. Затем сменился воплей диких криков. Сектанты заволновались. Те, кто был с оружием двинулись на крики, только несколько остались вместе со всеми.

Заражённый двинулся к нему, сектанты снова забились. Заражённый приблизился и внимательно посмотрел на него. Гамбит уже различал изменившиеся лицевые мышцы, начинающую расти броню экзоскелета. Утробно заурчав, заражённый прыгнул на него и вцепился в тело. Гамбит замычал, пытаясь кричать. Краем глаза он увидел, как четвёрка сектантов с оружием завалилась, поливая землю потоками крови. Заражённый вцепился в него кусая, и пытаясь оторвать часть плоти. Гамбит снова попытался заорать. И тут что-то отвлекло заражено и он отвернулся. Среди сектантов стоял Рой, самые расторопные уже стали разворачиваться к нему. Рой не глядя взмахнул рукой и длинный трос покрытый лезвиями свистнул и прошёлся по толпе сектантов мгновенно отсекая головы, руки, вскрывая грудные клетки.

Гамбит мысленно почувствовал злорадство, возмездие и облегчение, но тут заражённый снова впился в его плоть, откусывая кусок. Он был слишком глупым, чтобы оценить опасность — погибающих сектантов он считал просто пищей, которую станет, есть, когда покончит с Гамбитом.

Рой ещё пару раз хлестнул бичом добивая корчащихся сектантов добивая заражённого, и рванулся к Гамбиту. Парой движений он просто срезал шляпки у гвоздей, а вторым спрятал шипы в трубку и вытащил её у него изо рта.

— А… — вздохнул Гамбит. — Спасибо друг. Девочку! Девочку развяжи!

Рой кинулся к ребёнку, разрезая путы, девочка никак не приходила в себя. Гамбит между тем чертыхаясь и матерясь, ковылял среди сектантов с огромным удовольствием награждая ещё живых пинками, затем нашёл свой пистолет, и свой нож, любовно протёр их и прошёлся ещё раз втыкая нож в тех, кому повезло выжить после страшного оружия Роя.

Рой видя как он ковыляет закинул ребёнка на спину.

— Прихвати оружия и живца, и валим, пока остальные не вернулись! — прошептал он. И в этот момент из здания повалили выжившие сектанты.

— Вперёд братья! Выполним волю Стикса!

Положение было отвратительное — с одной стороны Рой, которому пришлось убрать оружие, чтобы тащить ребёнка, с другой Гамбит с раненными ногами, который бежать не мог. Гамбит выхватил свой пистолет и вскинув нажал курок звука выстрела не последовало, только щелчки курка. ОЦ-38 сработал донельзя эффектно и без звука — сектанты стали падать замертво.

— Валим! — крикнул Гамбит. — Валим быстрее!

Повторять дважды не пришлось, и быстрее, пока к сектантом не подоспело подкрепление с оружием оба рванули за угол и побежали что есть мочи.

— Валим! Валим! — ещё раз рявкнул Гамбит. — Куда-нибудь, где их нет.

Рой сделал крюк сворачивая в сторону одного из подъездов оба ворвались внутрь.

— Наверх! — сказал Рой.

Не останавливаясь оба добежали до чердака и влезли в него, потом перебрались через чердак в соседний подъезд и спустились до первого этажа, зашли в пустую квартиру и вылезли в окно с другой стороны здания. Сделали ещё крюк и скрылись уже в следующей многоэтажке.

— Сволочи… — простонал Гамбит.

Рой молча протянул ему флягу с живцом. Гамбит перевязывал раненные руки и ноги.

— Дай лицо зашью. — сказал он доставая иглу и нитки.

— Валяй. — махнул рукой Гамбит.

Аккуратно маленькими стежками Рой стал стягивать края порезов. Гамбит тихо матерился, затем встал, и стал наматывать бинты. Подошёл к зеркалу и заржал:

— Мумия, ты возвращаешься.

Рой хмуро улыбнулся.

— Как там ребёнок? — спросил Гамбит.

— Спит. — кивнул Рой. — И слава Богу.

— Думаешь это сектанты уничтожили Райский уголок? — спросил Гамбит.

— Возможно. — согласился Рой. — Особенно если учесть, что неизвестные просто подорвали себя.

— Охренеть. И здесь религиозные фанатики-сектанты.

— Тебе спека дать?

— Не, так продержусь. Что теперь?

— Идём в Магнит. Он ближе. — сказал Рой. — Когда я отлучался, я нашёл в павильоне коньяк и немного еды. У тебя есть спораны? Следует сделать живчик.

— Конечно есть. — хмыкнул Гамбит. — Рой, зараза, и ты молчал, что у тебя есть такое страшное оружие?

— Так и ты не говорил, какой у тебя дар. — парировал Рой.

— Логично. — согласился Гамбит. — Вижу ты действительно подозрителен… Ну да ладно… Полагаю, ты знаешь, что делаешь.

— Угу. — кивнул Рой. — Знаю. Покемарим пока до рассвета, а там выдвигаемся.

Гамбит облегчённо вздохнул и завалился спать, а Рой уселся что-то обдумывая. Общаясь с этим мутным типом и оценивая произошедшую ситуацию он смог разглядеть кое-что, что привлекло его внимание. Например, то, что сектанты явно не знали Гамбита, как и он их. Что Гамбит не был трейсером и мало разбирался в особенностях и поведении заражённых. Да и девочку спасал — значит явно не отморозок… Общался с Институтом, или пытался общаться, значит знает как связаться с людьми из Института, и как-то расплачивался с институтом. Значит, он как минимум знает об Институте больше чем все го знакомые рейдеры, а, следовательно, секреты Улья тоже знает лучше кого-либо… Вопрос только что ему нужно и какую роль он играет, на кого работает. Но, по крайней мере, один вопрос отпал — точно не на сектантов. Плюс его оружие — такое возьмёт только профессионал… А его мания и слова о поиске чуда? Насколько им можно верить? Тут он становился похож на того же сектанта, хотя нет, скорее на психа, или фанатика. Ему в пору свою секту открывать. Каких-нибудь технократов-сенсориков, или инженеров-импириков.

И было ещё что-то такое, что словно ускользало от взгляда. Рой подумал ещё пару минут и понял — срок пребывания в Улье. Гамбит назвал три года. Что значит три года? Срок его пребывания в Улье, или то время, за которое его узнали как рейдера Гамбита? Вопрос тоже открытый… Ладно, с этим можно будет разобраться потом… А ещё девочка. Что делать с этим ребёнком, не бросить же? Даже в стабе не оставишь — даже там есть грязные твари интересующиеся исключительно детьми.

Подумав над насущными проблемами Рой выпил живца и лёг спать.

Глава шестнадцатая Неудачная встреча

Рой проснулся от звука голосов. Одним из них был голос Гамбита, а второй был детский и наверняка принадлежал девочке. Рой поднялся. Гамбит и девочка нашлись в зале, где увлечённо играли в какую-то настолку кидая кубик и передвигая фишки.

— Наконец-то ты ведёшь себя соответственно возрасту. — ухмыльнувшись сказал Рой.

— А, привет. — махнул рукой Гамбит. — Присоединяйся, у нас тут весело.

— Здравствуйте. — сказала девочка.

— Привет. — ответил Рой. — Нет, я лучше позавтракаю. Как кстати себя чувствуете?

— Нормально. — скривился Гамбит. — Порезы ещё не зажили, нужен только живец. И Диана тоже пришла в себя.

Рой скользнул взглядом по девочке и особенно внимательно посмотрел на цвет её глаз. Потом ушёл на кухню, и принялся завтракать хлебом с плавленым сыром и колбасой. Мини примус успешно остался в автомобиле, поэтому о горячей пище или хорошем чае думать не приходилось. Позавтракав он принялся размышлять, Гамбит вовсю впал в детство играя в настольную игру.

— Вы хоть завтракали? — спросил Рой.

Оба кивнули, даже не отвлекаясь от игры.

— Так, давайте сначала обсудим, что делать дальше, а потом можете играть сколько захотите.

— Да папа. — кивнул Гамбит.

— Диана. — обратился к девочке Рой. — У тебя есть в Улье знакомые или родственники?

Та кивнула. Девочка абсолютно не выказывала никакого страха — явно была в Улье не первый день. В голове у Роя ещё щелкнуло несколько тумблеров.

— А ты знаешь, как их найти? Или может быть, они ждут тебя где-нибудь?

Девочка задумалась.

— Ну… последний раз мы были в Тихоходе. — сказала она. — А потом были килдинги и мы оказались разъединены.

Тихоход… Кластер на восток от этого места примерно в восьмидесяти километрах, загружается раз в несколько месяцев, поэтому многие рейдеры останавливаются там время от времени.

Рой ещё раз задумчиво посмотрел на неё. Вот так, не боясь, она спокойно выдала ему, что её защита и опора находится далеко от неё. Не подумала, что он может быть из плохих людей? Или просто очень уверена в своей безопасности? Рой прикинул — в Улье она, похоже, достаточно давно, значит должна понимать, что уродов тут хватает… Значит очень сильна. Может клокстопер? Впрочем, Рой слышал об одной Диане, с похожим цветом глаз, и если это была именно она, то девочка и правда очень сильна.

— А как ты оказалась у килдингов? — спросил он.

— Нас обманули. — просто сказала девочка. — Там оказались рейдеры которых очень хорошо знали мои друзья. Мы посидели с ними, поболтали, а потом поняли, что нас отравили — сознания стало отключаться, руки и ноги прекратили двигаться. Я меньше чем взрослые, поэтому на меня первую подействовало, тогда один мой друг передал меня второму и велел убегать, а сам остался, чтобы разделаться с ними.

Рой отметил про себя, что девочка говорит «нас» и «мы», и старается не говорить имена своих спутников.

— Ну, мой второй друг очень быстро бегает, и поэтому он унёс меня подальше, бежал пока я не начал действовать, когда почувствовал, что слабеет, он спрятал меня, дал оружие и продолжил бег, чтобы увести погоню. — продолжила девочка. — Но меня как-то всё равно нашли лысые уроды и вкололи какую-то дрянь от которой я была без памяти, только иногда приходила в себя, но не могла пошевелиться.

Рой прикинул — шансы выжить у её друзей были пятьдесят на пятьдесят. По хорошему следовало сразу сделать кровопускание, чтобы удалить яд. Или поставить капельницу, как сделал он сам.

— Знаешь Диана, мы собирались идти в Магнит. — сказал он. — Мы проводим тебя туда, как думаешь, твои друзья могут там быть?

— Угу. — кивнула девочка.

— А сколько лет твоим друзьям? — спросил Гамбит.

— Ну наверное как вам. — рассеянно предположила девочка.

Гамбит очень красноречиво посмотрел на Роя.

— Это не то, что ты подумал! — покраснела Диана. — Они детьми не интересуются!

— Ну и слава Богу. — вздохнул Гамбит.

Рой заметил, что за время разговора Гамбит так и ни разу не назвал его по имени. Не хочет выдавать его личность? Правильно.

— Значит так, давайте сейчас прогуляемся до вчерашней бойни — там наверняка уже заражённые питаются. Разживёмся споранами, и магазин там был — заодно поесть прихватим. — скомандовал Рой.

До искомого места дошли за пять минут, Рой оставил Гамбита охранять Диану, а сам окружным путём двинулся к бойне. Так и есть — над трупами сектантов уже пировал десяток бегунов и два лотерейщика. При себе у Роя был ПМ с глушителем, но он не хотел, чтобы Гамбит знал о нём — он ведь не дурак — по запаху пороха от одежды, по негромким хлопкам поймёт в чём дело. Поэтому Рой достал свой бич и не таясь пошёл к заражённым. Лотерейщики, первыми повизгивая оторвались от трапезы и понеслись к такой беззащитной на вид жертве, бегуны, урча рванули следом — парочка снова откусила слишком много — и теперь выташнивала пищу прямо на бегу.

Рой взмахнул бичом и несильно активировал Дар — это ведь не топтуны и руберы покрытые костяной бронёй. Через две минуты стая была разделана и обогатила Роя сразу восьмью споранами. Рой покопался среди трупов и нашёл под одним из тел ТТ, вытер руки и уходя брезгливо глянул на сектантов — скармливая других заражённым будь готов, что однажды скормят тебя самого.

Диана и Гамбит ждали его на том же месте.

— Много их было? — спросил Гамбит.

— Не слишком. — ответил Рой и протянул пистолет Диане. — Это тебе. Теперь пойдемте соберём пищи. До Магнита ещё топать и топать.

…Дорога тянулась нудно и долго, тем более приходилось, как раньше вглядываться во все глаза, ища признаки заражённых и просто подозрительные вещи, а уже потом идти. Рой шёл первым, в середине была Диана, Гамбит замыкал отряд. Иногда Рой пытался понять, что тот думает — ожидать чуда, волшебства и получить такой переплёт. Вот уж точно — яркий пример как ожидания отличаются от реальности.

— Не разочаровался ещё? — спросил Рой.

— Нет. — мотнул головой и широко улыбнулся Гамбит. — Я прям, чую, у тебя есть какой-то план. В том уазике был сюрприз.

— Как ты… — начал Рой.

Диана с интересом посмотрела на них.

— Я сказал наугад. — снова широко улыбнулся Гамбит.

Рой чертыхнулся. Этот рыжий чёрт его обманул.

Гамбит посерьезнел.

— Не обижайся. — примирительно сказал он. — Просто дело в той девушке.

Рой глянул на него.

— Я пообщался с тобой, и примерно кое-что понял. А ещё до этого я заметил, как ты а неё смотришь.

— И как же? — поинтересовался Рой.

— Как… Как будто на ангела. Прям сияешь весь, и становишься такой счастливый-счастливый, светиться начинаешь. — спокойно сказал Гамбит. — Я физически чувствую концентрированную ауру нежности. И тут… тебя травят, меня травят, исчезает БРДМ, травят её и неизвестный угоняет уазик… И насколько я тебя изучил — ты не будешь сидеть спокойно и игнорировать всё это. А ты спокоен как терминатор. Поэтому я предположил, что у тебя был в той машине сюрприз, и поэтому ты ни о чём не боялся.

Рой снова мысленно чертыхнулся. Этот шельмец правильно думал, и раскусил его.

— Да, ты прав. — наконец сказал Рой.

— Круто! — радостно воскликнул Гамбит. — Блин, потом расскажешь, что сделал? Обожаю интриги.

— Ну… — Рой нахмурился, решая, что говорить, а что нет. — Всех секретов я тебе раскрывать не буду, но часть расскажу. И я и ты были отравлены через живец. И все пили живец. Вот только у лже-Яра я подменил флягу заранее, и добавил в неё живец с раствором барбитала. Это такой барбитурат, открою секрет — я использовал его, когда ставил эксперименты с заражёнными. Суть одна — он вызывает угнетение мозга, а если увеличить количество — то кому или сон.

Гамбит и Диана с интересом смотрели на Роя.

— Так вот. — продолжил Рой. — Пока я умолчу, зачем это сделал. И одновременно с этим я дал Насте специальные капсулы в мягкой упаковке, в некоторых адсорбент который может впитать огромное количество яда или лекарства, а в некоторых вещество о котором я пока тоже промолчу. Скажу только что это антидот. Когда эти капсулы попадают в желудок, их мягкая оболочка начинает растворяться, содержимое освобождается и начинает действовать.

Гамбит радостно ухмыльнулся поняв суть, но не имея возможности найти слова.

— И Настя пила из фляги лже-Яра. — продолжил Рой. — И ты видел, как она не потеряла сознание, а просто уснула. Как ты заметил она нежная девушка, и большой дозы ей не потребовалось.

— Понял! — радостно крикнул Гамбит. — И этот тип тоже должен был напиться из фляги и уснуть. А у неё к тому времени должна была раствориться оболочка капсул в желудке, и твоё лекарство бы сработало. Да ты гений! Тогда очень не завидую тому типу, который оказался с ней в одной машине. Зуб даю, что она с него кожу снимет.

Рой довольно улыбался.

— А он успел бы остановить машину? — спросила Диана.

— Да. — ответил Рой. — Барбитураты ведь действуют не сразу. Сначала бы он почувствовал слабость, затем сонливость и желание всё отключить и поспать. Плюс там не один секрет — броня защитная система кузова электрошоком от опасностей из вне.

— И я так понимаю это не один сюрприз? — поинтересовался Гамбит. — Там ещё куча подобных подстраховок вроде этого трюка с барбиталом?

— Ты прав. — кивнул Рой.

— Класс… — Гамбит вскинул руку в победном жесте. — Я знал, я знал! Я был прав, когда считал что лучше вести дела с тобой, чем с этими зазнайками из института. Ты спрашивал не разочаровался ли я. Нет… Я в восторге.

— Тихо. — скомандовал Рой. — Рядом блеснул бинокль мы снова не одни…

— Ты прав нищеброд. — раздался голос рядом, и воздух пошёл рябь, словно какой-то морок и тут же всё стало меняться огромная урна оказалась сидящем на корточках человеком, электрошкаф распределения у стены — громилой со зверской рожей, куча тряпья на соседней лавочке — лежащим человеком.

— Да это же Гамбит! — ощерился один. — Здравствуй, давно не виделись.

Глава семнадцатая Выстрел в спину

— Гамбит… — протянул здоровяк. — Три года назад Сивый ушёл следом за тобой, и что с ним стало?

— Может, заблудился? — невинно предположил Гамбит. — Хотя ты и сам знаешь, что с ним стало.

— Ага. Ты убил его. — сказал сидящий на корточках. — Зачем?

— Он наставил на меня ствол и сказал отдавать все свои вещи. — спокойно ответил Гамбит. — Это ты тоже знаешь Чёрт.

— Ну, так чего не отдал? — нагло ухмыляясь, спросил третий лежащий на лавочке.

Рой напрягся. Эти ребята явно нарывались на драку. А точнее устраивали открытый грабёж. Он протянул руку к бичу, но Гамбит посмотрел на него и покачал головой. Рой остановил руку.

— Это стронги. — тихо сказал Гамбит и Рой всё понял.

Если это стронги — то тут наверняка есть и подкрепление. Стронги ходят группами по пять-десять человек как минимум. Плюс это была провокация — если напасть на мура — это одно дело, а если на стронга — другое.

— Значит так. — сказал самый крупный. — Или ты сейчас отдаешь всё сам, или мы убиваем тебя и забираем всё. Твои друзья само собой могут уходить. Нам нужен только ты.

Рой видел особенно по гадливым ухмылочкам, что тот лжёт. Так просто он их не отпустит — и поэтому снова потянулся к бичу.

— Я выбираю второй вариант, Гора. — сказал Гамбит.

— Ты что рехнулся?! — не смог смолчать Рой.

Гамбит опустил ему ладонь на плечо.

— Просто доверься мне. — сказал он и сунул ОЦ-38 в карман. — Не хочу, чтобы он достался им.

— Идёт Гора. — повернулся Гамбит к нему. — Я буду биться с тобой или с кем-то из вас до смерти.

И повернулся к Рою.

— Иди. Всё идёт как надо.

Рой сделал несколько шагов, потянув за собой Диану. Тип с лавочки поднялся и подошёл к Гамбиту, достал нож. Тот тоже вынул нож. Оба расставили руки и медленно двинулись по кругу. Оборванец поддел ногой банку, швырнул её в лицо Гамбиту, Гамбит уклонился, сверкнул нож, полетел клок одежды, сверкнул ещё раз. Гамбит стоял, тяжело дыша, по его щеке катилась капля крови. Его противник отступил… Рой понял, что уже не желает играть в русскую рулетку и попытался выхватить бич. Пусто. Роя прошил холодный пот, он посмотрел на бок — там было пусто.

БАХ! — грянул выстрел.

Рой смотрел, как Чёрт держит пистолет, от дула которого идёт дым, а Гамбит заваливается с кровавым пятном на спине. Пуля пошла точно под левую лопатку. Он видел перекошенное от боли лицо Гамбита.

Гора, глумливо усмехаясь, повернулся лицом к Рою, его подельник уже потрошил тело Гамбита.

— Ах ты… — задохнулся от ярости Рой, но тут раздался вскрик и звук падающего тела.

Он выхватил пистолет и увидел краем глаза падающую Диану.

БАХ! БАХ! — снова рявкнул пистолет.

Рой почувствовал, что не может пошевелиться, и мог только видеть как Чёрт стреляет сначала в спину громиле, а потом и сидячему подельнику, который глядит на него с нескрываемым изумлением. Гора и его дружок упали мёртвыми.

Рой навёл пистолет на Чёрта и нажал спуск.

Щёлк! Щёлк! — пистолет щёлкал, но не стрелял!

Чёрт скривился и опустил пистолет. Чёрт бросил пистолет рядом с мёртвым подельником. Всё стало ясно и понятно. Он просто подставлял подельника, убив двух других дружков. Почему он не выстрелил в Роя? Эти мысли Рой уже додумывал выхватывая ПМ, и вскидывая. Чёрт тоже словно только и ждал этого, и поэтому кубарем бросился за угол.

Рой открыл ОЦ-38. Барабан был пуст. Гамбит разрядил его до своей смерти. Не хотел, чтобы Рой выстрелил? Человек, верящий в чудо умер, так и не увидев его. Рой убрал пистолет и наклонился над Дианой. Девочка была без сознания, а в руках сжимала бич Роя. Сняла когда всё началось? Зачем? Он ведь дал ей пистолет.

Раздался топот и подбежали сразу пятеро рейдеров.

— Что здесь произошло? — спросил один.

— Ваши парни устроили драку с рыжим, а потом Чёрт застрелил его, и подельников, а ствол подбросил трупу.

— А чего тебя не пристрелил? — спросил он высокий и худой, похожий на следователя.

Первый стронг подошёл к пистолету, отщелкнул магазин.

— Магазин опустел. — сказал он. — Поэтому и не застрелил.

Рой похлопал Диану.

— Так… — протянул третий. — Правдоподобно звучит, но знаешь, друг, тебе придётся пройти с нами и ещё раз всё рассказать нашему ментату.

— Угу. — кивнул Рой. — Ребёнка помогите в чувство привести.

Перед глазами стояли такие недавние воспоминания.

Туман, пули, сгоревшая машина… — Эй! — раздался тихий голос.

Алексей обернулся на звук. В одной из стен траншеи была огромная канализационная труба в ней сидел в полный рост человек.

— Что? — Алексей подошёл.

— Залазь, а то пристрелят. — прошептал Гамбит.

Алексей поспешно залез. Мужчина был в военной форме, в жилете разгрузке и с израильским автоматом «Узи». Он был ранен в сердце, из области сердца откуда сочилась кровь.

— Да, мужики, я иду. — сказал Рой подымаясь.

— Я хочу чуда Рой, ты просто не представляешь, как всё… зае… заело… Ты смотрел «Джентльмены удачи»? Конечно смотрел, как я погляжу. Помнишь, как Леонов говорит — «а тут украл — сел, украл — сел, романтика». Ну, вот я уже давно хожу по Улью и ищу такое чудо.

Вроде бы был только знаком с человеком, а странное чувство не покидало.

Глава восемнадцатая Старые знакомые

Всё было довольно предсказуемо, но с точностью наоборот — ментат начал не с вопросов «кто?», «откуда идёшь?», «зачем?», а, сколько человек они встретили, как те были одеты, что делали, кого, как называл, как началась драка и что было дальше. Был на удивление подчеркнуто, вежлив, и не провоцировал. По мере того, как Рой рассказывал, тот морщился.

— Да, так всё. — поморщился он. — Извини, это так, новые пацаны были, но похоже козлы оказались ещё те. Гора из них был известный самый… Был неудачником, постоянно в долгах, но примерно пол года назад, или год назад ему стало неожиданно везти и он стал притаскивать богатый улов оружия. И с ним был Чёрт, Сивый, Муха… И ещё Пёс.

— Значит, есть ещё один отброс, который будет рад всадить мне пулю в спину? — скептически спросил Рой.

— Да расслабься. — скривился ментат. — Если эти трое были козлами, ещё не значит, что четвёртый тоже будет козлом. Может он совсем не причём. Да и Чёрта теперь искать будут так, что из-под земли достанут. За такие фокусы его разделают, сошьют, и снова сошьют.

— Угу. — кивнул Рой и перевёл взгляд на Диану, которая начала приходить в себя.

— Твой ребёнок? — спросил ментат внимательно разглядывая его.

— Нет. — мотнул головой Рой. — У килдингов забрал. Жертва.

— Килдинги? — оживился ментат. — Ну-ка поподробней.

Рой начал вкратце пересказывать то, что случилось день назад, начиная с того места, как на них напали килдинги, и пропуская описание своих способностей. А ментат сидел и вслушивался. В это время Диана зашевелилась и окончательно пришла в себя.

— Привет. — улыбнулся ментат, почти как собственному ребёнку, наверняка проявляя сентиментальность.

— Здрасьте… — рассеянно произнесла Диана. — Рой, кто это?

— Это наш друг. — ответил Рой.

— А где Чёрт? — спросила Диана, вспоминая все, что случилось за последнее время. — И Гамбит?

Рой промолчал, но она поняла всё без слов и опустила взгляд.

— Диана, солнышко… — ласково начал ментат.

— Нет. — ответила Диана даже не дав ему договорить. — Он не такой, и Гамбит тоже был не такой. Никто из них меня не обидел. Ты это хотел узнать?

Ментат явно смутился не ожидая такого поведения от ребёнка.

— Диана. — кашлянул Рой. — Тебе будет лучше остаться с этими людьми.

— Нет. — отрезала девочка. — Я уйду с тобой.

— Ну-ка тихо… — подскочил со стула Рой. — Что-то тихо больно на улице.

Следом подскочил ментат и первым выглянул в окно.

— Стемнело как… — пробормотал он. — И рейдеры идут. Не наши…

Рой тоже глянул.

— Я знаю одного. — сказал он. — Это Пейн. Он был охранником, в «Сладком замке», когда Райский уголок ещё существовал. Диана, посиди тут, я выйду.

Рывком он вскочил и выкатился на улицу. С Пейном шли ещё четверо человек — двое обросших и потрёпанных охранника из «Сладкого замка», молодой мужчина с рвано подстриженными волосами и многодневной щетиной и…

— Чучело… — изумлённо выдохнул Рой. — А этот баран, откуда здесь взялся?

— Ты его знаешь? — спросил ментат.

Группа стронгов уже вылетела встречать гостей, и тут, Чучело обернулся, и заорал как будто его резали — позади них, в метрах двадцати сложив обе руки на трость стояла знакомая фигура — чёрный чуть поблёскивающий плащ до щиколоток, чёрные ботинки, плоская шляпа с такими же характеристиками, перчатки и маска-респиратор с длинным клювом полностью закрывавшая лицо с глазницами закрытыми стёклами.

— Доктор! — заорал Чучело и что есть мочи припустил бежать.

Доктор поднял одну руку и махнул ею вперёд — из-за его спины как послушные собаки выпрыгнули два лотерейщика, и повизгивая бросились вперёд. Стронги начали палить, лотерейщики завиляли. Один из охранников сменил направление и рванул в одну сторону, второй резко вильнув рванул в другую. Двое лотерейщиков повизгивая и прыгая побежали к бородачу, тот побежал, упал и вскочил, и тут Пейна выхватил пистолет и выстрелил в Доктора. Чёрная фигура даже не пошевелилась. Пейн высадил весь магазин в Доктора, но тот даже не пошатнулся.

Пейн потянулся за вторым пистолетом. Доктор повернул голову, и глазницы маски зловеще блеснули, затем он вскинул руку, и Пейна охватил огонь.

— Аааааа! — застонал тот и завертелся, пытаясь сбить пламя. Бесполезно.

— Не стрелять! — заорал кто-то из стронгов, поняв, что этот человек им не по зубам. — Отходим, по донному! Я замыкаю.

Доктор снова сложил руки на трости и повернулся к беглецам. Лотерейщики тут же развернулись и помчались за ними, а через пару минут стало видно, как они набросились на них, и раздались крики заживо пожираемых людей.

Рой стоял и внимательно смотрел на происходящее. Доктор мазнул по нему взглядом и зашагал обратно. Рой огляделся — часть стронгов вместе с ментатом покинула квартал, ещё часть осталась.

Двое подошли к лежачему бородачу.

— Ты жив? — спросил один на всякий случай, не опуская оружия.

Тот вместо ответа начал подыматься. В это время Чучело приблизился к Рою и оставшимся стронгам.

— Это он! — завопил он, наводя палец на Роя. — Это он во всём виноват! Это из-за него пришёл Доктор! Я знаю! Это сделал он!

Все взгляды мгновенно остановились на Рое. Стронги не раздумывая подняли оружие.

Глава девятнадцатая Крещение Чучела

— Твою мать! — выругался Рой, это идолище поганое его узнало.

— Стой где стоишь! — скомандовал один из стронгов. — Руками не шевелить, любое движение расцениваю как нападение! Стреляю без предупреждения.

Рой скрипнул зубами. Вот влип, так влип…

— Сайгак! Медведь! Страхуйте! — скомандовал бородач похожий на командира роты из фильмов.

— Это Рой! — завопил Чучело. — Он сделал какую-то камеру, которая не понравилась Доктору, Доктор пришёл и забрал её, и убил заодно поцика, которого с ним перепутал! И сейчас сюда заявился!

Стронги медленно прикрывая друг друга двинулись к Рою.

— Так, оружие убрали ушлёпки! — скомандовал третийнезнакомый голос.

Все взгляды сошлись на единственном человеке, который шёл вместе с Пейном и не считая Чучела, пережил нападение Доктора. Тот отряхнулся и решительным шагом зашагал к стронгам, подошёл, и смачно влепил Чучелу в живот. Тот охнул и согнулся.

— Вы кого слушаете?! — повернулся незнакомец к стронгам. — Это же Чучело! Идиота кусок, только и умеет, что нажираться как свинья и на опохмел просить!

Стронги заметно расслабились. Тем временем незнакомец повернулся к Рою.

— Я его знаю. — сказал он. — Его зовут Миг, а никакой не Рой. Нормальный пацан, трейсер, карманы пустые, но долги всегда отдаёт.

Стронги облегчённо выдохнули и опустили оружие.

— Точно. — сказал один. — Гобой же говорил, что Рой и его люди поехали в сторону бывшего Райского уголка, а потом развернулись и поехали в сторону Полиса. И Фагот тоже видел Роя живым около Полиса.

— Да что ты знаешь… — выдохнул, распрямляясь, Чучело. — Я его знаю, и Доктора знаю! Меня вообще Доктор окрестил!

Теперь и Рой прислушался с интересом.

— Я после перезагрузки выпал около Кумарника, ничё не понял, а тут эта образина прёт. Я начал по понятиям, а он только голову повернул, я аж обоссался и замолчал. Он тогда и сказал — «ну ты и чучело». А потом меня рейдеры подобрали и теперь так и зовут.

Стронги резко развернулись и направили оружие уже на Чучело.

— Эй, вы чего?! — завопил тот. — На кого батон крошите, а?!

Из подъезда молча вышла Диана. Незнакомый рейдер аккуратно протиснулся к Рою.

— Давайте-ка уходить отсюда, пока у них ментат не вернулся. — сказал он.

Рой кивнул и взяв Диану за руку потащил прочь. Один из стронгов обернулся.

— Мы пойдём? — спросил Рой.

Тот только кивнул и переключил внимание на Чучело.

Рой и остальные заработали ногами, пару раз он оглянулся. Чучело голосил и орал про понятия, но заткнулся, получив по шее.

«Повезло, что ментат не успел спросить мое имя». — подумал он.

— Спасибо. — повернулся он к незнакомцу. — Можешь говорить, чего хочешь. Начало очень впечатлило.

Диана непонимающе посмотрела на них, но промолчала.

— Люк. Танковый Люк. — протянул ладонь новый знакомый. — Можешь рассказать про ту камеру, о которой он говорил?

— Могу. — согласился Рой. — Думаю это уже не тайна. Вкратце — я сделал такую камеру… Наводишь её на человека и фотографируешь, а она показывает насколько сильный у него Дар, и даже может показать какой, но тут уже очень низкая вероятность.

Диана посмотрела на него как на пришельца. Люк вытаращил глаза.

— Слушай, как это сделал? — спросил он наконец. — Придумал, разработал схему что ли?

— Нет. — покачал головой Рой. — Я её собрал.

Люк снова посмотрел на него.

— И что, она работала?

— Погоди. — остановил его Рой. — Ты сам-то откуда? Чего ищешь? Почему меня спас?

— Подожди, не так быстро. — поднял руки Люк. — Я из Райского уголка, в тот день мне повезло, и я был на окраине. А теперь пытаюсь выяснить, кто его уничтожил, и как. А ты… А ты уничтожил Райский уголок? Или причастен к этому?

Рой замер, а потом понял.

— Ты что ментат? — спросил он.

— Верно. — кивнул Люк. — А теперь ответь пожалуйста на вопрос.

— Нет. — покачал головой Рой. — Я ни при чём. Могу только предположить, что Сладкий замок взорвали из-за того, что они вместе со мной прижали хвост мурам.

— Блин… Правда. — задумчиво протянул Люк. — Даже не знаю… С одной стороны я рад, что это не ты, с другой нет, потому, что автора этого действия ещё искать и искать… Скажи, а как получилось так, что ещё один твой клон сейчас находится вместе с твоими людьми?

— Это секрет. — ответил Рой. — Я не буду раскрывать всех тайн. Лучше расскажи, откуда вы шли с Пейном, и парнями и откуда взялось это Чучело?

— Мы с Пейном, и теми кто успел спастись ушли в соседние кластеры. — пожал плечами Люк. — Оттуда и шли. А Чучело… Этого дебила буквально пинками выкидывают из стабов, иногда он прибивается к торговцам или каким-нибудь рейдерам, но быстро отделяется. Так он добрался до Магнита, а после группа рейдеров оттуда же сказала ему идти к чёртовой матери в пятом квадрате от Райского уголка. Там мы его и нашли. Можешь поверить — говорю как ментат, он чист, и действительно такой придурок, каким является.

— Скажи, а Саша жива? — спросил Рой.

— На этот вопрос предпочту не отвечать. — развёл руками тот.

Этого было достаточно, чтобы понять, что она жива, и скорее всего скрывается.

— А ты сам как здесь оказался?

— Видишь ли… — Рой задумался. — Я здесь из-за того случая с украденной камерой, и между делом решил выяснить, кто приложил руки к исчезновению стаба… Давай-ка укроемся где-нибудь, а потом и продолжим.

Люк кивнул и ушёл проверять ближайший подъезд.

Рой огляделся, понюхал воздух, глянул, ища отметины на асфальте, деревьях. Всё было спокойно.

— Диана. — сказал он. — Расскажи пожалуйста, зачем ты сняла с меня бич, я ведь дал тебе пистолет.

Девочка всхлипнула.

— Гамбит. — сказала она. — Это он попросил меня так сделать, сказал, что так надо. Он сказал, что ты можешь попытаться вмешаться и убьёшь их, но тогда сделаешь только хуже. И сказал, чтобы я сняла твой бич, а если этого не хватит — отключить тебя.

Рой внимательно посмотрел на девочку.

— Ты та самая нимфа-хигстер, которая ходит с Каратом? — спросил он.

Диана только кивнула.

— И попыталась воздействовать на меня, но у тебя было слишком мало сил, и ты потеряла сознание.

Диана снова только кивнула.

— Знаешь что, Диана… — начал Рой. — Гамбита уже не вернуть, а вот помочь одному человеку ты можешь. Он найдёт тебя сам. Можешь узнать у него кто он такой и всё подробности. Я скажу тебе, что ты можешь сделать.

…Люк вернулся через двадцать минут, найдя, пустую, но довольно удобную квартиру, которую можно было бы легко покинуть в случае чего, и из которой было удобно вести наблюдение.

— Знаешь Рой, если мы ищем того, кто уничтожил стаб. — начал Люк. — То я предлагаю тебе объединить наши усилия. Взамен я помогу тебе с… с чем хочешь…

— Годиться. — кивнул Рой. — Я предлагаю тебе поработать как ментату. Будем говорить с определёнными людьми, а ты будешь проверять, правду они говорят или ложь. Кстати, ничего не знаешь о таком парне по имени Гамбит?

— Гамбит… — задумался Люк. — Я слышал о нём, и крайне мало, и судя по всему лучше держаться от этого пацана подальше.

— Что? — с интересом спросил Рой.

— Он самокрест, как и ты. — начал Люк. — Это я знаю точно. Но вот во всём остальном просто тёмная лошадка. Появился примерно три года назад. Никто его до этого не видел. Не мур и не внешник, и не килдинг. Это и ментат подтвердил. Но тут сам понимаешь — ментат мог соврать, у него могли быть свои интересы… Так вот, у него никогда не было особых талантов, но он всегда исправно жил, откуда брал деньги неизвестно. И знаешь, много, кто пытался его убить. Но все они пропали без вести. А Гамбит продолжил жить. Понимаешь? Его пытались убить и профессионалы и шушера. Но все пропали без вести. Даже матёрые спецназовцы были. И те сгинули.

Рой присвистнул.

— И он что-то ищет. — продолжил Люк. — Он ищет всех, кто знает больше других — учёных, исследователей, бывших натуралистов, электронщиков. Его знают. Он не так известен как тот же Гробовщик, или как Карат, но это делает его ещё более опасным, он умеет таиться. Но Рой, никто не знает кто он такой, чем занимается, и чего ищет.

— Похоже мне повезло. — пробормотал Рой.

Глава двадцатая Мёртвые не болтают

Рой сидел задумавшись. Царила глубокая ночь. Сон не шёл. Душу скребли кошки. Килдинги, жертвоприношение, Гамбит и его смерть. Люк оказавшийся в нужное время в нужном месте. Случайность? Что ж, как говорил Эйнштейн — Бог использует случайности, чтобы сохранить анонимность. Только кто взял на себя роль Бога? Чёрт знает. Ага, именно чёрт. Кому как не ему знать дела Бога?

Или если быть приземлённым знать что-то мог рейдер по имени Чёрт. Стоит поразмыслить… Рейдер Гора, который был простым бродягой и вдруг озолотился. И позже, встретился с Гамбитом, после, его дружок Сивый пытается убить Гамбита, но пропадает без вести. Смерть. Если верить словам того же Люка — то Гамбит бессребреник с дырой в кармане живущий впроголодь, опуская то, что он фанатик научных идей. Зачем Кучке рейдеров потребовалось убивать его? Что с него взять было? А Гора уже был богат и состоятелен. Вопрос ещё более горяч — зачем ему это убийство? Не понятно. Вывод один — Гамбит, искатель неизвестно чего узнал что-то, что не должен был знать. И тогда Гора вместе с которым точно были Сивый и Чёрт решили убить его. Мертвые не болтают. Сивый пошёл на дело. И не вернулся, а Гамбит исчез. Почему Гамбит ничего не рассказал? Всё просто — у него своих грехов хватает, плюс дурная репутация. И вот тут… Случается вся эта катавасия с уничтожением стабов кутерьмой, килдингами и… нежданно негаданно появляются старые знакомые Гамбита — Гора, Чёрт, Пес, и Муха. И Гамбит ещё до встречи с ними разряжает пистолет, а Диану просит снять с Роя плеть. Зачем? Так уверен в своей победе? Или просто хотел имитировать смерть? В Улье это самый лёгкий способ исчезнуть.

И тут Чёрт стреляет ему в спину, а потом в подельников — Гору и Муху, пули заканчиваются, и он вместо того, чтобы застрелить Роя, бежит.

Чёрт! Блин, не к ночи помянуть… Теперь в живых остался только Пёс. Теперь получается, что он будет искать Роя, чтобы избавиться от свидетеля. В его глазах всё будет просто — Гамбит знал что-то, что не следовало знать. Рой общался с Гамбитом. Вывод — Рой узнал от Гамбита что-то очень и очень неприятное, и его нужно убить, и как можно быстрей.

Нехорошо так получилось… И ещё килдинги. Если какие-то фанатики взорвали Райский уголок, а килды оказались на его развалинах — к гадалке не ходи, здесь они приложили руку, только каким образом? Одни вопросы, без ответов.

Затем его сознание вернулось к Насте и ребятам. Вот уж за кого он не волновался. Он не сказал Гамбиту всей правды. Сейчас и она и они были в безопасности… Вот только душу неприятно щемило. Глухая тоска и расставание… Если бы он только мог показать ей свои мысли. Словам верить нельзя, слово легко может обмануть… Увы, показывать мысли люди не научились к сожалению. А может быть к счастью — сколько дурного в чужих головах мы просто не видим…

Рой лёг спать. Что-то как-то дурно стали проходить дни — лёг спать, встал побежал. Подрался, пострелял — снова спать. Проснулся — уснул. Вся романтика. Позади раздался шорох. Рой выхватил ОЦ-38, который теперь был заряжен.

— Это я, Люк. — сказала тень. — Не стреляй.

— А это ты. — буркнул Рой и опустил пистолет. — Не спится?

— Угу. — Люк сел рядом. — Что думаешь делать дальше?

Вместо ответа Рой немного помолчал.

— Люк. — сказал он. — Как думаешь, что такого мог знать Гамбит, чтобы умереть?

— Епт… — выругался Люк. — Если умереть — то компромат на кого-то, не меньше.

— Вот и я так думаю. — кивнул Рой. — А ещё думаю, что теперь тебе нужно свалить как можно дальше — нас уже видели вместе.

— Епт. — ещё раз выругался Люк. — Уже поздно — меня видели с тобой Сайгак, Медведь и остальные рейдеры.

Оба помолчали.

— А он ничего такого не говорил? — спросил Люк.

— Нет. — покачал головой Рой. — Не хотел, или может быть просто не успел. Знать бы зачем он вообще на меня вышел. Неизвестно, насколько правдиво он говорил. Осталось как минимум двое, кто знал его тайну — Пёс и Чёрт. И заметь, Чёрт убил бывших подельников, чтобы те не проговорились, а Псу повезло — его просто не было рядом с остальными.

— Паршиво. — кивнул Люк. — Слышал последнюю новость — Доктор продаёт крупные партии нолдовского оружия. Настолько крупные, что цена на них падает.

Рой заинтересованно посмотрел на него.

— Лазерные пистолеты с электронными телевизорами с указанием дальности до цели, гаус-ружья, у которых магнитное поле плюёт пули, лазерные винтовки дальнего излучения, электрические пули. — начал перечислять Люк. — Выходит, что он и правда бывший внешник из нолдов. Говорят, что он продаёт крупные партии мурам, а у тех в свою очередь отбирают стронги. Но похоже есть и предатели, которые покупают «грязное» оружие напрямую у него, или у муров, а потом выстраивают схему по отмыванию — перепродают другим, говоря, что отбили у муров или нашли целый склад с таким оружием.

— И? — спросил Рой.

— Оно сильнее, мощнее, обычного, а заряжается просто от батарей. — сказал Люк. — И проникает ко всем рейдерам и во все стабы, а обычное падает в цене и уменьшается в обороте. Как думаешь, на что сделать ставку?

Рой задумался.

— Здесь следует говорить скорее с Евреем, чем со мной. — сказал он. — В вопросах экономики он сильнее, а мой совет будет таков — с этим «горячим» оружием дела не иметь.

— Занятно… — протянул Люк. — Что ж, придётся последовать твоему совету.

— Я спать. — сказал Рой вставая. — Нужно успеть добраться до Магнита.

Утро вышло будничным — Диана зевала, Люк брился в ванной.

— Без бороды ты красивей. — сказала ему девочка.

— Спасибо. — хмыкнул тот.

Выглядел тот и правда более молодым, но черты лица были более хищным. Что-то резануло глаз, но что было непонятным.

— Скажи, Рой, как ты думаешь найти наших террористов, или свою камеру? — спросил Люк.

— Очень просто. — ответил Рой. — Найду того пацана, который выдал себя за Доктора при нашей первой встрече, и спрошу у него — где камера? Если он связан с людьми, которых ты ищешь, то ещё лучше.

— Что? — Люк аж порезался. — Ты собираешься завалить такого монстра?! Блин, больно…

— Терпи. — назидательно сказала Диана. — Шрамы украшают мужчину.

И правда — через всю щёку Люка тянулся шрам. Точнее глубокая царапина.

— Ты в своем уме? — спросил Люк. — Видел, что он творил?

— Спокойней мой друг, спокойней. — флегматично вставил Рой. — Я собираюсь поймать не самого Доктора, а только человека, который им притворился, он не особо силён.

— То есть, ты знаешь, кто он? — спросил Люк.

— Ну… не совсем так. — задумался Рой. — Скажем так, я знаю, какими параметрами он должен обладать, и параметрами Дара тоже. По ним я определю вероятных кандидатов, и уже среди них найду его.

— А, откуда ты знаешь, что камеру украл самозванец? — спросила Диана.

— Пока промолчу об этом. Просто предположи, как данность, что скажем так — первый Доктор был самозванцем. Это такой момент из геометрии — примем как данность, в последствии это можно будет опровергнуть или подтвердить. И могу точно сказать, что тот, кто напал на меня, и тот, кого мы видели вчера, впрочем, как и настоящий Доктор — три разные личности.

Люк ничего не говорил, только пытливо смотрел.

— А что на счёт стаба? — пытливо спросил Люк.

— Погоди. — ответил Рой. — Я ещё не во всём уверен. Теперь давай-ка к Магниту.

— Рой. — подала голос Диана глядя в окно. — Там какой-то человек на улице.

Рой аккуратно приблизился к окну.

— Я его знаю. — быстро сказал Люк. — Погоди, выйду к нему переговорить.

— Угу. — кивнул Рой.

Люк быстро выбежал вниз.

— Я тоже его знаю. — вслух сказал Рой.

— Откуда? — Диана с опасением глянула на дверь.

— Он шёл за нами с того самого момента, как мы ушли от стронгов. — хмыкнул Рой.

Глава двадцать первая Великолепная пятёрка

Диана снова посмотрела на Люка.

— Это друг Люка. — пояснил Рой. — Я давно его заметил. Люк ведь не дурак, чтобы идти не подстраховавшись. А ещё, могу сказать, что этот не сенсор.

— Как ты узнал? — спросила Диана, заблестев от любопытства глазами.

— Очень просто — про него мне рассказали птички. Я раньше так определял, есть ли заражённые в кварталах или нет. Сюда мы намеренно шли через дворы и районы, где есть птицы. Пару раз мы наткнулись на сорок, и они расстрекотались. Открою тайну — они кричат, только когда видят людей. И кричали потом, когда мы ушли оттуда. Плюс позади нас маячили несколько птиц. А то, что он не сенсор — пока мы шли Люк время от времени оставлял метки… Вроде совершенно незаметно, и даже не подумаешь, но оставлял.

— И ты молчал?

— Конечно. Знаешь — чужая тайна хороша, когда даже её хозяин не знает, что раскрыт.

— Правильно Карат сказал. — протянула Диана. — С тобой в покер лучше не играть.

— А он умный мужик. — хмыкнул Рой. — Скажу тебе тайну — в карты вообще лучше не играть. А теперь эти два друга поднимутся, и ты сделаешь вид, что я ничего тебе не говорил.

— Всё в норме. — первым зашёл Люк. — Это свой. Патрон. Я его знаю.

Худой и поджарый рейдер молча кивнул.

…Кругом был мрак, тьма была такая, что ничего не было видно, сверху были слышны иногда лёгкие звуки.

— Может скажешь, чего мы ждём? — спросил не выдержав Люк.

— Терпение друг мой, терпение. — остановил его Рой. — Сейчас я буду показывать тебе интересные фокусы. Те, кого мы ждём скоро придут.

Патрон, который сидел рядом нервно завозился и проверил пистолет на поясе.

— Сраный подвал. — только и сказал он.

— Надеюсь ничего неприятного? — насторожено спросил Люк.

— Для нас нет. — пожал плечами Рой, но в темноте этот жест остался невидимым. — А вот для кое-кого даже очень. Видишь ли, к нам сюда должен прийти один человек, у которого сейчас есть моя камера. Тебе предстоит поработать ментатом.

Патрон присвистнул.

— Ладно. — расслабился Люк. — Тогда просто расслабимся и подождём наших гостей.

Скрипнула дверь, раздались аккуратные шаги вниз по лестнице, приглушённые голоса, шарканье ног, небольшие блики светодиодов и мелких фонариков. Около шести человек спустились вниз, и на ощупь, нашарив небольшой обшарпанный диван, уселись на него.

— Доктор? — спросил один из них. — Ты здесь?

Наверху скрипнула дверь, запираясь. Сразу стало неуютно. Из другой части подвала раздался тихий неприятный смех.

— Раз! Два! Три! Наша ёлочка гори! — раздался ехидный голос, и вспыхнула парочка пятнадцативатовых лампочек чуть разгоняя тьму, и создавая жуткие мрачные тени.

На диване сидели пятеро человек — женщина в широкополой шляпе и тёмных очках, ниже глаз лицо было закрыто ковбойской «косынкой», из одежды был легкий бронежилет и футболка с рукавами до запястий, на ногах — безразмерные джинсы. Вторым был молодой парень возраста между двадцатью и тридцатью годами, с каштановыми волосами, веснушками и однотонной рубахе с кучей карманов, на ногах были берцы и камуфляжные штаны. Простодушный вид делал его похожим на студента или школьника из американского фильма из тех, где школьников играют тридцатилетние фотомодели.

Третьим был мужчина около сорока, с усами-щёточкой, сильно напоминавший почтальона Печкина из советского мультфильма про дядю Фёдора. Чётвёртым был лысый мужчина лет тридцати с пристальным взглядом и крупными мышцами полностью одетый в камуфляж. Пятым был молодой парень лет тридцати пяти одетый в байкерский прикид. Ни у кого из прибывших не было оружия.

Позади дивана в другом конце подвала у стены рядом с выключателем гадко ухмыляясь, как уголовник со стажем стоял Уайт, на лестнице из подвала флегматично сидел Батя, мечтательно разглядывая потолок. В отличие от «диванной» пятёрки оба были вооружены.

В трёх метрах от дивана стоял стол, за которым расположился Рой, Люк и Патрон. На лице у Люка было лёгкое замешательство, но он быстро скрыл его. Патрон был явно ошеломлён. Рой медленно сцепил пальцы замок, и опёрся о них подбородком поставив локти на стол.

— А где Доктор? — ошёломлёно спросил веснушчатый, бледнея на глазах, руки у него начали мелко трястись.

— Я за него. — спокойно ответил Рой.

«Диванная» пятёрка была в шоке. «Печкин» вытаращил глаза и просто хватал ртом воздух. Лысый занервничал и подобрался, словно готовясь вскочить. «Байкер» попытался схватить отсутствующее оружие, впрочем, его примеру последовали и остальные. Женщина вскочила оборачиваясь. Уайт помахал рукой радостно улыбаясь. Батя демонстративно положил рядом с собой пистолет пулемёт.

— Присаживайтесь, будьте как дома мадам. — лучезарно улыбнулся Уайт держа в руках неизменный АК.

«Печкина» стало заметно потряхивать. Лысый нервно приподнялся, огляделся, и сел обратно. Затем вскочил, вскинул руку, раскрыл ладонь…

Рой легонько махнул рукой, чуть шевельнув скрученным бичом. Бич развернулся, сверкнув лезвиями, острым жалом на конце пробил ладонь. Лысый вскрикнул. Рой махнул ещё раз. Стальные лезвия разорвали на части подлокотник дивана.

— Сядь. — негромко сказал Батя.

Стало очень и очень тихо. Лысый зажал окровавленную ладонь, и сел на диван тихо поскуливая.

Люк посмотрел на Роя, который выглядел как следователь на допросе. На Уайта, который откровенно веселился, точнее непонятно для чего имитировал злобное веселье, на флегматичного седого Батю, на пятерых людей, сидящих на диване. В его голову пришла только одна мысль — «как?». Когда Рой успел всё это устроить? Он ведь был всё время на виду. Люк попытался припомнить, что случилось в последнее время. Он всё время был с ним, двенадцать с лишним часов назад и до сих пор. Так как?

Двенадцать с лишним часов назад…

— Патрон. — протянул руку неизвестный рейдер.

— Рой. Пчелиный Рой. — протянул руку Рой, и оба обменялись рукопожатиями.

— Диана. — коротко представил Рой девочку.

Патрон только мазнул по ней взглядом.

— Ну что? — до Магнита. — спросил Люк.

Дорога вышла длинной и изматывающей — пару раз приходилось обходить кучи довольно развитых заражённых, да и с ребёнком идти было довольно трудно. Магнит встретил их высокой стеной, и вышками, на которых дежурили хмурые часовые. Пропускали в стаб по одному. Рой вошёл первым. Впрочем, он дождался всех остальных за воротами внутри стаба.

— Ну что, по одной… — начал Патрон, но договорить не успел — к ним широким шагом шёл какой-то хмурый рейдер.

— Это Карат. — обрадовалась Диана.

— Ну вот. — облегчённо кивнул Люк. — Ребёнка из садика забрали, теперь можно поужинать и спать лечь.

Рой только посмотрел на них вздохнул:

— Идите, а я пока с ним сам поговорю.

Рой вернулся спустя три часа и нашёл их в грязном баре с не менее грязными бокалами, который назывался «Мечта».

— М-да… — протянул он. — Хреновые у кого-то мечты.

— Плохие новости Рой. — сказал хмурый Люк. — Здесь везде массовый спрос на оружие этого Доктора. Кругом эти лазерные пистолеты, плазменные бластеры, гауссовы ружья и прочая хрень.

— И что? — не понял Рой.

— А то. — нахмурился Патрон. — Всё оружие, которое стреляло на порохе резко упало в цене. Просто обвал цен. Кому нужен пистолет с гремящими патронами и падающими гильзами, горда можно взять бесшумный и компактный, который стреляет лазерным лучом, без шума, и даже патронов не надо — аккумулятор, а как он разрядится — поставь новый, а разряженный можешь заряжать он розетки через зарядник.

— С нас содрали в три шкуры. — пожаловался Люк. — Я снял комнату на троих, но даже ради этого пришлось выложить богатый урожай. Патроны принимать не стали.

— Инфляция значит… — задумался Рой. — Самая ходовая валюта обесценивается… А что, это оружие так хорошо?

— Да нет. — задумался Люк. — Гаусовку нельзя применять долго и слишком часто — ствол и соленоидные катушки хоть и охлаждаются каким-то тосолом, но начинают греться, если её долго применять. Пистолет хоть и палит, но способен максимум поджечь одежду на пустыше или бегуне, а всех кто сильнее максимум ослепить. Плазмобой делает убойные выстрелы, которые прожигают даже метал, но дистанция максимум — пара метров. Есть ещё пружинный механический арбалет, который перезаряжается, стрелы из которого пробивают стальной лист в три-четыре миллиметра, но из него можно сделать самое большое — восемь выстрелов.

— Но какая-то одна единица такого оружия есть уже у каждого рейдера. — кисло сказал Патрон. — А говорят, что Доктор продаёт всё более совершенное оружие — лазерные пистолеты с встроенным электронным дальномером, электронным прицелом с ночным зрением, лазерным лучом, который не виден… Если так и дальше пойдёт, то мы все по миру отправимся…

— Серьёзно Рой. — нахмурился Люк. — Уже завтра нам будет нечем расплачиваться.

— Пока забудьте об этом. — отмахнулся Рой. — Отмываётесь, перекусите, сегодня ближе к ночи нам нужно будет кое-кого встретить.

…И вот сейчас они сидели в этом подвале, а напротив них было пятеро неизвестных людей, и вдобавок двое людей Роя, которые появились словно черти из табакерки.

— Рад вас видеть. — флегматично сказал Рой продолжая опираться подбородком на пальцы. — Я давно вас ищу, и вы догадываетесь зачем.

— Т-ты кто? — заикаясь спросил «Печкин». — Рой сейчас в другом месте.

— А? — Рой зевнул прикрыв рот. — А, это фейк, для таких как вы.

Хотя он говорил спокойно и миролюбиво, но сидящим людям стало ещё больше не по себе. Белобрысый парень Уайт захихикал. Внезапно Люк понял — тот специально отыгрывает отморозка, нагнетая обстановку, и накручивая их, а Рой внимательно наблюдает за ними.

— У вас есть одна вещь, которая принадлежит мне. — сказал он. — Пожалуйста, отдайте её.

Тишина.

— Камера, которую вы украли у Кумарника.

— Мы не брали её… Это Доктор. — наконец сказал «Байкер».

Уайт позади тихо засмеялся, а Люк почувствовал, что этот человек лжёт. Рой тоже позволил себе скупо улыбнуться.

— Почему ты думаешь, что это сделали мы, а не Доктор? — спросил Лысый баюкая руку.

Люк почувствовал, что она лжёт. Но понять это можно было и без этого — веснушчатый глянул на неё с удивлением, остальные тоже.

Тут сверху раздался какой-то топот, и ввалился рейдер:

— Рой! Рой! Это ты?! Я знаю, кто украл твою камеру!

Батя неторопливо повернул голову. Рой поднял взгляд. — наверху лестницы стоял возбуждённый и взмыленный Гамбит.

Глава двадцать вторая История Альфонса

— Я тоже. — негромко сказал Рой.

Люк увидел, что он прикрывает лицо, пряча улыбку. Все взгляды устремились на Гамбита.

— Ой… — только и сказал он. — Я не помешал?

Уайт не сдержался и заржал как конь.

— Ладно, я потом зайду. — стушевался Гамбит и исчез за дверью.

Рой не сдержался и засмеялся в открытую. Не сдержались и его люди. Только пятёрки на диване весело не было.

— Увы… — развёл руками Рой. — Тогда у Кумарника я видел не Доктора, а кого-то кто напялил костюм Доктора. А кретин по имени Чучело стал первым орать «Доктор!» и в итоге все решили, что нас посетил сам Доктор… Увы ребята, врача я не вызывал и в ноль три не звонил.

Стало ещё тише. Люк глянул по очереди на пять лиц, и понял, что Рой попал в точку.

— Так вот, я изучаю разные феномены Улья. — сказал Рой. — Иногда просто теоретически… И, друзья мои, я знаю точно, что рост у Доктора несколько ниже, а в плечах он шире. И, что он рейдер с довольно сильным даром, скорее всего пирокинеза, и может использовать его не менее двадцати минут… А тот самозванец, который явился к Кумарнику, был выше, более худощав и узок в плечах. Однако он не побоялся выйти под возможные пули — значит, был телекинетиком-щитовиком, и довольно слабеньким — раз сразу скрылся за углом, я даже заметил, как его слега потряхивает — от спорового голодания. Только такой идиот как Чучело мог решить, что это Доктор и начать орать об этом по всему стабу. Но это был не Доктор, а самозванец в его костюме.

— Так ведь… Телекинетиков в Улье много. — Осторожно сказал «Печкин».

— Конечно. — согласился Рой. — Но мои люди не теряли времени, и опросили ментатов в некоторых рейдеров в соседних стабах. Через три квадрата от Кумарника проходил ваш отряд и ещё несколько.

— Может кто-то из них? — приободрился «Печкин».

— Может. — согласился Рой. — Но этот самозванец видел всех нас, включая такого идиота как Чучело. Один наш хороший знакомый показал его вам и вы все дружно сказали — «первый раз видим это чучело». Это называется с первого раза в десятку, потому, что этот кретин, признался, что видел лжеДоктора второй раз. А в первый раз тот сказал ему — «ну ты и чучело». Я даже не ожидал, что с первого раза вычислю группу, которая всё это организовала. После осталось только передать вам через третьих лиц записку, о том, что Доктор хочет встретиться с вами и купить камеру и ждать здесь.

Снова воцарилось молчание. Затем девушка поднялась.

— Это сделала я. Это была моя идея. Я отвечу.

— Не сомневаюсь. — кивнул Рой. — Всегда уважал самопожертвование. Наседка защищает свой выводок. Материнский инстинкт очень хорошее чувство…

Веснушчатый парень оглядел всю компанию и поднялся.

— Хватит. — сказал он девушке. — Рой, это сделал я. Она ничего не знала.

— Нет! Остановись! — крикнула та.

— Он не лжет. — негромко сказал Люк. — Он сказал правду.

— Предсказуемо. — кивнул Рой. — Альфонс, пожалуйста, поднимись наверх.

Остальные посмотрели на него — кто-то сочувствующе, кто-то с отчаяньем. Девушка — с обреченностью, после чего у неё подкосились ноги, и она буквально рухнула обратно. Веснушчатый Альфонс встал и медленно поплёлся к выходу.

— Остальных попрошу остаться здесь. — флегматично заметил Рой. — Мои друзья расскажут вам пару анекдотов.

Рой вышел следом. За дверями обнаружился хмурый Яр с оружием на изготовку, и живой и целый Гамбит.

— Рой! — начал он. — Тут и Ярик, и Настя. А ещё говорили, что ты в другом кластере далеко отсюда. Что происходит? Я ничего не понимаю, я же помню, как какой-то тип увёз её…

Рой посмотрел на него.

«И кто бы говорил». — подумал он. — «Внешники уничтожают стабы, кто-то просто их взрывает, килдинги устраивают шабаши на останках, Доктор бежит из психбольницы, половина сумасшедших переодевается и выдаёт себя за него. Появляется рыжий фрик, одержимый идеей чуда, помирает, затем через пару дней приходит уже живым. Начинается инфляция и патроны падают в своей ценности. Как черти из табакерки вылезают Люк и патрон… Да, действительно, что происходит?»

— Вижу это действительно ты. — вслух сказал он. — Давай потом поговорим, я сейчас немного занят.

Гамбит кивнул.

«Держи друзей близко, а Гамбита ещё ближе». — подумал Рой. — «Как же он выжил?»

Ещё чуть дальше оказалась сваленное в кучу оружие пленённых рейдеров и Настя, при виде её у Роя потеплело на душе. Он открыл ещё одну дверь, и они оказались в небольшой комнатке с двумя стульями.

— Садись. — показал он Альфонсу.

Тот сел глядя безжизненными глазами. Рой сел напротив.

— Начнём с самого начала… — сказал он. — Почему ты зовёшь себя Альфонс? Я знаю два значения этого слова. Французское и немецкое имя, означающее благородный… И второе — человек тянущий деньги из женщин.

— Второе. — пояснил Альфонс. — Второе значение.

Рой молча оценил его взглядом.

— Нет, меня назвали Альфонсом не из-за этого. — ответил тот смутившись. — Я никогда ничем таким не занимался.

— Тогда почему? — спросил Рой пристально глядя на него.

— Ты ведь знаешь, что Лена кваз? — спросил он.

Рой кивнул.

— Ну, так вот… — помявшись, начал Альфонс. — Значит, понимаешь, почему она прикрывает лицо и руки. Когда я попал в Улей я ничего не знал ни о квазах, ни о иммунных. И тогда встретил её и остальных. Она уже тогда прятала лицо — у неё были узкие глаза с вертикальными зрачками, щели вместо носа, изменившаяся кожа и два ряда острых как иглы зубов, и голова без волос.

Рой внимательно слушал.

— Тогда я ничего не понял увидел каких-то людей, кучу «зомби» и прочее, и как они отбиваются от них. И тоже влез поучаствовать. Тогда же они сорвали куш оружием из перевёрнутого уазика, и я имел глупость и наглость потребовать свою долю. Сам понимаешь, что после такого фортеля новичку обычно дают по щам, и ставят на место за такую наглость.

Рой снова кивнул.

— Только у Лены был несколько другой подход. — продолжил Альфонс. — Специальная шуточка для наглых и зарвавшихся — она предложила мне поцелуй красивой девушки с вытекающими последствиями.

Рой ухмыльнулся, представляя, что было дальше.

— Вот тут-то все и захихикали. — кивнул Альфонс. — А я не понял и согласился — давай мол, я согласен. Тогда она подошла вплотную, наклонилась ко мне, и сняла свою косынку и очки. Сказать, что я был в шоке, значит, ничего не сказать. Чуть коньки не отбросил. Но поступил ещё глупей — от глупости, или от бравады сделал вид, что ничуть не шокирован и поцеловал её сам. В лоб. И ещё сказал что-то типа — «как договаривались». Она ничего не сказала. Просто молча отдала мне трофейный автомат, спрятала лицо и зашагала дальше. Тогда, тот усатый, пошутил и сказал, что я просто настоящий альфонс. С тех пор меня так и стали звать — Альфонс.

Рой начал понимать.

— Валяй. Что было дальше? — поощрил его он.

— Тогда же меня и предложили провести до ближайшего стаба. — продолжил Альфонс. — Места тихие были, шли спокойно, так нормально с остальными общался, они и растолковали что к чему. Тогда только не понял, что Леной не так, она у них за главную была. Ну, думал, обиделась мол. Речи шли, что меня, мол, в стабе и оставят, она молчала больше и игнорировала.

Сзади раздался шорох — Рой оглянулся. Позади, прислонившись плечом к стене и приложив руку к щеке стояла и слушала Настя, на полу сидел на корточках по гопотяцки рыжий Гамбит с таким лицом, как будто смотрит долгожданную серию «Игры престолов». За неимение телевизора ребята развлекались как могли.

— И я тогда же поговорить пошёл, извиниться чтоб. Так подошёл, аккуратно по плечу похлопал. Она обернулась, смотрит на меня с таким шоком. Я начал говорить, а она смотрит на меня, как на полудурка, потом молча развернулась и пошла. Я за руку хватаю её. Она оборачивается смотрит как на психа, а я понять ничего не могу.

— А дальше? Дальше что было? — Гамбит буквально раскрыл рот от любопытства.

— А? Дала мне по морде и сказала что я осёл и дурак, и чтобы шёл к чёртовой матери. — хмыкнул Альфонс. — И вообще даже смотреть перестала, не то, что разговаривать. Потом уже у самого стаба — это Озёрск, подошла и извинилась.

Рой снова оглянулся. Настя стояла с таким видом, как будто смотрит мелодраму.

— Я тоже, решил показать, что не в обиде и просто взял и обнял её. Она глянула как на психа, но ничего говорить не стала. И мы тогда и общаться стали. Постоянно болтали. Речи уже и не шло, что я уйду куда-нибудь, как-то эти разговоры сошли на нет. Она уже спокойно реагировала, когда я чтобы поговорить её по плечу хлопал. А потом… А потом было решено, что я могу остаться с ними, пока не наберусь опыта с заражёнными. Потом, пока не научусь нормально пользоваться оружием. Потом, пока нормальные вещи не найду… А потом у меня уйти уже просто не получилось.

— А общались как? — спросил Гамбит.

— Да нормально. — покраснел Альфонс.

Рой хмыкнул. Всё ясно и почему Лена была в таком шоке, и зачем ей нужен был этот наивный мальчик. Вечная проблема всех квазов — социальная и личная жизнь. В социальной — они просто уроды, которых нередко путают с заражёнными, а в личной — никому ненужные страшилы, без капли сочувствия. И соответственно не имеют банального секса, не говоря уже о какой-то нежности, ласке, романтике. И если мужик стал квазом, то ещё может заплатить каким-нибудь не брезгливым женщинам за сексуальные услуги, а вот если квазом стала женщина…

Туши свет — никакой романтики и такого прочего. Потому эта самая Лена и была в таком шоке, когда Альфонс просто похлопал её по плечу, даже дураком назвала. А потом… Ну зачем ей отпускать от себя мужика, которому она не противна? Ясно дело, у наивного Ала уйти уже бы никуда не получилось бы при всём желании. Тут даже спать не надо — одних обнимашек иногда достаточно. А спали они вместе или нет, это уже их дело.

— Ладно. — Рой устало махнул рукой. — Ты лучше скажи мне герой-любовник, зачем ты ко мне попёрся, да ещё в маскарадно костюме?

— Я это… — Альфонс покраснел. — Хотел Лене подарок сделать. Сам-то я ничего не представляю из себя… Ну, слышал, что ты жемчуг научился выращивать, и что когда-то сделал кваза снова человеком. Хотел украсть секрет и сделать её человеком снова. Ей говорить ничего не стал, попросил пацанов её задержать и пошёл на дело. Сначала бродил и это Чучело встретил, а потом второй раз уже тебя с группой, и перепутал того человека с тобой. Увидел книги, камеру и решил — там секрет. Взял и свалил. Но я его не убивал, честно.

— Да знаю я. — устало отмахнулся Рой. — Что не ты. Люк, ты всё слышал?

Из соседнего помещения вышел ментат и кивнул.

— Всё правда. — кивнул он.

Рой посмотрел на всё еще напуганного Альфонса, хмурого Люка, Гамбита, который пребывал в неком мечтательном настроении, Настю, которая смотрела на этого Альфонса с такой нежностью, словно была готова расцеловать, и устало вздохнул:

— Первый раз вижу таких Альфонсов. Действительно от французского слова. Чего сразу-то не спросил мой секрет? Я бы тебе рассказал.

Люк посмотрел с лицом, на котором было написано — «ловили килдингов, а поймали придурка».

— А вы это… спали вместе? — очнулся Гамбит.

Рой только скрипнул зубами — для этого Гамбита, что весь Улей сплошные развлечения? Нет, он не псих, он просто юродивый.

— Ладно, герой-любовник. — снова устало вздохнул Рой. — Скажу тебе по секрету, что мне было только на руку, пропажа камеры, так что ты даже оказал мне услугу, и ты, и этот кретин, которого ты окрестил Чучелом. Иди, успокой своих друзей, и не спеши уходить — я найду тебе применение.

Глава двадцать третья Мнимое отравление

— Гамбит, иди, наговоришься с ним. — сказал Рой.

Люк понимающе глянул на него и увёл обоих.

— Настя, милая. — Рой, наконец, позволил себе улыбнуться. — Я соскучился.

— Я тоже. — покраснела и смутилась Настя. — А что ты будешь делать с этим мальчиком?

— Не трону. — хмыкнул Рой. — Даже помогу. Вижу, он тебе тоже понравился.

Настя просто подошла сзади и обняла его. Некоторое время они молчали.

— Ну вот мы и снова вместе. — сказал Рой. — Дай я тебя тоже поцелую, а то пока слушал эту Санта-Барбару, чуть от зависти не помер.

Настя звонко засмеялась, и уткнулась ему носом в плечо, продолжая хихикать. Рой чмокнул её в макушку.

— Как всё прошло? — спросила она.

— Да не пойму уже вроде. — он пожал плечами. — Этот Гамбит и правда поверил, что тебя украли, а я отравлен, потом он даже помог, а потом его чуть килды не порезали… Потом он успел меня разоружить и утроить пару интриг с Дианой за моей спиной, потом его убили. А теперь он снова живой и спешит рассказать мне, кто украл камеру… Ничего не понимаю… Ещё видел одного лже-Доктора, и успел провернуть пару дел. Всё, хочу или в отпуск или на пенсию.

— А давай сегодня и сделаем отпуск? — предложила Настя. — Я не кваз, и мне нужна личная жизнь, точнее семейная, при живом муже.

— А кто у тебя муж? — не понял Рой. — Ты не говорила, что замужем.

Настя снова засмеялась.

— Он чудак. — сказала она.

— А… так это я? — не сразу понял Рой. — Мне и правда пора на пенсию. Ладно, надеюсь тут есть телевизор? Хочу тебя обнять, и никуда не отпускать, и пусть какая-нибудь хрень идёт по телевизору.

— Я тоже. — Настя наклонилась к самому уху.

Рой проснулся с первыми лучами и вышел на улицу — курить не курил, а так, подышать свежим воздухом. Хмурый люк сидел здесь же, вместе с болтливым Гамбитом.

— О привет! — кивнул Гамбит. — Мой ОЦ-38 у тебя?

Рой кивнул, доставая пистолет.

— Ты чего такой хмурый? — спросил он у Люка.

— Всё Рой, я скоро стану бомжом с такими ценами. — отозвался тот.

— Не дрейфь, я помогу. — отозвался тот.

Гамбит наслаждался жизнью.

— Гамбит, это и правда ты? — спросил Рой.

— Да, это я. — ответил тот.

Рой посмотрел на Люка. Тот кивнул.

— Скажи на милость, как ты выжил, и зачем вообще надоумил Диану вмешаться и разрядил пистолет?

— Как зачем? — удивился тот. — Чтобы спасти тебя. Чтобы ты не устроил потасовку со стронгами, и не умер.

Рой снова посмотрел на Люка. Тот снова кивнул.

— А ты знал что так будет? — спросил он.

— Догадывался. — беспечно отмахнулся Гамбит.

— А почему не сказал?

— Ну, у тебя свои секреты, у меня свои. — развёл руками Гамбит. — Но главное, что ты жив и здоров.

— А где Чёрт? — спросил Рой, поняв, что крыть нечем.

— Мёртв. — коротко ответил Гамбит.

Рой снова посмотрел на Люка, и тот снова кивнул.

— А если бы ты и правда умер? — спросил Рой. — Не знаю, какой у тебя дар — иллюзии, или регенерация, но если бы ты умер?

— Я очень живучий. — пожал плечами Гамбит.

Рой просто махнул на него рукой.

— Рой, я вчера узнал, как ты вычислил этого Альфонса, и как ты с самого начала понял, что царь, тьфу, то есть Доктор не настоящий, слушай, а как так оказалось, что твои люди здесь? Да Настя тоже, хотя я помню, как её украли. Да ещё тебя с ними видели…

Рой задумался, говорить или нет.

— Липа. — сказал он наконец. — Специально подстроил, чтобы узнать, что ты за фрукт. Ярик ехал с Батей и Уайтом в бардаке, вместо него с нами сидел один, гм, оборотень, который играл его роль. Всю дорогу у нас была включена рация и Батя слушал наши разговоры. Так он и услышал, про рейдеров которым ты давал характеристику и про этого Альфонса. Потом он угнал бардак, и сделал вид, что связь потеряна. Мой друг-оборотень отогнал машину в безопасное место, у Насти и правда был антидот от снотворного, но для достоверности она приняла немного, чтобы правдоподобно потерять сознание. Я принял обычное рвотное и гранатовый сок для имитации крови, тебя кстати тоже напоили рвотным.

— Вах… — только и сказал Гамбит.

— После мой друг снова сменил лицо и устроил небольшой спектакль. Настя легла поспать и некоторое время они ехали за нами страхуя. Батя и остальные поехали проверять твои данные по рейдерам, а я смотрел, что ты будешь делать и как отреагируешь.

— Ну ты засранец. — восхищённо сказал Гамбит. — Я ведь поверил, что всё взаправду. А что было потом?

— А потом мой друг превратился в меня, и они немного покатались создавая иллюзию присутствия меня в другом месте, пробили информацию по этому Альфонсу, а дальше ты видел, что было. Что ж, теперь я знаю, по крайней мере ты не заодно с килдингами.

— Блин! — Гамбит снова засиял. — Как круто-то! Я даже не понял! Бьюсь об заклад, что пока мы шли, ты успел сделать ещё дюжину дел. И правда, с тобой лучше не играть ни в покер, ни в шахматы, ни в другие игры.

Рой промолчал.

— Стоп! — Гамбит стал выглядеть озадаченным. — Апочему ты мне это рассказал? Мне же этого знать не следует!

— Молодец. — кивнул Рой.

Гамбит замолчал разглядывая его и пытаясь что-то прикинуть

Глава двадцать четвёртая Выгода кражи

— Вот это версия два… — Рой аккуратно закрутил пару особо мелких шурупов тонкой отвёрткой. — Электронная версия камеры… Работает, как и первая, по тому же принципу, но с небольшим изменением — оптический датчик смотрит на цвет индикаторной бумаги. Датчик подключён к микроконтроллеру с программой. Микроконтроллер выдаёт на дисплей цвет индикатора и максимальный возможный цвет.

Рой аккуратно прервался и закрутил ещё пару микрошурупов.

— И, кроме цвета… Измеряя его насыщенность… Численное значение в… условных единицах. — закончил Рой. — Так что… Сделав снимок можно выяснить насколько прокачан Дар у человека. Если заснять заражённого, даже мельком, не успев разглядеть силуэт, то можно будет по его уровню силы определить его вид. Питается от небольших телефонных аккумуляторов…

В сборе были все — даже нашкодившая пятёрка.

— Так вот… — продолжил Рой. — Это так скажем версия два ноль. Даже три ноль. А поскольку первых двух никто не видел, то можно считать, что их и не было… А когда тот кретин Чучело стал орать направо и налево, то это произвело эффект рекламы. Вроде дорого айфона в мире до Улья. И теперь цена этого девайса скачет и многие торговцы не прочь купить её…

Батя молчал, словно знал что-то, чего не знает никто. Яр как обычно был хмур и невозмутим.

— И наконец главное… — Рой обвёл взглядом притихшую пятёрку. — Кое-что вы сделаете.

Альфонс побледнел и сглотнул.

— Ты, а точнее… Нет, именно ты. — пристально посмотрел на него Рой. — возьмёшь её и продашь торговцам или торговцу.

— Я? — тот был в шоке.

На лице остальных тоже проступили самые разные эмоции — усатый вытаращил глаза, «байкер» стал очень насторожен, лысый вообще стал выглядеть так, словно очень хочет оказаться подальше отсюда. Лена смотрела с явным подозрением, которое угадывалось даже на закрытом лице.

Пауза.

Лена огляделась по сторонам и внимательно задержала взгляд на Бате и Ярике, затем мазнула глазами по Люку который, нахмурившись, о чём-то размышлял.

— Оставь его. — сказала она. — Я отвечу вместо него.

На лице Патрона скользнула тонкая ухмылка.

— Это не всё. — спокойно продолжил Рой. — После этого наш общий друг должен будет скупить патроны. Максимальное число.

— Я сделаю это за него. — твёрдо сказала Лена.

— Мне нужен человек, способный сыграть дурака. — фыркнул Рой. — Как я уже убедился, актёрский дар у него есть.

Гамбит фыркнул и тихо хихикнул.

Лена глянула на него с подозрением, а Рой с неудовольствием. Лена ещё раз оглядела всю компанию делая какие-то выводы.

— Этим займусь я. — сказала она окончательно, при этом её взгляд красноречиво говорил, что она думает обо всём этом.

Рой вздохнул.

— Хорошо. Поступай как знаешь. — сказал он. — Однако не распространяйся о том зачем ты покупаешь их и для кого.

Патрон снова стрельнул глазами. Усатый глядел так, словно стал свидетелем сделки с дьяволом. Альфонс тоже внимательно разглядывал Роя, посмотрел на Лену, та мельком глянула на него и он поморщился и отвёл глаза. Видно было, что кто-то получил хорошую выволочку за историю с камерой.

Рой помолчал, разглядывая всех пятерых при этом на его лице была только усталость.

— Ладно, пока на этом и остановимся. — наконец сказал он. — Альфонс, после останешься. Нет, уж тогда сразу, со своей дамой… Для того, чтобы у вас был стимул я расскажу о вашей оплате.

Альфонс снова вздрогнул, пытаясь понять во что ввязался, а Лена и остальные её люди похоже только утвердились в своих подозрениях.

— Остальным есть что сказать? — спросил Рой.

— Плохие новости Рой. — ответил хмурый Люк. — Патроны снова упали в цене и вместе с ними туда же пополз огнестрел. Это только начало. У торговцев произошёл сильный передел сфер влияния. Твой друг Еврей сильно сдал, а кто-то говорит, что он близок к разорению. Нескольким стабам придётся затянуть пояса, а какие-то вообще в агонии.

— Следует вкладывать в это нолдовское оружие, а не в железки. — кивнул Патрон.

Люк хмуро кивнул.

— Похоже к этому всё и идёт.

Рой потёр виски.

— Так…

Глава двадцать пятая Старый знакомый

— Коротко — Еврей и ещё некоторые из торговцев на грани банкротства. — пояснил Люк. — Как ты знаешь по доходам они делят первое место вместе с проститутками. Когда исчезла Саша вместе со своим гнездом и девочками наибольший доход стал у торговцев, прибыль полилась в их карманы. Нет конкурента — прибыль больше.

Рой задумчиво сделал пару шагов.

— В свою очередь у торговцев оказался прирост прибыли. — продолжил Люк. — И этого хватило, чтобы скупить это модное новое оружие и перепродать его гораздо дороже. Пусть оно имеет свои изъяны, иногда применять его гораздо эффектней, чем пороховое… И поскольку Улей большой, торгаши делят его на зоны в которых торгуют и иногда перебрасывают груз друг через друга… И разумеется все скидываются на общак, из которого компенсируют свои потери и убытки. Так скажем ежемесячный страховой взнос. И вот здесь Еврей прогорел. После покушения на него у него хватило денег восстановится, часть пошла на эту «страховку»… В общем, у него не хватило денег закупить этот товар, а пороховое оружие стало быстро падать в цене.

— Таким образом Еврей быстро обнищает. — закончил Рой. — Кто кроме него?

— Ещё человек пять или десять крупных торговцев и трое средних. — продолжил Люк. — Мелкие уже разорились. Другими словами скупая пули и такое прочее ты сильно рискуешь выкинуть деньги на ветер.

Патрон молча кивнул.

— Ударило по всем. — задумчиво сказал Люк. — Сашу просто подорвали, Еврея прижали через его любимое оружие — деньги… Про остальных пока ничего неизвестно…

— И что ты скажешь? — поинтересовался Рой.

— Я? — Люк задумался. — Предложу вложиться в это самое оружие. Не спорю ход с камерой был очень хорош — стоить она может не мало, возможно ты бы смог выручить ещё больше, если бы продал сам… Но вот переводить всё в патроны… Считаю, что это было нерационально.

Патрон кивнул.

— Значит, задница становится всё шире и шире… — задумчиво сказал Рой. — Ладно, пока оставим всё как есть… Позовите этих двоих — того героя-любовника и его женщину.

— Ладно… — нахмурился Люк. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Люк и Патрон вышли. Рой потёр переносицу, сейчас предстоял ещё один долгий разговор. Оба ушли ещё через полтора часа.

Рой вышел ещё более уставшим.

Люк молча что-то обдумывал, Патрон аккуратно затачивал кортик, Гамбит радостно читал какой-то измятый журнал. Из своих людей поблизости был только белобрысый Уайт.

— Люк, и Гамбит. — задумчиво сказал Рой. — Кто-нибудь из вас знает какие-нибудь данные о слабых ксерах?

— Неа. — Гамбит только покачал головой. — Их заранее нашли те, кто искал. Или интересует их место положения?

Люк помолчал глядя на Роя и что-то обдумывая.

— Я знаю. — сказал он наконец. — Как раз одного, такого.

— И как его найти? — спросил Рой.

Люк ещё больше задумался.

— Это будет стоить денег, да и слабоват он в прочем. Тебе будет проще поговорить с местным ксером, если хочешь скопировать что-то на заказ. Плюс пара караванов заехала. Там найдётся парочка.

— Дельная мысль. — согласился Рой. — Я так и сделаю. Пойду, пройдусь пока.

— Погоди. — догнал его Гамбит. — Рой, на пару слов.

— Говори. — сказал тот.

— Скажи, а ты не думал, заняться чем-то более серьёзным? — спросил Гамбит. — Ну, например, начать делать такие же приборы как у внешников, или попытаться узнать, кто они такие и как приходят?

— Думал. — пожал плечами Рой. — Но скажу тебе, что это плохая идея.

— Почему? — не понял Гамбит.

— Знаешь, когда будешь рвать такой куш, то и погибнешь на раз-два. — спокойно отозвался тот. — Или внешники завалят или свои же, причём во второй вариант я, знаешь ли, верю больше. Копать в этом направлении можно, но неглубоко — в Улье есть кто-то, кто убивает особо любознательных.

Гамбит задумался.

— А ты не думал, как этого избежать? — спросил он.

— Думал. — ответил Рой. — Нужен… Тот же Гробовщик, который просто неуязвим, или несколько человек несколько послабее его. Даже небольшая команда. Но видишь ли… Ни он, ни кто-то другой не будет ввязываться в такое дело. Особенно старожилы с крутым авторитетом вроде того же Гробовщика вообще не будут вмешиваться в это.

Гамбит задумался и широко улыбнулся.

— Хех. — только и сказал он. — Логично. Слушай Рой, скажи, а можешь поделиться такими вещами как твоя камера? Хватит самых позорных и устаревших.

Рой остановился внимательно на него глядя.

— С чего бы? — спросил он.

— Я хочу сделать в запас. — спокойно ответил Гамбит. — Вклад скажем так. Такие вещи всегда будут в цене. За пары таких вещей я готов получить ещё пару пуль в спину.

Рой постоял взвешивая. Самое плохое было в том, что он по-прежнему не понимал этого человека.

— Мне и барахла хватит, самого позорного. — пожал плечами Гамбит. — Взамен… Поработаю твоим персональным щитом.

— Идет. — кивнул Рой. — Давай поговорим об этом позже.

Гамбит кивнул и исчез. Рой зашёл в маленький бар с названием «Пиво», и направился к стойке.

— Стакан светлого. — сказал он.

— Три спорана. — кивнул бармен, наливая пиво в огромную кружку. — Твой друг ждёт тебя за последним столиком.

— Какой ещё друг? — спросил Рой.

— Не знаю. — сказал бармен. — Зашёл пару минут назад, и попросил передать тебе, на случай если он выйдет опорожниться.

Рой пожал плечами и двинулся в самый конец заведения. За столом сидел сгорбившись незнакомый рейдер, который прикрывал голову капюшоном толстовки. Рядом лежал объёмный рюкзак, на столе стояла довольно толстая кружка пива. Не поворачиваясь к Рою рейдер отсалютовал стаканом с пивом.

— Садись. Давно жду.

— Не думаю, что меня. — Рой сел напротив него.

— Именно тебя. — хмыкнул рейдер и приподнял край капюшона.

Против воли Рой вздрогнул — на него смотрел Бодун, бывший бармен из Кумарника. Рой мгновенно выхватил пистолет и под столом направил его на Бодуна.

— Не горячись. — миролюбиво улыбнулся Бодун. — Нам есть что обсудить, ко взаимной выгоде. И тебе понравится это.

— Без фокусов. — Рой нахмурился. — Получишь пулю двенадцатого калибра.

Глава двадцать шестая Баклан и Институт

Бодун неспешно отхлебнул пива.

— Годиться. — сказал он наконец. — Давай сразу перейдём к делу.

Он снова неспешно отхлебнул пива.

— На кого ты работаешь? — спросил Рой.

— На Институт. — пожал плечами Бодун. — Вот только мне это уже не слишком нравится. Твой рыжий друг мог сказать, что они те ещё засранцы. Именно они заплатили за то, чтобы я выкрал твой дневник, и сбежал, устроив небольшой кипиш.

— Так… — протянул Рой.

— Скажем, они очень заинтересовались тобой, когда этот чёрт Гамбит принёс им на экспертизу твои пули. — продолжил Бодун. — И предложили немного присматривать за тобой, а потом и вовсе — выкрасть дневник.

— Продолжай. — кивнул Рой.

— Так вот, эти ребята покопались в нём, не знаю, понравился он им или нет, но они предложили найти тебя и сделать тебе предложение. — сказал Бодун. — И предложить цену в пять жемчужин. Красных. За то, чтобы ты передал им одну вещицу.

— А сразу они не могли это сделать? — нахмурился Рой. — Или просто попросить мои документы, а не красть их?

— Твой друг мог тебе рассказывать, как неохотно они делятся знаниями, и как это бывает непродуктивно. — Бодун снова отхлебнул пива. — Так вот, эти парни предполагают, что к тебе попадёт одна вещь… Какой-то носитель. Блокнот, диктофон, фотоаппарат, видеокамера, флешка, диск и кое-чем, что интересует их. И они просят тебя отдать это им. За пять красных жемчужин.

— Почему они так уверены, что это попадёт ко мне? — спросил Рой. — Откуда такая уверенность?

— Это секрет. — задумчиво сказал Бодун. — Могу сказать только, что тебе принесёт это один человек. Именно тебе, а не кому-то другому.

Рой задумался.

— Если это нечто так ценно, то почему институт не боится, что я сам вначале не посмотрю, что на этой флешке или диске?

— Шифр. — коротко ответил Бодун. — Очень и очень хороший шифр. Код. Или расширение которое нельзя прочитать. Поэтому они не боятся.

— Теперь я понимаю, как ты попал в Кумарник мимо ментатов. — кивнул Рой. — Все правильно, ты не работаешь на муров или килдов, ты — человек Института. А если я нарушу договор?

— Институт отправит за тобой Гробовщика. — пожал плечами Бодун. — И Доктора. Против двоих ты не справишься. И поверь даже твоё знакомство с Гробовщиком может не спасти тебя. Гамбит очень скользкий тип и за пару фокусов с ним Гробовщик может прибить и тебя заодно.

Рой сделал вид, что задумался.

— И как мне дать знать что этот носитель у меня появился? — спросил он.

— Никак. — Институт сам обо всём узнает, и пришлёт человека. — Сказал Бодун. Но можешь вставить носовой платок в нагрудный карман, если ты в стабе.

Рой задумался анализируя слова Бодуна.

— У тебя всё?

— Да. — кивнул тот. — Знаешь, у меня есть личный интерес… Я совсем не против, если ты прибьешь каких-нибудь засранцев из Института. Заплачу лично. Особенно за тех, кто знает меня.

— Всё чудесатее и чудесатее… — протянул Рой. — Скажи, кто тебя прикрывает в этом баре?

— Сайгак и Медведь. — открыто признался Бодун. — Всего они не знают, и я с ними давно знаком, при случае в обиду не дадут.

— Ладно. — Рой так и не притронулся к пиву. — Уходишь?

Бодун просто кивнул, и не прощаясь поднялся и вышел.

— Зараза. — пробормотал Рой и глянув на двух стронгов тоже хотел выйти, глянул на нетронутое пиво, поднялся и вышел махнув напоследок Сайгаку и Медведю, про себя размышляя кем они его считают — Мигом или Роем?

Вышел из бара. У входа стоял хмурый Люк.

— Квасишь? — спросил он. — Там твои шпионы купили патроны у Баклана.

— Много? — спросил Рой.

— Семь и шестьдесят два на тридцать девять — около тысячи. Девять на тридцать девять — пятьсот. И девять на шестьдесят четыре — тоже пятьсот.

Рой присвистнул, а Люк нахмурился.

— Тебе следовало бы брать жемчуг или горошины. Столько денег в трубу.

— Забудь. — просто парировал Рой.

— Вон кстати и Баклан этот. — процедил сквозь зубы Люк. — Идёт с дружками удачную сделку обмывать. Он теперь за твою камеру особенно после той рекламы с Доктором на БТР поменяет, не меньше. Это же столько бабок…

Рой повернул голову. По улице прямо к бару шагал мужик в хаки, на поясе которой и предплечьях были пришиты лисьи хвосты из искусственного меха. Подобный был и на воротнике. Морда была толстая, как у зажравшегося директора-самодура в провинциальном городишке, рядом шли ещё несколько человек — низкорослый тип с раскосыми глазами и смуглый детина, какой-то замызганный и грязный тип с обычным охотничьим карабином и что-то втолковывал типу с шкурными нашивками.

Вокруг оных «коробочкой» шли телохранители, они же — подельники. Все как один со странными футуристическими пистолетами на бедрах, такими же винтовками за плечами, лишь у немногих имелся огнестрел.

Тип со шкурами презрительно и нагло отвечал замызганному. «Замызганный» требовал оплаты за работу, а по-видимому Баклан в ответ оскорблял его и явно выделывался совершенно по-свински. Действительно — зажравшийся начальник самодур.

— И чё? — сказал Баклан, уже подходя к бару. — Оплаты хочешь? С хрена ли? Не жирно? Захочу — заплачу, не захочу — не заплачу. Кому ты вообще нужен? Нормально сделать что-нибудь можешь?

«Замызганный» вытаращил глаза в шоке, явно от напраслины.

— Не нравится что-то — вали на хрен! — самодовольно ухмыльнулся Баклан. — Собирай манатки и пшел вон.

«Замызганный» вытаращился на него но так и не смог найти ответа.

— И пойду. — ответил он. — На тебя больше не работаю. И второй раз меня не зови.

И тут же ужом протиснулся мимо людей из охраны. Баклан смачно харкнул ему вслед попав в спину, охрана загоготала, кто-то не удержался и отвесил пинка, кто-то засвистел. Мужичонка свалился в грязь. Охрана снова загоготала. Баклан что-то сказал и лениво мазнул взглядом по Люку и Рою.

— Нищеброды. — сплюнул один из охранников. — Даже стволов нормальных нет.

Люк с ненавистью глянул на всю компанию, которая скрылась в баре.

— И ты этому недоноску камеру вручил! — с ненавистью сказал он.

— Блин, если он сбыл пули, то стволы должны быть. — сказал Рой задумавшись. — Люк, может я приплачу тебе, а ты и огнестрел у него по дешёвке выкупишь?

— Иди к чёрту! — огрызнулся тот.

— Прости. — кивнул Рой и направился к обиженному. — Эй, друг, бухнуть не хочешь? Так, просто расскажи про этого Удода или как его там.

Тот безжизненно поднялся, стараясь сохранить остатки достоинства.

— Наливай…

— Ты вообще кто? — сочувственно спросил Люк.

— Да никто. — потерянно ответил тот. — Ксер. Слабый. Уже бывший.

Рой и Люк ошеломлённо переглянулись.

— Ты был прав. — наконец сказал Рой. — У торговцев и правда может быть ксер.

Глава двадцать седьмая Бывший ксер

— Тут есть ещё бар? — спросил Рой.

— В другом конце, «Семёрка». — отозвался Люк.

— Значит пошли туда.

В «Семёрке» Рой взял сразу шесть литров светлого и ещё пару тёмного.

— Пей. — поставили оба кружку новому знакомому.

Тот взял и проглотил содержимое полулитровой кружки залпом.

— Гектар. — представился тот выдохнув. — Ударение на А, не Гектар, а ГектАр, как мера площади. Мужики?

— Я Люк, а это Рой. — представил Люк беря свой стакан. — Рой, а ты чего не берёшь?

— Да не могу я. — замялся тот. — Появиться потом перед Настей пьяным в дрова при двух подельниках?

Люк молча кивнул и переставил кружку Гектару. Гектар аккуратно пригубил уже чуть успокоившись.

— Сукин сын этот Баклан. — сказал он.

— Да мы поняли уже. — отозвался Люк отхлебнув пива. — Как ты попал к такому недоноску?

— Со смены, вышел и ушёл с кисляком. — печально сказал Гектар. — Ангарский кластер. А там и Баклан шёл, он ещё тогда не был караванщиком — так, челнок. И вот я иду такой, а кругом апокалипсис натуральный — аварии, мародёрства и твари людей едят. И тут он и ещё двое с ним и пара стрелков.

Гектар снова с наслаждением отхлебнул пива.

— Эти двое и стрелки меня залить хотели, а этот Балклан ухмыльнулся так радостно. Не надо мол говорит, давайте поможем человеку. Те смотрят на него, как блажного, а он ухмыляется. И говорит — мил человек, поможем тебе, и спасём, и накормим и бронированные стены уведём, только помоги нам поклажу унести.

Рой, пытливо глядя, кивнул, поощряя.

— А и рад. — продолжил Гектар. — Нагрузил он на меня рюкзак килограмм под сто — там патроны с цинками, стволы. И я понёс. А он соловьём разливался про апокалипсис, грехи, наши и кару. Потом шепнул одному — не трогать его, обратиться — завалим. Я тогда не понял, уже как обтёрся, через два месяца дошло — он не меня спасал — а груз свой. Носильщик нужен был, а я как раз мимо шёл. Дотащил бы я ему груз — хорошо, в пустыша переродился бы — тоже, сколько-нибудь пронёс бы груза, а как перерождаться бы стал, так он меня и убил бы.

— Умён сука. — кивнул Люк подливая пиво в стаканы.

— Ну, так мы до стаба дошли, и я иммунным оказался. И этот хмырь навар свой получил, а мне с того только банку тушёнки выделил и еще говорил — я мол тебе жизнь спас. Я и слова не сказал — думал и правда спас. И предложил он мне я мол тебе помогу, и оботрёшься, хочешь поработать? Я согласился. Так и стал носильщиком. За еду и живец работал. А он смекнул и стал новичков в городах вместо носильщиков брать — им платить не надо — километров пять протащат груз, переродятся в пустышей — он их и пристрелит. А там и новых найдёт.

Рой присвистнул. По своей смекалке этот Баклан мог соревноваться с Чалым.

— А потом он выяснил, что я ксер. — продолжил Гектар. — К тому времени он таким трюком с носильщиками добра нажил, и богаче стал оружие хорошее было и машину инкассаторскую купил в стабе.

Люк с интересом прислушался.

— Вкладывать в меня горошины не стал, лишний раз напомнил, сколько делает для меня, попросил не уходить, елеем капал. Сил у меня мало было — так, пару капсюлей для патронов создать или пороху. Так он на этом вообще нажился паскуда — гильзы стрелянные клянчил, за дарма брал, за водку выменивал, подбирал, где найдёт. А я сидел, и порох делал для них. Это пулю копировать сложно — она твёрдая, сил много уходит, а порошок проще. Целую ночь бывало, сидел и порох делал, чтобы ему угодить, и капсюлей успевал.

— И что он платил? — поинтересовался Люк.

— Ничего. — хмуро ответил Гектар. — Пару пистолетов дал старых, и шесть споранов на неделю. Плюс россказни как много для меня делает.

— А порох из чего делал? — поинтересовался Рой.

— И золы. — ответил Гектар. — Куча золы всякой — угольной, древесной, там химии навалом, хватало чтобы порох сделать.

Да, этот Баклан был и правда очень хитёр.

— Так он и скопил капиталов, караван сделал маленький из бронированных газелей. — продолжил Гектар успокоившись и чуть осоловев. — А потом это оружие нолдовское появилось. Тогда он вообще купил его у стронгов малость и разбогател, стал доставать его неизвестно откуда, а там у Еврея и Угольщика и Хромого форс мажор случился, и он часть их территории взял и совсем сыр маслом стал мазать.

— А ты? — Люк поставил стакан на стол.

— А я продолжил работать, как работал, а он того говорил — мало работаешь, пользы от тебя мало. А потом и вовсе сказал, что с таким оружием, которое на аккумуляторах работает ксеры больше не нужны. Если не нужен порох и не нужен патрон, то и ксер не нужен. И раньше наглел, а тут а открытую обнаглел. Сказал, что скоро ксеры будут никому не нужны. А дальше… вы видели, как мы распрощались… Утром от него ещё четверо человек ушло… Зазвездился, думает, что к нему обратно приползут проситься.

Воцарилось молчание.

— Паскуда. — закончил Люк.

— Угу. — кивнул Рой. — Значит так, друг мой. Я предлагаю тебе поработать на меня. Пятнадцать горошин в неделю или тридцатка споранов на личные нужды, плюс часть хабара при наваре. Еда и живец тоже за мой счёт, плюс горошины для прокачки твоего дара. Амуниция и оружия новая.

Гектар поперхнулся пивом и вытаращился на Роя как на психа.

— Это чё правда что ли?

— Правда. — кивнул тот. — Беру своё мнение обратно, если говорил — этот Баклан редкостный идиот. Люк, проводи его к Бате, пусть баню устроит амуницию нормальную выдаст, а ещё пройдусь по стабу, гляну кое-чего.

Глава двадцать восьмая Месть Баклана

Оставшись один Рой не смог удержаться и широко улыбнулся с видом победителя. У каждого игрока в этой партии были свои шахматы и свои гамбиты. Но вот время и место партии было одно для всех. Кто же мог предположить, что эта история с аккумуляторным оружием и жадностью к наживе вызовет такую инфляцию огнестрела, который был самой ходовой валютой? И кто мог предположить, что из-за этого понизится спрос на продукцию ксеров? И только полный баран мог решить избавиться от пусть и слабенького, но ксера. Законченный кретин. Однако ситуация пришлась как нельзя кстати. Когда спрос падает товары можно купить гораздо дешевле, как и услуги, и это сыграло на руку…

Рой немного прошёлся по стабу. Бодуна и след простыл. Мысленно плюнув ему в спину Рой зашагал дальше. Подход Института в этой ситуации ему очень и очень не нравился. Украсть чужую вещь. Запросто. Потребовать что-то после этого — да пожалуйста! Угрожать — легко! И как-то не верилось, что Институт сдержит после этого своё обещание. Очень не верилось. Вспоминались слова Бодуна: «Я совсем не против, если ты прибьешь каких-нибудь засранцев из Института. Заплачу лично. Особенно за тех, кто знает меня». Похоже, Бодун очень не любил своих нанимателей. Или те просто имели на него компромат. Рой прогулялся ещё немного.

Люк сказал, что пять или десять крупных торговцев на грани банкротства, как и трое средних, Гектар же в свою очередь назвал Еврея, Угольщика и Хромого… Баклан наоборот поднялся… Тварь, конечно, ещё та, но ни в чёс замешен не был, иначе его бы уже давно застрелили… От Еврея ни слуху ни духу. Жаль, его мнение бы очень пригодилось. Постояв и поразмышляв ещё немного Рой, пошёл в барак, где была организована их временная штаб-квартира. Хмурая Лена уже ждала его.

— Мы сделали свою часть, как и обещали. — сказала она мрачно. — На этом всё?

— А? — Рой рассеянно моргнул. — В принципе да, но есть кое-что, о чём нужно будет поговорить…

Он достал пять чёрных жемчужин. Лена вздрогнула глядя на это богатство.

— Часть за проделанную работу, и часть… За возможную будущую.

Лена пристально посмотрела на него.

— Твои предложения слишком опасно принимать. Я в курсе того, как вы с Батей разыгрывали мнимое предательство, а потом вырезали всех муров, которые купились на это. Даже когда ты проиграл или сдал — это может быть частью твоего плана.

Рой вздохнул, просто как усталый человек.

— Тогда считай, что это просто крупный вклад, от которого я получу ещё больше. — спокойно сказал он. — Я делаю это для того, чтобы выиграть самому.

Лена молчала.

— А как проиграем мы? — спросила она. — Мы запросто можем погибнуть, а ты выиграть.

Рой помолчал, разглядывая её.

— Если ты не веришь мне, то может, поверишь Насте? — сказал он наконец. — И ты, и этот парниша ей очень понравились. Думаешь, после этого я попытаюсь подставить вас?

Лена молчала почти минуту.

— С чего бы ей опекать нас? — спросила она, наконец.

— Она ведь девушка как и ты. — выдержал взгляд Рой. — И, как ты можешь знать, была квазом.

— Ладно. Говори. — сказала она.

Рой заговорил.

— Ты… ты… — вытаращила глаза Лена. — Ты нее человек, ты просто демон, злой дух Ямбуя. Валяй, ты уже наверняка знаешь, что я соглашусь. Когда ты всё это рассчитал?

Рой только ухмыльнулся. Лена взяла весь жемчуг и исчезла. Рой зашёл в штаб. О каком таком файле или накопителе говорил Бодун? Откуда у него такая уверенность, что он точно окажется у Роя? Гектар сидел здесь же чистый и отмытый в новом камуфляже. Рядом с ним трафил байки Уайт. Мрачный и насупленный Люк размышлял о чём-то. Рой сел поразмыслить. Гамбит тоже был необычайно собран и тоже размышлял о чём-то.

— Рой. — сказал он. — Что ты скажешь о втором Докторе?

— А, не беспокойся. — беспечно махнул рукой тот.

Люк прислушался.

— Просто пока забудь. — сказал Рой не поворачивая лица к Люку. — Люк, ты можешь узнать имена крупных торговцев, которые оказались близки к банкротству?

Люк кивнул.

— И… интересная новость. — сказал Рой. — Не знаю, Люк, в курсе ты или нет, но я нашёл кое-что интересное — след тех самых килдов, которые украли Диану и потом повязали Гамбита. Не знаю говорил я или нет, но я супер переговорить с Каратом и примерно узнать маршрут килдов и все подробности.

— Валяй… — подобрался Люк. — Я хочу узнать, кто грохнул Райский уголок.

— Успеем. — ответил Рой. — Кстати, Сайгак и Медведь тоже тут.

Открылась дверь и зашёл Яр.

— Есть новости Рой. — сказал он. — Этот хмырь Баклан уже узнал, куда ушёл его единственный ксер.

Гектар поднапрягся.

— И?

— И сказал, что пока мы в этом стабе он нас потопит. Рассчитываться с нами за хабар будут только патронами. Гильзами. Капсюлями. Пулями. Сказал, что завалит «этим металлоломом» по самую макушку. — Яр скупо улыбнулся.

Рой расхохотался, а Батя только фыркнул. Патрон посмотрел с искренним недоумением, Люк с негодованием, а Гамбит только стрельнул глазами не пытаясь понять логики.

— Ну пусть заваливает. — отсмеялся Рой.

— Не понимаю причину твоего веселья. — хмуро отозвался Люк.

— Поймёшь… — скупо улыбнулся, Рой и весело переглянувшись с Батей, отправился к себе.

— Здравствуй милая. — улыбнулся он.

Глава двадцать девятая Деловое предложение

Сон был на удивление здоров и крепок. Даже Баклан и его подельники не пришли качать права. Никто никого не пытался убить, никто не творил диверсий, всё было тихо и спокойно. Рой обнимал ещё спящую Настю, глядя в уголок. Как никогда хотелось в обычные внешний мир вне Улья. Чтобы не было убийств, не было подставы, кражи, недомолвок, предательства. Чтобы не надо было пить живец, чтобы отстреливаться от заражённых. Примерно такая же тоска накатывала после полу года работы, вставать на которую приходилось в начале шестого. Но там хоть был отпуск. Делать ничего не хотелось совсем. Рой аккуратно поднялся, хотя и не курил, хотелось сделать что-то подобное, чтобы избавиться от остатков сна. К примеру, выпить стакан чая и послушать бубнящее радио местных энтузиастов — хреновая замена телевизору, но сгодиться. Однако тут его уже опередили. Вальяжно закинув ногу на ногу, на стуле сидел Гамбит, увлеченно читая какой-то глянцевый журнал. Совпадением это быть не могло.

Рой глянул — журнал был женским — про моду, одежду и дорогие сорта косметики. Точно не совпадение. Посмотрел бы, что взял, конспиратор хренов. Хотя, может он просто женщинами любуется? Ну, это его личное дело, в Улье у всех один фетиш.

— Ну давай, говори, что хотел. — кашлянул Рой.

— А? — выпал из размышлений Гамбит.

— Чего хотел?

— А, вот. — Гамбит машинально ткнул пальцем в девушку на одной из страниц — красавицу с каштановыми волосами и ослепительной улыбкой в модном платье.

— Так и знал, что на баб смотришь. — хмыкнул Рой. — Сходи подцепи в баре, ту, которая будет посговорчивей.

Гамбит с досадой глянул на фотографию и отложил журнал.

— Да я не об этом хотел поговорить. — с досадой сказал он.

— А о чём? — Рой пристально глянул на него.

— В стабе недавно появился мутный тип…

Рой не удержался и фыркнул.

— Я не себя имею в виду. — спокойно ответил Гамбит. — Еще один тип, который знает обо мне кое-чего.

Рой напрягся.

— У него-то и самого рыльце в пушку, и хитёр как ондатра, но знает часть правды. Всего короче не знает, часть вообще может только предполагать… Короче — он может предложить тебе одно дело — подставить меня, грохнуть, или просто передать его подельникам с рук на руки. Заметь следаков-ментатов и прочих привлекать не станет.

— Кто такой? — посерьезнел Рой.

— Как он тебе назовётся не знаю. — развёл руками Гамбит. — Да может не сам действовать, а через подельника. Но я тебе одно скажу — соглашайся.

Рой посмотрел на него как на психа.

— Чего? Я чего-то не понял? Согласиться?

— Да. — кивнул Гамбит. — Согласись на любое их условие, кроме мокрухи. Выполни, и получи доход.

Смотрел совершенно честными глазами.

— Что ты за человек… — только и сказал Рой.

— Прибыль твоя. Вся. — не понимающе развёл руками Гамбит.

Рой посмотрел на него тяжёлым взглядом. Если садишься пить с вором, опасайся за свой кошелёк. Если садишься играть с шулером опасайся за то же. Чего этот скользкий тип хотел на самом деле? Ещё один интригант, мать его…

— Шёл бы ты, Рыжик, на всё четыре… — только и ответил Рой.

Гамбит несколько стушевался. И промолчал.

— Значит так… — подумав сказал Рой. — Или ты честно всё рассказываешь мне, как есть, при Люке, который будет мониторить каждое твое слово, или собираешь вещи и идёшь прочь.

Гамбит помолчал.

— Понимаешь Рой. — сказал он подбирая слова. — Я не говорю тебе всего, потому, что есть очень горячее знание, за него и голову снять могут. Кому надо знают, что я о нём не болтаю, и не валят подряд всех, с кем я говорю.

— Он не врёт. — раздался знакомый голос.

Рой и Гамбит подняли головы и увидели незаметно вошедшего Люка.

— Это ты про Институт сейчас? — спросил Рой.

— Уже знаешь? — криво ухмыльнулся Гамбит. — Нет, эти причастны, но мараться не станут, не они.

— Тут один тип на днях говорил, и тоже просил сделать одно дело, и тоже говорил так туманно умалчивая… — вслух начал Рой. — И знаешь, даже упомянул Институт, и что в случае отказа и такого прочего Институт отправит ко мне Гробовщика, и даже Доктора.

Гамбит посмотрел на него и широко улыбнулся:

— А вот это хорошая новость.

Люк ошарашено посмотрел на Роя:

— Он что, псих?

Глава тридцатая Секрет Гамбита

Рой посмотрел на него, потом на Люка.

— А Чёрт его знает. — сказал он наконец. — Однако — держи друзей близко, а Гамбита ещё ближе.

Тот помолчал, а потом сказал:

— Сначала ты продал камеру какому-то козлу, потом перевёл деньги в патроны, которые обесцениваются, а теперь доверяешь этому типу? Самое лучшее, что я видел за последнее время — это идея с ксером.

Люк поднялся и молча вышел. Рой только скрипнул зубами. Как ни крути, а Люк был прав, пусть он многого не знал и не видел, но с его стороны смотрелось именно так, и положение дел было не ахти.

Рой снова задумался. Были вещи, которых он просто не понимал, или не мог понять. Взять к примеру Хмурого. У того все понятно — обеспечить людей всем необходимым, и себя не забыть заодно. Взять того же Еврея — получить прибыль и выгадать там, где другие видя лишь проигрыш — торговцы чем-то сродни полководцам. Взять Сашу — её цель знать и видеть всё, что не знает и не видит никто, и с этого иметь выгоду. Взять Гробовщика… У Гробовщика похоже одна цель — быть независимым, и карать всех кто виновен — это его цель и это его хобби. Взять их нового знакомца Баклана… Тот вообще прост как три рубля — грести всё в свой кошель и указывать кому и что делать. А Гамбит? Что нужно этому рыжему чёрту? Денег не желает, к шпионским играм не тянется, справедливости не ищет, несёт какую-то чушь про чудеса, имеет врагов среди стронгов, среди Института, и среди обычных рейдеров, появляется и исчезает как чёрт из табакерки, всего не говорит и знает кучу тайн, за которые лишают жизни. И вот теперь, именно сейчас он стал головной болью и самой главной из проблем…

Рой помолчал и сказал вслух:

— Что ты за человек…

Фраза была явно риторической, поэтому отвечать, не стал.

— Рой. — сказал он выдержав для приличия паузу. — Скажи, что нужно примерно, чтобы организовать хороший и надёжный стаб?

Рой сделал паузу, чтобы не выдать себя. Вот оно, что… Вот чем интересуется и чего хочет Гамбит…

— Для начала нужен стабильный кластер. — вслух начал он. — Потом… Потом скорее всего надёжная охрана… После торговые связи… Потом куча людей, типа начальника охраны, его заместителей, сенсор, ментат, как минимум по одному человеку, знахарь… И просто армия людей, которые будут просто составлять списки еды, распределения амуниции и такого прочего, и так далее…

Гамбит задумался.

Рой между тем поднялся, давая знать, что разговор окончен. Гамбит продолжил сидеть о чём-то размышляя. Рой двинулся прочь. Пусть загадывает свои загадки кому-нибудь другому.

— Эй, Рой. — окликнул его кто-то на улице.

Рой оглянулся и увидел рейдера Сайгака.

— Разговор есть. — сказал тот. — Тебе будет интересно.

— И почему же мне должно быть интересно? — лениво осведомился Рой.

— Дело касается твоего рыжего друга. — просто ответил Сайгак раскуривая сигарету.

— Интересно… — пробормотал Рой.

— Ментата своего звать будешь? — спросил Сайгак. — А то думаю, на слово ты можешь мне и не поверить.

— Давай встретимся в баре через десять минут.

Сайгак молча кивнул и дымя сигаретой двинулся в сторону бара.

Через десять минут Рой и Люк уже были там. Сайгак величественно кивнул и пожал руку Люку. Всё, что он делал было медленно, важно и неспешно.

— Знаешь уже поди, что он прячется, и что за ним охота? — начал Сайгак.

Рой кивнул.

— И что он ищет непонятно что?

Рой снова кивнул.

— Так вот. — медленно продолжил Сайгак. — В компромате дело.

Люк насторожился.

— Начну с того момента, который ты не знаешь. — продолжил Сайгак. — Многие уже руку приложили, чтобы никто не знал. Дело было несколько лет назад. Баба тогда в Улей попала молодая, или девушка, называй, как хочешь. Звали её или имя она себе выбрала Нина. Многие там знаешь Жозель, или Ирвин, или ещё какую экзотику берут, а она так назвалась. И никто не знал, настоящее имя, или нет… Так вот, хоть и была из простых, а не из военных, но дурой не была.

Рой внимал, при чём тут женщина, он ещё не понимал.

— Что почём сразу поняла. — продолжил Сайгак. — То что женщины в цене тоже. Впрочем зарабатывать этим не стала, но и так… в ласке тоже не отказывала. За то и уважали её и хмырей особо мерзких отгоняли.

Рой невольно вспомнил о Саше — между ними было что-то общее.

— Ну так вот. — продолжил Сайгак. — Постепенно и оружием стала пользоваться, как все в общем. А потом через знакомство стала дела вести с хабарщиками, со стронгами, а потом и с институтом. И искала. Выход с Улья, как говорят. И привела её эта ниточка к Институту, оттуда через кластеры в место икс. И увидела, что Институт ведёт дела с Теми-Кого-Нельзя-Называть.

Сайгак сделал паузу.

— Называть было нельзя, поэтому она просто получила пулю в лоб. — Сайгак рассеянно поболтал кружкой с пивом. — Мёртвые не болтают, как ты знаешь. Как ты думаешь, кто её завалил?

Рой помедлил, до него начало доходить.

— Гамбит. — сказал он.

— Верно. — хлопнул в ладоши Сайгак. — Он самый. Там же шкерился, на кого работал не понятно. Увидел, что девочка увидела слишком много, и просто застрелил её.

Рой помолчал и спросил:

— Люк, это правда?

Люк медленно кивнул, и сказал одним лишь взглядом — «я же говорил».

— Рад, что ты прихватил этого парня. — кивнул Сайга.

— Но на этом история не кончается? — спросил Рой. — От кого прячется Гамбит, и почему его так стараются убить мне понятно, а вот что он ищет?

Сайгак отпил из стакана.

— Кто-то полагает, что Нина успела сделать запись. Или фотографию. Аудиофайл, или видеофайл. Или просто имела блокнот. А Гамбит отирался рядом, а потом резко сбежал.

— И они считают, что файл с такой горячей информацией у него. — закончил Люк. — Только почему он им так и не воспользовался?

Рой вспомнил Бодуна пьющего пиво.

«Так вот, эти парни предполагают, что к тебе попадёт одна вещь… Какой-то носитель. Блокнот, диктофон, фотоаппарат, видеокамера, флешка, диск и кое-чем, что интересует их. И они просят тебя отдать это им. За пять красных жемчужин».

«Если это нечто так ценно, то почему институт не боится, что я сам вначале не посмотрю, что на этой флешке или диске»?

«Шифр. Очень и очень хороший шифр. Код. Или расширение которое нельзя прочитать. Поэтому они не боятся».

— Там стоит пароль. — вслух сказал Рой. — Или особое расширение файла. Или шифр.

— Верно! — радостно сказал Сайгак. — Теперь ты понимаешь, почему Гамбит нашёл тебя? Ты не первый технократ, с которым он ведёт дела.

— Технократ… — медленно сказал Люк. — Талантливый технократ… Гамбиту просто нужен кто-то, кто расшифрует файл, и преподнесёт ему компромат на блюдечке. Тогда он сможет управлять частью каких-нибудь влиятельных людей, и вообще станет богат. Для этого ему и нужен Рой.

Глава тридцать первая Известие Яра

— Верно. — Сайгак снова поднял бокал. — Твоё здоровье.

— А те, кого нельзя называть, кто это? — спросил Люк. — Ты имел ввиду внешников?

— Внешников, килдов, муров. — равнодушно стал перечислять Гамбит. — Есть только предположения. Но все три варианта по своему мерзки…

— Не понимаю, почему он так обрадовался, когда узнал, что Институт в случае чего пошлёт за ним Гробовщика или Доктора… — вслух сказал Рой. — Блефовал?

— Не думаю. — покачал головой Сайгак. — Просто не боится или надеется на что-то. Ходят слухи, что тот же Доктор связан с внешниками. Он вполне может оказаться закадычным другом Гамбита.

— Скажи… — медленно произнёс Люк. — А откуда это знаешь ты сам?

Сайгак не спешил с ответом.

— А вот это стоит денег. — сказал он.

— И зачем это рассказал? — спросил Рой.

Сайгак снова помедлил с ответом.

— Спички детям не игрушка. — сказал он наконец. — Понимай, как хочешь, но если флэшка попадёт к тебе лучше просо уничтожь её.

Рой молча уставился на него. Стало понятно, что Сайгак кого-то хочет заработать на этом, или скорее прикрыть кого-то. Вот только кого, и откуда он это узнал?

Люк, похоже, тоже пришёл к этим выводам.

— Зачем ты это рассказал? — ещё раз спросил Рой.

Сайгак помолчал и ответил:

— Я хочу знать, где сейчас Гамбит.

Рой посмотрел на Люка.

Тот кивнул:

— Он не шутит.

— Ты что под кайфом? — удивился Рой. — Он в стабе. Я говорил с ним до тебя.

— Увы, нет. — развёл руками Сайгак. — Сразу после того, как мы договорились о встрече, ты пошёл за своим ментатом, а он ринулся прочь из вашей штаб-квартиры. Он почувствовал, что пахнет горячим, и просто свалил.

Рой прикинул про себя — следовало бы узнать, в стабе ли Бодун — этот вполне мог пойти пасти Гамбита. В том, чтобы завалить Гамбита первым должен быть Бодун.

— Сколько хочешь за то, чтобы рассказать откуда это знаешь? — спросил Люк.

Бодун пристально посмотрел на него и сказал:

— Сам знаешь, о таких вещах я говорить не буду.

Рой оценил его взглядом и медленно сказал:

— В таком случае я даже дам тебе наводку на человека, который сможет расшифровать любой файл.

Сайгак отменно владел собой, поэтому даже ни один мускул не дрогнул на его лице, только глаза пристальней впились в Роя.

— Это Доктор. — спокойно продолжил тот.

— Хмм… Логично. — кивнул Сайгак. — Именно поэтому Гамбит мог так обрадоваться, узнав, что Институт отправит за ним Доктора. Если они знакомы, тот запросто расшифрует файл для него, и Гамбит получит мощное оружие в виде компромата.

— Насколько мощное? — спросил Люк.

— Например, способное уничтожить пару стабов. — флегматично пожал плечами Сайгак. — Компромат убьёт торговцев, а без поставок оружия, живца и пищи с топливом многие стабы просто подохнут. В этом деле из тех, кто знает равнодушных не будет. Будут те, кто будет стараться, чтобы файл не был найден и не был расшифрован — просто ради того, чтобы сохранить порядок, будут те, кто будет делать тоже самое, чтобы спасти свою шкуру, будут те, кто ищет её для того, чтобыустроить самим контролируемый хаос, и снять сливки, и будут те, кто будет его искать, чтобы обогатиться.

— Ожидаемо. — кивнул Люк.

Сайгак ещё раз оглядел их и сказал:

— В общем, я своё сказал — лучше будет, если файл будет уничтожен. Останется жив Гамбит или нет, роли не играет.

Сайгак поднялся и пошл прочь.

— Вот это дерьмо… — протянул Люк. — Рой, ты хоть понимаешь, сколько теперь будет желающих завалить нас вместе с этим Гамбитом?

Рой просто не ответил. Люк просто молча поднялся и вышел было видно, что он злится. Рой некоторое время посидел размышляя и тоже поднялся. Вернуться в штаб квартиру? Рой вышел из бара, мимо проходили двое людей из свит Баклана. Увидев его они зашептались, а после загоготали.

Рой вернулся к себе и застал Гектара, который уже повеселел, и выглядел лучше, чем в их первую встречу.

— Гектар, расскажи, что за два хмыря шатаются вместе с Бакланом? — вслух спросил Рой.

— А, это Лепрекон и Ведьмак. — ответил тот. — Они не всегда были с ним. Я знаю только то, что Лепрекон иногда подсказывает ему умные мысли, которые баклан потом выдаёт за свои. А Ведьмак… у него просто дар такой — человек калькулятор с идеальной памятью на числа.

— Вот значит как… — механически ответил Рой.

В этот момент вошёл хмурый Яр.

— Рой, я кажется нашёл тех, кто знает о Гамбите, его делах, и самое главное — следы тех, кто уничтожил Райский уголок.

Глава тридцать вторая Долс

— Я уже известил Люка. — сказал Яр. — Не так далеко от этого стаба есть место, микростаб, куда рейдеры ходят расслабиться. Выпивка, любой наркотик, и сам понимаешь — девочки. Так вот, один завсегдатай, который там бывает, говорил со мной и знаешь что?

Рой внимательно слушал.

— Ну так вот, он говорил то, что слышал там за отдельную плату. — продолжил Рой. — И услышал о том, что есть некий парень рыжий, с именем Гамбит… Один из его хобби — активно ходить по девочкам. И кучу слухов о его таинственности и таком прочем. Так вот, и был слух о людях, которые очень упорно его ищут. И, последний слух был о том, что он пойдёт в самый охраняемый и самый популярный бордель Улья.

— Сладкий замок в Райском уголке. — закончил за него Рой.

— Угу. — согласился Яр.

— И когда он оказался в Сладком замке, или как кто-то думал, что оказался, то неизвестные люди Сладкий замок к чёртовой матери. — продолжил появившийся из неоткуда хмурый как туча Люк. — А когда он смылся, просто уничтожили весь стаб. Сайгак был прав — у этого недоноска оружие, которое уничтожает целые стабы.

Рой нахмурился и помрачнел.

— Если бы я знал, я бы убил его сразу при первой встрече. — сплюнул Люк. — Для верности просто отсёк бы его голову, чтобы он не восстал из мёртвых, а в грудь забил бы осиновый кол.

— Бате говорил? — спросил Рой. — Это не тот момент, который можно пустить на самотёк.

— Я тоже считаю, что чем раньше мы найдём этого Гамбита, тем лучше. — сказал Люк. — Если после его посещения будут уничтожать каждый стаб, тогда лучше найти его и немедленно.

— Зови Батю и собираем совет. — вздохнул Рой. — И Настю тоже…

Через час УАЗ-ёжик уже катил к искомому объекту. Уайт и Патрон остались с Гектаром в качестве охраны в стабе. Батя ехал в БТРе вместе с Настей, Люк, Рой и Яр ехали в машите. Ехать предстояло около двенадцати километров, но по грунтовой дороге. По идее Батя на «бардаке» должен был подстраховать их. С Батей в коробке ехала Настя, которая обычно не покидала «Ёж», чтобы не выдать себя раньше времени. Дорога заняла около пятнадцати минут. Впереди показалось здание напоминающее огромный ангар обнесённый забором. «Бардак» остановился в нескольких километрах не доезжая до борделя, спрятавшись в густых кустах. Отсюда Батя планировал наблюдать за объектом.

Уаз легко подкатил к уже распахнутым воротам. Было ли такое поведение признаком радушия или халатности гадать не приходилось. Яр заглушил Уаз, и все трое вышли озираясь. Одинокий охранник на площадке, помахал рукой не проявив особой активности.

— Хреново… — скривился Люк. — В Сладком замке встречали гораздо лучше.

— В сладком замке и хозяйка была что надо. — буркнул Яр. — Пошли что ли?

— Эй друг! — окрикнул охранника Люк. — Как хоть называется это заведение?

— Долс… — флегматично сказал тот покуривая сигарету. — Лучшие девочки, и девочки с изюминками здесь…

— Хоть адрес правильный назвали. — хмыкнул Люк.

Все трое двинулись к зданию. Про себя Рой отметил пару удачных окошек, за которыми наверняка пряталась дополнительная охрана, и пустую собачью будку без собаки — наверняка замаскированная вентиляционная шахта из подвала, а может и дополнительный наблюдательный пункт с перископом и возможностью мобильно выплёвывать охрану во двор. Троица открыла дверь, звякнул колокольчик. Унылый зал с пятью охранниками обвешанными бронежилетами и держащими крупнокалиберные пистолеты, явно вторая дверь прикрытая фальшивым шкафом, и старые дерматиновые диваны. Охрана, как и все обитатели Улья, выглядела отморозками. Тут же стояла парочка девиц в мини-юбках с безжизненными выражениями лиц и стеклянными глазами.

Что-то было не правильным, что-то было не так, но что понять Рой не мог. По унылому коридору прошли ещё две девушки и злорадно рассмеялись чему-то. Девочки в мини-юбках вздрогнули, словно им пригрозили калёным железом.

Яр ещё больше нахмурился. Отовсюду были слышны стоны, а иногда крики боли и сдавленное рыдание. Со Сладким замком место не имело ничего общего.

— Мужики, а с кем говорить? Расплачиваться? — спросил Люк.

— Сейчас, подожди немного. — лениво сказал один из охранников.

Люк нахмурился.

— Хорошо. — кивнул Рой.

Две девицы, которые шли по коридору ранее появились снова.

— Привет мальчики, хотите расслабиться? — жеманно улыбнулась одна.

— У нас самые интересные сюрпризы. — хмыкнула вторая. — Да девочки?

Двое девчонок, в мини-юбках снова вздрогнули и съёжились.

— Мы хотим поговорить. — ответил Рой. — Про некоторых людей, и рыжего типа по имени Гамбит.

— А, вы по адресу. — хмыкнула ещё раз первая девица. — Оставляйте оружие и пойдемте.

— Сейчас, подберём вам кого-нибудь на дорожку. — хмыкнул охранник и глумливо ухмыльнулся.

Девицы, заправлявшие всем посмотрели на него с неудовольствием, но спорить не стали.

— Ты. — указал он на блондинку в мини-юбке. — Иди с ними, задница у тебя что надо, поучись пользоваться лишний раз.

Блондинка съёжилась и отвела глаза.

— А может тебе «автопилот» включить? — с подтекстом сказала первая хозяйка. — И отключить в процессе, когда будешь визжать от удовольствия как свинья, чтобы сюрприз получился?

— Или обрезать кое-чего? — хмыкнула вторая. — Ртом тоже попользуйся.

Рой почувствовал отвращение. Очень захотелось завалить этих двух наглых баб прямо здесь вместе с глумливо ухмыляющимися охранниками. Девчонок было по-человечески жалко. Это место сильно отличалось от Сашиного Сладкого замка, и не в лучшую сторону. На девочек он не смотрел, чтобы хоть как-то уменьшить тот позор, куда их успешно макали. Рой молча вынул горсть горошин, и протянул одной из хозяек.

— Не надо, пошли так. — сказал он.

— Добрый? Ну ладно, пошли так. — сказала она.

Рой ещё раз осмотрел её. Чуть за тридцать, уже около сорока, прямые каштановые волосы, собранные в хвост, минимум макияжа и сугубо мужская одежда — берцы, камуфляж, майка. Вторая отличалась от первой только длиной волос и майкой-топиком. Люк, старавшийся тоже не смотреть на девочек, сделал шаг и вовсе повернулся к ним спиной.

— Ата-та. — глумливо прошептала сзади вторая. — Добрые дяди пожалели тебя, и ты думала, что так легко отделалась? Плохая девочка. А плохих девочек нужно наказывать… Тебя будет ждать твой любимый бдсм сеанс втроём… Жалко, что нельзя сделать тебя беременной, самое то для тебя.

Рой снова почувствовал дикое желание обернуться и просто выколоть глаза этой стерве, даже без оружия. Заступаться за девочку смысла не было — здешние хозяева не упустят своего шанса поглумиться.

— Госпожа, можно я за неё отработаю? — из дверей выскочила ещё одна молодая девчонка в клетчатой мини-юбке, топике и волосах собранных в два стоячих хвостика.

— Хех. — усмехнулась одна из хозяек. — А тебе похоже это нравится Ифрит, похоже ты просто родилась не в той семье, и не в том теле… Ладно, иди, спасай подружку.

Первая уже скрылась за поворотом, но вслед за ней мелькнула Ифрит. Троица Роя, включая его самого двинулась за ней в мрачном расположении духа. Яр, который был ближе всех просто сунул ей в ладонь несколько горошин, и сделал вид, что он тут не при чём. Девочка так же профессионально сделала вид, что она ничего не заметила, но сунула руку в разрез топика пряча взятку.

Лестница пошла вниз, в какой-то подвал. Все трое спустились вниз. Освещение было из рук вон плохое, позади скрипнула дверь… Рой и товарищи сделали несколько шагов, как зажёгся свет.

Перед ними стояла фигура рейдера с до боли знакомым лицом.

— Ну, здравствуй Рой. — сказал Медведь.

Глава тридцать третья Нимфа и секрет смертников

Стронг Медведь ухмыльнулся так, что стало ясно — ничего хорошего не произойдёт.

— Привет пацаны, давно не виделись! — ощерился он.

Рой успел увидеть, что подвал очень огромный, а в следующую секунду почувствовал, что тело охватывает паралич. Рядом нарисовались две знакомые девицы «Стерва» и «Госпожа», как уже окрестил их про себя Рой.

— Миша, оттащи их. — скомандовала стерва. — Ифрит, останься, посмотришь заодно, что бывает с очень плохими мальчиками.

Медведь подошёл и взяв за плечи Роя и Люка потащил их к лежачим креслам, которые очень напоминали стоматологические, достал несколько широких кожаных ремней и с наслаждением притянул их к креслам, затем подтащил Яра, так же пристегнул его к третьему. Девицы подошли и фривольно встали рядом глядя на Роя и остальных.

— За вами никто не придёт. — сказала «Госпожа». — Наш иллюзионист уже создал правдоподобную картинку, где вы уезжаете, и ваши приятели в «бардаке» поехали в ту же сторону. — Рэм, снимай паралич.

Рой почувствовал, как тело отпустило.

— Яр, это ты про этого завсегдатая рассказывал? — спросил Рой.

— Нет, это не он. — ответил Яр.

Медведь подтащил себе стул и уселся на него.

— Сейчас мы притащим инструменты и плодотворно поговорим. — плотоядно улыбнулся он.

Послышалось звяканье и какой-то тип с лицом, явно обезображенным интеллектом вкатил тележку, полню хирургических инструментов.

— А теперь мы и поговорим. — хмыкнул Медведь. — Одна маленькая птичка шепнула нам, что вы придёте сюда с файлом от Гамбита, тем самым, ну ты надеюсь, понял каким. Или со знаниями о том, что там было.

Рой прикинул шансы — как только медведь и девицы поймут, что у них нет того, чего они ищут — они убьют их. Если дать им муляж — снова убьют.

— Судя по тому, что вы ничего не знали, то такому лошаре как ты не удалось расшифровать файл. — медведь смачно харкнул на пол. — Нет Рой, про тебя больше разговоров, о том какой ты крутой и сколько сделал, а на деле полный ноль. С дырой в кармане, без бабосов, с друзьями которые разорились, не понимаю как тебя ещё твоя баба не бросила.

Люк хмыкнул. Похоже, он уже раскусил этого трепача как пустое место. Медведь отвлёкся и съездил ему по скуле.

— Лошара и ватник. — продолжил медведь. — Постоянно говоришь о каких-то вещах, сам не понимая, как школьник, ни хрена не знаешь, а как говорить начнёшь… Уета в общем! РШ12 самый мощный револьвер… А на сколько мощнее слона или кита? АК-47…. Да такой модели нет! А как ты нож называешь этот — мачета! Очень креативно! Да такого слова нет, чтобы ты знал, лошара! У тебя знаний, как у недоношенного школьника!

— Если ты не знал, то РШ12 и есть самый мощный из револьверов мира. — сухо вставил Ярик. — АК-47, это не модель, а АК который был сконструирован в сорок седьмом году.

— Заткнись отсос! — рявкнул Медведь и съездил ему по лицу.

— Уймись. — негромко сказала Рэм, и Медведь замолк, но на секунду.

— Сучка. — выдохнул он.

— Может быть ты разговоришь их быстрее, Астарта? — спросила Рэм.

— Я не до конца восстановилась. — сказала «Госпожа». — Немного живца, и я буду в норме через десять минут. Ифрит! Дай мне его флягу.

Девочка молча сняла флягу с пояса Роя и встала рядом глядя в пол. Астарта свинтила пробку, и сделал глоток.

— Годится. — сказала она. — А слухи не врали — и правда другой вкус. Теперь моя очередь… Куда ты дел адептов которые вели Диану?

— Баш на баш? — спросил Рой. — Это ведь твои дружки взорвали Сладкий замок и Райский Уголке?

Рэм присвистнула.

— Откуда знаешь? — нахмурилась Астарта.

— Я просто вспомнил, что килдинги пытались украсть Диану, а Диана нимфа, и я подумал — кто может пройти мимо ментата? Его товаришь, или человек… Человек, которого велела пропустить нимфа. Как правило большая часть мужчин ментаты, и поэтоу нимфа могла без труда загипнотизировать ментата в Райском Уголке и заставить его пропустить смертников.

Своим вопросом она выдала сама себя, и Люк вскользь глянул так, что стало понятно — если он сможет освободиться, ей не жить.

— Блестяще. — сказала Астарта. — Итак, пока Медведь и скелет не взялись за инструменты попробуем и дальше поговорить по-хорошему. Где адепты?

— Мертвы. — буднично ответил Рой.

— Та-ак. — протянула Астарта. — От тебя было бы больше пользы, чем от этого Медведя. Гамбит жив?

— Да откуда этому лошаре знать! — снова встрял Медведь.

— Это что игра плохой полицейский и хороший? — хмыкнул Люк. — Хреновые из вас детективы ребята.

Медведь не сдержался и ударил его ещё раз.

— Ладно. — согласилась Астарта. — Сейчас попробую одного подчинить, а остальных… Медведь, скелет, готовьте инструменты — остальных резать.

— Пробуй на мне свой гипноз нимфа. — хмыкнул Рой. — Или вон, на Ярике.

Астарта хмыкнула и подошла к Люку. Скелет затянулся сигаретой, а Медведь вальяжно подошёл к инструментам. Нимфа положила Люку ладонь на лоб и тот сразу обмяк.

— Я тоже попробую помочь вам. — ухмыльнулась садистка Рэм. — В таком заведении как Долс, есть свой секрет. Здесь есть как и обычные девочки, так и хм… девочки с секретом. Верно Ифрит?

Он издевательски потрепала девушку за подбородок.

— Ты оказал большую услугу всем женщинам, когда подсадил их на тестостерон — несколько малых доз, и неприятных дней нет… — Рэм задумалась. — А мы пошли дальше…И нашли экстрогены… Если накачать ими мужчину, то жир станет откладываться по женскому типу, волосы станут мягче, лицо утратит мужественные черты… В общем ты видишь перед собой Ифрит. Да-да. Это то, о чём ты подумал. Если такая метаморфоза занимает вне Улья пару лет, то здесь срок почти мгновенный — только накачивай морскую свинку живцом, чтобы не было смерти от передоза…

Рой скосил глаза — Скелет продолжал курить, а Медведь выбирал инструменты.

— Нужно только продолжать инъекции после так сказать трансформации. — зло улыбнулась Рэм. — Ты видел девочек на входе? Это Шерри и Киса. В прошлом муж и жена, оба чуть за двадцать, кажется Шерри звали Седым, а теперь обе девочки бэу. Наивный мальчик думал, что в Улье к нему посыпятся золотые горы, что сильные дяди и тёти запросто поделятся с ним, что у него будет супер дар… Было приятно ломать его задницу и слушать его рёв и слушать рыдания, когда с ним было по несколько клиентов. Чего ты молчишь?

Рэм наклонилась к Рою.

— Ну, как? Не хочешь ничего рассказать?

Рой просто харкнул мерзкой бабе в лицо.

— О, а это тебе дорого обойдётся. — вытерла та харчёк с каким-то удовольствием. — Знаешь ли, такие неклассические девочки не хотят работать, и наша нимфа иногда помогает им… Какая у них потом истерика, когда они очухиваются от гипноза во время процесса…

Рэм злорадно оттерла лицо.

— В прочим некоторые соглашаются, через вой и скулёж, когда узнают, что им могут отсечь причиндалы, которые не изменяет ни одна гормонотерапия. Особо строптивым всё-таки усекают…. А ещё, я люблю дрессировать каждого… каждую лично. Впрочем есть те, кто любит заниматься этим добровольно… Например Ифрит.

Рэм от души шлёпнула Ифрит по заднице.

— Ему, а точнее ей похоже это понравилось. Сама подставляет задницу на право и налево. Было приятно объезжать её…

— Тихо! — рявкнула Астарта. — Где Файл?

— Там. — безжизненно сказал Люк. — Он там. Там…

— Отвяжи его. — скомандовала Астарта. — Похоже флэшка у них, пусть покажет.

Люк безжизненно поднялся, Медведь выхватил недокуренную сигарету у Скелета и затянулся сам.

— А вот это тебе за лошару. — ухмыльнулся Рой.

Сигарета вспыхнула как факел превратившись в огненное облако диаметром с суповую тарелку. Медведь заорал и схватился за лицо. Рэм просто замерла с открытым ртом, а Люк от души ударил стоящую к нему ближе всех Астарту.

— На меня твой гипноз не действует, нимфа. — злорадно ощерился он. — Выкуси тварь!

Глава тридцать четвёртая Бойня

Астарта не ожидавшая такого поворота согнулась пополам. Медведь воя опракинул столик с хирургическими инструментами. Рэм не ожидавшая такой прыти очухалась и прыгнула к Люку протягивая руки и пытаясь активировать Дар. Однако тот был просто метко пул её ниже пояса — у женщин это не менее болезненное место чем у мужчин, и стерва Рэм взвыв стала оседать на пол. Медведь воя и зажимая лицо одной рукой, второй начал вслепую размахивать, пытаясь зацепить хоть кого-нибудь. Яр между тем профессионально расслабил напряжённые до этого руки и уже успешно выдёргивал одну из-под ремня.

Рой пытался проделать фокус и одновременно растягивал ремни. Люк увернулся от ладони Медведя и согнувшись в три погибели сорвал у него с пояса пистолет… и рухнул на пол получив мощный удар от пришедшей в себя Астарты. Пистолет кувыркаясь отлетел в сторону. Медведь прошёлся в слепую перевернув кушетку с Яром и на ощупь отыскал небольшую раковину с остатками воды и принялся отмывать лицо. Рэм тоже начала приходить в себя поднимаясь. Скелет который непонятно по какой причине тоже не был вооружён кинулся к оружию, и торжественно ухмыляясь направил его на Люка.

— Вот и всё… — тяжело дыша сказал он.

— Для тебя. — раздался за его спиной голос и ладонь чуть коснулась его затылка.

Скелет обернулся и столкнулся взглядом с Ифрит.

— Ты? — хохотнул он. — Гомик-трансвестит? Да что ты сделаешь баба? Но сагласен, твоя жопа восхитительна.

На лице Ифрит появилась жуткая ухмылка. Лицо стало буквально демоническим…

— Ты думал мне это нравиться? — с ненавистью спросила Ифрит. — Или что мне это приятно? Нет, это было для того, чтобы хоть иногда пара немного горошин упала не ваши карманы, а в мой. Это было для того, чтобы развить свой дар, и убить вас всех сукины дети!

Скелет замолчал, лицо его налилось кровью, глаза тоже покрылись сеточкой лопнувших капилляров. Начались судороги, пистолет упал на пол, захрипев завалился на пол.

— Вы сдохните сукины дети. — сказал Ифрит поднимая пистолет, чтобы тут же завалиться получив мощный удар от Медведя.

— Не дай ей прикоснуться к твоей голове! — взвизгнула Астарта. — Я недооценила эту сучку!

В этот момент поднялся Яр, уже свободный без кушетки. Медведь обернулся и кинул в него нож. Яр мгновенно поднял кушетку закрываясь, и нож воткнулся в неё.

— Рэм! — крикнула Астарта бросившись к Яру. — Беги за подмогой!

— Люк! Она слабая нимфа, и не дай ей прикоснуться к Ярику! — рявкнул уже свободный Рой.

Астарта ринулась к Яру вытянув руки, но дорогу ей преградил Люк, закрыв его собой и её руки непроизвольно упёрлись в него.

— За мой Замок сучка. — сказал Люк и воткнул в неё скальпель.

— Рэм, тварь! — рявкнула или точнее рявкнул Ифрит вскакивая с пола.

Медведь обрушил на поясницу Ифрит мощный удар, отбрасывая от себя. Злополучного пистолета нигде не было.

— Ну что, потягаешься со мной, а?! — ухмыльнулся Рой, доставая из берца стальную линейку и активируя Дар.

Медведь вздрогнул и сделал шаг назад. Рой шагнул взмахнув линейкой и кусочек кушетки отсечённым упал на пол.

— Аса! — рявкнул медведь. — Пригнись!

Астарта, стоящая перед Люком и зажимающая скальпель в ране нагнула голову. Медведь ударил над ней разбивая Люку лицо и заставляя того отлететь.

— Яр! Не дай уйти Рэм! — рявкнул Рой держа своё импровизированное оружие.

Яр успевший подхватить Люка поспешил аккуратно опустить его и вскочил сам, налетев на пальцы Астарты.

— Останови Роя. — приказала та.

Яр дёрнулся и с омертвевшим лицом стал поворачиваться к Рою. Дверь наверху в подвал отворилась, и по ней загрохотали сапоги. Десяток типов вооружённых тем самым нолдовским оружием Доктора скатился вниз, поднимая стволы.

— Ну что, лошара. — ухмыльнулся Медведь. — Ты покойник, а я буду жить.

Рой не глядя швырнул в него линейку. Медведь отшатнулся, и та воткнулась в стену рядом.

— Фу, лошара, даже не попал! — гоготнул Медведь отшагивая и наступая на инструменты, которые обронил в самом начале.

Охранники вскинул оружие.

— Стреляйте! — взвизгнула Астарта.

— Оно не выстрелит. — сказал Рой делая шаг вперёд.

Охрана защёлкала спусковыми крючками — бесполезно — оружие не сделало ни единого выстрела.

— Аааааааа! — заорал Медведь падая на спину, оступившись на инструментах.

Тра-та-та! — раздалась сверху очередь и охрана стала заваливаться, получив обыкновенных металлических пуль. Яр как механическая кукла продолжал идти на Роя.

— Прости Яр. — сказал Рой и от души приложил того в живот.

— Твою мать, думал, убьюсь насмерть. — просипел Медведь поднимая голову. — Бля!

Рядом с ним скорчившись от боли в пояснице, и от ушибов лежала Ифрит.

— Привет. — сказал она и протянув сразу две ладони положила ему их на виски.

— Ааааааа! — успел только заорать Медведь, понимая, что теперь он уже мёртв.

Люк с окровавленным лицом поднялся с пола.

— Убейте эту нимфу! — заорал он. — Остановите ведьму!

Рой с Яром сцепились не на шутку. Если бы Яр был в сознании он бы уже отделал Роя.

По лестнице скатился Батя с автоматом на привес и навёл его на нимфу. На верху показалась спина Насти, которая его страховала.

— Я сдаюсь! Я сдаюсь! — заорала Астарта поднимая руки. — Яр остановись! Приди в себя!

Яр замер и тут же повалился на пол от насевшего на него Роя. Люк подскочил к ней и Батя скривившись убрал автомат, чтобы не зацепить своего. Астарта мгновенно сориентировалась и бросилась дальше в подвал. Люк попытался бросится за ней, но споткнулся и растянулся тут же.

Ифрит встала и держась за стенку медленно двинулась к раненным охранникам.

— Вы сдохните твари. — зловеще улыбаясь сказала она.

Рой поднялся и понимая что ничего не успеет, хотел отдать приказ — охранники многое знали.

Его ткнул в пояс Люк:

— Пусть. Пусть завалит, у не…. У Ифрит есть на это право.

Чуть подумав Рой кивнул, приходя в себя.

— Да… имеет. — согласился он. — Привет Саша, или и дальше звать тебя Люком?

Люк посмотрел на него с непонятным выражением.

— И давно ты знал?

— Нет, не знал. — устало дыша сказал Рой. — Так, чуть догадывался, а домыслы не есть знание.

— Ну, ты и сволочь! — с обидой в голосе сказал Люк. — Так, Батя, Настя, оставьте нас, не дайте уйти двум сволочным бабам!

Батя только мазнул взглядом что-то поняв вернулся наверх, Яр присел отдохнуть тут же.

— Ты козёл Рой. — сказал Люк усаживаясь на пол.

— Кого теперь допрашивать? — выдохнул Рой. — Те стервы наверняка уйдут.

— А зачем вам они, когда есть я. — раздался рядом спокойный голос. — Я знаю много из того, кто они, и что тут делали.

Напротив них стоял, или стояла Ифрит, Рой так и не понял, как правильней говорить об этом человеке, в крови, царапинах, кучей синяков и ушибов с глазами голодного хищника.

Глава тридцать пятая Разоблачение

Рой замер, дипломатия не была его коньком. А сейчас и ситуация не абы какая, особенно если изначально Ифрит была мальчиком возраста чуть за двадцать, из которого сделали транс-девочку занимающуюся проституцией. Не следует забывать, что Ифрит раскачала свой дар чтобы убить всех кто в этом замешан.

В своём текущем нестабильном состоянии ярости, отчаяния, жажды мести и позора Ифрит может легко решить просто расправиться и с ним, и с его товарищами. Просто за то, что они видели то, чего не следовало — позор. Свидетелей очень часто убиваю только потому, что они увидели то, что не надо.

Рой ещё раз посмотрел в это лицо горящее торжеством и безумием, глаза, полыхающие адским огнём. Сейчас перед ним стоял не человек, а именно арабский ифрит, демон ненавидящий людей и стремящийся к убийству.

— Я знаю то что вам нужно. — спокойно сказала Ифрит.

Пат. Рой не вёл раньше переговоров с маньяками и просто с помешанными. Положение спас Люк:

— Э? — спросил он, и чуть замедлился следя за реакцией собеседника. — Это очень и очень неплохо. Что ты хочешь?

Ифрит улыбнулась оскалом гиены.

— Астарта. — сказала она. — Она должна умереть. Рэм. Рэм тоже. Но мне она сгодится и живой. Я её расчленю, затем сошью по кусочкам и снова расчленю.

Рой сглотнул и мысленно порадовался тому, что его кадык не виден под воротником.

— И, все местные охранники и клиенты тоже отходят мне. — продолжила Ифрит.

— Вполне возможно. — кивнул Люк. — Я могу найти людей, которых ты ищешь.

Ифрит сухо кивнула.

— Ты. — она повернулась к Рою. — Я знаю тебя. Ты Рой, тот самый трейсер и стронг.

Рой чуть напрягся.

— Мне нужен тестестерон который ты поставляешь и экстрогены. Я куплю крупную партию.

Рой постарался не выказывать никаких эмоций. Ифрит между тем, не церемонясь, подошла ближе и села на пол напротив них.

— Здесь много девочек с сюрпризом. — сказала она. — Не все сразу смогут перестроиться обратно восстанавливая мужской вид. После такого позора кто-то будет тянуть с этим, и возможно продолжит принимать эстрогены, кто-то может просто и не вернётся к прошлой жизни. Расчёт на то и был — после такого секс рабства местным транссексуалам будет просто не куда идти.

Рой кивнул. Вполне предсказуемо. После того, что здесь было, даже если кто-то из пацанчиков восстановит тело жизни просто не будет. В любом стабе таким трансгендерам будут просто плевать в лицо, избивать и мочиться сверху. Логично, что кто-то предпочтёт остаться «тайкой». Хотя бы на время. Что-то ему подсказывало, что не зависимо от того, вернёт ли себе Ифрит свой прошлый вид или нет, она убьёт всех кто приложил руку к созданию этого борделя.

— Он согласен. — быстро сказал Люк. — А я хочу поработать на тебя. Любым способом.

Ифрит перевела на него взгляд и сузила глаза:

— Любым?

— Любым. — кивнул Люк. — Это место теперь твоё, и всё что осталось здесь твоё, я не претендую на это…

— И как ты планируешь устроить… свою работу? — лицо Ифрит снова стало становиться инфернальным.

— Погоди. — Люк потянулся к ремню. — Чтобы у тебя не было не правильных мыслей. Рой назвал меня при тебе Сашей…

Ифрит сощурилась.

Люк расстегнул ширинку буркнув:

— Все мы свои…

Ифрит присвистнула.

— Ты что евнух?

— Нет. — Люк поморщился. — Женщина, причём биологическая. Моё настоящее имя Саша. Саша из Сладкого замка. То что ты видишь сейчас, это результат тестестероновых инъекций. В малых дозах они просто убирают месячные, а в крупных… Волосы отрастают на руках ногах и по всему телу, на лице начинает расти щетина, жир перестает откладываться по женскому типу и заостряются скулы, челюсть начинает выглядеть более массивной. От постоянного голода и физических нагрузок жир сходит с гм, филейной части, и… самое обидное отсюда.

Люк сделал паузу и показал руками несуществующую грудь.

— Итог — полная омужествление тела… Кроме того, что гм, под ширинкой.

Ифрит пару секунд молчала, а потом закатилась от смеха, который изредка переходил в истерический. Уже раскрывшись, Саша буркнула:

— Я хочу снова собрать здесь своих девочек, многие из них сейчас в таком же виде, как я.

Ифрит отсмеялась.

— Вот это да… — сказала она снова сорвавшись на смех. — Мы будем просто идеальным дуэтом — девочка с сюрпризом и мальчик без оного… Да здравствует союз трансвеститов… И главное никто не заметит, что что-то не так!

Она снова сорвалась на смех.

Саша хмуро покосилась на Роя:

— И давно ты меня раскусил?

Рой чуть отвёл взгляд.

— Валяй давай, чувствую рыльце у тебя в пушку.

— Почти с самого начала. — признался Рой.

— Как? — у Саши округлились глаза.

— Когда мы встретились у стронгов… — Рой чуть задумался вспоминая. — Там был Чучело, Пэйн, ты мужском виде и ещё пара типов… И пришёл Доктор. Я сразу понял, что и этот Доктор липовый, не спрашивай как я это узнал… Я наблюдал за тем, как он управлял жрачами и поджёг Пейна… И понял, что это было иллюзией — тела исчезли без следов, на земле не осталось следов когтей, экскрементов и выблеванной пищи, даже частиц сажи или золы от якобы сгоревшего Пейна. Похоже он иллюзионист, я прав? В общем стал наблюдать за тобой. И заметил одну вещь — знакомые черты. Так могла выглядеть твоя мужская версия или твой брат… Потом узнал, что Люк тоже ментат, как и Саша… Потом я заметил что ты не мочишься при свидетелях… И теперь, увидел, что на тебя не действует гипноз нимфы — все знают, что нимфа может подчинить только мужчину.

— То есть ты всё это время знал? — в голосе Саши послышался рык.

— Нет. — отрезал Рой. — Никогда нельзя быть на сто процентов уверенным.

— Ну ты и сволочь. — выдохнула Саша. — Падонок, сука!

Ифрит с интересом смотрела за их диалогом.

— Почему?

— Да потому, что знал и молчал. Нет… Потому что рассказал об этом! — взбесилась Саша. — Увидел меня в этом виде, и ещё понял, что это я. Бля, да было бы менее мерзко если бы ты меня голой увидел. Да даже голой, в БДСМ, с кляпом во рту и парочкой приборов в отверстиях, и то было бы не так мерзко!

Рой стушевался, а Ифрит посмотрела на Сашу с каким-то пониманием. Рой порадовался про себя, что его напарников сейчас нет рядом.

— А чего ты таким образом зашкерилась? И чего не сказала? — удивился Рой.

— А то. — огрызнулась Саша. — Мерзко, и за тобой проследить следовало. Плюс мой замок взорвали, и надо было замаскироваться так, чтобы никто не нашёл и не догадался.

— А за мной-то зачем следить? — не понял Рой.

— А может это ты сделал? — резонно спросила Саша. — Я тебя знаю давно, но тебе никогда нельзя доверять на сто процентов.

Рой посмотрел на неё так, словно получил кулаком в живот.

— Мне? Нельзя?

— Да. — кивнула та. — Ты ещё расскажешь, почему стволы не выстрелили, как ты вычисляешь подлинность Доктора, зачем тебе столько пуль, как ты сжёг Медведю лицо, что ещё разнюхал про килдов, и причём тут твой рыжий дружок… Тебе можно доверять стопроцентно только в одном случае — если спать с тобой.

Рой замолчал переваривая ответ.

— О, знаю как поквитаться. — хмыкнула Саша. — У нас будет секс, заодно все и расскажешь.

Рой покраснел.

— Нет!

— Почему? — хмыкнула Саша.

— Я женат и с мужиками не сплю! — отрезал он ещё раз стремительно краснея.

— А я технически женщина. — продолжала издеваться Саша. — А что лицо сейчас такое… Ну просто более мужественна. А Настя… Договоримся думаю. В крайнем случае тройничок устроим. Знаешь как весело будет?

Рой просто молчал багровея и отводя глаза.

— Ладно, потом поговорим. — сменила гнев на милость Саша.

Глава тридцать шестая Не стреляющие ружья

— Раскрываться будешь? — спросил Рой. — Остальные пока не в курсе твоей личности.

— Ну спасибо. — буркнула Саша. — Нет, пока не стану.

— Я тоже. — кивнул Ифрит. — Пока выгляжу как баба бабой и зови.

— Ладно. — кивнул Рой. — Давайте зачищаем этот рассадник наслаждения, и делаем всё остальное.

Закончить все удалось только часа через четыре. Обыскать всё кругом, изъять секретки и оружие, снять кустарную сигнализацию, утащить и выбросить трупы в ближайший кластер, но в финале удалось даже помыться в бане.

— Ты не боишься здесь оставаться? — спросил Рой Сашу улучив момент. — Этот Ифрит сожжет мозги как свидетелю, или просто шило в печень сунет.

— Норм. — пожала плечами Саша. — Я имела дело с такими людьми, опыт есть. И он нам нужен — он должен много знать о местных делах… А вообще общий язык найдём — оба работали в сфере секс услуг… и оба трансвеститы. Поговорить будет о чём.

— Главное не дёргай кота за усы — иногда он может откусить пальцы.

— Я люблю котов. — пожала плечами Саша. — Может, расскажешь, почему стволы у охраны не выстрелили?

— Всё просто. — пожал плечами Рой. — Как ты знаешь, есть некий таинственный рейдер Доктор, который продаёт нолдовское или подобное ему оружие.

Саша кивнула.

— Так вот… Я знаю точно — за весь срок от его появления Доктор продал всего сто тридцать две единицы оружия. А в продаже как ты могла заметить появилось более тысячи единиц, точное число неизвестно, но ты видела какая инфляция огнестрела случилось.

Саша прислонилась к коридору скрести руки на груди. Внешне это выглядело как если бы бородатый латиноамериканский гангстер ждал дозы.

— Откуда взялось такое количество я не знаю, и кто приложил руку тоже, но могу сказать, что подделка уступает оружию, которым торговал Доктор. — начал Рой. — Например не углубляясь в подробности у плазмоганов электронные платы для распределения напряжения кто-то взял от электронных приборов, между платами поставил пару мосфетов, запитал… При таком расположении греющийся ствол оказался рядом с мосфетами, и при частом использовании просто расплавляет припой и мосфет выходит из строя и ствол уже не стреляет. Или у инфракрасные прицелы и у них и у лазерного оружия расположены так, что видят остаточный выброс тепла, и сразу слепнут, просто показывают яркое оранжевое пятно. Или гаусс ружья… обмотка взята неизвестно откуда, вместо мосфета, который даёт краковременный импульс — реле с задержкой в пол секунды… Итог — магнитное поле не редко уничтожает микросхемы.

— То есть, у этих парней были эти «китайские айфоны», вместо оригинальных? — спросила Саша.

— Нет. — торжественно посмотрел на неё Рой. — У них была подделка подделки. Она должна была отключиться после пары демонстрационных выстрелов или по специальному таймеру.

— И как же ты узнал, что у них будут именно эти стволы? — спросила Саша.

— Всё просто. — Рой тоже опёрся на стену. — Достать поддельные стволы, и испортить их не составило труда, а тот рейдер Альфонс, который уже выдавал себя за Доктора сделал это ещё раз. И он продал целую партию именно сюда. Я просто знал, что местная охрана будет со стволами, которые не сработают, иначе бы просто не сунулся сюда.

— Ну ты и сукин сын! — выдохнула Саша. — Твой любимый ход. Знать что-то наперёд и воспользоваться этим… Ход в твоём стиле… Так… Мне нужны стволы. Ты мне уже говорил не покупать продукцию Доктора, теперь понятно почему. Мне нужны стволы. Огнестрел, и патроны… Ох ты ж недавно скупил крупную партию патронов. Мне нужны твои патроны. И местное барахло оценишь. Подделка у охраны явно не одна.

Саша замолчала мысленно прокручивая варианты.

— Ты так и не сказал, как ты узнал, кому продать подделки. — сказала она наконец.

— Ага. — кивнул Рой. — Предпочту пока об этом умолчать. Ты ведь тоже не сказала, зачем Пейн имитировал свою смерть, куда ты его отправила, где вы подобрали Чучело.

Саша внимательно посмотрела на него и сказала:

— Ну и козёл же ты, Рой. Говорю тебе это в лицо только потому, что давно тебя знаю, и потому, что уважаю. — Саша посмотрела на него с неким размышлением. — Всегда скрытный, молчаливый. И знаешь больше чем говоришь. Но никому не доверяешь.

Она совершенно натурально вздохнула.

— Даже хочешь чего-то и сам себя одёргиваешь, сравниваешь. И хрен знает, о чём ты думаешь. Тебе Анька нравилась, так постеснялся предложение сделать, решил куда мне небогатом бродяге, она вон хозяйка автосервиса… Сделал бы тогда предложение было бы проще всем! И доверять тебе тоже… Вторую бабу бы завёл, так нет, он честный! Ладно… потом продолжим, сейчас мне нужен Ифрит. Как-никак он тут теперь хозяин. Давай-ка поработаем вместе.

На этом беседа с глазу на глаз закончилась, и Саша исчезла.

— Те две бабы свалили. — подошёл хмурый Яр. — Кого допрашивать будем? Хабар в принципе приличный.

Рой замер на секунду.

— Так. — сказал он. — Хабар пока не трогать… Допрашивать… тут хозяйка новая расскажет.

Яр помолчал пару минут что-то прикинув и только кивнул. Совещание собрали всем составом, Ифрит тоже была со всеми.

— Как выглядел человек, который дал тебе наводку? — спросил Рой.

— Коренастый, невысокий, волосы русые, скулы широкие. — ответил Яр.

— И родимое пятно у виска? — спросил Рой.

— Да. — кивнул Яр.

— Ты ведь не пьёшь Ярик? — спросил Рой.

— Угу. — кивнул тот.

— И в Кумарнике не пил… — задумчиво сказал Рой.

— Ты это к чему? — не выдержала Саша.

— А то… Я знаю кто это. Вот ведь хитрый сукин сын. — хмыкнул Рой. — Ярик не пьёт, поэтому в Кумарнике не разу не был в баре. И не видел местного бармена, которого зовут Бодун, и поэтому когда он встретил его в Магните, то не знал кто это и откуда.

— Да, он был здесь. — кивнула Ифрит. — Он беседовал с Астартой и сказал, что сделает так, что ты придёшь. Сказал, что тебя не спутают — ты спросишь о Гамбите.

— Это… Правда. — кивнула Саша.

— Вот же сука… — протянул Рой. — Он встретил меня в Магните, заметь Люк, без тебя…

Саша на время забывшая свой псевдоним не сразу поняла, что Рой обращается к ней.

— И рассказал что работает на Институт, и рассказал Люк, примерно тоже, что и Сайгак, про Гамбита, компромат и файлы, и сказал, что ко мне придёт человек из Института, когда я его получи, и сказал, что не прочь, чтобы сотрудник Института умер.

— А после бегства Гамбита наведался сюда, предупредил что Рой заглянет на огонёк и успел скормить байку Яру. — кивнул Батя. — Плохо, что с Роем не было ментата, когда он встретил этого гения шпионажа второй раз.

— Ифрит, ты вдела его здесь? — спросила Саша.

— Да. — кивнула та. — Но было более похоже на то, что он килдинг.

— Вот же урод… — буркнула Саша. — Из стронгов-предателей здесь был Медведь, а со мной и Роем говорил Сайгак… Здесь был рейдер с таким именем?

Ифрит покачала головой.

— А этот на кого работает? Килды? Муры? Институт? — спросил Рой и покачал головой. — Ладно, потом разберёмся.

— Так Рой, расскажи, что ты нарыл про килдов и взрыв Райского уголка. — сказала Саша. — Даже если это неподтверждённые теории.

— Как они проникли с помощью нимфы я уже сказал. — пожал плечами Рой. — О деталях Ифрит знает больше.

Глава тридцать седьмая Потерянный стаб

— Рой, давай поговорим сейчас, пока никого нет. — подошла Саша на пару с Ифритом. — Ифрит тоже в курсе этой кутерьмы со стволами. Нам нужны лучшие стволы.

Рой внимательно посмотрел на эту парочку.

— И те две бабы, которые смогли уйти. — кивнул Ифрит. — В этом вопросе мы полностью солидарны. Ей эти две бабы ответят за взорванный Замок, а мне, за испорченную жизнь.

— Мы заплатим. — хмуро кивнула Саша.

Рой переёл взгляд на Ифрит.

— Я заплачу пока тем, что осталось от прежних хозяев. — кивнул тот. — Сашка рассчитается когда выручка пойдёт.

Рой задумался.

— С оружием я ещё могу помочь. — сказал он наконец. — Батя пол жизни с этим оружием провёл, подберём хороший арсенал из заначек. А бабы… Где я их найду, и главное как? Всё встаёт с ног на голову — килды проникают в стабы, Институт ищет меня из-за компромата, стронги оказываются предателями, кругом ходит куча самозванцев выдающих себя за Доктора… Нет, нет, здесь я бессилен.

— Ну ты же как-то смог продать сюда фейковое оружие. — пожала плечами Саша.

— Это другое. — скривился Рой попавшись. — Я могу узнать только нескольких скупщиков, и то не всегда могу узнать откуда они приобрели стволы, да и сюда они попали от меня не напрямую. У нашего фейкового «Доктора» их купил за пределами стаба человек, который скрывал лицо. Взял две сумки фейковых стволов, поскольку транспорта у него не было стало ясно, что стволы осядут в стабе или где-то близко от него.

— Как выглядел? — спросила Саша.

— Альфонс описывает его как худощавого и высокого человека. — ответил Рой. — Больше примет нет, он прятал лицо.

— Сюда стволы доставил тоже худой и высокий человек. — кивнул Ифрит. — В этом этот Альфонс сказал правду. Как и то, что он прятал лицо. А на счёт тех баб у нас есть пара идей на этот счёт…

— У меня есть девочка с даром ищейки. — включилась Саша. — Она и найдёт. Вопрос в том, что её надо охранять, потому, что есть у меня опасения, что кто-то пронюхал о её даре, и попытается её убить.

— А вот это уже другой разговор, тут можно что-то сделать. — оживился Рой. — Какие у её дара особенности, область, условия применения?

— Хех. — хмыкнул Ифрит. — Такая реакция лучшее доказательство того, что ты не заодно с килдингами.

Рой поморщился.

— Она ищет людей по их вещам. — сказала Саша. — Чем сильнее дар, тем лучше поиск. Подробности и ограничения она расскажет сама. Знаешь, за последнее время её силы могли и поменяться.

— Годиться. — сказал Рой. — Только найти тех баб? Она может помочь с поиском ещё кое-каких вещей?

— Об этом с ней сам договоришься. — отмахнулась Саша. — Договоришься, и сделает тебе что хочешь, только не обижай, сам знаешь — моих девочек не обижают.

— Угу. — кивнул Рой. — Вот и договорились.

— А чё с рыжим? — спросила Саша. — Ты говорил, что что-то понял?

— Я понял одно. — сказал Рой. — Гора, Чёрт, Сивый, Пёс, и остальные стронги были почти в самом низу пищевой цепочки, а потом как-то резко сделали карьеру и стали богатыми и преуспевающими. Как я думаю, они просто завели дружбу с кем не следует и разбогатели от этого. А Гамбит знал об этом или даже был в доле, но потом кинул. И тогда у них появилась веская причина убить его. Мёртвые не болтают. Гора, и Чёрт мертвы, ещё один тип из их компашки мёртв, Пёс которого никто не видел жив. Медведь тоже оказался предателем.

— Сколько проблем доставил этот рыжик… — протянулаСаша. — И своим шифрованным файлом замарал как мазутом — не отмыться, и не докажешь, что его не видел.

— Сейчас сгоняю в стаб. — подытожил Рой. — Первую партию патронов можешь забрать уже сегодня, после того как Лена и Альфонс скупить кучу патронов, огнестрел тоже заметно упал в цене и часть я перехватил через них, а часть у меня своя.

— Лады. — кивнуд Ифрит. — Ждём тебя сегодня.

Подъезжая к стабу Рой почувствовал нехорошее предчувствие. На самом деле даже подъезжать не пришлось. В пяти километрах от стаба навстречу им шёл Уайт, а с ним были Гектар и Патрон.

— Тормозни. — нахмурился Рой.

Ярик тут же остановил «Ёжик». Батя рядом тоже заглушил «Бардак».

— Так пацаны, что случилось? — спросил Рой.

— Баклан выкупил стаб. — хмуро сказал Уайт. — Теперь Магнит принадлежит ему.

— Залезайте, по дороге расскажешь. — кивнул Рой.

— И это ещё не всё. — сказал Уайт. — Тебе письмо пришло.

— От кого? — насторожился Рой.

— От Гамбита. — серьёзно посмотрел Уайт.

Глава тридцать восьмая Письмо Гамбита

Рой нахмурившись взял клочок бумаги. Далее шёл рукописный почерк.

Рой дружище, извини, что приходится сваливать, не успеваю объясниться. В стабе появились люди, от которых мне нужно держаться подальше. Могу сказать одно — не верь рейдеру по имени Медведь. Это предатель с хорошим прикрытием. Его покрывают стронги, но месяц назад он продался клдингам. Этот хмырь заодно с ними. Эти твари искали меня в Райском Уголке, после чего просто подорвали всё к чёртовой матери. С ним может таскаться широкоплечий коренастый мужик или две бабы агрессивного вида. Полагаю если ты читаешь это, то я уже свалил из стаба.

P.S. Мне нужна любая баба, которая будет с Медведем. Заплачу вдвойне втройне.

P.P.S. Если Медведь раскроется, или даст повод вали его к чёрту.

P.P.P.S. Оставлю тебе свой ОЦ-38, чтобы валить подонков по тихому. И да, кстати, если эти два хмурых типа от Саши — Люк и Патрон снова сведут тебя с ней дай знать — я не причём, но за погром заплачу.

Гамбит

— Вот же… — Рой очень сильно почувствовал желание выругаться. — Сукин сын! Кто принёс её?! Уайт?!

— Была на кухне рядом с чайником. — пожал плачами тот. — Если бы вы с Люком после той встречи с Сагаком пошли на кухню, то ты бы увидел её. Но вы погнали в тот бордель о котором говорил Ярик.

Рой, молча скомкал клочок бумаги.

— Сам читал? — спросил он.

Уайт кивнул.

— Только ты? — уточнил Рой.

Уайт опять кивнул.

Рой отметил про себя, что Патрон — глаза и уши Саши в их команде не успел заглянуть в заветную бумагу.

— Что со стабом-то? — хмуро спросил он.

— В долгах был. Ни патронов, ни жратвы, и живец на дне фляг. А Баклан получив хороший куш просто выкупил его погасив все долги. Теперь официально баклан новый хозяин и уже стремится к наживе. Мы ушли пока было время.

— Пеcец. — коротко прокомментировал Яр. — Разворачиваю машину?

…Саша после записки Гамбита пришла в ярость.

— Ах ни причём?! Да я его на куски порежу, сошью и ещё раз порежу! Сукин сын! За погром? А мои люди которые погибли?! А девочки?! Да я его заживо сожгу! Ублюдок! Отброса кусок! А Баклан, этот отсос…

Саша сделала паузу и приложила пальцы к вискам.

— Прости Рой, я сорвалась.

Рой филосовски пожал плечами:

— Это хорошо — значит женские гормоны возвращаются. Немного времени и ты снова станешь милой девушкой.

Саша посмотрела на него и заскрипела зубами.

— Давай не будем трогать эту тему. Ты сейчас прошёлся по больной мозоли. Остальные то что?

— Если ты о своей личности, то считают, что ты Сашин рейдер, который ведёт дела от её имени. — невозмутимо продолжил Рой.

Саша побарабанила пальцами по грязной замызганной столешнице.

— Хотелось бы мне чтобы так оно и было… Твой седой интригант что?

— Ты о Бате? — спросил Рой. — Он молчит. По нему и не поймёшь.

— Батя? Рой, когда ты крестил его, то попал пальцем в небо! Вы с ним просто два сапога пара… Ладно… Стволы с тобой?

— Бортовые запаски. — кивнул Рой. — И патроны тоже ехали в коробочке. Я думал они остались в стабе с парнями, но как ты сказала «седой интригант» погрузил их загодя.

— Пошли смотреть. — поднялась Саша. — Так, перекурю ещё пару минут, а то похоже снова опять сорвусь… Погоди, нужен Ифрит. Это ведь и его стволы тоже.

Батя достал пару ящиков из бардака:

— Ну что сынки сами выбирать станете?

— Давай папаша вынь те, которые сам бы предпочёл. — поторопила его Саша в обличье Люка.

— Хорошо. — Батя открыл крышку. — Такие как предпочёл бы сам… Десяток «стечкиных», они же АПС, четыре с глушителями и три с проволочным прикладом. С такого я когда-то и начинал. Патрон девять на восемнадцать, сам пистолет может стрелять и одиночными и очередями, с проволочным прикладом и глушителем я валил даже лотерейщиков с пятидесяти метров… Четыре АПБ с глушителями и тоже разумеется с проволочными прикладами патрон тот же, отдача меньше. Всегда считал его более улучшенной версией АПС… И три ПБ с глушителями, патрон всё тот же, но глушитель из двух частей, прекрасный баланс, и дозвуковая скорость пули… Все три из семьи тихих убийц. АПБ — офицерам и спецназу, АПС и ПБ я бы сказал в массовое пользование солдатам и сержантам.

— Берём. — кивнула Саша. — А по крупнее?

— По крупнее… — Батя достал ещё одни ящик. — Пятёрка старых добрых «калашей» патрон семь и шестьдесят два на тридцать девять. Лотерейщиков пробивать. Не спеши кривиться сынок — на все четыре у меня подствольный гранатомёт на сорок миллиметров и десяток гранат к каждому. Жми подствол и подрывай отожравшихся гранатой. И две СВДК с обвесами, патрон разумеется девять и три на шестьдесят четыре… Остальное по схоронам.

— Берём. — кивнула Саша. — Платим горошинами. Патроны тоже берём, не меньше трёх сотен на ствол.

— Так, ты мне девочку помощника. — напомнил Рой.

Настя внимательно посмотрела на него, на Сашу.

— А! Искателя?! — Саша поняла сразу. — Я дам координаты, только, он… Она… Мы давно не виделись, я не могу сказать, как она выглядит.

— Та же проблема о которой мы говорили раньше?

Саша заскрипев зубами кивнула.

Глава тридцать девятая Сенсор

— Хреново. — хмыкнул Рой.

Саша помолчала, а затем предложила:

— Слушай, а давай поступим проще — я тебе Аньку дам. Она не следак, а скорее ищейка… Слабее, специфичнее… Но здесь рядом, и не ныкается как я. Да и вы знакомы.

— Валяй. — согласился Рой. — Чего ж ты сразу…

— Извини…. — Саша развела руками. — Мне очень нужны те две змеи… Тебе щас с ребятами всё равно податься некуда, подожди здесь до утра. Там и Анька как раз подтянется.

— А вот это мне уже нравится. — приободрился Рой. — Так бы сразу. Ребята, курим, сегодня отбой.

Сзади подошла Настя. Рой как-то запоздало понял, что уделяет работе слишком много внимания. Совесть запоздало кольнуло.

«Всё». — подумал он про себя. — «До завтра никакой работы. Даже простого обсуждения».

Утро началось с блаженной неги. Рой тихо оделся, вышел на улицу глотнуть свежего воздуха и столкнулся лицом к лицу с фигурой в чёрном.

— Бог помощь. Надеюсь ты не собираешься умирать? — ухмыльнулся Гробовщик.

— Бля… — дёрнулся Рой. — Здорово Гроб, ты меня напугал.

Гробовщик добродушно хмыкнул.

— Представляешь Рой, я сижу пью чай размышляю о вечном, думаю кого бы убить, в общем наслаждаюсь жизнью, и тут приходит ко мне один тип, говорит, что он посредник к моему величеству, и предлагает заказ, и передаёт конверт. Я открываю его, и как думаешь, что вижу?

— Меня. — пожал плечами Рой.

— Бинго! В точку! — радостно воскликнул Гробовщик. — Всё именно так. Причём представь себе, заказчик старательно шифруется, платит часть в письме, остальное потом… Одна сплошная таинственность. Не знаешь кто?

Рой пожал плечами.

— Три дня, и я смогу назвать имя, или имена. — сказал он. — Не раньше.

Гробовщик хмыкнул.

— Этот таинственный мистер икс, нет, мистер П сказал, что у тебя есть что-то, чем ты хочешь перебить половину народа в Улье и стать паханом в хате.

— А почему П? — не понял Рой.

— Потому, что Придурок. — ответил Гробовщик. — А икс уже как-то затёрто. А можно Б — баран.

Рой не выдержал и заржал.

— Я помню как последний раз был зажат Чалый… — Гробовщик посерьезнел. — Рой, насколько правдоподобно то, в чём какой-то пассивный гомосексуалист старается меня убедить?

Рой сел на крыльцо не спеша с ответом, помедлил, а потом сказал:

— Правдоподобно ровно настолько, что такая вещь есть. — наконец сказал Рой. — Это компромат на влиятельных людей Улья. У меня её нет, получать её тоже не стремлюсь…

— А у кого он? — напрягся Гробовщик.

— Садись, слушай.

Говорили долго.

— Знаю я этого типа. — задумчиво сказал Гробовщик. — Лично не встречались, поэтому он ещё жив, но слышать слышал… Знаешь, есть одно но — почему заказ поступил только на тебя, а не на вас двоих? Я вижу только одну причину — его уже поймали… Хотелось бы знать кто. Ты говорил, что скорее всего узнаешь где прячется Чалый… Интриган ты ещё тот, но последний раз ты даже не имел представления, как это сделать… Ты понимаешь, что делаешь сейчас?

Рой помедлил и кивнул.

— Пара дней. — сказал он. — Я хочу кое-что проверить, а после дам знать тебе. Всё, что узнал, или предполагал.

Гробовщик хмуро кивнул.

— Польщён, что в этот раз ты просто веришь мне на слово. — оптимистично заметил Рой. — Прошлый раз мне пришлось излагать тебе свои планы.

Гробовщик помолчал и сказал вслух:

— Улей это такая отвратительная пасека, что приходится развлекаться как можешь. Где стати твой папаша? Хочу переговорить с ним пока есть время.

Из открытой двери вышла Саша:

— Рой, Анька здесь, принесла новости. Поговорить надо.

Гробовщик посмотрел, как рентгеном.

— Говори в так. — сориентировавшись тут же сказал Рой. — Это Гробовщик.

Саша внимательно посмотрела на него, на Роя и сказала:

— Твоего, точнее уже рыжего знакомого замели. Отделали мама не горюй, и повязали. Теперь он сидит в Магните. Этот урод Баклан решил его продать. Тому, кто заплатит больше. Уже оповестил кого только мог, и собирается нажиться на этом. И при этом активно распускает слухи, что тот где-то заныкал часть своего имущества.

— Накручивает цену сукин сын. — вслух сказал Рой.

— Я тоже так думаю. — согласилась Саша. — Такими деньгами пахнет. И дерьмом…

Гробовщик слушал с интересом.

— Рой кто это? — спросил он.

Возникла неловкая пауза. Как соврать ментату?

— Я Саша. — ответила сама Саша помрачнев.

Гробовщик пристально посмотрел на неё, по его лицу закрытому полумаской нельзя было догадаться, понял он что-то или нет.

— Помни Рой — пара дней. — сказал Гробовщик и развернувшись зашагал прочь.

— Фух… — выдохнула Саша. — Он сделал вид, что не понял. Пошли до Аньки.

… — Привет! — рыжая Анька, как и раньше, была просто живчиком. — Переспал со мной и свалил?!

Рой побурел.

— Как… У нас же начал он.

Анька звонко засмеялась, подбежала к Насте и чмокнула её в щёку, по очереди обняла каждого.

— Где горит? — спросила она.

— Гм… Аня, какие у тебя способности? — спросил Батя.

— Удовлетворительница. — тут же ответила девушка и прыснула, глядя на его лицо. — Автомеханик.

Уайт покраснел.

— Поиск? — спросил Рой.

— Эх, что за мужики пошлии… — протянула Аня. — О всякой ерунде спрашивают… Ну будь уже настоящим мужиком, спроси какого у меня размера титьки! Или целка или нет. Хотя бы что вечером делаю, или есть ли у меня парень!

Теперь уже против воли улыбались все.

— Радиус поиска чуть больше трёх километров. — без перехода продолжила девушка. — Определяю координаты с точностью до метра. Погрешность плюс-минус два метра. Если цель дальше трёх километров могу только указать направление поиск. Для поиска мне нужен человек или предмет. Принцип один — несколько предметов лежат вместе и имеют что-то типа излучения. Как только кучу растаскивают я беру один, и для меня как бы всё остальные части подсвечиваются таким же излучением.

— А люди могут был таким… Предметом излучения? — спросил Рой.

— Могут. — подумав ответила Аня. — Фонить будет. И тем же фоном будет нести от предметов, которые были близко к телу не менее месяца. Я касаюсь человека и нахожу его вещь. Или наоборот — беру вещь и нахожу человека — фонит от обоих одинаково.

Рой широко улыбнулся и переглянулся с Батей.

— Похоже мы выполним план сверхурочно. — хмыкнул Яр.

— Эй! — Аня топнула ногой. — А про титьки никто так и не спросит?

Глава сороковая Рюкзак Гамбита

Настя задумчиво разглядывала Аню. О чём она думала было неизвестно, но Саша первой вспомнила, что китайский иероглиф ссора получается написанием двух других — две женщины под одной крышей.

— Аня. Покажи. — потребовала она.

— Титьки? — Аня сделала удивлённое лицо. — Ну вот, хоть один нормальный мужик нашёлся.

— Аня я тебя убью. — зарычала Саша.

— Лучше накажи… Ладно-ладно… Кого искать-то?

— Давай нашего общего знакомого, про которого мы и так знаем, где он. — попросил Рой.

— Вещи есть?

Рой протянул ОЦ-38 пистолет бесшумных убийств. Аня взяла его в ладонь, вдохнула, на несколько секунд её взгляд стал отсутствующим, а потом она сказала:

— Вижу цель, даже не одну. — сказала девушка. — Одна фонит сильнее, и находится в Магните, скорее всего это и есть Гамбит, а вторая в двадцати километрах от нас, фонит меньше. Предположительно какая-то крупная вещи типа рюкзака.

— А вот это неожиданно… — вслух сказала Саша. — Очень неожиданно… Там… Может быть его компромат… Рой, если мы перехватим эту вещь, то сможем или срубить денег или просто уничтожить её и разом решить все проблемы. Да даже если мы уничтожим всё к чёртовой матери, за это могут и приплатить…

Рой размышлял минуту.

— Поехали, посмотрим.

По пересечёнке, грунтовке, оврагам и буеракам вышел даже не час, а все два часа. Кластеры менялись бешенной чехардой — лес, поле, степь, пустыня, европейский город, азиатский город. Дорога закончилась у одинокого торгового павильона, фасад которого уже успели поцарапать хищники типа рубера, а асфальт исцарапать топтуны, но и кластер выглядел брошенным, как если бы все заражённые ушли в поисках корма.

— Не нравится мне это место… — протянула Саша оглядываясь. — Что-то больно похоже на ловушку… Рой что скажешь? У тебя талант по этой части.

Рой огляделся.

— Хмм… Все заражённые свалили отсюда ещё неделю назад… — сказал он. — Вон остатки экскрементов топтунов — эти твари валят прямо на бегу, и выглядят так, словно прошло несколько дней… А вон там наблевали лотерейщики сожрав слишком много… Их блювотина засыхает только за неделю. А в остальном твоя правда — эта ловушка… За этим центром стоит электрический микроавтобус с усиленной бронёй, в нём дежурит один человек. В самом торговом центре действительно лежит рюкзак, рядом прячутся четыре человека, ещё двое в двух соседних помещениях.

Саша посмотрела на него с недоверием. Гектар с удивлением.

— Ты что, сенсором успел стать? — спросила она. — И лицо опалил Медведю… И заодно пирокинетиком?

— Нет… — покачал головой Рой. — Скоро узнаешь. Немного понаблюдаем, и можно будет идти, и посмотреть интересное шоу… Мужики, глянем пока.

— Нормально. — сказал Батя глянув в бинокль. — Метка есть… Рой, давай так — мы с Яриком сходим через верх и нижние этажи, а как маякнём можете идти.

— Ага. — кивнул Рой.

Аня поглядывала на всё действие с интересом, но молчала. Настя тоже молчала о чём-то, размышляя. Рация заскрипела.

— Рой, всё как и планировали. — раздался голос Бати.

— Батя, понял. Выдвигаемся. — ответил Рой. — Гектар, побудь с Уайтом, там сейчас и пострелять могут. Настя?

— Я иду. — спокойно ответила Настя.

— Аня, посиди тоже с мальчиками. — сказала Саша. — Мы сами сходим посмотреть что там. Ну что, пошли?

Рой кивнул и в компании двух девушек двинулся к торговому центру. Кругом валялся мусор, остатки одежды, осколки стекла, оторванные куски металла, пластика — зараженные и люди уже успели всё погромить. Торговый центр встретил всю триаду оторванными дверями, и разбитыми окнами, а также кусками сайдинга, кафеля и облицовки. В просторном зале, заполненном битым стеклом и растоптанными телефонами и в самом деле лежал рюкзак.

— Вот и пришли. — сказал Рой. — Теперь осталось ждать самого интересного.

— Ты прав сейчас начнётся самое интересное. — раздался знакомый голос с мерзкими интонациями. — Ребята, выходи.

Рой и девушки повернулись на голос из соседнего помещения вышел человек. Огромный ствол фтуристисеского вида в руках, сразу шесть пистолетов на поясе, пулемётная лента на теле крест-накрест, лисьи хвосты пришитые на предплечьях, воротнике, и том же поясе, морда зажравшегося провинциального директора, и сигара зажатая во рту.

— Разрешите представиться — Баклан. — надменно произнёс мужчина.

Из-за перевернутого холодильника из-под газировки поднялся ходой мужчина с лицом майора с автоматом АС Вал, серьёзным огнестрелом, под патрон девять на тридцать девять. Из-под «островка» в котором были раньше сотовые телефоны на продажу поднялись сразу два человека — мужчина с короткой причёской, щетиной, и автоматом «Абакан» под семь шестьдесят два на тридцать девять, и тип в костюме и при галстуке и при коротком тупорылом автомате «Вихрь», под патрон девять на тридцать девять, и наконец, из за перевёрнутого столика поднялась девушка с очень короткой стрижкой и старым добрым «Калашом». Рой скучающим взглядом окинул фигуры, а вот Саша заметно напряглась.

— На этом твои приключения и закончатся, лузер. — процедил Баклан, щёлкая зажигалкой, чтобы раскурить сигару.

Саша глянула на него как психа — чтобы курить сигару у той следовало отсечь кончик, но Баклан этого похоже просто не знал. Курить вне стаба в кластере, где гуляют заражённые — было всё равно, что капнуть кровью в бассейн с акулами и самому туда прыгнуть.

Вместо практичного и удобного камуфляжа не нём был костюм из дорогого бутика, ткань которого сковывала движения, и лакированные туфли с подошвой в которой было неудобно бегать, а нашитые на одежду лисьи хвосты только впитывали запахи маня заражённых.

Оружие было отдельным шоком — футуристическая хрень была гауссовкой, которую похоже кто-то собрал пытаясь скопировать хотя бы внешний вид оружия, которым торговал Доктор, даже Гамбит говорил о её перегреве и других недостатках, а пистолеты…

Самым лучшим был «Балтиец» с патроном семь и шестьдесят два на двадцать пять, так — максимум попугать лотерейщика, вторым был «Туляк» с длинным дулом под серьёзный патрон калибра двенадцать миллиметров, но вот незадача — «Туляк» всегда был однозарядным пистолетом, а патроны двенадцатого калибра — редким товаром.

Третьим был травматический пистолет под патроны с обрезиненными пулями, которые максимум оставят синяки. Четвёртым был газовый пистолет, но не под патроны с «сиренью» или «черёмухой», которым Рой дезориентировал заражённых, а под патроны с красным перцем. Пятым был ПМ, но без магазина. Шестым… Была зажигалка сделанная в форме пистолета.

Саша спросила себя почему, если у Баклана на поясе висит зажигалка-пистолет, то он прикуривает от обычной? Вопрос был риторическим.

— Я думал, кто из лохов купится на мою байку и придёт сюда, но не думал, что это будешь ты. — сказал Баклан явно позируя. — И уж не знал, что это будешь ты.

Его сигара упорно не хотела раскуриваться, а гаусовка в руках мешала этому занятию.

— О какой байке говорит этот осёл? — спросила Саша.

— Не знаю. — пожал плечами Рой.

— Слышь чё! — взорвался Баклан. — Ты кого ослом назвал утырок?

— Рюкзак и правда от Гамбита. Но готов спорить, что в рюкзаке фугас. — скучающм тоном сказал Рой повернувшись к Саше.

— Откуда ты знаешь? — спросил Баклан направляя оружие на Роя.

Глава сорок первая Кваз вернувший человечность

Четвёрка людей вокруг держала их под прицелом. Однако Саша заметила, что один из мужчин старательно скрывает улыбку, а второй показался очень знакомым.

— Ты прекрати меня игнорировать! — Баклан прекратил попытки раскурить сигару и наставил Гаусовку на Роя. — Чё молчишь? В штаны наделал? Ты ещё не рассчитался за моего ксера, и за то, что увёл его!

Настя поморщилась, Баклан ей явно не нравился.

— Может уже объяснишь, что всё это значит? — нахмурилась Саша. — Меня этот тип всегда жутко бесил, а сейчас, когда наставляет на меня свой ствол, да и не тот, который висит бесит вдвойне.

— Погоди. — покачал головой Рой. — Дай человеку выговориться.

— Прекрати вести себя так, словно меня тут нет! — взорвался Баклан. — Я с тобой разговариваю! И не выделывайся чмо! Кругом куча разговоров о твоей крутости, а на деле ты пустое место. Не понимаю, какого хрена рядом с тобой делает такая баба. Ты же лох полный, которому просто везёт, паразит, за которого всё делают крутые парни.

Рой молчал, глядя на него скучающим взглядом, а Настя медленно начала закипать.

— Ты мне сразу не понравился. — процедил Баклан приняв молчание за смирение. — Когда посмел у меня ксера увести. Я не помню, чтобы разрешал тебе подобное, крыса. А потом я скупил этот вонючий стаб, что не ждал, да? И прихватил твоего рыжего дружка… И решил сделать сюрприз — взять ребят понадёжней, устроить засаду, пустить слух, о том, что здесь есть вещи этого рыжего, и завалить всех, кто сюда сунется, а вещи прибрать. Бабки они такие — бери пока текут… Но что мне повезёт ещё больше, и сюда явишься ты, я не ожидал…

Он сделал театральную паузу.

— А теперь соси прощение, и я может быть отпущу тебя живым. Подумаю. Но твая баба останется у меня. Я умнее чем ты, и богаче. Со мной ей будет лучше. Настиным взглядом можно было забивать гвозди, Саша тоже скрипела зубами.

Рой между тем спокойно взял с пола чудом уцелевший стул, и сел повернувшись лицом к Баклану.

— Молодец. — сказал Рой. — Я здесь только по одной причине — расскажи мне, кто тебе помогал. Кто стал передавать тебе стволы Доктора? Кто стал передавать их копии? Откуда ты достал хороший транспорт? Кто помог тебе купить стаб? Кто так тебя озолотил?

Баклан опешил. Такого он не ожидал.

— Ты чё, меня не боишься? — спросил он и нажал на спуск.

Настя напряглась. Выстрела не последовало. Баклан нажал ещё раз. Тот же результат.

— Он не выстрелит. По причинам, которые тебе знать не следует. — сказал Рой. — А теперь ещё раз…

Баклан справился с замешательством и сказал:

— Из пистолета завалю. Да и люди мои продырявят.

Он отбросил бесполезную гаусовку, и потянулся к «Балтийцу». Раздался явный смешок. Баклан вытащил пистолет и нажал на спуск. Снова раздался сухой щелчок. Пистолет был пуст.

— Валите его! — рявкнул Баклан. — Чего встали!

Его люди не шевельнулись.

— Да вы чё? — не понял Баклан.

Рой посмотрел с усмешкой.

— Бесполезно Баклан, они не выстрелят. Ты взял тех, кто почти не знаком с тобой, чтобы твои постоянные бойцы не узнали куда ты пошёл, и что будешь делать. Но это мои люди.

Настя глянула с торжеством.

— Как? — Баклан резко побледнел.

— А так. — сказал Рой. — Меня заинтересовало твоё богатство. Точнее его происхождение. Было много такого, до чего бы ты не додумался сам. И я решил узнать… За некоторое время до этого меня попытались ограбить — точнее обманули и украли мою камеру. Пятеро людей. Я их нашёл и поговорил с ними.

Саша начала понимать, почему люди Баклана кажутся ей такими знакомыми.

— Так вот. — продолжил Рой. — От тебя ушёл Гектар и ещё несколько людей. И я попросил этих товарищей устроиться поработать к тебе. Девушку после одной вещи было не узнать, а вот остальным пришлось поменяться — Почтальон сбрил усы.

Худой мужчина с лицом майора сухо кивнул.

— Вин, который был лысым отрастил волосы и щетину, а Байк сменил свою кожанку на деловой костюм.

Оба мужчины помахали руками.

Баклан просто стал хватать ртом воздух. Саша глянула на девушку. Это что, Лена, которая была квазом? Как её описывал Альфонс? Узкие глаза с вертикальными зрачками, щели вместо носа, изменившаяся кожа и два ряда острых как иглы зубов, и голова без волос. Сейчас она выглядела как после белой жемчужины — человеческая внешность, приятные мягкие черты лица, стройное телосложение и короткая стрижка. Волосы похоже не успели отрасти. Похоже, что над ней поработал Лазарь, возвращая человеческий облик. Только он один из всех знахарей Улья был способен на такое. Но и брал крупную цену.

Лена скромно улыбнулась.

— И вот, значит, мои друзья присматривают за тобой, работают за гроши, терпят твой мерзкий характер, подсказывают твои секреты, и рассказывают о засаде в этом кластере, и о том, что берёшь с собой ты только их. Я значит мотаю на ус, и просто забываю об этом. Один мой хороший друг, сенсор вдруг видит на карте этот рюкзак, и я еду сюда. И приехав понимаю, что это то самое место, про которое мне рассказывали, и тут ты… Грех не воспользоваться случаем.

— Доктор! — завопил Баклан.

Из соседнего помещения вышла фигура. Чёрный чуть поблёскивающий плащ до щиколоток, чёрные ботинки, плоская шляпа с такими же характеристиками, перчатки и маска с длинным клювом полностью закрывавшая лицо с глазницами закрытыми стёклами. Незнакомец выглядел просто чудовищно, как некий гибрид ворона и человека, одним видом внушая опасения. В руках была трость. Медленно стукая по полу тростью чёрная фигура двинулась в сторону Роя.

Баклан победно улыбнулся. Рой чуть повернул голову глядя назад, и не проявив интереса снова посмотрел на Баклана. Саша уже начала понимать, кого она увидит, если снимет маску. Доктор остановился и встав рядом с Роем опёрся на трость и кивнул. Рой рассеянно помахал рукой. У Баклана отвисла челюсть.

— Мы знакомы. — буднично сказал Рой. — И с этим Доктором, и с другим.

Баклан судорожно схватился за пистолеты.

— Не выйдет. — улыбнулась Лена, показав ровные белые зубы. — Я разрядила твои стволы Баклан. Тебе не пострелять.

Баклан начал стремительно бледнеть.

— Да вы чё? Я же вам платил… Мы же договаривались… — замямлил он.

— Ага, четыре спорана в неделю, чтобы сделать живчик и не помереть. — хмыкнул Почтальон. — И рассказывал о своей щедрости. Мы жили в основном на деньги Роя.

— Как… Как… — от Баклана стремительно уходила уверенность и наглость. — Я же следил за вами…

— А ты не заметил, что я играю с мужчинами в карты на деньги, предлагая в качестве выигрыша себя, и всегда выигрываю большой куш? — хмыкнула Лена. — Это не дар, я тебе больше скажу — они специально проигрывали мне, таким способом передавая зарплату. Не заметил, что Почтальон иногда найдёт спиртного и керосинит с кем попало? Что на Вина иногда вешаются девки и сами тащат его в постель. Думал они и правда там сексом занимаются? Какой ты и в самом деле осёл…

Баклан продолжал бледнеть. До него начало доходить в какой ситуации он оказался — один, за тридцать километров от Магнита, и за двадцать километров от Долс, в кластере, где недавно ходили заражённые, без оружия, и напротив стоят куча людей со стволами.

— Повторю ещё раз — кто тебе так помог?

Баклан молчал. До него стало доходить, что лезть на рожон не следовало.

— Итак… — продолжил Рой. — Я послушал, что ты тут наговорил, и скажу сразу — ты такой не единственный болтун… и трус. Тебе я дам, скажем так возможность исправиться. Однажды я допрашивал одного мура. Я сделал ему предложение — отпущу его и дам оружие, а за каждый правдивый ответ буду давать один патрон к этому оружию. Так вот — после твоего беспредела, твой микроавтобус достанется этим людям, а ты пойдёшь отсюда пешком. Но скажу сразу, отпускать тебя без оружия и рядом с горячими кластерами слишком трусливо и подло. Я дам тебе оружие и за каждый правильный ответ стану выдавать один патрон, ну так как?

— Фугас даже не думай подорвать. — предупредила Лена. — Он обезврежен.

— Я согласен. — сипло выдохнул Баклан по лицу которого обильно тёк пот.

Раздались шаги в зал вошёли Батя и Яр.

— А мы и правда перевыполним план — задумчиво сказал Батя.

— Угу. — кивнул Рой. — Я как раз сказал Гробовщику, что назову ему имена всех виновных через пару дней. Похоже это будет раньше.

Глава сорок вторая Шишига

Баклан говорил много, сбивчиво и в захлёб, с таким рвением, что иногда просто глотал часть слова, и брызгал слюной в прямом смысле. Ко всему прочему его потряхивал мелкий тремор, а по лицу и ладоням струился пот. Он подробно и в деталях рассказал, что именно худощавый и высокий Калькулятор сколько он привёз и как объяснил появление такого груза, потом так же подробно рассказал, когда встретил Калькулятора, где при каких обстоятельствах, и какие сигареты тот курил.

Потом рассказал, какой товар был в партии — несколько оригинальных образцов Доктора и судя по описанию куча подделок. Рассказал кому и как продал, и даже насколько дороже. Рассказал, как ему пришла в голову здравая мысль, а точнее на неё натолкнул тот же Калькулятор и собственная жадность — найти посредников среди которых оказались такие стронги как Гора и Медведь, Пёс, и даже Сайгак, который продавал оружие достаточно крупными партиями. Как потом на него вышел сам Доктор, и продал пару партий… К слову сказать что Доктора сыграл Альфонс, а оружие подсунул Рой он так и не понял. Вполне очевидно — недалёкие люди считают всех глупее себя. После этой беседы «чёрный список» пополнился именами до сих пор живого и очень мутного Сайгака, Пса, и Калькулятора. После разговора Баклан замер ожидая пули в голову, или ещё чего похуже.

— Ладно. — зевнул Рой. — Вижу, что не врёшь. Как и договорились, оружие и пули я тебе дам.

Вперёд вышел Батя и протянул израильский пистолет-пулемёт Узи, три пустых магазина, и небольшой пакет с патронами.

— На. — сказал он. — Девятый калибр. Мой тебе совет — стреляй одиночными.

Впрочем пакет с патронами он оставил подальше от него. Яр посмотрел и хмуро сказал:

— И не забывай, кто сделал тебя богатым. И жадность до добра не доводит — однажды тебя просто могут спросить — «тебе одну пулю, или побольше?»

При этих словах Баклан побледнел ещё больше.

— Да как же… — сипло выдохнул Баклан. — Тут до Магнита тридцать километров только! Оставьте хоть ещё пару стволов!

— А завалить нас тут было честно? — хмуро спросила Саша.

Слов Баклан не нашёл. Лена показала ему язык, а потом хлопнула себя полбу и спросила:

— Так тебе патроны нужны? Да ради Бога!

Баклан посмотрел на неё с надеждой.

— Покупай. — отрезала та. — Горошина — один магазин.

— Сколько?!! — в ужасе переспросил Баклан.

— Слышал пословицу? — спросил сбривший усы Почтальон. — Скупой платит дважды.

Трясущимися руками Баклан вытащил кошелёк и купил к Макарову шесть полных магазинов, нож, ТТ и четыре магазина к нему. Почтальон даже подкинул ему тушенки и сухарей. Вид у него был такой, словно он отдаёт свои части тела. Рюкзак уже без фугаса тоже достался Баклану. Он провожал рейдеров взглядом полным тоски и отчаянья.

— Чем больше тебя узнаю, тем больше тебя боюсь. — задумчиво сказала Саша.

Рой снисходительно на неё посмотрел.

— Здесь была миграция. — сказал он. — Заражённые, крупные заражённые подтянутся самое минимальное через три дня. Максимум, кого он встретит — нескольких пустышей.

— Тогда ты просто… засранец. — хмыкнула Саша.

— Может и так. — пожал плечами Рой. — Теперь у нс есть микроавтобус с хабаром.

Лжедоктор снял маску сразу став Альфонсом.

— Фух. — сказал он. — Я запарился уже в этом костюме.

— Терпи. — сказал Вин. — Это тебе не у баб автоматы клянчить.

Альфонс покраснел, а Лена беззлобно отвесила подзатыльник.

— В тачке есть кто? — спросил Батя.

— Неа. — зевнула Лена. — Без охраны.

Батя хмыкнул показывая, что думает по поводу такой халатности.

— Рой спасибо. — Альфонс торопливо снимал маскарадный костюм. — Лазарь конечно тот ещё тип, но как знахарь просто божественен.

Лена кивнула и расплылась в улыбке, затем тоже сказала:

— Спасибо. Блин, а я тогда ещё не хотела эту камеру воровать. Знала бы… Теперь отращу волосы и пущусь во все тяжкие.

Альфонс так многозначительно на неё посмотрел, что она расхохоталась.

— Куда теперь Рой? — спросил Байкер.

Без своей кожанки, в костюме и при галстуке он смотрелся слишком неестественно — как белый медведь в Африке.

— Пожалуй на этом можно и закончить. — флегматично отозвался тот. — Часть о которой мы договаривались с Леной вы выполнили. Можете быть свободны. Тачка остаётся вам.

Лена и её напарники стушевались.

— Эээ, Рой. — немного помялась она. — Мы рассчитывали на более долгое сотрудничество. Если не за плату, то за часть хабара. Откровенно у нас очень давно не было такого стабильного и успешного заработка. Это не говоря уже о том, что я вернула своё лицо.

Рой задумался.

— Ребята, я не всегда в прибыли. — наконец сказал он.

— Он согласен. — быстро сказала Саша. — Если условия не устроят, сможете перейти ко мне поработать. Моя оплата будет стабильной.

Рой с неудовольствием посмотрел на Сашу, но промолчал. Лена глянула на Роя, на Сашу, и быстро что-то смекнув побежала в сторону оставленного микроавтобуса.

— Куда это она? — спросил Яр.

Лена вскоре прибежала обратно с каким-то свёртком.

— Вот. — торжественно вручила его Саше.

— Что это? — не поняла та.

— Та самая камера. Которая показывает дар. Баклан её с собой возил.

Саша захохотала в голос.

— Ну вот, и всё. — наконец-то отсмеялась она. — Не хрен такому уроду её иметь. Моя будет. Считай на мою помощь можешь рассчитывать. Куда теперь, командир?

Рой задумался.

— До стаба за темно не успеем. Долс тоже отпадает. Отъедем километров на пятнадцать и там и заночуем.

Пятнадцать километров показались быстрой дорогой. Может быть потому, что пятнадцать меньше тридцати, а может быть потому, что Аня не закрывала рот, заставляя мужчин непроизвольно улыбаться, или просто мечтать, как коты, объевшиеся сметаны. В качестве временного пребывания нашли огромную двухуровневую квартиру, где хватило места всем, включая людей экс-кваза Лены.

— До утра никаких движений? — поинтересовалась Саша.

— Ага. — рассеянно кивнул тот.

— Тогда я буду организм очищать. — ответила та. — Накачаюсь живцом сверх меры, и всё лишнее само выйдет. Неделя, самое большее месяц, и я снова буду выглядеть как прежде…

— О чём это он? — не понял Почтальон.

— Том, что мечтает похудеть. — отрезала Аня закрыв тему.

— Так, завтра, всё завтра. — рассеянно пробормотал Рой. — Кто хочет расслабиться расслабляйтесь, но чтобы завтра все были в норме.

Рой увлёк Настю за собой.

— Настя, знаешь, я хотел тебе сказать — прости.

— Ты о чём? — не поняла Настя.

— Обо всём… — флегматично ответил Рой. — Как давно мы не общались. Не разговаривали. Элементарно просто не проводили время вместе. Да чёрт возьми, я забыл, когда последний раз дарил тебе цветы. Чувствую себя последней сволочью… Занимаюсь какой-то ерундой, да и тебя изматываю таская по этой помойке.

— Ты ничуть не изменился с первой встречи. — улыбнулась Настя.

…Утро выдалось самым обычным. Никаких обстрелов, внезапных нападений. За всю ночь рядом прошли только двое пустышей. Только двое человек выглядели не так, как вчера — Саша, кора которой несколько изменилась, став глаже, и Уайт, отчего-то задумчивый, но довольный.

— Двигаем в бордель, к девочкам.

Вместо Долс оказались дымящееся руины, и автомобиль Шишига с кузовом-вагоном и наваренными листами брони. Батя резко остановил БРДМ. Саша с каменным лицом взяла бнокль глядя из окна Уаза.

— Рой, там впереди гости. — зашипела рация.

— Это свои Рой. — сказала Саша. — Пейн подъехал. Его тачка, и за рулём он.

— Батя, мы сейчас подъедем, а ты подстрахуй из коробочки. — ответила Настя по рации.

— Понял. — отозвалась рация.

Яр медленно двинул «Ежа» к «Шишиге». Саша первая выскочила из машины.

— Пейн, сукин ты сын, что тут происходит?!

Глава сорок третья Секрет Доктора

Пейн развел руками:

— Не знаю Шура, сам только пришёл.

Саша скрипнула зубами:

— Здесь было хорошее место. С помещением и девочками, а что теперь?

Пейн посмотрел на дымящееся руины и честно сказал:

— Руины.

Саша снова скрипнула зубами. Не так давно здесь было всё, чтобы открыть новый притон, зализать раны, и начать бизнес по-новому. Теперь все снова летело ко всем чертям. Не было ни микростаба, ни девочек, ни оружия, а в добавок кроме Пейна должно было подъехать ещё несколько машин с теми, что выжил на прошлом месте. И как теперь выяснялось, горючее и патроны, которые обеспечивали дорогу работников, были потрачены зря. Расходы начинали загонять ситуацию в минус. Банкротство грозило стать капитальным и потопить полностью.

Саша смачно выругалась и пинанула камень. Затем ещё раз выругалась.

— Остальные едут? — спросила она.

Пейн просто молча кивнул.

Саша заковыристо выругалась, а затем устало выдохнула:

— Ладно, пока здесь остановимся.

Рой задумчиво оглядывал пепелище. Затем посмотрел и сказал:

— Знаешь что? Попроси Аню посмотреть ещё раз, где этот Гамбит.

— Ты что-то знаешь? — вскинулась Саша.

— Нет. Просто на всякий случай.

Аня снова ушла в себя.

— Он… — движется прочь от Магнита. — Сказала она. Похоже на чём-то едет.

— Сука! — рявкнула Саша. — Что-то мне кажется это отнюдь не простое совпадение! Так…

Саша нервно заходила из стороны в сторону. Пейн должен был дождаться остальных, в случае чего, прикрыть, следовательно завести «шишигу» и ехать с остальными он просто не мог.

— Поехали со мной. — кивнул Рой. — Он пригодится Гробовщику.

— Погнали.

Километры летели за километрами, кластеры за кластерами.

— Рой! Вижу впереди группу бегунов. — зашипела рация. — Можем завязнуть по самое небалуй. А если крупняк подтянется, то и демаскируемся.

— Понял коробочка. Меняемся местами. Недобитков вкатывай в асфальт.

Яр крутанул руль обходя громоздкий «бардак», впереди и правда показалась стая урча спешившая на шум мотора. Рой приложил руки на раму, которая была основанием для наружных лезвий, и активировал Дар. Стая урча и визжа неслась на ощетинившийся лезвиями Уазик. Яр крутанул руль, беря немного влево. Стая, радостно взвизгнув, стала обтекать машину двумя широкими ручьями. Ярик снова крутанул руль и добавил газу. Лезвия легко рассекли подступивших со всех сторон к машине бегунов. Рык торжества сменился визгом и воплями боли, на землю полетели отсечённые конечности и тела, разрезанные на части. Бегуны ринулись прочь в стороны. Яр так же равнодушно вдавил педаль в пол и стал лавировать между бегунов рассекая их на части, а следом прошёлся «бардак» вминая в асфальт старавшихся расползтись упырей.

— Жуткий у тебя дар. — поёжилась Саша.

Вместо ответа Рой приложился ко фляге с живцом.

— Аня, долго ещё? — спросила Саша.

— Нагоняем. Осталось около десяти километров.

— Годиться.

— Батя, меняемся. — Рой отдал приказ в рации.

— Тебя понял. — ответила рация.

Расстояние уменьшалось и уменьшалось. Вскоре впереди показался тяжёлый микроавтобус, разгоняющий пыль и пытающий уехать на всех парах.

— Он там. — сказала Аня.

Саша злорадно ухмыльнулась. Машина приблизилась, эта дорога была не рассчитана на неё. Кластер сменился, вместо грунтовки оказался ровный асфальт, и у машины словно открылось второе дыхание. «Бардак» и уазик ехали, следом держа дистанцию. Машина впереди хрюкнула и остановилась. Никто не спешил покидать машину. Рой и остальные тоже не спешили выходить, опасаясь неприятных сюрпризов. Затем дверца машины открылась и наружу вылетел пистолет, нож, и АКС.

В дверях медленно показались женские руки, и наружу вышла довольно знакомая личность. Чуть за тридцать, прямые каштановые волосы, собранные в хвост, минимум макияжа и сугубо мужская одежда — берца, камуфляж, из женского только майка-топик.

— Рэм. Сука. — сплюнула Саша выходя. — Сейчас кто-то ответит за мой Замок, и за недавние руины.

Рэм подняла руки.

Рой чертыхнулся и вышел следом. Яр просто придвинул к себе поближе винтовку, Настя сразу взяла на прицел Рэм. Рэм, чьей смерти так страстно желал Ифрит, которая чуть не убила их в прошлый раз стояла здесь живая и невредимая.

Пистолет сам оказался в руке. Шаг, ещё шаг. Когда до неё оставалось около пяти метров Рой заметил неестественную бледность Рэм, лёгкий тремор конечностей, покраснение белков глаз и обильное потовыделение на лбу и висках.

— Стой! — крикнул он. — Она активирует какой-то дар!

Саша замерла и подалась назад не опуская оружия.

Рэм злобно ухмыльнулась:

— Надо же — угадал.

— Помню ты могла накладывать паралич касанием. — флегматично начал Рой. — А что пыталась сделать в этот раз? Можешь накладывать его на дистаниции?

— А в этот раз не угадал… — оскалилась Рэм, тяжело дыша. — Впрочем, скоро узнаешь.

Издалека послышался вой и рычание.

— Мой второй дар — манок заражённых. Выбирай — заняться мной, или спастись самому.

Саша нервно оглянулась — повизгивание лотерейщиков было уже рядом, цокот топтунов был всего в паре кварталов, басовитый рык руберов уже давил на уши, и за всем этим слышалась тяжёлая неспешная поступь элитников — те даже не думали прятаться — жерва всё равно никуда не сбежит. До слуха донеслось урчание самых низменных заражённых — бегунов и джамперов — тупые медляки были ещё так далеко, что их просто не было слышно. Рэм бросилась к машине на ходу подбирая оружие. Саша рванула к «Ежу», но навстречу ей радостно визжа прыгнул лотэрейщик. Рой перевёл прицел на летящую тушу и нажал на спуск. Урчание и визг прекратились и к ногам Саши рухнул труп.

Из-за угла выскочил топтун и получил пулю от Яра. Из-за угла ломанулись сразу пять бегунов, «бардак» рванул с места сбивая и давя их. Рой огляделся — со всех стороно взяв уазик и «бардак» в кольцо неслись заражённые — рыча и брызгая слюной по асфальпу плотным строем неслись бегуны, крыши уже заполонили скачущие как гориллы лотерейщики, а уже за ними шли сержанты и капралы —топуны и руберы. Спустя пару минут позади них показался медленно идущий и оценивающий ситуацию элитник. Сбежать просто не получится — тяжёлая пехота просто нагонит транспорт, перевернёт, а потом просто вскроет как консервную банку. Когда-то такое уже было.

Рой широко улыбнулся, и просто достал свёрнутый кольцами режущий бич. Как тогда он придумал кодекс Улья? Как давно это было…

— У меня нет крёстных — Небо и Земля стали моими крёстными.

Безумные бегуны урча понеслись на него.

— У меня нет очага — вечные скитания станут моим очагом.

Ещё один шаг.

— У меня нет силы — честность станет моей силой.

— У меня нет средств к существованию — понимание Улья станет моим средством к существованию.

Рой сделал ещё шаг и развернул бич:

— У меня нет волшебной силы — Дар Улья — станет моей волшебной силой.

— У меня нет ни жизни, ни смерти — вечность для меня и жизнь и смерть.

— У меня нет тела — смелость станет моим телом.

Завизжал уазик разворачиваясь и становясь рядом готовясь сразу для отступления или наоборот — для того, чтобы подобрать товарища и газанув вырезать толпу упырей лезвиями.

— У меня нет глаз — вспышка молнии — глаза мои.

— У меня нет ушей — пять чувств — уши мои.

Бардак встал рядом, и застрочил из пулемётов, однако тупые бегуны подстегиваемее голодом, стадным чувством и опьянением того, что за ними более крупные сородичи тупо бежали вперёд.

— У меня нет конечностей — мгновенное движение — конечности мои.

Рой улыбнулся и захохотал. Он и не думал, что успеет соскучиться по таким денькам, когда его постоянно пытались сожрать и макали в грязь.

— У меня нет закона — самосохранение станет моим законом.

Как же всё достало. Интриги, обман. Выпады из-за спины. Предательство. Лицемерие.

— У меня нет стратегии — свобода убивать и щадить — вот моя стратегия.

— У меня нет замыслов — случай — мой замысел.

Надоело быть детективом. Надоело разгребать кучи чужого дерьма. Как же счастлив Гробовщик, не забивая себе голову.

— У меня нет тайн — праведное учение будет моей тайной.

— У меня нет принципов — анализ и логика вот мой принцип.

Рой взмахнул бичом просто срезая голову рванувшему вперёд руберу и заставляя замереть и попятиться тех, кто был за ним.

— У меня нет тактики — пустота и наполненность— вот моя тактика.

— У меня нет талантов — быстрота разума — вот мой талант.

Теперь было несколько минут, чтобы успеть прыгнуть в «Ёжик» и задать уродам перца.

— У меня нет оружия — доброжелательность и правота — моё оружие.

Пара топтунов ринулась вперёд, чтобы получить по пуле в голову.

— У меня нет крепостей — невозмутимый дух — моя крепость.

— У меня нет меча — секрет, который я храню — вот мой меч.

…Сидеть, привалившись спиной к колесу БРДМ было донельзя удобно, и даже не смущала куча разделанных заражённых вокруг. Рой пил живец, восстанавливая силы, Уайт и Саша вместе с Патроном резали споровые мешки. Заново набивали магазины. Хрустнул кусок шифера под чужой ногой. Рой вскинул голову. Кто смог подобраться так близко, и не остаться незамеченным?

Напротив всей группы стоял рейдер в помятом дождевике, среднего роста широкоплечий. Лицо его было тоже до боли знакомо — это был Бодун. Рядом стояли двое людей прятавших лицо под масками, а таких же брезентовых плащах, один был высок и худ, параметры остального были самыми обычными. Рядом было ещё двое человек, оружие всех пятерых было направленно на Роя и его товарищей — мощные крупнокалиберные автоматы с подствольными гранатомётами.

— Похоже у Рэм получилось вас измотать. — сказал Бодун. — Да и трофеев нам подкинуть. Я знаю, что ты выдохся Рой, да и оружие нужно перезарядить.

Взгляды остальных мгновенно повернулись к нему.

— Это он. — сказал Яр. — Тот человек, который дал наводку на бордель, где нас чуть не убили.

— Верно. — кивнул Бодун. — Жалко, что там не получилось. Что ж, а теперь хочу кое-что сказать… Рой, ты очень много хитрил, мухлевал… Трюк с поддельным Доктором, в которого переоделся Альфонс был хорош… Но ты не знал одного — настоящий Доктор носит на поясе цепочку с пятиконечной звездой, а на воротнике — запонку, не говоря о том, что знает все наши пароли и прочее.

Раздалось мерное постукивание трости, и скрип башмаков. Из-за угла вышла фигура в чёрном, в кожаной маске с клювом.

— Теперь у вас не осталось ни сил, ни патронов. Гробовщик далеко, Лены и Альфонса с их людьми рядом нет, Пейн сторожит руины, даже Хмурого рядом нет. — сочувственно сказал Бодун. — Это будет ваш конец ребята. И да, кстати — приветик от Чалого.

Глава сорок четвёртая Береги спину

— Браво. — похлопал в ладоши Рой. — Браво. Скажи только напоследок одну вещь.

— Какую? — поднял брови Бодун. — Кто это устроил? Или как я тебя нашёл?

— Нет. — Рой просто излучал само спокойствие. — В самом начале, ещё в стабе у Хмурого, когда пришёл Гамбит, ты бежал и заминировал некоторые объекты. И бежал украв мой дневник, тот самый, который я вёл в Улье с первого дня, описывая тайны заражённых и делая наблюдения. Афишировать я этого не стал, Хмурому говорить тоже. Гамбит просил дневник, и я дал ему Батины мемуары. У кого сейчас моя тетрадь?

— Как где? — удивился Бодун. — У Чалого. И ты спрашиваешь только о такой мелочи?

Рой широко хмыльнулся:

— Ты не представляешь, как я рад. А теперь… Взять!

В тот же миг Доктор стоящий чуть позади от остальных вынул руку из кармана, достав пистолет с глушителем, и выстрелили в спины Бодуну и подельникам. Бодун дёрнулся оборачиваясь — пуля не ранила его, похоже остановленная бронежилетом, но тяжело ударила наверняка оставив под бронёй ушиб.

Бодун даже успел нацелить оружие и нажать на спуск, но не тут-то было — второй рукой Доктор махнул снизу вверх тростью, направив дуло автомата в небо.

Тра-та-та! — все пули ушли в небо.

Воспользовавшись замешательством, Рой и бойцы закатились за БРДМ, уаз, и кучи трупов.

Бах! — Батя вынул из-за пазухи любимый ПБ, и выстрелил в одного из-за нападавших.

Бодун высадивший почти весь магазин мимо отскочил разрывая дистанцию и стараясь держать в поле зрения и Доктора, и возможных стрелков Роя. Один из бойцов Бодуна рухнул на землю и вовремя — над головой прострекотала очередь. Бодун и его люди были как тополи на плющихе. Застрекотали сразу два автомата. Один из людей в маске встал перед своими активировав Дар, создавая щит. Доктор нажал на спуск и пистолет сухо щёлкнул — магазин был пуст. Два человека исчезли из поля зрения, чтобы мгновенно оказаться позади Доктора, и схватить его начав душить.

Тот даже не думал сопротивляться — просто развернул руку назад, и махнул ладонью, активируя одну из форм телекинеза, которые изучал Рой.

Коротковолновые телекинетики никогда не сможет перемещать предметы, но усилив и отточив свое мастерство он сможет работать с ещё мелкими частицами и создавать некое подобие оружия — коротковолновое поле на крайне малые дистанции вроде нескольких сантиметров — телекинетический скальпель способный разрезать любые предметы, или телокинетическую иглу работающую по такому же принципу. Открытие замков — азы этого дара.

Бедро и одежда бойца окрасились кровью — скальпель вспорол и одежду и бронежилет зацепив бок. Неизвестный закричал. Второй бросил какой-то предмет и бросился бежать.

Светошумовая граната бабахнула и ослепила как сварочная дуга без маски, заставив плясать в глазах зайчики. Бодуну и подельникам не повезло — во время стычки сзади был Доктор — спереди Рой и его люди. Повернуться лицом к Доктору — значит получить пулю в затылок от Роя. Повернуться спиной к Доктору — оказаться прирезанным как баран. Доктор явно лучше резал, чем стрелял. В этой непростой ситуации Бодун предпочёл сбежать, как только увидел, как его подельника режут. Остальные сбежали после светошумовой гранаты. Пока остальные проморгались, Доктор стоял как ни в чём не бывало разглядывая окрестности. Его маска с клювом явно имела не простые стёкла на глазах.

— Твою мать… — выругался Батя.

— Ушёл. — констатировал Яр.

Рой лишь хмуро огляделся:

— Все целы? Никого не зацепили.

— Меня зацепили вскользь по бронежилету. — скрючился Уайт. — Не то, что синяк, ушиб точно обеспечен.

— Дай-ка. — Батя шагнул к нему. — Сынок, у тебя похоже если не перелом, то трещина в ребре. Сделаю что могу, и несколько дней поменьше двигайся.

Некрупное, но обильно кровоточащее ранение получил Гектар — пуля сорвала кусок мяса с ноги, плюс вывих от неудачного падения. И пулю в ладонь поймал Патрон.

— Не расслабляемся. — хмуро прокомментировал Батя оглядывая окрестности. — Такой скользкий тип как Бодун может шастать где-то рядом, да и та бесноватая баба может выкинуть очередную пакость.

— А вот и нет. — сказала Аня, на этот раз серьёзно, и спокойно. — Она всего в трёх километрах и стоит на месте. Похоже силы кончились после той активации Дара.

— Бодун ушёл в другую сторону. Драпал так, что земля горела. — глухо отозвался Доктор, до сих пор он так и не демаскировался, и одним своим присутствием вызывал нервную дрожь у Патрона и Гектара, Саша и пристально следила за любым его движением, а Аня наблюдала уголком глаза. Все остальные никак не реагировали на него.

— Едем, берём бесноватую бабу. — хмыкнул Рой.

Подъезжая к микроавтобусу стало понятно, почему ещё Рэм так и не смогла убежать — два колеса оказались пробиты, а дверь помятой и заблокировано. Стёкла были как обычно заварены решёткой. Рэм просто оказалась взаперти. Саша взяла оружие и в этот раз спокойно и хладнокровно двинулась к микроавтобусу. Что-то тихо хлопнуло. Саша и Яр быстро оббежали автобус.

— Что там? Застрелилась? — спросил Рой.

— Нет… — произнесла с холодной яростью Саша. — Эта сука сунула ствол в салон и завалила рыжего… А с ним вместе и все ответы, и всё остальное…

Рой подошёл к лобовому стеклу — на них ухмыльнувшись посмотрела Рэм с пистолетом в руках, а затем вдруг что-то произошло с ней, девушка дёрнулась, взгляд её оцепенел и уставился в одну точку, а в мимике что-то изменилось, а потом она вдруг моргнула, отложила пистолет, и помассировала виски.

— Ломает без живца. — хмыкнул Батя.

Рэм вдруг глянула через стекло в какой-то несвойственной ей манере, словно другой человек, но на этом сюрпризы не кончились — Рэм улыбнулась и добродушно помахала через стекло рукой.

— Маши, пока есть чем. — хмуро прокомментировала Саша.

— Замечательно Рой. — раздалось сзади. — А теперь расскажи, какого художника здесь делает Доктор, и как ты вообще с ним связан.

— Здравствуй Гроб. — сказал Рой не оборачиваясь. — Не ждал тебя так рано.

— У меня свои секреты. — ответил Гробовщик подходя, неизменная трость скрипела при каждом шаге.

Глава сорок пятая Секрет Гамбита

— Ладно. — легко согласился Рой разворачиваясь и стараясь не касаться оружия.

Саша тоже выжидательно посмотрела на него.

— Кроме того, что нарыл я, он принёс тебе списки людей. — сказал Рой. — И да, это не настоящий Доктор, а второй двойник кстати, можешь снять маску.

«Доктор» медленно отстегнул и снял маску. На свет показалось самое обычное простодушное лицо с каштановыми волосами и густой щетиной.

— Где-то я его уже видел. — вслух сказал Гробовщик.

— Ты не ошибся. — флегматично ответил Рой. — Ты видишь Атласа, которого все считали мёртвым.

— Тот самый тип, что замарался с мурами? — спросил Гробовщик.

— У тебя хорошая осведомленность. — кивнул Рой. — Но теперь и это не так. Если ты помнишь, то я говорил, как шатаясь по кластерам с Гамбитом мы столкнулись с килдингами, и известной тебе Дианой, самой сильной нимфой-хигстером, которую потом с рук на руки сдали Карату… Так вот… Мы договорились с Дианой, и некоторые моменты памяти, она просто заблокировала нашему другу Атласу. Он сам был только за. Так что теперь ничего общего с мурами, кроме того, что он был их пленником. Невинен как невеста.

Атлас довольно ухмыльнулся и протянул Гробовщику лист бумаги.

— Знаешь Гроб, я и сам удивлён, как всё гладко прошло. — сдержанно удивился Рой. — За Кумарником явился самозванец выдающий себя за Доктора, и тут Атлас стреляет себе в грудь и падает мёртвым. Отчего? Почему? Никто даже не задался подобным вопросом… Чудеса. После выяснилось, что тогда роль Доктора сыграл Альфонс у которого никогда не было дара убеждения, гипноза и такого прочего. И что? Никто снова не задался вопросом, от чего же Атлас вдруг взял и застрелился?

Рой помолчал.

— Ответ прост — он имитировал смерть при помощи холостого патрона краски и такого прочего. А мы подтвердили его гибель. Такой сценарий уже планировался, но позже, а тут такая ситуация… Грех было не воспользоваться… В итоге Атлас, ушёл выдавая себя за Доктора, а потом ещё помогла Диана устроив редакцию памяти.

— Впечатляет. — признал Гробовщик. — Но ты так и не сказал — откуда знаешь какие украшения типа той пятиконечной звезды. Не сказал, как узнал пароли, которые знал только оригинальный Доктор.

— Погоди. — Рой чуть нахмурился. — Пока рядом такие типы как Бодун и Чалый предпочту этого не говорить — слишком горячая информация. Пока предлагаю допросить Рэм, полагаю она тоже знает много интересных вещей.

Гробовщик постоял пару минут размышляя, а затем кивнул.

Общими усилиями дверь смогли оторвать, а Рэм извлечь. Та не сопротивлялась и была очень и очень вялой. Из предосторожности её руки сковали за спиной наручниками, рот завязали ремнём, и из карманов вынули всё, что можно было использовать как средства побега или оружие. Живец вводили инъекцией прямо в кровь. Лицо Рэм порозовело, а сама она погрузилась в сон.

— Проверим труп рыжего? — спросил Батя.

— Я хочу это видеть. — сказала Саша. — Слишком много покойников воскресать стало.

Никто не возразил.

Осмотром покойника занимались в течение пяти минут. После того, как смерть констатировали все, кто имел сомнения Рой детально, как профессиональный криминалист занялся осмотром тела, записывая цвет глаз, шрамы, возможные переломы, родимые пятна, измеряя рост усопшего, ширину плеч и прочие детали.

— Ты что, был патологоанатомом? — спросила Саша.

— Нет, просто вскрыл кучу трупов заражённых. — спокойно ответил Рой.

Саша поморщилась.

— Закончил? Пошли, там эта стерва в себя приходит.

Рой неохотно оторвался от занятия и пошёл следом за Сашей. Рэм разместили в небольшом магазинчике-павильоне на первом этаже одного из зданий. Сама Рэм лежала на какой-то мешковине, свернувшись калачиком, руки были по-прежнему сцеплены наручниками, но кляп вынут. Несмотря на такое положение девушка сладко посапывала закрыв глаза. Саша толкнула её в плечо. Рэм просто передвинулась и продолжила посапывать.

— Ты же сказала в себя приходит. — недоумённо посмотрел Рой.

Саша толкнула её ещё раз.

Тот же результат. Зашипев сквозь зубы она просто схватила её за плечо и принялась трясти.

— Ещё пять минуточек, и я встаю. — сонно пробормотала Рэм не открывая глаз.

От такого заявление Саша пришла в ярость. Рой тем временем проверил посты, которые сторожили Батя, Ярик и остальные.

— Пять минуточек. — снова сонно пробормотала Рэм.

— Аня, ты её случайно не кусала? — спросил Рой.

Та только хмыкнула, оценив шутку. Гробовщик прислонился к стене, сев на неизвестно каким чудом уцелевший стул и просто наблюдал за шоу. Саша схватив её двумя руками за плечи тряхнула.

Рэм поворочалась и заявила:

— Зай, давай не сейчас… Утром встанем и сексанём…

Теперь уже откровенно улыбалась Настя. Саша не выдержала и влепила Рэм пару пощёчин.

— А, встаю, встаю… — Рэм зевнула и начала пытаться сесть. — Ой… А вы чёго не сказали, что меня ждёте? Я бы сразу встала.

При этом она зевнула ещё раз.

— Приветики… Блин, как мне повезло однако… Сразу все…

— Она что прикидывается? — хмуро спросила Саша. — Что— то непохоже…

— Сашка! И ты тут! — радостно повернулась к ней пленница. — Ой… спалилась…

— У неё что, две личности? — Гробовщик стал выглядеть заинтересованным.

Рой встал и подошёл ближе. Встал на колено и внимательно разглядел Рэм.

— Где-то я уже видел эту манеру общения… Нет, это не вторая личность… Похоже наш друг Гамбит просто умеет менять тела.

— Догадался! — радостно воскликнула пленница. — Я в тебе даже не сомневалась.

— Ах ты сукин сын! — Саша от души приложила его кулаком в живот. — Это тебе за мой Замок и девочек.

— Ау… — Гамбит закашлялся. — Об этом стоит поговорить, уверяю, я тут не причём.

— Не врёт. — удивлённо заметил Гробовщик. — Поговорим, убить его я всегда успею.

— Ты же не трогаешь женщин? — удивился Гамбит.

— Ты мужик по рождению. — отрезал Гробовщик.

Гамбит звонко расхохотался.

— А вот и нет, Гроб, по рождению я женщина. А тела могу любые брать.

Гробовщик смутился и не нашёлся что ответить.

— Саша, подожди. — сказал он нейтрально. — Пусть поговорит с самого начала. Своё взять успеешь. Меня интересует та мутная история по Нину, Институт, кучу людей и её смерть. Зачем ты убила Нину, Гамбит?

Рой моргнул. Он начал понимать.

Гамбит широко улыбнулась:

— А я и есть Нина. — спокойно сказала она. — И да, Рой прав — мой дар — смена тела. Если меня убивает женщина, я получаю её тело, и за некоторое время оно превращается в моё собственное. Если меня убивает мужчина — я получаю его тело, и за некоторое время оно становится моей скажем так мужской версией, так например, мог бы выглядеть мой брат… Однако сейчас мне нужно было позарез женское тело… Было большой удачей нарваться на Рэм, я даже просила Рой найти мне эту сучку, или Астарту… Стоило постараться, чтобы попасть именно к ней…

Гамбит, а точнее Нина потянулась.

— А теперь, я вижу, что мне повезло ещё больше — нарваться на вашу компанию было очень большой удачей… Ладно, начну сначала.

Глава сорок шестая Рассказ Нины

В памяти всплыл Сайгак и его рассказ:

«Дело было несколько лет назад. Баба тогда в Улей попала молодая, или девушка, называй, как хочешь. Звали её, или имя она себе выбрала Нина. И никто не знал, настоящее имя, или нет… Так вот, хоть и была из простых, а не из военных, но дурой не была. Что почём сразу поняла. То что женщины в цене тоже. Впрочем зарабатывать этим не стала, но и так… в ласке тоже не отказывала. За то и уважали её и хмырей особо мерзких отгоняли. А потом через знакомство стала дела вести с хабарщиками, со стронгами, а потом и с институтом. И искала. Выход с Улья, как говорят. И привела её эта ниточка к Институту, оттуда через кластеры в место икс. И увидела, что Институт ведёт дела с Теми-Кого-Нельзя-Называть. Называть было нельзя, поэтому она просто получила пулю в лоб. Мёртвые не болтают, как ты знаешь».

Теперь многое становилось понятно.

Нина ещё раз с особым удовольствием потянулась.

— Всё началось как обычно. В смысле в Улей попала. Туман, запах, лотерейщики рыскают, люди вопят. Кровь, мясо. Апокалипсис, каким его описывают. И мне повезло — первый раз, когда иммунной оказалась, второй раз — когда рейдер нашёл. — начала Нина. — Третий раз — когда мы до стаба дошли. Расплатиться пришлось, натурой, но когда кругом такой апокалипсис, тут не до брезгливости. Что мне повезло в четвёртый раз это я потом поняла. Повезло в том, что рейдер меня в кластере не прирезал, после того как удовлетворился. И даже в пятый — никому не продал и на счётчик не стал ставить за живец и охрану.

Нина добродушно хмыкнула:

— Можно сказать интеллигент просто. Проституткой стать не получилось.

При этих словах Гектар поперхнулся и покраснел.

— Конкуренция дикая. — спокойно продолжила Нина. — Другие бабы убить готовы за конкуренцию. Так… максимум два раза в неделю.

При этих словах Гектар снова покраснел став багровым и отвёл взгляд. А Саша понимающе хмыкнула. Ну ещё бы — её сфера.

— А вот стриптизершей — легко. Местного бармена получилось уговорить. — легко и беззаботно продолжила Нина. — А дальше, подкалымить получилось — пока в баре работаешь, многого наслушаешься. И тогда получилось давать наводки — за определённую плату. И очень скоро я стала знать много интересного — стабы, кто в них главный, у кого и какая репутация, кто на что падок, кого и чем подкупить, как пройти из опасного кластера в спокойный, как проще убивать заражённых, какое оружии лучше, а какое хуже… Потом появились те, кто мог поручиться, те кому всегда нужно что-то узнать, и те, кто хочет просто секса с человеческим отношением… Даже местные проститутки уже проблем не доставляли… К тому времени я уже выходила из стаба в соседние кластеры — так, пустышей погонять — я же не валькирия.

Рой присвистнул — а у девочки был дар. Точнее не дар, а голова на плечах, и понимание, что к чему.

— Ну, воевать не воевала, особо умной не была, где у пистолета рукоять поняла только с третьего раза. — добродушно улыбнулась Нина.

А вот это уже было неправдой — развернуть в таких масштабах обычная женщина бы просто не смогла. Да и эта манера общения — милая, ненавязчивая, с самоиронией, констатацией собственной глупости, простовато-добродушная, позволяющая даже самому разочаровавшемуся в себе собеседнику с заниженной самооценкой не испытывать комплекс неполноценности… Анин конёк, который заставляет если не любить собеседника, то испытывать к нему симпатию. Та же Аня с такой манерой общения имела своё СТО и гараж с автомобилями, и мало кто мог догадаться, что она профессиональный автомеханик— моторист.

В Европе подобную манеру общения относят к гипнозу.

— На дар проверяться не стала — вдруг нимфой окажусь. Но кроме того, что слухами торговать стала, так и в обмен стала лишнего собирать. Уже и опыт был, и связи, с караванами путешествовать получалось… И не для кого не секрет, что я стала искать способ выйти из Улья. Или альтернативу найти. Так уж, горячего и особо интересного много узнать успела. Познакомилась с людьми от Института.

Тут Нина прервалась, и скрипнула зубами.

— От них пользы немного оказалась. — продолжила она уже спокойно. — И так вот, перейдём к самому интересному… И так вот, общалась я с одним типом из Института, он платил за сплетни. И один раз зашла к нему, когда его не было, дождаться, он ничего обычно не имел против. И в ломилась в его туалет, шпингалета никогда не было. А там тип, даже не срёт, а так аккуратно снимает чёрные очки, накладную бороду, и становится другим человеком.

— Старый знакомый. — хмыкнула Саша.

— Ага. — кивнула Нина. — Ничего не поняла, а дверь закрыла. Тот мужик свалил, а ещё через сорок минут пришёл тип от Института, и предложил хорошую штуку и съездить за ней. Я ему доверяла, работали вместе давно, поэтому сели в тачку и погнали. Короче говоря, мы приехали в один лагерь, где был этот тип, стронги, которых я знала, Рэм с Астартой… Ещё на подъезде увидела у кого-то татуировку килднига, а потом поняла, что часть людей — муры. Дальше — неудачный побег и пуля в лог от снайпера, который караулил на крыше.

Гробовщик с Сашей никак не прокомментировали ситуацию, значит всё можно было считать правдой.

— А дальше я просто оказалась в теле стрелка. — продолжила Нина. — В шоке и панике, времени особо размышлять не было, то что этот мур с накладной бородой хочет убрать свидетеля было и ежу понятно. А ещё хуже было, что тот тип из Института оказался его подельником. И стронги, довольно уважаемые, такие как Медведь, Гора, Сивый, Пёс и Чёрт. Им, тоже такая реклама была не нужна. И как полный абзац — килдинги. В таком шоке я не была никогда. На то, что в тело прыгнула, даже внимания не обратила.

— Ты помнишь тех, кто был там? — поинтересовался Гробовщик. — Продолжай пожалуйста.

— Ага, помню. — Нина подёргала скованными руками. — Ну так, вот, сюрприз хотите? Этим типом от Института, с которым я вела дела, и который меня подставил был Сайгак! Сайгак, хмырь поганый! И даже тот бармен, у которого я стриптизёршей работала там оказался, догадайтесь кто? Правильно — Бодун. В общем пришлось мне валить быстро, далеко и надолго. Потом только дошло, что тело мужское — а я теперь трансуха.

Нина хихикнула.

— Так даже лучше получилось. Прятаться удобней. Правда потом, столкнуться с кем-то пришлось. Кто-то кинуть пытался, кто-то завалить. А потом ещё кто-то понял, что Гамбит и Нина как-то вязаны и родилась эта байка о флешках, файлах, расширении и таком прочем. И пять лет пряток. Правда Рой всё равно почти угадал, и попросил меня помочиться.

— Ну а какого хрена ты у меня в борделе искала? — хмуро спросила Саша. — Понимаю конечно, что тебя грохнуть там хотели, но мне от этого не лучше. Благо, что девочки живы остались, хотя кого-то контузило.

— А куда податься бабе в Улье? — резонно спросила Нина. — К другим бабам. Серьёзно, в одиночку далеко не уедешь. Я хотела договориться с тобой, за хорошую плату. А что? У тебя связи, и глаза с ушами по всему Улью. За помощь я бы приплатила, а тело новое нашла, так и вовсе поработала бы у тебя за пол ставки.

Саша замолкла что-то прикидывая.

— А сразу-то чего не пошла? — поинтересовался Рой.

— Да меня пасли по всему Улью даже в новой личине. — искренне удивилась Нина. — Поначалу даже умирала часто — некоторые умельцы то застрелят, то ножом заколют. Отлёживаться приходилось после каждой линьки, на живец о-го-го, как пробивает… Да и…

Нина скосила глаза на Гробовщика.

— Гробовщик рядом с Сашкой много раз появился. С ним было очень опасно встречаться в мужском теле. За того бородатого и за Сайгака и Бодуна готова заплатить по десять чёрных жемчужин. За каждого. А за твой бордель… Заплачу, патронами и техникой. В крайнем случае рассчитаюсь натурой.

Гробовщик, похоже, потерял интерес, выяснив, что хотел, Саша наоборот задумалась.

— Ладно, похоже можно снять браслеты. — пожала плечами Саша.

— Хмм… Бодун есть в списке Роя, теперь там есть и Сайгак… — задумчиво произнёс Гробовщик. — Мне нужны будут остальные имена.

Рой подошёл и отомкнул наручники ключами.

— Спасибо. — улыбнулась Нина.

— Нам ещё будет о чём поговорить. — тихо сказал Рой. — Ребят, темнеет скоро. Квартируемся… Но сначала небольшой момент. Патрон, дай мне пожалуйста свой пистолет.

Патрон пожал плечами и равнодушно отдал оружие.

— А теперь друг мой расскажи пожалуйста как найти твоих хозяев.

— Что? — глаза Патрона округлились.

— Бодун говорил, и похоже сам верил, что есть флешка Нины, и он говорил, что как только она окажется у меня, Институт придёт за ней. Теперь мы знаем, что флешки никогда не было, но можно сделать вывод — кто-то всё время следил за мной. — спокойно сказал Рой. — Так себе предположение, но тут нас каким-то образом находит Бодун и подельники. И наконец третье — наш друг Атлас принёс нам список имён, и в нём есть твое имя. И как чевёртое — Саша тебя не знает, и знакомы вы от силы месяц.

— Сука! — рявкнул Патрон выхватывая нож и прыгая вперёд.

Гробовщик буднично и не поднимаясь просто махнул тростью как указкой, трость коснулась Патрона, и запахло проводкой, пластиком, и шибануло разрядом. Патрон повалился без чувств на пол. Нина мгновенно оказалась за Гробовщиком. Атлас подошёл и защёлкнул наручники на килдинге.

— Ну что, Квартируемся? — буднично спросил Атлас, от бывшего трусливого мура не осталось и следа.

Глава сорок седьмая Разговор по душам

Ночная смена выдалась очень и очень неприятной. В связи с последними событиями пришлось поделить ночь на вахты по несколько часов. Рой размышлял прикидывая свои планы. Эта вахта была самой тяжёлой — предрассветной. Однако все остальные были спокойны. Причина на то была — первый раз на его памяти Гробовщик остался с командой — как сказал он сам — допросить Нину, и дождаться пока очухается килдинг Патрон втёршийся в доверие без мыла.

Рой флегматично пожал плечами. Какая господи разница зачем Гробовщику, одинокому волку работающему исключительно в одиночку оставаться с такой многолюдной группой?

Главное, что он здесь. Пока Гробовщик с ними можно не бояться нападения из вне. Абсолютно никакого, если это не авианалёт, и не снаряды из миномета. А живую угрозу будь то хищники, муры, внешники останется только похоронить, после того, как они столкнуться с Гробовщиком. Так что угрозы из вне можно было не бояться.

Рой сидел внимательно прислушивась к звукам снаружи, одновременно поглядывая в окно, и на специальный планшет, показывающий, как куча сенсеров снаружи реагирует на внешнюю среду, точнее на отсутствие заражённых. Килдинг валялся в этой же комнате, то ли просто закрыв глаза, то ли сладко кемаря. Было разуно оставить его при себе — было бы очень кстати, если бы Бодун, или кто-нибудь из его людей попытался прийти за ним. В одной из комнат скрипнула кровать. Рой напрягся анализируя звук. Нет — не лотерейщик стащил человека. И не человек. Похоже, что на кровати просто двое человек приятно проводят время. Пускай. Если мужчина не интересуется женщинами это несколько противоестественно.

Следовало уже давно покончить с этой крысиной возней, и свалить куда-нибудь в горы… Или туда где вода… Пожить наконец спокойно, дать всё это Насте, а не снова шастать по Улью строя планы и интриги… Внизу раздались шаги. Шаги двинулись в его сторону. Шёл мужчина. Рой поднял пистолет с колен и прицелился в дверной проем. За секунду стало ясно кто это, и он опустил пистолет. Гробовщик вошёл, и молча направился к окну.

— Не спиться? — спросил Рой.

Гробовщик помолчал, а затем спросил:

— Ты знал это?

— Что? — не понял Рой.

— Про Нину, эту историю, и её умение. — сухо произнёс Гробовщик.

— Увы, даже не подозревал. — развёл руками Рой, Гробовщик выглядел задумчивей, чем обычно, и как-то отрешённо.

— Верю… — отрешённо уставился в окно Гробовщик. — И рад бы не поверить, но знаю — правда…

Рой замолчал, чувствуя, что молчание было бы сейчас уместней. Гробовщик между тем глядел то ли в окно, то ли внутрь себя.

— Скажи Рой, тебе никогда не казалось, что ты что-то упустил? Что, например, живешь не так? Занимаешь ерундой, жизнь прожигаешь зря?

Вот это раз… Что могло случиться такого, чтобы Гробовщик так заговорил? Поборник правды, беспощадный палач, ангел смерти, и вдруг начал говорить «за жизнь»… Это что такое должно случиться? Внешники стали строить монастыри и уходить в отшельники? Муры добровольно раздают имущество зелёным новичкам? Лотерейщики заговорили?

— Гроб, а это точно ты? — спросил Рой, аккуратно перехватывая пистолет, но держа его пока нейтрально.

Гробовщик посмотрел на него с неудовольствием.

— Конечно я. И прекрати. — скривился он, словно выплюнув. — Взял когда-то эту глупую кличку, а теперь чувствую себя полным дураком. Мне что, каждый раз говорить, что я убью тебя при случае, что бы было понятно, что это я?

Рой посмотрел на него квадратными глазами. Буквально на глазах у него рушился привычный мир. Гробовщик сошёл с ума. У каждого крыша едет по разному, кажется даже есть подобная форма шизофрении, или расстройства личности.

— Что смотришь? — разозлился Гробовщик. — Думаешь, я робот, что ли? Киллерам знаешь ли молоко за вредность работы не платят.

Рой ошалело моргнул.

— Прости. Гро… — окончание он проглотил, помня, что Гробовщику не понравилось, когда он его упомянул лишний раз. — Знаешь, кажется. Но у меня просто кризис возраста, а ты то чего?

— Да у меня тоже похоже… Кризис. Даже водка только хуже делает. — как-то слишком по-человечески сказал Гробовщик.

— Кажется. — снова кивнул Рой. — Знаешь, мне действительно кажется, что я ерундой занимаюсь. Несколько месяцев назад думал решить кое-чего, и завяз в этом болоте… Бегаю куда-то… Стреляю… Что-то выясняю… И Настю таскаю за собой. Как ножом по сердцу. Не дело это женщинам по этой пасеке слоняться со стволом в руках. Пора уже прекратить эту свистопляску, делом заняться, детей наконец завести. У тебя дети есть? В смысле были, до Улья?

— Не трави душу. — отрезал Гробовщик. — И так тошно.

— Ладно. — нейтрально сказал Рой. — Я знаю, как найти Чалого. Те люди, которых нарыли Атлас с Альфонсом — это просто веточки, верхушка самая, а как сегодня рассказала Нина, её история побега началась со встречи с Чалым. Последний размы здорово его прижали, но он снова пришёл.

— Чалый. — Гробовщик хмыкнул. — Да, всё так, только от одного ты увиливаешь — откуда ты узнал, что настоящий Доктор носит ту цепь со знаком? Как узнал все его пароли и привычки? То, что он поддельный, они могли выяснить на раз.

— Погоди. — Рой остановил его. — Пока Чалый крутится где-то рядом, я предпочту этого не говорить.

— Я смотрю сквозь пальцы на всё это по двум причинам. — снова поморщился Гробовщик. — Первая — когда-то я посмотрел что ты делаешь, и что вообще сделал, и подумал, что тебе можно доверять… А вторая… Вторая — сразу несколько женщин о тебе или положительного мнения, или поручились за тебя, что одно и то же. Даже ребёнок за тебя слово замолвил. Конечно, убивать человека, за которого поручились женщины не то же самое, что убить женщину, но приятного всё равно мало.

Рой ошеломлённо посмотрел на Гробовщика.

— Я не помню, чтобы был э… На хорошем счету у женщин… Слава богу, Настя не слышит.

Гробовщик посмотрел на него раздражённым взглядом.

— Вот именно по этому и на хорошем. Ты знаешь, я удивляюсь тебе — ты вроде всегда в курсе всего, но что, сам себе не веришь?

Рой промолчал.

— Знаешь, я вегда считал, слово Гробовщик, чем-то вроде твоей фамилии. — сказал он. — По фамилиям же обращаются к людям?

Гробовщик хмыкнул.

— Да ты прям психолог. Короче, я пришёл сказать — я отлучусь. Понял вдруг, что надо кое-что сделать, что следовало сделать очень давно… И мой тебе совет — постарайся не наделать глупостей, или помереть. Ты ещё понадобишься живым.

Рой ошеломлённо моргнул. Что вообще происходит?

Глава сорок восьмая Снова Чалый

Утро началось с неприятного сюрприза — пленный килдинг оказался мёртв — раскусил ампулу в воротнике и свёл счёты с жизнью. Мёртвые не болтают. Хорошо хоть другой пакости сотворить не смог. Памятуя о том, что не всё, что выглядит мёртвым мёртво, ему сделали в контрольный выстрел в сердце, и в голову. Рой между тем размышлял о чём-то жуя жевательную резинку. Батя выглядел так, словно что-то знал, да и Яр лишний раз проверил оружие.

— Что надумал? — хмуро остановилась Саша прикладываясь к фляге с живцом.

— Похоже я всё понял. — задумчиво сказал Рой. — И похоже есть возможность… Кое что сделать.

Рядом с Сашей аккуратно появилась экс-кваз Лена, негласный лидер великолепной пятёрки. Постепенно собрались всех кроме четверых человек на постах.

— Всё началось с Чалого. — начал Рой. — Гений преступного мира, оборотень в погонах, скорее даже мур-оборотень — для муров и внешников он бородатый Чалый, для остальных рейдеров — он везучий и опытный рейдер Якорь с другим лицом. Подставные ментаты прикроют. Так этот тип и умудрялся вскрывать людей и продавать внешниками органы, а рейдерам — часть оружия от внешников. Естественно он стал самым богатым человеком Улья. А потом, когда устроил гладиаторские бои для муров, стал и их доить. А большие деньги — это ещё и куча подельников, с которыми нужно делиться.

Рой помолчал.

— Так появляются двуличные стронги, такие как Медведь, Гора, и их подельники — Сивый, Пёс, Чёрт, через которых Чалый сбывает часть оружия, он же его и прикрывают, предупреждают об облавах на муров. Это ещё не полный список. От килдингов приходят Рэм, Астарта и Бодун, помогая подменить некоторых людей, стирая память, и оказывая другую помощь. И наконец присоединяется и третья коалиция — Институт, от которой приходит Сайгак и ещё некоторые личности. Все работают сообща — режут людей продавая их органы, сбывают «горячее» оружие, и получают свою долю. И тут приходит Нина, которая торгует информацией, и застаёт Чалого меняющего облик на квартире у Сайгака. Это просто катастрофа. Весь чёрный рынок «засвечен», можно потерять всё, и ещё погибнуть ещё под пытками. Тогда же подельники Чалый и Сайгак решают убрать Нину, предупреждают остальных и выполняют это.

Рой сделал паузу и снова глотнул из фляги.

— Снайпер убивший Нину пропадает, появляется Гамбит, пока ещё никто не знает, что это и есть Нина. Рождается версия о флэшке Нины. Стронги ищут «Гамбита» по своим каналам, муры — по своим. Бодун же глядит в стабах, работая барменом, и слушая сплетни иногда блокируя у Астарты свою память, чтобы проскользнуть мимо ментатов. Килды засекают Нину в Райском Уголке, и врывают и его и Замок, чтобы заставить молчать, и взять очередной куш. Но Нина, прикидываясь Гамбитом добирается до Кумарника, и встречает меня. Бодун видит её, у него «воскресает» память, он вспоминает, что он килдинг, и что ищет этого человека, делает диверсии, особенно минируя дом Бати, где некоторое время была Нина, и бежит рассказать подельникам.

Рой снова приложился к фляге.

— Как мы проверяли Нину думаю нет нужды рассказывать. И тут же нарвались на килдингов, которые бродили по её душу, а затем сразу на стронгов-предателей Гору и остальных, которые тоже искали её. Все предатели, которые встретили нас погибают, я и Диана, дар которой хотели использовать клдинги попадаем к стронгам среди которых ещё остаётся предатель-Медведь, и Сайгак от Института. Сайгак считает, что «Гамбит» мог мне что-то рассказать, или передать. Все бы ничего, но тут появляется Саша под новой личиной, и Пэйн, которые подозревают меня и устраивают небольшое шоу, чтобы войти в доверие. И это получается, мы убигаем из капкана, но эти люди подстрховались — некоторое время назад к Саше присоединился шпион от килдингов — Патрон. Так они пасут меня и Сашу. И уже в стабе придумывают новый план.

— Это когда нас отправили в тот Бордель, где нас ждали Рэм с Астартой? — спросил Уайт.

— Нет. — покачал головой Рой. — Сначала Бодун встретил меня, и рассказал историю, о том, что он работает на Институт, и Гамбит даст мне флэшку, которую лучше уничтожить, потом встретил Ярика, который не пьёт и ни разу не посещал бар в Кумарнике, а значит его видеть не мог, и рассказыват про Гамбита, бордель и бордель неподалёку.

А потом нас с Сашей встречает Сайгак и рассказывает про Гамбита, про то как он якобы убил Нину, как тот связался с килдингами, и нашёл флешку. И не врёт — он сам верит в то, что говорит, а о том, что он тоже связан с килдами умалчивает. Сайгак и Бодун не доверяют дрг другу — Бодун даже просит убить человека из Института.

Гамбит, то есть Нина видит их и тоже предупреждает, что её могут попросить отдать кому-то продатьили подставить и просит согласится, а потом, когда получает от меня отказ сбегает. А мы едем на подставу в «Долс», где нас уже ждут Медведь, Рэм и Астарта. Медведь погибает, а Рэм и Астарта бегут, а с ними и Бодун, который так удачно подготовил ловушку.

Рой снова взял паузу.

— А в это время наши друзья, такие как Атлас и Альфонс ходят по Улью выдавая себя за докторов, и пытаясь отыскать следы Бодуна, Чалого, Сайгака, и всех, кто с ними связан путём банальной торговли поддельными стволами. Лена и Почтальон, Вин, и И тут случается то, чего никто не ждал — Баклан резко становится богатым и захватывает Гамбита, точнее Нину. И в то же время Лена докладывает мне, что кто-то подсказал ему кое-чего, и он готовит на нас покушение, а Атлас сообщает, что Бодун и пара его приятелей тоже желают оного, а Рэм отправилась за пленником. Баклан садится в лужу, Рэм ворует очень важного и опасного свидетеля и натравляет на нас стаю, а Бодун приходит, чтобы добить. Атлас демаскируется как и Альфонс и нам удается отбиться, плюс появляется знание, что всё время за нами шпионил Патрон.

Рой сделал паузу.

— Так вот, к чему я всё это говорю? Бодун крутится где-то рядом в нескольких километрах от Магнита, Астарта или здесь, или двинулась за подкреплением, и где-то здесь остался советчик с умением хорошо вычислять, которого по словам нашего друга Гектара зовут Ведьмак, но которого сам Баклан зовёт просто — Калькулятор. Так или иначе, я хочу кое-что проверить… Все помнят, что я спросил Бодуна о моём дневнике? Что он тогда ответил?

— У Чалого. — ответила Нина. — Это был тот самый исследовательский дневник который ты писал попав в Улей?

— Да, он самый, ты читала не его, а Батины мемуары о моих, хм… похождениях… Так вот, Аня, возьми пожалуйста любую мою вещь, и попробуй определить где находится мой дневник.

Аня понятливо кивнула, и коснулась самого Роя.

— Он… В Магните. — ошеломлённо сказала она.

— Так и знал. — удовлетворенно кивнул Рой.

Глава сорок девятая Триумф Ифрита

— Браво. — сдержанный Батя пару раз хлопнул в ладоши. — Хочешь спрятать, прячь на видном месте. Гениальный ход.

— Рой, я забыл сказать. — вмешался Атлас. — Те подделки «докторских» стволов распространял кто-то из Института. Мне удалось выяснить, что как ты и сам знаешь это оружие попало сначала к мурам, а те сунули его Сайгаку, а после стали появляться крупные партию таких подделок, которые распространяли всякие двухвостки по всему Улью.

— Значит Институт начал массовое производство таких подделок. — пожал плечами Рой. — Одним из первым торговцем такими стволами как мы знаем был Баклан… Но он слишком глуп, чтобы додуматься до всего сам, ему подсказывал Ведьмак, он же Калькулятор, а Баклан выдавал идеи за свои. Потом этот же Баклан выкупил стаб… И теперь мы узнаём, что где-то там прячется Чалый… Похоже это он всё время был рядом, и направлял нашего недалёкого знакомого Баклана, руководя им из тени. А теперь Баклан прогорел и оказался не у дел. И похоже таким образом наш старый знакомый стал владельцем всего имущества, которое принадлежало Баклану, и целого стаба. Блестящая партия. Чалый всегда был умён…

— Рой, да он там теперь легко может собрать гнездо муров, а потом захватить и остальные стабы. — нахмурилась Саша. — Такими темпами этот тип просто сожрёт нас.

— Почему же… — задумался Рой. — Стаб стал его стабом сравнительно недавно. — Сначала он вынесет все ценное, а потом станет доить честных рейдеров. Чалый воюет не пистолетом и не ножом, а деньгами. Мешком с деньгами можно убить больше людей, чем винтовкой и пулемётом.

— Навестим его, пока он не пригласил своих людей? — предложил хмурый Яр.

— Подожди… — задумался Рой. — Ядумаю… Если крупным поставщиком подделок был Институт, то был и кто-то, кто давал тому же Чалому наводки, кто работал с ним в паре… Да и как Чалый ныкался среди такой толпы людей?

— Я знаю. — вдруг сказала Саша. — Помнишь как мы первый раз увидели Баклана? Он тогда шёл с охраной, и рядом было два человека — высокий и худой, это похоже и был тот самый Ведьмак, или Калькулятор, и рядом с ним был тип с раскосыми глазами — Лепрекон. Это он — по росту и комплекции очень похож, а на лице был странный загар, который пах ванилью. Я только сейчас поняла — так пахнет один из сортов грима. Это был не загар, а специальный грим, которым он маскировался под монголоида.

— Вот же хитрый чёрт… — цыкнул Рой. — Есть предложение — скататься в Магнит и лично спросить об этом Лепрекона.

— Уверен? — нахмурилась Саша. — Если он там не один, в этот раз может и не вывезти кривая.

При этих словах Батя загадочно усмехнулся.

— Мы можем рассчитывать на твоих людей? — спросил Рой.

— Лезть к чёрту в пасть? — снова нахмурилась Саша. — Даже не к чёрту, а к кое-кому покрупнее… Какая моя доля?

Рой задумался глядя на неё, и что-то прикидывая.

— Твои условия? — наконец сказал он.

— Твои стволы и ящики с патронами. Я планирую восстановить стаб. — наконец сказала Саша. — Сорок процентов от того, что ты смог перекупить, найти, выторговать, заказать, и рассовал по стабам. Плюс трофеи от налёта.

Рой моргнул, то, что это был секрет и ежу было понятно.

— Давай так. — начал он. — Трофеи твои…Оружие… Предлагаю двадцать процентов из того, что ты назвала.

Саша быстро что-то прикинула в уме.

— Этого хватит, чтобы отстроить кое-что, но не хватит, чтобы обороняться от орд заражённых, и охочих до наживы рейдеров. Возьми на себя охрану, я дам тебе ещё людей, а потом и приплачу.

Рой задумался. Место в стабе, плюс соседство с Сашей, это значит как минимум осведомленность о том, что твориться по всему Улью, куча охраны рядом, и неплохие барыши в будущем. С другой стороны — она будет знать всё, что он делает, чем занят, и даже на каком боку спит. Особенно если с ним будут её люди. И придётся всё все время уделять охране отстроенного стаба.

— Идея хорошая, но как нам ходить в рейды? Где рубить спораны? Где доставать пищу?

Вмешался тот, от кого никто не ожидал этого.

— Я могу внести часть. — Нина скромно оказалась рядом. — Хорошую доплату. Жемчугом.

Две пары глаз уставились на неё.

— И зачем тебе это? — спросил Рой что-то прикидывая.

— Солировать слишком сложно. — пожала плечами Нина. — Шататься в одиночку по Улью, спать под кустами, пол ночи не смыкать глаз ожидая, кто за тобой придет — лотерейщики, килды, муры, или просто рейдеры, готовые убить ради горсти патронов слишком сложно. Питаться объедками скрываясь тоже. Знаешь, сколько раз я погибла за эти пять лет от рук рейдеров, стронгов-предетелей и прочего сброда? Тридцать раз Рой, не меньше шести насильственных смертей в год.

Рыжая говорила откровенно.

— А ощущения даже не от смерти, а от перерождения… — Нина на секунду задумалась. — Брррр… Лучше, чтобы меня просто изнасиловали. Можно даже втроём и сразу.

Саша хмыкнула оценив шутку.

— А так, я внесу свою долю, и рядам будут стены, оружие и куча людей, которые умней, сильней, и хитрей такой глупой бабы как я.

— Годиться… Сколько предлагаешь?

— Пять жемчужин. Когда будем на месте.

— Так чего мы ждём? — спросила Саша. — Рой, если говорить честно, мои люди в пятистах метров, за холмом, ждут, когда мы договоримся. Идём чёрту в пасть.

Рой скрипнул зубами.

— Давно планировала?

— И да, и нет. — пожала плечами Саша. — Пришлось немного сымпровизировать.

— Двигаем к твоим людям.

… До стаба добрались быстро, подпрыгивая на каждой рытвине и колдобине. Однако как только удалось въехать в стаб начались сюрпризы. Ворота закрылись наглухо, а навстречу вышла куча людей с оружием футуристического вида. Вперёд вышел высокий и худой тип.

— Привет Рой, мы ждали тебя. — хмыкнул он. — Теперь это наш стаб, а всё твоё имущество — наше.

— Да это ж, те лохи, у которых даже пушек нормальных не было. — сплюнул один из охранников.

— В общем так. — сплюнул высокий. — Сейчас ты отдашь нам свои стволы и обе тачки, и люди той шлюхи, с этим отсосом Пейном, и обещаю, что мы вас так не больно зарежем — чик, и вы уже на небесах. В этот раз это оружие не отключится — это оригинал о самого Доктора.

Стало очень тихо, слышны были только гадливые смешки.

— Чалый здесь? — спросил Рой. — И кстати, это ты ведьмак? Или тебе больше нравится, когда тебя зовут Калькулятор?

— Ага, он и просил убить тебя. Но ты его даже не увидишь. — сплюнул Ведьмак. — Что, в штаны наделал?

Рой молча теперевёл взгляд на Батю.

— Ярик уже три минуты как активировал. — кивнул тот.

— Поздравляю, ваши стволы не работаю. — пожал плечами Рой. — Саша, разберитесь с этими шестёрками, не дай никому уйти. Остальные — со мной.

Ведьмак нажал на спуск чтобы увидеть отсутствие результата. И понеслось, а в это время Рой и остальные бежали к центральному зданию, в подвале которого, как сказала Аня и должен был скрываться Чалый. Дверь вынесли пинком ноги, и для верности туда же забросили пару гранат. Первый этаж оказался пустым. Рой отстранённо порадовался тому, что оставил Настю с Сашей, а пятёрку Лены оставил охранять выход. Впереди показался ещё ход в подвал, куда полетела очередная граната. Страхуя друг друга, группа спустилась вниз. Впереди послышался стон. Через десяток метров впереди показался небольшой зал, к стене которого был прикован парень весь в крови и со следами пыток. Он и стонал. Рой аккуратно водя оружием перед собой шагнул вперёд, и в тот же миг дверь за его спиной оказалась запечатана слабым сиянием отрезая его от остальных.

— Щитовик. — пробормотал Рой и завертелся, выискивая цель. — Щитовик-телекинетик…

Позади щита послышалась стрельба и звуки боя — за остальных взялись всерьёз. Раздался звук шагов и на свет вышла девушка в хаки, спортивного телосложения с холодным взглядом.

— Привет Астарта. — Рой навёл на нее пистолет. — Не подскажешь, где прячется Чалый?

— И тебе не хворать. — пожала плечами Нимфа. — Можешь убрать пистолет — мы изучили твой любимый фокус, и в этот раз повторили его. Твой пистолет пуст, как и винтовка.

Рой нажал на спуск и раздался сухой щелчок. Рой обескуражено посмотрел на ствол и нажал ещё несколько раз. Тот же результат.

— Блин… — протянул Рой. — Признаюсь, этого я не ожидал? Как вы это сделали?

Астарта торжествующе улыбнулась и подняла своё оружие.

— Могу спросить тоже самое. Ты всегда знал наперёд, года стволы Доктора станут стрелять, а когда нет.

Рой плавно двинулся в бок, рука сама метнулась к мачетэ. Рука нашарила пустые ножны.

— Мачету можешь тоже не искать. — Астарта тоже начала неспешный шаг по кругу. — Её тоже сняли, когда ты этого не ждал, и твой замечательный кнут…

Рой прикинул шансы. Против него вышла слабенькая нимфа, пусть и способная только на тактильное применение Дара, но нимфа. Попытаешься бежать — вперёд или назад — получишь пулю. Увернёшься один раз от выстрела — получишь касание рукой, парализующее волю и сознание. Да ещё и без оружия. Рой не спеша продолжил шаг, меняя положение рук, всё-таки оружие у него было не одно. Ещё настораживал этот человек на стене. Просто раненый, или барьерщик? Астарта двинулась по кругу в противоположную сторону, проходя рядом с безвольным телом.

Рой заметил, как раненый парень приоткрыл глаз и стал смотреть на Астарту пристальным и в то же время цепким взглядом. Рой прикинул — пока он нужен был живым, или Астарта просто осторожничала, не решаясь выстрелить. Рой сложил руки на груди, и взялся за рукоятку скрытого стилета в потайном кармашке на локте.

— Хочешь получить своего человека? Как там его, Патрона? — спросил Рой.

— Руки! — рявкнула Астарта сдвигаясь назад.

Рой поднял руки одновременно выхватывая стилет, и в то же время пленник сзади положил ладони на виски Астарты.

— Привет. — ощерился в безумной улыбке пленник.

Астарта обернулась, но вот пистолет выпал из её рук.

— Что, не узнала? — ощерился в усмешке пленник. — Правильно, ведь надо мной издевалась Астарта, она же и устроила мне эти поганые метаморфозы.

Астарта шагнула вперёд, попыталась что-то сказать, но её глаза стали наливаться кровью, и через секунду она упала мёртвой. Рой внимательно глянул на нежданного союзника.

— А девкой был бы краше. — ухмыльнулся тот.

— Ифрит?

— Ага, он самый. — зашёлся в кровавом кашле парень. — Как видишь я вымыл из крови эстрогены и стал самим собой… Эта сучка мертва, осталась Рэм…

— Рэм тоже мертва. — поспешил заверить его Рой.

Ифрит слабо ухмыльнулся:

— Да у меня… Удачный день… Здесь и все те, кого ты видел в Долс, кто был со мной… — голос его стал слабеть. — Выпусти их… И те… Те, кого ты искал… Тоже тут…

Ифрит замолк, его голова свесилась вниз. Рой выждал секунду. Так вот куда делся Ифрит и его товарищи по несчастью на которых возлагала надежды Саша. Рой глянул на вход. Блок по-прежнему стоял.

Подойдя к Астарте он метнул стилет той в голову — не хватало ещё, чтобы она оказалась жива, и схватила его. Стилет, заточенный Даром вошёл в глазницу. Рой наклонился и забрал её огнестрел и холодное оружие. Аккуратно приблизился к Ифриту, и памятуя о его способностях пощупал пульс на его руке. Ифрит и правда был без сознания. Рой разрезал цепи стилетом, и опустил того на пол. Двинулся дальше, и через десяток метров, по узкому коридору попал в помещение напоминавшее гаражный бокс. Смрад заражённого ударил в нос, и тут же на периферии мелькнула тень. Огромный раскормленный лотерейщик почти переродившийся в топтуна прыгнул как пружина, раззявив пасть.

Рой защёлкал спусковым крючком посылая пули в цель.

Глава пятидесятая Дар Бодуна

Слабенький против лотерейщика ТТ, затявкал огрызаясь, пули зачвакали, но куда им было тягаться толстой отъевшийся тушей? Лотерейщик только прикрыл глаза, опасаясь за них, и слепо махнул лапой промахнувшись. Огромная туша ударила Роя как боксёрский мешок с песком отбрасывая того на стену. Спина ощутимо приложилась о стену, внутренности ударились так, что на секунду в глазах потемнело, Рой сполз по стене на пол. Пистолет упал ещё раньше. Бесчувственным кулем Рой замер, не моргая и не дыша.

Лотерейщик радостно взвизгнул, видя, что враг лишён оружия и подвижности и не торопясь опустился радом, довольно урча нежно воткнул огромные когти в плечи покрытые жилетом-разгрузкой камуфляжного цвета.

Жертва не пошевелилась, лотерейщик радостно открыл пасть, и заурчав придвинулся ближе. Рой открыл один глаз, и мгновенно ударом снизу вогнал стилет в мягкое еще не успевшее закостенеть нёбо твари. Лотерейщик завизжал как мгновенно отскакивая, и пытаясь когтистыми лапами вырвать стилет из такой болезненной раны. Рой равнодушно хмыкнул, и поднял вторую руку с уже выроненным пистолетом нацелившись лотерейщику в пасть. Однако пистолет сам вылетел из его ладони.

Хлопнул выстрел, и лотерейщик упал, мордой к Рою получив пулю в затылок. Одинокая фигура напротив прислонилась к стене и закурила.

— Хорошая выдержка. — сказал курильщик. — Когда Рекс запустил в тебя когти, я даже не сомневался, что ты покойник. Как кстати ты смог двигаться после такого удара?

Рой хмыкнул:

— Комиссар Рекс? Твоя зверюшка была?

— Угу. — кивнул Сайгак затянувшись сигаретой. — Чтобы пройти мимо него нужно знать секрет. А ты хоть и не знал, но выжил. Меньшего я и не ждал.

— Хех. — Рой сел по удобней отдыхая. — Я понял что здесь лотерейщик, когда заметил характерные борозды от стачиваемых когтей. Тягаться в таком узком коридоре с ним не получится, и пришлось встретить его как я делал раньше — лотерейщик всегда втыкает когти в плечи жертве.

— А… — Сайгак снова затянулся. — Понимаю… У тебя хороший бронежилет под одеждой, от когтей этих тварюшек, и похоже ещё какие-то мягкие подкладки, чтобы смягчать резкие удары и падения. Вижу ты и правда знаешь повадки этих зверюшек…

— У тебя неплохой Дар к телекинезу. — заметил Рой. — Зря пистолет забрал, он уже был пуст. Кстати, не знаешь, кто поставил такой хороший барьер на дверь?

— Я. — сказал Сайгак выдыхая дым. — Я телекинетик, щитовик. Правда не такой как твоя девушка… Я имею ввиду способности Улья, не подумай ничего другого… Я могу ставить щиты где хочу, на время, и, делать щиты разных форм… В том числе и в форме щупальца или шеста, чтобы выбивать оружие…

Рой пошевелился.

— Скажи, это правда, что Нина увидела Чалого, а после ты помог убить её?

— Правда. — Сайгак выдохнул ещё одну порцию дыма. — Рыжая хоть была бабой ничего, но узнала слишком многое… Ради больших денег стоило её завалить… Бабой она была всё-таки умной…

Рой чуть подобрался готовясь для ещё одного сюрприза.

— Вижу ты расшифровал файлы Гамбита… — поскучнел Сайгак. — Что ж, пора с тобой кончать…

Рой ухмыльнулся сразу по двум причинам — Сайгак так не узнал, что Гамбит, это и есть Нина, а что до второй, то падающий пепел с его сигареты вдруг резко вспыхнул огненным шаром, слепя, поджигая одежду, безжалостно сжигая открытую кожу рук и лица. Сайгак выронил пистолет, глаза стали безумными от боли, от болевого шока на штанах выступило пятно мочи, ожог был настолько сильным, что он даже не успел крикнуть, и начал заваливаться без сознания. Рой поднялся — теперь, когда Сайгак поставивший барьер ранен можно было легко добить его, чтобы деактивировать щит, и вернуться к остальным.

Рой повернулся, так, чтобы держать в поле зрения Сайгака, дверной проём через который пришёл, и проём, через который пришёл Сайгак, и замер — сзади в пяти шагах стоял Бодун, килдинг-шпион, подельник Сайгака уже поднимая ствол.

БАХ! — выстрелил Бодун, но Рой уже отпрыгнул за стену в проём, через который пришёл Сайгак.

Всё помещение было заставлено техникой.

— Надо же, живой! — раздался голос Бодуна. — И как я вижу с пирокинезом!

Бах! Бах! Бах! — Бодун стрелял в дверной проём не жалея патронов.

— Астарта поговорить решила — померла!

Бах!

— Сайгак подходить не стал, оружие отобрал… — раздался ближе голо Бодуна.

Бах!

Рой огляделся. Выхода не было.

— Но поговорить решил! — саркастично выкрикнул Бодун. — И тоже помер!

Бах! Бах!

— Знаешь Рой, у тебя просто Дар такой — заболтать до смерти. Или скажем так — «смертельные беседы». — голос Бодуна был просто наполнен желчью. — Я не дам тебе воспользоваться ни твоим оружием, ни пирокинезом, ни даже заточенным гвоздём, точильщик Рой!

Рой зашёл за небольшой бульдозер. Всё подозрительно смолкло. До входа было не меньше шести метров, рядом как чёрт из табакерки возник Бодун. Его лицо было покрыто каплями пота, было белое, как мел, белки красные от крови рука на пистолете чуть подрагивала. Рой не успел двинуться, и только вскинул руку, в тот же миг пистолет в руке Бодуна взорвался. Бодун прыгнул и перекатился за угол бульдозера.

Рой приложился к фляге с живцом. Судя по звукам Бодун то же.

— Во те на! — раздался голос Бодуна. — Так ты не пирокинетик оказывается!

Устал настолько, что решил поговорить. А почему бы и нет? Можно потянуть время, и отдохнуть самому. Рой приложился к фляге не спеша отвечать. Был один старый секрет о котором не знали не то, что ребята, о котором не знала даже Настя. Дар Роя. Он не был точильщиком. Он был Катализатором, или Точнее усилителем. Используя свой дар он легко мог усилить какие-либо свойства вещи, или процесс.

Усилив горение из искры мог сделать огненный шар, из воздуха — плотную воздушную подушку, из сахара — более сладкий сахар, а из твёрдых предметов — более острые твёрдые предметы. И как выяснил работать с газами и огнём было легче чем с металлом. Для контроля металла ему нужно было держать этот самый метал в руке, а усилить огонь он мог, даже находясь от него за несколько метров. При этом затачивая тот же метал он использовал около шестидесяти процентов дара в пустую, а усиливая огонь — только восемь.

Именно так он и сжёг Медведя усилив огонь тлеющей сигареты, и именно так сжёг Сайгака. Но Бодуну этого знать не обязательно.

— А ты я вижу клокстопер Бодун? — спросил Рой. — Не могу только понять, как ты совершаешь настолько длинные рывки.

— Понял таки. — крякнул Бодун. — А я тебе скажу. Спек и пара таблеток. Голова потом болит дико, но Дар усиливается впятеро. Там где обычный клокстопер делает два шага, я делаю все десять.

— Так вот, как ты смог так быстро сбегать… — Рой снова приложился к фляге. — Полагаю, ты не можешь постоянно принимать свою отраву.

— Да, это так… — Бодун просто возник рядом держа в руках здоровенный нож. — Но вот чтобы убить тебя хватит.

Нож прошёл рядом. Бодун снова рванул на Роя. Мимо.

— Невозможно! — заорал Бодун. — Я в клокстопе. Ты что, ускорился?

Рой усмехнулся. Но промолчал.

«Нет Бодун, это ты замедлился».

О том, что Рой смог получить второй дар знали только несколько человек. Кровь клокстопера и красный жемчуг, в надежде получить дар клокстопа дали новый Дар — Ингибитор, или Деусилтель. Дар обратный первому — ослаблять горения огня, разряжать воздух делая его менее плотным, затуплять ножи, и как один из эффектов — ослаблять действие чужого дара.

Бодун выронил нож оседая на пол.

— Что, споровое голодание? — хмыкнул Рой. — Сильный откат, верно?

— Да. — Бодун трясущейся рукой схватился за флягу. — Подожди Рой, пощади. Я расскажу тебе всё.

— Валяй. — кивнул Рой.

Глава пятьдесят первая Рассказ Бодуна

Бодун приложился к фляге.

— Чалый, с него всё и началось. — сказал он. — Один из немногих людей, который понял, что по чём в Улье. Понял и первым стал гнать деньги и с внешников, и со стронгов и с остальных рейдеров. Сначала стал сбывать трупы, потом свежаков, потом стал потрошить и получал в обмен партии оружия. Сам понимаешь, рос объём, росли аппетиты, росли партии.

— И чем больше партия, тем тяжелее её сбыть. — подсказал Рой. — Грязные деньги всегда трудно сбыть.

— Да, в яблочко. — кивнул Бодун. — Он так же говорил. Партии стали очень крупными, чтобы сбывать их, даже маскируясь в Якоря он не смог бы никого убедить, что нашёл такой объем. Поэтому выход нашёлся очень быстро — продажные стронги. Так к нему и присоединились Гора, Пёс, Чёрт, Медведь, и… Неважно. Схема была простая, а поэтому эффективная — Чалый получает партию, прячет в условленном месте, даёт знать об этом и туда уже наведываются стронги-ренегаты, которые заявляют, что нашли хабар или отбили у внешников. Прибыль делится между всеми, кто в этом участвует.

Рой продолжал слушать.

— Потом стали делать и другим способом — каждый из подставных стронгов получил настоящий отряд из честных стронгов или рейдеров, и водил уже их к схронам, при этом те верили, что оружие и правда чистое, и оно сразу становилось легальным. А потом он стал сбывать через Институт. Крупные партии, легко в любом объёме и уже через Институт связался с килдами и их нифами. — продолжил Бодун приложившись к фляге. — Придумал подменять ментатов, чтобы спокойно проходить в стабы, морочить честных ментатов нимфами, и тащить прибыль.

— И тут появилась рыжая баба, которая просекла превращение Чалого в Якоря, а потом и вовсе спалила всю вашу компашку. — снова подсказал Рой.

Бодун захихикал.

— Ага. — сказал он. — Так всё и было.

— А какова роль этого… Баклана? — спросил Рой. — Никогда не поверю, что такой кретин додумался до всего сам, и разбогател тоже.

— Правильно. — кивнул Бодун. — Не мог он сам додуматься. У него рядом были три подсказчика, которых тот даже не подозревал. Такие идиоты как этот Баклан нужны всегда. Можно было оставлять где угодно любые партии товара и вести его и его стадо к нему как барана на верёвочке. И так же подсказывать ему хорошие идеи. С такой схемой у нас даже получилось купить стаб… А Баклан… Что Баклан? Сгинул после встречи с тобой. Оно всё-таки тонет… Баклан просто был нашим средством по отмыванию денег. Только и всего.

Рой задумался. Было ещё что-то, что он упускал.

— Может присоединишься Рой? — вкрадчиво спросил Бодун. — За хорошую плату. Помощь поддержку. Мы знаем, ты ищешь что-то. В Институте есть много тайн… Да и килдинги много знают…

— Ты предлагаешь мне жрать с чёртом из одной миски? — хмыкнул Рой. — Чтобы жрать с чёртом из одной миски, нужно иметь длинную ложку.

— Да, ты правильно понял. — кивнул Бодун. — А насчёт чертей… Тебе даже не обязательно садиться с ними за один стол. Рой, я и сам против этой резни свежаков, этой расчленении, этого мяса, крови и мучений. Зачем это? Никакие деньги этого не стоят. Можно ведь просто собирать трупы. Толпы людей гибнут от спорового голодания, шока, переохлаждения, ран, остановки сердца.

Бодун говорил уверенно, и правдиво, прямо как глава небольшой секты.

— И… можно просто предать тело такому виду погребения. Согласись — бесчеловечно оставлять его на растерзание заражённым. Мерзко.

— Браво, браво. Я почти поверил. — пару раз Рой хлопнул в ладоши. — Ты просто прирождённый дипломат.

Бодун вздохнул, и посмотрел на него, словно знал что-то, или просто подбирал слова. Рой тоже глотнул из фляги не забывая следить за ним.

— Так и знал. — торжествующе улыбнулся Бодун. — Но попробовать стоило.

Рой отпрыгнул в сторону, пуля прошла рядом с затылком. Кто же это такой прыткий?

Позади, прислонясь к стене весь в ожогах и прислонясь к стене стоял Сайгак со старым добрым пистолетом Макарова. Не самое мощное оружие, и не самое бесшумно, даже не экзотическое, но самое распространённое и ходовое. Калибр девять миллиметров не такая иголочка, как пять и пять или семь и шестьдесят два, которая пролетит насквозь. Девятка ударит как тупой молоток, сомнёт разрывая кожу и мышцы, разорвёт плоть введёт в такой шок, что даже кровь от лица отойдёт, а желудок опорожнится, возможно даже с кишечником. Боль будет просто адской.

Рой снова отпрыгнул.

Бах! — пуля пущенная трясущейся рукой снова прошла мимо.

Даже в таком состоянии Сайгак целился в голову, руки и ноги. В тело защищенное бронежилетом он и не думал целиться.

Поговорил с килдингом… Даже зная, что тот лгёт… Бодун был прав — не говори с человеком, которого будешь стараться убить. Пистолет сухо шёлкнул. Рой буквально кожей почувствовал мороз и резко развернулся. Бодун торжествующе улыбаясь, и стоя в полный рост выстрелил с двух рук веером.

Рой понял, что уклониться не успеет.

Глава пятьдесят вторая Шах

Однако инстинкты сработали раньше рассудка — тело рвануло в сторону, да ещё и крутанулось, чтобы пули срикошетили от жилета. И одновременно с этим вскинул руки активируя свой дар усиления. В висках застучало. Пульс засказал как бешенный, по желудку прошёл спазм…Одна из пуль прошла мимо цели. Ещё одна пуля срикошетила от бронежилета пройдя вскользь. Третья ударила в область груди так, что рёбра получив ощутимый удар через жилет заныли. Четвёртая попала в сгусток уплотненного воздуха и медленно продолжала свой путь.

Затачивая тот же метал, он использовал около шестидесяти процентов дара в пустую, а усиливая огонь или уплотняя воздух — только восемь. Однако это всё равно давалось ценой чудовищных усилий. Свалившись на пол, Рой деактивировал Дар, и пуля резко ускорившись попала в плечо Сайгака. Рой кубарем закатился за бульдозер. В глазах потемнело. Откат был просто чудовищным. Сколько раз за сегодня он использовал дар, и с какой силой? Превратить тлеющий пепел в облако огня, обжигая Сайгака, после усилить воспламенение в пистолете Бодуна, выводя тот из строя. Сразу после этого активировать Замедление замедляя усиленный клокстоп килдинга. И тут же уплотнить воздух замедлив пулю… Плюс физическая нагрузка. Расходы сил были колоссальны.

Рой прислонился спиной к стене и медленно сполз. Перед глазами мелькали тёмные пятна. Не хватало ещё чтобы сердце не выдержав, остановилось. Или в мозгу случился инсульт.

Рой только сейчас прислушался и понял, что ангаре или подземном гараже он остался один. Тяжелораненый Сайгак, и Бодун выложившийся ниже ноля, решили не проверять, какие ещё козыри в кармане имеет Рой, а отступить. Сегодняшняя битва закончилась ничьёй. Выжить удалось только маленькому секрету, о котором никто не знал.

Рой привалился к стене отдыхая. Нужно хоть немного передохнуть, в теперешнем состоянии его можно спичкой перешибить. В том, что за остальных тоже крепко взялись он и не сомневался.

…Батя стоял напротив огроменного детины около двух метров роста в прошлом бывшим явно баскетболистом или другим спортсменом. Мощная фигура была закрыта бесформенной одеждой. Так получилось, что огнестрела не было ни у того, ни у другого. Здоровяк сжимал стальную трубу. Громила шагнул ударив ей сверху вниз. Седой Батя повернулся на пятках и тигриным движением ушёл за спину противнику. Громила развернулся и ударил назад. Бая снова прошел мимо танцующим движением, и всадил тому нож в бок. Нож воткнулся, но крови не вышло.

— Ах ты старый чёрт! — выругался противник, и резко крутанув трубой нанёс удар.

Батя кувыркнулся назад, но труба всё равно успела задеть рёбра. Громила выдернул нож и небрежно отшвырнул его в сторону.

— Старый змий. — выдохнул он. — Всё как и говорили. Хитёр и силён. Вот только незадача — я хоть и высок, но бронежилет ношу. Нестандартный.

Батя поднялся и потёр ушибленные рёбра. Скривился.

— Вот как значит… Посмотрим, как ты переживёшь сломанные косточки…

В ответ громила хмыкнул, и мгновенно двинулся на него. Батя качнулся, тенью прошёл мимо него. На пол закапала кровь. Батя крутанул в руках второй нож, по лезвию которого скатилась одинокая капелька крови, и глянул на свою кровоточащую руку, которой пытался сделать захват.

Тип с трубой посмотрел на небольшой порез на своей ноге.

— Под шароварами у меня щитки, для таких любителей сечь ноги, как ты. — сказал он. — И для любителей рукопашной специальный девайс…

Он сбросил куртку. Поверх бронежилета была одета кожаная жилетка с крупными стальными шипами. На локтях и предплечьях были наручи с такими же шипами. Хватай, бей — только поранишься.

— Хороший девайс. — одобрительно кивнул Батя, наскоро перевязывая руку. — Надо подсказать Рою такой же завести.

…Яр скрючившись сидел за бетонным блоком за самим блоком стоял крупный кваз, в тяжёлом бронежилете и каске. Кроме бронежилета на руках и ногах того били закреплены куски металла. Только квазы с их мускулами смогли бы таскать такую тяжесть. Кваз поднял узи и выпустил очередь по импровизированному укрытию. Яр пригнулся ещё ниже. Высунуться было нельзя. И что ещё хуже — пули рикошетили от брони этого гиганта. Положение было хуже некуда.

… Уайт зажимал рукой простреленное предплечье. Так грамотно их ещё никогда не загоняли. Забившись в щель, пытаясь унять кровотечение он огрызался скупыми выстрелами. Против него работали сразу двое стрелков умело прикрывая один другого, медленно подбираясь, и не давая высунуться.

…Рой сидел, пытаясь отдышаться. Слишком много сил. Ушло слишком много сил… Увы, живца ушло тоже слишком много. Если сейчас принять спек, это просто убьёт его. От сбежавшей парочки осталось лежать пара пистолетов. Всё же лучше, чем ничего. Раздались тихие шаги. Рой взялся за пистолет.

Глава пятьдесят третья Реванш

— Приветики. — раздался знакомы голос.

Рой облегчённо опустил пистолет, но убирать впрочем, не стал. К нему шли Настя и Нина. Настя смерила Роя взглядом и сказала только одно слово:

— Дурак.

Рой помолчал, а потом спросил:

— Зачем полезли? Свои зашибут и не заметят.

— Неа. — протянула Нина. — Что нам сделают? Настюха щит ходячий, а я… я просто переселюсь.

Крыть было нечем. Рой, молча, принял флягу с живцом, и принялся пить мелкими глотками. Слабость стала частично пропадать, как и разбитость.

— Куда ты полез в одиночку? — спросила Настя. — Зачем.

Рой снова промолчал.

— Кто тебя измотал так? — поинтересовалась Нина. — Бабу что ли тут нашёл?

— Ага. — сказал Рой продолжая пить живец. — Бабу. Астарту. А потом лотерейщика. А потом Сайгака. Потом Бодуна, а потом сразу обоих.

— И?

— Астарта померла. — сказал Рой делая большой глоток.

— Ты её до смерти… — пошутила Нина, но замолчала, став серьёзной. — В самом деле? Она не могла остаться живой?

— Нет. — покачал головой Рой. — Ифрит поджарил ей мозги, а я ещё добил для надёжности.

Нина выдохнула став серьёзной.

— Как камень с души… — протянула она.

Настя смотрела многообещающим взглядом.

— А Бодун и Сайгак? — осторожно поинтересовалась Нина.

— Ушли. — ответил Рой с сожалением отрываясь от фляги. — Правда Бодун должен быть сейчас в ещё более ужасном состоянии чем я — он выложился сверх меры, и постоянно принимал спек… А Сайгак… Не могу понять, как он вообще смог двигаться — я спалил ему грудь, живот, и часть лица. Правда, не знаю насколько сильно. Но ожоги были такие, что он вырубился, не успев крикнуть. Похоже, накачался морфием или чем-то подобным… Они оба в крайне плачевном состоянии — один может погибнуть от передоза и спорового голодания, второй от ожогов.

— Класс… — прошептала Нина снова став собою. — Я тебя обожаю… Настя! Это не то, что ты подумала!

Настя беззлобно фыркнула.

— Что там снаружи? — спросил Рой.

— Сашка добивает всех, кто наставил на неё ствол. Притом очень успешно. — отозвалась Нина. — А в этих подвалах ещё идёт бойня. Где свою триаду потерял?

— Сайгак нас очень удачно разделил. — ответил Рой. — Меня спасло только то, что они не знают моих секретов. А триада тоже сильна своими тайнами. Выбираемся наружу. У меня нехорошее предчувствие — Бодун сказал, что Баклана направляли сразу три человека. Мы же знаем только двух.

…Батя задумчиво повертел в руках нож и отбросил. Все открытые участки тела покрывали ссадины, ушибы, царапины. Левая рука была перевязана и он старался её не беспокоить. Его оппонент стоял почти без ран.

— Ну что, пора кончать с тобой? — спросил он поудобнее взяв своё оружие.

— Как ты назвал меня в самом начале? — спросил Батя.

— Старый змий. — хмыкнул тот и замер схватившись за сердце.

— Не убьешь ты меня, теперь сам помрёшь. — буднично сказал Батя.

Батя флегматично смотрел, как мертвый мур падает на пол. Как и Рой, он имел свои секреты. Он не зря всё это время принимал горошины, раскачивая Дар. Даже отказался от жемчуга, чтобы аккумулировать силу первого Дара. Его Дар «Цензор» стал очень силён. Если раньше он просто насылал немоту запрещая рассказать что-то, то теперь мог убить, поставив запрет на те, или иные слова.

Когда он пытался сделать захват и поранил руку, он успел коснуться мура. И как только тот сказал «старый змий», Батя поставил на эти слова смертельный запрет. Стоило ему сказать это ещё раз, и он умер. Рой был прав, когда говорил что самое опасное оружие — это тайна.

…Яр сжал рукоять ножа крепче и вогнал его в грудь кваза. Нож пробил сразу, и стальные пластины и бронежилет насквозь достав до сердца. Тот ошеломлённо уставился на нож пробивший броню, потом попытался что-то сделать, но кулем свалился на пол.

В Улье есть просто хорошее оружие, есть редкое и очень ценное типа РШ-12 Ампера или ОЦ-38 Нины, а есть уникальное, такое как трость Гробовщика, сюрикены Карата, или бич с лезвиями, которым пользуется Рой. Оружие Яра было сразу и редким, и уникальным. Редкий барористческий нож, который через лезвие впрыскивает углекислый газ под давлением, ему вручил Батя. Струя газа под давлением проникая в рану разрывала внутренности и превращала их в кисель. Даже царапина таким ножом могла оказаться смертельной — пузырёк газа, попав в вену мог дойти до сердца и остановить его. Этот нож был редким и опасным оружием из тех, которые Батя выдавал только членам их маленькой группы. Старый полковник нахваливая неплохие, но обычные стволы и торгуя ими, но самый опасный, экзотический и редкий огнестрел, как и не огнестрел, прятал для своих.

Рой, воспользовавшись своим Даром, заточил этот нож до состояния способного резать сталь. Так Яр и получил оружие способное пробить любую броню и превратить потроха любой жертвы в фарш. Бывший военный был воплощением смерти с таким оружием.

…Уайт вздохнул. До последнего не хотелось использовать свой козырь, однако это придётся сделать. Он вдохнул побольше воздуха. Его способность «Пародист» сильно эволюционировала от принятых горошин. Теперь он мог не просто копировать голоса, но и использовать голос как оружие. Такой «Крик сирены» оглушал противников, вызывая тёмные пятна перед глазами, головную боль, дезориентацию, тошноту, боль в ушах. Длительное воздействие могло заставить жертву даже корчится на полу. Но и сил это требовало не мало. Теперь оставалось только активировать умение, и застрелить беспомощных нападавших.

…Рой в компании девушек ковылял наружу. Нехорошее предчувствие усиливалось.

Глава пятьдесят четвёртая Истинная личность Доктора

А снаружи всё уже закончилось. Предатели получили по пуле в лоб. С нерабочим оружием у них не было и шанса, впрочем, Ведьмак так легко не отделался — Саша не простила ему его смелых высказываний.

— А, вот и ты. — махнула рукой Саша. — Хреново выглядишь.

— Саня, бери кого-нибудь и живо проверять тачки! — рявкнул Рой. — Сейчас.

Саша не стала возмущаться, трезво поняв, что случилось что-то, из рук выходящее и просто отдала команды ближайшим людям.

Рой разжился автоматом и заковылял к «Бардаку» и «Ежу». Саша, отрывисто скомандовав Пейну, двинулась следом. Рой подошёл к Бардаку и увидел ксера по имени Гектар, деловито устанавливающего магнитный предмет на днище БРДМа.

— Убери мину и поднимайся. — тихо скомандовал Рой.

Гектар замер и спокойно поднялся держа одну руку сжатой.

— Привет Рой. — буднично поздоровался тот. — Вижу ты всё понял. Извини, кулак разжать не могу — тогда и твои тачки взлетят на воздух. Тротил шутит не любит. Это ведь твоя любимая взрывчатка?

— Хитро… — протянул Рой. — Где Бодун и Сайгак? Эти контуженые твари не могли уйти далеко.

— Что за это хмырь, Рой? — спросила Саша целясь в лицо ксера.

— А это… Третий кукловод, который манипулировал Бакланом вместе с Ведьмаком и Чалым, прикидываясь при этом простодушным забитым ксером-новичком. И именно он убил того килдинга — Патрона ночью, когда Нина вселилась в Рэм. Его подельник очень много знал. И именно он доложил, чтобы нас ждали, а потом успел разрядить моё оружие и даже незаметно забрать мачету — чтобы Рэм и Сайгак с Бодуном и их дрессированным лотерейщиком убили меня… Где эти двое? И где Чалый?

— Чалый ушёл ещё утром, с кучей бабок. — скорчил гримасу Гектар. — Ты прав — ночью я отправил ему сообщение. Гробовщик, переспав с той рыжей сукой свалил в ночь, очень кстати. А Бодун и Сайгак уже свалили из стаба — всегда имей свой отнорок для побега. Да и мне пора. Надеюсь, что хотя бы Батю или ещё кого из твоих чертей завалили.

Рой скрипнул зубами. Гектар отшагнул назад.

— И да, кстати… — Гектар сделал ещё один маленький шаг. — Вы убил кучу моих приятелей — Гору, Черта, Медведя, Сивого… Но был ещё один стронг — Пёс. Разрешите представиться — Пёс, мой Дар — ксер, и мой второй Дар — обманывать ментатов. Никто из ментатов не может понять правду я говорю или лгу… А теперь — чао!

Земля под ногами ксера разошлась, и он провалился в замаскированный колодец.

— Подонок! — Рой выпустил очередь, наклонив автомат в колодец, но скорее всего Пёс уже успел сбежать. — А я думал мне и правду повезло, и я нашёл себе ксера! Ублюдок.

— Рой, валим. — толкнула его Саша. — Он мог уже далеко свалить. Тачки подорвёт!

Рой кивнул срываясь с места. Однако взрыва на последовало. Прошла минута, другая…

— Блефовал? — спросила Нина.

И тут раздался взрыв начисто уничтожив и «Бардак» и «Ёжик». Нина сглотнула.

— Сдаётся мне, помародёрствовать не получится. — скрипнул зубами Рой. — Если они это спланировали, то стаб должен быть пустым под чистую. Да и орда может сейчас налететь попировать. У нас просто не хватит сил, чтобы отбиться. Всё наше оружие, все заначки мы с мужиками хранили в этих машинах.

— Можешь не продолжать… — сказала Саша мёртвым голосом. — Валим. До бывшего Сладкого Замка.

…Это был полный разгром. Ни оружия, ни боеприпасов, подорванный транспорт, отделанные и без сил. Кроме того в их копанию добавились Ифрит и прочие «ночные бабочки» из Долс, тоже без средств к существованию, и живца. Саша угрюмо молчала. Она потеряла Сладкий Замок, стаб, деньги, оружие, часть бойцов и собственную личность. И ничего из этого не удалось вернуть. Сейчас любая ссора была смертельна. Сам Рой потерял транспорт, оружие, кучу научных приборов, и полезных вещей. Плюс был вымотан под ноль, а учитывая количество падений и ударов по рёбрам и корпусу имел если не трещину в рёбрах, то как минимум сильные ушибы. Батя перестраховался и наложил давящие повязки, а на случай возможного воспаления поставить пару инъекций антибиотиков.

Сам Батя получил сильный порез и кучу ушибов. Уайт у которого трещины и прочие травмы не зажили с прошлого раза получил в нагрузку сильный шок от недостатка живца. Из старожилов более или менее целым оставался только один Яр. Лена и её пятёрка была с Сашей и никто не пострадал, однако уже и сам Рой и все остальные после того, как выяснилось, что под видом ксера Гектара с ними всё время находился Пёс, шпионящий за каждым их шагом доверие резко упало ко всей пятёрке.

Райский уголок был просто небольшой отсрочкой. Это был проигрыш с последующими склоками, попытками убийства, обвинениями и таким прочим. Рой прикрыл глаза пытаясь прикинуть убыток, средства, чтобы покрыть его, заначки, а так же какие из них мог уже обнаружить Чалый.

— Впереди чисто. Пара одиночных заражённых. — прошипела рация. — Крупняк кто-то уже зачистил.

Батя молча снял пистолет с предохранителя. Саша помрачнела ещё больше.

— Вижу трупы рубера и кусача. — снова прошипела рация. — Затылки выпотрошены. Саня, что делаем? Стоп… Секунда…

— Что видишь? — спросила Саша.

— Вижу… Еврея с людьми… С ними Гроб… В смысле Гробовщик… И… Сама посмори.

— Останавливай. Конечная. — скомандовала Саша.

Все аккуратно высыпали наружу.

— А вот и наши друзья. — Еврей печально пожевал жевательную резинку. — Однако грустно видеть, что ты не один в пролёте.

Гробовщик внимательно оглядел каждого.

— Все добрались. — сказал он. — Похоже вы смогли убить всех. Даже не знаю, радоваться мне этому или грустить…

— Гроб, зачем ты здесь? — спросил Пэйн.

— Хороший вопрос. — Гробовщик сделал пару шагов вперед. — А я здесь по одной простой причине. Как ни странно, но не убивать… Просто один мой знакомый по некоторым причинам решил открыть неважно… И я пришёл сюда чтобы поучаствовать в этом, и даже привёл старых друзей.

— Ты о ком это? — спроси Еврей.

— Как о ком? — Гробовщик изумился. — О Рое.

Рой поперхнулся и его рука непроизвольно дернулась. Батя чуть заметно кивнул ему и сделал шаг вперед, встав чуть спереди. Саша медленно повернула голову разглядывая его. Пейн попытался охватить взглядом всех. Аня внимательно глядела на мимику каждого человека, анализируя ситуацию. Нина размышляла о чем-то.

— Наш друг Рой хотел отрыть что-то вроде научно-исследовательского центра… Но не афишировал этого… И вышло так, что я думаю, что затея несколько меньше, чем можно сделать, и предлагаю отстроить стаб заново. Еврей займется поставками, Саша — всем остальным, Рой — сделает свою часть.

Рой молчал, Батя был наготове, Яр молча крутил в руках какой-то нож в ножнах раздумывая почистить им ногти сейчас или подождать, Уайт улыбался неискренней улыбкой.

— А почему бы нам не проверить местность? — вдруг спросил Еврей. — Ребята, сходите, проверьте.

— О’кей босс. — сказал один из охранников Еврея, и ребята удалились.

— Вы тоже. — хмуро сказала Саша своим людям. — Аня и Пейн, вы останетесь.

Ещё часть людей ушла.

— И о чём мы будем говорить? — дипломатично спросил Еврей.

— Я уже сказал. — пожал плечами Гробовщик. — Начнёшь Доктор Рой, или правильнее будет называть тебя просто Доктор?

Глава пятьдесят пятая Истинная личность Доктора Часть 2

Сказать, что никто не удивился, значит ничего не сказать. Пейн моргнул и передвинул ладони ближе к оружию. Саша непроизвольно сделала шаг назад. Лена и Альфонс с напарниками застыли в позе «ревизор приехал». Еврей нахмурился. Нина стояла с изумлением, а Аня просто стояла замерев и похоже не веря в происходящее. Настя выглядела потрясённой. Только три человека — Батя, Рой и гробовщик продолжали сохранять невозмутимость.

— Банально… — наконец сказал Рой. — Жалко, что ты ментат, и схитрить не получится… Но раз ты начал с разговора, то… Впрочем, как ты понял?

Признание Роя и его спокойствие шокировало остальных даже больше, чем заявление Гробовщика. Саша напряглась ещё больше разглядывая и Роя и Гробовщика. Еврей сделал шаг в сторону Гробовщика. Пятёрка Альфонса замерла. Никто не знал, чего ожидать. С одной стороны признать себя Доктором — означало погибнуть от рук Гробовщика. С другой стороны и Рой и его команда были слишком спокойны. Как-то поневоле вспоминались байки о сверхспособностях Доктора, да и Гробовщик не спешил нападать внимательно разглядывая Роя, положив руки на трость. Только Настя похоже была в легком шоке — для неё всё это тоже было неожиданностью.

— Рой. — хмыкнул Гробовщик. — Если я через слово говорю о том, что убью кого-то, и прямолинеен, как штык, то это не значит, что я тупой солдафон, и не умею думать. Даже обидно как-то… Но, приятно, что я оказался прав. Я ведь сказал наугад.

Яр сплюнул. Рой поморщился.

— Я просто очень много размышлял над личностью Доктора и ЛжеДокторов. — спокойно сказал Гробовщик. — Одним из ЛжеДокторов был Альфонс, ещё до того, как вы познакомились. Вторым была иллюзия которую создал Пэйн. Третьим — Атлас, который умер, но потом восстал из мёртвых в обличии Доктора. Альфонса раскрыли. Пэйна тоже. А Атлас принёс ценный данные о покупателях этого нового оружия из числа муров. А ещё до того тот же Альфонс одевшись Доктором продал партию фальшивок в Долс, туда, где вас караулили Медведь, Астарта иРэм. И фальшивые стволы естественно не сработали.

Гробовщик сделал паузу.

— Так вот, к чему я веду… — продолжил Гробовщик. — Никто не раскусил Атласа… Да что там — даже такого растяпу как Альфонс! Я ещё могу поверить, что Атлас смог правдоподобно сыграть роль… Но этот мальчишка — никогда. И тут появляются куча пробелов — откуда Альфонс знал кому сбыть фейк? Как связался? Где они встретились? И куча других… Да, Атлас принёс список скупщиков и предателей, но как Атлас узнал адреса, пароли, явки всех скупщиков? Как не выдал себя? Как вообще узнал привычках Доктора — например об украшении в виде пятиконечной звезды?

Пауза.

— Всё это ему только мог подсказать Настоящий Доктор. Только он знал своих клиентов, знал как с ними встретиться и знал каким они видят его. И я подумал… Атлас, учитывая его прошлое, которое стёрла Диана, знает Доктора. Или сам Доктор. А потом вспомнил, что ты использовал маскарад Альфонса в Долс, и уверился в мысли — ты знаешь, кто такой Доктор… И буквально сегодня после нескольких событий мне пришла в голову мысль — а что, если ты сам и есть Доктор?

В наступившей тишине раздались скупые аплодисменты — Батя символично хлопнул в ладоши два или три раза.

— Браво, Рой, а он нас раскусил. — сказал он вслух. — Браво Гроб.

Еврей стрельнул глазами в сторону Бати — никогда не следовало покупаться на его радушие и простоту. Этот человек по своему уму и навыкам мог заменить Чалого.

— И почему я до сих пор жив? — флегматично пожал плечами Рой. — Не объяснишь? Нарыл ещё что-то?

— Верно. — кивну Гробовщик. — Именно так. Пока меня сдерживает то, что ты делал это для поиска предателей, муров, но как я понял, ты делал это для чего-то еще… Чего-то более крупного… Что ты пытался сделать? Какое-то оружие? Антенну для связи с кем-то? Лабораторию? Куча расчётов, стоимости и название деталей… Транзисторы, катушки, реле… Это то, куда ты вкладывал полулегальные деньги с муров и их шестёрок.

Все взгляды снова сошлись на Рое.

— Подожди. — нахмурился Рой. — Откуда это у тебя?

— Просто. — Гробовщик вынул что-то из кармана. — Твой дневник с которого всё началось. Это именно тот дневник, который выкрал Бодун из Кумарника, после ты подсунул Нине вместо дневника Батины мемуары о том, как попал в Улей, а этот дневник перешёл уже к Чалому. Чалый мотался с ним внимательно изучая твои секреты, а с тбой ходили сразу двое шпионов — Гектар, настоящее имя которого Пёс — стронг-предатель, и килдинг Патрон, который пришёл обманув Сашу. И когда у вас появилась Аня, и вы составили план, как найти Чалого он узнал об этом самым первым и бежал бросив эту книжицу. Он бежал очень быстро, потому, что знал — я наступаю ему на пятки, «оставил» мне дневник который я бегло прочитал. Последние страницы содержали какую-то информацию — расчеты в местной валюте по открытию какой-то базы… Куча научного оборудования и инструментов.

Саша перевела взгляд с Гробовщика на Роя, при этом её прищур был не очень хорошим.

— И я решил прогуляться до Кумарника. И зашёл к тебе попить чаю… Вот беда — тебя дома не оказалось… Тогда я сел почитать в твоём уютном подвале. И нашёл ещё одно чтиво — куча исписанных страниц, на каждой группа каких-то реле, транзисторов, диодов, и прочего. Я так и предположил — одна страница, одна вещь… Потом вспомнил о своём предположении, что Доктор — это ты. Вспомнил те данные о скупщиках которые дал мне ты, и дал Атлас. Прикинул сколько мог выручить Доктор. Прикинул сколько нужно валюты, чтобы собрать ту лабораторию, и о чудо! Цифра почти совпала. Никогда не был детективом, но столько совпадений за один раз… И после этого я задал тебе вопрос — не ты ли Доктор? И надо же — совпадение.

— Браво. — флегматично кивнул Рой. — А я этого так и не заметил… Моя постоянная проблема — что-нибудь не учту. Однако учитывая сегодняшнюю тёплую встречу, и посиделки так и быть — встану на табуретку и расскажу стишок.

Глава пятьдесят шестая Истинная личность Доктора Часть 3

— Всё верно. — продолжил Рой. — Пожалуй начал я задумался с того момента, как мы раскрыли Чалого, и надрали ему задницу. Он был слишком большой сволочью, но был очень и очень умным. Его любимые фразы были — «сесть и подумать», «мало кто попав в Улей готов сесть и подумать, все палят направо и налево, качают дары и хвастаются». Плюс он изучал экономику Улья… В общем я сел стал думать, как расправиться с ним, и его шестёрками. Говорят на ошибках учатся, так и было — я хорошо запомнил, как Чалый притворялся Якорем и работал на два фронта. И тогда я стал Доктором. Маска идеально скрывала лицо, плащ — фигуру… А какой бронежилет и какая аппаратура скрывалась там — вообще молчу.

Рой сделал паузу и сглотнул.

— Мои друзья и я долго работали над этой экипировкой, и получилось весьма неплохо. Бронежилет и бронещитки надёжно защищали тело. Выпустив кубометры газа из скрытого баллона можно было заставить улепётывать крупных заражённых, открыв другой баллон — плыть под водой, как аквалангист или дышать в облаке газа. Портативный огнемёт… Маска была сделана на основе бронекаски и противогаза, там же был встроен отключаемый прибор ночного видения и пара камер, чтобы оператор сидя в схроне мог видеть глазами Доктора и увеличивать изображение. Плюс рация и микрофон для переговоров с командой. Плюс трость с особым оружием и куча другого оружия под плащом, да и сам плащ был огнеупорным.

— Вот значит как… — протянул Гробовщик. — Значит легенды о том, что Доктор видит всё вокруг на триста шестьдесят градусов днём и ночью и на огромное расстояние не лгут.

— Ага. — кивнул Рой. — Не лгут. Плюс несколько моих секретов которые добавили образу Доктора мистики и суеверного страха. Плюс байки и легенды.

«Не боится ни пули, ни когтей заражённого».

«Ставит опыты на людях, и добился огромных успехов — может сделать из них как тупых зомби, так и невероятно сильных и мощных бойцов».

«Говорят, что заражённые сами избегают встреч с ним, а тех, которые попадаются ему, он прихлопывает как муху, или просто приказывает им покончить с собой. И что он изучает Улей, как настоящий учённый, и очень искушён в его тайнах».

Это было начало для того, чтобы найти тех, кто был нужен — личина безжалостного и неуязвимого Доктора окутанного легендами и мистикой. Дальше была наживка… И тогда я мои друзья сконструировали оружие «нолдов». Это было просто убожество, мусор, хлам. Гаусс ружья, с соленоидами из радиомагазинов, плазменные ружья и бластеры наспех слепленные из плазморезов… Среди нас есть один человек разбирающийся в электрике и АСУТП, а Атлас разбирается в микросхемах, да и Батя и остальные — спецы по огнестрелу. Из транзисторов, лазерных диодов для чпу, соленоидов, диодов, прикладов от настоящего оружия, литионных аккумуляторов, плазморезов мы собирали «нолдовское оружие». В том дневнике список деталей к нему. Первая партия была пробной, мы просто плевались от этого убожества — гаусовки косили, перегревались от десятка выстрелов и чуть ли не разваливались, лазерное оружие могло только максимум ослепить или поставить лёгкий ожог на голой коже, плазменники стреляли всего на четыре метра не говоря о расходе заряда…

Еврей внимательно слушал рассказ Роя. Эта информация была очень горяча.

— Вот почему ты называл оружие Доктора хламом и не велел брать, а сам скупал патроны. — поняла Саша.

— Да, именно поэтому. — кивнул Рой. — Но эту партию удалось сбыть. Найти муров оказалось даже проще чем мы полагали — дроны Атласа с камерами, оживлённый мегаполис после перезагрузки и мы видим этих отбросов. Дальше оставалось только одеть личину Доктора и выйти к ним. После того как ребята попытались убить такую ходячую легенду как Доктор, потеряли небольшой запас пуль и обгадили штаны удалось вступить в диалог.

Яр не выдержал и фыркнул.

— Не у каждого выдержат нервы, когда на тебя медленно идёт фигура в плаще и маске с клювом. Ты стреляешь в неё, а она продолжает идти. — пояснил Рой. — Пара моих секретов сделало неуязвимой даже голову, а Батя с винтовкой на высотках обеспечил смерть тем, на кого Доктор показывал тростью. Пришлось убить всего двоих. Тогда же отыгрывая роль я и предложил этот хлам, а чтобы поддержать легенду забрал в качестве платы кроме горошин и патронов ещё и два трупа. Так я и начал выяснять личности муров, убивая при случае одиночек и пытаясь вызнать всё. Позже мы стали изредка убивать небольшие группы, но потом вскрылось, что в таких грязных делах замешаны и стронги-предатели, и просто посредники муров из обычных рейдеров и убийства пришлось отложить распутывая эти связи.

— Погоди. — сказала Нина. — Ты же всё время в Кумарнике сидел в своём подвале, тебе иногда трупы заражённых привозили для исследований, а потом вывозили требуху твои товарищи.

— Угу. — кивнул Рой. — А в месте с требухой выезжал я. И приезжал с кучей трупов от заражённых. Алиби было обеспечено. Даже Бодун, который был шпионом килдингов ничего не заметил. Да и не только я время от времени одевал костюм Доктора. Вторая партия была лучшего качества, да и первую расхваливали как некое чудо. Я был в шоке.

— Погоди Рой. — нахмурился Пэйн. — Вооружать муров пусть и хламом было слишком опасно.

— Это и был хлам. Скажу тебе откровенно — рейдер с огнестрелом имел больше шансов, чем они с этим хламом. Плюс на некоторых моделях стояли маячки для отслеживания. На некоторых микрофоны. Именно так мы собирали данные. И так мы узнали, что сюда вмешались килдинги и Институт. — Рой поморщился. — Скажу честно — было мерзко и отвратительно оставлять этих уродов в живых, но так мы выясняли все большее количество предателей. Не стоит думать, что я старался набить карманы — мы продали всего сто двадцать экземпляров и сделали пазу наблюдая за радиомаяками и слушая микрофоны. И тут появился кто-то, кто крупными партиями делал подделку нашей подделки и продавал как оружие Доктора в промышленных масштабах. Зная кто купил — можно было и отследить кто продал…

— Скажи правду — чего ты хотел? — спросил Гробовщик.

— Выйти на Чалого и завалить всех, кто будет с ним.

Еврей молча подсчитывал что-то в уме.

— Правда… — протянула Саша. — Даже не знаю, радоваться мне или сожалеть.

— Погоди, Рой. — вдруг спохватился Гробовщик. — А ты не боялся, что тебя убьют из этого оружия?

— Нет, не боялся. — сказал Рой. — Мы сделали средство противодействия — магнетрон. Видишь ли, Гроб, у любой электроники есть один недостаток — она не переносит мощных электромагнитных волн. Мощная кратковременная волна проходя рядом с металлическими проводниками вызывает в них токи Фуко, чем сильнее волна, тем они выше. В результате тонкие проводники, маленькие проводки, просто расплавляются разрывая схему… Со всякими диодами, транзисторами и прочими деталями происходит тоже самое. А это оружие — полный набор тонких проводков и транзисторов с диодами.

— Так вот ты как всё время отключал эти стволы. — процедил Пейн. — Понятно, почему ты их не боялся.

— Верно. — согласился Рой. — Один крупный магнетрон был в моём шипованном Уазике, и ещё парочка в наших рюкзаках. Когда было необходимо, мы врубали один или несколько и просто уничтожали наши подделки, или копии, которые сделал Институт. Я даже не предполагал, что сюда подключатся Институт в погоне за большими деньгами, а потом начнут появляться двойники Доктора.

— Браво. — подытожил Еврей. — В итоге такой молодой и находчивый человек как вы, вскрыли большую часть этой сети и передали сведения о ней Гробовщику. Конечно вся эта история создаёт неприятный привкус, но по крайней мере можно чувствовать себя более спокойно. Меня уже пытались убить.

— Короче, Рой. — оборвал всех Гробовщик. — Главный вопрос на сегодня — что ты собирался создать? Те расчёты, о которых я говорил ранее.

— Ах да… — вспомнил Рой. — Лаборатория. Ты оказался прав. Как ты помнишь, я и моя компания смогли сделать камеру которая определяет силу Дара, и даже сам Дар. После я планировал создать синтез живца, который можно было производить, и специальное оружие против заражённых. Чем сильнее заражённый тем сильнее бы оно действовало на него… Но кроме инструментов мне нужны были и хорошие специалисты из нашего прочего мира. Я делал расчёты для этого, это и была моя вторая цель.

Воцарилась молчание.

— Что ж… Я ждал чего-то подобного. — наконец нарушил паузу Гробовщик. — И гадал предал ли ты нас или нет… Как я вижу, нет… Однако у меня тоже была своя цель. Поскольку наши цели совпадают, мне нужно одно — отстрой стаб. Еврей будет участвовать как логист и снабженец, Саша — найдёт кадры и будет посредником. С тебя то о чем ты говорил — лаборатория и результаты. Поэтому я собрал всех здесь.

Рой тихо засмеялся.

— Гроб… Похоже не только я один вечно что-то не учитываю.

Глава пятьдесят седьмая Сокровища килдингов

— Что? — непроизвольно спросил Гробовщик.

— Батя, скажи ему. — хмыкнул Рой.

Все взгляды повернулись к Бате.

— Гроб, дело хорошее, отстроить Райский уголок, поставить охрану, и начать производить крутое оружие и устройства. Одна только камера мерящая дар, чего стоит. — начал Батя. — Вот только ты не учёл одного. Всё это было бы возможно, если бы у нас были все деньги, которые приписывают Доктору. По слухам Доктор грёб прибыль лопатой продавая своё оружие. А вот по факту, хоть Рой и был тем самым Доктором, но как он и говорил мы продали только сто двадцать экземпляров оружия. Все остальные партии, которые мы можем оценить примерно в шестьдесят чёрных жемчужин были сделаны Институтом по образу и подобию нашей подделки. И такой навар получили не мы, а Институт, который толкал подделку всем — мурам, килдингам, предателям из стронгов, шестёркам-рейдерам. Понимаешь?

— Когда началась инфляция патронов этот ксер Гектар, или правильнее будет сказать Пес понаклёпал нам кучу патронов, плюс в условия быстрой инфляции мы закупали патроны цинками, ящиками, но этого не хватит, чтобы выполнить твой план. — озвучил Рой. — Так, запас для группы такой как наша.

Гробовщик молчал. Такой исход ему очень не нравился.

— Ну не сразу. — вздохнул Еврей. — Мы так хорошо начали, а закончили как обычно.

— Если тянуть время, то всё опять уйдёт к чёрту на рога. — хмуро прокомментировала Саша. — Или вообще в никуда.

Остальные хранили молчание. Альфонс стоял в растерянности, Лена сосредоточенно размышляла о чём-то, Почтальон был просто потрясён. Вин и Байк явно нервничали. Нервничала и Настя. Только рой и Батина «Триада» хранили спокойствие. Аня просто внимательно разглядывала каждого будучи непривычно серьёзной, а Пэйн похоже что-то подготавливал или применял какой-то Дар.

— Кхм. — тихо кашлянула Нина, про которую уже все забыли. — Так дело в деньгах?

Все взгляды повернулись к ней.

— Я обещала скромную награду за головы тех, кто меня преследовал.

— Не хватит. — отрезала Саша.

— Кроме того, я знаю где килдинги хранят свои трофеи. — продолжила Нина. — Предлагаю свою долю, в обмен на… Скажем бесплатное гражданство и ещё что-нибудь по мелочи.

Еврей посмотрел уже с интересом.

— И сколько предлагаешь? — с интересом посмотрел уже Батя.

— И, что ты не договорила? — спросила Саша.

— Полагаю вопрос был о гарантиях. — флегматично заметил Рой.

— Я даю гарантию. — резко отрезал Гробовщик. — Никто не против?

Тишину нарушил тихий смех Бати.

— Никто не против. — подытожил Гробовщик. — Замечательно.

— Килды прячут свои трофеи в тот кластер, который уже не перезагрузится. — пояснила Нина. — То есть в стаб. А стаб перед этим естественно уничтожают. Но прячут почти всегда одинаково.

…Рой мрачный как туча попивал живец из фляги. Рядом задумчиво глядя в даль и опершись на трость стоял Гробовщик. Рой отхлебнул из фляги ещё.

— Прекрасно… — процедил он. — Если Гробовщику нужен трон, мы его добудем… Если нужно отстроить стаб, то мы его отстроим… Я только одного не понимаю — на хрена было устраивать это? Если бы ты планировал меня убить, то точно не стал бы устраивать показуху.

Гробовщик ответил не сразу.

— Мне нужен был стаб. Понимаешь Рой, не просто стаб, а стаб с людьми которым я могу доверять. С моей долей, и уж точно не со вчерашними кассирами, которые попав в Улей стали считать себя Индианой Джонсом. Еврей и Саша подходили как нельзя кстати… И что-то мне подсказывало, что не согласишься. Пришлось немного надавить.

Рой поморщился.

— На кой тебе это сдалось? Ты всегда был свободным художником.

Гробовщик снова промолчал.

— Знаешь Рой, я просто понял, что не тем занимаюсь. — наконец сказал он.

Рой поперхнулся, живцом и глянул так, словно увидел призрака.

— Угу. — кивнул Гробовщик. — Ерундой занимаюсь, хожу взад-вперёд по Улью, режу того, кто виновен… Как все это достало… Я ведь тебе уже говорил об этом. И решил, что нужно всё кардинально все менять. Кличка хрен с ней, пусть так и остается, а вот жизнь нужно менять.

— Что-то подобное я уже слышал. — сказал Рой отхлебнув ещё живца. — От тебя же ночью, когда раскрыли Нину. Кстати, слышал, что она собиралась к Сашке в бордель устроиться?

Гробовщик скрипнул зубами от злости.

— Не устроится. — ещё раз скрипнул зубами он. — Ты на работу возьмёшь. Или Еврей возьмет.

Рой моргнул и просто принял ещё живца.

Гробовщик промолчал. Теперь он выглядел не только уставшим, но ещё и раздосадованным.

— Сам подумай. — сказал он наконец. — Ходить в маске круто. Зваться кличкой круто. До определённого возраста. А потом понимаешь, что это чушь. Как с бабами спать-то при такой анонимности? В маске, как Бэтмен?

Рой заржал. Это напоминало уже фетишизм. Фетишизм с ролевыми играми.

— Во-во. — кисло кивнул Гробовщик. — Или свет постоянно гасить и на ощупь? А если постоянную женщину заведешь? Как общаться с ней, она тебя что, так и будет звать — Гробовщик? Или просто Гроб. Тогда уж сразу — Чурбан.

Рой представил женщину, которая говорит: «Гробовщик, милый, иди ко мне, я вся горю!» И снова заржал.

— Пора завязывать с этим. — закончил Гробовщик. — Сейчас, когда я взялся за это дело я даже лучше себя почувствовал… А там… Посмотрим.

— Рой. — окликнул его Гробовщик. — Кто-то верит, что ты сможешь открыть кто стоит за созданием Улья. Открой, кто это сотворил, и тогда, мы убьем его.

Рой кивнул, и показав большой палец пошёл прочь. По дороге ему попалась рыжая Нина. Рой моргнул.

— И как ты всё это объяснишь? — спросил он. — Пообщавшись с тобой, Гроб резко меняет своё мнение абсолютно ко всем… Пафосно меня разоблачает… Заставляет присоединиться к его сомнительной затее…

Нина смутилась, отвела взгляд, и смущённо хихикнула:

— Только не бей сильно. В крайнем случае можешь изнасиловать. Я даже не против.

Рой скрипнул зубами почти как Гробовщик.

— Ну я не специально. — застенчиво помялась с ноги на ногу Нина. — Он допрашивал, кто, всё вследствие вел, переспрашивал, все на лжи поймать хотел. Расспрашивал откуда тебя знаю, так и всплыли все наши разговоры, и что я в Улье ищу. А потом получилось приятно провести время.

Рой фыркнул.

Нина ткнула его кулаком в грудь.

— Не думай, что я такая расчётливая сука. Просто когда пять лет бегаешь в мужском теле, изголодаешься так, что мама не горюй. А с бабами это делать немного не то…

Рой слегка смутился.

— Ну такое прочее… Ласки всем хочется. Особенно когда тебя могут пожалеть… Кто же знал, что его так проймет?!

Рой только вздохнул.

— Переоцениваешь меня. — сказала Нина.

Рой снова промолчал.

«Приказать не можем, но можем пожалеть». Вот как ей верить? Хотя чутьё подсказывало, что она не врёт. Ей бы дипломатом работать с её шармом.

— Ну не сердись. — Нина взяла его за локоть. — В конце концов все получили что хотели — Саша — снова стаб и свой бордель, Еврей — почву для сети крупных продаж, а ты — плацдарм для своих исследований и новые кадры.

«Дать бы тебе по шее». — мелькнула мысль.

— И получил постоянный контроль на полном шагу и прочее. — буркнул Рой.

— А ты посмотри на это с другой стороны. — пожала плечами Нина. — Ты получил в помощь людей, которые могут достать что угодно, узнать что угодно, убить кого пожелаешь…

— Мы выдаём кредит не вам как всем, а всем, как вам. — улыбнулся он. — И это прекрасно. Ладно, переживём.

Рой отошёл. И вспомнил слова Гробовщика.

Выяснить, кто создал Улей и убить его… Звучит круто. Рой почувствовал, как на его лице появляется широкая улыбка.

Конец

Даниил Куликов Секреты внешников

Пролог

Перевёрнутый поезд частично лежал на боку. Состав сошёл с рельсов, но ещё вяло вращал колесами. Кругом слышались стоны и крики умирающих. Вагоны искалеченных людей с переломанными от болтанки костями. Густая мозговая кровь на стёклах внутри — кто-то получил перелом черепа. Вопли. Крики отчаяния. Стоны.

У одного из вагонов, прислонившись спиной к нему сидел худощавый молодой мужчина глядя неестественно спокойными глазами в небо. Совсем рядом из разбитого окна стоная и придерживая изрезанную осколками руку, стал вылезать мужчина. Сделать это было довольно тяжело — поезд лежал на боку, и окно располагалось там, где раньше была крыша. Из других окон тоже начали вылезать те, кому повезло уцелеть более-менее. Изнутри раздалось урчание.

К поезду бежал человек с марлевой повязкой на лице и подошёл к сидящему у вагона.

— Даже жалею, что я остался жив… — одними губами улыбнулась жертва крушения. — Скажи, они идут?

— Да. Скоро они будут здесь. — сказал человек в марлевой повязке. — Вставай, ещё есть время убраться.

— Я уже не смогу. — печально улыбнулся сидящий.

— Сможешь, подымайся! — в отчаянии прошипел его собеседник. — Я потащу тебя.

— Спасибо. — улыбнулся тот. — Но у тебя не получится — у меня больное сердце. Настолько больное, что физическая нагрузка или сильный стресс убьёт меня. Доктора с детства запрещали мне бегать — бег бы просто убил меня. А сейчас меня убьют даже пара шагов.

— Что? — только и смог сказать несостоявшийся спаситель.

— Обидно, правда? — грустно улыбнулся сердечник. — Выжить среди чудовищ, выжить после крушения поезда, и умереть просто от попытки сделать пару шагов.

Его собеседник молчал.

Вдалеке раздались рёв, урчание, и цокот.

— Сделай для меня одну вещь. — попросил сердечник.

— Какую? — встрепенулся собеседник.

— Я не могу пошевелиться. — снова улыбнулся тот. — У меня в сумке еда, и бутылка с водой. А в нагрудном кармане мои лекарства. Размешай их в воде и дай мне выпить. Это убьет меня мгновенно и безболезненно. Не хочу, чтобы меня жрали ещё живым.

Собеседник молча сорвал маску и принялся за дело.

— А я пока чуть-чуть поговорю. — улыбнулся сердечник. — Знаешь, перед смертью так хочется потрепаться. Никогда не думал, что со мной такое случится. Я ведь простой преподаватель биологии в ВУЗе. Препод, как студенты говорят. Леонид Андреевич…

Глава 1. Психоз

— Нет, нет, невозможно… — прошептал молодой мужчина стриженный ёжиком и вытаращился пустым взглядом в пустоту. — поморщился. — Нет… Нет…

Мужчина с косматой бородой и взлохмаченными волосами только ухмыльнулся. Ухмылка и взгляд делали его похожим на серийного убийцу.

— Ещё как может быть. — ощерился он. — Даже я этого не понял.

Стриженный «ёжиком» чаще задышал, а его глаза буквально вывалились из орбит. Лицо поменяло цвет.

— О да… — ухмыльнулся бородатый. — Ты уже понял, что это правда. Давай, давай почувствуй эту правду на вкус, посмакуй, и проглоти. Ты просто не понимаешь, как приятно видеть твой ужас, твоё отчаянье, твою безысходность. Наблюдать, как надежда превращается в понимание и отчаянье… Это изумительно.

Его собеседник зашатался, так, словно стал терять сознание.

Бородатый между тем с интересом. Продолжал рассматривать его, и безумная улыбка не сходила с его лица.

— Ты знаешь, самое приятное видеть как чья-то надежда превращается в страх и отчаянье. Метаморфоза, которая заставляет трепетать. — продолжил бородач. — Ничто не может сравниться с этим — спирт, наркотики, секс — всё это не то. Вот пожалуй охота, или хорошая бойня на смерть дают похожее ощущение, но знаешь, это всё тоже не то… Ты знаешь, очень сложно найти занятие, которое даёт такие ощущения…

Его собеседник его словно не слышал, но бородатому было похоже всё равно.

— И я долго искал это. В занятии трейсеров, когда промышлял охотой, в разных сортах спека, ища это наслаждение в разных дозах, у килдингов с их ритуалами, ну знаешь — когда на привязанного человека спускают переродка… У пары умников из Института, проводящих исследования… У муров. И наконец нашёл!

Улыбка бородатого стала счастливой и безмятежной.

— И знаешь что это? — спросил он и сам тут же ответил. — Пытки. Какой смысл спускать на человека заражённого, если это тупое животное быстрее убьет его, чем замучает? Да это существо даже не сможет причинить настоящих страданий, только ранит и убьет. Или какой прок разделывать труп на органы если тот не сможет кричать? Да даже живого человека — он ведь просто вырубится, и самое интересное прекратится. А потом и просто умрёт. То ли дело хорошая пытка — разделывать ещё живого человека, не давая ему умереть, и дозируя мучения, имея возможность сделать их слабее, или сделать их просто невыносимыми. Видеть эти бессмысленные коровьи глаза, видеть в них надежду, затем страх, а потом отчаянье, слышать этот бесконечный непрекращающийся крик, видеть конвульсии. Самое большое искусство в том — чтобы свести с ума. И не буду врать — я преуспел в этом.

Бородатый подмигнул своему собеседнику.

— Ты знаешь, я всё это сделал на той женщине, которую ты пытался спасти. Не буду скромничать — под конец она уже просто мечтала умереть. Но с тобой мы поступим по-другому — я не стану трогать тебя до последнего. Я просто возьму того дружка, который помог тебе бежать, и стану разделывать при тебе. Чтобы ты всё видел и не мог помочь ему. Посмотрим, сколько тебе понадобится времени, чтобы сойти с ума просто разглядывая всё это. А потом я разделаю тебя.

Глава 2. Поезд в ад

Лёня был в депрессии. Тоска лилась черными волнами. Затяжная осень, хмарь за окном и куча обстоятельств буквально заставляло его выть от тоски. Ссора с матерью, которая его откровенно не уважала и не старалась это скрыть. Невзирая на то, что он уже зрелый мужчина с аккуратной бородкой. Невзирая на то, что он уважаемый педагог в неплохом институте. Невзирая на то, что он имел стабильную зарплату и не старый автомобиль. Лёня поморщился. Мать никогда не уважала ни его, ни отца. О последней ссоре с матерью он даже вспоминать не хотел. Поезд старательно стучал колёсами, усаливая тоску и грусть.

Лёня поднялся со своей койки и двинулся к выходу. Очень хотелось попросить у проводников таблеток — чувствовал он себя прескверно, как при гриппе — голова гудела, как от переутомления, есть не хотелось, да и давление похоже скакало. Нет, принимать нельзя — ещё хуже станет, после своих сердечных. Однако пройтись всё же стоило — хотя бы потому, что вторая причина ехала рядом.

— Лёня, ты куда? — раздался рядом хриплый неприятный баритон.

— Таблетку выпью Николай Викторович. — спокойно ответил он, но внутренне скривился.

— А, иди-иди. Возьми мне кофе. Хорошо? А я пока… На туман полюбуюсь. — цыкнул Николай Викторович, и подошёл к окну любуясь на чуть зеленоватый туман.

Лёня вышел и тихо выругался высказав всё, что он думает об этом типе. Ленивый, склочный, лезущий во все разговоры Николай Викторович раздражал весь отдел. Николаю Викторовичу не было и пятидесяти, но он требовал обращаться к себе только так. Никаких Коль, дядь Коля. Не важно, сколько лет было его собеседнику — почти тридцать как Лёне, или сорок, как заведующему кафедры — только Николай Викторович. Николая Викторовича взяли на пустующее «декретное место», и за три месяца он успел надоесть и выбесить всех.

В последнее время, пройдя испытательный срок, он стал просто невыносим, и похоже решил перейти с «декретного места» на постоянное, и регулярно подбивал как ему казалось хитрыми словами Лёню и ещё пару педагогов — «вы молодые, талантливые, что вам тут в этой дыре делать, вот в других институтах деньги получают».

Когда подвернулась научная конференция в Омске, заведующий кафедры как обычно отправил Лёню выступить с докладом, рекрутировать местных школьников, и заодно спихнул этого Николая Викторовича вместе с ним. Кафедра должно быть ликовала…

Лёня покачнулся и прислонился к стене. Его мутило. Неведомо откуда накатила усталость. Впрочем Лёне всегда было плохо после ссор… Как же — кофе этому хмырю — перебьется!

Лёня почувствовал, как поезд ускорился. Вагоны ощутимо тряхнуло. В глазах потемнело. Из соседнего вагона раздался крик. Лёня поморщился — только разборок ещё не хватало. Лёня понял, что как-то бредя с головной болью и депрессией оказался в плацкартной части. Лёня моргнул. На нижней полке вовсю обнимались мужчина с женщиной. Вот только мужик орал надсадным голосом, и пытался отбиться. А женщина рвала ему зубами шею урча как собака. Бабки орали, как резаные. Огромный мужчина грузный как кабан свалился с полки сверху, схватив девушку, стал её оттаскивать. Поезд снова ускорился. Колёса застучали чаще. Лёня задышал быстрее. Сзади на толстяка прыгнула старуха и вцепилась в него зубами.

Творился какой-то кошмар.

Лёня послышал сзади урчание. Ладони резко вспотели, а виски похолодели. Лёня обернулся — сзади стоял тщедушный мужичок щёлкая зубам, и пялясь чёрными, словно из одних зрачков состоящими зрачками. Медленно ступая, мужичок двинулся на него. Лёня оценил обстановку — с его сердцем не стоило вступать в схватку. Спасало то, что мужичок медленно брёл, похоже двигаться быстрее он не мог. Лёня пятился, а кругом творился ад — одни пассажиры пытались сожрать других. Мужичок шел, следом урча и не сводя с него взгляда. Лёня дошёл спиной до двери и уперся в неё. Мужичок продолжал идти. Лёня зашарил рядом. Рука нащупала стакан исходящий паром…

Мужичок шагнул ещё ближе. Леня, не раздумывая, схватил кружку и выплеснул содержимое ему в лицо. Людоед взвыл и схватился за лицо. Благослови Бог любителей кофе, чая, и титаны в поездах с крутым кипятком…

Лёня рванул в тамбур. Сердце билось как бешенное. Хех… Рванул… Скорее просто ускорил шаги. Лёня прислонился к двери и сполз по ней. Никто не ломился следом. Лёня вдохнул, выдохнул. Что происходило не понятно, но обратно соваться не стоило. Лёня ползком добрался до второй двери, и аккуратно встал. Вагон оказался почти пустым, но Лёня не спешил входить. Раздался шорох. Лёня замер и прислушался. Шорох повторился. Лёня сглотнул. Тяжело ступая в середине плацкартного вагона показался грузный мужчина с пятнами крови на одежде. Мужчина стоял спиной к нему. Покачиваясь, он запихивал остаток чего-то красного в рот. Лёня аккуратно прикрыл дверь, стараясь, чтобы она даже не скрипнула — не хватало ещё, чтобы людоед его услышал. Теперь оставалось сползти вниз по двери, чтобы стать невидимым для него.

«Ту-туру-ту-ру-ту-ту-ру-ру!» — внезапно громко запиликал мобильник «прощание славянки». — «Ту-ру-ру-ту-ру-ру-ту-ру-ру!».

В тишине эти звуки показались просто оглушительными. Леня выхватил телефон и попытался отключить его. Сенсор не сработал. Краем глаза Лёня глянул на экран — звонил будильник, который сигнализировал приём таблеток.

— Да чтоб тебя! — выругался Лёня, и швырнул телефон о стальной пол.

Поздно — людоед уже успел услышать его, и развернувшись глянул на Лёню чёрными глазами, взревел как бык, и грузно топая помчался на Лёню. Это был не тот тихоход, которого Лёня «угостил, чаем», этот людоед был более быстрый, более умный. За второй дверью тамбура тоже раздалось шуршание — с той стороны кто-то тоже услышал зов свежей человечинки. Лёня замер — сзади был вагон полный медлительных людоедов — спереди вагон с одним, но очень быстрым. Деваться было не куда. Спастись тоже было невозможно.

— Чтоб тебе мною подавиться тварь! — рявкнул Лёня, понимая, что обречен. — Всегда хотел сказать, что ты урод! Я твоего брата знаю — дядю Колю! Передай и ему, что он мудила сраный, и идиот!

Внезапно поезд дёрнулся. Похоже, машинист пытался затормозить. Людоед упал лицом вниз, так и не добежав до Лёни. Сзади что-то хлопнула, и Лёня почувствовал, как его за пояс обхватили две руки, и потащили на себя. Лёня почувствовал, как дернулось сердце, попытался заорать, но одна рука сдвинулась с пояса и зажала ему рот. Хлопнула дверка туалета, куда его затащили, и сразу стало темно.

— Не кричи, а то они могут услышать. — раздался шёпот у самого уха.

Нажим рук усилился.

Лёне понадобилось ещё пара секунд, чтобы вникнуть в смысл и расслабиться.

— Кричать не будешь? — снова раздался тихий шёпот.

Лёня кивнул.

— Молодец, зайчик. — последовал лаконичный ответ, и руки разжались.

Глава 3. Поезд в ад. Часть 2

Обессиленный Лёня тут же опустился на пол. Рядом загорелся светодиод сотового телефона. Лёня поднял голову. Рядом стояла девушка в синем пиджаке, и узкой юбке и прикладывала палец к губам.

«Проводница». — подумал Лёня, и тут же метнулся взглядом к ручке туалета — дверь была заперта.

«Умница». — подумал Лёня.

Снаружи послышались шаги и проводница погасила фонарь. Рёв питекантропа огласил тамбур — это явно забежал шустрый людоед. Лёня молча отметил про себя, что хорошо, что тот не заметил, как он спрятался. Раздался хлопок второй двери, и в ответ питекантроп услышал негромкое но злобное урчание — это ответили монстры из соседнего вагона. Питекантроп рыкнул и утих что-то недовольно ворча. Его оппозиция тоже поворчала и ушла. Питекантроп ещё шагал по тамбуру туда-сюда, что-то раздражённо бурча, и порыкивая.

Сидеть во тьме, в тишине, и слушать как за стенкой кто-то ходит казалось невыносимым. Лёня пошарил в карманах и достал бритву, пачку лезвий и стал тихо без пены брить бороду, чтобы хоть чем-то себя занять. Шаги стихли и «питекантроп» хлопнув дверью вышел. Снова засветился светодиод телефона.

— Никогда не думала, что буду стараться затащить мужика в туалет. — вымученно улыбнулась проводница.

Лёня хмыкнул.

— Что сразу-то не открыла? — поинтересовался он.

— Думала мертвяки шастают. — спокойно ответила девушка. — Поняла только когда ты ругаться начал.

Лёня помолчал.

— Спасибо. — сказал наконец он. — А не знаешь, почем света нет?

— Во всём поезде отрубило. — ответила проводница. — И сотовая связь не ловит.

— А как же мы тогда едем? — задал логичный вопрос Лёня.

— Это тепловоз. И с горы катимся. — ответила проводница. — Да и машинист разогнался — будь здоров, теперь этот поезд не остановишь.

— А, ясно. — вяло отозвался Лёня. — А тормозить чего пытался?

— Да похоже сам того… обращаться начал. — отвела глаза девушка. — Или напарник его стал перерождаться, да напал на него.

Лёня не знал, что ответить и просто промолчал.

— Но знаешь… — шёпотом продолжила девушка. — Самое странное, что этого холма тут не должно быть. Да ещё такого огромного. Я поэтому маршруту, сколько ездила точно говорю — нет здесь таких уклонов… Да и местность совсем другая.

— Поезд поехал не туда? По рельсам? — флегматично сказал Лёня. — Может просто показалось?

— Ага. — покладисто согласилась проводница. — Слушай, а дай лезвие.

— Зачем? — не понял Лёня.

— Маникюр поправлю. — ответила проводница.

Лёня протянул лезвие от станка.

Проводница аккуратно взяла лезвие, и чиркнула по юбке, создавая длинный разрез. Затем с другой стороны юбки. В разрезе мелькнули голые ноги, и даже краешек нижнего белья.

— Ну вот. — сказала она. — Теперь и побегать можно.

Затем скинула узкий служебный пиджак и выдернула рубашку из-за пояса, расстегнула несколько пуговиц на воротнике и снизу, чтобы она как можно меньше стесняла движения, а низ завязала в узел, сделав подобие топика. Несмотря на кошмар текущей обстановки Лёня даже несколько расслабленно улыбнулся — данные действия проводницы на миг позволили забыть об апокалипсисе.

Проводница тем временем отрезала от юбки полоску ткани и скинув с головы служебную пилотку собрала волосы в хвост и перевязала лентой. Лёня тоже от нечего делать сунул свои лекарства в карман нательной футболки, а так же переложил лезвия разобрав бритвенный станок переложил их в карманы джинсов.

— На мою жопу пялился. — заключила проводница. — Нормальный мужик.

— Спасибо. — кивнул Лёня. — Слушай, я тут подумал. Если поезд катится с остановится, тогда мы сможем выйти, и те, кто едут в соседних вагонах тоже могут выйти. И попытаться сожрать нас.

Леня помолчал какое-то время.

— А ещё мне кажется, что если ты говоришь, что местность так кардинально изменилась, то могут измениться и господа встречающие.

— Я тоже об этом думала. — сказала проводница. — Поэтому предлагаю, как только поезд сделает остановку открыть дверь, взять ноги в руки и свалить, а уже потом разбираться, как наши пассажиры стали каннибалами.

— Давай-ка я сейчас выйду в тамбур, и завяжу двери в вагоны. — предложил Лёня. — Если услышишь, как меня едят, закрывай дверь.

Лёня понимал, что он смертник — скорее всего ещё немного, и сердце просто убьет его, даже странно, что оно до сих пор работало. Девушка хоть и не знала, о его проблемах с сердцем, но тоже понимала, что он, скорее всего смертник. Гибнуть не хотела, но и жертвовать случайным попутчиком не желала, поэтому просто чмокнула его в щёку и шепнула:

— Я буду ждать.

Лёня вышел в тамбур и улыбнулся, как кот объевшийся сметаны. Надо же, какая умница попалась. Настроение подняла, и ободрила и мотивировала то, как… Что ж, за такую женщину можно и умереть. Судя по тому, как она хорошо разобралась в ситуации и перекроила одежду, то ещё выживет в этом аду.

Лёня снял галстук. Двери с поворотными ручками… Как неудобно… Ладно, выйдем из ситуации… Нужно сделать так, чтобы ручка не вращалась, привязываем так, и вот так… На вторую ручку Лёня использовал ремень — благо джинсы хорошо держались и без него. Постучал в дверь туалета. Дверь приоткрылась.

— Готово. — сказал Лёня.

— Настоящий мужик. — сказала девушка выходя.

Лёня мысленно оценил свою худощавость, легкую сутулость и мысленно хмыкнул. Но сделал вид, что верит, а затем сел на пол, и спросил:

— Как ты сказала, тепловоз?

Девушка кивнула.

— На чём едем?

— Дизельное топливо. — ответила девушка. — В основном — солярка.

— То есть, если машинист погиб, мы будем ехать, пока не кончится горючее? — спросил Лёня.

Девушка просто кивнула.

— Хреново… — протянул Лёня, и мысленно добавил про себя: «Добро пожаловать в адский экспресс».

Глава 4. Станция ад

Ехать бесконечное число часов пока не выгорит дизель, а потом ещё хрен знает, сколько ехать по инерции, в то время, как в соседних вагонах пассажиров просто пожирают заживо. Плюс скоро каннибалы могут почуять их, и тогда начнут рваться сюда, в маленький, плохо защищённый тамбур. Против толпы им не выстоять. Проводница опустилась рядом.

— Я пока подремлю. — сказал Лёня. — Если начну обращаться, просто открой дверь и скинь меня с поезда.

Проводница хотела что-то сказать, но тут что-то засвистело, раздался мощный удар, поезд тряхнуло. Крики усилились. Поезд затрясло. Если бы Лёня стоял, то его бы размазало по стене.

— Что происходит? — крикнул он.

— Похоже кто-то дёрнул стоп-кран. — одними губами сказала девушка. — Да и поезд налетел на что-то.

Лёня нашарил обронённый мобильник на полу. Тот работал, а экран даже не разбился. Повезло. Лёня перевёл камеру с фронтального режима на обратный и наведя на цель щёлкнул. Раздался электронный щелчок, сверкнула вспышка. Лёня улыбнулся — на получившейся фотке он с девушкой сидели на полу, глядя безумным взглядом перед собой.

Поезд, грохоча, замедлялся, его ощутимо трясло — похоже, пара последних вагонов были на гране того, чтобы опрокинуться. Повезло же находиться в вагоне, который был ближе к голове поезд. Оглушительно скрежеща и грохоча поезд встал, а сзади тряхнуло так, что вагон слегка накренился — похоже, часть вагонов завалились на бок.

— Селфи удалось. — мрачно улыбнулся Лёня. — Не зря же я сел в этот поезд. Станция ад. Конечная. Просим пассажиров покинуть вагоны, иначе они будут съедены.

Проводница уже отпирала дверь наружу, и опускала ступеньки-фартук.

— Пошли. — скомандовала она.

Лёня опустился на ступеньки.

— Уходи одна, я остаюсь. — сказал он.

Ветер издалека донёс ворчание — людоеды уже были готовы встречать поезд.

— Что? — не поняла девушка.

Лёня вылез наружу, и сел прислонившись спиной к вагону.

— У меня больное сердце, мне осталось жить всего несколько минут. — сказал он. — Уходи, пока встречающие не подоспели.

Вместо ответа Лёня получил «французский поцелуй» и ещё долго глядел в спину убегающей проводницы. Если бы не больное сердце… Рядом валялась чья-то бесхозная сумка — видимо выпала из окна. Лёня открыл её. Внутри оказались пирожки с ливером, бутылка минералки, и пачка сигарет с зажигалкой. Неплохо. Можно покушать на собственных поминках.

Перевёрнутый поезд частично лежал на боку. Состав сошёл с рельсов, но ещё вяло вращал колесами. Кругом слышались стоны и крики умирающих. Вагоны искалеченных людей с переломанными от болтанки костями. Густая мозговая кровь на стёклах внутри — кто-то получил перелом черепа. Вопли. Крики отчаяния. Стоны.

Рядом раздалось утробное ворчание — к поезду неспешно шагал брат того же мужичка, который напал на Лёню в поезде.

— Привет. — сказал Лёня. — Знаешь, там девушка пробегала, а я даже имя не спросил… Вот дурак.

Мертвяк подошёл ближе и зарычал, открыв рот.

— Ну ты и урод. — с чувством сказал Лёня.

Что-то хлопнуло, голова мертвяка дернулась, оросив всё вокруг кровью, а он сам завалился на землю лицом вниз.

К поезду бежал человек с марлевой повязкой на лице и подошёл к сидящему у вагона Лёне и убрал пистолет в кобуру.

— Даже жалею, что я остался жив… — одними губами улыбнулся Лёня. — Скажи, они идут?

— Да. Скоро они будут здесь. — сказал человек в марлевой повязке. — Вставай, ещё есть время убраться.

— Я уже не смогу. — печально улыбнулся Лёня.

— Сможешь,подымайся! — в отчаянии прошипел его собеседник. — Я потащу тебя.

— Спасибо. — снова улыбнулся Лёня. — Но у тебя не получится — у меня больное сердце. Настолько больное, что физическая нагрузка или сильный стресс убьёт меня. Доктора с детства запрещали мне бегать — бег бы просто убил меня. А сейчас меня убьют даже пара шагов.

— Что? — только и смог сказать несостоявшийся спаситель.

— Обидно, правда? — грустно улыбнулся сердечник. — Выжить среди чудовищ, выжить после крушения поезда, и умереть просто от попытки сделать пару шагов.

Его собеседник молчал.

Вдалеке раздались рёв, урчание, и цокот.

— Сделай для меня одну вещь. — попросил сердечник.

— Какую? — встрепенулся собеседник.

— Я не могу пошевелиться. — снова улыбнулся тот. — У меня в сумке еда, и бутылка с водой. А в нагрудном кармане мои лекарства. Размешай их в воде и дай мне выпить. Это убьет меня мгновенно и безболезненно. Не хочу, чтобы меня жрали ещё живым.

Собеседник, молча сорвал маску и принялся за дело.

— Знаешь, я попрошу сделать ещё одну вещь. — задумчиво сказал Лёня. — Мне помогла девушка. Проводница. Похоже, она спаслась. Найди её и помоги ей. Фото в телефоне.

Незнакомец взял телефон и глянул последнее селфи.

— Красивая. — сказал он. — На-ка глотни из моей фляги.

— Ага. А я даже имя не спросил. — снова улыбнулся Лёня. — Ооох! Какой ядрёный спирт! Это что за настойка? Знаешь, перед смертью так хочется потрепаться. Никогда не думал, что со мной такое случится. Я ведь простой преподаватель биологии в ВУЗе. Препод, как студенты говорят. Леонид Андреевич …

Лёня начал говорить, а потом свет вокруг померк.

«Даже не успел принять яд». — успел подумать Лёня. — «Но по крайней мере меня не съедят живым».

Глава 5. Второй день рождения

Лёня моргнул и открыл глаза. Затем ещё раз моргнул и поднял руку. Он был жив. Лёня прислушался к своему сердцу. Сердце работало как часы, и даже намёка на болезнь не было. Затем огляделся. Сумка с ядом и едой стояла рядом. Поезд всё так же подпирал спину. Большинство людей уже покинула поезд, часть ожесточённо пыталась отбиться от темноглазых «зомби». Незнакомца нигде не было.

«Сколько я тут валяюсь без сознания». — мелькнула мысль. — «Почему ещё не умер? Как меня не съели?»

Ответов не было. Машинально Лёня достал сотовый. Связи не было. Глянул список пропущенных вызовов. Последний был ещё вчера от Николая Викторовича. Его рожа на фотографии бесила так же, как и в реальной жизни. Кто-то рядом выпрыгнул из вагона, и Лёня повернув голову узнал в нём Николая Викторовича.

— Николай Викторович, помогите встать. — сказал Лёня.

— А ты ещё кто такой? — повернул голову Николай Викторович. — Я тебя первый раз вижу.

От такого заявления, Лёня впал в ступор. Услышать такое от человека с которым проработали три месяца было странно. Как минимум.

— Встать хотя бы помоги. — попросил Лёня.

— Пошёл на хер. — огрызнулся Николай Викторович. — С чего бы мне тебе помогать?! Первый раз тебя вижу. Ты мне кто? Сват? Брат? Нет. И вообще — своя рубашка ближе к телу. Я лучше себе помогу, чем неизвестному человеку.

От такого заявления Лёня вообще впал в ступор, окончательно, а потом нашёл слова и высказал всё, что думал об этом человеке с самого первого знакомства. С самого момента их первой встречи. Без цензуры и не сдерживая мат.

Николай Викторович просто показал фак и свалил. Иного ожидать от этого козла не следовало. Гораздо важнее было то, что сейчас со всех сторон должны были повалить толпы «зомби». Следовало бежать как можно быстрее, чтобы не стать обедом. Лёня поднялся — удивительно — сердце не выказывало дискомфорта так, как раньше. Лёня потянулся и хрустнул спиной. Странно, даже недомогание было не такое, как раньше. Мимо прошла группа человек — два парня, и девушка.

— Ребят, помогите мне. — позвал Лёня.

Те даже не обернулись, просто ускорили шаги. И тут вдалеке раздался мощный рык, и тварь похожая на мощную обезьяну выпрыгнула прямиком к троице. Девушка завизжала. Один из парней рухнул тут же, с разорванным животом охая и стараясь подобрать вываливающиеся внутренности. Оставшиеся парень с девушкой побежали даже не думая помочь, бросились прочь. Тварь зачавкала.

«А вот и встречающие». - подумал Лёня. — «Добро пожаловать в ад».

Парень с девушкой бежали сломя голову, внезапно парень рухнул и приложился лицом об асфальт.

— Помоги. — прохрипел он хватая девушку за ногу. — Я кажется ногу потянул.

— Отпусти меня ублюдок! — крикнула девушка и стала методично избивать парня ногой по лицу и пальцам.

— Сука! — прохрипел парень, пальцы его разжались.

Девушка снова бросилась бежать.

— Ааааааааааааааааа! — долетел крик несчастного — чавкающий монстр решил заготовить мяса впрок.

Последние действия Лёня наблюдал уже из того самого тамбура, откуда недавно спускался с проводницей. «Ступеньки-фартук» пришлось убрать, а дверь запереть, благо у неё были хорошие замки. Девушка бросилась бежать дальше, но наперерез ей выбежал быстро двигающийся «зомби», и прыгнув повалил её на асфальт. Девушка пронзительно закричала, и с разных сторон к ней подбежало ещё несколько быстро двигающихся «мертвяков», и прыгая сверху просто похоронили её в куче-мале под своими телами, впрочем, крики были слышны ещё долго.

Лёня глянул и увидел, как громадная тварь, ещё больше той, которая съела парней, рыком отогнала толпу и в «одну рожу» схарчала трупы. От увиденного подкосились ноги, и Лёня сполз по стене, а после наклонился и его обильно вырвало. Нет, не стоило попадаться на глаза таким тварям.

Поезд трясся — только теперь из него выбирались уже не пассажиры, а «переродки», как мысленно окрестил их Лёня. Это было на руку — сбежавшие пассажиры — пища этих тварей уводили их от поезда. Не почуют ли они его? Нет, это вряд ли — вокруг поезда сейчас столько трупов, желчи, крови, экскрементов, что они с лёгкостью перебьют запах одного человека — Лёни. Главное сейчас не высовываться. И главное, чтобы сердце не подвело. Лёня сунул руку в карман — что-то плоское ткнулось в ладонь. Фляжка незнакомца с каким-то бальзамом или экстрактом. Куда же делся этот незнакомец? Может он и пистолет сунул? Нет, пистолета не было — то ли оставил себе, то ли и правда сунул Лёне, но у того вытащили мародеры.

Лёня глотнул из фляги, вкус был мерзким, но самочувствие улучшилось. Дрянь несусветная. Словно какие-то травы вперемешку с тухлятиной, или трупом животного. Н-да… Подобную дрянь ему кажется привозили из Вьетнама. Мысленно окрестив дрянь антидотом Лёня подумал, что следует делать дальше. Пожалуй, пока вагоны пустые следовало пройтись к машинисту, у машиниста всегда есть набор инструментов, сменной одежды, еды.

Леня, ползком отвязав дверь, двинулся ползком по вагонам, так, чтобы его не было видно из окон. По пути его вырвало ещё несколько раз. Кровь, трупы, остатки пиршества людоедов. По пути удалось разжиться длинным широким ножом, пачкой печенья и ботинками-берцами вместо своих лакированных туфлей.

В кабине машиниста всё было залито кровью и были явные следы борьбы. Тут же стоял старенький «сундучок-шарманка» для личных вещей. В сундуке оказался джек-пот. Узкий термос с горячим чаем на полтора литра, низкий и пузатый термос для горячих блюд, мощный светодиодный фонарь с электрошоком и запасными литиево-ионными батареями, роба, сигнальный жилет и куча бумаг, нож-мультитул с лезвием, ложкой и вилкой, изолента, полбулки хлеба, чай, перчатки, плоскогубцы, отвёртка плоская и отвертка крестовая, пара банок тушёнки, браслет ТБСКМ-антизасыпайка, разводной ключ, молоток, маленький топор, ключи-головки, мультитул-кусачки с кучей отвёрток, свитер, разовая сигнальная ракета и специальный «дуплет» с пачкой сигнальных ракет к нему. И даже кортик.

Сигнальный жилет и бумаги пришлось выкинуть, одежду всю грязную и в крови — тоже, а вместо неё одеть робу машиниста, и найденные берцы. Переодевался Лёня уже в соседнем вагоне, чтобы не заляпать обновки в крови. Теперь следовало брать ноги в руки, и валить подальше от поезда, который был для местных чудовищ как шведский стол, причём в другую сторону. И найти бы кого-нибудь типа того доброхота с пистолетом, чтобы хоть объяснил, что вокруг творится.

Лёня встал, крадучись вышел с другой стороны состава и быстро побежал прочь.

Глава 6. Секрет живца

Лёня поспешно и быстро бежал с места происшествия — благо новая одежда и снаряжение позволяли. Мысль «только бы не заметили» сменилась на другую — «я бегу!». Впервые за весь этот жуткий и кошмарный день это была приятная новость. Сердце не колотилось и не пыталось разорвать рёбра, его не кололо, и оно не болело. Это было здорово, настолько, что мрачные мысли на время даже исчезли.

Отбежав на несколько кварталов Лёня решил всё же не рисковать, и пойти быстрым шагом — неизвестно, сколько ещё продлится эта странная сердечная ремиссия. Про себя Лёня даже усмехнулся — жизнь то налаживается — утром познакомился с симпатичной девушкой, в полдень думал умереть, но не умер, после полудня высказал дяде Коле все, что о нём думал, ещё позже выжил, а ещё позже даже смог бегать.

Н-да… В гробу он видал такое налаживается. Так или иначе, но он всё ещё был жив.

«Может это ад?» — мелькнула мысль. — «А поезд давным-давно разбился?»

Лёня тут же отогнал от себя эту абсурдную мысль. Следом пришла более приземлённая и простая — «а куда идти?»

Пейзаж был мягко говоря фантосмагоричным — как будто оторвали часть одного городского пейзажа и пристыковали к другому — взять к примеру дорогу, которая из двухполосной рывком переходила в четырёхполосную, или грунтовка резко переходящая в асфальт.

Впрочем, что называется — какая разница. Вечерело, и Лёня с сомнением посматривал по сторонам — ночевать на улице, полной тварей, которые могут напасть в любой момент не хотелось. Улицы выглядели слишком безлюдно. Промаявшись некоторое время Лёня двинулся к девятиэтажке из красного кирпича, украшенной позолоченными балконами. Домофон не работал. Лёня легко отпер дверь и вошёл внутрь. Первым делом на глаза попало то, что когда-то было консьержем. Теперь это было кучей богоданных костей. Лёня замер, и перехватил поудобнее маленький топорик. Звуков не было. Или зомби очень хорошо таились, или уже ушли в другое место в поисках корма. Возможно к тому же поезду. Так или иначе, Леня, стараясь не шуметь, стал подниматься по лестнице. Подъезд тоже оказался частично измаран в крови. На самом верху оказалась открыта дверь одной из квартир.

Прислушиваясь к каждому шороху Лёня зашёл в неё, и решил закрыть дверь, но передумал — если в квартире есть тварь ему нужно будет быстро убежать. Вместо этого он поставил прислонив на дверь напольную вешалку — в случае чего она загремит. Аккуратно зайдя в неё Лёня аккуратно обошёл её. Пусто. Ещё найти бы какое-нибудь оружие… Облом. Из кухонного оружия нашлись только красивые никелированные ножи. Лёня только вздохнул, оценил ещё раз дорогие ворсистые ковры, дорогую мебель, минибар, кухонный гарнитур. В прошлой жизни он бы тоже не отказался иметь такие вещи… В этой они потеряли всякий смысл. Лёня прошёл на кухню, и аккуратно достал термосы машиниста и мультитул с ложкой. «Пищевой термос» его здорово порадовал — в нём была картошка тушёная с мясом. Горячий чай оказался приятным дополнением к ужину. Настроение улучшилось.

Сзади раздались тихие шаги. И щелчок.

— Эй ты. — раздался голос. — Жрать прекрати. Руки держи на виду, поворачивайся медленно.

Лёня медленно развернулся. Сзади него стоял мужчина. Спутанные грязные волосы под бесформенной вязаной шапкой, глаза с налитыми кровью белками, густая небритая щетина, кожа местами пожелтевшая, обломанные ногти с грязью под ними, безрукавка-разгрузка с топырящимися карманами, грязные джинсы и стоптанные кожаные сапоги. За спиной у него был блочный арбалет и колчан арбалетных болтов, а на Лёню он направил небольшой револьвер.

— Ты кто такой? — спросил он.

Отвечать такому субъекту не хотелось. А хотелось дать по роже, но у того был пистолет, а у Лёни нет. Как он вообще сюда попал? Лёня подчёркнуто спокойно встал и подошёл к окну. Если этот тип не дурак, то стрелять он не будет — пистолет и так сильно грохочет, да тут и стекло за спиной — лопнет и шум привлечёт тварей.

— Ты кто? — ещё раз спросил тип. — Отвечай, когда тебя спрашивают! Оружие, спораны, горох — на стол. Карманы вывернул! Живо!

Лёня не спешил отвечать, отхлебнув ещё чая — в самом деле, чего бояться — его убьет или этот псих, или сердце, которое барахлило почти тридцать лет. Итог один. Но пуля даже лучше.

— А? — спросил Лёня. — А что у тебя во фляге?

— Я тебя не знаю. — вместо этого ответил субъект. — Барахло достань.

— Угу. — кивнул Лёня отпив ещё чая.

— Ты какой-то мутный. — выдал ещё одну умную фразу субъект. — А это не тебя муры искали сегодня?

— Кто такие муры? — спросил Лёня, чая к его сожалению почти не осталось.

— Так… Ты что, не знаешь вообще? — спросил непонятный тип. — Ты откуда вообще?

— С поезда. — пожал плечами Лёня. — Только сегодня приехал.

— Свежак значит. — сплюнул неприятный тип, и чуть отвёл ствол. — Тогда понятно… Как крещён?

— Попом в церкви. — отрезал Лёня, этот клоун стал раздражать его не меньше Николая Викторовича.

Неприятный тип хмыкнул, но пистолет убрал.

— Борзый значит… Может тебя так и крестить?

«А тебя может крысой назвать?» — подумал Лёня.

— Слушай друг, ты про флягу спрашивал… Я просто крещён — Хомяк. — вдруг оживился тип, и глаза его хитро заблестели. — Там живец. Как голова заболит, и мутить начнёшь, примешь его, и всё, отпускает. Если не пить его несколько дней, умрёшь. Я тебе расскажу, как делать. В обмен на что-нибудь интересное, ну там. Где магазины с товарами хорошими, где стволы достать…

Эта резкая смена настроения и заблестевшие глаза Хомяка очень не понравились Лёне.

— Извини. — развёл руками Лёня. — Не знаю, сказал же — на поезде приехал. И бежал с поезда.

— Ладно, так расскажу. — оживился Хомяк.

Минуту Лёня слушал способ изготовления живца. Понятно почему у него такой мерзкий вкус. Потроха из затылков заражённых, как их называл Хомяк, любой спирт и фильтрация. Бррр… И правда дрянь.

— Спасибо Хомяк. — рассеянно сказал Лёня.

— Не за что. — как-то гадливо ухмыльнулся Хомяк. — А теперь ты оставайся, а я пошёл.

С этими словами он подхватил Лёнин рюкзак и спиной двинулся к выходу.

— Эй! Рюкзак положи! — рявкнул Лёня и потянулся к топору на поясе.

— Не шали. — снова навёл на него пистолет. — Новичкам помогать полагается. Я тебе помог — рассказал, как живчик делается. А рюкзак… Должен же ты чем-то за помощь заплатить. Вот и платишь. Шмотками. У нас так принято. Обижать свежаков нельзя, мол Стикс накажет — я вот и не обижаю — ничего не отстрелил, и целым оставил.

Гадко ухмыльнувшись, Хомяк продолжил пятиться в коридор, где щёлкнул дверью и вышел в подъезд. Лёня с яростью сжал рукоять топора. Не обидел — как же! Оставил без вещей среди бродящих заражённых. Помог, как же! В гробу он видал такую помощь. Он рванул в прихожую но тут же замер — такой подонок мог подкараулить его у двери и расстрелять из арбалета. Или подняться выше, а потом выстрелить в спину. Вместо этого он запер дверь и снова обошёл квартиру. Оказалось, что Хомяк прятался в шкафу. Что б его… А ведь там мог прятаться и заражённый. Тогда Лёня был бы уже мертв. Лёня прошёл на кухню и взял чугунную сковородку и казан, и вышел на балкон. Держись Хомяк… Только выйди, и эта посудина прилетит на твою хирожопую голову. Но Хомяк не вышел. Ни через полчаса, ни через час, ни через два.

Лёня плюнул и войдя обратно запер балкон. Этот урод обрёк его на медленную смерть. Поди прячется где-нибудь в пустой квартире. Подумав, что делать Лёня в поисках еды открыл холодильник. Дохнуло смрадом и тухлятиной. Еды тоже не осталось.

Глава 7. Отсроченная смерть

Сон был рваным и беспокойным. Один раз разбудил браслет ТБСКМ, среагировав на понижение пульса и начав сверкать лампочкой. Второй раз он проснулся сам непонятно от чего. Третий раз просто приснился кошмар. Сон ушёл, только когда стало рассветать. Проснувшись, Лёня почувствовал себя совершенно разбитым. Вспомнил ещё раз вчерашний день и снова почувствовал ярость и отчаяние. Кое-как приведя мысли в порядок, он вспомнил вчерашний разговор с Хомяком. Похоже, те кто выжил не отличались высокими моральными нормами… А из полезного удалось узнать, как готовить живец, и что по крайней мере сюда попадают ещё люди, которых называют свежаками, а имён тут вообще нет…

Не густо… Голод и отсутствие этого самого живца давали о себе знать. Во фляге незнакомца оставалось только пара глотков. Скривившись, Лёня выпил остатки. Стало чуть легче. Из оружия остался нож, топор и кортик. Следовало найти хотя бы еду. Аккуратно спускаясь с этажа на этаж Лёня проверял двери каждой квартиры, но открытых не было. Дойдя до пятого этажа, Лёня увидел неподвижно лежащего в неестественной позе Хомяка.

Хомяк и не пошевелился и не издал ни звука. Леня сделал ещё шаг. Под телом была лужа мочи. Хомяк был мертв. Леня присел на корточки рядом. Чтобы это могло быть… Смерть от передозировки, или внезапна остановка сердца…

Рядом лежал вскрытый Ленин рюкзак, надуманная булка хлеба и пустая бутылка минералки, той самой минералки, в которой Леня попросил растворить незнакомца свои сердечные лекарства… Хомяк похоже был не в лучшем состоянии, да ещё и выпил этой водицы, может даже понял, что происходит, даже рубаху на груди порвал… Хотя чаще люди делают это инстинктивно, от невыносимой боли.

Возможно, Хомяк не смог даже закричать, а только корчился от боли. Смерть Хомяка была не из приятных. Странно, но никакого удовлетворения от смерти Хомяка Леня не получил. Скорее только гадливое ощущение, а через пару минут понял, что его потряхивает.

С ознобом пришла вторая мысль — почему он не выбросил эту бутылку? Сам ведь мог так же отравиться.

Посидев немного и придя в себя Леня прикинул, как поступить, и подумав немного снял с трупа кобуру с револьвером, затем самодельный колчан со стрелами, которые почему-то называют болтами. Обыскивать карманы трупа испачканные мочей он побрезговал, поэтому просто одел свой вновь обретенный рюкзак на спину, поверх него повесил "пачку" стрел, а блочный арбалет взял в руки. Пистолет удачно разместился в кобуре на поясе.

Фляга… Фляга манила… Во фляга покойного Хомяка наверняка ещё оставался живец, но учитывая, как тот умер, пить из нее Леня не хотел — мало ли. Однако поразмыслив, он открыл флягу и скрутил пробку. Пусто. Живец следовало принимать часто, как говорил Хомяк, и сейчас следовало достать этой гадости как можно быстрей.

Размышляя и глотая голодную слюну Леня двинулся к выходу из подъезда. В дверях чуть замешкался, опасаясь выходить, но глянув украдкой вышел. Жаль, что у покойного машиниста не было хотя бы маленького бинокля. Не спеша и оглядываясь по сторонам Леня двинулся по улице. Паранойя постоянно шептала, что за спиной кто-то крадётся, но как только Леня оборачивался, то видел, что там пусто. Из слов Хомяка следовало, что здесь есть местные жители, которые не горят альтруизмом, и добротой.

А здесь, это вообще где? Почему ландшафт выглядит так, словно составлен из разных кусочков? Откуда эти монстры — заражённые? Почему нет сотовой связи, и где войска? Ответов на эти вопросы не было.

Живец… Очень остро требовался живец… Заражённые, которые внушали ужас одним своим видом не спешили появляться. Пройдя ещё пару кварталов, где наблюдалась та же картина — разбитые магазины, брошенные автомобили Лёня снова задумался — что-то продолжало подстёгивать мозг. А что, если пошуметь? Должны же заражённые как-то искать своих жертв. А найти жертву по шуму легче всего. Подстёгнутый голодом и отсутствием живца Леня подошёл к брошенному автомобилю и оглядевшись разбил стекло кирпичом. Пошарил в бардачке и под козырьком. Пусто. Перешёл к следующему — в этот раз повезло больше, и ключи нашлись в бардачке. Сунув ключи в зажигание Лёня выжал сцепление и повернул их. Бензобак был пуст. Чертыхнувшись, Лёня перешёл к следующей. Снова неудача — сел аккумулятор. Удача улыбнулась только на пятой, и машина ровно затарахтела. Лёня быстро выбрался и скрылся в ближайшем подъезде и поднялся на третий этаж. Снова чертыхнулся — куда он побежит, если заражённые ринуться в подъезд? Да и как стрелять будет из арбалета, учитывая, что стрелок он никакой?

Лёня всматривался, стараясь заметить что-то, однако замеченный объект оказался не на земле, а в воздухе. Сначала Лёня решил, что это детский вертолёт. Потом, стало ясно, что это квадрокоптер. Летающая машинка подлетела ближе, и зависнув, выпустила ракету оставляющую дымовой шлейф. Громыхнуло взорвавшимся бензобаком, пламя взметнулось до высоты третьего этажа и опало. На месте автомобиля остался обгорелый остов. Сделав дело квадрокоптер улетел.

Лёня продолжал в шоке глядеть в след улетающему дрону. Вот это порядки… Поохотился…

Глава 8. Дуэт неудачников

Плохо. Очень плохо. Леня двинулся на кухню, в поисках пищи. Нашлись только сухие галеты. Хрустя эти заменителем пищи Леня присел, задумался и машинально отметил, что сердце не доставляет ему проблем уже второй день. Без постоянных лекарств, и невзирая на постоянный стресс. Не получилось. Попытался вспомнить, заведующего кафедрой. Не получилось. В душу закралось какое-то не хорошее предчувствие. За окном раздалось какое-то ворчание и возня. Леня аккуратно выглянул в окно. Около остова автомобиля возились двое заражённых, недовольно урча и расхаживая вокруг машины. Точь-в-точь водители, у которых случилась поломка.

"Наконец-то!" — мелькнула мысль, а руки уже сами тянулись к ручке пластиковой окна. Приклад арбалета уткнулся в плечо как морда преданного пса. Леня прильнул к оптическому прицелу, ловя в него замеревшие и покачивающейся с пятки на носок силуэты, выбрал один, затем второй, нажал на спуск… и чертыхнулся про себя — в арбалете не было стрелы. Вложил стрелу, снова прицелился, выстрелил. Мимо — арбалет неловко дернулся, и стрела ушла мимо. Мертвяки задержались и завертелись головами. Леня скрылся, перезаряжая оружие, выждал несколько минут, затем выглянул. Мертвяки пялились в другую сторону. Леня снова взялся за арбалет, крепко ухватил ложе арбалета, и опёрся локтями о подоконник, выстрелил. Стрела попала в спину мертвяку, заставив того, взрыкнув, повалиться наземь. Пригнуться, вложить ещё стрелу, выждать, подняться, прицелиться и выстрелить. Леня чуть ли не бегом выбежал на улицу, подбежал к корчащимся заражённым, и сделал «контрольный» выстрел каждому в голову, вынул нож, и стал вскрывать, «споровый мешок», как его называл Хомяк.

Вскрывать нарост оказалось неприятно, примерно так же, как вскрывать тушки крыс на студенческой практике. Лёня снова нахмурился — он не помнил, этого. Что вообще происходит? Мимоходом отметив, что наконечники стрел выполнены очень удобно — так, чтобы стрелу можно было вынуть, не сломав древко — плоское лезвие без загнутых назад углов-зазубрин Лёня вытащил из одного затылка кучу черной трухи и скривился — зараженный оказался слишком слабым, и ещё не развился до нужного уровня. Из второго затылка Лёня достал искомое, аккуратно положил заметный шарообразный споран в нагрудный карман, и тут периферией глаза заметил какое-то движение. Ничего не поняв, Лёня рухнул плашмя, и вовремя — когтистая лапа прошла сверху, а в нескольких метрах, на асфальт перед ним приземлилось существо больше походящее на питекантропа, чем на человека. Руки покрытые жгутами мышц, гипертрофированные челюсти, массивный начавший меняться лоб, и надбровные дуги, мощные ноги, и когти начавшие расти, на руках и ногах, на теле остались только обрывки одежды.

«А я дурак, ещё и переживал, что на слабаков нарвался». — подумал Лёня вскакивая и делая несколько поспешных шагов назад.

Руки сами дернули «козью ножку» взводя арбалет, а пальцы поспешно вставили в желобок стрелу. Тварь между тем демонстративно потянулась, царапнула когтями асфальт, зарычала, и развернувшись сжалась как пружина. Леня вскинул арбалет, не целясь, и нажал на спуск. Тварь оценила действия человека, и прыжком ушла влево, не желая умирать. Стрела попала в то место, где она стояла, срикошетив от асфальта. Тварь снова подобралась, готовясь к прыжку, но Лёня уже понимая, что не успевает, и просто бежал прочь. Позади раздался утробный рык — тварь бросилась в погоню. Не раздумывая, Лёня отцепил и сбросил рюкзак. Между жизнью и рюкзаком выбирай жизнь. Повесив арбалет за спину, Лёня бежал, отчаянно петляя, как заяц. Пуля из пистолета прибила бы тварь, или хотя бы заставила её задуматься о том, следует ли преследовать такой обед, но вот только Лёня сильно сомневался, что эта тварь даст ему время хотя бы вынуть пистолет, и поэтому продолжал бежать.

Тварь сзади бежала не отставая, то ли просто экономя силы, то ли желая загнать жертву. Бег стал отнимать силы, в боку закололо.

«Только не упасть, только не упасть». — стучала в мозгу мысль.

Силы были на пределе. Мимо мелькнул ангар гаража с прислонённой к нему бетонной плитой, между плитой и стеной был зазор. То, что нужно. Не раздумывая, Лёня нырнул в щель. Тварь тоже рванула следом, однако протискиваться ей было гораздо сложнее, чем Лёне. Лёня замер. Сердце колотилось как бешенное. Тварь, урча и протискивая, приближалась. Лёня выдохнул, и выхватил пистолет настолько быстро, насколько это было возможно. Чудовище что-то поняло, и попыталось рвануть назад, однако поняло, что быстро выбраться не получится, и снова рвануло вперёд на Лёню. Лёня нажал на спуск. Грохнуло так, что заложило уши, запах пороха ударил в нос, глаза обожгла резкая вспышка, однако монстр получил пулю в грудь, и замер, скорее по инерции продолжая рычать. Моргнув пару раз, Лёня навёл пистолет на голову чудовища, и нажал ещё раз. Бабахнуло ещё раз, и чудовище затихло. Наполовину ослеплённый, поймавший пару световых «зайчиков» в темноте, и ещё более оглушённый Леня потряс головой и пару раз поковырялся в звенящих ушах, и стал приближаться к трупу. В этот раз сделать «вскрытие» оказалось не так противно. Разжиться удалось ещё одним спораном.

Теперь следовало быстрее убираться отсюда — как бы на шум не пожаловали ещё одни людоеды. Вылезя с другой стороны Лёня медленно побрел в ту сторону, откуда убегал. Вот за этим углом дома должен лежать рюкзак…

Лёня осторожно выглянул из-за угла дома и обомлел — два каких-то типа деловито осматривали его рюкзак, уже начав открывать карманы. Грязные, густо заросшие щетиной, вместо берцев на ногах кроссовки, на голове у одного грязная засаленная бандана, из под которой выбиваются спутавшиеся волосы, у второго — тонкая вязаная шапочка из-под которой так же торчат спутанные космы, из оружия — у одного топор, и пистолет явно самодельного изготовления из куска трубы и куска дерева, у второго — остро заточенная кирка, и ружье— одностволка неизвестно каких годов. Из прочего оригиналы выделялись тем, что у одного была мятая спортивная сумка, которую тот одел как рюкзак, у второго — полосатый китайский пакет.

— Во! Прибарахлимся… А ты говорил — не фартит, не фартит… — радостно прыгал один, с топором. — Может там еда нормальная есть… Тушёнка, или мясо консервированное…

— Тихо ты, идиот. — отмахивался второй. — Вдруг тут растяжка… А я в них не понимаю. Да и громыхнуло тут не недавно. Видел — машина сгоревшая стоит.

— А ну-ка убрали руки от моего рюкзака. Живо. — скомандовал Лёня целясь в мародёров из револьвера.

Тип с ружьём аж подскочил разворачиваясь. Второй испуганно дернулся выматеревшись.

Леня целился переводя пистолет с одного на другого.

— Да ты это… — тип с ружьем тоже сделал пару шагов назад. — Не стреляй, мы и не тронули ничего.

Лёня подошёл к своему рюкзаку, и сунув руку в карман нащупал бутылку с коньяком. Повезло. Два бомжа всё ещё неуверенно переминались рядом.

— Чего ещё? — спросил Лёня.

— Ну, может ты купишь чего? — неуверенно спросил первый. — У тебя барахла навалом. А у меня оружие лишнее есть.

— Платить нечем. — отрезал Лёня, а потом задумался — информация требовалась как воздух. — Ладно, пошли сейчас в любую хату, расскажешь чего-нибудь.

Двое типов оживились.

…Леня аккуратно сцеживал получившийся живец, после чего залил его во флягу и маленькую бутылочку, отхлебнул глоток, сделал паузу, прислушался к ощущениям, и сделал ещё глоток. Буквально через десять минут полегчало.

— Меня Баклан зовут. — произнёс бомж. — А этого идиота Чучело.

Через пятнадцать минут Леня уже знал, что такое Стикс, или Улей, какие твари в нем обитают. Ещё через десять — кто такие строенги, рейдеры и трейсеры. Ещё через десять — кто такие муры, килдинги, и внешники. Ещё через десять что такое кисляк, перезагрузка, кластер, и стаб. Ещё через десять — каким оружием и как охотится. Похоже Баклан был просто рад потрепаться.

— Это самое… — сказал Баклан. — Чучело-мяучело. — Иди-ка, глянь чего там на улице делается.

— А сам чё? — заныл второй. — На улицу можно и в окно посмотреть.

— А ты на другу сторону, куда окна не выходят. — отрезал Баклан.

— Ага, а пока я ходить буду, вы живец пить?

Баклан только задрал глаза к потолку, а Леня прикинул — делиться таким важным напитком не хотелось, но эти двое ему помогли, по крайней мере Баклан своими объяснениями.

— Ладно. — сказал Леня. — Подходите. Налью по пятьдесят грамм. Мало его.

Оба рейдера согласно закивали приободрившись. Каждый выпил свою дозу разом, не затягивая.

— Ну ладно, раз такие дела, то я и правда схожу, посмотрю. — сказал Чучело выходя.

Чучело ушел. Баклан выжидающе посмотрел на Лёню, затем подошёл к двери, убедился, что его приятель и в самом деле ушел, и снова повернулся к Лёне.

— Ну вот… — сказал он. — Теперь, когда этот идиот свалил… Может расскажешь чего? Что при нем не говорил.

Леня подумал и сказал:

— Там со мной дядя Коля ехал, козел. Ещё и умирать оставил, и сказал, что меня не знает. Хочу встретить его и дать по роже.

Баклан посмотрел на него, как на психа.

— Но его наверное съели… А ещё проводница была классная. Ее бы тоже повстречал… Если она имунная.

Баклан как-то сразу погрустнел. Обиженно посмотрел на Лёню.

— Ну не хочешь, не говори. — сказал он. — Может хоть в долю возьмёшь, если с хабаром дело? Я и за живец готов поработать… Снаряга то у тебя… Чтоб, блин у каждого свежак такая была…

— Да это от рейдера одного осталось. — ответил Леня чувствуя себя виноватым. — Он же и про живец рассказал, и про то что новичков не обижают. Правда потом ограбил. В уплату за секрет живца. Урод.

— Ааа… — протянул Баклан. — Сам он где?

— Умер. — ответил Лёня. — Случайно получилось. Я не хотел.

Баклан посмотрел на него и больше вопросов не задавал.

"Идиот". — подумал Лёня. — "Зачем сказал? Надо было промолчать".

В коридоре послышались быстрые шаги и тихий шепот произнес:

— Мужики. Там муры идут. Целая колонна.

Глава 9. Прятки

Леня и Баклан ошалело уставились на него.

— Откуда ты узнаешь, что это муры? — спросил наконец Баклан.

— У них знак на броне намалеван — красный ромб — "бубна". — ответил Чучело.

— Какая "бубна?" — не понял Леня.

— Знак. — коротко ответил Баклан. — Чтобы внешники опознали, и их беспилотники, особенно автономные. И не подбили.

— И много их? — спросил Баклан бледнея.

— Четыре грузовика с метал-обвесами, один уазик — буханка, и какая-то бронемашина, как бронетранспортер, только меньше.

— Япона мать… — тихо прошептал Баклан. — Вот это приехали…

А на улице было уже слышно порыкивание двигателей.

— На крышу. — быстро сориентировался Баклан.

На улице донеслись развесёлые и несколько фальшивые голоса. Трое рейдеров ступая на цыпочках поднялись на верхний этаж. На люке висел массивный навесной замок. Чучело схватился за голову.

— Не ссы. — одними губами шепнул Баклан и достал из кармана какую-то палочку и зажигалку, с какой-то грустью посмотрел на палочку, вздохнул и щелкнул «турбовой» зажигалкой.

«Палка» хлопнула и зашипела став плеваться искрами как бенгальский огонь. Баклан влез на лестницу и направил импровизированный факел на дужку. Дужка стала нагреваться, потекли капли раскалённого металла.

— Фигасе… — тупо сказал Чучело.

— Термитный карандаш. — пояснил Баклан. — Я столько его берег… Ладно уж… Лезем.

На крыше было пусто, только вторая чердачная будочка сиротливо стояла на том конце крыши.

— Эй, Мосфет, сигнал определённо шёл с этого здания. — раздался развязанный голос.

— Тебя понял Ром, и что нам теперь делать? Прочесывать этот сарай?

Чучело было пополз к краю крыши, но Лёня схватил его за ногу и приложил палец к губам.

— Да он может там быть где угодно… — голос прервался и раздался звук вдоха. — Оххх… хорошо…

— Мосфет, а ты точно не можешь точнее назвать?

— Нет.

В этот момент его прервал истошный женский крик.

— Заткни её, а это хищники набегут. — отрезал первый голос.

Раздался звук удара, а затем тихий стон и рыдания.

— Ну, что делать будем? — сказал, по-видимому, Ром. — Время не резиновое, а бабки хорошие обещали… Где этот дух?

— Ладно, я пойду, проверю квартиры в первом подъезде, пацаны — со мной. — сказал голос двинувшись в сторону подъезда, в который они недавно входили.

Лёня первым пополз в сторону второй чердачной будочки. Остальные двинулись следом. А в подъезде уже вовсю хозяйствовали визитёры, ломая двери квартир, и прошаривая каждую. Лёня подполз к люку и дёрнул. Заперто — с той стороны. Одной мимикой задал немой вопрос Баклану. Тот только покачал головой. Взгляд метнулся к аварийной лесенке. Чучело уже метнулся к ней, когда с той стороны долетел гнусавый голос:

— Ваше благородие, где вы? Идите к старым друзьям! — донеслось со стороны лесенки.

Чучело с побелевшим лицом отскочил прочь. Лёня подобнее перехватил оружие — в одном из подъездов уже вовсю орудуют вооружённые муры, ещё отряд поднимается по аварийной лестнице, а второй чердачный люк во второй подъезд заперт. Отсидеться не получится — поднимутся, ранят с огнестрела, а дальше судя по рассказам, лучше не попадать им в руки. По крайней мере живыми. Попытаться отбиться, удерживая лесенку и люк? Только посмеются, и выстрелят из подствольного гранатомёта на крышу, если не убьют, то контузят, а потом разделают ещё живыми. В крайнем случае, сломают второй люк, вломятся, и расстреляют в упор.

Лёня прикинул — с одной стороны двор, где уже расположились их машины, с другой, пока никого нет. Со всей поспешностью он ринулся туда, подбежал к краю крыши. Слава Богу, никакого карниза, или навеса над остеклённым балконом! Однако до края балкона было более метра… Лёня вспотел, и первым делом снял рюкзак — вся полезная мелочь давно в карманах — случай с Хомяком его многому научил. Рюкзак брякнулся наверх балкона. Следом стал спускаться сам Лёня, крепко вцепившись в край крыши, и аккуратно опустился наверх балкона. Верх даже не дрогнул — хороший хозяин сделал всё на совесть. Если повезёт, то и окно, которое хозяин открывал покурить, окажется не запертым.

Окно оказалось запертым. Ну же! Кто же делает хороший запор на такое окно.

«Только не щеколда!» — мелькнула мысль.

Окно распахнулось — хозяин закрывал его всего лишь на гнутый гвоздь. Вися на руках, Лёня уже запрыгивал внутрь балкона. Следом ему передали рюкзак, а вскоре объявились и сами Баклан и Чучело. По крыше загрохотали сапоги. Трясущимися руками Чучело прикрыл окно.

…Повсюду были слышны крики и ругань муров. После того, как муры обследовали крышу запахло жаренным, в прямом и переносном смысле. О том, чтобы выбраться обратно этим же путём не было и речи, а в квартиру могли нагрянуть в любой момент. Баклан был и белый как мел, а Лёня почувствовал, как вспотели ладони, и застучало сердце. Внизу в подъезде затопали шаги, и кто-то начал выламывать двери… Лёня бросил рюкзак на балконе и стал торопливо натягивать тетиву. Вопли и требования поднимались всё выше и выше по подъезду, как и звук вскрываемых дверей, и устраиваемый погром.

— АААААААА! — раздалось от окна.

Лёня выпученными глазами глянул на балкон — там повиснув на одной руке держась за перила, висел Чучело. Лёня дёрнулся к нему, но в этот момент рука неудачливого рейдера разжалась, и он полетел вниз.

— Он там! Димедрол, он в той квартире! — раздался истошный вопль из подъезда. — Спрайт, мужики все сюда!

В отчаянии Лёня заметался по квартире. Даваться в руки этим людям он не хотел совершенно. Дверь начали ломать. Лёня выхватил пистолет, и вкладывая в арбалет стрелу подбежал к двери.

— Ну, сука, открывай! — раздался сильный удар в дверь. — Мы тебя не больно зарежем — чик, и ты уже на небесах!

БАБАХ! — дверь ощутимо колыхнулась.

— Гель! А вдруг он через балкон утечет! — гнусаво спросил кто-то.

БАБАХ!

— Твою же… — выругался голос. — Чафир, Косой — пулей на крышу, и семафорьте! Диск, Удод — вы к пожарной лестнице! Остальные — вокруг здания и снова прошманайте второй подъезд!

БАБАХ!

— Открывай козёл! Твоя мама пришла, молока принесла!

БАБАХ!

Сердце колотилось как бешенное, пот тёк не только по ладоням, но и по вискам. Лёня глянул на пистолет — может оставить себе хоть одну пулю? Затем глянул ещё раз и побелев ещё сильнее, приставил пистолет к глазку двери и нажал на спуск.

БАХ! — громыхнуло так же, как и прошлый раз, оглушая уши узким коридором.

— Аааааааааааааааа! — раздалось за дверью. — Аааааа! Сукин сын! Моё ухо!

— Заткнись Шаман! Всё отошли от двери!

— Спек! Спек, дайте, этот кусок дерьма мне плечо прострелил! Больно-то как…

На площадке послышалась возня.

— Ага, тебе плечо, а тебе ухо… — раздался тихий вкрадчивый голос.

Возникла пауза, приглушаемая лишь стонами раненых, а затем вкрадчивый голос произнёс:

— Слушай ты, крыса лабораторная, и я не буду тебя убивать… Просто отрежу шесть пальцев, сам выберешь какие, ну может ещё руку сломаю… А потом увезу тебя твоим дружкам. Считаю до трёх.

БДЫЩ! — раздался особо мощный удар, а затем кто-то просунул лом и стал медленно отжимать дверь.

Лёня выбежал из коридора — вовремя — через щель туда залетела светошумовая граната. За спиной пыхнуло так, что в глазах скакнули «зайчики». Лёня огляделся — вместо балкона, он забежал на кухню. Так страшно ему не было никогда. Безумная мысль мелькнула в голове. Лёня отпер холодильник. Дохнуло невыносимым смрадом, но зажимать нос было уже некогда. Одним движением он сгреб кучу дряни, и ногой открыв тумбу под раковиной, и швырнул её в помойное ведро. Вторым движением Лёня вырвал полки и швырнул за холодильник.

— КРАК! — лопнула входная дверь.

Лёня буквально запрыгнул в холодильник, и захлопнул за собой дверь. В ту же секунду раздался топот ног.

— Вылезай сука! — донеслось из зала.

На кухне раздался топот. Лёня поудобнее перехватил пистолет и арбалет. Раздался грохот переворачиваемого стола, и хлопанье дверями шкафчика.

— Его тут нет! — рявкнул голос совсем рядом.

— Кефир! Тут на балконе рюкзак! И окно распахнуто! Он через балкон ушёл!

— Мосфет! — заорал кто-то с балкона. — Прошерстите там всё! Что там с сигналом?

— Сигнал пропал!

Глава 10. История неудачника

Снова вокруг загрохотали сапоги, хлопнула дверь, но Лёня не спешил покидать своё убежище. На улице раздавались крики, стрельба, приказы. Топот множества ног не стихал.

«Они не боятся привлечь заражённых?», — отстранено подумал Лёня. — «Или это тихий кластер?»

А снаружи всё раздавались крики, топот, вопли, указания.

«Чучело…», — отстранённо подумал Лёня. — «Почему его труп не нашли? Он ведь упал… И куда подевался Баклан…»

Вопли и ругань на улице не стихали.

Вдруг Лёня услышал тихие аккуратные шаги. Кто-то крался по квартире войдя через сломанную дверь. Шаги приближались. Кто-то уже ходил по кухне рядом с холодильником. Сморщился от смрада, идущего из мусорного ведра, сдавленно чихнул, зажав рот рукой. Приблизился ближе… Дверь холодильника открылась, Лёня выбросил руку с револьвером вперёд, и приставил её ко лбу раскрывшего в немом крике рот, Баклана.

— Не стреляй! — произнёс Баклан, громким шёпотом подняв обе руки.

— Как ты выжил? — спросил Лёня убирая пистолет, и наводя на него взведённый арбалет.

Баклан трусливо попятился и сел на пол, прислонившись спиной к кухонному шкафчику.

— Я это… — начал он. — Успел перелезть на нижний балкон, а потом, тот дурак сорвался, и муры пропустили эту квартиру и сразу побежали сюда.

— Слушай, кого ловят? — спросил Лёня поудобней рассевшись в холодильнике. — Тебя или твоего напарника?

— Не… — Баклан ошалело развёл руками. — Я думал тебя. А кстати, тебя как зовут? Ты же так и не назвался.

Лёня помолчал размышляя.

— А как можно называться свежаку? — вслух сказал Лёня. — Свежий? Фреш? Зелёный? О… подойдёт… Зови меня Грин.

Баклан глянул на него с нескрываемым испугом, и сильнее вжался в спиной в шкафчик.

— Не стреляй! — испугано сказал он. — Я же рассчитался с ним! И уже сколько сижу тихо и только по помойкам шарюсь! Живу как мусор. Что ему от меня ещё надо? Нет! Не стреляй!

От такой реакции Лёня, а вернее Грин опешил.

— Ты о чём? — только и спросил он. — Я здесь пару дней. Ты о ком говоришь?

— Пару дней здесь… — улыбнулся Баклан. — А в Улье уже сколько?

— Я же сказал — пару дней. — отрезал Лёня. — Ты меня с кем-то путаешь. О ком ты говоришь? Кто тебя преследует? Хочешь, я расскажу, как оказался здесь.

Баклан продолжал испуганно смотреть на него.

— Ладно, слушай. — вздохнул Лёня. — Началось всё с того, что я ехал на поезде, и вдруг опустился туман…

…Баклан чуть успокоился, перестал трястись как заяц. Крики на улице стали постепенно стихать.

— Так ты не от Роя? — спросил он.

— Кто это? — спросил Грин.

— А это тот человек, из-за которого я стал бомжом. — грустно сказал Баклан. — Только он в Улье даёт своим людям человеческие имена и не признаёт собачьих кличек.

— Он англичанин, или ирландец? — спросил Грин.

— Нет, он русский. — хмыкнул Баклан. — Просто когда попал сюда и узнал о местных правилах, то назвал себя Пчелиным Роем — по аналогии того,что оказался в Улье. С таким именем проблем не возникло, но каждый раз выговаривать это было долго и неудобно, и поэтому сам понимаешь, со временем первое слово отпало. Осталось только одно — Рой.

— И что в нём такого, что заставляет пугаться?

Баклан отвёл глаза и сказал:

— Да в принципе ничего.

Грин опешил.

— В этом-то и причина. — пояснил Баклан. — Он попал сюда без оружия, вещей, даже не был ни крутым бойцом, ни просто охранником ЧОПа. Его ещё и грабили дважды или трижды. А потом он осел и стал тянуть всё к себе. Стал рейдером одиночкой и буквально начались чудеса — уходил один, а возвращался с кучей еды и вещей. А потом и вовсе — вышел за едой, а вернулся с остатками топтуна. А потом стал и вовсе ни в чём себе не отказывать, всегда был при споранах, при живце. Молчаливый был и нелюдимый, что-то писал, по кластерам ходил с инструментами, иногда куски заражённых приносил и что-то с ними делал. Кто его знал — пара человек, говорили, что он изучает Улей, и заражённых — как животных, и ходит на них, как на охоту. А после его уже знали как хорошего охотника и сделали ему предложение — сходить вместе в рейд. В том рейде, выкосили целый кластер с заражёнными — и середняков, и крупняк.

— Так он что — профессиональный трейсер с навыками зоолога? — спросил Грин.

— Нет, это было только начало. — покачал головой Баклан. — После он ушёл. Я тебе говорил, что его грабили? Так вот — он везде искал этих людей. Везде описывал их внешность, клички, и спрашивал — не было ли здесь такого? Так он и шёл флегматично повторяя один и тот же вопрос, что-то записывая выходя из кластеров, и каждый раз заметь, с нехилым барышом. И заметь — никто не знал, какой у него дар — предположения ходили самые фантастические — телекенез, следопыт, клокстопер и прочее. Он сам не говорил. И ещё до того, как он ушёл в свои странствия он сделал то ли винтовку, то ли специальные патроны девятого калибра… Говорили, что один такой патрон отрывает лапу у топтуна… А когда он стал скитальцем, то вообще сорвал джек-пот — стал чем-то приторговывать с группой проституток. Нет, не так… Правильнее будет сказать с синдикатом, который делал основную прибыль на проститутках, и негласно являлся хозяином стаба. Что он им продавал неизвестно, но всегда имел лучшее оружие, патроны, бронежилеты и такое прочее, и был там желанным гостем. Потом встретил кваза, который таскался с ним как собака. Кстати и был похож на собаку, и ещё троих военных, которых окрестил двойной трактовкой — так же, как и себя.

— Может бывший учённый, или бизнесмен. — приободрил затихшего Баклана Грин.

— Не знаю. — покачал головой Баклан. — Кто-то говорил, что нейробиолог, кто-то сибирский охотник, кто-то сотрудник НИИ. Но после такого увеличения отряда и прибыль говорят попёрла в гору. И просто рейды за хабаром, и рейды на заражённых — они ходили своей маленькой группой и были в достатке. А потом…

— Убили?

— Нет. — снова покачал головой Баклан. — Потом был крупный рейд на муров. Угадай кто организовал. Правильно — тот самый человек, а с ним и синдикат проституток, пара удачных торгашей и рейдеры, ждущие поживы. Больше мишень — больше прибыли. Потом была ссора этой компашки, и все разошлись, а Роя убили, только вот это оказалось фикцией — ссора разыграна, смерть инсценирована. И кончилось всё очередным походом на муров с теми же действующими лицами, а после этой компании этот тип получил БРДМ, и какой-то джип, плюс дорогое снаряжение, и осел в стабе.

— И как же ты перешёл дорогу такому бизнесмену? — поинтересовался Грин, Баклан не выглядел ни опасным, ни умным, ни даже знающим что-то, чего не знает никто.

— Жадность. И глупость. — поморщился Баклан. — Я был так, мелким директором. До Улья. Повезло… А тут… Попал, и стало везти — пристало ко мне пара ребят, гораздо более сильных и умелых с оружием, чем я сам. Потом нашёл ксера, и стал деньги делать, потом стал водить пару грузовиков, а потом появилось псевдонолдовское оружие. Гаус-винтовки, плазменные пистолеты… И у меня появился маленький караван… Только я потом узнал, что это не везло мне, и не я был умный такой — пара людей от муров караване было, а остальные — рейдеры продажные, у которых было свое задание… Муры через меня отмывали свои доходы, понимаешь? Когда дурак находит кучу оружия, он считает, что ему повезло, и забирает его, продаёт как чистое оружие. А это оружие заранее подложили муры.

— А при чём тут этот Рой? — не понял Грин.

— Говорю же — жадность взыграла. — грустно вздохнул Баклан. — Пока я торговал, и прибыль копил, он изобрел такой фотоаппарат, который определяет дар у человека.

Грин присвистнул.

— Вот. — кивнул Баклан. — И его у него украли. Я ещё подумал — «лошара, сколько же тебе приписывают». И попал тот аппарат ко мне. Продал его один пацанчик… И тогда же этот Рой стал снова по Улью шерстить… Я думал — «вот лошара, пролюбил аппарат и теперь ищет». Вот только он что-то своё делал… А потом я его встретил и ты знаешь разочаровался — обычный, заурядный мужик, флегматичный, как буддистский монах, самой обычной внешности, в потёртой одежде. У меня тогда уж были эти навороченные гаусс-винтовки… Так вот — он у меня ксера увёл — тот не доволен был, и сам ушёл. А что? С появлением энергетического оружия услуги ксеров упали в цене. На такое оружие не нужны патроны, не нужно масло. Оружие будущего. А я… решил, что увидел лоха, и посчитал, что могу безнаказанно отомстить… Тут началась инфляция — с таким оружием цена на патроны резко снизилась. И я продал двум скупщикам все ящики. Себе оставил пару цинков и пару оружия. Как потом оказалось — скупщики были людьми Роя.

Грин с интересом слушал.

— Ну так вот… — продолжил Баклан. — Решил я значит за ксера не только отомстить, но ещё и поглумиться. Тут мне опять подфартило — пришла значит ко мне женщина и трое мужиков, в охрану поработать. И запросили мало. Я и не просёк ничего… Стал клинья подбивать… Она благосклонно к этому относилась, но до секса так и не дошло. Втайне от остальных я эту четвёрку собрал, и подготовил встречу для Роя, и ещё одного человека задействовал… Я вился значит он с парой людей, и я тут вышел с ребятами, стволы навёл, и давай говорить, зачем мол, моего ксера забрал, какой он лошара, что с ним делает его баба… А он сел так спокойно, на стул, бровью даже оружие не достал, сидит слушает так спокойно. И понимаю я, что тут что-то не то. А он дослушал, и говорит мол — ладно ребята, стволы убрали, сейчас поговорим на другие темы. Я гляжу, а те, кого я с собой взял, и правда убирают оружие.

Грин представил картину.

— А Рой так спокойно говорит — это мол мои люди. Я хватаюсь за пистолет, а баба та смеётся — мол, стволы не хватай, я все разрядила. Я хватаю один, второй, третий — и правда — все разряжены. И тут я понял, что попал… А Рой так спокойно говорит мне — типа давай рассказывай, кто тебя торговцем сделал, кто товаром снабжал, кто был с тобой, где «левый» товар достал — адреса, пароли, явки, а я тебе дам автомат, и за каждый ответ буду давать патрон.

Баклан уныло помолчал.

— Наговорил я на магазин патронов… Он меня и отпустил. Машину забрал, всё что в ней было, забрал, камеру свою тоже… А я закоулками и перебежками до стаба дошёл, а как дошёл, понял, что совсем попал — подельники забрали всё, кроме остатков электронных стволов — машины, выручку, топливо, бронники, снаряжение, огнестрел и свалили. А потом выяснилось, что стволы сломаны и не работают, пара напарников оказались мурами, остальные рейдерами, которые работали на другую группировку муров, стволы стали никому не нужны, а у меня ни осталось, ни патронов, ни огнестрела. Только автомат Роя и его патроны.

Баклан угрюмо замолчал.

— Вот так я и стал бомжем без гроша. Сидел бы спокойно, не стал бы строить козни — успел бы хоть что-то сохранить — не всё бы подельники разворовали. Смог бы и себе в карман отложить. Я поэтому и струсил, когда ты сказал, что ты — Грин. Думал от Роя весточка прилетела…

— А чего грустишь? — не понял Грин. — Ты же сам сказал, что был денежным мулом по отмыванию денег. Не сорвись ты свою подлянку делать тебя бы бывшие подельники порезали бы на месте, или застрелили. Не застрелили бы, так подставили.

Баклан промолчал.

— А сейчас он чем занимается? — спросил Грин.

— Рой-то? — печально поднял голову Баклан. — Сначала разорился, а потом на всём этом поднялся. В стаб разрушенный пришёл, там ещё присоединились к нему пара торговцев, та баба, которая проститутками управляла, киллер один, ещё кто-то. Патронов-то при инфляции он много закупил… Хватило стаб отстроить. Торгаши и синдикат проституток вложили ещё средств — и оружия закупили, и техники… Гаус-ружья, которые купил каждый второй стал ремонтировать… Разделили стаб, каждый занялся чем-то одним… Теперь это самый богатый стаб…

Баклан снова тоскливо замолчал.

В это время с улицы раздался крик:

— ЭЙ! ТЫ! ВАШЕ БЛАГОРОДЬЕ! ГОСПОДИН ВНЕШНИК! ИЛИ ТЫ ВЫХОДИШЬ, ИЛИ МЫ НАЧИНАЕМ ТУТ ПО КУСОЧКАМ БАБУ РЕЗАТЬ!

Баклан и Грин переглянулись.

— ААаааааааааааааа! — раздался истошный женский крик.

Глава 11. Палач

Грин и Баклан буквально обмерли. То ли от дикого истошного крика, то ли вспомнив, что они тут не одни.

— Аааааааааааааааааааааааа! — снова раздался истошный крик расчленяемой жертвы.

Грин побледнел, затем направил арбалет прямо на Баклана.

— Баклан, а ты часом не внешник? — хрипло спросил он. — И директором раньше был… За себя-то я точно ручаюсь.

— Да ты чего? — Баклан побелел. — Да я… Да, я в Звенигороде был директором мебельного магазина! ЛДСП закупить порезать, крепежи, закромку сделать, покупателя найти… Да убери ты свой самострел!

— АААААААААААА! — раздался надрывный крик.

Баклан побледнел.

— Тогда кого они тут искали? — спросил Грин. — Этот второй с тобой, он кто?

— Да откуда я знаю! — отрезал Баклан. — А Чучело точно не внешник — его ментаты сколько раз уже допрашивали! Он просто идиот! Бесполезный, ничего не умеет, только водку жрать.

«Но как-то же он выживал до встречи с тобой». — подумал Грин. — «Да и когда с балкона выпал, муры его так и не нашли».

— Путают чего… Укурки. — предположил Баклан. — Или кто-то кроме нас тут есть. Квартал большой, а ты сам слышал — у муров этих сигнал только дом показывает. Может с такой точностью он вместо соседнего дома наш показывает.

— ААААААА! — раздались истошные крики. — ААААААА!

— Что они там с ней делают? — спросил побледневший Грин.

— Та женщина, которую с собой притащили… — Баклан стал стремительно сереть. — ну сначала пока нас искали, так, изнасиловали, а потом заткнули… А теперь потрошить стали. Живой… Знаешь, так, спека примут, чтобы заболдеть, жертву накачают опиатами, или героином, чтобы не вырубилась, и начитают. Глаз вырежут, потом начнут пальцы резать, по фаланге, потом начнут поясницу вскрывать и почки вынимать, ноги начнут перерубать в фарш начиная с пальцев ног, или просто отрезать…

— Прекрати. — произнёс побледневший Грин, желудок скрутило, и вытошнило желчью.

— Аааааааа! — снова донёсся дикий сводящий с ума крик.

Грин дёрнулся.

— Да же не думай. — побелевшими губами сказал Баклан зажав уши ладонями. — Ты не тот, кого они ищут, сломанными руками не отделаешься. Выйдешь к ним — тебя так же расчленять станут.

Грин дернулся, захотел что-то сказать, но затем последовал примеру Баклана и зажал свои уши руками. Не помогло. Дикий, истошный крик просачивался через преграду, и буквально ввинчивался в мозг, рвал ушные перепонки, и словно бы транслировал чужие мучения в подкорку. Баклан побелел, его глаза словно вылезли из орбит, а изо рта лился отхаркиваемый желудочный сок, и слизь, так как от пищи желудок уже избавился. Себя со стороны он не видел.

Наконец крики стихли. Баклан отнял ладони от ушей. Грин проделал то же самое. Однако голоса и ругань муров продолжили звучать. Затем раздались какие-то злые приказы, снова топот ног, и шум отъезжающих машин.

— Всё… — тихо сказал Баклан. — Свалили. И слава Богу.

Грин всё это время так и просидевший в холодильнике, пусть и с открытой дверью почувствовал, как затекло все тело, и со стоном выбрался наружу… Чтобы тут же опуститься на пол — тело болело.

— Давай посидим ещё немного. — предложил Грин.

— Давай. — кивнул Баклан. — Надеюсь у того дурака хватило ума сбежать, или спрятаться.

Десять минуть рейдеры потратили на то, чтобы растереть затёкшие мышцы. Затем Грин спросил:

— У тебя есть запасная фляга?

Баклан молча протянул ему запасную флягу.

— У меня ещё споран есть. — вслух сказал Грин. — Я пока ещё живца приготовлю.

Баклан только кивнул.

— Сходи глянь в окно, что там.

Баклан глянул в окно, а затем вышел из квартиры, чтобы выглянуть с другой стороны.

Грин снял с пояса основную флягу и поболтал ею. Остатки живца ещё были. То, что надо…

— Никого. — вернулся Баклан.

— Я тут живца приготовил. — Грин отхлебнул из фляги. — Отхлебни-ка тоже.

Баклан тоже отхлебнул.

— Спасибо. — сказал он.

— Выждем ещё десять минут. — предложил Грин.

— Угу.

— Ну давай-ка выходить. — скомандовал Грин, быстро ощупывая себя — электрошок был во внутреннем кармане куртки, фонарь тоже, пистолет переместился под вторую полу, во внутренний нагрудный карман, кортик с ножными был в сапоге, второй нож и основная фляга на поясе. Запасную флягу он тоже предусмотрительно убрал во внутренний карман.

Медленно и не спеша оба побрели наружу. Двор оказался пуст.

— Тихо! — скомандовал Грин.

Баклан послушно замер.

— Стонет кто-то. — сказал Грин. — Слышишь?

Баклан прислушался.

— Ага. Вроде женщина. Из того гаражного комплекса.

— Пошли проверим. — двинулся Грин к унылым бетонным гаражам.

— Ты чего? — Баклан не на шутку перепугался. — А если заражённый?

— Заражённые не стонут. — отрезал Грин. — А судя потому, как эти укурки здесь шумели, то они были уверены, что сюда никто не сунется… Может у них квадрокоптер был? С камерой?

— Может. — сказал Баклан, но остался на месте. — Я это… лучше тебя здесь подожду.

Грин глянул на трусившего Баклана, и взяв арбалет «наизготовку» зашагал к гаражу. Уже на подходе к гаражу стали видны бычки на земле, и использованные одноразовые шприцы. Из гаража доносились стоны, ворота были открыты. Грин подошёл ближе… И снова почувствовал спазм желудка — весь гараж был заляпан в крови, а рядом со входа лежал аккуратно отрезанные человеческая ступня, лодыжка, и бедро, заливая пол кровью. Грин содрогнулся и его вырвало остатками желчи, и недавно принятыми остатками живца. Поборов дурноту, он оторвал взгляд от растерзанной конечности, и увидел девушку. Она была ещё жива, и дышала. Несчастная жертва лежала на верстаке у стены гаража. Руки были прикручены к столешнице саморезами по металлу. Плечи, предплечья, поясница были закреплены старыми ремнями от генератора и грм, в свою очередь прихваченные теми же саморезами. Тошнота уже не могла прийти, а вот голова уже зашумела, и в глазах стало темнеть — рассудок не мог выдержать такого зрелища. Муры использовали все инструменты, которые были в гараже — грубый «драчёвый» напильник, тиски, пассатижи, шуруповёрт и паяльник, лобзик по металлу и ножовку, шило, молоток… Грин чувствовал, что если продолжит смотреть на искалеченное тело, то тут же потеряет сознание. Грин опустил взгляд в пол и не сдержавшись заорал — ему стало понятно, почему девушка больше не кричит, а лишь издаёт похожее на мычание стоны.

Сердцебиение участилось, а в голове застучал набат. В глазах потемнело. Грин резко обернулся назад и снова заорал — за его спиной, в шаге от него стоял небритый мужик и с густой щетиной, и волчьим взглядом — взглядом мясника. Как он оказался здесь, было не понятно — должно быть вышел из-за «зимней» войлочной шторы, которые были заботливо сдвинуты по углам дверного проёма. Грин вскинул арбалет, мур резко выбросил руку вперёд, и сунул указательный палец позади спускового крючка. Грин нажал на спуск. Без толку — спусковой крючок упирался в палец мура, и не имел возможности нажатья. Мур оскалился, и махнул второй рукой. Инстинктивно Грин отскочил отпустив арбалет — вовремя — там где были его глаза пронеслось лезвие ножа.

— Ну, иди сюда… Поросёночек. — мур швырнул нож, и второй рукой схватил ложе арбалета.

Грин дёрнулся, но этого оказалось недостаточно — нож вместо того, чтобы попасть в груди вспорол ткань на плече, и ушёл наполовину. Плечо обожгло резкой болью.

«Вскользь задел. Царапина». — подумал Грин, понимая, что сейчас произойдёт, и хватая с верстака окровавленный молоток.

— Все ушли, а я остался. — мур уже поворачивал арбалет стрелой к Грину. — Знал, что ты придёшь погеройствовать. Спасти…

Грин швырнул окровавленный молоток в голову мура.

— Ах ты ж… — чертыхнулся тот нажав на спуск и одновременно пытаясь уклониться.

Стрела улетела в сторону верстака. Грин побежал на мура, понимая, что второго шанса не будет. Выдернул из плеча нож, и зарычав держа его двумя руками попёр на мура как бык. В глазах мура на мгновение что-то мелькнуло, а затем он чуть повернувшись боком, профессионально выполнил удар ногой. Стопа впечаталась в живот Грина отбрасвыя того на шаг назад. Ещё до того, как Грин упал, мур развернувшись на пятках, оказался рядом, и размахнувшись ударил его прикладам арбалета по челюсти. Грин рухнул на спину.

Мур любовно поднял с пола свой нож.

— Как легко было тебя поймать. — ухмыльнулся он. — Так и знал, что ты явишься сюда. Ты же благородный…

Мур медленно шагал к нему.

— Такой добрый, такой честный… — мур скривился. — Как же перевернулся твой мирок, когда ты узнал, что печень и почки, которые ты сортируешь по контейнерам на самом деле вырезаны из живых людей. А может и мёртвых. Вот только умирать они не хотели.

— Ты меня с кем-то путаешь. — отрезал Грин переворачиваясь на живот и подтягивая флягу к губам.

Мур не слушая его пинком выбил из его рук флягу.

— Ах, как ты блевал, и кричал, с вытаращенными глазами. — продолжил мур. — Мне рассказывали… Тебе же было так жалко всех этих людей… Как ты рыдал до зелёных соплей и выл…

Не торопясь он снова приложил Грина прикладом по позвоночнику, а затем наступил каблуком на пальцы и не обращая внимания на корчи новой жертвы подошёл к фляге, и подняв её откупорил, отхлебнул.

— Как предсказуемо было твоё желание защитить, спасти… — мур продолжал смаковать живец. — Это ведь я предложил, взять с собой бабу. Думал ловить на живца.

— Ты меня с кем-то путаешь. — ответил Грин поднимаясь на четвереньки. — Я простой учитель из универа, и ехал в поезде в Омск. А потом началась перезагрузка кластера Адская Станция, и я попал сюда.

Мур смерил его внимательным взглядом.

— Смотри-ка. — сказал допив живец. — Не врёшь. Я бы почувствовал… Значит просто копия нужного человека? Дубль… Как банально. Жаль…

Мур хлопнул себя ладонью по лицу.

— Не повезло… А я уже думал, что захапал нового человека и хотел разбогатеть…

Внезапно он отнял ладонь от лица, и пристально глянул на Грина.

— Но знаешь… — сказал он пристально глядя на него. — Ты всё равно просто мешок мяса и органов. И я всё равно, получу свою награду. Просто разделаю тебя, и продам внешникам.

Мур перехватил поудобнее нож, и двинулся к Грину.

— А может сделать не так… — мур деланно задумался. — Я вырежу тебе язык, и отрежу ногу, чтобы ты не смог сбежать, а после продам тебя внешникам и получу неплохой барыш… Они не заметят подмены. А потом я найду твоего оригинала, порежу его, и получу за него барыш ещё раз…

— Выкуси ублюдок. — злорадно улыбнулся Грин. — Во фляге, из которой ты выпил, был яд. Хлопья споранов.

Мур изменился в лице, и отбросив нож схватил с пояса пистолет.

— Выкуси. — повторил Грин и выхватил из-за пазухи револьвер, который уже минуту сжимал.

— Получи сука! — рявкнул он, наводя на мура пистолет и нажимая на спусковой крючок.

Грохнул выстрел.

Глава 12. Палач. Часть 2

Мура отбросила выстрелом к стене. Внезапно в углу зашуршало.

Пшшшшшшшшш… Пшшшшшш…

Грин обернулся на звук, наводя на угол пистолет.

— Пшшшш… Мосфет, что там у тебя? Пшшшшшшш… В твою сторону идёт гость… Пшшшш… Крупный гость… Пшшшшш… Не меньше кусача…

«Рация» — подумал Грин.

В этот момент в грудь ударил газовый ключ. Грин выронил пистолет и зашатался. Мосфет тем временем пошарил рядом с собой в поисках других тяжёлых предметов, и стал подниматься.

— Неплохая попытка… — протянул он. — Вот только сука, на мне бронежилет… Бля… Как голова-то кружится… Траванул… Вот только я умирать, не собираюсь.

Схватив разводной ключ он с силой, метнул его. Ключ попал в живот и Грин согнулся пополам. Мур поднялся, и его глаза налились кровью, тело пошатывало, а ухмылка окончательно превратилась в волчий оскал.

— Траванул… — Мосфет перехватил нож, и закатав рукав быстро полоснул себя по вене, затем по второй.

Бордовая кровь полилась ручейком. Грин едва справляясь с болью в солнечном сплетении распрямился и шагнул в сторону оброненного револьвера. Солнечное сплетение отозвалось сильной болью, а в глазах потемнело.

— Вот только я умирать не собираюсь… — Мосфет с окровавленным ножом истекая кровью шагнул к нему. — Я пустил себе кровь, а вместе с ней выйдет и яд, который туда попал. Главное вовремя сделать перевязку…

Сунув окровавленный нож за пояс он вынул из нагрудного кармана инъектор, и вколов в предплечье закатил глаза. Резко раскрыв глаза, он расхохотался лающим резким смехом, затем рывком приблизился к Грину, и одно рукой схватив за воротник, а второй ударил в живот и оттолкнул заставляя повалиться на спину.

— Ахаха! — снова рассмеялся лающим смехом мур и ударил Грина ногой по рёбрам. — Какая же чудесная дурь этот спек!

Кровь капала, а мур всё наносил, и наносил удары.

— Ахаха! Ты просто не представляешь! Это невероятно! Я чувствую себя… как летящий дракон! И кстати, это самая лучшая анестезия! Не, в натуре… Вообще не больно!

Лицо его застыло в жуткой улыбке, изо рта то и дело вырывался хохот, глаза налились кровью, а движения стали более рваными.

— И знаешь что самое лучшее? Не знаешь! Хороший спек, а ещё лучше хорошо приготовленный, это такой яд, который нейтрализует действие всех других — опьянение, отравление тяжёлыми металлами, отравление алкалоидами, даже… бензином!

Мур замер.

— Блин! Я ведь так могу истечь кровью… Что ты мне не напомнил?! А?! — он ещё раз пнул Грина. — Хотел чтобы я сдох? С такой дрянью как «хлопья» пришлось не только ширнуться, но и перестраховаться — пустить кровь…

Он не спеша достал бинт, жгут, и стал заниматься раненой рукой, отошёл, нажал кнопку на рации, и занимаясь перевязкой сказал:

— Это Мосфет пацаны, подгоните мне тачку, или бросьте где-нибудь поблизости, я сам доберусь.

Перевязав руку, он повесил рацию на пояс, и дирижируя ножом двинулся к Грину.

— А теперь, я займусь тобой, клон-неудачник… Мы неплохо повеселимся… Видел какие тут инструменты? Сначала мы поиграем в «шило и ногти», затем добавим пассатижи…

Мосфет буквально выкатил глаза, безумно ухмыляясь.

— Потом будут тиски и молоток… А мягкое мясо, с переломанными костями можно потихоньку стачивать грубым напильником… А когда конечность станет не нужна — я пущу в ход пилу…

В этот момент в дверном проёме мелькнула какая-то тень. Что-то крупное попыталось ударить мура. Мосфет рывком отскочил, и исчез из поля зрения.

— Спасибо Баклан. — разбитыми губами прошептал Грин.

Мосфет расхохотался, как будто услышал хорошую шутку. Грин аккуратно попытался перевернуться, что вызвало новую волну боли, и тут же растянулся плашмя. Грин потянулся, и увидел лежащий перед глазами пистолет Мосфета. Позади что-то грохнуло — словно упал ящик или шкаф.

— Баклан? — поднимая голову, спросил Грин.

Это был не Баклан. На него в жутком подобии улыбки смотрел лотерейщик. Грин сразу узнал эту тварь по описанию — мощная мускулатура, мышцы на изменившемся лице, сильные челюсти, острые как у пилы зубы, изменившиеся глаза. Поймав его взгляд тварь резко дёрнула морду вперёд, смыкая челюсти. Грин заслонился левой рукой. Челюсти клацкнули, смыкаясь.

Грин заорал. Тварь разжала челюсти. Свободной рукой Грин нацелил пистолет в живот твари и нажал на спуск. Ничего не произошло. Лотерейщик отпустил руку, и тут же снова откусил от неё маленький кусочек, играя с жертвой. Грин заорал снова.

«Предохранитель!» — мелькнула мысль. Палец дёрнулся. Упрямая железка не желала поддаваться, лотерейщик медленно придвинул морду.

БАХ! — выстрел хлопнул как спасение.

— ВААААААА! — взревел лотерейщик.

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! — Грин стрелял в упор, пока пистолет сухо не защёлкал, оповещая о том, что магазин пуст. Огромная туша затихла и навалилась на него всем весом. Стоная и корчась Грин выполз из под туши твари, подобрал окровавленный нож, и вонзил в неё, затем ещё и ещё. Затем вспомнил о кровоточащей руке, и стоная от боли вытащил ремень, чтобы сделать перевязку. Стоная и корчась, он огляделся. Мосфета нигде не было. Видимо тот, увидев заражённого спрятался в погребе. Очевидно, хлопнула крышка. Кое-как перевязав себя, Грин вспомнил о плече.

Это оказалась не царапина — нож хоть и прошёл вскользь, но разрезал кожу и мясо, и теперь кроме текущей крови, после сброса адреналина добавилась ещё одна боль. Порвав рукав на бинты, Грин сделал ещё одну перевязку, и вспомнил о второй чудом уцелевшей фляге — запаска Баклана, которую он сунул за пазуху — там был настоящий живец. В той, что была на поясе, была лишь малая часть с ядом. Именно ради этого он отослал Баклана с кухни посмотреть в окно.

Порция живца сделанного из алкоголя частично притупила боль. Ощупав себя на предмет повреждений, Грин пришёл к выводу, что возможно имеется пара закрытых переломов, или особо сильных ушибов. Живот болел так, как будто что-то внутри было разорвано. Думать об этом не хотелось. Сплюнув кровью, Грин долго не мог понять откуда она — то ли из разбитых кровоточащих губ, то ли из желудка, который вполне мог получить пару разрывов от пинков берцами и прочих ударов.

Долго рассиживаться было нельзя — где появился один лотерейщик, появится и второй. Морщась от боли Грин подобрал свой револьвер, и заковылял к жертве. Не доходя до неё задумался, затем подошёл к погребу и передвинул на люк бочку с отработанным маслом — пускай Мосфет посидит там. А желательно пускай вообще живёт там.

Вернувшись к верстаку, Грин застыл столбом — стрела из арбалета попала в девушку.

Глава 13. Тяжёлая ноша

Ступор длился всего несколько секунд — Грин заметил, что грудная клетка поднимается и опускается, а глаза чуть заметно двигаются. Грин облегчённо выдохнул, затем заметил, что стрела попала её в ногу. Минуту он стоял, а потом прислонился к стене, и почувствовал, что совсем лишён сил. В голове царил хаос, в голове был кошмар, мозг просто рвал сам себя на части.

Грин отдышался, подошёл к лотерейщику, и ещё раз проколол труп ножом. Потом без сил опустился рядом, и вскрыл тому нарост на затылке. В этот раз даже не было так мерзко, как в прошлый раз. Всего один споран… Грин снова поднялся, и подошёл к девушке. Встал у изголовья. Глаза чуть сдвинулись в его сторону. Понимает ли она, что-нибудь? От такого можно уже и помешаться. Грин хрипло задышал, прикоснулся к ножу на поясе, затем сжал крепче верный револьвер в руке. Девушка внезапно поймала его взгляд, и медленно опустила веки, затем дёрнула головой. Грин почувствовал, как давление от участившегося сердцебиения сдавило барабанные перепонки. Девушка снова посмотрела ему в глаза, затем перевела взгляд на пистолет. Снова на него, а затем снова на пистолет. Грин сглотнул, почувствовав, как холодеют руки, и не веря сам себе чуть дернул рукой с пистолетом, а потом свободной левой показал пальцем на пистолет. Руки тряслись. Девушка снова медленно прикрыла веки. Открыла глаза, и чуть заметно дернула головой. Грин понял. Руки затряслись ещё сильнее.

…Грин шагал, идти было неимоверно тяжело, шатало, и постоянно штормило, неоднократно рвало желчью и слизью, хотя желудок был давно пуст. В голове был туман. В голове бухал набат. Так плохо ему давно не было. Трусливый Баклан, похоже, свалил ещё тогда, когда в гараже началась бойня. Зря… Сейчас Грин не отказался бы и от такого общества. Нещадно болели ребра, которые как себя не обманывай были сломаны. Нещадно болели голень, стопы, предплечья и локти. Саднил и сверлил мозг тупой болью порез в плече. Сверлилила череп рваная рана в прокушенной руке. Однако сначала было хуже.

…Девушка замычала, когда Грин убрал револьвер. Замычала и задёргалась. Затем стала стонать от боли в ранах. Грин подошёл к ней, и вынув нож начал перерезать ремни. Затем нашёл шуруповерт, и стал выкручивать саморезы из рук. Жертва стонала. Затем дошла очередь до стрелы… С водой проблем не было — хозяин гаража держал целую канистру. Сложнее было с чистой одеждой…

Сейчас корчась от боли и чертыхаясь, Грин тащил на себе жертву. Прорезав в старом брезентовом рюкзаке отверстие для ноги, он одел его на девушку так, чтобы нога прошла через отверстие, а затем одел рюкзак на спину, и зашипел от боли. Ковылять получалось медленно. Мозг твердил одно — бросить её, или застрелить, как она сама хотела этого. Но почему-то он не мог этого сделать. Физически не мог. А ещё физически чувствовал её желание умереть. Но не хотел её убивать. А ещё понимал, что далеко он с такой ношей не уйдёт — запах крови и истерзанного тела просто приглашение к обеду для заражённых, и что даже если они не встретят ни одну тварь, то она просто умрёт от полученных ран тоже понимал. Но продолжал нести её. Болело всё тело. Как-то слабо верилось в рассказы Баклана, о том, что всё быстро заживёт, стоит только принимать живец. Хотя в этом наверняка была доля правды — сердце до сих пор не остановилось. Поэтому Грин хрипя и чертыхаясь продолжал упорно ковылять вперёд. Слава Богу, что из зараженных оказался только тот лотерейщик, который подкараулил его в гараже. Отковылять удалось только на шесть километров — позже стало смеркаться. Из места под ночлег была выбрана аптека. Глядя на неё Грин рассудил, что такое заведение не оружейный магазин, и не продуктовый, поэтому, скорее всего её не обнесли так сильно, если вообще обнесли — рейдеры как он понял, стараются лечить всё живцом и водкой.

Расчёт себя оправдал — аптека оказалась нетронутой. Более того в ней нашлись бинты, антибиотики, обезболивающее, противовоспалительное, и самое питание — детское питание и гематогены на десерт. Шипя и плюясь от боли Грин обработал собственные раны после чего перебинтовал, после найдя в сейфе среди других особоконтролируемых лекарств морфин для онкологических больных вколол девушке десять миллиграмм, как того требовала инструкция и занялся уже её ранами. Однако вскоре пришлось сделать ещё пару уколов — в десяти миллиграммах содержится всего один грамм запрещённого вещества, а отрезанная нога должна была вызывать адскую боль. Девушка посмотрела на него уже затуманенными глазами, и вскоре заснула. Грин, перекусив детским питанием и шоколадными батончиками с кровью быка, уснул сидя на полу. Проснулся один раз ночью от затёкшего тела и переполненного мочевого пузыря. После снова забылся тревожным сном.

Утро встретило тревожным рассветом и новыми проблемами — кроме голода и разбитости появились вопросы — «куда идти?» и «что делать?». Баклан успел сказать только, что рядом есть стаб. Ни в какую сторону идти, ни что делать он не успел пояснить. То, что в этом аду можно как пройти мимо, так и уйти в другую сторону было понятно и так. Занявшись обработкой ран и вколов своей ноше морфий, и капельницу с глюкозой и физраствором вместо пищи жуя диетические сухари Грин решил, сейчас лучше просто уйти как можно дальше — кругом ещё могли бродить муры, а встреча с Мосфетом наглядно показала, что ему не тягаться с местными жителями. В идеале пожалуй следовало идти в единственное место которое он запомнил — кластер Адскую Станцию. Сейчас она должна была быть пустой — наверняка заражённые уже съели всех и просто разбрелись, а до следующей перезагрузки время ещё было. Идея не то, чтобы ему очень нравилась, но других просто не было.

Собрав вещи и запас еды Грин двинулся в сторону Адской Станции. Может быть, подействовали лекарства, а может живец на основе медицинского спирта, но идти стало гораздо легче. Грин снова двинулся вперёд. Усталость иногда брала своё, но кроме этого появилось неприятное ощущение чужого взгляда. Паранойя стала усиливаться. Несколько раз Грин старался обернуться, чтобы разглядеть неожиданного преследователя, но с таким грузом на спине это было не так легко сделать, и все попытки не увенчались удачей. Ближе к вечеру мелькания чего-то чёрного на периферии зрения участились. Грин, уже не выпуская, держал в руке револьвер и поворачивался при каждом шорохе и мелькании. Что-то крупное стремительно исчезало. Напряжение нервировало, как и неизвестность. Сделав круг, Грин прошёл через то место, где последний раз видел мелькающее нечто. Газон, где он видел тёмное пятно был взрыт странной формы следами, как будто кто-то тяжёлый в сапогах с острым каблуком переминался с ноги на ногу, а потом резко побежал. Увиденное очень не понравилось Грину. Грин зашагал дальше всё чаще озираясь по сторонам до самых сумерек. Найдя в одном из домов пустую квартиру с открытой стальной дверью толщиной в пять миллиметров облюбовал её под ночлег. Запер дверь, и тщательно осмотрел её, и только после этого принялся выполнять вечерний ритуал — принятие лекарств, перевязку ран, ужин. На улице раздался какой-то скребущее стучащий звук. Грин на цыпочках прокрался к окну, и успел увидеть как в сумерках снова что-то мелькнуло.

Теперь сомнения отпали — Злой Дух Ямбуя, или точнее Стикса снова вышел на охоту за своей любимой пищей — нежной человеченкой. И упорно преследует Грина. Спутница Грина почувствовала себя немного лучше, чем обычно, и теперь уже поворачивала голову, когда он входил в комнату, и иногда шевелила искалеченными руками, устраивая их поудобней. Без языка она не могла говорить, но Грину хватало взгляда. Сразу становилось мучительно больно и возникало чувство вины.

«Не успел». - приходила в голову мысль. — «Дал разделать. Не добил».

Очередной раз поймав взгляд Грин поспешно вышел. В этот раз он остался ночевать в прихожей с пистолетом в руках — на случай, если кто-то будет ломиться в дверь.

Очередная ночь как ни странно прошла спокойно. Однако утром Грин чувствовал себя ещё более разбитым — сказывалась уменьшенная доза живца, которую и теперь ещё пришлось уменьшить, чтобы делить на двоих. Поставив очередной укол морфия своей молчаливой спутнице и залив немного живца, и снова поймал пристальный взгляд. Девушка что-то попыталась сказать, но снова вышло лишь мычание. Тогда она просто ещё раз посмотрела на него, и помотала головой. Стало понятно даже без слов. Грин нахмурился и просто отошёл к окну. Затем привычно потащил свою ношу так же озираясь.

…Он пришёл в полдень. Сначала Грин услышал цокот копыт, а затем показался и их хозяин — покрытое буграми мышц и начавшей зарождаться костяной бронёй существо с вытянутой мордой. При каждом шаге существо цокало ногой по асфальту как лошадь.

«Топтун». — Грин вспомнил, как называл это существо Баклан.

Топтун не имел одной руки — кто-то оторвал её, да и слегка прихрамывал на одну ногу, но всё равно выглядел смертоносным и очень опасным. Раненный хищник просто осторожничал, кружась, всё это время вокруг, но сейчас голод взял своё, и он спешил к вожделённой добыче. Грин бегом направился к ближайшему зданию. Однако с тяжёлой ношей сделать это быстро не получалось. Ноша издала какой-то странный звук похожий на смешок. Грин настолько быстро, насколько это было возможно забежал в первую попавшуюся квартиру, запер дверь и тут же раздался мощный удар. Замок захрустел.

БАХ! — и рама стала вырываться из стен.

Грин снял рюкзак с попутчицей и уложил на пол, а сам встал с пистолетом напротив двери.

БАХ! — деревянная дверь треснула, и через пролом показалась мощная рука, схватившая край отверстия и доламывая его. Уродливая морда просунулась в проём. Грин с сомнением посмотрел на уродливую морду, а затем на верный револьвер. Как-то не верилось, что такую тварь можно завалить из пистолета. И не верилось, что монстр так просто даст выстрелить себе в глаз. Грин трезво оценил свои силы — кортик, нож, и пистолет, электрошок, и немного яда… Что ж, можно немного помучиться перед смертью. Грин щёлкнул электрошоком. Появилась дуга и негромкий треск. Топтун выдернул лапу назад, и дёрнулся сам. Грин подскочил и всадил смазанный ядом кортик в культю. Топтун взревел, и ломанул хрупкую дверь так, что она треснула поперёк. Дверь хрустнула, ломаясь и монстр ввалился в помещение. Грин выстрелил — бесполезно — пуля этой туше была, что слону дробина. И Баклан ещё говорил, что сильных заражённых яд замедлит? А между тем топтун навалился сверху всей тушей как медведь, и утробно взревел прямо в лицо, открыв пасть. Грин лежал на полу, в глазах было темно, рёбра теперь были точно сломаны, а если бы топтун здоровой лапой не упирался в пол, или хотя бы имел вторую, то легко оторвал бы ему голову. Грин не глядя выстрелил в пасть твари, а затем сунул старое скомканное пальто, которое упало с вешалки, когда началась вся потасовка. Огромный ком одежды не давал пасти полностью закрыться.

Топтун рывком поднялся. Грин стал на спине отползать от чудовища. Девушка рядом замычала. Грин повернул к ней голову. Она замычала ещё сильней, и головой показала на пистолет. Грин понял сразу и наведя пистолет ей в голову нажал на спуск. Выстрела не последовала. Грин нажал ещё раз и ещё раз. Выстрела на было.

«Ну да». — отстранённо подумал Грин. — «Две пули во время первой охоты на заражённого, потом пуля через дверной глазок. После — выстрел в грудь Мосфету. Итого — четыре пули. И теперь — одна в голову топтуна без последствий, и вторая — ему в пасть. Итого шесть. Барабан пуст».

Он почувствовал, как сзади на него рухнул и навалился топтун.

«Всё». — мелькнула мысль. — «Это конец».

В глазах стало темно, и Грин ещё успел удивиться, почему до сих пор не чувствует укуса, а затем понял, что теряет сознание.

Глава 14. Тяжёлая ноша. Часть 2

Грин пришёл в себя с ощущением огромной тяжести на спине. Топтун не двигался. Кряхтя и тихо матерясь, Грин стал выползать из-под огромной туши. Всё тело болело. Ощущение было такое, как будто в него на полной скорости врезался велосипедист в защитной экипировке. Выползя кое-как из-под туши, он тут прислонился к стене. Голова сильно кружилась, перед глазами плавали пятна, как бы сотрясения не было. Отдышавшись немного, Грин подполз к мёртвому топтуну. Повезло, что этот хищник был уже без одной руки, да и зарубцевавшаяся рана на боку говорила о том, что хищник был весьма нездоров и слаб. На морде частично покрытой костяной бронёй осталась едва заметная царапина — попытка Грина застрелить тварь.

Разглядывая голову, Грин первым делом обратил внимание на веко и на жёсткую мигательную перепонку судя по всему способную точно выдержать скользящий удар ножом. Было безумием пытаться прострелить ему глаз… Грин открыл пасть. Топтун имел отсутствие нёба — не имел перегородки отделяющей ротовую полость от глотки. Правильно. Он же хищник — мясо глотал сразу, не разжевывая крупными кусками. Пуля попала в пасть, по диагонали попала в мозжечок, и продолжая движение ударилась в череп изнутри заставив череп треснуть, и тут же застряла. Мозг даже не задела — фактически она прошла под ним. Мелкие осколки черепа ушли сразу в споровый мешок, на затылке вызвав мгновенную смерть. М-да… Если бы траектория у пули была бы иной, то возможно топтун бы остался жив и хорошо покушал человечинки. Не понятно было, почему он вскочил — то ли так повёл себя из-за травмированного мозжечка, то ли просто в попытке оторваться от пола, и освободившейся лапой вырвать ткань из пасти. Впрочем, уже не важно.

«Какой у него калибр?» — задумчиво посмотрел Грин на револьвер, и стал потрошить затылок топтуна, чувствуя себя мясником. Топтун обогатил его сразу тремя споранами, и двумя горошинами. Чувствуя, что жизнь налаживается, Грин тут же достал запасную флягу с разбавленным медицинским спиртом и приготовил живец — хорошо иметь при себе две фляги… Выпив немного живца и почувствовав себя лучше Грин влил небольшую дозу в рот девушки, которая пребывала в состоянии шока, и привычно взвалив её на спину пошёл дальше. Настроение стремительно улучшалось. Было странно, как маленькая победа быстро взбодрила его. Впервые даже захотелось петь, разговаривать, и если не смеяться, то хотя бы улыбнуться.

— Ну вот и обошлось. — вслух сказал он. — Боялась? Я так боялся, что чуть в штаны не наложил. Фух… до сих пор страшно… Этот топтун просто родственник этого Мосфета. Старший брат просто. Или отец. Такой же урод, со склонностью к каннибализму.

Грин немного помолчал.

— Теперь нам нужна пища, живец и покой. Один мой знакомы, трусливый, говорил, что обильно питаясь, и распивая живец можно восстановить любые раны, даже оторванные конечности… Никогда бы не поверил в такое… Хотя знаешь, я бы и в топтуна раньше не поверил…

Грин шел, болтая без умолку, и на душе становилось как-то спокойно. Весь кошмар произошедшего его уже не пугал так, как раньше. Примерно так же он чувствовал себя угощая Баклана и Чучело живцом, примерно так же — помогая проводнице из поезда…

Вдруг впереди вышла знакомо сутулящаяся фигура.

— Грин? — спросила она громким шёпотом.

Грин вгляделся, сделал шаг и спросил:

— Баклан, ты что ли?

— Я. — Баклан чуть помялся и полностью вышел из-за угла.

Грин даже улыбнулся, и пошёл навстречу. Ещё одна знакомая фигура вышла из-за угла.

— Ты? — Грин удивился. — Ты живой?

Чучело только трусливо кивнул. Дуэт неудачников снова был в сборе. Грин расхохотался и пошёл на встречу.

— Ты это… — Баклан замялся трусливо отведя глаза. — Я струсил и сбежал… И сделать бы ничего не смог…

Грин только поморщился — чего ещё было ожидать от него?

— Забудь. — просто сказал он. — Ты вовремя. Хотел спросить — до ближайшего стаба в какую сторону? И сколько идти?

— Километров десять. На юг. — помедлил с ответом Баклан. — Но придётся пройти через АдскуюСтанцию. Или вообще всё тридцать — если делать крюк и обходить её.

Грин задумался.

— Так перезагрузка уже была, и следующая не скоро. — вслух подумал он. — Там уже пусто должно быть.

— Угу. — грустно кивнул Баклан. — И мелочь из соседних кластеров пойдёт туда прятаться. От крупных хищников.

— Ладно… — чуть помрачнел Грин. — Пошли пока в ту сторону — проводишь, а там и с другой дорогой определиться можно.

Он поймал на себе пристальный взгляд:

— А? Эта та женщина, которую муры тогда резали.

— Ааа… — односложно ответил Баклан и отвёл глаза, его напарник тоже как-то притих.

— Ну, пошли что ли? — спросил Грин, бодро зашагав.

Парочка пошла рядом.

— А ты как вообще выжил? — спросил Грин у Чучела.

— Я с балкона упал. — чуть улыбнулся тот. — А пока падал — дар открылся. Как мячик резиновый запрыгал. Мозги правда встряхнуло, и шкуру ободрал, синяков набил, но ни одного перелома, ни одного ушиба. В соседнем квартале в мусорке спрятался и сидел, а потом ушёл.

— Мозгов у тебя нет. Вот и не сотряс. — хмыкнул Баклан.

Чучело хихикнул.

И фраза, и реакция были какие-то неестественные, но Грин не понял, что именно в них было не так. Все трое, а точнее четверо двинулись дальше. Однако настроение как-то неуловимо переменилось. Баклан что-то неестественно бодро рассказывал, Чучело отвечал невпопад, и при этом оба смотрели на Грина мельком, иногда вообще старательно не смотрели. Какое-то нехорошее подозрение проникло в душу. Грин аккуратно придержал арбалет на бедре — единственная вещь, от которой сейчас был толк — пистолет разряжен, а с ножами ему будет несколько трудновато. Куда же ведут его эти двое? Что вообще задумали? Грин чуть приотстал, и взвёл тетиву, но вкладывать тетиву пока не спешил. Чуть подумав, он решил, что лучше будет допрашивать этих клоунов в помещении, нежели на открытой улице.

— Мужики. — окликнул он идущую впереди парочку. — Давайте зайдём куда-нибудь?

— Зачем? — не поняли те.

— Да хочу продуктов поискать — перекусить немного, да и… — Грин замялся, подбирая слово. — Попутчицу свою подкормить.

На этих слова Баклан как-то излишне резко отвёл глаза, а Чучело резко побледнел. Грин понял всё моментально, ещё не веря в это, но уже поспешно снимая рюкзак. Бережно опустив рюкзак на землю, Грин взглянул на «попутчицу», а потом приложил палец на шею, прощупывая пульс.

Девушка была мертва.

Глава 15. Тяжёлая ноша. Часть 3

Грин какое-то время тупо пялился на труп, но бросаясь щупать пульс, но пытаясь услышать дыхание, то проверяя реакцию зрачков на свет. Потом просто сидел тормоша и разглядывая труп.

— Подождите. — сказал он дуэту неудачников. — Вдруг ещё очнётся.

Но уже понимал сам — она не очнётся, и спасти не удастся. Его невольные напарники это тоже понимали, но промолчали. Грин попытался сделать массаж сердца — безрезультатно. Вколол несколько кубиков живца под кожу, в мышцу, и в вену — безрезультатно. Затем просто посидел, минуту разглядывая покойницу и тихо спросил:

— Давно?

— С момента встречи. — так же тихо ответил Баклан. — Мы не хотели говорить.

— Угу. Спасибо. — Грин кивнул, и стал снова водружать рюкзак с трупом на спину.

— Грин? — осторожно спросил Чучело.

— Да я всё понимаю. — равнодушно ответил тот. — И в порядке… Она бы всё равно скончалась ещё до стаба — куча ран, дикий шок, огромная нагрузка на сердце и мозг… Даже странно, что сегодня ещё была жива.

— А тело зачем снова взял?

— Ну не оставлять же её тут, зверям на прокорм. — пожал плечами Грин. — Как-то это не по-человечески.

Баклан внимательно всматривался в него.

— Правильно. — сказал он наконец. — Давай похороним по местным обычаям — закроем в пустой квартире, а с перезагрузкой тело само исчезнет.

— А почему бы и нет? — пожал плечами Грин, и как-то мимоходом отметил собственное хладнокровие…

По пути Баклан обернулся на него пару раз, а сам Грин поймал себя на том, что тянет руку за спину, чтобы нащупать в своей ноше хоть какие-то признаки жизни. Пустую квартиру нашли быстро, на десятом этаже многоэтажки — так была большая вероятность, что заражённые не почуют запах тлена. Грин с равнодушием патологоанатома прошёл в одну из комнат с широкой кроватью, положил на нее немую покойницу, и закрыл простынёй. Из напитков был только живец, который распили, молча, после чего выйдя, заперли дверь, и стали спускаться вниз.

— Да в порядке я. — отмахнулся Грин от Баклана.

Баклан промолчал. С огромным трудом в разоренных магазинах удалось найти остатки продуктов годных в пищу — мародёры и рейдеры подмели всё. Ближе к вечеру нашли пустую квартиру, и нехитро поужинав, принялись клевать носом. Оставив попутчиков за столом, Грин вышел в пустую комнату. Очень хотелось побыть одному. В одиночестве он оперся на подоконник и стал смотреть на догорающий закат. Спокойствие было просто змеиное. Вдруг Грин понял, что чувствует себя как-то странно — словно плывет, отхлебнув разбавленного спирта. Что такое? Он вроде не пил… Грин отошёл от окна, и почувствовал, что его шатает. Всё вокруг стало каким-то чётким, и одновременно расплывчатым, как при начале попойки. В голове забухал набат. Грин опёрся на стену, не понимая, что происходит — пил только свой живец, ел — сыр и галеты, и даже не опьянел. Почему сейчас так ломает? Руки болели, как не свои, тело шатало, в голове словно носились черти.

— Эй, ты спишь? — в комнату вошёл Баклан.

— Нет… Что со мной? — спросил Грин.

Баклан подошел, внимательно глядя на него.

— Дай-ка руку. — сказал он.

Грин протянул руку.

— Да у тебя пульс скачет как бешенный. — сказал он. — Как у коня загнанного. И давление, наверное, сейчас такое, что ты должен быть как пьяный.

— Ты меня отравил? — печально улыбнулся Грин.

— Ты чего? — вытаращился Баклан. — Я бы никогда… Это тебя откатом накрыло…

— Каким откатом? — не понял Грин.

— А таким… Когда тебе плохо, а ты держать стараешься потом сразу накрывает. У кого в мозгу тромб отрывается, кого параличом разобьет сразу, у кого сердце уколет…

— Да я и не сдерживался… — вяло отмахнулся Грин. — Я в порядке…

— Ага, ага… — скривился Баклан. — Если бы не сдерживался, а в порядке был, то там бы эту покойницу и оставил, а не тормошил бы минут двадцать, да и потом, не пытался бы постоянно у трупа пульс нащупать.

Грин промолчал.

— Ляг и попробуй отоспаться. — буркнул Баклан уходя.

Грин не уснул. Ни через час, ни через два. Ни через три. Аномальная бессонница. Уснуть не получалось никак. Сон не шёл. Мысли роились в голове назойливыми мошками, головная боль и усталость нарастали. Грин повернул голову, вздрогнул, и сдержался, чтобы не заорать — рядом с ним, на кровати лежала утренняя покойница, и смотрела на него в упор живыми глазами. Грин свалился с кровати продолжая смотреть в эти глаза, чувствуя, как пульс учащается. Покойница открыла рот, показав обрубок языка, и протянула к нему остаток руки, указывая на него. Грин пополз спиной назад, от неё, затем вскочил, и развернулся к двери, но тут же замер — в дверном проёме стоял улыбаясь своей звериной улыбкой Мосфет.

— Что Грин страшно? — ухмыльнулся он. — Это ведь ты виноват, что она стала такой, и умерла.

Грин поднялся.

— Ты… — Грин облизал губы. — Ублюдок, тварь! Это ведь ты её замучил!

— Да ну? — протянул Мосфет. — Ты ведь сам не стал выходить, и мне пришлось порезать её… Хотя я искал не тебя, но какая разница? Ты бы тоже сгодился.

— Мразь, зачем ты вообще её пытал?

— Ну, должен же я был на ком-то отыграться? — недоумённо посмотрел на него Мосфет. — Ты не представляешь, как весело смотреть на человека, когда режешь ему пальцы. Это даже круче, чем смотреть фильм «Пила».

— Заткнись! — рявкнул Грин, разворачиваясь.

Напротив окна стоял Николай Викторович с его бывшей кафедры.

— Дядя Коля? — тупо спросил Грин.

— Для тебя — Николай Викторович, щенок. — окрысился тот. — Куда тебе до моего опыта, ты бы лучше шёл с кафедры — я хочу на постоянное место перейти.

— А не пошёл бы ты сам ни куда, а? — огрызнулся Грин. — Трепло помойное, ты почему меня бросил, ещё и мимо прошёл?

— Да кому ты нужен, слюнтяй? — брезгливо скривился дядя Коля. — Ты бы меня только тормозил. Ты даже бабу эту резаную потащил. Придурок. Надо было бросить там же. Кто она тебе — никто. Стоило на неё силы тратить — она бы и так умерла.

— Да пошёл ты к чёрту урод! — ринулся на него Грин, но споткнулся и упал.

— Вставай. — чьи-то руки аккуратно помогли ему подняться.

Рядом стояли Баклан и Чучело.

— Мог бы просто добить её. — коротко сказал один.

— Если патронов было жалко, то просто — стилетом в сердце. — добавил второй. — Она и сама этого хотела.

Грин схватился за голову, и сел на кровати, приходя в себя, и понимая, что он один в комнате. Кошмар оказался слишком реалистичен. Сон совсем выбил из колеи.

«Вот значит, как я спокоен». — вслух сказал Грин. — «Откат значит…».

Больше уснуть не получилось. Грин до самого утра просидел у стены размышляя как следовало поступить. Уже под самое утро, на заре ему в голову пришла мысль, что покойница, которую они «похоронили» на самом деле живая, и нужно скорей вернуться к ней. Поняв, что это уже психоз Грин заскрежетал зубами. Утро он встретил разбитым, и больным. Когда попробовал пошевелиться, то понял, что любое движение даётся с трудом. Есть не хотелось совершенно. Когда зашёл Баклан, он еле ковылял держась за стену.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Баклан.

— Да нормально. — просипел Грин.

Баклан, молча, кивнул. Завтракать в отличает от двух других спутников Грин не стал. Ходьба по улице далась ему ещё сложней.

— Ну вот. — преувеличенно бодро сказал Баклан. — Часа через два выйдем к Адской станции, и там и решим, какой дорогой пойдём.

Грин только слабо кивнул. Перед глазами то и дело вспыхивали цветные пятна, тело болело. Его шатало как пьяного. Два часа превратились в невыносимую пытку.

— Вот и пришли. — как-то даже облегчённо объявил Баклан. — На юг десять километров, до стаба, пугаясь каждой тени, или на юго-восток все тридцать, но относительно безопасно…

Грин прислонился спиной к стене и тяжело с одышкой задышал.

— Ты как себя чувствуешь? — с опаской спросил Чучело.

— Жарко чего-то. — ответил Грин. — Очень жарко.

Баклан молча потрогал его лоб.

— Ты весь горишь Грин. — тихо сказал он. — У тебя температура.

Грин печально улыбнулся. И тут из за угла метрах в пятнадцати по улице шатаясь и шаркая ногами, вышла фигура. Раздалось низкое утробное урчание.

— Твою мать! — выругался Чучело. — Дождались! Валим!

Грин издал каркающий смешок — из него сейчас бегун был никакой. Чучело уже рванул, а Баклан разрывался между желанием побежать, и помочь Грину.

— Одиночка. Медляк. — успокоился Баклан замерев.

Фигура, шаркая и урча медленно приближалась.

— Медляк. — облегчённо выдохнул Баклан. — Самая первая стадия — вон, только глаза почернели, в остальном от обычного человека не отличишь.

Грин смотрел, как фигура подходит всё ближе и ближе, а потом кашляющее усмехнулся, и тихо спросил:

— Вы что, издеваетесь?

Две пары глаз непонимающе уставились на него.

— Это опять женщина. — пояснил Грин, и лицо его дрогнуло в дикой гримасе.

Баклан перевёл взгляд на него, на приближающуюся «зомбачку».

— Стреляй, чего ты ждешь?! — крикнул Чучело.

Вместо этого Грин пьяно улыбнулся, и даже не притрагиваясь к арбалету, шагнул на встречу зомбачке.

— Эй, ты чего?! — не понял Баклан.

А Грин шагал. Медлячка и в самом деле не отличалась от человека. Светлые волосы, собранные в хвост каким-то обрывком материи, футболка явно с чужого плеча и мужская куртка, такие же джинсы и мятые кроссовки. Небольшой рюкзачок за спиной, который после обращения она так и не смогла снять. Если бы она не двигалась и урчала, то её вполне можно было бы принять за человека — молодую девушку средних лет. Хотя глаза всё равно выдавали, угольно чёрные.

Грин шагал. Перед глазами всё плыло. Он моргнул, и внезапно увидел вместо неё растерзанную жертву муров, которая урча шла к нему. Затем моргнул снова, и увидел ту самую проводницу, с которой прятался в поезде. Моргнул, и увидел одну из тех девушек, которые бежали с поезда, но были съедены.

— Да она из новообращённых, и похоже несколько дней не ела. — донёсся как из тумана голос Баклана. — Щас я ещё топором.

— Не надо. — тихо сказал Грин. — Она не виновата.

Заражённая была от него уже в двух шагах.

— Злишься на меня? — улыбнулся Грин. — Я знаю, злишься… Я ведь виноват… Я не спас ни одну из вас… Прости…

Заражённая глухо заурчала, подойдя вплотную, и обхватив Грина руками зубами вцепилась в шею. Но Грин этого уже не замечал этого тихо смеясь.

Глава 16. Страстные объятья

Заражённая обхватила его за торс руками и урча впилась в воротник. Грин засмеялся и сам обхватил её руками.

— Да она же его сожрет! Вали её!

— Не надо. — Грин перестал смеяться и повернул голову. — Не съест она меня — куртку прокусить сил нет. Совсем дохлая.

Оба напарника замерли. Грин молча чуть погладил существо по спине.

— Злишься. — сказал он. — Вижу. Одни твари сожрали. Одну муры разделали. А ты и вовсе обратилась. А я и сделать ничего не смог…

— Ты чего? — сиплым шёпотом спросил белый как мел Баклан.

Вместо ответа Грин отстегнул с пояса арбалет одной рукой, и протянул ему… А затем и стрелы.

— Уходи Баклан. — просто сказал он.

Затем подумав, вытащил горошины, которые снял с топтуна, и протянул ему. Заражённая всё так же упорно продолжала пытаться сожрать его, но он не обращал внимания — сил у неё было как у мелкого щенка, который желает поиграть.

— А ты? — спросил Чучело.

— А я остаюсь. — спокойно ответил Грин.

— Пошли с нами! — чуть ли не крик сорвался Баклан.

— Баклан… ты ведь и сам знаешь, что я уже дойти никуда не смогу. — ответил Грин. — Возьми арбалет, горошины, попробуй снова стать торговцем.

Баклан сглотнул и срывающимся голосом сказал:

— Я уже никогда им не стану. Ты это тоже знаешь.

Грин не стал оборачиваться, но мог поспорить, что по лицу того скатилась пара слов.

— Уходите. — просто сказал Грин. — Муры, топтун и лотерейщик отделали меня так, что я еле двигаюсь. Забудьте про меня. Пара рёбер у меня точно сломана, ушибы… я сбился со счёта, плюс вырван кусок мяса из руки, порез, скачущее давление, и уже не жарко… Я начинаю чувствовать сильный холод… Меня уже не спасти.

Парочка ещё бессильно потопталась позади. Грин задышал ещё чаще.

— Уходите сейчас. — ещё раз сказал Грин. — Она может быть здесь не одна, а я уже и так, закуска для заражённых.

Послышались звуки неуверенных, удаляющихся шагов. Подождав, пока звук исчезнет за углом, Грин схватил заражённую одной рукой за волосы и оторвал от себя. Воротник жалобно треснул.

— Уррррр! — зарычала оторванная зомбачка не разжимая рук.

— Да, да, я знаю, я козёл. — попытался улыбнуться Грин. — Все мужики козлы.

Зомбачка щёлкнула зубами.

— Сколько же меня не было… — пыхтя от натуги, Грин схватил второй рукой её за волосы, и стал медленно оттягивать от себя. — Заставил ждать, да ещё и одну…

Мертвячка не спешила сдаваться и упорно напрягая мышцы шеи, тянулась к нему от натуги уже не урча, а пыхтя как спортсмен на марафоне. Руками по-прежнему сжимала его за корпус. Хорошо, что когтей на них не было.

— А знаешь, ты очень красивая… — пыхтя от натуги сказал Грин. — Только чёрные линзы, это знаешь ли немного перебор… Да и вообще… Знаешь, бить женщин нельзя… Но, с другой стороны — бьёт — значит любит…

Грин чуть качнул головой назад, и смачно ударил головой мертвячку в лицо. Получив неожиданный удар, та резко попыталась отпрянуть. Грин понял, что сейчас если не разожмёт руки, то упадёт и неизвестно, кто выиграет. Резко подавшись назад Грин отклонился, и схватил её за руки, которые та разжала. Зомбачка чувствуя сопротивление, из упрямства продолжала тянуть на себя, а Грин на себя. На то, чтобы снова напасть у неё мозгов не хватало. Грин резко разжал руки, и копируя удар Мосфета ударил её ногой в живот. Не ожидав того, что сопротивление исчезнет, и получив неслабый удар заражённая отлетела повалившись спиной наземь.

Грин прислонился к стене и сполз по ней. Сил не осталось. Мертвячка продолжала валяться слабо порыкивая. Грин тоже присел и постарался отдышаться.

— Ну, тише… — сказал он. — Знаю, что виноват… Я не смог бы добить ту последнюю, понимаешь, не смог. Поэтому и тащил на себе.

— Гррррр! — утробно проурчала заражённая поднимаясь на четвереньки.

— Сам знаю, что дурак. — ответил Грин поднимаясь.

Он так и шагал вперёд, держась за стену, а следом за ним шла переродившаяся заражённая изредка порыкивая. Впереди показался какой-то силуэт, и навстречу Грину вышел дядя Коля.

— О, Колян. — поприветствовал его Грин.

Дядя Коля мазнул взглядом по его шатающейся фигуре, по идущей следом зомбачке, и схватив с пояса Грина пистолет бросился прочь.

— Во, видала? — повернул голову назад Грин. — Это дядя Коля, как был уродом, так и остался.

Мертвячка не ответила. Она просто не умела говорить.

— Правильно сделала, что с ним не пошла. — хмыкнул Грин. — Он тот ещё урод. Хотя я всё понимаю — ты наверное считаешь меня более вкусным…

Грин зашатался, понимая, что далеко не уйдёт завертел головой по сторонам пытаясь найти место для отдыха. На глаза попадались только разбитые окна и разграбленные магазины. И думать не стоило о том, чтобы хотя бы просто заночевать там, не то, чтобы поживиться чем-то. Впрочем, есть не хотелось. Только лечь спать и уснуть… На радость голодной мертвячке, которая с радостью съест его. Грин миновал уже не один квартал, с мертвячкой на хвосте. Радовало то, что по крайней мене она не урчала, пока шла за ним. То ли сил не было, то ли просто не могла одновременно даже две такие простые задачи. Грин чувствовал себя героем Джека Лондана, того самого, который изнемогая от голода и усталости плёлся, а затем и полз, а за ним следом ковылял такой же больной волк, у которого не было сил убить человека — только надежда, что человек умрёт раньше, и станет пищей для него. У человека не было сил убить волка, у волка — человека. Сейчас Грин был в таком же положении. У него не было сил убить заражённую, у неё — убить его. Она шла в надежде, что он погибнет раньше неё, и станет её едой, он — что она погибнет раньше него и отсрочит смерть.

Пытаясь отвязаться от навязчивой сталкерши Грин свернул во дворы, и быстро нырнул в какой-то «дворовый» магазинчик, выполненный прямо в квартире жилого дома на первом этаже — входом была ажурная лестница через переделанный балкон. Нельзя было не отметить удобство — если магазин сделали из квартиры, то наверняка тут же должен был быть туалет, и дверь в подъезд — удобный способ для бегства. Не глядя на полки, Грин забежал поглубже, и прилёг на диван. Через двадцать минут раздался скрежет по стеклу. Задремавший Грин встрепенулся. Затем раздался скрежет по стеклу. А затем звон колокольчика и знакомый рык. Дверь открывалась во внутрь… Как же он забыл её запереть… Грин попытался вскочить с дивана, но бессильно упал. В глазах снова потемнело. Нашла по запаху… Чтобы не свалиться Грин схватился за стену, а к нему уже так же медленно шаркая ногами шагала давешняя мертвячка. Из оружии оставался только нож и кортик. Грин провёл рукой по поясу — пусто. Грин похолодел — похоже выпал при их последней драке. Оставался только кортик в сапоге. Грин потянул руку к заветной обуви, но опоздал — мертвячка рухнула на него утробно урча. Повезло ещё упасть на спину. Впрочем, это везение было сомнительным — дыхание сбило, в голове раздался звон, а зрение поплыло. Смрадное дыхание ударило в лицо. Чужие руки вцепились в плечи. Грин вслепую выставил левую руку и почувствовал мощный укус в предплечье. В то же место, куда и Лотерейщик.

Там что, мёдом намазано?! Грин взвыл от боли. Мертвячка не унималась. Вцепилась как клещ. В глазах снова стало темнеть. Свободной рукой он попробовал ударить мертвячку в висок — вышло неудачно — она только сильнее потянула кусок плоти. Дотянуться до сапога с кортиком не получалось. Тогда Грин схватил мертвячку за затылок и сильнее вдавил ей в рот раненную руку, так чтобы челюсти раскрылись сильнее. Мертвячка заурчала и попробовала податься назад. Стало немного легче. Грин махнул рукой пытаясь вывернуться, и заехал рукой в какой-то стеллаж. Сверху свалились несколько консервных банок. Одна из них упала и больно ударила в переносицу. Грин зарычал, схватил откатившуюся банку и с размаху впечатал мертвячке по голове. Затем ещё и ещё. Раз. Мертвячка стала разжимать челюсти и обиженно ворча отстраняться. Грин нашарил второй рукой ещё одну банку, и теперь от души колотил мертвячку по голове. Мертвячка уже соскочила с него и стремилась отползти как можно дальше.

— Прости. — вслух сказал Грин. — Я всё понимаю — ты хочешь как лучше, но я так, умирать не хочу.

Мертвячка больше не делала попыток напасть, только сидела на коленях тихо урча.

— Да, бить женщин не хорошо. — отозвался Грин. — Но ты сама напросилась… И да, я просто представил что ты мужик. Симпатичный мужик.

Мертвячка снова заурчала.

— Нет, я не из этих. — флегматично огрызнулся он. — И знаешь, я бы тоже хотел, чтобы у тебя сохранился рассудок, и ты не было безмозглой мертвячкой. И тоже бы хотел, чтобы выжила та проводница и люди с поезда. И чтобы та женщина, которую замучили муры осталась жива.

Грин отвернулся, и украдкой вытер глаза, затем ещё раз и ещё раз. Как будто мертвячка понимала, что это значит, и могла его осудить.

— Что, тоже считаешь, что я тряпка? — сипло спросил Грин и шмыгнул носом. — Да, и что? Дверь… Дверь… Нужно закрыть дверь… Как же болит голова.

Грин встал и заковылял к двери. Голова, как же болит голова. Гремит, как набат… Дверь… Нужно успеть закрыть дверь.

Глава 17. Новая попутчица

Грин лежал на диване, подложив под голову подушку, и даже укрывшись пледом. Зомбачка была рядом — в трёх метрах, но уже не реагировала на него так бурно — по двум причинам — в зоомагазине нашёлся плотный кожаный ошейник шипами наружу, и такой же хороший поводок. Эти девайсы Грин одел на неё, а свободный конец ошейника пристегнул к батарее карабинами. Так же он завязал ей одну руку за спиной. Вторая причина была ещё более проста — Грин открыл ей одну консерву кошачьего корма, который сейчас заражённая с аппетитом поглощала пользуясь зубами и свободной рукой. Человеческого в этих действиях было крайне мало. Скорее было нечто похожее на волка с человеческой конечностью.

Убить просто не хватило физических сил, а оставлять без привязи — слишком опасно. К тому же Грин боялся заснуть, и нуждался в неком подобии будильника. Кроме того, если кто-то начнёт ломиться в магазин, то мертвячка начнёт урчать как рассерженная кошка.

— Ты ешь давай. — просипел Грин пододвигая к изголовью дивана табурет — вместо прикроватной тумбочки. — А то опять на меня кидаться будешь… Со страстными объятиями. Спасибо, что хоть лекарствами поделилась, что бы я без тебя делал.

«Поделилась» — было громко сказано — Грин просто снял с мертвячки небольшой рюкзачок, и распотрошив нашёл в нём бинты, аспирин, анальгин, мази, порошки от простуды, ношпу, и кучу других лекарств, а так же мёд, упаковку нарезанного хлеба, бутылку кефира, плавленые сырки, творог, бутылку йогурта и палку копчённой колбасы. До обращения мертвячка была явно рассудительной девушкой — вон как экипировалась. Лекарства пришлись очень кстати, а из еды — только йогурт. Организм чувствовал себя отвратительно.

Мертвячка заурчав, проглотила очередной кусок кошачьего желе.

— Ага. — кивнул Грин. — Я тиран и деспот, запретил тебе выходить из дома, а ещё лежу на диване и ничего не делаю. Спокойной ночи.

Сон был беспокойный и рваный, два раза Грин просыпался от пота и кошмаров. Как не странно мертвячка вела себя, тихо впав в какое-то подобие дремоты. Под утро стало легче, но подниматься сил не было. Завозилась и заворчала в своём углу мертвячка. Грин сонно приподнялся и кинул ей пачку кошачьих «сухариков» — такую пачку она и сама была открыть в состоянии. Мертвячка унялась, и стала похрустывать «котокормом». Грин снова ушёл в себя, но проснулся уже от звуков скулежа. Сначала не понял, что произошло, и где находится, но проморгавшись, понял, что скулит зомбачка. Встать получилось даже проще чем вчера. Грин снова бросил ей пачку «сухариков», и прислушавшись к ощущениям принял ещё пару таблеток, затем принял кефира и немного плавленых сырков. Достав флягу, допил остатки живца. Сел приходя в себя.

Мертвячка у батареи повернула к нему голову, и уркнула, а потом заскулила.

— Не наелась? — спросил Грин. — Подожди, сейчас приду.

Грин проковылял в склад и взяв банку «котокорма» вернулся. Мертвячка начала подёргиваться от возбуждения и слегка порыкивать. Грин опустился рядом, открыл банку, и шарахнулся — мертвячка дёрнулась в сторону банки и щёлкнула зубами. Банке бы всё ничего, но пару пальцев отхватить вполне могла бы.

— Ты чего делаешь зараза?! — выругался Грин. — Без обеда останешься.

Мертвячка снова заурчала, и уже натянув поводок, и свободной рукой потянулась к банке.

— На. — Грин протянул банку в дрожащую руку. — Жри уродка. Хотя нет… Не по-человечески это как-то. Я буду звать тебя Женей. Ты ведь не против?

Зомбачка урча, поглощала пищу.

— Вижу, что не против… — вздохнул Грин. — Пожрать бы только. А как растолстеешь, будешь пытаться похудеть?

Мысленно отметив про себя, что Женю не следует часто кормить, и тем более мясом — ещё разовьётся в лотерейщика, Грин снова лёг на диван.

…Грин шагал по пустым улицам, а позади шагала мертвячка.

— Не ворчи. — беззлобно бросил через плечо Грин. — Ты уже большая девочка и должна понимать, что я сейчас сам столько не утащу.

На мертвячке был одет огромный охотничий рюкзак, груженный доверху едой и вещами, руки были связаны за спиной на уровне поясницы. Рот ради безопасности был затянут шарфом.

— Да, да. — протянул Грин. — Я мужчина, и всё такое, должен таскать тяжести сам… Но понимаешь Женя, у меня закончился живчик. Последние капли. Без него я умру, несколько часов, может быть сутки… А физическая нагрузка убьет меня ещё быстрей. А тебе его принимать вообще не надо, и ты можешь легко тащить это принимая немного мясной пищи.

Мертвячка буркнула что-то непонятное, но как всегда нечленораздельное.

— Женя, ты зря обо мне так думаешь. — пожал плечами Грин. — Я вовсе не сошёл с ума. Я знаю, что ты меня не понимаешь. И я прекрасно знаю, что звуки которые ты издаёшь не имеют никакого смысла. Я понимаю, что твоя единственная цель — сожрать меня, у тебя это просто основной инстинкт в этом этапе эволюции. Хотя нет. Я бы сказал деволюции.

Мертвячка промолчала.

— Зачем я тогда тащу тебя с собой? Хороший вопрос. — Грин задумался. — Иллюзия собеседника и просто живого существа.

Мертвячка снова не издала ни звука.

— Я знаю, что ты живая, и никакая не мертвячка, Женя. Но ведь как-то нужно тебя называть? Обитель зла смотрела? Там таких же мутантов как ты называли зомби. А что? Отсутствие мозгов — только инстинкты, постоянный голод, и антропоморфное телосложение. А что до иллюзии общения… Ты смотрела фильм Изгой?

Грин обернулся и посмотрел на неё в упор.

— Как я понимаю нет. Так вот Женька, там был персонаж, который попал на необитаемый остров. Там он был один, и в итоге стал разговаривать с волейбольным мячом. И звать его Уил. Мяч звать. Конечно же мяч не отвечал. И конечно он понимал, что мяч его не слышит и не понимает, что это обычный неодушевлённый предмет. Но продолжал говорить.

Грин помолчал.

— Не знаю как это описать… Самозащитная функция что ли, от психоза. Или скорее оптимизация мозговых ресурсов… Ну знаешь, мозг занят контролем дыхания, движения, а он очень гиперактивен, ему недостаточно этого, и тогда он пытается выбросить излишки обрабатываемой информации, или наоборот их создать. И поэтому люди часто начинают говорить сами с собой. С предметами. С кошками и собаками. И я очень хочу поговорить… Но я ещё не настолько тронулся умом, чтобы говорить со сковородками. А вот с теми же кошками — пожалуйста, они хотя бы живые… Ты не кошка, но живая, и даже то, что ты не можешь ответить и не понимаешь, тоже сойдёт.

Грин снова некоторое время помолчал.

Внезапно Женя уркнула, и повернула голову куда-то в сторону.

— Что-то почуяла? — спросил Грин. — Живо, в подъезд.

Втащив мертвячку и толкнув в ближайшую квартиру Грин остался караулить у входа. Вскоре послышались шаги. Двое человек. Негромко переговариваясь держа в руках явно гладкоствольными дробовиками, в хорошей одежде с мачетами на бёдрах, а у одного обнаружилась даже кирка за спиной. Переговариваясь и озираясь по сторонам парочка прошла мимо. Грин выждал пару минут, и двинулся за ними.

— Эй, мужики! — негромко окликнул он.

Пара слаженно развернулась, взяв его на прицел, затем второй встал спиной к первому, чтобы контролировать пространство спереди, а второй так же негромко спросил:

— Ты кто такой?

Грин поднял руки.

— Я один, из свежаков. С Адской станции.

Первый опустил ружьё.

— Ну-ка руки выше подними. Повернись боком. Теперь вторым. Карась, он чистый, можешь убрать ствол.

Грин опустил руки.

— Иди сюда. — сказал первый поднимая штуцер в положение «на караул». — Чёго хотел-то?

Грин подошёл.

— До Магнита помогите добраться.

— Меня Велик зовут. — протянул руку первый.

Грин протянул ладонь для рукопожатия. Велик пожал его ладонь. Грин почувствовал, электрический удар, резкую боль, мышцы онемели, а в глазах резко потемнело.

Глава 18. Электрический ток

Мышцы скрутило спазмом. Электрический разряд прошёл через ладонь и устремился вниз — через ноги к земле. Рука автоматически сжалась и задёргалась. Вместе с ней задёргалась левая нога и часть тела. В памяти Грина мелькнула схема поражения электрическим током «правая рука — левая нога». Разряд проходит через правую руку, движется через тело в опасной близости от сердца, и частично через него, и выходит через левую ногу. Плохо. Так сердце и вовсе может остановиться. Мыслей не было. Велик просто стоял и улыбался глядя на его корчи не разжимая ладонь.

Что же так больно?! И почему заряд решил проходить именно через него? Внезапно электрошок прекратился, и Грин часто задышал. Затем почувствовал, что левой ногой упирается во что-то металлическое. Понятно, почему заряд потёк через тело — нога в рваной штанине задела голой кожей через металлическое ограждение и ток прошёл к более качественному проводнику через тело.

— Ну как? — с интересом спросил Велик. — Сильно жахнуло?

— Да чего ты делаешь? — хмыкнул Карась. — Только живец переводишь.

— Да хотел испытать на каком-нибудь неудачнике. — ответил Велик снова пропуская разряд.

В этот раз получилось не так, как в первый раз — ток не прошёл через тело, а дал эффект шоккера заставивив мышцы резко сократиться и вызвав сильную боль.

— Ну? — спросил Велик.

— Подковы гну. — огрызнулся Грин. — Не запрягали.

Можно уменьшить боль, если постараться напрячь мышцы до предела — так в детстве переживали маленькие удары тока из элемента пьезозажигалки. Грин постарался до предела напрячь мышцы.

Велик снова жахнул током, вот только в этот раз было не так больно. Грин нашёл в себе силы ухмыльнуться и харкнул ему в лицо, насколько это было возможно.

— У тебя что, батарейки в яйцах? Поэтому и заряд такой маленький? — хмыкнул он.

Слюны не было — так, жалкие брызги. Не понятно, что сильнее разозлило велика — харчок, или последняя фраза. Но он взбесился, второй рукой смачно съездил по морде, затем правой схватил за шею — точнее попытался — Грин успел подсунуть под неё левую руку, а затем снова жахнул зарядом так, что кроме конечностей, которые затряслись из глаз посыпались звёзды.

— Надо же, не обмочился даже? — как сквозь вату донёсся голос Велика. — В памперсах что ли?

Дальше почувствовал, как бессознательно падает на землю. Перед самым мраком мелькнула мысль — Женя помрёт от голода.

Очнулся Грин он того, что кто-то негромко ворчал рядом, и тыкал его в лицо. С трудом разлепил глаза. Рядом сидела мертвячка Женя, насколько ей вообще позволял рюкзак, и тихо ворча, аккуратно тыкала коленом в лицо. Хорошо хоть не лупила со всей дури.

— Ааа… — с трудом разлепил губы Грин. — Ты-то хоть меня не бей.

Женя, увидев, что он очнулся, она уже более требовательно что-то уркнула.

Грин пошарил рукой в кармане и извлёк плоскую флягу — когда Велик схватил его у горла, за секунду до разряда он успел свободной рукой вытащить у него флягу и сунуть себе. Так как этот урод был в бешенстве, стоял вплотную, и смотрел в лицо, то ничего не заметил. Грин аккуратно скрутил с фляги пробку и сделал глоток. Живец. Ну хоть в чём-то повезло. С паршивой овцы и шерсти клок.

— Ну что, Женя, пошли, поужинаем, и спать можно. — вслух сказал он, после чего как пьяный поднялся цепляясь за мертвячку, и опираясь на неё заковылял в сторону ближайшего подъезда.

…Нет, всё-таки ему дико повезло, что он не стал убивать эту мертвячку сразу. В таком состоянии вчера он бы не то, что ковылять — и стоять бы просто не смог. А уж груз тащить — и подавно. Плюс есть кому охранять сон. Да и пожаловаться есть кому. Или так, устроить монолог наводя себя на нужную мысль. Один только минус — всегда помни, что мертвячка это не человек. Её рот следует держать завязанным, а руки скованными. Дай ей возможность, и она сожрёт тебя без лишних размышлений. Примерно так подумал Грин проснувшись наутро. Приятно было осознавать, что этой ночью перекусив перед этим кошачьими консервами она не пыталась даже двигаться в его сторону, а просто дремала покачиваясь с пятки на носок. Главное было аккуратно кормить её — иначе можно было бы запросто лишиться нескольких пальцев. Заражённые — это как акулы — не тронут, пока находятся рядом, но только до тех пор, пока считают тебя опасным. И то, это следует говорить о развитых тварях, а не о мелкоуровневой шушере.

В этот раз были живец и еда. Чуть погодя Грину надоело возиться с шарфом, постоянно завязывая его мертвячке на пасть, или снимая его, и тут подвернулся особый магазин… И теперь вместо шарфа на Жене была чёрная кожаная полумаска как у героев «Мортал комбат» с никилерованными шипами наружу. А руки были не связаны, а скованы наручниками покрытыми леопардовым мехом. Крепилась такая полумаска на голову двумя ремнями — один застёгивался за шеей, второй на макушке. Кусаться в таком не получиться, как и открывать рот. Снять без помощи рук — невозможно. Даже просто челюстями шевелить. Кожа была натуральной и очень прочной. Были ещё и другие варианты, но когда Грин увидел обилие кляпов в форме шариков, косточек, колец, и гм, продолговатых предметов со специальными перекрещивающимися на лице сбруями, плюс полумаски с такими же девайсами и сбруями внутри, то покраснел, и выбрал самую нейтральную.

А именно — ту, которую напомнила Саб Зиро из «Мортал комбата», без всяких сбруй. В такой и банк грабить не стыдно, в обычном мире. Тоже самое касалось и средств по обездвиживанию рук. Самое скромное, что нашлось — наручники с леопардовым мехом. Ошейник и поводок из зоомагазина пришлось оставить, чтобы контролировать перемещение мертвячки, и поэтому Грин сейчас старался лишний раз не смотреть на Женю, так как чувствовал себя последним извращенцем, особенно учитывая то, что поводок он сжимал в руке. Лицо и уши краснели не переставая. Женя съев пару банок с тушёнкой шла молча и даже не порыкивала, просто молча сопела ноздрями и внимательно смотрела на Грина. От такого внимания щёки снова начинали краснеть. Вспоминалось немецкое порно. Вот только в немецком порно нет зомби апокалипсиса, мутантов, рейдеров, живчика и просто полных мудаков. Хотя нет. Мудаков в немецком порно огромное количество.

С момента его попадания сюда прошло меньше недели, а Грин уже ощущал себя местным жителем, но всё так, же плохо понимал, что ему следует делать дальше. Недавно теплившаяся надежда добраться до стаба снова сменилась разочарованием. То что даже обычные рейдеры «не муры» могут оказаться ещё теми мудаками он понял ещё после со встречи с Хомяком, а последняя парочка показала, что мудаков тут гораздо больше, чем он предполагал, поэтому когда откуда-то сбоку донёсся хриплый голос «А ну стоять сукин сын!», то даже не сильно удивился. Только прикинул — куда удар придётся — по голове, или по почкам?

— А ну стоять сукин сын! — снова раздался голос. — Оружие бросил!

Это уже начинало бесить.

— Да у меня и нет оружия. — повернулся Грин.

Из небольшого закоулочка на него смотрел небритый тип, но в плотной одежде, и даже бронежилете. Правда, не в военном, а в инкассаторском, но даже такой был стоящей вещью в Стиксе. Из оружия сей субъект имел охотничий карабин — та же самая винтовка, но не автоматическая, а с ручной «болтовой» перезарядкой. Как скажет гражданский человек — «шпингалет» с правой стороны винтовки. Принцип действия простой — нажал пальцем на предохранитель рядом со шпингалетом, перещёлкнул «шпингалет», потянул за него — открылось окно ствольной коробки — суй туда патрон, или несколько — чтобы заполнить несъёмный магазин, если он есть. Вернуть на место «шпингалет», точнее продольно-скользящий затвор. Всё — карабин готов к выстрелу. Только следует помнить — что затвор-то ручной, и дёргать придётся часто, да и от стреляных гильз избавляться.

Уж такую вещь знал даже не разбирающийся в огнестрельном оружии Грин. Затвор давно считался морально устаревшим, использовался исключительно на охотничьих карабинах, но даже с таким оружием, среди всех рейдеров которых он успел увидеть, этот был самым богатым, по местным меркам просто обладателем иномарки, в районе, где все едят на «шестёрках». Второе, что он заметил — на карабине был оптический прицел. С таким в засаде сидеть нужно, не отсвечивая, а не бежать грудью на мутантов — с близкого расстояния из него не прицелишься, а палить без прицела просто направляя ствол — то ещё удовольствие. Считай, что все пули пройдут мимо.

— Ну чёго пялишься урод?! — агрессивно рыкнул этот тип. — Поводок отпустил мразота! Отпустил девушку я сказал!

Грин чуть не хлопнул себя по лицу. Почему этот благородный рыцарь попался именно ему на встречу?! Он его за кого принял? Грин отпустил поводок

Женя начала проявлять нездоровый интерес к новому знакомому — нервно подёргиваться в его сторону, чуть подпрыгивая на месте, и даже начала слегка порыкивать. Грина, который регулярно подкармливал её суррогатом мяса и был довольно тихим, она ещё терпела, но вот к новому действующему лицу, да ещё такому шумному и без пакетов с мясной вырезкой она была не готова. Точнее готова, но так были готовы и дикари, которые встречали Кука.

— Послушай, это не то, что ты подумал. — начал Грин, и тут же мысленно выругался.

Тип с карабином ловко повернул оружие, и прикладом ткнул Грина в живот. Тот был готов к этому — съёмного магазина он не увидел, это значило, что карабин вмещает только один патрон, или максимум пять — значит «рыцарь» не будет тратить такие драгоценные боеприпасы, особенно если учесть неудобство перезарядки и грохот выстрела. Значит явно будет бить.

Плохо было то, что он ожидал удара ногой, и даже отошёл назад, чтобы удар не достал, или пришёлся «слегка», но удар пришёлся прикладом и в полную мощь. Дух что называется выбило. Следующим пришёлся классический из фильмов про копов и бандитов «за плечи руками и коленом по лицу».

— Что мразота, бабы захотелось?! — новый удар был тоже классическим показушным «лицо-ботинок». — Да я тебе ствол отстрелю будешь в гареме работать!

Рыцарь положил карабин на землю, и схватил Грина двумя руками за воротник и явно рисуясь на публику крикнул в лицо:

— Где ключи тварь?!

А вот это было перебором, как и всё остальное. Всякое желание объяснять что-то, или пытаться спасти этого придурка, исчезли окончательно. Сначала надо было говорить, пусть и наведя ствол. А оружие подымать, и буянить верх тупости. А играть на публику ещё тупее — Женя не оценит — интеллект не тот. Не дожидаясь ответа он стал шарить по карманам, и найдя их в брюках, отшвырнув корчащегося Грина с видом победителя направился с видом победителя к уже нетерпеливо подпрыгивающей Жене.

— Сейчас девушка, не бойтесь, всё позади. — начал он. — Я с ним ещё разберусь, он вам за всё ответит.

Женя проявила зачатки интеллекта, замерев — извилин хватило, чтобы понять — наручники смогут открыть, если она не будет шевелиться. Тип тем временем расстегнул ремень на шее. Женя не стала демаскировать себя лязгом челюстей только по одной причине — условный рефлекс — Грин очень не любил, когда она начинала щёлкать челюстями и тянуться к нему, поэтому первое время часто отоваривал чем-нибудь тяжёлым. Привитый навык запомнился, как и последующий — она стала поворачиваться боком — для самостоятельного принятия пищи ей требовалась одна рука, поэтому следовало одну руку оставить привязанной за спиной к ремню, а вторую освободить.

Грин уже начавший приходить в себя со злорадством стал ожидать продолжения концерта. Так же машинально отметил, что сегодняшний дебил положил карабин на асфальт. Верх кретинизма и тупости в таком месте как Улей. Хорошо хоть положил не рядом с ним, а за Женей, дополнительно стоя между оружием и Грином. Хоть какой-то признак интеллекта. Как у мертвячки.

То, что Женя повернулась, новый незнакомец истолковал по-своему:

— Точно! Как я не понял сразу! Сейчас открою наручники.

«Рыцарь», как его мысленно окрестил Грин, щёлкнул ключом один раз, второй… Женя повернулась к нему лицом. Маска пока ещё осталась висеть на теменном ремне, который не сполз только из-за причёски «конский хвост». Женя замерла, ожидая пищи. Рыцарь тоже замер, явно ожидая благодарности, объятий, поцелуев. Грин мысленно усмехнулся. Рыцарь видя, что молчание затягивается, потянул руку к полумаске. И тут Женя осознала: первое — у неё свободны обе руки, второе — корма ей никто не протягивает, и третье — этот человек стоит перед ней, не сдерживает, не бьёт, и тянет руку к её рту.

Надо было слышать вопль того неудачника, когда Женя схватила его за руку и откусила кусок мизинца с кускоммяса из ладони в придачу. Кровь полилась обильно. Несчастный попытался выдернуть руку — не тут-то было — Женя не только не отпустила её, но ещё и упала на него сверху, а учитывая, что рюкзак остался у неё на спине, это добавило ей веса. Несчастный орал и призывал её остановиться.

Грин сидел и откровенно ржал как конь. Данного идиота жалко не было. Совсем. Сам виноват. Вскоре несчастному удалось освободить руку, да и вторая активно участвовала в оборне. Закончив хохотать, Грин поднялся, не спеша обошёл валяющуюся парочку и поднял карабин. Женя тем временем делала рывки с намереньем укусить дурака за шею, этому активно мешала болтающаяся полумаска, однако острые шипы маски, как и шипы ошейника, исцарапали и местами оставили рваные раны на лице последнего. Так же не спеша Грин зашёл в проулочек, и вытащил оттуда рюкзак типуса, снял с него флягу и тут же приложился к ней. Что-то парочка там слишком долго шумит. Пора бы уже и вмешаться. Тягая за собой рюкзак Грин не спеша подошёл к парочке, и подняв с земли брошенные наручники сковал Жене руки — благо она вцепилась ими в незадачливого спасителя и это не составило труда.

Следующим действием он просто сунул ей в рот скрученную тряпку из чужого рюкзака, и не дожидаясь, пока Женя кинется уже на него, расстегнул ремень её джинсов, пропустил ремень между руками скованными наручниками и застегнул обратно. Женя дёрнулась, рыкнула, но теперь руки были надёжно зафиксированы спереди. Следующим этапом он вернул слетевшую маску на место, и застегнул ремни. Женя заворчала и обиженно заскулила. Грин потянул за поводок, заставляя её встать с жертвы. Затем нагнулся, снял с пояса последнего пистолет, и пошёл прочь вместе с недовольно урчащей мертвячкой. Отойдя кварталов за пять и найдя укромный закуток и двумя и даже тремя путями отступления, уселся, открыл клапан трофейного рюкзака, и буквально вгрызся в глазированные батончики, а затем и в упаковку творога и кусок копченой колбасы. Затем достал тушёнку. Остановился только тогда, когда Женя начала ворчать. Мысленно ругнувшись, снял её полумаску и выдернул тряпку. Заражённую тут же вырвало — кусками оторванной плоти, пальца, и полупереваренной едой за последние сутки.

— Жрёшь всякую гадость. — беззлобно буркнул Грин.

Тянуться к нему и щелкать зубами Женя не стала, но вот голову повернула и заурчала. Грин протянул банку, но вспомнил, что у той руки скованы спереди снизу, и освобождать её сейчас слишком опасно, поэтому просто покопавшись в рюкзаке нашёл швейцарский нож со складной ложкой и зачерпнув мяса сунул ей. Первые пару раз мутантка щёлкала зубами с такой силой, что даже погнула ложку. Ещё через несколько укусов, прокусив себе губу, болезненно прикусив язык и сколов один зуб она стала есть, аккуратно сцапывая ртом мясо и только потом яростно работая челюстями.

За таким занятием их и застал недавний знакомый, который умудрился их найти. Первой его заметила Женя, негромко зарычав, запах крови действовал на неё как на акулу, или волка. Грин даже не повернул голову, краем глаза отметив, что опасаться не чего, только поправил стоящий рядом вплотную с ним карабин. Ошибок этого идиота он повторять не хотел. Тот, косясь на Женю, шагнул вперёд. Медленно. Грин не спеша поднялся, взял карабин за дуло, опираясь прикладом в землю, затем вытащил из трофейного рюкзака аптечку и живец распрямился, сделал пару шагов на встречу, так же опираясь прикладом штуцера о землю, и не доходя швырнул вперёд всё искомое. Плохо вышло — аптечка попала в руки, но раскрылась, и содержимое посыпалось на землю. Фляга попала под мышку, но выскользнула и тоже выпала. Незнакомец наклонился, подбирая жгут.

Грин шагнул на встречу, и размахнувшись от души, снизу вверх съездил тому прикладом по лицу.

Глава 19. Адская колесница

Негуманно, подло и нечестно. Но совесть не мучила, она наоборот торжествовала. А вот у нового знакомого таких чувств совсем не было — удар был настолько силён, что его опрокинуло на спине, а лицо и без того изуродованное ещё более обильно залила кровь из разбитого носа. Опираясь на штуцер как на трость, Грин доковылял до него, и злорадно улыбаясь, приподнял штуцер и от души ткнул прикладом уже старому знакомцу в живот, затем замахнулся, и двинул ещё раз по рёбрам, и с удовольствием пронаблюдал за его корчами. Затем достал с пояса пистолет, подержал секунду, и вытащил магазин. Передёрнул затвор и поймал выпавший патрон. Пистолет бросил тут же, а патрон сунул в магазин, после чего зашвырнул магазин подальше. Вернувшись назад, подхватил трофейный рюкзак и Женин поводок пошёл прочь на прощание, швырнув трофейный рюкзак с вещами (пусть не всеми) его бывшему хозяину. Жизнь определённо налаживалась.

В собственной фляге теперь был живец — живцом с ним «поделился» давешний знакомый. Сильно наглеть Грин не стал, и слил у того только половину фляги. В карманах теперь были шоколадные батончики, пара банок тушенки и куски батона, а в руках приятной тяжестью лёг карабин. Такое оружие оставлять бывшему хозяину Грин не стал — ещё устроит засаду и выстрелит с сотни метров. С пистолета так не постреляешь. Да и ещё следует отыскать магазин от пистолета, который отшвырнул Грин. Впрочем, он не зверь — швырял так, чтобы было видно, в какую сторону летит, и так, чтобы найти можно было. Да и вообще он сильно не зверствовал — так, стукнул пару раз, даже оружие оставил, пусть и не самое убойное, и вещи все, из которых взял немного еды, да и тут же поел на месте.

Кстати об оружии. Грин снова свернул в один из подъездов и поднялся на крышу семиэтажного здания — пора было уже внимательно осмотреть карабин. Тщательно исследовав карабин, удалось найти выгравированную марку — CZ 550 FS. К сожалению она ни о чём не говорила. Продолжив исследования, Грин отметил, что приклад снабжён резиновым амортизатором, а открыв затвор и произведя нехитрые манипуляции, обнаружил, что карабин имеет встроенный или правильнее говорить неотъёмный магазин на пять патронов. Целых пять патронов. Мало конечно, крайне мало, но карабин мог быть вообще на один патрон, это гораздо хуже. Патрон, судя по надписям на нём, оказался девять и три на шестьдесят два. Солидная штука. Девять и три на шестьдесят два, это уже не птички-зайчики, это лоси-антилопы, и как утверждают некоторые даже медведи-кабаны. Не мелкий патрон, пуля которого прошивает жертву, а более крупный, который её замедляет отталкивая. Впрочем, даже с таким патроном Грин бы не пошёл ни на кабана, ни на медведя — свои шансы он оценивал как минимальные, а у того же кабана покрытого толстым слоем жира и мышц с уязвимым местом виде лба — более чем максимальные.

Как дополнительный аргумент — с таким карабином он точно не стал бы выходить против таких громил — всего пять патронов, да и ещё придётся после каждого выстрела передёргивать затвор, чтобы карабин выплюнул гильзу, и поставил на место новый патрон. Крайне опасно. Хотя карабин это же скорее винтовка — с таким лежать где-нибудь в безопасном укрытии издалека отстреливая опасную дичь.

Вспомнив о местной фауне, Грин несколько приуныл — очень помнилась встреча с бронированным топтуном, после которой он чудом выжил. Медлячку типо Жени такая пуля сразу убьет, или тяжело ранет, да что там её — даже бегунов и отожравшихся горилл-людоедов — лотерейщиков, а вот топтуна… спорный вопрос. Возможно, опытный стрелок сможет его даже убить таким патроном, но не Грин. Максимум, что он сможет сделать — нанести легкое ранение. Но всё же, лучше встретится с топтуном, держа карабин с пятью патронами этого калибра, чем с голыми руками. Есть ли такие патроны, бронебойные? И вообще, подойдут ли к этому карабину? Надо будет уточнить у местных. Если достать калибр девять и три, но не охотничий патрон, а бронебойный, а вместо этого карабина другой, с более ёмким и съёмным магазином, да ещё и полуавтоматический, или автоматический можно будет уже не так бояться топтуна. Ну, это только мечты. Сейчас бы к этому карабину хотя бы сошки. Но прицел хорош, очень хорош.

Ещё одни фактором, почему Грин забрал именно это оружие было то, что к нему прилагался патронаш, полный патронов, которым так же любезно «поделился» незнакомый рейдер. Снова представив, как на него бежит бронированная туша топтуна, виляя из стороны в сторону, подскакивая и резко делая рывки, Грин скривился. Нет, против такой твари только автоматическое оружие, стреляющее очередями, и только бронебойные патроны.

Грин хлопнул себя по лбу. Как же он мог за деревьями не разглядеть леса? Вчера двое рейдеров, сегодня ещё один. Не слишком ли многолюдно? Неужели впереди стаб? Тогда идти нужно как можно быстрее. Грин уже собрался спускаться, как услышал шум двигателя — рядом тарахтел мотоцикл, впрочем, при таком громком звуке рядом — понятие относительное. Грин лёг на крышу, и попытался запеленговать источник шума, про себя порадовавшись, что оставил Женю дожидаться его в подъезде. Источник звука приблизился, отдалился, снова приблизился. Как только Грин услышал, что источник звука отдаляется, то подполз к краю крыши, и глянул через окуляр карабина. Увиденное ему очень сильно не понравилось.

Удаляясь на восток по улице ехал мотоцикл. Не просто мотоцикл — мотоцикл апокалипсиса. Больше всего он напоминал боевые мотоциклы прошлого века. Чёрный или некогда тёмно-коричневый он был покрыт слоем грязи. Мощный и крупный, что-то типо «Урала» с коляской. К коляске были приварены две сальные проушины между которыми был закреплён кусок трубы, на него одет мощные стальные хомуты — две штуки, а выше опираясь прикреплёнными сошками на оба хомута стояла винтовка крупного калибра, или ручной пулемёт. Хомуты на горизонтальной трубе позволяли наклонять оружие вверх и вниз, выбирая угол стрельбы, а сошки плавно переходили в стержень, который явно мог вращаться, чтобы поворачивать оружие влева и вправо. К внешней стороны коляски была прикреплена труба гранатомёта или даже реактивного огнемёта. Из багажника торчало что-то похожее на крышку кастрюли с поворотной трубой. Господи боже! Это оказалось что-то похожее на фугасный огнемёт. Также сзади и сбоку наблюдались крепежи похоже для крепления автомата. Спереди на коляске и сбоку крепился ящик с боезапасом или топливом.

Грин сглотнул — такая адская колесница почти мгновенно окажется в любой точке шоссе или дороги, наводчик, сидя в удобном кресле из этой монструозной винтовки расстреляет толпу довольно сильных заражённых, что-то подсказывало, что даже топтунов — запросто. А реактивный огнемёт (если это он) можно легко выхватить, и выпустить заряд наверняка термобаристический или другой смертоносный снаряд, который сравним по мощи с малой артиллерией — такой запросто по рассказам Баклана снесёт голову даже руберу, а элиту если не убьет, то так ранит, что та сбежит, спасая свою жизнь. Главное попасть. Тот же эффект даст противотанковый гранатомёт.

Даже если это просто реактивный огнемёт с зажигательным зарядом мало не покажется. А фугасный огнемёт как во вторую мировую… Явная самоделка. Труба над бочкой понятно поворачивается из стороны в сторону, рядом пороховая камора — только нажми на запал, и порох рванёт, газы ринутся в бочку, и плевком выплюнут напалм или что там через трубу, а «зажигалка» на её конце запалит. Плевок выйдет метров на все сто сорок метров, толстой струёй, если сопло одиночное. Если пятерное — горящий полукруг радиусом сто метров. Главное не стоять у него на пути… Погоня сзади — да не беда! Поверни раструб и активируй запал каморы, всё — любуйся горящими факелами. С боку? Поверни раструб и выполни перечисленные действия. А если ещё и гранат кинуть… И не стоит забывать, что у стрелка будет при себе личное оружие — тот же пистолет, или автомат, для которого так предусмотрительно сделаны крепления. Даже то, что со стороны водителя нет такого арсенала всё равно заставляло нервничать — он ведь будет подставлять «смертельную» коляску, всегда разворачивая мотоцикл, хотя у такой адской колесницы может быть парный мотоцикл прикрытия — зеркальный брат-близнец, у которого люлька со смертоносной начинкой находится не справа — а слева.

Смотреть на эту шайтан-машину явно расхотелось, особенно учитывая, что она была и со стрелком, и с водителем. Не хотелось проверять, насколько гуманные люди в ней сидят. А учитывая местные рассказы, выходило, что такое вооружение себе позволить могут только внешники. Грин убрал карабин и рухнул на крышу плашмя — стрелок вдруг ни с того, ни с сего резко повернулся назад, падая на дно коляски, и вскидывая личную винтовку. Как раз туда, откуда наблюдал Грин. Глаза у него на затылке что ли?

Грин быстро спустился в подъезд. Теперь он знал, куда нужно двигаться — в противоположную мотоциклу сторону. И как можно быстрей.

Уходил он как можно быстрей. Если можно назвать быстрым его ковыляние, после того, как ему в очередной раз пересчитали все рёбра. Да и медлительная Женя тоже скорости не добавляла. Зато тащила намарадёренный груз и не жаловалась. Сам бы он точно утащить столько не смог. Уходя, приходилось петлять дворами и вообще искать такие пути отступления, по которым в случае чего не проедет мотоцикл. Очень хотелось верить, что стрелок обернувшись, не заметил его. Или заметил, но не будет устраивать преследование. Но спокойствие приходило прямо пропорционально с расстоянием. Правило Улья всегда одно — даже если померещилось, беги. Это в том случае, когда стрелять не из чего. А учитывая смешной карабин, и тот мотоцикл, то можно смело считать, что карабина нет. А следовательно нужно уходить. И чем быстрее, тем лучше.

Радовало то, что мотоцикл молчал. Значит уехал. Или сделал длительную остановку. Теперь следовало просто почаще работать ногами. Ещё одна особенность не давала покоя — почему кругом нет заражённых? Перед одним из узких переулочков Женя заметно оживилась. Грин не придал этому значения. Зря. Как только он вышел, то в двух метрах от себя увидел утреннего знакомого.

— Привет. — донеслось уже слева.

Грин повернул голову, и остолбенел — с левой стороны, вплотную к стене стоял тот самый мотоцикл. И водитель и стрелок в стальных касках были тут же. Водитель был обманчиво сонлив и флегматичен, но то и дело вертел головой во все стороны, держа в руках винтовку. Стрелок тоже был на своём боевом месте. Молодой светловолосый парень, с пристальным взглядом и улыбкой серийного убийцы.

— Мы знаешь, тут ехали вон в ту сторону. — махнул он рукой туда, где Грин видел их в последний раз. — Нашумели сильно… И тут такая досада, представляешь? Мотоцикл сломался. Пришлось в ручную толкать. Но зато тихо.

Светловолосый ещё раз улыбнулся, и Грин отчётливо понял — мотоцикл не ломался. И ещё — он прекрасно успел разглядеть Грина на крыше, и даже определить, куда тот пойдёт.

Глава 20. Космическое питание

Это был полный абзац. Побежишь назад — получишь выстрел в спину. Или от водителя, или от того же стрелка. Бросишься на них или попробуешь вскинуть карабин — поймаешь выстрел уже в грудь. Даже если броситься влево или вправо — тот же результат. Это было так же глупо, как тягаться с Мосфетом в искусстве пыток, или рукопашной. Да ещё этот придурок — Рыцарь тоже здесь. Совсем не хорошо. Объявит тебя вором и грабителем и совсем амба — эти ребята, учитывая местный менталитет даже разбираться не станут — пуля в голову и разговор закончен.

Грин сделал единственное, что имело смысл — прислонился спиной к стене, а карабин поставил, рядом придерживая правой рукой. Светловолосый между тем вылез из коляски, и даже не стал брать личное оружие. Всё правильно — зачем, когда вооружённый напарник проконтролирует ситуацию.

— Это он. — выдал вчерашний знакомец. — Он тут один ходит. Кроме него никого ни в этом кластере, ни в соседних нет.

О Карасе и Велике он просто не знал. Или предпочёл умолчать. Грин скрипнул зубами — вот кто навёл этих типов. Проявил, называется гуманизм — не убил, ещё и вещи оставил. Как же, пригодилось. Светловолосый прекратил улыбаться, из-за чего стал выглядеть более миролюбиво, и помассировав виски сделал пару шагов в сторону Грина, но подходить не стал соблюдая дистанцию.

— А ты бы шёл на хер, Ромео с комплексом героизма! — зло рявкнул Грин «старому знакомому». — Защитник слабых и обиженных. Надо было просто дать сожрать тебя и дело с концом. А я дурак тебя даже не то, что завалил, даже вещи оставил, и ствол.

Светловолосый хмыкнул и сказал:

— Его Коп зовут, но Ромео тоже сойдёт. Не знаю, кто из вас кого ел, но, как говорят — милые бранятся — только тешатся.

Грин побагровел и скрипнул зубами.

— Расслабься. — беззлобно сказал светлый. — Мы тут знаешь с приятелем ездим по кластерами и скрашиваем первых встречный, впрочем как и вторых — не видел кого необычно? Да и обычного тоже.

— Двое уродов с гладкостволами — Велик и Карась. — снова скрипнул зубами Грин. — Вчера под вечер видел.

— А ты сам кто? Идёшь откуда?

— Грин. — просто ответил тот. — Из Адской станции.

— А вот это уже интересно. — оживился светловолосый. — Что там? Видел кого? Я имею ввиду необычных рейдеров, или просто странных парней.

— Видел и до хрена. — огрызнулся Грин. — Как только попал сюда только и вижу странных типов. Один дядя Коля чего стоит. А ты сам кто? Откуда такой танк?

— А… — моргнул светловолосый. — Да, я ведь не назвался. Ифрит, а вот тот тип за рулём — Пейн. На счёт оружия, если думаешь, что мы работаем на внешников, то можешь сразу об этом забыть — мы из Райского уголка, от туда же всё это добро. Там и работаем.

При этих словах стоящий рядом Коп. Выпрямился и уставился на парочку так, словно увидел небольших олигархов.

— Это что такое? Тоже кластер? — спросил Грин.

— Не, это стаб. — Ифрит уже не был похож на преступника. — Ты похоже ещё и свежий и зелёный совсем. Поэтому Грин? Логично. Так вот, Грин, давай вернёмся к Адскому кластеру и его окрестностям. То, что там всегда мясорубка я знаю. Что там было кроме этого?

— Муры. — коротко ответил Грин. — Толпа уродов с Мосфетом. А ещё дрон летал.

Флегматичный водитель замер и повернул голову к Грину, вслушиваясь.

— Так… — Ифрит сделал паузу явно услышав то, что ожидал. — Грин… Ты можешь описать дрон?

— Как квадрокоптер. Типа крест. Цвет не разглядел, но он одним выстрелом легковой автомобиль уничтожил.

— А муры были потом или до? — так же осторожно спросил Ифрит.

— После были два рейдера-бомжа — Баклан и Чучело. А после были муры. Просто куча муров.

— И?

— Они кого-то искали. — хмуро ответил Грин. — Звали «вашим благородием» и требовали вернуть к старым друзьям.

Ифрит уже не скрывал своего оживления.

— Я помню, как они друг друга называли, но не всех. Точно помню, что там был Шаман, Спрайт, и Мосфет.

— Сам Мосфет! — Ифрит повернулся к Пэйну.

— Точно в цель. — так же кивнул тот.

Ифрит снова повернулся к нему лицом и вдруг стал внимательно вглядываться. Пейн стал делать тоже самое. После чего лица обоих стали снова спокойными, но оба подчёркнуто не стали смотреть друг на друга.

В этот момент из проулка вышла Женя, и глядя на троицу новых людей оживилась, и заворчала.

— Женя! — рявкнул Грин и одёрнул её за поводок.

Женя успокоилась, но безошибочно повернулась к Копу и сделала шаг к нему. Затем ещё шаг.

— Эй! Убери её! — Коп занервничал и сделал шаг назад.

— Похоже ты ей понравился, и она считает тебя своим персональным пайком. — хмыкнул Грин, но поводок натянул.

Пейн нахмурился, да и Ифрит стал выглядеть злее.

— Постой! — Пейн удивлённо замер. — Это что зомбачка?

— Ага. Она самая. — кивнул Грин. — Но поликоректно будет говорить «человек с изменённым внешним видом». Иначе Жене это не понравится, и она подаст на тебя в суд отстаивая права лгбт сообществ, геев и своё собственное меньшинство.

Пейн хмыкнул, оценив шутку. Ифрит между тем подошёл к Жене в плотную ни мало не боясь, и внимательно рассматривал, затем даже взялся за предплечье от чего мертвячка снова стала проявлять к нему нездоровый интерес.

— Маска, наручники… Да вы батенька извращенец. — улыбнулся Ифрит.

— Вот он так же думал. — кивнул Грин на Копа. — Теперь его лицо выглядит так, как будто им асфальт подметали, а на одной руке не хватает пальца и пары кусков мяса.

— Серьёзно? А что случилось то? — оживился Ифрит.

— А он не рассказал? — удивился Грин.

— Иду я, значит никого не трогаю, Женька рядом топает и сопит. B этот дебил вылетает — куда бабу тащишь? Слова сказать не успел, как он своим карабином размахался. Я на земле, а этот баран карабин откладывает и давай её в любви признаваться. Маску снимать начал, наручни отпер. Руку тянет для поцелуя. Так у Жени натура страстная — сразу откусила палец, и мяса кусок и сверху прыгнула.

Ифрит тихо заржал, и даже хмурый Пейн пару раз хмыкнул. А вот Копу было не до смеха.

— Карабин не отдам. — хмуро сказал Грин. — Ты сам напросился.

— Да ты… — начал Коп.

— Тихо. — жестом остановил его Пейн и уже показал на Женю. — Твоя знакомая?

— И да. И нет. — ответил Грин. — Я её уже такой встретил. Но беседовать это нам не мешает. Как и ей тащить мои вещи.

— Ладно, я отлить отойду. — помолчав добавил Пейн, и пошёл за дома.

— Грин, подкинуть тебя до стаба? — спросил Ифрит.

Что-то в этом предложении не понравилось Грину. В Улье нельзя доверять никому.

— Нет. — сказал он. — У вас всё равно места нет.

— У Пейна второе седло свободно. — пожал плечами Ифрит, и тут же цыкнул пытающемуся возмущаться Копу. — Да тихо ты!

Грин помолчал.

— Женьку пристроить не куда. — только сказал он.

— Блин. — Ифрит выглядел раздосадованным. — Да что ты так о ней печёшься? Она же мертвячка. Обратилась и такой и останется. Интеллекта как у животного, и слопает тебя при первой возможности.

— Знаю. Но не оставлю. — ответил Грин.

Ифрит молча посмотрел на него, и Грин припомнил байки Баклана о том, что некоторые рейдеры насилуют новообращённых зомбачек — женщин-то в Улье мало. Прикинул и этот взгляд.

— Не о том подумал. — хмуро ответил он на невысказанный вопрос. — Я так…

— Что? — не понял Ифрит. — Дело конечно не моё.

— Я трёх женщин пережил. — Грин в упор посмотрел ему в глаза. — Первая со мной на Адской станции была. Тянула меня, ободряла. Вот только я бежать не смог, и сказал ей одной уходить. Думаю недалеко она ушла. Сам видел, какие там кошмары творятся. Вторую у муров забрал. Точнее то, что от неё осталось. И тащил. Тащил, хотя она знаешь, помереть хотела — говорить не могла, нечем было, но глазами на оружие мне показывала, при каждом удобном случае. И потом тащил, но не сразу понял, что она уже отошла. Тихо так, и незаметно. А потом сам подыхать начал. И Женю встретил, уже обращённую. Я еле шатался тогда, а тут она вышла и попыталась меня сожрать. Знаешь, мне это так символично показалось, кукушка уже поехала, после тех двух баб, что я аж смеялся, смеялся через слёзы. Думал всё равно уже не протяну долго. Но как видишь я живой, и Женька со мной.

Коп просто стоял молча пялясь, как на психа. Ифрит молчал.

— Да я то что? Я ничего. — сказал он наконец. — Ну если хочешь так, то давай её на багаж упакуем, там где огнемёт.

Грин молча посмотрел на него. Ему что, принципиально важно, чтобы Грин оказался в стабе? В чём вообще дело?

— Нет. — покачал он головой. — Так не годится.

— Стоишь едва. — буркнул Ифрит. — Рёбра болят, я и так вижу. Рукой одной особо стараешься не шевелить… Ладно, жрать будешь?

Грин продолжал молча смотреть на него.

— Не отравлено. — поморщился Ифрит доставая небольшой пакет. — А, тебе герой-любовник особое приглашение нужно?

Коп молча подошёл. Ифрит распаковал плотно запечатанный бумажный пакет.

— Что б я так жил… — потрясённо выдохнул Коп. — Слушай, а вам грузчики нужны на мародёрку — супермаркеты потрошить? Ну или так, носильщики на хабар?

Ифрит только ухмыльнулся довольный произведённым эффектом.

— У нас грузчики получают армейский суточный паёк, когда на выезде. — ухмыльнулся Ифрит. — Но если не пригодился сдают на склад.

Грин сглотнул слюну — от армейского пайка он бы не отказался — хлебцы, шпик, повидло, кофе, «витамишка», сахар и чай, сливки, жевачка, два вида паштета, тушённая говядина, рис с овощами и курицей, мясо с морковью и горошком икра овощная… Богато живут товарищи Ифрита, но то, что он увидел было намного круче. Из разорванного бумажного пакета тот достал натуральные тюбики космического сублимированного питания. Такие Грин видел только в некоторых магазинах, торгующих сухпайками и прочим рационом выживальщика. Впрочем, космическими их назвать можно только с натяжкой — хоть всё сублимировано, и запечатано в тюбики, едят это не в космосе — разве у обычного туриста хватит денег полететь в космос?

— С чего лучше начать? — спросил Грин.

Ифрит протянул ему белый тюбик с фиолетовой полоской. Маленькая красная надпись гласила: борщ. Ему и Копу достались аналогичные тюбики с надписями грибной крем-суп и суп гороховый. Наблюдая за тем, как делает всё Ифрит, сунул свой тюбик в специальный прямоугольный пакет с двумя карманами, а во второй карман налил воды из ещё одного маленького кармана, в которой была запечатана вода. Закрыл пакет с тюбиком. Пакет тихо зашипел — там шла какая-то реакция. Пакет ощутимо нагрелся.

— Можно доставать. — сказал Ифрит и тут же достал, и откупорив выдавил в рот.

Грин последовал его примеру. На вкус как густое разогретое пюре со вкусом борща, но для того, кто питается всухомятку просто манна небесная. Следующим были тюбики со вторым блюдом — картофельное пюре с курицей, мясо с гречкой и свинина с овощами. Настроение заметно улучшилось.

— Круто. — сказал Грин. — Самый компактный сухой паёк… Круто.

— У нас ещё есть десертные. — пожал плечами Ифрит. — Со сгущёнкой, ореховой пастой, творог и фруктами. Даже компот есть. Возьмёшь один?

— Не буду наглеть. — покачал головой Грин. — Откуда такая роскошь?

— От начальника. — улыбнулся Ифрит. — Его идея. Где-то потрошат магазин с такими наборами, а ещё в стабе сами делаем — где то пустые тубы достают, наполняют и запечатывают. Магазинные — всем мобильным отрядам, таким как наш — самодельные по большей части на продажу, на них и этикетки на принтере отпечатаны.

— Снимаю шляпу. — кивнул Грин. — В чём-то он прав — еда здесь тоже ценится.

— А, правда, что у вас живец в таблетках? — спросил Коп.

— Ага. — кивнул Ифрит. — Есть в таблетках, есть в инъекциях, а есть и во флягах — по старинке. Есть даже безалкогольный. Даже вместо шприцов инъекционные пистолеты. В одной дозе высококонцентрированный раствор спорана, один укол и готово — не нужно лакать как конь из фляги. У нас вообще много интересных вещей.

Грин увидел коробочку с антенной на боку и Ифрита.

— Ифрит. Это что? — спросил он.

— Рация. — ответил тот.

— Слышите? — спросил Коп. — Едет что-то?

Рация. Рация… Если есть у Ифрита, то должна была быть и у его напарника Пейна. А Пейн пошёл «отлить» за дома. Почему не сделал этот тут же, у мотоцикла? Тут женщин нет, детей тоже. Излишняя скромность? Что-то его подозрительно долго нет. И что-то едет.

Грин моргнул, поняв всё. Ифрит протянул руку к карабину Грина, стоящему у стены, от которого Грин сейчас стоял слишком далеко, и взяв убрал себе за спину.

— Ты… — выдохнул Грин, шагая к Жене.

Сзади на плечо ему легла твёрдая рука.

— Спокойно Грин. Это свои. — сказал знакомый голос.

Грин обернулся — сзади стоял Пейн. Пистолет в свободной руке был нацелен Грину точно в грудь. Как он смог так незаметно подобраться?

В этот момент звук двигателя послышался почти рядом. Грин заскрежетал зубами от бессилия — его снова провели. Оставалось узнать, насколько сильно он попал в этот раз. Грин выругался, а Ифрит, как ни в чём не бывало, достал свободной рукой тюбик с шоколадной пастой и с наслаждением выдавил в рот.

Глава 21. Свидетели

Шум двигателей нарастал. Вскоре показался массивный военный грузовик — бронированный Урал 4320. Пол кабины, задняя стенка, двери и крыша из бронелиста, в крыше — бронированный люк. Кабина стала местом под спецоборудование: приборы ночного видения, радиационной и химической разведки. Вместо тряпичного тента над кузовом — стальной корпус с узкими щелями-бойницами.

На крыше вместо кустарной башенки, которую можно склёпать на скорую руку стояло чудовище — поворотная турель с крупнокалиберным пулемётом. Кажется, эта штука называется боевой модуль, и ставится на бронетехнику. Оператор управляет такой махиной через планшет, уничтожая всё живое, и не подвергаясь риску сам. Чуть ниже бойниц были подозрительные детали похожие на сопла — если там фугасные огнемёты со смесью выплёвываемой даже на сто метров это серьёзный аргумент. Зад машины не был виден. Ещё один оружейный монстр.

Следом подъехал второй такой же Урал, с таким же боевым модулем. Обе машины встали, контролируя пространство вокруг. У одного из грузовиков открылась дверь стального корпуса открылась, и оттуда высыпали бойцы в тяжёлых бронежилетах, касках, тактических на ушниках с крупнокалиберными автоматами. Грин почувствовал, как нехорошее предчувствие только сильнее усилилось. Бойцы грамотно рассредоточились взяв каждый свой угол обзора. Дверца кабины с пассажирской стороны открылась, и из неё вышел седой мужчина крепкого телосложения с суровым волевым лицом отставного полковника, который вернувшись из горячих точек, перешёл на работу в полиции, в уголовном отделе.

Седой осмотрелся, сделав всего три цепких взгляда по сторонам и направился в сторону Грина и остальных. Вместе с ним от группы бойцов отделился крепкий и коренастый автоматчик и двинулся вместе с ним. Оба подошли, затем седой внимательно оглядел Грина, Копа и кивнул Ифриту с Пейном.

— Хорошая работа.

Затем его взгляд сместился на Женю, которая видя такое количество людей изъявляла желание ими пообедать. Задержался, внимательно рассматривая.

— Умеешь ты сынок с женщинами обращаться. — хмыкнул он.

Боец, с автоматом повесив ремень за спину вынул из подмышечной кобуры пистолет и молча, навёл Женьке в лоб. Грин шагнул и встал между ней и бойцом. Тот замер.

— Оставь. — скомандовал седой. — В мой грузовик. Коп, тебя тоже забираем — во втором поедешь.

— А меня за что? — испугался тот. — Я ничего не сделал! Я не знал, что это ваша мертвячка, и тип ваш! Я вообще ни при чём! Думал он живую бабу ведёт вступиться решил! За что?!

— Поедешь как ценный свидетель. — коротко отрезал седой. — Ярик, меняемся местами — ты поедешь спереди, я в кузове.

Коренастый боец молча кивнул.

— Тебе туда. — показал Ифрит на грузовик.

— Я провожу. — добавил седой.

Грин понимая, что сделать ничего не сможет, взял поводок Жени и поплёлся в сторону грузовика. Часть бойцов зашла первыми, следом поднялся Грин с мертвячкой и седой, а следом — остальные. Дверь закрылась. Вдоль стен оказались не лавки как можно было ожидать, а удобные сидения. Рядом с кабиной вообще стояло эргономическое кресло и монитор боевого модуля. Один из бойцов тут же занял его, и вращая джойстиком стал обозвать окрестности через камеры боевого модуля. Остальные бойцы заняли места, впрочем часть осталась стоять, наблюдая через бойницы.

В одно из сидений ненавязчиво поместили Грина. Ко второму ремнями притянули Женю. На против сел седой.

— Как тебя зовут сынок? — внимательно глядя на него спросил он.

— Грин. — ответил тот.

Боец сидевший рядом кивнул — он был явно местным аналогом полиграфа.

— А до крещения? — внимательно глядя на него снова спросил седой. — Полностью.

Грин помолчал, разглядывая собеседника у него не проходило ощущение, что он находится в кабинете следователя.

— Лёня. Леонид Андреевич. Мрачных.

Боец рядом снова кивнул.

— Возраст и род занятий. До Улья.

Тут Грин стушевался. Он не мог вспомнить собственного возраста. Ни лет, ни даты рождения, ни даже времени года, когда это произошло. Седой продолжал неотрывно смотреть на него, а часть бойцов заметно напряглась.

— Возраст я вспомнить не могу. — наконец сказал Грин. — А род занятий — препод, я, учитель на кафедре.

— Предмет преподавания.

— Биология. — пожал плечами Грин.

— Чем занимаешься в Улье?

— А? — Грин задумался что отвечать. — В основном ищу еду и живец.

— Ещё.

— Ищу заражённых для живца.

— Ещё.

— В стаб иду.

Седой замолчал и внимательно продолжил смотреть на него.

— Это не то. Назови основное занятие и род деятельности.

Грин молчал не понимая, чего от него хотят.

— Так это всё. — сказал он наконец. — Я больше ничем не занимаюсь.

Боец рядом снова кивнул, подтверждая его слова. Седой внимательно посмотрел на него, и сформулировал вопрос по-другому:

— А до этого чем занимался в Улье?

— Тем, о чём говорил — поиск еды, живца, и дорога к стабу. Больше ничем. Я здесь всего около недели. Не так давно Адская станция перезагрузилась, а я на той перезагрузке ехал на поезде. Вот и перенёсся.

Боец снова кивнул, а вот седой стал выглядеть удивлённым.

— Хорошо. — сказал он наконец. — Как встретился с мурами?

— Они искали кого-то похожего на меня. — ответил Грин. — Я прятался, а потом когда они ушли, вылез. А ушли, оказывается не все — один остался, он меня и отделал, так что мама не горюй. Пару фраз от меня услышал, и сказал, что я просто клон.

— Как его звали? Он не говорил? — заинтересовался седой. — Опиши его.

— Мосфет. Небритый мужик и с густой щетиной, и волчьим взглядом. Постоянная ухмылка и ржёт, так, словно собака лает.

— Сам Мосфет рядом? — седой даже напрягся. — Он тебя отпустил или бежал? В каком виде видел его последний раз и как давно?

— Он меня отделал. А потом прибежал лотерейщик, и он прыгнул в погреб. Лотерейщика я пережил, а на крышку у погреба поставил предметов потяжелей — пусть там этот урод и подохнет. Это было около двух суток назад.

— Ну-ка Архитектор, это по твоей части. — скомандовал седой.

К ним приблизился хмурый блондин с водянистыми глазами.

— А теперь сынок представь где его видел и как, вспомни, детально, с того момента, как увидел, что он прыгает в погреб. А потом вспомни дорогу сюда.

И Грин вспомнил. Вспомнил до мельчайших подробностей. Блондин замер и буквально завис.

— Это буквально рядом. Меньше десяти километров. — сказал он. — Там и правда был Мосфет. Он не всё сказал.

Седой снова посмотрел на Грина.

— Там была женщина, которую разделал Мосфет. — сказал Архитектор. — И он потом её тащил.

— Это она? — седой показал на Женю.

— Нет. — в унисон ответили Грин и Архитектор. — Она умерла.

— С ним ещё были двое человек. Но они его оставили. — продолжил Архитектор.

— Это я просил уйти. — ответил Грин на немой вопрос седого. — Баклан и Чучело.

— Баклан. — кивнул седой. — Старый знакомый. Вполне на него похоже. Его тоже к нам. Вместе с тем кретином, с которым он шастает.

— А его за что? — не понял Грин. — Он мне помог, рассказал много чего, пояснил. Да он трус, но даже кинуть не попытался, или обмануть. И уходить не хотел, до последнего. Как и его напарник. Да, за что меня взяли? С кем дело имею?

Грин ожидал, что сейчас получит прикладом в живот или в челюсть, или сапогом по рёбрам от седого, или любого из бойцов. Но к удивлению этого не последовало. Никто даже бровью не повёл.

— Хороший вопрос сынок. — кивнул седой. — С Мосфетом думаю, ты уже познакомился, а может и не с ним одним. Мерзкий человек правда? Потому и берём вас всех — будете рассказывать всё что видели и слышали. Мосфет нужен нам живым, хотя и мёртвым тоже сгодится. Если конечно подлинность трупа можно будет подтвердить… Так что… Эй, ты не спишь?

— Нет. — помотал головой Грин. — Немного устал.

Седой протянул ему флягу.

— Хлебни живца сынок. — сказал он. — Считай этого Баклана просто важным свидетелем. Если говорить казенным языком. А насчёт твоего второго вопроса — меня зовут Батя, и я ищу некоторых людей. Или таких уродов как этот Мосфет, или другого типа.

— А я? Тоже свидетель? — спросил Грин.

— Пока будем считать, что так. — кивнул Батя.

Глава 22. Знакомые Баклана

— А! — испугано вскрикнул Баклан. — Ты меня напугал. Я чуть в штаны не наложил.

— Да расслабься. — пожал плечами Грин. — Батя сказал, что ты просто ценный свидетель.

— Батя?! — Баклан посмотрел на него и затрясся мелкой дрожью. — Такой седой и крепкий, лет пятьдесят на вид?

— Ага. — кивнул Грин.

— Расслабься? — выдохнул Баклан, продолжая трясти скамейку. — Да у меня сейчас сердце остановится.

Грин тоскливо оглядел небольшой коридорчик с узкой неудобной скамейкой, тусклую лампочку под потолком, и скрипучие двери по обе стороны. Всё навивало тоску и безысходность, особенно, если учесть, что за одной дверью дежурила пара рейдеров в тяжёлых бронежилетах, а за другой, сейчас находился седовласый Батя, который встретил его, с ним ещё пара человек, и Коп, которого сейчас допрашивали. Усталость во всём теле была просто неимоверная.

Чучело ряжом сглотнули, побледнел.

— Ты ещё спрашиваешь? — спросил он. — Да половина людей обходит его десятой дорогой. А если ещё имеют за душою какой-нибудь грех, так вообще стараются не приближаться ближе, чем на несколько кластеров.

— Это товарищ Роя. — кивнул Баклан. — Один из самых главных. Хитрый змий. С вообще лучше дел не иметь, и не связываться. Он, мастер по допросам. Всю душу вытянет, и не заметишь, как сам выдашь, на каком боку спишь, что ешь, что украл и где прячешь трупы.

— Что, следак? — спросил Грин.

— Он самый. — подтвердил Баклан. — Причём и из прошлой жизни. Он, сначала на войну ушёл, и провоевал чёрт знает сколько лет. Профессионально воевал так, потом его к командованию приставили. Сплошные карательные и спасательные операции. Так из лейтенанта он дорос до майора. Это уже говорит о том, что он не просто тёртый калач, а калач стальной, который горло заточкой тебе пережжет, и не поморщится. Даже брызги на него не попадут. А потом и вовсе получил звание полковника. Или вернулся на гражданку и там его в МВД определили, и там же дали звание. И там он занялся расследование криминала, и отследачил… Говорят одним взглядом раскалывал.

— Ой ё… — охнул Грин.

Как-то сразу вспомнилось, что он отравил Хомяка.

— Во-во… — кивнул Чучело. — А потом они с Роем нашли друг друга. Интригант просчитывающий чужие действия наперёд, и старый танк, который готов как и раскатывать врагов, так и знания криминальных хроник применить. Говорят муры гибли пачками. Поверь мне Грин, это очень страшный дуэт. Они может не так круты, как тот же Гробовщик, но от этого не легче — при встрече с ним, ты если будешь виновен умрёшь сразу, с ними — немного погодя.

У Грина нехорошо засосало под ложечкой.

— Мужики. — начал он. — Я кажется уже видел его. И какого-то человека в чёрном, которого называли Гробовщик.

Баклан молча открывал и закрывал рот.

— Когда успел то? — спросил Чучело, невольно отодвигаясь.

— Часа четыре назад. — ответил Грин. — Это не первый мой допрос. И вас так оперативно доставили сюда. Примерно часа три-четыре, как узнали, так отправили за вами. Оперативно они…

Баклан сидел, бледнея так, что стал похожим на лист мела.

— Грин, зачем мы тебя встретили? — только и спросил он. — Я даже боюсь спрашивать, кого ты видел.

Грин задумался.

— Да никого вроде. — сказал он. — То есть очень мало человек… Так, такой мужик молодой и уставший на вид, по-моему брюнет, его кто-то Роем называл, ещё там был Батя, потом человек в чёрной одежде. Он вообще за главного был. И всё… Нет, не всё… Такой худой горбоносый, с кудрявыми волосами. Больше слушал других, и две женщины, даже можно сказать девушки — одна рыжая, а вторая тёмноволосая.

Баклан издал тихий звук.

— Даже не знаю, что и думать. — наконец сказал он. — Судя по всему, ты крупно попал, да и не только ты. Надеюсь и правда, всё дело в этом Мосфете. Не хочу, чтобы нам приписали его дела.

— А что, всё так плохо? — спросил Грин. — Ты их знаешь?

— Ага. — севшим голосом подтвердил Баклан. — Роя ты уже видел, Батю тоже. Тип в чёрном — это Гробовщик. Он здесь босс, и просто помешан на убийствах. И неуязвим. Его пытались убить много раз… Знаешь, за ним как-то ходила бригада спецназовцев в месте с одним удалым типом по имени Фин. Так вот. Этот Гробовщик убил их всех. Представляешь — всех! Оставил только Фина, и веле ему отрубить головы и отнести заказчику.

— А Фин? — спросил Грин.

— А что Фин? Отрубил и унёс. Тот тип, которого ты назвал горбоносым, скорее всего Еврей. Самый богаты торговец из всех, и по совместительству второй экономист. У него свои караваны, боевые машины. Большинство патронов, еды, и живца, и всё самое крутое оружие типа боевых модулей, крупнокалиберных пулемётов привозит он. Он может уничтожить пару стабов просто не заезжая к ним — не завезёт партию патронов и мелкий стаб сожрут заражённые, или не завезёт партию живца в крупный — половина рейдеров передохнет — им самим такой объём споранов не добыть. Поэтому его не трогают и даже те, кто его не любит делают вид, что просто не замечают его. А женщины…

Баклан задумался.

— С тёмными волосами должно быть Саша. Она изначально базировалась в этом стабе. И с Роем познакомилась, когда он ещё начинал. Она… Она, как бы сказать — мафия, что ли. У неё был и сейчас тут бордель — Сладкий замок. И девочки там, это не просто голые бабы — это акулы. Всегда такие, как нравятся мужчинам — захочешь, будут тихими и кроткими, захочешь — львицами, захочешь — просто весёлыми школьницами. Только всегда следи за тем, что говоришь — они легко вырежут тебе печень. Ещё живому. Среди них есть и профессиональные убийцы, и телохранители, и учёные, и просто специи по той же сигнализации или военной технике. Заметь — женщины. Их услуги стоят дорого, очень дорого. Заправляет ими Саша. Плюс все мастерские, магазины, цеха в стабе — принадлежат ей. Доход просто колоссален. И заметь — в любом стабе, в любом районе у неё есть глаза и уши — тоже проститутки, она видит и слышит всё, что видят они. Поэтому не думай спрятаться, если она тебя ищет.

— А рыжая?

— Рыжая — это Нина. — продолжил Баклан. — Она тоже кажется безобидной. Нравится всем, у всех вызывает доверие. Просто лучший из дипломатов. И стратег. Так уболтает тебя, что ты и сам через пять минут будешь верить, что белое это чёрное, а то, что ты делаешь не предательство, авполне себе честное и правильное решение. И ещё… Запомни одну вещь — Гробовщик, по слухам к ней крайне не равнодушен.

Баклан перевёл дух.

— Так о чём тебя спрашивали четыре часа назад? — спросил Чучело.

Грин облокотился на стену и закрыл глаза. Мысленно он перенёсся четыре часа назад.

Глава 23. Четыре часа назад

— На кого работаешь? — задал первый вопрос мужчина в чёрной одежде, даже его лицо скрывала небольшая полумаска, остальную часть лица закрывала борода.

Грин посмотрел на него, и шутить на тему «Зорро» мигом расхотелось. Ситуация не располагала. Особенно ему не понравилось, то, что «человек в чёрном» был без бронежилета в отличает от остальных мужчин в комнате, да и к тому же был без оружия. Если конечно не считать оружием трость, небрежно прислонённую к креслу, в котором тот сидел. Похоже, он был уверен, что находится в безопасности, или был так силён, что мог позволить себе не бояться.

— Ни на кого. — ответил Грин. — На себя.

Босс, а похоже это был именно он смерил его долгим взглядом.

— Спрошу по-другому. — сухо сказал он. — На кого работал в Улье?

— Ни на кого. — так же просто ответил Грин.

Такой ответ обескуражил начальника, он нахмурился, а затем повернул голову и посмотрел за сидящую за этим же столом девушку. Темноволосая, с незапоминающимися чертами лица, в лёгком бронежилете поверх какой-то кофты-толстовки.

Та посмотрела так же недоумённо, но кивнула.

— Так… Чьи поручения, приказания, или просьбы ты выполнял в Улье?

— Ничьи. — снова ответил Грин. — Хотя нет. Были несколько человек, с которыми я общался или так, обменивался фразами. Их просьбы и выполнял — ну там флягу передать, помочь рюкзак одеть, едой поделиться, руку пожать.

Собеседник Грина посмотрел на него тяжёлым взглядом. Атмосфера за столом сгущалась. Все молчали.

— Имена, словесные портреты.

— Баклан, Чучело, Велик, Карась, Хомяк, Коп…

— Достаточно. — отрезал собеседник. — Кто крестил? И чем занимался до Улья? Сейчас чем занимаешь?

— Сам. Со слов Хомяка. А занимался — преподаванием, сейчас — ничем. Ищу пожрать, и споранов.

Молчание.

— Сколько в Улье?

— Около недели.

Человек отвёл взгляд уже не с раздражением, а некой усталостью, глянул ещё раз на соседку, и задумчиво посмотрел перед собой. Ещё один человек — горбоносый, худощавый и среднего роста мужчина, который не вызывал никакого опасения вздохнул и явно принялся что-то подсчитывать в уме. Ещё одна девушка с рыжими волосами посмотрела на Грина с некоторым сочувствием, а ещё один мужчина с усталым и замученным лицом только медленно выдохнул. Батя, стоявший тут же никак не прореагировал, а Грин так и остался стоять, хотя уже умаялся стоять.

— Гроб, а чего мы парня мучаем? — спросила рыжая. — Поспешили. Дали бы хоть отдохнуть, хоть полчаса.

Грин был уже не в том возрасте, чтобы зваться парнем, но ему было приятно.

— Да. — отстранённо кивнул Гроб. — Я поспешил. Следовало с начала Бате поработать… Ты как себя вообще чувствуешь?

Последний вопрос уже относился к Грину.

— Помят немного. — ответил тот.

— Ушиб или трещина в рёбрах, две рваные раны на одной руке, куча ушибов по всему телу, повреждена одна нога, ожог от электричества на правой ладони. — отрапортовал Батя.

— Тогда отведи к доктору. Пускай займётся сразу. Скажи — как своим… — Гроб перевёл на него взгляд. — Да, Батя, как ты всё объяснишь?

— Он видел Мосфета. — пожал плечами Батя. — А что до остального, ты бы сам не поверил, пока не проверил.

— Мосфета? Батя… С этого и следовало начинать.

— Копа мы привезли, за Бакланом и его Санчо Пансэ уже выехали. Про тех двоих пока не знаю, после ещё одного допроса и с ними поговорим. — спокойно ответил Батя и повернулся к Грину. — Сынок — иди, там тебя Пейн ждёт за дверью, он и проводит.

… — Не помню. — Грин лежал на кушетке с повязками на месте укусов, и особо крупных ссадин, с тугим бандажом на месте больных рёбер, с капельницей.

— Как именно? — доктор, или скорее фельдшер открыла баночку с разноцветными драже и сунула одну в рот. — Не хочешь вспоминать, или совсем не помнишь?

Грин прислушался к своим ощущениям.

— Совсем не помню. Глухо. Чернота. Ни на словах, ни как выглядят.

Доктор Света, светловолосая женщина с возрастом между тридцатью и сорока лет с хрустом раскусила драже. Похоже, она боролась с курением.

— Паршиво. — сказала она.

Грин подавленно замолчал. Он был подавлен, был в шоке — он абсолютно ничего о себе не помнил. Только помнил, что работал на кафедре какого-то провинциального универа, с ним работало несколько коллег, заведующий кафедры, и Николай Викторович. Он не помнил, ни как не назывался город. Ни как назывался его универ. Ни как он туда устроился. Ни лиц коллег, ни имён, ни интерьера помещения, ни лиц студентов, ни даже того, что преподавал. Только опостылевшую мерзкую рожу Николая Викторовича.

— Слушай ты. — медсестра сделала несколько шагов вплотную подойдя к нему, халат слегка распахнулся, открывая лёгкий «инкассаторский» бронежилет первого класса, способный защитить от патрона из Макарова, или совсем мелкого патрона калибра семь и шестьдесят два. — Давай на чистоту. Мне ты можешь говорить всё, что угодно, но после меня, за тебя возьмётся Батя, и его психоломы, и вытащат из твое башки всё, что хотят знать. И слова, и виды, и вкусы, и запахи, всё. Поэтому подумай, когда это лучше сказать — сейчас, или потом.

Грин внимательно посмотрел на неё, взглядом зацепился за кобуру скрытого ношения под мышкой, которая просвечивала через халат, затем за чёрную коробочку рации или электрошока, которая просвечивала через халат на поясе и спросил:

— Света, что я тебе сделал?

Света молча его, изучала его, похрустывая драже, затем вытянула руку и похлопала его по плечу:

— Расслабься.

— Где моя мертвячка? — спросил он.

Света забросила ещё одно драже в рот и хрустнула им.

— В КПЗ урчит. — ответила она. — Твоя знакомая?

— Нет. В смысле, до обращения не знал. — пожал плечами Грин. — Хотя девочка не плохая. Хоть и укусить всё время хочет, но мозги не пилит, гадостей не говорит, айфонов не требует. Просто золото.

— Хм. — Света раскусила драже. — И правда, идеальная женщина. Спишь с ней?

От такого заявления Грин поперхнулся.

— Ты чего?

— А что? — фельдшер пожала плечами. — Совсем зелёный что ли? Женщин мало, а рейдеры у кого денег не хватает на проституток, часто этим балуются. Медляки, от людей почти не отличаются. Тут конечно оральные ласки противопоказаны с их желанием укусить, а всё остальное…

— Избавь от подробностей. — поморщился Грин. — Не сомневаюсь, Фрейд бы пришёл в восторг, если бы попал сюда и написал бы ещё кучу трактатов, о скрытых желаниях каждого индивидуума, но я не Фрейд.

— Жаль… — протянула Света. — Значит говоришь ничего не помнишь? Даже как та проводница выглядела?

— Нет. — удручённо кивнул Грин.

— Ну, тогда, всё и правда хреново — у тебя похоже ретроградная амнезия. — вздохнула Светлана. — Нарушение памяти о событиях, предшествовавших приступу заболевания либо травмирующему событию. Проявляется при многих неврологических заболеваниях, а также при травмах мозга, черепа и такого прочего.

Грин промолчал.

— Без МРТ и такого прочего точно не скажу. — развела руками Света. — А их тут сам понимаешь — не взять. Шишек на твое голове полно, местами даже скальп сорван, половина волос от крови слиплись. Приложился головой в поезде и готово. Кукушка вылетела.

Грин ощупал голову.

— Не грузись. — флегматично сказала Светлана. — Это ведь Улей. На теле ремиссия пойдёт. Организм восстанавливается, и там ремиссия пойдёт. И твои клеточки серые на место встанут. И даже новые прибавятся. И вспомнишь всё. И как с мертвячкой спал тоже вспомнишь.

— Не смешно. — поморщился Грин.

— Ага. — хмыкнула Света и не удержалась. — Вы просто друзья.

В этот раз Грин пропустил шпильку мимо ушей.

— Ладно Эдвард. — сказала Светлана вынимая иглу капельницы. — Сядь, пока посиди, скоро за тобой опять явятся.

— А почему Эдвард? — не понял Грин.

— У него Белла была. — снова хмыкнула Света.

Грин тихо выругался и уже громче добавил:

— Из них двоих упырём был Эдвард.

В это время в дверях снова показался Пейн.

— Доктор, он готов? — спросил Пейн.

— Ага. Забирай. — кивнула Светлана.

— Пошли. — скомандовал Пейн.

…Грин открыл глаза — он по-прежнему сидел в коридоре перед допросной комнатой, вот только Баклана уже не было, а рядом дожидаясь своей очереди, сидел только Чучело. Когда очередь дошла до Грина, то время было уже под вечер. Грин уже замаялся сидеть без дела на жёсткой лавке, когда позвали его. Грин зашёл. Кроме Бати в кабинете был уже знакомый ему Архитектор, способный видеть чужие воспоминания, темноволосый крепыш, и уже знакомая ему — Саша. И допрос начался по новой. Через час Грин рассказал всё, что знал. Ещё через час — уже рассказывал подробности вроде пятен на чужой одежде, формы лиц, марок кошачьих консервов, и съеденной пищи. Еще через час ему дали отдохнуть — привезли двух напуганных и ничего не понимающих рейдеров, и заперли вместо него в допросной. Ещё через час его уже отупевшего от усталости и ожиданий провели в соседнюю комнату, где он на крупных плазменных мониторах рассмотрел всё ту же допросную, тех же лиц, и старых знакомых — Велика и Карася.

— Они? — спросил Пейн.

— Они. — ответил Грин. — Слушай, когда уже можно будет поспать. Хотя бы сидя?

— Это не я решаю. А сейчас можешь немного порадоваться — если бы тебя так не шерстили, то и художества этих фокусников бы не всплыли. Сейчас они по щам получат.

— А за что? — не понял Грин.

— Гоп-стоп в ближайших кластерах к стабу. Распугивание потенциальных клиентов. Больше клиентов — больше прибыли, новостей и такого прочего. Если на них мокротуху найдут — им не жить. А так — всё равно получат, за свои дела. Мало не покажется.

Грин равнодушно кивнул и стал дремать уже стоя. Когда он уже откровенно засыпал и его снова повели к Бате, он чуть ли не взвыл. Двухчасовой допрос — это ещё хуже, чем двухчасовое ожидание в стоячей очереди. Когда его повели по коридорам снова, он уже спал на ходу. Небольшая одиночка — биотуалет в углу, прикрученная к полу кровать-панцерка, раковина без слива и умывальник над ней. Он даже не протестовал, когда у него забрали шнурки и ремень. Зато потом, когда получил гибкий неломающийся поднос с пластиковой одноразовой посудой с горячей тушёнкой, небольшой порцией перловой каши (к которой он никогда не испытывал тёплых чувств), порцией паштета, хлеба и стакана морса, то почувствовал, что жизнь удалась. Съесть всё это он смог не за пять, а за целых три минуты, пользуясь травмобезопасной ложкой, после чего положил поднос у запертой двери, и блаженно развалился на кровати.

Глава 24. Сотовый

Утро началось с побудки и скрипнувшей двери. Слава богу подняли не пинками или дубинками по почкам, а вполне по-человечески: гаркнув во всё горло. После побудки даже дали умыться, и не погнали снова в допросную, а торжественно вручили ещё один поднос с едой. После чего снова повели, но на этот раз не в допросную.

— Здорово сынок. — поприветствовал его Батя и показал на стул напротив. В этот раз даже ладонь пожал.

Грин огляделся — на этот раз это был рабочий кабинет. Несколько столов. Пара сейфов. Шкаф с картотекой. И папками. Компьютеры. За одним из столов уже сидел знакомый ему Архитектор, за вторым — тоже уже знакомый хмурый и темноволосый крепыш, и ещё один не знакомый человек. Грин попытался сдержать гримасу — вчерашний допрос его доконал.

— Вольно. — хмыкнул Батя. — Расслабься. Сегодня допросов не будет.

Грин облегчённо выдохнул. Батя не торопясь подошёл к шкафу и достал папку. Открыл и протянул Грину. С первой страницы, на него ощерив лицо в дикой ухмылке смотрел Мосфет. Дальше шли ещё фотографии, а затем текст. Снова фотографии и снова текст. Личное дело.

— Вот урод. — с чувством сказал Грин.

— Согласен. — кивнул Батя. — Но ты не прочитал главного, на первой странице под фотографией. За его поимку полагается награда. Также за выдачу живым или мёртвым, и просто за свидетельские показания.

Грин снова перевёл взгляд на первую страницу. Надпись гласила, о том, что за передачу сего субъекта полагается премия в три сотни горошин, и всего двадцать, за свидетельство и сведения о нём, если они окажутся подлинными. Дальше шло примечание, о том, что данное вознаграждение может быть выплачено споранами, оружием или патронами, спеком, и другими мат ценностями. Грин прикинул — неплохое обогащение за простое свидетельство, если верить тому, как Баклан оценивал местную валюту.

— Говоря между нами, то тебе просто сказочно повезло, что повстречав, его ты остался жив. — Батя отпер один из сейфов и аккуратно отсчитал требуемое количество вознаграждения. — Со вторым днём рождения. А если считать, ещё и то, что ты не умер на Адской станции, то и с третьим.

— Батя. — Грин сгрёб неожиданное богатство. — Скажи, кого следует посетить в стабе кроме знахаря? И где стволом разжиться?

— Правильный вопрос сынок. — кивнул Батя. — Мой тебе совет — зайди ещё раз к Светке, пускай твою голову проверит ещё раз. А вообще, тебе нужно к Гробу зайти.

— Зачем?! — Грина передёрнула. — Я думал допросы закончились.

— А не допрос. — спокойно ответил Батя. — Не знаю, повезло тебе или нет, но твоя история с женщинами не оставила его равнодушным.

— А это здесь причём? — не понял Грин.

Батя пожал плечами и сцепил пальцы в замок.

— А есть у него такой пункт. — спокойно сказал он. — Он человек оригинальный, но сильно меняется, когда речь заходит о женщинах или детях. А у тебя так вообще речь шла о трёх… Кстати — твоя мертвячка до сих пор в КПЗ урчит — Гроб даже приказал не трогать её. Забирать будешь, или в утиль пустишь?

Батя внимательно глянул на него, словно рентгеном.

— Заберу. — скрипнул зубами Грин подымаясь. — Спасибо.

Грин шустро заработал ногами — следовало навестить указанных личностей как можно быстрей. Не стоит обольщаться — Батя не добрый самаритянин, а КПЗ — не приют для брошенных животных. Сам же и свернёт шею мертвячке, и никто его не осудит — она не человек, а животное, при том, очень опасное животное. Так что быстрее-быстрее. В этом мире ему никто ничего не должен. И возиться с ним тоже никто не будет. Спасибо сказать ещё стоит, что вообще не застрелили. К Светлане он почти забежал.

— Ага, болезный, уже бегаешь? — хмыкнула та. — Аскариды в жопе зашевелились? Могу сделать клизму с битым стеклом.

— Да при чём тут глисты! — выдохнул Грин. — Я не потому бежал вообще…

— Стоп! — Света посмотрела на него в упор. — Что ты сейчас сказал? Почему глисты?

— Потому, что аскарида — это беспозвоночное, паразитический круглый червь, вызывающая аскаридоз, и неприятные ощущения именно там. Аскаридоз — кишечная инвазия группы нематодозов. Но никто вообще не вдаётся в таки подробности и все эти виды — аскариды, власоглавы, острицы, анкилостомы, трихинеллы, и ришты называют одним словом — глисты.

Света присвистнула.

— Грин, ты баран. — вслух сказала она. — А классификацию назовешь?

— Ага. Домен — эукариоты, царство — животные, тип — круглые черви.

— Грин, ты не просто баран, ты редкостный дебил. А знаешь почему? Те врываешься ко мне, ищешь встречи и непонятно чего, гуда-то несёшься сломя голову, но в упор не замечаешь, что к тебе похоже возвращается память. Ты только что показал неплохие познания в биологии. Ещё что-нибудь помнишь?

Грин замялся прислушиваясь к себе.

— Нет. — сказал он наконец.

— Хреново. — Света достала упаковку драже и забросила одну штуку в рот, раскусила. — Так чего хотел?

— Батя советовал лишний раз зайти.

— Аааа… — Света захрустела конфетой. — Старый змий. Поэтому так бежал? Кстати он прав — не плохо тебе сделать ещё один медосмотр.

— Да нет. — Грин замялся думая, о чём можно говорить, а о чём стоит промолчать. — Ещё нужно к Гробовщику зайти, после.

— Оу… — протянула Света. — Вот это и правда серьёзно. Тогда лучше иди сразу к нему, а потом зайдёшь.

… В уже знакомом Грину кабинете обнаружился не только Гробовщик, носящий одежду преимущественно чёрных цветов, но и тот самый Рой, которого так опасался Балан. Впрочем он производил впечатление не жестокого махинатора, а усталого человека неопределённой профессии. Такой мог запросто оказаться и токарем, и менеджером, и электриком, и клерком.

— Садись. — кивнул Гробовщик внимательно разглядывая Грина, чёрная рубашка в купе с чёрной полумаской и пристальным взглядом заставляли непроизвольно ёжиться.

Рой между тем окинул его медленным неагрессивным взглядом, и замер, уйдя в себя, то ли размышляя, то ли просто желая отрешиться. Грин отодвинул один из стульев и сел.

— Признаюсь откровенно, было интересно послушать тебя и результаты допросов. — Гробовщик флегматично покрутил пальцем. — Кстати, как ты находишь Мосфета?

— Очень хочу убить этого психа, если мы встретимся.

— Правильные слова. — кивнул Гробовщик. — И сам того не желая, ты украл мою фразу. Впрочем, убить его хотят очень много человек. В таком простом мирке как наш у многих это просто голубая мечта. Ну или розовая. Впрочем цвет не важен. Важно лишь то — ты имел с ним дела раньше?

— Нет. С таким поганым идолищем я не был знаком даже заочно, и даже не слышал о нём. — поперхнулся Грин.

— Значит не придётся тебя убивать. — спокойно заключил Гробовщик. — Кстати, иногда так от всего тут устаёшь, что появляется как говорила Света хроническая усталость. Мысли путаются, приходят ненужные, нападает апатия, хандра. Хочется всё забыть, и начать с чистого листа. Ты у нас являешься таким чудесным счастливчиком, с полностью лившимся памяти, но не стал овощем, а даже помнишь как есть, читать и прочее. Света рассказала кучу интересных подробностей про виды амнезий. Скажи открыто — что помнишь?

— Только то, что сказал сегодня Свете. У нас был продолжительный диспут о кольчатых червях.

— В общем, закончим нашу милую светскую беседу, и перейдём к главному. — Гробовщик пристально посмотрел на Грина. — Что планируешь делать?

Грин пожал плечами.

— Не знаю. В долгосрочной перспективе я ничего не планировал. А если говорить о скором времени, то пожалуй схожу к знахарю, а после заберу у Бати мертвячку, пока он не надумал свернуть ей шею.

Гробовщик откинулся на спинку стула.

— А вот этого он не сделает. Как бы ему не хотелось. — жёстко ответил Гробовщик. — Я поговорил с ним на эту тему, и постарался, чтобы он проникся мыслью.

Грин ошарашено кивнул — Батя ему говорил на счёт этого утром, но чтобы всё было настолько серьёзно, он и не думал.

— Так вот. — уже более миролюбиво продолжил Гробовщик. — Как я понял в качестве боевой единицы, ты уж извини — скорее ноль, и карьера рейдера-одиночки или трейсера тебе просто не светит. И с этого момента продолжается наш разговор.

Грин продолжал внимать.

— Знаешь, никогда не думал, насколько утомительно может быть занятие простого счёта. — задумчиво сказал Гробовщик. — Мозги сохнут, кипят, гадкое ощущения. Раньше я считал подобные занятия ненужными, а всех, кто этим занимается — обычными бездельниками. А потом мне в голову пришла мысль отстроить этот стаб, он знаешь ли был разрушен, и заняться им вплотную…

При последних словах молчаливый Рой в открытую фыркнул и скупо улыбнулся.

— Вот-вот. — кивнул ему Гробовщик. — Теперь я понимаю, почему мой друг Рой так открещивался от этой затеи и просто упирался руками и ногами. Теперь я сам иногда задумываюсь над тем, как хорошо было без всего этого. А когда мы собираемся обсудить текущие дела у меня начинается головная боль. И знаешь, самое обидное, что куча людей, которым можно доверять не хотят лезть в это. Сразу говорят, что ничего не понимают, что это муторно, и такое прочее. В общем, открещиваются, как могут. А те, кто хочет не подходят по доверию или другим качествам.

Гробовщик помолчал.

— И знаешь, одна… моя близкая знакомая, которая тоже работает с Роем, однажды остроумно пошутила, и сказала, что хочет уйти работать к Саше в бордель. Натуральным способом. И удовольствие будет, и зарплата выше.

Грин не выдержал, и ухмыльнулся, а Рой засмеялся.

— Я тогда сильно обиделся. — вздохнул Гробовщик. — Не могу понять на что — то ли, на бордель, то ли на удовольствие, то ли на зарплату. — Но знаешь, Грин, когда мы собираемся вместе, и Еврей зачитывает свои сводки поставок, нужд и прочего, Рой заявки на перечень необходимых деталей и инструментов, Саша — внутренний экономический баланс стаба и перераспределение средств, а Батя — криминальную хронику средства защиты и выкладки к боевым операциям, то в бордель хочу я. Правда не работником, а клиентом, но сути это не меняет. И вот это место я предлагаю тебе.

— Работать в борделе? — не понял Грин. — Нет, лучше я стану рейдером-самоубийцей.

— Мда… — Гробовщик выдохнул. — Когда моя знакомая сказала про ту вещь, то я подумал, что меня никогда так не оскорбляли. Теперь я вижу, что ошибся.

Рой снова засмеялся. Грин почувствовал некоторый дискомфорт.

— В бордель если так хочешь, можешь сходить, это приятное дело. А если хочешь можешь и поработать там. — фыркнул Гробовщик. — Нет, тебе просто нужно будет сесть в кабинет с Роем и ребятами и заниматься счетоводством, для тебя условия просто идеальные. Будет еда, жильё, само собой живчик, вещи, и можешь держать свою молчаливую собеседницу. Но в наморднике и на цепи. Отвечаешь за неё сам.

Грин прикинул — если идти за стены стаба, то кривая может и не вывезти — с его навыками рано или поздно его ещё живым сожрёт какой-нибудь переродившийся заражённый, или не обремененный совестью рейдер сунет нож в спину, ради куска пищи или просто, чтобы развлечься. Если сказочно повезёт, то он умрёт просто от спорового или обычного голодания. А тут такое предложение, да ещё и с гарантией.

— Я согласен. — тут же кивнул Грин.

— Вот и отлично. — кивнул Гробовщик. — Рой введёт тебя в курс дела.

— Пошли. — кивнул Рой.

Грин поднялся вместе с ним.

— Вот, от знахаря зайдёшь сюда. — показал Рой на дверь, которая располагалась сразу напротив кабинета, где их принимал Гробовщик. — К знахарю сам дойдёшь?

— Угу. — кивнул Грин.

— Отлично. — кивнул Рой и протянул ему небольшой предмет.

— Что это? — спросил Грин аккуратно беря.

— Сотовый. — буднично ответил Рой.

Глава 25. Неформалка

— Ты что, шутишь? — Грин вытаращился на него как на психа.

Рой молча взял у него сотовый и включил. Экран засветился и зазвенела приятная мелодия. Игнорируя опешившего Грина тот выбрал в контактах контакт «Рой», и нажал на сенсорный экран. Тут же из нагрудного кармана Роя раздалась трель.

— Это вообще как? — Грин смотрел так, как будто увидел чудо света.

— Сетку сделали. — пожал плечами Рой. — Даже в средних стабах, таких как Полис есть. В Мирном есть даже аналог интернета. У нас тоже. Можешь навигатор открыть, и забить «Знахарь» — он тебя и выведет. Работает только в пределах стаба.

Так же флегматично пожав плечами Рой зашёл в кабинет. Грин остался ошеломлённо вглядываясь в мобильник. Это что за дела? Кругом апокалипсис, перерождённые зомби едят людей, жуткие кинконги разрывают БТРы, и тут же мирно не смотря ни на что, работает сотовый телефон с подобием интернета и звонками на другие мобильные? Что-то пошло не так…

Ошеломлённо Грин потыкал в дисплей телефона и нашёл контакты с названием «Рой», «Света». Правильно — Рой почти его начальник, а Света местная медсестра, да и просто его знакомая. Телефоны больших боссов ему никто оставлять не будет. Ещё раз испытав лёгкий культурный шок Грин нашёл вкладку с месседжером. Покачав головой он двинулся наружу.

… — Ходят блин всякие. — выругался знахарь, человек в мятой джинсовой робе с говорящим псевдонимом Хмырь. — Ты надпись видел, а?

— Видел — знахарь. — ответил Грин.

— А то, что обед до двух не прочёл, а? — Хмырь скривил рожу.

— Ага, а ещё посмотрел на часы — пол третьего. — отозвался Грин.

Хмырь уставился на наручные часы. Сплюнул.

— Если только спросить — то пятьдесят споранов. — снова сказал он. — Не нравится — не буду задерживать.

— Мне дар определить. — спокойно ответил Грин, этот субъект сильно напомнил ему дядю Колю, захотелось отоварить его чем-нибудь тяжёлым. Становилось понятно, почему этот тип сидит не в Конторе, как её называли местные, и даже не в центре, а у самой стены.

— Одна горошина. — безапелляционно ответил Хмырь.

— Идёт. — ответил Грин.

Хмырь посмотрел на него так, словно тот нанёс ему смертельное оскорбление.

— Садись. — нехотя сказал он.

Грин сел на табурет. Хмырь подошёл и положил ему ладони на виски.

— Давай горошину. — сказал он.

Грин вытащил горошину, но отдавать не стал, а зажал двумя пальцами и показал её.

— Чего такой хмурый? — спросил Грин. — Стаб вроде шикарный. Сотовые, интернет, патрули вооруженные, магазины все в достатке.

— Да что ты знаешь про нормальный стаб? — сплюнул на пол Хмырь. — Оружия нормально только и хватает на пару машин. Остальное — говно, которое Рой со своей командой лепит. Говно и говна. Он же утырок, в военном деле не сечёт, только бабки которые ему Гроб выделяет тратит, под видом работы. Дармоед бездарный. И куча таких же бездельников с ним сидят. Тут в рейды ходить людей не хватает, грузчиков на «мародёрку» лишних не берут, а груз весь не вывозят, а их там полный отдел тунеядцев занимающихся «важной работой». Устроились хорошо, выезжают только на профилактику трясучки ещё и деньги получают.

И тут как говориться Остапа понесло. От него Грин узнал, что «старый чёрт» Батя, не даёт никому даже в рожу съездить загоняя в штрафы, КПЗ, не говоря уже о том, чтобы «просто прописать» или «устроить тёмную». И куда эти деньги деваются? Правильно он их пропивает со своими дружками. И что Саша «обнаглела» совсем и ещё магазины берут в три дорога, и что бабам разрешено «торговать натурой» только в её заведении. И что Гробовщик «всех распустил» потому, как кругом слишком много баб, а он к ним «слишком лоялен» и нельзя с «бабами по-хорошему». И что интернет сделать и сотовую связь в стабе — это фигня, он бы и сам сделал, если бы разобрался.

— Дар-то какой? — перебил его Грин, не выдержав такого потока фекальных масс.

— А? Да говно твой дар. — ответил Хмырь. — Кайфолом. Стопарь. Или стоп-регресс.

Грин молча протянул ему горошину.

— Это как? — спросил он.

— А так. — ответил Хмырь сплюнув. — Кладёшь ты руку голову кому-нибудь. И желаешь ему плохого. И всё! Его дар больше не разовьётся. Так и останется в том состоянии, в котором был. И даже после твоей смерти не будет развиваться дальше. Всё. Таким он и останется. Исправить может только белая жемчужина, или знахарь из числа легендарных, но тот возьмёт мама не горюй — красным и чёрным жемчугом.

— А развивается он как? — спросил Грин.

— А так — сначала ты голову мацаешь другим и долго так, минут по двадцать, а потом срок мацанья уменьшается. А потом можешь и не только за голову хвататься, но и другую часть тела. Ладони хватит.

Грин протянул ладонь Хмырю, и улыбнувшись как можно гаже сказал:

— Спасибо.

Хмырь посмотрел с опаской, пожимать не стал.

Грин вышел от этого человека со смешенными чувствами. И хоть и понимал, что Хмырь сам по себе мерзкий человек, но всё вдруг стало выглядеть в ином свете. Абсолютно ином. И местные дела, и местное начальство. В задумчивости он сделал несколько шагов, как вспомнил, что ему следует ускориться, ускорился, мазнув взглядом по улице, и тут же налетел на какого-то человека.

— Эй! Смотри куда прёшь осёл! — рявкнул раздражённый голос. — Какого хрена под ноги пялишься?

Грин поднял взгляд и обомлел. Первоначально он не понял, кого видит перед собой — половина головы выбрита наголо, и на лысине вытатуирован стебель плюща со змеёй, вторая половина русых волос зачесана на бок и почти доходит до плеча, на торс одет бронежилет третьего класса защиты — чёрная безрукавка-кираса с металлическими пластинами внутри — любимый бронежилет инкассаторов и полиции, способный защитить от выстрелов из пистолетов-пулемётов рассчитанных на патрон девять на девятнадцать. Руки скрыты какой-то тканью как у кофты-водолазки, ниже грубые штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги, ремень с пряжкой виде скалящегося волка и браслеты из широких полос кожи с торчащими из них шипами на предплечьях, запястьях. Одна подмышечная кобура, и одна на поясе. Сменные магазины закреплённые на поясе.

Обомлел Грин потому, что не мог понять, кого перед собой видит — мужчину или женщину. Понял только возраст — что-то около тридцати. Если смотреть с обритой стороны — можно сказать, что это молодой парень-неформал, со склонностью к садизму. Если смотреть со стороны волос — то можно сказать, что это девушка. Бронежилет, скрывая грудную клетку не может подтвердить или опровергнуть любую из этих догадок.

— Чё пялешься утырок? — рявкнул неформал, и Грин понял, что это девушка.

— Извини. Задумался. — ответил Грин.

— Э?! Задумался мудила? О чём это? — кулак с надетым на него кастетом ударился в стену рядом с головой Грина.

А вот это уже неприятно запахло. Хоть в стабах жёсткие правила, но дураков хватает всегда. Адреналин закипел. Грин вкинул левую руку, в попытке схватить чужое запястье, но вовремя вспомнив о шипах отдёрнул её, и сжал между запястьем и локтём. Теперь сильно не подёргаешься — повторного замаха она сделать не сможет — рука прочно зажата. Пустит вторую — можно закрыться второй рукой. Ноги блокируются ногами. Девушка скрипнула зубами, без агрессии сунула руку в карман. Достала ярко-синюю драже-конфету и раскусила.

Грин отпустил её руку. Неформалка убрала руку, и хрустнув конфетой, повернулась спиной, уходя но не оборачиваясь подняла руку с кастетом оттопырив средний палец, и сказала:

— В следующий раз буду не пугать, а сразу бить в табло. Утырок.

Грин ошеломлённо посмотрел ей в след — что это было? Это такие работают в борделе у Саши? Таким и правда ничего не стоит прирезать кого угодно. Надо поскорей убираться куда подальше — пока его ещё кто-нибудь не успел попробовать на зуб. А ещё нужно как можно быстрей вернуть свою память. По пути он столкнулся с ещё одним человеком и тут же признал старого знакомого.

— Баклан!

Баклан затравлено обернулся, и облегчённо улыбнулся.

— Грин. Привет! Представляешь, мне сам Батя премию выдал. За то, что про Мосфета рассказал.

— Ага. — кивнул Грин. — Ты здесь надолго?

— Да вроде… — неуверенно отозвался Баклан. — Ты где остановился?

— Пока нигде. — честно ответил Грин. — Где тебя найти?

— У северной стены, там, где грузчики базируются. Там спроси. — кивнул Баклан. — Я наверное почти всегда буду там.

— О’кей. — ответил Грин. — До скорого.

Глава 26. За пределами стаба

Тыщ! — негромко выстрелила винтовка у Грина. Мертвяк мотнул головой и завалился на землю.

Тыщ! Тыщ! — ещё дважды негромко пшикнула винтовка, и ещё двое заражённых завалилось на землю. Рядом из-под кожаного намордника заурчала Женя. Грин задумчиво оглядел малое поле сражения. Никого больше не было — оно и верно — эта винтовка стреляла практически бесшумно.

Редкая охотничья пневматическая винтовка марки Атаман, «булл-пап», с предварительной накачкой баллона и калибром девять миллиметров. Бесшумный убийца. Удобный приклад с тыльником, анатомическая рукоять, вес всего около четырёх килограмм, подствольный баллон со встроенным манометром, нарезной ствол и магазин на восемь пуль. Начальная скорость такой пули — от ста, до двести девяносто пяти метров в секунду, дульная энергия — двадцать пять джоулей, громкость выстрела — сто девятнадцать децибел. С пятидесяти метров пробивает доску толщиной около двадцати миллиметров, и следующую поставленную через сто миллиметров. Пробивает на вылет баллистический гель.

Крупных заражённых, такая только пощекочет, но мелких, безброневых медляков, и даже бегунов и джамперов ранит и даже упокоит. Специальное оружие для отстрела мелкой шушеры. Но даже такая стоит бешенных денег — ещё бы, ходить почти тихо убивая мелких хищников не привлекая крупных — мечта любого рейдера. Но говорят есть специальные пули специально для этой крошки способные поразить бронированного заражённого. Жаль, что винтовка не его и отдавать её придётся. Впрочем, ни пули, ни другое оружие Грину не понадобится — рядом стоит обманчиво флегматичный Пейн, с винтовкой СВДК, над которой поработала команда Роя — компактная винтовка со скелетным прикладом под патрон девять на шестьдесят четыре переделана в пневматическую с подствольными газобаллоном.

Дульная энергия такой переделки почти равняется оригиналу — четыре с половиной тысячи джоулей. Так же как и Атаман не требует патронов — только пуль девятого калибра.

На поясе короткий автомат АШ-12 калибра двенадцать и семь на пятьдесят пять, с бронебойными патронами с выступающим сердечником — этот обычный, пороховой, но с таким калибром легко устроить весёлую жизнь и крупняку, вплоть до убийства крупняка. А патроны у Пейна не простые — кроме обычных, со свинцовым сердечником есть отдельно бронебойные со стальным сердечником, вольфрамовым, и даже с крайне редким и дорогим — из обеднённого урана.

А рядом с ним улыбчивый и вызывающий у Грина опаску Ифрит. В руках автомат АС «Вал». Под патрон девять на тридцать девять. Оружие с сюрпризом — данный автомат имеет встроенный глушитель с пламегасителем, а патроны в нём специальные дозвуковые — СП-5 и СП-6, в результате такой автомат хлопает с громкостью всего сто тридцать децибел. Плюс патрон СП-5 — бронебойный со стальным сердечником, и пробивает стальной лист в шесть миллиметров с дистанции сто метров, как и бронежилет второго класса. А патрон СП-6 имеет закалённый сердечник и способен пробить броню легкобронированной техники, автомобиль и бронежилеты третьего класса. А со ста метров — и лист восьми миллиметровой стали. Безброневые цели до лотерейщика такая машинка прошьёт как горячий нож масло, да и замедлит не дав подбежать. Тех же топтунов заставит удирать во все лопатки, но не долго — после попадания очередью в одну область им уже не побегать. Даже кусача это оружие может задержать на пару минут.

Так же как и у Пейна за спиной у него дополнительное оружие — моснтр-гранатомёт — шестизарядный барабанный 6Г30 с телескопическим прикладом и резиновым тыльником. Шесть гнёзд в барабане — шесть гранат — все кумулятивные — для поражение тяжелой бронированной цели. Смерть кусачу. Смерть руберу. И смерь элите. Ну или не смерть — а серьёзные повреждения — такие страшные ребята как эта великая тройка не будут стоять и ждать когда в них прилетит граната. По сравнению с их оружием оружие Грина выглядело просто дорогой игрушкой.

Все эти термины и перечисления свойств оружия Грину пришлось выучить. Более того они вдалбливались ему в голову почти насильно. Даже несмотря на то, что ему не придётся пользоваться этим оружием его заставили старательно заучивать внешний вид, характеристики и свойства. А причина выучить всё это была одна — право покидать стаб. А точнее покидать стаб не ему одному, а небольшой группе, в которую он входил.

Грин отстрелял возможные цели и двинулся к готовым трупам. Проверил мертвы.

— Док, твои клиенты готовы. — сказал он. — Приступаю к описи.

— О’кей. — ответил широкоплечий и низкорослый Док, с дредами и густой бородой. — Клиент всегда мёртв.

Не торопясь и положив блочный лук на землю, а также поправив самый обычный калашников за спиной, Док опустился рядом с трупами, и достав набор инструментов принялся разделывать заражённых.

— Давай быстрее мясник. — фыркнула девушка с головой обритой на половину.

Та самая, которую встретил Грин, выходя от знахаря.

— Я хирург. — отозвался Док.

— Не вижу разницы.

Грин пожал плечами, не вмешиваясь в спор.

Худой и угрюмый похожий на уголовника Пол просто сканировала местность взглядом. Грин молча сгрёб кучу порезанного мяса и «субпродуктов» и сунул всё в рюкзак молчащей Жене — ещё одного бессменного члена их команды, которому не полагалось серьёзного оружия, а точнее не полагалось вообще. В их команде она с недавних пор занимала место бессменного носильщика и сенсора — когда она чувствовала слабых или сильных заражённых, она начинала вести себя по-другому. Главное было не выпускать её из поля зрения и не снимать намордник — потому, что мертвячка могла в любой момент решить, что любой из напарников вокруг — просто большой и сочный кусок мяса, которым неплохо перекусить.

Грин отхлебнул ещё живца. Усталость накапливалась. Работать сверхурочно оказалось очень тяжело. Всё началось только пару дней назад, а кажется прошла уже целая вечность. Грин сконцентрировался, вспоминая события последних дней.

Глава 27. События последних дней

Да уж, этот хмырь-знахарь и эта встреча с сумасшедшей неформалкой испоганили ему всё настроение. Даже делать абсолютно всё расхотелось. Кто вообще тут этого осла держит? И как его терпят?

За такими размышлениями Грин снова вернулся в кабинет Светланы, по пути прикинув, что стоит расспросить такого тёртого калача как Баклан.

— Чего такой хмурый? — скептически глянула на него Светлана.

— До знахаря сходил.

— О, тогда я тебя понимаю. Когда этот кретин открывает рот, то во всех холодильниках скисает молоко, лимоны становятся в два раза кислее, а любое мясо тухнет. Какой кстати дар? Ответить можешь?

— Совсем паршиво. — устало отозвался Грин. — Регресс.

— В смысле? — не поняла Света.

— А просто — кладу руки любому человеку на голову, концентрируюсь, и его дар перестаёт развиваться. И всё. Чтобы снять это ему нужно будет съесть белого жемчуга.

— М-да… — задумалась Светлана. — Не самое плохое умение. Применять особо его нет причины, но и всякие уроды типо того же Хмыря будут опасаться связываться с тобой. О кстати, можешь начать тренироваться — оно тебе всё же пригодиться, и жертва уже есть.

— Меня вроде назначили на должность писаря, а не палача. — удивился Грин.

— А твоя жертва против не будет. — спокойно отозвалась Света. — Твою зомбачку в живых оставили, на ней и потренируешься. Она точно против не будет. Всем будет только польза — потренируешься работать с навыком, заодно и ей применение найдётся, а если получится, то будет вообще хорошо — держать её и так опасно, а если она отъестся и эволюционирует в лотерейщика, то однажды просто сможет всех нас сожрать.

— В этом что-то есть. — нехотя согласился Грин.

— Так, давай ещё раз проверю твоё состояние и дуй к Рою. — скомандовала Света.

…Грин прибывал в лёгком недоумении. Входя в кабинет Роя он ожидал увидеть что-то футуристическое, или сверхтехническое — станки с чпу и паяльные станции, компьютеры с огромными мониторами и голосовым управлением, кучу седых людей выполняющих бесконечные расчёты, но то что он увидел, поставило его в тупик. Несколько широких письменных столов заваленных кучей бумаг, каких-то схем, эскизов. Принтер. Шкаф с книгами и бумажными папками на завязках. За двумя столами рядом сидят молодой блондин и неопределённого возраста мужик с лицом потомственного интеллигента. Один что-то вяло чертит на клочке бумаги и отрываясь кликает мышкой, второй что-то рассчитывает на калькуляторе. В другом углу за широким столом сразу две девушки — одна рыжая, которую он уже видел при первой в встрече с Гробовщиком и компанией, а вторую видел в первый раз — светловолосая с двумя косами до плеч и чёлкой на лбу, обе что-то считали заглядывая в клочки бумаг и мониторы компьютеров. Плюс ещё три стола, за которым сидели девушки — русая со стянутыми в узел волосами, похожая на продавца-консультанта, темноволосая с волосами собранными в два хвоста. Последняя задумчиво глядя перед собой, жевала карандаш.

И это команда человека наводившего страх на кучу рейдеров? Это люди создающие что-то мощное и разрушительное? Да это же просто обычный офис! Грин огляделся — на стене висели мирно тикающие часы. Это уже ни в какие рамки не лезло. А когда кто-то взял мобилу, и стал тыкать по ней это стало ещё одним культурным шоком.

— Привет Грин. — Рой оторвался от монитора. — Заходи.

Грин зашёл. В голову ему закралось нехорошее предположение, что все доводы Хмыря построены не на пустом месте. Очень даже не на пустом. Рой встал, подошёл, и рассеянно пожав ему руку вслух спросил:

— Куда же тебя…

— Нам! — тут же отозвалась рыжая. — Ещё один как раз будет.

Рой даже не проявил недовольства от того, что его перебили.

— Ага. — только и сказал он. — Садись к девочкам. Они тебе и объяснят, что делать.

Вот так просто. Ни разговоров, ни объяснений, ничего. Грин оторопело моргнул. У него возникло ощущение, что этому Рой всё фиолетово. И этого человека так боялся Баклан? Грин ещё раз скептически оглядел всех взглядом. Хотя бы все в бронежилетах, которые похоже никто не снимал в этом суровом мире, да и оружие стоит прислонённое рядом.

— Чего стоишь? — рядом оказалась рыжая, кажется её звали Нина. — Садись давай.

А в следующие пару часов стало уже не до размышлений. Нина сунула ему тетрадь, ручку, калькулятор, и небольшую пачку листов. Это были данные о расходе бензина с различных пунктов. И дальше пришлось скрупулезно считать общий расход бензина, перепроверять, потом высчитывать остаток в цистернах, считать снова на сколько примерно его хватит, затем выполнять расчёт сколько нужно будет бензина для того, чтобы снова их залить, после чего оказалось, что литры тут не самая подходящая единица, и пришлось всё переводить в кубометры.

— Хватит ещё на пять суток. — заключила Нина глянув на бумагу. — Рой, принимай сводку.

Грин обрадовался, что этот кошмар кончился, но Нина достала очередную кипу, которая на этот раз содержала данные по дизельному топливу. Ещё два с половиной часа пролетели незаметно, а голова разболелась так, что глаза чуть не вывалились наружу. Дизеля оказалось хватить аж на шесть суток. После дизеля настал черёд консервированного мяса. Голова не уже не просто болела, она опухла и гудела как трансформатор. Ещё через час Грин был согласен, нет, не на бордель, а на то,чтобы его попытались сожрать заражённые, это было бы милосердней.

От цифр уже тошнило.

— Обед. — похлопала его по плечу Нина. — Всё.

Только тогда Грин понял, что кошмар закончился. Кто-то предусмотрительный или скорее сердобольный сунул ему пайку из хлеба и тюбиков, которые откупоривал Ифрит при их первом знакомстве. Нашёлся даже чай… Но как только стрелка на часах отсчитала сорок минут Грин понял, что счастье кончилось.

Рой поднялся, подойдя перекинулся с каждым парой фраз, забрал пару каких-то сводок у каждого — в том числе по дизелю и бензину и двинулся к выходу.

— Рой, можно я к Сашке в бордель перейду поработать? — жалобно протянула ему вслед Нина. — Я даже на две ставки согласна, даже на три. Я вообще буду лучшим работником.

— Это у Гроба спрашивай. — беззлобно отмахнулся Рой. — Если разрешит, то пожалуйста.

— Бяка. — беззлобно буркнула Нина глядя закрывающуюся дверь.

Судя по тому, как кто-то сдержанно улыбнулся, а кто-то вообще не отреагировал, она уже говорила подобное.

— Так это он про тебя говорил?! — вырвалось у Грина.

Пара человек расхохоталось.

— Всё, молчу. — прикусил язык Грин.

— Да чё уж скромничаешь. — повернулась к нему Нина. — Если протянул руку к женской заднице, то хотя бы задери юбку. Валяй.

Соседка Нины беззлобно улыбнулась.

— Нет. — отрезал Грин.

— Не дашь? — поинтересовалась Нина. — Эх… Не судьба.

Судя по тому, как улыбнулась пара человек, её шпилька удалась.

— Ладно. Пошли на склад. — поднялась Нина. — Насть, ты не против?

— Нет. — пожала плечами их соседка.

Идти пришлось недолго, в огромный склад, который был до потолка уставлен широкими этажерками, заваленными различными ящиками. Здесь был потолочный тельфер, и куча лестниц, а так же погрузчики и рохли для перемещения грузов.

— Так чего он там говорил? — снова спросила неугомонная Нина. — Не скромничай, мы тут одни, никто не услышит.

— Что он обиделся. Правда не понял на что — удовольствие, зарплату, или на бордель.

— Да, действительно. — пробормотала Нина. — Ладно, пошли, я тебе кое-что покажу. Не грудь, даже не мечтай.

Нина подошла к одному из стеллажей и сдёрнула ткань.

— Смотри. — сказала она.

Грин увидел что-то похожее на акваланг, только в несколько раз больше. Огромные баллоны, рама, на которой крепилось подобие кресла, комплект крепления на ремне и торсе, две рукояти для сжатия руками, и какие-то сопла направленные вниз. Вот только что это? Явно не огнемёт — нет оружейной части. И не акваланг — нет гофрированной трубки с маской. Да и зачем эти специальные ручки?

— Что это? — спросил Грин.

— А это Грин, джетпак. Или реактивный ранец. Или же «Белл Рокет Белл». Не слышал? Короче говоря — эта штука чтобы летать. Её придумал Венделл Мур, из Америки, в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом. Сам Кеннеди видел его в тысяча девятьсот шестьдесят первом году. Работает на девяносто процентной перекиси водорода. Почти концентрированная перекись разлагается на кислород и очень горячий водяной пар объём которого в пять тысяч раз больше начальной смеси, температура пара семьсот сорок градусов цельсия. В те времена хватало на пять метров над землёй и три минуты времени для полёта. К две тысячи пятнадцатому — рекорд был пять-шесть минут, а у какого-то маньяка — все тринадцать, но у него были дополнительные баллоны.

— Крутая штука. — оценил Грин. — А почему ты решила его показать?

— А потому. — Нина вздохнула. — Я видела какими глазами ты смотрел на Роя и всю нашу остальную команду. Так и читалось — что эти бездельники тут делают? Так вот Грин, этот ранец попал к нам не от нолдов, и не при перезагрузки кластера из нашей страны или не дай Бог, Америки, этот ранец мы собирали с Роем. Он вспомнил этот случай с Кеннеди и Венделлом, примерно назвал «навскидку» основные принципы работы, и случилось это рядом с Гробовщиком. И ему пришлось сделать сказку былью. Все работали — он чертил эскизы и прототипы, рассчитывал примерное давление и баллоны, управляющую раму. Атлас и Уайт — подбирали микроконтроллеры и датчики, чтобы те отслеживали время и уровень топлива, зуммеры и электронные дисплей. Даша на скорость с его подачи просчитывала материалы на прочность, искала замену, делала пробные чертежи мелких деталей с эскизов.

Нина не надолго ушла в себя.

— Мы с Настей мониторили склад на наличие хоть чего-то и делали списки нужных материалов. Сколько раз на наших собраниях обсуждали вылазки за каким-либо транзистором, микроконтроллером, адаптером или просто трубой. Тогда и готовых электронных шилдов и модулей не было, Атлас и Уайт на коленке разбирали компы, которые находились при перезагрузке, и отпаивали с их микросхем детали, а потом собирали искомое. Каждый раз был то уголок алюминиевый вместо планки, то труба, то пластиковый профиль — что найдут, то и предложат. Из-за этого Рой семь раз переделывал чертежи каждый раз меняя их под какой-то компонент. Даша переделала погружные поршни и карманы датчиков двенадцать раз. Как потом мучились механики тоже тема для слёз. И знаешь Грин, у нас получилось — в итоге нужные баллоны нашли на одном из аквалангов, какой-то особый сорт пластика для рамы оторвали с авиамодели, и отфрезеровали, трубы на руль достали похожим способом, о клапанах не помню. Даже перекись нашли. В итоге всё получилось — аппарат взлетел с пилотом на пять метров в высоту и продержался четыре минуты. Этого хватило, чтобы пролететь целых сорок метров.

— А, это ничего, что ты мне показываешь это? — заволновался Грин. — Это ведь ценная вещь. За знание не расстреляют?

— Нет. — покачала головой Нина. — Поверь, его можно показывать, не всем, но можно. Дело тут не в секретности. Он оказался просто не нужен — летать можно недалеко, невысоко и недолго, чтобы летать — нужно избавиться от всего тяжёлого — оружия, бронежилета, патронов, гранат, каждый, кто взлетел — потенциальная мишень для любителей поживиться и придурков, чтобы не обжечься нужно, одевать специальную противопожарную форму — она выдержит только два полёта, и к тому же, блестит так, что будешь идеальной мишенью. И наконец, перекись — девяностопроцентная — редкость, очень крайняя, добывать партиями мы можем только в одном кластере. Плюс, она нестойкая и её тяжело хранить. В итоге было приказано его просто хранить. И периодически менять перекись после каждой новой перезагрузки кластера.

— М-да. — кашлянул Грин. — Кого-нибудь наказали?

— Нет. Гробовщик остался даже доволен. А по затратам это почти ничего не стоило. Так, что ты, парниша не верь всяким скандалистам типо того же Хмыря. Тот только может, что скандалить поливая грязью всех вокруг, да водку жрать. А теперь закатывай рукава, и пошли собирать суточные пайки. Да, записывать использованные продукты тоже будем.

Грин выдохнул — похоже, цифровой ад снова начался.

Глава 28. События последних дней. Часть 2

Слава Богу не пришлось собирать много рационов. Грин даже удивился, он полагал, что за остаток дня не управиться.

— Нина. — спросил он. — А почему так мало? Стаб вроде огромный, и людей куча.

— Львиная доля сделана. — спокойно ответила Нина. — На срок вперёд. Да и не все получают пайки.

У Грина снова возникло нехорошее подозрение, что кто-то греет руки стягивая ценный ресурс себе.

— Что, опять Хмыря вспомнил? — фыркнула Нина. — Как мы жрём в своё удовольствие, на всём готовом?

Грин смутился.

— Краснеешь как восьмиклассница у гинеколога. — беззлобно поддела Нина. — Всё проще Зелёный. Такая система у стаба. Сашку ты уже видел, Еврея тоже, а с Батей и своим начальником и пообщаться успел. Так вот — Еврей у нас главный поставщик — он ведёт учёт прибыли от торговли, считает расходы, доходы и делает экономические прогнозы, у него своя команда и он же завозит и все материалы, и продукты. Саша занимается так скажем, внутренней экономикой стаба. Бордель кстати тоже её. Шпионаж по её части. Все магазины и мастерские в стабе — её, и работники в них тоже — её. Все пришлые покупают товары, патроны, бронетехнику, крутые тачки у неё, бухают и лапают девочек тоже отсыпая ей деньги. Так вот — весь её штат питается за счёт этих доходов.

Грин прикинул размах — тот просто впечатлял. А учитывая количество приезжих и довольно частое движение пеших или колёсных рейдеров, то впечатлял вдвойне.

— Еврей имеет свою команду с логистом, сметчиком, и ещё пару людей с похожими профессиями. Ну и естественно немного ребят, которые умеют стрелять. У них всегда есть еда — им как и Сашиным людям пайки не нужны. Они привозят всё и в больших масштабах. И тут подключается Батя. Он и начальник внутренней охраны, и патрулей, и местный следователь, и руководитель силовыми операциями — зачистить соседние со стабом кластеры, устроить рейд на заражённых за споранами и прочим хабаром. Промародёрить перезагрузившиеся кластеры на бензин, пищу и дизель. Часть пути охранять караван того же Еврея. Вот им как раз и нужны суточные пайки.

— Блин. Не думал, что тут так всё продумано. — даже слегка удивился Грин.

— А то. — довольно улыбнулась Нина. — Никто не думал. Гробовщик тогда чуть за голову не схватился, а потом ничего, наладилось — сам видел, у нас не только военные специалисты.

— А мы и наши пайки? — поинтересовался Грин.

— Ну не только наши. — пожала плечами Нина. — Есть ещё и грузчики, которые ездят под Батиной охраной на мародерку, им тоже положено. Ещё есть небольшая мех бригада, им даёт задания Рой, им положены пайки, и ещё транспортной бригаде, есть тоже малая монтажная бригада, ими тоже руководит Рой, и им нужны пайки. Ну и нам тоже полагается.

— Логично. Экономная экономика. — вслух произнёс Грин. — А я уж и правда проникся россказнями этого Хмыря. А он кстати как тут отказался?

— А, он простой маргинал. — пожала плечами Нина. — Гонору у него выше крыши, и голубая мечта стать большим начальником. Причём таким, который ничего не делает, только орёт на всех, спит, жрёт и балдеет от других развлечений. Но как сам понимаешь, такого не бывает. На часть работ он не подходит, на другие — не хочет идти сам, из талантов только скоростное поглощение водки. В итоге снимает конуру на окраине, зарабатывает тем, что иногда определяет дар приезжим, а ещё тем, что сдаёт койку босякам у которых пусто в карманах, да и самым голодранцам за символическую плату указывает места за стабом, где можно заночевать. Ладно, на сегодня хватит. Пошли обратно.

Как хорошо однако проводить время без расчётов… К тому моменту, когда Грин и Нина вернулись в отдел рабочий день почти закончился. Все уже аккуратно убирали рабочие места готовились покинуть кабинет, чтобы наконец-то дорваться до любимых книг, фильмов, выпивки и остального. Впрочем народ уже активно покидал кабинет, только Рой задумчиво сидел за рабочим столом, глядя в одну точку.

— Давайте, давайте. — он вяло попрощался со всеми, после чего наконец встал и подошёл к Грину.

— Вот. — он протянул ему самый обычный ключ. — У тебя будет комната этажом ниже. Там на двери цифра восемь. Уже есть суточный паёк и вещи для проживания. Можешь вселяться, завтра приходишь так же в восемь. Да, в обед ходишь к Свете и проверяешь свою амнезию.

— Спасибо. — кивнул Грин и уже хотел уходить, когда его остановил оклик Роя в спину.

— Да, и ещё Грин… — Рой внимательно смотрел на него. — Грин… Нина могла показать тебе некоторые вещи или устроить небольшую экскурсию. Думаю, не стоит напоминать, что об этом не следует говорить. И ещё… Если она показала тебе нечто… Никогда не упоминай ни при ком ховерборды, воздушные мотоциклы, керосиновые доски, бензиновые джетпаки с моторными приводами, фрайборды, мультикоптеры для человека и прочую футуристическую хрень. Даже если видел сам. Даже если пользовался ей. «Сделать», с точки зрения конструктора, и «сделать» с точки зрения человека который в этом ничего не понимает — абсолютно разные вещи. Второй такой головной боли мы не переживём.

Грин просто кивнул и вышел.

Грин спокойно спустился на этаж ниже, и услышал знакомое:

— И ты здесь, урод?

Обернувшись, он увидел недавнюю знакомую с головой выбритой на половину. Не отвечая, он зашел, повернулся спиной, вскидывая руку в знак приветствия, и сунув ключ в замок отпер дверь. Из-за двери раздалось знакомое угрожающее урчание.

— Ещё и собаку завёл. — донеслось из коридора.

Грин запер дверь и приложил ладони ко лбу. Бывают же такие люди? Она случайно не родственница Хмыря? Урчание переросло в тихий рык.

— И тебе привет Женя. — кивнул он слабо улыбнувшись.

Уже знакомая ему мертвячка была пристёгнута за поводок к специальному кольцу, которое было вделано в стену при помощи массивного анкерного болта. Прикручен анкер был недалеко от двери, так, что перерождённая стояла рядом с дверью готовая оказать горячий приём гостю. Но от горячего приёма её сдерживал короткий поводок из цепи, тот самый «намордик» из секс шопа, и скованные руки.

Грин зашёл и огляделся. Двенадцать квадратных метров, кгт. Рядом с дверью ещё одно кольцо и вешалка для одежды. Узкий коридор, в конце которого привязана Женя. Справа от входа дверь — сан узел, раковина и душевая кабинка. Пройти коридор с привязанной Женей, и можно увидеть крохотное жилое пространство — оно же спальня, оно же кухня, оно же зал, оно же гостиная. Отделка самая естественная… Кажется она называется лофт? Стены — из очищенного от пыли и смазанного кирпича, потолок — обычное серое бетонное перекрытие со спотовыми светильниками. Кухонная зона оборудована на той стене, которая отгораживает душевую комнату от жилого пространства — то есть рядом с коридором. Раковина, разделочный стол, тумба-холодильник, который находится в этом же самом столе, небольшой подвесной шкаф, максимально тонкий. Вместо печи — двухкомфорная электрическая плитка на этом же столе. Рядом с разделочным столом — небольшой прямоугольный стол единственный стул. Перпендикулярно кухонной зоне, вдоль стены — диван. Жёсткий, не раскладной, тонкий, брендовый, с яркими синими прямоугольными подушками и хромированными ножками.

На стене напротив дивана — крупный плазменный телевизор. Хочешь, смотри лёжа на диване — хочешь, сидя за столом и обедая. Для одежды — подставка из магазина — горизонтальная хромированная труба на двух стойках, на ней же плечики для одежды. На стенах анкерные болты — для того, чтобы вешать оружие.

Просто шикарные апартаменты для Улья. Первым делом Грин проверил холодильник — суточный паёк там был. Был и включённый в него живец. Уже хорошо. Просто замечательно. Плита тоже работала. Минимальный набор посуды был. Даже пара небольших хромированных кастрюль и сковорода. Мыльно-рыльные вещи в душевой тоже присутствовали. Телевизор исправно работал. Испробовав тут же всю кухонную утварь Грин наскоро перекусил, после неодобрительного урчания со стороны Жени вздохнул и поделился с ней консервированным мясом. Мяса было жалко. Затем посмотрев местные каналы встал и сделал попытку тренировать дар используя мертвячку как жертву.

Через два часа он почувствовал резкое помутнение, гул в голове, и свинцовую усталость.

«Получилось». — подумал Грин, хлебнул живца и лёг спать.

Глава 29. События последних дней. Часть 3

Грин очнулся посреди ночи истошно крича. Что ему снилось он не мог сказать. Рядом встревожено заурчала Женя. Грин свалился с дивана, и шумно вдохнул. За стеной раздался лязг, шум и топот ног. Раздался мощный удар в дверь, замок сразу треснул и дверь распахнулась. Узкий подствольный луч выхватил лежащего на полу Грина, и надёжно пристёгнутую в коридоре Женю.

— Что происходит? — раздался знакомый голос, но Грин так и не понял, кто это.

— Ррррррррр! — отозвалась Женя повернувшись к невидимому гостю.

Узкий луч оказался направлен ей прямо в морду, и небольших отблесках от цепей стала видна узкая фигура с винтовкой в руках.

— Не стреляй. — попросил Грин поднимаясь с пола. — Просто кошмар приснился.

Повисло недоверчивое молчание.

— Мой тебе совет. — раздался голос. — Застрели эту чупакабру, рядом с ней ты точно свихнёшься.

— Ага. — кивнул Грин. — Только, знаешь, убери ствол. Женю я сам застрелю.

Снова повисло красноречивое молчание. Затем раздалось хрумканье — неведомый собеседник отвёл ствол и что-то прожевал. Что-то мелкое упало на пол.

— Ладно. — невидимый собеседник погасил фонарь. — Бывай.

Раздались удаляющиеся шаги.

Грин вдохнул, выдохнул, включил свет, и помассировав виски подошёл и прикрыл испорченную дверь. Бояться, что кто-то войдёт смысла нет — Женя ведь всё равно рядом прикована, да и дверь такая, что кто угодно откроет. Хватит хорошего пинка и или удара плечом. Подойдя к двери он нагнулся и поднял с пола мелкий предмет. Осмотрел его, и удивлённо хмыкнув положил в нагрудный карман. Поднялся и столкнулся взглядом с Женей.

— Ты меня напугала. — вздрогнул Грин.

Мертвячка ответила неразборчивым рыком и снова задвигалась. Грин от души хлопнул её по плечу, и она затихла. Пройдя мимо он ещё раз вздохнул — главное помнить — она больше не человек. Зазеваешься, проявишь слабость, снимешь намордник или поводок — и сразу станешь её обедом. Единственное, что она понимала — это грубую силу. Будь сильнее — и она не тронет. Конечно, внешне она почти не отличается от обычной девушки, вот только глаза всегда выдают — чёрные, и словно стеклянные, как у хищной рыбы — щуки или акулы. Питает ли щука какие-либо сентиментальные чувства? Нет. Ей нужно только мясо, которое модно сожрать.

Грин выключил свет и снова сомкнул глаза. Перевернулся сбоку на бок, и чуть приоткрыл глаза, глянул в коридор и увел на поводке разделанную женщину без языка и одной ноги, нескольких пальцев и содранной местами коже. Она стояла и молча смотрела на него.

В этот раз Грин почти смог подавить крик, но не удержался и упал с дивана снова. Замученная женщина снова стала Женей, целой и невредимой. Грин попытался отдышаться, включил свет. Вот значит и откат пришёл… Сколько ни храбрись, сколько не сдерживай себя, а он придёт. Причём тогда, когда ты не ожидаешь. Рефлексия приходит тогда, когда человек более всего слаб — ночью. Грин молча сел, достал спирта из холодильника, который был там для приготовления живца и отхлебнул. Чуть повернулся боком и снова показалось, что за спиной стоит не Женя, а другая женщина.

Грин почувствовал, что снова начинается психоз. Голова снова начала стучать как набат. Это было плохо. С одной стороны незнакомец был прав — застрелить мертвячку, и исчезнут все те, кого она ему напоминает. А если не исчезнут? Крыша и так едет, да и ещё эта амнезия. А если после её убийства съедет окончательно?

— Женя, ну ты зараза. — сказал Грин повернувшись к пристёгнутой мертвячке. — Что же ты хилая такая была, а? Не смогла меня тогда завалить при первой встрече? Сейчас бы проще обоим было.

Мертвячка молчала даже не урча. Скорее всего просто дремала покачиваясь на пятках.

— Женя… — протянул Грин. — Или это я сволочь? Я сейчас смотрю на тебя, и вижу совсем других людей… Особенно ту, разорванную Мосфетом. Понимаешь Женя, я до сих пор вспоминаю, когда есть лишние мысли.

Грин снова отхлебнул.

Женя молчала продолжая тихо покачиваться.

— Иногда тоже задумываюсь — а может стоило сразу убить на месте? Я ведь тащил, морфий ставил, чтобы не умерла… А сейчас задаюсь вопросом — кто я после этого? Сволочь, или… а неважно.

Грин помолчал.

— Иногда задаю себе вопрос — а кем она была? Перерождающейся? Внешником? Тоже муром? Но понимаю — это не важно. Поэтому наверное я оставил тебя живой… А ещё мне нужно было какое-то общество. Даже полуразумного зомбака.

Вдруг Женя резко открыла глаза и повернув голову к двери заурчала. Грин резко повернул голову, но не учёл того, что пьян и повалился. Однако успел заметить мелькнувший в дверной щели силуэт. Кто-то подслушал его содержательный монолог.

— Не хорошо получилось… — произнёс Грин.

Пьяно пошатываясь он подошёл к дверному проёму, выглянул. Никого. Зашёл обратно, подобрал с пола упавший предмет, поднёс к лицу и его глаза расширились от удивления.

— Неожиданно. — сказал он, затем подумал и развернулся. — Спать как я понимаю не получится. Значит… Проведём снова небольшой урок дрессировки. Придётся привыкать к мысли, что ты всё-таки не человек.

…Утро встретило разбитостью и головной болью. Отгоняя от себя остатки воспоминаний Грин посвятил себя дрессировки, чувствуя себя профессором Павловым, проводящим опыты с собаками и звонком. По крайней мере инстинкты у мертвячки были почти такие же. Почти — потому, что у собак есть такая черта как преданность, дружелюбие и прочее. У неё таких инстинктов не было — только один. Жрать. Поэтому и пришлось действовать двумя методами — физической боли и пищи. И надо сказать, что ему не понравились эти методы. Однако лишние мысли ушли. Заснуть получилось только под утро. Что ещё примечательно — ночной визитёр больше не беспокоил. Зато теперь были сделаны две вещи — дар был опробован на Жене и можно было не бояться, что она отъевшись превратится в лотерейщика, да и дрессировка хоть и не сделала из этого злобного щёлкающего зубами монстра белого и пушистого кролика, но хотя бы ограничила часть её звериной ярости.

Перекусив Грин поплёлся наверх. Следовало успеть сделать норму, а то ещё сочтут бесполезным и пустят в утиль. Да, и ещё следовало узнать — можно ли купить оружия на премию, которую ему выдал Батя, или его можно получить даром. А куда ещё тут деньги тратить? Еду выдают. Живец тоже. Электроника типа компьютеров и телевизоров вообще бесплатная. Если куда и стоит вкладывать деньги, то только в оружие и патроны — они никогда не упадут в цене.

День начался почти так же. Вот только к спискам топлива добавились ещё и термоусадочные трубки, цемент, электроды и сварочная проволока. От бесконечных белых таблиц в глазах стало болеть, а голова начала раскалываться. Хотя общая атмосфера расслабленности присутствовала — переругивались что-то паяя и набрасывая схемы на компьютерах Уайт и Атлас, тихо переговаривались остальные, Настя беседовала с Ниной, а та время от времени дурачилась в открытую давая всем возможность разрядится. Рой никак не реагировал на это. Говоря откровенно на начальника, он был непохож. Судя по моделям на компьютере, монитор которого он иногда поворачивал так, чтобы не мешал солнечный свет разрабатывал что-то, а кроме этого по какому-то неведомому расписанию подходил к каждому, обсуждал что-то, чиркал на бумаге, а иногда забирал листы со перечнем материалов. Голова нещадно раскалывалась. В принципе всё было построено на одном принципе — он просто подходил к кому-то, чертил на бумаге какие-то эскизы, тут же обсуждал как поставить блок питания, чтобы тот не задел приводную цепь, или куда лучше вынести плату управляющих драйверов, после чего иногда шли к его чертежам или моделям на компьютере, что-то обсуждали, шли к другому компьютеру, и после продолжительной дискуссии приходили к какому-то заключению и продолжали работу. Иногда он просто брал какие-то эскизы и уходил с ними. Как уже объясняла Нина — к мех бригаде и монтажной бригаде.

Его самого он не трогал — формально кладовщики в лице Нины и Насти были отдельным звеном, поэтому его новый начальник пользовался этим чтобы облегчить себе жизнь.

…Грин испытывал нехорошее предчувствие — после обеда, на который он отлучался к себе он вернулся, но не застал Роя, а через пять минут Настя попросила его зайти к Гробовщику. Неприятно засосало под ложечкой. А ещё у Грина появилось предчувствие, что это связано с его ночными разговорами с Женей. Кто-то ведь ночью слышал это. А ещё, он вспомнил, что в обед он ходил не столько поесть сам, сколько покормить её.

Глава 30. События последних дней. Часть 4

Гробовщик внимательно его оглядел. Грин почувствовал себя неуютно. Как бы этот человек не общался неформальным тоном, как бы не шутил, но Грин понимал, что это человек не его круга, да и судя по описанию он был слишком опасным, чтобы лишний раз расслабляться.

— Полагаю, ты уже успел прочувствовать все прелести работы у Роя. И головную боль, и резь в глазах, и даже то непередаваемое ощущение, когда тошнит от ноликов и единичек.

Грин продолжал молчать. Рой, который был здесь же, тоже предпочёл не вмешиваться. Этого мутного типа тоже не следовало сбрасывать со счётов.

— Ну так вот, Грин. До того, как мы с Роем начали сотрудничать, он занимался банальным изучением биологии. Флоры и фауны, и даже преуспел в своих исследованиях. Но потом ему пришлось вплотную заняться более приземлёнными делами, а также полностью уйти в технику. Я уж думал, что дело пойдёт быстрее с дополнительными людьми, но вот незадача — одна из девочек простой строитель пгс, и только вторая — механик, да к тому же более слабый, чем он. Про двух электронщиков вообще молчу.

Гробовщик сделал паузу.

— В общем так, Грин, мы решили, что поскольку у тебя есть познания в области биологии, то тебе и следует заняться дальше этими исследованиями.

Грин мысленно расслабился, но одновременно с этим почувствовал, что времени на сон у него не останется совсем.

— Посмотрим, выделим ещё пару человек, которые будут тебе помогать. — как ни в чём не бывало, продолжил Гробовщик. — Живой экземпляр у тебя уже есть, сможешь исследовать в натуральном виде.

Грин снова напрягся.

— Вопросы есть?

— Есть. — нашёл в себе силы кивнуть Грин. — Скажи, я могу получить оружие? Или хотя бы просто купить, если мне не положена его выдача? А то я себя голым чувствую.

— Поскольку ты постоянно в стабе работаешь, то выдача не положена. Но можешь купить. Броник бери в первую очередь и обвесы к нему… А насчёт оружия… Стволы можно, но не слишком крутые, по этой же причине, и оставлять придётся у себя в комнате. Ножи можно таскать с собой. Покупать придётся в местных магазинах — казенное оружие не продаётся.

Грин прикинул ситуацию — вот похоже и началась знаменитая экономика, которая окупит выданную ему премию. Лучшее оружие на складах у уголовных дел мастера и контролёра порядка Бати. Но оно не продаётся, а выдаётся только своим, и рейдерам в рейд, своё оружие они могут иметь, но для рейда выдаётся складское. Местные магазины — это все внутренние доходы стаба от посетителей. Ими руководит Саша, и цены там от средних и выше. Вот так деньги перетекут из одного кармана в другой, но останутся в одной и той же комнате.

— Хорошо. — кивнул Грин.

— Да. — донеслось, когда он уже выходил. — Грин, навести-ка доктора.

Грин чуть слышно вздохнул и вышел. Кто-то всё-таки донёс о его ночном фокусе.

Вернувшись обратно Грин не застал единственного человека, с которым последнее время общался, и кому доверял — Нину. Что бы там трусливый Баклан не говорил, но он не мог представить Нину интриганкой втыкающей нож в спину человеку.

— Настя. — неуверенно начал он. — Можешь подсказать пару магазинов, с ценами поскромней?

— Ага. — кивнула Настя. — Что покупать будешь?

— Броню. — честно ответил Грин. — Оружие, одежду.

— Полезное дело. — кивнула Настя. — Магазин у Влады. Так и называется. А одежду то зачем? Поговорим с мальчиками, они тебе и так подкинут.

— Да нет… — Грин смутился и замялся.

Настя удивлённо посмотрела на него.

— Я… хочу девушке подарок сделать. — сказал он и отвёл глаза.

Настя никак на это не прореагировала, даже если что-то заподозрила.

— Там же. — просто сказала она.

После работы Грин отправился по указанному адресу. Там удалось разжиться бронежилетом второго класса, парой пистолетов «ПМ», тактическими наколенниками и налокотниками, ножом и электрошокером. Ни о чём если судить по меркам Улья. За всё это пришлось отдать больше половины тех денег, которые остались после похода к знахарю. Далее последовал отдел одежды, две штуки, и несколько юбок. Грин так и не понял кому и женщин они нужны в Улье, и зачем? Хотя если в борделе, там смысл имелся. Он хотел уже уходить, но тут его взгляд зацепился за одно медицинское оборудование. Продавец запросил почти все оставшиеся деньги, и Грин скрипя зубами отдал искомое. Зашёл в ещё один магазин, и увидев банки с кошачьим кормом уже хотел купить, но услышав цену вышел вон.

— Грин. — остановил его знакомый голос. — Чего такой кислый?

— Баклан? — удивился тот. — Меня так припахали, что я тебя найти не мог.

— А про сотовые слышал? — ухмыльнулся тот. — Давно такого не видел, чтобы у всех в стабе сотовые были. Да вообще — просто сотовые. Ладно, Полис — там десяток сотиков для верхушки, по которым можно говорить. Или мирный — крутой стаб, очень, там даже месседжеры есть. Забивай номер. Так чего такой хмурый?

Грин коротко описал последнюю покупку.

— Так у меня есть. — тут же просиял Баклан. — Ящик целый. В последней мародёрке продукты грузили, и я так… С бригадиром переговорил — один ящик мы на свою бригаду взяли, под сидение сунули. Кто же знал, что там кошачий корм? Кто-то ругался как чёрт, а бригадир только поржал, а меня до сих пор дразнят.

— Почём отдашь? — тут же подобрался Грин.

— Сладкого бы чего… — смутился Баклан. — Я в суточном пайке сразу сжираю что сладкого есть, а потом всё равно хочется.

— Будет тебе сгущёнка. Две банки. Идёт? — тут же прикинул свои запасы Грин.

— Идёт. — улыбнулся Баклан.

…К себе Грин вернулся несколько усталым, и даже вымотанным. О получении котокорма они договорились назавтра, да и день выдался не очень. Пока следовало делиться с недовольной Женей той же тушонкой. Впрочем, как заметил Грин, после мер дрессировки и принудительной блокировки умений она стала спокойней. Теперь следовало поесть самому, а потом устроить пару экспериментов. Наскоро перекусив Грин снова вернулся к Жене — следовало тренироваться на ней оттачивать дар Улья, пока под рукой есть такой материал. В этот раз он почувствовал слабость уже после третьей попытки. Теперь можно снять маску и покормить выказывающую нетерпение зомбачку.

Не сказать, что Регресс (он же Стагнация, он же Блокатор, он же Тормоз), который мог накладывать Грин, произведёт на Жене свой эффект ещё раз, просто он оттачивал своё мастерство использования дара. Теперь следовало сделать самое неприятное — снять и выбросить с зомбачки старую одежду — та уже провоняла от пота и грязи, да и саму её окатить водой. С этим удалось справиться получив пару солидных синяков на рёбрах — даже скованная наручниками зомбачка рвалась как танк, а воды боялась как кошка. О том, что придётся сделать завтра Грин старался не думать — Всё это время Грин давал Жене рвотное и отхаркивающие — чтобы та просто сблёвывала съеденную пищу, дабы та не накапливалась в желудке. Паралитики и заражённые ходят под себя. К счастью он купил у торговца аппарат по уходу за паралитиками — пластиковые штаны с подключением к проточному водопроводу. Этим и придётся заняться завтра.

К счастью он купил у торговца аппарат по уходу за паралитиками — пластиковые штаны с подключением к

Выполнив ещё одну процедуру дрессировки по типу собак Павлова Грин лёг спать, про себя отметив, что Женя стала понимать простые команды типо «подойди», «стой», «назад».

В этот момент в дверь постучали. Аккуратно. Грин отпер дверь.

— Привет. — Нина вошла даже не дожидаясь приглашения, впрочем сделала она это очень необидно.

— Привет… — рассеянно поздоровался Грин.

Нина увидела мертвячку и замерла. Затем явно увидела и оценила то, что одета была та уже новую и чистую одежду, а рядом стоит съеденная банка тушёнки. Грин мысленно выругался. Ещё один штрих к его портрету психа.

— Класс! — Нина широко улыбнулась. — Это чтобы мужик тебе покупал классную одежду, одевал, да ещё и кормил с ложечки надо просто зубами пощёлкать и укусить пару раз?

Сказано было так умело, что градус напряжения упал так, что против воли Грин захохотал. Нина тоже присоединилась к веселью. Женя задёргалась.

— Тихо. — сказал Грин. — Если ты будешь стоять рядом со мной, и шуметь, она это не так поймёт.

— Ревновать будет? — пошутила Нина.

— Нет. — без улыбки ответил Грин. — Просто подумает, что ты — еда.

— Упс. Молчу. — быстро понизила голос Нина.

— Ладно, садись уже, чаю попьём. Женя, назад!

Мертвячка послушно отошла.

— Она тебя понимает? — Нина глянула с интересом на неё, а потом на Грина. — Нет, серьёзно?

— А? — рассеянно спросил Грин. — Не совсем. Это рефлекс, привить было трудно, но получилось.

— Расскажешь? — спросила Нина.

— Расскажу. — так же просто ответил Грин. — Она хищник. А хищники, как ты можешь знать существа стайные. Волки например. Пираньи. Львиный прайд. И как можешь знать во главе такого хищнического биоценоза всегда стоит вожак, которому подчиняются. Как правило права на доминирующее поведение и полигамию оспариваются, но при выигрыше, его слушают все члены стаи.

Нина внимательно слушала его.

— И как мне удалось выяснить, она считает наш дуэт небольшой стаей. А я поскольку даю ей пищу, и просто сильнее — глава стаи.

— Очередной раз понимаю, что женщинам нравятся сильные мужчины. — фыркнула Нина.

Фыркнул и Грин:

— Я просто единственный. И кстати — интима у нас нет.

— Я этого не имела ввиду. — Нина аж поперхнулась. — Скажи, а она сразу была такая смышленая?

— Нет. Пришлось дрессировать, чтобы она хоть что-то поняла.

…С утра Грина первым встретил Рой.

— Привет. — он был необычно многословен. — Слышал о твоих успехах. Вот держи сразу.

Он протянул Грину кучу потрёпанных и исписанных тетрадей и блокнотов.

— Это мои записи об исследованиях по заражённым. — сказал он. — Будешь должен изучить всё более или менее. С этого дня начинаешь работать на две ставки.

Грин принял кучу макулатуры, и почувствовал, как отвисает его челюсть — объём был просто колоссальный. Да ещё его работы как кладовщика никто не отменял.

— Пошли, теперь будем знакомиться с твоими напарниками. — Рой буквально потащил Грина.

Свободный кабинет оказался этажом ниже.

— Привет болезный. — доктор Светлана подняла руку в знак приветствия.

Грин рассеянно кивнул.

— Рад знакомству. — тут же шагнул ему на встречу широкоплечий и низкорослый мужчина с дредами и широченными плечами. — Я Док.

Грин окинул его взглядом — Док своими габаритами и мускулатурой напоминал медведя. А третий человек…

— Ты! — резанул знакомый голос.

Грин повернул голову. Напротив стояла его знакомая — та самая девушка, с головой обритой на половину, и смотрела на него с непонятными чувствами.

— Некрофил!

Глава 31. События последних дней. Часть 5

— Некролюб! — выпалила незнакомка.

— Рита! — одёрнул её Рой, на мгновение лицо которого стало стальным. — Прекрати.

— Извиняюсь. — развязано ответила Рита и выхватив у Светланы горсть разноцветных драже прямо из упаковки хрустнула одним. — Он не некролюб, он — зоолюб!

На лице Роя всегда безмятежном и спокойным отразился гнев.

— В общим ты понял — это Рита, и у неё мозги в отпуске, а язык работает сверхурочно. — опередил всех Док. — Сам понимаешь — протезы мозга пока несовершенны.

— Тебе бы не помешал. — из принципа буркнула Рита.

— Ага, я бы сразу стал очень умным. — согласился Док, и она сдалась.

— В общем так. — отрезал Рой. — Первые полдня работаешь как обычно, а вторые — после обеда здесь. И свою… подопечную тоже сюда прихвати — как наглядный образец. Грин ещё раз окинул взглядом всю троицу, и задался вопросом — имело ли на это влияние способность мертвячки выполнять команды, или нечто иное?

— Твоя теория о стайном инстинкте выглядит очень убедительно. — заметил Рой развеяв последние сомнения. — Проверишь её.

…За этот день Грин вымотался полностью. Сперва от бесконечных пересчётов к которым добавились вычисления для всех, кто занимался конструированием — проверить есть ли кабель на складу и подходит ли он, а также сверка и поиск радиодеталей, а затем общение и углубленное изучение биологии. Не слишком приятно было работать с человеком, которому он не нравился, но ничего не поделать. Увалень Док с добродушным характером оказался бывшим хирургом, Светлана — врачом, а Рита никакого отношения к медицине и науке не имела. Теория Грина подтвердилась — зомбачка считала людей вокруг неё членами стаи. Причём именно тех, кто оказывал физические повреждения. Палачами становиться не пришлось — оказалось достаточно окрика с командой и пары разрядов электрошокера.

С двойной дозой усталости Грин поплёлся на встречу с Бакланом.

— Привет! — Баклан был просто оптимистичен.

— Держи. — Грин протянул ему банку.

— Вот это я люблю. — кивнул тот. — Как оно?

— Как выжатый лимон. — пожал плечами Грин. — Устал.

Баклан помялся, а потом спросил:

— Ты наверно крутой специалист, если сидишь где-то, где тебя не видать.

— Да нет. — Грин махнул рукой. — Самый обычный. Просто весь день считаю сколько и чего надо. Поэтому меня и невидно. А сейчас ещё и дополнительно припахали…

Он вовремя осёкся прикусив язык.

— Как сам-то?

— Да нормально. — кивнул Баклан. — Мне как выдали премию, так и фарт пошёл — Батя — ты помнишь наверно — седой такой запретил стаб покидать и мне, и кретину тому. Мы уссались со страху. А потом уже просто от грузалей подошёл бригадир и работу предложил. Комната в общаге, сухпаёк каждый день, амуниция выдаётся на время марадёрного рейда. Плюс иногда небольшая премия. Прям сказка, после моей прошло жизни. Седой, похоже, решил, что нельзя отпускать меня. Тут и присмотреть за мной думаю кому есть. Жрать хоть стал регулярно, да спать спокойно.

— А кто-то не доволен. — Грин невольно вспомнил местного знахаря. — Прям всё как кошмар описывает.

— А… — Баклан только махнул рукой и понизил голос. — Есть такие клоуны. И знаешь, что я скажу? Они зачем-то тут нужны. Не могу понять зачем, кому… Но заметь — кто-то в открытую ругается, в том числе на Совет с Гробом во главе, кто-то просто гадости отпускает и морщится, а кто-то с усмешкой говорит. Но они здесь не первый месяц, и даже не второй, и живы.

— И чего? — не понял Грин.

— А того. — Баклан посмотрел на него даже с сочувствием. — Тут все магазины и мастерские — Саши. Абсолютно все. С её людьми. И знаешь, я не поверю, что верхушка не знает, о том, что про них говорят. А Гроб знаешь, он не любит ухмылочек глумливых. Он первое убийство сделал, когда только в Улей попал. И знаешь кого? Крестника. Не понравилось ему, как тот его назвал. Да и остальные… Женщины, они знаешь ли злопамятны. Да и сам Рой даже при нём говорить будешь, не поймёшь слышит он тебя или нет, а только он потом с тебя спросит, когда не ждёшь. И втрое больше.

— А знахарь местный?

— А как этот придурок жив, я вообще не понимаю. — округлил глаза Баклан. — Его за его поганый язык должны хотя бы местные рейдеры убить, но закон и патрули им этого не дают. Сильно так не дают. Его вообще не трогают, даже когда он из стаба выходит. И так мне это всё не нравится, что я не лезу в эти слухи. А вообще похоже просто нужно, чтобы были люди, которые будут так говорить.

— А зачем? — тут уже удивился Грин.

— Не знаю. — пожал плечами Баклан. — Вот с тобой наверное работает пара мужчин, и пара женщин, так?

Грин промолчал.

— А знаешь это почему? — Баклан спросил и тут же ответил. — Мужики — это обычно люди Роя, или ещё кого. А женщины — Саши. Рой и Саша конечно говорят друзья, но друг другу не доверяют. Очень сильно. Настолько, что у них поровну людей в особо ценных местах. Гроб конечно силён и неуязвим, но этот альянс начался, когда ему это предложила Нина. И что странно — он послушался. А она ничей человек. Появилась из ниоткуда. Не принадлежит так скажем, ни к партии Роя, ни к партии Саши, ни Еврея. Но ведёт дела с ними всеми. А ещё Рой говорят очень силён, и ему идею союза Нина подкидывала и ему. Но принял и несколько принудил всех Гроб. А ещё по слухам первым вести дела с Ниной стал Рой, а с Сашей она была в сильной конфронтации. И как всё это связано и как работает неизвестно. И лучше не знать.

Грин моргнул. Вот те раз… Чтобы Нина, которая любит пошутить лишний раз, и разрядить обстановку, панибратски общается со всеми была интриганткой или серым кардиналом? Про Сашу или Гробовщика он сказать ничего не мог, но вот представить того же замученного вечно сонного и усталого Роя в роли опасного и расчётливого политика тоже не мог. А кого мог? Что он вообще знал об этом странном мире.

Мог бы. При словах жестокий интригант он представлял Мосфета. В памяти само собой всплывало его ухмыляющееся лицо со сверкающими безумием глазами. Его хаотичные движения и смех, татуировку на правом предплечье — скорпион в круге из стилизованной надписи — «пожри всех». Вот этого человека он мог легко представить на месте злодея.

— Грин. — вывел его из задумчивости голос Баклана. — Ты чего завис?

— Мосфета припомнил. — ответил Грин.

Баклан аж поперхнулся:

— Не поминай к ночи.

Грин распрощался и поспешил к себе. Следовало продолжить дрессировку Жени и отработку дара на ней. А так же он решил принять за эти дни несколько горошин. Также следовало почитать литературу от Роя. Активация дара прошла ещё легче. Дрессировка прошла ещё успешней. Регулярная дрессировка дала плоды — агрессии стало меньше. А так же она смогла выучить ещё пару простых команд — типа «принеси», или «держи». Пусть руки оставались скованными, но пальцы это сжимать не мешало.

…Память потихоньку возвращалась. Грин стал вспоминать какие-то смутные обрывки — помещение вроде больницы, людей в белых халатах, людей в какой-то обычной одеждей, вот только выглядело всё это смутно, а приходило отрывками — иногда во время сна, а иногда под утро. Только зрительные образы. По-прежнему никаких более детальных воспоминаний о его прошлой жизни. Светлана говорила, что это хороший признак и память возвращается. Но вместе с этим явно о чём-то умалчивала. Грина это нервировало.

А ещё случилось несколько вещей — к команде так называемого биологического отдела добавился ещё один человек — Пол. Молчаливый и угрюмый славянин обритый ёжиком и чем-то неуловимо напоминающий Батю или его людей. Как и Рита медицинских или научных навыков он не имел. Со слов Светы он, и Рита были здесь для того, чтобы нейтрализовать мертвячку, если та вырвется на свободу. Это всё объясняло. А также совершенно случайно удалось узнать, что Рита и Света являются людьми Саши, а Док и Пол — Роя.

Странная паранойя Баклана, похоже имела под собой явную почву. Узнать крестников Роя было очень просто — он всегда давал им имена, похожие одновременно и на предмет, и на настоящее имя — Пол, Люк, Скот, Гектар. Изначально они были длиннее — например Бетонный Пол, Танковый Люк, но со временем люди знакомые с ними отбрасывали первое слово и оставалось только Люк или Пол. Исключением из этого правила был разве что Батя.

Третьим было то, что Женя подходила под описание медляков из описания Роя, но судя по всему имела навыки бега, и стала более шустро реагировать на команды легко понимая их. Чтобы проверить способна ли она бегать, было решено провести испытание за стенами стаба.

Глава 32. За пределами стаба

— Док, твои клиенты готовы. — сказал Грин. — Приступаю к описи.

— О’кей. — ответил широкоплечий и низкорослый Док, с дредами и густой бородой. — Клиент всегда мёртв.

Не торопясь и положив блочный лук на землю, а также поправив самый обычный калашников за спиной, Док опустился рядом с трупами, и достав набор инструментов принялся разделывать заражённых.

— Давай быстрее мясник. — Рита

— Я хирург. — отозвался Док.

— Не вижу разницы.

Грин пожал плечами, не вмешиваясь в спор.

Худой и угрюмый похожий на уголовника Пол просто сканировала местность взглядом. Грин молча сгрёб кучу порезанного мяса и «субпродуктов» и сунул всё в рюкзак молчащей Жене.

Грин отхлебнул ещё живца. Усталость накапливалась. Работать сверхурочно оказалось очень тяжело. Всё началось только пару дней назад, а кажется прошла уже целая вечность. Чего только стоило право выйти за стаб.

Все термины и перечисления свойств оружия Грину пришлось выучить. Даже несмотря на то, что ему не придётся пользоваться этим оружием его заставили старательно заучивать внешний вид, характеристики и свойства. А причина выучить всё это была одна — право покидать стаб. А точнее покидать стаб не ему одному, а небольшой группе, в которую он входил.

— А как резво то бегала. — Светлана кивнула на Женю. — Ты уверен, что она медляк, а не бегун? Хотя не могу понять, что с ней — вид как у только что переродившегося мертвяка — от человека не отличить. А бежит как спринтер.

Грин помассировал виски.

— Профессор Мюнхаузен ошибся. — хмыкнула Рита. — Только и всего.

Грин пропустил шпильку мимо ушей.

— Нет. — ответил он. — Она не совсем медляк. Скорее ложный бегун, или регрессивный бегун. Называй как хочешь.

Рита промолчала, а Светлана продолжила смотреть, показывая, что неудовлетворенна ответом.

— Когда я её встретил, она была медляком со всеми явными признаками — медленные двежения, слабое урчание, лицо и тело без изменений пигментации и плотности кожи, глаза — чёрные. Сходство с человеком — девяносто девять процентов. Один дурак даже посчитал меня за насильника и кинулся её спасать.

— А разве он не был прав? — лениво спросила Рита.

— Нет. — спокойно ответил Грин не прореагировав. — В таком состоянии я её и тащил. Еды было мало, да и шли мы пару дней, поэтому развития в того же джампера не получилось. А стабе я использовал на ней Дар — регресс, или Блокаду. Называйте как хоитите. И её развитие как заражённой прекратилось.

— Испортил карьеру девушке. — добродушно хмыкнул Док. — И слава Богу.

— Ага. — кивнул Грин. — Её Дар — эволюционировать был блокирован, и изменений во внешности не произошло. А вот питание усилилось и стало стабильным. И всё стало по закону биологии — мышцы окрепли, сил на сытый желудок прибавилось, мышление прояснилось — не нужно постоянно думать о том, как пожрать. Так что у неё сейчас несколько больше мозгов чем у тех же пустышей, и сил как у человека. Бег — это вполне на уровне человека, физическая сила — тоже. Может и бегать, и побороться. Всё как у бегуна, но она не является им. Поэтому я и говорю — регрессивный бегун, полуискуственная особь.

— Прям профессор. — улыбнулся своей страшноватой улыбкой Ифрит, который дополнительно с Пейном охранял их отряд.

Пейн никак не отреагировал продолжив сканировать взглядом окрестности. Пол продолжил делать тоже самое.

— Пейн. — тихо сказал Грин. — Здесь кто-то рядом. Крупный и сильный.

Пейн среагировал правильно — одними губами шепнул: «где?»

— Радиус двенадцать метров. — шепнул Грин. — На три часа от меня.

В следующий момент Грин не понял, что произошло: Пейн вроде ничего не сделал, а вдруг оказалось, что он уже выстрелил из тяжёлого АШ-12 небольшой очередью. Автомат рявкнул. Грин резко упал плашмя, давая поработать профессионалу. Рядом так же провёл стволом Ифрит — «Вал» тоже выдал очередь, а в двенадцати метрах спереди огромная кочка, с которой раньше будто соскальзывал взгляд вдруг резко распрямилась, подымаясь, наваждение спало, и стало ясно, что это здоровенный рубер переходящий в стадию элитника, который лежал на земле в позе эмбриона.

Грин откатился в сторону, и поспешил отскочить подальше. Метарубер не теряя времени на рёв.

Тыщ! Тыщ! Тыщ! Тыщ! Тыщ! Тыщ! — затявкал гранатомёт выпуская гранаты веером.

Гигант в полёте понял, что не может увернуться, и просто выбросил лапы вперёд. Одну гранату отбил в сторону ловко ударив сбоку, вторая чиркнула по боку и взорвалась не причинив особого вреда, а третью попытался схватить в горсть и отбросить, но не успел — она взорвалась отрывая ему кисть. Гигант взревел разбрызгивая кровь из обрубка. Тут же в его голову ударила очередь из патронов с неприятной начинкой из обеднённого урана. А потом закончилось всё на удивление быстро. Что-то спистнуло, хлопнуло, и к ногам разбегающихся людей упал уже дёргающийся труп.

Хмурый Пол держал в руках мощный блочный арбалет даже не схватившись за винтовку, и сейчас не спеша накладывал в ложе стрелу с каким-то особым поблёскивающим наконечником. Затем прицелился и нажал на спуск ещё раз. Стрела о чудо — пробило голову рубера не встретив сопротивления и чудовище затихло.

Грин глянул ещё раз на Пола, затем на стрелы — одну, которая торчала из головы рубера, вторую — которая вышла из спины? Это что? Тоже какое-то умение?

Пейн только глянул на стрелка и кивнул.

— Ахренеть. — поднялась с колена и убирая винтовку Рита. — У тебя были эти стрелы? А может быть тебе наш Главмех ещё и такую же мачету подогнал, или нож?

— Может. — сдержано ответил Пол.

— Как понял? — Пейн не мигая посмотрел на Грина.

— Женя. — Грин мотнул головой в сторону нервно дёргающейся мертвячки, которая чуть не оборвала поводок. — Она его почуяла. Стала как кошка напуганная, и постоянно смотрела в ту сторону.

— Удачно. — кивнул Пейн. — Отходим.

— Погоди. — попросил Грин. — Нужно взять пару частей.

— Потом. Сюда уже двигается группа прикрытия. — отрезал Пейн. — Она и соберёт. Отходим.

Глава 33. Круги

Грин открыл глаза в холодном поту. Сердце колотилось как бешенное. Снился какой-то кошмар — кровь, куча трупов и разделанные тела, какие-то безумные люди, мелькнул Мосфет, а затем всё пропало. Грин не понимал, что его так напугало. Неужели так подействовал рубер? Хотя Светлана последний раз при таком кошмаре говорила, что всё хорошо, и это явный признак возвращения памяти. Хотя как может быть связана потеря памяти и кошмары? Впрочем, это вопрос к психологу, а Светлана, как и все доктора старается не напрягать пациэнта.

Мертвячка даже не пошевелилась. Похоже за день растратила свою энергию. Да и пара кусочков кожи рубера, которые Грин забрал себе делали его более опасным в её глазах. Проявлять агрессию она лишний раз не спешила.

Некоторое время сон не шёл. Грин лежал задумавшись. Что вообще происходит? Что-то не давало ему покоя. Что-то явно было не так. Почему его так просто приняли в стаб? Почему обеспечили всем готовым? Для чего? Почему даже сделали подобие биологического отдела? Стоило задуматься. Гробовщик явно не врал, когда говорил, что на такую должность много желающих. Так ли все не подходят? Работа не слишком тяжёлая, но нудная и кропотливая. С другой стороны, потряси хорошенько тех, кто попадает в Улей, и найдёшь человека с кропотливым складом характера — бухгалтера, программиста, сотрудника ЖКХ и прочее. Почему же ему так повезло? На ум приходила только одна мысль — частичная амнезия. Человек с амнезией не имеет с прошлым ничего общего, а значит, не сможет предать или выдать. Идеальный в какой-то мере кандидат. А насчёт оплаты — все доходы, которые приносит его работа идут в стаб. Выгодно это? Выгодно.

Нет, это не грабёж, и не эксплуатация, если задуматься, то он получает очень и очень неплохо — ежедневная пища, полученная без риска для жизни, живец, который тоже выдают, жильё, и максимальная безопасность — находится в самом центре стаба, за бетонными стенами, когда его защищают крутые парни с большими стволами, и многолетним опытом убийств — это стоит очень дорого.

Однако вопрос с пробуждением памяти. Его регулярные визиты к доктору Свете и её консультации. С чем это может быть связано? Если Грин не ошибается, то после того, как память вернётся к нему, то ему тактично предъявят счёт. За проведённое лечение. Учитывая, что всё, что он может дать — это работа, то скорее всего его загрузят ей выше крыши.

С другой стороны, что такое твориться в стабе? Учитывая то, как Баклан расписал непримеримость местных лидеров, просто непонятно, как здесь живут такие личности как тот же знахарь с говорящим именем Хмырь, и прочие болтуны. Особенно если учесть всеведение Саши. С другой стороны, как рассказывал Баклан, то никто из вышеперечисленных лидеров первоначально не стремился к объединению. Что это — попытка избавиться от конкурентов, или что-то другое?

С одной стороны технократ Рой, со своими разработками, и его так скажем партия — экс полковник и специалист по уголовным делам Батя, и его люди, которые осуществляют внутреннюю охрану стаба, поиск шпионов, и совершают вылазки, вне. С другой стороны Саша, которая является в прямом смысле мафией, и её девочки, плюс куча специалистов, которые всегда есть на службе мафии.

С третьей стороны Еврей с его торговым иммунитетом, который лишает выгоды его убийства, и его охранники, водители, экспедиторы и бухгалтеры. Он связан торговыми связями с почти всеми известными стабами.

И остаются двое человек Гробовщик — непримиримый милитарист, и неуязвимый лидер, основное занятие которого война. Неважно с кем — мурами, внешниками, ордами заражённых. Человек, который как говорят, становится счастливым только на полях битв. Все военные операции решаются через него, все союзы с теми же стронгами идут через него. И Нина. Судя по всему серый кардинал с большой харизмой и имеющая как и Саша иммунитет к смертным приговорам Гробовщика.

Кто кого из этих людей стремится подсидеть? Судя по всему претензии к Нине есть сразу у двоих. Но Гробовщик неуязвим и судя по всему поддерживает её. Еврей… один из самых влиятельных… По богатству и влиянию может соперничать разве что с Сашей. На этом поле может побороться с ней за первое и второе места. Грин так и не заметил, как уснул.

Проснуться и позавтракать стало привычным ритуалом. А вот на привычном рабочем месте Роя не оказалось, как не оказалось и Нины, к которой Грин так привык. Грин вяло поздоровался с девушками, и пожал руки парням, после чего сел на своё место рядом с Настей.

— А где шеф? — спросил Грин.

— А? — Настя рассеянно оторвалась от расчётов. — На планёрке, вместе с Нинкой. Тебе тоже нужно будет зайти. Как услышишь, что они закончили, можешь подниматься.

Вскоре и правда, Грин услышал гул голосов, и выйдя в коридор увидел кучу народу выходящих от Гробовщика — Батя, и ещё несколько человек в одежде хаки, Еврей в окружении нескольких женщин и мужчин, Саша с двумя типами неприметной внешности и двумя девицами спортивного телосложения, и наконец сам Гробовщик. Грин дождался, пока все выйдут, и зашёл в кабинет сам. В кабинете остался только Рой, потирающий виски и открывающий и закрывающий покрасневшие глаза. Выглядел Начальник Грина неважно.

— Привет. — вяло пожал ему ладонь Рой. — Садись, сейчас дождёмся, пока Гроб от наших караванщиков вернётся.

— А что происходит? — поинтересовался Грин рассматривая осунувшееся лицо Роя и тёмные круги у того под глазами.

— А? — Рой ушёл в себя и не сразу его понял. — Твой вчерашний подвиг очень заинтересовал… Много кого… И теперь тебе придётся некоторое время попробовать его повторить — испытать свой подопытный объект в естественной среде.

— Что? — Грин даже моргнул. — Рой, а это не опасно, и вообще, так сразу, без конкретного результата. Да и я профан, во всех военных делах, много ли пользы будет с таких вылазок?

— Согласен. — кивнул Рой. — Но это решаю не я, плюс к нам нагрянет Серебряный Круг и Золотой Круг, желательно, чтобы тебя не было здесь, когда они приедут. Я бы просто голосовал за то, чтобы ты посидел по-тихому в кабинете, но как я говорил — не я решаю.

— А что за Золотой Круг? — не понял Грин.

— Это, так скажем, наши деловые партнёры. — поморщился Рой. — Если хочешь, можешь спросить у Нины или Насти, они подробно объяснят.

— Рой, а может устроить что-то вроде павильона здесь, в стабе? — спросил Грин. — Чтобы делать поменьше выходов? Держать там обычных пустышей, а Женю на них натаскивать. Можно даже устроить тир и предоставлять их как мишени для рейдеров, или обучать на них новичков.

— Нет. — Рой даже вздрогнул. — Грин, идея хорошая, но пока забудь её, и отложи подальше.

— Почему? — не понял Грин.

— Грин. — Рой посмотрел на него устало. — Это физически сейчас нереально. Сейчас итак работы выше крыши — Катя сейчас из нашего отдела составляет проект на усиление стен, и попутно второй на два внешних дополнительных кольца из стен. И тут же считает материалы. Я руковожу монтажниками, которые попутно укрепляют первое кольцо, и я же руковожу измерениями, которые они же делают для Кати — грунт, почва, нулевые отметки, наши милитаристы каждый раз корректируют проект, прося то сделать стены толще, то добавить площадок, то перенести ворота, и каждый раз приходится всё переделывать и пересчитывать. Каждый узел и сочленение… Даша и я, сейчас разрабатывает пару механизмов для одной машины — она делает сервопривод управления рулём и педалями — что попроще, я — переключение передач. Атлас и Уайт стряпают электронную начинку.

Рой сделал паузу.

— Поскольку электроника у нас кустарная, то всплывают моменты, о том, что имеющийся шаговые двигатели несовместимы с микроконтроллерами которые мы используем, то микроконтроллеры несовместимы с радиомодулями, то нужно сделать специальный блок для всей схемы. В итоге и мне, и Кате приходится постоянно переделывать мехчасть, под новые габариты деталей, а иногда и вообще менять принцип, а нашим электроникам чуть ли не на коленке придумать, как всё обойти в чуть ли не выпаивать детали из имеющихся складских компьютеров, а имеющиеся комплектующие постоянно мониторить девочкам, с их обязонастями кладовщиков, и каждый раз передавать данные тому же Атласу. Каждый раз я выдаю механикам новые и новые эскизы, а Гроба интересует только срок. И поскольку он не может переговорить с каждым из моих людей, то вникать во всё и разрываться приходится мне, и отчитываться тоже. Поэтому забудь пока про этот павильон.

Грин кивнул оценив масштаб проблемы.

— А мне нравится идея. — раздался бодрый голос сзади. — Неплохая кстати.

Позади стоял Гробовщик. Рой молча хлопнул себя по лицу и промолчал.

— Не волнуйся. — добродушно пожал плечами Гробовщик. — Пока Еврей не привёз нужные компоненты можно и правда, пока об этом ненадолго забыть.

— Ну слава Богу. — пробормотал Рой.

— Грин. — Гробовщик сел на стул. — От тебя требуется максимальный результат. Берёшь свой… объект исследований, забираешь на складе оружие и амуницию, подписываешь увольнительную о выходе и работаешь. Повторяю — мне нужен максимальный результат — обнаружение всех потенциальных заражённых, обнаружение вообще, живых объектов.

— Я понял. — кивнул Грин.

— Да, и ещё. — добавил Гробовщик. — В случае успеха будешь получать зарплату. По возвращению памяти.

Грин снова кивнул — сразу и призыв поработать, и подкуп, и отсрочка.

— Погоди. — приостановил его Рой. — Возьми на всякий случай этот нож. Пригодится. Он режет всё. Даже метал.

Глава 34. Ускоренная дрессировка

— Женя, взять его! — скомандовал Грин.

Мертвячка с утробным рыком набросилась на фигуру медляка. Разогнавшись своей тушей сбила того с ног, и буквально впечатала в асфальт. Медляк даже не дёрнулся — при падении сломал шею. Схватив уже неподвижное тело она продолжила рычать.

— Держи. — Грин бросил ей открытую банку тушёнки.

Мертвячка ловко поймала её и тут же стала глотать содержимое.

— Ну вот и результат. — сказал до этого молчавший Яр, которого дали в усиление Пейну и Ифриту. — Она уже может уничтожать слабых мертвяков, или приносить небольшие грузы из магазинов.

— Ага. — фыркнула Рита. — Теперь у тебя есть женщина, которая может приносить тапочки по утрам. Мечта всех мужчин.

— Она просто пробовала. — худощавый Пол повернул голову в сторону. — Её высказывание чисто из личного опыта.

Грин не прореагировал, чему уже не удивлялись члены его небольшой команды. Да и репутация с амнезией и прочими чудачествами давала о себе знать. Остальные промолчали, а Пейн, Ифрит и Яр всегда были молчаливыми. Только каждый из них был молчалив по-своему. Яр — просто угрюмый молчун, Пейн — флегматичный мыслитель не вызывающий опасений, и Ифрит — который своим молчание и улыбкой, которая изредка появлялась на его лице пугал больше остальных.

Первый инструктаж, который получил Грин перед выходом со стаба — никогда не спрашивать Ифрита об отношении с женщинами и чём-то подобном.

— Куда дальше? — спросил тройку охраны Грин. — В соседний кластер?

— Нет. — отрезал Яр. — Там будет перезагрузка через двадцать восемь минут.

В ответ на взгляд Грина смягчился и добавил:

— Мой дар — определять время перезагрузки кластера. Любого. Об этом можно говорить.

Грин кивнул. Значит вот зачем к ним добавили Ярика. Мысленно он перенёсся на пару часов назад, вспоминая, зачем им торчать здесь.

… — А, Круги? — отмахнулась Нина. — Рой и остальные перестраховываются, но лучше тебе и правда не встречаться с этими личностями.

— А кто это вообще такие? — Грин посмотрел на неё.

Нина пару секунд оценивающе смотрела на него, а потом снизошла до объяснений:

— Условно — партнёры. Не условно… Давай об этом не будем… В общем, это просто стабы, которые находятся на удалении от нас. Точнее небольшие объединения стабов. Те, которые находятся на одном радиусе, называют Кругом. Не Золотым же Радиусом называть? Кругом. Названия Золотой, Серебряный и Бронзовый они придумали сами себе. Рядом с нами Магнит, который к ним не относится, но вот дальше, километрах в шестидесяти на юг сразу пять мелких и небогатых стабов. Они называют себя Золотым Кругом. На юг — через семьдесят километров от нас тройка мелких стабов — они называют себя Серебряным Кругом. Примерно шестьдесят на запад — всего два крохотных стаба, которые называют себя Бронзовым Кругом. С ними приходится считаться из-за расположения — дороги к нашему стабу идут только мимо них, воевать они не смогут, но при желании тот же Медный Круг может взорвать ущелье, через которое идёт дорога, и будет уже не пройти — только когда перезагрузится кластер. У Золотого Круга рядом куча топких болотных кластеров, дорогу могут заблокировать транспортом. Рядом с Серебряным Кругом быстроперезагружающиеся кластеры с одной стороны, а с другой кластер с радиоактивной свалкой — только сунься туда, потеряешь мозги и станешь атомитом. Ни с одной стороны к ним нельзя подтащить тяжёлую артилерию, поэтому они живут в основном тем, что собирают пошлину, с тех, кто едет мимо.

— И что, пройти мимо никак нельзя? — Грин просто решил задать очевидный вопром.

— Можно Гриш, но только в одиночку. — вздохнула Нина. — Или небольшой группой, а колонну машин и трейлеров никак в объезд не провести, дороги нет.

Грин пропустил мимо ушей ласковый, человечный вариант «Гриша», и спросил:

— И почему с ними не стоит иметь дел?

— А потому. — Нина пожала плечами. — На словах они верные друзья и партнёры, повлиять на них или избавиться никак нельзя. А на деле они спят и видят, как прибрать к рукам Магнит, или наш Райский Уголок. А ещё сплетники и торговцы информацией. И лучше им никогда наших тайн не видеть и не знать. И тебе лучше всего не святиться на виду тем более с твоей историей про мертвячку, поход через кластеры и такое прочее.

Грин хотел спросить, какую роль он в этом играет, но передумал, и решил вместо этого спросить:

— А ничего, что тот же Хмырь выболтает им всё что они захотят? И другие клоуны?

Нина пару раз глянула по сторонам для вида, а затем театрально понизив голос сказала:

— А это и нужно. Хмырь и другие кретины ничего не знают, только высказывают своё мнение, поливая грязью всех. Причём у каждого мнение разное. И охотно выбалтывают своё мнение, когда рейдеры Кругов угощают их пивом. И поэтому Золотой Круг охотно верит, что всем заправляет Еврей, манипулируя союзниками, и стараются подкупить его и вести дела с ним. Серебряный Круг верит, что тут на самом деле женское царство, и всем заправляет Саша, заодно управляя Гробовщиком, и поэтому ведут дела с ней. А Медный Круг слишком слаб, чтобы поддерживать кого-то одного, он вертится как флюгер, и старается угодить каждому из лидеров время от времени.

Грин только моргнул. Хитро. Нина тут же упорхнула. Грин снова моргнул — и не ответила, причём тут он, какова её роль, и вообще, почему им лучше не попадаться на глаза?

…. — Ты чего завис? — Рита пощёлкала пальцами у Грина перед лицом. — Ты вообще тут?

— Грин? — вопросительно посмотрела на него Светлана.

— Всё в порядке. Просто задумался. — ответил Грин. — Яр, давай тогда ещё потренируем Женю на поиск и обнаружение других заражённых? Ты как, не против?

— Согласен. — кивнул Яр.

…За шесть часов с лишним Женя научилась чётко определять затаившихся собратьев любого уровня силы, оповещать об этом своих хозяев, слабых собратьев сбивать с ног, а более сильных просто сдерживать, обхватывая освобождёнными руками. Оставалось только подойти и зарезать сдерживаемых переродков.

— Пожалуй это можно считать результатом… — задумчиво пробормотал Грин. — О, кстати, теперь, Женя проявляет меньше агрессии к нам. Вот что значит выпустить пар на собратьях.

— Знаешь, ты меня пугаешь, когда зовёшь её Женей. — поёжился широкоплечий Док.

— Да всё в порядке. — так же флегматично пожал плечами Грин. — Не звать же её кличками? Это как-то не по-человечески.

— О’кей. — кивнул Док. — Тогда двигаем дальше.

Грин кивнул.

— Возвращаемся. — кивнул Яр. — Наши дорогие гости уже должны были отбыть.

Глава 35. Татуировка

Вернуться получилось быстрее, чем идти — тут же пришлось сдать увольнительные, и ждать, пока в карауле сверят количество прошедшего времени и личности. Глядя на это, Грин даже мысленно хмыкнул — да уж, развели бюрократию. Без бумаги не войти и не выйти. Если ты конечно не человек Бати, а он человеком Бати не был.

— Вот те раз… — тихо пробормотал Пейн.

— Что случилось? — не понял Грин.

Вместо ответа Пейн махнул рукой на длинный трейлер на одной из парковочных площадок. На борту его было нанесено изображение — круг оранжево-коричневого цвета с надписью БР-АЖ9-4 внутри.

— Бронзовый круг. — констатировал Ифрит. — Их не ждали, а они припёрлись.

— Давай-ка, по тихому иди в управу, или к себе. — посоветовал Яр.

Грин кивнул, и аккуратно и быстро стал удаляться от ворот петляя между немногочисленными зданиями и стараясь не попадаться на глаза. Впереди замаячила знакомая рыжая фигура.

— Нина! — окликнул её Грин.

Девушка обернулась, и Грин понял, что обознался — такая же фигура, такой же рост, даже черты лица похожи, однако это была не Нина, с которой он работал, просто похожая девушка.

— Извини, обознался. — на ходу сказал Грин и мельком заметил браслет у девушки на запястье — круг с буквами БР-АЖ9-4.

— Конечно обознался сладкий. — ответила незнакомка. — Вон, у тебя уже есть девушка.

— Да, у тебя есть баба, так что вали. — не слишком любезно сказал, появляясь рядом мужчина с выбритым черепом.

Грин, молча кивнул, отметив татуировку на запястье мужчины — паук в круге из надписи «пожри всех», и украшение на шее в виде кольца с заключёнными в него буквами БР-АЖ9-4.

Дважды попался на глаза не самым хорошим людям. Следовало свалить как можно быстрее, да и сдать оружие на склад.

На оружейном складу вместо Бати его встретил менталист Архитектор, который считывал у него воспоминания.

— А Батя где? — спросил Грин.

— Нет его. — подумав ответил Архитектор.

Грин пожал плечами — в самом деле, не будет же начальник торчать постоянно на складу. Аккуратно вернуться к себе, закрыть Женю, принять душ и сменить комплект одежды. Теперь можно пойти и доложить Гробовщику о результатах. Кабинет самого страшного и главного человека в стабе был заперт. Пусто. Грин пошёл в свой рабочик кабинет.

— А, привет Зелёный! — помахал рукой Уайт. — Подышал хоть воздухом вне стаба. Завидую.

— А где Рой? — спросил Грин.

— Нет его. — ответил Атлас. — Он, и Батя, отлучились из стаба.

— Понятно. — кивнул Грин, и уже у Насти спросил. — Настя, а Нина хоть в стабе?

— Ага. — кивнула та. — Сейчас в баре, или в магазе.

Грин облегчённо выдохнул. Ну, хоть один знакомый человек здесь. Пока можно было бы позвонить Баклану, переговорить.

— Привет. — сразу начал он. — Ты не в курсе, что тут было?

— А… — протянул Баклан. — В курсе… Все говорят, что внешники сильно прижали все поляны Золотого Круга, да и Серебряный кто-то потеснил — то ли килдинги, толи какая-то группировка муров. И Гробу пришлось брать людей и ехать помогать нашим союзникам — если внешники разделаются с Золотым Кругом, и захватят их дорогу, то всем придётся очень и очень нехорошо. Поэтому он и отбыл. А ещё говорят, что Рой и его старожилы тоже отбыли — помогать Серебряному Кругу, по тем же причинам.

Вот почему эти… кланы так быстро покинули стаб — всего несколько часов, и их нет. Спешили защитить свои владения, заручившись помощью Гробовщика и Роя.

— Ясно. — не скрывая разочарования ответил Грин.

— Только… — Баклан замялся.

— Что?

— Настя осталась здесь. — ответил тот.

Грин помолчал. Настя, женщина, или жена Роя, хороший снайпер, который всегда с ним. И в этот раз она осталась в стабе. А так же остались Уайт и Атлас, которые тоже старожилы Роя. Имеет ли это какое-то значение?

— Спасибо. — несколько тоскливо поблагодарил его Грин.

— Да не боись. — по-своему понял его Баклан. — Рой говорят хоть уже не тот, но сделал в тайне много крутого оружия. Да и ещё нет человека, который способен победить Гробовщика.

— Ага. — согласился Грин, понимая, что нужно завершать разговор.

Ещё один пункт — Рой создавал оружие.

А в стабе сейчас только охрана порядка и Саша с девочками… Какое-то нехорошее предчувствие запало в душу Грина, отчего он не мог сказать. Аккуратно привязав мертвячку к стене, Грин выбрался на улицу. Позвонил Нине. Нет ответа. Подождал и позвонил ещё раз. Нет ответа. Нина, как он подозревал, присматривала за ним, а сейчас от неё не было ответа. Грин прошёлся из стороны в сторону, позвонил, нет ответа. Зашёл в пару баров, проходя зашёл в пару магазинов, где она могла быть. Пусто.

Грин позвонил ещё раз. Нет ответа.

Плюнув на всё. Грин пошёл к воротам. На проходной были знакомые ему охранник Альфонс, Лена, Вин, и Почтальон. Грузовик бронзовых исчез.

— Ребята, Бронзовые уехали?

— Уехали. — чуть помедлил с ответом Альфонс.

— Не подскажешь, с ними рыжая такая была? — вспомнил он рыжую незнакомку.

— Ага. — кивнул он. — Это их бухгалтер. Часто с ними приезжает. Уезжала пьяная в стельку.

Грин молча кивнул и пошёл обратно, зашёл в небольшой кабак рядом с магазином, где покупал оружие.

Нина обнаружилась там — пьяная, сидящая спиной к выходу, с рядом стаканов перед ней.

— Слава Богу. — вздохнул Грин. — Я тебя потерял.

Нина обернулась и Грин оторопел — такая же фигура, такой же рост, даже черты лица похожи, однако это была не Нина, а та девушка, бухгалтер Бронзового Круга, с которой он недавно столкнулся. Которая по словам по словам Альфонса уехала пьяной.

Пару секунд Грин тупо смотрел на неё, на качающуюся на цепочке эмблему Бронзового Круга, а потом заорал. Он понял, что ему показалось странным — у мужчины с таким же брелком на запястье была татуировка — паук в круге из надписи «пожри всех».

Точно такая же татуировка была на предплечье у одного человека, которого знал Грин. Мосфета. Скорпион в круге из стилизованной надписи — «пожри всех».

Глава 36. Погоня

— Держи её! — рявкнул Грин. — Она из муров, или связана с ними!

Надо сказать, охранник не стал задавать вопросов, а вскочил мгновенно бросившись на незнакомку.

Та лениво разжала ладонь, из которой выпала граната с выдернутой чекой. Грин одним махом прыгнул за стойку, за которой уже залегла барменша. Рядом грохнул стол — охранник повалил его, пытаясь отгородиться столешницей. Хлопнула дверь.

БАХ! — громыхнул взрыв.

— Сука! — рявкнул охранник.

Снова хлопнула дверь.

Оглушённый Грин поднялся и оглядел кучу осколков, застрявших в стенах и отскочивших от барной стойки, покрытой стальными пластинами, и столешницы стола, усиленного аналогично.

— У них Нина! Это её подмена! — рявкнул Грин. — С ними был Бронзовый с татуировкой почти как у Мосфета.

Барменша кивнула и схватила рацию:

— Шура! Код тревоги красный! — рявкнула она.

Грин уже не слышал ничего больше — он бежал к воротам.

— Как давно они уехали? — спросил он.

— Десять минут. — ответил бледный Альфонс. — За воротами дорога плохая и петляет как серпантин, далеко уйти не могли.

— Открывай калитку! — рявкнул Грин.

— Нельзя. — отрезал Альфонс. — Ты один ничего не сделаешь, да и без увольнительной тебя нельзя выпускать ни при каких обстоятельствах!

— Ты знаешь, что Мосфет делает с женщинами? — рявкнул Грин. — Один раз посмотришь, так второй раз у тебя рука не подымется даже мертвячку убить!

— Грин. — Лена встала рядом. — Я понимаю, но у нас приказ — ни при каких обстоятельствах не выпускать тебя, и охранять.

Грин уже снова бежал.

— Зовите Пола и остальных! Случай А один! — уже кто-то кричал в рацию.

Грин бегом бежал к себе. На периферийной границе зрения мелькнул Пол бегущий к КПП. Грин поднажал ускоряясь, и забегая к себе на этаж. Теперь главное было шуметь погромче. Грин снял цепь Жени с гвоздя и расковал её руки, но не стал снимать маску, а вместо этого ещё раз заорал, затем пнул в стену, а затем в дверь:

— Рита! Я знаю, что ты рядом! Выходи! Быстро!

Дверь напротив открылась и вышла Рита в боевой амуниции, с винтовкой на перевес.

— Быстрее, заходи! — рявкнул Грин. — Ты нужна здесь.

— Как узнал, что я здесь? — спокойно спросила Рита хладнокровно оценивая его.

— Той ночью, когда я говорил с Женей, ты сломала дверь и ворвалась, чтобы спасать меня. Я тебя не узнал, но ты хрустнула конфетой, а потом я подобрал с пола цветное драже. Такие ешь только ты и Света. Ты всегда была рядом, охраняя, или карауля меня.

— Фокус не удался. — Рита повернула оружие дулом вверх. — Факир был пьян. То-то я не понимала, почему ты не реагируешь на подколки. Знаешь, даже страшно было — первый раз ты меня напугал, когда с мертвячкой говорить с тал, да и потом — тебе скажешь гадость, а ты как будто не слышишь.

— Я полагал это идея Светы. — кивнул Грин. — Одна женщина откровенна и заботлива, а вторая наоборот — злобная, и хамоватая. В такой ситуации создаётся доверие к первой.

— Ага. — просто кивнула Рита.

— Ты что, тянешь время? — спросил Грин.

— Да. — кивнула Рита. — Сразу против Пола, Дока, и меня тебе не выстоять. — Так чего хотел?

— Женя! — рявкнул Рой. — Задержи её!

— Уррррр! — утробно зарычала мертвячка обхватывая Риту руками и прижимая ей руки к бокам.

— Ах ты сука! — рявкнула Рита начав бороться.

Но не тут-то было — у регрессивного бегуна Жени сил было больше, чем у обычного человека.

Грин выхватил винтовку, и отбросил её на диван, а затем снял с пояса Риты пистолет, рацию, шокер и небольшой планшет.

По лестнице загрохотали шаги.

— Пол! Быстрее! — рявкнула Рита, подминая под себя мертвячку и хватая лежащие рядом наручники.

Грин выскочил в коридор прикрыв дверь, и спрятался в комнату Риты. Шаги прогрохотали рядом.

— Где он?! — рявкнул Пол.

— Сбежал!

Пол поспешно выскочил опрометью бросившись по лестнице вниз. Слава Богу. Грин выскочил следом и заметил, как тот бежит в сторону проходной. Грин пару секунд раздумывал, а потом побежал в противоположную от проходной сторону. В сторону склада. В этот момент зашипела рация.

— Грин! Остановись! — раздался голос Светланы. — Профессионалы сделают всё как надо, Нине ничего не грозит, да и она сама тёртый калач.

— Они могли поменять дорогу! — рявкнул Грин.

— Даже так, тебе не найти их быстро. Нину мы определим по датчикам. — продолжала увещевать Светлана. — Или ты вспомнил что-то?

— Нет! И Света, я не могу рисковать!

Рядом раздался топот. Точно! Рацию же слышно за несколько метров!

— Грин! Стой! — рядом показался широкоплечий и добродушный здоровяк Док.

— Не сейчас Док! — крикнул Грин.

— Нет! Ты не так понял! — крикнул Док не снижая бега. — Я хочу тебе помочь! Я помогу тебе выбраться! Я пойду с тобой!

— Хорошо. — Грин встал.

— Прости Грин. — Док добежал и обхватил его двумя руками. — Я соврал.

Грин почувствовал, как руки приживает к бакам, как хрустнули рёбра, как его отрывает от земли неимоверная сила Дока, а затем он сказал:

— Прости Док, я тоже соврал.

Док за секунду что-то понял, но сделать уже ничего не успел. — потрескивающий шокер ужалил его в живот.

Глава 37. Взлёт

Док охнул и завалился разжимая свои медвежьи объятия.

— Грин… — только и выдохнул он. — Остановись…

Но Грин уже не слышал его продолжая бежать к складам. Быстрее, ещё быстрее, пока никто ничего не понял. До искомого склада Грин добежал очень быстро. Трясущимися руками он вытащил из кармана связку ключей. Хорошо. Просто замечательно, что его в своё время определили к кладовщикам. И ещё более замечательно, что ключи можно было держать при себе…

Ключ прыгал, не желая попадать в простой навесной замок. Грин отпер его и сорвал. Дёрнул. Безрезультатно. Ещё раз. Дверь осталась на месте. Да что же такое?! Грин чуть не хлопнул себя по лбу — врезной замок. Ещё один ключ. Ещё одна попытка и дверь распахивается. Быстрей! Есть ещё пара минут, после чего его скрутят и повяжут. Грин побежал по складу топая ногами. Где же… А вот он… Что-то похожее на акваланг, только в несколько раз больше. Огромные баллоны, рама, на которой крепилось подобие кресла, комплект крепления на ремне и торсе, две рукояти для сжатия руками, и какие-то сопла направленные вниз.

Джетпак или Белл рокет Белл, реактивный ранец, который придумали ещё во времена Кеннеди, и который смог воссоздать усталый и сонный механик Рой с компанией помощников. Дорогая игрушка, которая оказалась бесполезной, но сейчас она должна будет сыграть свою роль. Всё таки запереть её на складу было очень мудрым решением. Тяжёлый зараза… К нему должен был ещё прилагаться комплект противопожарной формы. Найти. Не будут же его прятать далеко от такой машины? Одеть, швырнуть джетпак на телегу и бежать на выход. Грин быстро натягивал на себя аппаратуру, уже буквально чувствуя, как за соседними зданиями бегут люди. Как там говорила Нина? Ничего тяжёлого? Придётся пожертвовать бронежилетом. Из оружия остались только нож и пистолет. Теперь нужно только понять, как взлететь.

Ну же! Этот аппарат наверняка делался в расчёте на то, чтобы любой человек смог им управлять. Грин глянул на баллоны — на каждом висела зелёная бумажка — значит заполнены ещё вчера. Ага, вот пара кнопок на нагрудном ремне с подписями вкл. и выкл. Нажать. Ничего не произошло.

Топот приближался.

Грин скрежетнул зубами. Это что фейк для тех, кто поверит в это? Тут что-то на периферии зрения вспыхнуло и привлекло его внимание. Ну конечно! Маленькое электронное табло для микроконтроллеров, которые нередко использовал при нём Уайт, собирая свои микросхемы было приклеено изнутри на прозрачное оргстекло шлема справа.

«Питание включено». — светилась собранная из кубиков-пикселей монохромная чёрно-белая надпись как в старых телефонах. — «Для взлёта потяните зелёную скобу клапана». Грин расплылся в улыбке, и дёрнул кольцо-трапецию на правой лямке. Металлический трос натянулся потянул за что-то, и Грин почувствовал, что взлетает.

На табло бежали надписи — «высота 3 метра, 4 метра, 5 метров, 6 метров, топлива осталось — 99 %, 98.5 %, 98 %…..»

Растущую высоту удалось остановить. Раньше Грин думал, что пять метров это небольшая высота. Теперь он думал, что она очень огромная. И Нина говорила про только пять метров? Да этот шайтан-рюкзак легко подымет его если не на десятиэтажку, то на пятиэтажку точно. Только бы топлива хватило. Теперь осталась самая малость для побега — перелететь стены. Сколько там говорила Нина про время? Рекорд в две тысячи пятнадцатом тринадцать минут на форсированных баллонах, и пять на обычных? Нужно уложиться в пять минут.

Стены быстро отдалялись, а дорога серпантином мелькала внизу. Никто не выстрелил в спину. Хорошо. Впереди показался грузовик с эмблемой Бронзового Круга. Грин начал снижаться.

Грузовик вильнул влево, вправо, заметив неожиданное преследование. Грин с грохотом опустился на крышу кабины, и вовремя дёрнулся назад — водитель или его напарник не выдержал и пальнул через крышу. Пуля пробила крышу вылетев перед ним, и тут же раздался отборный громкий мат и вопли — грохот выстрела в маленькой кабине сильно ударил кого-то по ушам. Что ж, в эту игру можно играть вдвоём — Грин достал с пояса пистолет, который так предусмотрительно прихватил у Риты и выстрелил через крышу. Грузовик вильнул и стал сбавлять скорость. Постепенно замедляя скорость он остановился.

Дверь открылась, а затем изнутри вылетел и упал в траву пистолет, нож, короткий меч, а затем рука аккуратно поставила на землю винтовку и автомат.

— Не стреляй. — донёсся из кабины голос, а затем из кабины кто-то выбросил мёртвое тело. — Это он стрелял.

Грин ждал. Из кабины вышёл небритый человек, в лёгком бронежилете и подняв руки над головой. Грин аккуратно спрыгнул с кабины на капот, а затем на землю.

— Стой, где стоишь. — Грин не спешил убирать оружие от собеседника. — А теперь два шага назад.

Тот послушно сделал два шага назад. Грин сунул пистолет за пояс и подхватили автомат. АК-15, под патрон калибра семь и шестьдесят два. Так себе. А вот винтовка оказалась под патрон девять на тридцать девять с глушителем. АК-9 неплохая машинка. Грин мысленно поблагодарил команду людей, которые вкладывали в него эти знания. Аккуратно проверил оружие — оба заряжены, и оба на предохранителе. Пистолет от этого водителя не убирать. Грин щёлкнул рацией.

— Стаб, говорит Зелёный. — сказал Грин, светить настоящее имя пока не стал. — Как меня слышно?

— Это стаб. — донёсся спокойный голос Пейна. — Слышу тебя очень хорошо. Мы запеленговали твой сигнал. Дожидайся подкрепления.

— Хорошо. — Грин закончил беседу. — Теперь ты — спиной к борту, и руки над головой. Прогнись мостиком.

Незнакомец подчинился. Батя в неплохо натренировал его в обращении с одиночным подозреваемым. Из оружия у того ничего не оказалось. Но нашёлся мешочек с горошинами, и несколько доз спека.

— Пошли. Откроешь грузовик.

Пленник подчинился, и открыл грузовик находясь под прицелом винтовки. Грин выругался — кузов был чист, не считая каких-то кусков брезента.

Глава 38. Подстава

Что вообще происходит? Почему от такой организации как Бронзовый Круг прибыл только один грузовик, без серьёзного вооружения? Где команда поддержки — лёгкие стрелковые машины, «бардаки», БТРы, на худой конец легковушки со стальными обвесами? Почему кузов пустой? Почему нет турели на крыше? Где вообще Нина, и тот мужик, которого он встретил?

— И как это понимать? — Грин навёл на этого типа винтовку.

— Очень просто. — ухмыльнулся тот. — Нины здесь нет. За воротами наш человек достал элетромотоцикл, и в нужном месте рванул в нужную сторону.

Наш человек? Это он про типа с татуировкой «пожри всех?»

— Куда они уехали? — рявкнул Грин.

— Не скажу. — нагло ухмыльнулся его собеседник. — Бронзовому Кругу пригодится такой козырь в рукаве.

Грин не удержался и съездил ему прикладом по рёбрам заставив согнуться. Врождённой интеллигентности не осталось и следа.

— Ты хоть понимаешь, что наделал? — попытался он достучаться до этого типа. — Когда за тебя возьмутся, ты расскажешь всё, а потом твой кружок юных анархистов ждёт кара огнём и мечом. Лучше сейчас по-хорошему сдай всех, кого знаешь, расскажи дорогу, и может выгоды не получишь, но по крайней мере тот же Гробовщик даст тебе фору, чтобы сбежать.

— А вот тут ты просчитался. — самодовольно ухмыльнулся его собеседник. — Мы прекрасно знаем, что Гробовщик сейчас поехал с кучей своих палачей помогать Золотому кругу с их маленьким Армагеддоном, это шестьдесят километров по прямой, но вот на пути будет пара перезагрузок кластеров, и они сделают крюк, и выйдет все восемьдесят километров. А Рой и его волки сделают крюк вообще — в сто километров, чтобы добраться к Серебряному Кругу, а потом они оба завязнут в каждый в своём локальном Армагеддоне.

Грин задумался.

Действительно, расчёт оказался очень точен — уже сейчас оба лидера далеко от стаба, и наверняка даже радиосвязь до них не достаёт. А ведь они даже не добрались до мест назначения. И ещё и предстоит дорога назад.

— Бронзовый Круг не настолько силён, чтобы идти против Гроба и Компании, но достаточно умён, чтобы подчинить его. Когда у нас в руках будет Нина, которая по факту управляла им, то мы сможем диктовать условия Гробовщику, и подомнём под себя всех.

Указывать? Гробовщику? Да он в своём уме? Даже Санта-Мария сказать не успеет, как отправиться в квартирку глубиной два метра и шириной полметра. Хотя нет, в Улье хоронят не так. Грин продолжал размышлять, что можно сделать, и что не так в этой истории. Как бы он поступил? Что ещё планирует сделать этот человек? Что вообще в этой истории не так?

Судя по тому, как держится явно настраивается на роль переговорщика. Или на что-то надеется. Тянет время? Ждёт подкрепления?

В этот момент зашипела рация:

— Грин! Уходи от туда немедленно! На дрон засёк мощный отряд! Движутся в твою сторону!

Собеседник Грина злорадно улыбнулся.

— Тебе не выжить. Какой бы ты крутой профессионал не был. — ухмыльнулся его собеседник.

Выжить? Он оговорился? Грин тут же зацепился за это слово. Разве его не выгодней захватить как заложника? Два заложника из Райского Уголка лучше, чем один. Что-то ещё не давало покоя. Он понял что — смерть водителя. Грин стрелял в крышу кабины, а у водителя, труп которого выбросил этот тип, не было огнестрельной раны. Водитель был убит заточкой в глаз. Убил своего. Зачем? А ещё при обыске Грин нашёл у него мешочек горошин и несколько доз спека. Дорогой товар. Может быть, были и жемчужины, но тот мог успеть их проглотить.

— Подельника зачем зарезал? — рявкнул Грин. — Решил барыш не делить?

Ухмылка пропала. Грин явно угадал. Кто мог заплатить такую взятку, и за что, если Бронзовый Круг утверждал, что желает получить Нину?

— Ну-ка, показывай, что под брезентом.

Тот нехотя подчинился, сдёргивая брезент. Под брезентом были трупы. Куча мертвецов со значками Бронзового Круга. Кто-то очень сильный и богатый заплатил водителю и его напарнику за смерть этих людей, или убил сам. Ушлый водитель решил не делиться, а всё забрать себе, расплатившись с напарником заточкой в глаз. А виновными должны были судя по всему стать те, кого остальные люди Бронзового Круга (если сюда едут именно они) увидят на месте этой труповозки.

Кто-то по крупному решил подставить и Бронзовый Круг, который хотел контролировать Гробовщика, и Райский Уголок, повесив на него это убийство. В любом случае следует сейчас бежать со всех ног соблюдая радиотишину, и не в коем случае не в сторону стаба, чтобы его не связали с ним. Куча разозлённых стабов, стронги с желанием убивать, рейдеры с желанием грабить — это слишком опасно.

Грин выхватил пистолет застрелив мутного типа — мёртвые не болтают, и бросился прочь перпендикулярно дороге.

Глава 39. Витёк

Грин щёлкнул рацией и на бегу сказал:

— Ухожу. Связь глушу.

После чего отключил рацию. Бежать с джетпаком было крайне неудобно, но Грин пока не задумывался над тем, чтобы его бросить. Куда бежать, когда рядом должны появиться плохие люди, а твоего друга украли? И ведь рацией не воспользуешься — частоту могут прослушать. Грин чертыхнулся — если он рядом со стабом, то тут может сработать планшет, который он забрал у Риты. Достать планшет. А если он заблокирован? Какой у него пароль, или графический ключ?

На планшете призывно горела надпись «Удалённое подключение администратора Принять/Отказаться». Грин замешкался — судя по всему к планшету пытается подключится кто-то из стаба? Только смысл? Всё что в этом планшете им наверняка известно. Планшет мигнул, и надпись на нём изменилась. «Удалённое подкл. Гри прин. для чата. Принять/Отказаться».

«Подкл» — это подключение, а «Гри прин» — явно Грин принимай. Грин недолго думая нажал «Принять». Тут же выскочила надпись «Планшет разблокирован». Замигала иконка чаты. Грин ткнул пальцем. Логично связь по планшету будет нельзя отследить. Ну наверное нельзя.

«Ну ты и осёл». — вылезло первое сообщение.

«Вас слышу». — отпечатал первое сообщение Грин.

«Ты что творишь?! Хоть понимаешь, что делаешь?!» — новые строчки.

«Ага. Помогаю своему другу и коллеге». — отбарабанил Грин. — «Увидел пару вещей, которых не следовало бы видеть».

«Говори».

«Полный грузовик трупов из Бронзового Круга, живы были только водитель и его напарник. Но напарника водитель зарезал сам. При нём был крупный мешок с горохом и спеком. Типа с татуировкой и Нины нет».

«Значит дела очень плохи. Тот тип жив?»

«Уже нет».

«Для тебя плохие новости — от той группы, что движется к тебе отделилась куча людей и движется в твою сторону».

«Это и правда плохо».

«Если тебя поймают, то плохо будет всем… Чтобы с тобой сделать… Только стреляться пока не думай».

«И в мыслях не было».

«Значит так. На планшете открой вкладку карты. Через три километра найдёшь на карте точку «Схрон 11». Это просто спрятанный транспорт. Садись на него и гони. Если успеешь доехать до точки «Схрон 26», то прячься туда, код от бункера 1826495200. Можешь посидеть там подольше. Перезагрузка кластера будет только через трое суток. На всякий случай — планшет ещё десять-двенадцать километров от стаба он будет работать. И да — не бросай лётный рюкзак — если его найдут, то сложат два и два и поймут, что в этом замешаны мы. Бежать будет тяжело, но ты сам виноват».

«Хорошо». — ответил Грин, и активировав карту помчался в указанном направлении.

Быстрее… Ещё быстрее… Действительно — как же тяжело бежать с таким тяжёлым рюкзаком — плечи ноют, мышцы на ногах вздуваются от напряжения, лёгкие горят… Но тут его собеседник был прав — сам виноват. Его пытались остановить, но он не мог этого позволить. Задыхаясь и плюясь слюной Грин добежал до указанной точке на карте. Поляна, пенёк. Какие-то кусты. Деревце… Где обещанный транспорт?! Грин начал паниковать. А когда в отдалении услышал шум двигателей, то стал паниковать ещё больше.

Не может же всё быть так сложно… Тут должен быть какой-то простой принцип, который поможет любому человеку открыть тайник. Так же, как и с этим чёртовым рюкзаком! Искать секрет по кустам? Маловероятно — должен быть способ быстро отрыть тайник. Электронный замок с планшета? Нет — электроника не такая надёжная вещи и может сломаться. Тут должно быть ручное управление, как эта петля на рюкзаке.

Грин попытался успокоиться и сел на пень. Стоп! Пень! Именно пень! Как раз на виду — если хочешь что-то спрятать — прячь на видном месте. Некогда искать скрытые кнопки или рычаги — Грин от души врезал по пню рукоятью пистолета, надеясь, что пистолет не пострадает. Полетели кусочки дерева. Удар. Ещё удар. Куски отлетели обнаружив крышку на петлях, но без замка. Грин откинул её и обнаружил ручку и стрелку показывающую, что её нужно повернуть.

Повернуть. Рядом с тихим шипением сжатого газа откинулась крышка покрытая дёрном. Под ней оказался ящик с чем-то укрытым брезентом. Небольшой свёрток с консервами и живцом. Оружие — пистолеты с запасными магазинами, пара ножей, автомат АК-9 и самое главное… Электробайк — быстрый и бесшумный. Но с ограниченным запасом хода. Впрочем, этого должно хватить, чтобы добраться до следующего схрона. На всякий случай он проверил ещё раз — влезет ли рюкзак в тайник — нет, не влезет. А теперь следовало завести байк, и гнать быстрее.

Вот только куда? К схрону 26? Но это не поможет Нине. Просто в слепую — подставит весь стаб. Самым рационалиным вариантом будет доехать до схрона 26, закрыться и попробовать уже через него отследить местоположение той же Нины. Там наверняка есть оборудование для этого, да и у самой Нины должны были быть кроме рации и планшета как минимум пара маячков.

Грин нашёл маячок на карте и направил байк к нему. Что-то зажужжало в вышине. Дрон. Кто-то из стаба направил к нему дрона? Успокоившись Грин продолжил движение.

— Стоять! Руки вверх! — раздался позади резкий выкрик.

Грин оглянулся — сзади стоял десяток человек в автономных противогазах, с винтовками наизготовку.

«Вот чей дрон был». — подумал Грин.

Спереди уже выходил второй отряд, с уже известным ему ранее лысым. Грин набрал на планшете одно слово — «Внешники», после чего разбил и тщательно растоптал ногами.

Лысый между тем приблизился, понимая, что жертва уже никуда не денется.

— Мужики, да у нас удачный день — потеряли рыжую, но нашли Доктора.

— Что с Ниной? — спросил Грин.

— Умерла рыжая. После пули в затылок не живут. — пожал плечами лысый. — Что, добегался Витёк?

Глава 40. Предложение килдингов

Грин стоял в шоке, и даже пропустил мимо у ушей то, что его назвали Витьком. Умерла? То есть как умерла? Ещё сегодня была живой и здоровой, говорила и смеялась… Но что-то подсказывало, что лысый не врёт. Рюкзак вдруг стал очень и очень тяжёлым, руки потяжелели, а в голове забухал набат. Грин молча положил пистолет рядом с собой, а потом подумав бросил рацию на землю, и прострелил её вместе с планшетом.

— Руки вверх! — убрал оружие, снова повторили приказ люди в противогазах.

Грин аккуратно положил пистолет, после чего поднял руки вверх. А смысл сопротивляться?

Лысый приблизился не сводя с Грина прицел пистолета.

— Ты работаешь на Мосфета? — спросил Грин.

— А? Витя, ты что, память потерял? — спросил лысый, и подойдя врезал ему кулаком в живот, заставив согнуться. — С этим психом и его пауками я давно завязал. Я ушёл в «Квадрат» — и сектора получше, и таких психов рядом нет.

Он завёл Грину за спину руки и одел наручники. Грин попытался осмыслить то, что сейчас узнал. Похоже, он наткнулся на диверсионную группу внешников, на которую работал лысый мур. Его сейчас опять приняли за кого-то другого. Квадрат и Инсектоиды… Батя рассказывал, что у муров свои группировки и свои территории, как и отряды внешников защищающие их. Эмблема у каждой группировки муров тоже своя — самые известные «Мишень» — круг в круге, «Икс» — буква хе, «Пауки» — паук в круге, и «Череп» — череп. Эти знаки муры наносят на одежду и технику, чтобы дроны внешников распознавали их по метке и не убили «деловых партнёров».

Есть ещё куча мелких, да и просто неизвестных — чем дольше на юг, тем больше муров и их секторов. И у каждого сектора свой символ. «Квадрат» — похоже или мелкая группа, или выходцы с юга.

— Дезертир Виктор Иванов. — прогудел стоящий рядом внешник. — Вы будете переданы в ближайшее отделение экспедиционного корпуса для последующего суда.

Грин пожал плечами.

— Что-то он легко сдался. — внешник повернулся к лысому. — Обыщи его.

Лысый приблизился к Грину, и аккуратно не убирая оружия, достал скрытые ножи.

— Чисто. — сказал он.

— Уходим. — прогудел внешник.

Внешники профессионально взяли Грина «в коробочку», и двинулись прочь. За ближайшим пригорком оказалась бронированная техника. И тут же лежало до боли знакомое рыжее тело. Со следами крови у головы. Грин почувствовал какую-то странную обречённость.

— Не ссы. — похлопал его по плечу с глумливой ухмылочкой мур. — Они просто разделают тебя на органы.

Грина запихнули в БТР, после чего разговорчивый мур залез рядом, не переставая говорить, какой удачей было проверить нет ли погони. В мозгу билась мысль, что не могло вот так всё закончиться, что это ещё не конец, что нельзя было так просто просмотреть кражу человека и его гибель… Но всё было так. Машинально Грин отметил, как на него слишком пристально смотрит один из внешников, но тот тут же отвёл глаза. Стальная створка закрылась, оставив Грина наедине с муром — всё правильно — внешники не хотели лишний раз контактировать с потенциальными заражёнными.

— Ты ведь соврал, о том что из Квадрата? — вслух спросил Грин.

— Верно. — лицо мура стало лицом холодного и расчётливого человека. — Такой группировки нет ни здесь, ни на юге. Но местные внешники и местные муры об этом не знают. Главное кем они меня считают.

— И чего ты хочешь? Зачем ты здесь?

Мур придвинулся ближе и заглянул в глаза:

— Главное, что ты вспомнил, Витя. — сказал он.

Грин задумался. Если он решит, что Грин вспомнил что-то, то как поступит — убьёт, или наоборот поможет? Впрочем тут не большой выбор — попасть в руки внешников, как некий Виктор и быть разобранным на органы, или быть убитым этим человеком сейчас.

Грин вспомнил татуировку на этом человеке — скорпион в круге из стилизованной надписи — «пожри всех». И он знал Мосфета, но как говорил сам — не работал на него. Татуировка Мосфета — скорпион в круге из стилизованной надписи — «пожри всех», та же самая. Что общего может быть у этих людей с одинаковой татуировкой? Так… Мосфет говорил, что искал «вдохновения» у муров, Института, и килдингов… Вот оно!

— Ты что, килдинг? — спросил Грин.

— Верно. — кивнул незнакомец. — Я из килдингов. Но поскольку внешники не любят сотрудничать с детьми стикса, а просто убивают их, то мне пришлось использовать легенду, по которой я — мур.

Грин сглотнул — внешники даже не подозревали, что заключили сделку с дьяволом — сейчас внутри их бронированного автомобиля сидел килдинг. Член самой опасной и многочисленной секты Улья. Принести союзника в жертву — запросто, скормить целый стаб ручному элитнику — легко. И такой человек сидит в метре от него.

— Мосфет работает на вас? — спросил Грин.

— Мосфет? Нет. — пожал плечами килдинг. — Он получил татуировку нашей ветви, чтобы приобщиться к знаниям и силе, и сделал своё подношение, но не стал идти дальше. Но дела со многими мурами проще вести через него.

— И чего ты хочешь? Или твои начальники?

— Твои знания, которые скрыты амнезией. — так же пожал плечами килдинг. — Они.

Грин задумался. О чём говорит этот скользкий тип. Нельзя ему верить так просто — он уже обманул муров, пробрался к внешникам, и сидит рядом с ним. И никто ничего не понял.

— Подожди. — Грин сделал вид, что вспоминает что-то. — Я думал, что ты хотел заполучить Нину, а сейчас говоришь обо мне. Не понимаю тебя.

— Всё просто. — ответил килдинг. — Рой и Гробовщик очень сильны, а рядом с первым всегда есть несколько сильных соратников. Еврей тоже находится в окружении сильных охранников. У Саши есть небольшие, но мощные отряды, плюс её боевые фурии, которые разделают любого на фарш. Для шантажа остаются Настя и Нина. Но Настя никогда не отходит от Роя. По слухам это именно она просила его, чтобы он устроил её на работу в свой отдел. И по слухам они были в Улье почти с самого момента, когда туда попал Рой. То ли Настя была квазом, которому Рой смог вернуть человеческий вид, то ли, предала его в начале, и за это он сделал её квазом, а потом снял проклятье, но она слишком хорошо защищена. А Нина защищена менее. Гробовщик при всей своей брутальности слишком… застенчив, чтобы быть рядом.

— А ещё у вас был её двойник. — подсказал Грин.

— Да, у нас был двойник. — кивнул килдинг. — А она была идеальной кандидатурой — кроме того, что ей заинтересован Гробовщик, множество товарно-обменных операций было завязано на неё. Поэтому было выгодно выкрасть её. Бронзовый Круг был просто кучкой дураков, который верил, что сможет легко подчинить себе Гробовщика, если украдёт её. Было выгодно использовать их Они даже отправили всего одну машину. После чего водители получив крупную взятку убили подельников и дали мне скрыться. Дальше по сценарию я должен был обменять её на тебя у Гробовщика, но тут как назло появились мои «партнёры» — внешники, меня не тронули, но завалили рыжую. Это был крах. Но мне — повезло — мы решили подождать погоню, и поймали тебя.

— Погоди. Если у меня всё равно два выбора — умереть от рук внешников, или сдаться килдам, можешь объяснить, как ты вообще попал в стаб, прошёл мимо ментатов?

— А… Легко… — пожал плечами килдинг. — Главное было дождаться отсутствия двух известных тебе лиц… Ведь мы с Роем знакомы, и он и его видел меня в лицо. Когда-то он знал меня под именем Гектар, и я был слабеньким ксером, который работал на него. Но у меня был и второй дар — лгать ментатам, и моим настоящим именем было другое — Пёс. После того, как он почти зарезал такого нашего брата как Бодун, мне пришлось очень быстро бежать. Но дар-то остался при мне. Что первый, что второй. И чуть поменяв лицо можно было сунуться в стаб.

— Понятно. Если ты смог пробраться в стаб, то и выбраться поможешь. — сказал Грин, а про себя подумал, что за смерть Нины прирежет этого скользкого типа при первом удобном случае. — Только чего ты хочешь? Моя память ещё не восстановилась — максимум, что я вспомнил — это какие-то смутные образы.

— О, не беспокойся. — пожал плечами Пёс. — Это наша забота. У нас есть лучшие врачи и исследователи. Институт и килдинги это почти одно и то же…

— Знаешь, я сначала подожду, что сможешь сделать с внешниками. — не стал явно отказывать Грин, с психами и фанатиками никогда нельзя спорить.

— О’кей. — кивнул Пёс.

Машина остановилась.

— На выход и без глупостей. — рявкнул голос, и открывшуюся дверь просунулись сразу три автомата.

После его провели через ряд герметично запиравшихся тамбуров просвечивая ультрафиолетом, рентгеном, поливая и окуривая химией. Как он заметил — внешники даже проходя через эти условия не снимали своей химзащиты. Закончилось всё банально — дверью с надписью «Содержание исследуемых объектов». Коридор по бокам которого находились герметично запираемые снаружи двери. Свет электронных ламп, белый кафель и пластик. Стерильная чистота.

После того как его заперли в камере Грин прислонился к стене и решил немного подремать. До сумерек ему следовало подождать, а там судя по всему должны были подтянуться килдинги, в прочем на них Грин не рассчитывал. У него был свой план. Глаза сомкнулись и несмотря на опасность ситуации он задремал.

— Эй! Псс! — кто-то постучал по стеклу иллюминатора снаружи. — Проснись!

Что-то ещё рановато для килдингов. Грин пошевелился.

— Грин! — донёсся незнакомый голос снаружи. — Урод, как ты вообще мог покинуть стаб?! Просыпайся, пора сваливать!

Глава 41. Помощь внешников

Грин пошевелился и сел. Руки в наручниках затекли. Дверь приоткрылась. В проём заглянул внешник в прозрачной маске с баллоном подачи воздуха. Грин замер. Он не знал его.

— Эй, спокойней! — поднял тот руки. — Ты конечно сделал кучу проблем, когда попал сюда, но мы всё исправим!

Кого-то он ему напоминал, вот только Грин не мог понять кого.

— Ты работаешь на килдингов? — спросил Грин.

— Я? — внешник картинно ткнул себя пальцем в грудь. — Я работаю на Роя. А за твой побег из Уголка ещё получишь от Саши. В её борделе. Знаешь, у неё там есть такие услуги для некоторых клиентов — ремень и розги, а ещё стеки и плётка. А во рту у тебя будет такой круглый кляп-шарик.

— Короче. — Грин поднялся. — Говори что делать. Тут объявлял Пёс от килдингов, с предложениями о свободе и помощи, в обмен на сотрудничество с сектантами. Если ты от них, говори что делать. Если не от них — всё равно говори.

— Значит у Пёсика был не один план… — задумчиво пробормотал внешник. — Так, сейчас быстро всё меняем… Выходи.

Внешник посторонился.

— Надо же такое удумать… — пробормотал он помогая Грину подняться, и подходя к следующей двери. — С джетпаком свалить… Герой…

Внешник подошёл ко второй камере, и стал откручивать стальной штурвал. Дверь открылась.

— О да… — раздалось из камеры. — Спасибо.

Грин опешил — из камеры выходил флегматично глядя по сторонам не кто иной как Пейн.

— Тебе как будто хорошо стало. — хихикнул внешник.

— Ага. — кивнул Пейн. — Наручники только сними. Я отолью и мне хорошо станет. Уже сил терпеть нету.

— Могу просто расстегнуть ширинку. Мы тут все свои. — снова ухмыльнулся внешник.

Грин в лёгком шоке смотрел этих комиков-любителей.

— А дальше то что? — спросил он.

Внешник подошёл к ещё одной из дверей и прокрутил штурвал. Дверь открылась. От туда медленно покачиваясь вышей Ифрит со скованными руками, его обычная улыбка сошла, когда взгляд задержался на внешнике, а взгляд стал очень и очень хмурым.

— Эй, эй! Фрит, это я! — внешник поднял руки и попятился.

— Да я уже понял. — мрачный как туча Ифрит сплюнул на пол. — Не могу смотреть на тебя. Напоминаешь мои собственные метаморфозы в прошлом.

— Не дрейфь… — внешник сделал паузу. — Я считаю, что ты настоящий мужик.

Ифрит не ответил.

Пейн повернул голову к Грину.

— Привет. — как ни в чём не бывало сказал он. — Круто сбежал. Все на ушах стояли.

Грин смущённо пожал плечами.

— Вах… — внешник снял маску и с наслаждением вдохнул воздух. — До чего ж хорошо!

Грин посмотрел на него как на психа. Тот в свою очередь подошёл и так же спокойно достал ключи от наручников и отпер сначала Грина, потом Пейна, а потом и Ифрита.

— О! Идея! — довольно ухмыльнулся их помощник. — Теперь могу и в бордель к Сашке зайти. Повеселимся с девчонками, обсудим… И Гроб ничего не скажет…

Грин стоял, глядя в шоке на всё это не понимая, как ему реагировать.

Пейн крякнул и потянулся к ширинке. Ифрит молча подошёл к нему, и схватил за локоть, выразительно посмотрев при этом направо и налево. Тот в свою очередь кивнул, и поспешил ретироваться в пустую камеру из которой донеслось журчание.

— Мужики… — Грин опешил. — А что вообще происходит?

— Да просто… — Ифрит повернулся к нему. — Мы тут пришли внешников пограбить, и всё снова понеслось через пень колоду. Буча сразу у двух кругов, Бронзовый Круг со своими интригами, килды и Пёсик… Пошли разгребать.

«Про то, что меня поймали говорить не стал». — молча отметил про себя Грин.

— Костюмы готовы? — из камеры появился Грин на ходу застёгивая ширинку.

— Ага. — внешник кинул перед собой сумку с костюмами химзащиты. — Можете одевать.

— А нас через камеры не спалили? — спросил Грин.

— А? Нет. Они сразу за дверью. Этот закуток не просматривается. Одевайте.

— Так-с… — Пейн одел защиту, но не стал одевать маску. — У тебя есть нужные фотки?

— О’кей. Посмотри на планшете. — внешник сунул ему гаджет. — Вот смотри — майор Александр Вертмахов, главный в этом пункте экспедиционного корпуса.

— Майор? Даже не полковник? — Пейн внимательно изучил фотографию. — Попробую изобразить.

Его лицо одежда под химзащитой мигнули голограммой, а сменилось — лицо стало скуластым, худым, глаза серыми и глубоко посаженными, волосы стали коротким ёжиком с проседью.

— Иллюзия удалась. — прокомментировал Пейн. — Тут есть записи его голоса?

— Ага. Ролик о дисциплинарных наказаниях и поощрении.

Пейн включил запись вслушиваясь в короткую отрывистую речь и запоминая поведение.

— Вот теперь точно похож. — сказал он уже другим голосом. — Так… Ифрит… На тебя у меня хватит сил… Ты будешь старшим лейтенантом Евгением Иволгиным. Грин — будешь собой, но в наручниках и химзащите.

— А с тобой и так всё понятно. — кивнул он внешнику.

— А где настоящий лейтенант, и майор? — поинтересовался Грин.

— Ужин. Двадцать минут. За это время нам нужно хотя бы сбежать.

— Сейчас… — Пейн прошерстил какие-то снимки на планшете. — Думаю двадцать минут я смогу поддерживать нашу маскировку, ещё нужно будет обмануть камеры за дверью. Так что у нас не двадцать, а только пятнадцать минут.

— А мне что делать? — спросил Грин.

— Просто подыграйте Виктор Иванов! — рявкнул Пейн копируя неизвестного майора. — Отставить вопросы. Шагом, марш!

Глава 42. Газ

Четыре человека шли по «Зоне содержание исследуемых объектов». Точнее по отделению смертников — камерам, в которых содержались люди приготовленные на убой. Точнее на разделку на органы. Впрочем смысла это не меняло. Несколько воодушевляло то, что камеры были пусты — из трёх занятых как раз и выбрались Грин, Ифрит и Пейн. Теперь нужно было выйти за дверь сразу над которой висит камера… Гравное, чтобы у Пейна хватило сил состряпать качественную иллюзию того, что из зоны смертников вышел только их проводник-внешник, который недавно заходил туда.

Сразу за дверью Пейн немного пошатнулся, но не сбился с шага и продолжил движение. Четвёрка продолжала движение. Впереди шёл Пейн старательно демонстрируя личину майора Вертмахова. Следом шёл Грин в наручниках, сразу за ним шёл их проводник, и замыкал колонну Ифрит. Что успел заметить Пейн лицо у фальшивого майора не двигалось в процессе речи — это же иллюзия. Поэтому лучше было вообще ни с кем не встречаться, и долго не разговаривать. Хотя неподвижное лицо визуально придавало хладнокровия и жёстокости.

Сразу после вивесекторной они двинулись не к выходу, как думал Грин, а вглубь корпуса. Пара человек попавшихся им на пути козырнула. Грин задумался — как быстро внешники поймут, что настоящий майор выйдя из кучи разделачных помещений не будет продолжать носить химзащиту, а проведёт дизинфекцию? Зачем они вообще напялил эти маски и защиту? Поразмыслив ещё пару минут он понял — на случай, когда у Пейна иссякнут силы их разномастную одежду скроет костюм химзащиты, а лица — частично маски-респираторы.

Пейн глядя в планшет прогнал их по нескольким лестницам и через пару лифтов. Все четверо остановились перед очередной дверью с надписью «Научный корпус». Пейн не глядя толкнул её. Сразу за дверью обнаружилось огромное помещение стерильного цвета полное людей в белых халатах, эргономичной мебели, шкафов с картотеками и компьютеров. В данный момент никто не работал — люди болтали, копались в своих смартфонах, и пили кофе, мерзкий запах которого проникал даже через фильтры респиратора.

— Майор Вертмахов? — поднялся крепкий с проседью мужчина.

Грин почувствовал кожей, как что-то пошло не так. Люди в белых халатах стали подыматься приветствуя лже-майора. Пейн напрягся, а затем махнул рукой:

— Вольно. Можете сидеть. — Пейн искоса глянул в планшет, как на шпаргалку. — Профессор Медянский… Почему вы не ужинаете?

«Вот оно что». — подумал Грин. — «Пейн глядя в свою карту повёл всех в какой-то научный отдел минуя операционные, лаборатории и прочее, считая что здесь будет пусто. Вот только местные сотрудники оказались не в какой-нибудь столовой, а на рабочем месте».

Планы явно пошли коту под хвост.

— Мы перекусили на месте. — ответил профессор. — И продолжаем работу.

— Похвальное рвение. — ответил Пейн.

Ситуация превращалась в тупиковую. В этот момент снаружи что-то громыхнуло. Ярко полыхнуло зарево, в помещение замигали лампы.

— Это килдинги! — заорал Грин позабыв о маскировке.

Среди людей послышался шум.

— Отставить! — рявкнул Пейн. — Всем сохранять спокойствие! Медленно и аккуратно пройти в убежище! Это приказ! Выполнять! Лейтенант Иволгин освободите двери и проверьте помещение! Все сотрудники должны немедленно эвакуироваться!

Ифрит отошёл от двери, и направился вглубь помещения, после чего люди в белых халатах стали аккуратно, будто на учениях выходить вон.

Когда последний человек покинул помещение личины Пейна и Ифрита мигнули и пропали.

— Я почти выжат. — Пейн сдёрнул маску и стал глотать живец. — Теперь у нас даже не пятнадцать — у нас три минуты, а потом нас станут убивать.

— А килды? — не понял Грин.

— Какие килды?! — Пейн округлил глаза. — Грин, очнись! Эти мигающие лампы, взрывы, грохот — моя иллюзия. Скоро эти учёные очень удивятся, почему только они отправились в бункер, а потом появится настоящий майор, и сюда набегут кучи людей с автоматами. Сейчас дуй к шкафам и выбирай то, что на твой учёный взгляд будет самым ценным. А мы будем быстро и очень спешно снимать жёсткие диски с компьютеров.

Грин оценил ситуацию и сбросив наручники рванул к полкам. Куча папок… Как чудесно, что все исследователи и научные работники сохраняют консерватизм и ведут бумажную документацию. Рядом Ифрит буквально разламывал корпуса компьютеров и «с мясом» вырывал потроха компьютеров. Пейн рядом хватал диски не разбирая.

— Мужики! — рядом появился четвертый напарник их партизанской группы. — Я ваше оружие нашёл! Пейн — тут твои клинки и стволы. Грин! Тут все ножи и стволы, и даже джетпак! Ифрит — твоё тоже тут!

— Собираем оружие и валим! Рюкзаки наши там?

— Ага.

Пейн торопливо взял один из своих ножей и принялся вывинчивать пробку на рукояти. Нож для спецназа марки Эльф отечественного производства, с полой рукоятью — обычно там хранятся спички, рыболовные крючки, нитки и прочая полезная мелочь, но в этом ноже было что-то другое — какая-то пластилинообразная масса. Быстро схватив свой автомат, Пейн повернул его к себе прикладом — на прикладе был одет патронаш из полиамидных нитей на четыре патрона — Батя морщился когда рассказывал о таком девайсе — явно не одобрял такое хранение патрона.

Вот только патрон в таком патронаше был один. И даже не от автомата. Судя по форме ружейный — крупный пластмассовый цилиндрик с капсулем, у которого вместо пули пыж. Вот только из пыжа торчал фитиль. Сразу понятно — кустарная самоделка — самоделка — набили порохом гильзу и прикрыли пыжом через который был предварительно пропущен фитиль. Простенькая имитация шумовой гранаты. Вот только Пейн быстро обернул этот патрон «пластилином», и достав из рюкзака горсть пуль прилепил их снаружи.

Всё понятно — использовать холостой патрон как взрыватель. По коридору грохотали шаги — группа зачистки уже бежала в их сторону. Не было и трёх минут. Пейн метнулся и встал слева от двери и во всю мощь лёгких крикнул:

— Эй вы там за дверью! Внешники! Слушайте меня внимательно! Мы тут все инфицированные аборигены, сунетесь и начнём очень больно для вас кусаться! Убить не убъём, но как минимум вы заразитесь сами, а там или станете тупыми переродками, или выживите, но уже застрянете в этой дыре на всегда! Ваша тонкая химзащита вам не сильно поможет!

— Группа стоять! — рявкнул за дверью голос так, что слышно было даже через дверь. — Никому не двигаться!

Бравые внешники судя по всему находясь на своей территории явились без положенной химзащиты. Пейн молча подпалил фитиль, огонёк медленно пополз по фитилю с тихим шипением. Бикфордов шнур.

— Эй ты там, абориген! — рявкнул из коридора голос внешника. — Хорошо сработал, ни одного человека не убил. Профессионал. Я согласен забыть этот момент с твоим проникновением и всем остальным, но за услугу — твои таланты пригодиться нам. Не спеши отвечать — из научки выход только в одну сторону — к нам, и нас много.

Внешник-предатель рядом с Пейном уважительно кивнул:

— Надо же. И похвалил, и предложил работу, и напомнил кто главный. Не самые удачные переговоры, но начал бодро. Явно не рядовой.

— Товарищ Вертмахов, что вы называете моими талантами? — иронично крикнул Пейн глядя на фитиль. — Мои почки? Мою печень? И тоже не спешите отвечать — у нас тут ваш человек — сержант Головлев.

Воцарилось молчание, затем голос произнёс:

— Мы знакомы? Дай послушать Головлёва, если он жив.

— Нет, мы не знакомы. Я сказал наугад. — так же иронично крикнул Пейн. — Дайте сюда заложника.

Внешник-ренегат подмигнул и заголосил:

— Товарищ майор! Я в химзащите, но они сказали, что могут срезать её! У них куча осколковых гранат и крупный калиб…

Тут он замолчал и принялся мычать делая вид, что его оборвали и насильно зажимают рот.

Пейн толкнул дверь прикладом и швырнул самодельную гранату наружу.

БАБАХ! — грохнуло затем раздались мелкие взрывы патронов-поражающих элементов, рикошетом застучало по стенам и потолку. Раздались крики.

— Кого-то поцарапало. — хихикнул Ифрит.

— ТРЕВОГА! — взвыла сирена. — БИОЛОГИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ! КЛАСС — ЖИВЫЕ ИНФИЦИРОВАННЫЕ НОСИТЕЛИ! ВСЕМ ПРОЙТИ В УБЕЖИЩЕ!

— Кажется эти крутые парни пришли на дело без химзащиты. Или в химзащите, но она порвалась. — снова хихикнул Ифрит.

— Так, собрались все, мы ещё не выбрались. — скомандовал Пейн. — После нашей взрывчатки они сюда не полезут, а пустят газ.

Глава 43. Старые враги

В коридоре послышались отрывистые команды и снова спешный топот ног.

— Отступают. — хмыкнул внешник.

— Слушай, а ты кто? — наконец не выдержал Грин. — Вроде внешник, но эти двое тебя знают и работаешь на стаб?

— Не узнал? — внешник картинно приложил руку ко лбу. — А да, ты же не знаешь моей тайны. Ладно, в стабе всё расскажу. Заодно и бордель посетим.

— Так. Одевайте свои маски химзащиты и включайте сразу замкнутый цикл — от баллонов. — скомандовал Пейн. — Сейчас очень аккуратно и печально будем выбираться.

Из-за двери струйками повалил густой туман. Пейн открыл дверь и белый тяжёлый поток газа буквально рухнул в помещение — за ним в коридоре всё было скрыто — туман был везде.

— Он горячий. — удивлённо сказал Грин. — Я даже через химзащиту чувствую.

Грин порадовался, что дыхательная маска закрывала всю голову целиком.

— Руки и другие участки тела не оголять. — голос Пейна глухо звучал из под маски. — Кожу сожжет точно. Целостность костюма беречь — внешники знают, что у нас есть химзащита и маски, поэтому газа будет очень много — внешники постараются держать нас пока не кончится воздух в баллонах.

Ифрит кивнул и уже собирался шагнуть, как его жестом остановил Пейн.

— Ты совсем-то внешников за смешных дураков не держи. — сказал он доставая крюк-кошку с длинной бечёвкой, размахнулся и швырнул её в коридор, затем показал жестом всем отойти от проёма.

Пейн натянул бечёвку…

БАБАХ! — в коридоре рвануло так, что взрывной волной разметало даже часть газа в научной секции на минуту оголив пол, а по стенам застучали поражающие элементы.

— Видал? — хмыкнул Пейн. — Там сейчас этих растяжек поставлено — мама не горюй, и в таком дыму ты их не разглядишь.

Ифрит ошалело кивнул.

Пейн ещё несколько раз провёл «кошкой» по коридору, после чего разрешил двигаться. Двигаться приходилось гуськом положив руки друг другу на плечо. Так удалось миновать пару этажей с обычными дверями. А после серьёзным препятствием стала дверь-шлюз, которая ранее была открытой.

Внешник, который казался Грину всё более знакомым вынул пластиковую карту и сунул в щель.

«Пропуск заблокирован». — вылезла сухая надпись на электронном табло.

Что ж, этого следовало ожидать.

— Дай-ка я. — Пейн достал карту. — Пропуск профессора Медянского. Успел украсть.

«Проверка статус — пропуск активен. Дверь отперта». — снова вылезла сухая надпись на электронном табло.

Дверь скользнула в сторону.

— Вперёд. — скомандовал Пейн. — Сначала в камеры, а оттуда через шлюзы на выход. Быстрее, пока и этот пропуск не заблокировали. Скорее всего, нас там будут ждать… И ещё… Грин — слышишь меня? Спрячь под маской лицо куском тряпки и ни в коем случае не показывай своего лица. Вы все — тоже. Пейн самый первый приподнял маску (благо газа уже не было) и замотал лицо куском тряпки.

…Шлюз в «коридор смертников» открылся, и на встречу шагнули сразу четыре фигуры даже не в бронежилетах, а тяжёлых и явно бронированных экзоскелетах, дыхательные маски у которых были явно пуленепробиваемыми.

— Никому не двигаться! — прогремел голос из динамика. — Всем оставаться на своих местах!

Четвёрка беглецов замерла. Стрелять по таким махинам было всё равно, что палить в слона дробью. В это время воздух позади них подёрнулся рябью, как в фильме хищник, и сзади четвёрки возник тяжело дышащий Пейн, Пейн, который стоял рядом наоборот мигнул и пропал. Иллюзия? Настоящий Пейн взмахнул каким-то клинком и почти без усилий отсёк ноги двум экзоскелетам. Два других начали грузно разворачиваться. Пейн не теряя времени воткнул клинок сзади в маску одного пробивая насквозь, и выхватывая второй клинок так же легко пробил маску второго.

— Ффух… — Пейн сел прямо на поверженного противника. — Тяжко мне… Отдыхаем пока.

— Верно. Отдыхайте. — раздался спокойный голос, и через внешний шлюз вошёл человек в сопровождении кучи громил. — Время ещё есть.

Пейн обернулся вскидывая оставшийся клинок — один просто развалился после стольких контактов с экзоскелетами. Ифрит тоже вскинул свой крупнокалиберный автомат.

— Бодун. — поприветствовал его Пейн. — И Сайгак, как я вижу с тобой.

Глава 44. Столкновение сил

Вся группа остановилась на некотором расстоянии от Пейна. Мужик с незапоминающейся внешностью и небритой щетиной поднял руки.

— Он самый. — кивнул он. — Мечи которые режут сталь… Наш общий знакомый, который так хорошо затачивает оружие при нашей последней встрече чуть не убил меня… Мне пришлось очень быстро убегать. Судя по твоему росту ты — не он. И как я и думал, он устроил что-то очень неприятное…

— Чего ты хочешь, килдинг? — Ифрит подобрался как перед прыжком и стал выглядеть ещё страшнее, даже в маске можно было понять, что он улыбается своей безумной улыбкой.

— Я пришёл не от килдингов. — спокойно ответил Бодун. — Хотя я принял их клеймо, я не являюсь килдингом. Знаешь такое понятие как атеист? Я просто принял клеймо, чтобы получить от них свою выгоду и сотрудничать. От этого я имею свою выгоду — например знаю, что такой килдинг как Пёс кучей народа спешит сюда. Но сейчас я представляю Институт.

Грин невольно порадовался повязке на своём лице. А вот слова о том, что сюда спешит Пёс и куча фанатиков ему явно не понравилась. Как и то, что Пейн слишком измотан, чтобы драться и поэтому ведёт переговоры.

— Куча веток этой секты по разному видят своё учение. Кто-то и правда ударился в мистику. Кто-то помешан на жертвах и ритуалах. Кто-то просто прагматично использует это для обогащения, а ещё часть — учёные и самоучки, которые поставили себе татуировки в надежде найти тайные знания. — продолжил Бодун. — И все услышали о большом куше, который появиться здесь. И сейчас куча психов и фанатов спешит сюда, чтобы урвать свой кусок, и с помощью его подкрепить свою власть, показывая наивным адептам чудеса, ещё часть хочет торговать этим кушем наживаясь будучи монополистами, и только верхушка айсберга желает расшифровать его ради знаний, надеясь на бегство из этого мирка.

Пейн молча слушал, а потом достал инъектор и аккуратно поставил себе укол.

— Мне интересны все эти направления. — флегматично продолжил Бодун. — Но я не хочу, чтобы такие ценные вещи попали в руки психам, которые потом смогут сами ставить им любую цену. Я предпочту Институт, который поделится разработками и выходом, если он есть.

Пейн открыл рюкзак и показал кучу CDи DVDдисков.

— Вот то, что вы искали.

Грин увидел, как жадно уставились на этот рюкзак визитёры. Как их глаза налились алчностью. Как коварное и хитрое выражение мелькнула на лице Бодуна. Но был плюс — стволы оружия оказались чуть отведены, дабы ненароком не повредить содержимое.

— Бегите к выходу! — рявкнул Пейн в тот же миг вытряхивая хрупкие диски и заставляя лететь их вверх и кувыркаться.

В тот же миг Грин и остальные рванули с места. Бодун тоже — мгновенно исчезая из одного места, и появляясь в другом чтобы подхватить падающий диск. Ещё один из его спутников вскинул руки активируя телекинез и пытаясь подхватить сразу все цели.

Несколько вскинули стволы в сторону убегающих, ещё несколько направили их в сторону Пейна. И тут Ифрит дико хохоча выпустил очередь патронов двенадцатого калибра. Телекинетик вытянул руки перед собой закрываясь как щитом. Пейн бегущий на эту группу вскинул перед собой автомат и застрочил. Второй клон возник рядом. И тут же в грудь обоим двойникам попала очередь.

— Мимо! — сказал настоящий Пейн появляясь сзади стрелка и вскидывая меч.

Стрелок развернулся и прыгнул в сторону, меч не достал его на пол метра, но почему-то одна из его рук оказалась отрублена. Меч снова поднялся, ближайший боец не стал стрелять, а вскинул вверх ствол автомата со штык-ножом, меч попал точно между штык-ножом и стволом и замер. Но в этот момент на его боку сам собой появился порез от меча.

— Это фантом! Настоящий прячется где-то рядом! — крикнул кто-то.

И тут через защиту прорвался Ифрит и приложил ладони на чужие виски.

…Грин и внешник выкатились наружу.

— Стой! Там остались наши! — крикнул Грин.

— Не ссы. — просто ответил внешник. — Пейн хоть и выглядит сонным ленивцем однажды завалил рубера всёго лишь из пистолете. Ты и сам видел, как он может исчезать, но играми в исчезалочки его способности не ограничиваются. Даже когда у него мало сил у него есть отменные трюки — ты видишь, как он рубит мечом, вот только меч длиннее, или видишь, как он рубит сверху вниз в голову, а на самом деле рубит мечом сбоку. Или моменты когда невидимым становится только меч. А сколько людей погибло думая, что его руки подняты, когда они на самом деле наводили на них пистолет… А такого психа как Ифрит я просто боюсь — он легко может выжечь тебе мозги на секунду коснувшись головы.

Грин просто кивнул сберегая дыхание.

— Бежим! — заорал его напарник, и было от чего — из-за ближайщего пригорка показалось несколько военных машин — оно и понятно — не пешком же сюда притащился Бодун.

Грин поднажал, а затем вскинул голову, глянул в небо, потом направо, и побежал ещё быстрее — с правой стороны выезжала целая колонна бронетехники с узнаваемой эмблемой — скорпион в круге из надписи «пожри всех». Килдинг Пёс не соврал — он и его дружки явились. Даже бронетехника у тех была украшена символами, повсюды были шипы, острые гребни, и человеческие кости. Напарник Грина тоже заметил это, и поднажал ещё, хотя казалось, что бежать быстрее уже не возможно. А между тем силы Института, и силы килдингов не открывая огонь плавно двинулись к беглецам. Ситуация между молотами и наковальней очень точно описывало ситуацию. Килдинги приближались, вивсекторы тоже. Даже точки на небе стремительно увеличивались. Одна из точек стремительно увеличилась, и изменила траекторию полёта.

Крестообразное тело с четырьмя лопастями стремительно неслось вниз, стали видны хищные боевые модули. Внешники отправили свою самую мощную силу — авиацию. Внезапно до этого спокойно бежавший товарищ Грина прыгнул ему на спину и просто свалил его с ног. А в следующий миг беспилотник выпустил ракеты выбрав целью не две фигуры на земле, а едущий транспорт, но неопасными сигнальными снарядами-свистками. Дрон похоже не имел вооружения, а просто производил разведку боем и «подсвечивал» наиболее опасные цели для других операторов.

Отработав по наземной технике автономный беспилотник развернулся и заложив вираж исчез. Следующим заложил вираж и появился беспилотник чуть более крупного размера. Вот только на этот раз он выпустил серию дымовых снарядов. Химическое оружие? Или просто дым для дезориентации? Не разбираясь Грин просто натянул маску и в следующий миг уже бежал скрючившись в три погибели. Как он уже понял —быстрее всего подлетают самые лёгкие и юркие — с наименьшим вооружением, тогда следовало ожидать, что более крупные и медлительные прилетят с бронебойными, кумулятивными, зажигательными и осколочно-фугасными снарядами, и тогда это будет верной смертью.

Грин уже успел отбежать на сто метров, когда позади раздался глухой взрыв, и рядом с головой просвистели осколки. Бежать! Бежать не останавливаясь! Пробежав очередную сотню метров Грин кубарем скатился в овраг. Грин поднялся и увидел человеку. Прямо напротив него в десяти метрах стояла девушка.

Глава 45. Ненависть

Грин сглотнул. На секунду ему показалось, что напротив него стоит мертвячка-Женя, но наваждение пропало и он увидел Риту, с обритой половиной головы. Грин обелгчённо выдохнул и сделал пару шагов. Затем он понял, что потерял последнего своего товарища в дыму и обстреле тот просто потерялся — может сбежал в другую сторону, а может просто погиб, но верить в это не хотелось. Рита между тем двинулась ему навстречу. Грин стоял глядя на неё с пересохшим горлом. Почему ему вспомнилась именно мертвячка?

Рита подошла почти вплотную, и спокойно сказала:

— Выбрался.

А затем ударила в живот заставив согнуться и закашляться. Тупая боль пронзила всё тело. Грин схватился за живот, а затем отдышавшись распрямился.

— Пошли. — Рита сняла с него тяжёлый рюкзак и повесив его на себя зашагала прочь.

Грин молча пошёл следом молчаливый и пристыженный, с дополнительным стыдом от того, что девушке приходится нести его вещи.

— Знаешь Грин. — наконец сказала она. — Не понимаю ненавижу тебя или нет, а если ненавижу, то за что… Давно такого со мной не было.

Грин не знал что сказать, и уместны ли слова вообще. Эта женщина охраняла его всегда находясь рядом, она же отыгрывала роль «плохого парня», по идее Светы, чтобы он стремился к её противоположности и именно она пыталась его остановить, вполне правдоподобно считая, что он творит не героизм, а самую обычную глупость. Нужно ли ей было его мнение, или его ответ? Скорее всего нет. Против воли Грин почувствовал уважение к ней.

— Первоначально, когда я ещё даже не видела тебя, то считала, что ты просто моральный урод. Или просто урод. Потом стала считать, что ты псих. — шагая продолжила Рита. — Потом стала считать, что ты святой, хотя нет — блажной… Теперь я понимаю, что к тебе не подходит ни одно из этих определений.

Грин снова промолчал.

— Теперь я всё думаю, и не могу понять, что со мной? — Рита глянула в небо и продолжила идти. — Ты никогда не говорил мне ничего плохого. Не причинял вреда. Не реагировал на моё откровенное хамство. Даже не реагировал на откровенные оскорбления. Просто улыбался так. Иногда печально. Иногда устало. Но никогда не испытывал зла, и не отвечал.

Рита помолчала.

— Я даже поняла, что преступления, которые приписывают тебе — ложь. Ты не мог их совершить. И сейчас я вспоминаю всё это. Снова и снова. Перед глазами у меня почему-то стоит твоё уродское лицо с печальной улыбкой. Снова и снова. Снова и снова я вижу как ты мирно беседуешь с кем-то, как помогаешь кому-то неся рюкзак, как болтаешь с Ниной, отчитываешься перед Роем, возишься со своей чёртовой мертвячкой… И чувствую просто безграничную ярость. Она поглощает меня, лишает сна, покоя, способности мыслить, и иногда перетекает в холодную ненависть. Моя ненависть так сильна, что её хватит на троих, и даже на десятерых.

Грин почувствовал себя виноватым вдвойне. Как-то сам не зная, он умудрился нажить серьёзного врага. Почему, пока не мог сказать. О причинах пока только догадывался.

— Вспоминая всё это я не могу понять. — Рита снова продолжила. — Откуда у меня столько ненависти?

Грин молчал. Дальше они шли в напряжённом молчании. Рита шла впереди так, как будто никакой опасности не было и в помине — ни заражённых, ни внешников, ни килдингов, ни муров. На секунду Грин даже задумался — а она сейчас вообще видит что-нибудь вокруг? Замечает? Или так погружена в себя, что вообще ничего не видит?

Молчание продолжалось, а затем Рита вдруг сказала:

— Снова не пойму, почему я всё это говорю. Я что расклеилась? Зачем я вообще откровенничаю? Почему?

Она резко остановилась. Остановился и Грин. Рита резко обернулась. Грин сглотнул, но остался стоять.

— Обычно тех, кто жалуется называют тряпками. — сказала Рита с холодной яростью. — Их презирают. Над ними насмехаются. Смеются в лицо, называя неудачниками, лузерами и другими словами. И больше всего — это отвращение к ним. За что? И что ты сейчас думаешь, глядя на меня? Что я жалка? Что просто ною? Что бесполезна?

Грин молчал, стараясь не спровоцировать её.

— Отвечай. — с ненавистью посмотрела она. — Ненавижу этот твой взгляд, полный недоумения, и безграничного спокойствия.

Грин сглотнул и сказал:

— Рита. Прости меня.

А в следующий момент получил мощный удар в челюсть. Рита зарычала.

— Ненавижу! — прорычала она. — Ненавижу тебя! Урод! Сволочь! Сука!

Каждый комментарий она сопровождала профессиональным ударом в рёбра, таз, плечи голову. Кулаками, локтями, коленями, стопами. Грин не вступал в драку, но оставался стоять, лишь иногда прикрывал голову, чтобы не получить нокаута. Он сознательно не защищался, просто потому, что чувствовал себя виновным. Это было больно, но терпимо. Рёбра болели нещадно, одно из плеч тоже, на лице теперь местами были ссадины. Рита стояла рядом тяжело дыша.

— Как ты это делаешь? — спросила она глядя на него со смесью ненависти и удивления. — Почему у тебя до сих пор осталось это выражения лица? Ты что не чувствуешь злости? Ты что псих?!

На последних словах она сорвалась на крик. Грин медленно повернул голову налево, потом направо. Затем ещё раз покачал головой.

— Что? Что это значит? — выдохнула Рита. — Почему ты мотаешь головой? Скажи вслух… Отвечай!

— Нет. Не псих. — ответил Грин. — Насчёт остального — просто почувствовал себя виноватым.

Рита некоторое время просто смотрела на него, с тем же лицом, а потом просто развернулась и зашагала дальше.

— Пошли. Всё равно, всё скора кончится.

Глава 46. Тайны внешников

Грин шагал вслед за Ритой, молчание снова затянулось. День двигался к вечеру, и скоро должна была наступить ночь. Следовало найти укрытие, чтобы не стать кормом для заражённых, для которых всё равно — день сейчас или ночь. Впереди показались силуэты бронетехники и кустарно переделанных грузовиков. Рита ускорила шаг. Появились силуэты часовых. Это был небольшой лагерь на десять-двенадцать человек. Несколько стояли по периметру, остальные похоже были внутри транспорта. Двое человек ненавязчиво двинулись следом. В наступающих сумерках их лиц было не разглядеть.

Все четверо остановились у крупного грузовика. Около грузовика спиной к ним на походном складном стуле сидел человек изучая какую-то карту. Он не спешил вставать. Затем сложил карту и убрал в нагрудный карман, а затем медленно и неспешно поднялся. Затем так же неспешно развернулся.

— Ну привет Витя, или как тебя теперь зовут, Грин? — сказал он.

Грин почувствовал себя так, как будто на него вылили ушат холодной воды — на него смотрел Мосфет. Небритый мужик и с густой щетиной, и волчьим взглядом — взглядом мясника, и с торжествующей усмешкой на лице. В тот же миг один из людей за спиной расчётливо ударил его в ноги, а второй бросился сверху — роняя на землю лицом вниз, и впечатывая. Грин почувствовал удар о землю, а затем на него навалился второй человек вжимая в землю, заворачивая руку назад, не давая поднять голову.

В голове мелькала только одна мысль. — «Как?»

На руках сзади щёлкнули наручники, а давление на затылок ослабло, и лицо перестало вдавливать в землю. Грин поднял лицо и увидел по-прежнему улыбающегося Мосфета. И невредимую, стоящую рядом Риту. Мосфет перевёл взгляд с Грина на неё и кивнул:

— Хорошая работа, ты всегда была лучше меня.

— А ты ничуть не меняешься. — Рита стянула с плеча рюкзак Грина, и подойдя к Мосфету протянула ему.

Мосфет небрежно взял рюкзак, и распутав горловину заглянул внутрь:

— Жёсткие диски… Ты и правда лучшая!

Рита развернулась, с усмешкой взглянув на Грина.

— Я ведь говорила, что скоро всё кончится. — ухмыльнулась она.

А Грин лежал и не мог понять «как?», «за что?». Впрочем это было скорее ради денег, но он просто не мог поверить, что Рита сделала это.

— Почему? — сипло спросил он разбитыми губами.

— Чего не сделаешь для любимого братика? — Рита демонстративно похлопала щерящегося Мосфета по плечу. — Даже если не общаешься с ним много лет, и не знаешь кто он, и что делает, всегда можно снова выйти на контакт.

У Грина пересохло в горле. Она и этот палач родственники? Родные брат и сестра? И ради этого человека она предала своих товарищей, своих друзей, людей с кем работала? Рита смотрела на него, но не так, как раньше, а с наслаждением.

— Обыскать его. — приказал Мосфет.

Двое слажено и тщательно прошлись по его одежде вытаскивая ножи, и всё остальное вооружение, а затем подняли на ноги.

— А теперь маленький шрих… — Мосфет достал небольшой шприц-инъектор. — Всего лишь стимулятор, чтобы дело пошло быстрей.

— Дай я сама. — взяла Рита, после чего подошла, и умело воткнула иглу в мышцу на предплечье.

Грин почувствовал, как вдруг потемнело в глазах, а затем накатила волна резкого подъёма, словно прибавилось сил, затем вдруг мир вокруг стал ярче, контрастней, словно кто-то выкрутил рукоятки видео. Даже появилось странное ощущение, что звуки имеют цвет, а запахи — вид, и шероховатость.

— Вот так. — сказала она.

— Что это? — спросил Грин.

— Немного спека. — ответил Мосфет. — Чтобы простимулировать работу твоего мозга.

— Я хочу это видеть. — Рита повернулась к Мосфету. — Хочу видеть, как ты им займёшься.

…Грин сидел на полу прикованный наручниками за правую руку к металлической проушине на стенке. Рядом стоял Мосфет у широкого стола любовно перебирая находящиеся на нём инструменты. Рядом был стол больше похожий на прокрустово ложе, а у противоположной стены на стуле сидела Рита, с интересом наблюдая за происходящим.

— С чего бы начать? — задумчиво бормотал Мосфет перебирая инструменты. — Не могу подобрать…

— Расчлени его. — внесла предложение Рита. — Добавь ещё спека, чтобы он не вырубился и мелко поруби начиная с ног.

— Хм… — Мосфет задумался. — Я понимаю, что ты его ненавидишь, но он будет нужен мне какое-то время… Так что он как минимум должен оставаться живым…

— Я хочу, чтобы он мучился. — упрямо повторила Рита.

— За это я и люблю тебя. — рассеянно кивнул Мосфет. — Что же, тогда судя по тому, что ты рассказала, лучше всего будет начать по-другому… Он будет жить, но мучиться. Обещаю. Может даже сойдёт с ума.

— Так вот, Грин… Я начинаю… — Мосфет сел напротив него. — Знаешь ли ты, откуда люди в Улье вообще поняли как жить? Ну например, как готовить живец? Как узнали, что потрошить нужно именно затылки переродков? О том, как жрать горошины? Жемчуг?

Грин ошалел от резкой перемены темы.

— Не знаешь? А вот скажу тебе — этому всех научили внешники. Забавно, правда? Люди, которые приходят сюда, чтобы разделать нас на органы сами и научили выживать местных… Разумеется сделали они это не от доброты душевной, и не сами. Как думаешь, откуда например появился Институт? Почему килдинги так тесно сотрудничают с ним? Я скажу тебе, кто сделал это — дезертиры.

Грин начал понимать.

— Понимаешь Грин… — проникновенно продолжил Мосфет. — Дезертиры среди внешников, это не трусы, и не слюнтяи… Это самое поганое дерьмо, которое есть в Улье. Я расскажу тебе как они появились. Был профессор, назовём его Франкенштейн. Или де Сад. Или Менгеле. Неважно. И работал он на внешников. День изо дня разделывал трупы, и живых людей — для изучения и сравнения инфицированных тканей. Органы паковал и отправлял во Внешнеландию, и получал за свою работу десятки тысяч, а может сотни тысяч монет. Писал научные статьи… А потом решил что этого мало, что начальство его не ценит, и хорошо бы заиметь например яхту. И знаешь, что он сделал?

Грин молчал. Ответа он не знал.

— Этот профессор стал воровать органы, которые вынимал у жертв, и приезжая во внешку на отпуск, стал продавать их на чёрном рынке. Сам понимаешь — уникальный товар — огромные деньги. И вот, друг мой он попался на горячем, или вычислили, что в одном из Экспедиционных корпусов работает контрабандист и вор, правда не поняли кто. И что же сделал этот профессор, понимая, что такие дела ему не простят? Военные преступления, и преступления против военных карают очень сильно. А преступления против денег карают ещё сильней. Стреляться он не стал — не мальчик горячий, сдаваться и писать чистосердечное уповая на милосердие тоже не стал. Он просто украл побольше оружия — пропуск докторский многое позволяет, выявил в себе наработанными тестами иммунность, а может вспомнил как кормил белым жемчугом подопытных, и принял сам. В общем он просто сбежал в Улей. Дезертировал от внешников. С кучей универсальной валюты — патроны, стволы, бронники, тепловизоры.

А вот это было уже интересно. Что-то подсказывало, что Мосфет не лжёт.

— И, дорогой мой, он подался на юга. Вот только как выжить в таком аду? Правильно — нанять помощников. И этот профессор научил иммунных как выживать принимая спораны, а потом и вовсе пользуясь своим красноречием сделал их своими телохранителями. А потом — нашёл тех, кто будет посылать орды безмозглых фанатиков, готовых умереть за него. Понял о ком я говорю? Килдинги друг мой, эта больная секта ублюдков. Как понимаешь, любой пастве нужно чудо. Заставь дурака молиться — он лоб расшибёт. А как заставить? Просто — нужно показать чудо. Это прекрасно понимала верхушка секты, а тут как раз был профессор, готовый организовать чудо. Причём не тихий интеллигент из фильмов, а в доску свой отморозок разделывающий ещё живых людей. И своими «великими знаниями» килдинги обязаны таким вот профессорам. Один из них кстати килдинг который зовёт себя Пастор.

Грин смутно припомнил, что Рой скептически отзывался о «мудрости килдингов», и их знании «великих тайн». Этот человек оказался прав.

— Чем больше было таких дезертиров, тем больше стало и влияние килдингов. И уже позже узнав секреты выживания появились муры — люди узнавшие, как принимать спораны и живец, и готовые резать ближнего своего за пару стволов от внешников. К тому времени дезертиров накопилось прилично, и они отделились от килдингов и назвали себя Институт. Но общее товарищество и уважение осталось. А килдинги продолжили и дальше говорить о собственной мудрости, и о том что они живут в Улье со времён фараонов.

Мосфет прервался и заржал.

— Нет, ну ты реально представь. — отсмеявшись сказал он. — Эти безмоглые обезьяны даже дату правления фараонов назвать не могут. Потому и говорят «времена фараона». Не могут назвать ни одного фараона… А почему не ацтеков? Майя? Шумеров? Да эти питекантропы даже не знают кто были раньше — майя или ацтеки! Сабина, эта старая дура говорит о собственной уникальности, мудрости, и о том что лично знала фараонов. Да я готов поспорить, что она была даже не кассиршей в супермаркете, а семечками на базаре торговала, и даже не в городе, а в деревне. А судя потому, что слышала о фараонах, то сама из двадцатого, а скорее двадцать первого века. Реально представь, что смогли бы ммм… переселенцы из Египта в тысяча трёхсотом году — это кстати примерные времена фараонов, точнее не помню. Без огнестрела, без машин и даже велосипедов? Что бы они смогли? Рассказать лотерейщику сказку о том, как бог Ра плывёт по солнцу, о том, как Сет убил Осириса?

Мосфет снова заржал.

— Но это всё вместо предисловия. И знаешь, как ни замалчивай тайну об этих людях, у внешников она всё равно всплывёт наружу. Тут мы подошли к самому главному. Вот, Грин, есть некоторые хмм… малодушные трусливые люди. Слабаки, куски бесхребетного дерьма. Отдельные учёные, или так, лаборанты, которые попав к внешникам в Экспедиционный Корпус и подписав контракт о неразглашении писают в штаны, когда понимают, что разделывают покойников, которые ещё час назад жили бегали. Блюют при виде окровавленной требухи. Падают без сознания, когда слышат крики препарируемых заживо. И зная то, что я рассказал тебе Грин, эти малодушные крысы или накладывают на себя руки, или делают тоже, что их предшественники — бегут в Улей. Но обычно долго не живут — их ищут внешники, муры, килды, и Институт. Обычно выживают те, кому везет найти отцов основателей — Институт.

Мосфет пытливо вгляделся в лицо Грина.

— И вот тут Грин вишенка на торте. Рой смог догадаться о том, что я тебе рассказал. Что бы о нём не говорили, но голова у него работает. И он понял, что для того, чтобы постичь тайны внешников, да самого Стикса ему нужен дезертир. Теперь ты понял, для чего тебя привезли в стаб?

Грин почувствовал подступающую тошноту, а за ней волну шока.

— Нет. — только и сказал он. — Это не я. Я попал в Улей при перезагрузке.

Мосфет только расхохотался глядя на него.

Глава 47. Личность Грина

Таким же смехом его поддержала Рита. Мосфет подошёл к Грину и показал ему грязную мятую листовку с портретом Грина.

— Узнаёшь своё лицо? — спросил он. — Внешники очень просили найти тебя. У меня даже есть твоя краткая характеристика. И короткая словесная. Если коротко, то вивискция так напугала тебя… Сначала потерял сознание, потом проблевался. А потом сделал себе тест, понял, что имунен, и бежал в Улей.

— Нет… — ещё раз прошептал Грин чувствуя, как волосы на голове зашевелились. — Я ведь помню поезд.

Рита неожиданно подалась вперёд.

— Это чушь. — сказала она резко. — Света рассказа мне о твоём диагнозе и о том, как всё было. Она солгала, когда сказала, что у тебя ретроградная амнезия. На самом деле у тебя диссоциативная амнезия. Сбежав от своих бывших работодателей и добрался до Адской станции ты увидел как гибнет поезд. В порыве глупости побежал спасать людей и нашёл умирающего учителя биологии Леонида Андреевича. Он рассказал тебе как попал в Улей, и что умирает. А потом бедняга скончался у тебя на руках. Это стало для тебя последней каплей. Диссоциальная амнезия. Из-за психотравмы забываются все личностные факторы, но сохраняются универсальные знания. В твоём случае — биология и её виды.

Воцарилось молчание.

— Последнее что ты помнил — это рассказ препода Лёни, поэтому когда ты потерял сознание, а затем очнулся забыв свою личность, то решил, что человек из рассказа и ты — одно лицо, и стал считать себя Лёней. Именно поэтому ты не помнил лица проводницы, и именно поэтому тебя не узнал дядя Коля, рожу которого показал тебе настоящий Лёня на мобильном.

— Нет, нет, невозможно… — прошептал Грин и вытаращился пустым взглядом в пустоту. — поморщился. — Нет… Нет…

Мосфет только ухмыльнулся. Ухмылка и взгляд делали его похожим на серийного убийцу.

— Ещё как может быть. — ощерился он. — Даже я сначала этого не понял.

Стриженный «ёжиком» Грин чаще задышал, а его глаза буквально вывалились из орбит. Лицо поменяло цвет.

— О да… — ухмыльнулся Мосфет. — Ты уже понял, что это правда. Давай, давай почувствуй эту правду на вкус, посмакуй, и проглоти. Ты просто не понимаешь, как приятно видеть твой ужас, твоё отчаянье, твою безысходность. Наблюдать, как надежда превращается в понимание и отчаянье… Это изумительно.

Грин зашатался, так, словно стал терять сознание.

Мосфет смотрел между тем с интересом, продолжая рассматривать его, и безумная улыбка не сходила с его лица.

— Ты знаешь, самое приятное видеть как чья-то надежда превращается в страх и отчаянье. Метаморфоза, которая заставляет трепетать. — продолжил бородач. — Ничто не может сравниться с этим — спирт, наркотики, секс — всё это не то. Вот пожалуй охота, или хорошая бойня на смерть дают похожее ощущение, но знаешь, это всё тоже не то… Ты знаешь, очень сложно найти занятие, которое даёт такие ощущения…

Грин его словно не слышал, но Мосфету было похоже всё равно.

— И я долго искал это. В занятии трейсеров, когда промышлял охотой, в разных сортах спека, ища это наслаждение в разных дозах, у килдингов с их ритуалами, ну знаешь — когда на привязанного человека спускают переродка… У пары умников из Института, проводящих исследования… У муров. И наконец нашёл!

Улыбка Мосфета стала счастливой и безмятежной.

— И знаешь что это? — спросил он и сам тут же ответил. — Пытки. Какой смысл спускать на человека заражённого, если это тупое животное быстрее убьет его, чем замучает? Да это существо даже не сможет причинить настоящих страданий, только ранит и убьет. Или какой прок разделывать труп на органы если тот не сможет кричать? Да даже живого человека — он ведь просто вырубится, и самое интересное прекратится. А потом и просто умрёт. То ли дело хорошая пытка — разделывать ещё живого человека, не давая ему умереть, и дозируя мучения, имея возможность сделать их слабее, или сделать их просто невыносимыми. Видеть эти бессмысленные коровьи глаза, видеть в них надежду, затем страх, а потом отчаянье, слышать этот бесконечный непрекращающийся крик, видеть конвульсии. Самое большое искусство в том — чтобы свести с ума. И не буду врать — я преуспел в этом.

Мосфет подмигнул Грину.

— Ты знаешь, я всё это сделал на той женщине, которую ты пытался спасти. Не буду скромничать — под конец она уже просто мечтала умереть. Но с тобой мы поступим по-другому — я не стану трогать тебя до последнего. Я просто возьму того дружка, который помог тебе бежать, и стану разделывать при тебе. Чтобы ты всё видел и не мог помочь ему. Посмотрим, сколько тебе понадобится времени, чтобы сойти с ума просто разглядывая всё это. А потом я разделаю тебя. Может скажешь, кто тот парень, с которым вы выбежали от внешников?

Ответить Грин уже не мог — перед глазами всё плыло. Мосфет поднялся и пошёл к двери.

— Обещаю тебе, друг мой, я найду его и сделаю это, чтобы ты смотрел, и корчился, пока не сойдёшь с ума. А потом, примусь и за тебя.

Мосфет вышел. Рита поднялась, перенесла стул и села напротив Грина почти рядом.

— На Роя, Гробовщика и остальных не надейся. — сказала она глядя ему в глаза. — Они около Золотого и Серебренного Кругов, и не знают, где ты. А пока они там по дороге, которая ведёт на Магнит, а от него к Райскому Уголку идёт один из килдов Сабины, и с ним пятьсот фанатиков готовых убивать. Они уничтожат Магнит, из которого недавно вывезли тяжёлую артиллерию, а потом пойду на Райский Уголок, где только Саша и девочки, и ей не хватит сил отбиться. А то, что они спасли два Круга лишь временная мера. Туда придёт Чалый и соберет трупы внешников, килдов, и людей круга. Переедет с ними в другой район и продаст внешникам. А потом с кучей мощного оружия уничтожит любого из них.

Грин промолчал. Говорить не хотелось. Так плохо ему ещё не было.

— Рита… — сказал он тихо. — Теперь я понял, за что ты меня ненавидела.

Рита внимательно посмотрела на него.

— Нет. — покачала она головой. — Я только сейчас поняла, почему тебя ненавижу.

Грин повернул к ней лицо уже всё покрытое ссадинами и кровоподтёками и попытался изобразить вежливый интерес.

— Откровенно я не верила, что ты был мясником. — спокойно сказала она. — Я начала ненавидеть тебя после того, как мне рассказали о тебе. Хотя сначала посчитала, что ты просто дурак. Тащил бабу, которая умирала, но не бросил. Идиот. Но делал это и не останавливался, не прекращал. Но не бросил. Меня это взбесило. Потом нашёл это мычащее животное, которое окрестил Женей, и так же стал тащить за собой, просто в память о тех кто умер. Вот тогда я стала ненавидеть тебя сильней. Из всей возможной кучи баб и мужиков тебе попалась именно мертвячка, и ты стал с ней возиться, и повёл за собой. Дебил. И даже не для того, чтобы перепихнуться, а просто из сочувствия и жалости. Тащил за собой, понимая, что ей не стать человеком, кормил, и вёл дальше. Такой придурок как ты даже не подумал её застрелить.

Грин внимательно слушал, начиная окончательно понимать её.

— Потом ты пришёл в стаб, и даже там продолжил нянчиться с ней, как с инвалидом или ребёнком. — продолжила она. — Покупал вещи, приглядывал, делал всё, чтобы её просто не пустили в расход. Вокруг тебя было столько баб, а ты со своим упрямством продолжил возиться с этим существом. И тогда я поняла — ты не псих и не блажной, ты просто сволочь. Столько заботы, столько целеустремленности, и ради кого? Мне даже не приходилось играть ненависть, она была настоящей. А потом упёрли рыжую, и ты снова поступил очень и очень глупо — не умея держать автомат, не будучи военным прорвался через все кордоны и ринулся следом. Верх тупости, но тогда я поняла, что ненавижу тебя так, что хочу убить, и нашла своего брата, чтобы он помог мне.

Рита ненадолго замолчала.

— У рыжей было всё — она нравилась абсолютно всем, была богата, у неё было место в совете, у неё был авторитетный мужик, который сделал бы для неё все… И даже ты, хотя не был ней знаком, не знал её, вы даже друзьями не были ринулся спасать её! — последние слова она почти выкрикнула.

Грин промолчал.

— И знаешь Грин… — успокоившись продолжила Рита. — Тогда я окончательно поняла, что хочу сдать тебя брату, чтобы он замучил тебя. Не важно насколько ты ценен для стаба. Не важно, сколько знаешь. Не важно, сможешь ли восстановить память. Не важно, можешь ли даже разрушить этот чёртов Улей. Просто хочу чтобы ты умер.

Она поднялась и пошла прочь к двери, и уже у самой двери обернулась:

— И да, Грин. Твою ручную зомбачку я убила, когда ты сбежал — просто достала шокер и выдавала разряд её в затылок, прямо в споровый мешок, пока она не затихла. Она мертва.

Дверь хлопнула и Грин окончательно понял, за что она его ненавидела.

Глава 48. Кровь и автомобиль

Грин остался в одиночестве с прикованный наручниками, без оружия и неизвестно где. Разум метался, он был в шоке. За один день пережить смерть друга, предательство человека, которому доверял, и в довершение всего узнать, что ты моральный урод разделывавший в прошлом людей было слишком сильным ударом. Давление металось как бешенное, сердцебиение участилось в несколько раз, глаза словно выдавливало изнутри, в голове был туман и мысли смешивались в кашу, а на душе было тоскливо и мерзко. Это был тот случай, когда он знал — Мосфет не солгал. Проклятый спек разрывал его мозг обостряя чувства и усиливая контраст от ощущений не давал заснуть.

Грин поднял одну ладонь и посмотрел на неё. Именно этими руками он разделывал людей. Вскрывал живот, ставил расширитель и раздвигая рану просовывал руки в рану ещё больше раздвигая края и вырывал орган, или смещал и аккуратно вырезал? Значения это уже не имеет. Или глазное яблоко. Для начала, чтобы извлечь его нужно разрезать мышцы лица, это очень кропотливая и аккуратная работа, иначе оно может растечься жидкостью… Его замутило. Против воли желудок содрогнулся от спазма, и выблевал зачатки пищи. Голова зашумела ещё сильнее. Нет, он Грин, он Виктор Иванов, бывший ассистент профессора Медянского, дезертир и палач, разделавший сотни людей. Внезапно стало ещё темнее, Виктор вгляделся в остатки блевотины и с удивлением заметил, что они потемнели. На полу была тёмная багровая лужа. Виктор с тупым безразличием разглядывал пару секунд, пока не понял, что она масляно поблескивает.

Ошеломлённо он коснулся её пальцами. Жидкость осталась кончике пальца. Виктор поднёс палец к лицу. Что это? На его пальце была кровь. Желудок стало рвать кровью? Он опёрся второй ладонью о пол и снова попал в что-то липкое. Виктор поднял обе ладони. Ладони были в тёмной венозной крови и она медленно стекала по ним. Машинально он отёр обе руки об одежду, а затем почувствовал холодный пот текущий по рукам. Виктор закатал рукав. Это был не пот. Это была кровь. Крови было столько, что она пропитала оба рукава. В шоке он ошеломлённо смотрел на это подняв ладони и разглядывая руки. Сбоку раздался кашель, тот самый, которым хотят привлечь внимание. Крепкая ладонь легла Виктору на плечо. Виктор повернул голову. Прямо на него смотрел профессор Медянский. Профессор смотрел на него через свои аккуратные поблескивающие очки, сейчас Виктор отметил, что и в усах того и в коротких волосах проступала седина.

Виктор ошеломлённо смотрел на профессора.

— С вами всё хорошо? — спросил профессор участливо глядя в глаза.

— Нет. — тупо ответил Виктор.

— Ну что же вы так. — покачал головой Медянский. — Вы должны оставаться спокойным на работе, переживания оставляйте дома.

Виктор продолжал тупо смотреть на него.

— И знаете. — Медянский похлопал его по плечу. — Не берите всё слишком близко к сердцу. Это всего лишь мясо. Подымайтесь.

«Всего лишь мясо». — эхом отдалось в голове.

Профессор отвернулся и зашагал прочь.

— Да. — он снова обернулся, и показал ещё влажную печень, которую держал во второй руке. — Отличный образец.

Виктор руками опёрся о пол, затем встал. И пошатываясь двинулся за своим начальником, хотел побежать, но тело не слушалось и шаталось как пьяное. Перед глазами всё плыло. Сделав пару шагов он врезался в стену, упал, снова поднялся и побежал. Ударился в другую, упал, снова поднялся и побежал дальше. Дверь стала двоиться в глазах.

«Живец. Нужно глотнуть живца». — мелькнула мысль.

Фляги на боку не было. Виктор открыл дверь и вышел. Перед глазами всё продолжало плыть. Рядом с дверью стоял человек.

— Живец… Дай живца… — прохрипел Виктор.

— Сначала деньги покажи. — брезгливо скривил лицо дядя Коля.

Виктор зашарил в карманах наскрёб горсть споранов, достал, рука дрогнула, и часть просыпалась на землю.

— Этого хватит? — кто-то с размаху грубо толкнул Виктора плечом.

Все остальные спораны свалились в грязь. Виктор повернулся. На него поблёскивая улыбкой сквозь бороду смотрел Мосфет.

— Ты?! — взревел Виктор.

— Так легко… — разочарованно сказал Мосфет. — Кого-то пришлось бы резать пару месяцев.

Он развернулся и зашагал прочь.

— Стой! — взревел Виктор и заковылял следом.

— А? — Мосфет повернул голову.

— Я тебя убью… — прошипел Виктор.

Мосфет развернулся глядя на него с интересом. Виктор доковылял и замахнулся, но тот легко толкнул его и тот повалился лицом на землю.

— Ползи обратно. — сплюнул Мосфет. — Тебе со мной не тягаться. Сначала научись как следует наслаждаться своей работой.

Виктор поднял голову. Мосфет уходил непринуждённо насвистывая, а напротив Виктора, чуть справа стоял какой-то мужчина во французском камзоле в парике с буклями.

— Приветствую Виктор! — сказал он. — Нас ждёт пьянство, секс с кучей женщин, содомия, и даже мужчины, если вы предпочитаете их. И конечно же чужие мучения. Помните, ваша свобода не должна ограничиваться ни нравственностью, ни религией, ни законом. Хотите мучить человека — пожалуйста. Наслаждаетесь этим? Не сомневайтесь — так и нужно жить!

— Кто ты такой урод?! — прорычал Виктор ползя мимо него.

— Маркиз Донасьен Альфонс Франсуа де Сад. Поскольку мы оба с вами учёные мужи, я думаю вы поймёте меня.

— Маркиз де Сад… — сплюнул Грин. — С дороги тварь!

Виктор пополз мимо него вперёд, туда где сидел Мосфет а рядом стояли Бодун и Рита.

— За абсолютную свободу и богатства, а также выгоду, которую приносят нам знания! — отсалютовал флягой Бодун.

— За мир, где можно убивать, который лучше любых законов! — отсалютовала флягой Рита.

Виктор почти дополз до Мосфета и разглядел на чём тот сидит. Тот сидел на разделанном человеке.

— Самое приятное видеть как чья-то надежда превращается в страх и отчаянье! — Мосфет воздел руки, и стало ослепительно ярко.

Виктор обнаружил, что находится под толщей воды, а кругом кучи трупов. Быстро заработав руками и ногами он начал всплывать. Вырвавшись их воды он упал на землю стаба. Опёршись руками о землю он выплюнул воду. Вместо воды опять вышла кровь, а с тела стекала не вода, а кровь. Впереди замаячила фигура. Виктор вскочил и отряхнувшись побежал за ней. Мосфет уходил всё глубже в стаб, и слышалась неразборчивая речь.

… — и зачем они? — донёсся знакомый мерзкий голос. — Только жрут и стягивают на себя всю добычу.

Виктор выбежал на небольшую площадь между двумя зданиями. У самой стены стоял грязный и оборванный знахарь-маргинал Хмырь, и упоённо вещал:

— Управление просто погрязло в пороках. Это бесполезные люди, которые могут только трахаться, жрать и бухать. Но что случается, когда палач и убийца приходит в любую компанию? Происходит одно — смерть.

Рядом стоял и внимательно слушал Пёс. Люди кругом стояли и вслушивались в речь. Виктор стряхнул с рук воду и понял, что капли которые он стряхнул были кровью. Куда же подевался Мосфет? Он не мог уйти далеко.

— … и чтобы есть с чёртом из одной миски нужно иметь длинную ложку. — продолжил свой монолог Хмырь.

Виктор глянул вокруг и его взгляд выцепил среди людей знакомую фигуру.

«Мосфет!» — мелькнуло в мозгу.

Не раздумывая он кинулся к нему, на ходу вырывая у кого-то нож, и добежав левой рукой схватил за воротник, а правой ударил под ребро. Тело завалилось на него, и Виктор подхватил разворачивая к себе. Он развернул его лицом к себе, и чуть не заорал — на него с изумлением смотрела проводница из поезда. Из её раны густо сочилось кровь, лицо подрагивало и было белее мела. Виктор осел вместе с ней, пытаясь одновременно выдернуть нож и остановить кровь, но увидел почти рядом ухмыляющееся лицо Мосфета. Негодяй снова прыгнул в толпу.

Виктор оставил жертву и с рыком ринулся за ним. В этот раз этому ублюдку не выжить. Он снова крепко схватил Мосфета, развернул заглядывая в бородатое лицо, и воткнул нож в живот по самую рукоять. Вместо Мосфета он держал в руках незнакомую женщину. Нет, он знал её — без одной ноги, языка, кусков кожи и пальцев она смотрела на Виктора с презрением, а кровь текла из её живота, который вспорол Виктор. Руки у него затряслись, умом он понимал, что её уже не спасти, а руки продолжали жить своей жизнью, пытаясь сделать хоть что-то.

— …но помощь такого человека — это сделка с дьяволом. — долетели слова Хмыря. — Хороший внешник — мёртвый внешник. Заключая договор с внешником оглянись и увидишь, как он съедает твои почки. Не зависимо от договора твоя душа достанется ему.

Рядом раскатисто расхохотался Мосфет.

Виктор вскочил и увидел его лицом к лицу в двух шагах. Допрыгнув до него он стал с остервенением наносить тому удары ножом в грудь, живот, лицо.

— Стой… Остановись… — услышал он и замер.

Вся в крови с ножом в теле на него смотрела Нина, а он крепко держал одной рукой манжету её рукава, а другой нож.

— Грин… — назвала она его псевдонимом. — За что?

Виктор рухнул на колени и заорал подняв голову.

…Очнулся он уже в сумерках, сидя за рулём грузовика и вдавив педаль газа в пол. Шоссе и грунтовые дороги проносились мгновенно, деревья мелькали, дома сливались в сплошную линию.

— Погоди сынок. — сказал пассажир рядом.

Виктор повернул голову и увидел седого и сурового рейдера Батю, который наводил ужас на многих людей.

— Замедлись. — сказал Батя. — Остановись.

— Нет… — обречённо прошептал Виктор ещё сильнее вдавив педаль. — Я уже не могу этого сделать.

— Куда ты едешь? — спросил Батя с металлом в голосе. — Ты хоть понимаешь что там? Ты знаешь что? Ты хочешь именно этого?

— Я… я… — Виктор облизал губы выворачивая руль. — Я знаю, что это не то, но я уже не могу остановиться.

— Сколько раз ты свернул не туда? — так же сурово спросил Батя. — Сколько раз ты проскочил перекрёсток, где можно было свернуть просто нажимая на газ?

— Я сбился со счёта. — всхлипнул Виктор. — Я даже не понял, когда повернул не туда. А потом ещё раз и ещё раз. Всё это время ехал не туда.

— Эта машина не для тебя. — спокойно сказал Батя. — Как и эта дорога, Витя, разворачивайся.

Виктор истерически расхохотался:

— Ты знаешь, что это невозможно — посмотри на знаки. Развернуться и поехать обратно уже нельзя. Это дорога с односторонним движением.

— Скольких ты переехал Витя… — с чувством произнёс Батя. — И скольких сбил. И сколько ещё глядя на тебя свернут не там, и поедут не туда.

— Нужно было взорвать этот грузовик вместе со мной. — тихо ответил Виктор.

Батя не ответил. Виктор глянул вперёд — далеко впереди полыхало зарево огня. Повернул голову и вздрогнул вывернув руль — вместо Бати рядом сидел мертвячка Женя. Машину занесло, лихорадочно дёрнув руль он начал выравнивать занос.

— Как ты здесь оказалась? — Виктор наконец смог выровнять машину и задал риторический вопрос.

— Из-за тебя. — ответила мертвячка.

Виктор снова чуть не выдернул руль.

— Ты что умеешь говорить? — спросил он.

— Ага. — кивнула Женя. — Раньше не говорила. Просто подумала, что ты захочешь спросить из-за кого я стала переродком. А когда узнаешь, то расстроишься. Потому и молчала.

Виктор почувствовал, как снова кольнуло сердце.

— Витя, можно я и дальше поеду с тобой?

На сердце стало чуть получше.

— Конечно. — облегчённо выдохнул Виктор, и вдруг насторожился. — А почему ты хочешь ехать со мной?

— Просто я всегда хочу есть. — ответила Женя. — А рядом с тобой полно еды. Где бы ты не проехал, будут кучи трупов.

Виктор дернулся, и почувствовал, что в этот раз не сможет выровнять грузовик.

Глава 49. Отсечение

Виктор очнулся и глубоко задышал. Он по прежнему находился в полулежащем состоянии прикованный за одну руку. В берлоге маньяка. Сердце колотилось и болело. Это безумие не далось ему так легко и изрядно подкосило его. Спек, стресс и правда. Он чуть не сошёл с ума. А ведь Мосфет ещё даже не начинал работать с ним. Профессионал. Виктор ещё раз перебрал в уме всё, что услышал и принялся выискивать что-то, что он не так давно упустил.

«На Роя, Гробовщика и остальных не надейся». — вроде так там говорила Рита?

«Они около Золотого и Серебренного Кругов, и не знают, где ты. А пока они там по дороге, которая ведёт на Магнит, а от него к Райскому Уголку идёт один из килдов Сабины, и с ним пятьсот фанатиков готовых убивать. Они уничтожат Магнит, из которого недавно вывезли тяжёлую артиллерию, а потом пойдут на Райский Уголок, где только Саша и девочки, и ей не хватит сил отбиться. А то, что они спасли два Круга лишь временная мера. Туда придёт Чалый и соберет трупы внешников, килдов, и людей круга. Переедет с ними в другой район и продаст внешникам. А потом с кучей мощного оружия уничтожит любого из них».

Магнит. Стоит группе бестолковых фанатиков верящих в свою мудрость и избранность добраться до этого стаба, когда отсутствуют самые сильные лидеры и их заместители, и это может стать фатальным. Не следует считать фанатиков беспомощными психами. С набором уникальных умений, а также с оружием и секретами, которыми мог поделиться Институт. Даже простые фанатики готовые подорвать себя будут крайне опасны. Стоит надеется на лучшее, но быть считать, что фанатики могут уничтожить Магнит. А что тогда будет? Тогда они двинутся на Райский Уголок, а там куча людей, смерти которых не хочется — та же Света, добродушный Док, трусливый Баклан. Если как сказала Рита подтянутся и муры, заработав на трупах внешников, которые успешно понаделали Рой и Гробовщик и вдарят каким-нибудь ракетным комплексом то ещё до возвращения основных сил Райский Уголок уже могут смести.

Эти мысли позволяли откинуть всю ту мерзость, и осознание того, что он внешник. Стоило на секунду расслабиться, и эти мысли снова возвращались. Ничего… Сейчас был тот самый перекрёсток, чтобы решить, куда повернуть. Дать Мосфету поймать людей, которые помогли ему бежать, сойти сума видя как они гибнут, или попытаться остановить это. Остаться внешником, который зарезал десятки людей, или попытаться спасти примерно столько же. Виктор Иванов или уже скорее Грин принял решение. Да, у него отобрали всё оружие — ножи, пистолет, винтовку, даже нож Роя, а также все мультитулы, пассатижи, пилки по металлу, но когда он потерял память к выживанию в Улье и выходу за пределы стаба его готовил сам Батя. Гений шпионажа и разведки, мастер диверсий и гуру стратегии снабдил его парой секретов, которые до сих пор были с Грином. В левом ботинке, в каблуке был секрет — маленький компас в противоударном футляре, очень прочная нейлоновая нить и две капсулы — со спеком и морфием. На крайний случай. В правом ботинке тоже был свой секрет — в подошву были встроены два гибких лезвия. Часть каблука сзади можно было просто открыть и вытащить секретные ножи.

Эти ножи были заточены Роем. Но не настолько сильно, чтобы резать метал. Как у всех даров, у дара Роя были законы — чем сильнее он затачивал метал, тем быстрее тот стачивался, и становился более хрупким. Нож способный пробивать бронежилет третьего класса делал около пяти ударов. При каждой попытке он тупился всё больше и одновременно уменьшался в размерах стачиваясь. Нож способный пробить стальной лист толщиной в двадцать миллиметров уже на втором ударе просто ломался при попытках его вытащить. Чтобы ножи скрытые в ботинке не сломались от ходьбы и прослужили своему хозяину подольше были сделаны ещё менее острыми — они были способны резать только дерево и другую органику — например мясо. Грин разложил перед собой все вытащенные предметы. Теперь, пока решимость не ушла нужно действовать. Он принял морфий, и сняв ботинки вынул из них запасные шнурки. Снова надел. Затем один из шнурков разрезал пополам и обмотал вокруг одного из лезвий создавая импровизированную рукоять. Так же поступил и со вторым. Оставшийся шнурок взял, и стал перетягивать пристёгнутую наручниками кисть. Выше оков. Вдруг появились необычнее ощущения словно мир снова расцвел красками, ты ускорился, а время замедлилось.

Грин понял — пора. Взяв один нож он примерился и резанул свою руку. Боль была такая, что даже морфий не смог погасить её и на миг в глазах потемнело. Желудок исторгнул желчь, а кусок ткани во рту позволил издать только мычание вместо крика. Кровь полилась багровой рекой как в его сне. Больно, но вырубаться нельзя. Грин потянулся к спеку. Как бы опять не слететь с катушек, провалившись в грёзы от этого дурмана. Принял спек. Боль не спешила отступать. Взяв нож он продолжил свежевать себя снова. Боль была просто адская и чувствовалась даже одурманенным мозгом, перед глазами появлялись то искры, то тёмные пятна. Делая паузы и грызя зубами ткань онпродолжал работу.

«Только рука». — подумал он. — «А что приходилось терпеть моим жертвам? У них анестезия была?»

Он смог разрезать кожу и мясо до кости, когда почувствовал, как снова туманит разум дозой спека и боль отступает на второй план. Тихо смеясь ненормальным смехом он стал строгать кость ножом. Нож и правда был очень острым. Но кость оказалась крепче и он сломался. Грин непонимающе посмотрел на нож. И как же теперь отрезать свою руку? Даже затуманенным мозгом он понимал, что второй нож лучше приберечь. Поняв абсурдность своего немого вопроса он снова заржал. Затем подобрал обломок и продолжил своё дело. Сломав обломки ещё два раза Грин помахал кровоточащей культёй оставив кисть с частью руки висеть в кольце наручников. Затем стал резать собственную одежду на полосы, и заматывать рану. Да, воняет он сейчас как мечта лотерейщика. Грин поднялся и голова сразу закружилась. Теперь следовало выбраться отсюда. Шатаясь на ходу Грин подошёл к верстаку с кучей инструментов. Иголки, коловорот, пилы по дереву, саморезы, топор и пара маленьких топориков, молоток, гвоздодёр… Напильников и пил по металлу Мосфет предусмотрительно не стал оставлять. Но они бы и не пригодились. Пошарившись в ящиках Грин нашёл несколько клеёв типа холодной сварки, и жидких гвоздей, и даже целую пачку клеевых стержней для клеевого пистолета. Пошарив ещё нашёл заправленную паяльную лампу и спички. То что нужно. За верстаком нашлась канистра с водой. Постанывая от боли, и мучаясь, Грин отмыл от крови культю и срезал окровавленные остатки одежды. Затем перевязал ещё на раз обрывками ткани и закрепил клеем. Аккуратно растопил паяльной лампой клеевые стержни в банке из-под саморезов и покрыл термоклеем забинтованный остаток руки. Когда клей застынет, он станет прочным как пластик и запечатает запахи крови.

После всех манипуляций Грин сел и передохнул. Рука болела нещадно. Если бы не дурман в голове он бы уже трубился. Держа компас оставшейся рукой Грин начал прикидывать направление до стаба. Прикинуть получилось, вот только сколько потом топать ногами пытаясь спастись от хищников? И сколько придётся сделать крюков чтобы обогнуть непреодолимые препятствия — например такие как завалы на разрушенных улицах? Но выжить придётся, любой ценой. Сейчас нужно доставить в стаб послание. Отдохнув и прикинув направление Грин поднялся, от чего в глазах потемнело, и сунул за пояс маленький топорик, и молоток. Кисть выдернул из наручников и отмыв упаковал. Возможно пригодиться — оставить кусок мясо, чтобы изменить движения заражённых.

Подошёл к двери. Если она заперта, то это очень и очень плохо, но паяльная лампа была с ним. Дверь к счастью оказалась не заперта, но вот с другой стороны слышались отчётливые шаги и бормотание караульного. Это было ещё хуже. Шаги приблизились к двери и Грин поудобнее схватил топорик оставшейся рукой, но обошлось — часовой просто привалился к двери. Грин подошёл ближе и поставил топор на пол. Пригляделся. Между щелью и косяком был зазор в пару миллиметров, и было видно, как в свете луны эту щель заслонила какая-то тень. Грин взял второй оставшийся нож и всадил через щель в затылок. Клинок не подвёл пробив затылочную кость. Охранник не издал даже стона и стал оседать на землю.

Грин с трудом открыл дверь толкая её наружу. Было тяжело — тело мешало. Выйдя наружу он аккуратно затащил труп и зашёл обратно сам. Фляжка… Грин тут же приложился глотая живец. Это вызвало некоторое кратковременное облегчение. Жалко, что живец не обладал анестезирующей способностью как спек, но споровое голодание шок, физические нагрузки и потеря крови и кисти вызвали сильное споровое голодание. Фляжку он осушил очень быстро и принялся обыскивать убитого. Пригоршня из десяти споранов. Ещё одна фляга со спиртом. Упаковка бинта. Два пистолета — Берета под патрон девять к девятнадцати и Глок под такой же патрон, к ним четыре полных магазина. Поясной ремень-разгрузка с гнёздами. B сразу два ножа — увидев их Грин не поверил своим глазам. Одним из них был нож, который Грин достал из тайника рядом со стабом — Arsenal-RS1. Нож легенда, нож экскалибур для диверсанта. Такие лежали только у Бати в оружейной в особом отделе запертые на кучу замков и печатей. Рукоять у такого ножа расходилась в стороны как ручки пассатижей, и являла глазу маленький барабан на шесть патронов пять и шесть к пятнадцати и пяти. Барабан был полон. Можно было закрыть рукоять, взвести внешний спуск и наведя нож лезвием нацель нажать на него. Тогда нож выпускал небольшую пулю. Вряд ли мур знал, какое сокровище повесил себе на пояс. Вторым был нож который дал ему Рой. Нож спецназа эльф, заточенный его особым даром, с тайником в рукояти, в котором находились пара споранов, капсула с обезболивающим, пара таблеток для дезинфекции воды и магниевое кресало. Про то, что за второй нож мур тоже не догадался.

Экипировавшись Грин вышел из небольшого подвальчика. Теперь следует сбежать из того лагеря, куда его завезли. Судя по всему это был какой-то частный коттедж, с асфальтированной дорогой к нему. Следовало убираться как можно быстрее — Мосфет обещал, что поедет искать его товарищей, значит сейчас здесь должен быть минимум человек. И драпать придётся очень и очень быстро. Один охранник был у той подсобки, откуда он вышел, ещё как минимум пара должна караулить периметр, или наблюдать за ним из дома. Ну, так по крайней мере следовало сделать. Батя бы поступил именно так. А сейчас лучше было переоценить своих врагов, чем недооценить.

Взяв стреляющий нож на изготовку Грин крадучись двинулся. Но не к парадным воротам, а в противоположную часть — туда где у самой стены росло дерево. Аккуратно продолжая красться в ночи Грин подошёл к дереву, до которого осталось ещё пара метров.

— Не спиться? — раздался позади насмешливый голос.

Грин обернулся и увидел Риту с её фирменной причёской и с винтовкой в руках.

Глава 50. Два лекарства

Рита только ухмыльнулась глядя на него. И сделала пару шагов вперёд.

— Так и знала, что что-то случится. — сказала она. — Прямо чувствовала, и решила сделать обход. И как видно не зря.

Грин зажал нож подмышкой искалеченной руки, а здоровой швырнул ей небольшой свёрток, затем снова взял нож здоровой рукой.

Рита насторожено взглянула на свёрток, но тот не спешил ни взрываться, ни делать что-то ещё.

— Это вместо извинений. — кивнул Грин на свёрток.

Рита снова хмыкнула, и взяв винтовку одной рукой присела рядом со свёртком. От Грина она не ждала никакого сопротивления. Одной рукой она развернула свёрток, увидела отсеченную человеческую кисть и подняла взгляд на Грина.

— Ты хотела чтобы я мучился. — Грин вынул культю из кармана и помахал ей. — Поверь это было очень больно. А ещё было трудно не орать, когда я её резал.

Рита посмотрела на него с лёгким шоком. Сначала это был именно шок, потом безграничное удивление, а затем недоверие.

— Ты хочешь сказать, что отрезал себе руку не для того, чтобы сбежать от моего брата, а чтобы… извиниться? — спросила она с недоверием.

— Нет. — покачал головой Грин. — Я просто вспомнил твои слова о том, что куча фанатиков вместе с человеком Сабины уничтожат Магнит, а потом двинуться к Райскому Уголку. Подумал сколько людей умрёт. И сколько людей они замучают в Райском уголке. Ту же Свету. Ту же Сашу. И решил, что не могу ждать когда это случится. Я должен быть там. Я должен успеть предупредить их. Этого не должно случится. Ради этого я пожертвовал своей рукой.

Рита смотрела на него с недоверием, а затем на её лице проступила зависть, а затем ненависть.

— Так и знала… — прошипела она. — Это так похоже на тебя. Тащить расчлененную бабу — пожалуйста. Кормить тупого переродка с ложки и менять ему одежду — легко. Бросить всё — работу, деньги, доверие и кинуться за рыжей — да не вопрос. Отрезать руку ради людей которых ты даже не знаешь — трижды да.

Рита отложила винтовку и двинулась на Грина.

— Вот только у тебя это не выйдет. — сказала она. — Сейчас я отделаю тебя, а потом верну в тот подвал из которого ты бежал, и там ты будешь дожидаться Мосфета.

Грин посмотрел на неё. Стройная, мускулистая. Ему не справиться с ней и со здоровой рукой, а теперь и подавно.

— Рита, а почему ты сейчас без бронежилета? — спросил он наводя на неё лезвие ножа.

Рита не ответила. Грин нажал на спуск.

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! — тихо выстрелил уникальный стреляющий нож. Грудная клетка, брюшная область, область бедра.

Рита тихо охнула и инстинктивно вскинула руки. Пара пуль попали в них. Боль и движение взяли своё и она завалилась на спину. Грин подошёл и неумело ткнул ножом в область грудной клетки, хотя следовало бы бить в живот или шею. Затем вытащил и выбросил с пояса девушки ещё один нож, и отшвырнув его подальше проделал те же манипуляции с её винтовкой и пистолетом.

— Извини, но права умирать у меня нет. — сказал он и двинулся к дереву.

Залезть с одной рукой оказалось просто непосильной задачей. Тогда он вернулся и двинулся обратно. Проходя глянул на Риту, и увидел, что она лежит глядя пустыми глазами в небо. Обратная дорога заняла несколько минут. Теперь следует выйти через парадный вход. Грин двигался когда сзади неслышно появился тёмный силуэт. Он резко развернулся и увидел здоровенного громилу с торжествующим лицом. Грин нажал на спуск, но нож не выстрелил — патроны кончились. Он уже спешно отбрасывал его, и тянулся к пистолету на поясе, когда получил мощный удар ногой в живот.

— Витёк, сбежать захотел? — спросил амбал и врезал ему ногой по рёбрам.

Грин перекатился по земле, чтобы смягчить удар. И тут же получил ещё один под рёбра.

— Вот только Витёк не выйдет! — ещё один удар был такой силы, что в глазах потемнело. — Беги, не беги, а далеко не убежишь!

Амбал нагнулся и достал его уже кулаком.

— От Душегуба ещё никто и никуда не уходил. — каждые слова громила подкреплял мощным ударом. — Ни килды, ни внешники!

Грин скорчился и нащупал на поясе второй нож. Когда Душегуб в очередной раз попытался двинуть ему ногой просто выставил его лезвием вперёд. Нож пробил ботинок, и легко вошёл в мясо проткнув его до кости.

— А сука! — взвыл мур отскакивая. — Что же ты урод делаешь! Но не хочешь по хорошему, будет по-плохому!

Мур потянулся к пистолету на поясе.

Грин на полусогнутых метнул нож за рукоять. Метателем он был никаким. Но расчёт был не на это — этот нож затачивал Рой. Метил в живот, но попал в руку. Нож прошёл вскользь, но царапнул руку так, что отрезал два пальца. Ещё бы, с такой остротой.

— Аааа! — быком взревел мур.

Грин по-прежнему из полусогнутого положения приблизился к нему и подобрав нож резанул крест накрест, но разрезал только воздух — мур отскочил не желая быть разделанным таким жутким оружием. Быстрее. Нужно было разделать его быстрей, пока не подоспело подкрепление. Грин махал ножом как ветряная мельница заставляя того отступать. Мур отступал зажав повреждённую руку здоровой, пятясь и не давая загнать себя к стене или в угол.

Внезапно Грин почувствовал, как нога ткнулась во что-то. Что-то похожее на скрученный кольцами шланг. Не успев среагировать он стал заваливаться вперёд инстинктивно вытягивая вперёд обе руки. Земля ударила в подбородок так, что он прикусил язык до крови, а в глазах опять заплясали звёзды.

— Ну вот и всё, допрыгался. — радостно оскалился мур доставая пистолет.

БАХ! — грохнул выстрел.

Грин уже успел почувствовать себя мёртвым, успел почувствовать, как пуля входит в голову или спину, но этого не произошло.

БАХ! — снова грохнул выстрел.

Грин поднял голову и увидел как мур заваливается с двумя пулевыми ранениями в животе и голове глядя стекленеющими глазами ему за спину. Грин встал на корточки и принялся разворачиваться. Развернулся. Сзади него в трёх метрах стояла зажимая рукой рану Рита, а в другой держала пистолет. Пошатываясь вся в крови и зажимая сочащуюся кровью рану на животе Рита ещё несколько раз выстрелила в уже мёртвого мура, а потом повернула голову в сторону Грина и медленно осела на землю, отбросив в сторону пистолет.

Грин молча смотрел на неё? Это что сейчас было? Почему она застрелила своего подельника? Хотя нет, не подельника — Рита просто предала друзей ради мести, с мурами она дел не вела. Муры — друзья её тщательно скрываемого брата.

— Грин… — сказала она. — Я ещё жива. Я не умерла.

Из её рта стекла тонкая струйка крови. Губа разбита? Или внутреннее кровотечение? Рита кашлянула и посмотрела на него с какой-то непередаваемой горечью.

— Убей меня. — спокойно даже хладнокровно сказала она.

Грин уже пришедший в себя после побоев и сидевший напротив медленно покачал головой.

Рита грустно усмехнулась, и на её губах снова выступила кровь. Почему-то сердце снова защемило тупой болью.

— Так и знала, что ты так ответишь. — слабо улыбнулась она. — Даже сейчас ты не меняешься.

Она помолчала, затем пошарила одной рукой в одежде и вынув связку ключей швырнула её Грину.

— Это ключи от гаража. — сказала она. — Там есть куча разного транспорта. Выберешь какой захочешь. Потом езжай в стаб. Тебе туда.

Рита показала рукой на северо-запад. Именно туда судя по компасу и должен был двигаться Грин. Девушка не солгала.

— Доберись до стаба и спаси их, Грин. — сказала Рита сглотнув. — Я почему-то знаю — у тебя получится. Даже если ты не сможешь этого сделать, то той искры, что ты дашь хватит, чтобы переломить всё. Я долго за тобой смотрела, я знаю точно — так и будет.

Грин молчал. На душе было такое состояние, когда из глаз текут слёзы, но слёз не было.

— Пожалуйста, сделай это как можно быстрей. Уйди до того, как вернётся Мосфет. — прошептала Рита. — Не дай Мосфету поймать тебя. Он безумен.

Грин наконец сказал:

— Пошли со мной. Я и сам не лучше. Я зарезал сотни людей.

Рита глянула на него с жалостью и печально улыбнулась:

— Ты? Грин, ты не зарезал ни одного человека. Ты просто сидел в лаборатории и делал препараты из органов, брал пробы, делал записи, а потом задался вопросом откуда они берутся. А когда узнал, откуда они берутся, то потерял сознание, и очнувшись просто отказался работать и был посажен в карцер.

Рита кашлянула кровью снова.

— Ты заблевал весь карцер, а своими дикими сумасшедшими воплями и стонами заставил охранников нажираться водкой как свиней. А после освобождения просто уничтожил своё рабочее место и бежал в Улей став дезертиром, попытался спасти препода Лёню на адской станции. Этого ты уже не пережил и потерял память.

Грин молчал.

— Пошли. — просто сказал Грин поднимаясь.

Рита посмотрела на него.

— Нет. — покачала головой она. — После предательства, сговора с Мосфетом, и пыток тебя для меня уже нет дороги назад.

Грин снова почувствовал, как сдавило сердце.

— Если не можешь убить меня, то просто уходи. Я умру сама через несколько часов… И ещё… Грин — я очень горжусь тем, что знала тебя.

Грин моча начал разворачиваться. Вроде бы он делал небольшой поворот, но почему это было так сложно? Даже оторвать ногу от земли было тяжело.

— Ну чего ты? — попыталась подбодрить его Рита. — Не кисни.

Ноги упорно не хотели отрываться.

— У меня было всё… А я… просрала всё ради… — тускло сказала Рита. — И почему же я не оказалась мертвячкой возле Адской Станции? И почему отказалась работать на Роя? Я была бы младшим кладовщиком… Или помогала мальчишкам собирать боевые модули… Даже бы со Светкой поработала…

Шаг. Ещё шаг. Ноги были словно свинцовые.

— Ладно. — наигранно бодрым голосом сказала Рита. — В конце концов я добилась чего хотела — ты предложил мне свою руку. Даже отдал её в прямом смысле.

Ноги наконец сорвались и зашагали быстрей.

— Какая же я дура… — едва слышно прошептала она думая, что Грин её не услышит. — Люблю…

Грин обернулся увидел, что она беззвучно плачет. Рука сама сорвалась с пояса и выкрутила тайник в ноже, затем бросила девушки капсулы с обезболивающим — буторфанол — белый опиодный порошок растворяемый в воде способный ввести в кому или убить, если доза больше пятидесяти миллиграмм на литр, и банальный морфин. Иногда лучше уйти из жизни легко и непринуждённо в туманной дымке эвтаназии.

Грин зашёл в гараж и только тогда понял, что по его лицу катятся слёзы.

Глава 51. Дорога в Улей

Виктор стоял перед человеком в строгом костюме. Человек был очень вежливым и очень корректным, но всё же Виктор чувствовал, что с ним нужно быть очень и очень вежливым. Человек сидел за дорогим резным столом с несколькими телефонами, дорогими перьевыми ручками и таким же навороченным компьютером. Человек жестом предложил сесть ему в кресло напротив. Виктор сел. На стенах высели различные грамоты в рамках, благодарственные письма и какие-то свидетельства. Все они были выписаны на имя человека, который сейчас сидел напротив Виктора.

— Сергей Павлович. — протянул руку хозяин кабинета.

— Виктор Иванов. — пожал его руку Виктор.

— Итак, мы рассмотрели ваше заявление. — продолжил Сергей Павлович. — И готовы пойти вам на встречу. Осталось лишь последняя формальность — не передумали ли вы сами? Про нас ходит куча слухов и легенд, и могу сказать честно, что все они имеют в себе долю правды.

Виктор прикинул в уме и кивнул как обречённый человек.

Сергей Павлович добродушно улыбнулся.

— Ну что ж… Вижу вы уже всё решили. — сказал он. — Тогда вы должны будете подписать трудовой договор, и договор о неразглашении.

Грин кивнул. Оба договора он изучил ещё дома.

— Держите.

Грин подписал.

— Теперь зайдите в отдел кадров, и передайте им ксерокопию ИНН, паспорта, СНИЛСа, и страхового свидетельства. Подпишите бланк с датой, пару бумаг для бухгалтерии и первичный инструктаж, и… больше не будем вас на сегодня мучить. — улыбнулся Сергей Павлович.

Виктор поднялся и двинулся в указанный кабинет. Кадровики вопреки стереотипам были не юными девочками, и не старыми бабками, а женщинами средних лет похожих на хирургов или следователей.

— Скажите, а куда завтра подъехать? — спросил Виктор.

— Никуда. — в упор посмотрела на него одна из женщин. — За вами приедут. Возьмите вещи. Вас отвезут.

Вторая посмотрела на него и доброжелательно улыбнулась, но Виктор всё равно почувствовал себя неуютно.

Выйдя из здания Виктор оглянулся. Глянцевое здание взмывало вверх на двадцать этажей, и её венчала крупная надпись S-T-I-K-S. Все этажи принадлежали компании. Чёртова аббревиатура которую доброхоты переиначили в «Стикс царство мёртвых». А ещё более смелые и дерзкие назвали просто — Улей. Вот только ни Харона с его лодкой ни пчёл в этом Стиксе не было. Была огромная компания миллиардер, у которой был свой филиал в каждой стране. Невероятно богатая и могущественная организация работающая в сфере фармакологии, евгеники, медицины и самых разных отраслях связанных с биологией.

Сюда и устроился Виктор. Слухи которые иногда писали о S-T-I-K-Se, в жёлтой прессе, а иногда в обычной пугали или просто заставляли нервничать. Но зарплата около ста тысяч в месяц перебивала их. Виктор ещё раз тоскливо оглянулся на здание и нажал на кнопку брелка заводя автомобиль. Нужно ещё перегнать его в паркинг. По контракту он будет отсутствовать полтора года.

…Виктор поднялся к себе в квартиру и оглядел немногочисленные вещи — сменная одежда, постельное бельё, планшет, телефон, на всякий случай несколько книг, зубная паста и щётка, бритва, мыло и полотенце, шампунь, тапки. Было такое чувство, что он уезжает не на полтора года, на пятьдесят лет. Включив компьютер Виктор ещё несколько раз перечитал статьи, которые держал в закладках — о старом капитане, который вернулся из Улья и первым делом заперся в четырёх стенах и начал глушить водку, а потом протрезвев вышел на улице, сунул себе в рот дуло пистолета и выстрелил вышибив мозги и сразу умерев. СМИ тогда долго обсуждали эту историю и скандал не утихал.

Следующей была статья о молодом биологе, который отработав в Улье сразу два контракта приехал и выбросился из окна двадцатого этажа.

Третьей шла статья о враче средних лет, который отработав контракт стал угрюмым и молчаливым, бросил занятия медициной, своё хобби — технику и стал обычным продавцом.

Это были самые свежие статьи. В прошло были похожие случае — самоубийство, угрюмость и кардинальная смена личности, несчастные случаи, в редких случаях психбольница. В редких случаях корпорация S-T-I-K-S объясняла эти смерти переутомлением на работе и высокими эмоциональными нагрузками.

В самых редких случаях были указаны те, кто уехал работать на S-T-I-K-S и не вернулся. Кто-то до бесконечности продлевал контракт и лишь иногда делал пару видеозвонков друзьям, семье и остальным, а кто-то просто исчезал и его ближайшие родственники получали от компании S-T-I-K-S посмертные выплаты.

Виктор задумчиво перечитал статьи. Что же его ждёт? Во что он вляпался? Так и не придя к каким-либо выводам он отключил компьютер, включил широкий панорамный телевизор, и послушав его вялое бормотание лёг спать. Утром проснувшись по будильнику Виктор вяло принял душ, почистил зубы и слегка позавтракал, когда в дверь раздался звонок. Грин аккуратно включил видеосвязь. На панели отображался мужчина около тридцати лет в военной форме с погонами младшего лейтенанта.

— Кто вы? — спросил Виктор.

— Компания S-T-I-K-S. — козырнул военный. — Я буду сопровождать вас до отправления.

Грин отпер дверь и подождал пока военный подымется к нему.

— Лейтенант Пётр Пасечников. — протянул ладонь военный представляясь. — Или просто — Петя.

— Витя. — пожал ладонь Виктор.

— Вещи собрали? — уточнил Пасечников.

Грин посмотрел на него. Почему у него возникало чувство, что его ведут на расстрел?

— Вещи говорю собрали? — повторил лейтенант.

— А, да. — кивнул Виктор.

— Ну тогда проверяйте всё и поедем. Ключи есть куда завезти?

— В управляющую компанию. — кивнул Виктор и ещё раз проверил окна и электроприборы.

Молча и энергичным шагом оба спустились вниз и вышли на улицу. Рядом с домом стоял военный грузовик. Рядом с ним стояли ещё двое военных с погонами младшего лейтенанта и сержанта. У одного из них был колючий и пронзительный взгляд, а у второго белесые ничего не выражающие глаза.

— Грузимся. — скомандовал Пасечников открывая дверь, дождался пока залезет Виктор и залез сам.

… — Перед отправкой вы должны будете пройти ещё один инструктаж. — оценивающим взглядом посмотрел на Виктора седовласый майор.

Виктор кивнул.

— И так, коротко и ёмко. — уверенно и твердо продолжил майор. — Соблюдаете внутренний устав и распорядок. Все вопросы — к старшим по заданию и непосредственному начальству. Станцию экспедиционного корпуса не покидать.

Он посмотрел на Виктора. Тот кивнул.

— К шлюзам, вентиляции не подходить. Вообще не приближаться без костюма химической защиты и противогаза или аппарата для поддержки дыхания.

Он снова сделал паузу давая время переварить слова. Грин снова кивнул.

— Станцию экспедиционного корпуса не покидать без химзащиты и аппарата дыхания, тем более самовольно. — продолжил Майор. — Покидать ее можно только после подписания соответствующего документа и с оперативной группой или отрядом.

Виктор кивнул.

— И последние. Вне экспедиционного корпуса средства индивидуальной защиты не снимать. Если индивидуальная защита получила повреждения немедленно сообщить руководству. И ни в коем случае не вступать в физический контакт с коллегами. Даже одним воздухом не дышать.

— А что будет при разгерметизации костюма? Отравление? Как долго можно прожить после этого? — поинтересовался Виктор.

Майор посмотрел на него и медленно с расстановкой произнес:

— Заражение. Оно условно неизлечимо. И все люди делятся на тех, кто способен его пережить, либо нет.

По спине Виктор пробежал холодок. Вот он первый секрет S-T-I-K-Sa.

— Если вы заразились, то не отчаивайтесь. — флегматично произнес майор. — В этом случае у вас есть выход — вы принимаете белую пилюлю, или как по-другому белый жемчуг. И уже гарантированно можете его пережить. Но придется принимать ежедневно второе лекарство. AVV–Vital Artifial Akva. Дословно — искусственная жива вода. На сленге живец.

Виктор слушал.

— В этом случае болезнь не развивается. — продолжил майор. — Но и не исчезает. Поэтому жить придется в изоляции, в специальных помещениях, или во внешних не герметизированных помещениях экспедиционного корпуса. И ещё — выход из Улья в этом случае невозможен.

Виктор почувствовал, как участилось сердцебиение. Вот почему столько человек не вернулись из Улья.

— А как протекает болезнь? — спросил он

— Просто. — ответил майор. — боль животе, голове, слабость, тошнота, а потом человек теряет рассудок и становится прямоходячим животным и пытается сожрать всех кто рядом. Если успел сожрать белую жемчужину, или оказался из группы способной пережить болезнь, то остаётся в рассудке, но умирает от вышеперечисленных симптомов.

Виктор почувствовал липкий страх. Перед глазами возник один символ. Биологическая инфекция.

— Если все понятно, то распишитесь здесь. Тут все тоже самое, но длиннее и казённым языком. — майор протянул ему бумагу. — После росписи будет перелет к Лифту, вы покинетке нашу страну и окажетесь в Улье.

Виктор сглотнул.

Дальше был перелет в самолёте с группой других наемных рабочих и военных. Перелет занял шесть часов и к военчасти совмещённой с экспедиционным корпусом S-Т-I-К-Sa прибыть получилось лишь в темноте.

— Проснись. — толкнул его сосед представившийся Вовой. — Мы прилетели. Дальше прослушает ещё один инструктаж, и дальше лифт доставит тебя в Улей.

Снова инструктаж. У Грина возникла мысль, что всё, что он узнал до этого — лишь верхушка айсберга.

После всего грузовик доставил их к какому-то огромному подобию электростанции похожему на огромный бублик. В ночи было темно, но свет прожекторов давал понять, что это явно энергетическая станция диаметром несколько километров.

— Добро пожаловать на Бублик. — хлопнул его по плечу Вова. — Хотя кто-то говорит Нолик. Ещё полчаса и мы доберёмся до его центра, а оттуда отправимся прямиком в Улей.

А в центре что? — не удержался Виктор. — Портал?

— Ахаха! — зашелся в хохоте Вова. — Ты что, сказок начитался? Порталы, путешествия во времени это все полный бред. У нас все по науке… Нет, не портал… Тоже скажешь… Ещё бы сказал к эльфам с орками…

Отсмеявшись Вова ещё добавил:

— Ну отжег… Как погрузимся в капсуле распакуй химскафандр. Сигнал будет его одеть и дыхалку включить.

В "лифт", который он заполз уже сонным вместилось всего пятьдесят человек, остальное место заняли полезные грузы. Честно говоря, на лифт это походило меньше всего.

«На лифт это не похоже». — подумал Виктор и отключился мельком глянув на помещение, которое было похоже на дорогую футуристическую больницу с хромом, никелем, капсульными спальнями, и кучей электроники.

Глава 52. Машина

Грин пришёл в себя в каком-то сарае, сидя у стены и глядя в одну точку. Так вот значит как всё было? Вот так он и спустился в Улей. Иуда продал Иисуса за тридцать сребреников, а он продал род людской за сто тысяч в месяц. И даже подписал контракт…

Рита говорила что он не смог резать людей. Вот только правду ли она сказала? Слишком противоречивая и эмоциональная девушка, которая запуталась в себе могла и солгать ему. По тем же причинам, по которым передумала мстить ему. Грин вспомнил Риту и на его душе снова заскребли кошки. В том безумии наполненным дурманом маркиз де Сад правильно сказал — Грин не далеко ушёл от него. Грин безумно ухмыльнулся — теперь он не просто предатель — он дважды предатель. Или трижды? Предал людей устроившись работать в S-T-I-K-S, а потом предал и S-T-I-K-S, став дизертиром, а потом предал Нину, которая о нём заботилась позволив ей умереть, Гробовщика и Роя, когда сбежал из стаба помочь ей, и тех, кто помог сбежать ему от внешников, просто не оставшись с ними, а сделав как они говорят.

Грин откинулся на стену и захохотал ненормальным безумным смехом. Куда там Иуде! Тот хотя бы одно предательство совершил! Хотя нет, Иуда всё же по своей подлости будет на первом месте. Но серебряное место получает Грин.

Грин вдруг резко оборвал смех — обрубок руки выстрелил болью. Смех сменился кашлем. Грин хихикнул ещё пару раз и замолчал — не нужно было привлекать внимания хищников. Вяло достав компас он глянул направление. Нужно всё-таки дойти. Не зря ведь для этого погибло столько человек. Усилием воли Грин заставил себя встать и выйти на улицу. Он снова тихо засмеялся — хищники ему не грозили — рядом стоял мощный джип-кросовер обвешанный металлом, а рядом валялся мёртвый кусач. Ударом бампера его отбросило прямо на криво торчащие куски арматуры из асфальта. Затылок пробило сразу мгновенно убив. Мелкие твари не должны были прийти сюда из-за его запаха.

Грин глянул на гиганта и прекратил смеяться. Он смутно помнил как добрался сюда. Смутно помнил как открыл гараж, стал бессмысленно разглядывать его содержимое, а потом завёл автомобиль и поехал. И совсем смутно помнил какую-то мелькнувшую тень. Как он сбил кусача он не помнил. Как вышел из автомобиля не помнил. Как забрался в сарай и зачем, тоже не помнил. Просто чудо, что до сих пор он не умер. Грин подошёл к трупу кусача и попробовал поковыряться у того в затылке. Бесполезно — а арматурой всё сдавило в кашу и протолкнуло внутрь головы, что-то частично выпало на асфальт вместе с серым веществом. Буднично пожав плечами Грин подошёл к автомобилю и только потом вспомнил, что не помнит, где ключи. Похлопав себя по карманам не нашёл их.

Подошёл к машине. Дверь была открыта. Ключи нашлись тут же — в замке зажигания. Не поворачивались. Аккумулятор ещё не сел, но бак был пуст. Автомобиль так и стоял с работающим двигателем, пока не сжёг весь бензин, а Грин был всё это время в прострации. Грин поймал себя на том, что стоит и смотрит на автомобиль уже несколько минут. Выйдя из ступора он начал в первую очередь сверился с компасом, а потом бездумно и механически начал обшаривать машину. Бардачок подарил флягу полную живца. Под сидениями нашлась ракетница и пара зарядов. Грин отпер багажник. Багажник порадовал полиэтиленовым пакетом с едой, бутылкой водки. Ещё один непрозрачный пакет. Открыв его Грин рефлекторно сунул туда руки и тут же отдёрнул — руки были в крови и сукровице. Грин трясущимися руками уронил пакет, который глухо шлёпнулся на землю. Из лопнувшего пакета потекла кровь. Пакет был полон человеческих внутренностей.

Грин как ошалелый размахивал руками пытаясь стряхнуть кровь и ту липкую субстанцию, которая выделяется при разделке мяса. Затем как безумный стал вытирать руки о чехлы в машине, тут же выбросил их наружу и упав на колени стал расцарапывать один руками пытаясь очистить их. Через несколько минут он понял что катается по земле. А ещё через несколько минут подумал — как его руки могут быть в крови? У него теперь только одна рука. Зачем же он сунул обе руки в пакет? Грин не смог ответить на этот вопрос и снова захохотал.

Через пять минут Грин оттирал оставшуюся кисть и культю водкой. Водкой он же и умылся, и чуть подумав выпил всё той же водки, которая показалась ему совершенно безвкусной.

Водка скользнула в горло и обожгла его, а после жарким пламенем ухнула в желудок. Грин вскочил и побежал прочь от ненавистной машины. Прочь от крови, прочь от убийств, прочь от всей этой дряни.

Сначала он бежал быстро, не экономя сил, до боли в боку и потемнения в глазах. Потом пришлось сделать паузу и бежать экономично — трусцой, не тратя попусту силы, и ритмично двигая руками и ногами. Потом и вовсе перешёл на шаг, а потом медленно побрёл. Грин постоянно сверялся с компасом, чтобы не сбиться с пути. Главное теперь было успеть, добежать, доползти, но успеть. Сделав паузу он съел глазированный сырок и запил его живцом. Физическая нагрузка занимала много сил.

«А хватит ли живца, чтобы дойти?» — подумал он. — «И куда делись все переродки?»

Сев и поразмыслив он пришёл к выводу, что все заражённый должны были стянуться на ту канонаду, которая случилась у экспедиционного куорпуса внешников.

«Внешников?» — Грин поймал себя на этой мысли и расхохотался.

Он ведь и сам внешник. Бывших внешников не бывают. Есть просто внешники-дизертиры, и внешники-предатили. Но всё равно это не меняет сути — все внешники сукины дети. Правы стронги, которые расстреливают их при встрече. Есть ли смысл… Есть. Каждый внешник должен умереть. Никто из таких людей не должен жить и существовать. И тем более токая корпорация мультимиллионер как S-T-I-K-S. Её религией давно стали деньги.

Как там сказал Иори Фудзивара в своём романе? Деньги давно стали Богом для людей. Замечательная фраза. Японский писатель любящий горячительные напитки оказался прав. Азиат увлекавшийся творчеством Ван Гога был умным человеком…

Кто из римлян сказал, что деньги не пахнут?

«Славься чеканная монета, и опостолы её — директоры S-T-I-K-Sa». — подумал Грин и захихикал, но затем так же резко оборвал свой смех и уставился на пистолет.

«Внешники должны умереть. Внешники должны умереть. Внешники должны умереть. Внешники должны умереть». - навязчиво застучала мысль, как муха бъющаяся в оконное стекло.

Пистолет притягивал взгляд, манил изгибами. Грин вынул его и уставился на него вожделённым вглядом. Почему так хочется смотреть и смотреть на него? Медленно он приблизил его к лицу и вдохнул его запах. Просто чудесный запах. Затем он повернул дуло к себе и заглянул в него. Что там? А что за это скоба? Может удастся рассмотреть получше, если упереть дуло в лоб? Или вообще лучше попытаться откусить кусок от пистолета?

Глава 53. Машина 2

— Проснись! Всё интересное проспишь! — кто-то колотил в дверь.

Виктор перевернулся поудобнее в кровати и попытался натянуть подушку на голову. Яростный стук не прекратился.

— Витёк! Просыпайся!

— Вова, дай поспать… — сонно ответил Виктор.

— Да ты и так продрых столько! — снова забарабанил в дверь неугомонный Вова.

Виктор понял, что Вова не отстанет, и поднявшись с кровати поплёлся к двери открывать. После всех перелётов и неведомого Лифта прибытие в Улей произошло глубокой ночью, даже в начале раннего утра. Поспать получилось урывками, потому, что в итоге пришлось не спать поглядывая на часы, а потом и вовсе одевать громоздкий скафандр химзащиты, включать подачу воздуха из баллонов, и в ночи топать наружу, сгодиться в какой-то бронетранспортёр, и гнать ещё куда-то. Мельком Виктор заметил только кучу домов с выбитыми стёклами, взломанными дверями, и прочие следы вандализма.

«И стоило сюда так долго добираться?» — подумал он. — «Обычный город, малость пострадавший, как от мародёров, но всё-таки…»

На этом мучения не кончились. Из Главного экспедиционного корпуса, куда и прибыл таинственный «лифт» на бронетранспортёрах пришлось катиться довольно долго, и даже удалось подремать несколько раз, прежде чем попасть в экспедиционный корпус номер сто двадцать три.

После прибытия ему и ещё группе людей дали наконец поспать. В общем блоке выделили достаточно приличную комнату с душем и санузлом. Единственная комната которой оказалась совмещена сразу с кухней. Этакая элитная коммуналка. Виктор тут же завалился спать. Отоспаться хотелось очень сильно. Сон даже пришёл мгновенно, но вот Вова, который ехал вместе с ним начал долбить в двери даже не дав досмотреть сон.

Виктор открыл дверь как был — в трусах и с сонными глазами.

— О, замечательно выглядишь! — ворвался Вова.

Виктор скептически его оглядел. Как-то не верилось, что он замечательно выглядит, да и Вова не был похож на Вову — возраст явно около сорока, на макушке небольшая залысина, и несколько полноватое телосложение. Скорее уж Владимир, чем Вова. Но Вова в их первое знакомство представился именно так — Вова.

— Погоди, я сейчас хоть умоюсь. — пробормотал Виктор. — Дал бы поспать. До общего сбора ещё пять часов.

— Так скучно. — беспечно ответил Вова. — А сегодня у нас ещё и свой сбор.

Виктор махнул рукой и ушёл в душевую. Горячий душ прояснил голову, а контрастный окончательно привёл его в чувства. Когда он вышел Вова уже пил кофе на его кухне.

— Я и тебе заварил. — просто ответил он показав Виктору кружку.

Виктор вяло пошарился в холодильнике и сделал себе бутерброд с сыром. Потом так же вяло принялся жевать его попивая кофе, но постепенно сонливость уходила.

— Так про что ты там говорил? — спросил он.

— Как что? — удивился Вова. — У нас свой сбор. Посвящение типа. Как в детских лагерях, институтах. Явка обязательна — нечего традицию ломать.

…Виктор сидел с кружащейся головой за столом в общей столовой с немым вопросом: «Что он вообще тут забыл?» Его теперешним коллегам было от тридцати до пятидесяти лет, но все вели себя как студенты на посвящении. Чего стоили только конкурсы для новичков — проползти под аккуратно расставленными стульями съедая с каждого кусок чёрного хлеба с салом, или на скорость пить из солдатских касок разные напитки. Естественно в одной из касок был спирт или водка, которую приходилось выпить залпом. И тому подобная хрень. Как в итоге люди вокруг были пьяные, и весёлые. Почему-то дурацкие традиции для новичков активнее всех поддерживают именно старожилы.

Голова кружилась. Виктор лениво продолжал рассматривать коллег из научного отдела. Активнее всех веселился неугомонный Вова.

Очень сильно выделялся на этом фоне крепкий мужчина лет пятидесяти с пробивающейся сединой придающей ему свой шарм. Крепкого телосложения, без залысин, с аккуратными усами и такими же аккуратными очками он сидел на одном из кресел с добродушной полуулыбкой наблюдая за веселящимися коллегами. Начальник отдела доктор и профессор биологических наук Евгений Андреевич Медянский. Немного поучавствовав в общем развлечении — поползав под стульями под одобрительный хохот и выпив на скорость из касок воду, квас, пиво и водку Евгений Андреевич посмеялся со всеми и сославшись на опьянение оккупировал кресло.

Тихий интеллигент дающий возможность своим товарищам посмеяться над ним и неплохой дипломат умело поддерживающий коллектив. Поймав его взгляд Евгений Андреевич скорчил рожу показывая что сам думает обо всём этом и чуть заметно кивнул.

— Давайте готовиться к построению. — миролюбиво напомнил Евгении Андреевич. — Вертмахов будет очень плеваться ядом, не считая его санкций.

…Виктор шёл по коридору. Перед ним мерно вышагивал молчаливый сержант Головлев шагая как машина. Он работал здесь уже месяц. Делал в основном рутинную работу — шёл на специальный биологический склад в сопровождении сержанта Головлева, предъявлял документ дежурному часовому, и уже младшему научному сотруднику, который этот самый склад обслуживал выдавал список образцов, который должен был забрать. Список был очень кратким: — волос 456, образец мышечной ткани 251, образец кожной ткани 785. После чего забирал пробирки с сверхмалыми кусочками вышеуказанных ингредиентов и шёл в лабораторию. В лаборатории включал электронный микроскоп со встроенным фотоопаратом, с помощью которого сразу же делал снимки клеток, кровяных телец и прочего, делал ещё пару тестов на других приборах, после чего писал стандартные результаты работы и распечатав подшивал в папку-скоросшиватель. В эту папку регулярно заглядывал со смущённой улыбкой Евгений Андреевич, и что-то выписывал в свой блокнот.

— Сержант, разрешите обратится? — задал вопрос Виктор, в принципе можно было общаться и не по уставу, он ведь не относился к военным, но это был общий устав.

— Разрешаю. — кивнул Головлев. — Вольно. Чего хотел?

— А почему мы ходим по части помещений только под вашим сопровождением? — спросил Виктор. — На тот же склад. Мы ведь не покидаем корпус. Опасность со стороны хищных животных не грозит.

Головлев помолчал.

— Контроль. Для того чтобы предотвратить хищение ценных образцов.

— А зачем их похищать? — недоумённо посмотрен на него Виктор.

Головлев снова посмотрел на него и ответил:

— Украсть сверх меры можно только для одного — чтобы, покинуть Улей на время отпуска, и продать это сырьё на чёрном рынке. И мой тебе совет — когда получишь временную увольнительную для отпуска будешь выезжать обратно — не бери ни от кого никаких посылок. И если предложат заработать тоже откажись. Оно того не стоит. Наказание будет очень суровым. А ещё — есть специальные помещения, куда тебе лучше не заходить.

— Так точно. — кивнул Виктор.

…Виктор сидел в лаборатории. Шёл второй месяц, и ему подкинули работы. Теперь не только исследовал образцы, но и проводил время на биоскладе и его маленькой лаборатории подготавливая их. Сначала это были куски кожи, размером с тетрадь или небольшой телефон довольно грязные со следами крови, которые он тщательно очищал, разделял на небольшие кусочки и клал в пробирки у которых был уже свой номер присвоенный одним из коллег — Родионом Романычевым — мужчиной лет пятидесяти и хирургом по образованию, или Евгением Андреевичем. Так же были пучки волос, крупные мышечные волокна, и обломки костей. Виктор резал мышечные волокна на мелкие кусочки, аккуратно отпиливал мелкие кусочки от костей аккуратно очищая и подготавливал эти образцы и уходя в лабораторию проводить стандартные рутинные исследования.

Сегодня Виктор так же стандартно разделывал образцы. Ему не говорили откуда они берутся, но это было понятно — крупные антропоморфные хищники привыкшие питаться человеческим мясом нередко убивали кого-нибудь из военных. Корпорация S-T-I-K-S не лгала, когда говорила, что можно погибнуть в её экспедиционных корпусах. А корпусов здесь было много. Виктор откровенно не мог понять, что такое Улей — из экспедиционного корпуса он видел вымершие кварталы пустого города, но даже не мог предположить, где они, хотя бы в какой стране они находились. И откуда здесь взялись крупные антропоморфные хищники со склонностью к прямохождению? Иногда он разделывал части таких хищников и данные о них записывал в другой журнал. Откуда они взялись, он тоже не представлял, но военные регулярно выезжали на своих боевых машинах.

Виктор аккуратно разделал образцы, расписался где положено и пошёл в лабораторию. Аккуратно настроил микроскоп, провёл несколько тестов и заглянув на образцы резко побледнел и сел на пол тамгде и стоял. Сегодняшние образцы были образцами ребёнка. А дети в Улей как он знал просто не допускались. Откуда же это взялось здесь?

…В этот раз Виктор не стал есть как обычно у себя, а пошёл в столовую.

— О! Наконец-то решил пообщаться?! — хлопнул его по плечу Вова. — Правильно! Давно пора.

Виктор кивнул и взяв поднос с пищей и направился за один столик с Вовой.

— Ну, как оно? — спросил Вова. — Хочешь попить пивка в хорошей компании?

— Да нет. Я хотел поговорить с тобой на счёт кое-чего.

— Голых баб? — тут же оживился Вова.

— Нет. Насчёт образцов. Ко мне попали несколько, которых здесь недолжно быть.

— О’кей. — кивнул Вова.

После обеда он увёл его в пустой кабинет и уже не таясь спросил:

— Уже понял, откуда они берутся, и решил толкнуть на чёрном рынке? Да орёл, быстро во всём разобрался.

Виктор ничего не понял, но решил ничего не говорить, чтобы спугнуть говорливость Вовы.

— Знаешь что? — спросил Вова. — Давай так. Я тебе объясню, как провозить образцы и кому их толкнуть. Можно по разному сделать, а ты поделишься со мной частью доходов от этого. Идёт?

— Идёт. — согласился Виктор.

— Тогда пошли. — кивнул Вова доставая пропуск. — Покажешь за одно тело из которого взял лишку.

Виктор стушевался.

— Не бойся, мой пропуск открывает нужные двери.

Минут через десять они добрались до одного из помещений, которое отпер Вова, и Виктора замутило — тут были трупы людей, разделанные неизвестным палачом или доктором.

— Не боись. — бодро сказал Вова, снова поняв его неправильно. — На них уже нет вируса, и мы не заразимся.

Виктор сглотнул.

— Вова, это что, все военные? — спросил он.

— А? — Вова даже гоготнул. — Ты чего, кто своих будет потрошить? Это местные.

Виктор почувствовал, как его ноги подкашиваются — всё это время он резал на микрообразцы кусочки людей, которых перед этим разделывал кто-то из его старших товарищей. И что ещё хуже — эти люди были местными жителями, а он считал, что Улей безлюден.

…Виктор сидел в узком карцере-изоляторе. Случай утаить не удалось. И что ужаснее всего местные жители не были убиты тварями, которые рыскали по округе. На всех трупах были следы пуль, ножевые ранения, а на ком-то следы пыток. Экспедиционный корпус просто убивал местных жителей, чтобы сделать уникальное сырьё для корпорации S-T-I-K-S. Как рассказал Вова, в попытках скрыть этот факт и убедить его молчать — профессор Медянский лично занимался разработкой различных технологий получения необходимого сырья. Некоторые способы эффектно повышающие качество сырья проводились на живых людях. И не был простым теоретиком, а присутствовал при этом.

Всё, что узнал Виктор повергло его глубочайший шок. Он и представить себе не мог, что тихий интеллигентный доктор Медянский окажется подобным человеком. Впрочем, Чикатило тоже носил очки, обладал тихим голосом и доброй улыбкой. Виктора рвало не переставая пищей, голова шумело, ноги отказывались держать его, а в глазах периодически темнело.

Если бы он сразу узнал, откуда берутся образцы, он бы отказался работать. В карцере он оказался после того, как на вопрос что с ним ответил:

— Зачем вы убиваете людей?

Виктор не мог уснуть. Кошмары и чужие мучения проносились у него перед глазами. Он знал, что теперь ему не выжить, после того, что он узнал его просто убьют или навсегда закроют в Улье. Впрочем был и третий вариант — его сумеют убедить, что всё это на благо, всё хорошо, он поверит, потом вернётся домой, а уже там сойдёт с ума выбросится в окно или покончит с собой любым другим способом.

Следовало поступить по-другому. За ним наверняка придёт Головлев. Он уже знал — тесты показали, что он имунен, но ему нужно будет принимать живец. Он просто заберёт его оружие и пропуск Головлева и сделает то, чего никто не ожидает — сбежит в Улей. Лучше смерть от хищников.

…Виктор стоял и смотрел, как перед ним гибнет поезд. Скоро к нему со всех сторон побегут хищиники. Ещё не поздно, ещё можно кого-то спасти.

Глава 54. Старое воспоминание

Перевёрнутый поезд частично лежал на боку. Состав сошёл с рельсов, но ещё вяло вращал колесами. Кругом слышались стоны и крики умирающих. Вагоны искалеченных людей с переломанными от болтанки костями. Густая мозговая кровь на стёклах внутри — кто-то получил перелом черепа. Вопли. Крики отчаяния. Стоны.

У одного из вагонов, прислонившись спиной к нему сидел худощавый молодой мужчина глядя неестественно спокойными глазами в небо. Совсем рядом из разбитого окна стоная и придерживая изрезанную осколками руку, стал вылезать мужчина. Сделать это было довольно тяжело — поезд лежал на боку, и окно располагалось там, где раньше была крыша. Из других окон тоже начали вылезать те, кому повезло уцелеть более-менее. Изнутри раздалось урчание.

К поезду бежал Виктор с марлевой повязкой на лице, впрочем уже зная, что она бесполезна. Он надел её просто для того, чтобы скрыть лицо. Виктор подошёл к сидящему у вагона.

— Даже жалею, что я остался жив… — одними губами улыбнулась жертва крушения. — Скажи, они идут?

— Да. Скоро они будут здесь. — сказал Виктор. — Вставай, ещё есть время убраться.

— Я уже не смогу. — печально улыбнулся сидящий.

— Сможешь, подымайся! — в отчаянии прошипел Виктор. — Я потащу тебя.

— Спасибо. — улыбнулся тот. — Но у тебя не получится — у меня больное сердце. Настолько больное, что физическая нагрузка или сильный стресс убьёт меня. Доктора с детства запрещали мне бегать — бег бы просто убил меня. А сейчас меня убьют даже пара шагов.

— Что? — Виктор почувствовал, как корочка льда начинает покрывать его внутренности.

— Обидно, правда? — грустно улыбнулся сердечник. — Выжить среди чудовищ, выжить после крушения поезда, и умереть просто от попытки сделать пару шагов.

Его собеседник молчал.

Вдалеке раздались рёв, урчание, и цокот.

— Сделай для меня одну вещь. — попросил сердечник.

— Какую? — встрепенулся Виктор.

— Я не могу пошевелиться. — снова улыбнулся тот. — У меня в сумке еда, и бутылка с водой. А в нагрудном кармане мои лекарства. Размешай их в воде и дай мне выпить. Это убьет меня мгновенно и безболезненно. Не хочу, чтобы меня жрали ещё живым.

Виктор молча сорвал маску и принялся за дело.

— А я пока чуть-чуть поговорю. — улыбнулся сердечник. — Знаешь, перед смертью так хочется потрепаться. Никогда не думал, что со мной такое случится. Я ведь простой преподаватель биологии в ВУЗе. Препод, как студенты говорят. Леонид Андреевич…

Виктор механически работал руками, а Лёня рассказывал, про работу, про мерзкого Николая Викторовича, про проводницу, с которой прятался от заражённых. Даже показал пару фотографий на смартфоне — свою с проводницей, и коллег и Николая Викторовича, которого иногда называл просто — дядя Коля. Виктор закончил готовить отраву, как вдруг заметил, что Лёня молчит. Глянув на него, он увидел, что тот смотрит остекленевшими глазами перед собой. Виктор приложил палец к его шее. Пульса не было. Лёне даже не потребовалось пить яд. Он умер сам.

Виктор некоторое время смотрел на него, а потом рухнул рядом. Ещё через некоторое время он очнулся и стал пытаться понять, где он и что здесь делает. Память была пуста. Он не помнил ни своего имени, ни прошлого. Память услужливо подкинула кое-что. Поезд, зелёный туман, дядя Коля, Вуз, девушка в служебной форме. Он это слышал от кого-то… Или рассказывал сам кому-то. Точно! Он Леонид Андреевич!

…Грин с криком проснулся. Кошмар был очень чётким и очень реальным… Так вот, как всё было… Память окончательно и со скрипом возвращалась на место. Рита не соврала, он и правда никого не зарезал. Ещё неизвестно, как бы всё обернулось, если бы вместо Вовы он сразу пошёл к профессору Медянскому. Тот с его добрым взглядом и мягким характером наверняка смог бы убедить его в необходимости всего этого геноцида, и даже в его пользе, и Грин сам бы того не ведая, заслушавшись мягкий дипломатический голос поверил бы и со временем стал бы как Вова и другие старожилы. Ясно как божий день, что никто не говорит новичкам всей правды, по крайней мере по началу. К тому, что происходит в Улье подводят очень медленно и аккуратно подменяя понятия и меняя мораль. Убеждая, что все эти люди инфицированы и их не спасти, что их смерть послужит жизнью для других и такое прочее. Вот только он в своё время узнал лишнего.

Грин прекратил дышать, и только сейчас заметил нависшую над ним тварь. Мертвяк не из слабых, уже успел отъесться, потерять штаны и набрать критическую массу необходимую для быстрого бега.

— ГРААА! — рявкнул заражённый прыгая на него сверху.

Грин не вставая выставил согнутую руку с ножом. Заражённый упал попав глазом прямо на остриё и затих. Грин зашевелился сбрасывая с себя труп. Вовремя же он проснулся. Эта тварь могла легко убить его во сне… Стоп… А где он оказался? Грин находился небольшом магазинчике из тех, где продавец сам подаёт товары с ценником. Он помнил, как вляпался руками в человеческую требуху в машине муров и бежал сломя голову снова обезумев, а потом как вечером укрытие и забрёл куда-то. Вот только последние воспоминания помнил уже смутно.

Сбросив с себя труп Грин разделал ему затылок. Работать одной рукой было неудобно, но другого способа не было. Разжиться удалось аж целым спораном. Водка была под рукой. Добыв искомое Грин тут же принялся готовить живец, заодно перекусывая тем, что осталось от припасов. Впереди была дорога, следовало идти и идти. Долив живец во флягу муров Грин поморщился — культя болела тупой ноющей болью. Но ничего поделать с этим было нельзя — если выпить водки или ещё чего, то голову снова заволочет дурманом, и он снова вырубится. А кроме того, что это будут наверняка опять кошмары, это ещё и риск — он снова уснёт, и не заметит, как опасность в виде заражённых движется к нему.

Обшарив магазин Грин нашёл бутылку негазированной минеральной воды, сухие галеты, слайсы и коробку гематогена. Лучше чем ничего. Теперь следовало идти и идти следовало хотя бы попытаться сделать то, что он должен был сделать. Ещё было бы хорошо найти рюкзак. Рюкзака в магазине не оказалось, зато нашлась спортивная сумка, которую он тут же одел на манер рюкзака.

Собравшись Грин вышел, сверился с компасом и зашагал дальше. Направление было верным. Оставалось только идти. Сделать то, что он делал в самом начале — идти и идти ни на кого не рассчитывая и не ожидая помощи. Почему-то кластер в котором он оказался казался почти пустым и даже заброшенным. Почему здесь не было зараженных? Куда делись рейдеры мародёры? Даже птицы исчезли. Окно одного из зданий на первом этаже разбилось со звоном и Грин увидел, как от туда выпрыгивает матёрый отъевшийся лотерейщик. Грин выхватил пистолет. Следовало хотя бы ранить такого громилу и только потом пытаться убежать.

Лотерейщик не снижая бега повернул голову в его сторону, но не стал бежать к нему, а наоборот прибавил скорости. Грин замер глядя на удирающего лотерейщика. Что это было? А через секунду мелькнуло понимание — хищник может убегать только от более крупного хищника, и уж точно не будет по пути пытаться напасть на кого-то.

Грин рванул со всей возможной скоростью и уже за спиной услышал громкий ужасающий рёв. Тварь которая гналась за ним уже явно переросла стадию топтуна и была как минимум кусачем. Грин рванул ещё, хотя казалось силы уже на пределе, радуясь про себя, что он не препод Лёня с больным сердцем… А он дурак ещё поначалу удивлялся, как сердце выдерживает такие нагрузки. Ответ был прост — он не Лёня.

Асфальт бил по пяткам, дома вокруг мелькали и сливались в сплошное пятно, но топот позади не стихал. Кусач выбрал его как наиболее вкусную и лёгкую добычу. И уверенно нагонял. Грин вырвался на какую-то парковку рядом с разрушенным торговым центром. Он петлял к заяц среди припаркованных машин. А сзади уже слышался скрежет — кусач не стал петлять, а просто помчался по крышам сминая их на бегу. Слава богу, что в сумке только сухие галеты и слайсы, была бы она тяжелее, бежать так бы не получилось. Бухнула совсем рядом.

Грин сделал рывок и щучкой прыгнул под ряд стоящих кросоверов с высоким клиренсом и заскользил под ними разрывая одежду, царапая оставшуюся ладонь. С наскока таким прыжком получилось проскользить целых два метра, потом сила трения заставила его остановиться.

— РРРАААА! — раздалось рядом с первым кросовером, а затем огромные лапы начали его просто сдвигать. Если бы машина не была на ручнике, то кусач бы легко откатил её, а так ему понадобиться секунд десять, чтобы откинуть со своего пути.

Грин пополз под автомобилями со всей возможной скоростью, а следом бесновался кусач, расшвыривая автомобили пытаясь добраться до своей добычи. Рядом оказалась крышка люка. Какой милой и желанной она показалась в тот момент! Грин не раздумывая подцепил её ножом, приподнял, и обдирая пальцы стал приподнимать. Крышка приподнялась…

— РРРАААА! — совсем рядом в сторону отлетела ещё одна машина.

Грин сунул в щель между люком и асфальтом культю и взвыл. Это было больно, но потом рывком откинул люк и прыгнул туда в последний момент уцепившись за скобы поручней. Вовремя.

— РРРАААА! — отлетела машина над люком, но крупному руберу сюда было не пролезть.

Грин поспешно спускался вниз. Оторвался. Организм колотило от адреналина. Хорошо бы эти тоннели оказались без сюрпризов в виде урчащих заражённых, да и на мутировавших животных в виде крупных собак нарываться не хочется. А уж если представить, что тут обитают мутировавшие крокодилы, то это вообще будет адский кошмар.

Теперь следовало выбираться из этого кромешного кошмара. Пошарившись в сумке Грин нашёл старый кнопочный мобильный телефон, и используя его как фонарик двинулся вперёд по канализации, которая воняла ещё хуже, чем открытый холодильник после перезагрузки. Подсвечивая телефоном и иногда делая привал, чтобы посмотреть на компас Грин шагал вперёд замечая, что между тем он отклоняется от курса. Остаётся надеяться, что он сможет выровнять это отклонение.

Как всегда кластеры оказались обрезаны как попало, и поэтому вскоре потянуло воздухом, и Грин вышел на свет — труба выходила из стенки канала, куда похоже сливались помои. Слава богу стены канала оказались наклонными, а канал пустым и Грин матерясь и сидя на корточках скатился на дно, потом так же матерясь отряхиваясь искал удобный подъём. Через час ходьбы такой всё же нашёлся, и Грин кое-как вскарабкался по нему. Чтобы тут же увидеть несущихся лотерейщиков и толпу мелких заражённых.

Вся стая пронеслась мимо него как ошпаренная. Грин огляделся по сторонам. За ними никто не гнался. Тогда почему они пробежали даже не обратив на него внимания? Под ложечкой засосало. Грин размышлял недолго. Когда ещё бывают ситуации, когда хищники бегут мимо травоядных даже не думая напасть на них? При большом пожаре — тогда даже волки и зайцы бегут рядом. Грин оглянулся в ту сторону, откуда прибежала вся стая. Пахнуло кислятиной.

Да это же перезагрузка кластера! Если задержаться, то попадёшь в зелёный туман и превратишься в тупого дебила пускающего слюни! Грин ни секунды не тратя на размышления бросился следом в ту же сторону, куда убежала стая.

Грин бежал чувствуя как за спиной распространяется зелёное море очень опастного и ядовитого тумана. Бежал выхаркивая лёгкие, плюясь ставшей резко очень вязкой слюной, чувствуя боль в ногах, пока наконец не выпрыгнул за пределы кластера и не начал жадно хватать ртом воздух стоя на коленях уперев руки в землю.

Рядом раздалось очень знакомое урчание. Грин поднял голову и увидел ту самую стаю, которая бежала впереди него. Теперь, когда всё кончилось они были не против перекусить.

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! — раздались несколько выстрелов.

Грин успел увидеть, как заражённые валятся на землю. А потом увидел женщину с рыжими волосами.

Глава 55. Гибель Магнита

Вся стая оказалась перебита в считанные мгновения. А кроме рыжей здесь оказываются ещё люди.

«Нина?» — мелькнула мысль. — «Живая?»

Надежда и чуть кольнула сердце, но снова сменилась отчаяньем — это была совсем другая девушка, более стройная с миниатюрным телосложением.

— Грин! — крикнул кто-то, и один из силуэтов замахал руками. — Ты там живой?!

Ещё два силуэта побежали на встречу. Грин зашатался и увидел как ему на встречу бежит худой и похожий на уголовника с выбритой головой Пол, и здоровый медведь Док.

— И правда Грин. — вслух сказал Док хватая его за одну руку и опирая на себя.

Пол молча подхватил под другую, и оба потащили его.

— Привет! — коротко помахала рукой рыжая и Грин понял, что тут несколько больше людей, чем он думал.

— Так. Тащите его сюда. — скомандовала Света.

Сколько же их? Рыжая, Света, Пол, Док, Вин, Альфонс, Почтальон, Лена, Ярик, который должен быть вместе с Роем, но почему-то здесь…Четверо угрюмых мужиков крепкого телосложения, трое женщин поджарого и спортивного телосложения… Ифрит, Пейн… Что?

Оба Рейдера были здесь, правда выглядели уже по-другому: у Ифрита не было левого глаза, на месте глаза теперь была чёрная повязка, голова была перебинтована, да и стоял он с трудом. У Пейна полностью отсутствовала левая рука, а на лице были глубокие шрамы, на спех прихваченные нитками, чтобы кожа не расползалась. Последний бой им дался не так легко, как казалось.

— Так… — Света рывком выдернула его культю из кармана. — Тоже руку потерял… Боли сильные? Давай морфий поставлю…

— Не надо. — ответил Грин. — Не это главное. Килдинги с кем-то из главарей Сабины собираются выдвинуться на Магнит, пока нет Роя и Гробовщика с их армиями. После они двинутся прямо на Райский Уголок. А когда Рой и Гроб защитят Серебряный и Золотой круги, то мур которого зовут Чалым просто соберет трупы внешников не вступая в схватку, и продаст их внешникам из другого сектора. Выручка будет такова, что он просто задавит Уголок огневой мощью. Нельзя, чтобы фанатики дошли до Магнита.

Все молча переглянулись. Ярик просто молча кивнул.

— И ещё… — Грин помолчал. — Передайте Рою, что внешники попадают в Улей через штуку которую называют лифт. Она выглядит как огромная комната или лаборатория в середине станции формы кольца. И ещё. Он был прав — S-T-I-K-S это аббревиатура. Это название кампании, которая устроила всё это.

Воцарилась тишина.

Грин свободной рукой достал пистолет и приложил ствол к виску.

— С вами было здорово. Пока ребята.

В тот же миг худой Пол тут же выдернул у него пистолет повиснув на руке, а Док обхватил за корпус. Грин попытался побороться за пистолет, но с одной рукой это не получилось.

— Тихо Грин. — похлопала его по плечу Света. — Успокойся.

Молчаливый Яр подошёл и стал извлекать из карманов Грина оружие.

— Ярик, Света… — Грин облизнул губы. — Убейте меня… Я вспомнил… Вы ведь знали?

Яр молча посмотрел на него, а Светлана спокойно кивнула:

— Мы знали.

Тут же протиснулся Ифрит. Без одного глаза в своей повязке он был похож на пирата.

— Как… как там? — спросил он.

Грин посмотрел на него — у того не было ни ненависти, ни злобы, только неподдельный интерес.

— Там никто ничего не знает, что здесь творится. — ответил Грин. — А новичкам которые спускаются в Улей впервые ничего не говорят. Просто анализы и отчёты. Если к ним попадает части человека — то внешники говорят, что это части солдат, которые погибли в Улье во время экспедиции. Экспедиционных корпусов… Экспедиционный корпус — это их база. Так вот экспедиционных корпусов в Улье много, гибель солдат не отследить, поэтому легенда правдоподобна.

Теперь Грина уже слушал не только Ифрит. Слушали все. Даже те, кто оглядывал окрестности навострили уши.

— Не то… — Пейн задумался, и на миг его глаза остекленели. — Ты скажи что там снаружи, как это выглядит?

— А, это… — Грин собрался с мыслями. — Я помню асфальт, машины, серпантин дорог, высокие многоэтажки… Плазменный телевизор во всю стену… И небо. Синее с белыми облаками. Там сейчас лето…

На миг у всех затуманился взгляд.

— Да! — резко выкрикнул Ифрит сжав кулак.

Лица у всех прояснились, но наполнены они были уже бодростью и надеждой.

— Я верил. — просто пожал плечами Яр. — Когда-то Рой сказал Бате, что из Улья возможно есть способ выбраться. Он говорил, что это скорее невозможно, но мы понимали, что это не так. Если он говорит, что его джетпак продержится с человеком на лету шесть минут — значит готовьтесь к тому, что джетпак продержится все двенадцать… Ему просто не хватало такого человека как Гроб.

Молчаливый Ярик разговорился.

— Когда-то гроб собрал всех… Всех кто мог добиться чего-то, и теперь мы видим, как всё о чём мы говорили сбывается.

— Когда-то никто не верил в то, что у внешников можно украсть документы. — кивнул Пейн. — Но мы сделали это.

— Документы… — побледнел Грин. — Документы!

Света внимательно посмотрела на него.

— У меня был рюкзак с жёсткими дисками… — сипло пробормотал Грин. — Он у Мосфета!

— Забудь. — флегматично ответил Пейн.

Грин тупо смотрел на него ничего не понимая. Это как же так? Отчего?

— Поговорили и хватит. — поставил точку Яр. — Возвращаемся в Райский Уголок. Два отца-командира там, теперь осталось дождаться ещё двоих.

Возражений не последовало.

— При Сашке не скажи, что она отец. — ухмыльнулся Ифрит. — У неё на этот счёт такой же пункт как у меня.

Ярик чертыхнулся.

— Мать-командир. — поправился он. — Пол, Док, Света. От Грина не отходить, оружия не давать. Попытки суицида пресекать. Всё ясно? Тронулись к машинам.

Пол и Док взяли Грина под локти цепко, как конвойные милиционеры.

— Пошли. В машину.

Машиной оказался тот самый военный грузовик — бронированный Урал 4320 и боевым модулем на крыше. Рядом стоял ещё один.

Грина посадили около кабины спиной к стене. Конвой тут же сел по бокам. Вдоль бортов сели остальные. Теперь даже если Грин захочет сбежать ему нужно будет вскочить и пробежать вдоль всего грузовика мимо всех бойцов, которые не будут сидеть просто так и ждать пока он сбежит. Впрочем бежать он и не думал.

В голове была только одна мысль — «как здесь оказался Ярик?». Да и все остальные. Как его вообще нашли?

— Как вы меня нашли? — спросил он.

Несколько минут царило молчание, потом ответила Света:

— У нас есть Анька. Она может указать направление и расстояние до любого человека, если у нее есть его вещь.

Рыжая девушка повернулась к нему и помахала рукой. Вот значит как нашли его, Пейна и Ифрита. Грин откинулся к стене и попытался уснуть, но какие-то мысли ещё шевелились в голове.

— Мосфет… У него жёсткие диски. Почему… Их нельзя ему отдавать, почему?

— Ммм? — раненый Пейн открыл глаз. — Не бойся, когда я увидел, что тебя сцпали внешники я решил подкорректировать план для побега всем вместе. Тебя бы ловили в первую очередь, и поэтому жёсткие диски, которые я сунул тебе я успел испортить. Те диски, CD и DVD, которые я выбросил Бодуну — простые диски с софтом и утилитами. Ну там пайнт, текстовые редакторы, антивирусы… Самый ценный был с компьютера профессора Медянского, и бумажные папки с документами, а где они… пока секрет.

— Понятно… — Грин почувствовал, что глаза закрываются, но усилием воли не дал им сделать этого.

Грузовик продолжал ехать мерно покачиваясь.

— Магнит, нужно ведь что-то делать… Вы же понимаете, что нельзя отдать фанатикам Магнит… Почему, почему вы ничего не делаете? Вы ведь понимаете… Сколько людей умрут, если Магнит будет взят, и сколько ещё умрут потом… — Грин уже начал бормотать, но упорно не желал заснуть.

— Спокойно Грин. — спокойно сказала Света. — Ничего этого не будет. Эх, ладно, уже можно об этом говорить… Килдинги уже пришли в Магнит.

— Как?! — Грин резко выпрямился и попробовал встать, но двое его соседей вцепились в его него не давая этого сделать. — Ты хочешь сказать…

— Но Магнит пуст. — продолжила Светлана. — Вчера было то последнее время, когда нужно было его покинуть. А сегодня там килдинги.

Грин помолчал.

— Их убьют там? — спросил он.

— Нет. — Светлана пожала плечами. — Тебе ведь Ярик называл своё умении?

— Ага. Определять период перезагрузки у любого кластера.

— Ну так вот, стаб это тоже кластер, но с нулевой перезагрузкой. А Магнит вообще не стаб. Это замерший кластер. Кластер с очень долгим периодом перезагрузки. У Магнита период перезагрузки раз в пять лет, поэтому рейдеров в нём предупредили заранее и они ушли. Ровно сегодня в полдень истекает пять лет и он перезагружается вместе со всем содержимым, так что не волнуйся — килды уже там и нюхают кисляк теряя мозги, а когда перезагрузка окончится погибнут от заражённых.

Грин кивнул и уже почти вырубился, когда кто-то крикнул:

— Орда!

Глава 56. Допрос

Грин дёрнулся. Попробовал пошевелиться.

— Спокойно. — похлопал его по плечу широкий Док. — Их там всего ничего. Для орды.

— Сколько? — встрепенулся Грин.

Док хотел промолчать, но вместо него ответил Пол посмотрев в перископ:

— Двести пятьдесят единиц. Начиная от простых бегунов и заканчивая матёрыми руберами.

Грин пожал плечами. Рейдеры будут жить, килдинги пришедшие в Магнит погибнут. Он сделал то что должен был — передал весть. Остальное… Остального похоже просто не будет.

Между тем Пол, который сказал это вовсе не ему скомандовал:

— Страхуй с боевым модулем!

Бойцы повскакивали с мест становясь к узким бойницам.

— Сейчас посмотришь, как вторая машина сработает вторая машина с фугасными огнемётами.

Грин выглянул в бойницы и увидел, как передняя машина останавливается, её боковая стенка опускается и становится видно ряд сопел фугасных огнемётов — тех самых, которых он увидел на мотоцикле на котором катались Ифрит с Пейном.

Гулко ухнуло и длинная огненная струя вырвалась из сопла. Язык пламени был очень, очень длинным. Раздался вой и рычание тварей на которых попала эта жидкость. Вслед за ним сработал весь нижний ряд сопел. В вое отчётливо послышалось отчаяние.

— В нижнем ряду вязкая смесь попеременно с жидкой. — пояснил Пол. — Вязкая летит на целых сто сорок метров и липнет ко всему, а жидкая — всего на шестьдесят, но обе горят так, что могут испечь кусачей прямо в броне. А вязкую вообще с тряхнуть со шкуры.

Заработал второй ряд огнемётов. Орда замолчала.

— Это только вязкие. — пояснил Пол. — Работают по длинной дистанции. Если сейчас в перископ посмотреть, то можно увидеть огненный ад. Если продолжат шевелиться — получат пару очередей из боевого модуля. Но до этого обычно не доходят.

— Эти бочки, ты уже можешь догадаться кто разработал. — флегматично заметил Док. — Гробовщик поставил ему условия в своё время обеспечить стаб дешёвым и мощным оружием. И он вместе с Батей сделали фугасные огнемёты. Жижу разработали пара девочек-химиков Саши. На основе бензина, дизельного топлива и кучи присадок. Горит мама не горюй, и дёшева — бензину в Улье можно с любой машины слить, да и химию найти не так сложно. Как и такой огнемёт собрать.

Грин успел услышать эти слова, а потом почувствовал, как клюёт носом и вырубился. Усталость и стресс взяли своё.

…Очнулся он уже въезжая в стаб. Голова была чугунная всего шатало. Света сделал пару инъекций и обработала культю и его повели в допросную. Бати, который его допрашивал здесь не было. Не было и его людей. Был только хмурый Ярик, ещё пара человек с оружием «на караул» и Саша, судя по ней последние события её вымотали так, что под глазами появились тёмные круги от недосыпа, как у Роя.

— Так, Грин. — сказал она. — Про Нину можешь ничего не говорить, Пейн и Ифрит приехали вместе с тобой. Что случилось с Ритой?

Грин посмотрел на неё. Саша ментат, но лгать он бы не стал и так.

— Она мертва. Я убил её.

Рита молча посмотрела на него, а затем сказала:

— Рассказывай.

И Грин начал рассказывать. Он рассказывал долго, несколько часов, так, что хрипнул, а язык начал уставать и заплетаться. Рассказывал клюя носом. Рассказывал начиная с того момента, как очнулся на Адской Станции. Рассказывал, как добирался до стаба и как встретил первых людей. Рассказывал, как работал в стабе. Рассказывал, как сбежал. Как попался внешникам. Как встретил среди них килдинга по кличке Пёс и как тот предложил ему сделку. Как ему помогли сбежать от внешников.

Потом прервался на приём обезболивающих и снова рассказывал, как наткнулся на Риту, как встретил Мосфета, как узнал от них от них кто он. Как Рита рассказала ему часть их планов. Как Мосфет поделился тайной, откуда в Улье появились самые ценные знания, а так же килдинги и муры. Потом рассказывал о том, как вспомнил кто он такой. Рассказывал те события из своей жизни, которые ему удалось вспомнить, рассказывал воспоминания про корпорацию S-T-I-K-S. Потом рассказывал о том, как попал внутрь Улья. Рассказывал как узнал, откуда в Экспедиционном Корпусе берётся необходимое сырьё, потом рассказывал как дезертировал и потерял память.

После пришлось снова прерваться на приём обезболивающих и живца.

Потом он рассказывал, как отрезал себе руку, чтобы сбежать от Мосфета, как застрелил Риту, которая пыталась ему помещать, и рассказывал то, как она же и помогла ему. И наконец как он возвращался в стаб и встретил людей из него. Саша слушала молча записывая всё сказанное на диктофон. Позже всё это прослушает остальная верхушка стаба.

После рассказа Грина Саша просто не таясь достала бутылку водки и плеснув в гранённый стакан залпом выпила. Грин не понял, что это было — поминки по Рите, или просто способ заглушить усталость и стресс.

— На сегодня закончим. — наконец сказала Саша. — Иди в лазарет к Свете, тебя проводят.

Двое конвоиров двинулись следом за ним. Грин дошёл до кабинета Светланы, но как оказалось её просто нет на месте — Светлана была в импровизированном лазарете.

— Долго же ты. — криво ухмыльнулся Ифрит подмигнув оставшимся глазом.

По нему было не понять, сожалеет ли он о потерянном глазе и прочих ранах.

Пейн просто хмуро кивнул. Оба лежали на кушетках и оба получали какую-то жидкость из капельницы. Тут же расположились двое часовых — Пол и Док, а за дверью ещё двое — Альфонс и Лена.

В этот раз охрана будет рядом.

— Ложись. — скомандовала Светлана. — Сейчас обработаю твою руку, а потом получишь пару уколов и капельницу.

Грин послушно лёг на кушетку.

— И запомни — никаких резких движений, никаких всплесков адреналина, никаких попыток буянить, бежать, спасать кого-то.

— О’кей. — кивнул Грин. — Света, поставь мне что-нибудь, чтобы я вырубился и не видел снов вообще.

Светлана взяла пара ампул и пилкой сняла кончики, а потом набрала в один шприц, а затем во второй.

— Будет тебе сон без кошмаров.

— Спасибо Света. — сказал Грин, почувствовал укол в вену, а затем его сознание померкло.

Глава 57. Известие от Роя

Грин проснулся, и увидел над собой потолок. Затем почувствовал иглу от капельницы в вене и вспомнил где находится.

— Проснулся. — на соседней койке ухмыльнулся Ифрит. — Хорошее же тебе лекарство Светка поставила. Мне такого не даёт.

— Я надеялся, что не проснусь. — ответил Грин. — Или что мне кто-нибудь во сне прирежет.

— Забудь. Кто тебя тут резать будет? — хмыкнул Ифрит. — А если найдутся особо тупые, или совсем уж психи — так вон, за дверями охрана, и в палате охрана.

Грин промолчал.

— Не грузись. — хмыкнул Ифрит. — Ты Атласа помнишь, который у Роя квадрокоптеры собирает?

— Ну помню. — буркнул Грин.

— Так он вообще бывший мур.

— Мур? — Грин аж подскочил. — Мур в стабе? Да ещё в управлении?

— Тихо-тихо… — осадил его Ифрит. — Не настоящий мур, так условно. Его у себя муры держали и он собирал для них электронику и как на привязи ходил. Так, скорее голимое рабство с принуждением, но клеймо мура клеится очень крепко, и недалёкие бараны, которые дотянулись до оружия не разбираются в этом. Тоже поначалу рефлексировал…

Грин промолчал.

— Хотя он ещё когда у муров сидел, то работал на Роя — шпионил для него. А потом тот его вытащил и память затёр. Просто убрал все воспоминания о том, что он был с мурами, и имя сменил, и он сейчас работает на него и живёт спокойно.

— Опачки… — пробормотал Грин. — А мне можно память стереть? Я тоже хочу всё забыть. Вообще всё.

— Тебе нет. — ответил Ифрит. — У тебя и так твоя до конца не восстановилась. Плюс ты много про внешников знаешь. Плюс учёный. Плюс вообще помнишь хоть урывками, как попал в Улей, и как там вне Улья.

— Печаль… — пробормотал Грин.

— Какая печаль? — искренне удивился Ифрит. — Тут пока ты в отрубе был, к тебе приходили такие… А, это секрет, очень просили не говорить. Но я тебе завидую.

Грин мол махнул рукой — не до того сейчас.

— Ещё было что? — спросил он.

— Ага. — кивнул Ифрит. — Рой приехал с остальными, а ещё килдинги, которые напали на Магнит сдохли в перезагрузке. Теперь весь штаб слушает исповедь твоего диктофона и думает, что делать дальше, а ещё Рой как обычно изучает документы внешников и рвёт волосы на голове, от того, что времени ни на что не хватает, а он не может разорваться на части.

— Документ? — не понял Грин. — Какие? Мне вы сунули липу. Когда дрались с Бодуном были СД с офисными программами. Что он изучать может?

— Ты забыл, кто нас от внешников выпустил? — ухмыльнулся Ифрит и подмигнул уцелевшим глазом. — Так вот, у этого… типа и были те бумажные папки Медянского и даже два жёстких диска.

— Так тот внешник живой? А он вообще кто?

— Э… слишком много вопросов, и все секретные. — завис Ифрит. — Но сдаётся мне, ты с ним переговорить ещё успеешь, и наговориться тоже.

— О, очнулся! — в палату зашла Света. — Тебя уже заждались… Ну да ладно, можешь не напрягаться и ещё пару деньков поваляться.

— Да ладно. — Грин сел. — Отдохнул, пора бы и честь знать. Света, я могу вернуться в свою комнату?

Он ждал, что ему скажут нет — в конце концов была велика вероятность, что он попытается покончить с собой, но Света ответила:

— Можешь.

— Пойду ещё к Рою зайду. — поднялся Грин и не торопясь заковылял к бывшему рабочему кабинету.

Дверь оказалась не заперта. В кабинете было пусто, только за своим столом сидел Рой, что-то записывал на бумаге, и вчитывался в текст в тяжёлом картонном скоросшивателе. Рядом лежало ещё несколько. Документы мясника Медянского.

— Прервись. — толкнула его Настя. — Сделай перерыв на обед.

Рой рассеянно кивнул и потёр виски. Грин зашёл.

— О, привет Грин. — подмигнула Настя.

Рой просто помахал рукой.

— Привет. — сказал он. — И правда, стоит сделать перерыв… Столько ещё разобрать и прочитать… Представляешь, я тут нашёл документы внешников о сержанте Треше. Звали его конечно по-другому, но вот случай заслуживает внимания — сержант дезертир, который принял красный жемчуг и сбежал в Улей. Его это не спасло, и он переродился в заражённого и потерял мозги. После чего над ним ставили кучу опытов, резали и откармливали. Откормили до размеров элитника и двое дураков выжгли ему мозги… Ну не мозги, а споровый нарост. К нему вернулся человеческий рассудок и он сбежал, а потом вернулась и речь… Представляешь — элитник с разумом и речью человека? Теперь он ведёт свою войну против внешников управляя заражёнными.

— Рой. — перебил его Грин. — У тебя есть фотографии Нины? Да и Риты. Хочу в чёрную рамку повесить.

Рой замер, а потом посмотрел на него с какой-то тоской.

— Грин. — сказал он. — Погоди тризну делать, живая Нина, ещё живее живых. Или ты думаешь, я бы стал так с тобой говорить и забыл бы о ней?

Грин почувствовал некий стыд, а потом спросил не веря:

— Жива?

— Конечно жива. — кивнул Рой. — Запретила тебе об этом говорить, чтобы сюрприз сделать… Но тебе сейчас не до сюрпризов.

— А Рита? — спросил Грин.

— А Рита… — Рой задумался. — Считается пропавшей без вести. Тела так и не нашли, как и следов растерзанного тела, так, что не спеши её хоронить раньше времени. Её фото теперь у Бати в картотеке. Самая разыскиваемая личность после Мосфета. Правда за неё только за живую награда положена.

— Я найду её. — чётко и неожиданно быстро для себя сказал Грин.

Настя повернула к нему голову. Рой внимательно посмотрел на него.

— Рад, что ты пришёл в себя. — кивнул Рой.

Грин кивнул и двинулся к себе. У него нет времени раскисать, он должен найти Риту. Причёт до того, как её найдут муры, килдинги или просто безбашенные стронги, для которых она теперь стала мишенью номер один. Даже отсутствие одной руки не должно помешать ему. Все деньги должны пойти на снаряжение и собственное усиление. И уж точно он должен добраться до неё раньше, чем Батя и его следаки.

Грин открыл дверь к себе в комнату. Мелькнула мысль о мёртвой Жене, которую убила Рита — похоже все женщины рядом с ним или гибнут, или исчезают. Похоже это карма. Но додумать эту мысль он не успел — из-за угла на послышалось знакомое урчание, а затем рык, и оттуда медленной походкой вышла Женя.

Грин против воли улыбнулся. Примерно так чувствует себя человек, когда вернувшись домой его встречает кот, или собака. Женя продолжая рычать двинулась на него.

Если она живая, то почему без привязи? Где намордник? Наручники?

Грин вдруг заметил, что она одета по-другому — короткие шорты и спортивный топик.

Что такое? Он ошалело схватился за виски. Опять едет крыша?

Глава 58. Мертвяк с рассудком

Грин тупо смотрел на это порождение больного рассудка ожидая, что вот-вот действие лекарства закончится, и он проснётся в лазарете на кушетке у Светланы.

Что вколола Света? Опиаты, чтобы уменьшить боль в культе? Что-нибудь морфиносодержащее? Спек?

Грин прикинул про себя что может сделать — оружие у него нет. В его теперешнем состоянии бегун его легко разделает и позавтракает им с превеликим удовольствием. Впрочем ещё можно успеть выбежать в коридор и закрыть за собой дверь. Стоя спиной к стене он посмотрел в сторону выхода. Два метра. На один прыжок. Однако дверь в душ начала медленно открываться и из-за неё показалась кисть руки, которая аккуратно легла на край двери, а пальцы зашевелились барабаня по ней.

Об этом сейчас мог бы написать Булгаков… Грин усмехнулся. Как бы не старались сейчас его защитить местные для него уже всё закончилось. Смирительных рубашек здесь нет. Как и мягкий камер обитых войлоком.

— Бу! — вдруг остановилась и отчётливо сказала Женя. — Испугался?

Грин замер глядя на точку перед ней. Перед глазами возникали недавние воспоминания.

«Ага. Раньше не говорила. Просто подумала, что ты захочешь спросить из-за кого я стала переродком. А когда узнаешь, то расстроишься. Потому и молчала. Витя, можно я и дальше поеду с тобой?»

«Конечно. А почему ты хочешь ехать со мной?»

«Просто я всегда хочу есть. А рядом с тобой полно еды. Где бы ты не проехал, будут кучи трупов».

— Ты рядом, потому, что вокруг меня всегда кучи трупов? — тупо спросил Грин.

У Жени округлились глаза и она перестала урчать и опустила руки.

— Извини. Шуточка не удалась.

Сзади раскрылась дверь и вышла Нина:

— Блин, мог для приличия хоть ойкнуть… А так, даже стыдно стало…

Грин тупо посмотрел на неё, а потом сказал:

— У меня крыша едет или Рой правду сказал и ты живая? И почему ты на себя не похожа?

— Рой, всё-таки сдал меня… — протянула Нина и цапнула его под локоть. — Ладно пошли жрать.

Под второй локоть его цапнула мертвячка Женя. Впрочем мертвячка ли? И вообще Женя?

Вдвоём девушки провели его в его маленький зал — он же кухня, он же спальня.

— Кто вы? — Грин повернул голову к незнакомой девушке.

— Блин. Вроде и раньше без макияжа была, и сейчас не накрашена, так чего не узнаешь? — фыркнула та. — Ты мне ещё за всё ответишь — и за то, что голой видел, и за то, что бдсм устроил.

Она подмигнула. Грин моргнул, а Нина расхохоталась:

— Да ты правильно понял — это Женька!

Та хмыкнула и шутливо показала ей кулак:

— Спалила меня раньше времени.

Грин только моргнул и спросил:

— Как? Заражённых нельзя снова сделать человеком. И тебя Рита убила — выжгла затылок шокером.

— Тебе Рой говорил, по сержанта Треша, который стал элитником, а потом получил ожог затылка шокером, и вернул сначала рассудок, а потом речь? Говорил, я знаю. — толкнула его в бок Нина. — Ну так Женьке повезло — ты ещё стопорнул в развитии своей Блокадой — развитие вируса так и замерло в стадии медляка, а потом стал откармливать, паразит отъедаться не мог, а вот тело отъелось и окрепло. Так что когда Рита выжгла ей затылок, то паразит этого не пережил, а вот она пережила и не умерла.

Женя посмотрела на него и по-детски показала ему язык.

— Так-то я всё равно медляк, с силами бегуна. — сказала она. — Они меня даже за свою принимают и не трогают. Зато без живца я не погибаю, а просто слабею. И блин! Всё время хочу жрать! Это просто кошмар какой-то!

— Да ладно тебе. — ухмыльнулась Нина. — Это скорее плюс — ты можешь жрать сколько хочешь и не растолстеешь. Мечта любой женщины.

— Да давайте уже есть. Я помираю с голоду!

Стол такой небольшой оказался уставленным едой, причём её было очень и очень много.

— Открой рот и скажи «а». — Женя показала Грину вилку с куском голбасы. — Тепрь моя очередь тебя с ложечки кормить.

Глядя на его выражение лица она засмеялась.

— Она мне всё рассказала. — ткнула она пальцем в Нину.

Грин повернулся и посмотрел на Нину многообещающим взглядом.

— А я фто? Я нифифио. — сделала та невинное лицо. — И фе тольфо я, её ифе и Сфетка просфетила!

Грин хлопнул себя по лбу уцелевшей рукой. Теперь у Светки будет очень хороший повод постебаться с её идеей про Беллу и Эдварда. Как же они быстро друг друга нашли, ну да, хороший женский коллектив он такой.

— Ты расскажи лучше, почему у тебя мося на прежнюю не слишоком похожа. — сказал Грин беря вилкой котлету, делать всё левой рукой оказалось неудобно.

— А, эфо… — Нина сделала могучее глотательное движение. — Побочка. Помнишь того внешника, который вас из камер выпустил? Это всё я. У меня такой дар — когда меня убивает кто-то, то я не умираю, а занимаю его тело. Совсем. Мужские со временем в мою мужскую версию превращаются, а женские — в меня оригинальную, эта тушка ещё не перестроилась просто.

В мозгах Грина щёлкнуло.

— Так вот почему тогда Ифрит отправил Пейна по ветру в камеру.

Женя фыркнула.

— А смысл? —Нина откусила ещё кусок. — Я когда-то в мужской тушке несколько лет пробегала прячась. Даже радовалась, что месячных нет. И ничё, сама стоя мочилась, а уж как было с женщинами…

Грин поперхнулся и закашлялся.

Сразу две руки замолотили его по спине, а хохотали теперь уже две девушки.

— Ну вот, Гроб так же реагирует, когда я хочу постебаться, и ему рассказываю. — хихикнула Нина.

— Бедный мужик, как я его понимаю. — пробормотал Грин. — Он кстати не против наших милых посиделок?

— А? Неа. — отмахнулась Нина. — Он мне доверяет. К тому же ему немного не до того. Я и раньше стебалась, когда говорила, что пойду к Сашке в бордель работать, он в шок приходил, а тут… Когда я в теле бородатого внешника спросила: «ну чо, теперь могу в бордель сходить?» Надо было видеть его лицо.

Грин фыркнул, но мысленно пожалел Гробовщика. Женя захихика уткнувшись лицом в плечо Грина.

— А когда сказала, что надо кое-кому из баб засадить и заставить повизжать ему стало очень не хорошо.

Женя уже всхлипывала от смеха.

— А потом похлопала по плечу и сказала — да не переживай, что я мужик, теперь можем бухать вместе, хочешь вместе сходим в бордель?

Грин старался держать покерфейс.

— В общем он подогнал мне тушку кого-то из килдов и свалил бухать. У него сейчас настроение такое.

Грин отхлебнул из стакана и спросил:

— Погоди, Ифрит говорил, что вы планировали ограбить внешников, так…

— Ага. — кивнула Нина. — Ты правильно понял. Всё было спланировано. И я так же должна была подменить одного из внешников. Только сроки у нас стояли другие — планировалось всё провернуть, когда к тебе вернётся память, но тут так удачно вмешался Бронзовый круг и Пёс, что грех было упускать такую возможность и пришлось импровизировать. А тут ещё битва в Серебряном и Золотом кругах смешали нам все планы. Плюс группа поддержки с Альфонсом и Яриком должна была подъехать к экспедиционному корпусу, чтобы ликвидировать меня и Пейна с Ифритом, но этого не случилось — потому, что ты сбежал с джетпаком и им пришлось шерстить кластеры в поисках тебя. А ещё Рита спутала все карты сговорившись со своим братом…

Нина сделала паузу и отхлебнула из стакана снова.

— А, ладно… Светка сказала, что твои мозги снова с тобой, Рой получил папки о которых говорил и как бы он не стенал, что времени нет, но что-то мне подсказывает, что это ещё одна ступенька к нашей лучшей жизни, или вообще к выходу отсюда. Когда-то наша банда только объединилась, потом отгрохала один из сильнейших стабов, а теперь спёрли у внешников их секреты. Короче расслабляемся, пока есть время!

Посиделки закончились.

— Грин, ты как? — похлопала его по плечу Женя.

— Да нормально. — задумчиво сказал Грин. — Пройдёт немного времени и отойду, ты не обращай внимания.

Женя просто села рядом.

— А как тебя на самом деле зовут? — спросил Грин.

— Женя. — пожала та плечами. — Ты угадал с именем.

Грин промолчал.

— Можешь сам посмотреть. — она протянула ему телефон биолога Лёни.

Грин открыл фотографию. Вот фотки настоящего Лёни. Вот фотки Лёни. Вот он вместе с проводницей… Грин моргнул — на фотографии была та самая Женя, которая сидела рядом с ним. Надпись на бейжике гласила «Евгения Потапова». Грин переводил взгляд с фотографии на оригинал.

— Ага, это я. — улыбнулась Женя. — Ты тогда меня спас, и помог убежать, вот только у меня иммунитета не было и я переродилась через пару дней в тупую мертвячку, а потом ты снова нашёл меня.

— Так не я спас, это ведь Лёня был. — сказал Грин.

— Ты ведь считал, что ты Лёня это ты, значит это и был ты. — мягко ответила Женя.

Эпилог

Кабинет с длинным столом для общих собраний был полон. В этот раз собралась не только так называемая «верхушка», но и «офицеры». Гробовщик, Еврей, Рой, Саша, Нина, Настя, Атлас и Уайт, Батя и Ярик, Пейн делающий оставшейся рукой себе обезболивающую инъекцию и Ифрит периодически морщившийся от приступов накатываемой боли.

Все выглядели по-разному — женщины молчаливо и заинтересованно, Еврей прагматично ожидая и что-то прикидывая в уме, Гробовщик — с явным торжеством, Рой так, как будто не спал целую ночь — периодически моргая и с усилием стараясь держаться прямо. Атлас и Уайт находились в таком же состоянии. Батя спокоен и собран. Ну да — ему не впервой такие собрания — что в прошлой жизни, что в настоящей, он чувствовал себя как рыба в воде. Причём рыба большая, хищная и очень опасная. Ярик как всегда был мрачен и хмур. Ещё один человек, для которого это не было новинкой. Пейн которого донимали постоянные боли от себя прежнего отличался только тем, что периодически морщился от боли — анестезия не полностью избавляет от боли. Ифрит был примерно в таком же состоянии.

— Итак, полагаю все знают зачем мы здесь. — Гробовщик сложил руки локтями на стол.

Все молча кивнули глядя с интересом.

— Наша последняя добыча оказалась очень и очень полезной. — продолжил Гробовщик. — Рой, продолжишь?

Рой моргнул и разлепил веки.

— Ага. — кивнул он. — Кроме данных о сержанте Треше, он же Форс-Мажор, там было много чего… Я давно говорил о том, что Улей и его кластеры устроены так же, как числовые матрицы в высшей математике и работают по чёткому программному алгоритму подчиняясь булевой логике. Короче говоря — Улей — это специальное устройство внешников. Вскользь упоминаются многие детали в их научных трудах. Вход осуществляется через Лифт, выход то же. Пока говорю коротко и без конкретики.

— Да! — Ифрит вскинул руку в кулаке. — Ради этого стоило потерять глаз!

Батя медленно кивнул.

— Я поверил тебе, что можно найти выход. — сказал он. — С того момента, как мы встретились, я знал, что это случится.

— Так, а чего мы сидим? — поинтересовалась Светлана. — Давайте как обычно — разрабатываем план и резервные варианты, а потом просто выполняем и наслаждаемся тем, к чему стремились.

— Да, мы уже привыкли, что ты вычисляешь что-то, потом делишь на два для подстраховки и говоришь цифру вдвое меньшую. — кивнул Еврей. — Подход хороший, поправочные данные всегда будут… Чего стоил только твой летающий рюкзак — ты говорил, что он рассчитал на пять минут полёта, а он продержался все пятнадцать.

— Рой, когда-то я сказал, что мы убьём того, кто создал Улей. — Гробовщик опёр подбородок на руки. — Давай ускорим процесс его смерти.

Рой обвёл всех взглядом и моргнул.

— Стоп! — он поднял руку и снова моргнул. — Всё как обычно… Давайте соберём на коленке, всё просто дел то на пять минут, выполним заказ в срок… А потом начинается — «а что так долго?», «а почему до сих пор не сделано?», «а что до сих пор не разработали?», «а почему логисты не подвезли?». В нашем бардаке всегда так — предохранители находим, но не те, нужен двутавр для укрепления стен, но в наличии только швеллер… Мужики… И дамы… Ещё даже треть того, что мы украли у внешников не изучена. И не надо так смотреть на меня с немым предложением «Изучи!» Я один, а томов много и жёстких дисков тоже. И это нужно не бегло просмотреть, а тщательно прочитать, просеивая через мелкое сито, и только потом что-то делать!

— Так давай привлечём весь отдел. — бодро предложил Гроб. — У тебя столько людей. Отложим текущие проблемы.

Рой хлопнул себя по лицу:

— Блин, Гроб со слов «давайте» у нас всегда начинается порнофильм. Ты как это представляешь — со стенами ещё не закончили, Даша в пятый раз переделывает чертежи и пересчитывает арматуру и бетон, я и Катя ещё не закончили механику для переделки обычного автомобиля в беспилотник, Уайт с Атласом до сих пор ищут кустарную замену куче нужных транзисторов, конденсаторов и прочему, а кладовщики живут на складе. Если мы сейчас это бросим — будем в глубокой заднице. Стаб будет без бензина, солярки, дизеля, и электричества если не считать расход. Суточные пайки тоже уйдут в минус. Всё что сейчас делают монтажники встанет колом наполовину собранное… Давай обойдёмся без таких гениальных предложений?

Гробовщик помрачнел и вздохнул.

— Всё забываю о наших особенностях. Саша, а как твои девочки?

— Часть могу выделить из тех, кто этим занимались, но сам понимаешь — постоянно их посадить за такую работу не могу — внутренняя экономика просядет. Часть магазинов придётся закрыть, плюс если кто-то калымил в борделе — так же упадёт экономики — с этих денег платилась зарплата продавцам, когда продажи равнялись нулю, и автомеханикам, когда был не сезон.

Все замолчали.

— А чего вы замолчали? — взял слово Батя. — Вы забываете, что у нас Грин есть. Ну и что, что он биолог. Зато вне Улья жил. Помнит как попал в Улей, транспорт помнит, технику по мелочи. Лифт этот. Пусть начнёт заниматься этим — и память возвращаться будет вдвойне быстрее.

— Точно. — кивнул Гробовщик. — Значит создаём ещё один отдел. Кто у нас Грином занимался? Света, Док, Пол и…

Он замолчал вспомнив Риту.

— Замену найдёшь второй девушке? — спросил Еврей повернувшись к Саше.

— А зачем искать? — спросила Саша. — У него Женя, и разум вернула и речь. Он теперь за ней, как за каменной стеной.

— Ну значит в старую команду, которая им занималась добавляем Женю. — кивнул Гробовщик. — Так же пусть продолжает биологией заниматься. Как придёт в себя окончательно морально и физически, то «добро пожаловать».

— Рой, а что такое Лифт? — спросил Ярик. — Какой-то портал?

— А? Глупости. — отмахнулся Рой. — Порталы — чушь! Не бывает никаких порталов, это бред полный. Обычное механическое устройство… Пока всё до конца не изучил, но могу сказать точно — о нём писали ещё в двадцатом веке…

— Построить можно? — поинтересовался Гробовщик.

В этот раз ладонь приложил к лицу Уайт, а Атлас только поморщился.

Даниил Куликов Страшная тайна Улья

Глава первая 1 Битва гигантов

Небо было светлым, по нему плыли облака, ласково светило солнце, но на этом идиллия кончалось. Везде и всюду раздавались стоны и проклятия, по земле сочилась кровь, десятки людей царапали землю пытаясь перевернуться, или зажимали свои собственные раны, весь воздух был наполнен болью и страданиями. Кто-то уже умер а кто-то ещё только умирал.

Высокая фигура в черных одеждах и чёрной маске неспешно ходила от одной жертвы к другой и, коротким отточенным движением добивала, равнодушно отпуская трость. Стоны прекращались, умолкая, а некоторые наоборот сменялись страхом и проклятиями.

Рой сидел рядом, глядя на происходящее через открытую дверь автомобиля, и флегматично попивал из фляжки живец. По его лицу было понятно, что подобную картину он видит не первый раз.

— Гроб… — сказал Рой подбирая слова. — Оставишь хотя бы одного? Нужно чтобы хоть кто-то рассказал… а то, как говорит пословица мертвые не болтают.

— Мертвые и не лгут. — к отрезал Гробовщик, втыкая трость в очередную жертву. — Вот как на самом деле говорится в этой дурацкой пословице, которую пропиарили пиндосы во всех своих фильмах… Я тебе скажу больше — почему-то встретившись со мной, никто не лжёт. Просто не может лгать.

— Я уже заметил. — Снова флегматично кивнул Рой делая глоток. — А с мертвыми, ты что тоже умеешь болтать?

— Нет. — отрезал Гробовщик. — Обычно я разговариваю с живыми. — И обычно, после этого они становятся мертвыми. Издержки профессии, так сказать. Но в этом случае, можешь нисколько не беспокоиться — я убил здесь не всех. Здесь скрывается еще один живой, и очень сильный человек, который судя по всему их командир. И имеет смысл говорить как раз с ним, а не с его шестерками.

— Логично. — согласился Рой делая ещё один маленький глоток. — Ты уже знаешь, где он?

— Сейчас он выйдет сам. — ответил Гробовщик, садясь на труп. — просто подождем еще несколько минут.

Рой только пожал плечами, и оглянулся назад, кивнул Грину. После этого однако что-то произошло.

— Вот, он уже идёт. — Гробовщик показал тростью в сторону баррикады.

Грин посмотрел в ту сторону. Это было нечто… В их сторону двигался огромный не меньше двух метров ростом кваз.

Огромная антропоморфная фигура, бугрящиеся огромными сверх гипертрофироваными мышцами, которые отрастают только у крупных заражённых, и ко всему прочему покрытая слоем естественной брони. Голова и лицо уже давно утратили всякое сходство с человеческими, как и руки, которые оканчивались короткими, но очень мощными и острыми когтями.

Поверх торса было одето подобие самодельного бронежилета, кустарно сделанного из нескольких поменьше, ботинки были тоже очень и очень нестандартными, вся остальная одежда была максимальных размеров, но всё равно смотрелась одетой в обтяжку.

На поясе у этого громилы висел крупнокалиберный автомат аш-12, но он смотрелся просто игрушкой, для такого огромного бугая.

В правой руке, гигант сжимал кустарный меч, сделанный из цельного куска какого-то металлопроката. Гигант остановился в пяти метрах от них. Его левый глаз был закрыт черной повязкой, как у пирата.

— Сам Гробовщик, и Рой вместе с ним. — с издевкой протянул гигант. — Да мне однако везет сегодня…

— Ты называешь это везением? — Гробовщик поднялся, указывая на уничтоженых муров.

— Конечно. — рыкнул гигант. — внешникам всё равно чьи органы покупать. Сегодня я стану богат. А когда убью вас, достану еще более богат, впрочем, что-то мне подсказывает, что если я возьму вас живыми то стану еще более богат. Моё имя Джек.

Он обвел ещё раз всё взглядом, и добавил:

— Джек-потрошитель.

— Ненавижу пиндосов. — коротко сказал Гробовщик. — И всех кто их копирует.

Свободный рукой гигант отцепил с пояса автомат и швырнул его на землю.

— Как я понимаю, огнестрел теперь не сработает. — сказал он. — Однако вам это никак не поможет.

Гробовщик хмыкнул, и поднял свою трость, молча побежав на гиганта. Тот взревев, поудобнее ухватил свой исполинский меч и ринулся ему навстречу.

Размахнувшись, мур двумя руками крутанул меч, и ударил сверху вниз замахнувшись из-за спины. Исполинский меч полетел вниз на Гробовщика, стремясь разрубить его на две половины. Но Гробовщика уже не было в том месте, где он был пару секунд назад, он оказался близко, буквально на расстоянии полутора метров, от мура, и просто вытянул свою трость касаясь ею в область сердца мура. Трость выдала сильный электрический разряд, пахнуло гарью, раздался треск электричества и яркая вспышка.

Мур на мгновение замер. Меч воткнулся в землю. Он убрал одну руку с рукояти меча, и крепко схватил трость, затем медленно очень медленно повернул голову в сторону Гробовщика.

— Впечатляет. — хмыкнул он. — Однако слишком слабовато для меня. Сработает на тех неудачниках да и только. Один из моих даров, это ослабленное восприятие электричества, даже самых мощных электрических ударов. К тому же, я предпринял все меры, к чтобы дополнительно на обезопасить себя. Удар пришелся не в область сердца, а в предплечье. Во-вторых, я обут в обувь с толстой прорезиненной подошвой. В-третьих, я воткнул в землю мой меч, и второй рукой я держусь за него. Электрический ток прошёл не через сердце и ноги, а вошёл в предплечье, и пройдя через мою руку через стальной меч ушел в землю. А моё сопротивление свело весь негативный эффект в ноль.

Рой заинтересована прислушался, однако не делая никаких попыток вмешаться.

— Иными словами, наш огромный друг, говорит что электрический ток прошел мимо его жизненно важных органов, а его особенности позволяют Нне обращайте внимание на вторичные последствия. — прокомментировал он. — Знаешь, я даже немного удивлён — я не вижу непроизвольных мышечных сокращений на его руке, более того, такой мощный разряд даже не заставил ожога, хотя он должен был сжечь если не мышцы, то кожу точно. К тому же, такой разряд мог запросто разложить кровь и другие жидкости тела на составляющие, после этого нашему общему знакомому пришлось бы очень и очень нехорошо, но однако, как видишь он правда не имеет никаких последствий.

— К чёрту таких друзей. — отрезал Гробовщик. — Теперь мне хочется убить его еще более сильно.

— Не забывай, он нужен живым. — кивнул Рой.

— Вы покойники! — рявкнул мур нанося мощный удар ногой в сторону Гробовщика.

Гробовщик отскочил от него, выдергивая из трости узкий хищный меч. Трость так и осталась зажата в исполинской руке мура. От неожиданности, тот даже взревел. Отшвырнув трость-ножны в сторону, снова перехватил меч двумя руками, и подняв его ринулся на Гробовщика.

Гробовщик мгновенно и неуловимо сместился, пропуская мимо себя удар, и ударяя резким режущим движением. Ударяя в ногу, снова поднимая меч, и нанося порез уже в корпус глубоко прорезая одежду, после чего возникая уже за его спиной.

Нога, и торс мура украсились глубокими порезами на одежде, однако никаких следов крови не было видно.

Мур медленно развернулся, потом взмахнул мечом, пытаясь догнать неуловимого противника, после чего меч снова вошел в землю.

— Не выйдет, кузнечик. — злобно оскалился мур. — Кроме бронежилета и одежды, у меня есть естественное экзоброня, как у развитых кусачей. Этой бритвочкой, мне нельзя нанести абсолютно никакого урона.

Рой только присвистнул.

— Гроб, тебе точно помощь не нужна? — спросил он.

— Нет. — радостно оскалился Гробовщик. — Действуем, как договаривались ранее. Похоже это у меня сегодня очень и очень удачный день.

— Вот только я так не думаю. — мур снова поднял свое оружие, и взмахнул им как травинкой.

Его огромный меч весил явно около сотни килограмм, или даже больше, но это не доставляло ему никаких неудобств.

Гробовщик снова переместился, не давай страшному лезвию коснуться себя, и оставил на боку мура ещё один порез, при этом, снова выдав мощный электрический разряд.

— Я же сказал — бесполезно! — взревел мур. — Я не боюсь, ни электричества, ни патронов мелкого калибра, ни ножей, ни мечей, ни мачете! Это всё бесполезно против меня!

— Как здорово! — усмехнулся Гробовщик. — Такие противники мне ещё ни разу не попадались. Это даже вносит некий азарт, и разнообразие. Как же я однако правильно поступил, когда отправился в эту поездку. Ненавижу расчёты. Я ненавижу вычисления. Ненавижу рутину. Сейчас я чувствую себя живым.

Рой спокойно наблюдал за этой битвой, даже не думая вмешиваться, впрочем, он держал руку на рукояти своего меча, уже развернулся до боевого положения, и даже покинул салон автомобиля.

— Будь внутри. — к сказал он Грину. — Если эти маньяки тебя зацепят, будет очень и очень нехорошо.

Грин промолчал.

Судя по всему, события развивались не в пользу Гробовщика, но тем не менее, и сам Рой, и Гробовщик, были спокойны, и никак не реагировали на это.

Впрочем, он уже видел, что Гробовщик сотворил с такой толпой людей. И поэтому не мог четко дать ответа, кто же выиграет в этой схватке. Главное было действительно не попасть под удар в такой битве.

Для чего была эта поездка? Да ещё втроём, без дополнительных отрядов? Если первую он почти отгадал, то насчёт этой были только смутные догадки.

Глава вторая 2 Поспешные сборы

Грин сидел за столом изучая документы, и делая пометки в тетради. Спина уже нещадно разболелась, а глаза за явно намекали на то что нужно сделать перерыв, как и спина, которая затекла уже от долгого сидения. Однако работой всё же является работой поэтому он продолжал через силу делать пометки размышляя.

Однако через некоторое время он всё за решил сделать перерыв, и подошел к окну. С наслаждением потянулся, и вгляделся вдаль, давая усталым глазам возможность отдохнуть. С наслаждением потянувшись он снова уставился глазами в одну точку вдалеке. С тех пор как он стал работать на Роя и остальных, подобная усталость часто накатывала. Но поскольку других специалистов не было, это стало его постоянной работой.

Грин неудачно пошевелил правой рукой, и скривился от боли — отрезанная кисть руки еще не восстановилась, и восстанавливаться должна была очень длительное время, стоило задеть её тем или иным способом, как он чувствовал резкую и очень неприятную боль, от которой темнело в глазах.

Сегодня он был в кабинете один, решив задержаться несколько подольше. С тех пор, как они с командой спасателей смогли вернуться от внешников был сформирован еще один отдел. Отдел, занимающийся биологическими исследованиями, и всем что касалось внешников. Главой отдела стал Грин. Остальные места остались точно такими же — Светлана, которая по совместительству продолжала оставаться доктором, полноватый и широкоплечий похожие на медведя Док, и худой и молчаливый, похожий на надзирателя или серийного убийцу Пол, а вместо пропавший Риты, предательство который очень долго обсуждалась, заняла место Женя. Ещё один местный феномен стикса — бывшая проводница поезда, и слабенькая заражённая не утратившая человеческий облик, которая смогла восстановить рассудок, так и осталась в их команде.

Её физическая сила была больше чем у любого человека её комплекции, а её скорость была значительно быстрее чем у любого человека, к тому же, она обладала огромной физической выносливостью, и ей не нужно было как обычным людям принимать живец. Без живца ей становилось нехорошо, и она слабела, но это было для неё не смертельно. Так же она могла продолжать свою жизнь и без живца.

Грин отдышался и потер лоб свободной рукой, стараясь прийти в себя и ожидая, когда цветные блики перед глазами исчезнут. Если бы не Женя, которая не отходила от него, то он бы просто тронулся умом.

Грин подошел к столу взял несколько бумаг, и отправился в кабинет. Совещание уже должно было закончиться. И как он знал, сегодня он должен будет присутствовать там.

После того, как он остался в стабе, все бумаги, и документы которые были украдены у внешников, попали прямо ему в кабинет, помимо биологических исследований заражённых, и систематизации опыта Роя, ему нужно было изучать документы внешников, выискивая и подчеркивая нужную информацию, после чего выдавать её главам стаба. Попутно эти же действия должны были потихоньку возвращать ему память. Именно поэтому доктора Светлану оставили с ним продолжать наблюдение и восстановление памяти неофициально, официально на для помощи, как опытного медика при биологических вопросах.

Грин подошел к кабинету к для совещаний. Также это был кабинет Гробовщика, но тот очень и очень любил его, как и всю бумажную и организационную работу, и поэтому просил не называть этот кабинет так. Грин остановился у дверей. Там до сих пор слышались голоса. Помимо Гробовщика, похожа заседала вся верхушка основателей стаба, что-то очень и очень плотно обсуждая и в споря.

— Грин, заходи сынок. — двери открыл седой следователь по кличке Батя. — Ты как раз вовремя.

Грин по привычке протянул ему обрубок правой руки, но снова вспомнил, что её нет, и скривившись помахал здоровой левой рукой. Батя понимающе кивнул, и просто похлопал его ладонью по плечу. Грин прошёл, и сел, на единственный свободный стул, который остался пустым после Бати, сам батя же остался стоять недалеко от дверей.

Гробовщик окинул взглядом, и наконец сказал:

— Ну вот наконец-то мы все собрались… Грин, дай пожалуйста те бумаги, о которых мы говорили.

Грин передал бумаги соседке, которая оказалась Нина, после чего та передала их дальше, Гробовщик хмыкнул разглядывая бумаги, потом жестом кивнул Рою. Тот взял бумаги, пробежался пару раз взглядом, и медленно настороженно кивнул.

— Этого достаточно. — кивнул Гробовщик, я глядя народ. — А сейчас, я хочу кое-что сказать — нам нужно будет организовать экспедицию в Пекло.

Заявление поразило всех. Равнодушным не остался никто. Юг улья, и скопище муров, и земли которых переходят в вотчину внешников, которые снуют там как у себя дома — это было только началом пекла. Дальше шло уже само Пекла — огромные мегаполисы, полные людей — клерков, которые раз за разом перезагружалась штампуя бесчисленные орды заражённых, и выращивая огромных и страшных тварей способных разорвать бронированный автомобиль. Вот что такое было Пеклом. Патрули внешников рядом с такой угрозой, и автоматизированное вышки, с ракетами и крупнокалиберными пулемётами автоматически уничтожающие всё живое. Даже слухи о том, что там водятся скребберы упоминание которого считалась преступлением не пугали так, как всё это вместе взятое.

И сейчас все реагировали по-разному.

Нина и Саша, промолчали, ничем не выдав своих эмоций, но заинтересованно посмотрели на Гробовщика. Батя вообще даже не изменил своего взгляда, лишь только глаза блеснули, как будто он знал что то что никто не знает. Еврей, начальник поставок, и торговли между столбами, дёрнулся, и вытаращился на Гробовщика с явным изумлением. Молчаливый Ярик, который непонятно оказался по какому вопросу здесь только нахмурился. Белобрысый Уайт, посмотрел с некоторой опаской. Светлана, посмотрела с явным удивлением. Пейн посмотрел выжидающе. Рой просто молча смотрел перед собой, полностью уйдя в себя.

Спрашивать, зачем, пока никто не стал, все просто молча ждали объяснений.

— Сколько людей пойдут? — спросила Саша. — Кто будет в отряде?

— Я буду в отряде. — сказал Рой посмотрев на неё. — Я пойду.

Настя сидящая рядом с ним, молча подняла руку. Рой посмотрел на неё, но ничего не сказал.

— Да кстати. — как бы невзначай продолжил Гробовщик. — Нам нужен будет ещё один человек. Клокстопёр по имени Карат. Нужно будет найти его, и пригласить к нам. Если с ним будут ещё люди, их пригласить тоже. Скорее всего без своих друзей, он ни на что не согласится.

Грин моргнул. Легендарной Клокстопёр Карат, был весьма известен в Улье. особенно известен он был тем, что в компании других людей ходил охотиться на скребера, и из всей группы единственный остался в живых. Зачем такой человек мог понадобиться Гробовщику? Учитывая, что поход будет проходить в землю, полную заражённых, и даже скреббера, я то можно предположить, что именно по этой причине.

— Грин. — повернулся к нему Гробовщик. — Ты тоже будешь в составе. Как специалист по биологии, и внешникам.

Грин хмуро кивнул, соглашаясь.

— На этом, пока закончим. — кивнул Гробовщик. — Рой, Саша и Еврей, нам ещё есть о чём поговорить.

Грин и остальные поднялись и направились к выходу. Грин вышел, и задумался. Что это сейчас было? Что происходит в последнее время в стабе, он понять не мог. Продолжать работу на сегодня уже не имело смысла, а сидеть дома лишний раз он не хотел, как и не хотел, чтобы Женя видела его рефлексию, которая накатывало время от времени, поэтому отправился в небольшой бар.

Бар был небольшим, очень даже приятным, как все заведения Саши, которые были. Не яркий свет, бормочущий плазменный телевизор, показывающий какой-то сериал, чистые столы, приятный бармен за стойкой, и охранник у входа.

Грин сел за стойку, и заказал у бармена, живец на коньяке. Всякий живец был редкой гадостью, но не в этом заведении. Взяв огромный толстый стакан, с не таким большим количеством напитка, Грин аккуратно пригубил его, избавляюсь от спорового голодания, и чувствуя, как мозгу становится легче.

— Кружку пива. — рядом опустился знакомый человек.

— Привет. — кивнул Грин.

— Привет. — оживился Баклан, который успел даже набрать пару килограммов, невзирая на то что продолжил работать грузчиком.

— Слушай, Куда делся тот чудила, по кличке Чучело? — спросил Грин.

— Ассенизатором работает. — отозвался Баклан. — Как сам?

— Нормально, только рука продолжает болеть. — тоскливо отозвался Грин. — Но это пройдёт. Слушай ты слышал что-нибудь о человеке по имени Карат?

— Да наверное тоже что и ты. — отозвался баклан жадно прикладывалась к стакану. — Богатый и успешный клокстопер, жрущий жемчуг и валящий скреббера. И всё такое прочее.

— А если бы услышал его имя, и слово Пекло вместе, то чтобы подумал?

— как я человек простой, так бы и подумал. — Баклан поставил стакан на стойку. — О том что он отправился в Пекло убивать… скре… короче того самого зверя, которого нельзя лишний раз называть.

Грин кивнул, и отпил своего напитка.

— Ладно, я до дома. — поднялся со стула Баклан, и пошел к выходу.

Грину полностью выпил стакан, и последовав примеру Баклана взял легкого пива — в конце концов, новая работа вымотала очень сильно, буквально сушила мозги.

Дверь снова открылась, и вошедший человек игнорируя столики, среди которых были пустые прямиком направился к барной стойке, и в наглую устроился рядом с Грином.

— Здорово. — в наглую повернулся он к нему. — Я Бархан. Ты что ли главная шишка в стабе?

— Нет. — к отрезок Грин.

— Ну ты же в управлении сидишь? — не унимался неизвестный.

— Чего хотел то? — спросил Грин.

— Ну, я это слышал, что вы собираетесь в Пекло, я и хотел предложить вам свои услуги. Разумеется за оплату.

Грин аж поперхнулся. О походе в Пекло, говорили ли только пятнадцать минут назад, а этот тип уже приходит, и говорит, об этом как будто это было несколько дней назад да еще и на улице. Он даже по плану не стал ничего говорить, а тут такой сюрприз.

В этот момент дверь снова открылась, и вошёл Батя. Батя оглядел помещение, и направился прямо к Грину и Бархану.

— А пойдем-ка со мной сынок. — Батя положил ладонь на плечо Бархану.

Тот побледнел, но поднялся к и вышел.

Грин машинально допил пиво, размышляя о причинах над причинами того, как быстро это новость разлетелась по стабу, и отправился обратно к себе. Судя по всему, назревало что-то очень и очень крупное.

По пути, он встретил Нину.

— Ты не знаешь, кто ещё будет в команде, и что вообще такое затевается? — спросил он Нину.

— Не знаю Грин. — пожала плечами Нина. — Команда ещё набирается, ещё и Саша ещё ищет людей. Батя несколько минут назад повел нового кандидата.

Грин задумчиво кивнул, и отправился к себе.

По пути, он попытался взбодриться, чтобы лишний раз, не показывать кислого вида Жене, которая сегодня тоже закончила рабочий день, и уже должна была быть дома. Когда он зашёл к себе, то осознал две вещи: на кухне опять полно еды, и очень много вещей, вдруг оказались собранными.

Если с первым, всё было понятно — в виду того, что Женя была не совсем человеком, то и голод у неё был просто нечеловеческий, из-за чего, она ела очень часто. Как однажды пошутила Нина — просто мечта любой женщины — есть и оставаться стройной.

— Привет. — Грин рассеяно обнял одной рукой Женю. — А что это происходит?

Женя обняла его в ответ, двумя руками.

— Про экспедицию в Пекло как ты знаешь. — сказал а она.

Грин кивнул.

— А то, что я тоже иду — нет.

Грин машинально моргнул. Вообще, он планировал не говорить об этом, к что бы лишний раз не расстраивать девушку, но в этом просто не было смысла — она всё равно узнала бы всё от Нины. Необычным было её сама участие в экспедиции. Из-за своих особенностей, и из-за того, что мелкие заражённые, принимают её за себе подобную, и не трогают, Женя делала вывозки из стаба в составе группы Грина, иногда самостоятельно. Если она была еще одним членом экспедиции, то похоже кто-то решил, что она пригодится.

Глава третья 3 Засада

Грин проснулся рано, ещё до будильника, и не стал будить Женю тихо оделся, и вышел. Позавтракать можно и у себя среди документов. Зайдя в свой кабинет, он открыл его, и поставив чайник приступил к завтраку.

— Привет. — дверь открылась, вошла Света, его личный доктор, и коллега по новой работе.

— Привет. — к кинул Грин. — Слышно что-нибудь новое?

— Не слышно. — Светлана подошла к нему и протянула кружку. — Дай кипяток, я кофе хочу.

Грин залил в кружку с растворимом порошком кипятка, Светлана приложилась сделав глубокий глоток, и сказала:

— Больше всего искали людей для этого самого похода. В Пекло лучше не соваться лишний раз, да и не соваться лишний раз, соваться в его преддверие тоже не стоит. А если и соваться, то нужен проводник, который был там хоть раз. Вчера привели какого-то типа, который больше похож на преступника, назвался Штыком, и похоже с ним уже договорились.

— У нас тут каждый первый, похож на преступника. — кивнул Грин.

Светлана, молча кивнула, соглашаясь, и пошла к своему столу, где удобно устроившись на стуле снова отхлебнула кофе.

— А потом привели еще двух типов — Трояна, и Октана, и почти вместе с ними еще двоих, которые откровенно мне доверия не внушали — Кол, и Тапер, и какого-то типа, который назвался Барханом.

— Этого болтуна, я вчера встретил. — кивнул Грин.

В этот момент, дверь снова открылась, и по очереди но зашёл зашли Док и Пол. Дверь хлопнула еще раз, и влетела уже Женя, которая с некоторым недовольством посмотрела на Грина — наверняка недовольна тем, что он её не разбудил и ушёл один.

— Ну, мы собрались здесь все. — к сказал Грин.

В этот момент дверь снова хлопнула, я и зашел Уайт.

— Грин! Оставь все дела. Все ждут тебя на совещании.

Не дожидаясь ответа, он закрыл дверь, и вышел.

Грин быстро поднялся, и двинулся к кабинету совещаний. Обычно он не принимал никакого участия в совещаниях, значит случилось что-то экстраординарное.

Кабинет был полон, однако главных людей здесь не было.

— Привет сынок. — поприветствовал его Батя. — Пошли со мной, всё выезжаем. Отряд набран. Дай знать Женьке.

Грин опешив от такого напора только кивнул, он ожидал, что экспедиция будет организована только через несколько дней, а то ещё дольше, когда найдут того самого клокстопера, и что самое главное никто не предупредил, и никто ничего не сказал, для чего? Сами только узнали, или снова какая-то интрига или секретность?

Грин нажал на кнопку телефона, звонил Жене, благо в пределах стаба это было возможно, быстро описал ей ситуацию, после чего отправился следом за Батей на склад.

— Грин, Батя. — вбежала за ними Женя. — Я вещи собирала.

— А они тебе больше не понадобятся. — спокойно сказал Батя. — Амуницию, рюкзаки бронежилеты, одежду, аптечку, оружие, получите сейчас. И через два часа, все отправляемся в Пекло.

Уже через час, Грин и Женя, стояли полностью экипированы оружием и амуницией, и рядом с ними было ещё шестеро человек, о которых судя по всему и рассказывала Светлана. Кроме них, здесь же оказались полностью экипированы Батя и его люди, и одна из девочек Саши — рыжая Аня, к которая держала свою машинную мастерскую.

Новым людям, похоже, очень сильно хотелось поговорить, и потрепаться на счёт того что будет, а ещё в больше, поприставать к девушкам, но Батя, с его пронзительным взглядом и двойка его людей, перебивали у них всякое желание к этому, из-за чего они стояли молча.

Через двадцать минут, дверь снова открылась, и вошел полностью экипированный Рой, и вместе с ним, Настя.

— Все здесь? — риторически спросил Рой. — Вижу, что все. Так, слушайте меня внимательно — от этого будет зависеть ваша жизнь, особенно когда мы войдем в Пекло. Все слушаем что говорю я, и что говорит Батя. Слушанием и делаем, слушаем и делаем, никакой инициативы, и никак гениальным идей, и самоволки. Если кто-то что-то придумал, или решил, то пусть сначала скажет об этом. Мы отправляемся не на обычную прогулку. Через полчаса, по-тихому грузимся в караван Еврея, и до границ Пекла, едем с ним, я после чего разгружаемся, и делаем свою задачу.

В караван Еврея. Грин мысленно сделал себе ещё одну пометку. Если отправится караваном Еврея, да еще и по-тихому, то скорее всего это сделано для скрытности. Рой кого-то боится? Кого? Как от кого им придется прятаться, и кто может узнать, что они направились к Пеклу?

Через назначенные полчаса все погрузились в караван, после чего караван тронулся. От езды и тряски, всех немного разморило. Два рейдера — Кол, и Тапер, я уже по-тихому обсуждали, о том, что это на охота на скреббера, и о том, что каждый из них будет делать со своей долей, после того как её выплатят. Бархан, который тоже был тут, поглядывал на них с со снисходительным превосходством. Троян дремал, или делал вид что дремлет, Октан отмалчивался. Проводник Штык молчал, и внимательно изучал всех взглядом. Худой и высокий, с белесыми глазами, и излишне молчаливостью, он действительно внушал подозрение. К полудню уже Задремали все, кроме Роя, Бате и бойцов, и Штыка, как вдруг колонна резко встала.

— Первый-первый, что там такое? — спросил Батя в рацию.

— Седьмой, слышу тебя очень хорошо. — ответила рация. — Наши дроны, засекли засаду буквально через несколько километров. Нас поджидает вооруженное засада, с тяжелым вооружением, и судя по всему дорога будет заминирована.

— Всё выполняем по инструкции… — скомандовал Батя, и выглянул, в перископ.

Люди зашевелились, просыпаясь от дремы. Уайт включил довольно крупный плазменный телевизор, вмонтированный, в торец кузова.

— Один момент. — сказал он. — Подключаюсь к видеонаблюдению каравана.

На экране появилось изображение, разделенное на несколько секторов: дорога уходящая серпантинам вперёд, с явными следами физического воздействия, холмы неподалеку от неё, другие машины каравана, и редкие дроны видеонаблюдения, которые попадали в кадр.

— Сейчас начнётся. — сказал Батя. — Держитесь покрепче.

Сразу четыре фуры, открыли небольшие окошки в броне, и оттуда выпорхнул буквально рой дронов, и бешено жужжа винтами полетел к небу. Сразу за этим, ещё один ящик, который тащили на прицепе, вдруг успешно избавился от одной из стенок, и из него шустро выехала небольшая толпа двух- и трехколесных, устройств. Глядя на них, можно было предположить, что это роботы-саперы. А затем началось…

Армия дронов, взлетела ввысь, и начала кружить над холмами, и прицельно сбрасывать вниз кассетные бомбы, выливать напал и горящую смесь, кислоту, на и даже делать небольшие короткие очереди, из подвесных пистолетов-пулеметов, и пистолетов-ракетниц. Из замаскированных секреток засады донеслись крики, вопль и ругань, в небо стали палить, раздались выстрелы, откуда-то из замаскированного дота застрочил пулемет, в сторону колонны, но быстро затих когда на него рухнул дрон-камикадзе с килограммом тротила.

В тот же момент, колёсные дроны ринулись по дороге, одна группа, затем вторая и третья. Раздались взрывы, часть разнесло, и раскидало на части, а следующая часть, проехав по этому же маршруту подорвалась снова, расчищая дорогу, и избавляя её от мин.

Где-то рядом с колонной грохнул миномет — откуда-то начали бить навесом. На крыше одного из боевых грузовиков, заработал модуль, и выпустил куда-то в сторону холмов сразу несколько ракет, к после чего вся колонна сорвалась, и понеслась по дороге. Дроны управляемые операторами уже все оказались сбиты с неба, уже не скрываясь люди стали выскакивать из секреток, и издали, были видны их крохотные точки, которые, на скорость, разворачивали сторону каравана пулеметы, гранатометы, и даже что-то похожее на ракетные комплексы.

— Первый как дела? — спросил Батя в рацию.

— Добить можем, но нас почуяли заражённые, и уже сюда несётся небольшая орда. Если будем ждать, то завязнем, поэтому просто сейчас попробуем проскочить. — ответила рация.

Ревели моторы, колонна мчалась вперед, тряска была такая, что несколько раз, люди даже ударились об потолок. Отряд наземных дронов управляемых операторами, нёсся вперёд, успешно подрываясь на минах, расчищая дорогу. Модульной блоки на крышах некоторых грузовиков, иногда поворачивались куда-то стреляя очередями.

Раздался рык, который был слышен даже сквозь рев моторов, и толстые бронированные стенки грузовиков — сзади мчалась действительно целая Орда — сотня крупных заражённых, и еще около пятидесяти мелких, буквально наступая на пятки. На крайних грузовиках, боевые модули развернулись и Дали пару очередей по тварям, заставив тех ринуться в рассыпную, и двигаться скачками, как опытных матерых зверей привыкших к тому, что их обстреливают. Ещё часть заражённых, успешно воспользовалась маневром, успешно зашла с боку каравана.

По бокам каравана, резко хлопнул, сработали фугасные огнеметы выплевывая липкую горячую смесь. Простая и вместе с тем очень опасная штука способная выплевывать смесь на расстояние до пятидесяти метров. Твари завыли и стали кататься по земле.

Последняя группа дронов-камикадзе, подорвалась на минах, и караван ревя моторами, проскочил опасное место, разломав в осколки и хлам, то что осталось от дронов.

После этого эпизода гнали не переставая. Примерно через час, оценив обстановку через оставшихся и уцелевших поисковых дронов, караван сделал остановку, чтобы оценить нанесённые повреждения.

— Первый-первый, Как обстановка? — спросил Батя.

— Без потерь. — ответила рация. — Сравнительно небольшой расход боезапаса, плюс потеря на треть воздушных дронов с вооружением, и половина наземных. Касательно транспорта, у некоторых машин пробиты шины, придется выполнять ремонт на месте, у некоторых сорвало глушители, а у парочки заклинило колеса, и стерло до самого диска. Сделаем небольшую остановку после чего двинемся дальше. Лучше не выходить из машин.

— Я тебя понял. — ответил Батя.

После чего, весь караван встал.

— Рой, ты знаешь кто это был? — спросил Штык.

Рой некоторое время молчал глядел на штыка, а потом коротко ответил:

— Нет.

Судя по виду того, он не слишком поверил в это объяснение, а часть новой команды, о чём-то начала тихо шушукаться, явная недовольная таким началом кампании. Рой и Батя молча переглянулись.

— Пятнадцать процентов патронов. — к сказал Рой. — И примерно двадцать процентов смеси огнеметов и зарядов для них. Это не считая Дронов. Хватит ещё на три или четыре небольших сражения…

— Будем надеяться на то, что их просто не будет… — хмура ответил Батя.

Грин машинально про себя отметил, что они явно что-то знают.

Бархан, почесав в объемной живот, недовольно посмотрел в сторону Бати и Роя, и недовольна что-то буркнул.

Стоянка и ремонт заняли целых с часа.

После чего караван продолжил движение до вечера, а потом снова остановился.

— Это что такое? — как спросил рыхлый и полноватый Тапёр. — Почему мы стоим в этот раз?

— Всё просто. — ответил Батя. — Сейчас мы выходим, и продолжаем движение. По такой местности, через которую караван просто не проедет, а караван едет дальше.

— Так он же должен был добросить нас до преддверия Улья? — спросил Кол.

— Деза. — коротко отрезал Батя.

Глава четвёртая 4 Преддверие Пекла

Отряд двигался уже около суток. После того, как они покинули караван Еврея, весь отряд перезагрузился вспециально переделанный для бездорожья УАЗ, с запасом оружия инструментов, топлива и пищи, после чего машина рванула в сторону перпендикулярную каравану.

Худощавый штык, никак не стал комментировать это действие, похоже он был посвящен в планы. Остальные рейдеры, которых наняли на время похода, ворча выказывали своё недовольство, такому положению дел. девушки и Грин молчали. Батя и вояки тоже молчали не говоря никаких комментариев.

Судя по тому, как всё происходило, Батя и Рой знали, что их будут ожидать. И судя по тому, какая была засада, и о том, что пришлось высадиться, они тоже знали заранее, и скорее всего это было спланировано.

Грин, молча разглядывал невольных попутчиков. Худой и молчаливый Штык, который был себе на уме. Полноватый болтливый Бархан, который не скрывает своего недовольства и дурного настроения. Долговязый черноволосый южанин Кол с кудрявыми волосами, которого явно можно было увидеть на любом базаре вне Улья и такой же долговязый и непропорциональный Тапер. Эти двое предпочитали общаться между собой. Коренастый и плотный Октан, почти квадратным лицом, и манерой говорить коротко, и ничем не примечательный, похожая на обыкновенного алкаша Троян. Какими способностями обладали и зачем вообще оказались нужны, было неизвестно. Из своих был Батя, Уайт и Ярик, не считая Роя, а также девушка-механик Аня, Настя и Женя.

По разговорам следовало двигаться около суток, чтобы проехать через кучу кластеров, с неудобным рельефом, а после проехать ещё сто километров и войти в Пекло.

— Сынок, расскажи-ка, как будем ходить в Пекло. — спросил Батя их проводника.

Штык медленно повернул голову и ответил:

— Вообще есть дорога внешников, но чтобы на неё попасть, нужно было дальше двигаться с караваном, а потом свернуть на грунтовке и катить километров триста или может быть больше, но они не очень любят таких гостей, там везде снуют дроны, стоят форпосты, и вышки с самонаведением и автоматическим спуском. Если только сунешься, то превратят в решето, потом разделают, соберут весь ливер и растащат на органы. А если удастся прокрасться мимо вышек, то на любое место, где не суются внешники с удовольствием выбегут зараженные и слабеньких среди них будут как минимум кусачи, и радостно урча съедят весь ливер, который пришел к ним.

Таким рассказом впечатлились все рейдеры, а Штык продолжил:

— Но мы таким путем не пойдём. Мы проедем, петляя по кластером, там где неудобно ходить ни нашим зараженным друзьям, ни внешникам около двухсот или трёхсот километров, и просто подъедем к горам, или правильнее сказать горному кластеру, который примыкает к Пеклу с краю. Там же есть Адское Ущелье, через которое ездят внешники, но нам через него не пройти. Там куча скал, но в одном месте есть лазейка — дорога самоубийц — скальный козырёк вдоль отвесной стены, по которому может проехать машина и выехать на плато окруженное скалами, оттуда снова в горы и снова скальной козырек который заканчивается на высоте трёх метров. Мелким заражённым не залезть, для крупных там просто нет еды, чтобы их заинтересовать, да и вообще, в горах не так много заражённых. Там мы спустимся в Пекло перебравшись через эти горы.

— Хреново звучит. — сказал Бархан. — И как мы будем без машины, охотиться на скреббера? от этой хрени, судя по всему лучше удирать очень быстро, и машина пригодилась бы нам очень и очень кстати.

Штык перевел на него взгляд своих белесых глаз и помолчав сказал:

— Персонально ты можешь ещё воспользоваться тропками контрабандистов. Но знаешь мой полный друг, не все знают эти пути. Например я знаю, и очень люблю подбирать остатки снаряжения тех неудачников которые остались там, покормив заражённых. С удовольствием заберу все вещи которые останутся от тебя.

— Сукин сын. — огрызнулся Бархан, и замолчал.

— У кого-нибудь ещё будут вопросы? — спросил Рой.

— У меня есть вопрос. — поднял руку кучерявый и смуглый Кол. — Нам вообще хватит оружия? Я вообще успел посмотреть все стволы, что вы дали нам, хорошие стволы, но если будет орда, для нас будет печально.

Все замолчали, вопросительно глядя на Роя.

— Об этом можешь не беспокоиться, с этим проблем не будет. — сказал Рой.

— Надеюсь ты знаешь что говоришь. — как-то слишком панибратски сказал Октан.

Рой пристально посмотрел на него, но проигнорировал это.

— Аванс хорошей. — сказал Троян. — А когда мы получим остаток?

— Как только вернемся в штаб. — ответил Батя.

После чего разговор сам с собой смог. Ярик вообще, молча сидел за рулём, глядя по сторонам, как и его напарник Уайт, который совсем недавно сменил Батю. Грин взирая на эту компанию, которая не придавало ему уверенности, не отходил от Жени. Хотя он понимал, что с одной рукой мало что сможет сделать, если кто-то попытается проявить навязчивый интерес к ней, но так ему всё равно было спокойней. В крайнем случае просто попробует застрелить дебошира, но он очень надеялся что до этого не дойдет.

Ехали ещё сутки, и за это время не произошло совсем ничего, не считая нескольких мелких заражённых. Батя и Рой чем-то совещались, и старый следователь тут же рисовал карту.

Еще через сутки, во время ночного привала, послышалось тарахтение двигателей, и где-то в пяти километрах пролетела точка.

— Поздравляю, мы на пороге внешников. — сказал штык. — Точнее у их черного входа. А это маленькая точка, которая пролетела на горизонте их любимая собачка — дрон.

— А нас не засекут? — спросил Бархан, обеспокоенно вскакивая с кресла.

— Машина затянута теплоизолирующим камуфляжном тентом. — спокойно ответил ему Уайт. — А мы в машине и стоим. Даже если он повернет свои приборы в нашу сторону, то не увидит ни тепла, ни движения, ни клубов пыли. Поэтому нас могут засечь только если ты выскочишь и будешь прыгать и махать руками.

Бархан снова молча засопел. Рой молча сидел что-то обдумывая.

Еще через половину суток показались нужные горы. Машина урча двигалась вперёд и вперёд по бездорожью.

— Ко скольки прибудем? — спросил Батя.

— Если продолжим движение в таком темпе, то прибудем уже к вечеру. — ответил Штык.

Батя молча кивнул, продолжив наносить понятные ему ориентиры на карту. Рой молча цепким взглядом смотрел по сторонам, что-то обдумывая, или что-то подозревая. Парочка новых наемников вовсю обсуждали, какого именно скреббера они по встречают, и как будут убивать его во в таком составе. К вечеру действительно удалось подъехать к границе.

— А теперь внимание. — сказал Штык. — Сейчас вы увидите очень интересное, и занимательное шоу которое называется тропа самоубийц. На этой машине нам предстоит поехать по скальному карнизу.

— Сядешь за руль? — спросил Ярик.

— Нет. — ответил штык. — Мы договаривались о том, что я буду проводником, а не водителем. Я пойду вообще вне машины сзади. Еще не хватало свалиться в пропасть вместе с ней.

Тапёр хмуро посмотрел на него.

— За рулём поеду я. — ответил Батя. — Вы все пойдете следом за машиной. Мне уже доводилось ездить по таким козырькам в прошлой жизни до Улья.

В этот раз недовольство никто не проявил. Все молча нацепили свои рюкзаки взяли оружие, и пошли следом за автомобилем. Слева была высокая отвесная скала, вдоль которой шел каменный козырёк, или точнее сказала поменьше, а справа от неё была пропасть, не такая глубокая, всего около десятка метров, но стены были такие, что стоило свалится туда, да и рельеф превратил бы незадачливые жертву в фарш с переломанными костями.

Впереди машины двигался Ярик и Уайт проверяя скальную дорогу на прочность, и на присутствующие сюрпризы. Дальше ехала машина, а после шёл отряд из вольнонаемных рейдеров. Замыкали группу Рой, девушки и Грин.

Через час испытаний судьбы, дорога окончилась на довольно широком горном плато, покрытом зелёной травой. Тут же был родник и озеро.

— Здесь и остаёмся на ночь. Уже смеркается. — скомандовал батя.

С утра пришлось оставить УАЗик, и собрав остатки снаряжения, они выгрузили электробайки, которые стали для всех приятным сюрпризом. После начали двигаться к концу долины, а после по еще одной скальной дороге, уже такой узкой что на ней смогло поместиться бы только двое человек, двигаться дальше. В этот раз, Штык шел впереди весело насвистывая. Добраться до конца дороги удалось только к закату. После чего всех ожидала неприятное открытие — скальная дорога заканчивалась на высоте даже не трёх, а всех пяти метров.

— Выгружай снаряжение и лебёдку. — скомандовал Батя Ярику.

После чего тот молча достал тросы, специальную лебёдку, инструменты. Батя самолично взяв инструменты, принялся закреплять специальные анкерные болты и другие крепежи в щелях, потом вместе с Яриком закрепил лебёдку, подцепил тросами один электробайк и аккуратно спустил его вниз. Следом также аккуратно спустил рюкзак, после чего во по веревке скользнул Ярик, и как заправский альпинист спустился вниз, Ярик и остался там аккуратно осматривая окрестности. Чертыхаясь и матерясь, с помощью лебедки удалось аккуратно спустить рюкзаки, электробайки и другое снаряжение. После чего бросив её там же спустились люди. Вся операция заняла около четырёх часов, и уже наступили сумерки.

Слава Богу всё было заранее спланировано, поэтому внизу уже заранее двое человек подготовили лагерь.

Назначили ночное дежурство, все легли спать. Грин заметил, как Батя и Рой, ещё раз отошли в сторону, и незадолго до отбоя о чем-то совещались. Ночью вдалеке были слышны какие-то крики вой, и рычание. Что-то шуршало на склоне, вздыхало, но ночь прошла без нападений.

— Мне не нравится мне всё это. — сказал Бархан. — Как будто лезем чёрту в пасть.

— Так и есть. — Мы намазали специями и вкусным соусом, после чего залезли к чёрту в самую пасть. — ответил Штык. — И здесь мы очень лакомое блюдо и очень лакомый кусочек мяса и для зараженных, и для внешников, разница только в том, что первое просто хотят нас есть, а вторые хотят разделать на куски мяса.

Стоящая рядом Аня невольно поежилась.

— Не ссы. — попытался хлопнуть её по плечу Октан, но его руку молча перехватил Ярик.

Октан скривился, но промолчал.

Штык, всматривался в горизонт, глядя через бинокль.

— Штык, а кто это орал ночью? — как спросил Тапер.

Штык повернулся к нему и гадко ухмыльнулся.

— Похоже, мы здесь не единственные люди. — сказал он. — А тех кто кричал, похоже уже съели. Придется нам сделать крюк, и пойти немного по другой дороге.

Грин молча посмотрел на Женю. Как низший заражённый, она лучше всех могла определить если кто из тварей рядом. Женя отрицательно покачала головой. Рой молча посмотрел на неё и кивнул.

— Сейчас продолжаем движение, но уже в другом порядке. — скомандовал Рой. — Первым идет Штык, а вместе с ним Батя и Ярик для прикрытия. С ними же идет Кол. Кол в случае чего, активируй свой дар, и проверяй сверх зрением всё что покажется подозрительным спереди. Тапёр — идёшь следом за ними. С частотой в пять минут, активируй дар, и дай знать, если засечешь движение, следом идет Аня, Настя и Бархан. Бархан, я ты знаешь что делать, если неожиданно рядом покажутся заражённые.

Бархан важно кивнул.

— С вами же пойдет и Грин. Сзади идём я, Женя, Октан, и Троян, также периодически врубай свой дар. Если почувствуешь хоть что-то подозрительное, дай знать, тогда уже Троян врубает свой дар.

— Балласт оставили в центре. — цыкнул сквозь зубы Октан.

— Эй Слышь, что, я тебе сейчас как в табель пропишу! — огрызнулся Бархан. — Я здесь ценнее чем ты! Если нападут заражённые, то я смогу их отпугнуть!

Девушки никак не прореагировали на его слова, Грин заметно помрачнел.

— Прекратить разговоры. — скомандовал Рой. — Те, кого мы услышали этой ночью, тоже много говорили, и много ссорились. Теперь их нет.

Октан хотел сказать что-то едкое, но услышав такой ответ призадумался и замолчал. Похоже понял, что Рой прав, и похоже знает больше чем остальные.

Отряд молча двинулся дальше.

— Рой. — аккуратно позвала Роя Женя.

— Ты знаю что делать. — сказал Рой.

Женя молча кивнула.

— Какие у наших напарников таланты? — спросила она.

— Октан сенсор, с даром засекать тепло, в том числе и тепло человеческого тела. — ответил Рой. — Троян тоже сенсор, я но с даром очень хорошо чувствовать запахи.

Через два часа отряд наткнулся на следы крови. Свежей крови, которая обильно залила горную тропу.

— Сделали крюк, я но всё равно нашли чужую кровь. — хмуро прокомментировал Кол.

— Я же говорил, мы действительно очень вкусное блюдо. — сказал Штык. — Но не унывайте, впереди скоро будет ручей, мы пойдём вверх по течению, чтобы никто не смог нас почуять. Давайте шевелится. Нам еще на ночлег останавливаться.

Глава пятая 5 Пополнение

После еще одной тихой но бессонной ночи, осунувшийся отряд угрюмо шага вперёд, катя электробайки экономя заряд аккумулятора. Байки была оснащена рекуперативной системой зарядки, и поэтому заряжались даже если просто ехали с горки, или если их тащили с собой в поводу.

Грин молча размышлял. Что-то было явно не так. Для чего здесь находится Женя он понимал прекрасно — её дар обнаруживать заражённых, был очень кстати, также как её физическая выносливость, и сила. Но для чего здесь была Аня было непонятно. к так же ему было непонятно зачем здесь находится Настя. Даже если учесть то что Аня была хорошим автомехаником, то что она здесь только поэтому верилось очень и очень плохо. Так же было непонятно зачем здесь Настя. Насколько он успел узнать в Роя, тот ни в коем случае не взял бы её в такую опасную вылазку. Давно уже прошли времена, когда они вместе ходили бок о бок, теперь он предпочитал чтобы она большую часть времени находилась в безопасном стабе. Ей подобные решения возможно не слишком нравились, но всё было именно так.

— Слышь Рой. — спросил Роя Октан. — О чём вы ночью разговаривали с проводником?

Рой промолчал.

— Что нас ждет впереди?

Грин, позади которого происходил этот разговор постарался прислушиваться как можно более внимательно.

— Да, Рой в чём дело? — как бы мимоходом поинтересовался Троян.

— Ничего необычного, просто согласовываем маршрут. — нехотя ответил Рой. продолжайте мониторить дорогу, что находится у вас за спиной. И спереди. Кому-то очень интересно, какие мы на вкус.

— Ну ладно, я а как мы будем охотиться на скреббера? — снова спросил Октан.

— А не боишься упоминать его имя вслух? — хмыкнул Рой.

— Я боюсь остаться без платы. — ответил Октан. — Или остаться мертвым.

— На счёт этого можешь не беспокоиться. — сказал Рой. — Я никогда не кидал никого если обещал что-то. Тебе было предложено оплата, и ты её получишь, и можешь быть спокоен, никто не будет пытаться тебя подставить или убить, чтобы не выплачивать её. Этого хватит, чтобы убедить тебя?

— Более чем. — кивнул уже Троян.

Некоторое время все шли молча, потом не выдержал и заговорил Бархан, которому явно подняло настроение соседство двух девушек.

— Рой, действительно, как мы будем охотиться с таким снаряжением? Я пока что только видел крупный калибр, у огнестрела, и что-то мне подсказывает, что скреббер не даст дырявить себя патронами, и что такая пуля ему будет как слону дробина.

Ответом Бархану было только молчание.

— И да кстати, почему мы так и не дождались Карата? — спросил Бархан. — Я слышал он должен был участвовать в этой вылазке с нами. Он ведь ведь самый лучший специалист по скреббру. Кто-то говорит что он завалил одного, а кто-то говорит что он завалил сразу двух. Я так понимаю конечно, что это блин много кто решил переписать, и ещё больше придумал лишнего, но всё равно такой человек был бы очень кстати, а мы почему-то сорвались и пошли без него.

Ответом ему снова служила молчание.

— Как видишь, мы идем без него. — сказал Рой.

— Вижу впереди признаки движения. — к резко сказал Кол прерывая все разговоры. — ориентировочно, движение куска материи, который был частью одежды. Больше ничего не могу сказать… Всё пропала из поля зрения.

— Чувствую впереди движение. — согласных выдал Тапер. — И подтверждению.

Проводник, и Батя страхующий с его командой резко остановились.

— В какой стороне движение? На сколько интенсивное? — спросил Батя.

— Слабое. — ответил Тапёр. — Как будто кто-то лежал и пошевелился.

— Октан. Подключайся. — сказал Рой.

— Да, вижу впереди тепло. Человекоподобные фигуры или люди. — сказал Октан.

— Засада? — спросил Батя.

— Нет, некоторые лежат не слишком естественно.

— Чувствую запахи человеческого пота, человеческой крови, пороха, мочи. — сказал Троян. — Похоже это скорее всего люди.

— Выжидаем через полчаса, после чего начинаем медленно продвигаться дальше. — командовал Рой.

Выждав положенное время, и беспрестанно оглядывая округу группа снова двинулась вперед. По здравому смыслу заложили небольшой крюк, чтобы миновать подозрительное место, и вскоре стало видно, троих раненых людей.

— Простые неудачники… — спокойно прокомментировал штык. — Удобной кстати способ заработка. Иногда ходишь по таким местам и находишь подобных людей. Они решили, что самые умные или самые сильные, может быть самое удачливые и просто попались. Очень удобно подходить к таким группам, когда они полностью остынут. И брать что хочешь. Можно найти даже иногда бронежилеты, можно оружие, которое еще уцелело, живец одежду, берцы или сапоги. Сгодится всё. Мертвым оно уже не нужно. Иногда удается очень хорошо заработать на таких лопухах.

Бархан в середине строя недовольно что-то проворчал, но не слишком громко, чтобы вступать в диспут, такой подход ему не понравился, и похожа не ему одному, а кто-то то и вовсе проявил даже интерес.

У Грина появилось нехорошее подозрение, что точно также Штык при случае оберёт и их трупы, чтобы выгодно продать.

— Женя? — Рой вопросительно посмотрел на мертвячку.

— Только люди. — покачала головой та.

— Медленно и аккуратно двигаемся к тем людям. — продолжил командование Рой.

Точно так же аккуратно и крадучись отряд приблизился к троим людям. Все трое находились в сознании, но с очень крупными ранениями. По крайней мере лёгкими эти ранения назвать нельзя было. У одного была рассечена грудь, и лоб, у второго предплечье и локоть, у третьего, область рёбер. На всех трех были одеты легкие бронежилеты, которые были разорваны. Явно работа крупного заражённого.

— Уберите оружие. — хмуро сказал Батя незнакомцем. — Шуметь сейчас слишком опасно.

— Откуда вы здесь? — спросил один из троицы, высокий и скуластый тип.

— Грин, сможешь им помочь? — спроси Рой. — Биология и медицина это по твоей части.

Грин просто кивнул.

Грин снял рюкзак, и приблизился неизвестной троице.

— Вообще-то, я привык резать. — вслух сказал он. — Но всё-таки лечить, как кое-как могу, могу и зашить. Снимайте броню и одежду.

Троица с матами и руганью подчинилась — раны давали о себе знать.

— Женя, подойди ко мне. — сказал Грин. — Помоги с иголками и иглодержателями, с одной рукой, мне будет не слишком хорошо.

— Живца дайте. — сказал тип, с поцарапанным и рёбрами.

— Дадим. — кивнул ему Батя. — Расскажите что здесь произошло. Кто у вас так? Кто здесь был еще кто-то кроме вас?

— Уже нет никого. — ответил раненый. — А что за остального, то легко отвечу. Я — Тритон, вместе со мной Камыш, и Бензин. Нас было гораздо больше, мы выбрались, чтобы бы добыть хабара.

При этих словах Штык еле заметно хмыкнул.

— Задумка вообще была простая. — продолжил Тритон. — Мы хотели выбраться в Пекло, поближе к автоматическим вышкам внешников, так, чтобы не попасться самим, и оттуда аккуратно натаскать требухи и барахла, которые настреляли вышки, и нажиться на этом. Ну сами понимаете спораны, виноград жемчуг, там говорят этого добра очень много.

— При этих словах Штык хрюкнул, и посмотрел на всю троицу уже с презрением.

— Да только у нас даже не получилось добраться до искомого места. — сказал Тритон. — Стая налетела еще на подходе, я кусачи, и руббер, самыми мелкими среди них были топтуны. Эти уроды нас порвали, и стали просто жрать, нам троим еще хватило скорости, свалить оттуда, а остальные там и остались. Кто-то может побежал по другой дороге, и может быть даже добежал до вас… Последняя битва была ночью, они приходили ещё раз.

— Нет, никто не добежал. — в слух сказал Батя. — По дороге к вам мы нашли только кучу крови.

В отряде повисло некоторые молчание, перспективы, которые открывались здесь, очень и очень не нравились. Рой переглянулся с Батей, и отошел, после чего оба завеление негромкий разговор, и через некоторое время к ним подключился Штык. За то время пока эти трое вели беседу, Грин с помощью Женb зашил раны всех трех, f также перевязал их.

— Что дальше делать думаете мужики? — спросил Батя.

— Выбираться. — ответил Тритон. — Стволы почти пустые, живца на донышке во флягах. А вы в какую сторону идёте? Поработаем носильщиками просто заеду и живец. Без этого нам вообще крышка. Лично я согласен даже влезть в долги.

— Мы идём дальше, в глубь Пекла. — сказал Рой.

Воцарилось тягостное молчание. Чудом спасенные люди не хотели снова идти в такое место.

— Тут уже не выбирать. — сказал Тритон. — Нам отсюда уже сами мне выбраться.

— Хорошо. — хмуро отозвался Батя. — Тогда идете с нами, и слушайте то, что говорю я или он.

При этих словах он показал на Роя.

— Мы дадим вам вещи.

Тритон только кивнул, после чего, его с товарищами нагрузили, и поставили в центр строя, однако оружие давать никто не стал. После чего все снова двинулись вперед.

Вскоре рейдеры заметно повеселели — Бархан выдал, кто они. Имена сказали им многое.

Глава шестая 6 Орда

Кругом была каменная пустыня. Или точнее сказать просто горная. Вдалеке были скалы, и каменная тропа. Иногда журчали и родники, и лишь изредка пролетали сверху птицы. По словам проводника, для того чтобы нарваться на крупную орду заражённых, нужно выбраться из этого горного кольца.

Впрочем, можно было и не выбираться — рядом была крупная стая, или тоже самая орда, которая порвала отряд Тритона. И не факт, что она ушла куда-то, а не осталось рядом, выискивая вкусное и нежное мясо. Поэтому приходилось с удвоенным вниманием осматривать окрестности, а сенсору регулярно пускать в ход свой дар. После того как нашли команду Тритона, точнее её остатки, весь бесшабашный настрой слетел с рейдеров, и все буквально прониклись ситуацией.

— А с кем вышли? — спросил Бархан.

— У нас был свой проводник. — ответил Тритон. — Копченый, он откуда-то из степей к нам попал, балакал и все путал слова, но один раз здесь бывал, и согласился всех провести. После чего сам тут и остался.

— А чья идея была, сходить сюда за потрохами к вышкам? — снова спросил Бархан.

Тритон некоторое время молчал, а потом нехотя ответил:

— Моя.

Бархан еле заметно хмыкнул.

Тритон стрельнул по нему неприязненным взглядом, но промолчал. Остальные двое его товарищей тоже промолчали не вступая в диспут.

Вообще заметил как Грин заметил, вся троица оживилась, когда узнала такие имена как Батя, Рой, и Уайт. Не то чтобы они были такими известными, но именна были лишний раз на слуху, как и название их стаба — Райский Уголок. А историю создания Райского уголка в Улье знали все.

Какой-то болтун, проболтался о том, что они пошли на скреббера. А может быть никто и не проболтался, просто раненая троица встретив вооруженных людей, с такими характеристиками такой известностью сама сделала подобные выводы. Но уже сейчас, Камыш и Бензин, переглядывались и пару раз, что-то уже сказали друг другу насчёт того, о том что может перепасть с такой здоровый туши как скреббер, и о том том, что может быть что-то достанется даже им.

Ни кто из остальных рейдеров никак не комментировал их слова, и их поведение. Только Октан и Троян косились на новую троицу неприязненно, почитывая возможные убытки и явно видя в них конкурентов. Рой молчал больше чем обычно, иногда глядя отсутствующим взглядом. Однако это не мешало ему оглядывать окрестности.

Батя, тоже молчал больше чем обычно, внимательно оглядывая окрестности, и нанося понятные ему ориентиры на карту.

Проводник, и без того был молчаливым, а сейчас просто превратился в воплощении молчания, подолгу разглядывая пейзаж, прислушиваясь, к чему-то приглядываясь, и вообще ведя себя очень настороженно.

Он вообще не обращал внимания ни на своих спутников, ни на погоду, полностью уйдя в себя, и продолжая анализировать местный рельеф по одним ему понятным знаком.

— Я вот что думаю. — сказал Октан. — Парни могли вообще запросто соврать про проводника. Может быть у них сейчас полно навара, но они просто решили не рисковать, скрыть это. Или вообще могли просто сами получить навар, а после перестрелять подельников, и забрать себе львиную часть.

— И заражённых тоже пригласили подельников порвать? — спросил Троян, скептически хмыкнув.

— А на заражённых могли уже нарваться после того, как устроили дележку. — Так же ответил к Октан.

Воцарилось молчание.

— Эй мужики, а вы вообще тут долго чалитесь? А вы скорее часом не видели скреббера? Ну или следов его? — обернувшись назад спросил Кол.

— Заткнись баран. — злобно прошипел Камыш. — Накликаешь еще, и совсем все тут останемся. Я уже посмотрел на орду, больше не хочется, и на скреббера, мне тоже смотреть очень и очень не хочется, а особенно на живого. Хотя на мертвого я бы посмотрел.

— Что скажешь? — спросил Батя.

— Нет, к счастью для нас не видели. — ответил вместо к вместо него Тритон. — И правда, мы уже действительно бы тут остались насовсем, а мне-то такая прописка не нужна.

Женя, которая уже несколько минут выглядела очень нервной, и крутила головой во все стороны, начала что-то говорить.

— Всем тихо! — негромко скомандовал Рой позади. — Сенсоры, вы что уснули все? Как раз там впереди пригорок, и очень нехороший, маякните на него там может прятаться кто-то очень голодный, и очень крупный.

Работа сенсоров не потребовалось — из-за этого искомого пригорка, показалось здоровое и довольно крупное тело — кусач. Кусач поднялся в полный рост, глянув на людей, однако не спеша нападать готовый в любой момент спрятаться обратно, он понимал, что у него просто не хватит времени, чтобы добежать до людей.

— Настя! — Рявкнул Батя.

Настя не задавая вопросов, вскинула к плечу здоровенную винтовку, и положив ствол на плечо, поймала фигуру в прицел, и нажала на спуск. Винтовка хлопнула, но не сильно — винтовка была с глушителем, однако звук все равно был такой, как будто по ковру ударили хлопушкой для выбивания пыли.

Больше выстрелов не последовало, фигура свалилась там же, где и стояла.

— Опа-на, вот и пронесло. — сказал Кол.

— Умение показывает, что это не всё. — отрывисто сказала Женя. — Их много, я не могу почуять этих всех.

В этот момент, из-за того же самого пригорка, показалась стая. Десяток топтунов, с мордами перемазанный кровью, и еще трое десятков кусачей. И вся эта орава, кинулась вниз, а после показался кто-то очень и очень крупный — молодой руббер.

— Быстро по седлам, и гоним! — отрывисто скомандовал Батя.

Электробайки приняли на себя, по паре человек, после чего взревев моторами, помчались по дороге, а позади урча и чавкая, неслась стая заражённых, и медленно но верно нагоняла. В конце концов, этот вид транспорта не предназначен для горной местности.

Настя сидя задом наперёд на байке, прижавшись спиной к Рою сделала несколько выстрелов, от чего пара заражённых покатились по земле. Точно также, сработал и дуэт из Яра и Уайта, притормозив нескольких особо прытких, остальные продолжали нестись вперед, воя и рыча на ходу, не желая упускать такую близкую добычу.

Орда заметно приотстала, и замедлилось, электробайки взревев моторами выиграли в скорости, обогнав её, но вскоре начался подъём, и их ход и стал замедляться, упорная Орда полная подранков, и просто легко раненных тварей, продолжала нестись по следу, настигая.

— Выбрасывай еду! — скомандовал Рой. — Прямо сейчас! Или мы сами станем едой! Самое тяжелое!

Несколько тяжело груженных рюкзаков плюхнулась на землю, от чего электробайки ускорили ход.

Пара заражённых остановились рядом с ними, тут же раздирая рюкзаки, оспаривая и порча содержимое, глотая консервные банки с тушёнкой и прочей снедью.

— Облака ставьте, облака! — крикнул Рой. — через газ они не полезут, и другой дороги нет!

Уайт бросил назад, гранату с едкой сиренью, после чего волны газа разошлись во все стороны и рейдеры нажали вдвойне — газ должен будет скапливаться в низине, и поэтому, преодолеть подъём следовало как можно быстрее, чтобы самим не нюхнуть газа.

Оторвавшись, от орды, они гнали еще около часа, после наконец-то сбавили темп, и ещё через полчаса слезли транспорта.

Глава седьмая 7 Грот

Рой был в холодной ярости. Таким злобным Грин его еще никогда не видел. Рой подбежав в голову колонны, с размаху отвесил оплеуху Колу, а потом также не разбираясь ударил прикладом Тапера живот, от чего так согнулся от чего тот согнулся.

— Вы куда смотрели сукины дети! Ваша задача какая была? — рявкнул он. — Как раз смотреть чтобы подобных случаев не было! Почему случилось так, что вы пропустили, даже ни одного заражённого, а целую стаю? Не просто мелочь, недоразвитую, а зажравшийся крупняк!

Вернувшись в конец строя, он также смачно отвесил прикладом удар Октану, и вскользь, задел Трояна.

— А вы куда смотрели!? Хабар считали, который получите!? Вместо того чтобы по сторонам смотреть?! У вас радиус какой? Пара километров! А до этой толпы, даже километра не было! Я могу поверить еще, что за рельефом не чувствуется тепло тела, но то, что не чувствуется запаха я вообще никогда не поверю!

Кол поднялся, потирая ушибленное место, но молча и не вступая в диспут, точно также поступил и Тапер. Остальные просто молчали, и молчание это было очень и очень нехорошим. Совсем недавно, их просто чуть не порвали в клочки

— Слава Богу, хоть что-то успели вовремя заметить! — сказал Рой. — Пока явно не стало видно, что на камне следы точеных когтей, никто даже не пошевелился! От одной Жени, пользы больше чем от вас всех!

Все остальные хмуро молчали.

Молчание явно затянулось.

— Аккумуляторы разряжены больше чем на две третьи. — сказал Батя конкретно никому не обращаясь. — Если сейчас эта стая нас нагонит, или любая другая, то оторваться мы уже просто не сможем. А если устроим пальбу, даже бесшумными, то хлопать будет так, что сюда набегут ещё другие, не менее голодные. Еду выбросили, и теперь провизии у нас осталось, всего ничего, даже на то чтобы вернуться не хватит, не говоря о том, чтобы дальше идти вперёд.

Воцарилось тягостное молчание.

— Я неподалёку тут знаю пещеру, грот. — к нарушил молчание Штык. — Пойдём, через пару ручьёв, и будем уже через часа два. Там можно пересидеть некоторое время, пока эти твари рыскают по окрестностям, даже если они нас найдут, то будет удобнее отбивать вход от такой толпы, чем оставаться на открытой местности.

— Живец, спирт есть? — спросил Рой.

— Кое-что осталось. — ответил Батя. — Спирт в неотложных запасах, живец в личных и неотложных запасах, этого ещё должно хватить на всех. Предлагаю тоже продвигаться к этой пещере.

Мрачная и потрёпанная процессия, двинулась по пути указанному Штыком. Дошли они не через два часа, как говорил Штык, а через все четыре, с лишним, но пещера оказалась действительно довольно крупной, с источником пресной воды, что было сейчас очень кстати.

Осмотрев пещеру, отряд забрался внутрь, узкое входное отверстие, и широкие своды — это было то что нужно. Отправив в Кола и Тапёра, закладывать вход, предварительно наказав оставить только бойницы, Рой и Батя, принялись подводить конкретные итоги мероприятия, пересчитывая оставшуюся провизию, живец и воду. Результаты были неутешительные, остатки пришлось поделить на всех. Остальных рейдеров, заставили работать, мускульным генераторами, подзаряжается батарея электробайков.

Тех, кому не хватило генераторов, заставили вручную прокручивать колеса, чтобы накопить заряд рекуперативном путем. Никто не был против, и не было даже тени возмущения. Все понимали, что к этому привела халатность и беспечность, и что при отсутствии деятельности будет ещё хуже.

— Воды для нашей оравы осталось всего на пару дней. — рассказал Ярик.

Наверняка снаружи сейчас могли ходить очень и очень опасные заражённые, выискивая сбежавших рейдеров. Не говоря уже о длительной дороге.

Рой нахмурился, принявшись размышлять.

— Штык. — спросил не менее хмурый Батя. — Там впереди еще будут родники, или ручей?

— Будут только через пять дней. — ответил в проводник, еще более молчаливый, чем обычно.

Оставшуюся воду, придется делить на всех. И скорее всего этих запасов просто не хватит, чтобы добраться до искомых ручьёв или родников.

Выход в пещеру, сузился совсем до размеров через который мог бы пролезть только один человек.

Рой направился к Жене, и спросил:

— Женя ты чувствуешь кого-нибудь рядом со входом? — спросил он.

Женя молча покачала головой из стороны в сторону.

Рой поднялся, и взяв, в одну руку мачете, а в другую крупнокалиберный револьвер, аккуратно вышел наружу. Его не было минут десять. Все уже начали немного нервничать, когда он вернулся обратно.

— Погода портится. — хмуро сказал он. — Часа через два, будет очень и очень сильный дождь. А дождь в горах, это просто ливень. Вот и будет наша вода. Троян и Октан — возьмёте куски брезента, и выйдите наружу. Там же и растяните их. Мы наберем воду в брезент, и разольем по флагам, и прочим тарам какие остались. Батя, у нас есть запасные тары?

— Брезентовые бурдюки. — ответил Батя.

— Лучше чем ничего. — ответил хмурый Ярик.

— Слышал ли? Спросил он рейдеров — берите брезент, немного оружия, выходите наружу, и подготавливайте брезент для сбора воды. Остальные продолжайте также заряжать аккумуляторы.

Октан и Троян молча поднялись, и взяв искомое выбрались наружу.

Рой снова обвел взглядом остальных, и скомандовал:

— Сейчас я выхожу наружу. Со мной пойдёт Женя, и Настя, Грин, ты тоже пригодишься. Я и Настя берём Крупный калибр, я Женя и Грин, берёте с собой мешки.

Рой молча вышел прочь.

— Что делать будем? — спросил Грин оказавшись снаружи.

— Я тут видел кучу ящериц, и даже змеек. — сказал Рой. — Камни ещё раскалённые, и не остыли, они греются на солнце. Будем ловить до того, как воздух станет полностью сырым. И сдается мне, это будет наш постоянный рацион. По крайней мере на несколько дней. Сейчас я и Настя, смотрим по сторонам, а вы с Женей будете собирать эту живность.

Все молча кивнули.

Такой пищи удалось насобирать всего около пары килограмм, что для такой оравы было просто минимальным запасом, плюс учитывая плюс крохи съестного, которые удалось сохранить. Этого должно было хватить, чтобы сохранить в пищу на несколько дней, после, надо было снова что-то решать.

Вернувшись обратно, Грин заметил, что двое раненых, продолжая заряжать аккумуляторы электробайков, искоса рассматривают Аню, в прочим, пару раз один из них моргнул в сторону Насти. Этого только сейчас не хватало.

Ели молча. Проблем сейчас хватало — почти полное отсутствие еды, отсутствие воды, Орда на хвосте, не возможность выбраться обратно. Всё это просто угнетало.

— Дождь пошёл! — забежал внутрь, дежуривший снаружи Октан.

— Набирайте тары. — хмуро приказал им Батя, после чего, выскочил наружу накинув полиэтиленовый дождевик.

Ливень хлестал как бешеный, струи дождя сокращали видимость в ноль. Почти ничего не было видно, но зато было надежда, что воды хватит всем. Кроме того, дождь должен быть смыть их запах с земли, а значит сбить со следа заражённых. На ночь вход заложили полностью, и перед тем как лечь, Рой и Батя, очень долго о чем-то говорили с проводником, что-то обсуждая, после чего, назначили людей на ночное дежурство, парами человек. В каждой паре должен быть один из проштрафился рейдеров, и один из людей Райского уголка, после чего легли спать.

Слава Богу, ночь прошла спокойно, и без происшествий. никто уже не считал возможные барыши от подобного похода, и разговоров больше не было, после короткого совещания с проводником, вся группа двинулась снова, в неизвестном направлении, и уже к вечеру добрались до горного ручья.

— Ты же говорил, что он будет только через пять дней? — покосился Батя на проводника.

— Так и есть. — пожевал губами Штык. — У этого источника, я ни разу не был.

Молчаливый Ярик, подойдя горному ручью, долго присматривался, а после сказал:

— Здесь должна быть рыба. и при этом довольно крупная. Если сейчас поймаем парочку, или, чуть больше, то проблема с едой будет решена.

Батя молча кивнул в ответ.

Ярик достал специально подготовленные снасти, ворча о том, что сеть бы сейчас очень и очень пригодилась, и принялся за рыбную ловлю. Вскоре к нему присоединился Кол.

До вечера удалось наловить целых десять килограмм, и по уверениям Ярика, поймать можно будет ещё и ночью, или завтра на рассвете. Посовещавшиь, решили, не рисковать ночью, и перенести незапланированную рыбалку на завтрашнее утро, после чего разбили лагерь, там же недалеко от источника, так чтобы шум воды не заглушал посторонние звуки. После чего перекусили уже более плотным запасом, и выставив часовых улеглись спать.

Глава восьмая 8 Ночное нападение

Ужин из рыбы заметно поднял настроение, проблема с пропитанием было решена на какое-то время, и теперь следовало двигаться дальше. Теперь уже стало ясно, и никто не питал иллюзий относительно этой вылазки.

Если даже в почти безлюдных горах встречались такие монстры, то что могло быть дальше?

Грин молча предавался размышлениям, поедая пойманную рыбу. Какую цель на самом деле преследовал этот поход? Куда они идут судя по всему узнали только трое человек — Рой, Батя, Штык. Остальные были ведомыми.

Почему было взято именно бесшумное оружие и никакой взрывчатки, никаких гранатометов?

Почему отряд был настолько небольшим? Какую роль в нём играли Настя и Аня? Чем больше он думал, тем больше приходил к мысли, что ничего не ничего не понимает. Одно он мог сказать точно — это действительно поход на какую-то очень опасную цель. И неважно, кто она — хищник, или человек.

На ночь выставили дозор в виде Ярика и Уайта, а с ними для верности поставили двух рейдеров — Октана и Трояна, как раз на случай темной безлунной ночи.

— Не спится? — шёпотом спросила Женя Грина.

— Угу. Всё размышляют. Скажи, ты знаешь цель нашего похода?

— Нет. — ответила Женя

Грин помолчал, затем снова спросил:

— Скажи, а ты сама вызвалась всё или тебя пригласили?

— Меня пригласил и поставили перед фактом, что я буду в отряде. — тут же ответила Женя. — Но знаешь, даже если бы я не была в отряде, я бы всё равно всё узнала, я сделала бы всё, чтобы попасть в него.

Грин помолчал, некоторое время потом сказал:

— Спасибо.

Женя тоже некоторое время молчала, я а затем спросила:

— Скажи, ты всё ещё вспоминаешь её?

Грин хотел промолчать, но понимал что молчание будет самым явным ответом, поэтому честно ответил:

— Да.

Женя промолчала. Она никогда не говорила, что думает о Рите, которая охраняла Грина, Потом предала его весь стаб, из-за которой он потерял свою руку. Не спрашивала, но знала, что иногда он рефлексирует вспоминает про неё. Впрочем это она никак тоже не комментировала, и Грин об этом не говорил.

Но похоже думать ей об этом ничего не мешало.

— Скажи, Грин. — начала Женя, но вдруг замолкла.

— Что? — спросил Грин.

Женя некоторое время молчал собираясь с мыслями или подбирая слова, а потом ответила:

— Не сейчас, не время в другой раз.

Грин промолчал.

— Скажи, когда мы вернемся из этого похода, я что ты будешь делать? — спросила Женя.

Грин задумался. Он понимал, что такие разговоры ведутся неспроста, но не знал как на них реагировать и как вообще отвечать.

— Не знаю. — задумчиво пробормотал он. — Скажи чего бы ты хотела?

Теперь настала очередь Жени молчать размышляя.

— Отпуск. — наконец-то ответила она. — Чтобы не было, работы, этих бешеных гонок на выживание перестрелок, просто банальный отпуск. Поваляться дома перед телевизором, или знаешь, Грин… ты никогда не слышал про ледяные или мнежная кластеры?

— Нет, а что? — спросил Грин.

— Девчонки рассказывали, что есть такие кластеры, которые вырвало откуда-то из горнолыжных курортов, или подобных мест. Уютные домики, спортивный инвентарь, бани, сауны, иногда если повезет даже минимум заражённых. Можно даже пару раз спуститься с горы на лыжах или сноуборде. Я бы так отдохнула.

Грин улыбнулся.

— Тогда давай, за то чтобы отправиться в наш отпуск куда-нибудь в такое место. Хотя я предпочел бы, небольшой островок окружённые водой, куда не доплывет ни одна страхолюдина, где можно загорать, и плавать сколько угодно, ну ещё и рыбачить.

— Как минимум одна страхолюдина всё-таки будет. — ответила Женя. — Это я.

Грин тихо рассмеялся и сказал:

— Не забывай, что я, палач спец, не специалист по пыткам, но вивисектор точно. Хорошая из нас парочка.

— Угу. — сонно отозвалась Женя. — Давай спать.

Вскоре оба задремали. Грин проснулся от того, что Женя Тихо его тормошила.

— Проснись, проснись. — трясла его она.

Грин открыл глаза, как будто вовсе и не спал.

Что случилось? — спросил он.

— Они рядом, я их чую. — отозвалась Женя. — Только не могу понять, с какой стороны они подходят.

Сон как рукой сняло Грин вскочил, свободной рукой схватывая оружие, и бегом направляясь к часовым.

— Мужики, как дела? Женя говорит, что рядом кто-то есть.

— С какой стороны? — спросил Ярик.

— Она не может определить направление. — шепотом отозвался Грин.

— Что скажете? — Ярик повернулся к сенсорам.

— Да что скажем? — переглянулись те. — Ни запахов никаких нет, ни посторонних источников тепла. пригрезилось девочке, перенервничала.

— Сейчас лучше перенервничать, чем не до нервничать. — отрезал Грин.

— Уайт, быстро буди остальных. — тут же скомандовал Ярик.

Белобрысый боец умчался выполнять указания.

Скоро весь лагерь был поднят в ружьё.

— В чём дело? — тут же спросил Батя, целясь в темноту.

— Рядом кто-то есть, Женя говорит. — сказалГрин.

— Никого не чуем. — отозвались Октан и Троян.

— Мы тоже. — к ответу Кол и Тапер.

— Померещилось бабе, что с нее взять. — встрял в разговор Камыш.

— Оружие к бою! — тут же рявкнул Батя.

И тут началось….

Стая вынула оттуда, откуда никто не ждал — из русла глубокого ручья, в котором рыбачили уже сегодня. Похоже заражённые подкрались к ним, прячась за высокими берегами, бредя по колено в воде, и ступая по мелководью. Холодная вода, и её шум, включая каменный берег, замечательно скрывали их тепло, и шум движения, а вода омывала создавая приятный ветерок и относя всех запахи.

Первыми выпрыгнули и побежали к лагерю в сразу пять топтунов. Дальше появилось копошение, и вылез матёрой кусач, а затем ловко, как мартышки начали выскакивать лотерейщики.

— Стреляй, поздно, поздно уже скрываться! — рякнул Батя. — Нас заметили сукины дети!

Рядом схватившись за автомат застрочил Ярик. Уайт выхватил что-то крупного калибра, и начал палить по приближающимся кусачам, твари были явно опытные, и двигались рывками стараясь не попасть под пули.

А в след за этими вылезали ещё и ещё твари — уже матерые кусачи — выскакивали и неслись к лагерю. Сколько всего противников было неизвестно.

— Все по седлам, и газу, газу быстрее! — скомандовал Рой. — Что не успеваем забрать оставляем здесь же. Шевелитесь, или останетесь здесь!

Никого дважды упрашивать не пришлось электробайки тут же рванули с места даже с пробуксовкой. Рой стартовал последним до последнего отстреливаясь по тварям.

Гнать ночью по Улью — это чистое самоубийство. Гнать ночью по Улью в горах, самоубийство в квадрате. Однако здесь немного повезло, и из-за туч выглянула луна осветив бледным светом весь ландшафт. Электробайки нагруженные двойными ношами, рвались вперед.

«Только бы двигателя не перегорели, только бы двигателя не перегорели». - повторял про себя Грин.

Байки неслись вперед, а позади слышалась пальба, которой ещё пытались отстреливать наседающих тварей.

На байках гнали, до самого рассвета. Рейдеры понимали, что оторваться от погони уже судя по всему не удастся. Твари взяли след. и на какое-то время их задержат подранки, а более слабых членов стаи съедят. Но даже раненые они могут ковылять по следу, выжидая удобного момента. Поэтому даже после того, как занялся рассвет, все гнали и гнали до тех пор, пока заряд аккумуляторов не снизились до десяти процентов. Только после этого сделали остановку.

После того, как сделали остановку, никакого отдыха и не было — пришлось в спешном порядке, заряжать электробайки, чтобы напитать их хоть какими-то крохами энергии.

Никто не говорил ни слова. Все понимали прекрасно, что если бы не Женя, то они были бы уже мертвы. Говорите обсуждать это никто не хотел и не спешил. Грин в очередной раз с тоской подумал, почему не взяли отряд, из своих людей. Но как обычно, ответа на этот вопрос не было.

— Хорошего только то, что рыбу забрали. — хмуро сказал Яр.

Рой машинально кивнул, о чём-то размышляя.

— Дальше будет не так как тяжело. — невпопад ответил он. — Мы войдем в землю, по границам которых стоят автономные вышки. Там количество заражённых будет меньше. Но нам нужно будет не попасться на глаза дронам…

— Скажи, Рой, зачем мы на самом деле идём? — спросил Грин.

— А ты разве не знаешь? — перевёл на него глаза Рой, глядя словно рентгеном. — Вон, спроси того же Бархана, зачем он идёт.

Грин молча отошел, и взглядом нашёл найдя Бархана подошел к нему.

— Бархан, скажи зачем ты идёшь в этот поход? — спросил он.

— Я шёл, чтобы убить скреббера. — ответ ил тот. — Но сдаётся мне, отсюда не вернётся ни один из нас — Рой сошёл с ума.

Глава девятая 9 Маршрут Дрона

— В этот раз, уставшие, легли спать прямо днём. Никому, из новых рейдеров, и спасённой троице доверять дежурство никто не стал. Женя стояла на карауле вместе со всеми. Также бодрствовать остались Батя с его бойцами, и Рой.

Грин стоя дежурстве, пытался бороться с сонливостью, но вскоре уснул сам. Девушек тоже освободили от дежурства, но они не смогли уснуть и дремали привалившись к спина к спине.

Из раненной троицы, не спал только Тритон.

Остальные рейдеры, дремали или спали через одного и в пол глаза. Штык, также не изменил привычкам, предпочитая глядеть взглядом своих блеск их глаз на людей, и пейзаж вокруг.

Ближе к полудню, жара усилилась, но это не повлияло на сон. Ко всему прочему, выяснилось, что у них есть несколько раненых — заражённые зацепили, совсем легко оставив только глубокой царапиной, отделался только Кол.

А вот Троян, получил глубокую рану в левую руку, и теперь дремал скорчившись в неудобной позе.

Даже такому опытному вояке как Батя, рассекли лоб. Всё выглядело действительно как безумство.

После того, как жара спала, Батя скомандовал подъём, я после чего все снова двинулись дальше. В этот раз уже никто не считал заряды электробайков, и передвигались седлах. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, а если встретиться стая, или Орда, то стрелять придется уже в любом случае — похоже все местные заражённые уже в курсе, кто гуляет по их территории.

— Смотрите что это? — Аня показала куда-то рукой вперед.

— А это дорога внешников. — отозвался Штык. — Если продолжить движение дальше, то по её краям будут появляться вышки, которые будут уничтожать всё живое.

— А насколько это опасно? — спросил Кол.

— Настолько же насколько и всё остальное. — отрезал проводник. — Опасным было с твоей тупой башкой идти в эту вылазку. От тебя как от сенсора, абсолютно никакой пользы, от бабы, пользы больше чем от тебя.

Кол ничего не сказал, крыть было нечем.

— Где будем сворачивать? — спросил Рой.

— Прямо сейчас. — ответил Штык. — И как можно дальше от дороги, а потом аккуратно пробираемся, стараясь не выдать себя. От дороги отдаляемся километров на пятнадцать. Примерно на таком расстоянии, есть шанс не наткнуться на ещё одну стаю или других заражённых. И примерно с этого же расстояния, нас не будут видеть внешники. Ну со стороны дороги точно. Там будем прятаться за рельеф местности.

— Дроны? — спросил Батя.

— Да иногда будут попадаться воздушные патрули. — ответил Штык. — Но у нас ведь есть маскировочная ткань? У них тоже свои стандартные маршруты, и нам придется очень тщательно ныкаться, никакого костра, никакого огня ничего подобного. Даже дышать через раз.

— Ну с этим без проблем. — кивнул Ярик.

— Главное, ни в коем случае, не попасться на глаза Дрон. — еще раз повернул свои белесые глаза к остальным Штык. — Можете хоть заниматься эксгибиционизм, или чем угодно, даже просто взять в ствол и выпустить пулю себе в лоб, но ни в коем случае нельзя попасться на глаза дрону.

— Да без проблем, мы поняли. — хмуро ответил Бархан.

— Бархан, а Бархан. — медовым голосом спросил Октан. — А что же твой замечательный дар отпугивания заражённых так и не сработал, а зараза?

— Он сработал. — огрызнулся Бархан. — Или ты совсем дебила кусок, не заметил, как они не шибко спешили к нам, больше выглядывая, и раздумывая над каждым шагом? Я на такой дистанции, когда они ещё так близко, подобрались… это всё что я могу сделать с ними. Просто мнительность и сверхосторожность. Если бы такие бараны как вы, не подпустили их настолько близко, то моего дара хватило бы на то, чтобы они побоялись подходить к нашему лагерю!

— Девочки не ссорьтесь. — вяло сказала Женя. — У меня всё равно сиськи больше чем у вас обеих.

— Да пошла ты! — рявкнул Октан, но сдержался и промолчал.

Аня как ни в чём ни бывало подошла Жене, и встав на цыпочки, прислонилась к ней.

— Я не могу сравнить. — сказала она. — Через бронежилет не видно. Потом померимся, у кого из нас больше.

Больше никто комментировать не стал.

Грин молча протянул свою флягу Жене, та не став отказываться, тут же приложилась к живцу.

— Какова вероятность всё-таки нарваться на дрона? — спроси Рой.

— Когда я был здесь в последний раз, они летали около двух раз в сутки. — пожал плечами Штык. — А может, это была одна и та же машина, которые патрулировали известные ей маршруты. Но повторяю, если не будем семафорить и светить направо и налево, то риск наткнуться на него будет минимальным.

Рой молча кивнул.

— Показывай дорогу. — скомандовал батя. — Двигаемся дальше.

— Да, ночью идти не будем. — сказал Рой. — Не хватало еще действительно нарваться на дрона. Сейчас отойдем на нужное расстояние, и окопаемся, одеваем маскхалаты, натягиваем камуфляжную ткань, и просто наблюдаем за небом. Очень нужно знать, время когда примерно может появиться металлическая и очень злая птичка.

Идти пришлось слава Богу недолго, однако окапываться, и маскировать себя и свои следы пришлось довольно долго. Так как солнце и жара выматывали изрядно, то вода, которую успели набрать во время дождя, и в ручье была очень кстати. После чего, все просто расположились, украдкой наблюдая, каждый за своим сектором неба.

Время шло, не было абсолютно нечего: ни дронов, ни зараженных, ни внешнеков. Просто марево, и жар, и ничего больше.

Грин молча порадовался про себя отсутствию заражённых. Если бы кто-то сказал ему раньше, что он будет рад, логову внешников, он бы не поверил, но теперь стоя в этом преддверии ада, он тем не менее был рад.

Хотя если это всё — только краешек Пекла, рядом с которым базируется часть внешников, то каким тогда на самом деле выглядит Пекло?

Еще через пару часов томительного ожидания, части наблюдателей разрешили поспать. После бессонной ночи, да к тому же ни одной, людей просто сморило, и глаза закрывались сами собой. Солнце в этих землях был опасной вещью, но отсутствие сна была еще более опасной вещью.

Батя умудрялся делать какие-то записи, и делать пометки на своей импровизированной карте.

— Вижу цель, на одиннадцать. — сказала Настя.

Грин повернул голову в сторону, куда показывала она, и увидел вдалеке крохотную чёрную точку, которая летела по прямой.

— Дрон. — подтвердил Уайт.

— А теперь, нам нужно запомнить его траекторию, и постараться не попадать на неё. — вслух сказал батя, и сделал ещё какие-то пометки, после чего сотворил что-то с компасом.

После единственного увиденного дрона, все ждали еще час, после чего двинулись дальше. Двигались однако зигзагами, то и дело останавливаясь, и вглядываясь в небо. Всё шло пока шло хорошо, и больше дронов не появлялаось.

Через пару часов, сверивший с компасом Батя сказал:

— Мы на месте.

— Что пришли? — спросил Тапер.

Кто-то облегчённо выдохнул, кто-то напряжённо стал прислушиваться, ожидая ответа.

— Мы пришли, к тому месту над которым пролетал дрон — ответил Батя.

Бензин выругался, а Камыши сплюнул.

— Меняем дислокацию, и как можно быстрее. — скомандовал Батя.

В эту ночь, засыпали с трудом. хотя дневной переход, ночные приключения, всё остальные изрядно утомили людей, также как жара и усталость, сон всё равно не шёл. к организмам был измучен.

— О чём ты думаешь? — спросила Женя.

— О том, как здорово было бы оказаться в том месте, про который тебе рассказывали девочки. — отозвался Грин. — Никакой жары, и никаких кошмаров. Только снег. Много снега. Я бы даже согласился перед этим массово поохотиться на толпу заражённых.

— Да, теперь мне тоже, снег кажется раем. — сказала Женя. — Что не говори, но отпуск по-любому наш.

— Угу. — отозвался Грин.

— Скажи, как знаток внешников. — сказала Женя. — Как ты думаешь, у нас есть шанс выбраться отсюда?

— Да. — Грин среагировал сразу. — Не сомневайся. Мы сделаем то, зачем сюда пришли, может быть пристрелим кого-нибудь большого и страшного, а после просто повернемся и уйдём. Даже не сомневайся, Мы выберемся отсюда.

— Я не об этом. — ответила Женя. — Я имею в виду, если шанс выбраться из Улья?

Грин молчал. Отвечать очень и очень не хотелось, потому что, в этом случае пришлось бы говорить неприятные вещи или бы просто врать.

— Только, если уговоришь внешников, забрать отсюда таких инфицированных как мы, и переправить отсюда. — наконец невесело сказал он.

— Я им не понравлюсь. — слабо улыбнулась Женя. — Им нравится такие женщины как я. Впрочем, им вообще никакие не нравятся. Хотя, может и нравятся, но в другом виде. Мёртвые и хорошо разделанные.

Глава десятая 10 Неизвестная база

Всё-таки вскоре, сон пришел. в этот раз ночью не было слышно ничего — ни криков, ни шорохов ни полетов Дронов. И всё же, Грин проснулся посреди ночи. Проснулся от чужого шёпота. Это не был, голос Бати, ни голос Роя, или ещё кого-то кто был ему хорошо знаком.

Это был голос кого-то из новых рейдеров, или же голос одного из раненых. Два голоса что-то шумно обсуждали, но слов было не разобрать. До Грина отдалённо донеслись слова, что-то вроде «оно того стоит», и «не зря».

На всякий случай, он сделал вид, что спит, и глаз тоже размыкать не стал, лишь поудобней передвинул левую руку так, чтобы можно было выхватить пистолет, а после, еще некоторое время лёжа размышлял о том, кто же в этот раз стоит ночь в дозоре?

Промаявшись ещё так некоторое время, он вскоре уснул, к чтобы проснуться на рассвете больным, и разбитым. Утро выдалось необычным, хотя бы уже потому, что порция воды которую выдали было гораздо меньше, чем вчерашняя, и объёмы завтрака, тоже были гораздо меньше чем вчера. А еще, про себя Грин отметил, то, как Батя стал посматривать на людей, это, и как Рой стал поглядывать вдаль. Что-то наверняка приближалась, или должно было скором времени случиться.

— Сейчас мы на некоторое время разделимся. — сказал Рой. — Часть из нас останется здесь, а часть пойдет вместе со мной на разведку. Со мной идут Грин, Настя, и Батя.

Он остановился, обвёл людей взглядом.

— И ещё — с нами пойдут Тапёр… — тут Рой на некоторое время задумался, а затем договорил. — Октан и Троян. Остальные остаются здесь, и сидят тихо и не отсвечивая. Оставшиеся сенсоры мониторят округу, Бархан, при вероятном приближение заражённых отпугивает их. Женя — тоже работаешь Как сенсор. За главного остаётся Ярик. Кол пользуясь сверх зрением, оглядывает окрестности. Проверяем оружие ещё раз и уходим.

Все собрались молча, и сосредоточенно, предчувствуя что-то. Нечто, было совсем близко, и нечто манило. Грин только переглянулся с Женей, к но промолчал. Очень и очень не хотелось оставлять своих. Особенно вперемежку с чужими. И особенно Грину не нравилось, что среди этих людей остались Аня и Женя. Ну и что, что Женя, могла легко разорвать горло любому человеку, или просто свернуть шею, воспользовавшись своей неимоверной силой, нисколько не делало его спокойным.

Еще он также отметил про себя, что Рой оставил вместе со всеми самого зоркого. И взял с собой самых буйных, но оставил самого болтливого — Бархана. Самое удивительное было то, что Штык тоже остался в лагере.

Настя, за время экспедиции говорившая только пару раз, и лишь с парой людей, подобралась, сняла винтовку с плеча, и взяла её наизготовку. Намечалось действительно что-то серьезное.

Остальные, глядя на это, тоже, перехватили оружие поудобнее и взяли его в боевое положение.

— Батя пошли. — скомандовал Рой, и небольшой отряд построившись двинулся в неизвестность.

Шли несколько часов, причём направлением в этот раз руководил никто иной как Батя. Откуда он знает дорогу можно было только гадать. У обоих командиров маленького отряда были при себе бинокли. Затем, вблизи одной из скалы, рядом с которой простиралась огромное плато, Батя остановился, и не говоря ни слова замер, глядя куда-то вперёд.

Рой поймал его взгляд, и то же пристально посмотрел туда. Потом достал бинокль, и стал молча что-то разглядывать. Молча, передал бинокль Бате, после чего разглядывать неизвестность начал Батя. Рой обернулся и пристально посмотрел на Грина.

Остальные до боли в глазах вглядывались в том же направлении. Грин смог различить, только далеко-далеко крохотную, небольшую точку и приглядевшись различил здание, бетонный забор, какие-то вышки, или антенны уходящих в небо, или трубы.

— А нам дашь посмотреть? — спросил Троян.

— Хочешь, смотри, но смотри без бинокля. — пожал плечами Рой. — Не стоит лишний раз, сверкать его линзами, мы сейчас его уберём.

— Я вижу, какую-то базу. — к сказал Октан. — До неё, хрен знает сколько дней пути, разбитая дорога, а откровенно говоря дороги вообще нет. Это какой-то ориентир?

— Да, это ориентир. — кинул Рой.

— А что за это высокие трубы поднимаются там? — спросил Троян. — Неизвестно длин докуда, но кажется они теряются в облаках. Или это от них поднимается дым? Или это вообще какие-то антенны?

— Да, так и есть. — ответил Рой ничего не объясняя.

Батя молча передал бинокль Грину, сказав:

— Подержи сынок.

Тут же он обернулся, к двум рейдером, и сказал:

— Так вы двое, промониторить местность назад на шесть и на четыре часа мне показалось, что-то там кто-то показался.

Рейдеры выполнили указания, но без фанатизма. Грин украдкой поднес бинокль к глазам, и вгляделся. Вгляделся, но ничего не успел сказать — Настя, которая стояла рядом с ним, приложила палец к губам, а Рой который смотрел примерно в ту же сторону что и рейдеры, стоя спиной к Грину, почувствовал мимику того буквально затылком.

Грин мог бы поклясться, что в этот момент Рой вдруг дернулся, и словно прислушался к нему.

Батя, который тоже стоял спиной к нему тоже напрягся. Он разглядывая местность позади вместе с рейдерами, и выглядел так, как будто ясно видит всё что творится за его спиной.

Грин, молча кивнул Насте, и убрал бинокль.

— Уходим. — скомандовал Рой.

К удивлению Грина, а также двух новых рейдеров, возвращались той же дорогой, которой и пришли. Грин почти облегчённо вздохнул — наконец-то они возвращаются в лагерь, чем быстрее он снова увидит Женю, тем лучше.

— Чушь какая-то собачья. — бубнил тихо сзади кто-то из рейдеров. — Похоже слухи не врали, и Рой действительно сдал.

— И не говори, мы словно толкуем воду в ступе. — поддержал его второй. — Как думаешь, большой навар с этого похода мы получим? Как мне вот кажется, что вообще ни хрена. Я уже жалею, что мы ввязались в этот поход.

Через несколько часов, все вернулись на предыдущую стоянку. Батя ничего не объясняя скомандовал всем подыматься, и занять прежнее положение, после чего выдвигаться. Люди подчинились, ничего особенно не говоря. Каково же было их удивление, когда все двинулись в обратном направлении, в том в котором пришли. Раненные рейдеры, и новей рейдеры начали шептаться между собой.

Грину это очень и очень не понравилось. На всякий случай он приблизился к Жене.

— Что думаешь? — спросила его Женя.

— Я думаю, мне всё это не нравится. — ответил Грин. — Спрошу пару слов у Роя.

Он незаметно, придвинулся к концу отряда, и поравнялся с Роем. Рой посмотрел на него так, что Грин понял, его без слов, и также молча, Рой покачал головой. Грин кивнул. То что они видели, должно было остаться очень большой тайной.

— Мы выйдем Рой? — вместо этого спросил Грин.

Рой пронзительно и очень резко посмотрел на него.

— Думаешь, что я безумен? — спросил он… — Что я сошел с ума и веду всех на убой? Нет, Грин это не так, и ты всё знаешь.

Грин кивнул, вернулся в середину Жене.

— Я начинаю подозревать одного знакомого. — одними губами сказал он Жене. — И мне это тоже не нравится, если я хоть часть понял правильно.

Женя ободряющий взяла его за руку.

— Значит просто поверь. Я верю ему. И тому что он делает.

Грин молча посмотрел на неё.

— Он и раньше, делал такие вещи, которые казались опасными или безумными. — пожала плечами Женя. — Я знаю об этом только с чужих слов, но никто и не подозревал, что будет, потом. Но я знаю точно — Настя верит в него, а я верю в Настю.

Грин помолчал, затем спросил:

— Я не сомневаюсь, что верит. Это вполне естественно. Я боюсь, что если это ошибка?

Женя некоторое время молчала, а затем сказала:

— Это не слепая вера Грин. Настя умная женщина, а умная женщина, всегда понимает когда нужно верить. Ты ведь хорошо общаешься общался с Ниной. И можешь сказать, что несмотря на всю свою фальшивую глупость, и манеру общения, она очень умная женщина. И когда-то давно, она поверила в эти вещи, в которые не поверил никто… Я бы даже сказала, что она поставила на них. И не прогадала.

Грин, промолчав кивнул. Нина действительно была очень умной.

— Это в какой-то степени её к дар, даже не дар, я бы сказала талант. — поправилась Женя. — Чувствовать, что будет, кто победит, кто честный человек, кто предатель, кто поможет, кто откажет. Это её талант разбираться в людях. И идеальные и качества для политика. И такими же качествами обладает Настя, но она менее общительная чем она. И ко всему прочему, она давно знает Роя, и остальных, и была с ним с самого начала, и видела, что он делал, что делали остальные. И они сделали те вещи, которые не верил никто. Например — Настя — она была квазом, но Рой снова смог сделать её человеком. Не стоит волноваться.

Грин помолчал, переваривая информацию. Харизме и проницательности, Женя возможно могла бы даже потягаться с Ниной. Недаром же они так быстро спелись вдвоём. К её словам тоже следовало предчувствовать прислушаться. И похоже она тоже что-то то почувствовала.

В этот момент, его размышления оборвал выкрик сзади:

— Эй Рой!? А, вообще куда мы идём?! Где вообще этот скреббер, или ради кого мы сюда пришли?

Воцарилось молчание.

— Не будет никакого скреббера. — коротко ответил Рой. — И ничего подобного тоже не будет. Сейчас мы уходим обратно из Пекла.

Его слова прозвучали в воздухе, громче пушечного выстрела. Этого не ожидал никто. Грин замер. Он понял, о чём несколько человек шептались ночью — после убийства скреббера, убить всех остальных, и самим разделить трофеи.

Глава одиннадцатая 11 Скреббер

Сказать, что все были ошеломлены, значит нечего сказать. Бархан стоял просто вытаращив глаза, и хватая ртом воздух, Тапер смотрел в состоянии шока, и его губы беззвучно шевелились, Кол, беззвучно развивал рот, а Октан вообще, смотрел с немым изумлением, на Роя и также как и Кол хватал про там воздух.

Проводник стоял особняком от всех, молчаливо посматривая на каждого. Больше всех в шоке пребывала та самая троица, которая они нашли — Бензин, Камыш и Тритон.

— Какого художника?! — как заорал Октан. — И что мы тогда получим?!

— Какая наша доля?! — наконец-то нашёл слова Троян. — И ради этого, мы все сюда тащились, чтобы узнать, что пойдём назад?

— Мы так не договаривались! — завопил Тапер.

— Это что, такая шутка? — спросил Кол.

— В смысле, не будет? — недоуменно хлопал глазами Бархан. — А что тогда вместо него будет?

Между парой человек, промелькнула пара недоумённых и очень яростных и злобных взглядов.

— Тихо! — рявкнул Батя.

Рой подождал, шум смолкнет, и сказал:

— Никто не говорил, что мы пойдём на скреббера, и вас поставили в известность о том, что мы должны будем зайти в преддверии Пекла, и немного в самое Пекло, после чего вам была озвучена оплата с учетом всех рисков. Плюс К тому же вам выдали оружие, аванс, и пищу, добросили до места. Всё за наш счёт. Никто вас не обманывал, и к тому же многие из вас, признались, что оплата более чем достойная.

Воцарилось молчание, но не гнетущее, или упадническое как раньше, а злое и напряженное. Больше всех, в ярости, злобе и шоке пребывали три человека — Тритон, Камыш, и Бензин — та самая троица, которую нашли не так давно, и которая крайне радовалась, и уверяла всех в своей преданности честности и довольстве.

— Да без вопросов… — протянул Тритон. — А какова наша доля Рой?

роль посмотрел на него с немым вопросом, Но вопрос задал сам батя:

— Какая ваша доля?! Вас никто не нанимал, и контракта с вами никто не заключал. Мы нашли вас здесь умирающих и спасли, после чего вручили часть снаряжения и оружия, и разрешили идти с нами, пообещав, что выведем отсюда. Теперь у вас хватает наглости, просить еще и оплату? За что?

Отряд незаметно разбился на неравномерное части — в одной из них был Рой, Настя, Аня с Грином. В другой Батя, Ярик, и Уайт. Женя отделилась из основного отряда, стараясь не поворачиваться спиной к новым рейдерам. Проводник по-прежнему стоял, глядя на всех сам по себе на уме.

— Мы шли из-за крупным хабаром, разорились, и вернёмся ни с чем, да ещё останемся должны! — вдруг резво начал диспут Бензин. — Если мы, вернёмся сейчас, то и вообще ничего не получим!

— Говори за себя. — отозвал Кол. — Ты вообще не наш.

— Много он вам наобещал? — с издевкой спросил Камыш. — На велосипеды хоть хватит? А может быть на самокаты? Да я прямо отвечаю стопудово, что он вас просто кинет. Предлагаю прямо сейчас, навалиться, и взять, то что нам причитается их шмотьём. Не ссы мужики, нас больше.

Грин молча нахмурился, и уже в открытую держал оружие. Ему очень и очень не нравится такой ход событий. Чего-то подобного он и опасался. Женя резко поменяла дислокацию, оказавшись рядом Роем и остальными.

— Да не, мужики вы что? — Октан замахал руками, повернувшись к части дискутирующих. — Что за беспредел вы творите? Не слушайте, этих дураков, это просто кидалы. Мы же все договорились с Роем, все взяли аванс. И потом, здесь сколько отбивались от заражённых?

— Да, я тоже против, не люблю крыс. — Бархан с неприязнью посмотрел в сторону Камыша и Бензина. — Эти гаврики хотят нашими руками, обогатиться, к таким сукиным детям, спиной не поворачивайся — они тебя порежут, и ещё рады останутся, труп шманая.

— Я и не против. — сказал Кол, хищно облизнулся. — Тут такие бабы, грех не воспользоваться. Да и оружие у них неплохое… Всегда мечтал разложить такую тёлочку.

— Да вы чего? — повернулся к нему Октан, и тут же рухнул на землю, хрипя и агонизируя — подобравшись сзади, Тапер воткнул ему нож в спину.

Тут же, Бензин вскинул мелкокалиберный пистолет, и выстрелил в сомневающегося Трояна прямо в лоб. Пуля пробила голову, и вышла с другой стороны, заставив тело рухнуть.

— Я свое дело сделал. — вдруг резко сказал Проводник. — Проводил вас сюда, а то, что буду выводить не обещал.

И резко развернувшись, он бегом подскочил ближайшему электробайку, и вскочив в седло прогнал прочь.

— Без него же мы не выживем! — заорал Кол, и припустил следом, вместе с Камышом.

Рядом с ними не оказалось ни одного электробайка, или оказались отгороженные от них другими людьми, поэтому оба рванули и попытались бежать пешком.

Бархан повалился на землю, закрывая голову. Тапер, отпрыгнул, от кучки предателей, вытаращенными глазами глядя то на них, то на компанию, которая ничего не предпринимала и не понимал, что теперь ему делать.

Камыш еще пытался бежать за быстро удаляющейся точкой и, но выдохся.

— Без проводника мы не выберемся! — заорал Тритон. — Все хватаем этого сукина сына!

Бархан подняв голову, стал бочком откатываться от него, в сторону Роя, а Тапер, метался не понимая что ему делать.

— Посмотрите туда. — вдруг заговорил Рой, показав откуда-то винтовкой.

Бензин посмотрел, буквально поперхнулся, и опал с лица.

— Вот скреббер, которого вы так хотели! — с сарказмом произнёс Рой.

Грин посмотрел в ту же сторону. Теперь он понял, почему Бензин перестал заикаться. В их сторону, двигалось нечто — огромное, длиной в несколько вагонов, насекомоподобное существо, шириной, не менее семи метров. Огромные жвалы, сегментированное броня, как у мокрицы, или многоножки, лес тонких ног, часть из которых крошили камень, часть которых просто вдавливали. Монстр был колоссальным, он был огромен. Ничего подобного Грин в Улье никогда не видел.

Тритон бросился бежать. Бензин вскинул лёгким малокалиберный пистолет и начал бестолково полить. Чудовище даже ни на секунду, не замедлило свой шаг, наоборот ускорило, разгоняясь.

Пули не причинили ему никакого вреда. Махом оказавшись рядом, оно мгновенно, щёлкнула жвалами, и перекусила, предателя пополам, потом с мерзким клёкотом, и другими звуками началось пожрать ещё кричащего человека

Отряд оказался разбит на две части — с одной стороны скреббера остался Батя и его бойцы, а с другой стороны, остался Рой, девушки, Грин, и пара рейдеров, а где-то вдалеке, удирал проводник, и резко ускорившим, за ним бежали сразу два человека — Камыш и Тритон.

— Замрите! — скомандовал Рой. — Он в первую очередь будет реагировать на двигающееся цели.

Так и оказалось — скреббер сожрав человека, ни секунды не раздумывая, повернулся в сторону убегающих, и быстро засеменив лапами начал разгоняться, потом скрутился в шар, и просто покатился. Свернувшись в огромный шар, он был размером с Трехэтажный дом.

— А вот теперь, разбегаемся к! — скомандовал Рой. — Батя, прорывайся отдельно! Если сейчас соберёмся в одну кучу, он и прихлопнет нас быстрее и сразу всех вместе!

Батя кивнул, и со своими людьми, рванул перпендикулярно траектории скреббера.

— А вы чего встали!? Вперёд! После этих одиночных бегунов, самые кучные цели у него будут иметь самый наивысший приоритет!

Бархан первый кинулся к оставшимся электробайкам, и стукнул один по кнопке.

— Не работает! — в ужасе заорал он. — И заряд всего шестнадцать процентов и на малых скоростях не уехать, а если врубить Форсаж, то батарея обнулится!

— Ноги в руки и бежать! — рявкнул Рой, показывая в сторону противоположную той, куда убежал Батя и сотоварищи.

Рейдеры, не заставляя повторять дважды, рванули мимо него. Сам Рой остался, контролируя каждого пробегающие мимо него человека, глядя в спину Бати с товарищами, и убегающим предателем, которых преследовал скреббер.

Они бежали быстро, очень быстро, но этого было недостаточно, чтобы убежать от скреббера. Скреббер развернулся из своего клубка, и проворно поймав инерцию движения, снова засеменил ногами, нагоняя Тритона, и завизжав, и защёлкав, нагнал и перекусил его.

Ротовой аппарат твари, был так устроен, что он не мог сразу проглотить жертву, поэтому её приходилось кромсать, её прежде чем съесть. Крики Тритона были слышны еще несколько минут.

Убедившись, что Скреббер сделал остановку, Рой развернулся, и побежал следом за всеми. Он бежал последним, то и дело оглядываясь.

Остальные бежали так, как не бегали никогда в своей жизни. Даже усталость, и измотанное состоянии не казалась им сейчас чем-то, что способно замедлить их бег, а сзади снова раздались мерзкие звуки — непонятный рёв и клекот. Грин развернувшись увидел как огромный скреббер, поводил головой в одну сторону, а затем в другую, после чего, безошибочно повернулся в сторону группы Роя, и помчался за ними.

Рой только мельком оглянулся, оценив скорость преследования. И постарался бежать еще быстрее.

— Нам не уйти! — заорал Бархан. — Он всех нас сожрет!

В этот момент, скреббер резко сократил дистанцию.

— Бегите дальше! — рявкнул разворачиваясь Рой.

Скреббер бежал прямо на него.

— Ты сможешь его убить?! — умудрился набегу крикнуть Грин.

— Нет! — рявкнул Рой. — С такой дурой мне не совладать!

Скреббер был всё ближе.

Глава двенадцатая 12 Секретный дар

Скреббер, снова заклекотал. Рой побледнел, затем свёл ладони, побледнев ещё сильнее, и упал на колени, прикладывая ладони к земле. Скреббер вместо того, чтобы добежать и сожрать нахального человечка, а вдруг забил, всеми лапами, заскользив, словно разогнавшийся кот по гладкому паркету. Он начал безостановочно перебирать лапами, но бешеная инерция, заставляла его скользить, по рельефу местности в сторону. Земля под ним, вдруг стала неожиданно скользкой.

Рой отнял руки от земли, его лицо было бледным, а руки слегка подрагивали. Оглянувшись сторону остальных, он разогнался, и словно лыжник конькобежным стилем, заскользил, на ботинках по ставшей вдруг неожиданно скользкой земле. Такой способ передвижения позволял ему передвигаться очень и очень быстро,

— Сверните в сторону! — прокричал он. — Бегите налево, в сторону того пригорка!

Повторять дважды не пришлось, однако все бежали на бегу оглядываясь, Рой мчался, вот он ближе, ближе и вдруг внезапно поскользнулся, и рухнул плашмя. А потом кубарем покатился вперёд.

Скреббер продолжал скользить ногами завалился на бок, и упав на спину, перевернулся еще несколько раз, как перевернувшийся автобус.

Рой охнул, сделав попытку подняться. Не получилось.

Бархан, который обогнал всех, что было удивительно учитывая его огромный вес, бросил рюкзак, и побледнев бросился назад. Перевернувшийся скреббер пошевелил лапами, и подёргался.

Вместе, Барханом ринулась и Настя, добежав быстрее. Бархан тоже домчался, и рывком поднял его.

— Бежать сможешь? — спросил Бархан.

Рой что-то невнятно ответил, и они схватив его с Настей с двух сторон, побежали просто потащив. Скреббер начал переворачиваться. Он не был мертв, и не был даже ранен.

Бархан оглянувшись назад, выкинул остатки своих вещей, и оружие, после чего закинул Роя на спину, и просто побежал в горку.

Скреббер поднялся, и побежал за ускользающими людишками. Бархан уже взбегал на верхушку не такого маленького пригорка, где уже были остальные, ожидая приказов, и пытаясь понять что лучше сделать дальше.

— Тихо! — рявкнул Рой. — Дайте мне снова сесть на землю.

Скреббер между тем побежал, в сторону пригорка. Рой опустил руки снова на землю. Скреббер снова стал царапать землю пытаясь взобраться на пригорок, но снова и снова скатывался вниз. Земля стала необычно скользкой.

Рейдеры, смотрели на его трепыхания, не дыша. Вдруг скреббер, прекратил свои попытки, и подняв уродливую голову, просто плюнул какой-то то густо ей пенящейся, маслянистой зелёной жижей. Огромная струя, полетела в сторону рейдеров.

Настя вскинула руки, и в то же мгновение, над всеми раскинулся прозрачный щит. К радости всех жидкость пролилась на него, и стала обильным потоком стекать вниз, и капать на землю. Там где она капала на землю раздавалось шипение, и земля обугливалась.

Скреббер, между тем, посмотрев в сторону рейдеров, развернувшись потопал прочь, впрочем, он не ушел далеко, а стал рыть яму.

— Похоже, всё. — сказал Рой тяжело дыша, лежа на земле. — Похоже он просто собирался делать кладку, и поэтому просто уничтожал всех кто оказался рядом. Сейчас нужно будет по-тихому свалить отсюда, пока он стоит, повернувшись к нам спиной. После чего надо убираться. У нас будет солидная фора когда он сделает кладку, то он примерно сутки или половину суток никуда не двигается с места.

Все остальные тяжело дышали пытаясь понять его слова.

— Насте помогите! — просипел Рой.

Настя тяжело дыша, поддерживала щит, пока по нему продолжала стекать маслянистая жижа. По её лицу катились бисеринки пота, а она сама была также бледна как и Рой. Женя, которая была ближе, мгновенно подскочила, и схватила, поддерживая, с другой стороны её подхватила Аня. А жижа всё текла и текла по щиту.

Наконец последняя капля, рухнула на землю, и Настя убрала щит, бессильно обвиснув, на руках девушек.

— Уходим. — скомандовал бледный как смерть Рой. — Та сторона сейчас тоже скользкая, аккуратно садимся, просто съезжаем вниз. Потом, поднимаемся и максимально быстро удаляемся от этого места.

Всё сделали быстро, молча, и слаженно, не отвлекаясь ни на что и не задавая вопросов.

— Рой, а откуда ты узнал, про скреббера… это всё? — спросил Грин

— Совсем заработался что ли? — спросил Рой. — Ты забыл, что последний раз мы украли документы? Там был и раздел посвященный скребберам. Как раз, те данные, которые нарыли местные внешники. Ну ещё, там были фольклор от килдингов. Килдинги и внешники всё-таки лучшие друзья.

— Я и правда, похоже пропустил эти папки. — ответил Грин.

— Не поминай эту образину лишний раз! — крикнул Бархан. — Увидел, называется то что никто не видел. Больше не хочется. Скажи это вообще можно развидеть? До сих пор не могу понять, как у меня трусы остались чистыми!

— Ты просто не ел к в последнее время. — устало отозвался Рой. — И мало пил.

Идущая рядом Женя фыркнула, но Бархан не стал обращать на это внимание.

— Дельная мысль. — сказала Женя. Надо будет проверить свои подштанники. а то я точно, за себя неуверенна, как не родила, когда эту страхолюдину увидела, не понимаю.

— Да не такой уж он и страшный. — пожал плечами Рой. — Есть ещё виды и пострашнее.

— Кроме этой каракатицы, ещё и другие виды есть?! — завопил Тапер. — Мне этого хватило, с головой. больше не надо!

— Мне тоже. — ответил Рой.

— Ты как Рой? — обеспокоено спросил Бархан.

Только сейчас, все заметили, неестественная бледность Насти и роя, как и мелкий тремор конечностей, иногда избегающие капли пота. Оба выложились активируя дар. Похоже сейчас у них было очень сильное споровое голодание.

— Я в порядке. — ответил Рой, к но все знали, что он соврал.

Рой старался идти рядом с Настей, поддерживая её, рядом же шли остальные, готовые поддерживать их. Если до этого, все моменты, когда они двигались по пеклу, настроение было мрачное, то сейчас было паническое.

— Настя, ты можешь идти? — спросил он.

Настя молча кивнула. Так все и шли, до самых до самой темноты, скрывая страх и панику, ну а том, чтобы остановиться и отдохнуть, ни у кого не было речи. У Насти и Роя давно забрали всю поклажу и все вещи, которые имели вес, и теперь они шли налегке.

Внезапно Рой остановился, оглядываясь кругом, и сказал:

— Подождите, секунду я сейчас… Присяду на пару минут нужно кое-что обдумать.

Остальные молча кивнули, и развернулись, оглядывая местность вокруг. Раздался небольшой шорох. Первым поспешно обернулся Бархан.

Рой лежал на земле без сознания.

— Твою мать, нет! — заорал Бархан. — Нет! Только не сейчас!

Резво развернулась Настя, и хотела рвануть к Рою, но у неё не хватило сил. Женя подхватила её, иначе бы она рухнул лицом вперед и растянулась тут же.

— Нет, нет! — прошептал Тапер, глядя расширяющимися от ужаса глазами.

Все понимали, что это значит — не было Бати, не было проводника, не было карты, а единственный человек, на которого можно было положиться, сейчас просто лежал плашмя на земле без сознания.

— Спокойно. — как можно более уверенно сказал Грин. — Аня, придержи его голову.

Аня тут же опустилась на корточки.

— Спокойней, я врач. — старался как можно более уверенно сказать Грин, пускаясь на колени, и прикладывая руки к шее Роя.

— Он жив, просто без сознания. — объявил Грин.

— Ух! — шумно выдохнул Бархан. — Слава Богу, а то я думал совсем уже конец!

Женя к тому моменту уже отпустила Настю, и та аккуратно опустилась рядом. Грин аккуратно, проверил пульс на руке, затем снова на шее, оттянул веко, просматривая глаза, ощупал грудную клетку, ощупал лоб и виски.

— Очень сильное споровое голодание. — сказал он. — Перенапрягся, когда отгонял этого гигантского таракана. Кто может, пока постойте в дозоре…

Бархан молча похлопал его по плечу привлекая внимание. Грин перевел взгляд, и увидел Настю, которая тоже была без сознания. Быстро ощупав, он вынес тут же диагноз, и почувствовал, очень и очень сильный невроз, до дрожи в руках. То что сейчас случилось и без того ухудшило жуткую атмосферу.

— Спокойно. — как можно более уверенно сказал Грин, хотя сам не чувствовал уверенности. — Сейчас, я займусь ими, и сделаю небольшое лекарство, после чего, всё будет хорошо.

Прозвучало это неестественно и неправдоподобно. Комментировать никто просто не стал.

Грин достал свой медицинский пластиковый кейс, а затем аптечку. Затем, задумчиво посмотрел на флягу с живцом, поболтал её, критическим взглядом оглядел фляги у остальных.

— Сколько у нас живца? — спросил он. — Нужен разбавленный раствор, но его придется делать достаточно много, нам придется ограничить самим потребление живца.

Сразу Тапёр и Аня молча протянули фляги.

— Подождите, так не хватит кому-то из вас. — остановил их Грин. — Лучше отольем понемногу каждый.

— Не нужно ничего отливать. — сказала Женя. — Забирай мою флягу. Она почти полная. Сделай этот раствор из неё. Ты забываешь, что я не человек, а заражённый только низшей стадии. Мне не нужно постоянно употреблять живец. Если кто-то должен пожертвовать своей дозой, то это сделаю я. Забирай, и делай своё лекарство.

Грин посмотрел на неё, и молча забрал флягу, после чего стал разводить раствор специальных пропорциях. затем отлил небольшую дозу, взял два одноразовых шприца, и поставил Насте и Рою по инъекции. Затем, достал две капельницы, и взяв большие объемы растворов, просто поставил их пациентам, заставив остальных держать тары с жидкостью на весу.

— Минут через десять, Рой задышал более спокойно, и начал моргать. Вслед за Роем, начала подавать признаки жизни Настя. Круг рейдеров вокруг облегченно вздохнул.

— Ты это, Грин. — сказал Бархан. — Если будет нужно, забирай весь мой живец. Не знаю, как насчёт живца, но без них, мы точно тут пропадем.

Остальные поддержали его кивками. Рой приоткрыл глаза, и попытался поднять голову. Аня услужливо помогла ему.

— Что произошло? — спросил Рой.

— Обычное споровое голодание. — сказал Грин. — Однако очень сильное. Вас с Настей просто вырубило.

— А, ерунда. — сказал Рой. — Теперь всё нормально.

— Ерунда? — фыркнул Бархан. — Когда я встретил к этого таракана-переростка, я умудрился не наложить в штаны, а вот сейчас, я действительно наложил в штаны.

— А эта образина за нами не двинется? — осторожно спросил Тапер.

— Нет. — ответил Рой. — Примерно сутки, он будет делать кладку… Да и потом, еще- некоторое время сидеть рядом, тоже несколько суток. Так что время у нас есть. Это ж надо было так попасть … Его вообще здесь не должно было быть.

— Ты о чём? — спросил Грин.

— Понимаешь. — сказал Рой. — Обычно он живет глубоко в Пекле, где куча, страхолюдин, и огромные Орды. Кушает там элитников, сбивает вертолёты или громит танковые колонны, если к нему наведывается. А когда приходит срок, он понимает что нужно делать кладку, и на скорость ищет тихое и относительно безопасное место, и спешит туда. У этого, подошел срок и он искал безопасное и спокойное место, поэтому и направился, к пограничным территориям Пекла, а там в этот момент как раз оказались мы. Повезло везло как утопленникам….

— А я дурак, мечтал его увидеть, когда мы начинали путешествие. — задумчиво сказал Бархан. — Это был вообще писец… Это творится сейчас такой писец, которого я никогда не видел. Вопрос только в том, как долго мы протянем в такомписце?

Настя заморгала приходя в себя, и Рой на некоторое время отвлёкся.

— Настя? — повернулся к ней Рой. — Ты слышишь меня?

— Да. — слабо прошептала Настя.

— Грин, помоги, ей. — скомандовал Рой. — Поставь ещё пару капельниц, если нужно. Она твой главный пациент.

Кто-то хотел что-то спросить или просто сказать, но Рой, перебив сказал первым:

— А зачем что-то протягивать? Мы просто возьмём и выберемся. Штык, конечно, сбежал, но Батя делал карту, но побежал в другую сторону, и возвращаться будет другим путем. Скорее всего, мы с ним просто разминемся. Но с чего вы взяли, что мы не сможем выбраться? Батя делал карту, но делал под копирку. Сейчас копия у меня. Мы просто сделаем крюк, и потом по этой же карте выйдем из этого неприятного места. Самое главное там — ориентиры, но я знаю, как их найти.

— Рой. — сказала Аня. — Я тебя люблю.

— Это самая лучшая новость, которую я слышал. — поддержал Тапёр

Небольшой отряд впервые улыбнулся.

— Грин, когда мне можно нам можно будет двигаться? — спросил Рой. — Даже если двигаться можно крайне медленно, скажи об этом, и мы тихо и аккуратно пойдем дальше.

Отряд поддержал его согласными кивками.

— Я думаю вам обоим стоит полежать ещё как минимум полчаса. — сказал Грин. — И ещё, Рой, у нас очень мало живца.

— Будем решать проблемы по мере их поступления. — довольно бодро сказал Рой.

Все шли до самых сумерек, после чего устроили, стоянку на небольшом холме, с выемкой наверху. Настю и Роя, старались поддерживать при ходьбе, так как они были еще слабы. После того, как все легли спать, Женя самолично встала в дозор. Остальные должны были сменить её позже.

Только Насте и Рою, сделали исключение, коллективно решив, что им двоим силы сейчас нужнее.

После всех пережитых проблем, было просто чудом, что ночь не порадовала никаким неприятным сюрпризом, и что за ночь ничего не произошло.

— Рой, у нас проблема. — сказал утром Тапер.

Вместо ответа, он показал пустую пластиковую канистру из-под воды. В канистре оказалась небольшая щель, которая появилась там за время последних событий, и на ночь ночью канистра просто вытекла. Воды осталось крайне мало.

Глава тринадцатая 13 Карта

Сказать, что радости это известие не принесло, значит соврать. Рой нахмурился, но никак не стал комментировать это, а принялся еще более усиленно размышлять. Кроме того, что еды снова стали оставаться крохи, воды, осталось крайне мало.

Хуже всего дела обстояли с живцом, и если Женя, могла обходиться без него, пускай это ей давалось ценой достаточно сильного и неприятного дискомфорта, то для остальных наличия живца была жизненно необходимо.

— Будем выбираться. И как можно быстрее. — сказал Рой. — У меня слава Богу, есть компас, и я умею определять азимут, углы и другие подобные вещи. Сейчас, я пройдусь немного, и вычислю наше примерное местоположение. После этого, мы сделаем достаточно большой крюк, чтобы обогнуть скреббера, а после будем возвращаться по нашим старым следам. На счёт всего остального — посмотрим.

Никто не стал ничего говорить, люди лишь молча кивнули. Рой, достав из-за пазухи, лист бумаги, который был копией карты Бати, достал компас, ещё пару инструментов, и принялся колдовать над ними. Потом поднялся, и пошел прочь, направляясь к ближайшему холму, чтобы повторить все действия на его макушке.

Его догнали Грин и Настя.

— Слушай, Рой, я узнал то место. — сказал Грин. — Мне показалось, или ты понял это? Только оно немного по-другому выглядело ночью.

— Угу. — вслух сказал Рой. — Ты правильно понял, это тот самый главный экспедиционный корпус, из которого ты попал в Улей. В этой экспедиции я, и не только я, а в прочем не важно, сыграли немного втёмную. Ты должен был опознать этот объект. И это получилось.

— И что теперь? — спросил Грин.

Рой повернулся к нему и посмотрел на него в упор.

— Теперь мы будем возвращаться. — с ничего не выражающим лицом сказал он.

Грин понял, что похоже его снова не будут посвящать в планы. Кое-что он всё-таки понял — свою роль в этом мероприятии, а также Насти, дар которой сыграл не последнюю роль.

— Скажи Рой. — снова обратился к нему Грин. — Там на этом таракане, ты использовал какой-то дар… Я всегда думал, что ты Точильщик.

— Угу. — флегматично отозвался Рой. — Все так думают. Но это просто часть Дара.

Сказав это Рой, снова замолчал и завозился с инструментами. Грин понял, что сейчас не лучшее время разговаривать, и замолчал, но тут Рой поднял голову и сказал ему:

— А знаешь Грин, после того как пропал Батя, ещё один человек, которому я могу верить до последнего, это ты. Сделай сейчас одну вещь — дойди до остальных, и скажи, что всё будет нормально, что я всё определил и сделал всё что хотел. Договорились?

Грин кивнул, и пошел прочь. Настя осталось с Роем. Отойдя на достаточное расстояние, Грин понял, что Рой схитрил — из тех, кому он мог доверять, в лагере остались ещё Аня и Женя, а он просто отправил его прочь. Хотя вполне могло быть, что с Аней были связаны какие-то интриги, а Жене он мог просто не доверять.

Грин вернулся к остальным, и ловя вопросительные взгляды сказал:

— Всё тип-топ. Скоро мы вернемся домой.

Бархан и Тапер, нисколько не смущаясь, шумно выдохнули.

Рой посетил еще пару холмов, а после чего, повел отряд дальше. Женя, заметно чувствовала себя хуже. Несколько изменился её цвет лица, не в лучшую сторону, она постоянно, чуть сжимала кулаки, и стискивала зубы, и вообще выглядела приболевшей.

— Женя, ты как, можешь идти? — спросил Рой.

— Могу, могу, всё не нормально. — ответила Женя.

Рой внимательно посмотрел на неё, после чего сказал:

— Аня, Грин не отходите пожалуйста от Жени. Тапер, и Бархан, вы замыкаете и страхуете. Мы с Насте идем впереди.

Небольшой отряд снова двинулся вперёд.

— Ты действительно в порядке? — спросил Грин. — У меня есть немного очень сильных обезболивающих. И я могу сделать тебе инъекцию.

— Не поможет Грин. — отозвалась Женя. — Когда меня проявляется споровая голодание. Это не смертельно, но очень неприятно. Примерно также, как месячные.

Аня посмотрела на неё с сочувствием.

Пожалуй, всё же нужно сделать инъекцию. — отозвался Грин.

— Не стоит. — отозвалась Женя. — Голова становится немного не такой, и я могу пропустить что-нибудь важное. Мои способности будут немного сбиты.

— Это плохо. — отозвался Грин. — Ещё что-нибудь чувствуешь?

— Только голод. — ответила Женя. — У меня есть рассудок, чтобы не начать поедать своих товарищей, но голод очень мучителен.

Вдруг внезапно, Женя замолчала, и стала к чему-то принюхиваться и активно крутить головой.

— Рой! — негромко сказала она. — Они рядом! Рядом кто-то есть! Похожи на небольшую группу, или стаю! Не могу точно определить где, но знаю точно, они рядом!

— Все в круг! — рявкнул Рой.

Группа резко перестроилась, становясь кругом. И тут же, спереди из-за небольшой скалы, а точнее крупного валуна, выскочила стая мелких заражённых. Мелких, по сравнению с остальными обитателями. Чуть меньше десятка лотерейщиков, но матерых, и уже успевших попробовать крови и мяса.

Все вскинули оружие почти мгновенно. Защёлкали пистолеты, затрещал автомат, и все лотерейщики, повалились даже не добежав до рейдеров. Остальные продолжили настороженно озирался. Пара подранков ещё пытались уползти, но быстро погибли получив пару пулей в голову. Вдруг, из-за еще одного крупного валуна выскочил крупный отожравшийся топтун, и прыжком сократил дистанцию, начиная сближаться с Роем.

Настя застрочила, очередь за очередью.

— Не дайте ему добежать до Роя! — заорал Бархан.

Сразу несколько стволов переключились и заработали по топтуну.

Остальные, лихорадочно обшаривали окрестности взглядом, водя во все стороны оружием. Тапер сорвал со своего места, и побежал наперерез топтуну, но топтун был явно матерый и опытный, поэтому не стал отвлекаться на новую цель, сделал рывок в сторону, и разбежавшись, прыгнул прямо на Роя.

Огромное тело вытянулось в прыжке, поймав еще одну очередь, и ударилось о щит, которая выставила Настя.

— Отключай щит. — скомандовал Рой. — Ты на пределе.

Щит мгновенно исчез, и туша продолжила падать на Роя, но он, одним движением выдернул из ножен мачете, крутанувшись отрубил как будто сделанную из пластилина лапу, тянущуюся к нему, а затем продолжая движение и всадил клинок в грудную клетку монстра.

Огромная, но уже мертвая туша продолжала по инерции падать, получив очередь в голову, но всё равно мертвое тело завалилось прямо на Роя, сбив его с ног.

Мёртвое тело дернулось, и чудовище навсегда затихло.

— Грин! Быстрее доставай свою аптечку, и что там у тебя ещё есть! — заорал Бархан. — Мы не можем позволить себе потерять нашего единственного проводника! Я не хочу умирать здесь!

Аня сдавленно охнула.

Тапёр и Настя уже пытались стащить с Роя труп топтуна. Присоседившаяся к ним Женя, дернула так, что тот с свалился с сразу.

— Какой однако раскормленные урод. — пробормотал Рой не поднимаясь с Земли. — У меня такое ощущение, что он был полностью набит кирпичами.

Теперь, поглядев на Роя, неладное, почувствовал уже Грин — Рой был весь залит кровью

— Так. — сказал Грин. — Поднимите ему голову, и поддерживайте затылок, если он потеряет сознание, скажите мне, сейчас я должен буду сделать инъекцию, и успеть зашить раны.

— Да всё нормально Грин. — ответил Рой, пытаясь сесть. — Это кровь этой зверушки у меня сейчас максимум это ушибы, и синяки. Надеюсь переломов нет, но по крайней мере я точно их не чувствую.

— Точно? — настороженно спросил Грин.

— Точно. — ответил Рой. — И теперь я пахну, как лучшее блюдо всех зараженных. Сейчас, немного отдышусь и скину эти тряпки. У меня есть немного сменной одежды. Тело нужно обработать перекисью, чтобы избавиться от запаха крови, заляпанные одежду придется оставить… Всё нормально.

Грин всё же, не сильно доверяя ему, проверил его на предмет переломов, особо тяжелых ушибов и вывихов. К счастью всё обошлось.

Рой стащил, бронежилет и разгрузку, сбросил находящуюся под ним футболку, лёгкий свитер, который полностью пропитался кровью. После чего достал из рюкзака запасную футболку, и такой же тонкий свитерок. Отмыл места, на которые попала кровь раствором перекиси, который уничтожал кровь. Затем принялся той же перекисью смывать кровь с бронежилета и разгрузки. Отмыв, всю кровь он на всякий случай стал растирать бронежилеты и разгрузку песком, после чего, встал, до хруста в спине потянулся, с видимым блаженством, отошел на пару шагов, а потом вдруг побледнел.

— Что-то случилось Рой? — спросила Аня.

Вместо ответа Рой кинулся одежде, рывками ощупал её карманы, затем стал выворачивать внутренние карманы., затем нащупал что-то, замер и тут же присел, глядя перед собой в одну точку.

— Что там такое? — тут же вмешался Тапер.

Рой не ответил.

Аня первой поняла что-то, и сдавленно охнул медленно опустилась на землю присев.

— Да что там такое?! — сорвался на крик Бархан. — Скажите уже наконец! Я сейчас точно инфаркт получу! Что случилось?!

Рой медленно вытащил из окровавленной одежды руку. Затем медленно, достал предмет из неё, развернул и показал Бархану. Это было карта. Полностью залитая кровью так, что нельзя было разобрать ни одной линии.

Глава четырнадцатая 14 Маяки

Карта была полностью залита кровью, нельзя было разобрать ни одной линии и непонятно было, куда теперь идти. Единственное что было понятно это было одно — она непригодна.

Бархан тут же рухнул на колени, и схватился за голову. Тапер молча смотрел стеклянным взглядом перед собой, а затем медленно и печально опустился на землю, и сел обхватив колени руками.

Аня, на удивление среагировала лучше всех, просто подобравшись, чего-то ожидая, но было заметно, что это событие сильно выбило из неё воодушевление. Остальные перенесли это событие ничуть не легче.

Рой зачем-то молча разглядывал испорченную карту, хмурый как туча, размышляя над чем-то, продолжая её разглядывать.

Настя продолжала, молча оглядывать окрестности держа оружие наизготовку. Женя просто стояла, глядя по сторонам, и тяжело дышало. Отсутствие живчика, а так же такие новости явно нехорошо сказывались на ней.

Вслед за остальными, и она села на землю.

Рой продолжал еще некоторое время рассматривать бумагу, а затем сказал:

— Ещё не всё потеряно. Еще есть способ отсюда выбраться. Только он будет довольно тяжёлый, и очень неприятный для нас.

Кто-то посмотрел на него стеклянными глазами, кто-то а просто равнодушно скользнул взглядом. Грин оценил настроение людей — они были на грани нервного срыва.

— Грин. — скомандовал Рой. — Приведи с Женей в чувство остальных, и тогда уже будем решать, что делать дальше, и вообще что-то делать.

Грин только хмуро кивнул, и полез в собственную аптечку и дипломат, за лекарствами доставая одноразовые шприцы, и какие-то растворы. Затем Грин молча кивнул Жене, которая была в несколько более лучшем состоянии, чем остальные, Женя подошла, и с размаху влепила пару пощечин Бархану.

Тот захлопал глазами, но затем моргнул, и посмотрел уже более осмысленным взглядом. Затем она также подошла к Тапёру и влепила пару таких пощёчин, что тот упал на землю, но после стал подыматься. Когда она подошла к девушкам, тебе покачали головами, сказав, что вполне нормально себя чувствуют.

Грин молча сделал какой-то раствор, после чего сделал инъекцию всем, у кого сдали нервы.

Неизвестно, что вколол остальным Грин, но вскоре они отдыхали и уже более вменяемым глазами стали смотреть на всё вокруг, после чего стали активно интересоваться, что делать и как жить дальше.

— По моим расчётам, мы отклонились от маршрута примерно на сорок километров. — сказал Рой. — Главное сейчас, не заблудиться, но мы движемся правильно. Всё могло быть гораздо и гораздо хуже…. А теперь насчет остального.

Рой молча встал и пошел мимо заражённых, то и дело он тыкал их мачете, или стволом винтовки, затем остановился около непонятно откуда здесь взявшегося лежавшего человеческого тела.

— А вот и наш старый знакомый. — сказал он чуть и присвистнул. — Кажется, его звали Камыш.

Все перевели взгляд на истерзанное тело предателя, которое теперь можно было опознать только по одежде и некоторым вещам.

— Собаке собачья смерть. — сказал Бархан. — По крайней мере бежали в том же направлении. Командуй, капитан, что теперь будем делать?

Все взгляды между тем устремились на Роя.

Рой между тем оглядел всех, затем подошел, и встал так, чтобы его было видно всем.

— Когда мы шли сюда, мы с Батей оставляли небольшие запасы. — начал он. — Оружие, еду и лекарство, живчик и такое прочее. Вода тоже кстати была. Как раз для подобных случаев. И естественно мы оставили не один такой запас. Теперь, в этом наше преимущество….

Он некоторое время помолчал, подбирая слова.

— Как раз для ситуации с такими запасами мы взяли Аню. — продолжению Рой. — Думаю теперь об этом можно будет говорить в открытую. Аня у нас просто уникальна. Она может находить любой предмет, которому прикасалась ранее. Может указать его координаты, или в крайнем случае расстояние до него. Используя эту её способность, мы просто отправимся к ближайшей заначке, а затем к другой, пока не выйдем из этого проклятого места.

Взгляды всех приободрились, и появилось что-то похожее на надежду или бодрость.

— Как видите, ещё не всё потеряно. — сказал Рой. — Сейчас, не время для того чтобы паниковать и отчаиваться. И сейчас мы прямо займемся делом. Нам следует выпотрошить эту стаю, она попалась очень кстати, и поискать, после чего нужно будет сделать живец, хотя бы разбавленный, чтобы мы смогли принимать его дальше, и тогда уже мы сможем двигаться дальше.

Люди вокруг словно воспряли духом.

— Ну чего сидим? — спросил Рой. — За работу, начинаем.

Апатия тут же исчезла у всех, и они принялись за работу. Тапёр уже сноровисто обшарил труп Камыша, забирая всё чем можно было поживиться, а остальные быстро и со сноровкой вскрывали затылки заражённых, выискивая драгоценный теперь спораны.

Когда спораны были найдены, Грин достал медицинский спирт, и остатки воды, разбавив его добавил к нему спораны, и сделал подобие живца, слабенького, и разбавленного. Однако это был живец, который должен будет помочь им всем выбраться отсюда.

— Ставить будем через инъекции. — сказал Грин. — Так лучше подействует, и гораздо быстрее.

После чего, он приготовил одноразовые шприцы снова, и поставил каждому укол.

— Красота! — бодро воскликнул Женя. — Я буквально заново родилась! Классная такая штука.

Проставив инъекцию остальным, Грин отвёл Женю в сторону.

— Кстати скажи, насколько ты хочешь есть? — спросил он.

— Ты о чём? — спросила Женя.

— Я знаю, что ты боишься этого, и стараешься скрывать. — сказал Грин. — В период спорового голодания, увеличивается твой аппетит, и голод. Судя по моим предположениям, сейчас ты должна быть очень и очень голодной.

Женя отвела глаза.

— Всё в порядке, Грин. — сказала она. — Я себя контролирую. Я не настолько безумна, у меня ведь есть разум в отличие от остальных заражённых. Своих товарищей я есть не буду.

Грин испытывающий посмотрел на неё.

— И давно ты это понял? — спросила Женю.

— Ещё когда ставил. — ответил Грин.

Собрав всё что можно, поживившись всем, чем можно, все снова с отчаянной решимостью были готовы отправляться дальше в путь.

— Определишь расстояние до ближайшей заначки? — спросил Рой Аню. — Сейчас отвечай предельно честно, лишнего героизма и подобного сейчас нам не нужно.

— Смотря насколько мы далеко от заначки. — ответила Аня. — Чем больше расстояние, тем больше сил мне придется приложить, и, тем больше мне нужно будет употребить живца. А живца, у нас очень и очень мало.

Всеобщей радости, которая буквально заставляла людей светиться несколько схлынула. Рой размышляя, спросил Аню:

— Скажи, ты сможешь просто определить направление до груза? Не как чистую координату, и не постоянно мониторить его местоположение, а только указать направление сможешь?

— Смогу. — ответила Аня. — Так действительно сил уйдёт гораздо меньше.

— Все слышали? — повернулся Рой к остальным. — Аня сможет определить направление до заначек как до маяков, и по ним мы выберемся отсюда, так, что нечего киснуть.

Отряд поддержал его нестройными возгласами.

— Действуй. — скомандовал Рой, и Аня приняв немного живца чуть прикрыла глаза, а затем показала рукой в одном направлении.

— Там. — сказала она.

— Направление у нас есть. Строимся и выдвигаемся. — скомандовал Рой.

Все молча двинулись в указанном направлении, приободрённые, и полные решимости.

Грин шёл, размышляя про себя, поначалу он недоумевал из-за состава команды, а теперь прекрасно понимал для чего взяли Аню, и для чего здесь была Настя.

Их умения были ценными, и невероятно полезными в данной ситуации.

Теперь дело оставалось за малым — дойти до первого маяка.

Глава пятнадцатая 15 Запас

Так они и продвигались дальше — Аня время от времени пеленговала направление, Рой, сверяясь с компасом, делал на чистом бумажном листе какие-то пометки, записи после чего отряд двигался дальше.

О том, сколько будут идти, и как долго это продолжаться никто не спрашивал. Все понимали, что ответ на такой вопрос может быть очень болезненным, особенно для их теперешнего состояния. Даже если он будет положительным, но не сбудется, это будет неприятно ощущать для всех. Поэтому отряд двигался молча.

Женя чувствовала себя чуть лучше, чем раньше — всё-таки доза живца, сделала своё дело улучшив её самочувствие, однако, этого всё равно было мало, для того чтобы полностью привезти её в хорошее состояние.

Люди были измотаны, так что не хватало слов, чтобы описать это состояние. Шатаясь и спотыкаясь, оглядываясь по сторонам, они шагали вперед. Им было трудно даже ровно держать оружие, которое под действием голода, жажды и отсутствия живца стало просто неимоверно тяжелым.

Тяжелее всего, приходилось естественно девушкам. Особенно маленькой Ане, у которой не было такого огромного запаса выносливости, как у той же Насти, которая раньше постоянно участвовала в подобных походах.

Из-за этого то и дело приходилось замедляться, и делать остановки, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие пищи и живца.

Ко всему прочему, нещадно палило солнце, дополнительно выматывая людей. Однако все шли дальше, Женя, и два горе-сенсора продолжали мониторить местность вокруг, стрелки, и Рой, оглядывать местность вокруг.

— Слушай Рой, ты нереально круто разделал того урода своим ножом. — сказал Бархан. — Я думал это байки. А почему ты раньше не использовал этот дар?

Ты бы пожалуй мог и того таракана развалить.

Рой помолчал, а потом нехотя ответил:

— Понимаешь, чем острее я делаю своё оружие, тем быстрее стачивается его лезвие, и тем быстрее оно ломается. Я могу сделать его настолько острым, что оно разрежет толстый слой металла, но если сломается не с первого раза, то со второго точно. Ты сам видел, сколько у меня сейчас холодного оружия. Если бы я применял его таким способом направо и налево при каждом случае, то уже бы остался пустыми руками.

Бархан понимающе покивал.

— Ну а вообще, мог бы? — спросил он. — Пробить панцирь у того таракана?

— Мог бы. — пожал плечами Рой. — А смысл? Ты видел, какой он огромный? Я сомневаюсь, что то же мачетэ достало бы до чего-то, что вызвало бы его смерть, или контузию. Это только бы взбесило его.

Дальше, шли слава Богу, после нападения заражённых, без всяких происшествий. Никто из зараженных не нападал — ни крупные, ни мелкие.

— Что-то пусто стало. — сказал Тапёр. — Не нравится мне всё это.

— Пусто так стало, это потому что в эти земли пришёл один наш знакомый. — ответил ему Рой. — Такой, похожий на здоровенную мокрицу или таракана. Заражённые все его чуют, и поэтому стараются не находиться рядом с ним, так что в какой-то степени нам даже повезло.

— Да нахрен такое везение! — бурно отреагировал Бархан.

Рой молча кивнул.

— Поэтому кстати было так пусто, когда мы только-только пробрались сюда.

В сумерках, сделали стоянку под небольшим скальным козырьком, после чего Рой разрешил выдать увеличенную дозу живца для всех.

Грин, который спал плохо уже которую ночь, проснулся. И проснулся от того, что услышал от лагеря недалеко шаркающие шаги, а затем и шёпот. Из-за того, что уже один раз такое было, и привело к предательству среди отряда, он поспешил проснуться.

Следователю разбудить остальных, или сначала пытаться понять в чём дело. Он прислушался, и услышал между тем голос Ани. Не ужели, Аня замышляет какое-то диверсию?

Аккуратно проверив оружие, и стараясь двигаться так, чтобы не повредить больную руку Грин двинулся в сторону голоса. Кроме Ани, он увидел рядом с ней Роя. Оба стояли на некотором отдалении от лагеря и что-то обсуждали.

— Примерно как? — спроси Рой.

— Не знаю. — ответила Аня. — Запас могло передвинуть оползнем, или каким-нибудь камнепадом. На сколько его могло передвинуть, и куда он вообще мог сместится, я не могу сказать. Думаю ты понимаешь всё и сам.

Вместо ответа Рой хмуро кивнул.

— В лучшем случае, мы просто не сможем добраться до похороненных запасов. В худшем же случае, мы просто пойдём не туда. — сказал он.

Аня просто кивнула.

Грин снова почувствовал отчаяние, смешанное с некоторой тоской.

— Но даже так, ты сможешь запеленговать следующий маяк, когда мы подойдём к нему ближе? — спросил Рой.

— Смогу. — кивнула Аня.

— Вот и отлично. — устало отозвался Рой. — Теперь давай вернёмся в лагерь, и сама понимаешь, об этом не следует говорить никому.

Аня молча кивнула.

Грин поспешил вернуться в лагерь, и лечь, притворившись что спит.

Утро выдалось хмурым и молчаливым. Не говорил никто. Рой, то и дело просил Аню снова указать направление, после чего отряд стал петлять. Со стороны всё выглядело так, что словно бы Рой ищет как можно более удобную дорогу, Но у Грина после того что он подслушал ночью, появились сомнения. И довольно неприятные подозрения. Он ничего не стал ни спрашивать, ни говорить вслух.

В обед все сделали привал, хмуро уничтожая остатки пищи, после чего, Рой с Аней, отошли на некоторое время посовещаться. Грин же понимал, почему это происходит, но ничего не говорил.

Даже остальные начали что-то подозревать, но говорить пока никто ничего не решался.

Рой и вернулся вместе с Аней, и сказал, что идти нужно уже сейчас. Молча и нехотя все остальные поднялись, и стали двигаться дальше.

К полудню, все пришли к куче камней у скалы. Рой коротко, и хмуро сказал что нужно отодвинуть их.

Грин был уже на все сто процентов уверен, что маяк сдвинуло и завалило. Он не понимал, в чём дело, но первым двинулся в сторону камней, и стал молча откидывать те которые мог.

На помощь ему, поспешили и остальные, откидывая уже довольно крупные камни, и растаскивают самые крупные.

Обливаясь потом и кровью, перевязывания исцарапанные руки, то и дело останавливаясь, для того чтобы передохнуть, через пару часов, они прекратили поиски.

— Смотрите! — крикнул Тапер

Стало что-то явно видно. Утроив усилия, все смогли извлечь довольно богатой трофей — канистру со спиртом, обложенную мешками с песком, точно такую же канистру, с водой, и набор сухпайков.

— Да, это того стоило. — опустился рядом на землю Бархан.

Рой тут же опустился на землю вместе со всеми, и прислонился спиной к валуну.

— Давай Грин. — сказал он. — Теперь у нас достаточно спирта. Готовь запасы живца. И насколько я знаю, там же среди сухпайков, есть небольшая коробочка со споранами. Нам стоит принять его как можно быстрее. Особенно Жене.

Женя промолчала, ничего не ответив.

Глава шестнадцатая 16 Грот ожидания

После такой находки, и речи не было о том, чтобы куда-то срочно бежать, и был назначен длительный отдых, с длительной остановкой, после чего все блаженно повалились, на землю, и в течение остатка дня принялись разбивать как можно более укреплённый лагерь, чему способствовала ударная доза свежеизготовленного живца, и обильная пища.

После таких действий, моральный дух отряда существенно поднялся, и люди уже не чувствовали себя отчаяния, и подавленного состояния.

Всё же, хмурясь и о чем-то размышляя, но уже с более спокойным лицом, на котором не было ни тревоги ни опасения, Рой объявил, что этот привал затягивается, и ночевать они здесь будут здесь.

Предложение, вызвало бурную радость, и все были за. После обильных доз живца, самочувствие у Жени улучшилась, и самый чуткий сенсор снова был с ними. После чего выставив часовых все легли спать.

Ночь прошла тихо и без всяких происшествий, но Грин проснулся от того, что кто-то его тряс.

— Поднимайся Грин. — тряс его Рой. — Нужно поговорить, прямо сейчас. Пошли.

Грин, не задавая вопросов, и двинулся вместе с Роем в край лагеря. Что могло случиться такого, чтобы Рой самолично начал будить его с утра? Как всё ведь было так хорошо… Унылые мысли приходили к нему в голову.

— Что случилось? — наконец-то спросил Грин.

— Ничего. — ответил Рой. — Ничего нового не случилось за ночь, никаких неприятностей пока не предвижу.

Грин продолжал выжидающе смотреть на него.

— Грин, я бы хотел поговорить с тобой о перевозках органов. — напрямую спросил Рой. — Ты ведь был внешниками задействован в этой кухне. — Мне нужно знать об аспектах этого дела.

Грин нахмурился. Ему было очень неприятно вспоминать эти вещи.

— Ты ведь знаешь, что я сам долгое время ничего не знал? — сказал Грин. — И ты сам знаешь, чем всё кончилось, когда до меня дошло, откуда берутся эти потроха, и вообще чем занимается экспедиционный корпус.

— Я тебя ни в чём не обвиняю. — примирительно поднял руки Рой. — Мне просто нужно знать, как вообще собирают потроха, и как их вывозят за пределы Улья во внешний мир.

Грин задумался уйдя в себя, затем сказал:

Уж сильно подробно, не смогу рассказать. Я не помню всего, да и вообще много чего не знал.

— Расскажи что знаешь. — подбодрил его Рой.

— Ну, ты сам видел, что есть главное экспедиционный корпус, в Пекле. — сказал Грин. — Ты сам вывел нас на него, и ты видел, что он из себя представляет. И почему-то мне кажется, что ты знаешь о нем больше чем я. Но не факт, а не суть в том, что именно он является главной базой внешников. Именно там, появляются внешники, и именно оттуда, снова возвращаются в свой мир.

Рой молча слушал.

— Так вот, есть ещё куча других более мелких экспедиционных корпусов, по всему Улью, которые стоят на мелких стабах. У внешников есть своя карта перезагрузок кластеров. В каждом, из мелких экспедиционных корпусов дежурят свои ученые, и свои отряды. Как только кластер перезагрузился, они идут к нему, и собирают партию свежего мяса, после чего возвращаются в свой экспедиционный корпус. Дальше, ученые, те кто знает и те кто не знает, разделывают трупы, и иногда даже живых людей.

Грин поморщился, он чувствовал очень сильное отвращение, к такому роду деятельности и к тем людям.

— После, все органы просто сортируют, по группам, раскладывают по ящикам, замораживают и кладут в специальные хранилища. Потом просто собирают крупную партию. После этого, все упакованные ящики отправляются на склад, где хранятся до тридцатого числа. После того, как их собрана норма, снаряжают трейлер, к нему боевые грузовики, танки, бтр, беспилотники, иногда даже вертолеты и колонна двигается.

Грин сделал паузу, выуживая в памяти новые подробности, и не удержавшись сплюнул на землю.

— Колонна очень сильная, и очень хорошо охраняется, поэтому, она идёт по маршруту от одного корпуса к другому, уничтожая все помехи, которые встретятся. Точно также, из других малых экспедиционных корпусов двигаются другие колонны, с ящиками органов.

— Знал бы, ты как я сам ненавижу этих утырков, и вивисекторов. — поморщился Грин. — Могу сказать сейчас, что если бы у меня был пояс шахида, с тротилом или ещё что-нибудь покруче, я бы не раздумывая дал взять себя живым, а после взорвал бы себя. В любом из корпусов, или просто в толпе внешников.

— Я знаю. — ответил Рой. — Продолжай.

— Так вот, ты наверное и сам видел эти колонны. — ответил Грин. — Все эти колонны, двигаются сюда, главному экспедиционному корпусу, после чего, весь груз отправляют на склад. После чего, колонны некоторое время еще стоят, а потом, срабатывает та штука, про который я ничего не знаю — лифт, и приходят новые люди, пища, оружие боеприпасы и топливо. Фуры и колонны, получают свои — боеприпасы, оружие и топливо, иногда людей и двигаются обратно. А лифт забирает огромную партию органов, этих людей, которым полагается отпуск, или у которых заканчивается срок службы. Иногда приезжают новые. Я знаю точно, что нет никакого портала, нету никаких волшебных врат, но никто не знает, как работает этот лифт, и куда все отправляются. Это главный секрет.

Грин некоторое время молчал.

— Ну точнее, знаю, что отправляются в Россию, в ещё одну базу, а потом, оттуда разъезжаются по всем филиалам корпорации Стикс.

— Так Россия ещё жива? — просил Рой.

— Ты понял? — спросил Грин.

— Догадывался. — отрезал Рой. — Правда я думал, что она уже называется как-нибудь по-другому.

— Так и есть, а у неё уже другое название. — ответил Грин. — Однако, корпорация Стикс, это заграничная организация. У них куча своих филиалов, по всему миру в каждой стране. Фармакология, и химия, это — то на чем они зарабатывают. Груз получают именно таким путем.

Грин помолчал, что-то вспоминая и о чём-то раздумывая.

— Говорят, есть ещё браконьеры, которые мешают корпорации Стикс. — Есть которые по-чёрному, воруют свои доли, сидя в экспедиционных корпусах, и продавая их для черного рынка, и те, которые развозят уже по филиалам корпорации. Они немного воруют, перепродают, а говорят, есть и те, которые тоже научились проникать в Улей, и брать часть.

Рой замолчал, словно уйдя в себя, внезапно его глаза остекленели, и на лице появилось выражение такое, как будто он понял что-то, чего не знает никто. Как будто очень долго искал ответ на какой-то вопрос, или пытался решить какую-то загадку, именно сейчас, спустя только времени, он понял, наконец, в чём дело.

Грин промолчал, не став ничего говорить. Он уже не раз видел такое состояние у своего бывшего начальника, ещё, тогда, когда вместе с Настей и Ниной работал младшим кладовщиком. Рой поймал какую-то мысль, которая долго ему не давалась. И сейчас, главное было не дать её спугнуть.

На конец, Рой вышел из этого состояния, часто задышал, несколько раз осмысленно моргнул, посмотрел на Грина. Его лицо изменилось. Оно уже не было осунувшийся и усталым, на нём было некое торжество.

— Все данные, о которых я сейчас тебе говорил, есть в тех документах, которые мы украли у внешников. — ответил Грин. — Я специально, выделил для тебя те, которые содержали их, и подчеркнул, мы с ребятами, выделили те которые нужно смотреть, те которые будут нести в себе какую-то ценность. Могу сказать только, что возможно с той поры, как дезертировал в Улей, что-то поменялось. Например даты. Или время отправления колоны.

Рой снова ушел в себя задумавшись.

— Знаешь Рой. — сказал Грин. — Ты сам видел, какая махина этот главный экспедиционный корпус. Пара десятков километров точно есть. Плюс огромный охраняемый периметр, с кучей бронетехники, следящие системы, облаком дронов, которые парят над ним. Конечно, там сидят самые главные сукины дети, но нападать на него будет просто самоубийством. Нас просто разровняют ракетами, артиллерия сработает, не будет никакой пехоты, ничего, просто обстреляют ракетами класса земля-земля, и уничтожат подчистую. И я думаю, ты сам не раз видел огромные колонны внешников, которые едут неизвестно куда. Хотя теперь известно, что туда, и сам понимаешь, что нападать на такую колонну, это будет явным самоубийством — носорог просто растопчет всё, что заслонило ему путь.

Рой некоторое время, о чём-то размышлял, затем широко улыбнулся, и сказал:

— Да, Грин, ты прав — нападать, на этот огромный экспедиционный корпус, или просто на колонну будет чистым самоубийством. Как и для тех, кто будут нападать, так и для тех, которые кто поддержит их. Внешники и уничтожат всех.

Грин недоуменно посмотрел на него.

— Не волнуйся, Грин, я не псих и не фанатик. — пожал плечами Рой. — И я прекрасно понимаю, к чему может привести, даже просто партизанская тактика, если напасть на такие огромные силы. Я не собираюсь, нападать на них, и не собираюсь ничего планировать. Мне есть, здесь, что защищать, и к чему стремиться. Никакого нападения не будет, не будет никакой войны с внешниками, не будет, а никакого тотального уничтожения.

Грин молча разглядывал Роя, пытаясь понять, что тот задумал.

— А теперь, давай быстрее возвращаться в лагерь к остальным. — сказал Рой. — Но запас еды и всего остального нам очень пригодится, и, судя потому, что я знаю, то вполне вероятно, что уже сегодня мы выберемся из Пекла. Нам понадобится часовдесять, а может быть и двенадцать.

— Это правда? — спросил Грин. — Сегодня мы выберемся из этого каменистого Ада?

— Ага. — кивнул к ему Рой. — Не говори об этом пока никому.

Глава семнадцатая 17 Отдых

Завтрак в это утро вышел веселее, чем во все предыдущие дни похода. Настроение у всех было приподнятое, и никого уже не страшило то, что придется еще топать и топать вперёд, неизвестно сколько, а потом еще столько же, добираться до искомого стаба.

Похоже сама возможность выбраться из ловушки живыми приподнимала дух так или иначе, но боевой дух был просто на высоте. После коротких сборов, весь отряд выдвинулся вперёд.

— Нам еще повезло, что оползень передвинул заначку с едой в нашу сторону. — сказал Рой Грину. — Дальше идти будет гораздо сложнее.

— Что, будут ещё тараканы? — спросил Грин.

— Нет, больше таких тварей мы не встретим. — ответил Рой. — Вместе они не собираются, точнее собираются, но не тогда, когда собираются делать кладку.

— Да тогда вообще проблем никаких нет. — кивнул Грин. — Это вообще тогда не дорога будет, а ясельки, и переживать не о чем.

— Рад, что ты настроен так бодро. — похлопал его по плечу Рой. — Так и держись.

— А знаешь Рой. — начал Грин

— Что? — повернул к нему голову Рой.

— Скажи, а бывают у гули где-нибудь зимние кластеры? — спросил Грин.

— Конечно бывают. — ответил Рой. — А почему ты спрашиваешь?

— Женя рассказала. — ответил Грин. — А ей рассказал кто-то из девчонок. Снежное море, там хорошо, пусто, заражённых хорошо видно на белом фоне, есть кемпинги, или просто домики, с газовыми плитами и благами цивилизации, и такое прочее.

Рой понимающе хмыкнул.

— Он конечно есть. — сказал он. — Но я бы лично предпочел, кластеры, с островом, и кучей воды, иногда даже попадаются тропики. Ты живёшь там, загораешь на солнце, но одной рукой придерживаешь автомат, а второй помешиваешь коктейль со льдом, только лёд туда ещё нужно с собой отдельно везти.

Грин понимающе хмыкнул.

— Хочешь сделать Женьке подарок? — спросил Рой.

Грин кивнул.

— На счёт, отпуска на местных курортах, не знаю. — ответил Рой. — Но, длительный отпуск, заслужили мы все. Как минимум, несколько дней с горячей баней, и хорошей едой будут обеспечены всем, плюс возможно даже удастся выбить у Сашки какие-нибудь массажные процедуры или что, думаю она не будет против того.

— Здорово. — ответил Грин. — Я прям буквально почувствовал прилив бодрости, когда дошел сюда, а это слышать ещё лучше.

— Рад за тебя. — ответил Рой.

Некоторое время дальше все шли молча. А Грин подумал о том, чтобы спросить, ради чего была вся эта экспедиция, и для чего она затевалось, но потом подумал, что скорее всего Рой как всегда не станет отвечать, будет просто отмалчиваться, и не стал задавать свой вопрос.

— Сейчас, уже совсем скоро, мы выберемся из этого каменного ада. — пробормотал Рой. — Аня, давай попробуй пеленговать следующий маяк.

Аня послушно кивнула, после чего приняв живца, снова принялась за дело. Она затем снова указала направление и даже указала примерное расстояние до него.

Рой снова зачеркал по бумаге, вычисляя углы, удобные маршруты и такое прочее.

Позади всех Бархан и Тапер, радостно обсуждали, то что осталось остались в живых. Даже вероятность того, что с этого похода они не получат абсолютно ничего их нисколько не пугала.

Также, то, что они потеряли за это время не могло омрачить радость этих двоих рейдеров.

— Оплата всё равно фиксированная. — похлопал Тапёра по плечу Бархан. — Вы точно не выйдем в минус. Не золотые конечно горы, не горсти чёрного жемчуга, и не белая жемчужина, но по-моему человеческая жизнь стоит, гораздо больше чем все эти богатства.

Тапёр молча кивнул, затем сказал:

— Ага. И глядя на то что осталось от Тритона и Камыша, я очень сильно в это верю.

— Так, так…. — Рой бормотал, что-то чиркая на бумаге, а затем оглядываясь, затем он нахмурился.

— Женя, ты никого не чувствуешь рядом с нами? И вы двое, ничего не замечаете?

Женя покачала головой.

— Да нет вроде. — рассеяно ответил Бархан.

Тапёр просто молча кивнул.

— Это плохо. — ответил Рой. — Сейчас живо ищем укрытие, и все собираемся там, после чего маскируем вход как можно тщательнее, и там сидим. Часов двенадцать, как минимум, а может быть сутки, или даже двое.

— Что-то случилось? — спросил Бархан.

— Случилось. — ответил Рой. — И я очень надеюсь, что это всё плод моего усталого воображения, а не то, что я на самом деле подумал.

— там впереди, вижу какой-то Грот. — сказала Аня разглядывая окрестности через бинокль.

— Ага, я тоже вижу. — ответил Рой, доставай свой бинокль, и глядя в том же направлении.

— Все двигаемся в ту сторону, после чего занимаемся маскировочными работами. — скомандовал он.

Упрашивать дважды никого было не нужна. И как всегда бывает в горах, расстояние хотим выглядело близким, но чтобы до него добраться потребовалось достаточно много времени. Выискивая необходимые тропки, и удобные подходы — по вертикальным скалам не больно-то полазаешь.

— Пошли, пошли, пошли, пошли. — скомандовал Рой, первым делом обследовав грот.

После того, как все укрылись в гроте, взял Бархана и Тапёра, вместе с ними стал закладывать камнями вход, и завешивать его маскировочной тканью, которая была таким же цветом как скала.

— Что случилось-то? — спросила Женя.

Настя просто с тревогой посмотрела на Роя.

— Что случилось? — ответил спросил он вместо ответа. — А случилось то, что мы почти выбрались. Вот что случилось. Только помимо такого прочего, кто-то передвинул схорон с едой, и патронами. Мы его просто не нашли. И судя по всему, нас ждут. И ждут не для того, чтобы обнять, пожать руки и пожелать крепкого здоровья, а потом помочь выбраться дальше.

— Может быть это Батя? — спросила Аня.

— Может быть и Батя. — к ответил Рой. — Но я бы не был на сто процентов уверен в этом. В нашем положении сейчас гораздо лучше переоценить опасность, чем недооценить её. Поэтому некоторое время мы будем сидеть здесь, и просто наблюдать. Пока, наслаждайтесь жизнью, пока это возможно. Пользуйтесь, тем что выдалась некое затишье.

Грин, молча открыл живец, а Настя достала сухпайки, после чего, все последовали такому мудрому предложению, как поглощению пищи вместе с отдыхом. Самочувствие, после очередного отдыха снова улучшилось. Дежурили поочерёдно, у замаскированного выхода. Все дождались сумерек, после чего выставив часовых, легли спать.

Ночью Грин проснулся от какого-то грохота и вспышки. Мигом вскочил, и завертел головой, он понял, что это случилось снаружи. Остальные уже не спали, вскакивая и хватая оружие.

Грин первым, добежал до выхода.

— Тихо. — прошептал Рой, который уже стоял там, выглядывал наружу через щель.

— Что там происходит? — спросил Грин.

Вместо ответа, Рой показал пальцем на ещё одну смотровую щель.

Грин приник к смотровой щели, и увидел как далеко впереди, со свистом в небо летят осветительные ракеты, где взрываются ослепительными цветами.

Все остальные, уже по очереди подходили к проему, глядя на небывалое светопреставление.

— Что это Рой? — спросила Настя.

— Похоже, что этоточно не Батя. — ответил Рой. — Крайней мере, у него не было сигнальных ракет, и он не стал бы светиться, запуская их в небо в таком месте. Это кто-то, кто решил подождать нас. Похоже, у него очень сильные проблемы раз он пытается вызвать подмогу, таким шумным, и приметным способом. Может быть это заражённые напали на кого-то, а может быть в этом поучаствовали и внешники. В любом случае, нам не стоит высовываться отсюда, а дождаться утра. Сейчас там будет такое столпотворение, что будет просто не продохнуть. И будет ещё хуже, если туда налетят дроны. Тогда там не останется абсолютно ничего живого.

Все остальные, молча вернулись с своим спальникам, однако спать уже никто не решил — сон не шел.

— Поиграем в карты? — спросил Бархан, доставая откуда-то засаленную колоду.

— Поддерживаю. — ответил Рой. — Пока есть возможность, посидим.

— Ну тогда, я сейчас сыграю пару партий, потом откинусь спать. — кинул Бархан. — А то на дежурстве, вымотался, будет плохо, если потом рубить начнет.

— Раздавай. — кивнул в Рой.

— Я пас. — Грин демонстративно показал обрубок правой руки. — Мне в карты будет не очень сильно удобно играть.

— Девчонки, вы с нами? — спросил Тапер.

Глава восемнадцатая 18 Проводник Штык

Утром, канонада стихла, и уже ничто не напоминало о ночном побоище. Некоторое время, курсировали дроны, из-за чего все сделали задержку, и выступили только после полудня.

Однако идти оказалось гораздо проще — им не встретился ни один заражённый. А часа через два, все наткнулись на труп Штыка. Бывший проводник, лежал в нескольких километрах, от того места, где они спустились в Пекло.

Правая его рука была оторвана, также был разорван живот.

— Я же говорил — собаке собачья смерть. — сплюнул на землю Бархан. — Он мне очень сильно тогда не понравился, особенно когда бросил нас всех и сбежал. Не нравится, мне люди, которые предают меня, после чего радостно валят на все четыре стороны.

— Похоже он сработал универсальный закон Улья. — пожал плечами Тапер. — Он просто помер. Не скажу, что я очень злой, или циничный человек, но я рад.

— Не забывайте мониторить окрестности, на наличие заражённых или вообще кого-нибудь. — скомандовал Рой.

— Да чисто всё. — в унисон отозвалась наёмная парочка.

— Я тоже никого не чую. — отозвалась Женя.

— Смотрите. — показала Аня в сторону.

Там, где они спускались по веревкам вниз, сейчас лежала глыб и камней. Причем настолько крупных и огромных, что подняться по ним не составит никакого труда.

И еще — кругом валялись трупы людей и заражённых.

— А эти ребятки однако для нас лестницу сделали. — мрачно произнесла Настя.

Рой молча кивнул.

— Оружие одержим наготове, и аккуратно выбираемся. — скомандовал Рой. — Засаду конечно прилично потрепало, но не факт, что перебило её всю. Поэтому на выходе нас могут ждать.

Все понимающе кивнули, и двинулись дальше, грамотного выцеливая, все подозрительные места в кустах, в камнях, после чего также аккуратно страхуя друг друга, стали подниматься на каменную осыпь.

Подъем прошёл без происшествий, после чего все вернулись в закрытое плато, где оставили автомобиль.

Автомобиль был взорван, но и кругом виднелись остатки чужого лагеря, и так же кругом валялись трупы людей и заражённых.

Похоже они воевали с другими, а потом был просто мощный авианалёт дронов от внешников, который добил остатки выживших.

— Наконец-то! — сказала Женя. — Не думала, что это так здорово, возвращаться туда, откуда всё начиналось. Я буквально люблю уже это закрытое плато, а ту тропу самоубийц вообще обожаю. Как и то, Что будет после всего этого вообще… Короче у меня слов нет от того как я рада.

— За нами наблюдает снайпер любитель. — сказала Настя. — На одиннадцать часов, всего в половине километра. Не целиться, смотрит через бинокль.

— Поздоровайся с ним. — кивнул Рой.

Настя моментально вскинула винтовку, и подняв её, почти не тратя время на прицеливание, нажала на спуск. Хлопнул выстрел.

— Как? — спросил Рой.

— Жив, но теперь без бинокля. — ответила Настя. — Но ничего, новый достанет.

— Посмотрите туда — похоже нас всё-таки приветствуют. — показал Тапер рукой в ту сторону, с которой должна была начинаться тропа самоубийц.

Оттуда, высунулся на длинный шест, с замызганный грязной тряпкой, которая когда-то была белого цвета. Кто-то пожертвовал свою майку. Он сделал несколько машущих сильных движений, после чего показался человек. Убедившись в том, что никто не стреляет в него, и даже не целиться, показались еще двое. После чего, вся троица, двинулась к рейдерам, на ходу размахивая импровизированном белым флагом.

— А я их знаю. — негромко сказал Тапер. — Одного точно. Я видел его вместе с Колом. И вообще ставлю всё своё снаряжение на то, что это какие-то их дружки. Такие же гнилые и поганые утырки. Скорее всего просто решили подловить нас на обратном пути, после чего брать то, что мы урвали. Не удивлюсь, если они были бы готовы завалить своих подельников.

— Всем готовиться, и встречать этот комитет. — скомандовал Рой. — Что-то мне подсказывает, что сейчас нам начнут предъявлять такие нехилые претензии и пытаться с требовать что-то с нас.

— Пускай губу закатают. — отозвалась Женя. — У меня, после того что эти гаврики сделали, руки дрожат. Так бы, с удовольствием и свернула им шею. Патроны кончатся, я так, зубами… Я уже давно не ела, и даже человечиной не побрезгую.

Бархан посмотрел на неё, и трусливо отодвинулся.

— Не ссы. — похлопала его по плечу Женя. — Я шучу. И если нужно будет Настюха их просто всех перестреляли. Правда Настюха?

Настя молча кивнула, держа винтовку на уровне груди.

Вся троица, переговорщиков, приблизилась и замерла на расстоянии семи метров. Все выглядели просто отвратительно — у одного из них была перевязана голова, у второго была солидная перевязка руки, которая была явно сломана, и на подвесной петле крепилась прямо к шее. У третьего похоже не было глаза, который был замотан бинтом. Все были в печальном положении, хотя старались не показывать это и старались выглядеть максимально грозно, сжимаю не самое хорошее оружие.

— А где Кол? — спросил один. — Где Троян? И Октан?

— И вам привет. — ответил Рой. — Этим парням, так понравилось в Пекле, что они решили остаться там.

Тип, с рукой на перевязи злобно посмотрел на него.

— Вы что, завалили их ублюдки? — но завопил он. — вы хоть понимаете, что наделали?

— А ты что, хотел завалить своих подельников сам? — ответил ему Рой. — Как видишь, теперь тебе не придётся этого делать.

— Давайте жемчуг! — заорал тип с рукой на повязке. — Доставайте то, что у вас есть,! Мы пришли ради него сюда, А теперь он нам нужен вдвойне! Особенно после того, как на нас напали внешники! С кучей этих заражённых! Давайте сюда жемчуг!

Рой только презрительно хмыкнул.

— Заткнись. — прервал его тип, с перевязанным глазом. — Он похоже знал, что всё так и будет.

Рой тихо засмеялся.

— Жадность хуже чем холера, жадность губит флибустьера. — засмеялся Рой. — Вы сами виноваты ребята, не я. Захотели легкой поживы, и слетелись сюда, ожидая когда целое состояние придёт вам в руки, а после спалились, как глупые новички, воняя на всю округу куревом, тушёнкой, которую грели прямо здесь же на огне, и при это пьянствовали по чёрному. Конечно, такого приглашения к столу ни один из зараженных не мог проигнорировать.

— Да что ты знаешь?! — снова заорал тип с перевязанной рукой.

— То, что вы ребята редкостные бараны, и к тому же подлецы, которые хотели урвать большой кусок, зарезал своих. — ответил Рой… — Однако привлекли кучу заражённых своим дебильным поведением, а после налетели внешники, перехватив ваши сигналы о помощи по радиосвязи, и разбомбили остатки, и то подкрепление которое к вам шло.

Троица промолчала. Похоже всё было именно так.

— Нам нужно хотя бы одна жемчужина. — сказал молчавший до этого тип, с перебинтованной головой. — Потери были настолько велики, что мы не только опустились в ноль, а уйдём в минус.

— А больше тебе ничего не надо? — огрызнулся Бархан. — У тебя что наглость не только второе счастье, но и первое?! Канай отсюда, утырок, сам виноват, что сейчас в таком положении. Мы уже встретили по дороге таких же, с такой же просьбой. Такие же утырки, тоже решили поживиться за наш счёт. И кончилось тем, что они накормили собой местную фауну.

— У нас нет жемчуга. — сказал Рой. — Ни от скреббера ни вообще ни от кого другого.

Повисла звенящая тишина. Похоже, что на такой ответ, никто из троицы вообще не был готов.

— Он соврал! — заорал тип с рукой на перевязи. — Просто схитрил, и как-то, выдал такой ответ. Переспроси его ещё раз и по-другому! Наверняка, есть жемчуг! Или спрятал, где-то, или отправил, или ещё что-нибудь сделал. Переспроси! Не может быть такого, что жемчуга нет!

Ментат, с перевязанной головой, это похоже был именно он, устало посмотрел на него, после чего покачал головой..

— Да ты что делаешь, мы такие бабки теряем! — снова заорал на него подельник. — Мимо нас вообще не пройти!

— А если захотят пройти, то и вообще, скорее всего все передохнем. — устало ответил ментат. Или вообще останется пара умирающих людей, в этом Богом забытом месте. Ты этого хочешь?

Крикливый тип, замолчал.

Воцарилась, молчание. Уже было понятно, что одноглазый, и перебинтованный, уже сделала для себя выводы, и скорее всего, просто капитулируют. Это засада, которая они устроили ради наживы здорово их потрепала, и у них просто не было ни сил, ни желания, о том чтобы устроить еще одну бойню, в которой скорее всего они погибнут все.

А вот их недалекий друг, похоже, этого не понимал. Он продолжал, яростно смотреть то на них, то на остатки команды Роя.

— Шли бы вы мальчики отсюда. — вмешалась Женя. — А то я чего-то жрать хочу. Обычно всякую гадость, я не ем, но ради вас могу сделать исключение. Как мне подсказал мой личный доктор, мне на диете сидеть вредно, а я очень и очень хочу есть. И желательно что-нибудь калорийное, и очень питательное. Мясо вполне сгодится.

Тип, с рукой на перевязи снова яростно сверкнул глазами.

Глава девятнадцатая 19 Переговоры

— Так ведь оружие должно остаться! Оно уже должно быть уникальным, чтобы таких монстров валить, оно должно быть просто вообще золотым! На нём, можно нажиться чуть-чуть, но убытки покроются!

— Ты что, совсем тупой? — спросила Женя. — Или у тебя просто жадность в подкорку зашита? Или просто это хомяк по натуре? Так тебе уже всё на тридцать раз было сказано.

— У нас нет ничего против скреббера. — сухо прокомментировал Рой. — Оружие конечно есть, но не настолько хорошее, чтобы убивать сейчас друг друга из-за него. Оно того не стоит, поверь мне.

Снова воцарилось молчание.

— А вы вообще искали скреббера? — аккуратно поинтересовался забинтованный тип.

— Нет. — ответил Рой. — Он сам нас нашёл.

Снова воцарилось молчание, во время которого все стали рассматривать друг друга прикидывая что-то то.

— Ему нельзя верить. — на конец-то снова высказался тип с рукой на перевязи. — Нельзя верить Рою, даже когда он говорит правду.

— Почему? — перебил его напарник. — Может быть целью, был не скреббер. Это куча баранов, вообразила себе то, что Рой и Батя отправились за белым жемчугом. Что если это просто имитация. Например для того, чтобы отправить того же Батю, куда-нибудь, или просто способ отвлечь всех от чего-либо.

— Верно мыслишь. — кивнул ему Рой. — Хоть у кого-то из вашей троицы есть мозги.

— Или, целью было просто отвлечь всех от того отряда, который мог бы в это время выйти из Райского Уголка. Выйти, и двинуться куда-то. Например, туда, куда никому не следовало знать.

— Да, всё именно так. — ответил Рой. — Могу честно сказать, что целью этого похода был не скреббер. Тот из вас который ментат, может подтвердить это.

Троица переглянулась, а затем двое взяли третьего с боков и сказали:

— Мы уходим.

Однорукий, попытался еще что-то сказать, но двое напарников, у которых оставалось головы на плечах, просто потащили его прочь.

— Как, думаешь пронесло? — спросил Бархан.

— Не знаю. — ответил Рой. — Надеюсь, у этих двоих хватит авторитета, чтобы сдержать остальных если те там есть. Сейчас даем им время отойти подальше, после чего двигаемся следом. Козырёк самоубийц, не такое хорошее место, и лучше мы будем идти за ними след в след.

— А может того, лучше вальнуть их? — спросил Тапер.

— Тогда у них будет дополнительный повод, сбросить нам на тропу самоубийц гранату, или ещё что-нибудь.

— Логично. — согласился Тапер.

Они постояли, давая им время убраться прочь.

— А теперь двигаемся сами следом, и как обычно смотрим по сторонам и стараемся быть наготове. — скомандовал Рой, и первый зашагал вперёд.

Все остальные тут же двинулись следом.

Побитая троица плелась впереди, иногда нервно оглядываясь, но в целом не проявляя ничего, чтобы сделать подлянку ближним своим.

После того, как все миновали скальный козырёк, стал виден транспорт великих героев, мастеров засады — старый разбитый УАЗик.

— Да уж, у мальчиков действительно проблемы с финансами. — сочувственно протянула Аня.

Помятая троица, погрузилась на искомый автомобиль, после чего тот сорвался с места. Один из типов постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. Похоже эти типы не верили, что их отпустят просто так.

— Наконец-то! — Бархан вышел вперёд, и раскинул руки, после чего, опустился на колени, и похлопал по земле. — Вот она земля обетованная! Никогда не думал, что буду так рад земле с кучей тварей и уродов!

— Не переживай, впереди еще много интересного, и того о чём ты не думал. — похлопала его по плечу Женя.

— Угу. — кинула Настя. — Мы ведь еще не добрались до стаба. Помните об этом. Нам еще идти и идти, и в этот раз не на колёсах, она своих двоих.

— Да без разницы! — сказал Бархан. — Моей радости, это нисколько не уменьшает! Я вообще, готов ковылять туда даже на четвереньках! Прямо вообще даже настроения нисколько не испортилось!

— Вот это настрой. — серьезно кивнула Аня. — Так и держись. Растёшь мальчик. Хотя я тоже сейчас очень и очень рада. До такой степени, что просто слов нет.

— Рой, а какова на самом деле была цель походов? — спросил Тапер. — Что из Райского Уголка действительно вышел еще один отряд и отправился куда-то? Или мы на самом деле, просто переправили Батю какому-то месту назначения?

Рой задумчиво помолчал, глядя вслед уезжающему автомобилю, а затем спросил:

— Скажи Тапер, ты умеешь хранить тайны?

— Да. — к ответил тот.

— Я тоже. — ответил Рой.

— Рой! Ну ты блин! — отозвался Тапёр, но умолк.

— Ммм? — переспросил Рой. — Я не круглый, и не плоский. А вот на счёт блинов, да, сейчас я бы их съел не одну стопку.

— Блины сделаю я. — отозвалась Женя. — Как только доберёмся до нашего любимого стаба. Слово даю, и сделаю даже не горку, а небольшой небоскрёб.

— Приглашаешь? — спросила Аня.

— Хм, я подумаю.

— Туда главное добавить обжаренного фарша, а в некоторые можно и варёной сгущенки.

— И ты будешь жрать это одна?

Грин молча опустился рядом наземь. Сил уже почти не оставалось, затем моргнул, и всё вокруг исчезло.

— Ты дважды предатель! — с ненавистью сказал Вова, стоящий рядом. — Жалко, что тебя муры не успели зарезать!

— Поздравляю. — быстро ты переобулся. — Усмехнулся Мосфет сидя на камне рядом. Жаль не получилось тебя разрезать прошлый раз. Но ничего, я думаю, у меня ещё будет такая возможность, и думаю, что не одна.

— Пойдя в эту экспедицию ты сделал что-то… — подошла к нему, и в упор посмотрела на него Рита. — Или убил всех, кто был тебе дорог, или подарил людям новую надежду. Надеюсь, ты поступил правильно.

— Что за? — вслух спросил Грин. — Откуда вы здесь? Как? Как?

— Грин! — кто-то хлопал его по щекам. — Грин! Очнись, мать твою!

Грин моргнул и обнаружил, что он лежит на земле, а на нём сверху сидит Женя и отвешивает смачные пощёчины.

— Стой! — попытался крикнуть он, но лишь просипел, и в тот же миг смачная пощёчина обожгла его лицо.

— Да стой же ты! — он закрыл лицо рукой. — Что происходит?

— Ты вырубился. — ответила Женя останавливаясь. — Сел на камушек и повалился на землю. Напугал же ты меня однако. Знаешь, это было страшно. Не делай так больше.

— Угу. — кивнул Грин. — Знаешь, я тут у Роя спросил — зимние кластеры и правда существуют.

Глава двадцатая 20 Родной стаб

Между тем Рой окончил оглядывать окрестности в бинокль, а также прекратил наблюдать за отъезжающей машиной.

— Подождём — сказал он.

Все ждали десять минут, пытаюсь удостоверится, что никаких сюрпризов больше не предвидится,

— Теперь нам осталось самое простое. — сказал Рой. — Просто взять и дойти до нашего стаба, и при этом мы должны остаться в живых.

— Да не вопрос. — тут же встрял Бархан. — Да я не то что пешком дойду, а вообще по-пластунски доползу, лишь бы подальше от всего этого.

Все уже хотели выдвигаться, как вдруг небо что-то прочертило.

— На землю! Оружие наизготовку! — скомандовал Рой первым падая на землю.

Дрон снова прочертил небо, после чего стал делать круги на одном месте. Рой навел на него прицел на винтовке, разглядывая, после чего сказал:

— Всё в порядке, это наш дрон. Нас уже заждались, и готовы принять.

— Вперёд! — впереди еда женщины и выпивка! — воодушевился Троян.

— Не совсем так мой друг, но то, что нас ждет впереди караван, это точно. — ответил Рой.

Через час пути с лишним их действительно встретили, люди Еврея после чего все вместе уже двинули каравану, на котором Еврей возвращался со своего обычного маршрута.

— Что-то вы быстро однако. — сказал Еврей. — Не думал, что вы сможете справиться так быстро. Рой, а где Батя, где остальные?

как порой нахмурился, и хмуро сказал:

— Батя пропал без вести, вместе с ним Уайт, Ярик. Но я думаю, что они живы. Остальные попробовали нас предать.

— И как успешно? — спросил Еврей. — Хотя о чём это я….

— Вот именно, попытались. — ответила Женя. — Слушай Еврей, сладкий мой, у тебя есть что пожрать, главное чтобы много. Мы уже как несколько суток на ногах, и у нас скотина некормленая.

— Какая скотина? — округлил глаза Еврей.

— Да я. — ответила Женя. — Что может быть непонятного?

Еврей поперхнулся, но промолчал, а Аня слабо улыбнулась, Настя вообще никак не прореагировала на эту шуточку.

— Сейчас сделаем. — ответил Еврей. — Рой, как отъедем от этих гиблых мест, так сможешь дать ещё и радиограмму в штаб. Я думаю там очень и очень хотят знать, чем всё кончилось и каких вестей теперь ждать.

При этом он внимательным взглядом посмотрел на самого Рая.

— Каких… — устало проговорил Рой. — Тех самых вестей и ждать. Еврей, извини, но девочки правы, мы на ногах черт знает сколько, отрубались несколько раз, и вообще никакие, просто за еду готовы грабить и убивать. А за возможность поспать, готовы устроить Армагеддон.

— Да, я немного сделал глупость. — ответил в Еврей. — Конечно, давайте сейчас в фуру, поспать и поесть, запросто, причём очень даже хорошо, у нас была удачная партия, и мы удачно раз торговались, насчет остального всё есть… Из приятного — воды столько, что можно даже помыться. Правда она холодная.

— Еврей, я тебя расцелую… — сказала Настя, я но торговцу стало приятно.

Все погрузились примерно в такую же фуру, в которой ехали сюда. Примерно с таким же комфортом и расположением. Грин ещё вяло помнил, что-то делал, потом плеснул водой на лицо, после чего раздевшись по пояс, и растерявшись мокрым полотенцем, он почувствовал, что глаза у него слипаются, а голова соображает всё хуже и хуже с каждым разом. Прежде чем совсем отключиться, он сумел запихнуть в себя немного еды.

Уже засыпая, он мельком выхватывал какие-то отдельные картины. Вот женя, хватает всё до чего может дотянуться, и работает челюстями, словно волк, иногда даже вовсе не глотая не пережёвывая, просто проглатывая как акула.

Вот пьяный в стельку Бархан, заплетающимся языком, рассказывает что-то о том, как он рад, что смог выбраться из этого ада, и что такие предатели и двухвостки погибли и не смогли выйти, и что ни в коем случае не пойдёт в следующий раз, в такие же походы.

Вот сонный, и такой же хмельной Тапер, который не может ничего выговорить, а только вместо этого важно кивает, и неважно, что говорят и о чём, он всё равно кивает. Похоже ему всё вообще без разницы с чем соглашаться. Вполне нормальное действие.

А вот девушки, в другом конце фуры, натянули простыню, после чего устроили процедуры мытья, и по все по-разному. Аня моясь холодной водой визжала, а Женя томно стонала.

Рой, который хоть её выпил, но всё равно выглядит наиболее трезвым, чем остальные, угрюмо смотрит в одну точку. То ли о чем-то размышляя, то ли просто из-за хмеля, который разгулялся в голове.

Грин проснулся ночью, по естественным причинам, после того, как он облегчился в биотуалет, пользуясь затишьем и тем что все спят, разделся, и облился холодной водой полностью, после чего снял нижнее белье, прополоскал его в холодной воде, и сожалея о том что его нельзя выслушать, одел на себя после чего флегматично, даже без отвращения снова одел на себя потную и грязную одежду.

После всех процедур, он почувствовал себя словно обновлённым, и подойдя к ещё обильным запасам пищи, закинул в рот кусок сыра, а после уже не смог остановиться, и руки против воли, хватали всё, надо чего могли дотянуться, и забрасывали в рот. Челюсти работали против его воли. Руки тоже работали против своей воли.

Никто так и не проснулся. Дни проведенные в Пекле они очень сильно измотали всех. Пытаясь остановить собственный дикий голод, Грин схватил и просто влил в себя довольно большую дозу живца, после чего дорвался до горячительных напитков. То ли так подействовало опьянение, то ли желудок наконец-то распробовал закинутую в него пищу и успокоился, но в дикий голод прекратился, и руки перестали жить своей жизнью.

Облегченно вздохнул, Грин вернулся на своё место, после чего повалился спать. Он думал, что уже не сможет уснуть, но как это бывает, вскоре всё равно отрубился, так и не поняв как это произошло.

Проснулся он, даже не утром, а в обед. Ощущения были как после Нового года. к желанию съесть ищу, выпить еще, и поспать подольше, потому, что завтра не на работу. В частности почти так всё и было — идти дальше в Пекло не надо было, и отпуск был обещан.

— Проснулся? — спросила Женя, увлеченно что-то поедая. — Давай, позавтракай как человек, а то ты вчера даже ничего не съел.

— Спасибо. — ответил Грин. — Я ночью проснулся, и ел и ел, даже не мог остановиться.

— Ага! Вот как. — высказалась Женя. — А я думала, это я ночью за лунатила, и схомячила столько еды.

Грин улыбнулся, а Аня звонко расхохоталась.

В такой обстановке, все доехали обратно до стаба, отсыпаясь, питаясь, так, как будто это последняя еда в их жизни, и даже играя в карты, которые теперь не были вымученной игрой.

В Райском уголке, всех встретил огромный отряд рейдеров. Караван встречали так, как будто то в нем было что-то невероятно ценное. Гробовщик, и Саша вместе с Ниной, тоже были тут встречая всех. Рой увидев Гробовщика, чуть заметно кивнул. Тот не говоря, просто кивнул в ответ.

— Вот она! Земля обетованная! — тут же отозвался на Бархан. — Тапёр, приятель, дружище, Мы наконец-то добрались до неё, мы выжили!

Тем временем, к ним пробралась Нина, и шумно обнялась по очереди со всеми.

— И что теперь? — несколько усталым голосом спросила Аня.

— А теперь, вот эти два мальчика идут получать оплату. — она показала пальцем на Бархана, и Тапёра, а остальным уже приготовили баню. Даже две — одну девочкам, а вторую мальчикам.

— А можно мы сначала в баню? — спросил Тапёр.

— Конечно можно. — ответила Нина. — Рой, после бани сам знаешь…

Рой молча кивнул, после чего удалился вместе с Настей.

Баня была замечательная, жаркая, такая, что выходящий пот смывал всю въевшуюся в кожу грязь и всю пыль, на равнее с холодной водой, которой обливались для того чтобы можно было остыть. Но можно было набрать из бака кипятка и мыться горячей или тёплой водой разбавляя её холодной водой из тазиков. Плюс была куча замечательных веников, которые после запаривания в кипятке выдавали умопомрачительный аромат…. Баня послужила самым лучшим отдыхом, а после того, как появилась возможность одеть на себя наконец-то чистую одежду, все снова почувствовали себя людьми.

— Куда теперь, Рой? — спросил Грин.

— Мммм? — не понял тот. — Пока побудь у себя в кабинете, мы сейчас будем говорить очень и очень долго, со всеми кто побывал в Пекле.

Грин понятливо кивнул. Еще бы, вполне логично, что после такой экспедиции беседа будет соответствующая и значит очень долгая и муторная.

— Привет Эдвард. — кивнула ему Светлана.

— Привет Света. — ответил Грин.

— Вернулся. — подошёл к нему Док, и пожал своей медвежьей пятерней его руку. — Я рад что ты снова с нами.

Молчаливый Пол просто ограничился кивком. Грин, ничего не спрашивая, и не ведя разговоры, подошел к своему столу, сел в кресло, а потом снова отрубился. Проснулся Грин от того, что Света его будила, вместе с Женей.

— Просыпайся, просыпайся спящий красавец. Женя, ты чего с ним ночью делала?

— Колыбельные пела всю ночь. — буркнула Женя. — Грин пошли, там все только нас ждут.

В кабинете, собрались все, кто был в походе. На них пристально посмотрели.

— Здравствуй Грин. — поздоровался с ним Гробовщик. — Давай я перейду сразу к делу. То, что вы видели с Роем, это действительно главное экспедиционный корпус?

Саша внимательно разглядывала Грина, Еврей тоже, причём снова что-то высчитал просебя, хотя скорее всего у него это было просто профессиональная рабочая привычка. Нина просто посматривала чего-то ожидая.

— Да. — наконец-то сказал Грин. — Это действительно она. Я прибыл ночью, и ничего там как следует не смог запомнить, но по размеру, это действительно он. Этот корпус такой один.

— Ты точно уверен? — спросил Гробовщик. — Может быть просто похожий,?

— Нет. — покачал головой Грин. — Экспедиционный корпус отличается ото всех одной особенностью — я видел мельком ночью и поэтому не могу сказать точно, но это какие-то гигантские трубы, или антенны, которые идут в небо, не могу сказать насколько высоко, но могу сказать точно, что очень высоко и может даже теряются в облаках, между ними расстояние в несколько километров. Больше таких сооружений нет, если желаешь, я могу принести те документы, которые мы украли в последнем налете у внешников. Там есть краткие описания выдержки, сноски, по крупице можно найти ту же информацию, который видели мы с Роем.

— Отлично. — сказал Гробовщик. — Мы завтра очень глубоко и досконально посмотрим их. Нет, даже сегодня. Дай своей команде, указания принести эти бумаги нам. Пускай Света, или кто там лучше всего с ними работал — Док, Пол, Женя? Нет, Женя пусть тоже отдыхает. В общем принеси нам эти документы, и отдыхай. У тебя будет отпуск. У вас всех вас будет отпуск. — А что будем делать с Батей? — спросила Саша.

Воцарилось молчание.

— Я не думаю, что старый Батя, просто взял и сгинул в этом чёртовом Пекле. — ответил Гробовщик. — Судя по тому, что успел рассказать мне Рой, у них были все шансы, которые приближались к ста процентам, для того, чтобы остаться в живых, и выбраться. И скорее всего они так и поступят уходя другой дорогой. Батя тот еще хитрец и тёртый калач, скорее всего они сделали передышку и затаились, а потом начали выбираться. Мы отправим туда очень хороший отряд, для того чтобы встретить их. Всё понятно?

Так, как вопросов ни у кого больше не было — понятно всё было в к всем.

Грин вышел, задержался у себя в кабинете еще немного, чтобы попросить Свету дать нужные папки к Гробовщику и показать те абзацы и строки из них которые нужно читать, после чего, вместе с Женей, которая уже просто повисла на нём отправился домой — спать.

Глава двадцать первая 21 Возвращение

Вот уже второй день Грин блаженствовал наслаждаюсь ничегонеделанием. Впрочем наслаждался этим действием не он один, но и все остальные участники подхода тоже вовсю наслаждались бездельем отдыхая, и радуясь.

Однако похоже что-то прошло не так. Умом Грин понял, что какую цель бы не преследовал поход, но главным гвоздем преткновения в этом походе был главный экспедиционный корпус внешников.

Это было действие, которое сделает то, что должно будет случится. Это было опасное действие вроде маленького камушка, который сталкивает вниз огромную лавину, или пальцы нажимающие на спусковой крючок пистолета.

Что это значит, и почему его гложет странное предчувствие, он не мог сказать, не мог сказать, но очень ясно видел, что похоже будет что очень крупное и более опасное, чем этот поход, по одной причине — поведению Роя.

Хотя все отдыхали, и наслаждались долгожданным отдыхом, Рой единственный, кто не предавался Отдыху. Он полностью погрузился в изучение бумаг и документов, и подолгу глядел куда-то в незримые дали, а иногда, даже начинал нервничать, и разговаривать вслух сам с собой. Похоже, он чего-то очень сильно боялся, или чего-то не хотел.

Всё это морально давило на Грина, и какая-то свинцовая тяжесть, навалилось на его плечи, хотя он не понимал, что случится, и что будет дальше.

— Ты слишком переживаешь. — потрепал его по плечу Женя. — Может быть дело просто в какой-нибудь рутинной мелочи, вроде отсутствия бензина на складе, или еще что-то подобное, что создаёт головную боль, в любом случае, всё не может быть настолько страшно.

Грин, флегматично пожал плечами, не отрывая взгляда от телевизора, с записью сериала, потом взял, сотовый телефон, просматривать записи в мессенджере. Пара сообщений были от Нины, и ещё несколько от его давнего приятеля Баклана, и еще парочка от Дока, с которым был он был в дружеских отношениях.

«Грин! Убойные новости!» — пиликнул месседжер.

Грин машинально ткнул на сообщения, которое как оказалось отправил Баклан.

“ Отряд вернулся” — написал Баклан. — “”А с ними Батя и сотоварищи.”

Какое-то нехорошее предчувствие ещё раз к пошевелилось в душе Грина. Он радовался и понимал, что это хорошо, когда такие люди возвращаются из похода, живыми, но что-то тревожное запало в душу, иррационально вызывала какой-то непонятный страх, который его мучил.

— Батя вернулся. — сказал Грин.

— Вот видишь, значит совсем всё хорошо. — ответила Женя. — А ты ещё и боялся. Сейчас, когда такой жуткий тип с нами, можно вообще ничего не бояться.

— Ага, кивнул Грин.

А про себя вспомнил, что первый раз, когда он увидел Батю, то ничего плохого тоже не подумал, а потом произошли глобальные события — он узнал, что он сам внешник, дезертир, который вскрывал людей. От всего этого тогда, он чуть не потерял рассудок. И если бы тогда, когда он вернулся, наполовину безумный, его бы не встретила Женя, и не осталась рядом, он бы точно просто напросто сошел с ума, или погиб от инсульта.

Нехорошие мысли между тем, продолжали отравлять сознание.

— Ты права. — вслух сказал Грин. — Нужно будет узнать на счёт нашего незапланированного отпуска, и на счёт тех курортов, которые тебе описывали девочки. По-моему сейчас, самое время свалить отсюда.

— Я тебя люблю. — Женя просто положила голову ему на плечо.

С утра Грин всё же решил зайти к себе на работу. Хоть лишний раз, посмотреть на коллег, хотя чего лгать — он просто хотел побыстрее узнать новые вести.

В кабинете Гробовщика, между тем царило небывалое оживление. Похоже там было очень и очень много народа. Дискутировали все. Судя по голосам, Батя уже был там. Повествовал о чём-то, или отчитывался.

Пожав плечами Грин направился к себе, однако его разум в царапнули иррациональные коготки тревоги.

— О, привет! — помахал рукой ему Док. — Решил помочь нам? Если честно, Грин, мы уже вешаешься этой бесконечной бумажной работы. Даже Света старается лишний раз сбежать, по любым медицинским вопросам, и честно сказать, я её очень хорошо понимаю.

— А что так рано? — спроси Пол. — Отдыхал бы, и отдыхал, пользуйся этим, пока есть возможность

— Ага. — к рассеянно кивнул Грин, а потом спохватился:

— Так… ребята, вы что хотите что-то от меня скрыть! Что-то случилось, а мне не нужно знать?

— С чего ты взял? — очень правдоподобно удивился Док.

— Отвечаешь вопросом на вопрос, к чтобы избежать прямой лжи. — посмотрел на него Грин. — Похоже, в самом деле что-то случилось. А Пол, который редкостный молчун, впервые заговорил… Да ещё, как-то неестественно на тепло… Что случилось? Светы с вами нет…

В ответ ему было только настороженное молчание.

— Дай-ка мобильник. — сказал Грин.

Док ничего не понимая, послушно протянул ему телефон. Грин набрал в нём номер Светланы, и спросил:

— Света, ты где?

— Я у Риты. — ответила Света. — Док… погоди, Грин это ты что ли?

Грин между тем, уже сбросил вызов, и протянул трубку Доку.

— Это другая Рита. — сказал Док. — Это уточнение, прозвучало так не к месту, что стало выглядеть еще более фальшиво.

Грин, развернулся, и вышел из кабинета.

— Грин, стой! — крикнул ему вслед Док. — Подожди!

Грин шёл широким шагом, и распахнув дверь в кабинет Гробовщика вошел в него. На него уставились несколько пар глаз. Саша. Рой. Еврей. Гробовщик. Нина. Настя. Батя. Все смотрели на него, и была ясно, что он прервал их на чем-то важном. Вот так, врываться было не слишком хорошо, да к тому же прерывать чужую беседу, но никто и не подумал сказать ничего плохого.

— Здравствуй Грин. — как ни в чём ни бывало поздоровался Гробовщик. — Что-то случилось?

— Это правда, что у нас Рита? — деревянном голосом отозвался Грин.

Воцарилась тишина, а по лицу Гробовщика Грин понял, что да, так и есть. Молчание стало красноречивее любых слов, потому что Нина, тут же повернулась к нему и сказала:

— Грин, не волнуйся, с ней всё в порядке, она жива.

Грин помолчал. Живая и в порядке… Как же, в порядке… Именно поэтому Светлана, сейчас не занимается бумагами, а находится рядом с ней.

— И поэтому рядом с ней Светлана? — спросил он.

— Спокойной сынок. — повернулся к нему корпусом седовласый Батя. — Не стой на пороге, подходи, садись.

Взяв быка за рога, он уверенно выдвинул стул, кивнул на него Грину, а после сказал собравшимся:

— Да, Рита у нас, части из вас, я ещё не успел рассказать об этом.

Под частью, судя по всему подразумевались Рой и Гробовщик, потому что все остальные довольно явно прореагировали на такое заявление.

Саша было напряжена, и похожа очень зла, а точнее просто находилась в состоянии холодной ярости. Настя была в легком смятение, и по очереди посматривала на всех, то и дело останавливаясь взгляд на Грине. Аня была удивлена, и не скрывала, своего удивления. Еврей подался вперёд, и похоже был очень заинтересован он этими словами.

Тихо открылась и закрылась дверь. Грин глянул в сторону двери. В кабинет молча вошла Женя. Похоже на очень хорошо слышала слова Бати. Никто никак не стал комментировать её вход. После слов Бати, она словно преобразилась, и была полностью погружена в себя.

— Можешь повторить для остальных, Батя. — сказал Гробовщик. — Нужно будет что-то решать с этим… и, решать вдумчиво и не торопясь.

— В каком она состоянии Батя? — спросил Грин.

Батя помолчал, разглядывая его, а затем честно ответил:

— Паршиво сынок. Когда возвращались, мы забрали её из пыточной фермы муров, Живую, но очень сильно, изможденную, и… раненую.

Грин почувствовал, как что-то внутреннего оборвалось, и словно рухнуло вниз. Что такое пыточная ферма муров, он знал хорошо — заведение наподобие, небольшого концлагеря, где муры держали иммунных, и поочередно, отрезали чести их тела, продавая их внешникам, после чего, накачивали жертвы живцом, и всячески лечили, чтобы ускорить регенерацию, а после, снова вырезали часть органов, или отрезали часть тела, и снова передавали внешникам.

Внешники не скупились, оплачивая мурам их действия боеприпасами, а также трофейными тушами, убитых заражённых, который собирали, у автоматических охранных вышек, или отдавая те туши, которые убивал дроны. Поэтому недостатка в средствах, муры не имели.

Жертвы таких пыточных ферм, зачастую просто сходили с ума. То, что Батя сделал паузу перед словом ранена, сказало Грину многое. Очень трудно подобрать эпитет к человеку, которого разделали, вытащив пару органов, потом снова зашили, или просто, отрезали часть тела.

Он не заметил, как кто-то взял его за руку. Это было Женя. На некоторое время, он выпал из реальности и ушёл в себя. Он хотел найти её. Хотел найти, раньше чем её найдёт такой человек как Батя, но случилась гораздо худшее чем он предполагал. Кошмар, который он предчувствовал обрушился на него.

— И как прошла встреча? — спросила Рита.

— Она не сопротивлялась. — ответил Батя. — Но держалась, очень и очень хорошо.

Грин вздрогнул, несколько приходя в себя.

— Не переживай сынок. — повернул голову к нему Батя. — Она крепкая девочка, а раны, со временем сойдут на нет.

— Так вы думаете, что она может знать что-то ценное? — как спросил Еврей. — Это будет как-то полезно для нас?

— Знание о мурах всегда, будут очень ценны. — ответил Батя. — Кроме того, я так и не поймал Мосфета. И самое главное — она сказала, что у неё есть ценные знания для Роя.

Воцарилось молчание, Батя обвел всех присутствующих взглядом.

— Решила выкупить свою жизнь? — спросила Саша. — Вполне логично, что она так и сказала.

— Вообще, я она сказала, что данные нужны будут Рою. — сказал Батя. — Но так же говорила, что если, их невозможно будет передать ему, то сойдет любой к любой из нас.

— Решила сделать покушение? На Роя, или ещё на кого-то из нас? — предположила Саша.

— Разберёмся. — сказал Гробовщик. — Мне будет очень интересно, побеседовать с ней.

Они что-то говорили и говорили, и голоса сливались в монотонный шум, а Грин понял, что уже ничего не понимает из того, что они говорят. Он пришел в себя, а затем понял, что на него смотрит Женя, по её лицу катятся слёзы.

Глава двадцать вторая 22 Воспоминания

Некоторое время он молча сидел, глядя куда-то в пространство. Кругом кажется уже начали обсуждать, как будет происходить допрос, и вообще стоит ли его проводить. Однако, всё это доносилось как сквозь толщу воды, словно эхо билось, в его сознание. Всё это он слышал словно со стороны.

Грин схватился за живот, а затем, отдышавшись распрямился.

“Пошли”. — Рита сняла с него тяжёлый рюкзак и повесив его на себя зашагала прочь.

Воспоминание сама родилась в мозгу, А перед глазами уже Навязчиво возникли образы.

“Знаешь Грин, не понимаю ненавижу тебя или нет, а если ненавижу, то за что… Давно такого со мной не было”.

Грин сидел, пялясь в одну точку, перед собой видел и снова картины, как из прошлого, которая проносились перед его взором.

— Грин, Грин, не молчи, пожалуйста расскажи что-нибудь. — Женя трясла его, пытаясь вырвать из накопившихся воспоминаний.

— А? — Грин повернул к ней лицо, но снова увидел, вместо её лица лицо Риты.

“Первоначально, когда я ещё даже не видела тебя, то считала, что ты просто моральный урод. Или просто урод. Потом стала считать, что ты псих. Потом стала считать, что ты святой, хотя нет — блажной… Теперь я понимаю, что к тебе не подходит ни одно из этих определений”.

Как она однако тогда от души врезала ему? Тогда он даже согнулся, в три погибели, получив удар кулаком.

— Грин, Ты в порядке? — раздался голос прямо в упор.

— А? — отозвался Грин, с трудом фокусируя внимание.

Только сейчас, он понял, что его трясёт Нина, а все остальные, всматриваются в него, и молчат.

— Да, всё в порядке. — вяло отозвался Грин. — Я просто задумался немного.

— Давай-ка, мы отведем тебя, домой. — мягко сказала Нина.

— Всё в порядке. — отозвался Грин. — Я дойду сам.

На ватных ногах, он встал, и медленной походкой словно робот пошел к двери. Уже выйдя за дверь, он почувствовал, что словно забыл что-то очень важное, но не смог вспомнить, что.

За дверями, его уже встретил Док, с расширенными глазами, который возбужденно что-то говорил. Пол, худой тенью встал рядом, и внимательно следил за каждым его движением.

— А? Что? — невпопад переспросил Грин. — Нет, всё хорошо.

Тут он заметил, что Док смотрит на него с вытаращенными глазами, и понял, что сказал что-то не то. Затем, увидел Женю, по лицу у которой скатились ещё несколько слёз, но она уже смогла взять себя в руки.

Грин почувствовал себя очень и очень отвратительно. Только что, он довёл её до слёз, и заставил страдать. Что теперь сказать?

Какие слова не скажешь, все они будут не к месту. Сказать что ему жаль? Не то. Сказать, что с ним всё хорошо? Тоже не то, к тому же это будет ложь. На душе стало очень мерзко и отвратительно. Ещё больше, когтями за скребли кошки. Он почувствовал себя так, как будто ударил девушку. Ударил, или предал, ради тридцати сребреников.

Предал ради тридцати серебряников… Где тоже он уже это слышал… Где-то он это слышал… Точно! Говорят, именно за тридцать сребреников Иуда продал Христа.

Именно это он вспомнил, несколько месяцев назад, когда вспомнил, что он внешник, и вивисектор, который занимался разделкой органов.

Грин задышал ещё чаще, и почувствовал, что его давление повышается, а пульс ускоряется. Наверняка зрачки сейчас расширились и просто огромные. В глазах помутнело, и он схватился за стенку. Тут же он почувствовал, как кто-то подхватывает его под руки, а затем пару раз глубоко вдохнул, и почувствовал, как темнота из глаз уходит, и сознание более или менее проясняется.

На него смотрели все трое — Пол, Док, и Женя, которая поддерживала его за руку.

Грин перевел взгляд, на двух своих коллег, и в прошлом по совместительству охранников, и сказал:

— Не переживайте мужики. На в этот раз, я не наделаю глупостей. Я не ринусь к ней, её спасать. Это могу сказать точно.

По реакция парней, было не понятно, поверили они ему, или нет. Мерзкое напряжение продолжало висеть в воздухе, просачиваясь в разум.

— Женя, прости. — сказал Грин.

Никогда, ещё, он не чувствовал себя настолько паршиво. Ковыляя, как древний старик, и шаркая ногами, он двинулся к себе. Его пошатнуло, перед глазами снова и снова, возникали чёрные пятна.

Рита-Рита, о чём тыдумала, когда решила отомстить? Впрочем, если мстить, то следовало мстить за то, что он внешник, но она даже не считала его внешником, или таким как другие внешники.

“Теперь я всё думаю, и не могу понять, что со мной? Ты никогда не говорил мне ничего плохого. Не причинял вреда. Не реагировал на моё откровенное хамство. Даже не реагировал на откровенные оскорбления. Просто улыбался так. Иногда печально. Иногда устало. Но никогда не испытывал зла, и не отвечал”.

Снова усилием воли, он вынырнул, в настоящее, попытался слабо улыбнуться.

— Не стоит, Женя, я сам могу дойти.

— Скажешь тоже. — коротко отозвалась Женя, и перехватив покрепче, двинулась дальше, помогая ему идти.

Лучше бы сейчас она вела себя по-другому. Лучше бы разоралась, влепила ему пару пощечин. Лучше бы устроила скандал, и высказала всё что о нём думает, но она не делала этого, и от этого было еще гаже.

“Я даже поняла, что преступления, которые приписывают тебе — ложь. Ты не мог их совершить. И сейчас я вспоминаю всё это. Снова и снова. Перед глазами у меня почему-то стоит твоё уродское лицо с печальной улыбкой. Снова и снова. Снова и снова я вижу как ты мирно беседуешь с кем-то, как помогаешь кому-то неся рюкзак, как болтаешь с Ниной, отчитываешься перед Роем, возишься со своей чёртовой мертвячкой… И чувствую просто безграничную ярость. Она поглощает меня, лишает сна, покоя, способности мыслить, и иногда перетекает в холодную ненависть. Моя ненависть так сильна, что её хватит на троих, и даже на десятерых”.

Может, просто следовало умереть тогда? Тогда бы ничего этого не было сейчас. Тогда было бы гораздо легче. Или нети… умереть следовало еще тогда, когда он прятался с Бакланом и Чучелом. Ещё лучше, умереть следовало у поезда.

Медленно, они добрались, до комнаты. Грин, сбросил обувь, в узком коридоре, места для двоих было мало, поэтому Жене пришлось отпустить его. Медленно, но уже более твердым шагом, он двинулся, на кухню, которая по совместительству была и залом, и спальней (студия для сверх малого жилья, чтоб его) достал, из холодильника, бутылку виски. Сейчас хотелось именно не живца, а чего-нибудь крепкого, и убойного.

Грин достал гранёный стакан, после чего, наполнил его до краев, и разом отпил четверть.

— Прости. — еще раз виновато посмотрев на Женю сказал Грин.

Женя не ответила. Грин, проглотил ещё четверть. Никогда раньше он не пил, и всегда сознательно избегал этого. Ну что ж, очевидно, ему ещё есть куда падать. Теперь пьянство пришло….

В голове зашумело, в глазах полыхнуло, и в голове тоже, а затем возникло такое чувство, что у старого, пленочного фотоаппарата настроили резкость, и всё вокруг заиграло яркостью и контрастом цветов. Свет вдруг стал таким ярким, что захотелось сделать его послабее. Глаза, начали слезиться. Грин щелкнул выключателем.

Женя села рядом, и молча взяла его за руку, а затем прижалась и тихо заплакала. Грин ощущая себя последней сволочью, выпил с остатки содержимого, после чего принялся неумело гладить её пытаясь утешить.

Когда то, он думал что ему плохо. Кажется тогда, когда он впервые вспомнил, что он внешник. Теперь он точно знал, что тогда ошибался. Тогда ему ещё не было плохо.

Так они и просидели, около часа, обнимая друг друга.

“Ненавижу! Ненавижу тебя! Урод! Сволочь! Сука”!

Здорово его тогда отметелила Рита. Лучше бы сейчас точно также, его отдела Женя. Еще примерно через полчаса, Женя успокоилась, и поднялась, после чего, взяла ещё один стакан, бутылку, и налила в оба стакана до краев.

Оба взяли, по стакану, и молча выпили.

Женя, прекрасно, знала о том кто такая Рита, и обо всех, событиях, которые были связаны с ней. Знала, и молчала, ничего не говоря. И знала, как Грин относится к ней, и что думает. И что он совершенно не обвиняет ни её зато, что она предала его, ни зато, что в результате этого, он остался без руки. Знала, но ничего не говорила, и вообще никак не напоминала об этом.

— Скажи, она красивая? — вдруг спросила Женя.

Грин, вздрогнул, такого вопроса он никак не ожидал. Что-то в нём было наивное, и простое. Так, могла бы ответить Нина, чтобы подначить его. Или Аня, чтобы бы пошутить. Похоже Женя потихоньку начала приходить в себя.

— Не знаю. — Грин пожал плечами. — Не задумывался над этим вопросом.

— Это так на тебя похожа. — отозвалась Женя и шмыгнула носом.

— Что похоже? — спросил Грин.

— Смотреть на красивую женщину, которая рядом, и не заметить, что она красива.

Грин снова почувствовал стыд.

— Прости. — сказал он. — Ты права на все сто.

Несколько месяцев, назад, Рита сказала о нём почти тоже самое о женщине, но другими словами после всего что, сделала. Вот только тогда, речь шла о мертвяке, без зачатков разума, которой ещё тогда являлось Женя. Какая ирония.

— Ты ведь не сделаешь никаких глупостей? — спросила Женя, мягко поглаживая его здоровую руку.

— Не сделаю. — отозвался Грин. — Не пойду её спасать, можешь быть уверена. Хотя, я ты можешь понимать, о чём сейчас я думаю, но умом я всё равно понимаю, что она предатель, и поэтому даже не сунуть ней и не попытаюсь ничего сделать, и даже не буду присутствовать на допросе.

Женя молча погладил его руку, и шмыгнула носом.

Глава двадцать третья 23 Допрос

Особая одиночная камера, для специальных случаев в этот раз не пустовала. Посреди камеры, перед столом, на специальном металлическом кресле, привинченном к полу сидела Рита.

Стены были закрыты бронированными листами, дверь, также была усилена, металлическими листами. Сама Рита, была прикована к креслу. Руки были прикованы к подлокотникам, ноги к ножкам специальными кольцами, которые составляли одно целое с креслом.

Плечегрудной отдел также был прикован, к спинке кресла. Пояс был прикован аналогично.

На глазах у девушки, был закреплен стальной обруч, так, чтобы закрывать глаза. Количество одежды на теле было минимальным поэтому она не скрывала, ужасных, еле заживших, рваных и резаных ран. По всему телу были подключены датчики отслеживающие сердцебиение, потовыделение, и другие параметры.

Так же, всё её тело было покрыто катетерами от капельниц, через которые, сочилась какая-то жидкость.

Перед ней стоял так же привинченный к полу стол. Напротив стола стояло пустое кресло, а на самом столе напротив Риты стоял микрофон и динамик. Это было помещение для допроса особо опасных людей.

По углам камеры и над дверью, тускло мерцали, свеча индикаторами активной работы камеры.

— Кто вы такая? Назовите ваше имя, род деятельности и последние действия в Улье за полгода. — раздался из динамика, металлический голос.

Рита, чуть вздрогнула, горло несколько дёрнулось, мышцы, в остальных оковах тоже слегка дернулись, а затем она сказала:

— Рита. Так меня звали в Улье, и так звали последние полгода, я занималась тем, что работала на Сашу, в стабе Райский Уголок. Следила за внешником, который потерял память, его называли Грин. Осуществляла, охрану и наблюдение. Примерно три месяца назад, я совершила предательство, связавшись с муром, по имени Мосфет.

— Как ты попала сюда? — снова прогудел динамик.

— Батя привёз. — Рита облизнула губы. — А вытащил, с фермы Муров, после отвёз сюда.

— Как именно, вы оказались там? Каким образом, связались с Мосфетом, и откуда знаете его?

— На ферму, меня доставили приятели моего брата — Мосфета. — снова облизнула губы Рита. — За предательство. Я совершила двойное предательство. Первый раз, когда связалась, со своим братом, который был муром, и попросила его о том, чтобы уничтожить, охраняемый объект — человека по имени Грин. Второй раз, я предала уже муров. Когда помогла Грину сбежать, и не стала убивать, а после, пыталась скрыть этот факт, и затянуть их действия как можно дольше.

— Вы знали, что ваш брат является муром?

— Безусловно. Это случилось, после того, как мы разошлись по Улью.

— И тем не менее, вы не сдали его и не объявили на него охоты, почему?

— Брат. Довольно трудно, убить собственного родственника.

— Каким образом, вы связались с ним?

Рита сделала вдох, подбирая слова, и по её подбородку скатилась тонкая струйка слюны.

— Был один кластер, куда мы договорились приходить время от времени, и ждать друг друга, или просто оставлять записки. — сказал она. — Я просто пришла туда и оставила записку. И он ответил.

— Как он ответил? — пророкотал динамик.

— Оставил записку, где перечислил кластеры, в которых можно будет его найти, также схроны, куда можно будет класть записки, и частоту радиостанции, на которой он вел переговоры со своими людьми.

— Вы получили данные, об опасном преступнике, но тем не менее, не стали выдавать его стронгам, или стабу. Почему?

— Повторю еще раз. — спокойно ответила Рита. — Сложно, сдать своего родственника, даже если он преступник. Причина, по которой я это сделала — он должен был пытать, затем уничтожить охраняемые объект.

— Кто приказал вам сделать это?

— Никто, это лично моя инициатива. — ответила Рита.

— Зачем вам это нужно было?

Рита замолчала, подбирая слова, или пытаясь отдышаться, потом сказала:

— Личная неприязнь. Или, скорее ревность, и глупость.

— Личная неприязнь, из-за прошлого, охраняемого объекта? — спросил динамик.

— Нет. — чуть подумав ответила Рита. — Когда я общалась с ним я, то сразу поняла, что преступление, которые ему приписывают он точно не мог их совершить.

— Почему вы так решили?

— Склад его характера. Я разбираюсь в людях, и человек, с таким характером, не смог бы пытать и разделывать других людей.

— Тогда, какая причина того, что вы пожелали уничтожить объект, предварительно замучив перед этим?

— Ревность. — ответила Рита. — Ревность, зависть, безумие.

Динамик некоторое время молчал.

— Ревность или зависть, к какому-то предмету, положению в обществе, или тому, что могут дать его знания, когда к нему вернется память? — спросил динамик.

Рита невесело усмехнулась.

— Ревность к другой женщине. — снова невесело усмехнулась Рита. — Батя, это ведь ты меня допрашиваешь? Я полагаю, мои ответы сейчас анализирует несколько ментатов. Полагаю Сашка среди них есть. Кстати привет, Саша, извини за то, что так подставила тебя. Я действительно говорю правду.

— Не отвлекайтесь, говорите только на поставленные вопросы. — прогудел динамик. — К какому именно человеку, вы чувствовали ревность?

— Мертвячка, с которой он возился. — ответила Рита. — Знаю, звучит очень глупо, поэтому я и назвала это безумием.

— Вы предполагали, что охраняемый объект наблюдения имеет сексуальную связь с данным существом?

— Нет. — ответила Рита, и даже слегка хмыкнула. — Я знала, что этого нет, но просто бесило его некая жертвенность, самопожертвование какое-то желание заботы, его попытка помочь постоянно кому-то. Наверное, это и было причиной.

— Уточните — из-за отсутствия интереса к вам, наличия интереса к существу, которое можно назвать животным, а также заботы о нём, вы начали испытывать ревность, откуда получилось желание отомстить.

— Именно так. — ответила Рита. — Отсюда же появилось моё желание помучить его, перед тем как убить.

— Каким образом вы похитили объект?

— Случайность. Бронзовый круг, устроил диверсию, и попытался выкрасть Нину, которая была другом Грина. На подобное действие у неё было инструкция, по плану F, не препятствовать своему похищению. Грин, об этом просто не знал, и после того, как она дала себя похитить, бросился в погоню. После этого, он попался к внешникам. Нина, тоже попала к внешникам, но сработала по заранее оговоренному плану, — суть которого, заключалась в том, что при попадании в руки к внешникам, она должна будет позволить убить себя, и таким способом займёт тело одного из внешников.

После того, как она займет тело внешника, она должна была, освободить, всех пленников, которые могли находиться у внешников и устроить диверсию, а затем выкрасть документы из научной лаборатории внешников.

Она сделала паузу, чтобы передохнуть.

— Когда стало известно, что она у внешников, план был усилен — двое оперативников Саши, Пэйн и Ифрит, дали себя захватить. После того, все четверо оказались в ближайшем северо-восточном экспедиционном корпусе. Нина в теле захваченного внешника, Грин, Пэйн и Ифрит, все в камерах, для разделки на органы. Она освободила их, после чего все четверо устроили кражу документов, и побег.

В ходе побега случилось нападение килдингов, муров, и артобстрел, из-за чего затерялся Грин. Мы стягивали силы к ним, я была рядом, поэтому мне было очень просто похитить Грина — я просто нашла его и повела прочь. Он доверял мне. После этого, я просто привела его к Мосфету.

— Что было дальше?

— Мосфет накачал его наркотиками, после чего рассказал правду о том кто он, чтобы сломать. Дальше он планировал пытки.

— Каким образом охраняемый объект сбежал?

— Ночью он вспомнил всё, и похоже пришел в себя, после чего, просто отрезал себе правую кисть, чтобы выбраться из наручников и сбежать. Он смог справиться с частью муров, после чего встретил меня, и ранил. После этого, на него напал, ещё один из муров и у него не было шанса.

Динамик молчал, внимательно слушая, всё что говорит Рита.

— Тогда, я сама пристрелила этого мура, после чего отдала Грину ключи от гаража и автомобилей, и велела уходить как можно быстрее, и стараться не попасться Мосфету.

— Вы хотели убить его и хотели мучить его. — Снова заговорил динамик. — Почему же, тем не менее, вы помогли ему и отпустили его?

— Понимаю, это глупо звучит. — ответила Рита. — Но я поняла, что была неправа. Похоже ревновать было просто глупо, и сделала единственное что могла.

— Что случилось после?

— Я выжила, и смогла убраться оттуда, но после меня нашли муры, после чего, стали выяснять подробности. Их ментаты, выяснили, что я лгу, и тогда они решили, что я причастна к спасению Грина. После этого, они пытались выбить из меня правду, но не получилось. Именно поэтому, они отвезли меня на ферму, где их палачи должны были узнать правду.

— Вы рассказали им правду?

— Нет.

— Вы говорили что-нибудь о наших делах?

— Нет.

— Что вы говорили им когда, они задавали свои вопросы?

— Материла их, говорила что они сукины дети, которые будут гореть в аду. Хотя нет, есть ещё кое-что — когда они спрашивали как меня резать, я попросила отрезать себе правую кисть.

— Зачем?

— Потому что, Грин отрезал себе именно её, чтобы выбраться из наручников, и предупредить стаб. Я попросила сделать это, за то, что сделала с ним.

— Вы чувствуете раскаяние? — спросил динамик.

— Да.

— Понимаете ли вы, что совершили преступление, предав стаб, и предав своих товарищей?

— Да.

— Понимаете, что вы должны будете понести наказание?

— Да.

— Вы желаете снисхождения?

— Нет.

— Тогда почему, вы просили, доставить вас в стаб?

— У меня есть, данные, которые пригодятся Рою. Их нужно передать именно ему, или Бате, Гробовщику, Саше. Со всеми подробностями, которых я не могла тогда рассказать, в момент встречи Батей.

— Вы желаете нанести какой-то вред Рою, или другим перечисленным людям?

— Нет.

— Совершить покушение на любого из этих лиц?

— Нет.

— Мы продолжим наш допрос.

Рита облизала губы, и сказала:

— Эй, я могу просить кое о чём?

— Вы чувствуете ухудшение самочувствия? — равнодушно спросил динамик. — Вам нужна медицинская помощь?

— Нет. — ответила Рита. — Хрен, с моим самочувствием. Оно меня не волнует. Я хотела, чтобы вы скрыли от Грина тот факт, что я сейчас нахожусь в стабе, и том что его меня вообще нашли. Ему не стоит этого знать.

— Мы разделяем ваше мнение, о том что ему не следует этого знать. — ответил динамик. — Но к сожалению, он знает о том что вы здесь, и знает о том, что вас будут допрашивать. Мы приняли все меры, для наблюдения за ним.

Рита не стала отвечать, но судя по всему, факт о том, что Грин всё-таки узнал, что она здесь, не оставила её равнодушный. Однако гамму чувств, которая отразилась на её лице, понять было нельзя.

​ Глава двадцать четвёртая 24 Отдых который в тягость

Утром, Грин проснулся первым и стараясь не разбудить Женю, постарался собраться Как можно тише, умылся, выпил чаю, и отправился на работу.

— У тебя же выходной? — спросила Света. — Ты сейчас должен быть дома.

— Я знаю. — кивнул Грин. — Просто если, я сейчас останусь дома, просто тронусь умом, понимаешь? Да и вам будет проще следить за мною, если я буду находиться рядом.

Света молча посмотрела на него, после чего забросила в рот пастилку своих цветных драже, и хрустнула им.

— Понимаю. — сказал она.

Они оба замолчали, после чего, она забросила в рот еще одно драже, и раскусила его. Она вполне могла бы закурить, но первое, от чего отучает Улей — курение. На запах сигарет, сбегаются самые разнообразные твари.

— Знаешь Грин. — Света посмотрела на него. — Я её осмотрела, оказала медицинскую помощь. Угрозы жизни нет. Особые следы жестокости, скажем так, не вызывают мучений, или какого-либо дискомфорта. Через несколько месяцев, они совсем сойдут на нет. Рита довольно крепкая девочка.

Грин молча кивнул, не став благодарить вслух.

Дверь открылась еще раз, я и первым зашёл Док.

— Босс? А ты что здесь делаешь?

Грин вяло помахал рукой, и сказал вслух:

— Не делай вид, что не знал что я здесь. Тебя уже наверное предупредили, что я снова здесь, и попросили присматривать за мной.

Док смутился, а затем ответил:

— Ну, я же всё равно могу поинтересоваться? Так, ради банального любопытства.

— Отдых стал в тягость. — ответил Грин. — Вы все документы осилили?

— Нет, ещё пахать и пахать. — ответил Док. — Это я про документы внешников. А вот с документами Роя, тоже ещё работать и работать… С этим работает Света, но она одна не справляется, так что даже будет лучше, если мы снова как раньше поработаем вместе.

Дверь снова открылась, и вошёл Пол.

— Привет. — как ни в чём ни бывало поздоровался он, и пройдя сел на своё место.

— Ну чего. — протянул Грин. — Давайте, попьём еще чаю, и начнём.

В этот момент, дверь хлопнула особенно сильно, и в кабинет влетела Женя, со следами недосыпа на лице.

— Ты почему меня не разбудил?! — подскочила она.

— У тебя же к отпуск. — попытался миролюбиво ответить Грин. — Тебе можно спать и спать сегодня.

— Я ещё отдохну. — гримаса раздражения заставила его улыбнуться.

После обеда, все включая Грина, собрались на обычной полуденное планёрке, разбирая текущие дела — количество газа, дизельного топлива, сухих пайков на душу населения, запасы еды, маршруты, по которым устроит следует устроить рейды, состояние автотранспорта, и детали которые к нему нужно найти и такое прочее. Впрочем делалось всё в полнакала.

Грин заметил, что Рой явно витает в облаках, да и Гробовщик похоже о чём-то крепко задумался.

В этот момент зазвенел телефон у Саши.

— Да? — она сняла трубку. — Конечно, размещайте… Хорошей условия… Чтобы было всё в норме, и для комфортного проживания… Приглядывать, конечно, но не следите… Да…

— Карат прибыл. — отложила она на телефон в сторону. к — с ним еще двое товарищей.

После чего, она обвела весь стол глазами.

— Не поздно? — спросил бригадир авторемонтников Метал. — Вы же вроде как уже вернулись, из похода на скреббера?

— Чего, просто приказ отменить не успели? — тут же удивленно спросил Баркас — логист, Еврея.

— Да, так всё и было. — невпопад ответила Нина.

— Разместили? — только поинтересовался Гробовщик.

— Угу. — кинула Саша.

— Ну, я думаю это не главный вопрос. К нему мы еще вернемся. — кинул он. — А пока, Метал, Баркас, вы мужики, можете идти, с производственными вопросами обычно сегодня покончили.

Несколько человек, с облегчением вздохнув, поднялись из-за стола, и не скрывая облегчения направились за дверь. Работа бригадира, или начальника, вы похоже вымотала не только Гробовщика.

— А теперь вернемся к вопросу, который я бы назвал горячим. — сказал Гробовщик. — Рита. Света, что скажешь?

— Здоровье в более-менее в норме. — ответила Света, которая в этот раз присутствовала вместе со всеми. — Опасности для жизни нет. На счёт всего остального я не могу сказать.

— Мы проверяли через ментатов. — сказала Нина. — И каков результат?

— Всё правда. — сказала Саша. — У нас был очень долгий допрос, который после продолжался еще и всю ночь. Всю ночь, мы мониторили состояние пульса, потоотделения и всего остального. Всю ночь, ментаты задействовав свой дар, сканировали её слова на предмет правды или неправды, и всю ночь работали капельница, с транквилизаторами и лекарствами. Всю ночь она говорила правду.

— И что тебя смущает? — спросил Рой.

— Именно это и смущает. — сказала Саша. — То что она сказала правду, и даже не пыталась юлить. Особенно у меня идёт не идёт в голове то, что она всё это сделала ради одной только ревности.

Она посмотрела на Грина.

— Грин, ты когда последний раз проверялся на принадлежность к дару? И у кого?

— У местного знахаря. — отозвался Грин. — Такой скандальный тип, вечно всем недовольный.

— Этот дебил? — поморщилась Саша. — Ты у себя никаких, случай особенности новых не замечал? Может у тебя способность не Стагнация, а там какой-нибудь Инкуб? Ну в смысле, женщин привлекаешь, как магнит? Тот знахарь вполне мог раз ошибиться.

— Если бы так было, то Женя, сейчас бы не сидела с нами. — пожал плечами Грин. — Она бы разрослась до размеров лотерейщика, и сожрала бы меня ещё.

— Точно. — кинула Саша. — Блин, ты прав, но провериться ещё раз стоит.

— Что, сомневаешься в нём как о мужчине? — хмыкнула Нина.

Саша не прореагировала на шутку.

— Я вот думаю, а не появилось ли у неё способность обманывать ментатов? — спросила она. — У нас ведь уже был один такой человек, который водил всех за нос.

— Да действительно. — ответил Батя.

— Однако, не стоит исключать и тот вариант, что она говорит правду. — заявил Гробовщик.

— Правду о том, что так влюбилась, что была готова убить человека, чтобы ни с кем его не делить? — Саша скептически посмотрела на него. — Гроб, ты романтик, однако, в конце концов, ей не пятнадцать лет, а если так, я кому-то очень завидую. Или наоборот.

— У меня есть предложение. — седой Батя опёрся на подставленные локти. — Если вы подозреваете, неэффективность работы ментатов, я предлагаю по тем же капельницам, которые мы поставили ей начать вливать сыворотки правды, самого разного состава. Одну вторую, третью, и спрашивать снова и снова. Могу сказать, что иногда работа следователя нужна не для того, чтобы понять, что человек лжет, а полезна, потому, что позволяет понять, почему он лжет, или почему говорит правду.

Грин молча посмотрел на Батю, но ничего говорить не стал. В допросах этот человек, знал толк. И именно он спас Риту, так что с его мнением следовало считаться.

— Света, подготовь пожалуйста сыворотки правды. — повернул к ней голову Батя.

Гробовщик молча кивнул, и Светлана, раскусив ещё одно драже молча удалилась.

— Ну думаю, на сегодня можно закончить. — поднялся Гробовщик, и все последовали его примеру.

Грин молча вышел, о чём-то задумавшись. Женя пошла, рядом, взяв его под локоть.

— Скажи, ты действительно не чувствуешь к ней никакой неприязни? — спросила она. — Я ведь знаю, от девчонок, что она постоянно задирала тебя, и потом, когда она нашла тебя и передала мурам, ты же из-за неё лишился руки.

— Наверное нет. — флегматично отозвался Грин.

Женя схватила его покрепче, и прижалась к боку.

— Почему?

— Ну знаешь, мне просто не было обидно. — пожал плечами Грин. — Мне почему-то просто было не обидно. Не знаю почему. Она и сама потом сказала, что не понимает этой моей черты. Как я могу спокойно смотреть, и даже иронично улыбаться, даже будучи отделанным? Сказала, что я сумасшедший, или просто блажной.

Он помолчал.

— А то, что я отрезал себе руку… Так я сам хотел этого. — иронично улыбнулся Грин. — Я тогда вспомнил частично, о том кто я, и чем занимался, и в частности о том, как резал печень или почки на куски. Правда не знал, откуда они, но после этих воспоминаний, я решил не только сбежать, но и наказать самого себя — отрезал сам себе руку.

— Ты знаешь, она права. — сказала Женя. — Ты и правда сумасшедший, или блажной.

Глава двадцать пятая 25 Страшный секрет внешников

Следующий день прошел на удивление спокойно. Грин отошёл и его душевные переживания заметно уменьшили. Внешне они во всяком случае никак не проявлялись.

Женя тоже молчала, и если о чём-то переживала, то её переживание внешне никак не проявлялись. Однако те кто был знаком с ней, знали, что она переживала, хотя и хорошо скрывала это.

С утра буднично попив чаю, Грин разбирал накопившуюся работу. Особо ценные документы складывал в отдельную папку, дабы потом руководящий состав ознакомился с ними.

На полуденный планёрке, куда он отправился как обычно, уже собрались все, кроме Гробовщика. Рой сидел с таким видом, как будто он испытывает сильную мигрень. Впрочем вполне возможно, что так и было. Его глаза ввалились еще сильнее чем раньше, под ними залегли темные круги, когда последний раз он спал было непонятно.

— А где Гробовщик? — поинтересовался Грин.

— Он Риту допрашивает, лично. — отозвался Рой. — Поэтому, его сейчас нет. Нашёл повод, чтобы сбежать от работы.

Грин понимающе кивнул. такой вид работы был явно не для их общего знакомого, он очень сильно его утомлял.

— Так, стройку опять затягиваем, партию материалов опять будем ждать неизвестно сколько, а часть еды у нас доставляется явно с просрочкой.

— Ну что поделаешь? — развел руками Еврей. — Кластеры, в которых мы собираем хабар, выдают только просрочку.

— Ничего, живцом зальём, и ничего с нами не случится. — завершил Батя.

— С этим понятно, так что давай с этим закончим. — устало подтвердил Рой.

В этот момент, открылась дверь, и вошёл Гробовщик. Бодрый, и очень энергичный. Что-то очень и очень взбодрило его, и похоже, у него были хорошие новости.

— Так, заканчиваем со всеми текущими вопросами. — сходу сказал он садясь на своё место. — У меня будут более интересные новости, но это потом. Кстати Рой, тебе нужно будет очень подробно переговорить с Ритой.

— Так сразу? — недоуменно посмотрел на него Рой. — На нас что будет двигаться армия муравьев, или килдинги?

— Нет. — сказал Гробовщик. — Дело касается сугубо профессиональных знаний. Нужен будет твой научный подход, и умение разложить всё по полочкам. Именно поэтому, она и хотела говорить именно с тобой. Могу сказать точно, она не лжет.

Рой, молча закрыл лицо ладонями, а после начал массировать виски.

Рой, кстати ты можешь рассказать, всё то что рассказывал мне, то что удалось нарыть. — продолжил Гробовщик.

Тот посмотрел на него, с некоторым недоумением, а затем спросил:

— Гроб, Ты уверен?

— Ага. — кивнул Гробовщик.

— Так ведь данные, же не стопроцентные. — отозвался Рой.

— Ты так всегда говоришь. — ответил Гробовщик. — Всё, уже можно об этом говорить. И кстати — Рита предоставила очень хорошие и интересные данные.

Рой сумрачно посмотрел на него, потом взглядом обвел всех. Все взгляды устремились на него.

— Ну ладно. — сказал он. — Как вы знаете, я уже долгое время, пытался понять, что такое Улей, и пытался найти этому какое-то научное объяснение, или обоснование.

Никто ничего не сказал, и он продолжил:

— С помощью Грина, у которого к сожалению память не до конца восстановилась, мы смогли узнать, что да, существует внешний мир, и есть способ попасть в такой искусственный Мирок как Улей. Этот способ кстати не портал, не техника на грани фантастики, а некое устройство, которое называется лифт. Правильно я говорю Грин?

Все взгляды повернулись к Грину, тот кивнул.

— Я особо этим заинтересовался, когда Грин вспомнил одного из внешников, по имени Вова, который очень долго смеялся, когда услышал о том, что кто-то считает, что внешники попадают в Улей через портал. Тогда же, я первый раз и услышал слово Лифт. И это меня очень и очень заинтересовало. Пришлось копаться в документах внешников, по крупицам собирая информацию, а также посадить за это дело отдел Грина.

Все слушали с возрастающим интересом, а Батя смотрел прищурившись, как будто что-то подозревал.

— Ну так вот, по обрывкам сведений, которые мне удалось выяснить из документов, этот самый Лифт, имеет ограничение. — продолжил Рой. — Ограничения, естественно по весу, и объему. И тратит, естественно некий объем топлива. Причем не электроэнергии, а именно топлива… Скажем, чтобы переместить небольшую армию внешников требуется несколько лет, для перемещения людей. И около двух лет — перемещение людей и техники. Грузоподъёмность составляет всего несколько тонн.

Рой замолчал, а затем помассировать виски.

— Я нашёл то, на что никто похоже не обратил внимание. — Рой помолчал. — Мы все запомнили, что Грин добирался из города в город, обычным транспортом… Потом ночью, судя по его описаниям, его завезли на какой-то космодром, или аэропорт. По описанию во всяком случае подходят. После чего, был перелёт непонятно в каком средстве, а после он оказался в Улье, в главном Экспедиционном Корпусе, который тоже напоминал что-то похожее на взлётную посадку для космических шаттлов.

Он сделал паузу, и замолчал на несколько минут.

— Так же, я нашёл в документах закономерность, о том, что после того, как Лифт возьмёт груз, он поднимается до максимальный точки, из которой, передаёт содержимое поджидающему транспорту.

— Но зачем такие сложности? — спросил Еврей. — И что за такой транспорт, который они не могут прямиком направить, к своему корпусу?

— А вот дальше начинается всё это… — ответил Рой. — Очень мелкая деталь, почти незаметная, не давала мне покоя, я пытался узнать как можно больше об этой схеме. И, нарыл достаточно много деталей, чтобы вспомнить одну вещь, которая показалась мне очень и очень похожей.

— Как это на тебя похоже. — кивнула Саша. — По каким-то крупицам вспомнить что-то и потом начать работать с этим. Так что ты вспомнил?

— Один проект, который ещё придумали в двадцатом веке, но только в теории, а дальше занимались его разработкой, и примерно в двадцать первом веке стало возможно осуществление этого проекта.

— Что, уже тогда придумали Улей? — не удержавшись, просил Яр. — Откуда ты мог услышать, ты же ведь был гражданским лицом?

— Нет, не Улей. — у стола отозвался Рой. — Проект был связан с полезными ископаемыми. к на земле долго ходила байка, о том что нефть и уголь закончатся, газ закончатся, и неизвестно как мы будем жить, а потом, какие-то астрономы, или ещё кто-то, высказал предположение, или сказал точно, про планету, на которые есть кучи урана, и такого прочего.

— В чью-то светлую голову, пришла идея, развивать космические проекты для того чтобы просто прилететь туда потом, добыть это самое ископаемое, и привезти на землю.

— Масштабно однако мысли ребята. — отозвался Еврей. — Экспорт с помощью шатлов. Это даже покруче, чем импорт-экспорт из страны в страну.

— Ага. — согласился Рой. — Вопрос тогда конечно стоял, в стоимости таких перевозок, и она действительно получалась астрономической. Тогда, кучи людей стали думать, о том как удешевить такую добычу топлива. И придумали в теории такое устройство, которое назвали Орбитальный Лифт.

Лица у всех, вытянулись, и словно загорелись.

— Вижу вы уже начинаете понимать. — кивнул Рой. — В теории, это должно было быть что-то вроде огромной грузовой платформы. Она должна была скользить, по гигантским направляющим, через стратосферу прямо на орбиту где останавливается. Один конец, подобной направляющий крепился на земле, а второй, свободно болтался на орбите.

По размышлениям, этот орбитальный лифт, должен был с помощью некого импульса, рвануть вверх, после чего под действием центробежных сил и такого прочего подняться до крайней точки. Туда, не приземляясь, должен был подлететь шатл, после чего, передать полезный груз, и получить топливо, и другие необходимые вещи, и отчалить обратно, к другому орбитальном у лифту, на планете-доноре. Таким образом, топливо экономилось, для взлёта и посадки, которого требуется просто огромное количество.

— Начинаю понимать. — вслух сказала Нина. — Умеешь ты объяснить просто сложные вещи.

— Ну так вот. — продолжил Рой. — Естественно, в двадцатом веке это были просто рассуждения. И только в двадцать первом веке, изобрели какое-то особое волокно из наноматериалов, который в теории, должно было бы… короче подходило по всем характеристикам. Но производство тогда запущено не было… И если вспомнить, то внешники называют свой аппарат тоже — Лифт.

Воцарилось напряженное молчание.

— В общем, можно было долго рассуждать и думать над этой темой, но я предположил, что процесс создания, кластеров, и их перезагрузка, это, огромный сложный механизм. В конце концов, кластеры, работают как математическая матрица из высшей математики. Тогда же я и предположил, что раз это всё огромный и сложный механизм, то прошло уже очень много времени, и сейчас не двадцать первый век, а гораздо позже. И что, такой орбитальный лифт, удалось построить, и что именно так внешники и попадают сюда.

— Не томи сынок. — поторопил его Батя.

— Этими предположениями, я поделился с Гробом. — ответил Рой. — После чего была очень долгая работа с документами, анализ того что видел, и знал Грин, анализ направления, в результате чего, мы установили где находится главный Экспедиционный Корпус.

— И именно, тогда, решил отправиться туда, и посмотреть на него, чтобы убедиться в правильности своих предположений. — Грин, начиная понимать, ради чего была устроена вся эта экспедиция.

— Да именно так. — кивнул Рой. — По легенде, мы отправлялись на скреббера. Никому не следовало знать, куда мы шли на самом деле. Именно для этих целей, была собрана группа из незнакомых рейдеров, которые подходили по характеристикам… А также для этого с нами пошёл Грин. Но всё-таки кому-то удалось узнать как минимум наше направление… для опознания. Для чего были остальные члены экспедиции, думаю пояснять не надо.

Грин кивнул снова.

— Так вот, с помощью проводника, и летающих дронов, у которых был свой маршрут, мы смогли установить примерное расположение Экспедиционного Корпуса. — продолжил Рой. — После чего, мы добрались в то место, из которого, искомый объект должен был быть виден. Между нами там было около сотни километров, и всё было мелкое, и размытое. Однако, Грин подтвердил что возможно появился в Улье именно там. Я взял бинокль, и осмотрел искомое место. Те трубы, которые поднимаются к небу, это вовсе не трубы — это те самые направляющие или канаты, не могу сказать точно, по которым поднимается Орбитальный Лифт. Поэтому и не видно, где они заканчиваются, а видно только, что они теряются где-то в облаках, и даже непонятно издалека дым это, или сама труба.

— Сынок, я да ты сукин сын! Я верил в тебя, ещё с тех пор, как первый раз встретил. — С восхищением сказал Батя. — Я верил, что ты сможешь, чтобы ты там не говорил.

— Я тоже говорила, что всё так и будет. — кивнула Нина. — Я уже тогда знала, что он сделает это. Нужно было просто его поддержать.

Остальные, возбуждённое загомонили обсуждая эту весть.

— Ага. — кивнул Гробовщик. — И я подозревал.

Настя, которая была рядом, с Роем просто улыбнулась, и приобняла его. Саша просто пристально посмотрела.

— Все в меня верили, и все всё знали. — устало сказал Рой. — Один я ничего не знал, и ни во что не верил… Слов просто нет… Вы хоть понимаете, что всё это значит? Это значит, что уже не наше время, не двадцать первый век! Уже прошла куча времени, погибли всех кого мы знали. Мы просто клоны людей, которые жили когда-то в двадцать первом веке. И мы заперты на какой-то мелкой планете, или искусственном астероиде на котором размещено оборудование для клонирования. Которое получает энергию, наверняка от своей мелкой звезды, которое заменяет солнце. Разом клонируют нас, или возможно печатают на три де принтере и что всё это, узаконено и поставлено на поток, если для этого используются такие технологии орбитальный лифт, а внешники эти просто грузят наши потроха и увозят.

— Да не расстраивайся. — добродушно усмехнулась Саша. — Ты всегда настроен несколько пессимистично. Даже когда что-то проектируешь, то сознательно занижаешь характеристики. Я многого что видела, из того, что ты делаешь, но даже предположить не могла, что дело дойдет до этого.

Все вокруг, уже вовсю обсуждали то, что услышали, нисколько не расстроясь.

— Так держать сынок. — хлопнула его по плечу Батя. — Я верил. Верил и ждал. Ждал, пока ты докопаешься до этого. Теперь буду ждать, когда ты поймёшь, как выбраться, или как использовать это. Я долго ждал, подожду ещё. Время у нас не ограничено. Подождём ещё?

— Подождём. — в разнобой ответили все.

Рой устало обвел всех взглядом.

— Вы же понимаете, что мы здесь, зараженные какой-то дрянью, из-за чего нам всем приходится постоянно пить живец. — сказал он наконец. — И что даже, если мы каким-то чудом, прорвемся через этот орбитальный лифт, захватим грузовой шатл, и прилетим, на землю, или где там сейчас живет человечество, то мы просто как минимум погибнем от спорового голодания, как максимум, превратим во второй Улей ту же планету.

— Это ты из-за этого всё время ходил такой хмурый? — спросил Батя. — Ее переживай, решим эту проблему, а не решим, так намажем это масло на хлеб, и съедим.

Рой устало посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Ну, больше всего я боялся, что после таких новостей начнётся апатия, или отчаянье.

— Этого не будет. — вслух сказал Гробовщик. — Я думаю, на сегодня действительно, можем закончить. Рой, тебя попрошу остаться. Пора тебе услышать то, что я узнал от Риты. Тебя это должно очень и очень заинтересовать.

В этот момент, открылась дверь и зашла Света.

— Прошу прощения, Саша, там через третьих лиц, передали письмо.

— Что за письмо? — спросила Саша.

Письмо от Чалого. — ответила Света. — Он пишет Рою, что меньше чем за год убьет его, и, всех, кто вместе с ним, а стаб разрушит.

Глава двадцать шестая 26 Новый поход

С момента последнего обсуждения, и признания Роя прошло около двух дней. Всё это время он был особенно молчалив и сосредоточен. Было такое ощущение, что он не то что погружён в работу, а как будто, на нём черти воду возили.

Он то и дело смотрел данные по внешникам, копался в краденых документах, что-то сопоставлял, и о чём-то размышлял. Иногда вслух говоря что-то, и очень часто, они стали обсуждать наедине что-то с Гробовщиком. Что именно, никто не знал, и предположений не было, но были слышны довольно яростные споры, и даже, переходы на конфликт.

Обсуждение были явно были очень горячие. Судя по всему, у кого-то были или крупные проблемы, или должно было случиться что-то, от чего, небо если не рухнет на землю, то по крайней мере задрожит.

На одном из общих собраний, после решения наболевших повседневных вопросов, Гробовщик наконец хмуро высказался:

— Нам нужно будет посетить один кластер. Адскую станцию.

— Так значит всё-таки вы пришли к какому такому конструктивному соглашению? — иронично улыбнулся Еврей. — Ваши споры были такими жаркими, что я уже думал, что вы поубиваете друг друга.

Рой посмотрел на него, затем на Гробовщика, и просто вздохнул. В чем закончился спор, становилось понятно.

— И зачем вам в Адскую Станцию? — спросила Саша. — Кластер с поездом, который бесконечно перезагружается, и куча всяких уродов и муров, а сколько заражённых я вообще не говорю.

— А еще, как ты помнишь, Адская Станция, это довольно близкий к нам кластер. — кивнул ей Рой. — И помнишь, Грин, пришёл к нам оттуда, именно через Адскую Станцию.

— Какой отряд собираем? — поинтересовался Батя, не задавая вопросов.

— Три человека. — ответил Гробовщик. — Поедем я, Рой, и Грин.

— Втроём? — подняла брови Саша. — Как-то слишком мало, особенно, если учесть ту шумиху которая царит здесь последние два дня.

— Мы и не будем творить ничего экстраординарного. — пожал плечами Рой. — Мы просто, съездим посмотреть, на некоторые вещи… так, чтобы бы… чтобы просто посмотреть.

— Может кого-нибудь из нас возьмешь? — спросил Пейн. — Для всяких проникновений, и шпионажа, я, и мои иллюзии, очень к нужны.

— Не будет, никакого шпионажа, и проникновения Никакого не будет. — ответил Рой.

— Ну не будет, так не будет. — легко ответил тот. — Насколько я знаю, ты уже спускался в камеру, и поговорил с Ритой?

Рой ничего не стал отвечать, его молчание было красноречивее любых слов.

— Да кстати переведите её в другие условия. — сказал Гробовщик.

— Насколько щадящие? — как спросила Саша.

— Такие, чтобы была кровать, стол, умывальник, и санузел. — отрезал Гробовщик. — К примеру на такие же, в которой Грина держали.

— Воу! — Отозвалась Саша. — Да ты прям решил курорт устроить. Может быть вообще ещё книг туда или телевизор поставить?

— Ставь. — отрезал Гробовщик. — На своё усмотрение.

Саша просто замолчала, а Грин задумался над тем, что же такого рассказала Рита.

— Надеюсь, она действительно рассказала что-то ценное. — отозвалась Саша. — И это, не проявление твоего благородства и гуманизма. Знаешь Гробовщик, тебе лучше не общаться с некоторыми женщинами. Каким бы они ни были, но со временем они из тебя будут просто верёвки вить.

Гробовщик промолчал.

— Ты меня переоцениваешь. — сказал он, чуть смутившись.

— Ладно-ладно, уговорил. — отозвалась Саша.

Грин ещё раз обратил внимание на Роя. Тот сидел еще более хмурый чем обычно, но на это никто не обращал внимания.

— Я соберу вспомогательные отряды, отряды по встрече и перехвату. — сказал Батя. — Так же, экстренного реагирования, и пару патрулей лишним и не будут.

— Да действительно. — отозвался Гробовщик. — Полагаю нам еще следует обсудить, возможное моменты прикрытия и такого прочего….

— У меня вопрос. — высказался Еврей. — То самое письмо, от этого Чалого. Что мы будем делать с ним? Да, мы все знаем, что через муров, потом через не совсем честных рейдеров, потом более честных, и так далее по длинной цепочке оно попало к нам. И он, заметьте, даже не угрожает, а обещает, убить Роя в первую очередь, а затем, разрушить наш стаб снова.Что мы будем с этим делать?

— Я считаю, что сынка нельзя оставлять одного. — высказался Батя. — Я за то, чтобы он вообще никуда не отлучался из стаба, и сидел здесь. Кому воевать, и без него найдётся. После того, что он нарыл, он ценнее будет здесь. Гроб, не хочешь пересмотреть свое решение? Я могу отправиться вместо него.

— Да. — кинул Гробовщик. — Полагаю, ты прав, но, однако, в этом походе мне нужен будет именно он. Я буду в качестве охраны. Думаю этого будет достаточно. На случай неожиданностей, и такого прочего, мы подготовим еще несколько отрядов, которые двинуться по другим маршрутам. Об этом сейчас и поговорим.

Когда началось обсуждение, Грин удалился. Слова Богу, в его отделе было не так много работы как в других — просто, работать с документами по биологии, и документами которые достались от внешников. От всего того, что могли бы на него спихнуть, просто голова бы взорвалась.

Вернувшимся к себе, он снова занялся рутинной работой. И как он заметил, за эти два дня, Женя стала более молчаливая, и более хмурая. Почему так, она не объясняла, а он не спрашивал этого, полагая, что дело в Рите.

Дверь открылась, и вошёл Рой, чего давно не было.

— Привет. — кинула Света.

— Здравствуйте.

— Какие люди!

— Привет.

Рой рассеяно замер, пару раз моргнул, а потом посмотрел на Женю.

— Ну привет Женя. — сказал он. — На тебя ведь не действует способности ментатов?

Женя Осторожно кивнула.

— Конечно, технически она всё ещё низший заражённый. — подтвердила она.

— Женя, мне нужно с тобой поговорить. — устало сказал Рой, и посмотрел на Грина.

Грин удивился, а затем пожал плечами, и кивнул. Женя молча поднялась, вышла вслед за Роем.

— Фигасе. — отреагировал Док. — А это ещё зачем?

— За спросом. — гордо ответил Пол.

— Ты что-нибудь знаешь? — повернулся Грин к Свете.

— Увы нет. — развела руками Светлана. — Когда дело касается сплетен относительно Роя, не верь им вдвойне. И вообще, никогда, не играй с ним. Ни в покер, ни они в блэк-джек, ни в шахматы, ни в кости вообще ни во что… Наверное просто, по работе вызвал.

Грин кивнул и промолчал. Если бы Рой, вызвал по работе, то скорее всего вызвал бы Именно его. А то, что он вызвал Женю, говорило о том, что это явно не по работе.

Чего-то опасается? Что она как Рита начнет сходить с ума, и просто зарежет Грина? Или попытается убить себя? Это было более похоже на правду.

Женя вернулась, спустя сорок минут, несколько задумчивая и погруженная в себя. Как раз закончился рабочий день.

— Чего он от тебя хотел? — спросил Грин.

— Ммм… Поговорить к с некоторыми людьми. — неопределенно ответила Женя. — Не волнуйся, я не собираюсь тебе изменять вместе с ним.

Грин против воли улыбнулся.

— А я надеялся… — вслух сказал он.

— Дурак. — ткнула его в бок Женя.

Грин снова улыбнулся.

— Знаешь, Грин, он очень страшный человек. — вслух сказала она. — Иногда жуть берёт какая-то то, особенно после того похода. Вроде бы, он сам, как огромный дом, а окна это глаза. Вот только, настоящий он стоит внутри, и смотрит на тебя через эти окна.

— Бррррр…. - поёжился Грин. — Действительно страшно описала, мне аж самому страшно стало. Он тебя не пугал?

— Нет. — ответила Женя. — Он просто кажется мне жутким.

Грин мысленно хмыкнул, но потом вспомнил, с каким страхом его описывал Баклан, и промолчал.

Одинокий, уазик, с острыми лезвиями выехал вечером. В нём находились трое человек — Гробовщик, Рой, и Грин. Грин между тем, пытался понять, как связана беседа с Женей, перед этой поездкой, но понять ничего не получалось.

За рулём сидел Рой, а Гробовщик, управлял боевым модулем на крыше, осматривал через него местность, иногда поглядывая, через окна. Сам Грин, выполнял роль штурмана, глядя на бумажную карту, а также её электронный аналог, и говоря, куда ехать и где сворачивать.

— Завтра будем у Адской Станции. — сказал Грин. — Перезагрузок не будет.

В этот момент, огромная тень, выскочила из ближайшего окна и помчалась к ним. Это был матерый кусач, который похоже остался с последней перезагрузки, сожрав всё что можно.

— Не стреляй. — буднично сказал Рой. — Сейчас я сделаю всё по-тихому.

Гробовщик не стал отвечать. Рой между тем, хлопнул дверью, и легко спрыгнул наружу.

— Граааааааааааа! — помчался прямо на него кусач.

Рой флегматично, достал с пояса и развернул свое оружии — бич из стального тросика, с закреплёнными на нём стальными лезвиями. Замерев активировал дар, а затем размахнулся, и ударил.

Стальной трос ударил пытавшегося увернуться кусача, и намотался вокруг него. Стальные лезвия, вошли в твердую плоть, мягко, как нож в масло.

— ГР АААААА! — заорал от дикой боли кусач.

Рой равнодушно потянул за трос, и лезвия сдвинулись, разрезая того на кусочки. После этого, он подошел к трупу, и покопавшись в затылке достал из того трофеи.

— Всё. — сказал он опешившему Грину забираясь в машину. — Это не пекло, в этот раз, у нас с собой куча живчика, и сменных лезвий, такой фокус я могу проделывать множество раз. Ночью, я заменю те, которые пришли в негодность.

— Давай. — кивнул Гробовщик. — Проедем еще километров пятнадцать, я знаю там неплохой гаражный бокс. Там и заночуем. Дежурить будем по одному.

Глава двадцать седьмая 27 Ну это мы запросто

— Рой, а мы ведь не отправляемся к станции? — спросил Грин.

Рой молча посмотрел на него и затем кивнул.

— Правильно. — ответил Рой. — На станции, нам делать нечего, там мясорубка всегда почище, чем Варфоломеевская ночь, однако нам просто в ту сторону. Догадался куда?

— Даже не представляю. — ответил Грин.

— Я думаю уже нет смысла скрывать это. — ответил Рой. — Мы идём в сторону твоего бывшего экспедиционного корпуса, из которого ты очень спешно и очень удачно ушёл. И нет, не подумай что шучу, я вполне серьёзен.

— И как я понимаю, идем мы туда совершенно не для того, чтобы его взорвать или украсть что-то? — спросил Грин.

— Верно мыслишь. — тут же отозвался Рой. — Догадываешься однако зачем мы туда идём?

— Я? Догадываюсь? — Грин покачал головой. — Ни сколько. Я поэтому и опасаюсь вдвойне

— Правильно говоришь. — кивнул Гробовщик. — Один мой знакомый, который умел держать в руке винтовку, думал что всё знает, и обо всём догадывается. И был он такой простой как три рубля, но проще на него были только четыре рубля. В общем, ему только скажешь Прыгай — он тут же спрашивал: «Какого цвета»? Потому что пытался предугадать всё и мыслить наперёд. И точно также, пытаясь угадать чужую идею он взял, и полез в окошко, которое считал никем не охраняемым.

— И? — спросил Грин.

— В окошко и правда никто не охранял. — пожал плечами Гробовщик. — Потому что там была понавешана куча растяжек, и его просто разорвало на куски. Ну ты правильно делаешь — опасаешься всего. Это очень и очень кстати. А теперь пошли.

После такого странного разговора, все трое молчали, сидя дальше в УАЗике. Грин вообще перестал что-то понимать. Ладно, Рой ещё тот темнила, от которого не догадаешься чего ждать. И даже не предположишь.

Если есть два варианта событий, в которых, его можно предположить, заподозрить но, если одно явное, одно неявное, то скорее случится всего третье, то о котором вообще никто не подозревал.

Их поход в Пекло явный тому пример. Кто-то считал, что они идут на скреббера, а кто-то, считал, что они идут воевать с внешниками. Кто-то считал, что они идут для того чтобы забросить куда-то группу Бати. Кто-то искренне считал, что вся эта идея была для того, чтобы вытащить откуда-то Риту, а кто-то, предполагал, что это был отвлекающий манёвр во время которого, из Стаба отлучился Гробовщик, оставив вместо себя двойника.

И не одна из этих идей не попала в цель. Только пару дней назад, Грин узнал, зачем всё это проводилось, и понял, что это за это знание. Это только верхушка айсберга. И вполне возможно, что действительно кто-то покидал стаб, по-тихому, когда Рой с шумом, командой выезжал из него. Да и то, что Риту так удачно нашли, привели в стаб, тоже было очень, и очень сомнительным совпадением.

— Приехали. — сказал Гробовщик.

Дорогу перекрывал шлагбаум кустарного типа. Это была не простой деревянный брус, на петлях, это был стальной швеллер номера двадцать четыре, закрепленный на врытых в землю трубах. Швеллер крепился цепями, которые в свою очередь закрывались на навесной замок. Нечего и думать было о том, чтобы попытаться протаранить такое препятствие. С левой стороны, рос частый лес, через который тоже машине было и не пробиться, а с правой стороны, были сплошь и рядом, огромные валуны, вроде курумника. И думать ничего не стоило о том, чтобы перебраться туда.

Гробовщик на секунду завис, со стеклянным взглядом, тихо считая:

— Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать.

Рой присвистнул.

— Нас ожидают семнадцать человек. — сказал Гробовщик. — Сможешь своим умением заблокировать огнестрел?

Рой кивнул:

— Я уже врубил, будет очень сильно замедлены все процессы горения. До его полного отсутствия. Сколько не жми на спусковой крючок, капсюль просто не даст искры, если и даст, то условия будут такие, что порох просто не загорится, а пшикнет. Но учти, Гроб, что ты тоже не сможешь стрелять. Семнадцать человек… Семнадцать человек это очень много. Мягко говоря не очень хорошо выходить к ним и кричать «кто на новенького».

— Порядок. Поверь мне, я всё сделаю. — сказал Гробовщик. — Просто будь в машине, и растяни, эту блокаду до трёх или четырёх минут, а я сделаю всё остальное. Грин, побудь вторым расчётом. Конечно не дам никому добраться до машины, но тоже, смотри в оба.

С этими словами Гробовщик ничего не слушая просто взял и вышел наружу, и хлопнул дверью.

— Ну, кто на новенького? — спросил Гробовщик, слегка махнув тростью. — Один мой знакомый тоже очень любил прятки, прямо был мастак в них играть, особенно, лёжа за бетонными стенами. Но однажды, кто-то жахнул очередью патронов калибров калибром двенадцать и семь миллиметров. В итоге прошили насквозь и его и стену. Выходи все, я видел вас всех.

Ответом ему послужил глумливый мерзкий смех, и за камней курумника, из-за деревьев леска, из каких-то землянок, отовсюду стали подниматься человеческие фигуры. Красные навыкате глаза, пожелтевшая местами кожа, рваная пьяная координация, или наоборот сверх чёткая координация.

Новые лица, уже не таясь, неспешно шагали к машине и одиноко замерзшему у неё Гробовщику.

— Глядите как пацаны! — рявкнул один. — Мясо само к нам пришло! Знаешь братан, ты в этой чёрной одежде выглядишь как самый настоящий эксгибиционист. Или ты просто так жаждал нашей встречи, что уже успел подготовиться, написал завещание оделся во всё черное?

Его товарищи, поддержали его глумливый хохотом.

— Ты видно, разбираешься в разновидностях этих гомосексуалистов. — отозвался Гробовщик. — Поэтому, на твоей спине, они выкололи синюю стрелку, по направлению к заднице, чтобы другие не промахнулись.

Его собеседник, аж побагровел от ярости, а из рядов раздались нестройные смешки.

— Копчёный, а не хило он тебя а?

— Заткнитесь сукины дети! — рявкнул Копчёный. — Этого мудилу, я разделывать буду сам. Его потроха достанутся внешникам, а потом ещё раз достанутся ещё раз. Мы его определим на ферму, где будем раз за разом резать, а запчасти продавать внешникам. Резать и продавать.

— Что уссался? — спросил другой, с глазами, по которым явно было видно, что он успел принять кучу разных вредных, психотропных веществ. — Если я тебе скажу, что это будет больно, не больно, то совру.

Грин с тревогой смотрел, как патруль муров, медленно сближается с Гробовщиком.

— Больно тебе, когда твои дружки, ищут женщину, а находят тебя. — отозвался Гробовщик. — Ребятки, вам ничего не светит, потому что ваши стволы, не работают. Я про те стволы, в которые вы заряжаете патроны. Другие ваши стволы, и так никогда не работали.

— Гет проверь. — спросил Копчёный.

Мур, одетый в такую одежду, как будто достал её из мусорного контейнера, навел на Гробовщика автомат, и нажал на спуск. Ничего. Нажал ещё раз. Снова ничего.

— Я же говорил. — спокойно отозвался Гробовщик. — У ваших стволов хроническое бессилие.

— Пацаны, да это же Гробовщик. — отозвался один из муров, который выглядел самым адекватным. — Валим его, пока он здесь, а потом тех гавриков, которые в машине. После его смерти, мы сильно подогреем всё.

— А я уж думал ты адекватный. — сожалением посмотрел на него Гробовщик.

Муры же, бросив огнестрельное оружие доставали старое доброе холодное оружие. Засапожные ножи, свинцовые кастеты, и кастеты с лезвиями. Острые гранёные лезвия-заточки, куски арматуры, молоты, самодельные сюрикены, и дисковые пилы, которые большинство людей Улья умудряется применять для метания.

Вся толпа медленно стала двигаться, кто-то, волочил за собой трубу, зловеще брякая ей о курумник, кто-то демонстративно крутил куском арматуры. Гробовщик усмехнулся и твердым шагом быстро пошел навстречу.

— Получи! — заорал Копчёный, и ринулся на Гробовщика.

Не добегая до Гробовщика, мур рухнул на землю. А между тем, в Гробовщика уже летели снаряды: острые заточенные пики из арматуры, десятки сюрикенов, пара десятков метательных ножей, самодельные стилеты, шипастые шарики, и небольшие заточки.

Гробовщик, быстрым и играющим движением оказался рядом с лежачим муром, и подцепив того за воротник, рукояткой трости легко поднял его перед собой и развернул. За долю секунды до того, Копчёный успел лишь открыть рот, в его глазах был самый настоящий ужас, как и у всех остальных, а затем все снаряды разом воткнулись в его тело. Снаряды пробили одежду, и слабенькую броню из кожаных пластин и вонзились, в грудь, живот, бедра и плечи, сделав фигуру похожей на ежа.

Гробовщик стоял, прикрываясь им как с живым щитом, легко держа одной рукой его за шкирку. Остальные словно оцепенели. Гробовщик лёгким движением швырнул мура на землю.

— Скажи, вы знали что мы идём сюда? — спросил Гробовщик. — Целью были именно мы, или вообще все, кто повернул бы в эту сторону?

— Убей меня. — чуть приподняв голову, пробулькал мур, захлебываясь кровью и не удержав голову, уронил её на землю.

— Ну это мы запросто. — спокойно кивнул Гробовщик, и взяв трость в левую руку, сделал пару шагов вперёд, а затем ударил острым концом трости, сверху вниз прямо в затылок мура, пробив в голову насквозь и пригвоздил к земле, после чего оперся на трость, продолжая смотреть на муров.

Половина муров, отойдя от шока, и не выдержав такого жуткого зрелища расправы, Рванула на Гробовщика, желая отомстить за смерть товарища. Один, второй, третий, пятый, добежали до Гробовщика, Гробовщик легко выдернул трость из тела, и взмахнул ею очерчивая полукруг, и слегка касаясь каждого мура. Раздался жужжащий звук, запахло горелой плотью озоном, экскрементами и раздался дикий крик:

— Аааааааааааааа!

Неудачливая пятёрка, завалилась на землю, дергаясь в конвульсиях от электрического тока… Электрический удар через трость — одно из самых известных умений Гробовщика, которым он убивал даже очень сильных заражённых.

С другой стороны до него добежали еще несколько муров, и попытались устроить рукопашную, пара из них, вооруженные деревянными дубинками, успела пару раз заблокировать и отбить трость Гробовщика.

Из-за их спин один из муров, швырнул в Гробовщика нож, а второй — обычную осколочную гранату-лимонку. Гробовщик танцующим движением, отбив оружие, ближних муров, разорвал дистанцию, и легко обернувшись на пол оборота перехватил одной рукой нож прямо за лезвие, а второй гранату, предварительно воткнув трость в землю, после чего, потратив чуть меньше секунды, развернулся к ближайшему муру, который уже замахивался кастетом, и сунул ему гранату в штаны, а затем пинком отбросил его к остальным, после чего развернулся, кинув нож в метателя.

— Снимай блокировку! — крикнул он Рою.

В этот момент нож долетел до своего хозяина, и воткнулся точно в глаз, после чего, мур упал на спину. Ближайшие к Гробовщику муры, подхватили товарища, отброшенного пинком не давая тому упасть, но тот выбросив из рук оружие, принялся судорожно разрывать на себя одежду.

БАБАХ! — граната рванула, убивая его, и остальных муров, которой оказались рядом с ним.

Громила, с кувалдой, добежал до Гробовщика, который стоял к нему спиной, и поднял свое страшное оружие. Гробовщик, мгновенно и танцующим движением развернулся на пятке, и выхватив пистолет, застрелил того в упор.

— Врубай снова! — рявкнул Гробовщик, и остальные любители пострелять поняли, что оружие основа не работает.

Не глядя в сторону, Гробовщик протянул свою руку, выдернув трость из земли и побежал, на детину, который не успел опустить на ствол автомата, и проткнул его насквозь.

Не глядя, как убитый, булькая кровью падает на землю, выхватил у того с бедра мачете, и обернувшись, ударил по следующему. Тот проворно отскочил. Гробовщик дотянулся до него самым кончиком, и снова раздался звук электрического тока, а мур задергался в конвульсиях. Ещё один мур, погиб, просто рефлекторно попытавшись заблокировать мачете арматурой — заблокировать то он заблокировал, но электрический ток прошел по нему очень хорошо. Последний, отбросил в сторону, оружие и попытался бежать, но споткнулся и повалился на землю, Гробовщик оказался рядом и занес мачете над ним.

Мур перевернулся на спину, и схватив толстую деревянную дубину заслонился ей, держа её обеими руками. Мачете ударила в неё и завязла. Гробовщик перехватил её второй рукой, и усилил нажим. Снова зажужжало электричество, и запахло горелым деревом. Клинок начал медленно двигаться к цели, пережигая её дубина, в которую он воткнулся медленно обугливалась, пропускаю клинок всё дальше и дальше. Наконец деревянный брусок просто не выдержал, и сломался, а мачете, воткнулась прямо в голову мура.

Грин оглядел побоище. Все семнадцать человек были мертвы, или в состоянии близком к этому, лежа на земле, стоная и конвульсивно подергиваясь.

Глава двадцать восемь 28 Смертельная битва

Рой сидел, деактивировав умение и пил живец маленькими глотками. Грин был в шоке. Он конечно слышал рассказы о Гробовщике и его силе, но видел всё это впервые. Да и признаться, раньше не слишком им доверял. В Улье любят байки.

Гробовщик неспешно ходил между стонущими мурами и добивал их, равнодушно отпуская трость. Крики исчезали мгновенно.

Рой сидел рядом, глядя на происходящее через открытую дверь автомобиля, и флегматично попивал из фляжки живец. По его лицу было понятно, что подобную картину он видит не первый раз.

И эти два монстра ещё чего-то опасаются? У Грина из памяти не выходила картина, как Рой расправился с кусачом. А что было бы, если в Пекле у Роя была куча живца, лезвий, и плюс, ему не пришлось бы тратить силы на скреббера?

— Гроб… — сказал Рой подбирая слова. — Оставишь хотя бы одного? Нужно чтобы хоть кто-то рассказал… а то, как говорит пословица мертвые не болтают.

Грин замер. Так вот зачем они сюда шли.

— Мертвые не лгут. — отрезал Гробовщик, втыкая трость в очередную жертву. — Вот как на самом деле говорится в этой дурацкой пословице, которую пропиарили пиндосы во всех своих фильмах. Я тебе скажу больше — почему-то встретившись со мной, никто не лжёт. Просто не может лгать.

— Я уже заметил. — Снова флегматично кивнул Рой делая глоток. — А с мертвыми, ты что тоже умеешь болтать?

— Нет. — отрезал Гробовщик. — Обычно я разговариваю с живыми. — И обычно, после этого они становятся мертвыми… Издержки профессии, так сказать. Но в этом случае, можешь нисколько не беспокоиться — я убил здесь не всех. Здесь скрывается еще один живой, и очень сильный человек, который судя по всему их командир. И смысл имеет говорить как раз с ним, а не с его шестерками.

— Логично. — согласился Рой делая ещё один маленький глоток. — Ты уже знаешь где он?

— Сейчас он выйдет сам. — ответил Гробовщик, садясь на труп. — Просто подождем еще несколько минут.

Рой только пожал плечами, и оглянулся назад, кивнув Грину. После этого однако, что-то произошло.

— Вот, он уже идёт. — Гробовщик показал тростью в сторону баррикады.

Рой посмотрел в ту сторону. Это было нечто… В их сторону двигался огромный не меньше двух метров ростом кваз.

Огромная антропоморфная фигура, бугрящиеся огромные сверхгипертрофированые мышцы, которые отрастают только у крупных заражённых, и ко всему прочему покрытые слоем естественной брони. Голова и лицо уже давно утратили всякое сходство с человеческими, как и руки, которые оканчивались короткими, но очень мощными и острыми когтями. Поверх торса было одето подобие самодельного бронежилета, кустарно сделанного из нескольких поменьше, ботинки были тоже очень и очень нестандартными, вся остальная одежда была максимальных размеров, но всё равно смотрелась одетой в обтяжку.

На поясе у этого громилы висел крупнокалиберный автомат аш-12, но он смотрелся просто игрушкой, на теле такого огромного бугая.

В правой руке, гигант сжимал кустарный меч, сделанный из целого выпуска какого-то металлопроката. Гигант остановился в пяти метрах от них. Его левый глаз был закрыт черной повязкой, как у пирата.

— Сам Гробовщик, и Рой вместе с ним. — с издевкой протянул гигант. — Да мне однако, везет сегодня…

— Ты называешь это везением? — Гробовщик поднялся указывая на уничтожены муров.

— Конечно. — рыкнул гигант. — Внешникам всё равно чьи органы покупать. Сегодня я стану богат. А когда убью вас, то стану еще более богат, впрочем, что-то мне подсказывает, что если я возьму вас живыми, то стану еще более богат. Моё имя Джек.

Он обвел ещё раз всё взглядом, и добавил:

— Джек-потрошитель.

— Ненавижу пиндосов. — коротко сказал Гробовщик. — И всех кто их копирует.

Свободный рукой гигант отцепил от пояса автомат и швырнул его на землю.

— Как я понимаю, огнестрел теперь не сработает. — сказал он. — Однако вам это никак не поможет.

Гробовщик хмыкнул, и подняв свою трость, молча побежал на гиганта. Тот взревев, поудобнее ухватил свой исполинский меч и ринулся ему навстречу.

Размахнувшись, мур двумя руками крутанул меч, и ударил сверху вниз, замахнувшись из-за спины. Исполинский меч полетел вниз на Гробовщика, стремясь разрубить его на две половины. Но Гробовщика уже не было в том месте, где он был пару секунд назад, он оказался близко, буквально на расстоянии полутора метров, и просто вытянул свою трость касаясь ею в область сердца мура. Трость выдала сильный электрический разряд, пахнуло гарью, раздался треск электричества и яркая вспышка.

Мур на мгновение замер, успев до этого воткнуть меч в землю. Он убрал одну руку с рукояти меча, и крепко схватил трость, затем медленно очень медленно повернул голову в сторону Гробовщика.

— Впечатляет. — хмыкнул он. — Однако слишком слабовато для меня. Сработает на тех неудачниках, да и только. Один из моих даров — это ослабленная восприятие электричества, даже самых мощных электрических ударов. К тому же, я предпринял все меры, чтобы дополнительно обезопасить себя.

Удар пришелся не в область сердца, а в предплечье. Во-вторых, я обут в обувь с толстой прорезиненной подошвой. В-третьих, я успел воткнуть в землю мой меч, и второй рукой я держусь за него. Электрический ток прошёл не через сердце и ноги, а вошёл в предплечье, и пройдя через мою руку и через стальной меч ушел в землю, а моё сопротивление свело весь негативный эффект в ноль.

Рой заинтересована прислушался, однако не делал никаких попыток вмешаться.

— Иными словами, наш огромный друг, говорит что электрический ток прошел мимо его жизненно важных органов, а его особенности позволяют не обращайте внимание на вторичные последствия. — прокомментировал он. — Знаешь, я даже немного удивлён. Я не вижу непроизвольных мышечных сокращений на его руке, более того, такой мощный разряд даже не оставил ожога, хотя он должен был сжечь если не мышцы, то кожу точно. К тому же, такой разряд мог запросто разложить кровь и другие жидкости тела на составляющие, после этого нашему общему знакомому пришлось бы очень и очень нехорошо, но однако, как видишь он правда не имеет никаких последствий.

— К чёрту таких друзей. — отрезал Гробовщик. — Теперь мне хочется убить его еще более сильно.

— Не забывай, он нужен живым. — кивнул Рой.

— Вы покойники! — рявкнул кваз нанося мощный удар ногой в сторону Гробовщика.

Гробовщик отскочил от него, выдергивая из трости узкий хищный меч. Трость так и осталась зажата в исполинскую руку мура. От неожиданности, тот даже взревел. И отшвырнув трость-ножны в сторону, снова перехватил меч двумя руками, а затем подняв его ринулся на Гробовщика.

Гробовщик мгновенно неуловимо сместился, пропуская мимо себя удар, и ударяя резким режущим движением мура в ногу, снова поднял меч, нанося порез уже в корпус, глубоко прорезая одежду, после чего возникая уже за его спиной.

нога, и торс мура украсились глубокими порезами на одежде, однако никаких следов крови не было видно.

Мур медленно развернулся, потом взмахнул мечом, пытаясь догнать неуловимого противника, после чего меч снова вошел в землю.

— Не выйдет, кузнечик. — злобно оскалился мур. — Кроме бронежилета и одежды, у меня есть естественное экзоброня, как у развитых кусачей. Этой бритвочкой, мне нельзя нанести абсолютно никакого урона.

Рой только присвистнул.

— Гроб, тебе точно помощь не нужна? — спросил он.

— Нет. — радостно оскалился Гробовщик. — Действуем, как договаривались ранее. Похоже это у меня сегодня очень и очень удачный день.

— Вот только я так не думаю. — мур снова поднял свое оружие, и взмахнул им как травинкой.

Его огромный меч весил явно около сотни килограмм, или даже больше, но это не доставляло ему никаких неудобств.

Гробовщик снова переместился, не давая страшному лезвию коснуться себя, и оставил на боку мура ещё один порез, при этом снова выдав мощный электрический разряд.

— Я же сказал — бесполезно! — взревел мур. — Я не боюсь, ни электричества, ни патронов мелкого калибра, ни ножей, ни мечей ни мачете! Это всё бесполезно против меня!

— Как здорово! — усмехнулся Гробовщик. — Такие противники мне ещё ни разу не попадались. Это даже вносит некий азарт, и разнообразие. Как же я однако правильно поступил, когда отправился в эту поездку. Ненавижу расчёты. Я ненавижу вычисления. Ненавижу рутину. Сейчас я чувствую себя живым.

Рой однако спокойно наблюдал за этой битвой, даже не думая вмешиваться, впрочем однако, он держал руку на рукояти своего бича, который уже развернул до боевого положения, и даже покинул салон автомобиля.

— Будь внутри. — к сказал он Грину. — Если эти маньяки тебя зацепят, будет очень и очень нехорошо.

Грин промолчал.

Судя по всему, события развивались не в пользу Гробовщика, но тем не менее, и сам Рой, и Гробовщик, были спокойны, и никак не реагировали на это.

Впрочем, он уже видел, что Гробовщик сотворил с такой толпой людей, и поэтому не мог четко дать ответа, кто же выиграет в этой схватке. Главное было действительно не попасть под удар в такой битве.

Для чего была эта поездка? Да ещё втроём, без дополнительных отрядов? Если первую он почти отгадал, то насчёт этой были только смутные догадки.

Глава двадцать девятая 29 Тоннель

Костяная броня как у развитых заражённых… Да этот мур если имел природный бронежилет, поэтому он не врал, когда говорил, что может не боятся ни ножей, не пуль, ни небольших снарядов и осколков снарядов.

Но между тем, Гробовщик не выглядел ни напуганным, ни даже нисколько не обеспокоенным. В его глазах плескался азарт, он рубился с упоением, не пытаясь блокировать тяжелый рельсоподобный меч, а просто не оказывался на его пути, и короткими скупыми движениями колол, резал, и рубил, когда мог дотянуться.

— Бесполезно, блоха! — выкрикнул мур.

Гробовщик рывком разорвал с ним дистанцию, а мур отшагнул назад, и опустил меч на землю. Вся его одежда, и весь бронежилет, были изрублены.

Грин перевел взгляд на меч Гробовщика — от того остались только две трети, да и то, обе были полностью зазубрины. Гробовщик тяжело дышал, как будто пробежал стометровку, впрочем почти так и было, и не отрывал взгляда от мура. Мур не был ранен, но похоже тоже чувствовал некоторую одышку, и теперь не держал меч на весу, а опёр его концом о землю.

— Ты говорил, что у тебя сегодня хороший день. — сказал мур. — Ты несколько ошибся — хороший день сегодня у меня. Сегодня я убью знаменитого Гробовщика, и убью Роя. Меня пытались убить не один год, и даже десятилетия, и всё время, я побеждал. Никто не смог убить меня. Моя броня, сильнее любого бронежилета!

— Сильные новости. — сказал Гробовщик. — Все, с кем я сражаюсь, а говорят почти то же самое, но умирают очень и очень быстро. У тебя получилось сдержать слово, и ты до сих пор жив, и у тебя про и правда каменная кожа. Ты не представляешь, как я сейчас ликую, ты не представляешь, как я счастлив сейчас. Сражаться, когда можешь погибнуть сам, и сражаться, когда не можешь победить но всё равно сражаешься — это делает меня счастливым.

— Хе-хе. — посмеялся мур. — Вижу, ты понимаешь меня. Тем приятнее будет убить тебя.

Грин с тревогой посмотрел на всех. Рой держался настороже, но не спешил помогать. А ведь от него сейчас многое зависело — стоит ему заточить любой клинок, или свой бич с лезвиями, как он легко разделает эту громадину. И никакой бронежилет и никакая экзоброня ему не поможет. Но он не спешил вмешиваться, а стоял и с профессиональным интересом рассматривал обоих оппонентов.

— Не вмешивайся Рой. — сказал Гробовщик повернув голову, как будто уловил его мысли.

Рой флегматично кивнул.

Мур снова поднял меч, поднял свое оружие и Гробовщик, и оба неспешно двинулись друг другу навстречу, и медленно начали ходить по кругу, наблюдая друг за другом.

— Я понял. — спокойно сказал Гробовщик. — Ты говорил, что весь покрытый экзобронёй, я не могу тебя ранить, но есть у тебя как минимум одно уязвимое место — это глаза!

Гробовщик разбежался, и как-то резко ускорившись превратился в смазанный силуэт. Кваз махнул мечом, но меч ударил в землю. Задел он или нет Гробовщика было непонятно, а в следующий миг, всё остановилось. Мур стоял, держа меч двумя руками, который на четверть вошел в землю, а на клинке мура, ближе к рукояти стоял Гробовщик, и вытянув руку с мечом держал её на весу. Меч прошел воткнулся в черную повязку на правом глазу мура, и прошёл через голову насквозь. Ни гробовщик, ни мур не шевелились.

Грин облегчённо вздохнул.

— Силён. — сказал Гробовщик выдохнув.

— Силён? — спросил мур. — Да ты не представляешь насколько я силен!

Он раскатисто захохотал, а затем одной рукой отпустил меч, и схватился за клинок Гробовщика.

Гробовщик мгновенно соскочил в сторону спиной, разрывая дистанцию, и еще несколько раз отпрыгнул увеличив дистанцию.

— Ты думал, что убил меня? — просил мур. — Так думали многие, а я вот взял и не умер.

Он снова раскатисто засмеялся. Гробовщик посмотрел на него с некоторым удивлением, пытаюсь понять, что за произошло. Рой тоже смотрел с неким недоумением. Грин вообще смотрел так, как будто увидел призрака.

— Среди даров Улья, есть разные дары. — медленно сказал мур, после чего вытащил обломок меча сквозь голову, и швырнул на землю.

Грин представил, как зазубренное лезвие должно было двигаться назад, разрывая и без того пробитый мозг и его передернуло от омерзения.

— И есть, очень и очень странные дары. — продолжил мур, поднимая одной рукой свой меч, и втыкая его на землю вертикально. — Никогда бы не подумал, что мой дар мне пригодится.

Свободной рукой он потянулся к глазнице, закрытой черной повязкой, и сорвал повязку.

— Дар, который я получил вторым, проглотив черную жемчужину — тоннель. Бесполезное умение, которое сделала меня слепым на один глаз, но одно однако он сегодня пригодилось мне. — продолжил мур, чуть поворачивая голову так, чтобы было хорошо видно его лицо. — Вместо правого глаза, у меня сквозной тоннель через всю голову. Когда ты ударил мечом в повязку, ты не пробил мою голову, ты просто уже просунул в свой меч сквозное отверстие.

Грин вздрогнул, и вытаращился в изумлении — правого глаза у мура не было, вместо него, как он и сказал, было сквозное отверстие через голову, через которое было видно окружающие предметы позади него. Эдакая костяная трубка, которая соединяет отверстие в затылке и глазницу.

— Охренеть… — только и произнес Рой.

— Поддерживаю. — вслух сказал Гробовщик, не скрывая свои эмоции. — Я в Улье не впервые, но такое вижу в первый раз.

— Теперь ты понял, что проиграл? — спросил мур.

Он взял свой меч двумя руками, и подняв, медленно зашагал Гробовщику. Гробовщик спокойно, не спеша огляделся и подобрал с земли чью-то мачете.

— Мало кто знает все мои умения. — сказал он спокойно глядя на приближающегося исполина. — И даже те, люди, которые знают, не знают все до конца. Например, умение электричество. Оно не только, позволяет бить током, но и позволяет создавая электрическую броню, ускоряться до немыслимых скоростей. У этого конечно есть ограничения, но оно того стоит. Так же, есть ещё грани этого умения, о которых мало кто знает. Рой, Грин, я могу сказать точно, что к нам направляется небольшая стая. Разберитесь с ними, пока я закончу.

С этими словами Гробовщик снова ускорился, размазываясь в пятно. Рой подхватил какой-то предмет из машины и выпрыгнул. Вслед за ним, выпрыгнул Грин, краем глаза, увидев битву гигантов — Гробовщик перемещался со сверх огромными для простого человека скоростями, и судя по всему сделал что-то со своим оружием.

Рой огляделся, вышел на открытое пространство, и подставив ладонь козырьком ко лбу, посмотрел вперёд.

— Ага. — сказал он, посмотрев в ту сторону, на приближающуюся заражённых.

Грин смотрел, на приближающуюся толпу. На первый взгляд, там было особей не меньше двух десятков, а то и всех трёх. Как Рой, собирается остановить этих тварей?

— Будешь рубить своим бичом? — спросил Грин. — Или будешь стрелять? Как-то их очень и очень много, мне даже не по себе.

— Подожду, когда подойдут ближе. — спокойно сказал Рой.

После этого, он открыл сумку, из которой достал какого-то странного вида оружие, гибрид пылесоса, и трубы с прикладом скелетного типа, и анатомической рукояткой для ладони. Оснащено это чудо было оптическим прицелом.

— Что это такое? — как спросил Грин.

— Это, моя разработка, специально под мое умение. — ответил Рой. — Нечасто я занимаюсь такими вещами, и вообще у меня получается мало времени уделять на себя.

Пока твари приближались, он не спеша, достал какой-то рулон, более всего проходящей на свернутую ленту, с какими-то кусочками металла, зарядил её в специальный держатель, а один конец ленты, просунул в довольно широкую щель, чем-то клацнул.

Твари приблизились, и теперь их можно было рассмотреть невооружённым взглядом — когти, экзоброня, массивные челюсти, огромные клыки — это была смерть.

Рой вскинул оружие к плечу, и наспех прицелившись, нажал на спуск.

Из ствола, вылетел какой-то маленький предмет, и следом за ним, похоже приделанная к его концу вылетела лента. Лента с грузилом, продолжала двигаться вытягиваясь с огромной скоростью, и превращаясь в сплошную прямую полосу. Встретив первого заражённого, она легко пробила ему грудную клетку, и вынырнула сзади, пробила живот следующему, Рой чуть дернулся стволом, заставляя покачиваться ленту из стороны в сторону. Рёв, которая раздался секунду назад стал оглушительным, а затем вся лента вылетев из ствола, продолжила своё движение, хлестнул приближающихся заражённых и при этом отрубив кому-то лапу, у кого-то оставила глубокие порезы. Стая зарычала, издавая крики боли.

Рой между тем хладнокровно достал ещё один ролик, и зарядил его в свое оружие.

— Что это такое? — снова спросил Грин.

— Это по сути обыкновенная пневматическая винтовка, с высоким давлением в ней. — ответил Рой. — В неё я заряжаю тонкую тканевую ленту, с плоским стальным наконечником в форме треугольника. Перед этим, я затачиваю наконечник своим умением. На самой ленте, к её краям приделаны тонкие и мелкие лезвия, которые я тоже затачиваю, а до сверхострого состояния. Когда она попадает своим концом в тело заражённого, наконечник, заточенный до сверхострого состоянии легко пробивает его броню и тело, и вылетая, тянет за собой ленту. Сотни маленьких лезвий которые приделаны к ее краям и заточены до такого же состояния движутся следом наконечником и разрезают плоть за считанные секунды.

Конечно, все они не выдерживают такой бешеный заточки, и таких нагрузок и тут же ломаются, но это не страшно — лента длинная и на ней этих лезвий полно. Так что, следующие продолжает работу первых. Эта лента буквально переливает жертву, особенно если качать ей из стороны в сторону. Ломаясь зубья оставляют страшные рваные раны, к тому же она очень дешев в изготовлении.

Грин перевел свой взгляд на толпу заражённых — всего пара лент, выпущенных из этого устройства нанесли им такие потери и страшные раны, что вся стая просто улепетывала прочь.

Говорить он ничего не стал. Слов просто не было.

Рой между тем буднично положил это страшное оружие на землю и продолжил:

— В принципе, неплохое оружие, но работает на не слишком больших дистанциях. Наконечник и ткань — весьма неустойчивые вещи для выстрела на большие дистанции.

Он взял винтовку, и глядя через оптический прицел, начал стрелять вслед стае, добивая убегающих.

— Охренеть… — выдал наконец Грин ту фразу, которую сказал несколько минут назад. — И ты так слабо прошел через Пекло? Рой, я буквально глазам своим не верю. Судя потому что я видел вчера, и сегодня, ты должен был, пройти через Пекло даже не с парой человек, а вообще один, выкашивая при этом всех тварей на своём пути которых бы встретил, а под конец выйти пьяная голову скреббера.

— Один бы я туда не добрался. — флегматично пожал плечами Рой. — Меня бы убила засада, ещё та которая напала на караван. Плюс вспомни, что я говорил — у меня было всего одна мачета, один нож. Я не мог постоянно их затачивать до такого состояния — хватило бы одного раза, чтобы убить какого-нибудь кусача, он бы умер, но они бы тут же сломались.

Плюс вспомни, о том сколько сил я вложил, чтобы мы смогли спастись от скреббера и был просто как дохлая батарейка. Да и живца у нас были сущие крохи. Ты меня переоцениваешь. У любого умения, есть объективные правила использования, и свои ограничения.

Грин просто снова кивнул.

— Пошли посмотрим, как дела у Гробовщика? — спросил Рой. — Я что-то больше не слышу как они дерутся.

Когда они вернулись, то обнаружили мура, пробитого насквозь лезвием мачете. Гробовщик сидел рядом на одном из трупов, и неспешно переводил дух.

— Вижу ты справился. — просто поприветствовал его Рой.

Грин думал, что за сегодня увидел все сюрпризы, но понял, как ошибался.

— Чего удивляешься? — спросил Гробовщик. — У квазов есть экзоброня, но всё равно она сегментативная — колени, локти, и остальные суставы должны сгибаться, да и сам, заражённый должен сгибаться в поясе.

Грин перевел взгляд на мертвого мура. Мачете торчала у того из области живота.

— Разгоняясь под сверхускорением, можно нанести очень сильный удар. — спокойно сказал Гробовщик. — Который по силе сравнится с крупнокалиберным патроном, или малым очень малым артиллерийским снарядом. При желании, можно даже отрубить руку развитому зараженному.

«Или это было ещё какое-то умение» — подумал про себя Грин.

— Он рассказал, то что мы хотели? — спросил Рой.

— Ага. — кинул Гробовщик. — Он рассказал график.

— А если солгал?

— Ты забыл? Я же ментат.

— Здорово. — кивнул Рой. — Значит теперь можем возвращаться?

Глава двадцать тридцатая 30 Боль

Грин пришёл в легкий шок, от всего что произошло за время их поездки. Столько боёв, столько сражений, он уже давно не видел. Очень давно. Увиденное его впечатлило. Он не понимал, как можно скрывать такую мощь, и зачем вообще скрывать?

Он окончательно потерялся в догадках, что происходи, и вообще зачем всё это происходит. Предположения роились в голове как мошкара вокруг фонаря, но то, что ни одно из них не было верным, он понимал очень хорошо. В голове был когнитивный диссонанс, настроение было непонятно какое, а мышление было просто расфокусировалось.

Сегодня автоматически, скорее по привычке, он вышел на работу. Когда много-много лет и даже десятилетий ходишь на работу в одно и то же время, это просто входит в привычку. Когда на работе не происходит ничего нового, это тоже входит в привычку.

Однако в этот раз, придя на планерку, он заметил то, чего не заметил вчера — Роя не было. Гробовщика не было. Саши тоже не было. Дошло даже до того, что Гробовщика по всем силовым и военным вопросам замещал Батя.

Сашу замещала Светлана, запустивший часть своих обязанностей в отделе Грина. Вместо Роя, не было никого, Нина или Настя, появились, принося отчеты о состоянии и вещей на складе, и потребностях того что нужно. Самым странным однако было то, что Рой вообще не появлялся на работе. В прямом смысле.

Его не было ни с утра, ни в обед, ни вечером. Никто из его коллег не знал, куда он пропал и чем занимаются. Тоже самое было с Гробовщиком. Никто не понимал, куда он делся, и чем занимается.

Тоже самое к было и с Сашей. Готовилось очередной нечто, но он старался об этом не думать. Появилась причина, по которой его перестали интересовать все эти интриги, размышления изыскания, и такое прочее. Женя.

В ней что-то изменилось. Она стала молчаливой замкнутой, постоянно о чём-то размышляла, на его вопросы, отвечала невпопад, и вообще, вела себя несколько отстранённо, если не сказать холодно.

Такое её поведение начало терзать очень сильно. Но если отрезанная рука перестала болеть очень давно, то вот успокоившийся не так давно разум, снова начал страдать.

Причин такого поведения она не объясняла. Точнее объясняла ссылаясь на то, что устала на работе, и что всё хорошо. Несмотря на это, он понимал, что это не так, а подозрения, которые приходили в голову, гнал от себя прочь, чтобы просто не сойти с ума.

В этот раз, Женя ушла с работы пораньше. Не дождавшись его. Это особенно начало терзать его сердце. Когда всё пошло не так? Какслучилось-то, что произошло сейчас? Почему они отдалились? Что было-то этой причиной?

Ответ он знал, но старался не думать о нём лишний раз. Молча поднявшись, он покинул рабочее место, под сочувственный и внимательным взгляд Светы. То что напарники внимательно наблюдают за ним, он тоже знал, я в конце концов, это было частью их работы.

Домой идти в этот раз не хотелось. Тоска снедала сердце, и царапала душу. Грин вышел и направился туда, где давно не был — к одному из баров. Он был не любителем выпить, но сейчас настроение было именно такое, что хотелось именно напиться. Еще, иногда он встречал в этом заведении Баклана, с которым болтал о всякой чепухе, или перебрасывался ничего не значащими фразами. Даже пару раз видел Чучело. Этот клоун стал ассенизатором.

Сначала было пиво. Грин задумчиво болтал бокалом, чуть-чуть процеживаем его в себя. Пиво, не принесло должно облегчение и успокоение. Тогда, мысленно усмехнувшись от того, как низко начинает падать, он принял виски, потом, принял коньяк. Когда он закончил напиваться, на улицу уже опустились сумерки. Шатаясь, на ногах, и полностью погрузившись в собственные мысли Грин пошёл домой. Интересно, как сейчас отреагирует Женя, если он заявиться в таком виде? В конце концов, он никогда не позволял себе ничего подобного. Он мысленно скривился, представив как выглядит со стороны.

Грин дошел до своей комнаты, и постучался. Ответом было молчание. Странно. Он постучал еще, затем прислушался. За дверью не раздалось ни единого звука. Решив, что уже поздно, и Женя просто легла спать, он мысленно костеря себя последними словами достал ключ и отпер дверь. В голову настойчиво пролезла ещё одна мысль — Женя ведь мертвячка, и слух у неё очень острый, даже такой небольшой звук мог бы разбудить её, но она на не открыла.

Грин распахнул дверь и вошел внутрь. Темнота. Свет не горел. Похоже Женя действительно не дождавшись его и легла спать. Осторожно шагая на цыпочках, Грин снял обувь, и зайдя в санузел включил свет, чтобы хоть немного умыться, и облегчить желудок.

Из спальни, которая была одновременно и залом и кухней, не донеслось ни единого звука. Приведя себя в относительный порядок, Грин аккуратно выключил свет, и вышел из ванной. Аккуратно подсвечивая сотовым телефоном, он подошел к дивану. Диван был пуст. Уже ничего не понимая, Грин включил свет. Пусто. Он был дома один. Жени просто не было.

Что-то еще более сильно зацарапало его душу. Никогда еще не было такого, чтобы он расставался с ней. Всегда, чтобы не случилось, они были рядом. И вот теперь, он пришёл домой, и увидел, что её просто нет. Глядя стеклянными глазами в некотором ступоре вокруг, он медленно опустился на диван, и уставился стеклянным взглядом перед собой.

Что случилось? Как? Он аккуратно облокотился на диван, прислонился к спинке, и стал ждать не выключая свет. Время всё шло и шло, он оставался один. Женя так и не появилась.

Грин задремал, но зашевелившись во сне проснулся спустя несколько часов. Жени не было. Она так и не вернулась. Отчаяние зашевелилось ещё сильнее. Грин вспомнил, что у него есть её телефон, он набрал её номер. Значок показал, что сеть недоступна.

Грин захотел в ярости швырнуть телефон об стену, но вместо этого хладнокровного опустил его на прикроватный столик, и снова задремал на этот раз погасив свет, и оставив гореть только маленький ночник.

Проснулся он от звука будильника. Снова следовало идти на работу. Впервые за всё время он не хотел этого делать. Выпив кофе, который просто ненавидел, он двинулся к рабочему месту.

Он явился самым первым. Открыв дверь, он увидел Женю, которая спала в своем кресле, откинувшись на него. Рядом на столе стояла пара упаковок пищи. Услышав, как открылась дверь, она встрепенулась, и заморгав проснулась. Грин становился глядя на неё, не в силах подобрать слов.

— Женя? — вместо этого только и спросил он.

Хотелось спросить, почему не пришла вчера домой, почему она не отвечала на телефон, почему, осталась ночевать здесь, сидя в кресле, и что такого случилось, спросить чувствует ли она такую-то ненависть? Презрение? Что происходит?

Вместо всего этого он просто молча замер.

И по её взгляду, который он уже знал очень хорошо, он понял, что она знает о чём он хотел её спросить. Знает и прекрасно поняла. Женя отвела глаза. Это стало просто последней каплей для него. Молча подойдя к своему столу, Грин устало как старик, опустился в кресло. Хотелось кричать.

— Грин… — начало Женя.

— Грин поспешно повернул голову, и она замолчала. Он пару раз моргнул.

— Я просто вчера хотела поработать подольше. — к ответила Женя, хотя явно хотела сказать что-то другое. — И решила задержаться. А телефон… он просто разрядился.

Грин остекленело глядя перед собою отвел взгляд и машинально кивнул. То что она хотела сказать что-то другое, они знали оба очень хорошо. В конце концов, они успели хорошо друг друга изучить.

Хлопнула дверь и зашла Света. Напряжение в воздухе было такое, что казалось можно вешать топор.

— Здравствуйте. — тихо произнесла Светлана.

Женя вяло помахал рукой, а Грин молча кивнул.

— Женя поработала сверхурочно. — сказал Грин удивляюсь как неестественно звучит его голос. — Ты можешь не работать сегодня Женя. Тебе следует отдохнуть. Я настаиваю.

Женя молча кивнула и поднявшись вышла.

— Грин? — Светлана тревожно всмотрелась в его лицо.

— Дай пару таблеток. — вслух сказал Грин.

— Каких? — внимательно посмотрела на него в Светлана.

— Похмелье мучает. — поморщился Грин.

Светлана молча кивнула, после чего, смерила ему давление, и дала пару таблеток, которые он машинально закинул в рот. То что всё нехорошо она даже не стала уточнять. Это было понятно и так. Хотя бы потому, что раньше Грин никогда не появлялся с похмельем.

Чуть позже подтянулись Пол и Док, которые похоже тоже что-то такое почувствовали и не задали ни единого вопроса. Просто молча кивнув, и так же молча направившись к рабочим местам.

Похмелье мучило несколько часов и это хоть как-то отвлекло его от невесёлых мыслей, однако он всё равно чувствовал себя просто паршиво. Мерзко, и дело тут далеко не в самочувствии. По-хорошему следовало поговорить с той же Светой, или с Ниной, с которой у него давно были дружеские отношения, а учитывая то, что Нина негласно лишний раз выполняла функцию психотерапевта, это было бы оптимальным вариантом, но он не стал делать этого.

Промаявшись так весь день, он поднялся, и с тяжёлым сердцем отправился домой. Может ещё раз зайти в бар? Нет, не стоит. Хватит ему и одного раза. Он уже там был.

Грин подошёл к двери, и постучал в неё. Ни звука. Дрожащей рукой он вытащил ключи, и отпер дверь. пусто. Женя не явилась домой и в этот раз.

Даже свет включать не пришлось — на улице было ещё светло. Включив телевизор в режим бормотания Грин сел напротив, и принялся ждать. Часа через два он поймал себя на том, что не понимает, о чём говорит телевизор, и что вообще ему показывает.

Взяв пульт он раздражённо выключил его. Тишина обрушилась на него и стала давить со всех сторон. Грин снова вытащил телефон так же, как и вчера, и набрал номер Жени. Ответа не было. Что ж… Вчера он так и не смог швырнуть телефон в стену.

Грин схватил телефон, и швырнул его об стену с такой силой, что тот покрылся трещинами и пришёл в негодность. Грин поднялся и вышел запер дверь, и принялся ходить по стабу глядя перед собой невидящими глазами.

Вернулся он, когда уже начало вечереть. Он снова отпер дверь. Пусто. Женя так и не вернулась. Он взял разбитый телефон, и снова швырнул о стену — какой толк в бесполезной трубке, если она не работает? Чуть убавив градус ярости Грин достал из тумбочки запасной, и вставил сим карту туда. Телефон включился. Ни одного сообщения, ни одного пропущенного звонка.

Грин снова в бессильной ярости заходил по дому. Утро встретило его разбитым, морально измотанным, и не выспавшимся. В этот раз он тоже пришёл на работу самым первым. Кабинет был пуст.

Сев в своё кресло, он молча принялся ждать. Первой вошла Светлана, но он даже не обратил на неё внимание. Следующим вошёл Док. И наконец, дверь хлопнула в последний раз, и вошёл Пол.

В этот момент Грин почувствовал к ни в чём не повинному человеку такую ярость, что буквально захотел разорвать его своими руками. Молча кивнув каждому он снова попытался переключиться на работу, но работа не клеилась, а мысли уносились не туда, куда нужно.

— Вы не видели Женю? — спросил наконец он.

— Нет. — тихо сказал Док.

Света молча покачала головой. Пол отвёл глаза. Это стало для Грина последней каплей. Он рывком поднялся из-за стола, и ринулся к Полу, после чего, схватил его за воротник единственной рукой и рванул на себя.

— Ты! — рявкнул он. — Ты думаешь это смешно?! Или может быть забавно?! Может быть просто мелочь?!

— Тихо, тихо Грин. — начал Док, поднимаясь со своего места.

— Так?! — рявкнул Грин, по прежнему глядя на Пола.

Из-за стола поднялась Света, в отличие от Дока не пытаясь что-то говорить, а Грин почувствовал, как его захлестнула ярость. Хотелось схватить Пола, и бить его лицом о стол до тех пор, пока оно не превратится в кровавое месиво.

Пол посмотрел ему в глаза и Грин остановился. Остановился и замер потому, что в его глазах было искреннее недоумение.

— Грин. — начал Пол. — Я не стал ничего говорить, потому, что считал…. что у вас какая-то семейная ссора, и просто глупо лишний раз напоминать тебе о ней.

Грин обессилено отпустил его и медленно вернувшись, сел в своё кресло. После чего просидел несколько минут.

— Прости. — сказал он поднявшись. — Похоже сегодня я уже не смогу работать.

Поднявшись на ватных ногах он вышел вон. В этот раз он даже не раздумывая он направился в бар. Падать так падать. Опускаться, так опускаться. Напиваться, так напиваться.

В этот раз он не стал начинать со слабых напитков, и сразу взял виски. Вскоре в голове зашумело. Рядом кто-то опустился.

— Привет.

Грин повернулся и увидел Баклана и вместо приветствия плеснул ему в стакан янтарной жидкости. Баклан поняв его настроение замолчал и глотнул из стакана. Скрипнула дверь, и все уставились на нового посетителя.

— Это Карат. — пояснил Баклан. — Тот самый хигстер-клокстопер.

Грин лишь пожал плечами. Ему было не до того. Он достал телефон, и набрал номер Светланы.

— Света. — начал он. — Женя говорила с Ритой?

— Грин…. Ты что, пьян? — спросила Света с некоторой заминкой.

Грин знал её не так хорошо, как Женю, но изучить уже успел.

— Значит говорила. — сказал он, и нажал отбой.

Глава тридцать первая 31 Разговор с Ритой

Значит Женя поговорила с Ритой, и с этого момента и началась чёрная полоса. Грин, отложил телефон, и задумался. Что это было? Ревность? Отчаяние? Может быть она чувствовала себя обманутой, или преданной? Телефон зазвонил снова. Света. Грин не глядя сбросил вызов. Почему он не спросил Женю сразу? Стоило поговорить, причём поговорить достаточно долго… Но она не хотела говорить. Почему? Что случилось такого, о чём она не захотела говорить с Грином?

Баклан, который сидел рядом услужливо пододвинул Грину ещё один полный стакан. Грин молча взял его и залпом выпил половину. Трусливый и мнительный человек, но одного у Баклана было не отнять — он прекрасно чувствовал настроения собеседника, это не было даром, скорее обычным навыком, который есть у людей, которым приходится помногу общаться с другими. Возможно поэтому он не обладая никакими особыми способностями смог выжить до сих пор.

Ещё раз позвонила Света. Грин опять не стал брать телефон. Он не хотел сейчас слушать ни утешений, ни… вообще ничего. Он медленно выпил ещё четверть стакана, и задумался. Если Женя попала в камеру Риты, то попала она туда не просто так. Ей должен был кто-то помочь. Как минимум. А как максимум об этом должны были знать люди. Непростые люди… И как они такое допустили?

Грин рывком поднялся, выпив остатки зашагал прочь и не глядя. Кто занимается допросами? Старый чёрт Батя на этом не собаку съел, а целую стаю, и даже не собак, а волков. Как же так вышло, что Женя познакомилась с Ритой? Однажды Грин уже думал о Бате, и Рое и остальных, и очень сильно хотел найти Риту до того, как её найдёт Батя. Не получилось. Теперь следовало хотя бы уберечь Женю.

Батя сидел в кабинете один. Не было его помощников, не было ни ментатов, не было умельцев, способных смотреть чужие воспоминания, как увлекательное кино. Причём сидел и был спокоен, и имел такой вид, как будто ждал Грина. Хотя возможно так и было — та же Света могла уже ему позвонить.

— Садись сынок. — поприветствовал его в своей неизменной манере Батя.

Грин не здороваясь сел, вгляделся в этот седой ёжик волос, крепкое мускулистое тело, и глаза, которые смотрели как рентген. И в очередной раз понял, почему многие рейдеры узнавая, что им предстоит встреча с Батей начинали писать кипятком. Батя не был стариком. Крепкий мужик, около пятидесяти даже не полностью седой — цвет волос перец с солью. Глядя на него легко можно было бы представить его в инквизиторской рясе, или в форме рядом с Дзержинским или Лаврентием Берией.

— Ты знал, что Женя попадёт к Рите? — напрямую спросил Грин.

На лице у Бати не дрогнул ни один мускул.

— Конечно. — спокойно кивнул Батя.

— Почему?! — сорвавшись Грин даже вскочил.

— Она сама этого хотела. — флегматично пожал плечами Батя.

Грин вгляделся в его глаза. Батя прекрасно понимал, что случилось, и прекрасно понимал, почему к нему пришёл Грин, но был спокоен как удав, и продолжал спокойно смотреть. У Грина в очередной раз возникло ощущение, что тот смотрит ему в душу.

— Зачем ты это сделал, Батя? — обессилено спросил Грин снова садясь на стул, вся злость, всё отчаяние куда-то ушли, и осталась только пустота.

— Я думаю ты и сам понимаешь. — спокойно сказал Батя. — Впрочем, лучше поступим по-другому. Пошли.

Грин на ватных ногах поднялся, и поплёлся следом за Батей. Батя провёл его по ряду коридоров, охрана на входе которых беспрепятственно пропустила их, и остановившись у одной двери отпер её, молча посмотрел на Грина, на дверь, и чуть слегка приоткрыв отошёл в сторону. Грин молча открыл дверь, и ни слова не говоря шагнул внутрь.

Это была камера. Причём камера очень и очень хорошая. Комната без окон, с минимальным набором предметов и мебели, но не КПЗ с лавкой, уже хорошо. Около стены к полу была привинчена стальная кровать с сеткой-панцеркой и казенным бельём пахнущим химией. Рядом к стене был так же прикручен стол, и стоял лёгкий туристический табурет — таким при всём желании не получится ни травмироваться, ни травмировать охрану. В углу был даже умывальник и крохотное полотенце, а в другом углу был биотуалет. На столе даже лежали книги — уголовной кодекс Российской Федерации, какая-то религиозная книга, и кодекс строителя коммунизма.

Классические методы, которые в своё время применяли ещё до Бати. Хочешь читать — читай пожалуйста. Пока не начнёт тошнить от сухих параграфов, поучений о жизни, и громких лозунгов. Пока не начнёшь сходить из-за этого с ума… Если бы дело было в дисбате — солдатской зоне, то из книг был лежал устав.

— Грин? — раздался удивлённый и слабый голос. — Я надеялась, что ты не узнаешь. Или что тебя сюда просто не пустят.

Грин наконец перевёл взгляд на фигуру лежащую в кровати — это была Рита. Выглядела она не важно — глаза были покрыты тёмными кругами и запали, лицо заметно похудело, голова была обрита полностью, а на теле были множественные шрамы. Она присела на кровати, на которой похоже дремала, и слабо улыбнулась.

Грин подошёл ближе, и почувствовал, что его снова зашатало, а в глазах потемнело. Он опёрся на стол.

— Тебе не следовало сюда приходить. — сказала Рита. — Выглядишь не важно. Тебе нельзя смотреть на подобные вещи.

Грин пару раз вдохнул приходя в себя, и повернулся к ней.

— Возьми стул, и сядь у стены. — флегматично сказала Рита. — Чтобы спину не напрягать.

Грин сел. И тут же заметил, как она неестественно двигается, прикрываясь тонким одеялом, больше похожим на плед, или толстую простыню.

— Что с тобой? — спросил он. — Ну-ка, покажи руку.

Рита помедлила.

— Ты же не отстанешь просто так. — сказала она, и показала правую руку.

Правой кисти не было.

— Это сделали муры. — сказала она. — И шрамы тоже от них с килдингами. Теперь можно честно сказать, что я как ты — рука за руку.

Грин шагнул к ней, и сдёрнул покрывало. На Рите была только мужская белая майка без рукавов в обтяжку, и такие же шорты. Всё тело было покрыто шрамами. Грин снова почувствовал приступ ярости.

— Они… Этот старый чёрт даже нормальной одежды тебе не дал?! — рявкнул он. — И вместо одеяло сунул этот плед?

— Тихо. — Рита положила здоровую руку ему на плечо, и похлопала. — Тихо-тихо… Он поступил правильно. Это старые правила всех следователей — одежда на заключённом должна быть без карманов, и такая, чтобы нельзя было спрятать посторонние предметы. И одеяло должно быть таким же, чтобы его нельзя было использовать как оружие. Успокойся Грин, всё хорошо.

Грин замолчал и просто сел рядом.

— Поэтому я и не хотела, чтобы ты меня видел. — сказала Рита. — Чужую боль ты воспринимаешь острее, чем свою. Я просила старого чёрта не пускать тебя, но у него похоже свои планы.

— Кто это сделал? — Грин показал на её руку.

— Ты их всё равно не знаешь. — пожала плечами Рита. — Когда они поняли, как ты сбежал из наручников, то найдя меня отрезали мне ту же руку. За то, что не досмотрела. А к Бате можешь не испытывать злость — эта камера, эта одежда, это одеяло, и эти книги — всё это для него просто часть работы. К тому же, он спас мне жизнь, и доставил сюда, где меня подлечили. Условия поверь мне очень хорошие. А то, что я здесь оказалась — сама виновата — предательство я сделала сама.

Грин некоторое время молчал.

— Расскажи о чём-нибудь? — спросила Рита.

— О чём? — тупо спросил Грин.

— О чём угодно.

И Грин заговорил. Сделал то, что ему хотелось уже очень давно — выговориться. Рассказал, как они собрали экспедицию в Пекло, которое оказалось адом. Как на них напали по дороге, и как они отбились, как вошли в пекло, и как нашли группу умирающих рейдеров, как помогли им, и как шли вместе с ними по Пеклу. Как их вёл проводник, и как они потеряли ищу и воду. Как справились с этим. Как позже их предали рейдеры, которых они встретили, как предал проводник, и как появился скреббер, готовый сожрать и раздавить всех и каждого, кто встанет у него на пути.

Потом он рассказывал, как они бежали от скреббера, как почти потеряли Роя и Настю, как уже потом почти ползком пытались выбраться из этого кошмара, как снова нашли пищу и живец, трупы предателей, и труп проводника, который погиб почти выбравшись.

Потом рассказывал, как их пытались остановить на выходе из Пекла, и как они добрались до стаба. После того, как он рассказал о том, как узнал о ней, то просто запнулся.

— Женька испереживалась. — спокойно сказала Рита. — Вполне её понимаю, я бы тоже на её месте запереживала, когда если бы узнала, что рядом с тобой появилась такая баба как я, да ещё из-за которой ты потерял руку.

Грин удивлённо посмотрел на неё. Рита говорила так, как будто они с Женей были лучшими подругами.

— Рассказывай дальше. — подмигнула Рита. — Дойдёшь потом и до Женьки. У меня сегодня просто праздник — обычно меня никто не развлекает рассказами.

Грин замолчал, а потом снова заговорил.

Он рассказал, как несколько дней хотел уснуть и всё забыть, а потом, как он и Рой с Гробовщиком отправились охотится на муров. Тогда это было замечательным способом отвлечься.

У Риты был такой вид, как если бы она смотрела боевик. Впрочем так оно и было.

— Блин… — она потянулась с лицом кота, который сожрал сметаны. — Ну и дурра же я! Столько всего интересно пропустила! Что стоило тогда не тупить? Сама бы была в этом Пекле вместо со всеми, и после бы смотрела как Гроб шинкует муров… Теперь… Теперь на это смотреть кому-то другому.

— Проиграла мертвячке. — с досадой произнесла она. — Я даже завидую Женьке…

Она помолчала некоторое время, Грин помолчал.

— Так что было дальше? — спросила Рита. — Что случилось с Женькой? Уж я точно знаю, что если бы с ней было всё хорошо, то она бы не дала тебе ходить в унынии. Вот прям зую даю, или глаз.

Грин помолчал, а потом всё рассказал.

Рита впала в некоторую задумчивость. Грин тоже замолчал.

— Грин, а расскажи ещё про неё. — попросила Рита.

— Она говорила с тобой? — вместо этого спросил Грин.

— Говорила. — кивнула Рита. — Как же без этого.

Грин помрачнел.

— Да не грузись ты. — похлопала его по плечу Рита. — Всё было нормально, а будет ещё лучше. Главное, ты не грузись, не делай таких глупостей, когда Нину спасать бросился.

— О чём вы говорили? — прямо спросил Грин.

— О чём могут говорить две женщины? — посмотрела на него Рита. — Просто сплетничали. Так, обычный бабский трёп. Даже пересказывать стыдно. Но одно могу сказать точно — у нас сиськи одного размера.

Грин вздрогнул. Очень уж не похоже была на Риту такая манера разговора, а значит она что-то скрывает, или умалчивает, заодно разряжая обстановку. Так бы могла себя повести Аня, или Нина.

Грин замолчал, и в упор посмотрел на Риту.

— Что её так задело? — спросил он.

— Сказать честно? — ухмыльнулась Рита.

Грин кивнул. Рита наклонилась к его уху.

— Месячные начались. — прошептала она.

Грин посмотрел на неё, как на полоумную. Тут и без гадалки было понятно, что она врёт.

— Ну, что ты меня так смотришь? Знаешь, некоторые бабы стесняются про это говорить мужикам, и ходят злые, и болезные. А одна моя знакомая, такая скромная была, что когда вышла замуж, то два года не ходила в туалет при муже, чтобы он не услышал лишнего.

Сказать на это было нечего. Даже аргументов никаких не находилась.

— А может ещё и испереживалась вся, что детей иметь не сможет — заражённые не рожают ведь.

Грин моргнул, а Рита резко замолчала, как будто сказала что-то лишнее.

— А знаешь, выпей-ка воды. — она показала на стакан с водой, который стоял на столе.

Грин механически взял и выпил его. Когда он повернулся к Рите, то она протягивала ему ладонь с жемчужиной красного цвета.

— Проглоти. — сказала она.

Грин хотел что-то спросить, но Рита его перебила.

— Ничего не спрашивай, просто проглоти.

Грин схватил жемчужину, и проглотил. В голове странно зашумело, и он почувствовал, что теряет сознание. Дверь в камеру скрипнула, как будто за ней кто-то стоял дожидаясь. Уже теряя сознание, Грин задался вопросом, что сейчас было, и какую игру ведёт Батя? Для чего он всё это сделал?

Грин почувствовал на себе чьи-то руки перед тем, как окончательно потерять сознание, и их было явно больше, чем две.

Грин приходил в себя довольно долго — сказывалось сильное опьянение, и потеря сознания. Похоже стресс, недосып, и всё остальное так вымотали его, что он просто вырубился. Это довольно очевидно. Вот только что произошло вчера он не мог понять. То что он был у Риты это точно. То, что он говорил с ней, это точно.

Однако почему она дала ему жемчуг, и откуда он вообще у неё взялся? Чувствовала себя виноватой и пыталась откупиться? Как она смогла пронести её, и спрятать? И главные вопросы, на которых нет ответов — зачем Батя впустил его к Рите, и позволил говорить с ней, без надзирателей, даже просто без свидетелей? И зачем точно так же, он впустил к ней Женю? О чём они говорили? Точно не о сплетнях… Вот только Рита отказалась об этом говорить.

Батю не зря боятся до мокрых штанов. Этот человек ничего не делает просто так.

«Батя?!» — Баклан посмотрел на него и затрясся мелкой дрожью. — «Такой седой и крепкий, лет пятьдесят на вид?»

«Ага» — кивнул Грин.

«Да половина людей обходит его десятой дорогой. А если ещё имеют за душою какой-нибудь грех, так вообще стараются не приближаться ближе, чем на несколько кластеров».

«Это товарищ Роя». — кивнул Баклан. — «Один из самых главных. Хитрый змий. С вообще лучше дел не иметь, и не связываться. Он, мастер по допросам. Всю душу вытянет, и не заметишь, как сам выдашь, на каком боку спишь, что ешь, что украл и где прячешь трупы».

Что ты задумал старый змей?

Глава тридцать вторая 32 Смерть Роя

Утром Грин проснулся. Тело ломило так, как будто он пьянствовал. Это такие последствия принятия жемчужины? Как хреново однако. Навязчивые мысли вызывающие мрачность и тоску роились в его голове. Ему давно не было так паршиво. Очень и очень паршиво… Он встал и огляделся. Жени по прежнему не было. Включив телевизор он поставил чайник. Долой кофе и да здравствует чай. Нет ничего лучше этого божественного напитка, особенно крепко заваренного. Чайник закипев щёлкнул выключаясь. Грин заварил невероятно крепкий чай. На работу идти не хотелось. Он молча поднялся и зашёл в ванную умыться и почистить зубы.

Зубная щётка. Первое, что бросилось ему в глаза, это то, что зубная щётка Жени пропала. Некоторое время он смотрел на подставку для зубных щёток пытаясь переварить то, что увидел. Зубная щётка. Её не было. Почему-то это очень сильно его тронуло. Когда два человека живут вместе, то их зубные щётки стоят рядом. Когда один человек переезжает жить к другому, то он берёт с собой зубную щётку. Это своеобразный символ. Символ единства двух человек, и вот, сегодня он видит, что зубной щётки нет. На автомате умыв лицо и почистив зубы он вышел из санузла, и задумчиво перебрал вещи. Женины вещи исчезли. Исчезли совсем.

На автомате он удивляясь своему собственному спокойствию сел на стул и начал пить очень крепкий чай не замечая его вкуса. Спокойствие было очень и очень странным, но скорее это было не спокойствие, а затишье перед бурей. А буря будет, он знал, и будет очень сильной.

Теперь уже не было смысла идти на работу, что-то делать, чем-то заниматься. Он вдруг резко понял, что всё разом потеряло свой смысл. И одновременно то, что раньше пугало его, перестало пугать совсем. Потеря работы? Да что тут страшного? Потеря места в стабе? Тоже ничего пугающего. Изгнание? Просто смешно. Смерть? А её-то чего бояться?

Молча допив чай он понял, что сегодня просто не явится на работу и будь что будет. Пусть даже его лишат места, дозы живца и всего остального. А ещё следовало поговорить на чистоту. Вот только с кем?

Допив чай он поднялся, и набрал номер Светы. Номер не ответил. Тогда он просто набрал номер Дока.

— Док, Света на месте? — спросил он.

— Это самое, Грин. — замялся Док. — Её сегодня не будет, и похоже, в стабе тоже сегодня не будет.

— Не будет? — хмыкнул Грин. — Ну ладно. Да, кстати, меня сегодня тоже не будет.

Док хотел что-то сказать, но Грин уже сбросил вызов. Так, теперь следовало навестить Нину. С ней следовало поговорить с самого начала. Он спокойно двинулся к кабинету Роя. На него уставились несколько человек. Среди них не было ни Роя, ни Нины, и Насти.

— Нины сегодня не будит. — ответил белобрысый Уайт. — Она уехала из стаба. Насти тоже вроде как не будет.

Молча кивнув он запер дверь. Вот только не надо говорить, что всё это случайно и никак не связано. Таких совпадений просто не бывает. Не бывает и всё. Что ж, тогда следует поговорить с Батей. Старый чёрт знает слишком много, и делает не меньше того, что знает. Он один из самых опасных людей стаба.

Грин молча направился в отдел Бати. Из отдела бати раздавался смех, и вообще кажется там очень весело проводили время. Грин влетел в помещение как ураган, и увидел то, чего не ожидал увидеть — Альфонса, и парочку его людей рассказывающих какие-то анекдоты.

— Где Батя? — вместо приветствия спросил Грин.

— Его сегодня не будет. — ошеломлённо ответил Альфонс. — Он отбыл на какую-то операцию. Внутренней безопасностью стаба пока занимаюсь я. Но это на время его отсутствия.

Да что вообще в конец такого происходит? В то что это случайность не верилось совсем. Грин прислонился к стене, и медленно задышал. Это было явно частью чего-то огромного. Это был чей-то план заранее разработанный и спроектированный. Просто не могло быть такого, чтобы столько влиятельных людей, которые имели хоть какое-то вес встали, просто взяли и пропали совершенно случайно. Они пропали, неизвестно по каким причинам. Как сказал Альфонс, Батя отправился на какую-то операцию. А что случилось перед всем этим? А совсем незадолго во да этого Грин попытался узнать что же произошло с Женей, и навестил Риту. Рита дала ему жемчужину, после которой он потерял сознание, я и отказалась что-то объяснять, и говорить о том, о чём они беседовали с Женей. И к примерно не так давно до этого, произошли странные перемены в поведении Жени. Тогда же она и стала замкнутой молчаливой отдаленной.

Не стоит говорить о том, что это было совершенно случайное совпадение. Это было Заранее спланированная операция неизвестно для чего. И именно в этой операции заставили участвовать Женю. Пока неизвестно в какой роли и для чего, но это точно было именно так, тут даже можно было не гадать.

Грин ещё раз набрал номер Светланы. Светлана не отвечала. Точнее нее не отвечал её телефон. к как однако предсказуемо. С Что-то явно знала Рита, но она не станет говорить, а без бати, его просто не пустят к ней.

Ну что ж, есть ещё один человек, без которого они проходят ни одна операция и ни один план. Этот человек Гробовщик. Не стоит думать, что он не причастен к этому, или просто не знал, что будет происходить. Грин решительно развернулся и зашагал в сторону кабинета Гробовщика. Кабинет гробовщика встретил его молчанием и запертой дверью. к дверь была заперта на замок. Самый главный человек в штабе просто отсутствовал как и все остальные. Грину злобно улыбнулся. Нечто подобное, он и предполагал. к на работу Теперь не было идти смысла, поэтому он просто направился в ближайший бар.

Сегодня можно было и покеросинить.

Грин молча и планомерно напивался выпивая новые и новые дозы алкоголя, слушая бормотание случайных посетителей и всё глубже и глубже погружаясь в уныние и отчаяние. Беспросветная тоска захватила разум, а грусть схватила за сердце. На душе заскребли кошки. Рядом бухнулся Баклан и отвёл глаза, а потом начал что-то сбивчиво и муторно говорить. Может быть утешал его, а может быть совестил или убеждал в чём-то. Ему было всё равно, он просто опрокидывал в себя алкоголь стакан за стаканом чтобы заглушить тоску. На душе было гаже и гаже.

Дверь в бар хлопнула и вошёл мрачный чем-то озабоченный, и принял от бармена стакан янтарной жидкости.

— Ты! — рявкнул Грин хватая его за воротник. — Это ведь сделал ты! И не говори, что ни причём, и не в чём не виноват! Это ведь был очередной твой план, да?! Решил что-то устроить, и загрести заодно жар чужими руками?! Заставил сыграть в тёмную, а на людей тебе было насрать, да?

Рой не стал отвечать, он просто глядел на Грина. К ним уже спешили охранники, но Рой остановил их жестом. Те замерли в нерешительности переминаясь с ноги на ногу. Грин продолжал его держать за воротник. Держать за воротник одной рукой имея в качестве второй культю было очень и очень неудобно.

Рой махом осушил стакан, а затем спросил:

— Ну что, полегчало? А теперь пойдём.

Не говоря ни слова он поднялся и пошёл прочь из бара, а Грин поплёлся следом за ним. Куда они идут он не понимал, но ему было всё равно. Даже если он сейчас ведёт его на расстрел. Посетители бара провожали их очень и очень удивлёнными взглядами. Однако расстрела не было. Вместо этого они прошли в кабинет, где происходили все совещания. Рой занял своё место. Постепенно кабинет стал заполняться народом. Пришла Саша. Пришёл Альфонс. Пришли бригадиры от автотранспорта и монтажники. Пришёл Еврей и его люди. Собрался весь состав без основных его лидеров.

— Ну что же. — обвёл всех взглядом Рой. — Я хочу сделать небольшое объявление. Мы с Грином покидаем Стаб и отправляемся за Женей. На сегодня всё, все свободны, можете расходиться.

Под ошеломлёнными взглядами он достал бутылку с виски и приложился к ней, а после встал и вышел вон. Грин проводил его взглядом. Такого он точно не ожидал. Совсем.

Так или иначе, но Рой не соврал. Впрочем, отправиться они не смогли по одной простой причине — и его бывший начальник, один из создателей стаба, и сам Грин был пьяны. Даже слишком пьяны, чтобы куда-то отправляться. Причём Рой был ещё более пьяным, чем Грин. После их памятного разговора в баре и после объявления на собрании Рой поступил так, как никто не мог ожидать — ушёл и напился снова. Причём до бессознательного состояния. Грин был в шоке, а его отношение к этому человеку ещё сильнее сместилось в сторону минуса. Может когда-то он и был умным и опасным человеком, а сейчас просто превращался в спивающегося алкаша, у которого есть только сожаления и новая порция алкоголя. Выезд был запланирован на завтра. Саша не горела желанием общаться с Грином, но всё же сказала, что Аня укажет направление по которому он поедет с Роем. Или даже не направление, а конкретную точку.

Грин больше не пил этим вечером, а постарался привести рассудок в порядок. Ледяной душ и крепкий чай отлично помогли этому, как и прочистка желудка, но судя по ощущениям голова на завтра должна была болеть очень и очень сильно. Как царь-колокол. Засыпал Грин в смятении и нервах. Сон не шёл. То и дело вспоминалась Женя, то как они познакомились, хотя знакомством это можно было назвать сложно и с очень большой натяжкой, а ночью его преследовали тревожные и мутные сны, в которых он куда-то бежал, кого-то спасал, что-то делал, и снова и снова отрезал себе правую руку.

Он промаялся до самого рассвета, а потом поднялся. Выехать удалось только к полудню — Рой старательно приходил в себя и лечил похмелье. Разговаривать Грину с ним не хотелось, он даже воздержался от приветствия. После полудня снарядили «ёжик» — тот самый уазик с лезвиями на котором они уже катались. За руль сел Рой с помятым лицом, отёками под глазами и тёмными кругами.

Грин рассматривал его с некоторым скепсисом. И этого человека боялись наравне с Батей? Может быть когда-то он был могучим человеком, но сейчас очень сильно сдал, и не грех бы ему передать дела кому-нибудь другому.

Автомобиль медленно катил по дороге вперёд.

— Куда мы едем? — наконец спросил Грин. — Может следовало взять ещё людей?

— К Адской Станции. В ту сторону. — ответил Рой. — Там сейчас нет перезагрузок. Тишь, да гладь.

Рой посмотрел на него так, словно видел насквозь.

— Поверь мне, знаю. — ответил он. — И скажу тебе ещё кое-что. Что бы ни произошло, и чем мой друг бы не кончилась наша поездка, это дело станет моим последним делом в Улье.

Грин промолчал не став на это никак отвечать. Похоже Рой и сам понимает, что ему уже пора на отдых. Поэтому говорит, что его последнее дело закончится его отставкой или смертью. Впрочем Грина сейчас это не интересовало. Его интересовала только Женя.

— Аня ведь дала направление. — начал Грин. — Почему мы не взяли её с собой? Ты сможешь обойтись без Ани?

— Смогу. — кивнул Рой. — Лишние люди ни к чему. По хорошему следовало и тебя оставить в стабе, но как видишь приходится импровизировать.

Грин на секунду задумался — это что, самонадеянность, или что-то другое?

— Хорошо. — кивнул Грин попытавшись сделать равнодушное лицо. — Ночевать где будем?

— А мы и не будем ночевать. — спокойно ответил Рой. — И кстати, мы с тобой уже почти приехали. И совсем скоро…

Что насчёт совсем скоро он не договорил, и объясняться тоже не стал, но стал более внимательно смотреть на дорогу, а потом свернул к группе клонированных зданий и остановил машину.

— Нам сюда. — сказал Рой.

— Ты уверен? — спросил Грин с подозрением глядя на здания.

— Абсолютно. — кивнул Рой и подхватив рюкзак зашагал к ним.

Грин подхватив свой рюкзак зашагал за ним, так как ему больше ничего не оставалось делать.

Рой между тем уверенным шагом открыл дверь одного из подъездов Грин молча прошёл за ним. За тем Рой молча поднялся на последний этаж и уверенно подошёл к одной двери, которая выглядела очень массивной и внушительной.

— Не боишься, что там кто-то может быть? — не выдержав спросил Грин.

— Нет. — покачал головой Рой. — Эту дверь мы поставили сразу после перезагрузки. И изготовили тоже мы. Её просто так не пробить даже матёрым…

Прекратив свою речь он достал ключ, и отпер дверь, после чего приглашающее кивнул Грину и вошёл внутрь. Грин зашёл заперев за собой дверь. И огляделся — эту квартиру похоже переоборудовали под какой-то штаб. Стояли стулья, а кроме них ящики с каким-то оборудованием, везде змеились кабеля, и виднелись какие-то электротехнические приборы. На подготовку этого мечта ушёл явно не один день. Посреди на ящиках стоял какой-то пульт и небольшой монитор перед ним. На мгновение Грин даже растерялся.

— Рой? — спросил он. — Зачем мы здесь?

— Сейчас всё объясню. — ответил Рой. — Подойди к тому пульту и нажми кнопку, а я пока рюкзак сниму.

С этими словами он в самом деле начал снимать рюкзак. Грин шагнул к столу на котором стоял дисплей, и оперевшись на него нажал на кнопку. Монитор ожил, а он почувствовал, как что-то кольнуло его в предплечье. Он непроизвольно вскрикнул и попытался резко развернуться. На удивление вышло очень и очень слабо.

Позади него Рой одной рукой уже вытаскивал из его предплечья иглу, а второй отпускал свободную руку Грина. Озарение пришло к Грину внезапно — Рой действительно знал, куда шёл, и знал, что тут находится и что тут за комната. И он намеренно попросил Грина включить дисплей, чтобы тот повернулся к нему спиной. И именно тогда он и сделал ему инъекцию.

— А? — только и смог выдохнуть Грин.

— Тихо Грин, тихо. — сказал Рой отступая от него на шаг назад. — Всё будет хорошо. Это просто вынужденная мера, чтобы ты не буянил.

— Рой сука! — прошептал Грин опускаясь на колени. — Кричать уже не получалось, силы покидали его. За … что?

Рой недоумённо посмотрел на него, и это было лицо уже другого человека — холодное, решительное и очень собранное. Лицо такого человека, которого боялся Баклан.

— Это не яд. — спокойно ответил Рой. — Так. Небольшой подарок от Бати. Ты просто посидишь здесь некоторое время и отдохнёшь. Сюда никто из хищников не заберётся — всё зверьё благополучно отстреляли, а за тобой позже придёт кто-нибудь из наших.

— Ты… ты… — прошептал Грин. — Ты и это спланировал?

— Угу. — кивнул Рой отступая к двери и беря свой рюкзак. — Никогда и ничего не стоит делать не подумав и не распланировав.

Грин попытался вытащить пистолет из-за пояса, но не получилось — его там не было.

— Вот твой пистолет. — спокойно показал ему оружие Рой. — Я вытащил его когда делал тебе инъекцию. Положу у дверей. Будешь выходить, заберёшь.

Рой развернулся и отпер дверь.

— Рой! — прошептал ему вслед Грин. — Что ты сделал с Женей?! Зачем она тебе?!

— Всё будет хорошо. — не оборачиваясь сказал ему Рой. — Обещаю. Можешь пока телевизор посмотреть. Там идёт трансляция с места происшествия с защитой и передачей сигнала через несколько точек, чтобы нельзя было определить его. Ещё и искажатель включён, чтобы даже область этого дома нельзя было определить.

После этих слов он вышел и закрыл дверь на ключ. Грин в отчаянии скрипнул зубами — проклятый Рой его обманул провернув что-то у него под носом и вмешав в это дело Женю. Он молча нашарил второй ключ у двери. Ключ он ему всё-таки оставил. Грин попытался ползти к двери, чтобы подобрать своё оружие, тогда можно будет доползти до окон или балкона и подстрелить Роя.

Ползти не получалось, тело просто не слушалось. Батя всё делал наверняка — убийства, транквилизаторы, мины ловушки. Какой же он дурак, что верил этим людям? Похоже его планировали заранее пустить в расход, раз всё сделали. Интересно, кто в этом участвовал? Рой, Батя — точно, Гробовщик. И девочки, не даром же их полностью куда-то узнали — Нина, Рита, Света. Саша молчать умела…

Отвлёкшись от дурных мыслей Грин пополз к монитору и стал разглядывать изображение. Изображение было плохим, нечётким, и чёрно-белым, однако он различил какой-то квартал среди зданий и спортивную площадку на нём. А на площадке стоял автомобиль. Автомобиль кустарно переделанный под реалии Улья. А рядом с автомобилем стоял бронетранспортёр или другая бронированная машина. Дикий резонанс — кустарно переделанный грузовик и почти новый бронированный транспорт.

Вместо звука были негромкие потрескивания сигнала. Вот один человек вышел и обошёл грузовик. Грин буквально похолодел — это был Чалый, чьи фотки которого в своё время показывал ему Батя. Хуже было бы, если бы там оказался Мосфет. Грин снял с пояса флягу с живцом и начал поглощать его — это должно обеззаразить кровь как можно быстрее. Слабость и онемение должны закончится быстрее, гораздо быстрее.

Он принимал мерзкий на вкус напиток мысленно желая, чтобы кровь очистилась быстрее. Он не может сидеть здесь в таком состоянии, когда где-то рядом находятся муры. Встречаться с этими ребятами ещё раз он больше не хотел. А если хотел, то с пулемётом в руках, чтобы не жалея патронов нашинковать их пулями, а потом дать каждому контрольную очередь в сердце. Слишком свежи воспоминания, как Мосфет пытал женщину, и что потом осталось от неё. Слишком свежи воспоминания о том, как ему пришлось отрезать себе руку, и слишком свежи воспоминания о том, какой вернулась к нему Рита.

Сейчас бы не помешало бы какое-нибудь умение, которое позволит телу быстрее прийти в себя и быть снова сильным и подвижным… Жаль только у него всего лишь одно умение — Регресс… Все остальные умения можно получить только принимая жемчуг… Так, стоп! Он же совсем недавно принимал жемчужину — Рита сама дала ему красный кругляш, после чего он принял его и запил…Так выходит она что-то знала о планах верхушки, и решила как-то ему помочь? Рита-Рита… Спасибо тебе в этот раз… Правда, когда он принял жемчужину, то просто вырубился потеряв сознание. А потом его кто-то вынес из его камеры… Будет неприятно узнать, что с Ритой что-то случилось, после этого. Хотя она с её характером и максимализмом могла сделать это, зная, что после этого её не оставят в живых.

Грин до боли закусил губу, и принялся пытаться напрягать мышцы, чтобы вернуть им былую подвижность. Он не может просто так сидеть здесь. Ради Жени. Ради той же Риты, которая в этот раз походе пожертвовала собой… Так… она ведь и сама говорила, что Женя приходила поговорить с ней, и отказалась рассказывать о чём они говорили… Так… кое-что похоже проясняется. Похоже Женя все эти дни ходила сама не своя от того,что знала, что что-то затевается. После этого она пошла к такому человеку, которого могла попросить о помощи — Рите. Рите, которая уже была предательницей, и у которой был повод не иметь дел с Батей и Роем.

После их разговора они что-то решили, и у Риты осталась красная жемчужина. Грин пришёл к ней, и она дала её, чтобы он мог принять, а потом, что-то случилось, и Женя пропала. Сходится. Нет, кое-что всё равно не сходится — почему Рита ничего не сказала, и ни о чём не предупредила? И даже если она дала жемчуг, то должна была понимать, что дар будет случайным, и Грин может не сразу узнать о нём. Зачем тогда она это сделала?

Слабость и онемение не проходили, или наоборот проходили слишком медленно. Грин принялся смотреть в экран, чтобы хоть как-то скоротать время. На экране появилась машина. Эта была та самая машина, на которой они с Роем приехали сюда. Он похолодел от предчувствия и замер у экрана. Машина подъехала и остановилась. Чалый вышел ей навстречу. Хлопнула дверь, и Рой вышел из машины и двинулся ему навстречу не доставая оружия и не пытаясь делать что-либо.

Грин не поверил своим глазам — Рой что, общается с мурами? Он предатель? Что происходит, какую игру он ведёт, и что он вообще задумал?

— Остановись. — между тем сказал Чалый. — Ни шагу дальше.

Качество звука было отвратительным, но всё же было.

Рой замер.

— Брось оружие. И разгрузку.

— О кей. — послушно кивнул Рой и снял жилет разгрузку и уронил её на землю, затем снял бич с пояса, и пистолет из подмышечной кобуры, а из сапога вынул нож.

Несмотря на все эти вещи Чалый так и не убрал оружия и не двинулся с места.

— Что ты задумал? — спросил он. — Я не верю, что ты приехал сюда просто так, без плана и всего остального. Это не в твоём духе. Обычно ты до последнего держишь за пазухой гаубицу, а потом просто достаёшь её и убиваешь всех, кто поверил в то, что ты безоружен.

— Покажи её. — вместо этого потребовал Рой. — Тебе нечего бояться. Я вижу, что в этот раз ты привёл с собой внешников, и вообще очень старательно подготовился к нашей встрече.

Чалый долго молча изучал его взглядом, затем постучал кулаком по борту грузовика. Кузов сзади открылся, и оттуда один из муров вывел Женю. Грин чуть не подскочил, где сидел. Женя была там, у муров. И похоже была долгое время, и Рой об этом знал, и не только Рой. Ярость закипела в нём, а кулаки сжались и разжались. Появилась нестерпимое желание облить всех этих людей напалмом и поджечь. Эти ублюдки даже не стоили того, чтобы стоять рядом с Женей.

Женя спокойно вышла и встала рядом с машиной. На её руках были наручники, но на ней самой не было никаких следов драки, повреждений или такого прочего. Чалый задумчиво посмотрел сначала на неё, а затем на Роя.

— Хм… — сказал он. — Ты видишь её живой, а на меня до сих пор не бросается группа поддержки, и твои бойцы не шпигуют меня пулями. В чём секрет Рой?

— Группы поддержки просто нет. — ответил Рой. — Я приехал один.

— В самом деле? — скептически посмотрел на него Чалый. — Я до последнего думал, что в этой девочке есть какой-то смертельный секрет, и никого к ней не подпускал и сам не подходил… И до сих пор не верю тебе.

— Давай. — кивнул Рой. — Как договаривались. Меня в обмен на неё.

— Ты всё же действительно сделал как сказал. — с подозрением посмотрел на него Чалый. — Или теряешь хватку, или это ещё что-то о чём я не хочу думать… Я вижу, что ты настоящий, а не клон и не двойник. Хочешь проникнуть к мурам? Надеешься попасть к внешникам? Так или иначе планы изменились.

Дверь бронемашины внешников открылась, и из неё вышли трое внешников в химзащите с куполами вокруг головы и баллонами кислорода за спиной. Одного из них Грин узнал сразу — это был Евгений Андреевич Медянский — начальник научного отдела и главный палач. Второй был военным от корпуса, а третий был совершенно непонятным типом. Может быть один из бюрократов или прочей братии.

— Да чего ты возишься с ним.? — рявкнул военный. — не пойму, почему тебе так страшно. Застрели его, и все наши проблемы прекратятся.

Чалый не ответил. Два других колени военного промолчали. Грин сидел затаив дыхание. Сам Медянский здесь, а рядом с ним Женя.

— Ну же, Чалый. — иронично одними губами улыбнулся Рой. — Ты же обещал, что убьешь меня и разрушишь стаб. Давай, сделай это.

Чалый медлил.

— Стреляй! — приказал внешник.

— Тут что-то не так. — облизнул губы Чалый. — Он слишком спокоен, и сам подбивает меня на то, чтобы я попытался убить его.

— Нечего бояться. — ответил военный. — Ты что не чуешь? От него спиртом разит за версту. Сдулся твой великий тактик и стал просто обыкновенным алкашом.

Чалый снова не ответил. Внешник раздражённо выхватил свой пистолет, и выстрелил Рою в лоб. Женя взвизгнула и зажала рот ладонями глядя на падающее тело Роя. Грин замер. Он просто не верил в то, что произошло. Внешник на некоторое время замер, затем потряс головой. Все пятеро стояли и смотрели на труп Роя, который лежал на земле и не спешили подходить.

= Вот видишь. — ответил внешник. — А ты боялся. Мёртв он, можешь сам по трогать.

Но Чалый так и не двинулся с места, и продолжал смотреть на тело, которое не проявляло признаков жизни.

— Разрешите я. — предложил третий внешник.

Военный пожал плечами.

Третий внешник достал пистолет и прострелил трупу голову ещё раз, а потом подойдя выстрелил дважды в грудь.

— Теперь точно мёртв. — сказал он. — Голова прострелена и я прострелил ему грудь в двух местах. Даже, если у него сердце справа, то он мёртв.

Чалый просто молчал.

— Ну что, как договаривались? — спросил он. — Мне его труп, женщину вам?

— Ага. — кивнул военный. — Что скажете Господин Медянский?

— Очень, очень интересный образец. Переродок с разумом человека. — учёный посмотрел на девушку взглядом мясника. — Она будет нужна мне живой.

— Возвращаемся в корпус. — пробасил военный. — Чалый, повезёшь её у себя. Нам потом ещё машину стерилизовать не хватало. И слышал, что сказал профессор — она нужна ему живой. Довезти её живой и целой в твоих интересах. Сделаешь всё хорошо, получишь премию. Ну чего стоите? По коням.

Грин сидел ещё так несколько секунд. Его мир рушился — Рой, который прошёл через огонь, воду и медные трубы просто погиб, а девушка, к которой он был не равнодушен попала в руки палачам. Желание что-то делать буквально разрывало его на части. Он не мог сидеть без дела. Он почувствовал, как безумие сводит его с ума. Одновременно с этим он почувствовал, как тело перестаёт быть слабым и безвольным и шатаясь и держась за стенку поднялся с пола. Пошатываясь он дошёл до собственного рюкзака, и достал лекарства, часть из которых сразу ввёл себе. Это поможет ему быстрее прийти в норму. Повесив рюкзак на спину он доковылял до двери, и поднял свой пистолет.

Не раскисать, не раскисать, не раскисать! Лучше сейчас не рефлексировать, и не думать, что Рой погиб просто так. Лучше сейчас считать, что это было частью его плана — пожертвовать собой, чтобы продвинуть Женю к внешникам. Если это так, то это снова его план и не только его, и всё обдуманно. Да, именно так. Именно такими должны были быть мысли, чтобы не сойти с ума. Именно так….

Продолжая думать про себя так же Грин отпер дверь и замер. Напротив двери в подъезде лежал автомат со сменными магазинами, нож, пара пистолетов, ещё одна фляга с живцом и… к стене была приклеена записка. Грин ошеломлённо замер.

Привет Грин. Нет, я не предатель… Времени мало, не буду ничего писать. Оружие оставлю тебе. Похоже мне оно в любом случае уже не понадобиться. Не делай опрометчивых решений. Постарайся дождаться кого-нибудь из наших. За тобой приедут.

Рой.

Глава тридцать третья 33 Тайный план

Грин ошеломлённо замер перед запиской. Перечитал её снова. Выходит Рой что-то подозревал, если оставил её. Подозревал ли он о том, что умрёт? Во всяком случае о том, чтобы запереть Грина он подумал заранее, и о том, чтобы обезвредить его.

Грин стал механически собирать оружие, чтобы пристроить его себе продолжая размышлять. Где же всё-таки Батя и Гробовщик? Если они не пришли на помощь Рою при встрече с Чалым, значит их просто не было рядом. А значит они были где-то далеко. Почему они могли отсутствовать, когда оба редели за то, чтобы Рой не покидал стаб, и вообще не совался на рожон? Почему они позволили ему умереть? Такое могло случиться только в двух случаях — или Рой в самом деле ошибся, или должно было случиться что-то такое, отчего как минимум небо рухнет на землю. Например весь Улей взорвётся. Или разом погибнут все заражённые. Думать о том, что это произошло по ошибке не хотелось. И одновременно с исчезновением таких людей исчезли такие влиятельные девушки как Нина, Настя и Света.

Это уже вообще не поддавалось никакому объяснению. На улице что-то загрохотало, и через секунду стало ясно, что это рёв мотоцикла. Грин поспешно вернулся в квартиру и аккуратно выглянул из окна. Рядом с домом остановился монструозный боевой мотоцикл с коляской, который он когда-то увидел попав в Улей. С седла слазил уже очень знакомый и ещё более хмурый чем всегда человек — Яр. Тот самый человек, которого должен был дождаться Грин? Грин снова вышел из помещения и зашагал вниз по лестнице обвешанный оружием как новогодняя ёлка. У выхода он увидел силуэт человека и направленное на него оружие.

— Опусти оружие Грин. Это я — Ярик. — отозвался боец.

Грин опустил пистолет.

— Ярик. — сказал он. — Случилась очень, очень нехорошая вещь — Рой мёртв. Застрелен выстрелом в лоб. Это сделали внешники, а с ними были муры.

— Стой. — жестом остановил его Яр. — Говори конкретно, кто его застрелил. Это важно.

— Военный внешник. — ответил Грин. — Я не видел его раньше. С ним был Медянский и какой-то третий человек. Все трое в костюмах биологической защиты и дыхательной системой замкнутого типа.

— Кто был из муров?

— Я видел только Чалого и кого-то из его шестёрок. — развёл руками Грин. — С ними была Женя. Рой хотел обменять её на себя, но внешник его застрелил.

— Что произошло дальше?

— Они уехали. Я был под анестезией в пункте наверху и видел всё через мониторы.

— Значит всё получилось. — напряжённо ответил Яр. — Пошли. Нужно уничтожить штаб наблюдения.

Грин ошеломлённый двинулся за ним.

— С ними Женя.

— Поверь. — ответил Яр хмуро и не сбавляя шага. — Её жизни ничего не угрожает.

— Откуда ты знаешь?! — непроизвольно сорвался на крик Грин.

— Это часть того, что придумал Рой. — ответил Яр. — Остального рассказать не могу, вижу, что ты переживаешь, но повторю тебе ещё раз — её жизни ничего не угрожает.

Они снова вернулись в штаб наблюдения и Ярик принялся уничтожать оборудование.

— Откуда тебе знать?! — снова крикнул Грин. — Рой вообще погиб на этой встрече! Это что, тоже было по плану?!

Ярик молча замер, а затем сжал челюсти, после чего схватил его за плечи и встряхнул.

— Да. По-плану. — прорычал он. — Или ты думаешь, что он просто так напился вечером за двенадцать часов перед своей смертью?! Может ты думаешь, что он просто опустившийся алкаш?! Фигляр и зазнайка? Что он совсем сдал?! Что он опустился?! Что он уже не тот человек, которым был ранее?! Так ты подумал?!

Грин промолчал. Именно так он и подумал. Вот только говорить об этом сейчас не стоило.

— Вижу, ты так и подумал. — медленно отпустил его Ярик успокаиваясь. — Но это и правда было решено. Поэтому он и напился в хлам. Очень знаешь ли неприятно ждать собственной смерти, когда она неотвратима. А с Женей будет всё хорошо. Даю слово. И уже наверное могу точно сказать — если я ошибусь в этом, то можешь меня застрелить.

Ярик медленно успокаивался и возвращалось его самообладание. Грин тоже после адреналинового всплеска приходил в себя.

— А Женя? — спросил он. — Почему она взялась участвовать в этом?

Ярик невесело посмотрел на него.

— Ради тебя вызвалась. — сказал он нехотя. — Решила подарить тебе билет в рай. Упрямая однако очень. Ничего с этим поделать нельзя было. Проще руками асфальтовый каток с места сдвинуть. Пришлось пойти навстречу. Не можешь помешать, так возглавь. Мы сделали всё, чтобы гарантировать её безопасность, можешь поверить, Гробовщик был за это руками и всеми остальными частями тела. Ты же знаешь, как он к женщинам относится.

— Погоди… — остановил его Грин. — Что с ней происходило последние дни?

— Не хотела чтобы ты знал. — мрачно ответил Ярик. — Говорила, что ты не должен узнать о… Короче просто не должен. Ладно, пошли.

— Почему-то все хотят, чтобы я ничего не знал… — раздражённо сказал Грин идя за ним.

— Ага. — ответил Ярик. — Ты прошлый раз на джет-паке улетел, все на ушах стояли, а если ещё что-нибудь подобное сотворишь, так вообще никому мало не покажется.

Оба молча двинулись вниз.

— А Рой… — начал Грин. — Это было обязательно делать?

— К сожалению да. — хмуро ответил Ярик. — Но… планы он составил такие, что всё складывалось именно так. Плюс знаешь ли честь, долг и всё такое — он считал, что такие вещи должен делать тот, кто отвечает за людей. Но знаешь… Против были все — Батя вообще хотел заменить его собой. И не он один. Я тоже вызывался… Но как видишь, я здесь, а он сейчас далеко, и у него в голове сквозное отверстие. И два таких же в груди… Поэтому Грин, ещё раз тебе говорю, чем бы не окончились эти планы и всё остальное — не смей говорить о нём плохо, и даже думать о том, что он мол сдал и опустился. Я был с ним дольше чем ты, и я знаю, что это не так.

— Хорошо. — ответил Грин. — Такая жертва действительно очень много стоит. Не знаю, чего вы добивались, но надеюсь это стоило того.

Ярик хмуро промолчал, а затем сказал:

— Я тоже очень надеюсь.

— Куда мы теперь? — спросил Грин. — В стаб?

— Нет. — ответил Ярик. — Мы отправимся туда, куда двигались вы с Роем — в сторону Адской Станции, там где рядом находится твой бывший экспедиционный корпус… Ради него и были последние приготовления… И сейчас и начнётся самое… Важное.

Грин занял место в коляске и тут же проверил закрепленный на ней пулемёт. Яр вскочил в седло и завёл мотоцикл, а после поддав газу сорвался с места.

Грин молча смотрел вперёд переваривая то, что услышал. Рой мёртв и сознательно пошёл на это. Значит это был всё-таки план. Да, мало кто, согласится так запросто принести себя в жертву. Действительно, ожидания собственной смерти должны будут сильно подкосить…. Рита не хотела, чтобы он что-то узнал? Что именно? Женя не хотела, чтобы он что-то узнал…. Что именно?

Сколько они так мчались он не мог сказать, но мотоцикл резко встал, когда впереди показались машины внешников и муров. Издали они были крохотными, но Ярик всё равно не стал ехать дальше, а достал бинокль и стал наблюдать. Машины остановились как вкопанные, а перед ними замерли три фигуры. Грин достал свой бинокль и направил его в ту сторону. Двое мужчин и девочка-подросток. Гробовщик, и неизвестный мужчина. Как и ребёнок.

— А вот сейчас началось самое интересное. — пробормотал Яр.

Девочка раскинула руки, и дверцы машин и люки стали сами распахиваться и оттуда двигаясь как сомнамбулы стали выходить люди. Они двигались словно лунатики — неестественно, медленно и неотвратимо, как бульдозеры. Женя вышла сама, однако она не показывала той вялости и заторможенности, которую показывали остальные фигуры. Она выглядела живой и бодрой. Подбежав к неизвестному мужчине и Гробовщику она что-то начала говорить, а потом показала на того внешника, который убил Роя. Гробовщик что-то сказал, девочка тряхнула рукой, и внешник вдруг пришёл в себя и заозирался по сторонам, потом что-то ответил Гробовщику, они негромко начали переговариваться, затем Гробовщик похлопал его по плечу.

— А вот и самое интересное. — сказал Ярик. — Похоже всё прошло успешно. Наш выход Грин. Теперь можно подъехать ближе.

Мотоцикл снова взревел, и рванув понёсся ко всей группе людей. Гробовщик напрягся, а затем как-то опознав людей расслабился. Яр доехал до всех, и остановил мотоцикл. Грин не теряя времени выскочил и кинулся к Жене. Женя стояла радостная и одновременно какая-то поникшая.

Вместо слов он просто обхватил её, а уткнулась в его плечо и заплакала.

— А вот и наш доктор. — кивнул Гробовщик. — Рад тебя видеть Грин, могу сказать, что не разочаровался в тебе. Молодец.

— Тебе не стоило приезжать. — шмыгнула носом Женя.

— Наручники! — крикнул вместо этого Грин. — Да снимите вы уже с неё наручники! У кого эти чёртовы ключи?!

Все смущённо переглянулись.

— их похоже нет. — ответил Ярик. — Муры потеряли или просто выбросили. Сейчас не тот момент, чтобы снимать с них гипноз и искать.

— Наручники? — спросил внешник-военный, который выглядел находящимся в адекватном состоянии. — А давайте я.

Гробовщик кивнул, однако Грин не сдвинулся с места.

— Пусть. — начала Женя. — Он…

Внешник просто вздохнул и протянул рукоятью вперёд нож.

— Пот, им можешь разрезать наручники.

Грин всё ещё не доверяя взял нож и попробовал разрезать цепь — лезвие прошло через звенья цепи, как нож сквозь замёрзший пластилин. В пазл, который находился у него в мозгу встал кусочек. Грин начал состругивать метал дужек наручников.

— Теперь мой должок Чалому. — пробасил внешник повернувшись к Гробовщику.

Тот просто кивнул.

Грин пусть и начал что-то подозревать, но всё ещё не мог понять, как эти люди разговаривают с убийцей Роя.

— Не при ребёнке. — резко сказал незнакомый мужчина и Грин тут же его узнал — тот самый хигстер-клокстопер Карат, которого в баре ему показывал Баклан.

— Э… Хорошо Карат. — помялся внешник и даже несколько вспотел под своим костюмом биологической защиты. — Пусть Диана отвернётся, а я всё сделаю быстро и без лишней жестокости — я не садист.

— Диана. — повернулся Карат к девочке. — Закрой глаза, только перед эти отдай ему Чалого.

Диана кивнула.

Чалый моргнул придя в сознание и испуганно заозирался.

— Привет Чалый. — со знакомыми интонациями сказал внешник и совсем знакомо вздохнул. — Когда-то давно, когда Настя была квазом, ты пытал её, а потом отрезал пальцы. И тогда я решил, что разделаюсь с тобой. Да, кстати, если не узнал меня — я Рой.

— Рой?! — вытаращился Чалый в шоке. — Ты?! Как?

Внешник что-то сделал и мачете сверкнуло затачиваясь до немыслимой остроты, а в следующую секунду он рубанул рассекая Чалого на пополам и останавливая лезвие в районе груди.

— Рой?! — теперь уже изумился Грин. — Это и правда ты? Ты ведь получил пулю в лоб… Я сам видел твой труп…

Внешник вздохнул, улыбнулся улыбкой Роя и попытался так же помассировать себе виски, но этому помешал скафандр.

— А я и правда умер. — сказал он. — Только поменялся с ним телами. Теперь я в теле неинфицированного внешника. Ещё через пару дней моя внешность начнёт меняться на мою старую. Поэтому нужно ещё много чего успеть. А ты что, в самом деле думал, что я сдал и спился? Знаешь Грин, это очень обидно.

— Сейчас подъедет Батя и девочки. — подошёл Гробовщик. — Пора заканчивать. Диана, солнышко, ещё раз.

Девочка ещё раз молча кивнула не открывая глаз, и второй внешник глядя стеклянными глазами направил пистолет на Гробовщика. Тот спокойно подошёл к нему, и даже направил дуло себе в лоб. Бахнул пистолет, и Гробовщик упал замертво. Все замерли не шевелясь. Внешник часто задышал, а потом заморгал.

— Да, Рой ты прав. Очень дерьмовые ощущения, хуже чем любое похмелье. Знаешь, я бы даже устроил внешникам такую казнь — запихивание внешника в тело мура. Но об этом потом. Можешь убрать ствол — ты видел, как я валил одноглазого кваза, и должен понимать, что ничем хорошим выстрел в меня не закончится.

— Верю. — убрал пистолет новый Рой.

— Гроб, это и правда ты? — спросил Карат.

— Ага. — ответил внешник. — Могу напомнить про розовые тапки в момент нашего знакомства. Наш договор остаётся в силе. Я держу слово Карат. Батя сделает остальную часть уговора.

— Гроб… Рой… — тихо сказала Женя.

— Мы помним Женя. — внешник замялся совсем как Рой. — Ему оставили Медянского… Просто понимаешь, делать это как-то…

— Всё в порядке. — тихо ответила Женя. — Грин, пожалуйста, поверь мне, хорошо? Замри и не двигайся. Диана, солнышко, пожалуйста.

Медянский со стеклянными глазами поднял пистолет и выстрелил Грину в лоб. Тот не успел даже подумать, а затем на него навалилась чернота, перед глазами всё поплыло. Голову словно сдавило, в мозгу появилась тупая ноющая боль, глаза словно обожгло вспышкой, суставы и кости начало ломить. Рассудок поплыл. Цвета вдруг обрели звук, звуки — вкус, а запахи — мелодии. Дикие боли продолжились вместе с мучительными инверсиями в мозгу, а затем он открыл глаза и понял, что стоит на коленях с пистолетом в руке, и смотрит на собственное тело с отверстием от пули во лбу. А ещё через секунду понял, что смотрит на мир через стекло или пластик шлема, а его руки выглядят совсем не так. На него с беспокойством смотрела Женя, Карат — с недоверием, Ярик — хмурил брови. Рой и Гробовщик, которых он ещё не начал воспринимать как старых знакомых смотрели с настороженностью.

— Рой, Гроб… — прошептал он. — Я что, поменял тело?

— Фух, Грин. — выдохнул Рой. — Это и правда ты. Да, и ты теперь тоже не инфицированный внешник. А теперь пойдём Грин, ещё много нужно сделать.

Вместо ответа Грин подошёл и обнял Женю через скафандр.

— Не надо Грин — попыталась отпихнуть его она. — Скафандр разгерметезируешь и снова заразишься.

— Ну и пусть. — тихо сказал он. — Женя, почему?

— Ты… понял? — спросила она.

— Начинаю догадываться. — ответил он.

— Батя едет. — сказал Гробовщик.

— Грин, извини, тебе Рой расскажет. — женя снова попыталась отстраниться.

— Э нет. — отрезал Рой. — Женя, я в этом не участвую. Рассказывать всё сама будешь. Я в семейные отношения не лезу.

Подъехал грузовик с боевым модулем и из него вылез Батя.

— Здорово сынки. Вижу у вас всё получилось?

— Ага. — кивнул Гробовщик. — Теперь ты остаешься за главного Батя. Я буду уверен, что в твоих ежовых рукавицах многим будет очень и очень спокойною. Сам понимаешь, больше всего меня коробит то, что мы будем делать. Я очень хотел бы остаться, так как то, что делаю пахнет дезертирством, плюс эта неопределённость того что будет мне очень не нравится. Я ведь привык держать слова.

— Всё будет нормально. — ответил Батя. — С тобой ведь отправляется Рой. Этот сукин сын найдёт выход из любой ситуации со своими мозгами, можешь мне поверить — я понял это сразу, как увидел его. А подождать мы всегда готовы — и пять лет, и десять. За мной это не заржавеет… Грин, чего такой смурной сынок?

— Как ты меня узнал? — встрепенулся Грин.

— А я твой взгляд потерянный всегда узнаю. Ты так смотришь когда очень сильно грустишь или тоскуешь. Причём сынок свои страдания ты делаешь сильнее раз эдак в десять. Но смотри на жизнь проще — у тебя теперь снова две руки.

— Что с мурами делать? — хмуро спросил Яр.

— Пока просто повяжи. — ответил Батя. — Внешники?

— Их было только трое. Те которые нам достались. Всё готово. Берём девушек и едем.

— Забываешь сынок. — покачал головой Батя. — Внешники сами груз живой не возят. Это делают муры. Мы сейчас с Яриком с мурами покончим и сами сядем в их машины вместо внешников, пару ребят приведу только.

Из машины вышли трое девушек — Настя, Нина и Света.

— Что тут у вас, никто не ранен? — первым делом спросила Света. — Вижу никто. Привет Грин.

Грин кивнул в ответ. Даже в чужой шкуре его легко узнают. Возможно правду говорят, что человек не меняется. Настя и Нина так же безошибочно определили Роя и Гробовщика. Да уж, не он один спалился.

— Ну всё Грин, вас пора… — попыталась сбежать Женя, но он не отпустил её.

— С нами поедешь Женя. — глядя на неё сказал Рой. — Потом подъезжать будем к месту к Бате пересядешь.

Все молча погрузились — Батя, Яр, несколько бойцов поддержки и девушки — в машины муров, Рой, гробовщик, Грин и Женя — в БТР внешников.

— Я поведу. — сказал Гробовщик беря управление на себя.

— Рой. — сказала Женя. — Давай ты начнёшь, а я продолжу?

Рой только вздохнул, но глядя на неё кивнул.

— Ладно. Ну слушай Грин. — начал он. — Всё началось с того, что я понял, что этот мир искусственный. Небольшая планета или астероид с каким-то сверхпринтером, которые бесконечно воспроизводит объекты руководствуясь математическими матрицами. На эту мысль меня натолкнул Орбитальный Лифт. Тогда стало понятно что мы не в двадцать первом вече, что прошло гораздо больше времени — волокно ведь для орбитального лифта придумали только в двадцать первом веке. Далее все эти рассказы о нолдах и других видах внешников. Я проанализировал, их и понял — нет разных видов внешников. Есть один богатый Экспедиционный Корпус — главный, там и оружие и прочее должно быть на высшем уровне — их можно условно назвать нолдами. А есть другие корпуса у которых более низкое финансирование — они воюют по старинке в костюмах химической и биологической защит с более простым оружием. Это экономически выгодно — проще содержать двадцать корпусов вояк с автоматами, чем двадцать корпусов с плазменными пушками. Простая экономика. Почему бы всем внешникам не использовать «оружие нолдов»? Ну это очень просто — часть финансирования тратится на поддержание системы этого футуристического три дэ принтера, которые раз за разом печатает кластеры. Тратится на это уйма бюджета и приходится экономить на своих сотрудниках. К тому же похоже пороховое оружие могло не так морально устареть, или на планетах с кислородной атмосферой по закону можно применять только его, или….

— Нет. — перебил его Грин. — Я вспомнил. Корпорация S-T-I-K-S применяет в основном его потому, что у неё ограничена лицензия на сверхсовременное оружие типа бластеров, гаусс-ружей, экзоскелетов, плазменных винтовок и такого прочего. Закон устанавливает, что гражданская организация может вооружить подобным оружием не более трёх сотен человек. Плюс есть ограничения на количество наземной техники и авиации. Это сделано затем, чтобы корпорации не могли имея кучу денег и ресурсов начать войну в стране.

— А, теперь понимаю. — улыбнулся Рой. — Всё подобное оружие должно являться собственностью государства, а у гражданских лиц его должны быть единицы. Логично. И как я понимаю, запрет не распространяется на устаревшее пороховое оружие и технику, правильно?

— Ага. — кивнул Грин. — Поэтому на земле до сих пор в ходу кевларовые бронежилеты, автоматы и пистолеты на порохе. Плазменное и современное оружие имеет право носить и использовать только армия и полиция. Все частные охранные компании и прочие — могут пользоваться только пороховым оружием, и устаревшей техникой.

— Замечательное юридическое решение. — кивнул Рой. — Всё так и должно быть. Вот это я смог понять по обрывочным сведениям и поделился с Гробовщиком. Способ проверить это всё был один — сходить в Пекло. Ну, не мне тебе рассказывать. В общем организовали легенду про скреббера, собрали левый отряд и мы отправились туда. Там я и увидел подтверждение своим словам. После этого я окончательно понял всё. И помнишь, когда мы возвращались, я спросил тебя утром наедине, что там, во внешке уже наверняка другое государство и другое время? И ты подтвердил.

— Помню. — кивнул Грин. — И ещё ты спросил, как доставляют груз в Главный Экспедиционный Корпус.

— Да, было такое. — кивнул Рой. — Мне это нужно было знать, очень нужно. Дальше мы снова посовещались, и я на некоторое время начал работать с данными по внешникам. Хоть мы выяснили, что такое Улей, как туда проникают внешники, и что вообще твориться, сам понимаешь, что выбраться мы не могли — нас охраняют очень хорошо, плюс споровая зависимость не выпустит нас далеко. Но знаешь, просто так отбросить эти вопросы мне не дал Гроб и поэтому я занимался ими. Как вариант — я предложил ему спасти одного человека — Нину. Она должна была обменяться телом с внешником, а точнее с внешницей, проникнуть в любой экспедиционный корпус, и с партией груза покинуть Улей на орбитальном лифте. Если бы она получило тело неинфицированного внешника, то могла бы без опасений покинуть планету. И Гробовщик согласился.

— Не думаю, что она бы на это согласилась. — пожал плечами Грин.

— Да, ты прав. — спокойно кивнул Рой. — Это мы просто упустили, но не это главное. Тогда я, Гробовщик и ты отправились к ближайшему месту… которое было рядом с экспедиционным корпусом — кластеру Адская Станция. Мы хотели узнать у муров, как часто уходят караваны с партиями органов. И пока мы с тобой говорили, и стреляли в заражённых, наш Друг Гроб прикончил того кваза с одним глазом и узнал у него всё, что хотел. Сам понимаешь, мы после этого с чистой совестью отправились обратно в стаб. И тут случилось то, чего никто не ждал.

— Рита? — спросил Грин.

— Да. И не только. — ответил Рой. — Грин, Рита пока отсутствовала съела жемчуга и получила вторую способность — копировать способность он одного человека к другому — от донора к реципиенту. Причём даже чужую. Понимаешь, какая это была новость? Это был просто шок — с помощью такого дара мы могли копировать способность Нина другим людям. И все они могли покинуть Улей подобным способом. И тут наступил морально-этический выбор кому следует остаться, а кому нет — ведь внешники тоже не дураки и огромную группу заметят. Он этого выбора я отказался. И теперь это был уже полноценный план о том, как можно покинуть Улей.

Гробовщик молча хмыкнул.

— И как понимаешь, начался новый план. Нет. Сначала совет. Вся наша верхушка собралась на обсуждение. Общим советом было решено, что если есть возможность покинуть Улей даже части людей часть должна его покинуть. Рите объявили амнистию. Было решено, что способность Нины копирую как можно большему количеству людей, чтобы за первым отрядом мог уйти второй и третий. И далее в ходе дебатов и такого прочего решили, что в первой группе будет Гробовщик я, и возможно ты. Поверь мне, я был против — не приятно ощущать себя предателем покидая Улей, но все уперлись рогами, и настояли. По замыслу максимальных возможностей мы должны были с Гробом покинуть Улей, после найти способ спасти остальных — на мне были планы, на нём — силовая часть и устранение всего, что может помешать. И конечно после этого в состав были включены Настя и Нина — сам понимаешь — без них мы бы не согласились участвовать в этом. Главной идеей было то, что мы должны будем покинуть Улей и найти способ остановить споровое заражение, а после этого вернуться за остальными. И был план Б — мы ведь оставляли Риту для копирования, и человека с копированными способностями Нины — чтобы если у нас не получиться остальные могли по двое, по трое покидать Улей со временем.

— Так, а при чём тут Женя? — спросил Грин.

— Ну тут мы видишь ли… — Рой замялся. — Никто конечно не сомневался в том, что ты тоже будешь участвовать, но у Жени было своё мнение. О очень острый слух. Острее чем у людей. Плюс возможность лгать перед ментатами. Как бы тихо мы не обсуждали планы на собрании, какая бы не была звукоизоляция она услышала нас и после пришла ко мне и поставила условие — мы должны будем во что бы то не стало провести тебя, причём так, чтобы ты остался живым, а вне Улья получил даже по возможности новый паспорт и новое гражданство. В обмен предложила себя. В том смысле, чтобы мы приняли её помощь и даже пожертвовали ей если будет нужно. От такого предложения я был в шоке — я ведь не палач и не мясник, и не расчётливый негодяй, как некоторые думают, и как спорить с её упрямством просто не знал. В итоге послал её к Гробовщику. Тебя бы забрали и так…. Но в общем пришлось включать её в наши планы. Тут как раз началась какая-то катавасия — Чалый написал о том, что уничтожит стаб, прислал письмо, а нам нужны были иммунные внешники.

Рой замолчал посмотрев на Грина.

— И тогда пришлось снова думать чтобы придумать план, который бы устроил всех, и что самое главное оставил Женю живой. Её непрошибаемость ментатами была только на руку. По легенде она должна была прийти к Рите и узнать, как связаться с Мосфетом. После этого она должна была выйти на Чалого, и предложить свои услуги — помощь в моём убийстве. По легенде она действовала так из-за ревности к Рите. Была сформирована специальная страховочная команда, которая с помощью редких даров отслеживала её местоположение, слышала её ушами и вообще страховала. Конечно Чалый не купился на эту дезу, и вообще постарался не подходить к Жене и не подпускал никого — очень опасался ловушки. В итоге сработала вторая часть плана — он позвал на подмогу внешников и предложил обмен. Так я и поменялся телами с одним из внешников и стал неинфицированным внешником.

— А зачем Рита дала мне жемчуг? — спросил Грин.

— Очень просто. У её умения есть ограничение — она копирует умение от одного человека другому, но перед этим он должен проглотить жемчужину. Как ты знаешь жемчужина сама по себе даёт дар. А дар Риты просто несколько корректирует его. Батя специально дал вам встретиться и дал ей жемчужину. В стакане была необычная вода, поэтому ты и вырубился, а за дверью ждала Нина, чтобы от неё можно было копировать её дар тебе. И да, кстати — Карат на самом деле был приглашен из-за Дианы, той нимфы. Ты видел зачем она нам.

— Рой… — Грин прикрыл глаза. — Почему ты не заставил принять жемчуг Женю?

— Увы по двум причинам. — развёл руками Рой. — В сейфе было только пять штук. Остальные ушли в экономику — закупка оружия, топлива, еды, запасов живца и прочее. И вторая причина — Женя отказалась.

— Что? Ошеломлённо повернулся к Жене Грин. — Почему?

Глава тридцать четвёртая 34 Рокировка

— Прости. — всхлипнула Жнея. — Я просто сильно переживала… Переживала, когда поняла, что не смогу иметь детей… Я ведь не человек — заражённый, а заражённые не могут рожать. И если бы мы остались, то у нас никогда бы не было детей. Знаешь, я даже обрадовалась, когда появилась Рита. Она ведь тебе нравилась, у неё могли бы быть деть от тебя. К этому моменту я уже смирилась с тем, что у меня не будет детей, а так, я бы хоть посмотрела на твоих. А может быть, ты бы согласился на две жены? Глупо звучит, да? Но тогда были бы дети… А жемчуг я отказалась принимать потому, что не знаю, как он на меня подействует — я ведь мертвячка, и к тому же его мало. У меня был выбор, и я решила, что будет лучше, если спасёшься ты.

Грин застыл как громом поражённый. Такого он никак не ожидал услышать. Совсем. И Рита не соврала, когда сказала, что Женя переживает по этому поводу, но вовремя прикусила язык. Всё это время он переживал, что Женя его ненавидит, но это оказалась не так.

— Я дура, правда? — спросила Женя, по её щекам текли слёзы.

— Нет. — ответил Грин и молча обнял её.

Слов не было. Гробовщик и Рой тоже молчали. Говорить никому не хотелось.

— Приедем скоро. — несколько виновато сказал Гробовщик. — Я сделаю остановку…

— Угу. — кивнула Женя.

Боевая машина плавно остановилась и двери распахнулись, после чего Женя не оглядываясь пошла в автомобиль к лже-мурам. Снова воцарилось молчание.

— Рой. — тихо сказал Грин. — Ты ведь понимаешь, что мы просто обязаны вернутся сюда. Мы не можем оставить всех этих людей здесь.

Рой ещё не похожий на Роя повернулся к нему, и посмотрел сквозь купол шлема:

— Понимаю Грин. Именно поэтому я и не хотел покидать Улей. Я даю тебе слово, что если есть способ, не важно какой — криогенная заморозка, антидот вируса, антивирус, да хрен знает как ещё можно вылечить толпу, мы найдём его и вернёмся сюда. Вернёмся и заберём этих людей. Они не зря ждали столько лет.

— Даю слово. — глухо сказал Гробовщик, которого очень сильно впечатлила сцена прощания. — Нас не остановит никто. Я уничтожу любого, в том числе и корпорацию, которая создала этот миниатюрный ад, а потом мы вернёмся сюда на шатле, и просто уничтожим Экспедиционные Корпуса, муров и килдингов, отключим этот проклятый аппарат и разобьем астероид в космическую пыль.

Грин кивнул и просто замолчал.

— Унываешь? — спросил Гробовщик.

— Нет. — ответил Грин. — Я пытаюсь вспомнить. Я ведь вспомнил о законе на ограничение оружия у гражданских лиц. Значит вспомню и всё остальное. Если мы хотим чтобы всё получилось, то я тоже должен напрячь свои извилины и вспомнить всё, что может нам помочь, потом, нужен будет план Роя, и твоё умение убивать. Да, кстати… Я уже кое-что вспомнил, но расскажу это позже.

— Хорошо. — ответил Рой.

— Гроб. — сказал Грин. — Когда из Корпуса отправляется караван с грузом?

— Уже завтра. — ответил Гробовщик. — Как только рассветёт, в шесть утра. До этого времени нужно будет всё подготовить. Есть резервный план, по которому нам поможет Диана, но лучше к этому плану не прибегать, а сделать всё самим. До того, как ты занял тело профессора внешники под гипнозом рассказали то, что нам нужно, исходя из этого и будем действовать.

— Позволишь выбрать тела для девочек?

— Медянский назвал имена двух женщин, назвал и тот куратор тело которого позаимствовал Гробовщик.

— Хорошо. — покладисто согласился Грин. — Загадывать наперед не станем, сейчас выполнить хотя бы… внедрение. Уже известно, сколько суток мы будем добираться до Главного Экспедиционного Корпуса?

— Не меньше, чем трое суток. — хмуро ответил Рой. — Если очень повезет. В этом самая наша проблема.

— Есть способ ускорить её. — отозвался Грин. — Если вспомнишь документы внешников о сержанте Нэше. В случае нападения и мощных боевых действий может вылететь даже крупная боевая авиация типа вертолета с командованием. Предлагаю использовать муров. Диана загипнотизирует их, после чего, они нападут на этот Экспедиционный Корпус создав опасность для каравана. Тогда он запросит огневой поддержки, и к внешним выдвигается помощь. Возможно даже вертушка. В этом случае вертушка прихватит часть груза. Желательно те контейнеры, которые будут с нами. Вертолеты ведь могут перевозить грузы?

— Могут. — кивнул Гробовщик. — Ещё как могут.

— Вопрос только в том, как. Теперь сделать так, чтобы атаку муров восприняли всерьез. — заключил Рой. — Гроб, останови-ка машину, нужно переговорить с Батей.

— Угу. — кивнул тот. — А сделать так, чтобы нападение восприняли всерьез… Легко. Вооружим их из своих запасов. Сейчас от Бати по радиостанции дадим шифровку и к вечеру, даже раньше у них будет оружие, такое, чтобы напугать внешников… Грин, ещё есть идеи, что можно сделать?

Грин задумался. Основной идеей конечно было попасть в Главный Экспедиционный Корпус как можно быстрей. То есть ускорить этот процесс. Увы, пока он не видел способов это сделать.

— Учитывая, что я в теле Медянского, то я могу достать препараты, которые позволят нам не испытывать дискомфорта лёжа в одном положении. Это на случай длительного путешествия. Ещё могу пригодиться системы дыхания не замкнутого типа. Никто не знает, сколько мы будем добираться до Главного корпуса, а мы должны добраться неинфицированными.

— Само собой. — согласился Гробовщик.

— Теперь к вопросу о том, как будем выбираться. — продолжил Рой. — У каждого из нас будет мой нож, нет, несколько ножей с моей заточкой. Их сделаю в корпусе. Да кстати, обратите внимание на то, что мы получили неинфицированные тела, но наши способности остались с нами… Так вот, у нас будут сверх острые ножи для того, чтобы вскрыть эти герметичные контейнеры в случае чего. Теперь обсудим ближайший план действий. Гроб?

— Как и обсуждали. Ты пользуясь полномочиями военного берешь тех женщин, про которых мы узнали и делаешь пересадку в них. Грин займётся своими лекарствами, а я пользуясь телом куратора проведу внеплановую проверку. Заодно посмотрю на их системы охраны и видеонаблюдения. В случае чего можно будет устроить короткое замыкание. Грин займётся подготовкой контейнеров и систем дыхания.

— Ты как Грин? — на всякий случай спросил Рой.

— Я? Нормально. — ответил Грин. — Не выдам себя. А если так вид нервный или другой, так я ведь профессора отыгрываю. Вдруг у Медянского геморрой приключился? Ну или он просто убийств снаружи испугался? Стереотипы Рой, они везде одинаковые. Что не подходит военному, подойдёт учёному.

…Грин почти спокойно вошёл в кабинет Медянского. Правильнее сказать бывший кабинет. Медянский был мертв, но ведь этого никто не знал. Теперь следовало заняться его наследством на правах самозванца. Грин выложил из одежды пластиковый пропуск с чипом, самые обычные ключи и флакон с таблетками. Медянский принимал лекарства? Надо же… Первым делом он зашёл в его кабинете. Ключи подошли просто идеально. Так, что тут следует осмотреть? В первую очередь письменный стол и сейф. Будет просто замечательно, если Медянский нашел способ бороться с вирусом, или способ его вылечить. И речь даже нет том, чтобы сделать не иммунного иммунным, а чтобы сделать инфицированного неинфицированным. Он молча запер за собой дверь, и начал отпирать ящики стола. Первый ящик. Сводки по количеству получаемого сырья в штуках и килограммах. Второй ящик — личные дела жертв. Никаких имен. Только фотографии, пол возраст и описание того, в каком состоянии те или иные органы, и описание изменений которые произошли в органах. Плюс записи о ценности и изменениях в органах. Не самый приятный ящик.

Ящик номер три. Личные дела сотрудников с фотографиями и описанием характера, привычек и такого прочего. Отдельно стоит пометка посвящен тот или иной сотрудник в тайну дел внешников.

Напротив своей фамилии Грин увидел ожидаемую отметку — "в дела корпуса не посвящен".

А кто бы сомневался? Конечно он не посвящен. Потому так все и закончилось для него. Грин перешёл ко второй тумбе стола. Ящик пять. Ежемесячные отчёты о проделанной работе. Ничего полезного для него. Шестой ящик. Записи о исследованиях, вплоть до того, как психотропные вещества позволяют бороться со стрессом на примере муров. Тут можно выбрать некоторые… Но это явно Не то, что нужно. Просто сухие рутинные строчки. Никаких разработок, никаких прорывов. Впрочем это предсказуемо — кто позволит тут же разрабатывать яд или противоядие. Пароля от компьютера к сожалению Грин не знал, поэтому поступил варварским способом — снял панель от системного блока и вытащил жёсткий диск. Даже отвёртки не понадобилось.

Он пошарил в кабинете ещё. Никаких особых бумаг, ни оружия, ни коньяка. Медянский был ответственным человеком, а значит просто не мог позволить себе попасться на такой мелочи. Ответственность превышевсего.

На полках шкафа только медицинские книги по анатомии, химии и такому прочему. Что ещё? Ах да, сейф, он забыл про сейф. Грин отпер сейф. Личные документы Медянского — пластиковая карта-паспорт, медкарта, страховой полис, водительские права и другие "корочки". Пригодятся. Определенно пригодятся. А это что ещё? Рекламный лист с лекарствами компании S-T-I-K-S. Стоп. Обратная сторона буклета была испещрена витиеватым убористым почерком. Простые пометки?

Ба, да это самый натуральный компромат на сотрудников, из тех, кому известно о том, чьи органы они режут, кто сколько украл, как проносят, где и через кого сбывают, какие камеры как работают, какие на несколько секунд отключаются при смене с дневного режима на ночной…

Просто подарок. И Медянский хранил такую опасную бумагу у себя. Хотя на то есть причины — его почерк мог разобрать только Грин, и ещё несколько человек. Остальные были не способны на такой подвиг.

Кажется есть очень важный повод поменять текущий план побега…

— О, Андрей Евгеньевич. — поприветствовал его лощеный человек с надменным выражением лица. — Недавно произошел неприятный инцидент — пара образцов нашего материала проявили попытку к бегству и покушению, однако две наши сотрудницы пресекли это.

— Пострадавшие есть? — спросил Медянский.

— Только беглянки. Мертвы.

Медянский огляделся и понизил голос.

— Гроб, я тут нарыл данные по слепым зонам у камер и по тому, какие камеры имеют задержку при переключении с дневного режима на ночной.

Лицо человека изменилось.

— Значит нужно срочно менять планы. — посерьезнел Гробовщик. — Обойдёмся без диверсий и замыкания. Через час Диана отправит сюда толпы муров с кучей оружия и даже ракетными комплексами. Пошли познакомлю тебя с девочками.

В одном из служебных кабинетов обнаружились сразу две девушки в военной форме. Русая с волосами собранными в косу и брюнетка с волосами собранными в узел.

— Вот, знакомьтесь профессор — те самые девочки, которые успешно пресекли бегство заражённых объектов.

Грин внимательно всмотреться в одну.

— Нина? — спросил он.

— Угадал с первого раза. — улыбнулась та.

— А где Рой?

— Отыгрывает сержанта. Подойдёт позже.

— С этой ролью Гроб справился бы гораздо лучше.

— Угу. Но сержант застрелил Роя. Медянский и Мелов струсили сделать это.

— И хорошо, что Чалый тоже струсил. Действительно хорошо.

— Костюмы готовы? — спросил Гроб. — Никто не заподозрил?

— Нет. Они ведь каждому положены. Я взял недостающие комплекты у сотрудников Медянского. Разумеется никто не видел. А если видел, то ничего необычного — может профессор лично решил отнести их на склад из-за некачественной герметизации. Бывает ведь и такое.

— Химию свою нашел?

— Конечно. И шприцы и ампулы при мне. Сейчас Рой подойдёт и сделаем предпоследний штрих.

Рой появился только через сорок минут.

— Почему так долго? — поднял брови Гробовщик.

— По-другому никак. Пришлось писать рапорт и прочая бумажная хрень. Иначе бы меня просто раскрыли. — развел руками Рой.

— Ладно, Грин тут нашел слепые зоны у камер и такое прочее, так что нам будет да же проще попасть на склад.

— Один момент. — склад все равно будет нужно открыть картой Медянского. В электронике это будет отмеченное. Но на этот случай я украл карту своего заместителя. Откроем ей. Есть предложения, как замести следы?

— Об этом не беспокойся. — похлопал его по плечу Гробовщик. — По легенде Медянский, сержант Мелов и куратор спустятся в гараж на выезд, и туда прилетит точечная баллистическая ракета.

— Тогда готовьте предплечья под инъекции.

За стенами что-то грохнуло и взвыла тревога.

— Что-то рано они начали. — пробормотал Гробовщик. — Давайте поспешим. Сейчас эвакуация в убежище может начаться.

Грин кивнул вводя лекарство.

— Все готово Гроб. Можем идти.

Все пятеро рванули к складу.

Герметичные огромные контейнеры. Не просто контейнеры, а что-то на подобие морских контейнеров из стали, но гораздо меньшего размера.

— И как такую махину вертолет потащит? — потерянно спросил Рой. — Сдается мне, мы все же в грузовике поедем.

— Это очень ценные контейнеры, в них печень. — ответил Грин. — Самые дорогие здесь. Поверь, их в случае прорыва потащат первыми. А как, это другой вопрос. На подвесе. Там обязательно будет мощный вертолет типа МИ-26 из двадцатого века. Утащит.

— Есть как МИ-26, то он и танк поднимет. — кивнул Гробовщик. — Главное, чтобы нас не сбили.

— ПВО только у внешников.

— Но бывают и исключения.

— Берём на всякий случай баллоны с газом. — сказал Рой.

— Стой, а как грузиться будем?

— Ты забыл про Настю. — ответил ему Рой. — Она нас запакует и пломбы навести, а свой ящик телекинезом закроет и опломбирует.

Настя серьезно кивнула.

— Тогда чего мы ждём?

В этот момент грохнуло особенно сильно.

— Грузимся!

— Требуха! — воскликнул Рой. — куда денем ту часть, которую выбросим?

— Утрамбуем в другие контейнеры, а потом опечатаем. — быстро сориентировался Гробовщик. — Давайте быстрей.

В этот момент громыхнул ещё один взрыв, и сирена взвыла с удвоенной силой. Требуха из контейнеров полетела на пол, ещё несколько контейнеров оказались распахнуты, Рой и Гробовщик стали пинками утрамбовывать в них то, что вытащили из других. Громыхнуло так, что стены задрожали, а свет замигал.

— Ну уж если это не заставит внешников просить подмоги, то тогда не знаю. — выдохнул Грин. — Вот баллоны для дыхания. Каждый берите по восемь штук, и давайте, сделаю ещё один укол каждому. От него процессы все замедлятся и вы будете дремать проваливаясь в сон, зато так кислорода меньше будете потреблять. На воротник каждому — специальная капсула, как только раскусите, то сразу очнётесь.

— Не надо лекарства. — отрезал Гробовщик. — Иначе мы так можем уснуть и не проснуться. Насколько хватит кислородной смеси?

— Часов на восемь, если нее двигаться. Это в группу баллонов. Когда кончится, то можно будет активировать самоспасатель на химически связанном кислороде. Для каждого я подготовил по три штуки, в контейнере места хватит. Как только кончится газ в баллонах следует активировать самоспасатель. Одной модели хватит примерно на два часа, если вы находитесь с спокойном состоянии. Ну, доза рассчитана на мужчин, так что у женщин может быть срок несколько дольше. Если начнёте задыхаться, то лучше включайте внешний фильтр, и режьте контейнер ножом Роя. Будет разгерметизация и костюм внешника будет инфицирован… но это уже не главное.

— Да кто там так палит?! — нервно обернулся Рой после очередного бабаха.

— По гробам. — скомандовал Гробовщик. — Залезаем.

Грин натянул скафандр, подключил баллоны на подобие водолазных, и шагнул в контейнер. За ним закрыли дверцу и приклеили специальную этикетку и навесили пломбу. Несмотря на герметичность контейнера слышимость была очень хорошей.

— Давай, теперь ты Нина. — раздался голос Гробовщика.

— Как скажешь милый. Дай обниму.

Грин сделал мелкий вдох. Следовало экономить этот газ и дышать через раз. Вот значит как. А он совсем и забыл, что дар Насти телекинез…. Выходит дам подобрали тоже не только из родственных отношений. У Насти очень хороший дар, а Нина в некоторых вещах ещё хитрее Роя.

— Давай теперь ты.

— О Кей. — послышался голос Роя.

Снова послышался скрежет запираемых устройств, и звуки пломбирования.

— Моя очередь. — подытожил снаружи Гробовщик, а затем снова что-то взорвалось.

Последней внутрь своего контейнера забралась Настя и запоры так же защёлкали. Теперь оставалось только ждать. Часы у Грина были электронные с функцией подсветки. Можно будет смотреть на время. Знал бы, взял бы планшет с электронными книгами, или нет, сядет быстро. Или лучше плеер?

Так и не придя к какому-то выбору он постарался задремать. Ему не страшно — на часах можно поставить будильник, он будет вибрировать, и разбудит его.

Снаружи слышался шум и бабахи, стены и пол тряслись и вибрировали, контейнер ощутимо дрожал. Грин беспокоился. Сейчас время играло против них. Да, они легко смогут выбраться, когда кончатся запасы кислорода, но если сделают это в Улье, то будут заражены повторно, станут неинфицированными и весь план полетит коту под хвост. Только два варианта подходят им — если и в самом деле внешники отправят их прямо сейчас с вертолётом, или если они отправят их заперев в герметичной и дезинфицированной кабине грузовика.

Собственно в обоих случаях можно будет вскрыть контейнер и дышать воздухом самого грузовика. Оба варианта выглядели безумно. Через пару часов всё стало стихать, а затем раздались шаги и грубый голос произнёс:

— Что-то местные аборигены распоясались. Откуда только такое оружие достали?

— А какая разница? Где взяли, там уже нет.

— И не надо. А у нас получился боевой вылет с премиальными. Так что теперь получим премию и пару дней увольнительных. Я давно хочу Ирэн склеить на базе…

— Ты знаешь, что значение фразы склеил модель в твоём детстве и сейчас имеет разное значение?

— Капец Сергун, ты душный прям не могу. Сегодня прям напьюсь, точно говорю. Так, под опись эти ящики прихватим. Не зря же мы болтались? Премия выше будет И постреляли всего ничего. Не таскаться же порожняком туда-сюда.

— Ты думаешь о чём-нибудь, кроме как о бабах и деньгах?

— Думаю. О бабах, у которых есть деньги.

Пара внешников. Как раз из тех, кто должен был прибыть на подмогу слабому корпусу. И как ожидалось действительно на вертолете. Главное сейчас было то, сколько ящиков возьмут, и каких. И куда доставят — в более укреплённый экспедиционный корпус, или сразу в главный.

— О, сколько ливера! Почки, печень, сердца, селезёнки. Мозги… Слушай, а что мозгов так много?

— Да потому, что эти люди в отличается от тебя ещё и думали. — проворчал второй. — И не только о деньгах и бабах.

— Злой ты. Вот обижусь на тебя и не буду с тобой разговаривать.

— Не очень-то и хотелось.

Грин слушал стёб двух внешников. Голоса бродили по всему помещению то приближаясь, то удаляясь. Иногда кто-то из этих двоих прислонялся к стене или контейнеру.

Был и хороший момент в этой ситуации — ни один из этих двоих не заподозрил того, что в контейнерах есть что-то постороннее. Сейчас ребром стоял очень важный вопрос — сколько именно контейнеров они заберут. Будет очень не хорошо, если их группу разделят.

— Приветствую бойцы.

— И вам здрасьте. Чего хотели от нас?

— Пиво и женщин. И чтобы пиво было холодным, а женщины горячими. Но как я понимаю, у вас ни того, ни другого нет, поэтому предлагаю просто забрать несколько контейнеров, как никак одно дело делаем.

— Ага. Только мы с аборигенами и мутантами воюем, а вы сидите тут в тепле и сухости.

— Не слушайте его. Он у нас с приветом. Нормально разговаривает только с женщинами, да и то, если кто-то из них его мать или бабушка.

— Это я уже понял. Вот, заполните бланк.

— Где расписываться?

— Вот здесь.

— Просто замечательно. Подгоните ящики погрузчиком?

— Угу. Ожидайте.

Голоса удалились, затем появились ь новые и раздался рык вилочного погрузчика. Контейнер в котором он находился дернулся и стал подыматься — погрузчик подцепил его прямо с поддона. Рядом взревело ещё несколько моторов и звуки приводов поднимающих виды с грузом.

Грин замер. Неужели получилось? Теперь вопрос сколько контейнеров взяли. Судя по звуком те, что рядом с ним. Он почувствовал, как контейнер двигается. Перевозка началась.

Контейнер явно куда-то везли. После послышался стрекот лопастей вертолета и снова взревел электропривод погрузчика опуская контейнер. Рядом послышались голоса, зазвенели карабины цепей, защелкали дополнительные застёжки, затем вертолет застрекотал по-другому и Грин понял — он завис. Щёлкнул ещё карабины — груз подцепили, и он почувствовал, как контейнер плавно потянуло вверх.

Надо же. Внешние и в самом деле не стали рисковать грузом, а решили часть ценного груза увезти не караваном, а воздухом. Только бы тросы не лопнули. Вторая мысль была о том, чтобы не подбили. Ну и что, что ПВО в Улье редкость. Можно и очередью прострелить этот ящик, этого будет достаточно, чтобы убить их всех. Или ящики бронированные? Или нет? Перевозят их обычно в бронированных грузовиках. Может тогда вертолет полетит высоко, чтобы не прострелили ценный груз?

Как никак, а если пуля пробьет борт контейнера, то весь груз станет заражённым. Его же выбросить сразу придется, чтобы никто не заразился.

Грин проверил часы прошло уже четыре часа с их последней авантюры. Интересно, откуда стартовал вертолет, и с какой скоростью он летит? До куда вообще доставит ящики — до ближайшего более укреплённого корпуса, или до Главного Экспедиционного? Очень не хочется резать контейнер раньше времени и портить весь план. Интересно, хватит ли запасов воздуха в баллонах и самоспасателях? В баллонах осталось всего половина… Или больше? Он ведь сидел без движения вдыхая газ. Теоретически боевой вертолет способен развивать скорость до трехсот километров в час, и без дозаправки способен даже выжать тысячу километров. Груженный и без полного запаса топлива меньше.

Сюда он летел груженный, или пустой? Так или иначе, а летел явно с боекомплектом и кучей вояк.

Грин прекратил вычисления, но на ум вернулось прощание с Женей. Стало нехорошо. Чтоб те, кто придумали Улей горели в аду. Впрочем, если все пройдет как запланировано, то устроить для них ад будет вполне возможно. Грин на секунду отвлекся от мыслей, а когда пришел в себя увидел, что прошел только час. Время тянулось ужасающе долго. И почему он не узнал в прошлый раз, сколько километров им пришлось пройти и проехать? Размышления прошли после того, как вертолет начал снижать. Что делать? Ждать момента и выбираться? Но это стоит сделать только тогда, когда груз окажется в орбитальном лифте. Не раньше.

Первыми коснулись земли ящики, а затем плавно опустился вертолет. По шуму разговором снаружи Грин понял, что это дозаправка и пополнение боекомплекта. Значит внешние решили лететь "до последнего". И главный вопрос снова был прост — доставит ли их вертолет до того, как кончится воздух? Никогда раньше он не думал, что его так будет волновать воздух. Самый обычный воздух, глоток которого он делал раньше.

Дозаправка и дозагрузка закончилась через сорок минут, после чего вертушка застрекотала снова набирая высоту. Как же утомительно ждать… Грин снова отключил часы и уставился в темноту.

Грин сидел, молча вглядываясь в темноту и вдруг что-то блеснуло в ней. Грин включил фонарь на телефоне и вздрогнул — световой блик отразился от очков какого-то человека. Человек пошевелился и придвинулся ближе. От неожиданности Грин подавился и закашлялся.

— Тише-тише. — сказал человек и засветил свой фонарик

Это был Андрей Евгеньевич Медянский.

— Что, не ожидал увидеть меня тут, а Витя?

— Фто? Меня зовут Грин — Грин почувствовал холодок на коже, а затем отнял маску от лица и спросил:

— Андрей Евгеньевич, как?

— Вот и спрашиваю себя — как? — усмехнулся Медянский. — Ты маску одень Витя, одень. Тебе кислород ещё нужен, ты без него не можешь, а что касается того как ты себя зовёшь, это без разницы — ты считал себя Лёней, когда потерял память, а до этого почти тридцать лет был Виктором. Потом назвался Грином, а потом поставил крест на своём имени, но это не меняет сути — куда бы человек не ехал, он берёт с собой себя. Как бы себя не называл, он будет собой.

— А как же вы без кислорода? — спросил Грин.

— А мне он больше не нужен. — ответил Медянский. — Я вообще мёртв, как ты помнишь, а ты сейчас выглядишь как я. Дряная смерть в этом дрянном мирке, от рук девочки с талантом к зомбированию. Знаешь Витя, если бы я верил в любую религию, то поверил бы, что Бог наказывает меня за всё, что я сделал.

— Зачем ты здесь? — спросил Грин.

— Случайно зашёл. — пожал плечами Медянский. — Жалею только о том, что ты и твои друзья убили меня, а не Вову. Это ведь он подсказал тебе откуда берутся органы. Ладно, бывай.

Медянский исчез, а сзади раздался злобный смех. Грин обернулся и увидел корчащего в злой ухмылке лицо Мосфета.

— Снова бежишь. — ухмыльнулся он. — Ты уже дважды дезертир. Сбежал от внешников, сбежал от друзей в Улье. А как же та мертвячка которую ты оставил? Как же моя сестра? Она ведь пережила пытки ради тебя, даже сбежать тебе помогла, сначала от меня, а потом из этого поганого места.

— Заткнись Мосфет! — на плечи Грину легли две руки. — Не слушай Грин, он специально так подбирает слова, а потеряла свой шанс, когда предала Стаб. Мосфет, шёл бы ты отсюда, ты только и можешь нападать исподтишка и мучить своих жертв радостно веселясь. Не могу понять, ты сам веришь в то, что говоришь? Жалко с внешниками пришёл не ты, а Чалый.

Мосфет отступил вглубь и исчез.

— Замри. Расслабься. — похлопала его по спине Рита. — Мы сами выбрали с Женькой тебя. И сами были за то, чтобы остаться. Она всё переживала из-за детей и из-за того, что она не человек. Она просто не верила, что на неё подействует жемчуг. Хоть чёрный, хоть красный. А белого не было. А вообще она классная баба. Знаешь, она даже была за то, чтобы я родила от тебя. Даже не ревновала.

Рита исчезла, а Грин увидел перед собой Женю.

— Грин. — взяла та его за плечи. — Не вспоминай меня, я ведь знаю, что ты будешь постоянно терзаться от этого. Главное — выберитесь из Улья. Это будет самое лучшее, что вы сможете сделать.

Женя тоже пропала, а на смену ей пришёл Батя.

— Не рефлексируй сынок. — сказал седой следователь. — Всё получится. Вы сможете вырваться из этого мирка, а потом вернуться и спасти нас всех, я точно знаю, Я знал, что Рой чертяка найдёт выход, когда в это никто не верил, и я знаю, что вы вернётесь.

Грин всмотрелся в его лицо, и почувствовал, как его трясут за плечи.

— Грин! Очнись! Очнись!

Глава тридцать пятая 35 Дальнобойщики

— Грин! Очнись! Очнись!

Грин пришёл в себя от того, что его кто-то хлопал по щекам. Открыв глаза, он понял, что это Рой.

— А, что происходит? Где мы? — спросил он.

— Похоже ты просто вырубился из-за недостатка кислорода. — ответил ему Рой. — На счёт твоего второго вопроса, то скажу тебе очень приятную для нас новость — мы на складе Главного Экспедиционного Корпуса. Слава богу, все Корпуса имеют общее сходство — камера простреливает только коридор перед воротами склада по которому на него можно попасть. Сам склад нет смысла осматривать через камеры. Так что мы можем немного расслабиться и подождать.

— А… ага… — вяло приходил в себя Грин. — Я похоже и правда вырубился… Рой, а сколько мы уже здесь?

— Минут пятьдесят Мы Очень долго ждали не высовываясь, а потом Настя телекинезом сняла свои пломбы и отперла свой контейнер, а потом вылезла и освободила нас. Когда мы добрались до тебя, ты был без сознания и видел десятый сон.

— Ага. Так всё и было. — согласился Грин. — Слушай Рой, а почему тут так темно?

— Потому, что на складе никого нет, и не кому включить свет. Точнее здесь мы, но внешники об этом не знают, поэтому лучше не палиться, и не включать его. Восстанови пока кровообращение, ты ведь долго пролежал в этом контейнере.

— А… хорошо… — потянулась рядом на полу Нина. — Блин, как же здорово наконец-то снять этот костюм… Надолго мы тут Рой?

— Пока не привезут груз с остальных корпусов. Сама знаешь — нас забрали из-за экстренного случая. Остальные должны двигаться сегодня караванами, это как минимум пара дней.

— Вах… — потянулась Нина. — Нормально так. Посидим пару дней в тишине и спокойствии. А тот караул за дверью нас не услышит?

— Стены всё утеплённые и герметизированные, как и ворота. Но лучше не рисковать и говорить шёпотом, или вообще не говорить. Нам очень повезло, что внешники охраняют единственный вход и не имеют камер внутри, вентиляция тоже есть. Если пошарим, то возможно найдём сухпайки в этом ангаре.

— Так, стоп… — замер Гробовщик. — А почему в ангаре нет камер?

— Очень просто Гроб. — Сказал Грин садясь на пол. Ни в одном корпусе ни на одном складу их нет. Кто-то уз операторов видеонаблюдения или другой посторонний человек может увидеть, как на складе пакуют кучу окровавленных человеческих органов. Их ведь перед тем, как фасовать в один контейнер достают из промежуточных упаковок по одному, проверяют, и снова пакуют и складируют.

— Тогда понятно. Такие вещи и в самом деле нужно скрывать. — кивнул Гробовщик.

Настя задумчиво поднялась и пошла между полок оглядывая их содержимое. И в самом деле. Если это склад, то тут должны быть запасы пищи, и возможно запасы пищи, амуниция, и оружие. Поживиться было явно чем.

— Давайте тоже приступим к осмотру. — предложил Гробовщик и все двинулись проверяя стеллажи.

Пара суток прошли на удивление очень спокойно. Никто не посещал склад, не ломилась штурмовая группа, не возникали проверки. Возможно это было потому, что внешники не знали, что у них появились соседи. Такого варианта событий они просто не ожидали. Корпус был прекрасно защищён от атак снаружи, и вполне логично считалось, что изнутри напасть никто тоже не сможет.

Ещё одной приятной новостью стало то, что теперь им не нужно было пить живец. После того, как они получили тела неинфицированных внешников, то исчезло споровое заражение, которое так характерно для любого обитателя Стикса. Ко всему прочему на складе естественно нашлась пища, спальные мешки, оружие и много ценных вещей по меркам Улья. В контейнеры они дополнительно загрузили новые баллоны с кислородом, чтобы продолжить скрываться в них во время пересадки на орбитальный лифт, и пищу, на случай длительного пребывания в них.

— Слушайте, а в этом орбитальном Лифте в камере для грузов будет воздух? — обеспокоенно спросила Настя. — И какая там вообще будет температура?

— Грин? — повернулся к нему Гробовщик.

— Температура будет положительная. — подумав ответил тот. — И там, и там. Если бы она была отрицательной или близкой к нулю, то это вызвало бы повреждение устройств. А что до воздуха, то… Грузы на Орбитальном Лифте перевозятся в вместе с людьми, так, только огораживаются специальными барьерами, значит воздух там есть.

— А в Шатле? — спросил Гробовщик. — Мы не задохнёмся, пока шатл будет перевозить нас он одного Лифта в другой.

— Ну… — задумался тот. — С земли я сюда попал за несколько часов, кислорода должно хватить. А температура… В Шатле было грузовое помещение, но я не знаю, какая там была температура.

— Рой?

Рой задумался.

— Чисто теоретически, если делать на шатле грузовой отсек холодным, то он должен искусственно охлаждаться искусственно. Если перелёт составляет несколько часов, то не вижу смысла ставить на него подобное оборудование, тем более на большие объёмы груза. Органы как мы уже убедились грузятся в контейнеры-термосы. Дёшево и сердито.

— На всякий случай возьмём рации. — сказал Гробовщик. — По ним сможем переговариваться через контейнеры если что-то пойдёт не так. В случае чего вскроем всё твоими ножами.

— Хорошо.

— Я слышу как снаружи что-то приближается. — подошла к ним от створок внутреннего склада обеспокоенная Нина.

— Пора. — скомандовал Гробовщик. — Грузимся. Похоже привезли потроха со всего Улья. Значит через несколько часов придёт шатл, и будет ожидать на орбите Лифт. Давайте, шевелимся.

Паковались также, как и раньше. Взревел сервопривод ворот, за которыми располагались герметичные коридоры Экспедиционного Корпуса и послышался шум погрузчиков, которые начали ввозить внутрь новые контейнеры и ставить их тут же. Разумеется все контейнеры (как и эти) принимались далеко отсюда в специальном шлюзе, поверхность дезинфицировалась смертельно опасный вирус Улья убивался, а после кучи подписанных документов их доставляли на внутренний склад, который имел всего один вход и охранялся как сверхсовременный и дорогой банк.

Погрузчики с шумом вкатились в помещение.

— Сколько?

— По накладной вместе с экстренными четыреста сорок девять.

А здесь сколько?

— Вон стоят уже те которые привезли, а эти мы ещё не все привезли. Как завезём все, то видно точно будет.

— Давайте быстрей. Их придётся отправлять уже через десять часов.

— А к чему такая спешка?

— Не я устанавливаю сроки. Давайте, работайте.

Снова заурчали моторы и сервоприводы — погрузчики доставляли новые и новые контейнеры, затем несколько кладовщиков ходили от контейнера к контейнеру записывая себе о том, какой груз поступил и сколько. После началась нудная сверка документов. Рутина всё тянулась и тянулась. Грин слушал их разговор через ящики контейнера прикидывая сколько им так ещё ждать. Выходило, что довольно долго, бумажные процессы никогда не отличались скоростью. Если всё пройдёт как надо, то через десять часов они будут на пути из Улья.

Наконец кладовщики вышли и потянулись томительные часы ожидания. В этот раз более комфортные. В качестве развлечения у него были бумажные инструкции об использовании некоторых приборов, которые они решили прихватить вместе с собой. Кислорода тоже было полно — не хотелось в этот раз снова видеть галлюцинации и сходить с ума.

Через несколько часов снова раздались звуки отпираемого ангара и снова въехали погрузчики — это значило одно — шатл уже на орбите и ждёт Орбитальный Лифт. Ангар снова заполнился голосами и погрузчики начали вывозить контейнеры один за другим. Затрясся и задвигался его контейнер. Началась перевозка в орбитальный лифт. Пространство вокруг наполнилось голосами — общий отсек, в котором внешники у которых выпали увольнительные дни возвращались вместе с грузом. Конечно было бы правильней и лучше сделать отдельную секцию для людей и отдельную секцию для груза, но это было слишком затратно и неудобно останавливать рейсы лифта, монтировать перегородки, ставить двери, проводить дополнительную электрификацию, поэтому грузы перевозили совместно с людьми. Сейчас снаружи там должны были быть жёлтые полосы на полу, которые показывали бы, куда следует ставить груз, небольшие стальные ограждения из уголка и сетки-рабицы, и куча мест для внешников.

Плохо было то, что сейчас рядом с ними ехало не менее двух сотен внешников. Сдавших оружие и амуницию, но всё же внешников. Рация молчала. Гробовщик велел связываться только в случае крайней необходимости, или на том же шатле — там у внешников не будет возможности что-то сделать, а контейнеры будут огорожены тонкими жестяными стенками. Контейнеры пропустят радиоволну и можно будет поговорить между собой, а жестяная стенка не пропустит сигнал дальше, и значит никто не сможет их подслушать в эфире.

Спустя три часа и ещё одну перегрузку рация ожила и зашипела.

— Как меня слышно, приём?

— Гроб? — отозвался Грин. — Слышу тебя очень хорошо.

— Вас слышу. — отозвался Рой.

— Привет мальчики. — отозвалась в эфире Нина.

— И я тут. — ответила Настя.

— Поздравляю. — сказала рация голосом Гробовщика. — У нас есть некоторое время, чтобы переговорить до перегрузки в следующий орбитальный лифт. Поздравляю вас всех — мы смогли выбраться из Улья.

— Гроб, не говори раньше времени. — раздался скептический голос Роя. — Мы ещё не выбрались, а только в шатле.

Ответом ему стал смех сразу трёх человек.

— Примерно такого ответа я от тебя и ожидал. — хмыкнул Гробовщик. — Когда-то ты говорил, что из Улья выбраться невозможно, потом стал разрабатывать план побега и стал говорить, что это почти невозможно. Теперь ты сидишь в комфортабельном транспортном средстве за тысячи километров от Улья и говоришь это самое… Ты не меняешься.

В ответ Рой только хмыкнул.

— Прошу учесть, что при приземлении нас всех могут разделить. — продолжил Гробовщик. — Нужно обсудить, что следует делать дальше и как мы будем друг друга искать.

— А может откроем контейнеры и переберёмся все в один? — спросила Нина.

— Тут за стеной внешники, а мы изрядно нашумим. — ответил Гробовщик. — И неизвестно, есть ли здесь в грузовом отсеке воздух и вентиляция.

— Блин, досада… — протянула Нина. — Рой, что скажешь?

— Кхм… Нина, а почему я?

— Ну ты же ведь всё придумал.

— Я предлагаю когда нас выгрузят определить наше местоположение с помощью раций. Если все окажемся в одном транспорте, то так же сможем переговариваться по рации. Если нет, то значит нас разделили по отдельным машинам.

— Годиться… Есть ещё предложения? Сейчас нужно послушать каждого.

— Пожалуй есть. — сказал Грин. — У нас есть документы внешников. Эти пластиковые карты это одновременно и паспорт и водительские права и всё остальное. Нам нужны будут деньги поэтому предлагаю сразу после того, как мы окажемся на земле снять все наличные, или перевести их.

— А ничего, что мы пин-кода не знаем?

— Ничего Гроб. Технологии уже давно ушли вперёд. В Японии уже нет карт. Там достаточно приложить руку к сканеру и он снимает дактилоскопию, а специальные сенсоры и датчики подтверждают, что рука живая и жив её владелец. После этого они могут снимать деньги и проводить другие операции.

— А принудить к съёму денег? Например приставить ствол к голове?

— Снимать деньги можно только в банках. А там охрана и куча сотрудников. Но возвращаясь к теме денег и их съёма. У нас пока таких технологий нет, так что используется карточка. По старинке. Чтобы активировать её для снятия денег нужно приложить пальцы на сканер, а потом дать другому проверить радужку глаза. Плюс то, что карта является паспортом позволяет всё остальное.

— Что, так просто? — даже удивилась Настя. — Никаких секретных слов? Пинкодов, эсэмесок?

— Ну почему, есть, встречаются у некоторых консервативных людей. — по интонации было понятно, что Грин пожал плечами. — Но большинство поступает так. Всё равно деньги никто кроме владельца снять не сможет. Вопрос только в том, сколько ещё продержится наша внешность перед тем, как начнёт меняться. Как я понял, отпечатки пальцев и радужка тоже изменятся.

— Ещё пара дней. — ответила Нина. — Это будет через пару дней. Поэтому будем надеяться, что наши жертвы не были консервативными, а у нас будет время добраться до банков или такого прочего.

— А наличные деньги ещё в ходу? — поинтересовался Рой.

— Да, наша страна в этом плане очень консервативна. — ответил Грин. — Поэтому у нас будет возможность снять их. Если у нас только несколько дней на то, чтобы снять деньги со счетов внешников, то лучше будет купить ещё что-нибудь дорогое. Например транспорт.

— Или оружие. — мрачно заметил Гробовщик.

— Или оружие. — согласился Грин. — У меня есть собственная квартира, первое время можем пожить у меня, потом ко мне вернётся мой внешний вид и можно будет снять деньги с моего счёта.

— Вот это кстати очень важный вопрос. — вставил Рой. — Если теперь на каждом документе теперь биометрика типа отпечатков пальцев и снимки сетчатки, то мы просто не сможем получить поддельные документы, а значит все операции придётся проводить через кого-то своего. Ты в Улье, и эти внешники тоже официально в Улье, а значит нам придётся искать другого человека, чтобы через него делать покупки. Плюс надо будет легализовать столько денег.

— Это проблема, но давайте решать их по мере поступления. — кивнул Гробовщик. — Планы у нас Рой мастер строить, особенно качественные. А у меня план уже есть. Более простенький, но зато простой и понятный.

— И какой план? — поинтересовалась Настя.

— Простой. Выберемся на земле, завалим всех плохих парней, потом найдём способ бороться с заразой Улья, найдём транспорт, сгоняем туда и заберём наших. Хороший план правда?

Нина в ответ только фыркнула.

— Гроб… — устало произнёс Рой. — Ты хоть представляешь, что для этого нам понадобится шатл или какой-нибудь управляемый спутник, команда пилотов, которая прошла обучение, куча топлива и…

— Вот! Видите, старина Рой уже диктует то, что нужно будет сделать и уже сомневается. Значит всё будет в порядке.

— А? Значит и правда всё хорошо. — ответила Нина.

Настя тихо засмеялась.

Через пять часов шатл отгрузил их вместе с внешниками на другой орбитальный лифт и пришлось снова замолчать ожидая спуска, затем последовало приземление или правильнее сказать спуск на орбитальном лифте и уже привычная перевозка погрузчиками, а затем их стали просто загружать в длинномерные фуры, которые повезут дальнобойщики.

Грин врубил рацию:

— На связи Грин. — сказал он. — Слышит меня кто-нибудь? Есть кто в этом же грузовике.

— Гробовщик на месте. — отозвалась рация.

— Рой на месте.

— Я тут. — отозвалась Нина.

— Я на месте. — отозвалась Настя. — Сейчас попробую открыть свой контейнер.

Через минуту она снова сказала:

— Не получается. Похоже слишком тесно упаковали контейнеры и мой стоит впритык какому-то другому.

— Я разберусь, — авторитетно заявил Гробовщик. — Подождите, сейчас вскрою свой, и выберусь, потом займусь вашими. Ножи пока не используйте, не следует понапрасну расходовать такие вещи.

Через минуту раздался звук разрезаемой оболочки и в эфире стал слышен мат Гробовщика.

— Что там у тебя Гроб? — спросил Рой.

— Да жопа полная! — отозвался Гробовщик. — Отвратительная и дурно пахнущая друг мой. Я вскрыл контейнер, и оказалось что и вплотную к нему, и сверху на нём стоят другие контейнеры. И когда вскрыл, всё, что было в верхнем посыпалось на меня.

— Ты там не задохнёшься? Тебя не завалило?

— Да нет, я на всякий случай держу кислородную маску у лица, выпали брикеты. Если совсем задавит, то просто спалю их ко всем чертям. Подождите, сейчас разгребусь.

Ещё двадцать минут слышались маты Гробовщика, после чего раздалось:

— Фух… Выбрался. Сейчас постучите в стенки, я найду ваши контейнеры и вас распакую.

Грузовик всё это время ехал почти без тряски. Грин застучал кулаком в потолок над собой.

— Слышу. — раздался в рации голос Гробовщика. — Паузу сделайте, сейчас ближайший ящик открою.

Над головой заскрежетало, через верх просунулось острое лезвие и стало планомерно вскрывать ящик. Гробовщик отбросил кусок контейнера и заглянул в отверстие:

— С прибытием. Давай руку.

Грин протянул ладонь и выбрался наружу.

— Внимание, сейчас мы будем вскрывать ящики на пару с Грином. — сказал Гробовщик в рацию. — В две руки в два раза быстрей.

После чего процедура повторилась, и все выбрались наружу прихватив с собой оружие. Грузовик стал плавно замедляться, затем остановился, хлопнули двери кабины и послышались шаги снаружи.

— Отлить вышли? — предположила Нина.

— Нет. — ответил Гробовщик. — Услышали нашу возню и вышли разбираться. Они же не дураки. Готовьтесь, встречать нас будут оружием.

— Настя — готовься в случае чего ставить щит. — кивнул Рой. — Нина, Грин давайте нам за спины.

В двери кузова постучали чем-то тяжелым.

— Это кто там лазает? — раздался басовитый голос. — Мы сейчас двери откроем, выходи без фокусов, а то стрелять буду.

Гробовщик только презрительно хмыкнул. Все пятеро встали у дверей. Щёлкнули засовы и дверь распахнулась. Из-за дверей с разных боков осторожно выглянули двое дальнобойщиков. Одному было около тридцати, в руках он держал газовый ключ, а второму было около пятидесяти, и в руках он держал самый обычный помповый дробовик.

Гробовщик молча направил на дальнобойщика с дробовиком трофейную плазменную винтовку. Дальнобойщик дураком не был, и только молча открыл и закрыл рот понимая, что жестяная дверца его не спасёт от выстрела из такого оружия.

— А мы чего? — только и выдал он убирая дробовик. — Мы ничего.

Более молодой без слов бросил на асфальт газовый ключ.

— Выходим. — сказал Гробовщик.

Вся пятеро покинули грузовик и с наслаждение вгляделись в такое синее небо по которому плыли облака, в зелень полей вдоль асфальтированной магистрали, в ясное солнце на небе. Так приятно было разглядывать ровные и целые пейзажи после рваных кластеров Улья.

— Мужики. — повернулся Гробовщик к усатому дальнобойщику. — Какой сейчас месяц?

Усатый дальнобойщик медленно поставил ружьё в шоке от такого вопроса и осторожно ответил:

— Июнь.

— А какой год?

Водитель совсем странно посмотрел на него и ответил:

— Две тысячи триста двадцать первый.

— Охренеть, три века прошло. — удивлённо выдохнула Нина и потянулась. — Я по идее сейчас такая старая…

— Грин? — повернулся к нему Гробовщик.

— Угу. — кивнул тот. — Так и есть. Мужики не в курсе, что перевозили, они так, простые водители. Но полицию явно вызвали.

— Значит есть повод убираться отсюда побыстрей. — флегматично сказал Рой.

— Не стреляйте. — сиплым голосом сказал молодой. — У меня жена и двое детей, у Петровича дети с в внуками деньги тянут.

— Да мы и не собирались. — добродушно ответил Гробовщик. — Езжайте дальше, или полицию дождитесь.

Оба сглотнули ещё не веря в то, что их так просто отпустят.

— Учения что ли какие? — спросил старший.

— Ага мальчики, они самые. — ответила Нина. — Хищения и порча груза диверсантами.

Разрядив у дальнобойщиков дробовик и оставив тех в лёгком шоке все пятеро поспешили удалиться с места происшествия.

— Какой план сейчас? — поинтересовался Рой. — Грин? Как сейчас реально в двадцать третьем веке попутку поймать?

— Реально. — пожал плечами Грин. — Трасса дальнобойная, можно и других дальнобойщиков тормознуть, можно и частников. А можно зайти в какое-нибудь кафе у дороге, которые стоят специально для дальнобоев и перекусить, и там же договориться на счёт транспорта.

— Эта мысль мне нравиться. — кивнул Гробовщик. — Пива и хорошего перекуса много не бывает. А нас не найдут раньше времени?

— Найдут. — ответил Грин. — Поэтому надо делать всё как можно быстрей. Патруль к ним направят, особенно если они дадут знать логистам, но полиция сначала послушает их и после такого рассказа устроит протокол на пару часов с обязательной проверкой на наркотики. Так что у нас есть плюc-минус два часа.

— Годится. — кивнул Гробовщик.

До ближайшего кафе дальнобойщиков они дошли примерно за час.

— Грин, а в чём дело? — спросил Гробовщик. — Вроде уже далёкое будущее, а машины до сих пор колёсные и не летают над дорогой. Как по мне, так самый обычный грузовик. Ничего такого.

— Может и не совсем обычный. — пожал плечами Грин. — Так же, как и с оружием — самый крутой транспорт у военных, а S-T-I-K-S, это гражданская организация, пусть и очень богатая. А на счёт летающих легковушек это стереотипы, которые и сейчас пихают в фильмы, но в целом бред лютый. Если каждая машина полетит, то это какие правила дорожного движения делать? Как ГАИ будет это всё регулировать? Это уже получится не наземный транспорт, а малая авиация. Что получается, приравнять каждого водителя к пилоту? Это такие проблемы в законах и прочем возникнут. Машины так и остались машинами, правда кучу функций добавили.

— Например какие? — заинтересовался Рой.

— Например автопилот. Или автоводитель — называй как хочешь. Врубаешь его и машина едет сама, перестраивается из полосы в полосу, тормозит на светофорах и делает такое прочее.

— А тогда вообще на хрена водители? — удивился Гробовщик.

Грин посмотрел на него со снисхождением.

— А как такая машина поедет, если дорога будет без разметки? — спросил он с сочувствием. — Она же в основном по знакам и разметке на асфальте ориентируется. А если знак будет заляпан и автомат сам не расшифрует? А если вообще придётся ехать по грунтовой дороге? Или оптика и программное обеспечение откажет? Для этого и нужен водитель. Плюс подумай о законах. Если беспилотный пустой автомобиль наедет на человека кто будет отвечать? Компания производитель? Поставщик программ? Им таких проблем не надо — пусть лучше сидит водитель и водитель за всё отвечает.

— А ездеет на чём? — спросил Рой.

— Мелкие на водородных батареях холодного горения. — ответил Грин. — Самые дорогие. А в основном — большие фуры и легковушки на искусственном газе. Пока природный был на нем и гоняли, он вообще экологически чистым считался, а потом синтезировать на учились. У грузовиков и фур — свой газ, у легковушек — свой. Про двигатели говорить не буду, но точно знаю, что там уже не первую сотню лет не используются цилиндровые двигатели.

— То есть воздушного перехвата не будет?

— Могут полицейский дрон отправить облететь всё в радиусе десяти километров вокруг той фуры, но он только съёмку вести может.

— Тогда пошевеливаемся и стараемся не светить нашими рожами. — кивнул Гробовщик.

— А теперь внимание. Придорожное кафе. — показал Грин на домик впереди.

За столько лет дизайн подобного заведения лишь слегка изменился. Здание было покрыт какой-то кремовой фасадной плиткой, была стоянка для грузовиков и фур, огороженная забором с сеткой, перед ней было какое-то подобие автоматического шлагбаума и прикрытый козырьком сенсор для оплаты стоянки картой. Над машинами на столбах были установлены белые вытянутые видеокамеры, ещё несколько были закреплены на самом заведении.

— Везде камеры. — кивнул Грин. — Но это частные. Если всё тихо мирно, то бизнесмены местные не станут светить нашими фотками. Если начнём разборки — камеры автоматически отправят наши фото в полицию и потом нас перехватят на ближнем посту ДПС, или отправят к нам группу. В зависимости от ситуации. Так что валить лишний раз людей нам не на руку. А если совсем повезёт, то хозяева могут экономить на записях с видеокамер, и просто держать их в режиме трансляции. Тогда у них вообще не останется наших фото. Ну теоретически. Чтобы их получить, поли или военным нужно будет обращаться на специальные сервера и требовать запись, но никто им её не даст, если нет официального расследования.

— А всё не так плохо. — заметил Гробовщик. — Давайте уже выбрасываем эти скафандры вон в тот контейнер и заходим в военном.

— Ты бы винтовку спрятал. — посмотрел на него Грин. — Приметная вещь, с ней даже не каждый военный ходить сможет.

— Я чехол взял. Сейчас одену. — кивнул Гробовщик. — Зачехляем оружие.

Когда они вошли внутрь, то стало видно/, что местная забегаловка и правда шагнула далеко вперёд — специальное покрытие, пара огромных экранов на одной стене, голограммное трёхмерное изображение в углу в виде девушки танцующей стриптиз, столы с сенсорной панелью и раскрывающимися нишами —прогресс и в самом деле шагнул вперёд.

Несколько мужиков что-то пожирали в три горла, как будто не ели неделю, ещё пятеро смотрели что-то на экране. Трое упивались за столиком и обсуждали голограмму стриптизёрши. Трое сидели перед барной стойкой. Несколько человек вяло повернули головы в их стороны, но быстро вернулись к более интересным занятиям.

Бармен глянул так, словно рентгеном просветил.

— Садитесь. — сказал он. — Пиво каждому. Платить не надо.

— С чего бы такая щедрость? — сухо спросил Гробовщик. — У тебя родился сын, или от тебя уехала горячо любимая тёща? Или может инспектор санэпидем станции оказался пассивным гомосексуалистом или даже лучше — красивой девочкой?

— Я своих сразу узнаю. — спокойно ответил бармен наполняя кружки.

— Каких своих? — напрягся Рой.

— Тех, кто закончил службу в этом чёртовом Экспедиционном Корпусе с кучей лицемерных ублюдков.

Ноябрь 2020

Куликов Даниил S-T-I-K-S. Пчелиный Рой. Конец Улья

Глава первая. Бывший внешник

Бармен глянул так, словно рентгеном просветил.

— Садитесь. — сказал он. — Пиво каждому. Платить не надо.

— С чего бы такая щедрость? — сухо спросил Гробовщик. — У тебя родился сын, или от тебя уехала горячо любимая тёща? Или может инспектор санипидем станции оказался пассивным гомосексуалистом или даже лучше — красивой девочкой?

— Я своих сразу узнаю. — спокойно ответил бармен наполняя кружки.

— Каких своих? — напрягся Рой.

— Тех, кто закончил службу в этом чёртовом Экспедиционном Корпусе с кучей лицемерных ублюдков.

Грин против воли засмеялся — ещё бы, какая ирония — сбежать из Улья корпорации S-T-I-K-S и тут же встретить бывшего работника корпорации. Напряжение слегка отпустило. Бармен молча наполнил пять кружек пивом и поставил их на стойку.

Рой и Гробовщик молча переглянулись — похоже бармен принял их за своих.

Бармен между тем плеснул себе пива и осушил стакан. Все пятеро молча уселись за стойку, и отдали должное пиву.

— Я своих сразу узнаю. — буркнул бармен делая ещё один глоток. — Стас. Те у кого ещё остались зачатки совести выходят от туда именно с такими лицами, и сразу подают в отставку, а после либо спиваются, либо вешаются или стреляются, либо просто уезжают и становятся отшельниками.

— Витя. — протянул ладонь Грин.

Рой слегка вздрогнул — он уже отвык, от нормальных имён.

— Алексей. — кивнул Рой.

— Нина.

— Настя.

Гробовщик помедлил и с неохотой произнёс:

— Игорь.

Остальные в некотором шоке уставились на него. Такое откровение было сродни чуду.

— Что такое? — даже смутился Гробовщик. — Мы сейчас не… на работе, чтобы звать друг друга как обычно.

Нина отхлебнула из стакана и сказала:

— Даже поверить не могу, что мы снова можем звать друг друга по человечески.

— Опера? — кивнул Стас прикладываясь к кружке. — А я мясником был. Поначалу ничего так, режешь и денежку получаешь. Потом уже работаешь не с органами, а с крупными объектами, а потом узнаёшь, откуда это всё, и кукуха начинает ехать в самом прямом смысле. Ощущение такое, что руки по плечи в крови. А потом тебе предлагают — продолжить контракт, можно на живых, или как обычно или уйти по истечению срока. Сукины дети. За нас — тех, кто отказался от контракта.

Остальные, молча вскинули кружки.

— Чтобы сдохла эта дряная корпорация! — рявкнул уже пьянея Стас. — Будете комнаты брать?

— Нет. — неожиданно вмешался Грин. — Мы ищем попутку до ближайшего города. Оплатим картами или наличкой, если будем проезжать мимо банка.

— Сейчас сделаем братаны! — резко кивнул Стас и крикнул в зал:

— Мужики, кто подбросит пятерых офицеров до города?

Пара человек вяло подняли руки.

— У меня банкомат есть. — повернулся к пятёрке Стас. — Там количество денег ограничено тем, что инкассаторы вкидывают, так что… учтите это.

— Игорь… — непривычное имя резало слух, Вите и самому было непривычно вспоминать даже своё старое имя. — Я сейчас до банкомата схожу, сниму бабки, договоришься с дальнабоями сам?

Гробовщик чуть дёрнулся услышав своё имя, но потом кивнул и поднялся.

Виктор поднялся и достав карточку Медянского двинулся в сторону выхода туда, где темнела коробка банкомата. Нина говорила, что отпечатки и сетчатка глаз начнут меняться через несколько дней. За это время надо успеть обналичить средства. Подойдя к банкомату он приложил карту, которая была одновременно и банковской картой, и паспортом, и правами, и приложил палец к сенсеру.

Банкомат пискнул и мигнул светодиодом подтверждая индентификацию пользователя, после чего предложил Виктору посмотреть баланс, перевести деньги, оплатить штрафы или ЖКХ, сделать ещё кучу других дел или снять часть наличных.

Грин ткнул посмотреть баланс. На балансе у Медянского было полтора миллиона имперских рублей за текущий год. Последние выплаты ещё должны были поступить. Не хило. Валюта, которая теперь называлась имперским рублём имела достаточно высокий курс и оборот. Квартиру в небольшом городке на несколько комнат можно было купить за пятьсот-шестьсот тысяч имперских рублей, автомобиль — за сто-двести тысяч, учитывая, что в среднем гражданин получал около тридцати-сорока тысяч это были очень хорошие деньги.

Банкомат вежливо предупредил, что в нём находится только триста тысяч. Грин подумал — снимать все, или только часть, после чего снял все. Какая разница? Банкомат всё равно зафиксирует съём денег и рано или поздно об этом узнаю те, кому это нужно, поэтому снять нужно как можно больше и как можно быстрей.

Банкомат захрустел купюрами и выдал несколько пачек. Грин сунул их под одежду и пошёл обратно. Мимоходом он отметил приятный бонус — у него теперь снова было две руки — Медянский ведь имел две руки.

Гробовщик уже вовсю обсуждал что-то с двумя дальнобойщиками, и судя по всему даже разница в несколько сотен лет не была для него помехой. Грин подошёл к бармену и положил на стол купюру в десять тысяч.

— Забери. — махнул рукой Стас.

— Возьми и забудь, что ты нас видел. — сказал Грин.

— А я и так забуду. — хмыкнул Стас. — Я накатил пивка и пьяный, а после того, как протрезвею, то всё забываю. Тут уж дави на меня не дави — ничего не докажешь, даже если делать тест — у меня в крови спирт. И попробуй докажи, что я помню что-то. А камеры кстати в это время не работают.

— Спасибо. — кивнул Грин. — Тогда я угощаю всех, кто в этом зале.

— Угу. — кивнул Стас. — Они тоже ничего не вспомнят — пили пиво, ели и не обращали внимания на тех, кто заходит. Никто не любит лишних проблем.

— Спасибо Стас. — кивнул Грин и пошёл к товарищам.

— Так, едем с Михалычем, — кивнул Гробовщик на кряжистого и усатого мужика лет пятидесяти. Переднее свободно рядом с водителем, и сзади. Гри… Витя едет спереди, а мы сядем сзади. Девочки сядут нам на колени.

Нина хмыкнула и сказала:

— Снова ощущаю себя студенткой.

Настя просто покраснела.

Машина оказалась огромной фурой на грани фантастики — в кабине было два ряда сидений — водителя, сменщика, который должен был сидеть рядом, а сзади ещё два — на них должны были ехать дежурный фельдшер и механик, который занимался больше ремонтом электронных систем, но эти люди должны были присоединиться только в ближайшем городе.

Позади сидений была небольшая дверца, которая вела в крохотный санузел с душем и унитазом, так, что можно было не останавливаться лишний раз, или останавливаться, если едешь в одиночестве, когда не в терпёж. Во всём была электроника, микродушевая была отделана чем-то черным и матовым, напоминающим стеклокерамику, а температура воды, её подача регулировалась через сенсорные дисплеи. Кабина так же была оснащена по последнему слову техники, с кондиционером, автопилотом, бортовым компьютером и датчиками показателей живого водителя, даже инфракрасная навигация была.

Будущее было действительно очень технологичным, но перейти на полностью автономную систему мешали юридические законы — в самом деле, кто будет отвечать на суде, если беспилотный грузовик въедет в жилой дом? Компания эксплуататор? При чём она? Она просто использует чужую технику. Компания производитель? Она сделала все необходимые системы и не она направила грузовик из пункта А в пункт Б. Поставщик программ? Так ведь многое зависит от того, кто ставит программу и в каком состоянии машина.

Именно поэтому до сих пор в ходу были водители — живой водитель за рулём, гарант безопасности в любой ситуации, а так же свидетель, который сможет в случае чего на суде объяснить, что пошло не так, выплату исков уже установит суд.

Именно на автопилоте сейчас и двигался грузовик автоматически замедляясь на поворотах, мигая подворотниками о перестроении, одновременно с этим выводя картинку на дисплей водителя выделяя на ней разметку, знаки и другие транспортные средства. Сам Михалыч как того требовала инструкция смотрел в лобовое стекло и зеркала держа руки на руле, а Грин смотрел на дисплей. Впрочем это не мешало им переговариваться и осуждать любимые темы дальнобойщиков любых времен — политику, шоу бизнес, спившихся и погибших товарищей и женщин.

Сзади сидели остальные с интересом глядя в окна обзора и иногда переговариваясь. Впрочем женщин это вскоре утомило и пару раз пошептавшись и похихикав они устроившись насколько это было возможно предпочли задремать.

— И как тебя теперь звать? — повернул голову Рой. — Я уже сам даже отвык звать кого-то по имени.

— Так и зови — Игорь. — чуть кашлянул Гробовщик. — Надо уже отвыкать от этой дурной привычки, помнишь я тебе же говорил, что мечтаю маску снять, что в моём возрасте это дурость. Вот как раз случай удачный. И как раз можно друг друга по именам звать. Самому как-то не привычно, что ты Алексей. Что думаешь?

— Сделаем, как планировали в начале — снимем денег, сменим дислокацию и немного передохнём. Мне нужен будет выход в интернет, или что теперь там, и огромное количество времени, чтобы порыться в нём и поискать нужную информацию. Без неё ничего ну выйдет — всё равно, что искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, когда её там нет. Сам что думаешь?

— Думаю, разберёмся. — кивнул Гробовщик. — Немного не привычно — всё уже другое, всё изменилось, да и это не та ситуация, когда ползёшь с автоматом, и точно знаешь что делать — пустить пулю в плохих парней. Если честно, то я несколько в шоке, но рад, что мы хотя бы смогли вытащить девочек. Уже придумал что-нибудь?

— Ага. — кивнул Рой. — Кроме интернета нам в любом случае нужен будет союзник и не один. Чем сильнее и крупнее, тем лучше. Мы уже не в том положении, когда можно решить что-то в одиночку или впятером. Думаю, что ты сам уже это понял. Нужно будет найти себе тех, кто согласиться нам помочь — спонсоров, инвесторов, нанимателей, конечно придётся что-то сделать для них, но это малая цена — сами мы не сможем отправить космический шатл на тот астероид. Это должна делать какая-то организация или корпорация — у них хватит и денег, и людей, и средств. И хорошо бы найти корпорацию, которая конкурирует с нашими недоброжелателями, чтобы у них был стимул нам помогать.

— Да уж… — задумался Гробовщик. — Лёха, а ты точно только инженером был? Мыслишь как политик или стратег.

— Буду считать, что это комплимент. — хмыкнул Рой. — Так я же был не рядовым конструктором, а ведущим инженером. Знал как работает эта система — кто инвестирует проект, как нас находят заказчики, какие документы с них потребовать, что можно сделать самим, а что необходимо будет докупить. Сам вспомни, как мы в стабе работали. Идеи о том, что можно всё сделать в одиночку — это юношеский максимализм.

— Угу. — кивнул Гробовщик и ткнул в спинку сидения впереди себя.

На ней тут же загорелся дисплей.

— Опа. Смотри Ро… Лёха.

Потыкав в дисплей и обсудив это смогли выйти в какую-то современную соцсеть, затем открыть ленту с новостями, которые принялись жадно читать, а затем удалось только включить какой-то фильм.

Для того, чтобы разобраться с изменившимися виджетами, иконками и таким прочим требовалось время — лишний раз смотреть на всплывающую рекламу шампуня, зубной пасты и пива не хотелось, а многие запросы приводили совсем не к тому результату, который требовался — к куче видеохостингов, других соцсетей, реклама и другого ненужного хлама.

Через час проснулись девушки и устроившись поудобней принялись с интересом смотреть фильм — какой-то боевик с кучей драк, полётов, дорогими машинами и таким прочим.

Ещё через час они прибыли в местный город — Вознесенк. Грин расплатился с водителем, и они покинули его. Город впечатлял — чистый, полный футуристического вида небоскрёбов, автомобилей, зелёных парков, скверов и такого прочего. Отдельный интерес вызывали подростки катающиеся на досках, которые парили на небольшой высоте над землёй и на подобных ботинках.

— Самое время сменить одежду. — сказал Грин. — В форме корпорации Стикс мы слишком бросаемся в глаза. Предлагаю сейчас пройти в какой-нибудь бутик и переодеться всем, а потом уже навестить банк и снять всю наличность, пока у нас не поменялась внешность. Нина, сколько ещё у нас времени?

— Мои волосы начали менять цвет. — подумав сказала Нина. — Значит не больше двух дней, после этого наша внешность изметится на нашу старую. Кстати, все заметили, что наши способности остались у нас?

— Угу. — кивнула Настя. — Только теперь потребляют физические силы. А меня до сих пор привычка — тянуться к фляжке с живцом. Я только потом понимаю, что она мне больше не нужна.

— Это очень большой плюс. — вслух сказал Рой. — Грин, в смысле Витя, в теперешней России ещё продают худи и джинсы?

Шопинг тур отнял всего двадцать минут из которых десять потребовались на то, чтобы спрятать оружие вне магазина, пять, чтобы дойти до магазина и ещё пять на то, чтобы дойти до отдела взрослой одежды. Живя в Улье даже девушки учатся одеваться крайне быстро. Старая одежда отправилась в ближайший мусорный бак, а новая изменила всех до неузнаваемости — в футболке свободного покроя и спортивных штанах Грин стал сразу выглядеть как преподаватель какого-нибудь университета, который старается вести здоровый образ жизни. Рой в джинсах и рубахе с рукавами стал похож на аналитика или биржевого брокера. Гробовщик предпочёл похожий стиль, став похожим на следователя на отдыхе. Девушки после стольких лет Улья сделали в одежде только одно изменения — и штаны, и майки были в этот раз не мужскими, а женскими. В качестве обуви у всех были практичные кроссовки, которые за столько лет ничуть не переменились.

— Леша… — Настя окинула взглядом Роя. — Вижу, что лицо не твоё, но всё равно, глядя на тебя в этой одежде верю, что ты был инженером. Рой только откашлялся.

— Ну что, пошлите в банк? — предложил Грин. — И прекратите каждый раз тянуться к несуществующей кобуре и рыскать взглядам так, как будто тут полно снайперов и куча переродков, которые мечтают сожрать ваше мясо. Всё, мы в Улье. Расслабьтесь, а то спалитесь.

— Блин, уже в привычку вошло. — смущённо произнёс Гробовщик.

— Сейчас погуляем ещё несколько минут, чтобы обвыкнуть. — вслух сказал Рой. — И отправимся. Витя ещё не запретили есть мороженное на улице? Купим пару брикетов, смешаемся с местными прохожими, сделаем вид, нет, не сделаем вид, а действительно погуляем, и направимся за деньгами.

Пару секунд на него все смотрели, а потом первой тишину нарушила Нина:

— А шаурма ещё продаётся?

Против воли Грин улыбнулся. Именно сейчас, в этот момент он чувствовал себя хорошо и идеально — как будто вышел из тюрьмы после долгого заточения. Десять минуть поговорив растянули в полный час — для удовольствии и конспирации. В местных магазинах было мороженное, и есть его на улице никто не запрещал. А ларьки изменились только тем, что в них в место продавца была полностью автоматическая система, но они так же продавали и ту же шаурму, и хотдоги, и бургеры с пиццей.

Первое время все ели как последний раз и по старой привычке сканируя местность взглядом, спустя ещё немного времени это получилось делать более естественно — как будто они любуются пейзажем, или высматривают своих знакомых. После это стало получаться совсем естественно и без всяких подозрений.

Непринуждённо болтая они дошли до ближайшего банка. Банки изменились только тем, что теперь рябом с каждым находилась частное охранное предприятие с бойцами готовыми по первому требованию броситься задерживать грабителей или дебоширов.

В некоторых банках дежурные группы охраны находились на специально отведённом этаже, выше зала с кассирами и консультантами, или наоборот ниже.

Всё прошло без сучка и без задоринки — банкоматы отсканировали отпечатки пальцев, а специальные камеры — сетчатку глаз, после чего они сняли все деньги со счетов внешников, в общем итоге получилось около двадцати одного миллиона.

— Всё, переходим ко второй части плана. — скомандовал гробовщик. — Гри… Витя, как сейчас снять квартиру не оставив следов в местом… э интернете? Сейчас ещё есть сдача квартиры в живую, когда хозяева принимают наличные, чтобы не платить налог?

— Есть, — кивнул Грин. — Сейчас займёмся этим.

Глава вторая. Баня и участок

— Это актуально и сейчас. — продолжил Грин. — Нужно просто найти таксистов с машиной победней. Те часто везут на специальные квартиры, которые сдаются на часы и сутки. Это для тех, кому не в терпёж. Вопросов задавать не станут. Можно даже договориться на съём хаты без документов.

— За столько лет мир не изменился. — цыкнул Рой. — Ещё поди будут нам травку и самогон предлагать?

— Хм, а как понять, какая машина нам нужна? — спросила Нина.

— Всё, просто, нужны более старые модели, которым больше десяти лет. Чем старше, тем лучше.

Грин замолчал после того, как почувствовал на себя взгляд из четырёх пар глаз.

— Упс. — поправился он. — Совсем забыл, что эта информация для вас не подходит. Просто ищем машину которая будет выглядеть бедней других — краска старая и выцветшая, фары которые тусклые или не горят, и водитель — он должен обязательно быть хмурым, и в заношенной и мятой одежде.

— Я уже представила себе деда на «копейке», который разговаривает с характерным акцентом. — фыркнула Нина.

— Таких машин сейчас нет, но полагаю это что-то старое и убитое. — кивнул Грин. — Но да, суть именно такая — чем беднее извозчик, тем больше вероятность, что он катает народ по таким хатам за свой процент. Сейчас посетим пару мест, где могут машины стоять. Придётся поработать ногами — в центре города такие стоять не будут, они будут ближе к окраинам. Нужно будет зайти в магазин и купить продуктов и алкашки для легенды, можно ещё пару раз сменить одежду.

Идти пришлось очень долго с тяжёлыми сумками полными денег и спрятанного оружия, но после Улья с его кровожадными обитателями такая прогулка воспринималась именно как увеселительная прогулка, а грузы таскать они привыкли ещё в Улье. Искомое обнаружилось на краю города, где кварталы были уже явно победней, а люди были одеты мене прилично.

Около какого-то круглосуточного ларька стоял сразу десяток машин, таксисты были скорее полулегальными, чем легальными — в мятой и несвежей одежде, иногда даже с пятнами жира, небритой щетиной, и дешёвыми сигаретами. Машины были такими же — с облезлой краской, парой разрытых фар, трещинами на лобовом стекле, с капотами или крыльями другого цвета, которые явно сняли с другой машины.

— То что нужно. — объявил Грин. — Пошли знакомиться. У этих типом машины устарели как минимум лет на десять. У кого-то от отца, а у одного вообще от деда — движок не газовый, а на метаноле работает, стопудово подпольно заправляет и ездит поди ещё без страховки.

— Привет. — тут же подошёл к одному из работников вечного калыма «на себя». — Мы тут с друзьями решили расслабиться, ищем хату на пару дней и колёса до неё.

Пара человек напряглись, а один хотел что-то сказать явно нелицеприятное, но столкнувшись с взглядом Гробовщика передумал.

— Восемьсот за сутки. — с наслаждением вдохнув дым сказал один из таксистов неопределённого возраста с парой синих татуировок на руках. — Без торга. Есть вода, свет, баня.

— Платим тысячу за сутки. — повернулся к нему Гробовщик. — Едем сейчас. Мы пятеро, после ещё девочка присоединится. И по пути надо будет заехать в пару магазинов — купить бухла и еда.

Таксисты разом загомонили пытаясь внести ещё предложений разом почувствовав хороший заработок.

Тип с наколками переменился в лице, как пёс почувствовавший еду.

— Идёт. — тут же протянул руку он. — А магазины, может не нужны, я сейчас жене позвоню, скажу, чтобы купила всего, к ней по пути заедем и заберём — всё будет — и сигареты, и пиво, и еда. В лучшем виде.

— По рукам. — пожал ему ладонь Гробовщик.

Водитель, которого звали Коля сразу же засуетился, стараясь сделать всё, пока к клиентам не вернулся рассудок и они не передумали. Такой тип людей есть во все времена — липкие, двуличные, обещают золотые горы, а выдают уже другие горы, суетливые и мутные. Впаривая им цену за восемьсот рублей в сутки этот тип скорее всего завысил цену в два три раза думая торговаться, а то и в четыре, а когда клиенты согласились сразу то сразу почувствовал крупный куш. В итоге жильё могло оказаться той ещё халупой.

— На сколько брать будете? — спросил он у Гробовщика севшего рядом.

— Сутки, двое? Оплата сразу.

— Десять суток. — протянул ему пару крупных купюр Гробовщик. — Без всяких ночных визитов, и левака. Тут несколько больше — на нашу еду и хорошее пиво. Сигарет не надо.

Таксист переменился в лице ещё раз после того, как увидел деньги и услышал срок аренды.

— Секунду. — сглотнув таксист взял деньги. — Сейчас жене сразу позвоню. Алло, дорогая, купи продуктов… на тысячи три, чтобы было обязательно пиво, колбаса, сыр, батон, ещё чего — дней на десять. Нет, я не собираюсь бухать. Никаких пьянок. Да ты всё не так поняла — это не мне, это клиентам. Да ты чего с дуба рухнула?! Каким таким клиентам — пассажирам моим, они участок у нас берут на десять суток, им еда нужна. Да никакие не алкаши, приличные люди. Да они вперёд за всё заплатили… Ага… В общем не подставляй меня… Ага…

Таксист положил трубку явно довольный собой.

— Всё будет. Жена у меня, всё по десять раз ей объяснять нужно.

Грин только фыркнул с заднего сидения. Ехали относительно не долго — всего минут сорок, за время которых Коля успел утомить всех своей болтовнёй и дурацким проигрывателем с безвкусными песнями. Жена уже ждала их у одного из подъездов во дворе с внушительными сумками.

— Привет. — Коля быстро протянул ей из окна деньги, часть из которых успел перепрятать в другой карман. — Это я про них говорил.

Рой и Гробовщик разом открыли двери и синхронно двинули к женщине. Та на секунду встретилась с обоими взглядами и сдавлено ойкнула — выглядеть как обычные люди у них не получалось.

— Спасибо. — сказал Рой беря одну сумку и передавая её в машину.

— Мы вам очень благодарны. — кивнул Гробовщик беря вторую.

Женщина только сглотнула. Таксис таращился открыв рот.

— Чего это она? — спросил Гробовщик садясь в машину.

— Игорь, по-моему ты снова забыл, что ты не на работе. — приторным голосом сказала Нина. — Ну-ка, лучше сейчас посмотрим, что она нам положила. Ух ты, курица, да ещё и жаренная, пельмени замороженные, сало, грудинки кусок, если бы я была мужчиной, я бы на ней точно женилась.

Таксист закашлялся.

— Едем? — спросил он.

— Едем.

Ехали целый час и за город.

— Чуть не забыл. — хлопнул себя по лбу Грин. — Там сеть есть? Нам нужен выход в интернет.

— Есть, и телевизор есть. — крякнул Коля и глаза у него снова забегали. — Я обратно поеду, оплачу.

— Крюк сделай, сейчас оплатишь. — повернул к нему каменное лицо Гробовщик. — Заодно Витя возьмет планшет, или ещё чего из электроники.

Таксист замолк, выкручивая руль и перестраивая маршрут. В итоге ехать приглось ещё на пару часов дольше, но зато электричество и сеть на даче этого скользкого типа были оплачены, а машине стало тесно от перевозимого компьютера и аксессуаров к нему.

— Приехали. — объявил Коля в стареньком дачном посёлке.

К слову сказать словосочетание «дачный посёлок» было неуместно — асфальтированная дорога с фонарями, вместо покосившихся домиков симпатичные каркасные домики, все как один, ровные заборы облицованные имитацией камня и участки примерно по двенадцать соток. Выходя из машины, Грин только цыкнул — Коля в чём-то явно соврал.

— Пошли, покажешь хоромы. — слишком пристально посмотрел на него Гробовщик.

Домик и в самом деле оказался приличным, как с наружи, так и изнутри. Обставлен скромно но со вкусом. Глядя на это Грин посмотрел на Колю с явным неодобрением. Тот понял что-то понятное им двоим и отвёл глаза.

— Класс. — только выдохнула Настя глядя на целых четыре небольших комнаты с кроватями и тумбочками. — Просто супер.

— Ну раз всё хорошо, то я поехал. — постарался побыстрей слинять Коля. — Вот вам мой номер, как позвоните я опять приеду. Звоните, если надо чего-нибудь будет.

После его спешного отъезда Нина первым делом бухнулась на кровать блаженно подняв глаза к потолку, а Настя отнесла продукты на кухню и щёлкнула чайником.

— Пошли хоть посмотрим работает ли баня. — предложил Гробовщик. — В чём-то этот прохиндей нас обязательно надул. Откуда у такого хмыря такой шикарный дом?

— Работает она, работает. — пожал плечами Грин. — И это не его дом. Это участок местной аграрной компании — ты же видишь, что тут всё как в приличном хостеле или гостинице. Их сдают всем желающим вместе с землёй, для тех, кто хочет вырастить свой урожай. Такая босота как он этим и пользуются, а потом живут за счёт того что выросло как минимум зиму. Цена за сутки — сто пятьдесят-двести рублей. Он с женой или с парой дружков взял его в аренду, или вообще — ему кто-то дал ключи и попросил присмотреть на время отъезда, а он решил на нас бизнес сделать и цену в четыре раза увеличил. И то, если бы не вспомнили про свет и и связь этот упырь шиш бы заплатил.

— Мальчики, это кайф! — подскочила с кровати Нина. — Всё бельё постельное чистое и отглаженное, даже ещё пахнет стиркой. А чего так дёшево — сто пятьдесят за сутки? Это же просто райские апартаменты, хорошее же теперь дачники живут.

— Это тебе после Улья так кажется. — пожал плечами Грин. — После тех свалок, машин, землянок чистые стены с хорошей облицовкой и пол с хорошей плиткой уже воспринимаются как манна небесная.

С кухни раздался звук льющейся воды.

— Очуметь. — к ним заглянула Настя. — Тут даже горячая вода есть. И телевизор. Я сейчас наберу горячей воды пару ведёр и пойду в баню ополоснусь.

— Не надо ничего набирать. — пожал плечами Грин. — Там в бане уже есть вода и специальная горелка на искусственном газе, чтобы пар поддавать, и воду в баке греть как в классической бане. Там должны быть и полотенца чистые после хим обработки.

Четыре пары глаз уставились на него, как будто он объявил второе пришествие.

— И ты говоришь, что мы переплатили? — спросила Настя. — Да мне наоборот кажется, что не доплатили.

Грин промолчал. Как объяснить, что теперь так живут все граждане — каждый может снять такой домик и или мирно садить огород, или просто напиваться с друзьями и жарить шашлыки на мангале?

— А чего мы стоим? — удивилась Нина. — Давайте в баню. Сначала мальчики, потом девочки, а то после нашего занимательного путешествия потом и всем остальным так и несёт. Отмываемся, едим, а после уже решаем, что делать дальше и как быть. Идите уже, а мы пока приготовим чего.

После того, как их властно выдворили из дома пришлось идти в баню. Баня только условно была баней — маленький домик с парной покрытой чем-то напоминающим стеклокерамику с такой же сенсорной панелью управления, и предбанником с искусственным фальшкамином и лавками.

— А мы тут не сгорим? — Рой с сомнением заглянул в парилку. — Это точно баня, а не духовка?

— Смотри. — Грин ткнул в сенсор заставив светится всю панель. — Эта самый дешёвый банный модуль, собран в Корее, тут только пар. Тыкаешь сюда, и бак в углу, который стилизован под печь-каменку из двадцатого века начинает наполняться холодной водой. Тыкаешь сюда и под ним автоматически включается горелка на искусственном газе. Как начинает выкипать — льётся на камни, и даёт пар. Долив холодной воды в бак идёт автоматически. Каждые десять минут система начинает пищать и отправляет тебя в предбанник остывать. Если не пойдёшь, то автоматически отключит горелку, врубит вентиляцию и сделает автоматический звонок в скорую помощь, и сюда уже приедет неотложка. А ещё специальный браслет будет проверять твой пульс. Пока не придёшь в себя, в парилку не пустит.

— Хренасе… — только и сказал Рой. — Это что за контроль такой?

— Это ведь актив кампании АграрОтдых. — пояснил Грин. — Значит юридически она отвечает за своих постояльцев. А защита стоит для таких дурачков как Коля, чтобы не померли здесь же, её отключить нельзя.

— А пьяного пустит?

— Не пустит, там отдельная система защиты.

Рой замолчал и сел на лавку. Ни хрена себе как всё изменилось. С одной стороны ничего сверхъестественного, но с другой — теперь каждый гражданин может отдыхать так, как раньше не каждый мог отдохнуть, да её за каждым будет следить система, которая не даст утопиться или угореть в той же бане. Машины не летают, но они есть у всех, и в каждой даже самой старой модели есть автопилот. Жирная и вредная еда по-прежнему продаётся, но теперь это делают автоматы, которые исключают санитарию и возможность заражения бактериями. А любой дом и квартира напичканы электроникой. Плазменное оружие и лазеры есть, но только у армии и госструктур.

Куча изменений, но они есть у любого гражданина и стоят дёшево, очень дешево, а любая старая модель дешевеет и устаревает с каждым годом. Этакий социализм, когда лучшее есть у каждого.

— Витя, а какой нынче режим? — спросил зависший Гробовщик. — Коммунизм?

— Нет, всё так же — демократия.

Гробовщик и Рой переглянулись.

— Ладно уж, пойдёмте париться. — кивнул Грин. — Там в предбаннике есть браслеты, их нужно будет надеть, там же шайки и всё остальное.

Парились хекая вениками и плеща эвкалиптовый экстракт на «каменку» обливаясь холодной водой, которая лилась из крана и остывая предбаннике. Семь потов сошло в прямом смысле.

— Мы уже думали вы там померли. — сказала Настя, когда все вернулись из бани в чистой одежде с раскрасневшимися лицами.

Девушек не было ещё дольше. Если бутик их задержал только на пять минут, то баня задержала гораздо дольше. Впрочем, это черта всех рейдеров Улья — париться в бане каждого стаба до потери пульса, как только дорвались до неё. Что характерно и мужчины, и женщины ходили в баню с оружием — привычка.

За то время, пока они отмывались мужчины уже вовсю любовались телепередачами попивая лёгкое пиво. На слова Грина, что этот телевизор устарел уже десять лет, и что программы сильно урезаны и ограничены никто не обращал внимания. После Улья нормальная еда из тарелок показалась просто манной небесной. Её сметали со стола в мгновение ока.

— Теперь о планах. — Гробовщик поставил стакан. — Ро… Лёха, что делаем?

— В первую очередь распаковываем компьютер, и ищем данные по шатлам, конкурентам S-T-I-K-Sа, способах излечить неизлечимые болезни, организовать космический перелёт и такое прочее. Витя помогает в подключении, и консультирует, как пользоваться теперешними компьютерами, и теперешним интернетом. Не уверен, что старые сайты работают спустя двести лет. Всё, что нарыли записываем. Учиться пользоваться местной электроникой и поисковыми системами будем все. Работаем посменно — меняемся каждые три часа и собираем информацию. Чем быстрее мы решим наши проблемы, тем лучше.

— Годиться. — кивнул Гробовщик. — Тогда ещё я и Витя попробуем узнать через того же Колю, всё остальное. Оружие пока есть, им и ограничимся. Как будем всё закупать?

— Я бы предложил пока не светить личность внешников. — сказал Грин. — Мы и так сильно засветились, когда сняли с их счетов деньги. Это же просто нонсенс — люди, которые в данный момент находятся в Стиксе вдруг оказываются на Земле, и снимают деньги со своих собственных счетов. Это не говоря уже о том, что те дальнобойщики, которые работали на Стикс, которым мы попортили груз явно о нас сообщат. Стас сказал, что когда мы пришли камеры не писали, а посетители и он нас не сдадут, но это не значит, что нас не сдаст тот же Михалыч, который нас подвозил. И ещё — фотки где мы снимаем деньги в банках есть с камер наблюдения и наши фотки есть из бутиков и с перекрёстков, где стояли камеры. Как только наша внешность переменится или даже до этого мы должны будем свалить отсюда как можно дальше.

— Нас могут найти по камерам? — спросил Рой.

— Нет. — ответил Грин. — Камеры в основном на перекрёстках, и я вёл нас там где их не было, или было меньше, и вдобавок на них внешность внешников, с которыми мы поменялись телами. Так что искать будут не нас — а их, наш козырь, то, что внешность переменится.

— Логично. Тогда приступаем. — кивнул Рой.

Глава третья. Ветеран корпорации

Внешность изменилась уже на третий день, и теперь у Грина было уже не лицо Медянского, своё собственного, как и у всех остальных. Вопрос с переездом был открытым, поэтому не дожидаясь окончания десяти дней пришлось найти ещё одного нелегального таксиста, который сдал им свой домик. В отличие от гостевых домиков него была самая настоящая халупа, но он и взял за неё, как за развалину, плюс, люди годами скитающиеся по Стиксу даже не заметили особого дискомфорта.

— Хреново. — Нина оторвалась от толстой тетради в которой они делали записи. — Ро… Всё не как не привыкну, что ты Леша. Мы промониторили космический вопрос со всех сторон. Пусть сейчас и двадцать третий век, но космические перелёты это закрытая зона. Ещё нет такого прогресса, чтобы у каждого второго был шаттл на котором он мог бы свободно летать куда хочет.

Рой промолчал. Этот момент складывался не так радужно для них. В плане полётов шаттлов была самая натуральная олигополия — несколько компаний, которые тесно держат бизнес. Как самолётные компании в двадцать первом веке. Разумеется все космодромы которые можно было пересчитать по пальцам принадлежали им. Сделать взлёт без ведома компаний просто не возможно — если не будет «чистого неба», которое определяют диспетчеры и другие службы, то взлетев можно просто врезаться в самолёт, который будет пролетать над космодромом.

Плюс пилотирование космического корабля дело очень непростое и требовало команды обученных людей, которые прошли ряд нештатных ситуаций и не раз пилотировали корабль.

Плюс корабль не мог приземляться когда захочет и куда захочет — космодром может оказаться другим шаттлом.

Плюс теоретически их могли просто сбить в стратосфере, если возникнет опасность того, что неуправляемый шаттл свалится на город полный мирных жителей. Даже если теоретически удастся угнать шаттл, тайно проникнув на него, то по приземлению их будет ждать небольшая армия.

У компании S-T-I-K-S не было своих кораблей и своих космодромов. Она была не настолько богатой и влиятельной, чтобы содержать своих пилотов для шаттлов, и поэтому просто нанимала чужие шаттлы вместе с экипажем для того чтобы перевозить своих людей в Улей и для того, чтобы забирать оттуда грузы. Это было логично — S-T-I-K-S были фармацевтами, а не космонавтами. А один перелёт стоил колоссальную сумму денег.

В общем, вопрос проникновения на территорию S-T-I-K-S был почти невозможным.

— У меня тоже фиаско, — оторвалась от своей тетради Настя. — Теоретически мы можем делать закупки всего, что нам необходимо через Витю — у него одного из нас есть документы. И то, в том случае, если корпорация S-T-I-K-S не объявила его мёртвым. К вопросу о том, чтобы получить документы это вообще полная жопа — эти карты занесены в сотню реестров и электронных баз государственного уровня, и их никак не подделать, и не протолкнуть. Максимум, что можно сделать — имитацию карты с фотографией, но первый же сканер покажет, что это фальшивка.

Рой промолчал. Из успехов пока было только то, что они были живы, и не попались. На этом успехи заканчивались. Космический полёт накрывался даже не медным, а стальным тазом, а легализация себя как личности превращалась в невозможное мероприятие. А без легализации многие вещи было просто не купить. Рой задумчиво молчал изредка барабаня пальцами.

— Может просто угоним шаттл? — предложила Нина. — Сразу после того, как он вылетит из стратосферы, тогда нас будет не достать?

— Нет. — покачал головой уже Гробовщик. — Для нас это будет самый плохой вариант. Мы даже не сможем понять, правду ли говорят пилоты о том куда хватит топлива долететь, а куда нет. Кончится всё тем, что мы сядем и нас повяжут.

— Ты же ментат. — напомнила Нина.

— Слабенький, которого можно перехитрить сказав часть правды. — отрезал Гробовщик. — Угон для нас будет гибельным вариантом. Плохо. Плохо настолько, что я снова хочу кого-нибудь убить.

— Как вариант может захватить шаттл, когда S-T-I-K-S направит его за очередной партией груза? — спросила Настя. — Он будет готов для полёта в оба конца.

— Об этом можно подумать, но вопрос будет в том, что на него придётся грузить инфицированных людей со страшным вирусом, которых просто нельзя будет выпускать, и во вторых они погибнут без живца. — мрачно ответил Рой.

— Витя, твои предложения?

Грин только мрачно покачал головой. Ситуация была и впрямь, похожа на безвыходную.

— Может просто напасть на какого-нибудь исполнительного директора корпорации и заставить делать то, что нам нужно? — предложил Гробовщик. — Это нам как раз по силам.

— Стоит рассмотреть. — кивнул Рой. — Но вероятность срабатывания я даже не берусь определить.

Повисло тягостное молчание.

— Ладно, мальчики никто не будет против куриного супа? — подняла голову Нина.

Все покачали головами.

— Тогда я схожу и займусь им. — поднялась она.

— Да, девочки, сделайте перерыв. — кивнул Гробовщик.

Когда женщины вышли он спросил:

— Что делать будем Лёха? Я уже давно понял, что без хорошего плана не стоит и думать о том, чтобы решить всё с кандычка.

Рой задумался уставившись в стену.

— Как я уже говорил, нам нужен очень сильный союзник. Союзник, который будет иметь свой космодром и шаттл. И ещё один, который сделает нам паспорта на государственном уровне. Не помещают ещё куча мелких союзников, которые бы решили более мелкие вопросы. Это уже не дуэль Игорь, это шахматы. Выстрелами тут ничего не решишь, как и убийствами.

— Хорошо. Значит будет искать союзников. — кивнул Гробовщик. — А пока я чувствую нам всем нужно сделать паузу и передохнуть, о того, что мы бьёмся лбом об эту задачу она не становиться проще. Вырубай машину, потом продолжим.

Грин устало отключил компьютер, который кардинально отличался от того компьютера, который был в двадцать первом веке.

— Корпорация Амбрелла — основной конкурент фармакологического концерна S-T-I-K-S. Основные направления — фармакология, медицина, производство искусственных тканей и органов, однако проигрывает концерну S-T-I-K-S по производству клонированных органов в себестоимости.

— Реально Амбрелла? — удивился Рой. — Так и написано, ты не в шутишь?

— Сама в шоке, — флегматично отозвалась Настя. — Выигрывают в основном в производстве клонирования. Ну это понятно, что ребята проигрывают в цене — честно клонируют органы, а S-T-I-K-S просто вырезает их из живых людей. Эти люди нам годятся?

— Теоретически да. — задумался Рой. — Прямой конкурент наших «добрых товарищей» будет только рад подвинуться вперёд в олигополии, но нужно придумать, чем их заинтересовать — на преступление они просто не пойдут. Во всяком случае, когда его предложат незнакомые люди.

— Почему кстати органы после извлечения и передачи не заражают людей? — спросил Гробовщик.

— После смерти носителя умирает и сам вирус. А если правильно соблюсти все условия, то он не сможет распространяться. — ответил Грин. Эти ребята могут быть заинтересованы в снижении себестоимости своей продукции, или в чём-то похожем. Что там дальше?

— Компания Биоконструктор. В основном занимается киберпротезированием, но это не наш клиент. Компания ЛекарьПром — ещё один фармацевт среди олигополистов, которые конкурируют с «нашими друзьями», но в основном производят таблетки и микстуры. Продолжать? Тут ещё список из пятидесяти компаний — как крупных гигантов, так и мелких.

— Подожди. — остановил её Рой. — Что делают эти типы из Амбреллы?

— Так… Ну в основном они клонируют органы на замену высшего качества, кожу для тех у кого ожоги, в редких случаях — полностью новое тело для человека, если он совсем превращён в овощ или вообще разорван на части. Цены просто заоблачные.

— А как они клонируют, или вообще мозги перемещают?

— Ну я этого не знаю. Рассмотреть вопрос?

— Да, рассмотри, пожалуйста.

— Ты хочешь понаделать тел, чтобы вытащить наших людей? У нас их несколько тысяч. Нам просто нечем будет расплатиться, да и операция может быть очень специфической. — с сомнением произнёс Гробовщик.

— Просто стоит взять на карандаш нашу как идею.

— Нашла. Для начала специальная подстанция подаёт электричество, вот, даже фотки есть. По размерам она с футбольное поле. Потом в специальных резервуарах готовится несколько тон питательного раствора для клеток с соблюдением температуры, давления и влажности. После…

— Достаточно, не продолжай. Уже понятно, что это огромный завод, который не поместится в крохотный шаттл, особенно если учесть все электростанции и другие электрохозяйства, которые его обслуживают… Не тот вариант. Теоретически если бы мы предоставили им компромат на S-T-I-K-S, то эти парни бы подарили бы нам парочку тел, не более. Плюс ещё нужно знать, как впихнуть туда мозги. Теоретически, если бы эти люди работали на нас…

— Засада. Амбрелла в основном печатает органы и части тел. Полный клон это не её конёк. Соберите всю информацию о том, как можно пересадить мозги или сознание из одного тела в другое. Секретов вы не найдёте, но примерное общее описание для чайников должно быть.

…Рой сидел на небольшой убогой кухне попивая чай иразмышляя. В отличие от прошло жилья вместо печки тут была портативная плита, которая ставилась прямо на кухонный стол с автономным источником питания, которому осталось не так много, да и пол со стенами были дешёвыми и убогими. Никогда ещё задаче не была такой сложной. Это было действительно — не с заражёнными воевать. Нет ничего сложнее, чем товарно-денежные рыночные отношения, и законы. Одновременно сложного и одновременно простого. И играть на таком поле будучи физическим лицом было просто нереально. Тут следовало быть как минимум небольшой компанией — юридическим лицом, которое сможет вести переговоры и торгово-денежные отношения с другими партнёрами.

А этого не получится, особенно учитывая то, что ни у кого из них не было документов. Да, задачка была явно очень и очень сложной. Просто орешек, который не раскусить. За прошедшие дни они нашли списки всех космических компаний, списки всех фармацевтов и клонировщиков, но не продвинулись ни на йоты. Это было плохо заметно, но настроение у людей понемногу падало, всё ниже и ниже. Даже то, что они вырвались из этого кошмара больше не радовало.

— Может просто сделаем налёт на корпорацию? — зашёл на кухню хмурый Гробовщик. — Просто вырежем там всех к чёртовой матери. Нет корпорации, нет проблемы.

— У них в каждой стране филиал. — сумрачно ответил Рой. — Толку вырезать. Вырезать сможем только в этой стране, после чего нас быстро найдут, а стиксовцы подтянут свой персонал из других стран.

— Да, дела… — хмуро произнёс Гробовщик. — Давно я не был в такой жопе. Хоть самому хорошо, жив, здоров, проблем нет, но понимаешь, что ничего не можешь поделать. Полная жопа. От этого чувствую себя особенно хреново.

— Постой… — Рой замер ловя какую-то мысль. — Похоже мы просто пока не так ставим цели и из-за этого просто не видим того, что нужно делать… Чтобы начать беседовать на равных с такими корпорациями, нужно как минимум самим стать юридическим лицом. А чтобы стать юридическим лицом, то нужно иметь документы. А чтобы получить реальные документы нужно их получить… Так… Игорь, тихо, я кажется понял, что нужно делать…

Рой вскочил и зашагал по кухне из угла в угол.

— В наше время можно было купить ПОДЛИННЫЕ документы… Ими торговали маленькие страны… Платишь им деньги, и правительство продаёт тебе гражданство и паспорт… Даже помню, кто это делал… Мальта! Микро государство на острове или островах — за один миллион продавало своё гражданство. Кипр — ещё один остров — брал сто шестьдесят шесть миллионов… Да, точно! Помню в наше время было примерно двадцать стран, которые торговали собственным гражданством… Чем меньше страна — тем выше вероятность, что она будет это делать… Это их бизнес… Так!

Гробовщик впервые за всё время широко улыбнулся.

— Молодец Лёха, я в тебе не сомневался.

Примерно через три часа был готов список стран, которые могли бы предоставить своё гражданство, однако были ограничения — чтобы получить его нужно было находиться непосредственно в них. Плюс ценники у них были просто заоблачные. Если и удастся купить — то максимум одно, на большее денег просто не хватит.

— Может возьмём на одного человека? — предложила Нина. — На того же Витю, а остальное по ходу дела?

— Нет. — покачал головой Гробовщик. — Туда ещё и добираться придётся. Идея хорошая, но похоже не то.

— Погоди говорить. — похлопал его повеселевший Рой. — Мне нужен компьютер, хочу кое-что посмотреть… сделайте пока паузу.

Пауза затянула часа на три, в её конце пришёл усталый, но довольный Алексей.

— Я кажется нашёл выход. Для начала активируйте соцсети, живее журналы и дневники, и найдите бывших сотрудников S-T-I-K-S, которые как Стас возненавидели эту компанию, и после истечения контракта покинули её. Нужна вся информация и как можно больше этих людей. После начинайте искать те моменты, которые я выписал.

Четыре пары глаз заинтересованно повернулись к нему.

… - Ближайший кандидат к нам здесь же в Вознесенске. — зачитывала данные Нина. — Сержант запаса Илья Сергеевич Волков. Шестьдесят лет, находится в запасе или отставке. Не знаю как правильно. Воевал в Черноморском конфликте. После своего ухода от дел S-T-I-K-S предложила ему контракт на год. Год работал на корпорацию S-T-I-K-S по контракту. После контракта оборвал все контакты с корпорацией, замкнулся в себе, отказался от интервью и каких либо объяснений. Проживает один. — мерно зачитывала в слух Нина. — Это то, что мы нарыли о нём в соцсетях и то, что было в электронных выпусках новостей и блогах. Ближе него только Стас в своём кафе для дальнобойщиков. Про этого Илью Сергеевича ничего не известно, а Стас в открытую говорит о том, что S-T-I-K-S — лицемеры и подонки. Может нам нужен он?

— Интересный экземпляр… — протянул Рой. — Может подстава? Может быть стиксовцы специально наняли его, чтобы он разыграл из себя озлобленного ветерана? На случай того, если кто-то придёт к нему вызнавать секреты корпорации? Тогда он передаст их всех в нашу любимую корпорацию.

— Может. — кивнул Гробовщик. — А почему бы его лично не спросить об этом? Я же ментат.

Все переглянулись.

— Если он и в самом деле из тех, кто против того, чем занимается Стикс, то следует с ним поговорить. — задумчиво кивнул Рой. — Возможно он будет союзником.

— Думаешь? — спросила Нина. — Может и проканает.

— Как там найти его или его телефон?

— Просто отправим сообщение его внуку и спросим его, как связаться с дедом.

— А почему внуку, а не сыну?

— Сын не зарегестрирован.

— Но на фотографиях есть?

— Есть?

— Просмотри почему так. Как минимум у него должна быть одна страница с фотографией.

Ещё около часа ушло но поиск данных.

— Сын мёртв. — наконец вынесла вердикт Нина. — Тоже работал на корпорацию S-T-I-K-S вместе с отцом. Там же и погиб. В Улье. По вполне понятным нам причинам.

— Наш клиент. — кивнул Гробовщик. — Давай, сделаем с ним сеанс связи. Говорить с ним буду я. Не думаю, что он расположен к светским беседам и такому прочему. Как бы его внук нас просто не проигнорировал. Составь ему какое-нибудь письмо, чтобы он нас не проигнорировал — дипломатия это ведь по твоей части.

Ответ от Волкова младшего пришёл только вечером. Положительный. Гробовщик взял недавно купленный телефон и начал переговоры. Поначалу старик не хотел отвечать и похоже подозревал провокацию, однако после упоминания о паре моментов, которые могли знать только ветераны S-T-I-K-Sа резко переменил тон предложил поговорить об этом вживую завтра утром в городе.

Глава четвёртая. Секрет вируса

На встречу с Волковым они отправились мужским составом и за несколько часов. За это время успели осмотреть территорию питаясь в уличных кафе с открытыми верандами, поиграть с детьми в баскетбол и купить несколько бритвенных принадлежностей. К тому моменту, когда старик пришёл в нужную кофейню все трое заняли свои места.

За переговорщика был Гробовщик. Грин и Рой наблюдали за своими секторами на случай если тот приведёт хвост или пойдёт что-то не так. У каждого из них был заряженный пистолет.

Илья Петрович выглядел моложе своих лет — ещё крепкий и довольно сильный старик с широкими плечами и чисто выбритым лицом. Глядя на него вспоминался Батя с его глазами рентгенами.

— Молодой человек, это вы Игорь? — подошёл он к Гробовщику попивавшему чай.

— Браво. Илья Петрович. — кивнул Гробовщик поднимаясь, чтобы пожать ему ладонь.

Пожатие было твёрдым и крепким.

— Я становлюсь параноиком, но я не давал вам своего описания.

— Это было довольно просто. — сухо сказал старик. — Здесь терраса для курящих, а вы один не курите, к тому же, все пьют кофе, и только у вас — чай. Первое чему учат в Экспедиционном Корпусе это не употреблять сигареты и пахнущую еду перед выход в Улей. Местная фауна очень хорошо чует запахи.

Старик отодвинул стул и сел.

— Можете убрать руку с колен. — спокойно сказал Гробовщик. — Пистолет вам не понадобиться.

— Чего ты хочешь? — спросил Илья Петрович и глаза его блеснули от ярости.

— С начала узнать одну мелочь. — спросил Гробовщик. — Ты работаешь ещё на S-T-I-K-S или выполняешь какое-либо их задание?

— Не упоминай этих ублюдков при мне. — лицо Волкова исказилось яростью. — Я уже давно не имею ничего общего с этими сукиными детьми и второй раз на сделку с дьяволом не пойду. От такого дерьма, что они делают не отмыться.

Официанты старательно обходили эту пару — со стороны они выглядели очень опасно — словно пара волков — матёрый зрелый готовый разорвать каждого кто перейдёт дорогу и старый но всё ещё опасный.

— Хороший ответ. — кивнул Гробовщик. — И я хочу сделать тебе предложение Илья. Ты сделаешь кое-что для меня, сущую мелочь связанную с куплей-продажей и даже дам денег, а в замен… ну скажем в корпорации S-T-I-K-S умрёт человек которого ты укажешь. Или несколько. Но есть свои ограничения.

Илья Петрович на секунду замер. Лицо его совсем немного изменилось, и он спросил:

— Ты дьявол? Хочешь мою душу в обмен на смерть любого из этих подонков?

Гробовщик фыркнул и расхохотался:

— Если я скажу да, ты откажешься?

— К черту. — Илья Петрович протянул жилистую ладонь. — Я согласен.

Гробовщик хлопнул по ней и расхохотался:

— Вот это настрой. Нет, я не дьявол, по крайней мере в религиозном значении этого слова. Мне не нужна твоя душа. Мне нужен ты сам.

— Зачем это тебе? — глаза Волкова были полны льда.

— Не у тебя одного Улей отобрал несколько человеческих жизней.

— В каком корпусе ты служил? — спросил Илья Петрович наклоняясь над столом.

— Я служил в корпусе. Я был среди тех на кого охотятся, чтобы пусть на мясо. — плотоядно улыбнулся Гробовщик. — посмотри сюда.

Между большим и указательным пальцами гробовщика промелькнула искра и запахло озоном.

— Я набрался сил, смог победить вирус и выбрался оттуда. Ты мог слышать обо мне — я тот человек в чёрном, которого внешники видели в северном квадрате около дороги к Главному Экспедиционному Корпусу, с Орбитальным Лифтом.

Старик замер на секунду, а потом затрясся от злобного ядовитого смеха.

— Ха-ха-ха. — ядовито улыбнулся он. — Человек в чёрном и с тростью… Я бы подумал, что это легенда, но видел тебя в бинокль и узнаю даже без той дурацкой чёрной маски… После того что мы увидели мы звали тебя Черный Бес или Чёрный Дьявол. Ха-ха-ха… Какая ирония не правда ли? Эти сукины дети своими руками создали джина который вырвался из бутылки и убьёт их… Ха….ха…ха…

— Я согласен. — прекратив смех сказал Волков. — Говори, что нужно будет делать.

— Рад слышать. Пошли. — поднялся Гробовщик.

Выйдя из кафе Гробовщик подал знак и подъехала специальная арендованная машина с автопилотом, которую вёл Грин.

Волков без раздумий сел внутрь. Гробовщик сел рядом с ним, а Рой подойдя сел на переднее сидение.

— Он согласен. — кивнул Гробовщик. — И я проверил — он не подсадная утка корпорации.

— Ммм… — протянул Волков. — Я столько лет ждал возможности отомстить и вот наконец дождался. Какое сладкое чувство… Но мы не обсудили цену… Я хочу…. Скажем смерть Генерального Директора S-T-I-K-S из филиала этой страны… хотелось бы больше, но всех не убьёшь.

— Лёха расскажи ему, — кивнул Гробовщик.

Рой развернул сидение назад спиной по ходу движения и в упор посмотрел на старика, лицо которого было искажено злорадной гримасой. Взгляд самого Роя был хладнокровным, сосредоточенным и очень расчётливым.

— Всего одного? — спросил Рой. — Так мало? Мы рассчитываем на куда большее количество. Все филиалы будут закрыты и уничтожены. Все исполнительные и генеральные директора будут убиты или сядут в тюрьму. Все мясники и живодёры получат высшую меру. В каждой стране корпорацию будут преследовать и травить…

— Приятно слышать, но звучит как утопия. — посерьезнел старик. — Какой именно процент от того что я услышал будет претворён в жизнь?

Гробовщик довольно ухмыльнулся как сытый зверь.

— Не недооценивай Алексея. Ты мог слышать о нём как о Рое. По крайней мере внешники даже объявили на него охоту.

— Слышал, но считал это байками, — отмахнул старик. — Байки это местное развлечение, что в Корпусе, что вне его, а слухи всегда сильно преувеличены. Легенда о человеке, который по логике превзошёл профессора Мориарти и который так же владел точными науками была занимательной.

— Расскажи ему. — повторил Гробовщик. — Расскажи план, как обычно.

И Рой заговорил.

Волков сначала просто слушал, потом подался вперёд. Потом уже слушал с жадностью человека который много лет провёл в одиночестве, потом его лицо сменило изумление, а потом он снова захохотал.

— Беру свои слова обратно, — сказал он. — Легенда даже слишком преуменьшает твои способности. До такого я бы точно не смог додуматься, как бы долго не планировал свою месть. Если мы всё выполним, как ты рассчитал, то ни в одной стране не останется даже малейшего следа от корпорации S-T-I-K-S.

— Приехали. — Грин остановил автомобиль. — Вылезаем и дальше идём пешком. Машина ещё какое-то время будет ездить на автопилоте и даст нам немного времени. Но она будет ездить по безлюдным районам со слабым движением.

— Пошли. Начнём сталкивать корпорацию прямо в Ад. — Волков первым вышел из машины.

Шёл третий день после того, как к ним присоединился бывший внешник одержимый местью. Теперь базирование располагалось в его летнем домике, точнее в летнем домике какого-то его очень давнего знакомого. Снаружи это был самый обычный дом — небольшой, небогатый, а под землёй он имел дополнительный этаж, в котором и развернули временную штаб квартиру.

— К согласится присоединиться Боря, Макс и Фёдор. — Илья Петрович мониторили соцсети выискивая старых знакомых и бывших коллег с такими же желаниями как у него.

— За них я могу ручаться точно. Остальных лучше пока вообще не трогать и никак не контролировать их — их ещё могут пасти… Можно организовать ещё пару схронов, где можно будет формировать штаб-квартиры… Так… Итого, нас будет девять человек — Боря у нас специалист по законам и их пониманию, а кроме того сапер и взрывник такой, что черти бояться. Макс занимается электроникой и электротехникой. Федя — транспортом и полётами…

— Илья, я правильно понимаю, что для клонирония людей нужен небольшой завод, с кучей специфического оборудования и высококлассных специалистов?

— Правильно. Можно даже не думать о том, чтобы утащить его с земли.

Рай молча кивнул отмечая что-то про себя.

— Тогда скажи как бывший Стиксовец — как из экспедиционных корпусов вывозили партии органов — они же должны быть инфицированными и при контакте с людьми сразу заразить их.

— С этим всё просто и сложно. — задумался Илья Петрович. — Да, в них есть вирус, но он как и все вирусы погибает со смертью носителя. Если бы все зараженные получали своё инфицирование от каких-либо спор, или отпочковывающихся микрочастей, то спора жила бы после гибели носителя и заражала бы каждого, кто прикоснётся к органам после транспортировки. А это невозможно — ты знаешь сам, что органы спокойно разделывают и пакуют в ящики.

— Погоди, — остановил его Грин. — Тогда почему все солдаты Стикса носят респираторы и закрытые дыхательные системы? Почему меня в это не посветили?

— Потому, что ты всегда сидел в корпусе, — ответил Волков. — Тем кто внутри это не разглашают. А тем, кто регулярно покидают корпус это… говорят постоянно. На счёт твоего первого вопроса — вирус передаётся воздушно-капельным путём как многие другие вирусы. Этот зелёный туман, это вовсе не туман. Точнее туман, так как содержит в себе частицы воды, но говоря проще — это бульон из бактерий в которых размножался и паразитировал вирус. Почему все ублюдки носят маски? Это тоже простой ответ — после того, как вирус оказывается вне клеток носителя он живёт ещё несколько дней на любой поверхности, после чего умирает, если не найдёт носителя. Эти черты есть у многих других вирусов — например у гриппа и короновируса.

— И именно поэтому у каждого кластера есть период перезагрузки. — закончил за него Рой. — Чтобы обновлять погибший вирус. А во время обновления копируются сотни клонов, которые станут носителями вируса, и необходимые для них вещи — еда, патроны, одежда — чтобы вирус вошёл в инкубационную форму и прошёл все стадии развития.

— Совершенно верно. — кивнул Волков. — А после смерти носителя он ещё какое-то время живёт, после чего погибает. Именно поэтому живых людей мясники корпорации режут живыми или мёртвыми, одевшись в костюм химической защиты. А уже потом, отправляют трупы и органы на специальный склад, где они лежат запертые несколько дней, пока не погибнет вирус. Потом их отдают нет, кто не посвящен в такие тайны — например Вите, и скармливают инфантильную версию откуда эти органы взялись.

— Несколько дней… — задумчиво протянул Рой. — Жаль. Было бы заманчиво, если бы вирус гиб просто, при клинической смерти организма. Тогда достаточно было бы организовать небольшую смерть нашим людям, а после снова вернуть их к жизни… несколько дней… Жаль…

— Очень жаль. — кивнул Волков.

— Витя, ты у нас единственный доктор. — кивнул Грину Рой. — поищи все возможные варианты как можно обойти этот момент, и как и каким образом можно вообще извлечь человека так, чтобы он стал неинфицированным. Кроме того способа, которым мы выбрались из Улья.

Грин молча кивнул.

— Теперь к вопросу о легализации денег. Предлагаю применить старую добрую схему с отмыванием денег. — Рой посмотрел на Волкова.

— Эм… Алексей, такой термин я слышу первый раз. — нахмурился Илья Петрович. — Возможно теперь он звучит как-то иначе? Другими словами — опиши вкратце, то, что нужно делать.

— Это просто. — пожал плечами Рой. — Часть первая нашего плана. Должен быть человек с документами и чистой гражданской историей. В данном случае — это ты Илья. Мы просто передаём тебе деньги, а ты создаёшь бизнес… эм… производство чего либо или предоставление услуг связанные с предпринимательской деятельностью. Причём так, чтобы доходы и клиентов нельзя было подсчитать. Например, в нашем веке никто не мог отследить всех посетителей киоска-автомобиля, и мошенники могли закинуть туда любые деньги, которые потом оформляли как выручку от клиентов. Именно так грязные деньги становятся чистыми. Сейчас нужно знать твоё мнение как достаточно бывалого человека, через что это лучше провернуть?

Волков потёр седой висок и задумался.

— Умеешь ты однако озадачить. Я так сразу и не могу сказать, как это происходит. Двести лет прошло — сейчас всё делается через компьютеры и микрочипы. Налоговая всегда будет знать, сколько у тебя было клиентов. Я так помню, что денег легализовать нужно много, так вот… не сочти меня алчным меркантильным стариком, который забыл о том, что такое честь, как много?

Рой посмотрел на него и спокойно произнёс:

— Двадцать миллионов имперских рублей.

— Ёпт… — ошарашено выдохнул Волков. — Алексей, забудь и думать о таких суммах. Незаметно вывести такие деньги… да проще удить кого-нибудь средь бела дня… Почему ты не рассказал о таком моменте сразу? Я думал это решенный вопрос. Теперь всё катится в тартары.

— Я размышлял над этим вопросом. — спокойно ответил Рой. — Что до твоего вопроса — то не мог же я посветить тебя сразу во все детали плана. Пока я проверю ещё несколько вопросов, а тебе следует сделать перерыв и обдумать этот вопрос. Чужое мнение бывает очень полезным.

— Хорошо. — кивнул старик. — Тогда давай поступим как ты говоришь, похоже я мыслю слишком шаблонно.

— Настя. — позвал Рой девушку. — Дай мне посмотреть ещё раз ту распечатку… Хочу кое-что уточнить.

— Как дела Алексей? — вошёл Гробовщик. — Волков говорит то что думает. Честный человек — тот кто нам нужен. Какая именно будет схема?

— Погоди немного. — ответил Рой не отвлекаясь от бумаг и беря ещё несколько. — Схемы все старые, старше чем ты, и старше чем я. Сейчас я просматриваю ещё раз все возможные достоинства и недостатки, и смотрю что можно сделать. Эти новые законы… Чёрт ногу сломит… Приходиться каждый раз лезть в самые разные кодексы…

— Убить кого-нибудь придётся? — хмуро пошутил Гробовщик. — Чем больше тебя знаю, тем больше начинаю понимать, что убийством ничего не решишь. Даже обидно как-то.

— Несомненно. — кивнул Рой не отрываясь от документов. — Нас самих попытаются убить и не один раз. Именно тут нам пригодятся твои таланты.

— Это даже радует. — облегчённо кивнул Гробовщик. — Так что там с первой частью?

— Первой частью была встреча с Волковым, и получилось очень хорошо. — так же продолжил Рой не отвлекаясь ни на что. — А относительно общего вопроса, я могу сказать, что тебе следует вернуться к карте. Если ты помнишь, то последние дни я очень часто просил девочек найти на ней определённые моменты.

В этот момент зашёл Волков.

— Нет. Ни одной мысли. — хмуро сказал он. — Проще убить пару исполнительных директоров, и сесть в тюрьму.

— Это даже хорошо, что ты ничего не придумал Илья Петрович, — оторвался от документов Рой. — Это значит, что за столетия схемы были забыты по крайней мере рядовыми людьми. Та часть про которую мы говорили называется фиктивный бизнес. Есть и другая часть. Современные люди никогда не вспомнят этих имён, но я и остальные — ходячие анахронизмы. Аль Капоне — самый известный гангстер отмывавший деньги через фиктивный бизнес. За преступления его посадить не смогли, но посадили за неуплату налогов или какое-то другое мелкое преступление максимально завысив срок… Была ещё куча людей, и он тоже, которые отмывали деньги через банки хранящие тайну счёта — в наше время это был Швейцарский банк, который никому не выдавал своих клиентов… Криптовалюты я думаю теперь отслеживаются и о них можно забыть… Схем было ещё много, но многие из них слишком долго выполнять… переходя к сути скажу, что был такой человек, который работал вместе с Аль Капоне — Меес Лански. Он был не менее опасен чем его босс, неофициально его звали «бухгалтером мафии». Именно он искал способы отмывания денег и использовал переводы через оффшорные зоны, которые не выдавали клиентов, и кубинские казино, деятельность которых не отслеживалось.

Возникла пауза.

— А теперь вернёмся к современной карте.

Глава пятая. Подпольный матч

— Что, придётся ехать за границу? — сощурился Волков. — У нас просто нет на это времени. S-T-I-K-S нужно добить как можно быстрее. О вас не говорили в новостях, но они уже должны были устроить внутреннее расследование, чтобы выяснить о том, что за люди вскрыли контейнеры у дальнобойщиков и ушли в неизвестном направлении.

— Тихо Петрович, — поднял руки Рой. — Говоря карта, я не имею ввиду другую страну или что-то ещё. Я имею ввиду простой навигатор, но ты прав — мы не можем тратить время напрасно. Поясню как можно более кратко — мы нашли казино, которое подходит всем нашим требованиями и находится в черте Вознесенска. Для того, чтобы отмыть деньги подойдёт идеально.

— Подожди. — Волков смотрел на него с недоверием. — Все существующие казино платят налог на доходы и отчитываются о своих доходах и клиентах.

— Есть исключение, — спокойно ответил Рой. — Небольшое казино с названием «Империя». Все ставки которые делают игроки регистрируются как «добровольные пожертвования». Довольно иронично, не правда ли? А за столетия закон так и не переменился — добровольные пожертвования не облагаются налогом. Именно по этой причине казино не предоставляет отчётов в налоговую и не отчитывается о доходах. Снимаю шляпу перед юристами, которых они наняли — оно даже не имеет юридического статуса казино или игорного дома. По закону это просто увеселительное заведение, где можно пить спиртные напитки, смотреть телевизор, общаться с людьми и играть в настольные игры. Ставка не считается ставкой, потому, как оформляется как «добровольное пожертвование». Фактически это тоже самое казино, юридически — это просто клуб развлекательного характера. Единственные деньги, которые получает с них государство — это аренда земли на которой стоит клуб. Плата завышена в несколько раз, но это нисколько не мешает ему функционировать.

— Тц… — сплюнул Гробовщик сквозь зубы.

Волков молчал пару секунд а потом вытаращился на Роя и просто выдал:

— Ну и хитрые же сукины дети… Аж восхищение берёт.

— Вот поэтому я всё больше расстраиваюсь от того, что уже ничего нельзя решить банальным убийством. — кивнул Гробовщик. — В целом это и есть наша схема и наш план — мы не тратя времени направляемся в это заведение и говорим лично с директором. Жертвуем ему некоторый процент от суммы, которая у нас на руках, и передаём остальные. После чего твой выход Илья — ты должен будешь зайти и «выиграть» чуть меньше двадцати миллионов. Это будет подстроенный выигрыш. После этого деньги которые окажутся у тебя на руках станут легальными, и мы сможем приступить к остальной части плана. Мы обеспечим честность директора и персонала.

Волков скупо улыбнулся.

— Лучший из убийств и аналитик переигрывающий компьютер. Хороший дуэт. Поехали знакомиться с исполнительным директором.

Закрытый клуб, а точнее казино со статусом клуба находилось не в дорогом районе, как можно было ожидать, а в районе людей среднего достатка. Скромно и не бросаясь в глаза. Вот только оно имело свой закрытый паркинг в несколько этажей, свою профессиональную охрану, и ряд охранников в гражданской одежде, которые изображали из себя простых обывателей занимавших стратегически важные точки на карте.

Попасть туда же было довольно сложно просто по той причине, что для этого требовалась специальная клубная карта, достать которую было тем ещё испытанием. У казино остановился автомобиль из которого вышли трое мужчин в пластиковых масках и направились к казино. Мнимые прохожие мельком мазнули по ним взглядами, но не показали особого значения — очередные клиенты, старающиеся остаться анонимными.

Подойдя к дверям один из троицы достал карту и приложил её к сенсору. Дверь открылась. Сразу после главной двери был «тамбур» с вооружённой охраной, которая стояла молчаливыми истуканами вдоль каждой стены и профессионально не глядела на вновь прибывших.

— Здравствуйте господа, мы рады приветствовать вас в нашем м клубе Империя! — профессионально улыбаясь появилась девушка хостес встречая гостей. — Пожалуйста пройдите через эти рамки. Просим выложить все металлические вещи более ста грамм.

Троица вразнобой кивнула и прошла через рамки которые не загудели.

— Желаете выпить, посмотреть матчи, или пройти в любой из залов? — улыбнулась девушка.

— Мы желаем поговорить с директором. — отозвался один из мужчин. — Хотим сделать добровольное пожертвование.

— Вы можете сделать добровольное пожертвование в одном из залов с настольными играми или любом другом. — дежурно улыбнулась девушка.

— Виктория, нам эти условия не подходят. — ответил один из мужчин. — Наше пожертвование будет составлять примерно шесть миллионов, насколько мы зннаем, такие пожертвования не делают ни в одном из залов.

Девушка мгновенно переменилась в лице и сказала:

— Подождите немного, я сейчас доложу о вас.

С этими словами продолжая мило улыбаться она отошла в сторону и нажала на свой смарт-браслет, после чего что-то заговорила в него.

Троица мужчин в деловых костюмах осталась совершенно спокойна к её действиям.

— Всё в порядке. Мальчики проводят вас к директору, — кивнула она на нескольких охранников, которые профессионально смотрели мимо посетителей.

— Господин, позвольте проверить вас. Оружие недопустимо. — учтиво обратился один из громил в пиджаке к одному из троицы.

Тот лишь фыркнул и кивнул.

Охранник провёл вдоль его тела специальным сканером, а второй просмотрел через какое-то устройство, после чего оба переглянулись и кивнули. Всех троих провели к лифту на котором все поднялись на самый верхний этаж казино. У лифта их встретили ещё несколько охранников. Кабинет директора оказался большим, с зеркалом во всю стену и длинным столом, который отделял его от посетителей. За спиной директора была дверь. Несколько охранников остались присутствовать при встрече.

— Семён Матвеевич. — представился директор, крепкий мужчина лет пятидесяти с лёгкой сединой.

— Игорь, — кивнул один из троицы. — А это Алексей и Илья.

— Хорошо. — директор опустился на стул и жестом показал на свободные стулья. — От кого вы пришли?

— У нас нет человека, который дал бы нам протекцию. — ответил один из похитителей, которого представили как Алексей. — Мы не вели с вами дел до этого.

— Гм… — задумался директор вычисляя что-то в уме. — Почему вы не сделали взнос в одном из залов, а сразу обратились ко мне?

— Вы понимаете и сами. — ответил третий мужчина, кажется Илья.

— Наш взнос, это часть делового предложения. — закончил первый посетитель.

— Какого именно? — сосредоточенно посмотрел на него директор.

— Мы передаём вас сумму в двадцать миллионов имперских рублей. Выша доля составляет четвёртую часть — пять миллионов. Остальную часть мы получаем с вашей квитанцией о том, что это выигрыш. Честно платим комиссию за ваш чек.

— Выглядит как сомнительная схема. — посмотрел директор.

— Нет, не выглядит. Это она и есть. Мы просто просим вас сделать то, что вы делаете обычно.

— Нет, мы не занимаемся подобными вещами. — покачал головой директор.

— Хороша попытка Семён, но нет. — хмыкнул первый. — Хочешь взять с нас более высокий процент, потому, что у нас нет рекомендации? Назови свою цену. Насколько я знаю в этом кабинете специальный индуктор выводит из строя все диктофоны, а значит ты можешь быть уверен, что наш разговор не будет записан.

— Хорошо, — кивнул директор. — Тогда если у вас нет рекомендации, просто покажите свои лица.

— Покажем мы. — кивнул один из мужчин. — Наш друг очень скромный и предпочитает не светить лицо. И вообще, мы работаем от его имени и здесь скорее как охрана и переговорщики.

Двое сняли маски и безбоязненно показали свои лица. Некоторое время директор вглядывался в них пытаясь выявить сотрудников закона. На сотрудников закона они похоже не были.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Чем вы ведёте бизнес? Я не более чем бухгалтер, но часть моей работы — узнать, какой сферой занимаются клиенты.

— У нас нет занятии. — ответил один. — Это разовая кампания. Мы не пересекаемся ни с кем из ваших клиентов.

— Вы знаете кто наши клиенты?

— В основном чиновники, которым нужно как-то обналичивать взятки. Вторая основная группа — это контрабандисты и нелегальные торговцы запрещённым товаром. — принялся скучающим голосом перечислять человек. — И до кучи всех остальных подпольные сутенёры, рэкетиры и вымогатели, шантажисты и прочая публика. Это заведение крышуют первая и вторая группы. Они же его и основали.

На столе директора зазвонил телефон. Он взял трубку и выслушал собеседника.

— Основатели или согласились обналичить ваш выигрыш. Но поскольку вас никто не знает и не может за вас поручиться, то условия будут несколько иными — у нас есть зал для боёв в подвале. Ставки делаются в живую. Один бой против нашего чемпиона. Если выиграет ваш человек, то мы берём как договаривались пять миллионов за отмывание всей суммы. Если ваш человек проиграет, то мы берём уже десять миллионов. Условия окончательные.

Рой и Гробовщик переглянулись даже не скрывая ухмылок — их решили остричь, соблюдя при этом воровскую этику. Директор и люди за зеркалом не найдя их портретов в госструктурах решили, что с такими гостями можно и поиграть, и похоже решили, что полностью просчитали их. Наглые и беспринципные люди, привыкшие считать себя самыми умными.

— Ага, а все зрители устроят тотализатор? — спросил Рой.

— Совершенно верно, — кивнул директор сохраняя невозмутимость.

— В таком случае мы тоже желаем поучаствовать в нём. — прогудел сидевший в маске Волков. — Ставкой, которая не будет связана с нашем обналичиванием денег. Это твои босы допускают?

— Разумеется, — кивнул Семён Матвеев пытаясь скрыть удовлетворение — клиенты попались слишком лёгкие.

Два спутника этого человека фыркнули и расхохотались. Директор не обратил на это внимания — пусть думают, что победят, не зачем сейчас сеять в них сомнения, когда все трое так удачно попались на крючок.

— Когда выставите своего бойца? — спросил он.

— Прямо сейчас. — хмыкнул человек без маски. — Нашим бойцом буду я.

Директор казино бросил на него настороженный взгляд.

— Игорь, правильно? Я правильно понял, что вы собираетесь выйти на ринг?

— Абсолютно верно. — кивнул Гробовщик.

— Тогда хочу уточнить, что пользоваться оружием запрещено. Только голые кулаки.

— Меня это устраивает, — фыркнул Гробовщик.

Директор оглядел его ещё раз. Этот человек не выглядел бойцом. Ему же хуже.

— Отлично. — кивнул он. — Бои пройдут через двадцать минут. Как будете вносить оплату.

— Наши друзья подвезут деньги. — произнёс Волков. — Я и Алексей встретим их. Мне нужно только сделать звонок. И да, я ставлю пятьсот тысяч на Игоря.

— Замечательно. — улыбнулся директор. — Матч начнётся через пол часа, ваш боец может пройти в раздевалку и принять душ. Желаете что-нибудь? Пыльца? Коньяк или виски, девочек?

— Нет, спасибо., — помотал головой Гробовщик. — Ничего не надо.

Семён с трудом скрыл презрение и понятливо кивнул. Через минуту волков уже звонил. Грину и девушкам, а ещё через десять они встречали их и тащили тяжёлые сумки с деньгами.

— Этот прохиндей решил, что может взгреть нас на пять лимонов. — фыркнул Гробовщик в раздевалке. — Решил, что мы лёгкая мишень — этакие желторотики. Придётся его разочаровать.

— За сколько справишься? — спросил Рой.

— Думаю за минуту или меньше. — кивнул Гробовщик. — Вспомни того мура с одним глазом, с которым я бился на мечах.

— Тогда я спокоен, — кивнул Рой.

Подвальный ринг был таким же, как и большинство других рингов — небольшой пятачок огороженный сеткой, сидения вокруг, и прожекторы на потолке. Публика была уже здесь и вовсю любовалась на скупо одетых девушек.

— Итак, дамы и господа! — объявил хорошо поставленным голосом ведущий. — Приветствуем вас на очередном турнире боёв без правил. В этом бою сойдутся двое противников — всеми известный и любимый чемпион последних пяти лет Безумный Макс, и такая тёмная лошадка Игорь Гробовщик!

Трибуны засвистели.

Первым вышел огроменный стероидный качок раздутый до неестественного состояния. Публика радостно завопила.

Следующим вышел Гробовщик. Выглядел он не так эффектно. Публика разочарованно засвистела.

— Напомню ставки нашего тотализатора — один к двадцати. На Гробовщика поставил только один человек.

В зале раздался смех.

— Это его право, не будем смеяться над этим, а теперь давайте посмотрим на сам бой.

Публика взревела. По арене прошла скупо одетая девушка пронося табличку с цифрой один заставив поблику радостно загомонить. В одном из углов замер голый по пояс здоровенный стероидный качок с кучей бугрящихся мышц, а в другом замер Гробовщик, который на фоне гиганта смотрелся худощавым подростком.

— Три, два, один, бой! — крикнул рефери.

В ту же секунду росчерком мелькнуло тело размазавшись силуэтом по воздуху, а затем фигура замерла в двух метрах за спиной Безумного Макса. Гробовщик не оборачиваясь пожал плечами. За его спиной гигант повалился на спину. Трибуны сдавлено охнули, а затем застонали.

— Что же это… — сбился с заготовленной речи комментатор.

— Не ожидали паскуды, что их боец проиграет. — хмыкнул через маску Волков. — Теперь будут пытаться выкрутиться. Что будем делать, если попробуют кинуть нас?

— На этот случай у меня есть немного взрывчатки. — шепнул Рой. — С её помощью я смогу разнести здесь пару перекрытий. И да, держи кейсы наготове.

Вместе с деньгами они пронесли лишнюю пару стальных кейсов в которых лежало оружие. Сейчас и сумки с деньгами и кейсы с оружием были рядом с ними. Если что-то пойдёт не по плану, то останется старый добрый метод — достать оружие и устроить бойню.

— Я потрясён, я только что видел, как Безумный Макс упал. — наконец заявил комментатор. — Но дорогие друзья, помним — упасть в наших боях без правил ещё не значит проиграть. Команда медиков уже осматривают нашего героя как только Макс подымится турнир будет продолжен.

— Тц… — так и есть. — сплюнул Волков. — Уже сказали, что Игорь ещё не победитель. Ставлю на то, что этому максу сделают какой-нибудь запрещенный допинг.

— Правильно мыслишь. — флегматично кивнул Рой.

Санитар в белом вколол что-то в мышцу гиганта, который уже открыл глаза и сидел глядя вокруг.

— Как мы видим Макс поднялся и готов продолжать. — начал вещать рефери. — А сейчас объявляю перерыв! Насладимся же по настоящему прекрасным зрелищем и дадим отдохнуть нашим бойцам!

Заиграла музыка, и на ринг вышли сразу несколько девушек начав исполнять зажигательный танец.

— Ого, даже перерыв объявили! — удивился Волков.

— Само собой. Допинг ведь сразу не подействует. — поднялся Рой. — Пойду посовещаюсь с Гробом и позвоню Вите — пусть готовит машину на случай если придётся прорываться.

— Итак дамы и господа! Второй раунд! — выкрикнул комментатор. — Известным боец Безумный Макс против Гробовщика, который участвует впервые! Три, два, один, бой!

Макс рванул ещё до того, как прозвучала команда бой. Гробовщик снова размазался кляксой и его противник снова повалился на арену.

Секундная тишина, а затем последовали стоны разочарования, радостные крики победителей и остальной шум толпы.

— Господа, я в замешательстве, мы снова видим Макса лежащим на полу… Это…

— Моя победа. — раздался в микрофоне хриплый голос Гробовщика, который непонятно как оказался рядом с комментатором. — В этот раз он не встанет, что бы вы ему не кололи. И да, не вздумай юлить или пытаться поставить другого бойца — условия были — я против вашего чемпиона. Я и так пошёл вам на встречу, когда вышел во втором раунде.

Комментатор замер и сглотнул. Как этот тип вообще не похожий на бойца оказался рядом? Можно потянуть время и попытаться что-то сделать, но охрана далеко — по периметру ринга, а этот тип рядом.

— И приветствуем нашего нового чемпиона — Игоря Гробовщика! — радостно выкрикнул комментатор.

Глава шестая. Подпольные бои

Семён Матвеевич выглядел так, как будто сожрал несколько особо кислых лимонов. У него была такая причина — казино Империя и её теневые хозяева остались ни с чем. Согласно уговору и «воровской чести» они должны были взять с гостей пять миллионов за свои услуги в отмывании, а остальное передать им. Но один из троицы, поставил на этого Игоря, которого эксперты не посчитали опасным противником целых пятьсот тысяч. При ставках и коэфициэнтах получалось, что он выиграл десять миллионов.

И теперь получалось, что казино не только ничего не получило от незваных гостей, но ещё и осталось должно. А на кого повесят такие долги? На него, на аналитиков, на чемпиона подпольных боёв, на санитаров, которые не смогли накачать его допингами так, чтобы он разделал этого незнакомца.

И всё потому, что это была его идея — срубить на этой троице денег. И сейчас не получалось даже надавить на них или просто шантажировать — то, что показал на подпольном ринге этот незнакомец просто не укладывалось в голове. Такого Семён не видел никогда. И было вполне ясно, что если попробовать угрожать ему, то тот просто разделается и с ним, и со всеми охранниками.

Да и двое его товарищей внушали очень сильные опасения — вполне могло оказаться, что эти двое не слабее первого. Теперь следовало одно — сделать хорошую мину при плохой игре, и заплатить часть из собственного кармана, что сильно ударит по его финансовому состоянию.

— Поздравляю с великолепной победой. — лучезарно улыбнулся он. — Это было просто нечто. Вы порвали ринг. Никто и предположить не мог такого результата. Желаете что-нибудь выпить? Всё за счёт заведения. Напитки, девочки, сауна, баня — выбирайте всё, что душе угодно.

— Спасибо, воздержимся. — отрезал Гробовщик.

Семён пожал плечами.

— Кстати, не желаете продолжить участвовать в наших боях? Несколько боёв, и вы смогли бы получить очень и очень хоршие деньги. Публика любит сильных бойцов.

— Не интересно. — ответил Гробовщик.

— Пара наших основателей хочет предложить вам должность.

— Нет. — ответил Гробовщик глядя прямо на него. — Сёма, мы предложили тебе честную сделку с хорошей оплатой, а ты попытался нас нагреть. И мне думается, если бы я проиграл, ты бы попробовал нагреть ещё. Сейчас ты пытаешься получить от этого хоть шерсти клок, но знаешь — у меня принцип — не работать с кидалами и резать их при каждом удобном случае. Я не сделал этого только потому, что об этом меня попросили мои друзья. Я понятно говорю?

Семён Матвеевич улыбнулся, но уже не так весело, как раньше, и извиняющимся тоном ответил:

— Ну, это издержки профессии, вы же понимаете?

— Нет, не понимаем.

— Нам нужен именной чек на эти деньги. — подал голос человек.

— На чьё имя? — навострил уши директор.

— На имя Ильи Петровича Волкова. Документы я предъявлю. — прогудел человек в маске, которого эти двое назвали своим босом.

А босс ли он? За всё время этот человек сказал всего несколько фраз, и поставил ставку в пятьсот тысяч на своего бойца. Нужно на всякий случай попробовать пробить кто такой этот получатель — Илья Волков, но скорее всего это просто подставное лицо, которому переведут эти деньги, но он сам получит от них максимум десять процентов, чтобы перевести кому-то ещё. Схема проверенная.

На всякий случай аналитики уже проверяли базы данных и искали такого человека. По их комментариям в наушнике становилось ясно, что это отставной военный, вдовец потерявший сына и озлобленный замкнутый в себе старик. Похоже, старик нашёл себе сильных покровителей. Идеальная кандидатура для спекуляций с деньгами. Впрочем можно последить за ним некоторое время, хотя скорее это ничего не даст.

Забрав деньги троица удалилась.

— Семён. — раздался голос в трубке телефона. — Зайди-ка к нам.

Хозяева из за зеркала решили обсудить это.

…Волков стянул надоевшую маску с лица.

— Вот же сукиныдети. Повезло, что они испугались. Так просто бы нам не отпустили.

— Угу. — кивнул Рой. — Но Илья, скажу тебе откровенно, что им повезло гораздо больше. Последний раз Игорь уничтожил тридцать человек, используя трость и шпагу, хотя нет, вру, пару раз он выстрелил из пистолета.

— Теперь всё, — вздохнул Волков. — Условно все кому надо будут понимать, что мои деньги нелегальны, но доказать ничего не смогут.

— Куда теперь? — спросил Грин сидевший за рулём.

— В банк. За свой выигрыш я должен заплатить налог. — пожал плечами Волков. — Тринадцать процентов на сей доход. Если этого не сделать, у власть имущих будет повод привлечь меня за неуплату налогов, чтобы потом провести расследование откуда у старика такие деньги. В любом случае у нас останется больше двадцати миллионов.

— Часть первая выполнена, — задумчиво сказал Рой. — Переходим ко второй части.

— Витя. — похлопал по плечу Грина Гробовщик. — Сделай пару кругов, потом пересядем на другую машину. Я просто не верю, что эти прохиндеи не отправили за нами хвоста.

Машину сменили пару раз, после чего Волков посетил банк и окончательно стал миллионером. После этого машину меняли ещё несколько раз, делая круги, петли, и заставляя её ехать уже пустую на автопилоте по пустым районам. В временную штаб квартиру добрались только к полуночи.

— Илья, а ты как, не боишься за свою семью? — спросил его Гробовщик.

Волков помрачнел, а потом нехотя сказал:

— Когда мой сын умер, и я рассорился со S-T-I-K-S, я потратил все деньги, которые они мне заплатили на то, чтобы отправить моих внуков и жену моего сына за границу. Туда, где у S-T-I-K-S нет своего филиала. Так что местные воры до них не доберутся.

— Ясно, — кивнул Гробовщик.

Девушки встретили их с напряжённым ожиданием.

— Ну, как всё прошло? — поинтересовались они.

— Без выстрелов и шума, — ответил Рой. — Игорю пришлось только побить одного громилу, но этого оказалось достаточно.

— Ну и слава богу, — они по очереди обняли каждого.

— Как у вас дела?

— Мы нашли те конторы о которых ты говорил. — отозвалась Нина. — Берут в принципе не так много, но юридической мороки и такого прочего выше крыши, аж голова начинает пухнуть.

— Годиться, давайте сделаем перекур до следующего утра, а потом продолжил. — устало кивнул Рой.

Утро началось с разбора документов и поиска кучи самой разной информации. Задействованы были все. Шерстить пришлось всё — новостные ленты, адреса самых разных нотариальных контор, лишний раз заглядывать в законы и делать тому подобные вещи.

Волков с планшета вёл активную переписку с теми товарищами, которых посчитал достойными доверия. Людей не хватало категорически. Нужны были новые силы.

Рой и Грин с головой ушли в отрасль медицины и фармакологии. Одним из повисших вопросов было в том, как избавить несколько тысяч человек от неизлечимого вируса.

— Грин, как победить вирус? — устало спросил Рой массируя виски.

— Создать вакцину или сыворотку. — ответил Грин. — Сыворотка — это грубо говоря клетки тех, кто переболел. Вакцина — мёртвый или ослабленный вирус. И на счёт первого, и на счёт второго я сильно сомневаюсь. Ты видел где-нибудь в Улье человека, которые переболел? И я нет. А о вакцине я вообще думать не хочу — как её сделать и делать ли вообще не понятно, подействует или нет… Скорее нет, чем да — люди уже десятки лет поражены вирусом в Улье, а любая вакцина теоретически действует на тех, кто ещё не заразился.

Оба угрюмо замолчали. Этот вопрос загонял их в тупик из раза в раз. Что делать было непонятно. Бессилие просто приводило их в тупик. Остальным приходилось проще — всего лишь простая работа с документами.

— Ладно, сделай перерыв, и перед этим запиши любые мысли, которые придут тебе в голову. — скомандовал Рой Грину. — Даже самые безумные и глупые — в таких решениях всегда есть зерно истины. А я пока попробую вспомнить, свои просроченные знания по биологии и все книги которые хоть как-то связаны с этим вопросом… Но тут скажу откровенно — основная надежда на тебя — ты ведь современник местных, и ты должен знать о таких штучках гораздо больше.

— Угу. — кивнул Грин.

Рой погрузился в размышления.

— Всё думаешь? — зашёл к нему Гробовщик. — Сделай паузу. Не нашёл выхода сейчас — значит найдёшь выход потом. Для второго этапа почти всё готово. Пошли, посмотришь — девочки уже связались с нужными конторами.

— Второй этап? — в комнату подземного помещения вошёл Грин. — Я как-то слишком погрузился во всю эту биологию ещё с того момента как мы нашли Волкова и всё благополучно прошло мимо меня. Меня посвятите?

— Давай Лёха. — похлопал Роя по плечу Гробовщик. — Расскажи Вите.

— Тут всё просто. — Рой поднялся с кресла и блаженно потянулся. — Первым этапом был Волков — человек с паспортом и легализация наших богатств. Теперь настало время второго этапа — легализация нас, а потом некоторое усиление для того, чтобы мы смогли на равных беседовать с самыми разными концернами и фармакологическими корпорациями. Пока мы обсуждали как нам сделать документы я вспомнил пару случаев и двадцатого века и столько же из двадцать первого. Один британский моряк по имени Пэди Рой Бейтс обнаружил, что в десяти километрах от побережья Великобритании стоит бывшая морская военная платформа площадью в несколько квадратных километров. Вода вокруг неё не принадлежит никому, да и она сама не принадлежит ни одному государству и считается нейтральной.

— Этот Рой был твоим родственником? — спросил Грин.

— Ты чего? Я не такой старый. — ответил Рой. — Я родился в России в девяностых годах двадцатого века и моё настоящее имя Алексей Метелицын, а Пейди Бейтс родился в тысяча девятьсот двадцать первом и умер в две тысячи девятом, и он был англичанином. Так вот. На чём я остановился?

— На платформе не принадлежавшей ни одному государству.

— Да, так вот, Пейди Бейтс купил её и официально объявил её независимым государством в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом. Её назвал княжество Синлэнд, себя объявил князем государства Синленд, а свою семью назвал правящей династией. Всё было законно — он даже создал конституцию, герб и гимн. Великобритания пыталась с ним судиться и вернуть платформу себе, но проиграла все международные суды. После этого Бейтс пригласил ещё нескольких людей и назначил их министрами — внутренних дел, иностранных дел и телекоммуникации и технологии.

— А так можно было? — вытаращился на него Грин.

В ответ Рой только захохотал.

— Ты не поверишь Грин, но в моё время с твоим вопросом «а так можно было?» было связано столько шуток… Ну да, можно было. После всего этого Бейтс стал торговать марками, сувенирами, и конечно гражданством и паспортами. Он даже ездил в Австрию как монарх государства Синленд с дипломатической миссией и для поиска инвесторов. Насколько я помню то сие государство существовало даже в две тысяче двадцатом, и правил им принц-регент — сын того самого Бейтса… Таких историй я знаю ещё несколько штук, поэтому подумал о том, что можно получить и юридический статус, и гражданство и документы таким способом.

— Ну ты и… — только и сказал Грин.

— И как ты понимаешь, до того как мы нашли Волкова девочки нашли нейтральный кусочек земли на границе с современной Империей Россия и Монголией. Размер как у очень маленького города или посёлка. Из-за какого-то казуса он не принадлежит ни одной из этих стран и стоит всего пятнадцать миллионов. Сейчас наступает вторая часть нашего плана — Волков легально покупает его и становится президентом самопровозглашённого государства, мы уже нашли конторы, которые делают герб, гимн и всё остальное. После того, как Волков становится единственным жителем и президентом он вполне легально покупает оборудование, поставщиков которого мы тоже нашли, и делает нас гражданами и печатает нам паспорта. Тогда мы становимся официально живыми гражданами независимого государства, и кто-то из нас сменяет его на посту, а остальные получают должности министров. После этого мы можем говорить с корпорациями на равных — от лица министерства независимого государства, а любые действия в отношении нас регулируются международным правовым полем.

Теперь уже захохотал Грин.

— С помощью таких крупных союзников как какая-нибудь корпорация Амбрелла мы сможем решить часть вопросов связанных с вопросом спасения наших людей.

— А что так можно было? — отсмеявшись спросил Грин. — Да, признаю, твой план это нечто.

— Волков слушал более внимательно все части, пока ты крутил баранку при нашем знакомстве и тоже хохотал до коликов. — кивнул Рой. — Пошли, познакомимся с будущим президентом, скоро нам пришлют герб и остальные вещи, которые мы заказывали.

— Пошли. Ухмыльнулся Грин.

— Всё нормально, — желчно ухмыльнулся Волков. — Я уже подал заявку на то, что хочу приобрести этот клочок земли, и получил согласие. Через два дня я официально стану собственником сей земли и смогу объявить его независимым государством. Как будет называться наше государство?

— Ммм? Алвеус, — ответил Рой. — Мы уже сделали львиную часть приготовлений для этого названия.

— Что это значит? — спросил Грин.

— С латинского это переводится как Улей, — ответил Рой. — Зачем выдумывать лишнее?

— Вот и отлично. — кивнул Гробовщик. — Илья, после того, как ты станешь собственником, сколько ещё времени потребуется для того, чтобы ты получил статус государства для этого клочка земли?

— Ещё около недели, — ухмыльнулся Волков. — За это время как раз привезут станки закончится морока со станками для печати документов, ещё через три дня они придут сюда.

— Хорошо, — кивнул Гробовщик.

В этот момент сработала сигнализация — кто-то настойчиво пинал входную дверь.

— А это ещё что такое? — нахмурившись спросил Рой.

Волков вывел на дисплей изображение с камер вокруг дома. Прямо перед домом стоял автомобиль, а около фасадной двери толпились несколько человек явно бандитской наружности с каким-то щёголем, который с надменным видом пинал дверь. Ещё несколько человек слонялись вокруг дома с разных сторон.

— О-па… Бандюги пожаловали. — хмыкнул Волков. — Решили стрясти с нас немного денег. Наглые ребятки. Но у таких наглость второе счастье.

— Пойду-ка я разомнусь, — поднялся Гробовщик.

— Погоди-погоди, — жестом остановил его Волков. — Пока они ничего не устроили, их убивать нельзя. Это очень ушлые ребята — не получается запугать тебя, так они просто спровоцируют драку и потом на вполне законных основаниях засудят тебя.

— Вот дерьмо. — сплюнул Гробовщик. — Тогда сделаем так — они даже не увидят меня. Ни одна камера не способна заснять меня, когда я двигаюсь в своей грозовой броне.

— Будем с ними говорить? — спросил Волков. — Я могу включить микрофон около парадного крыльца.

— А смысл? — пожал плечами Гробовщик. — Времена идут, а люди не меняются. Эти типы будут сначала оскорблять и угрожать нам, потом попробуют шантажировать. Нормально с такими даже поговорить не получиться — они будут огрызаться и хамить через каждое слово. Проще выйти к ним и дать по шее так, чтобы шевелиться не могли, если уж убивать нельзя.

— Тогда я сейчас возьму немного пива и чипсов и мы посмотрим увлекательное шоу. — ухмыльнулся Волков. — С удовольствием посмотрю ещё раз то, что видел на ринге.

— Делайте ставки господа. — ухмыльнулся Гробовщик и пошёл наверх.

— Ммм… Витя… — повернулся к Грину Рой. — Что ты знаешь о том, как поменять тело? Амбрелла ведь способна полностью менять тело у своих клиентов.

— Не только она. — задумался Грин. — Это довольно дорогая операция требующая специального оборудования. Вся сложность в том, что перенос сознания можно выполнить только от живого тела к другому телу. Нельзя взять и записать куда-то чьи-то мозги. Человек — не набор нолей и единиц и на жёсткий диск его не запишешь.

— Да? А как же тогда S-T-I-K-S записывает воспоминания клонам? — спросил Рой.

— Вопрос очень хороший. — задумался Грин. — По идее-то должно быть что-то вроде биологического компьютера. Не знаю, были или нет такие в ваше время, но сейчас такие существуют. Штука дорогая, но говорят того стоит — быстрее и производительнее любого другого, память основывается не на байтах, а на генном коде… Но подвержен заболеваниям и вирусам в прямом смысле. К тому же стареет в прямом смысле. С такого компьютера и должны быть записаны все клоны в Улье.

Рой на некоторое время замолчал.

— М-да. Чувствую себя живым анахронизмом, — наконец сказал он. — О таких технологиях раньше могли только предполагать. Ладно, как там дела у Игоря?

Глава седьмая. Фильм

…Отряд из четырёх человек осторожно пробирался по кластерам. Всего их было четверо — выбритый и худой мужчина с лицом отсидевшего преступника, правда на голове у того была солдатская каска, и увидеть голову стриженную ёжиком было просто нельзя.

Вторым шёл блондин модельной внешности и юного возраста. Своей ухмылкой он пугал ещё больше, чем лысый молчаливостью и угрюмым лицом. Если лысый был похож на отсидевшего преступника, то блондин был похож на убийцу. Причём на спятившего убийцу нанюхавшегося какой-то дури, который будет расправляться с жертвой весело хохоча.

Третьим шёл мужчина, который не вызывал таких опасений, как первые двое человек — чуть за сорок, излишне полноватый с полным отсутствием пресса и одутловатым лицом. Он насторожено посматривал и на спутников и вокруг.

Четвёртым шёл худощавый мужчина неопределённого возраста, с каким-то излишне хмурым лицом. Обычно про таких чаще всего говорят — кризис среднего возраста. Он не выглядел напуганным, но то и дело оглядывался по сторонам, впрочем, делал он это как часы, поэтому это говорило только о его профессионализме.

Все четверо были одеты в бронежилеты, а на голове каждый имел солдатскую каску, обувью служили кирзовые сапоги. На поясе у каждого висел пистолет с глушителем, а в руках был автомат крупного калибра или винтовка.

Примечательным было то, что у одного из мужчин была профессиональная видеокамера, и фотоаппарат.

— Тапёр, чувствуешь кого-нибудь? — спросил лысый.

— Нет. Движений характерных для людей или заражённых нет.

— Какой диапазон?

— Треть километра.

— Эта самое… — влез в разговор полный. — Пол, а зачем тебе видеокамера? Или это какое-то секретное оружие?

— Кино снимать. — отрезал Пол. — Интересное и очень длинное. Ифрит, птичку запусти, посмотри, чтобы чисто было. Сделаем остановку на три минуты, снимем немного материала, и двигаемся дальше.

Все остальные взяли оружие на изготовку и встали «на караул», пока Ифрит проверял окрестности с беспилотника.

— Чисто. — сказал он.

— Караульте, а я сделаю короткий обзор. — Пол отложил винтовку, после чего взял камеру и нацелил объектив на разбитые после перезагрузки окна.

Минуту он снимал пост апокалипсический пейзаж, который остался после последней перезагрузки — разбитые окна, вырванные с мясом двери, останки убитых людей. Крупным видом выделил кости лежащие на земле и высохшую кровь, после чего отключил видеокамеру.

— Бархан, теперь ты. Что я? — встрепенулся тот.

— Становись вот сюда, кино снимать будем.

— Какое кино? — аж подпрыгнул тот. — Я в порно сниматься не подписывался!

…В кабинете, о котором все знали в Райском Уголке и за его пределами собралось очередное совещание. Количество человек было меньше чем раньше. Два кресла пустовали.

— На похоронах и то веселей. — скривил губы в усмешке Батя. — Собрались, нам есть что обсудить.

— Про похороны это ты зря сказал. — мрачно протянула Саша.

— Прошу прощения. — поправился Батя. — Я сам сейчас…

— Хм… мальчики и девочки. — вставил Еврей. — Всё это конечно понятно, но нам бы нужно ещё и с текущими делами разобраться. Сколько себя помню, рутины было столько, что мы в ней просто тонули, зато, у нас всегда была еда, у автомобилей горючка, у наших людей амуниция и патроны. Сейчас больно наблюдать, как мы спотыкаемся на ровном месте.

— Да действительно. — Батя обвёл своих товарищей в лице Саши и Еврея — то, что осталось от прошлого совета. — Полагаю мы просто физически не справляемся… Нам нужно увеличить число наших членов совета. Какие будут предложения?

— В первую очередь нам нужно два новых кладовщика. — вышла из оцепенения Саша. — Пока пара грузчиков криво и косо справляется с этим, но у них скоро начнётся истерика — возиться с цифрами и таблицами и собирать пайки на складах — это не их. Уже после часа у них начинает ехать крыша и повышается желание бездельничать.

— Кого-нибудь из своего штата можешь поставить? — спросил Батя.

— В ущерб внутренней экономике. — ответила Саша. — Или кого-нибудь из девочек отрывать от борделя, или снимать с магазинов и мастерских. А это наш основной источник дохода на внутреннем рынке. Тут мы просядем и Еврею с его внешней экономикой придётся несладко — спина затрещит.

— Еврей, что скажешь? — спросил Батя.

— Скажу, что Шурочка как всегда права. — ответил главный торговец. — Чтобы компенсировать эти потери мне придётся искать ещё заказы от внешних стабов, закупать езё технику для перевозок, и брать людей и патроны. Плюс увеличатся все сроки. Патроны и люди это по твоей части. Что скажешь?

— Скажу, что делать этого нельзя, — ответил Батя. — Давайте рассмотрим тех, кто у нас есть и не задействован.

— Биологический отдел, — ответила Саша. — Они конечно и так просеивают песчинки в куче документов надеясь найти что-нибудь полезное, но, по-моему это уже потеряло смысл. Женя на грани срыва и постоянно шмыгает носом, да и Света сдала и ходит мрачная. Совсем недавно она попросила у меня ставку в борделе. По-моему опыту — ей сейчас совсем хреново и работу она считает бесполезной, но боится спиться или подсесть на что-то более тяжёлое.

— Вот, почему бы их не перевести в кладовщики? — кивнул Еврей. — Девочки много работали с документами и вполне потянут.

— Может лучше куда-нибудь пострелять? — спросил Батя. — Пусть спустят пар.

— Нет. — покачала головой Саша. — Не с мужиками имеешь дело Батя, а с бабами. Забыл как Рита сорвалась? А тут Женька… ещё прыгнет на амбразуру или камикадзе из себя сделает. Пусть лучше сидит с пайками и документами.

— Ну вот, значит из Биологического Отдела можно перевести двух девочек на должности кладовщиков, тогда у нас ещё остаются Пол и Док. Они тоже документы разбирают?

— Условно да. — ответила Саша. — Но больше наблюдали за Грином и играли роль телохранителей, а Света ещё и психолога.

— Если расформировать отдел то у нас появятся трое человек. — кивнул Еврей. — Грин же начинал как кладовщик? Может увеличить их число?

— Дока к девочкам — третьим кладовщиком. — распорядилась Саша. — Пусть присматривает. Несколько девочек в одном месте — это опасно. Несколько расстроенных девочек — очень опасно.

— Вот и порешили. — кивнул Батя. — Тогда получается Света становится завскладом, с неё и сводки, а эти двое младшими кладовщиками. С Полом пока ещё нужно решить, что делать.

— Хорошо. — кивнула Саша. — Батя, а что скажешь про наш любимый конструкторский отдел? После ухода Роя мы просели в этом плане. Ребята и девочки конечно тащат, но это слабая пародия на то, что было раньше. С его талантами механика он мог глянуть на несколько проектов и сразу сказать что нужно убрать, а что разрабатывать, чтобы зря не терялось время. Плюс сам неплохо придумывал новые проекты. Отдел работал как часы. А сейчас там каждый умеет делать своё дело, но это больше похоже на игру в догонялки с повязками на глазах.

— Здесь просто пипец… — кивнул Батя. — Пока предлагаю оставить всё как есть и ничего нового не пытаться создать. Пусть строители так же продолжают планы по дополнительным стенам и считают расходы материалов. После мы посмотрим что из это сделать быстрее, дешевле и проще. Атлас и Уайт пускай занимаются подбором комплектующих из того, что у нас есть в наличии — нам нужно больше дронов… И да — на них должно быть звукозаписывающее и видео оборудование. Механики… Сколько их там — один человек остался… Даже не знаю.

— Значит вопрос со складами решён, новый участник совета выбран, — подытожил Еврей. — С этим более или менее ясно. По внутренним продажам — тоже всё ясно. Всё что вне стаба остаётся без изменений. Батя, а рейды? Рейды на мародёрку и потроха? Без споранов мы просядем во всём. Умереть не умрём, но закупая будем всем должны и вопрос, хватит ли на всех.

— Поддерживаю. — кивнула Саша. — Это твоё поле, что скажешь.

Батя только выдохнул и задумался. Давление обстоятельств ощущались физически — проблемы одна за другой наваливались огромным грузом. Если раньше в совете учувствовали Нина, Гробовщик и Рой, Грин, то теперь их не было. Проблема была в том, что каждый из этих троих тянул лямку своей отрасли и нагрузка довольно посильно ложилась на всех.

Часть обязанностей дублировалась, но не в ущерб другим — были дни, когда в рейды согласно по расписанию шёл Рой используя свои знания о заражённых и навыки и были дни, когда уходил Гробовщик. Тогда успех был максимально эффектен, а риск минимален. Частично во время таких отлучек того же Роя подменяла Нина или Грин, которые поднаторели как кладовщики.

Батя занимался внешней безопасностью. Теперь сразу пять человек (включая Настю) исчезли и всё катилось ко всем чертям. Разделить все оставшиеся обязанности на троих было просто нереально — Батя должен был рваться между рейдами и безопасностью, а также между походами против муров и килдингов. Саша разрывалась между финансированием и складскими операциями, Еврей пытался заткнуть дыры там, где не успевали эти двое.

Количество сна и отдыха резко сократилось и продолжило сокращаться. Только дураки продолжали думать, что стоит сесть в совет стаба и польются золотые потоки, и что можно ничего не делать, чтобы управлять стабом.

— Предлагаю поставить ещё одного человека на командование рейдами. — вслух сказал Батя. — Разорваться мы просто не можем. Думаю мы все втроём ощутили кадровый голод. Предлагаю кандидатуру Пейна. Человек свой и проверенный временем, занимался кучей всего и имеет редкий и очень ценный дар. Пусть и занимается рейдами. Ему в помощь ещё пару человек, если нет, то будет кому подсказать. Саша, что скажешь?

Саша задумалась.

— Говорят он убил рубера из пистолета? — спросил Еврей.

— И потом словил дичайший откат после своих миражей. Споровое голодание. — мрачно прокомментировала Саша. — Батя я согласна. Но с ним должен быть твой Ярик.

— Ярик из рейдов никуда не уйдёт — ответил Батя. — Он у нас единственный кто может определять время перезагрузки. Как зам будет просто бесценен, а вот рутину и бумажные работы просто не тянет. В этом плане как начальник отдела он мягко говоря слаб, но как зам будет просто бесценен.

— Вот и решили. — кивнула Саша. — Итого у нас сейчас появились две кандидатуры в наш маленький совет, и надо сказать, что я этому очень и очень рада. Внутренняя безопасность Батя? Без того же Яра она ослабла.

— Там я… поставлю одного из своих ментатов. — только и вытер лоб Батя. — Он потянет. Внешняя безопасность и часть общих вопросов останется мне.

— Итого трое человек уже есть. — заключил Еврей. — Слава Богу, а то я уже стал забывать, когда последний раз отдыхал.

Все трое разом облегчённо вздохнули. В чём-то Гробовщик был прав, когда говорил, что после совещания ему хочется сбежать куда-нибудь подальше. Например в бордель. Да и шуточки Нины о том, что лучше бы она работала там и получала больше денег и удовольствия тоже всем запомнились.

— На мне остаются внутренние деньги и шпионаж. — с облегчением ответила Саша.

— На мне все поставки и торговый шпионаж. — заключил Еврей. — Батя, какие у нас планы по дальнейшему развитию?

— Домашнее задание сынка и пара возможных вариантов… — покачал головой тот.

О том, насколько успешна будет одиссея Роя и остальных никто не стал задавать вопросов. Это был вопрос, который терзал душу у каждого.

— Ну чего замолчали? — спросил Батя. — Пять лет я думаю ему понадобиться на всё про всё, чтобы вытащить нас из этой задницы. Чтобы валить всё, что мешает и прорубать дорогу — есть Гроб. В качестве консультанта мы с ними Грина отправили. Ну и девочки… Нина с кем угодно договориться, хитра, хоть это и не видно, да и Настюха лыком не шита.

— Пять лет? — Еврей задумался. — Плюс, минус ещё несколько лет. Плюс то, что результат будет возможно не таким, как мы ожидали… Для нас пять лет это как несколько десятилетий.

— Не нагнетай. — раздражённо остановила его Саша. — Лучше посети моих девочек и расслабься. Если целибат блюдёшь, то они тебе просто массаж сделают и пообнимают. Батя, что за домашнее задание?

— Компромат. — вслух ответил Батя. — Часть мы сделали из того, что нашли у внешников, но предстоит ещё сделать фильм или нарезки видео, там где будут фигурировать наши «друзья» внешники. Записи с дронов, с ручных видеокамер, со всего что можно. Качественная нарезка, монтаж, и лучше всего, чтобы в кадрах были лица внешников и логотипы компании S-T-I-K-S. Мелкие надписи на оружии, которым они клеймят казённое оружие. На шевронах и сапогах. Надписи на спине у Главного Корпуса.

Тут нужен будет оператор или операторы.

— Так у нас вроде был… — напрягла память Саша. — Человек Роя, Пол. Тот, который похож на серийного убийцу. Он работал продавцом в магазине, а потом оператором на свадьбах и корпоротивах.

На секунду повисла тишина.

— Гости шо, хотели экстрима? — спросил Еврей.

— Хм… Женя, ты часом юмористом не работал? — обратилась к Еврею по имени Саша. — Он же не всегда лысый был и тощий как скелет. И униформу не всегда носил.

— Да, это я не подумал. — согласился Еврей. — А его одного хватит? Что вообще нужно — съёмочная группа или военный оператор?

— А это ещё вопрос… — задумался Батя. — Добавим к нему Ифрита для начала, а там посмотрим.

— Тогда у меня следующий вопрос. — продолжила дискуссию Саша. — Количество жемчуга на данный момент семь штук… Нам нужно передать способность к смене тела как минимум семерым. Батя, сейчас она только у тебя. Кому передаём? Предлагаю тем, кто находится в повышенной группе риска.

— Возражений не имею. — кивнул Батя.

Ещё час обсуждали кандидатов.

— Закончим на сегодня? — спросил Еврей. — Или продолжим?

— Рано ещё заканчивать. — отрезала Саша. — Самое время пригласить наших товарищей и объявить, чем им теперь предстоит заниматься.

Следующие сборы затянулись ещё на час. Собрание все покинули взмыленные и с гудящими головами.

… - Идиота кусок. — рявкнул Пол. — С твоей рожей и габаритами тебя в порно сниматься не позовут. А если ты ещё и разденешься, то женщины побегут от тебя вприпрыжку. Просто сделай умное лицо на камеру и ответь на пару вопросов.

— Э? — Бархан почесал голову. — Ну ладно.

Пол навёл на него камеру и спросил:

— Как мы уже говорили ранее, настоящих имён здесь нет. Как вас называют здесь?

— Бархан. — тупо ответил толстяк пялясь в объектив.

— Где мы сейчас находимся. Шестьдесят седьмой кластер, Тишина.

— Что это позади вас?

— Как что? — даже опешил Бархан. — Кости человеческие и пятно крови. Ты что, сам не видишь?

— А что здесь произошло, откуда они, и как погиб человек?

Бархан секунду размышлял явно желая послать собеседника ко всем чертям и высказать всё, что о нём думает.

— Перезагрузка была, — наконец ответил он. — Это судя по всему новичок, зелёный. Ребёнок или девушка если судить по размерам. Набежали заражённые и съели живой.

Пол отключил камеру. и взял оружие.

— Всё двигаемся дальше.

— Это чё такое? — почесал голову Бархан. — Ты сейчас реально был похож на журналиста какого-то.

— Тебе что, Батя ничего не сказал перед тем как отправил? — спросил Пол.

— Сказал. — кивнул Бархан. — Что заплатит как за небольшой рейд.

Пол только сплюнул.

— Ну ещё сказал, чтобы я шёл с тобой, отпугивал заражённых, и делал, что ты говорил. Мол мы делаем топографию местности и снимаем это на камеры.

— Значит так и есть. — лучезарно улыбнулся Ифрит. — Проводим топографию и комментируем что увидели.

Тапёр только хмыкнул и промолчал.

— Идём дальше. — ответил Пол. — Проверяем местность, заночуем в одной из квартир. Следующую съёмку… Короче, я заранее подскажу, как примерно отвечать.

…Тапёр сидел на небольшой кухне и ел нарезанный хлеб с салом.

— А почему вы едите это? — спросил Пол нацелив на него объектив.

— Так нету больше ничего, — по-простецки ответил тот. — Там вон и так видно, что случилось — везде стёкла разбиты, двери сорваны, магазины в решето превратились.

— Вы здесь живёте?

— Нет, я так мимо проходил, решил спрятаться. — прожевав ответил Тапёр.

— Спрятать от кого? И где хозяева?

— Сейчас покажу. — поднялся Тапёр и пошёл в подъезд.

Выйдя в подъезд он показал стальную дверь напротив разорванную когтями матёрого кусача.

— Вот тут и хозяева пропали. — кивнул он на дверь. — Или зверьё местное съело их, или внешники приехали за ними на своих бардаках и в душегубки увезли. Если я сейчас на улице ночью останусь, меня или зверьё местное сожрёт, или также… Внешники приедут и заберут на трансплантации.

— Спасибо, что были с нами. — отключил камеру Пол. — Шабаш ребята. Дежурим по одному, утром просыпаемся и идём дальше.

— Это лучше, чем на скре… То есть на ту сороконожку-переростка ходить. — сказал и тут же поправился Бархан. — Снимаем эту хрень и за это ещё и платят. Красота. Пол, только скажи, кому этот фильм показывать будут? Внешники и сами всё прекрасно знают, им нет смысла его показывать, а кому ещё?

— Новичкам. — отозвался Ифрит. — Так, документальный фильм о том, куда они попали, и о том, что с ними будут, если они станут себя плохо вести.

— Понятно. — кивнул Бархан. — Это лучше, чем брошюрки эти дурацкие раздавать. А нас правда Батя подстрахует?

— Правда. — отрезал Пол.

— Тогда я вообще спокоен.

Глава восьмая

— Поздравляю господин президент, — широко ухмыльнулся Гробовщик.

Волков лишь ухмыльнулся. За прошедшее время он хоть и жаждал мести, но стал менее озлобленным и угрюмым. Теперь это был морально живой человек, человек готовый убивать.

— Теперь осталось дело за малым, — желчно ухмыльнулся Волков. — Печатные машинки привезли и настроили ещё вчера. Пошлите. Буду официально посвящать вас в граждане независимого и суверенного государства.

— Девочкам можно сбавить лет, — ухмыльнулся он.

Девушки лишь пожали плечами — работа с данными и документами и базами данных сильно утомила морально и физически.

— Себе тоже сделаешь? — поинтересовался Грин.

— Угу, — кивнул Волков.

— Идите пока без нас, — махнул рукой Гробовщик. — Лёха, какие дальше планы?

Рой сел и потёр переносицу.

— Вообще — поужинать и немного передохнуть, — ответил он. — Потом сесть опять копошить данные. А о глобальных планах я думаю ты знаешь.

— Более конкретно скажешь? — поинтересовался Гробовщик.

— А более конкретно, — Рой задумался. — Сейчас, когда у нас есть официальные документы, мы можем заняться дальше основным делом… Нам нужен будет достаточно сильный союзник, который поможет нам. Для того, чтобы можно было разговаривать с ним на равных или почти на равных, нам потребуются деньги. Значительные средства. Самое время для того, чтобы начать торговать паспортами и гражданствами нашего маленького государства.

— К кому думаешь примкнуть?

— Амбрелла. Судя по всему они подходят нам больше всего, — пожал плечами Рой.

Гробовщик молча кивнул и направился следом. В этом новом мире они чувствовали себя несколько не в своей тарелке — не нужно было постоянно держать при себе оружие, быть готовым отбиваться от кого-то, скрываться. Особенно от этого страдал Гробовщик, который привык решать все проблемы самым радикальным способом.

Сейчас все сражения сводились в основном к расчётам и вычислениям.

… - Семь миллионов мальчики. — Нина оторвалась от экрана с данными. — Семь миллионов за четыре дня. Кто бы сказал мне раньше, что такие деньги можно так быстро заработать никогда бы не поверила. А если бы кто-то сказал, мне, что это будет мало — то не поверила бы тем более.

— Продолжайте, — просто кивнул Рой. — Если учесть, во сколько обходится спасение человека, то ничего удивительного.

— Нас начали пасти. — нахмурился Волков. — Я заметил две группы.

— Я насчитал три поста, — кивнул Гробовщик. — Пара совсем никакие ребята, почти не скрываются и оставляют после себя горы бычков, а вот парочка довольно профессионально наблюдает за нашим участком. Третья группа — прикрывает их. Как раз думал выйти пообщаться с такими предприимчивыми и интересными ребятами — узнать, что им нужно и почему они так скромничают.

— Здесь мы похоже уже закончили всё, что нужно, — Волков вытащил из кобуры пистолет и привёл его в боевое положение. — Ребята про которых я говорил должны приехать через час. Их будет четверо и с ними будет грузовик. Стоит сняться с места? Что скажешь Игорь?

— Согласен, — кивнул Гробовщик. — Подождите здесь, а я схожу, поприветствую дорогих гостей. Что-то я засиделся на одном месте, пора и кровь разогнать.

Сказав это, Гробовщик прихватил оружие и вышел.

Вернулся Гробовщик через час, собранный и несколько задумчивый.

— Те любители — это просто местные бандиты, решили присмотреть за нами пощупать при возможности. Но это так — мелочи. А вот вторые ребята оказались гораздо круче первых. И пришли они не откуда-нибудь, а от наших друзей из S-T-I-K-S-a. И пришли они потому, что-то кто-то заметил Витю. Заметил и узнал его лицо. А после выяснил, что он сейчас должен находиться в Улье, и вообще не мог его покинуть, потому, что для дезертиров обратной дороги нет.

Вопросов не последовало.

— Полагаю, эти ребята выходили на связь со своими работодателями каждые несколько часов, и теперь у нас есть всего пара часов, чтобы исчезнуть отсюда.

— Несколько больше, — Волков улыбнулся в зверином оскале. — То чем занимается S-T-I-K-S, не законно — опыты на людях, подпольный концлагерь в солнечной системе, массовое убийство людей, пусть и клонов. Если есть риск утечки информации, то возможно, что они сами постараются устранить источник помех. Не впутывая в свои проблемы власти.

…Четвёрка рейдеров аккуратно крадучись перебегала от одного кластера Улья к другому. Одинокий медляк заурчав, направился к четвёрке. Худощавый и мрачный Пол быстрым шагом подошёл к нему и одним движением свернул шею. Заражённый тут же свалился кулем на землю.

— Упыря записал? — повернулся он к Тапёру.

Тот только молча кивнул.

— А обязательно снимать этих страхолюдин? — спросил Бархан, нервно водя стволом по сторонам. — Может я врублю дар и они разбегутся, пойдём в спокойной обстановке. А поснимать можно издалека.

Пол на некоторое время задумался, а затем ответил:

— Пугай, когда будет опасность. Явная и неприкрытая. Мы должны поснимать заражённых вблизи. Так, чтобы было видно, что это не чучела, не люди в костюмах, а самые настоящие переродка.

— Ё-моё, — только и выдохнул Бархан. — А дальше что по плану? Обниматься с ними? Кластер недавно перезагрузился, отсюда бы ноги побыстрее уносить, пока их тьма тьмущая не набежала. Что по плану дальше?

Вместо Пола ответил Ифрит, лучезарно улыбнувшись своей фирменной улыбкой:

— А дальше по плану, мы дождёмся внешников, и будем снимать фильм про них. Про то как они стреляют в людей, а после грузят их и вывозят. Всего-то делов.

— Ох ё, — только и сказал Бархан. — Даже не знаю где было страшней — с сороконожкой-переростком, или сейчас.

… - Зелёный туман, — хмуро скомандовал Пол. — Перезагрузка кластера пошла. Вперёд парни, снимаем. Сейчас наша задача снять то, как после перезагрузки кластера мечутся люди и начинается апокалипсис. Так… Бархан — снимать будешь ты.

— А почему я?!

— Потому, что мы будем следить за округой — с твоим кретинизмом ты пропустишь и внешников, и элиту и целое стадо слонов, — хмуро отрезал Пол.

Бархан засопел, но ничего отвечать не стал.

— Пока наш толстый друг ведет съёмку, смотрим на три стороны парни, и стараемся не пропустить никого. Чтобы ни одна мышь не проскочила, — скомандовал уже для остальных Пол.

Между тем зелёный туман стал рассеиваться и стали проступать очертания зданий и шокированные люди, которые не могли понять, как случилась такая резкая смена пейзажа вокруг. Во всей красе предстали оборванные линии электропередач, машины, которые встали на дороге, и кучи рассеянных взглядов, которые пытались понять, что произошло.

— Заканчивай съёмку и активируй своё отпугивание, — приказал Пол. — С дрона уже видно заражённых — и они идут пожрать.

— О господи! — выдохнул Бархан убирая камеру. — Пол, далеко они? Ты раньше сказать не мог?

Чертыхаясь и матерясь он активировал свой «кисляк».

— Давай сейчас сделаем пару кадров с дрона? — азартно предложил Ифрит. — Ты снимаешь с дрона, мы пока караулим, Бархан работает пугалом.

Пол внимательно оглядел свою команду и хмуро кивнул направляя квадрокоптер с камерой в перезагрузившийся кластер. Камера исправно показала сотрудников МВД и ДПС, которые пытались навести хоть какое-то подобие порядка, затем показала граждан, которые начинали собирать рюкзаки и предметы первой необходимости. Мелькнули мародеры, которые воспользовавшись суматохой начали грабить магазины, ломая витрины и вынося всё до чего можно было дотянуться.

— Рейдеры появляются, — тихо больше сам для себя прошептал Пол. — Бархан, поддай кисляку — переродки пожаловали.

В камере с дрона показался растерянный мужчина, который похоже начал обращаться, и в тот же миг в поле обзора показались трое бегунов, которые мгновенно оказались рядом со своей жертвой, и набросились вырывая зубами куски мяса. И тут же следом за ними в кадр попал здоровенный лотерейщик, который взмахом лапы отшвырнул конкурентов, и набросился на жертву разрывая её на части. Дрон был без микрофона, поэтому крики несчастного слышны не были.

Следом за этим дрон показал кучу людей, которые пытались укрыться в магазине, но не долго — сразу после этого в магазин, словно танк влетел огромный кусач и легко проломив хлипкие двери стал разрывать несчастных людей. Кадры получились жуткими и очень пугающими.

Следующие кадры показали бегущих людей, которые пытались спастись, оказавшись на улице. Спастись не удалось никому — одного настигла группа бегунов, второго повалил джампер, третьего и четвертого сожрал рубер, даже не сбавляя скорости бега.

— Меняем позицию, — похлопал товарища по плечу Ифрит. — Внешники пожаловали. Если здесь останемся попадём или прямо лицом к лицу к их бардакам, или под хим атаку.

— Движутся откуда?

— С Юга на девять часов.

— Твою мать, — ругнулся Пол. — Собираем вещи и валим очень быстро и очень тихо. В другую сторону. Стараемся не отсвечивать и вообще не дышать.

Бежать пришлось довольно долго, а прятаться ещё дольше. Но как говориться — кто не умеет бежать и прятаться — тот не рейдер, потому, что главное занятие рейдера — это не стрельба и не мародерка, а именно — бегство и прятки от тех же заражённых, от муров, от внешников, и от собственных товарищей. Алчность вещь очень опасная.

— Всё, пережидаем, — скомандовал Пол отдышавшись, — Через пятнадцать минут снова выпускаем дрона и начинаем следить за внешниками.

— А это не опасно? — спросил молчавший до этого Тапёр.

— Опасно, — ответил за Пола Ифрит. — Но очень и очень нужно. Без этого никак. Совсем. В нашем интересном эротическом фильме нужно как можно больше кадров про внешников и чем они занимаются, и ещё больше нужны их эмблемы и всё остальное.

— Слушайте, мне уже кажется, что это нихрена не фильм для новичков! — раздражённо фыркнул Бархан.

— Ну надо же — какая проницательность! — с сарказмом сказал Ифрит и похлопал толстяка по плечу.

Бархан вытаращился на него и спросил:

— А… Зачем это тогда?

— Это мой проницательный друг большая и очень страшная тайна, — похлопал его по плечу Ифрит и снова улыбнулся своей неповторимой улыбкой серийного убийцы. — Поэтому просто попытайся догадаться сам.

Бархан отпрянул от него, посмотрел на молчаливого Тапёра, на не менее хмурого Пола, глянул ещё раз на Ифрита, который пугал многих не только своей улыбкой, но иногда и непредсказуемостью и сказал:

— Да пошли вы нахрен! Мне кажется, что все знают уже кроме меня и только делают вид, что это большая тайна. Да, Тапёр?

— Да не, — вяло отозвался тот. — У меня только догадки, а догадки к делу не пришьёшь.

— И какие у тебя догадки? — с подозрением спросил Бархан.

— Такие же как у тебя — что это нихрена не учебный фильм для новичков, а что-то другое.

Бархан посмотрел на Тапёра, на Ифрита ухмылка которого стала ещё шире, и просто сплюнул на землю.

— Что делаешь дурак! — тихо рявкнул Пол. — Хочешь чтобы переродки тебя по твоей слюне учуяли, а потом по ней и нашли? Совсем идиот? Бери сейчас перекись и заливай свой харчок, так, чтобы ни капельки не осталось.

Бархан молча закряхтел, и принялся выполнять приказ. Пол снова уткнулся в камеру видеонаблюдения, которая сейчас показывала БРДМ-ы внешников, с их форменными эмблемами. Машины въезжали в один из кварталов в сопровождении муров на кустарно сваренных броневиках, а затем из автомобилей высыпали люди в химзащите и муры, после чего стали просто расстреливать спешащих к ним людей, которые ждали помощи.

Напуганные люди бросились врассыпную. Однако стрелки не пощадили никого. После чего муры стали стаскивать трупы и грузить их в машины внешников, прочем некоторых людей они схватили живыми. Впрочем, эта живость будет явно не долгой, и уже вечеров живые на разделочном столе позавидуют мёртвым.

Пол погонял дрона ещё по нескольким траекториям, стараясь направлять его так, чтобы того скрывали деревья, здания и другие обьекты. Лишь изредка дрон выныривал из-за преград делал небольшую запись и снова прятался.

— На сегодня достаточно наснимали, — скомандовал Пол возвращая дрона. — Уходим отсыпаться. Еще несколько таких съёмок, и можно будет возвращаться.

— Мужики, это самое, — промямлил Бархан.

— Что? — повернулся к нему Пол. — Говори, не мямлиуже.

— Мне показалось, что когда дрон съёмку вел, то я увидел человека…

— Да там полно людей.

— Тихо! Что за человек, кто это был?

Бархан побледнел, а его лоб покрылся испариной.

— Мосфет, — ответил он.

— Что?! — спокойный до этого Пол аж подскочил. — Среди тех муров был Мосфет?

— Нет, — покачал головой Бархан. — Среди муров его не было. Он шёл один рядом с кластером. Может мне показалось?

— Первое правило Улья, — задумчиво сказал Тапёр. — Если тебе что-то показалось, то это значит, что не показалось.

— Давай, говори, где ты его видел? — мигом стал серьезным Ифрит.

Пол уже снова быстро подготавливал дрона ко взлёту.

Бархан принялся что-то сбивчиво обьяснять. Наконец дрон взлетел и отправился на разведку. Трое рейдеров напряжённо смотрели по сторонам, а четвёртый не отрывал глаза от экрана. Дрон крался в вышине осматривая квадратный километр за километром, и наконец выцепил камерой человека, который крался среди зданий.

— Мосфет, — потрясённо выдохнул Пол. — Идёт почти там же, где и мы..

— Твою мать! — тихо завопил Бархан. — Этот урод идёт за нами! Вот почему такие бабки платят! Почему сразу не сказали, что будет этот псих?!

— А ты думал, что и правда получишь оплату просто за то, что пройдёшься по кластерам и поснимаешь пейзажи? — неожиданно рассудительно ответил Тапёр. — Хочешь больших денег, готовься удирать от чертей.

— Тихо! — ткнул его в живот Пол. — Успокойся! Прекрати истерить. Я сам не верю, что это совпадение, очень и очень не верю, особенно если учесть, что мы делаем. И скорее всего нас где-то будет жать комитет по встрече и не отнюдь не с красной дорожкой и оркестром, но это не значит, что нужно паниковать и шарахаться от каждой тени — иначе тогда Мосфет и его люди возьмут нас ещё быстрее и уже тёпленькими. Сейчас важно сохранять холодную голову и обдумывать все свои действия. Вместо ответа бархан лишь учащенно задышал.

— Уж Мосфета мы встретим с огоньком, — ухмыльнулся Ифрит и показал ладони. — Этому уроду я с удовольствием спалю мозги. Или просто прострелю в упор, а после забью осиновый кол в сердце, чтобы он не восстал. Он упырь ещё тот. Откровенно сомневаюсь, что он человек — скорее ещё один из заражённых, который научился принимать облик человека.

— Так заражённые это и есть бывшие люди, — приходя в себя произнёс Бархан.

— Ага, именно так мой полный друг, — похлопал его по плечу Ифрит. — Вижу, что ты уже начал понемногу приходить в себя, если можешь делать логические связанные выводы.

— Шутник, — уже более спокойно ответил Бархан. — Как только вернёмся в стаб, всё — хватит с меня этого кошмара — перейду в охрану грузчиков — буду заражённых от мародерки отпугивать, опасно, но не так, как это дело. Заодно стабильно всё будет, не нужно будет постоянно бояться и переживаться. Слушайте парни, а куда делись наши генералы? Куда пропал Рой, Гроб, где Нина? Где остальные? Я слышал туже версию, что и все — отправились в какой-то изолированный стаб с особыми условиями, хотя кто-то говорит, что за белым жемчугом, а кто-то говорит, что вообще двинулись за каким-то особенным оружием, чтобы сразу можно было уничтожать орду. А куда они двинулися на самом деле, а?

Ответом Бархану послужило красноречивое молчание. Пол пристально и с явным неудовольствием посмотрел на Бархана. Бархан молча выдержал взгляд и только вздохнул:

— Понял, это большая тайна, никто не должен знать, всё — молчу, молчу.

Глава девятая

Волков оскалился в недоброй усмешке. Когда этот выходец из ада Рой вредложил ему свой план, то он и подумать не мог, что всё можно сделать так… Разрушительно. Не просто, чтобы уничтожить корпорацию S-T-I-K-S, но и поставить их вне закона, уничтожить под корень посадить всех на десятки лет. Это был просто великолепный план. Сам он бы до такого не додумался. Масимум, что мог придумать убитый горем военный после потери сына — это уничтожить одного из директоров филиала.

Тот план, который услышал он позволял стереть с лица земли всю корпорацию и все филиалы. Ради такого плана старый военный готов был продать душу. Первоначально он считал, что придётся ждать несколько лет, но этого не потребовалось. Потребовались только несколько месяцев для того, чтобы всё подготовить, и вот сейчас должен был начаться час ИКС. С этого дня история корпорации S-T-I-K-S уже никогда не будет такой как прежде. Первый этап начался.

Специальный таймер отсчитал последние секунды и из облачного хранилища понеслись гигабайты информации во все видеохостинги, в социальные сети, в новостные порталы.

Во всех файлах пока была одна информация. Информация которая сообщало то, что существует некое независимое государство Алвеус (которое они основали не так давно), и оно подверглось террористической атаке неких лиц. Её граждане находятся в застенках этих людей, над ними ставятся бесчеловечные опыты, их совсем не считают людьми. К файлам прилагался ряд картинок и видеозаписей, которые Рой и Гробовщик прихватили выбираясь из ада.

Однако пока это был только разогрев. Дело еще не дошло до публикации документов профессора Медянского, которые прихватил с собой Грин. Когда это начнётся «любимая» Корпорация будит писать кипятком и любыми способами выбраться из той дурно пахнущей массы в которую угодила, но это будет только начало её краха.

А тем временем такие горячие новости вызвали очень и очень сильный резонанс в обществе.

— Что, втарая часть? — спросил Волков.

Рой хмуро кивнул. Сработал ещё один счётчик и все крупные государства получили письменное прошение от государства Алвеус от президента, который просил государства не оставаться равнодушными, а помочь в такой тяжелой ситуации и наказать преступников. После того, как общество было подогрето первой партией новостей правительство уже просто не сможет проигнорировать такой запрос, который был сделан от имени президента даже такого маленького государства.

— Как думаешь, сколько им понадобиться времени, чтобы отреагировать? — спросил Гробовщик.

— Часов пять, — ответил Рой. — Пока они обработают такую информацию, и вся эта бюрократическая машина её разжует… Журналисты начнут говорить об этом только завтра.

В этот момент запиликал специальный планшет. Номер не определялся.

— Оу, как быстро, — хмыкнул Волков. — Послушаем, что они скажут?

Рой молча принял вызов.

— Волков сукин сын, — прошипел динамик. — Если ты думаешь, что сможешь таким образом отомстить нам за своего сына, то ты ошибаешься. Мы официально дадим версию, что ты сумасшедший старик, который был изгнан из корпорации при проявлении психической нестабильности. У тебя есть час, чтобы то, что ты выпустил в масс медиа исчезло. Тогда мы не тронем остатки твоей семьи.

— Это…S-T-I-K-S, — ошеломлённо прокомментировал Грин. — Они вышли на нас раньше государства.

Волков злобно расхохотался.

— Выкусите сукины дети! — желчно сказал он микрофону. — Вся моя семья сейчас рядом со мной, я забрал её, чтобы вы не могли дотянуться. А то что вы видите в интернете — это только цветочки, ягодки будут только потом. Это ещё начало.

— Сука! — рявкнул динамик, раздалась какая-то возня, а затем его сменил другой голос:

— Господин Волков, Мы понимаем ваше горе от потери сына и срыв, я президент Сибирского Филиала Александр Павлов обещаю, что лично накажу виновных. Все виновные в этом происшествии сядут в тюрьму. Вы получите от корпорации средства на улучшении жизни ваших внуков и невестки.

Волков только желчно усмехнулся.

— Мне очень нравиться фраза — все виновные будут наказаны. Очень нравиться, и так и будет — не сомневайтесь.

— Дай трубку, — протянул руку Гробовщик. — Привет Александр, не надо на вы — мы люди простые. Меня зовут Игорь, а для друзей просто Гробовщик, или Гроб. Вас было интересно послушать, вот только одного Волкова будет недостаточно — нас десять тысяч человек. Ты ведь понимаешь Александр, что я говорю приблизительное число — может оказаться, что гораздо больше. Наверняка ты сейчас затаил дыхание, и твои люди пытаются вычислить, откуда мы говорим. Так я человек простой, я тебе так и скажу сам — мы говорим из космического шатла по спутниковой связи. Между нами сейчас две тысячи километров, и ваши ребятки просто не смогут ворваться к нам. И сейчас я и мои друзья летим за теми десятью тысячами людей о которых я говорил. Вы можете попытаться после встретить нас, когда вы вернётесь — но нас будет десять тысяч, и мы будем очень рады повидаться с вами.

Воцарилась тишина.

— Кто вы? — наконец спросил голос.

— Я уже сказал как меня зовут — ответил Гробовщик. — А если уточнять моё происхождение — то я клон человека которого вы вырастили для опытов в своём закрытом мирке на отдалении от земли. Вот только мне попались очень хорошие и очень умные друзья которые нашли способ как выбраться и стать неинфициророванными. И все они очень недовольны вашим поведением. Передай привет Генеральному Директору — Яшеку Воровичу — мы придём к нему. Всё, отбой.

На лице у Волкова проступила торжествующая ухмылка.

— Теперь ребята начнут писать кипятком, — желчно отозвался он.

— Уже писают точнее начнут, — флегматично отозвался Рой. — Сейчас наш запрос должен был поступить наш запрос в государства, и сейчас пойдёт информация о разделке людей, которую мы получили от Медянского.

Планшет со спутниковой связью зазвонил ещё раз, и снова номер высветился неизвестный.

Все молча переглянулись и молча врубили связь.

— С вами говорит пресс-секретарь президента Российской Федерации Михаил Седых, — раздался приятный баритон. — Могу ли говорить с президентом государства Алвеус? Как меня слышно?

Все взгляды устремились на Роя.

— С вами говорит Пресс-секретарь президента Алексей Рой, — отозвался Рой. — Слышу вас очень хорошо.

— Алексей, в чём дело? Что за информационная атака на СМИ? — поинтересовался пресс-секретарь. — Мы получили ваш запрос, но по нашим данным ваше государство насчитывает всего шестеро человек и образовано совершенно недавно.

— У вас правильная информация, — ответил Рой. — Мы создали государство, чтобы отстаивать наши интересы на международном уровне. На данный момент оно включает шестерых людей, остальные наши граждане числом около десяти тысяч удерживаются организацией действия которой мы считаем преступной. Нам нужно помощь в борьбе с ней и реабилитацией граждан.

— Попрошу подробнее Алексей, — вежливо попросил собеседник. — Где удерживаются? Кем? Для каких целей?

— Одну минуту Михаил, — ответил Рой. — Данные должны были поступить к вам и во все СМИ десять минут назад. Эта организация корпорация S-T-I-K-S, самый крупный поставщик органов и лекарств.

Возникла небольшая пауза.

— Да, мы только что получили документы, но не изучали их, — после заминки отозвался пресс-секретарь. — Алексей, как такое количество людей по вашим словам попало к ним, и где они удерживаются?

— Небольшой астероид, который находится во владении корпорации, — ответил Рой. — Что же до остального — нас просто клонировали для разделки на органы.

Снова возникла пауза.

— Вы хотите сказать, что вы клон? — спросил собеседник.

— Да, именно так. Я считаю эти действия преступление против личности человека и морали.

Пауза.

— Согласен Алексей, — отозвался собеседник. — Нам нужно время на изучение документов и проверку подлинности. Окончательное решение будет принято спустя некоторое время. Куда сейчас вы направляетесь?

— Рад слышать, — ответил Рой. — Мы движемся к искомому астероиду со спасательной миссией. Нам необходимо забрать оттуда наших граждан, после чего они будут изолированы для длительного лечения. Нам нужна уверенность в том, что мы можем безопасно вернуться.

— Хорошо Алексей, но как я уже сказал, на это понадобиться время. Если данные подлинные в отношении корпорации Стикс будет возбуждено уголовное дело, по крайней мере, в России.

— Хорошо, — ответил Рой. — По возвращению мы предоставим вам дополнительные материалы по этому делу.

После чего положил трубку.

— Ну, что скажете? Леша? Витя? — посмотрена на них Нина, и все остальные. — Мне показалось, что всё прошло очень хорошо.

— Не показалось, — Грин выглядел самым удивлённым. — Я думал нам ответят письменно и будут мурыжить письмами, а перейдём к сути только спустя две недели. А тут… Раз — почти мгновенно.

— У меня такое же ощущение, — кивнул Рой. — И похоже земля под ногами у ребят из Стикса начинаёт гореть. Так, что только пятки засверкают.

— Это самое, Лёша, — подёргала Роя за рукав Настя. — Тут пришли письма на нашу официальную электронную почту. Пишут пресс-секретари Китая, Индии, Монголии и Кореи. У всех примерно такие же вопросы, как и российского пресс-секретаря.

Волков издал ещё один смешок и хлопнул по плечу Роя.

— Молодец Алексей. Своё слово ты сдержал. Теперь там такие дела начнутся, что эти ребята из S-T-I-K-S-A взвоют и проклянут день когда родились на свет.

— А они не смогут сбить нас Шатл? — осторожно поинтересовалась Нина.

— Нет, — ответил за роя Грин. — Просто нечем — у корпорации нет таких денег и разработок, а Шатл — государственный. Все пилоты и обслуживающий персонал на нём — государственные. Они никак не могут повлиять на них — не подкупить, не шантажировать, вообще ничего сделать. Но мне сдаётся, что очень скоро наши уважаемые пилоты получат прямой приказ от того же пресс секретаря или премьер министра.

— Какой приказ? — насторожилась Настя.

— Скорее всего, учитывая, какая буря поднялась в СМИ и общественности, — вслух начал рассуждать Рой. — Приказ доставить нас до того самого астероида — мы ведь пообещали им доказательства о причастности Стикс к очень страшным преступлениям. Мы ведь всё равно оплатили полёт до его ближайшего соседа. И тогда наша миссия примет действительно государственный и миротворческий статус. Если мы предоставим доказательства о бесчеловечных преступлениях корпорации…

— А мы предоставим, — хищно улыбнулся Гробовщик.

— То мы официально будем признаны жертвами, а все филиалы корпорации Стикс во всех странах будут закрыты, директора и высший менеджмент будет арестован на пожизненное заключение — это в нашей стране. В Китае их просто расстреляют на месте, а в той же Америке казнят на электрическом стуле или в газовой камере. После чего пройдёт еще куча разбирательств по поводу рядовых сотрудников. Но это для корпорации станет билетом в один конец.

— И это меня радует, — хищно оскалился Волков. — Безнаказанным не уйдёт никто, и даже тем, кто был непричастен придётся очень и очень несладко. Ребята проклянут всё и даже не смогут найти приличной работы. А я старый дурак ещё хотел взорвать какой-нибудь филиал. А так получится даже гораздо лучше.

— А они могут передать сообщение своим на Астероид? — уточнила Нина. — Чтобы те замели следы?

— Нет, — покачал головой Рой. — Спутниковая связь работает только через Шатлы. Просто передать с планеты на астероид сигнал нельзя — его загораживают другие астероиды, космический мусор и много ещё чего. Но даже если я ошибаюсь, то перед нашим отправлением мы дали Бате задание — насобирать как можно больше компромата на наших «заклятых» друзей, наснимать видеозаписей о преступлениях ЧВК S-T-I-K-S, крупным планом заснять их эмблемы на военной технике, заснять убийства которые они совершают. Именно эти данные мы передадим нашим друзьям из разных стран — подлинность проверить будет очень легко, и после этого у стиксовцев не останется ни одного шанса, чтобы опровергнуть это все.

Волков только слушал и довольно усмехался. Это был момент его триумфа. Его мести.

— И вполне может так получиться, что наш общий знакомы — Батя нападёт на несколько экспедиционных корпусов и приберёт к рукам материалы о разделке людей и снимет то, что там осталось от заключённых. Те, кто остался в живых с огромным удовольствием расскажут сами о том, что с ними сделала корпорация S-T-I-K-S. Впрочем, рассказа любого из жителей Стаба будет достаточно. После этого нашим «заклятым друзьям» останется только застрелиться.

— Очень надеюсь что наши там продержатся, — вздохнула Настя. — И девочки тоже.

Грин при этих словах помрачнел и отвёл взгляд.

— Не переживай Витя, — похлопала его по плечу Нина. — Женька и не такое переживёт, она ведь обещала тебя дождаться.

Грин только хмуро кивнул. Для него до сих пор болезненно отзывались воспоминания о тех, кого он оставил в Улье. А ожидание того, что он увидит по возвращению были гораздо хуже всего. Напряжение буквально терзало его душу.

— Что сейчас будем делать? — Настя вопросительно посмотрела на мужчин.

— А сейчас, — Рой вздохнул и посмотрел на планшет, который назвать планшетом можно было только условно — это было совсем другое и более сложное устройство. — А сейчас дорогие друзья мы будет терпеливо отвечать на запросы премьер-министров и пресс-секретарей из других стран. Очень медленно, вдумчиво и аккуратно.

— Блин, у тебя это получается лучше, чем у меня, — скривился Гробовщик. — Сам ведь помнишь — я все эти совещания и бумажные работы ещё в стабе переварить не мог.

— Надо было назначить президентом тебя, — устало ответил Рой посмотрев на него. — Вот выберемся из всей этой каши, устроим иннагурацию, и сделаем президентом тебя.

— Упаси боже, — вздрогнул Гробовщик. — Хочешь чтобы я развалил целую страну? Я уж лучше по старинке — поубиваю кого-нибудь.

— Игорь, Лёша прав, — приобняла Гробовщика Нина. — Отвечать придётся всем, чтобы успеть достигнуть результата. Ничего сложного — будем отсылать заранее подготовленные образцы ответов.

— А, ну раз так, тогда ладно, — кивнул Гробовщик. — Господин президент, господа министры, уважаемый пресс секретарь, давайте начнём наше заседание относительно внешней политики.

После чего все принялись за такую вещь как работа с документами. Ещё через пять часов полёта в кают-компанию вежливо постучал и вошёл второй помощник пилота.

— Уважаемые господа заказчики, вас просит пройти к себе первый пилот.

— Пойдём, — Гробовщик положил ладонь на плечо Роя. — Поговорим с капитаном.

Нина вскинула кулак в одобряющем жесте, а Грин только кивнул. Идти пришлось не в капитанскую рубку, где в данный момент нёсли вахту второй пилот и два его помощника, а в каюту первого пилота. Кроме первого пилота в каюте оказалось ещё несколько свободных людей, который стояли у стены вытянув руки по швам изображая то ли почётный караул, то ли охрану.

— Здравствуйте господа заказчики, — поднялся из кресла первый пилот. — Меня зовут Максим Строгов, я первый пилот нашего шатла. Со мной недавно говорил премьер-министр Российской Федерации Анатолий Чарыгин, и он уведомил меня, что на моём борту находится президент государства Алвеус и его ближайшие министры. Прошу прощения, с кем имею честь говорить?

— Алексей Рой, — пресс-секретарь и по совместительству премьер-министр, — назвался Рой.

— Игорь Гробовщик, — кивнул Гроб. — Министр внешней и внутренней безопасности. Господин президент занят переговорами с другими странами, мы будем говорить от его имени.

— Очень хорошо, — кивнул первый пилот. — Меня уведомили, что вы летите с миротворческой миссией, и что конечной точкой следует выбрать не астероид Альфа, а астероид Бета в этой же области, который принадлежит корпорации S-T-I-K-S. Вы подтверждаете данные требования?

— Подтверждаем, премьер-министр уже связался с нами, — кивнул Рой.

— Очень хорошо, для нас огромная честь, что вы воспользовались нашим кораблём, — козырнул первый пилот.

— Вольно, — осадил его Гробовщик. — У вашего Шатла будет возможность перехватить радиоволну с астероида?

Первый пилот несколько замешкался.

— Не сразу господин министр, — ответил он. — Нам нужно будет более близкое расстояние.

Гробовщик посмотрел на Роя.

— Военная радиостанция которую отдали Уайту и еще нескольким товарищам, — вслух начал рассуждать Рой. — Способна отправить сигнал в ионосферу.

— Тогда связь будет возможна уже завтра, — ответил первый пилот.

— Продолжайте нести службу, — сухо кивнул Гробовщик.

— Так точно! — снова отдал честь первый пилот и почётный караул.

Гробовщик и Рой развернулись и двинулись обратно — уже завтра они смогут поговорить со своими людьми.

Глава десятая

Следующий день принёс сотню дипломатических писем уже не от пресс-секретарей, а премьер-министров. Пара писем с угрозами от S-T-I-K-S оказались просто каплей в море. Похоже за корпорацию взялись всерьёз, если они выслали только пару писем.

В итоге время до обеда всем пришлось плотно поработать с документацией — шестеро человек — слишком мало, чтобы обрабатывать тонны подобной информации.

— До чего техника дошла, — устало откинулся к стенке Рой. — Не думал, что спутниковая связь станет настолько распространённым явлением, что с её помощью можно будет связываться даже в открытом космосе.

— И я не думал, — хмыкнул Гробовщик. — Для этого ты есть. Как кстати наш груз?

— В отличном состоянии, — отозвался Грин. — На сколько это можно было проверить Пожалуй ты зря беспокоишься — нашим товарищам было не с руки продавать нам брак. Товар должен быть замечателен.

— Не доверяю я такой тонкой технике, — хмуро отозвался Гробовщик. — Электроника, контакты, платы, схемы — всё это не моё.

— Не переживай милый, — обняла его Нина. — Всё будет хорошо.

В дверь кают-компании постучали.

— Господин президент, господа министры, — вытянулся по струнке один из работников корабля. — Мы находимся в зоне досягаемости радиосигналов с астероида. Желаете отправить сообщение?

— Желаем, — хмуро ответил Гробовщик — Нужно будет связаться с определённой частотой. Давай, веди к вашему радисту.

Грин поднялся так, словно шёл на эшафот. Настя одобряюще похлопала его по плечу, после чего он, Гробовщик, и Рой покинули кают-компанию и отправились к радисту.

…Огромную радиостанцию, которая была способна подать сигнал в ионосферу вывезли при одной из перезагрузок военного кластера — благо она была мобильной. Поскольку огромный военный грузовик напичканный электроникой почти не имел вооружения на него не зарились рейдеры, поэтому достать его было относительно просто, сложно было доставить. После была работа с его системами, но для этого были Батя и его люди, которые разбирались в этом. Она была единственным способом послать сигнал за пределы Улья.

Берегли такую вещь сильнее любого богатства и любого вооружения. И вот теперь с её помощью можно было связаться со стабом. Если только не случилось ничего непредвиденного. Не испортился какой-то контакт. Не замкнуло, не коротнуло. Если кто-то из пьяных рейдеров не решил сделать глупость. Если стаб ещё жив. В общем этих если было много, очень много… Именно поэтому все трое шли в неком напряжении, а Грин вообще был в удручённом состоянии.

Радиорубке как таковой не было. По факту все функции связи выполнял специальный сектор пилотного отделения, которое занимало огромное пространство напичканное датчиками, панелями, приборами и всем остальным.

— Частота будет одна, но на всякий случай прослушайте вот эту, — Гробовщик сунул одному из радистов бумагу.

Тот только молча кивнул и начал отбивать что-то на своих приборах.

Сначала была радиотишину, затем буквально секунду помехи и шипение, а затем связь установилась.

— Третье число, седьмой час дежурства тридцать пятая минута, — пробухтел чей-то голос. — Происшествий и сигналов нет.

— Мы можем передать сообщение? — спросил Гробовщик?

— Конечно господин министр, — кивнул радист. — Можем даже устроить разговор в реальном времени. Начинать?

— Начинайте.

Гробовщик прокашлялся и сказал в микрофон:

— Замок, это Птица, как меня слышно? Замок, ответьте. Раз, два, три…

— Что… Птица! — заорал голос. — Птица, я Замок, слышу тебя очень хорошо! Сколько у нас времени на связь?

Гробовщик посмотрел на радистов и ответил:

— Не ограничено.

— Птица, все живы? — взволнованно спросил голос.

— Атлас, ты что ли? — хмыкнул Гробовщик.

— Я, Гроб, это правда ты? Мне не мерещиться?

— Правда, не мерещиться, — ответил Гроб. — Дай там Батю или кто его замещает. Оповести совет — Сашу, Еврея, и остальных, нужно будет кое-что сделать.

— Сейчас, я уже звоню им, — взволнованно отозвался Атлас. — Они будут здесь через пять минут. Гроб, неужели план сработал?

Гробовщик молча передал микрофон Рою.

— Сработал Атлас, сработал, — ответил тот. — Как видишь я тоже рядом и я жив. Ты знаешь что-нибудь о тех записях, которые должен был сделать Батя? Они будут нужны позарез. Чуть позже я расскажу, как их передать.

— Рой! — Атлас чуть не захлебнулся от чувств. — У меня просто слов нет!

В этот момент в динамике послышался топот ног, звуки хлопающей двери и возбуждённые голоса.

— На связи Саша, с кем я говорю? — послышался женский голос.

— Привет Сашка, — отозвался Рой. — Не узнаёшь своего старого приятеля?

— Рой?! — выкрикнул динамик, а после из него полилась тирада нецензурных выражений передающих эмоции. — Где вы Рой?

— Высоко, — ответил Рой. — Выше Орбитального Лифта в ионосфере.

— Таки действительно этот молодой человек сделал то, во что сам не верил, — раздался баритон Еврея. — Признаюсь, я не зря жил и дождался этой минуты.

Рядом послышались ещё возбуждённые голоса.

— Что делаем Рой?! — уже по-другому рявкнула Саша.

— Дайте Батю, или если его нет его радиоволну, мы попробуем связаться с ним, — ответил Рой. — Второе — если уже собрали компромат, то тащите всё в радиоточку, его нужно будет передать, третье — подготовьте живец и пищу и не покидайте Стаб — мы собираемся забрать вас. И третье — всем кто был в курсе — передай стягиваться к Стабу, мы дадим инструкции. И ещё — нам нужно чистое небо.

— Ты забываешь про внешников Рой.

— Не забываю, у нас для них прямое послание от премьер-министра Российской федерации сидеть тише воды и ниже травы до выяснения всех обстоятельств. Оно очень доходчиво объясняет что с ними будет в случае неповиновения и такого прочего. О них можете забыть. Главную опвсность сейчас могут составить муры и сектанты, но и тех и других можно будет легко нейтрализовать с помощью вооружения.

Закончив он молча передал микрофон Грину..

— Саша, — почти ровным голосом начал Грин. — Как там Женя?

В микрофоне раздались сдавленные рыдания.

— Тише-тише, всё хорошо, — раздался успокаивающий голос Светланы. — Жива Витя, жива он. Слышишь её? Ревёт стоит. Сам понимаешь, говорить она сейчас не может.

Грин медленно выдохнул и опустился на стул, на его лице появилось безграничное облегчение.

— И я её очень хорошо понимаю, — Светлана судя по звукам закинула в рот свои дрожже-пастилки. — Даже завидую. Это даже круче того раза, когда ты вырвался за периметр на джет-паке. Что бы ты не говорил, а ты реально, герой. Секунду, проявлю женскую солидарность.

— Привет Грин, — раздался ещё один женский голос. — Или правильнее говорить Витя? Знаешь, мне даже больше нравиться звать тебя по имени. Витя, не переживай ты так — всё будет хорошо. И кстати — ты прошлый раз расстроился, поэтому я скажу — у меня отросла рука, можешь перестать хмуриться. Здорово, что я с тобой знакома.

Грин замер на месте моргнув.

— Ладно, пока девочки болтают о своём о женском и вытирают слёзы давайте диктуйте, как отправить наш компромат, — раздался бодрый голос Пейна. — Мы с Уайтом сейчас перешлём всё что понаснимали. Есть всё — и как внешники убивают мирных людей, и как потрошат трупы, и ещё много чего. Наши стабы на записи теперь официально называются очагами сопротивления, но это я думаю вы и сами посмотрите.

Рой начал медленно диктовать то, что нужно сделать, а Грин на негнущихся ногах пошёл обратно.

Девушки в кают-компании встревожено посмотрели на него.

— Все живы, — коротко ответил Грин. — Женька тоже. Рыдала так, что не смогла ответить. И Сашка жива, и Света, и Еврей — все. Всем передают привет.

Настя и Нина тут же обняли Грина.

— Поздравляю, — поцеловала его в щёку Нина. — А что с Ритой?

— А что с Ритой? — спросил Грин.

— Витя, не увиливай, я тебя давно знаю.

— Жива, — коротко ответил Грин. — Сказала, что рука восстановилась. Полностью. Тоже поздравила.

Нина заливисто расхохоталась.

— Амнистировали таки! Чего тогда такой пришибленный? Не пришёл в себя от счастью?

Она подошла и ещё раз обняла Грина, после чего похлопала по плечу.

— Вообще замечательно — в декрет они смогут ходить по очереди. Пока одна будет готовиться, вторая будет без этого.

Настя широко улыбнулась слушая слова подруги и смахнула пару набежавших на глаза слёз. Всё было просто замечательно, но слёзы всё равно катились и катились.

Волков промолчал, но на его озлобленным и сумрачном лице появилась тень улыбки и некое умиротворение.

— Пойду-ка я во вторую каюту, — коротко сказал он поднявшись. — Пойду, с внуками переговорю.

После чего вышел, а Нина тоже смахивала счастливые слёзы.

Грин посидев немного сказал, что ему тоже нужно немного побыть одному и вышел и ушёл в свою каюту из кают-бара. Девушки остались одни, и обнявшись стали говорить о своём о женском.

Рой и Гробовщик пришли спустя два часа. Гробовщик выглядел как сытый тигр.

— Компромат от Бати получен, — широко улыбнулся он. — В самом хорошем виде. Всё действительно так как описал Атлас — съёмки прямым планом того, что творят внешники, плюс даже интервью в стабах, которые с лёгкой руки Бати для пропаганды стали называть «очагами сопротивления», борющимися с корпорацией S-T-I-K-S.». Экспедиционные корпуса внешников с лёгкой руки назвали «концентрационные лагеря», муров по аналогии — полицаями преступников, готовыми продать свою семью ради выгоды. Видели бы вы, какое интервью давал тот же Тапёр в разрушенном кластере отыгрывая роль беженца, который скрывается от Стикс.

— Или Бодун, с его непосредственностью, — улыбнулся Рой. — С его полнотой и манерой думать и говорить он просто идеальный персонаж для политических экспертов и обозревателей. У наших друзей из Стикса нет ни шанса.

Настя поднялась, и бросилась и повисла на Рое обнимая его. Нина аналогично поступила с Гробовщиком. Все четверо понимающе переглянулись и разошлись по своим каютам. Теперь важные вопросы могли и подождать. Огромный маховик законодательной и судебной системы был запущен, и раскрутившись пришёл в действие. Теперь только вопрос времени, когда ситуация с корпорации Стикс будет решена. Огромное количество времени понадобиться на то, чтобы специалисты по государственной безопасности просмотрели полученные документы, проверили их подлинность, а затем проанализировали и сделали какие-то выводы, сопоставили с другими ответами и решениями, которые дополнят те пробелы, которые Стиксовцы тщательно скрывали.

А потом начнётся казнь этих людей. Впрочем она начнётся даже ещё до окончания действия аналитиков. Все изыскания тех будут просто увеличивающимся числом гвоздей, которые будут забиты в крышку гроба корпорации. О том, что решение будет вынесено преждевременно сомнений не было.

Открытым в любом случае останется вопрос, о том, что делать с ВЧК, которая обосновалась на Астероиде компании — вывозить такую кучу людей будет просто затратно и не выгодно, плюс вывозить их придётся несколько лет. Но то, что всё решено, было уже ясно.

Старый Волков предвидя такой исход событий забрал с собой на космический Шатл вдову погибшего сына и внуков — единственную родню, которая у него осталась. Старый вояка не сомневался, что стиксовцы попытаются шантажировать его через этих людей или хотя бы попытаются через них причинить ему вред.

… Пробуждение выдалось приятным, однако после этого наступила новая головная боль и одновременно с этим радостное событие — на интерком по спутниковой связи пришёл видеозвонок от президента РФ. Ради такого события собрались все позабыв про сонливость и недосып.

Экран засветился мгновенно передав изображение седовласого мужчины в идеально сидящем костюме на его фигуре, по краям длинного стола во главе которого сидел президент сидели министры, и множество других людей с красными от недосыпа глазами и измождёнными лицами — кому-то пришлось поработать ночью.

— Президент на связи с Шатлом «Утренняя звезда», — вежливо кивнул в объектив пресс-секретарь президента. — Вы слышите нас?

— Слышим вас очень хорошо, — кивнул Рой.

— Приветствую вас дорогие товарищ, — медленно начал президент выбирая слова. — В первую очередь хочу извиниться за то, что деятельность такой организации как S-T-I-K-S имела место быть и на ряду с другими странами имело место в нашей стране. Действия этих людей есть самое гнусное и отвратительное преступление против человечества и морали. Никто даже представить не мог, что организация занимающаяся лечением людей творит такой геноцид.

Мы проводим расследование о деятельности корпорации S-T-I-K-S в России, однако уже могу сказать, что корпорация S-T-I-K-S признанна виновной — расследование только покажет глубину их преступлений. Для меня огромная честь говорить с такими отважными людьми, которые не побоялись выступить против этого дьявола. Могу сказать следующее — все виновные будут наказаны. Никто не уйдёт от возмездия.

Слова мораль и честь для нас не пустой звук. В таких понятиях как закон и совесть нет место определению клон — все люди являются людьми не важно каким способом они появились на свет — рождением или искусственным способом. Не могу говорить от лица других государств, но могу сказать от себя — такой преступной группировки как S-T-I-K-S в нашей стране больше не будет.

Речь действительно заставляла проникнуться. После того, как президент закончил речь воцарилось неловкое молчание. Никто не знал что сказать.

— Мы благодарим вас за принятое решение лично и от лица всех тех людей, которые ожидают спасение, — наконец нашёлся Рой.

— Хорошо, теперь давай-то обсудим проблему с инфицированными гражданами, — кивнул президент.

Обсуждение с президентом затянулось на четыре часа. Вопросы решались самые разные. Однако это был ещё не коней — следующим на связь вышел президент Китая, а после него последовала целая волна звонков. Разговоры со всеми странами закончились в три часа ночи, однако спать никто не хотел.

— Пойдемте в бар что ли? — спросила Нина. — Отметим такое знаменательное событие.

— Я за, — поднялся Гробовщик, остальные поддержали его молча. Празднование длилось до десяти часов утра. Спать не ложился никто, особенно после того, как каким-то образом попали материалы судебного процесса над корпорацией S-T-I-K-. Материалы начинались с того момента, когда случилась первая загрузка файлов во внешние сети.

Первоначально корпорация S-T-I-K-S всё отрицала называя это клеветой, хакерской атакой и притеснением. После этого они стали распространять утку о безумном Волкове, который сошёл с ума на службе, был возвращён на землю, но безумие которого стало прогрессировать, и он создал этот навет.

После того как были опубликованы документы Медянского корпораты продолжили всё отрицать, потом когда начались расспросы со стороны государств, стали юлить и выкручиваться, называя данные «не тем, что кажется». Мол там только количество тех людей, которых можно спасти, а не опыты и прочее.

После того как государства начали свои расследования оправдания стали ещё более жалкими, а после того, как поступили файлы, которые наснимала команда Бати корпоратов просто смело — против таких доказательств они не могли сделать ни чего.

Последней каплей стало то, что кто-то из директоров филиалов пытаясь оправдается сказал, что мол клоны — их собственность — что хотим, то и делаем с ними. После этого поднялся такой яростный шквал, которым смело всю корпорацию.

Люди выходили на улицу крушить филиалы корпорации, переворачивали её автомобили, ловили и избивали работников. Даже рядовые работники такие как водители или уборщики спешно избавлялись от логотипов компании, потому, что толпа не делала различий виновен ты или нет. Рядовые работники скрывались в собственных квартирах, а корпорации больше не существовало.

Глава одиннадцатая

— Нам нужен человек, который спустится в Улей, — равнодушно произнёс Рой. — Для того, чтобы нам поверили.

— Ты не пойдёшь, — отрезал Гробовщик. — Твои мозги слишком ценны, чтобы ими рисковать.

— Я? — поинтересовался Волков.

— Нет, с тобой никто не знаком, — так же покачал головой Гробовщик. — Это буду я.

Нина с тревогой посмотрела на него.

— Исключить нашу самую сильную боевую единицу? — флегматично спросил Рой. — И человека, который привык действовать? Нельзя.

Нина молча взяла ладонь Гробовщика.

— У меня есть вариант, который будет просто идеальный, — вдруг сказал Грин. — Я не подхожу под ваши критерии, к тому же там меня знают.

— Что? — коротко спросил Гробовщик осёкшись глядя на Грина. — Витя, ты что, с дуба рухнул?

— Опрометчиво, — просто ответил Рой.

Остальные уставились на него. Девушки — с тревогой, Волков со смешанной гаммой чувств.

— А что? Я не такой сильный, как Гроб, и не такой умный как Рой, — просто ответил Грин. — У меня нет никаких особых качеств. Если я погибну — это ничего не изменит, и вы легко разработаете ещё один план, как спасти всех.

— Витька, не дури, — тихо проговорила Нина.

— А что? — пожал плечами Грин. — К тому же меня там знают все — Саша, Еврей, Батя и его команда. Разрешите пойти мне.

Тишина стала просто гнетущей.

* * *

День назад Рита была в полной апатии.

Она сидела сидела в одиночной камере аккуратно выполняя дневную работу — без неё она бы давно сошла с ума. После реабилитации, и после того, как выяснилось её участие в предстоящей операции её заключение снизилось. В какой-то период времени её камеру даже переоборудовали в рабочий кабинет. Выходить из него конечно же было под запретом, но это ей и не требовалось — даже туалет был здесь — крохотный унитаз. Когда-то давно, когда она и Мосфет попали в этот Ад, который местные называли Ульем или просто Стиксом, она думала, что просто сойдёт с ума и погибнет.

Оказалось, что она была не права, совсем не права. Сложить руки и просто умереть ей захотелось позже, намного позже. Вот только когда, вспомнить бы? В тот момент, когда она поняла, что Грин выбрал мычащую зомбачку, в которой не было ничего человеческого, или в тот момент, когда она предала его отправила его на смерть? А может быть всё было тогда, когда он и остальные пробились к орбитальному лифту, и отправились на поверхность? Она не знала сама.

Рита откинулась на стуле и взяла со стола почку цветных дрожже, которые ей заботливо оставила Светлана, и открыв её бросила несколько ярких пастилок в рот. С хрустом прожевала. Умерли ли они отправившись штурмовать орбитальный лифт? Да, они погибли, и никогда не появятся. Или всё-таки случилось чудо, и они прорвались во внешний мир? Если так, то они никогда не вернутся. А если и вернуться, то через десятки лет. Рита грустно усмехнулась. Неизвестно, какой из вариантов хуже. Впрочем, если они сделают выбор навсегда остаться там, то так только лучше. Она понимает их выбор, и нисколько бы не осудила, если бы они так поступили. Лучше жить там, чем в этом аду. Никто бы даже не посчитал это предательством. Она забросила в рот ещё одну пастилку и раскусила её.

За дверями раздались шаги и появилась охранная парочка — Ифрит — любитель сжигать мозги, и Пейн — мастер иллюзий. Странно, что такие опасные оперативники сейчас не на каком-нибудь опасном задании, а явились к ней.

— Руки через решётку, на выход! — скомандовал Пейн.

— А, привет мальчики, — равнодушно протянула девушка руки на которых тут же защёлкнулись наручники. — Куда? Снова профилактику от трясучки накатывать?

— Сама узнаешь, — заговорщицки подмигнул Ифрит. — Тебе понравится.

Рита пожала плечами и молча двинулась по коридору. В этот раз её повели не в закрытый БТР, в котором обычно возили по кластерам делая профилактику от трясучки, а прямиком в сторону управления — это было что-то новенькое.

Впереди показался совещательный зал, в котором уже собрались Саша, Еврей, Атлас. Народ всё прибывал, и прибывал.

— На связи Саша, с кем я говорю? — послышался женский голос.

— Привет Сашка, — отозвался Рой. — Не узнаёшь своего старого приятеля?

— Рой?! — выкрикнул динамик, а после из него полилась тирада нецензурных выражений передающих эмоции. — Где вы Рой?

— Высоко, — ответил Рой. — Выше Орбитального Лифта в ионосфере.

— Таки действительно этот молодой человек сделал то, во что сам не верил, — раздался баритон Еврея. — Признаюсь, я не зря жил и дождался этой минуты.

Рядом послышались ещё возбуждённые голоса.

Рита услышала только то, что Рой и остальные живы, после чего просто как будто провалилась куда-то. И уже не на что не реагировала. Здесь же рыдала Женя, не веря в то, что это происходит. В себя Рита пришла только тогда, когда Света стала совать ей трубку:

— На, передай привет, пока я добрая.

Рита замерла. Очень хотелось сказать что-нибудь, но она просто не находила слов и не знала, что сказать. Всё словно сжалось внутри.

Привет Грин, — наконец выдавила она из себя. — Или правильнее говорить Витя? Знаешь, мне даже больше нравиться звать тебя по имени. Витя, не переживай ты так — всё будет хорошо. И кстати — ты прошлый раз расстроился, поэтому я скажу — у меня отросла рука, можешь перестать хмуриться. Здорово, что я с тобой знакома.

Хотелось сказать что-то ещё, спросить, он она поняла, что не может выдавить из себя слов, а по лицу текут слёзы.

* * *

— Получен сигнал из стаба! — рявкнул Яр.

— Тихо ты, чего орёшь, — буркнул Батя.

— Стаба Батя, — впервые за много лет чуть улыбнулся уголками губ военный. — Птица передала сигнал в замок.

Не теряя время на слова Батя рванул рацию:

— Я Батя, Замок, как меня слышно? Повторяю, как меня слышно?

— Батя? — слышу тебя очень хорошо. — Раздался флегматичный голос Роя.

Старый военный сжал челюсти.

— Замок, назовите код, в противном случае буду считать вас самозванцами.

— Код белый пять, пять, три, три, четы, один, гамма, — отрапортовала рация.

— Рой, сукинсын! — рявкнул Батя прекращая сдерживаться. — Зачем ты вернулся?!

— Мы не вернулись, — флегматично ответила рация. — Мы над вами, в тысячах километрах. Всё готово, для завершения Батя, ты знаешь что делать.

— Понял тебя Рой, — коротко заключил Батя. — Приступаем к заключительной части. Кто от вас пойдёт вниз?

— Грин пойдёт, добровольцем. С ним пойдут и посылки. Сделай всё, чтобы он смог приземлится. Он расскажет вам, как пользоваться посылкой, на случай если он погибнет мы приложили дополнительные инструкции.

— Не погибнет, — отрезал Батя. — Ждём сынок.

* * *

Сейчас Рита не находила себе места. От былой апатии буквально не осталась и следа. Она металась в своём кабинете, как зверь в клетке. Чудо в которое она так не хотела верить случилось. Теперь нужно было дождаться. Даже не выбраться отсюда, а хотя бы просто снова увидеть… Увидеть тех кто выбрался отсюда, хотя кому она врёт — увидеть Грина, и всё — после этого не страшно будет даже просто умереть. Как теперь тяжело было сидеть в четырёх стенах. Не получалось ни сидеть, ни лежать — вообще ничего. Она ведь могла столько всего сказать, спросить о том, как он там, а в итоге как дура сказала какую-то чушь, а теперь мечется из стороны в сторону! В коридоре снова раздались звуки шагов. Снова конвой? Нет, не конвой — это просто топот, как будто кто-то бежит. К решётке подбежала запыхавшаяся Женя.

— Ты здесь?

— Здесь, а где же мне ещё быть.

* * *

Грин готовился. Для спуска подготовили небольшой шатл со скафандром, и кучу небольших капсул, которые должны были десантироваться вместе с ним. Сейчас там внизу начал закипать самый настоящий ад — подготовка к эвакуации шла просто в бешенном темпе. Батя сейчас расчищал местность убивая подконтрольных заражённых, распугивая Муров и внешников. Для этого должны были быть задействованы все ресурсы и все секретные разработки, которые велись ещё когда Грин и остальные были внизу.

— Ну, с богом, — просто кивнул Гробовщик хлопнув его по плечу.

Рой молча обнял руку, а девушки обняли и поцеловали на прощание. В последний раз проверили амуницию, и Грин отправился вниз. То, что будет дальше его просто не интересовало.

* * *

— А, привет Женька, — устало улыбнулась Рита. — Тут я, сама знаешь, что тут я. Куда я денусь?

— На поешь, — сунула ей какой-то свёрток бывшая зомбачка приваливаясь спиной к решётке и сползая по ней.

— Правило первое, — сказала Рита откусывая огромный кусок шаурмы из пакеты. — Не передавать заключённым никаких посылок включая еду, не встречаться с ними без охраны, и не подходить близко к решётке. Нельзя ближе чем на два метра.

— Пустое, — отмахнулась Женя. — Я всё равно знаю, что ты меня ты не убьёшь, даже если сил хватит. И сбежать, не сбежишь.

— Странная ты, — села с другой стороны решётки Рита тоже прислонившись к ней спиной. — Я чуть твоего мужика не убила, а ты меня шаурмой кормишь. Он руку из-за меня потерял.

Женя промолчала, а потом ответила.

— Когда ты это сделала, он ещё не был моим мужиком. Да и я была просто мычащим животным.

Рита не стала отвечать, жуя.

— Всё равно, — упрямо ответила она. — На твоём месте я бы ненавидела меня.

— Так я не на своём месте, — флегматично отозвалась Женя. — К тому же, нужно будет кому-то позаботится о нём, если я умру.

— Дура, — вздохнула Рита. — Ладно уж, давай, поговорим о своём, о женском.

* * *

— Это просто дерьмо, куча дерьма! — бесновался директор сербского филиала S-T-I-K-S. — Если так продолжится и дальше, то мы просто получим высшую меру! Нас расстреляют!

— Газом, — перебил его заместитель.

— Что?

— У нас казнят газом. Заходите в газовую камеру, а там пары цианида убивают вас за считанные минуты — никаких мучений.

Директор сербского филиала только выругался. Остальные члены сербского филиала тоже не находили себе места — технический директор истерично тыкал в свой навороченный телефон, финансовый директор в панике смотрел перед собой что-то тихо шепча. Ещё пара директоров выглядели так, словно сошли с ума. В прочем их состояние было близким к этому.

— Подождите, я выйду на пару минут, — сказал директор филиала выходя в коридор. — Пару минут — много кофе сегодня выпил.

Отойдя за угол он бегом рванул по коридору, после чего подбежал к лифту и нажал кнопку — на крыше здания стоял вертолёт, и оставалось только взлететь, и он будет далеко отсюда, а эти пусть расхлёбывают всё, что случилось, и сидят пусть тоже они. Или отправляются в газовую камеру.

* * *

Далеко от Европы, в стране с жарким солнцем и белым песочком шёл бунт. Это был даже не бунт, это была революция — работники корпорации S-T-I-K-S закрылись в филиале и переживали самый настоящий штурм — в окна летели бутылки с зажигательной смесью, то и дело раздавались выстрелы из гражданского оружия — пистолетов и охотничьих ружей. Транспаранты были растянуты изображая работников S-T-I-K-S в виде чертей пожирающих людей, а крики не смолкали. Весь нижний этаж был разбит камнями, и курился удушливый смог — зажигательные бутылки влетели внутрь, но были погашены системой пожаротушения, и оставили после себя едкий дымок.

— Полиция, — в панике звонил один главных менеджеров. — Помогите, нас штурмуют.

— Конечно, мы поможем вам, — раздался вежливый голос дежурного полицейского.

— Поможите?

— Да, конечно, но в данный момент наш транспорт не на ходу, поэтому ожидайте.

— Да вы издеваетесь?!

— Нисколько, просто сейчас не можем вам помочь.

* * *

В демократичной республике пылали костры. Народ стрелял в воздух из ружей и автоматов Калашникова, которых достали из уже совсем древних музеев. А на одной из площадей дожидались расстрела местные работники корпорации S-T-I-K-S, которые просто не успели сбежать во время.

* * *

— Еврей, сколько у нас припасов? — поинтересовалась Саша.

— Таки да, прекрасная Александра.

— Еврей, не паясничай, я серьёзно спрашиваю.

— Хорошо, — спокойно ответил Еврей. — Еда и вода с живчиком рассчитаны на световой год на тысячу человек. Только какой в этом смысл, если мы покинем это место? Что говорить до особого запаса, то ты знаешь сама, на сколько человек он рассчитан — как раз на пять тысяч.

— Забудь. Просто минутная слабость.

— Я понимаю тебя. Это нормально.

* * *

Грин медленно спускался вниз на аварийной капсуле. Следом за ней спускались ещё несколько тысяч капсул. Это было самое узкое место в плане — сейчас они были уязвимы, очень уязвимы, поэтому Батя и его команда спешно наводили шороху устраивая шум, и стараясь всячески обезопасить операцию. Самым опасным противником сейчас были внешники — только у них было оружие класса земля-воздух, земля-земля и воздух-воздух. Грин замер у стекла. Ему было ради чего сюда спешить.

* * *

— Эй, Боб, радар просто бесится, — повернулся один из внешников центральной станции к напарнику. — Он показывает буквально кучу объектов в небе. Что это такое? Обстрел?

— Нет, не похоже, — подорвался к монитору седой мужчина.

По помещениям громко провыла серена.

— Общий сбор, живее!

Подскочив оба внешника за двадцать минут прибыли в общий зал для совещаний.

— Внимание! Всем приказ из головного пункта! — рявкнул седой генерал. — Уничтожить всё, что имеем сейчас, и так, чтобы не осталось никаких следов — уничтожаем всё — органы, концентраты, разделанные трупы, оружие со следами ДНК и все подобные вещи! У нас есть шесть часов, чтобы избавиться от всего этого! Покинуть места! Живо!

* * *

Сабина сидела на совещании среди остальных членов секты Килдингов. Всего секта насчитывала несколько сотен человек. Первым выступал Пастырь, человек, находился здесь предоставляя Институт.

— Мой человек сообщил, что Батя и остальные планируют операцию. Слухи которые доходили до нас оказались сильно приуменьшены. Рой и остальные не умерли, не пропали без вести и не занимаются неизвестно чем, они прорвались наружу из Улья получив способ вылечить вирус, и планируют спуститься сюда, чтобы вытащить остальных. Эта та версия, которую рассказал мой шпион. По другой версии они смогли сторговаться с внешниками, и те собираются прислать им очень крупный груз.

— Тогда мы просто двинемся и забирём это.

Пастырь кивнул не став говорить в слух всего что думал. Лучше всего он умел делать одно — договариваться.

* * *

Капсула с Грином аккуратно приземлилась на землю. Грин аккуратно нажал на крепления позволяя щитку открыться, а к нему уже двигалось несколько БТР-ов и несколько отрядов. Первым домчался боевой мотоцикл с люлькой и установленным на него пулемётом и фугасным огнемётом. за рулём была уже знакомая двойка которая подобрала его в Улье в его самые первые дни — Пейн и Ифрит.

— Грин, живой! — радостно вскрикнул Ифрит.

— Здорово, прям сто лет тебя не видел, — впервые улыбнулся Пейн. — Ты в этом скафандре прям как внешник.

— А ты забыл? Я и есть внешник.

— Нет, ты не внешник, ты наш, — отрезал Пейн. — Там тебя уже дождались — шустрый ты однако мужик — про тебя женщины твои говорят, и сейчас Света к ним присоединилась.

— Какие женщины?

— Как какие? Женя с Ритой.

* * *

— Присоединился президент Венесуэллы, — устало закончил Гробовщик. — Пока только одной политический бред. И это не последняя новость — присоединяются другие страны. Кто-то действительно помогает, кто-то помогает только на словах.

— Всё как обычно, — констатировал Рой. — Мне на почту приходят письма от S-T-I-K-S-A. Cначало писали только угрозы, теперь предлагают деньги и прочую лабуду, чтобы мы прекратили свою деятельность и вообще помогли им разгрести всё то дерьмо, в которое они сейчас вляпались.

— Пусть говорят, — пожал плечами Гробовщик. — Это ещё цветочки.

— Цветочки? Да их там сжигают в нескольких странах.

— Ты и сам знаешь, что это цветочки.

— Знаю. Как ты там говорил с Волковом? К военному оружию они не имеют доступа, чтобы избавиться от нас?

— Именно. Но не забывай про гражданские способы.

В ответ Гробовщик только усмехнулся..

Глава двенадцатая. Снова Улей

Грин открыл глаза. Кругом был до боли знакомый пейзаж — разорванный клочками ландшафт, который собрали словно в случайном порядке выдергивая из разных частей город. Тот же потрескавшийся асфальт, те же разбитые окна. Где-то за углом показался ковыляющий медляк. Кое-где до сих пор стлался зеленоватый туман.

Грин почувствовал себя так, словно вернулся в концлагерь из которого вышел давным-давно. Причем вернулся по собственной воле. Только вокруг было что-то не то, голова пока не соображала, что именно и слегка кружилась.

Он аккуратно оглянулся еще раз. Ничего напоминающего стаб рядом не было, и даже вдалеке ничего не видалось. Вторая странность заключалась в том, что рядом не было остальных капсул, которые должны были приземлиться рядом с ним. Что произошло?

Какая бы неведомая хрень не происходила следует сначала убраться подальше от открытого пространства. Метнувшись еще раз в капсулу Грин схватил объёмный рюкзак, который ему вручили для экстренного случая и первым делом схватил лежащий рядом с ним пистолет с глушителем, затем быстро достал из него устройство, которое Гробовщик назвал орлиными глазами.

На самом деле это был просто навороченный тепловизор, но Грин помнил, как такими вещами дорожили в Улье. Тепловизор в Улье был не просто глазами, он был глазами смерти. Мощный военный тепловизор стоил нескольких жемчужин — устройство от которого нельзя было спрятаться показывало абсолютно все — человеческое тело, животных, работающие моторы автомобилей какими бы бесшумными они не были, даже человеческое дыхание и газы человеческой жизнедеятельности.

От такого нельзя было спрятаться ни во тьме, ни в лесу, ни под ветошью. Даже прятаться от него в помещении могло быть опасно — тепловизор мог легко засечь горячую полоску дыхания около окна, после чего снайпер мог запросто прострелить стенку из чего-нибудь крупнокалиберного. От него не спасало ничего — ни обмазывание тела грязью, ни пленки, ни обливание холодной водой, ни гидрокостюмы, как бы в это не заставляли поверить американские фильмы.

В первую очередь Грин снял респиратор — вдохнуть зараженного воздуха улья предстояло все равно, неважно когда — когда закончится воздух в баллоне, или сейчас, когда он снимает маску. Иммунитет должен был остаться даже после того как он сменил тело, которое теперь снова трансформировалось в его собственное. На крайний случай, если это тело не унаследовало иммунитет, то придется ловить кого-нибудь из местных, после чего отбирать у него тело. Выйти сейчас в костюме хим. защиты означало подписать самому себе смертный приговор.

Вторым делом Грин сбросил с себя хим. защиту под которой была уже удобная камуфлированная одежда и бронежилет — не думал, что все это пригодится так быстро. Теперь нужно было бежать — кластер явно только что перезагрузился, а значит сюда скоро набегут не только мародёры, но и охочие до свежего мясца зараженные.

Быстро экипировавшись Грин побежал в противоположную от кластера сторону — заниматься мародерством он не собирался — рюкзак полон, в том числе и консервов как раз для такого случая. Даже спирт есть, для того, чтобы готовить живец. Сейчас самое важное убраться отсюда подальше, после чего развернуть специальную антенну, и подсоединить к ней мощную радиостанцию. Тогда он сможет связаться или со Стабом, или с Батей, или даже с Гробовщиком, который остался сейчас на шаттле. Тогда можно будет сориентироваться где он оказался, и двигаться в нужном направлении. На крайний случай просто устно передаст инструкции по радиосвязи, если не хватит инструкций приложенных к капсулам. Ему не обязательно спастись. Главное, что отсюда выберутся остальные.

Грин просканировал взглядом местность через тепловизор, и не отметив опасных тепловых сгустков побежал прочь. Сейчас бы он не отказался от какого-нибудь электробайка, или хотя бы от велосипеда, но увы — о таком можно было пока только мечтать — в капсуле он бы просто не поместился.

Бег давался довольно легко даже с грузом. Кругом были как назло разбитые здания старого кластера и такой же разбитый асфальт — кисляк, который он увидел начинался несколько дальше, а здесь обстановка просто нервировала — в таком скоплении зданий сильно не повертишь головой, и всюду будут бетонные плиты — преградив для тепловизора. Максимум, что он сможет показать — это кусочек чужого тела в окне, или парок от дыхания.

В таких местах Грин старался держаться поближе к стенам в которых точно нет окон — и из окна никто не высунется размахивая когтями, и стрелять тоже не будет.

* * *

— Где он?! — голос Еврея был сух и спокоен, но это было обманчивое спокойствие.

Несколько тысяч капсул при приземлились рядом со стабом. Еще несколько отнесло чуть севернее, но капсула с Грином так и не приземлилась.

— Почему капсулы с ним нет? — все с тем же обманчивым спокойствием спросил Еврей.

— Может быт отнесло ветром, — ответил сержант. — Такое бывает при перезагрузках кластера — или сильное повышение уровня воды с огромной волной или смещение воздушных масс, с движением воздуха. Его максимум, куда отнесло, это в соседний кластер. Мы найдем его.

Еврей хмуро промолчал, после чего нажал на кнопку вызывая Атласа из научного отдела и сразу Уайта из радиорубки.

— Грин выходил на связь?

— Никак нет. Ни разу.

Еврей перевел взгляд на Атласа.

— Мы можем сейчас как-нибудь запеленговать его, или должны обязательно ждать когда он выйдет в эфир?

— Обязательно.

Тишина.

— Тогда научный отдел пусть изучает инструкцию и содержимое капсул, а мы отправим экспедицию, сухо заключил Еврей.

* * *

Рита продолжала передавать скопированную способность. С самого начала план был основан на ее способности передавать чужие способности и на способности Нины передавать тела. Используя свой дар она передала способность Нины Гробовщику, Рою, Насте и Грину. Именно так они получили тела внешников и выбрались наружу.

Все время пока их не было она передавала способность смены тел другим людям попивая живчик и всячески стимулируя организм, однако этого оказалось недостаточно — она и сейчас продолжала наделять людей нужной способностью. Осталось только дождаться… Рита усмехнулась — она ведь женщина, значит может и подождать.

В коридоре послышался какой-то шум и Рита разобрала — " Грин пропал».

Она вскочила из-за стола. Как?!

* * *

Грин продолжил движение пока ему везло и на него никто не нападал. В руках уже был автомат с глушителем крупного калибра. Этим можно было убить не только человека, но и бронированного зараженного. Вот только этого он очень не хотел — себе дороже.

Первоначально была дикая мысль захватить с собой с Земли в Улей как можно больше навороченного оружия на грани фантастики — в голову только и лезли плазменные мечи и бластеры, которые стреляют лазером, но как оказалось потом — такого оружия просто не существует, то которое есть гражданским людям никто не продаст, а вооружится каким-нибудь бытовым прибором, который можно будет использовать как грозное оружие тоже не получится — кто будет делать бытовые виброножи и прочую технику такой мощной, чтобы ей может было убивать?

Поэтому пришлось довольствоваться тем, что было — пороховым оружием из музеев, которое для Улья было по прежнему крутым и уникальным и прочими разрешенными вещами — например бронежилетами для гражданских лиц, которые не уступали военным бронежилетам двадцать первого века.

Аккуратно изучив местность через тепловизор Грин заметил за углом радужную дымку дыхания как раз на уровне лица стоящего человека.

Размышлял он не долго- он уже не был тем наивным Грином, который когда-то очнулся в Улье.

Если кто-то стоит за углом и ждет, то это либо мур, или очень нечистоплотный рейдер, который желает всадить в него пулю ради дорогой экипировки, или зараженный.

Не долго думая Грин переключил автомат на одиночные выстрелы и прицелившись выстрелил метя в кирпич на уровне головы. Пуля пробила кирпич. За стеной раздался короткий выкрик и звук падающего тела. Из-за угла вывалился грязный мужик в засаленной одежде с дрянной двустволкой. Пройди Грин ещё немного, и он бы выстрелил ему в спину.

* * *

Женя мерила шагами помещение. Нервы брали своё. Для всех остальных членов Улья она была милой девушкой с боевым характером, а то, что она фактически была живым заражённым — бегуном низшей стадии почти никого не пугала. Ей даже завидовали потому, что она не пила живец. Ей как обычным бойцам не был жизненно необходим. Без него она становилась вялой и и постоянно уставшей. Быть постоянно весёлой беззаботной и поддерживать всех требовало огромных усилий. Пожалуй только Света знала какой ценой она создавала подобную беззаботность.

Голод. Частый голод терзал её иногда мешая думать. Большинство продуктов стали безвкусными, а большинство не утоляли голода. Ещё часть продуктов просто отторгалась организмом. Насыщали мясо в любом виде и кровь. Даже сырое мясо не вызывало отторжения. От них хотелось урчать и чавкать. Однако с этими продуктами приходилось быть осторожной — Светлана предупредила её, что если она будет их есть постоянно, то вполне возможно, что у Жени случится эволюция как у всех заражённых — Грина, который бы кастовал на неё своё умение ведь нет рядом. Сначала онапревратиться в лотерейщика раздувшись в размерах, а голова утратит всякое сходство с человеческой, а потом уже перейдёт в стадию топтуна, поскольку тело уже будет принимать только мясную пищу. Приходилось ограничивать себя в пище, как в мясной, так и в обычной. Чаще пить. Пить специальные растворы которые делала для неё Светлана — из разбавленного протеина и другие. И приходилось анализировать своё состояние.

Когда она к ней вернулся разум и она снова осознала себя человеком, то первым делом она занялась собственным контролем, а вторым, решила что должна всегда выглядеть веселой. Ради Грина. Он столько для неё сделал, и ещё больше пережил. Именно поэтому она не должна показывать ему своих проблем, и всегда поддерживать его. Рита до сих пор считала, что Жена должна ненавидеть её, однако это было не так. Своей попыткой убить её Рита вернула ей разум. Умерла глупая мычащая зомбачка, а родилась Женя. Втайне Женя даже завидовала ей, потому, что считала полноценной девушкой — в отличие от неё она оставалась разумным зомби. Не способным к зачатию и не способным родить ребёнка. Это пугало её больше всего. Она не говорила Грину, что иногда ей снится кошмар — она сходит с ума снова становясь безмозглым зомби и набрасывается на ребёнка. Именно поэтому она даже думала, что Грину будет лучше с Ритой. Ритой, которая является нормальной девушкой, и сможет родить ему ребёнка.

Женя замерла и пока никто не видит оскалилась — всё, хватит. Отставить эти сопливые переживания. Пора брать себя в руки.

* * *

— Как пропал?! — рявкнула Рита так, что поразилась сама. — Какого хрена?! Какие недоумки это допустили?!

Из коридора появилась парочка человек, которых она не видела. Рита вцепилась в решётку и дёрнула её на себя.

— Как это пропал сукины дети?! Объяснитесь!

Двое конвойных появившихся в коридоре просто замерли на месте тупо глядя на неё.

— Чего заткнулись?! — рявкнула Рита. — А метнулись в штаб! Батю приведите сюда, или кто там сейчас за старшего — Света, Саша, Еврей — всё равно! Почему вы стоите?! Вы чего тут забыли?! Вести меня куда-то были должны?! Так ведите!

— Прекрати кричать, — сказал один. — Сейчас дверь откроем и пойдёшь с нами.

* * *

Женя быстро зашагала по коридору. Она уже успела прийти в себя и взять себя в руки, и даже дежурно улыбнулась проходя мимо. Сейчас она шла проведать Риту. Очень хотелось поговорить с ней. Постепенно она перешла на быстрый шаг, а затем и вовсе на бег. Ускорившись она задышала вдыхая запахи вокруг. Как любой из заражённых она очень остро чувствовала и различала запахи. Пахло двумя людьми. Людьми, которые направились в камеру к Рите. Женя побежала ещё быстрее. Вбегая в коридор она увидела как один человек отпирает камеру и открывает дверь, чтобы выпустить Риту.

Бред. Невозможно. Правило первое при конвоировании заключённого — до того как будет отперта дверь, на него должны быть надеты наручники. Этому правилу чётко следовали все конвоиры и охранники, да и сама Рита не вышла бы из камеры без наручников — у неё сильно обострилось чувство вины.

— Стоять! — рявкнула Женя влетая к парочке и первым делом набрасываясь на одного из них валя на пол.

* * *

Грин бежал — везенье в Улье штука эфемерная и очень призрачная. Он успел прикончить парочку заражённых и сделать живчик, когда за ним метнулась небольшая старая довольно развитых заражённых. Решив не переводить на них патроны он бросился бежать. Бегуны урчали иногда издавая резкий гортанный крик. Кусачи и топтуны вели себя более сдержанно. Как он мог пропустить такую большую группу? Элементарно — случилось то, чего он просто не ожидал — открылся канализационный люк, и от туда показалась первая голова одного из матёрых хищников, после чего времени на раздумья уже не осталось.

Впереди замаячила река. Не долго думая Грин с разбега прыгнул в неё и нырнул под воду. Жаль маски сейчас нет — она бы пригодилась для подводного плавания. Но чего нет, того нет. Сделав пару мощных гребков и погрузившись поглубже он развернулся и поплыл туда, где до этого заметил очертания моста — под водой ему долго не просидеть, а под мостом его не будет видно, он вполне успешно сможет отсидеться и дождаться, когда стая уберётся прочь.

Всплыв под мостом Грин сделал тихий вдох стараясь не шуметь — у воды сновали заражённые поскуливая от того, что упустили добычу.

Зараженные продолжали ходить по берегу урча, поскуливая и иногда хлюпая по самой кромке воды. Через час такого поведения раздался мощный рык, затем несуолько пронзительных жвотных криков, а затем раздалось чавканье.

Все ясно — ее найдя жертву стая просто перекусила кем-то из своих. Грин продолжил терпеливо выжидать. Наконец стая начала удаляться пррчь по поежнему порыкивая и урча. Грин не торопился покидать свое убежище — выберешься сейчас, потом можешь и не выжить.

Буквально через сорок минут раздались шаги на берегу, а затем кто-то гулко протопал по дощатому настилу. Шаги остановились почти над Грином.

— Пусто, ушла стая, — раздался один голос.

— Это хорошо, значит сюда пока никто не сунется.

— Все прошло так, как говорят?

— Почти. Рой действительно смог прорваться наружу и сбросил подарок. Стаб и все кто учавствоваал в операции готовятся покинуть его.

— И?

— Вместе с ними он сбросил Грина, без которого устройства работать просто не будут. А он не смог ариземлиться рядом со стабом, а приземлился где-то далеко от него. Он наш билет для того, чтобы выбраться отсюда.

* * *

— Браво Женя, — в коридор вошел отряд бойцов в тяжелых бронежилетах. — Хорошо сработано.

— Что тут происходит, кто это такие? Это что, опять какой-то план Бати? Пейн, ты меня вообще слышишь?

— Даже сли это так, то я об этом ничего не знаю, — развел руками Пейн. — Эти люди работают у нас, но что они тут делали и как оказались мы еще будем выяснять.

Двое бойцов сковали неизвестных наручниками.

— А ты чего повелась? — повернулся он к Рите. — Эту фразу они могли бросить специально для тебя.

Рита закусила губу и молча отошла к стенке.

— Так что происходит? — рассеяно спросила Женя.

— Не знаю, но разберемся, — ответил Пейн.

После разговора незнакомой парочки Грин замер и замолчал совсем, хотя казалось куда уж тише — одного человека он узнал по голосу — это был Мосфет. Неизвестно был ли это настоящий Мосфет, или один из многочисленных клонов, но встречаться второй раз с безумным садистом не хотелось совсем. Грин не забыл, как он пытал людей используя свою больную фантазию. Дождавшись когда исчезнет Мосфет и его товарищ Грин выждал ещё некоторое время и аккуратно начал выбираться на сушу — попасться второй раз этому садисту не хотелось.

Рядом не было ни кого. Ещё раз оглядевшись и использовав тепловизор Грин аккуратно огляделся используя тепловизор. Рядом никого не было. Достав полевой бинокль он начал оглядываться в поисках возвышенности — пора уже ставить антенну и связываться со Стабом — хватит уже тянуть. Когда рядом бродит Мосфет откладывать на «потом» не стоит.

Заметив в трёх километрах холм, который выглядел пустым Грин двинулся к нему. В идеале лучше бы подошла высокая многоэтажка, но выбирать не приходилось. Поминутно осматриваясь вокруг Грин вытащил из рюкзака часть снаряжения и рассовал по карманам разгрузки, после чего прикрепил к поясу запасные магазины, и пистолет с глушителем, спрятал нож скрытого ношения под одеждой на предплечье, ещё один — в сапог, и вставил второй пистолет в подмышечную кобуру. Казалось, что оружия много, но в Улье оружия много не бывает.

Автомат пришлось взять в руки. Экипировавшись по полной Грин двинулся к холму. Подъём на холм прошёл без каких-либо затруднений. Поднявшись на самую вершину Грин ещё раз огляделся вокруг. Пусто. Лишь далеко внизу копошилась какая-то живность, но судя по размерам это были какие-то грызуны, или птицы. Аккуратно сняв рюкзак Грин положил его на землю. Теперь следовало достать станцию, установить антенну и передать сигнал, однако он медлил — было что-то, что ему не нравилось.

Тихий шорох позади заставил его обернуться, и вовремя — сзади распластавшись в прыжке из какой-то ямы прыгал здоровенный кусач. Грин вскинул автомат с глушителем и выстрелил короткой очередью одновременно уходя в сторону. Кусач рухнул на землю конвульсивно задёргавшись.

Надо же было так его упустить — просмотрел какую-то яму, или подземный лаз! Второй шорох уже с другой стороны привёл Грина в чувство. Резко развернувшись он увидел топтуна, который подбирался, с другой стороны. Увидев Грина топтун резко замер рядом с рюкзаком и ещё до того, как Грин нажал на спусковой крючок сделал то, чего человек от него не ожидал — схватил лежащий на земле рюкзак, и рванул с ним прочь с холма.

* * *

— Все готовы? — спросил Кремень, один из заместителей Бати специализирующийся на поиске. — Наша цель найти Грина до того, как это сделает кто-либо раньше нас. Есть очень сильные подозрения, что его будут искать муры и килдинги.

Пейн просто хмуро кивнул. Женя поступила также ещё двое мужиков — Кислый, специализирующийся на отпугивании заражённых, и Быстрый — сенсор тоже кивнули.

— Значит план сейчас такой, — коротко обрисовал ситуацию Кремень. — Выходим в квадрат, где предположительно находится объект нашего поиска, после чего я пытаюсь запеленговать нужного нам человека. Кислый — работаешь как поддержка — время от времени врубай свой кисляк, чтобы распугивать переродков. Быстрый — наблюдаешь за окрестностями. Пейн — как обычно. Женя — на тебе дополнительная разведка. Вопросы есть?

— Никак нет.

* * *

— Почему ты думаешь, что он должен быть где-то здесь? — спросил Мосфет своего спутника.

— Муссоны.

— Что?

— Муссоны. Сезонные потоки ветра в Улье. В обычном мире они дуют из-за смены погоды и остального. В Улье они дуют потому, что происходит перезагрузка кластеров. Кроме людей, зданий и всего остального в Улей переносится ещё огромный объём воздуха. А куда он девается? Движется в соседние кластеры. У меня есть карты перезагрузки кластеров и карты движения воздушных масс при перезагрузки. И судя по моим данным, его должно было отнести в этот квадрат.

— Что ж, поверю тебе на слово, — хищно оскалился Мосфет. — Мне не терпится пообщаться с ним с прошлого раза — прошлый раз он меня очень сильно порадовал, когда отрезал себе руку.

— Он нужен живым. Живым и соображающим.

— Живым, так живых, — оскалился непонятной ухмылкой Мосфет.

* * *

Грин в шоке смотрел как с топтун убегает с его рюкзаком. В шоке он чуть не крикнул «Стой!», но вовремя сообразил, что этот крик привлечёт других заражённых, даже, если их нет в округе, да и топтун просто не поймёт его. Перехватив автомат он прицелился, но тут же остановился — пуля не только убьёт топтуна, но и приведёт в негодность хрупкую радиостанцию.

Закинув автомат на ремень через плечо Грин рванул следом за вором. Топтун уже успел пробежать довольно большую дистанцию, и не торопился снижать темп. Мощные ноги заражённого не чувствовали усталости. Грин задыхался, чувствуя, что не успевает за ним. Однако потерять сейчас радиостанцию означало то же, что и умереть. На бегу он выхватил из нагрудного кармана инъектор и на секунду замедлившись вколол себе допинг. Поступать так было нельзя, но он понимал, что это его единственный шанс догнать вора.

Когда Грин поднял голову, то остолбенел — топтун исчез из поля зрения.

* * *

— Кремень, можешь ответить на вопрос? — поинтересовалась Женя.

— Спрашивай.

— Почему Грина ищем только мы, впятером?

— Не впятером, — ответил Кремень. — Просто наша группа выдвинулась самая первая. Я знаю, что всего будет семь групп. Больше просто нельзя — стаб без охраны надолго не оставишь, да и капсулы собирать нужно.

— Понятно, — сухо отозвалась Женя. — А где пропадает Батя вместе с остальными?

— Не знаю, — так же лаконично отозвался Кремень. — Заканчиваем разговоры и активнее наблюдаем за местностью.

* * *

— Вот эта бандура, — присвистнул Мосфет глядя на пустую спасательную капсулу. — Пастырь, это что такое?

Седой килдинг внимательно осмотрел капсулу:

— Десантная капсула, или какой-то малый шаттл. Вот тут и приземлился наш казачок засланный.

Мосфет подошёл к капсуле и удар в неё прикладом автомата:

— Эй, ты тут? Вылезай, обещаю, что в этот раз так не больно зарежу.

Килдинг покосился на него, но ничего вслух не сказал.

— Чего ты прячешься? Я же тебя прошлый раз и пальцем не тронул. Так, только заковал в наручники. Руку ты себе сам отрезал.

— Да не ори, его там уже давно нет, — отрезал Пастырь.

— Проверить не мешает, — пожал плечами

Мосфет. — Шнырь, Кочан — внутрь, проверьте всё, и заодно выносите всё самое ценное.

Двое муров осторожно приблизились к капсуле и заглянули внутрь, после чего так же осторожно проникли внутрь.

— Никого, — доложил один. — И вещей никаких нет, только сидение и всё. Если что и было, то он унёс это с собой.

— Дерьмо, — скривился Мосфет. — И как теперь искать его будем?

* * *

* * *

Грин в шоке замер — топтун, которого он преследовал просто исчез. Да с чего он вообще украл рюкзак? Соблазнился тушёнкой внутри? В панике Грин продолжил осматривать окрестности не опуская оружия. Спохватившись Грин одел тепловизор стал осматривать окрестности через него.

Повезло — в высокой траве показалось световое пятно. Очертаниями световое пятно напоминало топтуна, а иногда его контур искажался — закрывался рюкзаком. По движениям пятна становилось понятно, что заражённый ползёт спешно отступая и пытаясь скрыться от преследователя. Грин облегчённо вздохнул и снял с пояса пистолет с глушителем, после чего аккуратно двинулся за ползущим топтуном. Топтун продолжал двигаться, трава почти не шевелилась там, где он проползал.

Грин быстро двигался придерживая оружие. Один выстрел из этого пистолета в затылочную кость топтуна — и он труп, и рюкзак останется цел. Краем глаза он заметил яркий всполох в тепловизоре справа, и рухнул на землю на одних рефлексах.

Вовремя — над головой просвистела очередь.

— Сдохни сука! — рявкнул голос справа.

Грин перекатился сразу, как только упал и выдал короткую очередь в слепую в направлении стрелка или стрелков.

С правой стороны послышалась отборная ругань. Грин перекатился в траве снова и выстрелил несколько раз одиночными — в неизвестных стрелков он явно не попал — если бы попал, то они бы не матерились, а орали истекая кровью, или совсем бы замолчали.

Хуже всего было то, что сейчас он был как на ладони — кругом поле или степь, он лежит в высокой траве, в которой даже камней нет, чтобы укрыться, а стрелки, которые так внезапно напали на него находятся справа, прячась за здоровенным то ли трактором, то ли комбайном. Единственный сейчас шанс выжить и не получить пулю это стрелять, чтобы они не могли высунуться и выстрелить в ответ.

— Ах ты урод! — кто-то попытался высунутся из-за укрытия, но Грин выстрелил почти в слепую заставив заскочить обратно.

Сейчас он не видел нападающих — тепловизор пришлось снять — в густой траве он сейчас только мешал. Требовалось как можно быстрее покончить с этими стрелками. Перекатившись в сторону и выстрелив короткой очередью Грин достал из кармана светошумовую гранату и размахнувшись забросил её за трактор одновременно закрывая глаза. Полыхнуло так, что посветлело через веки, а мат стал ещё более забористым. Осторожно надев тепловизор и открыв глаза Грин глянул в сторону непонятного транспортного средства.

То, что он принял за комбайн оказалось наспех переоборудованным трактором на который просто навесили листы металла в самодельных рамах и наскоро приделали шипы и прочие защитные элементы.

Тепловизор показал одно большое дрожащее марево — двигатель был горячим, и нагрел большую часть брони, которая теперь подогревала тёплый воздух, который поднимался вверх тонкими оранжевыми струйками. В этом режиме тепловой завесы не было видно ни людей, которые затаились за ним, и в кабине, ни теплых струек дыхания.

Мысленно выругавшись Грин и сняв бесполезный тепловизор, достал ещё одну гранату и швырнул в сторону кабины, после чего снова закрыл глаза. Снова полыхнуло.

После чего Грин прицелился в листы примерно там, где могли прятаться лёжа в кабине люди — от патрона в двенадцать миллиметров с твёрдым наконечником такая броня не спасет и нажал на спусковой крючок посылая несколько одиночных выстрелов. Выстрелы сопроводили крики боли. В этот раз он попал в цель.

Больше не задерживаясь Грин рванул туда, где в последний раз заметил топтуна. Только бы не дать сбежать этому уроду!

Место где полз топтун он отыскал почти сразу — благо кругом была степь, а не асфальт, и тот оставил достаточно следов в земле своей прочной бронёй. Следы вели прочь. Топтнун петлял стараясь не попадаться людям на глаза. Рюкзака, однако тварь так и не бросила, однако Грину сейчас некогда было задумываться о вывертах ксенопсихологии, или правильнее будет сказать зоопсихологии. Грин рванул следом за топтуном следом прямо по горячим следам, быстро оставив позади и обвешанный самодельной бронёй трактор и стонущих людей.

ГРААА! — вдруг рванул перед ним из какой-то ямки притаившийся топтун махнув когтями.

Грин рефлекторно сделал шаг назад, но этого не хватило, и удар чуть полоснул бронежилет. Не раздумывая он тут же выстрелил очередью бронебойный патронов, которыми был заряжен его автомат топтун тут же получил одну пулю в плечо и резко бросился бежать рыская из стороны в сторону как матёрый хищник. При этом он не отпустил злополучного рюкзака.

Грин снова вскинул оружие и снова передумал — нельзя повредить контейнер, который находится внутри. Он снова рванул за топтуном, который продолжал двигаться рывками. Рюкзак, однако хоть немного, но замедлял его движения. Топтун уверенно бежал в сторону очередного холма больше не пытаясь прятаться — прятаться было не где — трава уже не росла.

Грин мчался за ним замедленный весом брони и оружия. И охотник, и жертва выбежали на верхушку холма, а за ней снова начинался хаотичный пейзаж Улья — высокие бетонные дома и асфальтированные улицы. Топтун рванул вниз и первым добежал до асфальтированной полосы, после чего ринулся в городской кластер. Грин поднажал вбегая за ним… Чтобы тут же рухнуть на асфальт и залечь за небольшой баррикадой из кирпичей.

— Братва, мочи топтуна! И этого урода, который наших в тракторе положил! — крикнул чей-то прокуренный голос и над головой Грина застучали пули выбивая каменную крошку.

* * *

— Нашли, — напряжённо сказал Быстрый глядя на лежащую на земле космическую капсулу. — Это она?

— Она, — коротко сказал Кремень.

Женя рывком стартовала с места.

— Стой! — сдавленно крикнул Кремень.

Пейн среагировал мгновенно — Женя уже почти домчалась до капсулы, как вдруг воздух заклубил, замерцал, кругом появилась куча копий капсулы, и куча зеркал, которые буквально слепили.

— Зачем ты это делаешь?! — крикнула Женя. — Вдруг ему нужна помощь! Убери иллюзию!

— Нет, — коротко ответил Пейн.

— Почему нет?!

— Возьми себя в руки, — коротко ответил Кремень. — Мы не знаем, кто там побывал до нас. Вполне возможно, что капсулу заминировали.

Женя замерла одновременно поникнув.

— Простите, — коротко сказала она.

Кремень не спеша аккуратно обошёл капсулу, после чего кивнул Кислому. Тот не спеша подошёл к двери, приделал к ней длинную бечёвку и так же не спеша стал удаляться от неё, одновременно заходя за капсулу.

— А теперь ложимся и на всякий случай уши прикрываем, — скомандовал Кремень. — Как только подам сигнал, тяни за верёвку.

Кислый потянул за бечовку, бечёвка натянулась так, словно желала порваться, а в следующую секунду раздался взрыв.

— Вот и посмотрели, — сказал Кремень поднимаясь. — Кто это у нас такой умный, ловушку соорудил?

Не спеша, вместе со всеми он подошёл к касуле. В капсулу зашёл и вышел наружу Пейн.

— Тут записка, — вслух сказал он протягивая грязный лист бумаги.

На листе была только одна запись «Привет от Мосфета».

* * *

— Слышал, как бабахнуло? — оскалился Мосфет. — Кто-то идёт за нами.

— Ты спросил, как мы будем его искать, — напомнил Пастырь. — Думаю сейчас, когда за нами идёт хвост нам будет уместнее разделиться, чтобы найти его быстрее.

— Думаешь там кто-то выжил? — спросил Мосфет.

— Кроме нас его будет искать весь Стаб Роя, а Батя и его отряды те ещё волки, поэтому не думаю, что кто-то погиб или ранен.

— Дерьмо, — скривился Мосфет. — Поддерживаю.

— Я двинусь на север.

— Тогда я на юг. Давай, шевелимся, только оставим тут ещё одну мину.

Пастырь кивнул быстро разворачиваясь и зашагав прочь.

— Уходим на запад, — злобно ощерился Мосфет.

— Почему? — не понял его товарищ.

— Ты совсем тупой, или думаешь, что наш друг из килдингов действительно пойдёт на север? Не знаю, что он задумал — решил предать нас или просто сбежать, но на север он не пойдёт точно. По крайней мере сейчас.

* * *

Оглядевшись на исчезнувших из вида Муров Пастырь зашагал к холму поправляя маленькую почти невидимую гарнитуру в ухе. Совсем недавно он поймал радиосигнал с чужой частотой, в котором раненый материл какого-то человека с богатым вооружением, и просил перехватить его дальше по дороге.

Таких совпадений быть не могло, это мог быть только один человек, и перехватить его стоило раньше Мосфета, во что бы то ни стало. А сейчас, пока его не видно следует повернуть туда откуда пришел сигнал — на запад, и активировать парочку умений, чтобы добраться туда невидимым и быстрее.

Пастырь напрягся активируя особенный скил. Невидимым этот скил его не делал, но по крайней мере остальные зараженные буду принимать его за себе подобного. Это и поможет добраться др цели живым и невредимым.

Глава четырнадцатая. Морсфет и Пастырь

— Мосфет! — подобралась Женя. — Нам нужно спешить — если Грин у него, то, возможно этой встречи он не переживёт.

Кремень аккуратно осмотрел капсулу и землю вокруг нее.

— Кровь чувствуешь? — поинтересовался он.

Женя принюхалась.

— Нет.

— Значит или он ушёл с Мосфетом без каких-либо ран, либо ушёл ещё до того, как сюда заявился Мосфет, — спокойно констатировал Кремень. Сейчас снова возьмём след и продолжим движение, но очень осторожно — Мосфет знает, что мы идём по пятам, и будет ставить ловушки ещё, и ещё. И да — нам не помешает подкрепление.

* * *

Грин вжался в узком тупичке спасаясь от барабанящих со всех сторон выстрелов. В этот раз было даже не высунуться, чтобы выстрелить в ответ. Заражённый сидел в похожем тупичке вне досягаемости Грина, иначе он бы застрелил его сразу. Ко всемупрочему Грин стал чувствовать признаки заражения — головную боль, тошноту и общую слабость. Самое время сейчас для того, чтобы использовать гранату, вот только сейчас у него с собой только свето-шумовые.

Боевых ему просто не дали, чтобы не взорвал себя — полая граната со взрывчаткой и отдельно взрыватель для неё вещи с которыми не следует шутить ни в коем случае.

БАХ! — громыхнуло так, что Грин решил, что его решили выкурить, однако громыхнуло у врагов.

— У него гранаты! — заорал кто-то. — Меня посекло!

Гранаты у него были, но не осколочные, а светошумовые. Значит в дело вмешалась третья сторона, и это не был топтун.

— Шшшш, — раздалось рядом шипение.

Грин повернул голову и увидел, как из неприметной щели ему подаёт знаки седой мужчина с неплохой экипировкой.

— Уходим, — скомандовал Седой. — Быстрее, пока они не придумали ничего ещё.

Грин медлил — рюкзак оставлять было нельзя.

— Быстрее, пока они тоже чем-нибудь не ударили, — прошипел седой.

— Там мой рюкзак! — прошипел Грин. — Без него — смерть для всех.

— Уходим, я смогу его отыскать потом, — прошептал старик.

Грин кивнул пролезая в щель рядом с ним, и двинулся следом низко пригибаясь. Щель сделала поворот и вывела их в соседний квартал.

— Попались суки, — с ненавистью прошипел незнакомый голос.

Грин поднял голову и увидел, что на них направили оружие сразу десять человек.

* * *

— Вот тут, поворачиваем, — скомандовал Мосфет. — Надо сделать ещё одну петлю, если за нами идёт Батя.

— Может мину поставим? — предложил Кочан.

— Не сейчас. Запас не бесконечный, да и место неудобное. Двигаемся. Не нравится мне, что здесь кругом степь, мы на ней, как на ладони. Шнырь, сбегай, проверь, что за там бронированная хрень стоит.

Шнырь вернулся через пять минут.

— Трактор в стальных листах. Там лежат какие-то утырки, истекают кровью и зовут на помощь, говорят про какого-то человека с крупным калибром.

— На помощь? — оскалился Мосфет. — Ну хорошо, пойдём поможем.

Раненный в импровизированном танке открыл глаза, когда над ним склонился какой-то человек.

— Помоги, — прошептал он.

— О да, я помогу, тебе, — сверкнула в темноте дикая ухмылка, а затем он услышал лязг металла. — Я так тебе помогу, что ты сразу расскажешь мне о человеке, который здесь прострелил вас всех.

В следующий миг он почувствовал, как в его рану втыкается нож и заорал.

* * *

— Что с Грином? — спросила Нина.

— Пропал, — хмуро отрезал Рой.

— Как пропал? — встрепенулся Гробовщик.

— Так. Стаб говорит, что просто не опустился в указанный квадрат, что его просто снесло ветром, а после просто пропал и не вышел на связь. За ним послали экспедицию, но выяснили только что он покинул капсулу, и что возможно за ним идут муры во главе с Мосфетом, или они же его и похитили.

— Дерьмо. Я иду вниз, — выругался Гробовщик.

— Исключено, — отрезал Рой. — Сейчас там не сражаться нужно и не убивать направо и налево, а банально найти человека, который неизвестно где.

Гробовщик снова выругался и сел на место.

— И что ты предлагаешь?

— У меня есть план, — сказал Рой подымаясь. — Но сначала мне нужно переговорить с пилотом.

* * *

— Попались сукины деть! — радостно оскалился главарь. — Вылезайте, вот мы сейчас повеселимся. Снимайте своё барахло, а после готовьтесь — сначала вы лишитесь зубов, затем пальцев, затем мы снимем с вас кожу, и хорошо обжарим или посыпим солью. Вы будете молить о пощаде, вы проклянёте тот день, когда родились на свет!

Люди рядом поддержали его дружным гоготом.

Тра-та-та-та! — разрезала воздух автоматная очередь, и говорливый человек упал там же, где и стоял, а вместе с ним повалились и его товарищи.

— Спасены, — выдохнул седой. — Сейчас помолчи, договариваться буду я. У меня знаешь ли такой талант — договариваться с людьми.

Грин только кивнул.

К траншее в земле не спеша подошли трое человек.

— Ты и в самом деле нашёл его быстрее нас, — ухмыльнулся Мосфет. — Твоё решение разделиться было правильным.

* * *

— Вот здесь здесь прошёл Грин, — ставил пометки на карте Кремень и зашёл за угол.

За углом лежал только по бедняцки одетый рейдер с дерьмовым ружьём.

— А тут, его попытался встретить наш бравый Робин Гуд, чтобы позаимствовать у него немного личных вещей и оружия, но наш друг прикончил его прямо сквозь стенку… так, дальше много следов, и заражённые тоже понатоптали…

Шшшшшшш…. Шшшшшшшшш — ожила на поясе рация. Кремень нажал кнопку.

— Первый слушает.

— Первый, мы наткнулись на часть следов. Совершенно точно, что наш человек убегал от стаи заражённых и нырнул в озеро, после укрывался под деревянными мостками. Тут же следы от двух, точнее четырёх человек, все четверо стояли и переговаривались, после удалились на восток. Наш человек вылез и двинулся позже.

— Понятно, нашли что-то ещё?

— Ага. Он решил поиграть в салочки с кусачом или топтуном и бежал хрен знает сколько, после его следы теряются на выходе из класстера. Точно известно, что он продырявил трактор муров, после чего можем сказать точно — следов нет. Куча стрелянных гильз, трупы муров, куча следов других людей. Мы потеряли его.

Воцарилось тягостная молчание.

Рация снова зашипела.

— Это Рой. Парни, не унывайте, я знаю, как отыскать нашего героя. Для этого включите свои рации и подавайте один и тот же сигнал — два длинных, два коротких.

* * *

Рой и Гробовщик находились в капитанской рубке. Связь со Стабом и с рациями достигалась за счёт мощных радиоустановок шаттла.

— Итак, слушайте меня внимательно, — вещал Рой. — Сейчас вы все находитесь примерно в пятидесяти километрах от Грин. Может быть ближе, может быть дальше. Начинайте подавать сигналы. По вашим сигналам мы вычислим ваше примерное местоположение и развернём в этом направлении видеосистемы шаттла. Оптика у нас качественная, а увеличение такое, что можно находясь на орбите читать газету, которая лежит на улице. После того, как мы вычислим направление, мы визуально общарим территорию с орбиты и пришёл фотографию с координатами в стаб, тогда вы сможете отыскать Грина в течение нескольких часов. Начинайте подавать сигналы.

* * *

Грин едва сдерживался чтобы не захохотать. Всё дорогое снаряжение с него было снято, из одежды осталось нижнее бельё. Руки были скованны за спиной, ноги были связаны, а сам он лежал на столе, но едва сдерживал рвущийся наружу смех.

— А давай-ка ему ещё раз пропишем, пока Мосфета нет? — спросил один мур у второго.

— Давай, — хмыкнул второй доставая шокер.

— И ещё раз, теперь молоточком!

Теперь уже стало не до смеха, и Грин закашлялся. Двое сукиных сына избивали его, но ему было всё равно.

— Да хули ты ржёшь? — оскалился один из муров.

— Да потому, что вы сраные гомосеки, и такими останетесь, — ухмыльнулся Грин.

Хлопнула дверь и зашли ещё двое человек — седой, который делал вид, что спасает его, и Мосфет.

— Прекратить, — равнодушно протянул Мосфет.

— Так он ржёт!

Килдинг внимательно посмотрел на него.

— Мосфет, если твои люди замучили его до безумия, то договориться ни с кем уже не получится.

— Вы двое, отойдите от него.

— Он уже давно в Улье, ему нужен живец, — констатировал килдинг снимая флягу с пояса.

Как Грина не мутило, но он всё же сделал несколько глотков и головная боль, и тошнота стали проходить.

Пастырь сел на стул рядом с ним.

— Это правда, что вы нашли способ выбраться из Улья?

Грин улыбнулся:

— Нет.

— Это ложь, — констатировал седой. — Значит вы всё-таки нашли способ сделать это.

— Босс, может ему прописать?!

— Заткнись Шнырь.

— Где сейчас Рой и остальные.

— В Улье.

— Это ложь, попробуй ещё раз.

— Они мертвы.

— Снова ложь.

Двое муров переглянулись и посмотрели друг на друга.

— Очуметь, Кочан, ты слышал?! Ты слышал, мы и правда можем выбраться из этого дерьма!

— Мне кажется ты и сам всё расскажешь, — коротко сказал Мосфет лицо которого тоже изменилось.

— Да легко! — ухмыльнулся Грин и уже хохотал в полный голос. — Может быть такой моральный урод как ты и думает, что он вытащил лотерейный билет, чтобы выбраться отсюда, но на самом деле ты всё просрал!

Трое человек недоумевая смотрели на него.

— Рюкзак, — хохоча как ненормальный выдохнул Грин. — Рюкзак! Вы просрали рюкзак!

* * *

Одинокий кусач перестал бежать и уже спокойно шёл. Ему удалось оторваться от рейдеров, муров, и даже от собственных более сильных и более голодных сородичей. Рюкзак он нёс теперь как обычный человек на спине. Он довольно заурчал предвидя конец путешествия — за всё время пути перекусить удалось всего несколько раз, и голодное брюхо требовало ещё еды. Глухо заурчав он потрусил дальше.

…Сабина сидела размышляя. После того, как Карат выкрал её нимфу, которая подчинила себе Элитника контролировать паству стало тяжелее. В качестве замены удалось найти слабенькую нимфу, сила которой была гораздо слабее предыдущей. Эта девица не могла долго контролировать сильных заражённых — максимум топтуна, и тех, кто ниже его.

Дрессировка заражённых отнимала у неё значительное время и силы, но это стоило того — она брала не качеством, а количеством — после того, как в небе стали видны парашюты сразу несколько кусачей отправились на поиски человека, который должен был приземлиться в Улье. Заражённые не боялись ни своих сородичей, ни людей, им не нужен был живчик, тех, кого они отправляли были довольно сильными, чтобы пугать более мелких сородичей.

Всем было приказано просто найти нужного человека, после чего немедленно возвращаться и вести прямо к нему. На всякий случай был дан ещё один приказ — украсть у человека крупные личные вещи и принести их. Пятеро принесли какой-то мусор и привели не к тем людям, один пропал, второй привёл к трупу безымянного рейдера, но сейчас рейдеры сообщили о восьмом, который возвращался вместе с рюкзаком.

Сабина поднялась, что-то подсказывало ей, что восьмой явится с нужной посылкой.

* * *

Грин продолжал заходиться смехом, а Мосфет сначала словно впал в ступор, а потом побагровел ярость проступила на его лица, а глаза залило кровью.

— Тогда зачем ты сука нужен?! — взревел он замахнувшись поднимая над головой нож, чтобы тут же опустить его вниз.

— Остановись! — остановил его резкий окрик Пастыря, который легко удерживал руку Мосфета.

— Даже если это так, то он ценен и без рюкзака, сам по себе — его можно обменять на что-нибудь ценное, можно продать, в конце концов он много лет работал на Роя и знает много полезного.

Мосфет замер тяжело дыша, затем процедил:

— Отойди килдинг, или я за себя не отвечаю.

— Тогда и я не стану отвечать за себя, — жёстко оборвал его Пастырь. — И не будут отвечать мои друзья, которые решат прийти за тобой, и пара их собачек, которые всегда бегают вместе с ними. Пару минут он молча глядели друг на друга.

— Ладно, как знаешь, я даю тебе время чтобы разговорить его. Если он по-прежнему будет бесполезен я займусь им по полной. Идём парни.

Не глядя на реакцию Пастыря он развернулся вышел за дверь.

Грин снова хрипло рассмеялся.

— Зря ты его провоцировал, — спокойно сказал Пастырь, когда они остались одни.

— Иуда, — отозвался Грин.

— Пастырь, — невозмутимо поправил его Пастырь. — Я хотел найти тебя раньше него, чтобы ты не попал к нему в руки, но к несчастью он меня выследил.

Грин промолчал.

— Я всегда стараюсь договориться, — продолжил Пастырь. — И именно поэтому я спас тебя, и знаешь почему?

— Наверное я тебе понравился, — осклабился Грин.

— Не без этого, — спокойно ответил Пастырь. — Как ты заметил, я ментат, и сразу обратил внимание на то, что ты кричал «рюкзак». Ты не сказал что в нём было, не сказал, для чего, просто ржал как ненормальный, старался выбесить Мосфета и повторял рюкзак. Если бы Мосфет не принимал всякую дрянь слишком часто, то он бы быстро всё понял, и тогда бы поверь, тебя не ждало бы ничего хорошего.

— У меня почти получилось вывести его.

— И хорошо, что только почти, потому, что Мосфет бы не убил тебя, как ты надеялся, а очень хорошо бы над тобой поработал, и уверяю тебя к концу его действий ты бы сам всё ему рассказал.

Грин промолчал.

— Значит я прав, и ты действительно знаешь больше чем говоришь, — спокойно продолжил Пастырь. — Тогда попробую проверить ещё одну гипотезу. Этот рюкзак… Там ведь нет ничего такого, чтобы помочь выбраться из Улья.

Грин промолчал.

— Так я и думал, — заключил Пастырь. — Видишь, мне совсем не обязательно слышать ответ, чтобы знать правду — молчание красноречивее любых слов. Итак, подведём итоги — ты знаешь, как выбраться из Улья, в рюкзаке было что-то важное для тебя, но это не поможет выбраться, правильно?

Грин снова промолчал понимая, что не может ни ответить, ни схитрить.

— Подожди! — вдруг задёргался Грин. — Почему здесь так пахнет дымом?!

* * *

— Отлично, — продолжил вещать Рой. — Мы засекли ваше положение. Сейчас наш телескоп начнёт обшаривать округу, после чего мы сообщим вам местоположение Грина.

— Понял тебя Рой, — ответил микрофон голосом Еврея. — Наши группы уже ожидают.

— Начинаем сканирование местности. Нам понадобится некоторое время, чтобы найти людей со спутника, а потом ещё увеличить изображение.

— Хорошо, — понял тебя.

Девушки, Рой и Гробовщик напряжённо уставились в ряд мониторов.

— Нашли, парни, принимайте координаты — с ним Мосфет и Пастырь из Килдингов, и ещё двое каких-то мутных ребят.

— Готово, работаем.

* * *

— Зачем Мосфет? — осторожно поинтересовался мур глядя на Мосфета приложившего ухо к двери. — Он же вроде нам нужен.

— Ага, — коротко ответил Мосфет отрывая ухо от двери. — Вот только Пастырь, килдингская паскуда решил предать нас, и уже выбалтывает некоторые тайны из этого урода. Поджигай говорю — или посмотрим, куда побегут, или сделаем так — килдинга валим, а этого — снова на стол и обрабатываем, пока не начнёт говорить. Поджигай, я сказал!

Кочан коротко кивнул.

— А ты доставая рацию и говори остальным, чтобы ехали сюда — пригодятся.

* * *

Еврей поднял рацию.

— Внимание всем поисковым группам — Рой обнаружил Грина. Передаю координаты. Вместе с ним — Мосфет и несколько муров. Поспешите.

— Стаб, понял тебя, начинаем движение.

Женя стояла молча стиснув зубы, только нервно сжатые кулаки выдавали её напряжение.

— Выдвигаемся, — хмуро сказал Кремень. — Чуть позже позже объединимся с другими группами. Быстрее, у нас мало времени!

* * *

— Дым. Мосфет поджёг нас! — помрачнел Пастырь быстро бросая свой рюкзак на пол. — Подожди, я сейчас тебя освобожу!

Бросившись в сторону он принялся шарить по ящикам.

— Ключи! Ключи! Не могу найти ключи! — прошипел Пастырь.

Дым усилился, через запертую дверь стали проникать тонкие струйки сизого дымка.

— Он их забрал сукин сын! — рявкнул Пастырь.

Рванув к собственному рюкзаку он достал от туда небольшой ломик и попытался порвать пару звеньев от цепей, которые удерживали Грина на столе. Цепи не поддавались. Рванув к рюкзаку он пошарился в нём и достал какой-то шприц с пластмассовым наконечником. Сняв наконечник он выдавил гадость на несколько звеньев, которые тут же зашипели и начали плавиться.

— Не двигайся — нельзя чтобы эта гадость попала на кожу.

Грин послушно кивнул.

Пастырь отошёл к двери и плеснул остатки на замок. Жидкость снова зашипела. Грин скосил глаза и увидев, что звенья переплавились рывком сел и схватив со столика винтовку Пастора с размаху ударил того по голове.

Глава пятнадцатая. Килдинги и Муры

Пастырь свалился сразу, как только получил прикладом по голове.

— Получи, Иуда, — прошептал Грин.

Дым усилился. Грин схватил какую-то ветошь и спрыснув водой повязал на лицо, после чего снял с Пастыря сапоги и засунул их в рюкзак, который надел на плечи. Дым повалил ещё сильнее. Нагнувшись к бесчувственному телу он снял с него пистолет, который тут же сунул за лямку рюкзака, после чего подошёл к двери и навёл на неё винтовку. Не останавливаясь он пинком открыл дверь и выпустил очередь наружу, после чего аккуратно выдвинулся наружу дав очередь влево и вправо. Прямо на выходе он наткнулся на мура, который наполовину разделся, чтобы напялить его одежду. Негодяй так и умер полу голым — одна из шальных очередей попала ему прямо в грудь.

Не теряя времени Грин схватил свою одежду в охапку и бросился бежать.

— Стой сука! — раздался крик из-за спины.

Грин снова прыгнул на землю до того, как прозвучал выстрел — плохая привычка, предупреждать жертву криков о том, что сейчас будешь стрелять. Рука сама скользнула в горловину рюкзака, и ткнулась в ребристую «лимонку», уже готовую к употреблению. Выдернув чеку Грин швырнул её назад, а сам прыгнул в придорожную, но довольно глубокую канаву. Бабахнуло и засвистели осколки, а мур зашёлся криком.

Не подымаясь из канавы Грин стал поспешно одевать свою одежду умудряясь ещё и ползти.

— Что же, мне нельзя уже посрать отлучиться?! — раздался злобно ехидный голос Мосфета. — Что, Пастырь, предать меня решил?! Покажитесь суки, где вы есть?!

Взбешённый мосфет начал палить наугад. Грин который сильнее вжался в канаву сунул руку в глубь чужого рюкзака шарясь по нему, и с удивлением нашарил там оба своих пистолета, которые конфисковали Муры, и тепловизор. Сразу почувствовав себя лучше он снова повесил один пистолет на пояс, а второй — под мышку.

— Ну где вы суки?! — вопил Мосфет нисколько не заботясь о том, что его услышат все заражённые в округе.

Грин перехватил поудобнее пистолет приготовившись стрелять.

И тут Грин услышал рёв моторов.

* * *

Все десять групп собрались недалеко от места, где в него подымался дым и столбы пламени.

— Похоже там намечается что-то очень серьёзное, — обеспокоенно сказал Кремень. — Как бы не опоздать, двигаемся быстрее, таиться уже не получится.

* * *

Грин снял пистолет с предохранителя и осторожно выглянул из канавы. Повезло — Мосфет смотрел в другую сторону. Грин аккуратно прицелился, и тут из дверей пылающего здания вышел Пастырь.

— Пастырь! — взревел бросаясь на него Мосфет.

Буквально рядом взвыли моторы.

* * *

Главная база внешников спешно уничтожала все компрометирующие вещи — органы, записи о вскрытых людях, трупы хранящиеся в холодильниках, фото и видео материалы — абсолютно всё. Тоже самое спешно проделывали в остальных филиалах разбросанных по всей поверхности астероида. Последний приказ, который передал им генеральный директор с земли недвусмысленно говорил о том, что скорее всего, они будут не уволены, если ослушаются, а просто сядут в тюрьму, поэтому внешники спешно заметали все следы. Медлить было нельзя, ни в коем случае.

* * *

Сразу десять кустарно бронированных машин затормозили рядом и из них посыпали люди. Одна остановилась рядом с канавой, в которой прятался Грин.

— Привет, — оскалился незнакомый мужчина выбираясь из автомобиля. — Мосфет, ты что, начал всё веселье без нас?!

Грин похолодел — это были муры — те самые, которых по рации вызвал приятель Мосфета, и они его очень хорошо заметили, вот только стрелять не спешили откровенно глумясь и глядя на него.

Не раздумывая больше ни о чём он рванул с места — ситуация была явно не в его пользу — куча муров, все с транспортом и оружием — не чего было даже думать о том, чтобы как-то отбиться от них или убить всех. Спастись можно было только одним способом — оторвавшись от них.

— Эй, стой, куда ты?! А поговорить?! — крикнул кто-то в след, и остальные заржали.

* * *

Мосфет рванул на Пастыря, который уже немного пришёл в себя, и потирал ушиленную голову.

— Зарежу, сука! — рявкнул Мосфет.

— Не того режешь! — неожиданно командирским тоном рявкнул Пастырью. — Он сделал поджёг и оглушил меня, а теперь убегает! Я почти разговорил его! Быстрее, нужно взять его живым! У него в рюкзаке активатор, если он уничтожит его, то мы все останемся здесь! Там активатор и фугас на десять килограмм тротила!

— Су-каааааа! — протянул Мосфет. — Парни, подбросьте-ка на вон за тем шнырём, который убегает.

— Погнали, устроим Родео! — хохотнул кто-то из Муров.

— Никому не стрелять, я должен разделаться с ним лично, — прошипел Мосфет.

…Грин бежал не разбирая дороги петляя как заяц используя любые повороты местности и укрытия для того, чтобы сбежать от преследующих его машин. Увы — это не получалось — машины гнались за ним следом, а некоторые обходили по соседним сторонам выезжая на перекрёстки и просто чистые места для того, чтобы видеть куда он побежит. Оторваться от такого количества преследователей просто не было возможностей.

* * *

— Приехали! — Кремень остановил БРДМ рядом с полыхающим зданием. — Твою мать, неужели опоздали?!

Сразу пятьдесят человек рванули следом за ним.

— Ищите любой след! Мы должны знать, что здесь произошло!

Сразу несколько человек бросились обшаривать полыхающее здание, ещё несколько бросились изучать следы. Женя оскалилась и начала втягивать носом воздух. Метнулась к зданию, но там гарь и копоть отбивали запах. Затем девушка заметалась и приблизилась к канаве.

— Он был здесь, и тут же были муры, они двинулись на север, на три часа. Ушли примерно пол часа назад, ещё успеем догнать.

— Подожди, — нахмурился Кремень доставая рацию. — Еврей, можешь связаться с нашим спутником? Пусть посмотрят, сколько там муров, как вооружены, и всё остальное?

* * *

Грин почувствовал, что задыхается. Дыхание спёрло бежать становилось всё тяжелее. Что же это такое — десантировался несколько часов назад, а теперь словно весь Улей объявил на него охоту — поочерёдно загоняют то заражённые, то муры, хорошо ещё, что килдинги с внешниками не пожаловали.

Рванувшись через один газон в кластере чтобы срезать дорогу и помешать транспорту Муров нагнать его Грин замер — прямо на него бежал здоровенный топтун, а за ним следом не скрываясь ехали на лёгких мотоцикла несколько человек, а у одного из них на лысой голове просматривалась татуировка с символикой Стикса. Килдинги? Мозаичники?!

— Вот он! — рявкнул один из них.

Врумммммм! — пророкотала рядом усиленная машина догоняя Грина.

— Мочи их! — заорал один из муров свешиваясь из кустарной башни. — Вали конкурентов!

— Не стреляте, дети стикса по праву заберут то, что принадлежит им!

— Стреляй!

Прямо из-за спины сектантов показалась ещё одна бронетехника и кустарно переделанные грузовики. Топтун до этого бежавший на поводке прыгнул вперёд заставив мура спрятаться внутрь.

— Стойте суки, он наш! — крикнул второй мур подъезжая сюда же на машине. — Осадите свою бешенную шавку!

Килдинги ничего не ответили, но придержали топтуна. С обоих сторон начали подъезжать автомобили и бронетехника. Несколько человек высунулись с люков не убирая оружия. Грин замер. Сейчас. Если он не сбежит сейчас, то его убьют — или одна сторона, или вторая — без раздницы. Единственный способ хоть как-то спастись — стравить обоих. Пока он размышлял, страсти начали накаляться и обе стороны приступили к довольно-таки агрессивным переговорам, однако главы обоих сторон ещё не показались.

Грин незаметно достал пистолет и спрятав руку выстрелил в землю. Выстрел послужил началом — загрохотали выстрелы, застрекотало оружие. Грин упал на землю и ползком рванул в сторону. Давно у него не было таких бешенных родео по Улью. Он успел отползти буквально на двадцать метров, когда перед ним опустилась нога в кожаном сапоге.

— Куда же ты? — почти дружелюбно спросил Пастырь. — Мы же ещё даже чаю не попили.

* * *

Грин снова был связан, но в этот раз одежда и обувь были на нём, но в этот раз он стоял на коленях, а его охраняли сразу несколько килдингов с оружием. Двое ненавязчиво но твёрдо давили на плечи, а ещё несколько просто стояли с оружием рядом. Потеряв нескольких человек мури и килдинги смогли остановиться и прекратить назревавшую бойню, после чего рванули с места заметая следы и удирая в разных направлениях. Теперь всё повторялось снова. Впереди показалась фигура.

— Сабина, — зашептали килдинги склонив головы.

Грин молча уставился на приближающуюся женщину. Если бы они были вне Улья, то Грин бы не отличил её от какой-нибудь продавщицы в занюханном магазине — просто обычная бабища за пятьдесят. Ни запоминающихся черт лица, ни особенной красоты, ни выражения ума — просто слегка располневшая и обрюзгшая женщина.

— Назови своё имя, — властно сказала она подойдя к нему.

— Грин, — ответил Грин.

— Это не имя, — всё тем же голосом повторила бабища. — Назови то имя, которое получил при рождении.

Грин помедлил, но всё же ответил:

— Виктор.

— Это правильное имя, Виктор, — важно кивнула Сабина.

Если бы она сейчас начала говорить о великой мудрости, предназначении, или о том, что тут килдинги были со времён фараона, то Грин бы откровенно заржал — он как никто иной хорошо знал, что ни того, ни другого, ни третьего килдинги не имеют — Улей был создан только в двадцать третьем веке, и использовал для создания клонов людей из двадцать первого века, во времена фараонов были только фараоны, а с мудростью килдинги вообще не имели ничего общего — у них были обрывочные части знаний, которые дали им учёные-дезертиры и военные дезертиры, которые совершили преступление против корпорации S-T-I-K-S, с сбежали прятаться в такой гигантский инкубатор как Улей.

И то, они дали даже не крохи информации, а песчинки, поэтому о уникальности килдингов речи быть не могло от слова вообще.

— Приведите Дею, — скомандовала бабища.

Грин промолчал пытаясь понять, что происходит. Один из килдингов метнулся прочь, и вскоре показались сразу шестеро женщин, седьмая была между ними. Охрана? Или надзирательницы? Зачем вообще к ней приставили женщин? Ответ Грин понял, когда услышал тихий шёпот — «нимфа». Нимфа — так называли женщин с самым опасным и запретным даром в Улье — подчинять мужчин. Сильная нимфа могла навязать свою волю на абсолютно любой срок и любому мужчине. Эта способность не действовала только на женщин, поэтому нимфу охраняли только женщины. Их способности были так велики, что действовали даже на заражённых, если те при жизни были мужчинами.

— Говори с ним Дея, — приказала Сабина.

Женщина подошла и остановилась перед Грином. И в тот же миг Грин почувствовал необычайные чувства — перед ним стояла самая прекрасная женщина. Она была необычайна прекрасна, притягательна, была манящей, желанной, хотелось отдать сразу все богатства мира, только бы эта красавица обратила на него внимание, сделать что угодно, только бы эта фея улыбнулась.

«Так вот как это работает», — мелькнула мысль в голове Грина. — «Никакого принуждения психики или насилия, а только море наслаждения».

В следующий миг все мысли улетучились из его головы, и он понял, что сглатывает, и готов сделать что угодно ради этой женщины.

— Ты Виктор? — мелодично спросила женщина.

Что это за был голос — словно хрустальные колокольчики или горный ручей, голос буквально ласкал слух и заставлял сходить с ума.

— Да, — чуть сглотнув ответил Грин.

— Тот самый, который сбежал от внешников, потерял память, и попал в руки к Рою, после чего работал у него?

— Да, — снова ответил с придыханием Грин.

— К тебе вернулась память? Ты помнишь, как ты был внешником, и помнишь внешний мир?

— Дааааа, — простонал Грин, уже готовый слушать и слушать её, что бы она не говорила.

— Хорошо, Виктор, тогда ответь — правда ли что Рой, Гробовщик, и две женщины — Нина и Настя живы?

— Да, они живы.

По толпе килдингов пронёсся ропот.

— Расскажи мне Витя, что случилось с ними.

— Рой, — сглотнул Грин. — Он придумал план. Среди его людей, точнее не его людей, а людей Саши была девушка с необычным даром, Рита. Она могла передавать дар от одного человека к другому. Тому, кто принимает нужно было только проглотить жемчужину и запить её живцом, а после она просто копировала ему дар от другого человека. Дар Нины был менять тела — когда её кто-то убивал — она переселялась в тело убийцы. Если это была женщина, то через несколько дней она снова становилась сама собой, а если это был мужчина, то через несколько дней заняв его тело, она становилась мужской версией себя. С помощью Риты этот дар получил Рой, Гробовщик, и их женщины. А потом этот дар пересадили и мне, только я этого не знал… Потом… Потом Рой просто устроил встречу с внешниками сделав всё так, чтобы эта встреча выглядела случайной, и внешники застрелили их. Рой и Гробовщик заняли тела двух военных внешников — после смерти они сразу перенеслись в тела внешников в скафандрах избавившись от заразы. Женщины поступили так же. Мне досталось тело моего бывшего начальника — профессора Медянского.

По мере того как Грин говорил, ропот всё нарастал и нарастал. Килдингов очень волновали эти новости. Никто даже подумать такого не мог.

— После мы устроили ложное нападение на одну из поставок органов между пунктами в Улье, и на складу спрятались в коробках с органами. Нас перегрузили в орбитальный лифт, после чего с помощью шаттла мы прилетели на землю, и сбежали при разгрузке контейнеров.

Муры слушали его слова с жадностью боясь упустить хоть слово.

— Зачем вы вернулись Витя? — мелодично спросила самая прекрасная женщина на свете.

— Мы вернулись чтобы спасти из Улья всех… Всех рейдеров.

Ропот нее просто усилился — он перерос в гул голосов.

— И как вы планировали это сделать.

— Очень просто. Рита отбывала наказание в тюремном заключении, но на самом деле она всё это время передавала дар людям из стаба. В своё время и Рой, и все остальные кто участвовал в операции скопили немало жемчуга, а после начали активно устраивать охоты, снова чтобы собрать ещё жемчуга. Всё время пока готовилась операция и пока мы были вне Улья она передавала дар всем, кто должен будет покинуть Улей.

Отдельный ропот толпы перерос в крики.

— Тихо! — рявкнула Сабина. — Дети стикса всегда получают своё!

Толпа стихла, а Дея продолжила допрос:

— Как интересно, Витя, скажи, вы что нашли добровольцев, которые готовы отдать вам свои тела?

— Нет, — блаженно улыбнулся Грин. — Вне Улья мы заработали много денег, и связались с некоторыми компаниями, которые специализируются на клонировании. Мы купили у них несколько тысяч клонов — взрослых тем мужчин и женщин. Безвольно выращенные тела без зачатка сознания, которые пребывают в неком состоянии стазиса — эни словно овощи — у них нет сознания, нет мыслей. Это просто условно живые биологические тела. Их сбросили вместе со мной в запечатанных капсулах. После того, как они приземлятся, то каждый кто хочет покинуть Улей должен будет подойти к капсуле и не отпирая её, чтобы в неё не проник вирус активировать её. Тогда клон выйдет из спячки и первое его реакция буде сокращение мышц. Тогда он нажмёт на спусковой крючок оружия — от того, что мышцы сократились и застрелит человека через специальный мини шлюз. Тогда и сработает дар — человек перенесётся в тело того кто его убил, и станет здоровым от вируса Улья. после этого нужно будет снова активировать команду, над капсулой откроется аэростат и потянет её в стратасферу. Там все капсулы соберёт шаттл, и мы вернёмся на землю.

Теперь уже никто не был равнодушен вокруг — ни килдинги, ни муры.

— Какова была роль в этом, Грин?

— Я должен был дополнительно объяснить, как пользоваться капсулой и первым протестировать перенос разума и полёт в капсуле обратно.

— А тот рюкзак который был с тобой?

— Там было оружие и снаряжение и радиостанция. С её помощью я бы смог передать сигнал на шаттл или в Стаб, если бы потерялся.

Воцарилось молчание.

— Мы двинемся на стаб, — заключила Сабина. — Капсулы должны стать нашими.

Мосфет торжествующе улыбнулся, Пастырь тоже довольно кивнул.

— А если он соврал? — спросил кто-то.

— Под даром нимфы не лгут, — сухо ответил Пастырь.

— А с ним, что делать? — спросил Мосфет.

Сабина некоторое время молча смотрела на Грина обдумывая что-то, а потом сказала:

— Принесём в жертву Стиксу. Мы довольно сильно нашумели здесь, и скоро здесь будет стая. Свяжите его у столба, и оставьте радиостанцию, к которой он так рвался — пусть забирает своё, она нам не нужна. Оружие забрать. Хотя нет — оставьте пистолет. С одним патроном.

Мосфет довольно разразился лающим смехом, а двое килдингов потащили Грина к стальному столбу торчащему из асфальта.

Глава шестнадцатая. Воссоединение

Грин остался один пристёгнутый к металлической трубе, торчащей из асфальта, а целый караван техники поспешно уезжал прочь. Муры объединились с килдингами образовав огромную армию. Грин никогда не видел чтобы они собирались в настолько большие группы, но видимо в этот раз желание выжить и желание выбрать вскружило им голову, и заставило объединиться. Он отчётливо понимал, что это конец — по крайней мере для него точно. За последние несколько часов было столько огня, стрельбы, дыма здесь и в соседних кластерах, что не увидеть этого не мог только слепой. Скоро здесь будут заражённые изо всех соседних кластеров. Хоть пистолет ему оставили с одной пулей — чтобы застрелиться хватит, не придётся мучится от зубов и когтей. Кто-то даже оставил ему стопку с водкой накрыв её куском хлеба — поминки по уже живому.

Страшно не было — он уже давно отбоялся своё. Было просто обидно от того, что они сделали так много, и всё пошло прахом. Грин потряс головой приходя в себя. Сейчас не время рефлексировать и расстраиваться. Если уж приходится умирать, то можно сделать это подгадив напоследок этим тварям, которые уже наверняка празднуют победу. После этого можно будет и застрелиться. Грин улыбнулся — хорошая получится смерть.

Ногой он потянул к рюкзаку и сумел подцепить его кончиком ботинка, после чего подтянул к себе, потом ещё подтянул к себе, и вот уже рюкзак оказался рядом с ним. Руки ему сковали за спиной, за головой, вложив в одну пистолет с патроном — для того, чтобы застрелится вполне хватит, а вот для того, чтобы открыть рюкзак — нет. Первым делом Грин повернулся спиной к рюкзаку, затем аккуратно спустился на асфальт скользя по столбу спиной, после чего лег на него спиной и положил пистолет рядом с головой. Теперь пальцы были свободны. Аккуратно дотянувшись до клапана рюкзака Грин развязал его. Контейнер с радиостанцией был довольно глубоко. Чтобы достать его снова пришлось исхитрится — взяться пальцами за край рюкзака и путём акробатических трюков и неимоверных усилий снова начать подыматься, чтобы контейнер аккуратно выскользнул на асфальт.

Повторив все действия снова Грин смог опустится на землю и открыть кейс. Больше ничего собирать не надо было — стоило только открыть крышку огромного и тяжёлого прибора. Большую антенну он собрать уже не сможет, но этого и не потребуется. Спокойно и хладнокровно Грин вытянул сравнительно небольшую телескопическую антенну и щёлкнул переключателем. Теперь оставалось только набрать нужную частоту. Искать и настраивать ничего не надо было — устройство было довольно умным и хранило в своей памяти нужные частоты. Достаточно было только нажать некоторые кнопки, чтобы выбрать заранее заданную частоту.

Щелкнув кнопкой Грин попал на волну Стаба.

— Стаб слушает, назовитесь, — раздался голос Атласа.

— Атлас, привет, это Грин, — коротко поприветствовал его Грин.

— Грин! Привет! Живой чертяка! Живой! Где ты есть?! Мы уже все обыскались тебя, и отправили несколько отрядов, а ты выбрался сам! Мужик!

— Атлас, погоди, рано радуешься, — коротко ответил Грин. — Передай сразу тем кто в Стабе.

— Секунду Грин, я тебя сейчас соединю с ещё парой каналов, всё, готово, — отозвался Атлас.

— Передай в стабе, что к ним движется целая армия из килдингов и муров, — продолжил Грин. — Их несколько тысяч, и не знаю, выстоит стаб, или нет. Среди них я видел Сабину, её новую нимфу, а ещё Пастыря, ну и нашего общего знакомого — Мосфета. Все они знают о капсулах и о нашем плане, о том, как выбраться отсюда. Все они движутся на Стаб. Не дайте им захватить капсулы. Я буду счастлив, если ты скажешь мне, что вы там во всю эвакуируетесь, и ты последний, и скоро сядешь в капсулу. Рита в опасности. Уходите, спасайтесь. Лучше уничтожьте капсулы. Я верю — Рой найдёт другой способ вытащить вас, или сделает это чуть позже. Бывайте.

Секунду в эфире царила тишина, а после раздался голос Еврея.

— Грин, мы тебя поняли, но где ты? В каком ты состоянии? Дай свои координаты и мы заберём тебя — ты же знаешь, у нас есть лучшие целители мы восстановим тебя.

— Не требуется, — хмыкнул Грин. — Но спасибо. Я не знаю своих координат, но точно скажу тебе — я целый. Эта чёртова бабища со звучным именем Сабина привела новую нимфу и сам понимаешь — я рассказал всё сам, добровольно.

— Грин, ты так и не ответил где ты.

— Чёрт знает. Я прикован к стальной трубе, при себе у меня есть только стопка водки накрытая куском хлеба, радиостанция и пистолет с одним патроном. Шуму уже давно было более чем достаточно — ну ты понимаешь. Скоро придёт стая, или несколько стай, чтобы полакомиться мои мясцом. Когда я увижу заражённых, я пущу пулю себе в висок. Прощайте, парни. Надеюсь, что вы всё же сможете выбраться из этой дыры, и снова увидите свет нормального неба.

— Эй! — буквально взревел Еврей. — Ты чего там удумал?! Не рано ли решил счёты с жизнью сводить?! Мы ещё повоюем, и размажем по стенкам этих тварей — и килдингов и муров! Слышишь меня, Грин?! Пообещай не стрелять, пока не увидишь заражённых! Нет, не так, пообещай стрелять только если заражённый приблизится к тебе на расстояние нескольких метров, слышал?

— Хех, слышал Еврей.

— Ни в коем случае не стреляй, и вообще, подожди, не вешай трубку! Ты вообще сейчас там что делаешь?

— Я? Просто лежу и смотрю в небо. Знаешь, руки за головой скованы, за столбом, поэтому чтобы включить радиостанцию мне пришлось лечь на спину, а радиостанция сейчас находится за моей головой.

— Вот и хорошо, расскажи мне сейчас, что ты видишь.

Грин на несколько минут замер.

— Ага, подожди секундочку, перезвоню через минуту.

— Ты что задумал?!

— Да ничего особенного, так, позвоню ещё одним старым знакомым. После этого перезвоню, честное слово.

— Стой не делай…

Крик Еврея оборвался, когда Грин переключил волну. Немного пощёлкав он нашёл нужную.

— Привет мужики, — сказал Грин.

— Кто говорит? Назовитесь.

— Говорит… Говорит дезертир Виктор, который работал у вас год назад, я тогда ещё работал у Медянского, — спокойно сказал Грин улыбнувшись вспоминая прошлое. — Помните ещё?

В эфире послышались какие-то шумы, забегали люди, кто-то засуетился, кто-то начал звать кого-то.

— Говорите, — бесстрастно ответил тот же голос. — Почему вы связались с нами?

— Не знаю ребята, насколько вы там быстро получаете информацию с большой земли, но могу сказать кое-что… Вы в полной заднице. Вы можете отомстить мне, просто херакнув ракетой по тому месту где я сейчас нахожусь. А можете прийти сюда сами, чтобы добить меня, и кстати — примерно двадцать минут отсюда ушло огромное количество живого двуногого мяса и двинулось на север, если хотите обогатится, то можете двинутся за ними.

— О чем вы говорите? О каком двуногом мясе идёт речь, я вас не понимаю Виктор.

— Ага, если вы говорите так, то значит очень хорошо понимаете, и знаете что по возвращению на землю вас ждёт высшая мера. Тогда предлагаю вам сделку — вы убиваете людей, которых я вам назвал, и передаёте запись нашего разговора людям, которые находятся сейчас на орбите в шаттле, думаю что после этого они сделают всё, чтобы немного смягчить ваш приговор.

В трубке воцарилось молчание.

— Мы вас услышали Виктор.

— Вот и хорошо, — спокойно ответил Грин и снова переключился на частоту Стаба.

— Грин твою мать, ты что там делаешь?! — раздался гневный женский вопль из динамика. — Ты там чего, ёб****ся?!

— Света?

— Да Света! Ты куда пропал, что там происходит?!

— Да так, позвонил старым знакомым.

— Каким ещё знакомым?

— Внешникам.

— Вот как, — Светлана немного успокоилась. — Как себя чувствуешь?

— Нормально, заразился здесь, снова, но не смертельно, снова оказался иммунным, но меня сегодня напоили живцом.

— Ты точно там целый? Обычно муры и килдинги жестоко пытают своих жертв.

— Да нет, я был очень им нужен, для того чтобы они узнали наши секреты, в итоге они просто натравили на меня нимфу, но я уже об этом говорил.

— И как оно, с нимфой? Она была нежной, или наоборот любила пожёстче?

Грин усмехнулся.

* * *

Час назад.

Атлас взял трубку услышав звонок от Грина. Попросив того подождать немного он передал связь в одностороннем порядке сразу поисковым группам и управлению Стаба, теперь Грина слышали все. Еврей вбежал в переговорную самым первым.

— Что там такое?! Он что, с собой покончить решил?!

Сразу после этого Еврей начал активно разговаривать с Грином расписывая указания на бумаге, которую тут же передал дежурному. Буквально через пять минут должна была явиться Светлана.

Грин сказал ещё несколько слов и отключился. Тут же в кабинет вбежала запыхавшаяся Светлана.

— Отключился, — вслух сказал Еврей с досады сломав ручку. — Как бы действительно не выстрелил себе в голову. Подежурь пока. Если выйдет на связь забалтывай его, чтобы у него даже мысли не возникло покончить с собой, а пока болтаешь, нам нужно будет закончить всё, что делали.

Решительно встав он вышел из переговорной.

* * *

Поисковые группы замерли вслушиваясь в эфир. По эфиру сейчас говорил Грин. Его голос был ровным, спокойным, и это было хуже всего. Так говорят люди, уже приготовившиеся к смерти и спокойно ожидающие её. Женя почувствовала, как ногти буквально впились в ладони. Ещё никогда она не испытывала такого напряжения как сейчас. Все остальные члены спасательной группы слушали голос Грина молча.

* * *

— Красивое небо говоришь? — поинтересовалась Светлана с поддельной обидой в голосе. — А мне привёз что-нибудь? Какой-нибудь магнит на холодильник, или брелок наключ?

— Свет, а смысл? Он все равно в Улье станет заражённым, и ты его с собой забрать не сможешь.

— Все вы мужики так говорите, — капризным голосом произнесла Светлана. — Что даже не подумал о том, чтобы какую-нибудь безделушку купить? Тебе что девчонки там не подсказали тени купить, или помаду? Ну я им волосы повыдергаю!

Грин снова усмехнулся, и тут вдалеке раздалось тихое ворчание.

— Алло, Грин, ты чего замолчал?

— Да похоже за мной пришли уже, скоро будем прощаться с тобой.

— Что?! Эй, Грин, ты чего?! Вспомни о чём Еврей тебя просил!

Урчание начало медленно приближаться.

— Свет.

— А?

— Я прекрасно понимаю, почему ты говоришь со мной, и вдвойне благодарен Еврею за то, что он посадил болтать со мной не Риту, а тебя. Мы оба понимаем, что я сейчас умру — уже первый показался. Спасибо, что провела это время со мной, пусть даже так — по рации. Передай за меня девчонкам, что я сожалею. Спасибо тебе, и прощай.

* * *

Машины неслись как бешенные. Никто уже не думал ни о заражённых, которые могут повстречаться, ни о килдингах, ни о внешниках, ни о ком-либо другом. Мысль была одна — успеть быстрее. Женя до боли стиснула кулаки — если они опоздают, то Грин или покончит с собой, или его сожрут заражённые, которые не делают разницы между людьми.

— Почти приехали, — буркнул Пейн. — Сигнал совсем рядом! Похоже мы успеваем!

Впереди показался медленно бредущий заражённый урчащий и целеустремлённо бредущий в одном направлении.

— Вижу его! — заорал Быстрый. — Вон он на земле лежит к столбу прикрученный, и на него медляк идёт!

— Я сниму его! — рявкнул Пейн высовываясь из окна и стреляя в заражённого.

Тот только задёргался, но продолжил идти к своей жертве.

— Грин! Это мы! Не стреляй! — заорал в окно Быстрый. — Мы со Стаба, слышали твой последний разговор с Евреем!

Медляк продолжил идти несмотря на то, что пули продолжали попадать в него.

— Да брось ты стрелять! — рявкнул Серый. — На нём бронежилет, а ты в тело палишь! Пали в ноги, или в голову!

— Сейчас!

Дверь на автомобиле распахнулась и от туда кубарем выкатилось тело.

— Что там случилось?! Вы там чего, спите?!

— Девчонку потеряли!

— Да не потеряли — она сама выпрыгнула!

— Да хватит ушами хлопать!

* * *

Женя выкатилась из автомобиля прямо на ходу — ничего страшного — на ней хороший бронежилет и другая защитная экипировка, да и она сама частично не человек, поэтому переживёт такое падение. Сгруппировавшись она прокатилась некоторое время, после пружинисто вскочила и побежала к плетущемуся мертвяку. Мертвяк утробно заурчал поворачивая к ней голову. Женя одним движением выхватила из-за спины мачетэ, после чего не сбавляя скорости просто снесла голову зомбаку.

И рванулась к Грину.

Грин удивлённо повернул голову и увидел бегущую к нему Женю.

* * *

— Поверить не могу, вы и правда, в самом деле, здесь, — Грин выглядел изумлённым.

— Ты за кого нас считаешь, — скупо улыбнулся Пейн. — За муров что ли?

Грина обступила целая толпа рейдеров.

— Ты скажи, так это правда? — спросил его кто-то. — Там правда есть другой мир, в который можно попасть?

— Правда, — тут Грин помрачнел. — Но думаю не в этот раз.

— Рано сказал, — Пейн хлопнул его по плечу.

— Что? — Грин удивлённо поднял на него глаза.

— Сдаётся мне что всё ещё не кончено, — ответил Пейн. — Рано сдаёшься, очень рано.

— Пейн, скажи, в Стабе хоть успели эвакуироваться? Хоть кто-то? Или просто уничтожить капсулы?

— Орда! — раздался дикий крик одного из рейдеров. — На три часа отсюда идёт Орда!

Грин повернул голову. Прямо на них сплошным потоком двигалась огромная серая масса — это были полчища заражённых, бегущие прямо на них.

* * *

Еврей двигался по Стабу осматривая все углы, какие только можно. Сейчас в нём остались сущие единицы людей. Мало кто знал, что отсюда в этом месяце ушло огромное количество людей, а совсем недавно спустя несколько дней ещё больше. Последней частью ушла поисковый дивизия, которая по легенде должна была присоединиться к поискам Грина. Сейчас в Стабе только создавалась видимость того, что в нём очень много людей, и все заняты неотложными делами. Сейчас он чувствовал себя буквально на грани нервного срыва. Саша уехала буквально за день. Он галантно пропустил вперёд себя девушку, но сейчас буквально извёлся от нервов. Однако крупные планы и нервничать заставляют по крупному.

Еврей бодрым шагом дошёл до Атласа.

— Все готовы. Сколько нас?

— Сколько и планировалось, — ответил Атлас — двадцать человек. Чего ждём Еврей? Сигнал ещё не передали?

В это время ожила рация и голос Бати оповестил:

— Замок, это Коршун. Код два, пять, один, ноль, три, четыре, семь. Всё готово — наши деловые партнёры говорят, что коридор свободен. Повторяю — коридор свободен.

* * *

Огромная серая масса, которая двигалась на них словно заполнила всё от горизонта, до горизонта. Уже отсюда слышался рык и рёв. Огромная масса неслась без остановки — бегуны, топтуны, кусачи, лотерейщики неслись бок о бок, а чуть позади, словно командиры бежали элитники.

— Чего встали?! По машинам! — рявкнули сразу несколько командиров.

Грина буквально рывком втащили в автомобиль, после чего автомобили и бронемашины рванули сместа с небольшой пробуксовкой, а орда продолжила накатываться.

— Курс на север! Не останавливаться, ни в коем случае!

Пейн вместе с Быстрым полезли назад доставая оружие.

— Скосим очередями самых прытких?

— Прирежем маленько.

Только когда машина рванула с места, Женя дала волю чувствам, и обняла Грина.

— Всё хорошо Женя, всё хорошо, — Грин погладил её по голове.

* * *

— Грин снова с нами, — Рой облегчённо вытер пот со лба.

— А муры и килдинги? — поинтересовался Гробовщик.

Вместо ответа Рой только кивнул.

— Всё-таки жалею, что я не там, — скривился Гробовщик.

— Понимаю, — лаконично ответил Рой. — Но знаешь, по возвращению нас может ждать не один сюрприз. Неприятный сюрприз. То, что от нас нельзя избавиться орудием, которого просто нет у корпорации не значит, что от нас нельзя избавится вообще.

* * *

Огромная волна заражённых катилась позади. Рейдеры замедляли её стреляя из крупнокалиберных пулемётов, гранатомётов, посылая ракеты, но численность заражённых не уменьшалась.

Один из рейдеров показал на стекло — впереди были внешники.

Глава семнадцатая. Неожиданный поворот

— Твою мать! — ругнулся Гробовщик глядя на экран, а на экране телескоп показывал то, что творилось внизу — огромная орда заражённых неслась сметая всё на своём пути.

Волна была такая, что яблоку негде было упасть — неслись бегуны, прыжками передвигались лотерейщики, пробивали почву под ногами и асфальт топтуны, не сбавляя темпа на всех четырёх лапах неслись кусачи. Руберы двигались стремительно и с пугающей грацией, и уже за ними бежали самые страшные живые машины для убийства — элитники. Сплошное море хищных заражённых.

— Они точно выживут? — оторвал взгляд от монитора Гробовщик. — Бля, сука, я спускаюсь вниз!

* * *

Сабина смотрела вперёд слегка улыбаясь. Наконец-то она получила самое ценное, самое желанное сокровище Улья! Ни одна жемчужина, даже белая не стоит того, чем сейчас обладала она. Ни один навык не стоил того, что сейчас было у неё. У неё был выход из этого проклятого места, которое она вскоре покинет и уже не вернётся. Её будет ждать такая жизнь, как описал Грин — зелёные газоны и ровный асфальт, машины автоматы и комфортабельные гостиницы. Она станет популярной телеведущей в этом новом мире, или даже политиком — если верить этому же самому Грину, то она легко сможет добиться лояльности власти после рассказов о том, какой страшный концлагерь этот Улей. После этого она ещё получит компенсацию, и ещё одну компенсацию от самой корпорации S-T-I-K-S.

Или же… Внезапная догадка мелькнула в её мозгу — если Грин спустился сюда, то значит, он надеялся и выбраться обратно. А выбраться отсюда можно только сменив тело. Это значит, что с ним остался навык смены тел. Это значит… Это значит, что у всех, кто выберется из Улья сохранятся их навыки! Она снова сглотнула чувствуя что только что сейчас поняла. Если это так, то она сможет управлять людьми вне Улья с помощью своей новой нимфы. Она подчинит и сделает своими послушными марионетками всех — президентов, премьеров, королей, императоров. Она станет единственной императрицей на Земле.

Сабина победно улыбнулась. А Рой похоже эту партию проиграл — видно слухи о его таланте и исключительности сильно преувеличены.

* * *

Мосфет победно скалился. Пока они двигались всё больше и больше муров присоединялись к ним. Теперь был даже не взвод, теперь по кластерам Улья двигалась целая армия муров. Все эти годы стоили того, что происходит сейчас. Все мучения, которые прошли здесь были не зря. Сейчас он чувствовал триумф. Триумф и победу. Несмотря ни на что он выберется с этого проклято места и заживёт другой жизнью. Выберется, даже если придётся зарезать десяток или другой соратников. Мосфет победоносно улыбнулся. А этих килдингов можно всегда прирезать. И их дрессированная нимфа им не поможет. Осталось только захватить капсулы.

* * *

Грин оглянулся назад — огромная волна заражённых мчалась за ними сметая всё на своём пути как цунами. Это не была небольшая стая, или даже несколько скоплений стай. Это были даже не сотни заражённых, это была многотысячная орда. Грин снова повернулся и посмотрел вперёд — впереди стояли боевые машины внешников, а хищные автоматические турели уже двигались выбирая для себя цели.

* * *

— Я спускаюсь, готовьте капсулу, — поднялся Гробовщик. — Я больше не могу отсиживаться здесь, когда там гибнут мои товарищи!

— Гроб, сядь! — поднялся Рой. — Капсула всё равно будет спускаться не менее семи часов! Ты просто не успеешь ничего сделать — всё закончится ещё до того, как она опустится на землю!

— Проклятье, — нахмурился Гробовщик.

— Придерживаемся основного плана. Совсем скоро всё должно решится.

* * *

Генеральный директор корпорации S-T-I-K-S, взял навороченный спутниковый телефон, с помощью которого можно было дозвониться в любую точку мира. Да что там мира — космоса и набрал номер одного из подразделений расположенного на астероиде. Обычно ответа ждать не приходилось. Но в этот раз ответом были только длинные гудки. Да что там в этом Улье происходит?!

* * *

Турели продолжили хищно водить стволами выбирая цель.

— Куда ты прешь?! — закричал кто-то водителю. — Прямо на пули?!

— А у нас что, есть выбор?! — огрызнулся водитель. — Можешь сказать орде чтобы она развернулась и бежала обратно!

Турели приближались.

* * *

— Погоди, Гроб! — схватил Гробовщика за руку Рой. — Сядь! Сядь, сигнал мог просто не пройти!

— Да чёрт с ним, с сигналом! — рявкнул Гробовщик вскакивая.

Огромная орда на экране продолжала нестись за горсткой машин, а дорогу машинам преграждали бронированные машины внешников и местами возведённые бетонные стены.

* * *

Откуда-то из-за машин внешников с рёвом и воем вверх сорвались ракеты оставляя за собой дымчатый след, и по дуге опускаясь прямо в гущу заражённых. Позади в гуще заражённых стало расползаться огромное тяжёлое дымчатое облако. Облако состоящее из тяжёлого дыма стало расползаться во все стороны. Из облака выскочила пара заражённых, чтобы тут же повалиться наземь суча и дёргая лапами в предсмертных конвульсиях. Остальные ломанулись в стороны от дымчатого облака давя собственных сородичей, и тут же затаптывая их. Следом за ракетой вверх устремилась ещё одна и ещё одна. Ракеты падали среди орды заставляя заражённых разбегаться в стороны и затаптывать друг друга. Орда дрогнула и замерла не рискуя двигаться через смертоносные облака, но всё равно ещё не могла остановиться. Заражённые рванули в стороны пытаясь обойти смертельные облака и затаптывая соседей ещё больше. Нельзя было сказать, точно, но часть заражённых должна была попытаться повернуть назад, чтобы спастись бегством.

* * *

— Видишь? — Рой показал на монитор. — Всё прошло как надо. Сигнал дошёл, просто нам не успели ответить. Заражённые отступают.

Гробовщик опустился на кресло дыша так, словно пробежал несколько километров.

— Твою мать, — повторил он ещё раз. — Давно я не испытывал столько адреналина.

* * *

— Они стреляют химическим оружием! — встрепенулась Женя.

— Тогда нам точно нельзя останавливаться! Вдохнём чуть-чуть, и сразу погибнем!

Турели озарились вспышками пламени и начали палить очередями. Машина непроизвольно вильнула в сторону.

— Они стреляют не в нас, а в орду!

— И правильно — если орда добежит до них, то от них ничего не останется!

— А нам что делать?! Поедем на них — перестреляют не успеешь «мама» сказать, поедем назад — перестреляют ещё быстрее!

— Гнать!

— Смотрите! — крикнула Женя. — Смотрите, они машут белым флагом! Ого! Один, два, три, четыре, ого, сколько!

Один за одним над машинами поднимались белые флаги, которыми махали люди в химзащите и противогазах.

— Да что это такое?! В честь чего такая встреча?!

Несколько машин отъехали в сторону освобождая проход, и внешники ещё интенсивней замахали флагами и показали в сторону образовавшегося прохода.

* * *

Килдинги и внешники продолжили двигаться в сторону стаба, в который который когда-то мечтал попасть каждый рейдер. Постепенно муры и килдинги начали групироваться отдельно друг от друга чувствуя конкурентов.

— Вперёд браться, во славу Улья, заберём то, что должно принадлежать нам! — рванул какой-то килдинги.

— Вперёд парни! — крикнул отряд из муров устремляясь за ними.

— Вперёд! — поддержала толпа.

— Стойте! — рявкнул Мосфет. — Остановиться всем, здесь что-то не так!

— Стоять! — рявкнула в рацию Сабина. — Приказ через нимфу — стоять всем!

— Стоять! — рявкнул Пастырь, но было поздно.

Часть армий килдингов и муров слишком рано ломанулись вперёд и не успели остановиться, а может быть просто решили не слушать команду, а зря — под первыми «счастливчиками» начали разрываться противопехотные мины уничтожая их. Мосфет только цыкнул — теряя своих они ослабляют себя перед килдингами, однако и сами килдинги дохнут на минах, а ещё нужно расчищать дорогу от мин.

* * *

— Они приглашают нас к себе? — осторожно спросил кто-то из Рейдеров.

— Ага, поделится своими богатым внутренним миром.

— А что мы можем сейчас сделать? Нас перестреляют еще до того, как мы сможем что-то сделать.

Внешники продолжали махать белыми флагами и указывать на открытый среди машин проход. Однако рейдеры не спешили двигаться в так гостепреимно распахнутые ворота.

— Ну, что делать будем, капитан? — поинтересовался один из рейдеров.

Кремень уже хотел ответить, когда раздался усиленный мегафоном голос:

— Кремень, ты что ли? Говорит Батя. Слушай мой приказ — двигай свои машины через этих внешников, сейчас сам выйду к тебе.

Бойцы в машине ошеломлённо переглянулись.

— Кто-нибудь вообще понимает, что сейчас происходит?

* * *

Сабина сжала губы — натиск на стаб оказался не простым, как она надеялась — защитники заранее разместили противопехотные и противотанковые мины, которые уничтожали машины на раз-два. Приходилось использовать силы нимфы, чтобы гнать пушечное мясо расчищая дорогу, но силы нимфы тоже не были бесконечными, а тратить их лишний раз, когда под боком было столько муров было очень и очень опасно. Однако муры и сами гибли пачками. И что-то подсказывало ей, что это только начало.

* * *

Мосфет анализировал то, что происходило сейчас. Для райского стаба это было… Это было просто не похоже на него. Стаб, который славился своей мощью не стал бы так мелочиться — уже давно обстрелял бы их чем-нибудь уничтожая пушечное мясо мощными залпами, а потом взялся бы за них всерьёз. А тут… банальные мины. Или это не всё, а только часть какой-то ловушки?

В таком случае не стоит пытаться лезть на рожон и пытаться прорваться на голой силе — пусть лучше это сделают фанатики-килдинги, которых сейчас гораздо больше.

Словно в ответ на его мысли воздух зажужжал — в небо поднялись дроны, а потом что-то загудело — выезжало что-то помощнее.

* * *

Пастырь молча размышлял и анализировал всё, что происходит — мины подорвали лишь самых ретивых и самых глупых. Тех, кто шёл на пролом — тех, кого взяли только в качестве пушечного мяса. Эти потери можно было не считать. Потом в воздух поднялись дроны, которые в отличие обычных дронов-разведчиков стали сбрасывать опасные вещицы вроде взрыв-пакетов, гранат, напалмовых бомб и других мало приятных грузов.

Следом за воздушными дронами выехали боевые автомобили с турелями и фугасными огнемётами, которые тут же начали косить нападавших, и неизвестно, что было страшнее — очередь из турели или липкая густая горящая струя длиной в двадцать метров выкашивающая противников. А иногда даже не струя, а целый веер огня.

Впрочем, наземные автомобили и воздушные дроны уничтожались на удивление легко. Пастырь приложил к глазам бинокль разглядывая развороченный автомобиль «безумного Макса». Автомобиль был пуст — он оказался ещё одним дроном — гениальным детищем разработок Роя, которое спроектировали и собрали его инженеры.

Пастырь глянул ещё раз на несколько сторон оглядывая другие возможные позиции — военных бронированных машин не было — ни БРДМ, ни БМП, ни других — одни кустарные самоделки-дроны.

— Уходим, — повернулся он к своей группе всего в пятьдесят человек. — Прямо сейчас.

— Но Пастырь, — возразил кто-то. — Там наше спасение! Там наш выход!

На Пастыря устремились пятьдесят взглядов.

— К тому же Сабина или муры просто ударят нам в спину, — кивнул второй.

— Не ударят, — отрезал Мосфет. — Они сейчас заняты сражением, и планируют сражаться и дальше — на нас не станут тратить и патрона.

Развернувшись он зашагал к собственному БРДМу.

— Но Пастырь, скажи, почему мы уезжаем, там же наш выход?!

— Нашего выхода там нет, — отрезал Пастырь.

* * *

Стаб агонизировал проигрывая. Дроны падали подбитыми, автодроны горели покорёженным металлом. То тут, то там раздавались очереди со стен и слабенький вой мин и гранат выпущенных из миномётов и гранатомётов со стороны защитников. Делали вылазки дроны-камикадзе, но «Замок» проигрывал сдавая одну позицию за другой.

Муры и килдинги теряли людей, но это была просто капля в море — что считаться с сотенными потерями, когда вместе их пришло семь тысяч? Семь тысяч, не считая горстки отступивших. По докладам шпионов оборонявшихся от силы будет полторы тысячи, максимум — две. Они просто не смогут дать отпор, как бы ни старались.

Первая линия прорвалась через стену и раздались крики — сначала удивлённые, а затем испуганные.

— Что там у вас такой? — спросил по рации Мосфет.

— Тут только турели на стенах на приводах с дистанционным управлением! — ответила рация. — А теперь на нас несутся заражённые! Ааааааааа…

Рация с шипением замолчала, а за стенами раздались трески и вскрики.

— Дерьмо! — выругался Мосфет отбросив рацию. — Отходим! Замок заминирован! Это ловушка — людей там нет! Все дроны управляемы дистанционно!

— Мосфет! Куда отступаем?!

— Сенсора ко мне! — оскаливается Мосфет. — Пусть ищет большое скопление живых или не живых объектов!

— Несколько тысяч неживых объектов на юго-востоке!

— Двигаемся на юго-восток!

* * *

Машины во главе с Пастырем мчались через кластера даже не стреляя — сейчас все заражённые должны быть в другом месте — канонада была такая, что того и гляди ещё одна орда нагрянет.

— Куда мы едем Пастырь?

— Туда где оставили того человека, — ни на секунду не задумавшись ответил Пастырь. — Быстрее, право на опоздание у нас нет.

* * *

Мосфет гнал своих людей злой как сотня чертей. Так купиться на ловушку и потерять почти семьсот бойцов и пол сотни единиц техники! Кто-то ответит за то, что произошло. Очень сильно ответит срывая горло от криков и моля о пощаде — он лично станет отрезать им пальцы и снимать кожу. Никто не смеет обмануть его.

Быстрее бы убраться подальше от проклятого стаба, который так их подставил — скоро там будет столько заражённых, что им будет просто не отбиться — выживет только малая часть. Быстрее туда, куда указал сенсор.

Армия машин и легкобронированных машин пролетала километр за километром, вскоре впереди показался огромный кластер величиной с несколько футбольных полей. Полностью заставленный капсулами. Часть из них уже взлетали на аэростатах, а часть осталось на земле.

— Улетают суки! — крикнул кто-то.

— Почему столько капсул осталось?! — крикнул кто-то более умный.

— Сбросили с запасом, на случай если часть потеряется, — процедил Мосфет. — Готовимся к отбытию.

— Не так быстро, Мосфет, — раздался рядом голос Сабины и щелчок взводимого курка.

* * *

— Это ещё что такое? — ошарашено глядя перед собой говорит Кремень. — Мне мерещится? Вы видите то же, что и я?

— И слышим тоже, — так же недоумённо говорит Женя. — Грин, ты что-нибудь понимаешь?

— Пожалуй только самую малость, — говорит Грин глядя в лобовое стекло. — По крайней мере понимаю, как они смогли отыскать меня.

— Как? — сразу пять пар глаз уставились на него.

— Тогда, когда я был прикован к столбу, я не сразу смог добраться до рации. Потом, когда я добрался, я позвонил сначала в Стаб, а потом внешникам, назвался, напомнил, как когда-то работал у них около года назад. И тогда же я предложил им приехать и расправиться со мной и намекнул что рядом будет очень много килдингов. Расчёт был один — или внешники приезжают и убивают меня до того, как меня убивают заражённые, или бомбят моё место положение и уничтожают вместе с заражёнными, или срываются толпой и массово бомбят, но уже и меня, и килдингов, и заражённых. Хоть таким способом, но я бы забрал с собой побольше килдингов.

— Хороший план.

— Только при чём тут Батя и белые флаги я не понимаю.

Глава восемнадцатая. Помощь откуда не ждали

Мосфет медленно поднял руки активировав одно пассивное умение о котором никто не знал, и медленно развернулся. Сабина стояла прямо позади него направив на него самый обычный «Стечкин».

— Не так быстро, Мосфет, — повторила она. — Этих капсул не хватит на всех. Кому-то придётся остаться.

Мосфет улыбнулся, но улыбка больше напоминала оскал.

— Не забывай, что для того, чтобы забраться в капсулу и получить готовое тело нужно иметь особый навык, который можно получить только у одной дамы, которой сейчас с нами нет, и которая скорее всего давно улетела на одной из этих капсул.

— Это ничего не меняет, — спокойно ответила Сабина. — Мы захватим оставшиеся капсулы и просто поднимемся вверх вместе с ними к их кораблю, или где они сейчас там скрываются. После этого просто захватим их судно и заставим поделиться нужным даром и запасными клонами, в которых мы и перенесемся. Именно так мы и выберемся из Улья. А теперь давай, будь паинькой и уводи своих людей отсюда — эти капсулы наши. Обещаю — когда мы выберемся из Улья, то я пришлю за вами подмогу.

Мосфет тихо засмеялся, а потом сказал:

— Да ты видно с ума сошла старуха. Валите этих сукиных детей парни!

* * *

Пастырь гнал своих людей вперёд и вперёд через класстеры. В то, что в стабе их ничего не ждёт он понял почти сразу после нескольких атак дронов. Ход вполне в стиле Роя и его товарищей. А значить это могло только одно — то, что оборона имитируется дистанционно, а весь стаб уже давно пуст и покинут. Соваться туда — значит самовольно сунутся в капкан. А ещё это значило, что капсул там точно нет, как нет и нигде поблизости.

Оставался только один вариант где они могли быть — где-то рядом с Грином. И вот тут возникал вопрос, как же они окажутся рядом с Грином? Пастырь понял это почти сразу — радиостанция с огромной мачтой. Радиостанция с огромной мачтой — вот, что ключ ко всему. Это ничто иное, как огромный маяк, по которому можно определить его местоположение и что-то ещё, что было важно.

Тогда логично вставал вопрос — почему Грин ничего не рассказал из этого плана когда его допрашивала Нимфа, а рассказал только о том, что есть капсулы, и как ими воспользоваться. Ответ был только один — или он не знал сам об этой части плана, или план скорректировали позже его товарищи. Оставалось только одно — гнать машины, и гнать быстрее, чтобы успеть найти Грина до того, как его заберут товарищи, или съедят заражённые.

Вот уже до того места осталось не так много, и тут Пастырь увидел, как на него катится волна заражённых сметая всё на своём пути.

* * *

Коридор внешников раскрылся и стал ещё шире и из него выехал БТР из люка которого высовывался человек без химзащиты и говорил в микрофон.

— Пейн, ну-ка, дай бинокль, посмотреть, кто это, — протянул Кремень.

Пейн сначала посмотрел в бинокль сам, после чего протянул его Кремню. Тот ошалелыми глазами посмотрел в бинокль.

— Что там? — поторопила его Женя.

— Батя, — рассеянно протянул Кремень. — А вместе с ним Ярик и Уайт. Я глазам своим не верю.

Между тем машина с Батей медленно двинулась вперёд выезжая к ним, после чего Батя подъехал почти вплотную.

— Это я, вижу, что не доверяете, и правильно делаете, но это действительно я. Грин, сынок, и ты тут, молодец. Всё, давайте проезжаем — времени не так много.

— Батя, а внешники? Они что, под гипнозом, их что, нимфа очаровала?

— Нет, они в сознании, они в этот раз на нашей стороне.

— Внешники на нашей стороне? Никогда такого представить не мог.

— Я тоже, но видишь — это случилось. А теперь поехали — времени не так много, да и орда всегда может вернуться, а снаряды не бесконечные.

* * *

— Мы уйдём Мосфет, а вы останетесь здесь, — повторила Сабина. — А после, мы вернёмся за вами и заберём вас.

— Чёрта с два! Валите их парни! — ощерился Мосфет.

Застрекотали автоматные очереди, гулко захлопали взрывы гранат, воздух задрожжал от применяемых умений.

— Приказ Нимфе! — рявкнула Сабина. — Останови их!

Глаза Мосфета засветились изнутри багровым светом, а зубы начали заостряться превращаясь в клыки. Он рванул вперёд вырывая у ближайшего килдинга кусок мяса их трахеи, после одними руками играючи оторвал голову у другого. Пули бессильно колотили по его телу не в силах нанести какой-то вред.

— Убейте его! — завизжала Сабина прячась за отрядом телохранителей. — Нимфа, не спи дура!

— Я не могу ничего сделать! — завизжала испуганная нимфа. — Он не подчиняется мне! Я бессильна!

А Мосфет тем временем вломился в ряды килдингов разрывая их голыми руками и зубами тех, кто поподался ему на пути, или пытался связать рукопашным боем. Тех, кто бежал он хладнокровно расстреливал в спину.

— Отходим, его режим не может длиться вечно! — сообразил кто-то из килдингов.

Мосфет в ответ разразился лающим смехом.

Килдинги развернулись и побежали, а в спину им летели очереди патронов, осколочные граты и прочие смертельные гостинцы.

* * *

Вереница автомобилей двинулась следом за Батей въезжая в подготовленные ворота.

— Что происходит? — спросил рейдер Быстрый. — Я уже совсем перестал что-либо упоминать.

Грин молча притянул Женю к себе и обнял. Женя была напряжённой как струна, а затем расслабилась. Машины продолжили двигаться дальше.

— А, это может быть кто-то похожий на Батю? — спросил Пейн. — Ну там умения разные бывают — может какой-нибудь мур научился копировать личности.

— Вот этого я и боюсь, — кивнул Кремень.

Зашипела рация. Кремень молча нажал на кнопку.

— Всем привет парни, — донёсся усталый голос. — Вы все живы?

— Рой?! — не поверил своим ушам Пейн. — Это ты?!

— Я, кто же ещё. Наблюдал за вашей группой с орбиты. Как я вижу все машины уцелели, значит все живы?

— Да, все живы, — со вздохом облегчения ответил Пейн. — Но… какого черта?

— Сюрприз. Понравился?

— Ага, очень, так понравился, что у меня сейчас желание набухаться до беспамятства!

— Штаны стирать будешь?

— Иди ты!

Все разразились нервным смехом.

— Как там Грин? — поинтересовался Рой.

— Живой я, — нехотя отозвался тот. — Возможно даже живее всех живых, но Рой, объясни, что это было?

— Всё срочно пришлось корректировать — когда ты уже садился в капсулу, мы увидели нездоровое движение, после чего пришлось менять весь план. По крайней мере использовать вариант «Б».

— Хе, узнаю в этом тебя, — усмехнулся Грин. — Что там дальше, по новому плану?

* * *

Мосфет рвал килдингов, которые спешно спасались бегством. Это был его самый секретный и уникальный навык, у которого просто не было аналогов — Берсеркер. Берсеркер — навык который защищал одновременно от ментальных и физических атак, одновременно давая своему владельцу огромную физическую силу и просто невероятное бешенство.

В таком состоянии он мог уничтожить сотню человек, если она конечно осмелится подойти близко. Самым великолепным в этом навыке было то, что он не был временным — навык действовал, пока рядом находился хотя бы один противник. Чтобы поддерживать его достаточно было разорвать противника и испить хоть немного его крови.

Сейчас он почти победил, осталось только немного уменьшить действие навыка, после чего он возьмёт своё.

* * *

Дорога была пустынной и спокойной — внешники разогнали всех заражённых, а часть даже уничтожили.

— И куда мы двигаемся? — спросил Грин рацию.

— Пока в ближайший корпус внешников, — ответил Рой. — После вам предстоит переправка к орбитальному лифту, и уже потом быстрый подъём к нашему шаттлу. На этом самое страшное будет закончено.

— Как, а капсулы? А клоны, которых мы столько готовили?

— Новый план, как я уже и говорил, Витя — как только наметилось нездоровое движение, а его мы заметили слишком поздно — ты уже летел вниз в капсуле, мы сбросили фальшивые капсулы. Точнее не фальшивые, а самые настоящие, только другие — десантно-эвакуационные, которые были на самом шаттле. После этого мы оповестили Батю и Замок, чтобы тебя спешно забрали с места высадки. И сразу после этого стали связываться с внешниками, которые уже собирали свои вещи и в спешном порядке уничтожали все улики. Мы честно предложили им альтернативу — или они дожидаются другого шаттла, который прибудет уже с военными, и он просто забирает их для доставки на землю, где их ждёт расстрел или пожизненное заключение, или они помогают вам и всем остальным, и мы говорим за них несколько слов, и наказание для них смягчается — вместо расстрела или пожизненного срока им чуть уменьшат срок — сидеть они будут ну скажем всего лет тридцать. Выбор они оценили и спешно бросились вам на встречу — даже несколько взводов подогнали, чтобы отбить орду и выдернуть ваш отряд.

Грин расхохотался.

— Ты как всегда в своём репертуаре. И где теперь нас ожидают капсулы?

— Пока не скажу — это секрет.

* * *

Мосфет оглядел побоище. Кругом были сотни трупов. Кроме килдингов полегло не мало собственных людей — он просто уничтожил их в бешенстве. Его навык очень сильный, но одновременно очень опасный — бешенство столь велико, что он иногда даже не делит людей на врагов и союзников убивая всех подряд. Да и вообще — можно ли назвать этих утырков союзниками? Одним больше, одним меньше — никто и не заметит потерь.

Капсулы лежат на земле — вот они, уцелели родные. Снова как всегда после использования навыка накатывает ощущение победы. Оно пьянит, пьянит сильнее любого спирта, сильнее спека.

— Ты, — он тыкает в грудь стоящего рядом муры. — Иди проверь капсулу.

Мур мнётся — он не хочет этого делать — понимает, что капсулы могут быть заминированы, но в то же время очень хорошо понимает, что Мосфет убьёт его в случае отказа. Обречённо он идёт к одной из капсул, снова замирает, после чего берёт тонкую верёвку и прикрепляет к двери. Верёвка натягивается и дверь отъезжает в сторону. Ни взрывов, ни грохота, ничего.

Мур осторожно заходит внутрь и так же выходит. Ничего. Мосфет удовлетворённо кивает и идёт к капсуле. Адреналин так и плещется. В капсуле ничего. Вообще ничего — только мебель, встроенная в стену. Ни клонов, ни механизмов управления. Зарычав Мосфет бежит к другой капсуле и рывком распахивает дверь. Снова пуста. Следующая тоже пуста. Ярость нарастает всё больше и больше.

Мосфет распахивает ещё одну капсулу. К дивану пристал клочок бумаги зажатый в щель: «Капсула аварийная, эвакуационная, одноразовая».

* * *

Впереди перед самым зданием внешников открывается огромный лагерь с кучей палаток, везде стоят бронемашины и автомобили в стиле безумного Макса. Кто-то молча наблюдает, кто-то жуёт, кто-то хмуро разглядывает внешников не убирая рук с оружия.

— Это же, рейдеры! А вон та группа — стронги, которые уже были один раз у нас. А вон там — трейсеры. Эту парочку я тоже знаю… А вон две девчонки из «Сладкого Замка», — потрясённо говорит Пейн.

Не торопясь к ним важной походкой двигается Еврей.

— Еврей, и ты тут, чертяка!

— Таки очень рад, что вы так радуетесь за меня, молодые люди, — вежливо улыбается Еврей. — Меня забрали со стаба аж вертушкой. Такие почести, такие почести. Да шо ви сидите, виходите, местные внешники совсем даже не кусаются.

— Смотрю ты уже сбился на свой фирменный акцент, — хлопает его по плечу Кремень.

— Шо есть, то есть, — Еврей пробивается к Грину. — А вам молодой человек отдельное спасибо — если бы не ви, то того, шо вы видете сейчас никогда бы не било.

Женя обнимает Грина повисая его и аккуратно целует его в щёку.

— Гриииииииииин! — раздаётся крик в далеке.

Против воли оборачиваются все.

— Мы расквартируемся, — с серьёзным лицом кивает Кремень. — Грин, Женя, ждём вас позже.

Немного замедлившись перед Грином останавливается Рита. Отрезанная рука снова отросла, причёска тоже сменилась — волосы девушки теперь длинные и густые собранные в косу.

— Поздравляю Грин, — чуть сухо кивает Рита. — Я… рада что ты жив.

* * *

Рита замерла глядя в даль — бинокль в этом очень помогал. За пару дней она просто извелась сначала ожидая известий, а затем ожидая подъезжающие автомобили. А ещё час назад она буквально истоптала пятачок земли, на котором ждала, и искусала до крови губы. Ещё несколько дней назад ей предложили сразу из стаба отправится к орбитальному лифту, но она отказалась. Наотрез отказалась — никакие уговоры и доводы рассудка не помогли. Сейчас она ждала только одного человека, хоть и не говорила об этом.

Батя не став спорить с упрямой девушкой которая была ценным человеком просто поставил несколько надёжных охранников на всякий случай.

Все эти дни девушка не находила себе места, и чуть не поседела, когда слушала переговоры по рации. А сейчас, когда узнала, что Грина наконец спасли, и он едет сюда вдвойне не находила себе места. Вот уже стало видно подъезжающий автомобиль Бати, и транспорт остальных внешников. А вот наконец открылась дверь, и все вышли наружу, после чего к ним подошёл Еврей. Тут уже Рита не сдержалась, и побежала к ним Грина на ходу:

— Гриииииииииин!

Он был такой же, как несколько месяцев назад — нисколько не изменился. Даже взгляд остался прежним. Рейдеры ушли прочь, а Рита сбавила шаг, и в конце концов просто остановилась понимая, что она тут лишняя — рядом с Грином уже стояла Женя, стояла и смотрела без грамма злости, ревности или ещё чего-то — просто смотрела как на старую знакомую, по-доброму.

Рита почувствовала, как к горлу подступил комок, и она ничего не может сказать.

— Поздравляю Грин, — чуть сухо кивает Рита. — Я… рада что ты жив.

Вот и всё. И чего теперь стоять как дура? Можно идти обратно. Рита замешкалась и чуть моргнула, скрывая слезу, а когда проморгалась увидела, что Жени больше нет.

БАХ! — мощный шлепок пониже спины отбросил ей прямо на Грина, который тут же её обхватил.

— Чего стоишь, как не родная? — раздался за спиной сварливый голос Жени.

* * *

Генеральный директор бывшей корпорации S-T-I-K-S отбил на дорогом телефоне последние распоряжения. Пусть корпорация и перестала существовать, но он не перестал существовать — у него осталось ещё достаточно предприятий и недвижимости, чтобы свободно существовать. Средств на разных счетах хватит для того, чтобы сделать пластическую операцию и сменить лицо, после этого у него будут просто документы на другое имя, и жизнь в другой стране. Пусть у него сейчас не осталось солдат и оружия, но остались деньги и влияние. Если понадобится, то он легко может воспользоваться услугами наёмников. Впрочем воспользоваться их услугами не придётся — для того, чтобы подпортить победу проклятым клонам с астероида достаточно будет одного влияния.

* * *

Грин шёл по временному лагерю, а со всех сторон на него то и дело падали завистливые взгляды — с двух сторон на нём висли две девушки, да и о его роли в спасении знали если не каждый первый, то каждый второй точно.

— Грин, а расскажи, как там — снаружи, — попросила Женя.

Рита промолчала и только кивнула.

— А там сейчас тепло, — улыбнулся Грин. — Лето, жара, солнце — хочешь — купайся, хочешь — езди на велосипеде. Кругом мороженное и лёгкие одежды.

— Кайф, — только и протянула Женя. — А съездим куда-нибудь, где есть снег, когда выберемся? — поинтересовалась Женя. — Помнишь ещё когда мы ходили в пекло, чтобы найти этот орбитальный лифт, а нашли скреббера, я говорила тебе о зимних кластерах?

— Помню, — улыбнулся Грин. — Мы ещё думали податься туда хотя бы не надолго, и отдохнуть немного.

— А там этого не будет, — довольно улыбнулась Женя. — Ни кластеров, ни заражённых… Куда там сейчас ездят отдыхать? В Швейцарию? Шерегеш?

— Не знаю, я никогда не был на горнолыжных курортах, но обязательно посмотрю, когда выберемся.

— Здорово! Свозишь своих девочек туда? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

— Каких девочек? — не понял Грин.

— Девочек? — удивилась Рита.

— Ну да, — спокойно ответила Женя. — Меня, и её.

При слове её, она показала на Риту. Грин замолчал не зная как на это реагировать, а Женя спокойно продолжила:

— А что? У меня достаточно большое сердце, чтобы позволить иметь мужу любовницу.

Глава девятнадцатая. Выход

— Подъём, подъём, подъём! — носились с утра по лагерю часовые, но уже никто и так не спал — рейдеры готовились к отбытию с проклятого астероида — оставаться не хотел никто даже за все сокровища мира.

— Делимся на отряды! — тут же ходил и командовал Батя и его люди. — Вывозить нас будут в Пекло, на вертолётах, в несколько этапов — на всех их не хватит. Кого-то увезут раньше, кого-то позже, не останется никто. Оружие берём только до Пекла — там его всё равно придётся выбросить! Шевелитесь! Личные вещи следует оставить — с собой можно взять только одежду, сух паёк, и всё.

— Ну вот, почти и улетели, — тихо сказала Женя Рите. — Если я не смогу стать человеком, то удачи тебе.

— Чего нюню распустила? — зашипела Рита. — Ещё не дай бог Витя услышит, прекращай давай.

— Точно, чего это я, — поправилась Женя. — Извини, давно просто выговорится не могла.

— Успеем ещё наговориться — время впереди много, — буркнула Рита. — Я тут хотела спросить тебя одну важную вещь.

— Какую?

— Почему это ты жена, а я любовница?

— Ну потому, что многожёнство у нас всегда было запрещено, а вот любовниц иметь никто не запрещал, — хихикнула Женя.

— Вот как, — серьёзно хмыкнула Рита. — Ну я согласна, и не говори потом, что пошутила или ещё что-нибудь такое.

— Я серьёзно, — посерьёзнела Женя. — Как ты к нему относишься я давно знаю, поэтому и не злюсь. А так… Если я не смогу родить, то хотя бы у тебя будут дети.

— Я тебе сейчас в глаз дам, — прошипела Рита. — Кончай эти пораженческие настроения. И я тоже… Как дура уже — обсуждаю с тобой, как мужика делить будем. Позор, никогда бы не подумала раньше…

* * *

Один из военных достал мобильный телефон и прочитал отпечатанные там сообщения. Последнее пожелание крупного руководства в обмен на крупную сумму, чтобы его перевели в тюрьму по комфортабельнее, после чего можно будет подать апелляцию, дорогой адвокат если не сможет оправдать его, то хотя бы сможет уменьшить срок. В крайнем случае можно будет просто сбежать — денег хватит и на чужое гражданство и на новый паспорт.

* * *

— Готовимся, — произнёс Рой. — Девочки, что с нашими капсулами?

— Все сгружены, можно уже отправлять через орбитальный лифт вниз.

Рой задумчиво забарабанил пальцами по столу.

— Тоже нервничаешь? — спросил Гробовщик.

Рой хмуро кивнул.

— Не нравится мне всё это. Внешники те ещё друзья — очень и очень скользкие друзья, со множеством поправок и регламентов. Знаешь что, Гроб…

— Я спущусь к ним вниз, — оборвал его Гробовщик и лично позабочусь обо всём.

— Так будет даже лучше, — кивнул Рой. — Спустимся парой через Орбитальный Лифт. Я займусь проверкой капсул, а ты проконтролируешь лояльность наших внешников.

— А нам что делать? — переглянулись девушки. — Мы идём с вами.

— Нет, — отрезал Гробовщик.

— Исключено, — кивнул Рой. — Вы должны будете держать связь через радиоволну и общаться с политиками. Если что-то пойдёт не так, то вы должны будете передать, что господа военные из S-T-I-K-S нарушили своё слово и совершили повторное нападение на нас. С вами останется Волков в качестве охраны.

* * *

Спуск обычной капсулы длится несколько часов. Спуск по орбитальному лифту гораздо быстрее. У каждого способа есть свои преимущества и недостатки. Капсула спускается медленнее, зато в любую точку. Орбитальный Лифт спускается быстрее, но только в одну точку. Недостаток этих способов в одном — их можно отследить. С помощью радаров можно отследить спускающиеся капсулы, а лифт отслеживается ещё проще — с помощью датчиков. И сейчас генерал-майор ждал прибытия двух человек — самозванного президента клонов, и такого же министра.

Эта пара клонов слишком много о себевозомнила. Каким-то чудом им удалось выбраться с астероида и не вытащить за собой заразу. Больше всего это похоже на бред. Максимум, кем они могли быть — это обычными землянами, которые прознали о делах S-T-I-K-S от от воевавших здесь наёмниках. Может быть и сами служили здесь по контракту, а после недовольные всем чем можно решили отомстить одним им известным способом. Ничего, кем бы ни были эти самозванцы, они далеко не уйдут — сразу после спуска их ждёт небольшая очередь, после чего их трупы просто выбросят в утилизатор.

А полковника Семенца ждёт очень суровое наказание — творит всякий беспредел — послушал двух самозванцев с орбиты и согласился принять у одного из филиалов клонов, чтобы ещё доставить их к орбитальному лифту. Генерал майор поднял трубку телефона:

— Дежурный, передайте мой приказ отряду дежурящему у орбитального лифта — застрелить всех, кто их него выйдет сразу после того, как они спустятся. После этого уничтожьте капсулы, которые они отправят следом.

Ну вот — теперь только следует надавить на Семенца, чтобы он просто расстрелял всех клонов. Или приказать взять его под стражу, а его ещё успеют расстрелять.

* * *

— Батя, не допускай пока людей к вертушкам, — скомандовала Настя в радиопередатчик. — Рой говорил вы обсуждали с ним этот сценарий — на случай если внешники решат не сдерживать своего слова. Сейчас он и Гроб спускаются вниз, чтобы лично всё проконтролировать. Они лично и отдадут приказ.

— Понял тебя, Орбита, — ответил Батя. — Действуем по плану «Три С».

Батя отключил рацию.

— Ребята, слушай меня! Сейчас берём в заложники внешников, аккуратно и без жертв!

* * *

Рой и Гробовщик спускались вниз на Орбитальном Лифте.

— Говоришь, что не дозвонился прошлый раз до Генерал-Майора?

— И что он сам не ответил позже, как не ответил его адъютант или кто-либо другой.

— Значит велика вероятность, что наши скользкие друзья нас предали.

— Как будто тебя это расстраивает.

Гробовщик только усмехнулся:

— Нет, у меня как раз появится повод, чтобы убить их.

* * *

У Орбитального Лифта дежурная группа как раз готовилась ко встрече людей с орбитального Лифта. Генерал майор приказал убить их как только они выйдут из лифта.

— И сколько людей мы ждём? — поинтересовался рядовой у сержанта.

— Двоих, — ответил тот.

— Сержант, а не много ли нас, для двоих человек?

— Рядовой, тебе напомнить устав? Забыть о внесуставном обращении! Забыть о лишних вопросах. Выполнять!

— Так точно!

* * *

— Действуем как обычно, — буднично сказал Гробовщик. — Как тогда — ты поддерживаешь, я — атакую.

— Понял тебя Гроб.

— Начинаем.

Двери огромного шлюза отошли в стороны открывая вход в небольшой тамбур.

— Включаем кислород, — скомандовал Рой. — На их месте я бы просто выкачал из шлюза воздух и запер его, чтобы мы там задохнулись.

Гробовщик повернул нужный рычажок на скафандре, и на баллонах закреплённых на его спине открылся клапан. Рой поступил так же.

— Кислород в норме. Я переоценил их — лифт просто не снабжён насосами для откачки воздуха, — даже с некоторым сожаление констатировал Рой. — Им такая система просто не нужно — не будут же они убивать так своих собственных солдат.

Двери шлюза с шипением начали расходится в стороны.

— Замедляю все процессы горения, — скомандовал Рой. — Если в нас попробуют стрелять, то у них это не получится — как в тот раз с мурами.

— Огонь! — заорал человек с нашивками сержанта как только дверь открылась.

Десяток человек нажал на спусковые крючки. Раздались только сухие щелчки.

— Сержант, оружие заклинило!

— Перезарядить!

— Оно автоматическое! Просто перестало стрелять!

Гробовщик размытой тенью рванул вперёд держа в руках трость. Сержант отбросил бесполезный автомат выхватывая пистолет, когда Гробовщик коснулся его кончиком трости. Мощнейший разряд прошёл сквозь мозг сержанта сжигая его, после чего тело безвольно повалилось на пол.

— В рукопашную! — рявкнул один из рядовых рванув вперёд держа автомат как дубинку, ещё двое повыхватывали бесполезные сейчас пистолеты.

— Бездари! — рявкнул Гробовщик лёгким движением смещаясь с линии атаки и втыкая трость в глаз самому быстрому выверенным движением, словно бильярдный кий, затем не глядя выхватывая из-за пояса нож и вспарывая горло второму.

Третий отскочил в сторону, но было уже поздно — одним лёгким движением выдернул трость из жертвы и слегка коснулся того кончиком подавая разряд. Солдат тут же повалился на пол.

Последний развернулся и бросился бежать, но далеко не убежал — Гробовщик бросил ему в след нож, и беглец свалился как подкошенный.

— Слабаки, — презрительно сплюнул Гробовщик.

* * *

— Дежурный, доложите обстановку, — набрал номер на селекторе генерал-майор.

Ну вот, сейчас дежурный доложит ему, что с двумя особо хитрыми аферистами покончено, и можно будет заняться той толпой, которая сейчас находится в секторе семьдесят четыре б. Просто приказать взять Семенца под стражу, а после назначить заместителя, который просто расстреляет эту толпу аборигенов.

— Аааааааа! Гхр, кхаааааа! — раздалось из трубки.

— Дежурный, что там у вас? Доложи по форме.

Вместо дежурного ответил незнакомый хриплый голос:

— Мы идём за тобой, падаль — надень памперсы, и пиши завещание.

* * *

Сержант Витовцев и его группа ходила по периметру лагеря аборигенов. Ещё около пятнадцати сержантов с отрядами рядовых патрулируют периметр для обеспечения безопасности — не поймёшь, что у этих аборигенов на уме. Полковник Семенец приказал принимать в импровизированный лагерь всех аборигенов, трогать их и нападать на них как-то запретил — причина одна — на выходе из S-T-I-K-S, их ждёт трибунал с высшей мерой наказания. При помощи аборигенам меру снизят. Поэтому и приходилось помогать аборигенам, но всё равно было непонятно, что у них на уме. Зыбкий мир.

Ну да ладно — нужно просто внимательней смотреть по сторонам — их вооружение лучше, да и бронемашины стоят рядом готовые поддержать огнём — против них эти люди будут бессильны.

С хлопком рядом с ним из воздуха появился человек и приставил пистолет к голове сержанта.

— Спокойно, мы просто берём вас в заложники.

* * *

— Хорошее оружие, — Гробовщик одобрительно осматривает оружие которым был снабжён дежурный — крупнокалиберный пистолет и штурмовая винтовка.

Сам дежурный лежит мёртвый.

— Надо было спросить его, как пройти к генерал майору, или кто тут главный, — с досадой говорит Рой заряжая винтовку, которую подобрал ещё на выходе из шлюза.

— Других спросим, — равнодушно пожал плечами Гробовщик. — А ты кстати не можешь отследить по этим приборам? Если тут есть камеры, то наверняка должны быть и схемы коридоров или что-то подобное.

— Попробовать можно, — кивает Рой. — Но если нужно ввести пароль, то это будет невозможно.

— Блин, придётся по старинке, — довольно ухмыльнулся Гробовщик. — Всех убить, оставить только часть — тех, кто сможет заняться капсулами.

— Погоди, сейчас попробую связаться с шаттлом, передам девочкам, чтобы доложили нашим знакомым политикам, что внешники Улья решили нас предать — пусть те позвонят им сами и попросят пересмотреть их мнение. Да ещё Бате нужно позвонить — как там у него дела.

— Годится, — кивнул Гробовщик.

— Сейчас, — Рой с задумчивым видом склонился над пультом. — Ага, понятно, вот это. Сейчас отправим пару сообщений, и давай решать делать, что дальше — скоро к нам отправят ещё людей. Нужно будет как-то пережить их появление.

* * *

Генерал майор замер. Что это сейчас произошло? Он молча отбарабанил ещё один код чтобы связаться с группой, которая должна была уничтожить двоих гостей — внутри здания связывались между собой не с помощью раций, а с помощью стационарных телефонов или специальных электронных аналогов раций. В ответ была только тишина.

Дежурный посту видео наблюдения тоже не отвечал. Генерал Майор отбил несколько команд на специальном пульте дублирую все данные с камер на свой монитор и замер — рядом со шлюзом лежала дежурная группа — мёртвая, дежурный на посту видеонаблюдения тоже был мёртв. На самом посту находились двое человек в скафандрах, один из которых сейчас что-то говорил в микрофон.

Второй человек посмотрел в камеру прямо на генерала-майора и провёл пальцем по горлу, после чего навёл на камеру пистолет. Камера погасла.

* * *

— О, наконец-то проснулись, и сирена заорала — кивнул Гробовщик глядя на гаснущие мониторы. — Отключить нас решили. Следующим шагом еще и двери закроют.

Тут же на дверях защёлкнулись электромагнитные замки.

— Давай как раньше — врубай точильщика и вскрываем эти двери.

Рой молча кивнул и подойдя к двери достал нож, после чего немедля полоснул им стальную дверь. Нож погрузился как горячий клинок в масло.

— Давай, на выход, — кивнул он Гробовщику.

А в коридоре уже слышался топот ног. Сколько человек за ними послали? Десяток? Два? Три?

В коридор перед кабинетом видеонаблюдения упала газовая граната, тут же начавшая испускать клубы дыма.

— Ну что за бездари, — скривился Гробовщик. — Какой смысл травить нас газом, если мы в скафандрах? А если бы мы сидели внутри никуда не выходя? Смысл было кидать сюда газовую гранату?

Между тем дым начал густыми клубами заполнять коридор создавая плотную дымовую завесу через которую ничего не было видно.

— Ребятки сами себя перехитрили, — пробормотал Гробовщик. — Или скорее всего у них есть тепловизор, чтобы видеть в этом дыму. — Ну-ка, прикрой глаза.

Высунув из-за угла кончик трости Гробовщик сам зажмурил глаза. Кончик трости ярко вспыхнул электрическим разрядом разбрасывая во все стороны искры ярким фейерверком на весь коридор, и раздались крики — тепловизоры внешников поймали ярчайшую вспышку и усилив её ослепили своих владельцев.

Гробовщик лег на пол и чуть высунув ствол оружия аккуратно выстрелил несколько раз. Судя по крикам — неудачно, для внешников. В ответ застрочили очереди, но все выстрелы шли в молоко — стреляли на уровне головы, груди, пояса — только не на уровне пола.

Пальба прекратилась, и раздались звуки перегруппировки и снимаемых тепловизоров. Гробовщик только хмыкнул и высунувшись снизу выпустил несколько очередей. В ответ раздались только крики боли и звуки падающих тел.

— Всё чисто, — выглянул Гробовщик посылая ещё несколько очередей добивая раненых. Пошли собирать трофеи. Ух и повоюем мы сегодня!

* * *

— Что? Как? Заложники? — полковник Семенец замер на месте.

— Так точно, нам только оставили возможность говорить, — ответил захваченный сержант.

— Каковы их требования? — мысленно выругался Семенец.

— Секунду, передаю трубку.

— Привет сынок, — раздалось в рации. — Как ты там?

— Что вы творите?! У нас ведь была договорённость!

— И она осталась в силе — вы помогаете нам, а в замен мы заступаемся за вас.

— Тогда какого хрена вы берёте моих людей в заложники?

— Не кричи сынок — просто твоё начальство думает иначе — твой генерал-майор приказал убить парламентёров в орбитальном лифте, а значит следующий его приказ будет убить нас. Поэтому мы просто захватили твоих людей. Пока будет решаться дипломатический вопрос с твоим начальством твои люди посидят у нас. Разумеется, в скафандрах. Как только вопрос будет решён, мы их отпустим. Конец связи.

* * *

— Я так и думала, — нахмурилась Женя держа оружие. — Не может всё быть так гладко, и так хорошо. Вот и кончилось счастье.

— Прекрати, — толкнула её кулаком Рита.

— Ты сейчас больше себя накручиваешь. Не крути себя, и не думай о том, чего не можешь сделать — с Витей же тоже так гладко всё не прошло — пришлось повозиться, но сейчас как видишь — он живой и с нами.

* * *

— Предали, — сжал губы в узкую черту Волков. — Как это ожидаемо. Продажные сукины дети. Продавим их через официальные власти, или просто прикончим.

* * *

— Генерал-майор, докладываю — четыре группы зачистки убиты. Выживших нет.

Нет выживших? Как такое могло случиться? Двое человек уничтожили сначала дежурную группу у шлюза, затем уничтожили дежурного у пульта видеонаблюдения и нескольких охранников, а после уничтожили четыре группы зачистки, вооружённые газовыми гранатами, телевизорами и крупнокалиберными винтовками. Такого он никогда не видел раньше.

— Генерал-майор, ваши приказания?

— Закрыть все герметичные двери, запереть бронированные двери. Третьему отделению приготовиться к использованию химического оружия.

Генерал майор запер собственную дверь с пульта. Теперь можно считать себя в безопасности, а пару неизвестных можно просто запереть, если они настолько опасны, и уже потом убить. Странный звук заставил генерал-майора поднять глаза — что-то словно резало сталь, но этого просто не могло быть — стальную бронированную дверь не вскрыть почти никакими инструментами.

Стальной клинок выскочил между косяком и дверью и скользнул вверх словно фантомный проходя через стальные запоры, затем скользнул по периметру проходя через все засовчики. Генерал-майор в шоке смотрел на дверь — как это происходит? Там ведь даже нет щелей, чтобы просунуть нож.

БАМ! — дверь с гулким ударом упала на пол.

* * *

Рита переживала, но делала это не так открыто, как Женя. Она хотела покинуть это проклятое богами место, хотела, но понимала, что им будут мешать сделать это до последнего. Внешники сделают всё, чтобы они остались здесь, даже если тайна раскрыта. Понимала это с самого начала, но молчала, чтобы не нагнетать обстановки. К тому же Женя больше чем она подвергалась волнению, не стоило лишний раз подливать масло в огонь.

Аккуратно, пока никто не видит, она достала пистолет и перезарядила его. Если ничего не удастся, и за ней явятся не важно кто — внешники, заражённые, муры или килдинги — она просто застрелится. В конце концов даже в этом аду она прожила неплохую жизнь. Встретила Грина. Дождалась его снова. Услышала, как там во внешнем мире. Теперь даже умереть будет не страшно.

— Рита, — остановился позади неё Грин. — Мы тебя уже обыскались. Последние новости что ли не слышала?

— А? — отстранённо повернулась к нему Рита.

— Внешники предавшие нас — мертвы. Гроб и Рой спустились в головной штаб и просто убили всех предателей, после чего продублировали приказ президентов из нашего мира помогать нам. Сейчас там во всю спускают капсулы, нас скоро заберут отсюда.

Рита почувствовала, как у неё просто подкашиваются ноги, и она не может стоять.

* * *

Полковник Семенец сидел как на иголках с тех пор, как аборигены захвалили его людей. Одно неверное движение и люди погибнут. В этом случае ему будет грозить трибунал без каких либо оправданий. Если всё пройдет гладко, и клоны будут спасены, то по возвращению на землю его будет ждать тюрьма с очень долгим сроком, возможно он даже успеет выйти на свободу перед смертью. Если не всё пройдёт гладко, и клонов не удастся спасти, то его снова ждёт тюрьма. Вот только срок будет более долгим. Возможно к нему даже применят расстрел. Куда ни кинь — всё равно клин.

* * *

Женя не верила тому, что сейчас происходило — прямо сейчас их группами сажали в вертолёт, после чего должны были переправить в Пекло, после чего его их ждал Орбитальный Лифт и наконец-то выход на свободу, на чистую землю, где не будет этого кошмара, этих зомби, этих постоянных смертей, не будет этого кошмара. Неужели всё кончится?

* * *

— Шесть тысяч капсул с клонами, — отдавал распоряжения Рой. — Проверьте герметизацию, после чего наденьте герметичные костюмы и вытаскивайте их наружу через третий шлюз. За разгерметизацию капсул отвечаете своей жизнью и свободой — при разгерметизации капсулы виновен будет расстрелян, после того, как их найдут, а наказание остальных по возвращении на землю будет более суровым.

Внешники слушали с каменными лицами.

— Всем понятно?

— Так точно! — рявкнул взвод внешников в химзащите.

— Тогда надеть шлемы химзащиты и выполнять.

— Есть выполнять.

Гробовщик только хмыкнул глядя на такую исполнительность и двинулся следом — проверить лично, а Рой развернувшись зашагал к центру видеонаблюдения — работы предстояло сделать ещё очень много.

— Товарищ Алексей, — подбежал к нему свежеиспечённый адъютант. — Прибывают первые вертолёты, каковы будут ваши указания?

— Помочь выгрузиться от туда людям — своих товарищей в химзащите как обычно — провести через шлюз бактериологической и химической очистки. Людей, которые прибудут с ними — доставьте к капсулам и ожидайте следующих указаний.

— Так точно!

…Батя смотрел на ряды капсул, с безмозглыми клонами внутри, в которых они должны были вселиться. Капсулы напоминали гробы. Если бы не помаргивающие огоньки индикации, то можно было бы в самом деле подумать, что это гробы. Сквозь прозрачные крышки были видны одни и те же люди — капсулы были заполнены одинаковыми мужчинами и женщинами. Казалось бы в Улье так много рейдеров, стронгов и трейсеров, так много хороших мужчин и женщин, но если считать каждого поголовно, то выяснится, что всего их около пяти тысяч. Рой и остальные отправили с запасом шесть тысяч капсул, на случай поломок, потерь и других внештатных ситуаций. Сейчас перед капсулами стояли всего пятьсот людей — те, которых привезли первыми, и Батя стоял тут же, подбадривал и обнадёживал. Несколько лет они добывали шесть тысяч жемчужин, которые съели эти люди, чтобы получить переносом дар менять тело. Несколько лет они готовились к этому, и вот этот момент настал. Пропустить через капсулы эти первые пять сотен? Нет, лучше поставить тут лагерь и дождаться остальных. Тогда он сам первый выполнит акт самоубийства, для того, чтобы перенестись в новое тело, а остальные пусть видят, что это правда, когда увидят, как он воскреснет в новом теле.

* * *

— Всё в порядке сынки, — раздался над притихшей толпой голос Бати. — Сейчас я первым опробую этот аттракцион, и докажу вам, что нечего бояться.

Несколько минут мгновения, выстрел.

Толпа замерла выжидая, а затем клон за прозрачной дверцей открыл глаза похоже прищурился и более молодым голосом, но со знакомыми интонациями сказал:

— Кхм… Дерьмовые ощущения, но это стоит того, чтобы выбраться отсюда. Ну, кто хочет спросить меня что-нибудь, чтобы удостовериться, что я настоящий Батя?

— Эй ты, что мы пили с тобой последний раз на задании?!

— Ярик сука, я же просил об этом никому не рассказывать!

— Ты не ответил на вопрос.

— Мочу! У нас кончалась вода и живец, и мы пили собственную мочу, чтобы дотянуть до прихода спасения.

Тишина.

— Это Батя!

Толпа взорвалась криками.

— Давайте все остальные, — усмехнулся Батя.

— Внешники, после того, как клон в капсуле оживёт, тащите их не открывая через шлюз бактериалогической и химической очисток, — скомандовал Рой.

…Пять тысяч одинаковых людей с разными жестами и мимикой ходили по станции двигаясь к Орбитальному Лифту, чтобы подняться на шаттл.

* * *

— Привет Хмурый.

— Что, да как вы меня узнали? Мы же здесь все на одно лицо?

— Да ты только что своего соседа назвал Карат. А что все одинаковые, так не обращай внимания — дней через пять все станете отличаться, и ты станешь таким, каким ещё был будучи человеком.

— До сих пор поверить не могу, что это случилось.

— Мечты сбываются.

* * *

— Ну что, — толкнула одна девушка вторую, похожую на неё как две капли воды. — Видишь, мы выбрались, а ты больше переживала.

— И правда…

— Если ты сейчас скажешь, что вдруг родить не сможешь, я тебе в глаз дам.

— Ну что Витя, — хлопнула по плечу Грина Нина. — На свадьбу позовешь? Как твои девчонки будут в декрет ходить? Вместе, или по очереди?

Иван Дмитриев Таксист. Америка. Том 1

Глава 1

Открыв дверь бара Новем, я осмотрелся. За стойкой стоял наш бессменный бармен- Мамору. Как и несколько месяцев назад, когда, взяв заказ, я вышел из этого заведения, он протирал стакан. За парой столиков обнаружились ещё трое человек, моих сослуживцев Махнув им рукой, я направился к бармену. Сам бар, был исполнен в классическом японском стиле. Бежевые стены без какой-либо фактуры на них, потолок разбит на квадраты деревянными балками, в которых расположены светильники из рисовой бумаги и нанесёнными на них иероглифами. Пол был деревянный, говорят из бамбука. Но я не знаю, как отличить бамбук от дерева или обычного ламината. Поэтому остаётся поверить на слово. А мебель была выполнена из тёмного дерева и покрыта лаком. Декора было очень мало, несколько картин в стиле батика, традиционное и настоящие японское оружие, несколько масок и шелковых вееров.

— Привет японцам! — радостно заявил я, усаживаясь на стул у барной стойки.

— Ааа, Юсупов-сан. Добрый день, — поклонился Мамору не отрывая взгляд от стакана в своей руке, который тщательно протирал.

— Шеф на месте? — задал ему вопрос, подтягивая к себе тарелку с орешками и закидывая парочку себе в рот.

— Смит-сан, всегда на месте. И вы это знаете, — оторвавшись от стакана, он отодвинул тарелку с орешками от меня.

— Не трогай мои орехи! — воскликнул я, вновь двигая тарелку к себе.

— Сперва заказ, потом орехи, — серьёзным тоном произнёс бармен.

— Тьфу на тебя. Значит, мне два тёмных и орешки. И будь добр, это всё поставь на мой столик. Не хочу за стойкой сидеть, — достав из кармана кошелёк, я кинул пару купюр на стойку.

А сам двинулся в известном направлении, вглубь бара. Мне нужно закрыть заказ. И для этого нужно посетить Тома Смита, нашего шефа.

— А вот и Макс! — обрадовался мне шеф, стоило мне войти в его кабинет.

— Здравствуйте, мистер Смит, — вежливо произнёс я, осторожно усаживаясь на край кресла, который стоял с другой стороны от стола хозяина этого кабинета.

— Ну, что? Принёс? — обратился он, в нетерпении ко мне.

А я, вытащив запечатанный конверт из своего кармана, передел ему.

— Да, вот закрытый контракт. Они просили передать низкий вам поклон. За столь быстрое выполнение их просьбы.

— Ещё бы они не были довольны, такие секреты узнали о своей семье, — проворчал Том Смит.

— Ну я тогда пойду? Я дело сделал, вам контракт принёс, — осторожно уточнил я.

— Да, иди. Оплата будет переведена в течение двух суток, — махнул он рукой.

Стоило ему закончить, как я, соскочив с кресла, спешно вышел из кабинета. Боюсь я его. Это внешне он добрый и приятный собеседник. А на самом деле это крайне жёсткий человек. Тот, кто одним взмахом руки, может решить судьбу тысяч, а иногда и миллионов людей. Лишь потому, что заказчик предложить слишком маленькую сумму за свою просьбу. Говорят, за несколько сотен лет, до моего появления в этом баре, по его прихоти исчезла звёздная система из шести населённых планет и целая раса разумных. Они предлагали ему на несколько тысяч кредитов меньше, чем он просил. Смит в итоге отказал им в помощи, а заказчики навсегда исчезли из мира живых. А бары, которые посетили эти заказчики после нашего, неожиданно исчезали. С тех пор к нам бар обращались лишь, лучшие и богатые клиенты. А все остальные искали помощь в менее статусом баре, не заходя к нам.

Мы были десятым легионом, потому что работали только на земле и делились на манипулы. А как вы поняли из названия бара, мы были девятой манипулой. Мы отвечали за контракты с человеческой расой на планете земля. Проситель обращался к нашим старейшинам. Говорил свои желания, просьбы, а старцы подсказывали, в какой легион обратится. Где глава манипулы, после подписания договора, выбирал человека для выполнения задания и отправлял его в нужный мир. За шесть сотен лет, что я служу легиону, я был фараоном и нищим, рыцарем и генералом, президентом страны тоже был… Недолго. Взорвали атомной бомбой. Это был самый эпичный провал за мою жизнь. Я должен был не допустить атомной войны. Но в первый же час, как я появился в том мире, на дворец президента сбросили бомбу. Я был кровавым диктатором и убийцей этих диктаторов. В одной реальности я был рыцарем круглого стола у короля Артура. А уже в другой стал самим королём Артуром и создал этот круглый стол. Иногда, преследуя свои цели, старейшины объединяли манипулы и для землян открывали путь в космос. Подбрасывали новые неизвестные технологии. База в США, зона пятьдесят один, наших рук дела в большинстве реальностей. А если в этих реальностях, были адекватные люди у власти, то скоро и земляне начали изучать и заселять космические просторы.

Сев за свой столик я с наслаждением глотнул тёмный напиток.

— Эх, лепота! — с удовольствием отметил я.

— Макс! Дарова! — уселся ко мне за столик, мой товарищ по легиону.

— Ну привет, коль не шутишь, — взглянул на него, загребая в руку орешков из тарелки.

— Слушай, дело к тебе. Возьми контракт у меня, — проговорил он, глянув по сторонам и протянув руку к тарелке с орешками.

— А сам, что? закинул я пару орешков в рот.

— Не могу. Кира вздумала, что нужно переехать. А контракт на месяц. Помоги а? Деньги тебе, — подхватив пару орешков с тарелки, он с грустным видом катал их по руке.

— Что нужно делать? — задумался я.

— Ничего такого. Прожить один месяц не умерев.

— Хм, подробности можешь сказать?

— Япония, двадцать первый век. Простой парень, сирота. Кто-то хочет убить, ему нужно выжить до своего совершеннолетия.

— Условия? Требования? — сделав глоток я, подался вперёд.

— Нет. Свобода выбора полная, — произнёс мой собеседник.

— Оплата? — откинулся я на стул и допил в один глоток, остатки тёмного.

— Двадцать тысяч.

— С тебя бочка тёмного, по моему возвращению. Давай конверт, — протянул одну руку, а второй, взяв второй бокал, стал пить.

— Спасибо, Макс! Конечно! Будет тебе бочка! Вот, держи, — энергично кивая головой, он достал конверт и вложил в мою руку.

А я, допив второй бокал, убрал конверт во внутренний карман и поднявшись пошёл на площадку отправки. Смысл задерживаться? Дома меня никто не ждёт. Быстрее начнём, быстрее закончим, а двадцать тысяч, очень пригодятся.

Через двадцать минут я уже стоял на отправной площадке. Это был обычный круг из железа, с красным камнем в центре, по слухам, именно он и позволяет создать нужные нам порталы в реальности. Достав конверт, я передал его стражу, а сам вступил в круг.

— Юсупов Максим. Япония, двадцать первый век. Вторая реальность. Мир магии. Срок один месяц. Отправка через три секунды.

В центре круга зажёгся красный столб, и начал расширятся в мою сторону. В тот момент, когда он заполнить весь пятиметровый круг, я буду перенесен в новое тело.

— Стой! Юсупов, нет! Тебе нельзя туда! Идиоты! — раздался крик Тома Смита.

А я подняв глаза увидел, что он бежит со всех ног и машет руками. Но он не успевал, а я был не уверен, что правильно расслышал.

— А-а-а-а-а, — плакал я, завёрнутый в пелёнки. Лёжа в кроватке и барахтался ручками и ножками.

— Ну-ну Максик, ты чего плачешь. Ты же только поел, — наклонилась ко мне молодая девушка.

— Дорогая, опять наш сын буянит? — раздался мужской голос.

— Да, не понимаю почему, — тяжело вздохнула девушка.

— Сын! А ну, прекрати плакать! Ты ведь мужик! — наклонился ко мне вместо девушки, молодой парень, а я, увидев его, сразу же замолчал. Я знал его, трудно не узнать. Это был мой отец, его глаза с гетерохромией я не спутаю ни с кем.

— Ну вот видишь милая, нужно всего лишь по-мужски поговорить! — довольно произнёс мужчина, подняв голову.

— Да молодец, молодец! — раздался женский голос.

А мой отец начал качать мою кроватку. И я не мог сопротивляться, я засыпал. Но перед тем как я совсем уснул. Меня посетила одна мысль.

А почему я младенец!? В контракте было указано, что парню месяц до совершеннолетия.

***

Я сидел на балконе, своей небольшой квартиры, на окраине Токио и смотрел на ночное небо. Освещённое тысячами залпов фейерверков и огненных техник.

— С Новым годом! С новым две тысячи двадцать вторым. — грустно произнёс я, помешивая ложкой в стакане с чаем.

Бросив тоскливый взгляд на кружку и отметив, что несильно-то вода и изменила цвет. Вздохнул. Последний пакет с чаем. На четвёртый раз заварки его не хватило. А денег нет. Четыре дня назад, я отправил небольшой бизнес-проект для создания рекламной фирмы в Токио, в один из банков, но ответа так и не последовало. Теперь настал Новый год и длинные праздничные дни. И вопрос, как прожить эти дни, стал очень важным. В кармане валялось около трёхсот Йен. А пачка чая, самая простая стоила сто двадцать, лапша китайская, для заварки кипятком пятьдесят. Хлеб был по сорок три йены. А полкилограмма курицы, точнее, ножек, стоит двести сорок. говядина вообще около четырёхсот. А есть ещё кошка, но у неё много сухого корма. В лучшие дни, после покупки квартиры, за которую отдал миллион триста Йен, я купил пять больших пакетов по пять килограмм. Два пакета ещё осталось. За неё я не волновался. Но как жить самому, я не знал. Глотнув подкрашенную воду, я погрузился воспоминания.

После того дня, когда я попал в этот мир, прошло десять лет, мы жили в России, всё было прекрасно, родители занимались бизнесом, у них было своя служба такси, я в силу своего возраста, просто бросил поиск ответов на свои вопросы и был обычным ребёнком, уделяя внимание знаниям. Но в один день, моя спокойная жизнь прекратилась к нам в квартиру, ворвались люди в масках и просто убили моих родителей, а меня просто оставили связанным возле них. Я просидел возле них, три дня, когда к нам явилась полиция в сопровождении сотрудников родителей. Меня отдали в детский дом, где я прожил ещё два года, а в четырнадцать лет, принесли письмо. Где было завещание родителей. Где были указаны счёта и список банков, где хранились деньги и артефакты. В тот же день я и ушёл из приюта. Купил себе первую квартиру на окраине Санкт-Петербурга, основал небольшую фирму рекламы, сперва клеил объявление по подъездам и остановкам, через год моя фирма поставила первые десять рекламных щитов в городе. Ещё через год, я был одним из основных поставщиков рекламы в городе. Я выкупил несколько этажей в одном из небоскрёбов. Но моя глупость меня подвела. Из-за своего возраста я не мог быть владельцем компании и квартиры. Когда я понял, что всё удалось, я попросил сторожа из детского приюта, с которым мы очень сдружились оформить на себя компанию. И вот через год, он вошёл в моей кабинет на шестьдесят седьмом этаже с панорамными окнами, позади него шло трое человек.

— Юрий Палыч, чем обязан вашему визиту? — поднял я голову, от своих бумаг

— Максим, мне кажется, моя доля в компании, ничтожна мала и я решил её продать.

— Но… Это моя компания, — усмехнулся я.

— Это компания, юридически Юрия Павловича, И мой вам совет Максим, не создавайте проблем. Вы ведь прекрасно понимаете всё, — произнёс низенький и полноватый мужчина в очках, садясь напротив меня.

— К сожалению, понимаю, — произнёс я грустно.

— Вот и хорошо. И Максим, это лишь бизнес, а я хорошо знал твоих родителей.

— Поэтому вы решили отжать у их сына, его хлеб? Оригинально, — со смешинкой, проговорил я.

— Мальчик, не забывайся. Многие на твоём месте заканчивали в канале реки.

— А со мной вы, значит, решили обойтись не так радикально? Может, вы и родителей моих убили? — склонил я голову набок, внимательно смотря на своего собеседника.

— Нет, родителей твоих, я не убивал и поверь. Я бы очень многое отдал, чтобы узнать, кто этого сделал, — проскрежетал он зубами, бросая взгляд, полный злости на меня.

— Ну хорошо, а мне то, что делать? У меня все деньги на счетах компании. Мне то как жить? — перевёл я тему, судорожно вспоминая, где ещё у меня могут быть деньги.

— Это нас не волнует. Конце в концов у тебя есть квартира, продай её, — пожал он плечами.

— Ясно, тогда я пойду? — проговорил я поднимаясь.

— Удачи Максим. Возможно, мы ещё встретимся — усмехнулся он.

— Я бы предпочёл не встречаться больше, — произнёс я, широким шагом направляясь на выход.

— Япония Максим, — раздалось позади.

— Что? — повернулся я к нему.

— Советую ехать в Японию, — не отрываясь от документов, которые взял с моего стола, проговорил мужчина.

— Учту, спасибо, — зло проговорил я, хлопнув дверью.

В тот же день, я собрав самые важные для меня вещи, которые поместились в один большой чемодан, просто уехал из России. Квартиру продавать смысла не было. Она была оформлена тоже на компанию. Вызвав такси, я поехал в аэропорт.

— Японию, значит, говорите ехать, — усмехнулся я, изучая списки рейсов, что сегодня улетают из аэропорта Санкт-Петербурга.

Постояв минут десять в размышлениях, я отправился к стойке продажи билетов и подавая свой паспорт, произнёс:

— Один в бизнес-класс и багаж.

— Есть места в первом классе, не желаете? — улыбнулась мне девушка, продавец.

— Да? А давайте, слишком долго лететь, — махнул я рукой.

А спустя двадцать минут и прохождения всех формальностей, я входил в зал ожидания. До вылета было ещё шесть часов, но вип комната была слишком хороша, чтобы впустую тратить время, блуждая где-то по аэропорту. Да и кормят там, бесплатно.

Опустившись в своё кресло, я принял из руки стюардессы несколько буклетов, на них были списки фильмов, которые были доступны для просмотра, плюс меню.

— Дамы и господа, добро пожаловать на борт рейса B7 с обслуживанием из Санкт-Петербурга в Нью-Йорк. В настоящий момент мы третьи в очереди на взлёт и как ожидается, будем в воздухе примерно через семь минут, — раздался голос капитана воздушного судна.

Дождавшись взлёта, я задёрнув штору, закрывающие мою мини-комнату от остальных пассажиров, надел наушники и включив фильм, перевёл взгляд в иллюминатор. Красивый город и красивый вид.

— Прощай, Питер, — прошептал я и переведя взгляд на монитор, где начинался фильм, я начал откидывать своё кресло, превращая его в подобие кровати.

— Уважаемые пассажиры! Мы приземлились в аэропорту города Нью-Йорка. На улице двадцать градусов тепла. Благодарим вас, что воспользовались услугами нашей авиакомпании. Счастливого вам отдыха и работы, будем рады видеть вас вновь! — раздался голос стюардессы спустя девятнадцать с половиной часов полёта.

Выйдя из городского аэропорта, я поднял руку в поисках такси, а спустя мгновение, ко мне подъехал классический представитель такси большого яблока. Жёлтый Чекер Марафон. Тот самый старенький седан с внешностью из шестидесятых, которые каждый видел в фильмах про США.

— Куда вам, сэр? — произнёс водитель с ярко выраженным славянским акцентом.

— Угол тридцать пятой авеню и сорок третьей улицы. Там должен быть автомагазин, — произнёс я по-русски.

— О, так вы наш! Как же приятно встретить земляков.

В общем таксист оказался очень разговорчивым. Но надо отдать ему должное, в сам разговор он меня не втягивал. Сам говорил, и сам смеялся своим шуткам. Рассказывал о дочерях, о жадных американских кланах, о начальнике, которые не даёт новую машину. О Саре, которая сварила борщ утром и испортила его кислой сметаной, о дочке, которая выросла и ушла из родительского дома, не захотев жить на Брайтон бич, а поселилась на Манхэттене у одного из сынков Ирландской мафии.

— Вот и магазин, который вы хотели, — проговорил Олег Иванович, останавливая машину у входа.

— Спасибо, сдачи не нужно, — бросил я сто долларовую купюру судя по счётчику, дорога обошлась мне в семьдесят два доллара.

— Вот мой телефон сэр, если будет нужно, то вы звоните — произнёс мужчина, протягивая мне бумажку.

А я лишь кивнул и закрыв дверь, направился в магазинчик автомобилей.

— Добрый день, сэр. Чем могу помочь? — проговорил молодой человек в рубашке с логотипом магазина.

— Добрый, мне нужен седан, желательно, конечно, четырёхдверный и принципиально на двигатели V8,—произнёс я, пожимая протянутую руку.

— Хм, четырёхдверный седан. А купе точно не нужны? — задумчиво проговорил продавец.

— Точно. Мне нужен седан. Можно универсал.

Глава 2

— Шеф, сегодня для вас один заказ, — произнесла Ирен, когда я вошёл в кабинет своей секретарши.

— Кто и во сколько? — задумчиво уточнил у неё, наливая себе горячей воды в кружку и зачерпывая ложкой кофе.

— Восемь вечера, банк семьи Коломбо. Заказчик Галлахер, — произнесла она, открыв журнал моих заказов.

— Ирландцы снова хотят нагадить Итальянцам? — усмехнулся я.

— Вы ведь знаете, что я не интересуюсь вашими заказами, — сухо произнесла женщина.

Ирен Ариодоре. Пятьдесят семь лет. Маленькая и полноватая женщина. С короткими седыми волосами и очками в золотой оправе. Мама одного из моих парней.

— Да знаю. Знаю. И это несомненный плюс вам. Как дела у нашей фирмы за ночь? — усмехнулся я.

— Ночь была тихой, тридцать восемь заказов по всему городу. Восемь тысяч триста сорок семь долларов чистых денег. Четыре тысячи ушло ребятам за смену.

— Сколько было на смене? Десять? — делая глоток и усаживаясь на диван, спросил её.

— Нет, восемь. Джозеф не вышел, у его жены начались роды. Он был с ней. Но он предупреждал. И Йорги, он вновь не появился, как и утром, — достав журнал учёта рабочих смен и пролистав до нужной страницы, ответила мне женщина.

— Пора от него избавляться. Слишком часто начал подводить, — поднял я взгляд в потолок.

— Вы шеф, вам и решать, — пожала она плечами.

— Сделай документы, я подпишу днём, — приняв решение и большим глотком допивая кофе, ответил ей.

— Хорошо. У Кира и Кена было два заказа персональных. Шестьдесят тысяч прибыли фирме и сорок ушло ребятам, плюс три простреленных стёкла. Машины уже сделали.

— Галлахер уже внёс деньги? — поднявшись на ноги и направившись к выходу, спросил её.

— Да, сто тысяч чеком. Уже обналичили. И сумму внесли на счёт компании.

— Спасибо. Ладно, я к ребятам в гараж и после обеда буду у себя, — махнул ей рукой и отправился дальше по коридору, где стояли наши рабочие машины, вспоминая прошедшее время.

Два года назад.

— Какую интересную задачу вы мне задали, — задумчиво проговорил парень продавец

— Увы, люблю звук в8 по утрам, — улыбнулся я.

— У нас есть БМВ м5, мерседес с класса и Вольво универсал. А больше ничего нет, — произнёс парень, спустя минуту размышлений.

— Плохо то, как, а из маскл каров, что у вас есть? — грустно проговорил я.

— И мустанг и чарджер.

— Тогда я возьму Додж, — поколебавшись, произнёс я.

— Но он же не седан?

— Лучше он, чем европеец — усмехнулся я.

— Тут я с вами полностью согласен. Наши машины надёжнее, — гордо проговорил он.

— Тогда, может, и посмотрим её?

— Да, пожалуйста прошу за мной. — кивнул он.

Мы вышли на задний двор этого магазина, стоянка была заполнена разнообразными машинами, от откровенного разбитого хлама до нескольких Феррари и Ламборгини.

— Пожалуйста, вот этот Додж, — произнёс парень, обойдя несколько машин и показывая на чёрный Додж Челленджер. — Комплектация Хелкат.

— А запустить можно? — обошёл я машину,

— Пару минут, за ключами схожу, — кивнул он.

А я остался один, обвёл взглядом машины.

— Придётся брать две машины, на первое время— вздохнул я.

Обойдя стоянку, я зацепился взглядом за форд Краун Виктория. Серого цвета, а судя по количеству дырок на крыше, на багажнике и бамперах, машина была списана из какой-то службы. То ли полиции, то ли ЦРУ или ФБР.

— Вот и я! Насмотрели форд? Но он на обычном v6 и раньше был в полиции. Как вы можете заметить, — весело произнёс продавец, подходя ко мне.

— Да, форда тоже возьму, он ведь на ходу?

— Да конечно. Но очень много пробега. Больше двухсот тысяч миль.

— Ничего, мне подойдёт, — кивнул я. — Я могу додж забрать сегодня, а форда я бы завтра забрал? Оплачу я, конечно, сейчас всё, — произнёс я, когда продавец запустил машину, а я открыв капот, послушал работу двигателя.

— Да, конечно. За ваш счёт, любой каприз. Прошу обратно.

По итогу я отдал за обе машины сорок семь тысяч долларов. Три с половиной я отдал за форд, а за додж вышло около сорока. И плюс налог около десяти процентов. Учитывая, что новый с салона мне бы обошелся в семьдесят тысяч плюс налог, я считал эту покупку лучшей.

Сев в свою новую и первую машину, я тихо порадовался, что в США можно, ездит с шестнадцати лет. Взяв телефон в руки, я начал поиск объявление о продаже. Мне нужен был гараж с офисом. И желательно ближе к морю. Легче будет уничтожать, всякое, незаконное.

Спустя полчаса поисков и изучения доступных помещений, я остановился на трёх адресах. Связавшись с риелтором, я запустил машину и поехал на первый адрес.

Бульвар Шор находился на юге Бруклина, практически в шаговой доступности от Брайтон бич. А рядом и вовсе находились два колледжа. Запарковавшись у нужного мне здания и выйдя из машины, осмотрелся. И вид меня заставил взгрустнуть. Территория была захламлена строительным мусором. Здание было двухэтажное, на вид постройка начала двадцатого века. Кирпичная кладка и бессчётное количество ремонтов привело к ужасающему виду. Само здание было, с двумя входами. Центральным и со двора, который ограждался покосившейся от времени обычной металлической сеткой. На въезде во двор стоял обычный шлагбаум, обойдя который я углубился внутрь территории с интересом разглядывая совершенно новенькие, гаражные ворота в количестве трех штук.

— Мистер Юсупов, полагаю? раздалось позади меня.

— Да, это я. А вы Кевин Бриджет? — повернулся я на голос и с интересом разглядывая, как сейчас, модно говорить афроамериканца, со спортивной фигурой, полностью бритой головой и бородой.

— Именно, — улыбнулся он.

— Ну раз мы познакомились, то может, перейдём к делу? — поинтересовался я.

— Да сэр, сейчас пройдём внутрь, — кивнул он и направился к входу.

— В объявление написано, что к этой территории прилагается ещё небольшая территория, но она находится в другом месте.

— Всё верно, но это лишь причал, для небольшой лодки. Онрасположен чуть выше по улице. В заливе, — произнёс он, открывая дверь.

— Это ведь прекрасно, определённо это место, сейчас заработало огромный плюс в моих глазах, — удивлённо проговорил я, входя за мужчиной внутрь

— Да, в большом яблоке, найти такое очень сложно. Если не секрет мистер Юсупов, а что за бизнес вы хотите организовать? Жить-то тут нельзя, — заинтересовано спросил он у меня, открывая первую же дверь в коридоре и пропуская меня в очень светлое большое помещение.

— Такси. Хочу организовать такси для богатых людей. Звёзд кино или музыкантов, спортсменов. Которые хотят ездить в роскоши или просто люди, которые хотят пустить пыль в глаза. Знаете, подъехать к дорогому ресторану, где у человека назначена встреча на двадцатилетнем европейце или на машине люкс класса, это огромная разница. Для многих это важнее всего, как говорят у нас в России-встречают по одёжке, — произнёс я, оглядывая помещение. — Можем идти дальше мистер Бриджет.

— Хорошо, прошу за мной, — произнёс он и мы начали неспешное изучение остальных помещений. — А про такси, это вы интересно придумали. Я сам, когда начинал свой путь риелтора, ездил на Тойоте Маджесте девяносто третьего года и многие клиенты просто отказывались иметь со мной дело, считая что чёрный бедный парень, вряд ли может быть хорошим и уж тем более честным риелтором. А где мне взять денег на хорошую машину, если клиенты не хотят со мной иметь дело? — грустно развёл он руками в очередном кабинете.

— Вот для нас с вами и будет это такси, без опознавательных знаков и возможностью брать на долгосрочную аренду машину. Не всё же клановым или родовым представителям разъезжать на люксовых машинах.

— А вы на дожде тоже будете работать? — заинтересованно спросил он.

— Не знаю, если только для особых клиентов, не каждый ведь согласится ездить на переднем сиденье. Не по статусу же, — развёл я руками.

— А я бы поездил, это ведь хелкат? — мечтательно проговорил он. Открывая дверь в гаражное помещение.

— Да, он самый, а у вас, какая машина? — заинтересовался я.

— Бентли Континенталь, — усмехнулся он и нажал на рубильник, подовая электричество в помещение.

Это был огромный бокс, не разделённый на отдельные помещения, как казалось. В самом дальнем углу стола покрасочная камера, судя по количеству разнообразной краски на полу, вокруг неё. Посредине помещения стояли подъёмники для машин и смотровая яма. Сверху под потолком было помещение, с отдельной лестницей, прямо из гаража.

— Не хватает адреналина? — усмехнулся ему в ответ.

— Именно. Я боюсь быстрой езды. Но люблю её. Вот в общем то и всё помещение. На втором этаже один большой кабинет. Но он ничем не отличается от увиденных вами на первом этаже.

— Ваши услуги входят в стоимость? — произнёс я.

— Да сэр, четыреста сорок три тысячи долларов вместе с налогами и моей комиссией, — кивнул он.

— Отлично, тогда давайте перейдём к оформлению. И у меня к вам ещё одно дело, не подскажите квартиру, на одного хорошую светлую. Неподалёку тысяч до ста долларов.

— Найду. Пока вы подписываете документы, я обдумаю вашу задачу и дам варианты.

Дом, которые мне предложил риелтор, оказался буквально в пяти минутах от моего нового офиса. На Ошен авеню.

Дом был двухэтажный. Как сказал Кевин, дом был кирпичным, но снаружи он был покрыт белым сайдингом, с подземным паркингом на одну машину, гостиная и кухня была объедены, там же был и камин. Крыльцо и входная дверь, были объединены с небольшим балкончиком, на котором стояла скамейка и несколько ваз с цветами, над гаражными воротами. На втором этаже было две спальни. Но никакой мебели в доме не было, просто пустые голые стены. Заднего дворика в доме тоже не было. Да и сама улица была тупиковой, просто упиралась в пляж. И за это всё, Бриджет хотел восемьдесят девять тысяч.

— Слушайте, почему всё так дешёво? Что за подвох? — в недоумение, рассматривал я пейзаж за окном и прикидывал, сколько реально стоит эта недвижимость.

— Нет подвоха, это реальные цены в этом районе, — в недоумении пожал он плечами.

— Да бросьте, юг города, у моря. Свой дом. В приличном районе. Это минимум триста — четыреста тысяч должно стоить, — произнёс я, наблюдая, как на пляже через дорогу, запускают воздушный шар.

— Теоретически вы правы. Но фактически цена названа и она реальна. Дело в том, что это район, находится в сфере интересов Русских и Английских кланов. И периодически, тут начинаются беспорядки и сжигают бизнес, который принадлежит той или иной стороне.

— Вот это новость. И об этом, я узнаю только сейчас? Вы не думаете, что покупатель вправе знать, все проблемы района? — удивился я.

— Я вам и сказал, вы теперь в курсе, — виновато произнёс он и добавил. — Клановые войны никогда не затрагивают мирных жителей. Это табу. Семьи Нью-Йорка, строго следят за этим и нарушившему договор, выставляют огромные счета, а пострадавших, выплачиваются не менее огромные деньги, в счёт извинений.

— Так, но это не оправдывает низкую цену, — кивнул я.

— Американцы не хотят жить, под контролем Русских или Европейских кланов. Когда начались споры, все жители этого района, начали продавать все свои активы тут. Кто продал, кто-то обменял. А русские, стали просто выкупать все что могут, привозить ваших соотечественников. Брайтон-бич так и называется, маленькая Россия.

— А европейцы, тогда, причём? — скептически произнёс я.

— Европейцы, хотят войти на территорию города, создать свои клановые районы, а город уже давно поделён. А Брайтон, пока ещё не закреплён полностью за Русскими.

— Сложно, это всё. — задумчиво произнёс я.

— Да нет, это нормально. Так во всём Нью-Йорке. На севере города, то же самое делать мексиканцы и китайцы, запад делят японцы с корейцами, против африканских республик в союзе с арабами и турками.

— Ладно, поживём увидим, — махнул я рукой. — А центр? Манхэттен? Он под кем?

— Американцы. Чужих туда не пускают, ни под каким предлогом.

— Слушайте, Кевин, может, мы сможем обсудить всё, в каком-нибудь кафе? Кушать хочется, переночевать негде.

— Мне стакан чая, борщ, пюрешку с котлетой и салат овощной, — произнёс я, рассматривая меню.

— Мне только чай и к нему два кусочка тирамису, — дополнил заказа риелтор.

А молчаливая официантка, кивнув головой, удалилась.

— Так, что вы ещё хотите узнать? — произнёс он.

— О криминале, — улыбнувшись произнёс я.

— А что о нём говорить? — опешил мужчина.

— Ну, например, какие банды вообще заправляют в городе, кого боятся. К кому идти за помощью, — развёл я руками.

— И вы думаете, что я это знаю? — ухмыльнулся он в ответ.

— Вы занимаетесь бизнесом, недвижимостью. Вы так или иначе, пересекались с криминалом по работе.

— Нет, вы неправы. Преступный мир не имеет со мной дел. Есть более доверенные люди у них. Да и сам я не лезу в это. Но на слуху всегда это Итальянцы, Ирландцы, Китайские банды. Про русских говорить не буду. Эти медведи не особо лезут на рожон, как и американские. Им просто незачем. Латиносы ещё есть, но это самые неадекватные и отмороженные личности. Их не любит никто. Но вот, что я вам скажу сэр. Мафия не работает само по себе. Ими управляют кланы. Чтобы они ни говорили.

Мы просидели ещё час в кафе, пока оформили бумаги, пока дождались перевод по всем моим счетам. Пока мне на карте показали, где находится мой причал. И пожелав мне удачи, он уехал. А я оставшись в кафе и заказав ещё кофе и десерт, достал блокнот с телефоном и начал подсчёт своих денег. В Штаты я прилетел, имея на своём счёте, два с половиной миллиона долларов. Это последние деньги, оставшиеся от родителей. После открытия рекламной фирмы я жил только за счёт неё, а это были просто резервов, который я иногда пополнял.

Итак, шестьсот тысяч из них было успешно потрачено. Додж, я оставлю себе как основной и повседневный автомобиль. Форд, будет как машина для легальной работы, дневной и вечерней. Для работы основной, которую я и хочу делать, мне нужен будет другой автомобиль и это будет чокер марафон. Его слишком много в Нью-Йорке и привлекать внимание он не будет, можно было бы, конечно, и форд использовать. Но он слишком современный, более технологичнее и компактнее. Меня это не устраивает, мне нужен простор в салоне и простота использования. Для чокера мне нужен новый двигатель с коробкой, новые колёса и подвеска. Значит, мне нужно ещё прикупить какой-нибудь, условный пикап. Раптор или ф150. Ну и мебель, в офис и домой. И с домашней мебели я решил и начать.

Неделю. Я потратил неделю, для покупки мебели, её доставки и сборку. Нанял строительную бригаду, для небольшого ремонта и уборки мусора с территории моего офиса. Теперь стоянка была полностью очищена от строительного мусора и отмыта. По всей границе территории стоял новый, двухметровый сплошной забор из пеноблоков. Новый шлагбаум с кнопкой открывания. Также в офис приехали телефонные аппараты. Стеллажи с инструментом и спецовками для работы. Подъёмники были обслужены и в них залили новую гидравлику. Один из кабинетов в офисе, я переделал под кухню, туда привезли холодильник, стол и плиту с микроволновкой. Дома, параллельно, мне собирали мебель и делали ремонт. А я ездил по магазинам и аукционом. Покупал мелочи, бумагу, канцелярию, лампочки элементарные. На аукционах я искал подходящие мне машины. Был куплен и Чокер и ещё один Додж. Додж Рам с двигателем хеми. Ну, точнее как Додж? половинку Доджа, а если ещё точнее, просто кабину и двигатель, задней части у машины не было. В него влетел грузовик, на трассе. И теперь я с ноткой грусти смотрел, как зацепив за ковш трактора цепи, остатки этой машины. Безжалостно тащили с кузова автовоза. Но снизу на нём стояла трехсантиметровая железная защита и за двигатель я не переживал. Пять и семь литра. Четыреста лошадиных сил и пятьсот с лишним ньютонов, крутящего момента. И самое важное без турбины. Хотя поставить турбину варианты есть. Но это всё будет зависеть от результатов обкатки машины, когда двигатель будет установлен на чокер. Зарегистрировал я и фирму. Себун. Семь по-японски. Теперь я записал ее на себя, во избежание Которую внесли в онлайн-приложение. А вечером, устав от бесконечных ремонтов, я отправился искать свой первый заказ.

***

Первым делом, я заехал на мойку и за пару долларов, мне намыли салон и машину. Начернили резину. И я с огромным удовольствием любовался машиной. Чёрное, матовое, с красными вставками на бампере и спойлере, на двадцати дюймовых колёсах, практически пятиметровое двух дверное купе. Благодаря огромным передним крыльям, создавалась и впечатление, что сидишь, где-то вообще над задними колёсами. Салон же был полностью красным, включая ремни безопасности. И всё это великолепие блестело под уличными фонарями. Вызывая умиление от этой картины.

Сев в салон и запустив двигатель, я с удовольствием послушал, как звучит v8. Под капотом. И нажав педаль газа, я выехал на улицу, запустив в приложение поиск клиентов. И он не заставил себя долго ждать, первым клиентом оказался молодой парень-студент из колледжа в конце улицы. Которого нужно было отвезти до метро, на Брайтон бич. И к моему сожалению, он всю поездку просидел в телефоне, бесконечно написывая сообщения. А за поездку, я получил два доллара. Так и потянулся мой первый рабочий вечер. Многие заказывают, я просто отказывался брать. Искал только одного пассажира. Второй заказ я взял, тоже от парня, который хотел попасть в парк Марин.

— Хорошая у вас машина, почему же в такси пошли на ней работать? — задал он вопрос, спустя пару минут нашей поездки.

— Хотелось узнать, что-то новое. На людей посмотреть, на машине поездить, а тут бензин на халяву, можно сказать, нейтрально отозвался я.

— Совмещаете полезное, с хорошим получается? — рассмеялся он.

— Можно сказать и так, — кивнул я.

— Это ты зря. Я бы на такой машине не таксовал. Да и вообще, чтобы возить какое-то отребье…. Это же отвратительно!

— Каждому своё, — сухо ответил я, сжимая руль так, что мои костяшки побелели.

— Не, брат. Ты дурак, я тебе официально заявляю, — рассеялся этот тип. Смех его был похож на лай собаки, а под конец из его носа вообще сопля вылетела.

С брезгливостью, смотря как он смахивает её со своей футболки и отправляет в рот. Я просто прибавил газу, до парка оставалась пара светофоров.

— Эй, брат. Не гони так, меня чё то мутит, — зажал он рот рукой и икнул.

— Жрать не фиг, всё подряд, — резко останавливая у входа в парк.

Высадив этого парня, я отъехав пару светофоров, встал на стоянке сабвея и купив кофе с бутербродом, наслаждайся своей жизнью. И думал над завтрашним днём. Ремонт — это, конечно, весело и забавно. Но нужно идти в школу. И вроде бы зачем? У меня есть деньги, свой бизнес. Но мне нужны знакомства. С элитой Нью-Йорка я, конечно, не рассчитываю познакомиться, но хотя бы несколько родов, в знакомых иметь было бы неплохо.

— Эй, парень! Это ведь хелкат? — раздался крик от проходящий компании.

— Он самый! — улыбнулся я.

— Харош! — крикнул один из них и поднял большой палец.

Доев и допив свой ужин, я сел в машину и поехал в сторону центра города. А по пути, я подобрал, очередного клиента. Девушку.

— Куда вам? — улыбнулся я, когда она уселась в машину.

— Клуб голубая луна, Брайтон бич, — произнесла она по-русски. — Ой извините, бар голубая луна. На Брайтон бич, — поправилась она на английском.

— Луна так луна. Сейчас ток адрес найду, — ухмыльнулся я и принялся искать клуб в своём телефоне, — произнёс я по-русски.

— Ух ты, не ожидала, — удивлённо воскликнула девушка.

— Что же вас так удивляет? — взглянул я на неё, цепляясь взглядом за вырез в её платье.

— Что из всех возможных такси, меня подобрал русскоговорящий, — улыбнулась она.

— Считайте это судьбой, — произнёс я и крутанув руль, развернулся.

— Думаете это судьба? Вот так сразу? — улыбнулась девушка, краем губ.

— Для меня да, — повернувшись к ней лицом, ответил я.

Это была длинноволосая, брюнетка, с зелёными глазами и пухлыми губами. Одетая в красное, короткие, красное платье, с глубоким вырезом. Но я не отрывался от её глаз. — Вы уверены, что мы не разобьёмся? — спустя долгих десять секунд езды, задала она вопрос.

А я, повысив передачу, ухмыльнулся и перевёл взгляд с неё, обратно на дорогу.

— Я хороший водитель. И опыт у меня огромный, — с гордостью ответил ей.

— А скромности вас не занимать, — усмехнулась она, переводя взгляд в окно

— А это факт. Я один из лучших водителей в мире, — пожал я плечами. И перестраиваясь в другой ряд, ускорился.

— И потому вы работаете в такси? Не смешите меня! Давно я такой ерунды не слышала, — смеялась девушка, достав платок из маленькой сумочки и вытирая глаза.

— Такси — это работа, такая же как и все, — сухо ответил девушке.

— Ага! Верю, верю. Куда мне, до вас мистер. Я ведь просто глупая девушка, — продолжала она смеяться. — Слушайте! У меня есть предложение,

— Да? И какое? — заинтересовался я.

— У меня есть знакомый, профессиональный гонщик, как вы смотрите, на то, чтобы устроить с ним заезд?

— Да? Вот прям профессиональный? У вас? — окинул я её скептическим взглядом.

— Ну не у меня, отца, — стушевалась она. — Но так вы согласны?

— А в чём смысл? В чём мой интерес? — задал ей вопрос, объезжая очередную яму на дороге.

— Доказать, что вы лучший! — гордо ответила она.

— Девушка, я и так знаю, что я лучший. И доказывать мне никому ничего не нужно.

— Мне доказать! Ятовам не верю, — вскинула онасвой носик.

— Ну это уже совсем несмешно, — произнёс я, сворачивая С Бел-Паркуэй на Шор-Паркуэй.

— Почему? Что я опять сказала не так? — надулась она.

— Всё не так. Десять тысяч долларов и я согласен на гонку-, сказал я и наклонившись вперёд начал смотреть на светофор.

— Надеюсь, у вас они есть, — раздался сухой и злой девичий голос.

— Найду, не беспокойтесь, — улыбнулся ей. Но в ответ получил лишь, взгляд полный ненависти.

— Если у вас не будет денег и уж тем более, есливы проиграете, товы поступите в мои слуги. Согласны? Или боитесь? — зло прошипела она.

— А если проиграете вы? — рассмеялся я, заруливая на стоянку клуба.

— А я не могу проиграть. Хотя бы потому что не я буду за рулем, — вскинулась она. — Я дам вам возможность выбрать самому свой приз, в пределах разумного, — добавила она, поймав мой взгляд на своих ножках.

— А вам самой, то хватит денег? Исполнить мой разумный каприз, — произнёс я.

— То есть, выменя ещё и не узнали? — сухо произнесла она.

— Нет, а должен? — окинув её взглядом и задумавшись, пытался вспомнить, где я мог её видеть. Но вариантов так и не пришло в голову.

— Из какой ты дыры, взялся? — удивлённо произнесла она.

— Из Питера, я неделю как приехал, — развёл я руками.

— Вот как? Интересно. Так вы согласны?

— Согласен., — кивнул я.

— Тогда пошли со мной! — открыла она дверь и вышла на улицу.

— С тобой так с тобой, — заглушив двигатель я вышел из машины и обойдя её, подошёл к девушке.

А она схватила меня за руку и потащила к входу.

На входе в бар, выстроилась очередь, а когда нам осталось метров десять, неожиданного из толпы выскочил парень с фотоаппаратом и нацелившись на нас, сделал несколько щелчков, ослепив меня вспышкой и сразу же побежал в сторону улицы.

— Чёрт! Опять он! — прошипела девушка.

— Твой фанат? — усмехнулся я, протирая глаза.

— Шутник? Это хорошо, отец любит шутников.

Подойдя к двери, из которой выскочили двое охранников, которые сразу же побежали в туже сторону, куда убежал фотограф. Девушка просто толкнула их внутрь, внутри посещения стояли ещё двое охранников, и девушка за небольшой стойкой, с открытым журналом.

— Он со мной, — кивнула она в мою сторону, чем вызвала заинтересованный взгляд и девушке за стойкой и охранников и гостей бара, что стояли и ждали свою очередь. В гардероб и к девушке регистратору.

Глава 3

Взяв меня под руку, моя незнакомка повела меня по коридору, где стояли бесконечные диванчики, на которых расположились раскрасневшиеся люди. А чем дольше мы шли, тем отчётливее становилась музыка. Толкнув очередную дверь, мы попали в сам клуб. Замер на входе, я огляделся. В распоряжении клиентов два этажа. А мы стояли на площадке, которая разделяла клуб попалам, справа от меня была лестница на второй этаж, а слева на первый. При первом беглом осмотре мне показалось, что в главном зале нет диджейской сцены или подиума, который традиционно находится в центре. Тутона диджеевская кабина, оказалось, что находится на втором этаже. Ещё одна отличительная черта клуба — это три висящие в центре зала огромные колонны, выполняющие функции колонок и лазерных проекторов, которые кончались над небольшими диванчиками и до пола, недотягивали всего два метра. Красочный интерьер, с каким-то бесконечным количеством светящихся граффити и яркие неоновые вывески розового и голубого цвета добавляли какой-то своеобразный шарм клубу. Расположены неоновые вывески, были так, что синий цвет был сверху, а разовый снизу. Впрочем, как я узнал позже, так оказался оформлен весь клуб, а не только главные залы. Развлекательная часть клуба была разделена на небольшие лаунджи, а также комнаты и кабинки, в которых посетители развлекались с девушками. Кроме того, в подвале клуба находится мастерская по производству крафтового пива. Но и об этом, я узнал позже.

— Добро пожаловать в мир похоти и разврата, развела девушка руками.

— Почему похоти и разврата? — крикнул я ей.

— Потому что это одно из самых ярких заведений города, которое выполняет сразу несколько функций. Заведение работает как стриптиз-клуб, бар и публичный дом, — ответила она мне и махнув рукой в сторону, добавила. — Вон, посмотри.

А я, переведя взгляд в нужную сторону, был ошарашен. Сексуальные услуги предоставляются посетителям весьма необычным способом. В отдельных комнатах на своеобразном помосте и стеклянной стеной.

— Офигеть, — сглотнул я слюну, от вида двух девушек, в весьма своеобразной позе.

— Ха-ха, мальчишка, вечно у вас на уме одно и то же, — рассмеялась девушка и дёрнув меня за руку, потащила на второй этаж. Где раздвинув занавески, мы пришли в отдельную комнату. Где громкость музыки была на порядок ниже.

— Нат! Ну наконец-то! Мы уже заждались, — заканючил один из парней, с весьма своеобразной внешностью, которая не оставляла сомнений в его сексуальной ориентацией.

— Джим, прости дорогуша. Но отец увидел в каком виде я собралась в клуб и потребовал переодеться, — сокрушённо покачала она головой и отодвинув стул, села за столик.

А я стал рассматривать стол и людей, что за ним сидели. Не считая моей незнакомки и Джима. Ещё три стула было свободно, рядом с Джимом сидел ещё один представитель, этой ориентации, за ними сидела ещё одна девушка. Зеленоволосая, в зелёном пиджаке, которая не отрывала взгляд от телефона. А вот стол вызывал интерес, закуски горячее, салаты соки и вода. Но ни капли алкоголя. Пожав плечами, я просто подвинул к себе стул и сел рядом со своей спутницей, чем заслужил недоумённый взгляд от двух парней.

— Натали, а это что за серьёзный сексуальный тип? — растягивая слова, произнёс Джим. Отчего меня передёрнуло.

— Это? Это мой водитель, — стушевалась девушка.

— Нат, девочка моя, не ври. Водитель не одевается в одежду, которая стоит как две моих. Да у него часы, последней модели от швейцарцев, даже я не могу себеих позволить, — повернувшись к ней, он погрозил девушки пальцем.

А девушка резко повернулась в мою сторону и с подозрением посмотрела на меня. А я виновато развёл руками. Этот парень был прав. На мне и правда дорогая и хорошая одежда. Но это было связано лишь с тем, что я не заморочился с повседневной одеждой. Для ремонта дома и офиса я приобрёл несколько спецовок, а вот про повседневную мне было лень ездить покупать. Я же вроде как безвылазно сидел и работал. А часы да, часы- этомоя слабость, я и из Питера привёз две коробки часов, каждые из которых в отдельной ячейке и на своей подушечке. Как говорил какой-то неизвестный человек. Мужчина может носить любое тряпьё, но обувь и часы у него должны быть дорогими.

Окинув меня ещё раз подозрительным взглядом, девушка перевела взгляд обратно на Джима и произнесла. — Это и правда водитель, гонщик. Я хочу, устроит гонку с твоим старшим братом.

— Сэмом? А твой отец? Разрешил? — откинулся он на спинку стула.

— Я ещё не спросила, но думаю, он не откажет, своей любимой дочке.

— Как скажешь. Он с Кэрол внизу. Танцуют. Так, что звони и узнавай, — произнёс он, беря вилку и накручивая что-то в тарелке.

А моя клиентка, взяв в руки телефон, стала набирать номер.

— Папуль, привет! Нет, ничего страшного не случилось! И плохого тоже! Нет, у меня всё хорошо. Я по делу. Нет, мне не нужны деньги, нет, моя подруга пьяной не ехала. Папа! Выслушай! — крикнула девушка. — Я познакомилась с одним гонщиком и хочу устроить заезд между ним и Сэмом. Нет, я не хочу его в постель, — произнесла девушка и подняв на меня взгляд, покраснела до ушей. — Нет, мы с ним поспорили. На желание. Нет, он не знает. — тяжело вздохнув, девушка переложила телефон к другому уху и облокотилась на стол. одперев голову рукой. — Сейчас спрошу, — и повернувшись ко мне, спросила. машина у тебя какая?

— Додж Челленджер, Хелкат, — ответил ей.

— Он говорит Челленджер, адская кошка. В смысле какая кошка? Он так и сказал. Адская кошка! Да, хелкат! Папа, блин! Хорошо, через час, ждёшь на трассе, — положив трубку, она победно обвела нас взглядом и сказала. — кто молодец? Я молодец!

— Когда, ты так говоришь. Это значит, что ты сделала какую-то пакость, — пробасил голос за нашей спиной.

— Сэм, не будь занудой. Я устроила тебе горку! Через час отец ждёт нас на трассе, — радостно, произнесла девушка.

— А меня спросить? — зло произнёс парень, усаживаясь рядом со мной. — И что это да тип? — кивнул он на меня.

— Твой противник, — усмехнулась она

— Вот этот щенок? Ты смеёшься? Приличнее то никого не нашли? — удивился он и скептически окинул меня взглядом.

— Надеюсь, на трассе, ты будешь такими же крутым, — произнёс я, протягивая руку за дольками апельсина.

— Что ты сказал? — опешил он. И начал подниматься со своего стула.

— Рот закрыл и сел на место, — повернувшись в его сторону, я надавил на негосвой аурой. А на столе задрожали тарелки.

Это единственная магическая способность, что я смог развить в себе с момента появления в этом мире. Пока соседские дети кидались фаерболами, вызывали дожди, создавали расколы в земле, я не мог ничего. И спустя десять лет, так и не сдал, ни на один из рангов владения техникой. Я был пустым или не одарённым, как принято считать в этом мире. Но с каждым годом, с каждым новым скандалом и дракой, где участвовал. Я чувствовал, что мой голос имеет силу. Силу внушения, силу страха. Я мин повелевать и внушать людям, что им делать. Опыт царствования в нескольких королевствах не прошёл даром. Но описание этой технике я так и не нашёл в книгах и интернете. Как развивать и как лечить потом горло, которое разрывалось от боли. Я не знал. А помогал немного только парацетамол. Никакие другие таблетки или настойки не спасали. Горло будто сжигало изнутри.

Усмехнувшись эффекту и скривившись от боли, я повернулся к столу в поисках стакана и с удивлением заметил, какие бледные сидели остальные участники моего спектакля. А парень, что сидел с Джимом рядом и вовсе оказался на полу и сейчас, трясущейся рукой пытался найти опору на столе.

— Это, что сейчас было? — раздался девичий голос. И все повернулись в сторону зеленоволосая девушки.

— Н-не знаю. Н-но о-очень похоже на ауру к-к-короля, — трясущимися голос произнёс Джим.

— Да брось, аура короля — это миф. Скорее всего, кто-то внизу выпустил волну страха. Поди пьяный к девушкам пристаёт, — беспечно махнула рукой Натали.

— Когда гонка то будет? — перевел я тему. И делая мысленно пометку. Найти, что такое аура короля.

— Точно! Гонка! Поехали! — вскинулась девушка и подхватив меня за руку, потащила на выход, не особо интересуясь моим желанием.

Мы вышли на стоянку неполной компанией, как я ожидал. Парень, что сидел с Джимом, остался в клубе. А вот выйдя из клуба, обнаружилась одна забавная проблема. Я вместе со своей заказчицей приехал на машине. А вот Сэм и его девушка Клер приехали на такси. Джим же и зеленоволосая девушка, которая оказалось его девушкой, прибыли сюда на двухместном кабриолете. Поэтому я стоял и с улыбкой наблюдал за их скандалом. Кто с кем и как поедет. Они все жже решили, что прекрасная незнакомка и дальше будет ездить со мной. А девушки поедут вдвоём на кабриолете. Братья же, вызывают такси и едут сперва домой, берут машину и потом едут на трассу.

— Ты думаешь это смешно?! — плевался слюной Сэм, яростно тыкая в телефон, пытаясь вызвать такси

— Не вижу причин плакать, — развёл я руками. — Так, что да. Это смешно.

— Если бы не Нат, я бы уже давно, размазал твою жалкую улыбку по этому асфальту, — прошипел парень, оторвавшись от телефона и взглянул на девушку, которая весело общалась с подругами в кабриолете.

Убрав улыбку со своего лица, я склонив голову набок произнёс, придавливая его своей аурой.

— Мальчик, ты зарываешься. Перестань путать хорошее отношение с тростью, — проговаривал я, глядя ему в глаза и делая шаг за шагом в его сторону. — Иначе в один день. Ты встретишь человека, который тебя унизит и растопчет перед всеми. Которому все твои слова, будут казаться нытьём ребёнка, — сделал я ещё, пару шагов вперёд, а Сэм наоборот, два шага назад. — Для которого ты сам будешь ребёнком, — ещё два шага. — И тогда, твои слова тебе очень сильно аукнутся, — ещё шаг. — Ты понял меня? Ребёнок? — подошёл я к нему вплотную и взглянул в его глаза, полные страха. Получив утвердительный нервный кивок, я наклонившись к его уху, добавил, — И будь добр, прикрой штаны. Не позорься перед своей девушкой, — выпрямившись, я сделал несколько шагов назад и в сторону, с ехидством смотря на парня, который, осознав, что с ним произошло, заливался краской.

— Мальчики, вы опять ссоритесь? — донёсся до нас крик его девушки.

— Нет, мы просто обсуждаем вас красивых, — крикнул я в ответ.

— Едь за этим Мерседесом и не отставай от них. Мне слишком лень объяснять, куда ехать, — сев на пассажирское кресло, девушка махнула рукой, в сторону выезжающей с парковки машины.

— Уверена? — произнёс я скептически. Когда нужная нам машина резко остановившись, развернулась и поехала в противоположную сторону.

— Твоё дело ехать и не рассуждать, понял меня? — зло прошипела девушка и открыв сумочку, начала в ней копошится. Положив свой телефон в подстаканник.

Покачав головой, я развернулся следом и нажав на газ, начал догонять нужную машину. Доехав до светофора и бросив взгляд на девушку, которая склонилась над сумочкой, громко шмыгая носом, осуждающе произнёс.

— Это не сделает тебя счастливой,

— А ты, будто понимаешь, что может сделать меня счастливой? — оторвалась она от сумки.

— Каждый сам творец своего счастья, ты в курсе? — взглянул я на неё, отсчитывая последние секунды до зелёного сигнала светофора.

— Я и творю! Счастье…себе, — прошептала она.

— Я вижу, — хмыкнул я.

— Ты не понимаешь. И не лезь не в своё дело, — произнесла девушка, захлопывая сумочку.

— Как скажешь, — усмехнулся я, выезжая на шоссе Белт. По которому мы и приехали сюда.

Дальше мы ехали молча, когда, не доехав до моста через залив Джерритсен, девушка указала рукой на парк аттракционов по правую сторону.

— Вон! Нам туда! Где колесо обозрения. Там и будет ждать отец!

— Ага, понял, — бросив взгляд в зеркало заднего вида, я нажав педаль газа, перестроился в левый ряд.

— Ты решил показать, какой крутой гонщик? Так это потом нужно делать, на гоночной трассе, — хихикнула девушка.

А я, не сбавляя скорость, на подъезде к мосту нажал клавишу открытия окна, въехав на мост, я схватил сумочку девушки и попросту выкинул её в окно.

— Ты что сделал? Да ты хоть знаешь, сколько она стоит?!

— Избавил тебя от лишних соблазнов на сегодня. Да, кстати, сколько?

— Семьсот баксов! — крикнула она.

— Вычти из моих призовых, — усмехнулся в ответ.

До места назначения мы доехали в молчание. Она просто насупилась и скрестив руки, сидела с обиженным лицом. А я просто получал удовольствие от езды и музыки, которая доносилась из динамиков.

Свернув с главной дороги, на дорогу, что вела к парку аттракционов, я сразу же ударил по тормозам. Дорога была попросту перекрыта двумя чёрными тонированными джипами, на огромных наверно двадцать вторых или двадцать третьих дисках. Оба джипа в исполнении лонг, то есть удлинённые. По сравнению с ними, мой додж был на полтора метра короче. И вот эти два, шестиметровых монстра, перекрывали всю дорогу. А вокруг них, стояло шесть человек в костюмах и при оружии. Мы приехали первыми, а Мерседес плёлся где-то позади, я после того как обогнал у моста, больше не видел. Остановившись, мы принялись ждать, когда к нам подойдут два человека в костюмах.

— Сэр, сегодня территория парка закрыта, — наклонился ко мне один из них.

— Джон, пропусти. Отец ждёт этого парня, — раздался голос девушки.

— Понял вас госпожа, — поклонился он и выпрямившись, махнул рукой.

Сразу же, один из джипов запустил двигатель и сдав назад, оставил место, чтобы я смог проехать.

— Едь до конца дороги, никуда не сворачивая. Нас там встретят, — раздался её голос.

— Понял вас, госпожа, — улыбнулся я в ответ и придавив педаль, ускорился.

Спустя пару минут, я завернул на огромную стоянку, где стояло ещё шесть таких же джипов и один Мерседес Майбах. Это была одна из самых дорогих и престижных машин, представительского класса. Возле этих машин было около десяти охранников. Увидим нашу машину, один из них взмахом руки, показал, где мне остановится.

— Ты ещё не передумал? — с иронией проговорила девушка, взявшись за ручку двери.

— А должен? — улыбнулся я и открыв дверь машины, вышел.

— Тогда пойдём, не будем стоять без дела, — сказала девушка и хлопнув дверью моего Доджа, зашагала в сторону майбаха.

Стоило нам начать движение, как дверь машины открылась и из неё вышел мужчина, довольно высокий, плотного сложения, но вот его одежда, вызвала у меня улыбку. Белоснежный костюм и белые туфли. Чёрная рубашка с красным галстуком, а на голову он надел белоснежную шляпу с широкими полями. В руках, на которых были одеты белоснежные перчатки, он держал чёрную трость, с хромированным набалдашником, выполненный в форме головы льва. На его лице сияла улыбка, которая стала ещё шире, когда его дочь подбежала к нему и поцеловала в щеку.

— Дочь, расскажи, что это за парень. Ради которого, ты захотела устроить гонку, зная, что Сэму выступать через два дня. Да и познакомь меня с ним, — произнёс он, перекладывая трость в левую руку, а правой обнимая девушку и поворачивая её в мою сторону.

А девушка замялась и не могла найти ответа. Она и моё имя не удосужилась узнать, а уж объяснить, зачем вообще нужно было устроить гонку, тем более сложно аргументировать. Поэтому я стоял и с наглой ухмылкой смотрел на девушку. Которая становилась всё краснее и краснее.

— Я считаю, что он лучше Сэма! И в нашем случае, нам нужен лучший гонщик, — определившись с ответом, девушка гордо взглянула на отца.

— То, что нам нужен лучший, это ты права, — согласно кивнул он, бросая на меня внимательный взгляд. — Значит, лучше Сэма? Ну что ж, проверим. Молодой человек, как я понимаю, моя дочь даже не соизволила узнать ваше имя. Поэтому я бы хотел с вами познакомиться. Я Дмитрий Александрович Лёвин. А вы?

— Я Максим Игоревич Юсупов. Приятно познакомиться, — произнёс я.

— Юсупов? Серьёзно? — вскинулся он, зацепившись за мою фамилию. И его взгляд стал более цепким, а я подвергся более внимательному осмотру.

— Юсупов, — кивнул я.

— Простите за мою бестактность, но это очень важный для меня вопрос. Что с вашими родителями Максим Игоревич? — потерев щеку, он впился своим взглядом в мои глаза.

— Они умерли. Очень давно. Их убили.

— Значит, эти люди вас пожалели…. Вот ведь удивительная жизнь. Никогда бы не подумал, что спустя столько лет, жизнь сведёт меня с сыном Игоря, — он опустил голову и смотрел в асфальт, но в его голосе звучали нотки грусти.

— Вы, знаете, что случилось и кто был убийцей моих родных? — нетерпеливо произнёс я.

— Никто не знает. Кроме тех, кто их убил. Не один год, многие люди нанимали первоклассных детективов для расследования. Но никаких зацепок не было найдено. Но Максим, давайте сперва решим нынешнее дело. После мы с вами обсудим это в более, спокойной обстановке. Мы собрались тут для гонки, и я бы не хотел, чтобы нас слушали посторонние, — взмахнул он руками.

— Это я посторонний? — скептически проговорила его дочь.

— И ты в том числе. Это не для твоих ушей, — произнёс мужчина серьёзным тоном.

— Не поняла, — удивлённо протянула девушка, но закончить ей не дал звук двигателя.

Обернувшись, я во все глаза смотрел на неспешно катившуюся машину. Ламборгини, Уракан, а позади неё припарковался и Мерседес кабриолет.

— Вот значит как… Это будет забавно, — улыбнулся я.

Дождавшись, когда новой прибывшие подойдут к нам. Дмитрий Александрович, обратился к моему сопернику.

— Сэм, правила просты. Победишь ты, в гонке будешь участвовать ты. Не победишь, ну сам понимаешь, мне проигравшие не нужны.

— Но, сэр! Это ведь… Это же…Но я ведь… — растерянно проговорил парень.

— Это прихоть моей дочери. Она сказала, что в гонке за нас, должны выступать лучшие, — усмехнулся он ему в глаза.

Смотря на этого парня, мне даже его стало жаль. Ехал сюда унизить какого-то оболтуса. А из-за дочки босса, теперь под угрозой его карьера в автоспорте. И в случае проигрыша, виновата будет именно она. А судя по злым взглядам и от братьев и девушек, что прибыли на кабриолете. Они уже её возненавидели. Но я лишь ухмыльнулся своим мыслям. Мне то какое дело до их проблем. Моя цель — выиграть гонку. Так! Стоп!

— В смысле победитель будет участвовать в гонках? В каких гонках? — ошеломлённо произнёс я, когда до меня дошёл смысл слов Лёвина.

— Он, что? Не знает? — удивился Сэм.

— Конечно, не знаю. Договор был просто о гонке. И всё! — панически проговорил я. Затравленно озираясь вокруг.

— Максим, не переживай. Чтобы попасть на ту гонку. Нужно выиграть хотя бы эту, — рассмеялся Лёвин.

— Я выиграю, — насупился я. Проигрывать, особенно в гонках, я не любил всегда. Что будучи гонщиком наскара или гонщиком формулы один. Никогда не мог смириться с проигрышем. Даже вторым местом, я всегда был недоволен. Вне зависимости от причин., которые привели к этому месту. Личная ошибка или машина подвела. Были случаи, когда я из-за этой гордости. Просто разбивался. И возвращался в бар Новем с подбором и без выполненного контракта. Последней такой аварией у меня была в Бельгии, в Спа-Франкоршам. На выходе из красной воды, а точнее, радийона, я не отпустил педаль газа и вылетел в отбойник, где были установлены покрышки, после чего меня отбросило в обратную сторону на трассу и в меня на полном ходу, влетел другой гонщик.

— Это лишь бравада, — произнесла девушка с зелёными волосами.

— Сейчас мы это и узнаем. Не сто́ит бросаться слишком громкими словами, — успокаивающе проговорил мужчина. Со смехом, глядя куда-то в сторону. — Сэм, ты знаешь, куда ехать. Наталья, поедешь со мной. Максим, не отставай.

— В какую же фигню я полез, блин. Старался ведь не иметь дел с аристократией, — процедил сквозь зубы я. Ожидая своей очереди на проезд в ворота, которые заботливые охранники, открыли лишь наполовину. А въехав на территорию, я обомлел. Это была самая настоящая гоночная трасса. На манер наскара, виднелись повороты с бэнкингом. Это когда поворот, а точнее, рабочая часть, по которой и приезжают гонщики, имеет определённый угол наклона, от девяти до тридцати трёх градусов. Сами же мы въехали, неподалёку от центральных трибун и наш путь лежал, через пит-лейн. Где находились боксы команд, тут же и производят замену резины или повреждённых элементов во время гонки. Проехав по участку пит-стопа мы, выехав на саму гоночную трассу, развернулись и поехали в обратную сторону, к линии старта. А пока мы крутились, на трассе зажгли освещение. И судя по качеству и количеству света. Тут могли проводить и ночные гонки.

Мы с Сэмом запарковали машины ровно по линии, в чём нам помогли, ребята из охраны. Теперь наши машины стояли ноздря в ноздрю. машины главы и охраны, запарковались возле разделительного барьера. И все теперь стояли возле них, ожидая нас.

— Максим, мне тут поведали, что ты поспорил с моей дочерью. Её желание я услышал и ты их подтверждаешь? — произнёс он. Наверное надеясь, что я смогу отказаться. Но я лишь кивнул, подтверждая условия.

— А что хочешь ты? Кроме десяти тысяч.

— А какие рамки у меня есть? — задумался я.

— Пределы разумного, — развёл он руками.

— Я хочу четыре Чекера Марафона, в отличном состоянии и шесть Фордов, Краун Виктория, — нашёлся я с ответом.

А на меня с плохо скрываемым удивлением смотрела шесть человек.

— А зачем тебе столько? И таких специфичных машин, — проговорил Отец виновницы.

— Я ведь владелец своей таксомоторной фирмы. Мне нужны машины — развёл я руками.

— Такси? Ты серьёзно? Ха-ха-ха, не могу, — Дмитрий Александрович, опёрся о крыло своего Мерседеса и просто ржал. Не смеялся. Нет. Он ржал. По-другому и не скажешь.

А я подняв бровь скептически взирал на него. Девушки же смотрели на него с каким-то страхом.

— Блин, умора! Ещё скажи, что ты пойдёшь по стопам родителей и будешь заниматься тем же самым?! — отдышавшись, он поднял на меня глаза, полные слёз от смеху.

— Я не знаю, чем занимались мои родители. Я был мал.

— А, точно. Извини. Хорошо. Я позже тебе расскажу. Если победишь. Но твои условия приняты. А ты ССэм, катаешься просто так. Увы, тебе, но тебе нужна практика. Так, что ты тоже в выигрыше.

— Дмитрий Александрович, а можно я проеду хотя бы пару кругов? Я ведь тут не был, — спохватился я. Когда он, взяв дочь под локоть, открыл дверь машины.

— Нет, Максим. Так будет интереснее. Старт будет, когда зелёный сигнал светофора потухнет, — Указал он пальцем на секцию из семи светофоров. Два ряда по семь. ейчас они горели красным.

— Удачи, Сэм!

— Ты победишь!

— Брат, ты лучший!

Раздались слова поддержки.

А моя клиентка, подошла ко мне и улыбнувшись сказала лишь:

— Я буду верить в твой проигрыш! — рассмеявшись, она уселась в машину к отцу.

— Ха-ха-ха-ха, даже Нат, в тебя не верит. Как ты умудрился вообще в это ввязываться? — рассмеялся Сэм.

— Лишь бы ты, сам в себя верил. Обо мне не беспокойся, — сухо произнёс я и направился в свою машину.

Сев за руль, я задумался. Что делать и как отбелить на незнакомой трассе, на машине которая уступает сопернику.

Опустив стекло, я стал махать своего сопернику, чтобы и он открыл окошко.

— Чего тебе ещё? — крикнул он.

— Сколько кругов ехать-то? Нам же не сказали!

— А ведь ты прав, сейчас подожди, — он взяв телефон и набрав нужный номер, стал разговаривать, а спустя минуту раздался его крик. — Десять кругов!

— Ага! Спасибо.

Застегнув ремень безопасности, я положил руки на руль и всё своё внимание переключил на светофор. Красный, всё ещё красный, зелёный, старт! И какая бы у него ни была крутая машина, но моя скорость реакции была сейчас лучше, поэтому я со старта успел отыграть два корпуса и занять чистую траекторию для входа в поворот. Наивный. Холодная резина, время суток и факт, что на трассе мы гоняли, похоже, первые сегодня. Привело к тому, что я на торможение просто вылетел за пределы трассы.

— Соберись Макс! — крикнул я себе, бросаясь вдогонку за соперником.

Сэм прошёл первый левый поворот на порядок лучше меня. Но его проблема была в машине, она была с низкой посадкой, а поребрики на трассе, были достаточно высокие. Я мог позволить прыгать по ним, а ему приходилось их объезжать и терять время.

Глава 4

Я смог догнать его на исходе третьего круга. Его ламба просто уничтожала меня на прямых, но я успешно сокращал этот отрыв в каждом повороте. И ткань я упорно сидел буквально в двух-трёх корпусах. И Сэм всё же приятно меня удивил. Он и правда был отличным гонщиком. Умело скидывая меня сослип-стрима, заставляя меня терять скорость и время. Сама же трасса состояла из трёх прямых. Это стартовая длинная, параллельно ей, шла такая же прямая, но короче на одну треть, в обратную сторону, ведущая к связке быстрых и медленных поворотов. Которые выводили нас на длинную дугу с огромным бэнкингом ,градусов наверно тридцать. Которая выпрямляется в очередную длинную прямую. В конце которой был поворот под девяносто градусов, а уже выходя из него, гонщики оказывались на стартовой прямой.

Ещё два круга, мы проехали спокойно, я пытался найти его пределы, он же искал пределы меня. А вот шестой круг начался плохо, — во втором повороте, он ошибся на торможение и вылетел с трассы, Я же прыгая по поребрикам, успел выйти из связки поворотов впереди него, когда в левую часть машины произошёл удар. И меня начало разворачивать, глянув в окно, Я увидел как этот урод, а по- другому я не могу его назвать, нагло улыбался мне и махал рукой.

— Ты идиот! — крикнул я, в порыве эмоций, не задумываясь, что он меня не слышит. А сам я просто нажал на педаль тормоза.

Ему придётся меня объезжать, терять огромное количество времени. А мне же, просто нужно нажать на газ и я окажусь на трассе. И судя по его поступку, он об этом не подумал. Потому я, просто отпустив руль, с ухмылкой смотрел в окно сна его попытки, сдвинуть мою машину. Но, что я не учёл, так это его дурость. Он, сдав назад, попросту въехал в меня ещё раз. Не дожидаясь третьего удара, я просто поехал дальше. А он проскочил мимо меня и вылетел на гравий. не удалось уехать на круг, когда он смог меня догнать. Догнать прям от души. Ударом в машину.

— Урод! — проорал я и ударил по рулю в бессильной злобе. Так мы и ехали из-за его разбитой передней части, он уже не мог ехать так быстро и догонял он меня только под конец прямых, где и пытался всячески меня вытолкнуть с трассы. А финишировали мы и вовсе, оставив память на всю жизнь. Он, поравнявшись со мной, крутанул руль и отправил меня в неуправляемый занос, который я закончил сперва в разделительном отбойнике, а после удара, машину отбросило в обратную сторону и начало крутить волчком, так я и закончил гонку. А вот Сэм, ударив меня, сорвал остатки переднего бампера с крепежей, который сразу же застрял между колесом и крылом, не дав водителю выкрутить руль, что привело к тому, что Сэм просто впечатался в стену.

С трудом выйдя из своей машины и окинув её взглядом, я покачиваясь, направился к своему сопернику. Открыв дверь и вытащив за воротник его футболки, я ударил его голову об асфальт.

— Ты! — удар. — Чуть! — удар. — Не убил нас! — удар. А перевернув парня, я простои без разбора начал его избивать.

Но долго этому продлится были не суждено. Меня бесцеремонно оторвали от этого идиота.

— Максим, хватит. Он уже всё понял и осознал, — раздался голос Дмитрия.

— Судя по его тупой роже, ему нечем осознавать, свои поступки, — процедил я, вырываясь из рук охранников.

— Иногда меня посещают схожие мысли, — поддакнул босс этого придурка.

— Деньги давайте, — отряхнув свою одежду, я протянул руку.

— Подошли Макс, мы ещё не договорились о гонке, — заикнулся было Лёвин.

Но я просто психанул и надавил на него своей аурой:

— Бабки и мои машины, привезёте завтра по этому адресу, — достал я кошелёк и выхватив визитку, кинул под ноги этого человека. И растолкав его и рядом стоящую дочь, направился к Питеру, через который они и попали на трассу. — Кстати, передайте своему уроду, что он должен мне новую тачку, — крикнул я не оборачиваясь. Надеюсь, это было максимально пафосно. Хорошо, что вдогонку не раздалось криков, да и бежать и уж тем более ездить, за мной никто не стал. И уже через двадцать минут, я садился в вызванное такси и сказав адрес дома, задремал. А уже дома, я отправив в желудок пару бутербродов, завалился спать.

Утро я встретил, в отвратительном настроение. Машину разбил, денег не дали. А отдадут ли те машины, на которые я поспорил и вовсе сомнительно. Плюс избил водятла какой-то большой шишки. Собрав себе скудный завтрак из тоста и жареного яйца с кофе. Я,собрав пакет с вещами, направился в офис. Нужно закончить ремонт и быстрее открывать свою фирму.

Включив радио, я встал на стол и принялся красить потолок и стены. Вскоре я услышал басовитый звук выхлопа, а чуть позже я увидел, как, напротив, моего офиса паркуется классический американский грузовик. Кинув валик в специальный тазик, я пошёл на улицу. Большинство классических американских грузовиков, были по-своему произведением искусства. Они всегда были намыты, хром блестел везде, где только был, диски и бампера, выхлопные трубы, которые стояли вертикально за дверями и достигали диаметра в пятнадцать сантиметров. Накладки снизу на резиновых брызговиках, которые выполняли роль утяжелителя, чтобы на скорости брызговик ни поднимался. Лесенки и баки тоже были хромированные. К этому добавлялись всегда яркие цвета, бирюзовые, салатовые, жёлтые или как в моём случаем оранжевый кузов и синяя рама. Но как бы я ни любил красоту этих траков, всё моё внимание поглотил полуприцеп. Это был автовоз и на нём стояли Чекеры марафон и Форды. Которые водитель сейчас и отцеплял, а его помощник вытаскивал дополнительные части для съезда машин.

— Как и договаривались, всё твои хотелки, плюс деньги, они в этом конверте, — раздался голос справа от меня.

Повернувшись, я встретился взглядом с Лёвиным. В руках которого был очень пухлый конверт.

— Неожиданно, — произнёс я, беря в руки конверт и открывая его. Там была куча наличности зелёного цвета.

— Вот как? Думал, что Лёвин может кинуть? Зря, я не для этого зарабатывал свою репутацию, — произнёс он, гордо выпятив грудь.

— Я не знаю кто вы. Я очень далёк от родовых дел, — не отрываясь от изучения конверта, ответил ему.

— Да, я уже узнал про твои Питерские похождения. Ты не обидишься, если я скажу, что и поделом тебе?

— Не обижусь. Сам виноват, по сути, — согласно кивнул я и поднял взгляд на него, — Что вам нужно, господин Лёвин?

— Так твой приз привёз, — пожал он плечами.

— Такой мелочью мог заняться ваш подчинённый. Что вас привело ко мне? — повернул голову набок и с интересом разглядывая его лицо. Оно не изменилось ни на йоту с момента, как он заговорил. Всё такой же серьёзный. Даже взгляд не меняется. Будто робот.

— Гонка, я хочу, чтобы ты участвовал в гонке, — вздохнул он.

— Неинтересно, — развернувшись, я сделал шаг в свой офис.

— Я дам тебе связи и нужных клиентов, — раздался голос позади меня.

— Что вы сказали? — развернулся я к нему и подозрительно смотря на этого мужчину.

— Клиенты, персональные. Твои родители занимались таким же бизнесом.

— А где машина, которую должен, мне ваш Сэм? — вспомнил я о своей проблеме.

— На твой парковке, я на ней приехал. И искренне верю, что ты отвезёшь меня обратно.

— Через десять минут я выйду, — произнёс я и направился к водителю. Нужно было указать, куда он должен парковать машины и где оставить ключи от них. Плюс нужно переодеться. Не буду, ведь я портить салон такой машины, пятнами от краски.

— Я готов, — произнёс я, подходя к Лёвину. Он с интересом разглядывал остатки Додж Рам, которые так и стояли на парковке.

— И что ты хочешь делать с этой грудой железа? — раздался его голос.

— Двигатель мне нужен, приборная панель и электрические косы. Вполне возможно, что заберу сиденья. Если они красиво встанут в машину,

— Чокер значит? Это будет забавно. Хорошо, пойдём. Нам многое нужно обсудить.

— Куда едем? — спросил я, подходя к машине и любуясь её красотой.

— Район Милл Бейсин. По Белт-Паркэй на восток. Там на флэтбуш авеню. — произнёс он, открыв дверь машины.

— Вы торопитесь, сэр? — усмехнулся я, усаживаясь в машину.

— Покажи всё, на что способен, — ответил он, ухмылкой.

— Тогда держитесь, — довольно произнёс я, нажимая на кнопку запуска двигателя.

А через двенадцать минут, мы стояли на въезде района Милл Бейнс. Это был полуостров с единственным въездом, на котором стоял укреплённый военный пост.

— А это не перебор? — кивнул я на несколько боевых трёхметровых роботов, стоящих на въезде.

— Да нет, это ведь скорее статусное, чем полезно. Дальше нашего района мы их использовать не можем, А в своём районе, применение тяжёлой техники, будет равносильно проигрышу. Разрушения будут ужасающие.

— Вот как? Интересно, — задумчиво произнёс я, — В Питере разве по-другому? — удивлённо проговорил Дмитрий.

— Я не имел дел с аристократами.

— А ты, умеешь удивлять и чем вызван такой демарш в нашу сторону?

— Мой бизнес был слишком мелкий для общения с аристо. Плюс, плотное общение с одним родом, может вызывать недобрый взгляд у других.

— Ха-ха-ха, А сейчас? Ты думаешь, что люди не узнают, что ты имеешь со мной дела? — рассмеялся мужчина, рукой показывая нужный поворот.

— Тут другое, я русский, живу в русском квартале и будет логично, что я общаюсь с русскими аристо. Не с ирландцами или японцами же мне дружить. Если условно размышлять, — кивнул я, заворачивая и упираясь в огромные ворота, которые начали открываться, когда мы остановились.

— А ты умный парень. Не каждый в твоём возрасте сможет правильно указать на такие различия, — покивал он.

А я лишь пожал плечами и тронулся с места. Передо мной была гравийная дорожка, ведущая к двухэтажному чёрному особняку в стиле лофт. Огромное количество стекла и бетона с не меньшим количеством лампочек. Второй этаж был на порядок уже первого, что позволило сделать там огромную террасу.

Остановив машину у входа, как подсказал хозяин этого дома. Я выходя из машин, задал ему вопрос:

— А почему нас никто и ни разу не остановил, стоит нам подъехать, как нас сразу же пускают. Это очень похоже на беспечность.

— А ты ещё и наблюдательный, — покивал он своим мыслям и добавил. — Это моя машина, её знает вся охрана. Ну и утром, я на ней уехал.

А я, обходя машину, замер на его словах. И посмотрел на него с осуждением и обидой.

— Да не переживай ты так! Это и правда теперь твоя машина. Отдам за Сэма, пусть он будет должен мне, чем тебе, — успокаивающе произнёс он, открывая дверь.

Дом меня поразил, точнее, не так. Обстановка дома меня поразила. Всё было выполнено в стиле лофт, повсюду было просто неимоверное количество дерева. Пол, полки, тумбы и шкафы. Всё это было массивным и деревянным. Все ножки у стульев и диванов столов и шкафов, было выкрашены в чёрный цвет, что создавало ощущение, что это было металлическим. Но самое интересное, что вызывало удовольствие в этом оформлении, что цветовая схема была без ярких цветов, серое, коричневое, белое или бежевое. А вот часы и вазы, иногда попадались книги жёлтого или красного цвета. Яркие кляксы на этом сером фоне, за которые цеплялся взгляд.

Пока я осматривал этот интерьер, к нам подошла девушка, горничная.

— Дора, обед в мой кабинет на двоих. Через полчаса будь добра. Макс, ты чай или кофе? — произнёс хозяин дома.

— Чай.

— Хорошо, господин, — поклонилась девушка и ушла в одну из дверей.

— Пойдём, не будем терять время.

Его кабинет оказался небольшим, тесным посещением. Красно-зелёное оформление, вишнёвая мебель, массивная люстра с зелёным абажуром. И книги, везде были книги.

— Макс, у меня к тебе деловое предложение, в обмен на контакты я хочу, чтобы ты ездил на гонках за мою семью.

— Выступление за вашу семью, даст понять всем заинтересованным, что я ваш слуга. Как минимум. И вот это такси, это ваша контора.

— А если я договорюсь, чтобы твоя личность не была раскрыта?

— Это, я шлем всегда носить буду? — усмехнулся я.

— Ну можно и шлем, способов много.

— Тогда я хочу белый костюм без единого спонсора и белый шлем, — рассмеялся я.

— Без спонсоров это будет сложно, — покачал он головой, постукивая ручкой по столу.

— Спонсоры, в этом деле нужны лишь на подиуме или официальных фотосессиях. Там я согласен быть в другом костюме. Но между этим, я буду только в белом. Ну и вам нужно обеспечить очень хорошую охрану, чтобы никто посторонний не узнал о моей личности.

— Это приемлемые требования, — кивнул он.

— Тогда давайте разберём мелочи. Срок нашего сотрудничества, количество гонок и мои призовые.

Мы потратили на обсуждение этих мелочей около трёх часов. Гонки будут проходить каждые две недели. Денег мне сообщали около пяти миллионов в год и бонусы от победы. Но в обмен, он обязуется полностью обеспечивать мою анонимность на трассе. Ко мне будет представлено шесть охранников, которые будут постоянно находиться со мной. Плюс несколько человек возле моторхоума команды. Интервью я буду давать в чистом от спонсоров комбинезоне, но на любом фоне, по выбору этих же, спонсоров и прессы. А во время перерыва на обед, я задал свою новому гоночному боссу вопрос.

— Какую школу, можете рекомендовать, поблизости?

А он просто подавился ложкой супа и откашлявшись проговорил:

— Зачем тебе школа?

— Учение, свет. Ну и новые знакомства, для меня это очень важно.

— Ну да, ну да. Старшая школа Гувера, недалеко отсюда. Там учатся дети многих русских аристократов.

— Да? Спасибо, я запомню.

Закончив все вопросы с Лёвиным, я отправился домой. Выйдя из его дома и посмотрев на свой новый ярко-зелёный мерседес джити, я счастливо улыбнулся и сев в машину, взглянув на время. Я изменил свои планы и поехал искать школу. Лучше закончу с формальностями сразу.

— И почему вы решили прийти к нам в школу? — проговорил директор этой школы. Средних лет мужчина, с сединой на висках. Когда я озвучил ему своё желание.

— Мне рекомендовали именно вас, — пожал я плечами.

— Вот как? И кто же?

— Дмитрий Лёвин.

— Вот это неожиданно. И откуда вы знаете этого господина?

— Познакомились недавно, — развёл я руками.

— И поэтому сегодня уже ездите на его машине? — усмехнулся он. — Хорошо, я не буду настаивать. Учебная неделя начинается в понедельник. Ваше расписание будет выслано, после того как вы отправите нам всё нужные документы на электронный адрес школы. Список возьмите у секретаря.

— Как скажете. — кивнул я.

— Тогда у меня всё, можете идти, — махнул он рукой. — А нет, стойте. Я, что я хочу сказать, школьные клубы обязательны для посещения.

— Клубы? — удивлённо произнёс я.

— Вам покажут. Всё, идите, — вновь взмах руки.

Выйдя из школы, я с удивлением увидел, как мой новый мерседес обступили школьники и радостно фоткаются на его фоне.

— Не опирайся на чужую машину, — произнёс я, подходя к ним.

А девушка, которая чуть ли не легла на капот машины с удивлением, взглянула на меня.

— Нищеброд, шёл бы ты отсюда, тебе-то на такую и за всю жизнь не накопить, — рассмеялся один из парней в этой комнате компании.

— А из вас кто-то накопил на эту машину? Кто из вас хозяин? — удивлённо произнёс я, осматривая эту компанию. Четверо парней и пять девушка.

— У моего отца такая же! Их на весь мир сто штук! — раздался робкий голос, одной из девушек.

— Всего сто штук? Интересно, — почесал я подбородок.

— Слышь, парень, иди своей дорогой. Не мешай нам! — произнесла девушка, которая лежала на капоте машины. — Ира, продолжай, не отвлекайся.

И девушка Ира, подняв телефон, снова начала фоткать эту наглую девку.

А я глубоко вздохнув, нашёл на ключе от машины, кнопку запуска двигателя. Подойдя к машине и открыв дверь, я бросил взгляд на эту компанию, которая с удивлением смотрела на меня в ответ.

— Что? Сами сказали идти своей дорогой. Я и пришёл! — улыбнулся я. — С машины слезь, дура, — перевёл я взгляд, на девушку на капоте.

Глава 5

Жаль, я не знал, как с помощью ключа от машины, заставить её ехать назад. Или в этой машине нет такой функции? Но было бы смешно, посмотреть на эту девку, когда машина поехала бы назад.

Размышлял я по дороге к офису. Домой так рано смысла ехать не было никакого. Там мне нужно лишь отфоткать документы для школы, а это можно сделать и вечером или вообще завтра. А в офисе ещё есть, чем занимается, да и Доджа нужно затащить в боксы, пора его разбирать.

Остановив свой Мерседес на парковке, я с удовольствием взглянул на ряд новеньких машин. Каждая выглядела и блестела так, что создавалось ощущение абсолютно новой машины. Форды у меня будут отвечать только за легальный бизнес. Туда будут наняты обычные люди с обычными клиентами, своя белая бухгалтерия. А вот Марафоны, два я собираюсь отдать в легальную часть бизнеса, на один я сяду сам. А ещё два отдам людям, которые смогу заслужить моё доверие, которые будут отдавать себе отчёт, что они делают и что с ними может случиться, в обмен на очень хорошие деньги. Обойдя машины и достав ключи, которые лежали в пружинах передних колёс, я открыл каждый Чокер и потратил в них по несколько минут. Выбирая свой. В том где мне будет уютно себя чувствовать и он оказался третьим в ряду, обойдя машины для полной уверенности ещё на круг, я переставил его отдельно, А сам отправился в офис, где уже установили компьютер и провели интернет. Там я нашёл ближайший автосервис, созвонившись с которыми я договорился, что они приедут и затащат додж на подъёмник. После них я принялся за поиск фирмы, которая занимается изготовлением наклеек. Обрисовав им задачу, что мне нужно нанести на машины шашечки и эмблемы такси. Они, приняв заказ, пообещали отправить ко мне двух мастеров, которые на месте замерят необходимые размеры и согласуют предварительный макет. А со следующим пунктом плана, у меня вышла осечка. Фирме, которая занимается бронированием машин, нужны были документы из полиции, что я не собираюсь использовать машины для преступной деятельности. Плюс после выполнения работ, отправляют данные машины и её фото, в полицию и местный офис ФБР. Подумав, я набрал фирму, которые занимались изготовлением бронированных стёкол. Они попросили привезти всё стёкла или макеты лично к ним на производство. Также созвонился с фирмой, которая занимается персоналом. К ним тоже нужно было приехать и на месте составить договоры. Только после этого, ко мне будут отправлять людей на собеседование. А пока я занимался поиском и звонками, приехали ребята из сервиса. Пришлось тратить время, чтобы объяснить им задачу, показать, куда перетаскивать. Да и помогать, они привезли маленький трактор и джип эвакуатор. На платформу, кузов затащить проблем не составило. Подцепили к лебёдки и тащили. А вот снимать, было сложнее. Подцепили остатки Доджа к трактору, и потихоньку стали стаскивать. Только на это, я потратил три часа, а под конец приехали ребята, по наклейкам. Пришлось бежать к ним и показывать фронт работы для них. Так я и провёл день, утверди тут, помоги там, посмотри это. А ребята, занимающиеся наклейками, оказались из рекламного бизнеса и, можно сказать, убедили меня поставить на форды, на крышу, рекламные таблички. А спустя минут тридцать, после отъезда всех, ко мне приехала машина из фирмы выпускающие инструменты для автосервисов. Разобравшись со всеми неотложными вопросами, я загнал свой Чокер в бокс и занимался снятием, окон, благо они были на резинках и проблем не возникло, кроме одного разбитого пассажирского стекла, которое соскочило с присосок, когда я нёс его в машину и упало на асфальт. На фирму я поехал на Форде, не стоило привлекать внимание своим Мерседесом. Сам же заказ стекл, прошёл очень легко и быстро. Они задали вопросы по технической части, например, защиту от каких пуль, я бы хотел и смогу ли я сам установить эти стёкла, или им нужно будет, самим работать, но это сдвинет срок на несколько недель. Стёкла я решил брать с защитой от патрона 7.62, который в основном используется в калашникове. Большой калибр в моей будущей работе может и встретится, но редкость этих моделей автоматов и пулемётов, не оправдывает толщину стекла. Плюс не стоит забывать, что кроме окон, нужно бронировать и саму машину, а количество брони от калашникова не то же самое, что от крупнокалиберных пулемётов. А установкой они будут заниматься сами. Я просто не буду клеить Чокеры в эмблемы такси. Закончив с этим, Я вернулся в офис и посмотрев на висящую на подъёмнике тушку Доджа, Я плюнул и, закрыв офис, поехал искать бар, хотелось перекусить.

Проехав пару кварталов, я решил, что не стоит тратить вечер субботы на какую-нибудь второсортную кафешку, а лучше провести вечер в хорошем баре или ресторане, поэтому, заехав домой и переодевшись в приличные вещи, я отправился на Манхэттен. По городу очень много висит рекламы, недавно открытого джазового бара с гордым названием Jazz Cover, с живой музыкой. Поэтому мой путь был определён.

Подъехав по нужному адресу, я был удивлён в первую очередь небольшой пробкой, точнее, двумя. И если первая состояла из дорогих и элитных машин, то вторая это была живая очередь. Барабаня пальцами по рулю, я искренне себя костерил, что не подумал об этом и не позвонил сюда, чтобы зарезервировать столик.

А спустя десять минут, моя нервозность немного ушла, очередь из машин двигалась на порядок быстрее и я искренне верил, что гостям на машинах, тут дают преимущество. И почему-то, мне вспомнился отель-де Пари в Монако. Там очень интересная отличительная чёрта. Машина клиента стоит у центральных дверей, до тех пор, пока следующий клиент, не приедет на более дорогой машине и так, может, продолжаться бесконечно долго. Ну или можно решить этот вопрос более кардинально. Видел я собственными глазами, как двое знаменитых британских телеведущих, приехали в этот отель на форд модель Т. Одна тысяча девятьсот пятнадцатого года выпуска. И она простояла там очень долго, потому что швейцар попросту не знал, как её запустить. Понятно, что это было срепетировано, но суть одна.

Дождавшись своей очереди, я лишь успел остоновить машину, как мне уже открыли дверь, достав из кошелька двадцатку, я вышел из машины и вместе с ключом от машины вручил швейцару деньги. А сам направился к центральному входу, по практически красной ковровой дорожке. Только красного цвета не было, да и ковра тоже не было, был только огороженный канатами коридор ведущий к входу. А центральные двери, представляли из себя вишнёвые деревянные двери в количестве трёх штук, для пеших гостей дверь была одна, широченная правда, и там стоял швейцар и два охранника. И если швейцары были в классическом красном костюме и фуражке, то охрана удивляла. Это были не ребята в костюмах и галстуках в чёрных очках и проводом в ухе, это были парни в полной боевой экипировке и мр5, висящей на груди. А со стороны гостей, прибывших на машины, было два швейцара, один из которых стоял за небольшой тумбочкой и один охранник. Правда, тоже в боевом снаряжение.

— Здравствуйте, сэр! У вас забронирован столик? — обратился ко мне один из швейцаров.

— Добрый вечер, нет. Увы, я не подумал сделать звонок, — развёл я руками.

— Вы будете один, сэр? — задал он следующий вопрос.

— Да, сомневаюсь, что я встречу тут знакомых.

— Хорошо, тогда я могу предложить столик на балконе, на втором ярусе, столик на третьем ярусе в лоджии. Первый этаж только после брони. То же самое относится к VIP залам.

— А где лучше будет сцену видно? — задумался я, делая шаг в сторону. Что бы пропустить престарелую пару, которых привёз Мерседес Майбах. Они лишь кивнули швейцару, с которым я говорил и прошли внутрь.

— С предложенных мной столов сцену будет видно одинаково.

— Ай, давайте на втором! — махнул я рукой.

— Ваше имя, сэр?

— Юсупов, Максим.

— Вы, Юсупов? — удивлённо произнёс швейцар на русском.

— Именно. Я Юсупов, — кивнул я, не обратив внимания на этот языковой переход.

— Для вас у нас зарезервирован стол на первом этаже, прошу внутрь. Вас там встретят и проводят.

— Хорошо, спасибо, — озадаченно проговорил я, поклонившемуся мужчине и пришёл внутрь.

Ну что я могу сказать? Дорого! Очень дорого и очень богато! Это я про интерьер. Ар-деко в чёрно-белом стиле и неимоверное количество золота и янтаря. Зигзагообразные и прямые линии на мраморном полах и стенах, диваны и кресла судя по всему, были сделаны из крокодиловой кожи, а на столах стояли маленькие статуэтки и чувствую, для их создания использовали слоновую кость. Хотя, может, и простой гипс. Но вряд ли, слишком глупо вложить столько денег и украсить дешёвкой. Хотя с другой стороны, могут разбить или украсть. Плюнув, я направился к стойке, где расположились несколько девушек в чёрной форме.

— Девушки, добрый вечер. Мне сказали, что меня тут встретят и проводят к моему столику.

— Ваша фамилия, сэр?

— Юсупов, — ответил им.

Девушка, взглянув на монитор, кивнула и махнув рукой, позвала молодого парня, а такой же форме стоявшего неподалёку.

— Столик номер девять, проводи, — строго проговорила девушка. На, что паренёк лишь кивнул и направился по коридору. Пришлось догонять.

Шагая за парнем, я украдкой рассматривал гостей этого заведения и был весьма удивлён, разнообразию посетителей. Вот стоит знаменитый певец в жанре рэп, обвешанный просто невероятным количеством цепочек, одетый в очень дорогой от известной фирмы спортивный костюм, из штанов которого висело полотенце. А рядом с ним находились молодой человек с девушкой, одеты хоть и красиво, но очень небогато. Которые судя по их поведение были настолько ошарашены соседством, что не могли найти слов. А этот певец с улыбкой и по-доброму что-то им говорил. И таких маленьких компаний было много и это не привычно. А мой сопровождающий, подошёл к одной из дверей, за которыми доносилась музыка и дождавшись меня, открыл дверь, заполняя коридор звуками из зала. Потеряв дар речи и во все глаза осматривая обстановку, я не заметил, как мы подошли к столику в центре зала хоть и большого, на четыре персоны, но с одним стулом. Хмыкнув, я уселся за него и стал рассматривать место, куда я попал.

Первое, что приходило в голову, что это бывший театр. Я сидел в потере, передо мной была сцена. Но сцена была сделана так, что-то она была самой низкой точкой. А портер был сделан лестницей. То есть на одной ступеньке столы, на следующий ступеньке столы и так они поднимались к дверям выходящих в холл. Плюс столы располагались в шахматном порядке, и гости не мешали друг другу видеть сцену. Слева и справа, и соответственно, позади меня были то ли ярусы, то ли бельэтажи в количестве двух штук. На втором этаже поближе к сцене располагались, по всей видимости,VIP комнаты, отгороженный от остального пространства. А третий этаж был просто не видно как было там мне было непонятно, хотя мне кажется, что там просто залы, где люди могут лишь слышать происходящие. А про оформление я уже говорил. Бросив взгляд на сцену, где играл небольшой оркестр, я вздохнул и оглядел свой стол. Салфетки специи и ваза с букетом полевых цветов. Бросив взгляд на соседний столик, я отметил, что на нём лежат две папки с меню, оглядев остальные свободные столики, также отметил наличии неотъемлемой части таких заведений. И,может, я бы согласился, что ещё рано, но через пару стволов от меня, девушка, официантка принесла заказ. Оглядев ещё раз зал, я отметился-то и на втором этаже или разносят, или принимают заказы. А ещё я заметил, несколько человек в форме заведения с фотоаппаратом в руках, которые передвигались по залу и делали фотографии гостей. А через пару минут, свет в зале начали приглушать и на сцене появилась девушка. Которую встретили просто морем оваций. Поклонившись, она дождалась, когда оркестр начнёт исполнять музыку и начала петь. А спустя несколько песен, я понял, откуда появилась название. Тут исполняли самые известные хиты самых разных жанров, которые переделали под стиль джаза. Исполнив четыре песни девушка и оркестр удалились, на сцену вышел парень со стулом и микрофоном в одной рук и бокалом во второй. Который, усевшись на стул, начал рассказывать смешные истории. Но я не обратил на них внимания, я смотрел голодным глазами на окружающие меня столики. Мои попытки привлечь внимание официантов, кончились полным провалом и игнорированием меня любимого.

Плюнув, я решил, что нужно идти искать управляющего этим чудо-заведением. Раз не могут официанты, то пусть меню мне предоставить управляющий и уже потом сам разбирается с подчинёнными. Встав из-за стола, я краем взгляда отметил, что мои соседи по столам с огромным удивлением смотрят на меня. Но и не придав этому значение, я отправился в холл. Где была стойка с девушками.

— Девушки, где найти управляющего этим заведением.

— Он занят, — дали мне ответ.

— Вот как? И как долго он будет занят? — облокотился я на стойку.

— До конца вечера. У него гости, — сухим тоном проговорила одна из них.

— То есть его гости, важнее выполнения его обязанностей? — рассмеялся я.

— Наше заведение лучшие и его постоянное присутствие не нужно, — гордо произнесла девушка.

— Лучшие, значит? — удивлённо произнёс я. — Я бы сказал, что это самое убогое заведение сна моей памяти.

— Сэр! Я представитель газеты Нью-Йорк Таймс. Расскажите, что у вас произошло? — раздался голос сбоку от меня.

Повернувшись, я встретился со взглядом с молодым парнем в бежевом костюме и шляпе, в тканевую полоску которой был выставлен небольшой блокнот и ручка, а в руках его, был диктофон.

— Мистер Донован, наш гость не будет давать вам интервью. Всё сложности мы решим и без вас, — строго проговорила девушка.

— Дорогая моя Хелена, я уже услышал про управляющего и ваш ответ. И поверьте мне на слово даже этого диалога мне для небольшой статьи в завтрашний номер.

Взглянув на растерянную девушку, я лишь ухмыльнулся. Сами виноваты.

— Значит, мистер Донован? — перевёл я взгляд обратно на репортёра.

— Именно сэр!

— Тогда слушайте.

— Вы не имеете права! Я вызову охрану!

— Девушка, вы сами виноваты. Делайте что хотите, — усмехнулся я. — Итак, мистер Донован, представьте, я приехал в это чудесное заведение отдохнуть и перекусить. Как оказалось, на моё имя зарезервирован столик. И вот представьте, по прошествии часа, как я нахожусь тут, я всё ещё не получил не то что хлебную крошку, я не могу получить элементарное меню. А на мои попытки привлечь официантов, кончаются полным игнорированием меня. Тогда я решил обратиться к администратору,

Но вы и сами слышала ответ.

— Вы врёте, на наших столах везде лежат меню! — процедила девушка.

— Тогда может, вы сами сходите и найдёте МОЁ меню на МОЁМ столе? — проговорил ей.

— Энж, сходи! — повернулась девушка к другой.

Мы провели в молчание семь минут, когда эта девушка вернулась. И с удивлением сообщила, что я прав.

— Неслыханно! Мистер, извините, как я могу к вам обращаться? — проговорил репортёр.

— Максим Юсупов.

— Юсупов? Вы? Не может быть, могу я увидеть документы? Простите за такой вопрос, но это правда очень важно, — возбуждённо воскликнул репортёр.

Пожав плечами, я достал бумажник, где лежали права на вождение автомобиля и протянул парню.

— Немыслимо! Нет! Это просто невероятно! Мистер Юсупов, я ваш должник! — проговорил удивлённым тоном он и вернув мне документы сломя голову бросился прочь.

— Поужинал блин, — в сердцах воскликнул я. И перевёл взгляд обратно на девушек, которые опустив голову, занимались своими делами. — Так, что с управляющим-то?

— Так, девушки, что тут происходит? Почему мне докладываю ют, что тут происходит какой-то бардак и этот репортеришка, куда-то быстро сбежал?

— Мистер Голд, понимаете тут такое дело… — начала было говорить одна из девушек.

— Не мямли! — прикрикнул подошедший мужчина.

Высокий полноватый и с небольшой лысиной.

— Это мистер Оливер Голд, он управляющий, — проговорила девушка, посмотрев на меня, на что я лишь кивнул и перевёл взгляд на него.

— Зачем вам управляющий? — подозрительно произнёс он.

— Да вот, хотел жаловаться на качество обслуживания, в вашем заведении.

— Мы лучшие! У нас не может быть плохо! — гордо произнёс он.

— Да? Знаете, я уже устал слушать, какие вы хорошие и лучшие. Я стою перед вами и в лицо говорю, что у вас отвратительный обслуживающий сервис, а вы мне пытаетесь доказать обратное, когда всё вокруг, — обвёл я руками гостей, что стояли неподалёку и тихо шептались. — Были свидетели моей правоты.

— Хорош и в чём ваши претензии? — тяжело вздохнув он с ухмылкой взглянул на меня.

— Расскажите, в чём суть вашего заведения? Только концерты или это ещё место, где люди могут поужинать?

— В первую очередь мы ресторан, с элитным и эксклюзивным музыкальным сопровождением, — произнёс в ответ управляющий.

— Ага! Это даже лучше, — кивнул я и заговорил громче. — Тогда скажите мне, если я в ресторане, почему я должен час сидеть и смотреть голодными глазами на соседние столики? Почему я, получаю полное игнорирование со стороны официантов вашего заведения, почему на моём столе даже элементарно нет меню?!

— Второй этаж обслуживают по мере возможности. Не стоит думать, что вы тут один. Тем более приоритет у официантов первый этаж так называемый портер, — ухмыляясь произнёс он.

— А кто сказал, что я со второго этажа, мистер Голд? Ну теперь я и гости, знаем, что людей на втором этаже вы тоже считаете второстепенными.

— А с какого вы этажа? — опешил он.

— Я с портера, господин управляющий. Там, где по вашему мнению, сидит элита, этого заведения. — проговорил я зло и отправился на выход. Настроение было испорчено и находится тут у меня не было ни малейшего желания. Надеюсь, репортёр напишет отличную статью.

Дождавшись свою машину, которую пригнали со стоянки, я поехал домой. Но на одном из перекрёстков, я увидел тележку, возле которой азиат что-то готовил. Остановившись у поребрика и дойдя до него, я заказал несколько хот-догов.

— Лучший ужин…, — покачал я головой, вгрызаясь зубами в булочку.

Глава 6

Утро выдалось паршивым. Нещадно болела поясница, которую, видать, где-то продуло. В холодильнике оказалось пусто, а водонагревательный бак, отказался работать. Морщась от каждого движения, я сфоткал документы для школы и нажав кнопку отправить, стал собираться в кафе, которое располагалось на набережной.

— Кофе и яичницу с беконом, — сделал я заказ, подошедшей, заспанной, официантке, а сам пододвинул к себе стопку газет. А сверху лежала Нью-Йорк Таймс, с моей фотографией в заведении на одной части страницы, а на другой фото клуба, где я столь неудачно поужинал вчера.

Скандал в джазовом клубе!

Одно из старейших развлекательных заведений большого яблока, несмотря на смену направления, вновь оказалось в центре скандала.

Ваш покорный слуга побывал вчера, на открытие «Джаз Кавер». И как бы мне ни хотелось написать хвалебную оду им. Я вынужден рассказать вам о грандиозном, нет, о величайшим скандале этого года! Заведение, открытое семьдесят лет назад, ныне покойном графом Юсуповым, отказало в обслуживании его внуку!

— Внуку? — потрясённо прошептал я, отвлекаясь на официантку, которая стала выставлять мой заказ на столик.

И вы, дорогой читатель можете закономерно спросить, как я об этом узнал? Ведь такие люди находятся в своей лиге, куда нам ходу нет. И я вам отвечу. Граф Юсупов лично рассказал мне об этом. Когда пытался безуспешно, увидеть нового управляющего клубом. Который по какой-то причине, счёл, что его персональные гости, важнее его работы и выполнения прямых обязанностей по обслуживанию клиентов. Тогда наш дорогой читатель, может спросить, а может внуку Юсупова, не подали какое-нибудь экзотическое блюдо? Нет, друзья мои. Максим Юсупов, просидел час, в портере, за своим персональным столиком, в месте, где собирается бомонд всего Нью-Йорка. И на глазах у всех гостей, ему даже не подали меню. Ни одной официантки не оказалось не закреплённой за его столиком. Невнимательный читатель скажет, да он просто не представился! Нет, друзья. В портер заведения Юсуповых, можно попасть только, если у вас подходящая фамилия. Никакие деньги и знакомства, не позволят вам попасть в партер, если вас нет в этом списке. Или вас пригласил кто-то из данного списка, вы можете там оказаться. И по сей день, спустя много лет после смерти Константина Юсупова, в клубе чтут эту традицию. Люди, которых он называл своими врагами, не могут попасть в главный зал клуба и могут довольствоваться лишь VIP комнатами на бельэтаже. Несмотря на, статус и положение, которые они занимают. Как это и произошло с вице-президентом страны. На этом, я считаю, что достаточно точно показал как в Джаз Кавер, относятся к посетителям. А ситуация с его внуком, просто поражает своей наглостью, сегодня они плюнули в лицо, внуку их основателя, а кому они плюнут завтра? Вам? Или князю Лёвину? После разговора с графом, я поспешно удалился и не могу сказать, чем кончилась эта история, но зная, какого человека поставили управляющим. Я сомневаюсь, что история закончилась хорошо.

Дочитав статью, я принялся за остывший завтрак. Размышляя над прочитанным. Если это заведение, открыл ещё мой дед, то почему в бумагах, которые остались от родителей, ни слова о нём нет. Если только, больше не моя семья владеет этим клубом. Но тогда зачем чтить какие-то традиции? Дань уважение старику? Странная фигня, но ладно. Мне от этого ни холодно ни жарко. Повторять свои приключения мне не хотелось, а где провести свободный вечер, я думаю, смогу найти.

Закончив завтрак и оплатив счёт, я задумался. Хотелось сегодня заниматься доджем, нужно снимать двигатель, но с моей заболевшей, так вовремя, спиной. Эта идея не казалась мне такой хорошей. Да и любая физическая работа, сегодня будет издевательством. Пойти таксовать? На Мерседесе? Смешно. Окинув пляж задумчивым взглядом, я тоже отбросил эту идею. Никогда не понимал такой отдых, валяться под солнцем.

А на столе завибрировал телефон, входящим звонкам с неизвестного номера.

— Да, слушаю, — проговорил я.

— Максим? — раздался женский голос.

— Да, с кем имею честь?

— Это, Керол Найт. Я владелец клуба, который вы так неудачно вчера посетили.

— Неожиданно, — в недоумение проговорил я.

— Моим звонок? — раздался смешок.

— Тем, что вы так быстро нашли мой телефон, — сухо ответил ей.

— Мне помог наш общий знакомый, князь Лёвин, — доверительно проговорила она.

— Вот как? — задумался я. — Хорошо, Кэрол. Чем обязан вашему звонку?

— Я бы хотела встретиться с вами в клубе.

— Для чего? Говорите более конкретно, — вздохнул я.

— Для обсуждения, утреней статьи, вы же её читали?

— Читал, — переложив телефон к другому уху, проговорил я.

— Ну вот, я бы хотела обсудить сложившуюся ситуацию.

А я, встав из — за столика, направился к машине, стоящую на парковке кафешки, морщась при каждом шаге.

— И какие цели вы преследуете? Что вы хотите от меня? — задал ей вопрос, опершись об скамейку.

— В первую очередь извинится! — воскликнула девушка на другом конце телефона.

А я, вздохнув, оторвался от скамейки и поковылял дальше.

— А ехать мне зачем? Считайте, что извинились.

— Но…Но… Вы же Юсупов! — растерянно произнесла девушка.

— Ну и что дальше? — начинал закипать.

Я уже начинал уставать от этого разговора, А спину, которая стреляла болью каждый мой шаг, не прибавляла ни одного грамма к моему настроению.

— Вы должны приехать!

А я очень отчётливо представил, как она надулась и сложила руки на груди.

— Девушка, слушайте, вы знаете хорошего массажиста? У меня спина болит. Как только мне её починят, я сразу приеду к вам.

— Двадцать третья, Восточная улица. Массажный салон Эйко, — не задумываясь произнесли на другом конце телефона.

— Спасибо, как закончу, вам перезвоню, — отключившись, я открыл дверь своего Мерседеса и с трудом усевшись, поехал в центр Манхэттена.

***

Найдя нужный адрес, я без проблем, запарковал машину, прямо у входа. И сидя в машине, был просто очень горд собой. Найти парковку, в центре Нью-Йорка, да ещё днём. Это просто неслыханное дело. Но радость продлилась недолго, я вспомнил, что сегодня воскресенье. Попытавшись сделать классический фейспалм, по своему лицу, но задел шайбу управления температуры, а на монитор, высветилась вкладка управления климата, где сбоку расположилась кнопка массаж кресел. Смачный шлепок по лицу, был жирной точкой моей поездки.

Массажный салон сразу зацепил меня вывеской, на ней были изображены японские иероглифы. А войдя внутрь, небольшого помещения, ощутил себя в Японии. Бежевое помещение, деревянные стены по бокам от меня и пол. По центру располагался небольшой ресепшен, где стояли двое девушек в синих кимоно, с белой краской на лице и чёрном парике, в котором было несколько цветов и назывались, канзаши. За их спинами была стена, выполненная деревянными панелями, с серединкой из бумаги, за которой без проблем можно было разглядеть тени, находившихся там людей. Да и несколько люстр, точнее, абажуры на них, которые хоть и давали свет, но создавали какую-то интимную атмосферу, были выполнены из бумаги. Возле стен находились два небольших диванчика, на двое человек и журнальный столик. Но больше всех, в этом минималистичном интерьере, где даже не было традиционных украшений, известных всему миру как икебана. Выделялся красный дракон, с изумрудными глазами, смотрящими, прямо на посетителя. И неважно в какой точке ты находишься. Он всегда смотрит на тебя.

— Доброе утро, чем мы можем Вам помочь? — произнесла одна из девушек на английском.

— Коничива, — поклонился я, вызвав лёгкое удивление на их лицах.

Ну а что? Традиция, етить её.

— Мне посоветовали ваш салон. А проблема у меня в спине, то ли продуло, то ли…то ли, не знаю, — развёл я руками.

— Мастер Хирано освободится через двадцать минут, вы можете присесть на диван, — повела она рукой в сторону диванов. — И подождать.

— Как скажете, спасибо, — поклонившись ещё раз, я поковылял до ближайшего дивана. Где остановившись, начал примерятся, как бы в него сесть, причинив себе минимум боли.

Чтобы, эту японьщину блин! Придумали же, низкую мебель. Ругался я про себя, поджимая губы и не находя правильной траектории.

Плюнув, я решил, что будь что будет. И развернувшись, просто сел, и сразу же, замычал от боли, принялся извиваться на нём как уж. И только вытянувшись, как солдатик наискосок, я смог почувствовать облегчение.

— Господин, вам помочь? — раздался голос японки.

— Знать бы ещё чем, вы можете мне помочь, — пробурчал я.

— У нас есть тросточки, для хождения, благодаря своей форме и размеру, они помогают снять напряжение со спины, — продолжила девушка.

— Да? А давайте, раз помогают, — согласился я кивая.

Через минуту мне принесли трость, с изогнутой вертикальной ручкой и расширениемна конце. А ручка была сделана так, чтобы рука, была под прямым углом. И всё это было сделано дорого и богато. Чёрное дерево и серебро.

— Прошу, — протянула девушка трость и поклонившись ушла обратно.

Полежав солдатиком пару минут и почувствовал, что спина отошла, я принял более удобную позу и с облегчением опёрся на спинку. Обведя взглядом столик, я не нашёл ни одного журнала, которые обычно лежали целой стопкой на столах, в подобных заведениях. Пожав плечами, я достал телефон и открыв спят Нью-Йорк Таймс, принялся читать комментарии к статье про себя любимого.

— Юсуповы мертвы!

— Вы всё врёте!

— Джаз Кавер, не может обращаться со своими посетителями так!

— Сколько вам заплатили?!

— Статья куплена и оплачена из денег вице-президента!

— А я верю, что Юсуповы живы и что статья, правда!

— Ахахах, так этим богатеем и надо!

— Нисколько не жалко, что с ним так поступили! Мы сами проторчали четыре часана улице, на входе и нас не пустили! Отвратительное место, не понимаю, что в нём такого!

— С ребёночком не пускают! А мы с Элли, хотели послушать музыку, ей пять лет и ей, нужно развивается! А нас не пустили! А я одна! С кем я оставлю её!

— А что, так можно было?

— Ставлю пять баксов, что управляющего уже уволили!

— Ыыы гггг.

— Да уж, — задумчиво проговорил я, листая несколько страниц комментариев.

— Господин? — подняла голову японка.

— Нет, нет. Я так, сам с собой. — поднял я руку и помахал отрицательно.

А через двадцать минут, из-за бумажной стены вышла знакомая девушка, в зелёном сарафане

— Ты! — обвинительно, ткнула она, в меня пальцем.

— Я! — согласно кивнул, с интересом рассматривая свою бывшую клиентку, по вине которой я оказался втянут в ночные гонки.

— Что, ты тут делаешь?! — наступала она на меня.

— Сижу, разве нет? — в недоумении развёл я руками, оглядываясь по сторонам. И резко скривился от стрельнувшей боли в спине.

— А! Страдаешь! Так тебе и надо! — злорадно, рассмеялась девушка.

— Злые вы, уйду я от вас, — скорчил я обиженно лицо и отвернулся.

— Куда? — опешила девушка.

А я повернувшись к ней и состроив грозное лицо, произнёс. — В далёкие края! — И отвернулся.

— Я тебя никуда не отпущу! Ты мне должен денег! — топнула ножкой девушка.

— В честь какого праздника? — удивился я, вернув свой взор на неё.

— За мой проигрыш! Я поставила все свои сбережения на твой проигрыш! А ты! — ткнула она опять в меня пальцем. — Победил!

— Так, стоп, — помотал я головой. — Ты проиграла спор и считаешь, что я должен ещё за это денег? А ты ничего не перепутала?

— Нет, — забрала она свой нос.

— Смешно, ага! — рассмеялся я.

— Граф, мастер Хирано, готова вас принять, — прервала японка нашу беседу.

— Граф? — удивлённо произнесла девушка.

— Согласна? — опешил я и замер вставая.

— Мастер Хирано девушка. Она владелец этого салона, — кивнула японка.

— А, понял, спасибо, — кивнул я и отправился в сторону стены, откуда вышла моя давняя клиентка.

— Стой, ты граф? — прошептала девушка, хватая меня за руку.

— А что? Это меняет что-то? — удивлённо произнёс я.

— Это очень многое меняет! — воскликнула девушка.

— Мне тебя жаль. Плохо, что мне придётся тебя видеть постоянно, спасибо твоему отцу, — сухо произнёс я, освобождая свою руку.

Ненавижу таких личностей…Ты граф! Это всё меняет. А я знаю, что я граф? Откуда я граф? Нет, я знаю, что родители были аристократами, по отдельности. Но по бумагам их выгнали из родов, после свадьбы. Они стали простолюдинами. Значит, и я, такой же обычный парень. И по-другому, я, себя не воспринимаю!

Войдя в помещение за стеной, я был удивлён. Я искренне считал, что там стол стоит массажный, А там оказался пустой мини-кабинет. Стол с офисным стулом и обычная табуретка, наверное, для посетителей.

— Значит, вот ты какой, молодой граф Юсупов, — раздался женский голос, справа от меня.

Дёрнувшись от неожиданности и сморщившись от боли, Я повернулся в сторону и обнаружил японку, ростом выше среднего, с зелёными волосами до поясницы, заплетённые в две косы, с ухоженной кожей и идеальной фигурой, наверно даже без грамма лишнего веса. Но медицинский халат скрывал эту информацию. И хотя она выглядела достаточно молодо, впрочем, как и большинство японок. Было несложно предположить, что ей было ближе к сорока, чем к тридцати. И небольшие морщины и несколько прядей седых волос, которые выбились из заплетённых кос.

— Простите? — опешил я, провожая её взглядом

— Максим, скажи-ка мне, тебе говорили, как ты похож на деда?

— Нет, — отрицательно мотнул я головой. — Я его и не помню, сознательную жизнь точно.

— Жаль, он был невероятным мужчиной, — мечтательно произнесла японка, усаживаясь на стул.

— Ну если вы так считаете, — пожал я плечами и подойдя к стулу, опёрся на него второй рукой.

— Да! Я так считаю, да и многие, со мной согласятся! Твой дед, был эталоном… во многом, — хитро улыбнулся женщина.

— Знаете, мне сложно судить о человеке, который, зная, что у него есть внук, оставил его в детском доме, — нервно произнёс я.

— Да, ты прав, — вздохнула она, и протянув руки к одной из фото рамок на столе, погладила её. — Он сознательно оставил тебя там. Но всё получилось, неплохо, а? Ты стал богат, открыл свою фирму. И всё без деда. Он тобой гордился.

— Вы, слишком осведомлены о моей жизни, вам не кажется это странным? — холодно поинтересовался, я перекладывая трость, в другую руку и переступая с ноги на ногу.

— Думаешь, мы следили за тобой, — улыбнулась она.

— Уверен, — кивнул я.

— И будешь прав! — рассмеялась она. — Ну-ну, не стоит делать такое обиженное лицо. Мы следили всю твою жизнь за тобой. Сперва дед, а потом и я. И я очень рада, что ты оказался в Нью-Йорке.

— Ну, оказался и оказался. Что такого-то? Не понимаю, — сделал я неосторожный шаг и сморщился от боли.

— Точно! Ты же сюда не поговорить пришёл. Проходи в ту комнату, — показала она дверь, из которой недавно вышла. — Вещи на стул, а сам на стол ложись.

Пройдя в нужную комнату, я лишь пожал плечами. Стол, пара стульев, тележка с какими-то банками склянками и раковина. Ну и несколько полотенец, висящих на стене. Ожидал я чего-то необычного, невероятного. А тут… тьфу. Раздевшись до трусов, я лёг на стол, благо он был выставлен так, что никаких проблем и забот у меня не вызвало.

Заиграла какая-то музыка, я бы даже сказал трансовая.

— Старайся ни о чём не думать, так ты быстрее достигнешь нужного нам состояния.

— Как скажете, — зевнул я, чувствую, что засыпаю.

— Вставай, я закончила, — раздался голос возле меня.

— Я, что? Спал? — удивлённо произнёс я, поднимая голову.

— Как и всё мои клиенты, — кивнула она.

— Но…. Но…, — пытался я найти правильный вопрос.

— Забудь, это моя сила. Моего рода, — махнула она рукой. — Одевайся, оплата на ресепшене. И да, — повернулась она ко мне. — Не злись на Кэрол, она делала, как умела, — сказав это, она вышла из комнаты.

Полежав несколько минут и изучая своё состояние, я был счастлив. Такой лёгкости в теле, я не ощущал очень давно. Одевшись, я покинул комнату, в мини-кабинете также было пусто, не удержавшись, я обошёл стол и посмотрел фотографии, что там стояли. Хозяйка массажного салона была на всех фотографиях. Где-то одна, где-то в компании с маленькими детьми.

А чего ты собственно ожидал? Подумалось мне и сам себе- же ответил. Фотографию с дедом. Слишком влюблённым голосом она о нём говорила.

Оплатив немалый счёт, я сев в машину, забил в навигаторе адрес этого клуба. Меня ждал очередной разговор.

Двадцать минут и я вновь возле этого клуба. И разглядывая его фасад при свете дня, я лишь качал головой. Новая вывеска, огромное количество лампочек и неоновых трубок, но сам фасад был страшный. Облезлое красное здание со следами десятков ремонтов. Можно было проследить историю его ремонтов, я точно знал, что три ремонта нажал, здание или скорее всего, фасад был зелёным. И этот факт наводил меня на мысли, а так ли успешно это место, как о нём пишут. Хотя нет, оно безусловно, успешно и уважаемо. Красотка днём в ночи урод, говорили об одной принцессе. А тут наоборот.

— Госпожа Клер ожидает вас, — раздался возле меня голос.

Повернувшись, на голос, я увидел того швейцара, который узнал меня на входе. При свете дня и без формы он оказался пожилым мужчиной.

— Спасибо, — кивнул я. — Скажите, а как вы так быстро пришли к выводу, что я тот самый Юсупов?

— Я был при вашем рождение, господин, — поклонился он мне. Пойдёмте, я вас провожу до дверей.

А я шедший рядом с ним, редко остановился.

— То есть, были при моём рождении? — опешил я.

— Я был дворецким, в доме вашего деда, до его отъезда в этот город и ваше рождение было в его доме. Согласно семейной традиции, — произнёс он, повернувшись ко мне.

— В доме? Вот прям как раньше? На огромной кровати при свете свеч? С тазиками и тряпками, — улыбнулся я.

— Нет, конечно. Там была оборудована современная палата со всеми удобствами и лучшими врачами рода.

— Ладно, понятно. Куда мне идти? — остановился я у дверей.

— Прямо по коридору. Там одна дверь, не ошибётесь, — сказал он, открывая дверь.

А я лишь кивнул и прошёл внутрь. Ну за атмосферу, могу поставить пять баллов, тёмный коридор, который освещается одной мигающей лампочкой, А вокруг, висят портреты. Звуков цепей не хватает…

Открыв дверь, я оказался в хорошо освещённом кабинете, выполненным в бело-чёрном оформление. Но без упора в какой-то интерьерный тип. Тут был и антикварный письменный стол, на нём стоял современный монитор и клавиатура, которая светилась разноцветными цветами. В углу играл граммофон, прислушавшись, я отметил, что это был какой-то рок-н-ролл. Чем-то напоминающий Элвиса. А напротив письменного стола, располагалась стеклянная стена. А вот в этом стекле, была видна гримёрка.

Подойдя к этой стене, я с интересом принялся разглядывать соседнюю комнату. В костюмах да и одежде времён джаза, есть какое-то магическое притяжение.

— Сразу видно, что ты внук своего деда. Он также смотрел в это стекло, за девушками, — произнесли за моей спиной.

— Я не дед, там нет девушек. А я смотрю на костюмы. Красивые они… знаете ли, — произнёс я, повернувшись к хозяйке кабинета.

Азиатка хоть и хорошо выглядящая, но достаточно взрослая женщина. С зелёными волосами до плеч.

— Хм, мне казалось вы американка, — произнёс я, окидывая её взглядом.

— Это всех вводит в заблуждение. Я родилась в Америке, отец американец, А мама приехала из Японии, — проговорила она, усаживаясь на диван, показывая рукой, присоединиться к ней, сев в соседнее кресло.

— А мой дед? — произнёс я, садясь в кресло.

— Твой дед…. Ты сюда, пришёл о дедушке говорит? — задала она вопрос.

— Нет, я вот ещё не знаю, зачем я пришёл, — развёл я руками.

— Знаешь, а я тоже не знаю, — улыбнулась она.

— Смешно, но нет. Что вы хотите? — устало проговорил я.

— Извинится. Предложить тебе компенсацию.

— Деньгами? — рассмеялся я.

— Хотела деньгами, — кивнула она. — Но потом я узнала, а сегодня и убедилась собственными глазами, на чём ты ездишь и думаю, что деньги тебе не нужны.

— Деньги лишние не бывают. Но да, деньги не нужны, — кивнул я.

— Так, что я могу предложить тебе? Можешь пожелать что угодно.

А я задумался. Крепко так задумался. Что я могу взять в этом клубе? Власть? Так зачем это мне? Хотел бы клуб, то и открыл бы клуб. Бесплатно ужинать? Ну это мелочность какая-то.

— А можно мне свою вип комнату? — поднял я на неё взгляд.

— В смысле? У тебя столик в портере, который будут тебя обслуживать, — и наткнувшись на мою ухмылку, добавила. — Точно будут!

— Я бы хотел свою комнату. Мне нужно хорошее место, для встречи с клиентами, но не хотелось бы их афишировать.

— Криминал? — усмехнулась она.

А я посмотрев на неё внимательным взглядом произнёс:

— Люди, с которыми я хотел бы тут встречаться, перед законом чисты.

— Умный мальчик. Перед законом чисты. Ха-ха-ха. Забавно, — смахнула она слёзы смеха.

— Зато правда, — склонил я голову набок.

— Ну в теории да. Но на практике?

— На практике тоже. Если человек на свободе, то это проблема полиции, — сухо ответил ей.

— Я поняла, хорошо. Будет тебе комната, но почему ты решил, что я соглашусь?

— Жена моего деда, не может не знать, чем зарабатывали его дети. И да, я не претендую на клуб. Но, я бы хотел позже обсудить, его состояние.

— Хорошо, — кивнула она.

— Тогда на этом, на сегодня закончим. Мне завтра в школу. Готовиться нужно, — встал я с кресла.

Глава 7

Выйдя из клуба, я решил ехать в офис. Завтра начинается школа и времени для работы в гараже будет меньше и меньше. Но я успел заехать лишь на Брайтон-Бич, когда раздался звонок телефона. Нажав на кнопку руля, я произнёс.

— Чем обязан вашему звонку, мистер Лёвин?

— Дело у меня к тебе есть. Точнее, не у меня, но это мелочи, — раздался его голос.

— Да? А подробнее можно? — заинтересованно проговорил в ответ, пригибаясь за рулём, чтобы увидеть светофор.

— По телефону? — усмехнулись мне в ответ. — Нет, это личная встреча.

— Понял вас, — кивнул я. — Где и когда?

— Речное кафе, под Бруклинским мостом. Со стороны Бруклина. Через час.

Пришлось вводить новый адрес и разворачиваться. Остановишь через сорок минут на парковке и выйдя из машины, я осмотрелся. Прямо передо мной возвышалась опора Бруклинского моста. До неё было метров десять, не будь тут забора, я бы мог его коснутся. Сама парковка была маленькая, рассчитана машин на десять. Вокруг ресторана были маленькие декоративные кусты и деревья, снизу на которых виднелись гирлянды лампочек. Пожав плечами, я направился к входу. Узкий коридор, по бокам которого стояло просто бесчисленные вазы с цветами, виднелись макеты кораблей в стеклянных бутылках.

— Добрый день, сэр, — произнесла девушка, хостес с очаровательной улыбкой.

— Добрый, я бы хотел взять столик. На четыре персоны.

— Хорошо, сэр. Прошу за мной, — улыбнулась девушка и подхватив меню пошла по коридору.

Который неожиданно стал просто тесным коридором, без каких-либо украшений и с несколькими корабельными иллюминаторами.

Засмотревшись на девушку, я не заметил, как мы попали в сам ресторан. И вот тут я просто влюбился в это заведение. Мы, как оказалось, находились на какой-то барже, а может, и бывшем корабле, который пришвартовали у берега и превратили в ресторан с панорамными окнами. Вид на Манхэттен, даже днём было просто невероятен. А какой тут вид по вечерам, я даже представлять не хочу. Хочу увидеть это своими глазами. Ресторан был разделён на три части. Посредине, куда мы и вышли. Находился бар, где можно было посидеть. Слева от входа, огороженный от зала, стоял белый рояль. права также огороженный, находился основной зал с тремя рядами столиков.

— Куда вы хотите, сэр? — остановилась девушка у входа.

— У окна и желательно ближе к концу зала, — улыбнулся я.

Сев за крайний столик, спиной к стене, я заказал грибной крем суп и бифштекс, принялся ждать Лёвина.

Он вошёл в зал, ровно через час после звонка, минута в минуту.

— Здравствуй, Максим, — протянул руку Лёвин, присаживаясь за столик.

— Здрасте, — кивнул я.

— Я решил встретиться с тобой раньше и наедине. Мало ли… у тебя будут какие-то пожелания.

— В смысле? — удивился я. Кивая официантке, выставляющей блюда передо мной.

— Твой отец, например, встречался с клиентами, только в определённый день недели. В одно и то же время, — пожал он плечами.

— А, вот вы о чём. Место я уже нашёл. Вскоре я им займусь, под свои требования.

— Бар, — усмехнулся мужчина.

— Бар, — кивнул я. — Так вот, место будет. Там уже и буду думать по факту. Но проблема ведь не вместе. Проблема в моих возможностях. Машина не готова, — развёл я руками.

— Нам… то есть твоему клиенту, то есть… твой клиент предоставить машину., — смутился Лёвин, беря стакан воды в руки.

— А вы уверены, что машина подойдёт под этот заказа? — поднял я бровь. — Я не хочу погибать по глупости.

— Бронированный мерседес эс класса шестьдесят третий, на чипе, — только и сказал Лёвин, беря в руки вилку и приступая к своему заказу. Рыба с грибами.

А я во всё глаза смотрел то на него, то на его тарелку.

— Что? — наткнулся они на мой удивлённый взгляд.

— Вы же только приехали, откуда у вас рыба, — не веря своим глазам, проговорил я.

— Я просто позвонил и сказал, что буду через час, — пожал он плечами. — Ятут частый гость и меня хорошо знают, — улыбнулся он, глядя в мои глаза.

— А я-то себе придумал…, — с обидой вздохнул я. — Хорошо, про машину я понял. Детали и оплата я так понимаю, будет обсуждаться с клиентом?

— Именно, я же говорил, хотел обсудить с тобой детали встречи. А клиент будет через двадцать минут.

— А я, задумавшись на пару минут, спросил:

— Нам обязательно нужно будет сидеть за столом?

— Нет, но я бы предпочёл остаться с ним тут, после разговора с тобой.

— Вы гарантируете, что моя личность остаётся втайне?

— Да, Максим. Это я тебе гарантирую полностью. Мне невыгодно сдавать тебя. Кто будет гонять за мою команду? — рассмеялся он.

— Тогда поступим так. Я сейчас уйду и подойду к вам на пирсе. Вы будете сидеть на скамейке. Головы не поворачивать. Не вставать. Я просто буду да вашими спинами. По имени обращаться, ко мне, тоже не стоит.

— Договорились.

Поговорив о погоде и о том, какой прекрасный ресторан, я выйдя из ресторана, бросил взгляд на ярко-зелёный мерседес.

— Конспираторы блин, — покачал я головой.

Решив, что нужно найти студию тюнинга и обтянуть в другой цвет машину. Я направился на причал.

***

Дойдя до конца причалы, я стал наслаждаться потрясающим видом, на нижний Манхэттен, изредка поворачиваясь в сторону выхода из ресторана. И с улыбкой, смотрел на детей, которые весело бегали по деревянному настилу. Как семейные пары, просили у прохожих их сфотографировать на фоне небоскрёбов, на противоположном берегу. И было тоскливо на душе, хоть и не было у меня своей семьи и дома никто не ждал. Но я получал эту порцию любви и добра, занимая чужую жизнь. Там любящая жена, а в другом мире были и жена, и дети. И тогда, мне хватало этого, чтобы не чувствовать себя одиноко. Да и в баре были если не друзья, то товарищи, с кем я мог отдохнуть и расслабиться. А теперь у меня не было ничего. Грустно.

Оторвав взгляд от проплывающего мимо военного корабля, я повернувшись, увидел Лёвина, в сопровождении азиата, которые направлялись по причалу в сторону скамейки. Вздохнув несколько раз, я собравшись с мыслями, направился им навстречу, чтобы обойти их.

Выждав пару минут, когда они усядутся. Я подошёл к ним сзади. Скамейка располагалась по центру причала, в окружение ещё трёх таких же. Так, что особого внимания мы не привлекали. Эти господа сели так, чтобы наверняка не оставить мне места. А в купе, с постоянным потоком людей, которых тут было немало. Мы могли, говорит свободно.

— Здравствуйте, ещё раз, господин Лёвин. И вам добрый день, незнакомец-сан.

Лёвин, дёрнувшись от испуга. лишь промолчал, а азиат, лишь вздохнул и не поворачивая головы, произнёс:

— И вам добрый день, молодой человек.

— Господа, я хочу, чтобы мы сразу перешли к делу, ради которого тут собрались. Я прекрасно отдаю себе отчёт, что дело, котороемне будет предложено, хоть и является проверкой, но оно важно для вас, как клиента.

— Да, вы правы. Лёвин-сан, отзывался о вас как о прекрасном водителе. И для нас, точнее, для меня это и требуется, — кивнул заказчик.

— Я вас слушаю.

— Как я знаю, вам уже сказали, что я готов дать вам машину. Поэтому озвучу лишь задачу. Приехать в нужное время к китайскому кварталу. Взять на борт, людей и оторваться от возможных преследователей.

— Риски? — кивнув, проговорил я.

— Риски? — неуверенно произнёс Лёвин.

— Да, риски. То есть, вы говорите о преследовании, значит, нас ждёт погоня. Какими силами могут обладать наш противник? Могут ли они подключить полицию, какими силами, может быть организована погоня за нами. Одной машиной или пятью. Ну и самое элементарное, могут ли они по нам стрелять? А если могут, то на какие жертвы пойдут, чтобы нас остановить?

А когда азиат и Лёвин попытались переглянуться, я положил им руки на плечи и сжав ладони, произнёс:

— Смотрите вперёд, очень вас прошу.

— Задали вы нам задачку, — вздохнул незнакомец.

— Это необходимость. Уехать никем не преследуемым и уйти от погони пяти машины, которые будут стрелять, это очень разные вещи. Вот представьте, за нами погоня, они повредят машину, это мелочь. Мы в Нью-Йорке и большинство людей не обратят внимание. А если они будут стрелять? Проехать мимо случайного полицейского, с пулевыми отверстиями будет сверх глупостью. Мне не принципиально от кого убегать, просто от полиции это сложнее.

— Мне нужно позвонить, — задумчиво произнёс азиат.

— Звоните, — пожал я плечами.

Усмехнувшись, он достал телефон и сделал звонок. Разговор у него вышел недолгий и всё свелось к вопросам, сколько людей и машин располагается по нужному адресу.

— Две машины и десять человек, — произнёс он, убирая телефон. — Вооружены пистолетами. А могу ли они стрелять, извини, но я не могу дать ответа.

— Хорошо, я понял, — задумался я. — Прикрытие с вашей стороны?

— Тебе ещё и прикрытие нужно? А зачем ты тогда сам нужен? — рассмеялся азиат.

— Чтобы выполнить ваш заказ, — сухо ответил я. — Прикрытие с вашей стороны, это лишь информация, на что я могу рассчитывать с вашей стороны. Объясню подробнее.

Мне нужно забрать из точки предмет, это моё задание. А вы может хотите устроить там местечковую войну. Тогда я попрошу вас, перестрелять колёса на машинах нашего противника или задержать. Понимаете суть моих мыслей?

— Да, теперь понимаю, о чём вы говорите. И нет, войнушку и прикрытия не будет. Туда войдут два человека, выйдут три.

— Хорошо, тогда об оплате, сорок семь тысяч, наличкой.

— А не много ли ты хочешь? За перевозку людей? — вскинулся незнакомец.

— Много, — не стал спорить я.

— Ну и в чём тогда проблема? — рассмеялся японец.

— А это, чтобы вы относились ко мне серьёзно. Скажу мало, вы сочтёте, что можете использовать меня как хотите.

— Мы можем найти других водителей, — процедил азиат.

— Можете, а сделают ли они хорошо?

— А ты сделаешь? Ты парень, в таком положении, что у тебя нет репутации. Если ты не справишься, чем ты возместишь мои убытки? — сжал они от злости кулаки.

— Вы правы, у меня нет репутации в этом бизнесе. И возместить мне нечем. Но у вас нет выбора. Придётся доверять или мне или своим людям.

— Давайте прекратим этот спор. Исао, я доверяю этому парню. И ты прекрасно знаешь, что рискуешь не только ты. Поэтому сделаем так, я сам оплачу этот заказ.

— Ты? Лёвин, ты меня пугаешь, — удивился азиат.

— Я всё сказал. Заказ отдадим парню, — произнёс Лёвин тоном, не терпящим возражения.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Парень прав, у нас выбора нет, — легко согласился азиат.

А я стал подозревать, что у японца просто нет таких денег.

— Господа, раз с этим решили. Мне нужны адреса и машина, ну и время не помешало бы узнать, — произнёс я. С удивлением глядя на военные суда, что заплывают в бухту.

— Десять вечера, китайский квартал. Прачечная мистера Ли. Мерседес у Лёвина, с ним решай. Людей нужно доставить сюда. Отсюда мы их заберём сами. Но чтобы без хвоста.

— До свидания, господа, — произнёс я и развернувшись, отправился на выход.

***

Дойдя до машины, я занялся поиском магазинов одежды с военным уклоном. Одежда нужна удобная и не стесняющая движение, не бегать же мне в костюме или футболке? Нет, в теории могу и в футболке. Но, я не считаю себя идиотом и прекрасно понимаю, что значит несколько человек с оружием, которые вряд ли обрадуются происходящему. ак, что нужна одежда и бронежилет. Да и ботинки с металлическими носками не помешают. Элементарно даже ударив оппонента, я застану его врасплох. Плюс, нужна по-хорошему маска налицо.

Пусть Лёвин и знает меня, но я не хочу, чтобы каждая собака в большом яблоке меня могла признать. Сегодня я работаю на этогокитайца, а завтра ко мне придёт еговраг и задаст вопрос, а зачем яему помог? А если помог, то будь любезен ответить за свои действия. Оно мне нужно? Нет. Я не хочу вмешиваться в их разборки. Понятно, что если захотят, то найдут. Но это мелочи, позиция нейтральной стороны будет озвучен на всём моим клиентам.

Первым делом, я отправился на поиски маски, в сувенирный магазин. Это было самое сложное, что есть в моём будущем образе. Они не должны мешать вождению и говорить. Да и маски для встречи с клиентами, тоже нужны. Мало ли на какой срок по времени, затянется разговор. А мне пить захочется? Я буду снимать маску с лица? Глупость.

Запустив машину, я поехал в ближайший торговый центр, где по карте обозначалось наличии отдела с масками. А на одном из перекрёстков, мне пришла СМС от Лёвин, с адресом, где будет стоять машина и адресом прачечной. В ответ я написал просьбу, положить в машину пистоле и обойм к нему, в счёт оплаты заказа.

Войдя в магазин, мои глаза разбежались. Количество разнообразных масок было пугающим. Сам магазин специализировался на продаже аниме, комиксов и манги. И к этому всему прилагались разнообразные вещи по мотивам этих произведений. Одежда, маски, фигурки героев, кружки и шарфы. Рюкзаки и брелоки. Даже несколько ковров, с изображением героев супергероев, из комиксов. Подхватив на входе корзинку, я отправился по стеллажам. Попутно набирая всякой мелочёвки. Пусть думают, что я ребёнок, который дождался родительских денег и принялся их беспечно тратить на всякую ерунду. С масками по итогу я решил поступить проще. Брал самые простые. Хотя было большое желание купить маску джедая, и говорить клиентам, что люк, я твой отец. Но это было мальчишество. Брал как целые, так и закрывающие пол лицо. Специально для переговоров. А вот маску Хэя, из теснее чёрного, я взял несколько штук. Это была обычная белоснежная маска, с вырезом для глаз. Красной полоской вместо рта и зигзагообразным шрамом на правом глазу. Но больше всего мне понравилась маска Хена Канаки. Чёрная, закрывающая полностью нижнею часть лица вместе с носом и часть шеи. Нарисованной улыбкой во всё зубы и двумя фильтрами как у противогаза, расположенные внизу у шеи. Плюс правую верхнюю часть лица закрывает подобие пиратской повязки. Оставляя лишь открытой часть щеки и глаза с левой стороны. На эту маску у меня сразу же появились грандиозные планы. Как использовать её в реальной своей жизни. Набрав их пять штук, я двинулся дальше, с улыбкой смотря на белоснежную маску Гая Фокса. Или как её знают несведущие — маска анонимуса. А рядом с ней, расположилась, чёрная шляпа с широкими полями и пером, как у мушкетёров. Оглядевшись вокруг, я нашёл и плащ который крепился у шеи и был больше похож на накидку. Улыбнувшись, я взял и его, буду эксперименты проводить, с образом. Походив ещё по магазину и не найдя ничего более подходящего. Я отправился на кассу.

Отогнав от машины, любителей сфотографироваться у машины, я загрузив покупки в багажник, отправился на окраину города. Там располагался магазин военного обмундирования.

Как и большинство американских магазинов, оружейной направленности он был одноэтажным и вытянутым. И делился на зоны, в одной только орудие, в другой экипировка, в третьем были аксессуары для отдыха.

— Добрый, день, могу я вам помочь? — обратился ко мне, консультант.

— Добрый, — кивнул я и задумавшись, начал перечислять, что мне нужно. — Меня интересует набор тактики, то есть штаны, кофта или футболка с курткой и ботинки с металлическим носком.

— Под какое оружие? — уточнил парень.

— Пистолет.

— Так, цвет? — задумавшись, он поднял взгляд в потолок.

— Чёрный. Желательно городской.

— Хорошо, проходите в примерочную. Сейчас я принесу всё.

Мы потратили два часа на подбор одежды, и если с ботинками было всё просто, я просто взял первые же. Как, впрочем, и легко получилось с кофтой и футболкой. То вот со штанами и курткой пришлось повозиться.

Штаны, зачастую просто были обычными джинсами или брюками с большим количеством накладных карманов, да из хорошего материала, но не более. В них удобно на рыбалку ходить, в походы на природу, а не бегать от людей с оружием. Но вскоре мои мучения были вознаграждены. Штаны из полиамида или по-простому — синтетики, со вставками из стрейча на поясе и внутренней части бёдер ну и самое вкусное, что в изготовление штанов использовали рип стоп. Это армированные нити, для придания прочности. Плюс крепление кобуры можно было сместить вниз, на бедро, что давало свободный доступ к карманам. С курткой повезло ещё больше, это модель создавалась для полиции или каких-то схожих структур, ФБР ЦРУ. На ней было три, потайных панели, для распознавания. На спине, длинная панель, куда с лёгкостью можно поместить слово полиция, а на груди две подобных панели, с одной стороны, просто значок или название службы, а с другой можно было положить бейдж или удостоверение. о есть, открыл, достал и ты уже представитель власти. На поясе были вертикальные молнии, открыв которые я получал лёгкий доступ к кобуре. Не нужно было задирать или расстёгивать курточку. Ко всему этому я взял арафатку или куфию. Платок мужской в арабских странах. Отдав за всё это великолепие сорок тысяч долларов, я направился по адресу, откуда я буду забирать клиентов.

А место меня не обрадовало, одностороннее движение и куча запаркованных машин, сама прачечная оказалась двухэтажным зданием. Но радовало одно, что через перекрёсток дорога выходила на широкую улицу. Поездов немного по округе, я отправился в офис, где пересев на форд, на котором уже были нанесены логотипы такси, отправился на железнодорожный вокзал Хобокена. Где загнав машину на четырёхэтажный паркинг, на третий этаж, оставил её в одном из углов. А сам поймав настоящее такси, отправился обратно в офис. До первого дела мне осталось пять часов.

Подойдя к машине, я хлопнул себя по лбу и отправился в ближайший магазин. Где взял несколько бутылок воды, пакетик мятных леденцов и китайскую лапшу для заварки кипятком. И небольшую спортивную сумку. Подготовка к заказу, так захватила, что забыл элементарные вещи. Включив в офисе чайник и высыпав приправы с кусочками мяса, я принялся за подгонку своего снаряжения. И если с одеждой проблем возникнуть не могло и мне лишь требовалось тянуть верёвки, то с маской вышла заминка, пришлось подрезать отверстия для глаз. Перекусив и полюбовавшись полученным результатам, я переоделся в рабочую спецовку, вложил экипировку, бутылочку воды и пакетик леденцов в сумку. Я вызвал очередное такси и отправился на адрес, где меня ждал мерседес. Попутно, отправив СМС, что я еду Лёвину. Он был недалеко от квартала Лёвина, в индустриальной зоне.

Поэтому приехав на место, я позвонил ему:

— Слушаю тебя. — раздался его голос.

— В месте, где стоит есть посторонние люди?

— Да, моя охрана, — немного удивлённо произнёс он.

— А убрать можно? Не хочу, чтобы они видели меня.

— Жди. Я перезвоню.

Спустя пять минут, я увидел, как с территории уехало несколько джипов, таких же, которые встретились мне в первое наше знакомство. И сразу же зазвонил телефон.

— Они уехали. Больше там никого нет. Только я, — произнёс Лёвин.

— Хорошо, сейчас буду, — ответил я и отключил вызов.

Маску, я всё же достали надел. И с некоторой опаской направился к нужному зданию. оторое оказалось ангаром приспособленным под склад. По центру стояло три машины. Один мерседес судя по всему, мой, джип копия тех, что уехали отсюда и один кабриолет. Зайдя через открытые ворота внутрь, я увидел Лёвина и японца, с которым мы и разговаривали на причале.

— А вы говорили, что тут никого нет, из посторонних, — покачал я головой.

— А он не посторонний, А заказчик, — пожал плечами Лёвина, с интересом разглядывая маску на моем лице.

— Маска? Парень, ты серьёзно? — произнёс японец.

— Да, я серьёзно. Я не хочу, чтобы меня могли опознать и потом предъявить за мои действия. Сегодня вымой заказчик, А завтра ваш соперник, который захочет вам напакостить, А вы начнёте мне мстить, фото плохим людям дадите, онименя поймают и убьют, зачем мнеэто нужно? — усмехнулся я.

— А ты значит хочешь быть для всех другом? — усмехнулся он.

— Нет, для всех я не стану другом. Многие будут точить на меня зубы. Возможно, даже и вы сами. Кто знает, как повернётся жизнь, да ведь? Но моя позиция будет всегда кристально простой. Я делаю работу по заказу и мне плевать на причины этого заказа. Меньше знаешь, крепче спишь, знаете такую поговорку?

— Да, я знаю. И твою позицию понимаю и разделяю, — кивнул японец. — Ты умный парень и это хорошо.

— Может, перейдём к делу? — раздался голос Лёвина.

— Давайте к делу и мой первый вопрос, что с пистолетом? — кивнул я.

— Берета девяносто вторая. Можешь оставить её себе. Она чистая по документам. Куплен на заводе напрямую очень давно, — ответил русский. Протянув его мне.

А я погрузился в его изучение, передёрнул затвор, дослав патрон и отщёлкнул магазин, ещё раз передёрнул затвор, выкидывая патрон, понажимал спусковой курок, проверяя работоспособность. И с удовлетворением убрал его в кобуру.

— А зачем тебе пистолет? Ты ведь водитель? — удивился японец.

— И моя задача, доставить ваш заказ на точку. А если нас, поймают, я не хочу сидеть с поднятыми лапками. Пока есть шанс, сделать работу, я буду её делать, — отрезал я.

— Понял! Не дурак, дурак бы не понял, — поднял руки вверх, японец улыбаясь.

— Может, я пойду переоденусь? А потом мы продолжим, — тряхнул я сумкой.

— Да, иди, — кивнул Лёвин задумавшись.

Выйдя через пару минут к своим заказчикам, я получил удивлённые взгляды.

— Что? — с удивлением спросил я, открывая багажник машины и закидывая свою сумку туда.

— Ты точно водитель? А не воевать, собрался? — усмехнулся японец.

— Как знать… как знать, — развёл я руками. — Так ближе к делу господа, что ещё мне нужно знать до выезда?

— Ничего, парни сами доберутся. Тебе лишь нужно быть ровно в десять у входа. Они вооружены, если что модель смело просить помощи у них, — пожал плечами японец.

— Да? Тогда я поехал, время не ждёт. До свидания господа. — произнёс я, открывая двери и усаживаясь в машину.

— Удачи, — произнесли они хором.

А я, запустив двигатель и настроив под себя сиденье, выехал из здания, сняв с себя маску.

Игра началась.

Глава 8

Дмитрий Лёвин.

Проводив напряжённым взглядом бронированный мерседес, Дмитрий тяжело вздохнул.

— Дим, ты уверен, что парень справится? — произнёс японец, стоявший рядом с ним.

— Не знаю, Исао. — вздох. — Я тебе не говорил, но парень победил моего Сэма. На более слабой машине, да и поездил я с пареньком. Очень хорошо себя за рулём чувствует, будто десятки лет за баранкой провёл. В этом плане я не переживаю. А вот каким образом он психологически справится, если Триады откроют стрельбу по нему, я не могу сказать, — с грустью ответил русский.

— А он неплохо подготовился, видел его экипировку? Там десятки тысяч долларов вложено, по моему скромному мнению, затраты на одежду, равны или близки к сумме, что он запросил за заказ, — усмехнулся японец. — Только вот любопытно, он сам додумался до этого или толковые люди подсказали? — задумчиво закончил Исао.

— По скромному мнению, человека который является лучшим торговцем оружия в штатах? — улыбнулся Дмитрий, хлопая японца по плечу.

— Скромному же, — ответил ухмылкой на ухмылку. — Что ещё о нём знаешь? — добавил японец.

— О парне информации мало. Только поверхностно, в основном причину его приезда в город, его планы. Которые он мне рассказал.

— Но ты ему доверяешь? — остановился японец и посмотрел в глаза русскому

— Доверяю, я знал его родителей. Мы были в одном клане Долгоруких, до войны с Демидовыми.

— Сын Юсуповых значит? — рассмеялся японец. — Потрясающее. — покачал он головой.

— Почему ты так решил? — улыбнулся русский, открывая дверь.

— Птичка на ухо прошептала, — ответил японец, присаживаясь с противоположной стороны.

— И всё же? — серьёзно произнёс Лёвин.

— Ты только что сказал, что вы состояли в клане Долгоруких, в Питере, только одна семья занималась таким бизнесом. Который и привёл к войне между Демидовыми и Долгоруким, — отозвался японец.

— Предположим, — кивнул русский. — Но никто и никогда не говорил, кто занимался этим бизнесом.

— Согласен, это до сих пор секрет и уже немногие смогут сказать, кто был основателем этого бизнеса в России. Если бы не одно но. Мой заказа был последним, перед их убийством. Из-за меня их прикончили люди Демидова, а Долгорукий в ответ устроил вендетту.

— Что? — оторопел Лёвин.

— Ты всё правильно услышал, — всерьёз взглянул на него японец.

— Но ведь… Это же был заказа Алексея. Он сам нам сознался, в последний вечер.

— И его тоже. У Демидовых на руках были документы, на большое количество предприятий. Ваших и моих. С огромными базами на наши делишки в Африке, которые никому нельзя знать. Откуда и кто сдал их ему, всё ещё не было установлено. Просто-напросто в один день, он прислал нам, фотоснимок этих документов. И Затребовал дьявольски много. Даже для нас всех. Власть над кланами Токио и кланами Питера.

— Но это невозможно, выше нас только император, — удивлённо произнёс Лёвин.

— Ты мыслишь в правильном направлении, — кивнул японец.

— Бред… ты ведь шутишь? — дрогнувшим голосом промолвил Дмитрий.

— На сегодняшний день это уже не важно. Война была объявлена. Кто хотел, вышел из клана и уехал. Впрочем, ты и сам это знаешь, — горько произнёс азиат.

— Бред, вас не было в войне с нами.

— Если тебя нет в одном месте, это не значит, что меня там не было.

— Урал? Или Африка? — тихо прошептал Дмитрий.

— Я был в Африке. Моя гвардия была на Урале, — согласно кивнул его собеседник.

— Ладно, Этоделаминувшие, — встряхнул головой русский, отгоняя воспоминания.

— И да и нет, — усмехнулся японец, пристёгивая ремень.

— Не понял? — поразился князь.

— Я знаю, у кого есть информация о тех событиях, — тихо произнёс японец, улыбаясь.

— И ты молчал? — воскликнул Дмитрий.

— Я тебе сейчас об этом говорю. Всё, поехали в ресторан. Поужинаем и продолжим разговор. Пока дожидаемся парнишку.

Кивнув, Лёвин запустил автомобиль и выехал с территории, где располагался ангар. Сзади пристроились два таких же джипа.

— Парень будет не рад, что ты узнал его личность, — заметил русский. — И будет думать, что это я тебе его сдал.

— Если, парень выживет и выполнит контракт, я с ним так или иначе, поговорю. Про его желание сделать в джаз кавер офис, я уже в курсе.

— Клер сдала? — усмехнулся Лёвин.

— Конечно, я владелец этого заведения или погулять вышел? Этот скандал, который случился на открытие, попросту позор какой-то, — покачал головой Исао.

— И что, случилось с управляющим? — заинтересовался русский.

— А что с ним, может, случиться? Бетонные башмаки ему подарил, — развёл руками японец.

— Уверен, что парень, не захочет долю в клубе?

— Уверен, он поговорил с Клер и прямым текстом заявил, что доля ему не нужна. Просто вип комнату для встреч, попросил.

— Ладно, будем верить, что парень справится. — произнёс Лёвин.

Максим Юсупов

К месту назначения я подъехал за двадцать минут до назначенного времени поэтому запарковался я через два квартала от прачечной. Сделав глоток воды и закинув в рот две мармеладки, я ещё раз проверил пистолет и вложил его в кобуру, принялся ждать, барабаня пальцами по рулю. Меня и начал охватывать мандраж. Окинув пустынную улицу взглядом, я лишь вздохнул. Нью-Йорк, говорят никогда не спит, но вот эта улица спала каким-то крепким сном. Людей не было совсем, хотя днём, когда я сюда приезжал, народу было толпы и китайцев и туристов. А на улице стояла тишина. Взглянув на часы, я запустил машину и вырулив с парковки неспешно покатился по улице. Остановившись на проезжей части ровно без двух минут десять. А в десять часов, тишина на улице сменилась звуками выстрелов из прачечной. Сдав чуть назад, я встал так, чтобы через передние окна, я мог спокойно смотреть на входную дверь. Достав пистолет, я положил его себе на ногу.

Слишком много шума подняли, пронеслось у меня в голове, когда я услышал, что звук выстрелов пистолета, сменился на звуки автоматов.

А через минуту, входная дверь отворилась, оттуда вышел один человек, который с трудом волок ещё двоих, залитых кровью.

— Чёрт! — воскликнул я, натягивая маску на лицо и распахнув дверь, вышел из машины, облокотившись с наведённым пистолетом на дверь, я крикнул. — Сюда! Скорее.

— Не могу! Они ранены!

— Я прикрою! — крикнул я и сделал несколько выстрелов во входную дверь, которая начала открываться. Сделав ещё один выстрел по двери, я бросил взгляд на своих пассажиров.

Долго, это будет очень долго, размышлял я и сделав ещё один выстрел, я стал обходить машину, держа дверь на прицеле.

— Бросай одно, я помогу! — крикнул я, делая ещё один выстрел.

А мой клиент лишь кивнул и бросив одного, перехватил оставшегося и потащил к машине.

А я начал нервничать, звуки выстрелов, точно не оставят равнодушными жителей, сюда скоро съедутся огромное количество полицейских. Подхватив за воротник азиата, я начал его тащить к машине. Но по глупости, заострив внимание на двери, я не подумал, что в здании могут быть другие выходы. Так что прилетевшая под мои ноги пуля, стала для меня неприятным сюрпризом. А небольшой огненный шар, пролетевший мимо моего плеча, стал ещё большей неожиданностью.

Я хоть и сам обладал мало-мальским даром, да и то, который давит ментально на человека, но совершенно забыл, что этот мир был с примесью магии. Слишком редко я и сам пользовался и пересекался с другими такими людьми, одарёнными.

Обладающие так называемой Фуро. Поток, если грубо перевести с японского.

Фуро— нейтральная энергия, которая накапливается в человеке, после чего с её помощью можно создавать заклинания или как их тут называют технику. Главная проблема — в пропускной способности энергетики человека. Причём энергетика, со временемподстраиваются под ту стихию, которую чаще всего использует человек и от этого, в мире появилось разделение на владеющих стихиями. Огонь или вода, ветер или молнии, земля или лёд. Обучение в семьях аристократов начинают с десяти — двенадцати лет. Также, многие семьи аристократов или рода, предпочитают, использовать одну стихию, на протяжении всей своей истории. Открывая новые возможности и знания, которые бережно хранят в архивах и позволяют обучаться им, лишь своему роду. Владеть несколькими стихиями, конечно, не запрещено, но распыляя свои знания, фуроюзер, не дает своему телу развиваться. Что делает его более слабым на фоне, человека, который посвятил себя одной стихии.

И вот эти фуроюзеры, если можно так их назвать, были разделены на условные ранги.

«Ученик» — уверенное владение фуро,на взгляд обучающего. Присваивают обычно после полугода обучения. Обычные возможности «учеников» — усиление тела, ускорение, элементарный доспех тела, огненный шар и так далее.

«Боец» — в среднем на получение этого ранга люди посвящают учёбе от двух с половиной до трёх лет. Могут активно использовать техники в течение примерно двадцати минут.

«Воин» — Для получения ранга, нужно не менее шести лет обучения. Может активно использовать техники в течение примерно сорока минут.

«Сенсей» — Чаще всего достигают этого звания лет в пятьдесят пять — шестьдесят лет, если начали обучение в десять лет, а ещё чаще не достигают вообще. Талантливые аристократы могут получить этот ранг в двадцать пять — двадцать семь лет. Может активно использовать техники в течение примерно одного часа. Но если техники несложные, например «огненные шары», то и намного дольше.

«Легенда» — считается высшим рангом в управлении фуро. В мире всего около тысячи представителей этого ранга «Легенда» своими техниками может бить на расстояние около семисот метров. Аристократы достигают этого ранга к пятидесяти годам. Если они достаточно одарённые. Простолюдину, достигшему этого ранга, жалуют титул аристократа.

«Боец» может убить ~35 «Учеников».

«Воин» может убить ~25 «Бойцов».

«Сенсей» может убить ~15 «Воинов».

«Легенда» победит 5 «Сенсеев», но при этом проиграет двум «Легендам»

Эти цифры лишь примерные и соответствуют бою в чистом поле в ранах условиях. При использовании артефактов, баланс сил, соответственно, смещается в ту или другую сторону.

А про обучение, развитие тела и сколько нужно ресурсов для получения этих рангов, я скромно промолчу. Учителя, полигоны манекены, это всё стоило баснословно дорого. А каждый простолюдин, ради развития себя или ребёнка вступал в аристократические рода, на правах слуг рода.

А я же был просто неспособен понять, как пользоваться этим потоком. После стольких магических миров, где я побывал. Где главным атрибутом, были магические посохи, из уникальных пород дерева, напитанные силой богов, с использованием божественных слов, я не мог понять, как сделать условный посох из своих рук и уж тем более делать это молча. Привык, знаете, махать посохом, вырисовывая руну и кричать шарам боярам. Но вот, что я смог развить за свою жизнь в этом мире, это голос. Вот уж не знаю, к какой технике это относится, но в одном из миров, это умение называли «голос царя». и суть его заключалась, что я просто подавлял волю, своего оппонента. Заставить его убить себя не мог, но этого и не требовалось. Мне хватало, что я мог голосом, поставить на колени, вогнать его в состояние страха. А там уже в ход можно пустить навыки рукопашного боя.

Упав на колено, я открыл беспорядочную стрельбу, в сторону переулка, между прачечной и соседним домом.

— Мужик, прикрой, там одарённый, — крикнул я и подхватив раненого, потащил к машине, а позади меня раздались выстрелы. Он уже успел усадить другого раненого в машину.

В ответ раздались короткие выстрелы из автоматического оружия. Но я смешался в сторону, так что большинство пуль просто попадали в бронированный мерседес, оставляя на нём сколы и вмятины. А раненого пришлось тащить, вокруг машины. В ином варианте, мы рисковали заработать пулю оба.

— Заталкивай его в машину и сам через водительскую! — проговорил я, запыхавшись, сменив магазин в пистолете. — А я постреляю.

На что мужик лишь кивнул и обойдя меня, начал помогать раненому попасть внутрь машины. Но вот нашим противникам это видеть, пришлось не по душе. По нам начали стрелять в разы больше. Но тот почему медлил одарённый, для меня оставалась загадкой. Метнув взгляд на парня, который начал перебираться через центральную консоль вперёд, я сделал ещё несколько выстрелов и запрыгнул в водительское кресло. Снимая машину с ручного тормоза и переводя селектор коробки передач в режим драйв, я услышал вой полицейских сирен. Чертыхнувшись, я захлопнул дверь и нажал на газ.

Звуки пуль по заднему стеклу, поставили перед необходимостью интуитивно пригнутся. И ещё сильней вдавить педаль. Доехав до первого перекрёстка, я с меланхолией увидел три полицейских автомобиля, которые мчались с левой стороны. И приметив наш автомобиль, повернули за нами.

— Ну всё, теперь точно погони не избежать, — процедил я.

— Тебе за это платят, — раздался голос с пассажирского сиденья.

— Ты бы молчал лучше…, — бросил я ему и резко нажав на тормоз, свернул налево, в переулок, сбивая по пути помойные баки и какие-то ящики.

— Не дрова же везёшь! — воскликнул пассажир, приложившись о центральную боковую стойку.

— Пристегнись и держись! Учить он ещё меня будет…

Бросив взгляд в зеркала заднего вида и увидев яркие вспышки полицейских огней, я прибавил газу.

На центральную дорогу из переулка, мы выехали можно сказать боком, чуть-чуть не дотянув до разворота в сто восемьдесят градусов. Но встречная машина, в которую я ударил задней частью Мерседеса, развернула нас в правильном направлении.

А вот полицейские так не смогли, первая машина просто протаранила и так пострадавшую машину и прекратила наше преследование, А вот во второй, водитель оказался лучше и смог среагировать на препятствия и вскоре стал нас догонять. Всё же его машина и заметно легче и по мощности двигателя не сильно и уступала нашему мерседесу. И не стоит забывать о сирене, это мне приходилось выписывать зигзаги на дороге, обгоняя попутный транспорт, а он ехал просто прямо, распугивая других участников движения. Машину ощутимо повело вбок, удар всё же сказался на задней подвеске и приходилось её отлавливать.

— Вертолёты! — воскликнул пассажир, пригибаясь, чтобы посмотреть в небо.

— Чёрт! — выругался я и свернул под красный сигнал светофора вправо. Что помогла нам скрыться от полицейской машины.

Метнув взор в зеркало и убедившись, что он лишь только выруливает на перекрёсток, я свернул ещё раз вправо и снеся металлические ворота, понёсся по очередному переулку, шоркая стены домов, которые были лишком близко расположены, что привело к потере правого бокового зеркала. Выскочив на очередную улицу, я вновь свернул направо, А на перекрёстке налево, в сторону, откуда мы и приехали. А там я уже расслабился, пока полиция сообразит, что мы ушли, пока расширят круг поиска, я уже сменю машину.

Добравшись, до Хобокена и заехав на стоянку, я остановился возле машины такси.

— Вылезай, — обратился я к пассажиру.

— Но мы не приехали! — осмотревшись, произнёс он.

— Я в курсе, вылезай, вон такси стоит, вам туда. Переноси своих друзей, а мне нужно убраться тут.

Открыв ему машину, я достал тряпку и начал протирать салон, всё до чего дотрагивался, тщательно протёр как внутри, так и всё ручки и кузов машины. А машина выглядела печально, сзади не осталось вообще живого места, фонари и крышка багажника были расстреляны, дверь с водительской стороны была частично в салоне, а частично в крыле. То есть на натурально в крыле, её туда замяло. Да и от крыла осталось одно название. Просто бесформенный кусок железа. От правого колёса, точнее, от резины, отрывались просто куски.

— Я закончил, — произнёс мой клиент, подходя ко мне.

— Хорошо, — кивнул я и с тряпочкой в руке, я откинув кресла, достал из багажника свою сумку и кинул её в багажник такси.

Покрутив в руке ключ от Мерседеса, я всё же нажал на кнопку закрытия и сунув ключ в руки мужику, сёл за руль. Повернувшись в сторону раненых, Я с грустью понял, что сиденья придётся выбрасывать, даже не проведя в машине продолжительное время, они залили заднее кресло своей кровью.

— Они дотянут хоть? — с сомнением произнёс Я.

— Должны, но я не уверен, — с грустью ответили мне.

Обратный путь прошёл без происшествий, над китайским кварталом барражировали четыре вертолёта, а дороги в ту сторону, были перекрыты машинами и знаками. Но нам туда не нужно, поэтому бросая внимательный взгляд, я проезжал мимо этих постов. А вот пассажир сидел дерганный и постоянно хватался за пистолет, который лежал у него на ноге. Покачав головой, Я выкрутил радио погромче. Нужно скорее сдать их.

Подъехав к ресторану, я отметил обилие дорогих машин, стоявших на парковке. Объехав вокруг, я остановился и достав телефон, начал звонить Лёвину.

— Да Макс? Что случилось? Вы где?

— У ресторана, — ответил ему.

— Уже? Когда? Я даже и не в курсе, пусть тогда пассажиры идут внутрь, да и ты с ними приходи.

— Я не приду, это первое. Второе, ваши пассажиры, не в состоянии куда-то идти. Они раненые.

— Сильно? — забеспокоился Лёвин.

— Не знаю, но истекают кровью, с момента выхода с точки.

— Сейчас подойду, — только и сказал он, отключив телефон.

Пожав плечами, я откинулся на сиденье и стал смотреть в зеркало, чтобы увидеть выход Лёвина.

Спустя пару минут, он вышел с японцем, а я толкнул пассажира

— Сходи, встреть уважаемых господ, покажи, где я стою.

— А сам? — с удивлением произнёс он.

— А сам я в маске, в машине такси, привлеку лишнее внимание, — вздохнул я.

— И чего? — недоумевал парень.

— Ты идиот? — удивился я такому повороту.

— Слышь, сопляк, ты лишь наёмный персонал. А я твой заказчик, так что закрыл рот и пошёл делать свою работу…

Но сломанный нос, посещал ему закончить свою пламенную речь.

— Ешё раз, щенок, посмеешь вякнуть, что-то в мою сторону, сломанный нос покажется тебе детской шалостью. Понял меня?!

А парень судорожно кивнул.

— Выметайся и иди к своим боссам… Заказчик етить…

— Сейчас сделаю! — закивал он болванчик и вывалившись из машины, поспешил к японцу и русскому.

А я, смотря в зеркало, как он размахивает, одной рукой, а второй держится за нос, лишь покачал головой. После подобных недоумков брать работу, совершенно не хотелось.

— Наёмный персонал… урод. Ну ничего, я, конечно, незлой, но запомню этого придурка, — проговорил я.

А обстановка поменялась, Лёвкин, повёл этого парня, куда-то внутрь ресторана, а вот японец пошёл ко мне.

— Что, с моими людьми? — спросил он сразу, открыв дверь.

— Пока не померли, — пожал я плечами, — Деньги за работу, где? — бросил взгляд я на него.

— Ты не сделал работу до конца, — произнёс он, осматривая раненых.

— Вот как? — удивился я.

— Да, мои люди не в ресторане и уж тем более не в состоянии передвигаться. Заказ был на другое, значит, ты не выполнил работу, — изрёк он, кладя руку одному из них на лоб.

— Вот значит как? Хорошо, — кивнул я и открыв водительскую дверь, вышел на улицу и открыв заднюю дверь со своей стороны, взял за воротник, одного из раненых, потащил на себя.

— Эй, ты чего? — удивился японец.

— Избавляюсь от мусора в своей машине, — пожал плечами и вытащив раненого, бросил его на асфальт, отчего он издал протяжный стон боли.

— В смысле от мусора, эй! Ты что творишь, — закричал он, выпрямившись и смотря на меня, через крышу машины.

— Орите громче, чтобы вас увидели в такой забавной ситуации, — хмыкнул я и нагнувшись в машину, вытащил второго, кинув его на товарища. А сам сев в машину, запустил двигатель и воткнув первую передачу, оставил японца в одиночестве, посреди стоянки, с двумя окровавленными людьми.

Заведу себе книжку и буду записывать в ней, кому буду мстить. Японец будет вторым, после того как узнаю, кто отобрал мой бизнес в России.

Дорога в офис такси, много времени не заняла, а вот помыть машину и скрутить сиденья, потребовалось час. Окинув грустным взглядом кровь, которая уже впиталась в обивку. Я обмотал сиденья в пакеты и сложил в покрасочной камере, облив из ацетоном. Переодевшись и глянув на часы, я лишь только вздохнул. Час ночи, а завтра в школу. Выгнав Мерседес, я отправился домой. А там я с тоской понял, что еды в холодильнике так и не появилось.

Пнув по ножке стола, я отправился спать. А Лёвин так и не позвонил. Даже СМС не прислал. Ну что ж, это их выбор. Я в друзья не нанимался, а уж заказы я и без них найду. Плюс, это Лёвину нужно, чтобы я гонялся за его команду.

Глава 9

Школа, школа я скучаю… Пела в моём детстве, одна популярная в то время группа. Так вот, я не скучаю. И разбудивший меня будильник, был безжалостно перенесён на десять минут дважды. Но всё хорошее кончается и я, встав с кровати, с тоской смотрел на приготовленные вещи. Синие брюки, белая рубашка и синий же пиджак. Сверху лежал красный галстук. Форма десятого класса. Собрав небольшой пакет, куда положил две тетрадки, и пару ручек. Я вышел из дома и полюбовавшись пыльной машиной, отправился в школу.

Территория школы, была огромна. Несколько Футбольных полей, как для европейского футбола, так и американского. Теннисные и баскетбольные. Просто разнообразные спортивные площадки, для бега и прыжков и это не считая уличных тренажёров. Здание школы состояло, как я отметил из трёх зданийодно трёхэтажное было учебным корпусом, второе, двухэтажное было посещением, где располагались кружки, а в третьем расположен спортивный зал. Но об этом я узнал уже позже, а сейчас объезжая территорию, огороженную простой металлической сеткой, я отмечал, что видел своими глазами.

Заехав на достаточно вместительную парковку и найдя себе место, я вышел из машины и потянулся, осматривая людей вокруг. Кто-то, как и я, приехал на своих машинах, а кого-то привозили кортежами из трёх-четырёх машин. Многие, кто проходил мимо, с удивлением рассматривали моё зелёное транспортное средство, некоторые даже доставили телефон и фотографировали. Покачав головой, я отправился в здание школы, скоро первый урок. И опаздывать я бы не хотел. Посмотрев переписку с секретарём директора и узнав там свой класс, я без труда на доске с расписанием, нашёл нужный кабинет. Одно было плохо, это подростковые гормоны, которые, оказавшись в школе, запели всеми красками. Девушки, которые попадались мне на пути, было просто эталоном красоты. Одетые в форму, которая лишь подчёркивала все детали их фигур. И моё желание посетить, аналог квартала красных фонарей, расло с каждой секундой.

— Смотри! Это же тот парень! — раздалось позади меня, пока я поднимался по ступенькам.

— Какой?

— Который оказался владельцем Мерседеса! Он ещё тебя выгнал!

— А! Точно, похож.

А я лишь расстроенно вздохнул, вот уж, с кем я не хотел пересекатся, так это с той компанией. Я хоть и прав, но аристократия слишком гордая, для признания своих ошибок, тем более молодёжь. Ускорив свой шаг, я постарался как можно быстрее попасть в свою аудиторию.

Войдя в класс и отметив, что половина одноместных парт, ещё свободна, я уселся поближе к окну, третей по счёту.

— Новенький?! — повернулся ко мне сосед спереди. Японец, с ярко-зелёными прядями волос. Которые вкупе с чёрными как смоль волосами, смотрелись достаточно гармонично.

— Да, — кивнул я.

— Кен Когурё, — протянул он руку.

— Максим Юсупов, — ответил ему рукопожатием.

— Юсупов? Ты? — удивился парень.

— Ну да, а что? — удивлённо произнёс я.

— Читал про тебя в газете, про джаз кавер, — улыбнулся он и придвинувшись ближе, прошептал. — Тебя и вправду обломали с обслуживанием?

— Да, всё так и было, — кивнул я, сморщившись от этих воспоминаний.

— Обалдеть! Мне отец, конечно, рассказал, что скандал после этого был страшный. Но я думал, он приукрасил это.

— Нет, ни капли, — пожал я плечами. — А где скандал был? — задумчиво произнёс я.

— На приёме у лорда Кавендиш, конечно же, — с удивлением ответил он.

— В первый раз слышу, — покачал я головой.

Но продолжить разговор нам не удалось, я отвлёкся на компанию девушек, которые вошли в класс.

— Вот его дочка, Изабелла Кавендиш, — прошептал Кен

А я, схватился за голову и опустил взгляд. Это была та самая девушка, которую я согнал с капота Мерседеса.

Встретившись с ней взглядом, я лишь глупо помахал ей рукой, отчего её красивое личико исказилось от злобы. И гордо задрав голову, она прошла в конец класса, где и расположилась в той само́й компании парней и девушек. Которых я встретил в тот день.

— Ты с ней знаком? — произнёс Кен, повернувшись ко мне.

— Шапочно, пересекались недавно, ухмыльнулся я. Вспоминая нашу с ней встречу.

— Тут слухи ходят, что её недавно один злобный тип, помешал ей фотосессию устроить у одной шикарной машины. Ор стоял в клубе, на все этажи.

— Фотосессию… Ха-ха-ха, — рассмеялся я, утирая слёзы. — Смешно. Злобный тип говорить? Надо запомнить.

— Что смешного, я сказал? — холодно произнёс парень.

— Если лежать на капоте чужой машины и посылать её хозяина, это называется фотосессия. То тогда ничего смешного ты не сказал, — улыбнулся ему краем губ.

— Это была твоя машина, что ли? — засмеялся Кен, вопросительно смотря на меня.

— Моя, — кивнул я.

И на этом, наш разговор, был прерван вошедшим учителем. Учёба началась.

***

Первым уроком оказалась математикой. А учитель, настолько погружённый в учебный план, что даже не стал, интересовался новыми или отсутствующими учениками. Ну а я, пожав плечами, полностью погрузился в урок. Принципиально новое я с урока не вынес, но освежить знания было не лишним. Спустя полтора часа, прозвенел звонок, как оказалось, уроки шли парами.

— Ну, что. Как тебе первый урок в нашей школе? — повернулся ко мне Кен.

— Ожидал, что будет сложнее, — пожал я плечами.

— Хм, да? Ну ладно, — задумчиво произнёс парень.

— Эй! Новенький, сюда иди! — раздался крик парня, позади меня.

Повернувшись на голос, встретился с насмешливым взглядом шести человек в конце класса. Где сидела Кавендиш. Ответив им ухмылкой, я вновь повернулся к Кену.

— Эй, пацан! Я сказал, сюда иди, — раздался тот же голос, но с нотами стала в голосе.

Дёрнувшегося Кена, я удержал, положив ему руку на плечо. А сам, встав со стола, направился к задним партам.

— Ну и кто из вас такой голосистый? — сложил я руки на груди, с ухмылкой наблюдая за ними.

— Я тебе, сказал иди сюда, а говорить тебе не позволял, — произнёс парень европейской наружности. С огненно рыжими волосами, и надменным видом.

— Поверь, твоё разрешение, мне не требуется, — иронично улыбаясь произнёс я. — Так, что ты хотел услышать от меня, рыжик? — склонив голову набок, произнёс я.

А парень побагровев, начал вставать со стула.

— Ты сиди, сиди, не волнуйся, я постою, — положив руку ему на плечо, я надавил на него, заставляя его упасть на место.

— Что ты себе позволяешь?! — раздался истеричный голос девушки позади парня

— Новенький, не нужно накалять. А ты, Аполлон, не дёргайся. Я не позволю устраивать бучу в классе. Ты понял меня?

— Понял, староста, — опустил голову рыжий.

— Милана, зачем ты вмешиваешься? — процедила Кавендиш.

— Тебя забыла спросить, дорогая.

А я, повернувшись окинул взглядом девушек, которая так не вовремя вмешалась. Невысокая девушка, с подтянутой фигурой и небольшой грудью, с платиновыми волосами чуть ниже плеч, с фиолетовыми и зелёными прядями. Её ярко-синие глаза с улыбкой смотрели на меня.

— Я Милана ла Файет, — протянула девушка руку, не убирая улыбки.

— Максим Юсупов, — ответил ей рукопожатием, отметив, насколько бархатной оказалась её кожа.

— Юсупов? Тот самый? — раздался позади меня голос другого парня.

Обернувшись, и встретившись взглядом с Ничем не примечательным парнем. И даже, можно сказать, серым и невзрачным. Произнёс:

— Тот самый.

И пока эта пятёрка осмысливала мои слова. Милана произнесла:

— Пойдём Максим, мне нужно записать тебя в списки класса.

И развернувшись, направилась к своей парте.

А я, полюбовавшись видом сзади. Пожал плечами и кинув на рыжего насмешливый взгляд, двинулся за девушкой.

— Директор, должен был сказать тебе, что посещение клубов, обязательно для каждого ученика, — начала она говорить, открывая небольшую папку.

— Угу, говорил, — с тоской проговорил я.

— Так вот, тут списки клубов и их месторасположение. Когда выберешь и запишешься, потом ко мне принеси квиток. Понял? — протянула она стопку бумажек и посмотрела на меня.

— Понял, — кивнул я и с надеждой уточнил. — А не ходить точно нельзя?

— Точно. Школьный клуб, это не просто развлечения. Это социальная составляющая всех школ. В конце года каждые клубы соревнуются между собой.

— Между друг другом или между школами? — поднял я бровь

— Между школами, конечно же, как ты видишь соревнования художников и коллекционерами марок.

— А что и коллекционеры есть? Это же ерунда, — удивился я.

— Вот увидишь директора и скажи ему, что его клуб — это ерунда, — посмеялась девушка.

— М-да, беда…, — покачал я головой.

— Значит так, смотри. Тут и тут, А ещё вот тут, нужна твоя подпись. Это за получение учебников.

— Ага, — поставил я подпись. — А учебники тогда где?

— Учебники в шкафу. Когда учитель скажет, мы достаём, — махнула она рукой в сторону стены, где внизу располагались шкафчики.

— Ученики, занимаем свои места. Урок начинается. — произнесла женщина, лет сорока, входят с небольшим портфелем в класс. Учёба продолжилась уроком истории.

— Ну, что? На обед? — потянулся счастливый Кен.

— Да, покажешь? — повторив за ним движения, проговорил я.

Столовая, к моему удивлению, оказалась просто столовой. Деревянные столы, пластиковые скамейки и стойка с блюдами, где каждый мог выбрать блюдо по душе.

Набрав себе всего понемногу. Мы уселись за столик и принялись за обед. Который к моему удовольствию, прошёл без проблем. Отсидев ещё одну пару по английскому языку. Мы вышли на парковку.

— А ты чего, не в клуб? — спросил я Кена.

— Нет, мы только три раза в неделю собираемся, сестра у меня каждый день в клубе сидит.

— У тебя и сестра есть? — удивился я, шагая по дорожке.

— Конечно. А ты куда? — кивнул он.

— Домой и работать, — окидывая взглядом парковку.

— Работа? Ты ещё и работать умудряешься? — споткнулся он, удивлённо восклицая.

— Конечно, я же сирота, — пожал я плечами.

— А, точно… Извини, — опустил он виновато взгляд.

— Да ничего, всё в порядке, — кивнул я и остановился возле машины.

Окинув её взглядом, я лишь вздохнул. Количество отпечатков на ней, было просто невероятно огромным.

— О, смотри. Машина Лёвиных. Неужели наследнице разрешили ездить самой, — восторженно произнёс парень, обходя машину. — Какая же она красотка!

— Как ты узнал, что Лёвиных? — задумался я на его слова.

— Она одна в большом яблоке, — бросил парень, наяривая, круги вокруг неё.

— Всмысле одна? Вообще одна? Не цвет, а машина? — удивился я. — А я слышал, что из просто что штук.

— Да, их сто штук на мир и в Нью-Йорке, она одна. Только у Лёвиных.

— Забавно, — рассмеялся я. Подходя к машине и открывая дверь.

— Не понял? Это как? — замер, парень.

— Это моя машина, А не Лёвина. Тебя подвезти? — глянул я на него.

— Нет, за мной приедут, отец против, чтобы я резко менял планы, — с тоской произнёс парень.

— Значит, в другой раз, — махнул я рукой и запустив машину, уехал из школы.

Приехав в офис, я принялся за изучение и звонки в сервисы, которые могут мне перенести мотор из пикапа в чокер. Иначе я просто физически буду растягивать это на несколько недель. А через час, ко мне приехали двое парней, итальянцы. Которых ко мне направили из кадрового агентства. И один из них сразу же отказался от работы, взглянув на машину, которую я ему предложил. Он, видите ли хотел работать, на чём то современном. А вот второй который оказался молодым парнем, с радостью согласился работать хоть на чокерах, хоть на фордах, лишь бы работать. А на мой вопрос, почему он такой непривередливый, он начал мямлить про то, что очень нужны деньги. А в такси, он может получать их сразу же, как отработает смену. Оформив с ним договор, внеся его в список работников и зарегистрировав его в приложение, я позвонил в кадровое агентство и сообщил, что один из двух принят, а второй отказался. А парень, заняв у меня денег на бензин, сел в форд и отправился работать. Пообещав, что сегодня он будет на смене до девяти вечера. А я, дождавшись машину с тремя мексиканцами, которые будут заниматься двигателем, показал им фронт работы и сев в другой, чокер поехал на линию.

***

— Отец, у нас в классе появился новенький, — произнёс Кен, входя в кабинет отца.

— И в чём проблема? — оторвав взгляд от монитора, произнёс мужчина.

— Я бы не сказал, что это проблема, просто он странный. Помнишь, ты рассказывал о скандале с наследников Юсуповых? — произнёс парень, отодвигая стопку бумаг на стуле и присаживаясь на него.

— Помню, это невиданный позор, для аристократии города. Всё сейчас пытаются найти, где он живёт, чтобы засвидетельствовать ему внимание, — сцепил руки в замок мужчина.

— Он теперь, ученик моего класса, — взглянул сын на отца.

— Всмысле ученик? Мне казалось, что Юсупов уже взрослый парень, — поднял он брови в удивление.

— Да нет, он такой же ученик, как и я. И он оказался, совсем другим, чем по твоим рассказам.

— О как, значит, Дмитрий нам соврал, говоря, что не знает парня… Хотя он то должен знать его чуть ли не с пелёнок, — задумчиво произнёс мужчина, постукивая пальцем по вишнёвой столешнице деревянного и массивного стола. — Сын, слушай, а можешь его пригласить к нам? — перевёл он изучающий взгляд на своего ребёнка.

— Зачем? — опешил парень.

— Познакомлюсь, конечно же. Кен, мальчик мой, — заботливо начал отец. — Ты просто не осознаёшь, что значит появление наследника Юсуповых. Многие рода в городе, обязаны своему положению его деду. И парень станет очень популярен в кругу аристократии. А пока это не случилось, будет правильным решением, познакомится с ним поближе. — прервавшись, японец задумался. — В конце недели будет дан приём, по случаю Дня рождения твоей сестры и я тебя попрошу передать ему приглашение на праздник.

— Как скажешь, — произнёс Кен, смотря отцу в глаза.

***

— Отец! Мне это надоело! — скандалила девушка в столовой дома.

— И что же тебе надоело, на этот раз? — устало вздохнул Дмитрий Лёвин.

— Всё вокруг, обсуждают, что ты наконец-то дал мне машину! — негодовала девушка.

— Так, и в чём же проблема? Машину тебе дали, — подпёр рукой щеку, мужчина. Усаживаясь на диван и беря в другую руку газету.

— В том, что всё думают, что ты отдал свой мерседес мне! — топнула ногой девушка и обойдя диван, уставилась на отца, сложив руки на пояс.

— Дочь, в чём проблема? Тебе отдали мерседес. Что за истерию ты устроила? — прогремел Лёвин.

— Ты отдал свою машину Юсупову! И все теперь думают, что это я катаюсь на нём! Но это не так!

— То есть, ты решила устроить истерику, потому что я отдал свою машину, тому, кто её заслужил? А не выполнил твою прихоть? — тихо произнёс Дмитрий.

— Именно! — сделала девушка шаг назад, понимая, что переступила чёрту.

— Дочь, а ты не забылась? — ещё тише проговорил отец. — По-моему твоя наглость перешла все границы дозволенного, — задумчиво произнёс Лёвин.

— Но это не справедливо! Он посторонний парень! — не сдавала позицию девушка, делая ещё один шаг назад.

— Этот парень, потомок рода, которому мы служили. И не тебе его хаять, — жёстко произнёс Лёвин, стукнув по подлокотнику.

— Дорогой, что за скандал вы тут устроили? — в комнату вошла, полная копия дочери, только старше.

— Твоя дочь, не по возрасту, и уж тем более не по статусу, начала считать себя царицей, — брезгливо произнёс Дмитрий, откидываясь на спинку дивана. — Которая считает, что её прихоти должны учитываться, главой клана.

— Я так не считаю, — сделал девушка ещё два шага назад.

— Что с твоей учёбой? — перевёл отец тему разговора.

— Дорогой, давай не будем. Всё у неё хорошо, — резко произнесла мама девушки.

А сама девушка, потупившись, замерла.

— Хорошо, значит? — сузил глаза Дмитрий.

— Да, всё хорошо, — энергично закивала девушка.

— То есть, звонки директора, это просто ошибка? — тяжело вздохнул отец. — Пошла вон, дочь, — махнул он рукой, закрывая глаза. Дождавшись, когда и дочь и её мать, оставят его одного, он погрузился в размышления. После того как японец, подставил его перед Максимом. И не заплатил ни цента. Он не знал, как извинится перед парнем. И он прекрасно понимал, что извинения, Лёвина, не важны парню. А японец не пойдёт на извинения по-хорошему. А в воскресенье уже гонка…

Покачав головой Дмитрий Лёвин, задремал.

Глава 10

Выехав из офиса, я направился в китайский квартал, где совсем недавно, я угонял от полицейских. Хотелось проверить что происходит в Китайском районе, да и как-то выйти на Триаду, было бы неплохо. Японца, я, конечно, сдавать не собирался, но испортить ему жизнь, был совсем не против. Впрочем, к Дмитрию Лёвину, вопросов было не меньше. А тот, факт, что Лёвин, прекрасно знал, кто я. И скорее всего, выдал мою тайну японцу. Тем самым заставив меня пойти на крайние меры, которые я не хотел.

Первое, что я сделал по приезду в Чайнатаун. Это нашёл адвоката, написал письмо, с подробностями того заказа, где указал, кто сделал, кто заказал, когда и сколько должны были заплатить. И запечатал это всё в два конверта, на одном написал адрес той самой прачечной. А второй конверт оставил пустым, куда и вложил конверт с письмом.

Вручив это адвокату, мы подписали договор, что каждый месяц, я буду лично приезжать в последнюю среду месяца и оплачивать его услуги в размере сто долларов. А если я не приеду, то он должен будет вскрыть конверт и передать его по указанному там адресу. И так я собирался поступать с каждым моим заказом. Если меня убьют, то беспокоится, что тут устроят, когда узнают о заказах, уже будет не нужно. Мне так точно.

А вот японца, я хотел проучить. Не знаю, как и когда, но этот день настанет. Лёвин, тоже получит от меня урок, но с ним будет попроще.

И гоняя эти в голове мысли, я запустил приложение и начал ждать заказы. Первым клиентом, оказалась бабушка божий одуванчик, которая с кучей сумок полными свежих овощей, поехала с рынка.

— Какая, у вас хорошая машина, прямо как в моей молодости. Помню, подвозит меня один парень, такой же молодой как ты, только в кепке шофёра… Ах как он был прекрасен… — мечтательно протянула бабушка.

А я лишь улыбался и кивал, не мешая ей наслаждаться воспоминаниями. Так мы и проехали несколько кварталов. А я просто осматривал улицы. Иероглифы, иероглифы и ещё раз иероглифы. Они были повсюду, их было больше чем слов на английском. Ах да, ещё бесконечное количество бумажных фонариков, круглые одноцветные, многоцветные. Овальные или круглые, красные с золотыми надписями и картинками с бахромой снизу. А на улице стоял неповторимый запах китайского шашлыка, сладкие приправы и курицы. Высадив бабушку-старушку, я решил перекусить. Остановившись возле небольшого киоска на колёсиках, я заказал холодную рисовую лапшу, с огурцами, арахисом, хлебными мякишами, под кисло-острым бульоном. Шампур, шашлыка куриного с грибами и две лепёшки из слоёного теста, с салатом и жареным яйцом. И бутылочку яблочного сока.

Поставив всё это и на багажник машины и лениво ковыряя клочками лапшу, я обратил внимание на несколько дорогих джипов, которые остановились на противоположной стороне улицы. Из которых вышло четыре человека в костюмах. вое встали впереди и позади машин и держали руки на лацкане пиджака, а двое скрылись за машинами.

— Уходили бы вы отсюда молодой человек, — раздались позади меня голос продавца, у которого я и купил свой ужин.

— Почему? — удивился я.

— Триады, не любят, когда их приездом интересуется посторонний человек, — произнёс он, не отрываясь от готовки.

Бросив взгляд по сторонам улицы, я с удивлением отметил, что китайцы, что буквально пару минут назад, ходили тут толпой, просто исчезли. А кто остались, как например продавец, возле которого я и стоял, просто-напросто отвернулись от этой части улицы.

— Забавно-о-о, — протянул я.

— Это не смешно парень, ты просто не понимаешь, что это за люди…, — поджал он губы.

— Как скажете, как скажете, — ухмыльнулся я и отвернувшись от него, я встретился с очередным китайцем. Правда, стоял он перед моей машиной и был в костюме и шляпе.

Это был, парень, лет тридцати, с длинной чёрной шевелюрой, собранной в высокий хвост на затылке, чёрными глазами и ростом чуть выше среднего. На его руке, которую он, приложил к подбородку, была татуировка с цифрой три. Которую опоясывает дракон.

— Пойдём со мной, парень, — произнёс представитель триады.

— Я ещё недоел, — поднял я тарелку, показывая, содержимое.

А он склонив голову, рассмеялся.

— Хорошо, доедай и приходи. Я буду ждать тебя внутри. Ты вроде умный парень, не стоит убегать. Договорились?

— Договорились, — пожал я плечами. То, что бежать не было смысла, это понятно. А найти подход к триаде, нужно.

Не спеша доев и выкинув посуду и салфетки в мусорку, я отправился к зданию, куда приехали представители триады.

— Меня ждут, — сказал я китайцу, который с немым вопросом посмотрел на меня.

На что он лишь кивнул и отошёл от двери. А я вошёл внутрь и оказался в небольшом фойе, где на диванчике располагались ещё четверо парней в костюмах.

— Молодец, что пришёл. Пойдём со мной, — поднялся с дивана, парень который подошёл ко мне на улице и направился к одной из дверей.

Это оказался маленький кабинет. Стол два стула и несколько мониторов, на которых была трансляция с камер, расположенных на улице. Небольшое окно под самым потолком было скорее вентиляцией, чем источником света.

— Итак, — произнёс он, усаживаясь за стол. — Кто ты? И что ты тут делаешь?

— Я таксист, — пожал я плечами. — Ужинал тут.

— Таксист? — улыбнулся он краем губ. — А не ты не слишком молод для работы в такси?

— Работа есть работа, — развёл я руки.

А он, побарабанив пальцами по столу, потянулся за газетой и подвинул её мне. Но газета оказалась не одна, там была несколько номеров. С моей фотографией. На одной я был на фоне бара Джаз кавер и статьёй о скандале, а вот вторая оказалась совместной фотографией с дочерью Лёвина, когда нас фотографировали у клуба. В день нашего знакомства.

— Таксист, да? — усмехнулся он. Оценив мои эмоций от вида газет. — Аристократ, который решил стать шофером и зарабатывать извозом? — произнёс он скептически.

— А вы быстро работаете, — заметил я, откидываясь на свой стул.

— Случайность и не более. У меня есть парень, он очень хорошо запоминает лица. Он подошёл к тебе, когда ты ел, — откинулся на стул и китаец.

— Тем не менее, я и правда таксист и машина принадлежит мне, впрочем, как и фирма.

— Это ведь легко проверить, ты же не будешь против? — склонился он на стол и сложив руки в замок.

— Да пожалуйста, — пожал я плечами и назвав названием фирмы, принялся ждать, пока он сделает звонок.

Его разговор не занял много времени. И спустя пару минут он уже с интересом молча смотрел на меня. И помолчав, обдумывая ситуацию пару минут, он заговорил.

— Что ты хочешь от триады? Войти в наш бизнес ты не можешь, по понятным причинам. Защиту? Но ты живёшь совершенно в другом квартале. Мы там не котируемся.

— Я бы хотел предложить свои услуги, — осторожно произнёс я. Собравшись с мыслями.

— Таксиста? Ты шутишь? По-твоему у триады, нет своих машин с водителями? — рассмеялся он.

— Есть, дела, когда использование своих людей, будет глупостью, — проговорил я, поднимая плечами.

А представитель китайской мафии, погрузился в размышления. И на это раз молчание длилось десять минут, во время которых я просто смотрел на него. С интересом рассматривая очередного дракона на его шее.

— На японца, ты работал, когда они сбежали из прачечной? — неожиданно задал он вопрос.

Я, — просто ответил я.

— Вот так просто? Не скрываясь? — засмеялся он.

— А смысл в этом? — в недоумение спросил я. — Вы знаете, кто работал. А я привёз, увёз. Ко мне претензии, это глупость.

— Ты ранил, несколько наших людей, — с металлом в голосе произнёс он.

— Ну во-первых, они стреляли в меня. Я стрелял в них. Всё честно во-вторых, не докажете, что это был именно я, а не японец, — усмехнулся я в конце.

— Наглость не приведёт тебя к хорошему, — заметил он.

— А это не наглость, это констатация фактов, — развёл я руками. — Вы спросили, я ответил.

— Хорошо, закроем эту тему, — кивнул он. Скажи, в чём наш интерес в твоих услугах?

Наш разговор продлился сорок минут, где мы спорили и обсуждали. Обсуждали и ещё раз спорили. Он хотел иметь надо мной полную власть, но был отправлен по известным адресам с этими хотелками. Поскрипя зубами, он принял мои условия. Но обозначил, что сперва, я должен доказать свою полезность, поэтому первое время мне нужно побыть курьером. Договорившись, что я буду получать сумки в одном месте, увозить в другое и не более. И первую сумку, было необходимо доставить сейчас. В русский квартал, на Брайтон Бич.

— Вот смотри, эта сумку, ведёшь по адресу и отдаёшь получателю, — поговорил китаец, когда в кабинет внесли большую спортивную сумку.

— Нет, её там забирает получатель лично. Я носить это не буду. Как и ваши люди сейчас несут это в мою машину и грузят в багажник.

— Какой, ты принципиальный а! — воскликнул он.

— Не хочу, чтобы мои отпечатки и уж тем более ДНК, оставались где ни попадя, — усмехнулся я.

— Так ведь останутся, — поднял он брови. — Так или иначе, наступит день, когда ты их оставишь.

— К тому, моменту, я рассчитывая, что я с вами стану достаточно дружен. Чтобы не переживать о подставе, с вашей стороны, — произнёс я, поднимаясь с кресла.

Сумку, которую мне принёс другой китаец, положили в багажник. А я же открыл приложение, для поиска клиентов такси, начал свой путь на юг Нью-Йорка. Клиент мне попался уже возле Бруклинского моста, который направлялся в район Бей-Ридж. На западе Бруклина. А на Колониал-роуд, меня первый раз остановили полицейские. Проверив мои документы и лицензии, они меня отпустили.

Высадив пассажира и заработав ещё пятнадцать долларов, я поехал уже по нужному адресу, в русском квартале. Это оказалась, как ни странна химчистка. Откуда вышел типичный представитель жителей юга России и подхватив сумку, молча удалился.

А я подхватив ещё одно клиента по Брайтон бич, поехал в сторону своего офиса.

За моё время отсутствия, двигатель с пикапа, уже был успешно перенесён в чокера. Осталась электрика и уже будет можно запускать. И к моему удивлению, кроме мексиканцев, в гараже оказалось трое итальянцев которыми руководил, мой новый сотрудник.

И эти ребята, сейчас вместе с мексиканцами работали над моим чокером.

— А вы чего, тут делаете? — спросил я, подходя к ним и смотря, как они скручивают салон и пикапа. Тоская всё к машине.

— Работаем, я подумал, что мои друзья, могут вам показать, что могут работать не хуже, А денег возьмут меньше, чем эти латиносы, — ответил мне Вито, подходя ко мне.

— А как же, твоя работа? Ты так рвался, поработать, что тебе нужны деньги, — скептически произнёс я.

— Я заработал необходимую сумму на сегодня, — смутился он.

— Вот как? Ты заработал, а я? — удивлённо произнёс я.

— И вы заработали, триста долларов, — опустил он глаза.

— Триста баксов… Потрясающе, — покачал я головой. — Нет, ты молодец. Заработал больше меня. Но всё же…, — махнув рукой, я пошёл в офис, налить кофе.

— Вы не волнуйтесь, я завтра уже с утра встану на линию, — произнёс Вито, заходя следом за мной.

— Слушай, а куда ты деньги копишь? — чел я на диванчик.

— Лекарство для сестры, каждый день нам нужно две сотни долларов. А мама зарабатывает тридцать в день.

— А она кем работает? — болтал я кружку с кофе в руке.

— Она посуду моет, в одном из ресторанов рода Росси.

— Значит, так. Скажи ребятам. Пусть работают. Кто водителем, кто в сервисе. И вот ещё, предложи своей маме, перейти ко мне. Диспетчером и секретарём. Сотня в день.

— Я…вы…. это…спасибо, большое спасибо, обязательно передам, — поклонился он, прижимая руки к груди.

— Как её звать? Записать, чтобы не забыть, — потянулся я за блокнотом и ручкой.

— Ирен Ариадоре.

— Хорошо, завтра после трёх, пусть приходит. Покажу ей фронт работы.

Через, несколько часов, работа с чокером была закончена. Вместе с мексиканцами и итальянцами и двигатель установили и с электрикой закончили и подвеску поставили с пикапа. Отпустив всех и оставшись один, я разобрал салон, выкинув старые сиденья, поставил внутрь кресла и задний диван с пикапа. И со спокойной душой, отправился домой, спать.

Утро следующего дня, встретили меня дождём. Забежав в школу насквозь сырым, я пребывал в самом отвратительном настроении. И разбитый нос рыжему Аполлону, который после вчерашнего не хотел отступать, был просто моей отдушиной.

Стоя возле доски, где было вывешено расписание и попытавшись разобрать, где мой класс. Я неожиданно для себя, почувствовал удар и через мгновение, я уже влетел в стену, на который и была повешена доска. Повернувшись назад, я встретился со смеющимся парнями. А рыжий, которого староста назвала Аполлоном. С усмешкой посмотрел на меня и разведя руки в сторону, произнёс.

— Я такой неуклюжий и поскользнулся. С тебя вылилось слишком много жидкости.

А спустя мгновения, он уже зажимал сломанный нос. А больше я сделать к своему сожалению, не успел. Меня слишком быстро оттащили.

— Что вы себе позволяете?! — раздался возмущённый окрик, секретаря директора.

— Да вот, он поскользнулся, упал… Я на помощьбросился, — пожал я плечами, меня отпустили сразу же после её окрика.

— Аполлон, это правда? — произнесла строго, женщина.

— Да, это правда…, — процедил парень со злостью.

— Отведите его кто-нибудь к медику, а вы Юсупов, ещё раз повторите такое. Будете отправлен к директору, — посмотрела она на меня.

— Как скажете, — пожал я плечами, убирая со лба прилипшие волосы.

— Макс, ну ты вообще… смотрю, а ты уже… а он! — возбуждённо тараторил Кен, стоя рядом со мной возле класса. Который оказался закрыт.

— Это было не самое умное, что ты мог сделать Максим, — произнесла Милана, подойдя к нам.

— Да ладно, вам. Ничего страшного не произошло. Подумаешь сломанный нос, — усмехнулся я, опираясь на стенку.

— Аполлон, слишком мстителен. Да и его отец… Он не простит тебе этого, — произнесла Милана.

— А кто его отец? — заинтересовался я.

— Глава Клана Дориных, — пожал плечами Кен.

— Ага, а кто это? Ну понятно, что клан Дориных. Влиятельны? Успешны? — произнёс я.

— Они, поставщики мобильных доспехов, на рынок Америки из России, — раздался басовитый голос позади меня.

Развернувшись, я встретился взглядом с парнем. Моего роста и просто огромных размеров, просто шкаф какой-то. Короткий ёжик, на голове. Руки как мои две ноги.

— О, Кир! Ты вернулся! С выздоровлением тебя! — хлопнул по плечу этого здоровяка, Кен.

— Спасибо, — прогудел он. — Кир, — протянул он руку мне.

— Максим, — ответил я на его пожатие. кривившись от боли.

— Так, всё заходим в класс! Не, твоим, не стоим! — раздался позади нас, старческий голос, а мимо нас проковылял старичок с тросточкой. Который оказался учителем географии, а свою тросточку, он использовал как указку.

Мы сидели в столовой после второй пары. Той же компанией, что и утром стояли возле класса.

Кир с Миланой, что-то весело обсуждали, о своём клубе.

А Кен, повернувшись ко мне, вытащил из кармана небольшой конверт и протянул мне.

— Это, что? — спросил в недоумении.

— Это приглашение, на приём, который устроит моя семья, — пожал он плечами.

— Ага, понял. Спасибо, — задумчиво произнёс я, беря конверт в руки. — А какой повод? К чему готовится?

— День рождения моей сестры. Форма одежды, вечерний костюм. Можешь один, можешь с девушкой, — проговорил Кен, приступая к обеду.

— Где бы мне девушку найти, — горько усмехнулся я.

— Вот Милана перед тобой сидит. Позови её, — пожал он плечами.

— Что Милану? — спросила девушка.

— Да вот, на приём меня зовут, А я думаю, тебя пригласить. Ты как? — произнёс я.

— А ты в клуб записался? — усмехнулась девушка.

— Нет, ещё нет, — мотнул я головой.

— Если до приёма запишешься, тоя соглашусь, — наградила она меня обворожительной улыбкой.

— Это называется шантаж, вы в курсе? — усмехнулся я.

— Это, не шантаж. Это мотивация, — ответила она с улыбкой. Под весёлый хохот сидевшего рядом Кира.

Глава 11

Вернувшись в класс, я поймал очень злой взгляд и вернувшегося Аполлона так и сидевшую рядом с ним Кавендиш.

— Они тебе не простят, это унижение, — заметил Кен, садясь за свою парту.

— Да и плевать на них, — развёл я руками. — Что теперь переживать по каждой мелочи? — добавил я, доставая тетрадку.

— Их родители далеко не мелочь Макс. Ты если, что, обращайся. Мои родители тоже не последние люди помогут.

— Кен, спасибо. Я ценю твоё желание помочь, но не стоит беспокоиться. Вот этих, — кивнул я в сторону парочки. — Я точно не боюсь.

— Как знаешь, но если, что. Ты знаешь, куда обратится, — кивнул парень и отвернулся за свой столик.

А я же просто покачал головой. Знал бы ты парень, каких врагов я заводил, за всю свою работу в баре Новем. Но мои размышления прервал вошедший учитель. Очередная пара началась. И была она философией.

А после пары, я попрощавшись с Кеном, отправился в учительскую, где взял список клубов для изучения. Сложив их в пакет, я отправился домой переодеться. А дальше я двинулся в офис.

А на стоянке уже не хватало одного из чокеров и трёх Фордов. В офисе вовсю кипела работа, двое парней, заканчивали с моим чокером, один из них крутил колёса, А второй сливал масло из двигателя. Ещё один, работал с Фордом, с фонариком изучая днище машины.

— Добрый день, босс, — махнул мне один из парней, увидев меня.

— Привет! — махнул я рукой. — А где всё остальные машины?

— Так на линию вышли. А мы больше с машинами любит работать вот в таком виде, — постучал он по прикрученному колесу.

— Ага, ладно понял. Что с этим чокером осталось? — спустился я, обходя свою машину.

— Масло меняем и готов, — пожал плечами парень.

— Отлично, спускайте и выгоняйте. Мне потом скажете, — кивнул я.

— Хорошо босс, — ответил парень, вернувшись к работе.

А я, обойдя сервис по кругу, достал телефон и позвонил в компанию по производству бронированных стёкол. Обрадовал, что машину привезут уже сегодня.

Вернувшись в офис и выложив списки клубов, я был отвлечён вошедшей женщиной.

— Добрый день. Я Ирен Ариадоре. Сын сказал, чтобы я к вам пришла.\

— А, да. Добрый день проходите, садитесь, — взглянул я на неё, указывая на стул, напротив себя. — Он вам уже сказал, что я хочу вам предложить?

— Да, — кивнула она. — Всё сказал и рассказал и я согласна.

— Вот так просто? — удивился я.

— Да, слишком нужны деньги, чтобы отказываться от вашего предложения, — нервно теребила она в руках платок.

— Хорошо, тогда я кратко озвучу, чем вы будете заниматься и потом я покажу вам территорию. — кивнул я, отодвигая списки школьных клубов и сцепляя руки в замок. — Первое и самое основное, это принятие заказов по телефону и соответственно вести журнал вызовов. Второе, это ведение журнала посещения работы и отслеживание рабочего времени. Когда пришёл, когда ушёл, машину привёз, в каком состоянии. Это что я вижу сейчас из дел, на которые у меня самого времени не будет. Возможно, по мере поступления и после оценки ваших сил, добавится ещё что-то. За отдельную плату конечно же, — произнёс я, не отрывая от неё взгляда.

— Но, сын говорит, что вызовы идут через приложение на телефоне? — задумавшись на мгновения, произнесла женщина.

— У вас будет доступ к этим вызовам, через другое приложение, установленное на вашем компьютере и поверьте, вызовы будут и через телефон стационарный.

— А бухгалтерия? — оставив платок в покое, спросила Ирен.

— Я сам буду ей заниматься. Опыт есть, — пожал я плечами.

— Хорошо, я согласна, — кивнула она.

— Плата, вам нужна ежедневно или месячно? или по неделям? — уточнил я, вставая с кресла.

— Лучше ежедневно, — задумалась она.

— Хорошо, пусть будете ежедневно, — достал я бумажник и выложил на стол три стодолларовых купюр. — Это ваш аванс, а теперь пойдёмте, покажу, что у нас и где.

А Ирен Ариадоре, не веря своих глазам, потянувшись за деньгами остановилась и посмотрела на меня произнесла. — Вы уверены? то ведь большие деньги.

— Это вклад в наши дружеские отношения. Пойдёмте, мне нужно увезти машину, а вам начинать работать, — махнул я рукой.

На изучение офиса и территории вокруг него, включая сервис, мы потратили ещё сорок минут. Ариадоре оказалось очень дотошной и заглянула чуть ли не под каждый стол и кресло, которые мы встретили на своём пути. Вернувшись в её кабинет и показав, где какое приложение, я оставил её разбираться, а сам сев в чокера, стоявший уже на улице, повёз его на установку стёкол.

Установка стёкол заняла три часа и большая часть этого времени, ушла просто на распиливание металла, чтобы эти стекла смогли поместиться в двери. Так как мне была не нужна возможность опускать стёкла, то посовещавшись, они сверху на боковых дверях наварили небольшие металлические пластины, которые не давали стёклам выпадать из пазов двери. Также было проделано с лобовым и задним стёклами. Нанеся туда огромный слой герметика, поверх были наварены небольшие пластины. А пока мне это делали и зачищали, в сервис приехали ребята из рекламного агентства, которые наклеили на машину эмблемы такси. Закончив с машиной, я отправился за город. де потратил время на настройку мотора. Подключив планшет к компьютеру машины, я проехал несколько сотен метров в разнообразных режимах, давая на газ в полную силу и вполовину. Потом собрав все данные и изучив, я изменил настройки, вновь проехал и так по кругу, пока не добился нужного мне результата. Повысив чуть мощность мотора и сдвинув отсечку с пяти с половиной до семи тысяч.

В офис я вернулся уже ближе у двенадцати ночи, с удивлением отметив, что половина машин всё ещё не вернулась. А в кабинете Ирен Ариадоре, горит свет.

Закрыв чокер, я направился в офис. Где застал необычную картину. Ирен, сидела в ногах маленькой девочки лет десяти, которая спала на диване под пледом. И записывала что-то в журнал, который расположился на своих коленях.

— Ирен, а вы чего тут? — прошептал я, чтобы не разбудить малышку.

— Работаю, — оторвавшись от журнала, произнесла она таким же шёпотом.

— А почему не дома-то? — продолжил я.

— А кто будет этих балбесов контролировать? — нахмурилась она.

— Зачем их контролировать? — удивился я.

— Чтобы, они не зажали заработанные деньги, — удивилась она.

А я лишь покачал головой.

— Завтра посмотрим, сколько они официальных вызовов сделали, и всё. А то, что там за наличку, подобрали где-то по пути, это их деньги, я не претендую.

Но там же могут быть десятки долларов! — воскликнула женщина.

— Ну вот пусть и будут бонусами, этим ребятам. Они поди не от хорошей жизни работать в такси захотели, — пожал я плечами.

— Хорошо, я вас поняла. Вы не против, если я останусь с ночёвкой тут? Дочка уже уснула, не хотелось бы её будить, — спросила она, с любовью поглаживая ребёнка по руке.

— Как хотите. Ток двери проверить не забудьте, — пожал я плечами и забрав списки клубов со стола, отправился домой.

Клуб любителей шахмат, клуб музыкантов, клуб художников… это всё не то. Клуб путешествий, тоже не подходит. Клуб фехтования? Уже лучше. Отложим. Клуб весенних друзей? Открыв описание клуба и дочитав до целей и задач, которые поставили руководители клуба, я его сразу же закрыл. Я больше девушек люблю, а не это вот… Клуб поэтов не то. Клуб механиков и конструкторов? Открыв его и погрузившись в чтение, я пришёл к выводу, что это пока, что самый лучший из предложенных. Есть у меня парочка идей, которые ещё не реализованы в этом мире.

Решив, что завтра нужно будет сходить в этот клуб, я убрал оставшиеся списки на край стола и отправился спать.

— Кен, слушай. А ты в каком клубе состоишь? — задал я вопрос на обеденном перерыве.

Мы вновь сидели С Кеном Миланой и Киром.

— Я в музыкальном, — пожал он плечами, не отрываясь от комикса.

— Кен, у нас бас гитарист, — подсказала Милана, которая звонко рассмеялась, увидев мой озадаченный вид. — Он один из лучших музыкантов школы и многочисленные награды на межшкольных соревнованиях, лишь подтверждают это.

— Милан, да брось, их всего десять, — оторвался от журнала Кен.

— Десять, из тринадцати конкурсов, где вы участвовали.

А я лишь присвистнул.

— Ну, вообще-то четырнадцать. Но там нас разнесли в пух и прах, — грустно добавил парень.

— Кир, а ты где? — повернулся я к здоровяку.

— Я рукопашные бои посещаю. Бокс если точнее, — прогудел парень.

— А я в акробатике. Мы с Киром, вообще-то, в одном клуб. Спорта. Там просто внутри он ещё разделяется, — произнесла Милана.

— Хм, забавно, — задумчиво произнёс я.

— А ты, уже выбрал клуб? — завела старую шарманку девушка.

— Ага, выбрал. Сегодня пойду смотреть, что это такое, — кивнул я.

— Надеюсь, это не весенние друзья? — со смехом произнесла девушка, но увидев мой ироничный взгляд, стушевалась и добавила уже тише. — Ты ведь не к ним? Ты ведь не такой?

А парни, сделав синхронное движение, отсели от меня.

— Да нет, я к механикам хочу, — рассмеялся я.

— Это хорошо, — улыбнулась Милана.

Закончив обед, мы отправились на следующую пару.

Клуб механики и конструкции, провёл я на двери табличку, открыв дверь, я оказался в обычном классе, где на картах, стоявших у стены, расположились моторы, генераторы, всевозможных размеров, просто куча запчастей и инструментов, А пятёрка парней, склонившись над чем-то на полу, спорили.

— Я тебе говорю, нужны колёса, как у тракторов, с большими грунтозацепами! — кричал один.

— Нет, они тяжёлые и их будет сложно прокрутить, нужны простые автомобильные, — отвечал ему второй.

— Мы на твоих простых колёсах, утопим машину в грязи! Они замылится.

— Так, внедорожные! — кричал третий.

— Поставьте гусеницы, — произнёс я, подходя к ним.

— Гусеницы нельзя, это будет уже танковая техника, — вздохнул четвёртый.

— А ты кто? — повернулся ко мне пятый.

— Я Максим, — развёл я руками. — Хочу вступить к вам в клуб.

— Ух ты! Я Тони, глава клуба. — протянул руку Итальянец.

— Кристофер, — Блондин я ярко-синими глазами, и нордической внешностью. Свойственная Норвежцам Шведам или Немцам.

— Саша, — ответили мне по-русски, парень, с криком на голове и обычным телосложением, примечательно в нём были лишь очки, которые по моему мнению, были просто как элемент аксессуара с обычными стёклами.

— Том, — ярко-рыжий парень, поднял руку.

— Сон, — ответил японец. Который и хотел ставить тракторные колёса. Это был низенький парень, с ярко-зелёными волосами, С раскосыми зелёными глазами.

Познакомившись и записавшись в ряды клуба механиков, мы вернулись к чертежу, и маленькой 3д модели, планшете. Это была баги, с трубчатым каркасом.

— И нельзя ставить гусеницы? — рассматривал я чертёж.

— Нет, это должен быть автомобиль. На колёсах. Это главное требование. Гусеничная техника в другой лиге выступает.

— Запрещена вся гусеница или только танковая? — задумался я.

— В смысле только танковая или вся, А какие ещё бывают? — удивлённо произнёс Сон.

— Ну, есть полное гусеничное полотно, как на танке, так? — взяв карандаш, я схематично нарисовал машину и гусеницу, которая проходила по всей длине.

— Так, — кивнул Саша.

— Но мы же можем сделать вот такую штуку, — я вновь начертил машину, колёса которой, поместил в треугольники. То есть, машина у вас будет на колёсах, которое крутить гусеницу. Вместо, диска ставит основную звезду. Которая и будет прокручивать гусеницу, снизу, по полотну, мы делаем маленькие вспомогательные, — произнося это, я принялся рисовать новый треугольник, где верхняя точка была большой звездой. А снизу по основанию этого треугольника, расположил ещё четыре маленьких колёсика.

— Но это будет гусеница, — скептически проговорил Кристофер.

— Которая на автомобильном колесе, — кивнул я. — Представь, что у тебя вместо гусеничного полотна, будут цепи. Как на карьерных тракторах, или зимой, водители ставят. У тебя остаётся техника колёсной.

— А может, уточнить этот вопрос у организаторов? — подал идею Том.

— Сейчас наберу, — кивнул Тони и достав телефон, сделал звонок.

А парни, выведя модель баги на монитор, начали экспериментировать с видом гусеницы.

— Нужна тогда новая подвеска, с нынешней мы просто поднимем её максимально вверх, — задумчиво произнёс Том, крутя модель машины.

— Подвеска не проблема, — добавил японец.

— Парни, нам разрешили. Но очень упорно указывали, что колесо должно быть колесом. А не звездой танковой, — произнёс Тони, убирая телефон. — через неделю, мы должны представить образец.

В клубе я провёл, ещё два часа. Мы рисовали схемы этих гусеничных колёс, треугольников равносторонним, вытянутым треугольником. Не забыв указать им, что нужно придумать систему жёсткого крепления, что бы гусеницу не выламывало под крыло баги. По итогу сошлись на том, что Том дома, создаст движущуюся модель в электронном виде. С помощью которой мы сможем примерно понимать, как нужно правильно их делать. На мой вопрос, где и из чего они могут быть сделаны, всё лишь молча взглянули на Сашу. А он, помявшись, ответил, что его семья владеет заводом по производству композитных изделий. Посчитав, что миссию первого дня, я успешно выполнил, я объяснил парням, что меня ждёт работа и попрощавшись направился к стоянке.

— Ну это даже не смешно, у вас какие то проблемы в личной жизни или что? — устало произнёс я, смотря как Аполлон и Изабеллу Кавендишь, которые сидели на капоте моего Мерседеса. А вокруг них стояло четверо парней в строгих костюмах.

— Ты о чём? — нахмурился Аполлон.

— Ну передо мной сидит молодой человек, с красивой девушкой и вместо того, чтобы где-то уединиться вдвоём, они сидят и ждут меня. Сколько, кстати, часов ждёте? — усмехнулся я.

— Три часа и за каждый, ты ответишь, прошипела девушка.

— Я и говорю… У вас проблемы в жизни? Три часа под солнцем сидеть… С ума сошли, — рассмеялся я. — Ещё машину мне помяли, напомню, что выпущенную в штучном экземпляре! — процедил я, увидев, как от руки, которую убрал Аполлон, перестав опираться, на капоте осталась огромная вмятина.

— Сбегаешь до своего хозяина, полаешь, глядишь, ещё одну кость бросят, — усмехнулась Изабелла.

А вот парень из числа сопровождения, отчётливо дёрнулся и скривился после её слов. А я начал закипать.

— У меня нет и не будет хозяина, — процедил я.

— А кто у тебя, пёсик? Хозяйка? — рассмеялась девушка своей шутке.

— Господа, выбирайте слова, — произнёс парень в костюме.

— Перед кем? Перед вот этим отбросом? — удивилась девушка, обернувшись назад. — Артур, ты сейчас серьёзно?

— Я доложу вашему отцу о вашем поведение.

А пока они спорили и всё внимание всех вокруг было поглощено ими, я сделав несколько шагов вперёд, ударил по ноге, одного из сопровождающих, возле Аполлона. И пока он сгибался, мне хватило времени достать пистолет и приставить его к затылку девушки.

— Замерли всё! — процедил я, полный злости, выпуская свой голос. — Я СКАЗАЛ, ЗАМЕРЛИ! —надавил я ещё сильней и получив нужный результат, обошёл замерших охранников, доставая у них пистолеты.

— Что ты с нами сделал! Отпусти немедленно! — процедила сквозь приоткрытый рот девушка.

— Изабелла, солнце, ты не в том состоянии, чтобы требовать, — наставил я пистолет в переносицу. — Ты бы знала, как мне хочется тебя убить, вместе с твоим дружком идиотом, — кивнул я подбородком на Аполлона. — И поверь, я имею полное право это сделать. Прилюдное оскорбление аристократа, это табу, девочка и это не прощается никому. Это закон аристократов.-

Отойдя на шаг назад, я прицелившись в ногу девушке, нажал на курок. Полюбовавшись произведённым эффектом, а скорее даже почувствовав этот эффект своим носом, я, зажав рукой нос, проговорил.

— Если вы ещё раз, посмеете, ко мне подойти и начать нести ваш бред. Пистолет окажется заряженным и не на предохранителе. Я достаточно ясно выразился, пупсики? — посмотрел я поочерёдно на девушку и Аполлона, который сидел красный как рак в луже, на капоте машины.

— А теперь пошли вон! — махнул я рукой. Защёлкнув магазин в пистолет и держа его в руке, я наблюдал, как Изабелла спрыгнув с машины обошла охрану и встала за их спиной. А вот парень, сгорел от стыда и не знал, как прикрыть себя. Постояв пару секунд, он бросился бежать по стоянке.

— Убейте его! — взвизгнула девушка из-за спин охраны.

— Ребят, ну вы-то хоть умные? Знаете кто перед вами? — иронично произнёс я.

— Знаем граф, — кивнули они.

— Тогда чего стоим? Чего ждём? — поднял я брови в изумлении.

— Отец девушки будет вас искать господин Юсупов, — произнёс один из охранников, который остался стоять на месте, пока остальные, подхватив неугомонную девицу, потащили в сторону.

— Скажите её отцу, что я буду на приёме у Когурё. И с радостью обсужу действия его дочери, — пожал я плечами.

— Хорошо, передам. Всего вам хорошего, — поклонился он и развернувшись, пошёл. В сторону кортежа из нескольких машин, возле которой что-то кричала Изабелла.

Глава 12

Повернувшись к машине, я лишь грустно вздохнул. Невероятное количество вмятин на капоте и лужа, убили всё моё хорошее настроение.

— Уроды… Семейки уродов… — прошипел я.

Сев в машину, я поехал в офис, придётся ставить машину на прикол и искать, кто сможет провести ремонт.

Пригнав машину к офису, я попросил ребят найти подходящий сервис, где могут помочь с мерседесом и желательно без перекраса. Зашёл я и к Ирен, от неё я узнал, что вчерашний день и ночь принесла нам тысячу долларов чистого дохода.

— Это же прекрасно! — обрадовался я.

— Я тоже так думаю, сегодня, кстати, машины ушли всё с утра, — не отрываясь от журнала учёта рабочего времени, произнесла Ирен. — Если так пойдёт дальше, то нам понадобится новые машины, для расширения.

— Это не к спеху. Сперва нужно таким количеством выйти в стабильный плюс, — покачал я головой.

Раздавшийся звонок стационарного телефона прервал наш разговор.

— Такси Себун. Здравствуйте, — подняла трубку Ирен.

А я же сел на диван, принялся изучать списки заказов за вчерашний день

— Да, он работает. Хорошо, ещё раз уточним. Семь вечера, Чайнатаун, прачечная мистера Ли.

А я подняв голову с удивлением смотрела на Ирен.

— Оплата заказа по факту или сейчас? Да, на фирму. Хорошо, ждём, — положив телефон. Она радостно посмотрела на меня. — Представляет Максим, заказчик, ждёт именно вас.

— Представляю, — задумчиво произнёс я, размышляя, что нужно от меня триаде.

Спеликавшее сообщение, оповестило нас о зачисление денег на счёт компании. Бросив туда взгляд, Ирен открыла рот и в немом удивление смотрела в экран.

— Что там такое повергло вас в шок, Ирен? — заинтересовался я.

— Десять тысяч долларов и подпись аванс, — прошептала она и посмотрела на меня. — Это ведь ошибка?

— Нет, ошибок не может быть. Такие люди не ошибаются, — покачал я головой, протирая лицо ладонями. — Мои расценки на услуги, слишком высоки, — усмехнулся я горько.

— Но, это… это…, — растерялась женщина.

— Ирен, успокойтесь. Ничего страшного не произошло, — ободряюще проговорил я. Хотя внутри я тоже очень сильно нервничал. Не готов я к такому. К чему готовится на заказе, что меня ждёт?

— Максим, что вас связывает с триадами? — нахмурилась она.

— Почему вы считаете, что это триада? — поднял я брови в удивление.

— Я живу в итальянском квартале, А он расположен на другой стороне улицы от Чайнатауна. Если вы не знали. А уж прачечную мистера Ли. Не знает лишь глупец, — хмуро проговорила она.

— Они мои клиенты и не более, — пожал я плечами.

— За такие суммы? — горько усмехнулась женщина.

— Какие есть, — развёл я руки. — Ирен, что вас беспокоит?

— Что мой сын, тоже будет работать на этих людей, — с тоской произнесла она.

— Вы прекрасно видите, на какие заказы ездит ваш сын. И вполне возможно, он и сейчас везёт какого-то гангстера. Только платят ему пару долларов по незнанию, — развёл я руками. — А я, знаю, кого повезу и цена у меня соответствует этим знаниям.

— А если с вами, что-то случится? — не унималась она.

— Значит, судьба, — рассмеялся я. — Не переживайте Ирен, всё будет хорошо, — поднявшись с дивана, я направился в свой кабинет. Нужно было собрать сумку.

Отдел ФБР. Нью-Йорк. Манхэттен. Отдел по борьбе с организованной преступностью. Кастор Трой.

— Кастор, можно к тебе? — в открывшуюся дверь, заглянул его подчинённый

В кабинете находился мужчина, лет тридцати пяти. Ростом около метра девяносто, без капли лишнего веса. С Длинными каштановыми волосами, которые были зачёсаны назад и выразительными карими глазами. Которые смотрели на мир загадочным взглядом из-под дугообразных бровей. А вкупе с прямым носом и небольшими пухлыми губами, с ямочками на щеках, он мог считаться секс символом. Вообще, его внешность больше подходила для актёра или фотомодели.

— Да Шон, заходи, — махнул сидевший за рабочим столом мужчина. — Что случилось?

— Триады, — вздохнул парень.

— Что с ними? — оторвавшись от монитора, произнёс руководитель отдела.

— Перехватили звонок — прервался парень.

— Шон, не томи. Вываливай уже всё, — нетерпеливо произнёс Кастер.

— Звонок был сделан из прачечной мистера Ли. Звонили в службу такси. Называется Себун.

— По-японски? — удивился агент ФБР.

— Да, новая фирма, месяц плюс минус. Владелец некто Максим Юсупов, — посмотрел в свои записи Шон.

— Так, давай сперва о китайцах, — задумавшись на мгновения, произнёс Трой.

— Звонок содержал в себе заказ. На семь вечера сегодня. Просили именно Юсупова.

— Хорошо, что по парню? — кивнул глава отдела.

— Русский, приехал недавно из России, наши русские друзья говорят, что у них на него ничего нет. То есть перед законом чист. Сирота, жил в детском доме. о приезду в штаты, купил себе дом, несколько машин, плюс небольшое комерческое здание, где зарегистрирована фирма такси. После этого, на баланс фирмы были поставлены ещё несколько машин, чокер марафон и форд Краун виктория. Но самое интересное, что в тот же день, на его имя был зарегистрирован мерседес жт, а бывшим владельцем этой машины был Дмитрий Лёвин.

— Знакомые все лица…, — пробормотал Кастор Трой.

— Разве? — поднял голову Шон

— Не по работе, — качнул головой агент ФБР. -Но на приёмах, часто пересекаемся. Продолжай.

— Ага, продолжаю. Помните, когда была стрельба у этой прачечной? — с ухмылкой произнёс парень, доставая несколько бумажек из своей папки.

— Помню, пойди забудь такое, — усмехнулся Кастер. — Позор полиции, преступники уехали на разбитой машине…

— За несколько часов до той акции, по кварталу передвигалась одна интересная машина. Вот посмотри, — протянул Шон, бумаги начальнику.

— Мерседес Лёвина? — удивлённо проговорил руководитель отдела.

— Да, я когда узнал про мерседес, поднял записи с камер наблюдения в тот день.

— Жаль, не видно кто за рулём, — отложил Кастор.

— Что будем делать, шеф? — захлопнув папку, посмотрел на своего начальника Шон.

— По парню начинайте работать. Поставь к нему наблюдение. Пусть собирают информацию. По-хорошему бы в дом и офис поставить пару камер… но нельзя, без разрешения совета Аристократов к нему и близко нельзя соваться с такой мелочью.

— В смысле нельзя? Когда нас запреты останавливали? Пойдём к прокурору, объясним ситуацию, нам подпишут нужным числом да и всё, — развёл руками Шон.

— Арчер, ты слушай, что я говорю, а потом думай. Без разрешения совета АРИСТОКРАТОВ даже не смей думать о чём то незаконном. Понял меня? — нахмурился Трой.

— Понял, но не понял. Причём тут совет аристократов? — нахмурился парень.

— Потому что Юсупов граф, — сложил руководитель отдела, руки в замок. — А это, уже не наша юрисдикция.

— И что теперь? Ему можно заниматься криминалом? — опешил парень.

— Нельзя конечно. Если ты поймаешь его на горячем, то вопросов нет. А если ты сейчас, полезешь к нему домой, поставишь камеры и жучки, а потом это где-то вскроется или тем более представишь это суду. Сперва казнят тебя и твою семью, а потом будут решать вопрос о виновности аристократа. А учитывая незаконность твоих улик, то аристо будет освобождён, порицаем… Но на свободе. Понял смысл? — посмотрел Трой на своего подчинённого.

— Я понял, — кивнул парень. — И как мы можем получить разрешение совета

— Лови его на горячем, делай фотки, если он совершает, что-то по нашей части. Дай мне доказательства, что он работает с криминалом. И я лично соберу совет.

— Но получается, если я сфоткаю вас за встречей с главами мафиозных семей…, — начал Шон осторожно.

— Да, это будет доказательства, что я работаю с мафией, — усмехнулся Кастер. — В этом и суть, тебе нужны реальные доказательства его виновности. Но разрешение на разработку парня, ты получил. Можешь идти работать.

— Понял шеф, — поднялся Шон со стула.

Дождавшись, когда его подчинённый уйдёт, Кастер достал свой телефон и нажал кнопку вызова.

— Дмитрий, Юсупов взят в разработку. Да я съезжу к нему, сделаю намёк. Хорошо, вечером заеду к тебе.

Глава 13

Офис такси Себун.

Закинув сумку с костюмом в багажник, я повернулся на звук въехавшей машины. И от удивления открыл рот. Это был классический форд мустанг конца шестидесятых годов. Но самое завораживающие в этой машине был внешний тюнинг. Серый цвет с двумя чёрными полосками, на разношироких дисках, задние были на несколько дюймов и больше, и шире. Небольшой горб на капоте, с воздухозаборниками. Широкие горизонтальные хромированные полоски решётки в бампере и между фарами, создавали ощущение, что решётка отсутствует и это радиаторы. Снизу, ровно посередине, расположились две круглых противотуманных фары, которые по своим размерам не сильно и уступали основным фарам. А сбоку перед колёсами, в порогах были выведены выхлопные трубы. На передних крыльях был установлен значок кобры. А под коброй была надпись Элеонор.

А пока я рассматривал это чудо, из машины вышел довольно высокий мужчина, с длинными каштановыми волосами, одетый в чёрную майку и бело-сини-серые камуфлированные брюки с чёрными ботинками.

— Парень, я ищу Юсупова Максима. Не подскажешь, где его найти? — произнёс он. Закрывая дверь своей машины.

— Вы смотрите на него, с кем имею честь? — подошёл я ближе.

— Здорово! Меня зовут Кастор Трой, специальный агент ФБР. — улыбнулся он, достав из кармана небольшой бумажник, раскрыв его, он показал его мне.

— Отдел по борьбе с организованной преступностью? — удивился я.

— А вы наблюдательны, редко кто может определить, к какому отделу относятся наши сотрудники, — одобрительно кивнул он.

— Это легко, нужно лишь знать, куда смотреть, — пожал я плечами. — Так что вас привело ко мне мистер Трой?

— Можно просто Кастор, — произнёс он, делая шаг к моему Чокеру.

— Как скажешь, — кивнул я, делая шаг за ним.

— Знаешь Макс, я знал твоего деда. Он мне помог достичь положения в обществе, — задумчиво проговорил он, обходя машину сбоку. — Среди аристократии, конечно же. В бюро я добился всего сам. Хотя вру, он посоветовал мне устроиться туда.

А я остановился перед капотом и внимательно смотрел и слушал его не перебивая.

— Можно сказать, что я обязан твоему деду. И я бы хотел отдать небольшой долг ему.

— Мой дед умер, — пожал я плечами.

— Умер, ты прав. Его убили, — повернулся он ко мне. — Но это не афишируется. Исполнителей и уж тем более заказчиков не нашли.

— Зачем вы говорите это мне? — облокотился я на капот машины. — Вы должны знать, что я и деда своего не знал и что я голубых кровей, узнал лишь после посещения джаз кавер. Я даже не знаю, что мне нужно делать с этим титулом и как оформить официальные бумаги.

— Ну с бумагами это ты сам, ищущий всегда найдёт, — усмехнулся он и постучал по боковому стеклу. — А рассказываю я тебе, чтобы, так сказать, отдать хотя бы часть долга перед твоим дедом.

— Хорошо, я вас услышал, — кивнул я. — Что-то ещё?

— Нет, всё, что я хотел, сказал, — развёл он руками и направился к своему мустангу. — До свидания Максим, — кивнул он, усаживаясь в машину.

— До свидания…,-произнёс я.

Дождавшись, когда он уедет, я вышел на дорогу и посмотрев по сторонам на улицу, убедился, что новых машин не появилось. Я вернулся в офис и найдя фирму, которая занимается установкой видеонаблюдения и сигнализаций, сделал вызов. Дойдя до Ирен Ариадоре, объяснил и схематически нарисовал, мои пожелания для установки видеонаблюдения, также добавил, чтобы сигнализация была установлена на всех окна и двери, включая вентиляцию. Закончив, я посмотрел на одного из парней, работающий в сервисной зоне, который молча стоял в дверях.

— Слушаю тебя внимательно Вито, — кивнул я.

— Босс, а может, ещё забор поменяем? У меня есть ребята знакомые. А то этот, просто смех и скорее от собак защитит.

— Хорошо, — подумав согласился я. — Сам с ними реши и обсуди все детали.

А сам же я направился в китайский квартал. Время уже поджимало.

Усадьба Лёвиных.

Двое мужчин сидели в небольшой беседке, расположенной у небольшого озера и смотрели на огонь костра, который горел посредине.

— И что парень? — Дмитрий, насаживая на очередной шампур кусок мяса.

— Ничего, принял как должное, — пожал плечами Трой, протягивая руку, чтобы перевернуть мясо на шампуре.

— Ты уверен, что это необходимо? — Сказал Лёвин, откладывая шампур и вытирая руки от маринада.

— Дим, ты же сам просил, найти точки влияния на парня. А тут оно само в руки идёт, а ты возмущаешься, — тяжело вздохнул Трой. Беря в руки ножик и протыкая мясо.

— Я, хотел иметь влияние над ним, а не подводить его под черту, — произнёс Дмитрий, беря в руки тарелку и протягивая её Трою.

— Одно другому, не мешает. Тебе парень, мне триады, — пожал Трой плечами и начал снимать с шампура готовый шашлык.

— Если парень сдаст тебя, Чан настучит тебе по голове, — ухмыльнулся Лёвин.

— Кто? Этот щенок? Сдать меня триадам? — рассмеялся Трой. — Дим, да он чуть ли не на цыпочках готов был передо мной ходить, когда увидел мой значок. Ему кость бросить, он будет хвостом вилять.

— Кастер, ты когда врёшь, старайся чтобы твоя ложь была хоть как-то похожа на правду, — покачал головой Дмитрий, беря в руки огурцы и начиная их нарезать. —

— Да брось, парень ничего из себя не представляет. До деда ему очень далеко, — постучал пальцем по столу Кастер.

— Вот этот парень, — вздохнул Дмитрий, откладывая нож и облокотившись на столешницу, посмотрел Кастеру в глаза. — Который ничего из себя не представляет, сегодня чуть не убил дочь Кавендиша, Изабеллу. И заставил обосать свои штаны Аполлона Дориных. И ты думаешь, что агент ФБР это страшнее? — скептически закончил хозяин дома вернувшись к нарезке овощей.

— В смысле, чуть не убил? — опешил Кастер, осознавая масштабы случившегося.

— В прямом, взял пистолет у охраны девушки, прицелился ей в лоб и нажал на курок, — пожал плечами русский. — Так мне рассказал Кавендиш, который позвонил спросить, что за парень, ездит на моей машине.

— А-а-а-а, — протянул американец. — А Аполлон отчего обосрался? — нахмурился агент ФБР.

— Обосался, — поправил его хозяин дома. — От страха, — усмехнулся Дмитрий. — Он рядом с девушкой сидел, — продолжая нарезать овощи, проговорил он.

— А охрана? Они просто так позволили ему взять их же оружие… это же бред! — почесал переносицу Кастер рукояткой ножа.

— Не знаю, так я далеко не спрашивал. Есть факт, он отобрал у них пистолет и чуть её не убил. Оружие стояло на предохранителе, а намеренно или случайно, тут извини, — развёл руками русский. — Всей правды я не знаю. И тебе совет, будь осторожнее с парнем. Триады тебе не по зубам. Кавендиш и Чан не позволят и пальцем их тронуть. А если триады за парня вступятся….

— Может, через парня, сможем поймать их на горячем, — задумался агент ФБР.

— Трой, оставь китайцев в покое. Они тебе не по зубам. Отпусти уже ситуацию, прошло больше пяти лет, — произнёс Дмитрий сочувствующе глядя на Кастера.

— А ты бы простил? — вскинулся агент ФБР. -Ты бы отпустил? — опустил он голову, вытирая слёзы. — Хотя нет. Ты же струсил…

— Я не пошёл до конца и сохранил свою семью! — ударил по столешнице русский.

— То есть это я виноват? — поднял злые глаза Трой.

— Да, Кастер, ты виноват в своих бедах. И смерти своей семьи. Тебя ведь предупреждали, — покачал головой русский.

— Нет, Дим. Я не оставлю их в покое. И добьюсь для каждого смертный приговор, — сжимал кулаки Трой. — И этого мальчишку я заставлю работать на себя.

— Ты идиот, — покачал Дмитрий головой и поднявшись, подхватил тарелки с нарезанными овощами и мясом. — Пойдём, девушки уже ждут мясо. Не будем заставлять их ждать.

— Дим, скажи. А тебе, зачем парень? — поднялся Трой со своего места.

— Он отличная пара для Наташи, — усмехнулся Лёвин.

Китайский квартал.

Я стоял возле прачечной и смотрел на часы. Клиенты опаздывали уже на семь минут. А вышли они и вовсе через пятнадцать. Тот самый китаец, с которым мы общались и девушка, китаянка, в каком — то чересчур коротком платье.

— Давай пару кругов вокруг квартала сделаем, — произнёс он.

— Как скажете, — пожал я плечами, запустив машину.

Проехав первый перекрёсток, он начал говорить.

— Макс, У меня к тебе дело. Это моя дочь, Мейли. — кивнул он на девушку.

— Приятно, — кивнул я.

— Она хочет попасть в клуб. Но у меня совершенно нет времени на это. И поэтому я бы хотел, чтобы ты с ней сходил туда. Проследил, чтобы она не попала в историю. Оплата будет десять тысяч, завтра. Я думаю это достаточная сумма. Для непыльной работы.

— А Мейли, то согласна? — спросил я, поворачивая на перекрёстке.

— Да, я согласна, — грустно протянула девушка.

— Она будет всегда согласна. Это шанс вырвался из дома, — усмехнулся он.

— Хорошо, но мне нужно переодеться, — кивнул я, останавливаясь возле прачечной.

— Не нужно, тебя пустят так. Гарантирую. Тогда я пошёл? — обняв дочь он поцеловал её в висок и вышел из машины.

— Подождите! — открыл я дверь, выходя следом.

— Да, Макс? — остановился он.

— Агент ФБР, Кастер Трой. Что-то говорит вам это имя? И да, я бы хотел узнать ваше имя, — опёрся я о дверь машины.

— Я Сон Чан. Глава триад Нью-Йорка, — усмехнулся он. — А Кастер, да знаком. А что?

— Он следит за вашими звонками. Приехал ко мне днём, после вашего звонка, — пожал я плечами.

— Понял тебя, — задумчиво кивнул китаец. — Спасибо, что сказал. — протянул он руку.

Ответив на рукопожатие. Я вернулся в машину и введя адрес, который сказала девушка, направился в нужный нам клуб, на пересечении сто двадцать первой и кил корт.

Наша дорога прошла в молчании. Девушка уткнулась в телефон, но рассмотреть её, у меня не было возможности. В зеркале виднелась лишь макушка головы и розовые, волосы. А Я размышлял об агенте ФБР. То, что он приехал не просто так, было понятно. Это был толстый намёк, что за мной начали следить и собирать на меня информацию. И сдать его триадам, было принципиально, они подставили. Пусть и решают эту проблему, это как минимум в их интересах. А что ФБР, получив какие-либо доказательства моей незаконной деятельности, начнёт меня агитировать на работу на них, понятно и дураку. А, кончится это или моей, смертью или тюрьмой. Собственно, сколько на моей совести таких людей, которых я заставил работать на органы власти… Я даже считать не хотел. Впрочем, визит ФБР, был ожидаем, так или иначе, я должен был засветиться где-то. Но я не ожидал, что это будет так быстро.

К клубу мы приехали через сорок минут. Это был длинный одноэтажный дом. Оставив машину на стоянке, мы направились в клуб. И по дороге я смог наконец-то, рассмотреть свою спутницу.

Около метра шестидесяти ростом. С весьма сексуальной фигурой, с крепкой двоечкой и не менее привлекательной попкой. Которую обтягивало тёмно-синие платье на грани приличного. Ровно по изгибу бёдер. Прямой нос, миндалевидные голубые глаза, узкий подбородок и крохотные губы с ярко

красной помадой.

Войдя внутрь, девушка лишь махнула рукой парням из охраны и указав на меня, крикнула:

— Он со мной.

На что они лишь кивнули.

А вот сам клуб мне не понравился. И описать его полно было лишь одним словом-гадюшник.

Обшарпанные стены и не менее обшарпанные деревянные столики. Некогда поданные диванчики, были просто изрезаны и через них торчал поролон. Пол был деревянный и во многих местах, досок просто не хватало. А дырки были залиты бетоном. Правда, музыка была хорошая, как и звук.

— Макс, я танцевать. Располагайся где-нибудь, — хлопнула меня по плечу китаянка и направилась на танцпол.

Оглядев мрачное заведение, Я, дойдя до небольшой барной стойки, взял себе несколько бутылок с соком и сел за ближайший столик. Не отрывая взгляда от танцпола.

На котором собралось человек пятнадцать, с хорошим таким перевесом в сторону парней. И смотря, как к китаянке, всё ближе и ближе приближаются как бы невзначай, двое парней, я лишь вздохнул. Вечер будет интересным.

— Не хочешь развлечься парень? — раздался возле меня девичий голос.

Повернувшись, Я обнаружил за своим столиком женщину лет сорока, на которой было просто неимоверное количество косметики, а про её наряд, можно было сказать, что его и не было. Пара верёвочек и кусочки ткани, меньше моего носового платка в кармане. А на голове был ярко-синий парик.

— Не интересует, — произнёс я, отворачиваясь обратно к танцполу.

— Да ты не переживай, у нас и помоложе есть. Или, может, ты парней предпочитаешь? Найдём, не переживай, — доверительно произнесла она, присаживаясь ближе и беря меня за руку.

— Нет, я же сказал, — освобождая свою руку из её лап, произнёс Я.

— Хорошо, а может, что-то посерьёзней сока? У нас есть пара вещей из Колумбии, — склонила она голову. — Недорого и качественно.

— Тут? Качество? — рассмеялся я. — Нет, это тоже не про меня.

— Если передумаешь, позови у бармена Мальвину, — ничуть не расстроенно проговорила женщина и поднявшись покинула меня.

А я же вновь посмотрел на танцпол. Парням хватило ещё трёх песен, чтобы начать кружить вокруг китаянки и начать задирать её платье. Но несколько ударов по рукам, от девушки их не остановили, а скорее раззадорили. Пришлось вставать и направлялся к ним. Схватив девушку за талию, я прижал её к себе. Склонив голову немного набок и приподняв одну бровь, взглянул на удивлённых парней.

— Эй, ты чего? — крикнул один из них.

— Она со мной, — прижимая девушке ещё крепче.

— Да ты чего? Мы первые к ней подкатили, — подхватил второй.

— Я сказал, вы услышали, — пожал я плечами.

— Кислый, пойдём, — дёрнул один другого.

И бросив злые взгляды на меня и жадные на девушку, они покинули танцпол.

— Макс да ты чего? Всё было под контролем! — возмутилась девушка, вырываясь из моих объятий.

— Я сделаю вид, что поверил, — кивнул я, делая шаг в сторону столика.

— Ну уж нет, ты никуда не пойдёшь. Давай танцевать! — повисла она на моей руке, заставив меня поджать губы, от ощущения её груди.

— Я не умею, нет! — попытался я отвертеться от этой перспективы.

— Не спорь! Пойдём, — потянула она меня с такой силой, что меня сдвинуло с места.

И благодаря моей заминки. Из-за моего удивления, она смогла вытащить меня на середину площадки. Где сдавшись, я начал танцевать, как умел. Аумел я плохо, шаг влево, шаг вправо, руки согнуты в локтях и мотать головой в такт музыке.

Вот вальс я любил и танцевал с большим удовольствием. Но искренне я любил менуэт, танец королей и король танцев. Пышный и церемонный, с лёгким флиртом и жеманностью, с холодом и кокетством. Из него, можно сказать, и вырос современный балет. Но я сомневаюсь, что в это время, кто-то вообще знает, как его танцевать.

И с каждым новой песней, девушка всё больше и больше провоцировала меня на вполне ожидаемую реакцию.

Психанув и наградив её шлепком по мягкому месту, под звонкий смех, я отправился за столик, где всё ещё стояли пара бутылок сока.

— Да ладно тебе, не дуйся, — села рядом со мной Мейли.

— Я не дуюсь, — пожал я плечами.

— Я тебе не нравлюсь? — расстроенно произнесла девушка.

— Почему? Нравишься…Поэтому я теперь сижу за столом и пытаюсь успокоиться, — усмехнулся я.

— Честно, честно? — подсела она ближе, кладя руку мне на ногу.

— Честно, — кивнул я.

— Тогда поехали, я знаю тут одно интересное место, — поднялась она на ноги и схватив меня за руку, потащила на выход.

Усмехнувшись такой наглости, я пошёл за ней следом. А дойдя до машины, меня вжало в машину, не давая возможности пошевелиться. Хотя дышать мне это не мешало.

— Хахах, Кислый, смотри, как он корчится, — раздался знакомый смех.

— Это ты здорово придумал. Чё брат, как дела? Теперь ты не такой крутой, — раздался второй голос.

Звук рассекающего воздух хлыста и мою спину пронзает резкая боль.

— Ах вы, ушлёпки, — раздался голос китаянки.

А следом за этим криком, местность вокруг нас осветилась словно днём, а парни закричали от боли. Что привело к моему падению на спину. Зашипев от боли, я перевернулся на живот и посмотрел вперёд. На земле остались двое знакомых парней, А Мейли, стоя рядом со мной, запускала в них огненные лепестки. По пять-семь штук за каждый раз. Поднявшись на ноги, я, подойдя к багажнику открыл его и порывшись в сумке, достал пистолет. Каждое движение вызывало резкую боль в спине, заставляя меня, морщится.

— Макс, ты чего там? — крикнула девушка, запуская теперь небольшие огненные шары.

— Пистолет искал, — захлопнул я крышку. — А что?

— Зачем тебе пистолет? — повернулась она ко мне

— Пристрелить хочу идиотов, — пожал я плечами.

— А…, — кивнула она своим мыслям. — А ты чего, кстати, доспех тела не использовал? Тебя же как ребёнка в оковы поймали, — сощурив глаза проговорила девушка.

— Я не владею энергий фуро, — отвернулся я от девушки и посмотрел на парней.

— Вот как…, — разочарование в девушке просто читалось в каждом движении.

Развернувшись в сторону двух парней, она выпустила несколько огненных серпов, она не дожидаясь результата, открыла пассажирскую дверь и произнесла.

— Домой, водитель.

— Как скажете, мадам, — поджал я губы и сев за руль, повёз её домой.

Глава 14

Как и дорогу вперёд, обратно, девушка молчала, но теперь это делала показательно игнорируя меня. Плюнув на её поведение, я просто сосредоточился на дороге по ночному Нью-Йорку. Хотя нет-нет, но в голове проскакивала мысль, что девушка резко охладела, только потому, что я оказался слабаком в энергии фуро.

Высадив девушку у прачечной, я открыв приложение по поиску клиентов, потратил ещё два часа, работая нормальным таксистом. Решив, что с меня на сегодня довольно я принял последний заказ. Который был в достопамятном, кафе под Бруклинским мостом. Ко мне села молодая, заплаканная девушка в красивом зелёном платье.

— Можно, мы просто покатаемся по городу? Не хочу домой ехать, — обратилась она ко мне.

— Как скажете, — пожав плечами, я отменил заказ и найдя ближайшую заправку, направился туда.

— Вы извините, просто… не самый лучший день в моей жизни, — всхлипнув, произнесла девушка через сорок минут наших покатушек.

— Расскажите? — посмотрел я на неё через зеркало. — Говорят, это помогает.

— Рассказывать о своих проблемах таксисту? — улыбнулась она в первый раз.

— Выговориться, — улыбнулся в ответ. Ловя взгляд её зелёных глаз.

— Если коротко, то меня бросил парень, — начала она говорить.

А я лишь вздохнул. Я думал, что-то и правда серьёзное.

— Он меня бросил, да. Этот урод, был моим агентом и заключил сделку с лейблом Готи рекордс, по которому я теперь их раб, — продолжила она. — Даже катаясь с вами, я нарушаю условия контракта, — грустно усмехнулась она.

— За что он так с вами? — удивился я.

— Я хотела уйти от него… но он сказал, что изменится, и вот результат. Он позвал меня на ужин в Ривер кафе и прилюдно меня… В общем вот такие грустные вещи. Вы бы знали, как хочется сбежать от всего… — заплакала она вновь.

— Убегите, кто вам мешает? — произнёс я. Останавливаясь на пустынном перекрёстке на острове Рикерс, напротив аэропорта Ла-Гуардия. И с интересом разглядывая остановившийся рядом хаммер, на огромных хромированных дисках.

— Некуда, все, кто у меня остались, это друзья бывшего, — покачала она головой и посмотрев настоящий рядом хаммер, вскрикнула. — Это он! Быстрее, едьте! Пожалуйста, уезжайте, — вжалась она в угол машины.

Но тронутся я не успел, хаммер проехав вперёд заблокировал проезд. Обернувшись на девушку, я лишь произнёс:

— Никуда ни уходи.

А сам прихватив пистолет, лежавший на переднем сиденье, под курткой. Вышел из машины.

— Слышь, урод. Какого фига ты ездишь с моей девушкой? Она дома должна сидеть! — на меня шёл среднего роста молодой человек, с выбритыми висками. В бежевом классическом костюме.

— Девушка сама решает, когда ей домой, — пожал я плечами, держа пистолет да спиной.

— Да мне плевать, что она хочет. — обошёл он меня и подойдя к пассажирской двери, начал её дёргать. — А ну, вышла из машины! Я сказал, вышла!

— Руки от машины убрал, — повернулся я к нему и склонив голову, смотрел на него.

— Я тебя вообще спрашивал? — повернулся он ко мне. — Ты вообще отдаёшь себе отчёт кто перед тобой?

— Ну-ка, кто передо мной? — усмехнулся я.

— Григорий Кац.

— Кац? Серьёзно? — заржал я.

— У тебя проблемы? — поднял он брови.

— Так, Гришка, лапы от тачки убрал и пошёл вон, — отсмеявшись произнёс я.

— А ты не попутал? Малец. Ты обслуга, будешь мне указывать, что делать? — рассмеялся он.

— Буду Гриша, буду, — достав пистолет я направил на него.

— Ты не посмеешь, — сделал он шаг назад.

— Думаешь? — вопросительно посмотрел я на него и повертев пистолет в руке, выстрелил ему под ноги. Выбивая крошки из асфальта.

А он сделав ещё пару шагов назад со страхом смотрел на меня.

— Ты за это ответишь, — дрожащим голосом произнёс он. — Ты пожалеешь об этом.

— Ага, как только так сразу. Слушай Гриша, ты сейчас же, расторгнешь всё контракты, которые заключил без согласия этой милой девушки, — произнёс я, но задумавшись, покачал головой. — Нет, не так. Ты расторгаешь всё контракты, которые заключил с кем-либо на её имя. И завтра я заеду их забрать. Понял меня?

— Это разорит меня, — процедил парень. — Там огромные штрафы.

— И ты думаешь, меня это волнует? Гриш, мне плевать на тебя… Срок тебе к завтрашнему вечеру.

— Я не сделаю этого. Ты просто не понимаешь, что сделают с тобой люди, стоящие за мной, — твёрдо произнёс парень.

— Слушай, Гриша, — вздохнул я. — У меня выдался тяжёлый день и твои понты, не прибавляют хорошего настроения. Давай я тебя застрелю?

— Нет, — помотал он головой. — Я согласен. Завтра в обед разорванные контракты будут ждать тебя.

— Смотри Гриш, не подведи. — усмехнулся я, открывая дверь своей машины и садясь внутрь.

Сдав назад и объехав хаммер, я развернулся и поехал обратно в город. Посмотрел блин на самолёты.

— Вы его убили? — раздался голос девушки позади.

— С чего бы? — удивился я. Бросая взгляд в зеркало.

— Я видела, как вы вышли с пистолетом, а потом услышала выстрел.

— Нет, к его счастью, он жив, — покачал я головой.

— Это хорошо, наверно, — вздохнула она.

— Не переживай, всё будет хорошо. Я тебе обещаю, — произнёс я с улыбкой.

— Вряд ли… — грустно произнесла девушка.

— Слушай, как он нашёл, где ты? — задал я вопрос, съезжая с моста.

— Не знаю, может, с телефона? На нём включено функция поиска устройства, — задумчиво проговорила девушка.

— Выключи, не нужно провоцировать его на дальнейшие поиски, — сказал я, сворачивая на очередное шоссе, которые опоясывают город.

— Уже выключила, — кивнула она. — А мы куда?

— Ко мне домой. — пожал я плечами. — Где-то тебе ведь нужно ночевать, сама ведь сказала, что у тебя друзья — это его близкие, думаешь, они тебя не сдадут ему? — перевёл я на неё взгляд.

— Наверно ты прав, — с тоской в голосе произнесла она.

— Я всегда прав, даже если неправ, — усмехнувшись произнёс я.

Машину я решил бросить у дома, не видал смысла везти её на стоянку к офису, чтобы потом искать, на чём уехать домой.

— Какой, милый домик, — произнесла девушка, выходя из машины.

— Согласен, мне тоже нравится, — закрывая машину проговорил я.

Войдя в дом, я поднялся на второй этаж и толкнув дверь, показал ей пустую комнату. Где была лишь старая кровать.

— Сейчас постельное принесу. Замок закрывается изнутри. Могу принести тумбочку, если боишься. Приставить к двери.

— А одежду можно? — робко произнесла она, проходя внутрь комнаты.

Кивнув, я вышел из комнаты и отправился к себе, достав пару футболок и шорты, я достал чистое постельное и вернувшись к девушке, положил рядом с ней.

— Тумбочку- то нести? — распрямившись спросил её.

— Нет, я доверяю твоей порядочности, — покачала она головой, улыбаясь.

— Ну и зря, — покачал я головой, выходя из комнаты. Чтобы вернутся с небольшим пуфиком и вазой. — Сама решишь, ставить или нет. А я спать. Доброй ночи, — помахал я рукой, закрывая за собой дверь.

Утро выдалось дождливым и грустным. Эта китаянка снилась всю ночь в весьма и весьма провокационном виде. Спустившись вниз и открыв холодильник, я в который раз чертыхнулся. Он был пуст, а заехать за продуктами я забывал. Пришлось одеваться и идти в кафе на пляже, благо в штатах такие кафе работали или круглосуточно или открывались в пять — шесть утра. Набрав три стакана разного кофе и стакан чая, яичницу на двоих и жареный бекон. Я вернулся домой. И застал грустную девушку в моей футболке, которая на ней выглядело как платье, на кухне, которая грызла одинокое яблоко из холодильника.

— Доброе утро, — произнёс я, выставляя перед ней, контейнеры с едой.

— Ты вернулся! Я думала, что ты бросил меня одну и голодную, — улыбаясь произнесла она. Открывая контейнеры.

— Как ты плохо обо мне думаешь, — рассеялся я, вытирая полотенцем сырую голову. — Я не знал, что ты пьёшь по утрам, поэтому взял всё, что там было.

— Чай, я пью только чай, — открывая крышки у стаканов и принюхиваясь, ответила она.

Сев за стол, и пододвинул один из контейнеров к себе, мы погрузились в молчаливый завтрак.

— Ты ведь знаешь, адрес, где сидит твой Гоша? — задал я вопрос, попивая своё латте.

— Знаю, перекрёсток Бродвея и сто семидесятой западной улицы, — кивнула она. Кац и ко. Компания называется. А что? — сощурила она глаза.

— Заехать нужно. Он обещал кое-что сделать, — пожал я плечами. — Меня, кстати, Максим зовут.

— Ой, — придала она ладошку ко рту. — Я Диана.

— Вот и познакомились, — усмехнулся я. — Тогда ты оставайся дома, а я смотаюсь к нему и вернусь.

— Может, лучше с тобой? — нервно произнесла девушка.

— И в чём ты поедешь? В вечернем платье? Под дождём? Нет уж. Сиди тут, я разберусь и быстро вернусь, — отрицательно покачал я головой.

— Как скажешь, — насупилась девушка.

А я, поставив пустой стакан на стол, оделся и поехал нужный адрес. Но заехав в тоннель Бруклина, я решил, что Кац, может ещё подождать, а ехать одному, это глупость. Поэтому пришлось делать крюк через китайский квартал. Остановившись возле достопамятной прачечной, я направился внутрь. И к моему удивлению, это и правда была обычная прачечная. С огромными стиральными машинами и сушилками.

— Вам помочь? — жизнерадостно спросила девушка, китаянка, отрываясь от журнала за

стойкой администрации.

— Да, мне нужен господин Сон Чан, — кивнул я, подходя к ней.

— У нас таких нет, — без эмоциональным голосом ответила девушка.

— Знаю, но это не отменяет факта, что он мне нужен, — склонил я голову с улыбкой смотря на неё.

— Я вам сказала, что таких нет у нас, — произнесла девушка, перекладывая ногу.

— Ага, значит, подождём, тех, кто знает, где его найти. Вы же их уже вызвали? — усмехнулся я.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — помотала она головой.

А я опершись на стойку и подперев голову кулаком, принялся с улыбкой смотреть на девушку.

А спустя три минуты в прачечную зашли пятеро китайцев. Двое в деловых костюмах, а двое в джинсах и чёрных кожаных куртках. Повернувшись к ним, я поднял руки и произнёс:

— Мне нужно встретится или поговорить с господином Сон Чаном. Меня зовут Максим Юсупов.

— Господин Чан, уехал, господин граф, — произнёс один из пиджаков.

— Плохо то, как… а связаться с ним можно? — расстроился я, размышляя, что делать.

— Пройдёмте внутрь, не нужно обсуждать это тут, — проговорил тот же китаец, направляясь к двери в конце прачечной.

Пройдя внутрь, мы оказались в небольшой каморке, заставленной ящиками, а посередине стоял круглый стол и вокруг несколько стульев, а сверху свисала люстра. Не хватало лишь дыма от сигарет, толстого мужика в белой майке раздающего карты и нескольких мафиози в костюмах. Впрочем, вру. Мафиози в костюмах есть.

— Меня зовут Ли Чан. Я сын господина Сона. Чем мы можем вам помочь господин граф.

— Хорошо, Григорий Кац. Фирма Кац и ко. Мне нужно забрать у него расторгнутые договора и контракты на одну девушку.

— Диану Айрис? — усмехнулся он.

— Наверно, не знаю её фамилии, — развёл я руками.

— Что вы хотите от нас? — задумался парень, барабаня по столу.

— Сопровождение и не более. Ну, может надавить авторитетом, — ответил я, обозначая границы.

— Двадцать тысяч долларов, — произнёс один из китайцев за моей спиной.

— Не вопрос, — кивнул я. — Перевод или наличкой? Но наличку будет найти сложнее.

— Наличкой, вечером к вам приедут, — ответили мне из-за спины.

— Договорились. Двадцать штук наличкой, — кивнул я.

— Тогда не вижу смысла тут сидеть, поехали господин граф, — произнёс сын главы триады и поднявшись направился к железной двери.

Которая вывела нас во внутренний двор, где стояло несколько чёрных БМВ седьмой серии. А спустя тридцать минут, я стоял внутри небольшого фойе фирмы Каца. И с усмешкой смотрел на троих натуральных гопников. В спортивных костюмах и кепках. В руках которых были цепи и биты. Триад, я попросил не заходить сразу со мной, я искренне верил, что обойдусь без них.

— А, таксист. Ты всё-таки пришёл. Теперь-то ты не такой храбрый как вчера? — раздался смех Гриши, который вышел из одной, из трёх дверей.

— А я думал, Гриша, что ты умный парень и сделаешь нормально, — покачал я головой.

— Что бы я, пресмыкался перед каким-то водилой? Ты идиот? — рассмеялся он, а тройка гопников, поддержала его.

А я лишь покачав головой и нажал кнопку дозвона на телефоне, который держал в руках.

Через пару мгновений в помещение вошли те же пять китайцев. Триады в кожаных куртках, разойдясь по помещению, достали автоматы УЗИ, а сын главы триады и второй пиджак, который и говорил цену услуг, встали рядом со мной.

А тройка парней с битами, оценив вошедших, просто бросили на пол, биты и цепи и сделав несколько шагов назад, подняли руки. Гриша же просто от удивления открыл рот.

— Господин Чан? Но… но… — не мог он подобрать слова.

— Контракты Гриша! — прикрикнул я.

— Григорий, не задерживай нас, прошу, — произнёс Ли Чан.

— Сейчас… Пару минут, — кивнул он и развернувшись бросился в дверь, из которой вышел.

— Пойдёмте господин граф, незачем тут просто стоять, — произнёс Ли. Направляясь в ту же дверь.

Кацу, понадобилось полчаса, чтобы составить письма, сообщающие, что он от лица Дианы, так как он её агент, расторгает все действующие контракты. И для согласования новых, фирмам нужно будет обращаться к девушке напрямую. Штрафы и не у стойки, Григорий принимает на себя. Проследив, чтобы он отправил это письмо всем фирмам с которыми сотрудничала девушка, для чего пришлось лично сверять списки. И потратив на это ещё час. Я распечатал эти письма, которые он скрепил печатью и своей подписью. Сложив их в папку, которую забрал у парня на столе, мы покинули его офис. А по пути назад, попросил проехать через банк, где я снял двадцать тысяч двадцатками и сотнями. Которые вручил в машине, пиджаку, который так и не представился за это время. И дорогу до прачечной он потратил на пересчёт денег. А у здания прачечной заявил, что всё в порядке и мы в расчёте. А я сев в своё такси, заехал через магазин, где накупив продуктов, отправился домой.

Дома, ничего не изменилось. Девушка просто сидела в гостиной и смотрела какие-то сериалы.

— Я вернулся! — крикнул я, с усмешкой смотря, как девушка даже не заметила моего прихода, настолько была поглощена происходящим на экране.

— А? О! Максим! — вскочила она на ноги и с жадностью смотрела на пакеты.

— Я переоденусь и спущусь. Можем, что-нибудь приготовить, — повёл я рукой в сторону пакетов.

— Хорошо! — улыбнулась она. Поднимая с пола пакеты и занося в кухню.

Я спустился через десять минут и с удовольствием смотрел как девушка в моей футболе, стояла на одной ноге, согнув другую, образуя треугольник, А её длинные светлые волосы были собраны в высокий хвост. Сама же Диана, что-то увлечённо резала и напевала какую-то песенку. На плите уже стояла кастрюля, с кипящей водой. Подойдя к ней, я увидел, что она нарезает овощи, в кастрюле варится лапша, а на бумажном полотенце лежат куски мяса.

— С мясом, ты что хочешь делать? — спросил я, заставил её подпрыгнуть от испуга.

— Хочу обычный стейк, можно? — повернулась она ко мне.

— Стейк так стейк, — кивнул я и помыв руки, отправился делать правильный стейк.

Мясо первым делом необходимо помыть. Очень хорошо помыть, минут пять, со щёточкой. Потому что мясо рубят там же, где снимают шкуры. А как выглядит стадо коров, знаете? Помыв мясо, следует положить сушиться минут на десять, можно в дуршлаг, можно просто на тряпочку. Я сложил всё это на тряпочку. Так как подходящего по размеру дуршлаг я не нашёл.

Итак, пока мясо сохнет, берём большую сковороду и наливаем в неё полстакана растительного масла. Ставим сковороду на огонь. Берём мясо, делим на куски для стейка и решительно срезаем с него всю плёнку. Мы ведь хотим мясо есть, правильно? А обрезки, можно и на гуляш пустить. Масло должно быть, раскалённым, огонь — больше среднего. Первым делом, не соля и не перча, выкладываем на сковороду получившиеся куски мяса. Ах, как это шипит и шкворчит, словами не описать. Аккуратненько приподнимаем мясо вилкой. Оно должно быть темно-коричневым с золотистым оттенком. Но не золотистым, если золотистое — значит, пусть жарится ещё пару минут. Посыпаем вторую сторону мяса приправой, сверху солью и переворачиваем. На минуту максимально добавляем огонь — чтобы прихватить корочкой вторую сторону, чтобы не дать вытечь мясному соку. Сразу же приправляем и солим первую сторону — шикарную, поджаристую корочку. Нужно успеть, пока она максимально горячая. Всё это время внимательно следим за маслом. Если масло начинает пениться, значит, нужно срочно добавить огня, так как сок, выделяемый мясом, начинает кипеть. И тогда это больше походит на варку, чем на жарку. Мясо должно жариться, а сок, выделяемый мясом, непременно должен оставаться внутри, за хрустящей корочкой.

И к такому стейку непременно нужно вино, но чего нет, того нет.

А пока я готовил мясо, я кивнув на папку, произнёс:

— Посмотри там документы. Тебе должно понравится.

Кивнув, она вытерев руки, взяла папку и сев за стол, достала бумаги и погрузилась в чтение. Я же бросив на сосредоточенную девушку взгляд, занялся и остальными блюдами. Благо размер кухни позволял без проблем и резать овощи и варить лапшу и следить за жаркой стейка.

Выставив на стол блюда и салат, открыв и налив яблочный сок. Я сел за стол.

— Диана! Еда готова! — позвал девушку.

А она бросив документы на что, бросилась меня обнимать.

— Спасибо! Спасибо! — поцеловала она меня в щёки. — Ты не представляешь, что это для меня значит.

— Садись уже обедать, — смеясь, произнёс я.

Глава 15

Мы сидели в моей гостиной, девушка приводила в порядок свою причёску. После обеда, она дочитав бумаги, заявила, что ей нужно ехать домой. Собрать вещи и искать место, где она поживёт некоторое время. На что я, пожав плечами, предложил пожить у меня. На её робкие попытки отказаться, я надавил, тем, что я всё равно живу один и мне несложно уступить ей одну из комнат. Поспорив некоторое время, она сдалась и сказав, что ей нужно привести себя в порядок, упорхнула наверх. И теперь я ждал, когда она закончить свою причёску. Точнее, не так. Я ждала, когда она просто расчешет волосы. А в чём разница между до и после. Я как парень, не особо понимал. Дождавшись заветного слова, что она готова, мы вышли на улицу. И с небольшой, малозаметной заминкой, она направилась к пассажирской двери.

— А твой босс, не будет ругаться, что ты пользуешься служебной машиной, для личных дел? — осторожно проговорила девушка. После того как я выехал на дорогу.

— Мой босс? — переспросил я, не сразу сообразив, о чём она говорит.

— Ну да. Мне казалось, машина такси должна работать постоянно… Точно! Я ведь даже не расплатилась за вчерашнюю поездку, — подняла она на меня взгляд. От небольшой сумочки, откуда достала кошелёк.

— Ничего не должна, я ведь отменил заказ. А насчёт босса, не волнуйся. Он точно не будет против, — рассеялся я.

— Меньше знает, лучше спит? — подхватила она мой смех.

— Именно так. Скажи лучше, куда ехать, — кивнул я.

— Парк Гамильтон. Там уже покажу, — проговорила она, закрывая сумочку.

Квартира оказалась небольшой двухкомнатной, в шестиэтажном доме, где квартиры только сдают на длительный срок. Внизу сидела бабушка, консьержка, которая очень неодобрительно посмотрела на Диану.

— Чего тебя она так не любит? — спросил я, поднимаясь по ступенькам.

— За моё аморальное поведение, — развела она руки. Останавливаясь на лестнице. — Я же постоянно уходила вечером, приходила утром, — продолжила она, поднимается. — И это не считая моих разных нарядов, которые зачастую далеки от приличия.

— Хм, я бы посмотрел на них, — произнёс я задумчиво, не отрывая взгляд от ног девушки.

— Что ты говоришь? — остановилась девушка резко, из-за чего я налетел на неё.

— Говорю, на каком ты этаже живёшь? — проговорил я.

— А! На третьем, уже пришли, — кивнула она на этаж. И продолжила подниматься.

Я стоял у окна в небольшой кухне и помешивал банановый чай. Пока Диана собирала самые необходимые ей вещи. Девушка была просто какой-то невероятной фанаткой чая и чайных церемоний. И хорошо, что фанаткой она была от слова совсем и чай в пакетиках, тоже нашёлся. И смотря в окно я наслаждался видом на небольшой парк, в котором проходил какой-то детский праздник, судя по обилию клоунов и людей в одежде мультяшек. И смотря на их игры с лёгкой улыбкой, я заметил не самую приятную для себя деталь. На другой стороне от дома, запарковался знакомый хаммер, откуда вышел Гриша в сопровождении двоих парней. И пропустив машины, они направились в доме, где и жила Диана.

— Диан, у тебя двери в комнате запираются? — крикнул я.

— Да, а что случилось? — ответила она.

— Закройся и не выходи, — сказал я и подхватив стул, вышел в коридор.

— А, что произошло-то? — открылась дверь спальни и оттуда высунулась девушка, обмотанная полотенцем. Точнее, двумя, одно было на голове.

— Гриша приехал, запрись и не отсвечивай, — подошёл я к девушке и закрыл перед ней дверь.

Открыв замок, на входной двери, я развернул стул спинкой ко входу и усевшись на него, посредине коридора сложил руки на спинку. С грустью подумав, что не хватает, какой- нибудь зажигалки или чёток, чтобы создать совсем пафосный образ.

Двери открылись через пять минут, сперва в них встали ключ, но повертев его в замке, они додумались толкнуть дверь.

— Гриша! Друг мой, не скажу, что я рад тебя видеть, — усмехнулся я, поймав ошалелый взгляд парня.

— Ты?! — произнёс он со злостью.

— Я, — кивнул. — А кого ты ещё ожидал увидеть в ЭТОЙ квартире, — раскинул я руки в стороны.

— Босс, что делать будем? Нам проблемы с триадой не нужны, — раздался голос одного из Гришиных помощников.

— Если он сдохнет, то и проблем не будет, — процедил Гриша.

— Уверен? — склонил я голову набок. — Что я сдохну первый, а не ты?

— Парни хватайте его, — указал он на меня пальцем.

Но парни остались стоять позади меня.

— Не Гринь, ты сказал, что просто разнесём хату, а ссорится с триадами. Уговора не было!

— Да он же европеец! Какой из него триада, — вспылил Григорий.

— Кавендиш тоже англичанин Гриш, это что-то меняет?. Всё Гринь, мы уходим, — парни развернувшись, вышли из квартиры, оставив красного от злости Каца одного.

— Ты мне за это заплатишь… Кровью умоешься… — процедил он, бросаясь за своими людьми.

А я, проводив взглядом закрывающуюся дверь, покачал головой. Нужно узнать, что это за Кавендиш такой, чтоего всё вокруг боятся.

— Значит, ты на триаду работаешь… вот как ты достал мои контракты, — раздался позади меня, голос девушки, заставив вздрогнуть.

— Работаю, слишком громко сказано, — заметил я, поворачиваясь к ней и вздыхая от сожаления. Она оделась в мешковатый спортивный костюм. — А что? Тебе не нравится триады?

— Да нет, мне плевать, — пожала она плечами. — И уж тем более неважно на кого ты работаешь, — подошла она ко мне и провела ладонью по щеке. — Я готова, можно забирать сумки.

Сумок оказалось много. Два огромных чемодана, три поменьше и три спортивные сумки. Бросив взгляд на огромный шкаф, в котором одежды судя по количеству не уменьшилось, я поднял на девушку вопросительный взгляд.

— Что? — удивилась она моему взгляду. — Тут просто сценические костюмы и обувь. А в шкафу остались лишь ненужное или зимнее.

— А ты где работаешь? — приподнял я брови.

— Я певица, сейчас в джаз кавер, выступаю. Кстати! — встрепенулась она. — У меня сегодня выступление, приходи обязательно! Если придёшь часа за два — три до начала, то ты сможешь точно попасть на третий этаж.

— Джаз кавер? — задумчиво произнёс я, почесав подбородок.

— Ну да. А ты разве не слышал? — удивилась она. — А, ну хотя да. Извини, — смутилась она.

— Что? Я не уследил за твоей логикой, — ответил ей.

— Короче, бери сумки и вечером я тебя жду в клубе. Пропуск я не смогу сегодня достать. Нужно заранее, — задумчиво говорила девушка сама с собой.

А я, взяв сумки, начал таскать их в машину. Искренне радуясь, что я не на мерседесе. В который и один чемодан бы не влез.

Дорогу домой она просто заливалась соловьём и рассказывала, сколько она выучила песен, как трудно было по первости вообще научится исполнять в стиле джаз. А я слушал и кивал головой, я ведь её уже слышал. Или это была не она?

— Ты во сколько в клуб? — спросил я, остановившись у дома.

— Через два часа и выступление в десять, — посмотрела она на часы.

— Хорошо, тогда я тебя увезу, а к десяти приду в клуб, — почесав затылок и прикинув время, сказал я.

— Тебе нужно быть там уже часов в восемь, если ты правда хочешь попасть, — произнесла она, выходя из машины.

— Не переживай. Я буду, — усмехнулся я. Доставая чемоданы.

А вот в комнате мы столкнулись с проблемой. Шкафа-то в комнате не было. Пришлось выделять девушки часть шкафа у себя и на первом этаже. И отнести ей свой комод. Подъехав к джаз кавер и высадив девушку, я дал честное слово, что обязательно приеду вечером. А сам я отправился в офис. Пора бы уже появится на работе.

А там произошли большие изменения. Первое, что бросалось в глаза, это коричневый, ближе к кофейному цвету забор из металлопрофиля и новый шлагбаум. От которого у меня не было ключей, пришлось парковать на небольшой парковке у центрального входа. Выйдя из машины, я осмотрелся. На здании появились камеры, по углам забора поставили столбы на которых тоже установили видеонаблюдение. Но самое интересное, что появилось на улице. Это фургон мороженщика. Стоял он, правда, напротив моего офиса, а на крыше был избыток антенн. Покачав головой от их глупости, я зашёл в офис. Где сразу услышал, как Ирен, чихвостить на итальянском кого-то. Впрочем, не кого-то, а сына.

— Что у вас тут? — спросил я, заходя в её кабинет.

— Этот балбес! Днём устроил ДТП и не сказал об этом! — бушевала Ирен.

— Это не я! Это в меня! Там всего пару царапин… — оправдывался парень.

— Да плевать! Ты должен был сказать! — не успокаивалась женщина.

— Так, стоп. Машина целая? — повернулся я к парню

— Ну да, на крыше пару царапин и всё, — кивнул он.

— А почему ты тогда тут? — удивился я.

— Я его вызвала! Чтобы по голове настучать, — вздохнула его мама.

— Вито, мы тебя больше не задерживаем, можешь ехать работать, — махнул я рукой.

А парень, кивнув, бросился прочь из кабинета.

— Зря вы так с ним Максим, — покачала она головой.

— Да бросьте, в таком большом городе царапины на машине, это мелочь, которая не заслуживает внимание, — развёл я руками, не понимая сути проблемы.

— Хозяин, как говорится, барин, — пожала она плечами. — Вы, наверное, хотите узнать как дела в фирме? — взгляну она на меня.

— Сухие цифры, если можно, — кивнул я.

— Шесть тысяч семьдесят три доллара. За всё время, что вас не было. Это с учётом денег, что вы заработали вчера вечером, — открыла тона журнал.

— Откуда такие суммы? — удивился я.

— Один заказчик заказал машину в Вашингтон. Чтобы сфотографироваться на фоне белого дома. Восемь тысяч отдал за поездку.

— Пьяный? — усмехнулся я. Вспоминая как один мой знакомый, вызвал такси, чтобы доехать от дома, из последнего подъезда, до соседнего дома, где была столовая и обратно. А расстояние было метров сорок — пятьдесят.

— Пьяный, — кивнула она с улыбкой.

— Ну и сам дурак, — кивнул я.

— Вчера приехал один парень. Китаец, просил передать вам этот чемодан, — сказала Ирен, доставая из-под стола небольшой чемодан, под бумаги формата а4.

Открыв его, я лишь улыбнулся. Там были двадцатки и сотни, которые я, видать, и снимал в банке. А сверху лежало две записки, скреплённый скрепкой… Открыв первую, я прочитал одно слово. Лишние. И подпись Сон Чан. Погрузившись в математику, я принялся считать. Я им двадцатку, А они десятку вернули. Значит, что? Значит, мне за поездку с его дочерью должны были заплатить десять. Так? Наверное, так. Ай да и плевать, сказал я про себя и открыл вторую, содержание которой было интереснее.

Они не имеют права следить и давить на вас, без конкретных доказательств. Смотри закон об аристократии, номер три.

Улыбнувшись такой новости, я закрыв чемоданчик, поднялся со стула.

— А у вас пульты от шлагбаума остались? — посмотрел на Ирен.

— Да вот, две штуки, — протянула она небольшие брелоки.

Взяв один и сказав, что меня сегодня не будет, я отправился в сервисную часть. Где в углу под двумя прожекторами, стоял мой мерседес, один парень ковырялся внутри мотора, а ещё один постукивал снятый капот с машины.

Поймав так и не уехавшего Вито, я указал на две незнакомые машины, которые висели на подъёмниках.

— Это чьи?

— Одна моя, другая Илона, вы же говорили, что не против, — удивился он.

— Да? — поднял я брови в удивление и вспоминая, разрешал я или нет. — Ай, пофиг, кто у нас за главного в сервисе?

— Саша, в мерседесе ковыряется, — махнул Вито, в сторону моей машины, оглядываясь по сторонам.

— Ага, спасибо, — кивнул я и отправился в нужную сторону.

— Саша, можно тебя, — опёрся я о крыло машины.

— Тачку не шатай! Я сказала же что занята и не беспокоить! — раздался женский голос. — Достали уже. Шефу машину надо сделать, а вы меня дёргаете вечно…

А я вытянув лицо стоял в шоке. Девушка механик, для меня это было неожиданно.

— Саша, а ну, вылазь давай! — протянул я руку и потыкал вбок девушке.

За что сразу же получил по руке. А девушка резко поднявшись, замахнулась на меня рукой, в которой держала гаечный ключ.

— Ты ещё кто? — процедила она зло.

А в гараже раздался взрыв хохота. Оглядевшись, я с небольшой обидой увидел, что всё мои работнички, обступили нас и ржали во весь голос.

— А вы чего ржёте? Че это за малолетка? — оглядела девушка парней. И повернувшись ко мне, заявила. — А ты чё вылупился? Ты чей, мальчик будешь?

А я же выгнув брови в немом удивление, даже не нашёлся что сказать, и в бессилии огляделся по сторонам.

— Саша, это наш босс, Макс Юсупов, — пришёл мне на выручку Вито Ариадоре.

— Вы меня троллите? — возмутилась девушка. — Вот это чудо, наш босс?

— Так, Александра. Ты с выражениями поаккуратнее будь, — отошёл я от шока и взглянув на девушку, произнёс. — Шутки шутками, но перегибать не стоит.

— Ой, простите… Я ведь вас только издали и видела… А они… А тут… — зачастила девушка, её глаза начали бегать.

— Тихо! Всё, закрыли тему. — поднял я руку и обернувшись на парней, добавил. — У вас работа кончилась? Чего стоите?

Дождавшись, когда всё разойдутся, я кивнув на свою машину, спросил:

— Когда будет готова?

— Так уже всё, сейчас Кристофер достучитт последние вмятины и можем ставить капот обратно, — сказала девушка, вытирая руки тряпкой.

— А ты чего там делала? — уточнил у неё.

— Любопытно, — смутилась девушка. — Как двигатель устроен, я такой никогда не видела.

— Ладно, забудем, — махнул я рукой. — Скажи, как ты стала тут главной, я помню, что вроде парень какой-то отвечал за всё.

— Так и было, но он оказался просто ленивым и возомнил себя боссом и ребята предложили занять его место. Мы с ними ещё до этого вместе работали.

— Нужно чаще бывать на работе…. — задумчиво произнёс я.

— Вы же босс, зачем вамэто? — удивилась она.

— Что бы следить, что за люди приходят ко мне, — отрезал я, вгоняя девушку в краску. — Ты мне скажи, мы можем обслуживать другие машины? Элементарно масло менять, колодки?

— Можем, — кивнула она. — Инструменты есть, количество людей позволяет. А что?

— Займись этим. Обдумай, как привлечь клиентов, чем их развлечь. План составишь на бумаге, бумагу принесёшь мне и мы вместе обсудим мелочи. Договорились?

— Ну… это… Да. Договорились, — неуверенно произнесла она.

— С мерседесом ускорьтесь, пожалуйста, очень нужен, — сказал я и вышел через открытые ворота на улицу.

Открыв и закрыв, а потом ещё раз открыв шлагбаум, я загнал чокера на стоянку. И направился к фургончику мороженщика. Стучать пришлось минуты три в задние двери. А открыли мне злые и недовольные молодые парни, в повседневной одежде. За их спинами красовался обитый шумоизоляцией кабинет, со столиком, и стульями у одной стороны и огромным количеством оборудования с другой.

— Парни, ну совесть имейте. Если взялись следить, делайте это скромнее. Вас же за километр видно.

— Где хотим, там и будет стоять, — набычился один из них.

— Я сказал, вы услышали. Я,что хотел сказать-то, мы сегодня в джаз кавер едем. На моём мерседесе. Пусть, ваши там машину соответствующую подберут, а то не догонят, — рассмеялся я.

— Шли бы вы, Юсупов. На работу, — процедил один из парней.

— И пойду, — кивнул я. — И сделаю оттуда звонок, в службу собственной безопасности. Скажу, что за аристократом поставили наружку из числа агентов ФБР, — сделав вид, что я задумался, я поглаживал подбородок. — Как думаете, там очень обрадуются, моим словам? — перевёл я взгляд на злых парней. — Ладно, сидите. Пока-пока! — помахал я рукой и отправился в офис. Но хлопнув себя по лбу, я достал телефон и на видео снял этот фургончик. И зашагал в офис. Где первым делом, я набрал номер отдела полиции, сказав, что за моим офисом следят неизвестные. Дальше я дозвонился до ФБР, где также оставил жалобу. И в ЦРУ. Облегчать Кастеру Трою жизнь, я не собирался от слова совсем. А сам я спустился вниз, Мерседес уже выгнали из гаража.

Глава 16

Отмыв на ближайшей мойке машину, я отправился домой, переодеться в приличный костюм. И стоя перед зеркалом, я смотрел на своё отражение. молодой человек, лет двадцати двух — двадцати пяти лет. С тёмными волосами подстриженные в стиле Британки. Которая была самой популярной по всему миру. Ростом выше среднего. С подтянутой фигурой. Ну и, конечно же, трёхдневная щетина. Которую я упорно каждый день, с помощью триммера поддерживал в идеальном состоянии. И это всё, помогало мне выглядит намного старше, чем цифры в паспорте. Бросив взгляд на кольцо, на правой руке на среднем пальце, я вздохнул. Это был серебряный перстень, на котором у меня был изображён всадник. А по кольцу шла гравировка. LEGX Gemina. Что переводилось как — десятый легион «Гемина». Это было единственное украшение, которое я носил, в память о моей прошлой и настоящей жизни. Застегнув часы, я спустившись на кухню, налил себе кофе и вышел на крыльцо, посидеть в тишине, перед поездкой. И со смехом наблюдал, как, напротив, дома паркуется белоснежный Додж Челенджер на стальных штампованных дисках. Это был четырёхдневный седан, современный наследник одноимённого маслкара. А на его борту, огромными буквами была сделана надпись. Полиция ФБР. С полицейской люстрой на крыше. Покачав головой, я принялся за кофе, листая новости в телефоне. Которые были посвящены в большинстве своём, предстоящей гонке на выходных. Где обсуждалось, смогут ли итальянские гонщики поставить исторический рекорд, по беспроигрышной серии, которая длится на сегодняшний день сорок семь гонок подряд.

Допив кофе и занеся его в коридор, я сел в машину и вырулил на дорогу задним ходом, остановился возле машины ФБР, опуская окно с пассажирской стороны. Но агенты меня проигнорировали. Пришлось махать руками и показывать, чтобы и они опустили своё окно.

— Чего тебе? — процедил водитель. Одетый в служебную форму и чёрных очках.

— Может, пари устроим? Кто первый доедет, тому сотню баксов. — усмехнулся я.

— Ха-ха-ха, — спародировал он смех. — А ты смешной.

— Ну и ладно, вы главное — не отставайте, а то ещё потеряетесь, где я потом искать вас буду? — рассмеялся я и нажав на педаль газа, стартанул с большой пробуксовкой и дымом из-под покрышек. Оставляя растерявшийся агентов у дома.

Меня догнали на Бел-паркуэй. Решив, что через город ехать будет глупо, я сунулся на шоссе, которое опоясывает город. И встал в пробку. А они, воспользовавшись спецсигналами, не торопясь догнали. Потолкавшись в пробке тридцать минут, мы вырвались на свободную дорогу, с потрясающим видом на Гудзон. Решив, что гонка по городу с жуликами, которые пользуются спецсигналами это скучно, я бросив газ, поехал чуть быстрее потока. Распугивая дальним светом, зазевавшихся в левом ряду.

Как и в первый раз, я остановившись перед главным входом, дождался когда откроют дверь, я поднялся по ступенькам и назвав фамилию, прошёл внутрь. Направившись к девушкам за стойкой администрации.

— Добрый день, сэр. Чем мы можем вам помочь? — произнесла красивая блондинка, с бейджиком на котором было написано Флоя.

— Юсупов, столик в партере, всё ещё числится за мной? — опёрся я о стойку.

— Да, сэр, — кивнула она, опуская взгляд на монитор и щёлкая по клавиатуре. — Могу я увидеть ваши документы, подтверждающие личность? — вежливо поинтересовалась девушка, подняв голову.

Достав права из внутреннего кармана, я протянул их девушке.

Сверившись с чем то, она вернула их мне, вместе с небольшой коробочкой.

— Это от госпожи Найт. Распорядилась, чтобы вам вручили лично в руки, — прощебетала девушка.

А я, поблагодарив её, дошёл до туалета и открыл коробочку. В ней был кусочек бумаги, под которой обнаружился, небольшой значок, на котором были изображены два льва, держащие щит. Развернув записку, я погрузился в чтение.

Максим, это родовой значок рода Юсуповых. Который ты, как наследник должен носить на видном месте. Бумаги, подтверждающие твои титулы, лежат у известного тебе китайского адвоката.

Кэрол Найт.

Усмехнувшись и убрав записку в коробочку, я прицепил значок на лацкан пиджака. Внутренне ругаясь, что кто-то очень хорошо осведомлен о моей жизни. Осмотрев себя в зеркале, я вышел из туалета и отправился в сторону портера. Вообще, в клубе было интересное разделение, если вход был один для всех, различалась лишь ширина двери. То, например, в портер и на второй этаж вёл один коридор с лестницей наверх., а на третий, был совершенно другой коридор, с отдельной лестницей… Не позволяющий, пересекаться гостям и посетителям с третьего этажа, переходить на второй. Впрочем, я поддерживал эту идею. Мы всё же говорим о совершенно разных социальных статусах людей, держим в уме, что алкоголь тут можно пить рекой ну и самое главное, что люди были владеющими фуро. Мне бы не хотелось из-за чьей-то пьяной обиды, спасаться бегством от метеоритного дождя.

Я дошёл до коридора для аристократов и знаменитых людей, где и встретил Гришу Каца, в компании Лёвина. Они стояли вполоборота, а Григорий стоял лицом в мою сторону. И увидев меня, он широко улыбнувшись, бросился ко мне.

— Дмитрий Александрович, это он! Это тот ушлёпок! — кричал он и замахнувшись ударил замершего от удивления меня. — Урод! Кусок идиота… Думал, что Каца так просто развести! На! — ударил он меня ещё раз.

А я не ожидавший, что меня вот так, на глазах у аристократов и в элитарном клубе, будут бить, растерялся. Чем и воспользовался Гриша, который повалив меня на пол, начав пинать.

— Григорий, нет! — раздался окрик Лёвина.

— А ну, прекратите! — раздался полный злобы мужской голос и Каца, который избивал лежавшего меня, просто сдуло воздушной техникой. Повернув голову вбок, я смотрел на вжатого в стену Гришу, который не мог пошевелиться, а только лишь орал. Оковы демона, пару дней назад, я такой же техникой был придавлен к своему такси.

— А ну отпустите меня! Я проучу этого нищеброда!

К нему подошёл мужчина в полностью чёрном костюме, с чёрной рубашкой, но алым галстуком и с серебряной тростью, короткий замах и головаГоли дёрнулась от удара.

— Только дай повод, — прошипел незнакомец, задирая Гришин подбородок набалдашником трости. А набалдашником, к моему удивлению, к огромному удивлению, был орёл с расправленными крыльями.

А в коридоре стояла мёртвая тишина. Поднявшись на ноги, я окинул взглядом всех людей, что стояли возле Лёвина и молча взирали, А некоторые со страхом смотрели на этого мужчину. Левин же опустил глаза в пол.

— Парень, ты как? — раздался голос незнакомца.

Потрогав челюсть и нос, убедившись, что они целы. Я сказал:

— Спасибо, вроде целый, пиджак ток испортил. Жалко.

— Лорд Кавендиш, что у вас случилось? — спросила Кэрол Найт, выходя из толпы в сопровождении охраны.

— А! Кэрол, голубушка, иди сюда, — повернулся к ней мужчина и ласково позвал её к себе.

А женщина, вздрогнув, настороженно сделала несколько шагов, остановившись в нескольких метрах.

— Кто это милочка? — спросил он с нежностью, которая, впрочем, никого не обманывала. Его поза и тембр голоса, давали понять, что он просто в бешенстве.

— Я… Я не знаю Лорд Кавендиш.

— Лорд Кавендиш, Я Григори… — заикнулся было Григорий, но был вынужден замолчать, после удара по щеке.

— Не смей, открывать свой рот мальчик, — процедил Кавендиш.

А я стоял и не знал, что делать. Было видно, что зрителей становится всё больше, но все молчали, никто не шептался. Но охрана, которая встала позади той группы людей, которые были непосредственными свидетелями, не пускала других зевак.

— Значит, ты не знаешь, кто это, — посмотрел с улыбкой мужчина на владелицу клуба.

— Нет, лорд Кавендиш, — потупилась она.

— Прочь, — бросил он.

А женщина быстро закивав головой чуть не бегом бросилась прочь. И только встав рядом с охраной, расслабилась.

— Лёвин, кто этот ублюдок? — не отрывал взгляд Кавендиш, от дрожащего Каца.

— Слуга рода, — тихо произнёс Дмитрий.

— Слуга рода? — усмехнулся мой спаситель. — Вы слышали господа? Слуги… Поднимают руки на аристократов на глазах других, ослушался приказа своего господина…. — тихо рассмеялся он. — Лёвин, скажи мне. Чтобы ты сделал с человеком, который тебя ударит.

А Дмитрий молчал. Он так и не поднимал взгляд от пола.

— Дмитрий! Я не слышу! — громче произнёс Кавендиш.

— Убил, — тихо ответил Лёвин.

— Громче!

— Я бы убил этого наглеца, — процедил Дмитрий, со злостью смотря на лорда.

— А вы господа, — повернулся Кавендиш к нам лицом. — Что бы вы сделали с ним?

Тишина была ему ответом.

— Лорд Кавендиш, но этот парень, ударил ведь не вас, — произнёс кто-то в толпе.

— Ирден, — разочарованно проговорил Кавендиш. — Я тебе не раз говорил, чтобы ты перед открытием рта, думал головой.

— Но… — послышался опять этот голос.

— Максим, подойди ко мне, — махнул тростью главное действующие лицо.

А я, глянув по сторонам, вздохнул и сделал несколько шагов. Ощущая на себе десятки взглядов. Не так я хотел выйти в свет. Ой, не так.

А Кавендиш, дождавшись пока я дойду, обнял меня за плечо и развернув лицом к гостям, произнёс.

— Перед вами Граф Максим Игоревич Юсупов. Наследник, нет, простите, это уже глава рода Юсуповых.

А я лишь поклонился. Под судорожный вздох Гриши сзади.

— Лёвин, голову своего слуги, пришлёшь по почте парню, с извинениями. Понял меня? — проговорил Кавендиш, опуская свою трость на сто, от звука удара которой, всё вздрогнули.

— Прошу, пощадите… — заскулил Кац с пола.

— Лёвин, ты услышал меня? — не обратил внимание на Каца, Кавендиш.

— Да, — кивнул Дмитрий, уткнувшись в пол.

— Будьте вы прокляты, ублюдки… Уроды… Чтоб вы всё сдохли, — начал сыпать словами Гриша.

А все просто перевели взгляд на Лёвина. Который с каждым новым словам Григория, краснел всё больше.

— Пойдёмте господа. Скоро начнётся выступление несравненной Дианы. Незачем мараться обществом никчёмных людей как Лёвин. Позволяющий своим слугам оскорблять великие рода, — усмехнулся Кавендиш, делая несколько шагов вперёд и двигая Дмитрия своей тростью. А я, шагая за ним, встретился взглядом с Сыном Чаном в обществе своего сына, протянув им руку для рукопожатия, я заслужил одобрительный смешок Кавендиша и удивлённые взгляды нескольких людей, оказавшихся поблизости. Впрочем, Чаны, были удивлены не меньше, но руку мою пожали. Мы уходили последними и я, развернувшись бросил взгляд на Дмитрия, который так и стоял возле лежавшего на полу Григория.

Спустившись к своему столику, я с удовольствием отметил, что сегодня на нём даже лежало меню. Заказав себе пасту с курицей и грибами, тартар из лосося со сливочным сыром, облепиховый сок и кувшин ананасового чая. Я,слушая вполуха, местного стендап комик, размышлял над ситуацией. Лорд Кавендиш обладал каким-то невероятным статусом и авторитетом среди аристократии Нью-Йорка. И если мне казалось, что Лёвин, внушал уважение, то сейчас его просто втоптали в грязь. И вспоминая, как я унизил его дочь, мне стало не по себе. Хотя плевать. Эта идиотка заслужила и мне не было за это стыдно.

Кивнув, официантке, которая выставила передо мной заказ, я погрузился в еду и выступления.

Диана, вышла, как и говорила в десять. Она вышла на сцену в голубом лёгком платьев, обшитый бисером, с бахромой на юбке, А её белоснежные волосы, украло чёрное перо, выставленное в синий же обруч, на её голове, а с шеи свисали длинные бусы из жемчуга.

А зал погрузился в тишину. Свет, который и так был не особо яркий, потушили полностью, сконцентрировав его на сцене. А девушка начала петь

All the things she said

All the things she said

Running through my head

Running through my head

Running through my head

All the things she said

All the things she said

Running through my head

Running through my head

Я сошла с ума, я сошла с ума. Мне нужна она… — подпевал я про себя по-русски.

Но быстро сбившись с темпа, стал любоваться девушкой. И хотя её движения были скупы, но её голос, тембр, был настолько близок к оригиналу, что я был потрясён.

А вот следующая песня меня больше рассмешила. И смех не дал оценит выступление по достоинству.

Сидевший за роялем, парень, нацепив на себя чёрные очки, заиграл знакомую мелодию. И низким баритоном, с хрипотцой, пародируя, судя по всему, Луи Армстронга, начал петь и подыгрывать себе на рояле. И песня, к моему удивлению была на русском языке.

Оуу натуральный

Я такой один блондин

Блондин блондин блондин

Натуральный, я такой один блондин

what did I say?

А Диана, как и остальные трое парней из её группы, наклонившись к микрофону и хором начали петь, хлопая в ладони.

Натуральный

Он такой один блондин

Блондин блондин блондин

Натуральный. На всю страну один

А учитывая, что парень был кудрявый и чёрный. Смотрелось это очень комично.

Исполнив ещё три песни, девушка ушла, уступив место другой. Которая исполнила две песни и уступила место Диане, которая переоделась в чёрное платье с такой же бахромой, но в волосах была роза, вместо пера.

И смотря за девушкой, я видел как она бросает взгляды на третий этаж, будто в поисках кого-то. Но увы, дорогая, я был в десяти метрах от тебя.

После очередной песни, девушка покинула сцену, а вместо неё вышел ведущий и объявил перерыв в выступлениях. По залу зажёгся нормальный свет, а на сцене, за рояль сёл парень и начал играть какую-то лёгкую музыку.

Поднявшись со своего места, я решил выйти в фойе и первое, что я там увидел, это сидящего возле окна грустного Лёвина в одиночестве. Хотя нет, к нему присоединился Кастор Трой, спустившийся со второго этажа. И эту парочку сторонились все, кто решил прогуляться в фойе.

— Ты пришёл! — на моей шее повисла Диана. Которая появилась неизвестно откуда.

— Я же обещал, — обнял я её за талию усмехаясь.

— И как тебе мои выступления? — отпустив меня, она схватила за руку и потащила в сторону. — Нет, я понимаю, что там плохо видно, но главное, что слышно! Да? — тормошила она меня.

— Ты была прекрасна, — улыбаясь произнёс я. — Очень круто, передаёшь эмоции песни.

— Ты правда так считаешь? — счастливо проговорила девушка. И получив мой кивок, бросилась меня обнимать.

— Макс, я хочу принести тебе свои извинения, за поведение Григория. Вира будет передана тебе завтра, — раздался голос Лёвина, рядом с нами.

Отстранив от себя девушку, которая резко погрустнела и взглянул на стоящего рядом Дмитрия и Кастора.

— Хорошо. Но я не имею лично к вам претензий, — произнёс я нейтральным тоном.

— Спасибо, — кивнул грустно Дмитрий и направился на выход.

— Юсупов, прекращай издеваться над моими парнями. У них работа такая, — посмотрев в сторону Лёвина, Кастор перевёл взгляд на меня.

А я, прижав к себе напрягшуюся девушку, лишь рассмеялся.

— Я подумаю, но ничего не обещаю.

— Зря ты всё это затеял. Я пришёл к тебе по-дружески, — поджал он губы и отправился догонять Лёвина.

А я лишь развёл руками, что дало время, чтобы Диана, отстранившись от меня, смотрела на меня широко открытыми глазами.

— Максим, что тебя связывает с Дмитрием Лёвиным? — дрогнувшим голосом, произнесла она.

— Ничего серьёзного, — пожал я плечами. — Лишь неудачный бизнес.

— Хотелось бы верить, это ведь он был главным держателем моих контрактов, — вздохнула она.

— Ну теперь-то ты свободный человек, — улыбнулся я.

— Да! И тебе за это большое спасибо, — чмокнула она меня в щеку. — Жаль, ты не можешь смотреть на меня с портера, но туда я даже родителей не могу провести. Там собирается лишь элита, — с грустью проговорила девушка.

— Наступит день и посмотрю с портера, Метров с десяти. Как тебе идея? — усмехнулся я, беря девушку за руку прогуливаясь по фойе. Рассматривая гостей, которые смотрели на нас с не меньшим интересом.

— Фантазёр! — ткнула она меня шутливо вбок.

Глава 17

Мы погуляли с Дианой ещё двадцать минут, когда она заявила, что ей нужно, идти готовиться к следующему номеру. Проводив её до служебной двери, я отправился обратно, в партер, но был перехвачен.

— Лорд Кавендиш ждёт вас в своей ложе, — произнёс охранник клуба, подходя ко мне.

— Спасибо, а где она? Не скажете? — кивнул я. Смотря на него.

— Второй этаж, седьмая дверь по левому крылу, — задумавшись на миг, ответил он.

А я, кивнув, отправился на второй этаж.

Самое, интересное, что мне бросалось в глаза, что меня окружали взрослые люди, моих одногодок или просто близких по возрасту, не было. Сам же коридор, к моему удивлению, был полон людей. Не меньше чем на первом этаже, в фойе. Тут были расставлены столики, скамеечки, небольшие мягкие диванчики на двух — трёх человек. Был и свой бар, возле которого была небольшая очередь. И всё было выполнено в красно-золотом цвете, полы из красного дерева, стены цвета вишни с золотыми вставками, рамки картин, были выполнены или в золоте или красных оттенках. Только статуи, расставленные в небольших нишах стены, были белоснежными.

Найдя нужную цифру на двери, я прошёл внутрь. И мои ожидания, не оправдались. Обычный балкон, как и в любом театре, просто дорогие материалы и не более.

— Максим, проходи! — произнёс радушно, Кавендиш, разводя руками.

Кроме него тут находились Чаны. Женщина, лет тридцати, миловидной внешности и короткими светлыми волосами, сидевшая рядом с Кавендишем.

Сев за стол, я наткнулся взглядом на трость, которая была просолена к столу. Серебряный орёл с расправленными крыльями. Под которым была гравировка SPQR. Сенат и народ Рима, в оригинале с латиницы. Или тайный договор четырнадцати царств. В моей настоящей жизни.

— Имя нам — Легион. Бездна — наш дом, — произнёс я тихо. Кладя руку, на котором было кольцо, себе на плечо.

А Кавендиш, наливавший из графина в маленькие стопки, замер. И подняв на меня глаза, прищурился.

— Мы не боги и не титаны. Мы не умираем, — прошептал он, удивлённым голосом, не отрывая взгляд от кольца.

— Мы отправляемся в ад, чтобы отдохнуть, — закончили мы хором и под удивлённые взгляды окружающих, рассмеялись.

— Не верю, просто не верю, — шептал Кавендиш, вставая с кресла.

— Как и я, — кивнул я, поднимаясь.

Короткое рукопожатие закончилось объятиями.

— Дорогой? Что происходит? — произнесла женщина, надменно.

— Чан, этот парень, пользуется моим полным доверием и расположением, — кивнул невозмутимо китаец.

А его сын, не смог сохранить маску невозмутимости. На его лице читались тысячи вопросов, которыеон боялся задать.

— Дорогой, что происходит? — чуть громче проговорила женщина.

— Мадлен, любимая. Этот парень, мой друг, — счастливо произнёс Кавендиш, улыбаясь.

— Это парень унизил нашу дочь, — поджала губы его жена.

А на сцену вышла Диана и продолжила своё выступление.

— Она сама виновата. Я говорил это не раз, — жёстко отрезал Кавендиш. — И наказывать парня, за то, что он поставил её на место, глупо. Тем более сейчас.

— Как скажешь, — бросила Мадлен, отворачиваясь от нас в сторону сцены.

— Максим, не переживай. Я за дочку, на тебя не в обиде, — усмехнулся её муж.

Дальше наш разговор был о каких-то мелочах. Сон рассказывал, о поставке мобильных доспехов из Китая. А я откровенно скучал. Все их разговоры были если и интересны, то я не понимал о чём речь. И чем мпд «Мао», из Китая, с двумя пулемётами, и двумя местами в кабине, был лучше мпд " Витязь" из Российской империи. С такими же пулемётами, но одноместный, я не понимал. Я видел лишь одни минусы в двух людях. Это и затраты на учёбу и время для притирки, А если пилот умрёт? То и стрелок умрёт тоже, ну, постреляет он немного, а уйти ведь не сможет в безопасное место, и наоборот. Пилот не сможет прикрыть себя при отступлении.

— Макс, задержись, — произнёс Кавендиш через час.

Ведущий, на сцене объявил, что клуб закрывается.

Китайцы, распрощавшись с нами, покинули комнату. Мадлен, с укором взглянув на мужа, ушла следом за китайцами.

— Никогда не встречал двух легионеров на одной планете. Впрочем, и никогда не слышал о таком. Какое у тебя задание? — произнёс задумчиво Кавендиш.

— Я тоже не слышал о таких случаях. А задание… — грустно усмехнулся я. — Нет его.

И рассказала свою историю, я с удивлением смотреть на посеревшего лорда.

— Я слышал эту историю, — сказал он, спустя минуту. — Это случилось шестнадцать лет назад. Не тут, — покачал он головой, увидев мою улыбку. — Там. Ты исчез шестнадцать лет назад. Тебе стоит памятник, как первому пропавшему без вести. Том Смит теперь, один из старейшин. А в баре Новем, теперь заправляет господин Мамору.

— Обалдеть… — шокировано произнёс я. — Шестнадцать лет?

— Именно, — кивнул он. — А теперь самое интересное, моё задание. Помочь возродить аристократический род из России. Понимаешь проблему? — с тоской взглянул он на меня.

— Что представив меня местным аристократам, ты запустил обратный отчёт, — развёл я руками, — до возвращения домой.

— Правильно, — кивнул Кавендиш. — Два месяца, Макс. У нас с тобой два месяца, — с грустью проговорил он.

— Сколько ты тут прожил? — понимая его настроение, спросил я.

— Три года. Виктор попал в ДТП. Так, что влиться в общество было относительно легко, — проговорил он, не отрывая взгляд от бокала. Который держал в руках. — Ладно, нам пора, — сделав большой глоток, он поднялся с кресла.

Мы спустились вниз вместе, где мы и встретили Диану, которая нервно теребя сумочку, кого-то высматривала в толпе.

— Диана, девочка моя, ты была великолепна, — произнёс Кавендиш, подходя к ней и целую её руку.

— Спасибо лорд Кавендиш, ваши слова для меня очень приятны, — зарделась девушка и бросив взгляд на меня, вернула взор на Виктора. Но спустя мгновение, её огромные от удивления глаза, вернулись ко мне.

— Макс? — прошептала она.

— Что, Макс? — усмехнулся я. Беря её за руку.

— А вы красивая пара, вам уже говорили? — произнёс тихо Виктор, шагая к выходу.

— Нет, ещё не говорили, — покачал я головой, сморщившись от удара в ребро от девушки.

— Ладно, Макс. Встретимся на приёме у Когурё, — пожал он мою руку, стоило нам выйти на улицу и спустится немного вниз.

Он поспешил к огромному лимузину, который своим размером и несколькими машинами сопровождения, не давал заехать машинам остальных гостей.

— Макс, ты знаком с лордом Кавендишем? — тихо прошептала девушка.

Но я не стал отвечать на этот вопрос, за лимузином Виктора, заехал мой мерседес.

— Диан, всё потом. Побежали. Наша машина приехала.

— Всмысле наша, ты что на такси сюда заехал? — Нервно усмехнулась она. Но увидев мерседес, замерла. — Макс, ты шутить? Это ведь Лёвина!

— Это моя! Пойдём, Диан. Не стой, пожалуйста, — потянул я её за руку.

Отъехав от клуба в тишине, Диана не выдержала.

— И сколько ты должен Лёвину теперь? — прошипела она.

— За, что? — опешил я. Остановившись на перекрёстке.

— За костюм, например. Про машину я просто молчу. Лёвин, эту машину даже дочери не давал. Что ты ему пообещал? — наседала она.

— Диан, успокойся, — улыбнулся я девушке. — Это он, мне должен.

На что она лишь рассмеялась.

— Дурак, ты Макс и врать не умеешь! Чтобы этот человек был кому-то должен… — покачала она головой и отвернувшись, смотрела в окно.

Домой мы вернулись через тридцать минут, девушка всё так же молча, ушла в свою комнату. Покачав головой, на её недоверие, я отправился к себе.

И зачем бы мне эта школа? Ругался я утром, на будильник. Приведя себя в порядок, я пил кофе на кухне, заедая тостом с вареньем, когда вниз спустилась Диана, с вороньи гнездом на голове.

— Ты куда? В такую рань, — спросила она, наливая себе чай. Прикрывая ладошкой зевок.

— В школу, — усмехнулся я.

А девушка резко повернулась ко мне.

— Что? — удивился я.

— В смысле, ты в школу? — стукнула она кружкой о стол.

А я лишь развёл руками.

Мол, ну вот, как-то так.

— Макс, что я ещё о тебе не знаю? — сузила она глаза и требовательно задала вопрос.

— Много, очень много, — пожал я плечами. — Всё, я буду после обеда. Ключи от дома на тумбочке в коридоре. Покапока! — встав из-за стола, я отправился на учёбу.

Учебный день прошёл без каких-либо проблем и забот. Милана, лишь спросила, где я был вчера, перед началом урока и сделав какую-то пометку в журнале, ушла за свою парту.

— Милан, — позвал я девушку.

Мы сидели в столовой. Сегодня к моему удивлению, мы с ней были вдвоём. Кен и Кир, шли позади нас, но за столиком почему-то осели мы вдвоём. А эти два товарища, сидели через несколько столиков от нас.

— Что? — оторвалась она от газеты, не давая мне возможности увидеть, чтоона там читала..

— Я в клуб записался. А приём уже завтра, — проговорил я. — Ты обещала дать своё согласие.

— Ах, приём, точно! Нет, я не могу, — покачала она головой. — Появились неотложные дела.

— Вот как… ладно, понял, — кивнул я. Доев, я поднялся из-за стола и оставив девушку одну, отправился в клуб. Пары у нас кончились.

— Привет техникам! — открыв дверь я вошёл в класс.

— Привет! — крикнул мне в ответ Тони. Оторвавшись от монитора.

Привет, — подошёл ко мне, Саня. — Пошли покажу, кое-что.

На столе, к которому мы подошли, лежали два сорока сантиметровых гусеничных полотна. Одно было просто шашечкой как грязевая резина, вторая была с сантиметровым вертикальным выступом, который представлял из себя грунтозацеп. Лежала также центральная звезда, которая будет крутить эти гусеницы.

— Вчера отлили на заводе. Осталось выбрать, какую заказывать, — произнёс парень.

— А обе нельзя? — произнёс я, задумавшись.

— Нет, обе нельзя, — покачал парень головой. — Точнее, можно, но одну нам сделают за неделю, вторую нам придётся ждать месяц. Идут огромные заказы и найти свободное место, очень тяжело.

— Ладно, давайте посмотрим, что получилось, — кивнул я.

Мы потратили три часа, прикидывая и моделируя нагрузку на оба полотна. По итогу мы добавили железные бруски в саму гусеницу, для предотвращения большого излома, плюс изменили размер звёзды, чтобы она не давала слезть гусенице при большом наклоне. И отдав чертежи и наброски Саше, отправили его к отцу на завод.

А собираясь домой, я бросил взгляд на газету, которая лежала на столе. На первой полосе была напечатана фотография.

Граф Юсупов, в компании своей возлюбленной, звезды эстрады Дианы Айрис и в компании лорда Виктора Кавендиша, на вчерашней вечеринке в джаз кавер.

Была к ней подпись. Фотограф запечатлел нас, уже на улице, когда мы ждали лимузин Виктора.

Интересно, А Милана эту газету читала? Подумал я, возвращая газету на место.

Вернувшись домой, я застал Диану, сидевшую в гостиной. Обнявшую свои ноги. Рядом с ней я увидел знакомую газету.

— Как тебе фото? — спросил я, бросая ключи от дома на тумбочку.

— Что? — подняла она испуганный взгляд.

— Фото классное, ты получилась шикарно, — произнёс я, садясь напротив неё.

— Ах, фото… Да, ты прав, — бросила она взгляд на газету и взглянула на меня. — Ты, правда, граф? Самый натуральный? Точнее, настоящий?

— Вроде да, а что? — развёл руками.

— Значит, ты слуга Лёвиных… — проговорила девушка, ещё сильней сжимая руки.

— Я пропустил, логическую связь. Как ты дошла до этого вывода? — опешил я.

— Ну ты граф, таксист. Ездишь на их машине. начит, слуга… — грустно произнесла она.

— Такси, дорогая моя. Это мой бизнес. Я работаю сам на себя. Машина, которую ты считаешь, принадлежит Лёвину, моя. Я выиграл её честно. И Лёвин, мне, правда, должен денег. — усмехнулся я, откидываясь на спинку кресла.

— Макс, скажи мне честно. Почему ты мне помог? Чтобы нагадить Дмитрию? — произнесла она, уткнувшись подбородком в ноги.

— Я до вчерашнего вечера, даже не знал, где ты работаешь. А ты, про нагадить Лёвину. А помог, мне тебя жаль стало, такая красивая девушка и плачет. Непорядок ведь.

— Подлиза, — усмехнулась девушка.

— Поклёп! Я правду говорю! — возмутился я.

— Теперь, всё думают, что мы с тобой встречаемся, — грустно проговорила она.

— Тебя это напрягает? — улыбнулся я.

— Да, ну то есть… — замолчала она.

— Пусть они считают что хотят. Главное, что мы знаем правду, — пожал я плечами и отправился на кухню.

— Макс, я нашла квартиру! Завтра уже съеду! — крикнула девушка из комнаты.

— Хорошо! — крикнул я в ответ, разогревая лапшу.

Диана, дождалась меня из школы и отдав ключи, стребовала с меня обещание звонить ей. То, что у меня нет её телефона, она, судя по всему, забыла.

А вечером меня ждал приём у семьи Кена. На котором меня ожидала встреча с Виктором. Одевшись и посмотрев на машину, стоящую у дома, я достал телефон и набрал Ирен. Мне нужно было такси. А в перспективе, мне нужна своя машина, с водителем, который будет меня возить на официальные мероприятия.

За мной приехал сын Ирен. Вито Ариадоре.

— Шеф, а вымне хоть заплатите? — спросил он, когда я обозначил ему, что он останется на парковке и будет меня ждать.

— Какой ты меркантильный, — улыбнулся я и достав кошелёк, отсчитал четыре сотни.

— Но ведь… Просто за ожидания обычно платят.

— Платят, — кивнул я. — Клиенты, А я тебе кто? — рассеялся я.

— А вы шеф. Поэтому должны платить вдвойне, — улыбнулся и Вито, запуская машину.

А я сев на пассажирское место, назвал адрес.

Дом, где был устроен приём, к моему удивлению, располагался в центре Бруклинского ботанического сада. Возле небольшого озера.

— Вито, как ты смотришь, чтобы перейти просто ко мне водителем, не такси? — спросил я, когда мы остановились в небольшой пробке.

— Не против, только у нас машины нет, — задумался он на мгновение.

— Завтра попробуем решить, этот вопрос, — кивнул я.

Выйдя из машины, когда настала наша очередь, я почувствовал себя неловко. Позади нас выстроилась вереница просто из дорогущих автомашин. Наверное, повезло, что Милана отказалась. Позор был бы, на всю страну.

Встречал меня Кен и, судя по всему, его отец.

— Добрый вечер, — сказал я, подходя к ним.

— Макс, привет! — помахал мне Рукой Кен.

— Сын! — одёрнул мужчина Кена. — Здравствуйте, граф. Приятного, что вы приняли наше приглашение, меня зовут Иори, — произнёс высокий, кряжистый черноволосый мужчина около сорока лет, с ироничным взглядом чёрных глаз.

— Спасибо, что пригласили. Вы первый род, у кого я появляюсь на приёме и прошу простить заранее, если я допущу ошибки, — произнёс я, делая небольшой поклон.

— Не бойтесь граф. Ваша молодость, многое вам спишет, — развёл он руки.

— Молодость, не оправдание незнанию, — заметил я.

— Молодость плечами покрепче, старость — головой, — пожал он плечами.

— Мудрость не привилегия старости. Мудак с возрастом не становится мудрецом — он становится старым мудаком, — усмехнулся я.

А Иори Когурё, молчал. Не отрывая от меня взгляда. И спустя пару секунд, он рассмеялся. Громким и лающим смехом.

— Отец, что у вас тут происходит? — раздался женский голос.

Повернувшись, я обомлел. Красивая девушка, японка, с рыжими длиной до лопаток волосами и светло-зелёными глазами, ростом около ста семидесяти. Одетая в ярко зелёное облегающие платье, которое подчёркивало всё достоинства.

— Граф Юсупов шутит, смешно, — вытирая слёзы смеха, произнёс Иори. — Максим, позволь представить тебе виновницу нашего торжества, Юки Когурё. Моя средняя дочь, — повернулся он ко мне, придерживая девушку за плечи. — И она тебя проводит к гостям.

— А почему не Кен, отец? — насупилась его дочь.

— Потому что я так хочу, — просто ответил её отец.

— Ну ладно, — тяжело вздохнула девушка и посмотрев на меня, проговорила. — Пойдёмте? Граф.

Пройдя по неширокой тропинки, которая была украшена небольшими бумажными фонарями, мы вышли к берегу озера, на большую поляну, недалеко от дома. Гостей было уже достаточно много, но к своему сожалению, я так и не знал никого.

Впрочем, вру. Вот того мужчину в белоснежном костюме и белых перчатках и стоящего рядом мужчину в чёрном костюме и красном галстуке, я знал точно.

К ним я и направился.

Финал

И хотя они стояли на середине поляны, вокруг них образовался приличный круг пустоты, все обходили их стороной. А я, не особо переживая, направился прямиком к ним. Под удивлённые взгляды людей.

— Я не понимаю, твоего недовольство Дмитрий, — взмахнул тростью Кавендиш.

— Ваши люди мешают мне выйти на рынок! Что тебе непонятно! — раздражённо говорил Лёвин.

— Хотя бы почему меня это должно волновать, Дмитрий? — удивился Виктор. — Если, ты не можешь составить им конкуренцию, то по твоему мнению, я должен прийти и сказать, народ, там Лёвин не может свойхлам продать, нужно ему помочь?

— Я…нет! Я не это имел в виду, — смутился Лёвин.

— Здравствуй, Макс. Рад тебя видеть, — повернулся ко мне Виктор. Пожимая мне руку.

— Добрый вечер, — кивнул я.

А Лёвин бросив на меня взгляд, поджал губы и лишь кивнул.

— Дмитрий, у тебя ещё вопросы есть? — повернулся Виктор к Дмитрию.

— Нет, я вас понял, — помотал Лёвин головой.

— Тогда я тебя не держу, — усмехнулся Кавендиш.

— Знаешь Макс, я тебе сочувствую, — задумчиво произнёс Виктор, смотря, как Лёвин выпускает пар, на каком-то официанте.

— Да ладно, не в первый раз, — беспечно ответил я, махнув рукой.

Мы отошли ближе к озеру и сидели на скамейке, откуда нам открывался прекрасный вид на гостей.

Увидел я и Диану, в обществе какого-то взрослого мужчины и женщины, которая была похожа на Диану, с поправкой на возраст. Попалась мне на глаза и Милана, которая шла под руку с нашим здоровяком Киром.

Дела, говорила она, подумал я, с обидой взглянув на девушку.

Попалась мне на глаза и дочка Кавендиш, в обществе неизменного Аполлона.

— Тоже верно, — согласился Виктор со мной. — А теперь слушай внимательно. Триады, будут работать с тобой. Доверие, конечно, заслужить придётся, но я так понимаю, вы уже на пути к этому. Далее, у меня есть поместье, которое тебе по статусу будет в самый раз. Плюс там стоит артефактная защита. Осталось придумать, как тебе его отдать, не вызывая подозрений.

— Может, через гонку? — посмотрел я на него. — Я должен был гоняться в это воскресенье. Правда теперь не знаю, буду ли, — задумчиво добавил я, опуская голову.

— Гонка? — вскинулся Виктор. — Под чьей фамилией?

— Лёвина, конечно, — усмехнулся я.

— А ты уверен, что потянешь? Я поставлю усадьбу, не вопрос.

— Уверен, — кивнул я.

— Хорошо, тогда поедешь за моих, — задумчиво произнёс он. — Так надёжнее,

— Не вопрос, — кивнул я. Наблюдая, как к нам идёт его дочь с Аполлоном Дориным.

Виктор, бросив взгляд на них, просто усмехнулся и сменил позу, закинув ногу на ногу и взяв в руку свою трость.

— Отец, мы пришли, чтобы этот парень, принёс нам извинения, за то унижение, которыемы испытывали пару дней назад.

— А я хочу, чтобы он отдал свою машину мне, — вставил своё слово Аполлон.

И это стало последней каплей. И если, слушая надменный голос девушки, я ещё держал себя в руках, то после слов Дорина, я просто расхохотался. Кавендиш, от меня не отставал. Чем заслужил укоризненный взгляд дочери.

— Макс, мне охрана, говорила, что ты их держал своим словом, можешь продемонстрировать? — сквозь смех, спросил Виктор.

— На колени, — процедил я, смотря на парня.

Он сопротивлялся три секунды, две из которых его пыталась удержать дочка Виктора.

Кавендиш, поднявшись и дёрнув дочь за руку в сторону, обошёл вокруг Аполлона. Подойдя к его лицо, он продал набалдашник к его щеке.

— Удивительно, голос царей! Макс! Ты просто кладезь всякого интересного!

— Отец, что происходит? — нервно проговорила его дочь.

— Милая, ты сейчас повторишь движение своего любимого Аполлона и принесёшь извинения моему близкому другу, — подошёл он к ней, убирая прядь волос с её лица.

— Не буду! — воскликнула она.

— Дочь, я всё сказал. Ты извиняешься за своё поведение и можешь пойти, твой бывший друг, остаётся с нами, — положил Виктор, на плечо парня трость.

Девушка поколебавшись, сделала небольшой поклон и произнесла.

— Простите меня за моё поведение.

И дождавшись моего кивка, попросту сбежала от нас.

А к нам подошёл Иори Когурё.

— Лорд Кавендиш, что у вас тут происходит, — с любопытством, спросил они нас, с интересом смотря на стоящего, на коленях парня.

— Воспитываем, бывшего жениха моей дочери, — пожал плечами Кавендиш.

И эти слова произвели два противоположных эффекта. У японца удивление было скорее счастливым и радостным. А вот у парня, это было удивление вперемежку со страхом и паникой.

— Вы шутите так, лорд Кавендиш? — нейтрально произнёс японец, переводя на него взгляд.

— Нет, я серьёзно. С сегодняшнего дня, этот мальчик, не жених моей дочери, — посмотрел он на японца.

— Это ведь… это… приятная новость, — смутился японец.

А Кавендиш смотря на японца, лишь улыбался. Долгих две минуты, он сверлил растерянного японца.

— Максим, я думаю, что ты можешь показать господину Когурё, свои возможности.

— Ныряй, — произнёс я, переводя взгляд на парня.

Я откровенно скучал, после того как Дорин, отправился плавать, Когурё и Кавендиш оставили меня одного. И побродив по полянке, я набрав в небольшое блюдо закусок, сидел один на той же скамейке. Наблюдая за происходящим. Хозяин приёма передвигался от одних гостей к другим, с кем то перекидывался несколькими словами, с кем — то заводил разговор. Знакомые аристократы собирались в какие-то свои группы. Заметив Кена, я направился к нему. Но увидев куда он идёт, я лишь вздохнул. Он остановился у Кира с Миланой.

— Кен, спасибо за приглашение на приём. Кир, рад видеть тебя, — кивнул я парню.

— О, Максим, ты разве в городе? — удивился парень и посмотрел осуждающе на свою спутницу.

— Конечно, в городе, а где мне нужно быть? — удивился я.

— Мил… мне сказали, что ты уехал из города со своей невестой, — пожал он плечами.

А Кен взглянул на меня с удивлением,

— Макс? У тебя невеста? — произнёс он.

— Нет, я свободен аки птица, — пожал я плечами.

— Странно, — прогудел Кир, не отрывая взгляд от Миланы.

— Да нет, бывает. Глупые люди, которые не умеют думать, зачастую приписывают, что не существует. Ладно, до встречи в школе Кир, — хлопнул я здоровяка по локтю и повернувшись к японцу, кивнул головой.

— Пока, Макс, — задумчиво ответил он мне.

И не дожидаясь ответа, я отправился на выход. Где меня перехватила старшая сестра Кена, на чей день рождения меня и позвали.

— Вы уже уходите? Так быстро? — спросила она, остановившись напротив меня. — Я даже не успела открыть ваш подарок.

— Да, уже ухожу. На людей посмотрел, себя показал, — развёл я руки.

— А ваша невеста? Вы её оставите тут? — склонила девушка голову и с улыбкой смотрела на меня.

— У меня нет невесты. И девушки нет. Впрочем, любовницы тоже, — ответил я, поджимая губы. Эта история, похоже, меня ещё долго не отпустит.

— Вот как, — удивилась она, делая шаг вперёд. — Это приятная новость.

— Для кого? — удивился я.

— Кому это важно, — загадочно произнесла девушка с какой-то ехидной улыбкой.

— Как скажете, — пожав плечами я обошёл девушку, выходя на парковку.

А днём в субботу, позвонил Виктор. Попросив приехать на гоночную трассу.

Мы стояли в боксах команды, тут расположилось, как и электронные системы, огромное количество мониторов, на которых поступали видеосигналы с камер, расположенных на трассе, был свой погодный радар, на некоторых показывали какие-то данные. Рядом с этим стояли полки с гоночными лигами, с другой стороны, располагались ящики, в которых должны быть инструменты, у меня в боксах такси, такие же стоят. Всего на команду, выделялось по три таких бокса, в которых располагались трое гонщиков и команда механиков.

— Знаком с таким болидом? — протянул руку Виктор, в сторону машины.

— Да, — кивнул я, с интересом рассматривая гоночный болид.

Углепластиковый корпус, с открытыми колёсами и подвеской. С единственным местом для пилота, которое располагалось посередине машины. С огромным количеством аэродинамических элементов, распределённых по всей машине.

— Двигатель два литра, семьсот лошадей, — гордо произнёс Кавендиш.

— Электрический или бензин? — остановился я.

— Гибрид, — махнул он тростью.

— Ага… Всё как всегда, — кивая головой, я обходил машину. — Где можно переодеться?

— Костюмы в моторхоуме, можешь идти выбирать, — пожал он плечами.

Подобрав одежду, я сев в болид, начал наматывать круги. К моему счастью, инженеры в команде были просто отличные и мои замечания с предложениями слушали внимательно и вносили изменения как нужно. Так я и провёл день. Катая круги в поисках идеальной настройки для машины. Всё же, жизней гонщиков я прожил достаточное количество. И с трассы, наша команда уехала последней. После того как начало смеркаться и выезд на гоночную трассу запретили, мы просто изучали электронные показатели и разбирали машину, в поисках лишних деталей, которые могли уменьшить вес. И хотя Виктор, нас покинул ещё днём, команда была в полном составе, вместе с двумя другими гонщиками команды. Все были вовлечены в процесс настройки машин, убедившись вживую и сухих цифрах, что моя машина была на насколько секунд быстрее. Команда загорелась идеей, сделать ещё лучше.

Воскресенье, я встретил на трассе. Ночевать я решил на трассе. В моторхоуме было несколько комнат для желающих.

Утром была часовая тренировка, когда организаторы последний раз разрешают внести изменения в машину. Потом нас ждёт квалификация в двенадцать и в два часа дня, гонка.

Проехав несколько тренировочных кругов, я вернулся в боксы. Лучше машину, я уже не сделаю. Квалификация я проехал третьим. Сэм, с которым я гонялся, в ночь знакомства с Лёвиным, стал четвёртым. А впереди меня было два итальянца, которые установили очередной какой-то рекорд и один из парней Кавендиша.

Время до гонки, я провёл в одиночестве. Взяв у кого-то из механиков наушники, я подключив их к телефону, просто сел в углу боксов и кидал в стену мячик. Меня никто не трогал и не дёргал, механики были заняты обслуживанием машины, и протиркойеё от пыли. Заходивший Кавендиш, постояв надо мной и не получив ответа, лишь ухмыльнулся и покинул боксы.

— И первое место в сегодняшней гонке, занимает Граф Юсупов! — раздался голос ведущего. — Просим подняться победителя!

Меня встретили просто невероятным количеством аплодисментов. Механики команды, инженеры, просто сотрудники, которые стояли внизу, неистовая. Мы втроём забрали весь пьедестал. Три первых места, были за командой Кавендиша и команда была просто невероятно счастлива. Восхваляющие всей прессой города, итальянцы, приехали за нами, с отставанием в двадцать секунд, а когда мы едем круг за минуту двадцать, то это просто катастрофический разрыв.

А вечером мы отмечали в каком-то загородном доме. И поймав меня, пока я был ещё в состоянии, Виктор вручил мне небольшой чемодан, в котором, как он сказал, лежит мой выигрыш. Поблагодарив его, я отдался на волю развлечению. И уже просто не помнил, что происходило потом. Проснулся я, с раскалывающийся головой и в компании двух девушек. Вроде из пресс-службы команды. Которые лежали на моей груди и с ехидством смотрели на меня. Подъём с кровати, был отложен на два часа.

Позвонив в офис, я попросил Ирен, прислать машину. Приехал к моему удивлению Вито, который всю дорогу до дома, восторгался моими умениями пилотировать машину. Рассказывал, как они закрыв офис, приехали на несколько часов полным составом, чтобы болеть за меня. И это было чертовски приятно.

С Вито, мы договорились, что он вернётся через два часа и мы поедем за машиной. А сам я, приняв душ, открыл чемодан. Сверху лежал чек на три миллиона долларов. Дальше были документы на усадьбу. Также внутри было три миллиона наличными. И лежал один мешочек, в котором лежало три кольца. Повертев в руках, я убрал их обратно. Нужно найти, кто сможет рассказать, что это такое. Записав адрес моего нового дома, я вышел на крыльцо попить кофе. И с большим удивлением смотрел на машину ФБР, возле которой стояло двое полицейских и обыскивали знакомого мне агента. Достав всего из его корсаров, его увели в полицейскую машину и увезли. За руль машины ФБР, чел другой полицейский и направился следом.

Первым делом, мы отправились с Вито, в моей новый особняк. И от моего нынешнего дома, он оказался в часе езды на восток штата. И тоже был расположен на косе в Атлантическом океане. Заезд на территории усадьбы, был один. Прямо с шоссе Медоубрук-стейт-паркуйэ. Основная трасса уходила налево, а мой новый дом был направо.

На въезде был расположен военизированный блокпост. С несколькими шлагбаумами и воротами. Как и у Лёвина, тут стояла военная техника, только больше. Как и транспорта так-то шагающей техники. Неподалёку виднелся двухэтажный дом из красного кирпич. Возле которого была запаркована ещё несколько машин.

Подав документы на въезде, мы проехали дальше. Тут было чистейшее поле, с подстриженным газоном, благодаря которомуя увидел, вертолётную площадку, за ней виднелся пирс, возле которого стояло несколько патрульных катеров. А дальше начиналась дорожка, которая была окружена деревьями.

Как оказалось, на территории было два замковых здания. Первое и главное, был назван Цезар, а второй Август. Главный дом был, семьдесят на сорок метров, три этажа, позволили вместить в себя сорок комнат, и это не считая башни, которая была сорок метров в высоту. Для содержания всего этого великолепия, требовалось двадцать человек домашних слуг, и около двухсот, фермеров садоводов, пастухов и Конюхов, для небольшой конюшни. Всё это рассказывал мне управляющий, который встретил нас на подъездной дорожке. Сам же главный дом был выстроен в классическом стиле Тюдоров. Серый камень, который использовали для внешнего оформления, создавал впечатление, маленького замка. Окна, которые искусственно сузили, башенки. Искусственные бойницы. Было очень необычно. За домом обнаружился парк, с огромным фонтаном. Была и достаточно большая, аккуратно подстриженная поляна, окружённая небольшой сценой и бассейном.

И гуляя по территории, я откровенно грустил, с кем я тут жить-то буду? Выслушав, дворецкого, я делегировал ему все полномочия, по поиску новых сотрудников и обновлению договора с наёмниками, которые охраняли территории. А сам же отправился в город, мне нужна новая машина.

С машинами вышло проще всего, я купил Ленд Ровер в максимальной комплектации и с удлинённой базой. Брать, мерседес, который был просто у каждого второго, я не захотел. Также заказал себе новую Бентли купе, чтобы у меня было разнообразие, не всё время же на Мерседесе ездить. Вдобавок был куплен, мерседес, бизнес- класса, которых было просто неимоверное количество в городе. Плюс взяли несколько японских машин, в самой простой комплектации. Их я решил взять в такси, для более дорогого тарифа. Дальше мы отправились в автомагазин попроще, где продавали подержанные машины из городских служб. Там я приобрёл ещё шесть фордов, для такси.

Позвонив в офис, я озадачил секретаря, чтобы она собрала всех, кто есть на работе и отправила за машинами.

И пока мы ждали, мне позвонил Саша из школьного клуба и сказал, что гусеницы готовы и они ждут меня на полигоне школы. Для проведения испытаний. Пришлось, вызывать новое такси, а Вито оставить в салоне. Чтобы он проследил за отправкой машин.

Дом Дмитрия Лёвина.

— Дим, я не понимаю. Что за дела у Юсупова и Кавендиша. Ладно в клубе, защитил. Но взять его в свою команду и поставить на него своё поместье!? Это уже ни в какие ворота.

— Трой, не беси, — устало произнёс Лёвин. — Я проиграл три миллиона.

— А там точно всё честно? Может проверить? — задумчиво произнёс Кастор.

— Тебе проблем мало? — усмехнулся Дмитрий. — Ты этой проверкой, себя за решётку посадишь. Всё и так косо на тебя смотрят.

— Не только смотрят, — бросил злой взгляд Кастер. — Кавендиш организовал проверку в моём отделе. Моих людей, полиция задерживает, как обычных преступников, вне зависимости от места и времени суток, кого-то с женой в клубе пакуют спецназом. Кого-то в детском саду, куда он приводит ребёнка…Теперь родители других детей, устроили истерику, требуют, чтобы ребёнка моего сотрудника, выгнали из этого садика. На поверхность вынесли всё документы, за кем следим, почему следим. Десятки дел разваливаются, так как мы следим незаконно, нам пишут миллионные штрафы… это катастрофа.

— Да, Виктор, создаёт очень много проблем, — заметил Дмитрий, не отрываявзгляд от камина.

— Что, кстати, с твоим сыном? — перевёл разговор Кастор.

— А что с ним? Голова в мешке, мешок в коробке… Коробка отправлена парню, — дрогнувшим голосом, произнёс Лёвин.

— Я думал, ты спасёшь его, — удивлённо проговорил Трой.

— Меня смешают с такими помоями, что ты себе и представить не можешь. Если бы узнали, что я заступился за слугу. А если бы они узнали, что это мой сын… — покачал головой Лёвин. — Проще будет вздёрнутся сразу же.

— И ты так это оставишь? — удивился Трой.

— Да, — кивнул Лёвин. — Гриша, сам виноват. И заслужил смерть.

Иван Дмитриев Таксист. Том 2 Российская империя

Глава 1

Полигон оказался на территории школы. Ребята стояли в небольшом кругу и что-то обсуждали.

— Макс, привет! — увидел меня Саша.

А парни повернулись ко мне. Кто-то махнул, кто-то протянул руку.

— Ну, что тут у вас? — спросил я, смотря на получившуюся машину.

— Да вот, тебя ждём. Решили, что без тебя начинать не будем, — произнёс парень.

— И вот я тут, — усмехнулся я. — Давай, не томи уже.

— Да сейчас, — кивнул он и достав планшет, начал в нём, что-то нажимать.

И сразу же машина начала своё движение. А мы пошли за ней. Александр, сосредоточенно смотрел больше в планшет, поэтому к нему подошёл Сон и следил, чтобы парень не запнулся.

А я обратился к Тони.

— В чём цель-то?

— У кого? — не понял он.

— Ну машину, для чего делаем, — кивнул я в сторону машины.

— А! У нас соревнования будут на следующей неделе. По моделированию. Для нас будет полоса препятствий, которые нужно преодолеть. Для машин и гусеничной техники будет грязь, песок и камни. Для самолётов и кораблей, сам понимаешь, пролететь и проплыть свои маршруты, — рассказывал он.

— А победитель? — уточнил я, смотря как Саша, увеличивает скорость машины.

— Двести тысяч. И бонусы при поступлении в технический колледж Массачусетса. — произнёс он. — Ну и слава, среди других школ, — гордо добавил он, будто это самое важное, что есть из наград.

— Ты, будешь потом, этим перед девушками хвастаться? — расмеялся я.

— Каких девушек? — покраснел он.

— Ясненько… — улыбнулся я. И пошёл догонять ребят, которые уже бежали за нашей машиной.

Испытания прошли успешно, несколько раз, у нас выламывало гусеницу в обратную сторону, но это было решаемо. А парни просто светились от радости и не находили слов, чтобы выразить мне благодарность, за идею с гусеницами.

Вернувшись в офис, я любовался парковкой. На ней выстроились все мои машины. А парни спорили, кому и что теперь достанется.

— Босс, а кого вы посадите за тойоты? — спросил меня один из водителей.

— Не знаю, — пожал я плечами и заметил, как ребята загрустили. — Правда, не знаю, по мне должны сидеть самые лучшие, как награда. А это мне только наша секретарь может сказать.

Парни загрустили ещё больше. Ирен у нас была очень строгой и держала их в ежовых рукавицах.

— Мерседес, я под себя взял. На него рты не разевайте, — добавил я, подходя к нему.

— А мы думали, это ваша личная будет, — сказал кто-то под одобрительный гул.

— Ну тем более, — пожал я плечами.

Только один Вито, святится улыбкой. Ему же теперь только босса катать. Наивный.

Оставив ребят у машин, вместе с Вито, дошёл до офиса его матери.

— Максим, я позвонила в фирму, которая занималась оклейкой машин. Завтра утром, они приедут. Начнут обклеивать. Дорогие машины, как я поняла клеить не нужно?

— Да. Они будут без знаков, — кивнул я. — А вам предстоит решить, кто из наших водителей, достоин на них сесть. Вито в расчёт, не берите, он теперь мой личный водитель.

— Правда? Хорошо, — улыбнулась женщина. — Вам, кстати, пришла посылка, от Дмитрия Лёшина. В вашем кабинете стоит.

— Спасибо, пойду проверю и домой, — поднялся я.

— Босс, вас увезти? — спросил Вито.

— Не, я сам. Мне тут ехать-то? Пару кварталов, — отрицательно покачал я головой.

Поднявшись в кабинет, я с удивлением взглянул на довольно большую деревянную коробку, внутри которой оказался мини-холодильник, внутри которого на куче льда, лежала голова Каца.

— Чёртов, Виктор, — произнёс я, сдерживая рвотный позыв.

В школе же была самая натуральная стабильность. Дочка Виктора, всё так же презрительно смотрела на меня. Только вместо Аполлона, с ней сидела девочка, котораяеё фоткала в день нашего знакомства. Аполлона, как оказалось, перевели в другую школу.

Милана, меня показательно игнорировала. Кир, был какой-то слишком вежливый со мной, а Кен, просто был Кеном. Изредка качая головой, смотря на Милану.

— Макс, а ты, правда, выиграл у лорда Кавендиша поместье? — задал он вопрос, на обеде.

— Правда, вчера там был, — кивнул я.

— И как там? — жалко спросил он, подавшись вперёд, отчего стол подвинулся на меня.

— Одиноко, очень одиноко, не нужны людям такие дома, — задумался я, вспоминая свои ощущения.

— Это просто у него такой стиль, — со знанием ответил Кен.

— Быть одиноким? — усмехнулся я.

— Чтобы всем вокруг было неуютно, рядом с ним, — улыбнулся он.

— Ну не знаю, не замечал, — ответил я, возвращаясь к обеду.

— И это пугает, у меня отец знаешь, как извёлся, пытаясь понять, как получилось, что вы стали так близки, — задумчиво произнёс Кен. Отрезая кусок мяса на тарелке.

— Как знать, — улыбнулся я. — Как знать.

После школы я доехал до офиса адвоката, где внёс плату за хранение бумаг и забрал документы на свой титул. Он же мне и подсказал, что мне нужно заехать в городскую ратушу, для внесения меня в списки аристократов. Там жея и оформил бумаги на своё новое поместье, теперь оно официально было моим. Там же меня застал звонок, дворецкого. Который заявил, что он нашёл всех слуг и ему на ближайший год, нужно два миллиона. Для новой мебели, и зарплату слуг. Ему будет нужно около шестисот — семисот тысяч, А остальной миллион триста, нужны для контракта с наёмниками. И хотя я без вопросов, сделал перевод. Но для меня это стало неприятным сюрпризом. Такие деньги, такси мне не принесёт, а через несколько лет, я попросту разорюсь и буду вынужден всё продать. Вздохнув, я сёл в машину и открыл поиск клиентов, нужно было поработать. Катаясь в поисках клиента, я узнал из новостей, по радио, что в России, была атака на Кремль, огромное количество древних и статусных родов, были просто убиты. Включая Романовых. А в страну вошла китайская армия. Захватывая Сибирь и Дальний Восток. Покачав головой, я сменил радиостанцию на музыкальную.

Сегодня я ездил на недавно приобретённом мерседесе. И первый клиент не заставил себя долго ждать, молодой парень с грустным видом сел в машину. В руках у него был кейс.

— Добрый день, сэр, — произнёс я.

— Да, здрасте, — с грустью произнёс он. Не отрываясь взгляда от кейса.

— Вы не указали конечную точку маршрута, — добавил я, трогаясь с места.

— А? И правда… извините…угол Дайтона стрит и бульвар Атлантики, — вздохнул он.

Пожав плечами, я направился в сторону Лонг-Бич. Парень молчал и что- то искал в своём кейсе.

— Да, Лиз, — ответил он на входящий звонок, — Нет, меня не стали и слушать. Сказали, что сыну такого отца веры нет, — замолчав он слушал своего собеседника тяжело вздыхая. — Я не знаю Лиз, не переживай. Кому-то продам. Нет, аристократы меня не будут слушать. Я тоже тебя люблю сестрёнка, — убрав телефон, он вернулся к бумагам.

— А что вы продаёте? — спросил я.

— Охранные комплексы, — отвернулся он в окно.

Мы проезжали бруклинский мост.

— Даже не знаю, что это, — покачал я головой.

— Представьте, что у вас есть поместье, — началон говорить, повернувшись ко мне. — Огромное поместье, что вы даже не видите из своего дома, где у вас въездные ворота. Представили? — с небольшой усмешкой произнёс он.

— Ну… это сложно, но да. Представил, — кивнул я, сдерживая улыбку.

— Так вот, сейчас охрана таких домов или за счёт живой силы гвардии рода или за безумные деньги нанимают наёмников. А моя фирма, предлагает установку пулемётных и ракетных турелей, которая будет подключена к радиолокационной станции, которая покрывает всю территорию поместья. С датчиком, который распознаёт по принципу свой чужой. За отдельную плату, мы можем включить в оборону дома автономные шагоходы. Конечно, с местами хранения и обслуживания, — распалялся всё больше и больше парень.

А я лишь кивал, поражаясь и потоку информации и как горит парень этой идеей.

— Или вот возьмём вас. У вашего босса наверняка машины стоят на улице, возможно даже есть камеры и сигнализация, но она стандартная. Грабителям, в наше время достаточно пригнать эвакуатор. И всё, машина угнана. Это займёт пару минут, — размахивал он уже руками, подавшись вперёд.

— А вы предлагаете, поставить автоматическую турель, чтобы она расстреляла угонщиков? — рассмеялся я.

— Нет, что вы, — смутился он. — Мы можем поставить сигнализацию, которую вскрыть без ключей, доступных сотрудникам, никто не сможет.

— Нет, — помотал я головой. — С домом ещё интересно и реально, то на базе такси, это ерунда. У нас же люди и днём и ночью, могут приехать и уехать.

— Возможно, вы и правы, — махнул он рукой и откинулся на спинку.

— Слушайте, вы сказали, что Аристо, с вами не будут иметь делать, почему? — задумчиво произнёс я.

— Они же мажоры. Им проще людей содержать. Чем заморачиваться, — пожал он плечами.

— Может, люди надёжнее? — предположил я.

— Люди, так или иначе, нужно, хотя бы следить за датчиками и камерами. Но скажите мне. Когда последний раз, аристократы воевали? Ну прям всерьёз.

— Сейчас, вон в Москве слышали, что творится? Говорят, императора убили, — пожал я плечами.

— Хм, — смутился он. — Нет, там война между странами. Вот представьте на квартал лорда Кавендиша нападут. Если нападающие выживут, что вряд ли. Их просто остальные кланы сотрут в порошок.

— И сколько стоят ваши услуги? — спросил я, заезжая, на мост, на остров.

— От полумиллиона до трёх. В зависимости от ваших желаний. — пожал он плечами, захлопывая кейс.

— Какой-то разброс огромный, — удивился я, остановившись на перекрёстке и смотря налево. пропуская машины.

Поворот направо под красным тут разрешён. Нужно только пропустить всех слева.

— Всё зависит от конкретного места и желаний, — посмотрел на меня парень внимательным взглядом, — стандартная защита дома это семьсот тысяч. Без шагоходов. на десять турелей и сорок камер. пунктом управления.

— Ага, — объехав небольшое ДТП, я вновь остановился у светофора. — А гарантии?

— Слушай, парень. Ты ведь таксист, зачем тебе это всё? Для пустых разговоров? — с недовольством в голосе произнёс он.

— Боссу посоветовать, — пожал я плечами. — Ему бы пригодилось, вместо наёмников.

— Боссу, говоришь? — задумчиво произнёс он, но в его глазах вспыхнул огонь надежды. — Вот тебе тогда визитка, — передал он мне кусочек картона. — В любой момент пусть звонит.

— Так, может, вы сразу и проедете? Посмотрите на место? — спросил я с надеждой.

До моего дома, можно сказать, рукой подать. Через пролив.

— А давай, — махнул он рукой. — Домой всё равно не хочу.

На въезде на территорию меня даже не стали останавливать, пока я переезжал лежачих полицейских, ворота отворились.

И я бы искренне хотел верить, что мою машину знают. Вито, например, позаботился передать им номера и марки моих новых машин.

А вот мой пассажир находился в каком-то странном состоянии, при въездеон поднял брови в немом удивление, молча взбирался на всё вокруг, через пару метров, он нахмурился и глядел уже исподлобья, А когда я доехал до дома, он просто нервно смеялся.

— Приехали, — произнёс я, переключая селектор передач в паркинг.

— Да, приехали… — кивнул он, не прекращая смеяться.

А на крыльцо вышел дворецкий. Клод Фауст.

Высокий мужчина, с приятными чертами лица. Чёрные волосы и золотистые глаза, которые не сковали прямоугольные узкие очки. Одетый в чёрный костюм, и белоснежную рубашку с галстуком.

— Максим Игоревич? — произнёс он с некоторой торжественностью.

— Добрый день, Клод. Можно обед на двоих? — произнёс я, обходя машину.

— Конечно, Сэр. — лёгкий поклон и он зашёл в дом.

А я остановился возле своего спутника.

— Вы ещё тут? — усмехнулся я и потряс его за плечо.

Чуть ниже среднего роста. Крепко сложенный блондин, с голубыми глазами.

— Да, я ещё тут. Скажите мне Максим Игоревич, это ведь поместье Лорда Кавендиша? — дрогнувшим голосом, спросил он. Осматриваясь по сторонам.

— Нет, это моё поместье. Лорд Кавендиш его проиграл.

— И вы таксист? — скептически поднял он брови.

— Хобби, — развёл я руками и направился в дом. — Пойдёмте, пообедаем.

За обедом парень не проронил ни слова. Всё так же сидел с недоверием. И мне, пришлось, потрудился, чтобы его разговорить.

— Ну и что скажешь, Льюис? — спросил я, когда мы объехав территорию, остановились у причала.

— Скажу, что это будет просто на территории и очень сложно с домами, — ответили он, бросая камень в море.

— Но сможешь? — бросив свой камень, я повернулся к нему.

— Да, завтра уже приедут мои люди и начнут работу, — кивнул он и бросил ещё один камень.

Парень уехал на другом такси, а я остался сидеть на причале. Любуясь яхтами и лодками, которые проплывали мимо.

— Да, Виктор? Что случилось? — ответил я на звонок.

— Через месяц мы едем в Токио, на гонку, — ответили мне на другом конце телефона и сразу же отключили вызов.

— Потрясающе, — произнёс я, смотря на телефон в своих руках.

Месяц пролетел настолько быстро, что я не успел и глазом моргнуть. Наш клуб инженеров занял первое место. С огромным скандалом, который освещали в прессе. Многие, участники были просто шокированы, нашими гусеницами и требовали нас дисквалифицировать. Но судьи были непреклонны. А после награждения, нам дали новую задачу на осень. Боевые роботы, которые, будут, по жеребьёвке сражатся друг с другом, пока не останется один. Как горец.

В школе начались экзамены, которые я сдавал если не на сто баллов, то восемьдесят — девяносто у меня были стабильно.

Но из-за поездки в Токио, мне пришлось сдавать три экзамена, до официального дня.

А в Токио мы улетели за неделю до гонки, я просто утомил Виктора, что мне нужна практика.

А на второй день, мы приехали на приём, к имперскому роду Имубе.

Высокий накаченный мужчина, с коротко стрижеными, светлыми волосами и насмешливым взглядом ярко-синий глаз, встречал нас один, его жена ввела очередного гостя.

— Лорд Кавендиш, — поклонился он, в идеальный сорока пятипроцентный угол.

— Здравствуй, — улыбнулся Виктор и поклонился чуть глубже. — Знакомся, Максим Юсупов, — показал он на меня. — Граф, мой хороший друг и гонщик.

— Добрый вечер, — сделал я поклон.

Традиции, етить их.

— Виктор, у тебя есть друзья? — удивился японец, осматривая меня ещё пристальнее.

— Когда-то это должно было случиться, — пожал плечами он.

— Максим, я вам очень завидую. Даже я не заслужил, называется другом, — произнёс он после секундной паузы и посмотрел на меня.

Его взгляд словно пронзал меня насквозь. Забираясь в самые потайные места моей души.

— Да брось, ты всегда будешь моим лучшим и близким товарищем, — смутился Виктор.

— О чём я и говорю. Ладно, вас проводят сейчас, увидимся уже внутри, — с некой точкой произнёс японец и махнул подходящей к нам прислуге.

Нас провели внутрь большого зала, где уже собралось, довольно внушительное количество людей. А сам я направился к столу, стоящий неподалёку от двери, откуда выходили официанты.

Потянувшись к тарелке, на которых была выложены роллы, я заметил стоявшего неподалёку парня примерно моего возраста.

— Привет, — подошёл я к нему.

— Дарова, — кивнул он, не отрывая взгляда от кого-то в зале.

Проследив за еговзглядом, я увидел, что он не отрывается от девушки, с огромным декольте белоснежного платья.

— Внушают, — усмехнулся я. Окидывая обладательницу такого сокровища взглядом. Молодая девушка, спортивная подтянутая фигура. Светлые волосы, доходившие до спины.

— Достоинства неплохие, согласен. Дамир, — протянул он руку.

— Макс, — ответил я, пожимая его руку.

— Русский? — удивился он.

— Живу в Штатах, — пожал я плечами.

— Счастливый, — вздохнул он и хлопнув меня по плечу, отправился вглубь толпы.

— Дамир Болконский, единственный выживший великий князь России, — произнёс за моей спиной Виктор.

— Это когда Кремль взорвали? — повернулся я к Кавендишу.

Тот стоял с бокалом красного и с тоской смотрел на парня.

— Да, потерял сестру, двух жён, но спас принцессу. Позже, эта же принцесса назвала его отбросом под её ногами. Теперь живёт отшельником в Японии.

— Ты сейчас серьёзно? — опешил я.

— Более чем, — кивнул Виктор. — Его жена, кстати, третья, твоя дальняя родственница.

— Ну и плевать, — махнул я рукой. — Раз они не пришли ко мне в приюте, то и родственники они условно.

— Как скажешь, — кивнул Виктор. — Как скажешь, — добавил он уже тише и сделал глоток из бокала.

Глава 2

Гонку на Судзуке, я выиграл. Это была одна из нескольких грустных моих побед. Сэм Бьян, который был пилотом Дмитрия Лёвена, с которым я и гонялся по прихоти взбалмошной дочки Дмитрия, разбился. Въехал в трактор, который эвакуировал один из болидов итальянских гонщиков, улетевший в стену, за несколько минут до этого. Красные флаги и отмена гонки, принесли мне победу. Хотя эта гонка шла из рук вон, плохо, а первым ехал как раз итальянец. Который, заблокировав колёса на сырой трассе, вылетел в ограждение.

Дмитрий был настолько не в себе, что ворвался после награждения, на пресс-конференцию и принялся обвинять итальянцев и меня в том, что мы убили Сэма.

Мол он был супер гонщиком, а мы боялись его конкуренции и подстроили его гибель. То, что Сэм ехал десятым, в середине пелетона, он в расчёт не принимал. А пока охрана его выводила, он грозил нам страшной местью, что каждый из нас ответит за это убийство.

Вернувшись в Нью-Йорк, я приехал сперва в офис. И с удивлением узнал, что меня ждёт два заказа от триад. И один неизвестный человек просит встретиться с ним… Китайцы заказали на выходные, а вот неизвестный, просит встречу сегодня.

Ирен сказала, что триады позвонили ещё вчера, а неизвестный, несколько часов назад.

Прикинув время, у меня получилось, что звонок был ровно в момент захода моего самолёта на посадку в аэропорту.

Также, Ирен, обрадовала меня успехами компании. У парней начали появляться постоянные клиенты. Несколько человек, оплатили просто такси на месяц вперёд. То есть в определённое время, человек хочет выйти из дома и сесть в стоящую машину. Не тратя время на вызовы и поиски.

В сервисе тоже шло развитие, была небольшая очередь на обслуживание.

И гуляя по территории, смотря, как работает моя компания, я радовался.

А вот то, что напротив ворот стоял фургон мороженщика, меня настораживало.

Выйдя с территории, я оглядел улицу. Никаких подозрительных машин не было. Впрочем, машин вообще не было.

Развернувшись, я отправился в сервис, там Вито ковырялся в чьей-то машине.

— Я сейчас, заберу ренж и поеду домой, в усадьбу, — опёрся я о крыло и заглядывая под капот. — Тебе нужно будет пригнать чокер, мой чокер, туда, через час после моего отъезда.

— Как скажете, шеф, — ответил парень, не отрываясь от своего занятия.

В усадьбе шла масштабная стройка. На въезде был заменён забор и сейчас монтировали новые ворота и шлагбаумы, с поднимающимся, как на железнодорожных переездах, барьерами. Позже тут же будет построен небольшой стеклянный домик, где будет сидеть дежурные. А дорога будет разделена на въезд и выезд. На дороге к дому уже были установлены мачты освещения. Они были автономные и работали на солнечных батареях, там же были и камеры наблюдения. По границе с водой, дабы не портить прекрасный вид, были поставлены датчики движения, А через равный промежуток, были посажены сосны. На которых оказались тоже камеры.

Глядя на это обилие камер, во мне подсознательно развивалась паранойя.

А вот с домом, всё было, к моему удивлению, намного проще. Из-за обилия углов, ступенчатых выступов и внешней каменной и кирпичной кладки, турели и камеры были замаскированы просто идеально и не резали глаза. Хотя несколько лишних башенок появилось.

Боевых роботов, было решено заселить в конюшне. С сохранением, конечно же, аутентичного вида, этого здания. Также перестройки подвергся дом охраны. Туда завозили оборудование для наблюдения.

А пока я изучал произошедшие изменения за неделю, приехал Вито.

— Слушай, фургон мороженщиков уехал от офиса? — спросил я, открывая багажник в машине и закидывая туда сумку.

— Нет, стоят, — покачал он головой, обходя машину.

— Плохо, — остановился я. — Вроде бы должны отстать.

Почесав шею, я махнул рукой и посадив Вито, за руль, сел на заднее сиденье.

— Едем в центральный парк, подождёшь меня там. Если сделаю два звонка. Бросай машину с ключами внутри и уходи. Один звонок, жди моего прихода. Если короткий дозвон, беги как можешь. Понял меня? — поймал я его взгляд.

— Понял, — кивнул парень, выкатывая машину за территорию усадьбы.

Встречу, неизвестный назначил в зоопарке, в Центральном парке. Возле статуи орла, на входе к бассейну морских львов.

Купив билет и эскимо в форме головы льва, я направился по дорожке, в центр зоопарка, где и был нужный мне бассейн. Зоопарк был квадратный, где по бокам идут вольеры, где и обитают животные и птицы. А в центре, отделённый от всех, густой растительной, редких видов, находился бассейн под открытым небом. На нескольких выступающих из воды камнях лежало трое морских львов. А несколько человек, устраивали маленькое шоу, с другими львами. Заставляя их хлопать в свои ласты и ловить обручу на свои шеи.

А зрителей, становилось всё больше. Все хотели посмотреть на шоу со львами. И буквально через пятнадцать минут площадка перед бассейном заполнилась и зрители вставали уже рядом со мной. Смотря на очередной трюк, когда львам кидали мячи, а они отбивали их обратно, меня подёргали за рукав.

— А вы мой папа? — спросила маленькая девочка с двумя косичками.

— Нет, я не твой папа, — отрицательно помотал я головой.

— А мне сказали, вы мой папа, — с грустью сказала девочка и протянула руку, в которой лежала небольшой клочок бумажки.

— Кто сказал? — растерянно произнёс я и взял бумажку.

— Мама, — вздохнула девушка и улыбнувшись, бросилась через толпу от меня.

Открыв записку, я прочитал:

«Игра начинается, Максим».

Осмотрев толпу, неотрывно смотрящих на представление, я отправился обратно к такси. Похоже, в этом и была цель встречи.

Подойдя к машине, я с удивлением обнаружил, что она пуста, а под щёткой стеклоочистителя лежал штраф за неправильную парковку.

Смяв бумажку в руке, я тяжело вздохнул.

Чёртов Вито, куда ты упёрся?

Посмотрев по сторонам я, не найдя знакомую фигуру. Достал телефон и набрал его номер.

Абонент вне зоны действия сети.

Опустив телефон я, оглянувшись ещё раз по сторонам, в сердцах пнул колесо машины.

Прохожие, которые, шли мимо лишь неодобрительно покачали головой.

— Эй! Парень, не балуй, — крикнул мне полицейский.

— Извините, сэр! — поднял я руки.

А он, покачав головой, направился вглубь зоопарка.

Зазвонивший телефон, выдал на экране, надпись что номер неизвестный.

— Да, слушаю, — поднёс я, телефон к уху и опёрся спиной о машину.

— Здравствуйте, господин Юсупов, — раздался компьютерный голос.

— Кто вы? — спросил я, провожая взглядом девушку в коротком платье.

— Вам ни к чему эта информация, — ответил этот голос.

Чувство, что этот голос, принадлежал именно компьютеру и он просто зачитывал напечатанный текст, человеком.

— И что вы хотите? — спросил я, не отрываясь от девушки в платье.

— Твой друг у нас. Если хочешь его спасти. То ты сядешь в свою машину и привезёшь товар в порт Нью-Йорка. Там тебя встретят, заберут товар и отдадут твоего парня. У тебя сорок минут. Время пошло, — говорил этот голос.

— Забавно, а теперь слушай меня. Ты похитил моего человека с ключами от машины и у тебя есть двадцать минут, чтобы вернуть его мне. Время пошло, — нажал я кнопку отключения вызова.

Идиоты… покачал я головой.

И начал набирать номер Виктора.

— Шеф, я тут, — остановился возле меня Вито, спустя двадцать шесть минут.

— Кто? — только и спросил я, достав телефон. И приготовился нажать нужную кнопку вызова.

— ФБР, — успел, ответил Вито.

А вокруг нас раздались полицейские сирены. И нас стали окружать сотрудники ФБР.

— Руки поднять!

— На землю!

— Живо!

А я лишь кивнул Вито и лёг на землю.

Небольшой кабинет, оформленный в простые серые цвета. Один длинный стол на шестерых, шесть стульев и огромное зеркало на одной из стен.

Я сидел на пластиковом стуле, закованный в наручники, которые были пропущены, через металлическую скобу в столе.

Напротив меня сидел какой-то молодой агент ФБР. Который битые два часа безуспешно разговорить меня.

— Молчит? — спросил ещё один сотрудник, входя в кабинет.

— Молчит, — кивнул парень, сидевший напротив меня. — Вообще, не реагирует на мои вопросы.

— А его друг заливается соловьём, уже рассказал, откуда закупались товаром, куда везли, — дополнил ещё один агент, входя следом.

— Много, кстати, товара? — поднял на них голову их товарищ.

— Сто двадцать килограмм. Чистого, — пожал плечами ФБРовец.

— Да парень, залетели вы знатно. Может, расскажешь? Сто с лишним кило, — присвистнул он, мотнув головой. — Это лет сто пятьдесят, за перевозку ещё сорок. Ну ещё по мелочи всякой наберётся лет на семьдесят, — отложив ручку в сторону, он посмотрел на меня и уже другим того произнёс. — Ты сдохнешь и ещё мёртвым будет в тюрьме гнить. Уж мы-то позаботимся. И сверху накинем, как урок, что тратишь моё время. Ты понял меня?

А я лишь рассмеялся и опустил голову на стол.

— Нет, Джереми, ты посмотри. Он ещё и ржёт. Может ему по голове настучать? — задумался один из агентов.

— А давай, — согласился другой.

Скрип стула и по моей спине нанесли удар дубинкой, отчего я выгнулся и дёрнулся, но из-за наручников я не мог ничего сделать. Лишь скрипел зубами от боли. Второй удар был ещё больней, а третий не случился. В открывшуюся дверь влетел спецназ и наставил оружие на агентов ФБР. Следом вошли мрачный Кастер Трой, лорд Кавендиш, и четверо человек в костюмах.

— Ну собственно, что и требовалось доказать, — произнёс Виктор.

И хотя его голос звучал спокойно и даже тихо. Обстановка в кабинете была на грани взрыва. Ярость, что плескалась в этом человеке, подавляла всех вокруг.

— Виктор, не нагнетайте, прошу, — с некоторой нервозностью произнёс один из мужчин.

— Это я нагнетаю? — процедил Кавендиш. — Ваши уроды задерживают аристократа! Без доказательств держат его как обычного преступника и выбивают показания! И вы смеете говорить, что я нагнетаю?

— Виктор, прекрати. Директор Гувер погорячился, — заметил ещё один костюм, обходя меня вокруг. — Чертовщина какая…

А я дёрнув руками произнёс:

— Может, отцепите?

Это был грандиозный скандал на всю страну, который привёл, к масштабным акциям протеста по всей стране. Обычные люди и мафия устроили пикеты и забастовки, требовали пересмотра всех дел, которые расследовали эти отделы. Люди требовали отпустить обвиняемых. Аристократия продавливала ещё большой неприкосновенности для себя.

В ФБР летали головы. Нью-Йорк был полностью лишён руководителей в ФБР и полиции. Кастер Трой был осуждён на пять лет, но из-за статуса аристократа, плюс они так и не смогли доказать, что он отдал распоряжение по моему аресту, ему дали год тюрьмы для аристократов. Это как обычная тюрьма, только камера была двухкомнатная, с телевизором и диваном, да готовили там, по заказу из меню, как в ресторанах. А его отдел был отправлен за решётку на десять лет. Десяток человек были арестованы в полиции, так как товар, был из комнаты хранения полиции. А после того как я на суде заявил, что я писал жалобы и в полицию и ФБР, на действия Кастора. Скандал разгорелся ещё больше. Как оказалось, всё данные по моим жалобам исчезли и только моя привычка записывать каждый разговор помогла мне на суде. Судья, который вёл заседание, был вне себя от злости, главный прокурор штата радостно потирал руки, не забывая высказывать мне свою поддержку.

Адвокаты Виктора, которых у меня оказалось семь человек, выбили из всех обвиняемых служб и города восемьдесят два миллиона долларов, в качестве компенсации и извинений. Вито получил три миллиона, но и там было лишь арест по ложным обвинениям.

Вся эта ситуация длилась две недели, которую я был настолько на виду, что я просто не могу сделать лишний шаг, не оказавшись под вниманием репортёров, которые преследовали меня повсюду, некоторые додумались и в туалет в ресторанах со мной ходить, ради фоток. Устраивали засады на меня, на дорогах, а некоторые и просто разбили палатки возле моей усадьбы. И мне пришлось вести затворнический образ жизни.

— Виктор, ты слишком радостный, — заметил я.

Мы сидели в кафе возле Бруклинского моста, я был влюблён в это место и наотрез отказывался ходить в другой.

Ты просто не представляешь, насколько я счастлив! — улыбнулся Виктор, накручивая на вилку пасту. — Кастор слишком многим мешал. А теперь, всё, над чем он работал просто превратиться в труху.

— Тогда тост, — поднял я бокал. — За идиотов!

— За идиотов! — улыбнулся Виктор, делая глоток.

— Как думаешь, сколько может стоить это кофе? — задумчиво произнёс я, смотря на проплывающий мимо нас авианосец.

— Семь, может, восемь миллионов, — пожал плечами Виктор, осмотревшись вокруг и сделал глоток из бокала.

— Надо купить, — задумчиво проговорил я.

— Зачем? В городе есть куда лучше заведения и дешевле, — проворчал Виктор, когда нас немного качнуло от волны.

— Нравится мне тут, и всё. Да и вид красивый, — пожал я плечами. Не обратив внимание на его недовольство.

— Угу, ты ещё катер купи, чтобы из дома сюда приплывать, — засмеялся Виктор.

— А знаешь, это хорошая идея! — улыбнулся я. И поднявшись, отправился искать управляющего.

Кафе я купил за шесть миллионов, в тот же вечер. Как оказалось, его держал простолюдин, которому хватило одной усмешки Виктора, чтобы без споров назвать цену.

А на следующий день, я заказал себе небольшой катер. Восемь с половиной метров длиной, два с половиной шириной и ярко-красным цветом, с бежевым салоном. Два двигателя по четыреста лошадиных сил, разгоняли лодку до семидесяти морских узлов или ста тридцати километров час. На воде. По волнам.

А через три дня, мы узнали, что один из гонщиков Итальянцев, погиб в аварии. Он, превысив скорость, вылетел на скользкой дороге с обрыва, а будучи не пристёгнутым, погиб он мгновенно. Так гласила официальная новость, которую я прочитал за несколько часов до старта гонки в Монако.

— Бред, — произнёс я ворчливо, откладывая газету в сторону и откусывая круассан. — В жизни не поверю, что профессиональный гонщик допустит столько ошибок.

— Согласен, — кивнул Виктор вставая. — Но тебе так или иначе, пора на старт. И Макс, будь осторожен, — положил он мне руку на плечо.

На стартовой решётке я стоял первый, за мной стоял оставшийся один Итальянец, а следом, к нашему удивлению, стоял Австралиец Даниэль Рикядда. Новый гонщик Дмитрия Лёвина. А вместе с ним, появилась новая машина, полностью чёрного цвета и без единого спонсора.

Старт, я проспал, меня отвлекла лампа оповещения о жёлтом флаге. А пока я смотрел на неё, загорелись зелёные сигналы светофора и гонка началась. И хотя многие гонщики, смогли среагировать на мою заминку, нашлись несколько, которые влетели в меня сзади, уже набрав приличную скорость.

Гонку остановили, гонщиков вернули в боксы, пока убирали стартовый участок, а меня повели в больницу, по протоколу положено, проверить моё здоровье.

Гонку, я отправился смотреть на яхту к Виктору. В нашей команде остовалась, ещё две машины. И гонка проходила напряжённо. Впереди ехал Итальянец, следом за ним держался Рикядда, а за ним уже шли оставшиеся наши гонщики.

Но за круг до конца гонки, в восьмом правом повороте, который уходил в туннель, итальянец, по какой-то причине не остановился и пробив железные рельсы безопасности, вылетел в море.

Спасти его не удалось.

Гонку выиграл гонщик Лёвена. И вместе с Дмитрием, вышедшем на награждение как владелец команды победителя. Весело и счастливо отмечали это событие, хотя всё атмосфера не располагала к празднику.

А вечером, уже в самолёте, Виктор рассказал о причинах катастрофы.

— Ты сейчас пошутил? — произнёс я, пытаясь поверить в это.

— Нет, это точный факт. На тормозных трубках была установлена взрывчатка, — покачал головой Виктор, сидя в кресле напротив. — И кто-то, активировал её, прямо перед поворотом в туннель.

— Неожиданно, — ошеломлённо произнёс я, смотря в иллюминатор на огромный океан за бортом.

Глава 3

Нью-Йорк заливало дождём. И так угрюмые кварталы серого бетона, стали совсем мрачными. Люди сменили свою цветную и яркую одежду на тёмные плащи и чёрные зонтики. И лишь витрины магазинов и жёлтые такси, добавляли этому городу красок.

Я сидел в своём Чокере Марафоне, возле центрального банка города. Маска, закрывающая верхнюю часть лица, была сдвинута на лоб, а я не отрывался от входа в банк. В него, шесть минут назад, вошли двое представителей триады. И хотя Чан, попытался рассказать их задумку, я прервал его и напомнил, что мне подробности не нужны.

Через две минуты раздался звонок сигнализации. Оглушительно звеня на всю улицу, привлекая внимание. До приезда полиции осталось две, а в лучшем случае три минуты. Запустив двигатель и натянув маску, я снял ручной тормоз и нажал педаль тормоза. Я был готов сматываться из этого места.

Ребята выбежали через минуту, с четырьмя сумками, которые они кинули в багажник, который я открыл из салона. Не дожидаясь, когда они захлопнут дверь, я, переставив ногу с тормоза на газ, вдавил его в пол и вырулив из кармана, помчался по улице. Один перекрёсток и я врываюсь в огромный поток жёлтых такси, которые толкаются в пробке на Бродвее. А навстречу нам мчатся патрульные машины полиции, добавляя городу ярких красно-синих красок.

В Нью-Йорке каждый день работало одновременно около тринадцати тысяч машин такси, перевозящих около шестисот тысяч человек. И как говорится, в поговорке, хочешь спрятать дерево, спрячь его в лесу. Так и мы, толкаясь в пробке, были совершенно никому не интересны.

Китайцы, позади меня, стянув с себя накладные усы и бородки, завязали на шее галстук и надели очки. Изменяя свой внешность.

Через тридцать минут я высадил их на нужном адресе, где они пересев в другую машину, забрав сумки из багажника, уехали дальше.

Легчайшее задание, думал я, стоя на мойке самообслуживания и смывая грязь.

Будет глупо, если на грязной машине появятся чистые номера.

Перекинув номера, я посмотрел на часы, время близилось к обеду, есть мне не хотелось, поэтому, запустив поиск клиентов, я отправился работать.

Дождь, это праздник для такси, клиентов было в разы больше, чем в солнечный день.

Молодые девушки, рвущиеся за покупками, взрослые женщины и мужчины в костюмах, которые спешили на обед из ближайших офисов. Туристы, которые хотели оказаться на Бродвее. Мой список клиентов перевалил за десяток, когда, высадив очередного клиента, ко мне подбежал рыжий ирландец.

— Свободен? Выручай! Два счётчика заплачу! До ирландского квартала.

— Прыгай, — кивнул я на заднее сиденье и дёрнул за рычаг, классического счётчика, Который измеряет пройденное расстояние, при скорости двадцать пять километров в час и умноженный на сорок центов за километр. То есть, если даже стоишь на месте в пробке, он продолжает свой отчёт.

— Блин, пробки…Чёрт, чёрт, чёрт! — нервничал сзади мой пассажир.

Когда мы начали замедляться перед небольшой пробкой у светофора.

— Торопитесь? — задал я дежурный вопрос.

— Да не тороплюсь, просто…

Его прервал сильный удар в заднюю часть моей машины, клюнула головой, я оглянулся назад, как раз чтобы увидеть как из джипа, влетевшего в нас, вышло трое и достав автоматы, открыли огонь. Оставляя следы пуль на бронированном стекле.

— Твою мать! — воскликнул я и вывернув руль, вылетел на тротуар.

— Не останавливайся парень, — кричал ирландец с заднего сиденья, который пытался подняться с поля. — Меня убьют точно, а тебя за компанию, как свидетеля.

— Кто эти люди? — крикнул я, машинально пригибаясь от пуль, попавших в стёкла.

— Итальянская мафия, — ответил ирландец. — Гони дальше по адресу, нас там встретят.

Плюнув на правила, я свернул в Центральный парк и давя на руль, на кнопку сигнала, распугивая людей, шедших по дорожкам, поехал по ним. Ирландский квартал находился на другой стороне парка.

За нами гнались два джипа, которые просто ехали по газону, оставляя за собой глубокие колеи. А в очередном повороте, когда я намеревался выскочить на Бок бридж, возле машины взорвался огненный шар, подкинувший заднюю часть машины и развернув нас лицом к преследователям. В передних часть моего Чоккера на полном ходу влетел один из джипов. Но они не учитывали, что их джипы, были современные, с множеством сминаемых зон, которые теперь применялись во всех машинах во благо безопасности. А мой чокер был настоящий, железный, когда слово- безопасность, ещё не знали. И огромный рельс, установленный под бампером, спас от больших повреждений. Нас знатно тряхнуло, мой пассажир от удара упал на пол, а я, ударившись о руль, рассёк лицо и сломал нос, но преследователям повезло ещё меньше, водитель, ударился о подушку безопасности, а сидевший рядом пассажир, вылетел в окно и лежал теперь на капоте моего чокера, влетев в стекло, оставив очередную трещину и кровавые разводы.

Тряхнув головой, я растерянно осмотрелся. К нам бежало несколько человек из другой машины.

— Что это было? — поднялся на сиденье рыжий.

— Киа, вроде бы, — ответил я, вправляя нос обратно и жмурясь от боли.

— Стрелять умеешь? Я, кажись, руку сломал, — произнёс парень, доставая пистолет.

— Умею, — забирая оружие кивнул я. Открыв дверь, я сделал несколько выстрелов в сторону бежавших. Заставив их броситься врассыпную.

— Да кто ж так стреляет! — донеслось из машины.

— Выйди и покажи как надо, — огрызнулся я и выпустил ещё одну пулю, в выбирающегося водителя.

Который выстрелом из своего пистолета, заставил подушку безопасности в его руле спустить воздух.

Моя пуля угодила ему ровно в переносицу, заставив вскочивших было итальянцев, ещё сильней припасть к земле.

Стянув тело итальянца со своей машины, я обошёл наши машины и подобрал пистолет, убитого мной водителя.

Да он в жизни не рассчитается со мной за эту фигню, злился я, опираясь о заднюю дверь джипа.

Рядом с машиной взорвался огненный шар, осыпая меня землёй. И сразу же, раздались выстрелы. Не давай мне выглянуть из-за машины.

Упав на землю, я открыл огонь по ногам сбежавших ко мне людей. Дождь заливал лицо, мешая сосредоточиться. Но один из бежавших упал, что позволило отправить мне пулю.

И практически мгновенно, машину, за которой я лежал, снесло на несколько метров, мой чокер хоть и развернуло следом, но не более. Теперь они не были одни целым. Выскочив из салона джипа, в который я успел забраться, когда машину тащили в сторону, я открыл огонь в бежавшего на меня парня, в чёрном классическом костюме и шляпе с полями.

А от моего Чокера, вылетела воздушная стена, собирая воды перед собой, делая его видимым.

— Парень, скорее! Нужно убираться, пока они не освободились, — крикнул мой пассажир.

Добежав до машины, я, кинув пистолет на сиденье, крутанул ключ в замке зажигания и мои надежды оправдались. Двигатель запустился, захлопнув дверь, я вывернул руль и нажал на газ. Мы оставляли за собой вспышки огня, разбивающихся о воздушную стену.

— Вроде оторвались, — пробормотал Ирландец, смотря в уцелевший участок заднего стекла.

— Что это было? — процедил я.

— Конкуренты, — усмехнулся он.

Доехав до места, он, указав на проулок, произнёс.

— Сворачивая туда, спрячем там машину.

Заехав туда, я лишь раскрыл рот от удивления.

Большая территория, спрятанная в плотной застройки, стены домов, выходивших в этот внутренний двор, были выкрашены под кирпич. Деревянные коробки и поддоны, на которых стояли ящики. Несколько классических машин конца тридцатых годов, стояли под деревянным навесом и лампой, горевший тусклым жёлтым светом. Впрочем, эти лампочки, были повсюду в этом дворе, не спасая от темноты на улице, лишь освещая узкий клочок земли под собой. В углу стояло двухэтажное здание, с огромными гаражными воротами, с белой надписью автосервис. Несколько человек, в длинных плащах и широкополых шляпах, с помповым дробовиком в руках, провожали мою машину внимательным взглядом. Несколько человек, в брюках с подтяжками и рубашке с классической шляпой на голове, носили вручную ящики в бар.

— Загоняй в сервис, — произнёс ирландец.

Сервис впечатлял. Посередине в нём была смотровая яма, а по бокам от неё, стояли наискосок, десятки машин, грузовики, лимузины. Бизнес-класс и спорт кары, раритетные гоночные болиды. И всё это под неизменными жёлтыми лампочками. Только смотровая яма внизу и сверху освещалась современными диодными лампами белого свечения. На стенах висели плакаты фильмов и звёзд, начала двадцатого века.

— Эш, глянь тачку, сможешь сделать? — вышел ирландец из машины, когда я запарковался перед задней частью какого-то грузовичка.

К нам подошёл, ещё один ирландец, чуть меньше ростом, с такими же огненно рыжими волосами.

— Это вы где так веселились, босс? — удивлённо произнёс он, вытирая чёрные от масла руки.

— Там, где тебя не было, — отрезал мой клиент. — Сможешь починить?

— Да смогу, — пожал он плечами. — Платит клиент? — кивнул он на меня.

А я, просто присев перед машиной, оценивал масштаб проблемы. Радиаторы, были пробиты оба и только лишь дождю и холоду, машина не вскипела, виднелись несколько трещин по рычагам и тягам, про смятые крылья и разбитые фары, даже говорить не хочу.

— Эш, дорого́й, платишь ты. Ясно тебе? — снедовольством в голосе произнёс его шеф.

— Не понял, — растерялся парень механик.

— Ремонт за наш счёт, Эш! Чего тебе непонятно? — разозлился их шеф.

— Понял я, понял, — закивал парень, делая шаг назад и развернувшись, бросился бежать.

А Галлахер подойдя ко мне и хлопнув по плечу, предложил пойти в бар, отметить нашу удачу.

Стиль тридцатых годов поддерживался и в оформлении бара. Различные детали декора: потолочные молдинги, обои с классическим орнаментом, стеновые панели и чёрно-белые фотографии в духе эпохи. Как и мебель, выполненная из фактурного дерева, всё было выполнено в насыщенных тёмных оттенках. На небольшой сцене стоял белоснежный рояль, за которым играла девушка, напевая какую-то песню. Между тем, интерьер совершенно не кажется старомодным, и всё благодаря наличию модных в наши дни индустриальных деталей. В их числе — сварная осветительная конструкция из медных труб, окутывающая весь бар, а простота конструкции, позволяло сделать над каждым столиком свою фигуру из этих труб, а также стальная решётка, ограничивающая пространство своеобразной энотеки. Это небольшое помещение, в котором установлены стеллажи с вином. Оно оформлено на манер погребка, но располагается непосредственно в обеденном зале.

Это был день, когда мы познакомились с главой Ирландской мафии Десмондом Галлахером. Весёлым и циничным любителем виски и кошек. Его и поймали, когда он заключал сделку на поставку напитка из Ирландии, через Нью-Йорк в центральные Штаты. Заказчики, оказалось работали на Итальянскую мафию. Одному из донов Нью-Йорка, Ирландский виски, мешал своим присутствием. Он гнал в штаты виски из Канады.

— Слушай, а тебе точно не нужен котёнок? — посмотрел он меня.

— Точно, Десмонд. Ты уже пятый раз спрашиваешь, — со смехом ответил я.

— Эх, — грустно вздохнул Ирландец. — Но ты подумай! У меня они умные.

— Подумаю, — кивнул я и отпив из бокала, произнёс. — Шикарный напиток. Лучший, что я пил за последнее время.

— А то! — с гордостью произнёс Галлахер. — Ты думаешь, макаронники просто так, меня ненавидят. Их пойло стоит таких же денег, а бурда бурдой. Ну ничего, мы им отомстим за это нападение, — стукнул он по столу рукой. — И тебе возместим ущерб и ещё сверху докинем.

Мы просидели до полуночи, когда я, оторвавшись от стола, заспанными глазами, вызвал такси в моей первый дом. Галлахер, сидевший рядом, приставал к какой-то девушке. Которая довольно смеялась, но не позволяла ему переходить грань.

— Кет, смотри. Макс проснулся, — засмеялся Галлахер.

— Угу, проснулся. Домой пора, — кивнул я.

— Это да, ты прав. Кэт, пойдём домой, — кивнул он. — Завтра слишком много дел с утра.

Утро я встретил, к своему удивлению, без грамма похмелья. Только во рту гадость, но это понятно. Я просто рухнул ночью в кровать, еле найдя силы раздеться. Не то чтобы зубы почистить. Выйдя на улицу, я дошёл до кафешки на пляже. Где меня и застал звонок Виктора.

— Макс, у меня к тебе дело, — сразу начал он, стоило мне нажать на кнопку ответа.

— И какое? — зевнул я.

— Собери приём в своём новом доме, — произнёс он.

— Смешно, — единственное что я смог ответить, растерявшись от такого поворота событий.

— Я не шучу. Нужно собрать приём, — повторил он.

— Виктор, приём организовать не проблема. Проблема в людях, я, кроме тебя кого, приглашать буду? Моих парней из такси?

— А, точно. Я перезвоню, — произнёс он, сбросив вызов.

Покачав головой, я отправился в офис. Хоть машина и осталась у Ирландцев. Но и без этого там было чем заняться. Сверив бухгалтерию, я порадовался. За недолгий период работы прибыль вышла в районе двадцати тысяч. С учётом зарплаты обслуживания машин, и не учитывая мои затраты на машины и обустройство офиса. А сервис, меня просто шокировал. Они умудрились заработать двенадцать тысяч. А очередь на обслуживание, достигала уже недели.

— Саша, А ты уверена, что ходить в таком виде, это правильно? — оторвал я взгляд от журнала выполненных работ.

Сидевшая напротив меня девушка, наклонившись к столику, накладывала в кружку сахар. Открывая весьма и весьма прекрасные виды.

— А что не так? — подняла она на меня голову.

— Ну, не слишком вызывающе? — смутился я, поймав её взгляд и отведя глаза.

— Да нет, вроде нормально, — оглядела она свои синие брюки от комбинезона и поправила белый топик, который был длинной до пупка, под которым не было лифчика.

— Как скажешь, — пожал я плечами, сглатывая слюну.

— Не бойтесь шеф, моя грудь не приведёт к травмам на производстве, — усмехнулась она, поправляя искомую часть тела. — Разве что чуть-чуть.

Виктор позвонил через два часа и назначил встречу в моём ресторан под Бруклинским мостом.

Приехал, я туда через час. Как и всегда, большая часть столиков уже была занята. Обеденное время как-никак. За моим личным столом сидел Виктор Кавендиш. Смотря в окно на Манхэттен, на другом берегу Гудзона.

— Ну и что ты задумал? — спросил я, усаживаясь за столик напротив него.

— Вот смотри. Тут приглашения, тебе нужно их подписать, — выставил он передо мной две стопки открыток. — Плюс подумай, кого бы ты сам лично хотел видеть на приёме. Друзей или работников своих, их нужно вписать в эти конверты, — достал он ещё одну стопку. Приглашения персональные. На одного человека. Понял?

— Понял, а зачем нам это всё? — кивнул я, пододвинув к себе пустые конверты.

— В город приехала одна интересная особа, по поручению императрицы России, Анастасии Романовой.

— Вот как? И кто же на побегушках у Романовой? — усмехнулся я.

— Твоя родственница, Анжела Юсупова.

— А это не жена Болконского Дамира? — прокручивал я встречу с тем грустными парнем в Японии.

— Она самая, — кивнул Виктор. — Но он считает, что они развелись.

А я, отвернувшись от официанта, который принёс и выставлял наш заказ, посмотрел в окно. Мимо нас проплывал круизный лайнер. Дождавшись, когда он уйдёт, я повернулся к Виктору.

— А зачем она приехала-то?

— Они ищут союзников, которые помогут в войне в империи. Европа их предела. Германия и Речь Посполитой, поставили вопрос так, что любая страна, вмешавшись в конфликт, об этом пожалеет.

— Так, А каких союзников она ищет? — задумчиво произнёс я, отражая кусочек лазаньи.

— Кланы или рода, которые могут помочь. Людьми или техникой, — пожал плечами Виктор, отрезая кусок стейка.

— А приём ты хочешь, чтобы облегчить ей задачу? — поднял я на него взгляд, отложив вилку с ножом.

— Да. И я хочу, чтобы ты лично поехал в Москву и помог им, — ошарашил он меня.

— Зачем? — с удивлением спросил я.

— Один из ближайших помощников, нового президента республики Казань. Тот человек, который забрал твой бизнес в Питере.

Глава 4

— О как. — ошеломлённо протянул я.

— Удивлён? Вот и мои люди удивились, когда об этом узнали. Так что это твой шанс отомстить, — произнёс спокойно Виктор. Отправляя кусок мяса в рот.

— А девушка, где? которая моя родственница— задумчиво произнёс я.

— У меня дома. Это самое безопасное место для неё, а что? хочешь встретиться? — улыбнулся Виктор.

— Нет, я подожду приём, — помотал я головой.

— Тогда подписывай, — постучал по столу вилкой Виктор. — Их нужно отправить уже сегодня.

На прописывание приглашения я потратил сорок минут. И ещё тридцать, на заполнение приглашений на своих людей. Одну я заполнил, на имя Десмонда Галлахера. Виктор, прочитав кому оно предназначено расхохотался.

— А молодец. Уже и там успел познакомиться. Тогда и Чанам напиши приглашение, — указал он на пустой конверт.

— А мои одноклассники? На их семьи уже есть приглашения, — спросил я, взяв очередной пустой конверт и достав оттуда приглашение.

— Пиши. Пусть родители понимают, что без детей, они никто для тебя. Отправим отдельно.

Отдав подписанные конверты, я забрал часть с собой. Для своих работников. Им я вручу лично.

Первой кому досталось приглашение, была моя секретарша и диспетчер моего такси.

— Ирен, это вам, — протянул я серый конверт.

— А что там? — с любопытством спросила она.

— Откройте и узнаете, — пожал я плечами улыбаясь.

— Ирен Ариадоре. Граф Юсупов приглашает вас на приём по случаю официального получения титула. Адрес и время, — прочитала она с удивлением и перевела на меня взгляд.

— Что? Отговорок я не принимаю, — усмехнулся я, смотря на её удивлённое лицо.

— Но мы же…я ведь… — начала она растерянно.

— Нет и нет. Отказы не принимаются. Я буду вас ждать, можете и дочь взять, — поднял я руки.

— А Вито? — спросила она, переведя взгляд на приглашение.

— Вито получит отдельное, — кивнул я.

— Большое спасибо, — прошептала она.

С парнями таксистами и механиками вышло ещё проще. Я просто собрал всех, кто был тут и зачитывая имена, вручал выходящему вперёд. А по мере вручения, в толпе были слышным удивлённые восклицания и шепотки. Саша, стоящая рядом с парнями, приглашения не получила и стояла грустная. И чем ближе был конец очереди, тем чаще на неё бросали сочувствующие взгляды.

— Так, народ. Кто сейчас отсутствует, должен зайти к нашей Ирен и забрать конверт там. Я тут их ждать весь день не хочу. Всем понятно?

— Да шеф.

— Поняли.

— Сейчас позвоним и скажем, чтобы не забыли.

— Да Марк, ты прав. Пойдём напишем им.

Отдав лишние конверты парням, я направился к Александре, которая, постояв среди парней, смахнув слёзы, ушла к одной из машин, висевшей на подъёмнике.

— Расстроена? — опёрся я об стол, на котором лежали инструменты.

— Да нет, не сильно, — дрогнувшим голосом ответила девушка.

— Врёшь ведь, — взял я в руки плоскогубцы и примериваясь к висящему передо мной проводу, мешающему смотреть на девушку своим покачиванием.

— Не трожь провод! — резко развернулась ко мне девушка.

— А что там? в недоумении спросил я, смотря наверх.

— Это переноска, тут должна быть лампочка, но сломалось. А провод под напряжением.

Убрав резко плоскогубцы от провода, я нервно рассмеялся.

— Так, Саша, иди сюда— позвал я девушку, возвращая инструмент на место.

— Что? — подошла девушка.

Её глаза были красными и блестели от слёз. Достав конверт, я протянул девушке.

— Это твой экземпляр. Я хотел с тобой поговорить.

Взяв в руки конверт, девушка с недоверием взглянув на меня, открыла и погрузилась в чтение.

— Серьёзно? Хотите, чтобы я была вашей парой на приёме? — удивлённо произнесла девушка, опуская конверт.

— Да, — кивнул я. — Был бы рад, видеть тебя своей парой.

— Вы думаете, что я поведусь на ваш титул и выменя можете пользовать? — прищурилась девушка.

А я, оттолкнувшись от стола, подошёл к замершей девушке.

— Знаешь, раз я по- твоему такой урод, то можешь забыть о моём предложении. Приходи как гость, — прошептал я, с обидой в голосе. — А кого снять на ночь, я могу найти и без тебя, — добавил я и обойдя девушку, отправился в открытые ворота.

Девушка осталась одна, растерянно смотря поочерёдно в мою спину и на конверт.

Сев в Ренж Ровер, я поехал в усадьбу. Необходимо было порадовать дворецкого о грядущем в конце неделе приёму.

И к моему удивлению, он не то что расстроился, а попросту обрадовался.

— Граф, это же прекрасно! Вы не представляете, как давно в этом доме не устраивали приёмы! — расхаживал он вокруг меня.

Я же сидел на диване, попивая кофе.

— Клод, от меня, что нужно будет? — устав, от его мельтешения, я закрыл глаза.

— Так, от вас нужно, только разрешение на въезд машин продуктами. Ещё бы нам официантов и барменов и поваров, — остановившись, он начал загибать пальцы. — И наверно кого-то для развлечения гостей.

— Ага, понял. Сейчас придумаем что-нибудь, — доставая телефон.

Первым делом, я набрал Диану, с которой договорился за кругленькую сумму, что она выступит у меня на приёме. Дальше я набрал номер своего ресторана, где достиг соглашения, о том, что они приготовят холодные закуски в ресторане и выделят мне двоих поваров ещё на вечер. А последним звонком, стал Десмонду Галлахеру. С просьбой продать несколько ящиков его напитков. Он, конечно, поиздевался, мол я юный алкоголик и уже подсел на взрослые напитки, но согласился.

Гостей я встречал в одиночестве, стоя возле главного входа в дом. Так как плотность потока была большой, я лишь высказывал дежурное приветствие. Впрочем, большую часть этих людей я или не знал или видел мельком в джаз кавер.

Днём приехала Диана и ребята, с которыми она выступала в баре. Они занялись настройкой оборудования, которое доставили на двух грузовиках.

Первыми знакомыми, которые приехали, оказались Чаны. Отец с сыном и дочерью. Если мужская часть семьи, лишь выразили благодарность за приглашение, то вот дочь, с удивлением взглянув на меня лишь гордо задрала голову и прошла мимо. Стерва. А её отец лишь виновато развёл руками и направился следом за дочерью.

Кен, приехавший с отцом, хлопнув меня по плечу, заявил:

— Ну и домину ты себе выиграл!

— Сын, веди себя прилично, — одёрнул его, отец. — Спасибо за приглашение Юсупов-сан.

— Пустое, — поклонился я. — Надеюсь, вам понравится.

А следом за ними, не считая незнакомых мне людей. Приехал Кавендиш, с женой и незнакомой девушкой. Просто ошеломительной красоты, одетая в красное обтягивающее платье и белые открытые туфли. С небольшим каблуком.

Прямые волосы цвета чёрного эбонита, опускались до ягодиц. Подтянутая фигура, с бюстом второго размера. Среднего роста.

— Макс, позволь представить тебе, твою двоюродную сестру. Юсупову Анжелу.

— Сестру? — удивлённо произнесла Анжелика. Окидывая меня внимательным и удивлённым взглядом.

— Да, это ваш брат. Сын сестры вашей матери.

— Ну офигеть, — только лишь и сказала девушка. Поражённо, смотря на меня.

— Я сам узнал недавно, — пожал я плечами.

— Анжела Игоревна, нам нужно идти, не сто́ит заставлять ждать гостей, — потянул её Кавендиш.

Супруга же Кавендиша, не была столь радушна, как её благоверный и стояла со скучающими видом, удостаивая меня высокомерным взглядом.

— Хорошо, — кивнула девушка.

Милана ля Файет, приехала с отцом и мамой. Весёлыми и очень улыбчивы людьми. И к моему удивлению, родители подошли первыми и выразив признательность, протягивая приглашение, устремились сразу в дом. А Милана, подошедшая после них, присела в реверансе и поблагодарила за личное приглашение. Это было первое индивидуальное приглашение для неё. И родители весьма гордятся, что девушка выйдет в свет на большом приёме.

Через ещё несколько аристократических родов, оказавшихся русскими. Приехал Десмонд Галлахер, со своей спутницей из бара, Кэт, кажется. Выйдя из машины, с коробочкой из-под обуви, он внимательно посмотрел на меня, стоявшего на крыльце и улыбнувшись радостно воскликнул:

— Макс, етить тебя семеро! Ты, граф? Поверить не могу!

— Сам бы не поверил, скажи мнеэто месяц назад, — развёл я руками.

— Меня возил граф… Так, постой. Ты ведь уже был графом в тот день? — стерев с лица улыбку, он с подозрением посмотрел на меня.

— Конечно, был, — кивнул я.

— Хм, интересно… это получается… Нет! Потом поговорим. Держи, — протянул он мне коробочку.

Взяв в руки, весьма увесистую коробку, я вопросительно взглянул на Галлахера. Но только я открыл рот, как коробочка задрожала в моих руках и оттуда донеслись рычание и кто-то начал скрести коробку изнутри.

— Там что? — дрогнул мой голос.

— Подарок, конечно же! — довольно улыбнулся Ирландец.

А я приоткрыв коробку с удивлением смотрел на двух котят, чёрного и белоснежного. Которые смотрели на меня с не меньшим удивлением и начали мяукать.

— Сумрак и Призрак, — с гордостью заявил Десмонд.

— Спасибо Десмонд, — протянул я ему руку. — Модель передать их моему дворецкому. Мне тут ещё долго стоять.

— Не вопрос, передадим, — кивнул он и сделав несколько шагов вперёд остановился. — Макс, а ты, выпивку купил, она для тебя или приёма?

— Приёма, конечно же, — пожал я плечами. — А что?

— Я твой должник, — кивнул он и обняв свободной рукой девушку, отправился внутрь.

А я повернулся к новым гостям.

Ими оказался незнакомый мне мужчина лет пятидесяти, и женщина лет сорока, рядом с ними были две молодые девушки, близняшками, дочери судя по общим чертам лица. И вся их холеная внешность прямо кричала о богатстве и высокой должности. Женщины были одеты в белоснежные платья, с бриллиантами на шее и медовым белоснежным воротником. Мужчина был одет во фрак. А на лацкане висел герб города Нью-Йорк.

— Граф Юсупов. Мы с вами ещё незнакомы. Меня зовут Джулиан Ассандж. Я мэр города Нью-Йорка. А это моя жена Анатела и мои дочери Кэролайн и Виктория. Примите от меня и города, поздравления с получением титула, — кивнул мне мэр города.

— Рады вас видеть граф, — присели девушки в реверансе.

— Приятного познакомится молодой человек, — улыбнулась его жена.

— Спасибо, что пришли. Не ожидал, что настолько высокие люди, почтят меня своим присутствием, — сделал я маленький поклон.

— Да бросьте граф. Я лишь мэр, а вы уже целый граф. Кто из нас выше по статусу, можно поспорить, — улыбнулся мне доброй улыбкой Ассандж.

— Значит, придётся поспорить, — усмехнулся я.

— Дорогой, пойдём. Позади нас ещё много гостей, которых графу нужно встретить.

Семья мэра ушла, оставляя после себя лишь самые приятные ощущения от встречи.

Мои люди приехали попросту на наших же такси, многие просто не захотели или постеснялись приходить на приём. Кто-то посчитал, что заработать им важнее, чем пустая трата времени. Так мне сказали те немногие, кто пришёл. Как оказалось, они сперва собрались в офисе. А потом одной группой поехали уже ко мне. И если парни держались в разговоре со мной ещё хоть, как то уверенно, тоих жёны были смущены настолько, что не могли и слово сказать.

Проводив эту группу взглядом, я лишь мысленно пожелал им хорошо отдохнуть. Не для них этот приём.

А вот Александра меня удивила, она приехала на приём в дорогущем майбахе. В компании мужчины лет шестидесяти. С седыми волосами, зачёсанными назад и выйдя из машины, подхватив его под руку, направилась ко мне.

— Граф, спасибо вам за приглашение, — произнесла она. Позвольте представить, моего отца. Главу полиции Нью-Йорка. Олега Баха.

— Граф, — кивнул мне мужчина.

— Добрый вечер, — после небольшой паузы ответил я. — Спасибо, что пришли. Надеюсь, вам понравиться, — повёл я рукой в сторону входа.

— Спасибо, — ответило мне семейство Бах и направились внутрь.

А я судорожно соображал. Сколько видела и знает девушка, работая в офисе.

Ремонт моего Чокера, точно нужно переносить в другое место. И мне очень хотелось узнать, когда и как появилась эта девушка в моём гараже.

А последним из моих знакомых гостей, приехал, к моему удивлению, Лёвин с дочерью.

— Здравствуй, Макс, — произнёс он и не останавливаясь прошёл внутрь. Дочь лишь помахала мне рукой и пошла следом.

Хмыкнув, я лишь покачал головой. Семейка, блин.

Всего сегодня, у меня в доме находилось около семидесяти семей. Вышедший ко мне дворецкий, объявил, что гости все прибыли и я могу вернуться в дом.

Зайдя к себе в комнату, я улёгся на кровать, ноги гудели. Полистав полчаса новости в телефоне, я переодевшись, направился к гостям, краем глаза заметив, как в мою комнату влетела два котёнка, гоняя друг друга. Пришлось искать Клода. Озадачив его поиском едой и туалетом для котят, я вышел в главный зал, где проходил приём. Диана уже выступала на сцене, напевая какую-то простую песню. Гости разделившись на небольшие группы что-то обсуждали. Мои одноклассники стояли с дочерями мэра и Левина, рядом с ними стояла Саша. Они, весело смеясь над какой-то шуткой. Лёвин стоял рядом с самим мэром и главой полиции и что-то им рассказывал. Кавендиш приобняв мою сестру, что-то говорил группе из десяти глав родов. Чан стоял с Галлахером, который держал бутылку своего виски и что-то показывал на этикетке. Мои ребята, вместе с жёнами танцевали в середине зала. Их поддержали ещё несколько пар. Кто-то стоял у стола с закусками, по залу курсировали официанты с подносами, на которых стояли бокалы.

— Всё равно ты слабак, — заявила мне дочка, Чана, проходя мимо меня.

— Я тоже рад тебя видеть, — ответил ей, провожая взглядом эту наглую девку.

— Господин, я разобрался с котятами. Может пора открыть зал с покером? — раздался голос Клода, позади меня.

— У нас и такой есть? — удивился я. Повернувшись ко мне.

— Конечно, лорд Кавендиш большой любитель этой игры и оформил специальный зал, со столами. Там уже всё готово и крупье уже ожидают гостей.

— Удивительно… — пробормотал я.

— Что? — переспросил мой дворецкий.

— Открывай, — кивнул я. — Сейчас объявлю об этом.

Дойдя до своеобразной сцены, я дождавшись, когда Диана закончит свою песню, поднялся на небольшую сцену. Подождав пару минут, когда гости обратят внимание на меня, я произнёс:

— Дорогие гости, в соседнем зале вас ожидают столы для покера.

И под одобрительный гул, часть гостей потянулась к открывшимся дверям. Зайдя за гостями, которые привычно или занимали столы или вставали за ними, как зрители я лишь удивлённо осмотрелся. Тут стояло семь массивных деревянных стола из вишни на шестерых. Вся комната была оформлена в зелено-бордовых красках, тут же находилась отдельная барная стойка, с огромным количеством напитков позади бармена. Были ещё несколько диванчиков и кресел для зрителей.

— Граф Юсупов, окажите честь, побыть нашим крупье? — раздался голос Виктора.

— Как пожелание лорд Кавендиш, — ответил я и направился к центральному столику.

За столом сидел сам Кавендиш, моя сестра Анжела, Лёвин, к моему удивлению, Чан и двое незнакомых мне аристократов. Довольно возрастных, с сединой на висках. Встав заместо крупье, я открыл пачку карт и начал их перемешивать.

— Господа, для тех, кто не знает нашу гостью, — начал в это время говорить Кавендиш. — Анжела Юсупова.

— Ещё одна Юсупова? — усмехнулся Лёвин.

— Да, Дмитрий, это ещё одна Юсупова. Сестра нашего, — с металлом в голосе ответил Виктор, не отрывая взгляд от улыбающегося Дмитрия.

— Да ладно, ладно…Я же просто так, пошутил, — смутился Лёвин.

— Дмитрий, ты начинаешь забываться, — прищурился Кавендиш.

— Вам кажется лорд Кавендиш, — сухо ответил Дмитрий, повернувшись в сторону.

Виктор взяв в руки несколько фишек и перетасовав их произнёс:

— Дмитрий вам тут не место.

— Как скажете, — кивнул Лёвин и поднявшись из-за стола, покинул нас.

— Он потерял моё доверие господа. С этого времени, сотрудничество с ним нежелательно, — проговорил Виктор, задумчиво.

— Лорд Кавендиш, мы не осилим таким составом вашу задумку, — заметил один из аристократов.

— Ты прав Майкл, нам нужен ещё один, — кивнул Виктор и окинул взглядом зал.

Там уже научились игры, зрители сев в стороне принялись обсуждать происходящее.

У нашего стола, зрителей так и не прибавилось.

— Виктор, в чём смысл вашего собрания? — произнёс я с интересом, откладывая карты.

Чем заслужил удивлённые взгляды двух аристократов и их недоумённое хмыканье.

— Как бы тебе сказать, — задумался Виктор.

— Они хотят собрать людей, кто сможет помочь людьми и деньгами для оказания помощи империи, для сохранения трона под Романовыми, — произнесла Анжела.

— Да, как-то так, — развёл Виктор руками улыбнувшись.

— А в чём интерес? — склонил я голову набок, не отрывая взгляда от сестры.

— Чтобы страной управляли те, кто рождён для этого. Рождён по праву, — произнесла девушка в недоумении и с ноткой пафоса.

А Виктор, сделав знак рукой аристократам молчать, и с интересом следил за нашим диалогом.

— Ага, очень интересно. Но нет. Я сбежал из страны, меня там разорили и грозили смертью, если я там останусь. Мистер Чан вообще китаец, Виктор Кавендиш, как я подозреваю Англичанин, про двух этих господ, — махнул я в сторону растерянных мужчин. — Я не знаю. Но судя по тому, что они живут в Нью-Йорке, вряд ли три питают особую любовь к Российской империи. Может быть, Лёвину было бы интересно, но его нет. Так в чём наш интерес, сестрёнка?

— Мы американцы, — подал голос один из аристократов.

Но что я лишь кивнул, не отрывая взгляда от сестры. Ожидая её ответа.

— Макс, раздай карты, — раздался голос Виктора. — Продолжим за игрой.

Глава 5

Перед каждым игроком лежали около тридцати фишек, с нарисованными десяткой и сотней.

Сдав им по паре карт, я перевёл взгляд на девушку.

— Я жду ответа госпожа Юсупова, — выкладывая на стол семёрку червей, туза трефей и короля пик.

Девушка посмотрев в свои карты и скинув на стол несколько фишек, посмотрела на меня.

— Вы получите в своё распоряжение активы поверженных врагов, — после небольшой паузы произнесла девушка.

А я лишь подавил усмешку, дождавшись новых ставок, выложил десятку пик.

Первый американец скинул свои карты, как и Чан. В игре остались Юсупова, Виктор и ещё один аристократ. И они задумались, смотря, то друг на друга, то в карты.

— Забавное предложение, — произнёс я задумчиво. — Чан, а вы будете ездить в Россию и управлять бизнесом? — перевёл я на неговзгляд.

— Туда уедет мой сын, — ответил он, пожимая плечами.

Виктор и Анжела поддержали американца, которые сделал ещё одну ставку. А я выложил на стол туза пик. Анжела сразу же скинула свои карты, а между Виктором и американцем завязалась немая битва взглядов. Сделав ещё одну ставку, они вскрыли карты.

У американца оказалось две десятки, а Виктор улыбался с двумя тузами.

— Легчайшая, — улыбнулся Кавендиш.

— Так и всё же? Ради какого-то теоретического бизнеса, хотите принять участие в войнушке? — усмехнулся я.

— Не только бизнес, нам достанутся огромные бонусы, — добавил американец. — Моя семья может без проблем закупать мобильные доспехи в России. Лорд Кавендиш получает несколько алмазных шахт в Сибири. Мой друг, — кивнул он на второго американца. — Получает доступ к оружию. Российская империя, это лучшее оружие и боевые роботы, а мы будем покупать всё без наценок. По прайсу завода. Поверьте граф, это того стоит. Да даже вы получите какой-то бонус, если согласитесь на помощь.

— Вы ошибаетесь, — сухо ответил я.

Перетасовав карты, я начал новую раздачу.

— Почему господин Смит ошибается? — задал вопрос Чан, сбрасывая карты. Две двойки.

— У меня нет интересов в Российской империи. Тем более учитывая, что на троне сидит какая-то малолетка, которая разбазарила всю страну. Она сегодня вам обещает, а завтра отберёт, — усмехнулся я, выкладывая на стол двойку тройку четвёрку.

— Ты говоришь об императрице свой страны! Поимей уважение, — процедила девушка, бросая несколько фишек на стол.

— Ты сейчас защищаешь девку, которая растоптала в грязи твоего мужа. Тебе ли говорить об уважение? Я встречался не так давно с Дамиром, много интересного рассказал, — прищурил я глаза, приукрашивая встречу, с Болконским.

А девушка дёрнула, головой, будто от пощёчины.

— Ты видел Дамира? — прошептала удивлённо Анжела.

— Видел, — кивнул я. — Много интересного про вас рассказал.

— Макс, прекрати. — произнёс спокойно Виктор.

— Да я-то чё? — пожал я плечами и выложил на стол четвёртую карту. Пятёрку пик.

Чан, улыбнувшись коварной улыбкой, сделал ставку. А вот остальные просто сбросили карты. Раунд остался за китайцем.

Следующие две игры они просто посвятили разговору о помощи, которую эти рода могут принести империи. Американцы пообещали пилотов для боевых роботов и шагоходов, а также солдат. Чан дал слово, что китайские войска, которые захватили несколько территорий страны, будут испытывать проблемы с поступлением продовольствия и оружия. А Виктор дал согласие поговорить с английским и французскими кабинетами министров, чтобы они повлияли на Германию и бывшую Польшу.

— Братец, а чем ты модель помочь короне? — внимательно посмотрела девушка, откидывая свои карты.

— Ничем. Мне это не интересно, — произнёс я, выкладывая на стол новую карту, валет червей.

— И позвольте спросить, граф. А почему вас это не интересно? Как мы выяснили недавно, вы брат этой девушки, — начал загибать один из американцев пальцы. — Вы являетесь аристократом Российской Империи, — загнул он другой. — И вы сейчас стоите тут, — загнул он третий и отложил карты, с интересом взглянув на меня.

Я лишь вздохнул и отложив колоду карт, опёрся о стол руками.

— Я прожил всю свою жизнь, после убийства родителей в детском доме. Мне не помогла не семья сестры и уж тем более, мне не помог император. Про свой бизнес в России я промолчу. Там ясам сглупил, но в то время, я считал, что делаю правильно. Далее, — взмахнул я рукой, прервав попытку Анжелики, что-то сказать. — Титул? Так мне плевать на титул. Это наследство и не более. А тут я стою потому, что лорд Кавендиш, попросил меня об этом. Единственное, что меня интересует, этотот человек, который отдал мой бизнес. И не более. Надеюсь, я достаточно, ясно обозначил свою позицию?

— Мы не знали о тебе, твоих родителей выгнали из рода, — быстро произнесла девушка, стоило мне замолчать.

— А теперь, я оказался вам нужен, — горько усмехнулся я. — Так это не работает.

— Мы услышали твою позицию и поняли, — сказал Виктор. — На этом предлагаю пригласить крупье и других гостей к столу. Графу ещё нужно уделить внимание гостям.

Подхватив бокал у проходящего официанта, я отправился к столу закусками. Где перекусив несколькими блюдами, подхватил стакан виски, отправился ходить по залу. Проходя возле одной пары, из числа моих работников, услышал, как муж жаловался жене.

— Сьюз, у меня, похоже, мигрень, — произнёс парень.

— Майкл, мигрень у аристократов, а у тебя просто башка болит, — засмеялась девушка. Но дальше шутить не стала и куда-то потащила своего мужа.

Через несколько минут меня поймали несколько мужчин.

— Граф, спасибо да приглашение. И примите наше поздравления с получением официального титула, — произнёс один из них, с итальянским акцентом.

— И вам спасибо, что пришли. Извините, что не могу уделить время каждому. Для меня это пока в диковинку, — ответил я и посмотрел на говорившего. — А Тони не ваш сын? Глава клуба техников.

— Мой, — улыбнулся мужчина. — Я Энцо Биното. А это, — обвёл он руками стоявших рядом мужчин. Луго Эриксон.

— Я отец Кристофера, — протянул мне руку. Мужчина высокого роста и подтянутым телосложением.

— Я Гарри Нэвил, отец Тома, — произнёс ещё один мужчина, американец техасец. В традиционных джинсах, заправленные в высокие сапоги со шпорами и шляпе.

— Ямота Сато, отец Сона, — поклонился мне японец в традиционном кимоно.

— А я Иван Борисович Дмитриев— отец Александра, — протянул мне руку полноватый мужчина в очках, с чёрными волосами и бородой.

— Примите от нас поздравления и выразить восхищение за вашу придумку с гусеницей, — произнёс русский.

— Да мелочь, им нужен был свежий взгляд, — смутился я и оставив их, отправился дальше по залу.

Гуляя по залу и перекатываясь короткими фразами с гостями о приёме. Я увидел Лёвина рядом с мэром города. Они о чём-то оживлённо беседовали. Интересно только, о чём? На правах хозяина приёма, я направился к ним. Но был остановлен светящимся от радости Галлахером.

— Граф! — развёл он руки в сторону. одной из них был неизменный бокал виски.

— Да? — склонил я голову набок, посматривая в сторону интересующий меня парочки.

— Я твой должник! — счастливо произнёс Ирландец. — Ты не представляешь, сколько богатеев, узнав, что это мой виски, заказали поставки.

— Осилишь? — посмотрел я на него.

— В теории, — пожал он плечами и направился к одной из стен, где стояла его девушка, у стола с закусками. — На практике сложнее нужно делать заказы товара, а лучше бы вообще производство сюда перенести. Но это не допустят, наша винокурня-одна из старейших в мире, ещё Яков первый даровал моим предкам лицензию на производство. И переносить из дома сюда… — помотал он головой.

— Мне казалось, что этотвой виски, — удивился я. Встав у стола.

— Он мой, — развёл руки по сторонам ирландец. — Ясам лично отбирал поставщиков сырья, сам лично потратил несколько лет для создания своего рецепта. Но производство идёт на винокурне моей семьи.

— Сложно как-то, — задумчиво произнёс я. — Ты извини, но я пойду, гостей желающих получить моё внимание, не становится меньше, — с грустью произнёс я, смотря, как целенаправленно движется ко мне мэр и начальник полиции.

— Держись там, — усмехнулся Галлахер и обняв свою девушку, натянул на лицо самую добродушную улыбку, — Господин Бах, господин Асандж как я рад вас видеть!

— Жаль это не взаимно Галлахер, — поджал губы шеф полиции города.

— Кстати, я же совсем забыл. Поздравляю вас с назначением на должность. Какая карьера…какая карьера, — не унимался ирландец.

— Ты закончил? — сухо спросил Бах.

— Господа, тут не место для ваших споров — негромко произнёс я. Под одобрительный взгляд мэра Нью-Йорка.

— Вы правы граф, — повернулся он ко мне и обняв Кэт за талию, ушёл в другой конец зала.

— Ваше близкие отношения с этим человек, не кончится ничем хорошим, — не отрывая взгляд от этой парочки, произнёс Бах.

— Извините? — приподнял я бровь, давая ему возможности исправить сказанное.

— Я сказал, что зря вы якшаетесь с этим мусором. Дружба с мафией, кончается очень плохо, — произнёс чуть громче руководитель полиции города, не отрывая взгляда от Галлахера, к которому подошёл Чан. — Ещё и триады…Вы решили совсем на дне побираться граф? Может, Кастор Трой правильно поступил с вами… — пожевав губу, он повернулся ко мне, с насмешкой смотря на меня.

— На колени! — процедил я.

— Граф, прошу, остановитесь! — подал голос мэр, с тревогой смотря на задрожавшего полицейского.

— Я сказал, на колени! — повторил я чуть громче, не отрываясь от Баха.

А на нас обратили внимание в зале. Все с удивлением и абсолютной тишине смотрели как, дрожащий начальник полиции встаёт передо мной на колени.

— Ничтожество… — произнёс я со злостью, смотря на этого наглого и зарвавшегося человека. — Пошёл вон с моих глаз! На коленях!

И он пополз, с трудом, сопротивляюсь, но полз. Люди, которые, стояли на его пути лишь молча расходились, образуя коридор.

— Очень жаль, что вы позволили себе такое отношение к представителю власти, — осуждающе произнёс Асандж.

— Очень жаль, что мэр города назначает таких людей на высокие должности, — парировал я, пожав плечами.

— Отец! — раздался голос Александры. И к мужчине бросилась девушка. — Отец, что с тобой?

— Отмените свой голос граф, не позорьте его, — произнёс мэр серьёзным тоном.

— И этоему урок, — ответил я и взмахнул рукой, снимая своё влияние с того несчастного.

— Отец! — тормошила девушка, залитого потом отца.

Люди, которые стояли рядом, лишь молча взбирались на это. Никто не протянул руку помощи. У некоторых на лице сияла улыбка и презрение к новому шефу полиции.

— Зря ты так Макс, — произнёс Виктор, подходя ко мне со спины.

— Лорд Кавендиш! — повернулся к нему градоначальник. — Вы совершенно правы. Я уже выразил похожую точку зрения.

— Да плевать, — пожал плечами. — Я не позволю оскорблять моих гостей, в моём доме! — добавил уже громче.

А люди, стоявшие неподалёку и услышав это, лишь ещё больше усмехались и с ещё большим презрением смотрели на сидевшего на полу человека.

Не сомневаюсь, что через пару часов, весь город будет знать о произошедшем.

Олег и его дочь, поднявшись с пола, направились на выход из моего дома.

— Он вам не простит, — заметил Джулиан Асандж, стоя рядом со мной.

— Если он идиот и не проглотит это. Он сядет рядом с его бывшим начальником, — заметил Кавендиш. — Графу Юсупову, стоит лишь сказать, что очередной полицейский начинает лезть в его жизнь и все аристократы поднимут такой бунт, что вам и не снилось Джулиан. И вам, как главе города предстоит это популярно донести до Баха. Если он не хочет лишиться своей должности и сесть рядом со своим старым начальником.

— Я разочарован вашей позицией Кавендиш, — с грустью произнёс мэр города.

— В первую очередь, я аристократ и забочусь о своей выгоде, на ваши выборные должности мне плевать. Сегодня вы мэр, завтра могу стать я, — ответил Виктор.

Асандж, вздохнув направился в толпу.

— Я не смогу вечно опекать тебя Макс, — произнёс тихо Виктор.

— А я не прошу тебя опекать меня! — резко развернувшись к нему, произнёс я, смотря в его глаза. — Свои проблемы я могу решать сам!

— Как скажешь, — пожал он плечами и направился на выход.

За ним, к моему удивлению, потянулись и другие гости. И лишь одно мне приходило на ум, смотря на это. Стадо и пастух.

А через час, в доме остались лишь мои работники, которые с удивлением осматривали пустой дом и не знали, что делать. Галлахер с Кэт и к моему удивлению, остался Кен. Который сказал, что у него есть предложение.

— Граф, нам тоже, наверное, пора? — робко произнёс кто-то из толпы.

— Если хотите, — пожал я плечами. — Я никого не гоню.

— У нас осталось много выпивки и красивые девушки. Что нам ещё нужно? — прогремел Галлахер и засмеялся, получив вбок локтем от своей девушке. — Ладно-ладно, поедем домой. Макс, спасибо за приглашение.

Чтобы всех проводить потребовалось ещё сорок минут. Пока за всеми приехали машины, пока они уселись.

Вернувшись в гостиную, привалившись к дверному проёму, я обратился к Кену.

— Что ты хотел предложить?

— Ну не только я, — смутился парень. — Мы хотели позвать тебя в клуб.

— О как. И кто это мы? — приподнял брови в удивление.

— Кир тоже в деле, — посмотрел они на меня.

— Чисто мужской компанией? — усмехнулся я.

— Да, Милана не захотела, — отвёл он взгляд.

— Хорошо, поехали, — кивнул я и достав телефон, вызвал нас такси.

Мы приехали первыми и заняв столик, ждали Кира. А к моменту приезда Кира, мы успели познакомиться с тремя девушками. К моему удивлению, Кир оказался зажатым и попросту стеснялся внимание к своей персоне от сидевшей рядом девушке. Которая с каждым часом всё больше грустила, бросая завистливые взгляды на своих подруг, которые все больше жались к нам с Кеном. Не знаю, чем закончилось знакомство у Кена. Но своё утро я встретил в компании длинноволосой брюнетки с ярко — зелёными глазами и коротко стриженной блондинки с чёрными глазами. Впрочем, и встреча восхода была отложена. Слишком аппетитно выглядят девушки, растянувшись на моей кровати. Отправив счастливых девушек, домой, я отправился в офис.

Дом лорда Виктора Кавендиша.

— Слишком мало людей согласны нам помогать, — произнесла Анжела Болконская, перелистывая бумаги.

— А вы рассчитывали, что все ринутся помогать? — усмехнулся Кавендиш сидевший рядом.

— Ну да, мы ведь хорошие условия предлагаем, — с удивлением проговорила девушка.

— Ваш брат, уже ответил на это. На вашу страну в принципе многим плевать. Это не наша война. Как и прав в том, что вообще не факт, что мы сможем победить, — пожал плечами Виктор.

— Если бы все согласились помочь, то мы бы точно победили, — возмутилась девушка.

А Виктор вздохнул и обвёл взглядом свой кабинет. Современный, с обилием стекла и хромированного железа и в белоснежных тонах.

— Вы слишком наивный, — ответил он девушке.

— Возможно, вы и правы, — сдалась девушка и обхватив голову руками, добавила. — Был бы рядом Дамир, было бы проще. А без него даже его княжество отказывается нам помогать.

— Так пусть Романова извинится перед ним. Лично приедет и извинится. А не отправляет людей, которые только от её имени говорят.

— Она на него злится. И мы не знаем где он. Он попросту исчез, — помотала она головой.

— Он в Токио. Ну раз злится, то пусть грызёт свои локти. Тут вариантов-то немного, — пожал плечами Виктор и подвинул к себе бумаги. — Нам нужно продолжить, времени катастрофически мало.

— А что с Дмитрием Левиным? Вы же говорили, что он может помочь, — спросила девушка.

— Я ошибся, он начинает слишком наглеть. Нам не нужен такой союзник, — пожал плечами Виктор.

— Как скажете, — пожала плечами девушка и отложила одну из папок в сторону.

Глава 6

В офисе была стабильность, все работали и обсуждали прошедший приём. Кого видели, с кем разговаривали. С их слов кто-то умудрился и с мэром города перекинутся парой фраз. Саша весело подкалывала ребят и ничем не выдавала, что я ей неприятен. Я собственно, только рад. Пройдясь по территории и оставшись довольным результатами, я, взяв мерседес, отправился работать.

Через три дня Виктор и Американцы уехали в Россию. Он так и не оставил идею, взять меня с собой. А я всё так же не видел причин, чтобы ехать туда и тратить впустую время, на их войнушку. Разве, что играть в диверсанта и тайком посреди ночи пробраться в дом человека, укравшего бой бизнес.

Но что я ему скажу? Ты козёл и отдай мне всё обратно? Глупость несусветная. Я не владелец той компании, а мои действия будут считаться как вымогательство и шантаж. И далее по списку. Убью в качестве мести? А что дальше? Что в моей жизни изменится? Удовлетворение появится? Но я и так не страдаю. И уж тем более удовлетворение не будет. Уж я-то знаю на своём опыте. Говорить с позиции силы? Я пока никто в мире и уж тем более у меня нет ресурсов, для давления на него. Пока нет.

Всё это я высказал Виктору, когда он пытался давить на мозоль с потерянным бизнесом. А на его аргументы, что он поможет своим авторитетом, я лишь отмахнулся. Мне такого счастья не нужно. Этот ярлык, что я без Виктора, ни на что не способен, останется со мной до самой смерти. Кавендиш лишь вздохнул на мой отказ и пожелав мне удачи, покинул мой дом. На следующий деньон с американцами улетел.

А через неделю, сидя в своём ресторане, я смотрел на первую полосу газеты, где огромным шрифтом, писали о смерти лорда Виктора Кавендиша. Он возвращался с переговоров с руководителем Казанской империи. И на границе с Российской империей, его кортеж подвергся нападению. Никто не смог выжить, десять машин сопровождения, сорок человек военных и обладающих энергий фуро, были просто расстреляны в своих машинах. Казань, отказалась принимать на себя ответственность за эти убийства, мол они переговоры вели, а Виктор был посредником, зачем убивать такого человека?

Похороны были сделаны согромной помпой. Тысячи людей, пришли с ним попрощаться. Его работники и аристократы со всех уголков мира. Из-за количества людей церемонию проводили на стадионе.

Я приехал в обед и отстояв полчаса в очереди, подойдя к гробу, где лежал Кавендиш усмехнулся.

— Удачного отдыха Виктор.

Сожаления я не испытывал. Слишком много похорон, я пережил за свою жизнь. А Виктор теперь дома. Отдыхает в баре или уже взял новое задание, зачем о нём переживать?

Через два дня мне пришло письмо, что в завещание Виктора, значился и я. Он оставил несколько документов и вещей для меня. Приехав к адвокату, я получил в своё распоряжение трость Виктора, небольшое письмо, где он желает мне успеха в жизни и приносит извинения, что не может помочь ещё сильнее. И ко всему этому, мне досталась гоночная команда.

А по городу начали прокатываться взрывы и убийства. В Нью-Йорке начался передел собственности. Виктор, к моему удивлению, оставил семье деньги и предприятия, которыми владела жена. Остальное, он оставил городу и людям, с кем владел определённым бизнесом. Фабрики рестораны, ночные клубы. Везде творился хаос. Аристократические рода, заключали новые союзы с прошлыми врагами, друзья становились противниками.

Звонок телефона разбудил меня в четыре утра.

— Да, слушаю, — пробормотал я, принимая вызов.

— Максим Игоревич, беда. Ресторан взорвали! — раздался нервный голос управляющего.

— Пострадавшие есть? — задал ему вопрос, поднимаясь с кровати.

— Нет, мы уже закрыты были. Но ресторан полностью уничтожен. Часть и вовсе утонула… — говорил мужчина.

— Через полчаса буду, — ответил я и отключив вызов, протёр лицо.

Надев штаны и накинув рубашку, я выскочил из комнаты и сбежав вниз, направился к пирсу, на котором стоял катер.

Дав немного двигателю прогреться, я, выкрутив машинку газа вперёд, я начал набирать скорость. Свежесть океана и некоторое число брызг, попадающих на меня, когда я перепрыгивал волны, позволили мне проснуться до конца. На причал я сходил уже бодрым и полным сил и энергии покарать тех уродов, что взорвали мой ресторанчик.

На воде, стояло несколько полицейских катеров и барда, на которой был установлен кран, мой потонувший ресторан, начинают уже поднимать. На причале несколько полицейских, которые покуривая и что-то обсуждали, не отрывая взгляд от работы крана и плавающих рядом водолазов.

— Молодой человек, а вы куда? — обратился ко мне один из них.

— К ресторану, я хозяин этого заведения, — остановившись, ответил полицейскому.

— Разве вы? Говорили же, что лорд Кавендиш, был владельцем? — в недоумение произнёс сотрудник полиции.

— Нет, лорд Кавендиш, лишь помог несколькими советами купить ресторан, а владелец я, — пожал я плечами.

А себе сделал пометку, тот, кто взрывал мой ресторанчик, тоже думал, что он имущество Виктора.

— Там у входа, группа. Спросите Капитана Мура. Он занимается расследованием, — махнул в сторону берега полицейский и потеряв ко мне интерес, развернулся в сторону воды.

— Стоять — приказал мне очередной полицейский, когда я подошёл к ленточке, которой огородили территорию моего заведения.

— Стою, — кивнул я, замирая.

— Ты кто? — подозрительно оглядел он меня.

— Метеозонд, — пожал я плечами.

— Да? — усмехнулся он и спросил. — Чем докажешь?

— Температура воздуха пятнадцать градусов — произнёс я через секунду паузу, вспоминая, сколько у меня было на датчике температуры в катере.

А полицейский достав телефон улыбнулся и произнёс:

— Врёшь, шестнадцать градусов!

— Погрешность, — махнул я рукой. Не принимая его данные.

— Возможно, — кивнул он. — Что вам нужно?

— Капитан Мур. Я владелец ресторана, — ответив ему, я сбросил очередной телефонный вызов управляющего.

— Проходите, — ответил сотрудник и приподняв ленту, пустил меня внутрь.

Мура, я нашёл рядом со своим управляющим.

— Граф, наконец-то вы приехали. Вы посмотрите, что они натворили с рестораном! Это ведь…это же!

— Граф Юсупов? — удивился капитан полиции.

— Да, это я, — кивнул я, — А что?

— Да нет, наслышан просто, — отвёл он глаза. — Значит, вы владелец? Не лорд Кавендиш?

— Я владелец. Купил на свои деньги, во время обеда с Виктором Кавендишем, — произнёс я, рассматривая последствия взрыва.

Часть опоры моста, была чёрной от взрыва и пожара, который бушевал внизу.

— Тогда мне вас искренне жаль, мне кажется, преступники тоже считали, что ресторан принадлежит Кавендишам, — покачал головой, капитан.

— Да, я разделяю с вами эту мысль. Только не понимаю, откуда вы взяли, что владелец Кавендиш.

А полицейский задумался, мы прошли метров десять в сторону бывшего ресторана, когда он, подняв на меня взгляд, проговорил:

— Нам, точнее, дежурным, поступил звонок, что ресторан Кавендиша был взорван. Так и передали дальше, так и я получил звонок.

— Забавно, — покачал я головой.

Мы вошли к центральному входу, от заведения и осталось лишь центральный вход и небольшой коридор. Пожар, которыйтут бушевал, уже был потушен, а вокруг работали эксперты, собирая улики и изучая следы, которые могли остаться.

— Граф, у вас были враги? — задал полицейский.

— Вы имеете в виду, кроме агентов ФБР и полицейских, которые подкидывали всякую дрянь в багажник? — не удержался я от шпильки.

— Да, кроме них, — не обратив внимание на мой выпад, ответил Мур.

А я, вздохнув, посмотрел на открывшийся вид на Гудзон. Там на кране, висел мой бывший ресторан. Его уже полностью достали и грузили на стоявшую рядом баржу.

— Не знаю, скорее всего, нет. У меня только ресторан да такси, а титул я и вовсе получил официально не так давно. Ещё не успел перейти дорогу, кому-то серьёзному, — ответил на его вопрос.

— А в гонках? — спросил неожиданно полицейский.

— А что в гонках? — поднял я брови в удивление.

— Некто Лёвин Дмитрий, угрожавший вам и лорду Кавендишу смертью. Лорд уже мёртв, а у вас взрывают ресторан.

— Интересная теория, но бездоказательно, — покачал я головой.

— Вы правда так думаете? А братья Ламборги, с вами бы не согласились, — проговорил усмехаясь полицейский.

— А кто это? — в недоумение уточнил я, старательно пытаясь вспомнить кто это.

— Это, граф, два итальянских гонщика, которые были убиты Дмитрием Лёвиным.

А я запнувшись в недоумении посмотрел на него.

— Вы шутите?

— Нет, — покачал он головой. — Это доказанный факт.

— И вы его не арестовали? — ошарашенно проговорил, осознал всю комичность ситуации.

— Сейчас каждое лишнее движение к аристократам, это скандал. Заслуженно или нет. Но его арестовать нам не дадут, спасибо вам, за устроенные скандалы, — пожал он плечами.

— Спасибо говорить надо вашим коллегам. Которые решили играть грязно, — отмёл я обвинения.

— Давайте к делу граф, я возьму у вас показания, нам нужно работать, — произнёс Мур, указывая на небольшой раскладной столик, на котором лежали чемоданчики криминалистов.

Я потратил долгих два часа, на рассказ о покупке ресторана, своих подозрениях и чем я занимался вчерашний день и кто может подтвердить. Меня конечно, обвинять не будут. Ресторан был не застрахован, от взрыва бомбой. Поэтому восстановление будет сугубо за мой же счёт. А перестроить я мог и просто оплатив услуги строителей.

А днём, я заехал к Галлахеру. Принимать свой чокер, его наконец-то починили.

— Ты не будешь разочарован! — весёлой говорил мне ирландец, ведя меня на задний двор.

Моя машина стояла посередине площадки перед баром и была накрыта брезентом, а сверху лежал красный бантик.

— Серьёзно? — усомнился я, когда он, вручив мне бокал, налил туда виски.

— Ты против? — удивился ирландец.

— Ну да, я же за рулём, — кивнул я.

— Скучный ты, — покачал он головой и сняв бантик, потянул брезент.

Чокер сиял, заново покрашенный с новым хромом, он, наверное, новым не выглядел таким нарядным как сейчас. Диски сменили на чёрные штампованные, с хромированной накладкой, закрывающая болты. Резину покрасили в белый цвет. Придав ещё больше ретро в его внешность.

— В двери поставили броню, — постучал он по дверям. — Стёкла взяли чуть толще. Мотор подкрутили. Ну и иди сюда, я покажу самую лучшую фишку твой машины.

Он открыл заднюю дверь и залез внутрь, приглашая меня.

— Ты же знаешь, что кузов поднят?

— Да, знаю. Чтобы получить ровный пол, кузов приподняли на раме, — кивнул я.

— А теперь узри! захохотал ирландец мрачным голосом. И нажав на какую-то кнопочку, открыл нишу в полу.

— Ну ни фига себе… — прошептал я, склоняясь над открывшейся картиной.

Несколько автоматических винтовок. Пара пистолетов, глушитель, несколько магазинов к каждому стволу. Было несколько свободных ячеек.

— Доволен? — спросил довольный моей реакцией Галлахер.

— Очень…спасибо! — произнёс я, беря в руки автомат.

— Спереди, под правой ногой, есть такие же ниши. Резину, кстати, поставили ран флат, проколол и пуль можешь не бояться.

— Актуально, — усмехнулся я, вспоминая и наше знакомство и происходящее в городе.

— Тогда на этом всё, может, пообедаем? Мой бар, конечно, не твой ресторан, но и твоего ресторана больше нет, — выйдя из машины, спросил меня Галлахер.

— Шутник, етить тебя… — недовольно произнёс я, выбираясь следом и направляясь в бар.

Следующим пунктом, который я посетил после Галлахера, был бар Булочки и Пистолеты. Buns and Guns. Там собирались все бывшие военные и полицейские, которые искали работу.

Егомне посоветовал ирландец, когда я спросил, где я могу найти и нанять людей, для службы на себя любимого.

Завернув на нужную улицу, я с усмешкой остановился возле нужного бара, мимо такого точно не пройдёшь. Возле входа были сооружены небольшие оборонительные сооружения из мешков с песком, с амбразурами для стрельбы как лёжа так и сидя. Внутри лежали военные ящики. Оружейные и гранатные. Внутри же бар был простеньким, деревянные столики с пластиковыми стульями и барная стойка. Но везде были фотографии людей в форме, военной техники, боевых действий. Над потолком висели модели самолётов. А на стенах, выкрашенных под лесной камуфляж, висело оружие. Дробовики, автоматы и снайперские винтовки. Пистолеты висели рядом с гранатами и минами.

В баре сидела человек семь и бармен. Осматриваясь по сторонам, я направился к нему. Взяв меню в руки, я лишь усмехнулся.

Все, что названия блюда, было название оружия, а вместо фотографии блюда, была фотография оружия. И под названием блюда, мелким шрифтом был состав. Например, Магнум, оказался сандвичем с жареной курицей. Гранатами был картофель, в зависимости от вида, он был или варенной или запечённый или во фритюре. Пицца была тут противопехотной миной клеймор.

— Можно Магнум и лимонад? — обратился я к бармену, стоявшему напротив меня.

— Пять баксов, — ответил он без эмоционально.

— Тут написаны другие цены, — постучал я по меню.

— Тут для своих, а кто ты, я не знаю, — пожал он плечами.

— Хорошо, пять так пять, — покачал я головой.

— Деньги вперёд, — продолжал поражать меня бармен.

Выложив деньги на стойку, я со скучающим видом принялся разглядывать сидящих в зале клиентов. Военные хоть и в гражданском, но выправка никуда не делась, причёски как под копирку с бритыми висками и коротким ёжиком.

— Наши посетители не любят, когда к ним такое внимание, — пробасил слева от меня новый голос.

Владельцем голоса оказался огромный любить поработать в зале с железом. Форменная футболка, натянутая на нём, грозилась просто порваться от напряжения на его руках.

— Я думаю, что смогу заинтересовать ваших гостей так, чтоони смогут простить моё любопытство, — ответил я.

А он, посверлив меня взглядом, протянул руку в сторону бармена. оторый вложил в его огромную ладонь, маленькую бутылку воды.

— Меня зовут Сэм Фишер, владелец этого заведения, — прогудел он, делая глоток.

— Граф Юсупов Максим Игоревич, — представился я.

— Да, я вас узнал, — кивнул он, оставляя бутылку. — Вы слишком часто стали на слуху, последнее время.

— Это плохо? — провёл я рукой по волосам.

— Нет, в вашем случае это хорошо. Чем я могу вам помочь?

— Мне нужны люди, — произнёс я. — Хочу создать, свою гвардию.

— Почему гвардия, а наёмники? — прищурился он.

— Наёмники — это вольные люди, работающие за деньги, сегодня они за меня, а завтра их контракт закончится, и они займутся к моим врагам, — пожал я плечами.

— А гвардеец, думаете вас не предаст? — усмехнулся Фишер.

— Предаст, — кивнул в ответ. — Но это будет последним, что он сделает. Свои его не простят. И позор смоют только кровью.

— Ну не совсем так, — покачал он головой. — Но вы правы. У многих семьи вы готовы взять на себя ответственность за них?

— Готов, я знаю, на что иду, — пожал я плечами.

— Тогда я предлагаю обсудить, ваши хотелки, а мы решим, как поступить лучше.

Мы договорились о четырёх пилотах тяжёлых шагоходов. К которым я позже приобрету подходящую технику. И о семидесяти человек пехоты на первое время. По пять человек я видел в качестве охраны в такси и восстановленном ресторане. И двадцать — тридцать, будут у меня в поместье. Остальные будут расквартированы на базе, которую мне предстоит купить и обустроить. Там будет тренировочные площадки и располагаться дежурная группа. К этому всему по-хорошему мне нужны были техники, инструкторы и командиры. Ну и, конечно, не стоит забывать о вооружение своих ребят. А ещё мне нужен человек, которомуя могу поручить хотя бы часть своей работы. Где его взять, я просто не представлял.

Людей, Фишер пообещал привезти завтра в моё поместье, где я смогу и познакомится и отбраковать, а возможно и нанять чуть больше.

А я отправился на встречу с двумя пенсионерами, которые в своё время были одними из лучших командиров полка, где он служил. А сейчас просто отдыхали она заслуженной пенсии. Я хотел попытаться уговорить пойти ко мне на службу.

Глава 7

Встречу назначали в парке Хай-Лайн. Над двенадцатой авеню. Поднявшись по лестнице, я оказался на бывшей железнодорожной ветке, которые были построены по всему Нью-Йорка и были наземным метро. И нынешний парк был расположен на одной из таких веток и пронизывал Манхэттен на два с хвостиком километра. Над улицами и сквозь дома. Скамейки, деревянные дорожки и огромное количество растений, сквозь которые извиваясь змейкой и были проложены дорожки. Прислонившись к перилам, я наслаждался видом на Гудзон. Люди катались на яхтах, шли какие-то баржи, гидроциклисты. В город пришло наконец-то лета и стоявшая жара, выиграла на улицы огромное количество людей. В парке на скамейках и дорожках лежали раздетые люди, загорали. Дети играли возле разноцветных пожарных гидрантов, стоявших на улицах.

Краем глаза, я увидел, как ко мне направляются двое человек. Один из них крепкий и накаченный, ближе в пятидесяти, с небольшой короткой бородой, которую уже тронула седина. Одетый в камуфляжные брюки, чёрного цвета и чёрную тельняшку. Второй же был лысый старик, годов так семидесяти, с абсолютной седой бородой и атлетической фигурой. Которую не могли скрыть свободные брюки и рубашка.

Повернувшись к ним, я склонил голову набок и внимательно смотрел на них. Почувствовав мой взгляд, они сместились в сторону и направились уже ко мне.

Ты можешь уйти из армии, но армия не может уйти из тебя.

Чеканный шаг в ногу с друг другом, поднятый подбородок и взгляд, который сканирует окружающие пространство в поисках угрозы, ну и, конечно же, спина. Она абсолютно прямая, будто сзади к ним прицепили палку, мешавшую им сгорбится.

— Добрый день господа, — произнёс я, когда они подошли ко мне и с интересом смотрели на меня.

— Шкет, — произнёс лысый старик, осматривая меня.

— Слишком мелкий, — добавил второй, с ухмылкой.

— У меня нет пунктика на это, — покачал я головой.

— А жаль. Я Коршунов Алексей Сергеевич, — протянул мне человек в тельняшке.

— Беркутов Андрей Владимирович, — пожал следом второй.

— Юсупов Максим Игоревич, — кивнул я, отвечая на русском и разминая руку, после железных хватов военных. — Может, пройдёмся?

Мы пришли пару метров, нас обгоняли мамы с детьми и колясками, бабушки с лыжными палками, занимающихся скандинавской ходьбой.

— Скажите Максим Игоревич, что вы от нас хотите. Фишер лишь сказал о необходимости встречи, — спросил Беркутов.

— Я хочу предложить вам возглавить мою гвардию, — собравшись с мыслями, ответил я.

— Ха! — воскликнул Коршунов. — А ты не мелочишься.

— Коршун! — неодобрительно произнёс Андрей.

— Вы правы, мелочиться я не собираюсь, — кивнул я, обходя плачущего ребёнка, уронившего мороженое. — Нынешняя обстановка, заставила меня, переосмыслить свои планы.

— Это ты о беспределе, которые устроили рода и кланы? — задумчиво произнёс Коршунов.

— Именно, — согласился я. — Сегодня утром взорвали мой ресторан и думается, что это лишь начало.

— Так найми наёмников, продал плечами Беркутов. — Зачем тебе гвардия?

— Наёмники работают за деньги, — заметил я. — Гвардия, будет служить за идею.

— И почему ты так решил? — улыбнулся Беркутов.

— Сейчас расскажу, — кивнул я. — Люди, которых мне предлагает нанять Фишер-это бывшие военные или полицейские, ушедшие или по собственному желанию или их попросили. Есть ещё категория, которая вышла по выслуге лет. То есть, люди оказались на улице, без работы и в основном без средств на жизнь, так?

— Верно, продолжай, — кивнул Алексей.

— Все, кто ушёл со службы, поделились на несколько категорий. Кто желал жить в битвах и войнах, ушёл в наемники. Кто-то ушёл в бандиты. А кто-то остался верен своим принципам не позволяющим им связываться с криминалом или продавать свою жизнь за неизвестность. Они хотят стабильности в своей жизни. Но, кроме как быть военными, обобщим всех в одну категорию, они ничего не умеют. Теперь мы и возвращаемся, почему в гвардии они будут служить за идею. Начнём с банальности, в гвардию попасть очень сложно. Аристократов не так уж и много, и туда попасть можно лишь через знакомства. Служба аристократам, это гарантия стабильной жизни и высокого достатка. Плюс аристократ, берёт на себя ответственность за своих людей, а значит, и за семьи людей, которые ему служат. И по мне, очевидно, что люди будут держаться за такую возможность всеми руками.

Шедшие рядом со мной мужчины молчали, лишь периодически кивали на мои слова. Дождавшись, когда я замолчу. Они, переглянувшись между собой, синхронно кивнули.

— А мы тебе зачем? И почему ты решил, что сможешь нас уговорить, принять твоё предложение.

— Вас я хочу назначить, на командные должности моей гвардии. Фишер слишком хорошо отзывался о ваших навыках. А почему согласитесь? Потому что вам скучно жить на гражданке, ваш внешний вид кричит, что вы так и не смирились с жизнью без службы, — развёл я руки.

Наша прогулка продолжалась, я любовался видами на город, а бывшие военные молчали. Каждый из них погрузился в размышления.

— Ты ведь понимаешь, что тебе нужны не только пехота? Но и владеющие фуро, — спросил Беркутов.

— Понимаю, Фишер обещал и это проработать, — кивнул головой. — Я рассчитываю нанять как минимум семьдесят человек, для начала. И если сержантов могу найти среди новеньких, то в командующем составе, мне нужны профессиональные военные.

— А находится, где будем? База в смысле — спросил Коршунов, останавливаясь возле спуска вниз.

— Нету у меня сейчас ответа на этот вопрос. После этой встречи буду заниматься.

— У нас есть место на примете, если вложиться, то там можно и казармы и дома построить для гвардии, полигоны и стрельбища тоже в наличии, мы его арендуем иногда для тренировок, — задумчиво произнёс Беркутов. — Цена будет только немаленькая. Около десяти, а скорее всего, и все пятнадцать миллионов.

— Так, может, и сразу посмотрим? Зачем тянут, — предложил я, рассудив, что они точно ерунды предлагать не будут, раз и сами этим местом пользуются.

Нужным местом, оказалась бывшая военная база неподалёку от Нью — Рошелл. Пригороде Нью-Йорка.

От бывших сооружений казарм и административных зданий, остались лишь фундаменты и строительный мусор, а вот полигоны и стрельбища было в идеальном порядке. Если это можно применить к месту, где тренируются боевым техникам и проводят стрельбы боевым оружием.

Походив по территории и оценив масштаб предстоящего строительства, я поставил свою подпись под договором продажи. А Беркутов, предложил нанять знакомую бригаду строителей. Как оказалось, несколько бывших сослуживцев организовали несколько лет назад бизнес. Впрочем, думал я недолго, просто спихнул все вопросы по строительству на своих новых командиров гвардии. Выдержав перед этим полчаса жарких споров.

С кандидатами на вступление в мою гвардию, решили сделать через простой экзамен. Точнее, не так. Сперва мы решили провести небольшой экзамен. Классическая полоса препятствий и стрельбы. А уже показавшим себя бойцам я и предлагал вступить в гвардию. Из ста двадцати человек, которых смог собрать Фишер, ко мне попало сто человек. Но и вместо простого деления на пилотов шагоходов и пехоты, у меня оказались люди и более узкой специализаций. Снайперы, сапёры, механики-водители на колёсную технику. В большинстве своём это были вполне взрослые мужчины около сорока лет. Но попадались и молодые ребята, только из армии. Но это было скорее исключение.

Позвонил я и Льюису Онеро. Который мне систему безопасности ставил на поместье.

Озадачив новых бойцов, я отправился домой. Меня посетила интересная мысль, как начать зарабатывать при небольшом количестве вложенных средств, но мне нужен был большой монитор и удобное кресло.

Как говорил, Ювенал в Древнем Риме. Хлеба и зрелищ. И если с хлебом у меня возникли трудности из-за взрыва моего ресторана. То вот зрелищ, как оказалось, я могу дать этому городу просто неограниченное количество. Как оказалось, в нынешнем моём мире, никто не задумался, чтобы квесты перенести в реальность. Ну мне же лучше.

Следующий день, я усадив Вито за руль, начал своё путешествие по Нью-Йорку. Первым делом, мы заехали в один из торговых центров города на Манхэттене, где я взял в аренду подвальный этаж.

Туда же я пригласил художников и дизайнеров. Немного подумав, позвонил ребятам из клуба техников. И всей этой компанией мы засели в одном из кафе. Воплощать на бумаге мои идеи и задумки. И если с художниками и дизайнером было совсем просто, мы обсудили фильмы и мультфильмы, по мотивам которых реально сделать оформление, то уже с парнями из клуба, всё было сложнее. Им нужно было продумать взаимодействие между игроком и реквизитом. И по итогу мы пришли к выводу, что нам ещё нужны программисты. Которых тоже решили взять из школьного клуба. Всем нужна практика, а сложного тут ничего не было. Так мы и провели ещё несколько часов, но уже с новыми участниками. Я показывал и рисовал нужные мне загадки, а парни решали как их воплощать в жизнь и что им понадобится для работы. А дальше я с Вито отправились закупаться реквизитом. Ванны, стулья железные столы и инструменты. Трубы и цепи, огромное количество навесных замков и ключей. Металлические трубы и верёвки, детские лабиринты и магниты.

Ресторан также начали восстанавливать, была куплена и доставлена новая баржа, которая будет основой для ресторана. Но теперь она будет больше. Я решил увеличить расстояние между столами. А возможно и добавить ещё несколько.

А вечером ко мне заявился Беркутов. Он хотел и требовал оружие, патроны и мобильные доспехи.

— Где я тебе их возьму? — отбивался я от его нападок. — Время, вечер!

— Но нам нужно! Как мы обеспечим тебе охрану, если у нас только дубинки полицейские? — недовольно ворчал он.

— Магазинов ведь, как я понимаю у нас нет? — задумчиво постучал я по подлокотнику дивана.

Мы сидели в гостиной моей усадьбы, я вернувшись уставший и злой, после работы в квестовых комнатах, пил кофе.

— В магазинах нет того, что нужно нам, — отрезал Беркут.

— Обозначь мне свои хотелки, завтра решу вопрос, — устало махнув рукой, я, поставив кружку на стол, улёгся на подушку.

— Хорошо, тогда я пойду к ребятам и потом домой, — поднялся он с кресла и махнув рукой, направился на выход.

— Беркутов, а у тебя какой ранг? — крикнул я, не отрывая взгляд от потолка.

— Сенсей, как и Коршунов, — ответил он, выходя из комнаты.

Взяв в руки телефон, я отправил одинаковое сообщение Чану и Галлахеру, мне нужны поставщики оружие и мпд. А вот ответ меня расстроил. Они не занимаются законной покупкой оружия. А МПД в городе продаёт только клан Дориных. Они единственные, кто может дать и выбор и неограниченное количество.

И эта новость заставила меня со злости ударить по дивану. И я стал понимать, почему те американцы, рвались в российскую империю воевать за возможность поставок мпд.

А я барабанил по дивану и думал, как прийти к человеку, сына которого я заставил описаться и нырять на глазах десятков аристократов. Что привело к разрыву помолвки с Кавендишеми.

И я попросту не видел ответа на свой вопрос. Покупать через посредника? А кто будет посредником? Лёвин? А потом к нему постоянно бегать? С такими мыслями я отправился спать.

А на следующий день, одевшись в приличный костюм и подхватив трость Кавендиша, я отправился в офис Дориных. Предварительно захватив с собой Моих новых командиров гвардии. Они явно лучше разбирался в мобильных доспехах, чем я. На въездных воротах в усадьбу уже стояли несколько человек из моей гвардии. Позади них стоял один из боевых роботов на дистанционном управлении. Если дом ещё не становился обитаемый, то его территория уже была полна людей. Ребята где-то взяли несколько гольф-каров и теперь с ветерком катались по территории патрулируя.

Офис Дориных оказался семидесяти шести этажным зданием, на спрут-стрит. Возле Бруклинского моста, на Манхэттене. И его было видно из моего ресторана. Больше всего в нём поражал внешний вид. Если издалека, он просто казался равным зданием с волнами на фасаде. То вблизи он был зрительно усложнён. Неожиданные изломанные и нарочито деструктивные формы, придавали небоскрёбу очень необычный дизайн.

Войдя внутрь и оказавшись в холе, мы прошли к длинной стойке, за которой был огромный портрет главы клана Дориных. Сорокапятилетний мужчина, с белоснежными длинными волосами, прямым носом и узкими губами, на которых застыла надменная улыбка. Серые глаза под изогнутыми бровями, смотрели на мир с издёвкой.

— Доброе утро! — улыбнулась девушка, брюнетка с шикарной фигурой, за стойкой. — Чем я могу вам помочь?

— Здравствуй, мы бы хотели сделать заказ на мобильные доспехи, — произнёс я.

— На какое количество? — уточнила девушка.

А я посмотрел на Беркутова Андрея Владимировича.

— Сорок штук, — ответил он, через секундную заминку.

— Лёгкие средние или тяжёлые? улыбнулась девушка, печатая что-то в своём компьютере.

— Всех. В разной пропорции, но нужны все, — произнёс Беркут и посмотрел вопросительно на меня.

Пришлось кивнуть. Я всё равно не понимал в них ничего.

— Желательно русские, но можем рассмотреть и японские варианты, — добавил Коршунов.

— Хорошо, — через час вас пригласят. Можете пройти или в наш ресторан или можете остаться тут, — указала она на диваны.

Беркутов отправился в ресторан, за кофе, а я сев на диванчик, подхватил каталог мобильных доспехов и погрузился в изучение. Коршунов, встретил знакомого и остался с ним.

— Нашёл, что-то интересное? — спросил Андрей, через несколько минут.

— Не знаю, по картинкам всё интересно, а по факту…Сложно, — покачал я головой.

А через час к нам подошёл мужчина в костюме и пригласил в выставочный зал.

Зал был просто огромным размером, пол каждую страну производителя было отведено отдельное место. И первым делом, мы направились к ближайшим японцам. С чего-то же надо начинать?

— Выглядит внушающе, — усмехнулся я, остановившись перед трёх метровым тяжёлым МПД «Ицуре». — Что скажете?

— Хлам, — тут же отреагировал Беркутов. — В целом у него неплохие показатели, но аккумуляторные батареи и генераторы… — покачал головой он.

— Генератор один и он на спине, не прикрыт нормальной бронёй, аккумуляторы расположены в ногах. Считай, повредил ногу, потерял питание. Даже его одноклассник «Чухон», — добавил Коршунов, кивая на стоявший рядом МПД. — Пусть и морально устаревший лет на десять, но внушает больше доверия.

— Понятно, — в общем-то, это ради интереса спросил. Тут и я вижу, что этот «Ицуре» нам не подойдёт. В том числе и по цене. — А что про «Самурая» думаете?

— Лучшее, что есть у японцев в продаже, — произнёс Беркутов, оглядывая взглядом озвученный мпд.

— Но в целом середнячок. Плюс он неудобен, — заметил Коршунов — Со временем привыкнуть можно, но я не вижу в этом какого-либо смысла. Лучше сразу взять, что-то нормальное.

— Как бы мне ни хотелось вступиться за японских инженеров, но этот господин прав, — произнёс сопровождающий нас мужчина.

— Тогда пойдём отсюда, — кивнул я на другую сторону зала, — Смысл тут время тратить?

Следующими были «американцы». В целом, у них были интересные машины, как мне рассказывал Беркутов. Но в основном это были второсортные модели. Но у одной американской жемчужины мпд строения мы остановились.

— «Доминатор» реально хорош, — покивал Коршунов. — Если бы не цена.

— Наш «Витязь» лучше, — нахмурился Беркутов.

— «Доминатор» более универсален. Пусть по ряду аспектов он хуже, зато спектр задач у него шире, — покачал головой Коршунов.

Мы стояли возле трёхметрового абсолютно чёрного доспеха, состоящего из огромного количества небольших панелей, накладывающихся друг на друга, которые и образовывают броню.

— А сочленений и стыков между бронёй у него не слишком много? — скептически проговорил я, обходя это чудо по кругу.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Беркутов. — Тут годы исследований и не один вооружённый конфликт.

И было бы, наверное, неплохо. Такой купить. Только вот цена у «Доминатора» какая-то слишком неадекватная. Тяжёлый МПД «Витязь», он же ТДП-10-2,5, стоявший рядом, стоит чуть больше двух миллионов. «Доминатор» же, стоящий прямо перед нами, оценивается в шесть миллионов шестьсот тысяч.

— Может, купить парочку? — спросил я мужчин.

— Не стоит, — вздохнул Коршунов.

— Но один я точно куплю. Для себя — произнёс я задумчиво и кивнул сопровождающему. — Ладно, пойдём дальше.

К русским мобильным доспехам мы решили подойти в самом конце. Чтобы, так сказать, на волне уныния, насладится лучшим.

Следующей страной производителем был Египет, представленный в единственном экземпляре. Серый двухметровый с весьма матерой внешностью. И всего за сто тысяч.

— Забудь. Там такое качество, что после каждого использования нужно техобслуживание производить, — потянул меня дальше Беркутов.

Испанские мпд были, больше похоже на космические скафандры. И поголовно были лёгкими модификациями.

— Нет, они хорошие, — пожал Беркутов плечами. Просто цена — качество не соответствует. Русские дороже на двадцать — тридцать тысяч, а качество будет на голову выше.

— Ну а что с немецкими и английскими? Тоже скажете, что фигня? — усмехнулся я.

— Ну…не то чтобы фигня… — смутились мои сопровождающие.

— Так ясно, — развернувшись я направился к российским доспехам. — Показывайте пальцем, что вам надо. Утомили разводить меня.

— Так мы же в первую очередь о качестве думаем, — заикнулся Беркутов.

— Вот и тыкай пальцем, что вам нужно! — повысил я голос. — У вас есть двадцать — двадцать пять миллионов. Я буду в ресторане, — отрезал я и, покинул зал.

Я сидел пил часа и лениво помешивал кофе, когда надо мной нависла тень.

— Максим Игоревич, какая неожиданность! — произнёс незнакомец.

Подняв голову, я встретился взгляд серых глаз, которые с издёвкой смотрели на меня.

— Добрый день, — кинул я главе рода Дориных. — Присядьте?

— Конечно, присяду, у меня к вам слишком много вопросов, — кивнул он, отодвигая небольшое кресло.

Глава 8

Дорин Евгений Владимирович махнув рукой официанту, с интересом изучал меня взглядом. Откинувшись на спинку кресла и склонив голову набок, я смотрел в его глаза. Через пять долгих минут к нам подошёл официант и поставил перед Дориным стакан с чаем.

— А вы не боитесь, — задумчиво произнёс он, помешивая ложкой в стакане.

— Есть причины для страха? — усмехнулся я на это.

— Думаете, нет? — приподнял он брови. — Мой сын очень много о вас рассказывал. — Да и отказ от свадьбы между моей семьёй и Кавендишами, после унижения моего сына. Это не причины для страха?

— Ваш сын сам виноват во всех своих бедах и унижениях, которыеон получил. А вопрос со свадьбой…Знаете, на месте Виктора так бы поступил каждый отец. Если он в своём возрасте не понимает, что и кому он говорит…ну тут… — развёл я руками. — Вопрос к его родителям, чему они его научили. Или вам рассказать, что обычно бывает за прилюдное унижение аристократа?

— Дуэль, до смерти или крови…В зависимости от желания оскорблённого, — ответил Дорин, делая глоток из стакана.

— Ваш сын ещё жив, — пожал я плечами.

— Ещё? — усмехнулся Евгений Владимирович.

— С таким отношением к людям он очень быстро найдёт свой покой, — усмехнулся и я, отпивая из своего стакана.

— А ты такой же наглый, как и Виктор, — улыбнулся Дорин, бросив взгляд на трость, стоявшую возле моего кресла. — Он тоже говорил всё в лицо, избегая всех этих витиеватых фраз. Но я хотел принести извинения за своего сына. Он слишком сильно избалован.

— У меня нет к вам и к вашему сыну претензий, — произнёс я. — За его ошибки он уже ответил.

— Ну раз с этим разобрались, тоявас покидаю. И спасибо, что воспользовался нашими услугами. Мне уже доложили, что ты купил мпд. До свидания Максим Игоревич.

Проводив его ошарашенным взглядом. Я задумался. А ради чего он приходил? Извинится за сына? Поздравить с покупкой мпд? Второй вариант отпадает. С их ежедневным оборотом, мои покупки- просто крупинка. За сына…раньше его это не заботило. Мои размышление прервали Беркутов и Коршунов. Которые со счастливым видом уселись напротив меня.

— Мы купили! — довольно произнёс Беркутов.

— Мне уже сказали, — кивнул я. — Сколько вышло?

— За наши тридцать семь мпд и один твой. Вышло чуть меньше тридцати девяти миллионов. Плюсом бонусом за покупку, нам дали три фирменных стойки, для проведения техобслуживание, — ответил Коршунов.

— Три? Щедрость не знает границ… — усмехнулся я, качая головой.

— Каждая по отдельности стоит полтора, — нахмурился Беркутов.

— Серьёзно? Ну ладно. И на этом спасибо, — удивлённо поднял брови. — Что ещё нужно?

— Оружие, транспорт. Но это выйдет в два — три миллиона, и мы знаем, где купить без проблем, — задумчиво ответил Беркутов. — Одежда и форма тоже в принципе в эту сумму войдёт.

Сложив руки в замок и поддавшись вперёд к столу, я обвёл своих подчинённых.

— Что ещё от меня нужно, для успешного развития гвардии?

— Реальные бои, где они могут получить практику. Но это сам понимаешь… Это сложно, — ответил Коршунов задумчиво.

— Запомню, — кивнул я. — Что ещё?

— Вроде всё. На данном этапе нам нужно в первую очередь экипировать людей и научить их работать вместе, — Твёрдо ответил Беркутов.

— Вас на базу или в усадьбу? — поднялся я с кресла.

— На базу, — ответили они хором.

На базе кипела жизнь. Все свободные руки были брошены на расчистку и строительство. На старых фундаментах начали возводить постройки из пеноблоков. Первым делом, должны были поставить ангары для мпд, шагоходов и техники. Обходя территорию, я не мог нарадоваться, что познакомился с Льюисом Городне. Этот парень, получив мой новый заказ, взялся за него с таким рвением и ответственностью, чтоб все просто были поражены. Каждое здание, которое должно было строиться у меня на территории, должно было получить его одобрение. Видеонаблюдение, сигнализации и разнообразные датчики. ыли установлены ракетные и пулемётные турели. Виднелись и масштабные раскопки, там должен быть установлен склад горюче-смазочных материалов.

Обойдя, за несколько часов всю территорию, я вернулся, к Коршунову и Беркутову.

— Вы уже решили кто из вас, какую должность займёт? — задал я вопрос, останавливаясь возле небольшого фургона, в котором устроили склад продуктов.

А рядом с ним поставили полевую кухню.

— Я буду командующим, у меня опыта побольше в этом плане будет, — поднял руку в которой был кусок хлеба, Беркутов.

— Максим Игоревич, мы уже нашли на все направления людей, — кивнул Коршунов, отрываясь от тарелки. — Сержантов тоже назначили. Можете не волноваться.

— А я волнуюсь! — отрезал я, с неодобрением смотря на них. — Тут вложены огромные деньги, которые не на деревьях вырастил. И похерить всё это по глупости, я не хочу!

— Ох, эта молодость, — усмехнулся Беркутов, качая головой. — Слишком серьёзно воспринимаешь всякую мелочь.

— Моя внешность вряд ли имеет значение, — пожал я плечами.

— Ваш опыт имеет, — с улыбкой ответил Коршунов.

— Возраст не гарантия успеха, — наклонил я голову.

— Ай, проще полком командовать, чем спорить, — махнул на меня Беркутов.

— Я уехал, звоните, если что, — засмеявшись, произнёс я.

Заехав в торговый центр и оценив масштаб стройки квестовых комнат, я отправился к Галлахеру, который очень настойчиво просил о встрече. Приехав в бар, я с удивлением отметил, что он был полным людьми ирландца. Простых гостей, не было вовсе. На столах лежали помповые дробовики и патроны.

— О, Граф! — Воскликнул Галлахер, когда меня впустили внутрь.

— Что у вас тут происходит? — спросил его, обходя столы.

Кто-то выкладывал новое оружие на столы. Кто-то заряжал патронташи. Несколько человек корпели над какой-то картой с карандашами в руках. Но большинство, просто сидели и сосредоточенно смотрели вперёд, держа в руках стаканы с чем-то горячим.

— Война…Эти макаронники решили, что они тут теперь самые главные! — бросил он, поднимая один из дробовиков и протягивая мне. — Зацени красоту!

— Винчестер? — удивлённо прошептал я, натыкаясь на ветвистую надпись и ковбоя на лошади, выгравированные на чёрном деревянном прикладе.

— Именно! Модель девяносто седьмого года, — с гордостью проговорил он.

— Ему же место в музее, — по-доброму усмехнулся я, рассматривая полностью чёрный помповый дробовик.

— Сам ты для музея… — насупился ирландец. — Он один из последних в пятьдесят седьмом.

— Это всё мелочь. Десмонд, что ты задумал? — оглядываясь по сторонам, произнёс я.

— Помнишь, день когда мы познакомились? — спросил он. И дождавшись моего утвердительного кивка, продолжил. — Сегодня мы им отомстим. Нам тут по секрету рассказали, что глава семьи Тотти, будет в доках. И это наш шанс, парень! И я хочу, чтобы ты помог мне. На твоей машине мы, сможем, пробраться максимально близко к ним.

Неверно оценив моё молчание, Галлахер добавил.

— Деньги и несколько их бизнесов уйдут тебе. В счёт оплаты за повреждение Чокера.

— Я не об этом думал, но раз уж ты и это учёл. То не вижу смысла отказываться. Экипировку ведь не доставали из багажника?

— Нет, всё там же, — покачал головой Десмонд.

— Тогда пойдём, я переоденусь. А ты расскажешь мне свой план, — проговорил я.

Глава 9

— Ты сейчас серьёзно? Просто ворвёмся и перестреляем всех? — замер я, натягивая футболку.

— Ну а, что? Всё просчитано, мы вчетвером, на твоём машине, проедем как можно ближе, а остальные начнут издалека, — рассуждал Галлахер, сидя на каком-то ящике.

— Десмонд, это полная хрень, в твоём плане, полно дыр, — проговорил я, одевая бронежилет и накидывая сверху курточку.

— Плевать на дыры. Нам нужен эффект неожиданности и всё. Их там человек двадцать, не более, — спрыгнув с ящиком, он подошёл ко мне вплотную и посмотрев в глаза, добавил— Всё будет нормально, не паникуй.

— Как скажешь Десмонд…как скажешь, — покачав головой, я направился к машине. — Поехали, не будем тянуть.

Первыми уехали два микроавтобуса, забитыми ирландцами, следом уехали два седана, а уже после них выехал я. Попасть в порт, оказалось проще простого. Из-за огромного количества транспорта въезд был свободен. Охрана стояла непосредственно у причалов, которая и проверяла накладные и при необходимости досматривали машины.

— Нас интересует причал А7,— проговорил сидевший рядом со мной парень.

— Понял, — кивнул я.

Порт был больше на прямоугольник, вытянутый в сторону моря. Причалы были расположены только по бокам, на краю этой территории располагались административные здания. По центру располагались ангары, центральная двухполосная дорога опоясывающая порт, с одной стороны, граничила с причалами и кранами, которые выгружали и загружали контейнеры, а с другой стороны, находились лабиринты из этих же контейнеров.

— Давай круг сделаем, посмотрим что к чему, — раздался позади меня голос Десмонда. Когда мы подъехали к причалу А5.

С каждым проеханым метром, это затея всё больше и больше вызывала во мне скепсис. Объехав вокруг, я остановился на парковке, возле въезда на территорию порта.

— Макс, ты чего? — в недоумение спросил Галлахер. — Зачем остановились!

— Я хочу узнать, что ты употребил, когда придумал штурмовать это место, — развернулся к нему.

— Что опять-то не так? — нахмурился Галлахер.

— А ты не увидел? — иронично произнёс я, окинув взглядом нахмурившихся пассажиров.

— Что я должен увидеть? — раздражённо прорычал Десмонд.

— Ох… — покачал я головой и начал снимать куртку. — Скидывай бронник. Пойдём, прогуляемся.

— Зачем? — опешил он. — У нас тут дело! Которое нужно делать, а не гулять тут.

— Ты, или идёшь со мной, или дружно выметаетесь из моей машины, — отрезал я.

— Хорошо…пошли, — покачал головой Галлахер и вышел из машины.

— Парни, сидите тут. Не нужно привлекать внимание, — бросил я пассажирам и вышел следом за Десмондом.

— Ну и что ты хочешь? — недовольно проговорил Десмонд.

— Пошли, я буду тебе говорить, куда смотреть, а ты будешь сам делать выводы. И постарайся не привлекать внимание к нам, — проговорил я и кинув жилет в багажник, отправился по центральной дороге. — Жаль, у нас касок и жилеток нет, — тяжеловздохнул я.

Мы дошли в молчание до причала А3 , когда мне попался знакомый фургон.

— Стой, — произнёс я, перекрикивая звук, работы крана. А сам полез в карман за телефоном и найдя нужную фотографию, повернулся спиной к фургону. — Фургон в двадцати метрах слева. Видишь?

— Вижу, — кивнул Галлахер.

— Номер видишь? — задал я следующий вопрос.

— Ну, вижу… — нетерпеливо произнёс он.

— Смотри тогда сюда, — повернул я экран к нему. — Этот фургон, несколько дней следил за моим офисом по приказу Кастора Троя, агента ФБР…

— Я знаю, кто такой Кастор Трой, — перебил меня ирландец. Изучая фотографию.

— Молодец. Внутри фургона было установлено оборудование для слежки. Я тогда их сфоткал и отправил заявление в полицию. Теперь идём дальше. Там будет ещё веселей.

Подходя к причалу А5, я остановился и подняв голову, стал смотреть за работой по погрузке контейнера на машину.

— Кран на шестом причале, возле кабины и на стреле стоят двое человек, судя по всему, снайперы. На седьмом контейнере впереди нас периодически встаёт парень в чёрном комбинезоне с балаклавой на голове.

— Ни фига не понимаю…это итальянцы или их ФБР пасёт… — проговорил Десмонд, провожая взглядом очередной контейнеровоз.

— Пойдём, покажу тебе ещё интересное, — усмехнулся я, углубляясь в лабиринты разноцветных контейнеров.

Обходя ричстакеры, которые перевозили контейнеры в известном им порядке, я направился параллельно причалам. Дойдя до контейнера, на котором я видел встающего человека, я завернул направо, где практически упёрся в ствол автоматической винтовки, которую направили мне в лоб.

— Вы кто такие? — процедил человек в костюме в полоску.

— Да мы… Тут…выход ищем из этих лабиринтов, — ответил я, подняв руки вверх.

Галлахер, позади меня судорожно сглотнув, энергично закивал головой.

— Катитесь отсюда, в следующем повороте выходить можете свободно, — опустил говоривший автомат и качнул им в стороны.

— Хорошо, — кивнул я потянув Галлахера за собой.

— Майки, а это не Десмонд Галлахер? — раздался ещё один голос.

— Это какой-то шкет, — крикнул в ответ, стоявший перед нами Майки.

А я, ткнув локтем Галлахера, начал отступать в сторону. Мол двигай отсюда.

— Да не он, второй! — кричавший начал двигаться в нашу сторону.

— Бежим! — успел я крикнуть, когда Майки осознав слова своего товарища, раскрыв от удивления глаза, начал вскидывать автомат.

Мы ринулись в сторону откуда пришли. Благодаря погрузчикам и грузовикам с полуприцепами, на которые грузили контейнеры, оторваться от троих преследователей удалось быстро. И через десять минут, мы запыхавшиеся сидели в моём чокере, а ребята Галлахера в удивление на нас смотрели.

— Ты успел увидеть, сколько там людей? — тяжело дыша, спросил я.

— Да… — кивнул Десмонд, делая частые вздохи. — Там мать их армия…

— Надо ехать отсюда…Твоя идея провалилась, — покачал я головой и потянулся к замку зажигания.

— Это не моя идея, это идея Гаррета, — открестился Десмонд.

— Да плевать… — качнул я головой. И с удивлением не обнаружил ключи в замке зажигания.

— Лучше бы вы придерживались моего плана… — произнёс парень, сидевший рядом со мной и достав пистолет, наставил его на меня.

— Гаррет, что за фигню ты делаешь? — вспылили Десмонд.

— Тихо босс, — произнёс сидевший рядом с ним парень. — За тебя дают хорошие бабки, — добавил он, прицелившись в Галлахера.

— Потрясающе… — покачал я головой.

— Да вы офигели оба? Да я вас на флаг порву, ублюдки, — бесился Десмонд. — Вы хоть понимаете, что я с вами сделаю? Вы молить о пощаде будете кровавыми слезами!

— Заткнулся! — прорычал сидевший рядом с ним парень и выстрелил Галлахеру в ногу.

Ирландец, заорав от боли, склонился над нагой.

— Не дёргайся, — проговорил Гаррет. Прислонив к моей челюсти ствол.

— Угу, — промычал я, задирая голову вверх.

— Мики, где шприц? Ставь уже им.

Очнулся я уже связанный на каком-то стуле в ярко освещённой комнате. От огромного количества воды, которое на меня вылили. Рядом что-то мычал сквозь кляп Десмонд. На него вылили ещё одно ведро с водой, отчего он начал ещё больше, дёргаться и что-то выговаривать.

— Десмонд…заткнись уже…ты не в том положении, чтобы проявлять свой собачий характер, — проговорил человек, стоявший в тени.

Передо мной стояло трое подкаченных парней в брюках и майках. У одного из них было в руках ведро. А двое держали биты в руках.

Подёргав руками и убедившись, что дело дрянь, я повернулся к Десмонду.

— Успокойся уже. Криками не поможешь.

Ирландец кинул на меня взгляд полный злости, но я лишь пожал плечами. Лучше от его потуг всё равно не станет.

— Дес, послушай своего дружка, он хотя бы понимает как вести себя, — усмехнулся неизвестный. Оттолкнувшись от стенки, он вышел на свет.

Немолодой, лет пятидесяти, седовласый мужчина в очках и деловом синем костюме.

— А кто ты парень? Ты ведь не ирландец…и слишком молод для его банды… — произнёс он, обходя меня по кругу.

— Максимка я, — усмехнулся я в ответ.

— Ну ладно… Тобой мы займёмся позже, — отошёл он от меня и присел перед Галлахером. — Ну здравствуй, друг. Я ведь предупреждала, что со мной шутки плохи…А ты полез, — покачал он головой. — Снимите с него кляп, — щёлкнул он пальцами.

Подскочивший парень, развязал на затылки шнурок и вытащил тряпку.

— Луиджи…здравствуй, — кивнул Десмонд.

— Вот видишь…можешь же когда хочешь… — рассеялся Итальянец.

— Знаешь, Луиджи, если бы семья Белуччи не была третьей по влиянию в Нью-Йорке, я бы сказал «поцелуй меня в задницу». Но, учитывая ваше положение, я скажу: «чмокните меня в попку» — сплюнул на пол Галлахер.

А я же, просто заржал от этой глупой шутки, за что сразу жже получил по затылку, чем-то твёрдым, от стоявшего позади нас парня. А Галлахеру же досталось больше, итальянец начал его избивать.

Глава 10

— Довольно, — произнёс до боли знакомый голос. — Он нужен нам живым.

На свет вышел Дмитрий Лёвин. В неизменном белоснежном костюме и чёрной рубашке.

— Галлахер ты бы знал, как ты мне надоел, — растягивая слова и поигрывая тростью, говорил Дмитрий, подходя к нам. — Но теперь ты доигрался.

Судя по всему, он был не в курсе, кто сидит рядом с Десмондом. Впрочем, судя по его наглости похищения, они не знают, что за ними следили спецагенты. Ох, какой сюрприз их ожидает. Сомневаюсь, что агенты не задались вопросом, что за два тела были перенесены на корабль. А в том, что мы находимся на корабле, я не сомневался. Маленькая качка и эхо от металлических стен и запах рыбы, не оставлял сомнений.

— Здравствуйте, Дмитрий, вот кого я не ожидал тут увидеть… — произнёс я, поднимая голову и с усмешкой смотря на побледневшего Лёвина.

— А ну, заткнулся! — процедил какой-то итальянец, наотмашь ударяя по щеке.

— Максим…. — сделал шаг назад Дмитрий. — Не может быть…как ты тут…

— Бегите Дмитрий Александрович, бегите, — усмехнулся я, сплёвывая сгусток крови на пол.

— Как же ты меня бесишь щенок! — процедил итальянец, ударивший меня недавно.

— Не смей! — воскликнул бледный Лёвин.

Но это не спасло, на мне вымещали какую-то злость.

— Джо, стой! Нет! Луиджи, останови его! — заорал Лёвин, дёрнувшись в нашу сторону.

— Дмитрий отвали…Пусть парень душу отведёт, — рассмеялся пожилой итальянец.

Наблюдая, как моя голова безвольно болтается, после очередного удара.

— Ты себе смертный приговор подписываешь идиот! — цедил Лёвин и раскинув руки резко соединил их вместе.

Всех, кто был перед ним. А это я с Галлахером и итальянцем Джо, снесло потоком воздуха.

— Дмитрий! — в негодование произнёс итальянец.

— Ты не понимаешь! Этот парень — аристократ! — проорал Дмитрий.

Но его слова поглотил взрыв светошумовой гранаты и выстрелов. К нам ворвались люди в боевых доспехах, на груди которых была надпись ФБР.

Тройка итальянцев, которые избивали нас и держали биты, развернувшись в сторону вбежавших агентов, коротким замахом руки отправили в их сторону несколько классических фаерболов. Которые разбились о какой-то зеленоватый шит, вспыхнувший на броне агентов. За что сразу поплатились очередью из автоматов в грудь.

— Идиоты… — прошептал русский, вставая на колени и поднимая руки.

Пожилой итальянец, повторят за Дмитрием не стал и лишь с улыбкой смотрел на агентов, которые взяли его в полукруг.

— Знаете Максим Игоревич, вы, как-то часто оказываетесь в странных ситуациях, в которым замешан криминал города, вам не кажется? — произнёс сидящий передо мной мужчина.

Я сидел в рабочем кабинете руководителя местного отделения ФБР,Майкла Донована. Средних лет, коротко стриженый брюнет с небольшим шрамом на щеке. И рассматривал карту города за его спиной, которая была утыкана разноцветными булавками, некоторые из которых были соединены нитями соответствующими цветам булавок.

— Разве? — усмехаясь произнёс я, переводя взгляд на мужчину.

— Вы думаете иначе? — сухо произнёс он, складывая руки на стеклянный стол, разделяющий нас.

— Я думаю, что меня похитили на улице с моим товарищем и подвергли пыткам. И по закону, это ничтожество должно сдохнуть, — немного резче, чем хотелось, ответил я.

— Ваш друг, глава мафии, — поднял уголки губ, в подобие улыбки мужчина.

— И? — закинув ногу на ногу, я поднял брови в удивление. — Этот человек не может быть моим товарищем?

— Он преступник…это опухоль, мешающая нормальным людям! — жёстко отрезал Майкл, стукнув кулаком по столу, заставив задрожать монитор, стоявший на столе.

— А, ну да. Мир делится на чёрное белое, а вы стоите на границе и боретесь со злом, — рассмеявшись, я иронично смотрел на мужчину.

— Именно. Мы стоим на страже закона и боремся с ублюдками наподобие Галлахера или Белуччи, — пафосно заявил глава отдела ФБР.

— Жаль, что в руководители таких структур, попадают такие идиоты, как вы, — пожал я плечами и откинулся на стул.

— Что ты себе позволяешь щенок?! — вспыхнул Донован.

— А ты не забывай, благодаря кому ты сидишь теперь на этом месте и уж тем более не забывай, что стало с людьми, которые были тут до тебя, — пожал я плечами, не меняя своей расслабленной позы.

— Ты…. — процедил он, покраснев от злости, которая его переполняла и замолчав на несколько минут, продолжил. — Ещё скажи, что я тебя должен благодарить за своё повышение, произнёс он уже спокойным тоном, отдышавшись и восстановив естественный цвет лица.

— Можете не благодарить, — махнул я рукой, — Я переживу без этого. Но избавьте меня от чуши, что вы белые и пушистые. После всего дерьма, что ваши люди натворили…это слишком смешно, — покачал я головой.

— Не все, среди полицейские такие уроды, — пробормотал он.

— В глазах людей, обычных людей, читающих газеты…вы все такие же бандиты и уроды, как и Белуччи или Галлахер, — пожал я плечами.

Нас прервала, длинноногая и длинноволосая брюнетка с длинной чёрной юбкой и белоснежной блузке.

— Пришли адвокаты графа Юсупова, — произнесла она, распахнув дверь и процокав каблуками, до середины кабинета.

— Позови их, — кивнул Донован.

— Не стоит утруждаться, мы в состоянии сами пройти, — раздался мужской голос.

— Тогда прошу, присаживайтесь, — поморщившись от этой наглости, произнёс Донован.

Моими адвокатами, как и в прошлое посещение этого заведения, были люди Виктора Кавендиша. Ещё после первого раза, он согласовал с ними наше сотрудничество в дальнейшем.

— В чём вы обвиняете нашего подопечного? — спросил глава адвокатской фирмы, усаживаясь на соседний со мной стул. Позади него остановилось ещё трое человек. Тоже адвокаты, каждый из них специализировался на определённом направлении уголовных дел. Убийство или похищение. Кражи или незаконный оборот оружия, алкоголя взрывчатки и табака.

— В участие в бандитских группировках, — ответил Донован, переводя взгляд на адвоката.

Мой фырк, был наверно слышно в соседних кабинетах.

Поднявшийся на ноги адвокат лишь покачал головой.

— Жалобы на незаконное задержание, удержание у вас и отказ от оказания медицинской помощи моему клиенту, а также за клевету, будут сегодня разосланы по всем инстанциям. Всего доброго, мистер Донован.

— Вы можете катиться куда угодно, а задержанный останется тут. — жёстко ответил Донован, приподнявшись на стуле.

— Оскорбление адвокатов, тоже ляжет на стол прокурору города, — кивнул мой адвокат. — А насчёт разрешения…учите законы молодой человек.

— Мистер Донован, чтобы вам было понятно, я выскажу более доступным вам языком. Вы можете пойти на хер, — со смешком ответил я, поднявшись со своего стула. — Я говорил, что нужно помнить о своих предшественниках. Я аристократ и вы не имеете права держать меня без моего согласия или улик. Господин Арчер, скажите, я числюсь в рапорте как участник или заложник?

— Заложник, который был похищен на глазах агентов ФБР и был найден связанным в тюрьме корабля с нанесёнными телесными увечьями, — ответил глава адвокатской фирмы.

— Надеюсь, мистер Донован, вам найдут нормальную замену, — бросил я злому агенту ФБР, покидая его кабинет.

— Зря вы с ним так, Максим Игоревич, — заметил адвокат, когда вошли в лифт.

— Нет, еслион идиот, тоего не жалко, а еслион умный и сможет удержаться за место. Он скажет спасибо за этот урок. В этом городе слишком много аристократов, которые не станут с ним церемониться.

— Отчасти вы правы…идиоты быстро умирают в этом городе, — усмехнулся адвокат, повернувшись лицом к зеркалу, поправить кроваво-красный галстук и провести ладонью по лысой голове. На его затылке виднелся штрихкод.

— Ваш порядковый номер не сорок семь, случайно? — нейтрально спросил я.

Мужчина, застыл, а его подчинённые, резко повернулись ко мне.

— Предположим, — кивнул он.

— Воу, воу! — поднял я руки. — Вы ведь знаете, что я был другом Виктора.

— Он гарантировал, что только мы будем знать об этом, — повернувшись ко мне, он посмотрел в мои глаза, в которых читалось желание убить.

Глава 11

— Виктора теперь нет, а мы с вами едем в одном лифте и я знаю кто вы, — пожал я плечами, сделав шаг назад. — Но это не повод, чтобы нам с вами строится.

— Боишься? — усмехнулся Тобиас Риппер. Глава адвокатской фирмы.

— Только потому, что вас больше. Один на один, мне кажется, я смогу удивить вас, — пожал я плечами. Бросая взгляд на панель с изображением этажей. Нам осталось ехать ещё два.

— Ты слишком много говоришь для ребёнка, — улыбнулся Тобиас, хотя в глазах плескалось презрение.

Раздавшийся небольшой звон над головой, оповестил о нашем прибытие на первый этаж.

— Потому что я прав, — произнёс я и повернулся к раздвигающимся дверям лифта.

Мы прошли мраморный холл здания в тишине. Провожаемые десятками взглядов агентов.

— Что с Галлахером, вы не знаете? — спросил я, подходя к стеклянной двери.

— В больнице, отпущен ещё несколько часов назад, — ответил Риппер, толкая дверь.

Как необычно и завораживающе начинается рассвет. Тёмное небо плотным одеялом постепенно отступает от небосклона, ночные тучи будто растворяются в нём, и открывается взору небесная красота. Слегка мутная дымка, нависшая над землёй, постепенно рассеивается в воздухе и потом вовсе исчезает. В атмосфере царит тишина, которую нарушают лишь тонкие голоса проснувшихся птиц, разливающиеся повсюду. Очень необычным кажется и запах рассвета, его не сравнить ни с чем. Лёгкая свежесть аккуратно касается носа, вызывая приятные ощущения радости и счастья. Еле уловимый ветерок ласково обволакивает и касается тела.

Так бы описал я свои ощущения от встречи рассвета в любом другом городе. Но я жил в Нью-Йорке. И вместо тонкого голоса проснувшихся птиц в утренней тишине, я слышал автомобильные гудки недовольных людей, вставших в небольшую пробку на светофоре из-за сломанной машины. Под ногами из небольшой вентиляционной решётке раздавался гул поездов метро. Ну а про запах и вовсе лучше промолчать. От меня шло такое амбре, что становилось жутко. И лишь часть неба в просвете между небоскрёбами, говорила, что рассвет уже наступил.

— А его за какие заслуги отпустили так рано? — недовольно проворчал я, делая глубокий вдох.

— Состояние здоровья не позволяет ему находиться в участке, поэтому с него взяли подписку о невыезде и отпустили, — пожал плечами Риппер.

— Читер, блин, — покачал я головой.

— Кто? — переспросил в растерянности Тобиас.

— Забудь, — махнул я рукой. — До дома подкинете?

День был успешно испорчен. Проснувшись ближе к вечеру в отвратительном состоянии, я подхватив стакан кофе, вышел во двор и отправился в сторону пирса. Хотелось просто посидеть и полюбоваться водой.

Море… Я очень люблю море. Оно никогда не бывает однообразным, неинтересным, так как каждый день, даже каждую минуту оно разное. Таинственное, непостоянное, необъятное — оно волнует душу, не оставляет равнодушным сердце.

В один день оно тихое и спокойное, будто большое зеркало, холодное и прозрачное. Солнечные лучики, пронизывая солёную воду, достигают дна, кротко затрагивают золотистый песок и яркие сияющие ракушки, гладенькие камушки и зеленоватые водоросли, ловят маленьких ловких рыбок, которые стайками весело забавляются возле берега.

На следующий день всё вдруг изменяется. Налетит порывистый ветер и погонит волны к берегу. Вода становится мутно-зелёной, иногда — тёмно-синей, а однажды я видел даже поражающе чёрную. Не видно больше ни рыб, ни ракушек, ни песка: есть только неистовые волны, которые бьются о берег. Иногда, мне кажется, что я могу смотреть на море бесконечно. И оно всегда радуется мне.

Расположившись на скамейке, я вспоминал одну из самых любимых жизней. Будучи пиратом в карибском бассейне, мы вместе с английским флотом захватывали Порт-Ройал у испанцев. Город на юге Ямайке. Город, который ныне находился под водой. Порт, в котором могли причалится огромные стапушечные линейные корабли в окружение бесконечного количества бригов и шлюпов. Бескрайнее море и верные друзья, любимый корабль Арабелла из красного дерева и романтика приключений.

Книгу, что ли, написать, о своих приключениях? Назову её как-нибудь в стиле «Приключения легионера».

— Господин, к вам приехал начальник полиции и мэр города, — раздался голос дворецкого, подошедшего со спины.

— Спасибо, Клод. Сейчас подойду. Пусть их расположат в гостиной, — кивнул я, делая глоток кофе.

— Уже всё сделано, — поклонился он и развернувшись покинул меня.

Гости расположились в гостиной на двух креслах. Джулиан Асанж, держал в одной руке бокал виски, в другой же держал сигару. Олег Бах, глава полиции, сидел же только с бокалом вина.

— Чем обязан вашему визиту господа, — произнёс я, входя в комнату.

— А вы не догадываетесь? — иронично произнёс глава полиции.

— А должен? — поднял я брови, усаживаясь на диван. — Вы или говорите, зачем пришли или можете быть свободны. В угадайку я играть не намерен.

— Вы грубите молодой человек. Не по возрасту наглы и не стоит забываться, кто сидит перед вами, — улыбнувшись уголком рта, с холодом произнёс Бах.

— Слушайте, господин Асанж, — повернулся я к молчаливому мэру. — В силовые структуры принципиально таких идиотов набирают?

— Да что ты себе… — вспыхнул глава полиции.

— Молчать, — бросил я, мельком взглянув на него.

— Граф, но отчасти он ведь прав. Вы юный и грубите влиятельным людям, — сделал глоток мэр. — И мы не понимаем почему. Откуда в вас такая наглость?

— Когда вас похитят и ваша жизнь будет зависеть от одного слова преступника и вам за это предъявят обвинение. Я с удовольствием посмотрю на ваше отношение к этим структурам, — пожал я плечами.

— И вот поэтому мы пришли к вам. Необходимо, чтобы вы извинились перед Майклом Донованом и забрали ваши жалобы из всех инстанции, — произнёс мэр города.

— Что я должен сделать? — переспросил я, в надежде, что мне послышалось.

Но мои надежды были не сбыточны.

— Вы должны извиниться перед главой ФБР, — повторил градоначальник. — И забрать ваши жалобы.

— Ещё раз, — тряхнул я головой и почистив пальцем уши, посмотрел на Джулиана. — У меня что-то со слухом, но я, — тыкнул себя в грудь. — Должен извиниться перед тем идиотом? Вы серьёзно?

С кресла, где сидел Олег Бах раздалось возмущённое мычание. Бросив на него взгляд, Джулиан повернулся ко мне.

— Вы правильно услышали. И это ваша обязанность, — кивнул Асанж.

— Ха-Ха, — произнёс я, находясь в шоке от услышанного. — Вам говорили, что ваше чувство юмора так себе?

— Максим, ты слишком юн. Но ссориться с людьми вице-президента…это глупость. Послушай моего совета и принеси ему извинения, — покачал головой Асанж и снисходительно посмотрел на меня.

— А не этот ли вице-президент, который даже в бар моего деда не может попасть? — усмехнулся я.

— Ах да… — протянул Асанж. — Я совсем забыл, вы же Юсупов. Тогда да, вы правы. Вам можно не извиняться перед Донованом. Ваши семьи и так враждуют.

— Что, кстати, с Лёвином и господином Белуччи, которые меня похитили? — спросил я опомнившись.

— Им выплачена компенсация за ущерб и принесены официальные извинения от города, — пожал плечами мэр Нью-Йорка. — Мистер Галлахер, арестован. Если вас это интересует.

Я сидел в немом удивление. Такого поворота событий, я не ожидал от слова совсем. Официальные лица города крышуют банды и это в принципе было бы нормально, не будь это так нагло.

— Вижу, вы понимайте всю глубину вашей незавидной участи. Так что последуйте моему совету, — поднялся Асанж с кресла. — Не нужно ссориться с влиятельными людьми. Иначе следующий разговор будет складываться с вами уже по-другому. Вы ведь поняли, Максим? — уточнил он, остановившись рядом с Олегом.

— Большую часть из ваших слов, — кивнул я, витая в своих мыслях о ситуации.

— Тогда снимите свою технику с бедного начальника полиции и мы вас покинем.

Глава 12

Махнув рукой и убрав воздействия своей небольшой силы на Баха, я остался сидеть на диване и думать, что делать и как быть.

То, что итальянскую мафию прикрывают очень высокие должности, было понятно. Точнее, даже не так. Судя по оговоркам, за итальянцами стоит глава ФБР, за которым стоит вице-президент страны. Который был в контрах с моим дедом.

Ай-ай-ай. Как же всё плохо-то! И Галлахера арестовали, значит, уже днём. Происходит неведомая фигня и передел влияния в городе.

— Гости покинули территорию поместья, — вошёл Клод в комнату.

— Клод, как думаешь, стоит ли идти до конца или оставить всё как есть? — задумчиво произнёс я, не отрываясь от окна.

— Лорд Кавендиш пошёл бы до конца Максим Игоревич, — произнёс тихо Клод и покинул меня.

— Виктор бы и не допустил этого… — покачал я головой, поднявшись с дивана, я вышел на улицу и вдохнув прохладный ночной воздух, посмотрел на небо.

Сияющие миллионами ярких звёзд, рассыпанными, словно перламутровые жемчужины, на тёмном одеяле небосклона. Виктор говорил, что больше любит именно космические миссии. Путешествовать в бескрайнем космосе, открывая и встречая на своём пути неизвестные разумные расы и животных. Рассказывал он и о своей самой первой миссии в космосе, после которой он влюбился в это бескрайнее море звёзд. Он организовал одну из сильнейших военных организаций на службе у императора. Назвав её «коршунами» он вместе со своими подчинёнными наводили страх на всех лишь одним названием. И император в один из дней попросил сопровождать его сына в его путешествиях. Битвы с пиратскими кораблями, абордаж космического корабля с атомными бомбами на борту. Которые хотели взорвать в атмосфере. Ну и на самое сладкое была аномалия, которая уничтожала все живые существа, которые попадались ей на пути.

Ну на фиг этот космос. Думал я, вздрогнув от отвратительных подробностей встречи с аномалией. Я лучше по морям и океанам, но на земле.

Над Нью-Йорком вспыхнуло зарево. И спустя секунды до меня донёсся звук взрыва. Стабильность. Интересно, что сегодня подверглось атаке? Хотя вру, мне было плевать. Мне нужно было решить, как вытащить Десмонда из ямы, которую он выкопал себе. И,кроме как воспользоваться происходящим в городе бардаком, идей у меня не возникало. Зайдя в дом и найдя Дворецкого, я поручил ему найти всю информацию о произошедшем сейчас взрыве, а сам поднявшись в комнату переоделся в более подходящую для поездки одежду.

— В городе произошло несколько взрывов. Были взорваны здания уголовного и верховного суда, прокуратуры округа и последний был взрыв в порту. Там, как пишут, взлетели на воздух несколько кораблей.

— Спасибо, Клод, меня можете не ждать. Я вернусь скорее всего, завтра, — произнёс я.

Сев в Ренж Ровер, я набрал номер Тобиаса Риппера.

— Слушаю вас, граф, — раздался бодрый голос мужчины.

— Мне необходимо узнать, где держат Десмонда Галлахера, — сказал я, выруливая на шоссе.

— Отправлю сообщение, — ответил мой собеседник через пару мгновений паузы и отключился.

Бросив свой телефон на соседнее сиденье, я прибавил газу и поехал в сторону расположения своей гвардии. В зависимости от ответа, там я возьму нужное мне снаряжение.

Сообщение пришло через полчаса, когда я уже въехал на территорию. Райкерс, блок А. Камера 45. Остановившись на парковке возле штаба, я открыв карты, начал искать, что это такое. И на этом моё настроение начало стремительно катиться вниз. Это был Алькатрас. Только если знаменитый остров-тюрьма вмещал в себя около трёхсот заключённых и остров был площадью около пяти гектар. То вот Райкерс был чуточку побольше. Сто семьдесят гектар и двенадцать тысяч человек населения. Большинство которых являются заключёнными. А в рабочий день, население острова достигает двадцати тысяч человек. Школы и автомойки, магазины и парикмахерские. Церкви и пекарни. Спортзалы и игровые площадки, в том числе несколько стадионов также были на острове. Но был один плюс. На остров Райкерс в отличие от Алькатраса вёл стометровый мост.

Кивнув сонному дежурному на первом этаже, я прошёл к себе в кабинет. Само здание было построено на успех из пеноблоков и было лишь времянкой. Чтобы иметь хоть какую-то крышу над головой и место для хранения бумаг. Войдя в кабинет, я направился в угол, там стоял шкаф, где у меня теперь висели несколько форм одежды. Такая же тактика, в которой я выехал на первый свой заказ. Полевая для тренировок на базе и несколько классических костюмов и небольшой ящик часов. От дорогих механических Радо и Брейтлингов до смарт часов. Люблю часы.

— Максим Игоревич, можно? — раздался стук в дверь и в кабинет заглянул Беркутов.

— Да, заходи, — махнул я рукой, снимая свою футболку. — Ты чего тут? Время, ночь.

— Да тут…Документы нужно оформить на гвардию, сижу, составляю, — смутился он, заходя в кабинет и садясь на квадратный табурет.

— Хорошее дело, ещё поди и мою подпись нужно будет? — спросил я, натягивая новую футболку, теперь уже тесного цвета.

— Нужна, да, — кивнул он, не отрываясь от моих сборов. — Я, конечно, не хочу лезть не в своё дело, но вы куда-то собираетесь?

— А ты наблюдательный, — усмехнулся я. Подпрыгивая несколько раз.

— Может, вам помощь нужна? — произнёс он, смотря мне в глаза.

— А если я грабить банк иду? — усмехнулся я, присев на колено и начав завязывать шнурки на ботинке.

— Тогда я потребую, чтобы часть денег была потрачены на гвардию, — пожал он плечами.

— А если я собрался спасти главаря местной мафии тюрьмы? — поднял я на него взгляд.

— Вообще, мир отнюдь не делится на «плохих» и «хороших», в нём нет чётко различимой разницы между тем, что принято называть добром и тем, что считается злом, всё субъективно и относительно, — пожал он плечами. — Раз вы хотите спасти этого человека, значит, он как минимум заслужил.

— Тогда иди собирайся. Мы едем штурмовать самую большую тюрьму Нью-Йорка, — усмехнулся я.

— Вы сейчас серьёзно? — произнёс шокированный Беркутов.

— А ты уже передумал? — усмехнулся я и поднявшись на ноги, накинул на себя куртку. — Тогда считай, что я пошутил.

— Нет, я не передумал. Но вот так просто взять штурмом, Рейкерс, это даже звучит как что-то нереальное, — помотал он головой.

— Ерунда, — беспечно махнул я рукой и оглядев кабинет в поисках забытых вещей, направился к двери.

— Может, у вас и план есть? — настороженно произнёс Беркутов, шагая за мной.

— Обижаешь, Беркутов. У меня есть водка! — рассмеялся я, вспомнив анекдот про Штирлица.

— А водка зачем? — осторожно уточнил мужчина, шагая следом за мной.

— Выпьем за успех, — хлопнул я его по плечу. — Иди собирайся. Встретимся в оружейной.

Береттка раз, Береттка два. Насвистывал я незатейливую мелодию, доставая из небольшого кейса две девяносто вторых беретты. Покрутим их в руках и полюбовавшись их красотой, я убрал их обратно. Сегодня они мне не пригодятся. Пара десятков пластиковых стяжек для рук точно пригодятся. Несколько дымовых и светошумовых гранат и травматические пистолеты. Убивать я никого не собираюсь, но особо ретивых нужно будет успокоить.

Что ещё мне может, понадобиться? Задумавшись, я ходил по небольшому подвалу и открывая ящики, изучал их содержимое. За этим меня и застал Беркутов.

— Я готов, — произнёс мужчина одетый в чёрный камуфляж и классические берцы.

— Как думаешь, что нам, может, пригодиться? — окинув его фигуру взглядом, я вернулся к ящикам.

— Рота солдат в боевых доспехах и шагоход, — пожал он плечами. — Парочка вертолётов, тоже бы пригодилась.

— Смешно, — кивнул я. — Нет.

— Какой вопрос так и ответ, — пожал он плечами, прислонившись к стене.

— Бери стяжек штук двадцать. Лишними точно не будут. Гарнитура у нас тут есть? — повернулся к мужчине.

— Да, — кивнул он.

— Тогда подбери гарнитуру на троих, задумчиво проговорил я, всматриваясь в бесконечные стеллажи. — Гранат светошумовых и дымовых тоже бери. Если есть, можно взять сигнальные ракеты. Запустим пару штук, пусть думают, что нам помощь идёт. Оружие не бери.

— Этото понятно, стрелять нам никак нельзя, — кивнул он, копошась в каком- то большом ящике.

— Убивать нельзя. Ну и инвалидом не хотелось бы кого-нибудь оставлять, — поправил я.

Закончив со сборами, мы погрузились в машину и направились в сторону острова. Ренж, я запарковал на огромной парковке перед мостом. Гражданские машины туда пропускали лишь по пропускам, о чём гласила огромная табличка перед въездом. У кого пропусков не было, ехали туда на служебном автобусе, остановка которого тут же и находилась.

— И какой у нас план? — проговорил Беркутов.

— Шуметь и наводить панику, — пожал я плечами, не отрывая взгляд от подъехавшего автобуса. — Доставай нитки, — добавил я и перетащив сумку, начал искать гранаты.

— Держи, — протянул он мне моток капроновых ниток.

— Оторви метра три, себе и мне, а томне не особо удобно этим заняться, — поднял я руки, в которых лежало четыре гранаты.

Дождавшись, когда он оторвёт нужное количество, я протянул одну ладонь ему.

— Бери и приматывай к чеке нитки. Что бы она смогла выдернуть её.

Пока мы занимались подготовкой, первый автобус уехал, а его место занял другой. Который, остановившись у остановки, открыл двери.

Подхватив готовые гранаты, я отправился к автобусу. Обойдя его по кругу и убедившись, что водитель занят, а точнее сидит с небольшим планшетом в руках, я обошёл автобус и улёгшись на асфальт, пополз под транспорт. Перекинув верёвку с гранатами через тормозные шланги, я завязал другой конец к крестовине карданного вала.

Вернувшись без проблем в машину, я, закинув в рот пару мятных леденцов, смотрел на Беркутова, который подозрительно смотрел на меня.

— Что? — поднял я брови.

— Да я вот думаю. А вы точно уверены в успехе своей затеи? — нейтрально ответил мужчина, вернув лицу равнодушие.

— Нет, но так или иначе, это будет громко и наведёт шуму. Это нам сейчас и надо, — покачал головой и откинувшись на подголовник, прикрыл глаза.

Что я могу сказать о своей затеи? Это было феерично. Автобус проехал метров десять после КПП, когда гранаты под ним взорвалась. Огромное облако дыма, которое, стелилось по асфальту и разбавленное громкими взрывами. Охранники, сидевшие на КПП, бросилась к дымящемуся автобусу, ехавшие на машинах останавливались и бросались на помощь.

— Пойдём, поможем, — усмехнулся я.

Возле автобуса царил хаос. Кто-то, закрыв лицо платком, пытался выйти из дымовой завесы. Кто-то сидел возле железных отбойников и тяжело дышал. Повсюду доносились крики. Со стороны тюремного острова виднелись полицейские проблесковые маячки, которые неслись в нашу сторону.

— Беркутов, помогайте людям и ищи возможность сесть в попутную машину, — шепнул я ему и ринулся на помощь ближайшим людям.

Скоро на мосту уже было огромное количество полиции и скорых, были тут и машина пожарных, над нами барражировали несколько вертолётов. Судя по всему, один полицейский и один новостного канала. Я помогал очередной группе людей, отошедших от шока, дойти до машин скорой помощи, когда ко мне подошёл Беркутов и сказал, что нашёл попутную машину.

Попуткой оказался мини-вен с двумя девушками на переднем сиденье. Которые всю дорогу до острова не переставали говорить, о том страхе и ужасе, которые они испытали, когда пассажирский автобус перед ними задымился, а потом произошло несколько взрывов. От нас же просто требовалось кивать и соглашаться с девушками. Высадив нас на остановке, девушки направились дальше. Мы же с Андреем, направились пешком по пешеходной дорожке в сторону тюремных блоков.

— Что делаем дальше? — задал вопрос, Беркутов, когда мы дошли до нужного строения.

Нас разделяло около сотни метров. Несколько слоёв стен, разделёные дорожками, по которым ходили охранники парами, а некоторые с собаками.

— Ну что ж…будем развлекаться. Других вариантов у меня сейчас нет. Но нужно сперва обойти тут всё. Может, что-то найдём подходящее.

Весь этот разговор мы вели, шагая дальше по дорожке, навстречу нам попадались машины, люди. Шедшие на остановку. Нас обгоняли машины скорой, которые были на мосту. Жизнь на острове восстанавливалась. Мы дошли до третьего блока, когда из открывшихся ворот выехал кортеж из шести автомобилей. Четыре огромным Шевроле Тахо и два удлиненных Мерседеса между джипами. Но больше всего бросалось в глаза, что на Мерседесах были установлены одинаковые номера. И я знал лишь одно учреждение, которое позволяло себе такие схемы, на законных основаниях. Секретная служба.

— Интересно девки пляшут, — произнёс Беркутов, провожая кортеж взглядом.

— Интересно, к кому такие гости приезжают… — задумчиво добавил я. — Ладно, это сейчас не особо важно. Я знаю, что нам поможет попасть внутрь.

— Да? И что? — удивлённо произнёс Андрей Владимирович.

А я показал рукой на стоявшую чуть вдалеке в переулке местную патрульную машину на спецсигналах.

— Пойдём, — хлопнув его по плечу, я перебежав дорогу, направился к машине.

Не дойдя до машины метров двадцать, я вскинул руки и воскликнул:

— Майки! Майки! Ну наконец-то! Мы уже запарились тебя искать!

Полицейский стоявший к нам спиной повернулся и с удивлением смотрел на нас.

— Блин! Извините, мне так жаль… Вы не Майки, — стушевался я. Продолжая двигаться к нему.

— Да нет, ничего страшного, всякое бывает, — пожал офицер плечами.

— Простите, вы не представляете как же мне стыдно, — качая головойя дошёл до него и вытащив пистолет, направил ему в живот. — Не дёргайся и всё будет хорошо.

Полицейский лишь судорожно кивнул, со страхом смотря в мои глаза.

Расслабься, — прошептал я, провожая взглядом проехавшую мимо нас машину. — Нам нужно попасть в блок А. И ты нам должен помочь, — с улыбкой и добротой я говорил офицеру, вжимая пистолетему в живот.

— Х-х-хорошо, — заикаясь произнёс он.

Беркутов сел на место пассажира спереди, а я же присев за полицейским, приставил к его затылку пистолет.

— Сдашь нас, умрёшь гарантированно, — с добротой проговорил я.

— Я понял вас, — кивнул он.

— Ну тогда рули…раз понял.

Попасть внутрь, оказалось проще простого. Стоило нам подъехать к воротам. Как они по очереди открылись, пропуская нас внутрь.

— Двигай ближе к зданию, — произнёс Беркутов.

На парковке у здания стояло две таких же патрульных машин.

— Сколько человек в смене? — уточнил я, оглядываясь по сторонам.

— Десять человек. Три внутри и семь по периметру, — ответил полицейский.

— Один спит. Один дежурит, третий занимается фигней, — добавил Беркутов.

— Свяжи его и пойдём, — кивнул я на полицейского.

Войдя внутрь здания, я с удивлением упёрся в широкую грудь одного из охранников, который собирался выйти в эту же дверь.

— Ты ещё кто? — пробасил обладатель массивной фигуры.

— На пол! Бегом! — достав пистолет, приказал я.

Надеется на свой голос, я перестал ещё на мосту, с удивлением обнаружив, что из меня будто что-то вытащили.

— Да ты чё? — усмехнулся здоровяк. — Может, тебя подрихтовать? — похрустывая костяшками пальцев.

— Эй, жертва стероидов, на пол ляг и не создавай проблем, — предпринял я ещё одну попытку разойтись мирно.

— Сейчас ты тут ляжешь, — оскалился он.

Но пуля из пистолета Беркутова, заставила его упасть набок и схватится за ногу, в которую угодила пуля.

— Спасибо, — повернулся я к Андрею.

— Нам нужно быстрее найти комнату охраны, пока они не подняли тревогу, — бросил он мне, проходя мимо меня по коридору.

— Ну да, ну да…будто это я тут нашумел, — пробубнил я, проводив скрывшегося за углом Беркутова. А сам достав из кармана несколько стяжек, присел перед здоровяком. Скрутив ему руки и ноги стяжками, я отправился догонять своего напарника.

Андрей Владимирович далеко уйти не успел, уже за поворотом я нашёл его с выставленным пистолетом в небольшой комнате охраны. Перед ним сидел испуганный паренёк, на лице которого было неимоверное количество прыщей.

— Нам нужна сорок пятая камера, — протиснувшись мимо Беркутова, произнёс я.

— Да да да… Вот…вот кнопка открытия, — указал прыщавый, рукой на нужную кнопку.

Глава 13

Окинув взглядом пункт управления с кучей кнопок и мониторов, я скептически посмотрел на охранника.

— А ты точно хочешь сдохнуть за свой обман? — с кровожадной улыбкой обратился я к нему, присев на корточки перед ним.

— Я вас не обманываю, — отвёл он глаза вниз.

На что я лишь хмыкнул. Не обманывает он.

— Беркут, слушай, наш новый другнас обманывает, научи его уму, да разуму, — поднявшись на ноги, я отошёл назад на несколько метров.

— Помягче или пожёстче? — нейтральным тоном спросил мой гвардеец, не отрывая взгляда от парня.

— Пожёстче, — пожал я плечами.

Беркутов, попросив меня поддержать парня на прицеле, достал несколько пластиковых стяжек и стянув ему руки за спиной и ноги к стулу. Достал одну из светошумовых гранат и показал её парню которой задрожал.

— Знаешь, что это такое? — задал ему вопрос Андрей, подкидывая в руке гранату.

— Знаю, — кивнул он, опасливо смотря на Беркутова.

На улице раздались раскаты грома и первые капли дождя забарабанили по небольшим окнам, которые были под самым потолком.

— Значит, держи, — кивнул мужчина и вытащив чеку из светошумовой гранаты, откинул её в стороны, а в руки юнца, вложил взведённую гранату. — Уронишь, сам понимаешь, что с тобой будет.

Я же, подойдя к пункту управления, принялся изучать его. Переключение видеокамер, пожарная сигнализация, тревога. Это всё не то. Осмотревшись вокруг, я увидел чёрно-белую обложку толстого журнала, подвинув его к себе, обнаружил списки заключённых и камеры, в которых они находились. Убедившись, что Галлахер и правда находится в сорок пятой камере, я повернулся к бедному охраннику, по его лицу уже струился пот, а его самого колотила дрожь.

— Кнопка открытия камеры, где? — повторил я вопрос.

— Н-нужно н-нажать четвёртую и пятую кнопку вместе, на л-левой па-панели — прошептал парень немного заикаясь.

Проделав нужные манипуляции и убедившись, что на панели со списком камер, нужная камера засветилась зелёным, вместо красного, я пролистав видеонаблюдение, нашёл нужную картинку. Десмонд, прошедший к двери, в недоумение осматривался вокруг.

— Господин Галлахер, прошу на выход, — произнёс я в микрофон, нажав на кнопку громкой связи.

Дёрнувшийся от моего голоса Галлахера, осторожно выглянул в коридор.

— Десмонд, твою мать, не тяни время! — рявкнул я в микрофон.

Подняв взгляд на камеру, он сложил пальцы руки в «ок» и побежал к выходу. А в соседних камерах начали просыпаться заключённые, кто-то тряс руками сквозь решётку, кто-то водил по прутьям, то ли кружкой, то ли ещё чем-то. Но из-за расстояния и полной изоляции тюремного бока от нас, шум который мог стоять там, мы не слышали. Гром за окнами раздался ещё громче и по стёклам застучал град.

— Кто содержится в камерах? — повернулся я к охраннику, который повесил голову и тихо плакал.

— Преступники… — поднял он красное лицо.

— За что сидят? — кивнул я на мониторы.

— Наркотики, похищения… — начал он перечислять.

— Не продолжай, — поднял я руку. — Пусть сидят дальше.

Повернувшись к пульту управления и убедившись, что Галлахер добрался до нужной двери, я, найдя с помощью нашего пленника кнопку, открыл нужную дверь.

— Всё, сматывается отсюда, — бросил я Беркутову, покидая комнату.

Галлахера я нашёл, над тушкой первого охранника, которого онот души пинал, подкрепляя каждый пинок матерным словом.

— Дес, завязывай. Ещё убьёшь его, — пожурил я ирландца.

— Макс! Как же я рад тебя видеть! — радостно воскликнул Галлахер и нанеся последний пинок лежавшему на полу охраннику, отчего он издал протяжный вой, он бросился ко мне и обнял.

— Как и я тебя дружище! — смущённо ответил я, похлопав его по спине.

— Нам нужно убираться отсюда, — раздался голос Беркутова позади.

— Да, ты прав, — кивнул я и освободившись из цепкой хватки ирландца, направился к выходу.

На улице стояла стена из дождя, ярко освещённую ещё час назад, парковку, теперь не было видно вовсе.

— Дес, не отставай, — кивнул я вышедшему ирландцу и бросила вперёд, где должна была стоять машинаполиции.

Отбежав от крыльца на пару шагов, я вымок на сквозь, поток воды лившейся по лицу мешал моему бегу и сбавив скорость, я пошёл уже быстрым шагом. Терять уже нечего, а запнуться о какой-то поребрик и разбить лицо, упав на асфальт, было легче лёгкого. Но очередной раскат грома и молния, ударившая в соседнее здание, внесла свои коррективы. Освещение, которое мало-мальски освещало территорию, после попавшей молнии отключилось и весь остров погрузился во тьму.

Дерьмище, прошептал я, осознавая, какой звиздец сейчас начнётся в каждом корпусе.

Добежав до машины и усевшись за руль, я запустил двигатель и включил фары. Давая возможность своим спутникам быстрее сориентироваться.

— Чудесная погода, — пробурчал Беркутов, упав на переднее сиденье и смахивая воду с лица.

— А мне нравится, — пожал я плечами.

— Какой у нас план? — спросил Галлахер, с заднего места.

— Качественный, — усмехнулся я и врубив первую передачу, начал движение в сторону ворот.

С которыми вышло всё просто на отлично, из-за отсутствия электричества, мы с Беркутовым своими силами оттолкнули их на достаточное расстояние, чтобы мы смогли выехать. Несколько раз, нам попадались фары встречных машин. И каждый из нас сидел в огромном напряжении, ожидая, что нас кто-нибудь заметит и остановит.

С охраной на КПП мы разобрались ещё быстрей, чем я рассчитывал, включив проблесковые маячки, я запарковался возле их небольшого строения и вместе со мной, приставив пистолеты, просто связали двоих дежурных. Оставив патрульную машину как есть, мы добежали до Ренж Ровера.

— Ну всё…мы смогли, — выдохнул я.

— Макс, я даже не знаю, как тебя отблагодарить за это всё… — произнёс Галлахер.

— Потом придумаем, — беспечно махнул я рукой. — Куда тебя вести? Не в бар же?

— Дашь мне телефон? Я позвоню и меня подберут, — задумавшись на пару секунд, произнёс Десмонд.

— Ты уверен, что можешь доверять своим людям? — протянул я ему смартфон.

— Если меня предаст моя мама, тоя уже и не знаю, кому верить, — усмехнулся Десмонд, набирая цифры на клавиатуре.

Пока он говорил по телефону, я направил машину в сторону города. Через пару километров нам навстречу пронеслась колонна полицейских машин.

Утро меня встретило таким же дождливым и прохладным, два котёнка решившие, что мне хватит спать, начали бегать по моей кровати и гонять друг друга. Позёвывая и кутаясь в халат, я спустился вниз и заглянув на кухню, попросил завтрак. Подхватив газету, я усевшись за стол в столовой раскрыл первую полосу. И к своему удивлению, прочёл о визите вице-президента страны в Нью-Йорк. О тюрьме была лишь небольшая заметка, где писали об отключении электричества на острове. О побегах и происшествиях информации не было. Отложив газету, я взяв телефон, пролистал новостную ленту. Ливень, проблемы с электричеством, визит вице-президента…И всё.

Кто-то хорошо постарался, чтобы скрыть произошедшее на острове. И меня начинает это пугать, что ли. Итальянская мафия вместе с аристократом российской империи при прикрытии ФБР и, судя по всему, участии вице-президента.

— Господин, к вам гости, — произнёс вошедший Клод. Прерывая мои размышления. — Я проводил их в гостиную.

— Иду, — вздохнул я, поднявшись со стула.

В гостиной сидели трое мужчин. И одна девушка, с короткими рыжими волосами. Довольно ладную фигуру подчёркивало красное платье. Девушка с интересом изучала камин, стоящий по центру стены.

— Кастор…Удивлён, что год пролетел так быстро, — произнёс я, входя в комнату. — Дмитрий, доброе утро, — кивнул я Лёвину и сев в кресло повернулся к третьему мужчине. — Мистер Асандж, вы зачистили, — кивнул я мэру города.

— Здравствуй, Максим, — кивнул Лёвин, не отводя взгляд от филейной части девушки, которая склонилась в весьма вызывающей позе и кочергой пыталась подвинуть охапку дров, лежащие в топке.

— Поверьте, господин граф, я тоже не в восторге от посещения вашего дома, — поджал губы мэр Нью-Йорка.

— Меня признали полностью невиновным и вчера господин президент, подписал моё освобождение, — усмехнулся Трой.

— Сам президент? — удивлённо присвистнул я. — Мои поздравления, — похлопал я в ладоши.

— Спасибо, склонил голову в лёгком поклоне Трой, предпочтя игнорировать мои ироничный тон.

— Тут ничего нет…очень жаль, — с какой-то обидой сказала девушка и распрямившись повернулась к нам.

Лет двадцати пяти, пухлые губы и вздёрнутый маленький носик.

— А что там, должно быть? — с любопытством уточнил я.

— Как что? Секретные записки и куча сожжённых документов, где будет компромат на вас, граф, — ответила девушка, серьёзным тоном, уперев кулачки в талию.

Окинув взглядом её спутников, на лицах которых было лишь равнодушие, я повернулся к девушке.

Которая уже с немалым интересом изучала небольшую коллекцию часов, которые я никогда и ни за что не одену.

Там лежали Ролексы Дайтона Леопард с циферблатом и ремешком сделанными под расцветку леопарда. Там же были и Улисс Нарден, на циферблате которых было четыре фигуры. Слон, всадник на лошади и два человека с щитами времён римской империи. Которые по очереди исполняли мелодию из четырёх нот. Были у меня и часы от известного часовщика-инвалида Винсента Пломба. В них была миниатюрная планета Земля, которая делала полный круг вокруг своейоси и рядом с ней такая же миниатюрная луна, показывающая её фазу.

Были и ещё не менее интересные экземпляры, которые теперь изучала это мадам. Сложив руки за спиной и практически уткнувшись в часы носом.

— А с чего вы решили, что у меня такие бумаги есть? — с удивлением произнёс я, рассматривая спину девушки.

— Может потому что вы граф? — повернув голову в мою сторону, она улыбнулась и вернулась к изучению часов.

— Так себе аргумент, — пожал я плечами. — Попробуйте другой.

— Мне лень, — произнесла она растягивая слова и повернулась к нам лицом. — Итак, граф, мы ждём от вас объяснений.

— Мистер Асандж, может, вы просветите меня в происходящее? И познакомите с этой персоной.

Незнакомка, звонко рассмеявшись, зашла за спину Кастору, который от её приближения вздрогнул, а Асандж, тяжело вздохнув, подался вперёд.

— Перед тобой госпожа Ирен Мил. Вице-президент Нашей страны. Одна из трёх женщин на планете, которые достигли ранга легенды, — произнёс американец и вздохнув откинулся на спинку дивана.

А я же во все глаза уставился на девушку. Стоявшую с таким видом, будто говоря. Да я такая. Хвалите меня семеро. Так стоп, в смысле вице-президент.

— Вице-президент? Она? Шутки у вас…, — усмехнулся я и обвёл взглядом мужчины, в поисках поддержки.

Но разделять смех со мной никто не захотел. Все уставились на меня с самым серьёзным видом.

— А чем я плоха на эту роль? — заинтересовалась девушка. Не отрывая взгляд от своего маникюра на пальцах.

— Не знаю, — честно признался я. — Но я представлял человека на этой должности как-то более…седым, скажем так.

— Я крашусь, — пожала она плечами, смотря на меня.

— Ну если так…то да. Теперь вы похоже на вице-президента, — иронично улыбнувшись, посмотрел я на неё.

— Ну вот видишь… Всё оказалось очень просто, — кивнула она. — Но я всё ещё жду твоего объяснения.

— На тему чего? — приподнял я брови в удивлении.

— Ну как же? — притворно удивилась Мил. — О вашем поведении в порту и вчерашнем наглом и дерзком похищение заключённого.

— Моё поведение в порту? Вы серьёзно? — хмыкнул я, покачав головой. аша пехота, похитила меня и избила. Так что нет, госпожа Вице-президент, тут нужно говорить о поведении ВАШИХ людей. Которые от своей наглости решили, что они могут творить всякое непотребное.

— Умён… — покивала Ирен, обходя нас по кругу. — Дмитрий, а ты говорила, что он дурак малолетний…Обманул меня.

— Я…нет…Но… — растерянно начал Лёвин.

— Молчи… — махнула она рукой затыкая Дмитрия, — Что касается тебя граф. Это последний раз, когда я позволю тебе помешать моим планам. Перед идиотом Донованом можешь не извиняться, ему уже не нужны твои извинения, — усмехнулась девушка, растягивая губы в кровожадной ухмылке. — С завтрашнего дня Кастор возвращается в здание ФБР. И я надеюсь мальчики, вы не будете создавать друг другу проблем за прошлые обиды. Я ведь права?

— Да, мэм, — склонил голову в поклоне Трой.

— Я вас услышал, — кивнул я.

— Да вы мои умнички, — хмыкнула девушка. — И Максим, скажите вашему ирландскому другу, что его будут искать лучшие мои ищейки. И лишь его смерть, будет конечной целью. На этом мы вас покинем Максим Игоревич.

* * *

— Я же говорила, что он достаточно умный. Наглый и себе на уме, но прекрасно понимает да кем сила, — самодовольно произнесла девушка, выйдя из особняка Юсупова. — Весь в своего деда.

— Признаю, я был неправ, — кивнул Лёвин, шагая за её спиной.

— Что с Казанской республикой? — остановилась девушка.

— Всё по плану. Идёт захват территории вокруг Москвы и юга страны. Княжеские семьи, главы которых были на празднике в кремле, занимают нейтральную позицию и пытаются уехать из страны. Имущество продаётся за копейки, — ответил Дмитрий.

— С их армией, что? — кивнула своим мыслям Ирен.

— Слуги уезжают вместе с семьёй, преданные бойцы тоже. Большинство, уходят в подчинение Казани. Хотя есть люди, кто переходит под крыло императрицы, — продолжил Дмитрий, усаживаясь в лимузин. — Но есть и те, кто, оказывается, на территории Уральского княжества. Их в общем большинство, по сравнению с теми, кто уходит в Москву. Есть несколько кланов, которые и на территории Казани, выступают против нового правительства, но они слишком сильны, чтобы с ними вести боевые действия. Сибирь и Дальний Восток, ведут слабое сопротивление Китаю. Но я думаю, что там два, а скорее всего, три месяца и китайцы будут полностью контролировать территорию. Германия и Речи Посполитой, выступили своим союзом против империи и начали продвижение войск.

— Прекрасно… — задумчиво произнесла девушка. — Что с Болконским?

— Дамир, всё ещё в Японии. Дела княжества полностью игнорирует, но там есть кому руководить и без него. Никуда не лезет, ведёт тихую жизнь. Были случаи, переманивая его в свой род, но такие люди получили отказ, — продолжил Дмитрий.

— Слабак, — презрительно произнесла девушка.

— Казань ждёт поставок. Им не хватает мпд и шагоходов, — произнёс Дмитрий. Бросая взгляд на телефон, который оповестил его о полученном сообщении.

— На недели новый корабль выйдет к ним. Сейчас нужно найти новое место погрузки, — ответил Ассанж. — Слишком большое внимание привлекло происшествие в порту.

— Нашли исполнителя? — повернулась девушка к нему.

— Нет, но это ирландцы точно, их почерк, — опуская глаза ответил мэр Нью-Йорка.

— Кастор, носом землю рой, но Галлахер должен сдохнуть! Ты понял меня?! — прошипела от злости вице-президент.

— Да мэм, — склонился он в поклоне.

— Это касается каждого, — обвела она взглядом своих спутников. — У вас неделя, иначе… — подняв руку, в которой появился иссиня чёрный керамбит, — Каждый из вас познакомится с моим любимым другом.

А по лезвию ножа, пробежали зелёные всполохи огня.

* * *

Оставшись один, я прокручивал в голове, произошедшее и это мне очень не нравилось. В девушке чувствовалась сила. Огромная сила. И эта сила была не энергией фуро. Такую мощь я чувствовал от старейшин. Богов…если можно так выразиться. Это ауру я ни с чем не спутаю. Нас учили её отличать, чтобы при любом вмешательстве со стороны сильнейших в наши миссии, мы могли со спокойной душой её завершить немедленно. Нарушившего договор, ждала очень быстрая кара. Вплоть до лишения силы и жизни. И этот договор соблюдали все миры, в которых мы работали. До сегодняшнего дня.

И что мне с этим делать, я не знал. Меня она вряд ли раскусила. Это невозможно. Сдать её? Но мне нужно умереть, а эта жизнь и так началась не по сценарию и какой шанс, что я вернусь к себе домой? Рисковать, я не хотел. Оставить всё как есть? Не вмешиваться в её планы? А мне вообще нужно помешать её планам?

После получения титула и дома, я всё чаще и чаще думал, а какая цель у меня в жизни? Чего я хотел добиться? Богатства? Влияния? Известности?

Подхватив сумрака, который играл с поясом от моего халата, я, поглаживая вредного котёнка, думал о своей жизни.

Глава 14

Может семья? Задумался я и отпустив укусившего меня котёнка, проводил его взглядом.

Найти любимую девушку и завести детей? Это единственное, чего у меня настоящего не было. Только лишь чужие семьи.

Ладно, с этим разберёмся позже. Сейчас меня ждала поездка по своим фирмам. Нужно показать своим сотрудникам, что я вообще существую. Да и узнать лично, как продвигаются наши дела, было необходимо.

Первым делом я приехал в такси.

Взяв с собой Ирен Ариадоре, мы отправились инспектировать гараж и машины, которые Ирен вызвала в гараж. Первым, что я осмотрел, были машины. Мне было интересно увидеть лишь их внешнее и внутреннее состояние. Чистая машина- это обязательное условие в такси. Пожурив несколько человек за грязные машины, мы прошли по территории автомастерской. Они за это время расширили сферу своих услуг и теперь стали заниматься кузовными работами. Александра, к слову, уволилась.

Следующим пунктом моей поездки был ресторан. Он, к моему удовольствию, уже отстроили заново и запустили в работу. Теперь ресторан стал более защищённый и возле опоры моста, был построен небольшой парк, в котором построили двухэтажное здание, где теперь находилась круглосуточная охрана с боевым снаряжением. Плюс по периметру установили видеонаблюдение. Сам же ресторан увеличили на шесть столиков. И сделали небольшую террасу, где гости могли гулять и просто наслаждаться открывающимся видом. Обсудив с управляющим, мелочи и желания. Мы с Витой отправились дальше.

Квестовые комнаты уже обрели свои отдельные комнаты, во многих уже заканчивали оформление и не хватало лишь электронных элементов. Которые, как я понял, ещё не подружили друг с другом. По отдельности это уже всё работало. И по самым оптимистичным прогнозам, им требовалась ещё неделя для открытия первого квеста по мотивам фильма пила. Других страшных и простых в реализацию фильмов я сразу вспомнить не смог. А с этим фильмом всё очень просто, подвалы пыточные, куча крови и хватит.

Пока я изучал обустроенные комнаты, Вито я отправил в порт. Мне было интересно, остался ли стоять мой Чокер или его уже кто-то угнал.

А сидя в небольшом кафе, в торговом центре, я получил от него сообщение, что чокера на месте не оказалось. Теперь там была огромная воронка, после взрыва.

— Ты! — раздался знакомый девичий голос. Отвлекая меня от телефона.

Подняв голову, я встретился со злым взглядом своей старой знакомой. Наталья Дмитриевна Лёвина.

— Я, — кивнул в ответ, доброжелательно улыбаясь.

А девушка, бесцеремонно отодвинув стул, уселась напротив меня.

— Где мои деньги? — нахмурилась она.

— Твои честно проигранные деньги, успешно потрачены, — пожал я плечами, отправляя в рот ложку с мороженым.

— Ты обнаглел? Как ты посмел потратить мои деньги?! — вспыхнула девушка.

Вздохнув, я вытащил кошелёк и бросив на стол, стодолларовую купюру, поднялся со стула.

— Держи. Это аванс, — хмыкнул я и развернувшись покинул ошарашенную девушку.

Она догнала меня у выхода из кафе.

— Стой! — услышал я, перед тем как её рука легла на моё плечо. — Подожди!

— Чего тебе? — приподнял я бровь.

— Я же недоговорила! — произнесла она, оглядевшись по сторонам.

— Хорошо, — кивнул я, отступая на шаг назад — Говори.

— Прям тут? — скептически произнесла она, обводя ладонью окружающих нас людей, которые стояли в небольшой очереди в кафе.

— Ну пойдём, вон на скамейку, — пожал я плечами. Кивая на ближайшую скамейку, возле стеклянного ограждения. Отделяющие этаж, от пустого пространства, где были расположены эскалаторы и лифты.

— Может, лучше какое-нибудь уединённое место? Столик в кафе? — смутилась девушка.

— Ты конечно, молодец. Я бы сказал, — осуждающе посмотрел на девушку. — Я сюда полчаса ждал очереди.

— Так… Ты сам ушёл, — нахмурилась девушка.

— Ладно, пойдём, — махнул я рукой и отправился к лифту.

На рекламе написано, что на пару этажей выше подают вкусный и самый лучший вок. Никогда не ел это блюдо, за пределами Китая. Будем экспериментировать.

Пока мы поднимались, Лёвина хранила молчание и с интересом разглядывала сквозь стеклянный лифт, посетителей торгового центра.

Пройдя в кафе и заняв столик у панорамного окна, я погрузился в меню.

М-да. Яичная лапша, гречневая лапша и пшеничная. Овощи не овощи, курица иди свинина, говядина. Грибы и грибной соус…И это ещё можно было комбинировать.

Плюнув, я взял пшеничную лапшу с говядиной и грибами, с грибным соусом и всеми овощами.

Девушка же, выбрала Гречневую лапшу овощи и креветки.

Пока я слушал её заказ, меня передёрнуло от отвращения. Ненавижу рыбу и морепродукты. Отвратительно.

— Я тебя внимательно слушаю, — сложил я руки в замок. Упираясь взглядом в девушку.

— Ты всё ещё любишь гонки? — озадачила она меня вопросом.

Оглянувшись по сторонам и убеждаясь, что в этом ресторанчики выполненным под китайский стиль. Рядом с нами не находились посторонние.

— Люблю, — пожал я плечами.

— А, — ещё раз обернувшись и шёпотом добавила. — Как ты к нелегальным гонкам относишься?

— Плевать, — пожал я второй раз плечами. — Я в них не участвовал.

— А хочешь? — загадочно улыбнулась девушка, не меняя громкость голоса.

— В чём мой интерес? — спросил я.

Ещё бы месяц назад, я бы согласился, не думая. Нелегальные гонки, это хорошие деньги. Впрочем, деньги лишними не бывают и такой шанс упускать я не намерен.

— Деньги, конечно же, — в недоумение проговорила девушка.

И кивнула официантке, которая поставила перед ней тарелку.

— Спасибо, — кивнул и я.

— Так, что? — нетерпеливо спросила девушка, открывая палочки для еды.

— Ещё раз, в чём мой интерес? — взяв палочки в руки, я перевёл на неё взгляд. — Деньги — это хорошо, но у меня есть своя команда. Я могу и там за хорошие деньги ездить.

— Моё расположение? — произнесла девушка, оторвавшись от блюда и неодобрительно посмотрела на меня.

А я просто захохотал.

— Ну если уж твоё расположение…то да. Это прям величайшая награда, — произнёс я, утирая слёзы.

— Ты… — зашипела девушка.

— Так стоп, — поднял я руку с палочками. — Ты сперва подумай, кто ты в своей семье и кто я. А потом уже начинай тут истерику и обвинения.

Девушка хмыкнула, но задумалась. Я успел один раз донести отвратительный вок, до рта, когда девушка даже, как-то сдулась внешне.

— А ведь ты прав. Ты глава рода, можно сказать…А я лишь наследница, — с какой-то обидой проговорила Наталья, опуская взгляд в тарелку.

— О чём и речь, — кивнул я, подцепляя палочками лапшу.

Вок тут был отвратительно. Ладно лапша и мясо ещё куда ни шло, но резиновые безвкусные грибы, это было нечто. Грибной соус был более грибной чем настоящий гриб.

— Ладно, это все мелочи. Где и когда будут проходить твои гонки? — перемешивая лапшу, обратился я к девушке.

— Через несколько дней, в заброшенном аэропорту.

— Хорошо, я подумаю, — кивнул я.

— Спасибо, — произнесла девушка. — Только там…не совсем обычные гонки. Они…Они с использованием фуро.

— В смысле? — опустив руку с палочками на стол, я во все глаза смотрел на свою собеседницу.

— Тебе лучше посмотреть, — вздохнула девушка и взяв в руки свой телефон, начала что-то в нём искать. — Вот, смотри, — через непродолжительное время, она протянула мне свой смартфон.

Хмыкнув, я взял телефон и нажал кнопку воспроизведения видео.

На видео было четыре машины, классических форм из шестидесятых годов. А вот уже на самих машинах, на крыше, были установлена небольшая платформа, на которой были расположены маленькие баллоны. На видео был запечатлён старт этих машин.

Вышедшая девушка, достав свой лифчик из-под футболки, бросила его верх, и в момент его касания земли, машины стартовали.

— С лифчиком это они здорово придумали, — хмыкнул я. — Это всё?

— Следующие видео смотри, — ответила она.

Второе видео было на порядок интересней и захватывающе. И если старт машин снимали из толпы перед стартовой линией, то это видео было снято с какого-то здания.

Машин на этом видео, было две. Ехавшая впереди машина, виляла по дороге, в то время когда следующая за ней на расстояние пары метров, пыталась повторить траекторию первой машины. А из баллонов, которые были установлены на крыше, вырывались поочерёдно, техники фуро. Огненные и ледяные. Фаерболы и стрелы. Некоторые пролетали мимо впереди едущий машины, но часть успешно достигало цели. Отчего на машине вспыхивал синий щит. Техники, попавшие под колёса, взрывали асфальт под ними, отчего машина ещё больше начинала вилять, от потери сцепления. На этом видео и обрывалось, машины пронеслись вперёд.

— Забавно, — произнёс я, после окончания видео. — А откуда у них машины, сильно они похожие?

— Получают на старте, палочки тянут, — хмыкнула Наталья, забирая свой телефон.

— А скажи-ка мне красивая девушка. А какие ставки на этих гонках.

— От двухсот тысяч, — пожала она плечами. — Победитель забирает семьдесят процентов, организаторы двадцать и третье место забирает оставшиеся десять.

— Третье? Оригинально, — присвистнул я.

— Прихоть организаторов. Если ты достоин, то ты должен победить. Поэтому второе место автоматически становится лузером.

— А если третьего нет? — заинтересовался я.

— Тогда получает победитель, — кивнула девушка, подтверждая мои догадки.

— Значит, ты хочешь, чтобы я участвовал в этом, а ты побеждала на ставках? — спросил я, для проформы.

— Нет, — удивила меня, Нат. — Я хочу участвовать с тобой. В команде.

— Не понял, — мои брови взлетели вверх.

— Ты водитель, а я в роли штурмана и боевой единицы.

— Подожди… То есть как в роли боевой единицы? — вытянулось моё лицо. — Это же гонки.

— Нет, то есть да, помотала она головой. — Ты прав, это гонка. Но не обычная. Как ты уже заметил, там пользуются силой. И для этого и нужен второй человек в машине. На его силе и будет держаться вся огневая мощь машины.

— А щиты? — уточнил я.

— В машине небольшой артефакт встроен. Он не зависит от команды.

— Так, это понятно. Тогда, зачем мне нужна ты? Я ведь могу найти кого-нибудь более подходящего для себя. Моих подчинённых с хорошим рангом, — задумчиво произнёс я, не отрывая взгляд от девушки.

— Команда должна состоять из парня и девушки, — поджала она губы. — Я тот, кто может провести тебя в эти гонки. Без меня уж извини, ты даже не найдёшь точку старта.

— Я бы поспорил, но мне лень, — хмыкнул я в ответ.

Но в чём — то она права. За всё время в этом мире я слышал впервые о таком развлечение. Но не соглашаться же сразу? Пусть побесится немного.

Подняв руку и подозвав девушку-официантку, я заказал чайник ананасового чая.

— В чём твой интерес? — задал я вопрос, замолчавшей девушке.

— Деньги, конечно же. Которые будут лично мои, — отвела она взгляд.

— А если, правду сказать? — хмыкнул я, на это движение.

— Скажем так. Это личное, — отрезала девушка.

— Ну и ладно, — пожал я плечами. — А ранг разве не будет, как это сказать? — изобразил нечто непонятное ладонью. — Ранг человека не будет влиять на техники?

— Нет, — рассмеялась девушка. — Там нужно лишь подать немного фуро на нужную кнопку, для активации.

— Это хорошо, — произнёс я, делая отметку в голове. — Что ещё мне нужно знать?

— Вроде бы всё, — задумавшись на мгновение, ответила девушка.

— Хорошо. Тогда мы сейчас с тобой поедем прокатимся, — произнёс я, набирая СМС Вито с вопросом, где он ездит.

— Куда? — удивилась девушка.

— Проверять, как ты со мной за рулём, можешь ужиться, — поднял я руку, прося счёт.

Эксперименты я решил не откладывать и просто забрал у приехавшего Вито мерседес. Самого парня, я отправил в квестовые комнаты, помогать. Сам же я направился на восток. Там было очень много островов, где можно было спокойно повторить пару увиденных трюков из видео.

Объехав несколько раз по пустынному участку дороги, я остановив машину посмотрел на девушку.

— Сильно не кричи и держись, — произнёс я, отключая электронные помощники.

— Не дождёшься, — самоуверенно бросила девушка.

Выяснить, что ещё она думает, я не успел, нас вдавило в сиденье резким ускорением.

Дёрнув руль влево и сразу же вправо, я пустил машину в занос и подруливая рулём, нажимая газ, я отправил машину в правый поворот. И под визг Нат, я сразу перекладываю руль на другую сторону и машина начинает выпрямляться. Бросив взгляд в зеркала, я улыбаюсь. Позади нас стояли клубы дыма. Развернувшись, я повторяю дрифт в обратную сторону, но уже с большим углом входа в поворот. Повторив это ещё несколько раз, я остановился на обочине.

— Твои истеричные визги не помогут, нам в гонке. Раз ты так хочешь участвовать, то тебе нужно научиться контролировать эмоции, — с неодобрением произнёс я, заглушая двигатель машины.

— Потому что это страшно! — насупилась девушка, скрестив руки на груди.

— Расслабься и получай удовольствие, — хмыкнул я, открывая дверь.

Обойдя машину вокруг и оценив остатки резины на задних колёсах. Я вернулся за руль.

— Куда тебя вести? На сегодня мы закончили.

— К моему кварталу, — задумавшись на секунду, ответила она.

Остановившись неподалёку от КПП, отделяющий Нью-Йорк от квартала Левиным я посмотрел на девушку.

— Ты меня услышала? Тебе нужно привыкать скорости и опасным трюкам.

— Да поняла я, поняла! — устало воскликнула девушка. — Ты всю дорогу мне об этом твердишь.

— Будет нужно, я тебе и во сне буду тебе об этом говорить, — усмехнулся ей в ответ. — На этой неделе нам нужно будет ещё несколько раз поездить. В более сложных условиях.

— Хорошо, теперь я могу идти? — посмотрела она на меня.

— Иди, — пожал я плечами.

Как оказалось, несколько дней, в переводе с языка девушки, это было полторы недели.

Которые я успешно потратил на ремонт квестовых комнат. Открытие я решил провести через несколько дней после гонок. А эти дни команда, должна была тестировать все наши задумки. Тут лучше перебдеть, чем у нас что-то не сработает или, циркулярная пила, под которой находился квест, случайно упадёт на гостей и отрубит им руки. Своим работникам, в том числе и школьным товарищам из клубов, я пообещал устроить приём в их честь, вечером после открытия.

За эту же неделю у меня появилась отличная идея, как придать своему дому уникальность. Обходя в очередной раз свой дом и зайдя в покерный зал, я решил, что покер, который так любил Виктор. Нужно убирать. Попросив перенести главный стол в кабинет, я заказал стол для шестнадцати игроков и одного ведущего. В художественной школе, которых было просто немереное количество в городе, я заказал гипсовые маски с обычным лицом. А в рекламной кампании были заказаны карты с ролями. Каждая из карт, была выполнена под римскую империю, с гербами и штандартами. Я хотел пойти по стопам Виктора и сделать свои приёмы эксклюзивными и выделяющимися среди других. И первый шаг был к этому сделан. Останется озадачить своих гостей.

Мы с Натальей успели поездить четыре раза, Я старался повторить всё, что видел в небольших видео, которая находила девушка. Заносы и змейка, прыжки через небольшие трамплины. Были у нас парные заезды, на откровенно разбитом хламе, которое купили за какие-то копейки, ради тренировки езды с контактом.

В крайнем случае я могу и перетерпеть одну гонку и с ней. Думал, я когда очередной раз мы с Беркутовым схлестнулись на небольшом круге на полигоне. И девушка от страха, запустила в соседнюю машину небольшой огненный шар.

На гонку мы поехали вчетвером. Несмотря на заверения моей знакомой, что это всё безопасно и нас не ожидают проблемы. Беркутов и Коршунов были у меня в роли водителя и охраны.

Как и отворила Лёвина, мы оказались на стоянке заброшенного аэропорта. Судя по всему, это был аэропорт в начале двадцатого века, небольшое двухэтажное здание. На постаменте стоял Дуглас ДС-3. Пассажирский самолёт из тридцатых годов. В бело-красной ливреи и тремя буквами TWA на хвостовом оперение.

Глава 15

Возле небольшой таблички, где описывался самолёт, стоял памятник Говарду Хьюзу. Одному из пионеров авиации Америки.

Было время, когда в одной из жизни, он был моим главным соперником. И я всячески пытался выкупить его компанию.

Эх, были времена.

— Максим? Нам нужно идти, — подошла ко мне девушка и оценивающе посмотрела на статую.

— Да, идём, — кивнул я.

Пройдя по забитой всевозможными машинами стоянке, мы поднялись в здание.

Мраморный холл здания, остался нетронутым со времён его работы. Деревянные скамейки, по центру был небольшой фонтан, окружённый цветочными клумбами. Огромная двухметровая люстра, свисающая с потолка, с десятками лампочек, картины и фотографии на стенах середины прошлого века. Было несколько багажных тележек, со старыми чемоданами на них. Для полной достоверности не хватало лишь пассажиров и встречающих людей с табличками, на которых были выведены имена прилетевших пассажиров.

— Добрый вечер, вы зрители или участники? — встретила нас длинноногая блондинка в брюках и пиджаке на голое тело.

— Участники, — ответил я, окидывая девушку взглядом.

— Вам в левое крыло, — улыбнулась девушка. — Вашим сопровождающим, соответственно, в правое.

— Спасибо, — ответил ей улыбкой и кивнув Коршунову, стоявшему за спиной, я подхватил Наталью под руку и направился в нужную нас часть здания.

Ностальгические воспоминания разрушились в ту же минуту, как мы вошли в дверь, отделяющий крыло здания от центра.

Огромные мониторы, по которым крутились нарезки гонок, чёрные низкие диваны со столиками. Бар, на полках которого было огромное количество бутылок с напитками. В углу расположился диджей, который что-то энергично крутил на своём пульте. А из динамиков лился современный транс.

Большинство диванов было занято, кто-то сидел вдвоём, кто-то собрал вокруг себя компанию из десяти человек. К моему удивлению, кроме молодых ребят, тут были и достаточно взрослые люди. Деньги и власть, так можно было охарактеризовать каждого из присутствующих. Одежда, которая хоть и казалась простой, но для знающего, говорила о многом, количество и качество украшений. Манера держаться в толпе и взгляды. Хищные и оценивающие. Но были тут и представители золотой молодёжи. Дети богатых промышленников и бизнесменов. Наглые, в броской одежде, которая кричала, что они, точнее, их родители богаты. Обилие драгоценностей на шее и пальцах. Огромные таблички на цепи с какими-то именами. Украшенными бриллиантами и свисающие на грудь в лучшем случае, чаще просто до пояса. А вот про детей аристократов, я могу сказать лишь одно. Манеры.

— Привет! Вижу вы новенькие, — весело произнёс парень в белоснежном костюме и прямоугольных очках. — Меня зовут Доминик и я один из организаторов этого мероприятия — протянув руку для пожатия, парень упал в кресло, стоявшее напротив.

— Привет, я Макс, а это Наталья, — кивнул я на девушку рядом. — И да, мы новенькие.

— Отлично, — кивнул парень, широко улыбаясь. — Что вам известно о наших гонках?

— Всё, — выпалила Наталья.

— Ничего, — ответил я.

А Доминик удивлённо поднял брови вверх.

— Вот она, — кивнул я на девушку. — Показала два видео и что-то попыталась рассказать. Как ты сам знаешь, верить рассказу девушки, это очень сомнительное удовольствие.

Наталья, насупившись сложила руки на груди и отвернула голову, в то время как Доминик разразился громким хохотом, привлекая к нашему столику внимание окружающих.

— Ты прав, — отдышавшись, произнёс парень. — Но если ты видел видео, то в принципе больше тебе не надо. Гони вперёд и победи, если вкратце. Если не вкратце, то пользуйся фуро и выведи соперника из игры. Сорок попаданий по щиту и машина останавливается. Автоматически. По трассе раскиданы некоторые сюрпризы от организаторов. Своеобразные улучшения и ловушки. Есть ещё мирные зоны, где проехав, вы можете восстановить запас прочности щита. Ещё вопросы есть? — обвёл он нас взглядом.

— Да нет, если это и правда самое важное, что нам нужно знать, то мелочи узнаю уже на трассе, — пожал я плечами.

— Ну…я бы не сказал, что это мелочи, но мне нравится твой настрой! — показал он большой палец. — Вы будете заявлены в гонку, против таких же новичков. Победишь, пройдёшь в рейтинге выше и выше, и выше. Что ещё?

— Ставки, — произнёс я.

— Ах да. С вас сто тысяч за участие. Также можете поставить аналогичную сумму на чью-то победу. В своём заезде. На других заездах ставки ограничены миллионом.

— Тогда сотня на нашу победу, — кивнул я.

— Отлично, вот счёт, — достал парень пластиковую карточку. — Делаешь перевод и подпись с названием команды. Ваш старт через сорок минут. Жребий будет прямо перед стартом. Ну вроде всё? Если что, я буду у бара! — помахав рукой, парень отправился к обозначенному бару.

А я же достав телефон, начал денежные операции. Название команды я выбрал максимально простое «Легион».

Ну вот люблю я всё римское…ностальгия по работе.

— А моё мнение ты не хочешь спросить? — язвительно произнесла девушка, пока я вбивал название.

— Мнение о чём? — оторвавшись от телефона, взглянул на девушку.

— Название команды, — хмыкнула она.

— А! Нет, твоё мнение тут неважно, — покачал я головой и вернулся к отправке денежных средств.

— В смысле, моё мнение неважно?! — воскликнула девушка, но наткнувшись на заинтересованные взгляды от соседних столиков, сбавила тон и уже шёпотом добавила. — Как это моё мнение не учитывается?! Мы команда!

— Команда, — кивнул я, подтверждая очевидное. — Но во-первых, ты девушка.

— Сексист! — зашипела она.

— Раз ты девушка, то уже по умолчанию, ты второй номер, — проигнорировал я её выпад в мою сторону. — Во-вторыхбанкет оплачиваю я и поступаю как нужно мне. В третьих, может, после этого раза, не будешь со мной ездить и твоё место займёт кто-то другая. Я по-твоему буду каждый раз придумывать новое название? Или мне нужно будет довольствоваться славой розовых кроликов?

— Каких розовых кроликов? — опешила девушка.

— А как бы ты хотела назвать команду? — усмехнулся я.

— Ну… — смутилась девушка. — Я бы назвала Хсет.

— Хсет? Ну это явно лучше розовых кроликов, но нет, — покачал я головой.

— Да причём тут розовые кролики! — психанула Наталья.

— А почему не розовые кролики? — хмыкнул я.

— Как же ты меня раздражаешь… — процедила девушка.

— И? Мне, должно быть стыдно? — приподнял я бровь в недоумение. — Ты можешь уйти в любой момент. Тебя тут, никто не держит, — махнув рукой в сторону двери.

— Ну и пойду, — поднялась она на ноги и посмотрела на меня.

— Иди, — кивнул я и разведя руки, откинулся на диван.

Потоптавшись на месте и бросив взгляд на выход и на мониторы, девушка вздохнув, уселась обратно на диван.

— Тебе говорили, что ты невоспитанный? — через пару минут молчания, проговорила девушка.

— Ты будешь первой, — усмехнулся я.

Слева от меня, одна из компаний бурно приветствовали кого-то.

Бросив туда заинтересованный взгляд, я с интересом и небольшим удивлением смотрел на девушку азиатку, которую обступили поднявшиеся с диванов и кресел парни. В весьма провокационной одежде, латексные штаны и белая рубашка, подчёркивали её немалые достоинства. Мейли Чан, дочь главы триад.

— А, явилась, — процедила Наталья. Проследив за моим взглядом.

— Знакомы? — лениво уточнил у девушки, отворачиваясь от группы обнимающихся людей.

— Эту шлю…дуру, только ленивый не знает, — с отвращением в голосе, произнесла Левина.

— Ясненько, — хмыкнул я.

К нам подошла девушка с подносом в руках, на котором стояло несколько стеклянных бутылок и бокалы.

— Воды? Или яблочный сок? — спросила она. Выставив перед нами два бокала.

— Воды, — подумав, ответил я.

— А мне сок, — подняла руку, моя спутница.

Стоило мне взять стакан, как в зале, приглушили свет. Сперва заиграла бодрящая музыка, а на экранах, разделённые на три части, стали появляться пары гонщиков, возле которых были написано название команд и в маленьком экране, короткая нарезка самых ярких событий с ними. Взрывы аварии, фееричные трюки и обгоны.

Каждую команду, которая появлялась на экранах, встречали аплодисментами, кто-то выпадал более бурную реакцию свистом, смехом или просто гулом.

В конце были показаны новички. Только вместо фотографий, был огромный знак вопроса, а рядом название команды.

Мы были предпоследними, за нами расположились «Первые».

Прочитав их названия, я лишь хмыкнул.

Слишком пафосно. Команда, однодневка.

— Участники, прошу внимание! — вышел в центр зала, парень который подходил к нам. — Мы начинаем жеребьёвку, первыми едут новички. Прошу всех новеньких, подойди ко мне.

— Готова? — повернул я голову к девушке.

— Да, — нервно кивнула девушка, поднимаясь на ноги.

Новичков набралось шесть пар. Мы обступили полукругом парня и молча смотрели на него.

— Отлично, всё тут? Тогда начнём, — обведя нас взглядом и кивнув своим мыслям. Он достал из кармана небольшой металлический контейнер. — Тут десять машин, — произнёс он, развернув к нам внутреннюю часть, показывая десять автоматных патронов. — Номер машины находится внутри. Вы тянете патрон, открываете и говорите число. Тянем по очереди справа налево, — закончил парень, протягивая контейнер стоявшей рядом девушке.

Тянуть патрон, я доверил Наталье, с чем она справилась на отлично, вытянув цифру четыре.

— Теперь, когда вы узнали свои цифры. Мы с вами идём к машинам — продолжил организатор, когда последняя пара получила свой номер.

Мы вышли через двери, ведущий на посадочную полосу, перед зданием стояли десять ярко красных машин. Мустанг, Челленджер и Чарджер. Была парочка Эль Камино, пикап на котором было не стыдно подъехать в дорогой ресторан или казино.

Парочка Плимутов Барракуд и Понтиак ГТО. Комаро и Форд Торино.

Нам достался Понтиак, возле которого я и остановился. На таком ездил герой Вина Дизеля в одном боевике, про шпионов и террористов.

— Вы сейчас садись в машины и едете на старт гонки. Вас там уже ожидают. Сама Горка начнётся после сигнала. Будьте внимательны. Ну и удачи вам, — произнёс парень, с улыбкой обводя нас взглядом.

После недолгой поездки по территории аэропорта, перед зрителями, сидевших на трибунах, мы выстроились в линию перед натянутой сигнальной лентой. Из машины организаторов вышел ещё один парень и стал обходить каждую из машин участников по очереди.

— Значит так, старт будет через сигнальную ракету, поэтому смотрите внимательно. Она будет зелёного цвета. Трасса огорожена сигнальной лентой и указателями со стрелками, увидите не ошибётесь. Активация техник, будет после первого поворота, — произнёс он, оперевшись об открытую водительскую дверь.

— Понял, — кивнул я в ответ.

— Удачи, — улыбнулся он и направился к следующим.

— Нервничаешь? — бросил я взгляд на девушку, которая поглаживала несколько рычагов, которые стояли перед ней.

— Да, — кивнула она. — С экрана это выглядит, как-то проще.

— Главное в гонке сохрани холодную голову, — посоветовал я, сжимая руль.

Повернувшись по сторонам, я с некоторой насмешкой смотрел на своих соперников. Некоторые девушки и парни, делали селфи в машине. Были и пары, которые покинули машину и фотографировались на фоне машин. Кто-то просто о чёмто весело беседовал, повернувшись друг к другу. И только в одной машине, сидели сосредоточенные мужчина и девушка.

Ну что ж, главный соперник в этом заезде найден.

И организаторы не подвели мои ожидания. Ракета взлетела в воздух в метрах трёхстах перед нами.

Вдавив педаль сцепления и врубив, передачу, я вдавив газ, бросил сцепления. Срывая машину с места, с огромной пробуксовкой и небольшим сносом влево, задней части. Окутывая пылью и дымом из-под колёс, прозевавших любителей пофотографироваться. А вот машина соперников, на которую я обратил внимание, стартовала лучше. Водитель не стал бросать резко сцепления и их Форд Мустанг, стартанул без пробуксовки и сразу же вырвался на один половину корпуса вперёд.

— Хорош! — мои губы расплылись в улыбке и предвкушении.

Короткий рывок вперёд, метров двести и поворот налево под прямым углом. Машина соперника, начала смещаться в правую сторону перед поворотом, и чтобы не допустить контакта и уж тем более не быть выдавленным в бетонное ограждение, я приподнял ногу с педали газа, давая ему заехать по оптимальной траектории в поворот. От максимально широкой точки перед поворотом, мы направили свои машины на максимально внутреннюю точку поворота. Что позволило нам выйти из поворота с максимальной скоростью. В то время как за нами участники уходили поболее широкой траектории и теряли время на разгоне, что позволило нам ещё больше оторваться, от своих преследователей.

Системы активированы. Пронёсся внутри машины компьютерный лотос и перед Натальей, которая вцепилась в ручку на крыше двумя руками, со страхом смотрела на дорогу.

— Стреляй! — крикнул я, догоняя впереди идущую машину.

Мы вырвались напрямую, которая проходила между несколькими трибунами. На нас работал эффект слип-стрима, когда впереди идущим нужно было прорывать воздушные потоки, которые и сдерживали их потенциал, а мы же в чистом воздухе, не получая противодействие воздушных масс, уверенно их догоняли. Будь против нас опытный гонщик, он бы уже начал смещаться из стороны в сторону, чтобы скинуть нас с хвоста. Но мужчина был, видать, не настолько специалистом, поэтому ехал только прямо. Что позволило мне их догнать и одним движением руля, поравняться и перед очередным поворотом, под одобрительный гул с трибун обойти его.

— Да, что ж ты спишь-то?! — воскликнул я, работая энергично рулём в продолжительной шикане.

— Мне страшно! — ошеломила меня девушка.

— Твою же… — успел я сказать, когда в нашу машину прилёта первая техника фуро, выпущенная нашим соперником.

Первое попадание. Оповестил нас компьютерный голос.

— Да блин! — зарычал я от злости и скинув передачу наодну вниз, вдавил педаль газа.

Но на выходе из последней связки маленьких поворотов, меня ждал сюрприз, вместо асфальта была лужа. Машина, попав в неё, сразу же потеряла скорость и нас выставило боком, пуская машину в занос.

— А-а-а-а-а! — Завизжала девушка с пассажирского кресла.

И пока я в спешке выворачивал руль в сторону заноса, я увидел весёлую картину. Соперники скользили параллельно нам, но их занос был, соответственно, в другую сторону и наши передние части машин, были напротив друг друга.

И этого мгновения мне хватило, чтобы увидеть, как победно улыбнулся мужчина за рулём, а в нашу сторону вылетел поток воды, пущенный его подружкой.

Второе попадание.

А нас завертело волчком по асфальту.

Визг с соседнего кресла увеличился ещё на несколько децибел. А в попытках поймать машину, просто ударил по тормозам, выкручивая руль.

Третье попадание.

Четвёртое попадание.

Бабах, тряхнуло нашу машину от удара, вызванный тем, что в нашу машину влетел на полном ходу один из участников. Нас отбросило в сторону и мы ударились уже другой стороной о бетонный блок.

Я же ударился о центральную стойку. Застонав от боли, я почувствовал, что по моей щеке течёт, что-то тёплое. Проведя, по ней ладонью, я увидел на ней кровь.

Бросив взгляд на стонущую рядом девушку и убедившись, что она пострадала не сильно, я перевёл взгляд на въехавших в нас соперников. Водитель лежал на капоте, в осколках стекла, а девушка свесив голову никак не реагировала на происходящее.

Пристёгиваться нужно, дебил. Пробурчал я, включая передачу и отправляясь вдогонку за соперниками. Нас осталось пятеро и две машины, не считая нас, были ещё тут. Они пытались развернуться в нужную сторону, но судя по тому как из крутило на одном месте, водители слишком сильно психовали и вместо осторожного дозирования газа, просто выжимали педаль в пол. Не давая машине поймать сцепление с дорогой.

Глава 16

Очередная связка поворотом и небольшая прямая. Выехав напрямую, я видел, как одна из машин сделала очередной нырок в поворот.

Положив руку на ногу девушки, я попытался привести её в чувство, но она лишь промычала что-то неразборчивое, не отрывая глаза. Напарничек етить колыхать.

Нырнув в очередной поворот, я резко нажал на тормоз. Передо мной стоял самый натуральный танк. Который сразу же произвёл выстрел. Стоило моей машины выехать из поворота. А машину объял огонь, обрушившийся с двух сторон.

Ага! Подстава! Хмыкнул я. Но нужно отдать должное организаторам. Я хоть и насмотревшийся за свою жизнь на всякое, сейчас испытал натуральный страх. Хорошо, хоть портки не нужно менять, хотя как отреагировала бы Лёвина…

Объехав препятствие в виде танка, я с радостью, увидел одну из машин участников, они плелись по трассе.

А ну-ка, подхватив девушку за руку, я положил на один из рычагов.

Но мои мечты не сбылись, выстрелов не произошло.

Да ну нечестно так!

Не хотел яэтого делать, но оставлять их позади себя, я не собирался. Догнав их и поровняшись с задним крылом, я вывернул руль в сторону, заставляя их машину, встать перпендикулярно моей. Вжав газ, я понёс их машину в ближайшее препятствие, которым был морской контейнер. Впечатав их с громких металлическим скрежетом в стену контейнера, я дал задний ход и отрулив, понёсся догонять оставшихся троих соперников.

Очередная связка поворотов и я влетаю на грунтовую дорогу, щедро залитую водой. Но это было легко и просто. Не переборщить с газом и рулить в сторону заноса.

Э рон дон дон, та ран дон дон дон, напевал я песенку, выкручивая руль влево, потом вправо и снова влево и вправо. Эх, лепота.

Но реально быстро вернула меня на место.

Пятое попадание.

Шестое попадание.

Седьмое попадание.

Десятое попадание.

Семнадцатое попадание.

Да вы чё? Да как так то?!

Двадцать первое попадание.

Да что происходит?

Двадцать шестое попадание.

Бросив взгляд по привычке в зеркала и не найдя таковых, я обернулся и не увидел никого.

Это шутка какая-то? Меня начинала раздражать эта непонятная ситуация.

Двадцать восьмое попадание.

Стоило мне выбраться на асфальт, как всё прекратилось.

Чертовщина какая…Но как же мать его весело!

Но ещё больше меня порадовало, что нас осталось всего трое. Я объехал ещё одну машину участников, которые со злостью на лице вылезли из машины. Видать, их расстреляли до полного отключения щитов.

Затяжной поворот, которые я прошёл практически газ в пол, и я оказываюсь на взлётной полосе. Которая была выложена бетонными плитами. И моя поездка теперь стала походить на путешествие на поезде. Тук-тук тук-тук. Шум в машине стоял такой, что казалось, я, не слышал свои мысли. А про тряску и говорить нечего. От неё очнулась Наталья.

— Макс? Что происходит? — растерянно проговорила девушка, оглядываясь по сторонам. — Я помню удар…

— Гонка происходит! Ты вообще как? Можешь ещё участвовать? — бросил на неё взгляд.

— Вроде хорошо, голова только болит, — через пару секунд молчания, ответила Наталья.

— Отлично, — я искренне обрадовался такой новости. — Тогда сосредотачивайся на гонке, нас осталось трое на трассе.

* * *

— А он неплохо держится, — произнёс Беркутов, не отрывая взгляда от огромного экрана, перед трибунами.

На нём Макс, только, что объехал танк и выдавил своего очередного соперника.

— Согласен, — кивнул Коршунов. — Его реакция была на порядок лучше, чем остальных.

— А-ха-ха… Это да. Вмазаться в танк, это нужно совсем отчаяться, — усмехнулся его собеседник.

— Как думаешь, какое будущие у него? Да и у нас, — задумчиво произнёс мужчина.

— Далеко пойдёт. Парень молод, но очень умён. Тебя не было в ту ночь с нами, ты бы сам увидел. Не знай, сколько ему на самом деле лет, я бы сказал, что он имеет опыта, даже больше чем у нас с тобой, вместе взятыми, — пожевав губу, произнёс Андрей.

— И это странно, — задумчиво добавил Алексей.

— Да брось. Это последнее о чём стоит беспокоиться. Он аристократ, из одной, из старейшей семьеи империи. Пытается пробиться наверх. И мыему в этом поможем, — повернулся Беркутов к своему другу. — Что, кстати, в княжестве?

— Держаться, их нейтралитет и откровенно наплевательское отношение к Романовой, позволяет им накапливать силу, — понял плечами Коршунов.

— Может и правда Дамир, поступил правильно, уехав из страны, — хмыкнул Андрей Беркутов.

— Парней жалко, он убил много хороших парней, — тихо проговорил Алексей.

— Многие из них, были под Казанью и ты это знаешь. Настя правильно сделала, когда согласилась спровоцировать Болконского, — хмыкнул Беркутов. — И для всех поругалась с ним и свою гвардию хорошо почистила.

— Ещё бы ты свою внучатую племянницу критиковал, — засмеялся Коршунов.

— Как думаешь, сможем нашего князя уговорить поехать в Россию и помочь им? — перевёл тему Андрей Беркутов. Неодобрительно посмотрев на своего друга. Не любил мужчина, когда ему намекали, кто его родственники.

— Да, я уверен в этом. Нужно только дать ему мотивацию, — кивнул Алексей, с удивлением смотря на экран.

Там Юсупов, догнав двойку соперников, с разгона просто-напросто их обогнал, не вмешиваясь в их борьбу.

— Вот хитрец, — усмехнулся Беркутов, провожая взглядом машину своего князя, которые только что пронёсся мимо их трибуны и победил в гонке.

— Пойдём, поздравим и узнаем дальнейший план, — поднялся Коршун.

В вип-ложе на трибуне, напротив, сидели трое мужчин и две девушки.

— Что вам удалось узнать об этой команде? — задал вопрос, мужчина, болтая бокал с виски в оке.

— Водитель Максим Юсупов. Аристократ, внук того самого Юсупова. Нулёвка во владение фуро. В городе недавно, но уже засветился в скандале с ФБР и полицией. Именно ему подкинули наркотики в машину. После появления очень быстро сошёлся с лордом Кавендишом. Ему ушла гоночная команда и особняк после смерти Виктора. Сам же парень владеет рестораном и таксомоторной фирмой. Недавно приобрёл учебный полигон и взял в аренду подвальное помещение в одном из торговых центров, там какие-то детские игры будут, — ответила девушка с копной зелёных волос и орлиным носом.

— Ничтожество, — с презрением бросил мужчина. Делая глоток из бокала. — Что дед был никем и теперь ещё и внук пошёл по его стопам. Аристократ и владелец такси и развлекает детишек… — сплюнув на пол, добавил он. — Что по девке?

— По девке…это дочь Дмитрия Лёвина, — подняла на него взгляд девушка.

— Аа…Натуля! — усмехнулся мужчина, — Нужно будет навестить Дмитрия. Предупреди его, что я буду вечером.

— Хорошо господин, — кивнула девушка.

— Парня, поздравьте, но ко мне не приводите, не хочу видеть его рядом, — добавил он.

— Как прикажете, — поклонился стоявший рядом парень. — Ему можно участвовать в дальнейших гонках?

— Да, переводите его сразу к Кристиану, пусть он…не сдерживается, — усмехнулся мужчина.

* * *

Я гнал, выжимая всё, что мог из этой машины. Это была моя стихия, тутя был как рыба в воде. был сосредоточен настолько, что я перестал замечать, что у меня по бокам. Теперь это было сплошное размытое пятно. И хотя это было достаточно опасно, при фокусировке вдаль, я пропускал всё, что было непосредственно перед капотом, а не достаточно далеко, могло привести к появлению препятствия, на которое я бы не успел среагировать. Вскоре я уже видел вспышки техник. Там шла битва за победу. И это было мне на руку. В любой гонке, борьба за позицию, была на руку преследователям.

— Макс, следующий поворот и финиш! — раздался девичий голос рядом со мной.

— Понял, — кивнул я.

Будь это реальная гонка, я бы сказал, что мой темп на секунд двадцать лучше, чем, впереди идущие.

— Я готова, — произнесла девушка, взявшись за пару рычагов.

— Нет, не трогай. Не нужно привлекать к нам внимание, — покачал я головой.

— Но мы же хотим победить! — недовольно произнесла она, но руки с рычагов убрала.

— Мы и победим, — хмыкнул я, пристраиваюсь к слип-стрим стрим за второй машиной.

Они были настолько сосредоточены на первой машине, что не обратили внимания на нас.

Дождавшись очередной огненной техники, я вильнул рулём и начал обгонять наших соперников.

Обгоняя машину, я бросил взгляд в боковое туго и к своему удивлению, увидел Мейли Чан, которая огромными глазами смотрела на меня. Помахав ей рукой, я проникся мимо них. Вырываясь на первое место. Поворот и мы пересекли финишную линию, под взрывы фейерверка.

— Да! Мы победили! — вскинула победно руки Лёвина.

— Легчайшая, — хмыкнул я, разделяя её радость.

Покрутив бублики перед зрителями, я открыл дверь и под оглушительные аплодисменты вышел из машины.

Наталья же, включила режим снежной королевы и гордо задрав голову и сложив перед собой руки, принимала восторг зрителей.

— Аа! — к нам подскочил парень, организатор. — А-а-а-а! Как же круто! — затряс он мои руку. — Да ты! Да ты же…да блин! — переполняли парня эмоции и он не мог найти адекватные слова. — Это было просто потрясающе! У нас более опытные гонщики, не показывают такое на трассе!

— Спасибо, — кивнул я смущаясь. Похвала всегда приятна, а она ещё и заслуженная…

— Деньги мы уже отправили на твой счёт, приходи к зданию аэропорта, там будет небольшая пирушка. А мне пора, сейчас новый этап начнётся.

— Хорошо, буду, — дал я положительный ответ.

Хлопнув меня по плечу, парень прыгнул в мою машину и понёсся в сторону здания аэропорта.

— А мы?! — в недоумение произнесла Лёвина, провожая взглядом наш транспорт.

— А мы погуляем, — хмыкнул я.

Мы вернулись в аэропорт, буквально за несколько минут до старта, колонна новых участников, выехала от здания.

Поднявшись по ступенькам, внутрь здания, мы оказались в бывшем зале ожидания, который ныне был переделан в бар. Не считая огромного количества разнообразных столиков, тут же были и огромные с трансляции гонок. На которых сейчас крутили лучшие моменты с прошедшего события. Полюбовавшись своим так называемым дрифтом по грязи, я отправился к бару.

— Поздравляю с победой, — улыбнулся бармен. — Что будете брать?

— А коктейли делаете? — с некоторой заминкой, спросила Лёвина.

— Конечно! — с гордостью ответил парень.

— Тогда мне, — задумчиво произнесла девушка и обернувшись по сторонам, подалась вперёд на стойку, — Мне Секс на пляже.

— Как скажете прекрасная леди, — наградил бармен её улыбкой во всё тридцать три зуба.

— А мне… — начал было я, но парень уже отвернулся к стеллажу. — Ясно.

— Неудачник, — подколола меня, девушка, хмыкнув.

— А папа-то разрешает алкоголь пить? — огрызнулся я.

— Если он не видит, то можно, — пожала она плечами.

— Слишком многое, он не видит, — хмыкнул я, отворачиваясь от девушки.

— Прошу моя королева! — хмыкнул парень, выставляя перед нами бокал с коктейлем, в котором плавала вишенка и долька ананаса.

— Слышь, рыцарь, — включил я гоп мод. — Обороты убавь.

— Извините, — произнёс парень, склонив голову.

Хотя его тон тонко намекал, что он не испытывает ни капли раскаяния.

— Мне Ирландский кофе, будь любезен, — бросил я парню, смотря на девушку, которая, с какой- то жадностью поедает ананас.

— Что? — растерялся парень. В удивление смотря на меня.

— Ирландский кофе. Мне. Сделай, — тяжко вздохнув, повторил я.

— А это… — растерялся парень. — У нас такого нет, — тряхнул он головой.

— Ты смеёшься, что ль? — удивился я, подняв брови. — У тебя кофе нет?

— Кофе есть какой хотите? Эспрессо? Латте? Американо? — взял он себя в руки, указав на стоявшую рядом табличку.

— Ирландское я хочу, — хмыкнул я. Но видя растерянность на лице парня, покачал головой. — Понаберут…по объявлению. Значит, слушай сюда, молодой. Ставь американо сто — сто двадцать грамм.

Парень кивнув, нажал на нужную кнопку кофемашине.

— Бери бокал грамм на триста, — кивнул я.

— Кофе в бокал? — хмыкнула недоверчиво Лёвина.

— Нагревай, — кивнул я, когда парень выставил передо мной ледяной стакан.

— Не понял? — опешил парень.

— Нагревай давай. Я кофе пить собрался, а не коктейль со льдом, — уверенно продолжил я.

Парень же лишь хмыкнул, сменил бокал и стал его нагревать, горячим паром из кофемашины.

— Наливай виски в него, — дождавшись, когда он закончит, продолжил я озвучивать рецепт. — Грамм двадцать пять.

— Но…понял, — кивнул он и залил на дно бокала требуемый алкоголь.

— Сироп, лучше клиновый, грамм десять, пятнадцать.

Парень в недоумении выполнял мои указания, достав барную ложку, он кивнул на бокал.

— Мешай и сливки взбей в шейкере, — кивнул я.

Вокруг нас уже собралась небольшая группа людей, которые хоть поначалу были недовольны, что я можно сказать, лишил их бармена, то теперь они с интересом смотрели, как я пытаюсь научить местного бармена необычному коктейлю.

— Чем жирнее, тем лучше, — добавил я, вспоминая одну из самых главных особенностей Ирландского кофе.

— Удивительно, парень учит бармена, — раздался позали меня шепотки.

— Теперь наливай в бокал кофе. И сверху, с ложкой, сделай так, чтобы кофе и сливки не смешались!

Надо отдать должное, парень всё же был отличным барменом. И владение техникой и инвентарём, было у него на высочайшем уровне. А про идеально налитые сливки, я просто промолчу.

— Ну, за тебя красивая девушка, — отсалютовав девушке своим бокалам, я сделал глоток.

Холодные сливки, через которые прорывается горячий кофе…прелестно! А алкоголя в моём коктейлей, можно сказать, и не чувствуется. Слишком маленькая доза и он скорее добавляет вкус.

— Пойдём, не будем мешать гостям, подхватив девушку за локоть, я повёл её, сквозь расступающуюся толпу.

— Но я же… Ещё… — обречённо произнесла девушка, бросая грустные взгляды назад.

Пройдя несколько занятых столиков, я увидел своих гвардейцев. К которым я и направился.

— Поздравляем с победой, Максим Игоревич, — поднял свой стакан Коршунов.

— Спасибо, — кивнул я, усаживаясь. — Ну как вам тут?

— Да вроде весело, — пожал он плечами.

— Согласен, давно не бывал на таких мероприятиях, — поддержал его Беркутов.

— Ну и хорошо, будет повод вернуться, — кивнул я. — Сейчас дождёмся организатора и можем ехать домой, — немного подумав, произнёс я.

— В смысле домой? Мы же ещё несколько заездов можем провести, — вскинулась девушка.

— То и значит, я понял смысл, получил удовольствие и уже выпил, — постучал я пальцем по стакану. — Больше я не сяду за руль, кстати, куда тебе перевести деньги? — подвинул я к себе телефон.

Насупившись, девушка продиктовала цифры, куда ей сделать перевод и остаток времени, просидела, сопя от злости на меня.

Но я не обращал внимания, на её недовольство. Первый раз нам повезло, обстоятельства сложились в нашу пользу. Но дальше, народ будет уже намного опытнее и без нормального второго номера, мы не сможем победить. Если она не понимает такие элементы вещи. То это сугубо её проблема. Я не нянька и возится с ней, не намерен. Хотя одно я знал точно. Где взять напарницу, с которой можно создать команду, я не имел ни малейшего понятия.

— Ну, что победитель? Готов к новой Гоген? — к нам подсел парень, организатор. — Там определились твои новые соперники.

— Нет, мы не поедем сегодня, — помотал я головой.

— Не понял, почему? — опешил парень.

— Хорошего помаленьку, да и я выпил, — пожал я плечами.

— Вон оно как. Жаль, очень жаль. Повлиять на твоё решения я всё равно не могу, я ведь прав? — задумчиво спросил он.

— Да, тут без вариантов, — кивнул я.

— А я бы ещё покаталась, — смущённо произнесла Наталья.

Повернувшись сперва к ней, парень взглянул на меня с молчаливым вопросом.

— Если хочет, пусть ездит. Яей не хозяин, — пожал я плечами, делая глоток своего коктейля.

— Ну вот и славно, тогда вас я попрошу в комнату к участникам, — улыбнулся парень. — Следующий заезд будет в конце следующей недели.

— Понял, — кивнул ему в ответ. — Наталья, всего доброго. — произнёс я, поднявшись на ноги. — Я уехал.

— Пока-пока, — махнула девушка.

— Уверены, что её безопасно было тут оставлять? — в сомнениях спросил Коршунов, когда мы вышли на улицу.

— Конечно, — кивнул я, открывая дверь машины. — Это её выбор, а она девушка свободная. Пусть хоть, что тут делает.

— Это да. Мы за неё ответственности не несём. Но почему вы отказались от дальнейшего участия? — поинтересовался Коршунов, сев за руль.

— Она как напарник, ноль. Ты ведь видел, как она боится ездить. Нам очень повезло сейчас, но дальше будут опытные и с ними одним движением не победишь. Нет, мне нужна нормальная напарница, — помотал я головой, отвергая глупые мысли.

Глава 17

Первыми, кто попал в квестовые комнаты, были друзья, тех, кто помог мне создать это заведение.

Заведение же я назвал без изысков-Мир квестов. И в этой простоте, был залог успеха.

И теперь я сидел в комнате управления и с интересом смотрел в мониторы, наблюдая, как мои гости дрожат от страха и не понимают, что им делать.

— Чтобы открыть дверь, вам нужно найти подходящую комбинацию цифр. Цифры вы можете узнать из точек, которые находятся на кубиках, под циркулярной пилой. Вам нужно просунуть руки в отверстия и на ощупь определить комбинацию, — произнёс я в микрофон. Давая подсказку участникам.

— А каждая грань, это одна цифра? — произнёс один из участников, в рацию, которую им выдали на старте.

— Да, — дал я ответ.

Дождавшись, когда первый, самый смелый, засунет свои руки в отверстия

, я нажал кнопку включения пилы.

Вжжжжж. И вместе со звуком пилы, комнату заполонили визги и крики вперемежку с кучей нецензурной лексики, а я, просто уронив голову на руки, смеялся во весь голос. Как и мои помощники, которые также наблюдали за своими друзьями.

— Блин, как же жаль, что я всё знаю там, — сквозь слёзы смеха произнёс один из компьютерных гениев из школьного кружка.

— Это да, — подержала его подруга. — Я бы с радостью, сейчас бы там оказалась.

— Стеф, ты бы визжала от страха, больше всех. Ты хомячка-то боишься, — подколол её, один из парней.

— Да ты! — зашипела девушка. — Это было один раз!

— Цыц, дети, — повернулся я к спорящим. — Неслышно из-за вашей ругани, наших гостей.

— Извините, — притихли спорщики.

Покачав головой, я вернулся к мониторам.

Спустя сорок минут, они закончили прохождение комнаты и весёлые уставшие радостно делились своими впечатлениями. Страшно, жутко, но очень весело.

* * *

Близился конец августа. Полигон был полностью закончен, там появились жилые дома, столовые. Гвардия была пополнена еле сборка пятью бойцами.

Ресторан на воде, перерос в элитарное заведение и теперь в него запись была на два месяца вперёд. С помощью управляющего, который подсказал одного шеф-повара, который остался без работы. Мы получили одного из лучших поваров города. Дав ему полную свободу в его желание творить. Которой ему не хватало в обычных ресторанах.

Квестовые комнаты, стали на слуху у каждого в городе и за его пределами, люди приезжали из соседних штатов, чтобы поиграть. Мои помощники, к этому времени открыли ещё десять комнат, от детских до комнат, уже с аниматорами. Что привело к ещё большему ажиотажу вокруг нас.

Нас стали наконец-то копировать. Квесты стали появляться как грибы после дождя.

Такси, разрослась ещё двадцатью машинами и теперь уверенно стояло на ногах. Делать новый Чокер я не спешил.

Как бы я ни вёл законопослушную жизнь. Но правительство обо мне помнило каждый день.

Полиция, пожарные, охрана труда и много-много других проверок. Каждую неделю через день, по всем моим заведениям. Была один раз попытка обыскать мой дом. Приехали агенты ФБР и несколько человек из полиции с кучей страшных бумажек. Что на меня жалуются соседи. Соседи. На меня. На полуострове. С единственным жилым домом на моей половине этого участка земли. Но были успешно посланы в совет аристократов, где они должны были получить разрешение на обыск представителя этой категории людей. Походив по дому и пожурив меня, что я такой плохой сосед, они удалились.

Дураком, хоть и я был. Но идти против системы я не хотел. Не сейчас. Без союзников.

Посетил я за это время и джаз кавер. Где полюбовавшись Дианой, подарил ей огромный букет лилий.

Галлахер, как я узнал у китайцев, сейчас перебрался в Ирландию, а весь его бизнес сейчас радостно делились итальянцы, которым бывшее соратники ирландца все продали.

* * *

Тридцать первого августа. Ко мне домой наведались Коршунов с Беркутовым. Они попросили принять их по очень важному делу.

Рассевшись в креслах в моём кабинете и разлив в бокалы виски Галлахера, я обвёл заинтересованным взглядом своих гостей.

— И так господа. Вы просили встречу, конфиденциальную и срочную. Получив желаемое, вы молчите.

— Максим Игоревич, у нас к вам…дело, — стушевавшись под моим взглядом, произнёс тихо Коршунов.

— Скорее просьба, — взглянул Беркутов на своего друга и посмотрел на меня.

— Ну и в чём же проблема? Говорите, разве не за этим мы тут? — пожал я плечами.

— Тут такое дело…неуверенно начал Беркутов. — К нам обратится наш старый друг. Мы вместе служили в России.

— Вот оно как, — хмыкнул я, догадываясь о чём пойдёт речь. — И вы хотите?

— Мы хотим, чтобы вы выступили на стороне Романовой Анастасии, — произнёс Коршунов, делая глоток из бокала.

— А это? Императрица? — задумчиво произнёс я, откинувшись на спинку.

— Да, она самая, — подтвердил мои мысли Беркутов.

— То есть, вы хотите чтобы мы сейчас сорвались в этувашу империю, чтобы спасти эту непутёвую девку, которая умудрилась оскорбить единственного в живых Великого князя империи? — усмехнулся я.

— Откуда вы знаете? — удивлённо произнёс Коршунов.

Но по нему было видно, что мои знания об этом конфликте, были неприятны.

— Я встречался с Болконским. Он лично мне и рассказал. Ещё до встречи с его женой. Которая, оказывается, моя сестра, — пожал я плечами.

— Юсупова — ваша сестра? — воскликнул Беркутов. — Но это ведь ещё лучше… — неуверенно произнёс он, оглядываясь на сидевшего рядом Коршунова.

— Мне таких родственников…даром не нужно, — хмыкнул я. — Скажите, вы ведь меня проверяли. Перед тем как пойти ко мне, узнали мою историю жизни. Хотя бы вкратце?

— Да, — кивнули они синхронно.

— Ну и зачем тогда мне это нужно? Нет, если вы хотите. Берите человек тридцать добровольцев и езжайте. Всё, что заработаете, будет ваше. Я не против, — пожал я плечами, делая глоток.

— А вы? — поднял брови в удивление Коршунов.

— А я тут останусь, мне туда зачем? — развёл я руки. — Лорд Кавендиш уже съездил туда. И его теперь нет в живых. Я не поехал с ним, почему должен ехать сейчас?

Переглянувшись, мужчины кивнули друг другу, и Коршунов достал из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги.

— Может, это изменит ваше желание, — произнёс он. Протягивая мне листок.

Хмыкнув и взяв листочек, я погрузился в чтение. Нет, не так. Сперва я во все глаза смотрел на фотографию двух человек, которая была напечатана сверху, а потом я прочитал и сам текст.

— Насколько правдивы эти данные? — тряхнул я ленчиком, подняв взгляд на своих гостей.

— Девяносто девять процентов, — пожали они плечами.

А я вернулся к листочку. На меня смотрел старый знакомый. Юрий Павлович Адели. Человек, который так сильно помог в приюте. И на кого я оформил свой первый бизнес в Питере. А рядом с ним стоял его родной брат Григорий Павлович Адели. Тот, кто пришёл в тот день в офис. Сейчас он был президентом Казанской Республики. Именно они организовали убийство Виктора Кавендиша.

Протерев ладонями лицо, я посмотрел на своих гвардейцев.

— Начинайте переброску в Россию.

— Эм-м-м… — удивлённо протянул Беркутов.

— Что? — спросил я, не отрывая рук от лица.

— Да нет, это я так… — ответил мужчина.

— Как скажешь. Тогда идём дальше. Договоритесь со своими друзьями, чтобы мы везли к ним как можно меньше снаряжения, — добавил я им информацию к размышлению. — То же самое и к ребятам, которые захотят поехать. Они должны не привлекать внимание к этой поездке.

— Захотят? — поднял брови в недоумение Коршунов. — Но разве мы не возьмём всех?

— Нет, поедут лишь те, кто хочет. Я не допущу, чтобы люди умирали за вашу, страну.

— Но это и ваша страна… — произнёс тихо Алексей.

— Моя страна…Там, где я живу, — отрезал я. — А парни поедут за хорошие деньги туда. По желанию. Я ясно выразился?

— Да, — склонили три головы.

— Отлично. Если на этом всё, то вперёд. Работать, — отсалютовал я им бокалом.

* * *

Переброска моих гвардейцев растянулась на месяц. И лишь в октябре, последний человек покинул Нью-Йорк. Я вместе с Беркутовым, уехал ещё в середине сентября, когда сдал экзамены за полугодие и выпросил себе академический отпуск.

В Москву вызвались ехать сорок два человека.

Путешествие в Россию, оказалось слишком долгим и банальным. Самолёт маршрутом Нью-Йорк-Лондон-Хельсинки и оттуда уже на машине, мы добрались до Москвы. Моих людей, размещали на территории Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Как нам сказал князь Василий Петрович Преображенский, старый друг Беркутова, тут находились самые верные люди короны и о нашем приезде, не будут знать посторонние. Тут же, наши люди знакомились с новой техникой и вооружением. Как бы мы ни пытались, но вывести БР или МПД, без согласования с полицией мы не смогли.

Я же уехал в служебную квартиру в Москве. Постоянно ездить из части в Москву, это будет пустой тратой времени.

Встречу с Романовой, назначили через четыре дня после моего приезда. И разобрав небольшую сумку с вещами, я завалился спать. Больше суток в воздухе, это было так себе удовольствие.

Проснувшись днём второго дня пребывания в этой стране, я, приняв душ, отправился гулять по городу. И увиденное меня разочаровало. Грустные лица прохожих, спешащих куда-то, очереди в продуктовых магазинах и следы боёв. Разрушенные и сгоревшие дома, остатки боевой техники на улицах.

День, когда Пермский орден взорвал бальный зал, в котором находилась большая часть аристократов страны, а китайские войска вошли в город, оставил огромный след на городе.

В стенах кремля зияли огромные дыры, через который, видать, и вошла техника. Одну такую стену полностью убрали и теперь там сделали аллею, в центре которой стояли мраморные чёрные плиты со списком погибших в тот день людей. Солдаты и охрана. Простые люди, оказавшиеся не в том месте. Аристократы и их семьи. Всё это упиралась в руины здания, где и проходил бал. Который сейчас разбирала строительная техника. С одной стороны, стоял памятник Романовых. Волевой мужчина с небольшой бородкой и красивая девушка. Его жена. А с другой стороны от центральной части, где отливали какой-то монумент, был небольшой каменный памятник с фотографиями. Подойдя ближе, я присев возле них принялся читать короткий список.

Акено Фудзивара и Шина Фудзивара-Болконская. Болконская Надежда. Безухов Александр Иванович.

Болконские? Жёны Дамира? Вот оно как…две жёны, тесть и, наверное, его друг. Спаслись после взрыва. Но не смогли убежать. Неудивительно, что парень теперь в Японии и с такой тоской в глазах.

Поднявшись на ноги, я встретился взглядом с двумя девушками. Одну я знал прекрасно, а вот вторая, незнакомка, заставила моё сердце пропустить удар. Я просто не мог оторваться от её глаз. Чуть ниже меня, хотя и на каблуках. Длинные волосы цвета золота, заплетённые в две косы. Шикарная фигура, затянутая в чёрное платье, чуть выше колен.

— Здравствуй, Максим, — произнесла моя сестра, подойдя ближе.

— И тебе привет, сестрёнка, — бросил я на неё взгляд и вернулся к незнакомке.

Девушка не сводила с меня взгляд и чуть приоткрыла ротик.

— Брат? — удивлённо произнесла девушка, оторвавшись от меня, перевела взгляд на Юсупову.

— Да, не спрашивай. Просто прими как факт, что у меня появился братик, — хмыкнула Анжела.

— Тогда, может, ты нас познакомишь? — произнёс я, пожирая взглядом девушку.

Девушки обменявшись удивлёнными взглядами, лишь хмыкнули.

— Это Максим, а это Настя, — фыркнула моя сестра.

— Приятно познакомится, — чуть поклонившись произнёс я.

— Как и мне, — смущённо ответила Настя.

— Максим, а ты тут откуда? — взяла слово моя сестра.

— Да вот приехали вчера, — пожал я плечами. — А сегодня решил прогуляться.

— Ты ведь отказывался ещё не так давно, что изменилось? — подозрительно произнесла она.

— У меня появились железные причины приехать и тебя дорогая родственница, это не касается, — твёрдо проговорил я.

Хотя под заинтересованным взглядом её спутницы, я просто таял и хотел всё выложить.

— Какие у вас интересные отношения, — заметила Анастасия, с улыбкой не отрываясь от меня.

— Какие есть, — пожал я плечами. — А что вас привело сюда?

— Да вот, посетить своих друзей… — погрустнела Юсупова, бросая взгляд на памятник Болконских.

Настя, тоже заметно погрустнела. И меня кольнула доля ревности.

Может, тоже была любовницей Дамира? Или кандидаткой в жены.

— Извини, я забыл, что ты тоже Болконская, — стушевался я.

— Ничего…бывает, — кинула Анжела, делая шаг в сторону памятника.

— Я тогда пойду, не буду вам мешать, — вздохнул я.

— Мы можем ещё погулять, — неожиданно произнесла Настя. — Как закончим, то можем и погулять. Ты как?

— Я только за! — радостно произнёс я. Не обращая внимание на удивлённое лицо сестры.

— Тогда подожди нас, мы скоро, — подмигнула мне Настя и похлопав по руке, подошла к памятнику Болконским.

А я окрылённый, радостно отправился в обратную сторону, оставляя девушек вдвоём.

Через час мы сидели за столиком на летней террасе, которая вытянулась над Москвой-рекой. Сам же ресторан, которому это место принадлежало, был на берегу и больше напоминал летающую тарелку. С кухней в сердце и столиками у панорамных окон.

Мы же расположились на длинной террасе со стеклянными ограждениями и стеклянным же полом. И создавалась впечатление, что мы просто парим в воздухе.

Девушки, весело щебетали о каких-то нарядах и новом музыкальном исполнители из Европы. Я же, прикрыв глаза, просто наслаждался голосом Анастасии.

— Макс! Макс, ау! Да блин, очнись ты уже! — раздался недовольный голос Анжелы.

— А? — встрепенулся я. — Что случилось?

— Мне нужно идти, у меня встреча через сорок минут, — произнесла она.

— Понял, ну тогда пока? — посмотрел я на девушку.

— Настю не обижай, — хмыкнула сестра и поднявшись на ноги, чмокнула в щеку подругу и ушла.

— А я то чего? Чё сразу обижать? — удивлённо прошептал я в ответ.

— Да брось, она просто вредничает, — фыркнула Настя.

— Как скажешь, — пожал я плечами. — А тебе никуда не нужно уходить?

— А что? — хмыкнула она.

— Да думаю, как долго ещё я смогу наслаждаться твоим обществом, — улыбнулся ей.

— Тогда мне никуда не надо, — ответила она тёплой улыбкой.

— Супер! — хлопнув в ладоши, я подозвал официанта.

Мы провели с девушкой весь остаток дня и вечер. Променады по городу и паркам. Аттракционы и водные прогулки. Перекус мороженым и хот-догом. Это был просто-напросто роскошный день, который я бы повторял бесконечно.

— Макс, мне пора домой, — проговорила девушка, когда мы сидели на берегу реки и бросали остаток булочки уткам.

— Эх, жалко. Пойдём. Я тебя провожу, — вздохнул я, поднимаясь на ноги.

— Нет, провожать меня не нужно. Меня заберут, — покачала она головой.

— Как скажешь, — погрустнел я.

— Да ладно тебе, не последний же раз видимся, — хмыкнула девушка, обняв меня.

— Точно-точно? — положив руку на еёталию, я прижал её к себе.

— Честное слово, — фыркнула девушка.

Повернув её к себе и заглянув ей в глаза, я наклонив голову, поцеловал её.

Оторвавшись друг от друга через несколько минут, я лишь сильнее её прижал к себе.

— Мне нужно бежать, правда, — произнесла она мне в грудь.

— Плохо, — вздохнул я.

— Завтра встретимся. На том же месте над рекой, — произнесла она, оторвав голову от моей груди.

— Хорошо, буду ждать, — улыбнулся ей.

Оставив девушку возле остановки, я окрылённый и счастливый двинулся домой.

Утром следующего дня, я уже сидел за тем же столиком над рекой и дожидался девушку. И она не заставила меня долго ждать. Уже через двадцать минут она сидел со счастливой улыбкой возле меня.

— Привет! — улыбнулся ей.

— И тебе, — ответила она тем же. — Ну что? Какие у нас планы?

— Пока не знаю, это ты местная в городе, а я-то и вовсе из другой страны, чтобы знать, куда тут можно сходить, — пожал я плечами. — Может у тебя есть любимые места?

— А ты любишь стрелять? — огорошила меня Настя.

— Ну… Не сказать, что люблю, но нравится, — произнёс я ошарашенно.

Глава 18

— Тогда поехали! — радостно воскликнула девушка.

— Куда? — опешил я, такой настойчивости.

— Стрелять, конечно же, — произнесла она это так, будто объясняла как очевидную вещь.

— Ага… Понял, — кивнул ей в ответ. — Ну, поехали.

Поймав проезжающие мимо такси, девушка назвала адрес. И припав на моё плечо, девушка всю дорогу провела в молчании.

Через сорок минут поездки, мы остановились за городом у металлических ворот с каким-то гербом.

— Мы приехали, — потрепала меня девушка за колено.

— Отлично, — улыбнулся я. — А куда?

— На мой полигон! Скажи круто?! — широко улыбаясь девушка вышла из машины.

— Серьёзно? Твой личный? — удивлённо произнёс я, выходя из машины.

— Ну да! Отец подарил, — повернулась она ко мне.

— Жесть, но круто! — покивал я головой, оглядываясь по сторонам.

Классический бетонный забор, КПП у ворот. Берёзы вокруг. Обычная воинская часть. Сказал бы я, не зная, что это родовой полигон.

Из КПП вышло несколько человек, судя по одежде двое дежурных с автоматами и какая-то шишка.

— Анастасия Николаевна?! Мы вас не ждали, — поклонился мужчина. Выйдя вперёд охраны.

— Да, как-то…Все спонтанно получилось, — пожала она плечами. — Мы с Максом постреляем у себя, вы же не против?

— Да как мы будем против то? — хмыкнула мужчина.

— Ну и отлично, довезёте нас? — улыбнулась девушка.

Мы расположились возле небольшого стрельбища длиной полкилометра, судя по отметкам на больших щитах, отчитывающие каждую сотню метров.

Ехали мы по дороге вокруг полигона, с одной стороны, у нас был бетонный забор, а с другой — лесной массив, скрывающий всё от любопытных глаз. Несколько раз нас встречался патрульные, которые, завидев машину, вытягивались в стойку и отдавали честь.

— С чего начнём? — нетерпеливо спросила девушка, встав перед огромным стендом с оружием.

— Это, что? Розовый автомат? — удивлённо разгадывал оружие, висящее в центре.

— Эм, да, — смутилась девушка, снимая его с места. — Подарок от Дамира Болконского.

— Расскажешь? — хмыкнул я, разглядывая розовый автомат со стразами.

— Нет, — помотала она головой.

— Ну и ладно, — пожал я плечами, делая себе заметку спросить парня, что это за история. — А что вас связывает с ним? — задал я волнующий меня вопрос, снимая для себя арку.

— Ничего, просто друг, наверное, моей подруги. Раньше, отец хотел, чтобы с ним сдружились, возможно, даже поженились, не знаю. Но это так и не переросло во что-то большее. Так, что вот. Мы друзья, с грустью произнесла девушка.

А я же облегчённо выдохнул. Останется только с её отцом решит возможные вопросы, но думаю, это будет легко.

— Ты выбрал? — подошла ко мне девушка, заглядывая через плечо.

— Да, можем начинать, — улыбнулся ей в ответ.

К моему огромному удивлению, меня разнесли в пух и прах. Любое оружие какое бы я ни выбрал, она знала как свои пять пальцев.

— Да ну тебя, — сплюнул я, когда в очередной раз она, перестреляла меня на сотню очков.

— Да ладно тебе, — рассмеялась девушка. — Я просто люблю стрелять.

— Оно и видно, — кивнул я, отщёлкивая магазин от пистолета.

— Не грусти, у меня для тебя подарок есть, — прошептала она мне на ухо, обняв сзади.

— Подарок? — поднял я голову. — Подарки я люблю. Какой?

— Я, — укусив меня за ухо, девушка залезла руками под мою футболку.

— У тебя руки холодные! — возмутился я такой несправедливости.

— Так согрей, — фыркнула она, расстёгивая мой ремень на джинсах.

Прислонившись к стенке, я прикрыв глаза, наслаждался моментом, когда у девушки зазвонил телефон.

— Да? — произнесла она недовольно. — Уже? Поняла…Да я поняла, я на полигоне. Пусть отправляют и заберут. Жду.

Отключив телефон, девушка виновато посмотрела на меня.

— Тебе пора, да? — сочувственно произнёс я.

— Увы, дела зовут, — кивнула она.

— Жаль, но понимаю, пойдём. Проводишь меня отсюда, а то ещё подумают, что я диверсант какой, — поднялся я на ноги.

И стоя у ворот КПП, я смотрел на небольшой кортеж.

— До завтра? — спросила девушка, обняв меня.

— Но я не знаю, когда освобожусь. Важная встреча, но пока даже не знаю во сколько, — ответил ей.

— С девкой поди какой? — хмыкнула она.

— Да не, ты чего…Зачем мне девка? Мне и тебя хватает, — фыркнул я.

— Смотри мне…узнаю, что с девкой, то пожалеешь, — поцеловала онаменя в щеку и направилась к машине.

Вернувшись в город, я позвонил Беркутову и уточнил, как продвигается переброска наших ребят. У них маршрут был ещё сложнее и многие добирались через Османскую империю.

Выслушав, заверения, что всё идёт по плану, я зашёл в ближайший магазин. И к своему удивлению узнал, что карточки тут не работают. А из бумажных денег принимают только настоящие рубли, а свои зелёные американские баксы, я могу засунуть, куда-нибудь и пойти в далёкое пешее путешествие.

Хорошая страна и императрица тут…прекрасная.

Обойдя ещё несколько магазинов и наткнувшись на такие же проблемы, я отправился в ресторан. Там это ещё ценилось и прекрасно работало.

И как её ещё люди терпят? Не понимаю.

Но это фигня, разберусь с этими двумя братьями, возьму в охапку Настю и уедем в Нью-Йорк. Не фиг, ейтут делать. И сам не хочу тут оставаться.

Надо было спросить хоть, из какого она рода, подготовиться к встрече с родственниками. Завтра и спрошу, ненавязчиво. Решил я, закрывая глаза.

Новый день выдался холодным и пасмурным. Шёл дождь. Холодный дождь как будто смыл краски золота и багрянца, оставив лишь серую основу холста в оправе окна. Серое, низкое небо, серые деревья печально качают мокрыми ветками, серые дома. На души было тоскливо от этой картины.

В Нью-Йорке такой тоски не было, там было больше ярких цветов и осень проходила незаметно.

В такую погоду даже не хочется выходить из дома, а хочется укутаться в мягкий плед и смотреть в окно, наблюдая, как тяжёлые капли стучат по подоконнику, опускаются на землю, не задерживаясь на сбросивших листву деревьях.

Сейчас бы сидеть с кружкой чая, возле окна. Смотреть, как за окном льёт дождь, а дома тепло и комфортно. Но вместо кружки чая я взял воротник и поднял его, спасая себя от пронизывающего ветра. Скрестив руки, я прислонился к косяку двери и смотрел на дорогу. Скоро должна приехать машина, чтобы увезти меня в Подмосковье, в имение императрицы.

И надежда меня не обманула, во двор въехали две машины. Классический чёрный Сабербан и незнакомая мне машина.

Огромный, черно-матовый, шестиметровый седан, наверное, на двадцати дюймовых дисках, и весьма высокой резиной, полностью тонированный. Внешне очень похожий на Майбах 62. Но с двуглавым орлом вместо значка. А сбоку, внизу двери виднелся шильдик «Руссо-Балт».

Присвистнув, когда это чудо остановилось передо мной, я зацепился за смутно знакомый герб на двери.

Из джипа вышло несколько человек в классических костюмах и спросив моё имя, открыли пассажирскую дверь в Седане. Поломав голову и не вспомнив, где я мог видеть герб, я забрался на заднее сиденье. И интерьер внутри меня не разочаровал. Всё было также дорого и богато. Как говорится-кожа, рожа все дела. Только вот количество гербов зашкаливало. На стойках и на потолке, даже на сиденьях были вышиты.

Но это была мелочь. Стоило машине тронуться, я попросту растерялся. Это было настолько плавно и незаметно. Если бы не окна, в которых замелькали дома и деревья, я бы не поверил, что мы вообще движемся.

Нужно будетвыпросить себе парочку таких машин. Решил я, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги, на подножку, которую выдвинул нажатием кнопки.

Через час мы уже въехали на территорию сперва села, а после и на закрытую территорию. Парк, маленькие озёра вокруг дороги, в которых плавали то ли утки, то ли ещё кто. Слишком быстро неслись по дороге, чтобы обращать внимание на мелочи.

На крыльце огромного трёхэтажного дома стояли знакомые лица. Беркутов и Коршунов о чём то спорили, с каким-то не неизвестным мужчиной ной лет сорока с сединой в волосах.

Выйдя из машины и добежав до крыльца дома, я помотал головой, стряхивая капли дождя.

— Максим Игоревич, утро доброе, — кивнул мне Коршунов.

— И вам привет, — кивнул я, смахивая воду с лица.

— Князь, Андрей Игоревич Распутин. — произнёс Беркутов с какой-то странной интонацией.

— Так, приятно познакомиться, — протянул я ему руку.

— И мне, — замешкавшись произнёс мужчина. — Чтобы ни было недопонимания, я глава рода распутных, который входит в клан Болконских. И тут, и сейчас я являюсь полноправным представителем Уральского княжества, — добавил он.

— Ну… ладно, — растерянно кивнул я, оглядываясь на своих людей.

— Спасибо, что хоть вы не тыкаете меня в это, — поклонившись мужчина вошёл в дверь.

Обведя в недоумение своих гвардейцев, я зашёл следом за ним.

Внутри нас встретил дворецкий, который не предложив нам даже снять верхнюю одежду, повёл вглубь дома.

— Что страна в каком-то…дерьме, что дворецкий какой-то невоспитанный. Просто потрясающая императрица, — возмущался я по дороге.

— Князь, вы бы поосторожнее с выражениями, — прошептал мне в спину Беркутов.

— Думаешь, мне стоит бояться какую-то бездарную девку? — хмыкнул я.

— Она императрица, — пожурил меня Коршунов.

— Да хоть царица, — махнул я рукой.

Останавливаясь перед замершим дворецким.

— Как только вы войдёте в зал, сделайте поклон перед императрицей. Обращаться к ней только Ваше Императорское Величество. И не как иначе. Не дерзить, слушать её…

— Пошёл вон… — произнёс я нетерпеливо, отталкивая этого идиота с дороги. — Своих детей учить будешь, этому бреду. Я тут пресмыкаться не собираюсь, — бросил я ему, открывая двери.

За дверью оказался немаленький зал, с огромным Т-образным столом, сидели человек десять, а по центру сидела знакомая девушка.

— Настя?! А ты чего тут? — произнёс я, наткнувшись, на её взгляд.

За столом раздались смешки вперемежку с возмущённым шёпотом. Сидевшая рядом Юсупова и вовсе рассмеялась во весь звонкий голос.

— Так… — растерялась девушка. — Это ведь мой дом.

— А, твой дом. А ты неплохо устроилась. Очень похоже на мой дом в штатах, — покивал я, проходя в зал и усаживаясь за свободное место. — Так, пока мы ждём дуру императрицу, у меня один вопрос. Вам точно нужна такая императрица? Я в городе провёл три дня, а такого кошмара я не видел очень давно.

В зале повисла гнетущая тишина. На меня уставились все вокруг. Кто-то с удивлением, кто-то со злостью, а вот Настя, почему- то смотрела на меня со злостью. А сестра уронила лицо на руки.

— Что вы так на меня смотрите? — окинул я всех подозрительным взглядом. — Я же простой вопрос спросил.

— Да как ты смеешь щенок… — начал подниматься какой-то незнакомый сое престарелый мужчина.

— Вениамин Семёнович, успокойтесь и сядьте на своё место, — с металлом в голосе произнесла Настя. — А ты, — повернулась она ко мне. — Продолжай.

— А я всё сказал и жду ответов, — пожал я плечами.

— Хорошо, а что ты предлагаешь? — подняла голову Анжела.

— Я? Ничего не предлагаю. Я не живу в этой стране. Мне плевать на эту страну. Единственное, что я хочу. Это проучить двоих человек и спросить с них за смерть моего друга. И вот эту мадам забрать с собой в штаты, — кивнул я на Настю.

Со стороны моих гвардейцев раздались смешки, а вот все остальные были в таком удивление, что я просто растерялся.

— В смысле ты меня забрать хочешь? — произнесла Настя.

— Ну в прямом, — повернувшись к ней, я пожал плечами. — Уедем ко мне, подальше от этого бардака и неумелого правления местной царицы. Дом у меня там не меньше, жить там лучше и бардака нет. Можем и родственников твоих забрать. Если нужно.

Анжела, сидевшая рядом с Настей, просто сползла на пол от смеха.

— Юсупов, ты оборзел, что ли? — процедила моя Настя.

— Настя…он…Ха-ха, он не понимает кто ты, — раздался девичий голос из-под стола, где сидела смеющаяся Юсупова.

— Ах, не понимает, — разозлись девушка, — поднимаясь на ноги.

А я в немом шоке смотрел на происходящее.

— Юсупов, я тебе, как императрица Российской империи заявляю, что я с тобой никуда не собираюсь ехать, — оперевшись на стол, девушка не отрывала злой взгляд от меня.

Твою ж мать, узнал блин фамилию.

— Насть, — начал я, не поднимая головы.

— Анастасия Николаевна! — процедила девушка. — А для тебя персонально-Ваше Императорское Величество. Понял меня?

— А ну, не ори на меня! — закипел я, поднявшись на ноги, заставив всех вздрогнуть от моего голоса. — Я не виноват, что ты решила пропустить такую важную деталь, как титул, — добавил я уже нормальным голосом.

— Да как ты смеешь! — взвизгнула девушка. — Да я…да я тебя казню! Ты, у меня на коленях будешь умолять о прощении! Охрана! Арестовать его!

В зал вошли пять человек, одетых в лёгкие мобильные доспехи с оружием в руках.

— Не удивительно, что Дамир свалил от тебя идиотки, — сухо произнёс я, выставив руки вперёд. Чтобы охране было легче надеть на меня наручники.

И если Романова проигнорировала мою шпильку, то Анжела дёрнулась как от пощёчины. Бросив взгляд на своих гвардейцев, я покачал головой. Не нужны нам такие проблемы. А как выйти из заточения, я найду.

Меня увезли куда-то под Москву, в настоящую тюрьму. Хотя я рассчитывал на полицейский участок. Но реальность оказалась печальнее. Длинные болотного цвета коридоры с огромным количеством решётчатых дверей и железных дверей в камеры. Спасибо, что загибать буквой зю не стали и относились с уважением. Камерой оказалось одиночка, с матрасом, с пятнами на полу раковина со ржавым краном и туалет в полу, от которого несло на всю камеру.

Дождавшись, когда через окошко в двери с меня снимут наручники, я пнув лежавший матрас, уселся на него. Ситуация была отвратительная. Прислонившись спиной к стене, я задремал.

Отсидел я в камере три дня. Один, без посещений и прав позвонить куда-либо. Одежды мне не выдавали, впрочем, как и бельё постельное и подушки мне не досталось тоже. Спасибо, что кормили, это всё, что я мог сказать о проведённом времени. А учитывая, что на улице даже днём не поднималось выше десяти градусов, я получал величайшее удовольствие. А вот третий день принёс разнообразие. На территории тюрьмы раздались взрывы. А здание, где находилась моя камера, содрогнулось. Я как раз доедал похлёбку, которая именовалась куриным супом. Когда сразу после взрыва в коридоре раздались выстрелы.

— На выход! Все на выход! Бегом! — раздались крики, после коротких очередей.

В открывшуюся дверь камеры заглянул человек в сером мпд и шлеме с тонированным визором.

— Мы сваливаем через десять минут. Ты или с нами или оставайся тут, — пробасил он искажёнными голосом.

Вскочив на ноги, я бросился к нему. Терять мне нечего. А выбраться таким способом, пока лучшая затея.

Заслужив удовлетворённый смешок, я вылетел в коридор, где влился в толпу таких же растерянных бывших заключённых.

— Живей! Не на базаре ходите! Шевелите булками! — орал какой-то парень в спортивном костюме с тремя полосками и обычным калашом в руках.

— Живей мясо! — поддерживал его ещё один тип в похожей одежде.

Пробежав мимо тела одного из охраны тюрьмы, я лишь покачал головой. Нас вывели на центральную площадь. По всей территории стояли транспорт и десять шагов, которые водили своим оружием из стороны в сторону. Несколько зданий, которые, были административными, попросту горели ярким пламенем.

— Кто с нами в автобусы! Кто сам по себе…валите. Дыра в заборе для вас, хохотал мужик в сером мпд.

— А вы кто? Под кем ходите? — раздалось из толпы.

— Под президентом России! — произнёс этот мпдшник. — А вы несправедливо заключённые старого режима и мы вас освобождаем.

По толпе прокатились удивлённые возгласы.

— Время товарищи заключённые! Определяйтесь! Или мы уедем без вас.

Хмыкнув, я вышел вперёд из толпы и направился к транспорту. А за мной потянулись уже и остальные. Хотя уже сидя в машине, я видел, как несколько человек бежали в сторону дыр в стенах.

Глава 19

В кабинете императрицы Российской империи в кремле, стояло шесть человек.

— Вы сейчас пошутили? — шипела Романова.

Четверо мужчин, виновато опустив голову смотрели в пол и молчали.

— Князь, был прав, что отказывался ехать в эту страну, — произнёс Коршунов, с презрением смотря на гостей кабинета.

— Вы вообще молчите, — огрызнулся министр внутренних дел.

— Это мне молчать? Вы стайка уродов, арестовали аристократа и засунули в тюрьму, к каким-то преступникам, которую штурмовали вражеские войска и теперь смеете мне выговаривать? Вытут не оборзели от своей власти? — прошипел Коршунов.

— Алексей! — процедил стоявший рядом Беркутов.

— Что Алексей? Андрей, эти идиоты позор страны…позор должности! Такого провала даже у дебилов не может случиться! — закипел его друг.

— Я бы попросил вас Алексей Сергеевич, быть аккуратнее со своими словами, — поправив очки, произнёс министр.

Коршунов на эту тираду, лишь вздохнул и развернувшись сел на ближайший стул, а Беркутов повернулся к говорящему.

— А то что Боря? Заставишь меня толчки драить? Нацепил на себя погоны отца, а поверь я прекрасно вижу, что это погоны Гриши, я лично их вручал и вместе с ним делали эти кривые дырки под звёзды, и теперь строишь из себя генерала? Так поверь, я тебя быстро заставлю вспомнить, как ты у меня в ногах ползал после наряда в туалете и просил сквозь сопли больше туда не посылать. Напомнить тебе щенок?

— Коршун! А ну, осади, пока я сам не напомнил тебе, — процедил со стула Беркутов. — Щенок уже всё понял и осознал, хватит его унижать. Тут посторонние и им не нужно знать позор нынешнего министра, — добавил Беркутов в конце ухмылку.

— Да плевать, эти такие же никчёмные идиоты… Вон, — кивнул он на стоявшего позади Бориса мужчину, с седым ёжиком на голове. — Оболенский один тут среди них нормальный. Да Распутин, потому что осознаёт, какой идиотизм тут творится.

— Это потому что я с вами служил, — пожал плечами министр обороны, скрывая улыбку.

— Да плевать, — махнул рукой Коршунов и подвинув к себе стул, уселся на него, сложив руки на спинку.

Рамонова, слушавшая перепалку и краснея оттого, что ей устраивают выволочку, смотрела во все глаза на сжавшегося Бориса Григорьевича.

— Почему вы допускаете к себе такое отношение?! Почему вы ответит ему не можете?! — процедила она со злостью.

— Потому что он боится меня, — хмыкнул Коршунов.

Бросив на него полный ненависти взгляд, Анастасия повернулась к объекту своего внимания.

— Потому что Анастасия Николаевна, перед вами сидят два сенсея. И в этом месте, нет никого, кто будет им равен по силе, — опустил голову Борис Григорьевич.

— И вы привели их сюда? — удивлённо прошептала, императрица, откатившись назад на стуле от стола.

— Вы сами просили привезти сопровождающих князя, — подал голос Распутин, стоявший у портрета убитого императора.

— Но…это же сенсеи! А если они нападут на меня?! — нервно прошептала императрица.

— Чтобы вас убить, хватит и одного ученика, — хмыкнул Беркутов. — Вы лучше скажите, что будете делать, с похищением князя Юсупова из вашей тюрьмы?

— Ничего, это его проблемы, — пожала плечами Анастасия Романова. — А вам я хочу сказать, что более не нуждаюсь в ваших услугах и вы можете покинуть территорию страны. Пять тысяч рублей, за каждого приехавшего человека будут выданы вам у выхода с территории кремля.

— Пять тысяч? — усмехнулся Беркутов. — Да ещё и наличными? Ваша щедрость не знает границ.

— Больше вы не заслужили, — бросила императрица и махнула рукой. — Свободны господа. Более я вас не задерживаю.

Беркутов обменялся нечитаемым взглядом с Коршуновым и поднявшись на ноги молча покинули кабинет императрицы.

— Вы поступаете очень глупо, Анастасия Николаевна, — посмотрел Распутин на закрывшуюся за мужчинами дверь. — Уральское княжество официально заявляет, что вы и впредь не будете пользоваться нашей поддержкой. Вы её не заслуживаете, — посмотрел он в глаза императрице и сделав небольшой поклон, вышел из кабинета.

Стоило двери захлопнуться за Андреем Распутиным, как в неё влетела ваза. Запущенная Романовой.

Временный руководитель Уральского княжества, выйдя из дворца, направился к гвардейцам князя Юсупова. Они стояли у небольшого фонтана с купидонами. Стоило ему подойти к ним со спины. К нему обратился Беркутов Андрей.

— И что вы думаете Андрей Игоревич?

— О чём? — спросил он, щёлкая зажигалкой.

— Обо всём, — хмыкнул Алексей Коршунов.

— Я думаю, что мне пора возвращаться домой. В княжестве много работы, — пожал плечами Распутин. — А вы куда? Домой?

— Нет, мы хотим провести экскурсию в Казань. Давно там не были, — хмыкнул Беркутов.

— Я могу дать вам автобус для экскурсий, нужно лишь время для уточнения маршрута. — произнёс Распутин задумчиво.

— А мы не торопимся и согласны подождать, людей только подберём наших, — улыбнулся Коршунов.

— Андрей, кстати, кто займёт место Романовой после её смерти? — задумчиво проговорил Коршунов, бросив монетку в фонтан.

— Дамир Болконский, муж Анжелы Юсуповой, — пожал плечами Распутин. — Он единичный выживший Великий князь, после взрыва в Кремле.

— Брат императрицы, а это заманчиво звучит, — хихикнул Коршунов, посмотрев на стоявших мужчин.

— Сперва нужно вернуть Дамира в Россию. Без него ваш план, всего лишь фантазия, — пожал плечами Андрей Игоревич.

— А это не план, это просто фантазии. Нам и в штатах хорошо, — пожал плечами Алексей Сергеевич Коршунов.

— А лучше бы это был план, — прошептал Распутин, направляясь в сторону парковки.

* * *

Машины несли нас на восток страны. Судя по оставшимся дорожным указателям в сторону Казани. С каждому пройденной сотней километров в кортеж вливались все новые и новые машины. Зачастую мы просто проносились мимо подобных колонн, стоявших на обочине у дороги. Несколько раз, над дорогой нам встречу пролетели боевые вертолёты. Остановок было несколько, справить нужду, про поесть или попить речи не было вообще.

Прислонившись лбом на стекло, я пытался представить реакцию Насти, когда она узнает, сколько человек сегодня сбежало из тюрьмы. А когда она узнает, что среди этих беглецов ещё и я. С каким бы удовольствием посмотрел бы на её лицо в эту минуту.

В конечную точку маршрута мы прибыли уже ночью, потому что мне удалось увидеть в свете редких фонарей, это была то ли военная часть, то ли база отдыха или детский лагерь.

Выйдя из фургона и потянувшись, я встал в шеренгу и с интересом смотрел на человека в городском зимнем камуфляже.

— Значит так, делитесь по сорок человек и заселяетесь в эти дома. Утром подъём и завтрак, а потом мы все собираемся на этой же площадке. За попытку сбежать, будем расстреливать. И это не угроза. Просто во избежание недоразумений. Хотите уйти, завтра утром и скажите, мы вас увезём. Вопросы есть? Вопросов нет. Разойтись!

Хмыкнув, я направился за второй группой в отведённое нам помещение.

Длинные одноэтажные бараки заполненные обычными сетчатыми кроватями с трубочкой у изголовья и небольшим ящиком в ногах. Уронив свою бренную тушку на ближайшую кровать, я широко зевнул.

— Братва, да тут душ есть! На шесть человек! — раздался крик из конца барака.

Скинув свою обувь на ящик, а курточку на металлическую дугу, я пошлёпал в сторону душевой.

Не знаю, как остальные, но я просидел все дни в одном и том же и душ мне был попросту необходим.

Встав в небольшую очередь, я прислонился к стенке и с интересом смотрел на сбежавших заключённых.

Купола в больших количествах на храмах и религиозные мотивы. Звёзды и эполеты на плечах. Все увиденные мной мужики были из высшей касты преступников. И у меня возник закономерный вопрос. Для каких целей они были освобождены из тюрем?

Приняв душ и состернув свою одежду, я прошлёпал босыми ногами в сторону кровати.

— Эй, парень, — раздался басовитый голос от одной из кровати. — А ты где сидел? Раньше я тебя не видел.

Повернувшись на голос, я встретился с внимательным взглядом с непримечательным человеком с небольшой сединой на висках. Нос с горбинкой и колючий взгляд, оценивающе смотрящий на меня.

— Там же сидел, где и всё, — пожал я плечами.

— И где же ты сидел? — вкрадчиво спросил он.

— А фиг его знает, — хмыкнул я. Меня привезли туда за три дня до всего этого.

На наш разговор обратил на себя внимание и вокруг нас стала собираться толпа.

— За три дня говоришь… И что же ты сделал, что тебя посадили в нашу зону? — поднял он брови.

— Сказал императрице, что она дура и не умеет управлять страной, — хмыкнул я.

По толпе пробежал хохот.

— И ты думаешь, что мы поверим, что простой парень, мог сказать этой дряни что-то в лицо? — нахмурился мужчина.

— А кто тебе сказал, что я обычный парень? — поднял я брови в удивление.

— А кто? — усмехнулся он, — Аристократ? Князь какой-нибудь? Ты парень, подумай, прежде чем ответить. Мы ложь не потерпим, — закончил он, достав небольшой нож из-под подушки, началего подкидывать.

Толпа вокруг нас одобрительно загудела.

Окинув эту толпу взглядом, я лишь вздохнул.

— Так, может, спросим у козла местного, знает ли он про мой приезд к вам в гости? — выгнул я бровь. — Нет козла, так смотрящего спросим? Он-то должен знать про мой приезд. Руководство тюрьмы явно доложило ему, что парня привезли и куда заперли.

— А ты за себя ответить не можешь? — раздался голос из толпы.

— А ты смелый только в толпе или в лицо можешь мне это сказать? — крикнул я, оглядываясь по сторонам.

То, что конфликт неизбежен, было понятно сразу. И будь я нормальным человеком, с силой фуро. Это всё решилось бы очень быстро. Вряд ли тут много владеющих. Но к моему сожалению, такой силы у меня не было. И вся надежда была на голос.

Сквозь толпу пробрался огромный двухметровый бугай. И глядя на его руки, я невольно опустил взгляд на свои ноги, которые были меньше его рук раза в два.

— Мне повторить? — усмехнулся он, пол смех толпы.

А вот мужчина, который начал весь этот диалог, молчал и сосредоточенно смотрел на меня.

— Так, братва. Показываю один раз. А потом вернёмся к нормальному диалогу! — оглядев всех, я повернулся к бугаю. — На колени! — произнёс я, вкладывая всю силу в эти слова.

И ко всеобщему удивлению, здоровяк рухнул без малейшего сопротивления. А в бараке повисла тишина.

— Боров! Ты чего?! Вставай! — раздались неуверенные возгласы.

— Он не встанет, пока я не разрешу, — ответил я, нанеся удар здоровяку по шее, отчего захрипев завалился на пол. А я повернулся к местному главарю.

— Да ты совсем попутал молодой? — крикнул кто-то в толпе.

— Тишина! — поднялся на ноги седой. И сделав круг, подошёл ко мне. — Я смотрящий был на зоне. И знаю, что тебя приволокли по распоряжению Борьки Фонвизина.

В толпе раздались удивлённые возгласы и свисты.

— Сынок, конечно, тот ещё идиот. Не чета отцу. Но и он не будет сажать аристократов просто так на спец зону. Так что ты натворил княжич?

— Так я же сказал, — поднял я бровь. — В лицо Романовой высказал, что она дура. Она и психанула.

— Дед, а парень не врёт. Я чувствую, — произнёс за моей спиной один из зеков.

Толпа же удивлённо заголтела.

— Закир, поверь, я тоже могу отличить правду ото лжи, — произнёс седой, встав за моей спиной. — Чьих кровей ты?

— Юсуповых, — произнёс я.

— Не знал, что у них есть живой наследник, — произнёс он удивлённо, встав перед бугаяем.

— Я живу в штатах, может, поэтому? — хмыкнул я.

— Может, и поэтому. Может, и потому что Игорь давно разорвал связи со своим братом и пошёл по стопам отца, твоего деда, — кивнул он. — Но это всё мелочь. Завтра ты покинешь это место, и мы не тронем тебя, — положив ладонь на голову бугаю, который уже поднялся на колени, он одним движением свернул тому шею. — В память о твоих родителях я отпущу тебя. Мы всё тут…их знали. Но если ты попадёшься нам ещё раз, то не обессудь. Мы хоть и не живём…как простые люди, но видеть рядом с собой одного из аристократов, не хотим. Ты понял меня, Максим Игоревич?

— Предельно, — кивнул я. Не оборачиваясь к нему.

— Это относится ко всем тут. Парень доживёт до утра, — обвёл мужчина всех взглядом.

И хотя по толпе прошлись недовольные возмущения, они все разошлись, оставив меня одного посреди барака.

Вдохнув полной грудью, я отправился к своей кровати. Где завалившись, натянул на себя армейское колючее шерстяное одеяло, подумал. А не поэтому ли убили моих родителей, что узнали кто они на самом деле. Но стоило мне прикрыть глаза, как я сразу уснул.

Разбудил меня оглушительный звон. Будто школьный звонок подключили через мегафон. Вскочив на кровати, я потряс головой и оглянулся по сторонам. Как и я, все присутствующие сидели с недовольством на лицах. Но пока они соображали, что происходит я вскочив с кровати и натянув высохшие трусы, побежал до душа и туалета.

Хватило вчера постоять в очереди, больше не хочу.

Оценив мой манёвр, самые умные, а может, и служившие ринулись за мной, а самые нерасторопные по итогу выстроились в большую очередь, ожидая свободное место.

К моменту, когда в здание вошли двое закованных в серый мпд человека с оружием наперевес, я уже натягивал куртку.

— Шевелитесь! Вас ждать никто не будет! Полчаса на завтрак, — прозвучал искажённый голос. — Из барака, налево и третье здание! Живей!

Не став дожидаться остальных и уж тем более ждать вопросов о трупе того здоровяка, я ринулся к двери.

Добежав до нужного здания, вместе с десятком таких же парней, мы ворвались в местную столовую. Первыми мы, к сожалению, не были, но в первой тридцатке были точно.

Внутри это был точно такой же барак, только вместо кроватей большую часть здания занимали деревянные столики, у которых стояли деревянные скамейки, а по правую сторону от входа, были выставлены столы с завтраком. Компот, кусок сыра и два яйца. Были ещё бананы, но к ним никто не прикасался. Подхватив свою порцию завтрака и выпив залпом вишнёвый компот, закусывая сыром, я подхватил банан и стянув с него шкуру, разломал его на несколько частей и со спокойной душой, под неодобрительными взглядами закинул в рот. Яйца я разломал попросту об свой лоб и направился на выход. Задерживался тут смысла не было, рассиживать за столом с таким нищенским завтраком, это смешно. Хотя несколько человек за стол сели и с важным видом, чего-то ждали. Возможно их шестёрки, должны взять для них завтрак.

Выйдя на улицу и столкнувшись с бывшими соседями по Бараку, я усмехнулся и направился к небольшой парковке, куда сходились бывшие арестанты.

Встав в строй, я с интересом смотрел на вчерашнего офицера, который нас встречал.

Сегодня возле него крутились ещё двое человек и если один был в такой же форме, то вот рядом с ним стояла девушка.

Длинные рыжие волосы были распущены, а зеленоватое платье хоть и не было облегающим, но выгодно подчёркивало спортивную фигуру. И стоявшие рядом со мной бывшие заключённые, глазами пожирали или разбивали эту мадам.

А девушка, ручкой что-то указывала офицеру на планшете.

Дождавшись, когда большая часть соберётся, офицер одёрнул девушку и сложив руки за спиной, осмотрел наш строй ироничным взглядом.

— Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы, слушайте сюда. Повторять не будем. Вы освобождены, союзными силами Российской империи и Пермским Тайным орденом. И у нас к вам есть предложение. Господа Старик, прошу!

Девушка выйдя вперёд военного и оглядев нас вполне понятным взглядом, в котором читалось отвращение, начала говорить.

— Я, Ольга Константиновна Сторик. Глава Пермского ордена, с подачи которой и было решено вас освободить.

— Ближе к делу! — крикнул кто-то из толпы и его поддержал нестройный гул голосов.

— Ближе к делу, значит? Хорошо. Я предлагаю вступить в ряды ордена и начать вместе с нами сражаться с нынешней властью.

— В чём наш интерес? — произнёс мой вчерашний знакомый с сединой.

— Вы получите свободу, деньги…самые лучшие могут получить власть, — улыбнулась белоснежной улыбкой Сторик.

По рябом раздались одобрительные выкрики.

— А кто несогласен и не хочет работать на власть? — ещё один вопрос из толпы.

— Тех мы грузим на автобусы и уводим в направлении Москвы и отпускаем вас. Можете катиться куда хотите, — взял слово военный. Поэтому согласные направо, не согласные налево.

Глава 20

Со мной набралось двадцать семь человек, вставших на левую часть. Напротив нас стояло человек двести, может, триста. И каждый из них смотрел на нас с презрением.

— Ну раз вы решили своё будущие. То всех согласных прошу пройти в жилые помещения. А несогласных прошу подождать тут. Автобус сейчас прибудет, — улыбнулась кровожадной улыбкой Сторик.

Провожая взглядом уходящих вчерашних арестантов. Мы получили огромное количество оскорблений о том, какие мы трусы и боимся устроить новую жизнь.

Вместе с ними ушла и Сторик и мужик, который говорил тут речи. А с нами остались лишь трое человек в мпд и хотя никакой агрессии они не высказывали, но я нутром чувствовал, что стоит лишний шаг и нас тут расстреляют.

Автобус приехал через десять минут. Сперва я услышал гул трансмиссии, а потом я увидел некогда бело-красный автобус, ныне покрытый огромным количеством грязи и ржавчины. Четыре фары, прикрывали синие козырьки. На решётке радиатора было выведено странным шрифтом слово Икарус и цифра двести пятьдесят.

— Грузись мужики. Поедете с ветерком, — хохотнул один из закованных в мпд.

Поднявшись в автобус, я с отвращением смотрел на салон, прикрыв нос от нестерпимой вони. Грязь, пыль и огромное количество паутины. Многие сиденья были в пятнах. Выбрав себе более-менее приличное место, я, приоткрыв шторку, смотрел на площадку, где стояли военные.

Они, сняв шлемы со смехом, покуривая показывали руками в сторону автобуса.

— Как к скоту относятся…хорошо, что валить решили, — раздался голос в автобусе.

— Сюда-то на Мерседесах везли…уроды, — поддержали его.

Дождавшись, когда последний человек сел на своё место, автобус со скрипом и треском начал движение.

Нас везли какими-то пустыми, практически просёлочными дорогами. Вдали от городов и больших дорог. Наше путешествие длилось пять часов, когда автобус приняв в сторону обочины, остановился в поле.

— Мужики, сидите тут. Я щя сбегаю, жене цветов нарежу, — крикнул водитель, встав с водительского места и открыв дверь.

— А по нужде? — крикнул кто-то за моей спиной.

— Вы щя разбежитесь и останетесь тут. Я вас потом, где искать буду? Нет, вернусь и нормально пойдёте, — покачал головой водитель. — Всё, ждите. Я быстро.

Закрыв за собой дверь, он оставил нас в автобусе.

Бросив взгляд на своих попутчиков, я повернувшись к окну, зацепился взглядом дюза водителя, который целенаправленно шёл по полю вперёд не оглядываясь.

Да какого чёрта, я буду его ждать? Встав со своего кресла, я направился к двери.

— Эй, парень. Водила сказал сидеть тут, — окликнули меня сзади.

— Нук и сидите дальше, а я на улице подышу, — бросил я им, не оборачиваясь.

Дёрнув за пневматическую ручку, я надавил на дверь и открыв её, спрыгнул на землю.

В лицо ударил свежий ветер. Подняв воротник, я подставил своё лицо навстречу этим порывам. Сделав несколько шагов вперёд и расстегнув ремень на штанах, я с удивлением увидел бегущего водителя возле леса.

Не понял, а он куда? Проводив удивлённым взглядом человека, я услышал знакомые звуки. Свист. Твою мать!

Ринувшись вперёд, я побежал в сторону леса. Справедливо рассудив, что водитель точно знал, куда бежать. И там, наверное, безопасно.

Я успел пробежать метров двадцать, когда позади раздались взрывы, а меня снесло ударной волной. Прочертив лицом несколько метров земли, я сжавшись, прикрыл руками голову и открыл рот. Пытаясь пережить этот ракетный удар. Я успел насчитать семь взрывов, когда всё резко прекратилось.

Встав на ноги и стряхнув с себя землю вперемежку с травой. Я,тяжело вздохнув, смотрел на горящие остатки автобуса.

Служба или смерть. Оригинально.

Застегнув ремень и сделав несколько шагов вперёд, я услышал звуки моторов. Да что б вас. Развернувшись, я бросился в сторону леса.

Забежав за ближайшую берёзу, я, прислонившись плечом, выглянул на дорогу.

Возле сгоревшего автобуса остановились два военных джипа из которых высыпались человек шесть. В лесном пиксельном камуфляже и банданах на лицах.

Пока они осматривали остатки транспорта, из леса вышел водитель и размахивая руками, направился к ним. Шёл он, правда, недолго, один из бойцов, присев на колено, выпустил в его сторону короткую очередь. Обойдя ещё раз груду железа, они, погрузившись в машины, развернулись и покинули это место.

Просидев ещё пару минут и дождавшись, когда звуки двигателей утихнут, я вышел из своего укрытия и направился к убитому водителю.

На его лице навсегда застыло удивление. Примитив татуировку на его шее, я потянул вниз его воротник. Татуировку гроба, возле которой было огромное количество таких же татуированных слёз. Я сбился уже на тридцатой. Покачав головой, я обшарил его карманы, достав оттуда простреленный телефон, открытую пачку сигарет и зажигалку, пара сотенных купюр. Больше ничего полезного я у него не нашёл.

Дойдя до горевшего автобуса, я без особой надежды оглядел это место. И отправился в обратную сторону. Там хотя бы точно была цивилизация, а впереди кто его знает. Может, и до утра я не найду ничего. Страна у нас такая…большая.

Идти я решил по лесу, в нескольких метрах от дороги. Если встречную машину я успею разглядеть, то среагировать на машину позади себя, могу и не успеть. Как я любил говорить своим подчинённым, когда судьба давала мне шанс, покомандовать. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Вот я и шагал по лесу, проклиная себя как мог. Сидел бы в штатах, жил бы спокойной жизнью. Попёрся в эту дыру. Ладно, ладно. Приехал я по делу. Пнув очередную ветку, я услышал звук двигателя.

Прислонившись к дереву, я ждал. Мимо меня неспешно двигалась маталыга или как её знают в армии МТ-ЛБ, гусеничный бронетранспортёр, многоцелевого назначения, спереди которого был установлен отвал. Сверху на кузове сидели шесть человек, без оружия, в синих комбинезонах.

Дождавшись, когда уборщики проедут, я направился дальше.

До приезда в Москву, мы обсуждая наши цели с Беркутовым и Коршуновым решили, что они будут помогать Романовой, с обучением солдат и участвовать в каких-нибудь вылазках, где требуются малый отряд. Моя же цель была проста. Братья Адели. Люди, убившие Кавендиша и испортившие мою жизнь. Я намеревался или устранить, или в идеале захватить их, с доставкой в кремль. Понятно, что с высоты нынешних знаний, я был даже рад, что оказался вне страны. Но как говорится, осадочек-то остался. А тут и даже пара поводов встретиться с ними появилась. И мне не нужно было ещё несколько лет тратить для наращивания силы и их поисков.

Первоначально встреча с императрицей была задумана чтобы узнать больше информации о братьях и их местонахождение. А там мы бы и решили, что ещё они хотят от нас и чем мы можем им помочь.

И когда я смог разглядеть нашивки на форме военных, устроивших побег, мой план засиял новыми красками. И тогда я не стал даже раздумывать над своим будущим.

Пнув лежащую перед собой корягу, я сморщился от боли. Она лежала на валуне, который был скрыт травой.

Случай в бараке, конечно, очень подпортил план и у меня были надежда, что я, оставшись с водителем в конце маршрута, воспользовавшись своим даром, смогу убедить его довезти меня ближе к Казани.

Единственное, что мне было известно о своём местоположение, где-то неподалёку были расположены войска. Мотолыга слишком медленная, чтобы так быстро ехать за нами.

Позади меня раздался металлический скрежет. Там двигали остатки автобуса с дороги.

Растеряев ушибленную ногу, я направился дальше.

Три часа спустя, я смотрел на огромный полевой лагерь. С огромным количеством разбитых палаток. Из труб каждой из них валил белый дым, затягивая палаточный городок дымкой. До меня доносился аромат жареного мяса и живот издавал голодное бурчание.

Погладив его, я перевёл взгляд на склад ГСМ, который был огорожен мешками с песком и сверху над ним была натянута камуфляжная сетка. Перед ним несли дежурство двое парней в обычном камуфляже. Но насколько я смог судить, тут не было мпд или боевых роботов.

Лагерь жил полной жизнью, кто-то ходил по территории, кто-то рубил дрова, были видны и спортсмены, раздавшиеся по пояс, они занимались бегом и прыжками на небольшом плацу. За КПП, которое состояло из ручного шлагбаума и двух караульных будок, в которых стояла пара солдат, стояло несколько джипов. На них, похоже, и приезжала группа зачистки. Решив дождаться вечера, я вернувшись вглубь леса стал собирать ветки и найдя небольшую яму, соорудил себе скромный шалаш, прикрыв его мхом.

Глава 21

Через сорок минут езды мы проехали то место, где был уничтожен автобус, его, как я и думал, стащили на траву и бросили там.

Единственное, что меня напрягало, что стоит мне отвлечься и перестать контролировать командира палаточного лагеря, так к нему сразу же возвращается свобода действий. Будто и не было на нём воздействия моей силы. А вот солдат, спал сном младенца и проблем с ним не возникало. Меня же попросту начинало клонить в сон. Слишком сильно я привык в этом мире, засыпать около двенадцати ночи.

— Сколько нам осталось?

— Двадцать минут, — сквозь зубы процедил лысый.

— Останови машину.

Дождавшись, когда мы остановимся, я положил руку на плечо спящему солдату.

— Просыпайся.

Парень, дёрнувшись, неуверенно осмотрелся вокруг. И с удивлением смотрел на своего командира.

— На улицу, оба!

Выбравшись следом за ними, я окинув их фигуры и кивнул удовлетворённо. Повернувшись к солдату, я проговорил:

— Раздевайся, одежду на землю.

Подхватив его автомат, я, не отрывая взгляда от лысого, краем глаза следил за солдатом. Дождавшись, когда он снимет брюки и верх, я протянул ему автомат.

— Если этот лысый дёрнется, стреляй в него.

Сам же я принялся переодеваться в солдатскую форму. Висела она, конечно, на мне комично и была на несколько размеров чем нужно, но это была мелочь, с которой я был готов смириться.

— Отдай ему автомат.

Сам же сконцентрировался на офицере. Для безопасности встав за его спиной.

Получив в руки орудие, лысый дёрнулся в сторону меня. Силён чертяга.

— Замри! Я не угроза для тебя.

И хотя он замер, но руки нет, нет. Но пытались повернуть автомат в мою сторону.

— Убей его.

Тянуть числа не было, получив в руки оружие он, видать, почувствовал прилив сил и всячески пытался сопротивляться моему внушению. И каждая минута борьбы с ним, очень плохо сказывалась на мне, на лбу появилась испарина и голова начала нещадно болеть.

— Убей!

Короткая очередь из трёх патронов и солдат стоявший в одних трусах, упал замертво в траву.

Забрав со спины винтовку, я накинул ремень на плечо.

— Едем дальше!

Дальнейшая поездка прошла без эксцессов и вскоре мы стояли возле КПП на въезде в деревеньку. Это был прям такой основательный, крепкий и защищённый от нападения. В землю были вкопаны бмп. Стояли вышки с мачтами освещения, освещая всё вокруг на приличное расстояние.

Нас остановили за пять метров до ворот, объехав бетонные блоки, к нам подошли шесть человек в тяжёлых мпд.

— Не нервничай, отвечай нейтрально. Приехали к Адели.

Лысый, взял документы убитого солдата и вместе со своими протянул в открытое окно к подошедшему солдату. Остальные окружили нашу машины и заглядывали с фонариками под неё. Открывали багажник, двери. Задав нас несколько вопросов, он взглянул на подошедших к нему солдат. Каждый из них, подходя, кивал головой.

— Приезжайте, он в главном доме, — протянул мпдшник наши документы, под звук сдвигающихся ворот.

И вот этот лагерь, поставленный на территории деревни внушал. Да тут были такие же палатки на пятнадцать — двадцать человек, как и в лагере, откуда мы приехали. Но теперь это был целый город, с отдельной территорией под палатки, отдельно стояли контейнера. Всё было огороженной сетчатым забором. Были огромные световые матчи, стояли наблюдательные вышки.

Сама же деревенька была, на двадцать — тридцать домов. Но будем честны, большинство домов, были давным-давно покосившимся и развалившийся.

Мы остановились возле двухэтажного дома из бежевого кирпича. Возле дома стояла устаревшая копия Мерседеса эс класса, на багажники которой было написано Руссо-Балт пятьсот шестьдесят. А рядом стоял такой же джип, на котором мы и приехали. ыйдя из машины, я потянулся осмотрев дом. На первом этаже горел свет.

— Иди вперёд. Если встретит Адели, спроси один он или нет.

Открыв калитку, лысый вошёл внутрь. Шагая следом за ним, я расстегнул кобуру и положив руку на пистолет и сосредоточенно смотрел по сторонам.

Двор дома был обжит и чувствовалось, что не так давно тут жила нормальная семья. Порубленные двора, лежавшие под плёнкой и навесом, шпалы, вошли дома. Детские велосипеды, висевшие на деревянном заборе. На бельевой верёвке висела военная форма.

Поднявшись на крыльцо, лысый, отворив дверь, вошёл внутрь. Я же, задержавшись у открытой двери, прислушался к происходящему.

— Андрей Гаврилыч, чем обязан вашему позднему визиту? Я тебе, конечно, всегда рад, но всё же, — раздался знакомый голос.

— Палыч, ты один? — произнёс лысый.

— Ну Катька моя только, но она спит, не услышит нас. Сам же знаешь.

Подняв пистолет, я выстрелил лысому в затылок и шагнул в дом.

— Ну здравствуй, Палыч, — произнёс я.

Мой старый знакомый, бывший сторож и алкоголик в детском доме. Стоял с ошарашенным лицом с которого на пол дома капала кровь и фрагменты от лысого.

— Макс? — сипло произнёс Адели.

— Узнали? Это хорошо. А теперь прощайте, — нажав на курок, произнёс я.

Но выстрела, к моему удивлению, не произошло.

— Вот уж не думал, что встречу тебя тут, — произнёс он, смахивая с лица кровь. — Стрелять не пытайся, в этом доме ты не сможешь причинить вред мне.

— Думаете? — нервно усмехнулся я, бесполезно нажимая на спусковой крючок.

— Знаю. В этом доме постарались на славу. Но ты проходи, пока мы ждём моих людей, успеем перекинуться парой слов. По дружбе, — махнул он рукой разворачиваясь.

Хмыкнув и убрав пистолет в кобуру, я перешагнул тело и направился за хозяином дома.

— Значит, приехал отомстить за свой бизнес? — сев на диван, Палыч, взяв со стола бумажное полотенце, принялся оттирать кровь.

— И за бизнес тоже, — кивнул я, сев напротив.

— А что ещё? — оторвав от лица кусок бумаги, он с удивлением посмотрел на меня.

— Помочь императрице вернуть власть, — хмыкнул я.

А Юрий Павлович рассмеялся. Громко и искренне.

— Ты, ведь всю жизнь был эгоистичным козлом, в приюте плевал на своих товарищей. А, теперь собрался помочь, девке, отец которой зная, что ты в приюте, оставил тебя там?

— Она умеет уговаривать. Особенно в постели, — развёл я руки.

— Ай, молодец! — улыбнулся мужчина. — Затащил её в кровать? Горжусь! Я ведь тебе тогда говорил, бабы сделают всё что захочешь, если сможешь удовлетворить.

— Это не главное. Вы убили Кавендиша, дядь Юр. Он был моим другом.

— Виктор виноват сам, — отрезал Адели. — Он хотел слишком многое.

— Это не важно, — качнул я головой. — Он очень сильно помог мне в штатах и открыл глаза на моё прошлое.

— Значит, Штаты, а мы ведь говорили, уедь в Японию. Там бы ты был в полной безопасности.

— И в Японии побываю, вы не переживайте. Вот вас сейчас убью и отправлюсь туда. Или не туда, — сделав вид, что я задумался. Я прикрыл глаза и сконцентрировался. — На колени!

— Нет…а-а-а-а-а…нет! — закричал Палыч, а следом раздался треск дерева.

— Я! сказал! на! колени! — давил я голосом, открыв глаза.

Палыч лежал между разломившимся кофейным столиком и тщетно пытался дотянуться до меня.

Встав на ноги и обойдя его по кругу, я присел возле левой руки, наступив на неё ботинком.

— Прощайте, спасибо за детство, — взяв его голову в руки, я резким движением свернул ему шею.

Вскочив на ноги, я побежал на выход. У меня было пара минут, прежде чем его люди прибудут и сообразят, что меня вообще нужно искать. Выбежав из дома, я ломанулся в сторону огорода за домом. Выбегать на улицу было бы самоубийством. Перемахнув через забор, я побежал по пустым грядкам. Раздавшийся скрип тормозов позади Саня, оповестил меня о прибытие группы быстрого реагирования. Минута и в лагере будет объявлена тревога.

Этой минуты мне хватило, чтобы добежать до конца огорода и взобравшись на двухметровый забор, перевалиться вниз и со смачным шлепком упал в канаву, полную воды.

Проклиная всех и вся, я выполз на просёлочную дорогу, проходящую между участками домов.

Перебежав дорогу, я упал в заросли кустов. До соседнего дома было метров пятнадцать. Но это было открытое поле, и бежать туда это было глупость.

Над деревней раздался сигнал тревоги, завывание сирены, было просто оглушающим. И до того яркие прожекторы, теперь включили в полную силу и складывалось впечатление, что тут наступил световой день.

Я же пополз в сторону вторых ворот, установленных на другом конце населённого пункта. Над которыми светились красные лампы.

Пробираясь по кустам и дрожа от холода, я следил за приближающейся машиной, в кузове которой сидело пять человек, освещая обочину ярким светом, от установленных на машине световыми диодными балками.

Забравшись под кусты и улёгшись на землю, я прикрыл глаза, чтобы онисвоим блеском не выдали моё местоположение.

Задержав дыхание и дождавшись, когда они проедут дальше, я пополз в сторону, откуда они приехали.

На их местея бы сразу отправил пешие патрули, цепочкой. Но пока они надеяться на мобильные патрули, я должен успеть сбежать.

До второго контрольно-пропускного пункта было меньше километра, проходящих через палаточный городок. Разбитый в поле. То ли выращивали тут что-то, то ли коров или ещё какую живность пасли.

Преодолев несколько домов, за долгие двадцать минут. Я залез на чердак в развалинах одноэтажного дома.

С него открывался отличный вид на лагерь, который сейчас больше походит на пчелиный улей, чем на военный полевой лагерь, который должен спать.

Отодвинув старинный шкаф и накидав позади него вещей и улёгся спать. В то, что меня не станут искать в развалинах дома, напротив, я был уверен на сто процентов. Если у них в командном составе все военные, то точно не станут, а если там есть офицеры полиции, опера или следователи. Тогда да, тогда будут искать. Но в такое даже я не верю, не то это место для таких кадров.

Проснулся я уже к следующему вечеру от шума двигателей на улице. Выглянув в остатки стены, я с удивлением отметил, что в лагере была тишина. Всё вернулось к своему привычному распорядку.

Кто-то подметал улицы, кто-то сидел возле палатки на вынесенных стульях и начищали оружие. А по центру стояло около сотни человек в колонне. В полном обмундирование с рюкзаками у ног.

Отойдя вглубь дома и осмотрев одежду, я пришёл к положительному выводу и отправился на улицу.

План у меня был прост и такой же дырявый как швейцарский сыр. Захватить военную машину из колонны, которая куда-то собралась. И сейчас они стояла на дороге между лагерем и моим временным убежищем. Мне всего лишь нужно было в нужное время выйти из дома и смешавшись с толпой, погрузится в одну из этих машин.

Возле дверного я провёл двадцать минут, когда бойцы выйдя на улицу, начали свою погрузку в машины.

Мысленно пожелав себе удачи, я выбежав из дома встал за спиной нескольких бойцов, старательно делая вид, что отлучался по малой нужде, подтягивая штаны.

Получив несколько недоумевающих взглядов, я спокойно уселся в один из джипов. В каждую машину, кроме водителя помещалось десять человек. Четверо впереди и шесть в задней части на скамейках. В машине играл какой — то незнакомый мне рок. Вызывая улыбка на лице водителя. К моему удивлению, в гражданской одежде.

Через двадцать минут, мы покинули территорию. Ребята попались мне угрюмые и неразговорчивые. Все уткнулись в пол или окна. Почесав нос, я последовал примеру парней и просто изучал их рюкзаки.

Спальники прицепленные снизу ремнями, фляжка под воду. У кого-то к рюкзаку была прицеплена разгрузка и в неё были вставлены магазины с патронами.

— Пацаны, я не хочу туда ехать, — произнёс один из парней, сидевший возле задних дверей. — Неделю назад пацаны уехали уже туда, вернулось четверо.

— Эрик, тебе платят огромные деньги за это. И тем более нужно отомстить за нашего Палыча! Ты просто не слышал, что утром сержанты говорили. Проникло несколько предателей в его дом, убили жену. Палыч проснулся и смог одного застрелить, а их сука было двое, расстрелял нашего командира в упор.

— Палыч вообще мужик, был, Никита прав, — подхватил ещё один боец. — Обещал нам жизнь без чёртовых аристократов.

— У него жену убили? — подал я голос.

— Ну да, поднялись сперва к нему в спальню, думали, видать, что он спит. А он уж давно не спит, у него бессонница, — кивнул солдат.

— Жесть… Вот же уроды, — покачал я головой.

Интересно по чьему приказу убрали его жену.

— Да мне плевать на аристократов! Я не хочу участвовать в мясорубке. К Москвичам говорят, приехали несколько рот из Америки, гвардия какого-то князя, — зло процедил Эрик.

— И ты зассал? — усмехнулся Никита. — Нам штаты везут оружие, технику, мпд! А ты боишься пары рот!

— Да-да…Я тоже слушал сказки Димы Лёвина. Мы, то есть вы победите…вы должны дать отпор… А Пермский орден вам поможет. Всё это чушь! Наши силы как пинали так и пинают! И это ещё Уральское княжество не вступало в бои. Спасибо Болконскому свалил из страны, — не успокаивался Эрик.

Пощёчина от Никиты, заставила парня удивлённо взглянуть на своего соседа, схватившись за щеку.

— Некит ты чё? — удивлённо произнёс Эрик, растирая красную щеку.

— А ты не болтай чепуху, — сплюнул на пол машины Некит. — Мы захватим и Москву, и Екатеринбург и китайцев погоним потом из страны. А такие, как ты…только подрывают боевой настрой наших ребят! Убить бы тебя и в канаву скинуть, как грязь.

— Некит, ты чего? Мы же с садика вместе… — опешил парень.

— И я жалею, что у меня были такие друзья, — с презрением произнёс Никита. — Будь добр, заткни свою пасть и молчи. Иначе я исполню своё желание. Понял меня?

— Да пошёл ты придурок, — плюнул Эрикему в лицо.

— Убей его, — прошептал я.

Прозвучавший выстрел, заставил нашего водителя дёрнуть руль от испуга. И мы скатились в поле. А по машине раздались недовольно-удивлённые возгласы.

— Ты чё творишь?

— Придурок!

— Долбан епта!

— Вы чё творите, придурки?!

Мы не сговариваясь, бросились вон из машины.

И если мои попытки, побежали кто куда. То я же выскочив из машины, стал ждать, когда из неё вылезет Никита.

— Убей их всех. Водителя не трогай. Приведи его живым.

Дав послание парню, сам я принялся доставать тело Эрика, мне такое соседство в машине точно не нужно.

Определённо после прошедшей ночи и тем контролем, которыйя потратил на лысого, я стал сильнее. Если в детстве, глубоком детстве, я с трудом мог уговорить поднять руку, даже шепча на ухо. То теперь хватило и шёпота, да даже скорее просто зрительного контакта… Да парень был на взводе, да в его голове горело желание прибить Эрика. Но всё же. Меня это радовало.

В лесу раздались четыре выстрела. Дёрнувшись, я схватил в руки винтовку и прижавшись спиной к джипу, выглянул из-за угла.

В мою сторону шёл Никита, а перед ним с поднятыми руками шёл водитель.

Молодец, быстро справился.

Они не дошли пяти метров, когда из леса прозвучал ещё один выстрел и Никита упал лицом в землю. Водитель сперва просевший с поднятыми руки, быстро оглянулся по сторонам и бросился в сторону и от леса и от меня.

— Стой, дурак! — успел я крикнуть, до того как ещё один выстрел скосил его.

Не знаю кто этот чудо стрелок в лесу, но его профессионализм был на высоте. И как стрелка и как человека, которые дружить с глазами и головой. Ему не понадобилось много времени, чтобы сложить два плюс два.

Выглянув из-за угла джипа, я получил несколько пульт по кузову машины. Отпрянув назад, я, посмотрев по сторонам, пришёл к неутешительным выводам. Слишком много открытого пространства, чтобы просто так сбежать. Придётся верить в свою удачу.

Отворив дверь, через которую я вытаскивал тело Эрика, я забрался внутрь. И уже сев за водительское сиденье и допустив двигатель, на меня обрушились осколки лобового стекла. А в сиденье, где ещё буквально пару мгновений назад была моя голова, виднелись следы от пуль.

К моему удивлению, машина оказалась не бронированной. Пришлось в срочном порядке бежать в заднюю часть машины, там было безопасно и принимать бой с противником. Иначе я отсюда могу и не уехать.

Глава 22

Выглянув ещё раз из-за угла, я вновь получил три пули в кузов машины.

Отпрянув от кузова, я, обойдя машину, присел возле капота. Поставив свой автомат, на крыло, я выпустил длинную очередь веером в сторону леса.

Забравшись в машину и вытащив на улицу рюкзаки, я набрал себе несколько магазинов под винтовку и пистолет, убрав его в ботинок. Сверху на куртку я накинул разгрузку и убрав магазины в кармашки, передёрнул затвор. Принявшись дальше копаться в рюкзаке, несколько гранат, достав их и покрутив в руке, я расплылся в улыбке.

Ну, что? Повоюем?

До леса было около сорока — пятидесяти метров по открытому полю.

Примирившись, я дёрнул чеку у каждой гранаты и кинул одну поближе, а вторую дальше. Раздался негромкий взрыв и из гранаты повалил, чёрный и густой дым, поднявшись на пару метров вверх, он завис над полем, отрезая лес и машину друг от друга. Ещё одну я кинул левее. И дождавшись, когда противник откроет огонь по этому дыму, я побежал вперёд.

План был удачный, а вот реализация подвела. Меня подстрелили за два метра до леса. Три пули вошли в мою бедную тушку. В левый бок две и одна в руку, отчего я выронил винтовку и упал на землю. Из леса донёсся победный крик.

Подгребая целой рукой, я смог отползти на несколько метров вглубь леса, но к моему разочарованию, мне это не помогло. В затылок упёрлось дуло пистолета, а передо мной на корточки присел один из попутчиков со шрамом на лице.

— А ты мне сразу не понравился, чувствовал что ты гнилой.

— Ну пирожок возьми с полки, за догадливость, — прохрипел я в ответ, морщась от боли.

Каждый вдох отдавался болью и мешал мне сконцентрироваться на голосе.

Позади меня раздался смешок.

— Ааа, до фига клоун? — насупился сидящий передо мной. — Так, мы мы щас это исправим, будешь у нас танцором, говорят повешенный, красивые танцы исполняет. Жека, тащи его к дереву.

— Так у нас ведь верёвки нет? — в недоумение ответил Жека.

— Мозгов у тебя дебила нет, а не верёвки, — сплюнул парень на траву. — Бери его и тащи к машине.

Меня взяли за ноги и руки и потащили к машине. оставляя мне нестерпимую боль.

Кинув меня в багажник и приковав наручниками к скамейкам, завязали мне голову мешком.

Куда мы ехали, для меня теперь была загадка. Да и мне было собственно уже всё равно. Я потерял сознание спустя несколько минут после начала движения.

* * *

Двое мужчин лежали на небольшом холме среди раскиданных камней. Под ними пролегала дорога, делающая крюк вокруг этой возвышенности. Позади них стояло несколько миномётов, пристрелянных на несколько точек на дороге. По склону же расположилась сорок человек. Основной костяк которых составляли американские гвардейцы рода Юсуповых.

— Беркут, ты уверен, что их колонна поедет тут? Место какое-то дебильное, — недовольно произнёс Коршунов, не отрывая от глаз бинокль.

— Да хрен их знает. Ты просто не видел этот сброд, что мы взяли утром. Одни уголовники. Говорят, что тут маршрут лежит. Пойди разбери, правда, это или нет, — пожал плечами Беркутов, смотря в небо и жуя соломинку.

— Ага, мне Распутин говорил. До сих пор поверить не могу, что они их ради «мяса» набирали, — хмыкнул Коршунов.

— Во во. Мытутсами обалдели, когда на нас вышли эти красавцы, — рассмеялся его друг.

— Что по князю? — перевёл тему Коршун.

— Был с ними в части, сбежал на следующий день. Куда и зачем неизвестно, — перевернулся Беркут на живот.

— Может, в Казань рванул? — предположил Коршунов, отрываясь от бинокля и взглянув на собеседника.

— Где мы, а где Казань? — справедливо возразил мужчина.

— Справедливо, но зна…

Его прервали несколько щелчков в наушники. Наблюдали сообщали, что колонна движется в их сторону.

— Едут! — произнёс Коршунов и подвинув к себе автомат, опустил микрофон. — Первый, двойкам. Встречаем гостей.

— Ставлю сотню, что у меня будет больше, — хмыкнул Беркутов, подвинув к себе железный тубус.

— Посмотрим, — улыбнулся в ответ Коршунов.

— Мои пятьсот сорок три, против твоих трёхсот девяносто шести? Не догонишь и не надейся.

* * *

Открыв глаза, я с удивлением смотрел в белоснежный потолок. Повернув голову, неожиданно осознал, что она, зафиксирована в воротнике и повернутся мне не даёт. Проводив глазами по сторонам, зацепился за плесень в углу под потолком.

Хмыкнув этому, я взглянул на другую сторону. Капельница, несколько деревянных стульев с прямой спинкой, стоявшие возле столика. Больше в комнате ничего не было.

Забавно, кто-то обо мне беспокоится. Интересно, это Московские постарались и нашли меня или…

Мои размышления прервал человек в халате и маске на лице зашедший в комнату.

— Ну здравствуй, Максим, — смутно знакомым голосом. Произнёс мужчина.

— Здрасте, — моргнул я глазами.

— Как самочувствие? — заботливо произнёс он, усаживаясь на стул.

Задумавшись на пару секунд и прислушавшись к своим ощущениям, произнёс.

— Да вроде хорошо.

— Отлично! — довольным голосом произнёс незнакомец. — Мои люди, можно сказать, вытащили тебя с того света. Ты потерял очень много крови.

— Спасибо и вам и вашим людям, — ответил я, смутившись.

— Да брось, старые знакомые должны помогать друг другу, — хмыкнул он.

— Старые знакомые? — удивлённо произнёс я.

— Не узнал? Богатым буду, — хмыкнул он, снимая маску с лица.

— Вы? — моё удивление было огромным.

— Удивлён? — хмыкнул Дмитрий Лёвин, усаживаясь на стул.

— Вы последний человек, которогоя ждал тут увидеть, — задумчиво произнёс я. — Кстати, а где мы?

— Мы Максим, в Казани. Куда ты так упорно рвался. В частной клиники имени меня, — закинув ногу на ногу, произнёс Дмитрий.

— О как…а почему вы решили, что я рвусь сюда? — уточнил у него, пытаясь скрыть удивление.

— Ты правда думаешь, что я не знаю, кто был виновником, твоей жизни в Нью-Йорке? — фыркнул он насмешливо. — Да и твоя дружба с Виктором, не оставляла сомнений, что ты сложил два плюс два и приедешь сюда. Это я подкинул твоим людям документы об Адели. Мы ждали тебя тут, в Казани. Но к нашему удивлению, ты отказался совсем не тут… Признаю, с Палычем ты поступил красиво, мы так и не поняли, как ты оказался там.

— Скажите, Дмитрий. А кто убил Виктора? — пожевав губу, я посмотрел на этого человека.

— Я убил, лично. И не бомбой, нет. Я его задушил. — хмыкнул Лёвин.

— О как, но, может, вы скажете, зачем вам это всё? Ну раз мне всё равно не жить, то может, вы облегчите остатки моей жизни, открыв секрет?

— Ты не поймёшь Максим, — с грустью произнёс мужчина. — Но я отвечу тебе, что уж теперь. Как ты знаешь, моя фамилия Лёвин, она настоящая, но это фамилия моей матери. Фамилия моего отца Багратион, — поймав мой непонимающий взгляд, он продолжил. — Двадцать лет назад, я разругался со своим отцом и братом. Тогда я забрал часть своих денег и уехал в Штаты.

— И выбрали фамилию матери, для своего рода? — уточнил я.

— Именно. И так мы прожили все эти годы, с отцом я, не помириться. Только с братом. Но ладно, это мелочь. Вот представь Максим, моё удивление, когда император, служение которомумоя семья посвятила всю свою жизнь. Вместо того чтобы признать их верность и отдать по праву, власть в княжестве. Он отдаёт княжество парню, чуть старше тебя.

— Дамиру Болконскому? — произнёс я.

— Именно…с того дня, брат вступил в Пермский орден. И помогал свергнуть императора, но этот мальчишка убил его.

— Вот оно как…лишь месть за брата? — проговорил я. — И вы решили помогать всеми доступными средствами?

— Именно. Кавендиш очень быстро разгадал мой замысел и выгнал меня, как ты помнишь. Пришлось его убирать. Плюс, мы договорились с вице-президентом штатов, ну ты знаешь, плюс к нам присоединилась Германия и Речи Посполитой. Тогда на корабле, ты с Галлахером, сорвал поставки оружия сюда.

— И вы не волнуетесь о своей дочери? Своём роде? Вдруг вы умрёте тут? — хмыкнул я.

— О поверь, я не смогу умереть. Я же не участвую в боях, — фыркнул Лёвин. — Ей ничего не грозит, — но поймав мой насмешливый взгляд, он кашлянув, добавил. — Жизнь моего рода, обеспечена на долгие годы, а жена может позаботиться о будущем.

— Мы должны сбежать отсюда.

— Что? Ты что сказал? — мотнул Лёвин головой. Словно отгоняя нахождение.

— Помоги мне сбежать!

— Макс, я думаю, нам пора закругляться. И на вид ты здоровый. Думаю, у меня дома тебе будет лучше, — кивнул мужчина. — Сейчас я принесу кресло-каталку.

Он вернулся через пару минут, толкая перед собой медицинское кресло на колёсиках. Оказав мне помощь и накинув на меня плед, он насвистывая простую мелодию, покатил меня в коридор.

Это была частная больница, с красивыми девушками в коротких белоснежных халатах и картинами, на которых были изображены моря и леса.

На нашу пару не обращали ни малейшего внимания. Изредка, кто-нибудь здоровался с Дмитрием.

Дойдя до лифта и спустившись на подземную парковку, Дмитрий помог мне сесть на заднее сиденье джипа.

Вырулив со стоянки, Дмитрий направил машину по улицам города.

— Едь к набережной.

Через двадцать минут, Дмитрий остановил машину возле въезда на пирс реки Казанки. Сзади по правую руку остался белоснежный Кремль. А перед нами была пешеходная дорожка, где сиротливо расположились скамейки и люди подняв воротники и закутавшись в одежду, спешили мимо, не обращая внимание на прекрасный вид, открывающийся с этого места.

— Помоги мне выйти.

Закутавшись в плед, я докатил коляску до ограждения. Оперевшись руками на ограждение, я посмотрел на реку.

Да уж, это тебе не Нью-Йорк. Как-то всё…не привычно. Может, даже как-то тоскливо.

Взглянув на Лёвина, я вздохнул.

— Оставьте куртку. И прощайте Дмитрий, думаю вода вам понравится.

— Прощай Максим, — беззаботно ответил мужчина, не осознающий свой приговор, скидывая с себя курточку и направляясь к машине.

Я же накинув курточку и закутав ноги в плед, отбежал на пару метров в сторону, поближе к пустым и закрытым летним кафешках, в огромном количестве стоящих на берегу. И развернув своё транспортное средство, следил за Лёвиным.

Запустив двигатель, мужчина, сдав пару метров назад, разогнал машину и протаранив несколько скамеек и заборов, отправил машину в реку.

Испуганные пешеходы, которые сперва разбегались в сторону от вида летящей на них машины, бросились к забору. Раздались истерические женские крики и матерки мужчин, растерянно смотрящих вниз.

Опустив руки на колёса, я покатил коляску к забору, и с интересом смотрел, как машина скрывается под водой и небольшими кусками льда, дрейфующими по реке.

Через пару минут, вдалеке раздались сирены полиции.

Ну что ж, мне пора. Потерев друг об друга замёрзшие руки, я покатил коляску по набережной.

Виктор отомщён, хотя ему плевать. Он поди уже, взял новое задание и живёт новой и полной жизнью. Но мне стало чуточку легче.

Отъехав несколько десятков метров, я с удивлением почувствовал вибрацию в куртке. Остановившись и пошарив по карманам, я достал телефон. И с ухмылкой взглянул на имя звонившего.

— Слушаю, — произнёс я.

— Дмитрий? — раздался мужской бас в трубке. — Где парень? Ты же сказал, будете в больнице! Какого фига я приехал сюда и мне отвечают, что ты с ним свалил?!

— Григорий Палыч, Дмитрий кормит рыб, а я наслаждаюсь свободой. Поверьте, я бы очень хотел с вами встретиться, но я немного не в форме и предлагаю перенести нашу встречу на неопределённое время.

В трубке повисла тишина.

— А, ты, молодец. Растёшь на моих глазах, — хмыкнули мне в трубку. — И за бизнес отомстил и за товарища.

— За друга, — поправил я.

— Неважно, за Дмитрия спасибо, его давно надо было убрать, слишком много знает. А за брата извини, но я вытряхну твою душу. Он, конечно, тот ещё придурок, но кровь есть кровь.

— Понимаю, — кивнул я, оглядываясь по сторонам.

— Сколько времени тебе нужно для восстановления? — огорошил меня собеседник.

— Пары недель хватит, — хмыкнул я.

— Три пули равны паре недель? — рассмеялся Григорий Адели. — Макс, слушай. Ты отомстил за бизнес и друга. Я предлагаю тебе покинуть страну и уехать в штаты, позже, мы с тобой встретимся и решим наши разногласия.

— Нету времени на меня? — понимающе фыркнул я.

— Вообще нет, — согласился мой собеседник. — У меня наступление, руководить нужно, а ты тут со своей детской местью, просто как надоедливый комар.

— Заинтриговали, — задумчиво произнёс я.

— А ты не думай, а соглашайся. Это не твоя война, разве стоят жизни твоих людей, этой дуры на троне?

— Нет, тут вы правы. Мои люди дороже, — согласился я.

— Так забирай их и уезжай. Приведи себя в порядок и реши. Осталась между нами вражда или ты удовлетворён.

— Из Казани трудно забрать своих людей, знаете ли…да я и не знаю где они.

— Мои люди могут тебя отвести.

— Ха, смешно. На такое я не согласен.

— Не доверяешь? — Григорий хмыкнул.

— Вообще, ни разу. Может это способ поймать меня, — фыркнул я.

— Согласен, глупость предложил. Тогда мне нечего тебе предложить, твою люди сегодня умрут. До новых встреч, — усмехнулся в телефон Адели и телефон запиликал сброшенным вызовом.

Твою же…размахнувшись, я швырнул телефон в реку. Я может и дурак, но давать возможность отследить меня по телефону, было бы верх глупости.

Но что делать, я не знал. Я ходить-то не мог, простреленный бок, отзывался острой болью, даже при неосторожном повороте телом.

А тут, куда — то идти, даже не знаю куда.

Кстати, а где мои люди вообще ошиваются?

Почесав подбородок, я покатил свою великолепную коляску дальше по набережной. Оставляя за собой огромное количество полицейских и спасателей, которые уже снаряжали водолаза.

Дураки, тут проще кран сразу вызвать, чем гонять бедного мужика в холодную воду несколько раз.

Дебил, хлопнув себя по лбу, я принялся рыться в карманах куртки ещё раз. С улыбкой достав бумажник, я принялся в нём рыться и с сожалениемего тоже пришлось выкинуть в реку. Кроме, документов в нём было пусто, ни копейки денег. Что за человек-то, етить его.

— Знаете, Максим Игоревич, вот уж кого кого, но вас мы тут не ожидали увидеть, — раздался позади меня голос Беркутова.

— Беркут прав князь. Вам тут явно не место, тем более в таком состоянии, — подхватил Коршунов, взяв мою коляску за ручки, ускоряя шаг.

— Я стесняюсь спросить, а вы тут откуда? — хмыкнул я, искренне обрадовавшись неожиданной встрече.

— Так, мы мы работаем, штурм вот планируем, — усмехнулся Беркутов.

— Штурм кого? — дёрнулся я, повернувшись к ним.

— Кремля, конечно же, — растянул свои губы в улыбке Алексей.

— Вы сейчас шутите? — моё лицо вытянулось от удивления. — Нет, подождите. Расскажите, как вы тут оказались вообще.

История оказалась банальной. С того дня, как я получил несколько пуль в лесу, прошло три дня. Мои люди захватили колонну бойцов, ехавших из лагеря, где я провёл ночь. Один из захваченных в плен, опознал меня. Видел, как я вышел из дома в тот день. Подняв в воздух несколько Беспилотников. Мои люди обнаружили, что я веду бой в нескольких километрах от них. Подняв всех, кого можно в ружье, Коршунов ринулся мне на помощь, но не успели. Мы уже уехали.

Тогда же был ещё раз поднят беспилотник, который помог проследить за машиной. Которая вернулась в лагерь. Там же мою бессознательную тушку передали в руки Лёвину. Который приехал на место, как новый командующий армией.

Ну а дальше дело техники и нескольких безбашенных и наглых вылазок и ко мне подсунули трекер, по которому отследили до Казани и больницы. Но к тому времени, когда они узнали, что я нахожусь тут, в город, уже въехало около тысячи человек из Уральского княжества с полным обмундированием, мпд и шагоходами. Беркутов и Распутин, разработали план штурма кремля, а для полноценного успеха, войска княжества, начали энергичный штурм позиции Казанского государства. И неожиданно для них, одна из медсестёр, работающих на моём этаже, доложила, что я вместе с Дмитрием покинул больницу. Пока наружное наблюдение проследило, куда мы приехали, пока командующие гвардией прибыли сюда. Я уже укатил на несколько сотен метров.

— Адели уехал, только зря штурмовать будете, — покачал я головой, выслушав их рассказ.

Беркутов резко замер.

— Как уехал? Откуда знаете? — произнёс разочарованно Коршунов.

— Мы говорили с ним по телефону пару минут назад, он приехал в больницу, где я лежал. Не нашёл. Позвонил Лёвину, с вопросом, куда мы умотали.

— Плевать, штурм пройдёт по расписанию. Документы уничтожим какие — никакие, да и моральный дух подорван будет на отлично, — произнёс Алексей, обменявшись взглядом Андреем.

Финал

К проведению операции меня не пропустили, справедливо заметив, что я вообще ходить то не могу, не то чтобы бегать с автоматом и вести бой. На мои вялые попытки поучаствовать хотя бы в составлении плана, я был и вовсе высмеян.

План был готов, а операция была уже на стадии финишной прямой и лишь беготня за мной по набережной, послужила небольшой отсрочкой.

— Да ладно вам Максим Игоревич. Вы же и сами не хотели участвовать в этом, — усмехнулся Беркутов, увидев моё грустное настроение в зеркале заднего вида.

— Так, то то оно так…да, вот… — растерянно произнёс я.

— Да не переживай княже. Всё будет тип топ, — хлопнул по ноге Коршунов, выходя из машины.

Я остался один в машине запаркованный на стоянке городского цирка. Хотя вру, рядом со мной запарковался чёрный минивэн, из которого вышли знакомые ребята, оставляя в машине водителя.

Меня они видеть не стол, из-за тонированных окон. А я же с интересом смотрел, как они переодеваются в чёрные пиксельные комбинезоны.

Я такой видел в первый раз, он был похож на чешую рыбы. От глянцевого чёрного до матового чёрного.

Нужно будет спросить у парней, где они такой утараканили.

Пока я размышлял над их одеждой, белоснежная стена, кремля стоящая напротив цирка, разлетелась на куски, потонув в чёрном дыме от взрыва.

На стоянке оглушительно завопили автомобильные сигнализации, заглушая друг друга. В небо взметнулись стаи голубей. А мои люди ринулись в возникший проём, вскидывая винтовки.

До меня донеслось ещё пять похожих взрывов. Вздохнув, я смотрел как группа скрылась в проёме. И сразу же раздались выстрелы. Были слышны и одиночные от пистолетов и длиннющая очередь из пулемёта, цель которая, видать, была просто придавить противника к земле и не дать ему сменить полицию или высунуть голову.

Достав бутылку воды из подстаканника и сделав пару глотков, я откинулся на спинку и прикрыл глаза. Что-то не давало мне покоя, но я не мог схватит эту убегающую мысль.

Адели вряд ли вернётся лично в кремль. Больше верится, что сюда армия придёт с желанием настучать по голове диверсантам. Но что же было не так?

Чертыхнувшись и продвинувшись вперёд, я опёрся о передние сиденья и не отрывал взгляд от кремля прилегающей территории. Люди, бегущие по тротуарам в попытках спастись. Машины, которые разворачиваются в обратную сторону. Это всё не то. Ищи, Макс! Ищи!

Возле цирка стали собираться зеваки, неотрывно смотрящие на столбы чёрного дыма с территории администрации. Но все стоят будто за сигнальной лентой. Которую так любят натягивать полицейские в штатах и которую обычно игнорировали в России.

Осмотрев набережную, я с удивлением смотрел на такую же картину. Люди выстроились в длинную и ровную цепь.

Полиции…у кремля не было ни одной полицейской машины. Ладно машины, но на глаза так и не попались даже обычные пешие патрули.

На вылетевшую с набережной машину, реакция была быстрее и адекватнее, чем на взрывы и перестрелку у резиденции президента.

Это ведь ненормально.

И за то время, пока я обдумывал, что тут происходит. Случилось сразу два события.

В кресле затихли выстрелы, а люди, стоявшие в поле моего зрения, которых я считал зеваками. Пошли цепью в сторону кремля. А перейдя дорогу, разделяющую набережную и цирк от кремля, люди построились в колонны, в их руках начали появляться пистолеты, автоматы, которые достали из расстёгнутых курток.

Ё-мое…я просто ударился о передний подголовник, осознавая, какую шикарную ловушку сделал Адели.

Он ведь понятным языком говорил, что мои люди будут умирать. о я не придал этому значение, думал, что это для красного словца.

День превратился в ночь. На моих глазах, белоснежные облака налились чернотой. И начали закручиваться, с каждым витком опускаясь ниже и ниже. В ушах раздался оглушительный гром. А по стёклам и крыше машины застучали огромные капли дождя.

Над кремлём, начали вспыхивать жёлтые и оранжевые, белые и синие вспышки. Там началась битва техниками, оружие отошло на второй план.

Меня захлёстывала злость. Мои люди там сражались, а я сидел тут.

Дёрнув ручку двери, я буквально выпал на асфальт.

Зашипев от боли, я, опираясь об открытую дверь джипа, поднялся на ноги и морщась зашагал к минивэну.

Водитель, смотрел какой-то фильм, прислонив телефон на панель приборов, он, откинувшись на сиденье, смеялся над чем-то.

Ударив по стеклу несколько раз, испугав парня, я заставил его отпустить стекло.

— Князь? А вы тут откуда? — удивлённо произнёс он.

— Дверь открывай, — дёрнул я ручку. — И ведро — это заводи. Прокатимся.

Судорожно кивнув, парень нажал на кнопку разблокировки дверей.

— Куда нам? — спросил он.

— Дырку в стене видишь? — кинул я вперёд.

— Вижу, — сглотнул парень.

— Вот и дуй туда, — бросил я, дёрнув ремень безопасности на себя.

— Нет, я туда не поеду. Мне за это не платят, — покачал он головой, проведя руками по рулю.

Я в немом шоке смотрел на парня. Меня настолько поразили его слова, что я не мог найти подходящий ответ.

— А прости, за что тебе платят?

— За перевозку людей. Только так, я согласился ехать в эту чёртову страну, — с некоторой злостью произнёс он.

— Серьёзно? Ты сейчас мне говоришь, что я тебе плачу как водителю? Зарплату гвардейца? Водителю? — опешил я.

— Именно так, — кивнул он.

— Ты хорошо подумал? — прищурился я.

— А я не думал, я уже так решил. А что вы мне сделаете? Уволите? Так, я я много могу рассказать о вашей конторе и чем вы занимаетесь, может, даже о бронированном чокере, на которой вы возили преступников, — фыркнул этот наглец.

— А где ты видел чокер? — зацепился я за знакомую фразу.

— Его привезли люди князя Дмитрия Лёвина, утром в день отлёта, — пожал он плечами, продолжая ухмыляться.

— Вот оно как…. А ты хорошо, здорово это всё продумал. Да? — хмыкнул и я в ответ.

— Ещё бы, жизнь в приюте учит цепляться за любой шанс для поднятия бабок, — растянул он довольную улыбку.

— Езжай в проём, — скомандовал я.

На этом парне можно ставить крест, возможно, на это и был расчёт, когда Беркутов или Коршунов взяли его сюда. Сегодня он трясёт деньги, ни за что. Завтра он начнёт трясти деньги да молчание. Или попросту продаст кому-нибудь. Желающих, думаю, найдёт быстро. Может, и не найдёт. Но рисковать я не намерен.

Протаранив ограждение, мы с небольшой заминкой поднявшись по склону и попрыгав по руинам стены, оставив оторвавшийся передний бампер, валятся на земле, въехали на территорию кремля. Объехав небольшое одноэтажное здание слева здание. Мы остановились.

Тут была бойня, некогда бывшие зеваки стреляли по кому-то впереди. Над землёй во все стороны летели разноцветные техники. Огненные шары и стены огня. Ледяные трезубцы и молнии, которые били по земле и из низких облаков, так и вырвавшиеся от людей. Судя по обстановке, мои люди успели занять верхнюю часть территории.

— Давай направо, наверх. Сбивай всех, кого видишь. Нам нужно к своим прорваться.

А сам же я пригнулся под панель. По машине сразу же открыли огонь. К моему счастью, эти глупцы, видать, разделились и в спине сидели не одарённые, прикрывая наступление более удачливых товарищей.

По машине застучали пули, пробивая тонкое железо, выбивая и осыпая меня осколками.

Парень ойкнул и вскрикнул. Видать, в него попало несколько пуль.

Вскоре по машине начались удары, вскрики каких-то людей снаружи и нас начало подкидывать.

— А-а-а-а-а, — раздался крик гвардейца.

И парень вывернул руль настолько сильно, что нашу машину опрокинуло и потащило по тротуарной плитке, высекая огромное количество искр.

Спасибо, что пристёгнут, первое, что пришло мне в голову, когда я открыл зажмуренные. От моего лица до земли было наверно две ладони.

А вот моего бывшего гвардейца, выкинуло из-за руля и теперь в разбитом окне торчал лишь один ботинок от униформы.

Ну собственно, туда и дорога. За столько лет в бизнесе бара «Новем» смерть не вызывает во мне эмоций. Цинизм с годами вытеснил все переживания. А за сотни лет, что я провёл в войсках, в белом плаще с чёрным крестом на груди и щите….

Выбравшись из лобового стекла, я окинул взором свою диспозицию. И сразу же помахал рукой Беркутову, который с удивлением взирался на меня в двадцати метрах, спрятавшийся за огромную статую, спрятанную за небольшие кусты и деревья. Но ситуация была предельно фиговой. По одну сторону стоял одноэтажный дом, который был такой длины, что я даже понять не мог, где он заканчивался. Выполненный в персиково-белом окрасе, а по другую руку двухэтажное здание в бежевом оформлении. Позади меня виднелся какой-то собор. И,судя по всему, мои люди успели занять левое здание.

Иван Дмитриев Таксист. Том 3 Япония

Глава 1

Я сидел на балконе, своей небольшой квартиры, на окраине Токио и смотрел на ночное небо. Освещённое тысячами залпов фейерверков и огненных техник.

— С Новым годом! — грустно произнёс я, помешивая ложкой в стакане с чаем.

Бросив тоскливый взгляд на кружку и отметив, что несильно-то вода и изменила цвет. Вздохнул. Последний пакет с чаем. На четвёртый раз заварки его не хватило. А денег нет. Четыре дня назад, я отправил небольшой бизнес-проект для создания рекламной фирмы в Токио, в один из банков, но ответа так и не последовало. Теперь настал Новый год и длинные праздничные дни. И вопрос, как прожить эти дни, стал очень важным. В кармане валялось около трёхсот Йен. А пачка чая, самая простая стоила сто двадцать, лапша китайская, для заварки кипятком пятьдесят. Хлеб был по сорок три йены. А полкилограмма курицы, точнее, ножек, стоит двести сорок. Говядина вообще около четырёхсот. А есть ещё кошка, но у неё много сухого корма. В лучшие дни, после покупки квартиры, за которую отдал миллион триста Йен, я купил пять больших пакетов по пять килограмм. Два пакета ещё осталось. За неё я не волновался. Но как жить самому, я не знал.

С того дня, как я согласился на предложение Распутина и сбежал из Российской империи на самолёте рода Фудзивары, прошёл год.

Тогда, приземлившись в частном аэропорту Токио, Фудзивара, передал мне несколько миллионы Йен.

И пожав друг другу руки, я отправился на выход.

Накинув капюшон курточки, я под дождём покинул территорию. И ориентируясь на огни большого города, поплёлся по извилистой дороге.

Мой путь лежал в район Санья. Трущобы Токио. Место, где исчезают люди. Место, где правят якудза.

Я прожил полгода в комнате размером десять квадратов. Тёмной, заплесневелый и с огромным количеством соседей. Клопами.

У меня был матрас, одеяло и пара полок, где расположилась моя одежда, завёрнутая в пакеты, которые были уложены ещё в одни пакеты.

И каждый день, выходя на улицу, я покупал свежую газету. И всё это время, на главной полосе, было моё лицо. Убийца, мошенник, предатель и насильник. Из тех же газет, я узнал, что я объявлен в международный розыск, как и со стороны штатов, где у меня отобрали все мои активы в пользу семьи погибшего Лёвина. Так и со стороны Российской империи. Там я был обозначен как враг короны, где за мёртвого меня, давали больше чем за живого.

Стерва. Сама же дура скрывала кто она.

Из тех же газет, я вычитал, что Дамир Болконский убил всё-таки президента Казани. Правда, погиб сам.

Жаль, хороший был парень. Но спасибо, что убил этого урода.

Подрабатывал я в этом же доме, в подвале, упаковщиком. Якудза, организовали там целое предприятие, выдавая свою продукцию за известную фирму. Мне выпала честь, упаковывать джинсы в коробку и перетаскивать её к лифту. Откуда уже продукция расходилась по магазинам.

Привёл меня в этот подвал, сосед по коридору. Я прожил уже два месяца там и как-то невзначай спросил, где можно подзаработать.

Работа была не особо пыльная, правда вкалывали мы каждый день по двенадцать часов. А потом нам на смену приходили новые. Которых мы сменяли утром.

Так, я я прожил полгода, когда в один из дней, когда я закидывал очередную коробку в лифт, ко мне не подошли трое японцев в костюмах. Местная мафия. Якудза.

Двое из тройки могли похвастаться отрезанными фалангами пальца. Где-то провинились. Достаточно сильно, чтобы быть наказанными, но недостаточно сильно, чтобы быть убитыми.

— Гайдзин, пошли с нами, — произнёс японец с целыми пальцами. К моему удивлению, на чистейшем русском языке.

— Зачем? — бросил я коробку в лифт и повернулся к ним.

— Наш босс хочет с тобой говорить, — произнёс мужчина, щёлкая пальцем.

Двое его сопровождающих, сразу же, расстегнули пиджак и положили руки на пистолеты.

— Воу! Тише ребята, — поднял я руки. — Зачем сразу так?

— Бакояро! — воскликнул один из них.

— Фудзакэруна! — огрызнулся я.

— Ой нандзя бокэ, ян-но ка кора! — разозлился этот парень, достав пистолет.

— А ну, заткнулись оба! — прогремел главный. — Гайдзин, не стоит провоцировать нас. Ты жив лишь потому, что нужен боссу.

— Веди уже, умник, — хмыкнул я, отряхивая руки.

Мы дошли до пассажирского лифта, на котором мы сюда и попадали.

Один из японцев вставил небольшой ключик в панель управления, чем разблокировал кнопку верхнего этажа.

Никто не мог попасть на крышу без этого ключа. Все возможные выходы на крышу замуровали давным-давно.

Выйдя в открывшаяся дверь и вдохнув свежий воздух, я с удивлением посмотрел на стоящего передо мной парня. В белоснежной футболке с джинсами и меховой шубе. Увидев меня он радостно улыбнулся и помазал мне рукой.

— Ты ведь погиб? — произнёс я недоверчиво, подходя к нему поближе.

— Погиб, — хмыкнул Дамир. — Но смерть лишь начало. Да и тебе ли не знать о жизни после смерти? Легионер.

— Ты прав, — улыбнулся я. — Про жизнь после смерти я знаю достаточно много.

— Тогда перейдём к делу, — кивнул Болконский и взяв меня за плечо, повернулся к мужчине. — Перед тобой Ямагути Харакити. Глава якудза. Дядя моей любимой жены.

Старик с длинными седыми волосами и не менее длинной бородой, которые были заплетены в косы. Стоял в чёрном кимоно и спрятав руки в рукава.

Японец сделал небольшой поклон. Пришлось вспоминать этикет и поклонится чуть ниже. Сейчас он был выше меня по статусу.

— Он поможет тебе избежать проблем в Японии. — продолжал Дамир. — В ответ, ну сам решишь, на что ты готов пойти. Может, ты и не захочешь.

— Спасибо, — кивнул я. — Мне кажется, что мы найдём вариант, который устроит всех.

— Ну и отлично! Тогда я вас покину. Моя семья ждёт меня. И Макс, не обижай Настю. Ей и так тяжело.

— Её обидишь, — нахмурился в ответ.

— Вот и не обижай. Всё, удачи тебе! — хлопнув меня по плечу, парень отправился к лифту.

— Дамир! Мы ещё встретимся? — крикнул я.

Повернувшись ко мне, парень подумав пару мгновений, развёл руками.

— Не будем загадывать.

Проводив его взглядом, я вздохнул. Не обижай Настю…сам то будто её не обижал? Похлеще меня с ней лаялся.

— Господин Юсупов, — раздался голос Японца.

— Да? — повернулся я к старику.

— Я не хочу затягивать наше общение. Если сможем договориться, то и разговор пройдёт в другом месте. Если нет, то и не вижу причин задерживаться тут.

— Я согласен, — кивнул я. — Мне нужна спокойная жизнь, хотя бы тут.

— Итак, я гарантирую, что вы исчезнете из новостей и газет на территории Японии. Тут вы сможете начать полноценную жизнь, — говорил японец, не доставая руки из рукавов, сложенных у живота.

— Звучит отлично, — кивнул я. — Что вы хотите взамен?

— Вы должны убить главу полиции Японии. Он начал мешать слишком многим.

Отвечать я не торопился. Подойдя к краю крыши, я с удовольствием смотрел на открывающийся вид. Вдалеке виднелись огромные небоскрёбы, внизу среди узких улиц, сквозь паутину провод, виднелись люди. Они спешили по своим делам. Попался мне и Болконский. Он сел в огромный джип, который сразу же рванул по переулку.

— За убийство полицейского, они поднимут всю страну на уши, — заметил я.

— Если вы не попадётесь, вам ничего не угрожает. Мы позаботимся об этом, — произнес нейтрально якудза.

— Какие бонусы мне будут, от вашего заказа?

— Молодой человек, вы наглеете. Мы убираем вас из новостной повестки в стране. И вы хотите что-то сверху? — приподнял мужчина брови в удивление.

— Вы правы, прошу прощения, — поклонился я.

Япония! Нужно кланиться всегда и везде…особенно перед якудза. Живее будешь.

— Так вы согласны? — спросил старик. — У меня слишком мало времени.

Он всё также стоял на одном месте, в одной позе и лишь поворотом головы следил за мной.

— Да, господин Ямагути. Я согласен. Но мне нужна информация. Оружие, средства для выполнения работы, — кивнул я.

— Ваша машина будет стоять внизу. Ключи в зажигании. Там же лежит карта с отметкой дома. Где вы будете жить на время подготовки. Можете идти, господин Юсупов, — короткий поклон и наша аудиенция закончилась.

Спустившись в свою комнату и достав приличные вещи из пакетов. Я отправился в душ, где отмыв местную грязь и клопов, переоделся в нормальную одежду, в которой хранились какие-никакие документы и карточка с деньгами.

Бросив свои старые вещи в душевой, я отправился на улицу. Машину я нашёл быстро, она стояла в одиночестве на парковке у подъезда.

Маленький трёхметровый лупоглазый купе-кабриолет. Болотно-зелёного цвета.

Но это ладно. Япония вообще отличалась любовью к маленьким машинкам, кей карам.

Тут чтобы машину купить, нужно было получить документы, что твоё парковочное место, где будет хранится машина, соответствует габаритам автомобиля. И если ты такой сякой, купил вместо компактной машинки, удлинённый седан, который не влезет на парковку. То будет у тебя проблем выше головы.

Да и не нужны обычным людям длинные и широкие машины.

Узкие улочки, которые совмещают в себе и дорогу, и тротуар и место для установки столбов, на которых нацеплены сотни проводов, приводят к тому, что не всегда можно и к дому подъехать. Да и поворот в три — пять подходов, это вообще нормальное состояние в этой стране. Слишком все компактно.

Глава 2

Прыгнув в машину и изучив карту, я повёл машину по узким японским улочкам.

Мне понадобилось сорок минут, чтобы добраться до нужного мне дома.

Дом располагался в районе Чиба, недалеко от порта. Дом был, двухэтажный. Размер у него был такой, что создавалось ощущение, что его сделали из пары морских контейнеров. Поставленные друг на друга.

Запарковав машину перед домом, я вошёл внутрь. Ну, хорошо. Дом был построен не из контейнеров. В ширину четырёх метровых контейнеров не было.Насколько я знал. Хотя это Япония. Тут чёрта лысого разве, что не бывает. И то…вопрос спорный.

Узкая кухня, в которой, я мог ходить лишь боком.

Гостиная, где диван занимал всю площадь комнаты. И такая же спальня на втором этаже. Ладно я был среднего роста и мои ноги торчали не особо сильно.

Подхватив толстенную папку в коридоре, я отправился в гостиную.

Итак, что мы имеем.

Аригато Мудзуёки, сорок три года. Смешной толстенький японец с огромной лысиной. И шрамом от лба до подбородка наискосок.

Родной брат главы рода Мудзуёки. Род занимается международными перевозками.

Ага, головные офисы находятся в порту Чиба. Ну выбор дома стал понятен.

Так, что дальше?

Род независимый. В кланах не состоит, предпочитая нейтральную позицию. Это всё фигня. Нам неинтересно.

Сделал карьеру от патрульного до главы всей полиции.

Вот так так. Принципиальный полицейский, который не считался со статусом задержанных. Полистав громкие газетные вырезки, я лишь присвистнул. От мелких хулиганов до глав императорской аристократии.

С приходом его к руководству по Японии прокатилась волна арестов. Скандалы, скандалы и скандалы.

Ладно, почему якудзы хотят, избавиться от него, стало понятно. На их месте я бы поступил так же.

Но сколько бы я ни листал документы, ответа на главный вопрос так и не нашёл.

Кто стоит над ним?

Какой бы принципиальный человек ни был. Но на такой должности, нельзя оставаться нейтральным. Найдутся серьёзные люди, которые постучат по голове и намекнут, что излишнее рвение вредно для здоровья.

Над якудзами стоят очень серьёзные люди. Приближённые к императору. А некоторые кланы, вполне могут быть и под императорским крылом. Похищения, заказные убийства, грабежи.

А тут какой-то неизвестный патрульный вырастает за десяток лет до главы.

Что ещё у нас тут?

Схемы и маршруты его передвижения, любимые места.

Захлопнув, папку, я забарабанил по ней, пальцами. Нужно будет изучить эти места. Может смогу обойтись малой, кровью.

Встав с дивана, я отправился спать. Наконец-то я мог насладиться нормальной кроватью.

Проснувшись под оглушительные сигналы от кораблей из порта. Я вышел на улицу и наслаждаясь, шумом из порта, дошёл до магазина. Где взяв несколько порций бенто из риса с мясом и стакан кофе, я занёс одну порцию домой, а со второй и стаканом кофе я отправился к морю.

Присев на камни, я принялся за свой завтрак, наслаждаясь морским воздухом. Лепота, запах йода. Успокаивающий звук волн.

Недалеко от меня, буксиры направляли огромный сухогруз, заполненный контейнерами к причалу.

Жаль, я в них не разбираюсь, но мне казалось, что я его видел в Нью-Йорке, когда придурок Галлахер, решил штурмовать корабль.

Завтрак у меня продлился около часа. За это время корабль был успешно пришвартован к причалу и на нём началась подготовка к разгрузке. Подъезжали траки с полуприцепами, завертелись краны.

В порт удалось проникнуть без проблем. Если машины досматривали на специальной площадке, то на пешеходов, не обращали внимания вообще. В порту оказался пассажирский терминал как для паромов так и для международных кораблей и бесконечный поток желающих приплыть и уплыть отсюда.

Я же воспользовавшись этим, изучал административные здания.

Там охрана была уже серьёзная. Да и сам здания были бывшими ангарами. Лишь окно под крышей, указывали на офисы. Внизу же, похоже, были обычные склады.

Нет. Тут даже смысла лезть не было. Единственное место, откуда я мог убить главу полиции, это были краны на пристани. Снайперская винтовка и один выстрел.

Но это будет ерундой. Путей отхода нет, только прыгать в воду. Но сперва нужно спуститься и добежать, до нее.

Нет, вариант отпадает.

Нужно другое место.

Вторым местом, куда я направился, был ресторан в центре Минато. Но и там я был вынужден уехать несолоно хлебавши.

Ресторан оказался расположен у оживлённого перекрёстка.

А я слишком заметен на фоне японцев, чтобы после выстрела уйти незаметным.

Но место было отличным для выполнения заказа. Очень оживлённое место.

Проехавшись ещё по нескольким адресам и покатавшись по обычному маршруту главы полиции, я остановил машину возле подводного туннеля через залив. По времени он должен был ехать сейчас домой и мне хотелось узнать, будут ли, дополнительные меры приняты или нет для его безопасности.

Я простол час, изучая японский кроссворд когда мимо меня пронёсся кортеж.

Состоящий из машин, которых тут быть не должно.

Зверя, машину первых лиц Америки было не то что трудно не узнать. Его вообще сложно с чем-то спутать. Огромный чёрный седан, размеров с джип. В окружение десятка полицейских машин и скорой помощи.

Запустив двигатель. Я поехал за ними, держа некоторое расстояние. Хотя куда они едут, у меня сомнений не было. На противоположном берегу находился район Чиба, где находился порт рода Мудзуёки.

Проводив их до порта, сам я поехал домой.

Не стоило ошиваться мне там.

Хотя очень хотелось узнать, что же происходит. И что привёз сюда этот корабль. Но это дело будущего.

* * *

Своё задание я закрыл через две недели. В течение которых, я каждый день приезжал к ресторану в одно и тоже время и следил за движением главного полицейского страны. Приезд, выход из машины. Пара секунд без движения с закрытыми глазами и стремительный шаг в сторону ресторана. Сорок семь минут на обед и выход.

Устранить я его решил по самой простой схеме. Ударом ножа под левую лопатку.

С таким долго не живут.

Всё прошло просто идеально, столкновение, удар, мужчина замер на пару мгновений, которых мне хватило затеряться в толпе.

Первые крики застали меня уже на половине проезжей. Натянув бейсболку ещё ниже, я поспешил вперёд.

Как говорится, лучше он, чем я.

Вернувшись домой, я запарковал машину у входа. Обойдя дом и не обнаружив, как и всегда слежки, направился в дом напротив. Там я снял у милой старушки за несколько сотен Йен в день второй этаж. Ей уже стало тяжело подниматься наверх. И она жила на первом.

В самом же доме я оборудовал несколько видеокамер и датчиков движения. Которые подключил к планшету.

Доверять Дамиру Болконскому, это одно. Доверять слепо главе клана якудз? Я же не с ума сошёл. До выполнения заказа, меня не было смысла убирать. А теперь же, можно было это делать, смело.

Я сам так поступал и ожидал к себе такое же отношение.

Запустив нужную программу и прогнав записи за день, убеждаясь, что незваных гостей не было. Я принялся за обед. Рис, овощи и рыба.

Гости приехали уже вечером. Три чёрных седана. Из двух машин вышло четверо человек и вскрыв замок двери, вошли внутрь.

Сразу же, как якудза вошли в дом, из третьей машины вышел знакомый старик. Пора.

Открыв окно и выпрыгнув на крышу откуда я уже спрыгнул на асфальт, я добежал до старика и приставив нож к его боку радостно ему улыбнулся.

— Добрый вечер, господин Ямогути. Извините поклониться не могу. Неудобно.

— Здравствуй Максим-тян. Удивлён твоей позицией. Мне казалось, что мы договорились, — нейтрально произнёс старик, качнув головой охране, которая нацелила на нас пистолеты.

Охрана, помявшись мгновение, убрала пистолеты в кобуру и подняв руки, отошла в сторону.

— Мне тоже, казалось, но судя по способу, которым ваши люди проникают в дом, где я должен жить. У меня появились вполне себе хорошие сомнения в вашей честности, произнёс я, вжимая нож сильнее.

— Мой человек доложил, что вы вернулись после заказа. Но за остаток дня ни разу не показались из дома. Тогда он пришёл к вам в гости, но и тогда не получил от вас ответа. Мы решили, что вы убиты.

— Вы готовы дать слово, господин Ямагути? — подумав мгновения, я ослабил усилие на ноже.

— Готов, — твёрдо ответил якудза.

Тогда я убрал нож в карман и отойдя от старика, чуть поклонился ему.

— Прошу прощение за своё поведение. Но я надеюсь, что вы поймёте меня правильно.

— А как же слово? — внимательно и с прищуром, произнёс старик, складывая руки в рукава своего кимоно.

— Мне хватит и вашего твёрдого желания его дать. Я прекрасно знаю цену слова якудзы и не намерен требовать с вас никаких клятв.

— Клятву, значит…. — прошептал японец. — Как сильно вы знаете мир якудза, Юсупов-сан?

— От а до я, — склонил я голову.

— Вот как… — задумчиво произнёс старик-Скажите мне, Юсупов-сан, как можно выйти из якудза, обладая их знанием?

— Умереть. Оябун не признаёт слабость своих кобунов, — жёстко произнёс я.

По лицу старика прошла тень. Тотли ему доставили эти слова боль. То ли….

— Что за татуировка была на твоём теле юный господин, — произнёс он, поднимая руки к груди.

— Рю и Тему Дзюн, — произнёс я. Не сводя с него взгляда.

— Босс и мастер ножей, — с долей зависти произнёс якудза…И поклонился мне. Поклонился глубоко, проявляя максимальное уважение.

— А кто у вас Ямуготи-сан? — прошептал я, чтобы услышал только он.

— Кинтаро и Шишин, — произнёс он, улыбнувшись.

— Истинный якудза, — хмыкнул я и поклонился ему на такой же угол, как и он мне.

— Ваша миссия выполнена Юсупов-сан, с завтрашнего дня, ваш розыск на территории Японии будет завершён.

— Спасибо, — с улыбкой произнёс я.

Якудза уехали через пару минут. Забрав у меня ключи от машины и дома.

Я мог начать новую жизнь.

Глава 3

Мафия сдержала своё обещание.

На следующий день, с главных, да и остальных страниц тоже исчезло моё лицо. Как и пропало из телевизионной повестки. Я будто исчез из этого мира. Да и убийство полицейского, заняло людей на долгое время.

Прожив у старушки ещё три месяца, я купил квартиру, подобрал кошку. И начал пытаться выстроить свою новую жизнь.

* * *

С Новым годом!

На столе спиликал телефон, оповещая меня о пришедшей СМС.

Подняв кошку и уложив её на стул, я, пройдя в комнату, взял телефон в руки, открывая сообщение:

Машина внизу. Вас довезут до места встречи.

Хм, любопытно. Мой номер знали слишком маленькое качество людей. И среди них точно нет людей, готовых пожертвовать таким праздником, ради встречи со мной.

Посмотрев на кухню и убедившись, что у Муси есть корм и вода, я подхватил куртку и отправился вниз. Любопытство победило.

Выйдя на улицу и подняв воротник, пытаясь защитить себя от пронизывающего ветра, я огляделся по сторонам.

Нужную мне машину я нашёл без проблем.

Чёрный тонированный седан, возле которого стояли двое японцев в костюмах и чёрных очках.

Вообще, ни разу не выделяются. Чёрные очки посреди ночи. Покачав головой, я направился к ним. Маневрируя между толпами мужчин и женщин расходящихся кто куда.

— С праздником, мужики, — помахал я рукой, дойдя до машины.

Посмотрев друг на друга, они уставились на меня.

— Ай, да ну вас… — вздохнул я.

— Юсупов? — спросил один из них.

— Непохож? — хмыкнул в ответ.

— Садитесь, вас ждут, — кивнул мужчина, открывая мне заднюю дверь.

— Ждут, так жду, — кивнул я, забираясь внутрь.

Всегда удивляли настоящие японские машины. Неказистая внешность, но какой же комфорт внутри. Вот и сейчас, удобно расположившись на велюровом диване и вытянув ноги, я смотрел в окно.

Из-за обилия людей на улицах, мы двигались очень медленно. Зачастую подолгу стоя на перекрёстках, дожидаясь, когда полиция откроет проезд.

Каждый магазин, каждый ресторанчик, украсил свой фасад на свой вкус. Кто-то гирляндами, кто-то китайскими фонариками. Единственное, что объединяет всех, это был тигр. Чей год наступил.

Завтра император обратится из дворца к жителям, как по телевидению и радио, так и лично перед людьми. Для простолюдинов это единственный день, когда они могут попасть во дворец беспрепятственно. А если повезёт, то и увидеться с императорской семьёй. Которая соблюдая традицию, гуляет по двору и встречает гостей. Не долго и не всех, но десятки людей, могут потом всю жизнь хвастаться, как они в туалете встретили наследнего принца или императрицу. А кто-то ходить в этот день, во дворец, всю свою жизнь и не разу не встречал лично императорскую семью.

Спустя пару часов, мы приехали в какой-то особняк за городом, огороженный каменным забором с небольшим рвом и деревянным мостом.

Дом был выполнен в европейском стиле, классический двухэтажный. Что смотрелось очень странно и резало взгляд.

Остановив машину возле крыльца, водитель повернулся ко мне.

— Прошу вас подождать несколько минут, нужно приготовиться к вашему прибытию.

Второй японец, выйдя из машины, подошёл к багажнику автомоболя. Повозившись пару секунд в нем и захлопнув крышку, открыл мою дверь.

— Можете выходить.

Недолго думая, я вылез из машины.

А мы далеко забрались. На газоне даже снег виднелся.

— Прошу вас, надеть это, — произнёс японец, протягивая мне маску.

— Серьёзно? Шинигами? — иронично посмотрел на мужчину.

В его руках была маска, мифического бога смерти. Длинные белоснежные волосы, безумные глаза и жуткий оскал, держащий в зубах нож.

— Идзанами была женщиной. Вы не подходите.

— Зато канон, — хмыкнул я, — А не эти ваши…мифы и выдумки.

Подхватив маску и повернувшись к машине, я начал её одевать.

Дождавшись, когда я буду готов, японцы повели меня в дом.

Сквозь прорези для глаз я отметил пустоту этого жилища. Голые серые стены, освещение свечами. Скрипучие деревянные полы.

Меня же провели в бывшую гостиную этого дома.

Там расположился деревянный стол, за котором сидело шесть человек, в сумерках свеч.

— Ха! А вы оригинальный! — рассмеялся я.

Оглядывая шесть богов японский мифологии в чёрных балахонах.

— Нет, серьёзно, а можно было обычными масками обойтись? Зачем такие?

— Шинигами, попрошу вас воздержаться от комментариев. Вас позвали сюда не для этого, — раздался женский голос за маской Аматерасу. Богини Солнца. — Присядьте за наш стол.

— Да как скажете, — махнув рукой я уселся за свободное место.

— Итак, раз теперь все в сборе, я хочу познакомить вас с Шинигами, именно он убил нашего общего врага, — раздался знакомый старческий голос.

Глава якудза скрывался за маской Царя Эмма. Краснокожий с глазами навыкат и небольшой бородкой и неизменной короной на голове, на которой был изображён иероглиф короля- 王.

Насколько я помнил, Эмма был правитель и судья мёртвых.

А по комнате, раздались бурные, аплодисменты.

— Это было потрясающе! — женский голос, её лицо было скрыто за маской Хатимана. Бога войны.

— Вы молодец, Шинигами! — мужчина, за маской бога Луны Цукиёси. Младший брат Аматэрасу.

— Моё почтение! — склонил голову дракон Риндзин, бог океанов.

— Вы удивительно наглый человек, решившись устранить нашего врага на глазах сотен людей. Такого послания наши враги не получали уже сотни лет, — женский голос за маской лисы. Богиня Инари. Богиня изобилия.

Раздались голоса остальных.

Аристократы, возможно, двое из них главы якудза. Возможно, кто-то сидит во власти.

Но я ждал, когда они перейдут к делу. Зачем меня позвали, я начал уже подозревать. Но всё же я искренне хотел верить, что я ошибаюсь.

— Итак, я хотел бы перейти к делу, — заговорил мой старый знакомый. — После устранения нашего врага. Мы вздохнули свободно. Каждый из нас, получил долгожданную свободу в своих делах. Но теперь, мы должны заявить о себе сильнее. Каждый из наших ненавистников, должен знать, что его ждёт, если он будет, противиться Японским Богам. Наша цель — император.

Глава 4

На этой фразе, я был не просто удивлён, я был шокирован.

Группа каких-то странных личностей. Захотела, покуситься на императора. И судя по маске, мне была уготована самая лучшая роль.

— Император стар. Год-два. Это максимум, что дают ему наши врачи. И тут, на сцену выйдет наш друг. Шинигами, — продолжал якудза. — Мы предлагаем тебе занять место мужа старшей наследницы трона.

Закончив свою речь, он повернул голову ко мне, за ним повернулись и остальные японские боги.

Сделав три глубоких вдоха, я поддавшись вперёд, опираясь руками на стол, посмотрел на якудза.

— Скажите, Царь Эмма. В чём интерес богу смерти, вставать на путь брака. Или Шинигами стал похож на Амэ-но Удзумэ?

Человек за маской дракона хихикнул.

— Каждый из нас заслужил встать на её путь, — раздался голос Аматэрасу. — Тебе предлагают будущие, которое многим даже и не снилось.

На этот спич, я лишь усмехнулся.

— Я, лично, считаю, что это идеальный вариант для твоего будущего в этой стране, — произнёс старик.

— Благими намерениями выложена дорога в ад, вы в курсе? — осмотрел я каждого из них. — Я бы не хотел, ссориться с вами и прекрасно понимаю, что за вашими масками, скрываются очень…скажем так уважаемые и богатые люди Японии. Но я, не хочу вмешиваться и тем более участвовать в ваших интригах. И вашу проблему, я решил, лишь потому что это выгодно было и мне. Я не против оказывать вам услуги по кражам и перевозке. Но никаких убийств и свадеб. Это моё условие, точнее, даже просьба, для нашего сотрудничества, если оно будет.

— Вы нас разочаровываете Шинигами, — нейтрально проговорила женщина за маской Аматерасу.

— Мир вообще жесток, — пожал я плечами.

— Мир…вы правы. Он настолько жёстко, что нам проще вас убить. Чем отпустить с этими знаниями, — заявил человек за маской дракона, поддавшись вперёд.

— Оу, — только и произнёс я. — А вы не собираетесь мелочиться, — скрестив руки на груди, я повернулся к нему. — Вперёд, убивайте.

— Никто и никого не будет убивать. Тут и сейчас, — с металлом в голосе произнёс якудза.

— Этот человек слишком много знает, — подала голос женщина за маской Аматэрасу.

— Как и каждый из нас, — обвёл якудза всех взглядом. — Любой из нас может принести больше вреда, чем этот парень.

— О, не беспокойтесь обо мне царь Эмма. Я могу позаботиться о себе самостоятельно.

Обойдя стол по кругу, я вернулся к своему месту и поставив руки на стол, посмотрел на Аматэрасу. Кто был главным в этом сборище поклонников японских мифов, определить было нетрудно.

Само место встречи, в отдельном пустом доме, на отшибе Токио. Эта клоунада с масками в попытках скрыть свою внешность. Это отдаёт дешёвыми боевиками про шпионов. Мужчина, на такое не пойдёт. Ещё она европейка, по-японски хоть говорит без акцента, но стол и стулья? В стране, где татами и низкий столик, за которым сидят на коленях это в крови.

— Девушка, раз вы считаете себятут главной, — отчего она явственно вздрогнула, подтверждая мои мысли. — Дам вам совет — прекратите повторять за фильмами. Там люди- актёры, а реальность она жестока. Тут мы все настоящие и зачастую сильнее вас. И вы, ничтожество на фоне этих людей, встанете и покинете эту комнату, пока я не позову вас обратно, — закончил я свою речь голосом.

И на неё мне не понадобилось использовать и половины своей силы.

За свою жизнь я понял прекрасно, что какая бы сильная и независимая была женщина на людях, она растает ручейком перед более сильным мужчиной.

А уж надавив силой и подавив её сопротивление, получил нужный мне результат.

И под удивлённые взгляды своих соратников, она встав со стула, сделала короткий поклон.

— Да господин, — произнесла она выпрямившись и спокойным шагом вышла из помещения.

— Этого быть не может…голос царя, — ошарашенно произнёс мужчина за маской бога луны.

— Вы удивительный человек Шинигами, — задумчиво произнёс Ридзин.

— Я обычный человек, который хочет спокойной жизни, — пожал я плечами.

— Только ваша жизнь будет очень короткой, — раздался за моей спиной голос Аматэрасу.

Резко повернувшись, я с огромным удивлением смотрел на женщину в окружении троих человек в костюмах.

— Убейте его, — подняла она руку, указав на меня.

Я успел нырнуть под стол, когда окружавшее её люди, с небольшой заминкой подняли узи и зажав курки, начали поливать комнату огнём.

— Вы с ума сошли!

— Аматэрасу прекратите!

— Ха-ха-ха, — истерический смех женщины не смогли перебить звуки автоматных выстрелов.

Глава 5

Да сколько у вас патронов-то емаё?

Стрельба уже длилась секунд тридцать и прекращается, судя по всему, не собиралась.

Комнату уже заполнила пыль и щепки от деревянного стола и стен.

Возле меня раздался жалобный вскрик и рядом со мной упало тело одного из моих собеседников. Бог луны, Цугиёси.

— Довольно! — прогремел голос Ридзина. — Вы переступили черту Аматерасу!

Весь мир вокруг меня замер.

Обломки стола и стульев, зависли в воздухе и лёгким движением руки, я мог переместить эти ошмётки на любое расстояние в нужную мне сторону.

— Нет… Нет!.. Вы не можете! А-а-а-а-а! — закричала женщина.

— Прощайте…

Выглянув из-под остатков разрушенного стола, я лишь успел заметить, как капли крови разлетаются сперва во все стороны, а потом втягиваются в какую-то чёрную дыру.

Миг и вся пыль и мусор, висевшие в воздухе, рухнули с оглушительным грохотом на пол.

— Мне кажется, что использование родовой техники слишком безрассудно. Мы могли бы и по-другому убрать эту бешеную дуру, — произнёс мой старый знакомый, отряхая свою одежду от пыли.

— Мне было лень разводить пустую болтовню. Да и не об этом сейчас речь, — покачал он головой, указывая рукой на меня.

Отчего я вздрогнул, ожидая, что и меня постигнет такая же участь.

Но к моему счастью, он лишь заговорил.

— Шинигами, наше общество приносит извинения за произошедшее. От лица всех нас, я дам вам гарантию, что вы доберётесь домой живым. Ваша позиция нам непонятна, но мы не будем настаивать. Ну и прошу помнить, что все, что вы тут услышали и увидели… В общем, у нас есть возможность узнать, что вы заговорили и поверьте мне на слово, что кара за длинный язык будет соответствовать.

Пока он говорил, оставшиеся в живых люди в масках богов, встали за его спиной.

— Я вас услышал, — поднявшись на ноги и сделав небольшой поклон, я направился на выход.

Домой меня вернули на той же машине. Пройдя внутрь и погладив спящую кошку, я налив стакан воды, встал у окна.

Токио засыпал.

В далеке, ещё виднелись разрывы фейерверка, но это скорее клановые земли аристократов. Они могли себе позволить длинную праздничную ночь. А улицы внизу, начали пустеть и лишь редкие компании куда-то направились.

Настроение, которое ещё пару часов было хоть и было не самым радостным, теперь и вовсе упало на самое дно.

Ко всем моим, немалым проблемам, добавилась компания заговорщиков. У которых есть возможность испортить мою жизнь. Да и оборвать эту жизнь, могут по щелчку пальца.

Посмотрев на входную дверь, ожидая, что сейчас в неё вырвутся бандиты, я вздохнул.

Паранойя.

Ладно, нужно устраивать свою жизнь.

Допив остатки воды, я отправился спать.

Через пару недель, упорных поисков, я смог устроится работать в автосервис.

В остальных местах, я получал отказы. Нет документов об образовании в нужную профессию и моя европейская внешность были самым частыми причинами отказа.

Уж не знаю, чем она им так мешала, но выяснять я не собирался.

Лишние внимание к своей персоне, я всё же не хотел.

Сервис располагался в небольшом отапливаемом боксе на две машины и шиномонтажом в портовом районе.

Его держали два парня. Маленький и худенький Мамору и двухметровый, бородатый гигант Ёсайщю.

Экзамен для принятия на работу был банально простым, заменить масло в двигателе и поменять рулевые наконечники на одной машине.

Как они мне сказали, основной доход сервису приносят жестянка. Кузовной ремонт. Благо у них есть постоянные клиенты, которые скупают битые машины по всей Японию, а потом сделанные и восстановленные машины отправляют в Европу.

Как любил, говорит один мой знакомый механик-не бита, не крашена, дедушка ездил.

А сервис же, был скорее для души и отдыха от постоянных сварочных работ и стука молотка по железу.

Поставив передо мной задачу и показав, где у них инструменты, парни сев на стулья уставились на меня.

Пожав плечами, я дошёл до шкафчика и поискав съёмник для масляного фильтра, которого тут не оказалась, я подхватив набор головок с трещоткой, выбрал самую убитую отвёртку. Забравшись в яму и скинув защиту картера, я поднёс под сливную пробку, пластиковую тару. Убедившись, что масло побежало я, попробовал сорвать фильтр руками, где потерпел поражение.

Ну собствено ладно. я и не расчитывал, что будет легко.

Наверху раздались смешки.

Не обращая на это внимания, я взяв отвёртку и прислонив к фильтру, забил её в фильтр.

— Парни, нальёте в новый фильтр масла? А то не совсем удобно туда-сюда бегать. Вы всё равно там.

— Ёсайщю, налей парню. Видно, что понимает, — произнёс Мамору. — Проследи ещё как рулевые сделает, я пока пороги приварю на том ведре.

— Понял — кивнул гигант.

Вторую часть экзамена, я сделал наверно на идеальную оценку. Во всяком случае, гигант не сделал ни одного замечания, лишь подсказывал, где мне взять нужные инструменты.

Кручу и верчу на ху…а нет, это не про это.

— Ладно, ты принят, — произнёс Мусору, оценив позже мою работу. — Пока будешь простую работу делать, если мы заняты или под нашим контролем, если что-нибудь сдобное. И запомни парень, у нас одно правило. Сломал-купил. Даже если это машина клиента.

— Да, я понимаю, — кивнул я.

— Ну всё, тогда до завтра. Кстати, спецовку найди, у нас твоего размера нет.

Так, я и стал обычным механиком. Некогда князь империи крутит гайки в какой-то подворотне.

Забавно? Но я привык…

А через две недели, когда мы с Мамору разгружали с эвакуатора очередной затоталеный автомобиль, которые через неделю выедет в идеальном состоянии, к нам подошёл мужчина, с характерной татуировкой на шее.

Глава 6

Сложив руки за спину, он молча смотрел как Мамору, взяв трос, тащил легковушку вниз, а я, стоя на эвакуаторе, пытался её толкать вниз.

И всё бы было хорошо, если бы передние колёса не смотрели в разные стороны.

Увидев гостя. Мамамору бросив трос, направился в его сторону, сделав крюк в мою сторону.

Подойдя ко мне, он, махнув рукой, подозвал меня. И дождавшись, когда я дойду, он, посмотрев по сторонам, произнёс.

— Максим-кун, ты можешь пойти на обед. Мне нужно решить важные вопросы.

— Уверен? — нахмурился я, вытирая руки о штаны. — Я могу помочь.

— Это якудза, ты с ним точно помочь не можешь, — горько усмехнулся парень. — Всё, иди. Возвращайся не раньше чем через час.

— Прогибаться под сятэя не самое разумное в этой жизни.

На что Мамору рассмеялся.

— Младший брат всегда может пожаловаться старшему, а тот своему лейтенанту.

— Как скажешь, — хмыкнул я, спрыгивая с кузова. — Тогда я ушёл.

— Не спеши! — донеслось до меня.

Япония. Токио.

Первый раз я попал в эту страну в современную эпоху. Что, наверное, помогло мне освоиться в этой стране лучше, чем эпоха самураев.

Огромные ожидания и неоднозначные воспоминания.

Это сейчас, спустя столетия, Япония стала одной из сотни стран пригодных для проживания.

А тогда было всё по-другому.

Токио — это город японцев. Не особо распространённый туризм привела к забавным моментам.

Иностранцы, встречаясь друг с другом взглядом на улице, думают не что-то типа да-сколько-ж-вас-сюда-приперлось, а ого-надо-же-еще-кто-то-кроме-меня-приперся.

Ну и, конечно, столица страны, была городом машин. Тротуары по большей части отсутствуют или представляют собой огороженную заборчиком или разметкой часть проезжей части.

Но правилам дорожного движения тут учатся быстро и зачастую на своих ошибках. Пару раз сбивают, десяток раз переезжают ноги и вот ты уже не спешишь.

Вот и сейчас, отскочив от какого-то спешащего идиота, я дошёл до пересечения с центральной дорогой района.

Там располагался небольшой торговый павильон. В котором располагались несколько уличных поваров.

Заказав себе жареные шарики теста с кальмарами внутри, или как они тут назывались Такояки. Я добавил к заказу жареную пшеничную лапшу Якисобу, в соусе со свининой, пекинской капустой и морковкой.

На десерт я попросил банан в шоколаде. Странно? Зато вкусно!

И два стакана чёрного чая. Кальмары слишком острые и запивать их, было жизненно, необходимо.

Получив свой заказа, я присел на бетонном заборе и неспешно отдавал должное местной кухне.

Полюбовавшись миниатюрными японками, я насвистывая простенькую мелодию, поплёлся обратно.

Нужно обязательно с кем-то познакомиться. Я вроде теперь парень при деньгах и сходить один раз в бар, я мог себе позволить. Да, потом буду питаться обычной лапшой, но что поделать?

Подходя к автосервису, я почувствовал, что тут что-то неладное.

Ускорив шаг, я практически бегом влетел в гараж.

На полу в луже крови лежал Мамору.

Упав на колени и проскользив пару метров по лужам масла, смешавшуюся с кровью, я подлетел к парню.

Перевернув его лицо к себе, с облегчением выдохнул.

Жив чертяга.

— Ты как? Скорую вызвать?

— Нет, кха-кха, не стоит. Выкарабкаюсь. Не впервой.

— Давай хотя бы до кресла дойдём. Нефиг на полу лежать, — произнёс я, поднимаясь на ноги и помогая японцу встать на ноги.

Усадив его в кресло, я сходил до туалета и набрав в чашку воды, кинул туда тряпку.

Выставив рядом с ним, я достал аптечку.

Оперевшись о капот, стоящей в гараже машины, я смотрел как он кряхтя, отмывает своё лицо и руки.

— Как часто к тебе приходят якудза и по мордам дают?

— Не так уж и часто, как ты можешь подумать. Но периодически они появляются…рукоприкладства обычно нет. Это скорее исключение, — произнёс он сморщившись.

Обведя взглядом бокс. Машины целые, вещи на своих местах. Денег мы большие не то что не храним, мы и не получаем их. Что тогда нужно японской мафии?

— Поделишься? — поинтересовался я у своего начальника, поймав его взгляд.

Мамору не стал отвечать сразу. Погрузившись в себя, он обрабатывал порезы на лице.

— Нет. Тебе не нужны эти знания, как видишь, — показал он на себя. — Это бывает опасно.

Ответить ему я не успел. В распахнутые двери, вошёл наш гигант. Посмотрев на нас по очереди и сморщившись от вида Мамору, произнёс.

— Я не успел…он уехал прямо перед моим носом.

— Я уже знаю, кха-кха. Наш друг уже высказал, что думает о тебе…

— Прости… — поник гигант.

Я же молчал и впитывал их диалог, надеясь, что услышу что-нибудь стоящее.

— Забудь, не в первый раз. Будет и на нашей улице праздник. Ладно парни, нам нужно поработать. Машину завтра сдавать клиенту, а у нас ни фига не сделано — махнул рукой наш товарищ.

Отработав до позднего вечера и с улыбкой поставив машину клиента на колёса, спустив её с домкратов. Я решил пойти сегодня в бар.

Хватит себя ограничивать, хочу насладиться пенным и орешками. Да и девушку…неплохо было бы.

— Парни, посоветуйте клуб какой-нибудь. Чтобы не очень дорого. И с девчонками хорошими.

Обменявшись ухмылками, парни посмотрели на меня.

— Оригами, пару кварталов вниз. Мимо не пройдёшь.

— Ага, спасибо! — растянулся в улыбке. Махнув им рукой, я отправился искать нужное место.

Глава 7

Старые и тесные улицы Японской столицы, наполненные бесконечным количеством спешащих в офисы сотрудников, ароматы кофе и уличной еды, студенческая суета и постоянное напряжение — всё это ежедневно заходит вместе с лучистым солнцем за горизонт. И город, как по щелчку, обретает совсем другое лицо. Суета сменяется размеренным движением в ритме танцевальной музыки, усталость и напряжение уходят в процессе релаксации и общения. Конечно, большинство обычных людей предпочитают ежедневно, приходя с работы, погружаться в семейный быт или просто спокойно отдыхать у телевизора, а затем отдаваться чарам Морфея до самого утра. Но есть те, которым просто необходимо движение, музыка и бесконечные коммуникации. Именно для них придумали, создали и открыли ночные клубы.

Ночной клуб «Оригами» стал не просто местом танца и прослушивания музыкальных сетов. Он стал местом постоянной дислокации именно, тех людей, кто любит, а главное — умеет отдыхать. Тут можно вкусить все прелести безмятежного отдыха и безумного веселья. Этих ресурсов здесь настолько много, что погружаться в них иногда становится очень опасно: ведь отдых и веселье лучше всякого допинга заряжают энергией. А помогает в этом команда сотрудников клуба. Диджеи, официантки и бармены. Артисты, выступающие вживую.

Пройдя внутрь, я оглядел гостей. О них, можно сказать, буквально следующее: они совершенно разные, и, они преследуют абсолютно разные цели. Молодёжь — хочет получить свободу в танце и общении, они приходят, чтобы познакомиться с кем-то или найти, так называемых, приключений на свою голову. Люди постарше, желая немного развеяться, предпочитают проводить вечер у стойки бара и просто слушать музыку, порой разговаривая с совершенно незнакомыми людьми. Бывают в ночных клубах и индивидуумы «не от мира сего», которые приходят, чтобы полностью отдаться музыке, сёрфингуя на звуковых волнах. Всё окружающее в такие моменты их не волнует. Впрочем, нет разницы, зачем человек приходит в клуб, главное, то, что каждый, кто проводит ночь в его стенах, заряжается энергией и получает то, что ему так необходимо.

Заказав у бармена пинту пенного и орешки, я, отдав за этого своё недельное жалование, уселся за небольшой столик, с прекрасным видом на танцпол. Благо, тут до танцпола было приличное расстояние и музыка не создавала дискомфорт.

Я же сюда всё- таки не за музыкой и танцами пришёл.

Я провёл в баре уже минут двадцать и заказав очередную порцию напитков, уставился на потрясающе красивую японку, подсевшую ко мне за столик.

Чёрное платье, в обтяжку, которое скорее подчёркивало все её достоинства, не оставляя простору фантазии, чем их скрывали. Длинные прямые волосы спадали до талии. Голубые глазки смотрели с каким-то вызовом.

— Угостишь меня? — прощебетала она, чарующим голосом.

— Не хочу, — пожал я плечами, закидывая порцию орешков в рот.

Опешив от моих слов, девушка довольно быстро взяла себя в руки.

— Почему? Я так страшно выгляжу, что не заслужила свою порцию коктейля? — произнесла она, облизывая свои губки, поддавшись вперёд, открывая шикарный вид на своё декольте.

Хороша чертовка. Умеет соблазнять.

— В точку, дорогая, — кинул я улыбаясь.

— А если…

— Я не буду платить за твои коктейли. Твоя профессия читается на твоём прекрасном личике, как открытая книга. Найди себе, более пьяного дурачка, — сделав глоток, я повернул бокал вокруг своей оси.

На девичьем личике появилась гримаса отвращения.

— Урод… — процедила она, поднявшись со своего места.

Пожав плечами, я закинул очередной орешек.

Девушка консуматорша. Активная, раз сама ищет себе клиентов.

Новая и очень популярная профессия. Разводят клиентов на самые дорогие коктейли в баре и исчезают, когда клиенту приносят счёт. С огромной суммой. Очень огромной.

Хотя может есть возможность, договорится с администрацией о ней? Я бы не прочь выкупить эту куколку на сегодня.

Хотя нет. За неё выставят такой счёт, что не одну сотню раз пожалею на утро.

Махнув на неё рукой, я глазами голодного волка, стал выискивать себе жертву, на эту ночь.

Страшненькая.

С парнем.

Толпа, подружек.

Ещё одна парочка.

Всё не то.

Почему они не могут ходить по одной в бар? Зачем всегда берут с собой кучу подруг?

Нет, я может и не прочь и двоих. Но не троих же… Троих я не потяну. Наверное. Хотя во время моего царствования в Риме. Наложниц было целое крыло во дворце. Но там я отдавался, можно сказать на растерзание тем, кто успел первыми. А остальные…Необычный такой опыт. В общем не об этом речь.

Сейчас я в себе сомневаюсь. Или мало выпил?

Подняв руки, я помахал бармену. Мол ещё хочу.

Первая моя цель подвернулась через два часа.

Она училась через пару столиков от меня. Красивенькая, немного пухловата на мой вкус, но вся её фигура так гармонично смотрелась в синем платье, что я подхватив свой бокал, направился к ней.

Сев напротив и дождавшись, когда она обратит на меня внимание, я растянулся в улыбке.

— Десять тысяч йен, прямо сейчас и пятёрка после, — прокуренным голосом произнесла она.

— Понял, — кивнул я и поднявшись на ноги, вернулся к себе за столик.

Спасибо, я за пятнадцать сам себя развлекать всю ночь буду. Надёжнее.

Допив бокал, я решил прогуляться до важнейшей комнаты. Организм, уже начал требовать посещение этого места.

Радовало, что в этом клубе туалетов было много и очередей тут не возникало.

Видал, я, как то клуб, в котором очередь в туалет, была длиннее, чем в само заведение на улице.

Толкнув дверь и пройдя в ватерклозет, я увидел интересную картину.

У стены с умывальниками двое парней успешно рвали платье на одной знакомой девушке.

Я бы, конечно, за них порадовался. По мужски.

Не издав девушка жалобный крик, стоило ей увидеть меня.

— Помоги…прошу…пожалуйста.

Глава 8

Приподняв бровь, я оглядел эту странную компанию.

Парни были молодыми, японцы. Один с розовыми волосами и какой-то ерундой в ухе. Второй же, забравший волосы в хвост и зелёной чёлкой, небрежно падающая на глаза, отличался парой татуировок над бровями.

— Иди, куда шёл, — прогудел один из парней. — Не лезь, куда не надо.

— Ты слышишь плохо? Пшёл вон! — прикрикнул второй, дёрнув розовыми волосами в сторону дверей.

— Не уходи… — прошептала девушка.

— Заткнись стерва! — воскликнул зеленоголовый и ударил её в живот.

Пройдя мимо, я встал у писсуара и смотрел в узкую стеклянную панель на уровне глаз.

— Чё ж вы даму бьёте?

— Твоё собачье дело какое? Кончай уже и не мешай нам, — огрызнулся парень с зелёной чёлкой.

— Так, может, я четвёртым буду? — хмыкнул я, протягивая свои штаны. — Как вам идея?

Переглянувшись между собой, розоволосый, отпустив девушку шагнул ко мне.

Ну нет, брат, это слишком опрометчиво, ну кто ж так широко замахивается?

Пригнувшись и резко развернувшись, я ударил его в самое сокровенное место любого парня.

Замычав от боли, он сразу рухнул на пол и схватившись за причинное место, застонал.

Поднявшись на ноги и пнув его вбок, я, улыбаясь, посмотрел на зеленоголового.

— Может, лучше убежишь? Целее будешь.

— Ты труп! — воскликнул он, побежав на меня. вернувшись от первых взмахов, я как дурак попался на резкий удар ногой в живот.

Согнувшись от боли, я сделал пару шагов назад и получил удар в лицо.

Мне повезло и удар был на излёте и задел меня по касательной, по щеке.

Шаг в сторону, подножка и толчок.

И вот парень летит головой, раскинув руки, в металлический писсуар, прикреплённый на протяжении всей стены.

— И трёхочковый! Хороший парень два, плохие парни, ноль! И барабанная дробь, — произнёс я, посмотрев на заплаканную девушку. — Где приз победителю?

Девушка, утирая слёзы, растерянно посмотрела на меня.

— Ой да плевать, — махнул я рукой. — Счастливо! — добавился, направляясь к двери.

— Стой! — воскликнула она.

— Чего ещё? — развернувшись к ней, я с интересом смотрел, как она разглядывает лежащих на полу парней, испуганным взглядом.

— Не оставляй меня с ними.

Ох уж эти…

— Так, пойдём, — пожал я плечами.

— А… — растерялась девушка, не сводя взгляд с розоволосого.

Они начали потихоньку приходить в сознание и этот парень, уже не так сильно и стонет от боли.

— Быстрее! — нетерпеливо проговорил я и для верности притопнул ногой.

Закивав головой, девушка подбежала ко мне.

— Так, бы сразу… — пробурчал я, открывая дверь в коридор и натыкаясь на сидящего парня со спущенными штанами.

— Какого хрена ты делаешь?

— Никакого, — пожал он плечами, издавая знакомые звуки.

— Ты срёшь тут, что ли? — опешил я, прикрывая нос.

— А тебе какое дело, а? Вы там сильно шумите, а мне нужно было…

— У тебя совсем всё хреново, что ли, с головой? — покачал я головой, обходя его стороной.

Девушка казалась, забыла даже, как дышать. Вонь стояла такая, что глаза резало.

— Меня бросили родители. Я и к психиатру раз в неделю хожу….

— Ай да ну тебя на хрен! — сплюнув на пол, я, подхватив девушку за ладонь, направился на выход. — Или ты тут останешься? — Посмотрел я на девушку.

— Нет, я тут не останусь… — помотала она головой.

Ускорив шаг, я спешил покинуть это место.

Татуировки на парне, с зелёной чёлкой, мне были знакомы.

Один такой татуированный недавно приходил в сервис. Оставив моего шефа в луже крови.

Кто бы что ни думал, этот мир не управляется законами, написанными на бумаге. Он управляется людьми. Одними в соответствии с законом, другими — нет. От каждого человека зависит, каким будет его мир, каким он его сделает. И якудзы, которые считают, что власть в Японии принадлежит им, не будут церемониться с обидчиком. Они найдут и потребуют ответа. Везде и всегда.

Даже если этот парень, из туалета, никто в семье якудз, никому не позволено избивать его безнаказанно.

Вполне возможно, что тот парень, встав сейчас на ноги, встретится с дулом пистолета своего друга, который убьёт его, чтобы эта история не легла позором на якудз. Но виновник понесёт наказание.

На моих руках не одна сотня таких…выстрелов.

Выскочив на улицу, я разочарованно вздохнул.

Начал накрапывать дождик, а в зоне видимости, не было ни одной машины такси.

Девушка, выдернув из моей ладони, свою руку, почему-то пошла в сторону парковке.

— Твоя попка как орех, так и просится на грех — пробормотал я, провожая взглядом девушку.

Стрельнул в меня глазами и, девушка, не останавливаясь шла вперёд.

— Ну пока, — произнёс я, оперевшись на деревянный столб.

— Пойдём уже…спаситель, моя машина стоит на парковке, — повернулась она ко мне.

Видеть, уже отошла от произошедшего. Вон как заговорила.

Машинка оказалась простеньким кей-каром, нежно-голубого цвета.

Девушка, запустив, как оказалось, электрический двигатель, неспешно повезла нас по ночному городу.

Вскоре мы остановились около двухэтажного домика, а невысоким белоснежным заборчиком, втиснутый между трёх-четырёх этажных многоквартирных домов по бокам.

— Пойдём, у тебя кровь не перестаёт, — посмотрела девушка на меня. Выключая машину.

Потрогав щеку я с удивлением, почувствовал огромную царапину.

Глава 9

Дом удивлял.

Удивлял уютом и обстановкой. Своей обжитостью.

Просторная прихожая, в которой прямо у порога хозяйку приветливо встречал шпиц. Джек, как я позже узнал.

Уютная атмосфера гостиной с мягкими диванами, электрическим камином и большим плазменным телевизором для семейного просмотра фильмов. Виднелась впереди коридора. А по правую руку расположилась тёплая, светлая кухня, откуда вкусно пахло едой.

Девушка, подтолкнув меня в гостиную, подхватила своё песеля, поднялась на второй этаж.

Усевшись на диван, я принялся рассматривать комнату.

Разные статуэтки, картины, книжные полки.

Был в доме и чердак, где хранилась мелочёвка, и был обустроено что-то похожее на кабинет для наблюдения за звёздами. Карты звёздного неба, энциклопедии и, конечно же, стоял телескоп, в окружение огромного количества подушек.

Но это я нашёл потом.

Сейчас же, распахнув рот от удивления, смотрел на вошедшую в комнату девушку.

Красный кружевной пеньюар, одетый на голое тело и бутылка шампанского с двумя бокалами в руках.

— Если ты будешь пожирать меня глазами, то никогда не узнаёшь, какого это на вкус, — рассмеялась она, увидев мою реакцию и провела руккми сверху вниз.

Уснуть мы смогли лишь под утро. Девушка очень казалась ненасытной штучкой. Пытаясь меня заездить, девушка по итогу сдалась первой. Уснув на моём плече.

Утром, разбудив меня поцелуем, девушка сообщила, что ей нужно на работу и она готова увезти меня до ближайшего метро.

Хоть бы завтраком покормила. Коза.

Но выбора не было и, натянув свои вещи, потеряв один носок, я сонно покачиваясь уселся в автомобиль.

Доехав до ближайшей станции, девушка, перегнувшись через меня, одной рукой открыла мою дверь, а второй отстегнув ремень безопастности, чмокнула меня в нос и вытолкнула из машины.

Хмыкнув вслед уезжающей машине. Я отправился на работу.

Где видя моё состояние ребята весь день пытались меня расколоть. Но не добившись результата, стали просто меня подкалывать.

Дни потянулись один за другим. Недели складывались в месяц.

Посетив ещё раз несколько раз бар, я так и не встретил ту незнакомку.

А искать, где она живёт…Я не решился.

В один из вечеров, когда я уже переоделся в чистое и допивал последнюю кружку чая, ко мне подошёл Мамору и помявшись, попросил оказать им помощь.

Им нужно было пригнать пару машин в сервис, но они не хотели ездить несколько раз.

И вся надежда была на меня. Он предложил взять его машину и довезти их до места, а чтобы мне не крутиться, поехать на его машине домой и уже утром вернуть машину.

Думаете, я отказал? Нет. Я радостно согласился на это предложение.

Тем более его Тойота Вилл, ярко-красного цвета, манила меня каждый день, стоило мне её увидеть поутру.

Получив моё согласие, парень кинул мне ключи и отправив меня прогревать двигатель, он отправился за нашим гигантом.

Через час, я остановил машину на парковке торгового центра в самом центре Гиндзы.

Самого элитного района Токио.

Через несколько перекрёстков начинались родовые земли клана Токугава.

Позади нас, через два перекрёстка, был квартал клана Минамото.

Огромное количество охраны и Несколько шагоходов, стоящие на страже безопасности, виднелись в зеркалах заднего вида.

— Ну и где ваши машины! — повертел я головой в поисках разбитых или нуждающихся в ремонте машин.

На стоянке вокруг нас стояли лишь спорт кары и автомобили, люкс- класса. Чистые и целые.

Переглянувшись, парни пожали плечами. — Тут должны быть, может, на парковке Торговика. Ты не волнуйся, найдём. Хозе позвоним, если что. Ты давай езжай домой. У тебя там кошка некормленая. Сам же постоянно жалуешься, что кошку нужно кормить.

— Кошка— это святое, — кивнул я. — Ну лан, бывайте!

Пожав им руки, я развернул машину и поехал домой.

— Ну и где машины? — поинтересовался я утром, войдя в пустой сервис.

— Так отдали уже, — пожал плечами Мамору сидевший в телефоне, держа в одной руке трубку от кальяна. — Там делов ерунда была. Свечи да масло.

— Вы в ночь, что ли, делали? — удивлённо произнёс я, стягивая футболку.

— Да не, утром. Пораньше пришли, — Хмыкнул Ёсайщю.

— Понял. Ладно, что у нас по плану на сегодня?

Ответил мне Мамору, выдыхая густой дым.

— Там скоро запчасти приедут на Хонду. Двери и пороги. Её сразу загоним, как выгрузим детальки. И,думаю на стапель поставим, Мерседес вчерашний. Там ребятам на продажу. Можно сильно не стараться. Накинем капот, да бампер, чтобы доехало до покупателя.

Слушая парня, я огляделся в поисках пакета с обедом. Нужно было поставить бенто в холодильник. Но пакета нигде не было. Забыл в машине.

Сняв с крючка ключи от вилки, я направился на парковку.

Утреннюю тишину нашего района, нарушил басистый звук выхлопа и тихое шуршание покрышек об асфальт.

Из двора дома настоящего, напротив, выехали два спорткара. Жёлтого и токсично зелёного цвета.

Слишком дорогие и слишком редкие для нашего района. Тонированные окна, не давали возможность узнать кто был за рулём. Но водителя третьей машины, выехавшей следом, я знал.

Да и эти спорткары я видел вчера у торгового центра. Я возле них и остановился.

Он недавно бил морду Мамору.

Интересно, они их угнали или, правда, на обслуживание привозили?

Покачав головой и захлопнув дверь красной красотки, я пошёл в сторону сервиса.

Но спиликавший телефон, оповещая о пришедшей СМС, заставил меня остановиться.

Нам нужна ваша помощь, Шинигами. В семь, парк Хибийа.

Наглецы. Парк у дворца императора.

Ну что ж, посетим товарищей. Узнаем что хотят.

Написав короткое сообщение в ответ, я пошёл в сервис.

Пора работать.

Глава 10

Мне нужна своя машина.

Выйдя из автобуса, я, подтянув сумку на плече, посмотрел на часы.

Без семи минут восемь.

Японская точность в общественном транспорте поражала.

Если было написано, что поездка займёт пятнадцать минут, то ни одной лишней минуты не будет потрачено в этой поездке.

Пройдя десяток метров до светофора, мне в нос ударили ароматы еды.

Специи, жареное мясо и рыба.

Повертев головой и найдя небольшой павильон, где готовили местный фастфуд, направился туда.

Купив икаяки, в сладком соевом соусе, я поспешил в парк.

Не обратив внимание на скопление людей и внушительное количество полиции, на тротуарах, я, попав в парк, разинул рот.

Ну и как вы меня тут искать будете?

В парке творилось какое-то безумие.

По тротуарам ходили и бежали люди в кимоно и камзолах. С мечами и посохами в руках и ножнах.

Девушки, блистали какими-то короткими, очень короткими, ярких цветов юбками и рубашками, с повязанным платком на шее.

И многие носили макси.

Мне встречались сотни кицунэ и десятки парней с маской в виде панциря черепахи на лице.

Количество персонажей в дыхательных масках и противогазах, разнообразных форм и видов, вообще не подлежало счёту.

И огромное, невероятное, количество, людей с металлической бляхой на лбу.

Бросив взгляд на часы, я, дойдя до ближайшего дерева, нацепил маску.

Ну что ж, пусть меня найдут, среди этих любителей аниме. Часик я готов побродить тут.

Меня нашли через двадцать минут.

Человек в маске дракона, в какой-то момент попросту появились рядом со мной.

Словно по щелчку пальца.

— Как вам происходящее вокруг? — поинтересовался он, пока я с интересом смотрел на бои на мечах.

Дёрнувшись от голоса и бросив на него взгляд, я вернулся к девушкам на поляне.

— Забавно и интересно. Хотя ничего не понимаю.

— Как и я, — вздохнул Редзю. — Хотя мой сын, смог бы рассказать нам о каждом персонаже, который тут гуляет.

— Может, перейдём к делу?

— Куда вы торопитесь, Шинигами? Вы же покормили свою кошку.

В его голосе звучала издёвка.

— Ей, скучно одной, как, и скучно мне с человеком, который, тратит моё время впустую.

Постояв пару минут в молчание. Редзин, склонился к моему уху.

— Я хочу помочь вам, вернуть ваше имя. Настоящее имя.

Посмотрев на него, я расхохотался.

— Зря вы смеётесь, пойдёмте лучше прогуляемся, — произнёс мужчина.

Мы шли в молчание, я думал о необычном предложении. И пытался понять, что они захотят взамен и нужен ли мне титул обратно.

Спустя десять минут мы остановились у большого фонтана.

— Думаю, тут мы можем нормально поговорить, — оглядевшись по сторонам Редзю, уселся на свободную скамейку.

— Хорошо, предложим, я соглашусь, что вы хотите взамен? Убить императора? — произнёс я тихо, усаживаясь рядом.

— О нет, что вы. Мы поняли все с первого раза. А вот, кстати, и он, — качнул он головой вперёд.

Подозрительно посмотрев на мужчину, я повернулся в указанную сторону.

Там шёл немолодой мужчина, в синем костюме тройке, под руку с женщиной.

— Как-то не тянет он на императора, — иронично произнёс я.

— О, не волнуйтесь, я точно знаю, что это он. Но вы смотрите! Сейчас начнётся самое интересное!

Пожав плечами и покачав головой, я посмотрел на императора.

Настя ходила также открыто.

Воспоминания о девушке, больно кольнули внутри.

— Три, два, один! — радостно воскликнул дракон, по правую руку от меня.

К императору подбежала какая-то черноволосая девушка в чёрном платье с красным поясом и галстуком.

Я успел лишь моргнуть глазом, когда тело императора упало на асфальт двумя частями.

А в руках незнакомки появилась катана.

Тра-та-та.

Раздались выстрелы пистолетов, и девушка рухнула рядом со своей жертвой.

— Ну вот и всё. Наш император покинул этот бренный мир, — радостно произнёс Редзю, хлопнув в ладони. — Удобно иметь обучаемых сумасшедших. Несколько недель тренировок и вот она выполняет грязную работу.

Нас окружили крики и паника. Вокруг нас бежали и убегали люди.

Где-то вдалеке раздулись полицейские сирены.

Но мы сидели на скамейке.

— Тогда, что вы хотите от меня?

— Ирен Мил, ты ведь знаешь кто она?

Поджав губы, я вспомнил наглую девку, которая искала у меня в камине всякую ерунду.

— Вице-президент и одна из трёх «легенд».

— Ты прав, к тому же она поставляла вооружение в Казанскую империю. Ну это ты и так знаешь, вы вместе с Десмондом, тогда ползали по её кораблю.

— Вы слишком много знаете о моих похождениях, — поджал я губы. Но резко повернулся к незнакомцу. — Что делал это корабль в порту Токио?

— Оружие, мобильные доспехи и шагоходы. Они покупали все тут и перевозят в штаты. Россия и Казанская империя были лишь тренировкой. После провала там, они решили пройти по Старому Свету.

— Они это кто? — нахмурился я на эти слова.

— Знакомые тебе Адели и Лёвин, плюс мой дядя Болконский-Давыдов. А впоследствии и Багратион. Ну, в общем, не суть. Это была, так сказать, славянская ячейка. Ирен Мил, Ассанж и Кастор Трой, да и многие другие, это ячейка из Америки. Император Японии и глава полиции, были последними представителями японских предателей. Людвиг Кёльн в Германии. И таких людей по всему миру очень много.

На месте убийства императора, собралось человек двадцать. От охраны и полицейских до людей в белых халатах.

— Думаете, что есть некое тайное общество, с претензий на захват всего мира?

Глава 11

Отвечать сразу он не стал.

Молчаливо проводив взглядом полицейских, прошедших мимо, он посмотрел на небо и вздохнул.

Тело императора уже увезли, остановились лишь люди в костюмах. Изучающие тело убийцы.

Один из них подняв катану, изучал её под каким-то прибором.

— Мы не думаем, мы уверены. У нас нет названия и мы не знаем, кто стоит во главе этой корпорации. Но их сушествование — факт доказанный.

— И что ты мне хочешь предложить? Ну в чём тебе нужна помощь?

— Предлагаю объединиться и предотвратить появление мирового правительства, — ответил мне человек под маской дракона.

— Дамир, ты серьёзно? Князь, который считается погибшим и граф который объявлен в международный розыск, будут спасать мир, от тайного правительства? Ха-ха-ха, — я смеялся, искренне и задорно. — И слушай, давай уже снимем эти маски. Мы ведь знаем, кто под ними скрывается.

Сняв маску, Болконский протёр лицо руками.

— Они убили моих жён. Поверь, только ради мести, я готов уничтожить каждого из этих людей.

В его голосе звучала металл. А над нами кружили вороны.

— Ну хорошо. Твоя мотивация мне понятна. А мне то, что? Обидели мужа моей сестры? — иронично произнёс я, снимая свою маску.

— Они обидели Настю, — хмыкнул Дамир, с хитрецой смотря на меня. — Убили её отца, пытали…

— Эта стерва…арестовала меня. И объявила в розыск…

— Да брось…

— Нет! Я её прощать не собираюсь…

— Ты же скучаешь по ней…

— Нет! Всё! Закрыли тему! — хлопнул я со злостью по колену.

Побуравив меня взглядом, парень вздохнул.

— Эта корпорация стремится к полному контролю над планетой…

Покачав головой, я поразился его глупости.

— Да брось, мы живём в мире аристократии. Мы не станем плясать под чью-то дудку, потому что этот кто-то сказал, что он главный.

— Макс, — покачал он головой. — Макс, Макс, скажи мне, если перед нами встанет какой-нибудь князь Комаров. Мы будем ему подчиняться?

— Нет, — отрицательно покачал головой.

— А если встанет Романова?

— Ну мне плевать, я не из России всё же…

— Позволь напомнить, что в первую очередь ты граф Российской империи, — перебил он. — Где ты живешь не имеет ни какого значения.

— Ну хорошо, если логически то да. Романовым я буду подчиняться, — развёл я руки.

— О чём и речь…о чём и речь, — хмыкнул Дамир.

Нахмурившись, я посмотрел на парня.

— Не понял…

— Ты правильно понял. Там правят люди, которые могут повелевать по праву рождения. По праву возраста их рода. Ты ведь знаешь, что тут пунктик, на этот счёт?

— Мне нужно время, — твёрдо произнёс я. Не желая давать чёткий ответ сейчас, я хотел обдумать его слова.

— Похороны императора будут через два — три дня. Я бы хотел, чтобы ты составил мне компанию на них.

— Тогда и дам ответ, — кивнув и пожав ему руку, я направился на вход из парка.

На выходе проверим мою сумку и повертев в руках маску Шинигами, полицейские молча пропустили меня.

Утром, через два дня, я сел на заднее сиденье лимузина Болконского.

— Здравствуйте, братик, — улыбнулась мне сестра, не отрываясь от телефона.

— И тебе привет, — хмыкнул я, забираясь внутрь.

— Настя будет очень рада, — произнесла Юсупова.

— Не понял, — замерев, я переводил взгляд с девушки на Дамира. — В смысле Настя будет рада?

— Она, очень сильно, будет рада видеть вас двоих живыми, — хохотнула девушка. — И Максим, она будет скандалить, ругаться. Но, пожалуйста, держи себя в руках. Не нужно устраивать концерт на похоронах, — добавила она уже серьёзным тоном.

— Стоп! — поднял я руки верх, прерывая девушку. Она тоже будет тут?

— Ну конечно, это же императорские похороны. Тут будут все правители мира, — кивнул Дамир.

— Высадите меня, — недовольно проговорил я. — Я передумал.

— Не глупи Макс, — повернулся ко мне Болконский.

— Не будь ребёнком, — подержала его жена.

— Но… — начал было я говорить.

— Всё, молчи. Она будет рада. Покричит разве что…

Промежуточной точкой нашей поездки, оказалось посольство Рос Империи.

Приложив палец к губам, Болконская, чмокнув мужа, выскочила из машины.

— А мы не идём? — приподнял я брови вопросительно.

— А мы сидим тут и не отсвечиваем. Кроме, нашей дорогой императрицы, тут находятся много людей которым мы оба, как кость поперёк горла. А ты и вовсе в розыске.

— Аргумент, — кивнул я, соглашаясь с князем. — Я надеюсь, у тебя есть план.

— О, не волнуйся, план у меня есть и он надёжный, как швейцарские часы, — улыбнулся он, поёрзав на велюровом диване, заднего ряда.

— И дырявый, как сыр? — хмыкнул я, протягивая ноги.

Лимузины, вообще самый отвратительный транспорт, которой может только существовать.

Несмотря на его размеры, с какими-то более-менее комфортом, тут едут только пассажиры на стандартном заднем диване.

Остальные же приходится тесниться на узким боковых сиденьях и постоянно искать, положение для ног.

— И дыры в нём тоже есть, — кивнул парень. — Я вот не уверен, что наша машина не сгорит.

Глава 12

Болконский не угадал лишь самую малость.

Романова, сев в машину и увидев наши лица, запустила в нас какую водную технику.

Отплёвываясь и с сожалением оглядев сырую одежду, я укоризненно посмотрел на девушку.

— Могла бы и не кидаться всякой дрянью.

— Он прав, Настён. Мы же не возим чемоданы запасной одежды, в отличие от тебя.

— Вас тут не должно быть! Особенно тебя! — цедила она, обвинительно тыкая в грудь Болконского. — Ты умер! Умер! Я похоронила тебя! Ладно Анжела! Мои люди несколько дней вливали в неё свою силу, поддерживая её организм, чтобы в один день она открыла глаза и вернулась к твоим детям! Вашим детям! Но ты! Ты помер! — кричала девушка, избегая смотреть в мою сторону.

Внезапно дверь машины открылась и внутрь залезла моя сестра.

— Насть, ты кричишь так, что тебя слышно на улице, убавь, пожалуйста, тон, — произнесла она.

— А ты! Предательница! — шёпотом возмутилась императрица. — Ты всё знала и не сказала!

— Так было нужно, — твёрдо ответила Анжелика.

— Кому?! — закричала Романова.

— А ну, тихо… — бросил Дамир. — Настя, сейчас не время для ссор.

— И вообще…смотри какой мы тебе подарок нашли! — весело подхватила Болконская, пнув меня по ноге.

Застонав, я схватился за пострадавшую часть себя любимого.

— Ну и вышвырнули бы его в мусорку! — скрестив руки на груди, Настя отвернулась к окну.

— Ну Насть… — миролюбиво произнесла Анжела.

— Отвалите от меня.

Поджав губы и поймав взгляд Дамира, кивнул на Романову.

Сморщившись, парень помахал ладонью.

Мол ничего успокоится.

Закатив глаза, я покачал головой.

— Юсупов! — произнесла Настя, — Не дыши, ты мне мешаешь сосредоточиться.

— Да пошла ты…нашлась тут королевна, — бросил ей в ответ.

— Макс! — это Дамир, укоризненно произнёс.

— Братик! — с улыбкой воскликнула Юсупова.

— Я и есть твоя императрица! — возмутилась Романова, повернув ко мне голову.

— Вот я и говорю. Пошла ты… — ухмыльнулся ей в лицо.

— Что-о-о-о? — взвизгнула девушка. — Да ты… Ты!

— Тихо ты… разоралась, — нахмурился я. — Иди ко мне и выскажи в лицо, чё сидишь-то там? Думаешь, что Дамир тебя спасёт? Я про ваши отношения знаю, как он тебя по асфальту валял и автомат забирал. Очень познавательная история получилась.

— Так… Анжела, а ну, пересядь, — прошептала зло, Настя.

— Да я и не против, — весело фыркнула девушка, поменявшись местами и сразу оказавшись в объятиях мужа.

— Ты! — ткнули меня в грудь. — Предал меня! Оскорбил меня на глазах мои подданных! — ещё один тычок. — И смеешь, что-то говорить мне в лицо? Ты и ногтя моего не стоишь! — возмущалась девушка, покраснев от злости.

— И что? Ты не заслужила этого? Ты страну довела, до нищеты! У меня люди наличные, готовы были с руками оторвать…пока ты бед не знала в своей деревне.

— Да что ты понимаешь! — подскочила девушка.

— Да уж понимаю, — усмехнулся в ответ.

— Ага…понимает он. Ты даже догадаться, что к своей девушке, после ссоры с цветами надо идти, не смог! Что ты можешь понимать в управлении государством! Так что будь добр, закрой рот и не мешай мне думать!

— Ты же… — начал было я.

— Заткнись, Юсупов, — отрезала императрица.

Почесав шею, я, покачав головой, показал усмехающемуся Болконскому кулак. Шутник етить его.

— Я же тебе предложила хороший вариант… — промурлыкала Анжела, нежась в руках Дамира.

— И я его обдумываю! И убери уже руки от его штанов! Раздражаете… — произнесла Романова.

— Не завидуй, Настён, — расхохоталась моя сестра, но ладонь всё же убрала.

* * *

Вся наша поездка и прошла в такой обстановке.

Споры, и переругивания не прекращались до самого конца.

И только выйдя из машины, Романова, натянула на лицо маску власти и презрения к окружающим.

Первой и единственной вышла Настя, в одиночестве пройдя к семье погибшего императора.

Наша же машина, отъехав пару метров вперёд, уступила место автомобилю главы другого государства.

Мы же, покинув машины, вместе с десятком человек делегации, направились в императорский дворец.

Придержав меня за плечо, Анжела попросила не торопиться, дабы мы пошли замыкающими и на нас не смотрели.

Не нужно привлекать к своим персонам сразу внимание.

Встав с Дамиром, позади девушки, мы неспешно направились внутрь.

Гроб, выполненный из белого дерева, стоял по центру зала, отделанного чёрной замшей.

По правую руку, на небольшой платформе, шли бесконечным потоком люди. Те, кто не вышел статусом, находится внизу.

Настя нашлась возле закрытого гроба, она обсуждала что-то с немолодой дамой европейской наружности, в чёрном костюме и шляпке с серебряным цветком на груди, в окружение двух коргов.

Ох уж эти английские монархи.

Погладив песелей, Настя, сделав поклон огромной фотографии японского императора, направилась к Российской делегации.

Шепнув, что-то смутно знакомому мужчине, она отошла на пару шагов.

А десять человек, включая Анжелу, направились к гробу.

Мы же с Дамиром остались на месте.

Мне было плевать на этого императора, а Дамир и вовсе участвовал в его убийстве.

Болконский, оперевшись руками на стул, с ухмылкой смотрел на ошеломлённые лица россиян, возвращавшихся к Романовой.

Замереть с открытыми ртами, им мешали идущие позади гости.

Меня же, многие игнорировали. Лишь пара человек, которые, видать, были в тот день на совещании, меня узнали. Но бросив взгляд на Романову, лишь поджимали губы и переставали интересоваться моей персоной.

Собственно, я бы тоже не обратил на себя внимание. Подумаешь в розыске, просто обвиняюсь в убийстве. Пф…с кем не бывает?

Всех волновал Болконский.

Неожиданно живой, один из великих князей, за спиной которого стоит целое княжество уральское.

Тск мы и стояли вдвоём, никуда не уходя со своего места.

Девушки, пользовались популярностью и были окружены мужчинами правителями.

Азиаты и арабы облепили их со всех сторон.

— Дамир, а кем сейчас Анжела при дворе? — задумчиво поинтересовался я у парня.

Причина была просто. Один из индусов, отведя её в сторону что-то пытался втолковать моей сестре, размахивая руками.

— Канцелярией она управляет, — произнёс он, бросив взгляд на свою жену.

— Она? Канцлер? — удивился я.

— Нет, должность канцлера свободно. Она просто канцелярией заведует. Это разные вещи, — покачал он головой.

— А, понял, — облегчённо выдохнул я.

Провожая взглядом проходящих мимо нас сильных мир сего, я пытался определить, кто же из них входит в эту корпорацию зла, как я решил про себя их называть.

Но так и не нашёл, кто бы подходил на эту роль.

Хотя вру. Эта парочка, точно там есть.

Сделав шутливый поклон в сторону мэра Нью-Йорка, Ассанжа, я, улыбнулся Кастору Трою, шедшего рядом с мэром.

Поджав губы, они молча прошли мимо, сделав вид, что я вообще не существую.

Ирен Мил, вице-президент, наоборот, увидев меня, радостно всплеснула руками и улыбаясь во все свои, белоснежные, тридцать три, зуба, помахала рукой.

— Как они рады тебя видеть, — хмыкнул Болконский.

— И лучше бы и вовсе не видели, — хмуро ответил я на эту подколку.

Глава 13

Всё время, что длилась церемония прощания, я подремал.

Опершись о колонну на первом этаже, куда падала тень с балконов второго и скрестив руки, я тихо сопел, пока Дамир цепким взглядом изучал приглашённых гостей.

— Просыпайся уже, позоришь только, — кто-то бесцеремонно тряхнул меня за плечи.

Разлепив глаза, я сонно уставился на пышущую злостью Романову.

— Дневной сон полезен, — хмыкнул я, поднимая указательный палец вверх.

— Вечер на дворе, — нахмурилась девушка. — Ты дрых тут четыре часа.

Зевнув и тряхнув головой, я оглядел зал.

— А где все? — ойкнул я.

Кроме нас двоих, тут не было никого, от яркого освещения, осталось лишь несколько тусклых лампочек под потолком, слабо освещая зал.

— По домам разошлись. Один ты, тут косплеишь статую, — фыркнула девушка. — Всё, пойдём уже! Не трать моё время.

— Уа-а-а-а-а, — потянулся я. — Ну, пойдём…

— Да прекрати ты зевать! — пнула меня девушка.

— Ай! За что?! — схватился я за ногу.

— Бесишь! — злобно произнесла девушка.

Развернувшись, она, цокая каблуками, направилась к дверям.

— Насть, — позвал я девушку, — Да погоди же ты! — ускорив шаг, я догнал девушку и схватил её за руку.

— Не трогай меня! — отпрянув, в сторону, она исподлобья посмотрела на меня. — Даже пальцем не смей ко мне прикасаться!

— Насть, ты чего? — опешил я.

— Малыш, тебя долго ждать? Мы опаздываем на кладбище! Там уже все уезжают! Любимая! — раздался молодой мужской голос.

— Блин! — прошипела недовольно Романова, отступив на шаг. — Я тут дорогой!

— Ну солнце, ну ты чего заставляешь всех ждать?

На свет вышел…Вышло? Вышла?

Я так с хода и не решил, представитель какого рода передо мной.

Длинные светлые волосы, были перетянуты чёрным бантом. Зелёная прядь волос, прикрывали подведённые чёрной тушью глаза.

Откинув непослушную прядь, рукой, с красными ногтями, оно надменно уставилось на нас.

Окинув его фрак и цилиндр в его руке, я расхохотался.

— Любовь моя! Нужно поспешить! — недовольно произнёс он, бросив на меня презрительный взгляд — Только нас и ждут.

— Иду Кристен, сейчас пару секунд, тут надо закончить.

— Может, я помогу? — хрустнул он костяшками рук.

Это было настолько комично, что я прикрыл рот ладонью, пытался выдать приступы смеха за кашель.

Посмотрев на меня и поджав губы, девушка покачала головой.

— Я разберусь, не волнуйся.

Посмотрев поочерёдно на нас, Кристен развернувшись зашагал к выходу.

— Ахах…му-ха-хах…что это за чучело? — склонившись и держась за живот, я не мог остановить свой хохот.

— Это мой муж! — гордо задрав подбородок, произнесла девушка.

— Аха-ха…Ты с ума сошла? Нет, подожди…ты, может, таблетки какие-то пьёшь неправильные? Нет, может, ещё чего употребляешь, я всё пойму, королева туда-сюда… Но муж?! А-ха-ха…

Девушка, сжав губы, молчала.

— Ладно, аха-ха-ха… Блин! Прости…Муж…Это так смешно… — поднял я руки. — Придумаешь тоже…

Бум.

Меня впечатало в стену в паре метров позади от места, где я стоял.

— Твой тупой юмор, меня раздражает Юсупов, — со злостью произнесла девушка. — Ещё раз приблизишься ко мне, я сделаю всё, чтобы ты сдох. Понял меня?

Говоря, девушка выкручивала правую ладонь, с серебряными браслетом, а внутри меня каждый орган словно сжимали в кулак.

— Предельно, — просипел я, падая на пол.

Потряся головой, приходя в себя и посмотрев на место, где стояла Романова, я застал лишь спину уходящей девушки.

Выругавшись, я медленно направился на выход. Внутри всё болело, и каждое движение отдавало болью.

На улице стояли лишь двое Болконских и о чём то жарко спорили, размахивая руками.

Увидев меня, Дамир закатил глаза, а сестра недовольно поджала губы.

— Досталось? — сочувственно произнёс парень.

— Есть такое, — сморщился я, доковыляв до них и склонился, держась за живот, тяжело дыша. Будто пару сотен метров пробежал.

— Сами виноваты! — обвиняюще ткнула в нас пальцем Анжела.

— Да правда, что ли? — хмыкнул Дамир. — А ты милая моя, ничего нам рассказать не хочешь?

— Нет, — мотнула она головой, сделав шаг назад.

— Анжелочка… — тихо произнёс Дамир.

— Мне нечего вам сказать, — ещё один шаг назад.

— Поймаю, хуже будет, — по-доброму произнёс Болконский, наклонив голову набок.

— Не поймаешь! — воскликнула девушка и скинув туфли, побежала по дороге.

Проводив её удивлённым взглядом, я повернулся к Болконскому.

— Молчи! — выставил он руку, нахмурившись.

— Но…

— Лучше молчи! — повторил он твёрже.

— Да как скажешь, — плюнув на асфальт, я дошёл до газона и улёгся на спину.

Болконский отошёл от своего размышления через пару минут.

— Возвращайся к своей жизни. Не лезь на рожон и не привлекай внимание. Наш…на мой план, — поправился парень, поймав мой ироничный взгляд. — Мой план оказался слишком дырявый. И многое я не учёл.

— Ты про мужа Романовой? — поинтересовался я, не отрывая взгляд от проносящихся надо мной белоснежные облака.

— И про него тоже. Этот шкет, ничтожество, в отличие от родителей, — кивнул он.

— Кто он? Можешь сказать? — повернулся я к нему.

— Сын Людовика двадцатого. Старший сын, наследник французской короны.

Глава 14

Возвращайся к жизни…умник блин.

Моё лицо на первых полосах утренних газет!

Граф Юсупов. Враг или жертва?

С каждой полки, с каждого столика и автомата по продаже газет, на меня смотрел я сам.

Фотография была взята из клуба в штатах, когда состоялось моё знакомство с Кавендишом.

Натянув налицо кепку и подняв воротник, я пытался не привлекая внимания дойти до сервиса, что с моим ростом, было затруднительно в стране невысоких людей.

На воротах сервиса, где я подрабатывал последнее время, висел амбарный замок, а вокруг была тишина.

Я огляделся вокруг.

Никого вокруг. Ни души.

Стояло несколько клиентских машин и парочка для перепродажи.

Куда все подевались?

Подёргав безрезультатно замок, я направился к ближайшей машине, стоявшей без двигателя и усевшись на железный бампер, задумался. Идти мне домой или подождать?

Также не бывает. Они всегда утро начинают на работе, а потом уже, если нужно, едут по городу, осмотреть или забрать очередную машину.

Да и замок снимают. Табличку вешают, что сервис открыт или когда вернуться. Я сам вешал её частенько.

Интересно, что произошло и что делать?

В этой стране, я по сути, не кому не нужен.

Некому позвонить, а также посоветоваться или позвать помочь, что б найти двух человек в огромном городе.

Решив, что на голодный желудок думается плохо, я решил отправиться на поиски кафетерия, где можно купить большой стакан латте и что-нибудь сладкое. Пончик или кусочек торта.

Главное чтобы не масляный крем. Ненавижу.

Напевая очередную популярную песню, которая крутилась круглые сутки по радио, я прошёл несколько кварталов, когда резко замерев, сделал несколько шагов назад.

И склонившись, сделал вид, что подбираю что-то с асфальта.

Сам же бросил взгляд на зеркальную сферу, установленную возле выезда, помогающая водителям увидеть, движутся транспорт.

Трое в голубых комбинезонах корпорации «Конфедерации Делус». Местной телерадиокомпании.

Один из них был тот, которого я видел, когда был на похоронах императора, а второй был смутно знакомый, где — то я видел его раньше, но вот где, я так и не мог вспомнить.

Следить за мной могли не так много людей, чтобы делать это так топорно.

Пока я поправлял шнурки на кроссовках, меня посетила интересная мысль.

А точно ли за мной? А не сервисом.

Вариантов много, но не идти же сейчас к ним и спрашивать, кто они такие.

Поднявшись на ноги, я продолжил свой путь по узким улицам Токио. Изредка бросая взгляды в сферы, чтобы убедится, что мои преследователи ни пропали.

Кафе нашлось через двадцать минут. Скорее даже не кафе, а мобильная кофейня в виде маленького фургончика, с кофе машиной и свежей выпечкой на витрине.

Расположившись у входа в парк, шебутной араб привлекал клиентов, зазывая проходящих мимо людей.

Заказав самый большой стакан кофе и пончик с ягодным джемом, я направился внутрь парка.

Сделав глоток кофе, я сморщился.

Гадость какая. Не латте, а какое-то «три в одном» с разбавленным водой молоком.

Свернув с центральной, широкой дороги на маленькую ведущую вглубь к небольшому пруду и беседке, я был остановленным двумя мужчинами, которые за мной следили. Один из них подошёл ко мне и медленно подняв руки взял мой воротник и сильно тряхнул. От чего я почувствовал, как телу потекла тёплая жидкость.

Второй подбежав ко мне сбоку, ударил меня в живот, отчего я согнувшись, захрипел и выронил кружку.

Упасть мне не дали, обхватив меня сзади и выпрямив, они стали одевать на мою голову мешок. Затягивая на горле верёвку.

В голове запорхало несколько фраз: «Си-и-иний… фиолетовый… красный… жёлтый… оранжевый… лимонный»…

В глазах потемнело, — перед глазами всё поплыло и загородилось фиолетовым туманом, а к горлу подступил комок.

Попытки вырваться не увенчались успехом, держащий меня сзади, обладал нечеловеческой силой и железной хваткой.

Меня охватил страх и паника…глупо получилось.

Неожиданно я оказался лежащим на дорожке, без пакета на голове.

Жадно хватая ртом воздух, я, обернувшись увидел над собой двоих полицейских.

— Этих двоих, в тюрьму, — нетерпеливо прорычал один из них, показывая рукой на лежащих неподалёку двоих незнакомцев. — Там они все расскажут. А этого давайте в больницу при участке.

Полицейский, заметив, что я пришёл в себя, грубо толкнул меня в грудь ногой, отчего я упал на спину.

Над головой раздался громкий хохот полицейских, которые резко смолкли.

Опираясь на руки, я посмотрел на происходящее.

Перед полицейскими стояла пара человек. Это были люди в синих классических костюмах. Они пристально смотрели на меня, но не проявляли никаких признаков беспокойства, видимо что-то знав о том, что сейчас происходило со мной.

— Эти двое должны быть доставлены в отдел имперской безопасности. А пострадавшего мы увезём сами в больницу, — произнёс один из преследователей.

— Слушаюсь господин майор, — поклонился полицейский.

Подхватив меня, под руки, они помогли дойти до машины, стоявшей у входа в парк.

Усадив меня на заднее сиденье, один из них отступил на шаг назад, а второй ударил ладонью по крыше. Запустив двигатель, водитель понёс машину вперёд.

Зевнув, я мотнул головой. Как же спать хочется…

Допрос проводили в серой комнате. Кто сидел напротив меня, мешала лампа, направленная на меня.

— Вы кто? — задал мне вопрос некто.

— А вы? — отвечал я стандартно уже третий раз. После чего меня постоянно уводили в камеру на несколько часов.

Чтобы через пару часов вернуть меня в комнату.

Находясь в одиночной камере, я размышлял над смыслом жизни. Мыслей было много, но вот какая из них правильная, было непонятно. Наверно надо было отдохнуть, поспать хотя бы сколько-то, чтобы как-то расставить приоритеты, но какой может быть сон, когда тебя постоянно таскают из камеры в кабинет и обратно.

Поэтому вместо сна, сидя на узкой шконке, я попытался разобраться в своих проблемах, и ни к чему путному это не приводило.

И я сделал для себя определённые выводы.

Вся моя жизнь — это сплошная череда трудностей и испытаний. Мы все приходим в мир, не имея ни морали, ни принципов. Под действием алкоголя или наркотиков мы забываем обо всём, что нас окружало в предыдущей жизни, кроме одного. Этот мир, в котором мы живём, находится под влиянием трёх сил: первый — природа, второй — социум, а третий — Время…И только от нас зависит, в какую сторону мы повернём, и какую жизнь проживём.

Впрочем, от старейшин, которые примут заказ, а ты возьмёшь его в баре, тоже зависит не меньше.

Имя нам легион…

И в этой жизни, как в той сказке, должен быть положительный герой, который всё это разрулит и даст положительный ответ на все вопросы, которые нас беспокоят.

Где бы только его найти?

Когда-то, в первые заказов сто, я считал себя таким героем, спасающий миры.

А потом я подписал смертный приговор одной из планет, развязав ядерную войну и ни капли не жалею о содеянном.

Они заслужили смерть. Тот мир прогнил.

Но все эти мысли, растворились в этой серой комнате с голыми бетонными стенами. А вместо них, в душе поселилась тоскливая грусть.

Да и допрос — такой же способ общения с миром, как и все другие. Поэтому какие-то маленькие неприятности и дрязги надо переживать по мере их поступления.

И когда я в очередной раз попал в комнату, я решил сменить тактику.

Кто вы? — очередной вопрос.

— Без адвоката, я не буду отвечать на ваши вопросы, — пожал я плечами.

— Вам не положено, — отрезал мужчина.

— Думаете? — почесал я нос, скованными наручниками руками.

— Уверен, — фыркнул незнакомец.

— Ударьте себя об лампу, — хмыкнул я.

Бам. В комнате погас свет. Мужчина, схватив со стола лампу со всего размаха ударил себя по голове.

По коридору раздался противный писк сигнализации.

— Защищайте меня, — бросил я, откидываясь на стул.

Глава 15

В комнатушку ворвались несколько человек, которые были встречены сперва пинков, а затем выстрелами из пистолета.

Повезло, что ворвавшиеся были одеты в хорошую амуницию. С бронежилетами и касками.

Выбежав обратно в коридор, они рассредоточились по коридору.

— Итиро! Ты чего задумал?! — крикнул кто-то из коридора.

— Защищаю своего хозяина! — радостно воскликнул мужчина, сделав несколько выстрелов в коридор.

— Ты с ума сошёл?! — крикнули из коридора.

— Ха-ха! Это вы с ума сошли, взяв моего хозяина! — радостно кричал незнакомец, выпуская ещё пару пуль в коридор.

— Ты идиот!

— Убей как можно больше моих врагов! — прошептал я.

— Да хозяин! — козырнул человек и выбежав в коридор, открыл стрельбу.

В ответ раздались автоматные очереди и крик кого-то из главных.

— Нет! По ногам!

— А-а-а-а-а!

— Держите его!

Из коридора раздались звуки борьбы и пыхтение, а ко мне вошли трое человек в экипировке, прикрывающие ещё одного японца за их спинами.

— Подними руки!

— Руки поднял!

Закричали они, взяв меня в прицел автоматов.

Фыркнув, я приподнял свои руки на уровень носа.

Выше мне не давала поднять руки цепь, прицепленная от моих наручников к столу.

И этого, судя по из растерянных лицам, видневшимся сквозь прозрачный щиток на шлеме, они не ожидали.

Обменявшись взглядами, один из них кивнул и подбежал ко мне и дёрнул цепь, проверяя, прицеплена ли она или нет.

Профессионально, не перекрывая сектор обстрела стоящим.

— Ключи! Где ключи?!

— А я то откуда знаю? — пожал в ответ плечами.

И сразу же сморщился от удара по почкам.

— Ключи должны быть или у Итиро или конвоя, проверьте, — произнёс незнакомец за их спинами. — Сходите, проверьте.

Пройдя между бойцами, мужчина уселся передо мной.

— Зря вы это сделали.

— Непониманию о чём речь, — мотнул я головой.

— Вы напали на сотрудника государственной безопасности и повлияли на его разум.

— Я, вообще-то, сижу в цепях и наручниках, как бы я мог напасть? — дёрнулся рукам.

— Он вас освободил, — развёл руками мужчина.

— Да? Жду доказательств и адвоката, — фыркнул я.

— Но вы же не виновны? — ухмыльнулся незнакомец, закатав рукава своей серой рубашки до локтей.

— Шеф! Ключей у Итиро нет! Они были у конвоя… — вбежал в комнату один из автоматчиков.

— Я всегда не виновен. А вот вы и ваши мальчики-зайчики…очень даже виноваты, — кивнул я головой, с усмешкой глядя на посеревшего мужчину. — И я жду объяснений моего присутствия в этом очень интересном месте.

— Вы задержаны за двойное убийство своих подельников, — сухо ответил сидящий передо мной человек…

— Это каких? — опешил я, широко открывая глаза.

— Мамору Генше и Ёсайщю Ёринэ.

— Они убиты? — только и смог я сказать. Прикрыв глаза.

— И вы главный подозреваемый, — кивнул мужчина.

— А мотив? — тускло проговорил я, вспоминая парочку парней.

Весёлые и постоянно подшучивающие друг над другом, порой весьма и весьма грубо. Но это не мешало им быть друзьями.

— Деньги, конечно же. Вы не поделили прибыль после последнего заказа и убив их, украли всю сумму, — пожал плечами мужчина.

— Деньги? В нашем сервисе? — рассмеялся я горько. — Вы когда на землю спуститесь со своего Олимпа, откроете много нового.

Посмотрев на меня, он рассмеялся. Громко и гавкающе.

— Не держите нас за идиотов, мы оба знаем, как вы с друзьями зарабатывали. Угоны, перебивка номеров, за вами следили очень долго.

Вскинув голову, я во все глаза смотрел на незнакомца.

— Не делайте такие удивлённые глаза, вы и сами принимали участие в этом, — достав из нагрудного кармана пачку карточек, он кинул их на стол.

Взяв в руки карточки чуть больше игральных карт, я с удивлением смотрел на себя и японцев.

Вот мы толкаем какой-то разбитый седан на стапель. Вот я выкатываю отремонтированный кабриолет. Вот мы у злополучного торгового центра, когда я катался за рулём машины Мамору.

Много фотографий, где они были вдвоём возле машин в недвусмысленных позах. Отвёртки и линейки для вскрытия замков. Были фотографии, где они с циркулярной пилой вырезают окошки на дверях и капотах. Многие из машин были знакомые. Они потом вставали на ремонт с разбитой боковиной или мордой, в зависимости от того где на фото резали пилой.

Все ж многие машины привозили уже в нерабочее время, когда меня там не было, а я поутру лишь оценивал ущерб и план работы.

Интересно, они сами били их? Хотя кто больше? На фото машины целые.

А вот…

На очередной фотографии была запечатлена свалка, где они догоняли машины на небольшую платформу и разгоняли её или в ещё одну машину или бетонные плиты.

— Вижу, вы не удивлены… — хмыкнул мужчина, закуривая и выпуская дым в мою сторону.

Помахав руками разгоняя дым, я щелчком пальцев отправил стопку фотографий обратно ему.

— Я всё ещё не увидел доказательства своей вины. А это… — кивнул я на фото. — Лишь показывают, что я не принимал участия в их делишках.

— Человек вашего статуса не будет лично марать руки, — хмыкнул мужчина. — Вы должны сидеть в кожаном кресле с бокалом виски и парой девушек в ногах. А не угонять машины по ночам.

— Интересная теория, — кивнул я. — Но раз у вас нет доказательств, я не вижу ни одной причины, чтобы сидеть в этом месте. Тем более вы знаете кто я, — поднял я руки и протянул в его сторону.

Глава 16

— Дамир, уйди! — негодовала девушка.

Во временный кабинет, который ей выделили в посольстве, без стука ввалился непрошеный гость.

— Настя,не беси меня, — сухо произнёс Болконский, усевшись в кресло в небольшом кабинете. — Подпиши ноту и можешь отправляться спать дальше. — Я почему за тобой бегать, по всему зданию, должен?

— Если его поймали, значит заслужил! Почему я должна спасать его? — раздражённо произнесла девушка за столом.

— Он не виновен. Это первое, а во-вторых это твоя обязанность заботиться о гражданах своей страны, — фыркнул парень, склонив голову влево.

Подумав пару минут, Романова кивнула головой.

— У меня есть условие Дамир.

— Какое? — насторожился парень.

— Ты расскажешь, что происходит.

— Нет, ты не должна этого знать, — отрицательно покачал головой князь.

— Ц! Я твоя императрица и требую ответа! — цокнув языком, девушка ударила кулачком по столу.

— Я не подписывал бумаги о признание тебя моей императрицей и уж тем более не вручал их. Уральское княжество официально не признало ваше право на титул, госпожа Романова, — хмыкнул Болконский.

— За тебя это сделал князь Распутин, — фыркнула девушка.

— Распутин поторопился, да и вообще не имел на это право. Я ведь жив и здоров и власть всё ещё в моих руках, — рассеялся парень, подняв руку с кольцом. — Видишь? Оно у меня. Так что я тебе официально заявляю дорогая моя. Как Великий князь Российской империи и глава Уральского княжества, я не вижу причин признавать тебя на троне. А без нас…ну ты сама понимаешь, за кем пойдёт Кавказ и Сибирь.

— Ты…ты шутишь? — опешила девушка.

— Я тебе клоун, что ли? — нахмурился парень. — Или за мной водилась любовь к шуткам?

— Розовый автомат в стразах это не шутка была? — фыркнула девушка.

— Нет конечно. От чистого сердца и со всем уважением к твоей фамилии.

— Да у тебя и сейчас на лбу написано, что ты издеваешься, — буркнула девушка.

— Автомат был местью Насть. За твоё поведение. Изначально я хотел подарить тебе другой ствол, который и спустя год редко встретишь в свободной продаже.

— Какой? — перебила его Романова.

— Неважно, — отмахнулся Болконский.

— Важно!

— Подписывай бумагу! — раздражённо произнес Дамир.

— Сперва ты признаешь меня императрицей— парировала девушка.

— Сразу как вернусь в Россию, так и вручу вам бумаги.

— Я хочу сейчас! — произнесла Романова с металлом в голосе.

— Гербовая бумага и печать в Екатеринбурге. Твои хотелки разбиваются о суровую реальность.

— Я отправлю свой самолёт.

— Даже твой самолёт будет лететь около шести — семи часов. Только в одну сторону.

— Значит, Юсупов будет сидеть, — развела девушка руки, улыбнувшись.

— Значит, я, сам освобожу парня и уж поверь, итог тебе не понравится, — произнёс спокойно Болконский, не поднимая взгляд на девушку.

— Ты не посмеешь, — тихо проговорила Романова.

— Ага, ты, главное, верь в это, — фыркнул парень. — Чтобы я и ни решился на дурацкую затею вытащить несчастного друга из заточения.

Вспомнив события годичной давности, девушка поджала губы и подвинула к себе пустой лист бумаги.

— Пиши расписку Дамир, что я получу документы о признании меня императрицей, после твоего приезда в Россию и я сразу же напишу ноту протеста.

— Ой, да легко! — радостно хмыкнул парень, поднявшись на ноги. — Давай ручку.

* * *

Посмотрев на мои руки закованные в наручники, офицер усмехнулся.

— Вот именно что знаю. Мы подняли документы на ваши старые грехи. Уж не знаю, кому вы заплатили, чтобы они исчезли из отделов полиции, но официально вы всё ещё находится в розыске по обвинению в ещё парочке убийств, но уже на территории другой страны. И я, сделаю всё, чтобы вы остались гнить именно в нашей тюрьме. Ах да, за нападение на сотрудника безопасности, вам будет предъявлено обвинение по паре статей. Лет на десять в сумме наберётся. Так что сидеть вам тут… — усмехаясь, он поднялся на ноги и направился к двери. — Вызовите конвой, пусть спускают в подвал, — бросил он людям в экипировке.

Выйдя в коридор, глава госбезопасности, опёрся спиной о стену и сделал глубокий вдох.

— Вы же понимаете, что мы должны освободить его уже к завтрашнему дню?

Голос принадлежал его помощнику.

— Да, понимаю, — сквозь зубы ответил руководитель.

— На нас уже начали давить японские аристократы и была получена нота протеста от посольства России. Требуют немедленно отпустить его.

— Русские подождут, — отмахнулся мужчина. — А кто давит из наших? Это же отличный способ узнать кто крышует этот бизнес.

— На ноте, которую получили мы и все остальные министерства стоит подпись императрицы. Так что на нас давят все императорские и свободные кланы. Просят не создавать прецедент.

— А если он и правда виноват? — горько усмехнулся начальник. Проводив взглядом, как уводят задержанного.

— Тогда это вина людей, которые вели расследование, — пожал плечами второй мужчина.

* * *

Меня освободи утром на следующий день. Выйдя на улицу и оставив за спиной здание тюрьмы, я сделал глубокий вдох свежего воздуха, и почувствовал, как меня охватывает восторг и радость. Я избавил себя от ненавистной тюрьмы. Я свободен. Я художник. Я ходужник? Да плевать! Я выбрался.

Я люблю тебя, жизнь. Я люблю себя и тебя…

Бам. Запнувшись, я растянулся на асфальте лицом вниз.

— Знаешь, ты бы лучше так девок целовал, а не асфальт. Хотя видал я парней, которые предпочли бы бабам асфальт, но ты же не из таких? Свобода выбора, конечно она такая, но я решительно это осуждаю. Сиськи правят миром Макс.

Из остановившейся передо мной машины раздался знакомый голос.

— Пошёл ты Дамир. Шутки у тебя дебильные, — прохрипел я, поднимаясь на колени.

— Но, но, но! Я бы попросил… Слушай, а поедем в стриптиз? Проверим тебя.

— На что? — с подозрением уставился на него.

— Ну как? Любовь к девкам, вдруг она пропала после пребывания в этих стенах, — заржал Болконский, перегнувшись через дверь, красного огромного американского, кабриолета.

Посмотрев по сторонам, я улыбнувшись, нашёл нужный мне объект.

— Тебе нужно въехать в этот бетонный сто…

Договорить я не успел. Меня окружили десятки чёрных воронов, которые начали клевать каждый сантиметр моего тела.

— Не стоит применять свою силу ко мне, — строго произнёс Болконский.

Вороны исчезли так же быстро как и появились.

— Даже в шутку не нужно. Иначе это закончится очень плохо.

— Понял, — скривился я от боли.

— Ну всё, теперь нам не в стриптиз, а в массажный салон, залазь уже, давай! — похлопал он ладонью по двери машины.

Отозвавшаяся глухим металлическим звуком.

Глава 17

Болконский не обманул и привёз нас в стриптиз-клуб!

На входе, надо сказать весьма скромного здания, нам озвучили, сколько стоит кабинка и столик для, но Дамир лишь отмахнулся и оплатил нам всё не задумываясь.

Администратор, пожилой мужчина, с белоснежными волосами и в классическом японском кимоно проводил нас в зал. Где заняв свободный столик, мы с интересом смотрели как на сцене, постепенно освобождаясь от одежды, танцевала девушка европейской наружности.

Через пару минут, нам принесли холодную закуску и чай.

Взглянув на моё растерянное лицо, Дамир ошарашил меня тем, что тут не подают алкоголь, во избежание всякого непотребства.

Пока я с удовольствием поедал свой мини-завтрак, к нам подсели две девушки и предложили свои услуги.

Они одеты в голубые короткие юбочки, расстёгнутые белоснежные блузки, с красными лифчиком под ними и туфли без каблуков.

— Считай это моим подарком, — хмыкнул Болконский, обнимая одну из японок за талию.

Мой «подарок», помог мне быстро стать полноправным участником любительской порно съёмки.

Правда, без камер. Во всяком случае я надеялся, что в кабинке со стеклянным потолком, камеры нигде нет.

После короткого массажа, меня, обняв за талию, перевернули на спину и разгорячённая девушка, скинувшая одежду, прижалась ко мне грудью и начала покрывать моё тело поцелуями, отчего я ещё болеьше возбудился.

Через час, сидя в отдельной вип-комнате, оформленную в красном цвете, я с ленью смотрел на очередную танцовщицу, которая старалась на листе в центре.

— И зачем мы тут Дамир? Хотя нет, лучше скажи, мы точно тут не сгорим?

Парень сидел на небольшой подушке, в позе сайдза, как истинный японец на коленях, склонившись над небольшим котелком, который стоял над маленьким костром.

— Конечно, не сгорим, — мотнул он головой. — Тут специальное место для огня. Ты лучше, вон… — махнул он рукой в угол комнаты. — Иди руки ополосни и рот.

— Зачем? — задумчиво произнёс я, смотря на деревянную бадью.

— Иди давай, после моего подарка ты должен просто брать и делать, а не рассуждать, — нетерпеливо произнёс Болконский.

Пожав плечами, я, поднявшись с дивана, запахнул полы халата и направился к бочке.

Ополоснувшись, я жестом отправил девушку из комнаты, а сам направился к Дамиру.

Усевшись на колени, я стал наблюдать, как он заваривает чай.

Каждое его движение было чётко выверенным, в такт дыханию.

— Ты уверен, что чайная церемония — это лучшая идея сейчас?

Но он проигнорировав вопрос и поставив перед собой небольшую пиалу, засыпал туда чай и залил кипятком из котелка. Взяв венчик, он начал всё это перемешивать.

Доведя получившийся чай до нужной консистенции, он с поклоном передал пиалу мне.

Сделав глоток, я сморщившись, оставил её в сторону.

— Ну и хрень же получилась.

— Да? — задумчиво произнёс Дамир и отпив из пиалы, сразу же сморщился. Вылив это бурду обратно в котелок, он пересел в кресло. — Ну и фиг с этим чаем. Первый раз делаю.

— Люди годами тренируются правильной заварке, — хмыкнул я, садясь в кресло напротив.

— Да плевать, не люблю чай. Лучше открой папку, она у боковины твоего кресла.

Перегнувшись, я поднял чёрную пластиковую папку, небольшой толщины.

Стянув резинку, я с удивлением уставился на фотографию.

На ней был я в сервисе, в окружение ещё живых парней.

— Это что? — поднял я голову.

— Листай дальше, если тебя заинтересует, то мы продолжим…. Ну а если нет… — развёл он руки.

Вернувшись взглядом к папке, я начал листал фотографии.

Многие из них пересекались с фотками из полиции. Судя по всему, фотограф работал на нескольких людей.

Среди фотографий были и машины, с документами о розыске и документами, после того как я приложил руку.

— Ну я понял, ребята были преступниками и бла бла бла…дальше то, что? — оторвался я от папки.

— Листай… — дёрнул головой Дамир.

Сделав вдох, я продолжил перелистывать фотографии.

— А кто их, кстати сделал? — поинтересовался я.

— Один из сотрудников госбезопасности, который мне должен, — пожал плечами Болконский.

Листая фотографии, я резко замер. И вернув пару фотографий назад, нахмурившись, пытался вспомнить, где я мог видеть это лицо.

Человек стоял на крыше одного из зданий в Токио. В окружение вооружённых людей, а перед ними стояли на коленях Мамору и гигант Ёсайщю.

Фотография была сделана из рядом стоящего здания, на несколько этажей выше. Но благодаря зуму, у меня не было сомнений, кто был изображён на фотографиях, кроме странного человека в синем костюме и с коротко стриженными тёмными волосами. На его лице замер безумный оскал.

Следующие фотки были такие же, просто парень в костюме, менял позу. А на четвёртой фотографии появилось ещё одно лицо.

Пожилой японец с белоснежной бородой в чёрном кимоно, встал позади моих знакомых.

На следующем фото он уже стоит с окровавленной катаной, возле двух обезглавленных тел.

— Кто это? — тихо произнёс я.

— Синдзо Ямагути. Чёрная смерть. Глава Ямагути Куни. Одной из самых кровавых банд Японии, — пожал плечами Болконский.

— А парень в костюме? Я не могу вспомнить, где видел это лицо. Будто в нём что-то не хватает.

— Представь, что у этого парня длинные светлые волосы и зелёная прядь, — хмыкнул Дамир, крутя в руках неизвестно откуда появившийся кубик Рубика.

— Ты гонишь… — разинул я рот.

— Фото в самом конце, — произнёс Дамир, напряжённо крутя кубик в руках, отчего высунул кончик языка.

Перевернув стопку фотографий, я принялся листать с самого конца.

— Это же бред…носит парик? А Романова в курсе?

— Откуда? — оторвался Болконский от кубика. — Они же не спят вместе. Пока.

Глава 18

— Это хорошо… — покивал головой задумчиво, вспоминая Настю. — Меня это радует.

— Ты дурак, что ли? — вскинулся Болконский. — Я тебе говорю, о том, кто тебя подставил, а ты чего?

— А? — поднял я голову. — Что ты сказал?

— Говорю, что делать будем с ними? — осуждающе покачал головой парень.

— Лягушатника в расход. А якудза…да туда же. Парни-то нормальные были, помогли мне.

— Ахаха… Ревнивец етить тебя, — хохотнул Болконский. — Как ты выразился, лягушатника пока нельзя трогать. А японца, согласен. Он мешает многим. Нам за него дадут приличные деньги, если успеем договориться.

— Давно ты стал убивать за деньги? — хмуро спросил у него.

— Давно ты стал богатым аристократом? — парировал парень.

— Или дело в дяде твоей жены?

— Мёртвой жены… — холодно произнёс Дамир.

От него повеяло злостью, а температура в комнате упала на несколько градусов.

— Он помогает нам, мы помогаем ему. Ну и объективно господин Юсупов, свой якудза в верхушки власти японской мафии, явно лучше, чем кто-то незнакомый. Или эти двое парней, были не такими близкими, как Кавендиш? За убийство, которого ты приехал в Россию и уничтожил его убийц.

— Там было и личное… — мотнул я головой, понимая его правоту.

— Чушь Макс, тот бизнес не стоил и ногтя, чего ты добился в штатах, — фыркнул парень.

— Ладно…мы убьём якудза, — отмахнулся я.

— Отлично, тогда с тебя план, — довольно произнёс Болконский.

— В смысле? — удивился я.

— Ты наш мозг, а я наши руки, — пожал он плечами. — Это называется равноправие.

— Это херня… — фыркнул я.

— Хорошо, — кивнул Дамир. — Ты убиваешь, А я думаю план.

Но я лишь отрицательно покачал головой.

— Не…Я не согласен!

— О чём и речь…Словом, не убьёшь. Тем более такого человека.

— Ты ошибаешься, — заметил я.

— Я знаю. Но суть одна. Лично ты…своим умением управлять людьми, потратишь слишком много времени, чтобы приблизиться к этому японцу и всадить ему в нож.

— А тебе? — прищурился я.

— Мне будет проще. За счёт маски, — развёл он руки. — Но лишь приблизится к нему. А убить…это будет за гранью. Нас не оставят наедине или оставят, но на мне будет артефакт, который не даст мне использовать силу.

— Дамир, скажи, а ради чего это всё? Зачем ты лезешь во всё это? Почему ты просто не можешь поселиться у себя в княжестве и жить спокойно.

Парень задумался на несколько минут, которые я не сводил с него взгляда.

— Когда-то, я служил в отряде спецназа. Я очищал мир от всяких ублюдков. Захватывал террористов и убийц. И я гордился этой работой. Когда я открыл глаза и первое, что я прочитал в газете. Что на меня любимого и моего отца напали. Моё тело выжило, а отец нет. И дальше это не прекратилось, меня хотели убить, я узнавал о тайных обществах, которые покушались и на меня и на отца Насти. Да и познакомились мы с ней после того, как на неё напали. Попытки отдалиться от всего этого, не лезть в это, привели к тому, что они убили всю мою семью. Всю Макс! Твою сестру, которая должна была вот-вот родить, убили у меня на глазах. Как ты помнишь, её вытащили… Но в тот момент для меня она была убита. Уже после, распутывая этот клубок, мне на глаза попалась твоя история. Виктор, был уверен, что ты в твоём лице я найду союзника.

— Кавендиш? Ты был с ним знаком? — почесав шею, я удивлённо взглянул на парня.

— Мы вместе с ним начали поиск людей, которые хотят править миром, — кивнул Болконский. — Но потом произошло, что произошло. Он ринулся спасать Россию, спутав мне карты и глупо погиб.

— Так это всё же месть? — хмыкнул я.

— А ты готов Макс, готов встать рядом с Настей и постоянно отражать нападки на страну? Как внутри, так и снаружи.

— А кто сказал, что я хочу быть с Романовой? — нахмурился я.

— Расскажи это кому другому, а я правду вижу, — захохотал парень. — Ну и давай начистоту. Я знаю, чем вы занимались с Виктором на своей работе. И тебе ли рассуждать о правильности моей идеи? Мы получим мир, где будет порядок.

— А может, мы встанем у руля этого нового порядка? — фыркнул я. — Я заберу Западное полушарие, а тебе отдадим Восточное. И девочкам отдадим Южное и Северное. Я считаю, нормально будет. Нет?

— Ты передёргиваешь, — сухо заметил Дамир.

— А ты убери пафос из своей речи! — рявкнул я на него. — Спасём мир… Убьём всех плохишей. Шериф етить тут нашёлся. Да плевать я хотел на мировое господство парочки дегенератов. Это утопия. Россия не будет слушать эту дуру из Америки, как и в Нью-Йорке всем плевать на Романову и Королевскую семью Англии, как и Османский султан, вертел всех в этом мире. Да, Филиппины, Мадагаскар, Египет, если он тут есть и прочие карликовые и недоразвитые государства лягут под сильного. Но и всё…Это было всегда так, что слабые лезет под крыло сильного. А сильные страны не станут стоять и смотреть как парочка придурков, сидящих в креслах, посреди атлантического океана, будет вещать и требовать повиновения. Ты бредишь Дамир. Все объединятся и уничтожать их. И это не мои фантазии, это мой опыт и знания господин Болконский. Тут уж извините, я понимаю лучше. И ещё я понимаю, что тебе нужно начинать принимать таблетки и ложится в психушку. Ты больной и свихнувшийся придурок, который превратился в жаждущего крови мудака, прикрывающий свои тупые идеи, желанием спасти мир. И твои попытки втянуть в свои мутные схемы меня, очень сильно раздражают.

Поднявшись с кресла, я, подхватив свои вещи, подошёл к дверям и повернулся к злому, но молчавшему Болонскому.

— А за парней, я отомщу, не волнуйся. Но с тобой я связываться не собираюсь. И сделай одолжение, не лезь в мою жизнь.

Выйдя из комнаты, я, натянув штаны и ботинки, направился по коридору на выход, накидывая на себя рубашку и ветровку.

Я знал, кто может помочь уничтожить клан якудза, осталось убедить их, что устранение будет лучше ареста.

Поймав такси, я попросил увезти меня к зданию государственной безопасности.

Глава 19

Выйдя из такси, я окинул здание взглядом.

Конечно, оно не внушало, как здание ЦРУ в Ленгли и не было столь красиво, как дом MI6 в Лондоне и не обладало историей как здание ФСБ на Лубянке. Но это серое бетонное здание, которое больше напоминало пчелиные соты, только квадратные, выглядело интересно.

Но как и всему в этой стране, ему не хватало красок.

Тоже здание на Лубянке, при правильном освещении, горело золотом и бронзой.

Ленгли было расположено лесу, а здание МИб было бело-зелёным, учитывая, что офис располагался на набережной Темзы, это было очень гармонично.

Нужно было ехать в Бразилию, прятаться в фавелах Рио-де-Жанейро.

Тепло, шикарные латинские девушки, яркие краски и карнавалы.

Нет же, дёрнул меня чёрт ехать в эту страну.

Перешагнув очередную лужу. Из пресной воды, которую коммунальные службы Японии не выключают всю зиму, дабы на улицах города не было снега и грязи, я вошёл в небольшой, но длинный отделанный серым мрамором холл.

Главное, чтобы люди, работающие тут, не разочаровали и нашёлся среди них человек, который поймёт мою правоту и согласится помочь в моей задумке.

Кроме нескольких человек, рассредоточенных по всему этажу, одетых в синюю форму полиции, тут не было даже насека, что это здание относится к госслужбе.

Ни тебе портретов правительства, ни каких указателей.

Пресс-служба на пятом или там канцелярия на четвёртом этаже.

А, ну да. Япония же. На три плюс один этаже, была бы канцелярия. Но ничего этого не было.

Несколько кресел и диванов в строгом чёрном цвете без излишков, несколько журнальных столиков и три стойки, за которыми расположились три девушки.

— Добрый день, сэр, могу я вам чем-то помочь? — улыбнулась девушка за административной стойкой, к которой я подошёл.

— Добрый, — кивнул я. — Мне нужно, даже не знаю… — задумавшись, пытался сообразить, что мне искать. — Мне нужен отдел, занимающийся расследованиями против банд якудз.

— Если вы хотите подать заявление на их действия, такие как похищение, вымогательство…

— Нет-нет! — прервал я девушку. — Я хочу сообщить важную информацию.

— Вы можете написать анонимное письмо, где укажете всю информацию и…

— Девушка, я хочу поговорить с кем-то из этого отделения лично, а не бумажки писать, — вновь перебил я улыбающийся девушку.

— В мерах безопасности, вы не можете встретиться с ними, но вы всегда можете заполнить бумаги, с указанием всей информацией которой вы владеете и я вам гарантирую, что они получат её в течение нескольких дней.

— Вы шутите? Девушка, я хочу сегодня и сейчас увидеть этих людей, — твёрдо произнёс я, не теряя надежды вразумить её.

— Вы, можете написать на бумаге суть вашего обращения и позже, этот документ поступит в нужный отдел, — терпеливо произнесла девушка.

— Как же у меня горит с вашего идиотизма… — процедил я на русском.

— Может, я могу потушить твой пожар? — раздался мелодичный девичий голос и мне на плечо легла маленькая ладонь.

Поперхнувшись на голос, я с огромным удивлением уставился на свою старую знакомую из клуба.

— Предложение очень хорошее, — обняв её за талию и прижав к себе, произнёс я. — Но чуть позже. Сперва нужно закончить одно дело.

— Госпожа Мансури, этот мужчина хочет попасть в ваш отдел, — подала голос девушка за стойкой.

— Не понял… — удивлённо уставился на поджавшую губы девушку.

— Спасибо Чон, — саркастически проговорила девушка, бросив на неё уничтожающий взгляд и посмотрела на меня. — Пойдем, герой. Закончишь своё дело, а потом рассчитаешься со мной.

Пройдя, по коридору и, зайдя в пустой лифт, мы поднялись на девятый этаж. Приложив карточку к электронному замку на стеклянной двери, мы шли по пустому коридору с деревянными дверями.

— Пустовато в вашем заведение, — произнёс я.

— Рабочий день. Все заняты работой и времени праздно шататься нет.

— А ты? — хмыкнул я.

— А я начальник, мне положено гулять, — парировала девушка.

Открыв дверь, мы оказались в небольшом кабинете, со столом посредине двумя дверями и очередным кожаным диванчиком у стены.

— Госпожа! — поднялась девушка из-за стола. — Мне принесли документы из пятого отдела. Нужна ваша подпись.

— Позже Рейка, — покачала головой Мансури. — Сперва разберусь с нашим гостем. Принесёшь нам два чая?

— Хорошо, — поклонилась девушка-секретарь.

Пройдя в кабинет я с интересом уставился на картину висящую на стене. На ней был изображён большой коричневый сарай посреди зелёного поля и бурей вокруг.

— Нравится? — заметила девушка мой интерес.

— Нет, — мотнул я головой. — Этот сарай какая-то хрень.

— Ты ведь образованный, — произнесла девушка с металлом в голосе. — Должен разбираться в талантливых художниках.

— По-твоему быть образованным, это значит, что нужно разбираться в сортах дерьма? — с иронией спросил я.

— Ты из тех идиотов, кто хотя бы раз видел живопись, но ничего о ней не знаешь. — выдержав паузу, заявила она, — Ты должен смотреть на картину и понимать, что она изображает и может выражать.

— Ты чокнутая, — фыркнул я, усаживаясь на диван. — Это просто дебильный сарай, в Нью-Йорке тебе такое и даже лучше, нарисуют у любой станции метро.

— Эта картина стоить гораздо дороже, чем моя месячная зарплата. И я знаю, что она подходит под это место. И мне нравится, а твоё мнение, тут неважно.

— Как скажешь, — фыркнул в ответ.

— В этом кабинете только так и работает, — кивнула девушка. Она взяла компьютерную мышь и включила компьютер.

Пока мы переругивались, секретарша, занесла небольшой поднос с кружками и чайником.

Сделав лёгкий поклон, она покинула кабинет.

Моя старая знакомая, посмотрев сперва на дверь потом на меня, плотоядно облизала губы.

Она достала губную помаду и начала красить губы, улыбаясь.

Убедившись, что губы приведены в порядок, она, поднявшись на ноги, сексуально выгнула спину.

Пока она это делала, я разглядывая её тело, сглотнул слюну.

— Я передумала, сперва ты рассчитаешься со мной, — произнесла она, подходя ко мне и кидая на мои колени изделие номер два.

Когда она наклонилась поцеловать меня, я с удивлением обнаружил, что на ней нет белья.

Почувствовав, как внизу живота набухли яйца, я потянулся за презервативом.

— Итак, зачем ты пришёл? — поинтересовалась девушка.

Она сидела голой на своём стуле и покачивала ногой.

— Якудза, — дал я ответ. Отпивая холодный чай.

— Я поняла, что не триады. Давай конкретнее, — произнесла девушка, перекинув ногу.

— Ямагути Куни.

— Высоко махнул, — фыркнула девушка. — И что ты можешь мне предложить на них?

— Ты ведь знаешь, где я работал? — уточнил я, не спеша делиться с ней своим планом.

— Знаю, скандал который тут подняли, после твоего ареста…был внушительным, — кивнула она.

— И знаешь, кто убил моих товарищей?

— Я видела фотографии. Я не буду спрашивать, откуда ты их получил, но что ты хочешь?

— Я хочу убить главу этого клана, — спокойной ответил я.

Девушка молчала. Повернувшись к картине и поджав губы, она погрузилась в размышления.

— Ещё раз. Ты хочешь убить главу сильнейшего клана якудз и заявляешь это в здании госбезопасности? — не отрываясь от картины, произнесла она.

— Ты правильно услышала.

— Ты, наверное, хочешь в камеру вернуться? Понравилось? — с ноткой злости поинтересовалась она.

— Милая, я помогу тебе избавиться от главы преступной группировки, арестовать которого у вашего заведения руки коротки. А ты мне про камеру. Я оттуда выйду и исполню свою задумку, с твоей санкции или без оной. И поверь, это будет настолько неожиданно, что ваши планы, прослушки и прочая ерунда, которой вы занимаетесь в попытках прижать его, будет просто испорчена. А так ты можешь воспользоваться этим убийством.

— А если бы, ты говорил с другим сотрудником? Тоже ему бы выложил всё на блюдечке?

— Я бы нашёл единомышленника или убедил бы попавшегося в правильности моих идей.

— Интересная теория. Я бы посмотрела. Но давай вернёмся к твоей глупой идеи. Ты думаешь, что будучи аристократом, ты можешь прийти и сказав, что хочешь убить главу якудз, тебе кто-то поверит? К Ямагути даже подойти нельзя. Там охраны, как у тебя волос на голове. А ты его убивать собрался.

— Мне не нужно подходить к нему. Это сделают другие.

— Ха-ха! — засмеялась девушка. — Ты меня разочаровываешь. Что выяснится через час? Я даже прям и не знаю. Может, ты древний бог? Самурай? Король Европы?

— Ты можешь мне помочь? Или мне одному этим заниматься? — хмуро произнёс я. Не обращая внимания на её иронию.

Хотя я ведь и правда был и самураем, и королём. Эх.

— Выкладывай план, и я подумаю, — кивнула девушка.

* * *

Родной брат Синдзо Ямагути, Акияма обедал в центре Токио, в одном из ресторанов семьи.

Подхватив креветку и чуть-чуть не донеся её до рта, он в удивление посмотрел в окно.

Возле ресторана резко останавливались полицейские машины, откуда выбежали сотрудники в боевой экипировке и ворвались в ресторан.

Не обращая внимания на крики и приказы полицейских, которые бросали на пол посетителей, Акияма не открывая своего спокойного взгляда с девушки, которая, не обращая внимания на происходящее вокруг, шла целенаправленно к нему.

— Госпожа Мансури, что привело вас в столь дорогое место и вынудило устроить этот беспорядок? — склонил мужчина, голову, и убрал руки в рукава кимоно.

— Хочу обрадовать вас и вручить вам эту бумагу, — улыбнулась девушка, протягивая мужчине свёрнутую бумагу.

— Любопытно, — заинтересованно произнёс мужчина, подхватывая бумажку.

Развернув и прочитав содержимое, Акияма осуждающе посмотрел на девушку.

— Мне вас жаль Мансури. Я ведь выйду уже к вечеру, а вы будете разгребать огромное дерьмо, в которое, вас, ткнут адвокаты моей семьи.

— Зато сейчас будет весело. Пойдёмте господин Ямагути. Не заставляйте одевать на вас наручники.

Якудзу проводили к полицейскому фургону. Открыв одну из дверей, девушка, подтолкнув Ямагути, захлопнула за ним дверь.

Замерев у двери, японец пытался привыкнуть к темноте в кабине.

— О братан! — раздался пьяный, мужской голос, — А тебя за что замели?

— Ты кто? — строго произнёс японец.

— Турист, — раздался тяжёлый вздох. — Меня обокрали, а ваши мусора без разбирательства зашвырнули меня сюда.

Машина дёрнулась и стала набирать скорость. С огромным трудом, сохранив равновесие, удержавшись за боковые стенки, Ямагути, присел на скамейку у борта.

— Меня тоже по глупости взяли.

— Капец… — возмутился парень сидящий перед ним. — Не страна, а произвол!

Погрузившись в свои мысли, Акияма поддакивал своему соседу, не обращая внимания на его поток слов.

— Вы должны убить своего брата сегодня вечером.

— Да, да, вы правы, — кивал японец.

— Вам в руки дадут гранату, взорвите её после того, как услышите автомобильный сигнал с мелодией кукарача.

— Да не говорите. Полиция совсем распустилась, — отозвался Ямагути.

— Адвокатам скажите, что не имеете претензий к полиции и создавать им проблем не намерены.

Через двадцать минут дверь фургона открылась.

— Мистер Ямагути, на выход!

— Не подведите своего хозяина мистер Ямагути, — раздался мужской голос ему в спину.

Глава 20

Выйдя из машины, я с интересом взглянул на стоящий впереди фургон рыболовной компании.

Машина была припаркована у крыльца, рядом с джипом полицейского департамента Токио.

Дом был большой, трёхэтажный, с крытой галереей на первом этаже и с террасой на втором.

Крыльцо было обложено кирпичом, с обеих сторон.

Входная дверь была сделана из вишнёвого дерева, окрашенного серебристой краской.

Сразу за крыльцом был разбит небольшой садик с аккуратным газончиком.

У дверей, увитых глициниями, нас ждал хозяин дома, лет семидесяти с небольшой бородкой, в белом кимоно с изображением дракона.

— Здравствуй, девочка. И вам незнакомец-сан, — поприветствовал он нас.

— Добрый день, господин Акио, — поклонилась моя спутница. — Это Максим Юсупов.

— Добрый день.

— Русский? — прищурившись он с интересом оглядел меня. — И собрался помогать нам убить главу якудза?

— Этот ублюдок убил моих друзей, — сухо ответил я.

— Как и у многих из нас, — кивнул мужчина. Заходите. Ждём только вас.

Нас провели в оранжерею. Вокруг разноцветных и разнообразных растений стоял пластиковый стол, на котором лежало огромное количество мобильных устройств и планшетов.

Внизу у стола, стояло четыре тележки на колёсиках.

Стоило нам войти, как шесть человек, от совсем молодых до стариков, дружно повернулись к нам.

— Добрый день, — поклонилась девушка.

Промолчав и повторив поклон, я встал напротив людей и осмотрел стол.

Разбитые экраны и задние стенки. Были и вовсе без экрана или задней крышки, открывая вид на зелёную плату. А на многих виднелись приклеенные бирки с цифрами и буквами.

— Как ты и просила Аюми, — произнёс один из мужчин. — Триста сорок семь устройств. Больше найти за столь короткий срок мы не смогли. И так обчистили архивы и вещдоки.

— И все известные ломбарды и скупщиков краденого, — хмыкнул ещё один. — Обломали им бизнес на пару месяцев.

— Так в чём план Аюми? Как это всё, поможет нам убрать главу Ямагути Куни? — произнёс хозяин дома, остановившись сборку от стола.

— Эти устройства, помогут нам, заманить его в нужное место в городе. Где уже взорвётся бомба.

Обменявшись взглядами, японцы расхохотались.

Девушка с усмешкой смотрела на меня.

А вот хозяин этого места выражал лишь заинтересованность.

— Мы ему будем звонить с разных номеров? — фыркнул один из них.

— Парень, в Токио тысячи дорог. Сотни из них ведут к нему домой. Это даже звучит глупо!

— К его дому ведут пять дорог, — раздался голос Акио. — И мы всё об этом знаем. Каждый из нас, носом землю рыл в окрестностях его квартала. Не нужно говорить откровенные глупости друзья. Я всю жизнь вас учил, сперва слушать, а потом критиковать. Продолжайте молодой человек, — кивнул старик.

— Я лучше покажу, — усмехнулся я. — Вы же полицейские, привыкли, верить фактам. Помогите мне сложить сотню устройств в тележку.

— Зачем это? — подозрительно спросили меня.

— Кио, делай, что тебя просят, — раздражённо произнёс человек в белом кимоно.

— И не забудьте их включить! Это самое главное в плане, — дополнил я, принимаясь за работу.

Через пару минут, я удовлетворённо посмотрел на получившийся результат.

— Теперь нам нужен доброволец, — довольно улыбнулся я, беря тележку за ручку.

— Кио, иди с ним, — произнёс Акио.

— Почему я? — насупился парень.

— Это приказ, — улыбнулась ему моя спутница.

— Развелось начальников, — бубнил парень под нос, шагая за мной.

Выйдя на улицу, я, оглядевшись по сторонам, кивнул своим мыслям.

Повернувшись к парню, я прочитал в его глазах сомнения.

Впрочем, я бы также думал о человеке с тележкой телефонов и планшетов.

— Значит, смотри. Стоишь тут, после того как тебе сделают звонок, начнёшь медленно идти по тротуару, не отпуская тележку. Дойдёшь до перекрёстка, развернёшься и также медленно возвращайся. Главное — не спеши. Делай, так пока, тебе не позвонят вновь.

— Я понял, — скептически ответил он.

Вернувшись в оранжерею, я похлопал в ладоши, привлекая внимание.

— Достаньте свои телефоны и включите навигатор.

— Зачем? — раздались удивлённые вопросы.

— За налом! Что сложного делать, как я прошу!? Только провоцируете конфликт своими тупыми вопросами, — вспыхнул я от злости.

— Ну-ну! Молодой человек. Спокойнее нужно быть, — укоризненно произнёс хозяин дома, достав свой телефон.

— Заходите я приложение навигатор, находите наше местоположение и дайте мне ответ, как тут дорожная обстановка.

— Откуда тут дорожная обстановка, — фыркнул Акио. — двадцать машина, на всю улицу.

— Я жду ответа, что с пробками, — проигнорировал я его слова.

— Нет тут пробок., — дала ответ мне девушка.

— Звони Кио, пусть начинает движение, — улыбнулся я.

Пожав плечами, девушка послушно набрала номер парня на улице.

— И что дальше? Произнёс один из людей в оранжерее.

— А теперь вы следите за картами и молчите, — ответил ему.

Через семь минут, я с удовольствием смотрел на гамму резко сменяющихся эмоций на лицах людей в оранжерее.

Мой план заработал.

— Да это чушь! — возмутился один из парней и направился на улицу.

Обменявшись растерянными взглядами, остальные последовали за ними.

— Это же шутка какая-то? — тихо произнесла Аюми, поравнявшись со мной.

— Нет, — хмыкнул я. — Это реальные десять баллов пробки.

— Восемь вообще-то, — фыркнула девушка.

— Он слишком быстро ходит, — грустно сказал я в ответ.

Выйдя на улицу, я с улыбкой наблюдал, как японцы нервно смотрят сперва на улицу, потом в телефон, вновь на пустую улицу и вновь в телефон.

— Можете позвонить своим знакомым и спросить у них, что происходит тут, — с улыбкой произнёс я. Их растерянность приятно грела мою душу.

Глава 21

Ты можешь уйти из профессии, но профессия не может уйти из тебя.

Не ставь верить своим глазам, они дружно начали названивать своим знакомым.

Лишь хозяин дома не стал никому звонить, а с какой-то тоской и грустиью на лице отправился в сторону дома.

Да и Аюми, подошла ко мне, убирая телефон в карман брюк.

— Мы точно можем им доверять? — произнёс я тихо, чтобы меня ни услышали.

— Ты мне не доверяешь? — удивлённо произнесла девушка.

— Они не похоже на профессионалов, как ты говорила, — проигнорировал её вопрос.

— Они лучшие. Каждый из них отдал службе не один год. Честной службе. И все потеряли своих близких в войне с Ямагути Куни. Оглянись Максим, посмотри какой огромный дом у господина Акио, ещё пять лет назад, когда он был главой отдела, тут бегали десяток детей и внуков. У него была огромная семья Максим. Но в день, когда он уходил на пенсию, якудзы сделали ему прощальный подарок.

— Убили его семью? — кивнул я головой, зная ответ.

— Да, — подтвердила девушки мои догадки. — Убили и усадили за праздничный стол. Кио потерял жену и сестру. Тут собрались люди, которые не подведут господин князь.

— Ладно, убедила, — согласился я, предпочитая не уточнять, кого потеряла девушка.

Дождавшись, когда убедятся в правдивости увиденного, мы, вернувшись в оранжерею, принялись за обсуждение моего плана.

Будучи довольно простым в исполнении, бравые сотрудники полиции Токио, как подобает бравым сотрудникам полиции Токио его забраковали.

Нельзя взрывать общественные дороги! Ну и что, что она ведёт только в логово бандитов и пользуются ей только они?

Нельзя изготавливать самодельные бомбы это незаконно! Ну и что, что мы собираемся убить якудзу? Это может вывести и не может, а обязательно выведет на наш след. А вот гранаты, которые мы возьмём в камере хранения с уликами, не вызовут никаких подозрений.

Нельзя, взорвать гранату в машине, в городе, может, кто-нибудь пострадает! Ну и что, что машина главы клана якудз бронированный седан по самой высшей категории, способный выдержать взрыв от рпг-7.

И таких мелочей было сотни и тысячи.

Чувство, что мы собирались не стереть с лица земли опасного преступника, а будем проводить операцию в стиральной операционной.

Лишь через несколько часов жарких споров, мы пришли к консенсусу.

И на огромной бумажной карте, которая оказалась у хозяина дома, были нарисованы маршруты передвижения, места, где будет, находиться каждый из нас и куда поставят машины, для отхода.

Отдав им на откуп решение вопросов с созданием искусственных пробок, я вместе с девушкой отправился в ближайшие автомагазины, искать звуковой сигнал.

Обычный автомобильный не подходил из-за огромного количества вариаций, которые я несмогу донести до человека и множества случайностей, когда его могут использовать кто-то посторонний.

Но Япония разочаровала. Того обилия всевозможного тюнинга, которое я привык видеть во многих странах, тут не было.

Нет, диски, лампочки, музыкальное оформление, это было как везде. Но вот сигналов не было совсем. Даже пневматических «дудок» и тех, было раз два и всё.

Может, нужно было погрузиться в мир тюнинга автомобиля? Обвесы, фары… Насадки на глушитель и прочие элементы так называемого «колхоза».

Кажется, я был бы просто неимоверно богат.

В четвёртом магазине, который попался нам в Токио, я с огромным трудом на самой нижней полке был найден искомый автомобильный сигнал с кукарачей.

Огромная коробка, внутри которой было пять «дудок» со шлангами и компрессором.

Сорок тысяч йен, которая заплатила недовольная девушка и мы отправились к сервису, где я раньше работал.

Высадив меня у проулка ведущего к гаражу, девушка сразу уехала в соседний квартал.

Дойдя до гаража, я с теплотой вспомнил дни, когда я тут работал.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что тут точно никого нет, я открыл дверь сервиса.

В нём всё так же же стояла одна из клиентских машин на замене масла и одна из машин для перепродажи.

Дойдя к шкафчику, который был раньше аптечкой, но разбитое стекло, изменило его назначение, я взяв несколько ключей, отправился на улицу.

Одна из стоящих машин, должна будет запустить, но если и нет, то в гараже есть несколько аккумуляторов.

Через пару часов, злой и уставший, я остановил машину на парковке возле автобусной остановки.

Аюми, уже отзвонилась — якудза едут домой. А наши товарищи начали создавать искусственные пробки.

Моё ожидание длилось сорок минут, когда в зеркале заднего вида, показалась небольшой кортеж из трёх машин.

Отбарабанив по рулю и дождавшись, когда они поравняются со мной, я нажал на клаксон.

Взрыв произошёл через двадцать секунд.

Полюбовавшись горящей машиной из окон которой полыхал огонь, я погладив кошку, лежавшую на соседнем сиденье и испугано вертящей головой, поехал на выезд из города.

Пора покинуть Токио.

Я стал слишком заметной фигурой.

Глава 22

Уезжать далеко не стал. Бросив машину на первой же парковке и пересев на автобус, я вернувшись в Токио, сел на междугородний поезд.

Конечной точкой маршрута был город Кагосима.

Южный порт Японии.

Выйдя из поезда, я натолкнулся на выцветшую табличку.

Добро пожаловать в город побережья и торговли.

Основан в одна тысяча пятьсот пятом году.

Нахмурившись, я огляделся по сторонам.

Как-то я по-другому представлял центральный вокзал крупного порта страны.

Старый и почерневший от времени деревянный вокзал, окруженный обычными деревянными скамейками.

Пожилой мужчина в форме железнодорожника, прогуливался между перронами.

Из старого динамика, раздавался хриплый женский голос.

Покинув здание вокзала, я разочарованно вздохнул. Мои воспоминания разительно отличались от того места, где я сейчас оказался.

Жилые дома в Кагосиме оказались небольшие, преимущественно одноэтажные.

Да и зелени не видно. Тёмные, почти пыльные улицы.

Магазины, кафе, много старых и грязных автомобилей.

Но есть небольшие площади, украшенные цветами и статуями.

Одной из них была площадь напротив бывшей резиденцией губернатора Кагосимы.

До сих пор сохранились её окна-витрины.

Сейчас же в здании была устроен госпиталь и ресторан.

Проходя мимо, я боковым зрением уловил движение за окном.

Кажется, что за ним и цветами, был расположен кабинет врача.

Потрясавшие соседство, осуждающе покачал я головой.

Гуляя по городу, понимаю, насколько красота города пришла в упадок.

Всё переломано и разрушено.

О времена! О нравы!

Сидя за столиком в ресторане не подолёку от порта, я задумчиво смотрел на свою кошку, которая лакала молоко из блюдца.

— Сбежать было самой глупой идеей, которую я могла ожидать от тебя.

— Удивлён, что моя фигура настолько тебе интересно, что за мнойбыла слежка, — произнёс я тихо, смотря, как Аюми садится напротив меня.

— Ты слишком странный человек, чтобы тебя так просто отпустить, — улыбнулась девушка. — Что привело тебя в этот город?

— Порт, — пожал я плечами. — Отсюда можно уплыть в Шанхай или Гонконг, а там открыт весь мир.

Помолчав и посмотрев на мою кошку, девушка перевела взгляд своих глаз на меня.

— Тебе так надоела Япония?

— Мне не нравится происходящее вокруг меня в этой стране, — дёрнул я головой.

— Но это не хуже, чем, было с тобой в штатах или России, — хмыкнула девушка, выложив передо мной папку.

— Что там? — кивнул я.

— Твои похождения в других странах, — улыбаясь произнесла Аюми.

— Я и так знаю, что было там. К чему ты всё это? — нахмурился на её слова.

— Правду. Что ты делаешь в этом городе, — стерев улыбку с лица, девушка стала серьёзной.

— Ничего. Просто город и город.

— Ты врёшь, — сузила она глаза, прошептав с металлом в голосе.

— Даже не смешно, — вопреки словам, рассмеялся я.

— То есть, ты совершенно случайно прибыл в город, где совершенно случайно стоит танкер, который ты совершенно случайно хотел ограбить в штатах, и он совершил случайно перевозит оружие и мобильные доспехи? Найди другую дуру, — отмахнулась девушка.

— Это не я хотел ограбить, а мой товарищ, — отмахнулся я от пустых обвинений. — Стоп…в смысле этот корабль тут?

— Ой, не делай вид, что ты не знал, — бросила девушка, протягивая руку к кошке.

Муся, оторвавшись от блюдца подозрительно посмотрев на руку девушки и резко ударила по ней лапой зашипев.

— Ой!

— Вот и не лезь к чужой кошке, — пожурил я девушку.

— Так что ты скажешь, про корабль?

— А зачем тебе этот корабль? Перевозкой оружия явно не твой отдел занимается.

— Это оружие идёт через якудза. Часть оседает в их руках, часть они присылают обратно. И оно едет дальше. Вчера, твой шурин, вроде так у вас в России называют брата жены, позаботился о нескольких кланах, но…

— Это я ему шурин, а он мне зять, — переубедил я девушку. — Или не зять? — задумчиво произнёс я, пытаясь вспомнить всю эту свору странных названий.

— Но в общем, он убрал лишь нескольких, заявив, что это самые главные в поставках, хотя по силе, эти кланы даже не в десятке…

— Ближе к делу, Аюми.

— Он заявил, что нужный корабль прибудет сегодня в этот порт и вот мы тут. Как и ты… — развела она руки.

— Ну и где мой любимый родственник? — закатив глаза, я скрестил руки на груди.

— Позади тебя, конечно! — раздался радостный голос Болконского.

Обойдя меня, он уселся рядом с Аюми и схватив возмущённо мяукающую кошку, принялся её тискать.

— Ну и что ты хочешь сделать, Дамир?

— В идеале? — нагло усмехнулся парень.

— А ты по-другому умеешь? — съязвил я.

— Мы или сдаём этой прекрасной девушке корабль или мы с тобой плаваем на нём в конечную точку маршрута.

— И что там в конце?

— Главный злодей! — щёлкнул он пальцем с широкой улыбкой.

— И у тебя есть нормальный план? — насмешливо поинтересовался у него.

— Не-а… — смутился Дамир. — Слушай, я приехал сюда помочь захватить корабль. А тут ты…Ну я и подумал…

Аюми, к моему удивлению, молчала и с интересом следила за нашим диалогом.

— А ты что скажешь? Готова пожертвовать огромным кушем, ради какой-то мифической истории? — поинтересовался я у девушки.

— Я верю Князю Болконскому, — просто ответила девушка.

Классический фейспалм и я осуждающе качаю головой.

— Я считал тебя умней.

— А я считаю, что вы господин Юсупов, слишком мало знаете о преступности, раз не видите очевидных вещей.

— Да как скажете. Я ничего не понимаю, так и быть, — покивал я болванчиком. — Значит так, Дамир, — повернулся я к парню. — Мы с тобой никуда не плывём, занимайся захватом корабля. Принеси мне хоть какие-то доказательства. Кроме, своих слов и мы отправимся на поиски этих тайных правителей.

— А что я тебе должен принести? Их планы по захвату мира распечатанные на гербовой бумаге?

— И ариал шрифтом. Желательно тридцать девятым, — кивнул я. — Чтобы читать удобно, было. Мне плевать Дамир. Хватит пустых разговоров.

— Я понял. Доказательства будут, — поджал парень губы поднимаясь.

— Такайчо одиннадцать, — положила Аиси передо мной связку ключи. — И не смей уснуть без меня, — поцеловала она меня в щеку.

Посмотрев, как они растворились внутри чёрного фургона с огромной синей рыбой на борту, я подхватил ключи и подняв руку, поднял такси.

Глава 23

Дом оказался неподалёку от порта.

Занеся кошку и налив ей воды и насыпав корм, я добрёл до берега.

Знакомый корабль стоял возле причала. Доковые краны, стоящие возле него, грузили в него контейнеры. Бросив на землю куртку, я уселся сверху и принялся ждать. Штурм будет сегодня, это неоспоримый факт. И мне хотелось посмотреть на это. Они начали через два часа, после того как я уселся на берегу.

Сперва над нами закружили вертолёты, а по заливу в нашу сторону понеслись несколько полицейских лодок, позади которых шёл лёгкий сторожевой военный катер, с пулемётами на борту. Со стороны порта раздались полицейские сигналы, а к причалу начали съезжаться как служебные машины полиции и спецназа, так и машины в гражданской модификации. С корабля донеслось несколько выстрелов, но ответный огонь с вертолётов, заставил их быстро утихомириться. По нескольким трапам поднимались уже группы спецподразделений, позади которых шли обычные полицейские.

Обыденность. Пришли, захватили и всё.

Поднявшись на ноги, я собрался было уйти, когда со стороны корабля раздались взрывы.

О, как!

Накинув куртку, я пройдя пару метров в сторону порта, опёрся о деревянный столб.

Над кораблём сгущались чёрные, головные тучи.

Ещё несколько взрывов проделали в корпусе судна, огромные дыры.

Над моей головой пронеслась стая чёрных воронов. Долетев до корабля, они резко спикировали вниз и влетели в недра судна. Не успела последняя птица влететь, как из туч, начали бить молнии.

По трапу спешно спускались полицейские. Все хотели покинуть это место.

Через дыры корпуса виднелись разноцветные вспышки.

Всё прекратилось через семь минут. Словно кто-то нажал кнопку на пульте.

Полиция осторожно начала подниматься обратно на корабль. Хорошие парни одержали победу.

Не оборачиваясь, я направился домой.

Старинные часы, висевшие на стене отбили десять ударов. Я дремал на диване, когда дверь открылась и в комнату вошёл Болконский.

— Ну как? Понравилось? — поинтересовался парень, усаживаясь на кресло.

— Твои птички слишком громко каркают, а так было интересно. Но без интриги, полиция слишком быстро начала подниматься, — ответил я, закрыв глаза.

— Косяк да, — покивал парень головой, соглашаясь со мной. — Но это мелочь. Но к делу, ты хотел доказательства?

Открыв глаза, я повернулся к парню.

Он, растянувшись в довольной улыбке, крутил в ладони телефон.

— Ты уже добыл?

— Обижаешь! Держи! — бросил он телефон. — Всё в галерее.

Поймав гаджет, я открыл галерею.

Старинный особняк, в стиле рококо. Где-то во Франции судя по пейзажу, южная часть. На гравийной дорожке, выстроились десятки лимузинов и седанов премиум-класса и люксовых спорт каров.

— Номера смотри, так понятней будет, — подсказал мне Дамир.

Последовав его совету, я уделил внимание номерам. Англия, Франция, Германия…

— Восьмая фотка. Тебе понравится.

Повернув к нему голову, я поинтересовался, как он знает, что я листаю фотографии.

— Ты ногтем стучишь по экрану, — пожал он плечами, крутят в руках палочку для еды. — Очень громкий звук.

Хмыкнув, я долистал до нужной фотографии.

— Ну и что тут? Гербовые номера Российской империи- это доказательство, чего? Что кто-то приехал на какое-то собрание во Францию?

— Эти номера принадлежат великому князю Ивану Гольштейн-Готторп-Романову. Первому человеку на трон, после смерти нашей дорогой императрицы. Во время попытки переворота, их не было даже в стране. Ни одного из представителей их рода. Уехали за несколько дней до начала и до сих пор не вернулись. Но активно принимают участие во всех мероприятиях. Которые порой очень даже провокационные. Названый брат, одного знакомого тебе лягушатника.

— Ладно, предположим, есть семья, которая претендует на трон, но это нормально, Дамир. Понимаешь? Нормально!

— Ты листай дальше, потом обсудим, — воткнул он палочку в обивку кресла.

Пролистав ещё несколько фотографий с машинами и видом особняка, я добрался до фотографий изнутри.

Фотограф судя по ракурсу был на втором этаже и снимал из-под тишка, стоя возле колонны. Часть фотографий была прикрыта его одеждой.

На первом этаже за длинным столом расположились около тридцати человек. От молодых парней и девушек до престарелых дедушек в военных мундирах и фраках.

Во главе стола было три места. Два из которых было занято и одно оставалось пустым.

Смахнув пару фотографии, я с некоторыми удивлением узнал сидевшую во главе стола девушку.

Мадам вице-президент. Ирен Мил.

Вторым человеком, сидевший во главе стола был незнакомый парень, лет двадцати пяти, с чёрными, распущенными волосами до плеч в белоснежном костюме.

Собравшись, было задать вопрос Дамиру, кто этот парень, я смахнув пару фотографии и увидев, что рядом с незнакомцем сидит знакомый мне французик, вернулся к изучению Великого князя России Ивана Гольштейн-Готторп-Романова.

Любитель серебра и изумрудов, женат. Проблемы с глазами. На столе перед ним была баночка с глазными каплями. Довольно красив, прямой нос и длинные пальцы не знавшие что такое физическая работа. Бледная кожа-признак голубых кровей. Читал я об этом в какой-то книге.

Дальше пошли видео.

— По последним данным, мы владеем девяносто процентами рынка по вакцинам от малярии, сорок процентов лекарств от СПИДА и тридцать процентов от рака. Но некоторые страны, пытаются добиться, запрета на монополию от наших заводов, — говорил незнакомец.

— Что они делают? — задала вопрос Ирен.

— Они требуют продать половину компаний на их рынке, — произнёс неизвестный мужчина.

— Значит, просто прекратите поставлять нашу фармацевтику в эти страны. Прямо об этом и говорите на всех встречах. Или мы на их рынке или пусть сами создают всё, что им нужно.

— Понял вас госпожа.

— Дальше! — махнула рукой женьшина.

— Мы установили личности всей комиссии по запрету работорговли и ждём вашего разрешения на их устранения.

— Можете начинать, — раздался знакомый мне голос. — Их нужно ставить на место. Наш бизнес теряет много денег.

Из открывшихся внизу дверей вышло шесть человек, впереди которых шёл до боли знакомый мне человек.

Десмонд Галлахер.

— Удивлён? — раздался голос Дамира.

— Шокирован. Это будет уместнее, — прошептал я задумчиво. — Он же вместе со мной…точнее, это он предложил напасть на этот корабль.

— Он искал стукачей. В его ирландской мафии было несколько моих людей, которые хотели его захватить и привести ко мне. Может, ты помнишь, были такие два парня у него: Гаррет и Микки.

— Угу…помню, — мрачно произнёс я, вспоминая тот день.

— Он подарил им цементные ботинки, — с грустью произнёс Болконский.

— Мне плевать Дамир, — отрезал я, не оброшая внимания на упрек в его голосе. — Их поступок и тогда был идиотизмом, а сейчас и вовсе кажется дебильным. Но, ты хочешь сказать, что конфликт с Итальянской мафией, это комедия ради меня? Иначе я не вижу причин того цирка на корабле.

— Семья Белуччи, крала товар Макс. Лёвин потратил не один год, чтобы найти вора, и потом втереться в доверие. А ты был просто прикрытием.

— А кто люди на видео? — тряхнул я телефон.

— Как ты можешь догадаться, во главе стола сидят главные люди этой организации, а по бокам расположились их пешки, прислужники, если хочешь. Гениальные врачи и инженеры. Генералы армии и банкиры. Президенты и министры. Перед тобой «Отряд Свободы».

Помолчав пару секунд, я поднял бровь.

— Херня какая-то.

— Согласен, по-русски звучит так себе. Но если по-английски Пасе оф Либерти! Уже не так дебильно звучит.

— Всё равно херня, — хмыкнул я.

— Ой, отстань а! Это не я придумал, — отмахнулся Дамир. — На телефоне ещё много видосов. Продажа оружия, планы по свержению правительства в африканских странах, создание финансовых кризисов и много чего ещё. Можешь всю ночь слышать, Аюми всеравно не придёт.

— А где она? — поднял я голову.

— Там приехали большие шишки, после моей бойни и теперь ей не до тебя, — хмыкнул он.

— Понятно, — кивнул я грустно.

— Я в общем поехал спать, а ты смотри. Думай. Завтра приеду часов в семь-восемь и буду ждать ответа, ты со мной или нет.

Глава 24

Аюми пришла под утро.

Без сил, она упала рядом на кровать и закинув на меня ногу, уснула.

Поглаживая девушку по спине, я размышлял.

После ухода Болконского я потратил не один час на изучение содержимого телефона.

Там были сканы документов.

Поставка и продажа рабов из Азии, Африки и Южной Америки.

Разработка и применение биологического оружия на территории нескольких стран.

Отчёты от медицинских и фармакологических корпораций по разработке и применению лекарств для изучения и лечения болезней, которые получили жители стран, на которых испытывали оружие массового поражения.

Были и банковские транши. Как в страну заливали огромное количество денег, а спустя время в один момент всё было выведено, закрывая все предприятия и маленькие бизнесы, которые принадлежали этой корпорации, даже если она была на рынке десятки лет.

Информации было огромное количество и у меня был только один вопрос, что стало с тем человеком, который это раскопал.

Утром, убрав руку Аюми со своей груди, я написав короткую записку, с просьбой позаботится о кошке, вышел во двор и усевшись на скамейку, пил кофе.

Дамир, не заставил себя долго ждать, его огромный кабриолет, остановился перед домом в восемь утра.

— А ты смотрю, готов? — улыбнулся парень. — Давно ждёшь?

— Часов с шести, — ответил я, забираясь внутрь огромного автомобиля.

— Ну и как тебе содержимое телефона? Внушает?

— Ты даже не представляешь насколько! Даже удивлён, что кто-то смог найти эту информацию и сфотографировать, и отправить.

— И остаться в живых! — улыбаясь ответил парень.

— Да ну, бред, ты шутишь? — удивлённо произнесла в ответ.

— Прикинь? Она нашла нужный ноутбук, слила всю информацию себе на телефон и умудрилась отправить его сюда. Из Франции.

— Она? Франция? — подозрительно проговорил я.

— Да-да мужик, она была во Франции, в его доме, не гарантирую, что в спальне… Но… — покрутил он ладонью.

— Да пошла она… — отвернулся я в сторону.

— Как бы там ни было, она это сделала. Романова молодец! А ты её не ценишь, — поднял палец вверх парень, вжимая педаль газа в пол.

Машину от количества мощности появившихся вмиг на задних колёсах выставило боком.

— Уиии! Токийский дрифт! Ха-ха-ха-ха! — радостно кричал Дамир, лихо накручивая руль в стороны.

Огромный американский корабль мотало из стороны в сторону, в опасной близости от столбов и запаркованных машин.

Люди, шедшие по тротуару осуждающе смотрели на нас.

Машины, проезжающие мимо, в страхе сворачивала с дороги.

— Мы не в Токио, придурок! — крикнул я, вцепившись в дверь руками, со страхом смотря на приближающийся мусорные баки и скамейки.

— Пофиг! А-а-а-а-а! — задорно кричал парень.

* * *

Стоя над лежащим на асфальте Болконским, который с грустью смотрел в небо, я пнул его вбок.

— Дебил!

— Да брось, весело же! — хмыкнул парень, стирая кровь со своей щеки ладонью.

— Мы чуть не сдохли! — заорал я.

Отойдя на пару метров в сторону и осторожно, с некоторой я опаской подошел к краю обрыва, где глубоко внизу горела машина. Наша машина.

— Нет, мы сдохли! — серьёзно произнёс Болконский.

— Что? — повернулся я к нему.

О чем он говорит?

— Прекрати считать меня больным придурком. Всё, что я делаю, имеет под собой смысл, — произнёс он, поднимаясь на ноги и доставая из кармана салфетку. — Там в багажнике лежат два тела. Многие знают, чья эта машина и свидетели подтвердят, что в ней сидели мы. Теперь мы разбились, и это даст нам время, чтобы добраться до Европы.

— Ладно, убедил, — отмахнулся я. — Но мог же и предупредить!

— Зато у тебя эмоции были искренними. А и тебе надо было проветрить свои мозги. Всё, не гунди. Пойдём, нам нужно добраться до другой машины.

Мы шли несколько часов по лесу, поднимаясь на очередную гору, когда нам попалось место для кемпинга.

Кострище, обложенное камнями, поленница дров. И брёвна, которые были вместо стульев или скамеек.

Усевшись на ближайшее бревно, я вытянул гудящие ноги.

Давно я не гулял по горам.

Услышав позади себя странные звуки, я резко повернулся и упёрся взглядом в дуло автомата.

Его держал один из десяти солдат, стоящие в паре метров от нас.

И это были японцы. Это были русские!

— Андрей, ствол убери, — приказал Дамир.

— Может, вы в заложниках. Я должен заботиться о своём сюзерене, — ответил молодой парень. Опуская оружие.

— Макс, если ты его накажешь, я не буду против.

— Да пошёл он, — отмахнулся от этого щедрого предложения. — Работа есть работа. Не убил же.

— Логично. Знакомься, перед тобой элита Уральского княжества. Андрей Швец — командир отряда мальчиков-зайчиков. Моя гвардия.

— Мы плейбои, — насупился парень, которого представили Андреем.

— Ну а я о чём? — хохотнул Дамир.

— Это разные вещи! — жарко воскликнул кто-то из парней.

Переглянувшись с Дамиром, мы расмеялись.

— Они не знают? — смеясь, спросил я у парня.

— Нет, — сквозь слёзы хохотнул он, — Тут не было дядюшки Хью.

Отсмеявшись, я посмотрел ещё раз на эту компанию.

Все молодые спортивные, словно на подбор.

— И сзади них, вон там… — неопределённо махнул рукой Дамир. — Прячется мой друг. Глава клана, в котором состоит мой род. И как многие думают, глава Уральского княжества. Человек, который когда-то спас мне жизнь. Распутин Андрей Игоревич.

— Но не спас вашего отца, — с грустью в голосе произнёс подтянутый мужчина лет пятидесяти с седыми волосами.

— Это дела прошлого, — дёрнул Болконский головой. — Позвольте вам представить Юсупова Максима. Брата моей любой Анжелики.

И если парни лишь сделали поклон, то вот Распутин, впился в меня взглядом, в котором читалось узнаваемость.

— А мы ведь знакомы, — хмыкнул я.

— Точно, ты же в России был, всякими непотребствами занимался, тьфу… Память моя, как у рыбки. Тогда пойдёмте, нас ждёт долгий путь, — поднялся на ноги Дамир.

* * *

Через пару часов, мы вышли к одинокому дому, на вершине горы. Возле которого стояло метеорологическое оборудование и два минивэна.

Загрузившись внутрь машин, мы тронулись в путь.

К утру следующего дня, мы погрузились на рыболовецкий траулер.

Через неделю мы спустились с корабля в Джакарте. Ещё через месяц мы стояли в порту Барселоны и провожали взглядом очередной рыболовное судно, на котором мы сюда добирались.

Мы заселились в доме, на окраине столицы Каталонии.

Небольшой таунхаус на пять двухэтажных квартир.

Не успели мы войти в нашу с Дамиром часть дома, как мимо меня пролетела сестра и радостно взвизгнув прыгнула в объятия Болконского.

Сморщившись от вида целующейся парочки, я побрёл наверх. В сердце что-то кольнуло.

Приняв душ, я спустился вниз и не найдя никого дома, отправился гулять в город.

Барселона — это Вавилонское смешание языков и красок, толпы туристов. И потрясающая готическая архитектура старого города.

Гуляя по вечно бурлящей улице Ла Рамбла — я любовался картинами уличных художников.

Любовался уличными артистами в костюмах древней Испании, которые без устали фотографировались с туристами.

Но это было не самым ярким событием дня.

По улицам шли толпы болельщиков в форме каталонского клуба. Жёлтые и сине-гранатовые футболки. Звуки барабанов доносились по округе, вкупе с и неизменными криками «Барса».

Будучи просто фанатом футбола, я влился в эту толпу, которая двигалась в сторону стадиона.

Игра была против Мадридского Реала. Королевского Реала.

Девяносто тысячный Камп Ноу, полный фанатов Каталонского клуба, впечатлял. Атмосфера на стадионе была поистине великолепна, а поддержка фанатов и их кричалки заставляли бежать мурашки по моей коже.

* * *

На табло был нулевой счёт. Клубы разошлись боевой ничьей. Я сидел на пластиковом стуле и наблюдал за людьми, которые, как и я ждали, когда основная масса болельщиков покинет стадион.

— В своё время, я пришёл со своими друзьями и любимой девушкой в спортивный бар. Заказал пиво и шашлык. Я отмечал уход со службы. Мы собрались смотреть футбольный матч. Знаешь какой? — раздался позади меня голос Болконского. В слышались слёзы.

— Нет, — соврал я, не поворачиваясь.

— Мадрид против Барселоны. И меня убили Макс. Нож в сердце, от пьяного быдлогана, которого я хотел спасти от драки. Ненавижу футбол.

— Благодаря тому дню, ты появился тут, — заметил я.

— А я хотел? Мне нравилось моя жизнь Макс. Это вы с Виктором всю свою жизнь прожили, путешествуя по мирам. А мне нравилось там. Нравилась моя жизнь! Но скажи мне дружище, какого это, когда ты знаешь, что люди с которыми ты подружился, кого полюбил, умрут, а ты через год найдёшь других?

Отвечать сразу я не стал. Пожевав губы, я вспомнил людей, с которыми я работал и пил в баре после очередной миссии.

— Я достал из петли достаточно многих людей, которые не выдержали потерю любимых и друзей в другом мире. И среди них были мои друзья Дамир. Но бизнес есть бизнес, они знают куда идут.

— Бизнес, где правят стальные люди без капли жалости к людям? — хмыкнул горько Дамир.

— Именно так, — дал я положительный ответ. — Только так ты можешь выжить. И ты бы выжил в тот день, если бы не полез разнимать тех алкашей…

— Врёшь ведь, — укоризненно произнёс парень.

— Вру, — кивнул я головой. — Я не пил тогда. Лишь смочил лицо и сполоснул рот.

— А другие варианты были?

— Были конечно, но жертв было бы больше…Я выбрал самый простой вариант, когда узнал ваши планы.

— Это мой дед заказал?

— Я не могу сказать кто заказчик. Не мой уровень. Мы брали лишь конверт, где была задача и отправлялись выполнять.

— Наверно и к лучшему… — задумчиво произнёс аристократ позади меня.

— Как ты узнал? — спросил я.

— Виктор сказал. Он отказался брать заказ, но он знал, кому достался этот конверт.

— Злишься на меня?

— Злюсь, Макс. Очень злюсь. Ненавижу, но и благодарен тоже. Дела прошлого, да? Пойдём, нас заждались, — поднялся он на ноги и хлопнул меня по плечу.

Глава 25

Что меня всегда поражало в спортивных мероприятиях, особенно в футбольных — это, как быстро растворяются болельщики за пределами стадиона.

Мы задержались на стадионе наверно минут на сорок после финального свистка, а улицы уже были пусты. Лишь автомобильные пробки из машин люка класса были напоминанием о том, что тут только находились богатейшие спортсмены.

Футболисты на базу команды после матча на клубном автобусе. Они едут на своих, а зачастую на спонсорских машинах, которые их друзья или родственники привозят на парковку стадиона утром.

Вдалеке слышались кричалки болельщиков Барселоны, но они наверно просто пытаются попасть в очередной бар. Залить горе или отпраздновать ничью.

Втянув вечерний воздух, я прикрыл глаза.

— Ты там уснул, что ли? — крикнул Дамир, остановившись впереди. — Мы торопимся! Если тебе интересно.

— Неинтересно… — пробормотал я.

— Что? — нахмурился парень.

— На чём едем, спрашиваю! — перевёл на него взгляд.

— А! Так, вон вон… — кивнул он на парковку. — Карета подана.

Посмотрев в сторону кивка, я поджал губы от недовольства.

— Ты смеёшься, что ли?

— Ну почему сразу смеюсь? Эта карета принадлежала графу Самборскому, бывшему герцогу Бордо, — пожал плечами парень, растерянно смотря попеременно то на меня, то на карету, запряжённую шестёркой белоснежных лошадей. На козлах сидело двое смутно знакомым парней в старинных камзолах.

— Брешешь! Эта карета не могла принадлежать ему, — усомнился я такой новости.

— Почему?

— Потому что несостоявшийся Генрих пятый, умер в конце девятнадцатого века! Этой карете как минимум… — задумался я и принялся на пальцах считать примерный возраст этого сокровища.

— Сто тридцать лет ей. Грубо. Плюс минус, пара лет, — кивнул Болконский.

— Ей место в королевском музее Мадрида! Уж неточно на улицах мятежной провинции.

— Кстати! Ваших рук дело? — со смешком поинтересовался Дамир.

— Скорее да, чем нет, — пожал я плечами в отчёт. — Я лично не имел дел с Испании в принципе.

— Секреты-секреты… — осуждающе хмыкнул парень.

— Карета зачем? — перебил я его.

— Мы поедем на бал, — загадочно произнёс Дамир. — Два представителя высшей аристократии Российской империи, будут самым ярким событием этого мероприятия.

Дойдя до кареты и запрыгнув внутрь, он через пару секунд выглянул на улицу.

— Давай уже! Нам ещё ехать и ехать.

— Я не одет на бал же… — растерялся я.

— По пути переоденемся, — беспечно махнул он рукой. — Всё уже внутри лежит.

Тяжело вздохнув я оглядел чёрную карету, обделанную золотой лепниной и запрыгнул внутрь.

Несомненно, в современном мире езда на карете не такая угнетающая как в Средние века.

Не самый идеальный асфальт, так или иначе, превосходит на голову мощёные камнем улицы городов.

Развалившись на пуховых подушках я с ленцой смотрел сквозь окно на улицы столицы Каталонии.

— То есть, мы проделали такой путь, жили в вонючих трюмах, провонявших гнилой рыбой, чуть не разбились в горах Японии, ради того чтобы заявиться на бал в карете? — спросил я, не поворачиваясь к переодевающемуся Болконскому.

— Здорово, да? — рассмеялся он, засовывая руку в рукав белоснежной кружевной рубашки. — Но мы выиграли время. Наш след потеряли в Китае. И сейчас, они ещё не в курсе, где мы. И вот сейчас, наше появление вызовет фурор и сломает им не один план. Кстати, мы прибудем уже минут через двадцать. Я рекомендую начать переодеваться. Иначе выйдет не очень красиво.

Сняв с вешалки за своей спиной, закрытый чехол для одежды и расстегнув молнию, я очарованно уставился на камзол из чёрного бархата. На Серебристых пуговицах и броши, которая крепилась на кружевном жабо, были выгравированы гербы моего рода.

Пока я рассматривал костюм, Дамир протянул мне трость из чёрного дерева с серебряным набалдашником в виде головы льва.

Он же был одет в похожий камзол, только тесного зелёного цвета и рубиновыми пуговицами.

— Бал то по какому поводу? — принимая трость, поинтересовался я.

— Независимость Каталонии. Они достали короля и он подписал вчера документы. Грандиозный шантаж и несколько внезапных смертей. Цена этой бумажки. Люди, обычные жители этой провинции, правда об этом ещё не знают.

— Вряд ли они обрадуются…протестовать против власти короля и быть независимой страной… — покачал я головой.

— Не переживай. Мы не допустим этого, — кровожадный оскал застыл на лице Дамира.

Глава 26

Наша карета въехала на территорию огромного старинного особняка.

Красивая сторожка на въезде, и два человека в красных одеждах лакеев лишь поклонились.

Недолгая поездка по подъездной дорожке, по бокам которой рос, невысокий плакучий формы, вяз и мы остановились возле величественной каменной лестницы, белоснежного трёхэтажного дома.

— Не ссы! Всё будет нормально, — подмигнул мне Дамир.

— Надеюсь, — кивнул я.

Дверь кареты отвалилась, пропуская внутрь прохладный вечерний ветер.

Сбоку стоял дворцовый слуга, низенький, седой швейцар в длинной тёмно-синей ливрее, обшитой золотым галуном.

Поправив свой костюм, мы направились вверх по ступенькам.

Там замерла девушка. В руке которой был длинный мундштук с сигаретой.

Она была одета в чёрное платье, с чёрными мехом на плечах, лежавшим на плечах. На вид ей было не больше 30 лет.

— Добрый вечер господа, с кем имею честь познакомиться? — заговорила она, когда мы остановились на три ступеньки ниже её.

— Великий князь России. Дамир Балконский, — поклонился мой друг. — Глава Уральского княжества.

— Князь Юсупов, — повторил я поклон.

По лицу девушки пробежала тень растерянности.

— Вас тут не…

— Девушка, с вашей стороны будет некрасиво оставить нас без взаимного знакомства, — перебил её Дамир.

— Дорогая, что у вас тут происходит? — раздался мужской голос за спиной девушки.

Вздрогнув, девушка, резко развернувшись, сделала несколько шагов к мужчине в золотом камзоле.

— Там…они… — нервно произнесла она.

— Добрый вечер, герцог! Рад видеть вас живым… Хотя предпочёл бы обратное.

— Болконский? — вытянулось лицо мужчины.

Внешность у него была слишком ухоженная для мужчины. Наверно я бы сказал, что в нём было слишком много женственности.

— Приятно что вы обо мне не забыли. Но позвольте представить моего друга и в некоторой сфере родственников. Князя Юсупова! Брата моей дрожащей невесты, — повёл Дамир рукой в мою сторону. — Максим, перед тобой самый ничтожный человек, которого я встречал в своей жизни-герцог Пети.

Бросив на меня взгляд, полный презрения, герцог повернулся к Дамиру.

— Вас нет в списке приглашённых…

— Вы думаете, что он нам нужен? — весело хмыкнул Болконский. — Пойдём Макс, нас ждёт знакомство с более приятными господами.

— Болконский! Я запрещаю вам тут находиться! — взвизгнул мужчина, когда мы сделали несколько шагов.

— Скройтесь герцог с моих глаз. Пока я не напомнил, вам, ваше место… — отмахнулся Дамир, проходя мимо.

Бросив взгляд на злого герцога, я догнал своего родственника.

— Это было жёстко, не находишь?

— Да брось, он и правда никчёмный человек, — усмехнулся Дамир. — Он в жизни имеет лишь фамилию матери и доходы от империи, которые она и построила. А сам мальчик, как говорится вырос с золотой ложкой в одном известном месте и был, по сути, просто избалованным ребёнком, который при проблемах победит к матери, — рассказывал Дамир. Сделав пару шагов, он резко замер. — Но будем честны, его родословная и статус, позволяет избегать множества проблем.

— Но тебе не помешало их создать? — фыркнул я.

— Я не создавал, — отрицательно покачал он головой. — Я просто заставил его ползать на коленях перед Бастилией и извиняться перед каждым прохожим.

— Ты отморозок Дамир, — упрекнул я парня со смехом.

Оперевшись ладонью мне в грудь, парень поднял вторую руку с выставленными указательным пальцем.

— Я нормальный. Но каждая тварь, причастная к смерти моих близких, понесёт наказание. И если я сочту, что публичное унижение — это наказание, значит, я буду публично унижать любого.

— Месть не принесёт тебе удовлетворение Дамир, — холодно проговорил я.

— Она принесёт чувство выполненного долга, тихо ответил он, опустив руки. — Но пойдём. Не будем тянуть время.

Широкие двери из красного дерева при нашем приближение распахнулись.

Мы оказались в светлом мраморном холле, полным слуг. Мужчины шли с пустыми и полными напитков и закусок подносами, девушки несли вазы с цветами. Жизнь тут кипела как в большом городе. И я машинально ожидал, что кто-то из слуг вот-вот столкнутся.

— Добро пожаловать господа, поклонился пожилой мужчина в красном камзоле, стоящий перед дверью. — Как вас представить?

— Князь Болконский и Князь Юсупов, — дал ответ Дамир.

— Прошу за мной, — поклонился дворецкий.

Проводила нас по коробку коридору, он распахнул двухстворчатые двери и пройдя на один метр, громко объявил.

— Великий Князь Российской Империи, Дамир Болконский и Великий Князь Российской Империи Максим Юсупов.

Подивившись про себя знаниями этого пожилого мужчины, я редко осознал, какой фурор вызвали эти слова.

В огромном зале, где пару мгновений назад играл оркестр и стоял небольшой гам голосов, повисла тишина.

Несколько десятков человек. Часть из которых были смутно знакомы, удивлённо смотрели на замерших нас.

Дворецкий, сделав низкий поклон, покинул зал, закрывая за собой двери.

Дзынь!

Слева от нас раздался звук разбившегося бокала.

Повернув голову на звук, я сжал кулаки от злости.

Там стояла Романова, которую нежно обнимал за талию чёртов лягушатник.

Стерва.

Тварь.

Ненавижу.

— Макс! Ну-ну! Успокойся…ещё рано! Давай сперва поговорим с ними… — зашептал Дамир.

— Что? — растерянно произнёс я, повернувшись к нему.

— Ревноссть свою уйми…холодно стало, — фыркнул Дамир.

Прикрыв галаза и сделав пару вдохов я посмотрел на Романову.

Она спряталась за спину парня и со страхом смотрела на нас.

— Болконский. Вы обнаглели? — раздался женский голос.

— Ирен, ты задаёшь глупые вопросы, — раздался знакомый голос в толпе, — Это же Болконский, он по определению обнаглел. Впрочем, Юсупов тоже недалеко ушёл.

Отодвигая людей в сторону, к нам вышла Ирен Мил и статный ирландец в белоснежном с серебром камзоле.

— Здравствуй, Десмонд, — поджал я губы.

— Зачем вы сюда явились? — спросил Галлахер, смотря поочередно на нас.

— Пожрать и выпить на халяву, — пожал плечами Дамир.

— Болконский, с каждой минутой нашего знакомства, я всё больше хочу отрезать тебе язык, — рядом с Десмондом встал чернокожий парень, лицо которого было исписано белоснежными татуировками.

— Если ты мне отрежешь язык Нголэ, то как я буду тебя раздражать? — фыркнул Дамир.

— Макс, может, ты расскажешь? — повернулся ко мне Десмонд.

— Точно! — радостно воскликнул Дамир. — Юсупов, расскажи им, зачем мы тут.

Вот же ты скотина. Откуда я знаю, за кой чёрт мы припёрлись сюда?

— Мы… — задумчиво проговорил я смотря по сторонам. — Мы… — повторил я и замолк.

Кристен Бурбон, возле которого стояла Романова, опустил свою руку ей на пятую точку и начал поглаживать её.

— Воспитывать мы сюда пришли, — сплюнул я на пол.

— Да-а-а-а-а-а! Мой пацан! — радостно заорал Болконский, резко раскинув руки в стороны.

Миг и огромное количество окон разлетелось на тысячи осколков, засыпая всех нас.

В зал влетели сотни иссиня чёрных воронов и ринулись к людям. Повсюду раздались женские истерические крики.

Кто-то бежал к дверям, кто-то упал на пол и пытался прикрыть голову.

Глава 27

Пока все были заняты птицами, я ринулся в сторону Романовой.

Схватив её за руку, я дёрнул её к себе, пытаясь вырвать её из лап француза.

— Максим! — взвизгнула девушка.

— Да отпусти ты его, дура! — прикрикнул я на Настю, ударив парня в живот.

Ухнув, он отпустив девушку, сделал несколько шагов назад.

— Да что ты… — попыталась возмутиться девушка.

— Цыц! — рявкнул я, таща упирающуюся девушку в сторону Болконского.

— Макс! — дрожащим голосом прошептала Настя.

Но моё внимание было поглощено боем Болконского.

И хоть птицы, его вороны, смогли отвлечь многих оставшихся в огромном зале, но несколько человек смогли очень быстро с ними разобраться и начали швырять в Дамира разнообразные техники.

— Макс! — повторила сипло девушка.

— Макс, шевели булками! — тяжело крикнул мой родственник. — Я не могу и на вас силы тратить.

— Максим… — повторила девушка.

— Да что блин? — нервно повернулся я к девушке.

— Волосы… — глупо произнесла она, подняв левую руку, в который остался парик Кристена.

— Тьфу, дура… — сплюнув на мраморный бело-золотой пол, я выдернул из её ладони парик и швырнул в сторону.

— Живыми! Они нужны мне живыми! — прогремел голос Десмонда.

В зал ворвались около десятка солдат с оружием в руках и взяли в круг Ирен Мил и Десмонда, позволяя им убраться в соседние помещения.

Раздались первые выстрелы.

Вороны, кружившие под потолком резко спикировал вниз закрыли нас от пуль, растворяются серым туманом.

— Юсупов! Сделай что-нибудь! — крикнул Дамир.

— Замерли! — заорал я и сделав шаг вперёд, я резко дёрнулся назад, словно зацепился за что-то.

Солдаты, забежавшие в зал замерли с глупым видом и беспомощно хлопали глазами не в состоянии пошевелиться.

— Красавчик! — радостно воскликнул Дамир и резко выкинув ладонь вперёд, крутанул её по часовой стрелке.

Стая птиц, летающие под потолком в хаотичном порядке, резко собрались в одно продолговатое чёрное облако и ринулись к солдатам, закружившись вокруг них.

Болконский продолжал выворачивать руку, а толпа птиц, ускорившись совсем скрыла людей от наших глаз, превратившись в одно чёрное пятно.

Я же повернулся назад, посмотреть, что там затормозило нас и в удивление посмотрел на Романову, застывшую на одной ноге и беспомощно вращая глазами.

— Насть?! — тряхнул я девушку. — Ау! Ты чего?

— Макс, вы долго там? — крикнул Дамир.

— Да тут…ерунда какая-то! — отозвался я. — Насть! Слышишь меня?!

Девушка, ошалело крутившая глазами, сфокусировала на мне полный презрения взгляд.

— Чего? — сделал я шаг назад. — Отомри! Отомри!

— Да что у вас тут происходит? — к нам подбежал злой Болконский и нагло отпихнул меня в сторону. — Ну дела-а-а-а, — протянул он удивлённо, повертев девушку из стороны в сторону. — Эй! — замахал он ладонью перед лицом девушки. — Принцесса! Очнись!

— Королева же, — поправил я машинально.

— Да плевать, — фыркнул Болконский. — Ну ты и учудил.

— Да кто ж знал то, что она послушается… — обречено произнёс я, протирая лицо.

— И чё, обратно то не как? — обходя девушку вокруг, Дамир посмотрел мне в глаза.

— Не слушается, — пожал я плечами. — Отомри!

На что девушка лишь закатила глаза.

— Романова, — приблизился к ней Дамир. — Если мы тут сдохнем, спасая твою каменную задницу, я тебя на том свете достану. Честное пионерское.

— У нас всё плохо? — уцепился я за напряжение в голосе парня. — Дамир? Что происходит? — повторил я, видя, что парень мнётся и не хочет отвечать.

Сделав пару вдохов, он тряхнул головой.

— Мы в дерьме. Моих сил, — повёл он рукой в сторону птиц, — хватит на минут десять. Они очень прожорливы…

— А другим пользоваться? Менее затратным? — хмуро произнёс я.

— А не бросается ради юбки в драку сразу можно было? — огрызнулся он. — Я хотел сперва поговорить с этими людьми…

— Он не умеет делать менее масштабные техники, — прохрипела Романова. — Он у нас максималист. Разрушать так сразу всё и с концами. А на мелочь он никогда не разменивался.

— Иди ты…если твои учителя тупые и бездарные, которые не могут правильно научить, я не виноват, — сложил Дамир руки на груди.

— Тебя отпускает? — посмотрел я на девушку.

— Нет…ой….

Нога Романовой, на которой она стояла, неожиданно подогнулась и девушка упала на пол.

Глава 28

— Ура! Она шевелится! — хмыкнул иронично Болконский.

Протянув руку и оказав помощь девушке, я посмотрел на своего родственника.

— План у нас есть? Или мы так и будем тут тусить?

— Что вы себе позволяете? Как в ваших тупых головах вообще оказалась эта идея?! — зашипела змеёй Романова. — Вы хоть осознаете, какой скандал будет?

— Это не я! — поднял руки вверх Болконский. — Это вон, твой любимый побежал морду бить твоему мужу.

— Что?!

— Чего?!

Воскликнули мы с Настей одновременно.

— Да я так…, — стушевался парень. — Шучу. Нам нужно поймать Галлахера и Ирен.

— Они поди уже сбежали, — хмуро произнёс я.

— Не, они тут. Я чувствую. Ты с Настей, сейчас должны попасть в главное крыло дома. А я их займу на пару минут.

— Ты обещал, что не будешь впутывать меня в это всё! — возмутилась девушка, бросаясь на Болконского и начав бить его по спине кулаками.

— Успокойся! Ситуация изменилась…

— Ты мне соврал!

— Настя хватит! Уже ничего не изменить, нужно просто закончить начатое, развернувшись, парень схватил её запястья. — Доверься мне.

Поджав губы, я отошёл от них на пару метров и замер.

От стены возле которой я стоял, шли странные звуки. Словно кто-то её бурил.

Положив ладонь на стену, моё и без того нерадостные настроения, стали совсем мрачными.

Стена вибрировала, словно машина на вибростенде и ко всему этому, она была ледяной. Ледяной настолько, что я не смог выдержать и секунды и отдёрнув руку, потряс ей.

— Ребят, у нас проблемы! — крикнул я, отходя на пару шагов назад.

— Что? — посмотрел Дамир в мою сторону.

— Стена вибрирует и холод собачий.

— Дерьмо! В стороны! Отходите, быстрей…

Схватив девушку, бросился в сторону от стены.

— Что? — растерянно проговорил я.

В этот момент стена рухнула, поднимая огромное облако пыли.

— Беги, дурак! — крикнул Дамир.

Но его крик запоздал.

Мои рефлексы сработали на звук катящейся гранаты по полу.

Бросившись в сторону и прикрыв голову руками, я закрыл глаза и открыл рот.

Шумовая.

Вспышка была настолько сильной, что свет резанул мои закрытые глаза.

По мраморному полу загрохотали ботинки.

— На пол!

— Лежать!

— Морды в пол!

— На пол живо ошибки природы!

Раздались стандартные крики на подавление морали.

— Тёлку хватайте!

— Что-о-о-о?! Это я тёлка? — раздался возмущённый ор Найти. — Да я вас тут!

Писец котёнку, только и успел я подумать, как с их стороны раздался шум ветра.

Тряхнув головой, пытаясь избавится от писка в ушах и повернувшись в их сторону, я открыл рот от удивления.

В сантиметрах тридцати над полом, в воздухе парила Романова, раскинув руки в стороны.

Вокруг неё, кружило шесть двухметровых смерчей, внутри которых кружились солдаты, вбежавшие в зал.

— Я! Вам! Не! Тёлка! — прогремела девушка, резко опустив руки.

Получившийся эффект заставил меня сглотнуть подступивший ком в горле.

Смерчи словно складные воронки схлопнулись об пол. Вместе с теми несчастными кто был внутри них.

На то, что осталось от солдат, я старался не смотреть.

— Юсупов! — посмотрела на меня Настя.

— Д-да? — заикнулся я, нервно посмотрев на девушку.

— Узнаю, что ты мне изменяешь, с тобой будет то же самое! Понял меня?

Посмотревдевушке в глаза, в которых застыла безумная решимость, я болванчиком закивал головой.

— Предельно.

— Ха! Прогнула! Она тебя прогнула! Му-ха-ха…Это она ещё не знает про… — заржал Дамир.

— Замолкни! — бросил я.

— Чего я не знаю?! — вскинулась девушка, ступив на пол.

— Ммммм! — возмущённо замычал Болконский, размахивая руками.

— Всё хорошо Насть, не слушай его! Он же пустослов тот ещё, — нервно ответил ей.

Девушка, сузив глаза, сжала свои кулачки.

— Мммм! Ммм!

Дамир, начал прыгать и рукой указывать на проём в стене.

Повернувшись в сторону обрушенной стены, я тяжело вздохнул.

Что-то я и забыла, где мы находимся.

В проёме стояло три человека во главе с Галлахером с пистолетом в руке. Слева от него замерла мадам вице-президент, в руках которой горело пламя огня, а по правую руку от ирландца находился лягушатник.

И с ним произошли глобальные изменения.

Вместо некогда женоподобного парня тут стоял настоящий мужик. Самец, пышущий силой и злостью. На его руках, сложенных на груди, ярко сверкали разряды молнии.

И судя по удивлённым хмыкам по сторонам от меня, удивлён этой метаморфозой был не только я.

— Ммм! — подергал меня за рукав Дамир.

— Что? — хмуро произнёс я, не понимая, чего он хочет.

— М! — ткнул он себе в рот.

— А! — хлопнув себя по лбу, я фыркнул. — Можешь говорить.

— Ура, твою мать! Додумался придурок, — сплюнул парень.

— Галлахер мой, — тихо произнёс я.

— Да плевать, — отмахнулась Настя, — Я хочу космы этой дуре повырывать, кто бы знал, как она меня достала….

— Эй! — возмутился Дамир. — Этот лягушатник к Насте приставал! За жопу лапал, а ты ему морду набить не хочешь?

— Не хочу, — отрицательно покачал я головой.

— Козёл! — прошипела Настя, ударив локтем меня вбок. — Я тебе это припомню.

— Насть, нас надо разделить их, — шепнул Дамир.

— Окей, — кивнула девушка и резко выбросила руку.

Воздушная стена, сметая всё на пути, снесла стоящих перед нами врагов.

— Бежим! — воскликнул Болконский, бросаясь вперёд.

Перед ним появились вороны, летели клином, отсекая поднимающихся людей на три коридора.

Настя ринулась в сторону Мил, скрываясь за живой стеной из птиц, а я, добежав до Десмонда, зарядил ему кулаком в нос.

глава 29

В стороны брызнула кровь.

Отпрыгнув на пару шагов назад, я потряс рукой.

Галлахер, схватившись за нос и, промычав что-то нецензурное, со злостью смотрел на меня.

— Ты за это поплатишься, — проревел он, запрокинув голову и схватился пальцами да нос.

— Ага. Трижды! — хмыкнул в ответ и подбежав нанёс удар в коленную чашечку, заставив его рухнуть на колени. И размахнувшись нанёс удар в висок, отправляя его на землю. А не слишком ли просто?

Обойдя лежащего на полу бывшего товарища, я присел перед его головой.

— Зря ты затеял всё это, — произнёс я, подняв его голову.

— Ты умрёшь раньше, — плюнув мне в лицо, ирландец схватил меня за ноги и дёрнул на себя.

Тряхнув головой от неожиданного приземления, я почувствовал, как мне на грудь легла ладонь Десмонда, а сам он занёс правую руку, в которой блеснуло лезвие ножа.

Я лишь успел сдвинуть на пару сантиметров в сторону голову, как ирландец опустил занесённую руку и нож вошёл в землю на всю длину не маленького клинка. Схватит его за руку и поддав ногой по пятой точке, придавая ускорения дёрнув вперёд уронил Десмонда на землю и нанеся удар в лицо, вскочил на ноги. Мой бывший товарищ не заставил себя долго ждать и спустя пару мгновений поднялся на ноги.

Мы замерли друг напротив друга-друга. Галлахер с ножом в одной руке, тяжело дышал.

По моей шее прошёлся холодок. Потерев пальцами её, я почувствовал что-то липкое и вязкое. Опустив взгляд на пальцы мне открылась нерадостная картина — вся ладонь была в крови.

Значит, не показалось и нож всё же задел меня. Знать бы ещё как сильно он меня смог порезать и чем это грозит.

Сжав кулаки, я прыгнул чуть влево и вперёд, откуда сразу же повторил прыжок, но уже в право. Раскачивая маятник быстрыми прыжками, я хотел застать Десмонда врасплох.

Мощнейший удар в грудь отправил меня на несколько метров назад.

— Щенок! — хохотнул ирландец. — Не дорос ещё до меня.

Со стороны донёсся женский визг, переросший в крик боли.

— Похоже, твоей девке скоро придёт конец. Жаль, я не смог ей насладиться… — заржал мой противник, посмотрев в сторону, откуда донёсся крик.

Сделав пару вдохов, я, повертев головой, посмотрел на стену из стремительно летящих птиц.

Нужно торопиться.

— Дес, ради чего всё это? Неужели тебе мало власти? — поинтересовался я, ища возможность отвлечь его. Хотя бы потяну время.

— Мало власти? — удивлённо переспросил ирландец. — То, что я владел стайкой бандитов и держал пару кварталов, это по твоему власть? Это не власть, это издевательство, итальянцы, китайцы…Да даже вшивые японцы держали большую территорию. Про русских аристократов, которые прикрываются своей мафией я и вовсе молчу. Ирландцы всегда были обделены, и лишь наша отмороженность заставляла считаться с нами.

— И ты решил, что захватить мир, это будет лучше? — хмыкнул я, делая несколько шагов вправо, заставляя сместится и Галлахера влево.

— А почему нет? Этому миру нужна твёрдая рука. Это глубинная суть человечества, они жаждут рабства. Люди созданы, чтобы служить. И до конца дней стоять на коленях.

— И ты решил, что достоин стать хозяином мира? — сделал я пару шагов в сторону. — Знаешь, когда-то я бывал в Германии и видел человека, стоявшего выше всех. Мы так и не поладили.

— Легион… — понимающе кивнул Галлахер головой, удивляя меня. — Имя нам легион и бездна наш дом. Да парень? — положил он себе руку на плечо. — Ах прости, забыл! Опустив руку, он пошарившись по карманам, достал кольцо и швырнул мне.

Поймав, я с удивлением взглянул на пойманную вещицу.

Чёрное кольцо с расколотым серебряным орлом посередине.

— Знаешь почему оно чёрное и орёл легиона расколот? — и сразу же добавил, не дожидаясь моей реакции. — Не знаешь, не утруждай себя. О таком не принято говорить там. Это знак ушедших, предавших суть легиона. Нарушивших своё слово.

Подняв голову, я не веря своим ушам, удивлённо смотрел на шагающего в сторону Галлахера, положившего одну руку на пояс.

— Когда Кавендиш в очередном порыве злости, сверкнул своим кольцом, я понял, что пора действовать.

— Убить его и захватить мир? — фыркнул я, смещаясь в сторону.

— Убить его и убить человека, который придёт на помощь этому миру из легиона, — кивнул Галлахер, делая шаг в противоположную сторону.

— И как это поможет?

— Правильный, — произнёс Десмонд. — Когда-то и я был таким. Следовал пути воина, — ответил он странно.

— Хорошо хоть не самурая, — засмеялся я, сделав ещё пару шагов в сторону.

— Смешно, — покивал он головой. — Знаешь, дру, г я был самураем, в своей настоящей жизни. До попадания в легион…

— Мы же не помним, кем были… — ошарашенно прошептал я.

— Кто тебе это сказал? Твой бармен? Старейшины? — рассмеялся он, заставив признать его правоту. — Это чушь для идиотов вроде тебя. Вся твоя подноготная и настоящая жизнь лежит в папочке в архивах в подвале главного здания. Там же и досье на твою работу. Ты думаешь, что легион — это что? Помощь для цивилизаций в их развитии? Это огромный бизнес…бизнес, построенный на крови. Технологии, полученные в качестве оплаты лишь помогает хозяевам легиона развиться. Знаешь зачем? Захватить всё живое. Пока вы… Ну и я раньше, спасали землю, альфа центавру и прочие планеты, старейшины и их хозяева завоёвывали реальный мир. Наш мир! В котором мы с тобой выросли! Родились!

— И ты решил, что захватит другую планету, это будет лучше? А чем ты тогда лучше них? — задал я ему вопрос, пытаясь осознать масштаб его слов и происходящего. Но кто врёт?

— А я не говорю, что лучше. Но в этот мир, этих тварей я не пущу.

— Вот как? И что ты можешь им противопоставить? — сделав шаг в сторону, я пытался поймать взглядом ворона.

— А я не сказал? — замер он резко. — Я убью тебя, и этот мир навсегда будет запечатан системой. Ни один легионер не сможет сюда попасть.

— В смысле, это я такой крутой? — поднял я брови удивляясь. Раньше я за собой такой крутости не замечал.

— Да нет, — сморщился он. — Ты будешь третьим легионером умершим тут. И это будет именно той самой системой защиты.

— То есть если я убью тебя, то она заработает тоже? — поинтересовался я, зацепившись взглядом за ворона.

Он словно статуя, замер в бесконечном птичьем потоке.

— Умный, — кивнул Десмонд. — Но ты меня не убьёшь. Многие и более сильные противники пытались и всё зря. В его руке, которая так и была на поясе, оказался пистолет.

— Спаси! — только и успел я крикнуть, прыгнув в сторону, как Галлахер начал стрельбу.

Каким бы хорошим стрелком ни был Десмонд, но первые выстрелы ушли, как говорится «в молоко».

Остальные пули приняли на себя десяток воронов, ринувшихся на моего противника и беря его в кольцо, постепенно сжимая его.

Добежав до места нашей недавней драки, я подхватил с земли нож и повернулся к Галлахеру.

— Твари! Отвалите от меня! Пернатые гадины! — кричал он, поглощённый пернатой стаей. — Юсупов! Ты трус! Сражайся честно!

Подкинув ножик в руке, я сделал несколько шагов вперёд.

— Ты такое же дерьмо, как и весь легион! Ничтожество! Ошибка природы…

— В стороны, — прошептал я командным тоном, подняв руку с ножом, я, коротким замахом, отправил его в Десмонда.

Птицы разлетелись точно в момент, когда ножу осталось считаные сантиметры до ирландца.

Галлахер, захрипев и схватившись за грудь, откуда торчала рукоятка ножа, он упал на колени.

Предвкушая победу, я неспешно направился к нему.

Возле тела, на земле валялся упавший пистолет. Отопнув его в сторону, я присел возле тяжело дышавшего друга.

— Ты не победил… — прохрипел он, с трудом сфокусировав на мне взгляд. — Я ещё жив.

— Надолго ли? — грустно спросил его.

— Тебя переживу, — огрызнулся Дес, пытаясь вытащить из себя нож.

— Прощай, дружище, — поднявшись на ноги, я, развернувшись к нему спиной, сделал пару шагов. — Убейте!

Предсмертный хрип Галлахера потонул в безумном птичьем хоре. Который потонул в модном взрыве, ударной волной которого, меня ощутимо качнуло.

Повернувшись, я тяжело вздохнул. Там осталось лишь дымящаяся воронка.

Зря ты, это затеял.

Подобрав кольт девять один один и проверив обойму, в которой осталось два патрона, я посмотрел по сторонам. Кому моя помощь будет нужнее.

Со стороны, где должна была быть Романова, поднялся столб огня.

Не раздумывая, что делать, я бросился в ту сторону.

— В стороны! — крикнул я, взмахивая руками, разгоняя птиц.

Нырнув в получившийся проём, я натолкнулся на отвратительную картину.

Мадам вице-президент буквально втаптывали Романову каким-то каменным големом в неизвестно откуда появившееся болото.

Девушка лежала лицом в земле, и лишь слабые всполохи зеленоватого щита, не давали Мил, окончательно утопить императрицу России.

— Замри! — завопил я.

Каменное создание остановило свою ногу в полуметре над девушкой.

— Ты! — завопила Ирен, увидев меня, и попыталась сделать какое-то движение рукой, но пятнадцати громовая пуля, сделавшая аккуратную дырочку на прекрасном лице Мил, резко прервала попытки сделать мне пакость.

Со смертью Ирен, голем, рассыпался на тысячи мелкого щебня и завалил под собой Настю.

Да блин!

Выругавшись, я бросился на помощь девушке. Поскользив последние метры на коленях как заправский футболист, празднующий гол, я принялся яростно раскидывать гору щебня.

— Жива? — тяжело дыша, спросил девушка, когда смог отказать её тело и повернуть к себе лицом.

— Да лучше бы нет…как всё болит! По мне, будто миллион слонов прошлись… — пожаловалась девушка, откидывая голову на мои колени и прикрыв глаза.

— Шутишь, — хмыкнул я, перестав проверять целостность её конечностей. — Значит, всё в порядке. Идти можешь? Нужно добраться до Дамира.

— Постараюсь, — слабо ответила Настя. — Ты победил? Победил этого Педди?

— Ты же не англичанка, откуда словечко? — рассмеялся я, поднимаясь на ноги.

— Нравится — развела девушка руки в стороны. — Папа всегда называл этих островитян Пэдди, Сенди и Томми.

— Ну если папа… — покачав головой, я закинул руки девушки к себе на шею, и мы начали путь в сторону стены птиц.

Дамира мы нашли сидящего на земле, сосредоточено гонявшего по левой руке небольших птиц.

— О! Явились! Наконец-то! — помахал он правой рукой, увидев нас. — Ну, что? Успех?

Дойдя пару метров до парня, я устало опустился рядом на траву.

Настя, потоптавшись рядом, не придумала ничего лучше, как усесться мне на колени. Видимо, не желая морозить свой царский зад.

— Успешно, — кивнул ему. — Все мертвы. А ты чего тут делаешь? Мы к нему спешим, переживаем, а он с птицами играет. Мог бы и нам помочь.

— Я занят изучением, своих новых способностей. А про вас, я всё знал. Птички все рассказали.

— Сволочь, — оповестила его Романова.

— Что да ночные способности? Покажешь? — заинтересовался я.

— Да легко! Смотри!

Подняв, окружённую птицами руку, он, сделав вращательное движение плечом, начал увеличивать длину руки, по которой начали летать стая птиц.

— И чего? — не понял я.

— Это лишь малая часть формы, которые они теперь могут принять, хочу палка, хочу топор, хочу меч, хочу, вообще, яблоко будет.

Каждое его слово сопровождалось изменениями в форме птиц, которые из длинной палки превратились в яблоко.

— Прикольно, — присвистнул я.

— И это ещё чертовски остро! Я лягушатника кусочков на двести нашинковал.

— Ну круто же, я тебе даже завидую, у меня только этот голос и есть, а у тебя вон…всякое, — вздохнул я от зависти.

— За каждую силу должна быть расплата-тихо произнесла Романова.

— И моя плата весьма ощутимая, — произнёс Дамир со слезами в голосе.

Миг и меняющиеся фигуры из птиц исчезли. Оставив короткий обрубок, вместо целой руки у Болконского.

— Охренеть, — только и прошептал я, заворожено глядя на тысячи маленьких ворон, окруживших место среза на его культе.

Глава 30

Изучение новых способностей руки Дамира, были прерваны полицейскими сиренами, стремительно приближающихся к особняку.

— Что делать будем? — поинтересовалась Настя.

— Ну конечно, драться! — кровожадно заявил Болконский, превратив свою руку в огромный меч.

— Шутник хренов. Убирай своих птичек и руку прикрой, чем-то. Нам не нужны новые проблемы.

— И что будем делать? Сдадимся? — фыркнул Дамир.

Проигнорировав его тон, я повернулся к Романовой.

— Насть, вспоминай, были ли тут кто-то равный статусу тебе, кроме этой троицы.

— Равный? — нахмурилась девушка.

— Ну король, император, царица или королева… — нетерпеливо махнул я рукой.

— А! Не помню…вроде нет. Были министров и послов… — задумалась девушка, приложив ладонь к щеке.

— Бинго! — победно воскликнул я. Заслужив подозрительные взгляды. — Мы просто спасали тебя. Они напали на нас, а мы защищались.

— И ты думаешь, нам поверят? — иронично спросила девушка. — Десятки свидетелей, скажут, что вы первые спровоцировали.

— Тебе поверят. Ты императрица или кто? Твоё слово против каких-то вшивых послов и прислуги?

Заржжав, Дамир махнул рукой и стены, разделявшие нас от всего мира исчезли, а птицы буквально влетели в его повреждённую руку и отрастив её до нормального состояния.

— Забавно, — задумчиво произнёс Болконский, повертев целую руку, лишь чёрный цвет кожи, сильно бросался в глаза.

— Это отвратительно! — поёжилась Романова, с отвращением смотря на его руку.

— Нужно было тела спрятать…Нет тела- нет дела, — пожевав губу, проговорил я, осматриваясь вокруг.

— Поздно, они уже тут, — тихо произнёс Болконский.

Полицейские вошли во двор как к себе во двор. Без оружия, без перекрытия. Просто вмиг на лужайке стало на двадцать человек больше.

Настя, бросив на нас нервный взгляд, тряхнув головой и критически осмотрев своё, утратившее шик, платье, встала перед нами и задрав голову, дожидалась когда к нам дойдёт полиция.

— Bona tarda senyora, em podríeu dir el vostre nom? — заговорил вышедший вперёд мужчина, в черно-красной форме полиции.

— Что? — растерялась девушка.

— Он спрашивает, как зовут прекрасную сеньору, — помог я девушке преодолеть языковой барьер.

А! — Настя, склонив голову, улыбнулась и заговорила. — Императрица и Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская; Царица Казанская, Царица Астраханская, Царица Польская, Царица Сибирская, Царица Херсониса Таврического, Царица Грузинская; Государыня Псковская и Великий Княжна Смоленская, Литовская, Волынская, Подольская и Финляндская; Княжна Эстляндская, Лифляндская, Курляндская и Семигальская, Самогитская, Белостокская, Корельская, Тверская, Югорская, Пермская, Вятская, Болгарская и иных; Государыня и Великая княжна Новагорода, Низовской земли, Черниговская, Рязанская, Полоцкая, Ростовская, Ярославская, Белозерская, Удорская, Обдорская, Кондийская, Витебская, Мстиславская и всея северныя страны повелительница и Государыня Иверская, Карталинская и Кабардинской земли и области Арменской; Черкасских и Горских князей и иных наследная Государыня и Обладательница; Государыня Туркестанский, Наследница Норвежская, Герцониня Шлезвиг-Голстинская, Сторнмарнская, Дитмарская и Ольденбургская и прочее, прочее прочее, Анастасия Николаевна Романова.

Этот спич, длившиеся пару минут, высказанный без единой запинки, заставил всех вокруг открыт рты и застыть в ступоре.

Растерянно посмотрев на девушку, полицейский осторожно посмотрел на нас.

— Великий князь Российской империи, глава Уральского княжества Дамир Болконский, — помахал парень здоровой рукой, не поднимаясь с земли.

— Великий князь Российской империи Юсупов Максим, — сделал я поклон.

Полицейский словно рыба, оказавшаяся на суше, молча хватал ртом воздух и беспомощно вращал глазами…

— Вы арестованы! — сиплым голосом проговорил офицер.

— Я императрица Росси…

— Тиши, Насть, — положив руку ей я на плечо, я задвинул её себе за спину. — Офицер, перед вами высшая аристократия самой огромной империи в мире, а девушка и вовсе правительница этой страны. И я тебе как аристократ заявляю, в ту же секунду, когда ты или твои люди попытаются нас арестовать и тем более надеть наручники, которые светятся у тебя за спиной, мы будем считать это объявлением войны нашей стране. И как ты думаешь, Мадрид поддержит вас, каталонцев в этом конфликте?

Беспомощно оглянувшись по сторонам, он был вынужден признать мою правоту. А через пару минут уговоров и споров, он согласился выделить нас пару машин, чтобы нас отвезли в посольство.

Проснувшись и подхватив стакан с кофе, который мне любезно принесли с завтраком, я вышел на балконе второго этажа посольства России в Барселоне. На душе чувствовалась грусть, смешанная с тревогой. Посмотрев на улицы, которые изобилуют шумом, толпами людей и автомобильным движением, я сделал первый глоток.

Вечером прошлого дня, когда нас уставших и грязных привезли в посольство, мы, точнее, Настя, произвели фурор и растерянность среди работников. Как оказалась, девушка была в Испании неофициально, и все думали, что она в Москве.

Увидев на пороге посольства императрицу сотрудники, развели бурную деятельность. По их внутреннему протоколу и договорённости были вызвана полиция и Гражданская гвардия Испании, которые принялись сразу за осуществление безопасности поблизости. А Жинералитет Каталонии, узнав о появление Романовой, прислал пару дипломатов для приватного разговора.

Махнув на неё рукой и оставив её одну с её работой, я, приняв душ, упал на кровать в спальне, которую мне выделили и уснул мёртвым сном.

Отпив, я сделал глубокий вдох. Погода на улице стояла отвратительная. Жара стояла настолько невыносимая, что пот покрыл мой лоб уже через пару минут. И тень, которая была на балконе, меня не спасала. Мой взгляд плавал от толп людей на улице к горизонту, видимого с балкона и в голове был лишь один вопрос. «Когда это всё кончится».

— Удалось поговорит с Десмондом? — раздался голос Дамира за спиной.

— Да, — дал я короткий ответ, не отрываясь от улицы.

— И как? Поделишься?

Кивнув, я принялся за рассказ.

Уточняя и переспрашивая, Дамир пытался вытащить каждую мелочь из меня.

— Три убийства, значит? — сделав глоток из своей кружки, парень помотал головой. — Кавендиш был каким? Первым или вторым?

— С его слов получалось, что после моей смерти он сможет напечатать этот мир. Значит, вторым.

— И как нам это проверить? Ну, запечатан ли доступ для них сюда или нет.

— Я не знаю. Впервые в своей жизни слышу о таких возможностях.

— А погибали у вас часто?

— Достаточно много людей сводит концы, после очередного задания, — пожал я плечами. — Не многие справляются с потерей близких тут или тем итогом, что они получили.

— Угрызения совести? — понимающе кивнул Дамир. — Но нет, именно на задание. Как часто не возвращаются?

Раскрыв было рот, я задумался, а сколько же людей не вернулись с заданий.

Почесала щеку и втянув цветочный аромат, я вздохнул.

— Около пяти человек в год. Не больше и даже скорее меньше.

— А Виктор? Он вернулся же туда? Домой?

— Да, он выполнил задание. Так, или или иначе, он бы погиб, — кивнул в ответ.

— А ты?

— А я тут случайно…это не моё задание. И оно сломалось в тот момент, когда я только отправился сюда и родился ребёнком. Так что у меня даже и мыслей нет, когда моя жизнь может закончиться и, что мне необходимо сделать.

— Сложно всё, — задумчиво проговорил Дамир, встав рядом со мной.

— Что делать то будем? Какие у нас планы?

— Завтра возвращаемся домой. Самолёт сегодня приготовят, к вечеру он будет тут. Утром мы улетим.

— Я хочу обратно в Штаты, у меня там дом и бизнес…

— Сперва в Россию. Это распоряжение Насти, а не моё, — увидев моё недовольство на лице.

— Я еду в штаты, и это не обсуждается, — отрезал я. — Наши приключения кончились, твои враги побеждены.

— Наши, — поправил Болконский, с усмешкой смотря на меня.

— Плевать. Я еду домой.

— Уверен?

— Да.

— Точно?

— Да!

— Ну удачи тогда. До новых встреч, — кивнул Дамир и хлопнув меня по плечу, покинул балкон.

— Надеюсь, больше не увидимся, — прошептал я, ему в спину.

Через пару часов, я стоял в зале ожидания и любовался белоснежной птицей с синим хвостом, на которой была нарисована планета, который медленно двигался к месту своей стоянки.

Люблю полёт. Точнее, момент ускорения, когда огромная птица стоит на тормозах, а двигатели расширяют, чуть ли не в самые максимальные обороты и этот миг, когда тормоза отпускают и гигант начинает набирать скорость.

Заняв своё место на втором этаже в отдельном отсеке, я приготовился к десяти часовому полёту.

Полёт был долгим и утомительным, и когда я, наконец, увидел за окном самолёта огни Нью-Йорка, у меня возникло объективное чувство радости оттого, что скоро мы приземлимся. Да и на борту самолёта оказался буйный пассажир, который не переставал кричать и скандалить на протяжении всего полёта. Видать, добрался до халявного алкоголя.

Ко всему этому не самому лучшему полёту добавилась отвратительная погода. Небо было затянуто тучами, и шёл сильный дождь. К счастью, пилот справился со своей работой и приземлился осторожно и безопасно.

После приземления, мы направились на паспортный контроль. По пути я размышлял, стоит ли позвонить в офис и заказать такси или явится туда неожиданно. Очередь была огромной — казалось, что в в аэропорт одновременно прибыли десятки рейсов. Люди медленно двигались вперёд, переводя взгляды на часы и на очередь впереди них. Когда я, наконец, подошёл к пункту контроля, я был готов к ответам на самые странные вопросы. Но к моему удивлению, пограничный офицер был дружелюбен и приветлив, и я быстро прошёл этот этап процесса въезда.

Я дошёл до выхода из аэропорта, когда передо мной, словно чёртики из табакерки выпрыгнул трое полицейских со служебной собакой и наставив на меня пистолет заявили, что я арестован.

Ко всему этому вокруг нас защёлкали затворы фотоаппаратов, а по глазам ударил белоснежный свет вспышек. Репортёры не зря дежурили тут. Сегодня они получили очень горячий репортаж.

Застегнув на мне наручники, меня сопроводили в недра аэропорта, скрытые от глаз обывателей, где меня усадили в камеру и вручили небольшую синею папочку с ордером на арест меня красивого по обвинению в убийстве Дмитрия Левина, в неуплате налогов, шпионаже, создание криминальной банды и состояние в банде ирландцев китайской триаде и русской мафии ну и, конечно, не забыли итальянскую мафию. Как я по их мнению состоял во всех и сразу, мне было непонятно…но судя по тому, что ордера выписывали разные суды, они могли быть даже и не в курсе об ордере из другого суда.

Бросив папку на пол, я схватился за голову. Как я мог забыть, что я всё ещё в розыске и обвинения с меня не были сняты.

За мной приехали через несколько часов. Тяжело вооружённый отряд спецназа, заковав меня в цепи на руках и ногах, надели цепь мне на шею и в таком виде меня довели до фургона на территории аэропорта.

Ко мне в кузов уселось двое полицейских в шлем с тонированным визором. Остальные уселись в чёрные огромные джипы.

Дороги. Чёртовы дороги. Чёртовы бетонные дороги. Чёртовы бетонные дороги чёртового Нью-Йорка. Чёртовы разбитые бетонные дороги чёртового дождливого Нью-Йорка.

Нас трясло сильно и постоянно. Грузовик для перевозки преступников, был не самым комфортабельным средством передвижения и деревянная доска, заменившая мне сиденье, издавала жалобный скрип после каждого моего прыжка, на очередной яме и стыке моста.

— Возвращение в Нью-Йорк, самая большая глупость, которую вы могли сотворить господин Юсупов, — заговорил один из полицейских.

— Мы хоть и не знаем, что вам понадобилось тут, но раз вы вернулись, мы посчитали своим долгом помочь вам избежать откровенно сфабрикованных дел, — добавил второй. — Подготовьтесь и держитесь крепче. Сейчас все начнётся.

— Что начнётся? — только и успел я спросить, как в наш грузовик, вокзала что-то огромное и вмяв кузов внутрь, перевернуло машину.

С улицы раздались автоматные очереди, разбавленные пистолетными выстрелами.

— Скорее князь! Нужно спешить!

Подхватив меня за руки, полицейские потащили меня не к выходу, как бы мне хотелось, а к кабине.

— Прикройте уши! — только и крикнул один из них.

Взрыв и двери фургона с грохотом упали вниз.

— Скорее! — дёрнули меня за плечи.

Выбравшись на свежий воздух, я лишь успел оценить обстановку, как перед фургоном скрипнув тормозами резко остановился чёрный тонированный джип, открыв заднею дверь, меня чуть ли не закинули внутрь машины и захлопнули дверь.

Джип сразу же сорвался с места, а водитель зажав небольшой пульт в ладони, тыкал кнопки. Вызывая то полицейскую сирену, то включал проблесковые маячки, желая постарее убраться от места нападения.

С трудом усевшись на кресло сзади, я решительно потянулся за ремнём безопасности. Водитель был слишком уверен в своих силах, и мы буквально пролетали в считаных сантиметрах между другими участниками движения.

— Нам точно нужно так спешить и привлекать внимание? — крикнул я, когда на очередном резком повороте, я лишь благодаря ремню безопасности смог остаться сидеть, а не валялся на полу в багажнике.

Водитель бросив на меня взгляд через заднее зеркало, молча кивнул.

Через двадцать минут, джип остановился у знакомой прачечной в китайском квартале.

— Мистер Чан, ждёт вас, — принёс водитель.

Кивнув, я выпрыгнул из машины, а джип, сорвавшись с места, принялся вновь распугиватьть людей и встречные машины своими полицейскими сигналами.

Осуждающее покачав головой, я направился к зданию на противоположной стороне улочки.

Китаец на входе стоял тот же самый, что и в день моего первого визита.

И нет, они не на одно лицо. Они разные и различить их можно.

Войдя в фойе, я удивлённо повертел головой. За время моего отсутствия тут всё преобразилось. Теперь фойе было выкрашен в красный цвет, а на стенах появился дракон, кожаных диванов стало меньше, но появился огромный, круглый стол посередине, за котором сидело шесть человек.

— Здравствуй, Максим, — поднялся на ноги Сон Чан, глава Триады.

— Здравствуйте, — поклонился я. — Спасибо вам за помощь.

— Да брось, — лениво махнул он рукой. — Это лишь помощь другу. Пойдём на вверх, у меня есть разговор к тебе.

Поднимаясь по лестнице, мы наткнулись на дочку Чана. Мейли. Как всегда, одетая в слишком короткое и вызывающие платье.

— О! Максим! Мой папа, вновь нанял тебя, чтобы увезите меня в бар?

— Не, не дождёшься, — фыркнул я.

— Эх, очень жаль, ну пока! — помахав рукой, она вприпрыжку начал спускаться по ступенькам.

— Чёрточка, — осуждающе покачал головой её отец. — Но к делу, зачем ты вернулся в штаты?

— Я хочу вернуться к своей нормальной жизни, — развёл я руки, проходя в кабинет.

— Вот как? Значит, и Десмонд вернётся тоже?

— Галлахер…он, — сглотнув я продолжил. — Он уже никуда не вернётся. В этом мире точно.

Резко развернувшись ко мне, Сон расплылся в улыбке.

— Ты принёс благие вести Максим. Ты даже не представляешь насколько.

Что задумал и решил глава триад, лежало на поверхности, так что сев на диван, я поймал его взгляд.

— Котят и кошек только мне привезите, которых там найдёте.

— Хорошо, постораемся, — кивнул Чан. — А Ирен Мил? Ходят слухи, что она тоже погибла?

— А официальных заявлений не было? — удивлённо произнёс я.

— Нет, ходят лишь слухи, от людей которые заслуживают доверия.

— А я по твоему, знаю, что с ней произошло? — хмыкнул я.

— Ты ведь не думаешь, что интерес триады, ограничен Штатами и Китаем? — посмотрел он иронично на меня.

— Я думаю, что я не видел никого похоже на триаду, на том приёме, Чан.

— Официанты и прислуга всегда остаются незамеченными. Ты можешь прийти на любой приём, убить всех и исчезнуть незамеченным, — улыбнулся мужчина.

— Ты прав, прости. Ирен мертва. И сын Людовника тоже, если тебя это интересует.

глава 31

Дом- милый дом.

Первое, что мне пришло в голову, когда машина мафии привезла меня к двухэтажному дому на Оушен-авеню. Как я понял из разговора с Чаном, спецслужбы так и не появились возле этого дома. Слежка была за особняком и зданием такси. А вот маленький дом и ресторан, они попросту игнорировали.

Как заявил Чан, они следили сами за домом около четырёх месяцев. Зачем почему и вообще на кой чёрт они это делали, я решил не выяснять, но зарубку я для себя сделал.

Отогнув решётку кондиционера, я нащупав ключики от дверей, поднялся по ступенькам. Открыв дверь, мне в нос ударил знакомый аромат. Эти духи мы выбрали в один из вечеров, нашей совместной жизни. Странно, что он так долго держится в доме. Положив ключи на блюдце стоящее на полочке, я прошёл внутрь дома и первым делом, как положено мужчине зашёл на кухню.

На самом деле меня привлекли несколько тарелок и чайник стоящие на обеденном столе. Я хоть и не был в этом доме очень давно, но этого тут не было. И я был уверен на сто процентов в этом. По весьма простой причине. Это был не мой чайник. Оглядев кухню внимательным взглядом, я провёл пальцем по столешнице. Пыли, которая должна была появиться за это время, не было. Открыв холодильник, я уставился на огромную бутылку молока на полтора галлона, рядом с ним стояла бутылка с жидкими яичными белками. Не считая огромного количества свежих овощей.

Заглянув в гостиную, я поднялся на второй этаж и открыл дверь своей спальни. На кровати лежали несколько платьев и мирно спал белоснежный кот, который подняв мордочку при моём появление, лениво потянулся и закрыв глаза, продолжил спать. Глянув на настенные часы, я качнул головой и спустившись вниз приготовил себе омлет и усевшись на диван, принялся ждать. Диана должна вернуться через час-полтора. И мне очень интересно, что её привело ко мне домой.

Двери открылись через два часа, когда я мирно дремал с котом на груди и любовным романом Хелены Космической в руках.

— Дик! Я же сказала, что нет! — раздался недовольный голос девушки.

— Да брось малыш, это как минимум пойдёт нам обоим на пользу, а тебе и для здоровья полезно.

— Дик! — взвизгнула Диана.

— Тебе же нравится, по глазам вижу, — раздался мужской хохот.

— Мне не нравится, когда меня лапают за задницу! — зло воскликнула Диана, громко топая по коридору.

— Да брось, это всем нравится.

— А мне нет! Я тебе сто раз говорила, что ты мой агент и на большее ты не… — возмущённо произнесла девушка, проходя в комнату. Но закончить она не смогла. Увидев меня, она замерла и как рыба открывала закрывала рот.

Парень, зашедший следом за ней, зарядив ей по попе заржал и сделав несколько шагов вперёд, также резко замер, увидев меня.

— Ты ещё кто? — нахмурился он.

— Дик не надо — отмерла девушка.

— Что значит не надо? — возмутился парень. — В твоём доме сидит какой-то неизвестный тип. Выметайся отсюда, пока я тебя не отделал.

— А ты умеешь драться-то? — фыркнул я, поднимаясь на ноги.

— Максим, — жалобно произнесла Диана.

— Да я тебя…

Что меня, он не успел закончить. Ринувшись на меня с кулаками, он сразу же получив от меня в челюсть и нелепо взмахнув руками, грохнулся на спину, под громкий визг Дианы.

Подойдя к нему и присев рядом, я, подняв его за галстук, встряхнул.

— Пупс, ещё раз увижу тебя в своём доме, я тебе ноги переломаю. Усёк?

— Да ты знаешь кто я?! — воскликнул он, за что сразу получил лбом по носу.

— Ты дурак, который портит мне настроение.

Поднявшись на ноги и вытащив парня, мычащее что-то неразборчивое на улицу и кинув возле запаркованного у дома Кадиллака, я вернулся в гостиную и прислонившись к косяку двери, уставился на Диану, сидевшую на диване.

— Рад тебя видеть красавица, хотя место встречи меня удивляет.

— Я…я…Понимаешь…

— Не понимаю, — качнул я головой. — Ты ушла и жила прекрасной жизнью. А вернувшись, я нахожу тебя в своём доме. С ключами от моего дома. И каким-то типом, который думает, что это твой дом.

— Это мой агент.

— Да плевать! Хоть Папа Римский. Что ты делаешь в моём доме?

— Живу, — поникла девушка. — Мне больше некуда идти.

— Логично, что живёшь и судя по всему, довольно давно. Так что случилось?

— Меня выгнали из «джаз кавер» после твоего исчезновения. Они пришли в гримёрку за час до выступления и сказали, что мне тут не место и…

Договорить девушке не дали, во входную дверь кто-то забарабанил.

Недовольно выдохнув, я дойдя до двери и распахнув её, уставился на офицера полиции. За спиной которого стояли чёрный и белый форд с включёнными проблесковыми маячками. Кадиллака же у дома уже не было.

— Добрый день, сэр, в вашем доме шум, на который жалуются соседи, могу я узнать, у вас тут всё в порядке?

— Да вроде всё хорошо, — пожал я плечами.

— Соседи слышали женский визг, — произнёс офицер.

— А! Это… — улыбнулся в ответ. — Я сделал сюрприз своей невесте и приехал не предупредив. Вот она и кричит, от радости.

— Могу я войти в дом? — кивнул полицейский головой.

— Прошу, — повёл я головой, отходя в сторону.

Положив руку на пояс, где находилась открытая кобура с пистолетом, офицер осторожно шагнул в дом. Я же остался у распахнутой двери. Ожидая появления второго полицейского. Из гостиной раздался спокойный голос Дианы. А на крыльцо поднялся ещё один сотрудник.

— Можно ваши документы?

На этот вопрос, я лишь отогнул воротник рубашки, на котором висел герб рода.

— Я бы рекомендовал носить какие-нибудь документы и не светить так сильно вашим статусом. Господин Чан, распорядился прикрывать глаза на ваше присутствие, но и не все сотрудники ему служат, — тихо произнёс офицер, кивнув на своего напарника.

— Я понял, спасибо, — удивлённо произнёс я.

Полиция задержалась ещё на пару минут, которые хватило им обойти второй этаж и вежливо попрощавшись покинули дом.

— Причины они не сказали? — задал я вопрос, проходя в комнату.

— Нет. Дали час на сбор вещей и всё. Я даже выступить не успела, — качнула девушка головой.

— Забавно. И где ты теперь?

— Перебиваюсь по клубам попроще. Сейчас в Гарлеме клуб Феникс.

— А этот, Дик, откуда?

— Он вроде агента. Знает большинство владельцев клубов и за часть гонорара помогает мне в них выступать.

— А сама? — нахмурился я, усаживаясь в кресло. — Мне казалось твоё имя достаточно известно.

— Мне отказывают. Просто отказывают, — добавила девушка, увидев, что я собрался задать вопрос. — Без объяснений. Нет и всё.

— Ладно, я понял. А сюда то, как попала?

— Я знала, где лежат ключи. Сделала копию и вот… — развела она грустно руки. — Ты меня выгонишь?

— Да нет, живи. Чё уж теперь.

Взвизгнув от радости, девушка бросилась мне на шею и чмокнув меня в губы, убежала наверх.

С возвращением! Блин.

За окном поднималось солнце. Она лежала на спине совершенно голая. Её бледная грудь в первых лучах солнца окрасилась в розовый цвет. Приподнятые, чуть согнутые ноги, как бы обидевшись друг на друга, раздвинулись и смотрели в разные стороны. Я стою, глядя на неё, в глубоком раздумье. И здесь есть над чем задуматься — что приготовить из этой замороженной курицы?

глава 32

Изучив содержимое шкафов и холодильника, я остановился на запечённой курице фаршированной рисом и яблоками.

Диана спустилась вниз, когда я уже достал курицу и старательно пытался отрезать себе ножки.

— Доброе утро, как вкусно пахнет! — воскликнула она, заглядывая мне через плечо. — Выглядит весьма аппетитно.

— Утречка. Угощайся, — ответил я под хруст курицы. — Рис в кастрюле.

Завтрак прошёл без разговоров. Насыпав корма коту, Диана опустив голову лениво ковыряла в тарелке.

— Я вернусь ближе к вечеру. Какие у тебя планы?

— Если Дик позвонит, то поеду вечером в клуб. Днём я хотела в город, по магазинам. Нужно купить новую ткань на платья.

— А если не позвонит?

— То я пойду завтра вновь по барам, — пожала девушка плечами, стараясь скрыть грусть от своих слов.

— Уверена, что тебе это нужно? Почему не пойти в театр? Или не уйти в эти…певички.

— Певички, — фыркнула девушка. — Без денег и хорошего агента это не реально. А театр платит слишком мало.

— Ладно, как скажешь, — кивнул ей в ответ, сделав себе зарубку посетить «джаз кавер» и попробовать разобраться в проблеме. — Кстати, можешь вызвать мне такси? У меня нет телефона.

— Твоё?

— Конечно. Оно хоть бесплатное, — хмыкнул я.

К дому подъехал жёлтый чокер, один из первых в моём таксомоторном парке.

За рулём оказался незнакомый мне мужчина лет сорока.

— В офис, — произнёс я, усаживаясь назад. В ваш офис, — дополнил я, поймав недоумённый взгляд водителя.

— Понял, сэр, — кивнул он и запустив двигатель, начал разворачивать огромный жёлтый седан.

— Вито в офисе? — спросил водителя, когда в далёкие показалось здание офиса.

— Как и всегда в утренние часы, — ответил мне водитель.

— Свяжись с ним, скажешь, что тебе нужно заехать на ремонт в боксы.

— Но мне не нужно. И на территорию нельзя с посторонними.

— Слушай друг, сделай, как я тебя прошу. Тебе это ничего не стоит, а я тебя деньгами не обижу.

— Потеря рабочего места звучит более опасно, — фыркнул водитель.

— Хорошо, а диспетчера вызвать можешь?

— Слушай парень, я тебя сейчас выгоню из машины. Хочешь попасть к нам, то приди через главные двери. И не устраивай этот цирк тут, — произнёс таксист, закрыв окошко разделяющие пассажирскую часть салона от водителя.

— Да чтоб тебя придурка, — в сердцах воскликнул я, ударив по перегородке.

До офиса оставалось пара домов, и я уже видел стоящий на обочине серый служебный форд полиции.

Оглядевшись по сторонам, я быстро застучал по пластиковой перегородке.

— Останови тут!

Оглянувшись в недоумении, водитель прижал машину к тротуару.

Выйдя из машины и бросив взгляд на форд, стоящий в паре сотнях метров впереди, я развернувшись пошёл в обратную сторону.

Перед ветхим и перекошенным домом сидели трое человек. Первый, мужчина средних лет, с растрёпанными волосами и глубокими морщинами на лице, кажется отчаянно уставшим и замкнутым. Он смотрит в никуда, держа сигарету в руке, как символ своего бессмысленного существования. Второй была, женщина с большим количеством татуировок на теле и лице, с яркими фиолетовыми волосами. Она была заметно возбуждена, и её громкая и несвязная речь состояла в основном из отборного мата. Возле неё лежало много маленьких свёртков с зажигалками и стояло железное блюдце, в котором лежало несколько шприцев. Её злой взгляд, сверлил своих компаньонов с некоторой ненавистью. Третьим был молодой и худощавый молодой паренёк, который прислоняется к стене дома с резиновым жгутом выше локтя. Он смотрел на своих друзей бессмысленным взглядом.

— Привет! — махнул я рукой, прерывая их спор.

— Ты кто? — с большим трудом женщина сфокусировала на мне взгляд.

— Сосед, — пожал я плечами, присаживаясь перед ней.

— И что ты хочешь, сосед? — произнёс парень с сигаретой в руках. — Дозы? Триста баксов.

— Не вопрос, — кивнул я, протягивая руку к корману.

— Эй! Мел?! Ты чего задумал?! Это моё! Какого хрена ты распоряжаешься этим дерьмом?! — завопила женщина, вскакивая на ноги.

— Джуди, детка, он даёт три сотни, мы можем купить ещё десять таких…

— Плевать! Это моё!

— Тихо-тихо, — выставил я руки вперёд. — Хорошо, не хотите вы, я найду другого.

— На этой улице, только у нас товар, — фыркнул третий паренёк у стены.

— Да брось, вот тачка стоит, там товара на сотни тысяч. Дороговато ток, — кивнул я в сторону форда.

— Что-о-о? В нашем районе кто-то торгует? — вскочила женщина на ноги.

— Это была его последняя ошибка в жизни, — кровожадно подхватил парень у стены, доставая из за спины пистолет.

— Не убивайте, избейте и подожгите машину, — произнёс я, тихо оглянувшись по сторонам. — Пистолетом пригрози.

— Мыпроучим этого урода! — подхватил парень с сигаретой, вбегая в дом.

Через пару минут, оперевшись о деревянный столб, я с удовольствием смотрел, как тройка с двумя пластиковыми бутылками идёт к форду.

Парень с пистолетом, дойдя до машины забарабанил по пассажирскому стеклу, а подбежавший друг стал обливать машину какой-то жидкостью, а их подруга бросила на машину зажигалку, заставив её сразу же вспыхнуть.

Из машины выпрыгнули двое парней в светлых костюмах и безуспешно попытавшись потушить горящую машину своими пиджаками, ринулись с кулаками на своих поджигателей…

Я же крутил головой от дома к дому.

Ну же! Где подмога, не может быть, что вы тут одни! Наружное наблюдение слишком явное и лишь для отвода глаз.

От машины донеслись несколько выстрелов и один из сотрудников резко упал на асфальт.

Дерьмише!

На звуки выстрелов сразу же выбежали из дома напротив моего офиса.

Шесть человек в рубашках и костюмах, которые сразу же открыли огонь по нападающим.

Я же сделав несколько шагов назад уселся на ступеньку ближайшего дома.

Что ж. Попытка попасть в офис под шум драки откладывается.

Через час, улица была заполнена машинами полиции, ФБР и скорой помощи. Чуть вдалеке остановился машина спецназа, но из неё никто не выходил.

Улица была оцеплена жёлтыми лентами, а из домов высыпались местные зрители с интересом рассматривая, что тут происходит.

Виднелись среди зевак и мои старые знакомые из таксопарка. Была там и Ирен Ариодоре.

Но тут понятно, улица оцеплена — работа встала.

Тройка моих новых знаков была ликвидирована, а узнать, что с сотрудником я так и не смог. Его сразу же унесли в дом, а дальше мне было уже не до него.

Пройдя в толпе зевак, я приблизился к Вито и хлопнул его по плечу.

— Отдай мне кепку и потихоньку возвращаемся в офис.

— Босс!? — воскликнул парень.

— Тихо ты!цыкнул я на парня, сопроводив слова чувствительным ударом под рёбра. — Чё орать-то?

— Так удивлён же. Вы вернулись.

— Идём давай. Пока тут делом заняты, — тихо произнёс я, надевая кепку на голову.

Через пару минут, я с удовольствием развалился в своём кресле и вытянув ноги, сделал глоток кофе из чашки.

Вито уселся, напротив, и не отрывал радостный взгляд от меня.

— Как у вас тут дела? Видел народу прибавилось и кому-то даже достались чокеры. Так сильно им доверяете?

— Они лучшие в своём деле. Каждый день приносят около ста тысяч налом, — пожал парень плечами и подвинул ко мне чёрный журнал. — Этих парней я знаю лично и готов ручаться своей головой.

— Если они сдадут копам, чем они занимаются, то наши головы открутят быстрей Вито, — заметил я, перелистывая страницы. Пробежавшись по столбикам, я в удивление уставился на парня. — Ты серьёзно это? Записывать все заказы и кто сколько платил? Ты в своём уме?

— Эта тетрадь пережила недели обысков и, её никто не нашёл. А вы теперь точно знаете как у нас с делами. Ну если дочитаете до конца.

Усмехнувшись, я начал неспешно листать страницы. Мельком просматривая заказчиков.

— Двенадцать миллионов? — шокировано произнёс я, открыв последнюю страницу.

— Чистого нала и после оплаты доли водителей, — гордо произнёс Вито.

— Нал? Ты хранишь где-то двенадцать лям баксов наликом? — вытянулось моё лицо.

— Ну да. Да вы не бойтесь! — расплылось лицо парня в улыбке. — Они в надёжном месте.

— Да? — иронично хмыкнул я. — И где же?

— В местном отделении полиции. В хранилище вещдоков.

— Ха-ха. Очень смешно, — саркастически проговорил я без улыбки.

— Я и не шучу. Шестидесятый участок, на восьмой западной стрит.

— Я знаю где он. Там рядом офис регистрации транспорта. Все наши машины через них прошли.

— Тут то и начинается самое интересное. Вы же помните ту огромную парковку? Пару месяцев назад, у них прорвало канализацию и их парковка обрушилась, прихватив с собой солидный кусок стены полицейского участка. И тут на сцену выходит наша строительная фирма…

— Чья фирма? — перебил его.

— Наша. Ну ваша, там надо просто вписать ваше имя в бумаги.

— А сейчас она на ком?

— Там просто совет директоров без генерального, — развёл он руки.

— Ладно, потом расскажешь. Продолжай.

— И контракт остался нашей фирме. И представьте картину. Мы раскапываем обвал и внизу под парковкой находим старинный кирпичный туннель из департамента транспорта в полицейский участок. И он не доходит до здания буквально несколько метров.

— И место обрушения стены оказалось у комнаты вещдоков? — хохотнул я.

— Ну через стенку. но мы помогли ей обрушиться и стать на метр меньше.

— Я так понимаю, в департаменте теперь работает наш человек?

— Да, сестра. Она и носит сумки в участок.

— Умён, бобёр, — хмыкнул я. — Удивил так удивил.

глава 33

Обсудив ещё несколько вопросов о нынешнем положении в офисе, мы спустились вниз и прошли по зданию и оказались в технической части здания.

На нескольких подъёмниках висели чокеры, и ещё пара стояло на полу с поднятым капотом. Вокруг машин копошились десяток парней, обслуживая машины.

— Вито, а где ты нашёл этих людей? — оперевшись о перила поинтересовался я у парня. — Десяток незнакомых мне парней, посреди белого дня обслуживают бронированные машины в главном здании компании. Будь я полицейский, я бы задавил вполне резонный вопрос, что это за херня.

— Так это ведь главная фишка такси, — растерялся Вито.

— Мы возим вас в бронированном чокере и делаем грязную работу? — фыркнул я.

— Ну да. Вы разве не посмотрели кто у нас заказчики?

— Ну давай просвещай.

— Такси «Себун» известна в Нью-Йорке среди очень специфической публики. Кроме, разных криминальных семей нашими услугами пользуются и ФБР и полиция и несколько людей из правительства, не считая десятка звёзд, как девушка, которая живёт в вашем доме, — похабно улыбнулся парень.

— Ближе к сути, шутник.

— Ну так вот. Они и пользуются нашими услугами. Правительство не платит переводом на счета. Там только наличные. В сумке старыми мелкими купюрами. Мафия, впрочем, поступает так же.

— Что вы переводите для правительства?

— Дурь, алкоголь, документы и людей.

— Шлюхи и убийцы? — хмыкнул я.

— Они самые, — серьёзно ответил Вито. — Этим парни и занимаются. Возят легальное и полунелегальное. И трое человек, вместе со мной работают уже на самый криминал. А машины у нас оборудованы одинаково для всех, так что разницы никто не замечает. А дырки от пуль привозит каждый второй раз в неделю. Полиция поначалу интересовалась каждой царапиной. Но факты, свидетели и звонки из командиров, быстро отучили их от излишнего внимания. Теперь особо усердные следят за нами, но это так…баловство. Приезжают каждый день на машине и сидят, смотрят.

— Весело живёте…А в здание, напротив, тогда кто сидит?

— Их не знаю. В первый раз увидел, только, когда они бежали к машине, — виноват развёл руки Вито…

— Ладно, значит, эти за мной.

— Кстати, вы же ещё в розыске, как вы тут оказались?

— Забудь, — махнул я рукой. — Длинная и скучная история. Думаю, скоро закрою и этот вопрос.

Наш разговор был прерван звуком хлопнувшей позади нас двери.

— Вито, вот ты где, — раздался знакомый голос. — У меня тут клиент странный был.

— В смысле? — хмуро произнёс парень, повернувшись к нему.

— Заказ был от дома Дианы Айрис. Но вместо неё в машину сел какой-то молодой парень и тут началось странности. Просил связаться с тобой и попасть внутрь здания со стороны гаража. Типа я должен был прикинуться, что мне нужен ремонт.

— И что ты сделал? Почему не связался со мной? — бросив взгляд на мою спину, Вито перевёл взгляд на лицо таксиста.

— Это мутный тип он увидел тачку копов и сразу же, попросил высадит его.

— Это было уже час назад, где ты был то всё время?

— Ну… Я поехал к госпоже Диане проверить жива ли она, — смутился он. — А потом я уже не мог проехать. Дороги перекрыты.

— А ты говоришь, что они знают свою работу. Час назад к офису приехал странный парень, а он только сейчас заявился оповестить нас, — смеясь произнёс я, не поворачиваясь. — А если бы этот человек уже бы убил всех? Пока ты пытался подкатить к девушке?

— Я… — растерялся водитель.

— Вито, ты брал этих людей и отвечать за них тебе, — повернулся я к ним лицом. — Я бы уволил. Мне такие в фирме не нужны.

— Это же ты, тот парень из машины, — вытянулось лицо мужчины.

— Коннор, это граф Юсупов. Хозяин этой фирмы и твой работодатель, — повёл рукой итальянец.

Таксист побледнев и растерявшись недоверчиво вертел головой, ожидая наверно, что Вито скажет, что это шутка.

— И дом принадлежит мне, а не госпоже Диане, — хмыкнул я. — Так что будешь делать Вито с ним?

— Понять и простить? — с надеждой произнёс парень. — Это дядя моей жены.

— Как скажешь, — пожал я плечами. — Дам ему один шанс. Коннор, ты сегодня будешь моим водителем и по итогу дня, мы узнаем, заслужил ты это место или нет.

— Да господин, — поник мужчина.

— Максим. Не надо меня звать господином, — сморщился я. — Машина где?

— На улице, на дороге.

— Загоняй в сервис, помой её там…колёса подкачай, ну сам придумаешь. Я потом сяду, и мы начнём поездку.

— Хорошо, господин… — наткнувшись на мою улыбку, он поправился. — Максим.

Проводив уходящего мужчину взглядом, я повернулся к Вито.

— Узнаю, что твои люди подкатывают к клиентам, закопаю обоих.

— Шеф, да вы чего… — растерялся итальянец, на лице которого не сходила дурацкая улыбка.

— Я сказал, ты услышал.

— Так бы и сказали, что на Диану глаз положили, а не это…

Договорить парень не успел, короткий и резкий удар в живот заставил его согнуться и захрипеть.

Взяв его за плечо и подняв лицо, я посмотрел ему в глаза.

— За свободу Дианы от одного ублюдка я заплатил триадам двадцать тысяч зелёных. И в моём доме, она лишь гость. Ты понял меня?

— Да, — прохрипел парень.

— Ты бы от него ручонки убрал, — раздался голос снизу.

Посмотрев вниз, я усмехнулся. Возле лестницы стояло шесть человек, в руках которых были молотки и балконные ключи.

Сняв кепку и насладившись растерянностью в глазах большинства, я рявкнул.

— Вон пошли.

— Извините, сэр, — энергично закивали парни, которые меня знали и потянули новеньких. — Это наш босс. Хозяин такси. Пошли давай!

Я же тряхнул за плечо итальянца.

— Ты меня понял? Каждому лично скажешь.

— А чем проблема-то? Ну, пользует наши парни кого-нибудь, что такого.

— Ох, блин, — устало произнёс я. — Скажи мне, о чём ты говоришь со своей девушкой в постели.

— Ну я, — смутился Вито.

— О музыкантах и писателях прошлого века, да? — хмыкнул я.

— Ну нет. Просто обсуждаем, как день там прошёл и всё такое…

— Ну и сколько твоя девушка знает о твоей работе тут? — иронично выгнул я бровь.

— Ну… Всё. У меня нет секретов от неё, — пожал он плечами.

— И тебя ничего не смущает? — закатил я глаза.

— Да нет, — мотнул он головой.

— Все деньги из подвала участка сегодня достать. Все левые деньги в офисе убрать, потратить или легализовать.

— А куда я увезу деньги-то? — растерялся парень.

— Возьми через знакомых, тех, кто не работает у меня тут, машину в аренду. Снимаешь также какой-нибудь склад и оставляешь всё там. Заказы на откровенный нелегал, не брать до моего распоряжения. Всех новеньких, за условный месяц — два рассчитать и прогнать. Даже если это твой однояйцовый брат. Всех вон.

— А стволы куда? — задумчиво произнёс Вито.

— Какие стволы? — опешил я.

— Ну у нас пара пистолетов и УЗИ. Господин Чан расплатился с нами несколькими экземплярами.

— ДА ТЫ АХИРЕЛ?! — заорал я на весь гараж. — Ты совсем уже мозги всё отшиб тут? — уже спокойней спросил парня, отходя от вспышки злости. — Утопи всё.

— Но они же новые…

— Утопи! — процедил я сквозь зубы. — Ты разочаровал меня Вито. Мне казалось ты намного умнее и понимаешь, куда полез, взяв первый заказ.

— Босс, но я же… — заикнулся парень.

— Заткнись, — поднял я руку. — Пошли за мной.

Широким шагом, я дошёл до ближайшего кабинета и открыл дверь.

Внутри сидело три молоденьких девушки, которые о чём-то жизнерадостно щебетали с косметикой в руках.

— Вон отсюда.

Наградив меня растеряным взглядом, девушки вопросительно посмотрели на Вито, который кивком подтвердил мои слова.

Усевшись за ближайший стол и кивком кивнув на ближайший стул, я подтянул к себе телефон и начал набирать незамысловатый номер.

— Юсупов на проводе. Мне нужно поговорить с мастером Чаном, — произнёс я в трубку, когда на другом конце провода раздался скрипучий старческий голос.

Вито, услышав, с кем я хотел поговорить, наградил меня испуганными глазами.

— Через час в вашем ресторане, — дали мне ответ через две минуты молчания и повесили телефон.

— Пошли, — поднялся я на ноги. — У нас встреча скоро.

Куликов Даниил Таксист 3 ½

Глава 1

Как и многие другие города, Нью-Йорк может вызывать разные чувства у разных людей. Однако, для многих людей по всему миру, Нью-Йорк — это источник бесконечной энергии, вдохновения и возможностей.

Любовь к Нью-Йорку может начаться с его иконических символов, таких как статуя Свободы, Эмпайр-стейт-билдинг или Манхэттенский мост. Эти знаковые места являются неотъемлемой частью американской культуры и привлекают туристов со всего мира.

Однако, настоящая любовь к Нью-Йорку заключается в его жизни и движении. Город никогда не спит, и его уличная жизнь является одной из самых богатых и разнообразных в мире. На каждом углу можно найти уникальный магазин, ресторан или галерею, которые предлагают уникальный опыт и вкусы.

Нью-Йорк — это также центр бизнеса, коммерции и финансов, который привлекает многих людей, стремящихся достичь успеха. Для таких людей Нью-Йорк предлагает бесконечные возможности для карьерного роста и профессионального развития.

Но, возможно, наиболее привлекательной чертой Нью-Йорка является его культурное наследие. Город является домом для многих музеев, театров, галерей и других культурных учреждений, которые предлагают широкий спектр искусства и культуры.

В конечном итоге, любовь к Нью-Йорку — это чувство свободы, возможности и бесконечного исследования. Город никогда не перестаёт удивлять и вдохновлять своих жителей и посетителей, и оставляет незабываемые впечатления на всех, кто когда-либо побывал в этом прекрасном месте.

Смотря в окно, я наслаждался поездкой. Неоновые вывески. Уличные артисты. Бери, как говорится, девушку и наслаждайся прогулкой.

До ресторана оставалась около двадцати минут.

Чёртов Вито!

Бросив взгляд на парня, хмуро сидящего за рулём, я лишь тяжело вздохнул.

Идиот. В мире столько возможностей взять оплату, но согласился на стволы. Спасибо, что наркоту не возит, хотя…

— Вито! Вы только стволы брали? Или порошок тоже?

— Ну…нет, белый предлагали редко, один раз дали три кило. Но мы быстро слили его через мистера Чана.

— Дебилы бл***ь! Ты вообще головой, что ли разучился думать? Какого хрена ты творишь?

— Это было решение клана Уокеров. Нас поставили перед фактом, после выполнения заказа.

— Это ещё кто?

— Техасцы. Одна из самых влиятельных семей Диком Западе. Нефть и скотоводство основные доходы.

— И порошок?— усмехнулся я.-В Техасе?

— Они ведут дела с Мексиканцами. Мы по факту перевезли несколько Мексиканцев, и они расплатились порошком.

— А заказ дали Уокеры?

— Да, — кивнул парень.

— Стволы-то выбросят? Ты нашёл кому это поручить?

— Нет, вы же быстрее машину требовали. Я ток в багажник их и успел кинуть.

Спокойно Макс. Только спокойствие…не нервничай!

Поддавшись вперёд, я схватил парня за шею.

— Как думаешь, если я тебя сейчас убью, полиция не будет думать, что в городе завёлся маньяк?

— Бос… — захрипел парень.

— Рот закрыл, — рявкнул я, сжимая шею.— И молись, чтобы нас не приняли с этими пушками.

— Понял босс! — прошептал Вито.

— Мне казалось ты умней…намного умней, — произнёс я, откинувшись на спинку сиденья.

Дальнейшая поездка прошла в молчании. Я костерил на чём свет стоит своих работничков, а Вито пытался не отсвечивать. Даже на сиденье съехал, чтобы не так сильно было его видно.

У ресторана было, как всегда, многолюдно. Парковка была забита дорогими машинами.

— На моё место вставай, выбора всё равно нет, — смотря в окно в поисках свободного места, произнёс я.

Кивнув, парень подъехал к обнесённому красным канатом парковочному месту.

Выйдя из машины и убрав канат, я с удивлением посмотрел на подходящих к нам троих неизвестных мужчин в длинных чёрных пальто поверх костюмов.

— Граф Юсупов? — произнёс один из них, обращаясь ко мне.— Фбр, спецагент О’Коннор. Вы задержаны за перевозку оружия и наркотиков.— Перед лицом замерло удостоверение агента.

— Зря вы босс, вернулись в Штаты,— произнёс позади меня Вито, уперев ствол пистолета мне в спину.— Мы и без вас хорошо жили.

Глава 2

— Руки! — прикрикнул на меня один из сотрудников, доставая наручники.

В спину надавил пистолет. Вздохнув, я протянул руки вперёд, на которых сразу же замкнулись чёрные браслеты.

— Шон, позвони мистеру Чану. Доложи, что дело сделано,— произнёс Вито.— Он будет рад. А мне пора, не хочу чтобы меня увидели тут.

— До завтра Вито, ждём вас с Дианой в гости. Хочу отметить повышение.

— Договорились! — улыбнулся Вито, хлопнув агента по плечу.

С улицы раздались полицейские сирены, а от домов начали отражаться красно-синие световые сигналы.

Через пару минут на стоянку въехало четыре полицейских машин. Несколько полицейских, сразу начали ограждать парковку жёлтой сигнальной лентой, кто-то начал отодвигать зевак, а к нам направился один полицейский в чёрной форме.

— Шон! И ты тут? — удивлённо произнёс офицер полиции.— Мне казалось ты в Вашингтоне, готовишься примерить кресло начальника отдела.

— Это клиент ФБР, мы ведиего несколько месяцев. Перевозка наркотиков, хранение и перевозка оружия, всего и не перечислить, — улыбнулся агент, разведя руками.

— Так это не ваш вопрос же. АТФ должна им заниматься, — остановился полицейский перед нами., окинув меня взглядом.

— Это общая операция, но главенство у нас, — пожал агент ФБР плечами.

— А мы тогда зачем тут? Ваши дела — вы и разбирайтесь.

— Мы не доверяем местному офису. Да и…В общем Брюс, мне нужно, чтобы обыскали машину, оформили и увезли заключённого в тюрьму. Я утром попытаюсь получить разрешение на перевозку его в Вашингтон.

— Хорошо, договорились, — кивнул полицейский.

— Ну всё, я уехал, а вы работайте.

— Но Шон!

— Это теперь твоя головная боль. Всё! Увидимся завтра!— махнув рукой, агент ФБР уселся в свою машину, дорогой бизнес-седан и моргая фарами, покинул территорию ресторана.

— Ублюдок, — сплюнул на землю полицейский.

Оглядевшись по сторонам, он замахал руками.

— Бобби! Сюда!

Бобби оказался знакомым двухметровым лысым парнем с татуировкой на шее. Бросив на меня хмурый взгляд, он повернулся к полицейскому.

— Что случилось Брюс?

— Это наш арестованный. Сейчас досмотрим его машину, потом ты отвезёшь его в участок, оформишь на ночь.

— Понял, — произнёс лысый, окидывая меня взглядом и замерев на секунду, на наручниках.

Дойдя до машины, Брюс достал фонарик с пояса и первым делом заглянул в салон Чокера.

— Кем вы работаете?— поинтересовался он, проверяя машину.

— Безработный я, — хмыкнул в ответ.

— Но ездите на такси? Подрабатываете?— выглянул он из- за крыши.

— Я владелец таксопарка и эта машина одна из моих, — дал ему отчёт, пожимая плечами.

— Странно, я знаю всех владельцев. Кто вы молодой человек?

— Я князь Юсупов.

— Аристократ? И вас арестовали? Это шутка такая?

— Они мстят за Кастора Троя. Оружие не моё, считайте подкинули, усмехнулся я в ответ.

— Т-а-а-а-к…— распрямился офицер.

— Брюс, без совета аристократов мы права не имеем задерживать его, — подал голос полицейский возле меня.

— Да знаю я…Но ФБР! Ты хоть знаешь кто к нам обратился…

— Они соскочат, а все шишки вам достанутся. А скандал будет огромный. Он же до утра будет у нас в участке? К утру весь город будет знать, кто у нас в камере и повезёт, если нас самих не посадят рядом.

— Вы и держать меня в наручниках не имеете права без доказательств, — подал я голос, подливая масла в огонь.

— Он был близким другом лорда Кавендиша. Живёт в его доме, — произнёс офицер возле меня.— Сам понимаешь.

— Да всё я понимаю…Граф, вы же бежите, если я вас отпущу?

— От вас? — хмыкнул я в ответ.

— От закона, вы должны как минимум предстать перед судьёй и если не виновны, то доказать это, — хмуро произнёс офицер.

— Сбегу, обязательно сбегу. Но останусь в Нью-Йорке, — произнёс я.

— Сделайте так, чтобы мои люди сильно не пострадали, при побеге. Вы же одарённый?

— Я его отвезу, — проговорил мой старый знакомый.— Пойдёмте князь. Время не на нашей стороне.

— Спасибо, — посмотрел я на офицера полиции, на что он лишь махнул рукой.

Подхватив меня за руку, Бобби, повёл меня через толпу полицейских, стоящих вокруг.

От случайных людей, которые, были в основном клиентами моего ресторана, раздались удивлённые возгласы.

Ну не удивительно, я и сам видел знакомые лица.

Посадив меня на заднее сиденье, мужчина запустил двигатель и разогнав толпу зевак, выехал на улицу.

— Зря вы вернулись в Нью-Йорк. Мы думали вы умней.

— Мне казалось, я достаточно взрослый, что бы самому решать, что и как делать, — сухо ответил ему, прогоняя в голове мысли.

— Вито и мистер Чан сдружились пару месяцев назад, после вашего исчезновения. Хороший бизнес и большие деньги.

— А Диана? Этата девушка, о которойя думаю?

— Они с вашим шофером,ну Вито который, любовники, — хмыкнул лысый за рулём.

— Предают самые близкие да?— горько улыбнулся я.— Мне нужен пистолет. И доехать до моего офиса.

— Зачем? Вы должны бежать из города. Вас скоро начнут искать все спецслужбы штатов.

— Сперва я убью всех предателей. А потом мы проверим, у кого в этом мире руки длиннее.

Глава 3

Машина остановилась в квартале от моего дома, в одном из переулков возле промышленного здания.

Поймав мой взгляд в зеркале заднего вида, водитель бросил назад ключи от наручников и заговорил.

— Оружие в сумке в багажнике. Там же перчатки. По моей информации, они оба в доме. В офисе сейчас находятся шесть человек, кто из них замешан, а кто нет, нас не известно. Тепловизор не даёт разлить имена. По-другому сами понимаете, не узнать.

— Плевать, там нет невинных. Да и послание нужно оставить недвусмысленное.

— Море крови не самый разумный выход, для человека вашего статуса, — осуждающе произнёс мужчина.

— Ваш Болконский и сам…не ангел. И также прошёл через предательство.

Поймав удивление в глазах полицейского, я хмыкнул.

— Татуировка на затылке. Лишь несколько человек в мире знали в чём смысл её. Кавендиш мёртв, я вас не нанимал. Остаётся только Болконский.

— Мы можем быть людьми лорда Кавендиша,— с улыбкой произнёс он.

— Нет,— отрицательно покачал я головой.— Кавендиш бы создал тайное агентство. Например " Третий эшелон". Там были бы агенты призраки, с новейшими технологиями.Ваша организация попроще и занимается более…— пытался я подобрать нужное слово.

— Привычными делами, — подсказал он с ироничной улыбкой.

— Да точно,— щёлкнул я пальцами.— Кстати, а где сам Болконский?

— Пока в России.

— Ну и хорошо. Спасибо за помощь.

— Завтра утром ваше лицо будет по всем каналам. И на поддержку кланов вы не сможете рассчитывать.

— У них не будет выбора.

Открыв дверь, я,обойдя машину, склонился над багажником, который открыли из салона.

Внутри него лежало несколько серебристых кейсов, открыв которые я растянулся в улыбке.

На мягкой подкладке, лежала пара 17 глоков, возле которых было по паре запасных обойм.

Натянув чёрные латексные перчатки и загнав магазин в пистолет, я хлопнул крышкой багажника и направился к дому.

Редкие, жёлтые лампочки уличного освещения, словно спасательные круги служили неким пятном безопасности во тьме города.

На лицо упали первые капли дождя. Подняв воротник и посмотрев на несколько человек, стоящих с вытянутыми руками у горящей бочки, я глубоко вздохнул.

Вот она свобода. Мир где только ты себе хозяин.

Сложив руки в карман, я ускорил шаг.

Возле дома, стоял знакомый зелёный мерседес, на который уже приклеили спортивные полоски и смерили диски. Но кому принадлежит эта машина, у меня сомнений не было.

В кухонном окне горел свет и виднелся одинокий силуэт.

Вот и конец этой главе в моей жизни.

Войти в дом проблем не составило. Тихо щёлкнув замком, я осторожно открыл дверь. И достал один из пистолетов.

Из кухни доносились звуки льющийся воды, лёгкой музыки в стиле джаз и кипение чайника.

Сделав осторожные шаги, я замер в дверном проёме и с интересом уставился на Диану стоящую в одном полотенце и весело напевающую что-то под нос и отрезающая кусок курицы, которую я недавно приготовил.

Постучав пистолетом по стене, я заставил её радостно повернуться ко мне.

— Вито! Ты долго…Максим?

Выстрел и тело девушки с глухим стуком упало на ковёр.

— Милая⁈ Что там случилось?— раздался голос Вито со второго этажа.

Я же шагнул вглубь кухни, шелкая выключателем, погружая кухню во тьму.

По ступенькам застучали шаги.

— Диан! Зайка…?

Вито влетел в кухню и щёлкнув выключателем, увидел девушку,лежащую на полу.

— Диана! Сестрёнка!

Сестрёнка?

— Нет-нет! Ди… Что это…что я скажу маме?

— Она мертва, Вито,— произнёс я, от стены.— Ты опоздал.

От моего голоса парень испуганно подпрыгнул и повернулся ко мне. Страх и удивление поглотило его.

— Ты? Но ты же…

Новый выстрел заставил его замолчать.

Не хочу пустых разговоров.

Выключив свет, я,выйдя в коридор, достал из вазочки ключи от своей машины.

Пора наведаться в офис.

Глава 4

Утро я встречал в одном из тысячи кафе, которые открылись в Большом яблоке.

Холодный ветер, который набегал с Атлантического океана, не давал мне уснуть. Третья кружка латте с этим так и не справилась.

От причала раздался предупреждающий гудок парома, корабль доставивший меня на остров либерти, отплывал за очередной порцией туристов, которые рвались увидеть статую свободы.

Идол свободы. Памятник американской мечте.

Моё же внимание поглотил свежий выпуск ' Нью-Йорк Таймс'.

Первую полосу занимала фотография моего таксопарка.

Возвращение в 80ые?

Массовое убийство работников в одном из таксопарков города.

Тридцать один труп, включая исполнительного директора и его сестры в её доме на Ошен-драйв.

Полиция не даёт никаких комментариев.

На месте преступления были найдены 100 кг. героина, несколько ящиков орудия и миллионы наличных.

Чем же занимались в этом месте?И чем это грозит другим таксомоторным компаниям в Нью-Йорке?

Мне было плевать на работников. Сомнений в их виновности у меня не было. Было плевать на Вито.

Но новость,что Диана — его сестра, было для меня ударом.

Любовники, говорите?

Горько усмехнувшись и сделав очередной глоток кофе, я огляделся по сторонам.

Мимо меня прошла группа школьников, в зелёной форме. Видать, привезли из соседних городов на экскурсию.

Вторым странным событием этого дня было полное отсутствие моей персоны в новостях.

Может, конечно, это связано с тем, что тот странный агент ФБР, лежит мёртвый среди водителей такси «Себун». Но, может, и нет.

— А у вас стальные шары Юсупов.

На свободный стул напротив меня уселся глава китайской мафии.

— Теперь я понимаю, почему лорд Кавендиш просил за вас.

— Жаль, что вы настолько глупы, что поняли это только сейчас.

— Думаете, грубость вам поможет?— хмыкнул китаец.— Вы ведь на острове, с которого сбежать можно лишь по воде, а вы не обладаете такой возможностью.

— Ответьте господин Чан, на один вопрос. Почему?

— Это лишь бизнес. Ничего личного, — пожал китаец плечами.— У вас крутятся огромные деньги и им нужен правильный хозяин, сильный успешный. Имеющий власть в своих руках. А вы молодой человек, не тяните на эту роль. Слишком слабы, во всех смыслах.

— Люди путают доброту со слабостью, — произнёс я задумчиво, перекидывая ногу на ногу, щёлкая предохранителем на пистолете, лежащим на моей ноге.— И эта ошибка стоит им очень дорого.

— И что вы сделаете? Убьёте меня как тех парней? Так я вас…

— О нет! Что за глупые мысли…Вы сами убьёте себя, — перебил я китайца, растянувшись в улыбке.

— Что?— опешил Чан.— А вы юморист. Слишком многие хотели меня убить и, как видите, я ещё жив.

Не переставая улыбаться, я бросил на стол глок и поддавшись вперёд, поймал глаза китайца.

— Убейте своих людей и застрелитесь.

Поднявшись на ноги, я надвинул широкополую шляпу на глаза и запахнув пальто, быстрым шагом направился к пирсу.

Три выстрела произошли на двадцать третьем шагу, А остров наполнился женским и детскими криками.

Теперь Болконский будет обязан приехать в этот чёртов город. А я буду готов ко встрече с этим ублюдком.

Глава 5

В центре Екатеринбурга, на набережной реки Исеть, прогуливались двое человек в окружении десятка охранников, вежливо, но твёрдо разворачивая случайных прохожих.

— Дамир, мне кажется, он узнал, кто всё это затеял, — ломая руки произнесла Анастасия Романова.— Он убил главу триад позавчера утром.

— А ты думала, что он совсем дебил? Зачем ты вообще решила подвести его к мысли о предательстве? Они были отличным источником информации.

— Я не потерплю в своей семье никаких вторых и третьих жён!

— И ты будешь убивать всех девушек, с которыми они жил?— усмехнулся Болконский. Остановившись, он опёрся о чёрный кованый забор и посмотрел на водную гладь, по которой плыли несколько парусных лодок.— Ты нормальная, нет?

— Кроме, этой Американки и Японки он не с кем и не спал, — вздёрнула голову глава империи.

— Ты точно больная,— осуждающе произнёс парень.— У японки оставалась его кошка, что с ней?

— К-ка-кая кошка?— округлились глаза девушки.—Какая японка

— Обычная, дворовая наверно, не знаю. Отправь своих людей, пусть заберут из её дома.

— Болконский, ты дебил? Какая кошка⁈ — возмутилась Анастасия Николаевна.

— Насть, просто найди и верни.В Нью-Йорк, в его особняк. Пусть там живёт.

— Да плевать на эту блохастую! У нас другие проблемы!

— У тебя проблемы. Не у нас, — отрезал Болконский.— Я в твоей дебильной затее, не принимал участия.

— Думаешь, он поверит тебе?— усмехнулась девушка.— Сделай всё, что я тебя просила. Иначе…

— Что иначе? Ты меня пугать вздумала? А ты ничего не перепутала, красивая?— иронично улыбнулся Болконский.

— Иначе, Анжелика узнает о твоих похождениях в Японии и детях, которые у тебя теперь там появились. Мне кажется, она будет не в восторге.

— Это ударит и по тебе, — хмыкнул Дамир.

— Сделай, как я тебя прошу, и она ничего не узнает, — надавила девушка.— Через месяц я хочу закрыть этот вопрос. Дамир, ну, сделай этого, ну пожалуйста. Зачем ты усложняешь на ровном месте.

— Как скажешь. Но если он спросит, я скажу правду.

* * *

Панику, которая захватила остров, успокоить так и не смогли. Особо впечатлительные, бросились в Гудзон и попытались уплыть.

Сидя на лавочке, на пирсе и смотря, как они проплыв пару метров, в панике начали махать руками и уходить под воду, я лишь качал головой.

Идиоты.

Пришлось пинками и за шиворот отправлять местных спасателей и матросов с паромов, им на помощь.

Разговор с полицией был коротким. Ничего не видел, ничего не знаю. На острове было около пятисот человек туристов и работников и всех физически опросить, как положено было невозможно.

После зачистки своего офиса, я встретился с людьми, которые ещё остались мне верны.

Беркутов и Коршунов, занимались слежкой за полицейским участком и главой триад.

А я лишь ждал звонок, чтобы сесть на паром с двумя сумками и прибыть на остров свободы.Где переодевшись, я принялся ждать гостей.

Ещё пара человек были на моей яхте, с винтовками, с 20 кратным оптическим прицелом и военным биноклем, прослушивая радиоволну ФБР и полиции города.

Деньги мы забрали той же ночью. Подожгли брошенную машину на огромной парковке за офисом департамента и шестого участка полиции.

Пока они отвлекались на это, мы попросту вошли в здание и спустившись в подвал, прошли по туннелю и забрали все деньги.

Сойдя на берег с парома и пройдя пару десятков метров по причалу, я поднялся на свою яхту, в которой сидели мои люди.

— С возвращением домой,— подняли они бокалы с виски.

Глава 6

Моё длительное отсутствие очень плохо сказалось на моём особняке и гвардии.

Люди разбежались. Кто-то из-за отсутствия денег и развития. Кто-то, точнее, бо́льшая часть, ушла из-за обвинений и розыска меня любимого. Дом и огромная территория из-за нехватки персонала, разваливалась на глазах.

Заросшие сады и газоны, вместе с плесенью и протекающей крышей волновали меня мало. А вот обрезанные провода и украденные вещи, в том числе боевая защита дома по всему периметру и несколько угнанных машин из моего гаража, меня невероятно бесила.

Заявления в полицию, которые подали мои дворецкие и Коршунов, остались без ответа. На попытки моих людей прийти лично к детективам, занимающимся кражами, реакция и вовсе была и странной, и ожидаемой.

С ними не стали даже говорить, заставив их просидеть несколько часов в коридоре под дверью.

Также к дому началось настоящее паломничество из разношёрстных адвокатов. Все они предлагали продать дом, но всё же владельцем был я и без моего ведома тут это провернуть было нельзя.

Хотя один из адвокатов заручился поддержкой суда штата Нью-Йорк.

По решению суда, этот дом переходит в собственность рода Дмитрия Лёвина.

— Это шутка такая?— хмуро произнёс я, ставя бокал на столик.

Яхта мчалась по волнам Гудзона на север в один из яхт-клубов, которые удалось выкупить незадолго до моего отъезда.

— Увы,— развёл руки Беркутов.— Решение суда вступило в силу неделю назад. Вы всё ещё считаетесь виновным в его гибели и суд постановил, что это будет возмещением морального ущерба. Письма с вызовом на допрос приходили в особняк и как вы понимаете их попросту никто не распечатывал, а когда мы узнали об этом, решение вступило в силу. А отсутствие защиты постояло им забрать ваш дом

— Лёвины,значит, успокоиться не могут,— зло произнёс я, сжимая кулаки.— Я же к ним в страшных снах буду приходить. Они где живут, кстати?

— Пока в своём доме, у вас идёт ремонт и всякое такое,— неопределённо махнул рукой Коршунов.

Плеснув в свой бокал очередную порцию и взболтав его в руке, я посмотрел на своих гвардейцев.

— Сделайте так, чтобы они пожалели об этом. Взрывы, выход из строя оборудования, похищения людей. Как на стройке, так и в квартале.

— А если у нас нет таких возможностей?— подал голос Беркутов.

— Тогда лично этим будете заниматься,— пожал я плечами, делая глоток виски.— Но я бы не хотел, чтобы вас там могли увидеть. Вы должны быть на виду и всем своим поведением показывать, что вы ни имеете никакого отношения к тому, что будет происходить в городе.

Обменялись подозрительными взглядами, они бражно уставились на меня.

— А что будет происходить в городе?

— Террор господа. Паника и разруха,— моё лицо расплылось в гаденькой улыбке.— Лёвин и госпожа вице-президент хоть и были приближённые к ирландцам, но и полиция и ФБР и мэр города всё- таки тоже из этой компании. Плюс неизвестные рода и кланы, тут я не могу точно ткнуть с обвинениями, но это мелочь. Моя идея проста — мы заставим уйти в отставку всю верхушку во власти этого города.

— Но на их место придут другие, в чём смысл?

— Смысл в том, что на их место сядут наши люди, ну не считая меня и вас двоих,— фыркнул я, награждая их коварной улыбкой.— Этот город станем нашим!— отсалютовал я бокалом.— Salut la familia!

Глава 7

Воплощать планы по созданию хаоса, я принялся тем же вечером.

Добрались до конечной точки, я отправил своих гвардейцев за взрывчаткой. Один из них должен был вернуться ко мне и передать ящик пластида и взрыватели. А второй должен был встретиться с людьми, которые могли бы нам помочь.

Меня интересовали уличные банды. Бронкс, Гарлем, Браунсвилл. Бетфорд. Это были самые страшные районы большого яблока, где обитали самые отмороженные люди.

В обед, на следующий день, я хотел устроить большую встречу с этими людьми и обозначить им фронт работ.

Сам же я направил катер обратно на юг. В моих планах было взорвать несколько мостов ведущих к моему особняку и к кварталу Лёвиных и гоночной трассе, где я познакомился с Дмитрием.

Маленькая пакость, но достаточно резонансная и затратная. К моему дому придётся делать огромный крюк, что скажется на всей цене строительства для этой семейки.

Взрывы прошли идеальному плану. С разницей в несколько часов я обрушил четыре моста и довольный получившимися результатами вернулся в яхт- клуб.

Большая проблема была с кварталом Левиных, но там я попросту совершил небольшой заплыв и установив взрывчатку, направил угнаный грузовик в их ворота.

Протаранив кованые ворота и ворвавшись в квартал, он увел за собой большую часть гвардии, а я, воспользовавшись моментом, отправил мостик к чёртовой матери.

Встреча с криминальным миром была назначена за городом на швейной фабрике. Соединив столы, где располагались несколько лет назад швейные машинки, мы получили огромный стол, за которым и должны были расположиться мои гости. Расставив наверху верных нам людей с автоматами, мы принялись ждать бандитов.

Сам я оделся в чёрный костюм. Без галстука и налицо одел золотую маску. Показывать свое истинное лицо я не имел никакого желания. Тем более, большая часть этих людей, в будущем должна была быть уничтожена. Я же хотел безопасный город. А не криминальную столицу.

Большое беспокойство у меня было насчёт первых встреч этих людей. Многие из них были друг с другом в конфликте и откровенно враждовали и я не хотел чтобы они устроили тут бойню.

Но нужно отдать должное этим людям, понятия о нейтральной территории и переговорах они всё-таки сохранили. Но сидя за стенкой кабинета, я слышал, как зарождается конфликт между несколькими бандами.

Благо или гвардейцы несколькими выстрелами навели порядок.

Отсчитав полчаса, после назначенного времени, я вышел из кабинета и встал во главе стола.

— А это чё за клоун?— раздался смешок с характерным русским акцентом.

Его смех подхватили все и с интересом уставились на меня.

— Меня зовут Мориарти и я хочу предложить вам, вам всем заработать огромные деньги,— улыбнулся я, хотя и понимал, что они не увидят мою улыбку.— Я хочу предложить вам погрузить этот город во тьму и хаос. Я хочу, чтобы вы заставили этот город боятся. Этот город должен считаться с каждым из вас.

— Ты в натуре клоун ёпта,— заржал представитель русской мафии.

Ну что ж. Пусть будет он. Опустив руку, я быстрым движением выхватил берету и отправил пулю ровно в череп этого идиота.

— Мне не страшно замарать руки об отбросов вроде вас. Вы все можете умереть в этом месте по одному щелчку моих пальцев.

— Нам дали гарантии безопасности! — возмутилась девушка, гаитянка.

— Я лично вам ничего не давал. А царь и бог тут только один. И это я.

Выстрел и девушка упала на пыльный бетон.

Сверху раздались быстрые шаги и лязганье автоматов, к которому добавился разгон пулемётного ствола.

Мои гости опасливо покосились наверх.

— Я повторюсь. Я предлагаю вам погрузить Нью-Йорк в хаус. Все несогласные могут взять и уйти. Обещаю, что вы останетесь живыми. А кто останется, разделит со мной миллионы.

— Что вы хотите сделать, господин Мориарти?

Глава 8

Большое яблоко превратилось в гнилое уже через несколько недель.

К моему удивлению, уличные банды поняли мою идею правильно и лишнего позволяли себе единицы.

Но и с ними вопрос был решён достаточно быстро.

Собрав их на очередную встречу, я потратил десять минут, чтобы напомнить им о наших целях и негативного отношения к тому, что они делают, начиная грабить обычных жителей города.

Ночью трое главарей были убиты в своих постелях вместе с приближёнными к ним.

Больше таких проблем не возникало.

Каждый новый день я начинал с чашки кофе и изучения газет.

Новая реальность в городе положительным образом сказалась на бизнесе новостей. Появились новые утренние и вечерние газеты со списком происшествий и единственным вопросом. Когда это кончится?

На третий день, терпение главы полиции лопнуло и в городе объявили специальное положение. Полиция начала получать тяжкое обмундирование и вооружение. Пистолеты и тизеры были заменены на автоматические винтовки и дробовики. Одиночное патрулирование города было запрещено. Начались первые масштабные аресты. Сотни преступников были пойманы на три дня и город готовился сделать свободный вдох. Но я был категорически против такого. Пришлось повторять японский трюк с десятком смартфонов.

Гостей привели в небольшую гостиную и усадив их на стулья, сняли с них наручники, охрана отошла к стенам.

Пятёрке людей хватило несколькихмгновений, чтобы сорвать с себя чёрные мешки и кляпы и в удивлении уставился на соседей.

Поддавшись вперёд, я развёл руки в приветствие.

— Рад видеть вас в этом доме.

— Кто вы такой?

— Да вы знаете кто мы⁉

— Что вы себе позволяете⁉

— Немедленно отпустите нас.

— Успокойтесь, я хочу…— попытался призвать я и к порядку, но прокурор города, вскочив на ноги, попытался перепрыгнуть стол, разделявший нас. Громкий выстрел, раздавшийся в комнатке заставил моих гостей резко замереть, а прокурора стонать от боли и схватиться за простреленную ногу.

— Следующий выстрел будет в колено,— пообещал Коршунов от стены.— Прекрати балаган и выслушайте слова моего господина.

— А имя у вашего господина есть?— хмыкнул начальник тюрьмы, усаживаясь обратно.

— Моё имя Мориарти. Это всё, что нужно знать вам.

— Вы мало похожи на гения преступности, каким был персонаж Конан Дойла, — фыркнула женщина.

— Я погрузил этот город в хаус. Я тот человек, перед которым сидят семь самых влиятельных людей города. Полиция, суды, тюрьмы и пожарные.

— И зачем вам это всё нужно? Вы понимаете, какой срок вы получите в день, когда вас поймают,— не унималась судья.

— Господа Энистон. Будьте добры, заткнитесь. У меня слишком большие планы на вечер, чтобы тратить время на вас.

— Аристократ, — самодовольно улыбнулась она.

— И весьма высокого полёта. И да, я хочу посетить джаз кавер и поприсутствовать на собрание аристократов. Проголосовать за шаги, которые они примут для борьбы с преступностью, раз вы, не в состоянии этого сделать, — хмыкнул я.— Но перейдём к делу. Как вы заметили, погружая город, мы стараемся не трогать мирных жителей. Стараемся не переходить к убийствам и мародёрству.

— Вы убили десятки человек и разграбили сотни магазинов и пару банков. Это вы называете не переступаете черту?— иронично произнёс глава тюрьмы.

— Убили мытех, кто перешёл черту, которуюяим обозначил. Ну чтобы вы понимали. А грабим мы только имущество аристократов. Ну а банки извините…были бы вы умные то понимали, что они.

— Мы в курсе кому они принадлежат?— сухо произнёс прокурор города.— Вы играете с большим огнём.

— Конечно, я в курсе,— улыбнулся я, хотя под моей маской ониэтого не увидели.— Я собрал вастут, потому что вы имеете власть и не примкнули к тем людям.Я дам вам один совет на будущее. Не трогайте моих людей и тогда вы выживите. Освободите сегодня пойманных людей и мы не возьмём штурмом федеральную тюрьму. Один раз я уже организовал побег Десмонду Галлахеру, а устроить побег нескольких тысяч преступников будет ещё проще. Вы представляете, что будет с городом, если они выйдут на свободу? Насильники и маньяки, главы нескольких группировок, сидящих там. Донесите до своих сотрудников, что аресты, бандитов, которые устраивают погромы сейчас не самый разумный поступок в их жизни. Уйдите с улиц. Реагируйте только на совсем уж критические вызовы. У банд достаточно оружия, чтобы устроить войнушку и одержать победу.

— Вы глупы, мистер Мориарти. Президент введёт на помощь армию и национальную гвардию. Никогда преступность не держала в страже города раньше и сейчас такого не будет,— жёстко произнесла мадам судья.

— Вы всё так думаете?— обвёл я взглядом, опечалившись их позицией и получив положительные кички, вздохнул. — Коршун, подай всем сигнал.Пускай начинают.

Мужчина, кивнув, достал из кобуры ракетницу и подойдя к окну, распахнул шторы и распахнув окна отправил в небо зелёную ракету.

— Теперь вы, подойдите к окну и насладитесь видом. Всего доброго господа и дамы. Я пытался донести до вас лучший для всех вариант. Но теперь всё будет по-другому.

Подойдя к окнам, мои гости увидели огромное зарево пожара над огромными ангарами и кирпичными домами. По широким асфальтированным дорогам двигалась колонна военных грузовиков и джипов, на подножках, которые стояли люди с автоматами в руках, выпуская в небо десятки пуль.

— Это же Форт Хэмильтон!— ошарашенно произнёс глава пожарного департамента Нью-Йорка, смотря на старейший военный арсенал в штате.

— И его вооружение было захвачено моими людьми. Включая технику,— хмыкнул я, выходя за дверь.

Глава 9

— Думаете,они поверят,что склад ограбили бандиты?- тихо произнёс Коршунов,усаживаясь в машину?

— А ты видел, кого они набрали в национальную гвардию?Ну вылитые бандиты.Хуже, чем парни из какого-то притона,- фыркнул я,забираясь в машину.

— А если бы они согласились? — не унимался мой гвардеец.

— Так отказались же,- бросился я взгляд в зеркало, ловя его взгляд.- Да неважно это на самом деле.Я бы сказала,что вот почему вы сделали правильный выбор.

— Они же догадаются.

— Плевать.Я тебе ещё раз говорю.Они были согласны ещё в ту секунду, когда яих попросил.Гордость не позволяет признать это вслух.А когда новость про ограбление складов станет достоянием общественности утром, то и большинство сотрудников сами откажутся выходить на работу.Ты ведь не забыл фотографии?Их надо доставить во все газеты до пяти утра.

— Всё с собой,- хлопнул он себя по груди. — Как только вас высажу,сразу поеду в редакции. Меня беспокоит, куда потом эти солдаты направятся.Ну, довезут они до складов, ну заберёт грузовики Беркут, а что с ними будет дальше?

— Запрет он их там. Через пару дней кто-нибудь найдёт. Да не волнуйся, там еды на месяц лежит. Журналы и книги положили, найдут чем заняться. Через неделю это так или иначе закончится.Отправим туда полицию, они проведут операцию по спасению и их наградят. Тоже план.

— Мне страшно подумать откуда в вашей голове такие мысли и идеи.

— Детство у меня тяжёлое было. Приходилось себя развлекать, — рассмеялся я, наблюдая посеревшее лицо мужчины.

Въехав в город, мы сразу же увидели несколько вспышек, озаривших небо.

— Лепота,- улыбнулся я.- Интересно что на этот раз?

— Денег и времени чтобы это восстановить потребуется просто огромное количество.

— Не переживай. Мы, найдём, кого раскулачит,- произнёс я, закрывая коробку с маской и перекладывая её на переднее сиденье.Откуда она сразу перекочевала в бардачке.

— Удачи вам,— произнёс Коршунов, остановив машину у клуба.

— Удачи нам всем,- хлопнул я его по плечу и вышел на улицу.

Обстановка вокруг «джаз кавер» была достаточно напряжённой. Здание было окружено вооружённой охраной. Переулки были закрыты джипами. От следов былой очереди не осталось и следа, как и сотрудников бара на ступеньках.Тут больше не встречали со списком и не открывали двери люди в красной одежде дворецких. Только суровые охранники на любой цвет и фактуру.

Лишь внутри всё осталось без изменений. Дамы в вечерних платьях, весело щебетали друг с другом о платьях и драгоценностях, а солидные мужчины в костюмах и фраках, стали рядом и доброжелательно улыбались.Время серьёзных разговоров ещё не пришло.

— Ваш билет, сэр,— ко мне подошла девушка с планшетом в руках, подали которой шёл парень, охранник.

— У меня его нет. Но для меня забронирована ложа. Граф или князь Юсупов,— улыбнулся я, поправляя знак рода, на пиджаке.

Нахмурившись девушка, принялась листать бумаги.

— Вас нет в списке приглашённых, — подняла она голову.

— Но ложа есть?- склонил я голову.

— Ложа есть, но она…

— Тогда, у меня нет малейшего желания тратить своё время на дальнейший разговор. Пришлите мне туда официанта, я сделаю заказ,- кивнул я, делая шаг вперёд, но меня удержали на месте. Мне на плечо положил руку охранник этой девушки.Повернув к нему удивлённое лицо, я нахмурился.-Слышь, жертва аборта, лапу убрал, пока целая.

— Вам нельзя туда. Ольга сказала, что вас нет в списке, значит вам сюда нельзя, — прогудел он, не убирая руку.

Наш спор привлёк внимание и с каждой секундой взгляд направленных на нас становилось всё больше. Погружая холл в тишину.

— На колени!- прошептал я, стряхивая его руку со своего плеча.- Пистолет мне отдай, - протянул я руку, в которую вложили кольт 1911 года.Передёрнув затвор, я прицелился ему в лоб под удивлённые крики аристократов.— За оскорбление дворянина, я приговариваю тебя к смерти,-выстрел, прозвучавший в тишине, заставил толпу женщин качнутся в стороны, в попытках сбежать,но они были удержаны на месте своими мужьями, которые с интересом смотрели на дырку в пол возле охранника, под которым растекалась лужа.

— Что вы тут устроили!- раздался знакомый женский крик и расталкивая толпу к нам, вышла хозяйка этого заведения.- Юсупов? Вы? Но…Но вы же…

— Добрый вечер Кэрол,— наградил её улыбкой.-Скажите, вот это чудо ваше?-кивнул я на охранника передо мной.

— Да, как и окружившие вас остальные десять человек. Так что потрудитесь убрать пистолет.

— Кэрол, Кэрол. Вы ведь умная женщина. Как мне казалось. Или смерть лорда Кавендиша вас настолько расслабила?Так, вы не волнуйтесь, я достойная замена.

При упоминании Кавендиша, большая часть гостей побледнела. Но услышав конец фразы, на их лицах заиграла снисходительная улыбка.

— На колени! Все!— окинул я их взглядом.- Немедленно!-надавил голосом. Заставляя и самых строптивых опустится на красную дорожку.- Охрана встать.И так господа и дамы. Я хочу напомнить вам, что я может и не заслужил ваше признание и уважения я не добился, но уж страх я вызову в каждом из вас. Вы ведь уже почувствовали, что в этом месте не можете воспользоваться своей силой? Можете не отвечать, я вижу это по вашим лицам. Страх, непонимание и истерика, которую вы не можете показать. Только по моей прихоти.

Прозвучавший выстрел заставил меня резко повернуть голову и качая головой, подойти к незнакомому мне мужчине, возле окровавленной руки которого лежал пистолет.

— Слишком наивный поступок, господин Фишер. Убейте.

Выстрел прервал жизнь одного из аристократов.

— Ещё желающие убить меня имеются? Поднимите руки!

Глазами, полными страха, люди, пытаясь бороться, подняли свои руки.

— Ох, сколько желающих умереть. Ну хорошо, будь по-вашему. Раз вы так открыто заявляете о своём желании, то кто я такой, чтобы оставить вас в живых?

— Ты жалок. Кавендиш никогда не боялся встать напротив своего противника и сказать это ему в лицо.

— А я боюсь? Вас вон, сотня человек. С охраной, жёнами и детьми. Каждый из вас как минимум Воин, а есть и Сенсей, да даже один из вас статус Легенды имел,помер правда, но это мелочь,-кивнул я на Фишера. — А у меня даже силы фуро нет. И вы мне говорите, что я жалок? Правда? А что вы скажите о тех, кто сидит во власти и видя, что творится в городе, не принимает никаких действий? Господин Круз, вы же отвечаете за полицию, как там эта должность звучит?

— Глава департамента юстиции и полиции Нью-Йорка,- зло произнёс он.

— Вот! А вы в курсе, что сегодня вечером были ограблены склады национальной гвардии? Оружие,техника, тонны боеприпасов оказались в руках банд?Да можете не отвечать, по глазам вижу, что не в курсе, ну теперь и остальные тоже в курсе, скрыть от нас это не получится. А вытут, гуляете, отдыхаете, нехорошо получается.

— Господин Юсупов, через пять минут начинается представление. Нам его отменять?- раздался мужской голос позади меня.

Повернувшись, я с улыбкой увидел старого знакомого.Он был швейцаром, когда я посетил это место в первый раз.

— Нет, гости сейчас же пройдут на свои места и насладятся концертом. А госпожа Кэрол и Господин Круз, уберут тут,- И запишут мои показания, как на меня напал господин Фишер. А я потом проверю.

Глава 10

Поднявшись в свою ложу, я с огромным удивлением уставился на пятерых молодых людей, сидевших в ней.Трое девушек, в шикарных платьях и двоих парней во фраках.

Недовольно повернув голову, когда я открыл двери, их лицо приобрели серый цвет.

— Так, дети, вы тут чего забыли?- окинул я их взглядом, останавливаясь на одной рыжей девушке, с весьма внушительными аргументами. На неё смотрели все присутствующие. И мне стало интересно, это я послужил причиной или она виновата в такой реакции.

— Этонашаложа, моейсемьи,- пискнула она.

— Смешно,- кивнул я.-Так, ты,-ткнул я в первого же парня.Сбегай- ка мне за Кэрол Найт и друга своего забери. Я пока останусь в обществе таких прекрасных роз.

— Мы не розы!- возмутилась одна из троицы девушек.

— А кто? Нет, хорошо, я буду розой, а вы говном,- пожал я плечами, занимания место за столом. И пройдясь взглядом по опешившим девушкам, заговорил:

Говно средь роз — комедия и драма,

Непросто описать её сполна.

А я скажу вам коротко и прямо:

Средь нас и роз хватает, и говна.

Закончив, я налил себе в бокал, воды из стоящего графина и оглядел замерших парней.

— Вы ещё тут, что ли? Бегом отсюда!

Мои слова потонули в театральном звонке, зал погрузился в тишину, а на сцене поднялся занавес. Представление началось.

На сцене театра появился оркестр, который играл джаз. Музыканты были одеты в яркие костюмы, которые подчёркивали их индивидуальность. Они играли на различных инструментах, таких как саксофон, кларнет, труба и гитара. Их музыка была живой и энергичной, она заставляла зрителей забыть о реальности и погрузиться в мир джаза.

В это время на сцене появился актёр, который начал петь. Песней те рассказывал о своей жизни, о том, как он стал актёром и как егокарьера развивалась. Он также говорил о своих ролях и о том, какой опытон получил на сцене.

Однако, когда он закончил свой монолог, он начал танцевать. Его движения были плавными и грациозными, он двигался в такт музыке, которая играла на сцене.Я хоть был поражены его мастерством и умением сочетать танец и актёрское мастерство, но испытывал грусть. На сцене очень сильно не хватало моей знакомой. Будто с её смертью, мир поделился на хорошее до и плохое после.

— Вы хотели меня видеть?- с окончанием номера, в ложу вошла хозяйка этого заведения.

— Объясните нам вот с этой прекрасной незнакомкой,-махнул я в сторону рыжеволосой, возмущённо фыркнувшей, после слова незнакомка.-Чьяэтоложа и почему,мы с ней столкнулись с этой проблемой.

— Понимаете, тут такое дело,- смущённо начала Кэрол.

— Не понимаю и не хочу. Ближе к делу,- мотнул я головой.

— Выйдете!- строго произнесла Кэрол, повернувшись к молодёжке.

— Но!Мама!- возмутилось рыжее чудо.

О, как! Мама.

— Вон! Немедленно!- повысила она голос.

В гордом молчании, девушки нас покинули, а Кэрол, уселась на соседний стул и схватив ближайший бокал, осушила его.

— Вы меня поражаете с каждой новой встречей.

— А вы меня нет. От вас одни неприятности,- парировала женщина.

— Судьба у вас такая, обжигаться на моей семье,- откинулся я на спинку кресла и издевательски посмотрев на побледневшую Кэрол.

— Откуда вы знаете?- прошептала она.

— Да бросьте, это было ещё после первого разговора с вами. А сегодня, увидев на девушке кулон с гербом рода, моего рода, я даже не был удивлён. Буду считать её сестрой, ей же лет восемнадцать?

— Чуть больше, девятнадцать,- тихо произнесла Кэрол.-Вы только в разговоре будете её сестрой считать? Или признаете?

— А какое её будущие ждёт с вами?-хмыкнул я,-Вечная прислуга аристократов? Принеси подай? Директор этого,- развёл я руки.-Клуба? Так, я я заберу его в течение недели,- поддавшись вперёд, я поймал её взгляд.-Я тут недавно нашёл интересных адвокатов, которые помнят, на каких условиях вы получили это заведение. Представляете? Они сейчас проводят обыск в своём старом офисе, в поисках оригинала завещания. Ведь кто бы мог подумать, что я сюда явлюсь.

— Я…мне надо выйти,- дрогнул у неё голос.

— Да шучу, шучу, завещание уже у меня, не волнуйтесь,- улыбнулся я.-А что касается вашего вопроса, конечно, признаю официально, если, я получу свидетельство о её рождение, в ближайшие двадцать минут. Так что я вас больше не задерживаю, а девушек верните мне обратно. Пусть скрашивают моё одиночество.И да, номер, который сейчас идёт, навсегда убрать. Навсегда убрать. Без Дианы он просто отвратителен.

— Хорошо,- склонила женщина голову.

Вернувшись, девушки расселись по своим местам и с подозрением уставились на меня.

— Что?- задал им вопрос, подняв одну из бровей.-Я плохо выгляжу?

Не успели девушки ответить, как в ложу вошли двое парней, которых я отправлял за Кэрол.

— Вас сюда звали?- поинтересовался я у них.

— Это не ваша ложа, -набрался храбрости один из них.

— Мальчик,тут не то что ложа, тут весь клуб мой. А вот тебя, я тебе сейчас серьёзно заявляю, сюда больше не пустят. А будешь огрызаться, то ты покинешь это место, спрыгнув с балкона.

— Мои родители, вамэтого не простят,- насупился он.

— Слушай, а они тут?- подался я вперёд с доброй улыбкой,прикидывая новый план.

— Тут, а что? -напрягся парень

— Зови, пусть они станут свидетелями твоей тупости,- наградил яего ироничной улыбкой.

— С вами, смогу справится и в одиночку, я получил ранг Сенсей, но мне хватит и пару техник война, чтобы вас убить,- гордо заявил парень.

— Том, не надо. Пожалуйста, -схватила его одна из девушек.

Я же от такой наглости, вытянул лицо.

— Он здоровый? Или всегда такой наглый?- обратится я к девушкам.-Или я чего-то не понимаю.

Я был удивлён, я был возмущён. Я только, что поставил на колени элиту этого города. А какой-то щенок, сидит и хамит в лицо.

— Я, Том Эдвард Сойер, вызываю вас на дуэль.

В моё лицо впечаталась чёрная перчатка.

Бросив на парня хмурый взгляд, я сжал элемент одежды.

— Ты и правда идиот. За мной!

Поднявшись на ноги, я покинул ложу и направился в сторону сцены.

— Том, стой! Куда ты⁉Ну, пожалуйста, не ходи, миленький,- позади меня задержал девичий голосок.

— Том,быстрее! Смерть, не любит ждать,- весело крикнул я, проходя мимо испуганных аристократов, вжавшихся в стену, возле дверей туалета.

Сделав небольшой крюк, я оказался в гримёрке.Которая встретила меня истерическим криком, обнажённых девушек.

— С дорого, девушки, ну серьёзно дайте пройти!Я не за вами пришёл, хотя, если только за тобой принцесса,- я замер возле ладно слаженной рыжеволосой девушки и провёл ладонью по её щеке.-Но потом, а сейчас меня ждут дела,ужасные, но великие дела! Сойер, не остывай! -прикрикнул я, когда толпа юных аристократов пробралась в гримёрку следом за мной.-Дамы, вот того второго, можете избить за все ваши нынешние унижения!-тыкнул я пальцем, в друга Тома.

Девушки в гримёрке оказались умными и сразу обрушились на бедного парня. Под визгего подруг и моей новоявленной сестры.

Полюбовавшись избиением, я приобнял стоящего Тома и пройдя небольшой коридор, оказался на сцене.

Я тебя позову.

— Я снова с вами!- весело крикнул я, вскинув руки в разные стороны,выходя на центр.

— Что вам ещё нужно⁉

— Пошли вон!

— Вы или уйдёте сами или мывас выставим вперёд ногами из этого места!

Я же стоял с широкой улыбкой и выслушивал все их гадости, которые они выкрикивали.Послушав их нескольких минут, я решил перейти к делу.

— Том, выходи, — крикнул я, оборачиваясь.

— Сынок! -раздался женский крик, когда на сцене появился парень.

— Том, поставь защиту перед нами, а если кто попробует напасть, я разрешаю тебе его убить.

— Да, господин,- поклонился парень, делая несколько пасов рукой и перед нами, оградив сцену от зала, появилась еле заметное марево.

— Согласитесь круто⁉- повернулся я к зрителям.-Всего одно слово, и вас убьёт один из уникальных людей этого города.Чей он, кстати, сын, подниметесь! Вам выскажут благодарность за воспитание такого сына.

С передних рядов поднялась полноватая женщина в голубом платье и белоснежным воротником на плечах. А рядом замер мужчина в военном кителе, на воротнике которого виднелись золотые крылья.

— Хотя, с моей точки зрения, вы бы могли и уделить побольше времени на воспитание. Слишком он у вас нагл, не по статусу. Хамить любит.А уж на дуэли вызывает и вовсе, будто яблоко откусывает,- кинул я его родителям перчатку.-Я был возмущён как никогда.Но это потом, сперва мы обсудим с вами одну неприятную проблему.А именно полное бездействие властей этого города в сложившейся ситуации! Мой ресторан разворовали, дом, который достался мне от Кавендиша и в которыйя вложил огромную сумму, мало того, что под каким-то идиотским предлогом отдали Лёвинам, так его теперь и взрывают! А власть имущие не чешутся!Вместо спокойной жизни, мы получили ежедневный страх. И вам это похоже нравится? Вы же одарённые, можете себя защитить, а я? Думаете мне нравиться, держать вас под постоянным контролем?Я же такой же, как и вы, аристократ. Элита этой страны. А из-за опасений за свою жизнь, я должен прибегать к вот этому,- кивнул я на Тома.-Я пришёл сюда поговорить с равными, обсудить проблему и найти вместе решение. А вы решили, что можете нападать на меня, один и вовсе убить хотел.Вы, например знали, что сегодня вечером был ограблен склад национальной гвардии? Десятки грузовиков с оружием и тяжёлой техникой были похищены.Вы представляете, что будет, когда простолюдины узнают об этом? А я вам скажу, полиция не выйдет из своего участка. А ваши слуги, повара, лакеи, дворецкие, не придут к вам. Три останутся со своей семьёй дома, по тому, что мирных жителей не трогают. А война идёт против нас с вами. Аристократических родов.Власть, в лице мэра, конгрессменов и министров довела город до нынешнего состояния!

— И что вы предлагаете⁉- раздался голос из зала.И его подержали, сперва неуверенно, но с каждой секундой всё сильней, а под конец зал и вовсе разразился бурными аплодисментами.

Ай ты моя умничка. Ай да молодец, ай да парень. Награжу, обязательно награжу своего гвардейца, как только мы отсюда выйдем с положительным результатом.

— Я предлагаю объявить людям во власти импичмент. Судить каждого из них. А среди нас, выбрать достойные замены! Я не претендую на роль мэра, но от должности казначея, я бы не отказался,- хихикнул я под конец.

И они оценили эту шутку. Каждый из них был неглупым человеком и прекрасно понимал, какие могут быть перспективы, если они попадают во власть.Но в каждой ложке мёда…

— А какие гарантии, что всё прекратится с вашим приходом?Чем вы будете лучше тех, что сейчас?

— А кто там помешает навести порядок своими силами? У каждого из нас есть своя гвардия. Поднимем их на патрулирование, пускай задерживают преступников. Они как минимум одарённые и подготовленные на порядок лучше полиции,- дал я ответ.

Зал потонул в овациях. А я, улыбаясь, наслаждался своей победой. Алчность вновь одержала верх.

Глава 11

— Но что будет с моим сыном?-воскликнула женщина.

Овации в зале начали сходить на нет и через полминуты все напряжённо следили за мной, ходящим по сцене.

— А что вы предлагаете? Отпустить его? То есть, сознательно признать, что я боюсь с этой дуэли? Серьёзно?- взглянул я на неё.

— Но он же…- смутилась женщина.

— Что? Он совершеннолетний и отвечает за свои поступки сам или нет? Вы за него решаете?

По залу прокатились смешки и семью наградили издевательскими взглядами, заставив главу семейства, побагроветь от злости.

— Вы ответите за оскорбление!- вскочил он на ноги.

— Сядьте, господин хороший, пока я вас не заставил сойтись в дуэли со своим сыночком,- отмахнулся я от него.— -Нет, я поступлю проще. Я сегодня встретил одну прекрасную девушку,- замолчав, я оглядел зал.-Красавицу, спортсменку и комсомолку,- ещё одна пауза.-И вот ради неё, я готов пойти на отказ от дуэли. Дамы и господа, позвольте представить мою сестру.

Кэрол была умной женщиной. На сцену буквально вылетело рыжеволосое чудо.И растерянно посмотрело на меня.

— Имя,- глянул я на Кэрол,стоящую за занавесом.

— Кристина,- раздался голос Кэрол.

— Кристину Оболенскую,- повернулся я к залу.-Дочь, одному известного вам человека.Человека, сделавшего этот клуб.Как я недавно узнал, моя драгоценная сестрёнка и вот этот молодой человек хорошие знакомые и я совсем не хочу расстраивать свою любимую сестрёнку.Поэтому я прощаю его глупости, как и его семье.

— Но я ведь…- заикнулась девушка, но быстро прервалась, когда я обнял её и притянул к себе.

— Не делай глупостей,- прошептала я сквозь зубы.-Не видишь,что ли,тут решается важные дела.

— Вы официально называете эту девушку вашей сестрой?- раздался голос из зала.

— Я бы предпочёл назвать эту девушку своей женой,- глянул я на неё с плотоядной улыбкой, которая не осталась незамеченной среди мужской части гостей, прыснувших в свои ладони.-Но к моему разочарованию, это всего лишь сестра.И поверьте, без хорошего выкупа с вашейстороны, я не отдам еёвашим сыновьям.

Зал смеялся. Многие из них начали обдумывать мои слова и явственно подсчитывать, что они могли дать моей семье за эту девушку.

— Но господа, я напомню вам, что не ради моей сестры мытут. Я призываю вас обдумать мои слова о тех,кто сидит на вершине и привёл этот город к нынешнему состоянию.Обдумайте и примите правильное решение. А теперь, с вашего позволения.Я бы хотел покинуть сцену и дать возможность артистам продолжить выступление. Свободен, - бросила я парню и схватив Кристину за руку, потащил за сцену.-Кэрол,утром я приеду к клубу, и мы вместе поедем к юристу, оформим всё по закону о принятие в род и всё такое. И я искренне верю, что документы на эту девушку, окажутся в ваших руках, иначе…- не стал я заканчивать, давая им додумать, что будет с ними.

— Мам?- растерянно прошептала девушка, переводя взгляд своих прекрасных глаз с меня на женщину.

— Всё, я уехал. К девяти утра я буду у вас.

* * *

Мне снился странный сон. В светлой комнате, в пастельных тонах, я сидел в мягком и уютном кресле, а напротив меня замерло десять парней. И если ближайших пятерых я видел без проблем, то остальные были словно в какой-то странной дымке, мешая разглядеть их лица.

— Кто вы?- спросил я ребят.-Нет, ладно вот этого индивидуума я знаю,-кивнул я на Болконского, сидевшего по левую руку от меня.-А вы кто ещё?

— Император Сергей Алексеевич Барклай-де-Толли, ответил неприметный парень, сидевший по правую руку от меня, в руке его находилась чёрная трость, окутанная инеем, под которой, в месте соприкосновения с полом, образовался небольшой сугроб снега.

— Князь Дмитрий Пелымский, ответил неприметливый парень, сидевший за Барклай-де-Толли, в руке его была модель старинного хот -рода.

— Князь Империи Российской, некромант на службе короля Александр де ла Дигиталис,- представился четвёртый, сидевший за Болконским, по его ноге, прыгал небольшой скелет с мечом в руках, который пытался достать им до перчатки Болконского.

— Император России,Максим Романов,- представился последний из виденных мной парней, он сидел в чёрном кителе с погонами капитана и золотыми крыльями на воротнике.Лётчик, судя по всему.

Люди, что находились в тенях, тоже пытались представиться, но то ли они так тихо говорили, то ли я не понимал их язык.И разобрать я ничего не смог.А сидевшие парни, не пытались мне помочь.

— И что вы тут делаете, господа аристократы?-обвёл я их мрачным взглядом.

— Мы? Знакомимся, общаемся и обсуждаем кто из нас, добился большего, — дал ответ за всех Болконский.

— И кто же?

— Никто,- раздался дружный хохот.

Резко открыв глаза, я уставился в чёрный потолок. Какая же дрянь снится.И главное, к чему?

Но додумать спокойно мне не дали. Временное жильё в ангаре,который находились в центре порта столь большого города,так или иначе накладывало весьма специфические трудности.

Взглянув на часы, я тяжело вздохнул.Поспать удалось три часа.

Ворча о нелёгкой жизни, я, включив чайник, умылся и налив кофе, вышел из офиса и оперевшись на перила смотрел, как внизу, гвардейцы загружают пару грузовиков ящиками.

Сегодня был самый главный день в моём плане по захвату города.На дно морское будет отправлен символ свободы.

— Это последняя партия,- крикнул Беркут, увидев меня.-Отплываем через минут сорок.

— Понял,- кивнул в ответ.

Точку для просмотра представления удалось выбрать далеко не в первых рядах, но достаточно удобную с панорамным видом. Усевшись на скамейку в Бэттери-парк и достав горстку семечек, я щёлкая их,ждал начала.

Первым в небо устремился салют. Яркий, громкий. Привлекая в утренней заре внимание тысяч людей спящящих на работу.А следом, небо озарилось яркой вспышкой, а следом раздались десятки взрывов и громкий грохот, от падения обломков в воду и на землю.

— Можно было и покрасивей сделать. Захватить радио и всё мало-мальские источники звука в городе, включить какой-нибудь симфонический оркестр,- раздался насмешливый женский голос.

— А я бы мосты взорвал, люди бы ещё в большую панику погрузились,- поддержал девушку мужской голос.

— Мне по мостам ещё ездить,- отрицательно качнул я головой, не подавая вида, что очень удивлён людям позади себя.- Порядок наводить. А статуя мне всегда не нравилась. Свою поставлю.

— Придурок,-фыркнула Романова.

— Будешь меня раздражать, сделаю и тебя. В ногах, обнимать их будешь. Назову статую как-нибудь «князь и рабыня Настя». Звучит?

— Да я тебя!- зашипела девушка.

Глава 12

— Вам тут, что нужно?- закинув очередную семечку, я наслаждался видом лодок, стремительно двигающихся в сторону острова.

— За тобой приехали. И судя по тому что творится в городе, очень вовремя,- заявил Дамир, усаживаясь рядом и протягивая руку.

Фыркнув, я насыпал ему горсть, половину которойон сразу закинул в рот и счастливо зажмурил глаза.

— Думаете, меня нужно спасти от бандитов, которые орудуют в этом городе?Так, они они меня не обижают,- пожал я плечами.-И тут мой дом, несколько домов, моё такси.Зачем мне ваша страна?

— Ты причина всего, что тут происходит!— возмущённо заявила Романова, уперев руки в бока.

— Какие ваши доказательства? — заинтересованно проговорил я, поддавшись вперёд и смотря на недовольную девушку.-Свечку держала?-получив лишь недовольное фырканье я, улыбнувшись, откинулся обратно.-Вот и не надо меня обвинять во всяких грехах.

— Я и так знаю, что этотвоих рук дело!- раздался голос Насти из-за наших спин, девушка, обойдя нас, оперлась руками о скамейку и толкнув Дамира, отобрала у него остатки семечек.

— Так, тихо,- рыкнул Дамир.-Не нужно ссориться,-добавил он уже спокойнее.-Макс, мы, вообще-то, за другим приехали.

— И зачем?- иронично задал ему вопрос.

— У меня свадьба через неделю, я хочу, чтобы ты был у меня другом жениха или как это там. Свидетель? Ну в общем кольцо дал в нужное время.

— Вот ни фига! Красавчик!-хлопнул я его по плечу.-Надеюсь не на этой придурочной?-шёпотом поинтересовался я,кивая на недовольно сопящую позади скамейки Романову.

— А ты ревнуешь?-наградил меня парень коварной улыбкой, на что я решил не отвечать.-Но вообще да, за неё красивую. Раз ты не хочешь, то я воспользуюсь этим шансом.

— Слыхала Насть?- заржал я.-Я прям даже не знаю, сочувствовать тебе или нет?

Долго смеяться мне не дали. В мою голову ударила кожаная сумка, с небольшим кроликом брелоком.

— Убью,- зашипела девушка змеёй, кинувшись на меня с кулаками.

— Как же вы меня бесите…- устало произнёс Болконский, закрыв лицо ладонями.-Вскочив на ноги, он сделал короткий пас повреждённой рукой и злую Романову оттащило от меня.-Через неделю, в Николаевском соборе.

— А чё, мальчишника не будет?- расстроенно проговорил я.

— У меня никого нет в городе из знакомых,кроме тебя,- добавил он, наткнувшись на мой взгляд.-Так что не будет.Да и Анжелика, не очень любит, когда я выпиваю без неё. А с тобой мы нажрёмся так, что весь мир вздрогнет.

— Убедил,-кивнул я, растягивая лицо в улыбке.-Через неделю в соборе. Надеюсь, там нет зданий,принадлежавших верхушке Нью-Йорка. Но всё равно скажу ребятам, чтобы не сильно буянили там.

— А говоришь не твоих рук,- хмыкнул Дамир.

— Ты его слушай больше,- недовольно заявила Настя.Хватая Болконского за руку и потащив в сторону парковки.

* * *

— Ну и что за ерунду ты придумал? Какая ещё свадьба?-хлопнув бронированной дверью.-Тебя Анжела прибьёт, когда узнает.

— Наша свадьба, Настя. Сделай всё, чтобы через неделю пришли все нужные тебе люди. А я приведу Макса к алтарю.

— Это будет сложно,- хмуро проговорила девушка, наблюдая в окно за проснувшимся городом.

— Это твой последний шанс. Дальше я даже загадывать не хочу, что он будет делать,- ответил с переднего сиденья Болконский.-И ещё, я тебе искренне советую, найти подавитель на этот день. Он будет очень злой.

— Когда вернётся твоя жена, ты пожелаешь о каждой секунде моего унижения,- обиженно проговорила Романова.

— Половина моих идей, принадлежат ей,- рассмеялся парень.-Она каждый день слушает истории, про твои нервы.И свадьбу, она предложила.

— Предатели,- надулась девушка, под громкий смех парня.

* * *

Провожая странную парочку, задумчивым взглядом, я не мог понять, что им опять нужно.

От парковки, отъехал небольшой кортеж из трёх джипов, а следом на парковку заехал серебристый седан. И моргнув фарами, остановился, не глуша двигатель.

Глянув на бурлящий, от сотни моторов Гудзон, я направился к машине.

— В городе Дамир Болконский и Анастасия Романова, подними всех своих знакомых, но узнаете, что им потребовалось в этом городе. В жизни не поверю, чтобы они сюда ради свадьбы припёрлись,- отдал я приказ двоим парням на переднем сиденье, который лишь кивнули головой, принимая их новое задание.-Взрывникам мой поклон, с меня ящик виски, когда мы закончим с этим.

— Они не пьют крепкое, только вино или шампанское. Это Эмили и Кейт.Новенькие,-повернулся ко мне гвардеец, протягивая мне две фотографии.

— Да ладно? Вы новеньких бросили сразу на такое дело?-взяв фотографии, я с интересом посмотрел на двух миловидных девушек. Длинные причёски, зеленоглазая любительница книг и кареглазая тяжелоатлетка.

— Они давно хотели, а по специальности боевые пловцы.Вот мы и отправили их под присмотром.

— Привезёте их вечером ко мне,познакомлюсь,- вернул я фотографии.-Хотя стоп. Вызовите их обоих и ещё пару девушек и поймаете меня между Джаз кавер и нашими юристами. У меня для них важное дело.Маршрут я вам чуть позже скажу.

* * *

Кристину и её маму, я подобрал уже на своей машине без пяти девять. Они стоя, под зонтиком,на верхних ступеньках клуба, с тоской смотрели на поток воды, бегущий по улицам города.

Через пару часов, после обрушения статуи, на город обрушился ураган. Улицы превратились в реки. Подпрыгнув на нескольких лесенках, чтобы оказаться выше уровня воды,я посигналил пару раз, привлекая их внимание.

— Вот документы на Кристину,- протянула сне Кэрол, прозрачную папку.

— Оставьте, это работа юриста, проверить их.Мне главное, чтобы это было оригиналы, а не копии.

— Что вы хотите со мной сделать?- подала голос Кристина.-Ну потом, вот признаёте сестрой и что дальше?

— Ничего,- мотнул я головой.- Буду заботиться о тебе, выгуливать на всякие мероприятия и торговаться твоим телом, предлагая ночь с тобой в обмен на, например, завод, который принадлежит столетнему старикашке.

— Ма-а-а-а-ам! -испуганно дёрнулась девушка, прижавшись к ней.

— Он просто шутит, в их семье, это наследственное,- погладила девушку по голове, успокаивающе произнесла Кэрол.-Да ведь?

— Как знать, как знать,- глянул я в зеркало.-Да ладно не переживай, столетних владельцев нет, ну я точно не слышал. Они помоложе.

— Ма-а-а-а-ам!- запаниковала девушка, нервно заламывая руки.

— Да, успокойся уже,-хохотнул я.— -Не буду я подкладывать под кого-то тебя. Все сами будут просить твоей руки.И я буду уже решать нужно ли нам это или нет.

— А мама?- хмуро посмотрела на меня девушка.

— Доченька, так будет правильней.

— А мама,- дёрнув подбородком в сторону,- я поймал взгляд Кэрол.-Мама будет с тобой рядом.

Остановившись на перекрёстке, я с интересом смотрел на десяток машин для уборки улиц. Они ехали по всей ширине улиц и засасывали в себя воду.В конце, стояло несколько траков с огромным полуприцепом, бочкой.

Посочувствовав несчастным работникам, я тронул высокий джип дальше.

Позади, пристроился знакомый серебристый седан, моргнувший фарами.

Вот и охрана пожаловала.

— Как только мы закончим с бумагами, вы должны уехать на несколько дней из города. Вас теперь захотят заполучить много семей, чтобы повлиять на меня и мы ведь не хотим, чтобы у вас были проблемы?

— А мой клуб?- подала голос Найт, не подав виду, что её заботит какие-то проблемы.

— Мой клуб, Кэрол. Это мой клуб. Смиритесь уже.Он будет закрыт ближайшее время.В городе неспокойное время и теперь этим начнут пользоваться, более тупые люди.

— Значит, всё таки это твоих рук дела,- утвердительно произнесла женщина.

— Откуда вы, все такие умные,-хмуро произнёс я, поворачивая на очередном перекрёстке и редко нажав педаль тормоза.-Вот же не хера себе! Это чё за клоуны?

Перед моей машиной, перерыв дорогу стояла пятёрка машин, возле которых расположились десяток — полтора людей в чёрных мотоциклетных шлемах и автоматах в руках.

Дёрнув рычаг кпп на реверс, я не успел нажать на газ, когда в джип врезался серебристый седан. А по окнам загрохотали пули.Позади меня раздался женский визг, а я, пригнув голову, пытался воткнуть заевшую передачу.

* * *

Трое мужчин, стоя на крыше здания, с интересом наблюдали за разразившемуся внизу расстрелу автомобиля.

— Наконец-то то эта тварь сдохнет,- радостно потёр руки мужчина в чёрном костюме и фетровой шляпе.

— Вы уверены, что это он виноват?Не хотелось бы совершить ошибку. Он приближен к российскому трону,- подал голос мужчина лет тридцати пяти в чёрной кожаной куртке поверх клетчатой рубашки.

— Конечно, это он. С его появлением в стране начались эти проблемы.Кавендиш, пёс, не создавал столько проблем.

Снизу раздался скрежет металла, и беседа резко прервалась, стоящиемужчины, открыв рот в удивление, смотрели как джип, протаранил, стоящих перед ним, несколько машин и коптя чёрным дымом, скрылся за первым же поворотом.

— Он бронированный? — глупо спросил мужчина в костюме.

— Я поговорю со своим информатором

, — поджал губы третий участник, в камуфляже российской цветовой гаммы.

— Уж будь любезен Кирилл,- холодно произнёс мужчина в костюме.-Иначе надобность в тебе очень сильно отпадает.

Глава 13

Проехав несколько кварталов,я загнал машину в тёмный переулок, скрываясь за несколькими столбами дыма, идущими из систем пароподачи под землёй.

— Вы там как?-повернувшись к пассажирам и окинув взглядом, я облегчено выдохнул.Видимых ран у них не наблюдалось.

— Нормально,- ответила за всех Кэрол, осматривая дочь.

— Ну и славно, сейчас мы дождёмся моих людей и продолжим поездку,- проговорил я, открывая дверь.

— Мы с тобой!- дёрнулась женщина.

— Я всего лишь сделаю звонок и вернусь обратно,- повернулся я к ним, недоумевая, что такого сложного, посидеть тут.

— Нет!

— Ай да пофиг. Идём. Позавтракаем заодно,- не стал я спорить.

Выпрыгнув из машины и пройдя обратно по переулку, я толкнул дверь, заставив колокольчик зазвенеть.

Маленькое кафе, в светлых тонах и деревянной мебелью на пять столиков и стойка администрации, от которой оторвался официант и проводил нас к свободному столику и выложил перед нами меню.

— Телефон у вас есть?- глянул я на него, не открывая меню.

— Да,- кивнул он.-У туалетов стоит автомат.

— Мне кофе и яичницу с тостами. Пару бутербродов с сыром и колбасой.

— Овощи?- поинтересовался парень, записывая мой заказ.

— Нет, спасибо, девушки ни в чём себе не отказывайте, — поднявшись на ноги, я отправился к телефону.Успев услышать про салат из помидоров и огурцов заправленный маслом.

Закинув несколько монеток и набрав номер, я прислонился к стене, слушая долгие губки.

— У аппарата,- раздалось на другом конце провода.

— Меня пытались убить, устроили засаду по маршруту.Но не знали, что машина бронирована. Проверь, кто знал и кого нет на базе. И пришли мне проверенных людей. Я

на Бликер-стрит, кафе «У Чарли».

— Понял,- ответили мне и положили трубку, оставив меня наедине с короткими гудками.

Посмотрев на старый телефонный автомат, я глубоко вздохнул. Ход сделан.

Вернувшись за стол, я пересел лицом к окнам, в которых виднелся главный ход в кафе «У Чарли».

Мои спутницы, наслаждались свежим салатом, с небольшим кусочком чёрного хлеба, в котором виднелись какие-то зёрнышки.

— Нас встретят?- посмотрела на меня Кэрол.

— Конечно, сейчас кто-нибудь из моих людей приедет.

— Врать в твоей семье не умеют,- только и сказала женщина, осуждающе хмыкнув.

На что я лишь закатил глаза.

Гости, которых я ожидал, приехали через десять минут, я как раз отправил кусок яичницы в рот, когда перед соседним кафе, остановился чёрный минивэн, из которого начали расстреливать несчастный кафетерий. Ответный ход произведён.Мои спутницы, вздрогнув от выстрелов, со страхом в глазах взглянули на меня.

— Сидите тут и не дёргайтесь никуда,- поднявшись на ноги и хлебнув кофе, я достал пистолет и отправился на улицу, где стоял джип, копия моего, стоящего в соседнем переулке.Дёрнув заднюю дверь и запрыгнув внутрь, я сделал несколько выстрелов в сидящих впереди парней и наставил оружие на замешкавшегося Коршунова.

— Ублюдок,- выплюнул он, когда пуля, выпущенная из моего пистолета, прервала его жизнь.

Взглянув на минивэн, который поднимая столб дыма из-под своихколёс, понёсся вперёд, скрываясь на первом же перекрёстке. Что ж, скоро наступит и ваша очередь.

Вернувшись в кафе, я под молчаливые вопросы спутниц, дошёл до телефона и набрал новый номер.

— Слушаю,- раздался голос Беркута.

— Коршун предал нас. Всех, кто сейчас вернётся на базу, можешь убивать.Или задерживай, если трус. Приеду, проверю каждого.

— В смысле…- начал задавать вопрос мой собеседник, но я повесил телефон на рычаг, прерывая разговор, не став его слушать.К нему вопросы ценой в жизнь тоже есть.

Через четыре часа,сидя в большом кабинете на сто двадцать седьмом этаже, я поставил последнюю подпись в бумагах.

— Добро пожаловать в семью, сестрёнка,- усмехнулся я, двигая бумагу в сторону адвоката,-Кстати, старшая сестра приедет в город к концу недели. Познакомишься с ней на свадьбе.

— Чьей свадьбе?- сглотнула девушка.

— Не твоей, не волнуйся. Есть у меня один знакомый дурачок, который на другой дуре, решил жениться,- отмахнулся я, щёлкая ручкой, убирая её в карман.-Что? — подозрительно поинтересовался я у адвоката, со смешком глядящего на меня.

— Анжелика Юсупова, ни за что не позволить своему мужу женится на другой. Они поклялись друг другу, после тех событий. Подумайте об этом мастер Юсупов.

— Но…- растерялся я, не найдя что сказать.-А чья свадьба будет?

— Увы,- развёл руки адвокат.— -Этого я не знаю. Приглашение, которые начали получать люди, без обозначения действующих лиц. Только герб императорской семьи.Что порождает множество вопросов.Ходят слухи, что на приглашениях не успели высохнут чернила, когда их запечатывали.

— Да и плевать,- поднявшись на ноги, я протянул руку адвокату.-Спасибо за помощь.

— До встречи князь,- пожал руку в ответ адвокат.

Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью. Первое время после дождя, в Нью-Йорк возвращается свежий воздух.Без примесей автомобильного выхлопа, улицы, точнее, огромное количество переулков, которые превращены в импровизированные туалеты, отмыты от испражнений.

Хотя с порта, расположившегося неподалёку, отчётливо несло тухлой рыбой, заставляя меня сдерживать рвотный позыв.

— Через неделю вы должны явиться в Николаевский собор, там будет свадьба, познакомлю с ещё одной ветвью Юсуповых. И постарайтесь не появляться на людях это время. Спрячетесь, исчезнете, но вас тут быть не должно.По-хорошему, сейчас доедете до Центрального вокзала и уехать в пригород.Йонкерс или Стамфорд, в общем подальше.Не гуляйте днём, это главное, что вам нужно делать.

— Может, вы расскажите, что происходит?- тяжело вздохнула Кэрол.

Посмотрев на растерянные лица и прикрыв глаза, я пытался найти правильный ответ.

— Скажем так, мои люди немного потеряли моё доверие, а в свете происходящего в городе, лучше перестраховаться.

— Значит, это всё же твоих рук дела,- утвердительно произнесла женщина.

— Не понял?- открыв глаза, я взглянул на Кэрол.

— Беспорядки в городе, этотвоих рук дела и твои люди устали от этого. Ладно, я всё поняла. Через неделю в соборе.

Подхватив дочь под руку, они направились по тротуару, пытаясь поймать такси.

Проводив их взглядом, я погладил кольцо на своей руке.

— Они не устали, они забыли, кто главный в этом мире.

* * *

Возвращение в порт, где находилась моя база и располагались гвардейцы, я застал странную картину.

Тридцать семь человек. Все, кто остался под руководством Беркутова и Коршунова,кто остался, как мне казалось, верны мне, сидели безоружные на ящиках закованные в наручники.Под прицелом десятка русских, во главе с Болконским. Который радостно рылся в каком-то ящике.

— Я даже знать не хочу, откуда ты тут, — недовольно произнёс я,выпрыгнув из машины.-Хотя нет, какого хрена, Дамир⁈ Это шутка такая или чё? Следишь за мной?

— Как ты и просили, он задержал всех, кто сегодня покидали базу,- не отрываясь от ящика, махнул парень целой рукой.

— Ты тут зачем?

— Помогаю,- ответил он, оторвавшись от ящика.-Твой человек попросил помощи у Настиных. Мол один не сможет обезоружить предателей. А мне было скучно и я решил приехать.

— То есть я могу убить каждого, за предательство?- хмыкнул я, достав пистолет, заставив несколько человек вздрогнуть.

— Тебе решать, мы помогли задержать людей. А что ты будешь с ними делать,меня не волнует,- поднялся он на ноги.-Я заберу ящик?- кивнул он под ноги.

— Бери, только исчезни отсюда,- отмахнулся я от него, замирая перед своими гвардейцами исподлобья смотрящими на меня и Болконского.

— Народ сворачивайтесь и этот ящик заберите,- крикнул Дамир, направляясь к двум фургонам, стоящими у ангара.

Закинув оружие на плечо и в четвёртом подхватив зелёный плоский ящик, его люди загрузились в фургоны и рыкнув дизельным двигателем, покинули территорию складов.

А я, повернув голову обратно, растянул губы в кровожадной улыбке.

— Господин, я могу сказать, почему они пошли на это,- произнёс Беркутов, сидевший на стуле, чуть в стороне.

— Не стоит, эти люди сами скажут. Замерли! -произнёс я, пройдя троих человек и выстрелив в четвёртого.-Вы предали меня, человека которому поклялись в верности,-выстрел и новый человек упал на спину.- Если бы вы ушли, просто ушли, я бы понял,- третий выстрел.-Но вы решили убить меня.Так потрудитесь объяснить, в чём смысл, вашего поведения? Совесть замучила? Говорите!

— Ты заигрался,-хрипло произнёс один из оставшихся в живых гвардейцев.-Возомнил себя царём и богом.

— И в чём проблема?- удивился я, подойдя к нему.-У вас сомнения в моей гениальности?Я прогнул город, прогнул под себя, в моих руках уже вечером будет власть над людьми, считавшими себя элитой.

— Сегодня город, а завтра что? Штат? Страна? Мир?- рассмеялся парень.-Это бред шизофреника. Ваше место в больнице с мягкими стенами.

— А ты умён,- покивал головой, с насмешкой глядя на парня.-Много вас, таких было, желающих увидеть меня в дураке.Но я тут, а вы сдохните.Я на вершине, а вы…- развёл я руки.-Просто пыль. Прощайте,- усевшись перед одним из ящиков и достав небольшую бухту бикфордового шнура, протянул Беркутову.-Вперёд, минируй.

— Что бы ты всётут взорвал?- поднявшись на ноги и убрав руки в карман куртки, он неспешно двинулся ко мне.

— Чтобы ты всё взорвал. Твои люди. Тебе тут и расхлёбывать,- протянув шнур и дождавшись, когда онего заберёт, я двинулся к своей машине.

— Прощайте господин,- произнёс он тихо мне в спину.

— Прощай,- не оборачиваясь, помахал ему ладонью.

* * *

Взрыв произошедший порту привёл к затоплению десятков судов, стоящих в соседних доках и сотнях разбитых окнах в ближайших районах.

Усевшись на ступеньках публичной библиотеки и оперевшись спиной на постамент со львом, я смотрел на огромный столб чёрного дыма, который накрыл город и глядя на людей, которые прикрывали лица платками, шарфами, а более удачливые масками, спешили по улицам, пытаясь укрыться от того смога и вони, что наполнял улицы.

Может, они были правы?И я заигрался в этом мире?

Размышляя, я увидел маленького ребёнка с красным воздушным шариком. Единственное яркое пятно, на фоне серых улиц.

Что ж. Шарик прав.Поднявшись на ноги и поправив костюм, я направился внутрь библиотеки, в которой с минуты на минуту должны начаться, столь важные для меня дебаты, организованные большинством аристократов города которые с каждой минутой лишались важного актива из своей собственности.

* * *

Когда я вошёл в Центральный зал,Центральной библиотеки Нью-Йорка, я улыбнулся. Сотни людей сидели за столами и на балконах и смотрели на небольшую сцену на пустых стеллажах, где выступал один за одним, представитель каждой семьи. Зал был заполнен различными ароматами — запахом старых книг, свежестью новых книг и сладким ароматом чая, который разносили официанты.

— Мы потеряли сегодня шесть причалов в доках, всё,что было у нашей семьи, не считая нескольких складов на территории Лонг-бич. Семья Браун, голосует за импичмент всей власти этого города.

— Да ваши доки! Стоят жалких пол миллиарда, знай себе ангар возводи, да краны купи…Мы потеряли сотню кораблей после взрывов!- выкрикнули из зала.-Весь торговый флот города!

— Но нам нем были тонны налих товаров! Вы обещали, что им ничего не будет!- подхватил, кто-то с балкона, под недовольный гул голосов.

— Семья Райт не имеет отношения к взрывам в порту, все вопросы должны быть направлены к владельцам порта и людям, которые отвечают за его безопасность.

— Но мы вам доверили груз! Вы в ответе за него!Наши клиенты в Индии, ждут доставку!

— Ничем не можем помочь. Вали товары в Гудзоне.

— Врёт,- крикнул я.-Такого флота в гавани города не могло быть!

Мои слова произвели эффект взорванной бомбы. Зал потонул в гуле сотен голосов, обвиняющих друг друга. Сотни контрактов, миллиарды денег, тысячи товаров исчезли по щелчку пальцев.

— Он украл наши товары!-подлил я масло в огонь, проходя по балкончику дальше.Которое сразу подхватили десятки людей вокруг.-Он заодно с мэром и его прихлебателями!- пройдя ещё десяток метров, новый крик.

— Но я же…Мы…- растерянно крутя головой пытался оправдаться мужчина на сцене.

— Он убил Кенни!- крикнул я,пытаясь сдержать хохот.-Упс…

Стоящий на сцене аристократ, был буквально сожжён десятком молний, влетевших в его тело.

— Мой сын отомщён,- проскрипел старческий голос снизу

— Вы убили главу рода! — кричали одни.

— Он убил Дастина Энца,- ошеломлённо лепетали другие.

— Вы убили моего отца!- кричал другой.

— Он убил моего сына!- спокойно парировал старик.-Он заслужил свою смерть.

— Но он не убивал вашего сына!Клан Энцо объявляет войну клану Фокс!

Оперевшись на перила, я с интересом наблюдал за развивающимся скандалом. Случайная шутка, оказалась реальностью.И когда люди начали делиться буквально на три лагеря, я начал паниковать.

— Эй, народ! Мы тут собрались,что бы решить, что делать с мэром и его помощниками, которые покрывают весь бандитизм в городе!-крикнул я, пытаясь вернуть нужную мне повестку.

Но моя попытка прекратить разделение людей, к моему удивлению, лишь ускорило появление в зале двух групп людей, стоявших друг напротив друга. И десятка аристократов, спешно покидавших библиотеку.

— Ложитесь, Юсупов!-стоящий позади меня человек дёрнул моё плечо вниз, заставив упасть, когда внизу раздались выстрелы и взрывы от огненных техник.-Нужно выбираться из зала, пока нас не убили,- крикнул парень, усердно работая руками в сторону выхода.

Чертыхаясь и пригнув голову, от летящих над ней техник и пуль, я пополз за парнем.

* * *

Остаток дней, до свадьбы Болконского я провёл в самом отвратительном настроении.

Война, которую развязали кланы, помогла городу избавиться от всех преступников в городе. Родовая гвардия и лично аристократы, теперь сами уничтожали объекты противника, попутно уничтожая попавшихся им под горячую руку преступников.

А из Вашингтона, увидев, что преступность исчезает с улиц, прибыла национальная гвардия и рейнджеры. Вместе с полицией вышедшие на улицы города и наводя порядок, не позволяя аристократам переступить черту, определённую их кодексом.

— Да ладно тебе,- хлопнул меня Болконский, когда я вышел из своей машины возле собора.-Захватишь другой город.Я знаю, один городок, в Чёрном море, мешает нашей стране свободно выходить в Средиземное море. Хочешь, можем вдвоём туда поехать?

— Думаешь, Константинополь это круче Нью-Йорка?Так, я я тебе серьёзно говорю-нет. Мне проблем с Османами совсем не хочется иметь,- зло произнёс я, поднимаясь по мраморным лестницам.-Гости кстати где? Пусто тут как-то на улице.

— Всё уже внутри, ты последний,- пожал парень плечами, толкая массивную дверь.

— Ты гонишь?- тихо произнёс я, входя внутрь.-Я же свидетель, мне нельзя было опаздывать.

— Да пофиг, ты главное у алтаря не подведи,- ободрил он меня улыбкой.

Войдя в зал и сморщив нос от запаха ладана,я увидел красивый интерьер, украшенный цветами и свечами. В центре зала находится алтарь, где стоял священник и. В белоснежном платье, стояла невеста.Увидев которую я в очередной раз облизнулся и почувствовал ревность к Дамиру.

Сотни гостей, среди которых виднелись правители нескольких стран и высший свет Российской Империи, стояли по бокам зала и перешёптываясь смотрели на нас двоих.

— Кольца то где?-прошептал я.

— У алтаря отдам. И лучше молчи, не порть атмосферу.

Молчать так молчать. Молча пожал я плечами, рассматривая гостей, среди которых я знал лишь пару человек лично и несколько людей были смутно знакомы.

Дойдя до алтаря и замерев, я окинув Роману взглядом, повернулся к священнику, который с некоторой издёвкой смотрел на меня.

— Мы готовы — произнёс Дамир, улыбнувшись.

— Дорогие молодожёны! Сегодня вы вступаете в новый этап своей жизни — создание семьи. Я хочу пожелать вам любви, терпения, уважения и понимания друг друга. Брак — это не просто союз двух людей, это ответственность за свою семью, за своих детей. Будьте терпеливы друг к другу, уважайте мнение и желания друг друга. Помните, что семья — это прежде всего любовь. Любите друг друга, заботьтесь друг о друге, и ваша семья будет крепкой и счастливой. Благословляю вас на долгую и счастливую совместную жизнь!

— Кольца,- зашипел я Дамиру на ухо.

— Да! Сейчас,- в его руке появилась небольшая коробочка в котором лежали два простеньких, без изысков кольца.

— Анастасия, прошу надеть кольцо на палец вашего мужа — произнёс священник с широкой улыбкой.

— Удачи друг,- хлопнул меня Дамир по плечу, делая шаг назад.

— Не понял?- растерянно произнёс я,когда моя рука резко взметнулась вверх, на палец которой Романова надела кольцо.-Вы чего?-попытка дёрнуть рукой, привела к нулевому эффекту.

Дамир, увидев мои попытки, помахал повреждённой рукой, отчего по моему телу пробежали мурашки.

— Одевай мне кольцо, придурок,- зашипела змеёй Романова, сквозь улыбку.

— Анастасия Николаевна,- упрекнул шёпотом её священник.

— Одевай, иначе я за тебя это сделаю,- прошептал Дамир, отходя к светящейся Анжелике

— Уроды,- с улыбкой прошептал я, одевая радостной Романовой кольцо.

— Горько!- заорал Дамир.

— Горько!-подхватили гости.

Елена Горелик Времена не выбирают

Глава 1 «Немезида»

1

Как холодно здесь…

Россия вообще славится своим негостеприимным климатом, но, право слово, лучше было мёрзнуть здесь, чем голодать в родном Бранденбурге. Младший сын в семействе бедного дворянина. Герб, шпага, бесконечная служба в заштатном гарнизоне и едва-едва сводящее концы с концами семейство — жена и восемь детишек обоего пола. Старший из братьев занял должность батюшки после его смерти, сестер кое-как пристроили замуж, а прочим сыновьям дорога была одна — предлагать свои шпаги тому, кто больше заплатит.

Русский царь платил немецким офицерам неплохо. Дитрих прекрасно понимал, за что: армии в её истинном смысле у России нет. Точнее, были вооружённые люди, практически не обученные ни правильному строю, ни командам, ни тактике, словно они явились из позапрошлого века. И относились к нанятым иностранным офицерам с подозрением^[3]. Может быть, он несправедлив, ведь уже не первое десятилетие в России существуют полки, обученные на европейский манер. Но с ними он не сталкивался, ему лично в обучение достались новобранцы, которые почти поголовно были попросту неграмотны.

И вот с этим войском русский царь собрался идти войной на Швецию? Одну из сильнейших держав Европы?

Дитрих ничего хорошего не ждал от битвы за Нарву. Он давно уже не был новичком в военном деле, прекрасно видел, кто и как готовил армию к маршу и предстоящей осаде, и потому был полон мрачных предчувствий.

В отличие от иных иностранных офицеров русской армии, нанятых не столь давно, он дал себе труд изучить язык своих подчинённых. Также, в отличие от других, он столовался не отдельно от них, а ел из общего котла. Без причины не лютовал. И за всё это, как ему казалось, пользовался уважением солдат. Во всяком случае, у него за спиной не было шепотков и пересудов — мол, немец, такой-сякой лютеранин. Впрочем, вряд ли Дитрих безоглядно доверил бы свою жизнь русским подчинённым. Уважение уважением, а к иностранцам в России относятся подозрительно. Случись какая-то беда, кто будет объявлен виновником? Правильно: немец-лютеранин.

Здесь кажется, что лета не бывает вовсе, словно весна сразу переходит в осень. Но именно осенью царь затеял свой поход. Приходится подчиняться.

Среди местных жителей стали ходить слухи о каких-то шайках, о появившихся в округе шведских разъездах. Слухи те были крайне скудными и малоприятными: во-первых, Дитрих знал, что к здешним ижорам — православным — шведы относятся по-свински, а во-вторых, само наличие дозоров означало, что армия короля где-то неподалеку. Именно с этим и были связаны нехорошие предчувствия: шведы слыли «громовержцами Европы», и не стоило уповать на юность Карла Двенадцатого. Даже если молодой король не блеснёт полководческими дарованиями, в наследство от отца ему достались сильная армия и толковые генералы.

На месте шведов Дитрих стремительным маршем одолел бы расстояние до Нарвы, дабы снять осаду. Немецкий офицер, добровольно присягнувший — редкий случай — на верность русскому государю^[4], крепко подозревал, что именно этого и следует ждать. Если бы кто-нибудь спросил у Дитриха, что следовало делать русскому войску в этой ситуации, он без колебания ответил бы — немедля снимать часть полков и артиллерии с осады, оседлать дорогу и попытаться разбить шведов на марше. Но его мнения никто не спрашивал, а сам он, по завету батюшки, не умничал, стараясь хорошо делать свое дело и не лезть со своими советами к начальству.

2

Очень мокрая, даже для России, осень. Моросящий холодный дождь, раскисшая дорога. Чтобы не увязнуть, дозор идёт по обочине. Приказ был «разведывать, безопасен ли путь». Государь, получив сведения о приближении многочисленного шведского войска, снял с осады два полка во главе с фельдмаршалом Головиным и пошел в Новгород — дабы пополнить припасы и обеспечить подвоз оружия. Государь считал, что у него есть на это время.

По сути, дозор послали на убой, во всяком случае об этом вполголоса судачили солдаты. В разведку вдоль дороги следовало посылать конных для пущего маневра, а никак не пеших. Тем более, два десятка человек под командованием целого лейтенанта. Но приказ полковника есть приказ полковника, даже если он дурацкий. Более того, в «секрете» вовсе не обязательно, что убьют. У врага оружие, но и ты не с пустыми руками пришёл. Тут только воля Божия, кому доведётся сгинуть. А на шум перестрелки подойдут свои… Вот и тянутся они по кромке чахлого леса вдоль дороги, превратившейся в грязевую реку, чтобы в случае чего первыми принять бой.

Выучка дала о себе знать: едва впереди послышалось ржание лошадей, Дитрих скомандовал укрыться среди деревьев и взводить курки. Русские подчинённые без малейшей задержки выполнили приказ. И показавшийся вскоре конный шведский разъезд был встречен огнём, как положено по артикулу.

Коннице в лесу делать нечего, но и пехоте сейчас на открытое место выходить бессмысленно — затопчут. Однако самое худшее, что видел Дитрих — его солдаты начали оглядываться. Кто на звуки стрельбы подойдёт первым — свои или шведы? Судьба оказалась неблагосклонной: среди деревьев со склизкой, покрытой мхом корой замелькали синие с жёлтыми отворотами мундиры.

— Отходим! — по-русски скомандовал Дитрих, оценив соотношение сил.

Огрызаясь огнём, дозор стал пятиться — назад, к своим, которые наверняка слышали стрельбу. Придут на подмогу? Не придут? Лучше не заниматься гаданием, а позаботиться о себе самим. Но когда их всё-таки зажали между дорогой и лесом, когда от дозора в живых осталась едва ли половина, Дитрих услышал нечто удивительное. Настолько, что сам едва не поймал пулю, каким-то чудом уклонившись в последний миг.

«Мы здесь не одни», — промелькнула мысль, и думал он не о своих солдатах и не о шведах. В лесочке явно был кто-то третий. А частые и громкие сухие щелчки, судя по тому, как после них падали наземь шведы, не что иное, как выстрелы. В горячке боя мудрено было понять, что к чему, хорошо хоть своих за врагов не принимали. Но Дитрих краем глаза заметил какие-то тени, скользившие между деревьями. Или это были люди, похожие на тени? И где пороховой дым?

Что происходит?

Судя по тому, как заорали и попятились шведы — те, кого ещё не скосило пулями — они тоже заметили эту …третью силу. Но вряд ли у них была возможность задаться вопросом, что происходит: люди-тени, почти бесшумно скользившие между поросших чахлыми ветвями стволов, продолжали свой смертоносный обстрел. Что у них за оружие? Неужели многоствольное? Дитрих ни разу не заметил, чтобы они его перезаряжали… Тем временем неизвестные вытеснили оставшихся в живых шведских пехотинцев на дорогу — да, да, ту самую, превратившуюся в грязевое месиво — где они мгновенно потеряли маневр, путаясь под ногами у конных.

— Ложись! Ложись, мать вашу!

Люди-тени подали голос. Дитрих едва не чертыхнулся, когда до него дошло, что говорили они по-русски. Однако привычка подчиняться приказам оказалась накрепко вбита в его натуру. Распластавшись по мокрой земле, он как смог извернулся, чтобы видеть, что произойдёт далее. Четверо людей-теней, всё так же без лишнего шума, подбежали к кромке лесочка, бросили гранаты — а что ещё это могло быть? — в сторону дороги и тоже упали на землю. Четыре разрыва, стук осколков по стволам деревьев, от которого стало не по себе даже бывалому солдату Дитриху. Крики, стоны со стороны дороги, визг раненых лошадей. И снова сухие щелчки выстрелов, частые-частые, словно палит целый мушкетерский полк.

— А ну подсобите, братцы!

— Встать! К заряду! — скомандовал Дитрих, не особо надеясь, что его подчинённые, только начинавшие подниматься с земли, исполнят эту команду. — Скуси патрон!

К его удивлению, русские солдаты подчинились и принялись лихорадочно заряжать ружья — кто где стоял, за деревом в полный рост или за чахлым кустом на одном колене. У него самого за поясом был ещё один пистолет, хотя Дитрих подозревал, что порох на полке давно отсырел.

— Пли! — выкрикнул офицер, взводя курок и выставляя вперёд себя злополучный пистолет.

К его удивлению, вслед за нажатием на спусковой крючок последовал выстрел. Попал или не попал — дело уже десятое. Главное, что солдаты также произвели залп по увязшим в грязи шведам. Сейчас бы поставить багинеты и в атаку, добить хотя бы пехотинцев, но внезапно Дитрих осознал, что врага больше нет.

Люди-тени заметили это раньше него, во всяком случае щёлкающие выстрелы уже минуту как прекратились. Равно как смолкли крики и стоны со стороны шведов. Только бегали раненые или напуганные лошади, в седлах которых уже не было всадников.

— Готовы, — сухо сказал один из неизвестных. — Ни одна зараза не ушла… Местность прочесать, подобрать раненых!

Только сейчас Дитрих заставил себя оторваться от малоприятного зрелища нескольких десятков мертвых тел на дороге и присмотреться к нежданным помощникам. И понял, что ровным счётом ничего не понимает в происходящем. Мешковатые пятнистые мундиры, щитки, привязанные к коленям ткаными на вид ремнями, крайне странные сапоги, лишь до середины голени и со шнуровкой впереди, на голове нечто вроде старинных шлемов, разве только без забрала, зачем-то покрытые пятнистой тканью, а носы и нижняя часть лиц у всех закрыта матерчатыми масками грязно-зелёного цвета, только глаза и видны. Затем Дитрих разглядел, что кафтаны и штаны у неизвестных вовсе не линялые, как показалось ранее, а раскрашены пятнами нарочно. И карманы в самых неожиданных местах, притом явно не пустые. Он поймал себя на мысли, что если такой солдат в лесу затаится под кустом, то вряд ли его можно будет разглядеть даже с нескольких шагов. Весьма разумно для разведки, но что это за полк? Никогда не слыхал, чтобы в русской армии были подобные части.

— Шведский разъезд, уже второй за день, — сказал один из четверых неизвестных, обращаясь к нему лично. — Торопится Карл.

— Простите, с кем имею честь беседовать? — поинтересовался Дитрих.

— Казаки мы, пластуны, — неизвестный стянул с лица тряпку, и стало понятно, что это очень молодой парень, хоть и рослый, не ниже его самого. Ни усов, ни бороды, черты лица жёсткие, и та жёсткость почти граничила с грубостью.

И ещё один штрих — Дитриху не понравился взгляд собеседника. Холодный, пристальный, оценивающий. Такой взгляд бывает у стрелка-штуцерника за мгновение до выстрела.

— Это многое объясняет, — офицер сунул пистолет за пояс и козырнул. — Лейтенант Бутырского полка Дитрих Кауфман.

— Десятник Войска Донского Екатерина Черкасова, — собеседник всё правильно понял и представился в ответ, приложив руку к краю шлема в воинском приветствии. — Рада знакомству, лейтенант.

Дитрих не сразу сообразил, что именно услышал. Краем глаза он видел, что его солдаты опешили и начали переглядываться. Ещё несколько секунд у него ушло на «переваривание» полученной информации.

— Простите, я не ослышался? — от удивления он сбился на родной язык.

— Ни в коей мере, — ответил… вернее, ответила рослая дама, представившаяся десятником. Причём тоже по-немецки. — Давайте отложим объяснения до тех пор, пока не окажемся в более подходящей обстановке… Серый! — крикнула она по-русски куда-то в сторону. — Что там?

— Чисто, — ответил очередной солдат-невидимка. — Сзади никого.

— Я не знаю, какой вам дали приказ, лейтенант, но вы уже поняли, что к чему, — дама снова обращалась к лейтенанту. — Вами пожертвовали ради скрытности марша основных сил.

— Сие есть циничные правила войны, но, увы, в них есть …ratio, — без особого удовольствия ответил Дитрих по-русски. — Что же вы теперь намерены делать… десятник?

— Представить вас сотнику, что же ещё, — совершенно серьёзно ответила дама в странном мундире. — Поторопитесь, лейтенант, мы торчим здесь на виду у всех. Я не уверена, что у нас хватит зарядов на третий бой такой же интенсивности. Сооружайте носилки, забирайте раненых, уходим.

Окончательно перестав понимать, что происходит, Дитрих все же счёл сей аргумент разумным. Кроме того, ему очень хотелось посмотреть на этих странных казаков. Слова дамы-офицера объясняли многое, но далеко не всё. А Дитрих очень не любил, когда ему что-то было не понятно до конца. Он был не прочь задать несколько вопросов этим казакам.

Или кто они там на самом деле.

3

В лесной лагерь они явились, когда начало темнеть. Дитрих отметил, что люди, представившиеся казаками, устроились весьма грамотно, организовав самый настоящий вагенбург. Сцепленные кольцом телеги по периметру, выпряженные лошади внутри импровизированной крепости, там же, где и подводы с припасами и зарядами. Часовые, стрелки — всё привычно, казалось бы. Но люди… Такие же «пятнистые», как и давешний «десяток», в коем Дитрих насчитал всего семерых, включая и более чем странного десятника. Как и положено, последовал обмен паролями, причем не у вагенбурга, а еще на подступах к оному. Дитрих уже не удивился, осознав, что совершенно не видит часового: ещё бы, если они там все в эдаких мундирах. И это было хорошо. Главное, чтобы и шведы их так же не замечали до последнего.

Палатку сотника он, присмотревшись, определил среди точно таких же лишь по тому, что около нее тоже стоял часовой. Туда входили и оттуда выходили …солдаты? казаки? Бог весть, главное, что именно там, скорее всего, ему и предстояло познакомиться с их загадочным командиром. Попутно дама-десятник распорядилась отправить раненых русских солдат в обоз. «Там подлечат», — коротко пояснила она. Остальных его подчинённых лихая казачка поручила своим людям, и те, насколько мог видеть Дитрих, ненавязчиво, но весьма грамотно рассадили солдат у своих костров. Всех — порознь, хоть и при оружии. И тут же заняли их руки мисками с кашей и ложками.

— Не волнуйтесь, лейтенант, вас тоже покормят, — без тени иронии заметила дама-десятник. — Сначала представлю вас брату.

— Сотник — ваш брат, — понимающе усмехнулся Дитрих.

— Хотите знать, не получила ли я чин по блату? — с некой презрительной ноткой хмыкнула дама, употребив очередное непонятное слово. — Когда поговорите с братцем, поймёте, что это невозможно.

Дитрих пожал плечами: одной загадкой больше, одной меньше — какая уже разница?

Человек, сидевший в палатке, однозначно был кровным братом воинственной дамы: другого объяснения столь великого сходства между мужчиной и женщиной просто не могло быть. Словно Создатель грубыми ударами тесла вырубил их из камня по единому образцу. К слову, сидел он на ящике. На крайне странном ящике, надо сказать: сбитый из досок, выкрашенных всё в тот же грязно-зелёный цвет, он имел на себе некие надписи, прочесть которые не представлялось возможным. Какая-то мешанина из букв и цифр, словно кто-то игрался в тайные записи. Но странность ящика — это была сущая мелочь по сравнению с тем, чему Дитрих уже стал свидетелем. Скудный свет простой масляной лампы не давал рассмотреть всё в мельчайших подробностях, однако восседавший на этом импровизированном табурете субъект уже больше был похож на казака, как их описывали сведущие люди: здоровенный и бородатый, с таким же холодным цепким взглядом опытного стрелка, как у его сестрицы. Но, как и его подчинённые, «пятнистый». Да и оружие у него под рукой… Вот по поводу оружия у Дитриха и возникла масса вопросов, которые он пока держал при себе.

— Присаживайтесь, лейтенант, — сказал бородач, указав на точно такой же ящик у полотняной стены палатки. — Поговорим …в неформальной обстановке, не будем меряться званиями.

Спрашивать, откуда сотник знает его чин, Дитрих благоразумно не стал. Послать вперёд человека с докладом об исходе боя на дороге — любой мало-мальски толковый офицер сделал бы то же самое. Но коллекцию странных словечек, услышанных от ещё более странных казаков, он снова пополнил.

— Могу ли я поинтересоваться, с кем меня свела судьба? — немец присел на подозрительный ящик так осторожно, словно готов был вскочить в любой момент. И брат, и сестра, тихо спровадившие от палатки всех лишних, внушали ему опасения. — Насколько мне известно, казачьи полки, кои государь Пётр Алексеевич призвал на осаду Нарвы, все на месте. К которому из них приписан ваш доблестный отряд?

— Ни к какому, — не стал увиливать сотник, переглянувшись с сестрой. — Мы сами по себе.

— В таком случае вопрос о цели вашего пребывания в этом лесу можно счесть излишним.

— Вы совершенно правы, лейтенант… Катя, скажи, чтобы кашу дали. Три порции.

И снова короткий обмен многозначительными взглядами между братом и сестрой, после чего дама оставила их наедине. Несколько мгновений в палатке царила неловкая тишина — та самая, когда все участники просто не знают, с чего начать, чтобы беседа хоть как-то задалась.

— Спрашивайте, лейтенант, — сказал престранный казачий сотник. — Я готов ответить на ваши вопросы.

— На все? — осторожно поинтересовался Дитрих.

— На какие смогу.

— Вы пришли сюда с юга?

— Из земель Войска Донского.

— Давно?

— Мы здесь с весны. Освоились, изучили местность, наладили снабжение.

— Местные жители?

— Они нелояльны к шведам. Это нас и выручает.

— А оружие, порох? Трофеи?

— Частично.

Последний ответ, сопровождавшийся слегка насмешливым взглядом, заставил Дитриха прикусить язык. Спрашивать, откуда взялось необычное оружие не менее необычных казаков, почему-то перехотелось.

— Имеете ли вы намерение присоединиться к осаде Нарвы, господин сотник? — прокашлявшись, поинтересовался Дитрих.

— Возможно, — последовал ответ. — Обещать не стану, хотя интерес такой есть. Но вы не задали самый главный вопрос.

— О судьбе моей и моих солдат, — догадался лейтенант. — Что же нас ждёт?

— Только одно: вы идёте с нами.

Спрашивать, что будет в случае отказа, Дитрих тоже не стал. Но прощупать почву всё же стоило.

— У меня есть некоторые обязательства перед своим полком… — начал было он, но был самым невежливым образом прерван.

— А у меня перед своим, — жёстко сказал сотник. — Ваши люди наверняка начнут болтать, это поставит под угрозу жизни моих людей. Поэтому вы идёте с нами. Так будет спокойнее всем.

В проеме входа, скудно подсвеченном последними отблесками вечерней зари, возник силуэт: вернулась сестрица. В одной руке она несла вкусно пахнущий котелок, в другой — три миски и три ложки. И, пока она накладывала кашу, Дитрих отметил про себя, что дама не улыбается. Вообще. И, как ему показалось, не проявляет ровным счётом никакого интереса к чужаку. Каша, кстати, замечательная, так готовили русские крестьянки в деревнях, где приходилось квартировать. Ложки были самыми простыми, деревянными. А вот фасолеобразной формы глубокая и узкая миска, в которую казачка щедро наложила ужин, заставила забыть обо всех прочих странностях.

Из чего сделана эта вещь?

На вид материал миски выглядел как очень светлый металл или сплав, но по весу был значительно легче глины, почти как не слишком плотное дерево. Не бывает таких металлов, хоть стреляйте. На всякий случай Дитрих сделал безразличный вид, но именно в этот момент он испугался по-настоящему.

Пусть эти люди и не враги, но неизвестность страшит больше, чем открытая враждебность. Однако и огромная тайна, что окружала этих людей, она ведь не только пугала. Её хотелось разгадать, Дитрих счёл своим долгом найти ответы на все вопросы.

Интермедия

— …Я воюю за свою землю. А вы?

— За интересы своей страны.

— У вас стало традицией воевать за интересы своей страны на чужой земле. Что ж, у нас за последние лет восемьсот выработалась иная традиция — вышибать вас отсюда.

— Вы никак не поймёте, — пленный внезапно рассмеялся. — Нет у вас своей земли, никогда не было и быть не должно. Потому что нет у вас права владеть чем-либо. Вообще.

— Какие знакомые речи. В прошлый раз они звучали на немецком языке. Чем закончилось, помните, надеюсь?

— Гитлера погубили его торопливость и неблагодарность. Вас тогда спасло только это.

— Правда? Может быть, что-то ещё? Только не надо рассказывать мне сказки про Генерала Мороза и «трупами завалили». И я, и вы в курсе реальных исторических фактов, поэтому можно обойтись без пропагандистской трескотни.

— Факты — это ещё не всё. Многое зависит от того, как их подадут. Именно поэтому вы всегда выигрывали войны на поле боя и проигрывали их в умах масс. Для всего мира людоеды — не мы, а вы.

— А кто у нас сегодня «весь мир»? То-то и оно, что вы снова скатились в пропаганду. Что самое смешное, вы сами в неё верите, и даже пытаетесь убедить меня. Гитлер, к примеру, тоже считал, что Наполеона погубила излишняя самоуверенность, а уж он-то учёл все его ошибки.

— То, что вы сейчас со мной разговариваете вместо того, чтобы загонять иголки под ногти, уже говорит о том, что прав я.

— С какой стати?

— Чутьё природного раба, который не поднимет руку на господина. Вы никогда не причините мне вред. Не посмеете.

— А вам не приходило в голову, что я просто не скотина, способная загонять кому-то иголки под ногти? Нет? Ну так выбейте из головы то дерьмо, которое в ней содержится вместо мозга, и попытайтесь немного подумать. Иногда бывает полезно.

4

— О чём задумалась?

— Об этом немце. Умный чувак. Думаю, быстро догадается, откуда мы свалились.

— Зачем ты ему алюминиевый котелок подсунула?

— Проверка на внимательность. Всё, что надо, он заметил, но виду не подал. Молодец. А по поводу шока — ты нас самих вспомни в первые дни …здесь.

Брат и сестра сидели на ящиках из-под трофейных натовских ПТУРов у входа в палатку, наблюдали последние отблески заката и обсуждали сегодняшнее происшествие. За прошедшие месяцы они действительно пообвыклись в этом времени. Шок после окончательного осознания реальности провала в прошлое давно прошёл. Человек — такая тварь, которая, если не убили сразу, приспособится к любым условиям.

Подавляющему большинству из местных хватало выработанной в самом начале легенды про «казаков-пластунов с Дона». Шведам вообще ничего не рассказывали: после того, как близко познакомились с этими вояками, брать их в плен и, тем более, откровенничать категорически перехотелось. Подданные Карла Карловича, за редчайшим исключением, вели себя просто омерзительно. Русские солдаты и офицеры до сих пор не встречались. Крестьяне… ну, не будем о грустном. Однако сегодня попался интересный экземпляр — умный, наблюдательный, явно образованный по меркам своего времени.

— Наш гость подтвердил предварительные данные: Пётр поверил шведам и увёл часть войска от города, — тихо сказала сестра. — Думаю, это шанс.

— Вмешаться и изменить историю? Не наделать бы хуже, — покачал головой брат.

— На то нам и головы даны, чтобы семь раз подумать, прежде чем за дело браться, — возразила она. — Хотя мы и так уже вмешались.

— Кстати, о дальней перспективе. Твои предложения?

— У нас здесь два пути. Или, как наши предки, ходить «за зипунами», или записываться на службу.

— К Петру?

— Он не хуже других.

— Он же нас досуха выжмет, как только узнает…

— Я именно об этом.

Брат с сомнением посмотрел на сестру.

— Женя, дипломатия — это моя епархия, — негромко сказала она. — Доверь мне переговоры, и я сделаю всё как надо.

— С их отношением к женскому полу у тебя мало шансов.

— Я это тоже учла. Ну как, доверишь?

— Дашка добрая, я хитрый, а ты умная, — коротко хохотнул брат. — Занятно легли карты в нашей семейке.

— Я — циничная, рациональная, жестокая и беспощадная тварь, которой чуждо человеколюбие, — не меняя тона произнесла сестра. — Кому-то же нужно иногда становиться таким, чтобы другие могли позволить себе роскошь быть просто добрыми и хитрыми.

В лагере и на подходах к нему сменились часовые. Да, поздновато уже, совсем стемнело. Пора позаботиться о светомаскировке.

— Гасить костры! — брат поднялся на ноги и отдал приказ.

— Гасить костры! — эхом на разные голоса отозвались в вагенбурге. — Отбой!

5

…Они «попали» в тот момент, когда захватили у противника серьёзный склад оружия. Ещё удивлялись безалаберности врагов, которые даже подходы толком не заминировали — пара поставленных в спешке растяжек не в счёт.

Собственно, их боевая задача была несколько иной — ликвидировать временный командный пункт противника, где ожидалось прибытие какой-то важной и очень секретной натовской шишки. С этим они управились по плану, сработала инсайдерская информация, подтверждённая внешним наблюдением. Готовились к рейду полмесяца, в режиме строжайшей секретности. В результате и натовская шишка, и командование крупной вражеской части перестали существовать, несмотря на принятые меры предосторожности.

Подразделение и создавалось с самого начала для подобных точечных операций. Отсюда и название — «Немезида». Такие рейды они проводили, что называется, редко, но метко. Обычно «работали» в качестве разведчиков или диверсантов, притом на ответственных «объектах». Но если стоял вопрос о ликвидации представителей вражеского командования, то отправляли только их. Похожие подразделения в обеих республиках можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Уходить пришлось с боем и совсем не теми путями, которые планировали изначально. Впрочем, отход прошёл удачно. Все четыре группы, оторвавшись от преследователей, соединились на условленных координатах, а затем всей компанией выскочили прямо на склад оружия, устроенный в помещениях почтового перевозчика. По всей видимости, «посылочки» прибыли буквально за пару часов до их визита, оттого и не было там ни нормального охранения — полтора десятка небритых типов непонятной полковой принадлежности с жёлтыми повязками на рукавах — ни толкового «периметра», чтобы ни один недоброжелатель не подобрался. Видимо, расчёт был на «быстро привезли, ещё быстрее увезли». Тамошней охраны хватило бы, чтобы распугать местных, но для боестолкновения с серьёзной боевой единицей, «заточенной» на разнообразные диверсии и захваты, какой была «Немезида», этого было явно недостаточно. Да и боестолкновения как такового не было: тихо сняли часовых, остальных накрыли в комнате, где они трапезничать изволили. Всё.

А дальше «немезидовцы» почувствовали себя Али-Бабой в пещере с сокровищами. Здесь действительно можно было снабдить целую дивизию: стволы, гранаты, невероятное количество патронов, «броники» и каски, ПТУРы, с десяток мелких дрончиков, защищённые смартфоны с установленным программным обеспечением для управления беспилотниками, ударопрочные ноутбуки и планшеты, штук пять портативных генераторов, обмундирование, в том числе зимнее, средства наблюдения и связи, маскировочные сети, палатки, «окопные свечи» совсем не кустарного производства, гора консервов и армейских продуктовых наборов, алюминиевая походная посуда, медикаменты… Много натовского, но нашлось и старое советское. Скорее всего, из бывших «стран Варшавского договора». Командир, едва осознав, сколько всякого полезного добра попало в руки, тут же приказал выставить охранение и скинуть данные по шифрованной связи. Такой «клад» оставлять врагу было нельзя: либо, пользуясь моментом, захватывать и вывозить, либо подрывать на месте.

И тут началось.

— Командир, связи нет, — доложила сестра. В первый раз за восемь лет он уловил в её голосе нотку растерянности. — Вообще нет.

Первая мысль — «глушилка». Но когда глушат, не работают даже полевые рации, а они в полном порядке. Однако сигнала действительно нет, ни сотового, ни спутникового. Причём, отказали сразу все девайсы дальней связи. Раз такое дело, то надо подорвать склад, чтоб никому уже точно не достался. Но дальше случилось такое, от чего даже у самых прожжённых атеистов проснулось желание срочно сходить в церковь и поставитьсвечку. Бетонные стены, крыша и пол склада попросту …растаяли в воздухе. Остались лишь люди и куча ящиков, которая, потеряв опору, начала заваливаться внутрь самой себя. Да и сами они далеко не все удержались на ногах, ухнув с высоты до полуметра прямо на земную твердь, укрытую снегом. Ох, и пришлось же тогда вскакивать и бежать врассыпную, в поисках хоть какого-то укрытия: если бы вся эта куча «железа» взорвалась, мало бы не показалось никому. Опомнились, когда сообразили, что ничего не «сыграло», все целы, их никто не обстреливает. А сидят «немезидовцы» под кустами в каком-то стылом, заваленном снегом лесу. Только здоровенная куча «сокровищ» посреди лужайки свидетельствовала о том, что им не привиделось.

Первым делом, конечно же, окопались, вооружились до зубов, выслали разведчиков и стали ждать новостей. Раз связь не работает, надо действовать по старинке. Когда стали поступать разведданные, и командир, и личный состав подразделения попросту отказались им верить. Этого просто не могло быть. Какая-то глушь. Какие-то солдаты в треуголках и мундирах времён Петра Первого, вооружённые ископаемыми кремнёвыми ружьями. Никаких дорог, магазинов, линий электроснабжения и прочих благ цивилизации. Только лесочки, мелкие бедные деревни и кривые дороги с редкими путниками.

Данные разведки командир перепроверил лично. Даже распорядился активировать и поднять в воздух трофейные дрончики, чтобы оценить обстановку с высоты птичьего полёта. Из этой затеи вышло мало путного, так как из всего комплекта только две штуки были способны летать на приемлемое расстояние и быть управляемыми на обычной радиосвязи. С остальными надо было ещё разбираться.

Дроны засекли на опушке леса скопление людей — опять же в камзолах и треуголках образца начала восемнадцатого столетия. Посланное вперёд звено сумело без лишнего шума уволочь неосторожно отошедшего в сторонку солдатика. Кремнёвый карамультук у него, понятное дело, сразу отобрали, а сам солдатик — пацан лет шестнадцати — так перепугался, что готов был выложить всё, что знает и чего не знает. Вот только его болтовню с трудом понимала даже Катя, а ведь она с её коллекцией иностранных языков была в подразделении штатным переводчиком. Парень всё твердил: «Свенска, свенска армен!» — и тут всё понятно было без лишних пояснений. Но когда ей всё же удалось объясниться с ним при помощи немецкого командного, стало ясно, что «попали» они всерьёз. И, вполне вероятно, очень надолго.

Единственным происшествием, которое одновременно и обрадовало всех, и поставило в тупик, стало появление двух человек, которых меньше всего ожидали увидеть, и даже мысленно простились с ними. Всего двое: молодая женщина и мальчик двенадцати лет, Дарья и Гриша. Полевой хирург и «сын полка», занимавшийся, несмотря на юность, материальным обеспечением подразделения. Вот понимал пацан в этом деле, и всё тут. Оба понятия не имели, как очутились здесь: спокойно занимались своими делами, и вдруг началось. При этом оба находились в совершенно разных местах основной располаги «Немезиды», однако «попали» почему-то рядом друг с дружкой. Так же вместе держались, соорудили шалаш из веток и даже ухитрились каким-то первобытным способом добыть огонь, чтобы согреться. Двое суток держались на клюкве с соседнего болотца, обсуждали варианты выхода к людям, а потом на них наткнулась разведка своих.

Именно Гриша и разрядил всеобщее нервное напряжение. Когда «батя» показал ему гору трофеев и сказал: мол, принимай на баланс, интендант, — парнишка задумчиво окинул ящики оценивающим взглядом, почесал затылок и совершенно серьёзно изрёк:

— А танк вам случайно не выдали, товарищ командир?

Наверное, этот лесок за всю свою историю ни разу не слышал такого дружного хохота.

Али-Баба и сорок разбойников. С сокровищами. В Прибалтике образца марта 1700 года. И смех, и грех.

Интермедия

…Найти общий язык оказалось сложнее, чем нахвататься от пленного мальчишки шведских словечек. Парень просто не шёл на контакт. Но нет такой «скорлупы», которую нельзя было бы пробить.

— Ты понимаешь, что должен сделать командир, чтобы обеспечить твоё молчание?

В ответ — обречённый кивок.

— Я этого не хочу. И командир этого не хочет. Но ради сохранения жизней наших людей он вынужден будет отдать приказ тебя расстрелять. Если, конечно, будешь и дальше настаивать, чтобы тебя отпустили.

Снова молчание, на этот раз сопровождавшееся едва слышным всхлипом: парень совершенно натурально расплакался. Для «века осьмнадцатого» — нормальное явление, мужские слёзы стали расхожим символом слабости несколько позже.

Землянка, вырытая в холодной земле, была утеплена по стенам тонкими брёвнышками, досками и лапником, а на полу уложили пару пустых ящиков, укрыв их брезентом. Здесь и содержали пленного, выдав ему «для тепла» фляжку коньяка и зимнюю куртку из трофейных запасов. Юный швед нацепил эту куртку поверх синего с жёлтыми отворотами мундира и выглядел совершенно феерично, сидя на ящике из-под натовского оружия.

Катя присела рядышком, на соседний ящик.

— Скажи, тебя дома кто-нибудь ждёт? Родители, братья, сёстры? — она задала настолько неожиданный вопрос, что парень вздрогнул, перестал плакать и уставился на неё.

— Матушка и меньший братец, — удивлённо ответил он. — Батюшки уже три года как нет.

— Ты счастливый человек, Юхан, — глухим голосом сказала Катя. — Твоя мать жива и ждёт тебя… Знаешь, я очень хочу, чтобы ты к ней однажды вернулся.

— Я догадался, вы станете предлагать мне перейти к вам на службу, — парень снова шмыгнул носом и уставился в земляной пол. — Но я не могу. Я присягал своему королю.

— Стрелять в своих — это плохо, — согласилась она. — От тебя этого и не потребуется. Мы, как ты догадался, в глубоком секрете. Значит, ты останешься с нами. Не сомневайся, бежать не получится в любом случае, об этом позаботимся. Когда мы исполним задуманное, и наша тайна будет раскрыта, ты сможешь идти куда пожелаешь. Тогда ты уже не будешь для нас опасен. Но и даром есть хлеб тоже никто не позволит… Короче, нашему доктору нужен помощник. Как видишь, тебя никто не принуждает изменять присяге, а лечение болящих и вовсе дело богоугодное. Согласен на такой вариант?

— Я… могу подумать?

— Юхан, я тебе не руку и сердце предлагаю. Ответ нужен здесь и сейчас. Ну?

— Да. Я согласен.

6

Итак, год одна тысяча семисотый от Рождества Христова. На дворе ноябрь, сырость и шведы.

…Шутки шутками, а появление целого подразделения попаданцев не могло пройти совершенно незамеченным. Когда до шведских командиров мелких гарнизончиков дошли сведения, что в лесах объявились странные люди, они сразу доложились начальству — в Нарву. Там, понятное дело, подумали о разбойной шайке и начали принимать меры. Высланные команды либо никого не обнаруживали, либо, иной раз, бесследно исчезали. Сделав вывод, что исчезнувшие что-то да нашли, генерал Рудольф Горн, командовавший гарнизоном Нарвы, отправлял в те районы целые роты. Те прочёсывали леса и поля во всех направлениях, но ни на что подозрительное так и не наткнулись.

Эта канитель тянулась до лета. Слухи о предстоящем походе русского царя заставляли шведов волноваться, копить припасы и готовиться к обороне. Наличие неуловимой шайки, которая по тёплой погоде совсем обнаглела и начала грабить фуражиров, оптимизма не внушало. Генерал Горн сделал логичный вывод, что шайку кто-то кормит, на одних отбитых у шведов припасах долго не протянешь. Поэтому он решил применить тактику «выжженной земли» — уничтожить деревни, населённые православными ижорами, чтобы лишить разбойников и еды, и разведки, и укрытия.

Лишь месяц спустя до генерала дошло, какую несусветную глупость он учинил. Во-первых, начал свои «зачистки», не дождавшись, пока крестьяне снимут урожай, который можно было бы попутно вывезти в город. Во-вторых, когда его воинские команды, отряженные на уничтожение ижорских деревень, перестали возвращаться, стало ясно, что шведы имеют дело вовсе не с разбойниками. И в-третьих, эти …партизаны сочли действия коменданта Нарвы за объявление войны и сами стали устраивать крайне неприятные сюрпризы. Дошло до того, что лесные «гости» оседлали дороги и перехватывали конвои и гонцов, хоть в город, хоть из города. Причём вне зависимости от количества солдат в конвое и их вооружения исход был одинаков. Лишь два или три раза каким-то смельчакам удалось проскочить незамеченными, да и то окольными путями или на лодке, морем. Так что к середине октября подданные короля Карла Двенадцатого скучали за городскими стенами, изредка делая безуспешные попытки высунуться наружу и пополнить запасы. А когда подошла армия Петра и перекрыла сообщение с морем, «заткнув» устье Наровы, шведам в городе стало совсем неуютно.

Так и вышло, что само наличие «Немезиды» в окрестностях Нарвы образца 1700 года уже изменило известную историю. Здесь шведы не готовились к осаде, спокойно складируя продовольствие и порох, попутно собирая разведданные. Они боялись высунуть нос из города и подсчитывали, на сколько недель получится растянуть имеющиеся припасы. Во всём прочем события шли своим чередом: саксонский король Август, прозванный Сильным за свои физические данные, а не за полководческие успехи, снял осаду с Риги, а стремительная капитуляция Дании позволила шведскому королю начать переброску войск в район Нарвы. Пётр Алексеевич, несмотря на «конфузии» союзничков, всё же решился атаковать шведов в одиночку. Но, положа руку на сердце, бойцы «Немезиды» не верили, что исход битвы будет каким-то другим. Уж слишком аморфной, составленной не пойми из каких лоскутьев была на тот момент русская армия. Рассказ офицера немецкого происхождения это подтверждал. Более того, немец сходу рассказал много такого, от чего у «казаков-пластунов» волосы дыбом вставали. Коррупция, говорите? Вас не было под Нарвой осенью 1700 года.

Часть своих «сокровищ Али-Бабы» четыре десятка «разбойников» давно прикопали в разных укромных местах, с таким расчётом, чтобы и чёрт лысый не мог их случайно обнаружить. Ну разве что как в том анекдоте: «Дедуля, а зачем ты грядки машинным маслом поливаешь?» Часть своего арсенала погрузили на экспроприированные у шведов телеги, и теперь устроили совещание на предмет выработки точного алгоритма действий. Все понимали, что дальше сидеть в лесу нельзя. Стоит разразиться нарвской катастрофе, как шведы её весело отметят, развернутся и попросту задавят «партизан» массой, не спасут никакие ПТУРы. Но и чёткого понимания того, как эту катастрофу предотвратить, пока не было ни у кого.

7

— Совет в Филях^[5], — пошутил командир, окинув оценивающим взглядом своих офицеров и приглашённого гостя — Дитриха. — Ладно. Для начала обрисую ситуацию. Часть русского войска ушла от Нарвы в направлении Новгорода, ослабив блокаду. Одновременно на её прорыв в сторону Нарвы выступил шведский корпус во главе с королём. Численность от восьми до десяти тысяч, по предварительным данным; судя по скорости появления у нас под боком свежих разъездов, идут налегке, без обоза. Наша задача — захватить Карла. Он нужен живым, остальные — по обстоятельствам.

Их здесь пятеро: он сам, трое командиров взводов и немец. Масштаб поставленной задачи «огорошил» не одного только гостя: сержанты, кажется, слегка усомнились в адекватности лейтенанта.

— Ничего себе задачка, — хмыкнул Стас Орешкин, «предводитель дворянства» — диверсионной группы. — Силами нашего подразделения напасть на шведскую армию в восемь тысяч рыл, заарканить короля и уйти с ним на горбу. Колись, командир, у тебя уже есть идея, как это провернуть?

— На марше нам их не взять, зубы обломаем, — согласился Артём. Просто Артём. Просто «ликвидатор». — Разве что «снять» короля снайперами, но он живым нужен.

— На самый крайний случай можно держать в запасе план его ликвидации, — кивнул командир, покосившись на немца. — Хотя лучше взять тёплым. Слишком ценный трофей, чтобы его сходу «двухсотить»^[6]. Какие будут предложения, товарищи офицеры?

— Самый лучший момент для выполнения задачи настанет, когда шведы хорошенько увязнут в драке с русским войском, — задумчиво сказала Катя-«разведка». — Причём, не сразу, а когда будут абсолютно уверены в победе.

— Ты пропустила слово «если», — возразил Стас.

— Нет, — Катя покачала головой. — Я слишком хорошо учила историю. Командует герцог де Круа, а это тот ещё …полководец. Я точно знаю, что он сразу побежит сдаваться, его и запомнят только по этому случаю. Во-вторых, некто по фамилии Гуммерт сбежал в Нарву и рассказал генералу Горну много интересного… Знаете этого офицера, лейтенант?

Немец, и без того чувствовавший себя не в своей тарелке, уже открыто сбледнул с лица.

— Да, я его знал, — тихо сказал он. — О том, что он бежал к шведам, ходили слухи, не более того.

— Вы подумали, что мы могли узнать это от пленных. Хорошо. Хотите я назову точный день и час, когда Карл подойдёт к Нарве?

— Если верны мои предположения, кои граничат с безумием, то вам известно гораздо больше, — совсем тихо сказал Дитрих.

— Истина в нашем случае лежит не на грани безумия, а за этой гранью, — совершенно серьёзно сказал командир. — Исходите из того, что вы правы, и не ошибётесь.

— Тогда мне сложно вас понять. Ведь если вы вмешаетесь в предначертанное…

— А мы уже вмешались — одним тем, что мы здесь. И без того изменения в наличии. Вы их не видите, потому что не знаете, как было …раньше. Так что либо мы вмешиваемся по-взрослому и кое-что меняем в свою пользу, либо нас рано или поздно передавят. Какой вариант вам по душе?

— Разумеется, первый.

— Даёте слово, что не разгласите эти сведения никому и ни в какой форме?

— Слово офицера и дворянина.

— Тогда у вас будет своя задача: по сигналу поднять в атаку гвардейские полки — Преображенский, Семёновский или Лефортовский. Достаточно и одного, но если поднимутся все, то будет идеально. Как вы это сделаете, неважно. Главное, чтобы атака началась, когда в лагере шведов поднимется шум.

— Я всего лишь лейтенант, притом иного полка. Как вы себе это представляете?

— Поговорите с гвардейскими офицерами, кого знаете. Время у вас на это будет. Действуйте по обстоятельствам — обещайте, угрожайте, купите их, наконец. Сколько потребуется? Этого хватит?

Командир откинул грязно-зеленое покрывало с длинной лежанки, оказавшейся составленной из двух ящиков. Один из них открыл. Внутри оказался ещё один ящик, черный, по виду металлический, с замочной скважиной, ручкой и кнопками с циферками в крышке. Повозился с замками, открыл, и взору Дитриха предстала солидная куча серебряных монет разной чеканки и достоинства. Пара небольших кошельков лежала отдельно: судя по всему, там держали золото. Но количество монет впечатляло.

— Вы даром времени не теряли, — сказал Дитрих, окончательно утратив способность удивляться.

— Вы же не думаете, что мы нумизматы-любители, — пожал плечами командир. — Деньги не цель, а средство, они тоже могут быть оружием. Берите и действуйте.

— Будет исполнено, — на полном серьёзе ответил немец.

— Теперь озвучу планы «А» и «Б», а потом обсудим подробности, — сказал командир, доставая из кармана добротную шведскую ландкарту Нарвы и окрестностей, на которой уже красовались сделанные красным и ядовито-жёлтым маркерами пометки. — Дорог, по которым может подойти Карл, всего полторы — потому что на одной сидим мы сами, и точно его не прозеваем. С вероятностью в девяносто девять процентов он идёт со стороны Ревеля, чтобы не терять темп…

Минут пятнадцать он излагал оба варианта плана скрупулёзно, по пунктам. А когда закончил свою речь, сержанты принялись обмениваться взглядами.

— А может выгореть, — хмыкнул Артём.

— На тебе зачистка периметра, — кивнул ему командир. — Когда начнётся, валите всех, у кого шляпы в перьях, не ошибётесь. Как только пойдёт замес с гвардией, огонь прекратить. Стас, всё, что взрывается — это твоё. Работать будете по команде «ноль». И чтобы шухер был качественный.

— Принято, — ответил командир диверсантов.

— Катя, у тебя самое ответственное задание — король. Пойдёте четырьмя тройками, твоя основная, три страхующие у Серого, Тимофеича и Малюты. Часовые, адъютанты, штабные — учтите всё до мелочей. Выдернуть тёплым, доставить по координатам, которые я укажу на месте.

— Принято, — ровным голосом ответила его сестра. — Всё как обычно.

— Передать приказы: медслужбе — готовность номер два, обозу — запрягать лошадей. Дозоры вперёд по маршруту и охранение в тыл и по флангам. Всё, совет окончен. Выдвигаемся через час.

8

Хорошая вещь — прибор ночного видения. Особенно в XVIII веке, когда пистолет с кремнёвым замком является вершиной оружейного искусства, а «на улице» темнотища, хоть глаз выколи. Кто-то назвал бы это читерством, но «немезидовцы» так не считали.

У них — преимущество в технологиях, у врага — в несопоставимой численности. Да и Карл тоже с сюрпризами, история запомнила его как успешного полководца — до определённого момента, конечно, успешного. Пуля весом почти в 35 грамм, пусть и с малой дистанции, тоже убивает наповал или калечит до полной потери боеспособности.

Кто кого?

И на этот вопрос тоже есть ответ: победит тот, кто окажется умнее и хитрее.

Период лесной партизанщины завершился. Они шли туда, где либо изменят историю, либо сложат головы, если враг сумеет грамотно воспользоваться ситуацией. Час «Немезиды» в этом мире восемнадцатого века пробил.

Глава 2 «С Божьей помощью!»

1

Тихое шипение пустого эфира. Слушать здесь, кроме своих, попросту некого. Плюс в том, что и их никто не слышит. Красота.

Лучше не расходовать аккумуляторы понапрасну, зарядить их пока что сложно. Ребята пытались перевести один из трофейных генераторов на спиртягу домашней выделки, но вышло весьма посредственно. То ли движок капризный попался, то ли спиритус был не лучшей очистки. Гнали ведь самым кондовым самогонным аппаратом, собранным из чего попало «на коленке», чистили продукт многократной перегонки древесным углём. И всё равно результат, мягко говоря, не впечатлял. Генератор чихал, дымил и немилосердно вонял, чего при нормальной чистоте самодельного топлива быть не должно. А через некоторое время просто отказывался запускаться, после чего приходилось перебирать и чистить движок. Для зарядки нескольких аккумуляторов обычно хватало и этого, но всё равно проблема налицо.

— «Океан», я «Река-один». Вижу «посылку», прибыла по расписанию. Расстояние — пятьсот. Приём.

Катя не знала, где брат, так и было условлено. Знала одно: он обязательно ввяжется в драку, если что-то пойдёт не так. А «не так» могло пойти что угодно и в любую минуту.

Погода вполне была способна испортиться ещё сильнее: снег, зарядивший с рассвета, не ровён час, превратится в ледяную крупу с острыми, как иглы, кристалликами льда, секущими лица и пальцы. Ноябрь, он и в восемнадцатом веке ноябрь. Потому маскировка на ней и её ребятах была зимняя, и оделись они по сезону, мысленно сочувствуя местным солдатикам. Помнится, месяца два назад парни ради конспирации вырядились в шведские мундиры и провели дерзкий рейд. Когда возвращались, налетел холодный ветер, пошёл дождь, они промокли насквозь и продрогли до костей. Потом Дарья отпаивала их чаем из лечебных трав пополам с мёдом. Но то был сентябрь, а сейчас после затяжных дождей натуральная зима наступила.

Ещё Катя точно знала, что Шереметев предлагал вывести самые боеспособные части в поле и дать сражение по всем правилам. На что саксонский герцог де Круа заявил: мол, не нам со шведами тягаться, будем сидеть, где сидим. Потому в данный конкретный момент русская армия пожинала горькие плоды этой нерешительности.

Шведы атаковали ещё утром, когда «Немезида» уже часа два как скрытно занимала исходные позиции. Само собой, вмешиваться в историческое рубилово никто не собирался, не тот масштаб, да и боевая задача другая. Но время от времени радиоэфир передавал всем, кто способен был настроить рацию на нужную частоту, «тёплые» словечки, самым мягким из которых было «п***ец». Под конец не выдержал даже командир, скомандовав: «Режим тишины, говорить только по делу». Но и без того было понятно, что такого эпического разгрома не ожидал увидеть никто. Даже те, кто хорошо учил историю. Хуже всего пришлось, когда наблюдатели, засевшие на окружающих высотах, сквозь разрывы в снежной пелене увидели трагичную переправу через мост с острова Кампергольм — как не выдержал деревянный настил, как десятками и сотнями гибли русские солдаты, пытавшиеся спастись. Увидели — и доложили в эфир, без комментариев. И без того всё было понятно.

Одно дело несколько строк в учебнике или статей на тематическом сайте, и совсем другое, когда видишь событие собственными глазами и понимаешь всю глубину слова, которое было самым мягким в радиоэфире при обмене впечатлениями.

— «Океан», я «Волна». Нахожусь на месте. Приступаю к выполнению задания. Отбой.

Услышав голос с характерным акцентом, Катя позволила себе лёгкую усмешку. «Отбой» — кодовое слово. Значит, рация отключена, чтобы устройство в самый неподходящий момент не перепугало коллег-офицеров Дитриха из гвардии… Она ни на миг не сомневалась, что этот немец освоит рацию за считанные минуты. Выучить, как нажать на тангенту, чтобы доложиться и затем отпустить, чтобы слушать эфир, и где отключается питание устройства, было несложно. Куда больше времени ушло на запоминание условных сигналов и позывных. Но встраиваться в ритм жизни пришельцев «из грядущего» немец начал на удивление легко. Это и радовало, и настораживало одновременно.

Паранойя — профессиональное заболевание не только у монархов, но и у бойцов подразделений, предназначенных для проведения особых операций.

Пир шведов в захваченном русском обозе только начался. Они не то, что упиться как следует — толком бутылки и бочонки не успели раскупорить. Впрочем, надо отдать должное командирам противника: первым делом они приказали отогнать выкрашенные в красный цвет зарядные фуры с порохом в середину становища, прикрывая их телегами с провиантом от возможных атак… Катя, как и все в «Немезиде», обучалась диверсионному делу вместе со спецами — ребятами Стаса. Таков был порядок: каждый мог подменить любого бойца из любого взвода. У неё в голове крутились минимум два варианта, которые можно было бы провернуть, чтобы подорвать эти фуры. Но при этом она почти не сомневалась, что Стас со товарищи придумает что-нибудь новенькое.

2

— …О чём вы говорите, Кауфман? О какой атаке может идти речь, когда основная часть войска разбита и бежала?

— Самые боеспособные части — это гвардия. Ударить именно сейчас, когда шведы пируют в обозе. Три гвардейских полка атакуют во фронт, новобранцы Вейде — во фланг. Такого натиска не выдержит даже каролинская пехота.

— Атаковать без приказа? Блюмберг ушёл вместе с командующими, и…

— …и в отсутствие полковника, совершившего прямое предательство, командование переходит к следующему по чину. То есть к вам, Флент.

— Какие гарантии, что впоследствии нас обоих не отправят под суд за самоуправство?

— Победителей не судят, да и баталия ещё не окончена. А в том, что победа будет гарантирована при условии осуществления нашей атаки, я ручаюсь честью. Люди, которых я нынче представляю, настроены более чем серьёзно…

3

Паззл почти сложился, когда уже в темноте наблюдатели засекли перемещение небольшой группы людей в сторону шведского лагеря. Конкретно — в сторону ставки короля. Это тоже было и в учебниках, и в исторических статьях: русское командование во главе с саксонским герцогом поплелось сдаваться и выторговывать почетные условия. Вот с этого момента пошёл обратный отсчёт. Четыре группы захвата — основная и страхующие — зашевелились и начали скрытное перемещение в сторону цели. Зазор по времени будет очень небольшим: между мгновением, когда сдающиеся приблизятся к шведским караулам и назовут себя, и той секундой, когда адъютант сообщит королю о визите русской, гм, делегации.

— «Река-один», я «Река-три». К вам гости. Приём.

Только этого не хватало. Наверняка шведский дозор, один из многих — с приказом перехватывать любых посыльных от засевших в своих укреплениях гвардейских полков. Колеблющаяся завеса метели на несколько секунд превратилась в редкое кружево, и на фоне белой-пребелой земли Катя увидела силуэты. Ч-чёрт, да они же прямиком к ним тащатся. Неужели обнаружили? Или думают, что через эту неприметную ложбинку срежут угол до точки назначения?

Катя-«разведка» жестом приказала своим бойцам убрать стволы и вытащила из пристёгнутых к бедру ножен воронёный полуторалезвийный клинок. Шведов трое и их трое. Подойдут — не подойдут, но они помеха на пути к цели… Пару минут спустя диверсанты аккуратно оттащили три тела в ту самую ложбинку. Парни попытались присыпать их снегом.

— Отставить, их через десять минут и без нас заметёт, — процедила Катя. Она терпеть не могла непредвиденные задержки. Прижала тангенту рации: — «Река-один», чисто. Расстояние до цели — полтораста. Приём.

— «Река-один», я «Океан». Принято.

— Я «Маяк», делегаты подходят к постам. Поторопитесь, у вас пять минут, не больше.

— Два, три, четыре — выдвигаемся, сейчас будет много работы. Отбой.

Итак, рация отключена. А шведский лагерь с палатками короля и его генералов — в ста пятидесяти метрах. Ветер, зараза, усилился, но зато и снежные заряды стали гуще. В них и растворились три силуэта, превратившиеся в размытые белые тени.

4

Почти суточное наблюдение за шведским лагерем показало, что король редко оставался в одиночестве. Разве что, когда ложился спать. А так вокруг него без конца крутились разные люди — его военачальники, офицеры, адъютанты, посыльные. На входе торчали два рослых гвардейца — несли караульную службу. В двадцати шагах от палатки горело кольцо костров. Между ними шаталось несколько человек — остальные объедались и упивались припасами русской армии в захваченном обозе. За этих, кто у костров, Катя не переживала: они сейчас ничего за пределами освещённых пятачков не видят. Где-то рядом фыркала лошадь, позвякивая пряжками сбруи, доносились отголоски нестройного хорового пения…

В палатке раздавались приглушенные расстоянием голоса по крайней мере двух человек. Король снова с кем-то что-то обсуждает. Однако сейчас поднимется пусть небольшой, но шум — по поводу «делегатов». Насколько Катя знала из истории, Карл был крайне нетерпелив. Такой не станет ждать, пока добежит вестовой от караульного офицера. Статус не позволит ему самому пробежаться к караульным, но кого-нибудь за этим обязательно отрядит. Тем более, что он почти наверняка ждал, когда к нему придут сдаваться. И это будет единственно возможный момент для похищения. Часовые у входа в палатку? Для опытных разведчиков они не проблема.

Было бы это летом, Катя натянула бы на себя шведский мундир и с бутылкой в руках разыграла бы спектакль под названием «пьяный новобранец». Благо, успела за минувшие полгода изучить язык скандинавов — спасибо Юхану и вполне сошла бы за молодого солдатика. Поорала бы хмельные здравицы в адрес короля, отвлекая на себя внимание, а в это время парни тихо и быстро вспороли бы противоположную стенку палатки и упаковали бы его величество в лучшем виде. Сейчас всё будет иначе.

Понятный бойцам жест: снять охрану. Сама — в обход. Туда, где на полотнище походного жилища виднелась чёткая тень короля.

Мозг холодно отсчитывал мгновения и шаги. На ходу вспоминались важные детали: писали, что у Карла был высокий болевой порог. Значит, его нужно вырубать сразу и качественно, чтобы упал и не мяукнул, иначе на вопли вся шведская армия сбежится. Придётся работать по старинке — коротким ударом снизу-сбоку в челюсть, вызывая сотрясение и потерю сознания.

…Шорох у входа король расслышал очень хорошо. Видимо, никаких нехороших подозрений у него не было, так как он даже не счёл нужным оторваться от работы с бумагами. Чего мог бояться король шведов посреди шведского же лагеря, правда? Но когда полог отдёрнулся и в проёме предстало …снежное привидение, не иначе, его величество, чуждый всякой потусторонней мистики, мгновенно схватился за шпагу.

Сзади раздался звук — вроде свиста. Оглянуться молодой король уже не успевал, лишь развернулся боком …и чуть не заорал. «Чуть» — потому что и этого сделать не успел. Из-за распавшейся на две половины плотной ткани вылетел ещё один белый призрак — прямиком к нему — и сделал всего одно резкое движение рукой.

Мир для короля шведов померк.

Интермедия

…Две едва различимые тени скользнули к забору и преодолели его практически бесшумно. Выучка никуда не делась, несмотря на два месяца плена.

По ту сторону забора тянулся длинный пустырь, заросший бурьяном в половину человеческого роста. Бесшумно там не пройти, шорох травы взбудоражит собак, которых постоянно прикармливали …гостеприимные хозяева. Поднимется лай, а это последнее, что им сейчас требовалось. Потому двое осторожно пошли вдоль забора. Дальше заброшенный частный дом за искорёженным забором, там можно осмотреться и двигаться дальше. У крайнего дома их ждут.

Расстояние менее пятисот метров они преодолевали больше часа: осторожничали. Но вот и конец их пути, конец мытарств. Впереди смутно проступило серое пятно — старенький автомобиль, о котором было условлено. Там их ждали сопровождающий из местных, одежда, деньги и «чистые» документы. Отсутствие оружия также было оговорено заранее: незачем «палиться» со стволами, это ненужный риск. Устроить проблемы любому, кто что-то заподозрит, один из них мог и без оружия.

Силуэт сопровождающего они разглядели только в десятке шагов от машины. Наконец-то можно выпрямиться…

…Глухой хлопок — и первый, мгновенно сложившись втрое, с громким шорохом свалился под ноги второму. Тот, едва не споткнувшись, тихо чертыхнулся: не сразу понял, что произошло. И тут он наконец заметил, что «сопровождающий из местных» наставил на него тускло, едва заметно блеснувший ствол с глушителем. Второй успел даже испугаться, открыл рот, но крика не последовало, потому что прозвучал второй глухой хлопок…

Луч фонарика показался вспышкой молнии. Зазвучали два негромких голоса — мужской и женский.

— Ты знала, что планируется побег, и не подавала виду?

— Всё шло к тому, что их, при провале побега, действительно могли обменять. А так — «попытка к бегству» и законная пуля…

Разговор продолжился значительно позднее, когда переполох улёгся.

— Мы и правда могли бы придержать их на обмен.

— На обмен у нас и так хватает, полно безмозглых с набитыми свастонами. Но эти… У них нет другой цели, кроме неограниченной власти над жизнями людей. Идеология — это фиговый листок, жалкая попытка успокоить совесть: мол, я ж не просто живодёр, а во имя высшей цели. Такие жить не должны.

— Не скатись в ту же ересь.

— Таких, как я, тоже быть не должно, вообще-то…

5

Шума всё-таки избежать не удалось.

Едва король рухнул на утоптанный земляной пол, как в стороне послышались встревоженные голоса: кто-то особо бдительный всё же заметил нездоровую возню в монаршей палатке и около неё. Или не заметил, а только заподозрил? Надо побыстрее завершать операцию и уходить. Луч света в лицо обеспамятевшему человеку на полу — мало ли, вдруг не король, а офицер, похожий на него. Нет, он. Карл Двенадцатый собственной персоной — молодой человек восемнадцати лет, с нетипично короткой для своего времени стрижкой и характерными для семейства Ваза чертами лица — с лёгким налётом вырождения. Катя единственная из всего подразделения видела раньше многочисленные портреты и фотографию черепа шведского короля с огромной сквозной дырой от пули. Именно поэтому её и отправили на такое ответственное задание — она одна могла с гарантией опознать цель.

— Он, — тихо сказала она, включая рацию. — «Океан», я «Река-один», «шторм».

— Принято. «Прибой», команда «ноль». «Прибой», как поняли?

— «Прибой», вас понял. Выполняю.

Пока парни вязали обеспамятевшего пленника, Катя сняла автомат с предохранителя и затаилась у входа. Затевать пальбу сейчас очень нежелательно. Тишина в королевской палатке для шведов может быть просто подозрительна, но стрельба очередями в белый свет демаскирует их без вариантов.

И тут в шведском лагере что-то сильно грохнуло. Раз, второй, затем два следующих взрыва слились в один. Правильно, это Стас поработал. Теперь у группы захвата есть буквально десяток секунд — пока шведы отвлеклись на огненные облака, возникшие на месте зарядных фур.

Такие сетки из прочных тканых полос обычно использовали для переноски раненых, но в этот раз в неё уложили пленного. Скорее на выход, пока шведы не опомнились. Пока сам король не очухался и не начал брыкаться — насчёт «орать» не получилось бы, бойцы соорудили натурально королевский кляп из куска покрывала с его собственной походной постели… Как на грех метель стала быстро утихать. Скорее. Скорее. Вон туда, где низкорослый кустарник между кривыми деревьями, в стороне от лагеря. Там пересидеть, пока начнётся настоящий шухер — пойдут в атаку гвардейские полки. После этого можно будет хоть слона выносить, шведы тогда будут очень заняты вопросом самосохранения.

Двадцать секунд. Тридцать. Всё, они в укрытии. Огляделись. В лагере шведов из хаоса начал выкристаллизовываться некий порядок — толковые там были офицеры, надо отдать им должное. Кто-то побежал доложиться королю, обнаружил отсутствие оного и следы борьбы. Сообщил своим — и хаос только усилился. Но что-то было не так — в смысле, для шведов не так — ведь «ноль» означал, что за дело принялись не только подрывники. Один за одним стали падать на землю те толковые шведские офицеры, которые пытались навести порядок. Благо выцелить их было несложно: шляпы в перьях, кафтаны обшиты галунами. Всё для того, чтобы их можно было различить их на поле битвы хоть ночью, хоть в метель, а снайпера сидят близко, здесь не нужно соблюдать такие строгие меры безопасности, как там. В этом времени командира можно было легко отличить по богатой отделке мундира, а сама униформа почти всегда была ярко окрашена. В век, когда полностью отсутствует радиосвязь, иным способом получить представление, кто где находится на поле боя, попросту невозможно.

Итак, снайперы команды Артёма методично выбивали низший и средний командный состав противника. Шведские генералы могли хоть пополам порваться, но командовать рядовыми постепенно становилось просто некому. Всех, конечно, не перестрелять, но управляемость полками нарушена основательно… Наблюдая за всем этим в прибор ночного видения, Катя какой-то частью своей души даже пожалела шведов. Озверевшие от холода, голодные русские гвардейцы просто сметут их к какой-то матери.

А вот и гвардия. Дружное «виват!» пополам с «ура!» — как это знакомо. Хоть из истории, хоть… Впрочем, нет. До последних событий дома, в которых «Немезида» приняла самое активное участие, им ни разу не приходилось работать в такой плотной сцепке с пехотой, создавая условия для атаки. Специфика, знаете ли. Эпоха многомиллионных армий и массовых штыковых атак к их времени уже прошла. А здесь она, по сути, только обретала знакомые формы, начиная от выправки, единообразия мундиров, унификации боеприпасов и заканчивая методикой штыкового боя.

На какой-то миг Катя почувствовала себя марсианкой из «Войны миров». И это не радовало: уэллсовские пришельцы плохо кончили, так как забыли, что существуют микробы. Кто-то из читателей говорил, что, дескать, не могла продвинутая цивилизация не подумать об иммунитете от незнакомых микроорганизмов, на что другой возразил: «Если у них стерильный мир, где всех вредных бацилл извели тысячи лет назад, то да, могли и забыть». Мир XXI столетия в каком-то смысле тоже был стерильным, хоть по медицине, хоть в военном деле. Расслабляться не стоило. Их здесь всего четыре десятка, «галантный век» проглотит и не подавится, если дать слабину.

6

Что самое хреновое — Карл начал приходить в себя, когда они втроём тащили этот «подарочек», скрываясь ото всех — по дну неглубокого овражка. Дёргающийся и мычащий пленник представлял собой неудобную ношу, потому сетку с ним просто уложили в снег. Включив фонарик, Катя снова посветила ему в лицо. Неистовое, на грани безумия, бешенство в глазах короля — ещё одна его «визитная карточка». Кляп во рту не давал орать во всю глотку, но и неразборчивое мычание было несложно понять: наверняка призывал все кары небесные на головы нечестивцев, осмелившихся пленить августейшую особу. Луч фонарика, ударивший по глазам, заставил его зажмуриться и сделать попытку отвернуться.

— Я сожалею о случившемся, — чётко выговаривая шведские слова, произнесла Катя, заметив, как пленник при этом перестал дёргаться: слушал. — Но, если вы будете нам мешать, я вас снова ударю.

Ответа она не ждала, но, судя по всему, упомянутая процедура не понравилась Карлу с первого раза. Пленник затих и больше не пытался брыкаться… Были у неё подозрения насчёт того, почему он перестал дёргаться: это шведский язык. Она хорошо усвоила его за последние полгода, даже умудрялась более-менее достоверно копировать произношение Юхана — уроженца Сконе^[7], а там, по словам парня, до сих пор чувствовалось влияние датского языка. Не иначе сейчас король прикидывает, не была ли эта история результатом заговора своих. Ну, ну, пусть думает. Пока его голова занята мыслительным процессом, проблем он создавать не будет. И это хорошо.

— «Океан», я «Река-один», «посылка» на месте. Встречайте. Два, три, четыре — отход.

— Всем позывным, я «Океан». Финиш. Всем — отход. «Волна», как слышите? Приём.

Дитрих не отозвался: он не включит рацию, пока дело не будет сделано. Скорее всего, пошёл в атаку вместе с гвардией, за него переживали больше всего… Неизвестность — худшая из пыток. Всё, что им оставалось — надеяться на лучшее и методично делать своё дело. Они выкрали шведского короля. Но самой сложной будет вторая часть плана — оперативно доставить «посылку» адресату, который сейчас находится где-то на полпути к Новгороду.

Почему самой сложной, спросите вы? Ну, хотя бы потому, что похищение самодержавного монарха, каким был Карл XII — это грандиозный международный скандал, казус белли в полный рост. Другое дело, что Россия и Швеция уже были в состоянии войны и король по факту был военнопленным. Но такие тонкости вряд ли будут волновать того же генерала Шлиппенбаха, на поиски короля он бросит все имеющиеся силы и ресурсы. «Немезида» уже в курсе, что этого военачальника стоит опасаться. Он был не в пример опытнее, умнее и осмотрительнее своего государя. А значит, вывозить пленника придётся так быстро, как это только возможно… по нынешним временам.

7

«Карету мне, карету!» — восклицал герой Грибоедова. Но, глядя на это… сооружение на колёсах, хотелось воскликнуть: «Валерьянки мне, валерьянки!» Интересно, на какой свалке его нашли? Облезлая краска, толстые ремни вместо рессор, которые вызывали желание срочно их заменить, мутные стёкла с трещинами. Хорошо хоть это крытая карета, а не телега, да и колёса успели слегка подправить, чтобы не отвалились по пути.

В это… средство передвижения уже запрягли четвёрку затрофееных у шведов лошадок, а на место кучера готовился усесться Матвей — один из солдат, которых Дитрих оставил нарочно для этого случая в расположении подразделения. Люди XXI века не умели обращаться с лошадьми, это крайне удивило немца, который всегда считал, что четвероногий транспорт будет вечным. Когда группа захвата и страхующие приволокли «посылку», всё уже было готово для транспортировки пленного. Оставалось только развязать его и усадить в карету. А это, зная бешеный нрав Карла, будет очень непросто сделать.

Пленного вытряхнули из сетки-носилок прямо на снег, затем поставили на ноги и перерезали верёвки, стягивавшие конечности. Кляп он уже выдернул изо рта сам — закашлявшись при этом. Быстро и затравленно огляделся: вокруг него молча стояли не то люди в белых одеждах, не то снежные призраки. Всю сцену подсвечивал очень яркий бело-голубоватый луч фонаря в руках одного из них.

— Кто вы такие?!! — заорал он, пытаясь скрыть свой испуг под маской гнева. — Как вы посмели! Я король!

— Нам это известно, ваше величество, — своим «фирменным» ровным голосом сказала Катя. — Извольте следовать за мной.

— Вы саксонцы? Датчане?.. Шведы? — последнее Карл произнёс свистящим от ненависти шёпотом.

— Нет.

Сказано это было совсем буднично, но короля будто ударили. Едва до него дошёл смысл этого коротенького слова, и он понял, что имеет дело с русскими, то чуть не потерял сознание уже по собственному почину. И бог знает, чем бы закончилось это представление, если бы не влез Юхан. Парень давно и прочно прописался в «медсанчасти», уже неплохо говорил по-русски, умело накладывал повязки на раны и научился разбираться в лекарственных травах. На «финише» он присутствовал потому, что в любой момент могла понадобиться медпомощь. Но тут его, понимаешь, разобрали верноподданические чувства. С криком: «Мой король!» — он ворвался в круг, сдёрнул с головы шляпу и низко склонился перед Карлом.

— Я готов служить вам, мой король! — восторженно воскликнул парень.

Кто-то из «немезидовцев» шагнул, было, к нему, дабы пресечь, и всё такое, но Катя предостерегающе подняла руку. Мол, не вмешивайтесь. Она не сомневалась, что Карл сейчас отмочит нечто феерическое, и не ошиблась.

— Ты кто такой? Ещё один изменник? — король, найдя того, на ком мог сорвать злость, немедленно ухватился за эту возможность. — Ты будешь повешен, дай только срок!

А дальше… Дальше разошедшийся Карл словно забыл, где находится, и отвесил своему подданному оглушительную пощёчину. Мгновение спустя он уже сам летел в снег спиной вперёд и считал звёздочки перед глазами.

— Кать, ну ты там не прибей его величество, — не без юмора сказал кто-то из «немезидовцев». — А то репараций от Швеции не получим.

— Я меру знаю, — Катя не приняла шутки и ответила совершенно серьёзно, демонстративно отряхивая руку.

Затем одним быстрым и чётким движением онавыдернула короля из снежного покрова и как следует встряхнула, чтобы в себя пришёл.

— Бывают подданные, недостойные своих королей, — сказала она по-шведски. — Но чаще бывает наоборот — когда короли недостойны своих подданных… Этот мальчик — швед, но он мой друг. А за друга я разорву кого угодно. Вы меня поняли?

— Понял, — прошипел король, стараясь не смотреть на неё, а это непросто было сделать, когда тебя медленно, но неотвратимо придушивают собственным шейным платком.

Катя бросила быстрый взгляд на застывшего Юхана, державшегося за щёку: парня было откровенно жаль, он так верил в свой идеал и короля. Шаблон порвался, бывает. Ладно, с мальчишкой можно будет после поговорить.

— Ведите себя прилично, тогда и я буду с вами вежлива. Это вы тоже уяснили, надеюсь? — она снова обратилась к королю. — Вот и хорошо. Ставлю вас в известность, что отныне вы являетесь военнопленным. Извольте проследовать в экипаж. Мы отправляемся в путь.

8

…Где-то там позади осталась «Немезида», брат, сестра, товарищи по оружию. Где-то там же две армии буквально вслепую молотили друг друга, но и так было понятно, что восьми тысячам шведов не сдержать удар и пора отступать, пока не поздно.

А где-то там впереди по дороге, которую уже прихватывал неверный ноябрьский морозец, во весь опор скакали два всадника. Ехали с одной и той же вестью, но порознь: времена нынче такие, что дороги — одно из самых опасных мест. Хотя бы один, но доберётся, довезёт потрясающую новость: король шведский пленён.

Между этими двумя «где-то там» ехала по новгородской дороге старая облупленная карета, вихляя в замерзающей грязи. Скорость по понятным причинам была не очень. Словом, незавидный выезд. Зато у короля шведов, ехавшего в той карете, была необычная, но надёжная свита, состоявшая из бойцов «Немезиды». С таким сопровождением он мог не бояться никаких разбойников. Впрочем, и покинуть эту колымагу он без их дозволения тоже не смог бы…

9

…Когда Карл наконец немного пришёл в себя и соизволил поразмыслить над ситуацией, результаты размышлений ему не понравились абсолютно. Во-первых, плен — это, мягко говоря, неприятно. Придётся откупаться, и одному Господу известно, в какую сумму это обойдётся казне. Во-вторых, нужно будет прекращать войну на условиях русских, а это неприятно вдвойне. И в-третьих, эта невыносимая девица, плечистая и высокая, как парень… Впрочем, и дерётся она почти как мужчина, это Карл уже успел оценить. Поручив его заботам своих солдат, девица устроилась на противоположном сидении, привалившись к стенке кареты …и благополучно заснула, не обращая внимания на тряску. Поговорить по-человечески можно было только с ней: странные солдаты в белом либо не знали ни одного общеупотребимого языка, либо имели приказ не разговаривать с пленным. Иногда они обменивались между собой короткими фразами на непонятном языке, и всё.

Ехали всю ночь, и лишь на рассвете впереди показался небогатый постоялый двор. Здесь проснувшаяся девица приказала остановиться. Еда в этой придорожной таверне оказалась самая простая — ржаной хлеб, жесткий сыр, более-менее сносная ветчина и по луковице на путника. Но Карл в этом смысле был неприхотлив, он не стеснялся есть из одного котла с солдатами… Бежать отсюда? Казалось бы, нет ничего невозможного, но одного взгляда на драчливую девицу, с ледяным спокойствием нарезавшую хлеб и сыр тонкими ломтиками, достаточно, чтобы понять простую вещь: не стоит рисковать. Но можно попытаться её разговорить, и тогда многое может проясниться.

Мундиры этих странных русских оказались прелюбопытными. Когда они сняли мешковатые белые штаны и кафтаны с капюшонами, пошитые не иначе, как из добротных простыней — а неплохая идея, белый цвет сливается со снегом, такого солдата в секрете не вдруг заметишь — то явили миру чуть менее мешковатые пятнистые штаны и кафтаны. Покрой в высшей степени странный, ни в одной армии Европы он ничего подобного не видел. Впрочем, и здесь его визави были логичны. Если собираешься осуществить некую тайную миссию, парадные и даже полевые мундиры совершенно ни к чему. Однако кое-что Карлу не понравилось совершенно. Хозяин трактира — местный немец — предложил путникам пива, но девица отказалась, предпочтя куда более дорогой отвар их сухих фруктов. Значит, следит, чтобы и у неё, и у её подчинённых была ясная голова. Это было плохо, очень плохо.

Интермедия

Все крестьянские девчонки из числа уцелевших плачут, а эта белобрысая — нет. Кулаки сжала, глаза злые, всю трясёт.

— Я им не прощу, — говорит она по-ижорски. — Зубами грызть буду… Научи меня.

— Чему? Зубами никого не грызу.

— Хочу стать как ты.

Катя склонилась к невысокой, коренастой, по-крестьянски крепкой девчонкой-подростком в измызганной рубашонке, подпоясанной неожиданно яркой тканой полоской.

— Не надо быть как я, — сказала она. — Это плохо.

— Ты видела, как шведы батюшку изрубили? Что они с матушкой сделали?

— Тебе не нужно самой им головы откручивать. Для этого уже есть мы.

«Однажды на её месте была я. Но тогда не было рядом тех, кто поотбивал бы кое-кому бошки за папу и маму. Пришлось долго учиться, чтобы самой это сделать…»

Несколько часов спустя они нагнали тот карательный отряд. Пленных не брали.

10

— Ты ешь, Матвей, впереди дорога долгая. Нам ещё поспать надо перед выездом.

— Не боишься, что пленный сбежит от этой вашей …десятницы?

В ответ — смех.

— От неё хрен сбежишь, — пояснил один из парней, чернявый, коротко стриженый и с трёхдневной щетиной вместо бороды и усов.

— Я б такую замуж не взял, — покачал головой солдат, но тут же на всякий случай добавил: — Да и она б за меня не пошла. А что, муж у ней есть, али жених, али полюбовник?

— Никого нет. Катька злая, умная, может убить с одного удара. Такие нашему брату не нравятся, — пояснил чернявый. — Руки к ней тянуть тоже никому не советую — оторвёт. А не оторвёт, так мы за неё постараемся. Она нам как сестра.

— С чего её вообще казаковать-то понесло? Или мстит за кого?

— За отца с матерью, — мрачно сказал второй парень, прожевав кусочек сыра. Этот был бородат, хмур, говорил редко и только по делу. — Ешь давай, не тяни …кота за хвост.

Коротенькую заминку, будто казак подбирал выражение вместо какого-то другого, Матвей всё же приметил. Странные они, очень странные. Не враги, но себе на уме. По-русски говорят так, что иной раз их не понять. Хотя по нынешним временам сам царь иноземными словами грешит, но эти вроде бы нет, а понять их — надо себе труд давать… Короля свейского умыкнули так ловко, что аж завидно стало, а с лошадьми управляться не умеют. Странные они, ой странные.

Впрочем, подобные мысли не помешали Матвею после трапезы завалиться на охапке свежего сена и заснуть. И правда, впереди долгий путь.

11

Солдаты, в числе которых был и русский в более привычном мундире, отправились трапезничать в общую залу. А отоспавшаяся ещё в карете девица, что неудивительно, осталась оберегать персону его величества.

Вот удобный момент, чтобы узнать больше о её намерениях… На миг промелькнула мысль: что такого ужасного должно было произойти в жизни девицы, чтобы она не просто увязалась за армией, а сама стала офицером, причем, как мог судить Карл, не из последних? Впрочем, король быстро отогнал эту мысль подальше. Какое ему дело до этого?

— Вы не пойдете спать? — спросила девица.

— Нет ни малейшего желания, — искренне ответил король. — Я привык не спать по трое суток.

— Зря. Завтра в это же время вы будете проклинать и меня, и себя, и Господа Бога за то, что не воспользовались случаем хотя бы подремать пару часов.

— Разве мы больше не будем делать остановок?

— Нет.

— В таком случае я уподоблюсь вам и посплю в карете.

— Как вам будет угодно… Может, кофе? Лично я не против.

— А здесь уже как будет угодно вам, сударыня, — ледяной тон должен её отрезвить.

Девица всё с тем же выражением невозмутимого спокойствия на лице поднялась, высунулась за дверь и подозвала парня, прислуживавшего в трактире. Они всей недружной компанией были здесь единственными посетителями: война не лучшим образом влияла на процветание ингерманландских придорожных трактиров. Потому слуга примчался по первому же зову.

— Что угодно господам офицерам?

— Заварите нам, пожалуйста, крепкий кофе, — сказала она на хорошем немецком, вручив парню серебряный талер. — И ещё: есть ли здесь что-нибудь, чем мы могли бы развлечь себя до отъезда? Скажем, шахматы?

— О, да, у батюшки есть набор шахмат, он держит их нарочно для образованных господ, — просиял наследник таверны. — Но это будет стоить ещё один талер, господин.

— Дорого просите. Хотя… мы сегодня щедрые, — ровным голосом произнесла девица, бросив бойкому парню вторую серебряную монету. — Неси.

Карл удивился, хотя виду не подал. Она ведь даже не спросила его на предмет, хочет ли его величество вообще играть в шахматы. Но эту игру он действительно любил, как и простую, без изысков, пищу. Выходит, она это знала? Откуда? Кто мог сообщить ей о его симпатиях и антипатиях? Объяснений может быть только два: либо тут действительно поработали шведские заговорщики, либо царь Пётр далеко не так прост, как казался. Либо оба варианта вместе: шведы-изменники пошли на сговор с русскими и сдали своего короля.

Шахматная доска была далеко не новая, но выполнена с изяществом из разных пород дерева. Такими же деревянными были и фигурки, тоже носившие на себе печать времени. Стоил подобный набор немалых денег, тем более было удивительно увидеть его в забытой богом дыре.

— Скажи-ка, любезный, давно ли у вас эта доска? — поинтересовался Карл у сына трактирщика, краем глаза отметив, что девица по-прежнему следит за каждым его движением и словом.

— Эти шахматы получил в дар еще мой дед, господин офицер, — с готовностью ответил словоохотливый малый. — Он страстно любил эту игру, у нас хранится другой набор, который дед изготовил собственными руками и предавался сему высокому искусству всякий раз, когда кто-нибудь из проезжих людей соглашался составить ему партию. Однажды он трижды подряд обыграл какого-то богатого вельможу, коего непогода вынудила остановиться здесь. Высокородный гость был столь удивлен, что подарил деду свой походный набор шахмат. С тех пор эта доска к услугам всех желающих…

— …и имеющих лишний талер в кармане, — усмехнулся молодой король. — Такие истории действительно стоят денег, куда больше, чем сами шахматы.

— Ступай, — в разговор ненавязчиво вмешалась девица, которую сын трактирщика по-прежнему стойко принимал за парня.

Фигуры расставляла она. Затем достала из кармана своего более чем странного мундира русский серебряный рубль.

— Разыграем, кому первый ход? Ставлю на «орла».

Ещё одна мысленная «зарубка»: за услуги трактира девица расплачивалась иоахимсталерами, не рублями. Мелочь, но из таких штрихов и вырисовываются портреты.

Белые фигуры по жребию достались Карлу. Партия началась. Впрочем, закончилась она очень быстро, поскольку его величество по привычке начал развивать атаку фигурой короля. А на шахматной доске это всегда заканчивается одинаково. Девица в несколько ходов окружила его «монарха» и поставила мат.

— Я так и думала, — сказала она, снова расставляя фигуры. — Играть в шахматы вы тоже не умеете.

Что значит — «тоже»? Что она себе позволяет?

— Я бы попросил вас обойтись без оскорбительных намёков, — надулся Карл.

— Это был не намёк, — девица развернула доску белыми фигурами к себе. — Но оскорбительный тон действительно имел место, за что прошу прощения… Ещё партию? Попробуйте не двигать короля хотя бы первые десять ходов.

Попробовал. Не получилось. И снова мат, теперь на одиннадцатом ходу. Впрочем, Карл давно к этому привык, порой проигрывая даже своим сёстрам. Но лишь сейчас он понял одну вещь: не только он изучает свою …тюремщицу, но и она изучает его. Интересно, много ли вызнала таким образом?

— У вас накопилось много вопросов, — ровным, без эмоций, голосом произнесла девица. — Не скажу, что готова ответить на все, но, если вы получите какой-либо ответ от меня, он будет максимально честным.

— Что ж, — Карл посмотрел на неё с подозрением, — рискну воспользоваться вашим великодушным предложением. Кому вы служите?

— Родине, — последовал ответ.

— Какой именно?

— Странный вопрос, ваше величество: я их, знаете ли, не коллекционирую. Родина у меня одна — Россия.

— Хорошо, спрошу иначе: чей приказ вы выполняете?

— Своего командира и брата.

— И он приказал…

— Доставить вас государю Петру Алексеевичу как можно скорее. Что я и собираюсь исполнить в точности.

— Какова будет моя судьба …в плену?

— Это зависит не от меня, — по-прежнему бесстрастно ответила девица. — А жаль.

— Значит ли это, что вы ни при каких условиях не можете причинить мне вред?

— Нет.

— Я понял, вы свяжете меня по рукам и ногам, и в таком виде доставите …по назначению, — озлился король.

— Если вы не оставите мне иного выбора — да.

— У меня более нет к вам вопросов, сударыня.

— Вот и замечательно.

— Нет, пожалуй, есть ещё один, — решил уточнить Карл. — Вы настолько хорошо знаете шведский язык, что я поначалу принял вас за своего… свою подданную. Вы долго жили в Сконе?

— Ни единого дня, — не задумываясь ответила девица. — Помните мальца, которого вы обругали и ударили? Это он меня научил. И, да, предвосхищая ваш следующий вопрос: как раз иностранные языки я коллекционирую, с детства. Говорили, что у меня к ним талант… Это всё?

— Может быть, ещё партию в шахматы, сударыня?

— С вами неинтересно играть, вы банальны и предсказуемы.

— Карты?

— Нет.

— Да чёрт возьми, предложите же сами что-нибудь. Сидеть и прожигать друг друга взглядами — это скучно, в конце концов! — вспылил Карл.

— Давайте снова поиграем в «вопрос-ответ», но теперь спрашивать буду уже я. Хотите?

— Что вас интересует?

— О чём вы мечтали в детстве?

Король почувствовал себя так, словно со всего маху налетел на стенку. Он ждал расспросов о шведской армии, явных и тайных союзах, политике, войне… Но это?

— Я не совсем понимаю, почему вас интересуют мои детские мечты, — проворчал он.

— Считайте это проявлением женской логики. Мне просто интересно… Говорят, вы любили читать истории великих полководцев древности. Это правда?

— Святая правда.

— Кто из них был вашим любимым героем?

— Александр Македонский.

— Тот, кто создал величайшую империю и умер в зените славы. Но после его смерти всё пошло прахом… Что ж, мне понятен ваш выбор.

— А какой выбор сделали бы вы?

— Сложно сказать, — девица задумалась. — Вероятно, тот, кого бы я избрала примером для подражания, ещё не родился.

Этот донельзя странный ответ отбил у Карла охоту продолжать беседу. Тут было над чем подумать.

— У нас три часа на отдых и сборы в дорогу, — напомнила девица. — Кофе, кстати, уже остыл.

12

«Немезида» практически в полном составе — кроме трех бойцов, сопровождавших Карла — осталась на месте нарвского сражения. Задача у подразделения стояла нетривиальная: создавать у шведов иллюзию, что захваченный в плен король находится в расположении русской армии, отбившей свои позиции и полуразгромленный обоз. А это означало, что Шлиппенбах будет рваться на помощь своему повелителю со всей яростью, на какую способны нынешние шведы. И дело тут не столько в идеологии восемнадцатого века, когда монарх был живым символом державы. Все понимали, во сколько может обойтись выкуп короля из плена. Это могли быть и деньги, и земли, и невыгодные политические союзы, и всё вышеперечисленное. Не говоря уже о том, что подобная ситуация уже сама по себе — неслыханное унижение страны.

Именно поэтому в тот самый момент, когда старая ободранная карета, угнанная невесть из какого сарая, увозила Карла XII в сторону Новгорода, в глубине русского воинского лагеря разыгрывалась драматическая сцена.

Для начала — атака гвардейских полков, как тот камушек, спровоцировала целую лавину событий. Следом за преображенцами, семёновцами и лефортовцами в атаку пошли не очень стройные, но многочисленные полки генерала Вейде — новобранцы, но зато их было много. И непобедимые «каролингеры», не выдержав удара во фронт и во фланг, да, к тому же, сражённые слухами о пленении короля… отступили. Нужно отдать им должное: это действительно не было беспорядочным бегством. Оставшиеся в живых офицеры сумели навести порядок и произвести отход грамотно. А русские войска, лишённые центрального командования, которое чуть не в полном составе находилось в шведском лагере с целью почётно сдаться, не сумели развить успех, лишь закрепились на отбитых позициях и приготовились к обороне. Впрочем, их можно было понять: в тылу находилась осаждённая Нарва, гарнизон которой вполне мог ударить в спину. К чему неоправданный риск? Уж лучше половина виктории, чем полный афронт.

Своё верховное командование, кстати, русские тоже отбили. И здесь Шереметеву пришлось пустить в ход всё своё влияние, чтобы солдаты не порвали изменников в клочья. На том, кстати, настаивал и тот странный казачий сотник, который уверял, что шведский король в плену. Казалось бы, кто такой этот сотник? А поди ж ты, у Бориса Петровича до сих пор перед глазами то, что он устроил, когда де Круа отказался сдавать шпагу…

— …Вы все арестованы как изменники. Сдать оружие.

И ответ — через переводчика, так как командующий не знал русского языка.

— Кто вы такой, сударь?

— Сотник Войска Донского.

— Перед вами фельдмаршал, командующий армией его величества государя Петра, господин сотник. Вы не можете…

— Шпаги сдать. Или я вас пристрелю на месте…

— Убирайтесь к чёрту!

Раздался тихий металлический щелчок, казачий сотник навёл короткий ствол своего странного ружья вниз. Следом прогрохотало сразу несколько выстрелов, показавшихся всем громом небесным. У самых ног командующих… то есть уже бывших командующих взбились многочисленные фонтанчики земли.

— Здесь достаточно зарядов, чтобы перебить вас всех, как собак. Ты переводи слово в слово, — процедил сотник, обращаясь к немцу-толмачу. А затем рявкнул так, что услышала половина лагеря: — Сдать оружие!

…И ведь сдали. Куда бы они делись? Борис Петрович Шереметев лишь возблагодарил Богородицу за то, что невесть какой силой удержала его от похода за капитуляцией. Иначе сам бы стоял в той же перепуганной кучке.

Тот сотник, представившийся Евгением Васильевичем Черкасовым, и сейчас находился в его палатке. Нужно было обсудить кое-какие детали.

— Кто же нынче условия ставит? — поинтересовался он, спровадив адьютанта с каким-то поручением и оставшись с казаком один на один. — Надо полагать, тот, у кого Каролус. То бишь ты.

— Нет, Борис Петрович. Условия будет ставить государь. А мы с вами будем выполнять его приказы. Но сейчас — именно сейчас — нужно снимать осаду и уводить войско в Новгород. Причём, самые боеспособные полки должны быть в арьергарде, прикрывая отход. Вы ведь как никто другой понимаете, что Нарву вам сейчас брать нечем.

— Да уж, твоя правда, сотник. У нас есть войско, да нет армии. Как я сие государю скажу? Он мне голову с плеч…

— Как есть, так и скажите. На такую правду он не обидится.

— Да, удружили вы мне …казаки. Хорошо хоть избавил ты меня от обязательства вязать и судить тех немцев. С тебя взятки гладки, а мне бы за них досталось, особливо за саксонца, чтоб ему в аду гореть… Надёжных ли людей ты отрядил Каролуса сопроводить?

— Самых надёжных, каких знаю, — кивнул сотник. — За это не волнуйтесь, Борис Петрович.

— Тогда, помолясь, отправимся с Божией помощью в Новгород. Иного случая не вижу.

— Мы сюда ещё вернётся.

— Вернёмся… — хмыкнул Шереметев. — Конечно, вернёмся, у государя на городок Ругодев глаз давно положен.

…Его приказ был недвусмыслен: отходить боевым порядком. В любой момент могли наскочить опомнившиеся шведы.

Осада Нарвы была снята. Но русская армия уходила отсюда без катастрофического разгрома, с развёрнутыми знамёнами и при отбитых у шведов орудиях.

Изменения стали видны уже невооружённым глазом.

Глава 3 Виват!

1

Вот уже двое суток они терпят около себя этого …цивилизованного европейского монарха. Воистину, бойтесь исполнения своих желаний.

На Карла воздействовали самыми разными методами — и убеждением, и угрозами, и оскорбительными замечаниями, и натурально рукоприкладством. Не действовало ничего. Швед вёл себя как избалованный мажор, отягощённый чувством собственного величия, всячески демонстрируя, что своим привычкам изменять не намерен. Наконец Катя не выдержала и скрипучим деревянным голосом заявила, что, если его величество не угомонится, она исполнит своё намерение связать его по рукам и ногам. И в таком виде предъявит Петру.

— Какой будет скандал, — добавила она в конце своей короткой речи. — Представляю, что напишут в европейских газетах по этому поводу.

Вадим и Никита, её бойцы, шведского языка не понимали, но были в курсе: если командир заговорила таким тоном, ничего хорошего это не означает. Катя явно испытывала желание кое-кого прибить, чтобы не мучился сам и не мучил окружающих. Но угроза попасть в газеты в качестве героя анекдотов подействовала как надо: Карл наконец перестал изводить их и заткнулся.

Лишь на исходе вторых суток Матвей, правивший лошадьми, постучал снаружи в стенку кареты. Вадим приоткрыл дверцу и высунулся.

— Чего там?

— Впереди отряд, — прокричал Матвей. — Хрен его знает, может, и наши. А может, и нет.

— Тормози, я пробегусь.

Несусветная колымага, когда-то давно бывшая хорошей богатой каретой, остановилась. Изрядно уставшие лошади тащили её по подмёрзшей дороге почти шагом, а теперь и вовсе встали, повинуясь натянувшимся вожжам и резкому «Тпру!». На такой случай у них была инструкция: один идёт вперёд и высматривает, кто приближается. Если враг, то принимает бой, предупреждая об опасности. Если нет, то выходит на дорогу, требует встречи с офицером и объявляет о важной миссии. Ну, а у тех, кто останется с Карлом, тоже была своя инструкция.

— Молите Бога, чтобы это не были шведы, — негромко сказала Катя его величеству, щёлкнув предохранителем.

Вроде бы она сказала это совершенно буднично, но короля явно проняло. Сидел тихо, как мышь под веником. Мрачный взгляд второго солдата в пятнистом мундире, расположившегося напротив, красноречивее любых слов говорил о том, какая судьба ждёт Карла, если действительно приближается шведский отряд. Тут королевский статус не только не спасёт, но и, напротив, станет причиной неминуемой гибели.

А в том, что рука не дрогнет, никто не сомневался. И эта уверенность пугала Карла сильнее всего, хотя до сих пор он полагал себя бесстрашным человеком.

Ожила рация:

— Порядок, это наши, — доложил Вадим. — Выдвигайтесь.

— Принято… Свои, Матвей! Поехали! — крикнула Катя.

Она видела, как выражение обречённости на лице Карла сменилось облегчением и раздражением, замешанными на густом, ядрёном высокомерии. Его не заинтересовала даже портативная рация из будущего — вещь, на которую обычно косились все «аборигены» без исключения. Необучаемость и высокомерие этого субъекта просто потрясали.

Интермедия

— Гриша, дай мне мундир! Ну пожалуйста!

— Да отвяжись ты! Не могу я тебе форму выдать, приказа не было. Вот будет приказ — выдам оба комплекта, а так — и не проси даже!

— Ну дай мундир! Ежели по мне нет, так я перешью.

— Ксюха, ты грамотная?

— Да откуда мне, в деревне жила. Грамоты не ведаю.

— А у нас все грамотные. Приказ такой, неграмотных не брать.

— Тогда научи меня грамоте.

— Я что, учитель? Я сам ещё учусь, если хочешь знать.

— Тогда я буду учиться вместе с тобой.

— Вот прицепилась… Ладно, поговорю с командиром.

Деревенская девчонка неожиданно натолкнула «немезидовцев» на дельную мысль. С лета к ним прибилось некоторое количество местного народа. Все до одного ижоры, плохо говорившие по-русски — пяток старух и при них некоторое количество детей, полных сирот. Эти люди чудом уцелели после шведских «зачисток», и с ними надо было что-то делать. Возвращаться им некуда и не к кому. Бабки, когда немного улеглась скорбь от потери близких, взялись стирать, шить и кашеварить, к тому же делу приставили практически всех девочек. Мальчишки — от десяти до пятнадцати лет — обихаживали упряжных лошадей, которых подразделение нахватало у шведов, и все как один просились воевать. Точнее, четверо мальчиков и одна девчонка — Ксения, Иванова дочь, как она представилась. Вдохновившись примером Кати, юная ижорка надоедала «немезидовцам» настойчивыми просьбами. То научите её стрелять, то дайте хотя бы мундир. Но идея учить этих сирот грамоте показалась стоящей.

Отдельным приказом в «Немезиде» из «детей полка» был сформирован учебный взвод, командиром которого назначили «старослужащего» — Гришу. Цель — не только занять малолеток полезной работой, но и научить грамоте, арифметике, географии, истории и основам военного искусства… Надо ли говорить, что настырная Ксюха, готовая драться с кем угодно за право попасть в «учебку», тоже была в неё зачислена? Пусть учится. Зато от неё будет меньше головной боли.

Да, и она наконец получила заветный мундир. Сияла, как начищенный пятак.

2

В своё время шведы вовремя подсуетились и отобрали у ослабевшей в Смуте России земли от Балтийского моря чуть не по самый Новгород. Во всяком случае та глушь, по которой сейчас путешествовал импровизированный кортеж короля, насколько помнила Катя, считалась Швецией вплоть до окончания Северной войны. То есть по факту до 1721 года. А в её времена это была самая что ни на есть Ленинградская область. Другое дело, что здесь границы были нерушимы и непроницаемы разве только на картах. Езди где хочешь и куда хочешь, достаточно предъявить на «шлагбауме» подорожную и внести сумму сбора. Если не пользуешься дорогами, так можно без любых виз хоть до Португалии добраться. А если вовсе идёшь с армией, то и пограничные посты на дорогах не проблема.

Война между Россией и Швецией вскрыла границы. Население, подозревая, что от военных действий будет больше проблем, чем прибыли, потихоньку расползалось подальше отсюда. Деревни стояли полупустыми, содержатели местных гостиниц — трактиров — либо закрыли заведения, либо вели рискованный бизнес, кормя представителей обеих армий и снабжая их разведданными. Потому после двух остановок в подобных заведениях Катя была на сто процентов уверена, что информация о столь странных путешественниках уже утекла в обе стороны. Так что отряд русской конницы — не драгун, а старой, поместной — который был выслан нарочно для встречи знатного пленника, оказался очень кстати.

Одну проблему устранили, зато добавилась другая. Кавалерийский офицер, белёвский дворянин Иван Арцибушев, сходу потребовал остановки в первой же придорожной забегаловке. Мол, устали, проголодались, выпить охота. И там, за совместной трапезой, выкатил «немезидовцам» требование сдать Карла под его охрану и отправляться восвояси.

— Ты, казак, своё дело честно сделал, — сказал дворянин, обращаясь к Кате — как и все незнакомцы, он стойко принимал её за парня. — Тебе за то награда выйдет, не сомневайся. А у меня приказ.

— У меня тоже приказ, — невозмутимо ответила «десятник». — И я его выполню во что бы то ни стало.

— Будет тебе упираться-то. Ведь одно дело делаем.

— Вот именно — мы делаем одно дело. Между нами не должно быть разногласий… Никаких «но», сотник, — Катя сделала предостерегающий жест, заметив, что тот собирается возражать, и добавила гораздо тише: — Ведь у тебя совсем другой приказ — не спровадить нас, а сопровождать.

— Вас тут четверо всего, — сотник не унимался, хотя голос тоже понизил до шёпота. — А нас три десятка. Будем силами меряться, казак, или сам в сторонку отойдёшь?

— Драки не будет.

— Вот и славно. Значит, королевуса свейского я к государю повезу, а ты…

— Ты не понял, сотник, — всё так же без намёка на эмоции сказала Катя. — Драки не будет, потому что я её не хочу. Но если для выполнения приказа надо будет всех вас тут положить — положим. И скажем, что так и было. Не доводи до греха.

Она терпеть не могла, когда люди наглели сверх разумного предела. Обычно такие истории плохо заканчивались. Кроме того, ни на минуту не сомневалась, что конкретно эти «поместные» пороху не нюхали, под Нарвой биты не были, а всё это время просидели на сборах в Новгороде. Других сейчас под рукой у Петра не нашлось, потому послал навстречу знатному пленнику «лучших из худших»… На мгновение Арцибушев встретился с ней взглядом… и не выдержал, покосился в сторону. Потому что уразумел: ему вовсе не угрожали, а озвучили реальные намерения.

Ещё он понял, что у смерти должен быть именно такой взгляд — пустой, ничего не выражающий.

— …, — тихо высказался Вадим, когда сотник от них отцепился. — Балаган, блин, цирк на гастролях. Понимаю, почему Пётр всю эту звездобратию решил на … разогнать и выстроить армию заново.

— Разговорчики, — немедленно вмешалась Катя, и, поднявшись на ноги, громко объявила: — Всё, привал окончен. Выдвигаемся.

— Снова на конь? А пожрать-то дадут? — немедленно отозвались «поместные».

— Кто вам мешает? Оставайтесь тут, а мы поехали — приказ надо выполнять.

Разумеется, никто в трактире не остался, но путь был продолжен в полном молчании.

Катя крепко подозревала, что неугомонный царь не усидит на месте, сам двинется вперёд, встречать дорогого шведского «гостя». И именно поэтому инициативы «поместных» можно смело слать в отдалённые края. Эти ребята работают по принципу: «Кто смел, тот и съел», — и если хоть раз поддаться, то всё, сядут на шею и ноги свесят. Победителей, опять же, не судят.

Вот и с ними надо так же. «Жестокий век, жестокие сердца».

3

Англичане придумали поговорку: «Время — деньги». Но они ошиблись. Время — это жизни. Каждая упущенная минута могла обернуться чьей-то гибелью, срывом планов. Поэтому Катя отвалила за свежих лошадей немалую сумму в талерах, почти все оставшиеся «командировочные», что им выдал командир на дорожку. Чутьё подсказывало, что оставшиеся километры лучше преодолеть как можно скорее. Если верить приметам, ночью их может настигнуть тёплый фронт циклона, а в условиях, когда вместо дорог одни направления, это будет похуже шведов.

Уже на закате с хорошей новостью вернулся посланный вперёд всадник: государь остановился в селении буквально в пяти верстах отсюда, уже оповещён обо всём и ждёт их прибытия… Теперь многое зависело от того, что окажется сильнее в душе белёвского дворянина, возглавлявшего отряд «поместных» — нездоровое честолюбие или разум. Решится в последний миг попытаться урвать себе всю славу, или поразмыслит над тем, на что способны люди, утащившие целого шведского короля из самого сердца его военного лагеря? Кате не хотелось лишний раз убеждаться, что у людей, порой, мозгов нет. Но, к счастью, Арцибушев, решил, что пять минут славы не стоят серьёзного риска рассердить государя. Что бывало, когда серчал Пётр Алексеич, все присутствующие знали очень хорошо.

Для Кати сей провинциальный дворянин был открытой книгой: эта внутренняя борьба отражалась на его лице слишком явно. Здравомыслие победило, слава ему. А значит, можно было хотя бы последние километры проехать относительно спокойно.

Хорошо хоть швед молчал, не лез со своим ценным мнением по поводу увиденного… У него на челюсти цвёл всеми цветами радуги солидный синяк, полученный ещё при захвате. Да, историки не соврали, Карл действительно не ощущал боли или был слабо чувствителен к ней. Возможно, у него наличествовал какой-то непорядок с периферийными нервами, а может, что-то не так было с центральной нервной системой. Писали, что его не раз оперировали без наркоза. Однако являться пред очи врага с ног до головы расписанным под хохлому он точно не желал, и потому помалкивал. Хотя, несколько злорадных взглядов Катя и перехватила. Ну, ну, пусть смотрит. Взгляд — не нож под ребро, можно потерпеть.

Снова пошёл снег. Оставшиеся версты они тянулись по начавшей-таки раскисать дороге больше получаса. Наконец впереди показались силуэты домиков со слабо подсвеченными оконцами и невысокий шпиль лютеранской кирхи. Здесь жили финны, которых шведы нарочно переселяли в места, «зачищенные» от коренного населения несколько лет назад. Посреди деревни находилась крохотная площадь — небольшое расширение проезжей дороги — у которой стояли кирха, домик старосты, лавчонка и трактир с конюшней. Самую большую площадь, понятное дело, занимал именно трактир.

Сейчас в тихом селении было не протолкнуться от гостей. По случаю наступившей темноты и толпы приезжих площадь была освещена десятком масляных фонарей, нарочно вывешенных для этой цели местными жителями. Двор трактира был забит людьми и лошадьми, в отблесках фонарей мелькали и «венгерские» кафтаны, и «немецкие», и шапки с меховыми околышами, и треуголки. Но пятачок у ворот был свободен, а на въезде и у дверей стояли караульные.

— Приехали, — негромко сказала Катя, стаскивая с головы «полевую» вязаную шапочку и надевая тёмно-зелёный, цвета еловой хвои, берет, который достала из-за пазухи. — Вадим, пленный на нас с тобой. Никитос, останешься с багажом, стволы сдаём под твою ответственность. Передашь Матвею приказ — на нём карета и лошади, пусть устроит в конюшню. Всё, пошли.

Ободранная колымага, по какому-то недоразумению считавшаяся здесь средством передвижения, въехала в ворота и плавно остановилась напротив крыльца. Дверца с потрескавшимися стёклами распахнулась, и Катя с облегчением ступила обеими ногами на твёрдую землю.

— Прошу, ваше величество, — сказала она, придерживая дверь.

— Я никуда не пойду, — зло прошипел Карл, внезапно заупрямившись. На него время от времени такое «находило», приходилось заниматься воспитательной работой.

— Я могу вас понести, ваше величество, — невозмутимо ответила Катя. — Не в первый раз.

Очевидно, воображение сразу нарисовало молодому королю эту эпическую сцену, и он вылетел из кареты, словно ошпаренный. Всё, что ещё ему оставалось — сохранить достоинство. Получалось средненько, «на троечку». Тем более, что свидетелями этой комедии стали несколько офицеров, как минимум один их которых, судя по его ухмылочке, явно понимал шведскую речь… Катя прошла вперёд, за ней, стараясь придать своей персоне горделивый вид, шествовал пленный король, замыкал процессию Вадим. Помятые и уставшие с дороги, все хотели как можно скорее покончить с этой историей.

4

В общем зале таверны было на удивление мало народу. Двое в кафтанах военного покроя занимались чисткой пистолетов, третий, в цивильном, перебирал какие-то бумаги и делал пометки. Четвёртый привлёк к себе внимание щёгольским, неуместным в этой дыре камзолом ярко-зелёного цвета с золотым позументом: он склонился над писарем и негромко давал ему короткие указания. Когда стукнула входная дверь, этот франт мгновенно разогнулся и при виде вошедших просиял.

— Ну наконец-то! — радостно воскликнул он. — Сей же час доложу государю.

— Доложите, Данилыч, сделайте милость, — всё так же невозмутимо, как и ранее, сказала Катя: эту хитрую рожу она тоже хорошо помнила по многочисленным портретам.

— Разве мы встречались ранее? — удивлённо спросил тот.

— Мы о вас премного наслышаны.

Меньшиков — конечно же, это был он — заломил бровь, но промолчал. Мигом взлетел по лестнице и исчез в коридоре… Минуты не прошло, как он вернулся и, топоча тяжёлыми сапогами, буквально скатился вниз.

— Следуйте за мной, государь вас ожидает, — объявил он, смешав в нужных пропорциях официоз и иронию.

— Исторический момент, — Вадим не сдержался и съязвил, хорошо хоть вполголоса.

Катя прервала его речь в самом начале — одним предупреждающим жестом, не оборачиваясь. Если момент и правда исторический, то лучше ему соответствовать, а не отпускать колкости.

Достаток любого европейского дома по этим временам было определить очень просто: чем богаче хозяева, тем выше потолки. Дрова стоили дорого, чтобы протопить жильё, нужно было либо тратить больше денег, либо делать помещения пониже, уменьшая кубатуру. Этот трактирчик был из бедных, соответственно, и зазор между горизонтальными плоскостями лучшего номера гостиницы составлял чуть больше двух метров. Поэтому человек, стоявший посреди этой комнаты, едва не касался макушкой тёсаных брёвен потолка. В своё время Катя не раз видела его самые разные портреты, во всех возрастах, и узнала с первого же взгляда. Никаких сомнений не осталось: это Пётр. И взгляд его был устремлён, как и следовало ожидать, на шведского короля.

— Брат мой Карл, — с радушным видом сказал он по-немецки, ступив вперёд с широко распростёртыми руками. — Счастлив, что вы благополучно доехали. Садитесь, отдохните с дороги.

— Брат мой… Петер, — с явным усилием выдавил из себя швед, всё-таки решив вести себя по-королевски. — Не скажу, что я рад нашей встрече. Однако благодарен вам за тёплый приём.

— Садитесь, брат мой, садитесь, в ногах правды нет… А вы, молодцы, те самые казаки, о которых мне отписывали? — продолжал Пётр, понятное дело, по-русски, чтобы не травмировать психику Карла. — Наслышан о кунштюках ваших, не ожидал.

«Немезидовцы» вытянулись по стойке «смирно»… Харизма с некоей примесью безумия присутствовала и у Карла, иначе его бы так не боготворили шведские солдаты. Но от Петра исходило нечто такое, от чего хотелось зажмуриться. Это прожжённым-то разведчикам, видавшим виды «волкам войны»!.. В какой-то момент Катя поняла, что все описания этого человека, дошедшие до двадцать первого столетия, яйца выеденного не стоят. Потому что описатели либо не были знакомы с Петром лично, либо не смогли подобрать нужные слова. Больше всего это нечто напоминало …вот именно: шторм на море, с грозой, и с ураганным ледяным ветром в лицо.

Вадим не выдержал и отвёл взгляд. Катя — нет. Хотя, невозмутимое лицо далось ей на этот раз с огромным трудом.

— Десятник Войска Донского… — начала, было, она, взяв «под козырёк», но Пётр прервал её на первых же словах.

— Писано было, что у тебя послание с подробным описанием пленения короля, — сказал он.

— Так точно.

— Давай сюда.

Чётким движением она выдернула из нагрудного кармана свёрнутые в «конверты» и запечатанные воском листки местной, довольно плотной, бумаги. Подала таким же чётким, выверенным жестом.

— Выправка у вас отменная, похвально, — произнёс Пётр.

— Разрешите идти?

— Ступайте вниз, после позову.

— За мной, — негромко скомандовала Катя своему разведчику, который до сих пор явно пребывал в состоянии, близком к шоковому. Опомнившийся Вадим устремился следом за ней. И тут же, едва закрыли дверь, они оба столкнулись с торчавшим в коридоре Меньшиковым.

— Так скоро? — удивился он.

— Сказано было — ждать внизу, нас вызовут, — невозмутимо ответила Катя. — Тут ветчина или буженина ещё остались, или вы всё слопали?

— Всё будет, — коротко рассмеялся Данилыч. — Перекусим, заодно посидим, обзнакомимся. А то вы меня знаете, а я вас — нет.

— Положим, вы о нас тоже слышали. Но давайте продолжим знакомство за столом. Всё равно ждать.

5

— Ну и нервы у тебя, Кать, — поёжился Вадим, пока Данилыч распоряжался насчёт совместного ужина. — Там, наверху… Он как глянул на меня — я чуть к полу не прирос. Первый раз в жизни такая фигня. А ты вроде ничего.

— У меня нет нервов, Вадик. Вот и весь секрет… Ну где там Никиту с Матвеем носит?

— Всё-таки исторический персонаж, не хухры-мухры, — боец всё ещё находился под впечатлением встречи с Петром Алексеичем.

— Да тут куда ни плюнь, везде исторические персонажи. Тот же Алексашка, будущий полудержавный властелин — сейчас тебе ветчины притащит на бутеры. С Карлом Двенадцатым мы промудохались больше двух суток — мало тебе показалось? Тоже ведь исторический персонаж. Я статьи о нём читала, портреты в интернете видела, фотку его черепа с дырищами от пули… Ещё думала — нас больше трёхсот лет разделяет. А тут морду ему бить пришлось… Пётр — это вообще отдельная песня. Кстати, третьего венценосца лицезреть не желаешь?

— Где?

— Август Саксонский где-то неподалёку ошивается, по случаю успешного захвата Карла может и прикатить. В нашей истории у него вроде была тайная встреча с Петром в Новгороде.

— Саммит на высшем уровне, — съязвил боец.

— Именно… Тихо, Данилыч идёт.

Меньшиков по пути расстёгивал свой щёгольский кафтан — в зале было хорошо натоплено, высокие гости щедро заплатили хозяевам за удобства. Сверкнули пуговицы. А за ним шествовал полноватый невысокий трактирщик, нагруженный тяжёлым подносом. М-да. К понятию «перекусить» предки явно относились несколько иначе, чем люди начала двадцать первого столетия. Оценив количество «перекуса», Катя подумала, что это будет чересчур даже для пятерых. К слову, Никита, нагруженный увесистым тюком, завёрнутым в какую-то здешнюю рогожку, уже перешагивал через высокий порог, а за его спиной маячил Матвей. Не иначе увязали в ту невзрачную тряпку маскхалаты и стволы. Ребята подошли очень кстати: расправляться с таким ужином лучше в большой компании.

Впрочем, нормально поужинать им не дали. Только-только успели соорудить нечто, похожее на легендарные «сиротские бутерброды» размером с лапоть, едва начали представляться друг другу, как на галерее объявился денщик.

— Эй, казаки! Десятника вашего — к государю, немедля! — не слишком вежливо гаркнул парень, свесившись через перила.

— О, — ухмыльнулся Меньшиков, подмигнув Кате, — а дела-то у тебя кислые, братец.

— Нет, — спокойно ответила «десятник». — Просто государь прочитал письмо.

— Или швед на тебя нажаловался, — хмыкнул Вадим.

— Или и то, и другое, — Катя поднялась, слегка одёрнула куртку своей полевой формы и зашагала к лестнице. — Скоро вернусь. Пожрать мне оставьте, обормоты.

— Оставим, оставим, — покивал Вадим, и, когда командир уже не могла его слышать, не без иронии добавил. — Тут попробуй не оставь. Знаешь, что она сделает? Выгонит на дорогу и прикажет бегать до утра сполной выкладкой.

Данилыч чуть не подавился куском.

— Она?!!

— Ну, да, Катя Черкасова, наш десятник… Челюсть-то подбери, Саня. Она же казачка.

— Царица небесная, баба в офицерах… Не иначе, последние времена настали, — Меньшиков опомнился довольно быстро.

— Не баба, а девка, — уточнил Матвей.

— Того не лучше… А она у вас как — сразу в офицерах стала, или поначалу при полковом обозе была?

— За такие слова о командире мы морды бьём, — нахмурился Никита. — Это так, на будущее, чтоб за языком следил. Она нам сестра, понял?

— Понял, — вот тут Алексашку наконец проняло, и он стал серьёзен, как поп на амвоне. — Пётр Алексеич знает?

— Если прочёл письмо — знает, — кивнул Вадим. — Ладно, хватит трепаться. Сейчас Катькину долю отложу и перекусим. Только без выпивки: нам ещё трезвые головы понадобятся.

Интермедия

…Это был один из самых страшных моментов — когда она поняла, что сестрёнка сошла с ума.

Как медик, Даша знала термин «алекситимия». Но произошедшее с Катей, имело мало общего с этой болезнью. Люди, страдающие ею, не могли выразить свои эмоции, сестра же их попросту перестала испытывать, превратившись в холодный, бездушный, но абсолютно логичный механизм.

Когда крепкий восемнадцатилетний парень — спортсмен, чемпион! — чтобы защитить сестёр, сворачивает кому-то шею, это одно. А когда девчонка пятнадцати лет, пусть тоже спортсменка и чемпионка, запросто вынимает у убитого пистолет из кобуры, идёт во двор, хладнокровно пристреливает водилу, ждавшего, когда его позовут поразвлечься, затем возвращается и вгоняет пулю в голову третьего ублюдка, который показался ей ещё живым… Даша поначалу думала, что это была минутная вспышка ярости. Но нет: сестра и дальше продолжала вести себя так, словно её душу выключили, оставив один холодный рассудок.

Она точно знала, что стало причиной этому: мёртвые глаза мамы. Взгляд Кати стал таким же.

Мёртвым.

Годы превратили сестрёнку в отменного бойца, о котором «немезидовцы» без тени шутки говорили: «Свой парень». Но Даша продолжала тосковать по прежней Катюхе — немного язвительной, как все в её возрасте, весёлой, любившей песни под гитару, историю и путешествия… Когда они провалились в 1700 год, «товарищ доктор», как именовали своего полевого хирурга бойцы, надеялась, что эта встряска сможет пробудить душу сестры, спавшую ледяным сном. Увы, ничего не изменилось.

6

Лихо щёлкнуть каблуками берцев не получилось, их подошва для этого не предназначена, но Катя всё же продолжала демонстрировать помянутую «отменную выправку», опять вытянувшись по стойке «смирно». Оба монарха, восседавшие на грубоватых деревянных лавках друг напротив друга, разом обернулись к ней.

— А, явилась, — хмуро процедил Пётр — по-немецки. — Брат мой Карл уверяет, будто ты относилась к его августейшей персоне без всякого уважения, и даже осмелилась поднять на его величество руку. Изволь объясниться.

Катя уже заметила вскрытое письмо на столе, но не это было здесь главным. Что-то не то происходило с самим Петром. Если всего четверть часа назад от него веяло грозной силой, то сейчас ничего подобного не наблюдалось. Напротив: его взгляд резко контрастировал с недовольным тоном. Если бы Катя лучше знала этого человека, то поклялась бы, что он …едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Уж не показалось ли? Но нет, кажется, Пётр действительно решил здорово позабавиться за счёт шведа — с её помощью.

«Отлично, — подумала Катя. — Сыграем в эту игру».

— Моё поведение было бестактным, — холодным, с ноткой вызова, тоном произнесла она, переходя на хох-дойч. — Однако для того имелись основания. Его величество изволил вести себя столь неподобающим образом, что временами казалось, будто мы взяли в плен вовсе не монарха великой державы, а какого-то …фельдфебеля, похожего на короля.

Её ответ буквально «взорвал» Карла.

— Не вам судить, как должно вести себя монарху! — заорал он, вскакивая.

— Не кричите, брат мой, скандалы ни к чему, — осадил «гостя» Пётр. Швед рухнул обратно на скамью, словно придавленный тяжестью его взгляда. — А ты, казачка, имей уважение к коронованной особе.

— К короне или к особе? — Катя продолжала предложенную игру, постепенно начиная увлекаться ею. — Если к короне, то безусловно она достойна всяческого уважения. Но увы, к особе сие не относится.

— Брат мой, сделайте милость, избавьте меня от общества этой …дамы, — процедил Карл.

— С удовольствием, — кивнул Пётр, и крикнул в сторону двери: — Ерошка!

Давешний денщик словно вырос из-под земли, вернее, дощатого пола.

— Гостя моего свейского поместить в комнату напротив, — приказал царь. — Накормить его, вина подать. И караул чтоб крепкий был у его дверей да под окнами.

…Когда солдаты увели «гостя», Пётр вдруг резко встал и, заложив руки за спину, несколько раз прошёлся по комнате. На всякий случай Катя снова вытянулась в струнку, демонстрируя ему образцового солдата.

— Так, — сказал он, так же внезапно остановившись и нависая над ней. — Давно в десятниках?

— Третий год, — чётко отрапортовала она.

— А служишь сколько?

— Пять лет. С восемнадцати. До того три года учёбы.

— Какие языки знаешь?

— Английский, французский, немецкий, польский, шведский, испанский, итальянский, турецкий, арабский, китайский — мандаринский диалект, немного японский, — перечислила Катя. — Малороссийский и белорусский. Ещё латынь — сестра учила, ну, и я за компанию.

Перечисляя свою лингвистическую коллекцию, которую с любовью к делу собирала много лет, она с тщательно скрываемой иронией наблюдала, как вытягивается лицо Петра. Знала, что царь сам неравнодушен к иностранным языкам и ценит образованных людей. Но подобный перечень был в диковинку во все времена, далеко не каждый увлекается изучением иностранных языков в таком количестве.

— Так, — повторил Пётр, продолжая допрос. — Изрядно. Голландский не разумеешь?

— Нет. С голландцами дорожки не пересекались. Но если понадобится, выучу быстро.

— Чему ещё обучалась?

— Математике, геометрии, тригонометрии, картографии, психологии, физике, химии, механике, истории фортификации и военного искусства, истории России, мировой истории… — снова начала перечислять Катя.

— На что тебе всё это?

— Было интересно.

— Так, — в третий раз проговорил Пётр, снова начиная изменять комнату шагами. — Пошто воевать пошла? Другого дела себе не придумала?

— Была причина, — ровным голосом сказала «десятник», уставившись в стенку напротив.

— Не хочешь говорить, значит. Ничего, разузнаю… Сотник ваш тебе кто? Вы с ним одной фамилии.

— Брат.

— Он мне преизрядный подарок сделал. Того не чаял даже, чтоб свейский король в плен попал. Чего вы хотите — в отплату за Каролуса?

— Служить Отечеству.

— Добро. Будет вам служба, — кивнул Пётр, явно довольный ответом. Затем извлёк из кармана и развернул сложенную во много раз карту, положил на стол и сказал: — Вот тебе первый приказ: описать баталию, как всё было, со всеми подробностями.

Не тратя лишних слов, Катя чётко и бесстрастно, по-военному, с показом позиций на карте, «разложила по полочкам» всё, что видела собственными глазами. В том числе и то, что точно знала об операции «захват Карла Двенадцатого» и об атаке гвардии — без приказа от сбежавшего командования.

— Прошу не наказывать их за нарушение субординации, — завершила она свою речь. — Мы убедили лейтенанта Кауфмана, чтобы он употребил всё своё влияние на известных ему офицеров лейб-гвардии. Кто именно из них взял на себя ответственность за эту атаку, не знаю. Но я обязана ему жизнью, а вы — избавлением от катастрофы.

— Говоришь, осада будет снята?

— Брат обещал упросить Бориса Петровича увести войска. Днём и вечером девятнадцатого числа^[8] потери были настолько существенны, что продолжать осаду в таком состоянии войско не могло.

— Твой братец взялся командовать моей армией. Не много ли на себя взял? — Пётр нервно дёрнул щекой.

— У вас нет армии, государь, — понизив голос до полушёпота, сказала Катя. — Есть три полка гвардии, а армии — нет.

Ответом ей был взгляд, полный ярости такого наказа, что, казалось, сейчас прожжёт стену. Но Катя была уверена в своей правоте — и глаз не опустила.

7

Гнев Петра боролся с его же здравомыслием. Оно и понятно: является не пойми откуда странная особа и говорит, что его армия гроша ломаного не стоит. Но где-то в глубине души у него изначально были сомнения в боеспособности собственных войск. Да ещё подробный рассказ о ходе битвы, где в хорошем свете выглядели лишь полки лейб-гвардии — его любимое детище, его «потешные», оказавшиеся героями, достойными древних легенд. Остальные, набранные по принципу «с бору по сосенке», провалили всё, что можно было провалить.

Это была печальная правда. От кого он мог её услышать? От Шереметева? От Головина? От Алексашки? Далеко не каждый из его окружения мог взять на себя смелость сказать царю горькие слова истины. Боялись монаршего неудовольствия? Может и так. Но от того дело страдало.

А эта особа — не боится. С какой стати? И почему в её глазах мелькнула едва заметная искорка боли, когда она сказала, что армии нет?

«Чего вы хотите — в отплату за Каролуса?»

«Служить Отечеству…»

Дамы с пониманием истинно мужских дел являлись миру не так уж и редко. София Шарлотта Ганноверская, герцогиня Пруссии, с которой он имел честь беседовать во время Великого посольства, была умнейшей и весьма образованной женщиной, общалась с учёными. Но чтобы девица, получившая блестящее образование, разбиралась и в военном деле — такое случается раз в сто лет, а то и реже. А ещё реже подобные девицы стремятся служить своему Отечеству. Не использовать такой порыв было бы легкомыслием. Но и применить его нужно будет с умом, чтобы хуже не сделать.

Но где и как может служить девица? Не в полк же её зачислять, засмеют. Приставить к Наташе^[9]? Нет, не то. Младшая царевна всё больше изящными искусствами увлекается, и эта …амазонка подле неё захиреет от скуки. Либо, что вероятнее, сбежит к своим казакам или скандал устроит. Держать при себе? Тоже не то. Девка всё-таки, да ещё из тех, кто воплощал в себе всё противное женскому естеству. Известный любитель дамского общества, Пётр попросту не видел в ней особу слабого пола. Хотя, если вытряхнуть её из этого пятнистого мешка, прицепить накладные косы и в платье обрядить, может, хоть издали будет на девку похожа… На всякий случай решил проверить одну мысль.

— Что делать с армией, я сам решать стану, — сказал он, успокоившись. — С братцем твоим поговорю, и про заслуги его, и про иное. А тебе будет особая служба — для начала пойдёшь ко мне в денщики.

Если ему не почудилось, то лицо у девицы, оставаясь неподвижным, словно засветилось изнутри злым огнём.

— Прости, государь, — с притворным сожалением вздохнула она. — Я больше по разной мелочи — в разведку сходить, на шведа во встречный бой, короля похитить или придушить кого. Но подавать кофе по утрам и бегать по поручениям — сие есть дело государственной важности, оно мне не по плечу.

— Дерзи, да меру знай, — грозным тоном осадил её Пётр. — Гляди, не то дубинкой по спине отхожу, не посмотрю ни на твой женский пол, ни на заслугу.

— Виновата, — она опять вытянулась во фрунт.

А глядит-то с вызовом. И так ясно, о чём думает: мол, боевого офицера, да на побегушки, как сопляка какого. Ну и что прикажете с ней делать?

— Ладно, — раз не вышло так, поступим иначе. — Есть у меня мысль насчёт твоей будущей службы, десятник Катерина Черкасова. Коронованных особ ты не жалуешь, язык бойкий, речь немецкую и французскую разумеешь… Tu comprends?^[10]

— Je peux répondre dans n'importe quelle langue, votre majesté.^[11]

Очень хорошо. В этом не соврала. Значит, возможно, не врёт и в остальном.

— Что за служба, государь? — она заинтересовалась, тоже хорошо.

Кратко изложил суть идеи, внезапно озарившей его, когда девица упражнялась в неуместном острословии. И не без удовольствия отметил, что казачка поняла его буквально с полуслова. А когда завершил речь, она и вовсе улыбнулась — весело и зло.

— Много ли у меня времени на подготовку? — спросила девица.

— Суток трое точно есть.

— Завтра к вечеру представлю черновой проект.

— Добро. Бумагу и чернила у любого из моих денщиков спросишь, дадут. Ступай, — сказал он.

Девица козырнула, чётко развернулась, как по команде «кругом», и пулей вылетела в коридор.

Странная она. Ну не бывает подобных людей в природе, хоть режьте. Виделось в ней и в её казаке, который был здесь в комнате ранее, нечто такое, чего нельзя объяснить научными формулами. Но они здесь: говорят, ходят, дышат так же, как все смертные. А всё равно не такие, будто с Луны свалились. Разрешить сию загадку могло только тщательное наблюдение.

Девица никуда не денется, будет писать свой проект и ждать брата. За ней присмотрит не одна и даже не две пары глаз. А он сам ждёт непростого гостя, переговоры с которым должны стать крайне интересными — в свете пленения Каролуса. Вот удивится друг Август!

8

Он предложил ей заниматься тем, чего никогда не поручали ни брат, ни начальство. Не верили в неё или в само дело? Какая разница. Противник не стеснялся использовать это оружие и гвоздил без стеснения, порой опускаясь до такого днища, что даже самых кондовых циников поражало. А свои до сих пор корчили из себя «белых и пушистых». Вряд ли были настолько разборчивы в методах, просто считали, что «куда нам, сиволапым, против джентльменов».

Наконец-то!

Да, она выбрала войну своей стезёй, говоря «высоким штилем». Но война бывает разная. В той истории, где Карл Двенадцатый никогда не встречался лично с Петром Первым, шведы показали, что умеют играть в эти игры. Да и после Пётр Алексеич тоже научился, хотя и использовал это оружие, прямо скажем, очень избирательно.

Значит, будет дело. Настоящее дело. То, где она сможет в должной мере применить все свои знания и умения. И боевой опыт здесь будет далеко не последним.

«Обормоты», конечно же, оставили ей достаточно, чтобы нормально поесть с дороги, это было видно даже с галерейки. Чистой тряпочкой накрыли, надо же, эстеты… Катя спустилась в зал без спешки, попутно отметив, что народу там прибавилось. Кто-то ужинал, кто-то просто суетился, исполняя какие-то поручения, но по большей части присутствующие просто глазели на «казаков», которые «Каролуса в полон взяли». Бойцы явно всё это давно заметили, но вели себя так, словно не было кругом праздной публики. Просто сидели за столом и спокойно поедали немудрёный ужин, болтая с Алексашкой.

— Командир, — завидев её, парни встали.

— Вольно, — скомандовала она, подпустив в голос побольше иронии. — Спасибо, что не дали умереть голодной смертью.

— Неохота было кросс по пересечёнке с полной выкладкой бегать, — так же иронично ответил Вадим. — Ну, что?

— Будет нам служба, — вполголоса сказала Катя, присаживаясь на лавку у стола. — Какая — потом расскажу. Денька через три будут понятны все детали.

Любопытно было наблюдать за реакцией на эти слова. Если Никита и Вадим поступили предсказуемо — молча кивнули и, навострив уши, принялись активнее жевать — то Матвей, человек простой, глядел на неё с нескрываемым восхищением. Ещё бы — служба государева! Сразу стало понятно, о чём он мечтал с тех пор, как попал в солдаты. А ещё она видела, как подался вперёд Алексашка — с неподдельным интересом и цепким, каким-то хищным взглядом.

— Что за служба? — спросил он.

— О ней тебе не я буду рассказывать, уж извини, — Катя решила перейти с ним на «ты». — Но такое дело грех не отметить. И ещё — мы историю с Карлом завершили, за это тоже можно выпить. Немного.

— Немного? — деланно возмутился Вадим. — Да я б напился на радостях, что мы от этого …чудака на букву «м» избавились. Достал до печёнок.

— Это мы ещё не понимали, что он нёс, — кивнул Никита. — А командиру каково было?

— Пьём немного, — повторила Катя, удивив своих бойцов хитрым прищуром и лёгкой усмешкой. — Завтра тоже будет непростой день, и для меня, и для вас.

— Подай-ка мне вон тот кувшин, по левую руку от тебя, — сказал ей Меньшиков, — Подставляйте кружки, всем налью.

Не удержавшись, «десятник» сунула в кувшин нос и поморщилась.

— Что это? Пиво, что ли? — с неудовольствием сказала она. — Да ну тебя в пень, Саша — пить пиво за такие дела! Вино есть?

— О, вот это я понимаю! — расхохотался Алексашка. — Здешнее винцо дрянное, я из нашего запаса принесу. Токай!

И тут же исчез — надо полагать, подался в сторону упомянутого запаса.

— Вот что, братцы, — воспользовавшись его отлучкой, Катя вполголоса обратилась к своим бойцам, к которым стала причислять и Матвея. — Надо, чтобы слушок один по округе пошёл. Вас завтра будут расспрашивать все, кому не лень. Вот вы и отвечайте, скупо и неохотно, что Карла вырубила я лично.

— Но это так и есть, — Вадим своим небритым лицом выражал неподдельное удивление. — Тут и придумывать ничего не надо.

— Верно. Только нужно кое о чём умолчать, зато добавить другие подробности. Короче, слушайте сюда. Матвей, тебя это тоже касается…

Алексашка с четырьмя бутылочками венгерского вина обернулся быстро — у него насчёт «немного выпить» были свои понятия. И чего сам бегает, а не посылает ординарца? Ах, ну да, он ведь ещё не светлейший князь, титулами не обвешался.

Токайское вино было белым, слегка пенилось, когда его наливали в кружки, и распространяло приятный аромат.

— Ну, — сказал Данилыч, поднимая свою посудину, — за службу государеву.

— За Отечество, — добавила Катя, поднимаясь с лавки и подавая в том пример.

— Виват! — воскликнул Матвей, и за ним подхватили все остальные.

— Виват!

Глиняные кружки со стуком сдвинулись. Предки с потомками нашли общие интересы — во всех смыслах этого слова. Да и тост неплохой.

Глава 4 Начало игры

1

«…после чего возможны три варианта развития событий.

Первый, наименее вероятный: Карл внимет голосу разума, угомонится хотя бы на время, постарается привести в порядок финансы страны, укрепить армию и флот. После чего пойдёт с нами воевать.

Второй, вероятностью немногим выше: Карл не внимет голосу разума, начнёт требовать от риксдага деньги здесь и сейчас, чтобы драться с нами немедля. Однако риксдаг приложит все усилия, чтобы ограничить финансирование его кампании, и Карл пойдёт с нами воевать, имея некоторые проблемы со снабжением армии.

Третий, наиболее вероятный: Карл выдавит из риксдага необходимую сумму, подзаймёт у французов и англичан, снова выбьет из войны Данию и Саксонию и пойдёт с нами воевать.

Хотя, не исключён и четвёртый вариант — когда Карл, едва оказавшись среди своей армии, немедля разорвёт все подписанные соглашения и ринется в драку.

Вариант „Карл не станет воевать“ не рассматривается ввиду своей полной несбыточности. Этот субъект будет размахивать шпагой, пока жив.

Прошу не считать сие за дерзость. Вы вольны выбросить эту бумагу в печку и забыть о ней. Однако без малого три дня ушло на то, чтобы изучить натуру Карла при самых необычных обстоятельствах, когда ярко проявляются как самые лучшие, так и самые худшие свойства человеческой души. Иных выводов, чем перечисленные выше, из увиденного сделать при всём желании не получилось…»

Девица сдержала слово и подала черновой проект вечером следующего дня. Она не просто по пунктам расписала, что и как собралась делать. К плану прилагались ещё исписанные мелким чётким почерком листы бумаги, озаглавленные словами «Аналитическая записка». Шрифт непривычный — чёткий, без завитушек и части привычных букв. В той записке девица Катерина кратко изложила возможные последствия нынешних событий. Под пунктом «Отпустить Карла без выкупа» написала: «Не поймут, сочтут признаком слабости и в буквальном смысле приглашением воевать с нами снова». Под пунктом «Отпустить Карла за выкуп землями» тоже пометка: «Потребуются деньги на их содержание, пока не начнут приносить прибыль». А к варианту «Отпустить Карла за выкуп землями и деньгами» дописала: «Главное — не перегнуть палку. Нам бы потребовать умеренно, но дипломатично намекнуть, что в следующий раз возьмём дороже»… Пётр и сам отлично умел составлять планы с прогнозами. Получив весть о пленении враждебного короля, обдумывал, как поступить с ним. Ни одной живой душе не проговорился о тех мыслях и планах, ни буквы не доверил бумаге, но сейчас чуть ли не дословно читает всё это в «аналитической записке» какой-то мужеподобной девицы, которую вчера впервые увидел.

Выявлялось всё больше странностей, объяснения которым нет и покуда не предвидится. В мистику и чтение мыслей Пётр Алексеевич не верил, только в волю Божию. В то, что простая казачка с низовьев Дона способна получить блестящее образование и мыслить по-державному, тоже не верил.

Кто сии люди? Точно не враги. Но друзья ли?

Как поступил бы дурак на его месте? Начал бы топать ногами и орать: государя поучать взялись! Пётр дураком не был, толковых людей любого сословия выделял и возвышал. Но то, с чем он ныне столкнулся, ни в какие ворота не пролезало. Не только его подданные, но и иноземцы склонялись перед его титулом. А для этих …казаков он не более, чем главнокомандующий. Не царь, помазанник Божий, а начальство. Субординация для них не пустое слово, это видно. Но почтения к короне никакого нет. А этого быть не могло. Казаки — настоящие — чтили царский титул, как все. Эти же… Словом, и правда будто с Луны свалились.

Да хоть бы и с Луны. Если они и впрямь думают так же, как пишут, то таких людей надобно приветить и к делу приставить. Будут служить Отечеству, куда они денутся. Но быть настороже придётся каждый миг.

Ещё раз перечитав бумаги и сделав необходимые пометки на полях и оборотной стороне листов, он упрятал всё в ларец под замок и лёг спать.

Интермедия

…Ты знаешь, за что воюешь, когда за спиной — родной город, а рядом — люди, с которыми вместе росли на одной улице. В крайнем случае на соседних. Каждый из них, как и ты, кого-то потерял. Как и ты, прошел через свой личный ад на земле и возродился из пепла, чтобы другим не пришлось проходить через то же самое.

Катя научилась чувствовать прицельный взгляд со стороны. Это умение вколачивалось в сущность любого бойца «Немезиды» самой логикой войны. Когда с той стороны за тобой следит снайпер, это нужно чуять всей кожей, иначе — смерть. Но их, с той стороны, всегда выдавал азарт. Они ведь явились сюда не воевать, а охотиться.

И она научилась это распознавать. Жизнь заставила. Те, кто такую науку не постиг, долго не прожили. Или ушли в другие подразделения.

…На подобных операциях она часто исполняла роль «живца». Намеренно перемещалась так, чтобы снайпер её засёк и начал выцеливать. Была уверена, что в этот раз «подглядывают» и с дрона, но «птичка» — не её забота. Время от времени затаивалась и внимательно осматривала округу. С такой задачей мог справиться далеко не каждый, но в её взводе других не держали: это были люди, прошедшие жесточайший «естественный отбор» — с невероятным чутьём на опасность и стальными нервами.

И вот операция близка к завершению. «Поток внимания» сверху в какой-то момент прекратился: видимо, дрон сбили или перехватили. Но обострившиеся чувства кричали: «Близко!» Враг был где-то рядом и наверняка уже видел её в свой оптический прицел… Кто успеет первым?

— Всем внимание, — проговорила она в рацию — по закрытому каналу. — Не высовывайтесь.

Лесопосадка? Полуразрушенные строения агропредприятия? Чердак одного из домов посёлка? Все объекты в одном нешироком секторе, из которого и исходит та волна хорошо знакомого охотничьего азарта.

«Ну, где же ты? Куда спрятался?»

В затылок словно бурав начали ввинчивать, а время превратилось в густой сироп и потекло медленно-медленно. Это чутьё граничило с мистикой, но никогда не обманывало. Оно означало, что вот-вот прилетит пуля.

День был пасмурный, однако солнечный луч именно сейчас выбрал момент, чтобы просочиться в разрыв между тучами. Мгновенный, на грани «показалось», высверк оптики на опушке лесопосадки. В том месте разросся кустарник, а справа и слева позицию прикрывали ржавые остовы двух автомобилей.

Есть!

— Внимание! «Гнездо» — посадка, между железяками. Расстояние ноль семь.

— Принято.

Снайпер словно почуял, что его засекли. Выстрела никто не услышал, но его уже ждали… Там, где мгновение назад была голова Кати, земля взорвалась чёрным, с желтоватым оттенком глины, фонтанчиком. Если что, с семисот метров далеко не всякая каска «держит» пулю, выпущенную из британской L96 A. Именно такие или их модификации были замечены недавно у противника. Но вот это почти звериное чутьё уже в который раз спасло жизнь… Ощущение опасности пропало, словно его выключили. А через пять ударов сердца ожил динамик рации.

— Готов, — послышался голос Артёма. — Всё чисто. Ваш выход.

Время снова пошло с обычной скоростью. Напарника вражеского снайпера ребята сняли ещё десять минут назад, да так тихо, что «первый номер» узнал об этом уже на том свете. Теперь нужно аккуратно, пока противник не пригнал новую «птичку» и не накрыл квадрат миномётным огнём, извлечь обоих «двухсотых» и доставить в расположение. Вместе со всем «приданым». Эти — не рядовые. В отличие от «немезидовцев», которые с собой на задание не то, что документы или смартфоны — даже обрывок газеты никогда не брали — «элита» противника таскала в карманах, порой, немало интересного для разведки уровнем повыше.

…Как назвать тех, кто охотится на «охотников»?

2

Посторонний в её комнате. Банально и скучно.

— Ерофей.

Денщик государев, которого Катя застукала в своей комнатёнке, от неожиданности чуть не выронил свою добычу — пару исчёрканных и смятых черновых листков, вынутых из корзинки, приспособленной ею под подобный мусор. Ничего интересного или секретного в тех листках не было. Вот уж кого не надо было учить «убирать» за собой, так это разведку «Немезиды». Но эти бумажки Катя оставила намеренно, потому что с вероятностью в 99 % ждала тайного визита. И дождалась.

Парень «работал» в полном соответствии с реалиями своего века — зашёл, пока хозяйка отлучилась, и давай копаться в её личных вещах. Грубо и просто, но так в семнадцатом и восемнадцатом веках действовали все европейские разведки и службы безопасности. Интересно, как выкручиваться будет?

— Что ты тут забыл? — она решила ему помочь — подала первую фразу.

— Я …к вам с поручением, — нашёлся Ерошка. — Зашёл, а вас нету. Гляжу — бумаги смятые лежат, решил прибраться.

— Вот и хорошо, спасибо тебе большое, — всё тем же ровным голосом сказала Катя. — Кто бы ещё у меня в комнате прибрался, если не денщик государев. А теперь что взял, положи обратно.

— Да не брал я ни… Ох!

Сделав неуловимо быстрый шаг вперёд, ухватила парня за верхнюю пуговицу кафтана. И заглянула в глаза, сверху вниз: денщик был где-то на ладонь ниже ростом.

— Я дважды не повторяю, Ерофей. Вывернул карманы на стол, быстро. И всё из-за обшлагов — тоже туда.

Как и следовало ожидать, пару бумажек, показавшихся ему интересными, денщик успел сунуть за обшлаг на рукаве. Кате даже стало его жаль: не по своей прихоти он это сделал. А имея представление о характере того, кто его сюда послал, стоило проявить чудеса дипломатии, чтобы разрядить обстановку.

— Садись, — Катя слегка подтолкнула парня в сторону короткой лавки, стоявшей у окна. — На первый раз тебя прощаю. Эти бумажки можешь забрать и отнести, куда собирался. У меня от государя секретов нет. Но ты передашь ему ещё одну записку, которую я сейчас напишу.

Обратить происшествие в шутку — пожалуй, наилучший выход. Тем более, что Пётр и сам был изрядный шутник, правда, с весьма специфическим чувством юмора. Должен оценить. Ну, а если шутка не удастся, то всегда можно сделать морду ящиком и предстать перед ним в образе женской ипостаси унтера Пришибеева. Мол, что с меня возьмёшь: упоротая милитаристка, одна извилина, и та от каски.

«Государь, Ваше величество! Сообщаю Вам, что нынче вышло мне немалое огорчение. Вернувшись в комнату, обнаружила там нежданного визитёра, который был столь любезен, что решил по своему почину у меня прибраться. Девица я честная, душа моя ранимая. Была изрядно напугана сим происшествием, едва сердце не разорвалось от того. Однако всё разрешилось наилучшим образом, поскольку визитёр принёс свои глубочайшие извинения. Сии пардоны приняла я с облегчением, ибо не могла поручиться, что от испуга не причинила бы тому визитёру изрядный урон. Прошу также не гневаться на оного, ведь поступил он так из самых похвальных побуждений…»

— Запечатывать не буду, так отнесёшь, — сказала Катя, посыпая высыхающие чернила мелким песочком, который тут использовали вместо промокашек. — Если хочешь, можешь даже прочитать, там про тебя писано. Но я бы не советовала.

— Так… я могу идти? — на всякий случай осведомился денщик.

— Иди. И помни: лучше бы нам больше не встречаться при подобных обстоятельствах.

«Пусть или работает тоньше, или вообще за такие дела не берётся», — подумала она, наблюдая, как парень со всей возможной поспешностью покидает комнатушку.

Оружие по-прежнему находилось под присмотром Никиты, а от этого здоровенного парня местные шарахались, как от медведя. Боец на месте Кати не стал бы дипломатничать, а просто спустил бы незадачливого соглядатая с лестницы. Вадим — тоже. Но Никита, Вадим и Матвей ради экономии средств делили одну комнатку на троих, и пробраться в неё незамеченным не получилось бы. Поэтому визитёр нагрянул именно к ней.

Остаётся дождаться ответных действий. В том, что они последуют, сомнений не было. Вопросов было только два: когда и как.

Интермедия

— …Вот уж повеселила, — отсмеявшись, сказал государь, прочитав записку. — И мне урок — не посылать на такое дело дурака… Вон поди, — это уже денщику. — Алексашку ко мне, немедля.

Здесь ему пришлось немного поскучать. Хотелось оседлать коня и проехаться по округе, но распутица сделала это невозможным. Не было желания увязнуть по уши в грязище. Да и Карлуса кому доверить? Разве что тем, с Луны свалившимся, они его точно не упустят. Но вот как раз им он доверять коронованного пленного не спешил. Они и так о шведа кулаки чесали всю дорогу, до сих пор злой, Александр Македонский, чтоб ему пусто было.

«Может, он и Александр, — подумал Пётр Алексеевич, припоминая, как толково сей юнец распорядился имевшимися в его подчинении войсками. — Да только я не Дарий».

Меньшиков появился в комнате уже через минуту.

— Ну, что они? — спросил государь, едва тот прикрыл за собой тяжелую дверь.

— Как и вчера, мин херц — болтают, затевают от скуки поединки без оружия, маются от безделья, — доложил Алексашка.

— О чём болтают?

— Всё больше о том, что станут делать, как дождутся своих. Намерены всем скопом проситься к тебе на службу.

— То мне ведомо. Что ещё?

— Говорят больно странно, мин херц. Говор как будто и русский, и не русский. Не казачий, точно. Хотя словечки из тех мест иной раз от них и слышу. Много также слов иноземных, притом не немецких и не голландских. Когда я с ними, стараются говорить по-нашему, иногда перед тем думают, будто слова подбирают. Когда меня рядом нет, переходят на свою речь, и тут уж половина слов непонятна. Я солдат подрядил, чтобы послушали, так они не знают, что и думать.

— Пристань к …гостям, как репей, и наблюдай далее, — Пётр Алексеевич взял со стола несколько исписанных листков чуть желтоватой бумаги. — Выбери минуту и отдай сие девице, чтоб лишних глаз не было. Скажешь — велел набело переписать, к утру чтоб готово было.

— Мин херц, она уж наверняка сообразила, что я не просто так около них кручусь. Как бы не вышло чего.

— Коль сообразила, то стоит порученного ей дела. Ступай. Не ссорься с ними, а то и впрямь напорешься…

3

Как и предсказывали приметы, пришла короткая оттепель, с раскисшими в кашу дорогами и мокрым снегом, временами переходящим в ледяной дождь. Соваться в такую погоду на улицу не хотелось совершенно. «Немезидовцы» откровенно маялись от вынужденного безделья и сочувствовали своим, которым сейчас приходилось тащиться по такой погоде на телегах с наспех сооружёнными тентами. «Я тебя слепила из того, что было», — такой девиз можно было написать на борту любой из этих повозок. Другое дело, что термобельё и тёплая одежда из двадцать первого столетия делали этот переход чуть более комфортным, чем для подрастерявшей боевой дух русской армии.

Катя с трудом представляла, как и насколько долго в такую очаровательную погодку будет сюда добираться король Август Саксонский, он же Сильный, он же Польский. Ещё большей загадкой для неё было, почему Пётр не поехал в Новгород с Карлом Двенадцатым под мышкой, чтобы провести трёхсторонние переговоры в куда более комфортных и безопасных условиях. Он ведь именно туда поначалу и направлялся, чтобы дать живительного пинка ответственным за набор пополнения для армии. Единственным разумным объяснением была секретность встречи с Августом, который как будто находился в состоянии «ни мира, ни войны» со шведами. Но в таком случае стоило ждать, что скоро из Господина Великого Новгорода сюда пожалуют свежие русские полки — вместе с бутырцами и полкам Головина, которые сопровождали государя и сейчас либо тоже месят грязь на дороге, либо стали где-то поблизости лагерем. Ведь даже чисто юридически Пётр Алексеич находился на земле, принадлежащей шведской короне, и в условиях войны лучше бы ему ждать гостя посреди своего войска.

Если бы генерал Шлиппенбах знал, где и с каким малым эскортом находится сейчас Пётр, и где держит взаперти его собственного короля, то у русского государя возникли бы большие проблемы. Шведы хорошо умели делать быстрые переходы даже по распутице, обходя противника по флангам. Но Шлиппенбах такими данными не обладал, во всяком случае, пока. А между ним и Петром находилась отступающая от Нарвы и огрызающаяся огнём русская армия.

…Чтобы было чем занять парней, она посоветовала им сначала «зацепиться» с местными за столами, а затем устроить показательные выступления с демонстрацией возможностей «казаков-пластунов». Никита по понятной причине из этой программы выпадал: с ним попросту никто не решался связываться, даже в шутку. Прибьёт ещё ненароком. Катя ссылалась на занятость, давая парням возможность как следует поработать над слухами о таинственной казачке-«десятнике». Потому Вадиму пока приходилось отдуваться в одиночку. А пока парни развлекали себя и публику, Матвей отсыпался в их общей комнате — ночью ему выпало караулить, чтоб не вышло чего… Местный народ понемногу заинтересовался происходящим. В связи со слякотью на дворе решили устраивать спарринги в зале, растащив столы и лавки с его середины ближе к стенам. А затем все желающие могли полюбоваться, как парень среднего роста и отнюдь не выдающихся физических параметров молниеносными и крайне экономными движениями «выносит» любого, кто рискнул принять его вызов. Вдоволь навалявшись по полу, посыпанному соломой, солдаты поскучнели. Зато господа офицеры, по большей части дворяне, проявили немалый интерес, несмотря даже на то, что в их среде рукопашный бой не считался благородным. То, что показывал Вадим, вызывало неподдельное восхищение даже у них.

К моменту, когда Катя спустилась в зал, её боец обучал Алексашку приёмам против человека с ножом. В реалиях 1700 года — крайне полезное умение в любом крупном городе Европы, хоть в Москве, хоть в Париже. Особенно после захода солнца. Собственно, Вадим и начал со вступления: «Представь, что ты каким-то образом оказался без шпаги, а на тебя прёт разбойник с ножиком…» Будущий «полудержавный властелин» оказался талантливым учеником, всё схватывал на лету. Присутствующие же веселились вовсю, глядя, как двое молодых мужчин увлечённо выворачивают друг другу руки.

— Нормально, — одобрительно сказала она, понаблюдав, как Меньшиков снова выкрутил Вадиму кисть. — А что, больше желающих поупражняться не нашлось?

— Сие противоборство прелюбопытно есть, — сказал один из офицеров, судя по сильному акценту и странному построению предложений — немец. — Нож — оружие разбойников. Однако противу доброй шпаги что ваши люди смогут сделать?

— Я могу показать, если вы согласитесь на подобный поединок, — произнесла Катя. — То, чему мы обучены, суть высокое искусство, а не кабацкая драка, никакого урона для вашей чести не будет.

— Но уместно ли будет атаковать даму?

«О, ребята уже поработали. Молодцы».

— Шведы не спрашивали, просто атаковали. Итак, вы готовы, сударь?

Офицер поднялся с лавки, достал шпагу. Это была далеко не «вязальная спица» времён Екатерины Алексеевны, а натуральный облегчённый меч. Сантиметра три шириной у небольшой плоской гарды, шестигранный клинок не слишком сильно сужался к концу. Таким, если умеючи, можно и человека пополам развалить. А офицер явно не в первый раз взял шпагу в руки. Вот только он всё продолжал мяться и жаться.

— Не стесняйтесь, сударь, атакуйте.

— Как именно? — отсутствие оружия в руках Кати по-прежнему смущало немца.

— Как хотите.

Выпад — уклонение. Взмах шпагой на уровне лица — снова уход… Офицер нападал со знанием дела, был очень быстр и ловок, но все его атаки проваливались в пустоту. Наконец он перестал осторожничать и начал воевать в полную силу. Тот же результат: все выпады и удары — мимо. Это начало нешуточно сердить вояку, он удвоил усилия. Но, как известно из курса математики, любое число, умноженное на ноль, даст в итоге ноль. Вот и с его атаками было то же самое. Публика начинала посмеиваться, отчего немец аж покраснел …и начал делать ошибки — слишком широкие замахи в попытке достать неуловимого противника. Катя этим и воспользовалась: в какой-то момент она снова ушла с линии атаки и, оказавшись справа от него, провела обычный обезоруживающий приём — блокировала руку, резко и сильно ударила основанием ладони по кисти. Пальцы офицера непроизвольно разжались, шпага глухо зазвенела по доскам, с которых поединщики давно уже смели половину соломы. Вторую часть приёма — с выкручиванием захваченной руки и валянием противника по полу — она намеренно проводить не стала. Незачем портить отношения. После обезоруживания просто имитировала удар в челюсть, завершая столь необычный спарринг.

На неё и с ножом выходили, и с огнестрелом, и с сапёрной лопаткой, и с багинетом, но со шпагой — ещё ни разу. Пришлось изрядно покрутиться, чтобы соперник не достал. Но наука полезная. Тут почти все со шпагами бегают, надо привыкать. А то и самой поучиться правильно размахивать этой длинной заточкой.

— Благодарю вас за прекрасный поединок, сударь, — без тени иронии сказала она. — Это было непросто.

— Я бы не назвал сие прекрасным, — пробурчал немец, поднимая оружие и вкладывая в ножны. — Однако же признаюсь, такая манера вполне действенна во время жестокой баталии, когда шпага сломана либо утрачена.

— Приятно встретить знающего человека, — кивнула «десятник» и обратилась к другим офицерам, которые весело скалились при виде смущённого коллеги. — Я не понимаю причин вашего смеха, господа. Если кто-то считает, что провёл бы поединок с иным результатом, пусть выйдет и покажет своё искусство.

Желающих почему-то не нашлось.

— Ещё бы, — хохотнул Алексашка, снова пристав к компании «немезидовцев». — С Никитой им драться страшно, с Вадимом скушно, с Катериной — обидно. Вот разве что я остался.

— Гляди, допросишься — вызовут, — съязвил Вадим. — А нам потом объяснять Петру Алексеичу, почему его приближённого на гуляш порубили.

— Разговорчики, — вот теперь в голосе Кати прорезалась ирония.

— А я что? Я ничего, хотел как лучше, — замахал руками Вадим, вызвав всеобщий смех.

Жизнь снова шла своим чередом — неспешная и тягучая. Пришельцы из будущего, жестоко страдавшие от информационного голода, спасались только юмором.

4

Улучив минуту, Данилыч отозвал Катю в сторонку. Мол, поговорить надо. Решили выйти на заднее крыльцо, полюбоваться мокрым снежком, который к тому моменту падал здоровенными «лопатами», и подышать свежим воздухом с ароматами конюшни. Перед тем Меньшиков раскурил от свечки набитую трубку, притом, как выяснилось, перекур он решил устроить с конкретным умыслом.

— А вы, я гляжу, совсем табак не уважаете, — сказал царёв ближник, начиная разговор именно с этой темы. — Ты-то ладно, девице дымить не пристало. Но казаки твои тоже носы от трубки воротят.

— Правильно делают, — ответила Катя, прислонившись к столбу, державшему навес над крыльцом, и скрестив руки. — Прикинь: нам в разведку идти, а от бойцов на полверсты табачищем несёт.

— Так уж и на полверсты. Да и кто принюхиваться станет?

— Я. Тебя, например, за десяток шагов по табаку узнаю. А по перегару — за двадцать.

— И много вас, таких учёных?

— Здесь — сорок человек, офицеров и рядовых. Плюс шестеро учеников и полтора десятка штатских в обозе.

— Здесь… А ещё где есть?

— Знала бы — сказала бы. Может быть. Ладно, Саша, спрашивай, что хотел. Ты ведь не просто так меня сюда вытащил.

— И спрошу, — Меньшиков выдохнул целое облако табачного дыма. — Вы вроде русские, а говорите странно. Во фрунт тянетесь и к каждому слову придираетесь хуже немцев, я такого даже среди них не встречал. Мундиры невиданные. Бой этот рукопашный, опять же, тайны… Шпагой не владеете вовсе, лошадей сторонитесь, будто никогда их не видывали. Трубку не курите, пьёте, словно девицы — еле-еле… Вы откуда такие взялись? Только по правде.

— Издалека, — не удивившись вопросу, ответила Катя. — Подробностей пока не будет. Когда придёт время, всё расскажу.

— Ты прямая, словно шпага, — хмыкнул Алексашка. — Но и ухватить тебя, как и ту шпагу, голой рукой не получается — или порежешься, или воздух горстью схватишь.

— Там, где мы воевали, другие не выживают, Саша. Ещё вопросы есть?

— Есть.

— Время ответов пока не пришло, извини. Но в одномбудь уверен: мы не враги.

— Были б вы врагами, нам бы не поздоровилось, — криво усмехнулся Меньшиков. — Слышала — Каролус сегодня поутру упрямился и не желал завтракать?

— С ним это бывает.

— А знаешь, как его утихомирили? Пётр Алексеич велел ему передать: ежели не войдёт в разум, то к нему в караульные тебя приставят. Угомонился и съел всё до крошечки. Как дитя малое, ей-богу… Чем ты его так напугала?

— Он знает, что я при случае пристрелю его без разговоров.

— О том и я говорю. Мы с вами за одним столом сиживаем, вино пьём, хлеб едим. А при случае вы любого из нас, без разговоров… Ведь так?

— Эту привилегию ещё заслужить надо, — хмыкнула Катя. — Швед очень постарался, чтобы мы на него сильно обиделись. Так что не надо лепить из нас каких-то упырей.

— Всё же на тебе и крови довольно.

— Я в ней могла бы плавать. Однако в бою всё честно: или враг меня грохнет, или я его. А ты? Легко было стрельцам лично головы рубить?

— Нелегко. Но то был бунт противу государя, а стало быть, и противу Отечества, — Алексашка стал серьёзен до невозможности. — Может, и не брался бы я за топор, на то палачи есть, да государь уж больно осерчал на стрельцов.

— Значит, ты любого из нас, без разговоров — если государь велит?..

— Курва ты, Катя, — осклабился Меньшиков. — Вот оно — придираешься к словам, хуже немцев.

— Ты не ответил.

— И не отвечу — покуда противу государя не пойдёте. Но ведь не пойдёте, не таковы.

Снег шёл по-прежнему густо, но за то время, пока они разговаривали, вид снежинок изменился. Это уже не были слипшиеся мокрые комья: с неба полетели мелкие и очень красивые фигурные шестигранные кристаллики. В тяжёлом влажном воздухе почувствовалось нечто холодно-острое, суховатое, а на поверхности лужиц во дворе, по которым не так часто топтались люди и кони, начали зарождаться и медленно расти иглы льда.

— Завтра дороги подморозит, можно будет отправлять курьеров и самим ждать вестей, — сказал Меньшиков. — У всех дел прибавится.

— Ну и слава Богу, — кивнула Катя. — А то тут даже почитать нечего, со скуки сдохнуть можно.

— Насчёт почитать — я тебе кое-что принёс, — Алексашка добыл из кармана несколько примятых листков, сложенных вдвое. — Узнаёшь? Пётр Алексеич велит тебе перебелить сии списки. Чтоб завтра к утру готово было… Я ведь не только для расспросов тебя сюда позвал, у меня было поручение государево — сие передать. Да чтоб секретно, не при всех.

— Ну что ж, господин поручик, всё будет исполнено, — с непонятной ему иронией ответила девица, принимая бумаги. — Как отдавать чистовик — лично, или через тебя?

— Как вы там говорите промеж собой — «по обстоятельствам»…

5

«Аналитической записки» в тех бумагах не было, только черновик плана.

Против многих пунктов, которые Катя расписала с максимально возможными в данной ситуации деталями, Пётр явно ничего не имел, так как не оставил против них никаких пометок. Но некоторые разнёс в пух и прах, не стесняясь в выражениях. На оборотной стороне листков она нашла подсказки, написанные неповторимыми петровскими каракулями — разобрать их было той ещё головной болью. Вопреки ожиданиям, там оказались не ругательства, а сухо изложенные подробности, о которых Катя не знала — так как историки либо не были о них осведомлены, либо умолчали. Создавалось полное ощущение, будто Пётр в курсе, что им известно, а что — нет. Ну, или догадывается. Меньшиков ведь понял, что они не такие. Почему бы и государю не прийти к тем же выводам?

Обложившись бумагой, перьями и свечами в простых глиняных подсвечниках, Катя принялась за работу. Новую информацию предстояло хорошенько проанализировать и обдумать, как использовать её в наилучшем виде.

…Первый курьер ускакал в сторону Новгорода, едва рассвело и выяснилось, что ледяную корочку на дороге присыпал пушистый сухой снег. Второй направился в противоположную сторону, притом не один, а в сопровождении двух конных солдат для охраны. Он ещё не успел скрыться за горизонтом, как с той стороны верхом на взмыленной лошади явился унтер-офицер Преображенского полка — с посланием для государя. Не исключено, что он собирался сменить свой живой транспорт и ехать без отдыха до самого Новгорода, так как очень обрадовался, застав Петра Алексеевича здесь, на полпути. Судя по простреленной в нескольких местах епанче^[12] и пустым седельным кобурам, гвардеец не избежал приключений в пути.

Его появление уже само по себе было хорошей новостью — значит, Шереметев с армией относительно недалеко. А на следующий день, вернее, вечер во двор захудалого трактира въехали три всадника.

Совершенно обалдевший от такого наплыва гостей трактирщик давно уже приобщил к обслуживанию не только своё семейство и наёмных работников, но и жителей близлежащих домиков. Скупил лишние продукты во всех близлежащих селениях, и сейчас на двор то и дело тянулись крестьянские телеги. Так что небедно одетым всадникам, которые прибыли на следующий день, пришлось объезжать подводу с мешками у самых ворот. Новые гости общались между собой по-немецки, с выговором, сильно отличавшимся от остзейского, а также не слишком «светили» свои лица, пряча их за поднятыми воротниками плащей. Завидев их, Алексашка мгновенно покинул компанию «казаков», отдававших должное качественно прокопчённому окороку, и кинулся наверх.

— О, а вот и Август приехал, — вполголоса сказала Катя, показав взглядом на новых гостей. — Ещё одна физиономия со старых портретов. Знакомьтесь, ребята: вон тот здоровый лось в парике — это король Саксонии и Польши.

— Обеих сразу? — удивился Никита.

— В Польше короля выбирали… точнее, выбирают.

— Значит, он там типа президента, — хихикнул Вадим. — Монарходемократия. Пипец в квадрате.

— Ладно, чёрт с ним, с королём этим. Он не в нашей компетенции, — сказала Катя. — Меня только один вопрос волнует: когда Женька вместе с ребятами здесь окажется.

6

Вопрос возвращения «Немезиды» волновал не только её. Время для людей двадцать первого столетия тянулось мучительно медленно, не сойти с ума от скуки позволяла только надежда на скорое воссоединение со своими — и с привычной жизнью внутри этого небольшого, но сплочённого коллектива. Вообще все «немезидовцы» считали, что им дико, просто невероятно повезло. В большинстве книг «про попаданцев» герои «попадали» либо в одиночку, либо небольшой группой. И окружающая среда довольно быстро либо ассимилировала их, либо убивала. Они же «попали» целым подразделением, с давно сложившейся иерархией, отношениями. Даже с целым арсеналом. Притом среди сорока человек личного состава лишь у двоих там остались близкие. «Немезида» потому так и называлась, что в ней служили в основном люди, потерявшие всё и всех, и сохранившие достаточно хладнокровия, чтобы, помня об этом, не сорваться в пропасть слепой мести. Кроме того, более полугода им пришлось обитать в формате партизанского лагеря — тоже в полуотрыве от местной жизни. И сейчас, когда настало время полноценного контакта с «галантным веком», они пришли к этому более-менее готовыми. Хотя и получили неизбежный стресс, однако эффект оказался смазанным, растянутым во времени.

Но всё-таки сейчас этот самый стресс получился серьёзный. «Мозги кипят», — охарактеризовала его Катя. Чтобы не чокнуться от информационного голода, она отправила парней дрова колоть, а сама пошла на кухню — воды натаскать, заодно послушать, о чём болтают женщины, которым невдомёк, что ижорский язык, известный ей, очень похож на финский. Впрочем, женщины с опаской относились к высокой плечистой девице в штанах, простоволосой, но коротко стриженой, которая, засучив рукава, деловито носила воду из колодца. Здесь-то, за перетаскиванием, должно быть, уже двадцатой пары ведер и обнаружил её Данилыч.

— Обыскался тебя, — сказал он с облегчением, пока Катя невозмутимо переливала стылую воду в здоровенную бочку, из которой женщины с не меньшей скоростью черпали на свои нужды. — Когда сказали, что ты пошла кухонным бабам подсобить, не поверил.

— Ближе к делу, Саша, — спокойно прервала его эмоциональный поток «десятник».

— Бросай вёдра и пошли. Дело есть.

Не без скрытого удовольствия Катя отметила, что имидж образцового солдата в кои-то веки играет ей на руку. Во всяком случае, сей исторический персонаж, как и Пётр, тоже не видел в ней особу женского пола, и в данной ситуации это был большой плюс.

— Курьер прибыл, — негромко сказал ей Данилыч, едва они покинули пределы кухни. — В числе прочего письмо от твоего братца. Пишет, будто они уже в одном дневном переходе отсюда. Пишет, что шведы на них дважды наскакивали, а на третий раз прислали переговорщиков.

— При чём здесь я?

— Государь велит тебе делать, что писано было. Без отлагательств, начинать прямо сию минуту… Хрен его знает, что ты там понаписала, да только мне уже тошно бегать к тебе с поручениями, будто посыльному. Может, хоть намёк дашь, в чём там дело?

— Тебе всё расскажи, — пожала плечами Катя. — И кто мы, и откуда, и что делать собираемся. Слишком уж ты любопытный.

— Может, я помогу чем.

— Спасибо, Саша, но — нет. Тут я сама.

Такая навязчивость ей не понравилась до крайности. Из истории Катя знала, что Данилыч все свои знания ловко оборачивал в бизнес-проекты. А то, что она собиралась делать, могло стать недурственным таким бизнесом — если, конечно, задаться именно такой целью. Проблема была лишь в том, что материальная выгода могла погубить весь замысел на корню.

А что Женя близко, так это просто замечательно. Лучшего момента, чтобы на время «потеряться» среди таких же необычных по этим временам людей, просто не найти. Помаячила на горизонте, поспособствовала распусканию слухов — и хватит пока. Это был, можно сказать, «нулевой» пункт плана, который теперь закрыт. Пора переходить к пункту под номером «один».

«Вот ведь угораздило, — ругала она сама себя, пока умывалась у себя в комнате. — Там, у нас, никогда не лезла в большую политику. Наоборот, политика всячески мешала нам жить. А здесь прямо бес попутал, сама напросилась… Ведь не дадут мне просто в армии служить. Пётр — не даст, у него кадровый голод в полный рост…»

Она не спрашивала: «Что делать?» Напротив, слишком хорошо представляла свои дальнейшие шаги. Но после первого — за очень, очень долгое время — эмоционального подъёма пришёл и первый за такой же длинный срок страх. Это произошло, когда Катя осознала, в события какого масштаба её угораздило ввязаться.

7

Если бы пришельцы из двадцать первого столетия попытались окинуть одним взглядом геополитическую обстановку хотя бы в Европе, то увидели бы весьма пёструю и интересную картину.

Во Франции царствовал «король-солнце» — уже немолодой Луи Четырнадцатый. Да, тот самый, который «государство — это я», после смерти в 1715 году оставивший госдолг, в разы превышавший госбюджет. Пруссия — ещё просто герцогство с амбициями, но его правитель, герцог Фридрих Третий Гогенцоллерн, уже начищает королевскую корону, чтобы сделаться Фридрихом Первым Прусским. Австрия — империя, но не Австрийская и тем более не Австро-Венгерская, а Священная Римская. С примечанием — «германской нации». Правил там Леопольд Первый Габсбург, который на всех своих портретах выглядел чуть ли не клоном несчастного урода Карла Второго Испанского.

Кстати, в Европе уже заваривалась каша, которую впоследствии назовут «войной за Испанское наследство», так как Карл Габсбург — жертва близкородственных браков в нескольких поколениях подряд — умер, не оставив наследников. Его австрийская и французская родня уже точила ножи и вилки, собираясь делить не столько саму Испанию, сколько её жирные колонии. Столовые приборы готовила и Англия, флот которой только-только начал становиться настоящим хозяином морей. Она ещё даже не Великобритания, так как уния с Шотландией пока не заключена. Правил там король Вильгельм Оранский, но так как у него не было наследника, а здоровье не внушало оптимизма, на престол собиралась воссесть сестра его покойной жены — Анна Стюарт. Не пройдёт и двух лет, как она это сделает и станет последней представительницей злополучной династии Стюартов, так как после неё в Англии воцарятся ганноверские курфюрсты. В Османской империи правил Мустафа Второй, который был вынужден уступить соседям несколько кусочков территории, в том числе и Азов, и теперь престол Великой Порты под ним шатается. Года через три его свергнет родной братец Ахмед, а ещё через годик Мустафа внезапно умрёт.

Чересполосица германских королевств и княжеств превращала карту Европы в «лоскутное одеяло». На их фоне Швеция казалась незыблемым монолитом — ей принадлежали вся Финляндия, Карелия, часть Норвегии, солидный кусок русских земель, у неё были владения на севере Германии и колонии в Новом Свете. Карл Одиннадцатый оставил своему наследнику отличную армию и страну, в которой вот-вот должна была случиться промышленная революция. Не хватало самой малости — ресурсов. Из-за океана их возить дороговато, да и англичане пиратствуют. В Европе и так повернуться негде. Остается — что? Правильно: дранг нах остен. И в Швеции начинают печатать брошюрки на тему «Христиане ли московиты?» Сами себя шведы к тому времени считали чуть ли не единственным оплотом христианства на Земле, и настроения у них царили соответствующие. Поэтому стоило Карлу Двенадцатому скомандовать атаку и сказать: «С Божьей помощью, шведы!» — как подданные в несколько часов размолотили превосходившую их по численности русскую армию.

И в этот самый момент, как говорится, что-то пошло не так.

Что стряслось с мирозданием, ведомо только одному Создателю. Катя помнила, что и в известной ей истории Пётр Первый, получив жестокий урок, воспользовался предоставленной ему передышкой на двести процентов. И через девять лет случилась Полтава, которая поставила большой жирный крест на имперских амбициях Швеции. Но далось это ценой колоссального перенапряжения всех сил государства: извините, но когда половина госбюджета уходит на содержание армии, это ненормально… Почему их забросило именно в 1700-й год, а не в 1709-й? Может быть, тогда уже было поздно что-то менять? Или именно сейчас должно случиться нечто, что радикально изменит расстановку сил в Европе и значительно повлияет на Россию?

Нынешний замысел Петра потенциально мог взорвать ситуацию много раньше 1709 года. Но только при одном условии — что так или иначе провёл бы всё ту же военную реформу, вытащив российскую армию из середины семнадцатого, а местами из конца шестнадцатого веков. Разгрома под Нарвой избежать удалось, но как бы это не «расхолодило» государя-реформатора, не отбило у него желание что-либо менять. Мол, и так управимся. А вот тут Катя дала себе слово — разбиться в лепёшку, но сделать всё, чтобы убедить его в обратном. Ведь сейчас армию не нужно будет создавать с околонулевой отметки. Да и кое-какие технические идеи вполне применимы к промышленности начала восемнадцатого века. Словом, военную реформу можно будет провести и быстрее, и качественнее, и, что немаловажно — дешевле.

Для этого Пётр Алексеич должен точно знать, что имеет дело не с шарлатанами, а с настоящими «гостями из будущего». Он уже что-то подозревает, раз намертво приклеил к ним своего лучшего соглядатая и исполнителя — Алексашку Меньшикова. А тот уже наверняка донёс обо всех подмеченных странностях «казаков-пластунов». И если у простого лейтенанта Дитриха Кауфмана хватило ума, чтобы сделать в итоге правильный вывод, то будет странно, если к тем же мыслям не придёт Пётр Первый — человек далеко не глупый и видевший гораздо больше, чем девяносто девять процентов его современников.

…Катя заперлась в комнате и портила бумагу, то и дело отправляя в печку смятые исчёрканные листочки. Непросто было сочинять послания по-французски и по-немецки, после стольких лет отсутствия практики письма на этих языках. У неё есть время, как минимум до завтра — пока свои ещё не пришли, а государь о чём-то там договаривается «в верхах» с Карлом Шведским при посредничестве Августа Саксонского. Нужно было сочинить не слишком длинные письма. Такие, чтобы могли как шокировать европейскую публику, так и заставить её задуматься. Нужно было, помимо этого, написать и иные письма — такие, которые заставили бы европейцев хорошенько посмеяться, понятно, над кем… Где-то за полночь завершив работу, Катя наконец поняла, почему Пётр не реализовал ничего подобного в той истории, из которой «рос» их двадцать первый век.

Там Россию попросту бы не услышали. Вплоть до 1709 года её не замечали, считая почти колонией Швеции, пусть ещё и не захваченной. После Полтавы скрип перьев был заглушен грохотом пушек, и информационную войну как таковую Пётр не вёл. Или вёл, но слабовато. А здесь повод начать подали пришельцы из «Немезиды», да ещё какой громкий: пленение короля Швеции, который перед тем одним ударом выбил из войны Данию и принудил Саксонию вести войну на истощение. И добро бы просто Карла взяли в плен — это сделала какая-то безвестная казачка!

Вот умора, не правда ли?

8

«…Заслугу пленения Каролуса возьмёшь на себя. Считай, что сие есть твой Орлеан, — говорил ей тогда Пётр Алексеич. — Вижу, поняла. Скажи ещё раз, точно ли ты девица?.. Ежели так, то хорошо. Сделаешь дело — сможешь служить далее, как пожелаешь, или замуж иди. Ежели солгала и медикусы сие установят — берегись. Костёр тебе избавлением покажется…»

Кате в этом плане опасаться было нечего: при таких физических данных и «сдвиге по фазе» с ней попросту боялись связываться — она действительно могла убить за попытку распустить руки. С пяти лет на лыжах, с пятнадцати — на полигонах и в окопах. Высокая, тренированная, злая. А ещё у неё есть брат — здоровенный молодой мужик с реальным боевым опытом, который одним своим видом отпугивал от сестёр любого потенциального ухажёра. Катя от этого не страдала совершенно, и не задумывалась о собственном будущем. Шла война, а там не знаешь, увидишь ли завтрашний рассвет. Иные в таких обстоятельствах, наоборот, старались завести семью, а то и пускались во все тяжкие — мол, одним днём живём. Но они не были безумными.

А Катя — была. Потому что как иначе назвать человека с убитой душой? Счастье ещё, что способность логично мыслить сохранила, да кое-какие моральные ориентиры, привитые родителями.

«Безумие, но в нём своя система, как говаривал товарищ Гамлет, — подумала она, уже засыпая на большой охапке соломы, заменявшей здесь гостевую постель — чай, не в люксе остановились. — Кому-то сдвиг мешает жить, мне наоборот — помогает… Да, уж. Что бы я делала, если бы не вписалась в планы нашего реформатора по всем параметрам? Курила бы бамбук?»

Если Орлеанская дева со всеми её видениями имела чёткий духовный подтекст, то в век, когда уже воцарилось рациональное мышление, религиозный аспект «не зайдёт». Здесь давно отгремела Тридцатилетняя война, когда люди воочию увидели, что веру можно менять как перчатки, в зависимости от политической целесообразности. В эпоху цинизма… простите, государственных интересов, как их понимал незабвенный кардинал Ришелье, и герой газетных полос должен быть таким же: жёстким, циничным и, как ни странно, патриотичным. Притом, он обязан быть ещё и непохожим на всех, эдаким апельсином на снегу. «Казак-девица» на эту роль вполне подходила. Но и тем, кто ещё жил старыми представлениями, этот герой тоже должен был угодить, а значит, образ девы обязан быть непорочным. Чтобы любая медкомиссия могла это подтвердить. А в том, что Пётр пригонит лекарей, толпу знатных баб, и устроит нечто, подобное учинённому Жанне д’Арк осмотру, сомнений не было. Ему нужен был железобетонный фундамент под образ «русской девы», которая не иначе, как волей Господней вырвала победу из рук шведского короля.

«Я не Карлус Французский, благодарным быть умею, — сказал ещё государь. — Знаю, чего попросишь. Всё устрою, только послужи, как надобно…»

Вот как ему объяснить, что таких, как она, быть не должно? И что он не в силах вернуть её в двадцать первый век?

Ладно, бог с ним и со всеми его идеями. Повозить Карла физиономией по условному столу — дело полезное. Над ним будет потешаться вся Европа за компанию с Османской империей — примерно так же, как потешались над самим Петром в известной истории после Нарвы. Но, немного изучив шведа, Катя была абсолютно уверена, что он, обсмеянный, начнёт бушевать и полезет в большую войну с Россией намного раньше 1708 года, не подготовившись столь тщательно. У него не будет столько финансовых возможностей, как в известной истории, поскольку земель и доходов у Швеции станет несколько меньше, а ручеёк французских субсидий усохнет. Зато он наверняка сумеет взбудоражить подданных идеей реванша. И вот тут ему в хвост с гарантией вцепится Август Саксонский, которому шведская военная гегемония уже поперёк горла стоит. Если удастся ещё уговорить датчан снова начать военные действия против Швеции, и склонить к тому же пруссаков, то Карлу будет чем заняться по пути в Россию. Но в любом случае года три-четыре как минимум, а при хорошем раскладе все пять лет у Петра для подготовки будут.

Вот тут должна будет случиться Полтава, или куда там черти Карла на этот раз занесут. Иначе — полный провал. Армия нового строя и флот нужны как воздух. Ну, и кое-какие ништяки, которые помогут хоть немного облегчить эту задачу.

И уже на грани бодрствования и сна пришла мысль: зачем Август Саксонский в той истории всё-таки виделся с Петром после Нарвы? Что они обсуждали тогда, если русская армия и сам Пётр к тому времени стали посмешищем? Может быть, эпикуреец Август был гораздо умнее, чем казался позднейшим историкам, и понимал реальный потенциал России?

Бог весть. «Немезида» теперь живёт в другой истории. Конечно, они попытаются сделать её чуточку лучше.

Глава 5 Приговор суда

1

Этот огромный, как ему казалось, город совершенно не был похож на Стокгольм. Но не был он и вонючим становищем дикарей, как расписывали учителя. Вряд ли Карл захотел бы здесь жить, но Москва однозначно не была каким-то захолустьем.

Всё в точности так, как говорила та ужасная девица: «Мы не хуже и не лучше вас. Просто другие. И либо вы это принимаете, либо воспитательные беседы будут продолжаться…»

Карл не знал, что «брат Петер» чуть более полутора лет назад издал указ «О наблюдении чистоты в Москве и о наказании за выбрасывание сору и всякого помёту на улицы и переулки». Большую часть мусора стали вывозить за город и закапывать. И случилось чудо: столица России действительно начала очищаться от смрада, характерного для всех европейских столиц того времени. Ну, а как иначе, если за засорение улиц били и по спине, и по карману: десять рублей для большинства обывателей были неподъёмно большой суммой.

Его, как почётного пленника, поместили в одном из зданий Кремля, находившемся внутри крепостных стен. Однако тюрьма остаётся тюрьмой, даже если отделана с языческой роскошью, а к столу подают изысканные блюда. Более всего Карла раздражал колокольный звон, плывший над городом перед каждым богослужением. Для него это было чересчур, да и количество церквей внушало одновременно и почтение, и неприязнь.

Портрет Карла Двенадцатого в 1700 году

Переговоры о размерах выкупа завершились вчера поздно вечером. Русский царь явно торопил события: со времени приезда в Москву и недели ещё не прошло. Посредником выступал этот прощелыга, Август Саксонский, которого Карл мысленно пообещал ограбить до нитки, чтобы возместить ущерб, нанесенный позорным пленом. Правда, за его плечами совсем не бедная Речь Посполитая, но чем богаче враг, тем весомее будет добыча, не так ли?..

«Меня не смогли победить на поле боя, — думал швед, — разглядывая в окно с мутноватыми стёклами заснеженный внутренний двор, где было полно солдат. — Взяли лишь хитростью и обманом. Я ещё посмотрю, каковы будут эти московиты, когда армия встанет против армии!»

Время от времени среди солдат мелькали хорошо знакомые пятнистые мундиры. Тогда Карл отходил подальше от оконного проёма, чтобы не злиться. Бессильный гнев разлагает душу, а поскольку он сейчас ничего с этим поделать не может, то хотя бы оградит себя от лицезрения столь ненавистных людей.

Они ещё встретятся — на поле битвы. И тогда, без всякого сомнения, станет понятно, с кем Бог.

2

— Во-он то окошко — видишь? Там и держат нашего Карлсона, почти что на крыше.

Брат и сестра уже второй раз были здесь, во внутреннем дворе московского Кремля. Но если первый визит состоялся десять лет назад, и это пространство было начисто «вылизано», отреставрировано и приведено в «человеческий вид», то сейчас перед ними была просто очень сильная крепость. Века ещё не прошло с того дня, когда Минин и Пожарский выставили отсюда поляков, явившихся царствовать на Руси. Потому никакой каменной мостовой, внутри крепостных стен полно хозяйственных помещений и конюшен. Все исторические соборы, некоторые старые каменные здания — где стояли, там и стоят. Правда, вид имеют совсем не праздничный, выглядят совсем обыденно, как рядовые кирпичные дома. Лобное место, собор Василия Блаженного, Казанский собор — тоже на своих местах и тоже не похожи на свои же «витринные» образы начала двадцать первого века. Пожалуй, там они смотрелись новее, чем сейчас, тремя столетиями ранее. Но нет ни Большого Кремлевского дворца, ни Исторического музея, ни Царь-колокола, ни, само собой, Мавзолея, ГУМа и Гостиного двора. Далее возвышались купола московских церквей и Сухарева башня — ещё в строительных лесах. Столица Русского царства была по большей части одноэтажной и деревянной, только в центре можно было заметить богатые дома из камня о двух этажах. Сам город заканчивался примерно там, где в двадцать первом столетии пролегало Садовое кольцо. Дальше шли только выселки, где обитали либо совсем уж оскудевшие граждане, либо те, чья профессия была несовместима с плотной городской застройкой — к примеру, кожевенники, красильщики.

Прямо под стеной Кремля, там, где триста лет спустя прогуливались туристы, текла Неглинка. Замёрзнуть как следует она пока не успела, лёд на ней был ещё тонок. Раньше брат и сестра удивлялись каменному мосту, по которому посетители поднимались от турникетов ко входу в Кремль прямо над аллеями Александровского сада. Только теперь они своими глазами увидели, зачем он там изначально был построен.

А на Красной площади по весне, наверное, то ещё болото будет — сплошной утоптанный грунт и снег, ни намёка на вымостку.

Миновали Китай-город, вышли за стену, долго гуляли по Белому городу. В Земляной их ходить отговорили: мол, там и днём-то не особенно безопасно, а если задержаться до вечера, то можно нагулять себе нешуточные проблемы. Разбойнички иной раз пошаливали чуть ли не у стен Кремля. Правда, одна-единственная стычка с «пятнистыми» произвела на криминальный мир Москвы такое глубокое впечатление, что на какое-то время шпана попритихла. Присматривались — что за люди явились, кто таковы. Служивых в странных мундирах на какое-то время трогать перестали…

…Хорошо, что морозец сковал дороги, но не засыпал снегом по пояс, как это обычно водилось в конце ноября — начале декабря. По такому «асфальту» они добрались от Новгорода до Москвы за каких-то девять дней. Пётр очень торопился увезти пленного короля подальше от его армии, потому велел оставить обозы под охраной и выдвигаться в сторону столицы ускоренным маршем. «Немезидовцы», рассовав по своим рюкзакам и разгрузкам боеприпасы и сухпайки, избавили себя от необходимости питаться в пути чем Бог послал. При этом командир приказал, как и ранее в лесу, подбирать за собой весь пластик, утилизировать его в костре и прикапывать, что не догорело, чтобы местные не задавали лишние вопросы. Примерно то же правило действовало в отношении гильз после стычек со шведами, но там было сложнее прибрать за собой дочиста — уж больно предмет мелок, да и металл плохо поддаётся утилизации.

По пути эксцессов не случилось, и слава Богу. Довезли Карла до пункта назначения в целости и сохранности, у него за время путешествия даже синяк с челюсти сошёл. Августа Саксонского как дорогого гостя разместили в лучших комнатах, а Пётр Алексеич сразу по прибытии помчался на Кукуй — в Немецкую слободу. «К своей Монсихе усвистал», — прокомментировали это событие солдаты, с которыми «казаки-пластуны» свели знакомство за время марша. Ни Кате, ни Жене, ни прочим «немезидовцам» не было никакого дела до того, куда там усвистал царь-реформатор. Вернётся к утру, переговоры же. У них была своя задача — разместиться, где дали помещение, отдыхать и дожидаться прибытия обоза. Серьёзный разговор с ними Пётр анонсировал на время вскоре после окончания саммита на высшем уровне.

И вот на шестой день после прибытия в Москву переговоры завершились. Швед поторговался, само собой, но всё же лишился Ингерманландии, Эстляндии и Лифляндии по самую Ригу. Плюс обязался отдать десяток готовых кораблей с полным вооружением. Денег с короля-юнца Пётр потребовал чисто символически, чтобы соблюсти приличия. Построит ещё пару кораблей, как раз хватит. Также обговорили механизм возвращения Карла Карловича на родину: в Москву как раз прибыли представители шведского генералитета во главе с Вольмаром фон Шлиппенбахом. Карл ещё в Новгороде написал ему — под диктовку Петра, конечно же — письмо с приказом прекратить боевые действия и выслать делегацию на переговоры о выкупе. Шведы прибыли, но король не дал им и слова вставить, когда речь шла именно об отступном. Что-то вякнуть разрешил лишь когда заговорили об освобождении его величества. Понятное дело, они настаивали, чтобы короля отпустили прямо сейчас под честное слово, но тут уже заупрямился Пётр, заявивший, что пока он не увидит подписанного трактата о передаче земель, не поднимется на борт кораблей и не сосчитает оговоренных денег, «брат Карлус» будет его гостем. Обещал кормить, поить, и даже выводить на конные прогулки, но домой «дорогой брат» отправится не раньше, чем все пункты договорённостей будут исполнены. А ежели шведы решат, что им будет проще похерить договор и возобновить военные действия, то тогда и русский царь вправе считать себя свободным ото всех данных обязательств. Намёк прозвучал достаточно серьёзно, чтобы Шлиппенбах после этого решился на какую-то авантюру.

Со своими военачальниками, которые сдались «на пароль» Карлу, у Петра намечалась отдельная беседа. А пока их посадили за крепкие караулы, дожидаться царского суда.

Шведская делегация покинула Москву рано утром следующего дня, оставив своего короля скучать в кремлёвских палатах. Днём уехал саксонец, причем весьма довольный. Видимо, тоже о чём-то договорился. А ближе к вечеру «немезидовцам» передали приказ — всем явиться во внутренний двор Кремля.

3

— Равняйсь! Смирно! Равнение налево!

По такому случаю командир загодя приказал «немезидовцам» привести себя в порядок, постирать форму, начистить оружие и берцы, и быть готовыми к парадному построению в любой момент. Даже сам побрился — ну, попросту знал, как Пётр Алексеич относится к бородам и бородачам, хоть бы они сто раз были донскими казаками. Теперь стоят при полном параде, по отделениям — не шелохнувшись — а перед их строем прохаживается тот, кого они сами признали своим главнокомандующим.

Сюрреализм ситуации заключался в том, что «немезидовцы» были обмундированы и вооружены как полагалось в начале двадцать первого века. А на дворе был декабрь 1700 года, и их командующий — это не кто иной, как Пётр Первый. Между прочим, рядом он выстроил своих преображенцев и теперь сравнивал выправку. Судя по выражению его лица, сравнение было не в пользу лейб-гвардии, куда после понесенных под Нарвой потерь уже зачислили немало новобранцев.

К слову, даровать преображенцам и семёновцам право носить красные чулки в память об их беспримерной стойкости он уже успел. И сегодня гвардия впервые появилась в этих обновках — быстро управились, видимо, государь велел покрасить имевшиеся где-то в запасах белые чулки.

Средний рост бойцов «Немезиды» был где-то между отметками 180 и 190 сантиметров, то есть очень сильно выше тех же преображенцев, куда в эти годы набирали парней, не отличавшихся выдающимися физическими параметрами. Но Пётр заметно возвышался даже над ними. Это впечатляло. Тем более впечатлял тот самый «фирменный» петровский взгляд, который мог выдержать далеко не каждый… Несколько минут царь в полной тишине внимательно разглядывал обмундирование, амуницию и оружие «казаков».

Основа иллюстрации создана нейросетью по подробному техзаданию автора, остальные детали дорисованы в графическом редакторе автором на основании портретов Петра

— Изрядно, — сказал он, мысленно сделав для себя какие-то выводы. — Молодцы, за отменную выправку хвалю. О заслугах ваших ведаю, как и о том, что станет для вас наилучшей наградой. Отныне быть вам зачисленными в лейб-гвардии Преображенский полк, в фузилерную роту четвёртого батальона.

Сюрпризом это стало далеко не для всех присутствующих: основное государь сообщил командиру «казаков» ещё в Новгороде, отложив обсуждение деталей до конца переговоров. Но всё же момент был волнующий. Три секунды молчания — и сорок человек, как один, отчеканили в ответ:

— Служим Отечеству!

Рапорт о зачислении в состав полка командир написал, конечно же, заранее, переписав там весь личный состав подразделения с их званиями. Теперь в углу бумаги, которую следовало подать в полковую канцелярию, красовалась размашистая и, как всегда, корявая роспись Петра: «Быть по сему, принять по списку всех без изъятия с чинами и жалованьем». Не иначе на бегу подписывал, с него станется.

4

— А нас в такие же мундиры теперь обрядят? — не без иронии поинтересовались сразу несколько человек, когда «Немезида», в полном составе пройдя парадным строем по плацу, вернулась в импровизированную «располагу».

Она было, прямо скажем, не очень, хорошо хоть не полуподвал. Из доступных удобств обнаружились лишь огромная куча соломы, которую им предстояло распределить на лежанки, да одна небольшая печка с запасом дровишек. Зачем здесь сложили печку — лучше не спрашивать, хотя было видно, что слеплена она на скорую руку и совсем недавно. Очень может быть, что помещение использовалось именно в качестве казармы. Остекление окон? Вы о чём? Да и зачем перекрывать стеклом то, что больше напоминало бойницы. Стены толстые и холодные, пол земляной. Словом, уют был аккурат по стандартам времени.

Мастеровые ребята быстро соорудили из кирпичей, строительной извести, металлических штырей и какой-то матери пару дополнительных мелких печурок, на которых ещё и готовить можно было, затянули часть оконных проёмов занавесками из найденных где-то тряпок, солому поделили по-братски. Одеяла? Нет, не слышали. Здесь солдаты накрывались плащами… Нашли жерди, тряпки поплотнее, и в более-менее тёплом углу отгородили «женскую половину», так как уже сейчас здесь находились две дамы, а с обозом должны были прибыть Дарья со своей медициной и поварихи. Сколотили из деревянных чурок и досок столы и лавки, даже изобразили что-то вроде посудного шкафчика, устроив ближе ко входу нечто типа столовой. А у печки приколотили самодельный «дачный» рукомойник, который слепили из деревянного же ведра и того, что нашлось под рукой. На будущее, если придётся здесь задержаться, обсуждали идею соорудить ставни из досок: извините, на дворе декабрь, скоро новогодние праздники, а по помещению ледяные сквозняки гуляют. Освещалось всё это хозяйство …нет, не свечами. Свечи — слишком дорогое удовольствие для солдатской казармы. Классическая лучина — наше всё. В помещение закатили пару бочонков, куда таскали воду из колодца. Нужен кипяток? Котелок с водой на печку, и вуаля, жди, пока закипит. Ну, а прочие удобства, пардон, в какой-то затхлой нише в дальнем конце внешней — относительно помещения — галереи. Хорошо хоть выгребную яму ранее накрыли прочным дощатым настилом, зато никто в этом углу не предусмотрел никаких дверей. Сюда не только по надобности ходили, но и тишком бытовой мусор сбрасывали, да и «все свои», к чему двери? Но гости из будущего считали иначе и дверь с классическим крючком из толстой железной проволоки всё же соорудили. Смешно, но этот примитивный крючок пару раз кто-то попытался выдернуть и утащить. Впрочем, изделия из металла, причём любого, здесь стоили не одну копейку, возможно, дело было в этом.

С противопожарной безопасностью тут тоже было не слава Богу. До ближайшего огнетушителя лет сто, если не больше^[13]. Хорошо хоть удалось раздобыть три старых деревянных ведра, наполнить их речным песочком — который пришлось, вообще-то, вырубать из бережка сапёрной лопаткой, так как он хорошенько смёрзся, а потом ещё и сушить — и поставить возле печей. Словом, люди двадцать первого столетия обустраивали свой быт, постепенно приближая условия обитания к тому, что считали мало-мальски комфортным.

Мысль о том, что примерно так же, совсем близко к ним по историческим меркам, жили родные деды и бабки, почему-то не слишком радовала. Возвращение «к корням» только звучит красиво. Попробуйте это на своей шкуре, и вам снова захочется в привычный комфорт.

Не обходилось без эксцессов, что вполне объяснимо: пришельцы из будущего были здесь, по сути, даже не иностранцами — инопланетянами. При общей с предками культурной основе разница в быту и в восприятии оказалась огромна. Люди двадцать первого столетия считали неприличным ковыряться ножом в зубах или сморкаться в скатерть, а здесь это наблюдалось у каждого второго из местных чиновников и офицеров. Каждый первый из упомянутых являлся немцем и в скатерти с занавесками не сморкался, но у этих были свои заскоки, ненамного лучше. Хотя… В общем-то прав был Алексашка, когда говорил, что новоприбывшие «хуже немцев»: в смысле бытовой культуры европейцы начала восемнадцатого века были, с некоторыми оговорками для каждой страны, очень близки нашим современникам.

Кстати, о бане. Вроде бы она в своём классическим виде дожила до двадцать первого века лишь с небольшими изменениями, но разделения на мужские и женские дни или часы в 1700 году ещё не было. Его ввели много позже, при Екатерине Второй, а пока мужики с бабами парились в одном помещении и в одно и то же время. Исключением были, пожалуй, лишь дворяне, которые издавна мылись порознь. Здесь Кате пришлось в буквальном смысле кулаками отвоёвывать своё право помыться без лишних свидетелей.

И точно так же возникла серьёзная нестыковка, когда солдаты пригласили «казаков» выпить за знакомство. Мол, не место женскому полу за общим столом, и точка. Это опять же у дворян по указу Петра дамы были обязаны на празднествах присутствовать. У простых людей всё было тоже по-простому, как в старину. Чем это закончилось? Слава Богу, не дракой: «казаки» заявили, что либо «сестрица-десятник» будет сидеть за столом, как все, либо посиделка пройдёт без них… Злую девку после тех инцидентов зауважали, но начали сторониться — собственно, этого она и добивалась.

Акклиматизация, одним словом, шла полным ходом, что и говорить.

Интермедия

…Ты приходишь с работы, а на месте, где была твоя квартира — дыра с рваными краями и висящими на одном креплении битыми оконными стеклопакетами. И квартиры напротив тоже нет.

Одним снарядом — разом две семьи. И ведь не случайно бьют, точно знают, где жилые дома, и где по вечерам собираются за столом домочадцы работающих, будь то шахтеры или слесари из ЖЭКа.

Артём сам лишь чудом разминулся с этим снарядом. Десять минут назад звонил жене, что уже возвращается, и не надо ли купить хлеба в ближайшем магазинчике. Супруга заказала батон и половинку чёрного… Эти минуты задержки спасли его. Но уж лучше бы тоже убили, потому что такая жизнь — хуже смерти…

…Далеко не сразу до него дошло, что за штанину ухватился какой-то пацанёнок, размазывавший слёзы по щекам. Кажется, это Гришка из квартиры напротив. Каким чудом он оказался во дворе в такое время?.. Да какая разница. Пацан жив. И он сам жив. Нужно узнать, может, кто из его семьи выжил… Никто? Значит, он пацана усыновит. Решено.

«Моему Сашке было столько же…»

Год спустя, уже после обучения и «обкатки» в бою ему случилось лично поймать на горячем наводчика из местных. Может быть даже того самого, который передал координаты его дома. Изучив как следует переписку пойманного в мессенджере, Артём вздохнул, отложил девайс в сторону и не удержался — отвёл душу. Да так, что после этого придурок-наводчик надолго потерял товарный вид. Сам снайпер отхватил «строгача» в личное дело, и командиры перестали отпускать его в увольнительные в одиночку.

Грише он тогда ничего не сказал…

5

К слову, зачисление «Немезиды» в полном составе в Преображенский полк наделало переполоху у писарей. Кого, как и в каком чине теперь писать — это, что называется, вопрос на засыпку. Проблем с командиром не возникло: был в «сотниках», стал поручиком, это было примерно равно его реальному званию — лейтенант. Рядовых записали просто фузилерами, то есть стрелками. Боевые задачи у них, понятное дело, будут сильно отличаться от задач нынешних коллег по полку, но ради секретности чего не напишешь в бумагах. А вот «десятники», юный интендант Гриша и курсанты учебного отделения вызвали массу вопросов. Их-то в каком чине писать? «Детей полка», подумав, причислили к барабанщикам и денщикам, так как аналогов их действительному положению здесь просто не было. Причём годовое жалованье в 11 рублей назначили только мальчишкам. Григорию с огромнейшим напрягом и эпическим кривлянием прописали чин каптенармуса с окладом в 19 рублей и 30 алтын в год. Негусто, но и с голоду не помрёшь. Мальчик начал, было, и для Ксении выбивать хотя бы половину от этой суммы как своему помощнику по интендантской части, но получил категорический отказ: никаких Ксюш в списках полка не было, нет и не будет. Какая такая ещё Катерина Васильевна? Сержант? Девица в сержантах — это вообще неслыханно. Нет, нет и ещё раз нет! «Немезидовцы» возмущённо возроптали: это как, простите, понимать? Остаться без одного из боевых офицеров заради «чистоты рядов»? Проявилась очередная нестыковка, которая рисковала обернуться конфликтоми потенциальным мордобитием. Но тут над писарем нависла Катя со словами: «Ша, братцы! Сейчас всё разрулим». И представилась по форме: сержант лейб-гвардии Преображенского полка Екатерина Васильева дочь Черкасова. Вам, сударь, что-то непонятно в повелении государя, кое он собственной рукой начертал на сём списке? Или вы взяли на себя смелость предполагать, будто его величество подписал сие не читая?.. Ах, вопросов больше нет. Вот и хорошо, что нет, а теперь вносите моё имя в ведомость, как положено, с чином. Да, и девчонку в денщики запишите, она в списке тоже присутствует. Не парня же мне на такую должность брать, в самом-то деле. И, да, у нас лекарь тоже девица. Её, надеюсь, вы также запишете по всей форме — она не кто-нибудь, а целый бакалавр медицины, в университете выучилась… Что с вами, сударь?

Товарищи по оружию давились от смеха, глядя, с каким бесподобным лицом после этого ротный писарь скрёб пёрышком по бумаге. Катя же была в своём репертуаре — абсолютно невозмутима, словно ни печали, ни веселье окружающих её не касались. Не то, чтобы ей было безразлично, просто всё произошло в точности, как расписал Пётр Алексеич ещё в тех своих примечаниях к её предложению. Он-то свою эпоху и людей знал в разы лучше всех «немезидовцев» вместе взятых. Всё учёл в будущей пиар-компании, до мелочей. А потому для Кати здесь не было ничего интересного.

Интересное началось незадолго до заката следующего дня, когда Пётр самолично заявился в «располагу», посмотреть, как устроились «новобранцы». Для него это было в порядке вещей, как и поесть каши из солдатского котла за компанию со служивыми, да под чарочку, да под задушевную беседу о житье-бытье. Но обычно это происходило во время походов. Здесь, в своей столице, Пётр Алексеич хоть и продолжал отдавать должное простой пище, однако трапезничать предпочитал всё же в своих комнатах. Сейчас он пришёл в преотличном настроении, попробовал и похвалил сваренный «немезидовцами» супчик, подивился, как быстро они тут устроили для себя уют и тепло, отпустил пару шуточек в своём репертуаре. Словом, душа компании, отец-командир и такое прочее. Все на «ты» с ним в общении перешли… Но его взгляд, цепляясь за ту или иную деталь интерьера, временами становился жёстким и как будто настороженным.

Курсанты, сидевшие в дальнем конце стола, глядели на него во все глаза. Но если взгляд того же Гриши был по вполне понятной причине восхищённым — ещё бы, живой Пётр Первый! — то «дети полка» оробели и не знали, куда деться. Ну, да, они с царём за одним столом. Для «Немезиды» — всё окей. Для детей, рождённых ещё в семнадцатом столетии — событие библейского масштаба, номер два после Второго пришествия Спасителя.

К слову, насчёт чарочки — судя по перегару, Пётр Алексеич перед визитом парочку оных в себя опрокинул. Другое дело, что он пил много, но не пьянел — редкое свойство. Чем без зазрения совести и пользовался, когда надо было кого-то разговорить или просто сыграть с человеком одну из «милых» шуточек.

«Видимо, серьёзный разговор состоится немного раньше, чем мы думали, — предположила Катя. — Он, конечно, человек простой, китайских церемоний разводить не стал бы. Но зачем самому-то являться по наши души?»

Убравшись под благовидным предлогом минут на пять на «женскую половину», она покопалась в вещмешке, разложила по карманам кое-какие полезные в данной ситуации вещицы, вернулась за общий стол и принялась ждать.

С терпением у Петра Алексеича всегда было неважно. Ну не любил он откладывать дела в долгий ящик или затягивать вступление к главному действу. Потому ждать пришлось от силы минут пятнадцать.

— Завтра пополудни всем быть готовыми выступать из города, — наконец сказал он. — Учения будут. Поглядим, кто на что годен.

— Какова будет боевая задача? — поинтересовался командир, ничуть не удивившись. Он бы на месте Петра давно уже устроил новичкам проверку в условиях, приближенных к боевым.

— Крепость потешную надо взять, — засмеялся государь. — Вы её брать и станете, а я погляжу.

— В той крепости, говорят, пушки пареной репой заряжают, а ружья без пуль, одними пыжами стреляют, — как бы между прочим заметила Катя, дожевав свой кусочек хлеба с маслом.

— Зато порох настоящий, потому стерегитесь — промеж глаз ежели попадёт, мало не будет… Хорошо у вас, сам бы жил, да пора к делам возвращаться. Ты, поручик, идёшь со мной, обговорим условия учений. Вы к такому не привычны, а посему прихвати своих сержантов.

— Сержант Ачкасов, сержант Орешкин, сержант Черкасова — за мной, — скомандовал Евгений. — Остальным прибраться и отдыхать.

Бойцы оперативно передали офицерам куртки и шапки — на дворе зимушка-зима — и молча принялись за дело, каждый за своё. Пётр Алексеич с долей зависти покачал головой: всем бы новобранцам такую дисциплину. Но ничего не сказал, и без слов всё было понятно.

6

Говорили, будто в полном монаршем облачении царь-реформатор сиживал на троне считанное количество раз за всю свою жизнь. Глядя на простое убранство комнаты, куда он привёл своих новых офицеров, в это охотно верилось. Письменный стол устрашающих габаритов, несколько стульев, в беспорядке расставленных по комнате, и какой-то странный шкаф. И, да, мельком взглянув вверх, Катя убедилась, что это действительно его личная комната: изначально высокий, явно больше трёх метров, потолок был завешен каким-то полотнищем, как бы не парусиной, которой Пётр Алексеевич почти касался макушкой. Не раз читала, что он испытывал дискомфорт от высоких потолков, а теперь убедилась лично.

И здесь с ним произошла метаморфоза, которой сложно было ждать после панибратского поведения за столом. Перед «немезидовцами» снова был умный, жёсткий и беспощадный человек, привыкший повелевать.

— Прошу садиться, — тоном, не терпящим возражений, произнёс он, сделав резкий жест в сторону стульев. Дождался, пока офицеры выполнят эту полупросьбу-полуприказ, сам уселся — с таким расчётом, чтобы между ними находился тяжёлый дубовый стол. — А теперь, господа, мне нужна правда.

Спрашивать, какая именно правда и в какой части его интересует, ни у кого язык не повернулся. Они давно уже готовились к такому повороту событий, не раз обговаривали варианты, как следует аккуратно подвести разговор к нужной теме. Но чтобы вот так, прямо в лоб? К такому сценарию готовы не были.

Что ж, в лоб так в лоб.

— Кать, покажи, — негромко сказал командир.

Не говоря ни слова, сестра поднялась, достала из кармана припасённый смартфон в толстом бронечехле с подставкой, проделала с ним несложные манипуляции. А когда на экранчике появились изображения, просто поставила смарт на стол.

— Что это? — последовал закономерный вопрос.

— Правда, — ответила Катя, и в её голосе впервые за долгое время промелькнуло явное волнение.

На экране смартфона в режиме слайдера одно за другим сменялись яркие, чёткие фото. И там было всё, что бойцы «Немезиды» сочли подходящим к случаю… Готовили эту «презентацию» ещё с осени, во время сидения в лесу. Не для Петра персонально, конечно, а вообще. Не жалея заряда батарей, выбирали фотографии и видеозаписи, потом сбрасывали их в один смартфон с самым могучим аккумулятором, который затем и зарядили под завязочку от генератора.

Катя не смотрела на экран. Она очень внимательно следила за реакцией Петра и видела, как удивление и недоверие причудливо перемешались с почти мальчишеским любопытством и неподдельным интересом. Перед ним было маленькое, но яркое окошко в иную реальность, мало похожую на всё, что он видел раньше. Пётр Алексеич смотрел, не отрываясь и, кажется, даже не мигая. Наконец слайд-шоу показало последнюю фотографию в альбоме и смарт выпал в галерею.

— Там ещё …живые записи есть, — тихо сказала Катя. — Сделала, когда после ранения в отпуске была и в Москву съездила. Показать?

Похоже, от увиденного государь на какое-то время лишился дара речи. А затем просто с головой провалился в «живые картинки» той Москвы… Пять минут — на большее его не хватило.

— Довольно. Убери… сие, — он закрыл глаза и устало откинулся на спинку стула. Дождавшись, пока Катя выключит видео, с усилием провёл ладонями по лицу, словно пытаясь стереть наваждение. И добавил: — Я догадался много ранее. Вы русские, а отличны от нас. Любой, кто не токмо глаза, но и голову имеет, сие поймёт. Даже речь ваша с трудом понятна. Единое, что могло столь переменить людей — лишь время. Но я и подумать не мог, что всё у вас настолько переменилось… Не всякому дано дожить до суда потомков, а я сподобился. Станете оглашать приговор?

— Не помешало бы, — сказал командир «Немезиды». — То, что ты увидел — это Россия через три столетия. Точнее, почти через триста двадцать два года. Как видишь, живёт, и неплохо. В этом есть твоя немалая заслуга. А в том, что нам на четвёртой сотне лет приходится вот это вот всё защищать с оружием в руках, есть и твоя вина. Нужны подробности? Это к Кате, она у нас штатный историк. Распишет всё по датам, с именами и ключевыми событиями.

— Считай, что перед тобой некий справочник по истории, которую мы помним, — поддержала его сестра. — В той истории Карл Шведский никогда не был у тебя в плену. А русское войско под Нарвой было разбито наголову, потеряли всю артиллерию. Мы, кстати, провернули свою операцию по захвату Карла только потому, что знали день и час сражения, а также весь его ход.

— Перемены из-за вас, — кивнул Пётр, постепенно приходя в себя. — Вижу в том волю Господню. Но почему именно вы?

— Сами в догадках, — пожал плечами Стас Орешкин. — Было время подумать, пока гарнизон Нарвы кошмарили, да так ни к чему логичному и не пришли.

— Время покажет, — хмуро сказал Артём.

— Время покажет, — не менее хмуро повторил за ним государь. — Есть ли оно у нас? Да, я тебя спрашиваю, сержант Катерина Черкасова.

— Года два-три будет, особенно если выдачу Карла немного затянуть, хотя бы до конца лета, — спокойно сказала Катя, присаживаясь обратно на стул. Когда она успела спрятать смартфон в карман, никто не заметил. — Король сразу после освобождения кинется собирать деньги и войска, и зол будет прежде всего на нас.

— Ему будет чем заняться в Европе, обещаю, — хмыкнул Пётр. — Значит, два или три года?

— Если Карла занять чем-нибудь увлекательным, то четыре или пять. Но лучше на это не рассчитывать.

— Что могу за то время сделать я, то мне ведомо. А что можете сделать вы? — в голосе Петра послышался лязг металла.

— Всё, что в наших силах, — ответил командир. — Наши знания и умения теперь в твоём распоряжении. Главное, чтобы от такого …исправления истории хуже не стало.

— Ты уж расстарайся, поручик, а я вашим знаниям и умения применение найду…

И ведь найдёт, сомнений в том не было ни у кого. Достаточно посмотреть сейчас в глаза главе крупнейшего по территории — уже сейчас — государства планеты. Там были и тщательно скрываемая, но всё-таки заметная радость от осознания, что жизнь его не напрасна, и опасение и впрямь сделать что-то не так. Но главное, что хорошо заметно — это надежда. Уж непонятно, какая такая лотерея была разыграна в небесной канцелярии, однако Петру выпал шанс, и он им гарантированно воспользуется.

Интермедия

— …Есть ещё кое-что, — сказал пришелец из иной России. — Мы с вами, живущими здесь, очень по-разному понимаем слова «честь» и «достоинство». Да, есть много общего — сражаться за Отечество, стоять насмерть, и так далее. Но ни один из нас не потерпит от тебя побоев и пыток. Виноват если — обложи по матушке, отдай под суд, возьми пистолет и пристрели, в конце концов. Но избивать и мучить не смей. Не простим…

Сказать такое царю могли, пожалуй, только они. Потомки. Неужели в таком понимании чести и достоинства, какое им присуще, есть и его малая заслуга? Неужели получилось?..

Люди грядущего были гораздо больше похожи на то, что он мечтал вылепить из своих подданных сейчас, да, видно, не судьба. Даже самые родовитые князья вели себя с ним как холопы, охотно подставляя спину под дубинку, лишь бы не трогали их старые привилегии. Что уж говорить о служилом дворянстве и безродных. Даже Алексашка, лучший друг, и тот готов шута из себя корчить, лишь бы позабавить царя. Эти — юродствовать не станут, не таковы.

У них там, в грядущем, Россия вроде Римской республики, только с одним выборным консулом и двумя сенатами. И сословий у них, говорят, нет. Оно и видно. Братец с сестрицей — и правда из казаков, второй сержант из мастеровых, третий из семейства чиновника штатской службы. У остальных тоже всё вперемешку — сыновья строителей, крестьян, учителей, адвокатов, добытчиков угля, офицеров… Россия, в которой людей оценивают по делам, а не по гербам и поместным книгам. Наверняка и у них не всё слава Богу, никто не без греха. Но тот мир — разве не его собственная сбывшаяся мечта, где каждый, кто действительно полезен Отечеству, имеет возможность исправлять свою службу, независимо от происхождения?

Были ли сомнения? Поначалу да, были. Думал, что просто картинки нарисовали и голову ему дурят. Но когда увидел картинки живые, улицы той Москвы, огромной высоты многоэтажные башни, в коих тысячи людей либо жили, либо работали, невероятно широкие и ровные дороги, по которым с бешеной скоростью мчались не менее невероятные самоходные экипажи, всё недоверие разом испарилось. Маленький неведомый кунштюк — надо будет обязательно расспросить, из чего сделан и как работает — передавал и голоса, и иные звуки. Москва грядущего рычала многими тысячами движителей самоходных экипажей, говорила голосами огромного количества людей, одетых по совершенно иной моде. И всегда была ярко освещена. Но окончательно сразила его живая картинка, где в небо с оглушительным низким рёвом взмывал белый …крылатый корабль^[14], похожий и в то же время не похожий на огромную птицу.

Дальше смотреть на это не было сил.

Тот разговор затянулся почти до рассвета. А когда гости ушли, и появилась возможность поразмыслить в тишине, возникла эта мысль: никто не представляет, что такое — хоть на миг, но узреть столь отдалённые плоды дел своих. Понять, что жил не напрасно… Только ради одного сего можно простить пришельцам из грядущего любые их чудачества. А ведь они ещё и знают немало.

Он плакал, пока никто не видит — от счастья.

7

Крепость «Прешбург», где юный царь Петруша вместе со своими «потешными полками» учился военному делу, давно канула в Лету. Сохранилась ли она к 1700 году? Неизвестно. Здесь уже новая крепость, которую по условиям учений должен был оборонять Автоном Головин. Он не попал в шведский плен на долгих восемнадцать лет, а был освобождён во время контратаки и по-прежнему исполнял генеральские обязанности при государе. Хоть и получил свою порцию, гм, негатива за разбежавшиеся во время нарвской баталии полки, кои были ему вверены.

Сейчас в качестве наказания Пётр приказал ему командовать гарнизоном потешной деревянной крепости, построенной по всем правилам фортификационного искусства того времени. Обещал полное прощение, ежели удержит. Само учебное укрепление было возведено пару лет назад на высоком берегу Яузы. По прикидкам «немезидовцев», неподалёку от того места, где тремя столетиями позднее находилась станция метро Ботанический сад, хотя, скорее всего ошибались. Таких излучин с хорошими местами для обустройства крепости на Яузе много. Учения должны были проводиться по хорошо знакомой схеме: деление на «красных» и «синих», своя боевая задача у тех и у других, крайний срок выполнения и определённые условности, коих все должны придерживаться. Кто справился, тот молодец и может взять с полки пирожок. Кто не справился — будет доучиваться и пересдавать экзамен.

Обычно манёвры проводили летом, но сейчас Пётр решил, во-первых, не ждать тепла — у него был классический цейтнот, пусть и при хорошей позиции — а во-вторых, не терпелось посмотреть в деле на боевых гостей из будущего. Хоть они и рассказали, что именно таких фортификаций в их время не строят, ибо они потеряли смысл, но задачи по взятию укрепрайона, по их словам, выполнять умели. Только делали это совсем не так, как пращуры…

…Приказ командира был ясен, как безоблачное небо: никакого огнестрела и ножиков, только светошумовые гранаты, взрывпакеты и «дымовухи». Можно использовать автоматы без боезапаса, сапёрные лопатки и крюки с тросами. Бронежилеты, каски и белые маскхалаты — обязательны. Всё перечисленное означало, что на стену под крики «Виват!» они точно не полезут.

Командовал «красными» — то есть осаждающими — сам Пётр. Головин, выступивший с раннего утра, уже занимал со своими «синими» боевые позиции за деревянными стенами. А государь устроил совещание. Мол, вот крепость с гарнизоном, тут пушки, тут фузилеры и мушкетеры стоят, тут две пищали затинные^[15], тут караулы на башнях и у ворот. Командир у них бешеный: говорят, пока шведы его в плен взяли, он их немало побить успел, а после ещё добавил, когда гвардия во вражеский лагерь ворвалась. И уж наверняка сейчас приказал полить водой заснеженные склоны под стеной, чтобы льдом покрылись. Место крепкое, одним словом. Как брать будем? Господа офицеры стали предлагать варианты штурма, кто и с какими силами будет с которой стороны заходить, а Пётр стоял и слушал. Все предложения дельные, не поспоришь. Но новоиспеченный поручик лейб-гвардии, находившийся тут же, ничего не предлагал. Тоже стоял с непроницаемым лицом и слушал.

— А ты что скажешь, Черкасов? — наконец сказал государь, пыхнув длинной голландской трубкой. — Мы тебя одного ещё не слышали.

— У меня вопрос есть, — ответил тот.

— Спрашивай.

— Можно ли отложить штурм до рассвета? Сегодня весь день на глазах у гарнизона крепости готовиться, ладить лестницы, выкатывать пушки, а с темнотой развести костры и ждать …когда мы ворота откроем.

— На вылазку собрался?

— Именно. Судя по приметам, в ночь хороший мороз ударит. В крепости ближе к утру часовым будет особенно хреново. Без костров они там перемёрзнут, а с кострами сложно будет что-то заметить под стеной. Словом, мы войдём в крепость, понадобится только подробный её план. Как мы это сделаем — мои проблемы, главное, что войдём. Повяжем часовых. Пока одна группа будет поднимать запорные брусья, вторая её прикроет. Надо — примут бой и продержатся до подхода наших. А здесь до рассвета всё должно быть готово к штурму.

— С открытыми-то воротами отчего бы и не пойти на приступ, — усмехнулся Шереметев — сегодня он был за начштаба. — Не видал бы тебя в деле, поручик, сказал бы, что ты выпил лишнего. Но твоя правда, коли не биться о фасы, а ворота тихо открыть, то и солдат побережём.

— Так тому и быть, — сказал Пётр. — Ну, приступим к делу, господа.

8

Декабрьский закат был безоблачным, но алым, что зимой предвещает похолодание. Генерал Мороз не подвёл и нанёс визит вскоре после полуночи.

Солдаты, которым не повезло быть в эту ночь в караулах, прочно прилипли к кострам, крайне неохотно отходя от них даже на пару метров, чтобы обозреть окрестности. Да и что они могли, ослеплённые огнём, затем разглядеть во тьме? Только безлунное чёрное небо с мерцающими звёздами да попятнанное лагерем осаждающих и островами деревьев белое пространство. Молодой месяц давно зашёл, да и он не смог бы ничего толком осветить… «Красные» точно так же мёрзли и жгли костры. Днём они пытались сладить штурмовые лестницы, да всё шло наперекосяк, приходилось их разбирать и начинать работу заново. «Синие» только потешались над криворукими, наблюдая это действо со стен. Когда наконец условный противник закончил работу, солнце уже просвечивало верхним алым краем сквозь покрытые инеем деревья, а с востока глядела просыпавшаяся ночь. Штурм явно откладывался до утра.

Ну, а после полуночи подступил лютый холод. Караульные у «красных» часто сменялись, грелись у больших костров и в палатках. Часовые «синих» делали ровно то же самое, с одной поправкой: здесь, на стенах, их до самых косточек пробирал ледяной ветерок. Вроде не сильный, однако даже под двумя плащами долго никто не выдерживал. Генерал Головин велел менять часовых каждые полчаса, но и после столь малого срока солдаты опрометью мчались в протопленный блокгауз — перекусить и выпить чарочку для сугреву, а то и две.

После долгой декабрьской ночи и подобных караулов весь гарнизон «синих», во-первых, был слегка «размякшим» от температурных перепадов и выпитых чарочек, а во-вторых, под утро кого угодно начнёт клонить ко сну. Восточный горизонт уже просвечивал серовато-жемчужным светом, когда под западной стеной вдруг «ожили» небольшие сугробы…

«Немезидовцы», ясное дело, не сидели под крепостью всю ночь. Они, как нормальные люди, отсыпались перед операцией, кто в выделенной им палатке, кто в штабной избушке. В три часа пополуночи Пётр проснулся сам и объявил штурмовым группам побудку. Офицеры приказали солдатам тайно, соблюдая тишину и светомаскировку, выдвигаться ближе к мосту, переброшенному через крепостной ров, а пушкарям — готовить орудия. Всем им даже выдали овчинные полушубки, а в сапоги велели набить соломы, чтобы не помёрзнуть.

Наскоро перекусив, «немезидовцы» натянули на головы и лица тёплые балаклавы, застегнули каски и обрядились поверх зимней «цифры» в белые маскхалаты. Затем, не замеченные ни своими, ни условным противником, начали четырьмя группами просачиваться к стенам.

Некое подобие альпинистских «кошек» они изготовили ещё днём — из кованых гвоздей, ремней, тонких дощечек и опять же какой-то матери. Испытали за излучиной реки на береговых откосах, сочли годными для одноразового использования. Сейчас, сидя прямо под мостиком, прилаживали свои самоделки на берцы. Пока штурмовые группы отсыпались, наблюдатели подглядели интервал смены у «синих» — полчаса. Значит, нужно попасть в тот временной зазор, когда солдатики промёрзнут до косточек и будут с надеждой поглядывать в сторону караулки, но до смены останется не менее пяти — семи минут.

Часовые у ворот, уже пританцовывавшие от холода, не только не увидели, но и не услышали, как в десятке шагах от них, по обе стороны от ворот, за частокол зацепились четыре крюка с тросами. По этим тонким верёвкам наверх неслышно поднялись четверо «призраков» во всём белом. И, пока солдаты продолжали ёжиться и приплясывать под плащами, согревая руки собственным дыханием, диверсанты тихо перевалили через частокол и затаились на заснеженной галерейке. Если верить часам, нужно выждать минут пять, так как часовые ещё не дошли до нужной кондиции.

Эти минуты тянулись, казалось, бесконечно: «немезидовцам» тоже было совсем не комфортно неподвижно лежать, когда забортная температура, судя по ощущениям, упала ниже минус двадцати по Цельсию. Но и солдаты «синих» вовсе не были рады русской зиме. Там кое у кого явственно зубы стучали от холода. А когда сочли, что пора, заметили, как кое-кто из часовых достал из сумки флягу и приложился. Отлично, выпить на посту — самое милое дело. И ведь наверняка офицеры за такое поведение не похвалят.

Улучив мгновение, четверо «привидений» разом атаковали ничего не подозревавших солдат. Несколько сильных ударов по нервным узлам — и ребятки сложились, что называется, в кучку. Не в первый раз. Теперь дело за малым: отстегнуть уже ненужные «кошки» и просигналить своим, чтобы поднимались. Уже через минуту на стене было не четверо, а восемь «призраков». Теперь дорога каждая секунда. Пока поднимались следующие диверсанты, эти тихо спустились вниз. Двое принялись в слабом свете висевшего на столбе посреди крепостного двора масляного фонаря осматривать запорный брус — где находятся пазы, как его быстрее поднять и так далее. Их товарищи заняли позиции по периметру: двое наверху, остальные внизу. Если поднимется тревога, они должны принять бой и любой ценой выиграть секунды для отпирания ворот. Остальное будет уже делом техники.

Тревога, как и следовало ожидать, поднялась очень быстро. Кто-то из часовых на другом участке стены заметил неладное, заорал и пальнул в сторону ворот. Кто-то снялся с поста и побежал туда же. На шум из блокгауза должны были высыпать солдаты, однако дверь они открыть почему-то не смогли. Какой гений проектировал эту крепостицу, неведомо, но если в русских домах створка открывалась вовнутрь — знаете ли, чтобы зимой из-за снега выход напрочь не закупорило — то здесь дверь караулки отпиралась наружу. Подставить брёвнышко — дело одной минуты, а если рядом ещё один гений поленницу сложил, чтобы далеко не бегать, то тридцати секунд. «Немезидовцы» не успели выкопать в земле ямки, чтобы как следует упереть деревяшки. Пара сильных ударов — и дверь откроется. Ну, что делать — пришлось угостить прикладами в лоб сообразительных, которые полезли в окно, чтобы решить проблему. Заорав: «Граната!!!» — диверсанты бросили внутрь пару дымовых шашек. Что после этого началось в блокгаузе — лучше не вспоминать, крик и матюги поднялись до небес.

У ворот события тоже ускорились. К запорному брусу кинулись сразу четверо «призраков», остальных уже обстреливали холостыми выстрелами солдаты со стен, и вот-вот должна была сдаться дверь караулки. Конечно, после «дымовух» солдаты из числа гревшихся в блокгаузе те ещё бойцы, да и по правилам учений половина из них должна выбыть из борьбы как условно убитые и раненые, но кто там в темноте будет что-то разбирать? Все ж воевать кинутся. Потому занявшие оборону у ворот засели за пустыми бочками и приготовили светошумовые гранаты.

— Раз, два — взяли!

Четверо самых сильных парней подняли тяжелое отёсанное бревно, служившее запором на воротах, вытянули из кованых пазов и вскинули на плечи. Тут увидели, что солдаты прорвались на двор из запертого блокгауза, и с ними уже было командование «синих». Офицеры начали отдавать приказания, дело для «немезидовцев» оборачивалось не самым лучшим образом. Но тут в цепь солдат, уже выстроившихся для залпа, полетели гранаты. Невероятно яркие взрывы ослепили и оглушили их. А диверсанты ещё и развернулись, и сбросили с плеч бревно, покатившееся под ноги следующим.

В ту же секунду на стенах снова заорали: пока часовые были отвлечены неразберихой у ворот или пытались перезарядить ружья окоченелыми, бесчувственными от холода руками, через частокол как горох посыпались ещё белые «призраки»: то пошли на дело три вспомогательные группы. Их задачей было не дать выстрелить пушкам крепости.

— Никитос, ворота!

Там, за стеной, раздавались команды на русском и на немецком: «красные», как и было условлено, пошли на приступ, как только в крепости поднялся шум. Двое «призраков» ухватились за створки ворот и потянули на себя. А по мостику уже грохотали подкованные сапоги атакующих.

Собственно, после этого в реальном бою судьба крепости была бы решена. И на учениях тоже.

9

Генерал Головин не сплоховал и попытался, было, забаррикадироваться с полусотней оставшихся в строю солдат в блокгаузе, чтобы там дать отпор. Но бревенчатое строение уже было под контролем «призраков». Оставалось одно: выстроиться в плотное каре и стрелять во все стороны, пока либо порох не кончится, либо их не сомнут числом. Пока в этой суматохе построились должным порядком, от полусотни осталось не более четырёх десятков, прочих условно убили, ранили и взяли в плен. Но и эти четыре десятка дали бой, начав палить по атакующим, коих, если генерал не ошибся, возглавлял сам государь.

Сверху послышался громкий свист. Головин поглядел на крышу блокгауза, над которым на высокой жерди было загодя вывешено синее полотнище — знамя оборонявшихся. Серый рассвет наливался красками утренней зари, стало возможно разглядеть цвета. И генерал обомлел, увидев, что полотнище на шесте уже красное. А синее словно простыню трясёт в руках один из «призраков», стоявший прямо на коньке крыши.

— Ах ты ж, мать твою, партизан, тудыть тебя в… и на… — «фигурно» выразился Автоном Михайлович. — По этому, на крыше — огонь!

Солдаты подчинились беспрекословно и быстро, дав залп по нахалу. Но «призрак» ждать не стал, в миг выстрела распластался по соломенному настилу — все пыжи, само собой, мимо. Что-то маленькое и чёрное скатилось с крыши, упало едва ли не под ноги солдатам. Через мгновение по ушам ударил оглушительный взрыв, а по глазам — ярчайшая вспышка. Ослеплённые солдаты заорали, их почти сразу же смяли атакующие «красные». Тем, впрочем, тоже досталось, но числом взяли. Генерал, инстинктивно прикрывший глаза, не ослеп, только в ушах звенело. Потому он видел, как наглец съехал с крыши, словно с ледяной горки, на своём седалище, спрыгнул во двор и перекатился вбок, уберегая ноги. Выругавшись ещё более цветисто, генерал вывернулся из-под наставленных на него ружей полуослепших «красных» и бросился к «призраку» — поучить того уму-разуму. Манёвры манёврами, а уважение к знамени надобно иметь.

Пистоли были заряжены, как и у всех, только порохом и пыжами. Выстрелил — ушёл, гадёныш, в сторону. Ещё один выстрел — на сей раз наглец в белом поднырнул, перекатился вперёд и оказался у него под самыми ногами. Генерал едва успел увернуться от подсечки, подпрыгнув. Выхватил шпагу, ткнул — «призрак» снова упал наземь, перекатился и встал на ноги. Выругался и ткнул снова. И тут мир перевернулся. Что-то обхватило его, да так, что парик на лицо съехал, и далее генерал понял, что …летит. Полёт, правда, был недолгим, до встречи с промерзлой землёй.

— Виктория! — он услышал голос государя, уже лёжа на утоптанном снегу. Царю ответили сотни голосов внутри крепости и за её стенами.

Только сейчас нечто, ухватившее его, убралось, и Головин, к своему стыду, понял, что хватали его …ногами. «Призрак» попросту подпрыгнул, оплёл лодыжками шею и плечи, и ринул наземь.

Позор. И шпагу ещё выронил.

Гневно пыхтя, генерал поднялся на ноги, поправил съехавший парик и принялся отряхивать кафтан. Шляпу искать не стал — после принесут, не впервой. Огляделся — и мысленно признал, что получил конфузию. Полон двор «красных», радостный государь и «призраки», сновавшие промеж солдатами. Обернулся — а тот, в белом, который его наземь уронил, никуда не делся, стоит за спиной. Караулит каждое движение. Рожа закутана, одни глаза видать, но и по ним заметно, что скалится, негодяй.

Тьфу…

Дурить не стал, не враги, чай. Но очень уж хотелось врезать наглецу промеж глаз. Положил себе узнать, кто таков, и устроить ему нечто незабываемое, чтобы неповадно было впредь генералами бросаться. Затем подумал, что государю-то сказать. Ведь тот обещал прощение, ежели крепость удержать удастся. А теперь что? Хорошо если в Казань возвращаться придётся, да в гарнизон примут, не откажут опальному.

— Автоном! — а Пётр Алексеевич тут как тут — радостный. — А ты молодец, дрался до последнего! За то тебя прощаю!

И, ухватив опешившего генерала, расцеловал в обе щеки. Не ожидал, право слово. Впрочем, того, что воспоследовало за тем, он тоже не ожидал.

— Сержант, поди сюда! — государь окликнул нахального «призрака», который как раз поднял с земли оброненное им ранее синее полотнище.

Тот подскочил и молча козырнул.

— Вот, Автоном Михайлыч, гляди — тебя пленила та же рука, что и Карлуса Свейского, — весело сказал Пётр Алексеевич, похлопав генерала по плечу.

— Кто ж сей молодец? — мрачно поинтересовался Головин. — Раньше не видал при тебе, государь, таких …ловких.

— В Преображенском полку нынче пополнение. Как они тебя, а?.. — захохотал Пётр. — Спросить чего надо — спрашивай, сержант и ответит… Эй, всем вина выдать! Выпьем и за викторию, и за науку воинскую!

И «красные», и «синие» дружно грянули «виват!»: все, несмотря на беготню, замёрзли, выпить не помешает.

— Откуда ж ты такой взялся? — зло процедил генерал, зыркнув на своего обидчика. Кто-то из солдат подал ему найденную шляпу, и Головин принялся яростно отряхивать её от грязного снега. — Ногами — на старшего по чину! Драть тебя надобно!

— А что ж вы, ваше превосходительство, даму матерными словами изволили обложить? — весёлым и неожиданно звонким голосом спросил нахальный «призрак», стаскивая с лица заиндевевшую от дыхания вязаную маску.

Девка. Вот же ж…

Девица снова козырнула, сказала что-то вроде: «Простите, служба», — и умчалась, мгновенно затерявшись среди таких же «призраков».

Значит, то вовсе не слухи, будто королевуса свейского девка в плен брала. Ежели она и Карлуса так же ринула… Головин стоял посреди двора со смятой шляпой в руке, чувствуя себя распоследним дураком. Раз его девица одолеть может, то какой с него прок?

А ещё — вот уж чего он точно не ждал — захотелось снова увидеться с нею. Да хоть бы просто поговорить.

Интермедия

— …Хотел бы я хоть на минуту там оказаться. В вашей России. Своими глазами всё увидеть.

— Она уже здесь, — негромко ответила девица, переглянувшись с братом. — Это — ты…

Глава 6 Гроза над горизонтом

1

Жизненный опыт подсказывал: если всё так хорошо, жди беды. И Катя постоянно была настороже. Как собака, честное слово.

— Если я что-то понимаю, он собирается лепить из тебя медиапроект, — сказал брат, когда они походным маршем возвращались в Москву.

— Да уж, — хмыкнула она. — Были бы здесь телевидение и ток-шоу, я бы сейчас не вылезала оттуда, несла бы с умным видом всякую околополитическую хрень. А теперь мне эту же самую околополитическую хрень придётся нести в письмах, да ещё по-французски или по-немецки.

— Ясно, что он хочет повозить шведа фейсом об тейбл, оставаясь за кадром. Сделать из него посмешище на всю Европу, чтобы проредить шеренги его сторонников и спонсоров. Но ты говорила, что этот Карлсон от такого только сильнее захочет воевать.

— Рано или поздно он всё же получит тейблом по фейсу, как под Полтавой. Может, это произойдёт под другим городом, но что произойдёт, причём раньше срока — уверена на сто процентов.

— Будем ли мы готовы к тому времени?

— Ты же сам дал ребятам задание — делать чертежи и описания всего, что можно производить прямо здесь и сейчас. Если хотя бы процентов пять-десять от этого удастся реализовать, то года через три — да, будем готовы. В нашей истории через два-три года после Нарвы Пётр без всяких ништяков из будущего взял Нотебург и Ниеншанц. А через четыре как следует навешал нашему старому знакомому — Рудольфу Горну. Причём за будущий Шлиссельбург шведы бились очень хорошо.

Брат и сестра шли чуть позади своих, между ними и одним из «новообразованных» полков, укомплектованным новобранцами. Их-то и обкатывали сейчас на учениях… Мороз по-прежнему стоял трескучий, все грелись на ходу. А солдатики ещё и песню завели. Пели хорошо, красиво, хоть и нестройно… Подумалось: а ведь среди них сейчас, возможно, шагают предки кого-то из «немезидовцев». Может, даже их собственные. Они точно знают, что пращур их рода по мужской линии — Семён — в данный момент казакует на Сечи, и лишь восемь лет спустя, не приняв измену Мазепы, подастся на Дон, где получит прозвище Черкас и женится на местной казачке. А дети его станут уже Черкасовы. Но много ли они знают о своём роде по женской линии? Бабушка, например, была детдомовская, из военных сирот. Кто знает, кем были её предки в 1700 году, если она по малолетству не помнила ни собственных родителей, ни даже данного при рождении имени.

Пётр накануне задал им вопрос, на который никто ответа не знал: почему именно они? И чем больше Катя думала над этим, тем ближе подступала смутная, ещё не оформившаяся в определённую мысль тревога. Ведь мироздание не любит излишнего крена в ту или иную сторону. Если оно — или Господь, как считает сам Пётр — решило выставить их на игральную доску в качестве сильной фигуры, то не в ответ ли на аналогичное явление такой же фигуры с другой стороны? Или наоборот — они явились здесь первыми, а затем воспоследовал ответ. То, что они ни о чём таком странном не слышали, ещё ничего не означает. Новости тут не по интернету передают, с почтой, курьерами. А едут курьеры, порой, неделями.

С аналогичной скоростью новости из России будут идти в Европу. Да и печатать станут только «по писаному». Вероятно, заметки о событиях под Нарвой в тамошних газетах уже вышли, равно как и о пленении Карла Шведского — а вот это уже сенсация, наверняка опубликовали все, кто мог. Но о том, что в тех местах полгода партизанили какие-то странные люди, почти наверняка ни одно издание ни словом не упомянуло, поскольку серьёзные газеты слухов не публикуют. В обратную сторону это тоже работает.

Вот и ломай теперь голову.

Оставалась надежда, что с открытием «информационного фронта» оппоненты, если они есть, как-то себя да проявят. Главной мишенью информкампании будет избран Карл Двенадцатый, а значит, с большой долей вероятности искать означенные оппоненты подадутся к нему. Если речь идёт о современниках, то как пить дать, предложат шведу свои услуги. Карл Карлович — не политик, а авантюрист на троне, вряд ли он устоит перед таким соблазном.

Пугать себя раньше времени не стоило, но рассматривать такой вариант как один из возможных — было необходимо.

— Я вот чего понять не могу, — сказал брат, прервав размышления. — Помнишь ту бронзовую скульптуру, которая якобы в точности воспроизводила Петра — по его сохранившимся вещам. Что-то она ни разу не похожа на оригинал. Нормальный же мужик. Длинный, как оглобля, но точно не урод.

— Не вздумай его в глаза мужиком назвать, убьёт, — усмехнулась сестра. — Тут это слово означает только крестьянина, а не мужчин вообще. Обидится. Это во-первых. Во-вторых, информационную войну не вчера придумали. Ни один живой свидетель в Европе во время его путешествий ни словечком не обмолвился — дескать, приехал к нам феерический уродец. Там бы такой шум поднялся, слов бы для описания не пожалели. Но ничего подобного никто не упоминал. Вся эта фигня началась существенно позже.

— Но вещи и статуя есть.

— Вот то-то и оно. Подозреваю, что на каком-то этапе произошла банальная путаница. Петров-то было трое. Причём второй и третий — его родные внуки, сын Алексея Петровича и сын Анны Петровны. Сын Алексея умер от оспы в 1730 году, ему всего пятнадцать лет было. Тогда никто не думал о музейной ценности царских гардеробов. Запросто могли сунуть в один шкаф вышедшие из моды камзолы Петра-деда и сапоги Петра-внука, и забыть лет на тридцать-сорок-пятьдесят. А потом уже нашли вещи и объявили, что всё это принадлежало одному Петру. А какому именно — да фиг с ним. Кто тогда заморачивался подтверждением достоверности? Лично у меня такая версия.

— Да, учитывая наш извечный бардак, вполне себе рабочая гипотеза, — рассмеялся брат. — Тем более, что реальность «не бьётся» с образом, который нам настырно предлагали. Я говорю не только про внешность, тут всё ясно. Что-то Пётр Алексеич не похож ни на героя романа Алексея Толстого, ни на свои же киношные образы. Хотя, из всех артистов, игравших его роль, Золотухин, на мой личный взгляд, оказался ближе всех.

— Погоди, это ты его только как отца-командира видел, — ответила Катя. — Попробуй с ним поссориться. Хотя нет, не пробуй. Наверное, я такого и врагу не пожелаю. И если на тебя кляузу напишут, тоже не завидую.

— Да уж… Мы верим фактам, а Пётр верит людям.

— Именно. Люди слабы и грешны, и исключений из этого правила за последние две тысячи лет, считай, не было. Точнее, если считать отсюда — за полных семнадцать столетий. В том-то и проблема…

Солдаты стали выводить голосами новую песню, более задушевную, чем прежняя, маршевая. Хорошо пели предки, заслушаешься.

2

С самого порога их ждала хорошая новость: обоз приехал. Весть принёс мальчишка из числа «сыновей полка», которого Гриша послал на ворота встречать своих. С обозом прибыла и старшая сестра — Дарья. Честно говоря, по ней соскучились не только кровные родственники: для «Немезиды» хрупкая, тихая, добродушная медичка Даша Черкасова была чем-то вроде живого талисмана. С виду она была полной противоположностью младшим брату и сестре, которых в шутку дразнила «двое из ларца, одинаковых с лица». Но была в ней другая сила — душевная.

Это чувствовалось даже в той деликатной настойчивости, с которой она могла убедить пациента делать то-то и то-то из предписанного, чего он поначалу категорически не хотел выполнять. Это в полной мере проявилось и после сражения, когда поступило много раненых солдат, и штатные полковые лекари сбагрили подозрительной девице самых безнадёжных. Мол, ей и отвечать за убыль. Каково же было всеобщее изумление, когда из девяти тяжелораненых, от которых отказались местные врачи, шестеро пошли на поправку. В их числе был и неизвестный герой Нарвской баталии — Дитрих Кауфман. Сподвиг преображенцев на атаку, одним из первых вломился в ряды противника. Порвали его шведы изрядно, все думали — не выживет. Но Дарья не пожалела медикаментов и шёлковых ниток, чтобы к моменту приезда в Москву означенный офицер уже был в сознании и даже мог самостоятельно работать ложкой.

Рассказывать в подробностях о встрече, обустройстве и обмене новостями смысла нет. Возникла только одна проблема — где размещать лежачих раненых. Пришлось немало побегать, чтобы найти помещение, более-менее подошедшее под лазарет, и попросить интендантов немного потесниться, прибрав оттуда рулоны сукна и иную казённую «мануфактуру», благо, было куда их переместить. Потом чуть ли не полным составом «Немезиды» всё это отмывали и приводили в соответствие санитарным нормам. Раненые всё это время лежали в «располаге», и при них неотлучно находились медики — Дарья и её медбрат Юхан.

О мальчишке стоило сказать несколько слов отдельно. За время, проведенное им в статусе помощника лекаря, он научился более-менее сносно говорить по-русски. Но не это главное. Парень искренне полюбил медицину — вот чего меньше всего ждали от бывшего шведского солдата и фаната Карла Двенадцатого. Пока он был учеником и, как сказала сама Даша, постигать лекарское искусство ему предстояло ещё не один год, но уже ассистировал своей учительнице во время операций, подавая инструменты и следя за их стерильностью между применениями. Дошло до того, что юный швед прилюдно поклялся более никогда и ни при каких обстоятельствах не брать в руки оружие. Мол, дело своей жизни он уже обрёл и со стези сей не сойдёт. Учитывая свойственное ему упрямство, следовало предполагать, что это всерьёз. Надо ли говорить, что такое положение устраивало всех без исключения?

После завершения зимних манёвров Пётр из Москвы куда-то пропал. Были предположения,что подался в ту же сторону, куда ранее услал Меньшикова. В офицерской среде курсировали упорные слухи, не подтверждённые, впрочем, документально, будто государь намерен вернуться к Рождеству. За это время новоиспеченным преображенцам следовало позаботиться о парадном обмундировании, для того им, как тогда было заведено, выдали денег «на платье». Полевое, по негласному распоряжению государя, им разрешили использовать собственное. Пошивом мундиров и изготовлением обуви с амуницией занимались считанные мастера, стоило «забить» свою очередь, пока не подсуетились другие новобранцы.

Пока суд да дело, командир ежедневно гонял «немезидовцев» за город на стрельбище — изучать матчасть, осваивая здешние фузеи. На резонный вопрос — мол, зачем? — последовал не менее резонный ответ: «Наши боеприпасы не бесконечные». Даже с учётом прикопанного в лесу под Нарвой и при экономном использовании хватит сезонов на пять, а дальше — либо полный переход на карамультуки, либо максимально возможная модернизация здешнего военпрома.

Тяжёлые, как зараза, фузеи — кило по пять каждая — не имели ремней для более комфортной носки. Фузилеры так и таскали их — уперев прикладом в ладонь и прислонив к плечу. В комплекте к этой гире шла кожаная сумка с пулями и пороховыми зарядами в бумаге, шомпол, роговая натруска с порохом для полки и багинет в кожаных ножнах. Если шомпол крепился под стволом фузеи, то всё остальное хозяйство носили на портупее. В принципе удобно, даже на стрельбище и в бою. Но если бы ружьё не надо было заряжать с дула… Вот это людям, разбалованным техническим прогрессом, было делать труднее всего. За время, которое требовалось для перезарядки фузеи, нормальный стрелок двадцать первого столетия мог высадить весь автоматный рожок. Затем все становились в шеренгу и делали залп, причём гости из будущего с первого же раза уяснили, почему при выстреле надо отворачиваться или прикрывать лицо шляпой: порох с полки мог при воспламенении «жахнуть» и по глазам. Ну, и отдача при солидном весе пули была соответствующая.

Второе, что они поняли на стрельбище — это то, почему нужно стрелять именно залпом. Гладкоствол, однако. Пули были подкалиберными и летели куда Бог даст. Проблему решали методом больших чисел, авось процентов десять из выпущенных пулек во вражеский строй да попадёт. Но если рядовых фузилеров учили, сделав выстрел, неподвижно стоять и молиться, пока противник изволит произвести ответный залп, то шведские каролингеры, например, мишени из себя не изображали. Они немедленно вставляли багинеты в стволы разряженных фузей и бросались в штыковую атаку. Точно так же командир натаскивал теперь и «немезидовцев».

На импровизированных манёврах, которые гвардейский полковник Джон Чамберс ради интереса однажды устроил на стрельбище, четыре десятка «пятнистых» подобной атакой почти сразу взломали строй численно превосходящего условного противника. То есть сделали то же самое, что и шведы под Нарвой. Англичанин потом долго ругался на двух языках, называя «пластунов» варварами, а побитых ими новобранцев — безрукими увальнями. Но тактику штыкового боя, сходную со шведской, в гвардейских полках всё же ввёл.

Командир анонсировал ещё и изучение «ядерного оружия» — здешней артиллерии — но не успели гости из будущего как следует обсмеять самих себя в роли бомбардиров, как привезли сшитую для них парадную форму. Вот тут-то и начался цирк, знакомый в их времени, пожалуй, только начинающим реконструкторам. Пришлось пригласить знакомых офицеров из местных, чтобы проинструктировали на этот счёт, иначе сами они бы очень долго разбирались, как всё вот это на себя правильно надевать… Кстати, башмаки и сапоги, сработанные на одну колодку без различия на левые и правые, вызвали шквал негатива. Ещё и разнашивать, стирая ноги до волдырей. Если под сапоги можно тёплые носки поддевать, то что делать с башмаками, когда придёт лето? Нужно что-то срочно придумывать. Не оружием единым должна быть сильна армия.

…Пётр Алексеич вернулся в Москву двадцать второго декабря по местному календарю. К этому моменту по уговору ему должны были представить хотя бы один проект модернизации вооружения. Приготовили, ясное дело, больше одного.

3

— Корнет, вы — женщина?^[16]

— Не смешно.

Если парни без особого оптимизма встретили перспективу носить здешнюю униформу как минимум на парадных построениях, то Кате преображенский мундир почему-то понравится сразу и без оговорок. Только уши мёрзли — треуголка с узким золотым сержантским галуном их не накрывала, а волосы ещё не успели отрасти до местных стандартов, торчали вихрами. Оставалось кутаться в епанчу и поднимать ворот повыше. Зато в этом прикиде её стойко принимали за молодого офицера из местных. Меньше недоверия или опасения, тоже плюс. Но свои вовсю острили, постоянно вспоминая то гусар-девицу Надежду Дурову, то кинематографический образ молодой Ларисы Голубкиной. Катя только отмахивалась: не до того.

Униформа фузилера Преображенского полка. Сержантская отличалась от неё только тонким галуном на шляпе и по краям обшлагов

— Хорош троллить, — сказала она, вытирая подошвы сапог о тряпку у порога. — Завтра в таких же прикидах на плацу строевым шагом будете ходить, тогда уже я с вас поугораю. Где командир?

— Да с его формой неувязочка получилась — мастер-ломастер с размерчиком прошиб, — сказал неугомонный Вадим. — Приходится перешивать.

На богатырские плечи брата и впрямь нужно было заказывать мундиры по особой мерке. Собственно, так и сделали, но то ли портной попался косорукий, то ли решил сэкономить пару копеек на сукне и нитках, однако стоило Женьке надеть новенький кафтан с золотым офицерским позументом, как он треснул по швам. Сейчас командир, тихо матерясь, вооружился иголкой с ниткой и занимался скоростным шитьём за занавеской в дальнем углу «располаги», поближе к печке. Там же собрались офицеры, которые устроили последний прогон предложенным проектам. Катя отстегнула медный крючок под горлом, сбросила епанчу на лавку и подошла к ним поближе.

— Что решили? — спросила она.

— Пришлось кое-что забраковать, — ответил Орешкин, перебирая листы с чертежами. — Про унитарный патрон пока лучше забыть, тут ни гремучей ртути, ни пироксилина нет и в ближайшие лет десять точно не предвидится. Понадобится целлюлоза, сырьё для производства азотной кислоты, соединения ртути или она сама в виде металла. В общем, много чего, что далеко и дорого.

— Шимоза^[17] не пойдёт? — поинтересовалась Катя.

— Пикринка токсичная, требует очень осторожного обращения при производстве. Сейчас таких технологий нет, — сказал Стас. — Обойдёмся без неё. А вот пушки системы Грибоваля или даже Вале^[18] — самое оно. И станок для сверления ствола в сплошной болванке, вместо проливания и рассверливания канала с риском получить скрытый дефект. Так, ещё ружьё Фергюсона^[19] — казнозарядное, винторез, до семи выстрелов в минуту. Если его допилить под примитивный «патрон» из бумаги и проковывать ствол на шаблоне из твёрдой стали, то вообще будет супер. Ещё — к пушкам даже сейчас можно будет делать вот такие унитарные заряды^[20], только стволы после выстрела тщательнее чистить надо. Но для грибовалевских пушек идеально… В общем, здесь то, что года через два-три может пойти в серию или производиться хоть сегодня.

— Если завод в Туле поставят раньше, — уточнил Артём. — Не помню, в каком году это было.

— В тысяча семьсот двенадцатом, — ответила Катя. — Завода ещё нет, зато Никита Демидов уже есть.

— К нему, Артём, ты и поедешь, как самый большой спец по ружьям, — сказал командир, закрепляя последний стежок и обрывая нитку.

— Всю жизнь мечтал, — криво усмехнулся снайпер. — Ладно, понял: приказы не обсуждаются, а выполняются.

— Всё, — командир натянул на себя кое-как подшитый кафтан и водрузил треуголку на голову. — Я готов.

— Надо будет ещё предложить чертёж полевой кухни, — сказала Катя. — Дёшево, сердито и солдатам не нужно самим кашу варить у каждого костра… Ну, да, ну, да — кто о чём, а баба о кастрюлях и поварёшках, — не без иронии добавила она, заметив улыбочки товарищей по оружию. — Сами взвоете, когда в поход пойдём.

То, что теперь им ходить в походы Северной войны, не вызывало ни малейших сомнений. Так лучше расстараться, чтобы эти самые походы хоть немного облегчить.

Интермедия

— Гриш, а Гриш?

— Чего тебе?

— А ведь вы не такие, как иные люди. Странные, но хорошие. Приютили, грамоте нас учите, теперь вот на довольствие зачислили, хотя и не положено… Гриша, ну скажи честно, откуда вы?

— Побожись, что никому ни единого словечка!..

— Пред Господом Богом клянусь, что буду молчать об услышанном. На том крест целую! — белобрысая девчонка перекрестилась, достала из-за ворота потемневший, с лёгкой зеленцой, простой медный крестик на шнурке, и действительно поцеловала его.

— Ну, смотри мне, если скажешь кому… Словом, Ксюш, мы из будущего. Из двадцать первого века от Рождества Христова. Я, например, родился в две тысячи десятом году.

Несколько секунд девочка стояла, не шевелясь — пыталась осмыслить услышанное.

— Не знала б тебя, сказала бы, что врёшь… — прошептала она. — Так вот оно что. Вот почему вы — другие…

— И вы нам кажетесь другими, триста лет прошло… Может быть, ты моя прапрапрапрабабушка, кто знает. Странно, правда?

— Не странно, а здорово!.. А каково оно там, у вас? Расскажи! Ну, Гриша!

— Расскажу, конечно. Только не всё сразу, уговор?

— Уговор!..

4

Визит сразу четверых офицеров лейб-гвардии к государю — дело самое обычное. Но далеко не каждого гвардейца при этом в передней встречает царёв ближник. Алексашка сиял. В прямом смысле: дорогой камзол с широким золотым позументом, пуговицы и пряжки на башмаках с камушками, модный парик, перстни — словом, не человек, а ходячий прилавок ювелира и шелкоторговца. Впрочем, лучезарная улыбка тоже шла в комплекте: узнал сразу, несмотря на смену имиджа.

— Освоились, вижу, — сказал он. — Что пришли вовремя, то хорошо. Но обождать придётся: у государя князь-кесарь Фёдор Юрьевич.

— Ромодановский, — негромко пояснила товарищам Катя. — Это может быть и надолго.

— Да кто его знает, — Меньшиков понизил голос до полушёпота. — Государь князю благоволит, розыскное дело доверил, — и добавил совсем уже тихо, едва слышно: — Старого чёрта лучше не злить. Запомните сие крепко, ведь не раз ещё с ним столкнётесь.

— Лучше бы не сталкиваться, — так же тихо сказал Евгений. — Если, конечно, я правильно понял, что означают слова «розыскное дело».

— Так это смотря с какого конца того дела ты будешь, господин поручик. Хотя… я бы поостерёгся… Присядьте. И правда, Бог его знает, сколько ждать придётся, — Алексашка снова заулыбался и заговорил нормальным голосом.

Но едва гости заняли стулья, как послышались приглушённые голоса и шаги, а затем едва слышно скрипнула металлическая петля открывающейся двери. Князь-кесарь, имевший право заходить в кабинет царя в любое время суток без доклада, уже покидал помещение. Господа гвардии офицеры тут же поднялись на ноги и по въевшейся военной привычке встали по стойке смирно, или «во фрунт», как здесь говорят. По страшной роже, которую скорчил Меньшиков, и его жестикуляции догадались, что что-то сделали не так, и сняли шляпы. Все, кроме дамы.

Фёдор Юрьевич действительно пользовался особым расположением Петра: уж если царь лично ему дверь открывает и отступает с пути, то это многое о человеке говорит. Обладатель уникального титула «князь-кесарь» оказался грузным пожилым дядькой немалого роста, длинноволос и усат, без бороды, но в старорусском наряде. Красное лицо Ромодановского говорило либо о пристрастии к выпивке, либо о гипертонии, либо о совмещении этих двух факторов. Умный, цепкий и недобрый взгляд гостям из будущего не слишком понравился: князь-кесарь изучал их гораздо пристальнее, чем следовало бы.

Судя по тому, как Фёдор Юрьевич, проходя мимо них, счёл нужным остановиться и окинуть внимательным взором, кое-что ему было известно. Вопрос только, что именно.

— А, вот вы каковы, — прогудел он низким, чуть хрипловатым голосом. — Наслышан, и премного. Что ж, коли противу государя не умышляете, то служите во славу Отечества. Может, когда и вместе его царскому величеству послужить доведётся… Ну, государь мой, пойду я, дел много, — сказал Ромодановский, обернувшись к Петру и слегка склонив голову.

И, сказав эти дежурные фразы, направился к выходу, запахивая на ходу полы длинной шубы. Под его сапогами жалобно скрипели половицы, помнившие ещё царя Алексея Михайловича. Шапку князю, метнувшись куда-то, подавал Меньшиков, а провожал его государь лично. Удивляло, что Пётр, тот ещё самодур с другими, следовал за Ромодановским по пятам, словно примерный ученик за учителем, и обращался к тому с видимым почтением.

— Охренеть, — командир «Немезиды» был, мягко говоря, удивлён происходящим.

— Не так много у Петра Алексеича настолько верных, как этот князь, — негромко сказала ему сестра. — Но так или иначе, пересекаться с ним и правда не хочется. Дядя крутой. Иногда даже чересчур.

— М-да, жестокий век — жестокие сердца… — задумчиво сказал Стас.

Ему пришлось прервать фразу на середине: вернулся Пётр. Вид он имел при этом, словно ученик, выпавший из поля зрения строгого учителя. На его лице явно читалась смесь облегчения и какого-то мальчишеского веселья. Быстрым шагом проскочив «приёмную», Пётр Алексеич заговорщически подмигнул прибывшим.

— Пошли, — сказал он и весело добавил: — Кот из дома — мыши в пляс… Алексашка, караулы проверь! — крикнул он, не оглядываясь.

— Уж не по наши ли души Фёдор Юрьевич приходил? — как бы между прочим поинтересовался Евгений, когда шедший последним Артём плотно прикрыл за собой дверь.

— Нетрудно было догадаться, верно? — весело рассмеялся государь. — Пришёл ко мне с подозрениями, будто умышляете вы заговор составить. Я его просил, чтоб вас не трогал.

— Слышала, будто его это может и не остановить, — заметила Катя.

— Не остановит — тогда уже не просьба, а приказ будет, — отмахнулся Пётр, усаживаясь на своё любимое место за огромным письменным столом. — Словом, он вас не тронет, но и вы ему дорожку не перебегайте… Готово ли ваше предложение?

Вместо ответа Евгений молча подал толстую пачку исписанных и исчерченных листов. Одно только их количество уже впечатлило государя. А когда он, придвинув к себе канделябр на пять свечей, принялся изучать содержимое, гости из будущего поняли, что попали в точку. Пётр был очень хорошим, по меркам своего времени, инженером. Предложенные технические решения оценил по достоинству.

— Сие всё у вас, там, в наличии? — спросил он удивлённо.

— Было, лет двести назад, — последовал ответ Стаса. — Но по сравнению с тем, что есть у вас…

— Вижу. О пушках вам будет с кем поговорить, я его уже вызвал, скоро в Москву приедет. А ружьё изрядное. Ежели исполнят наши мастера по сему чертежу, то и врагов вскоре удивим… Что за Никита Демидов сын Антуфьев здесь упоминается?

— Тульский оружейник, — негромко сказала Катя. — Он тот, кто сможет всё это сделать.

— Сперва погляжу сам, что за мастер, а уж после решу, давать ему денег или нет, — сказал Пётр, продолжая перебирать и перечитывать техническую документацию. — Может, ещё кто толковый сыщется, быстрее дело пойдёт… Отчего иных предложений не вижу? Всё сие, — он встряхнул пачкой бумаг, — весьма полезно будет. Однако нисколько не похоже на то оружие, что у вас при себе имеется.

— Извини, произвести это сейчас не сможет никто, — развёл руками Евгений. — Слишком далеко ушли технологии и энергетика. У нас там всё на электричестве, а у вас дай Бог, чтобы паровые и водяные механизмы лет через десять запустили. Может, тогда и подумаем, как сделать что-то на унитарном патроне, ведь именно в нём весь секрет. Ну, и…

— Что ещё?

— Шпионаж. Пусть Катька скажет, она над этой проблемой думала.

Ощутив на себе пронизывающий взгляд Петра, упомянутая с трудом удержалась, чтобы не поёжиться. Но, как говорят в народе, назвался груздём — полезай в кузов.

5

О том, что в государевых приказах по бумажной части творится чёрт знает что, Пётр и сам знал. Но когда ровный, спокойный голос девицы сообщил, что многие плоды трудов его до потомков не дошли, притом из-за сплошного разгильдяйства и воровства, едва сдержал в себе вспыхнувшую ярость… Драгоценнейших карт с начертанием и описаниями дальних земель российских, составленных нарочно отряженными экспедициями по его указанию, хватились лишь через полвека и не сыскали. Богатейший архив подлинных документов свалили в ящики и свезли в Париж к какому-то учёному француженину, чтоб гишторию его царствования писал. Так они там и остались, и где находились три сотни лет спустя, Бог весть. Зато почти через сто лет от сего дня в Европе состряпали гнусную подделку, кою затем из века в век вытаскивали из чулана и трясли, яко его достоверным завещанием.

— Я больше скажу, — продолжала девица. — У меня сейчас в кармане пять рублей серебром, половина того, что имею. Спорю на всю сумму, что завтра к вечеру принесу тебе какой-нибудь секретный документ из Посольского приказа. Уж за пять полновесных рублей мне что-то интересное да продадут. Как ты думаешь, иностранцы об этом способе добычи сведений не знают?.. Вот я о чём. У тебя в руках такое, что может заново перекроить всю карту Европы. Ты сейчас пустишь чертежи в работу, без присмотра. А какой-нибудь придурок подьячий за пятёрку и бутылку завтра всю эту пачку бумаг продаст… Ровно через год, самое большее через полтора — спорю на вторые пять рублей — тебе эти же самые ружья в готовом виде англичане привезут на продажу, втридорога. Ещё и запатентуют так хитро, что нигде, кроме как у них на острове, их нельзя будет произвести.

— Выдача патентов на изобретения^[21] — дело доброе, — согласился Пётр Алексеич, не слишком-то довольный тем, что услышал. — Стоит ввести сие и у нас, чтоб не мы Европам, а они нам деньги платили. А шпионство… Следует создать особый архив, чтоб бумаги такой важности в крепких шкапах да за караулами обретались, и лишь по моему личному письму их оттуда доставали.

— Тогда останется только одна проблема — пожары.

— От огня никто не уберегается, — сказал государь. — Все горят. И Лондон горел дотла^[22].

— Пожаров и у нас хватает, где открытым огнём никто не освещается и не отапливается. Потому что электричество электричеством, а дураков везде хватает. Но всё же такого ужаса, как здесь, нет… Год одна тысяча семьсот первый от Рождества Христова, 19 июля, — девица на пару секунд прикрыла глаза, словно читала по памяти. — Кремль выгорел дотла. Вот эти самые палаты — тоже. Их восстановили только в двадцатом веке. Через год, в тысяча семьсот втором, сгорел Посольский приказ. Ещё через десять — сильнейший пожар в городе, в огне погибло больше двух с половиной тысяч жителей Москвы^[23]. О более поздних пожарах упоминать не буду. Стабильно горели всей столицей каждые несколько лет. И если честно, я не знаю, что с этим делать. Как при этом сохранить архивы?

— Подумаем, — Пётр набил трубку и прикурил от оплывшей свечи. — Если что дельное сами сообразите, опишите на бумаге и несите мне. Будем думать вместе. А я велю немедля деревянные строения внутри Кремля все снести и на дрова пустить. На их месте в камне отстроимся. Завтра же объявлю, чтоб проекты готовили, и сам займусь.

— У нас для обработки дерева применяют огнезащитные составы и краски для замедления горения, — подал голос молчавший до того Артём. — Совсем пожар не предотвратит, но балки и стропила после этого горят неохотно.

— С тебя рецептура и испытания, — сходу воодушевился Пётр. — Дорого встанет?

— Натриевая щёлочь, чистый песок, белая глина. Кроме каолина всё должно быть дёшево, его ближайшее более-менее крупное месторождение в …Малороссии. Можно и обычную глину использовать, но будет не так красиво. Щёлочь получают из соды и негашеной извести. Если по-простому, то песок в концентрированном растворе надо кипятить, получится силикат натрия, то есть жидкое стекло. В нём разводят глину, мелкий песок, а потом покрывают стропила. Сам не делал, покупал готовые смеси, хотя основу состава знаю.

— Я же спрашивал у всех — кто что знает, пусть описывает, — фыркнул командир. — А ты сидишь, блин, и молчишь, как воды в рот набрал. Ты хоть понимаешь, сколько жизней можешь спасти этой своей огнеупорной смесью?

— Да как-то не думал… — смущённо пожал плечами Артём. — Про ружьё все сразу вспомнили, а про это…

— Всё важно, — веско сказал государь. — Собрались мы сей вечер про пушки поговорить, а вон сколько ещё дельного сказали. Ежели так и дальше пойдёт, то будет всем нам работы на многие годы.

Гости из будущего переглянулись.

— Главное — с нашей стороны — сперва думать, а потом делать, — сказал поручик.

— Боишься натворить беды? Правильно боишься. Я тоже того опасаюсь. Потому и думать будем крепко…

…Гостей он выпроводил лишь часа через три, то есть под полночь, пообещав завтра к вечеру проинспектировать организованный ими лазарет. Престранные они люди. Как солдат их сравнивать не с кем, таких ещё нет на свете, а нынешних они бьют походя. Привыкли к совсем иной войне. Но когда надо головой поработать, начинают умствовать, про высокие материи говорить. Как будто в каждом из них сидят по два разных человека, мало знакомых друг с другом.

Объяснения сему пока нет, но учитывать подобную особенность придётся. И ещё — надо присмотреться к их медицине. Там наверняка тоже есть что перенять.

Интермедия

— …Служба — это хорошо. Пусть служат, коль полезны. Но то, что государь не пойми кого к себе приблизил… Они к нему ходят по вечерам, подолгу сидят, о чём-то говорят. О чем? Неведомо. А ежели умысел какой имеют? Надо бы разобраться. Охохо…

— Не печальтесь, батюшка. Умышляли бы злое, давно бы исполнили.

— Может и так. Но я должен знать наверняка… Надо бы хоть одного из них зацепить, да под розыск. Пока государь хватится, тот всё мне успеет порассказать. Нет, девку ихнюю брать не стоит. Девки либо сразу по слабости своей правду выкладывают, либо, напротив, молчат до последнего. Поручика тож не брать, он на виду. Надо солдата либо сержанта сюда привести да расспросить. Упрётся — так и с пристрастием. После расспросов, конечно, отпущу, но он мне всё-всё поведает, яко на исповеди…

…О дружеской просьбе государя он сыну не сказал. Зачем Ваньке сие знать? Слишком мягок он, молод, подвержен новым веяниям. Наследник, но не помощник. Охохо…

6

Процесс исцеления принёс Дитриху не столько облегчение, сколько множество излишней суеты. Какой-то добрый человек распустил слух о его истинной роли в Нарвской баталии, и теперь каждый уважающий себя офицер, будь он русским или иноземцем, спешил засвидетельствовать своё почтение. Если бы не Дарья Васильевна, установившая часы посещений, здесь было бы круглые сутки не протолпиться.

На что было похоже сие помещение? На две смежные монашеские кельи, одна пошире, другая поуже. В той, что шире, вдоль стен расставили широкие лавки, накрытые соломенными тюфяками. На них, укрытые тёплыми покрывалами, и лежали нынче выздоравливавшие. Один солдат со сложным переломом ноги, двое с огнестрельными ранами, да он сам, коего шведы искололи багинетами. Было ещё двое с пулевыми ранениями, да они на днях вернулись к своим полкам. По рекомендации Дарьи Васильевны, к воинской службе им следовало приступить не ранее, чем через месяц, а пока они могут делать что-либо немудрёное в помощь тем же интендантам.

Шведский багинет серьёзно распорол ему бедро, эта рана доставляла больше всего неудобств: нога пока ещё не слушалась, так и норовила подвернуться. Ученик лекаря смастерил ему костыль. Теперь Дитрих мог, никого не беспокоя ради помощи, посетить дальний отгороженный угол, где разместили особое ведро с нарочитой двойной деревянной крышкой: поднимаешь верхнюю, а под ней круглое сидение с дырой. Соорудили сие ведро люди из грядущего. Дважды в день мальчишка-швед его выносил, промывал и возвращал обратно… Можно было просто погулять по комнате, чувствуя, как мало-помалу возвращаются силы. А вчера он даже предложил Дарье Васильевне свою помощь в заполнении дневников на каждого болящего, кои она вела с первого дня.

Печь была вделана в стену между двумя комнатами, дровами её загружала сама девица-лекарь. Тепло было всем. Выздоравливающие отсыпались, раны медленно, но затягивались. Иногда они говорили меж собой о чём-то, но чаще в «палате», как звала комнату Дарья Васильевна, слышался храп. Вот и сейчас трое из четверых выводили носами рулады, а Дитрих не спал. Было над чем поразмыслить.

Его лавка стояла напротив входа в «келью», завешенного каким-то грубым рядном вместо двери, потому он мог слышать, а иной раз и видеть, что происходит в «приёмном покое». Сейчас оттуда доносились тихий скрип пера и шелест бумаги: удивительная девица со званием бакалавра медицины продолжала вести дневники болящих. Снаружи слышались удары топора по дереву и стук поленьев: мальчишка-помощник либо сам колол дрова, либо упросил кого-то из солдат поработать ради лазарета.

Из-за окон, прикрытых деревянными ставнями, прилетали приглушенные звуки внешнего мира — голоса людей, редкий топот лошадей, колокольный звон. Это помогало думать о скором возвращении к нормальной жизни и службе, о перспективах оной, о том, что он может узнать от своих новых друзей… Наконец, можно было подумать и о Дарье Васильевне. Её знания и умения внушали уважение. Но в то же время была эта хрупкая с виду девица добра и трогательно беззащитна, нисколько не походя на младших брата и сестру. Хотелось стать её щитом от жестокого мира. Но примет ли она его предложение?

Что внушало Дитриху робкую надежду, так это то, что Дарья Васильевна к нему единственному обращалась на «вы» и не называла «братцем», как прочих болящих. Сколь зыбка была та надежда!

Размышления прервал шум за входной дверью: кто-то пришёл. Прислушавшись к голосам, понял, что явились с инспекцией. Подступило нехорошее предчувствие.

Интермедия

Из записок государя Петра Алексеевича.

«…Порутчик Черкасов суть верен, но не пёс, думать умеет. Тем и ценен. Всё ж опасение имею, что не всякое моё приказание исполнять станет.

Сестрица его Катерина тако же верна, однако безчувственна совершенным образом. Не имею представления, кто сию девицу смог бы к себе расположить. Скорее её убьют в баталии, нежели сей лёд растает.

Сержанты из числа присных обладают превеликими знаниями и умениями, не токмо воинскими. Один тугодум, однако же стреляет метко и зело опытен в части строительства. Другой умеет взорвать всякий пороховой заряд, в каком бы состоянии и под каким караулом тот ни находился.

Противу командира своего сии люди не пойдут никогда, и порутчик за них встанет. Предвижу немало хлопот с оными, однако польза, от них проистекающая, превышает любые неудобства.

С солдатами из новоприбывших знакомства доныне не сводил, сказать о них нечего, кроме того, что воюют изрядно…»

7

Первым делом государь навестил раненых. Выслушал пояснения Дарьи Васильевны относительно состояния каждого из них, расспросил пациентов относительно самочувствия и даже самолично проверил пульс. Дитриха поздравил со следующим чином, честно заслуженным на поле битвы. Подобное внимание было весьма лестно, новоиспеченный майор не стал лгать самому себе и кривить душой. Однако ему крайне не понравилась одна вещь.

Сперва он подумал, что почудилось. Но нет: когда государь смотрел на даму-лекаря, его взгляд был словно у охотника, завидевшего оленя среди деревьев. Пётр Алексеевич был неравнодушен к женскому полу, о том все знали, а многие и пользовались ради достижения каких-то своих целей. Девица Монс из Немецкой слободы, к примеру, состояла у государя на содержании, получала подарки, но, насколько Дитрих ведал, чувства русского венценосца не были взаимны. Говорили ещё о каких-то метрессах^[24], знатных дамах, актрисках, совершенно случайных женщинах. Даже странно, что государь не проявил никакого интереса к сестре Дарьи Васильевны. Впрочем, ту амазонку сложно было назвать привлекательной девицей — солдат, но не женщина. Умна, зла и всякий момент опасна. Другое дело — госпожа бакалавр. Всё, что объединяло её с сестрой — это ум. Тихая, скромная девица производила впечатление полной беззащитности. Пятнистый мундир из грядущего, символ грозной силы, казался на ней чужеродным. Хотя, довольно было посмотреть ей в глаза, чтобы понять: душою она ничуть не слабее брата и сестры. Другое дело, что если тех защищали телесная мощь и воинские умения, то Дарья Васильевна была уязвима. Много ли нужно, чтобы скрутить девицу и увести с собой?

Дитриху также было известно, что государь ни одну даму силой не принуждал. Женщин привлекал его высокий титул: кто царю откажет? Но ведь сейчас речь идёт о той, кто не склонится перед блеском короны, если сама не будет испытывать нежные чувства. Как поведёт себя Пётр Алексеевич, если едва ли не впервые в жизни получит отказ?

Когда визитёры покинули «палату», чтобы осмотреть «операционную» — отделённую чистой занавеской часть «приёмного покоя», где стоял стол с ремнями и хранились инструменты — Дитрих заметил, что они не слишком плотно задёрнули рогожку, отделявшую два помещения. Через несколько минут все вернулись к маленькому столу, за которым обычно сидела госпожа лекарь. Государя и мальчика-шведа со своей лавки офицер не видел, но мог наблюдать за лицом Дарьи Васильевны: её явно одолевали какие-то престранные размышления. Пока Пётр Алексеевич коротко экзаменовал юного ученика, а тот, сбиваясь от волнения, отвечал, она молчала. В глазах её Дитрих видел светлую печаль, как будто вот-вот закончится что-то очень хорошее… Наконец государь завершил расспросы.

— Вы ведь изучали медицину, Пётр Алексеевич, — негромко сказала девица-лекарь. — Значит, я могу говорить с вами, как с коллегой?

— В определённом смысле, — последовал ответ, произнесенный голосом человека, который явно был доволен происходящим. — Мои знания не столь глубоки, чтобы претендовать на некое учёное звание. Однако анатомирование делать умею.

— Зубы рвёте, — напомнила Дарья, улыбнувшись.

— Желаешь проверить? — не то в шутку, не то всерьёз предложил государь.

— Благодарю, мои пока все здоровы. Но если вдруг заболят, буду знать, к кому обратиться, — в её голосе прорезалась добрая ирония.

— Боишься? Никто до сих пор не жаловался, чтоб после моих операций болело.

— Может, вас просто не хотели огорчать, — в шутку предположила девица.

— Может, и так, — со смехом согласился государь. — Скажи, нужно ли что тебе самой?

— Спасибо. У меня всё есть — родные, друзья, крыша над головой, возможность лечить больных. Оклада хватает, чтобы лекарства и травы покупать, полотно, еду, дрова… Ещё раз благодарю, но мне больше ничего не нужно.

Ненадолго воцарилась тишина: очевидно, государь дивился человеку, у которого всё есть. Наконец он решил прервать молчание, становившееся неловким.

— Говорили, будто некоему офицеру, что явился сюда признаться в пламенной страсти, ты предложила мазь от ожогов.

— Да, было такое, — улыбнулась Дарья Васильевна. — Не люблю пафосных слов и поддельных чувств.

— А что же офицер?

— Обиделся и ушёл.

— Сам?

— Сам, — улыбка Дарьи Васильевны на сделалась немного печальнее. — Брат мне когда-то давно пистолет подарил для таких случаев. Стрелять ещё ни разу не пришлось, но аргумент убедительный.

— Могу я взглянуть на сей аргумент?

Девица достала откуда-то из-под столешницы один из тех странных пистолетов, которыми были вооружены все в отряде гостей из будущих времён, и подала собеседнику. Как он его рассматривал, Дитрих видеть не мог. Однако минуты две или три спустя оружие вернулось в руки хозяйки.

— Если б на меня такой наставили, я бы тоже ушёл, — послышался ироничный голос государя. — Смею надеяться, что избегу сей участи.

— Вам это не грозит — вы говорите как живой человек, а не как плохой актёр…

Дитрих мысленно обозвал себя недоумком: всё стало ясно, как день! Нет никаких сомнений, что Дарья Васильевна подпала под обаяние государя: он умел производить должное впечатление. Но во взгляде девицы снова читалась печаль.

Теперь господин майор в точности знал, что сейчас произойдёт.

Пётр Алексеевич, нисколько не смущаясь присутствия ученика, предложит девице пройти с ним. Это предложение обидит Дарью Васильевну, и с её стороны последует деликатный, но твёрдый отказ. Тогда самодержец попросту повернётся и молча уйдёт — тоже с обидой.

И всё закончится? Верится в это слабо.

Сколько ударов сердца будет ещё длиться это тягостное для Дитриха молчание?

Тишину прервал чей-то голос снаружи, звавший Дарью Васильевну. Та встрепенулась, словно сбрасывая наваждение. Кто-то забарабанил в дверь.

— Братец, открой, — сказала девица своему ученику.

Мальчишка отпер дверь. В «приёмный покой» тут же ввалились двое мужчин, причём один, безбородый, в распахнутом кафтане, буквально висел у седого бородатого дядьки на плече, прижимая руку к своему животу. Из-под ладони растекалось по рубахе тёмное пятно. Дарья мгновенно бросилась к нему.

— Зарезали! — громко, путано и с подвыванием начал объясняться бородатый. — Стёпка это, сын мой! Антипка его ножичком!.. Антипку-то повязали, а Стёпка в крови!

— На стол! — неожиданно властно скомандовала девица. — Юхан, свет, инструменты, тампоны, бинты, иглы и нитки! Пётр Алексеевич, помогите его раздеть! Вы! — это уже бородатому. — Вон котелок с водой — в печку его, и следите, когда закипит!.. Ножницы мне!.. Да прекратите вы причитать, папаша! И не таких вытаскивали!..

Куда подевалась тихая, скромная, вежливая Дарьюшка? В неё будто вселился дух младшей сестры. Но Дитрих, несмотря на резкую перемену обстановки и несусветную суету, что воцарилась в приёмном покое, почувствовал облегчение. Нечто давящее не просто отодвинулось куда-то до времени, а совсем отступило, исчезло, растаяло, словно наваждение. Бог его знает, почему, но он был благодарен неведомому злодею Антипке, причинившему несчастье какому-то парню. Если бы не это…

Нет, лучше о плохом не думать.

8

— Невероятно… Взгляните, Пётр Алексеевич. Вот это я понимаю — везение.

— Да этот парень в рубашке родился.

Медицину государь и правда изучал, хоть и с весьма специфической стороны — по анатомическим театрам и атласам. Ему не требовались дополнительные пояснения. И так всё очевидно: ножичек, изрядно прорезав слой жира и крепкую прямую мышцу в верхней части брюшины, до кишечника едва концом достал, да и того не повредил. Крови было много, однако чистой, без примеси содержимого, что в кишках обычно обретается.

Операция надолго не затянулась. Парня пристегнули ремнями к столу, дали в зубы ложку и велели думать о чём-то хорошем: поить больного снотворным снадобьем при подозрении на повреждение кишечника было нельзя. Впрочем, раненый был в прострации от всего случившегося и, вполне вероятно, пока боли не ощущал. Потребовалось очень аккуратно расширить рану скальпелем, зажать повреждённые крупные сосуды и удалить натекшую в полость кровь, на что старшая девица Черкасова употребила маленькие свёрточки из полосок чистого полотна, кои брала не руками, а нарочитым зажимом. Он сам при этом держал рану открытой, придерживая её края пинцетами. После удаления крови оба медикуса и ученик ещё раз всё осмотрели, снова убедились, что кишечник действительно не задет. Девица обработала раневой канал остро пахнувшим настоем, приняла от ученика ещё один инструмент, вынула им отмокавшую в хлебном вине иголку с тонкой шёлковой ниткой и принялась методично, снизу вверх, зашивать всё, что было разрезано, вплоть до кожи. Затем зашитую рану смазали поверху другим настоем, перевязали, больного всё же напоили снотворным и перенесли в «палату» к прочим пациентам. После чего помыли руки и наконец спровадили горюющего родителя — с наказом поутру сходить в храм и поблагодарить Бога за великую милость, что всё обошлось малой кровью.

— Хуже всего, когда в такую рану попадает грязь, — сказала Дарья, доставая из ящичка чистейшие белые полотенца. — Старшего-то я помню, неделю назад приходил ко мне с нагноением. Видели повязку у него? Занозу загнал в палец, вытащил и продолжил работу, даже рук не помыв. А к утру кисть разнесло. Пришлось вскрывать и чистить. Да, сепсис убил больше людей, чем пули…

Государь не без доли удивления отметил в себе разительную перемену. Дарья хороша, слов нет. Но если всего часом ранее она была для него лишь очередной девкой, с которой не грех свести близкое знакомство, то операция изменила всё. Он увидел её истинное лицо.

Вроде девица нисколько не походит на брата с сестрою и прочих …современников, но сердцем почувствовалось — одна из них. Словно железо в бархат обернули. Стоило видеть, как она на него зыркнула, когда сунулся к раненому, не помыв руки. Сама не только перед операцией начисто вымыла их от кончиков пальцев до локтей, но и тем же хлебным вином ополоснула, а нос и рот прежде закутала в белую тряпку, пояснив: мол, даже дыхание не должно касаться раны… Знания, несопоставимые со всем, что он видел, и несокрушимый дух — вот что сделало сию девицу недоступной. Три с лишним сотни лет, ограждали её, словно крепостная стена.

Ему редко встречались люди, преданные своему делу так беззаветно. Дарья — одна из них.

Тем ценнее будет сей трофей.

— Простите меня, что взялась командовать, — она по-доброму, даже немного виновато улыбнулась. — Иначе нельзя. Дашь слабину — все разбегутся по углам, потеряю время. Пациент может кровью истечь, пока уговорю кого-то помочь.

— Иной раз лекарь что офицер, может и покомандовать, — сказал государь, вытирая руки после мытья. — Я не в обиде… Спасибо за науку, Дарья Васильевна, — добавил он, ощущая нечто для него небывалое — грусть.

— Что вы. Это вам спасибо — за помощь, — вздохнула девица, наблюдая, как парень-ученик взял ведро и пошёл по воду. — Снова прошу прощения, нам прибраться надо после операции.

— Смею ли я просить о новой встрече? — спросил он.

Девица смотрела на него своими огромными светло-карими, почти золотыми глазищами — не мигая, в упор.

— Конечно же, приходите, — сказала она едва слышно. — Буду рада вас видеть …снова.

Нет. С этой точно нельзя, как с иными. Его охватил странный азарт: сделать то, чего не делал никогда в жизни — завоевать девицу, как простые смертные, что добиваются благосклонности женского пола разными политесами. Ибо лишь тому знаешь цену, что получил не даром… Рука Дарьи была тёплой, красноватой, с набухшими жилками, пахла смесью дорогого душистого мыла, хлебного вина и лекарских снадобий. Поцеловал ей кончики пальцев, словно королеве, после чего, не простившись, ушёл.

По краю памяти скользнула мысленная заметка, кою сделал накануне — навестить Анхен… Какая ещё Анхен? Плюнуть и забыть, пусть живёт как знает. Дарья — девица из почти сказочных грядущих времён — разом высветила сравнением с собою все пороки Анны Монс. И сребролюбие, и неверность, и поддельность чувств — сие тут же показалось во всём безобразии, будто старое, затхлое, траченое молью платье на свет вытащили. Он всё прощал, не видя никого лучше. Но теперь-то…

Таких, как Анхен, везде полно, продаются задёшево. А таких, как Дарья, на всём белом свете нет и не будет ещё лет триста. Решено: он будет добиваться именно этого приза.

9

— У меня плохое предчувствие, — сказала Даша, когда порог лазарета перешагнула сестра. Стояла где-то поблизости и ждала, пока гость уйдёт.

— Ты на его счёт? — Катя мотнула головой куда-то назад.

— На свой…

— Не поняла?..

— Пока без подробностей, — старшая из сестёр покосилась на проём, ведущий в «палату». — Но на всякий случай поговори с ребятами. Может кто-то из них здесь дежурить иногда?

— Так, — младшая, снова вырядившаяся в местный мундир, скрестила руки на груди. — Ты точно не хочешь ничего объяснить?

— Извини, пока нет.

— Ладно, сегодня я здесь побуду, а завтра с утра поговорю с Женькой и ребятами…

…В ночь поднялся ветер. Снега он с собой не принёс, но завывал до самого утра. Кате вполне хватало охапки соломы поблизости от печки, чтобы выспаться. Сквозь сон она слышала, как то Дарья, то Юхан поднимались и тихонечко проверяли, всё ли в порядке с больными. Это её не беспокоило. В случае ЧП — не привыкать вскакивать, хвататься за оружие и создавать возмутителям спокойствия разнообразные проблемы. Но несмотря на пессимизм сестры, она была уверена, что именно сегодня им волноваться не о чем.

Однако поговорить с ребятами с утра не получилось: новеньких внезапно повелели ставить в караулы наравне со старослужащими. Кате вручили …алебарду. Нет, это не шутка. Вы сержант лейб-гвардии? Собрались в караул? Берите этот почти бесполезный в эпоху огнестрела дрын с острым наконечником и узорным лезвием, и извольте стоять на посту несколько часов, изображая из себя статую. И ей ещё повезло, что «тащить службу» довелось внутри здания, а не по периметру: холодный ветер не только не улёгся, но ещё и усилился.

Вот с такой алебардой (первая сверху) и пришлось героине ходить в караул

Сменилась только в полдень, после чего ещё потеряла время, пока сдавала «церемониальное» оружие и воспитывала рядовой состав из числа новобранцев четвёртого батальона. «Что вы сказали, сударь?.. Как следует обращаться к старшему по чину?.. Лейб-гвардии, если точнее. Ещё раз, только правильно… Молодцы». Перехватила благодарный взгляд подпоручика-немца, который, видимо, уже отчаялся получить от своих салаг столь скорый результат, козырнула ему, продемонстрировав желторотикам, что такое субординация, и наконец была свободна.

Брат, оказывается, тоже только сменился с караула. Выслушав одавешней просьбе Даши, встревожился и пообещал помочь. Едва он это сказал, как их обоих опять сдёрнули с места.

В гвардию ещё никогда не принимали целиком слаженное подразделение с многолетней историей и своей спецификой. Петра Алексеича внезапно осенило, что надо бы развернуть «Немезиду» в полноценную полуроту, выведя их из простых стрелков в егеря. А значит, следовало довести её до штатной численности, отобрав из других рот подходящих по параметрам людей. Женя лишь матюкнулся сквозь зубы: нужно было разобраться с кучей бытовых проблем, а тут то одно, то другое.

— Ладно, — сказал он сестрице. — Сходи поругайся с шорником за то гэ, которое он поставил, у тебя хорошо получается пугать людей. А я посмотрю, кого из салаг можно в наше ярмо запрячь. Видел перспективных парней среди местных.

— Надеюсь, «пугать людей» — это был комплимент, — с едва заметной иронией сказала Катя.

Брат и сестра понимали друг друга с полуслова, потому каждый отправился по своему делу. По пути Катя приметила, что за ней от самых ворот Кремля до мастерской шорника неотступно следуют двое граждан протокольного вида. Пронаблюдать за ними не составило труда. Так и есть: судя по одёжке, местный заменитель полиции, а значит, Преображенский приказ. Ну что ж, рано или поздно этого следовало ожидать.

Шорник, чьи ремни так не понравились Евгению, сперва возмущался, претензии не принимал. Катя ни словом ему не возражала, лишь молча выслушивала длинную речь мастера. А когда поток слов иссяк, просто сказала: «Ремни вашей работы мы видели и у других солдат нашего полка, и они качеством куда лучше. Сделайте любезность, уважаемый, поставьте и нам такие же. Надеюсь на вашу порядочность, глубокое уважение к лейб-гвардии и к предстоящим святым праздникам». Её пустой, ничего не выражающий взгляд так резко контрастировал с любезным тоном и вежливым обращением на «вы», что желания продолжать дискуссию у мастера почему-то не возникло. Он согласился прислать подмастерьев с новыми ремнями и забрать прежние — не иначе работы тех самых учеников — о чём собственноручно написал расписку.

Продрогшие, завёрнутые в тёплые плащи протокольные граждане синхронно шагнули к Кате, едва она прикрыла за собой дверь мастерской. О, да к ним ещё и карета подъехала. Отлично, пешком идти не придётся.

«У, ребята, какие же вы профаны, — с долей сожаления подумала она. — А если бы я через эту избу да на задний двор? Искали бы ветра в поле».

После личной встречи с главой Преображенского приказа в государевой приёмной она ни на секунду не сомневалась, что в том или ином виде придётся встретиться как минимум ещё раз. Ну, вот этот самый раз и настал, судя по всему.

— Слово и дело государево, — она услышала ожидаемые слова. — Вашу шпагу, сержант.

— Не имею возражений, — Катя выдернула шпагу вместе с ножнами из портупейной петли и подала говорившему.

Глава 7 La Pucelle de Russie

1

В двадцать первом веке где-то в этом районе находилась станция метро «Преображенская площадь». Историческое место давным-давно оказалось в городской черте, на метро от «Охотного ряда» всего-то минут пятнадцать езды. В конце 1700 года транспорт был попроще, помедленнее. А московский район Преображенское был селом. Правда, далеко не бедным. Чуть более года назад здесь ещё собиралась Боярская дума.

Когда-то на правом берегу Яузы располагалась слобода, где обитали солдаты и офицеры потешных полков юного Петра Алексеича. После нарвского похода государь расквартировал гвардию в Москве, поближе к себе, там же полки доукомплектовывались и дооснащались. А село Преображенское стало резиденцией одноимённого приказа, во главе которого стоял Фёдор Юрьевич Ромодановский.

Ехать пришлось, по внутренним ощущениям, чуть меньше часа: показывать рыцарям слова и дела свои «бронебойные» наручные часы с автоподзаводом Катя не стала. Она по-прежнему держала себя так, что все вокруг принимали её за молодого парня, делающего карьеру по военной линии. Не стали исключением и эти двое незнакомцев. Взгляды у них были тоже протокольные — цепкие, следящие. Ни следа удивления: никаких девиц, везут самого обычного подозреваемого. Для них всё было в порядке вещей.

Всю дорогу она анализировала возможные варианты развития событий. Если верны её предположения, то жестокий и подозрительный, но очень умный князь Ромодановский пойдёт на прямой контакт. Тогда они попросту обозначат свои роли в окружении Петра и договорятся не мешать друг другу. А то и помогать время от времени. Для этого достаточно будет разговора начистоту, желательно без лишних ушей. Конечно же, и без рассказов про двадцать первый век, ибо смартфона с фото и видео у неё с собой на данный момент не было. Из артефактов будущего только часы на руке, которые она носила постоянно пятый год. Но произведут ли они должное впечатление? Гюйгенс уже изобрёл анкерный механизм, портативные часы пока очень дороги и редки, но не являются фантастикой. Так что — без подробностей… Если же Катя ошиблась, и князь-кесарь надумал устранить, как он мог подумать, соперников, то без серьёзной драки не обойтись. Конечно, эти сыскари «немезидовцам» не противники. С кем им приходилось иметь дело? С уголовным элементом да с перепуганными обывателями, на которых выкрикнули «слово и дело». Волков войны местным сыщикам не одолеть никак, и Катя знала, что уйдёт от них при любом раскладе. Но тогда пришлось бы опрометью мчаться к государю и просить защиты, а это не входило в её планы. Тем более, что, опять-таки при плохом развитии событий без трупов не обойдётся. А это тоже в планы не вписывалось.

Дом был деревянный, в два этажа, очень добротный и крепкий. Его каменный подклет сложили явно не одно десятилетие назад, ещё при Алексее Михайловиче. Это позволяло предполагать наличие капитального подвального помещения, одного из тех, что так любили рисовать иллюстраторы, когда речь заходила о Тайной канцелярии. До основания оной ещё далеко, но Преображенский приказ уже в наличии. Насколько Катя знала, в данный момент большинство дел в нём — это поиск, поимка и наказание беглых солдат и рекрутов. Но и делам политического толка хватало места. Что поделаешь, издержки эпохи. Равно, как и методы добычи доказательств. «Розыск» в это очаровательное время означал не дедукцию а-ля Шерлок Холмс, а выбивание нужных показаний из обвиняемого вне зависимости от того, виновен он или нет. Причём, это относилось не только к России, весь уголовный розыск просвещённой Европы прочно стоял на фундаменте «царицы доказательств» — пытки.

Карету остановили у входа так, чтобы у задержанного не было ни малейшего пространства для манёвра. Впрочем, Катя и не собиралась делать резких движений. Лишь придержала шляпу, которую порывом ветра едва не унесло с головы. Боковым зрением попутно отметила, как дёрнулся при этом один из конвоиров, но вовремя остановил себя, сообразив, что опасаться нечего.

Как и следовало ожидать, её повели сразу вниз, для психологической обработки. Сейчас предстояло проверить, насколько верны были первоначальные предположения насчёт этой встречи. Впрочем, князь-кесарь, присутствовавший здесь собственной персоной, всё же сумел её удивить.

— Доставили сержанта, князь, как и было велено, — старший из конвоиров первым скользнул за дверь, сдёрнул шапку с головы и почтительно докладывал невидимому из-за угла начальству.

— Давайте его сюда, — послышался знакомый немолодой голос с хрипотцой.

Второй конвоир кивнул ей на дверь: мол, не задерживайся. Катя и не стала медлить. Чуть пригнулась, чтобы не удариться головой о притолоку: при росте метр восемьдесят два здесь не всякая дверь была ей по габаритам. Наконец, оказавшись в полутёмном помещении, она выпрямилась. Что ж, всё примерно так, как она и представляла. Князь-кесарь, сидящий за небольшим столом в правой половине комнаты со сводчатыми потолками. По правую руку от него ещё один мелкий столик, за которым обнаружился эдакий стереотипный старорусский дьячок, вооружённый перьями, чернилами и листами бумаги. А в левой части помещения располагалась мечта мазохиста — собственно пытошная, с жаровней, устрашающего вида инвентарём и двумя невысокими жилистыми мужичонками в роли палачей. Катя по опыту знала: самые серьёзные противники — это отнюдь не двухметровые качки, а вот такие, среднего роста, ловкие, и словно из ремней сплетенные. Потому, если дойдёт-таки до драки, то этих придётся валить первыми без всяких раздумий.

Но едва князь-кесарь разглядел, кто перед ним находится, его спокойствие мгновенно сменилось гневом.

— Вы кого привели, малоумные? — едва ли не зарычал он на своих подчинённых. — Я вас спрашиваю — вы кого мне привели?!!

— Виновны, князь! — залепетал старший, побелев, как сметана. — Но всё сходится — и полк Преображенский, и чин сержантский, и волосы коротко стрижены…

На мгновение Кате даже стало жаль этих откровенных непрофессионалов. Их бы подучить по профилю, получились бы неплохие инспекторы лестрейды. Сделала полшага вперёд и поклонилась разгневанному князю.

— Они не ошиблись, Фёдор Юрьевич, — сказала госпожа сержант, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более уважительно. — Я именно тот человек, который вам нужен.

2

Тягостное молчание, прерываемое лишь гневным сопением Ромодановского, длилось не больше полуминуты.

— Пошли вон, — рыкнул он на парочку незадачливых подчинённых.

Те исчезли с такой скоростью, словно открыли телепортацию.

— Чем же ты делу государеву можешь быть полезна, девица Катерина Черкасова? — спросил он, постепенно успокаиваясь.

— Сержант лейб-гвардии Преображенского полка Черкасова, князь, — всё так же с уважительными нотками проговорила Катя. — Не сочтите за дерзость, однако я свой чин не на дороге нашла. И польза от меня уже есть. О том, я надеюсь, вам известно.

— Ведомо про заслуги твои. Однако ведомо мне и иное, — Ромодановский пошуршал бумагами на своём столе. — Сообщают, будто вы купно умышляли противу государя нашего Петра Алексеевича, дабы его погубить, на трон усадить малолетнего царевича Алексея, и чтоб инокиня Елена, матерь его, стала правительницей при оном.

— Мы с вами оба прекрасно знаем, как и для чего пишутся подобные …бумаги, — Катя выделила последнее слово презрительной иронией. — Потому давайте опустим преамбулу и перейдём к настоящему разговору.

— А может, всё же стоит проверить, истинны ли сии воровские слова? — князь смотрел на неё изучающе, словно экзамен принимал. — Не бывает дыма без огня. Что мешает расспросить тебя, как у нас заведено?..

Услышав шорох за спиной, Катя не пошевелилась. Только произнесла ровным, ничего не выражающим голосом:

— Князь, со всем уважением — едва ваши люди прикоснутся ко мне, они тут же будут убиты.

— Кому грозишь! — насупился Ромодановкий, поднимаясь во весь свой немалый рост.

— Не вам, князь. Мы с вами оба люди государевы, и служим ему верно, как умеем. Но так как за мной вины нет, то и трогать себя никому не позволю.

Изучающий взгляд сменился едва заметным одобрением.

— Выйдите вон, — сказал он оторопевшему от такого неслыханного разговора дьячку и двоим «заплечным», которые так ничего и не поняли из услышанного.

— Князь, как же… А ежели она чего и впрямь умыслила? — пискнул дьяк.

— Я тоже не лыком шитый, уж с девкой, ежели что, как-нибудь управлюсь. Ну!..

Пять секунд спустя дверь за ними закрылась.

— Что ж, самое время поговорить начистоту. И на каком же поприще ты столь верно служишь государю? — поинтересовался Фёдор Юрьевич.

— На многих. Одно скажу точно: нам с вами делить нечего, так как основная моя деятельность направлена вне пределов России.

— Сколь живу на свете, не припомню, чтоб девицы подобными делами занимались, да и воинскому служению были привержены. Откуда ты такая взялась, скажешь?

— Только в присутствии Петра Алексеевича и по его прямому приказанию, князь. Ему истина известна, а мне велено молчать.

— Вот, значит, как… А мне послужить не желаешь? Можешь и тайно, ежели явно не хочешь.

— Я уже служу государю и Отечеству, князь. Как и вы. Просто наши службы разные.

— Да, Пётр Алексеевич умеет подбирать людей, кои готовы хоть убить, хоть умереть за него. Что ж, сержант лейб-гвардии Преображенского полка, сочтём, что мы друг друга, кхм, верно поняли. Бумажке той я хода не дам, ясно же, что дурак какой-то по пьяному делу языком наскоблил, другой дурак записал, а третий здесь принял и в дело пустил. Людей, столь верных государю, надобно ценить… Но и ты запомни: мне — дорожку не перебегай никогда.

— Нейтралитет, — всё так же ровно произнесла Катя. — Если вас такое положение устраивает, значит, оно тем более устроит и меня.

— Понабрались вы у Петра Алексеевича слов иноземных, — покривился Ромодановский. — Молодо-зелено… Ну да Бог с вами. Шпагу тебе вернут и в город свезут. А встречи нашей не было. Ясно?

— Как вам будет угодно, князь.

И без дополнительных пояснений было понятно, что Пётр Алексеевич ценил и уважал Фёдора Юрьевича не только за умение править железной рукой. При всём неприятии его методов работы, уважением прониклась и Катя. Впрочем, извечное соперничество между армией и органами внутренних дел дало о себе знать: она зареклась пересекаться с этим человеком, разве только если совсем уже других вариантов не останется.

Шпагу вернули тут же, а давешняя карета привезла к самой стене Белого города, так что до «располаги» оказалось не так и далеко. Но двоих «немезидовцев», причём в полевой «цифре», она встретила уже за воротами.

— Вот она где! Катька, ты куда пропала? А ну живо к командиру, он тебя уже второй час по всему городу ищет!

— Да так, прогулялась тут немного, — ответила им Катя, подумав, что князь Ромодановский поступил немного опрометчиво: брат умел копать как надо, и к вечеру наверняка вычислил бы её местонахождение. — А что случилось?

— У командира и спросишь. Ну, идём.

Интермедия

— …А сию бумагу спрячь, — князь-кесарь бросил дьяку свёрнутый в трубочку листок. — Пригодится аль не пригодится — Бог его знает.

Фёдор Юрьевич впервые за очень долгий срок не знал, как лучше поступить. Что не умышляют те люди на государя и верно ему служат, это хорошо. Но лучше б то была собачья верность, без рассуждений. Тогда и голова бы сейчас не болела у князь-кесаря. Эти люди — не псы. Они — волки. Прирученные, но как в той поговорке: сколь волка ни корми, он в лес глядит.

Девица ясно дала понять ему кое-что любопытное. Во-первых, она — человек государев, и никому, кроме Петра Алексеевича, в своём особом тайном деле не подчинена. Во-вторых, в ней нет страха, который присущ простым смертным, коих приводили сюда. Есть лишь опаска и неприязнь по отношению к розыскному делу, свойственные воинскому сословию. А значит, либо дворянка, либо из однодворцев, либо казачка, что вполне сходится со скудными сведениями о ней. В-третьих, в его дела соваться не намерена, что хорошо, но и в свои его не допустит, что плохо. И чуть что не так, сразу нажалуется государю.

И наконец, в-четвёртых, она ведает о дружеской просьбе Петра Алексеевича — не трогать сих странных людей, коих он нежданно приблизил. Иначе не грозила бы убить его челядь. А и убила бы, ей бы ничего за то не было: ведь князь-кесарь, как ни крути, пошёл против воли государевой.

Выходит, придётся ему, всесильному князю Ромодановскому, облечённому особым доверием царя, мириться с существованием сих …молодых да ранних. Они Петру Алексеевичу какие-то бумаги носят, а государь те бумаги ото всех прячет. Зато вызвал Ваську Корчмина, ещё одного молодого да раннего, он у царя по пушкарской части подвизается.

Значит, оружие… Что ж, дело также полезное. Пусть занимаются, коль на благо Отечества.

Однако бумажку с «умыслом», который записали со слов белёвского дворянина Ивана Арцибушева, лучше сохранить. Сей поместный — дурак, но может, его показания и пригодятся когда.

3

Стоило войти в «располагу», как почти у самого порога её перехватил брат.

— Куда ты пропала? — он был не на шутку встревожен.

— Встретила …одного хорошего человека, — нарочито равнодушным тоном сказала сестра. — Ничего особенного, поболтали о том, о сём, и разошлись, как в море корабли.

— Вот как… — Евгений тоже вспомнил «Гардемаринов» и слова, которые подразумевались после фразы «один хороший человек»^[25]. — Всё в порядке?

— Пока да. Ты меня из-за опоздания разыскивал?

— Тебя тут, внезапно, целый генерал ищет. Помнишь его — на манёврах он крепостью командовал?

— Автоном Головин. По делу или просто так?

— Можно подумать, он мне сказал. Письмо тебе оставил и отвалил, — брат начал потихоньку успокаиваться, хотя встреча с «хорошим человеком» ничего приятного могла не означать уже в самом ближайшем будущем. — На, читай.

Продираться сквозь весьма вольную грамматику этих времён Катя с горем пополам уже научилась. Проблема была лишь в том, что новый гражданский алфавит ещё не появился, а все эти устаревшие буквы было непонятно как читать. Оставалось догадываться о смысле написанного по тем буквам, значение которых не изменилось со временем. Да ещё эти завитушки, которыми дворяне по новой моде обильно украшали любое письмо, хоть деловое, хоть личное. Но разобрав, наконец, что именно написал Автоном Михалыч, Катя просто вернула письмо брату.

— Мне только этого сейчас не хватало, — мрачно сказала она. — Завтра Рождество, приглашает на праздничный ужин. Сразу зашёл с козырей.

— Твоё решение?

— Будет ужинать один, — Катя бросила шляпу и перчатки на скамью, достала из кармана другую бумажку. — Шорник обязался заменить ремни, кстати. К вечеру должен прислать подмастерьев. Пусть Гриша подготовит вот эту расписку под акт сдачи-приёмки.

Брат только покачал головой. Холодная рациональность сестры пугала иной раз даже его.

Снаружи донёсся чуть приглушённый расстоянием грохот: Пётр Алексеевич решил не откладывать дело в долгий ящик и, пока не наступили праздники, велел немедля начать снос деревянных строений внутри кремлёвских стен. Он как обычно начал новое дело в спешке, чтоб побыстрее завершить его, и плевать на предстоящие праздники. Первыми под раздачу попали интендантские склады. Два дня их содержимое либо вывозилось куда-то телегами, либо распихивалось по каменным строениям. И вот за дело взялись бригады строителей. Судя по доносившимся звукам, они разбирали и сбрасывали наземь кровлю, а некоторые уже взялись валить бревенчатые стены. И ещё один звук ворвался в жизнь обитателей Кремля: гомон сотен людей и десятков упряжных лошадок, сходившихся к узкому пространству, где в двадцать первом веке пролегла Кремлёвская набережная.

3

Ещё со времён Алексея Михалыча вырубать лес вокруг Москвы было запрещено. Стройматериалы и дрова везли, понятное дело, издалека, это влетало жителям столицы в копеечку. Потому, чтобы не складировать строительный мусор внутри крепости, Пётр велел объявить, что старое рассохшееся дерево сложат на краю Красной площади, у стены, меж собором и мостом, откуда всякий желающий сможет оное забрать на свои нужды. Единственное условие — самовывоз. Срок — до рассвета 25 декабря по здешнему календарю, то есть до начала празднества. Государь был уверен, что ещё задолго до восхода солнца москвичи разметут всё до последней щепки, очистив территорию, а он избавится от головной боли по поводу пожароопасного материала в канун грядущих новогодних торжеств. Ведь в полночь 1 января планировалось устроить праздничный фейерверк по примеру прошлогоднего^[26].

«Немезида», кстати, тоже разжилась дармовыми дровишками, причём, почти «по блату», сразу после сноса какого-то склада, миновав стадию вывоза за ворота. Парни носили брёвнышки, которые потом пилили и рубили под нужный размер. Пилы, кстати, были голландские, из тех, что Пётр велел завозить «для образца» после Великого посольства. И они мало чем отличались от двуручных пил, которые продавались в строительных магазинах их родного времени. Арендовали две штуки, топорики использовали свои, так как местные аналоги ничего, кроме слёз, не вызывали. И закипела работа.

Катя попыталась присоединиться к ним, но братец усадил её за канцелярскую работу: нужно было составить подробные ведомости по текущему и желаемому составу полуроты, а также расписать всё необходимое, что требовалось для доукомплектации. Стемнело рано, пришлось зажечь свечу: товар не дефицитный, но на полковые нужды их отпускали в аптекарских дозах и только писарям. «Немезидовцы» покупали их на свои деньги. Перья, кстати, гости из будущего научились правильно очинять далеко не сразу, так же, как и пользоваться ими. Часто сажали кляксы, приходилось, ругаясь, переписывать бумаги заново. Аккуратная, педантичная Катя раньше товарищей освоила это непростое искусство — письмо гусиным пёрышком — и сейчас выводила своим идеально ровным почерком не менее идеальные строчки.

После прибытия обоза в Москву четверо из пяти немолодых поварих разбрелись по городу, нанявшись в прислуги. Их никто не держал: люди в своём праве. Даже денег немного выделили в качестве выходного пособия. Часть девчонок из числа сирот, как это ни удивительно, забрали к себе здешние дальние родственники, хотя, откуда здесь у них отыскалась родня — где Ингрия, а где Москва. Но оказалось, что многие ижоры на протяжении девяноста лет постепенно уходили из-под власти шведов-лютеран и оседали в России. Большей частью, конечно, под Новгородом, но многие, особенно в последние годы, добрались до столицы.

Сейчас у печки возились с котлом баба Маша и две её мелкие помощницы, у которых здесь родни не нашлось. Постукивание деревянных поварёшек и тихий треск дров в печи настраивали на мирный лад: скоро парни намашутся топорами, вернутся в тепло, а тут и каша готова. Вкусный запах, расплывавшийся по «располаге», тоже настраивал Катю на позитив. Ведомость получалась строгая, с чёткой росписью постатейно, что потребуется для новичков. Вроде ничего не забыла и лишнего не приписала. Хорошо.

Стук топоров за дверью внезапно сменился весёлым гомоном. Голос Петра она узнала безошибочно: наверняка самолично инспектировал снос деревянных строений, а сейчас явился зачем-то в гости к «немезидовцам». Завязался короткий, но вполне дружеский разговор. «…Все по дрова, и мы тоже. Лишними не будут», — Катя услышала голос брата. Что ответил Пётр, она не разобрала, так как опять донёсся грохот разрушаемой бревенчатой стены: стройбригада работала не покладая рук и невзирая на раннюю декабрьскую темноту. А какой-то десяток секунд спустя дверь «располаги» открылась, пропуская внутрь самого государя.

Судя по всему, явился он в прекрасном настроении. Бухнувшихся на колени при его появлении поварих проигнорировал, сразу направился к столу, за которым Катя занималась работой писаря. Та немедленно поднялась на ноги и встала по стойке смирно: армейская субординация никуда не делась.

— Вольно, сержант, — Пётр небрежно сбросил на ближайшую скамейку плащ и шляпу, а затем помахал какими-то листками. — Гляди, занятное чтение тебе принёс.

— Уже газеты доставили, — догадалась Катя. Другой причины для того, чтобы государь лично явился сюда ради какой-то корреспонденции, просто быть не могло.

— Читай, читай, — он шлёпнул на стол несколько европейских газеток и не очень-то вежливо плюхнулся на скамью. — Там про тебя писано.

Листки по формату сильно не дотягивали до газетных полос будущего, да и с иллюстрациями из всей пачки были только два новостных издания. Судя по качеству бумаги, эти были самыми респектабельными. Голландского языка Катя не знала, но по-немецки и по-французски читала более-менее свободно, даже в нынешней орфографии… Что ж, первый выстрел в информационной войне попал куда надо. Все эти газеты содержали не слишком длинную заметку, приоткрывавшую завесу тайны пленения Карла Двенадцатого. Явно имел место разного качества рерайт из первоисточника, но общий смысл всех статей был таков: мол, совершенно достоверно стало известно, что шведского короля взяла в плен некая русская девица, после чего отконвоировала к своему царю. Одна из иллюстраций типа «гравюра» была исполнена более-менее талантливо. Сказано про некую девицу? Вот вам усреднённая девица в простом европейском платье, которая в правой руке держит поднятую сковородку, а в левой, деликатно отставив мизинчик — конец верёвки. На другом конце этой же верёвки пририсовали связанного шведского короля, с поникшей головой бредущего по пустынной дороге. Автор второй иллюстрации явно знал, как одеваются русские девицы, потому главная героиня гравюры была облачена в традиционный сарафан и головной убор зажиточной подмосковной крестьянки. Придерживая подол, она весело мчалась за убегавшим от неё испуганным Карлом. С занесенной над головой сковородкой, будь она неладна.

— Могло быть и хуже, — Катя оценила образцы как зарубежной газетной словесности, так и мастерства оформителей. — Представляю, как смеялись в европейских столицах… кроме Версаля, конечно. Второму герою этих публикаций газеты показывали?

— Подождёт, — отмахнулся Пётр. — Он к праздничному столу назавтра приглашён. Подобные новости ему никто не покажет. Но раз я получил сии куранты, то и послы иноземные на картинки уже налюбовались. А мы предъявим им оригинал. Оденешься в своё, — добавил он тоном, не предполагавшим никаких возражений.

— Гости будут разочарованы, — заметила Катя. — Как бы не решили, что мы их дурим.

— Ты мундир свой подшей, чтоб мешком не висел, тогда и сомневаться в твоей женской натуре никто не будет.

— Сделаю, — аргумент был резонный, не хватало ещё подозрений в обмане, потому и возражений не возникло. — Думаю, кислая рожа Карла тоже должна их убедить. Держать себя он ещё не умеет, обязательно скривится… Куда и когда мне завтра приходить?

— Будь готова в три часа пополудни, я за тобой пошлю, — Пётр панибратски хлопнул её по плечу, но быстро убрал руку. — Что говорить, я тебе подсказывать не стану, сама знаешь.

— Будет сделано.

— А скажи, — государь заговорщически подмигнул, — сестрица твоя себя в строгости блюдёт?

«Приехали», — подумала Катя, мрачнея мыслями. Рядом с ней сидел один из самых известных бабников своего времени. Как бы не пришлось Дарью от него защищать.

— В строгости, — кивнула она, ничем не показывая своего истинного настроения. — Матушкино воспитание.

— Вот и хорошо. Ты погляди за ней, чтоб никто не обидел.

Он сгрёб со стола газеты, подхватил шляпу с плащом и ушёл. А госпожа сержант лейб-гвардии осталась в полной растерянности: чего именно она не знает и не учитывает в текущей ситуации? И какое место в планах Петра занимает старшая сестра? Он сумел сильно удивить её, а это было очень непросто.

4

Теремной дворец дошёл до двадцать первого века уже далеко не в первозданном виде. Он не раз горел, его заметно перестроили со временем. Впрочем, реставраторы двадцатого века постарались на славу, максимально возможно восстановив его первозданное убранство. Но царских пиров в нём не устраивали. Там просто жили, изредка принимая гостей.

Для празднеств Пётр Алексеевич использовал Грановитую палату, которая тоже пережила три с лишним столетия с многочисленными переделками и реставрациями. Ранее Кате приходилось видеть её только снаружи, а интерьер изучать по фотографиям в интернете. Да и сейчас туда нижние чины и младшие офицеры могли попасть исключительно в роли караульных. Новичков пока ещё не допускали. Оттого удивление гвардейского сержанта, присланного сопроводить …другого гвардейского сержанта в царские палаты, было столь искренним.

…Праздничное богослужение в соборах Кремля посетили все, кто этого хотел. А затем начались гуляния, в которых люди двадцать первого столетия принимать участие отказались. Понятно, что праздник, но жуткого вида самодельные маски, вывернутые наизнанку тулупы и нетрезвое колядование — извините, прожжённым воякам это было чуждо. Самое интересное, что они в том были не одиноки: большинство преображенцев разделяли их мнение. При повальной и демонстративной религиозности простого люда, Пётр Алексеич, его ближний круг и гвардия отнюдь не считали своим долгом креститься на каждую церковь и поминать Бога всуе. Равно как и соблюдать старинные обычаи, корни которых уходили глубоко в историю, ещё в языческие времена. Государь, например, отстояв сегодняшнюю службу, отправился к себе и занялся приготовлением к вечернему праздничному приёму. Гвардии тоже было чем заняться: в дни массовых гуляний они ходили патрулями по городу и следили за порядком. И только небольшая часть «Немезиды» оказалась в этот день свободной от караулов и патрулирования.

Всё время с окончания богослужения и до оговоренных трёх часов пополудни Катя занималась перешиванием новенькой «цифры» из запасов подразделения. Подгонять пришлось не как обычно, а по фигуре, потом ещё и засупониваться ремнём. Ростового зеркала здесь, ясное дело, не найти даже в царских палатах, пришлось идти к сестре и просить её посмотреть, всё ли в порядке. Услышав от Дарьи удивленно-одобрительное: «А тебе идёт», — Катя поняла, что слегка перестаралась с ушиванием формы. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось надевать что-то, что «идёт».

— …Государь велел передать, чтоб ты при гостях во фрунт не тянулась и чина своего воинского не казала, — доверительно сообщил гвардеец, провожавший её к Грановитой палате. — Говорил — ты поймёшь… Нет, правда, что ты Каролуса Свейского в плен взяла, или врут люди?

— Правда, — подтвердила она. — Этот гадёныш мне всю душу вымотал, пока довезли его к государю. Надеюсь, меня он тоже на всю жизнь запомнил.

— А ведь я там был, — сказал сержант. — Под Ругодевом-то.

— Значит, ты один из тех, кто спас наши шкуры, — с неожиданно весёлой ноткой произнесла Катя. — Если б не ваша атака, приняли бы мы в шведском лагере свой последний бой. Спасибо, брат.

И протянула ему руку. Слегка удивлённый однополчанин помедлил секунду, но на рукопожатие ответил.

Свежевыпавший снежок хрустел и поскрипывал под подошвами новых зимних берцев. Форма сидела почти идеально, а на голову Катя надела свой любимый, цвета еловой хвои, армейский берет. Волосы немного отросли за месяц и уже не казались местным неприлично короткими. Всё равно публика будет в шоке. Но, чтобы не возиться с курткой из запасов, пришлось надевать утеплённый мехом плащ. Где его только брат раздобыл — загадка, мог и попросить взаймы на вечер. Сочетание разных исторических эпох, так сказать, налицо.

А вот и чисто выметенные нижние ступени крыльца Грановитой палаты. Идти было совсем недалеко. Тут вообще всё недалеко, кроме Сибири и Дальнего Востока.

5

Празднество для высшего света и иностранных гостей резко отличалось от того, что сейчас происходило в городе, за стенами Кремля. Пётр Алексеич не зря съездил в Европу. То, что Катя подглядела в узенькую щёлочку между створками великолепных дверей портала, было именно кусочком Европы в антураже потрясающих сводчатых потолков и великолепных росписей Грановитой палаты, помнивших Ивана Третьего и Софью Палеолог. Столы, как при Алексее Михайловиче, расположили огромной буквой «П», устелили дорогими скатертями и уставили изысканными кушаньями на великолепных блюдах. Но, в отличие от батюшки, сын не восседал во главе стола в пышных царских одеяниях, а щеголял новеньким зелёно-красным офицерским мундиром Преображенского полка и перемещался меж гостями, подсаживаясь поговорить то к одному, то к другому.

Ей самой сказали ждать в Святых сенях, вот она и ждёт. Хорошо хоть гвардейцы на карауле были знакомые, дали глянуть одним глазком, что происходит в главном зале. Кое-кого из гостей она узнала сразу. Разумеется, здесь был неизменный Меньшиков. Бориса Петровича Шереметева тоже помнит — по манёврам. Фёдор Юрьевич Ромодановский и какой-то молодой человек, похожий на него — видимо, сын, Иван. Конечно же, «гвоздь программы» — Карл, и гость, и пленник. Рожа постная до изжоги, за спиной у него двое преображенцев — не иначе почётный караул… Кого-то Катя узнавала с трудом, по историческим портретам. Судя по увиденному, съехались все, кто мог. Фёдор Головин, Бутурлин, Трубецкой, Хилков, Кикин, будущий канцлер Головкин, кто-то из Долгоруких и Голицыных… Все, кроме старомодных Ромодановских, в европейском платье, кто-то и в париках. Но подавляющее большинство тех, кого удалось разглядеть, ей были визуально не знакомы или сидели так, что невозможно было сходу опознать. Хотя, нет, есть ещё одна приметная персона. Мальчишка лет десяти или одиннадцати в простом по покрою, но очень добротном и дорогом европейском платье; длиннолицый, с недоверием глядящий на собравшихся. Наследник, Алексей Петрович. Судя по слегка осовелому виду, за стол пацана усадили чуть ли не прямо с дороги — были сведения, что он находился в Новгороде. А теперь, значит, здесь… Какие-то категорически не знакомые дамы всех возрастов старше пятнадцати. И наверняка присутствует группа иностранных послов и полномочных представителей, такие праздники без них никогда не обходятся, а тут ещё и пленный шведский король, при полном здравии, но без шпаги. Разве можно такое зрелище пропустить? Послы либо среди неузнанных, либо скрыты персонами других гостей.

Вот, значит, как: чуть ли не весь бомонд собрался. Пётр, большой любитель театрализованных представлений с собой в главной роли, решил устроить шоу по полной программе. Сначала продемонстрировал публике Карла, сейчас в частных разговорах потихоньку «прогревает» аудиторию, которая уже в курсе о заметках в зарубежной прессе. А когда сочтёт, что нужный информационный фон создан, прикажет пригласить второй «гвоздь программы». На девицу, взявшую в плен целого короля, должен обернуться весь зал. Что ж, в пиар с местным колоритом он умеет. А от самой Кати требуется только одно: ничего не испортить. Непростая задачка даже для человека, который знает и любит историю.

Рассмотрев всё, что было возможно, Катя отступила от золочёной двери и задумалась. На днях Пётр сказал им совершенно правильные слова: «Вам многое ведомо о персонах и баталиях, а в прочем вы словно дети. Не знаете даже, почём пуд хлеба». На что получил ответ: «О таком в учебниках истории редко пишут. Учимся на месте». Но ведь, как говорится в той поговорке, «дьявол кроется в деталях». Именно незнание мелочей могло всё погубить. Они шли по очень тонкому льду. В плане это оговаривалось, но одно дело написать примечание к пункту, и совсем другое — воплощать этот пункт в жизнь.

Одно хорошо: нервов у неё и правда нет. Все выгорели напрочь. Говорят, их отсутствие — хорошее качество для дипломата? Вот и повод проверить.

6

Оптимизма своего короля саксонский посол Йост Фридрих фон Арнштедт не особенно разделял. Хорошо было его величеству Августу Второму договариваться с московским царём за столом, хвастаясь своей способностью скручивать серебряные тарелки в трубочки. Московит, как выяснилось, был столь же силён. В итоге оба монарха, изведя целый сервиз, договорились вместе выступить против Швеции. И если в войсках Саксонии сомнений не было — проще говоря, господин посол, сам полковник той же армии, был абсолютно уверен, что Ригу они не возьмут — то русские оставались загадкой. Никто не ведал истинной силы их армии.

Дальнейшие события под Нарвой показали, что правы были и те, кто прочил московитам поражение, и те, кто верил в их победу. Невероятно, но им удалось увернуться от разгрома в последнюю минуту.

Русские сумели удивить своих европейских союзников по меньшей мере дважды. Первый раз — когда нашли в себе силы отчаянной контратакой лейб-гвардии опрокинуть уже праздновавших викторию шведов, и второй — когда стало известно, что в ходе сей безумной авантюры был пленён молодой и небесталанный шведский король. Его величество Август Саксонский немедля отправил его, фон Арнштедта, в Москву, дабы исполнить условия договора между его страной и Россией. И вот, уже в русской столице, к нему является курьер с дипломатической почтой, доставивший, помимо писем, и газеты. Там чёрным по белому писано, что короля шведов взяла в плен некая девица. Как эта новость ушла в газеты, минуя дипломатические каналы? Бог его знает. Тем не менее, в письмах из Дрездена лишь упоминание об этих газетных заметках, крайняя степень удивления и ничего сверх того. Послу поручалось выяснить подробности на месте и немедля отписать на родину. А московский царь во время праздничного обеда ещё и подбросил дров в топку любопытства, сообщив как бы мимоходом, что достоверные сведения о пленении Карла Шведского господа посланники смогут узнать прямо сегодня, не выходя из этого великолепного зала.

По-русски господин посол понимал едва ли одно слово из трёх, он менее года в России. Однако рядышком сидел генеральный консул Англии Чарльз Гудфэллоу. Сложно пока сказать, каков он дипломат, но язык страны, в которой ему выпало представлять интересы своего королевства, уже более-менее изучил, мог вполне объясниться без переводчика. И когда объявили о какой-то девице, посол Саксонии был вынужден обратиться к англичанину.

— Прошу меня простить, сударь, — сказал он. — О ком идёт речь?

— О, друг мой, мы сейчас увидим нечто любопытное, — с едва уловимой ноткой превосходства усмехнулся Гудфэллоу. — Оказывается, его величество изволил пригласить ту самую девицу, что отличилась в деле с королём Швеции, в качестве гостьи.

Золочёные створки двери распахнулись и в зал, полный гостей, вошла… вошло это создание. Нет сомнений, это точно девица, формы вполне женские, насколько можно судить, хотя могли бы быть и попышнее. Но рост! Она настолько же выше всех известных послу дам, насколько московский царь возвышался над прочими мужчинами. Но её одеяние! Что это вообще такое? Штаны, очень короткая куртка, стянутая ремнём на талии — всё пятнистое, словно шкура змеи. Вдобавок ещё берет зелёного цвета на голове. Какие-то безумные сапоги — на шнуровке! На фоне всех этих несуразностей слишком короткие волосы девицы уже не казались чем-то странным. Её лицо было последним, на что господин посол изволил обратить внимание. Не уродина, но доводилось видеть женщин много привлекательнее. Однако никогда ему ещё не доводилось встречать девиц, в глазах которых читался бы столь холодный разум, без малейшего признака той чувственности, что составляет особую прелесть женского пола.

— Если вы заметили, друг мой, она идёт совершенно бесшумно. Лично я не страдаю глухотой, но шагов её не слышу, — англичанин добавил интриги, поделившись своими наблюдениями. — Прелюбопытный экземпляр.

— Полагаю, самое интересное ещё не началось, — фон Арнштедт вернул Гудфэллоу часть его же собственной иронии.

— Вы совершенно правы. Давайте посмотрим и послушаем.

Англичанин что-то шепнул своему помощнику и тот принялся бегло переводить с русского языка сразу на немецкий.

Интермедия

— Какова твоя истинная цель? Всех вас?

— Какова цель… Ладно, зайду издалека. Представь, что ты со своими бомбардирами, полным обозом и знаниями в голове вдруг оказался в войске Дмитрия Донского накануне Мамаева побоища.

— Сие было бы презанятно — поговорить с тем князем, — согласился Пётр Алексеевич, и хохотнул: — И Мамаю пришлось бы туго.

— С Мамаем всё ясно, ему и так не поздоровилось. Думаю, что потом туго пришлось бы Олегу Рязанскому, Твери с Новгородом и Гедиминовичам — ты бы их порвал.

— Прежде я не дал бы Тохтамышу сжечь Москву, — заявил государь, дымя голландской трубкой: представить такую ситуацию он, после всего случившегося, мог легко. — Выучил бы Дмитрия порох делать и пушки лить, обучил войско по-новому, да года через два после Мамаева побоища объяснил хану, кто на Руси хозяин. Не понадобилось бы ещё столетие выход платить. Тогда и за прочих принялся б. Русские земли в единую державу могли собраться на многие десятилетия ранее.

— У тебя бы наверняка получилось… Теперь понимаешь, чего хотим добиться мы?

Пётр навис над ней и прожёг тяжёлым взглядом.

— Что должно произойти? Или чего не должно?

— Если у тебя есть время, я кое-что расскажу…

7

Этот разговор тоже был расписан и обсуждён заранее. Но представление представлением, а для своей роли Катя подобрала те слова, что шли от сердца. От того самого сердца, наличие которого сама считала вопросом дискуссионным.

— В годину бедствий и на изломе времён Россия всегда порождает героев, — тем временем Пётр, выступивший ей навстречу, начал произносить заготовленную речь. — Никому не ведомо, в чьи руки Господу будет угодно вложить судьбу Отечества, однако же, когда сие происходит, не перестаёшь дивиться промыслу Его. Господа мои, пред вами та, чья решимость и отвага переменила ход баталии Нарвской, а с нею — и всей войны.

Это для гостей всё происходило практически спонтанно. Пётр умел играть разные роли, да так хорошо, что все принимали его актёрство за чистую монету, и сейчас отыгрывал на высший балл.

— Скажи, чего ты хочешь более всего? — спросил он. — Твоё право. Исполню всё, чего ни попросишь.

— Прошу завершить войну, государь, — последовал её ответ. — Это в твоих силах.

— Быть по сему.

Далее под изумлённое молчание публики государь провёл её через весь зал и усадил за пиршественный стол. Аккурат между своим местом во главе и Меньшиковым, по правую руку. Причём, Карл Двенадцатый восседал по левую руку и от подобного соседства в восторг не пришёл. Как и предполагалось, швед не сумел сдержать эмоций и действительно скривился, будто ему скормили целое блюдо лимонов. Ведь наверняка иностранцы обратили на это внимание.

А Пётр продолжал своё представление, явно увлёкшись игрой.

— Брат мой, — усадив Катю, он обратился к почётному гостю по-немецки. — Дама желает прекратить войну. Что скажете?

— Вряд ли у меня есть иной выход из сложившейся ситуации, брат мой, — без особого удовольствия ответил швед.

— Скорее всего, дама имела в виду не только войну между нашими державами, но и между вами лично, — предположил Пётр Алексеевич. — Помиритесь, наконец, а то как кошка с собакой, честное слово.

— Мы, собственно, и не ссорились, — сказала Катя. — Мы с его величеством являлись врагами, и всё случившееся было обусловлено логикойвойны. Но с заключением мира мы врагами быть перестанем… я надеюсь. Честно говоря, была бы этому только рада.

— Не могу сказать о себе того же, — буркнул пленник, упрямо отвернувшись.

Негромкий гул прокатился по всему залу, а Катя только развела руками: мол, я сделала что могла.

8

— Он не дипломат, — резюмировал английский консул, отхлебнув глоточек из своего бокала. — Карл Шведский — кто угодно: король, полководец, авантюрист, но совершенно не политик.

— Я бы пожал руку кому угодно, если бы это принесло моей стране долгожданный мир …и возможность спокойно подготовиться к реваншу, — усмехнулся саксонец. — О, послушайте, что сейчас сказал царь Петер! Крайне любопытное сравнение, жаль, что здесь нет французов, они бы оценили. Русская дева. Прямая аллюзия на иную деву, жившую почти три столетия назад.

Выражение слегка пренебрежительного превосходства сползло с лица англичанина, словно плохо прикреплённая маска. Фон Арнштедт счёл, что поквитался с ним за его неподобающее для посланника поведение. Впрочем, посланник Англии и без того пребывает не в лучшем настроении. Скандинавы в последнее время стали вести себя как хозяева на море, оттесняя английских торговцев. Попытки просто купить лояльность королей из династии Ваза успехом не увенчались: шведы деньги брали охотно, но не считали нужным чем-то отплачивать. Казалось бы, такой грандиозный их провал, как пленение короля Карла, должен был порадовать англичан. Но у фон Арнштедта складывалось впечатление, что обитатели этого острова вообще не рады ничьим успехам, кроме своих собственных. Либо же попросту жалеют, что теперь вряд ли получится превратить Россию в собственный проходной двор.

Амбициозный и небесталанный русский царь, огромные просторы этой страны, диковинный народ с необычными традициями. Эти люди умели удивлять, когда хотели. Теперь к списку загадок добавилась ещё какая-то девица, претендующая на лавры Орлеанской девы. Хорошо, если дело не завершится костром, как в прошлый раз. Неведомо, какова она как солдат, но, судя по увиденному, задатки дипломата в ней имеются, потому и вероятность благоприятного исхода выше.

Саксонец вдруг ощутил на себе пристальный взгляд. Повертел головой …и ему стало немного не по себе. Девица пристально смотрела на него, не мигая. Заметив внимание с его стороны, приподняла бокал, чуть склонила голову в знак уважения, и слегка пригубила. Делать нечего, пришлось отвечать тем же.

Так. Вот это уже интересно. Неужели девица в штанах и вправду делается придворной фигурой? Кто она, в конце концов? Нет, положительно не обойтись без встречи с этой особой. Если на политическом небосклоне Москвы загорается новая звезда, никак нельзя оставить сие явление без внимания.

Скосив глаза, фон Арнштедт заметил, как помощник его английского коллеги что-то зарисовывает серебряным карандашом в карманную книжечку. Скосив глаза ещё сильнее, увидел край рисунка. Судя по деталям — потрет загадочной девицы. Зачем англичанам её изображение?

Целых два вопроса без ответов. Это уже слишком.

Интермедия

— Какой позор… Сейчас не времена Франциска Первого, чтобы европейский монарх мог позволить себе роскошь попасть в плен. Хуже того: мальчишка, возомнивший себя новым Александром, умудрился сделать это таким нелепым образом, что над ним смеётся вся просвещённая Европа!

— Прикажете прекратить выплачивать субсидии шведам, ваше величество?

— Пока — нет. Полагаю, им следует дать ещё один шанс сцепиться с русским царём, это отвлечёт их от дел в Европе. Что сообщают ваши люди из Московии?

— Подписание мирного договора со всеми условиями состоится не ранее первой половины февраля, ваше величество. Далее — русский царь высказал намерение лично сопровождать пленника до Риги, где должна состояться его передача генералу Шлиппенбаху. К тому времени все шведские войска должны быть выведены с территорий, которые король Шарль обязуется передать Московии в качестве выкупа.

— Ускорить сей процесс никак нельзя?

— Увы, ваше величество. Царь не спешит отпускать пленника, и его можно понять. Пока тот в его руках, шведская армия не возобновит боевых действий.

— А если произойдёт нечто непредвиденное? Что если шведский король …погибнет в плену у этих дикарей? Ведь ему наследует сестра.

— Это приказ, ваше величество?

— Нет, пока предложение обдумать сей вариант. Оцените все возможные выгоды и риски, и доложите мне, скажем… через неделю.

— Как прикажете, ваше величество…

Глава 8 Плоды просвещения

1

Выпивку она терпеть не могла, причём не только из-за своих профессиональных обязанностей — разведка должна быть с ясной головой в любое время дня и ночи, в режиме 24/7. Особенно ей не нравились последствия, которые наступали поутру после обильного напитками застолья.

Пётр Алексеевич явно пребывал в состоянии похмельного синдрома. Да, он почти не пьянел, даже когда пил как не в себя. Но слабая чувствительность к алкоголю не отменяет вульгарного бодуна, который преследует его так же, как и прочих смертных. Впрочем, это не помешало ему с утра пораньше вытащить младших Черкасовых на приватную беседу. Те явились в тщательно вычищенных преображенских мундирах.

К слову, он был не один: в кабинете присутствовал гвардейский сержант, судя по головному убору, зажатому под локтем — бомбардирской роты. А судя по его заинтересованному взгляду, он в курсе если не обо всём, то о многом; как минимум, о технических предложениях.

— Вольно, господа, — сказал государь, отпив из стаканчика что-то резко пахнущее. — Праздник праздником, а дело делом. Сержант бомбардирской роты Корчмин — знатный устроитель фейерверков, однако не только ими славен. Показал ему ваши чертежи. Говорит, непросто будет сии станки да пушки изготовить, но возможно.

— Точно так, твоё величество, — ответил бомбардир. — Станки изрядные, да где такие свёрла взять, чтобы не полый ствол после литья рассверливать, а цельную отливку. Сила для такого сверления потребуется большая, хотя бы водяное колесо.

— Надо будет — всё найдём, — Пётр Алексеевич медленно, но верно оживал. — Раз есть проект, значит, люди посчитали. Сколько времени тебе надобно?

— Пушки невеликие, однако хитро измыслены. Ежели за дело сразу после Крещения взяться, то к лету, думаю, первый образец смогу представить.

— Я тебе помощника дам, — сказал государь и перевёл взгляд на Евгения. — Проводи, поручик, Василия к своему Орешкину. Они из одного теста сделаны, быстро договорятся… А ты, сержант, останься, переговорить надобно.

«Штирлиц, а вас я попрошу остаться», — не без иронии подумала Катя. Разговор после вчерашнего напрашивался сам собой, но лишних ушей быть не должно. Кстати, Женя понял, что при Василии лучше не упоминать о будущем, по крайней мере, пока. А её ждали расспросы, и хорошо, если не с пристрастием…

— Садись и рассказывай, — Пётр указал ей на стул, стоявший напротив. — Что посол?

— Думаю, скоро попробует выйти на контакт, — ответила Катя. — Причём, не он один. Интерес проявлен, буду ждать.

— Что им говорить, сама знаешь. Денег посулят — поломайся, стряси с них побольше и возьми, а сама ко мне с докладом, чего от тебя за то хотят… Ладно. Ты ещё полвечера рядом с Алёшкой моим сидела. О чём говорили?

— О разном. Пыталась понять, что из него уже получилось и что может получиться.

— На что тебе этот дурак?

— Он далеко не дурак, тут ты ошибаешься. Парень умный, знания усваивает и общается легко, не ленив. Но есть три жирных минуса, которые эти его достоинства перечёркивают. Во-первых, он …скажем помягче, крайне нерешителен. Во-вторых, обладает ничем не обоснованным чувством собственного величия. И в-третьих, не имеет своего мнения и совершенно не разбирается в людях. Я с ним поболтала о том, о сём, и он уже через полчаса говорил моими словами, выдавая их за собственные размышления. Им будет вертеть любой проходимец. Уже вертят, насколько я вижу, по его отношению к тебе. Суди сам, насколько это хорошо или плохо.

— И ведь не боишься говорить такое о царевиче, — в голосе Петра зазвучали грозные нотки.

— Кто ещё решится сказать тебе всю правду?

— То-то и оно, что больше никто, — фыркнул государь, снова отпив из стаканчика. — Оттого и тошно. Даже твой братец, и то язык прикусывает иной раз. Ты — другое дело… За то иногда придушить тебя готов.

— Ну, извини, проблему ты создал себе сам, — Катя говорила как обычно — своим «фирменным» невозмутимым голосом. — Иногда лучше выслушать горькую правду и принять её во внимание. Да, я знаю, что рискую. Ты у нас известный любитель головы с плеч снимать. Но если слушать только то, что приятно…

— Ясно, что тогда будет, — согласился Пётр. — Может, потому до сей поры тебя и не прибил — иные никогда не решатся сказать то, что говоришь ты… Бог с ней, с горькой правдой. Тебя я выслушал, теперь слушай меня. Полагаю, караулы у Карлуса усилить надобно. Покуда он жив, сие означает мир. Едва его удавят, а охотников сотворить такое ныне прибавится, миру не бывать. Мы к настоящей войне будем готовы хорошо если через два года. Потому поберечь бы сего …царя Македонского. Кому довериться, ежели не вам, и особливо тебе?

«Гад ползучий…»

— Я поняла, — обречённо вздохнула Катя. — Это такая изощрённая месть с твоей стороны.

— А ты думала, что сможешь дерзкие слова безнаказанно говорить? — Пётр допил содержимое стаканчика одним глотком и скривился: кислое. — Нет уж. Впряглась — так вези.

— Куда ж я денусь…

Интермедия

Странное дело: она была рада, что ввязалась в большую политику. В конце концов, её творят люди, притом, примерно с теми же «сдвигами по фазе», что и у неё самой. Так, наверное, проще понимать, в какую степь может их занести.

Ну, Карл. Ну, Двенадцатый. Можно подумать, не она его почти трое суток увозила от шведской армии на разболтанной старой карете. Сопляк восемнадцати лет, умеющий воодушевить своих солдат на любые полубезумные поступки. Мажор с невыносимым характером, которому так и хочется набить морду. Залог мира и примерного поведения шведов. Если его прибьют, то у Петра попросту не будет времени на подготовку своей армии к неизбежному новому витку войны. Тут государь прав на двести процентов. Потому за шведом нужно глядеть в несколько пар глаз и круглосуточно.

А ей сейчас остаётся сделать две вещи. Во-первых, понять, кому из местных нельзя доверять в этом вопросе, а во-вторых, припугнуть Карла перспективой в ближайшее время склеить ласты. Пусть тоже подумает, кому выгодна его смерть.

В конце концов, в реальной истории его действительно пристрелили, причём, с высокой вероятностью — свои же.

Значит, снова «цифра», снова обвешаться своими ништяками, отобрать надёжнейших из надёжных парней — и к Карлу. Пугать и заставлять думать.

2

Насколько могли видеть гости из будущего, за три с лишним столетия в плане отечественных праздников мало что изменилось. Только и разницы, что перешли на григорианский календарь и Новый год стал предшествовать Рождеству. Да и смену дат здесь впервые отпраздновали 1 января всего лишь год назад, после знаменитого петровского указа.

Рождество миновало, но впереди были ещё новогодние торжества и Крещение. Всё это время народ гулял. Если, конечно, не было каких-то экстренных работ, то впервые в русской истории получались такие длинные зимние каникулы. По большей части люди с утра шли в церковь, затем по лавкам и на ярмарки за продуктами. После этого дым стоял коромыслом — хозяйки хлопотали у печей по всему городу. Днём на площадях публику развлекали кукольные балаганы, плясуны и мастера игры на народных инструментах. А к вечеру начинались массовые хождения друг к другу в гости.

Знать, повинуясь новым веяниям «сверху», праздновала несколько иначе. Титулованные и нетитулованные дворяне тоже ходили и ездили в каретах друг к другу. Из-за этих самых новых веяний им прибавилось головной боли с поиском модных тканей и пошивом платьев для балов. Особенно для дам и девиц, кои ранее сидели взаперти по теремам, а теперь должны учиться говорить по-немецки и изящно танцевать. И попробуй отвертись: государь мог нежданно нагрянуть в гости в любой дом — проверить. Уважительной причиной для отмены празднования становились лишь похороны кого-то из уважаемых членов знатной семьи — опять же устроенные пусть и по православному обряду, но на европейский лад. Да и то могли быть нюансы.

…Сегодня Дарья выписала ещё одного пациента — солдата с отлично зажившим пулевым ранением. Дитрих поднимался с лавки всё чаще, ходил всё лучше. Другие двое солдат, с огнестрельной раной и со сложным переломом, и парень с ножевым ранением, которого они недавно зашивали, тоже понемногу шли на поправку. Юхан по чудом раздобытой в одной из лавок, куда она попала неведомыми путями, потрёпанной аптекарской книге учил латинские названия лекарственных трав. Ребята из «Немезиды» притащили откуда-то — не иначе с разбора — старую, но ещё надёжную дверь с петлями и пристроили её на проход в «палату»… Словом, тишь да гладь, да Божья благодать. Дарья никак не участвовала в народных гуляниях. Ну, там, пару раз пришлось отпаивать кого-то отварами после «желудочных колик», и всё. Оставалось много времени на приготовление лекарств, которые могли храниться некоторое время, да пополнить запасы кетгута.

Растворимые нитки из медицинских припасов, попавших в руки «Немезиды», Дарья использовала крайне бережно, только на самые тяжёлые случаи, но всему рано или поздно приходит конец. Здесь, в Москве, она задёшево купила на царской кухне немного бараньих кишок и принялась за дело. Сейчас этот материал, начисто промытый, отмокал в миске с холодной водой. Поташ был заготовлен заранее, его слабый раствор для дальнейшего замачивания будущего шовного материала сделает часа через два. Потом оставит на ночь, а утром можно будет приступить к нарезке и скручиванию нитей. Ещё предстояло решать вопрос с их стерилизацией. Самопальной «карболкой» нельзя, кетгут после такого становится токсичным. Более современные методы недоступны. Придётся работать с банальным спиритус вини — то бишь хлебным вином, которое ещё придётся перегонять и дополнительно чистить. А потом искать способ хранения кетгута в герметичной таре, что тоже несколько проблематично, учитывая почти полное отсутствие необходимого оборудования для запаивания стекла. Да и самого стекла, собственно, тоже. В той истории целый Ломоносов понадобился, чтобы завести более-менее нормальное стекольное производство в России, но до его рождения оставалось десять с лишним лет. Можно какое-то время протянуть на завозном, но чем дальше, тем оно будет выходить дороже.

Даша делала заметки на черновых листочках, которые давно уже научилась не выбрасывать, а использовать для таких рабочих записей обратную сторону. Если понадобится, перепишет начисто: Катя говорила об этом. Мол, ты список необходимого потихоньку составляй, будем рапорт подавать, включим. Лучше бы помогли отбиться от здешних медикусов, которые ополчились на неё, как инквизиция на ведьму. Сами коновалы ещё те — рук не моют, инструменты не стерилизуют — а её обвиняют в шарлатанстве. Она их била железным аргументом: мол, пациенты, которых вы к смерти приговорили, у меня почему-то выздоравливают. Впрочем, это наверняка и было истинной причиной их ревности. Предвидя дальнейшую грызню, Дарья печально вздыхала. Оставалось только обратиться за поддержкой к брату и сестре, если совсем прижмут.

Впрочем, был ещё один способ избавиться от преследований со стороны, гм, коллег по ремеслу, но она не хотела об этом думать. Только почему-то мысли всё время возвращались на круги своя. И она ничего не могла с этим поделать.

…Голоса и шаги за дверью. Наверное, пациента привели, такое не раз уже бывало. Солдаты и дворцовая челядь уже знали, что «у Васильевны рука лёгкая», раны редко воспаляются и быстро заживают, и иные немочи скоро проходят. Потому и зачастили со своими недугами. Она уже отставила в сторону записи и приготовилась к осмотру, как дверь раскрылась во всю ширь, пропуская в «приёмный покой» двух мужчин, одетых по-военному.

Сердце словно остановилось на секунду, а затем понеслось вскачь. Она узнала одного из посетителей. Вот уж кого ждала сейчас меньше всего.

3

Второй посетитель, категорически ей не знакомый, держался за живот и имел предельно несчастный вид. Но одного взгляда хватило, чтобы понять: симулянт. Вот, значит, как. Наверняка это одна из милых шуточек в стиле Петра Алексеича, на которые он был горазд всю свою жизнь. Представление как раз в духе эпохи.

— Больного тебе привёл, Дарья Васильевна, — сказал государь — кстати, он как раз роль свою отыгрывал отлично, даже почти верилось в искренность его сочувствия. — Говорит, живот прихватило, болит так, что мочи нет. Как бы не помер.

Юхан принял это за чистую монету и дёрнулся было в сторону ящичка с лекарствами. Но учительница сделала ему знак не беспокоиться. Только после этого юный швед присмотрелся повнимательнее и тоже всё понял. Ничего, это не страшно, с опытом научится распознавать такое с первого взгляда.

Что ж, у старшей Черкасовой тоже есть чувство юмора. Весьма специфическое, медицинское.

— Хорошо, приступим к осмотру, — предельно деловым тоном сказала Дарья. — Садитесь, больной, — это уже второму актёру. — Вот сюда, лицом к свету… Так, откройте рот, скажите «Аааа»… Отлично. Диагноз ясен. Боюсь, без хирургического вмешательства не обойтись. Тяжёлый случай inflammatio dolum, терминальная стадия. Будем ампутировать.

Латынь Пётр Алексеевич знал и, услышав «диагноз», расхохотался.

— Всё, Алексашка, довольно прикидываться, тебя раскусили.

— Если б я ещё по-латински понимал, — заулыбался симулянт. — Чего сказала-то, Васильевна?

— Воспаление хитрости у вас, Александр Данилович, — с непередаваемой интонацией произнесла Дарья, сразу сообразив, с кем разговаривает. — Притом запущенное, медикаментозное лечение не спасёт. Может, всё-таки операция?

И смеялись уже втроём.

Нет слов, Дарья была рада его визиту. Но зачем эта шутейная проверка? Зачем он вообще сегодня пришёл, да ещё со своим верным оруженосцем Меньшиковым? Она ещё недостаточно разбиралась в этой эпохе. Здесь очень многое делается проще, чем три века спустя. А кое в чём можно запросто запутаться.

— Ну полно, — Пётр Алексеич прекратил затянувшуюся шутку. — Прости дураков, Дарья Васильевна, не в обиду тебе сие действо. Я в гости собрался, решил тебя пригласить, а то сидишь целыми днями при лазарете, скоро корни пустишь.

— В гости? — искренне удивилась Дарья. — Но мне нечего надеть, я не самый лучший гость для праздничного вечера… вот в этом, — она указала на свою «цифру», пусть ушитую по размеру и достаточно новую, но совсем не парадную.

— Стерпят, — отмахнулся государь. — Нынче времена такие. Ну, идёшь? Лазарет на ученика оставишь, парень толковый.

Сердце снова дало сбой. Будь что будет.

— Иду, — сказала она. — Только оденусь, холодно на улице.

— Едем к Апраксиным. Повезёшь нас, больной, а то и правда тебе здесь что-нибудь ампутируют, — добавил он со смехом.

Интермедия

«…аще отписать тебе собирался, брат мой Андрей, что по приезду Государя нашего Петра Алексеевича зело удивлены были и я, и все мои чада и домочадцы. Ибо зашёл в дом наш великий Гость не един, а со свитою, а в свите той пребывали Алексашка Меньшиков да некая девица престранного виду, в мужеском платье. Ты уж видел людей в таковой одежде, они из-под Ругодева с Государевым войском пришли. Подумалось мне сперва, будто снова Пётр Алексеевич с непотребными девками знаться учал, однако девица сия была красоты изрядной, хоть и худа станом, зело скромна и вежество знающа. А Его Величество превеликое почтение к ней показывал, именовал Дарьей Васильевной. За столом вели они учёную беседу о делах лекарских да о деле стекольном. О последнем Государь говорил особо, наказал по весне сыскать знатное место для устроения завода, чтоб стекло выделывать. Тебе, брат мой, великая выгода может быть, ежели сыщешь, где чистый белый песок обретается.

Девица, именуемая Дарьей Васильевной, как сказал Государь, есть сестра иной девицы, Катерины Черкасовой, что Карлуса Свейского в полон взяла. Сколь не сходны сии две девицы, всё ж и такое меж родными сёстрами случается. Одно лишь вызывает беспокойство. Неведомо, отчего Государь столь великое уважение к тем сёстрам показал, видимой причины для оного мало, а о невидимой гадать занятие пустое. Ясно лишь, что не исконным женским способом то уважение добыто, иначе все бы о том давно судили.

На сих словах завершаю письмо своё. Отпиши, согласен ли отыскивать место для завода стекольного.

Брат твой Пётр^[27]».

4

— Два сапога пара — ты да Васька, — усмехнулся Женя, когда сержант Орешкин изволил явиться в «располагу» — уже за полночь. — Что, опять весь день колдовали над пушками и станками?

— Меня иногда прям подмывает спросить, не попаданец ли наш Вася, — негромко сказал Стас, запирая за собой дверь. — Он как показал мне чертёж большой ракеты, чтоб, как сказал, «выше облака пущать», я охренел. Натурально Циолковский. Но знаешь, Жень, — Стас понизил голос до шёпота, — от того, что сейчас видел у лазарета, я охренел ещё больше.

— Рассказывай, — командир быстро окинул взглядом спящих на своих соломенных лежанках «немезидовцев».

— Иду я, значит, сюда, стараюсь никому глаза не мозолить. По привычке проверил: в окошках лазарета слабый свет, всё нормально. Смотрю — а снаружи у двери двое стоят, разговаривают. Одного я сразу узнал: надёжа-государь. Вторую такую оглоблю попробуй найди. А его собеседник как будто из наших. Я тихонько подобрался, послушал и ушам не поверил. Дашка! Они про какую-то поездку в гости вспоминали и о новой встрече договаривались!

— Фигассе… — опешил командир.

— Погоди, это ещё не всё. Я-то читал, что Петруша баб сразу в койку приглашал, не было у него, видите ли, времени на ухаживания. А с твоей сестричкой он даже не обжимался. Стоят, держатся за ручки, как первоклашки… Что это вообще было?

— Чудо Господне, — буркнул Евгений, холодея от нехорошего предчувствия. — Ладно, я разберусь, что к чему.

На таком фоне спалось командиру очень плохо. К утру ухитрился задремать, чтобы меньше, чем через час, проснуться в крайне хреновом настроении. Ворочаться на соломе не хотелось, потому он тихо встал, оделся, затеплил свечу и занялся документацией. Ведь люди, не связанные с армией, представления не имеют, сколько бумаг требуется для нормального функционирования подразделения. К восемнадцатому столетию это относилось в полной мере, зря, что ли, писари состояли при каждой роте. Они не только составляли ведомости, но и вели архив. У «Немезиды» личного писаря не было, надо было или обращаться к ротному, или вести документацию самостоятельно.

Жизнь в эту эпоху была накрепко связана со световым днём. Сейчас зима, закаты ранние, рассветы поздние, на свечках экономят. Потому активность в городе начиналась в лучшем случае за полчаса до восхода солнца. Раньше этого времени не было смысла куда-то ходить и что-то узнавать. Ночные патрули тоже могли прикопаться, даже если ты гвардейский поручик. Да и с кем разговаривать, если все, кто нужен, благополучно спят либо сами в караулах. Но едва забрезжил рассвет, командир засобирался в лазарет — выяснить, что происходит. Личная жизнь сестры — это одно дело, но если это касается отношений с непосредственным начальством, надо точно знать, к чему всё может привести. И, если потребуется, убедить сестрицу взяться за ум. Дарья далеко не сентиментальная дурочка. Личная жизнь всегда была для неё месте эдак на десятом, потому и замуж до сих пор не вышла. Но она так похожа на маму, что иногда становилось страшно. Особенно после того, что случилось восемь лет назад. Мама была идеалисткой: всех людей, в особенности своих учеников, считала хорошими. Закончилось это, мягко говоря, очень печально.

Все планы ему обломала младшая сестрица. Явилась на рассвете с караула, причём несла его в полевой «цифре» и при полном вооружении — в бронежилете и каске, с автоматом, пистолетом на бедре, двумя гранатами «Ф-1» и парой ножей. Следом за ней явились ещё двое парней из разведки — тоже упакованные по последнему слову военной техники будущего.

— Фух, — сказала Катя, расстёгивая ремешок шлема. — Слава Богу, отстрелялись на сегодня.

— Вы что, госказну охраняли? — удивился командир. Царапнуло: его не поставили в известность о таком обороте дела.

— Карлсона теперь будем стеречь в усиленном режиме, — сказал один из парней. — Прямой приказ Петра. Тебя в «располаге» не было, пришлось срочно паковаться и идти в караул самим. Сейчас нас Вадик сменил, он с ребятами всю ночь там отсыпался. Потом Никитос заступит. Дальше очерёдность караулов определишь ты.

— Им будет полегче, — хмыкнула Катя. — Я нашего мажора припугнула как следует, у него даже голова начала работать как надо… Его прибить хотят. Догадываешься, зачем?

— Да уж, — Евгению не надо было объяснять, что произойдёт в этом случае. — Нам будет очень хреново.

— Потому и спешка. Нужно упредить возможных киллеров. Карлсон сейчас, наверное, подороже госказны будет. Короче, теперь мы телохранители шведского короля, вот такой выверт.

— Не выверт, а геморрой, — проворчал командир. — Очерёдность караулов я распишу, чтобы основной деятельности не особо мешали… Кать, на пару слов. Надо о личном поговорить.

Парни с пониманием отвалили вглубь «располаги» — снимать свои доспехи.

— Что стряслось? — негромко спросила сестра.

— Дашка, — хмуро ответил брат. — У неё роман.

— Я даже догадываюсь, с кем, — усмехнулась Катя. — Он, кстати, попросил меня за ней присмотреть. Сказал — чтоб никто не обидел.

— «Никто» — значит, и он тоже?

— Я пока не вижу проблемы… Жень, ты что, Дашку не знаешь? Если что-то пойдёт не так, она будет страдать, вздыхать, даже плакать, но никого к себе не подпустит.

— Что-то ты слишком оптимистична.

— Просто я немножко лучше тебя изучила Петра Алексеича. Ты хоть понимаешь, кто мы для него? Все мы?

— Вот как… Значит, Дашка для него что-то вроде иностранной принцессы.

— Скорее, инопланетной, вроде Аэлиты. И отношение соответствующее. Потому то, о чём ты подумал — это не первое, что должно нас беспокоить.

— Я помню, что в десять придут наши новобранцы.

— Тогда давай думать об этом. Сам будешь их натаскивать?

— Почему — сам? Всех вас запрягу, засранцы, не отвертитесь. Но смотри, Кать, если с Дашкой что-то нехорошее случится…

— …то что-то нехорошее случится с …кем-то ещё, — сказала Катя, снимая с себя экипировку. — И «кто-то ещё», кстати, об этом догадывается. Уговор, знаешь ли, дороже денег… Ветчина осталась, или мне сгонять в ближайшую лавку?

Интермедия

— …Ваша армия — неплохое подспорье для любой из сторон разгорающегося вокруг Испании конфликта, — сказала эта ужасная девица. — Многие монархи дорого бы дали, чтобы она, во-первых, оказалась на острие их удара по неприятелю, а во-вторых, после победы не претендовала на свою долю при делёжке этого жирного пирога. Но поскольку второе при условии первого невыполнимо, то наилучший выход для них — это нейтрализовать вас любой ценой. Чтобы ваша армия воевала где-нибудь подальше от будущего приза. К примеру, в России. Пока вы здесь, пока живы и здоровы, армия Швеции не станет с нами сражаться. Но если с вами случится несчастье — догадайтесь, что произойдёт… Именно поэтому охранять вас будем мы, как бы вам ни было это неприятно. И, да, подумайте, кто бы мог быть заинтересован в вашем устранении.

— Скорее, вы опасаетесь того, что моя армия даже без меня разобьёт вас наголову, — насупился Карл.

— Возможно, — девица разумно не стала отрицать такой исход. — Но вы не понимаете, что такое Россия. Даже если шведы разнесут нашу армию в клочья, против вас встанет весь народ. Царь лично возглавит ополчение. А взывать к людям и собирать это ополчение буду я. Если вы удивлены, значит, ничего не поняли из недавнего праздничного ужина, где меня представили высшему обществу. Обо мне уже говорят как о второй Жанне. В случае чего я обращусь к народу практически в том же качестве, что и она — только без видений и потусторонних голосов. Я знаю, что сказать людям, чтобы после этого против шведов вышли сражаться даже женщины и дети. Война при этом через несколько лет завершится в Стокгольме. Поверьте, у меня в запасе есть пара вполне рабочих вариантов того, как это возможно сделать. И если вы не проявите благоразумия, сохранив свою жизнь хотя бы до времени освобождения, то ваш преемник, кто бы он ни был, в итоге потеряет сперва армию, а затем и Швецию.

— Сложно в это поверить, но допустим, вы правы, — Карл был вынужден признать логичность этих доводов и согласно кивнул. — Война до последнего человека скорее истощит шведскую армию, чем Россию, так как будет идти на вашей земле. Но что если вы ошибаетесь и на меня никто не покушается?

— Хорошо было бы ошибиться в этом, — согласилась девица. — Однако жизнь показала, что сбываются как правило самые пакостные варианты. Особенно когда речь идёт о большой политике. Напомню ещё раз: в Европе все желают, чтобы шведы за них воевали, но никто не хочет делиться с вами плодами победы. Вы для великих держав вроде Франции — прошу прощения, такой же варвар, как и мы.

Карлу очень хотелось возразить, но он не смог. Девица не стреляла наугад, а попала точно в цель: она явно знала, о чём говорила.

— Я стану просить государя, чтобы вам подобрали иную комнату, — добавила она. — Где будет не менее комфортно пребывать, но не так много окон, в которые удобно влезать с кровли нижележащего яруса. Также вашу еду и питьё будут пробовать в вашем присутствии, слуги уже предупреждены… Иными словами, у меня прямой приказ — сберечь вашу жизнь. И я его выполню при любом раскладе.

— Вы просто образец исполнительного офицера, сударыня, — всё, что осталось Карлу — это убийственная ирония. — Одного не могу понять. Мир — это то, к чему подобные нам с вами люди стремятся в последнюю очередь, ибо для офицера нет иного случая проявить доблесть, кроме как на войне. Почему вы так настойчиво стремитесь добиться её завершения?

— Потому, ваше величество, что мы с вами — чудовища, порождённые войной. Таких, как мы, быть не должно…

5

По Москве ходили слухи, самые разные, обо всём и обо всех. Они здесь заменяли средства массовой информации, и в любой сколько-нибудь уважающей себя конторе типа ведомства Ромодановского были люди, ответственные за распускание нужных слухов. Но в этот раз москвичи судачили не с подачи князь-кесаря. Кто-то услышал от родственника, солдата Преображенского полка, что, дескать, государь намеревается егерскую полуроту устроить. И что поутру произведут смотр тех, кого «пятнистые» вояки уже отобрали для пополнения. Любопытные горожане, и без того подогретые прежними слухами про подвиги этих самых «пятнистых», под благовидными предлогами начали просачиваться внутрь Кремля. А ещё курсировали слухи про какую-то отчаянную девку-казачку, которая королевуса свейского в плен захватила: мол, и она там будет.

Смотр новичков начался после утреней службы в церквях, так что зрителей хватало. Семнадцать человек выстроились в шеренгу на той же площадке, где не так давно Пётр Алексеевич строил новонабранных гвардейцев. Офицеры и рядовые «Немезиды», кто не был в караулах, пришли все. Наконец явился и Пётр Алексеич. Такой движ не мог пройти мимо него, потому сочли за лучшее пригласить заранее, чтобы не обиделся. Его приветствовали торжественным построением, после чего начался инструктаж.

— Кто-то из вас и ранее состоял в лейб-гвардии, — сказал Евгений, который при полном своём параде — в мундире поручика и при шпаге — встал напротив строя новых бойцов образуемой егерской полуроты. — Кто-то пришёл из других полков. Но все вы обучались военному делу в гарнизонах. Хорошо ли вы помните, чему вас там учили?

— Хорошо, господин поручик! — отозвался один из «старых» преображенцев.

— Дело доброе, в жизни и в службе может пригодиться, — продолжал командир. — Но пока вам придётся всё это забыть, и чем крепче, тем лучше. Егеря — войска особые. Мы не ходим в атаки с багинетами, у нас иные задачи. Какие — станет понятно во время учёбы. От вас потребуются вся сила, вся ловкость, весь ум, всё терпение, вся хитрость, какие есть… Здесь семнадцать человек, всех отобрал я лично, по тем самым качествам, которые перечислил. Может, и обидел кого, кто хотел к нам попасть, да отбор не прошёл — пусть меня простят. Я предлагал перевод только тем, кто точно сможет выучиться всему необходимому, а потом — выжить где угодно и выполнить приказ. Это про нас сказано: «Там, где чёрт сломает ногу, егеря найдут дорогу»^[28]. Это нам приходится иной раз выбираться из самого жаркого ада. Так что сейчас у вас последняя возможность отказаться от перевода и вернуться на прежнее место. Никакого осуждения не будет, у нас и правда тяжело… Есть желающие уйти?

Ответом ему было молчание.

— Итак, все решили остаться, — сказал Евгений. — Очень хорошо. Значит, первый урок вы получите уже сегодня. Здесь и сейчас.

Вытащив шпагу в ножнах из портупейной петли, сняв плащ и сбросив всё это на руки подбежавшего мальчишки-барабанщика, он повёл богатырскими плечами.

— Я сейчас покажу, чем отличается наш бой от обычного, — сказал командир. — Кто сможет с фузеей, багинетом и шпагой одолеть меня, безоружного, того сразу произведут в следующий чин.

По ряду новобранцев прошел разочарованный гул.

— Ты, господин поручик, уж извини, но вряд ли кто-то тебя вообще сможет одолеть, — со вздохом сказал тот самый преображенец, что отвечал раньше. Видимо, язык был подвешен лучше, чем у прочих.

— Имя и чин, — требовательно произнёс Евгений.

— Фузилер лейб-гвардии Преображенского полка Андрей Савин, господин поручик.

— Так вот, Андрей, если ты со мной сразиться не желаешь, победи хотя бы мою сестру. Сержант Черкасова!

Катя с готовностью подскочила к брату. Она была «на контрасте» с ним — в «цифре», берцах и чёрной вязаной шапочке. Почти того же роста, но в полтора раза уже в плечах, она могла показаться новеньким более подходящим противником. Под сдержанные смешки прочих новобранцев рядовой Савин сделал шаг вперёд. Ему действительно передали оружие, с которым он должен был участвовать в спарринге. Гвардеец привычным жестом вынул багинет из ножен и вставил в ствол фузеи, а солдатская шпага была у него своя. Но как-то непривычно ему было атаковать даму, пусть даже такую боевую.

— Ну, и чего ты мнёшься? — подколол его командир. — Давай, Андрей, победишь — она за тебя замуж выйдет.

— Вот зачем ты парню сразу угрожаешь, а? — обернулась к нему Катя.

Грянул дружный хохот, причём, сержант Черкасова смеялась чуть ли не громче всех.

6

Реклама новой егерской полуроты удалась на славу. Во всяком случае, то, что показали «немезидовцы», для местных жителей оказалось за гранью. Словом, когда гвардеец при полном вооружении атаковал девицу по всем правилам военного искусства, через несколько секунд внезапно обнаружил себя лежащим ничком на утоптанном снегу, в паре метров от собственной шпаги. А в спину упирался его же багинет. Почти то же самое, с небольшими вариациями, Катя показала ещё двум новеньким, которые атаковали её парой. «Если я могу, значит, вы и подавно так сможете», — сказала она остальным.

Пётр Алексеич, слава Богу, не вмешивался, только наблюдал за процессом да отпускал колкие замечания. Зрители довольно громко обсуждали тренировочные поединки. Новобранцы заинтересованно хмыкали: «Ежели девка так выучилась драться, то и правда нам сам Бог велел…» Слыша это, Катя испытывала противоречивые чувства — злость и печаль. Печаль — так как помнила, сколько лет ушло на то, чтобы привести себя в неплохую физическую форму. С пятилетнего возраста на лыжах, бесконечные тренировки, с двенадцати — разъезды по юниорским соревнованиям, к пятнадцати вышла уже на европейский уровень, где сходу поднялась на пьедестал почёта. И почти сразу — катастрофа, страшная гибель родителей. Стремление разорвать в клочья тех, у кого рука поднялась сотворить такое. Эти воспоминания вызывали злость — как три года в прямом и переносном смысле сама себя ломала, превращаясь из перспективной спортсменки в машину смерти. И как очень быстро избавилась от навязчивых мыслей о личной мести, когда наконец поняла, что беда пришла не к ней одной… Как это объяснить парням, пусть уже понюхавшим пороху, но понятия не имевшим, что такое пластуны, егеря и прочий спецназ?

Кажущаяся лёгкость движений «немезидовцев» — это результат многих лет подготовки и жесточайшего «естественного отбора». Девчонок в строю было поначалу трое — тоже в отличной физической форме, хладнокровных и решительных. До перемещения во времени из троих дожила одна Катя. А сколько парней погибло? На целый мемориал хватит.

Здесь, даже в лесу под Нарвой, для «Немезиды» был натуральный курорт. В начале весны исполнится год, как они здесь, и за это время не потеряли ещё ни одного человека. Даже раненых было меньше, чем простуженных. Местные никогда не сталкивались с такой тактикой ближнего боя и это давало «Немезиде» огромное преимущество над противником. Но если практика егерских подразделений, вооружённых казнозарядными винтовками, будет расширена и внедрена Петром в русскую армию восемнадцатого века, это неизбежно изменит саму парадигму нынешней войны. Эпоха красивых стройных «коробочек» из солдат, одетых в яркие мундиры, быстро уйдёт в прошлое…

Возможно, если бы не эти размышления, она не приметила бы среди зрителей смутно знакомую физиономию. Человек был одет в немецкое платье, неброское, но добротное. Причём его лицо она видела совсем недавно. Но где? На ум приходил только праздничный пир в Грановитой палате, где Пётр Алексеич проводил презентацию пилотного проекта в её лице… Точно. Тот участок стола, где восседали иностранцы. Этот человек расположился тогда между саксонским и английским посланниками и, судя по поведению, исполнял обязанности переводчика. Сейчас незнакомый знакомец пристально следил… нет, не за показательными выступлениями новообразованной егерской полуроты, а за ней самой. Что ж, ему будет что доложить своему патрону из посольства, какую бы страну тот ни представлял.

Интерес со стороны иностранцев уже явный, а значит, недолго ждать и личной встречи. Пусть даже одной-единственной, но нужная информация обязана уйти за рубеж, притом именно в той интерпретации, которую расписал Пётр. Сама она сказала бы несколько иное, но современников государь знал всяко лучше.

Эти игры в большую политику, этот шведский коронованный авантюрист, которого теперь надо беречь как золотой запас державы… Ещё добавились новобранцы и их обучение. Сейчас начнут с азов, а весной построят где-нибудь за городом полосу препятствий. И новичков погоняют, и сами постараются себя в форме держать, а то расслабились на тутошних курортах. На это надо у Петра Алексеича денег выцыганить, а он тот ещё жмот. Хотя на армию тратится охотно, но лишь тогда, когда видит пользу от вложений. Наверное, придётся, по примеру некоторых офицеров гвардии, заводить какую-нибудь мануфактурку, чтобы доход от неё тратить на нужды подразделения. Если у Артёма сложится его дело с огнеупорным составом, а потом они правильно проведут рекламную кампанию, этот товар с руками отрывать начнут: гореть никому не хочется.

И ещё одна причина для головной боли: Дарья с её амурами. Вот ведь не было печали… Уверенность в рассудительности старшей сестры всё же присутствовала, в двадцать восемь голова работает получше, чем в восемнадцать. Но нужно было учитывать и дарования Петра Алексеича. Историки писали, что он умел нравиться дамам, когда хотел этого. Познакомившись с ним, убедилась: да, с личным обаянием там всё в порядке. Будь у неё самой хоть кусочек сердца, точно запала бы. Но при полном отсутствии этого органа чувств Катя была совершенно спокойна. А вот сестрица — та влипла. Причём как разруливать эту ситуацию, младшая из Черкасовых даже смутно не представляла. На всякий случай решила туда не лезть, пока дело не зашло слишком далеко.

Новые ружья, новые пушки… Предвидятся и ракеты, причём не тот примитив, с помощью которого здесь фейерверки запускают да пугают кавалерию, а натуральное оружие, с разгонной и боевой частями, с поражающими элементами. Причём проект не их, а сержанта Корчмина, Стас только дополнил его усовершенствованной замедлительной трубкой да стабилизаторами. Даже закинул идею планирующего боеприпаса, но до его реализации пока как до Луны пешком. Кстати, Орешкин где-то умудрился раздобыть флакон серной кислоты, обработал ею селитру, получив тем самым азотную кислоту. А там уже было делом техники — смочить полученным реактивом кусочек хлопчатобумажной ткани, высушить, затем эффектно «бабахнуть» в присутствии Корчмина. Василий сразу оценил перспективы новой взрывчатки и пришёл в такой восторг, что коллега из будущего предпочёл сразу осадить его: мол, не торопись внедрять, а то из дырявых ручонок местных чиновников эта штуковина быстренько утечёт за границу.

Словом, начало взаимодействию в оружейной сфере было положено. По весне наметилась поездка в Тулу, где уже давненько работала целая слобода оружейников. Вопрос обустройства там оборонного госпредприятия стал уже делом ближайшего времени, тем более что поблизости и залежи угля имелись. Местные о том ещё не знали, но информация об угольных пластах в районе истока Дона уже у кого надо. Для металлургического производства нынешнего уровня даже бурый уголь подспорье. Пока ещё доберутся до энергетических углей Донбасса, и такой сгодится. А то плавить металл на дровах и древесном угле — это даже хуже, чем топить печи ассигнациями. Которых, кстати, ещё не внедряли.

Обо всём этом Катя думала параллельно с действием: сперва то была демонстрация возможностей, затем формальности — их переименовали в егерскую полуроту, новонабранных сразу записывали к ним. Заодно она мысленно начала составлять список деталей обмундирования,которые теоретически можно производить уже здесь. Плетёные из толстой нити ремни, рюкзаки и простейшие зажимные пряжки могут здорово облегчить жизнь всем солдатам, не только егерям. Древние римские легионеры, вон, свою бытовую поклажу на фурке — палке с перекладиной — таскали, и было хорошо. А у здешних солдатиков даже ранцев нет. Те же кожаные берцы на шнуровке с люверсами, в летнем и зимнем исполнении — они будут просто незаменимы. Куда лучше башмаков и тяжеленных ботфорт. Но всё это в будущем, притом неясно, ближнем или дальнем. Сейчас куда важнее сначала разместить новеньких в «располаге» — места там ещё много — а затем провести вводное теоретическое занятие по основам диверсионно-разведывательной работы. Этим командир и займётся, он в теории силён. А она — снова сядет за стол и будет пачкать бумагу чернилами. Списки полуроты, списки необходимого, списки теоретически возможных нововведений по самым разным разделам…

А тут ещё и Новый год на носу. Гости из будущего собирались встречать его как положено — с ёлкой, застольем и фейерверком. Не будет разве что мандарин и Деда Мороза, так как здесь этот персонаж — далеко не добрый дедушка с мешком подарков, а вполне себе злобный потусторонний старикашка, дух зимы, которого на полном серьёзе боятся. Тем не менее, к празднику «немезидовцы» готовились основательно и с радостью, с воспоминаниями о хорошем и надеждами на лучшее. В отличие от местных, для которых это была просто царская блажь. Катя и читала, что после смерти Петра об этом празднике забыли лет эдак на сто с лишним, только в девятнадцатом веке он вернулся как детское торжество, а затем перекочевал в жизнь взрослых. Им здесь придётся переменить многие привычки и отказаться от некоторых традиций, но эту — Новый год — будут праздновать, как и раньше. Как все эти годы, загадывая каждый раз одно и то же желание.

Интермедия

— Ну и о чём вы, если не секрет, разговаривали?

— Жень, не поверишь, — улыбка старшей сестрицы была и мечтательной, и весёлой одновременно. — О стекольном заводе.

— О чём?!!

— Я же говорила — не поверишь…

7

— …и быть на новолетие фейерверкам, да ружейной и иной стрельбе, да чтоб без пуль, едино лишь порохом, да гуляниям всеобщим, пусть по полуночи 1 Генваря обыватели поздравляют друг друга с наступлением новаго 1701 года от Рождества Христова. И после молебного пения в благодарение Богу за Его милость в году минувшем учинять украшение домов своих ветвями сосновыми, еловыми и можжевеловыми… Блин, вот кого бы он учил Новый год встречать!

«Немезидовцы» посмеивались и готовились к празднику без всяких указов. Стас Орешкин, забежав на полчаса в «располагу», авторитетно заявил: «Салют будет почти как у нас, обещаю». Не хватало только шампанского, мандарин и салата «Оливье», но настроение у всех было предпраздничное: для них это был первый за долгое время Новый год не на боевых позициях — чтобы отбивать у противника охоту «поздравлять» их родной город с праздниками. Ёлочка в казарме наличествовала, украсили её самодельными «снежинками», вырезанными из бумаги, и сладкими подарками для «детей полка». Свечи по причине своей крайней пожароопасности, из списка ёлочных игрушек были исключены.

Приказ Петра их повеселил. Складывалось ощущение, что государь действовал по принципу «повторение — мать учения». Свой же указ от 20 января 1699 года он дословно не воспроизводил, но снова повелевал подданным, как надо правильно праздновать Новый год. Такую бумажку, отпечатанную в царской типографии, где работали на устаревшем ещё при Алексее Михалыче оборудовании, принесли и в гвардейские полки, где и зачитали. «Немезидовцев» она знатно позабавила. Новенькие, люди своего времени, их юмора не поняли: мол, а если кто «слово и дело» выкрикнет и вам припишут хулу на государя? На что получили ответ — дескать, нет здесь никакого оскорбления величества даже близко, просто люди радуются празднику. Ну, а если найдётся дурак, который с доносом куда-то помчится, то сам себе неприятности организует. Новонабранные только диву давались такой свободе слова в отдельно взятом подразделении, но довольно быстро к этому привыкли.

Кто был совершенно счастлив от новомодного праздника, так это кабатчики и владельцы продуктовых лавок. Первые водрузили ёлочки чуть ли не на крыши своих заведений, и с самого утра, после молебна, к ним повалили посетители, радовавшиеся законной возможности лишний раз загулять. Вторые только успевали выкладывать товар на прилавки и считать выручку. Ещё радовались дети, которым перепадало свежей выпечки и засахаренных долек «заморских» фруктов. Радость испытывали и солдаты, которым не надо было в караул — тоже лишняя возможность подгулять, дополнительный выходной. Радовались иностранцы с Кукуя — теперь не они одни в Москве будут праздновать как положено. Но никто не понимал и не принимал того смысла, который вкладывался в Новый год изначально. Кроме гостей из будущего. Нет ничего удивительного, что Пётр Алексеич зачастил к ним в гости. С ними он чувствовал себя, можно сказать, как дома. Были, правда, и нюансы, но все считали это допустимыми издержками контакта разных цивилизаций…

Интермедия

— …Ты на днях познакомил меня с Леонтием Филипповичем^[29]. Помнишь, я ещё сама упросила. Шутка ли — по его учебнику дети две сотни лет арифметике учились. Он крестьянский сын, и как же ему дико повезло, что ты его встретил и оценил по достоинству… А скольких таких, как он, на конюшне запороли — за то, что шибко умные! Сколько таких остались при барине в роли учёной обезьянки! В Европе твоей любимой от крепости отказываются, а ты что творишь?

— Куда лезете? — гневно загремел Пётр. — Хорошо вам там, сытым да богатым, рассуждать о свободе! А мне державу с кем поднимать? Кто служить станет? Кто — строить? Кто — хлеб растить? Нет в нашей России полутораста миллионов граждан, хорошо если десятая часть от того, да и те хотят, чтоб всё было как встарь! Потому здесь будет так, как я скажу! Не хотите крепостными владеть — не владейте, но в дела нынешние, касаемые сего, не лезьте!

Он много чего ещё мог бы сказать, если бы продолжал видеть в глазах девицы прежний сдерживаемый гнев. Но теперь там была …заинтересованность. Ход мыслей людей будущего иной раз ему был непонятен ещё больше, чем нежелание владеть землёй и крепостными.

— А знаешь, — внезапно сказала Катерина, оставив свой гнев, — проблема нехватки рабочих рук в твоём случае может из недостатка обратиться в серьёзное преимущество.

— Поясни.

— Я вспомнила, чем заканчивалось внедрение мануфактур со станками в той же Европе, — сказала она. — Цеховые бунтовали, ломали станки, так как те отнимали у них заработок. Народу, видишь ли, там много, никому не хотелось терять работу. А у тебя как раз мало. Потому механизация пойдёт только в плюс. Конечно, не так, как у нас — один человек с техникой заменяет сотню нынешних крестьян — но если даже один за пятерых… Сколько людей после этого пойдёт в армию, на мануфактуры? Да не на верёвке, а за заработком …и волей?

— Знаешь, в чём вы без конца ошибаетесь? — спросил государь, нервно дёрнув щекой. — Вы, свободные духом, судите по себе. А здесь рабы, от рождения и до смерти, во всяком сословии, — он произнёс это с гримасой такой лютой ненависти, что мог бы напугать кого угодно. — Ежели дать крестьянам вольный выбор меж привычной сохой и машиной, они точно так же её разобьют, как те европцы, и будут жить впроголодь, как ранее. Потому что не от предков, не праведно, не свято! — снова с ненавистью сказал он, как плюнул, грохнув по столешнице кулаком. — Поможете сие сломать — вам все потомки будут вечно благодарны.

— В нашем прошлом это тоже казалось чудом, — произнесла девица. — Но совершили его не солдатские команды, а школьные учителя. Такие, как Леонтий Филиппович. Мы — плоды всеобщего просвещения. Рискнёшь на такое посягнуть? Учти, процесс небыстрый, задачка на десятилетия. Хотя как раз ты имеешь все шансы дожить до первых результатов.

— Могла бы сразу дело говорить, — буркнул Пётр Алексеевич, постепенно остывая. — Прежде, чем думать о просвещении, надо бы ещё самих учителей обучить…

8

Тот разговор обоим дался очень тяжело, но всё же Катя не могла отделаться от ощущения, что по итогу государь остался доволен, хоть и не показал этого. Высказанные идеи, конечно, не могли ему понравиться, но они сулили немалый прорыв в индустриализации уже в среднесрочной перспективе. Одного этого было достаточно, чтобы он рискнул конкретно наехать на права землевладельцев. В принципе, в реальной истории он тоже хорошо обкорнал им крылья, но за то расплатился с ними правом свободно торговать людьми. А гости из будущего предлагают ему подорвать саму основу власти владетельных господ бояр и титулованного дворянства — невежество крестьян. Без этого никакой технологический прорыв невозможен в принципе. Оставалось решить вопрос с начальным образованием, и здесь, как выразился Пётр Алексеич, он уже сам думать будет, как извернуться, чтобы не нарваться на яростное сопротивление титулованных. Ему и правда виднее.

Сейчас на дворе 31 декабря 1700 года. Пётр считал, что завершается первый год восемнадцатого века. Гости из будущего — напротив, что уходил в историю век семнадцатый. Но сейчас об этом никто не вспоминал. Примерно за полчаса до полуночи «немезидовцы» навестили лазарет, угостили болящих и медперсонал в лице Юхана разными вкусностями. А вот Дарьи, которую собирались вытащить за общий стол, там не обнаружили. Выяснилось, что буквально за несколько минут до их визита явился некий гость, который и пригласил её на празднование. Та тепло оделась и ушла вместе с гостем.

— Ну даёт, сестрёнка, — криво усмехнулась Катя. — Я примерно догадываюсь, где её нужно искать.

— На площади? — предположил неугомонный Вадим.

— Да, где-то поблизости от установок с фейерверками.

— А надо ли её, в таком случае, искать?

— Мы же на площадь всё равно пойдём. Вот там рядышком и потусуемся.

В итоге все свободные от караулов «немезидовцы» — кстати, вместе с новенькими — вымелись из Кремля на Красную площадь. Там уже бродили толпы гуляющих, которые, простите за каламбур, успели изрядно гульнуть «под ёлочкой», то есть в питейных заведениях. На нескольких столбах по приказу Петра развесили масляные фонари, которые выхватывали из темноты некоторое пространство недалеко от Лобного места. Часть площади, где много позже стоял Мавзолей, была отгорожена, там стояли караулы. За караулами угадывались подготовленные для запуска фейерверки, а возле них маячили несколько человеческих фигур.

Судя по часам, до полуночи осталось ещё минут семь. Учитывая, с какой точностью тут показывали время местные часики всех форматов, наступление Нового года могло произойти когда угодно, хоть прямо сейчас, хоть через полчаса. Все ждали запуска первой ракеты, полагая именно это событие точкой отсчёта. В прошлый раз Пётр сам запустил первую ракету первого в России новогоднего фейерверка. Наверное, понравилось, раз решил повторить. Но вот у людей под стеной в руках появились красноватые искры — тлеющие фитили. Затем все увидели, как у одной из ракет вырос шипящий огненный хвост, она взмыла в небо и громким звуком через несколько секунд взорвалась высоко над площадью, разбросав вокруг себя красивый шар из ярких искр.

— Ну, что, братцы, с Новым годом, — с неожиданно мягкой улыбкой сказала Катя.

Самое интересное, что, услышав её, первыми это поздравление подхватили не «немезидовцы», а москвичи, стоявшие рядом. Люди начали поздравлять друг друга, смеяться, охать при взрывах ракет фейерверка, кто-то даже запел… А фейерверк над площадью взрывался уже целыми сериями разноцветных огней.

— Блин, совсем как у нас… — с плохо скрываемой ностальгией сказал кто-то из ребят. — Э, гляньте, кто фитили вместе со всеми поджигает! Это же Дарья!

Стартующие ракеты осветили площадку у стены, и стало хорошо видно тех людей, что занимались запуском «огненных цветов». Парни начали свистеть и звать её, но голоса потонули в восторженном многоголосом крике толпы: в небо полетели особо крупные фейерверки, чьи взрывы разом заглушили всё, расцветшие огромными разноцветными «одуванчиками» из огненных искр.

В России официально наступило восемнадцатое столетие.

9

Дарья сама не знала, почему вела себя сейчас как маленькая девочка. Почему, когда Стас крикнул, что у него только две руки и сам всё разом не запустит, выхватила фитиль из жестяного ведёрка, зажгла и принялась поджигать запальные шнуры ракет. Почему это так обрадовало, хотя видела, как недоверчиво косились на неё господа бомбардиры — сержант Корчмин и его напарник-солдат.

Всего один взгляд в сторону площадки, откуда стартовали в небо самые крупные ракеты — и многое стало понятно. Если она сама вела себя как девчонка, то там с горящим фитилём в руках бегал от ракеты к ракете великовозрастный мальчишка, точно так же по-детски радовавшийся каждому «бабаху» и огненному шоу.

«Наверное, это заразно, — подумала Дарья, возвращая фитиль в ведёрко: все ракеты с этой стороны уже были запущены. — Теперь не удивляюсь, что ему удалось всю страну вот так же своей мечтой заразить, волны и до нашего времени докатились…»

С той площадки стартовала последняя ракета и бомбардиры зажгли два масляных фонаря: теперь было можно. В их тусклом желтоватом свете Дарья разглядела две приближающиеся фигуры. Рыцарь и его верный оруженосец, как она в шутку прозвала этих двоих. Сердце снова дало сбой.

— Тебе, Дарья Васильевна, зачем было за фитиль хвататься? — спросил он, ещё даже не войдя в освещённый фонарями круг.

— А здесь зрителей нет, только участники, — ответила Даша, с огромным трудом сохраняя хотя бы внешнее спокойствие. Оставаться невозмутимой в его присутствии могла разве что Катя, так у сестрёнки нервы отсутствуют, ей простительно.

Не обращая внимания на окружающих, Пётр Алексеевич подошёл вплотную.

— Понравилось? — спросил он, кивнув в сторону площади.

— Спасибо вам! Совсем как у нас, — с улыбкой ответила она, подышав на озябшие пальцы: опять выскочила без перчаток. И осеклась, встретившись взглядом с ним.

Многоголосый гам, доносившийся с площади, вдруг куда-то подевался… Она не так хорошо читала в душах людей, как брат и сестра. Но здесь прямо-таки заглавными буквами было написано: «Не выпущу». Ощущение, мягко говоря, не из приятных. Слава Богу, хотя бы не демонстрировал своего настроения присутствующим, не давал воли рукам.

— Сделал, чтоб тебе радостно было, — негромко сказал он. — Отчего опечалилась, Дарья Васильевна?

— Скучаю по дому, — ответила она, и её слова были чистой правдой. — Вспоминаю, как всё было, и становится грустно, что это уже никогда не вернётся.

— Ты верь и молись, и сбудется по вере твоей, — ответил он. — Идём.

И подал руку.

— Боишься? — он заметил её невольную заминку.

— Нет, — тихо сказала Дарья. — Я тебе верю.

Она снова услышала гомон толпы. Время, растянувшееся, словно капля густого сиропа, опять вернуло свой прежний бег. На мгновение она отметила совершенно ошалелую физиономию Стаса. Лица прочих видеть не могла — не добивал слабосильный масляный фонарь — но в том, что они испытывали сходные чувства, была уверена на сто процентов.

Волнение сразу куда-то подевалось. Есть смысл переживать, когда имеется какая-то неопределённость. Сейчас всё было предельно ясно.

Впрочем, последнее слово ещё не сказано, и право на это слово — у неё.

Глава 9 «Человек предполагает, а Бог располагает»

1

«…довести до ведома всех священнослужителей приходских, чтоб собирали при храмах по воскресным дням детей от девяти лет и до двенадцати, всякого сословия и обоего пола, да учили грамоте, счёту да Слову Божию. И чтоб по взимании податей ежегодно экзаменовать тех детей в счёте, чтении и письме, и ежели учены они худо, то такового священнослужителя самого штрафовать нещадно да священства лишать, ибо чему может научить христиан пастырь, сам грамоты не ведающий…»

«…дополнить школу цифирную да навигацкую классом словесности, да учредить при той школе класс аптекарский…»

Пётр Алексеич с самого утра 1 января порадовал подданных целой пачкой очередных указов. Кате на язык так и просилось выражение «бешеный принтер». То ли он их загодя приготовил, чтобы пакетом издать, то ли и правда работал не покладая пера. Что ж, лиха беда начало, и среди законодательных актов практически всё смотрелось весьма полезным. Хотя… В той истории, насколько помнила Катя, не заладилось у него с начальным образованием. Организовал только горные школы — понятно для каких специалистов — и отметился указом о запрете жениться не получившим образования дворянским сыновьям. Ещё она помнила дату открытия школы в Сухаревой башне: 14 января 1701 года. Строительные леса со здания ещё не сняли, хотя внешние работы были завершены, шла только финальная отделка и уборка внутренних помещений. А в некоторых классах уже полным ходом наблюдалась подготовка к занятиям.

Конечно, указы с предписанием штрафовать и «расстригать» попов за плохо выученных детей — это прекрасное поле для злоупотреблений. Тут надо много думать, чтобы и священникам, и крестьянам было выгодно, когда самых талантливых детишек из деревень после церковноприходских школ забирают продолжать обучение. Скажем, если деревня дала перспективного ученика, и тот полный год затем в главной школе отменные результаты показывал, то в следующий год всей общине плюс в карму и минус в налоговые отчисления. Или зачёт в рекрутский набор — вместо солдата, дескать, возьмут парня в учение. Тоже вариант. Через несколько лет этот же парень с большой вероятностью вернётся в родной уезд и начнёт сам детишек учить. А если давать учителю при условии работы в провинции хотя бы личное дворянство, то от желающих отбоя не будет… В указе этого не было, но что такое «подзаконный акт», Катя знала хорошо. В крайнем случае, Пётр Алексеич был мастер указы с дополнениями к предыдущим вдогонку публиковать. Пусть не только кнутом, но и пряником людей мотивирует, полезно будет.

Положив себе сочинить соответствующую записку — как привыкла, с разбивкой на пункты — Катя занялась обычной полковой рутиной. Сходила к сестре, поинтересовалась, как прошёл Новый год. «После салюта часов до трёх просто гуляли и разговаривали, — сказала Дарья. — Потом он проводил меня и ушёл. Прикинь! Сама в шоке…» И это уже показалось Кате не совсем хорошим «сигналом», как говорили в двадцать первом веке. Если у надёжи-государя в самом деле какие-то серьёзные виды на её сестрёнку, то тогда часть первоначального плана летит к чертям кошачьим. Нет, со стороны Петра Алексеича это хороший пиар-ход. «Русская Жанна» должна оставаться в амплуа девы до самого финала представления, что её вполне устраивало, а после обещана полная свобода действий. Но её сестра — отличная партия и возможность показать, что, дескать, взял супругу не из родовитых, а из народа. Заодно гостей из будущего к себе покрепче привязать. Царицу-казачку, кстати, примут даже скорее, чем приняли царицу-прислугу, будущую Екатерину Первую… А каково быть в таком случае самой Жанне? Вопрос риторический.

Как и положено, 1 января все отдыхали. Только к середине дня жизнь в городе вернулась в обычную колею. Теперь шла подготовка к празднованию Крещения. Впрочем, для «Немезиды» ничего не изменилось. Всё те же караулы, всё те же дежурства около апартаментов пленного Карла Двенадцатого. Приехавших с утра шведов встретила усталая, но по-прежнему невозмутимая Катя. Делегация была в самых дипломатичных выражениях послана… нет, не туда, куда вы подумали — к государю. А тот оказался вне зоны доступа: то ли куда-то уехал, то ли отсыпался, велев сообщать всем, что он уехал — неизвестно. Проверять желающих не нашлось. Шведских гостей отправили обратно на постоялый двор, прозрачно намекнув, что аудиенцию им дадут не ранее вечера.

Словом, жизнь продолжалась.

Интермедия

— Шесть рублей? Я не ослышалась?

— Всё так, барышня, всё здесь прописано — семьдесят два рубля годового оклада с сего дня.

— Но ведь было сто сорок в год. Куда подевалось остальное?

— Полковник велел, ничего не могу поделать. Пишите-ка вот здесь, барышня, что получили жалованье, и…

— Я не стану ничего подписывать, и я вам не «барышня», а ротный лекарь! Сейчас же иду к полковнику!

— Полковник в сей час почивать изволит.

— Ничего, проснётся!

Дарья предполагала, что рано или поздно дорогие коллеги начнут давить уже не морально, а материально, но уж слишком шустро они подсуетились. Наверняка пришли к полковнику и объявили, что устроят тотальную забастовку, если «этой знахарке» не урежут жалованье. А в идеале лучше бы вообще уволить. Полковник-англичанин послушал лекарей-немцев да и уполовинил девице жалованье. Выгонять её пока не за что, а сэкономить — милое дело. Теперь оставалось только идти к нему и ругаться. Можно подумать, она жалованье тратит на платья и танцы. Лекарства ведь не бесплатные. У неё было преимущество гражданского специалиста: военный чин не мог скомандовать ей «кругом, шагом марш». Послать подальше мог, а приказать — нет.

Но сперва нужно сообщить «приятную» новость брату.

— Они там совсем о***ли? — Женя ожидаемо возмутился. — Мне сейчас караулы разводить, блин… Кать, сходи, разрули.

Ребята ещё добавили от себя несколько слов: мол, передай полкану, что у него могут внезапно возникнуть неприятности. С этим сёстры Черкасовы и явились к полковнику на квартиру. То ли полковой казначей нагло врал, что он изволит почивать, то ли Чамберс успел за полчаса проснуться и «упаковаться», но его застали при полном параде и в компании пары офицеров, за решением каких-то снабженческих вопросов. Причём, одним из офицеров внезапно оказался сонный, но весьма оптимистично настроенный Меньшиков. Заметив сестричек, которым караульные совершенно естественно преградили путь, государев ближник лучезарно заулыбался и попросил — да, именно попросил — полковника их пропустить и выслушать.

— Что вам угодно, сударыня, — англичанин говорил с сильным акцентом. Сказать, что он был недоволен — значит, ничего не сказать.

— Хотела узнать, на каком основании было урезано содержание лазарета, — сразу пошла в атаку Дарья. — Вы лучше меня знаете, сколько стоят ингредиенты для лекарств.

— У меня нет уверенность в ваше знание дела, — фыркнул полковник. — На вас изволят жаловаться.

— Кто, если не секрет?

— Те, кто возмущены вашими закупками хлебного вина, сударыня. Зачем оно вам?

— Ах, вот оно что… Эти господа, видимо, не знают, что такое стерилизация инструментов. Они и слова такого, наверное, не слышали!

— Я его тоже не слышал.

— Вам простительно, вы не медик. А у их пациентов ни единого случая без сепсиса, чему я нисколько не удивлена! Господин полковник, я не прошу ничего сверх того, что полагается по штату…

— Соблаговолите вернуться в лазарет, сударыня. Решение окончательное.

— Прошу прощения, господин полковник, — заметив, что Дарья сейчас сорвётся и наговорит много лишних в данной ситуации слов, вперёд выступила Катя. Вытянулась, козырнула, как полагается. — Сержант егерской полуроты четвёртого батальона лейб-гвардии Преображенского полка Черкасова. Уполномочена передать вам следующие слова, не сочтите за дерзость. Офицеры и рядовые егерской полуроты заявляют, что, если справедливость в отношении ротного лекаря не будет восстановлена, они в полном составе подают рапорты об отставке либо переводе в иной полк.

Полковник витиевато выругался по-английски. Другого столь дерзкого младшего офицера он бы, не моргнув глазом, отправил под арест. Но если на праздничный ужин для высшего общества его не позвали, а эту невозможную девицу пригласили, то такой расклад нельзя не учитывать. Если к этим егерям государь особо благосклонен, выделяет их за боевые качества и всячески благоволит, то это также следует помнить. Они не бунтом грозили; тут он бы знал, как поступить, и был бы прав. Но массовое прошение об отставке неизбежно привлечёт внимание его величества, и совершенно ясно, чью сторону примет государь.

Всё это так отчётливо отразилось на его физиономии, что переводчика не требовалось. А тут другой царёв любимчик, Меньшиков, о чём-то шепчется со вторым офицером, и у того бледнеет и вытягивается лицо… Полковник уже без лишних пояснений понял, что, пойдя навстречу лекарям, оказался в крайне неловком положении. Небольшая экономия в деньгах и довольные физиономии медикусов не стоили такого испытания для нервов.

— Можете идти, — буркнул он. — Я разберусь.

2

«Немезида» в полном составе отказалась принимать жалованье и расписываться в ведомости. Старшие офицеры полка поражались такой сплочённости этого небольшого подразделения: из-за одного человека устроить целую забастовку. Канцелярия не может в положенный срок закрыть отчётность, и это даже в восемнадцатом веке не шутки. Всё-таки лейб-гвардия, а не захолустный гарнизончик, где всю эту историю можно было бы спокойно замести под ковёр, а сильно о себе возомнивших наказать по всей строгости. Бумаги, относящиеся к Преображенскому и Семеновскому полкам ложатся на стол государю лично, и проверяет он каждую подпись. Но вопрос разрешился очень быстро. Уже второго числа оклад ротного лекаря в ведомости был восстановлен и все получили жалованье по штату, без удержаний.

А в лазарет потянулась вереница полковых медикусов — с поклонами, расшаркиваниями и заверениями в самых положительных чувствах. Смотреть на их приторные улыбочки было тошно, притом не одной Даше. Кого следовало за это благодарить, было понятно без пояснений.

Этого «кого-то» Катя встретила утром третьего числа, когда сменилась с дежурства у апартаментов Карла Шведского. Алексашка решал организационные вопросы, касаемые возобновления переговоров со шведами, но появление сержанта Черкасовой в полевом мундире и полной боевой экипировке заставило его на время оставить дела.

— Рад видеть, Катя, — с широченной улыбкой сказал он, выступая навстречу. — Дело с жалованьем Дарьи Васильевны, надеюсь, разрешилось благополучно?

— Твоими молитвами, Саша, — ровным голосом сказала та. — Найдётся пара минут на поговорить?

— К полудню все дела закончу, — кивнул тот. — Где я смогу тебя найти?

— Буду на плацу занятия с новенькими проводить. Приходи, посмотришь. Потом и побеседуем, есть о чём.

Занятия к полудню уже завершались, но даже под конец было на что поглядеть. Новым егерям преподали урок, как оружием может стать совершенно любой предмет, от чернильницы до ведра. Судя по озадаченной физиономии Данилыча, это ему как раз не очень понравилось. Видимо, представил, каково это — когда тебя могут прибить обычной ложкой. Но разговор откладывать не стал. Едва Катя объявила о завершении занятия, как он тут же нарисовался поблизости.

— Ежели желаешь поговорить, то нам бы посидеть где-нибудь в заведении, — сказал он. — Знаю тут одно неподалёку, на Никольской.

— Думаешь, разговор будет настолько долгим? — спросила Катя, собирая «наглядные пособия» в ведро.

— Полагаю, нам обоюдно есть что обсудить.

— Ксюша, прибери тут всё, — крикнула госпожа сержант. Девочка, с интересом наблюдавшая за занятиями, подбежала, приняла ведро и принялась собирать оставшиеся предметы.

«Заведение» было из приличных, здесь собирались не испитые забулдыги, а уважаемая публика. Ученики Славяно-греко-латинской школы — да, ещё не академии — проедавшие здесь свои медяки, быстренько поглощали нехитрый обед и убегали. Учебный процесс отнимал очень много времени. Заходили пообедать и преподаватели, располагаясь за столами уже на более долгий срок. Купцы средней руки, ремесленники, монахи, попы, дьяки из приказов. А вот у служивого люда популярностью это заведение не пользовалось, хотя господа офицеры порой захаживали. Иногда появлялись здесь и «немезидовцы» — чисто, тихо, тепло, можно недорого перекусить. Потому очень немногие из присутствующих обернулись на щеголеватого преображенца и молодого, но рослого «пятнистого», которые сразу заняли место за столом в углу, подальше от входа. Разве только слуга подскочил, принял заказ и умчался на кухню.

— Догадываюсь, что ты нашептал там, у полковника, — начала разговор Катя. — Всего один вопрос: зачем?

— Избавил господина полковника от государевой дубинки, — негромко ответил Данилыч. — А с лекаришками я уже сам …поговорил. Это ж надо было такое удумать… Ладно бы свои спины подставили, так нет — чужую.

— Я знала, что среди медиков интриги бывают почище, чем при дворе. Могут и со свету сжить. Но чтобы вот так… Это полный идиотизм, всё равно бы выплыло. Каким местом они думали?

— Того не ведаю, — заулыбался Алексашка, сняв шляпу и привольно развалясь на лавочке. — Однако ж всё к лучшему обернулось.

— Да? Спроси у Дарьи, довольна ли она подобной славой. Шипит на всех, как кошка, уже не рада, что скандал за те деньги затеяла. Мол, перебилась бы как-нибудь. Ладно — те интриганы хреновы удружили, там мозги давно атрофировались, одна хитрозадость осталась. Но ты каким местом думал, когда языком чесал?

— А здесь, Катя, уже я должен тебе вопросы задавать, — Меньшиков подался вперёд. На несколько мгновений сквозь его добродушную гримасу проступило истинное лицо — умного, жесткого и беспощадного человека. — Пётр Алексеевич мне про вас ни слова не сказал сверх того, что знают прочие. Так у меня своя голова на плечах есть, кое-что приметил. А сего дня совершенно убедился, что с вами дело нечисто. Здесь любая девка была бы рада, если б все знали, что государь ей знаки внимания оказывал, а твоя сестрица, говоришь, шипит?

Слуга принёс поднос с заказом, расставил на столе и ушёл. При нём, естественно, не разговаривали, и паузу Катя потратила на то, чтобы успокоиться. Разговор и так сложный, зачем ещё нервы трепать?

— То есть ты её подставил, чтобы подтвердились твои предположения, и эта наша беседа состоялась, — сказала она, отрезая себе кусочек аппетитно прожаренного окорока. — Продолжай.

— Я много чего за вами приметил, — Меньшиков не стал долго тянуть с ответом. — Знаете то, чего знать не должны. Умеете то, чего никто не умеет. Платье ваше, оружие… Даже язык, и тот иной. Русский, но всё едино не такой. И мыслите вы инако… Поначалу думал, что вы долго в Европе жили да понабрались там у немцев. Так нет, и немцы того не знают, что вам ведомо.

— Твой вывод? — Катя, деликатно наколов кусочек мяса на двузубую медную вилочку — да, приличным посетителям в этом заведении к столу подавали и новомодные вилки! — отправила его в рот.

— Ну, ежели вы не из преисподней явились, то по всему выходит — потомки наши. Лет сто или более вперёд.

— Бери больше, Саша: три сотни лет с хвостиком, — невозмутимо кивнула Катя, меланхолично прожевав свой кусочек и отрезая ещё. — Долго же ты соображал. Я думала, скорее догадаешься.

— Не хотел ошибиться. Коль Господь попустит, то всякое может быть.

— И что теперь?

— Да ничего, я вижу, вы у нас прижились, — не без доли уважения сказал Данилыч. — Живите и далее, сколько Господь даст. Вернуться ведь не можете, верно?

— Могли бы — вернулись бы сразу. У нас там дел было по горло. Ладно, Саша, не ходи вокруг да около. Спрашивай. На что смогу, на то отвечу.

Меньшиков на всякий случай огляделся — нет ли поблизости чрезмерно любопытных посетителей. Какой-то белобрысый школяр уплетал похлёбку, закусывая хлебушком, степенный приказчик сосредоточенно обгладывал рёбрышко, низенький полноватый дьячок что-то пил — отсюда было не разобрать, что именно. Всё, больше посетителей не видно. Хозяин и слуги как будто не интересуются разговорами в зале. Вроде лишних ушей нет.

— Так, стало быть, вам ведомо, что далее с нами будет, — это был полувопрос-полуутверждение.

— Было ведомо, — всё так же невозмутимо ответила Катя, методично поглощая свой завтрак. — Потому что в нашей истории не было пленения Карла Двенадцатого. Да и многого другого тоже не было.

— А пленили его вы.

— Именно. И Карла, в Москве под замком сидящего, не было. И его встречи с Петром Алексеевичем тоже никогда не случилось. И нарвская баталия завершилась такой конфузией, что пришлось колокола с церквей снимать, чтобы на пушки перелить — потеряли всю артиллерию. И земли, что Карл готов как выкуп за себя отдать, пришлось долгие годы с кровью отвоёвывать. И Автоном Головин теперь не просидит восемнадцать лет у шведов на цепи. И Иван Трубецкой, посол наш, скоро домой вернётся, а его роману со шведской знатной дамой не быть, и не родится у них сынок^[30]. Да много чего теперь не будет как раньше. Потому мы можем сейчас только общее направление знать.

— Значит, и в судьбах персон отличия будут?

— И будут, и уже есть… Что, интересно о себе узнать?

— Только спросить хотел. Ну, так что же меня ждёт?

— Многие знания — многие печали, — госпожа сержант позволила себе едва заметную усмешку и, достав из кармана носовой платочек — с салфетками в заведении было совсем никак — деликатно промокнула губы. — На твоём месте я бы не стала будущим интересоваться.

— Ох, Катя… — негромко рассмеялся Меньшиков. — Было б у тебя сердце — давно бы уже под венец увёл. А так — страшно. Будто со смертью говорю.

— Будущее — это всегда страшно, Саша. Что же до тебя… Не завидую я ни тебе, ни жене твоей, ни детям. Подробностей не будет. Просто живи и помни, что во всём нужно меру знать и, главное, дружбу ценить… не в деньгах.

У Алексашки было такое лицо, словно он пожалел обо всём сказанном — что попытался сунуть нос в собственное будущее. А его собеседница как ни в чём не бывало допила свой сбитень и положила на стол несколько медячков — обедать за счёт «полудержавного властелина» она не собиралась.

— Прости, Саша, но мне бы отоспаться. Всю ночь шведа сторожила, потом занятия с новенькими, потом наша беседа, — сказала она. — Если хочешь поговорить всерьёз, давай выберем более подходящее для этого время.

— Как скажешь…

3

Как и три сотни лет спустя, время между праздниками народ заполнял кто чем хотел и мог, только не работой. Разве что готовка и приём гостей. Но Петра Алексеича это не касалось. Только в один день он позволил себе выходной — 1 января. Так что изданные в тот день указы с вероятностью 100 % действительно были заготовлены заранее. Однако со второго числа снова впрягся и тянул лямку, как обычно. Аудиенцию, если так можно выразиться, для «немезидовцев» он назначил на вечер пятого января.

Всё тот же кабинет с мрачноватой, на взгляд гостей из будущего, обстановкой. Всё тот же здоровенный письменный стол, заваленный бумагами. И всё тот же Пётр Алексеевич, разговоры с которым всегда были непростыми… К этому визиту гости из будущего снова подготовили кое-какие проекты, причём, не только оружейные. Все они учитывали ещё одно серьёзное обстоятельство: фактическое отсутствие денег в казне. То есть они там как бы были, но по факту, когда требовалась некая сумма, оказывалось, что их внезапно нет. С бухгалтерией у Петра Алексеевича тоже была большая проблема. Он только-только начал приводить в порядок налоговые сборы, да и воровство на всех уровнях никуда не делось. Что там далеко ходить: когда Корчмин с Орешкиным готовили фейерверк, из выделенных на это дело двадцати рублей — большая сумма по тем временам — два рубля испарились в неизвестном направлении. По бумагам — потратили на порох. Так взрывчатые материалы оба специалиста брали из полковых запасов и это прошло по полковой же интендантской службе как расход на увеселения государевы. А в ведомости — минус два рубля, и виновного не найти, все друг на друга кивают. Концы в воду. И Василий, и Стас, несмотря на разницу в три с лишним столетия, ругались по этому поводу одними и теми же словами.

Сегодня пришли втроём — братец с сестрицей и Орешкин. И разговор сразу зашёл с бюджетных «косяков».

— …вот когда жалованье чиновникам будет напрямую зависеть от поступлений в казну, тогда они и начнут стараться на совесть, — раздражённо заявил Стас, завершив свою гневную речь по поводу мелочного воровства на всех уровнях. — Ты им копейки платишь, государь, и ждёшь хорошей работы? Да ты просто сам приглашаешь их запускать лапу в бюджет. Казнями и надзором ничего не добьёшься. Десятерых казнишь, а сотня продолжит воровать. Да и надзирающим очень быстро начнут на лапу давать, чтобы в сторону глядели.

— У вас уже не воруют, что ли? — ощерился Пётр Алексеевич.

— И у нас воруют. Только с оглядочкой: можно ведь лет на двадцать присесть. И садятся, причём и губернаторы, и министры. Потому что каждая копейка на виду, во-первых, приходится сильно хитрить, а во-вторых, местное болото время от времени баламутят внезапными проверками из столицы, чтобы «свои» дело не замылили. А что у тебя? Много дохода, мало дохода — пофиг, всё равно на местах чиновникам одни и те же позорные копейки платят. Мотива хорошо работать нет — ну, кроме кнута, конечно. Так на одном кнуте далеко не уедешь. Тут и пряник нужен, чтобы люди сами старались.

— Один в один мои мысли, — поддержала его Катя.

— Твои мысли, на бумаге изложенные, я уже прочёл, — сказал государь, медленно остывая. — Где вы правы, а я неправ, там признаю. Не един страх, а ещё и интерес надобен. А где на тот интерес денег взять? Может скажете, умники хреновы?

— Раскрутить бы церковь на налоги, — задумчиво произнёс Евгений. — Треть земель государства под ней, а доход с них в каком году в последний раз видели?

— Чтобы с церкви и монастырских крестьян подати побрать, надобен хороший предлог. Иначе они мне устроят много хуже, чем вы полковой канцелярии на днях устроили,^[31] — с едким смешком сказал Пётр Алексеевич. — Знаю, что они мне скажут: мол, Богу богово, а кесарю кесарево. А где они окажутся, ежели державу сомнут?.. То-то. Однако они сами повод должны дать.

— Тебе виднее, конечно, но я бы начал именно с них. А предлог… Точно ли он нужен? Просто вспомнил, как ты лихо с церквей колокола снимал, чтобы на пушки перелить. Вой стоял вселенский, но перечить не посмели.

— Жень, не забывай, что одно дело колокола, а другое — налоги. Это ж прям по самому больному месту удар — по кошельку, — сказала Катя. — Тут сходу проклянут, отлучат и прочие чудеса показывать начнут. Кстати, если колокола — предметы священные, и народ действительно искренне возмущался, то изъятие денег из церковной казны те же крестьяне встретят с пониманием. А вот священство — вряд ли, это ж их карман. Пётр Алексеевич совершенно прав, они сами должны дать повод для отмены налоговых привилегий.

— Я уж постараюсь, чтобы немного их к тому подтолкнуть, — сказал государь, что-то записав себе в заметки. — Добро. Что у вас далее?

— Карронады, — ответил Орешкин, подавая бумаги со схемами упомянутого орудия. — Небольшие, лёгкие и крупнокалиберные. В своё время наделали шума в морских сражениях, и на суше могут быть полезны. Когда «Виктори» под командованием Нельсона дал по французам залп всего из двух карронад, заряженных пакетами по пятьсот пуль, там сразу вынесло всю абордажную команду.

— Дельная вещь, — согласился государь. — И пушки нового манира у нас будут, и флот будет. Всё будет, лишь бы Господь нам на то время отпустил… Что ещё?

— Паровой двигатель и кузнечный молот, запитанный от него…

Словом, обсуждение продлилось почти до полуночи. К этому времени все выглядели выжатыми лимонами, но государь сказал Кате задержаться на несколько минут. Та кивнула брату: мол, всё в порядке, так договаривались.

— Что сообщить хотела? — устало спросил Пётр Алексеич.

— Есть одно событие из нашей истории, которое, как мне кажется, может оказаться очень важным, — сказала Катя, когда убедилась, что дверь закрыта и их никто не слышит. — Второе февраля тысяча семьсот шестого года по …юлианскому календарю. Местечко Фрауштадт. Казнь русских пленных по приказу генерала Рёншельта — при том, что саксонцев и прочих он и пальцем не тронул… Дело в том, что три года спустя ты, разбив шведов наголову, потом пил с пленными генералами за их здоровье, называл учителями. И среди них был Рёншельт. Я не знаю, может, ты к тому времени и забыл Фрауштадт. Или простил. А они — запомнили. Запомнили, что русских можно резать, как скот, и за то им ничего не будет. И милосердие твоё восприняли как слабость и трусость. Я даже боюсь назвать цифру, во сколько жертв обошлась нам за три столетия твоя забывчивость.

— Что предложишь? Придавить Рёншельта, пока он ничего не натворил?

— Если этого превентивно удавить, другой найдётся. Спарре, Лагеркрун, Левенгаупт — неважно, как его будут звать. Но уж если натворит — извини. Меня не удержит даже твой прямой приказ. Делай потом со мной, что захочешь, только при одном условии — не публично, чтобы не развалить твою же игру. И кстати, точно так же я стану реагировать, если подобные действия будут предприняты по отношению к любым пленным любой армии, и к гражданским тоже. Просто знаю, что безнаказанность порождает вседозволенность, а за ней — и преступление. Я не хочу, чтобы в этой линии истории повторилось то, что произошло в нашей… Ты желаешь, чтобы они там нас любили. Это ошибка. Они не любят никого, кроме себя. Уж поверь, мы этого наелись досыта. Удержать их от грабежа и убийства может только одно: страх.

— Карлус деяние генерала не осудил?

— Полностью одобрил. Зная этого типа, не удивляюсь.

— А теперь он будет знатно зол за свой плен.

— Тем более.

— Добро. Подумаю, что можно сделать. И ты подумай, — он ткнул в её сторону пером, которым делал записи. — Письма твои, должно быть, уже до газет европских дошли. Поглядим, каково их там воспримут, и решим, что тебе писать далее… Да, Ваське я про вас скажу. Не проболтается.

— Я могу идти?

— Иди. Завтра митрополит Рязанский Стефан ко мне явится. Знаешь о нём?

— Местоблюститель патриаршего престола, — кивнула Катя. — Раскаявшийся некогда униат, по-прежнему тяготеющий к католичеству, но грамотный и умный. Если, конечно, верно то, что о нём было написано.

— Вот с него и начну. Разведаю, где у них нынче слабое место. А там ипровокацию произведу… Тебе завтра быть здесь в полдень.

— Я ничего не понимаю в церковных делах.

— Тебе и не требуется в них понимать. Слушай, запоминай и думай. После поговорим.

Уходя, Катя подумала, что с каждой такой беседой общение с Петром Алексеичем даётся всё легче. Понимание — пожалуй, главное, чего им удалось добиться. Что ж, в их случае это вещь очень полезная.

Интермедия

— …Значит, своим умом дошёл. Молодец, — государь дружески хлопнул Меньшикова по плечу. — Не ведаю, чем мы так Господу угодили, что он нам столь изрядный дар послал. Что там немцы с голландцами! Правнуки наши — вот у кого поучиться надобно!

— А они на тебя кивают, мин херц. Мол, с тебя у них многое пошло, — сказал Алексашка. — Всё ж опаску следует иметь.

— Боишься?

— Боюсь. Люди страшные, Бог знает, о чём думают. Они сами по себе, хоть и говорят, что служат Отечеству.

— Считай, что мы в шторме, и нам вдруг лоцмана послали. А кто тот лоцман, так ли важно? К тому же, не станут они своим предкам вредительствовать. Отечество-то у нас одно на всех.

— Катя мне то же самое на днях говорила, слово в слово.

— Нравится девка? — рассмеялся государь, и вдруг нахмурился. — Забудь. Не про тебя кусок.

— Вижу, мин херц, да и не стремлюсь особо. От неё смертью веет… А что Дарья Васильевна?

— Скоро сам увидишь, — каким-то странным тоном сказал Пётр Алексеевич, глядя в окно. — Ежели всё сложится, как я думаю, то поможет она мне изрядно…

4

Если бы некто, имеющий возможность разом обозреть геополитическую карту Европы в те праздничные дни нового 1701 года, то увидел бы немало интересного.

Франция с Австрией готовились вступить в войну за «выморочное имущество» — опустевший после смерти насквозь больного и бездетного Карлоса Второго испанский престол. Хоть Англия успела хорошо потрепать своих извечных соперников и наложить лапу на часть их колоний, но всё же эта страна за Пиренеями представляла собой отличный приз. Кто бы ни победил в борьбе за Испанию — французские Бурбоны или австрийские Габсбурги — такое наследство разом усилит одну из сверхдержав европейского континента.

Само собой, другие страны сразу разбились на три лагеря. Да, не на два, а на три. Одни примкнули к Австрии, другие к Франции, а третьи — по обе стороны конфликта — собирались по итогам этой войны сами оказаться в списке сверхдержав. И тут претендентов было тоже трое: Англия, Швеция и внезапно заявившая о себе Россия — тёмная лошадка континента… Казалось бы, ещё совсем недавно чудаковатый молодой царь этой загадочной страны на восточной окраине Европы ездил по Европе и учился всему, будто школяр. Даже на верфях работал, как простой плотник. Те, кто был осведомлён об истинном положении дел в русском войске, прочили неизбежное поражение Петра при первом же столкновении с великолепной армией Карла Шведского. Они почти угадали. Совсем немногого не хватило шведам, чтобы одним ударом выбить Россию из войны и надолго лишить её возможности заключать выгодные союзы.

Но теперь Карл Шведский, этот молодой громовержец Европы, сидел в Москве под стражей и готовился отдать в качестве выкупа довольно обширные земли. Удача России разом вдохновила её союзников — Данию и Саксонию — и те послали своих представителей на переговоры между Петром и Карлом. Из Копенгагена выехал полковник Юст Юль, не очень-то Петра любивший, а саксонский посланник фон Арнштедт уже находился в Москве. Конечно, и Фредерик Датский, и Август Саксонский понимали, что русский царь весьма прижимист и вряд ли просто так подарит им что-то из уступленного шведами. Но уж очень Августу хотелось заполучить Ригу. Он даже пытался взять её, но потерпел конфузию и был вынужден снять осаду. Письмо послу было весьма недвусмысленного содержания: прощупать как возможность переговоров по этому вопросу, так и вероятность положительного ответа по лакомому балтийскому порту. Август даже рассматривал возможность покупки города за деньги либо за союзную помощь войсками. Вопрос был лишь в том, согласен ли на такой размен сам Пётр.

Фон Арнштедт знал, что помощник английского генерального консула уже присматривался к той занятной девице, как бы невзначай присутствовал на занятиях егерским боем, которые та устраивала для новобранцев. Судя по всему, не особенно преуспел, так как девица, по сведениям саксонца, ещё ни разу не встречалась ни с кем из дипломатов. Какое-то время фон Арнштедт раздумывал, стоит ли искать встречи с ней ради разговора, либо сосредоточить усилия на переговорах по результатам кампании прошлого года. Но осведомители совершенно точно доносили, что и девица, и её брат, и иные офицеры егерской полуроты чуть ли не ежевечерне бывают приглашены к государю. Поэтому саксонский посланник решил пересечься с этой особой хотя бы ради того, чтобы выяснить, стоит ли вообще тратить на неё время.

Тот же осведомитель сообщил, что в полдень шестого января по русскому календарю, в канун православного Крещения государь пригласил эту девицу на прием. Ожидался визит кого-то из иерархов русской церкви, который назавтра должен будет проводить праздничное богослужение. Очевидно, что девица явится ранее полудня, того требовал этикет. Стоит воспользоваться этой возможностью перекинуться с ней несколькими фразами. Ведь если она вхожа в самые высокие сферы, то может что-то знать. Может и проговориться, если правильно задавать вопросы. В конце концов, он так или иначе должен быть на аудиенции у его величества, а значит, в беседе с иными приглашёнными никто не увидит ничего необычного.

Интермедия

— …Королю Вильгельму осталось совсем немного. Чуть больше года, если там ничего не изменится. Ему наследует Анна Йоркская, сестра его покойной супруги. В прошлом году она потеряла единственного выжившего сына. Других детей у неё уже точно не будет. За ней в очереди Ганноверские.

— С какой стати? Там есть наследники родством куда поближе.^[32]

— Ах да, они свой Акт о престолонаследии ещё не опубликовали. Но в этом году опубликуют^[33]. В нём всех родичей-католиков разом отстранят от наследования престола, расчищая дорогу англиканам и протестантам.

— Знатная выйдет каша, ежели родичи-католики начнут своё требовать. Эх, здесь бы ловких послов отправить, таких, чтоб без мыла в любую щель пролезали… Уж в Лондоне ближайшие лет двадцать было б не до помощи Карлусу.

— В Англии после Анны и так будет весело, хотя может появиться шанс потихоньку подливать масло в огонь. Чтобы долго горело. Но не англичанами едиными, как говорится. Есть ещё старый чёрт — Луи Французский. Он неглуп и тебя сразу раскусил, потому и не любит. Сидеть на троне и портить всем жизнь будет ещё долго, почти пятнадцать лет. Опять же, если ничего не изменится.

— Значит, мира нам не видать, пока он землю топчет. Спасибо, что упредила, я-то думал, он со своими недугами не жилец. А нет, и в аду его видеть не желают… Кто у вас в Гишпании на престоле оказался?

— Внук старого чёрта.

— Стало быть, ежели и у нас так обернётся, то цесарцы станут союза с нами искать. А ежели иначе, да Луи к тому времени помрёт, то французы. Выходит, главное — самим в эту драку меж ними не влезть.

— Так ты и не влезал, хотя войска Августу посылал и тем отговорился. Нам, хотим мы или нет, при любом варианте истории придётся со шведами за выход к морю драться. Ты же не веришь, что Карл угомонится. И я не верю. И сам Карл не верит. Да и ты не остановишься… Это затем датчане с саксонцами и пруссаками сюда собрались?

— Я же сказал, что дам брату Карлусу работу на ближайшие два либо три года… Так говоришь, Ганноверские, кои не в полном разуме, на престол английский сядут? Удобные короли… для иных знатных особ.

— Ганноверы — захудалые немецкие князьки, которым внезапно в руки свалилось очень богатое королевство. Словом, крышу им у нас снесло качественно, вообразили себя единственными вершителями судеб мира. Наследственная порфирия — тоже страшная штука. Я слышала, Георг и сейчас не пользуется славой великого умника, дальше будет хуже. А если учесть, что там и парламент — те ещё ушлые ребята — на континенте всем будет весело. И нам тоже.

— Англичанам долго не везло с королями. Однако ж каковы бы ни были Стюарты, а засранцы на троне всяко лучше безумцев…

5

— Даша?

— Катя?

Несколько секунд сёстры с удивлением смотрели друг на дружку.

— Что ты здесь делаешь? — в один голос спросили обе, и улыбнулись.

— Я тут по делу, вообще-то, — сказала Катя, взяв сестру за локоток и отведя в сторонку, подальше от лишних ушей: народу в приёмной собралось немало. — А ты… Откуда это платье? Тебя официально пригласили?

Дарья и вправду была одета по последнему слову нынешней моды. В своё время госпожа сержант видела похожие платья на портретах знатных дам, датированных 1700 годом. Это конкретное во многом повторяло фасон Сары Черчилль, герцогини Мальборо — прототипа жёсткой и властной героини отличного фильма «Стакан воды». Разве что цвет был не жемчужно-серый, а кремовый с золотистым отливом. Да и причёска тоже в стиле эпохи, с завитыми локонами и вплетенными в неё живыми розами того же оттенка, что и платье. Из украшений на ней был только маленький золотой крестик на тонкой цепочке: единственная драгоценность, сохранившаяся у семьи Черкасовых из прошлой мирной жизни. На взгляд Кати, Дарья в этом наряде очень даже похорошела. Особенно эффектно она смотрелась рядом с сестрой, снова обрядившейся в «парадную цифру».

— Он попросил, — старшая Черкасова тонко улыбнулась, но не смогла скрыть смущения. — Да, не приказывал. Утром прислал денщика с письмом, просил явиться сюда. Меня встретила какая-то немка, увела в комнату, затянула в корсет, вот в это обрядила, навертела причёску горячими щипцами и по-быстрому научила реверансы делать. Хорошо хоть не стала белилами мазать, они же наверняка свинцовые.

— Ну, и как ты себя чувствуешь в амплуа придворной дамы? — младшая не смогла удержаться от короткого смешка.

— Как дура, — честно призналась Дарья. — Тут жмёт, там трёт, здесь давит, на голове клумба, а в мозгах каша. Не знаю, что и думать.

— Опять Пётр Алексеич какую-то фигню затевает. Блин, терпеть не могу его манеру устраивать представления с нежданчиками… Ладно, считай, что ты на съёмках исторического кино. В роли княгини Дашковой.

— Тогда кто у нас Екатерина Великая?

Сёстры дружно оглянулись в сторону закрытой изукрашенной двери и захихикали.

— О, а вот это уже становится интересным, — сказала Катя, увидев новую порцию приглашённых, которые только что вошли в зал. — Женька.

Явление брата тоже стало для них обеих сюрпризом: все знали, что сегодня с утра у него дежурство в апартаментах Карла. Сменить должны были как раз в полдень. А братец — тоже, кстати, с удивлённым видом — внезапно здесь, среди ожидающих придворных, при полном офицерском параде. Завидев сестёр, сразу направился к ним.

— Что случилось? — спросил он, и только потом с удивлением заметил наряд старшенькой. — Дашка… Ты что, решила поиграть в принцессу?

— Нет, в княгиню, — улыбнулась Дарья. — Ты-то какими судьбами?

— Понятия не имею, — честно сказал Евгений. — Никого не трогаю, охраняю шведа. Вдруг смотрю — Сашка идёт, а с ним наш Тимофеич в полной упаковочке.

— Какой ещё Сашка? Меньшиков что ли?

— Он самый. Бумагу мне вручает: мол, вот письменное распоряжение, приказано тебя сменить на вашего солдата. Читаю, матерюсь. Потом несусь в располагу, переодеваюсь и сразу сюда… Кто-то в курсе, что происходит?

Сёстры синхронно отрицательно покачали головами. А Катя задумалась. Спрашивается, зачем Петру Алексеичу присутствие всех Черкасовых на этом представлении?

— Тайны мадридского двора, — негромко сказала Катя.

— Я нашим сказал, чтобы поглядывали, — произнёс Женя, догадавшись, о чём она подумала. — Да и до полудня всего ничего… А этот тип в парике явно к тебе, Кать. Крутится вокруг нас и старательно намекает.

— Этот тип в парике — саксонский посол, — снова вполголоса сказала сестрица, адресуя упомянутому господину любезную улыбку и кивок. — Отойду на пять минут.

6

«Надо отдать ей должное: неглупа и хладнокровна, — подумал фон Арнштедт, приветствуя эту немыслимую девицу полагающимся по её статусу неглубоким поклоном. — Хорошие качества для офицера, но для дипломата их недостаточно».

Она была весьма похожа на брата и имела мало общего с прехорошенькой сестрой. Эдакий ходячий монумент повыше иных мужчин, и черты лица, которые украсили бы скорее молодого кавалера, чем даму. И впрямь напрашивалось сравнение с Орлеанской девой: та тоже, по свидетельствам историков, не была красавицей.

— Рада приветствовать вас, господин посол, — сказала она по-французски.

— Позвольте поздравить вас с грядущим святым праздником, мадемуазель, — любезно улыбнулся саксонец.

— Благодарю вас, господин посол… Мне показалось, будто вы искали разговора со мной.

— Совершенно верно, сударыня. Не найдёте ли вы в какой-либо день полчаса для приватной беседы со мною? Его величество Август Второй прислал письмо, в котором обязал меня, его покорного слугу, расспросить вас о подробностях пленения Карла Шведского. Сия история настолько поразила моего короля, что он желал бы узнать обо всём не из газет.

— Если вам будет угодно, я подготовлю письмо с подробнейшим описанием этого события, — невозмутимо проговорила девица. — Увы, служба в лейб-гвардии практически не оставляет мне свободного времени для визитов.

— Приём у государя входит в ваши служебные обязанности? — хитро улыбнулся посол.

— Личное приглашение его величества, такое пропускать нельзя.

— О! Его величество изволил пригласить вас лично?

— Нас троих. Кстати, не желаете ли, чтобы я представила вам моих брата и сестру?

— В день празднования Крещения я устраиваю званый обед, ко мне придут многие знатные персоны, — сказал фон Арнштедт. — Буду счастлив видеть вас, вашего брата и очаровательную сестру в качестве гостей.

— В таком случае я приберегу свой рассказ до визита к вам, господин посол. Обещаю, вы узнаете немало интересного.

Снова обмен неглубокими поклонами — и девица вернулась к родственникам. Итак, первая встреча показала, что она весьма осторожна. Не желает визитировать иностранного посла в одиночку, дабы не скомпрометировать себя в глазах государя. Прекрасно понимает, что здесь слишком много глаз и ушей, что речь пойдёт о шведах, но вовсе не о пленении Карла. И наконец, она говорит по-французски. Акцент присутствует, что неудивительно, однако владеет этим языком европейской дипломатии совершенно свободно. Если она и дипломат, то начинающий, хотя, в самом деле существует вероятность, что сия девица в курсе некоторых дел царя относительно шведов и переговоров с ними. Но её взгляд господину послу не понравился: холодный, цепкий. Надежде на невольные оговорки вряд ли суждено сбыться… Что ж, придётся раскошелиться. Нет в Европе ни единого дипломата, который не принимал бы …подарки. Россия — не исключение. Дело лишь в сумме.

7

— Господин саксонский посол изволил пригласить нас на завтрашний званый обед, — с кривой ухмылкой сказала Катя, подходя к брату и сестре. — Всех троих.

— Вот он обрадуется, когда я приду к нему в «цифре» и берцах, — весело заметила Дарья. — Это платье казённое, надо будет после мероприятия сдать на склад под роспись. Туфли, кстати, новые, неразношенные. Жмут и трут, даже чулки не спасают.

— Надо будет — мы тебе на модистку всем подразделением скинемся, — заверил её брат. — Но что-то представление затягивается. Мы…

Он не успел закончить фразу: в зале, полном нарядных господ и дам, появился Меньшиков. Физиономия у Данилыча была отнюдь не праздничная, хотя он явно старался скрыть своё истинное настроение. То с кем-то раскланивался, то перекидывался парой слов, но было заметно, что он кого-то ищет среди собравшихся.

— Куда вы спрятались! — обрадованно воскликнул Меньшиков, завидев Черкасовых в дальнем углу зала. — Живо ко мне!

Судя по тому, какое лицо скроил Евгений, подумал он что-то очень нехорошее. Но не сказал. Молча подал старшей сестре руку — подсмотрев, как это делали кавалеры в зале — и прошествовал куда ему указал Алексашка. Аккурат рядышком со ступеньками, ведущими к трону. Были большие сомнения, что Пётр Алексеич станет забираться в это золочёное кресло, обитое бархатом. По слухам, на подобных приёмах он в лучшем случае вставал на ступенях, но обычно просто стоял рядышком и выслушивал приглашённых. А то и вовсе ходил по залу между сановниками и дамами, беседуя с теми, кто его интересовал. Но раз Меньшиков настаивает, чтобы они стояли на самых «козырных» местах, значит, это зачем-то нужно. Проблема была только в одном: как раз здесь кучковались самые родовитые, сплошь Рюриковичи с Гедиминовичами. И смотрели они на царских любимцев как на выскочек.

— Митрополит ранее срока явился, — негромко заговорил Алексашка, коротко вводя Черкасовых в курс дела. — Сразу к государю, понятное дело. Стефан только ушёл, но, чую, сильно не в духе Пётр Алексеевич будет. Бог знает, о чём они говорили, мня там не было, но поп вымелся оттуда, будто государь его пониже спины пнул.

— Что он задумал? — спросил Евгений.

— Если бы я знал!.. Погодите-ка…

У приоткрытых дверей показался один из государевых денщиков. Парень с вытянувшимся лицом жестикулировал, «семафорил» Данилычу. И, судя по реакции последнего, эти жесты ничего хорошего не означали.

— Так, — он отчётливо сбледнул с лица, заставив Черкасовых сжаться от нехорошего предчувствия. — За мной. Тихо. Быстро.

Конечно, их ретираду из зала кое-кто заметил, такое не увидеть было бы очень сложно. Но тем не менее они следом за Алексашкой выскользнули в передний покой. А там их уже встретил давешний денщик.

— Скорее, Александр Данилыч, — громко зашептал он. — Снова начинается…

Черкасовы переглянулись: они разом вспомнили о приступах, которые преследовали Петра всю его взрослую жизнь. Одни говорили, что это началось после стрелецкого бунта, когда на глазах у десятилетнего мальчишки рубили в куски его родственников по матери. Другие утверждали, что хворь привязалась к нему после укуса клеща и последовавшей тяжёлой болезни. Но что бы это ни было, во время такого приступа его охватывало лютое бешенство, судороги. В припадке он не помнил себя, мог убить любого, кто подворачивался под руку. Когда приходил в чувство, просил прощения, если, конечно, не насмерть зашиб. Иногда приступ случался внезапно и без видимых причин, но чаще это бывало после сильного нервного срыва.

Как после тяжёлого разговора с митрополитом, например. Вот ведь не было печали…

8

Обо всём этом Дарья думала, подхватив подол платья и буквально летя вверх по лестнице, следом за всеми. Она не знала подробностей, но чуяла, что что-то в плане Петра Алексеича пошло сильно не так. А это значит — что? Правильно: стресс.

Но ведь она же медик. Не психиатр, однако основами владеет. Медикаментов, которые могли бы помочь, в восемнадцатый век не завезли, но остаётся один способ купировать приступ — пробиться сквозь пелену звериной ярости и достучаться до личности. Да, рискованно. Но другого выхода у неё нет.

— …вчетвером удержим, — услышала она тревожный шёпот у дверей кабинета.

Секунда — и у входа остались только двое караульных с изжелта-бледными лицами. Видимо, им не надо было объяснять, что происходит, видать, не в первый раз наблюдают. А из-за двери неслись чудовищные ругательства и яростный рык, мало похожий на человеческий голос.

Перед самым её лицом с лязгом скрестились багинеты.

— Не можно, Дарья Васильевна, — сочувствующе сказал один из солдат, которого она, кстати, действительно знала. — Зашибёт ненароком.

— Братцы, я же лекарь, — напомнила Даша.

— Ты тут погоди, пока он опомнится, — проговорил второй. — Лекарь — не лекарь, ему нынче всё едино.

Тут погодить, конечно. Вот прямо сейчас. Совет разумный, но — не для неё. И — да — пусть ребята-преображенцы и хорошие солдаты, но они не знают, что такое полевой медик, которому в своё время приходилось добираться через завалы к раненым и вытаскивать их на себе. Бывало, что и под обстрелом… Дарья поддёрнула подол выше коленей, рухнула на четвереньки, мгновенно юркнула в полуоткрытую дверь, проскользнув под скрещёнными ружьями, и тут же вскочила на ноги. Следом за ней в кабинет ворвались те солдаты — помчались спасать полоумную.

Ситуацию оценивала уже на бегу. Да, Петра Алексеича фиксировали действительно вчетвером, удерживали за руки и за плечи, притом, с трудом. Видно, что всеми силами старались, во-первых, не причинить ему вред и не шуметь, а во-вторых, не дать добраться до шпаги… Она не узнавала этот утробный, низкий рык. Это был не его голос. Звук шагов и шорох юбки заставил злобно рычащее существо, ещё недавно бывшее русским государем, обернуть к ней перекошенное, страшно дёргающееся лицо.

Мгновенная смена эмоций в глазах сестры, которая с явным и немалым усилием блокировала его руку, сжатую в побелевший кулак: страх, понимание, одобрение. Сейчас Катя будто говорила: «Давай, работай, доктор». Дарье было достаточно одного мгновения. Сжав ладонями его виски, она с неожиданной силой развернула к себе это жуткое лицо, заглянула прямо в глаза.

— Смотри на меня, — её голос был так же неожиданно мягок и глубок. — Пожалуйста, смотри на меня… Вот так, мой хороший. Всё в порядке. Я с тобой. Всё хорошо, ты в безопасности, всё хорошо…

И произошло то, что все без исключения расценили не иначе, как чудо. Безумный зверь вдруг бесследно исчез, оставив измотанного борьбой человека. Взгляд Петра сделался хоть и мутным, но осмысленным, лицо перестало дёргаться.

Единственной, кого он сейчас видел, была Дарья.

— Ты?..

Узнавание было, пожалуй, даже радостным, но в следующий миг он обмяк, повис на державших его руках и потерял сознание.

— Царица небесная, — перекрестился один из солдат, ставший невольным свидетелем этой сцены. — И впрямь Васильевна помогла, глядите.

— Я такое в первый раз вижу, — удивлённо признался Алексашка, осторожно отпуская руку своего государя. — Скоро опамятел. И судорог нет… Ну-ка, стулья вот эти в ряд…

В кабинете не было диванчика, а то, что гости из будущего считали странным шкафом, оказалось не менее странной кроватью с дверцами, куда заталкивать обеспамятевшего государя никто сейчас не собирался. Просто выставили стулья под стеночкой в ряд и уложили на них недужного, подсунув под голову свёрнутый валиком плащ.

— Идите. Я останусь, — негромко и мягко сказала Дарья. Казалось бы, ничего приказного в её словах не было, но никому и в голову не пришло возразить. — Я побуду с ним, пока он не придёт в себя.

— Приёма не будет? — тихо спросил Евгений, подбирая с пола оброненную шляпу.

— Будет, часа через два, — так же негромко ответил Данилыч. — Скажу там внизу, что государь занят и явится позднее. Не в первый раз.

— Точно всё будет в порядке?

— Теперь-то да… — Меньшиков оглянулся на Дарью, которая уже закрывала за ними дверь. — Что этот поп ему наговорил? Знал бы, что этим обернётся, хрен бы его впустил, пусть бы вместе со всеми на приём явился. Уж там бы язык попридержал…

…Для самой Даши ничего уже не имело значения. Она закрыла дверь, отрезав все разговоры потрясённых людей, тихонечко подошла к нему и, не заботясь о «казённом» платье, уселась рядышком прямо на пол… Обморок уже переходил в сон, здоровый, целительный. Его лицо, ещё пару минут назад пугавшее до дрожи, разгладилось, стало спокойным и умиротворённым, будто снилось ему нечто доброе… Дарья была на двести процентов уверена, что он не собирался никого впечатлять своими приступами, такое предусмотреть было заранее невозможно. Да и весь сегодняшний день явственно свидетельствовал, что планы были совершенно иные. Но то, что сейчас произошло, заставило её окончательно понять одну важную вещь.

У неё в памяти возникла виденная некогда картина: немолодой уже Пётр вот так же обессиленно лежит на диванчике после приступа, а его голова — на коленях жены, Екатерины. В той истории только ей удавалось купировать его припадки. Теперь то же самое получилось и у Дарьи. Но если у Екатерины в арсенале имелось только тонкое женское чутьё, то в её случае был ещё и опыт медика… Никуда она от него не денется. Всё, мосты сожжены. И когда он позовёт, она пойдёт за ним без раздумий. Куда угодно.

Интермедия

— Я помер и попал в рай? Вижу ангела…

— Вот зачем так грубо льстить, — Дарья улыбнулась. — Как ты?

— Как в раю, — повторил он, одним рывком перевёл себя из положения лёжа в положение сидя и бережно усадил её рядом с собой.

— Ничего не болит? — с обеспокоенностью спросила она.

В ответ он отрицательно покачал головой. И вдруг спросил без особой связи с предыдущим разговором:

— Пойдёшь за меня, припадочного?

— Пойду, — одними губами прошелестела она, ни минуты не колеблясь.

Он позвал. Она идёт на этот зов.

— Не страшно, Дарьюшка?

— Я боюсь не тебя, а за тебя. И ещё — хочу, чтобы ты знал, — тихо сказала Даша. — Я никогда тебя не предам. Никогда тебе не солгу… И никогда не оставлю медицину, — последнее было сказано с едва заметной улыбкой.

— Мне тебя Бог послал… Идём. Нас там заждались.

9

Когда государь явился под ручку с какой-то девицей, это было ещё полбеды. Но когда он затем сделал парочку официальных заявлений, это произвело эффект орудийного залпа в упор.

Сперва — объявил о восстановлении Монастырского приказа, упразднённого ещё его братом Фёдором Алексеевичем. Приказу сему отныне надлежит отныне ведать доходами церкви.^[34] Публика заволновалась: царь-таки наложил лапу на церковные доходы, смелое решение. Не стоило митрополиту его злить. А затем представил девицу: «Государыня-невеста Дарья Васильевна Черкасова». Тут плохо стало уже всем без исключения. Особенно тем, кто делал ставку на царевича Алексея как единственного наследника престола и клан Лопухиных.

— …Сегодня невеста, завтра жена, а там, глядишь, и сыновей рожать учнёт. Алёшку побоку, стало быть… А Евдокия-царица что?

— Так пострижена она, яко Соломония Сабурова.^[35] Слово есть такое европское: «прецедент». Глинскую-то приняли? Приняли. И эту… как её там… Черкасову — тоже принять придётся. Хорошо хоть не немку государь под венец поведёт, с него бы сталось…

— Да пусть потешится, навряд-ли сие надолго. Девка-то лядащенька, одни косточки. Глядишь, родами и помрёт.

— А коль не помрёт?

— Не помрёт — так помогут. Она много кому в сей горнице дорожку перешла, сама того не ведая…

Глава 10 Время перемен

1

День, потрясший высшее общество Москвы, подходил к завершению. Но дел было ещё столько, что оставалось непонятным, как их все переделать, не разделившись на несколько автономных кусочков. Впрочем, как-то обошлось без разделения. Но хуже всего было не это. Если господа придворные ранее едва замечали странную девицу-сержанта, то теперь просто не давали прохода. И хорошо если ограничивались поклонами, а не начинали надоедать просьбами посодействовать в чём-либо. Кате потребовалась вся её выдержка, чтобы держаться со всеми ровно, дипломатично. Не «нижайшие просьбы», а приторные, неискренние улыбочки — вот что раздражало сильнее всего. Женька, тот и вовсе после получаса таких рандеву сбежал в «располагу», заодно сообщив «немезидовцам» сногсшибательные новости. А ей, между прочим, требовалось не терять время на бесцельные разговоры — ибо протекцию никому оказывать не собиралась в принципе — а сделать ещё две важных вещи. Во-первых, сообщить Петру Алексеичу о договорённостях с саксонским послом, выслушать его корректировки в связи с текущими изменениями, а затем идти сторожить Карла, в полночь её дежурство.

К слову, швед навострился отсыпаться днём, а когда приходило время Катиной «вахты», обычно приходившейся на ночные часы, охотно беседовал с ней на разные темы, в том числе и политические. Так получилось, что его тюремщица оказалась одной из очень немногих, с кем он мог поговорить на родном языке. Саму Катю эти беседы выматывали как бы не больше, чем ночные дежурства.

Теперь добавилась ещё одна головная боль: Дарья. Не сама по себе, а ситуация, которая неизбежно сложится вокруг неё. Объявив о скорой женитьбе на какой-то безродной казачке, Пётр Алексеич разом нажил себе кучу врагов, притом в собственном окружении. Про клан Лопухиных говорить не стоит: они ему пострижение Евдокии не простили, а тут ещё такая новость. Впрочем, уничтожив стрельцов как класс, Пётр если не обнулил, то серьёзно подорвал основу влияния многочисленных родичей своей бывшей. У него единственный сын — Алексей. Логика монархии как явления вынуждала государя обзаводиться и запасными наследниками. Лопухины и их сторонники всё уговаривали ради этого примириться с Евдокией, но они плохо знали Петра. Если уж он сказал «никогда», то это всё, окончательно. А значит, Лопухины и их сторонники сделают всё возможное, чтобы сделать его положение безвыходным, и новая царская свадьба не состоялась. Способов было много, отработаны ещё на отставных невестах Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича. Катя подозревала, что охранять сестру поручат именно ей, освободив от дежурств у апартаментов Карла. И если насчёт опасности для шведа ещё бабка надвое сказала, то в угрозе безопасности Дарьи была полная уверенность. Или притравят чем-нибудь, или какую-то пакость устроят. Потому, поднимаясь вечером в знакомый кабинет, она обдумывала, как можно организовать охрану царской невесты.

Взгляд у надёжи-государя, несмотря на усталость и очевидную головную боль, был весёлым, как у мальчишки, которому удалась очередная шалость. Мол, как я их приложил, а?

— Ну, что скажешь, сестрица? — с подковыркой спросил он. — Удивил я всех?

— Не то слово, — Катя не приняла эту игру и говорила совершенно серьёзно. — У меня челюсть отвисла, скажу честно. Ты ведь не сейчас собирался объявлять Дарью своей невестой, а позже.

— Всё пошло не так, как думалось, — признался Пётр Алексеич.

— Если не секрет, чем Стефан тебя раздраконил?

— Сказал, что не станет утверждать мой развод с …Евдокией.

— М-да. Нашёл время и место. Ты тоже молодец, конечно: взял и Дарью под удар подставил. Скажи честно, она тебе хоть немножечко дорога?

— Пусть привыкает, — Пётр Алексеич заговорил не просто серьёзно — жёстко. — Кто рядом со мной, всегда под ударом. Особливо те, кого …кто мне дорог.

Катя правильно поняла его оговорку и смягчила тон.

— Прости, не хотела тебя обидеть, — сказала она. — Как, по-твоему, долго ли Дарье будет угрожать опасность? Я имею в виду, именно сейчас, в связи с вашей скоропалительной помолвкой.

— До свадьбы — без сомнений. Они, — кивок в сторону двери, — сделают всё, чтобы той свадьбы не было.

— А свадьба когда?

— Четырнадцатого.

— Ты потому и торопишься, что…

— Да. А ты станешь сестру беречь.

— Не сомневайся, уберегу… И, да, хочу тебя сразу предупредить, — невозмутимо произнесла Катя. — Измена для неё — это предательство. Она тебя не предаст никогда. А ты у нас известный ходок по бабам. Если вдруг надумаешь подгулять на стороне, хотя бы делай это так, чтобы Дарья не знала.

Ответом ей был довольно странный взгляд, значение которого расшифровать не удалось.

— Иной раз я вовсе сомневаюсь, что ты — особа женского пола, — сказал он, и сразу замял тему. — Ладно. С саксонцем уже говорила?

— Он пригласил нас втроём на званый обед, но ситуация немножечко изменилась. Как мне поступить?

— Пойдёшь одна. Твой братец в это время тебя сменит.

Короткий смешок.

— Боюсь, господин посол подсчитывает, в какую сумму обойдутся договорённости со мной, и ужасается.

— До чего бы вы там ни доторговались, ты бери, не стесняйся. Деньги лишними не бывают, найдём куда пристроить.

— Много ли берут? Ну просто для информации, а то я в этих расценках не разбираюсь.

— В твоём случае пять либо семь тысяч ефимков будет в самый раз, для начала. Смотря чего он от тебя захочет. А там поглядим…

Интермедия

— …дворянство мантии служит мне не менее верно, нежели дворянство шпаги, маркиз.^[36] Жаль, что Барбезье^[37] не оправдал возложенных на него надежд. Хоть его скоропостижная кончина опечалила нас, но мы полагаем, что Шамийяр^[38] сумеет устроить наши военные дела наилучшим образом.

— Ваше величество, у меня нет ни малейших сомнений в мудрости вашего решения, однако имеются сомнения относительно опыта Шамийяра. Вы не переводите его на новую должность, а дополняете его нынешние обязанности полномочиями военного секретаря. При этом он не особо разбирается в военных вопросах…

— Говорите прямо, маркиз: совсем не разбирается. Но в наше время война — это деньги, а в сём вопросе господин Шамийяр разбирается неплохо… Покойный что-либо сообщал вам о неких незавершённых делах?

— Да, ваше величество. В конце декабря он отписывал мне о состоянии нашей армии, однако его сведения были столь общими, что…

— Мы осведомлены. Помимо прочего мы поручали Барбезье некое деликатное дело, касаемое участия шведской армии в предстоящем столкновении. Не писал ли он вам о том?

— Увы, ваше величество, таких сведений я не получал.

— Так мы и думали… Что ж, тогда извольте ознакомиться с этой краткой запиской. Вам, как министру иностранных дел, отныне следует заняться шведским вопросом. Россия должна стать не нашей головной болью, а короля Швеции. Прочтите и дайте ответ здесь же. Ваша компетенция позволяет вам не брать время на раздумья…

— …Ваше величество, полагаю, в любом случае следует подготовить почву внутри самой Швеции. Этим я займусь немедля, наш посол получит соответствующие инструкции. Касаемо дела, изложенного в записке… Осуществить сие будет непросто. Буквально вчера курьер доставил спешное сообщение из Дрездена. Наши люди утверждают, будто охрану Карла Шведского поручили тем же гвардейцам, которые брали его в плен. Все, буквально все, кого удалось опросить в Москве из числа приближённых царя Петра, превозносят их боевые качества до небес. Подробности обещаны позднее, однако уже сейчас можно сделать вывод, что устранение шведского короля, сколь бы желательным оно ни было, несёт в себе серьёзные политические риски, даже если оно будет проделано руками шведов. Вероятнее всего, следует дождаться, когда король Карл окажется на свободе. Если к тому времени его армия будет как следует заряжена идеями возмездия русским, если риксдаг будет взывать к королю о том же, то он не рискнёт пойти против. Максимум, чего ему удастся добиться — это вначале направить войска против Саксонии, Польши и Дании, дабы лишить Россию союзников. Впрочем, не уверен, что подобные настроения не будут соответствовать мыслям самого Карла, в особенности, когда ему дадут почитать газеты.

— Что ж, маркиз, нас это вполне устраивает. Вряд ли упомянутые вам страны, будучи заняты выяснением отношений со шведами, смогут оказать существенную поддержку Австрии, а Швеция при этом окажется вдали от основного театра военных действий. Когда разгром проавстрийских армий станет очевиден, тогда мы вернёмся к этому вопросу… Можете считать, что я одобрил ваше решение.

2

Поначалу пришлось решать задачку, казавшуюся нерешаемой. Как организовать охрану сестры таким образом, чтобы, во-первых, ни у кого не было ни малейшего шанса её скомпрометировать в глазах Петра и высшего общества, а во-вторых, никто банально ядику в стакан не подсыпал. В качестве боевой единицы она могла рассчитывать только на себя, да ещё — с большим натягом — на Ксюшу, которую успела научить неплохо стрелять. Дарье тоже передали её пистолет, авось в три ствола можно будет как-то отбить атаку, если вдруг какой-то сумасшедший решится устроить покушение. Если верить историкам, бывало, что и Петра пытались пристрелить, пока он благополучно спал. Тот же Кикин подвизался, да не срослось: несколько осечек подряд. И с ножом на него шли, да тоже не подфартило… А что делать с женской прислугой? Катя этого просто не знала.

Помощь пришла откуда не особо ждали: со стороны самого Петра Алексеича. Когда празднование Крещения прошло как полагается — сперва молебен, затем гуляния и званые пиры — и государь отправил невесту под охрану сестрицы, в отведенные Дарье покои внезапно вошла молодая, статная, но уже начавшая полнеть дама в «немецком» платье и в сопровождении небольшой свиты из женщин. Катя уже видела её мельком на рождественском ужине в Грановитой палате: тогда нынешняя гостья пробыла за столом недолго, рассмотреть её не получилось. А сейчас госпожа сержант сумела разглядеть её как следует. И узнала: Наталья Алексеевна, младшая из дочерей Алексея Михайловича.

Даша присела в изящном реверансе, как будто делала это всю жизнь. Ну, а Катя, как и полагается солдафону, щёлкнула каблуками и склонила голову. Благо сегодня ради праздника надела гвардейский мундир.

— Полно, сестрицы, — с улыбкой проговорила Наталья, отвечая им кивком головы, увенчанной сложной причёской. — Нам ли нынче церемониться?.. Дай-ка я на тебя погляжу, Дарьюшка, а то всё никак не подойти: то ты в церкви, то с Петрушей на гуляниях… И впрямь хороша. Куафюру только не лучшую тебе сделали, ну да сие дело поправимое. Братец просил меня всё устроить, чтоб и платья тебе сшили, и куафершу добрую приставили, и даму, чтоб танцам да манерам обучала… Хотя что до манер, то тебя и до того учили, по всему видать.

— Благодарю, Наталья Алексеевна, — мягко ответила Дарья. — Ваша помощь в самом деле бесценна.

— А ты, Катеринушка, всё солдата из себя строишь? — заулыбалась царевна.

— Так я и есть солдат, Наталья Алексеевна, — сказала Катя. — И у меня приказ — беречь сестру, хоть бы даже ценой собственной жизни.

— А то ты без приказа не стала бы её беречь. Ну, полно словами сыпать, сестрицы. Давайте делом займёмся…

Царевна, что называется, сходу взяла быка за рога. С Дарьи сняли мерки, записали параметры, и пара дамочек из свиты тут же умчались куда-то. Если верить Наталье, закупать нужные ткани. Две другие оказались родными сёстрами Алексашки Меньшикова. Мария и Анна тут же начали без умолку трещать, сообщая и своей патронессе, и девицам Черкасовым последние дворцовые сплетни. Если Дарья была им более-менее понятна, то на Катю они посматривали весьма странно, не зная, как относиться к этому чуду-юду. А та впервые за последние сутки позволила себе немного расслабиться. «Бабий полк» царевны, безоглядно любившей брата — а она наверняка ещё дам из своей свиты сюда притащит — в сложившейся ситуации как бы не наилучшая охрана. Сплошь сёстры, жёны и дочки ближников Петра, от которого зависело благополучие их семейств. Эти будут стеречь государеву невесту не менее тщательно, чем её воинственная сестрица.

Хотя, как говорят арабы, на Аллаха надейся, но верблюда привязывай. Вооружённая охрана тоже не помешает.

Царевна и её свита засобирались к себе уже ближе к десяти часам вечера, когда все уже давным-давно перешли на «ты».

— Завтра снова придём, посудачим о всяком, — доброжелательно пообещала Наталья. А затем, заглянув Дарье прямо в глаза, спросила в упор: — Любишь ли брата моего? Скажи правду, Дарьюшка.

— К нему невозможно относиться …так, серединка на половинку, Наташа, — искренне ответила та. — Либо любить всем сердцем, либо так же ненавидеть. Да, я его люблю — всем сердцем.

— Непросто тебе будет, сестрица, — сочувственно покачала головой царевна. — Что ж, на всё воля Божья. Раз ты его понимаешь, то есть надежда, что притрётесь друг к другу… Ну, доброй ночи, милые мои. Марьюшка с Аннушкой в передней спать станут, ежели надобность будет — зовите.

Сёстры Черкасовы переглянулись. Похоже, ближайшие дни скучными не будут. Караул из двух женщин, конечно, тот ещё, но, если вдруг что, хоть закричать успеют.

— Я знала, на что иду, но не думала, что всё будет настолько серьёзно, — призналась Даша, едва дверь комнаты закрылась и они с сестрой остались вдвоём.

— Не волнуйся, я здесь для того, чтобы вот это вот «серьёзно» коснулось тебя по минимуму. Ладно, давай помогу снять это …сооружение, и ложись спать, — Катя зашла со спины и принялась распускать шнуровку. — Завтра будешь работать манекеном для платьев.

— А ты где ляжешь?

— Вот тут, под окном. Если кто-то полезет, об меня и споткнётся.

— В лазарете про меня хоть кто-то сказал?

— Всё знают, я сама рассказала, когда за твоими вещами бегала. Юхан, конечно, офигевший от новостей, особенно от того, что теперь он за ротного лекаря. Старается, конечно, но сама понимаешь, за несколько месяцев врачом не стать. Хотя за это время он узнал о медицине больше, чем все твои коллеги в полку вместе взятые.

— Больные вроде без осложнений, идут на поправку. Надеюсь, всё будет хорошо, — Дарья наконец выскользнула из платья, не без труда расстёгнутое сестрой, и корсета, оставшись в одной рубашке и чулках. — У-у-у, как холодно.

— Марш под одеяло, — скомандовала Катя. — Не хватало тебе ещё простудиться.

3

…В причудливо изукрашенной печи потрескивали дрова. На кровати, завешенной тяжёлым парчовым пологом, тихо сопела спящая сестра. Под полом скреблась мышка. Из-за двери доносилось едва слышное перешёптывание «бабьего караула» — сестёр Меньшиковых. Где-то разводили караулы, издалека слышались отрывистые команды офицеров. Словом, обычный ночной звуковой фон для этой эпохи. А к Кате сон не шёл. Дело было вовсе не в том, что спать пришлось на каком-то половичке, накрывшись плащом. Это ещё почти курортные условия, ей случалось ночевать и на снегу, и в окопе, и в развалинах. Просто слишком многое нужно было обдумать.

Она в который раз прокручивала в голове полученную в последние дни информацию и анализировала её. Итак, саксонец намекнул, что его королю хочется заполучить Ригу. Потому он желает достоверно узнать, насколько это обсуждаемо и во сколько встанет самому Августу, если Пётр Алексеич действительно пожелает уступить город. Это раз. Второе: тот жефон Арнштедт прозрачно намекнул, что французские конфиденты в Дрездене и Москве старались собрать как можно больше сведений о некоем новом подразделении русской лейб-гвардии, которому поручено охранять Карла Шведского. Вот это уже не смешно. Если начали собирать данные об охране пленника, значит, действительно вентилируют вопрос его устранения. Надо сказать Женьке, чтобы сменил график дежурств на усиленный.

Но что будет, если французы не найдут слабины в охране Карла? В этом случае, как подумалось Кате, было бы логично отказаться от его устранения, зато сосредоточить усилия на шведах. Наверняка министры Луи Четырнадцатого начнут через своих агентов влияния в Стокгольме качать милитаристские настроения среди народа, армии и верхов, благо, это несложно. Кто там нынче у них по иностранным делам? Кажется, племянник небезызвестного Кольбера, воспетого Дюма в «Виконте де Бражелоне». Карл, едва оказавшись среди своих, будет мгновенно захлёстнут милитаристской волной. Были обоснованные сомнения, что его придётся долго уговаривать продолжить драку. Разве что урок, полученный в этой ветви истории, заставит его поступить ровно так же, как он поступил в той, когда исходил из уверенности, что Пётр уже не представляет опасности — сперва выбьет из игры союзников России. А там Карл Карлович, хочет или нет, всё равно пойдёт искать Полтаву… или где в этой новой истории ему судьба получить пулю в пятку и «тейблом по фейсу».

Так что, если посол Трубецкой, которого шведы уже выпустили из-под ареста, или тот, кто его сменит на этом посту, начнёт сообщать о распространении радикальных настроений, это будет означать, что французы пошли другим путём. Более долгим, но таким же результативным и менее рискованным.

Если бы получить года три передышки… А больше — так это вообще будет подарок судьбы.

А тут ещё надёжа-государь со своими амурами и подколками. Ехидничает: «Сестрица». Придворные, кстати, уже интересовались: мол, точно ли сия Екатерина Черкасова — девица? А то слухи ходят, что либо это парень, либо очередная метресса государева. Так что, видимо, придётся время от времени затягиваться в корсет и влезать в платье. Хорошо если не вынудят проходить медкомиссию, нынче времена такие. Впрочем, на этот счёт Катя переживала меньше всего.

Как ни крути, пока не получалась из неё «русская Жанна». Скорее, начинал постепенно проявляться эдакий шевалье де Еон — авантюрист, шпион, дипломат, ходивший то в мужском, то в женском платье. До его рождения оставалось ещё двадцать семь лет. К слову, он тоже далеко не сразу полез в политику, первая половина его жизни — это почти сплошные военные походы. И крайне сложно сказать, кому всё это время служил шевалье — Франции или своему самолюбию. Насчёт себя Катя была уверена на все сто процентов: Отечество. Оно было одно на всех — и гостей из будущего, и здешних. А значит, оставалась надежда, что и судьба её сложится несколько иначе, чем у шевалье де Еона де Бомон.

«На службе у Петра Алексеича только два варианта: или грудь в крестах, или голова в кустах, — не без иронии подумала она. — Даже при том, что у нас с ним особый уговор, а его „крыша“ защищает нас от многих неприятностей, всё равно нужно быть предельно внимательными и осторожными…»

Катя чувствовала, что стоит сейчас сомкнуть веки, как тут же провалится в сон без сновидений. Они посещали её крайне редко, считанные разы за последние девять лет без малого, и всякий раз предвещали нечто крайне неприятное. Сейчас нехороших предчувствий не наблюдалось, потому она тихонько повернулась набок, плотнее натянула на себя плащ и закрыла глаза. Ближайшая неделя обещала быть сложной, потребуются все физические и душевные силы.

4

Наутро дамы из «бабьего полка» притащили целый ворох отрезов драгоценных тканей — выбирать, что будет к лицу невесте. Катя собиралась было устраниться от этого занятия, но заметила среди женщин два новых лица, показавшихся ей смутно знакомыми. Покопавшись в памяти, обнаружила совпадение по некогда виденному портрету более позднего времени: Дарья Арсеньева, светлейшая княгиня Меньшикова. Вторая, похожая на неё — это с большой вероятностью сестрица Варвара. Кстати — бывшая метресса Петра Алексеича. Правда, в какой степени она «бывшая» на данный момент, пока неизвестно, а значит, стоит насторожиться. Мало ли что, бабья зависть — она такая.

К счастью, сестрицы Арсеньевы ни особенным умом, ни изощрённой женской завистливостью не обладали. Плюс, сказывался дух новой эпохи, когда ничего особенного в свободных отношениях не видели. Единственное, что позволила себе Варвара — это предлагать невесте ткани категорически не подходящих ей попугайских цветов под соусом: «Ах, это нынче так модно!» К счастью, хороший вкус у старшей Черкасовой не отбило даже многолетнее хождение в «цифре». Для будущих нарядов она выбрала отрезы неброских светлых тонов с жемчужным отливом. Подвенечное платье — тут без вариантов, однозначно белое, с богатой вышивкой серебром, тяжёлым шлейфом и дорогущим позументом по краям в качестве отделки. Словом, самая обычная женская возня с тряпками, от которой Кате хотелось зевать — настолько она была далека от всего этого.

Только два события взбудоражили это бабье царство. Сначала явился митрополит Стефан — с увещеваниями в адрес Дарьи. Выставил женскую компанию за дверь — кроме Кати, эту попробуй выгони — и битый час пытался воззвать к совести старшей из сестёр Черкасовых. Мол, куда ты лезешь, узы брака нерушимы и всё такое. Впрочем, когда ему напомнили, что Евдокия ныне пострижена в инокини под именем Елена, настаивать на своей версии более не стал. Мол, раз уж такое дело, то хоть убеди государя, раба Божия Дарья, отменить часть податей с монастырей, которые он щедрой рукой отсыпал буквально сегодня, да усовести его, чтоб не кощунствовал более, проводя свои Всепьянейшие соборы. Ведь это в интересах самой невесты, так как сомнения насчёт законности второго брака царя всё ещё существуют. Получив заверения, что просьбы будут доведены до сведения государя, митрополит удалился. А буквально через полчаса явился и сам Пётр Алексеич. В предыдущие дни он иногда забегал на пару минут: мол, просто увидеться. Сейчас у него явно было в планах побыть здесь подольше. Наверное, какая-то добрая душа уже доложила о приходе Стефана.

Визит свой он начал, расцеловав Дарью. При этом младшая сестра невесты холодно отметила, что его нисколько не смутило присутствие былой пассии. Возможно, знал: эта стерпит. Или вообще не думал в тот момент о Варваре, он такой.

— Ну-ка, бабы, за дверь, нам поговорить надобно, — весело скомандовал Пётр Алексеич. — Катя, тебя это не касается, а остальные — вон.

— Девочки, за вторую дверь, пожалуйста, — уточнила госпожа сержант. — Извините, дела государевы.

Проводив недоумевающих барышень, Катя вернулась в комнату сестры. Услышала тихий разговор:

— С чем он приходил?

— Назначить цену.

— Хорошая тактика: хочешь получить желаемое — требуй в два раза больше, — рациональным, почти бухгалтерским тоном заметила Катя, слегка обломав парочке приятное общение. — Он действительно грозится отказать в праве на венчание? Я думала, Стефан хитрее.

— Мне там хитрый не надобен, — последовал не слишком довольный ответ государя. — Так чего он хочет за своё послушание?

Катя сухо и дотошно перечислила всё то, что часом ранее излагал митрополит. По выражению лица Петра Алексеевича поняла: Стефан запросил неслабо.

— Судя по всему, цена не окончательная, — сказала она. — Мне показалось, что он предложил торг в условиях ограниченного времени.

— Я с ним поговорю, — пообещал государь, и его тон не обещал ничего хорошего. — Ещё поглядим, кто кому будет цену назначать… А ты сама что, в мундире на свадьбу собралась идти?

— У меня нет женского платья.

— Будет. Скажешь бабам, чтоб и на тебя сшили. Карлуса будешь сопровождать в юбке. И между делом нажалуйся ему на немецкие газеты — мол, его там изобразили шутом, а тебя дурой.

— Сделаю, — усмехнулась Катя, наблюдая, как Пётр Алексеич, скажем так, не слишком куртуазно придерживает её сестру за талию. — Саксонцу тоже выразить неудовольствие?

— С этим помягче, но скажи, что могли бы проявить и больше уважения к союзникам… А ты, Дарьюшка, что молчишь?

— Политика так грубо вмешивалась в мою жизнь, что я стараюсь обходить её стороной, — призналась Дарья. — Хотя, скажу честно, всегда имею своё мнение насчёт …разных событий.

От того, как эти двое сейчас смотрели друг на друга, Кате становилось одновременно и радостно — за сестру — и неловко. Если она не ошиблась, сейчас её попытаются выставить за дверь. Но в планах такое развитие событий пока не значилось. Пиар, он и в восемнадцатом веке пиар, и в их случае всё должно быть безупречно.

— Мне тут саксонец интересную информацию подкинул, — сказала она, продолжая предыдущий разговор. — Есть над чем задуматься. Они перехватили одну интересную записку, предназначавшуюся для французского посланника в Дрездене. В ней упоминаются такие подробности об охране Карла, которые могли быть известны только брату и кому-то из твоего ближайшего окружения. Наши о таких вещах не болтают — им ещё жить хочется. Ты проверь, кто из твоих ближних французам поёт. Такие утечки надо или затыкать, или выявлять и по-тихому сливать …нужные нам сведения.

Как и рассчитывала Катя, подобные новости разом выветрили из головы Петра Алексеича все амурные мысли. Катин намёк, ясно читавшийся по её глазам, он понял без пояснений: мол, успеешь ещё, не торопись.

— Да там через одного поют, как соловьи летом, — раздражённо пробурчал он. Поцеловал Дарье ручку и без особого удовольствия отпустил от себя. — Пойду я, душа моя, — сказал он, обращаясь к невесте. — Как будет минутка, снова явлюсь, уж больно видеть тебя охота.

Комнату он покинул своим обычным быстрым шагом. Одним движением отпер дверь — и тут же донёсся весёлый визг. Не иначе «бабий полк» пытался что-то подсмотреть или подслушать.

Интермедия

— …Он сказал: «Я был в аду. Услыхал твой голос — и тут же открылась дверь обратно, в мир людей».

— М-да… Твоё мнение как врача?

— Как мне кажется, это последствия клещевого энцефалита, который он перенёс несколько лет назад. Заметила, что настроение у него меняется резко и непредсказуемо? Что иногда он не понимает, где поступает хорошо, а где плохо? Это из той же оперы. Просто счастье, что при нынешней медицине он выжил и сохранил не только рассудок, но и волю. Держит себя под контролем до последнего. К сожалению, получается не всегда.

— И ты думаешь, что сможешь жить с таким человеком?

— Я в этом уверена. Ну и, кроме того, личный врач, который всегда рядом — это для него совсем даже неплохо.

— Рискуешь.

— Не больше, чем ты, когда пытаешься играть в политику…

5

Далеко не с первого взгляда Карл узнал в этой даме своего злого гения. Платье светло-голубого шёлка было весьма недурным, а причёска… Что ж, накладные волосы женщины используют чаще, чем признаются в этом. Её выдал высокий рост: второй такой женщины среди всех виденных им просто не существовало.

— Признаюсь, вы меня удивили, — сказал он, когда дама плавным шагом вошла в его комнату. — Надо полагать, скоро начало церемонии.

— Да, над моим новым образом пришлось немало поработать, чтобы превратить солдата в придворную даму. Но и вы тоже меня удивляете. Вы приглашены не в трактир, а на свадьбу монарха, но на вас всё тот же поношенный мундир, а на голове нечто неописуемое, — с необъяснимо мягкой иронией сказала эта невозможная девица. — Хотя вам предлагали новый шведский мундир. Впрочем, воля ваша, можете идти в чём пожелаете. Мне предстоит вас сопровождать.

— Кто же та принцесса, что согласилась …составить счастье брата моего Петера?

— Моя сестра.

— О!

— Мы с ней очень разные, — пояснила девица. — Думаю, вы убедитесь в этом лично. Прошу, ваше величество, — она сопроводила свои слова довольно-таки изящным реверансом. — Вас ожидают.

— В таком случае позвольте предложить вам руку, сударыня, — Карл решил в честь подобного презабавного события немного поиграть в галантность.

— Благодарю, ваше величество.

— Вы надели перчатки? — он только сейчас заметил, что девица действительно воспользовалась этой редко встречающейся нынче деталью дамского туалета.

— У меня руки солдата, а не придворной дамы, ваше величество. Впрочем, меня это вполне устраивает.

…Будучи лютеранином, Карл наблюдал за церемонией венчания по православному обряду с усмешкой на губах. Всё было не так, неправильно. Слишком торжественно, слишком пышно, слишком претенциозно, слишком долго. Хорошо хоть «брат Петер», как и он сам, предпочитал скромные платья, и сейчас был одет в новый, с иголочки, мундир офицера собственной лейб-гвардии. Невесту под вуалью король видел плохо, одно было ясно — дама изящная, действительно мало похожая на сестрицу. Когда же по ходу церемонии вуаль была поднята, не без удивления отметил: недурна. Впрочем, какое ему дело до этого? Гораздо важнее, что сразу после торжеств, которые, как было объявлено, продлятся не менее трёх дней, начнутся полноценные обсуждения условий договора между Россией и Швецией.

Стоя в храме, он снова обдумывал своё непростое положение. Пытался просчитывать те или иные варианты, но понимал, что ни при каких обстоятельствах легко не отделается. Так что следовало размышлять не столько над текущими событиями, сколько над тем, что делать дальше. Карл нисколько не сомневался, что Пётр, который повёл себя как рыцарь — то есть, по мнению короля, как последний идиот — отпустит его без проволочек, едва будет достигнуто соглашение. Разумеется, он предусмотрит некие пункты, которые свяжут Швецию по рукам и ногам. Некоторое время ему придётся соблюдать эти пункты неукоснительно. Но тут очень кстати оказались сведения, которые сообщила эта невыносимая девица. Оказывается, царь хоть и принял посредничество Дании, Саксонии и отчасти Пруссии, но наотрез отказался считать их сторонами договора. Мол, а вы-то с какой стати желаете ставить пленнику условия? Может, в каком-то месте его победили? Это давало Карлу надежду, во-первых, продолжить военные действия на территории Европы, а во-вторых, предпринять некие усилия по развалу коалиции его противников. А когда они будут разбиты, в чём король шведов нисколько не сомневался, тогда придёт черёд самоуверенного Петра испить чашу сию.

Свадьба плавно перетекла в открытие новой школы, но туда шведского короля не позвали. Вернули в отведенные ему комнаты и снова приставили охрану к двери. Впрочем, девица последовала за ним: мол, будет ещё праздничный ужин, не расслабляйтесь.

— Я заметила — вы были поглощены мыслями о предстоящих переговорах, — начала она, едва солдаты закрыли за ними дверь. — У меня на ваш счёт нет никаких иллюзий: вы уже обдумываете, как бы половчее нарушить ещё не заключённый договор.

— Любые договоры соблюдаются лишь до той поры, когда они перестают быть выгодными или необходимыми, — Карл раздражённо — она мысли читает, что ли? — сдёрнул с рук перчатки и бросил их в шляпу, которую до того держал под мышкой. — Да, я не собираюсь скрывать это от вас, сударыня… или как к вам теперь обращаться? Ваше высочество?

— Обращайтесь, как и ранее — то есть никак, — девица, аккуратно расправив юбку, заняла место на маленьком диванчике у самого тёплого места в комнате — у изразцовой печи. — Кстати, за всё время нашего знакомства вы ни единого разу не поинтересовались, как меня зовут. Это многое о вас говорит.

— Ваше имя мне совершенно не интересно.

— Как вам будет угодно. Не хотите знать — не надо. Однако у меня для вас пренеприятные новости: боюсь, в ближайшее время вам придётся частенько его слышать от других.

— С чего вы взяли? — удивлённо спросил Карл, вынужденный довольствоваться стулом у окошка — подальше от этой девицы.

— С того, что я видела европейские газеты, в которых была напечатана новость о вашем пленении некоей русской девицей. Сказать, что я раздражена — значит, не сказать ничего.

— Столь дурной слог?

— Если бы! Они изволили сопроводить заметки гравюрами, где мы с вами оба выглядим, мягко говоря, не в лучшем свете.

— Писаки бывают невыносимы, вы правы, — Карл покривился. — Дайте срок, я до них доберусь.

— На вашем месте я бы поразмыслила над тем, кто и зачем устроил эти публикации, да ещё в подобном ключе. У меня есть подозрения, но их одних недостаточно, чтобы делать однозначные выводы.

— Не поделитесь? Возможно, мы подозреваем одних и тех же.

— Если вы о тех, кто желает, чтобы Россия и Швеция вечно воевали друг с другом, то наши подозрения сходятся. Милое дело — погреть руки на чужом пожаре.

Карл собирался было сказать, что война — это вовсе не так уж и плохо. Но смолчал: знал, что получит крайне резкий ответ. Неужели и вправду для этой девицы что-то значат ничтожные жизни каких-то там обывателей? Пусть так. Спорить с ней он не желал.

— Теперь газетчики от нас с вами не отвяжутся, — уверенно произнесла девица. — Вам станут докучать расспросами о подробностях пленения. А меня уже до самой печени достали, спрашивая, насколько тяжёлой была та сковородка, которой я вас приложила, и что я изволила на ней в тот момент жарить.

Карл фыркнул. Ситуация и впрямь складывалась пренеприятная: стать посмешищем для всей просвещённой Европы — не лучшее начало царствования для родственника грозного короля Густава-Адольфа.

— Есть ещё и те, кто хотел бы отнять у Швеции её владения в германских землях, — напомнила девица. — Не будет для них момента удобнее, когда вы повернётесь к ним спиной.

— Так ведь эти господа — ваши союзники, — едко напомнил Карл.

— Каждый из них преследует только свои интересы.

— На чьей вы стороне, сударыня?

— На своей, ваше величество. Моя личная война, конечно, не идёт ни в какое сравнение с той, которую ведёте вы, но, как видите, я сражаюсь. И не без некоторого успеха.

— В прошлый раз вы говорили, что служите своей родине.

— Так и есть. Просто родина для меня — это глубоко личное.

— А вы изменились, сударыня, и довольно сильно, — вдруг сказал Карл. — То ужасное существо, которым вы были всего два месяца назад, куда-то подевалось. Нынче передо мной довольно странная, незаурядная, но всё-таки дама.

— Так бывает, когда человек находит своё место под солнцем, — девица чуть прищурилась и выставила из-под края подола носок узорчатой туфельки.

— Однако я ручаюсь, что у вас сейчас под юбкой припрятаны пистолет и полдюжины ножей.

— Так уж и полдюжины. Всего-то два, — насмешливо произнесла она, пожимая плечами. — Не волнуйтесь, ваше величество. В случае какой-либо опасности я сумею вас защитить.

Карл не выдержал — рассмеялся. Наверное, впервые за долгое время, и не без горечи. Но, тем не менее, он смеялся совершенно искренне.

6

Рядом с «братом Петером» Карл Карлович выглядел натурально голодранцем. Сколько его ни пытались уговорить надеть даже не расшитый камзол — хотя бы новый шведский мундир — ни в какую. Буду, говорит, в том самом, в котором меня постиг позор плена. Хорошо хоть время от времени позволял слугам выстирать и выгладить своё платье. Кате, честно говоря, было всё равно, во что он одет. Хоть в мешок из-под репы, лишь бы вёл себя правильно, без своих обычных фокусов. Впрочем, сегодня на шведа и впрямь какой-то стих нашёл, просто образцовый гость. Это, конечно, не повод расслабляться: подопечный таков, что в любой момент может отмочить что-нибудь невероятное.

Собственно, он и отмочил. Слава Богу, хотя бы не публично. Впрочем, гости за столом уже были слегка навеселе и вряд ли обращали внимание на частные беседы, тем более, когда они ведутся по-шведски.

— Странно, — сказал он своей телохранительнице. — Вы с сестрой действительно слишком разные. Поразительное несходство.

— Я пошла в отца, она в мать. Ничего необычного, — ответила Катя, стараясь понять, к чему он вообще завёл этот разговор.

— Возможно, — кивнул Карл. — Насчёт странности — беру свои слова обратно. Однако её выбор я не одобряю. Как столь изящной даме мог понравиться этот долговязый варвар?

— У варвара вы сидели бы не за свадебным столом в качестве гостя, а в сыром холодном подвале, на цепи, — напомнила Катя. — Не исключаю, что вы бы с ним так и поступили, обернись дело иначе.

— Похоже, вам доставляет удовольствие издеваться надо мной.

— О, нет. Просто я взяла на себя тяжкий крест — обучать вас приятным манерам и вежеству. Задача нетривиальная.

Продолжать словесную пикировку Карл больше не рискнул. Из всех блюд он избрал только хлеб, на который сам щедро намазывал масло и с удовольствием эти бутерброды поглощал. Вот пусть сидит и молча жуёт. Так от него меньше проблем.

Катя в который раз оглядела сидящих за праздничным столом. Помимо московского бомонда здесь присутствовали иностранные дипломаты — к английскому и саксонскому посланникам уже присоединились датчанин и пруссак. Чуть в сторонке восседали шведы во главе со знаменитым Шлиппенбахом, который уже совершенно официально привёз письмо, подписанное министрами, о поручении ему вести переговоры об освобождении короля. Это был отменный полководец, но никакой политик, а значит, шансы подписать договор на условиях Петра оценивались как очень высокие. Представители стран-союзниц это тоже понимали… Застолье немногим отличалось от того, что Катя видела в своём времени. Практически те же столы, ломящиеся от снеди, разве что блюда немного другие да посуда из серебра. Да ещё по старорусскому обычаю новобрачным не подавали ни еды, ни вина. А так — всё вполне привычно. Неизменный Меньшиков. Весь генералитет во главе с Шереметевым. Выжившие в пертурбациях последних двадцати лет родственники жениха присутствовали почти в полном составе. Пришли царевны, кроме, само собой, опальной Софьи. Не было и Марфы Алексеевны, постриженной в монахини под именем Маргариты и жившей в Александрове. Она не одобрила второго брака Петра, в связи с чем братец повелел ей сидеть в келье и замаливать его грехи, раз свои уже замолила. Присутствовал его малолетний сын, недовольный ровно тем же, что и тётушка. Явились все Нарышкины и их родня из других фамилий. В траурном одеянии восседали за столом две вдовствующие царицы — Марфа Апраксина и Прасковья Салтыкова^[39]; последняя привела трёх своих дочек — Екатерину, Анну и Прасковью. Вообще присутствие детей на подобных пиршествах не приветствовалось, их как правило заранее отправляли спать, но здесь пошли навстречу пожеланиям невесты. С её стороны здесь были, конечно же, брат и сестра, а также «Немезида» в полном списочном составе. Между прочим, рассадили их в непосредственной близости от Карла, чтобы совмещали, так сказать, приятное с полезным. Про полный списочный состав не шутка, здесь были даже «дети полка». Ну и, конечно же, помимо родни и близких друзей присутствовала масса приглашённых гостей разной степени знатности и полезности. А вот отца и сына Ромодановских не было. Князь-кесарь тоже осудил повторный и столь поспешный брак государя. Тот сильно сердиться не стал: старика простил, но на пир не пригласил, что само по себе давало недругам Фёдора Юрьевича повод активизировать усилия.

Итак, с гостями более-менее всё ясно. Ничего неожиданного. А вот поведение новобрачных удивляло всех — ну, кроме гостей из будущего. Ни Пётр, ни Дарья не сидели неподвижными истуканами, как было заповедано старыми обычаями. Насколько видела Катя, они всё время о чём-то говорили. Судя по жестикуляции и мимике — государь представлял ей свою родню и иных знатных гостей, явно прибавляя к их именам собственные едкие комментарии. Словом, не происходило не только ничего неожиданного, но и интересного. Тем не менее где-то в глубине сознания у Кати зародилось смутное и нехорошее чувство «взгляда в спину». Она не ощущала ничего подобного с тех самых пор, как оказалась здесь, в прошлом. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с ощущением, не раз спасавшим жизнь во время боевых операций, когда кровь неслась по жилам со сверхзвуковой скоростью, зашкаливал адреналин и обострялись все чувства. Сейчас будто кто-то мазнул по ней знакомым оценивающим взглядом, но, не найдя в очередной даме за столом ничего любопытного для себя, сосредоточил внимание на других… На ком? Кто? Зачем? К сожалению, этого никакое чутьё подсказать не могло.

Дарью огорчать такими новостями не стоит. А вот брату она обязательно скажет. Её чутью Евгений доверял на сто процентов.

Интермедия

— Родной мой, меньше всего на свете я хотела бы вмешиваться в политику. Достаточно того, что Катя в неё полезла.

— Брак царя — это всегда политика, Дарьюшка. Хочешь или нет, а придётся быть её частью…

…Пир продлится до рассвета, но они давно его покинули. Впрочем, это как раз входило в перечень старых русских свадебных обычаев. Молодожёны отправлялись к себе, а гости за их здоровье доедали и допивали всё, что было выставлено на столах. От массы ненужных мелочей типа расчёсывания волос гребнем, смоченным в вине, разумно отказались. От помощи прислуги — тоже. У Дарьи до сих пор в ушах стоит его громовое: «Все вон!» Челядь и дамы из «бабьего полка», хлопотавшие в опочивальне, в панике ринулись исполнять, едва не устроив давку в дверях. Чуть не забыли створки за собой прикрыть.

…Дарья открыла глаза, когда до рассвета было ещё далеко. Её снова посетил сон. Тот самый, который на протяжении почти девяти лет заставлял её вздрагивать и просыпаться в холодном поту. Тот, который однажды едва не стал реальностью… Если бы брат и сестрёнка не взяли грех на душу, их бы там всех убили. Разве что ей самой дали бы пожить ещё несколько часов. Во сне как правило всё заканчивалось плохо.

Но в этот раз финал сновидения был совсем другим. Теперь между ней и обидчиками словно из-под земли вырастала самая что ни на есть настоящая крепостная стена, сложенная из тяжёлых каменных блоков. И брат не становился высококлассным диверсантом, и сестрёнке не надо было выжигать свою душу до пепла. Кто-то сильный, недобрый, но доброжелательно относящийся именно к ней прикрывал в этом сне их всех… Должно быть, это просто психологическая реакция на всё, что случилось за минувший месяц.

Подумать только — ведь и правда, месяца ещё не прошло, как познакомились. А сейчас он спит рядышком, и его лицо снова такое спокойное, умиротворённое, словно видит хороший сон. Не любовник — законный супруг. Честно признался, что старался обойтись без венчания, но так как это был единственный способ её заполучить, решился. И использовал ситуацию с максимально возможной для себя выгодой: выбил из церковников больше податей, накрепко привязал к себе гостей из будущего и разворошил осиное гнездо среди титулованных, заставив тайных врагов стать явными… Здесь он либо лукавил, либо просто испытывал её.

Дарья никому ни словом не обмолвилась о том, что сумела в нём разглядеть чуть ли не с первой же встречи. Реальный, живой образ России будущего, несмотря ни на что, оказался для него настолько привлекателен, что поразившая в своё время Петра Алексеевича Голландия померкла и растворилась в туманной дали. А немногим позднее у этого образа появилось конкретное лицо. Её, Дарьи Черкасовой, лицо.

Пусть. Она приложит все усилия, чтобы такое положение продлилось как можно дольше. Ведь для неё он — не историческая фигура, не царь большой страны, а просто любимый человек. Живой, настоящий, со своими достоинствами и недостатками.

И, да, историю они изменили теперь так, что вернуть всё в состояние «как было» не получится ни при каких обстоятельствах.

7

— Вот здесь, в этом лесу, у нас кое-что прикопано, — Евгений положил на стол копию карты с пометками. — Как раз где мы в прошлом году давали шведам прикурить. Когда уходили, всё приданое с собой взять не смогли, там штуковины очень уж заметные. И увесистые.

За всеми свадебными и переговорными делами они смогли собраться «малым тайным советом» только в двадцатых числах января. И кабинет вроде тот же, и Пётр Алексеич, а вот состав пришлось немного расширить. Добавились два человека — Дарья и сержант-бомбардир Корчмин. Особого шока при известии, что эти странные люди суть пришельцы из грядущих времён, Василий не испытал. Только заявил, что это многое объясняет, и принял как данность. В остальном — не изменилось ничего.

— Сколько телег потребуется для вывоза сего клада? — Пётр Алексеич оценил количество захоронок, помеченных на карте.

— Не меньше двадцати. И случайных людей в этом обозе быть не должно, — сказал командир «Немезиды».

— Уговариваться о выдаче Карлуса будем на лето, — произнёс государь. — К тому часу его гарнизоны будут готовы выйти из крепостей, а корабли условленные в Ригу пригонят. Шереметев и Головин пойдут занимать Нотебург и Ниеншанц. Сам с полками и обозом пойду до Нарвы, затем до Риги, где мы с братцем моим драгоценным наконец простимся. Вы — со мною. Половина из вас останется в Нарве и займётся тем кладом. Другая половина сопроводит Карлуса до новой границы, чтоб с ним чего не приключилось по пути. Далее станем возвращаться через Нарву, где ваши люди уже всё откопают и приготовят к отправке. После того выступим вдоль берега к Ниеншанцу, осмотрим окрестности. А уж затем пойдём на Новгород. Там нас будет ждать один человек, коего вы, возможно, также знаете.

— Яков Брюс, — уверенно заявила Катя, снова работая живым справочником. — Артиллерия, порох и прочие взрывоопасные дела на нём, насколько я помню. Он и тогда сидел в Новгороде.

— Я же сказал — знаете, — рассмеялся Пётр Алексеич. — Ему велено учинить литейные мастерские, где старые пушки будут переливать по новым образцам. Посему сержант Корчмин поедет к нему немедля, ради устроения того литья и испытания орудий.

— Буду отписывать твоему величеству обо всём, — с готовностью отозвался Василий. — Полагаю, как раз к лету и управимся, и с новыми пушками, и с зарядами к оным… А что в том кладе, поручик?

— Тебе понравится, — вместо командира ответил Орешкин. — Есть кое-что, основанное, возможно, на твоих же проектах, только на нашем техническом уровне. Короче, наберись терпения, увидишь.

— Ежели ничего не переменится к лету, то проедемся …как вы там изволили выражаться — «по местам боевой славы», — хмыкнул государь. — С этим вопросом покончим до времени… Скажи-ка, братец, — это было адресовано персонально Евгению, — что мой сын? Я его к тебе отсылал.

— Хороший будет …полковник, — покривился командир, постаравшись выразить своё мнение как можно мягче.

— Ясно, — Пётр помрачнел. — Что-либо поделать с сим можно?

— Он ничего не примет от тебя и от тех, кого считает твоими друзьями. Поработали над ним на совесть, искалечили пацана, чтобы вырастить из него твоего врага. Извини, но лично я через эту стенку не пробьюсь.

— Я тоже попыталась, — со вздохом призналась Дарья. — Лучше бы он меня в ответ обругал, честное слово.

— Вы уверены, что никто не сможет ничего переменить? — каким-то странным тоном спросил Пётр.

— Я знаю того, кто сможет, — раздался спокойный голос Кати. — Наш Гриша.

— Точно, — оживилась Дарья. — Он у нас на глазах вырос. Его парни постарше уважают, есть за что… Родной мой, отдашь Алёшу к нам в учебку?

— Гришка из него быстро человека сделает, — подтвердил Евгений.

— У Алексея нет друзей того же возраста, — продолжала Катя. — Вокруг одни взрослые и каждый силой тянет его к себе. Результат налицо. Надо пристроить пацана в компанию сверстников, пока не стало слишком поздно, и какое-то время не лезть в его жизнь. Гриша правильный парень, всё сделает как надо.

И невооружённым глазом было видно, как Петру Алексеичу не нравится эта идея. Какой ни есть, а единственный сын и наследник. Но и растить в собственном доме злейшего врага тоже не хочется.

— Подумаю, — сказал он, так и не приняв однозначного решения. — Впрочем, ежели ваш Григорий с ним общаться станет, тому препятствий не вижу. Велю, чтоб парня к сыну моему допускали. Как устроить их знакомство — придумаете.

Сам при этом так поглядел на молодую супругу, что Дарья порозовела от смущения, а все присутствующие всё прекрасно поняли: он явно рассчитывает в скором времени обзавестись другим наследником.

— Всё на сей день? — спросил он.

— Есть один вопрос, который стоит решить, не откладывая, — ответил Евгений. — Дитрих Кауфман просится в нашу роту.

— С чего это?

— Он знает о нас. Догадался чуть ли не в первый же день.

— Не многовато ли будет офицеров на полуроту?

— Специфика: мы строем на строй не ходим. Штатная численность взвода у нас никогда не была больше двадцати человек, а у снайперов редко до двенадцати доходила. Но офицер нужен при каждом подразделении. Потому — да, Дитрих лишним не будет. Станет командовать новенькими, он с ними скорее общий язык найдёт, чем мы.

— В лейб-гвардию он сможет перейти из полка токмо с понижением в чинах.

— Сказал — согласен хоть рядовым.

— Быть по сему, — Пётр хлопнул ладонью по столу. — Станет у вас четвёртым сержантом, коли так.

— Теперь у нас всё, — сказал Евгений. — Какие будут приказания?

— Особых не будет. Всё как ранее уговорено.

— Тогда я пошла Карла сторожить, моё дежурство, — поморщилась Катя. — Как он меня достал…

— Сама его в плен брала, теперь страдай, — поддел её Пётр Алексеич.

— Да уж, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Куда я денусь.

Интермедия

— …Не особенно много у вас тех, кто гишторию любит так, как ты. Верно ведь?

— Ты прав. Многие считают, что это им в жизни не пригодится.

— А ты с чего взялась её изучать?

— Вот за это я точно должна тебя благодарить, — сказала Катя. — Вернее, город, который ты построил. Я совсем малявкой была, когда родители повезли нас туда, походить по музеям, посмотреть на живую историю. Мне было десять лет. Росла, как все. Училась плохо, дралась с мальчишками — Даша не даст соврать. А когда побывала в твоём городе, походила по улицам, посмотрела на дома… Там этот пласт истории можно было буквально руками пощупать. Вот тогда меня до костей пробрало, до самого донышка — что живу на земле, где есть такая красота, и ничего о ней не знаю… Знакомое тебе чувство, верно?

— Души наизнанку выворачивать тоже тогда научилась? — хмыкнул Пётр.

— Нет, позже. Но тогда я вернулась домой совершенно другим человеком.

— Взялась за ум, засела за книги, это правда. Хотя с мальчишками драться не перестала, — с улыбкой напомнила Дарья. — А город действительно один из красивейших в мире.

— И где же я его …построил? — последовал вопрос — как обычно, с обычной петровской подковырочкой.

— Не скажу, — в тон ему ответила Катя, скрестив руки на груди. — Сам поймёшь, когда увидишь. Я могу составить описание места, запечатать и отдать тебе, хоть сейчас. Но с одним условием: вскроешь пакет, когда однозначно решишь, что городу быть именно в том месте. Идёт?

— Идёт.

Глава 11 Операция «Немыслимое»

1

Лето здесь всегда холодное. Красота, конечно, хорошая вещь, но природа скудная. По большому счёту глазу зацепиться особо не за что. Дорога, мрачноватого вида лесочки, непрезентабельные поля, на которых горбатились местные крестьяне, поселения разной степени достатка, но одинаково серенькие, невзрачные. По большому счёту Ингрия, или Ингерманландия, как её называли, сама по себе была бедным краем. Шведы в своё время прихватили её только для того, чтобы контролировать торговые пути, оттеснив ослабевшую в Смуте соседнюю державу от балтийского побережья. Девяносто лет спустя Ингрия возвращалась в состав России — уже не той, смутной и бунташной. Это было самое начало петровской России: ещё не империи, но уже не заштатного царства на окраине Европы. Эта новая страна, словно корабль, уже снаряженный в плавание, но ещё не распустивший паруса, нуждалась именно в выходе к побережью.

Нарва и Рига — готовые порты. Городишко Ниеншанц рядом с одноимённой крепостью^[40] пока мог работать только в качестве перевалочной базы для небольших грузов, а Нотебург защищал вход в Неву со стороны Ладожского озера, чей северный берег пока оставался под контролем шведов. Потому маршрут государя был составлен так, чтобы эти две крепости посетить уже на обратном пути, без Карла и сопровождавших его шведских соглядатаев с дипломатическим статусом. А вот Нарву и Ригу собирались проехать с помпой, фанфарами и торжественными мероприятиями, приличествующими визиту сразу двух монархов.

…Конец июня 1701 года с погодой подкачал. После того, как кортеж выступил из Новгорода, зарядили моросящие холодные дожди. Даша — или, как теперь величали местные, ея царское величество государыня Дарья Васильевна — куталась в меховую накидку, а карета была снабжена маленькой печкой. Работа над учебными пособиями по медицине для «аптекарского класса» Сухаревой башни продолжалась у неё перманентно, без перерывов на обед и выходные. Всего полчаса назад она завершила раздел, посвящённый особенностям колото-резаных ранений, полученных на поле сражения, и закрыла походный письменный прибор. К написанию раздела об огнестрельных ранениях и специфике их лечения нужно было подходить так же ответственно, потому стоило немного обдумать его содержание… Непогода загнала в карету даже неугомонного супруга, который часто пользовался случаем, чтобы объехать верхом и осмотреть окрестности. Как только это стало невозможным по не зависящим от него причинам, Пётр Алексеич устроился в карете со всеми доступными по нынешним временам удобствами и по своему обыкновению взялся за перо и чернильницу.

Они часто так работали — сидя рядышком, но не мешая друг другу.

— Утомилась, Дарьюшка? — заметив, что жена отложила свою работу, он тоже отставил в сторону бумаги.

— Нужно подумать, как начать следующую часть, — немного отстранённо ответила Дарья. — Но да, немного устала… Малыш снова толкается.

Она не уставала поражаться, как Пётр — человек беспощадный к себе и другим, порой до крайней жестокости — к ней относился с какой-то особенной нежностью. Вот уж чего стоило ждать от него в последнюю очередь, особенно после того, как «воспитает» кого-нибудь по спине своей дубинкой. Но к ней одной он относился как к драгоценной вазе. Даже касался осторожно, словно боялся разбить — силища немереная, а Дарья всем окружающим действительно казалась хрупкой, уязвимой. О том, чтобы «вразумлять» её по-домостроевски, и речи даже не шло… Вот и сейчас его ладонь едва-едва касалась её начавшего округляться живота под тканью свободно скроенного платья. А сколько было позитива вчера, на захудалом постоялом дворе, когда она впервые почувствовала движения малыша и сказала об этом! Как они вместе ждали следующего «пинка», а дождавшись, радовались — тоже вместе.

— Зачем ты поехала? Осталась бы в Москве, — сказал он, поцеловав её в висок.

— Я бы там сошла с ума без тебя, Петруша…

И это было правдой. С некоторых пор представить свою жизнь без него Дарья уже не могла.

— Я тебе мешаю работать, любимый?

— Подожду до постоялого двора, — он сунул бумаги в дорожный ящичек. — Не к спеху. Иди-ка сюда. Поспи немного.

Привлёк к себе, обнял… От него шло не только физическое, но и душевное тепло. Особого рода, прямо скажем, словно Дарья собралась погреться возле бушующего вулкана. Но это тепло её действительно успокаивало, даже убаюкивало. Сейчас, засыпая, она успела подумать о близком будущем — приезде в Нарву, памятную по прошлогодней партизанщине — и о недавнем прошлом…

2

А с зимы много чего случилось. Если бы Дарья не уснула, то могла бы припомнить довольно много событий, коснувшихся и её самой, и её семьи.

Если брать глобально, то переговоры со шведами, вопреки ожиданиям, затянулись до середины марта. То Карл начинал упрямиться, то его кабинет министров «вставал в позу» и в письмах требовал пересмотра того или иного пункта, то напротив, возражать начинал уже Пётр. Крайним здесь оказался генерал Шлиппенбах: матёрый вояка попал словно в мельничные жернова между политиками двух стран, и временами казалось, что он готов придушить своего короля, когда тот озвучивал свою очередную инициативу. Впрочем, это нисколько не помешало в итоге подписать договор, которым остались в той или иной степени недовольны обе стороны.

Торг с церковниками тоже длился не одну неделю. Пётр Алексеевич играл с ними, как кошка с мышью — то отменял ранее введенные подати, то вводил новые. В итоге митрополит Стефан так запутался в этих цифрах — в которых государь, кстати, ориентировался прекрасно — что окончательное решение зафиксировало приблизительно тот размер налоговых отчислений с церковных владений, который устраивал именно светскую ветвь власти. Ну, а «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор», которым Пётр в последние несколько лет шокировал общество… С ним вышла настолько выходящая за всякие рамки тогдашних правил история, что никто толком не знал, смеяться ему или плакать.

Началось с того, что разобиженный на государя Ромодановский, будучи шутейным «королём», не явился на следующее «заседание» — то есть на очередную весёлую попойку. Пётр тоже, кстати, на неё не явился, сославшись на занятость, но, когда узнал о прогуле Фёдора Юрьевича, повелел избрать на его место кого-то другого. Выбрали Андрея Апраксина, кличка которого говорила сама за себя: «Бесящийся». Буен был нравом, а уж во хмелю… Когда бывший учитель государев Никита Зотов, «князь-папа, всея Яузы и Кокуя патриарх», в шутовском тоне призвал Петра немедля явиться на «собор» в дом Апраксина — ну, скучно им там было без главного застрельщика — тот вызвал брата и сестру Черкасовых и сказал: мол, сходите за меня. Женя не на шутку рассердился, не оценив такого тонкого юмора, а Катя пожала плечами и невозмутимо сказала: «Значит, будет драка». «Идите, идите, — последовал ответ, — только вас там и не хватало». Они поняли это как лицензию на мордобой, чем, собственно, и занялись, едва Апраксин с присными, прилепив новичкам нецензурные клички, попытался их споить. Сам новоизбранный «король» ничтоже сумняшеся предложил Кате пройти нечто вроде «инициации». Надо ли говорить, насколько это предложение ей понравилось?.. Черкасовы далипьяненьким такой разгон, что те полуодетыми выпрыгивали из окон, спасаясь от злых егерей. А наутро по Москве пошли слухи, будто солдат-девица Катерина так рассердилась на сие богопротивное сборище, что учинила там натуральную баталию. После чего богохульники в изодранных платьях с воплями бегали по городу, подгоняемые каждый своим персональным бесом.

Пётр смеялся до слёз, устроил Черкасовым сперва выговор, а затем публичное прощение сего проступка. После чего объявил о роспуске «собора» — с формулировкой «за ненадобностью». Но только после того, как Даша узнала о похвале этого цирка со стороны митрополита, она сообразила, что всё это было ничем иным, как постановкой. Государь окончательно расплатился с церковниками за венчание, приструнил своих ближников, а заодно продвинул в массы очередной пункт образа «русской Жанны» как защитницы православия и здорового образа жизни. Манипулятор он был хороший, этого не отнять. Крайними же оказались «соборщики», которых никто не оповестил о потехе.

Мести со стороны титулованных «всепьянейших» можно было не ждать: попробуй тронь ближайших родичей царицы, это вам не стрелецкие бунты. Но все понимали: теперь каждое слово Черкасовых будет услышано и интерпретировано. Потому брат и сестра решили на время залечь на дно. То есть заниматься только и исключительно делами егерской полуроты. Пусть поднятая ими муть уляжется.

Дарья сообщила мужу о своей беременности в тот самый день, когда был подписан договор со Швецией. И после этого с Петром случилось нечто такое, отчего все шёпотом заговорили: «Подменили его, что ли?» Во всяком случае, импульсивных поступков с его стороны сделалось на порядок меньше. А «милая Дарьюшка» стала сопровождать его в буквальном смысле везде — хоть на молебен, хоть на официальный приём, хоть в гости. У самой Даши складывалось ощущение, будто он боялся отпускать её от себя. Каждое утро начиналось с разговоров о будущем ребёнке и о её самочувствии. А о том, что у него уже есть сын, Пётр как будто забыл, словно вычеркнул Алексея из своей жизни, предоставляя тому право плыть по течению.

А ближе к лету на Яузе, против Немецкой слободы, заработала небольшая мануфактура. Выпускала она довольно странную продукцию, которая, несмотря на химический запах, пользовалась бешеным спросом у москвичей. Секрет такой популярности был несложным: никаких указов «сверху», простейший маркетинг. Сначала, ещё в феврале, по городу поползли слухи, будто некий солдат измыслил состав, от которого дерево вдвое медленнее горит. А значит, это существенное подспорье при пожаре. Вскоре Москву обошёл уже не слух, а официальное объявление — что тот солдат собирается устроить прилюдное испытание своему составу. В назначенный день и час любопытные горожане собрались на берегу Москвы-реки, где «пятнистые» готовились разложить длинный костёр из старых сухих брёвнышек. Когда запылал огонь, хмурого вида солдат указал: мол, вон те доски я ничем не обрабатывал, а вот эти покрыл своим составом и дал просохнуть. Сейчас все разом их в огонь сунем и посмотрим на результат. И надо сказать, результат впечатлил. Необработанные доски вспыхнули сразу и довольно быстро превратились в уголья. А точно такие же, но блестевшие подсохшим покрытием цвета мокрой глины, приличное время сопротивлялись огню, прежде чем на их боках стали появляться чёрные проплешины. Да и после этого горели они неохотно… Присутствовавший на испытании государь тоже впечатлился, причём настолько, что сразу выделил полторы тысячи рублей серебром на заведение мануфактуры. Чистый доход она, даже при бешеном спросе, даст не скоро. Нужно «отбить» первоначальные инвестиции, потом с прибыли вложиться в расширение производства. При повсеместном деревянном строительстве состав, замедляющий горение — это товар первой необходимости. Ну, а когда наконец мануфактура даст хорошую прибыль, тогда можно будет поговорить о заведении таких же предприятий в других городах.

Самое смешное, что в этот бизнес, едва запахло спросом и деньгами, попытался всунуться вездесущий Меньшиков. Но не прошло и нескольких часов после его визита на мануфактуру, сопровождавшегося весьма прозрачными намёками, как ему передали записку следующего содержания: «Саша, иди НАХЕР!» Подписи не было, но этот идеально ровный почерк он узнал сразу. И дал задний ход, сообщив при встрече, что его не так поняли, а он всего лишь собирался войти в долю. История с запиской не стала достоянием широкой публики: Алексашка такое никогда не афишировал. Однако в тесном кругу будущий «полудержавный властелин» на какое-то время стал героем забавного анекдота.

В Туле мастера-оружейники во главе с Никитой Демидовым уже осваивали опытное производство «воротных ружей», как здесь прозвали винторезы системы Фергюсона. На берегу реки Упы возводили здание, где в ближайшие год-полтора должен был заработать первый в мире паровой двигатель, предназначенный для сверлильных станков нового оружейного завода. В верховьях Дона действительно открыли залежи угля и начали копать первые шахты^[41]. В Новгороде под руководством Якова Брюса переплавляли свозимые отовсюду тяжеленные орудия времён Иоанна Грозного и Ливонской войны. Из этого металлолома отливали пушки, близкие по параметрам к весьма эффективной — в своё время — системе Грибоваля. Там же Василий Корчмин налаживал производство зарядов к ним: все признали, что лучше потратиться на полотняные картузы и пыжи, чем сыпать порох в ствол какими-то совочками.

Словом, времени даром никто не терял.

Когда настало время исполнять условия договора со шведами, Пётр Алексеич долго не думал — собрался, словно в поход, да и выступил из Москвы вместе с будущими гарнизонами новообретённых городов. По пути навестили Новгород, и вот теперь уже в самые ближайшие дни достигнут Нарвы.

Того места, где началась вся эта история.

Интермедия

— …Да, он сейчас ведёт себя почти как нормальный человек — и как глава государства, и как муж и отец. Но ты хоть понимаешь, на какой тоненькой ниточке всё это держится? Представляешь, что начнётся, если с тобой что-то случится, или, того не лучше — найдётся повод в тебе сомневаться?

— Я понимаю все риски, Женя, но позволь мне самой распоряжаться своей жизнью. Я врач, а сижу здесь как под арестом.

— Твоя жизнь тебе уже не принадлежит.

— Кому же она принадлежит?

— Для начала — твоему ребёнку. А потом уже — извини за пафос — твоей стране. Не забывай, что здесь абсолютная монархия в полный рост. От твоей жизни зависит слишком многое, в том числе и психическое здоровье твоего мужа. Ты знаешь, на что он способен, когда у него крыша едет. Так что, сестрёнка, прекращай чудить и не мешай нам тебя охранять…

3

Распоряжение: «Мелочь, в обоз!» — «дети полка» исполнили крайне неохотно, но приказы старших по званию не обсуждаются. Взрослые бодро топали по начавшей подсыхать дороге, а ребятишки расселись по телегам. Большинство из них были местными ижорами, узнавали родные места и грустили: ведь возвращаться им некуда.

— Вон там, за лесом, была моя деревня, — вдохнула Ксюша. — Если остановимся поблизости, схожу, могилкам поклонюсь.

Один из двух мальчишек ничего не сказал: он-то как раз здесь был год назад, когда «немезидовцы» взялись хоронить попавших под шведскую зачистку крестьян. Второй не удержался от вопроса.

— А со свеями теми что сталось?

— Они верстах в семи отсюда лежат, — хмуро ответила девчонка. — Где догнали, там и положили.

— За что ж они вас?

— За то, что мы у них еду покупали, — вместо девочки ответил первый мальчик, немногим старше второго. — Предупреждали, чтоб крестьяне шведское серебро никому до поры не показывали, а кто-то не удержался. Вот генерал Горн и прислал из Нарвы солдат… Мы с ним потом воевали. Охоту резать людей быстро отбили, но несколько деревень он уничтожить успел.

— Как же вы с ними воевали? Вас всего четыре десятка тогда было, а их тыщи три, — с недоверием сказал первый мальчишка.

— Если умеючи, то и этого достаточно, — пожал плечами мальчик постарше. — Короче, Лёша, давай я не буду тебе повторять материалы по военному искусству. Ты же их уже проходил.

— Проходил…

— Если б ещё и запомнил, тебе б цены не было, — поддела его девчонка.

— Вот вредная, — отмахнулся от неё Лёша. — И спорить с тобой толку никакого.

Это была чистейшая правда. Спорить с настырной Ксюшей без урона для репутации мог только один человек — Гриша. Так он командир учебного взвода. Алексей поначалу пытался давить — мол, я царевич и моё слово закон — но не тут-то было. «Мы тут все казаки, — сказал тогда Гриша. — Царевич, королевич, сапожник, портной — нам без разницы». Поначалу это неприятно удивляло. Как это так — не чтить царскую кровь? Но когда ему предложили делом доказать, что он действительно лучше других, потому что царевич, вышло не очень хорошо. Алёша не умел толком ни бегать, ни с оружием управляться, ни цифирь складывать и вычитать, да и писал ещё корявенько. Единственное, в чём он превзошёл новых товарищей, так это в знании голландского и немецкого языков. По крайней мере, говорил на них почти без акцента, тогда как тот же Гриша ужасал своим произношением. Зато юный командир хорошо говорил по-английски. И, по слухам, даже в настоящем бою раз поучаствовал. Сам, конечно, не рассказывал, а вот солдаты проговорились: мол, было дело, два года назад сбежал пленный шпион, убил часового и захватил оружие. Так Гришка не испугался, выскочил из-за угла и на приём его взял.

Если это правда, то по всему выходит, что лет Григорию было тогда не более, чем самому Алексею Петровичу сейчас.

Самое интересное, что никто среди егерей — ни единый человек! — не называл царевича как полагается. Для них он был просто Лёшей Михайловым. Учеником. Меньшим братом. Для сверстников — товарищем. Даже для вредной Ксюхи, которая обзываться обзывается, колкие слова говорит, а как увидит прореху на куртке, сразу говорит: мол, давай сюда, зашью. Поначалу Алексей не понимал такого отношения, а потом солдат Артемий Сергеич, Гришин батюшка, сказал: «Каждый из них потерял кто сестрёнку, кто братишку твоего возраста. Потому и к тебе с добром». Да и сам дядя Артемий человек хороший, знает много, и к ним, ученикам, тоже по-доброму относится. Вот бы быть его сыном…

Когда эта мысль пришла к нему в голову в первый раз, Алёшу пробрал леденящий ужас: а вдруг узнает кто да батюшке-царю доложит. Отца он боялся так, что не имел сил смотреть ему в глаза. Но время шло, а никто не бежал доносить батюшке ни об одном его слове либо деле. Постепенно стал смелеть, приставать с расспросами не только к товарищам, но и к старшим. Однажды набрался храбрости и спросил по гиштории не у кого-нибудь, а у той, кого все ученики звали просто «тётя Катя». И она охотно ответила, да ещё расписала характеры старинных королей, кои были упомянуты. Алексей помнил её по званому ужину на Рождество, но после батюшка женился на её родной сестре, и тут уже взыграла ревность. О чём можно говорить с этими тётками, одна из которых заняла место его матери, а другая… А что другая-то? Вся её вина лишь в том, что она сестра мачехи, и только. Сурова, словно старый солдат, и зла. А на днях Алёша случайно подслушал, как она о чём-то спорила с его батюшкой — и тот её не прибил, хоть и поступил всё же по-своему. Именно тогда его разобрало любопытство: чем это тётя Катя такая особенная, ежели суровый батюшка не смеет на неё дубинку поднять?

Разгадку дал Гриша: «Она знает столько, что мне хоть бы лет за десять это выучить». Вот, значит, как. Алёша построил нехитрую логическую конструкцию: будешь много знать — не получишь леща от батюшки. И дал себе слово, что станет прилежно учиться всему, чему только можно.

До Нарвы оставалось менее четверти дневного перехода. Решили не рисковать и остановиться в очередном мелком селении. Поместиться в нём царская процессия не смогла бы при всём желании. Потому большинство, оставшись за околицей, разбивало походный лагерь с палатками и кострами. Самое странное, что ни разу за всё время ученики егерей не пытались сплавить Алёшу куда-нибудь подальше, скажем, к прочим вельможам. Этого он ещё как следует не осмыслил, но дал себе слово, что обязательно разберётся.

4

Ни гостиницы, ни даже самого захудалого трактира в этой деревне не было и быть не могло. Если раньше здесь и останавливались путники, то ночевали — в зависимости от толщины кошелька и погоды — либо в доме старосты, либо у него же на сеновале. Сейчас ситуация сложилась так. что на сеновал отправился сам староста вместе со всем семейством, так как дом пришлось на время уступить гостям. А как иначе? Целых два самодержца, генерал, вельможа, красивая знатная дама, коей пришлось отдать самую приличную кровать — хозяйскую. Женщинам из свиты дамы пришлось довольствоваться охапкой соломы на полу и покрывалом. Ну, а мужчины оказались ещё более неприхотливыми. Велели принести вина и закуски из своих походных запасов, и весело всё это истребляли.

Июньские рассветы в этих широтах очень ранние. Не белые ночи, конечно, но в три часа пополуночи на улице уже можно обойтись без фонаря. Дарью разбудил именно серый свет из окошка. Она не стала будить своих фрейлин. Сама причесалась, сама надела домашнее платье и дорожные чулки из тончайшей шерсти. Она не любила шёлковые, которые так и норовили соскользнуть с ноги, из-за чего их приходилось сильно затягивать подвязками. Хотелось вовсе обойтись без них — лето на дворе — но появление знатной дамы без чулок было признаком дурного тона. Всё? Нет, ещё этот дурацкий чепец, который так и хотелось выбросить в окошко. Головной убор — деталь, без которой женщина любого сословия считалась опозоренной. Ленты и цветы в причёски вплетали не просто для красоты, а чтоб отговориться — мол, тоже типа головной убор, только маленький. Последнее, чего хотела Дарья — это ударить своим внешним видом по престижу супруга, потому приходится соблюдать местные приличия по полной программе.

Управившись с утренними делами, она тихонечко, чтобы не разбудить дам свиты, выскользнула из комнатки. Дом старосты был выстроен «по-богатому», с просторной гостиной и двумя комнатками — для самих хозяев и их женатого старшего сына. Внуки и младшие дети в обычные дни располагались на ночь в гостиной на широких лавках. Двери комнат как раз выходили в это помещение. Предполагалось, что шведов разместили в смежной, через бревенчатую стеночку. Однако, когда Дарья высунула нос в общую комнату, то увидела зрелище, достойное кисти художника-баталиста.

Что творилось на столе, описанию не поддавалось. Объедки, огрызки, перевёрнутые тарелки, опрокинутые и разбитые бокалы из дорогого тонкого стекла с вензелями. Батарея пустых бутылок, коими оказалось уставлено всё вокруг, внушала благоговейный ужас… На ногах из четверых мужчин, расположившихся вокруг стола, оставался только один — как и следовало ожидать, Пётр Алексеич. Да и то «на ногах» — это было весьма условно. Вертикальное положение он, конечно, сохранял, только в положении сидя. Взгляд осмысленный, но мутный. Алексашка не то сидел, не то лежал чуть поодаль, привалившись спиной к печке, закрыв глаза и держась за живот. Кто были двое их сотрапезников, Дарья разглядела не с первого раза. Скупого света догорающей свечки оказалось недостаточно, чтобы сразу обозреть два неподвижных тела — одно лежало ничком на столе, другое похрапывало на лавке. Но когда рассмотрела детали, её начал разбирать безумный, неудержимый хохот.

Пётр Алексеич и Александр Данилыч споили шведского короля и его генерала. Судя по состоянию обоих, дался сей эпичный подвиг нелегко, но они справились.

— Господи… — простонала Дарья, едва сдерживаясь, чтобы не перебудить всех диким хохотом. — Невская битва, князь и поверженные шведы… Петруша, родной, ты в порядке?

— Вроде живой, — сонно буркнул надёжа-государь, прикладывая ко лбу полупустую бутылку. — Ох и горазд пить генерал. Карлус сопляк, быстро его Ивашка Хмельницкий^[42] свалил, а этот держался.

Трясущаяся от сдерживаемого смеха Даша тихонько проскользнула мимо упившихся шведов и подсела к супругу. Обняла, прижалась к его боку.

— Хоть не зря старался? — тихо спросила она, переведя дух.

— Видишь, Алексашка — хорошо, когда жена умная, всё понимает, — гораздо веселее проговорил Пётр Алексеич — чуть громче, чем следовало бы. — Учти, когда выбирать станешь.

Тело у печки подало признаки жизни.

— От умных токмо голова болит, — пробурчало оно, поднимаясь. — Матушка-государыня и должна быть таковой, иначе какой с неё толк. А мы люди простые…

— Голова у тебя болит от выпитого, Саша. Ладно, давай, организуй вынос …пострадавших, — Дарья задрожала от нехорошего предчувствия, но притворялась, что её по-прежнему разбирает смех. — На карауле должны быть наши.

На ноги Меньшиков поднялся не без труда, но держался стойко. Во всяком случае, голова у него была более-менее ясная: хоть и штормило, но ничего и никого по пути не зацепил.

— Катьку зови, — понеслось ему вслед. — Ежели не в карауле, а спит — вели будить.

— Сделаю, мин херц…

— Так о чём шведы проболтались? — шёпотом спросила Дарья, едва дверь, ведущая в сени, закрылась за спиной Данилыча.

Пётр Алексеич склонился к самому её уху.

— Нарва не откроет нам ворота, — услышала она. — Надеются, что я озлюсь и осаду начну. А я мыслю — хотят Карлуса убить при том, да и нам кровавую баню заодно учинить… Тихо, Дарьюшка, душа моя. То дело для Катьки. Потому и звал.

— Карл знает, или то генерал?

— После расскажу.

За дверьми уже слышались негромкие голоса, а пару секунд спустя в общую комнату вошли двое «немезидовцев» в пятнистой летней униформе… Несколько мгновений царила гробовая тишина, нарушаемая лишь храпом шведов. Затем Катя, которую подсветил язычок огня на догорающей свечке, оценила обстановку, стянула с головы армейскую кепку, уткнулась в неё лицом и, трясясь от беззвучного хохота, сползла по стеночке на ближайшую лавку. Второй «немезидовец» — кажется, Вадим — издал какой-то странный звук, словно поперхнулся.

— Ну вы даёте… — только и смог сказать он.

— И эти туда же, — недовольно фыркнул государь. — Что смешного?

Неизвестно, рассчитывал ли он на какой-то другой эффект, но добился лишь того, что теперь и Вадима скорчило от смеха. Слава Богу, тоже беззвучного.

5

Павших в застольной баталии шведов благополучно унесли и уложили храпеть в отведенной им комнате. Со двора донёсся тихий стук ведра, вынимаемого из колодца, и плеск воды: Алексашка приводил себя в чувство проверенным способом. Дарья, чтобы не разбудить дам, принесла из комнаты «аптечку» — ларчик, в котором держала кое-что из медикаментов — и, достав оттуда несколько пакетиков с порошками, разводила их содержимое в стаканах с водой.

— Кать, — она передала сестре один из пакетиков. — Утром дай своему подопечному, иначе он никакой будет.

Эти медикаменты она старалась расходовать только по крайней необходимости. Состав многих из них она знала, но далеко не каждое могла воспроизвести из местных ингредиентов — из-за банального отсутствия нужных.

— Так, значит, Горну дали указание не открывать ворота? — тихо переспросила Катя. — М-да, прям операция «Немыслимое»^[43]. Уверена, он и отказ свой оформит максимально оскорбительно. Чтоб уж совсем вариантов не осталось, кроме как штурмовать — в нарушение договора. А как только поднимется стрельба…

— Солнце взойдёт — растолкай Карлуса. Отпаивай чем хочешь, уговаривай его как знаешь, но чтобы он письмо Горну собственноручно написал, — сказал Пётр Алексеевич.

— Разрешишь мне быть парламентёром?

— Могут пристрелить.

— Если пойду в этом, — Катя указала на свою «цифру», — то шансы, что не пристрелят, возрастают. Ты же сам говорил, что с того портрета сделали гравюры и разослали во все газеты. Значит, Горн уже знает, как я выгляжу, и будет трижды болваном, если не заинтересуется.

Тот портрет ещё весной написали не местные живописцы, а один из «немезидовцев». Работал только и исключительно графитом, на самом большом листе бумаги, какой только смогли найти. Манера художника двадцать первого столетия настолько контрастировала с портретной живописью начала века восемнадцатого, что явившиеся посмотреть на результат Пётр Алексеич, его младшая сестра Наталья и приближённые лишь потрясённо молчали. Никаких модных ныне аллегорий и украшений, сплошной реализм, полный жизни, почти 3D. «Не надобно в красках сие писать, — подытожил государь. — Не то, чего доброго, сойдёт с листа». Острить на тему Кати и её двойника желающих почему-то не нашлось. А гравюры… Что поделаешь, фотографию пока не придумали. Хотя мысль такая и возникла: процесс-то, в общем, несложный, и все необходимые технологии уже в наличии…

— Думаю, это будет разумный риск, — продолжала Катя. — Если Горн и правда начнёт стрелять, так в меня ещё попасть надо. Он всё прошлое лето и осень пытался, не получилось. Но я надеюсь, что мозги у него всё-таки есть.

— Раз уж так хочешь идти, то сделай всё, чтобы никто стрелять не начал, — хмуро проговорил государь. — То никому не потребно… не считая отдельных персон, чьи имена мы называть не станем.

— Тебе бы отдохнуть, — негромко сказала ему Дарья. — Сейчас четыре часа, в десять выступаем. Я-то выспалась, пока ваши величества изволили за воротник закладывать, а ты ещё не ложился.

— Она права, — совершенно серьёзно произнесла Катя, заметив, что Пётр Алексеич собирается съязвить. — День будет тяжёлый.

Интермедия

Карл чувствовал себя не лучшим образом, даже после антипохмелина. Карл был не в курсе грандиозных планов своего окружения. Возможно, поэтому уговаривать его долго не пришлось.

— Не запечатываю — всё равно прочтёте, — король небрежным жестом подал девице листок, на котором только что своей рукой написал несколько строчек.

— Благодарю, ваше величество, — та пробежала глазами по письму, кивнула и сложила бумагу втрое. — Если вам интересно моё личное мнение о сложившейся ситуации, то я подозреваю попытку переворота в Стокгольме. Ведь ваш малолетний племянник, кажется, находится именно там^[44], а амбиции его отца, герцога Фридриха Голштинского…

— Мне известно о его амбициях, — Карл нетерпеливо взмахнул рукой. — В противном случае я не стал бы играть в вашу игру, сударыня.

— А я не стала бы вам её предлагать, не будь мои подозрения похожи на правду. Политика — такая странная штука, что иной раз бывшие враги сражаются по одну сторону, если их интересы совпадают.

— Я не могу понять, что произошло, сударыня, — усмехнулся пленник. — Куда подевался тот наводящий ужас головорез, которого я имел несчастье знать?

— Возможно, он получил от жизни некий урок и стал немножечко мудрее, ваше величество. А куда, простите, пропал тот невыносимый юнец, которому приходилось делать внушение при помощи кулаков?

— Возможно, он также получил от жизни урок. Да и попросту стал немного старше…

— …и мудрее, — девица тонко улыбнулась. — Что ж, время покажет.

6

Белоснежный платочек тончайшего батиста, отороченный кружевной ленточкой. Один из немногих местных аксессуаров, которые Катя не только включила в свой обиход, но и с удовольствием носила в кармане. В общем-то, в последнее время она стала замечать за собой чисто женскую тягу к таким мелочам. Сестра утверждает, что это хороший признак. Пусть так. Сейчас прямоугольный кусочек батиста с кружавчиками развевал летний послеполуденный ветерок: Катя отказалась от сопровождения барабанщика и знаменосца, пошла к стенам Нарвы сама, подняв платочек над головой в качестве символа мирных переговоров.

Ну и что, что у неё за спиной несколько русских полков, какая-никакая артиллерия и два самодержца, недавно подписавших мирный договор между собой? Если шведы в Нарве настроены решительно, они откроют огонь и по переговорщику, за ними такое водилось.

Бомбардиры и стрелки на стенах были в полной боевой готовности: там поднимались тонкие дымки от тлеющих запалов. А над башней развевался шведский флаг — синее полотнище с желтым геральдическим узором. То есть Рудольф Горн либо активный участник заговора, и тогда придётся очень сильно извернуться, чтобы его переубедить, либо генерала разыгрывают втёмную. Остаётся надеяться, что мозги у него действительно есть, а перспектива стать невольным убийцей собственного короля и — при любом исходе дела — изгоем среди шведского дворянства приведут генерала в чувство.

Расчёт на то, что солдат в «цифре» привлечёт внимание командования гарнизона, оправдался. Довольно скоро — не прошло и десяти минут стояния под прицелом фузилеров на стенах — на одной из надвратных башен появились обер-офицеры в сопровождении нескольких солдат в сине-жёлтом и одного небритого типа в потрёпанном преображенском офицерском мундире. Катя не знала его в лицо, но догадалась с первого раза: бывший полковник Гуммерт, перебежавший — на свою голову — к шведам накануне Нарвской баталии. Его судьба оказалась незавидной в обоих вариантах истории. Там его повесили за переписку с русскими, здесь пока ещё нет, но явно держат «на подвале». Один из старших офицеров что-то сказал Гуммерту.

— Что вам угодно? — крикнул тот на ломаном русском языке.

— У меня послание генералу Горну от короля Карла, — по-шведски ответила Катя, опустив платочек и подняв над головой запечатанное письмо. — Его величество уполномочил меня передать сие генералу лично в руки.

На башне некоторое время шло обсуждение услышанного. Затем Гуммерта чуть ли не пинками погнали вниз, а несколько минут спустя ворота приоткрылись, пропуская шведского офицера явно невысокого ранга и двух солдат с ружьями. Эти остановились в нескольких метрах от парламентёра. Офицерик сделал пару шагов вперёд и протянул руку.

— Давайте, — небрежно сказал он.

— Лично в руки, — невозмутимо повторила Катя. — Я дала слово его величеству, что исполню его пожелание в точности.

Офицер окинул её насмешливым, оценивающим взглядом.

— Скажи генералу, — бросил он одному из солдат.

Тот послушно умчался назад, за ворота. Минут пять, пока он отсутствовал, офицерик продолжал оценивать Катю заинтересованным мужским взглядом. Его как будто не смущали ни внушительный рост дамы, ни ширина её плеч, ни странный пятнистый мундир, ни отсутствие каких-либо эмоций. Наконец бегом вернулся давешний солдат.

— Генерал приказал провести парламентёра на башню, — передал он.

— Прошу, сударыня, — нагловатый офицерик посторонился и нарочито вежливо указал ей в сторону ворот.

Столь же нарочито вежливо кивнув ему в ответ, Катя заложила платочек в нагрудный карман — так, чтобы он наполовину торчал наружу — и зашагала вперёд.

7

— Девица? — хмыкнул Таубе.

— Не просто девица, а та самая девица, — проворчал генерал, складывая подзорную трубу. — Ручаюсь, что это она столь прискорбным образом досаждала нам в прошлом году.

— Какие будут приказания, ваше превосходительство?

— Мне очень не нравится происходящее. И если я прав в своих предположениях, то придётся поступить так, как прикажет король… Между прочим — его величество вполне дружески беседует с русским царём. И если меня не обманывают глаза, ему вернули шпагу.

— Это мало похоже на то, что было написано в том письме, ваше превосходительство.

— Вот именно.

Рудольф Горн не был великим стратегом, его коньком являлась тактика. Что касалось организации обороны города, то тут мало кто мог с ним потягаться. Но выиграть войну он бы не смог, не обладая ни стратегическим мышлением, ни политическим чутьём… Если бы к стене подошёл русский царь, то на требование открыть ворота генерал ответил бы ему крайне резко, припомнив, что осеннюю кампанию тот не проиграл лишь чудом Господним. Но царь отправил парламентёра. Ту самую девицу, которая, если верить газетам, и сотворила сие чудо, пленив короля. А до того едва ли не в буквальном смысле вынудила гарнизон и обывателей Нарвы считать каждое зёрнышко. Относиться к оной с пренебрежением? Увольте, Рудольф Горн был кем угодно, только не идиотом.

Её провели на самый верх надвратной башни, где как раз и расположились старшие офицеры шведского гарнизона во главе с ним самим. Генерал несколько мгновений пристально разглядывал эту …даму. Обычно про невзрачных лицом женщин говорят: «Ничего особенного». Здесь «особенным» было буквально всё: холодный, бесстрастный взгляд, почти мужская фигура, нелепый пятнистый мундир с куцым, едва выглядывающим из-под пояса кафтаном, мешковатые штаны и короткие сапоги на шнуровке. Оружия при ней не было никакого, даже шпаги.

— Генерал, — она лихо, по-военному, щёлкнула каблуками и подала ему письмо.

— С кем имею честь разговаривать, сударыня? — Горн принял письмо и, глядя поверх него на девицу, машинально нащупывал печати.

— Сержант лейб-гвардии Преображенского полка Екатерина Черкасова, — представилась девица.

— Не знал, что царь Петер набирает в гвардию дам, — усмехнулся швед.

— Там, откуда я родом, это никого не удивляет, генерал.

Цветной воск влажно хрустнул под его пальцами. Развернув листок, Горн к своему неудовольствию прочитал следующее:

«Я заключил мир. Извольте не подвергать сомнению слово вашего короля и исполнить все условия, изложенные мною ранее. Если до заката флаг не будет спущен, а гарнизон не покинет город, я объявлю вас изменником.

Карл».

Да, это писано рукой самого короля. Да, генерал видел своего монарха собственными глазами, пусть и в подзорную трубу. Но как быть с письмом из Стокгольма? Менее всего на свете Горну хотелось стать пешкой в чужой шахматной игре. Пока титулованные персоны изволят тягаться за три короны^[45], солдаты вроде него рискуют головой.

Хотя, что тут гадать? Король — вот он, в пределах прямой видимости. А те господа сидят в Стокгольме.

— Бумагу, чернила и перо, — приказал Горн, после чего обернулся к девице. — Я дам ответ немедля.

Через несколько минут ему принесли требуемое. Положил чистый листок на услужливо подставленной папке для бумаг, начертал несколько строк, посыпал песочком, накапал воска со свечи и запечатал письмо своим перстнем.

— Сделайте ответную любезность, сержант, передайте сие моему королю лично в руки, — сказал он.

— Будет исполнено, генерал, — произнесла девица. — Что мне передать моему государю по поводу договора?

— Я исполню условия со своей стороны. Надеюсь, он в свою очередь исполнит ту их часть, которая зависит от него.

— Не сомневайтесь, генерал. Мы не заинтересованы в нарушении договора.

— Ещё минуту, — добавил он, заметив её движение к крутой каменной лестнице, ведшей вниз. — Что нам делать с тем типом, коего вы видели — вашим перебежчиком? Лично мне он не нужен.

— Roma traditoribus non premia^[46], — последовал ответ, полный едва заметной, но довольно злой иронии.

— Кто же в нашем случае Рим? — усмехнулся генерал.

— Неважно. Предатель в любом случае предатель. Но если вас не затруднит, передайте Гуммерту, что его семейству ничего не угрожает…

— А девица не так проста, как казалось, — криво усмехнулся Таубе, провожая её взглядом в подзорную трубу — когда дама пересекала поле в направлении русского войска. — Охотно верю, что именно она скрутила его величество там, в лагере. Но кто отдал ей приказ? Я не верю, что царь Петер решился бы на такую авантюру. Риск был слишком высок.

— Вряд ли мы когда-нибудь узнаем правду, — недовольно констатировал Горн. — Приказ по гарнизону — готовиться к выступлению из города. В четыре часа пополудни выходим с развёрнутыми знамёнами, под барабанный бой и с оружием… Спустить флаг!

8

…Речь Посполитая, Саксония и Пруссия не без торга согласились пропустить через свои земли уходящих домой шведов. Дания осталась пока в стороне, но будучи связана договором со Швецией, заключённым ещё в прошлом году, не стала возражать. Этот раунд военного противостояния был окончен. Часть шведских пехотинцев — отборные полки, каролингеры — грузились на корабли и готовились отплывать в коронные земли морем. Потому что над Ригой уже развевался русский флаг.

Церемонию передачи власти обставили с такой помпой, что могли бы позавидовать некоторые коронации. Старшие офицеры выписывали шпагами сложные фигуры, приветствуя друг друга. Затем со всем возможным уважением спустили шведский флаг, после чего подняли русский. Затем Пётр Алексеич сказал речь — на немецком, так как подавляющее большинство населения Риги составляли остзейские немцы. Государь публично объявил, что берёт население Ингерманландии, Эстляндии и Лифляндии под свою защиту, и присовокупил пункт про снижение налогов на ближайшие пять лет. Неизвестно, какая новость понравилась публике больше, но речь царя была встречена с энтузиазмом.

«Немезиду» сейчас было не найти: будучи одетыми в парадные полковые мундиры, они «потерялись» в рядах Преображенского полка. У всех гостей из будущего волосы отросли до приемлемой по текущим временам длины, большинство парней по местной моде отпустили усы. Секрет был прост: перед вступлением в Ригу Пётр Алексеич вызвал Евгения и сказал ему: «Спрячьтесь». Понятно было, что речь не об игре в прятки. Следовало максимально слиться с фоном, что для опытных диверсантов-разведчиков не составило большого труда. Предосторожность не лишняя: здесь слишком много чересчур любопытных глаз. Тем более, что оставалось сделать ещё одну крайне важную вещь — проводить его величество короля шведов, готов и вендов Карла Двенадцатого за пределы России. Это самое «за пределами» начиналось едва ли не за околицей города, и там «брата Карлуса» ожидали его гвардия — драбанты — и полки Шлиппенбаха.

К слову, почтенный генерал после той попойки хоть и не помнил, что конкретно выболтал крайне любезному и гостеприимному русскому государю, но соревноваться с ним в количестве выпитого больше не рисковал. Ему ещё предстояло оправдываться по поводу сорвавшегося плана, сулившего исполнителям немалые выгоды. Но проблемы шведского генерала совершенно не волновали русских. Шлиппенбах будет сопровождать своего короля и, скорее всего, по пути выслушает немало нового и интересного о своей персоне.

Пётр Алексеевич на прощание от всего сердца пожелал «брату Карлусу» всего наилучшего. И отрядил провожать оставшийся километр до границы нескольких «немезидовцев» во главе с сержантом Черкасовой. На секунду придержал Катю, негромко сказав ей:

— Пугни его, но не сильно.

В ответ госпожа сержант понимающе склонила голову и не слишком умело тронула бока коня шпорами: короля провожали верхами, а езде на лошадках, как и фехтованию на шпагах, гости из грядущего только начинали учиться.

— Вот и пришло время нам с вами попрощаться, сударыня, — весело сказал ей Карл, когда они преодолели менее половины пути. — Сказать по правде, общение с умными людьми всегда доставляет удовольствие, каковы бы ни были обстоятельства.

— Взаимно, ваше величество, — Катя не разделяла его оптимизма. — Но я должна вас разочаровать. Я не прощаюсь, так как считаю, что мы с вами обязательно увидимся. Если, конечно, кого-то из нас прежде не убьют.

— Откуда такая уверенность в неотвратимости нашей встречи? — насторожился король.

— Она исходит из политической конфигурации, ваше величество. Пока есть влиятельные лица, заинтересованные в войне, драка неизбежна. А раз так, то неизбежна и наша встреча в будущем… Просто знайте: едва вы повернёте свои полки в сторону России, можете не сомневаться: в какой-то момент — скорее всего, когда менее всего будете этого ждать — я снова появлюсь в вашей палатке. И дальнейшее развитие событий во многом будет зависеть от того, насколько вы усвоили нынешний урок.

— Благодарю за предупреждение, сударыня, — едва заметно кивнул Карл. — Я обязательно учту это.

И водрузил на лохматую голову свою старую шляпу, которую до того по обыкновению держал под мышкой.

Впереди уже маячили шведские гвардейцы, а значит, завершалась эпопея с Карлом Двенадцатым, ставшая отправной точкой для значительного изменения хода европейской истории. Катя не поставила бы и полкопейки на благоразумие шведа. Даже его поведение во время прощания говорило о том, что он не сделал особенных выводов из всего случившегося. Из Швеции приходили тревожные сведения о радикализации настроений в народе и верхах. Попытка сорвать мирный договор под Нарвой стала зримым последствием таких настроений. Но, изучив Карла, она знала, на что нужно давить. Её лично он действительно боялся, буквально до дрожи. А значит, будет всячески оттягивать момент, когда придётся воевать с Россией — и снова встречаться лицом к лицу со своим страхом.

Что ж, пусть побегает за Августом. Обоим пойдёт на пользу.

Интермедия

— …Прелюбопытнейшее письмо из наших заокеанских владений, ваше величество, — маркиз де Торси с поклоном подал своему королю бархатную, с золотым тиснением, папку. — Настоятельно рекомендую ознакомиться с его содержимым.

Немолодой король чувствовал себя прескверно. Сегодня у него болело всё, что только могло болеть, от головы и зубов до копчика. Но раз сказано: «Государство — это я», — нужно соответствовать. Пришлось, преодолевая боль и тошноту, напрягать зрение и читать… Впрочем, когда он дошёл до сути написанного, явный интерес пересилил симптомы недомогания.

— Вот как. Действительно, прелюбопытно, — сказал он, закрывая папку. — Кто ещё читал это письмо?

— Кроме губернатора, меня и вас — более никто, ваше величество.

— Насколько можно доверять этим сведениям?

— Де Соволь уверяет, что опирался отнюдь не на слухи. Он сам говорил с этими людьми.

— Если верно то, что он пишет, то у нас впереди немало интересного. Пусть губернатор пока придержит этих людей у себя, присмотрится к ним, оценит их возможности. Вероятнее всего, в ближайшие года три, может быть, четыре они будут нам полезнее там, а не здесь. Но когда мы увидим, что антишведская коалиция близится к разгрому, и король Шарль готов атаковать этого русского выскочку, именно вам предстоит организовать их переезд сюда. Пожалуй, я даже дам им одну аудиенцию… тайную, конечно же.

Глава 12 Поздняя гроза

1

— Мама, смотри, он летит!

Ну вот, научила сыночка на свою голову самолётики делать. Теперь пока всю бумагу не переведёт, не успокоится. Четвёртый год идёт, один из самых беспокойных возрастов. А если ребёнок ещё и любознательный не по возрасту — весь в папу — то вечные «почему» и «зачем» обеспечены.

Забавно, но японское искусство оригами, которым хотя бы в самой примитивной форме владели практически все школьники начала двадцать первого века, здесь совершенно неизвестно. А бумага, пригодная для такого творчества — довольно недешёвое удовольствие. И ладно бы ещё самолётики. Вон, дядя Женя — тоже на свою голову — пообещал старшему племяннику в будущем году научить запускать летучих змеев. Теперь дядюшка от маленького Петруши ничем не отговорится. Память у мальчишки отменная.

Пока старшенький самозабвенно сворачивал из бумаги и пускал по комнате самолётики, младший благополучно спал в своей кроватке. А мама могла со спокойной душой посвятить себя работе.

Практиковать медицину с некоторых пор пришлось только на тех, кто подворачивался под руку — то есть либо на придворных дамах, либо на случайных людях, встречавшихся во время совместных с супругом путешествий. Впрочем, в отличие от Петра Алексеевича, Дарья Васильевна не бросалась немедленно оперировать или зубы дёргать. «Точная диагностика — залог успешного лечения», — повторяла она, не забывая писать о том же в своих методических пособиях для аптекарского класса… О, эти методические пособия! Что ей только пришлось пережить из-за них! Пожалуй, от яростных и злобных нападок со стороны медицинского сообщества её спас только высокий статус. На августейшую персону не очень-то напустишься, тем более с ярлыками типа «шарлатанство». А ведь Дарья пошла против течения, когда объявила, что кровопускание не есть панацея, и помогает только полнокровным людям, да и то с оговорками. В эпоху, когда «метали руду» даже грудным младенцам, это была ересь почище, чем альбигойское учение для католиков. Или её рекомендации для беременных и недавно родивших женщин. Или советы по сохранению здоровья младенцев — в конце концов, по своей мирной специальности она должна была стать детским врачом… Дарья натурально открыла ящик Пандоры, и оттуда полезло такое… Какими только эпитетами её не величали в европейской медицинской «тусовочке»! «Невежда», «глупая баба» и «знахарка» — это было ещё самое мягкое.

Но критерий эффективности — результат. Время шло, а процент детской смертности среди высшей русской знати снизился столь резко и значительно, что об этом стали говорить уже на университетских кафедрах Европы. «Тусовочка», конечно, не унималась, но всё чаще раздавались голоса, по меньшей мере, призывавшие присмотреться к методам этой высокопоставленной дамы. Ведь свои рекомендации она с успехом применяла не только к детям статс-дам и сановников двора, но и к собственным сыновьям. Петруша и Павлик росли здоровыми и весёлыми, на зависть иным европейским принцам. «Контрольным выстрелом в голову» стало недавнее исцеление прусской королевы Софии-Шарлотты: присланные спешной эстафетой Дарьины порошки буквально подняли эту мудрую женщину со смертного одра^[47]. Не умели тогда ангину лечить, что поделаешь. Королева и её мать, София Ганноверская, сердечно благодарили и русскую царицу, и её супруга, которого помнили ещё со времён Великого посольства. Благодарность была выражена как в письмах, так и публично, и о новом медицинском феномене заговорило всё научное сообщество. Многие всё ещё упирались, твердя: «Ей просто повезло». Однако дело сдвинулось с мёртвой точки. Дошло до того, что в активно строящийся Петербург стали потихоньку ехать находящиеся на последних месяцах беременности немецкие герцогини: вроде бы как в гости, но на самом деле — рожать, не опасаясь тяжёлых последствий. А государь не упускал возможности сделать наэтом политический гешефт, потихоньку заключая выгодные соглашения с их мужьями, отцами, братьями и прочими родственниками.

2

Петербург… Сестрёнка не ошиблась, предполагая, что Пётр Алексеич без вариантов пожелает строить новый город именно здесь, а не где-то ещё. Он буквально влюбился в это место — широкое устье Невы, прикрытое островами. И только когда распорядился нанять французского архитектора де Котта — ученика знаменитого Мансара, построившего Версаль — чтобы составил генеральный проект будущей застройки, вспомнил про запечатанный пакет, лежавший на дне шкатулки с бумагами. «Вот чёртова девка! — воскликнул он, когда сломал печать и развернул бумагу. — Всё в точности».

Жили они тогда в бывшей шведской крепости, где, к бурной радости отца, в начале ноября 1701 года увидел свет, должно быть, самый первый петербуржец — её сын. В честь малыша, крещённого Петром, было велено палить из пушек.

А весной, когда приехал архитектор, всех удивило решение царя — поставить «сестрицу Катерину» ответственной за приёмку генплана. Сильнее всех удивилась сама Катя: мол, а я тут с какого боку? Ведь ни разу не архитектор, даже рядом не стояла. Но Пётр Алексеич заявил, что от неё этих знаний и не требуется. Вручил под её ответственность бюджет проектных работ, посоветовал смотреть в оба за французом и по-быстрому уехал — выискивать и доставлять средства, стройматериалы и специалистов для будущей стройки. Так и мотался туда-сюда, несмотря на распутицу.

Дарья не могла без смеха вспоминать, как сестрёнка дотошно докапывалась до любой мелочи, самолично составляла смету и выдавала деньги только под личную роспись, требуя отчёта за каждую полушку. Катю проклинали на все корки, но ей это было как с гуся вода. Француз вовсе грозился развернуться и уехать в Париж, на что Катя ответила — на его родном языке — мол, раз так, то господин архитектор может считать себя свободным, генплан она, при столь халатном отношении к делу с его стороны, составит ничуть не хуже.

Гордость де Котта боролась с его жадностью, и последняя одержала верх, ведь заказ был ну очень вкусный. Хоть и писал на родину: «Сия принцесса есть худшее из всех наказаний Господних». Однако, настоящий цирк начался, когда он представил генеральный план будущей застройки. Как следует рассмотрев чертёж и выслушав подробные пояснения француза, Катя без лишних слов пригласила его в лодку, сама села на вёсла — это при проявившейся у неё хронической морской болезни! — и повезла архитектора на Васильевский остров… Позже она, посмеиваясь, рассказывала старшей сестре, как заставила господина архитектора промерить сей клочок земли собственными шагами вдоль и поперёк, а когда он устал выуживать свои башмаки из стылой болотины и продрог как следует, поинтересовалась: «И вот здесь вы намерены выстроить центр города? С дворцами и административными зданиями? На земле, которая и нас с вами едва держит?» Ну не стал архитектор тратить время на такую мелочь, как составление карты почв и замеры уровня грунтовых вод, ну бывает^[48]. В конце концов, не его же деньги ухнут как в бездонную бочку на то, чтобы фактически насыпать здесь поверху ещё один такой же остров и укрепить его сваями. Это работа на будущее, а пока стоит строиться там, где почвы подходящие. «Давайте вы не будете считать, что мы глупее шведов, поставивших и крепость, и городок немного повыше уровня воды, — сказала она французу. — И тогда мы не будем считать, что вы пытаетесь водить нас за нос». Де Котт сдался. После целого месяца препирательств и исправлений он наконец составил генплан, напоминавший тот Петербург, который был явлен миру лишь к концу правления Екатерины Второй. Васильевскому острову на этом плане была отведена роль парковой зоны с отдалённой перспективой постепенной застройки. Был на этом плане и Кроншлот — будущий Кронштадт.

Работы начались в 1702 году, в конце мая. Дарья этого лично наблюдать не могла — не вылезала из крепости, заботилась о ребёнке. Но уже через месяц супруг поселил их в новом доме. Ну, как — в доме… Конкретно это двухэтажное строение действительно было жилищем, довольно уютным по местным меркам, хоть и деревянным. Зато всё пространство вокруг представляло собой именно стройплощадку, со штабелями досок и камня, кучами извести и дощатыми мостками. Так что это была скорее бытовка начальника стройки.

Да, уютный домик. Был. Сгорел чуть более года назад, Дарья тогда с детьми едва спаслась… Зато теперь они жили в каменном доме, который Пётр Алексеевич велел срочно достроить на радостях, что семейство уцелело — и назвал его Летним дворцом. А на месте, где не иначе, как промыслом Божьим были спасены самые дорогие для него люди, он поставил собственноручно вытесанный из дерева большой крест.

Крепость Ниеншанц и большая часть зданий одноимённого городишки пошли в разбор на запчасти, из этих камней закладывали фундаменты будущих зданий. Береговую линию Невы всё же решили спрямлять, используя технологии, отработанные ещё венецианцами — лиственичные сваи забивали в прибрежное дно, в слабосолёную воду невского устья — из-за чего они с течением времени должны были обрести прочность железобетона — затем шла подсыпка гравия и земли. Камень для строек велено было свозить со всей России. На Заячьем, он же Петропавловский, острове возводили крепость, которую гости из будущего узнавали с первого взгляда: она уже сейчас напоминала ту, которую многие из них помнили из своей истории. Пётр Алексеевич размахнулся строить сразу и Зимний дворец, и два собора, и адмиралтейство, и длинное здание двенадцати коллегий, создаваемых вместо старых приказов, и жилые дома, и верфь. Из всего перечисленного пока до ума довёл одну верфь, и то только потому, что надо было в срочном порядке строить корабли. Дерево сушили и обрабатывали по голландской технологии — всего два года — и как раз должна была «созреть» первая партия брёвен. При верфи поставили первую в России полуавтоматическую лесопилку на смешанном — водяном и паровом — приводе, и дело пошло.

Демидов и Строганов уже добывали на Урале разнообразные полезные ископаемые, поставляя для нужд страны железо и медь, поделочный камень и самоцветы. Нашли и серебро, что стало настоящим праздником для Петра — так как с драгметаллами в России уже несколько веков было напряжно. Тульской оружейный завод выдавал продукцию как чисто военного назначения, так и богато украшенные штучные экземпляры охотничьих ружей, которые шли на подарки венценосным гостям Петра Алексеича. Петербурга, по сути, ещё не было, а на его предполагаемой окраине, на охтинской стороне, уже заработала собственная суконная мануфактура, которую, кстати, уже несколько раз пытались то перекупить, то поджечь конфиденты англичан. Не понравилось им такое импортозамещение. Мастеровых в город манил приличный заработок, а неквалифицированный труд обеспечивали свозимые сюда крестьяне.

Не осталась без обнов и армия. Обувь для солдат наконец-то начали тачать на две колодки, а не на одну, и офицеры перестали наказывать подчинённых за неуставные портянки под сапогами, что избавило служивых от кровавых волдырей после каждого марша. Хоть по снежку и не принято было воевать, но зато появилась зимняя форма, предусматривавшая толстые вязаные шерстяные чулки, тёплые перчатки, меховые стельки в сапоги, овчинные полушубки и утеплённые мехом шапки вроде польских. Так что теперь русская армия могла быть боеспособной даже в зимние месяцы… Солдаты гвардейских полков сами выстроили себе слободы для житья, чтобы по квартирам не бегать. Пушки «нового манира», успешно прошедшие испытания, практически заместили весь орудийный парк прошлых времён, имевшийся на вооружении русской армии, а производство готовых зарядов к ним поставили на поток. Дорогие, но крайне эффективные «воротные ружья» поступали на вооружение егерских частей, создаваемых при корпусах. Ну, и были ещё кое-какие сюрпризы для потенциального противника, коими активно занимались Вася Корчмин и Стас Орешкин… Наконец-то как следует заработала военная разведка. Здесь, как ни удивительно, проявился немалый талант у того, на кого и подумать не могли — у Алексашки. Меньшиков сам набрал штат помощников, те, в свою очередь, укомплектовали свои команды, и вскоре русская армия обрела весьма зоркие глаза и весьма чуткие уши. За то Данилыч и был пожалован княжеским титулом.

Со скрипом, но всё же тронулась в путь и неповоротливая телега народного просвещения. Уже через два года после указа о церковноприходских воскресных школах в Сухареву башню привезли первых «медалистов» — десятка полтора деревенских мальчишек от десяти до четырнадцати лет. Как и было обещано следующим государевым указом, ещё через год, после успешной сдачи этими учениками экзаменов, родные деревни отличников получили налоговый вычет на следующие двенадцать месяцев, а солдатским командам, пополнявшим армию новичками, было велено из тех населённых пунктов «рекрутов два года не имать». Новости о том только-только стали распространяться среди народа, а Дарья уже знала, с каким энтузиазмом был встречен подобный «пряник» — как крестьянами, так и землевладельцами. Если раньше детишек к попам в учение родители отдавали крайне неохотно, то теперь сами загоняли туда своих чад по воскресным дням, после молебна.

А на дверях избушек, где отроки и отроковицы постигали грамоту, с некоторых пор висели агитационные материалы. Чего стоила лубочная картинка — крестьянин с глазами, плотно завязанными тряпкой, уже готовился шагнуть в пропасть с усеянным камнями дном, но его за полы рубахи хватали сын-подросток с книгой в руке и мелкая дочка с каким-то письмом. И надпись крупными буквами: «Неграмотный — тот же слепой, несчастья ждут его яко камни острые»^[49]. Были и лубочные плакатики, на которых крестьянина обманывали, пользуясь его невежеством, а грамотный сынок выводил жуликов на чистую воду. То есть предполагалось, что вскоре за детьми «аз, буки, веди» станут постигать хотя бы их папаши. С этим пока было очень негусто: некогда взрослым с буквами возиться, хлеб растить надо. Деньги на подушную подать сами себя не заработают.

Словом, эта Россия уже значительно отличалась от той, прошлой реальности. Не было снятия колоколов с церквей для переливания на пушки. Не было тяжёлого налогового пресса, который в той истории должен был возместить колоссальные затраты на возрождаемую с нуля армию и премии Августу, который затем в благодарность за всё хорошее заключил за спиной Петра тайный мир с Карлом и слил шведу победу русских под Калишем. Здесь брали в армию одного мужчину не с двадцати, а с тридцати пяти дворов, а с офицеров за потери личного состава в мирное время стали спрашивать весьма жёстко. А главное — здесь Россия несколько лет ни с кем не воевала. Мир с турками, мир со шведами, мир с поляками… Кое-кого в Европе — не будем тыкать пальцем — такое положение дел совсем не устраивало.

Все понимали, что мирная пауза весьма скоро прервётся, и готовились. Армия не только перевооружалась и реформировалась. Русские офицеры и солдаты целыми полками нанимались на службу в саксонскую армию и получали реальный боевой опыт на полях сражений. Именно нанимались и надевали саксонские мундиры, а не присягали Августу. И не присутствовали там под русским флагом, что могло быть сочтено как нарушение мирного договора. С наёмников какой спрос? Никакого. Но появление русских солдат в саксонской армии не могло не раздражать шведов. Формально с этим поделать они ничего не могли. Единственное, что им удавалось — это расстреливать русских, если таковые попадали в плен и бывали опознаны. Тут уже ничего не мог поделать Пётр: судьба наёмников в плену незавидна. Ответить он мог только выдавливанием офицеров-шведов из своей армии да распоряжением больше не брать на службу подданных «брата Карлуса». Отношения между странами, и без того не блиставшие теплотой, стали стремительно леденеть.

И здесь проявилось ещё одно отличие этой России от своего двойника из иной истории. Работа политической разведки, накрепко сплетенной с дипломатией, как правило происходила «под ковром», но тем не менее её результаты стали большим подспорьем для страны. И неприятным сюрпризом для тех, кто считал, что «ваньки» не умеют играть в серьёзную политику. У русских послов за рубежом, помимо обычного штата, появились молодые и ловкие секретари. А вскоре в европейских столицах некоторые местные граждане начали потихоньку подрабатывать, получая «пенсион» из рук этих молодых и ловких. Послы же, к своему крайнему неудовольствию, не имели права вмешиваться в тайную работу указанных лиц, и были предупреждены: любая попытка слить информацию об оных будет последним, что они сделают в этой жизни. Русские дипломаты видели, как создаётся нечто невиданное, вроде сетевой структуры образца двадцать первого столетия. Ничего даже отдалённо похожего они не видели ни в одной стране Европы. И, к своему ужасу, вельможи понятия не имели, кто стоит во главе сей организации. Этого вообще никто не знал. Кивали на государя, но тут явно поработал кто-то другой, более скрытный, терпеливый и опасный.

Если бы кто-то им сказал, что эту сеть в течение четырёх лет заботливо плела грозная, но прямолинейная, как клинок шпаги, солдат-девица Черкасова — не поверили бы.

Интермедия

…Он прибежал к пожарищу первым, вместе с друзьями — Гришей и Ксенией. Пожар. Причём, горело не что-нибудь, а государев домик. И кто-то «заботливо» подпёр входную дверь, открывавшуюся опять же на немецкий манер наружу, брёвнышком. Притом, сделал это так ловко, что то брёвнышко не вдруг заметишь в ночной тьме… За дверью безрезультатно бились о створку, кричали и рыдали женщины, слышался детский плач. Раздался звон выбитого стекла: кто-то изнутри начал орудовать стулом в попытке высадить крепкую раму.

Отца здесь не было — он куда-то уехал, пообещав вернуться на следующий день. Но тётя Даша и маленькие братья точно здесь. Алёша одним ударом ноги, как учили, выбил брёвнышко из-под двери. Створка тут же отлетела к стене, наружу стали выбегать полуодетые перепуганные дамы. Гришка не сплоховал: тут же начал раздавать команды сбежавшимся строителям — кому тащить вёдра с водой, кому покрывала и тряпки. Сам Алексей, не думая о себе, прорвался внутрь: где тётя Даша и дети? Ох, вот они, слава Богу! Мачеха, кашляя от застившего глаза едкого дыма, прижимала к себе двухнедельного братца Павлушу, крепко держала за руку Петрушу и пыталась пробиться к двери сквозь толпу обезумевших от ужаса женщин. Подскочил, схватил её за плечо и потащил всех троих наружу.

— Воды! — крикнул Алёша, едва они выскочили за дверь.

— Все… все выбрались? — закричала тётя Даша, как только к ней вернулся голос.

— Варвары нету! Сестрица наверху была! — послышался истеричный вопль одной из дам. Кажется, это была княгиня Меньшикова.

То, что произошло дальше, запомнилось Алексею на всю оставшуюся жизнь. Тётя Даша передала ему братца Петрушу, орущего благим матом младенца сунула в руки оказавшейся поблизости дамы. Оторвала длинную полосу ткани от юбки домашнего платья, намочила в ведре с водой. И не успел никто опомниться, как царица ринулась в горящий дом, по пути заматывая голову мокрой тряпкой.

— Куда?!! Стой!

Но юбка тёти Даши уже мелькнула на лестнице, ведшей на второй этаж, охваченный огнём. Алёша крепко выругался, сразу вспомнив все слова, коими при случае пользовались солдаты в егерской роте. Слава Всевышнему, не прошло и минуты, как мачеха снова появилась на лестнице, буквально таща на себе полубесчувственную женщину. Алексей видел, как она сорвала с головы начавшую исходить горячим паром тряпку: вместо подмоги та превратилась в опасность… Женщинам оставалось до выхода менее десяти шагов, когда на обеих загорелись платья. Статс-дама забилась в панике, а тётя Даша продолжала её тащить к спасительной двери. Не дотащила. Обе, корчась от удушья, упали на исходящий дымом пол.

— Мама! — срывая голос, закричал Алёша. — Мама!!!

Он не помнил, кому сунул в руки плачущего братишку. Кажется, какому-то офицеру. Выхватил у кого-то из рук ведро с ледяной водой, вылил себе на голову и ринулся в дом.

От этой женщины он видел только добро. Она никогда не учила его ненавидеть, как то делала родная мать.

«Не та мать, что родила, а та, что человеком сделала…»

Она должна жить…

…Государь, которому, конечно же, срочно сообщили о случившемся, примчался немедля, ещё даже не рассвело. Его трясло так, что все боялись нового припадка. Одним ударом ноги он вынес с петель дверь домика, где жил начальник каменщиков с женой и куда поместили тётю Дашу с детьми… Эти двое бросились друг к другу в объятия так, словно оба вернулись с порога смерти. Он почувствовал себя лишним и попытался выскользнуть за дверь, когда услышал, как мачеха сказала отцу: «Нас Алёша спас…»

Батюшка тогда словно в первый раз его увидел. Затем обнял и, кажется, даже заплакал.

— Сынок… Прости меня за всё…

— …Их убить хотели, батюшка, — когда всё немного улеглось, Алёша несмело отозвал отца в сторонку и поделился своими наблюдениями. — Дверь была бревном подпёрта. Сам видел, сам то бревно выбил.

Лютая, нечеловеческая ярость в глазах государя.

— Тот, кто сотворил сие, пожалеет, что на белый свет родился, — пообещал отец. — О бревне не болтай. Тётке Катерине скажешь, она розыск учинит…

3

Да. Это дело, если хорошо разобраться, ещё не закрыто.

Лихо было придумано. И развели тогда майора качественно. Сначала познакомили с опальной царицей, когда сын енисейского воеводы Степан Глебов посетил Суздаль ради рекрутского набора^[50]. Между ними завязались близкие отношения. А затем, вдохновлённый инокиней Еленой, в миру Евдокией Лопухиной, влюблённый по уши майор принялся действовать, как указывали любезная Дуняша и её окружение. Ведь если на троне окажется Алексей, то царицей-матерью сделается Евдокия. А кто при ней окажется, тот и наверху станет… Глебов напросился на службу в Петербург, выследил, где, что и как, да и нанял каких-то прощелыг совершить поджог. Затем, как выяснилось, ещё и крутился среди тех, кто помогал спасать Дарью с детьми. Если бы не этот её рывок в дом, а затем если б не царевич Алексей, коего строжайше запрещено было трогать… Майор оторопел, когда наследник престола сам сунул ему в руки меньшего братца, отродье казачки, незаконной царицы Дарьи. Казалось бы — вот он, случай! Но — рука не поднялась на дитя. Не смог самолично удавить. Отдал какой-то женщине и ушёл… Нет, майор на дыбе не висел. И даже в пыточной не был. Катя применила к нему навыки психологической обработки, отточенные на куда более подготовленных к такому «диких гусях», которых ранее ловила «Немезида». Цепляясь к словам, оперируя фактами и предположениями, нанося точные удары по выявленным «болевым точкам» личности, она сумела убедительно доказать майору Глебову, что Евдокия ни разу не любила его, а использовала как одноразовое изделие, чтобы чужими руками устранить помеху… От лютой казни в петровском стиле^[51] его спасло только признание, что не смог поднять руку на малолетнего царевича, невольно оказавшегося в его власти. Майора, коего ранее офицерский суд чести приговорил к лишению дворянского звания, повесили: извините, покушение на жизнь членов царствующего дома. Но, раздавленный и сломленный духом, он рассказал на дознании всё.

Пётр сгоряча собирался отправить за ним следом и свою бывшую, но та же Катя привела убедительные аргументы против. Лишать Евдокию жизни — значит подарить её сторонникам знамя в виде мученицы. Но государь жаждал крови и мести. Напомнил родственнице её же слова про безнаказанность, порождающую преступление. В итоге сошлись на строжайшей схиме и заточении в келье, лишив содержания, общения и пищи, кроме хлеба и воды. А вот окружение — её духовника, сыгравшего роль сводни, и парочку родичей Глебова, бывших участниками заговора — без малейших разногласий отправили на плаху… Да, Катя тоже считала, что способная «заказать» женщину и малолетних детей заслуживает возмездия. Однако геморроя от этого можно было получить намного больше, чем от сидящей под фактическим арестом схимницы.

Да и жизнь ли это, если честно?

Она помнила, как сама ранее подставила Евдокию в деле с её сыном, не без труда убедив Петра дать санкцию на эту операцию. Привезла царевича и его друзей по учебке в Суздаль, провела в монастырь, велела всем троим тихонечко стоять за дверью и слушать, а сама профессионально раскрутила бывшую царицу на откровенный разговор. Слово за слово, та, в сердцах, сдуру и ляпнула, что, мол, люто ненавидит Петра и хочет истребить всё, что ему дорого. И если бы он хоть на малую долю любил сына, то и того бы не пощадила, придушила бы подушкой. А Катя возьми и открой дверь… Алёшку было жалко, но идеальный образ матери, который он выстроил у себя в мыслях, в одночасье рухнул, с треском и грохотом. Пусть лучше так, чем всю жизнь будет бегать на поводке у этой полной ненависти неумной женщины и в итоге закончит свои дни в каземате. А сама она хоть немного поумнеет, лишь пережив и сына, и внука. «Он старший сын и наследник, — сказала тогда Катя, когда Гриша с Ксюхой наконец увели глотавшего злые слёзы друга. — Но не тебя он будет звать матерью». Кто мог подумать, что не пройдёт и года, как последнее сбудется в точности?

Евдокия тогда орала ей вслед: «Быть Петербургу пусту! Быть огню небесному на сей град дьявольский!» — но кто её уже слушал? Катя-то точно знала, что ровно такие же проклятия она слала и в её истории, и что небо оказалось к ним глухо. С чего бы небесной канцелярии менять свои предпочтения и в этом варианте?

«Заматерела ты, солдат-девица. Научилась быть немилосердной и несправедливой во имя Отечества…»

Сейчас у Кати в разработке было одно крайне интересное дело. Если всё получится хотя бы вполовину от задуманного, то вскоре она будет знать каждый шаг Карла. И не только его.

Адам Зеленский… Зеленский, да. Ирония судьбы, не иначе. Но этого человека ей в очень скором времени предстоит повстречать. И звать её саму будут совсем не Екатериной Черкасовой. Пред очи отца-иезуита предстанет юноша, только-только вернувшийся из блистательного Версаля. Ведь это чистейшей воды везение, что тот молодой польский дворянин с нею одного роста, у него волосы и глаза того же цвета, сходная фигура, и он самую малость женоподобен. Правда, не в силу внешней андрогинности, как пресловутый де Еон, а из-за приверженности европейским ценностям начала двадцать первого столетия. Но это Катю не смущало.

Она не собиралась спать с иезуитом. Она собиралась по полной программе воспользоваться ситуацией и выудить из него всю подноготную шведско-польской дипломатии. Что же до настоящего юноши, то ему ещё долго, как минимум год-полтора, не увидеть дневного света. Об этом позаботились.

И вообще, здесь словосочетание «Тайная канцелярия» означает нечто совсем иное, чем в том варианте истории.

4

Стук в окошко на втором этаже должен настораживать, но Дарья только вдохнула. Опять.

— Братец Алёшенька! — радостно завопил её первенец, бросаясь к окну и разом забыв про самолётики.

— Кому-то сегодня снова достанутся три наряда вне очереди, — проворчала матушка-государыня, поднимаясь.

Рамы здесь, слава Богу, сделали не одинарными — «как в Европе» — а двойными, с учётом климата. Дворец хоть и Летний, и внешне так похож на своего родича из той истории, но над его уютом поработали совсем другие люди, знавшие иную жизнь. Здесь можно было обитать, не опасаясь сквозняков, даже зимой.

Пришлось повозиться с защёлками — новые, ещё тугие. Но вот обе рамы подняты, и в комнату через подоконник перекатился драгоценный старший, в егерской униформе без знаков различия. А за ним, как и следовало ожидать, полезли его закадычные друзья — Гриша с Ксюхой.

— Не могли, как нормальные люди, через дверь войти? — насмешливо поинтересовалась Дарья.

— Мы тренируемся, — ответил Алёша, подхватывая на руки радостно смеющегося братца.

— И вообще, кто сказал, что мы нормальные люди, — добавил Гриша.

— Точно, — Ксения влезла в окно последней. — Нормальные люди пропустили бы даму вперёд.

Грише зимой исполнилось шестнадцать. Ксения своего точного дня рождения не ведала, знала только, что матушка её в поле родила, во время сбора урожая. Но и ей никак не меньше шестнадцати, совсем невеста. Алёшке — пятнадцать, а ростом своих друзей давно обогнал. И вот эти три здоровых лба играют в партизан, по стенкам лазают. Нет, в их случае навык полезный. А следочки от егерских сапог с выступающих элементов декора кто будет оттирать?

— Ладно, раз пришли, не гнать же вас, — подытожила Дарья. — Сейчас скажу, чтобы нам свеженькую выпечку подавали.

Эта весёлая троица наносила визиты регулярно. Как увольнительная, чтобы все трое были свободны, так сразу к ней, на кофе с печеньем. Являться необычным способом — это была их визитная карточка. В прошлый раз они влезли через дымоход, до смерти перепугав нянек. Вымазались, как черти, пришлось гнать их к прачке… Дарья не могла не отметить, что ребята, по сути, ничем не отличаются от своих сверстников двадцать первого столетия. Ну, разве что военной формой и соответствующей выправкой. Три подростка — пришелец из будущего, воспитанный как настоящий суворовец, крепкая, сильная даже с виду крестьянская девка и наследник престола самой большой страны мира. У последних двоих за четыре года и лексикончик поменялся радикально, не отличить от Гриши.

Пожалуй, отсутствие собственного устоявшегося мнения оказалось в плюс: страх и ненависть, взращенные заботливой мамашей, под влиянием друзей у Алёшки быстро улетучились. После той истории с пожаром ушёл и животный ужас, который он испытывал перед отцом, только робость перед ним же парень ещё не смог перебороть. В учёбе был выше среднего, не без провалов, конечно. А вот пить ему категорически было нельзя. Хватанул как-то сдуру солдатскую чарочку — и разобрало парня, и понесло. Почему-то сразу его папа вспомнился, хотя как раз папа после выпивки не хмелел. Гриша с Ксюхой тогда скрутили друга с большим трудом. Свои три наряда вне очереди за нарушение дисциплины Алексей Петрович, вестимо, схлопотал, но все запомнили: этому больше не наливать.

К слову, он давно уже знал, откуда взялась «Немезида». Знал — и проникся неподдельным уважением к этому крошечному кусочку мира будущего. Как мог, старался быть на них похожим — на людей, которые видели и помнили совсем другую Россию, зыбкий и смутный образ которой уже начал потихонечку проявляться в этом мире.

Маленьким кусочком будущего были и эти посиделки — за чашечкой кофе и чем-нибудь вкусненьким. Подросшие дети делились с тётей Дашей своими уже не совсем детскими мыслями и секретами. Сегодня, вот, рассказали о новой идее — попробовать свои силы в качестве «морских солдат», да и по морю покататься заодно. Ведь скоро первые корабли, заложенные в прошлом году, со стапелей сойдут, а команд для них по большому счёту ещё нет.

— Ну, дорогие мои, эту честь заслужить надо, — сказала Дарья, спрятав лукавую искорку во взгляде. — Учиться отлично, например. Вот ты, сынок — как поживает твоя «двойка» по тригонометрии?

— Мам, да я давно исправил, — ответил Алёша.

— Угу. На «тройку», — хихикнула Ксюха, отхлёбывая кофе крошечными глоточками — растягивала удовольствие.

— И сразу сдала, — отмахнулся от неё царевич. — Сама-то молчишь, что тебе Антошка из бомбардирской роты нравится.

— А и нравится, так что из того? — пожала плечами девчонка. Хотела казаться невозмутимой, но всё же покраснела. — Позовёт замуж — пойду. И даже на свадьбу вас позову, хоть вы и вредные.

Мальчишки рассмеялись.

— Я слышала, набрали новичков в младший класс, — сказала Дарья, переводя тему. — Кого, если не секрет?

— Солдатских детей, — ответил Гриша. — Пацаны вроде толковые, только сопливые ещё. Девять из десяти неграмотные, их учить и учить.

— Вам ещё не поручали брать кого-то из них под опеку?

— Нет.

— Думаю, поручат, как занятия осенью начнутся. Обычная практика, чтобы младшие за старшими тянулись… Ещё слышала, говорят, что в будущем году обычных учений пока не планируют. Это слухи или факт?

— Даже не знаю, как сказать, — помялся Алёша. — Вроде планы учений в сентябре должны утверждать, только офицеры говорят — так, между собой — будто этим никто не занимается. В прошлом году уже в августе проект подавали, а сейчас на дворе июнь, а никто даже одной бумажки не испачкал. Велено то пока отставить.

— Уж не война ли на носу, ребята? — поёжилась Дарья.

— Дай-то Бог, чтобы нет, но, мы все думаем — Карл уже дожимает сторонников Августа в Польше, — сказал Гриша. — Как управится, подтянет обозы, так и на нас пойдёт. И раз даже мы это понимаем, то ясно и …начальству.

— Ну хоть четыре года мира, и то хлеб, — вздохнула Ксюха. — Жалко. Так было хорошо… Многие из наших говорили, что были бы рады повоевать. Мальчишки сопливые, что они понимают в этом…

— Кто их на войну пустит, — хмыкнул Гриша. — А вот мы — другое дело.

— А готовы ли вы? — похолодев от нехорошего чувства, тихо спросила Дарья. — Меньше всего на свете я хотела бы, чтобы вы воевали.

— Четыре года ж готовились, тётя Даша. А кое-кто и больше. Теперь это и наша война…

Интермедия

— …Алёшку словно подменили. Живой человек, а не аллегория глупости. Ты постаралась, Дарьюшка?

— Нет. Его друзья, Гриша с Ксенией. Но как только у Алёши сменится окружение, что неизбежно, поменяется и он. Снова. И я не знаю, как это предотвратить.

— Зато я знаю.

5

— Это ещё что за машкерад? Катька, в уме ли ты?

— Это, братец, новая версальская мода, — Катя поправила пышные кружева, одёрнула рукава сверкающего от драгоценной вышивки белоснежного кафтана с золотыми пуговицами, изящно переступила ногами, обтянутыми шёлковыми мужскими чулками и обутыми в дорогущие башмаки с бриллиантовыми пряжками. — Самой противно, но что поделаешь — надо.

— Ещё парик нацепи, чтоб уж совсем на пугало походить, — недовольно сказал Пётр Алексеич, окинув её хмурым взглядом. — Бог с тобой, хоть в рядно вырядись, лишь бы дело было. Уверена, что тебя там никто в лицо не знает?

— В этой Польше я никогда не бывала.

— Алексашка из Полоцка курьера прислал. Велел передать — слишком много подозрительных людишек там объявилось. Езжай через Данциг^[52], от греха подальше, — государь снова с лёгким презрением окинул взглядом её маскарадный костюм. — Да не в этом тряпье хотя бы.

— Конечно не в этом, — вздохнула Катя. — Я ещё с ума не сошла — такие дорогие тряпки в дорогу надевать. Зато когда приеду… Вернее, когда пан Владислав вернётся в цивилизацию из этой ужасной, дикой, варварской Московии, обязательно сменит платье и поищет, где в том захолустье можно купить отличные парижские одеколоны. Хотя, что они понимают в моде, эти провинциалы… Душераздирающее зрелище.

Она заговорила по-польски и с таким непередаваемым мечтательно-томным выражением, что Пётр Алексеевич расхохотался. Зато ей было не до смеха.

Роль, которую она решила на себя примерить, оказалась непростой. Молодой человек, пойманный, по сути, на безделице — попытке передачи пары секретных писем шведскому посланнику — оказался вовсе даже не простым курьером, а одним из тех посредников, кто в будущем вполне мог дорасти до резидента. Это было его первое серьёзное задание. И на нём он «засыпался» с треском.

На вопрос государя, как этого парня раскололи, Катя ответила просто: «Пить меньше надо». Способ Петра Алексеича — дружескую попойку — включили в арсенал Тайной иностранной канцелярии, а в штате были неглупые ребята с могучей печенью, которые могли перепить кого угодно. Пожалуй, кроме самого Петра Алексеича. Вот и в этот раз поляка, за которым из Версаля притащился хвост подозрительных знакомств, эти парни взяли в оборот. Выпили бокал, другой, а там пана Владислава Запольского развезло. Он «поплыл» и, отвечая на ловкие вопросики собутыльников, начал выдавать полезную информацию. В итоге парень помимо воли слил место и время передачи писем шведу, и его решили брать немедля.

Для шведского посланника разыграли спектакль: мол, эти местные увальни сами спугнули посредника с письмами, и тот, естественно, ушёл. На самом деле поляк уже сидел в бывшем Преображенском приказе, а ныне Канцелярии розыскных дел — и пел как соловей: пыточную оттуда убирать не стали, равно как и Фёдора Юрьевича, и один их совместный вид действовал на слабонервных весьма устрашающе. Мелкие курьеры со шпионской эпистолярией были в его ведении. Выяснилось, что юнец — а ему и вправду было всего восемнадцать лет — уехал в Версаль три года назад. За это время успел обратить на себя внимание кое-кого из весьма высокопоставленных лиц — что, учитывая его ориентацию, звучало двусмысленно. Не худшим образом проявил себя в небольших дипломатических миссиях, и в конце концов удостоился личного поручения маркиза де Торси. В багаже пана Владислава, доставленном сюда же, нашли томик сонетов Ронсара, до дыр зачитанного исключительно на определённых страницах. Ключ к шифру, коим было скрыто истинное содержимое писем, оказался несложным, корреспонденцию прочли. И едва это произошло, Фёдор Юрьевич сразу же велел сообщить об этом госпоже Черкасовой, где бы та ни обреталась. Вероятнее всего, Ромодановский даже обрадовался, что спихнёт это дело, пахнущее большой политикой, на руки неприятной девице и забудет о нём.

Катю вытащили аж из Смоленска, где она занималась обучением егерской полуроты местного городского полка. Но было дело и более деликатное, тайное — она отслеживала связи московской аристократии с Польшей. Точнее, с польской прошведской партией, поддерживавшей закадычного друга Карла Двенадцатого — Станислава Лещинского. Ей на зуб уже попался кто-то из людей Долгоруких, и в этот момент явился взмыленный не меньше своей лошади курьер со спешным письмом из Москвы. К письму были приложены расшифровки писем, и едва Катя с ними ознакомилась, немедля передала дело здешнему офицеру тайной канцелярии и, бросив всё, ринулась в столицу… Словом, на пути она вчистую уделала героя Дюма с его двенадцатичасовым вояжем от побережья до Парижа и загодя приготовленными подменными коняшками. Сменяя лошадей на почтовых станциях через переплаты, «мать-перемать» и угрозы применить силу, уделив сну не более трёх часов за всё время, она преодолела полтысячи километров за двое суток с небольшим. Предпоследняя лошадь рухнула замертво, когда на горизонте уже поблёскивали купола московских церквей. Как не свалилась рядом сама Катя, оставалось загадкой. У неё хватило сил дойти до деревни, вломиться на постоялый двор, бросить на стойку золотой червонец и каркающим хриплым голосом потребовать свежее средство передвижения. Насквозь пропылённый, смертельно уставший, похожий на злого чёрта сержант лейб-гвардии перепугал всех, немедля получил требуемую живность, вскочил в седло и был таков… Для человека, который на лошадь впервые сел в возрасте двадцати четырёх лет, это был подвиг.

Словом, поляк даже с мыслями толком собраться не успел, а им уже без перерыва на поспать с дороги занялась солдат-девица Черкасова. Разве что умылась и перекусила. И именно тогда Фёдор Юрьевич своим замечанием — мол, вы часом не родственники? похожи, словно зеркало поставили — подал отличную идею. Пан Владислав Запольский возродится из небытия и вернётся к тайной дипломатической деятельности. Благо, удар держать юнец ещё не научился и сдал всё, что знал. Проверку устроили на днях, когда Катя, переодевшись в его шмотки, в запасной условленный день лично провернула передачу шведскому посланнику давно прочитанные письма. Швед ничего не заподозрил. Проверка прошла успешно, а значит, операция под кодовым названием «Зеркало» началась.

Теперь выполнивший свою миссию пан Владислав уедет в Данциг — маршрут не основной, а запасной, подальше от тех мест, где посредника могли встретить его старые знакомые — а оттуда отправится в Варшаву. Именно там уже собирались верные Лещинскому паны, чтобы после окончательного разгрома саксонцев присягнуть новому королю и заключить договор со шведами. Именно оттуда должен был отправиться в путь отец-иезуит Адам Зеленский. А молодой пан Владислав станет его сопровождать. Время-то неспокойное, а юный дипломат весьма ловко владеет шпагой.

Как, к слову, и сама Катя. Она и вправду здесь освоилась.

— …В Данциге тебе потребно ловкого человека в спутники получить, — продолжал инструктаж Пётр Алексеевич. — Чтоб был при тебе вроде слуги, да в любую минуту мог отправиться в путь с сообщением.

— Это я обставить могу, — кивнула Катя, возвращаясь мыслями в день сегодняшний. — Есть там забегаловка «Две кружки». Хозяин знает два условленных знака. Первый — это сигнал тревоги, должен предоставить помощь в отходе при опасности. Другой — что нужен сопровождающий. Тот — наш человек, внедрён полтора года назад, работает в порту. Полезную информацию передавал уже дважды, всё подтвердилось. Меня в лицо не знает.

— Денег возьми побольше, тысяч двадцать.

— Зачем? Мой вояж будет финансировать маркиз де Торси, — улыбнулась Катя, вспомнив о туго набитых кошельках пана Владислава.

Тут они посмеялись уже вместе.

— Я уже велел нашим солдатам и офицерам уходить от саксонцев, — сказал Пётр Алексеевич. — Что-то частенько брата Августа бить стали, а у битой армии учиться нечему. Да и война уже недалеко. Чую я, не станет братец Карлус ждать весны. Как Лещинского на трон усадит, так и полезет. Ожидает, что зимние квартиры ему предоставят… Ах, Иван Степаныч! Верил я ему более, чем самому себе… Точно ли Мазепа иудою стал? Не ошиблась ли ты, Катя?

— Если мне не веришь, я тебе или этого Зеленского, или его бумаги привезу. Сам убедишься. И вообще, я говорю не о том, что будет, а о том, что было.

— Раз так, то быть по сему. Мыслю, скорее, чем в Батурин, Карлус пожелает через Смоленск на Москву выступить, чтоб разбить нас поскорее. Делай, что хочешь, но он должен повернуть на юг.

— Тут без твоей удачи никак не обойтись.

— Знаю. Оттого и действовать станем, как договорились…

Интермедия

Стук в закрывшуюся перед самым носом дверь.

— Саша, на пару слов.

— Женя, уйди. Не хочу я с тобой ни о чём говорить.

— А зря. Есть тема. Короче, Саша, или мы с тобой базарим по-хорошему и решаем проблему, или я начну разговор по-плохому. Обещаю, тебе не понравится.

Пару секунд спустя засов со стуком отодвигается. Евгений входит в комнату и прикрывает за собой дверь — от лишних глаз и ушей.

— Ведь не отвяжешься, — обречённо вздохнул Меньшиков. — Чего ты хочешь?

— Оставь в покое казаков и их соль, Саша. Слышишь? Это тебе не дельцов щипать и не откаты на военных поставках пилить. Тут бунтом пахнет.^[53] Нам сейчас только этого не хватало.

— Скажи-ка мне, Женя, где деньги на закупку сукна и кожи брать? — ощерился Данилыч. — Свинца покуда Демидов ещё не добыл, тоже привозить надобно. Казна не бездонная, а доплачиваю — я! Что остаётся? Если б казаки ваши в кумпанства входили да платили подать с той соли, я бы слова не сказал. Да они там каждый сам за себя. Всякий норку выкопает да тянет помаленьку, втридорога продаёт и с того живёт. А казне — шиш без масла.

— А под твоей лапой, значит, ожидается прибыль великая, да? Бунт будет, Саша. Я эту публику лучше тебя знаю, сам от них происхожу. Два года половину армии там держать придётся. Ты этого хочешь?

— Что предложишь взамен?

— Про входить в компании — это ты хорошо придумал. Но пока швед не будет разбит, об этом забудь. Война на два фронта — это, знаешь ли, удовольствие сильно ниже среднего.

— Я не услышал твоего предложения.

— А оно простое, Саша: украдёшь где-нибудь в другом месте. Я в тебя верю…

6

В воздухе пахло поздней грозой.

Над Европой поднималась тень из прошлого. Под пушечный грохот Карл Двенадцатый становился для всех новым Густавом-Адольфом, «Львом Севера». Дания и Пруссия уже даже не рисковали совершать лишние движения, чтобы не рассердить этого шведского Александра Македонского. Ещё сопротивлялись Саксония и Польша, но и без особых пояснений было понятно, что их дни в качестве стороны конфликта сочтены. Россия, соблюдая статьи мирного договора 1701 года, в конфликт открыто не вмешивалась, лишь поставляя наёмников для Августа. Впрочем, с некоторых пор эти наёмники вдруг стали сниматься с места и уходить… куда? Ясно, что в сторону России, но проследить их перемещения и воспрепятствовать не представлялось возможным.

Дела у польско-саксонских войск шли столь кисло, что занявший Варшаву Карл без помех короновал Станислава Лещинского — своего самого послушного конфидента — в июне 1705 года^[54]. В Сандомире немедленно собралась конфедерация и объявила рокош, не признавая Лещинского королём. «Ах, так?» — сказал Карл, и выкатил статьи Варшавского договора, который «круль Станислав» по старой дружбе подмахнул не глядя. А этот договор, между прочим, превращал Польшу фактически в бесправную колонию Швеции. Отныне поляки не то, что короля избрать — продать мешок зерна без дозволения шведских властей не имели права. Но это было ещё полбеды. Ведь речь шла только о публичных статьях договора, а были ещё и секретные. Люди, верные Августу, сумели эти дополнения добыть и переслать в Дрезден. Август недолго думая их опубликовал, вызвав политический скандал. Особенно негодовал Пётр Алексеевич: в этих секретных статьях Швеция обязала подневольную отныне Польшу оккупировать Смоленск и Киев, с последующей постепенной передачей их шведской короне. Посол «брата Карлуса» был немедля выслан из России, русский посол отозван из Стокгольма. Пока войска никто не двигал — ни Россия, ни шведы — и война началась только в дипломатической плоскости.

Вскоре в европейской прессе распространилось новое письмо «русской девы», молчавшей с момента заключения мира: мол, все понимают, что политика — дело грязное, однако шведский король даже в этом искусстве подлости и вероломства превзошёл всех.

«Тем не менее, здесь есть нюанс. Рассчитывая на силу своей армии, король Карл надеется и далеепробивать лбом всякую стену на своём пути. Но такая стратегия чревата тем, что однажды какая-нибудь стенка окажется крепче шведского лба».

Прочитав сие, Карл впал в неистовство. Он узнал слог. Король понимал, что пока не подошёл корпус из Финляндии, которому предстояло перебираться морским путём, и пока неясно, будут ли зимние квартиры и продовольствие в Батурине, выступление против России чревато серьёзным риском. Рассудок подсказывал ему, что нужно подтянуть войска, собрать обозы, отдохнуть, дождаться поздней весны, и лишь тогда идти в поход. Но «брат Карлус» будто опьянел, у него началось «головокружение от успехов». Короля понесло, не удержать. Он разразился ответным письмом, полным оскорблений. Это далеко не всякая газета взялась напечатать, так как швед в выражениях в адрес дамы не стеснялся. Наконец, взбешённый Карл отослал на родину однозначный приказ: атаковать Петербург и разрушить его.

О политических последствиях своих слов и действий он, как обычно, забыл. А зря. Пётр за эти четыре с лишним года заматерел и стал политиком в истинном смысле этого слова. Он, в отличие от Карла, хорошо знал значение слова «провокация». И произвёл её в тот момент, когда швед мог ударить раскрытой ладонью, а не кулаком.

В первые дни стылого ноября 1705 года около двух десятков шведских кораблей подошли к острову Котлин, где уже поднялись стены и башни Кронштадта. Русским гарнизоном командовал полковник Толбухин. Под его командованием солдаты отбили атаку шведского десанта и опрокинули его в море. Корабли под сине-жёлтыми флагами попали под огонь новенькой русской эскадры Крюйса и были вынуждены отойти, бросив на произвол судьбы тех шведов, которые не смогли или не успели вернуться на борт.^[55]

Одновременно с этим всего два лейб-гвардейских полка — Преображенский и Семёновский — под командованием Фёдора Апраксина отбили атаку восьмитысячного шведского корпуса генерала Любекера, нацеленную, собственно, на Петербург^[56]. Егерские стрелковые полуроты, вооружённые скорострельными «воротными ружьями», получили боевое крещение. То, что они устроили флангам и коннице шведов, по-русски называлось «кровавая баня». Гвардейская пехота, к удивлению шведов, бежать не собиралась, дала встречный бой и успешно погнала противника к его десантным кораблям. А артиллерия, к ещё большему удивлению, достреливала чуть ли не до палатки командующего. В итоге шведы были вынуждены вернуться на свои суда, предварительно зарезав своих лошадей, которых не успевали вывезти.

В этом бою участвовали «немезидовцы» — и гости из будущего, и набранные из местных. А подданные Карла Двенадцатого с того дня стали всерьёз опасаться словосочетании «русские егеря» и «русские пушки».

Вторая серия Северной войны началась для Карла не самым удачным образом, но о конфузии под Петербургом он не знал: русские корволанты перехватывали гонцов. Лишь к концу ноября финский корпус присоединился к основной армии Карла, сидевшей в Варшаве. Численность каролинской «хувудармен» достигла семидесяти тысяч. И тогда король, поручив Стенбоку с Левенгауптом ограбить поляков до нитки и собрать большой продовольственный обоз вдогонку армии, объявил поход на Россию. «Если обыватели сопротивляются сбору, берите у них вдвое от прежнего. Если сопротивляются сборщикам — истребляйте всех, вне зависимости от того, виновны или нет, мужчины то, женщины или дети», — это были собственноручно писаные инструкции Карла своим генералам. И те, козырнув, радостно помчались исполнять^[57].

Вестей из Батурина он даже дожидаться не стал: его целью был обозначен Смоленск.

Карл, конечно, был хорошим полководцем. Но идти на Россию войной в декабре? Идея короля граничила с безумием. Он заявлял, что зимовать шведы будут в Смоленске. Однако самые умные головы в Европе уже понимали, к чему всё идёт, и сделали выводы. Те, кто шведу не симпатизировал, просто ждали, когда тот разобьёт себе лоб о русскую стенку. Те, кто его поддерживал — уже направили помощь. Такую, которой никто не ожидал.

Глава 13 Раскаты грома

1

Данциг или Гданськ? Однозначно Данциг. Здесь говорят не по-польски, а по-немецки, причём, не на хох-дойч, а на северогерманском диалекте. Его она за последние изучила более-менее хорошо. Теоретически могла бы отыграть роль небогатой горожаночки не слишком выдающегося интеллекта. А приходится играть какое-то странное существо с весьма определённой ориентацией.

Хорошенько подумав, Катя решила не вписываться в оригинальный образ на сто процентов, а позаимствовать многое от того же де Еона. Прошло три года с тех пор, как пан Владислав покинул родную Речь Посполитую. Притом он был тогда пятнадцатилетним подростком. К восемнадцати годам мог и не так измениться. Потому пусть лучше будет косплей шевальессы де Еон де Бомон, чем какого-то местного сторонника ЛГБТ. По крайней мере, меньше возникнет проблем по пути.

Но внешнее копирование должно было быть безупречным. Гардероб, манеры, даже мимика и голос — это одно. Совершенно другое — аксессуары, по которым пана Владислава могли опознавать лишь по описанию… В одну из последних встреч с «прототипом», Катя заметила, что он ведёт беседы с эдакой ноткой превосходства и лёгкой насмешки. Окинув его внимательным взглядом, она сделала кое-какие выводы и на следующую беседу привела двоих крепких парней из Тайной канцелярии. Ребятки, не говоря худого слова, скрутили пленника и зажали ему рот. А госпожа сержант лейб-гвардии, старательно копируя слегка дёрганые манерные жесты и походочку поляка, изящным движением вынула из его левой мочки маленькую бриллиантовую серёжку. «Говорят, — произнесла она, подражая его голосу и выговору, — будто подобные цацки носят либо пираты, либо содомиты. Что-то я не вижу за вашей спиной корабля и лихой команды». Не смогла удержаться от почти дословного цитирования анекдота из своей эпохи. Пан Владислав взвыл и задёргался, но крепкие ребята держали надёжно, не вырвешься. А его почти точная копия макнула серьгу в стаканчик с хлебным вином, заботливо протёрла её чистой тряпочкой и только после этого вдела в мочку уха.

Последний штрих. Завершающий мазок. Образ был готов «к употреблению». Оставалось только одно: как следует утягивать и без того не слишком-то пышную грудь, и прятать ноги либо в высоких ботфортах, либо под длинными полами модных кафтанов. Конечно, здесь не каждый способен по коленям отличить мужчину от женщины, но сама Катя, к примеру, могла, притом практически безошибочно. И не собиралась рисковать даже такой малостью.

…В Данциге шёл мерзопакостный осенний дождь, когда к более-менее приличной портовой таверне «Две кружки» подошёл высокий молодой человек в тёмном плаще. Судя по качеству кожи его сапог, денежки у этого персонажа водились. За ним семенили двое мокрых мальчишек, тащивший дорожные баулы господина. И судя по тому, что пареньки были донельзя оборваны, это навряд ли постоянные слуги путешественника. Скорее, наёмные носильщики из порта, готовые за пару медяков выполнить какое-нибудь поручение. Хозяин «Двух кружек», почтенный господин Баум, понял, что не ошибся, когда человек в плаще не глядя бросил мальчишкам несколько монеток, едва те втащили его багаж в общий зал и поставили в избранном углу.

Хозяина слегка насторожило то, что путешествующий господин сел за столик в левом углу, подальше от окна. Место там было неуютное, гости редко занимали то место. А этот — мало ли, может, устал, хочет немного подремать, прежде чем снова пуститься в дорогу. Но нет, молодой человек не был расположен дремать. Сделал жест самому хозяину: мол, хочу сделать заказ.

— Глювайн, милейший, — голос у гостя странный — срывающийся, как у подростка, с лёгкой хрипотцой. — И корицы не жалейте, плачу полновесной монетой.

— Будет сделано, господин, — с лёгким поклоном ответил хозяин. Он по жизни был флегматиком и всегда скрывал свои истинные эмоции. Только поэтому сумел не показать, что где-то в середине груди заледенело: это был знак, который за последние два года получал всего лишь второй раз.

Дальний столик в левом углу, гость без слуги, заказ глювайна, фраза «И корицы не жалейте, плачу полновесной монетой». Господину нужен сопровождающий. И господин получит то, чего хочет. Бауму за то платят немного, но постоянно.

2

Роль слуги агент отыгрывал отменно, не придерёшься. Судя по едва заметному акценту — вероятнее всего, немец, но либо долго жил в России, либо вовсе из кукуйских, что родились в Москве. Знать этого Катя не могла, да и не хотела: таковы правила, которые сама же ввела в Тайной иностранной канцелярии. Вместо паспортов у каждого личное дело, набор оперативных псевдонимов и служебных обязанностей, пресловутые «явки и пароли», по которым свои могут узнать своих.

Но, оказавшись в комнате наверху, они пожали друг другу руки.

— Меня здесь будут знать как Владислава Запольского, — представилась солдат-девица: кажется, коллега действительно думал, что перед ним мужчина. Хорошо, значит, маска работает.

— Рад знакомству. Вы можете звать меня Мартином, — сказал «слуга». — Какие будут приказания?

— На рассвете выезжаем в Варшаву. Желательно верхами, нужно поторопиться. Дальнейшие инструкции будут на месте.

— В пути бы поостеречься, господин, — Мартин произнёс последнее слово с добродушной иронией. — Здесь, в городе, свейские конфиденты через одного, даже бургомистр у них на прикорме. Ежели заподозрят, то бежать придётся весьма резво… Все войны ждут, готовятся. Сперва купчишек польских сюда допускать отказались — мол, у вас в договоре торговля токмо через Палангу^[58] — а теперь, думаю, и вовсе долго не увидят в Данциге ни поляков, ни их товары.

— Карл весьма хозяйственный молодой человек, это всем известно, — Катя наконец сняла плащ и шляпу, тряхнув аккуратно подстриженными по плечи темно-русыми волосами. — Полагаю, мы с вами в пути тоже увидим немало интересного, потому запасёмся в дорогу хотя бы сыром и сухарями.

— Верно, господин. Вряд ли мы далее сможем купить их, хоть бы и за серебро.

— Кстати, насчёт серебра, — Катя достала из кармана бархатный кошелёк с монетами. — Здесь французские ливры, не талеры. Их принимают хорошо. Купите всё необходимое. И себе одежду — тоже. На вас смотреть больно, что за жалкие обноски.

— Так это, в порту сейчас не особенно разживёшься, — хохотнул Мартин, принимая деньги. — Я ж говорю — все войны ждут, опасаются даже сюда ходить. Ладно, господин, вы располагайтесь покуда, а я пойду готовиться в дорогу…

…Этот разговор случился в октябре 1705 года. Путь до Варшавы из-за осенней распутицы занял долгих десять дней, и преодолели они его не без приключений. В районе Торна^[59] проехали через польскую деревню, в которой недавно побывала шведская провиантская команда. То ли у местных жителей вышел конфликт с ними, то ли просто у захватчиков руки чесались, неизвестно, но… Словом, тела ещё не успели остыть^[60]. А уже в самом Торне Кате повезло, если так можно выразиться. В гостинице средней руки, где они остановились, в зале пировали шведы, судя по их похвальбам — те самые. Она, мысленно проклиная себя за нарушение собственных правил, в изысканно-издевательской форме высмеяла их офицера, здоровенного и сильно смахивавшего на секача. Тот довольно тяжеловесно прошёлся по её «женоподобному» виду. «Что ж, — насмешливо ответил на это „пан Владислав“. — Лучше быть похожим на женщину, чем на хряка». Как и следовало ожидать, швед насмешки не стерпел — озлился, наговорил всякого и озвучил вызов. Почему-то он нисколько не сомневался в исходе поединка в свою пользу. «Всё честно, сударь: ваш вызов — мой выбор оружия», — сказала Катя, вынимая шпагу из ножен. Зря, что ли, четыре года не вылезала из фехтовального зала Сухаревой башни. Беспощадно используя своё преимущество в скорости, она с чистой душой заколола шведа на глазах у подчинённых. После этого, естественно, пришлось срочно мотать удочки из Торна. Хоть история и прошла в полном соответствии с духом эпохи, а противник вообще-то сам нарвался, но убийство шведского офицера на дуэли — это косяк, причём, огромный. Повезло, что вовремя дали дёру, иначе могли провалить дело. Кстати, Мартин совершенно справедливо её за это отчитал по дороге.

Количество войск, собранных Карлом под Варшавой, впечатляло. Путешественники приехали как раз в тот день, когда возле города разместился корпус из Финляндии. Каролинеры вели себя здесь как хозяева, это было заметно по их отношению к местным жителям — хоть к простецам, хоть к дворянам, хоть в предместьях, хоть в городе. Шведы-лютеране весело орали полякам-католикам: «Папёжники, мы вас научим правильно молиться!» Ксендзов не трогали, а верующих, шедших в костёлы, частенько били — просто так, ради развлечения. Женщин на улицах тоже что-то не видно: скорее всего, на то имелась веская причина… Словом, поляки полной ложкой хлебали то, на что нарвалась их недальновидная верхушка, сделавшая ставку на шведов. Хорошо себя в этом бедламе чувствовал, пожалуй, только один из панов — Станислав Лещинский, да и то лишь оттого, что с ним бражничал сам Карл.

Шведы радовались. Шведы предвкушали новые виктории. Шведы уже обсуждали и заранее распределяли будущую добычу, которую собирались взять восточнее. В России.

— Самое неблагодарное дело — делить шкуру неубитого медведя, — усмехнулась Катя, послушав, о чём трепались каролинеры в местной приличной забегаловке. — Но мечтать не запретишь.

— Нелегко нам придётся, — сказал Мартин. — Что бы там ни говорили, а свеи — сила.

— А кто сказал, что будет легко? Просто, когда армия настроена именно так, как сейчас эти …победители, любая большая неудача затем воспринимается как крушение мира… Знаете, почему Карл так торопится с походом? У него в казне уже дно показалось. Расходы превышают доходы, даже с учётом пенсионов от французов и того, что он сумел прихватить здесь, в Польше. Если он кого-нибудь срочно не ограбит, содержать армию и флот скоро будет не на что.

— Так и взятое скоро закончится, — резонно заметил Мартин, покосившись на компанию подвыпивших шведов, увязавшуюся за ними следом. — Что далее делать-то будет?

— Попробует обчистить Великого Могола, — хохотнула Катя. В образе пана Владислава она часто улыбалась, подражая оставшемуся в Москве оригиналу. — Но, думаю, индусам можно спать спокойно.

Их не трогали только потому, что «пан Владислав» на публике болтал по-французски. Его изысканные манеры и версальские тряпки служили настоящий бронёй. Но от выпивших шведских пехотинцев лучше было держаться подальше. Встреча с отцом-иезуитом намечалась только через неделю, одиннадцатого ноября, лишние эксцессы ни к чему. Торнской истории за глаза хватило.

3

Зуб был белым и, насколько могла видеть Дарья, отменно здоровым. Это же прекрасно видел и Пётр Алексеевич. Но операцию по удалению оного всё же произвёл — в назидание, так сказать.

Всё началось с того, что один из нанятых немецких специалистов — молодой и весьма симпатичный человек — как-то посетовал в разговоре, что недавно женился, а жена постоянно недужит. Зуб, мол, болит и оттого ей приходится спать отдельно от супруга. «Зуб болит? — переспросил Пётр Алексеевич, которого хлебом не корми, дай попрактиковаться в прикладной стоматологии. — А пойдём к тебе домой, приятель, погляжу я на её зуб. Может, и помогу чем». Пользуясь тем, что дети по позднему часу спали в кроватках под присмотром нянек и статс-дам, Дарья увязалась за мужем. Всё-таки тоже врач, хоть и иной специальности. Щипцы-«пеликаны» у государя были с собой всегда, так что собираться долго не пришлось.

Точный диагноз супруги-медики поставили с первого взгляда: пресловутое inflammatio dolum, воспаление хитрости, то бишь. Только отговорка не самая обычная — не «голова болит», а «зуб нарывает». Молодая женщина, узрев стоматологические щипцы, едва не лишилась чувств, но всё же дала вырвать «проблемный» зуб. Затем ещё и выслушала от Петра Алексеевича краткую лекцию о послушании, которое обязана проявлять жена в отношении мужа.^[61] Только после этого венценосные супруги покинули этот дом и сели в карету: не любил государь ходить пешком по Москве.

Трофей — вырванный зуб — Пётр Алексеевич забрал с собой, для пополнения своей стоматологической коллекции^[62]. Это была ещё одна его причуда, притом, из числа вполне безобидных.

— А если бы она жаловалась на мигрень, ты бы ей голову оторвал? — не без иронии поинтересовалась Дарья, пока карета неспешно везла их с Кукуя в кремлёвскую резиденцию.

— Иным жёнам бы то не помешало, чтобы в разум прийти, — проговорил Пётр Алексеевич, глядя в окошко.

— Я поняла, что назидание о послушании — это был камень в мой огород, — ответила Даша. — Каюсь, виновата. Ослушалась твоего приказа. Но в той ситуации я не могла поступить иначе.

— Знаю, — не меняя тона ответил драгоценный супруг. — Оттого и не гневался на тебя. Но ты запомни, Дарьюшка: жизнь твоя мне дороже собственной… Без тебя бы там обошлись.

— Ты прав, Петруша…

Скандал в благородном семействе — он такой. Без криков, ругани и битой посуды. Все говорят тихо и вежливо, и все всё понимают… А перед глазами у Дарьи всё ещё стоит картина из недавнего прошлого: Фёдор Апраксин, настаивающий на немедленном отъезде её и детей в Москву.

— …И как, по-вашему, это будет выглядеть, Фёдор Матвеевич? — спросила она тогда. — Шведы на подходе, два полка лейб-гвардии в полном составе строятся в боевые порядки — а государь в отъезде, да ещё жену с детьми срочно отзывает… Вы представляете, как это ударит по боевому духу солдат?

— Не смею нарушить приказ государев, матушка. Сказано было — отправить вас и царевичей в Новгород, — ответствовал Апраксин. — Не упорствуйте. Пётр Алексеевич знает, что делает. Да и кто болтать станет? Поедете себе тихонечко, никто и не узнает про то.

— Уже болтают, — хмуро ответила Дарья, кутаясь в длинный плащ. — Какая-то сволочь растрепала языком. Именно поэтому я уехать не могу. Дети пусть едут, а я останусь… Велите коня мне седлать. Солдаты должны видеть, что я здесь.

— Не пущу, матушка.

— Фёдор Матвеевич, это была не просьба. Это был приказ…

…Зелёные мундиры с красными отворотами — Преображенский полк. Тёмно-голубые мундиры, тоже с красными отворотами — семёновцы. Фузилеры, бомбардиры, гренадеры. Защитного цвета однотонные полевые мундиры, скроенные по образцу «цифры» гостей из будущего — это егеря. Только и отличия в их униформе друг от друга, что вышитых серебряных двуглавых орлов на форменных шапках преображенских егерей обрамляет зелёная лента с девизом, а у семёновских — синяя.

А девиз ей хорошо знаком: «Никто кроме нас».

Она поехала вдоль строя, слыша, как тихонько переговариваются меж собой солдаты: «Глянь-ка, царица… Дарья Васильевна… Здесь она, никуда не уехала…» От сердца отлегло. Знакомые лица, малознакомые, совсем не знакомые… Они ждут. Ждут — её слова. И она знает, что им сказать.

— Гвардия! Братья мои! — прокричала Дарья, привстав на стременах и подняв руку.

Шепотки, гулявшие по рядам, мгновенно стихли.

— Вот, стоим мы на праотеческой земле, кровью и потом предков наших политой! — продолжала она, выжимая всё из голосовых связок. — Была она в смутные времена утрачена, а ныне вернулась к нам! А там, — она указала вдаль, в сторону строящихся боевыми порядками шведов, — явился враг, что мечтает истребить и нас, и наших детей, отнять то, что нам от предков завещано! Но если каждый из нас сегодня сделает то, что должно, не видать им нашей гибели, а в землю нашу они полягут! Лишь два пути у нас — победа или смерть! Перед Богом и перед вами, братья мои, клянусь, что разделю с вами любой исход битвы, каков бы он ни был! Если победу — так победу, а смерть — значит, приму свой последний бой, но не сойду с этого места! Ибо нет у нас иного Отечества, кроме России!

Речь была нескладной, но достаточно выверенной психологически. На солдат подействовало как надо: воодушевились. А несколько часов спустя, когда приблизительно прикинули потери сторон, выяснилось, что русские полки недосчитались чуть более двухсот человек, зато шведов набили во время боя и их бегства едва ли не треть от явившихся восьми тысяч. Это при том, что гвардейцев всего было четыре с половиной тысячи, вместе с бомбардирами, которые в атаки не ходят… Дарья поставила на уши весь медицинский контингент обоих полков и города Петербурга, они без сна и отдыха оперировали раненых — в том числе и пленных шведов. А в охрану полевого госпиталя велела поставить «егерят» — воспитанников учебных рот, которые тоже рвались в бой. Успеют ещё навоеваться…

К слову, про последний бой она не солгала. Под юбкой был припрятан пистолет, подаренный братом ещё в том мире. Если что, рука бы не дрогнула расстрелять магазин во врагов, а одну пулю — себе в висок. Ей в плен попадать было нельзя…

…Рессоры у кареты хорошие, мягкие. Кучер погонял лошадок, зная, что государь с государыней всегда куда-то торопятся. А за забранным дорогим гранёным стеклом окошком виднелось поле, присыпанное неглубоким снежком. Ноябрь заканчивается… А как там сестрёнка? Тревожно за неё…

Она мягко тронула кончиками пальцев руку мужа. Почувствовала, как он, повернув ладонь, сжал её пальцы своими — чуть сильнее, чем обычно.

— Твоя жизнь для меня дороже собственной, любимый, — сказала она, скрывая тонкую улыбку. — И твоё дело — тоже.

Наконец-то перестал дуться, как обиженный мальчишка, обернулся к ней. И улыбался — одними лишь глазами.

Когда приехали, то от позднего ужина отказались — сразу же заперлись в спальне. За пять лет Дарья хорошо изучила мужа. Он был ненасытен во всём: в работе, в веселье, на войне — и в любви тоже. Последней её здравой мыслью, когда они оказались в постели, было: «Кажется, мой родной считает, что три сына — это слишком мало…»

4

А в Варшаве продолжался пир победителей.

На месте Карла она уже давно бы отдала приказ выступать. Когда армия сидит в городе, почти в буквальном смысле отданном на поток и разграбление, это её разлагает. Солдаты и офицеры пьют, как не в себя, отрываются на местных, кого поймают на улице. Пока ещё в дома не вламываются, ибо не велено, но если так пойдёт и дальше, то скоро начнут и двери выносить. Достаточно произойти двум-трём таким случаям, на которые король махнёт рукой — и тогда поляков не спасут никакие запоры. А это, в свою очередь, будет означать, что каролинеры окончательно превратятся из отличной армии в большую разбойничью шайку. Жаль, Бонапарта тут нет, он бы подумал то же самое и пинками погнал бы солдат из города.

Варшавские конфедераты сунулись было к Карлу с жалобами на бесчинства шведских солдат, но получили ответ примерно следующего содержания: мол, дайте ребятам повеселиться перед нелёгким походом, мы скоро выступаем. Сторонники Лещинского печально повздыхали и убрались ни с чем. Они не знали, что имел в виду шведский король под словом «скоро», и готовились к худшему. Из Сандомира, где собралась своя конфедерация, приходили вести о том, что туда стекаются все недовольные, а саксонцы и русские уже собирают армии, чтобы весной сбросить короля Станислава и снова усадить на трон Августа. Вечно думавшие о том, как примкнуть к более сильному покровителю, паны колебались. С одной стороны — шведы пока ещё здесь, а они — сила. С другой — их король то ли спьяну, то ли в угаре от былых побед объявил, что прямо сейчас пойдёт на Россию, а зимовать будет уже в Смоленске. Если он уйдёт, то Варшава откроет саксонцу ворота, это несомненно. Здесь было над чем подумать ясновельможному панству.

Наблюдая за всеми этими процессами, Катя тихо злорадствовала. Вот бы сюда попали не только они сами, но и все те «патриоты Польши», которые объявили Россию врагом номер один. Что бы они запели, если бы их сейчас от нечего делать метелили на улице прибухнувшие в ближайшей таверне шведы? Впрочем, эта публика всегда казалась ей совершенно необучаемой, как тот поляк из анекдота: «Вот если бы вы не освободили нас в 1945 году, мы бы за столько лет наверняка научились правильно чистить немецкие сапоги!» Все эти радетели за польскую независимость образца двадцать первого века здесь бы однозначно находились в партии Лещинского, получая зуботычины и подбирая крошки со шведского — ещё один межвременной анекдот — стола. Впрочем, у неё всегда было подозрение, что эти ребята только к такой роли себя и готовили.

Всего лишь раз к ним с Мартином пристали развесёлые солдатики, но снова выручил французский язык. До драки, слава Богу, не дошло. Шведский поручик, знавший язык дипломатии восемнадцатого века, извинился за подчинённых и раскланялся с паном Владиславом. С тех пор «французика» и его слугу больше не беспокоили. Это давало им возможность более-менее спокойно гулять хотя бы по ближайшим улицам. Сегодня как раз был день встречи с иезуитом — одиннадцатое ноября. Время встречи — полдень. Сейчас около одиннадцати часов, можно спокойно занять условленный столик в зале и заказать лёгкую закуску к венгерскому белому вину. Святой отец должен подойти к ней, произнести кодовую фразу и получить на неё такой же кодовый ответ. И при этом как бы невзначай Катя должна поправить локон над левым ухом, показывая «немой пароль» — бриллиантовую серёжку. Эту, самую «вкусную», явку настоящий пан Владислав Запольский сдал уже от полной безысходности, когда Катя, отобрав у него серьгу и отболтав весь язык, сумела убедить молодого человека, что это пойдёт только на пользу его родине… А пока было время, Катя наслаждалась изысканным паштетом, неспешно поглощая его под лёгкое вино. Мартин, получив несколько монет, устроился в углу потемнее и полдничал там, усердно делая вид, что ожидает знака от «господина». Пока всё было тихо.

И тут произошло такое, от чего Катя, всегда отличавшаяся отсутствием нервов, с огромнейшим трудом заставила себя сохранить спокойно-скучающее выражение лица.

Она сидела так, чтобы иметь возможность разом обозревать и весь зал, и вход. И в данный момент в дверном проёме нарисовалась настолько знакомая фигура, что рука едва не потянулась к спрятанному под полой длинного кафтана «глоку». Фигура была облачена в изрядно поношенный натовский прикид, утеплённый, но почему-то «пустынного» камуфляжа. На голове у субъекта красовалась «трапперская» меховая шапка со свисающим сзади лисьим хвостом, за спину он закинул опять же натовскую сумку, набитую, судя по всему, личными вещами. А на другом плече у него висела снаряженная и поставленная на предохранитель винтовка М-16. Неплохая штуковина, если обращаться с ней грамотно… Субъект миновал дверь и направился за свободный столик. За ним последовали ещё четверо похожих граждан, чьи одежда и снаряжение отличались от его собственного лишь в деталях. Но вовсе не это заставило Катю «собраться» и готовиться к возможному бою — заведомо и однозначно проигранному, так как расклад и диспозиция были далеко не в её пользу.

Этого, в лисьей шапке, она, несмотря на его небритость и «потёртость», узнала сразу. Один из тех «диких гусей», чьей задачей была как раз охота на «Немезиду» и подобные ей отряды. Досье на этого типа гости из будущего видели незадолго до провала во времени. Там были и фото, весьма немногочисленные, но их оказалось достаточно, чтобы безошибочно опознать субъекта при встрече… «Вот оно что, — подумала Катя, отыгрывая лицом лёгкое удивление при виде странно одетых незнакомцев — того требовала обстановка. — Выходит, мы охотились на полевой штаб противника, эти охотились на нас. И попали мы тоже вместе. Только, судя по его шапочке и потрёпанному виду, в сильно разные локации…»

Свои должны были узнать об этом «явлении в коробочке» немедленно.

Сделав небрежный жест, она подозвала своего «слугу». Тот, тоже отыгрывая роль, с готовностью подбежал, снял шляпу.

— Вам придётся немедля ехать, — тихо сказала ему Катя, сохраняя небрежно-расслабленное выражение лица. — Записок не будет, потому запоминайте: «Здесь Хаммер». Всего два слова. Передать только государю, государыне или поручику лейб-гвардии Черкасову.

Эти слова не были оговорены заранее. Но Женя и Даша точно знали, что скрывается за словом «Хаммер». И сделают нужные выводы.

— А нынешнее дело?

— Справлюсь. С Богом, Мартин. Возьмите синий кошелёк в сундучке наверху и езжайте. Помните: «Здесь Хаммер». Эти слова должны достигнуть нужных ушей как можно скорее и любой ценой.

Мартин слегка покосился на «трапперов», уже расположившихся за столом и делавших заказ: он сразу оценил ситуацию и понял, что срочность связана с этими людьми.

— Сделаю, — кивнул он. — Помолитесь за мою удачу.

Они прекрасно понимали друг друга — люди из разных эпох, но одного склада ума. Оба, несмотря на весьма различный жизненный опыт, почувствовали одно и то же: явственное дыхание чего-то чуждого… Собственно, первоначальной задачей «слуги» было оперативно вывезти и передать по назначению бумаги, которые Катя собиралась раздобыть у иезуита Зеленского. Но раз такое дело, то вывозить бумаги, судя по всему, ей придётся самой. Возможно — вместе с самим иезуитом, но это не обязательное условие.

«Господи, — мысленно взмолилась Катя. — Если в созданном Тобой мире ещё осталась хоть капля справедливости, пусть Мартин доедет и сообщит…»

Интермедия

— А что мой гость? Скоро ли ждать его?

— Отписал из Варшавы, обещал быть ещё до Рождества, пане гетман.

— А татары?

— Сказали, зимой на коронные земли пойдут, наши не тронут.

— С Дона отписывали? Что там, удалось казаков поднять?

— Нет, пане гетман. Было дело, стали у них соляные копи отбирать, и вдруг всё прекратилось, отобранное вернули. То ли надоумил кто того Меньшикова, то ли ещё что…

— Погано. Если б Дон с нами поднялся, ото была бы сила… Ну да Бог с ними, с донскими. Как присягнём Карлу, станем тут панувать. Карл далеко и спросить с нас ему будет непросто… Ты обозы покуда готовь. Москалю говори — мол, для государя стараюсь, для его войска. А как гость прибудет, грамоты привезёт, так и дело начнём…

5

Полдень приближался, но Катя мало думала уже о предстоящем визите иезуита. То есть думала, конечно, но в фоновом режиме. Компания гостей из будущего занимала её куда больше. Навострив уши и даже читая по губам, она старалась разобрать как можно больше из их разговора, который шёл по-английски. И это был не «американский английский» с его специфическим произношением, словечками и проглатыванием звуков. «Лисья шапка» говорил на эталонном «британском английском», который Катя знала отлично.

— …Трындец, — говорил один из пятерых, сидевший к ней боком. У этого как раз был «амэрикэн инглиш». — С ума сойти: то Луи Четырнадцатый — кстати, клёвый дед, с башкой дружит — то теперь Карл Двенадцатый. Вот это всем историям история! Рассказать кому — не поверят!

— Здесь особо некому рассказывать, — ответил «лисья шапка». — Для них, — неопределённый кивок в сторону зала, — всё в порядке вещей. Короли, герцоги, дамы в корсетах, треуголки, шпаги… Это мы совсем одичали в лесу, а здесь цивилизация.

— Цивилизация, ага. Ни одного ватерклозета.

— А ты возьми и изобрети. Озолотишься, — съязвил третий, тоже «американец». — Слушай, Док, я вот что-то не понял. Историю учил, но не припомню, чтобы шведский король в плену бывал.

— Много чего ты ещё не припомнишь, — усмехнулся глава этой компании. — Но русские и правда меня удивляют. Что там, что здесь. Очень тяжёлый противник, хуже просто не видел. Да ещё этот царь Питер… Я не знаю, что у него за мысли в голове бродят, и меня это настораживает. Шведа он уработал ловко, должен признать.

— Или это сделали за него, — предположил второй.

— Не знаю. Если бы у него были такие же, как мы, только …с другой стороны, они неизбежно подмяли бы под себя всё, что только можно. Кому не хочется жить красиво?.. Вообще, не стоит недооценивать местных. Они не глупее нас с вами.

— Может, и не глупее, — сказал молчавший до сих пор худощавый брюнет с трёхдневной небритостью на лице — он сидел анфас к Кате, и та могла его хорошо рассмотреть. — Но насчёт возможностей, Док, ты прав. Я бы не прочь заделаться графом. В Швеции? Почему бы и нет? Тем более, что швед, кажется, толковый парень, при нём можно карьеру сделать… И бабы здесь нормальные.

— И мальчики смазливые имеются, — хмыкнул первый «американец», открыто обернувшись в сторону Кати. — Вон тот, кажется, настоящий гей. Я бы с ним поразвлёкся.

— Ты поосторожнее, — предупредил его «лисья шапка». — Это дворянин. Гонору у них много и шпаги острые.

— Да пока он в меня своей зубочисткой ткнуть соберётся…

— Сядь на место.

Сказано это было так, что подчинённый не осмелился прекословить и плюхнулся обратно на лавку.

— Объясняю для непонятливых, — добавил «британец». — Никаких эксцессов. Ждём наших, грузимся и идём вместе с Карлом. Всё.

«Ждём наших, грузимся и идём вместе с Карлом», — мысленно повторила Катя. — «Значит, вас тут тоже не пятеро. Окей, ребята, спасибо за информацию».

Гости тем временем принялись активно работать челюстями. Но только-только у них стал завязываться новый разговор, как в дверях появился тот, на кого Катя искала выход по меньшей мере два года. Ксёндз Адам Зеленский собственной персоной. Мужчина что-то около тридцати лет с небольшим, роста среднего, лицо тоже какое-то среднее, удивительно не запоминающееся. Сутана из добротного сукна, но поношенная, в руках какой-то узелок. Поискав глазами нужный столик, отец-иезуит не спеша подошёл к «пану Владиславу».

— Прошу прощения у ясновельможного пана, — сказал он. — Не племянник ли вы полковника Ястржембского, что служит в Краковском воеводстве?

Катя изобразила тонкую усмешку, слегка поправила локон. Блеснула серёжка в ухе.

— Мы с полковником, святой отче, действительно состоим в родстве, однако не в столь близком, — ответила она условленной фразой. — По женской линии я племянник Петра Сапеги.

Святой отец тоже изобразил понимающую усмешку. Обмен кодовыми фразами состоялся.

— Позволит ли ясновельможный пан мне расположиться за этим столом?

— Для меня это честь, святой отец… Не желаете ли отобедать?

Интермедия

…Шведский солдат так и не понял, что произошло. Мгновение — и хрустнули шейные позвонки.

Некоторое время у Мартина ушло на то, чтобы поменяться с покойным одеждой и хорошенько спрятать тело. Теперь никто не признал бы в нём простого слугу. Миру явился солдат победоносной армии, каролинер, герой дня нынешнего и потрясатель мироустройства. Изменилась даже его осанка — сделалась горделивой. Отменная воинская выправка, бравый вид. Чуть бы рост повыше, и можно в драбанты… Что ещё нужно для путешествия по захваченной шведами стране?

Конечно же, лошадь. Деньги, чтобы менять их каждые тридцать вёрст, у него есть.

Стоило опасаться сандомирских конфедератов, но к их местонахождению Мартин не поедет. А на границе с Пруссией снова сменит одежду и образ.

«Здесь Хаммер». Что это означало, он не знал и знать не желал. Его дело — передать слова кому надо, и как можно скорее.

Любой ценой.

6

…К тому моменту, когда шведская армия — строго по принципу «Мы не ищем лёгких путей» — уже вышагивала по направлению к Минску, где планировалось собрать все силы в единый кулак и ударить по русским, преграждавшим путь на Смоленск, двое всадников проезжали в окрестностях Киева.

В сам город они решили не заходить: там стояли русские полки под началом Фёдора Головина. Отцу-иезуиту было совершенно неинтересно с ними встречаться. Его провожатому — тоже. К слову, «пан Владислав» по пути успел нарваться ещё на одну дуэль с каким-то полунищим польским шляхтичем. Она, к обоюдному удовольствию, завершилась лёгкой царапиной противника — «до первой крови» — и дружеским ужином на троих. Катя сочла за лучшее поддерживать имидж оригинала-дуэлянта, который лезет в драку при любой попытке осмеять его «женоподобную» внешность. Тогда торнская история не покажется чем-то из ряда вон выходящим. Теперь выговор пришлось выслушивать уже от святого отца. «Пан Владислав» лишь отмахнулся: «Если не защищать свою честь, то какой тогда в ней смысл?»

Тем не менее, пустоголовым фатом и забиякой её новый образ не был. Из их бесед отец Адам должен был заключить, что молодой спутник далеко не глуп, хоть и экстравагантен. Говорили-то о большой политике, притом суждения об оной казались иезуиту вполне здравыми. А, когда из-за заснеженных кустов на путников наскочили лихие людишки — около четырёх рыл самого уголовного облика, — ничтоже сумняшеся от них отбился. Словом, труса «пан Владислав» тоже не праздновал. Получился и впрямь эдакий молодой шевалье де Еон, ещё неоперившийся и ершистый, но уже проявляющий задатки политика. Или шпиона. Ну, а сам иезуит… В этой конторе дураков не держали никогда. Именно поэтому приходилось не роль играть, а буквально перевоплощаться. Даже думать по-польски, спрятав свою истинную личность как можно дальше.

И — да — иезуит за всё время пути не проявил даже намёка на какое-либо подозрение. Но Катя дала себе слово, что постарается отныне больше никогда не влезать в подобные авантюры. «И так с головой беда, не хватало ещё раздвоение личности заработать…»

— …Хотел спросить, святой отче, — проговорила она, когда они, заночевав в каком-то мелком селе под Киевом, наутро тронулись в путь. — Успеем ли добраться к Рождеству? Вон, дорогу как развезло, снова оттепель. Будто не декабрь, а какой-то март.

— Должны, сын мой, — со вздохом ответствовал отец Адам. — Ибо на празднование Крещения мы обязаны быть уже в расположении его величества — с бумагами от гетмана.

Спрашивать, о каком величестве идёт речь, Катя не стала: Зеленский работал напрямую на Карла, минуя декоративного Станислава. И правда, какой смысл служить табуретке или тумбочке.

— Надеюсь, это будет уже в Смоленске, — немного беспечно, как и полагалось юнцу, заявила она. — Да, святой отче, мы ныне находимся в землях, которые царь Пётр считает своими. Киев объехали стороной, чтобы не сталкиваться с русскими, а в Батурине, насколько мне известно, тоже стоит какой-то их полк… Опыт мой невелик, однако я понимаю, что наверняка там достаточно наших людей, чтобы мы с вами не чувствовали себя …неуютно. Но что, если кто-то из окружения гетмана уже донёс царю о переговорах?

— Наверняка донесли, я в том уверен, — иезуит поёжился под плащом: уж лучше был бы мороз, чем стылая сырость, разлитая в воздухе. — Должно быть, вы в этих краях впервые.

— Впервые, отче.

— Значит, вы не знались с местными схизматиками. Сказать по правде, немного потеряли. Люди в высшей степени ненадёжные, доносят друг на друга по любому поводу. Впрочем, и поводы для доносов дают регулярно. Тот же гетман — он обязан царю Петру практически всем, что имеет. А вы сами видите, куда и зачем мы с вами едем.^[63] Точно так же он при случае предаст и его величество.

— Надеюсь, его величество осведомлён об этом свойстве его натуры?

— О, да. Потому расчёт гетмана на будущее предательство вряд ли оправдается. Когда он перестанет быть полезен нашему королю, его величество обязательно придумает для гетмана что-нибудь …интересное.

— Почему-то мне его нисколько не жаль, — коротко рассмеялась Катя. — Предатели вызывают омерзение, но при этом бывают весьма полезны. В том и заключается секрет их живучести.

— Рад, что вы в столь юном возрасте понимаете такие непростые вещи, сын мой…

Распутица, заставшая их на дороге в Батурин наверняка подкорректировала и планы шведов, замедлив их продвижение. Знать этого Катя не могла, но логика подсказывала, что скорость упала у всех, кто оказался в зоне действия тёплого атмосферного фронта. Так что до Батурина они со святым отцом добирались пять суток с хвостиком. Прибыли как раз за неделю до католического Рождества, которое на одиннадцать дней предваряло православное^[64].

Здесь католиков было немного, но так как они наличествовали, то и появлению в городке ксендза никто не удивился. А гетманская столица действительно не заслуживала наименования «город», несмотря на имевшуюся крепость. Кате он показался просто большой деревней с крепким забором. Именно сюда Мазепа старался свезти как можно больше припасов со всех подвластных земель. Провиантские склады ломились, присланный царём полковник радовался этому факту. На его месте «пан Владислав» был бы настороже — учитывая «послужной список» Мазепы. Но увы, давать советы местным офицерам она не вправе.

Стоп.

Давать советы она действительно не вправе. А вот приказать — может. Даже полковнику. Ведь он со стопроцентной вероятностью знаком с «особой инструкцией», которую рассылали всем командирам полков и их заместителям ещё год назад. Достаточно назвать себя, да присовокупить настоящий чин в Тайной иностранной канцелярии. И тогда в её распоряжении будет целый полк, со всем его стрелковым вооружением и артиллерией.

Как вариант при самом хреновом раскладе из всех возможных — сгодится, по принципу: «На безрыбье и рак рыба». Но основному её заданию пальба и шум только повредят. Если и обращаться за подмогой к местному гарнизону, то только в части вывоза захваченных документов. Или захваченного вражеского агента. Да и то, снова-таки, при плохом раскладе. А сам захват бумаг — в комплекте с агентом или без оного — обязан остаться вне поля зрения Мазепы. Гетман должен быть абсолютно уверен, что его присяга Карлу, подкреплённая письменно, попадёт адресату. Только тогда он станет действовать так, как этого хотел Пётр.

7

Улыбчивый молоденький пан, сопровождавший отца Адама, не понравился гетману сразу и прочно. Почему? Он и сам не мог этого сказать, но вот возникла неприязнь, и всё тут. Впрочем, наверняка дело было в его слегка женоподобном облике и странноватом поведении. Понаберётся молодёжь французских манер, а у стариков, вроде Мазепы, от того голова болит… Впрочем, дело прежде всего. А этот полячишка останется на закуску.

Иван Степанович в присутствии нескольких свидетелей присягнул на верность королю свейскому Карлусу, заверил и благословил ту присягу отец Адам Зеленский. Причёмгетман крестился по-православному, но руку с крестом целовал ксендзу-католику. Затем он «возложил», как говорили в этом времени, свою печать на соответствующий документ. Иными словами, Катя стала очевидцем того, что яростно отрицали некоторые её современники — факта добровольной государственной измены Мазепы. Не хватало только обнародования сего документа, но при наличии в Батурине русского полка это было сделать затруднительно.

— Добром они не уйдут, — сказал он, обрисовав присутствующим ситуацию. — Полагаю, следует дождаться хотя бы подхода одного полка армии его величества, чтобы выпроводить …гостей поздорову.

— Пан гетман позабыл, что отныне он сам является наместником великого короля, а его казаки — и есть солдаты его величества, — напомнил Зеленский. — Или вы не уверены в их преданности?

— Кое в ком не уверен, отче.

— Не думаю, что его величество станет посылать сюда полки накануне битвы за Смоленск, — продолжал иезуит. — Король ожидает, что вы станете действовать немедля. Провиант для армии необходим уже сейчас, потому его величество рассчитывает, что вы решите проблему русского полка своими силами, после чего займётесь формированием обоза и его доставкой в Смоленск.

«Блеск! — мысленно восхитилась Катя. — Аплодирую стоя! Так его, Карл, нечего засранца жалеть!»

— Я должен буду вступить в бой с …гарнизоном? — тем временем засомневался гетман.

— Сын мой, подобные вопросы зачастую решаются не в открытом бою… Они ведь считают вас своим, не так ли?

«Ах, ну, да — иезуиты у нас мастера плаща и кинжала, — с холодной насмешкой подумала Катя, понимая, на что прозрачно намекает отец Адам. — Варфоломеевская ночь вдохновила. Ну что ж, испортим им задачку».

— Я полагаю, моя шпага будет вовсе не лишней в этом деле, — сказала она, с задумчиво-весёлым видом разглядывая тщательно отполированные ногти.

— Пан Запольский представляет, с кем придётся иметь дело? — поинтересовался гетман, переглянувшись со своими верными полковниками, ждавшими, чем закончится разговор.

— Сей юноша проявил себя как отменный боец, — совершенно серьёзно ответил иезуит. — Я сам тому свидетель… Да, кстати, пан Владислав, а что это за приключение у вас вышло в Торне? Всё забывал спросить.

— Один дворянин оскорбил другого, случилась дуэль, — пожала плечами Катя. — Полагаю, в том нет ничего необычного.

— Кроме того, что был убит офицер армии его величества.

— Порученное нам обоим дело не терпело отлагательств, а этому кабану не понравился мой вид, — фыркнул «пан Владислав». — Он собирался переломать мне кости, о чём и заявил во всеуслышание. Но всё же я попрошу вас ходатайствовать о личной аудиенции у короля, дабы лично принести свои извинения за тот инцидент.

— По возвращении в ставку его величества, где бы она ни была, я испрошу у его величества дозволения на то, — удовлетворённо кивнул отец Адам. — Итак, вы предлагаете свою шпагу — мы принимаем ваше предложение. Кто готов присоединиться к этому храброму юноше? — добавил он, обернувшись к гетману и подпустив ироничную нотку в голосе.

Интермедия

…Более всего на свете Меньшикову хотелось однажды взять пистолет и застрелить этого …поручика. Цепляется к нему, как нянька к дитю, и нудит: делай то, не делай этого. И ведь не избавишься от него: родич государев.

Алексашка никому и никогда не признавался, что до колик завидует этому человеку. Его давней мечтой было породниться с Петром Алексеевичем, хоть бы и через баб. Потому готов был даже на Катьке жениться, хотя видел, что она опасна, как и её братец. Ну да Бог с ней, с Катькой. Чересчур умна для него. Раскусила сразу и послала подальше. А может, и знала о той его мечте. Кто их, явившихся из грядущего, разберёт. Но Евгений… Эх, что за человек! Иметь такие возможности — и не использовать!

Ладно — уступил ему, убрался от казацкой соли. Обидно, конечно, не то, что такие деньги мимо прошли, а то, что этот …государев родственник оказался прав. Письма подмётные в Войске Донском как раз и объявились, когда решено было вернуть соль прежним владельцам. Значит, кто-то подсуетился и стал казаков мутить… А теперь поручик Черкасов письмо прислал. Спешное. Мол, до чего бы вы там ни договорились, а сделай, как Борис Петрович скажет. И даже спрашивать не стоит, откуда Женя знает, что они с Шереметевым ныне погрызлись, будто псы, насчёт того, как полки расставить в ожидании подхода Карлуса. Ответ и так ясен.

Самолюбие у Данилыча было отменное. Честолюбие — тоже. Он постоянно ругался то с одним генералом, то с другим, мечтая однажды сделаться главнокомандующим. Но менее всего ему хотелось получить колотушек сперва от Карлуса, а затем от Петра Алексеевича. А Евгений, как он уже убедился, плохих советов не даёт.

…На следующем совете он публично признал свою неправоту и принял сторону Шереметева. Фронт, который Гольц и Репнин предлагали растянуть на несколько вёрст, решено было сократить в полтора раза, дабы не оставлять слабых мест. Особливо в центре.

Оттепели в декабре недолгие. Скоро дороги подморозит, и тогда препожалует Карлус со своим войском. Речки и болотца здесь мелкие, промёрзнут до дна, так что здесь, у деревни Головчино, и переправу наводить свеям не надо будет. Да и своим незачем войско делить и растягивать.^[65]

Кой чёрт дёрнул Карлуса зимой в поход снарядиться? Нет бы летом, как все люди. И нет бы где в добром месте генеральную баталию учинять. А Пётр Алексеевич ещё не скоро явится… Не жизнь, а сплошные расстройства.

8

Нет, это не был обман зрения. Только что перед ним был молодой поляк со странненькими манерами, и вдруг — женщина. А ведь как будто ничего и не переменилось. Только с лица исчезло это томно-презрительное выражение, которое так раздражало полковника… Да как же он её сразу не узнал? Видел же ту гравюру с портретом лет пять назад!

— Что вам угодно, сударыня? — спросил он, предварительно убедившись, что их никто не слышит.

— Для начала, господин полковник, давайте определимся с тем, как меня называть, а там поговорим о деле, — тихо ответила девица. — Я здесь не как сержант лейб-гвардии, а как статский советник^[66] его величества Тайной иностранной канцелярии. Вы понимаете, что это означает?

— Да, ваше высокородие^[67], — у полковника даже горло пересохло от волнения. Ну и дела… — Что привело вас сюда, да ещё в таком …облике?

— Все ли солдаты сейчас в крепости, или кто-то в городе?

— На ночь все обязаны вернуться в крепость. Но к чему этот вопрос?

— К тому, что после полуночи вас придут резать, полковник, — сказала девица Черкасова. — Приедет обоз, якобы привезли порох. Вы откроете ворота, и начнётся… Если что, я сама не далее, как два часа назад участвовала в разработке этого гениального плана. Назвать фамилии тех, кто готов поднять на вас руку, или сами догадаетесь?

— Мазепа, — полковник сказал это, как плюнул. — Вот скотина. Решил переметнуться к Карлусу?

— Он ему только что присягнул. Спокойно, Алексей Степанович^[68], ругань тут не поможет.

— Одно хорошо — припасы все в крепости, — полковник с силой сжал кулак на золочёном эфесе шпаги. — Ежели мы здесь запрёмся, они нас токмо огнём смогут одолеть. Так ведь и припасы все сгорят, а им надо Карлусу услужить. Продержимся.

— Полк, если я не ошибаюсь, Тверской пехотный?

— Так точно.

— Как долго рассчитываете продержаться?

— Сколь потребуется до подхода подмоги.

— Тогда мне нужны двое ваших солдат. Самых хитрых, самых изворотливых, каких только найдёте…

9

…А ночью в Батурине началась стрельба. Кто и в кого стрелял, обыватели в темноте разобрать не смогли. Но люди это были битые жизнью. Если стреляют — надо срочно бежать из города и таиться где-нибудь поблизости, ожидая рассвета и ясности.

Кто-то видел, как у стен городской крепости бегают какие-то люди с факелами, размахивают оружием, палят куда-то, а со стен — отвечают такой же пальбой. Более внимательные разглядели, что сильнее всех неистовствовал и извергал из себя лютые польские ругательства какой-то молодчик, размахивавший шпагой и пистолетом. Судя по всему, у него что-то не заладилось, раз так сильно огорчился.

Утром, когда яростная стрельба стихла, люди осторожно стали возвращаться в город, чтобы узнать новости. А когда узнали, то не представляли, что и думать: гетман во всеуслышание объявил, что присягнул на верность свейскому королю, а московский гарнизон, дескать, уходить не желает. Пытался уговорить горожан идти на приступ деревянных стен, но дураков умирать за него почему-то не нашлось.

Вообще-то теперь у Мазепы не было иного выбора, кроме штурма своими силами. Карл с него шкуру спустит, если его армия посреди зимы останется без провианта, пороха и свинца. Да вот незадача: среди казаков, даже верных, тоже не нашлось таких, которые согласились бы идти на верную смерть ради какого-то там далёкого Карла. Иди знай, явится он сюда, или нет. А русский полк — вот он, в крепости сидит, будь он неладен.

На тщательно собранных Мазепой припасах для шведской армии!

Своими силами не управиться, а с Сечи приходят плохие вести. В кошах бузят, не желают служить свеям-лютеранам… Только одно могло спасти гетмана: если армия его величества Карла Двенадцатого явится сюда — выкуривать засевших в крепости русских. Да и иные крепости тоже неплохо бы взять, и туда ведь припасы весь год свозили. Та же Полтава. Пусть иезуит и его сопляк-сопровождающий расстараются как могут.

Глава 14 Шквал перед бурей

1

Таким своего спутника пан-отец Зеленский не видел ни разу за всё время знакомства. Ярость, гнев, злоба — всё это так явно читалось на лице молодого человека, что в расшифровке не нуждалось. И куда подевалась его «странность»? Перед святым отцом был жёсткий и очень злой воин без малейшего признака женственности.

— Нас предали, святой отче, — негромко, но так, что у иезуита мурашки по коже прошли, сказал юноша. Плеснув в бокал крепкого красного вина, он выпил его одним глотком, а затем едва удержался, чтобы не швырнуть хрупкую посудинку в стену. — Вы оказались совершенно правы. Кто-то из тех, кто был с нами, сообщил русским, и они приготовились… Предатели. Ненавижу… В Москве и то было лучше, там хотя бы иногда умеют слово держать.

— Вы ещё не получали от судьбы столь чувствительных ударов, сын мой, — сочувственно проговорил отец Адам. — Когда это впервые случилось со мной, я пришёл к выводу, что даже из поражений следует извлекать уроки.

Переполох в городе немного улёгся. После слов гетмана о переходе под руку короля Карла мнения среди населения и казаков разделились, притом радикально. Даже гетманские «сердюки» — гвардия Мазепы — и те не все изъявили желание служить королю-лютеранину. Потому польские конфиденты оного короля сейчас носа не казали из гетманской резиденции. Это тоже, кстати, неимоверно бесило молодого человека.

— Маркиз де Торси уверял меня, что здесь всё готово, достаточно лишь присяги гетмана, — зло процедил юноша, стараясь держаться подальше от окна, за которым слышали то гомон, то выкрики, а то и выстрелы. — Мол, едва это произойдёт, как в поддержку его величества Карла выступят пятьдесят тысяч отборных казаков с полным обозом продовольствия и оружия… Маркиза дезинформировали?

Юнец смотрел на иезуита так, словно целился — чуть прищурив глаза. И от этого взгляда даже ему, опытному, прожжённому агенту, стало слегка не по себе. Может, мальчишка ещё ученик, но уж больно быстро и цепко ухватывает главное. Даже грозить осмеливается.

— Мне неведомо, кто и какую информацию подавал маркизу де Торси, — спокойно ответил отец Адам. — Я лишь в точности исполнил свою часть работы. Уверяю вас, сын мой, я не прибавил ни слова к тому, что услышал от самого гетмана.

— Значит, этот обман — дело рук проклятого схизматика. Иного объяснения случившемуся я не вижу… Что нам делать, святой отче? Как мы можем исправить положение?

— Схизматик оказался в безвыходном положении, — задумался отец Адам. — Наверняка русские успели ночью, в этой суматохе, послать курьеров к своим. Но и гетман также не сидел сложа руки. Хотя… Даже если сюда подойдут казаки, взять крепость, в которой засел полковник Келин, они не смогут. Для этого потребуется не менее, чем десятитысячное войско, а у Мазепы такого числа пока нет. Вы и сами всё видите… Теперь исход кампании зависит от того, кто успеет сюда первым — его величество Карл или царь Пётр.

— Вы предлагаете…

— Да. Со всей возможной скоростью отвезти подписанные гетманом бумаги его величеству и обрисовать ситуацию, какова она есть, без прикрас и недомолвок… Мы выезжаем немедля, сын мой. В ближайшее время нам, верным детям святой матери церкви, в этом городе будет опасно находиться.

Будто в подтверждение его слов за окном снова застучали выстрелы. Пан Владислав яростно сжал обтянутую тонкой замшевой перчаткой руку.

Звонко и жалобно тренькнул раздавленный бокальчик.

Интермедия

…Она почти физически ощущала, как истекает отведенное ей время.

Для операций глубокого, на долгие годы, проникновения во вражеское структуры в любые времена нужна тщательно разработанная легенда. Под ней какой-нибудь Штирлиц внедрялся вместо реального, похожего на него человека, много лет работал на противника, а в час «икс» начинал стараться уже для своей страны. Практически такое же начало было и у «пана Владислава». Но здесь имелось существенное, огромное «но»: вместо женоподобного мужчины внедрялась женщина, пусть и чертовски похожая на этого мужчину. А это рано или поздно всплыло бы, к бабке не ходи. Потому миссия Кати с первого же дня рассматривалась как краткосрочная.

Выйти на иезуита. Выцепить у него подписанные Мазепой бумаги. Доставить оные Петру Алексеичу, можно отдельно от отца Адама, можно в комплекте. А при возможности ещё и произвести разведку сил противника, буде таковая возможность сыщется. Также приветствовались диверсии против неприятеля, желательно неочевидные — вроде как с полком батуринского гарнизона, который засел в крепости, полной припасов, и никого туда не пускает. Еды, пороха, ядер и свинца там столько, что двум тысячам солдат хватит на пару лет полновесной осады. И ежу понятно, что это не головная боль для Мазепы — это нож у горла. Но, учинив такую серьёзную подставу, Катя лишь приблизила момент завершения миссии. Ведь рано или поздно мазепинцы найдут труп того сердюка, который её заметил во время отхода из крепости — ну, когда она возвращалась от Келина, предупредив его. Найдут, сделают определённые выводы и начнут всерьёз копать. Это они тоже хорошо умеют: уж кто-кто, а Иван Степанович, прожжённый интриган, за долгие годы грызни и предательства всех, кому был хоть чем-то обязан, насобачился искать корень своих проблем. Без этого бы не выжил.

Кстати, Искра и Кочубей — живы и здоровы, сейчас на Сечи, мутят казаков не слушать Мазепу. Вот и дальше пусть этим занимаются, и держатся подальше от гетмана. Может быть, гетманом станет кто-то из них? Бог весть…

А бумаги у иезуита нужно выцарапывать как можно ближе к тому месту, где сойдутся две великие армии. Поближе к своим. Но недостаточно близко, чтобы тут же попасть на зуб шведам. Для того ей и понадобились двое самых хитрых солдат из тех, кто обретался под рукой у полковника Алексея Келина. Оба парня оказались вовсе не тверичами — полк назывался Тверским по месту формирования — а как раз малороссами. Один бывший казак, по какой-то причине решивший уйти с Сечи и послужить в нормальной армии, другой родом из Полтавы. Оба прекрасно говорили по-русски, знали и местный диалект, и польский язык, что вполне вписывалось в их новую роль. Полковник представил их госпоже статскому советнику, а её им — как солдат-девицу Катерину Черкасову. Надо было видеть, как эти служивые смотрели на неё. Словно фанаты на рок-звезду, внезапно посетившую их захолустный городишко. Ей самой такая популярность не нравилась от слова «совсем», но Петру Алексеичу, конечно, виднее. Однако знакомить с ними отца Адама пока было рано. Выход этих двоих на сцену сего действа ещё не объявлен.

…Песчинки в невидимых часах проваливались вниз, отмеряя последние дни «пана Владислава» и его миссии. Потому Катя и сама была рада тому, что иезуит резко заторопился к Карлу. Конечно же, ни отец Адам, ни она сама к шведу не доедут. Ксёндз — потому, что он нужен совсем в другом месте. Она сама — потому что Карл слишком хорошо её помнит. Да и Шлиппенбах знал её в лицо. Если генерал при штабе своего короля, то тем более ей там делать нечего. Так что не доберутся они до шведской ставки. Пропадут по дороге двое путников — эка невидаль. По нынешним временам самое обычное дело.

Но больше всего беспокоило не вышеперечисленное. Наличие других гостей из будущего, с «той стороны» — вот что на самом деле пугало её. Причём, «пугало» — это не фигура речи. Она представляла себе возможности этих людей и примерный ход их мыслей. Если ей пришло в голову взять в плен Карла, то кто помешает им планировать точно такое же пленение Петра? Именно поэтому сейчас Мартин пробирается к государю, который с вероятностью в девяносто девять процентов уже находится в Смоленске. Он передаст ему те два слова, которые как минимум заставят его насторожиться. А поскольку рядом с ним всегда есть кто-то из «немезидовцев» — то и точно их расшифровать, и принять необходимые меры.

2

Смоленск начала восемнадцатого века — это довольно странное место.

Старинный русский город всего какое-то столетие назад уже был ареной сражений. Он довольно долгое время находился в составе Великого княжества Литовского, затем, когда оно было поглощено Польшей — Речи Посполитой. Вернулся в состав России менее ста лет назад. Потому именно через него общались с польскими партиями сторонники различных политических течений в русской верхушке: тех, кто всё ещё тосковал по панскому сапогу, здесь хватало.

С точки зрения обороны это тоже был сложный город. Конечно, не бывает неприступных крепостей, но, если окинуть внимательным взглядом всю его историю вплоть до двадцать первого столетия, то не брал его разве только Карл Двенадцатый. И то только потому, что Пётр извернулся ужом, но сделал всё возможное, чтобы шведская армия Смоленск не осадила. Возможно, именно поэтому государь и дал такое задание: развернуть Карла на юг любой ценой.

По западным волостям страны распускали слухи, что провианта в Смоленске чуть, самим едва хватает, что по приказу государеву все излишки вывезли ещё по осени, и так далее. Хотя на самом деле продукты питания свозились в город со всей округи, а крестьянам было приказано отрыть тайные ямы в окрестных лесах. При необходимости в те ямы можно было попрятать всё зерно. Параллельно город укреплялся по всем правилам фортификационного искусства того времени. Подновили стены, возвели земляные бастионы и редуты. Подобравшийся морозец быстро «схватил» пропитанные водой валы, так что забраться на них снаружи — это был ещё тот квест на выживание, даже при условии отсутствия сопротивления защитников. Подвезли пушек и зарядов к ним, подошли свежие полки. Но Пётр, прибывший в город, чтобы лично проследить за его усилением, понимал: против всей армии Карла здесь не выстоять.

Государь знал, что его люди, занятые сейчас решением этой проблемы, весьма исполнительны, изворотливы и далеко не глупы. Но осилят ли они такую задачу? Всё-таки эта служба — самая молодая среди созданных им. Ловить шпионов получалось и ранее, вот только играть с иноземцами на равных не получалось ещё никогда. Иной раз Петру Алексеевичу казалось, что он послал одного из самых ценных для него людей в государстве на верную гибель… Сам тоже хорош. Семья в Москве — вся, кроме Алексея, который как клещ в собаку вцепился в эту «учебку» при полку. Дескать, покуда не отучусь и экзамен не сдам, не смею батюшке на глаза показаться. Ещё одна заноза в душу… Ну да Бог с ним, с Алёшкой. Раз за ум взялся, пусть научится заодно отвечать за свои слова и поступки. А государь — здесь, в Смоленске. Притом, завершив инспекцию новых фортификаций, собирался отправиться прямиком к Шереметеву. Только дождётся подхода гвардии и иных городовых полков, чтобы выступить навстречу Карлу единым корпусом.

Положение было крайне рискованное. Пётр как никто другой понимал, что такое разделённая армия и как удобно бить её по частям. Нужно было соединиться с корпусом Шереметева раньше, чем к той Богом забытой деревушке Головчино подойдут основные силы противника.

…В Смоленск уже явился курьер, доставивший донесение, что гвардия всего в одном дневном переходе от города, когда в западные ворота въехал неприметный человек. Одет путник был как небогатый местный шляхтич, хотя под седлом у него была весьма даже недурная гнедая лошадка, немного не по его карману. Но по нынешним временам всякое могло быть, потому мало кто обратил внимание на это несоответствие. Оно заинтересовало только офицера, возглавлявшего караул у дома, где разместился государь. Путника надменно спросили, кто таков и за какой надобностью ему Пётр Алексеевич. В ответ тот сказал офицеру несколько слов. Служивый разом растерял свой гонор: «Сей же час доложу государю». Словом, не прошло и пяти минут, как продрогшего путника провели в хорошо протопленный дом — прямиком к адресату, миновав недобро поглядевшего на сие непотребство другого офицера — сержанта-преображенца.

Тот как обычно работал. Если не инспектировал укрепления и батареи, то сидел у себя и составлял документы либо изучал пришедшие письма. И сейчас у него в руках было письмо — судя по выражению лица его величества, с какой-то хорошей новостью. Государь и странного путника, коего проводили к нему по первому же слову, встретил, радостно улыбаясь. И более того — узнал, что только добавило ему радости.

— Мартын! — воскликнул он. — Каким судьбами?

— Да я, государь, вести принёс от нашего хорошего знакомого, — сказал тот, кого назвали Мартыном. — Спешил как мог. Владислав кланяться велел.

— Что у него? — Пётр Алексеич немного поумерил веселье.

— Отправил меня к тебе из Варшавы. Всего два слова: «Здесь Хаммер». Сказано было передать либо тебе, либо матушке-государыне, либо её брату, и более никому. Сказано было — вы поймёте. Всё, государь.

Улыбка при этих словах сразу же покинула лицо Петра Алексеевича, и тот, кого назвали Мартыном, понял: весть совершенно точно не радостная… Кто же были те люди в варшавском трактире?

— Добро, дружище, — сказал государь, похлопав его по плечу. — А что сам Владислав?

— До Варшавы добрались, там было уговорено ждать ксендза. Он велел мне ехать немедля, передать весть, а сам остался. Сказал — справится.

— Значит, есть надежда, — загадочно проговорил Пётр. — Есть надежда… Ну, добро, Мартын, ступай, хоть поешь с дороги, а то вид у тебя, будто неделю крошки во рту не было. Отдохнёшь здесь, а назавтра решим, куда тебе ехать нынче. Работы — сам видишь.

Передав гостя на попечение ставшему неимоверно любезным дежурному офицеру, государь задумался. Катя никогда не стала бы гнать такого надёжного человека через половину Европы с пустяковой вестью. Значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Слова «Здесь Хаммер» ему говорили только одно: нужно звать пришельцев из грядущего. При нём всегда кто-то из них — ради безопасности, как пояснил Евгений, убедив царя принять эту меру. А то с год назад пытался пройти в приёмную человечек с ножом за пазухой. Когда того изобличили, признался, что сам из старообрядцев, и велено ему истребить антихриста, который подлинного царя куда-то утащил, а сам его облик принял. Словом, очередной дурак, но ножик тот был острый. Если бы не кое-какая выучка по егерскому бою, что прошёл государь у далёких потомков, могла случиться весьма обидная нелепа.

А Орешкин тоже здесь. Как раз в его ведении особые ракеты, на которые они с Васькой Корчминым ухнули прорву времени и денег, пока довели их до потребного состояния. Теперь оные ракеты в арсенале у бомбардиров, а сам сержант крутится около государя, исправляя ещё и обязанности личной охраны… Петру нравилось, что эти люди умеют всё понимать даже не с полуслова — с полувзгляда. Достаточно было высунуться из двери, как недовольный Орешкин тут же направился к нему. Опять же, без единого слова сообразил, что разговор не для лишних ушей: проследовал в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

— От Катерины человек прибыл, — государь не стал тянуть с главным, сразу приступил к делу. — Она передала всего два слова: «Здесь Хаммер». Что сие значит?

И почувствовал, как помимо воли зарождается ледяной комок в груди. Он с трудом представлял, что могло напугать пришельцев из грядущего, которые множество лет только и делали, что сражались. Но сейчас своими глазами наблюдал, как смертельно побледнел всегда жизнерадостный Орешкин.

— Чёрт… — прошипел офицер. — Только этого не хватало…

— Поясни, — в приказном тоне потребовал государь.

— Мы здесь не одни, — Орешкин сказал это тихо, но так, что пробрало до костей. — Ты в опасности. Дарья с детьми — в опасности.

— Говори! — мгновение потребовалось, чтобы испуг у Петра перерос в ярость. Схватил сержанта за ворот и встряхнул. — Выкладывай всё, что знаешь об этом!

— Отпусти меня, пожалуйста, государь, и выслушай внимательно…

Интермедия

Вот, значит, как. Охотники на охотников.

«…Спешу обрадовать тебя, Петруша: в скором времени наше семейство снова прибавится… Любимый мой хитрец, ты знаешь самый надёжный способ заставить меня быть осторожной…»

Когда он впервые дал себе труд поразмыслить над этим чудом Господним — явлением гостей из грядущих времён — то где-то по краю сознания мелькала мысль: у них там война шла, а что, если они явились не одни? Что если пришли и их враги? Но более пяти лет ни слуху, ни духу тех врагов не было. Все успокоились. А теперь открылось, что недруги тоже здесь. Объявились не где-нибудь, а в Варшаве, то есть либо под носом у Карлуса, либо вовсе в его войске. Ни то, ни другое государя не устраивало.

Он ведь знал, каковы в бою его …прямо скажем — друзья. Тогда каковы же враги, если война меж ними шла долгих восемь лет и конца ей не видели?

Страх за свою жизнь присутствовал, кривить душой нельзя. Но по-настоящему он боялся не смерти, а плена. Особливо у Карлуса. Сего сопляка Пётр Алексеевич изучил вдоль и поперёк, и знал, что при любом раскладе рассчитывать на его благородство не стоит. «Брат Карлус» мелочно обидчив, груб и совершенно глух к чужим страданиям. Самое скверное, что он полагает таковое поведение природным и легко отдаёт приказы убивать, не исключая и обывателей. Окажись сам государь у такого во власти, и придётся досыта хлебнуть всевозможных унижений.

А уж если в руках Карлуса окажутся ни в чём не повинная женщина и малолетние дети… И это письмо от Дарьюшки, которое его так обрадовало, теперь пугало до дрожи, до холодного пота. Что сотворят с нею враги из грядущего, да ещё состоящие на службе у свеев, ежели они до неё доберутся?

Вот и ломай теперь голову, где ей и сыновьям безопаснее — в Москве, либо при нём?

После получаса душевных мук и терзаний Пётр Алексеевич всё же отписал в Москву: царицу и царевичей тайно и с великим бережением доставить …нет, не в Смоленск, который может взять любая хорошо подготовленная армия. В Киев. Ведь, если он не ошибался, то прохода через этот город не миновать при любом исходе встречи двух войск у Головчина, буде там одержана виктория, либо же придётся половине армии отступать с конфузией. В хорошо укреплённом за эти пять лет Киеве все и встретятся.

Письмо было должным образом зашифровано и отправлено со спешной эстафетой.^[69] К весне семейство должно прибыть на место. А там видно будет.

3

Катя была почти абсолютно уверена, что залетевшие в эти края «дикие гуси» из двадцать первого столетия попытаются проделать с Петром то же самое, что «Немезида» учинила с Карлом. Такой расклад — хреновее некуда, шведы не дадут соврать.

Всё это она успела как следует обдумать, пока отец Адам собирался в дорогу и пытался договориться с гетманом насчёт вооружённого сопровождения. Тот рассыпался в любезностях, но в почётном эскорте отказал: мол, у самого каждая сабля на счету. Пришлось действовать «пану Владиславу». Тот исчез часа на два, а незадолго до заката привёл двух молодых казаков самого непритязательного вида. Мол, подрядил этих частным порядком за мелкий прайс. Будут служить верно, покуда им станут платить. Иезуит почитал подобную верность самой надёжной, так как не нужно производить идеологическую обработку: достаточно просто позвенеть монетами, и человек твой с потрохами. На случай, если нанятые вдруг возжелают заполучить весь кошелёк, а не часть его содержимого, есть молодой сопровождающий с задатками отменного вояки… Итак, после заката кавалькада из четверых всадников покинула изрядно взбулгаченный последними событиями Батурин и направилась по киевской дороге.

В непростое время они пустились в дорогу, прямо скажем. Но зато в очень интересное.

Мысленно сведя воедино все сведения о европейской политике, какие только имелись в наличии, Катя не уставала поражаться. Казалось бы — галантный век, благородные кавалеры и прекрасные дамы, дуэли и прочие приметы эпохи. Но в том, что касалось международных отношений, в сущности, ничего не изменилось. Как была банка с пауками, так и осталась. Только гегемоном пока что является Франция, а претендентом на это звание — Англия. Ведь она именно в течение восемнадцатого столетия и подвинула свою извечную континентальную соперницу с вершины, чтобы уже через век уступить своей же бывшей колонии.

Однако были и изменения, притом, заметные лишь ей — человеку с другой исторической памятью.

К примеру, в Англии действительно воцарилась королева Анна — та самая, которая «Стакан воды». Но в 1705 году в этой исторической линии восстание якобитов не было раздавлено, а началось раньше и продолжало тлеть, будоража Шотландию, Нортумберленд и даже затрагивая Ирландию. Кто-то потихоньку поддерживал восставших католиков то деньгами, то оружием. Вывести на чистую воду этих доброхотов у английского кабинета при всём желании не получалось. Если кто-то и «засвечивался» на операции, то это как правило были наёмники, которым платили через третьи руки… Да, это выходило недёшево, и Англия была как бы нейтральна по отношению к России. Но англичане же нисколько не стеснялись практически открыто пакостить строящемуся Петербургу, регулярно устраивая саботажи. Почему бы не применить к ним принцип талиона — «око за око»? Ах, это другое, конечно, мы помним…

Кстати, порт в устье Невы уже с год как заработал, и английские купцы, невзирая на явную неприязнь политиков, вовсю катались в молодой город за товарами, не дожидаясь, пока голландцы всё раскупят. Затем в Петербург робко потянулись датчане. И когда об этом прознал «брат Карлус», его, что называется, порвало. В качестве ответной меры он решил создать на Балтике свою личную Тортугу и повелел раздавать шведским приватирам каперские свидетельства. Приказал перехватывать все суда, идущие в Петербург и из оного. Ключевое слово — «все». Когда Катя об этом узнала, то только усмехнулась: Карл не был оригинален, ту же самую глупость он упорол и в её варианте истории. А это означало, что и реакция будет точно такая же: неминуемая грызня с англичанами и почти полная политическая изоляция Швеции. Жаль, что в обоих ветках это «почти» означало Францию, которая с маниакальным упорством продолжала десятилетиями содержать Швецию и Османскую империю, лишь бы «изолировать» Россию, и не обращала должного внимания на куда более опасного противника за Ла-Маншем. Пока что нынешний гегемон ещё мог себе это позволить финансово. Надорвётся он только лет через шестьдесят-семьдесят, постепенно деградируя и разоряясь из-за активных действий англичан.

Польша «стремительным домкратом» летела в тартарары. Какие-то остатки её фактической государственности сохранялись в Сандомире, где собралась просаксонская конфедерация. Территории же, подвластные Варшаве, находились под прямой шведской оккупацией, с полной утратой суверенитета. Тамошние поляки были настолько «рады» этому обстоятельству, что при случае разбегались, кто куда мог. Вести торговлю стало совершенно невозможно: шведы перекрыли кордонами все дороги, кроме одной, ведшей в подконтрольную им Палангу, а там чиновники Карла уже обдирали с купцов по семь шкур. Волком выли данцигские торговцы, оставшиеся без транзита польского зерна и шедшего на строительство кораблей дуба. Ну, там, как подозревала Катя, сейчас шведские конфиденты вовсю качают тему «а давайте присягнём Карлу, тогда товары снова через наш город пойдут». Грубо, но действенно. Насчёт показавшей дно шведской казны она, как выяснилось, не ошибалась: риксдаг не знал, где взять денег на кампанию будущего года, чтобы экономика скандинавской страны не протянула ноги. Карл не скупился на армию, считая, что цивильные шведы уж как-нибудь себя прокормят без посторонней помощи. Но так не думал граф Пипер — его первый министр. Потому так жестоко сейчас грабили Польшу и делали активные попытки ограбить северогерманские герцогства и город Данциг. И потому сейчас «хувудармен» Карла топает по дорогам Белой Руси. Экономика — это базис, а политика — надстройка. Без первого не будет второго. Король Швеции такие сложности не принимал во внимание. Он просто хотел наградить своих солдат из польской добычи, «наказать московита» и получить новую порцию адреналина.

Вообще, Катя крепко подозревала, что Карл и вправду адреналиновый наркоман. Плохо, когда такой человек оказывается у руля большой и сильной страны, какой было тогдашнее Шведское королевство. Карл был весел и настроен оптимистично. Его армия отъелась на польских харчах и выступила в поход в приподнятом настроении, несмотря на декабрь. Но самые умные уже видели, что в белорусских землях пополнять обоз нечем. Крестьяне прятали или, скрепя сердце, уничтожали свои припасы, а сами традиционно бежали в лес. Голод шведам пока не грозил, но признак был нехороший.

Австрией, она же Священная Римская империя германской нации, уже несколько месяцев правил сын скончавшегося в мае 1705 года Леопольда Первого — Иосиф, тоже Первый. Пока не проявил какого-либо явного негатива. Войну за испанское наследство продолжал, как и прочую политику папеньки, включая снисходительно-доброжелательное отношение к России. Словом, с этой стороны изменений никаких.

Луи Четырнадцатый. Человек, который даже не осознаёт, что он смертен, как все. Иногда король Франции ведёт себя так, словно собирается жить вечно, а ведь ему уже, если Катя не ошиблась в подсчёте, шестьдесят семь лет. По нынешним временам почти мафусаиловы годы. Это при его-то букете заболеваний и тех ужасающих способах лечения, которые к нему применялись. Коптить небо будет ещё девять с хвостиком лет, если, конечно, местные эскулапы не ушатают раньше. Ну, или оспа какая не нагрянет. Ведь сына, внука и старшего правнука Луи лишился именно из-за неё, родимой. У пришельцев из будущего был иммунитет, прививки. А здесь даже слова такого не знают. Так вот, этот «клёвый дед», как его назвали оппоненты, с вероятностью в девяносто девять целых девять десятых процентов был не только в курсе разных …интересностей, связанных с гостями, но и активно участвовал в деле. Это наверняка он и направил «диких гусей» к Карлу в качестве подспорья и военной помощи. Не исключено, что как консультантов.

Ну, эти наконсультируют, мало не покажется.

Судя по тому, что в России даже смутного слуха об успехах и прорывах зарубежного военпрома не гуляло — а Пётр Алексеич бы точно дознался, он был в этом смысле дотошный — гости с «той стороны» в техническом развитии Европы не участвовали вообще. Отдыхали себе на лесных курортах французской Луизианы^[70], били бобра на мех, воевали с индейцами. А если судить по их репликам в том трактире, то в истории они разбирались примерно так же, как сама Катя в хиромантии. То есть слышали, что такая есть, и только. И вот это обстоятельство она считала диким, невероятным везением. Оппоненты, получается, находятся в равных условиях не с «Немезидой», а с местными. Образно говоря, сидят к будущему спиной. И здесь как никогда ярко проявилась огромная разница в подготовке бойца с «той стороны», и с «этой». Да, узкие спецы, конечно, могут достигать впечатляющих успехов в своём деле. Но во всём остальном они будут ниже среднего для обывателей уровня, так как при узкой подготовке не остаётся времени даже на изучение элементарных вещей, известных всем.

Помните, великий сыщик Шерлок Холмс удивлялся, когда доктор Ватсон говорил ему о вращении Земли вокруг Солнца? Вот это оно и есть, наглядно.

Конечно, не стоит делать далеко идущие выводы. Может, среди них тоже есть умники различных направлений, кто знает. Но пока факты говорят об обратном: на европейский ТВД препожаловали отборные вояки, ни в чём не уступающие «немезидовцам» в части боевой подготовки, но значительно «проседающие» в плане общих знаний. Пока стоит исходить из этого.

Что получит Карл, кроме головной боли? Отменную «спецуру» с хорошо развитым самолюбием и крайне примитивными знаниями во многих иных сферах. Кем они будут при нём? Скорее всего, тем же, чем стала «Немезида» для Петра поначалу — спецназом, инструкторами в боевой подготовке гвардии. Шведские драбанты с каролинерами и сами драться неплохо умеют, но если их прокачают ещё и эти ребята, то под условной Полтавой русской армии придётся несладко.

Словом, пока четверо всадников, пользуясь улучшением погоды — лёгкий морозец прихватил дорожную грязь, сделав езду чуть более комфортной — двигались в сторону, где предполагалась встреча с Карлом, события в мире шли своим чередом. Где-то по-старому, где-то по-новому. Но все они без исключения были так или иначе связаны друг с другом. И наши всадники были далеко не последним звеном в той цепи, что зовётся историей.

4

— Теперь быстро доедем, — с едва заметным оттенком радости сказал отец Адам, когда они сменили лошадей в правобережной деревне, уже в землях Речи Посполитой, куда поспешили выехать как можно скорее. — Хорошая дорога, хорошая погода.

— И хорошие новости, — отметил Владислав, не без иронии глядя на святого отца. — Я прав?

— Вы наблюдательны, сын мой, далеко пойдёте, — улыбнулся иезуит. — Да, мне передали послание. Его величество назначает нам встречу.

— Слава Богу, это безумие скоро закончится. Но давайте поспешим, святой отче. В этих местах стоит опасаться русских разъездов…

Последних в этих местах действительно стало многовато, приходилось выдавать себя за посланцев из Сандомира, которые искали поддержки в том числе и у Петра. Русские драгуны указывали, что если господа конфедераты желают встречи с его царским величеством, то пусть направляются в сторону Смоленска. Ксёндз сердечно благодарил за сведения.

— Наверняка московит готовится к осаде, — предположил он, когда посторонние уже не могли их слышать. — Но в Смоленск мы не поедем… Сын мой, — он обратился к Запольскому, словно экзаменуя его. — Как вы полагаете, где его величество Карл Двенадцатый ждёт нас?

— Раз не свернули с дороги, ведущей на север, святой отче, то с большой долей вероятности мы держим путь либо в Могилёв, либо в окрестности этого города, где схизматики ждут свой черёд получить батогов от его величества, — весело, даже немного беспечно ответил юноша, слегка поправляя шляпу. — При всех своих несомненных талантах король вряд ли мог успеть дойти до Гомеля — чему я был бы несказанно рад, если честно.

— У вас будут самые лучшие рекомендации от меня, сын мой.

Умный, цепкий, опасный молодой человек подавал большие надежды. Он не проявлял никакого рвения в части служения церкви, что сразу ставило крест на его возможной карьере в ордене Иисуса, но делу — их общему делу — был предан безусловно. Да, ему придётся много платить, ибо привык жить на широкую ногу. Однако если юноша обратит на себя внимание не только маркиза де Торси, но и шведского короля, то блестящая карьера ему обеспечена. Лет через двадцать на политическом горизонте Европы может взойти новое светило.

Если только этого мальчишку не убьют на очередной дуэли.

Интермедия

— …Вы с Петром Алексеичем прям как наши папа с мамой, — печально проговорила сестрёнка. — Смотрю на вас со стороны, и страшно становится.

Аналогия для семьи Черкасовых и впрямь грустная. Но Дарья, вздохнув, только поправила парадную мантию, наброшенную на плечи.

— Даша, не вертись, я ещё с эскизом не закончил, — сказал ей художник, одетый совершенно не по моде этих времён, а в полевую «цифру».

Его манеру живописи после ошеломляющего своей реалистичностью графического портрета солдат-девицы Катерины при дворе уже оценили. Имя Игоря Старцева зазвучало в салоне царевны Натальи Алексеевны, потому прославленные генералы и знатные дамы выстроились в очередь за заказом. Правда, всем пришлось смириться, что сперва талантливый русский живописец создаст портреты его величества Петра Алексеевича и ея величества Дарьи Васильевны, и лишь затем приступит к галерее иных персон. Игорь закономерно возмутился: мол, какого хрена? «Я вам тут Рубенс, что ли? Я солдат, а не художник!» На что получил однозначный государев ответ: «О том, кто ты ныне, я сам стану судить. Тебе на войне не место». И своей волей исключил Игоря из списков лейб-гвардии. Хоть отставка и была почётной, с повышением в чине до сержанта, дарёной шпагой с серебряным эфесом и правом ношения мундира, но «немезидовец» обиделся не на шутку. Смягчило лишь то, что Пётр велел начинать писать портреты не с него, а с Дарьи. Чем Игорь, собственно, и занялся. Предполагалось, что он создаст два её портрета — парадный и «домашний», с маленьким сыном на руках.

— А знаешь, Даша, когда ты в этом платье и в мантии, да ещё с такой причёской, я вспомнила, на кого ты похожа из известных личностей …нашего прошлого, — сказала Катя. — На Марию Кантемир. Вот она точно выглядела бы твоей сестрой, а не я. Тот же тип лица, тоже брюнетка. Только, если мне не изменяет память, у неё глаза были темные, а несветло-карие.

— Погоди, — остановила её Дарья. — Ты случайно не о той Марии Кантемир, с которой в нашей истории у …Петра Алексеевича роман был на старости лет?

— Судя по всему, она тоже его любила, — кивнула сестра. — Как и ты. Один типаж, сходство характеров. Ничего удивительного, что вы здесь с Петром Алексеичем друг на друга так запали. А что до Марии, то у тебя все шансы заполучить её не в соперницы, а в невестки. Хоть твой мелкий младше её на полтора года, но по нынешним временам это никого не смущает. Вон, Луи Пятнадцатого женили на Марии Лещинской, которая то ли на девять, то ли на десять лет была его старше.

— Ирония судьбы, — вздохнула Дарья. — Мы так сильно вмешались в историю, что она может теперь повернуться к нам каким угодно боком.

— Лишь бы не задом. Остальное переживём.

5

По подмёрзшей дороге они довольно быстро миновали упомянутый выше Гомель — между прочим, город, имеющий магдебургское право. А далее дорога разделялась. Одна вела в Смоленск напрямую, вторая, более наезженная — к Могилёву, в окрестностях которого в данный момент располагались русские войска под командованием Шереметева. Это Катя знала наверняка, так как перед выездом под личиной «пана Владислава» внимательно ознакомилась с соответствующими документами.

Чем ближе они подъезжали к городу, тем сильнее росло нехорошее предчувствие. Шведская армия марширует где-то неподалёку, а значит, с каждым часом увеличивались шансы встретить их разъезд. А передача шведам иезуита с бумагами в её планы не входила. Заночевали в Быхове, прямо в крепости, где в тревожном ожидании обретался польский гарнизон. Комендант ещё не определился со стороной, которую следовало принять. Слишком близко две мощные армии. Вот когда они меж собой подерутся и выяснят, кто сильнее, тогда и быховский гарнизон примет нужную сторону.

Там Катя, за весь путь десятка слов сопровождавшим их «казакам» не адресовавшая, вручила им тощий кошелёк с серебром и велела позаботиться о лошадях. Это был условный сигнал. А в кошельке и вовсе лежала записка с короткой инструкцией. Завтра после выезда из городка, едва углубятся в лес, они втроём аккуратно разоружат и упакуют пана иезуита, изымут его багаж и двинутся в сторону Смоленска.

На случай, если что-то пойдёт не так, тоже была инструкция. Но здесь у Кати имелся повод для волнения: честные солдаты не привыкли играть в шпионский покер, могли возникнуть сложности.

Поначалу всё шло как по писаному. Выехали вовремя, начали углубляться в лес. Однако, когда Катя уже была готова подать условный знак к началу операции захвата, впереди послышался топот приближавшегося небольшого отряда. Здесь это могли быть как свои, так и наоборот, потому пришлось положить руку на рукоять пистолета, торчавшего за поясом.

— Хвала Господу! — воскликнул отец Адам, первым разглядевший сине-жёлтые мундиры и тех же цветов тёплые плащи всадников, едва те показались из-за поворота.

— Погодите, святой отче, — «пан Владислав» не спешил радоваться и поднял руку, подавая сигнал «казакам» остановиться. — Вы знаете этих господ? Они знают, кто мы?

— Думаю, что нет, однако едва я представлю им письмо его величества, как разрешится любое возможное недоразумение, — заявил отец Адам, и полез рукой за пазуху — видимо, за упомянутым документом.

— Тогда другое дело, — «пан Запольский» облегчённо вздохнул. — Наконец-то спокойно отосплюсь, а то уже забыл, когда смеживал веки более, чем на два часа кряду.

Катя благоразумно прицепила на лицо снисходительно-насмешливую гримаску «пана Владислава», менявшую её почти до неузнаваемости. Даже если среди этих шведов — а в корволанте она насчитала пятерых, командира и четвёрку солдат — кто-то когда-то видел гравюру с портрета «русской Жанны», вряд ли узнает в этом разбитном молодчике суровую солдат-девицу с ледяным взглядом. Ну, а «казаки» на всякий случай делали вид, будто они тоже рады визиту «сине-жёлтых».

— Стой! — скомандовал шведский офицер, причём не столько своим, сколько встречным. — Кто такие?

По-польски он говорил так скверно, что его с трудом поняли. Отец Адам витиевато поприветствовал его, сразу заявив, что ни служат одному королю, и подал письмо… Пока офицер сосредоточился на чтении, Катя не могла отделаться от мысли, что уже где-то видела этого субчика. Несколько секунд копания в «файлах» из прошлого — и результат ей не понравился до крайности.

Год одна тысяча семьсот первый, лето, нависающая над ней надвратная башня Нарвы. И офицерик, посланный генералом Горном вниз, к ней — к парламентёру с письмом от Карла.

«Давайте».

«Лично в руки…»

Помнится, швед тогда пялился на неё с определённым интересом. Катя всегда подозрительно относилась к таким людям, понимая, что здесь не двадцать первый век, и в этой эпохе она может казаться привлекательной только очень большим …оригиналам. На неё не клюнул даже такой записной бабник, как Пётр, что уже о многом говорит. Но если офицерик тогда, под стенами Нарвы, таращился не только на её невыдающиеся формы, но и на физиономию, дело плохо.

Под полой кафтана у Кати на протяжении всей миссии был упрятан «глок» с полной обоймой на семнадцать патронов. Оружие последнего шанса, так сказать. Перед выездом из Быхова в преддверии захвата пленного она переместила пистолет в карман. А сейчас тихонечко, под плащом, сунула туда руку, вытащила ствол и сняла с предохранителя.

«Узнает меня — стреляю немедленно. Не узнает — всё равно шведов придётся валить. Только чуть позже. Вот ведь принесла их нелёгкая…»

Как там говорили в её времена? «Закон — тайга, медведь — прокурор»?.. Деятельность внешней разведки никогда не была похожа на игру в детской песочнице, и вот это было самое хреновое — что иной раз приходится стрелять в ничего не подозревающих людей, случайно оказавшихся не в том месте не в то время. Сожаление приходит, даже если речь идёт о заведомых врагах, вроде этих шведов. То, что эти смерти предотвращают куда худшую бойню, лично ей служит слабым утешением.

Тем временем офицерик изучил письмо, кивнул и вернул бумагу иезуиту.

— Вам ехать с нами, — сказал он на ломаном польском. — Быстро. Вы и ваши люди…

Что он хотел сказать, так и осталось тайной. Потому что шведский офицер, едва присмотревшись к Кате в образе «пана Владислава», мгновенно её узнал. Это она столь же мгновенно поняла по его вытянувшейся физиономии… Время привычно потекло, словно тягучий сироп. Швед словно во сне тянулся и тянулся к рукояти пистолета в седельной кобуре, так же медленно-медленно открывая рот, чтобы отдать приказ подчинённым. А она уже вскинула руки с пистолетом, выцелила лицо и плавно отжала спусковой крючок. Сухо грохнул выстрел, дёрнулся ствол, улетела вправо пустая гильза… И время снова потекло в обычном темпе.

Пуля вошла офицеру точно в рот и при выходе разнесла затылок, словно перезревший арбуз. Лошадь убитого дёрнулась, испугавшись непривычного звука, и тело завалилось набок… Надо отдать должное солдатам с обеих сторон. Едва начался движ, они прекрасно поняли, в чём дело, и принялись действовать сообразно выучке. Но что шведы могли противопоставить скорострельному многозарядному оружию будущего? «Глок» громко хлопнул ещё дважды, и его выстрелы перекрылись пальбой «казаков», немедленно открывших по противнику огонь с обеих рук. Словом, не прошло и пяти секунд, отец Адам не успел толком испугаться, а шведский корволант был перебит.

7

Лишь когда стихло лесное эхо выстрелов, иезуит наконец сообразил, что произошло. Даже честно попытался пришпорить свою лошадь, но её уздечку уже перехватил один из «казаков».

— Спокойно, пан-отец, — сказал тот. — Не надо этого. Всё равно догоним.

— Вы нам нужны живым, — услышал он знакомый голос. — Но, если вдруг надумали что-то нехорошее — не обязательно невредимым.

Обернулся: так и есть, Владислав. Но, Иисусе сладчайший, как же неузнаваемо и страшно переменилось лицо юноши! Куда делся забияка-бретёр и тонкий, язвительный начинающий политик?

— Когда вы успели продаться схизматикам, мой юный друг? — с вызовом в голосе спросил отец Адам.

— Никогда, — последовал лаконичный и холодный ответ, напугавший его до дрожащих коленок. — Знаете, я была лучшего мнения о проницательности членов вашего ордена.

«Была»?

— Матерь Божья… Вы не только не поляк, но и не мужчина… — простонал святой отец, до которого наконец дошёл весь ужас его положения. — И в Европе есть только одна женщина, которая способна такое учинить… Господи…

— Степан, Нечипор, — холодным деловым тоном сказала дама, обращаясь к подставным «казакам». — Возьмите мои седельные сумки к себе. Я облегчу ношу пан-отца, повезу его багаж. А то мало ли, что он надумает с оным сотворить, пока мы постараемся как можно скорее покинуть это место. Нам неприятности ни к чему.

— Если вы рассчитываете, что я заговорю под пытками, то должен разочаровать вас… независимо от того, кто вы и как ваше имя, — отец Адам, пока возились с перемещением сумок, начал приходить в себя. — Нас учили безропотно терпеть боль и переносить страдания, вы ничего от меня не добьётесь!

— Не тому вас учили, — хмыкнула девица, на миг став похожей на «пана Владислава». — В Писании сказано: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города»^[71]. Если я не ошибаюсь, Притчи Соломоновы, только не помню, какая глава… Ну, ребята, — это она прибавила уже по-русски, обращаясь к своим помощникам, — теперь ноги в руки, и валим отсюда. Пока никто никого не хватился.

Интермедия

…Зима, она и в Истамбуле зима. Холодно и сыро. Даже во дворце Топкапы покои отапливали жаровнями и завешивали стены коврами, чтобы не так сильно дуло… Султан Ахмед Третий в который раз перечитывал представленные ему Мехмедом-пашой^[72] списки. Нет, это не перечень имён недовольных властью великого султана, повелителя правоверных. Здесь имена кафиров^[73], которые один за другим обращались к великому визирю с прошением о праве покупать рабов на рынках Кафы и Синопа.

Ничего удивительного в том нет: шведский король, повергнувший в прах своих врагов в Европе, обратил взор на земли московского царя. Для Высокой Порты это означает лишь одно: вскоре цены на рабов упадут. Ведь война — это самое удобное время, чтобы спустить с поводка крымского хана. А его друг Иван Мазепа снова пополнит свою казну долей от прибыли с продажи живого товара…

Султану всегда было интересно, как Мазепа, этот весьма одарённый человек, все свои дарования направил лишь на обогащение и на предательство всех, кто оному хоть как-то мешал. И как ему при том удавалось выйти сухим из воды. Но теперь, как показалось повелителю правоверных, звезда гетмана склоняется к закату. Открыто присягнув королю шведов, он явно просчитался. Карл тоже хорош: кто же воюет зимой? Если даже здесь, в благословенном краю, нет спасения от холода, то что же творится там, в северных землях? Ведь русские просто так ему ворота не откроют. Скольких жизней воинов недосчитается Карл, пока сумеет взять штурмом крупный город со всеми припасами для зимовки?

Мысли кафиров были недоступны султану. В особенности мысли такого странного человека, как король шведов. Иногда Ахмеду казалось, что тот ведёт себя подобно безумцу. Но проходило время, и новые действия короля начинали поддаваться хоть какому-то осмыслению. Тем не менее, пока большинству жителей Высокой Порты не было понятно в этой войне ровным счётом ничего, кроме одного: крымских татар ждёт богатый ясырь.

Вмешиваться в противостояние двух кафиров, как льстиво просят послы франков? Нет уж. Пусть неверные сами себя истребляют. Султан Ахмед — покровитель искусств, любитель цветов, стихов и изящества. Нет никакой причины для того, чтобы браться за оружие и влезать в чужую драку, исход которой очевиден всем, кроме самих участников, да ещё подслеповатых франков.

«Они все — те, деяния которых станут тщетой, и в ближнем мире, и в далеком, и им нигде заступников не будет», — гласит сура третья.

Русским придётся несладко. Но шведов при любом исходе дела ждёт поражение. Почему кафиры этого не видят?

8

— Завтра мороз ударит, — сказал Степан, поднимая повыше меховой воротник своего старенького кунтуша. — Так что вовремя мы.

Воздух и впрямь наполнился тем острым суховатым …даже не запахом, а духом, как здесь говорят. Он безошибочно указывал на приближение более-менее серьёзных отрицательных температур. Потому они торопились. Очень не хотелось оказаться в этот момент где-нибудь посреди дороги, так недолго и пленника не довезти.

С иезуитом никто по пути не разговаривал. Катя и солдаты время от времени обменивались фразами, но отца Адама все игнорировали. Не забывая, впрочем, присматривать за ним в три пары глаз, а то мало ли, что ему в голову взбредёт… Бежать он, впрочем, даже не пытался. Умный человек, понимал, что всё равно бесполезно.

Древний городок Мстиславль, изрядно подрастерявший в течение семнадцатого столетия своё тактическое и стратегическое значение, как выяснилось, уже был занят русскими полками. Причём, не абы какими, а лейб-гвардией. Об этом они узнали по знамёнам, вывешенным над старым полуразрушенным замком. Но выше всех расположили личный штандарт Петра — трёхцветное бело-сине-красное полотнище с двуглавым орлом и тремя коронами^[74]. Это означало конец путешествия и миссии. И начало следующего этапа — переноса боевых действий в вотчину Мазепы.

— Вот мы и приехали, святой отче, — без всякой насмешки сказала Катя сильно приунывшему иезуиту. — Не знаю, что вы там наговорите государю, но предупреждаю сразу: не старайтесь увильнуть. И не надейтесь, что придёт Карл и выручит вас. Ложные надежды — это всегда в итоге сплошное разочарование.

Четверо всадников пришпорили лошадей, и те резво побежали по начинавшей звенеть под их копытами дороге. Подступал трескучий январский мороз. Не только людям, но и животинкам хотелось в тепло.

Глава 15 Удары молний

1

После первой встречи с этими людьми его величеству королю шведов, готов и вендов многое стало ясно. Во всяком случае, он получил ответы на некоторые вопросы, считавшиеся неразрешимыми. Но это не спасло его от новых, не менее каверзных вопросов.

На память Карл не жаловался, потому раз за разом прокручивал тот разговор в голове, стараясь не упустить ни единой детали…

— …Что ж, ваша история очень многое объясняет, — сказал король, выслушав этого странного англичанина. — И ваши доказательства также весьма убедительны. Будем считать, что перемещения во времени суть дело самое обычное. Не значит ли это, что мы станем проходным двором для наших потомков?

— Насколько я знаю, ваше величество, такое случилось лишь один раз, — ответил тот, кто представился именем Стивен Хаммер. Наверняка не настоящим. — Здесь оказались мы, но здесь же очутились и наши враги. Притом, как раз они и провернули ту крайне досадную для вашего величества операцию под Нарвой.

— Я подозревал, что что-то с этими людьми неправильно, однако и предположить не мог… Впрочем, на всё воля Божия. Оставим прошлое и вернёмся в день сегодняшний. Я хочу выслушать ваши предложения.

— Ваше величество желает поквитаться за свой плен? У меня есть одна идея…

С одной стороны, высказанная гостем мысль сулила большую выгоду. Это как минимум выход России из войны если не навсегда, то очень надолго, потеря ею всего завоёванного и многого из того, что было ранее, урон чести и престижа. Но с другой… Карл никогда не считал себя рыцарем, да и не вёл себя подобно героям идиотских романчиков. Но идея захватить в плен семейство русского царя — это, знаете ли, уже вне всяких рамок. Тем более, ему не понравилось предложение гостей не только заняться этим самолично, но и распорядиться пленниками по своему усмотрению. Король примерно догадывался, какая судьба их в таком случае ждёт. И что затем сотворит разъярённый «брат Петер». Он — страшный в гневе человек, его в этом случае не остановит никакой договор.

Да и поступать подобным образом… Не то, чтобы Карл был настолько щепетилен, что считал неприкосновенными дам и младенцев. Всё просто: позволь он обойтись с августейшими особами столь бесчестно, и навсегда станет изгоем среди монархов Европы. Против него ополчатся все. Даже король Франции, давний друг шведского королевского семейства, и тот окажется не в силах его поддерживать без урона для собственной репутации. Получить всеевропейский комплот против Швеции, на острие которого будет находиться обезумевший от горя царь Петер? Ни в коем случае. Вот уж кем, а идиотом Карл точно не был. Потому гость получил категорический отказ.

Другое дело — сам царь. Ничего против его визита в Стокгольм Карл не имел — если, конечно, он пройдёт на условиях шведов. Жаль, что дворец «Тре крунур» сгорел. Они могли бы там оценивать качество вин, играть в шахматы, беседовать на различные темы и обсуждать статьи нового договора — словом, проводить время точно так же, как и в Кремле. Но только под усиленной охраной был бы вовсе не Карл. Шведский король даже заранее дал себе слово, что не станет возражать против встреч столь знатного пленника с его семейством. Царица Дария произвела на короля благоприятное впечатление: хороша собой, неглупа и сведуща в медицине. По слухам, у них вполне счастливый брачный союз. Думая поступить с пленным по всем правилам чести, в ответ Карл надеялся не только на выгодный для себя договор, но и на будущий военный союз Швеции и России… Чёрт их дери, этих русских, но король предпочёл бы заполучить на свою сторону гостей с той стороны, чем этих, которые поневоле внушали ему омерзение. Было в них что-то эдакое, от чего временами тянуло запашком серы.

Рекомендации короля Франции, конечно, хорошая вещь, но здесь Карл предпочитал полагаться на собственное суждение.

Интермедия

— …Знакома ли вам, в таком случае, эта дама?

Гравюры восемнадцатого века — это что-то с чем-то. Узнать на них человека можно только в том случае, если и портрет был хорошо прописан, и гравёр попался не косорукий. В этом случае повезло.

— Дама мне не знакома, — уверенно сказал Хаммер. — Хоть и чертовски похожа на того парня, чью голову мне заказали ещё там. Но обмундирование — да. Видимо, она из тех самых русских.

— Погоди, Док, — Харпер опять влез не в своё дело. Выхватил у него листок с гравюрой, присмотрелся. — Так мы же её видели! Мы с тобой в Варшаве её точно видели, в той самой забегаловке, куда зашли перекусить перед отъездом! Помнишь — я её ещё за гея принял, а ты на меня напустился — сядь, мол, на место!

— Она была в Варшаве? — тут уже влез король, и «дикие гуси» дружно замолчали. — Когда?

— В день нашего отъезда оттуда, — ответил за всех Хаммер.

— Благодарю за ценные сведения, — сказал швед, говоривший по-английски с непередаваемо смешным акцентом. — На сегодня вы свободны. Завтра жду вас ровно в полдень.

— …Слышь, Док, а не много ли на себя этот петушок берёт? — поинтересовался Харпер, махнув рукой куда-то в сторону оставшегося за спиной королевского шатра. — Указывает, приказывает… Фу ты ну ты — король… Не он нам денежки платит.

— Зато тот, кто платит, отдал приказ слушаться этого короля беспрекословно, — напомнил командир. — Вопросы есть?

— Нет…

— Завтра в без четверти двенадцать все у меня. В полдень идём к королю, получаем указания. В случае приказа на активные действия — выдвигаемся. Не будет приказа — сидим на месте. Всё.

2

— Андерс.

— Да, ваше величество.

— Мне от вас понадобится некая услуга весьма деликатного свойства. Вы видели людей, которые сейчас покинули мою палатку?

— Они давно кажутся мне престранными. Но, насколько я могу судить, это опытные и небесталанные солдаты.

— И справиться с таковыми будет непросто… верно же?

— Крайне непросто. Полагаю, даже вашим неподражаемым драбантам сие дастся нелегко.

— Тем не менее, я желал бы, чтобы эти люди, в случае какого-либо их неповиновения, более не представляли никакой угрозы для меня.

— Как пожелает ваше величество…

У Андерса Лагеркруны, возглавляющего ныне Вестерботтенский полк, нет своего мнения. Он словно зеркало — отражает своего короля, и только. Но остроумен и понятлив, чем и нравится Карлу… Да, гости в данный момент весьма полезны как инструкторы, способные даже драбантам показать немало нового и интересного. Однако слову их король не доверял ни на стёртый медяк. Есть ли у них какие-либо ещё инструкции от короля Франции, помимо озвученных? Зная Луи Четырнадцатого, Карл Двенадцатый нисколько не удивился бы их наличию. Держать всё под строжайшим контролем: француз на этом совершенно помешался… Нет, такие няньки королю Швеции ни к чему.

Рёншельт, в отличие от иных генералов, продолжает удивлять своим упрямством. До сих пор считает, что русские ничего из себя не представляют и как армия, и как люди. Опасное заблуждение, Карл убедился в том самолично. Предположим, что их войска только учатся правильно воевать. Но открыто называть их животными и громогласно призывать резать всякого русского, какой встретится на пути? Гостям сие нравится, как раз в их духе. А значит, они обязательно станут крутиться около Рёншельта, и ещё неизвестно, чем может обернуться такая коллизия. Запретить им общаться? Они попросту станут делать это тайно, что гораздо хуже…

— Мой король! — в палатку, помнившую ещё деда нынешнего короля, вбежал старина Гёрдт. — Полки готовы атаковать, ждут лишь вашего приказа.

Фраза адъютанта вернула короля в действительность. Итак, разведка донесла, что перед ним не основной корпус русских. Петера здесь нет, командует его генерал — Шереметев. Конница под началом Инфланда, Генскина и принца Дармштадтского на левом русском фланге и Меньшикова на правом. Сам генерал Шереметев также справа, левый фланг отдал генералу Репнину. А в центре русских позиций — подмёрзшее болото. Местные жители уверяли, что пройти там нельзя, даже зимой. Но шведы ведь не ищут лёгких путей, верно? Славный Упландский полк под покровом ночи при помощи сколоченных из досок настилов форсирует взявшуюся не слишком толстым льдом речку Вабич, вклинится по краю болота и атакует позиции Репнина с фланга. Это послужит сигналом к атаке иным шведским региментам. Часть далекарлийцев останется против позиций Шереметева, демонстрируя флаг и делая вид, что там присутствует весь полк. Все прочие уже под командованием короля пойдут в атаку. А далее… Может, Рёншельт и упрямый осёл, но в чём-то он прав. Русские вряд ли дерзнут принять встречный бой. Им для этого ещё не хватает решимости.

— Уверен, что слава вашего величества… — начал было Лагеркруна, но король сразу прервал его восхваления.

— Я был у них в плену, Андерс! Какая к чёрту слава! — вспылил Карл. — Славу я заслужу на поле этого сражения. А вы лучше готовьте своих вестерботтенцев к выступлению… Гёрдт! Приказ Упландскому полку — начинаем.

Удивительно, но после того разговора с гостями, когда им показали портрет девицы, король с удивлением отметил в себе разительную перемену. Если ещё совсем недавно он с головой бросался в любую авантюру, казавшуюся хорошим развлечением, то теперь стал говорить и действовать куда осмотрительнее. Девица была в Варшаве, гости её опознали по гравюре. Что она там делала, позвольте спросить? Уж не за ним ли следила? Ведь и сам Карл тогда находился в польской столице, готовился к выступлению в поход. Сразу вспоминалось её предостережение — мол, стоит вам повернуть оружие против России, и в один прекрасный момент я объявлюсь в вашей палатке… Карл покосился на длинный вертикальный шов, с некоторых пор красовавшийся на одной из полотняных стенок. Память о Нарве, о позоре. И о том, что это может повториться, тем более что та ужасная девица бродит где-то поблизости.

Самым безопасным местом для короля шведов этой ночью будет поле сражения. Станешь тут осторожным, когда на тебя идёт охота…

3

— На твоём месте я бы всё-таки приняла меры, — продолжала гнуть своё Катя. — Так, знаешь ли, спокойнее, особенно когда на тебя идёт охота.

— Да ну тебя к чёрту, — отмахнулся Пётр Алексеич. — Дел по горло, а я прятаться должен?.. Что Алексашка сообщил?

— Они готовы к бою, — криво усмехнулась Катя. — Карл — тоже. Но мы на соединение с Шереметевым не идём… Батурин?

— Если б только он, — государь нацепил на себя длинный, подбитый мехом плащ — явно собрался вновь пробежаться по расположению своих полков. — Останешься здесь. Тряси иезуита как хочешь, но мне нужно знать всё о планах Мазепы.

— Возьми охрану, — напомнила солдат-девица. Она снова была в преображенском мундире, а на шляпе и кафтане уже красовалась новенькая золотая тесьма в два пальца шириной: получила чин поручика за операцию «Зеркало».

— Катька, отвяжись ты со своей охраной. Что со мною сделается здесь, посреди гвардии?

— Карл тоже так думал.

— Катька! — нехорошо ощерился Пётр Алексеич, страшно не любивший подобной опеки. — Займись иезуитом, а меня оставь!

Ответом ему был весьма красноречивый взгляд.

— Стас! — Катя высунулась в коридор. — Будь другом, сопроводи государя… А тебе бы, Пётр Алексеевич, и правда поостеречься. Что я Дарье скажу, если эти тебя утащат?

— А… — тот обречённо махнул рукой. — Всё равно по-своему повернёшь…

И умчался — проверять, указывать, карать и миловать. Но хотя бы в сопровождении Орешкина, и то хорошо.

Злится… А встретились ведь как старые друзья после долгой разлуки. Собственно, почему «как»? Они уже давно общались не только на деловые темы, но и делились какими-то личными переживаниями. Кате нравилось, что они стали понимать друг друга именно как близкие друзья. И доверять так же. А Петра подкупало то, что ей от него ничего не было нужно, по крайней мере, лично для себя или кому-то «по блату». Катя никогда не «лоббировала» чье-либо продвижение по службе, если только речь не шла о реальных заслугах человека. Никогда не гналась за цацками вроде титулов и званий, как Меньшиков. Никогда не пользовалась сложившимся положением для извлечения личной материальной выгоды, как тот же Алексашка. По поводу денежных вопросов у неё с «полудержавным властелином» частенько возникали серьёзные трения, после чего Данилыч на время затихал, а потом опять брался за старое. Если бы он не был полезен как отменный исполнитель государевых приказов, наверное, давно бы в Берёзов уехал, снег убирать.

Катя не пыталась, как здесь принято, решать свои личные проблемы, подсовывая недругов под каток государственной машины. Их у неё было немало, особенно при дворе, и они-то как раз не стеснялись в средствах. Поругалась с пройдохой Шафировым и огребла после этого кучу доносов на себя любимую. Поругалась с Кикиным — то же самое. Другое дело, что эти кляузы Пётр Алексеевич отправлял в печку, едва пробежав глазами по строчкам. Уговор про «не лгать» «немезидовцы» соблюдали неукоснительно, потому достаточно было вызвать любого из них и задать прямой вопрос. И как-то так получилось, что вал доносов не скоро, но сошёл на нет. Просто те, кто их писал, убедились, что не стоит тратиться на бумагу. По факту предъявить царицыной сестрице было нечего — не ворует, лишнего не говорит и не пишет — а наветы не работают.

«Либо ты мне веришь, либо нет. Если нет, тогда не поручай ничего серьёзного. Если да — не удивляйся, доносы на меня тебе будут телегами возить», — сказала она Петру Алексеевичу с самого начала. Он принял правила игры. Пожалел ли о том? У него и надо было спрашивать. Катя судила по делам: раз, несмотря на разногласия, до сих пор не пристрелил, значит, всё в порядке.

А помянутые разногласия возникали регулярно, что никого не удивляло. Взять хотя бы ситуацию с личной охраной. Катя упирала, что таких людей, как «немезидовцы» или те «дикие гуси», надо опасаться круглосуточно и в любом месте. Потому постоянно навязывала государю сопровождение из своих. Это, в свою очередь, вызывало недоумение, затем раздражение и недовольство. Пётр пытался отделаться от вооружённого эскорта, но поскольку солдат-девица была тем самым камнем, на который находит коса, всё равно рядом с ним всегда крутился хотя бы один «немезидовец».

Ну, а иезуит… А что ей от него нужно? Только подтверждение давно известных фактов из жизнеописания гетмана Мазепы. Для этого достаточно было разговора по душам, без всякого членовредительства. Если отец Адам был вскормлен орденом Иисуса, то Катя — продукт циничного информационного века. На неё не действовала его казуистика, а говорить много умных слов она умела ничуть не хуже.

Её сейчас беспокоило другое. Ясно было, почему русская армия не даёт Карлу генеральное сражение. Силы ещё неравны, ни количественно, ни качественно. Ясно было, что Пётр Алексеич, как и в том варианте истории, начнёт изматывать шведов небольшими стычками, фланговыми ударами и отсутствием продовольствия. Но пока что у Карла полный обоз всякой всячины. А государь что-то очень оптимистично настроен сегодня. Вывод? Видимо, Шереметеву даны кое-какие интересные указания, и Катя крепко подозревала, что как раз по части шведского обоза. Ей оставалось только ждать сообщений от егерей, приданных к бомбардирской роте — у них тоже кое-что было в запасе.

Интермедия

Мальчишка. Великовозрастный.

Ну, хорошо. Сейчас он получит урок, которого не ждёт.

Не соврали современники Петра Алексеича, утверждавшие, будто он боялся разновсяких членистоногих. И в то же время горазд был подшутить над ближниками, время от времени подбрасывая им то паука, то многоножку. Катя обнаружила великолепного восьминогого красавца «крестовика» у себя среди бумаг.

— Да уж… — задумчиво сказала она, разглядывая насекомое, неприкаянно бродившее по столу. Побледнела, конечно, но и только. — Это Дашка разболтала, что я их тоже боюсь?

— Не очень-то по тебе сие видно, — не без удивления заметил государь, явно собиравшийся поразвлечься её испуганным видом.

— Поверь на слово. Боюсь. До паники… А теперь смотри внимательно.

И, сняв перчатку, точным плавным движением протянула к пауку руку. Членистоногий подумал своими ганглиями, пошевелил лапками и ловко взобрался по пальцам. Катя подняла руку и смотрела, как паучок осваивается на новом насесте.

— Нас учили командовать своим страхом, а не подчиняться ему, — сказала солдат-девица, краем глаза наблюдая, как Пётр Алексеич сделался вдруг не просто серьёзным — заинтересованным. — Скажу честно: мне тогда было шестнадцать, и паука я смогла посадить себе на ладонь только на четвёртом занятии. Зато опыт приобрела бесценный.

Государь, главнокомандующий и, с некоторых пор, дражайший родственник неожиданно протянул руку, чтобы взять у неё злополучного паука.

— Не торопись, — предостерегла Катя, заметив, какой гримасой исказилось при этом его лицо. — Сначала представь, что ты думаешь о чём-то очень важном, а паук — это просто некий неодушевлённый предмет, который нужно взять… Не делай резких движений. Они должны быть плавными, чтобы не напугать животинку… Так, всё верно. Главное — отстраниться от своего страха, быть над ним. Тогда всё получится.

И у него всё получилось. С первого же захода. Что при его взрывном характере довольно странно.

4

— Они переправляются.

— Точно ли? Ни зги не видно же.

— Совершенно точно, Александр Данилович.

— Попался Карлус… Передай Ваське — его черёд работать.

…Солдаты Упландского полка, пользуясь непроглядным мраком пасмурной зимней ночи, тихо перебирались по льду и дощатым настилам на другой берег речки. В более тёплое время там можно было утопнуть в непролазной болотине, но сейчас под сапогами шведов негромко похрустывали комья замёрзшей грязи. Они пробирались по тоненькой кромке болота, примыкавшей едва ли не вплотную к русской батарее, расположенной чуть правее и выше по склону, ежеминутно рискуя быть обнаруженными… Приказ был прост и понятен: забраться во фланг полкам Репнина и ударить там, откуда не ждут — со стороны заболоченного центра. А когда возникнет неизбежная суматоха, в атаку пойдут остальные полки и добьют русских.

Практически все упландцы уже переправились и втянулись в низину, даже зимой вонявшую болотной гнилью. Последние солдаты перебегали речку по льду, уже почти не скрываясь. Вот-вот должна была прозвучать команда к атаке… И тут что-то произошло. То, чего не ждали сами шведы.

Со стороны ближайшей русской батареи раздалось шипение, словно порох горел. Затем они увидели приглушённые то ли расстоянием, то ли заграждением долгие вспышки огня. И наконец прямо из-за бастионов временных земляных укреплений в сторону упландцев вылетел с десяток чего-то вроде ракет, кои применяли против конницы, только значительно больше.

Шведы даже успели понять, что их манёвр раскрыт, и попытались ринуться в атаку. Но эти ракеты одна за другой разорвались у них над головами. На прославленных упландских каролинеров с небес низвергся град свистящих железных осколков, убивавший и калечивший солдат, не знавших, как от этого защититься. Надо отдать должное выучке шведов: они не расстроили порядки и даже после такой кровавой бани бросились вперёд. Вот только никакого внезапного удара получиться никак не могло: их ждали. Да и что это за атака — снизу карабкаться на палисады. Впрочем — да — шведы не ищут лёгких путей.

Невероятно, но факт: яростная атака упландцев принесла свои плоды. Ценой больших потерь им удалось прорваться за палисад и начать бой внутри батарей. Русские канониры и солдаты сопротивлялись отчаянно, сражение превратилось в сущий ад… Снова послышались разрывы ракет — то на подмогу упландцам шёл не кто иной, как сам король во главе лейб-драбантов, и именно их обстреливали сейчас с одной из батарей. Но шведы уже воодушевились и удвоили усилия… Не выдержав этого безумного натиска, русские отступили. Канониры, видимо, имея какую-то инструкцию, стали подрывать зарядные ящики у своих орудий, иной раз ценой своей жизни.

На левом фланге у шведов, за болотом, заговорила другая русская батарея. Но стрельба пошла не по живой силе, а по льду Вабича. Ядра стали ломать ненадёжную ещё переправу. А тут ещё выяснилось, что даже отчаянная храбрость Карла и его гвардии не помогла захватить сходу самый проблемный участок — ту батарею, с которой то и дело начинался обстрел ракетами по наступавшим. Ни упландцы, ни подошедшие за ними вестерботтенцы и далекарлийцы вместе с отборными воинами — драбантами — ничего не могли поделать с этой батареей. Помимо бомбардиров её защищали солдаты в тёплых овчинных полушубках, а на их меховых шапках польского фасона в свете горящего палисада поблёскивали зелёные значки. Егеря, новый род войск. Ох ружейный огонь был убийственно точен и невероятно скор. Залп сливался со следующим залпом, пули косили наступавших, словно траву. В шведов десятками летели гранаты и небольшие ракеты, которые, судя по причиняемому ущербу, были теми же гранатами, только на «своём ходу». Около батареи вскоре возник второй вал — из мёртвых тел.

И прославленные каролинеры, лучшие солдаты Европы, не выдержали, начали медленное отступление.

Восточный горизонт к тому времени начал сереть, и в этом неверном свете шведы увидели сразу три неприятные вещи. Во-первых, с южного фаса укреплений дозорные углядели подступающую конницу. Снег в округе лежал неглубокий, лошадям не помеха. Во-вторых, огонь северной батареи Шереметева сделал своё дело: лёд на речке начал ломаться всерьёз. Ещё немного — и путь к собственному лагерю для шведов будет отрезан. И, в-третьих, над расположением на том берегу поднималось зарево. Там что-то очень нехорошо горело, судя по дальности — обоз. То ли русские применили свои ракеты, начинив их зажигательным составом, то ли выслали диверсантов… В принципе, сейчас для шведов разницы не было, результат-то всё равно один. И Карл отдал приказ отступать боевым порядком. Потому что, если артиллерия отрежет их от резервов, а с северного фаса подойдёт ещё и конница Меньшикова, на том русский поход шведской армии и закончится.

Шведам удалось то, чего пока ещё не могла исполнить ни одна армия континента: они, серьёзно потрёпанные, уходили с позиций, сохраняя порядок и дисциплину. Переправлялись по изломанному льду, теряя товарищей, погибавших от русских ядер и проваливавшихся в воду, но не утратили сплочённости. Только благодаря этому остались живы и их король, и те, кому повезло вернуться в свой лагерь…

5

— Где Аникишка? Где этот сучий сын?!! — рвал и метал Борис Петрович Шереметев, наблюдая в подзорную трубу погром, учинённый в южных батареях. — Сыскать и предъявить! Сказано было — стеречься атаки с центра! А он что? Проспал? Ежели б не стойкость солдат, то взяли бы свеи …что надо и что не надо! Под суд его!^[75]

— Брось бушевать, Борис Петрович, — сказал ему Меньшиков, наблюдавший не за разнесенными в клочья батареями, а за ретирадой Карла. — Не Аникитой единым, как говорится. Гольц тоже хорош, вон куда кавалерию засунул, едва поспели.

— Всем достанется, — грозно пообещал командующий. — Едва конфузию не получили, едино лишь чудом Господним от позора были избавлены.

— Ну, что, Борис Петрович, полагаю, пора особый пакет вскрывать.

Шереметев при упоминании оного разом перестал кипятиться, сосредоточился. Оба командующих вернулись в палатку. Борис Петрович добыл из кармана ключик, открыл ларец с бумагами и вынул ничем не примечательный бумажный пакет, опечатанный сургучом с орластыми оттисками. С хрустом сломал печати. Внутри обнаружился лист бумаги, исписанный неповторимым государевым почерком, который, не перекрестясь, не разберёшь.

«…и токмо убедившись, что обоз свейский разорён хотя б на третью часть, скрытно отступайте к Мстиславлю, где и надлежит вам присоединиться к головному корпусу. Не должно вам помышлять о генеральной баталии, покуда Карлус сыт и силён. Должно представить ему всё таким манером, будто бы вы из слабости отступили, а он бы бросился следом, отрываясь от своих интендантов…»

Командующие переглянулись.

— Ну, что ж, Борис Петрович, — хмыкнул Алексашка, — быть по слову государеву. Пускай Карлус за нами по морозу побегает, авось согреется!

6

Карла трясло от ярости. Все доводы разума были прочно забыты, едва стало ясно, в какую цену обошёлся неудачный штурм русских позиций.

Нет, он не особенно жалел о потерях живой силы. У него много славных солдат, хоть в полках индельты^[76], хоть в гвардии; хватит, чтобы поставить на колени всю Россию. Но обоз! Кто и как сумел его поджечь? Почти половина съестных припасов безнадёжно испорчена огнём, порох в части зарядных фур был подорван, довершив начатое пламенем. Расспрошенные часовые уверяли, что с того берега прилетели огненные снаряды, после взрывов коих и начался пожар. Учинили расследование, в котором приняли участие и гости. Эти сразу обнаружили, как они выразились, кое-что знакомое. Притащили в палатку обгорелые части помянутых снарядов, которые больше всего напоминали короткие твёрдые крылышки с рублеными краями, крестообразно прикреплённые к обломанному куску трубки из очень толстого многослойного картона. Обозвали сие словом «стабилизатор».

— Ручаюсь, там и на головных частях ракет были такие же …крылышки, — уверенно заявил Хаммер. — Никаких сомнений: тут поработали наши противники.

— Они работали, — прошипел Карл. — У них для этого было почти шесть лет. А вы чем занимались всё это время? Добывали бобровый мех за океаном и выясняли отношения с краснокожими? Крайне полезное времяпрепровождение! Окажись я на вашем месте, Швеция уже владела бы миром!

— Мы, ваше величество, делали, что могли…

— Это я понял! — разъярился король. — Также, как и то, что ваши возможности весьма ограничены!

— Так дайте нам шанс сделать то, в чём наши возможности практически безграничны, — спокойно ответил Хаммер. — Мы ждём только вашего приказа.

— Вы получите приказ, как только я смогу убедиться, что моя армия вновь готова к сражению, — надменно проговорил Карл. — Ступайте.

Битва у Головчина не была поражением, но и не стала победой. Все остались при своих позициях, хоть и понесли ощутимые потери. Но нужно признать: король едва унёс ноги с того берега. Генералов в том не винил: сам хорош. Крепко подозревал, что сейчас в русском лагере идёт выяснение, кто больше виновен в случившемся. Если так, то ещё не всё потеряно.

Лёд на речке был переломан ночным обстрелом, между льдинами чернели многочисленные полыньи разных калибров. По такому «мосту» на тот берег не переправиться, только наводить подобие понтонных мостов. Но делать это под огнём русских пушек — занятие, прямо скажем, чрезмерно рискованное. Нужно ждать, пока мороз не прихватит открытую воду, а это потерянное время, за которое к русским может подойти подкрепление. Впрочем, тоже не худший вариант. Пусть подойдёт Петер и наконец даст генеральное сражение по всем правилам.

Гости с их методами войны — подождут. В конце концов, их черёд может и не настать, если на то будет Божья воля.

…А на рассвете следующего дня короля разбудили словами:

— Ваше величество, вставайте! Русские ушли!

Как — ушли? Куда ушли?!!

Карл был настолько ошарашен подобным известием, что едва не задал эти вопросы вслух. Спал он полностью одетым, оставалось лишь накинуть тёплый плащ и надеть шляпу, чтобы выйти из палатки и убедиться самолично… Лютый холодный ветер сразу подхватил полы его плаща, едва не сдул треуголку. Алый рассвет, заливавший противоположный берег нездоровым, словно бы гнойным светом, не обманывал: сколько ни смотрел его величество в подзорную трубу, столько видел, что разбудили его не зря.

Русские полки действительно ушли.

— Какого дьявола… — у него поневоле вырвалось богохульство. — Почему они отдали мне победу?

— Возможно, ваше величество, они подсчитали свои силы, — ответил вездесущий Лагеркруна, также обозревавший окрестности. — Потери, понесенные ими, могли оказаться существеннее, чем мы думали.

— Но это же прекрасно! — воскликнул Аксель Спарре. — Нам остаётсятолько догнать их и добить!

— Это не основные силы русских, — осадил его король. — Но ты прав: бить врага лучше по частям… Готовить переправы!

Стужа обещала, что очень скоро полыньи на реке затянутся льдом. Однако шведы не станут ждать милостей от природы. Впереди ждала победа, а значит, нельзя было медлить.

Интермедия

Из дневника Петра Алексеевича:

«…А слов от них я набрался немало. Нравится мне язык потомков наших, как они изъясняются — коротко и понятно. То-то они носы морщили, слушая нас поначалу.

Голландия? Нет более для меня Голландии, кроме верфей и мастеров корабельных.

Шведская армия? У них есть чему поучиться, однако ж такая манера сражений долго не проживёт. Тому порукой и оружие нового образца, и сама тактика боя, что принесли с собой люди из грядущего. Сие через двадцать лет изменит мир более, чем всё прочее.

Что привлекает меня в людях из грядущего? Их немыслимая ныне свобода духа, широта познаний, стремление учиться далее, краткость и ясность речи.

Что злит меня в них? Желание всё и всякий раз сделать по-своему…»

7

Очень много слов было сказано и написано по поводу роли личности в истории. Но наблюдать это своими глазами… А уж когда одна личность как следует изучила другую и строит свои планы исходя из результатов исследования, то зрелище получается ещё то.

Иными словами, Пётр Алексеевич поймал Карла Карловича за его самые большие недостатки — самоуверенность и честолюбие. Государь ни на минуту не сомневался, что, узнав об уходе корпуса Шереметева, швед бросится вдогонку, притом, скорее всего, ради скорости марша ещё и от обозов оторвётся, поручив их сопровождению кого-нибудь из генералов. Другое дело, что у Бориса Петровича и Александра Даниловича тоже обозов, считай, не было, но их-то как раз отправили в путь первыми. По дороге нагонят. А вот у Карла ситуация обратная: обозам придётся догонять «хувудармен» короля, которая стремглав помчалась за русскими.

Шведы рассчитывали пополнить продовольственные запасы по пути — проще говоря, отобрать зерно и мясо у местных крестьян — но здесь, на территориях, юридически принадлежащих Речи Посполитой, местные жители почему-то исполняли приказы русского царя. А именно — загодя попрятали своё зерно, угнали скот в леса, да и сами там схоронились от греха подальше… Словом, когда шведы узрели русский арьергард в пределах досягаемости, зубы у них уже постукивали от мороза, а животы нешуточно так подводило от голода. Только раз за несколько дней им повезло найти плохо спрятанную яму с парой десятков мешков зерна. И надо отдать шведам должное: они не передрались за провиант, а найденное до последнего зёрнышка поделили на всех поровну, не чинясь, кто солдат, кто офицер. Ибо так приказал сам король, который разделил скудную трапезу со своими драбантами. Грелись в брошенных жителями деревеньках, рубили на дрова всё, что было способно гореть. Иначе говоря, не особенно они были рады тому, что выступили в поход зимой.

Арьергард русских шведы попытались атаковать сходу, но там не дремали. Застучали выстрелы, появились убитые и раненые с обеих сторон. Вскоре подтянулась шведская конница, однако на узком пространстве лесной дороги особо развернуться ей было негде, а русские ещё и применили по ней маленькие, но очень громко взрывавшиеся ракеты, пугавшие лошадей. Когда же подошли передовые полки, русские и вовсе сцепили несколько телег в вагенбург и встали насмерть, прикрывая отход основного корпуса… Бой приняли около четырёх сотен солдат. А когда стало ясно, что через этот редут раньше ночи шведам не пробиться, так как расположился он крайне неудачно — прямо на дороге меж двух поросших густым лесом склонов — в живых оставалось не более трёх десятков его защитников. Лишь половине от этого числа удалось уйти с наступлением темноты. Но шведов они задержали качественно, подарив своим несколько часов форы.

Карл рассчитывал на генеральное сражение у Мстиславля, куда и направлялся корпус Шереметева, но русские, объединив войска, не стали ждать гостей. Пётр немедленно отдал приказ уходить на юго-восток. В строну Батурина. А до населения городка довели информацию, что Карл идёт сюда, причём, голодный. Мол, делайте выводы. И большая часть населения, сделав нужные выводы, бросилось из города врассыпную, вывозя продовольствие и всё ценное. Что из припасов не смогли увезти ни перепуганные обыватели, ни русская армия, было предано огню…

…Такая игра в кошки-мышки, с одной стороны, безумно нравилась Карлу. Это был тот типаж, который жить не может без дозы адреналина в крови. Приказав Левенгаупту ещё раз пройтись частым гребнем по «освобождённой» от короля Августа части Польши и собрать новый большой обоз, он всё же вынужден был остановиться у полусгоревшего Мстиславля и дожидаться, пока подвезут уцелевший у Головчина провиант. Шведы едва тянули ноги, а сытые и довольные русские преспокойно уходили куда им вздумается, почему-то не желая давать сражение. Разведка доносила, что к армии Петра присоединяются новые полки, подвозят припасы. Противник усиливался, тогда как сам Карл пока только терял.

В день, когда до Мстиславля дотащились шведские интенданты с обозом, явились представители гетмана Мазепы. Они объявили о присяге, которую Иван Степанович принёс королю Карлу, поведали, что клятые донские казаки не поддержали его в том и, более того, направили два полка на подмогу Петру.^[77] Но самое главное — гетман собрал в своей столице, городе Батурине, значительное количество еды и боеприпасов! Если его величество желает разместиться на зимних квартирах и воспользоваться провиантом, собранным его верным подданным — гетманом — то добро пожаловать. А там к весне и полсотни тысяч запорожцев на усиление подъедут, под ручку с калмыками… Обрадованный новостями, Карл отдал приказ — выступать на Батурин.

Про Смоленск он уже успел благополучно забыть. Так же, как Мазепа забыл сообщить, что в крепости Батурина прочно сидит русский гарнизон. Ну, и ещё про пару несущественных деталей. Бывает.

Интермедия

— Речь… За это, честно сказать, наши историки тебя готовы были ногами бить, — призналась Катя, когда они на очередных учениях устроили обеденный перерыв. — Причём, с особым цинизмом. Умудриться так засрать язык, хоть разговорный, хоть письменный — это нужен особый талант. У тебя получилось.

— А что было делать? — немного легкомысленно ответил Пётр Алексеевич, отдавая должное «сиротским бутербродам». — Что делать, когда везёшь вещь либо понятие, а у нас слова такого нет? Только и остаётся, что тащить ещё и слово.

— Ну, ладно — ещё всякие там корабельные термины, все эти шкоты, фалы и кофель-нагели, якорь им в корму, — настроение у солдат-девицы, судья по всему, было хорошее. — Это как раз понятно. А можно спросить, за какой надобностью тебя понесло тащить кучу немецких слов ещё и в быт? То есть туда, где нужные и всем понятные слова как раз были?

— Да пустое…

— Кому как. Просто у нас там шла война с упоротыми ребятами, кто аналогично засрал язык своей земли всякими «накшталт» и «гэликоптэрами» — вместо слов, которые давно есть, да вот беда, слишком похожи на русские. Тебе-то простительно, ты не знал, что творишь. А у нас эту же задачу выполняли явные враги.

— Катя, — Пётр Алексеевич тоже пребывал в недурном настроении: только что провёл тренировку на егерской полосе препятствий. И одет он был в полевой мундир соответствующего рода войск. Да и лето в разгаре, а обед на траве — самое оно для душевной беседы. — Как у вас там говорят — морали решила почитать? Уймись. Что можно, то изменим. Чего изменить уже нельзя, так и останется… Кстати, что такое «гэликоптэр»?

— Такая летающая хреновина с винтовыми лопастями.

— Очень понятно объяснила, — рассмеялся государь.

— Я могу гораздо подробнее, даже с рисунками, но на это уйдёт слишком много времени, — сказала в ответ Катя. — Проще сказать «хреновина» — и всем всё ясно.

— Это оттого, что сию штуку у вас каждый видел. А ты мне попробуй объясни.

— Красиво ты съехал с неудобной темы. Как у нас говорят — слив засчитан, — рассмеялась она. — Ладно, ладно, уже вижу, как ты мысленно мне голову рубишь. Итак, начнём с самого начала — то есть с принципов. Видел проект винтового аппарата Леонардо да Винчи?..

Иногда у них случались такие непринуждённые разговоры, с дружескими подначками и смехом, да. Но уж очень редко, просто по пальцам одной руки пересчитать…

8

Когда стало ясно, что шведская армия свернула с дороги на Смоленск и движется в направлении гетманщины, Пётр Алексеевич перекрестился и облегчённо вдохнул. Получилось.

Ему оставалось одно: следовать параллельным курсом по своей территории, не позволяя Карлу совершать фланговые манёвры. Вокруг «хувудармен» стали крутиться летучие отряды русских, коих именовали «партизанами». Эти выслеживали и уничтожали шведские корволанты, перехватывали гонцов, а то и, объединившись, совершали дерзкие атаки из засад. Февраль, который в старом русском календаре именовался словом «лютый», сделался для шведов не только холодным, но и весьма «увлекательным» по части разнообразных приключений. А попытку повернуть на Киев пресёк неожиданный удар регулярных русских войск по растянутому флангу шведской армии. Пётр не давал Карлу закрепиться ни в одном мелком городке, а крупные населённые пункты были загодя укреплены, благо, целых пять лет для этого было. Лишь в Гадяче шведам удалось взять крепостицу измором, да и то русский гарнизон в полторы тысячи человек, во-первых, продержал там шведов две недели, а во-вторых, сдался «на пароль», то есть под честное слово. Уважая тех, кто столь малым числом сумел ему так долго противостоять, Карл приказал обустроить для пленных русских отдельный лагерь, выделил охрану и скудный, но паёк из собственных припасов, и двинулся дальше.^[78]

В этом году тепло пришло лишь во второй половине марта. Дороги мгновенно развезло в кисель, скорость продвижения обеих армий резко упала. Теперь Карлу, с учётом его манёвров и непредвиденных «сидений», до Батурина было не две недели ходу, а все два месяца — пока дороги не просохнут.

Гонец с известием о выдвижении корпуса Левенгаупта с собранным по половине Польши провиантом прибыл в ставку Петра уже по весенней распутице. Что самое интересное — Карлу о выступлении обоза известно до сих пор не было: курьеров Левенгаупта благополучно перехватывали. Зато в Батурин стали ездить люди в шведских мундирах, принося гетману хорошие новости о скором приближении армии Карла. Мазепа в свою очередь слал с этими гонцами письма — мол, ждём и надеемся, все глаза уже проглядели… Одним словом, у Петра Алексеича в отдельной папочке к концу апреля уже скопился убойный компромат, написанный гетманом собственноручно.

Вы не поверите, но Мазепа слал письма и Петру! В них он уверял в своей абсолютной лояльности, и что присяга Карлу была подставной, и что он заманивает шведов, дабы государь мог ударить по ним, когда ему заблагорассудится. Словом, сказочный …персонаж. Читая его эпистолярию, Катя начинала понимать, почему некоторые из её современников взяли себе этого типа за образец для подражания. Пётр Алексеич даже подумывал, не отправить ли эти письма Карлу, чтобы швед тоже почитал и оценил слог.

А дела у Мазепы и без того шли очень так себе. На свою сторону он сумел склонить около десяти тысяч запорожцев. Как и чем мотивировал, неизвестно, но, когда войско в апреле появилось в районе Батурина, и гетман начал облегчённо вздыхать — хоть не с пустыми руками к королю — среди явившихся казаков нашлись неглупые люди, которые начали здраво оценивать обстановку. В результате процесса осмысления ряды явившихся поредели где-то на треть. В самом деле — шли, как обещал гетман, на всё готовое, а тут надо крепость осаждать. В которой злые солдаты и гора припасов. И ещё неизвестно, в насколько плохом настроении придёт швед. У многих казаков были личные связи в Польше, так оттуда уже понаписали обо всех прелестях шведской оккупации. Наблюдать то же самое у себя дома почему-то мало кому хотелось. А тут ещё слухи о приближении Петра, также пребывавшего далеко не в лучшем расположении духа. О причинах последнего курсировали сплетни, будто какой-то из гетманских отрядов обнаружил поезд царицы, приближавшийся к Киеву. Но поскольку кареты с женщинами и детишками охранял воинский корпус численностью около двенадцати тысяч солдат, от идеи захвата заложников почему-то отказались.

Между тем, слова «тайно и с бережением» Фёдор Головин, возглавлявший этот кортеж, понял достаточно своеобразно. Результат, конечно, положительный: и царицу с детьми привёз в полной сохранности, и пополнение доставил. Два в одном, так сказать. Однако от известной доли негатива с государевой стороны это его не уберегло…

Интермедия

Пётр Алексеич давненько уже не брался за дубинку. Пример «немезидовцев», которых он не трогал ни при каких обстоятельствах, вынудил прочих вначале крепко задуматься о таком феномене, затем присмотреться, сделать кое-какие выводы. Наконец начали раздаваться голоса об офицерской чести. Вначале робкие, словно пробный шар пускали, затем всё смелее. Наконец, исподволь, потихоньку, но общими усилиями до государя довели-таки мысль о недопустимости рукоприкладства, по крайней мере по отношению к служивым. И в один прекрасный момент Пётр Алексеич внезапно обнаружил, что офицерство начало превращаться в некую общность со своим кодексом чести, который не допускал подобных эксцессов. Правда, пока оно строго делилось на два лагеря — «немцев» и «русских». В кавычках — потому что среди «немцев» бывали замечены и природные русаки знатных фамилий, а среди «русских» — самые что ни на есть немцы вроде Дитриха Кауфмана, одного из офицеров егерской роты Преображенского полка, или Алексея Келина, державшего оборону в батуринской крепости. Разница между партиями была в отношении к вопросу чести: имеет ли он касательство только к офицерам, или же распространяется на всё воинское сословие.

Это явление не прошло мимо взора государева.

— Ваша работа? — недовольно вопрошал он у поручика Черкасова.

— Чья же ещё, — лаконично отвечал тот. — Ты, помнится, мечтал о людях чести.

— Уж больно строптивы.

— Почти как мы.

Двое далеко не глупых мужчин поняли друг друга без лишних слов. Люди чести в том понимании, какое оба вкладывали в это слово, будут строптивы всегда. А мечтания… Что ж, они иногда имеют свойство сбываться немного не так, как хотелось бы.

Так что дубинка благополучно пылилась в каком-то забытом углу. Однако ничто не мешало Петру Алексеичу высказывать свой негатив словесно. Головина, к примеру, за «тайность» его манёвра он обложил в пять этажей с перекрытиями, не стесняясь присутствия дам. Матерился государь виртуозно, словно компенсируя богатством лексикона утраченную с некоторых пор возможность отвести душу иным способом.

9

Отправив солдат-девицу вместе с корпусом Меньшикова к Батурину, Пётр, как сказали бы в наше время, «послал чёткий сигнал» гетману. «Пан Запольский» в русском гвардейском мундире должен был однозначно показать Мазепе, что в двойной игре больше нет смысла, ибо в неё не верят.

Апрель 1706 года выдался холодным и относительно сухим. К Батурину, едва просохли дороги, заторопились сразу две армии. У шведов банально закончились припасы. Корпус Левенгаупта с обозом наконец выдрал колёса из грязи и покатил к королю, но король, повинуясь шилу в сидячем месте, тоже начал бродить туда-сюда, то пытаясь собрать хоть какое-то продовольствие, то ища встречи с русскими. С продовольствием получалось не очень, а вот встреч с русскими с некоторых пор было хоть отбавляй. Правда, проходили они совсем не так, как хотелось его величеству. Если бы сейчас здесь оказались воины армии Кутузова, они могли бы сходу опознать собственную тактику мелких многочисленных атак по флангам и в арьергард противника. Партизанские наскоки ослабляли шведскую армию медленно, но верно. Появились прославленные командиры таких соединений, к ним стремились попасть на службу. Потихоньку стали подтягиваться и казаки, присоединявшиеся к «летучим отрядам».

Всё это здорово осложняло Карлу жизнь, но сие обстоятельство его только забавляло. Король словно сам нарывался на неприятности, начав шарахаться от одного городка к другому. В итоге он носился по Малороссии, Левенгаупт, лишённый связи, носился в поисках короля, а Пётр сидел в Глухове и смотрел на этих двух военачальников как на полоумных. Осмысленной логике поддавались действия Левенгаупта, но никак не короля. Того снова куда-то несло. «Весеннее обострение», — едко прокомментировала это Дарья. Наконец Петру Алексеичу это надоело и он с двадцатитысячным корпусом, наполовину состоявшим из драгун, снова атаковал шведский фланг на марше. Пока Карлу сообщили об атаке, прошло не менее получаса, а за это время Пётр успел произвести некоторое опустошение в рядах шведских канониров, шедших в середине длиннейшей колонны, и поджечь часть зарядных фур. Иными словами, опять словно подтолкнул шведа: иди на Батурин.

А между тем корпус Меньшикова уже был там…

— …Думаешь, он тебя узнал? — поинтересовался Данилыч, разглядывая внешний палисад городка в подзорную трубу.

— Не узнал сразу, так помогу, — Катя молча сняла шляпу и отвесила гетману слегка издевательский поклон. — О, вот теперь точно узнал.

Это стало ясно по тому, с какой скоростью гетман исчез из поля зрения. Видимо, до него дошёл весь трагизм ситуации. А Катя ещё и подлила бензинчику в огонь, представившись казакам на стенах и обратившись к ним с краткой речью о том, как Иван Степаныч у неё на глазах целовал латинский крест и руку латинского же попа-иезуита, при том клялся в верности шведу-лютеранину. Видимо, казаки были в курсе, что за чудо чудное у них в гетманах, и потому сразу поверили. Тем более, что кое-кто эту девицу и правда узнал, ибо видел «пана Владислава». Иначе говоря, у Мазепы началась совсем уж чёрная полоса. В городе снова пошли разброд и шатание, часть казаков категорически отказывалась защищать «иуду». Дело закончилось тем, что они взяли верх над оппонентами и открыли ворота.

Четырёхмесячная батуринская эпопея завершилась, равно как и осада крепости. Полковника Келина и его солдат чествовали как героев. Верных мазепинцев повязали, причём, активнее всех в этом процессе участвовали их же товарищи… Припасы стали грузить на телеги и вывозить. Но во всей этой кутерьме, пожалуй, только одна Катя была недовольна. Как она ни старалась этому воспрепятствовать, но гетман всё же сбежал. Наверняка выскользнул в какую-то нору ещё до того, как открылись ворота города.

А приказ был однозначен: что можно из провианта — вывезти, что можно — позволить забрать обывателям и выгонять их из города, а всё прочее «вконец разорить». Точно так же они поступали во всех опорных пунктах, где мог бы закрепиться Карл — не оставляя ему ни крошки.

Теперь многое зависело от того, насколько хорошо сработают «летучие отряды» и разъезды: нельзя было допустить отъезда Мазепы к Карлу именно сейчас, пока он марширует к Батурину. Иначе сюрприза не получится.

Глава 16 Шаткое равновесие

1

Карл не догадывался, что этот человек водит его за нос. Он знал это совершенно точно.

— Вместо крепости с припасами для армии — дымящиеся безлюдные руины, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказал он гетману. — Вместо пятидесяти тысяч солдат — шесть тысяч каких-то жалких разбойников… Я им не верю. Вам, кстати, я тоже не верю.

«Рим предателям не платит» — выражение на все времена. Карл считал, что этот человек, который сейчас стоит перед ним с непокрытой головой, согнувшись в поклоне, заслуживает не только презрения. Он обманул сразу двух монархов, которым присягал на верность. Но если Петра гетман просто предал, переметнувшись на, как ему показалось, более сильную сторону, то Карла он поставил на грань поражения.

Старый идиот. Неужели он думал, будто шведский король станет делать за него всю работу?

— Быть может, вы вовсе не были искренни, когда присягали мне на верность? — спрашивал Карл, наступая на старика гетмана. — Быть может, вы как раз верны своему старому товарищу Петеру, и привели меня сюда на эти руины для того, чтобы ему сдать?

С висков Мазепы, несмотря на прохладный и пасмурный апрельский день, катились крупные капли пота.

— Нет, ваше величество, — негромко сказал тот. — Я верен только вам, и никому более. Я не помышлял о том, чтобы ввести вас в заблуждение, но сам был жестоко обманут. А войско царя подло напало на Батурин среди ночи, не только уничтожив всё собранное мною для вашего величества, но и поголовно истребив его население.^[79]

— Где же тогда трупы? — язвительно поинтересовался король. — Их должны быть тысячи, если я не ошибаюсь. Что-то не вижу гор мёртвых тел.

— Говорят, их погрузили на плоты и сплавили по реке.

— Ах, говорят… Говорить можно что угодно, — продолжал издеваться Карл, разглядывая дымящиеся руины. — Вопрос лишь в одном — поверят ли в те разговоры? Кстати, а из чего была сделана такая масса плотов, не подскажете?.. Впрочем, сие неважно. Важно иное: где провиант?

— В Полтаве, мой король, — проговорил гетман. — Там были вторые по вместимости провиантские магазины.

— Почему я должен вам верить на этот раз?

— Потому что моя жизнь в руках вашего величества, — ответил Мазепа. — Вы вправе казнить меня, если я солгал и в Полтаве не обнаружится искомое.

— А если я обнаружу там русскую армию?

— Скорее всего, так и случится, ваше величество.

— Что ж, это будет прекрасное место для генеральной баталии. Тогда — на Полтаву!

Прохладный, не по-весеннему зябкий ветерок пробирал отощавших за зиму шведов. Но король обозначил цель, к которой следует стремиться. Значит, так тому и быть. Армия идёт на Полтаву.

2

Когда в глуховскую ставку пришли известия о выступлении шведов из-под разорённого Батурина в сторону Полтавы, Пётр Алексеич обрадовался. Всё шло именно так, как он и задумывал.

Для начала он отправил Меньшикову приказ — героический гарнизон Батурина во главе с полковником Келиным немедля направить в Полтаву. Самому полковнику было велено принимать там командование и готовить город к обороне. Сжигать и сдавать его Пётр не собирался, сочтя, что шведы уже дошли до нужной кондиции и пора бы выяснить отношения на поле битвы. У Алексашки была другая задача: раскинуть незаметную сеть соглядатаев, которые сообщали бы о каждом шаге «брата Карлуса», а самому идти на перехват Левенгаупта. Тот всё никак не мог нагнать своего шустрого короля: ему активно мешали.

Шведы применили в Малороссии ровно ту же тактику общения с местными жителями, что и в Польше. То есть просто грабили и насиловали, а если встречали сопротивление — убивали. Был момент, когда Мазепа нажаловался на грабёж самому королю, и тот клятвенно пообещал, что его провиантские команды отныне будут платить за продукты и фураж. Но так как король не обещал не грабить вовсе, то шведы чинно платили, а затем… Правильно: грабили, насиловали и убивали.^[80] Надо ли говорить, как после всего этого поднялся престиж партизанского движения? Так что проблемы возникали не только у «хувудармен», но и у её блудного обоза.

Окончательно сломав голову проблемой, как прокормить своих зольдат, Карл однажды сел на пенёк, положил на колено папку для бумаг и написал письмо «брату Петеру»: мол, взываю к вашему христианскому милосердию, прошу прислать провиант и боеприпасы, плачу полновесным серебром. Смех смехом, но Пётр Алексеевич действительно отправил Карлу Карловичу с два десятка телег зерна, хлебного вина и три подводы с лекарственными травами. Пороха и пуль, слава Богу, не прислал. И денег за то не взял^[81], а в ответном письме высказал завуалированное пожелание «брату Карлусу» доехать до Польши с миром. Карл подарок принял, но сделал вид, будто намёка не заметил. Кампания продолжилась.

А у солдат-девицы Катерины была своя задача. Её целью номер один стали «дикие гуси», прибившиеся к Карлу. Обнаружить, установить численность, каким вооружением и техникой располагают, а также в насколько доверительных отношениях находятся с королём шведов, готов и вендов. В конфликт с упомянутыми современниками вступать только если нападут первыми, но самой стычку не провоцировать. Впрочем, последнего Пётр Алексеич мог и не говорить: Катя самоубийцей не была. В итоге она полных два месяца крутилась около шведской основной армии — то с партизанским отрядом, то с корволантом драгун, то с разъездом преображенцев. И — наблюдала. Иногда участвовала в наскоках на шведов, демонстрируя лицо и егерскую униформу. Иногда, напротив, надевала мундир поручика-преображенца и сливалась с фоном. Чаще всего она делала так, чтобы без лишних проблем добраться либо в ставку Петра, который давно уже выступил из Глухова и тоже двигался к Полтаве, либо к полковнику Келину. В какой-то степени её «работа в поле» помогала выявить местонахождение и боеспособность шведских частей, так что не с пустыми руками солдат-девица являлась и к государю, и в Полтаву.

Интермедия

— …Знаешь, а она иногда мне снится.

— Кто?

— Та, которой я не стала. Жена и мать. Спортсменка. Переводчик книг с иностранных языков. Но если раньше она просто приходила в сны, то сейчас стала звать за собой… Наверное, меня скоро прибьют.

— Глупости не говори, Катя. То покойник ежели во сне зовёт, к беде, а ты жива.

— Я-то жива. Но она — та, которой я не стала — давно уже нет. Её убил солдат, которого ты перед собой видишь…

3

Тихое раннее утро 20 мая 1706 года застало Катю едущей верхом в сторону переправы: «светиться» на мосту или на разведанных бродах у Семёновки не хотелось. Она везла Келину хорошие новости: во-первых, корпус Меньшикова повстречал Левенгаупта буквально в одном переходе от армии Карла и отбил у того обоз с провиантом. Опытнейший генерал сумел сохранить половину своего корпуса и прорвался наконец к королю, вот только сильно налегке, чем только усугубил продовольственную ситуацию в «хувудармен». А во-вторых, скоро здесь будет государь с основным корпусом, так что если и будет осада, то вряд ли сильно надолго.

«Только подраться придётся всерьёз, — думала Катя, стараясь не сильно гнать лошадку. — В тот раз шведы, кажется, больше десятка штурмов провели. В этот раз у Карла цейтнот гораздо хуже. Мы прицельно били именно по его снабжению. Так что натиск будет предельно жёсткий. И Хаммера нельзя забывать… Он может всё, что можем мы. И думает близко к тому, как думаем мы… Его единственный прокол — он не принимает во внимание местных и их обычаи».

Ради укрепления обороны Полтавы в город уже поставили орудия нового образца, стрелявшие раза в полтора дальше старых. Подвезли пороха и свинца, а с продовольствием в городе проблем не было: Мазепа и в самом деле набивал склады провиантом — в ожидании армии Карла. Подкреплений Пётр Алексеевич, увы, подкинул крайне мало. Как были полтавский гарнизон, состоявший из Устюжского полка, плюс солдаты Тверского пехотного полка под командованием Алексея Келина, так и остались. Дал только роту сугубо тылового Белгородского драгунского полка^[82], да и то скрепя сердце: у него каждый боец был на счету. Сейчас эти драгуны осуществляли разведку местности и охранение периметра, так как уже пару дней в окрестностях замечали шаставших поблизости шведов. В прошлый раз при выезде из Полтавы драгуны её остановили и допросили: кто такова, куда и зачем направляешься. Даже документ затребовали, пришлось предъявить письмо от полковника Келина. Всё по-взрослому.

Сейчас она возвращалась с чёткой инструкцией: любым способом задержать шведов под Полтавой, чтобы увязли в осаде и не помышляли искать добычу полегче. Для гарнизона это означало — вы верно догадались — большие проблемы в недалёком будущем. Но стратегически этот шаг был оправдан. Карл, как и в том варианте истории, опасаясь атаки со стороны полтавского гарнизона и ополчения, будет вынужден разделить войско перед генеральным сражением. К слову, никто из «немезидовцев» не рассказывал Петру Алексеичу подробности той Полтавской битвы. Но, как и практически во всех прочих случаях, государь поступал ровно так же, как и должен был, без всяких подсказок. Правда, с некоторыми корректировками, проходившими под грифом «совершенно секретно». Никаких бумаг Катя не везла. Всё в голове, благо на память никогда не жаловалась. Полковник Келин давно в курсе, что она не простой поручик лейб-гвардии, потому передаваемые с нею государевы поручения исполнял в точности. А остальным офицерам в городе об этом знать пока ни к чему.

…Приглушённый топот нескольких лошадей она услышала, когда поднялась от переправы. Будучи верхом, пришлось воспользоваться маленьким бревенчатым паромом, переправляясь в компании местных селян, везших в Полтаву живых свиней. Паром, что вполне объяснимо в военное время, к самому городу не вёл, лишь к предместью в полукилометре от города. Келин распоряжался расчистить зелёные насаждения хотя бы на расстоянии четверти версты от стен, и работы по вырубке деревьев даже начались, но не всюду дошли руки. По крайней мере, сразу за паромной переправой дорога ныряла в густые заросли. Пока селяне выгоняли с плота свой хрюкающий товар, Катя успела прилично отдалиться от берега и даже миновать поворот… С большой долей вероятности это были свои, разъезд белгородских драгун, но привычка всегда быть настороже никуда не девалась. Быть всегда готовым к бою — вот секрет живучести войск особого назначения, хоть в этой эпохе, хоть триста лет спустя.

И эта привычка в который раз спасла ей жизнь.

Едва показался первый же встречный всадник в синем кафтане, как Катя мгновенно обратила внимание, что отвороты не красные, как у белгородцев, а жёлтые. Шведы, увидев всадника в зелёном с красными отворотами кафтане, тоже моментально сориентировались. Несколько выстрелов прозвучали почти одновременно, но первым громыхнул Катин пистолет. Кажется, в кого-то попала — из седла упал один из солдат. А от града ружейных пуль, выпущенных с убойной двадцатиметровой дистанции, её спасла только несчастная лошадь, которую натянутой «на себя — вверх» уздой заставила встать на дыбы… Завидев, что лошадь упала замертво, а противник на земле, шведы радостно заорали и бросились вперёд. Видимо, имели инструкцию сходить на разведку и по возможности взять «языка». А тут целый поручик попался, отличный улов. Вот только у Кати были совсем другие планы на этот день. Хоть она и не слишком удачно упала, крепко ударилась о землю и потеряла шпагу, но пока ничего не сломано, можно подраться. Эти шведы ещё не в курсе, что такое егеря.

Вражеских драгун — а было их, без учёта подраненного первым выстрелом солдата, шесть человек — снова приветствовал пистолетный выстрел. То Катя, используя погибшую лошадь как заграждение, объяснила шведам, что не всё так просто в этом мире. В людей не попала, подранила лошадку вражеского офицера, и тот был вынужден спешиться. При нём имелся не только палаш, но и пистолет за поясом. Кате свои стволы перезаряжать было попросту некогда, счёт шёл на секунды. Она перекатилась на обочину, уходя ещё от пары выстрелов, и вскочив на ноги, скрылась в густых зарослях, куда верхами точно не проехать. А в пешем строю да в ближнем бою даже драгуны-каролинеры не были для неё, прошедшей жесточайшую военную школу, смертным приговором. Если грамотно провести схватку, то есть неслабый шанс на победу.

Стрельба не могла не привлечь внимание в городе, до которого рукой подать, потому и у противника был жёсткий цейтнот. Либо они ловят офицера в зелёном и уходят с добычей, либо не ловят и уходят без добычи, либо сталкиваются с ближайшим русским разъездом и принимают бой. Два последних варианта их явно не устраивали — судя по тому, как они, матерясь, спешились и бросились следом, образовав нечто вроде «полумесяца», как на загонной охоте. Вот только дичь попалась больно опасная, имеющая плохую привычку скрытно таскать за голенищами сапог несколько отличных клинков.

Первый же швед, ломанувшийся следом за ней через кусты, получил удар ножом в горло и, жутко хрипя, повалился под ноги своему товарищу. Тот споткнулся, но выровнять шаг уже не успел: второй точно такой же нож чётко вошёл ему в глазницу. Итак, минус два. Выдернуть ножи и мгновенно — в сторону, уклоняясь от пистолетного выстрела практически в упор. Пуля рванула сукно кафтана на боку, деранула ремень и улетела дальше, не причинив вреда.

Кто так «языка» берёт — с топотом, матом и пальбой? Дилетанты…

4

Шведский офицер снова выругался и взялся за тяжёлый палаш, но зелёный кафтан с красными отворотами уже мелькнул шагах в десяти впереди. Тут же послышались шум и крепкое словцо — как будто убегавший русский споткнулся и упал. Это был шанс. Шведы бросились ловить и вязать невезучую добычу, но первый же, кто настиг беглеца, сам покатился по земле с диким воплем. Чёртов поручик, двигавшийся с невероятной скоростью, крутанулся и глубоко полоснул его ножом по ноге, прямо над коленом. Это же движение поставило русского на ноги. Пока шведский офицер, оставшийся всего лишь с двумя боеспособными подчинёнными, соображал, что ему теперь делать с противником, который уже никуда не убегал, а стоял меж двух деревьев, поигрывая воронёными боевыми ножами в обеих руках, тот сам бросился в атаку. Бесстрашные драгуны, прошедшие с королём Карлом не одну военную кампанию, отступать не собирались. Они уже не помышляли взять этого проклятого русского в плен. Его было необходимо истребить, отомстив за товарищей и лишив вражескую армию отменного бойца. Но спустя всего несколько ударов сердца шведский офицер понял: и отомстить уже не получится. Потому что это исчадие ада в буквальном смысле прошло сквозь прокопчённых многолетним пороховым дымом каролинеров, походя перерезав горло одному и вогнав нож в затылок другому. Только и того, что русский остался без оружия. Ножи завязли в плоти убитых — вот и всё утешение.

— У вас нет шансов, сударь, сдавайтесь, — сказал противник — на хорошем шведском языке, с выговором уроженца Сконе.

— Где же ваша шпага? — поинтересовался швед. — Или вы вздумали грозить мне ножами — оружием разбойников? Так они остались в телах моих солдат.

— Какие проблемы? — неприятно усмехнулся русский, сунув руки в раструбы ботфорт. — У меня всегда есть что-нибудь хорошее для дорогих гостей.

В его руках снова были два клинка, на этот раз попроще и не воронёные… Только сейчас швед разглядел, что противник — лицо в грязи и брызгах крови — на удивление молод, совсем мальчишка. Даром, что ростом вышел, хоть в драбанты записывай^[83]. Офицер был отменным бойцом, одним из лучших. Не раз сходился один на один с врагами, прошедшими прекрасную выучку, показал себя с лучшей стороны и в конном, и в пешем бою. Но сейчас он прекрасно понимал, что русский прав: шансов нет.

Ну, раз так, то славная гибель от руки умелого врага — не худший исход для каролинера. Вот только этот чёртов поручик не торопится резать ему горло. Несколько раз с нечеловеческой ловкостью уклонившись от ударов драгунского палаша, он в какой-то момент оказался справа, перехватил нож обратным хватом и …от всей души врезал шведу в челюсть, словно кастетом.

Мир для офицера мгновенно померк.

5

Выстрелы чуть ли не под стенами города действительно привлекли внимание. К месту стычки тут же помчались два ближайших разъезда белгородцев, а в крепости подняли тревогу.

Крики чуть в стороне от дороги ясно показали, где именно разворачивается баталия. Драгунский капитан, возглавлявший один из разъездов, спешился, взвёл курки на обоих пистолетах и скомандовал своим: «За мной!» Идти тут было всего ничего, каких-то два десятка шагов, но драгуны явились уже к шапочному разбору — аккурат, когда преображенец сцепился с последним шведом, оставшимся на ногах. Удар, которым он свалил противника, был встречен одобрительными возгласами.

— Виват, гвардия! — не без юмора воскликнул капитан, когда швед мешком упал наземь. — Здорово вас натаскивают. Вы случаем не из этих, не из егерей?

— Из них, — преображенец стоял к нему вполоборота и вытирал обшлагом рукава пот и грязь со лба. — С кем имею честь разговаривать?

— Капитан второй роты Белгородского драгунского полка Алексей Меркулов, — представился офицер в сине-красном кафтане. — А вы…

Он хотел было спросить, с кем свела судьба, но тут преображенец обернулся. И капитан его узнал.

Вернее, её.

— Господа драгунство! — воскликнул он, помимо воли чувствуя, как душа отчего-то наполняется радостью. — Вот так встреча! Перед нами — солдат-девица Катерина Черкасова!

— Поручик егерской роты лейб-гвардии Преображенского полка Черкасова, — педантично уточнила девица, которая, выдернув ножи из тел поверженных шведов, очищала от крови клинки пучками травы. — Рада знакомству, капитан, и вы, господа. У меня тут двое раненых каролинов — один здесь, другой валяется на дороге — и ещё этот в беспамятстве. Надо доставить полковнику. Поможете?

Разве можно было отказать даме в такой просьбе? Нет, конечно же.

5

— …Ну, знаете, Алексей Степаныч, у вас под самыми стенами вражеские корволанты шастают, а боевую готовность объявили только сейчас? — искренне возмутилась Катя, когда её наконец доставили к Келину. — В Батурине вы показали себя с лучшей стороны, а здесь…

— Виноват, — вздохнул полковник. — Не ждал, что свеи так скоро сюда подойдут.

— Карл их натаскал быстро бегать… Ладно, проехали. Нужны ли пояснения к государевым инструкциям?

— Нет. Но нам придётся нелегко. Хотя вряд ли мы сумеем удержать Карлуса у наших стен, ежели штурм будет неудачным. Он таков, что способен сняться и побежать далее, в поисках иной цели.

— Это предоставьте мне, Алексей Степаныч. Есть у меня одна идея… — Катю покачнуло. — Простите, после расскажу. Можно глоток воды?

— Вам лекарь точно не надобен? Вы едва на ногах стоите.

— Да так, неудачно упала. Переживу.

— И всё же я пришлю к вам лекаря, госпожа поручик, — совершенно серьёзно проговорил Келин. — Вы нужны Отечеству.

— Поверьте, полковник, вы сейчас куда нужнее Отечеству, чем я…

Тогда, на дороге, она сцепилась со шведами на адреналине, не чувствуя ни боли, ни головокружения. «Отходняк» начался ещё там, на месте стычки, когда любезный драгунский капитан с хорошо знакомым ей южным говором помог отыскать шпагу и шляпу, перевесить на трофейную шведскую лошадь дорожные сумки с убитой ездовой животинки и взобраться в седло. Стремена были коротковаты, лошадь чужая и перепуганная, а в голове шумело и стучало — не иначе отхватила сотрясение. Словом, если она и удержалась от нового падения, то только стараниями капитана, который всю дорогу придерживал её за портупею. Да и по прибытии в крепость пришлось сразу же засунуть своё недомогание подальше и говорить с полковником о важнейших делах.

Местного лекаря, который сходу схватился за медный тазик и скальпель — кровь пускать — она пригрозила пристрелить, если вздумает применять к ней это варварство. Затребовала настойку корня валерианы, запила ею обезболивающие и седативные препараты из своего багажа и выгнала доктора-немца из комнаты. Спасибо Даше, снабдила в дорогу кое-какими полезными таблетками ещё из старого запаса. После этого провалилась в сон без сновидений, продлившийся почти сутки. Наутро 21 мая её разбудили беготня и крики. Пересиливая слабость и тошноту, кое-как натянула сапоги и кафтан, вооружилась и высунулась за дверь. И нос к носу столкнулась с денщиком полковника, явно направлявшимся к ней — будить.

— Свеи, — взволнованно сказал парень. — Подошли к Малым Будищам. Передовые полки уж под городом, сей час позиции для лагеря занимают. Полковник велел вас звать.

— Веди.

Денщик привёл её на выдававшийся вперёд северный фас стены — Сампсониевскую башню. Одного взгляда за пределы города хватило, чтобы понять: осада Полтавы началась.

6

Крепость не сказать, чтобы мощная. Карл видел и более укреплённые города. Но, если верить тем огрызкам сведений, что до него дошли, гарнизон Полтавы был недавно пополнен опытными солдатами. Можно, конечно, как подсказывает Спарре, попытаться произвести штурм прямо с марша, но даже железные каролинеры, ради стремительности манёвра шедшие без остановки весь вчерашний день и всю ночь, нуждаются в отдыхе.

— Разбиваем лагерь, — скомандовал король. — Сегодня наши славные солдаты будут отъедаться и отсыпаться. И приведите ко мне гетмана.

«Отъедаться» — это он, конечно, сильно сказал. Того, что удалось наскрести провиантским командам, хватит хорошо, если дней на десять. Впрочем, солдаты и вправду заслужили и хороший отдых, и двойную порцию горячей каши. А вот от Мазепы королю требуется нечто особое.

Рим предателям не платит. Рим их самих выдаивает досуха.

Пока драбанты устанавливали королевскую палатку, а Карл Пипер разворачивал походную канцелярию, король, взяв с собой Левенгаупта, Спарре и Рёншельта, верхами выдвинулся вперёд, чтобы получше рассмотреть укрепления Полтавы и приметить слабые места. Вскоре двое конных лейб-драбантов привели под конвоем… то есть, вежливо сопроводили к его величеству гетмана Мазепу, тоже верхом.

— Что скажете? — Карл указал в сторону города подзорной трубой.

— У нас по меньшей мере восьмикратное превосходство в силе, мы их раздавим, — безапелляционно заявил Рёншельт. — Достаточно будет одного хорошего штурма.

— Не забывайте, что с фланга над нами нависает армия царя Петера, — напомнил битый Алексашкой Меньшиковым Левенгаупт. — Не стоит его недооценивать.

— Мы об этом ни на минуту не забываем, господин Лейюнхувуд, — насмешливо сказал король, намеренно произнося фамилию своего генерала по-шведски — как она звучала изначально, до перекройки на немецкий лад.

— Если вашему величеству угодно слушать одни только приятные речи, то я здесь лишний, — обиделся тот.

— Полно вам, генерал, я ведь не со зла… Аксель, ваше мнение?

— Русским полкам ещё нужно переправиться через реку, — резонно заметил Спарре. — Но поскольку мы этому будем всячески препятствовать, то и проблем нам они создать при осаде не должны.

— Я выслушал вас, господа, благодарю, — произнёс король и обернулся к Мазепе. — Итак, гетман, мне от вас надобен самый подробный доклад о состоянии укреплений города, их план и всё, что вам известно о гарнизоне.

— Все соображения насчёт слабых мест сей крепости я изложил письменно, ваше величество, — поклонился старик. — Сия записка вкупе с подробным планом уже не первый день находится у вашего канцлера.

— Отлично. Вернёмся же в лагерь и ознакомимся с подробностями.

Блистательная кавалькада, в которой невзрачнее всех выглядел король Швеции, одетый в мундир простого драгуна, неспешно развернулась и шагом двинулась назад. Спешить особо было некуда и незачем.

Интермедия

— Знаешь, Кать, а у истории есть весьма странное чувство юмора, — сказала Дарья, складывая походные аптечки для «немезидовцев». Своих лекарств осталось не так уж и много, но ситуация требовала использовать их по максимуму. — Ты будешь смеяться, но я интересовалась судьбой Марты Скавронской… после нашего вмешательства.

— Ничего смешного здесь не вижу, — пожала плечами сестрёнка. — На твоём месте я бы тоже старалась побольше вызнать о женщине, которая теоретически может увести мужа. Ну, так что наша несостоявшаяся императрица?

— Мы ведь заняли Нарву на три года раньше и без боя, — напомнила Дарья. — Марте тогда было шестнадцать или семнадцать, она уже состояла в услужении у пастора Глюка и начинала крутить с кем-то там шашни. Пастор не будь дурак, тут же начал искать первого встречного, за кого не жалко выдать такое сокровище. И первым встречным оказался русский солдат из гарнизона, который повёлся на её мордашку. Быстренько перекрестили нашу Марту в православие под именем Екатерина, повенчали с этим солдатом и с чистой совестью выгнали из пасторского дома. Сейчас она исправно стирает мужу штаны, рожает детей. И наставляет рога. Солдат её за это, ясное дело, колотит, потом прощает и всё начинается сначала… А знаешь, как зовут того парня? Пётр Михайлов.

— Да уж, ирония судьбы, — усмехнулась Катя. — Кое-что осталось неизменным.

7

— Карлус.

По-русски Келин говорил как коренной москвич. Поговаривали, будто он даже не из кукуйских, а сын служивого немца, перешедшего со всем семейством в православие ещё при Фёдоре Алексеевиче. Катя и до батуринской эпопеи интересовалась, что это за человек, ведь три сотни лет спустя данные о нём были крайне скудными. Оказалось — опытный офицер, на хорошем счету. Под Нарвой уже воевал подполковником, год спустя был повышен в чине и поставлен командовать новосозданным Тверским пехотным полком. Активно содействовал внедрению различных новшеств, как по части вооружения, так и в обучении солдат. Кто-то из «немезидовцев» два года назад приезжал к нему, натаскивать служивых в непростом искусстве рукопашного боя и тактическом взаимодействии во время сражения — то есть, в чём традиционно были сильны шведы. Привёз положительные впечатления от этого полковника, а от самого Келина позднее поступило благодарственное письмо за отменную выучку солдат. Одним словом, вояка до мозга костей, причём в хорошем смысле. Проблема была в одном: в политике и большой стратегии он смыслил очень мало. А именно эти две составляющие сейчас определяли судьбу вверенного ему города.

Пока Карл разглядывал укрепления Полтавы в подзорную трубу, Алексей Степанович с Сампсониевской башни наблюдал шведского короля и его свиту при помощи точно такого же инструмента. Противник пока к устройству контрукреплений даже не приступал, но в том, что вскоре шведы начнут земляные работы, никто не сомневался.

— У нас останется только один путь сообщения с государем — через Ворсклу, — сказал Келин, складывая подзорную трубу. — Мост наверняка уже под их прицелом, да и паромом воспользоваться не дадут. Останется лишь лодочная переправа, да и то ночью.

— Для переписки государь советовал использовать полые бомбы и целиться в окраину села Крутой Берег, — негромко сказала Катя. — Ответы станут присылать тем же способом на Соборную площадь. О прочем можно будет договориться по обстоятельствам — где, что и как передавать.

— Пороха и пуль пока хватает. Подкреплений бы… — полковник оценивал количество ставящихся шведских палаток в прямой видимости. — Сколь людей привёл Карлус?

— Около тридцати пяти тысяч. По головам их, понятное дело, не считала, но знаю, что за полки пришли с Карлом. Однако не их нам стоит опасаться в первую очередь, Алексей Степаныч, — Катя понизила голос до полушёпота. — Давайте понаблюдаем за его лагерем. Если я права, то мы очень скоро увидим тех, кого стоит бояться всерьёз.

— Кто таковы? — полковник, словно почуяв ледяной ветерок, весь подобрался.

— Расскажу подробнее, не здесь. Хотелось бы ошибиться, но надежды на это мало.

— Ясно. Тогда нам следует обсудить сие в более пристойных условиях.

«И без лишних ушей», — преодолевая головокружение, Катя прошла вместе с полковником по стене до самых Спасских ворот, где они спустились в город.

Разговор предстоял непростой, потому она на ходу бросила в рот и разжевала горькую таблетку мощного анальгетика. Одну из последних.

8

Глядя на план крепости, Карл не мог отделаться от странного ощущения. С одной стороны, здесь нет сильных мест. Но с другой — нет и откровенно слабых, единственный удар по которым мог бы решить ход осады. В городе протекает речка, а значит, нет проблем с водой. О продовольствии и порохе позаботился сам гетман. У русских могла наблюдаться лишь нехватка людей, но при наличии оружия, решимости и грамотного командования они могут продержаться до подхода «брата Петера».

А шведские солдаты, как это ни удивительно, хотят кушать не одну лишь кашу. Гетман обещал мясо, вино и пиво — где они? Ясно, что в городе. Но не спалят ли русские эти припасы так же, как спалили в Батурине?

— Андерс, — король позвал своего верного Лагеркруну. — Где болтается этот чёртов англичанин?

— Сказал, что пошёл со своими людьми на рекогносцировку местности. Хотя, вообще-то должен был уже вернуться, — ответил тот.

— Пошли кого-нибудь за ним. Если вернулся — пусть явится немедля.

Хаммер был в королевской палатке уже через четверть часа. Ну и вид… Ладно — Карл уже притерпелся к этой ненавистной пятнистой униформе и защитной амуниции, которую разве только хорошим ядром можно пробить. Но на шлеме, обтянутом сеткой, у англичанина торчали веточки со слегка подвявшими листочками, а физиономия оказалась густо вымазана грязью. Да, такого солдата непросто заметить, даже в нескольких шагах от себя. Однако раздражение всё же давало о себе знать — сухим деловым тоном, с каким заговорил король.

— Узнали что-нибудь любопытное? — спросил Карл, и не подумав предложить англичанину присесть.

— Мы можем вскрыть эту крепость изнутри, не тратя времени на осаду, — произнёс тот, сразу переходя к делу. — Если вас это интересует, я готов изложить план. Но учтите, операция должна быть ночной и без поддержки пехоты извне ничего не выйдет.

— Хорошо, — король протянул ему подробный план Полтавы. — Излагайте.

Минут десять ушло на подробнейший рассказ Хаммера, с демонстрацией, как он выразился, «точек приложения» на схеме крепости. Карл прекрасно понимал, что в его руках имеется прекрасный ключ от любой твердыни… Ну, хорошо, не ключ — отмычка. Он видел, что такое солдаты грядущего, каковы их возможности. Те попросту дрались по-другому, не так, как принято здесь и сейчас. Это как если бы он сам со своими каролинерами, фузеями и пушками оказался в войске святого Олафа — у норвежцев попросту не было бы ни единого шанса. Но ведь и у русских есть точно такие же воины. Кто даст гарантию, что сейчас в Полтаве не сидит десяток тех самых солдат, что взяли его в плен? А ведь о том, что их враги сейчас в шведской армии, они знают наверняка, не зря же та девица крутилась в Варшаве вокруг его ставки.

Кто знает, может, Хаммер и три с лишним десятка его людей как раз и спугнули тогда эту …даму, когда она намеревалась исполнить свою угрозу?

В конце концов, если противник не гнушается использовать солдат будущего для собственной пользы, то что мешает сделать то же самое королю шведов?

Хаммер ещё не закончил изложение своего плана, а Карл уже знал, что согласится. Но прежде, чем отправлять этого самоуверенного типа на вылазку, обязательно обустроит лагерь, пророет траншеи с апрошами и установит батареи для артиллерии, как того требовало современное военное искусство. Сорок человек, какими бы искусными бойцами они ни были, не отменят того факта, что у «брата Петера» более сорока тысяч солдат. Количество тоже имеет значение.

9

Она изложила полковнику суть дела сухо и сжато, без словесных кучерявин. Келин крепко задумался.

— Вот как, — сказал он, глядя на подробный план укреплений Полтавы, лежащий перед ним на столе. — И много их у Карлуса?

— За всё время наблюдений я насчитала тридцать шесть человек, — сказала Катя, не без отвращения глядя на стоявшее в сторонке блюдо со свежей отварной курочкой в овощах: её по-прежнему мутило от сотрясения. — Командует ими некий англичанин по имени Стивен Хаммер. Но подчинённые между собой называют его Док. Чрезвычайно умелый воин, крайне опасен. При встрече с ним лучше обходите десятой дорогой. Какие-то шансы против него, и то небольшие, имею в этой крепости только я.

— Капитан Меркулов мне порассказал кое-что о вашей стычке с семёркой свеев… Те люди могут всё то же, что и вы?

— Да.

— Тогда они должны и мыслить, как вы, — проговорил полковник. — Вы не раз видели полтавскую крепость извне. Где бы вы устроили вылазку?

— Вылазки, — уточнила солдат-девица. — Мы бы пошли самое меньшее четырьмя группами, а то и пятью. Но, думаю, вряд ли Хаммер станет делить свой отряд больше, чем на четыре части. Восемь или десять человек — самое оно, чтобы и пробраться незаметно, и сделать дело. Стену мы бы форсировали вот здесь, здесь, здесь и здесь, — Катя указала четыре точки на схеме, где, по её мнению, были самые проблемные места в обороне от диверсантов. — Как вариант — ещё зашли бы с востока, где не ждут, вот сюда. Наиболее вероятные цели их атаки — Спасские, Киевские и, как это ни покажется странным, Куриловские ворота, которые дальше всех от вражеских позиций. Причём Спасские мы бы захватывали в последнюю очередь просто потому, что подойти к ним незаметно шведы извне не смогут, там две стены по обе стороны дороги, слишком большой риск обнаружения. Киевские — самые опасные, они выдаются из кольца стен, и поблизости одно из уязвимых для диверсантов мест — угол у Басмановой башни. Самое угрожаемое время — от двух часов пополуночи до рассвета, когда часовым больше всего хочется спать. Проникнуть в город, тихо вырезать караульных и открыть ворота — не так уж сложно, как кажется. Мы подобным образом потешную крепость на учениях брали. Управились меньше, чем за полчаса.

— Захват нижнего города не рассматриваете?

— В нём нет особого смысла: та же осада, только наше положение будет несколько хуже, чем сейчас. А у них задача — разрубить гордиев узел одним ударом. Это как раз в стиле Карла.

— Сможете растолковать отборным солдатам, куда глядеть, кого высматривать и что делать?

— Да. И сама теперь стану заступать на караул по ночам.

— Вам нездоровится, Екатерина Васильевна.

— Алексей Степанович, если эти ребята проберутся в город, плохо будет всем. А я как-нибудь переживу.

— Вас, к слову, капитан Меркулов желал видеть, — сказал полковник, как-то странно посмотрев на неё. — Говорил, по поводу пленных.

— Где я могу его найти?

— Погодите, — полковник вновь сделался серьёзным. — Я ещё не ведаю о ваших соображениях, как вы намерены удерживать Карлуса у стен города, ежели диверсия либо штурм окажутся неудачными.

— Если диверсанты попадутся или вовсе не смогут пройти в город, у Карла уже будет подозрение, что кто-то из наших здесь, — усмехнулась Катя. — И тогда я покажусь на стене. У него ко мне личные счёты, так что после этого сидеть он у нас под боком будет либо до второго пришествия, либо пока Пётр Алексеевич его отсюда не выкурит. Злопамятный гадёныш.

— Ему уже не восемнадцать лет, — покачал головой Келин.

— А ведёт себя так, будто со времени нашей последней встречи даже немного помолодел. Ну да Бог с ним. Главное — не проворонить диверсионную группу. Они четырьмя пойдут, а нам и одной за глаза хватит, если вдруг что.

Полковник с усилием потёр виски кончиками пальцев.

— Егеря смогут помочь? — спросил он.

— Думаю, да. Вы можете запросить помощь. Даже если всего десяток наших пришлют, и то будет спокойнее.

— Я немедля отпишу и отправлю письмо в полой бомбе, как указывал государь… Что ж, положение у нас тяжёлое, однако не вовсе безнадёжное… А капитана Меркулова вы найдёте в магистрате. Драгун расположили в его окрестностях…

Интермедия

…Катя сама не знала, отчего не присмотрелась к этому человеку ещё там, на дороге. Наверное, слишком сильно ударилась головой оземь, так, что и дела не стало до окружающих. А зря.

Ничем не примечательный с виду человек, с овальным лицом, типичным для любого европейского народа — такой типаж она часто встречала в разъездах по миру, от Франции до Владивостока. Коренастый, седеющий, усатый, ростом ей по глаза. Ну, что поделаешь, если и в своём времени она нечасто видела людей выше себя… Но не внешность её поразила, а взгляд.

Так отец когда-то смотрел на маму…

О чём был разговор? Ах, о пленных шведах… Нужно их допросить? Нет смысла. Всё, что могут рассказать те шведы, Катя и без них знает. Пусть себе сидят в подвале и никому не мешают. Раненых уже перевязали. Офицеру, которому она тоже устроила сотрясение — дадут какое-нибудь снадобье, и пусть отлёживается на соломе…

Но, разговаривая о пленниках, он не переставал смотреть на неё… Катя чувствовала себя так, словно над заледеневшей пустыней, когда-то бывшей её душой, взошло тёплое весеннее солнце. И многолетние льды начали таять, расступаться.

Этот человек видел, что с ней некогда произошло. Понимал, что убитую душу воскресить не получится. Он попросту отдавал ей свою — возьми, мол, и живи.

Могла ли она принять такую жертву?

Могла ли не принять?

Из магистрата она ушла в состоянии, которое смело можно назвать словом «смятение». Для самокопаний было не самое лучшее время: на кону стояло буквально всё, ведь если Карл захватит Полтаву, то и ход истории резко изменится. Не случится оглушительного разгрома шведов, России придётся долго и муторно выковыривать «брата Карлуса» из Малороссии, причём, без какой-либо надежды на помощь союзников и с угрозой войны ещё и с турками. Потому город должен устоять, любой ценой, хоть при штурмах, хоть при вылазках диверсионно-разведывательных групп Хаммера… Но взошедшее над руинами её души солнце продолжало светить и греть даже тогда, когда она заперлась в отведенной ей комнатушке.

А когда тает лёд, течёт вода.

Катя не плакала с пятнадцатилетнего возраста. С того самого дня, когда случилось непоправимое. А сейчас по её лицу текли слёзы. Слёзы облегчения. Слёзы возвращения к жизни.

10

…В эту ночь мало кому довелось нормально отоспаться.

Не спали в Полтаве: поручик лейб-гвардии Черкасова не могла, конечно, разорваться на четыре части, но весь день посвятила инструктажу самых толковых офицеров Тверского и Устюжского полков. Затем отправила их спать до полуночи, а сама честно попыталась справиться со своим сотрясением и переживаниями. Было от чего поволноваться.

Не спал драгунский капитан Алексей Меркулов, который, несмотря на солидный по тем временам сорокапятилетний возраст, снова чувствовал себя молодым и полным надежд.

Не спали «дикие гуси», которые решили, что сейчас самое время произвести ночную разведку на предмет распорядка полтавских часовых. Разглядывали стены и башни в бинокли — увы, у тепловизора давным-давно сдох от глубокого разряда аккумулятор, приходилось пользоваться дедовскими методами наблюдения.

Не спали пехотинцы Нёрке-Вармландского полка, которых, вопреки обещаниям, растолкали среди ночи и отправили охранять этих чёртовых англичан, вздумавших производить рекогносцировку в такое неподходящее время.

Не спали канониры корпуса Шереметева, стоявшего у села Крутой Берег. Днём сюда из города прилетела бомба с бумагами внутри, послание доставили генералу. Теперь пушкари ожидали ответа, чтобы перекинуть его в такой же бомбе в крепость.

Не спали и люди, готовившиеся в любой момент погрузиться в лодочки и тихонько переправляться на правый берег Ворсклы. Им не хватало только одного — пароля, по которому их распознают защитники города.

Не спал гетман Мазепа, только сейчас окончательно осознавший, во что сам же ввязался. Его положение не улучшится даже если Карл победит. А в этом — Господи, помилуй! — Иван Степаныч временами начинал робко сомневаться.

Не спал и сам Пётр, которому оставалось вести армию к Полтаве всего каких-то три дня. Он лучше всех понимал, что легко не будет, и готовился к любому варианту развития событий.

И только Карл спал в своей палатке, словно дитя. У него были хорошие предчувствия. Бог за шведов, а иначе и быть не может. Карта России уже расчерчена его рукой — кому какие земли отойдут в очень скором времени. «Брат Петер» не успеет подойти к Полтаве, как крепость будет взята.

Глава 17 И один в поле воин

Интермедия

— …Да, так и было сказано: «Иоанн Грозный, за жестокость прозванный Васильевичем». Может, и анекдот, но очень точно отражающий суть дела.

Кате было не смешно. А вот Пётр Алексеевич хохотал, и ещё как! Но выводы из услышанного он делать тоже умел, как бы не лучше прочих.

— Ясно, что мы для них некто вроде белых арапов, — сказал он, отсмеявшись. — Какое дело до имён варваров, коих надлежит в узде держать? Однако наши времена — совсем не те, что ваши, Катя. У вас могли послать их подальше — потому что за триста лет у них же полезного набрались, да и своего ума нажили. Мы не можем. Флот едва родился, армия, считай, тоже. Заводы с мануфактурами только заработали. Первые школяры ещё сопляки. А без сего нас за год сожрут… Они нам нужны. Пока нужны…

1

По большому счёту, он должен… нет — обязан был оставить её в Киеве, под охраной большого гарнизона и крепких стен. Но эта женщина снова проявила характер.

Железо в бархате. Как и прежде. Ничего не изменилось от того, что теперь она его жена и мать его детей.

Едва слышно звякнуло: Дарьюшка поставила поднос на стол.

— Я понимаю — ситуация требует, — мягко сказала жена. Не улыбка — тень оной коснулась её губ. — Но ты бы не пил столько кофе на ночь. Свалишься.

— Меня мудрено и ядром свалить, что там кофе, — он попытался свести всё к шутке, но сразу было видно: не получилось. — Сама бы ложилась, душа моя.

— Дети спят, — ответила она. — А я не могу.

— Тревожишься?

— При всём том, что я знаю — да, тревожусь. Всё изменилось. И может измениться ещё сильнее, хотим мы того или нет. Сейчас многое, если не всё, зависит именно от тебя… Знаешь, любимый, что бы ты ни решил, как бы ни поступил сейчас, я поддержу тебя во всём, до конца. Но позволь и мне исполнить свой долг — также, до конца.

— Небо не упадёт на землю, ежели ты в этот раз останешься в обозе под охраной. С этаким брюхом — да в госпиталь! — он привлёк её и усадил к себе на колени.

— Небо, может, на землю и не упадёт, — Дарья печально улыбнулась. — Случится кое-что похуже: я буду знать, что …недостойна тебя.

— Будто лекарей в армии больше нет! — возмутился государь.

— Есть, — согласно кивнула она. — Я даже офицерских жён к госпиталю приставила. Пока им работы немного, полотно на бинты резать да травы толочь. Но сам знаешь, что начнётся во время сражения. А если меня там не будет — что скажут о тебе господа офицеры? Свою жену, мол, спрятал, а наших запряг? Я на седьмом месяце, а там есть бабы и на последнем, вот-вот родить…

— Может, мне «Домострой» вспомнить, а, Дарьюшка? — с нехорошей усмешкой сказал Пётр Алексеевич, но глаза выдали: не мог он быть с этой женщиной по-домостроевски жёстким, бесполезно. — Мне останется и тебя от госпиталя удалить, и баб офицерских, чтоб толков разных не было.

— Значит, я тебя всё-таки недостойна…

— Вот упрямая! О себе не думаешь — подумай хоть о детях!

— Удар ниже пояса, — вздохнула Дарья. — Но именно о них я как раз и думаю… Ты не поверишь, но наш Петруша вместе с женщинами режет полотно на бинты. Он делает то, что может, и тоже хочет быть достойным тебя… Дай и мне сделать то, что я могу. Прошу, родной мой.

— Может, мне тебя под замок посадить, чтоб знала, как мужу перечить? — он устало закрыл глаза и уткнулся лицом в волосы жены, выбивавшиеся из-под чепца. — Ведь ежели не дам согласия, пойдёшь без оного. Как тогда, в Петербурге.

— Просто у каждого из нас свой долг, Петруша. Разный, но одинаково тяжёлый… Да и госпиталь вне опасности, внутри лагеря. Пусть его курсанты охраняют. Заодно и Алёша под присмотром будет, а то ты его знаешь — на подвиги потянуло…

Прав Алексашка: от умной жены всегда голова болит. Может, с дурой было бы проще обращаться: попросту приказать, и всё. Но тогда волком бы выл от душевного одиночества — как тот же Алексашка со своей Дарьей Арсеньевой. Вот уж курица, даром, что по-немецки говорить умеет. Дарья Черкасова умна и сильна духом. В этом её огромное достоинство и такой же великий недостаток. Всё тщится доказать, что достойна его. К чему, ежели и так всё ясно?

Эта упрямая женщина дарована ему самим Богом. А за грехи или заслуги — сам догадывайся, государь.

2

В ночь на 22 мая в крепость явилось подкрепление — около сотни солдат корпуса Шереметева. Больше переправить не получилось: шведы, выставившие секреты у берега, заметили и начали обстреливать лодчонки. По ним открыли ответный огонь, однако переправу пришлось прекратить. Егерей среди этой сотни не было.

Катя опасалась, что под прикрытием этого шума полезут диверсанты, но Бог миловал. Видимо, то ли Хаммер решил, что нужно сперва поизучать распорядок смены часовых на стенах, и только потом лезть, то ли «брат Карлус» ему ещё приказа не дал. Причём, одно не исключало другого. Она, конечно, накрутила бойцов, подробно объяснив тактику вероятного противника и как ей противодействовать, но ведь это обычные солдатики из полевых полков. Половина личного состава пехотинцев — только что из гарнизонных «учебок», то бишь совсем желторотые. Только и умеют, что ходить строем да палить из фузей куда прикажут.

Хорошо, что уговорила полковника ставить ночью на стены либо опытных «тверских», либо приданых гарнизону драгун. Эти вообще не рекруты, а бывшие солдаты поместных дворянских конных полков, ныне сформированных в драгунские. Среди белгородцев не было никого моложе двадцати пяти лет, послужить успели. А что тыловые — как гласит старая советская песенка, «солдатами становятся». Боевой опыт приобретается — кто бы мог подумать — в реальном бою.

Было время, особенно сразу после присвоения сержантского звания, когда Кате было неловко командовать парнями и зрелыми мужчинами старше себя по возрасту. Было — и прошло. Всё действительно решал опыт. Потому, когда кто-то из белгородских дворян начал бурчать по поводу «какой-то девки», взявшейся их поучать, его свои же заткнули: мол, ты всю жизнь по гарнизонам, а она сколько лет уже на войне, и Карлуса под Нарвой лично в плен брала. Даже вмешиваться и «строить» не пришлось. Вопрос возник ровно один — откуда белгородцы знают о её послужном списке? Или надёжа-государь постарался распространить миф о «русской Жанне» в глубинку? Если да, то как?

Этот вопрос она и задала капитану Меркулову, когда они уселись поужинать — прямо на стене, всё равно ведь смеркается, на караул обоим скоро заступать. На ужин у них была краюха ржаного хлеба — к слову, очень вкусно выпеченного — неслабый шмат солёного сала с мясной прорезью, пара луковиц и по кружке взвара из сухофруктов. Уселись под стеночкой на собственных свёрнутых епанчах, достали ножики и начали нарезать снедь ломтиками. Бомбардиры на стенах, дежурившие у пушек, косились на них, но с позиций не гнали.

— Откуда знаем? — с лукавой усмешкой ответствовал капитан, соорудив себе здоровенный «лапоть» из куска хлеба и ломтей сала. — Лет пять, как среди крестьян лубочные картинки про тебя ходят.

— Даже интересно стало, — имея представление о «лубках», Катя могла себе вообразить, что и как там было нарисовано. А главное — как представили для народа её предысторию. — Ни разу не видела, если честно. И много там наврали?

— Того знать не могу. Нам, само собою, не лубочные картинки, а гравюры попадались. Там пояснения ещё были… — он посмотрел в темнеющее вечернее небо. — Словом, не сказка для крестьян. Правда. Но — не вся.

— Всю правду никто бы и не написал, — Катя начала догадываться о содержании тех «пояснений», которые были явно предназначены именно для служилого сословия. — Особенности службы, уж прости, Алексей Фёдорович. То, что мы делаем для армии, не каждому можно знать.

— Вроде того, чему ты пехотных офицеров учила — правильно выслеживать этих, как их, диверсантов?

— И это тоже. Согласись, чем меньше народу о том болтает, тем лучше. И без того сложно стало работать.

Катя воздала должное своему бутерброду, хотя есть до сих пор не тянуло. Последствия неудачного падения с лошади будут сказываться ещё не один день и даже не одну неделю, но острая фаза явно уже миновала. Пока ни провалов в памяти, ни других фатальных симптомов она не наблюдала, что уже хорошо. Но Дарья предупреждала: мол, гляди, сестричка, тебе уже двадцать восемь, а не восемнадцать. Чем дальше, тем сложнее будет преодолевать последствия ранений и травм.

А недавно исполнилось двадцать девять…

Рядом с капитаном было так спокойно, словно она вернулась домой. В тот немыслимый ныне уют, созданный отцом и матерью. Глупая мысль, но хотелось, чтобы Земля остановила своё вращение и этот вечер не заканчивался никогда. И одновременно — хотелось ускорить время, чтобы быстрее завершилась эта чёртова осада. Только тогда и можно будет дать себе немного воли. Немного — потому что всё уже решено. Если останется жива после полтавской эпопеи, то уйдёт с военной службы в Иностранную коллегию. Сперва секретарём куда-нибудь к заклятым союзникам в Копенгаген или Дрезден, а там видно будет.

И личной свободы у дипломата побольше, чем у поручика лейб-гвардии.

Главная загвоздка, как обычно — просто выжить, здесь и сейчас.

3

Где полковник Келин откопал в Полтаве зерновой кофе — тайна сия великая есть. Это дорогущее «зелье» только начинало входить в моду, Пётр Алексеич его зело уважал, конечно, в виде напитка. Но сейчас обжаренные коричневые зёрнышки стали для Кати спасением. Достаточно было пожевать одно, и сон на пару часов как рукой снимало.

Алексей Степанович выделил ей с полфунта этого природного стимулятора. Каждому солдату и офицеру, кто заступал с ней в караул на ночь, она выдала по три-четыре зёрнышка с наказом жевать, только если в сон клонить начнёт. Огней — минимум, чтобы караульные не слепли от собственного освещения. А вместо команды «Тревога!» — тот, кто заметит неладное, должен орать: «Зажечь огни!» Потому что на «тревогу» все поневоле начнут глазеть туда, где орали, и могут пропустить ДРГ, а «зажечь огни» — это конкретное действие, команда, которую нужно выполнить немедля.

Там, за стеной, весь день шли фортификационные работы: шведы окапывались по всем правилам «постепенной атаки» господина де Вобана. Ну, как — шведы… Мазепинцы, которые на свою голову поверили гетману и пришли воевать за короля Карла. Вот только у его величества на их счёт сложилось весьма определённое мнение. Воевать? Шведы — лучшие солдаты в мире, им на поле сражения помощники без надобности. А вот шанцы копать — это пожалуйста. Труд на свежем воздухе оздоравливает и тело, и душу… Конечно, Катя из истории знала о таком эпизоде, но наблюдать за сим действом собственными глазами — это было нечто. «Одвични лыцари» с лопатами, над которыми стоят ухмыляющиеся надсмотрщики-шведы! Картина маслом, как сказали бы триста лет спустя.

Пока ещё шведы не установили артиллерию для обстрела города, только заблокировали все подходы и рассадили кругом свои секреты, чтобы не позволить осаждённым сноситься с основными силами: Шереметев-то недалеко. Однако и так было понятно, что соваться сейчас за стены — самоубийство. Так что беспокоящий огонь шведы пока не вели — нет смысла. Полковник Келин гонцов за город не отправлял — тоже нет смысла при наличии «пушечной почты». И все демонстративно готовились к предстоящим штурмам.

Петру Алексеевичу оставалось два дневных перехода до Полтавы, если его ничего не задержало в пути. Наверняка и Карл об этом знал. Потому вероятность диверсии в ближайшие две ночи возрастала почти до ста процентов. Но в эту ночь «дикие гуси» решатся на вылазку, или в следующую? Бог весть. Главное — смотреть в оба и не терять головы.

Сегодня она полдня потратила на то, чтобы хоть часть белгородцев немного поднатаскать на борьбу с такими, как она сама. Чтобы хотя бы пять секунд могли продержаться и поднять шухер. Самой большой проблемой оказалась не физическая подготовка. С этим у местных был полный порядок. Сложнее всего было преодолеть психологический барьер — все эти понятия о «благородной войне» и тому подобное, особенно среди офицеров. Наконец не выдержала и заявила: «Если к вам в дом лезет разбойник с ножиком, вы не станете придерживаться всех этих правил — просто саданёте чем попало и куда попало. Ну, так вот, и сейчас то же самое. Цель нашего противника — не красиво подраться, а убить нас. И ему всё равно, как он это сделает — благородно или не очень. Ему важен результат — чтобы мы тут дуба дали…» Только после этого дела пошли куда лучше.

…Приближение пресловутого «Часа Быка» — то есть двух часов пополуночи — Катя ощущала как давящую со всех сторон темноту. Это было не нечто личное, просто просыпались древние инстинкты, унаследованные людьми от животных предков. Она могла видеть, как примерно те же ощущения, испытываемые в разной степени, охватывали и солдат в карауле. Смолкли негромкие разговоры, они начали ёжиться, словно под холодным ветром. Майская ночь и впрямь была прохладной, но уж в полном обмундировании и епанче поверх можно было чувствовать себя утеплёнными… Это состояние всегда её угнетало, однако Катя привычно исполняла свои обязанности, наплевав на личные проблемы. Она как раз проверяла караул у Киевских ворот, когда всё её существо обожгло ощущение прицельного взгляда со стороны. Точнее, снизу, из-под стены.

Это чувство не подводило её ни единого раза, ни там, ни здесь. А это значило, что «гуси» прилетели.

4

В скудненьком свете тлеющего фитиля, который всегда имелся у пушкарей, белгородцы увидели, как солдат-девица вдруг остановилась и замерла. А затем медленно подняла руку, прикладывая палец к губам: мол, тихо. Видать, что-то не то расслышала. Они и так молчали, а сейчас и сами застыли, ровно истуканы. И… тоже услышали.

Снизу доносились едва различимые шорохи. А где-то совсем рядом, на стене — словно гвоздём в камне кто-то тихо ковыряет. Солдат-девица неслышно — вот те крест, шаги её и впрямь не слыхать! — сместилась в сторону, откуда доносился звук. Присмотрелась, отошла в тень и, судя по тусклому отблеску, достала нож из голенища. Она не жаловала шпагу, больше доверяя короткому клинку.

Драгуны тихо, чтобы не сильно шуметь, стали взводить курки на ружьях. Велено было, ежели эти проберутся, палить им по ногам и рукам, так как наверняка на туловища наденут броню, которую пуля не берёт.

Небо было ясное, звёздное. Убывающая Луна только-только начала подниматься над горизонтом, подсвечивая окрестности. Пусть и не полная, с блюдце, но всё же предметы стали отбрасывать тени. И вот одну из таких теней, зашевелившуюся на бруствере, углядели уже все.

Тень буквально растеклась по камню, словно сливаясь с ним. Не знаючи, куда смотреть — не вдруг заметишь. Послышался шорох. Тот человек тихонечко сполз на вымостку боевого хода, совершенно теряясь в сплошной тьме, царившей под бруствером… Что-то едва слышно прошелестело, скрежетнуло — и снова затихло. А над бруствером показалась вторая тень, повторившая манёвр первой. И снова какой-то подозрительный шорох в темноте. Наконец от каменной кладки отделилась третья тень более привычных очертаний: то солдат-девица, пригнувшись, буквально перекатилась к белгородцам. В каждой руке она держала нечто вроде короткого ружья весьма странной формы. И, судя по тому, что новоприбывшие не протестовали против этого, им было уже всё равно. Девица положила одно из ружей справа от себя, а из второго явно намеревалась стрелять. И когда над бруствером возникла третья тень, капитан Меркулов уже не колебался.

— Пли!

Разбирать, где там у того «гостя» голова или ноги, уже никто не стал, пальнули куда придётся. Судя по воплю — куда-то да попали, благо, четыре шага — не расстояние. Тень скользнула назад, за бруствер. Что с этим пришлецом далее сталось, было неведомо.

— Зажечь огни!!! — заорал капитан.

Его команду подхватили офицеры на стенах города, а солдаты принялись зажигать масляные фонари и даже самодельные факелы. И тут, как и говорила солдат-девица, застучали выстрелы ещё в трёх местах, где более всего опасались вылазки. Судя по тому, что солдаты стреляли сверху вниз, вдоль стены, лазутчиков обнаружили ещё, так сказать, на подходе. А Катерина, вооружённая отобранным у оных странным ружьём, приникла к верхней кромке бруствера и тоже целилась куда-то вниз. Оттуда доносилась такая пальба, словно стреляла разом целая рота… Выстрелы, крики… Со стороны свейских позиций тоже начали палить ружейно: видать, там и правда скрытно подобрались и ждали, когда ворота откроют. Одним словом, началась настоящая баталия, только при лунном свете.

5

Стрельба стихла так же внезапно, как и началась.

Перед глазами Хаммера, лишь чудом не свернувшего себе шею при спешном возвращении к подножию стены, до сих пор стояла картина, выхваченная из темноты брошенным кем-то из русских факелом.

Офицер в местном зелёном кафтане с красными отворотами, молодой совсем. Не высунулся всем корпусом за бруствер, как то сделали его более беспечные сослуживцы, а грамотно приник к заграждению, только трофейную винтовку выставил. И стрелял по ним — короткими очередями по три-четыре патрона.

Он делал это правильно, чёрт бы его подрал! Будто его учили обращаться с автоматическим оружием!

А может, и правда — учили? Может, этот парень вовсе не местный, а из тех самых русских, современников? А что? Вполне мог пойти на службу к царю.

Когда все явились в точку сбора — раздосадованные срывом вылазки, естественно — провели перекличку. Трое ранены. Четверых не хватало. Подождали полчаса. Затем ещё полчаса. Отсутствие бойцов пытались объяснить и отставанием, и ранением, но всем уже было понятно: их стало на четыре человека меньше.

Чёрт бы их подрал, этих русских, к какой бы эпохе они ни относились!

Теперь ещё нужно было идти к королю и получить от него знатный нагоняй за проваленную операцию. Ух, щенок! Обожает отпускать ехидные словечки и замечания — как раз то, чего Хаммер на дух не выносил. Но ничего не поделаешь: тот, кто им платит, приказал выполнять все распоряжения короля Швеции. Не выполнили? Получите по шее. И хорошо, если не топором, сейчас вроде ещё в ходу такие королевские развлечения.

Как и следовало ожидать, его шведское величество не спал. Видимо, ждал донесения о взятии этого плёвого городка. Но так как сообщения ему приносили совсем не радостные, то и настроение у короля было, прямо скажем, не самое лучшее. Парочка генералов, присутствовавших в палатке, тоже сверлила вошедшего недобрыми взглядами.

— Судя по тому, что вы явились без связки голов в руках, вашу миссию постигла неудача, — едко сказал он.

— Увы, ваше величество, — вынужден был признать Хаммер. — Это была не случайность. Нас ждали.

— Я исключаю вероятность измены с нашей стороны, — всё в том же ключе продолжал Карл. — Как, в таком случае, вы объясните случившееся?

— Там был кто-то из них, из тех русских, — нехотя признал командир «диких гусей».

— Вы видели там людей в похожей униформе? — вот сейчас король заинтересовался.

— Нет, но один из …защитников крепости весьма грамотно завалил моего человека, завладел его оружием и стрелял из него по нам. Он делал это по всем правилам нашего военного искусства. Так что вероятнее всего это он заложил нас и нашу тактику коменданту.

— Скольких вы всего безвозвратно потеряли сегодня?

— Четверых…

— Печально, — согласился швед, хотя, по его голосу никак нельзя было сказать, что он опечален. — По вашей милости сорвалась великолепная возможность расстроить все планы русских. И у нас остались всего сутки, одни сутки, чтобы сделать это по всем правилам нашего военного искусства! — король гневно повысил голос. — Соберите своих людей и объявите им: завтра они идут на штурм вместе со всеми. Придам вас на усиление в славный Эстергётландский полк, он понёс потери и нуждается в пополнении. Оружие, обмундирование и амуницию дозволяю оставить свои, во всём прочем — слушаться моих командиров!

— На этой операции я утратил четверых не самых худших бойцов, — зашипел Хаммер, которого совсем не обрадовала идея короля. — Для нас это существенные потери — мы за пять лет в Новом Свете потеряли четверых, и тех от болезней! А здесь — за каких-то четверть часа! Теперь вы намерены вовсе нас угробить, отправив на штурм крепости?

Клокоча от гнева, он сделал всего один резкий шаг в сторону шведа — и в его горло мгновенно упёрлись кончики трёх шпаг. Король и его генералы, чтоб им… А у входа — этого он не видел, но кожей чувствовал — выросли двое драбантов с фузеями.

— Не советую вам забываться, Хаммер, — голос Карла был донельзя надменным.

Англичанин, где-то краешком сознания помнивший, что он уроженец страны с наследственной монархией, понял: сейчас он сделал огромную ошибку. Теперь оставалось только одно.

— Я… виноват перед вами, ваше величество, — сказал он, по-воински встав на одно колено. Склонил бы голову, однако шпаги мешали. — Горе от утраты боевых товарищей помутило мой разум. Но я взываю к вашей рассудительности. Мы не обучены штурмовать крепости и погибнем все до единого, не принеся вам никакой пользы.

— Что-то я немного пользы видел от вас и до того, — король лихо вбросил шпагу в ножны. — Мой приказ остаётся в силе. Завтра вы идёте на штурм в составе Эстергётландского полка. Можете идти и обрадовать своих подчинённых, а затем отправляйтесь к полковнику Штакельбергу.

Вот так, Хаммер. Вот так. Видимо, этот парень с тремя коронами на знамени действительно начал что-то подозревать и пытается от них избавиться. Что ж, тем хуже для него.

Им остаётся только выжить при завтрашнем… то есть, уже сегодняшнем штурме. Если включить голову, то это не так уж и нереально.

— Как прикажете, ваше величество…

Интермедия

— Что за диковинное оружие?

— Сегодняшние трофеи, Алексей Степанович. Взяла у этих.

— Странно. Я думал, вы скажете больше.

— Только в присутствии государя и с его личного дозволения, полковник. Прошу понять меня правильно…

6

После ночной перестрелки полковник собрал офицеров. На «разбор полётов», как подумалось Кате, и она угадала. Келин опросил всех и затем грамотно провёл анализ случившегося.

— Древние говорили — кто предупреждён, тот вооружён, — сказал он после этого. — Если б не знали, чего ждать, то дождались бы — открытых ворот и захвата города. Поручик Черкасова, — это уже ей. — Примите нашу благодарность за своевременное предупреждение.

— Я всего лишь выполняла свой долг, — сказала Катя, почтительно склонив голову.

— Однако рано нам почивать на лаврах, господа …и дамы, — продолжал Келин. — Мыслю я, следует сего дня штурма ждать. Карлус всей силой на нас пойдёт, чтоб захватить город до прихода государя с армией. Подробных указаний более не будет, вы и так знаете, что и как надлежит исполнять. Пусть каждый из вас на своём месте сделает всё возможное, тогда не будет ни в чём успеха у Карлуса.

«Я бы ещё добавила — и невозможное тоже, — подумала Катя, когда они расходились после совещания у полковника. — Это то, что требует немного больше времени и усилий, чем „всё возможное“. Да. Прошли века, а ничего у нас в этом плане не изменилось…»

Смениться, пару часов подремать прямо на стене. Потом взялась за таблетки: нужна ясная голова, а не котелок с кашей вместо неё. Заодно осмотреть припрятанные от лишних глаз ночные трофеи. Две М-16 с запасными магазинами. Впрочем, один выстрелян полностью, сама же постаралась. Пяток гранат Ф-1, один пистолет незнакомой марки — видимо, что-то очень редкое и специфическое, но под девятимиллиметровый укороченный патрон. К её «глоку» такой не подойдёт. А жаль, она была бы не прочь пополнить запас, ведь приходилось жёстко экономить, используя оружие будущего лишь в самых пиковых ситуациях. Ладно, придётся выстрелять обойму трофея во время штурма, а потом разобрать и выкинуть по частям за стену — куда ночью после осмотра и предметного шмона сбросили тела убитых ею «диких гусей». Бронежилетов, кстати, на них как раз не было.

«Двухсотых» диверсантов на стене было двое, и наверняка кто-то из их компании тоже получил свою пулю во время пальбы. Когда висишь на тросе на крепостной стене, это не особенно располагает к уклонению от вражеских выстрелов, тут только прыгать вниз. Неизвестно, сколько из них себе ноги переломали при этом. «Дикие гуси» успели подстрелить нескольких солдат, неосторожно высунувшихся за бруствер. Были убитые и раненые. Скольких потеряли оппоненты? Остаётся только догадываться. Но пусть минус два — гарантированно подтверждённые потери. В их случае и это — проблема. А если выведено из строя больше бойцов, то тем более.

Шведы к рассвету установили пушки на позиции и начали с артобстрела полтавскихукреплений. Со стен им ответили 26 орудий — и старого, и нового образца. Шведская пехота с лестницами стала постепенно приближаться к городу.

7

Где должен находиться комендант крепости, которую вот-вот начнут штурмовать вражеские войска? Правильно: на самом проблемном участке. Таковым не без оснований считали Киевские и Спасские ворота. В случае применения обычной военной тактики восемнадцатого века — последние были как раз ключевыми. Их захват отрезал Сампсониевскую башню с её артиллерией от снабжения и давал контроль над узловой точкой обороны. Шведы зашли и с востока, так что огонь открыл и Покровский бастион, но самую яростную атаку стоило ждать с северного и западного фасов.

— Господа офицеры, — сказал Келин, лично осмотрев позиции защитников. — От нас с вами зависит судьба Отечества, и сие не похвальба, а действительность. Времени на долгие речи нет: все — по местам… Поручик Черкасова, вы будете при мне.

«Логично, — подумала Катя, лично проверяя каждую фузею, которую подносили снизу, с оружейного склада — чтобы не тащили неликвид „под списание“, и такие случаи бывали. — Здесь, на Спасских и Киевских воротах, будет веселее всего, он пополам не разорвётся, а значит, поручит мне один из участков. Доверяет, приятно это сознавать… Вот же прикол: когда изучала историю Полтавской битвы, и в страшном сне не снилось, что придётся самой поучаствовать в обороне города!»

В который раз она возблагодарила свою фанатичную любовь к истории и историческим фактам. Проведя более пяти лет в этой эпохе, она убедилась, что логика поступков главных действующих лиц от вмешательства в историю пришельцев из будущего не поменялась. Как собирался Пётр Алексеич отобрать у шведов и удержать за собой балтийское побережье, когда-то принадлежавшее России, так и действует. Как собирался Карл Карлович раздарить Россию своим вассалам, так и собирается, несмотря ни на что. А после провала проникновения ДРГ в Полтаву швед со стопроцентной гарантией будет действовать точно так же, как действовал в аналогичной ситуации — зная о скором подходе основной русской армии во главе с Петром. То есть штурмы будут такие, что — как помнила Катя — у защитников закончится порох, и они будут кидаться в шведов чем попало, от камней до дохлых кошек. И это при том, что пороха в крепости как раз немало. И потери «брат Карлус» при этом понесёт значительные.

Раз так, то следовало ждать ближних боёв на стенах. Для этого у солдат и тех полтавчан, которые пришли на подмогу, были длинные жерди, предназначенные противодействовать попыткам приставить штурмовые лестницы. Да и те же шпаги в наличии у каждого из гарнизона тоже не для красоты привешены. Из арсенала достали и зарядили весь короткоствол, какой был в наличии, попадались даже пистолеты, помнившие времена Богдана Хмельницкого. На стены доставили все ножи, тесаки и топоры, которые сочли пригодными для боевого применения. Женщины складывали в вёдра камни и подносили к стенам, а их мужья поднимали это верёвками на боевые ходы и в башни.

Что же до Кати, то она давно припрятала под полами кафтана оба своих пистолета — и «глок», и трофейный. Одну М-16 отдала полковнику, предварительно показав, как ею правильно пользоваться. «И снова — все разъяснения после, Алексей Степаныч, притом, с дозволения государя. А пока, если захотите применить это оружие по назначению, просто делайте вот так…» Вторую оставила себе. Потому что, если всё пойдёт так, как задумано, то «дикие гуси» прилетят именно туда, где она высунется. Ни Карл, ни эти наёмники не простят ей ничего.

Поискав глазами драгунского капитана — с недавних пор она постоянно старалась высмотреть его среди солдат — Катя обнаружила его на дальней стене. Видно было плохо, но такой кафтан — офицерский, синий с красными бортами — был только у Меркулова. Значит, с ним всё в порядке. Хорошо.

Затем пришлось следить, чтобы бочки, предназначенные для соблюдения противопожарной безопасности, были все до единой наполнены водой. Огонь внутри города никому не нужен. Ещё Кате довелось напрячь местных ребят на предмет выявления возможных агентов врага, готовых за долю малую открыть ворота. Тоже совсем не бессмысленная предосторожность.

Когда перед шведскими позициями показались несколько всадников, Келин, находившийся на стене у Спасских ворот, достал подзорную трубу, обозрел кавалькаду и подозвал офицеров — в том числе и солдат-девицу.

— Карлус намерен лично отдать команду на штурм, — усмехнулся полковник. — Поручик, вы собирались ему показаться? Думаю, настал наилучший час для того.

— Благодарю вас, — сказала Катя. — Но учтите: жарче всего будет там, где он меня увидит, по крайней мере, поначалу.

— Начинайте здесь. Пусть сюда и ударит.

Перекрестившись, притом, совершенно искренне, Катя влезла на бруствер. На плече у неё висела трофейная М-16, прямо поверх ещё не изношенного, но изрядно потрёпанного последними приключениями преображенского мундира. Видок, прямо скажем, был не столько футуристичный, сколько идиотский. И настроение — соответствующее.

8

— Далеко стреляют, — недовольно проворчал Карл, разглядывая укрепления города, который сейчас предстояло взять. — Нам уже попадались их новые пушки, но ничего особенного, кроме отменной шлифовки ствола, никто не обнаружил… Неужели русские кладут больше пороха на один заряд?

— Возможно, ответ мы получим, когда станем подсчитывать трофеи, ваше величество, — отозвался Рёншельт, бывший по правую руку от короля. — Кое-кто утверждает, будто дело ещё и в самих зарядах. Но мы скоро это узнаем.

Провал ночной эскапады отряда Хаммера поставил шведов в неловкое положение. Хорошо, хватило сообразительности не прекращать шанцевые работы и установку осадных батарей. Не то суетились бы сейчас под огнём русских. Теперь вся надежда возлагалась на многократное численное превосходство «хувудармен». Для успешного штурма обычно хватало трехкратного преимущества. Сейчас тридцать пять тысяч шведов противостояли гарнизону численностью чуть более четырёх тысяч, ну и сколько они там призовут местных мужчин в ополчение. Конечно, все тридцать пять тысяч на стены не полезут. Конница в основном предназначена для захвата города, когда будут открыты ворота, бомбардиры и канониры останутся при своих пушках. Но десять тысяч человек пехоты плюс около пяти тысяч спешенных драгун — это большая проблема для любой осаждённой крепости. При поддержке артиллерии — тем более.

— Смотрите, мой король! — воскликнул верный Лагеркруна, указывая на стену у одной из северо-западных башен. — Похоже, кто-то из русских решил поприветствовать нас.

Карл тут же направил туда свою подзорную трубу. Присмотрелся. Резким движением убрал оптический прибор.

— Хаммера ко мне, живо! — скомандовал он.

Двое драбантов, бросившихся исполнять приказание короля, доставили требуемую персону в течение каких-то пяти минут.

— Ваше величество, — англичанин был сама учтивость.

— Посмотрите вон туда, — Карл, указал трубой в сторону проблемной башни. — Возможно, вам знаком этот человек.

Шведы, правда, с любопытством глядели не столько на того нахального русского, который вылез на стену и вызывающе прохаживался по брустверу, сколько на англичанина: его подзорная труба оказалась короткой, зато двойной, на оба глаза.

— Чёрт… — процедил Хаммер, присмотревшись. — Это он. Тот самый парень, которого я видел ночью.

— Это не «он». Это — она, — надменно уточнил король. — Эта женщина нужна мне живой. Приказ понятен?

— Более чем, ваше величество, — англичанин усмехнулся: сейчас он выглядел как охотник, перед которым показалась дичь. — Скажу честно, в этом мундире я её не узнал. Насколько критично доставить даму без …повреждений?

— Говорите яснее.

— Обязательно ли доставлять её в целости и сохранности, ваше величество? — уточнил свой вопрос наёмник.

— Нет. Достаточно, чтобы она была жива и в состоянии отвечать на вопросы. Всё прочее — на ваше усмотрение.

— Мы доставим её вам, — пообещал англичанин.

— Это ваш шанс реабилитировать себя за ночной провал, Хаммер, — напомнил король. — Ступайте… Рёншельт, сигнал к атаке. Незачем тянуть со штурмом.

— Ваше величество, — слева к королю подъехал Левенгаупт. — Мои люди сообщают, что армия царя Петера находится в одном дневном переходе к северо-востоку от бродов. Извольте отдать приказания на тот случай, если этот штурм будет отбит.

— Он не будет отбит, — уверенно заявил король. — Но коль вы намекаете на возможность отхода от города, буде случится невероятное и события пойдут неблагоприятно, то мой ответ — нет. Я не уйду отсюда, даже если ангел спустится с небес и передаст повеление Господа покинуть эти позиции!^[84]

Вероятно, генерал мог бы многое сказать по поводу подобного упрямства, но поскольку речь шла о коронованной особе, он смолчал. Возможно, зря. А возможно, как и все вокруг, просто верил в счастливую звезду Карла.

Тому и впрямь неприлично везло. При Головчине он попал под обстрел тех дьявольских ракет — полегла половина его личной охраны, а на нём ни царапины. У Веприка, совсем недавно, под ним были убиты две лошади. Буквально три дня назад король лично возглавил разъезд и нарвался на стычку с таким же русским разъездом — снова гибли его драбанты, пуля пробила королю шляпу, зарядов едва хватило, чтобы продержаться до подхода подмоги… Словом, пока всё выходило так, будто сам Бог на стороне шведов.

Потому Левенгаупт ничего не сказал.

9

— Всё, — сказала Катя, спрыгивая с бруствера на галерею. — Они меня увидели и сделали выводы… И я кое-кого знакомого там видела, — добавила она вполголоса, видя вопросительный взгляд полковника. — Вероятнее всего, скоро он будет здесь, вместе со своей командой.

— Что ж, встретим их как полагается, — ответил Келин, явно вкладывая в свои слова сразу несколько смыслов. Во всяком случае, его прикосновение к трофейной винтовке, висевшей на плече, отнюдь не было случайным.

…Шведы пока что экономили на бомбах, «ковыряли» бруствер ядрами, стараясь попасть по русским пушкам и их расчётам. Во времена гладкоствольной артиллерии — задача нетривиальная. Пока им не везло. Но каменная «шрапнель» уже ранила солдат на стенах. А шведы формировали три штурмовые колонны, намереваясь атаковать основными силами с запада и северо-запада… Полковник был абсолютно уверен, что они ещё до рассвета начали делать подкоп, подразумевая подвести сапу под стену и заложить там основательную мину. Потому сейчас, пока не особенно шумно, внизу сидели русские сапёры и слушали. Судя по донесениям — а Катя имела возможность наблюдать, как к полковнику начали бегать солдаты снизу — что-то они да услышали. А значит, примут меры.

У неё под началом оказались полторы сотни солдат устюжского полка и пара десятков местных — полтавчан, откликнувшихся на призыв Келина вставать под ружьё. Плюс четыре орудия с расчётами. Ну, эти и так уже вели контрбатарейную стрельбу, пока столь же безуспешно, как и оппоненты. Однако, как только штурмовые колонны выдвинулись вперёд, канониры сменили ядра на бомбы и перенесли огонь на живую силу противника.

Пока потери несли только шведы. Но это ненадолго. Стоит им поднять лестницы и взобраться наверх, как начнётся отчаянная рубка на стенах, да и стрелять будут снизу.

Штурмующие начали разбег, стараясь проскочить простреливаемое пространство как можно скорее. И без всякой подзорной трубы Катя заметила среди сине-жёлтых шведских мундиров знакомую ей натовскую «цифру». Сколько там «диких гусей»? Сложно было сказать, но навскидку чуть более двух десятков. Идут не в первых рядах, что неудивительно для таких ребят: наёмники не очень-то любят умирать, ибо мёртвым деньги ни к чему. Но если Карл Карлович расшифровал её визуальное «послание» так, как она предполагала исходя из его характера, то «гуси» получили один весьма чёткий приказ. И постараются выполнить его, даже если перед тем половина шведской армии поляжет при штурме. Ну, а в её задачу входило как раз не позволить им этот приказ выполнить.

Первые лестницы появились у Киевской надвратной башни, там командовал полковник и уже вовсю шла стрельба. К Спасским воротам штурмовая колонна с чужеродным «цифровым» пятном только-только приблизилась, и солдаты начали её дружный обстрел. «Дикие гуси» в ответном огне участия не принимали: берегли боезапас. Казалось странным, что они не используют местные кремнёвые ружья. Катя, вон, палила из них вовсю и перезаряжала как хороший фузилер — за двадцать секунд. Брат чуть ли не с самого начала позаботился, чтобы все в «Немезиде» умели обращаться с тутошним гладкостволом любого калибра и размера. А эти? Неужели шведы бы не выдали им четыре десятка фузей с боезапасом, если бы поступил такой запрос?

Что это — непомерная спесь? Банальная лень? Вот что у них тогда с головами, у этих «диких гусей»?

А дальше у Кати не осталось времени на размышления. Надо было всячески препятствовать установке штурмовых лестниц. Парочку оных солдаты оттолкнули заготовленными заранее жердями, но снизу шведы открыли плотный ружейный огонь, прикрывая лезущих наверх своих, и защитники перешли к тактике уничтожения прорвавшихся… Начался штурм.

Катя глохла от пушечной пальбы, выстрелов, разноязыких выкриков, грохота ударявших в камень ядер. Полковник поставил перед всеми офицерами единственную боевую задачу: не допустить прорыва, удержать позиции на стенах. Вот и занимаются сейчас все, кто может держать в руках оружие, выполнением поставленной задачи. И жарче всего, как и предполагалось, было на трех участках — Спасских, Киевских и Мазуровских воротах, хотя к последним как раз подошла не самая большая штурмовая колонна. Палили из пушек на Покровском бастионе: шведы зашли с востока и пытались если не пробраться там, то оттянуть на себя максимально возможное количество защитников крепости, не позволяя сосредоточить все силы на западных фасах.

Наконец несколько самых удачливых шведов взобрались на бруствер и метким пистолетным огнём проложили себе дорогу. Катя не стала даже тратить время на багинет — резко и сильно ткнула стволом разряженной фузеи шведскому офицеру в «подвздошье» — то бишь в пресловутое солнечное сплетение. Офицер от такого приветствия сложился пополам, а солдат, стоявший рядом с Катей, добавил ему прикладом. Швед беззвучно канул в пространство за стеной, но ему на смену лезли ещё солдаты в сине-жёлтом, да и те, что уже перескочили через бруствер, отчаянно рубились с защитниками на шпагах. Не любила Катя длинные клинки, хоть и научилась ими неплохо владеть. Но пришлось доставать из ножен свою шпагу и вступать в ближний бой.

Это была вроде бы простая офицерская шпага с шестигранным клинком, но рукоять и эфес вызолочены, а на клинке шрифтом начало восемнадцатого века выгравированы слова «Ум, честь, безстрашiе». Подарок Петра Алексеича по случаю присвоения очередного звания. Или, как здесь говорят, чина. Девиз как бы намекал, что нужно ему соответствовать. Вот она и соответствовала как могла.

В одной руке — шпага. В другой — «диверсантский» нож с воронёным полуторным серрейторным клинком. Шведы, обученные ходить в атаки со шпагой и ружьём с примкнутым багинетом, оказались неприятно удивлены. До того им попадались только противники, которые встречали их либо теми же багинетами, либо шпагами, но никогда не совмещали эти два вида оружия… Русские солдаты, видя, насколько эффективно подобное сочетание, стали поглядывать на девицу-поручика, которая вертелась между противниками, отражая их атаки и нанося свои удары. Поглядели — и сами стали подражать: в одной руке шпага, в другой ружьё с багинетом или просто багинет. У кого-то получалось весьма неплохо. Вскоре на этом участке стены прорвавшихся шведов сбросили вниз. А лестницу, по которой они взбирались, какой-то солдатик догадался подцепить крюком и втащить внутрь. Всё шведам больше мороки.

…Несколько минут передышки. Надо срочно оценить потери и перезарядить весь огнестрел под руками. Окинув взглядом позицию, Катя насчитала до двух десятков убитых русских солдат. Много. Не обучены эти ребята правильному ближнему бою, увы. Но оставшиеся в живых внушают надежду, что дальше таких потерь удастся избежать: они получили реальный боевой опыт и теперь знают, как противостоять этому противнику. Правда, когда на штурм пойдут наёмники, потери снова возрастут… Солдаты после первой отбитой волны штурма выглядели не лучшим образом. Все тяжело дышали, как после спринтерского забега, у всех лица в пороховой копоти и поту, кафтаны местами порваны. Некоторые ранены — их наскоро перевязывают товарищи… Катя подозревала, что сама выглядит не лучше. Но ей до этого не было никакого дела. Она жива, относительно цела — значит, может драться. И будет драться, пока её не пристрелят…

…«Дикие гуси» пошли на штурм только в третьей волне, когда, как они считали, боезапас и силы защитников были изрядно подрастрачены.

К тому времени Катя успела заработать несколько скользящих ударов «холодняком». Это можно было пережить: повреждения неглубокие, а полотняная рубашка и камзол тонкого шерстяного сукна неплохо держали кровь. Раны болели, это мешало двигаться с прежней скоростью… Хорошо, что ни разу не попало пулей, не то пришлось бы совсем туго. Пришлось достать из кармана последнюю таблетку анальгетика и разжевать, не чувствуя её резкого вкуса: сейчас начнётся самый страшный бой. Ведь там, внизу, она уже видела, как начала разбег третья волна штурмующих, где резко выделялись на общем фоне солдаты в камуфляже двадцать первого века.

Вот теперь надо достать спрятанную винтовку и гранаты. Берегла ведь для дорогих гостей.

10

Огнём сверху удалось сбить вниз только одного солдата в камуфляже, да и тот, судя по всему, отделался ушибами. «Дикие гуси» учли ночную ошибку и надели броню. А солдат, которые взялись за жердь, чтобы отбросить лестницу, они мгновенно застрелили.

— Все в укрытия! — заорала Катя.

Предвидя появление «гостей» с автоматическим оружием, она заранее позаботилась создать примитивные заграждения из пустых бочек, мешков, камней и всего, что оказалось под рукой. Боевой ход стал вдвое уже, но зато образовались небольшие бастионы, за которыми можно было укрыться от огня. Укрытия не спасут, если «гуси» начнут кидаться гранатами — а они начнут, едва оценят обстановку — но просто высунуть руку с автоматом из-за бруствера и дать очередь по защитникам уже не получится.

Сколько у них боезапаса, Катя за всё время наблюдений за ними так и не узнала. Они об этом между собой не говорили, а покопаться в их вещах не вышло. Но, судя по тому, что шли они практически налегке, вряд ли много. На один бой средней интенсивности, впрочем, должно хватить и того, что было у них сейчас на обвесе. А вот насчёт того, средняя будет интенсивность боя или высокая — это ещё бабушка надвое сказала.

Да, так и есть: из-за бруствера высунулась рука с автоматом, раздались сухие хлопки выстрелов. Пули с визгом принялись выбивать осколки камней и щепу из самодельных укрытий. Где-то застонал раненый: здешние ребята не имели представления о пробивной способности пуль калибра 5,56 миллиметра, и кто-то сделал слишком тонкие стенки временного убежища. Но такого, чтобы выкосить всех — не случилось. И едва над бруствером показалась голова в каске, как по ней пальнули три или четыре фузилера. Голова беззвучно исчезла. Попали? Не попали? Бог его знает. Но не успела Катя подскочить к брустверу и открыть ответный огонь, как через него перевалились сразу пятеро «диких гусей». Как им это удалось — уже было неважно. На тросах подтянулись?.. Кате пришлось немедленно всовываться обратно в укрытие, чтобы не погибнуть глупой смертью.

Сразу за «гостями» за стену взобрались трое шведов — знаменосец и двое солдат. Ну конечно, первое дело — свой флаг вывесить, чтобы воодушевить идущих следом. Традиции не один век. Микро-бастионы русских, из-за которых тут же началась пальба, стали для них неожиданностью. Шведов сбили, но и сами подставились под огонь «гостей», которые, переведя винтовки в режим одиночных выстрелов, начали беспощадную расправу, выкашивая и пушкарей, и пехотинцев.

Надо было что-то делать. Прямо сейчас.

— Помолитесь за меня, братцы, — сказала Катя солдатам, отцепляя подвешенные на поясе гранаты. Сразу две штуки.

«Помолимся, якоже подобает, не вемы, аще не Ты, Господи, Духом Твоим Святым наставиши ны… Спаси, Господи, рабу Твою, воина Екатерину…» — услышала она позади себя. Бойцы поняли её слова буквально.

Снаряженную для стрельбы очередями винтовку повесила на шею, чтобы в случае надобности сразу схватить. Выдернув обе чеки, одну за другой отправила гранаты в сторону «диких гусей». Два громких разрыва, визг осколков, вопли… Стрельба оттуда прекратилась. Не дожидаясь, пока выжившие очухаются, она вскочила и, грамотно перемещаясь вдоль боевого хода, открыла по ним огонь. Срезала очередью сразу четверых, которые только что взобрались на бруствер. Опять же — живыми или нет, но они тут же упали вниз. Даже если пуля попадала в бронежилет, инерция удара была серьёзная, устоять на ногах, тем более, на кромке каменной стены, было невозможно. Но этих пятерых, что успели прорваться, она, не обращая внимания на ответный огонь, выбила всех.

Трофеи! Отбросив разряженную в ноль винтовку, она вытащила свой верный нож и бросилась к «диким гусям» — шмонать на предмет стволов и боеприпасов. По пути выдернула чеку и не глядя бросила вниз ещё одну Ф-1. Судя по воплям — попала удачно, прямо в столпившихся под лестницей желающих продолжить штурм… Один «гусь» на стене был ещё жив, хоть и серьёзно ранен. Быстро прикинув тяжесть повреждений, и не получится ли его вытащить, чтобы расспросить, Катя пришла к неутешительным выводам: жить наёмнику оставались считанные минуты. Не стоило даже время тратить на добивание. Наскоро «выпотрошив» этих пятерых, она вернулась в укрытие, увешанная их «железом» чуть не с ног до головы.

— Ну и ружья у них, Васильевна, — проворчал пехотный капрал, чьи солдаты были под её началом. — Всякого повидать довелось, но эти… Будто сам чёрт им приволок, прости меня, Царица небесная, — добавил он, перекрестившись.

— Были их, теперь наши, — переводя дух, сказала Катя, проверяя трофейные винтовки на количество боезапаса и режим стрельбы. — Сейчас они опять полезут. В общем, так, братцы, запоминайте с первого раза, времени повторять не будет. Объясняю, как этими хреновинами пользоваться, это довольно просто…

…У неё ещё остались несколько секунд, чтобы обозреть ситуацию на других участках городских стен. Везде кипели стычки различной интенсивности с применением огнестрела и холодного оружия. Обе стороны несли серьёзные потери. Но нигде шведы не сумели закрепиться. Нигде. А жарче всего было не у них на Спасских воротах, а на Киевских, где командовал полковник Келин. В том месте штурмующие имели возможность нападать с двух сторон бастиона одновременно. Но и там защитники держались — и отбивали атаку за атакой. А орудия на том участке стены не умолкали ни на минуту.

…Новая волна — и снова «дикие гуси». На этот раз они для начала перебросили несколько гранат через стену. Больших потерь удалось избежать опять же благодаря укрытиям. Только одна «эфка» попала внутрь микро-бастиона и выкосила там человек шесть или семь. Но когда «гуси» взобрались на бруствер, по ним ударили из всех наличных стволов. Хоть трофейных, хоть своих. Наёмники залегли, пользуясь телами ранее погибших как укрытиями. Завязалась короткая перестрелка, ограниченная лишь заканчивающимся боезапасом. Дальше предстояла рукопашная, где совершенно не факт, что защитникам удастся устоять против профессиональных головорезов. А тут ещё шведы, продолжавшие лезть через бруствер. С ними тоже надо было что-то делать, потому на них сосредоточили огонь фузилеры. Сине-жёлтые опять воткнули между камнями древко с геральдическим трёхкоронным знаменем, и опять были сбиты залпом защитников…

Казалось, штурму не будет конца.

11

Разлетался в осколки камень — люди держались.

Гнулся и ломался металл — люди держались.

Кругом были огонь и дым — люди держались.

Волна штурмующих казалась бесконечной — а защитники крепости стояли насмерть.

Люди казались крепче камня и металла, сильнее огня. Шведы, сами не лыком шитые, чувствовали это всей кожей. Понимали. Уважали. И — боялись. Впервые за очень долгое время им встретился противник по меньшей мере равный.

…Исход штурма решил случай. Чья-то шальная пуля разбила масляный фонарь, от которого пушкари зажигали фитили для пальников. Горящее масло пролилось на зарядный ящик осиротевшей — расчёт был выбит — пушки. Шведы, первыми сообразившие, чем это пахнет, разделились на две партии. Одни полезли обратно, вниз. Другие попытались пробиться к тому ящику и сбить пламя, пока не «сыграл» боезапас, но не смогли прорваться сквозь плотный автоматный огонь противоборствующих стороны. А наёмники поняли, что случилось, с большим запозданием.

— Ложись! — срывая голосовые связки, скомандовала Катя, когда увидела, как горящие капли льются под крышку зарядного ящика. Прямо на загодя приготовленные пороховые картузы.

Грянул взрыв!

Волной разбило в щепки пушечный лафет, даже подкинуло само орудие. Вынесло и ближайший к той позиции микро-бастион, и кусок многострадального бруствера — вместе с половиной залёгших там наёмников и шведов. Сине-жёлтое знамя с тремя коронами улетело вниз.

Для штурмующих это почему-то стало той последней каплей, когда становится ясно, что «зерг-рашем» дела не решить. Они стали отходить от стены, бросая лестницы и убитых товарищей. Раненых, кстати, уносили с собой, что несомненно делало им честь.

На свой страх и риск Катя высунулась за стену. Оттуда ещё летели пули, но можно было быстро оценить обстановку… Там, внизу, исходил на крик и маты командир «диких гусей», пытаясь заставить солдат идти на новый приступ, но, видимо, у шведского начальства было иное мнение. Какой-то обер-офицер наорал на наёмника и тот был вынужден подчиниться. При нём на ногах, насколько успела заметить Катя, оставалось не более десяти соратников.

Точно так же дело обстояло и на двух других бастионах, где шли бои. Защитники понесли существенные потери. Только первый взгляд позволял оценить их в несколько сотен человек, и хорошо, если меньше — издалека можно было посчитать и мёртвых шведов. Но и ряды штурмующих изрядно поредели. Если потери у них три к одному, то это до двух с половиной — трёх тысяч человек в минус.

На стенах радостно закричали: виктория. И только тогда до Кати дошло, что ноги её больше не держат.

«Меня достали…» — подумала она, мешком оседая на горячий камень боевого хода. Анальгетик всё ещё действовал, не подпуская боль к сознанию, но кровь, вытекающая из ран, как бы намекала, что пора на перевязку.

Когда солдаты подхватили её и на руках понесли к лекарю, всё уже было как в тумане.

Интермедия

— Штурм отбит, ваше величество, — мрачно доложил Рёншельт.

— Вижу… Передайте приказ артиллерии: перенести огонь в город. Я хочу, чтобы он сгорел.

— Вместе с припасами, ваше величество? Впрочем, держались русские стойко. Может быть, предоставить им возможность сдать крепость и выйти с развёрнутыми знамёнами? — предложил Лагеркруна.

— Пожалуй, вы правы, Андерс… Приведите ко мне гетмана. Я сообщу ему условия для осаждённых. Но приказ артиллерии всё же передайте. Пусть изменят прицел и по моей команде начинают обстрел бомбами.

Карл почему-то не верил в успех переговоров, отсюда и последние его слова. Генералы только переглянулись. Этот городишко не обладал и десятой долей той мощи, которую шведская армия уже ломала об колено. Но он держался. Это было неправильно.

12

Мазепинцы в штурме не участвовали, король им не доверял. Хотя с радостью отправил бы под русские пули, чтобы сберечь жизни своих солдат, но видел: эти разбегутся, едва отнять у них лопаты и дать оружие. Да и сам гетман находился при королевской ставке не пойми в каком статусе. То ли один из военачальников, то ли почётный пленник. Но его умение красиво говорить в эти времена очень ценилось. Если он столько лет умудрялся, уже ведя со шведами переговоры, убеждать царя в своей полной лояльности, значит, умеет подбирать нужные слова.

Старый гетман выехал к стенам Полтавы в сопровождении барабанщика и знаменосца, со всеми необходимыми атрибутами парламентёра. К тому времени защитники города уже «прибрались» на стенах, забрав своих погибших и сбросив наружу тела шведов — предварительно их разоружив. Под бастионами за время штурма образовался фактически вал из мёртвых тел.

…Из офицеров полтавского гарнизона не осталось никого, кто не был бы ранен, в их числе — и полковник Келин. Многие погибли. Но выжившие сейчас собрались на бастионе у Киевских ворот. Приползла туда — иначе не скажешь — и Катя. После перевязки лекарь попробовал удержать её в лазарете, но это было бесполезно. Упрямая как стадо ослов девица, натянув на себя окровавленные лохмотья, некогда бывшие гвардейским мундиром, вооружилась и, шатаясь, потянулась обратно на стену.

Полковник не без сочувствия обозрел свой штаб. Все без исключения офицеры выглядели — краше в гроб кладут.

— Однако ж мы живы, а многие свеи — нет, — сказал он, отвечая на незаданный вопрос. — Готов выслушать вас, господа офицеры. Начнём с младшего по чину. Говорите, поручик, — это уже шатавшейся от слабости Кате.

— В следующий раз они попытаются пойти через нижний город, — высказалась она. — Карл выслушает своих офицеров и наверняка придёт к выводу, что Мазуровский бастион защищён слабее прочих.

— Это и впрямь слабое место, — поддержал её Меркулов — тоже выглядевший так, словно о него тигры когти точили. — Бастион слишком выдаётся из кольца стен.

— Пороха осталось едва ли половина от первоначального запаса, — доложил капитан бомбардиров. — Да и ядер мы растратили. Щебня нам свеи натолкли изрядно, мыслю, вместо картечи использовать, когда снова на приступ пойдут.

— Простите, добавлю ещё, — сказала Катя, прислонившись спиной к стене. Раны, хоть и не смертельные, но болезненные, даром не прошли, да и контузия от близкого взрыва тоже её не красила. — Думаю, сейчас они перенацеливают пушки, чтобы стрелять навесом по городу. И, возможно, вышлют парламентёра, предложат почётную сдачу. Карлу кровь из носу надо избавиться от помехи у себя в тылу, когда подойдёт Пётр Алексеевич, иначе придётся делить армию.

— Стало быть, надобно остаться занозой в его седалище, — совершенно серьёзно сказал полковник. — Но парламентёра я выслушаю, ежели пришлют.

— Белый стяг! Переговорщик! — выкрикнул дозорный.

— Вы и впрямь неплохо Карлуса знаете, Васильевна, — хмыкнул капитан в мундире Устюжского полка. — Может, скажете, за какие грехи он на вас так взъелся, что лучших солдат натравил?

— Да так, было дело, морду ему набила, — без малейшей иронии произнесла Катя. — А он взял и обиделся.

Тем не менее, её слова вызвали всеобщий смех. То ли приняли их за шутку, то ли представили сцену воочию. Но всеобщее напряжение хоть немного этот смех снял.

Мазепу узнали все, даже те, кто никогда его до того не видал. Уж что, что, а словесные портреты в восемнадцатом столетии составлять умели. «Иуда», — пронеслось над рядами солдат, когда грузный всадник в богатых казацких одеждах выехал вперёд.

— Приветствую доблестнейшего полковника Келина, — прокричал он снизу, увидев на стене старого знакомого.

— Что вам угодно, гетман? — он знал Мазепу ещё по Батурину и не считал нужным тратить время на словесные реверансы. — Говорите скорее, у нас не так много времени, чтобы тратить его на вас.

— Король свейский Карлус предлагает вам сдать город со всеми его припасами, полковник, — Мазепа понял, что его лично тут слушать не собираются. — Вам лично и всему гарнизону его величество даёт своё королевское слово беспрепятственно пропустить вас с оружием, развернутыми знамёнами и с барабанным боем, яко доблестным воинам, доказавшим свою храбрость. Также с вами могут покинуть город те из жителей, кто пожелает.

— А в противном случае?

— В противном случае, полковник, его величество клятвенно обещал сровнять город с землёй, а гарнизон и всех жителей истребить поголовно.

— Король свейский известен тем, что держит данное слово, — с усмешкой ответил Келин. — Однако мы не для того сюда пришли, чтобы крепости на пароль сдавать. Сколь свейских солдат сего дня при валах полтавских головы положили? Многие сотни. Таково же будет во всякий иной приступ. Тщетная ваша похвальба, побить всех не в вашей воле состоит, но в воле Божией, потому что всяк из нас оборонять и защищать себя умеет!^[85]

— Ежели сие сказано окончательно…

— Окончательно, гетман. Так и передайте …своему королю!

…Может, с кем-то другим Мазепа и попытался испробовать своё умение убеждать, но загвоздка была именно в том, что этого человека он знал слишком хорошо. Не послушает. Не поверит.

Значит — скоро начнётся обстрел города и новые штурмы. И прекратится ли сие с подходом основной армии Петра? Бог весть. Карл слишком упрям, чтобы оставить затею, которая колом засела в его голове.

…Спустя час на Полтаву полетели шведские бомбы.

Глава 18 Злой гений

1

Это было больше похоже на похоронную церемонию, чем на совещание у короля. По крайней мере, Хаммеру показалось именно так. И у Карла физиономия мрачная, и его генералы тоже не в настроении.

— Юго-западный бастион, насколько мы сумели выяснить во время штурма, защищён не так хорошо, как прочие, — докладывал Рёншельт. — Мы могли бы сосредоточить здесь наши силы и ударить по русским здесь, чтобы войти в крепость со стороны нижнего города. Подозреваю, что на внутренней стене орудий нет вовсе, они перетащили их на внешние куртины. Таким образом, захватив нижний город, мы значительно ухудшим положение гарнизона, отрезав их от источника воды и части складов.

— Считаю это разумным и достойным воплощения, — резюмировал король. — Займитесь формированием штурмовых колонн. Атакуем через два часа.

— На закате, ваше величество? — поинтересовался Шлиппенбах.

— Именно. В бой пойдут свежие части. Русские потрёпаны, у них многочисленные потери и растраченный боезапас, они устали. Наши силы достаточно велики, чтобы рассчитывать на успех второго приступа.

— Настроения среди наших солдат не блестящие, ваше величество, — доложил Левенгаупт. — Они не просто раздосадованы неудачей — среди них наблюдаются даже некоторые признаки …неуверенности. Крепость по всем законам мироздания должна была пасть, но не пала. Это провоцирует уныние.

— Пусть не думают об этом, не то я найду способ их взбодрить, — ощерился Карл. — Второй штурм решит исход сражения. Накормите солдат, пусть они отдохнут эти два часа… Что скажете об итогах штурма, Хаммер?

— У меня есть кое-какие соображения по этому поводу, ваше величество, но изложить я могу их только вам одному, приватно, — бесцветным голосом проговорил наёмник. — Вы позволите?

— Ступайте, — это генералам. — Итак, Хаммер, что вы собирались мне приватно сообщить? — спросил король, когда они остались в палатке одни.

— У меня за сутки выбито две трети подразделения, — сказал англичанин. — Вы намеренно отправили их на смерть?

— Я не люблю, когда меня водят за нос и обещают несбыточное, — король резко уселся на походный складной стул, так, что он жалобно скрипнул. — Вы твёрдо обещали открыть ворота крепости. Затем безапелляционно заявили, что приведёте мне ту женщину-солдата. Ни того, ни другого не исполнили. Неисполнение приказа должно быть наказуемо… У меня лишь один вопрос: вы не смогли сего сделать, или не пожелали?

— Иногда необходимо смотреть правде в лицо, — произнёс Хаммер, не пошевельнувшись. — Я вынужден признать, что мы столкнулись с достойным противником. Если это те самые русские, с которыми мы должны были встретиться шесть лет назад, то всё объяснимо. Я не могу понять только одного…

— Чего именно?

— Зачем вы от нас избавляетесь?

— Затем, что вы не только бесполезны — вы откровенно вредны, Хаммер. Вы не понимаете нашей жизни и не принимаете её. Это опасно для всех, кто рискнёт с вами связаться… Моему дорогому брату Луи хорошо — он сунул вам кошелёк с золотом и послал ко мне, не особенно разбираясь в тонкостях. Но я — я ваши смертельные странности терпеть не намерен.

— Откровенно, ваше величество.

— Надеюсь на взаимную откровенность. Что поручил вам король Франции?

— Сделать всё, чтобы вы как можно дольше воевали с русскими.

— Не имею ничего против этой идеи. Но не вашими методами.

— Ваши методы войны тоже не особенно эффективны, — только сейчас в голосе наёмника прорезалась гневная ирония. — Толпа солдат лезет на стену, где их избивает толпа таких же солдат, только в другой униформе. А когда солдаты одной из армий заканчиваются, высокие стороны договариваются об условиях мира. У нас не так. Важен каждый боец, потому что он один стоит вашей роты.

— Но не тогда, когда оказывается на стене?

— Увы.

— А здесь везде стены, бастионы, редуты. Эпоха такая, привыкайте, Хаммер, — едко сказал Карл. — Признайте, наконец, что всякой вещи есть своё время. Вы здесь чужие. Сможете приспособиться к нашей жизни — выживете. Нет — при всём желании ничем не смогу вам помочь.

— Значит, те русские смогли.

— Они этого хотели. Вы — нет.

— Что ж, — проговорил Хаммер, — Пусть всё идёт своим чередом.

— У меня для вас будет одно задание, — деловым тоном сказал король. — У этой крепости есть по меньшей мере два уязвимых места. По одному ударю я, к другому пойдёте вы… Справитесь — можете считать, что исполнили свои обязательства.

— Как будет угодно вашему величеству, — Хаммер произнёс эту учтивую фразу по-шведски, но так издевательски, что рука короля помимо воли потянулась к шпаге. — Признайте же и вы очевидное: мы с вами в одинаковом положении — получаем деньги из одного источника. Вы такой же наёмник, как и я, ваше величество, только коронованный.

— Возможно, — Карл очень нехорошо посмотрел на англичанина. — Но я как-нибудь найду случай объяснить, в чём заключается истинное различие между нами. Обещаю, для вас это будет весьма поучительно.

2

Письмо от Шереметева, доставленное курьером, загнавшим ради него пару лошадей. Не зря загнал.

Вести в сей день Петру Алексеевичу приносили и добрые, и худые.

Полтава выдержала первый штурм. Но комендант её, полковник Келин, просит о подкреплении или хотя бы боеприпасах.

И другое письмо — от Августа Саксонского. В самых изысканных выражениях союзничек сообщает, что не видит более смысла в удержании польской короны и идёт на мировую с Карлусом. Стервец. Не мог подождать ещё совсем немного. Ну да Бог с ним, потом локти кусать станет. После Полтавской баталии ему польская корона куда дороже встанет, нежели ранее.

Ещё поутру доставили донесение из Азова — турки и по сей день не проявили никаких признаков подготовки к войне, как грозили из Версаля. Султан Ахмед не желает ввязываться в чужую драку.

Всё так, как и говорили ему пришельцы из грядущего: в Россию никто в Европе не верит. Все считают, что армия Карлуса непобедима, а раз так, то незачем связывать себя обязательствами по отношению к обречённым. Небось, ещё и ножички с вилками готовят, дабы кусочек отхватить. Тот же Август не откажется.

Пётр Алексеевич был реальным политиком. Временами ему не хватало точных сведений, но с некоторых пор в этом отношении наметилась ясность. И картина европейской политики предстала перед ним во всей своей неприглядности. Именно поэтому он полных пять лет только и делал, что готовился встречать Карлуса с его без всяких преувеличений сильной армией, не возлагая особых надежд на европейских союзников.

При Головчине из-за просчётов Репнина свеи силами всего трёх полков едва не опрокинули корпус Шереметева. Аникиту за то разжаловали в рядовые, принца Дармштадтского, фон дер Гольца и Чамберса выгнали с позором. За полгода боёв русская армия изрядно очистилась от разной «пены», прибившейся ранее. Вылетали «со свистом», как выражается братец Евгений, одинаково и русские, и иноземцы. И так же стремительно поднимались наверх талантливые офицеры — и русские, и иноземцы. Да хоть этого Келина взять: судя даже по краткому описанию первого штурма Полтавы — не полковник он, а готовый генерал. Алексашка также отписал, его послание пришло лишь получасом позднее шереметевского.

«А оный комендант, при помощи Божией, доброй отпор Карлусу учинил»^[86].

Значит, так тому и быть, станет Келин генералом, и пусть все хоть лопнут от злости, что сие произойдёт в обход знатных да старослужащих. Коль выстоит, удержит город — заслужит.

…И короткая записочка, которую Шереметев не стал излагать своими словами, а приложил к письму. От Катерины.

«Они здесь. Приступаю к уничтожению подразделения противника».

В одиночку она их уничтожать собралась, Аника-воин в юбке. Он ей такого приказа не отдавал, сама решилась… Ежели девка доживёт до завершения генеральной баталии, он её наградит, как положено — и чин следующий, и иные почести будут. А затем самолично через колено перегнёт, возьмёт ремень да всыплет неразумной как следует. По-братски. Не прилюдно, чтоб чести офицерской не умалить. Даже Дарья за сестричку при сём случае не вступится.

Силами шереметевского корпуса Полтаву от осады не избавить. Единое, что может Карлуса от города отвести — это он, Пётр Алексеевич. Со всеми своими полками. Но торопить события, высылая авангард далеко вперёд — значит, разделить армию. То есть совершить ту же ошибку, к какой сам же Карлуса принуждает. Остаётся лишь дать Борису Петровичу добро послать осаждённым подкрепление да молиться.

Что-то одно точно подействует.

Кто там из егерской роты при Шереметеве состоит? Кауфман? Вот пусть он своих молодцов берёт и в Полтаву прорывается — с порохом и свинцом. И кого там ещё ему в помощь Борис Петрович даст.

3

Время для Кати пролетело, словно кто-то взял огромные ножницы и отрезал его кусок. Вроде только солнце чуть ли не в зените стояло — ауже висит над горизонтом. Неужели вырубило?

Она обнаружила себя на стене, уютно свернувшейся на охапке соломы между какими-то бочонками и пушечным лафетом, возле которого, на небольшом расстоянии от упомянутых бочонков, на камнях и ящиках сидели, негромко переговаривались и покуривали трубки бомбардиры в красных кафтанах. С трудом разлепив веки, Катя поняла, что бочонки те пороховые, и она наблюдает вопиющее нарушение техники противопожарной безопасности. Сейчас бы наехать на этих пушкарей — не сильно, по-свойски — но, во-первых, не было сил даже рассердиться, а во-вторых, она поняла, чем укрыта от свежего майского ветерка.

Сине-красным офицерским кафтаном Белгородского драгунского полка. Таким же драным и грязным, как и её преображенский.

Бомбардиры заметили её пробуждение.

— О, Васильевна проснулась, — сказал один из них, судя по мундиру — сержант, старший орудийного расчёта. — Нам тебя драгунский капитан велел постеречь, а как поднимешься — то и накормить.

— За то спасибо, братцы, — ответила Катя, с удивлением обнаружив, что способна членораздельно говорить. — Где это я? Покровский бастион, что ли?

— Он самый. Здесь тихо пока. Ты лежи, Васильевна, ежели что, сами поесть сообразим.

— И выпить, — второй бомбардир достал из сумки фляжку. — Хлебного вина девице не предложу, а токайское есть.

Всё тело болело так, словно её весь день били палками. В ушах звенело, перед глазами при малейшем движении возникала тёмная завеса. Непорядок: это явные последствия кровопотери. Надо пить побольше воды, что-нибудь съесть и закусить парой зёрнышек кофе, завалявшихся в кармане с ночи. А вот вина употреблять не стоит. Карл Карлович наверняка готовит второй штурм, нужна ясная голова. Да, она вряд ли сможет участвовать в общей драке на стенах, но вполне способна побыть в роли снайпера. Повыбить вражеских офицеров — милое дело. А если «дикие гуси», изрядно ощипанные при первом штурме, налетят — то вообще идеально. Главное, посчитать, сколько у неё осталось трофейных патронов, и подумать, где бы сама решила пролезть на месте тех наёмников.

На город до и дело падали бомбы: шведы старались по мере сил исполнить свои обещания стереть его в порошок вместе с защитниками и жителями. Если бы Левенгаупт доставил своему королю полный обоз с продовольствием и орудиями, собранными в Польше, дела у осаждённых могли бы быть много хуже. Но так как генерал обоз не довёз, то у Карла под рукой было не более сорока пушек разного калибра. Подходящих для осадной стрельбы — менее тридцати. Причём, полтавские пушки тоже не молчали: на западных фасах канониры делали всё, чтобы накрыть шведские батареи… Катя вызнала реальное количество артиллерии противника, пока кружилась около шведской армии, стараясь высмотреть и подслушать как можно больше. Помнится, как-то придавила неосторожного солдатика и переоделась в сине-жёлтый мундир. Немного подождала, пока пройдёт колонна, и прибилась к другому полку, притворяясь заблудившимся глуповатым парнем-новобранцем из Сконе. Это приключение едва не стоило ей головы — шведский офицер оказался больно подозрительным, пришлось быстро исчезнуть оттуда. Но больше она такие номера не повторяла: овчинка не стоила выделки.

Преодолевая боль и головокружение, Катя кое-как привела себя в состояние «сижу, не падаю». Аккуратненько свернула драгунский кафтан, положила сбоку. Пока окончательно приходила в себя, рядом возник бомбардир-сержант — в одной руке глиняная миска с горячей мясной кашей и деревянной ложкой, в другой большая кружка прохладной воды. Видимо, опытный вояка тоже решил, что винцо, даже токайское, сейчас ей ни к чему. Аромат от каши шёл такой, что Катя забыла обо всём.

— Спасибо, — прохрипела она пересохшим горлом, хватаясь за миску с ложкой.

— Ешь, Васильевна, — нет, ей не показалось: в голосе пушкаря сквозили уважительные нотки. — Значит, и правда раны твои не смертельные, не то бы воротило от снеди.

— Благодарствую, — повторила Катя, пять минут спустя возвращая опустошённую посуду. — Как звать тебя, братец?

— Фёдором кличут.

— А по батюшке?

— Да мы люди простые, незачем по батюшке величать, — рассмеялся сержант. — Андреевич я. Так и писан в полковой прописи — Фёдор Андреев.

Пушкари начали посмеиваться: мол, ежели скоро управилась, может добавка надобна?

— Куда ей, — отмахнулся от них сержант. — Добро, ежели сию кашу тело примет… Отчего в лазарете не осталась, Васильевна?

— Что я там забыла, Андреич? — Катя блаженно зажмурилась, чувствуя, как по телу начало расходиться тепло от съеденного, мало-помалу разгонявшее смертельную усталость. — Кости целы, руки-ноги на месте, голова не дырявая. Значит, и драться могу.

— А от свея раны стрелены, Васильевна — нешто не болят?

— Болят. Значит, жива ещё…

Болтая с пушкарями и постепенно приходя в чувство, Катя произвела, если так можно выразиться, мысленную ревизию полученных повреждений. Кости и правда целы, тут повезло. А вот мягкие ткани не пробиты — распороты вместе с кожей. Сперва ей досталось от шведских шпаг, потом как минимум одна пуля калибра 5,56 пропахала правое бедро по поверхности, а другая — правый же бок, чиркнув по рёбрам. То, что вся физиономия исцарапана каменной крошкой, это вообще классика, тут сегодня все такие красивые. Но те две раны сперва вызвали серьёзное кровотечение, а теперь, начиная затягиваться под повязками, нестерпимо болели и саднили. Хорошо хоть догадалась положить на них Дарьину мазь, не то бы ещё сепсис заработала. Прочие дырки в кафтане — действительно от клинков и пуль, но Бог миловал. Катя ещё раз убедилась, что шерстяное сукно хорошего качества, на которое Пётр Алексеевич не жалел денег — одевать гвардию — иногда могло держать скользящие удары холодняком, да и пуля на излёте попросту вязла в ткани. Местная пуля, конечно, не 5,56.

Количество синяков, ушибов и прочих кровоподтёков она оценить не могла, но, если судить по ощущениям, в гематому превратилось всё тело. А ведь ещё от падения с лошади половина корпуса была в сине-радужных разводах. Нынешний бой наверняка добавил «красок». Но прикидывать площадь поражения было некогда. Если переживёт эту ночь и следующий день, то сразу сходит в баню. Не переживёт — патологоанатомов здесь не наблюдается, а в могиле всё равно, сколько на тебе синяков.

«Значит, пока живём, — подумала Катя, потихоньку начиная разминать мышцы привычными движениями. — Один штурм я ещё продержусь. Вот если дело затянется, то насчёт следующих сильно не уверена».

Она давно приметила, что не испытывает никакого дискомфорта в общении с обычными людьми восемнадцатого столетия, несмотря даже на разницу в речи и воспитании. Может, сами люди здесь проще, чем их далёкие потомки триста лет спустя? Бог его знает.

Капитан Меркулов явился на бастион где-то через полчаса. Судя по свежим повязкам, выглядывавшим из-под рубашки, ещё раз навестил лекаря, что перед будущим боем вполне разумная идея. Возможно, он не рассчитывал увидеть Катю хотя бы просто бодрствующей: при виде солдат-девицы, болтающей о том о сём с пушкарями, неподдельно удивился. И, если не обманывало зрение, обрадовался.

Интермедия

…Это был первый и единственный человек, который не боялся ни её прошлого, ни настоящего. Он попросту не замечал тени смерти, неотступно следовавшей за Катей все последние годы.

— Что кафтан рван, то не беда, — сказал он, надевая на себя то, что осталось от его злосчастной одёжки. — Лишь бы шкуру тако же не порвали. А меня Бог миловал, вскользь удары пришлись.

— И слава Богу, — проговорила Катя, стараясь не делать глубокие вдохи. — Где сейчас полковник? Поговорить надо.

Верхний край алого солнечного диска уже скрылся за горизонтом, но и в скудном сумеречном свете было видно: шведы готовятся к новому штурму. И времени осталось совсем немного.

— Ежели ты о тех ружьях, то Алексей Степаныч их велел под замок упрятать, — сказал Меркулов. А затем подсел рядышком и понизил голос почти до шёпота, чтоб не слышали пушкари, сидевшие неподалёку. — Что за людишки? Я о тех, у кого ты ружья побрала.

— Опасные, — так же тихо ответила Катя. — Увидишь — держись подальше. Такому убить тебя — что высморкаться.

— Сама-то их не боишься.

— Боюсь, Алексей Фёдорович. Но я знаю, что делаю.

— Оттого, что сама из таких?

— Только поэтому я и рискую выходить против них.

— Катя, — он заговорил совсем уже шёпотом, коснувшись её руки. — Не вздумай погибнуть. Мне ещё шёлку надо будет купить… тебе на платье… на подвенечное. Ведь пойдёшь за меня?

— Пойду, Алёша, — она удивилась, насколько легко и просто произнесла эти слова, будто они сами давно уже просились на свободу. Впрочем, всё так и есть: она всё для себя решила заранее. — Если доживём до завтра…

К полковнику они явились через четверть часа, вдвоём — чтобы предложить реализовать одну безумную затею…

4

— Вы остаётесь в крепости.

— Но…

— Сие есть приказ коменданта офицеру, сударыня. Вылазку возглавлю я сам. В крепости меня станет замещать капитан Меркулов. А вы… Вот ключ. Произведите осмотр ваших трофеев, сочтите заряды к оным. И коли будет в том надобность, используйте как надлежит.

— Слушаюсь, — ровным голосом ответила Катя. Во время боевых действий комендант крепости — второй после Бога. Никакие её особые полномочия на него не распространяются — до завершения осады.

Начинать штурм крепостных стен в наступившей темноте — да уж, с головой у Карла Карловича явно какой-то непорядок. Каков бы ни был цейтнот, но усугублять его цугцвангом — извините. Хотя… Катя помнила манеру игры шведского монарха. Он всегда начинал атаку королём, за что без конца и огребал. Но то на шахматной доске, где действовать вне правил не получится. В жизни всегда оставалось место для импровизации.

Но всё-таки лезть на стены в темноте не лучшая затея. Во сколько жизней это встанет шведской армии? И… не полезет ли этот ненормальный сам на стену? Кажется, что-то такое было в той истории. По крайней мере, иным способом получить по фейсу тушкой дохлого кота^[87] у него вряд ли бы получилось.

Где-то с час назад солдаты, похохатывая, вытащили из подвала крепости четыре бочонка с порохом. И это не были запасы гарнизона, то был гостинец от шведов. Они всё-таки прокопали сапу, заложили пороховую мину и, запалив длинный фитиль, быстренько ретировались. Правда, не заметили, что русские сапёры давно за ними следили. Едва шведы удалились, как они пробили тонкую земляную стенку, отделявшую их от вражеской сапы, погасили фитиль, обрушили прокопанный лаз и вытащили «гостинец» наверх. Своим пригодится.^[88]

«Если бы у меня оставалось полтора десятка или чуть меньше своих людей и немного своего оружия — что бы я сейчас сделала?»

…Самую основательную штурмовую колонну шведы сформировали против Мазуровских ворот, это напрашивалось по логике здешней военной тактики. Но на противоположной стене у тихих Подольских ворот, аккурат у Глухой башни, стена понижается, а внизу находится забранный решёткой сток речки Полтавки. Подорвать её, ворваться и вырезать личный состав защитников Подольского бастиона? Или, воспользовавшись суматохой с другой стороны крепости, по-быстрому вырезать охранение Подольских ворот и открыть их колонне шведов? Имея техническое оснащение ДРГ начала двадцать первого века, это вполне осуществимо. А значит, «дикие гуси» если и появятся, то именно там, в самом слабом узле обороны, где шведы не могли сосредоточить крупные силы, а значит, не было нужды в усилении защиты. Преимущество «диких гусей» — малочисленность, внезапность и невиданная по нынешним временам боевая подготовка.

«Думай. Времени на размышления мало».

Вспомнились солдаты, которых она только сегодня днём обучала обращению с трофейными винтовками. Как минимум трое из них весьма перспективные ребята. Если все доживут до подхода основной армии, надо будет порекомендовать их Женьке на предмет перевода в егерскую роту. Но сейчас, учитывая крайнюю ограниченность продвинутых боеприпасов, ей понадобится только один из них. Лучший из тройки.

Кажется, «тверские» и сейчас обороняют тот же участок, где вынесенный взрывом кусок бруствера укрепляли брёвнами и камнями.

Нога сама превратилась в бревно, бок стягивала саднящая боль. Но Катя, проявляя своё вполне ослиное упрямство, методично осматривала оружие и подсчитывала количество трофейных патронов. Пистолеты использовать не пришлось, они так и остались при ней. Что же до винтовок, то из них удалось надёргать тридцать один патрон. Это один полный магазин-«тридцатка» с «сувениром» или, если распределять на два ствола, два по половинке. Всё, больше боезапаса к ним просто нет. К слову, Катя сомневалась, что у «диких гусей» положение сильно лучше. Оставались ещё гранаты, а с противника, погибшего одним из первых прошлой ночью, она сняла довольно тяжёлую сумку, покопаться в которой тогда не осталось времени, довелось только сейчас. Там обнаружились две «МОНки»^[89] без электродетонаторов, но с обычными запалами с обрывными датчиками! Точнее, их западный прототип, довольно древний «Клеймор»^[90]. Ничего себе ребята экипировались для вылазки. Гораздо логичнее было бы взять что-нибудь, способное в один присест вынести ворота, а не противопехотное. Что, на безрыбье и «МОНка» фугас? Это у «Немезиды» с самого начала арсенал был — хоть войну начинай. А у этих явные проблемы со снабжением.

Мелькнула мысль: а что, если тот склад, где большинство приблуд были НАТОвскими, предназначался как раз группе Хаммера? Что было бы, если бы «Немезида» не выскочила на пересыльный склад первой?

«Ой-ёй… — от этой внезапной догадки Катя даже похолодела. — Они бы тут дел наворотили…»

Днём, едва завидев «диких гусей» в штурмовой колонне, она поняла, что Карл послал их на убой. А значит, есть возможность изрядно проредить их и без того не слишком многочисленные ряды. Сейчас, если остатки отряда наёмников получили приказ сделать «вылазку последней надежды», они будут куда осторожнее. После первого же убитого залягут, а потом попытаются на ходу переиграть ситуацию. Потому ей нужен был второй стрелок — чтобы «двухсотых» было сразу двое. Для того она сейчас вовсю ковыляла в сторону прежней позиции, за одним из перспективных парней. За лучшим из них — на её профессиональный взгляд.

Интермедия

— Будут ли конкретные указания, ваше величество?

— Да. Вам предстоит войти в крепость с «чёрного хода», вот здесь, где забранный решёткой сток. Делайте что хотите, но этой решётки быть не должно… И прекратите наконец притворяться, будто вам жаль ваших людей. Насколько мне известно, король Франции обещал вам плату не на человека, а на весь отряд. Были бы вам ваши люди хоть сколько-то дороги, вы бы уже после неудачи с вылазкой прошлой ночью отказались лезть на стены.

Хаммер ничего на это не ответил.

— Сколько человек вы дадите нам в помощь? — спросил он, возвращаясь к деловому разговору.

— Полагаю, полуроты солдат для поддержки вашей …операции окажется довольно. У их лейтенанта будут свои инструкции. Ваша задача — открыть им дорогу. Ступайте, Хаммер, и да поможет вам Бог.

5

Сейчас на Мазуровских воротах начинался ночной штурм. Вся городская стена была в кольце огней: да, так хорошо видно защитников, но зато отлично подсвечивает и шведов, лезущих на бруствер. Здесь, у Спасских ворот, наблюдалось затишье. Солдат, отличившихся днём, оставили здесь — бдеть и быть готовыми в любой момент отразить попытку вылазки.

— Здорово, братцы, — Катя, дохромавшая наконец до их позиций, не стала терять время на предисловия, — Коля, ты идёшь со мной.

Вид изрядно потрёпанной, но ещё живой солдат-девицы, протягивавшей молодому капралу Тверского пехотного полка странненькое ружьё, озадачил всех.

— Дело будет? — поинтересовался солдат, показываясь из темноты в скудном свете фонаря.

— Будет. Мне нужен второй стрелок, а ты вроде с этими хреновинами освоился. Держи — и идём.

Сержант, которому передали под ответственность этот участок стены, молча кивнул: здесь уже не было никого, кто не знал бы, что солдат-девица попусту никого беспокоить не станет.

Пока они спустились вниз и добрались до берега ручья, гордо именовавшегося речкой Полтавкой, на противоположном конце защитного периметра начался хорошо знакомый ад. Прекрасно зная, что там происходит, оба хмуро молчали. У них была своя задача.

— Ставлю боевую задачу, — тихо говорила Катя, когда они спускались к воде. — У нас с тобой по пятнадцать зарядов. Стреляем только одиночными. Когда они покажутся у решётки, ты валишь того, кто пойдёт налегке, я беру на себя второго, у которого будет увесистый груз. Они попытаются взорвать решётку, что-то да принесут. Кто попробует оттащить груз — я его валю, ты прикрываешь. Надеюсь, там на Глухой башне от выстрелов проснутся и помогут нам отогнать остальных.

— Понял, — отозвался парень. — Да тут лаз-то — кошке впору, а не людям. Нешто полезут, Васильевна?

— Ничего не кошке, тут и втроём можно пройти. Я бы полезла. И ещё — я сейчас им с той стороны гостинец оставлю, вроде приветствия. Прикрой пока.

Глубина речушки здесь оказалась Кате по пояс. Вода вытекала наружу по низенькому туннелю под башенкой. Как в любой уважающей себя крепости, эта слабина в защитном периметре была прикрыта массивной, жёстко закреплённой решёткой. Но Катя не знала, железные там прутья или деревянные. Если второе, тогда плохо. Тогда и противопехотная мина её снесёт к чертям.

Холодная майская водичка поначалу немного успокоила боль в ранах, но долго сидеть в этом ручье всё равно нельзя. Чуть позже начнётся настоящая пытка. Идти пришлось, согнувшись: свод и правда низкий. И, разумеется, наощупь. С огнём сюда не сунешься — наблюдатели снаружи обязательно зафиксируют. А там если не наёмники, то шведы точно сидят. Пришлось определять материал решётки тактильным способом — проще говоря, руками… Слава Богу, прутья железные, то есть с пинка не вышибут. Теперь нужно незаметно разместить с внешней стороны небольшой сюрприз.

Зачем они потащили те «Клейморы» с собой? Сейчас бы у Кати было на одну краплёную карту меньше. А теперь пусть не жалуются… Интересно, а чем они собрались решётку взрывать? Несколько последних «МОНок» используют или по-прадедовски — бочонком с чёрным порохом?.. Вот так, прикрепить мину штатной струбциной к крайнему пруту решётки, взвести детонатор, закрепить шнур на датчике, замаскировать сюрприз застрявшей здесь обломанной веткой с молодыми листочками… Установка взрывателя в этой штуковине — самое ответственное дело. Тем более, что банальная растяжка при отсутствии электродетонатора здесь сработает не так и не тогда, когда надо. Нужен был длинный шнур, чтобы «кинуть» его на ту сторону стены. Нужно было ещё не дёрнуть его до времени. Словом, много чего «нужно».

Она почуяла неладное, когда возвращалась к Николаю — мокрая с ног до головы, продрогшая и подавляющая желание завыть от хлёсткой пульсирующей боли, появившейся в ранах от холодной водички. Длинный шнур она загодя связала из прочных шнурков, которые днём надёргала из берцев «двухсотых» наёмников — на всякий случай, вдруг пригодятся. Вот и пригодились. Оставила слабину, чтобы случайным порывом ветра или движением не привело мину в действие, и наконец выбралась из воды. Отяжелевшая мокрая одежда чуть не утащила её обратно в речку, но капрал, сообразив, в чём дело, подал руку.

— Похоже, они близко, — едва слышно зашептала солдат-девица, принимая от него винтовку. — Занимаем позиции.

…Наученные горьким опытом, «дикие гуси» не менее получаса не показывались в пределах видимости. Но то, что они там, в овражке, прорытом речкой, Катя не сомневалась. Они «работали» именно так, как действовала бы любая ДРГ в её времени: сначала подойти к позициям поближе, с безопасного места убедиться, что всё в порядке, и только после этого приступать к реализации плана.

Под самой стеной было темно, хоть глаз выколи, однако на некотором расстоянии местность пусть скудно, но освещали многочисленные огни на стенах: приказ полковника выполняли все без исключения. Пройти там совершенно незаметно не смог бы никто. Катя опасалась, что наёмники могли подобраться к решётке, минуя опасный участок под водой. Она сама, например, так бы и сделала. Эти ребята на подводные приключения не решились, пошли верхом. Даже ног пока не мочили, перемещались короткими перебежками от кустика к кустику. Наконец, выдержав примерно десятиминутный тайм-аут, от группы, в которой Катя насчитала семерых, отделились двое. Как она и предполагала — один тащил рюкзак с чем-то тяжёленьким, второй страховал. Вот они полезли в водичку, тихо шипя сквозь зубы: им тоже купание в местной речке не понравилось… Они с Николаем заняли позиции с другой стороны «туннеля», но так, чтобы сразу после первых выстрелов укрыться за выступами стены. Коля — самый типичный человек петровских времён. Младший сын захолустного многодетного дворянина, пошедший на военную службу, действительно оказался талантливым солдатом. Быстро освоил незнакомое оружие, и сейчас отработал свою цель так чётко, что даже Кате завидно стало. Два выстрела прозвучали одновременно. Один диверсант молча канул на дно речки вместе со своим рюкзаком, второй громко заорал, попытался схватиться за прутья решётки, но тоже через пару секунд скрылся под водой.

Остальные, откатившись в кустарник, открыли огонь по устью стока, тоже одиночными: экономили. Могли бы патроны вообще не тратить, но у них это уже на уровне коленного рефлекса — в любой непонятной ситуации палить в сторону возможной опасности из всех стволов. Катя опасалась, что они мину повредят, но обошлось: «сюрприз» она закрепила у края, туда пули не достали… Вот пальба стихла. Один из «гусей» перекатился к краю воды, видимо, решив нырнуть и вытащить рюкзак своего невезучего товарища. Катя высунулась из-за каменного выступа, плавно отжала спусковой крючок. Винтовка громко хлопнула, ударив отдачей в плечо. Пуля выбила фонтан воды. «Гусь» шарахнулся обратно в укрытие. Чёрт, мимо… Второй наёмник попытался подобраться к створу ползком. Николай тоже высунулся, быстро прицелился и выстрелил. «Ползун» затих и больше не шевелился.

Да сколько же вверху на башне спать будут? У них тут полноценная диверсионная война под ногами, а они и не чешутся!

Ну, вот, наконец там зашевелились: послышались голоса, отрывистая команда офицера, и в наёмников полетели пороховые гранаты. «Гуси» чётко разделились на две части. Одни ретировались в темноту, другие в отчаянном рывке бросились в воду, стремясь доплыть до решётки и рюкзака со взрывчаткой. Видать совсем плохо с боеприпасами. И сразу за ними следом ломанулись таившиеся в овражке шведы, принявшие эту суматоху за сигнал к атаке. С собой они на всякий случай даже штурмовые лестницы притащили, хозяйственные ребята… Катя скомандовала уходить с огневых позиций и, спрятавшись за выступом стены, схватилась за шнур детонатора. Как только снаружи послышался характерный плеск — дёрнула бечеву, обрывая её привязанный конец вместе с веткой. Громыхнуло… Судя по поднявшемуся крику и шуму, досталось там всем и крепко: у противопехотной мины этого типа дальность гарантированного поражения больше полусотни метров. А сверху ещё добавили фузилеры на стенах…

Проверить, скольких «гусей» удалось подстрелить, Катя не могла. Троих совершенно точно положили пулями, ещё двоих с гарантией забрал взрыв мины. А видела поначалу семерых. Значит, наёмники опять понесли серьёзные потери, что делало их положение совершенно отчаянным. Сколько сложило голову шведов, готовившихся штурмовать здесь — оставалось только догадываться. И, кажется, на Мазуровских воротах у скандинавов дела шли тоже не лучшим образом. Что ж, бог войны явно отворачивался от Карла Карловича, не везло королю с Полтавой, хоть плачь.

…Силы оставили Катю так резко, что она просто «сложилась» на бережке. Солдату пришлось буквально тащить её на себе. В верхний город, хоть к какому-нибудь лекарю. Но, несмотря на ситуацию, он не забыл прихватить обе винтовки. Истинную ценность этого оружия парень после всего виденного вполне представлял.

6

В этот раз Карл не послеживал за происходящим из лагеря, а лично воодушевлял своих солдат. В одну из волн даже собрался влезть на штурмовую лестницу, но его буквально за фалды кафтана оттащил верный адъютант Гёрдт, принесший плохие новости.

Причина, по которой захлебнулся штурм Мазуровских ворот, была банальна: дерзкая вылазка русских, во время которой те захватили две пушки, вырезали орудийные расчёты и разжились несколькими бочонками пороха. Боезапас ещё двух шведских орудий, которые они обезвредили, пришлось подорвать на месте. Казалось бы, ничего серьёзного. Будь это днём, шведы бы точно знали, что делать. Но сейчас на дворе стояла ночь, и каролинеры, услышав крики и грохот в своём расположении, решили, что то ли осаждённые ударили большими силами, то ли подошли передовые части армии Петра. Тем более, что с восточного берега русские открыли огонь из пушек, а через реку с её многочисленными притоками и рукавами пошли лодки с подкреплением для осаждённых. Русские часто и до странности метко стреляли прямо из этих судёнышек, так что шведам, сидевшим там в секретах, пришлось спешно уходить. Раздосадованный Карл нашёл толику утешения в том, что поднял один из полков, кажется Седерманландский, и помчался исправлять ситуацию с прорывом.

А на основном театре военных действий привычные к дисциплине каролинеры отступили грамотно, без паники. Но — отступили. Второй штурм Полтавы провалился…

…Хаммер выглядел как побитая собака. Осунувшийся, небритый, мокрый и выпачканный в грязи по самые уши. Свою лисью шапку он давно уже не надевал, предпочитая повязывать коротко остриженную голову тёмно-зелёным платком. Сейчас эта тряпка сплошь была покрыта засыхающей глиной.

— Похоже, Фортуна отвернулась сегодня от нас обоих, — хмуро констатировал Карл, отослав своих офицеров и оставшись с наёмником наедине. — Что у вас там произошло, Хаммер?

— Нас снова ждали, — угрюмо ответил англичанин. — Может быть, хватит класть моих парней почём зря? Они и так почти закончились, нас осталось восемь человек, вместе со мной. Эти чёртовы русские просчитывают каждый наш шаг.

— Что, несомненно, делает им честь, — усмехнулся король. — Господь Бог со всей очевидностью не желает вам помогать. Интересно, с чего бы?.. Возможно, мне стоит прислушаться к тем из моих офицеров, кто советует немедля отослать вас обратно во Францию, или же сразу в Новый Свет? Что скажете?

— Я уже не знаю, что говорить, ваше величество.

— Идите отдыхать, Хаммер. До утра ничего интересного не будет.

Шведы за сутки произвели два штурма, оказавшихся по итогу провальными. Поднять их на третий сейчас было не в силах ни короля, ни даже Всевышнего. Значит, завтра или послезавтра, или через три дня предстоит давать генеральное сражение, разделив армию: Карл не мог допустить, чтобы гарнизон Полтавы ударил ему в спину. А они ударят, буде им предоставится такая возможность. Этот полковник Келин — решительный человек.

Значит, так тому и быть. И вся надежда — на поистине железных каролинеров, стяжавших заслуженную славу потрясателей Европы. Опыт прежних сражений свидетельствовал, что шведы могли одерживать победы куда меньшими силами, чем располагал противник.

Но сейчас — всем отсыпаться. Скоро потребуются все их силы. Однако и слава в случае победы будет великая.

7

— Катя, — услышала она словно сквозь шум морского прибоя. — Катя, просыпайся. Солнце встаёт, а ты валяешься.

Кто её зовёт? Где она?

Пока не двигалась, не чувствовала ничего, кроме необычной лёгкости. Стоило пошевелиться, как тело разом «вспомнило» обо всех заработанных за минувшие сутки проблемах. На миг даже пожалела, что её не убили вчера… Под ладонью зашуршала хорошо просушенная солома.

— Господи… — выдохнула она, застонав от накатившей боли — а болело всё, от макушки до пяток. — Может, кто-нибудь добьёт меня… из милосердия…

— Размечталась, — продолжал всё тот же голос. — Вообще, то, что ты позволила себя издырявить — это ни в какие ворота не лезет.

Далеко не сразу до Кати дошло, что она слышит родную речь, а не говор предков. Через силу разлепив веки, начала фокусировать зрение. Наконец ей это удалось.

— Никитос, — обрадованно сказала она, узнав могучую фигуру старого боевого товарища. В егерской униформе и без бороды он выглядел ещё солиднее, чем в прежней «цифре», хотя отличия одной от другой были разве что в цвете. — Какими судьбами, брат? Ты же вроде у Дитриха сейчас.

— А Дитриха прикомандировали к Шереметеву, — пожал плечами Никита.

— Вы… ночью десант высадили. Так? — произнесла Катя, борясь с приступом тошноты. — Что было? Ничего не помню с тех пор, как мину подорвала.

— Много чего было, — Никита был как обычно немногословен. — Вечером фельдмаршал получил письмо. Нас подняли по тревоге, засунули в отряд Головина и отправили на прорыв. Короче, дали шведам люлей, где они не ждали, проскочили в город, пронесли с собой что могли. Еле успели ворота закрыть — Карлсон прилетел, с компанией.

— Ты про какого Головина говоришь? А то их как мышей в амбаре…

— Алексей^[91], полковник Копорского полка.

— Наших… то есть егерей сколько сейчас в крепости?

— Полная сотня, командует Дитрих. Остальные — тот самый Копорский полк, две роты. Порох, свинец, медикаменты.

— Ясно… Помоги подняться, брат.

Вчерашнее купание в холодной речке пошло на пользу лишь в том смысле, что вода размочила присохшие бинты. Лекарю только и оставалось, что наложить свежие. Рубашка, кстати, на ней сейчас тоже была новая, без лишних дырок и кровавых пятен. Кто позаботился? Катя догадывалась. А раз так, то он жив.

Слава Богу.

Никита попытался уговорить Катю переодеться в егерскую униформу, но она наотрез отказалась: мол, здесь и сейчас она будет вот в этом, драном, едва отмытом речной водой от крови и грязи преображенском мундире. Ибо работу с личным составом ещё никто не отменял. Едва успела через силу одеться и экипироваться — шпага, ножи, кто-то даже отыскал на стене потерянную по время драки простреленную шляпу — как явился денщик полковника. Парень «щеголял» повязкой на голове, с подсохшими пятнами крови: не иначе был на вылазке вместе с командующим.

— Господин полковник собирает офицеров на совет, вас требует, — сказал денщик, не без удивления глядя на солдат-девицу, которая, помнится, после заварухи под Глухой башней едва подавала признаки жизни. — Говорит, свеи парламентёра прислали, а он на каком-то наречии говорит, что никто не понимает.

Пришельцы из будущего молча переглянулись: никак «дикий гусь» прилетел. Ну, ну.

Самое странное, что, несмотря на стучащий гул в ушах и тёмную пелену перед глазами, Катя дошла до Киевской башни без посторонней помощи. Ну, подумаешь — качало слегка. А кого сейчас в крепости не качает… Если Карл Карлович прислал наёмника, то говорить он собрался именно с ней и ни с кем другим, отчего-то полагая солдат-девицу причиной всех бед, своим злым гением. Мол, пока её не было видно поблизости, всё шло хорошо… ну, почти. А как открыто объявилась, так сразу начались крупные неприятности.

Пожив шесть лет в восемнадцатом столетии, она научилась более-менее сносно разбираться в психологии местных. Если на момент пленения Карла под Нарвой она была для короля шведов никем, какой-то мутной личностью без малейшего уважения к коронованной особе, то в течение следующего полугодия всё радикально изменилось. Кто она теперь? Сестра августейшей особы — супруги суверенного монарха, пусть и враждебного Швеции. То есть не то, чтобы принцесса, но где-то на уровне герцогини, пусть и без официального титула. Офицер действующей армии, изрядно насоливший его войскам. Начинающий, но уже довольно популярный в Европе публицист, чем порой не брезговали и короли, пусть и под вымышленными именами. Для Карла она теперь человек его круга, достойная равного или почти равного общения. Потому он и намеревался передать некое послание именно ей, через голову коменданта крепости, и Келин, сын своего времени, это прекрасно понимал.

Что ж, если швед предлагает открыть карты, не вопрос. Она готова и к этому. В конце концов, если раньше наблюдались значительные расхождения исторических линий, то сейчас, в условном «полтавском узле», стало почти до буковки повторяться уже пройденное там, только на три года раньше и значительно быстрее. Даже люди задействованы те же самые, взять хоть Алексея Головина. Если он на следующей вылазке попадёт в плен, всё только подтвердится. Хорошо это или плохо? Посмотрим. Она со своей стороны сделала, что могла — хорошенько поуменьшила количество тех, кто был способен качнуть шаткое равновесие в сторону Карла. И, что самое забавное, сам Карл в этом тоже посильно поучаствовал.

Слепец. Причём, самонадеянный. Он и в том варианте истории был таким же, и здесь ничуть не изменился.

— Ваше высокоблагородие, поручик Черкасова по вашему приказанию прибыла, — она приветствовала Келина как полагается. Только бы испарина на физиономии её не выдала. Хотя, тут сейчас половина таких же, едва ноги волочащих.

— Сперва о деле говорить станем, — произнёс Келин, как-то странно поглядев на неё. — Карлус парламентёра прислал, видимо, из тех людей, что нам две ночи и весь день досаждали. Речь его никто понять не в силах. А вы говорили, будто бы давно их знаете.

— Если вы позволите…

— Прошу, — полковник посторонился, пропуская солдат-девицу к изрытому кавернами от пуль и ядер брустверу.

Так и есть: внизу стандартный набор для переговоров — барабанщик, знаменосец и собственно парламентёр. И последний — да, это был именно он, «лисья шапка» из варшавского трактира. Хаммер. Тот, кого наняли уничтожить «Немезиду» ещё там.

Катя чётко ощутила прицельный взгляд со стороны ближайшего перелеска. Всё как полагается — Хаммер не мог явиться без прикрытия снайпера. Это его фишка, о том было написано в его не слишком обширном досье. И, да, там что-то блеснуло в кроне деревца. Уж не оптика ли?.. Кстати, он ещё и бронежилет нацепил. Не доверяет? Нет. Скорее, просто боится — что с этой стороны точно такие же шкуры, как он сам.

Награду за выполненную миссию может получить только живой.

Вздох у Кати получился разочарованным: она ожидала от Хаммера сюрпризов, но пока противник строго соответствовал своему психологическому портрету. Наёмник нисколько не изменился за эти шесть лет.

Преодолевая слабость, она кое-как взобралась на бруствер и, придерживаясь рукой за угол башни, крикнула парламентёру — по-английски:

— Я вас слушаю, Хаммер.

8

Долговязая девка в мужской одежде и правда выглядела как парень — ничего женственного не наблюдается. Голос тоже далеко не девичий. Одежда сильно потрёпана, повреждения явно боевые. А ещё — ей было очень плохо. Хаммер всякого навидался за свою жизнь и знал, что чувствует человек, который накануне потерял много крови.

— Привет, Кэтрин, — громко сказал он. — Тебя ведь так зовут, верно?

— Я готова выслушать ваши предложения, Хаммер. В сторону все эти предисловия.

— Вот это деловой подход, уважаю, — проговорил наёмник. — Для начала — передай колонелю^[92], что шведы хотят забрать тела своих жмуриков из-под стен. Просят перемирия до вечера. Телеги готовы, похоронные команды выйдут сразу по сигналу.

Девица полуобернулась назад — переводила его слова русским.

— Полковник даёт гарантию прекращения огня до шести часов пополудни, — перевела она ответ коменданта. — Разумеется, в случае соблюдения аналогичного прекращения огня со стороны шведов. Похоронные команды должны быть без оружия. Хотя бы один выстрел из лагеря в нашу сторону — перемирие отменяется. Что ещё?

— Кое-что личное, — продолжал англичанин. — Король Карл предлагает тебе — именно тебе — приём со всеми почестями и прочими здешними прибамбасами, если ты уговоришь гарнизон сдаться под его честное слово. И знаешь, я ему верю. Он хоть и чокнутый, этот шведский парень, но слово держит.

— Если бы я услышала это от короля, то поверила бы, — странно спокойно ответила девка. — Проблема в том, что тебе я не верю.

Она строго придерживалась правил английского языка, в частности поговорки «Ты мой друг, но вы мой король». И сейчас она сказала именно «ты», хотя, казалось бы, одно и то же слово — «you».

— Можно узнать, почему? — поинтересовался Хаммер.

— Хотя бы потому, что ты припёрся на переговоры в бронежилете, — девица усмехнулась. Выглядит хреново, но держится молодцом. Всем бы его парням так держаться после ранения. — И снайпера на дерево посадил — всё по-старому, как ты привык, правда, Док? Я скажу полковнику, чтобы ребята на стенах во время перемирия были начеку. А то мало ли…

— Бронежилет — всего лишь разумная предосторожность, — сказал наёмник.

— Как по мне, то это трусость. Заметь — на мне брони нет.

— Как по мне, то это слабость, которой рано или поздно кто-нибудь воспользуется.

— Кто-нибудь вроде тебя?

— Скорее всего.

— Теперь до тебя, надеюсь, дошло, зачем Карл вас вчера на убой отправил?

Хаммер почувствовал, как всё его существо начало понемногу закипать от злости. Она что, действительно мысли читает? Или просто русские своих спецов так хорошо по психологии натаскивают?

— Это тебя не касается, — огрызнулся он.

— Ну, почему же — не касается? Твои парни вчера весь день неудачно пытались меня убить.

— То же самое я могу сказать и о твоих …ребятах, — презрительно усмехнулся Хаммер. — Сколько ваших здесь погибло за вчерашний день?

— Если ты имеешь в виду современников, то никого, — серьёзно ответила девица. — Я была здесь одна.

— Что?

— Что слышал. Я здесь — одна. По крайней мере, по состоянию на вчера так и было.

— Лжёшь. У той сточной канавы стрелков было двое.

— В отличие от тебя, я доверяю оружие местным парням.

— Это глупость, — Хаммер не мог скрыть возмущения в голосе. — Господи, да проснись же! Вокруг сплошной примитив! Эти кремнёвые ружья, эти чёртовы шляпы и шпаги, эти набожные и суеверные люди! А ты им — современное оружие? Не побоялась, что они тебя же этим оружием, да в спину?

— Док, — девица осторожно, стараясь не разбередить раны, привалилась к стене башни спиной. Видимо, ноги отказывались её держать. — Ты главной фишки не просёк. Хочешь, я объясню тебе разницу между нами?

— Валяй.

— Ты воюешь за деньги, всегда на чужой земле, где от тебя видят только горе и смерть. Вокруг тебя нет своих, только чужие, которым нельзя верить, — она тяжело дышала — видимо, переговоры давались нелегко. — Ты и бойцов-то не бережёшь, потому что «меньше народу — больше кислороду». А я стою на своей земле, и эти люди — мои братья. Их история — это моя история. Я готова умереть за них, а они — за меня… Я могу сдохнуть: невелика потеря. Но зато будут жить они, их дети, внуки. Будет жить Россия. А ты — готов умереть за своё бабло? Судя по бронежилету — не готов. Мёртвым деньги ни к чему… Вот и всё. Такая малость — а результаты диаметрально противоположные.

— Так что мне передать королю Карлу? — Хаммер сразу не нашёл, что ответить: в чём-то эта сволочь всё-таки права.

— Скажи ему: крепость не будет сдана ни при каких условиях.

— Ты даже не спросила у полковника.

— Он отдал приказ — стоять до конца. Кто я такая, чтобы подвергать сомнению его распоряжения?

Девица, морщась и бледнея от боли, отвернулась, чтобы сползти со стены.

— Разговор ещё не окончен, — напомнил Хаммер.

— Окончен, — ответила наглая девка. — Ты всё равно ничего не понял. Наверное, историю в школе прогуливал.

Скотина. Нахамила и спокойно отворачивается. А ведь и правда еле на ногах стоит. Доживёт ли до завтрашнего утра — неизвестно, медицина здесь на пещерном уровне — но держится так, будто что-то знает наперёд. Может, «просемафорить» Крису, чтобы завалил её? Мёртвые не кусаются, не так ли? Заодно и шведа они подставят так, что вовек со своей королевской честью не отмоется. Но есть одна проблема: стоит снайперу подстрелить девку, как со стен по вероломному переговорщику ударят десятки ружей. Хотя бы одному русскому стрелку да повезёт — ведь каску он надевать не стал — и это уже не смешно.

Как ни крути, а сволочь права: мёртвым деньги ни к чему.

Возвращался он в шведский лагерь сильно накрученным: гори всё синим пламенем. Пусть король возится с этими сумасшедшими, если ему так нравится. Они тут все один другого стоят, хоть шведы, хоть русские. Пусть хоть перестреляют друг дружку до последнего человека, он по ним точно плакать не станет. Честь у них… Честь на хлеб не намажешь. Деньги — это единственное, что имеет значение в любую эпоху.

Стоп. Что она там вякнула про историю в школе?

Хаммер едва не споткнулся, когда, совершив немыслимое насилие над собственной памятью, выскреб оттуда какие-то крохи по восемнадцатому веку. Что-то про большую европейскую войну, где шведы закончились как великая держава… Что-то про русского царя…

Полтава. То-то ему название показалось смутно знакомым, причём, не по современной ему теме, а как раз по прошлому. И даже не из школьной программы. «Russian armies blocked their way…» — пела какая-то скандинавская группа. Пару раз послушал и забил, не слишком понравилось. Но судьба так повернулась, что…

Да. Та песня так и называлась: «Poltava»^[93].

Чёрт! Трижды чёрт! Выходит, француз заставил их играть за лузеров? Или ещё не поздно всё исправить?

9

Хаммер быстро, комкая шведские слова, передал всё, что касалось похоронных команд и перемирия. Король кивнул и махнул кому-то рукой — дежурный офицер козырнул и ушёл выполнять безмолвное повеление монарха.

Они остались одни.

— Что с вами, Хаммер? — король изволил изобразить удивление. — Вы словно бежали весь путь от крепости в лагерь.

— Так и есть, ваше величество, — вполголоса, чтобы не подслушивали некоторые вне палатки, сказал англичанин. — Уходите сами и уводите армию отсюда, пока не поздно. Спасайтесь.

— Вы что, с ума сошли? — брови шведа удивлённо поползливверх. — Набрались от русских их безумия?

— Я… кое-что вспомнил, ваше величество. Из истории. Здесь, — взмах рукой куда-то в сторону осаждённого города, — вас ждёт катастрофа, полный разгром. Поверьте, это не шутки. Я не был прилежным учеником в школе, но кое-что всё же вспомнил. Здесь, у этого города, в моей истории вы потерпели сокрушительное поражение.

— Всё ведь изменилось, Хаммер, — усмехнулся Карл, неспешно натягивая перчатки-краги. — Произошло много такого, чего в вашей истории наверняка не было. И не произошло много событий, которые у вас случились. Да и вы ещё не сказали своего слова… Тех, кто взял меня в плен, было всего трое. Вас сейчас восемь… Вам понятно, или нужны подробности?

— Хотите поступить так же, как русские — ударить в момент, когда всё будет крайне неустойчиво?

— Мне нужен только царь Петер. Только он. Живым и невредимым. Разрешаю его связать, и только. Никаких членовредительских забав. Никаких женщин и детей, я запрещаю вам даже смотреть в сторону его семьи. Вы поняли приказ?

— Да, но…

— Вы поняли приказ?!

— Понял, ваше величество…

У палатки глухо простучали лошадиные копыта. Полотнище, закрывавшее вход, откинулось, пропуская пропылённого гонца в драгунском мундире.

— Мой король, — заговорил драгун, переводя дух. Содрал шляпу с головы и зажал под левым локтем. — Срочное донесение от полковника Таубе. Передовые отряды русских на рассвете переправились через броды и сходу атаковали наши разъезды. Это егеря, ваше величество. За ними следуют инженеры, наводящие мосты, а после оных пехотные и кавалерийские полки под началом царя Петера.

— Прекрасно! — воскликнул король, схватив со стола шляпу — простую драгунскую треуголку с латунной пуговицей — и нацепил на нечёсаную голову. — Это ваш шанс, Хаммер. Ведь вы всё поняли, хотя и не очень хорошо говорите по-шведски. А я использую свой шанс, чтобы поближе рассмотреть этих самых егерей, о которых столько разговоров в последнее время… Гёрдт! Коня мне! Два десятка драгун сопровождения!^[94]

«Они все здесь чокнутые, — подумал наёмник, провожая Карла ошалелым взглядом. — Сумасшедший дом размером с планету».

Тем не менее, у него снова был чёткий приказ. И следовало обдумать, как его выполнить. Царь… Царя наверняка будут охранять те русские. Значит, чтобы с ними переведаться, нужно экипироваться всем оставшимся боезапасом.

Восьмерым на один рейд должно хватить.

Глава 19 Последнее предупреждение

1

Политики вокруг России накануне Полтавской баталии пока что вели себя предсказуемо.

Король Август Саксонский грустил, что приходится отказаться от польской короны и сопутствующих ей доходов.

Король Фридрих Прусский с интересом следил за развитием событий, ожидая исхода личной встречи Петра и Карла, чтобы в итоге примкнуть к победителю.

Король Фредерик Датский мысленно прощался с возможностью свободной торговли: шведы совсем озверели, развели натуральное пиратство в Балтийском море, а окоротить их некому.

Король Луи Французский с явным неудовольствием читал доклад маркиза де Торси, сообщавшего, что Карл Шведский вот-вот разобьёт наголову Петра Алексеевича. Мечты о бесконечной войне, разоряющей Россию и ставящей Швецию в полную зависимость от советов из Версаля, становились всё несбыточнее.

Королева Анна Английская всё чаще беспокоилась по поводу разорительной войны на континенте и начинала понемногу продвигать мысль об ограничении участия в ней островного королевства. Её раздражали нападения шведских приватиров на английские торговые суда, приходилось перебрасывать с театра военных действий корабли для формирования конвоев. Боестолкновение англичан с флотом Карла Шведского таким образом становилось неизбежным.

Император Священной Римской империи германской нации — проще говоря, Австрии — Иосиф был слишком занят важными делами вокруг испанского наследства, чтобы обращать излишнее внимание на какие-то дела между двумя варварами — русским и шведом. Кто бы там ни победил, ему поневоле придётся искать союза или мира с Австрией. Хотя, швед для этого слишком прямолинеен.

Султан Ахмед, должно быть, единственный из всей коронованной братии, прекрасно видел, к чему всё идёт, и отказывался вмешиваться в предначертанное аллахом. Подраться с Россией Османская империя всегда успеет. Но не сейчас. И не ради неверных франков. Пусть они делают ставку на его племянника Махмуда. У потомков Сулеймана Великого всегда наготове шёлковый шнурок для таких родственников.

Персидский шахиншах Солтан Хуссейн никак не мог разобраться, что для него и страны важнее — угодить аллаху или развлекаться. Потому занимался и тем, и другим, не особенно думая, какое наследие оставит двухлетнему сыну Тахмаспу. Подданым это почему-то не нравилось, зато энтузиазм начали проявлять афганские племена, почуявшие назревавший шанс. До неверных, устроивших разборки где-то в немыслимой дали от Персии, шахиншаху дела не было.

В этот самый момент, когда христианские и мусульманские монархи были заняты мыслями о высоких материях, под стенами Полтавы шведы подбирали и грузили на телеги тела погибших во время обоих неудачных штурмов боевых товарищей. Таковых насчитали более трёх тысяч. Когда доложили о том генералу Рёншельту, в отсутствие короля осуществлявшему командование, тот только плечами пожал: мол, мы на войне.

Пётр Алексеевич в то же самое время лично руководил переправой у Семёновки. Русская армия шла тремя колоннами, а передовые отряды егерей, лодками и плотами переправившиеся на правый берег при первых лучах солнца, уже производили зачистку территории от шведских разъездов. Пётр не сомневался, что «брат Карлус» уже оповещён об этом, и был начеку.

И только сам Карл Шведский чувствовал себя именинником. Наконец-то предстоит настоящая баталия — то, в чём его каролинеры были на голову выше всех известных ему европейских армий. И, да, он перед самым выездом из лагеря даже приказал достать из его личных запасов хорошее вино и бокалы тонкого стекла, дабы угостить «брата Петера», когда наёмники того приведут. Если встречать знатного пленника, то по-королевски.

Пётр Алексеевич шёл навстречу будущему с открытыми глазами и во всеоружии. Карл же Шведский радостно и слепо мчался навстречу своей судьбе, наплевав на предупреждения.

Интермедия

…Перемирие. Никто не стреляет. А значит, всем, кто не караулит на стенах, можно немного отдохнуть.

Из лагеря Шереметева прилетело в полой бомбе новое послание, изрядно обрадовавшее защитников Полтавы: государь с войском уже рядом, как раз на переправах^[95]. Так что недолго Карлусу осаду чинить. И подкрепление, с которым явились знаменитые преображенские егеря, внушало надежду на скорый и счастливый исход сражения. Все до единого в гарнизоне понимали, что ежели Карлус и предпримет штурм, то всего один, ибо времени на то у него оставалось всё меньше и меньше. Завтра армия государя встанет лагерем неподалёку отсюда и свеям не останется ничего иного, как разделить армию.

Но до шести часов пополудни полковник Келин дал всем офицерам и большей части солдат отдых.

…Долгих восемь лет там, да и какое-то время здесь Кате было всё равно, жить или умереть. Подставляться под чужие пули не давало только чувство долга — боевые задачи следовало выполнять, а значит, никаких мыслей о смерти. Но сейчас, именно сейчас, когда её изрядно покоцали во время штурма — почему-то неистово хотелось жить.

Причиной тому был один немолодой драгунский капитан с необъяснимо светлым и добрым взглядом. Хотелось жить хотя бы ради него, объяснившего неразумной, что пока мы топчем эту землю, в жизни всегда найдётся смысл. Он не замечал ни тени смерти за её спиной, ни крайне нестандартной для этих времён внешности — ничего. Катя подозревала, что Алексей полюбил бы её, будь она хоть писаной красавицей, хоть горбуньей.

И такое случается, да…

— …Объявимся, Катя?

— Полковник о нас и так догадался, обоих беречь начал. А прочим скажем после…

Если бы они оба не были изранены и не боялись сейчас причинить друг другу боль, то провели бы это время совсем иначе. Но пока их хватило лишь на поцелуй. Первый — за долгие годы, для обоих.

— Не боишься, Алёша? За мной смерть ходит. Да и родня непростая.

— Надо будет — и родни твоей не побоюсь, и у смерти тебя отниму…

И она ему верила. Этот — отнимет хоть у «костлявой с косой». Потому что у них одна душа на двоих. А значит, если так случится и ему судьба уйти первым, она пойдёт за ним. У солдата на поле боя, знаете ли, немного вариантов. Слишком долго Катя коптила небо своей мёртвой душой и сейчас остро понимала, что больше так жить не сможет.

…В пять часов они должны быть у полковника на совещании. Но пока, устроившись в отведенной ей комнате, просто сидели, обнявшись. Катя склонила ему голову на плечо, стараясь не упустить ни одного мгновения из этого нежданного счастья, и слушала неспешный рассказ капитана о его жизни.

До пяти часов — целая вечность.

2

По-хорошему этих сопляков — старших курсантов учебной роты — надо было засунуть между пехотными полками и приказать не высовывать носа из колонны. Но здесь гвардейской бригадой — то есть Преображенским и Семёновским полками вместе со всех их подразделениями — командовал князь Михаил Голицын. Дядя суровый, не любит, когда его приказы обсуждаются. А приказал он выдвигаться всем егерям лейб-гвардии, в том числе сводной учебной роте, состоящей из «выпускников». Им всем от шестнадцати до восемнадцати.

С какого бодуна, позвольте спросить? Что на князя вдруг нашло?

Лишь заметив довольную физиономию Алёшки, зачисленного в учебку под вымышленной фамилией «Михайлов», Артём обо всём догадался. Вот же ж… принц, туды его в качель. Подвигов захотелось. Небось, шепнул пару слов Михаилу Михайловичу, а тот, не в силах отказать царевичу, и отдал свой приказ. Хорошо хоть у всех ума хватило не ставить желторотых в первую линию атаки. Ограничились тыловым охранением егерских полков, а арьергард в их случае не будет самым жарким местечком.

Зато у мальчишек адреналин в крови и глаза горят: как же — настоящая боевая операция.

Ему давно поручили командование учебкой, поначалу негласно, затем оформили приказом. Наставляет пацанят в военной тактике и хитростях, учит самых перспективных снайперской стрельбе. Хотя, даже егерские винтари, которые сами же «немезидовцы» здесь продвинули, не предназначены для особо точного огня по отдельным целям. Ибо чёрный порох и полка, с которой «шибает» по глазам запальный заряд, как у обычной фузеи, перед выстрелом надо отворачиваться. Но некоторые умельцы приспособились, неплохо стреляют.

Пацанята шли по лесу правильно, рассыпавшись цепью, головой вертят — как учил, «на триста шестьдесят градусов». Не болтают — слушают. Загляденье, а не курсанты… Наверное, только благодаря отменной выучке не прохлопали тот чёртов шведский разъезд, гори он огнём.

Видимо, шведы проскочили с запада, вклинившись между подразделениями, иначе поднялась бы стрельба. «Егерята» при первых же звуках приближавшегося конного отряда грамотно — как учили! — засели в кустах вдоль дороги и взвели курки. Сам Артём тоже занял позицию, готовясь к перестрелке. В случае чего он, как опытный боец, отвлечёт шведов на себя. Обычный вражеский разъезд насчитывал около десятка драгун, курсантов вдвое больше, да и не видно их в «зелёнке». Шансы немалые.

Но когда показались всадники в сине-жёлтых мундирах, Артём похолодел: их не меньше двадцати. И, что самое хреновое — он сразу опознал того, кто был во главе разъезда, так как насмотрелся в своё время на эту высокомерную рожу.

Карл.

Он дал отмашку Грише — брать объект на прицел. И тут произошло то, чего Артём боялся больше всего.

То ли нервы у кого-то из пацанов сдали, то ли героизм зачесался, но по шведам выстрелили до того, как они приблизились на убойную дистанцию в 30 метров. Шведы не будь дураки, похватали из седельных кобур свои драгунские ружья и открыли ответный огонь. Пришлось начинать стрельбу и остальным курсантам, их винтовки давали огонь вдвое большей плотности, чем обычные ружья и фузеи… До шведов дошло, что они наткнулись на егерей, и что противника, перемещавшегося в зарослях и устроившего им огневой мешок, они практически не видят. На какое-то мгновение драгуны смешали строй, огрызаясь пальбой уже не из ружей, кои разрядили, а из пистолетов. Но тут сказал своё веское слово «брат Карлус». Он выстрелил с обеих рук по кустам, где заметил движение, затем выхватил шпагу и что-то проорал по-шведски, воодушевляя своих солдат — коих, к слову, в строю стало где-то на треть меньше. Отменные драгуны-каролинеры, прошедшие с боями половину Европы, ринулись туда, куда указывал их король — в сторону группы курсантов, выбежавших на дорогу и изготовившихся к стрельбе.

Артём едва не взвыл, узнав этих сопливых героев. Гришка, Алёшка, Ксюха — неразлучная троица — и с ними ещё пяток таких же желторотиков. Что ему, старому солдату, оставалось делать?

Только одно.

Каролинеры под градом пуль, неся потери, пронеслись мимо его укрытия. Королю хоть бы хны, всё мимо него прошло. Ещё пара секунд — и конные просто снесут мелочь к чертям… Артём прицелился, отвернулся и спустил крючок. Винтовка привычно ударила отдачей в плечо… Заорали шведы. Неужели попал, куда надо?.. Открыв глаза, он увидел, как сопляки, воспользовавшись заминкой противника, быстро перезарядили ружья, дружно пальнули и рассыпались по кустам. А Карл… Нет, живёхонек, даже с лошади пока не упал. Только драгуны почему-то держат его с двух сторон за пояс, а с его левого сапога наземь стекает кровь.

Лишь отменная выучка и большой боевой опыт позволили шведам ретироваться в том же направлении, откуда явились. Причём, ещё и подстреленного короля с собой утащить. Ушли всего семь человек из двух десятков, включая Карла. Остальные либо погибли, либо были ранены и попали в плен. Но и курсанты понесли потери: трое мальчишек, те самые, что первыми открыли огонь… Артёму было больно. Неправильно, когда гибнут пацаны, которых сам учил. Недоучил, значит. Так не должно было быть. Он чувствовал себя кругом виноватым — несмотря ни на что.

Но пулю Карлу в пятку, получается, всадил именно он. Что ж, кому суждено быть повешенным, не утонет.

3

Со стены хорошо просматривался шведский лагерь. И, пока похоронные команды вывозили тела погибших из-под стены, там наблюдалось некое затишье. К слову, шведы не только забирали своих покойников, но и аккуратно складывали рядами убитых русских, упавших в ров. Осаждённые, пользуясь всё тем же перемирием, вышли из крепости и забрали своих мёртвых. Похоронные команды обеих сторон делали своё дело молча, не разговаривая друг с другом.

Вернее, враг с врагом.

Наблюдатели доложили полковнику, что ещё утром Карлус куда-то умчался вкупе с драгунами. Более никаких движений там не заметили. Противник, соблюдая условия перемирия, прекратил артиллерийский обстрел. В городе, пользуясь моментом, погасили очаги возгорания, возникшие ночью во время второго штурма, и пополнили запасы воды в бочках. Но было совершенно ясно, что не миновать ещё одного штурма, последнего. Пока Пётр Алексеевич переправит всё войско на правый берег, пока разобьёт свой лагерь и станет готовиться к баталии, у Карлуса останется последняя возможность избавиться от помехи в тылу и необходимости разделять армию.

— Надобно его таковой возможности лишить, — сказал Келин, собрав офицеров за час до окончания перемирия и кратко обрисовав ситуацию. — Вот здесь, в Пушкарёвке, стоит Шлиппенбах с резервом, там его штандарт и знамёна конных полков. Их опасаться следует. Пехотные полки покуда в лагере, однако ж я их не все там видел. Мыслю я, Карлус кое-кого скрытно выдвинул встречь государеву войску, чтобы внезапной атаки не опасаться. После шести часов и бомбардиры свейские к орудиям вернутся. А здесь Карлус расположил походную канцелярию, — он обвёл концом подзорной трубы участок на ландкарте. — Здесь же его казна и обоз с припасами. Ежели произвести вылазку да спалить им весь остатний провиант, то и прыти у свеев поубавится. На голодный желудок не очень-то повоюешь.

— Может, они с голодухи токмо злее станут, — не без юмора предположил полковник Головин.

— Может, и станут. Но всяко лучше, ежели они завтра поутру даже пустой каши не получат.

— А кто-то интересовался, куда помчался Карл? — спросила Катя. Никита привёз ей спасение — медикаменты. Сейчас, проглотив таблетку сильного обезболивающего, она приободрилась и уже не пугала окружающих своим «умирающим» видом.

— На север либо северо-восток, — ответил один из выживших офицеров Тверского полка.

— Значит, опять за приключениями поехал. Будет весьма любопытно понаблюдать за шведами, когда он обратно явится.

— Что вам о сём деле ведомо? — тут же спросил Келин, взгляд которого стал чересчур пристальным.

— Да любит король шведский во всякие авантюры встревать, — сказала солдат-девица. — То на штурм самолично полезет, то на наш разъезд с драгунами в атаку. Не слышали, как он под Веприком едва жив остался? Думаю, и сейчас случилось то же самое.

— Ежели он на наших егерей наткнулся, то, вероятно, может и не пережить сей встречи, — с кривой усмешкой сказал Дитрих — теперь уже поручик лейб-гвардии егерской роты. — Я бы оказал Швеции услугу, избавив её от такого короля.

— Иной раз король и в наказание может быть Богом послан, — резонно заметил Келин. — Добро, дождёмся возвращения оного. А коли не вернётся, то, мыслю, Рёншельт командовать станет. Он у короля в любимцах. Однако вылазку следует учинить независимо от того, что там с Карлусом приключилось…

Где-то полчаса спустя наблюдатели заметили прибывший в шведский лагерь небольшой конный отряд, после чего там возникло нешуточное оживление. Видели, как кого-то на руках вносили в королевскую палатку. Тут же оповестили полковника, тот немедля осмотрел в подзорную трубу место действия …и вызвал к себе егерских офицеров.

— Видали? — сказал он, когда те тоже ознакомились с ситуацией. — Ежели солдаты ничего не напутали, Карлус и впрямь нашёл своё приключение.

— Значит, вероятность штурма сильно снизилась, — предположила Катя. — Король ранен, плохой знак. Хотя, у Рёншельта может хватить ума полезть на стены.

— Скорее, они сейчас сосредоточат все усилия на планировании предстоящей баталии, — предположил Дитрих. — Ныне бессмысленно штурмовать город, имея все шансы снова потерпеть неудачу и потерять изрядно солдат. Лучше запереть нас в крепости несколькими полками, а самому атаковать государя.

— Так поступил бы ты, — сказала ему Катя. — Но Карл у нас ещё тот искатель славы на свою голову.

— Будем настороже, — подытожил полковник. — Вылазку учиним в предрассветные часы. Командовать отрядом станет полковник Головин, сам вызвался.

Катя снова почувствовала то, что мысленно именовала «дуновением ветра истории». Андрей Головин тогда попал в плен при вылазке.

А здесь?

— Я тоже пойду, — сказала она.

— Вы ранены, — напомнил полковник.

— Не смертельно.

— Вы не пойдёте, поручик.

— При всём уважении, ваше высокоблагородие — пойду. Есть у меня одна безумная мысль…

4

Ну, что, твоё величество? Повидался с егерями?

Карл действительно почти не ощущал боли: ни тогда, когда злополучная пуля попала в пятку, ни тогда, когда драгуны наскоро стянули с него сапог и перевязали рану, ни сейчас, когда в ней копались лекари. Но обидно было до слёз.

Это оказались даже не егеря — ученики. Мальчишки сопливые. И что же? Шведы точно уложили по меньшей мере троих русских, но в лагерь вернулась ровно треть от первоначального отряда. Семеро из двадцати одного. Потери неприемлемые: трое молокососов — против четырнадцати испытанных драгун-каролинеров.

Чёртовы мальчишки! Чёртовы ружья, стреляющие вдвое чаще! Проклятые русские!

Может быть, прав был наёмник, когда советовал немедля сниматься и уводить армию, если даже от учеников его лучшие драгуны-каролинеры потерпели такой афронт? Скорее всего, да. Но что скажут в Европе? «Карл Шведский бежал, едва завидев армию противника», — вот что скажут. И тогда не миновать осложнений в Польше и Северной Германии, да и трусливые датчане снова ввяжутся в войну.

Он больше не мог отвернуть в сторону. Но и атаковать не глядя, как ранее — тоже больше не мог. Господь послал явственный знак, и не прислушаться к Его воле король шведов не имел права. Что бы он там в горячке ни говорил своим осторожным генералам.

— Где Хаммер? — спросил он, когда лекари завершили перевязку.

— Около полудня вместе со своим отрядом ушёл, сказал — исполнять ваше повеление, — доложил адъютант.

— Хорошо. Пошлите за Рёншельтом.

Генерал явился десять минут спустя.

— Ваше величество, мы завершаем вывоз тел погибших, их отпевание и погребение, — доложил он. — Каковы будут ваши дальнейшие приказания?

— После шести часов начать обстрел крепости, — произнёс король. — Да, именно крепости, не города. Надо немного сбить спесь с русских. Утром пришлём парламентёра и в последний раз предложим им возможность почётной капитуляции.

— А армия царя Петера?..

— Отозвать все наши разъезды, — насупился Карл. — Впереди русской армии идут егеря. Это настоящие звери, Рёншельт. Я чудом остался жив, столкнувшись всего лишь с учениками. Что случится, если наши славные драгуны повстречают в лесу полностью обученных взрослых егерей?.. Перед сражением нам важен каждый солдат.

— Видимо, именно поэтому штурма города не будет, — согласно кивнул Рёншельт.

— Завтра поутру я призываю на совет вас, Зигрота и Пипера.^[96] Всё.

— Как прикажете, ваше величество, — если Рёншельт и удивился обозначенному составу военного совета, то ничем этого не показал. — Будут ли ещё распоряжения?

— Я сказал — всё! — прикрикнул на него Карл. — Оставьте меня.

У него оставался хороший шанс. Русская армия ещё ни разу не приняла открытый бой в поле, выйдя из своего укреплённого лагеря. А значит, оставалась возможность победить даже теми силами, какие есть у него в наличии. И так ли хороши будут русские егеря в этом случае?

Для Карла Шведского ещё не всё потеряно.

5

— Почему на угрожаемом направлении в охранении были курсанты?

Черкасов почти никогда не повышал голос. Но чёртов капитан умел говорить так, что даже у него, генерала, князя Голицына, душа застывала.

— Это моя вина, — сказал князь. — Я подверг опасности царевича, и…

— Погибли трое мальчишек, — напомнил Черкасов, который в своём егерском мундире почему-то напоминал ему лесного волка. — Остальные не в шутку рисковали головой. Вы же опытный полководец и прекрасно понимали, какие из них вояки, да против шведов… Что на вас нашло?

— Я готов ответить за то перед государем, — ответил Голицын. — Но не перед вами, капитан — при полном к вам уважении.

— Как вам будет угодно.

Пётр Алексеевич, разумеется, был в курсе происшествия. «Егерят» после того боя немедля отправили к основной армии, выдав для начала похвалу за викторию и пленных, а затем изрядный нагоняй «за всё хорошее». Но причину для нагоняя «немезидовцы» и местные понимали очень по-разному. Если для людей двадцать первого столетия в первой строчке стояла гибель трёх мальчишек, то для аборигенов восемнадцатого века основной причиной неудовольствия начальства стал риск, которому подвергли наследника престола. Опять разница менталитетов, воспитания и отношения к жизни. И в этом случае егерям дико повезло, что Пётр эту разницу отлично понимал.

— Кровью своей на поле боя искупишь, когда пойдёшь во главе гвардии, — заявил он князю Голицыну. — А голову я тебе всегда снять успею, коли сподобишься заслужить. Возвращайся к полкам.

У государя сегодня и так день не задался. Сначала на переправе утопили пушку, затем письма доставили с вестями из Европы — одна другой «веселее» — а потом это приключение, которое искали и нашли на свои головы мальчишки из учебной роты. Даром, что туда уже не одних только сирот и солдатских детей в учение отправляли, всё равно ума хватило ввязаться. И ведь Голицын виноват лишь в том, что пошёл на поводу у Алёшки. В этом не сомневались ни Пётр Алексеич, ни Александр Данилыч, ни Евгений Васильич, хотя имя царевича не прозвучало ни разу.

— Я за этих дураков в ответе, — мрачно произнёс Черкасов, когда они втроём в который раз объезжали переправы. — Мне и взыскание должно быть.

— Полно вам всем Алёшку выгораживать, — мрачно заметил государь. — Поглядим, явится ли ко мне с повинной. И ежели явится, то когда.

На этом разговор закончился: все всё прекрасно понимали и без лишних слов. Умение признавать свои ошибки — одна из главных черт, которыми обязан обладать глава государства. А если наследник сего умения не проявил, то каков он будет на царстве?

Да хоть на «брата Карлуса» поглядите. Пример перед глазами.

Интермедия

Копорский полк. Катя очень хорошо помнила поездку в его расположение под Новгородом четыре года назад. Тогда они, ещё совсем не знаменитые, только начинали свои разъезды по гарнизонным и полевым полкам, становясь инструкторами, обучая пехоту «егерскому бою». Учитывая неизбежное столкновение со шведами — совсем не лишняя вещь. Но с каким же скрипом тогда всё шло…

Особенно в её случае.

— …Эй, солдат-девица! — насмешливо окликнул её какой-то белобрысый рядовой в строю. — А мне дашь?

— По морде, — невозмутимо ответила Катя, подавляя вздох разочарования. Опять придётся воспитывать. Но такие настроения надо пресекать сразу и жёстко. — Два шага вперёд.

— С чего бы это…

В руках девицы невесть каким манером объявился самый обычный кремнёвый пистолет. Громыхнул выстрел. Прямо у ног говоруна взбился изрядный фонтанчик земли.

— Я дважды приказания не повторяю, — сказала она, засовывая разряженный пистолет за пояс.

Солдат нехотя подчинился. Ему почему-то стало резко не смешно.

— Имя и чин.

— Федот Игнатьев сын Новиков, солдат первой роты Копорского полка, — ответил тот, уже без прежнего энтузиазма.

— Давно в полку?

— Полный год.

— Со шведами дрался?

— Никак нет.

— Ваше благородие, — подсказала девица.

— Никак нет, ваше благородие, — солдат уже понял, что зря закусился с этой особой: сейчас она начнёт злоупотреблять властью, тем более что свои офицеры не спешат вмешиваться.

— Плохо, — произнесла та. — При тебе сейчас фузея с багинетом и шпага. У меня и того нет. Нападай… Приказ понял?

Солдат атаковал, как учили — с фузеей наперевес, багинетом вперёд. О шпаге даже не вспомнил. И очень удивился, когда оружие, только что направленное прямо в живот девице в непривычном пятнистом мундире, вдруг дёрнулось кверху и стало выворачиваться из рук. Попытался удержать — куда там. Только сам равновесие потерял. В следующий миг он понял, что и фузею не удержит, и на ногах не устоит. А когда грянулся спиной наземь, его же собственный багинет упирался ему меж рёбер.

— Вот так шведы и станут вас убивать, — громко сказала солдат-девица, не давая ему подняться. — А теперь я покажу, как вы сами станете убивать шведов… Рядовой Новиков, встать! Повторить атаку.

Прошло четыре года, и снова Копорский полк. Знакомые рожи — Федота Новикова и его товарищей. Только в этот раз при виде солдат-девицы в изорванном мундире преображенского поручика в их глазах отражались опаска и уважение. Наверняка уже успели подраться со шведами, и раз до сих пор живы, значит, усвоили науку ближнего боя как надлежит.

Не зря старалась.

6

Как и следовало ожидать, шведы вечером вновь начали обстрел. Но на этот раз кидались ядрами и бомбами по укреплениям, вернувшись к тактике беспокоящего огня по противнику. Защитники крепости только плечами поживали: и охота ему порох жечь? Нет у Карла многих месяцев времени и большого обоза с запасами, чтобы город с провиантскими складами внутри стен мог опасаться длительной осады. Да и проблемы у шведов нарисовались нешуточные. Наличие вражеской основной армии под боком кого угодно мотивирует готовиться к сражению, а не тратить порох на бессмысленные обстрелы.

Кого угодно — но не Карла Двенадцатого.

Когда у него прошёл мандраж после боестолкновения с молодыми русскими егерями, а рана, смазанная и перевязанная, перестала сильно кровоточить, он сразу приободрился. О пережитом страхе мгновенно забыл и принялся строить тактические планы на следующие несколько дней. Даже попытался сесть в седло, но не смог. Какова бы ни была его нечувствительность к боли, но проблем с раздробленными костями и прочих последствий ранения это не отменяло. В числе последних оказался и незначительный, но причиняющий немало неприятностей сепсис. Короля начало знобить. Лекари на закате дали ему какое-то питьё, от которого его величество изволил вскоре крепко заснуть.

В шведском штабе с облегчением вздохнули. Все без исключения.

В это же самое время, пока король шведов находился во власти сновидений, в русской крепости Полтаве только проснулись те, кто должен был идти в ночную вылазку. Шли две группы. Одна, под командованием Алексея Головина, почти нацело состояла из солдат и офицеров Копорского полка. К ним прикомандировали десяток егерей — в качестве авангарда и для борьбы со шведскими секретами, крутившимися вокруг города. Во главе второй стоял полковник Келин, а сама егерская группа — все, кроме Кати и Никиты — местные, прошедшие полный курс обучения и уже испытанные в бою. Задачи у обоих отрядов, ясное дело, были разными. Одному предстояло нападение на шведский обоз с остатками провианта, другому… Впрочем, теперь нет смысла напускать туман. Целью егерей была именно походная канцелярия Карла.

Ух, сколько там интересного можно найти! Одна переписка короля с другими монархами, дипломатами и собственными министрами была на вес золота, она одна могла дать полную картину шведской внутренней и внешней политики. А если попадутся ещё донесения от тайных конфидентов… особенно в Москве сидящих… Катя в предвкушении подобной добычи заранее потирала руки. Более того, она именно этот аргумент полковнику Келину и привела, притом подчеркнула, что как офицер Тайной иностранной канцелярии лучше прочих разберёт, что там за письма. Ради такого улова стоило рискнуть. Потому она перед самым выходом снова накачала себя обезболивающим… а затем, зная, что он всё равно пойдёт с ней в эту вылазку, поделилась таблеткой с Меркуловым. Отговаривать его бесполезно.

Ночь выдалась тихой и прохладной. В низинках начал скапливаться лёгкий туман, под скудным светом ущербной луны похожий на серую кисею. В него и ушли обе диверсионные группы, предварительно избавившись от лишних соглядатаев.

7

Операцию по захвату шведской канцелярии решили проводить без излишнего шума. Треска и грохота хватит, когда начнётся атака на обоз, а здесь нужно работать ювелирно.

Как ни странно, среди егерей находились два человека в шведских сине-жёлтых мундирах. Причём, это не были пленные. Они даже были полностью вооружены, как все каролинеры. Но если бы кто-то сказал стороннему наблюдателю, что один из тех двух солдат дама, то это было бы воспринято как неудачная шутка. Вы с ума сошли, право же, не бывает таких высоких дам с плечами как у парня.

Выбор Кати и Дитриха на роль «засланных казачков» был не случаен. Оба рослые, оба хорошо говорят по-шведски и здорово дерутся. Планом предполагалось, что они незаметно примкнут к резерву и останутся здесь «на усиление». А когда всё внимание солдат будет отвлечено на события у вагенбурга с припасами, тихонько забраться в палатку, произвести там предметный шмон и ретироваться с добычей. Планом «Б» предусматривался сигнал егерям, чтобы помогли снять шведское охранение, но в таком случае шмон канцелярской палатки должен был производиться как можно скорее. Проще говоря, вывернуть все ларцы и ящички с бумагами в мешок и уходить побыстрее. Был и план «В», но положа руку на сердце, лучше бы до него не дошло.

Впрочем, как это обычно случается, события пошли развиваться по плану «Г».

Нет, шум и гам у обоза поднялся качественный, как и задумывалось. Стрельба, крики, взрывы, ржание перепуганных лошадей — всё как положено. И, как и предусматривалось вначале, через пару минут к канцелярии начали подтягивать небольшие подкрепления из тощего резерва, надёрганного шведами из разукомплектованных пехотных рот, понесших большие потери. В темноте шведы и правда не заметили, что их стало на два человека больше. Вот только когда «солдатик» с произношением уроженца Сконе и капрал-«голштинец» оказались там, где планировали — у канцелярской палатки — им обоим оставалось только растерянно переглянуться.

На дворе три часа ночи, а граф Пипер — канцлер Карла — сидит в своей палатке, жжёт свечи и преспокойно работает с бумагами. И охрана начеку.

Чёрт бы побрал этого трудоголика.

Ну, и что прикажете с этим делать? Утаскивать вместе с бумагами и канцлера?

Условленная отмашка своим — и вот уже невидимые в ночи тени, похожие на людей, молча атакуют подсвеченных походными фонарями шведских солдат. Засланные тоже не сидели сложа руки, в одно мгновение сняв часовых у палатки. Бой у палатки был очень коротким: не прошло и минуты, как всё стихло.

…Граф Пипер, едва поднялся странный шум, конечно же, бросил работу и схватился за пистолет. Однако несколько секунд спустя шум утих. Полог входа отдёрнулся, пропуская двух солдат в сине-жёлтом.

— Русские напали, — доложил старший из них — светловолосый усатый капрал, говоривший с явным немецким акцентом. — Но вы можете ни о чём не беспокоиться, граф.

— Благодарю вас, капрал, — ответил Пипер, скрывая облегчённый вздох и откладывая в сторону пистолет.

И тут случилось то, чего походный канцлер «хувудармен» ожидал менее всего на свете. Оба солдата в шведских мундирах вдруг посторонились, а в палатку прошествовали трое… русских, одного из которых Карл Пипер уже видел на стенах крепости. Сам комендант, в мундире и с горжетом полковника, с обнажённой шпагой в руке. Двое других были ему категорически не знакомы, а вот их полковая принадлежность сомнений не вызывала.

Егеря. Чёртовы русские егеря, разрозненные описания которых уже доходили до верхушки шведской армии. Те самые, что днём так знатно отделали самого короля и его лейб-драгун. А те двое солдат в шведских мундирах стоят и нагло ухмыляются… Пипер на их счёт уже всё понял.

Канцлер дёрнулся было к пистолету, но чёртов полковник мгновенно приставил шпагу к его груди.

— Вы идёте либо с нами, либо к чёрту, граф. Выбирайте, — по-немецки сказал ему полковник^[97].

Надо ли говорить, какой маршрут избрал Пипер?

8

— Катя, бери токмо потребное, нам сие ещё тащить.

— Алёша, солнышко, не учи меня чужие письма воровать…

Она использовала тяжёлый кинжал с толстым лезвием в качестве фомки и почти не смотрела в бумаги, которые сыпались из грубо взломанных ящиков походного секретера. Просто сваливала их на стол, покрытый тонким сукном. Потом она их в эту скатерть и завяжет. А капитан Меркулов с пистолетами наготове стоял у входа в палатку, ежесекундно ожидая, что выскочат шведы и бросятся выяснять, что тут произошло.

Здесь даже на первый, самый поверхностный взгляд сущий клондайк для разведки, как политической, так и военной. Потому не было смысла заглядывать в каждую бумажку. Да и времени в обрез. Полковник уже уводил пленного графа в сторону города, а шум у обоза затихал. Правда, там разгорался нешуточный пожар: диверсанты прихватили с собой масло, щедро полили мешки с припасами и подожгли. Шведы, что неудивительно, отбили свой обоз обратно и теперь пытались спасти от огня хоть что-нибудь… Как скоро они заметят, что у канцелярии вся охрана вырезана?

Это до первого же, кто пожелает передать сюда сообщение или письмо. Потому Меркулов и торопил Катю. С десяток егерей во главе с Никитой, конечно, неожиданностей не допустят, но их время явно и стремительно истекало.

Наконец последний ящичек — к слову, потайной — был вскрыт, вся немногочисленная эпистолярия оттуда была завёрнута в ландкарту, найденную почему-то под столом, и упакована к остальным бумагам. Получился увесистый узел, который придётся нести вдвоём. Но если отход прикрывают свои, это не так уж и страшно.

Всё?

Нет. Катя позволила себе оторвать десять секунд драгоценного времени, чтобы наскоро написать на чистом листе бумаги по-французски:

«Quoi que vous fassiez, vous avez déjà perdu»^[98].

Карл Карлович и так понял бы, от кого прилетел ему такой привет. Но сделать королю последнее предупреждение по старой дружбе — это святое. Если у него есть хоть немного истинного мужества, то он примет удар судьбы и решится на нелёгкий шаг — отведёт армию. Изменит и историю, и свою карму. Ну, а если нет… Значит, и здесь ему суждено годами носиться по Европе, как неприкаянному, никогда не увидев родного дома, и закончить свои дни с дырищами в черепе от чьей-то пули. Причём, не факт, что вражеской.

Надежда была очень слабая, но попытаться стоило.

— Катя!

— Всё, Алёша, иду.

Свечку гасить не стала, сама скоро догорит. Подхватив узел с бумагами, они потащили его к выходу из палатки. И тут план «Г» сработал, что называется, на всю катушку.

Сюда приближался отряд драгун.

— Скорее, вы! — прикрикнул на них Никита. — За мной!

— Уводи их, я прикрою, — услышала Катя голос Дитриха.

Что-то внутри словно оборвалось — внезапно подступило крайне нехорошее предчувствие. Совсем как там ещё. Такое её никогда не обманывало.

— Я тебе сейчас «прикрою»! — яростно зарычала она на боевого товарища. — Отходим все! Быстро!

Вроде бы они в одном звании, а Дитрих, собиравшийся возразить, осёкся …и подчинился. Временами Катя бывала ну очень убедительна. А в руках у неё в свете походного шведского фонаря тускло блеснул короткий ствол куцего пистолета из грядущих времён. Видно, дело и впрямь было серьёзно.

Они едва-едва успели раствориться в темноте, сгущавшейся за пределами освещённого фонарями пятачка у палатки, как в световых кругах появились не кто-нибудь, а лейб-драгуны и кавалеристы адельсфана^[99]. А во главе этого сводного отряда оба офицера дружно опознали не кого-нибудь, а самого Рёншельта. Шведы, увидев разгром и трупы солдат, всё поняли. Генерал принялся отдавать распоряжения — прочесать местность к востоку от палатки. Правда, диверсанты — что полковник с пленным Пипером, что егеря с бумажной добычей — уходили кружным путём, к северу, через близлежащий лесок. Но что поделаешь, не был искушён Карл Густав Рёншельт в контрпартизанской борьбе.

Соблазн подстрелить его было велик, но выдать группу Катя не имела права. Не для того сюда шла. А значит, судьба генералу ещё пожить.

9

— Ваше величество! Ваше величество, атака русских!

Короля крайне невежливо выдернула из сновидений рука адъютанта, грубо ухватившая его королевскую особу за добротную ткань мундира.

— Что там? — сонно спросил Карл, ещё находясь под воздействием лекарского снадобья, выпитого вечером.

— Вылазка русских, ваше величество! Горит наш обоз! — прокричал Гёрдт.

— Что?!!

Сонливость короля шведов как рукой сняло. Он по привычке попытался вскочить на ноги и …рухнул обратно на походную кровать.

— Нет, это чёрт знает что, — зарычал он. — Где Рёншельт?

— Вместе с лейб-драгунами и адельсфаном выехал на подмогу…

— Ясно, — мрачно произнёс Карл. Сейчас бы вскочить в седло и самому туда отправиться… — Выяснить подробности. И усилить обстрел крепости! Они там совсем обнаглели!..

…Полчаса спустя перед ним стоял мрачный Рёншельт, а в руках у его величества была записка, найденная на столе в разгромленной палатке канцелярии. Почерка той ужасной девицы он не ведал, она ранее никогда не писала ему писем, но эта попытка его предупредить говорила о многом.

Хаммер подтвердил его опасения, что она тоже явилась из грядущих времён. А значит, знает о происходящем куда больше прочих. И значительно больше самого Хаммера.

«Что бы вы ни делали, вы уже проиграли…»

— Канцлер похищен, ваше величество, — доложил генерал. — Вместе с бумагами.

— Это я понял, — зло сказал Карл, гневно смяв записку в кулаке. — Моё распоряжение по поводу военного совета всё ещё в силе. Однако собраться повелеваю немедля. Вместо этого болвана Пипера, который умудрился попасть в плен к русским, пригласите Лагеркруну.

События явно ускорялись и благодарить за это следовало ту девицу. Где бы она ни высунулась, у короля тут же начинались неприятности.

Интермедия

«Отходняк» после обезболивающего накрыл их на подходе к городу.

В условленном месте группу ждал замаскированный егерский секрет. Ребята подхватили узел с бумагами и, ни слова не говоря, потащили в сторону Подольских ворот. А Катя и Алексей были вынуждены принять ещё по одной таблетке, чтобы «отпустило».

Самое интересное ждало Катю у полковника: там она обнаружила Головина, живого, почти здорового и не в плену. Его отряд понёс потери при нападении на обоз и отходе после диверсии, но сам он в порядке. Да и Пипер, которого Келин сразу взял в оборот — он не должен был попасть в плен именно сейчас. В том варианте граф участвовал в военном совете у Карла перед сражением… Вот, значит, как. Видимо, и впрямь личное вмешательство в события кое-что меняло в ткани бытия этого мира. Это было и хорошо, и плохо. Ведь вмешиваться будут не только они, но и люди Хаммера.

После оперативного допроса пленного и «разбора полётов» у полковника офицеры разошлись по комнатам — отдыхать. Завтра… вернее, сегодня будет тяжёлый день.

А они вдвоём заперлись у Кати в комнате. И то ли лекарство так подействовало, то ли осознание, что они вернулись с вылазки невредимыми, но бросились срывать друг с друга одежду так, словно это был последний день их жизни.

Или первый — в их новой судьбе.

Глава 20 Полтава

1

У Карла возникло иникак не хотело исчезать донельзя неприятное ощущение — будто его кто-то схватил за воротник и неотвратимо куда-то тащит. Притом любая попытка воспротивиться сей неведомой силе непременно приводит к ещё худшим ощущениям.

Холодный липкий страх то и дело запускал свои ледяные пальцы под его простой солдатский шейный платок, вызывая желание тряхнуть головой, отгоняя наваждение. Тем не менее, на совете он держался по-прежнему высокомерно, хоть и без излишнего оптимизма.

Ночная вылазка стоила шведам практически всех провиантских припасов. На дворе конец мая. Трава в округе, хоть и молодая, сочная, уже объедена драгунскими лошадками под корень. До ближайшего урожая хлеба ещё дожить надо. Того, что удалось спасти, едва хватит один раз покормить животину. Как итог — последовал приказ короля: всё оставшееся зерно отдать на прокорм драгунским лошадям. Люди потерпят. До завтра. А завтра — сражение.

Разведка доносила: русские, даже не начав ещё укреплять лагерь, принялись за возведение линии редутов в поле. Что ж, пусть возводят. Это им не поможет.

За полотняной стенкой палатки слышался стук: это драбанты сколачивали из длинных жердей и дощечек носилки для своего раненого короля. Карл Шведский не имел права провести завтрашний день в своей ставке, полностью передоверив командование Рёншельту.

Его армия, каролинеры, должны видеть, что король разделяет с ними не только победы, но и испытания, посланные Всевышним. Что он, как и простые смертные, уязвим, но готов переносить любые страдания, лишь бы не отделять свою судьбу от судьбы армии. Со времён Густава-Адольфа шведские короли всегда лично участвовали в походах — за исключением разве что королевы Кристины. Делили с солдатами и роскошные пиры после побед, и миску пустой каши с заплесневелым хлебом, вместе встречали и блистательные виктории, и прискорбные поражения, но не отступали никогда. Благодаря этому побед было значительно больше, чем поражений.

Карл Двенадцатый покажет себя достойным великих предков. И тогда — случится ли катастрофа, что произошла в истории пришельцев из грядущего? Это ещё неизвестно. Ведь теперь непременно всё будет иначе.

Карл Двенадцатый учёл свои ошибки. Во всяком случае, он так думал. Теперь его черёд совершать пусть рискованные, но вполне логичные поступки. Довольно метаний. Он сделает то, что должен.

— За час до полуночи разбудить солдат, в полночь — выдвигаемся на боевые позиции, — его величество изволил сообщить присутствующим план баталии. — Затем вы, Рёншельт, и конница Рооса проникнете в пространство за редутами, которые сейчас спешно возводят русские, и атакуете их конницу. Они уже сосредотачивают её за линией укреплений. Далее — пехота атакует укреплённый лагерь царя Петера с юга и запада, Роос обходит их с севера, отрезая путь к отступлению. Затем ничего интересного не будет, так как мы уже займём лагерь русских и хорошенько перекусим их припасами.

— Это всё, ваше величество? — поинтересовался Рёншельт.

— Да, всё.

Генерал старался сохранять невозмутимый вид, но, окинув взглядом лица собравшихся, понял одно.

Возражать бессмысленно, его, как и Шлиппенбаха с Левенгауптом, просто не услышат.

Король позвал на совет его, фон Зигрота и Андерса Лагеркруну. Последний вовсе для мебели сюда явлен, он никогда не перечит его величеству. Командир Даларнского или, как его иначе называли, Далекарлийского полка Зигрот крайне редко находит в себе силы возразить королю. А он, Рёншельт? Неужели язык не повернётся сказать, что монарший план слишком рискован и построен на множестве допущений? Впрочем, он сам считал, что русские снова не высунутся из укреплённого лагеря, не примут встречный бой. Но обороняются они здорово, достаточно посмотреть на Полтаву.

— Каков будет состав колонн, ваше величество? — собственный голос Рёншельт услышал словно со стороны, будто не сам же это произнёс.

— Это вы определите сами исходя из боеготовности полков и рот, — сказал Карл, водя по карте пальцем. — Общее командование будет у вас. Кавалерию возглавите вы, Шлиппенбах и Роос, пехоту — наш вечный скептик Лейюнхувуд^[100]. Вот здесь, я полагаю, мы оставим лейб-драгун, три роты осадных полков и кавалерийский резерв. Нельзя дать гарнизону крепости высунуться из города. Они и без того нам изрядно досадили. Приказываю убивать всякого русского, который появится в окрестностях города, будто солдат или обыватель, женщина или ребёнок.

С этим приказанием короля согласны были все: местное население исправно служило гарнизону Полтавы в качестве соглядатаев. Особенно — мальчишки, которые знали, как пробраться в крепость и из крепости, минуя шведские секреты.

— Всё, господа, — произнёс король. — За час до полуночи — всем подъём и построение. В полночь выдвигаем колонны на позиции. А теперь идите и выспитесь перед сражением.

Интермедия

— …Так это ты? Лёха, ты что, с дуба рухнул?

— Я-то думала, с чего это князь так расщедрился, позади авангарда нам велел идти. А это ты, царевич, расстарался. Ну спасибо тебе за то, в ножки надобно поклониться за подобную милость…

Лучшие друзья вместо ожидаемого одобрения напустились на него с упрёками.

— Я же хотел как лучше, — растерянно сказал он.

— М-да. А получилось как обычно, когда хотят как лучше — через одно место, — буркнул Гриша. — Мы троих потеряли.

— Если Алёшка сейчас скажет: «Всего троих», — я его уважать перестану, — насупилась Ксения, нервно переплетая белобрысую не слишком длинную косу.

Алексей Петрович снова чувствовал себя маленьким мальчиком, которого отчитывают двое взрослых. Ещё бы: этим двоим уже по восемнадцать стукнуло, скоро в основной состав переведут. А его? Даром, что на голову выше обоих — всего шестнадцать лет. Могут и оставить ещё на год, дабы доучивался. В особенности если вскроется эта история.

— Мне …должно быть, к батюшке сходить надо, повиниться. Чтоб он князя Михайлу Михайловича простил.

Произнёс — и снова накатила волна холодного ужаса. Батюшка Пётр Алексеевич за такое вряд ли простит. А его гнева он по-прежнему боялся.

— Хоть что-то путное сказал, — криво усмехнулась Ксюха, перебросив косу за спину.

— Помнишь наш принцип? — спросил Гриша.

— «Натворил — отвечай», — вздохнул Алёша.

— И ты ещё здесь?..

2

А жизнь в осаждённом городе шла своим чередом.

После удачной вылазки её участники благополучно отсыпались. Знатного пленника с комфортом разместили в подвале крепости, в одном крыле с винными запасами. Правда, доступа к бочонкам не дали, заперев графа в отдельной комнате с решёткой вместо двери. Не то, глядишь, упился бы с горя. Зато это было самое охраняемое помещение в городе, не сбежит.

Шведские ядра и бомбы исправно сыпались на бастионы и стены Полтавы. Но то ли после вылазки у них с пушечным порохом стало худо, то ли ещё какая причина довелась, однако обстрел стал умеренным. Впрочем, и защитникам города также приходилось бережно расходовать свои запасы, растраченные во время штурмов и контрбатарейной борьбы. Когда во время перемирия подсчитали наличный порох, выяснилось, что ружейного бочонка четыре осталось, а пушечного и того меньше. Отразить один приступ, может, и хватит, но не более. Одна надежда — на государя и его армию.

Добытые бумаги из шведской канцелярии полковник запер в своей собственной комнате и приставил крепкий караул. Так или иначе насчёт сей добычи после полудня предстоит разговор с девицей Черкасовой… если она соизволит оторваться от своего ненаглядного капитана и выйти на свет Божий. Ещё одно шило в седалище, к слову. Нашла время политесы с амурами учинять. Ну да Бог с ней. За Екатериной Васильевной такого не водилось, чтобы о деле хоть раз забыла, а значит, явится вовремя. Тогда и о бумагах речь пойдёт.

Вообще эти новые чиновные люди из Тайной иностранной канцелярии вызывали у полковника двоякое чувство. Виделся за последнее время только с двумя и оба производили одно и то же впечатление. С одной стороны — и умные, и бесстрашные, и чёрта обхитрят, и государю верны. С другой — он, пропахший пороховым дымом солдат, их боялся. Попросту потому, что не понимал хода их мыслей, стремительных и непредсказуемых, как удары шпагой у отменного фехтовальщика. Может, и зря боялся, кто знает, однако ж бережёного Бог бережёт. А не бережёного караул стережёт, как однажды в шутку выразилась девица Черкасова, разговаривая с Головиным. У Келина сложилось впечатление, будто она вовсе не шутила.

3

…Первой мыслью по пробуждении у Кати было: «Вот это мы тут зажгли…» Впрочем, мысль, несмотря ни на какие побочные эффекты, была приятной.

Конечно же, принятые ночью анальгетики тут были не при чём. Они только помогли избавиться от болевых ощущений в начавших заживать ранах и сходить в действительно безумный рейд, не опасаясь риска свалиться где-нибудь по пути. Таблетки подарили им иллюзию вернувшегося здоровья, но не оное. И поздним утром они ощутили это на своей шкуре.

У обоих болело всё, что только могло болеть, да и полученные раны требовали свежей перевязки. А у Кати ещё не прошли последствия кровопотери. Но этим утром и ей, и Алексею было, откровенно говоря, наплевать на все препятствия. Они должны были быть вместе, и всё тут.

Может, сегодня или завтра их убьют, кто знает.

— Алёша, — она ласково прикоснулась к плечу возлюбленного, спавшего, как ни в чём не бывало. — Солнце моё, вставай.

Он проснулся мгновенно: вот что значит военный человек.

— Катенька, — любимый потянулся к ней, явно намереваясь продолжить начатое несколько часов назад.

— Нас полковник ждёт, — с блаженной улыбкой напомнила Катя. — Надо вставать.

— Все подождут, моя хорошая…

Странное новое ощущение — как от его прикосновений отступает саднящая боль в ранах. И она позволила себе ненадолго забыться в объятиях любимого.

Они живы. Они — ещё живы, и доказывали это друг другу, как могли.

Но ровно через полчаса оба как штык были у полковника. Приказ коменданта крепости оставался приказом коменданта крепости. Правда, когда оный комендант измеряет тебя слегка насмешливым взглядом, это неприятно.

— Мне донесли, что государь расположил свой лагерь здесь, — Келин обвёл на карте некоторую область на карте — и Катя сразу узнала это место. Да, военная логика неумолима: Пётр Алексеич обустроил лагерь ровно там же, где и в той истории. — И что туда продолжают стягиваться полки, подходящие тремя колоннами от переправ. Успеют ли все подойти, покуда Карлус атакует — мне не ведомо. Наша вылазка оставила свеев вовсе без провианта, у них нет отныне иного выбора, кроме атаки.

— Могу ли я допросить пленного? — поинтересовалась Катя.

— Мы его допросили поутру.

— То в спешке было, Алексей Степанович. Нынче у меня к нему возникло ещё несколько вопросов.

— А с бумагами сими, ради коих мы на вылазку ходили, что делать станем? — неожиданно спросил Меркулов. — Государю так предъявим или сперва поглядим, есть ли особо важные?

— Бумагами после займёмся, капитан, — сказал полковник, окинув его оценивающим взглядом. — Сперва послушаем, что нам граф изволит рассказать.

Интермедия

— …Господа, я уже ответил на заданные мне вопросы, — пробурчал не выспавшийся Пипер, которого не слишком вежливо растолкали ради беседы с русскими офицерами. — Чего вам ещё от меня надобно?

— Мы просто задали вам не все вопросы, — вполне учтиво сказала Катя, присаживаясь на пустой бочонок, служивший здесь вместо табуретки. — Надеюсь, вы будете столь любезны, что дадите исчерпывающие ответы и на них. Итак, граф, что вам известно о наёмнике по имени Хаммер и о приказании, которое он получил от вашего короля?..

4

— Ребята располагаются без особенного комфорта, — сказал Крис. — Блин, прикинь, Док: они не только лагерь укрепляют, окапываются, но и редуты в поле строят.

— Правильно делают, — откликнулся Хаммер. — По здешним меркам — самое оно против наступающей пехоты, чтобы как следует её проредить.

— Вообще это полный трындец — наступать «коробочками», прямо под огнём.

— Зато, когда они дойдут до русских позиций, трындец начнётся уже там. Ты видел шведов в деле, в рукопашной они и нам проблемы создать могут.

— Окей, Док, согласен, драться ребята умеют. Так говорят, и здешние русские тоже кое-что могут показать, — продолжал снайпер. — Но устраиваются всё равно без шика. Хотя, гляди, у них и здесь есть полевые кухни^[101].

— От хорошего супа я бы не отказался, — подхватил тему Оуэн. — Отвык у шведов с их вечной кашей… Док, тебя вроде к королю за стол звали. Чем кормил?

— Да всё тем же. Его шведское величество тоже эту долбанную кашу ест, — вынужден был признать командир. — Я знал, что они ребята простые, но это уже слишком.

— Меня с неё воротит, честное слово…

— Хватит бурчать, парни, — прервал их гастрономическую беседу Хаммер, не отрывавшийся от бинокля. — Всё. Выполняем это задание и отваливаем за золотом… А вот и тот, кто нам нужен.

Русского царя они узнали по гравюре, которую показывал король шведов. Рослый дядя, явно очень сильный, с таким будет непросто управиться даже им. Но он, во-первых, объезжает верхами военный лагерь, который русские сейчас устраивают по всем местным правилам, а во-вторых, при нём постоянно находится компания вооружённых шпагами и пистолями личностей в разноцветных камзолах, которые не привыкли шутить… К слову, даже прожжённых наёмников поражало, как легко местные хватаются за оружие. Если в их собственном времени реальная цена человеческой жизни была невысока, то здесь чужая голова и вовсе в плевок ценится.

— А этого типа я знаю, — сказал Хаммер, когда кавалькада развернулась лицами к наблюдателям. — Вон тот, по левую руку от царя. И мундирчик у него занятный. Наверное, по выкройкам своего прежнего камуфляжа заказал… Джентльмены, позвольте вам представить: Юджин Черкасофф, командир русского подразделения диверсантов и ликвидаторов. Это его голову нам заказали ещё там. Он слишком многим мозоли отдавил своими …подвигами. Не успел вам показать его досье, ждал, когда получим посылочки и выдвинемся в место дислокации. А здесь это было уже бессмысленно. Кто же знал, что мы встретимся в этом времени.

— Вот и отлично, закроешь сразу оба заказа, — сказал Крис. — Док, по-моему, всё ясно. Русские закончат с разбивкой лагеря, потом эти …проверяющие устанут проверять и завалятся дрыхнуть. Около полуночи сможем начать выдвижение на цель.

— Тони, — окликнул командир одного из своих людей. — Займись наблюдением, проследи за царём. После заката тебя сменит Оуэн. Смотрите в оба, не упустите цель. А мы выспимся перед делом…

5

— Чёрт-те что, а не редуты, — ругнулся государь, когда объехал строящиеся оборонительные сооружения и вернулся к своей палатке. — Два крайних ведь точно не удержат, их только начали возводить, и закончат ли к утру, неведомо.

— Не закончат, — уверенно заявил Евгений. — И не удержат.

— Пойдём-ка, братец, поговорим… пока наши генералы ещё не подтянулись.

В палатке и правда было ещё тихо и просторно: господа военачальники пока занимались устройством своих полков на отдых или руководством земляных работ, а Дарья с детьми ещё не подъехала. Пётр Алексеевич достал из кармана сложенную во много раз ландкарту и расстелил на походном столике.

— Показывай, — кивнул он сроднику из будущего. — А то снова туману напустили, оракулы хреновы — мол, сам лучше нас знаешь, как баталию планировать.

— Зачем здесь-то? — Евгений тоже покопался в кармане и достал свой старый смартфон. — Нарочно зарядили все девайсы перед переправой. А у одного из ребят в кэше браузера случайно завалялся интересный файлик.

— Ты давай не матерись, а дело говори, — без малейшего намёка на насмешку сказал государь.

— Так я о деле. Здесь ход битвы, как она прошла в нашей истории. Видишь?.. А теперь сравни с тем, что видишь на этом поле. И попробуй найти разницу.

— Разница есть, — возразил Пётр, присмотревшись к картинке на экране. — Она не на поле.

У второго кольца охранения часовые кого-то окликнули, затем, услышав пароль, пропустили гонца. История повторилась на первом кольце охранения, хотя гвардейцы прекрасно всё видели и слышали. Но — инструкция. Наконец посыльный, оставивший лошадь за вторым периметром, добежал до государевой палатки, доставая из сумки письмо.

— Государь, спешное донесение от графа Шереметева^[102], — выпалил он, подавая запечатанное письмо.

Пётр не стал тянуть — сломал печать и пробежал взглядом по строчкам. Помрачнел и протянул письмо Евгению.

— Читай, там и для тебя известия найдутся, — прокомментировал он, а когда родственник закончил ознакомление с документом, спросил: — Ну, что скажешь?

— Да уж. Спать этой ночью нам не придётся…

6

События явно ускорялись, словно кто-то покатил под уклон тяжёлую телегу, у которой по определению не могло быть ни тормозов, ни руля.

Со стен города не видно поля, где должна была произойти битва — одно из «узловых» событий в обоих вариантах истории. Лес мешал, да и расстояние приличное. Но Кате и не надо было его видеть. Отличия здесь, скорее всего, чисто косметические — вроде Копорского полка, который сейчас в Полтаве, а не у будущего поля сражения, в корпусе Ренцеля. Там наверняка какой-то другой пехотный полк, или же вовсе иного рода войск. Ведь русская армия в этом варианте заметно отличалась от себя самой там.

В прежней исторической линии егеря в ней ещё не появились. И даже когда появились, не очень были похожи на то, что есть сейчас. Да и артиллерия отличалась от предыдущего варианта весьма значительно. Если бы ветераны кампании 1812 года могли на минутку заглянуть сюда, в 1706 год, они бы безошибочно узнали эти орудия. И было ещё здесь нечто из других эпох — те же ракеты, предназначенные для удара по живой силе противника. В первый и пока единственный раз их использовали, чтобы предотвратить поражение при Головчине. Хотя бы к ничьей свели, и то хорошо.

Но не только в вооружении и структуре армии было дело.

В отличие от того варианта истории, русская армия, избавленная от провалов там, где их вполне можно было избежать, выработала привычку побеждать. Используя тактику многочисленных партизанских атак и редких, но метких фланговых ударов, она измотала противника не за год, а за вдвое меньший промежуток времени. Она была сыта, одета по сезону, хорошо вооружена и мотивирована. Да и идеологическая работа потихоньку велась. Уже не первый год солдатам и унтер-офицерам объясняли, что русская армия с безоружными не воюет. И это давало свои плоды ещё в Польше, когда русские «ихтамнеты»^[103] отказывались принимать участие в бесчинствах, учиняемых саксонскими солдатами в городах, поддержавших Лещинского и шведов. В результате, когда подданные Карла Двенадцатого открывали охоту на русских наёмников саксонской армии, тех часто, рискуя жизнью, прятали у себя простые поляки.

Люди были ровно те же, что и в прежней версии. Но что-то в их душах, в самой их основе — переменилось, пусть и почти незаметно. А значит, и изменения в ходе битвы и её последствиях — неизбежны.

Карл Карлович, вот, нисколько не поменялся в силу своей паталогической необучаемости. В итоге и получил всё то же самое, что и в тот раз.

Катя, стараясь не обращать внимание на ноющую боль начавших заживать ран, закончила первичный, пока что самый поверхностный разбор бумаг, которые они стащили из походной канцелярии шведов. Тут, по-хорошему, засесть бы недельки на две, а то и три, тщательно вычитывая каждое письмо, каждую ведомость. Но если полковник дал всего полдня на ознакомление с трофейными документами, то и отбирать пришлось самое важное. Она сделала акцент на дипломатической и личной переписке Карла. Прочитала несколько десятков писем, датированных последними тремя годами, и из оных как раз и сделала вывод о тотальной необучаемости шведского короля. Если бы он хвалился только перед королём Франции, это было бы ещё понятно: политика. Но ровно теми же словами Карл описывал свои планы в письмах к старшей сестре, Хедвиг-Софии Голштейн-Готторпской. То есть он действительно продолжал мыслить, как тот самый мальчишка-мажор, который в своё время Кате все нервы вымотал.

…В крепости весь день только тем и занимались, что заряжали имеющееся стрелковое оружие и формировали сводные роты из пехотинцев и спешенных драгун. Солдаты набивали порохом и снаряжали фитилями гранаты, готовили патроны и укладывали в сумки, по двенадцать штук, как полагалось по уставу. На всё это использовали последние бочонки с ружейным порохом. Словом, гарнизон крепости явно собирался участвовать в активных боевых действиях, притом за пределами города — судя по тому, что часть драгун выводили лошадей из конюшен и ладили сбрую как перед выступлением.

На закате артобстрел города прекратился, а пушки со шведских батарей в сумерках начали потихоньку снимать и увозить в сторону поля будущей битвы. Здесь Катя должна была признать, что оказалась неправа: хоть чему-то Карл всё-таки научился. По крайней мере, король шведов решил более рационально распорядиться оставшимся у него порохом, чем в тот раз. Что ж, если так, то и он не безнадёжен.

А она где будет в самый интересный момент?

— Вы уже сделали всё, что только было возможно, — услышала она за спиной голос полковника. И ни разу не удивилась: хороший командир обязан знать, какие мысли бродят в головах как минимум его ближайшего окружения.

— Судьба Отечества будет решаться там, — Катя указала на север. — И мы с вами сделали ещё не всё возможное… Как думаете, какой дорогой будет уходить король, когда его войска встанут на грань разгрома?

— Вы так уверены в его разгроме, словно точно ведаете, — хмыкнул Келин. — А может и ведаете… Что ж, иного пути, кроме как до Переволочной, у него нет. Может и сюда сперва нагрянуть, к собственному резерву в Пушкарёвке, где драгуны и гетман с казаками сидят. Ежели думаете засаду устроить, так у нас на то сил не хватит.

— Вы совершенно правы, Алексей Степанович, — сказала Катя, и в её голосе послышалась усталость. — Значит, это сделает кто-то другой. Кто окажется ближе. Но ведь и мы не будем просто так сидеть. Я верно поняла ваши приготовления?

Она обернулась, и полковник не без удивления заметил на её губах улыбку. Не ту, почти лишённую души, усмешку железного существа, лишь отдалённо напоминавшего женщину, а настоящую, живую улыбку. Даже с эдакой весёлой хитринкой: мол, уж меня-то в стороне от заварушки не оставь, ваше высокоблагородие.

— Три свейских полка неполного состава у нас под боком, — усмехнулся Келин. — Расселись на дороге, не пройти, ни проехать. Едва король со своими присными в драке увязнет, мы по ним и ударим.

— А кавалерийский резерв? Шведы после нашей вылазки его разделили на три отряда.

— Ближайший эскадрон Лагерхельма — двести драгун. Капитану Меркулову придётся взять его на себя… Вы уж простите, Екатерина Васильевна, однако вы останетесь в городе.

— Это вы простите меня, Алексей Степанович, — улыбка Кати сделалась совсем уж лучезарной. — Но где будет драться капитан Меркулов, там стану драться и я. По крайней мере, сегодня. Одно я вам точно обещаю: что бы ни случилось, это будет моя последняя драка.

7

Они убили на наблюдение несколько часов лишь ради того, чтобы понять одну вещь: к царю можно подобраться только с боем. Или в темноте, сняв часовых, которые отвлекутся на какую-нибудь заварушку.

Цель охраняли грамотно, не придерёшься. Ружья и пистолеты у охраны, конечно, кремнёвые, но русские лейб-гвардейцы свой хлеб даром не едят. Знают, куда смотреть и как расставлять караулы, чтобы не было мёртвых зон. Помнится, ему пришлось потратить некоторое время, чтобы обучить шведских драбантов тому же самому… Неприятно признавать, но факт: русские явно знали, что может появиться противник, вооружённый не только автоматами, но и тактикой диверсантов двадцать первого века. Значит, девка их давно предупредила. Видимо, отправила сообщение ещё из Варшавы, где Хаммер имел глупость попасться ей на глаза.

Откуда было ему тогда знать, что они провалились в прошлое не одни?

Эх, ну почему король не отдал приказ устранить цель! Это было бы несложно и недорого. Два снайпера тихо сделали бы дело и отвалили. Но нет, ему непременно нужен живой пленник. Хочет зеркально повторить то, что произошло с ним самим под, как её там, Нарвой.

Хаммер за те полдня, что были у него в запасе, обошёл периметр лично. Сам наблюдал, как русские укрепляли лагерь. Примечал, где теоретически можно проскочить без особого риска быть обнаруженными, и таковых участков с юго-запада, запада и северо-запада не наблюдал. Оставалось идти только с северо-востока, где встык к реданам и ретраншементу северного фаса укреплений подходил довольно глубокий овраг. Наверняка русские позаботились поставить караулы и там, но это, пожалуй, единственное место, где можно пробраться в лагерь с минимальными издержками.

Итак, точка инфильтрации найдена. Хотел было поискать запасные варианты, да с наступлением сумерек вокруг начали шастать русские разъезды. Сейчас последнее дело — обнаружить себя. Потому вернулся к своим с достаточно чётким планом действий.

Хаммер не особенно жалел о массовых потерях, понесенных при дебильных попытках лобового штурма Полтавы. Да, Карл его как следует проучил, заодно избавившись от опасений за свою шкуру — не таких уж и беспочвенных, надо сказать, это проклятый швед учуял сразу. Но сохранился костяк группы. Те, кого Хаммер вытаскивал всегда, из любой передряги. Набираемое перед каждым большим делом «мясо» — расходный материал и, кстати, неплохой источник пополнения основного состава, иной раз попадались нормальные парни. Но сейчас потери понёс даже костяк. Их было тринадцать, «чёртова дюжина». Осталось — восемь. Вот тех пятерых безумно жаль, какие были бойцы! И все пятеро погибли при перестрелке у грёбаной сточной канавы. Трое от пуль, ещё двое — от их собственной мины, которую потащили с собой штурмовавшие стену. Впрочем, сожаления о том, чего нельзя исправить — последнее дело. Нужно жить сегодняшним днём. Важно лишь то, что имеется здесь и сейчас.

Долго объяснять ребятам созревший в его голове план не пришлось. Они опытны и понимают командира с полуслова.

— Двоих придётся оставить в резерве у точки отхода, — без особого энтузиазма сказал Хаммер, пряча в нагрудный карман обрывок бумаги, на которой местным карандашиком с серебряным грифелем набросал схему операции с маршрутами. — Крис и Оуэн, совьёте гнездо и будете ждать.

— Оттуда ж нихрена цель не видно, — прикинул снайпер.

— Твоя задача не цель завалить, а дождаться нас с грузом и прикрывать отход, — напомнил командир. — Мы идём двумя группами по три человека. Заходим на точки, залегаем и ждём. В полночь выдвигаемся на цель. Тихо — очень тихо! — валим часовых, пакуем цель и так же тихо уходим. Задача ясна?

— Более чем, — ответили сразу несколько голосов. — Жаль, не доехали до нас тогда те …посылочки. Мы бы сейчас вместо того французского деда и шведского ублюдка сами погоду в Европе делали…

— Отставить разговоры, — тоном, не допускающим возражений, произнёс Хаммер. — Покажем русским, что мы и без посылочек кое-что умеем.

Опытный наёмник, он сразу и точно уловил сомнение у своих подчинённых: мол, уже показывали, почти три десятка человек в отряде полегло. Это было плохо. Очень плохо.

— Выдвигаемся, — приказал он, решив не давать этим мыслям как следует вызреть в головах своих людей. Дело быстро отбивает охоту думать об отвлечённых материях, а когда придёт успех, то и настроения будут совсем другими.

…Густые сумерки, влага в воздухе и почти полное безветрие при малооблачном небе обещали туман. Он и начал сгущаться в низинах ближе к полуночи, что заметно облегчило группе задачу подхода к точке проникновения.

8

Поспав пару часов ещё днём, Пётр Алексеевич даже сейчас, ближе к полуночи, не чувствовал потребности в отдыхе. А вот волнение и беспокойство — чувствовал.

Русское войско ещё ни разу не сталкивалось с каролинской пехотой лоб в лоб, в чистом поле. Выдержат ли пехотные полки? Особливо те, что в баталии против свеев ещё не бывали?

За спиной послышался тихий шорох юбок: Дарьюшка. Она не могла не прийти к нему в палатку перед баталией.

— Мы закончили разворачивать госпиталь, — негромко сказала она своим невероятным, успокаивающим голосом. — Благо, половину работы ещё до моего приезда сделали.

— Ты бы поспала, — ответил он, обернувшись. — С дороги ведь, и сразу в лазарет.

— Успею, если шведы время дадут, — улыбка Дарьи была похожа на лунный свет — такая же тонкая и печальная. — Петруша, я…

Её слова оборвали донесшиеся со стороны приглушённые крики и сухие щёлкающие выстрелы.

— Вот и началось, ждать не стали, — Пётр Алексеич мгновенно подобрался, расстегнул верхние пуговицы кафтана и достал из-за пазухи пистолет, на ребристом кожухе ствола которого можно было заметить надпись «P320».^[104] — Дети где?

— При госпитале, — тихо ответила Дарья, с трудом сдерживая волнение и страх.

— Ступай к ним и жди.

— Петруша, — она вдруг с силой ухватилась за его руку. — Храни тебя Бог.

Медлить было нельзя, но всё же он урвал несколько мгновений у судьбы, чтобы порывисто поцеловать жену.

— Ступай, — сказал он.

Дарья не заставила его повторять в третий раз и выскользнула из палатки. Вовремя: скоро здесь начнётся стрельба.

Вот и проверит Пётр Алексеевич, сумел ли за минувшие пять лет выучиться военной науке грядущего. Стоило ли тратить время на беготню по егерскому полигону и стрельбу из всего, что пришельцы из грядущего с собой натащили, или нет. И Алексашку с собой таскал, чтоб тоже поучился.

Все необходимые приказания насчёт внезапной атаки давно отданы, гвардия знает, что делать. Теперь многое зависит от него самого. Лично. В конце концов, это на него охотятся те наёмники, а сам он вроде живца.

Клюнут, или же решат отойти несолоно хлебавши, когда их секрет обнаружили?

9

А засидку Криса и Оуэна и впрямь нашли довольно скоро. У Хаммера даже мелькнуло подозрение, будто слабое место в обороне русские оставили нарочно, чтобы именно там дождаться дорогих гостей. Но он отмёл это предположение как маловероятное. Всё-таки восемнадцатый век, а на внешнем периметре даже не гвардия — простые солдаты из вчерашних пейзан. Увы, досаднейшая случайность. Остаётся надеяться, что парочка снайперов не пальцем деланные, уйдут оврагом, а в туман русские, которые получат серьёзный отпор, не сунутся.

Отходить? Нет. Хаммер вообще-то рассчитывал на шведов, которые должны были наскочить на южный фас укреплений, поднять шум и откатиться, но раз уж так случилось, то грех не воспользоваться ситуацией. Именно сейчас, вероятнее всего, и настанет момент, когда объект под прикрытием суматохи можно будет взять без лишнего шума.

Хаммер молча сделал знак: выдвигаемся на цель.

Личная палатка царя, она же штабная. Он там, конечно же, не один: два кольца охраны. Вероятно, денщики, кто-то из офицеров. На мгновение Хаммер заметил мелькнувшую в отблесках тусклого масляного фонаря женщину, провожаемую парой придворных дамочек и четвёркой солдат, но та быстро растворилась в темноте.

Жена?

С начала операции он видел вокруг царя только местные цветастые мундиры. Егерей в грязно-зелёной одноцветной полевой форме, явно слизанной с одежды пришельцев из будущего — ни одного. Выдвинулись на боевые позиции?

Жаль, что швед упёрся и ни в какую не идёт на захват заложников. Это, видите ли, против правил чести. Бог с ним, пусть выкручивается как умеет — по своим правилам. Хаммер всё же держал в уме вариант взять женщину и детей, чтобы вынудить царя сдаться. Но только на тот случай, если не выгорит вариант с непосредственным захватом основной цели.

Вторая группа под началом Гарри тоже начала выдвижение, Хаммер его видел. Теперь всё зависит от того, выйдет царь из палатки, чтобы поглядеть на источник переполоха, или не выйдет. На оба варианта есть свой план действий.

Секунды потекли медленно-медленно, как это всегда бывало перед самой активной фазой операции. И вот оно, долгожданное: цель вне палатки. Что-то говорит подскочившему из-за края освещённого круга офицеру — видимо, даёт указания. И оба смотрят в сторону, где всё ещё щёлкали выстрелы обнаруженных Криса с Оуэном и гремели в ответ фузеи русских солдат.

Всё. Вот он, момент.

Часовых, которые имели неосторожность отвлечься, сняли просто идеально, ни один не пискнул. Знак для Гарри: офицера — в расход, он лишний. А Хаммер возьмёт намеченную цель. Паковать его придётся на пару с Тони: царь — парень крепкий, такой и навалять может, потому лучше действовать вдвоём. А Курт и Гарри со своими ребятами прикроют.

Главное — не тянуть резину.

Знак: вперёд.

Лишь когда Хаммер вскочил на ноги и прыгнул, чтобы взять цель на приём, до него дошла неправильность ситуации.

Царь, человек восемнадцатого столетия, мгновенно обернулся на подозрительный шорох. И в руке у него был автоматический пистолет. Хаммер даже успел отреагировать, схватиться за свою верную «беретту шторм», но…

Выстрела, от которого упал Тони, командир наёмников не услышал, только увидел, как напарник, едва поднявшийся от земли, ткнулся в неё лицом и затих. Его висок был разнесен в кровавую кашу: стрелял снайпер, со стороны… Одновременно хлопнул пистолетный выстрел — и пуля попала Хаммеру прямо в локтевой сустав. Ударила страшная боль, однако опытный наёмник всё же попытался перехватить «беретту» левой, неповреждённой рукой и выстрелить в ответ. Ещё две пули в упор, которые щедро отсыпал ему противник и угодившие прямо в бронежилет, моментально выбили весь воздух из лёгких. Удары силой в четверть тонны, не хухры-мухры… Хаммера нешуточно замутило от всего «хорошего», а проклятый русский ещё добавил ему по верхней части бедра ногой в тяжеленном ботфорте с подкованной железом подошвой — с глухим хрустом ломая кость. Наёмник заорал во всё горло и упал, выронив пистолет и понимая, что сейчас его добьют.

Уже лёжа на земле, пытаясь протолкнуть в себя хотя бы глоток воздуха и теряя сознание от боли, он видел, как неведомый снайпер — или снайперы?! — выстрелом в не защищённую каской голову уложил беспечного Курта… Сквозь пелену боли Хаммер бессильно наблюдал результат работы офицера, которого он приговорил вначале. Тот, как оказалось, в первый же миг завалил беднягу Гарри ударом шпаги в горло и одновременно пальнул из кремнёвого пистолета прямо в рожу другому. Словно ждал нападения. А может, и правда, ждал?.. Третий из группы Гарри успел скинуть с плеча автомат и открыть огонь. И офицер, и царь грамотно упали и перекатились, уходя от пуль. Причём, этот длинный засранец укрылся не где-нибудь, а за его, Хаммера, полубесчувственной тушкой. Сразу же высунулся из-за его бронежилета и расстрелял в автоматчика половину обоймы, вынудив того тоже залечь за телом Гарри. А мгновение спустя точку в перестрелке поставил невидимый русский стрелок, всадив парню пулю в голову.

С начала активной фазы операции прошло не больше пяти секунд, а Хаммер видел, что позорнейшим образом провалил дело. Вот что значит отсутствие нормальной практики… А те, кто стрелял сбоку, оставаясь незамеченным, показались в круге света.

Черкасов, чтоб он сдох… Со своими егерями… Сколько их? Шестеро? Семеро? Больше?

Русские его ждали. Откуда, чёрт подери, они могли пронюхать о его миссии, если о ней знали только его группа и Карл? Коронованный швед не сумел удержать язык за зубами?

А он, Хаммер, зная, что Черкасов крутится рядом с царём, не предвидел элементарной засады. Или просто не поверил, что русские сработают на упреждение? Заразился этой болезнью у Карла или его любимца Рёншельта, который наёмникам отчего-то симпатизировал.

В любом случае это его личный провал…

«С нами Бог!» — уверял его шведский король. Видно, парень что-то напутал, ибо если с ними Бог, то почему всё вышло через задницу? План как будто не был таким уж дерьмом…

— Привет, Хаммер, — сказал проклятый русский на довольно скверном английском языке, присев рядом на корточки. — Долго же ты шёл, мы заждались.

— Ты… — сипло вытолкнул из глотки наёмник, парализованный болью и осознанием провала. — Чёрт бы тебя побрал…

Со всех сторон к палатке царя бежали офицеры и гвардия. А эти проклятые егеря их успокаивали: мол, всё в порядке, враг обезврежен.

Проклятье… Может, надо было на чёрта поставить?..

10

— Вёрткие они, мин херц. Двух прибил, третий увернулся, едва не пристрелил нас, — Алексашка вытирал испачканный кровью кончик шпаги о штаны убитого наёмника. — Ты цел?

— Мы их ждали, потому и цел, — хмыкнул Пётр Алексеич, пряча пистолет за пазуху. — А братец-то с добычей… Что скажешь, Женя? Я его для тебя сберёг, не стал убивать.

— Расспрошу, — сказал Черкасов, профессионально обчищая стонущего от боли наёмника в поношенном пятнистом мундире от «приданого». — Это Хаммер. Не простая птица, должен много знать.

— Спрашивай, только поспеши, — сказал государь. — А то ведь помрёт.

— Я ему помру, — хмыкнул Евгений, глядя пленнику в глаза, замутнённые болью и невольными злыми слезами. — Дарье отдам, чтобы подлатала, а потом поговорим по душам. Пусть не надеется помереть, пока всё не расскажет.

Тем временем выстрелы в стороне, где овраг примыкал прямиком к реданам лагеря, наконец стихли. И, пока Черкасов занимался пленным, солдаты притащили за ноги два трупа — тоже в поношенных пятнистых мундирах. У одного голова была разбита ударом тяжёлого приклада, второго издырявили багинетами. Видать, когда заряды кончились, сошлись в рукопашной, и тут русские взяли их числом и выучкой.

Приказ был однозначный: этих — не щадить, слишком опасны.

— Это все, — уверенно сказал Черкасов, перекинувшись с пленным парой фраз. — Он сказал — их было восемь.

— Где остальные? — спросил Пётр Алексеич.

— Сказал — в аду, — Евгений перевёл наёмнику вопрос и озвучил едва слышный ответ.

— Самое им место, — кивнул Меньшиков. — Ну, господа, мне пора к драгунам. С полчаса назад донесли — свеи полки строят, готовятся выступать.

— Передашь Брюсу приказ — открыть огонь, — сказал государь.

— Упредим Карлуса?

— Пусть знает, что мы их ждём. Пусть первым ход сделает. А мы подождём, торопиться уж некуда.

11

— Туман, — сказал Карл. — Сам Господь за нас, шведы!

Единственное, что его раздражало — это необходимость передвигаться на носилках. Их закрепили между двумя самыми спокойными лошадьми, которых вели драбанты, и король был вынужден взгромоздиться на этот деревянный «трон». Ни стоять, ни сидеть в седле он не мог, даже несмотря на нечувствительность к боли. Даже полевое командование передал Рёншельту, ведь с носилок мало что увидишь.

Шведы уже сутки ничего не ели, разве что напились воды да запрещали себе думать о провианте. Ведь всё оставшееся зерно пришлось скормить кавалерийским лошадкам, чтоб они могли бежать в полную силу.

Туман скроет их приближение, а затем всё должно пройти по плану. Достаточно будет одной хорошей атаки — и шведская армия сможет сытно поесть в русском обозе, впервые за последние месяцы. Главное — довести до конца то, что не вышло под Нарвой. То есть уничтожить костяк русской армии в генеральной баталии.

Левенгаупт пытался что-то говорить про русских офицеров, успевших набраться опыта и изрядно досадивших шведам за время этой кампании, но Карл его уже не слышал. Он ждал окончания построения, чтобы отдать приказ к выступлению… Досадно, что пришлось оставить часть полков, в основном кавалерийских, на осаде Полтавы. Но черёд непокорного города ещё придёт.

Карл уже заготовил приказ — стереть его с лица земли, уничтожить всех, кто осмелился столь успешно противостоять шведской армии. Заготовил, но пока не подписал. Не успел. Русские утащили не только Пипера, но и все бумаги канцелярии.

Расчёт строился на неожиданности. Но когда пехотинцы-каролинеры, построенные в четыре колонны, уже готовы были выступать, внезапно заговорили русские пушки. Бомбардиры противника пока только пристреливались, но всем стало ясно, что никакой внезапности манёвра не предвидится и спокойно пройти к редутам не получится. Видимо, русские всё это время пристально следили за построениями шведов и нанесли упреждающий удар.

Ещё одна досадная шпилька в королевское самолюбие. Впрочем… Карл собирался предложить русским артиллеристам хорошие условия, если перейдут на его службу. Стреляют эти ребята очень хорошо.

Тем не менее, обстрел произвёл на шведов не самое благоприятное впечатление. Во всяком случае выступление откладывалось, ибо выдвигаться на позиции под покровом ночи и тумана — это одно, а под ядрами и бомбами противника — совершенно другое. Рёншельт приказал подтянуть всю наличную артиллерию и изготовиться к контрбатарейному огню. Пока подвезли и установили орудия, пока подтащили заряды, выяснилось, что ночь и туман не располагают к поиску целей и наведению на них. К огромному неудовольствию Карла, пришлось ждать рассвета. И лишь когда под лучами восходящего солнца туман опал росой на траву и отступил в низины, прозвучала команда: «Вперёд!»

— С Богом, шведы! — напутствовал их король, сидящий на носилках. — Обедать мы станем в русском лагере, приглашаю вас всех на эту трапезу!

Голодные солдаты сейчас понимали одно: поесть получится только в русском обозе. Оставалась самая малость: пробиться к оному.

Полтавская баталия началась. И Карл, как обычно, атаковал в своём фирменном стиле — сразу королём.

Интермедия

— …Сего дня вместе потрудимся, братья, — сказал, обращаясь к солдатам, Пётр Алексеич. — Делайте то же, что и я, а после уж отдохнём.^[105]

И все делали, что могли. Чему научились за это время.

…Раненых стали приносить в полевой госпиталь почти сразу, едва шведы оказались на расстоянии выстрела от русских позиций.

Дарья старалась оказать помощь тем из тяжёлых, кого точно надеялась вытащить. Увы, полевая медицина подразумевает, что терять время на спасение совсем безнадёжныхкрайне вредно для других раненых. Здесь нет времени на долгое вдумчивое лечение, нужно срочно извлекать пули и осколки, составлять перебитые кости, сшивать разорванные артерии, а при необходимости и ампутировать размозжённые пушечными ядрами конечности. Накладывали лубки и повязки уже помощники — совсем ещё молодые парни, первые выпускники аптекарского класса Сухаревой башни.

Здесь было не до корпоративных интриг и почтения к её статусу со стороны коллег-медикусов. Четверть нынешнего медицинского штата русской армии — те самые хитросделанные ребята, которые в своё время уговорили полковника уполовинить жалование «знахарке». Но и они сейчас делали всё, что могли — спасали раненых.

У Дарьи не было времени даже перевести дух. Операция за операцией, без остановки, несколько часов подряд.

Она просто выполняла свой долг, как и все здесь — медики, офицерские жёны, «егерята» в охране госпиталя, присланные сюда по приказу государя.

Здесь каждый делал своё дело. И в том была их общая сила.

12

— У нас будет своя баталия.

Солнце стояло достаточно высоко над горизонтом, когда полковник Келин собрал офицеров перед выступлением из города. На часах половина восьмого. Лёгкий утренний ветерок давно разметал последние клочья тумана, пытавшегося спрятаться в овражках. Скучавшие за юго-западными фасами крепости шведы были как на ладони и, судя по всему, ждали, когда гарнизон Полтавы соизволит выйти за ворота, чтобы можно было хорошенько подраться.

Гарнизон Полтавы, конечно, выйдет. Но не там, где шведы этого ждут.

Уход большинства полков «хувудармен» на другой театр военных действий развязал полтавскому гарнизону руки. Это понимали все — и шведы, и свои. А потому никто не удивился вестовому, который примчался четверть часа назад на взмыленной лошади и передал послание: пехотные полки генерал-майора Ренцеля заблокировали корпус Рооса и вынудили шведов отступать. Угадать, куда именно Роос отступит, было несложно: его штандарт видели над правым флангом строящейся армии Карла, а значит, и ретираду свою станет производить через лес, к недостроенным контрукреплениям за рекой. Или же попытается с лёту проскочить мимо города и присоединиться к осадным полкам, чтобы отдохнуть и с новой силой ринуться в бой. И тут уж лучше загнать его в недостроенный шанец, чем дать соединиться со своими.

Ренцель будет пинать шведов с одной стороны, Келин с другой. А осадные полки, стоящие за Мазуровскими воротами, с места вряд ли сдвинутся. У них своя головная боль. После частичного разгрома шведского обоза и пленения Пипера шведы перенесли свою казну в расположение лейб-драгунского регимента. Который, как это ни смешно, тоже стоял против Мазуровских ворот. Наблюдатели видели со стен, как солдаты в сине-жёлтых мундирах таскают небольшие, но тяжёлые сундучки и складируют их в особо охраняемой палатке. Так что не сдвинутся они с места, будут деньги стеречь.

А солдат-девицу Черкасову Келин всё же направил к полковнику Головину — в качестве замены погибшего в вылазке капитана первой роты Копорского полка. Счёл за лучшее официально приставить к делу, пока она не полезла в драку самочинно, хотя всё это ему до крайности не нравилось. Головин от такого «подарочка» тоже в восторг не пришёл. Царёва сродница, если с ней что случится, ему и отвечать.

…Шведские секреты, сторожившие дорогу, выходящую из Спасских ворот Полтавы, были сметены практически мгновенно. Гарнизон Полтавы вышел из города и занял боевые позиции за поворотом, где дорога спускалась в низину.

Начало девятого часа утра. В это самое время на поле основной баталии шведы едва прорвались за линию редутов. Некоторые из них даже начали поздравлять друг друга с победой. А вот генералам Роосу и Шлиппенбаху почему-то было совсем не смешно. Едва выскочив из леса, где они попали в самую настоящую ловушку, шведы поначалу бросились вдоль берега реки, чтобы прорваться мимо города к лейб-драгунам, но наткнулись на выстроенные боевым порядком русские полки. Потрёпанные, однако вполне боеспособные. Эти полки начали стрелять не плутонгами, а линиями, одна за другой, превратившись в стену огня и смертоносного свинца. И этого хватило, чтобы каролинеры — и пешие, и конные — отказались от идеи прорываться к своим. Укрепления, пусть недостроенные, показались им более удачным тактическим решением.

Интермедия

— …Хромаешь, поручик, — хмыкнул солдат. — А крови не видать. При штурме зацепило, что ли?

— Потерплю, — ответила Катя, только что разжевав и проглотив мерзкую на вкус, но необходимую в её ситуации таблетку обезболивающего. — Нам ещё подраться надо. К заряду.

Солдаты лишних вопросов не задавали: и так всё было ясно.

Звуки главной баталии сюда долетали лишь как отдалённый гром — это русская артиллерия активно мешала шведам жить. Гром не стихал, а значит, всё шло хоть и по новому сценарию, но к хорошо знакомому финалу. Там не было ничего интересного. А вот здесь — было.

Келин, дождавшись подхода полков Ренцеля, немедленно принявшихся осаждать спрятавшихся в недостроенных укреплениях шведов, развернул полтавский гарнизон на юг и повёл вдоль берега реки. Теперь тверичи, устюжане, копорцы и сотня преображенских егерей готовились к сражению. Как водится — в пределах прямой видимости полков противника.

Седерманландский и Крунубергский полки, лейб-гвардия и лейб-драгуны. В помощь им спешили тысяча драгун Мейерфельда и ещё две сотни Лагерхельма. И, как сообщила разведка, наблюдалось нездоровое движение в районе Пушкарёвки, где Карл оставил примерно трёхтысячный кавалерийский корпус и мазепинцев. Гарнизон Полтавы оказывался таким образом в меньшинстве, даже с учётом белгородских драгун, готовых в любой момент выскочить из Мазуровских ворот и атаковать шведов с фланга и тыла.

Этой конной подмоги шведам, насколько Катя помнила, в том варианте истории не было. Вся надежда теперь на помощь артиллерии со стен города да на Ренцеля, который должен был уговорить к сдаче Рооса и Шлиппенбаха, а затем подойти на подмогу. К нему уже послали вестового с тревожными новостями.

— Рядовой Новиков, — окликнула Катя того говорливого солдата.

— Слушаю, ваше благородие, — с готовностью, но, слава Богу, без малейшего намёка на подобострастие отозвался тот.

— Помнишь занятия по егерскому бою?

— Как не помнить, — осклабился солдат, — когда ты меня в всего пыли изваляла да мундир багинетом исколола.

— А как работать вдвоём и втроём на поле боя — помнишь?

— Все помнят: «Сам погибай, а товарища выручай».

— Будешь у меня вторым номером, — спокойно сказала Катя, окинув взглядом приближавшихся строевым шагом шведов — судя по знамени, седерманландцев.

— Почту за честь, — без тени насмешки сказал солдат. — Не шучу, поручик. Тверские о тебе порассказали, про бой на стене.

— И я почту за честь сражаться рядом с тобой, Федот Игнатьев сын Новиков, — точно так же серьёзно ответила она, вынимая шпагу из ножен. — Готовься. У нас будет всего один залп.

«Ум, честь, безстраш iе». Девиз, выгравированный на клинке по заказу Петра. Девиз, которого она старалась по мере сил быть достойной.

Шведы остановились. Дистанция — метров пятнадцать, а то и меньше. Изготовились к стрельбе и дали залп. При такой плотности огня было очень странно, что половину полка не выносит сразу, но гладкоствол — это гладкоствол. В первых рядах русских солдат выбило человек пятьдесят, и места убитых тут же занимали в строю их товарищи из второго ряда.

— Готовьсь! — Катя подняла шпагу к небу.

Первая шеренга встала на одно колено, изготовившись к стрельбе, вторая должна была стрелять стоя.

— Пали!

Грохот нестройного залпа, дым, запах сгоревшего пороха. Падающие солдаты в первых рядах противника. Перья на шляпе офицера, стоявшего напротив неё, развевавшиеся на ветру…

Далеко не у всех провинциальных полков фузеи со штыками, как у гвардии. Здесь ещё не сняты с вооружения устаревшие багинеты, которые следовало примкнуть, то есть вставить рукоятями в стволы. А значит — нельзя было ждать второго залпа. Так они решили на совете перед боем.

— Багинеты — примкнуть! — скомандовали один за другим русские офицеры. — Вперёд!

И строй качнулся, начиная разбег…

13

…Когда над линиями русских пролетели те невероятные ракеты, через пару мгновений взорвавшиеся над головами его солдат, Карл ещё верил в успех. Его каролинеры были непревзойдёнными бойцами, а значит, имели все шансы одолеть противника во встречном бою.

Когда шальное ядро наповал уложило лошадей, возивших носилки, Карл только посмеялся, заявив, что раз он уцелел, то его хранит сам Бог. Оставшиеся в живых драбанты подняли это «кресло» на плечи и носили короля вдоль рядов второй линии, чтобы воодушевить шведов.

Когда в правый фланг врубилась русская конница под началом Меньшикова, а левый, атакованный с фронта русской гвардией, попал ещё и в «огневой мешок» егерей, Карл сделал ставку на своих драгун. Начался конный бой, где шведы тоже могли кое-чему поучить русских.

Но когда сломался пехотный строй, а чудом уцелевшие каролинеры побежали, когда ещё одно ядро убило носильщиков Карла и тот оказался бессильно лежащим на земле — король наконец понял, что Бог отвернулся от него.

— Шведы!!! — заорал он, едва двое драбантов подняли его на плечи. — Стойте, шведы!!! Сражайтесь!!!

Но шведы его уже не слышали. А генерал Крузе с расширенными от ужаса глазами приказал посадить короля в карету и немедленно увозить отсюда. Напрасно Карл угрожал генералу судом: тот тоже ничего уже не слышал.

«Тебя же предупреждали, — Карл словно раздвоился — и другая его половина, трезво оценив обстановку, размышляла совершенно спокойно. — И сторонники, и враги. Ты не услышал. Так чего же ты теперь ждёшь от шведов?»

Он ещё пытался противиться драбантам, усаживавшим его в карету, но затем смирился с судьбой. Если всё так обернулось, следует подумать о том, что ещё можно спасти.

Там, у города, стоят резервы. С ними можно будет хотя бы уйти, избежав нового позора^[106].

Интермедия

…Здесь шла своя Полтавская баталия. Малая, но — часть той, великой.

На великом и малом полях этого сражения сказали своё слово не только егеря, устроившие шведам фирменный огневой мешок, но и простые пехотинцы. «Сам погибай, а товарища выручай» — не было фигурой речи. Русские солдаты и там, и здесь показали, что умеют сражаться в общей свалке не каждый сам за себя, а малыми звеньями, прикрывая друг друга. И непобедимые доныне каролинеры не выдержали такого напора. Сломали строй и… побежали с поля.

И с большого, и с малого.

На обоих полях Полтавской битвы рождалась совершенно новая русская армия, которая, сама того не зная, в течение пяти лет впитывала в себя боевой опыт трёх веков иного мира. Вроде бы звучали те же имена, шли в атаку те же полки, плескались по ветру те же знамёна, но выучка и настрой были иными.

Исход дела решили не одни лишь порох и свинец, железо и бронза. Исход баталии в итоге решили люди.

14

Весть о тотальном и феерическом разгроме шведов пришла сюда вместе с пехотинцами Ренцеля, подошедшими на подмогу полтавскому гарнизону. Их удар добил остатки седерманландцев, крунубергцев и королевской гвардии, а плотный ружейный огонь отогнал шведскую конницу, с которой уже сцепились насмерть белгородские драгуны.

Осада Полтавы, длившаяся в этой истории всего неделю, завершилась. А трофеем участников «малой Полтавской баталии» стала куча сундучков, набитых серебром и золотом. Здесь и на первый взгляд было много, слишком много денег для отдельно взятой армии, даже королевской. Видимо, Карл Карлович даром времени не терял, «прихватизировал» в Польше и в Малоросии всё, до чего мог дотянуться.

— Нихрена ж себе они пограбили, — озадаченно сказала Катя, когда офицеры, выставив охранение, бегло осмотрели содержимое тех сундучков. — Да тут годовой бюджет Швеции, не меньше^[107].

В этом бою она заработала ещё пару скользящих ударов шпагой, а кафтан пришёл в полную негодность, будучи изорван шведским штыком. Хорошо, что и сама умела уворачиваться, и рядовой Новиков молодец. Прикрывали друг друга, и в итоге хоть и ранены, но живы. А их противники — не очень.

Мелькнуло воспоминание: богато отделанный мундир офицера, его перья на шляпе… Швед был отменно здоров и силён, прекрасно владел шпагой. У неё, ослабленной прежними и новыми ранами, были против него весьма невеликие шансы. Но багинет рядового Новикова пробил шикарный сине-жёлтый мундир прямо против сердца — когда офицер изрядно потеснил солдат-девицу с явным намерением вскорости её добить… И она затем отплатила рядовому взаимностью, ударом своего верного ножа уложив каролинера, собравшегося заколоть Новикова штыком в спину.

«Сам погибай, а товарища выручай».

После боя Катя подарила Новикову этот нож — на память. А тот отдарился отличным трофейным кинжалом, снятым с убитого шведского офицера.

— Деньги перевезём в крепость, — заявил Келин. Он, кстати, тоже активно участвовал в бою. — Пленных — туда же. Явится государь — ему и передадим.

— Драгуны частью ушли, в Пушкарёвку, — Меркулов, бывший здесь же, тяжело опирался на разряженное ружьё: вражеский палаш проехался ему по ноге. — Догнать бы.

— Они — не наша забота, — ответил ему полковник. — Мы и без того сделали более возможного.

— Эта война — окончена, — слабо улыбнулась Катя. — И слава Богу…

Она не могла знать, что в это же самое время почти те же слова слышит король шведов, готов и вендов, коего драбанты старались увезти подальше от разразившейся катастрофы. И говорит ему эти слова её родной брат.

— …Всё, ваше величество, — голос Евгения был ровным, невозмутимым. — Война окончена. Всем, кто сдастся, гарантирую жизнь.

Шведские драбанты готовы были по первому же знаку короля растерзать наглеца в егерском мундире. Но Карл, подняв руку как знак не двигаться, молчал. Егерь здесь не один, а с большой компанией. Начнётся заварушка — ещё неизвестно, кто кого одолеет… Он хорошо помнил этого человека: когда-то тот, в чине поручика лейб-гвардии, определял очерёдность караулов в покоях пленённого короля. А иной раз и сам охранял его персону.

Словом, это один из тех немногих, кого Карл по-настоящему боялся, до дрожи. И сейчас шведский король, раздавленный свалившимися на него невзгодами, застыл, словно кролик перед удавом. Этот человек был олицетворением его ужаса.

Впереди короля могло ждать спасение — там, в Пушкарёвке, должен был ожидать резерв, подойти осадные полки. Там была казна, там ждал гетман со своими казаками. Позади неотвратимо приближалась русская конница — Меньшиков, Волконский, Ренне. Там, позади, русская пехота преследовала, добивала и брала в плен остатки каролинеров. А здесь, прямо здесь — эти ужасные егеря. И человек, который, как говорили, и создал у русских сей род войск.

Судя по всему, Господь и впрямь сегодня отвернулся от шведов.

— Война окончена, ваше величество, — повторил Черкасов по-немецки. — Вашу шпагу.

Где-то с минуту стояла такая тишина, что все боялись даже вздохнуть. Любое неосторожное движение могло спровоцировать обоюдную бойню. Но вот наконец король, словно во сне, медленно опустил руку, вытянул из портупейной петли шпагу вместе с ножнами и так же медленно протянул её командиру егерей.

Шведы, угрюмо глядя на это, стали бросать оружие. Если король так поступил, то у и них вариантов тоже нет.

— Я сдаюсь, — ничего не выражающим голосом сказал Карл, глядя куда-то в пространство. — Но вы не правы, сударь. Война не окончена.

— Посмотрим, — произнёс Евгений, принимая у него шпагу. — Следуйте за нами.

Эпилог

1

Полтавская баталия отгремела. Нашлось в ней место и героизму, и трусости, и хитрости, и глупости, и трагедии. Но не обошлось и без курьёзов. К таковым стоило отнести факт пленения гетмана Мазепы донскими казаками. Нет, Иван Степанович в минувшие годы приложил немало усилий, чтобы испортить отношения с Войском Донским, то подбивая казаков на недовольство, то посылая своих запорожцев это же недовольство давить. Но когда донцы, в буквальном смысле бросившие старика гетмана к ногам Петра, поклонились и представились, «немезидовцы» едва сумели подавить смех. Ибо их наказного атамана звали Кондратием Булавиным.

Сказать по правде, не рассмеялись они ещё и по иной причине: «Немезида» впервые за шесть лет понесла потери.

Когда каролинеры из Упландского полка прорвали первую линию новгородцев и завязали рукопашный бой на бомбардирской батарее, которой командовал Василий Корчмин, к тем на помощь пробились егеря Стаса Орешкина. Общими усилиями упландцев с батареи вышибли, но Корчмин оказался ранен, а Орешкин — убит шальной пулей в голову…

Погиб Тимофеич — старый солдат ещё «афганского» закала, один из тех, кто воевал в составе «Немезиды» с первых дней. На его взвод, ведший огонь по шведскому флангу, выскочила сотня драгун. Окружили, принялись беспрерывно атаковать. Пришлось становиться в каре и вести огонь высокой плотности из «воротных ружей» — егерских винтовок. До подхода подмоги дожили не все…

Вадим с раздробленной ключицей оказался у Дарьи в госпитале — его взвод в количестве полусотни бойцов был вынужден принимать встречный бой с пехотинцами Нёрке-Вермландского полка. Шведы, обнаружив егерей в непосредственной близости от своего фланга, развернули против них вторую и третью линии, обстреляли и немедленно атаковали в штыки. Русские егеря, стреляя до последней возможности, затем просто встали и взяли шведов «в ножи». От яростной атаки обученных убивать с одного удара солдат целый батальон вермландцев откатился назад с большими потерями. Полтысячи — от полусотни. Но и егерям в драке пришлось очень туго…

Дитрих и Никита, сражавшиеся у стен Полтавы, получили лёгкие ранения, однако после боя в их сотне недосчитались семерых…

Погибших было безумно жаль. Однако все понимали, что по-настоящему великие победы даром не даются. «Немезидовцы» и так сделали всё возможное, чтобы потери на поле этой битвы свести к минимуму. И им по большому счёту это удалось. Когда подсчитали убитых и раненых с обеих сторон, то выяснилось, что русские в общей сложности потеряли чуть более тысячи человек погибшими и чуть более трёх тысяч ранеными. Потери шведов поддавались исчислению с трудом.^[108] Бегство армии — это тот период, когда солдат гибнет больше всего.

Но всё же победа принесла радость, не столько сама по себе, сколько оттого, что она фактически завершила эту войну. Карл Шведский потерял армию, казну, престиж, снова попал в плен и теперь не отделается так же легко, как в первый раз. Воспрянут духом его политические противники — Фредерик Датский и Август Саксонский. В неловкое положение попадёт Луи Французский. Выстроенная Карлом колониальная конструкция в Польше, едва туда дойдут вести о Полтавской баталии, неминуемо рухнет. А большой и сильный шведский флот на Балтике снова, как и пять с лишним лет назад, будет парализован приказом короля, попавшего в плен.

На поле Полтавской битвы разом изменились все европейские расклады. Правда, Европа об этом пока не знала, гонцы с сенсационными новостями еще только ехали по дорогам Старого Света.

2

Пётр Алексеич, увлёкшийся преследованием разбитой вражеской армии, не стал сходу устраивать пир для взятых в плен знатных шведов. Отложил на более удобное время. Оперативно произведенный захват короля и гетмана позволил ему сделать свою победу абсолютной. И только 30 мая, в собственный день рождения, зверски уставший, но весёлый государь велел закатить пир для всех героев Полтавы. И для воевод, и для солдат.

Но, прежде чем награждать отличившихся и являть милость к побеждённым, Пётр подтвердил свою репутацию, связанную с абсолютной нетерпимостью к предателям. Почти вся старшина, пошедшая за Мазепой, повисла на оглоблях — старинная казацкая казнь. Самого гетмана от петли спас только скоропостижный инфаркт. А запорожцы, коих и шведы использовали в качестве чернорабочих, пешим ходом отправились на север — строить Петербург.

И только после того Карл и пленные шведские военачальники были приглашены в палатку государя — за праздничный стол. Пётр усадил их по одну сторону, по другую — своих генералов и фельдмаршалов. Нашлось за столом место и для отличившихся при обороне Полтавы — полковников Келина, Алексея Головина, капитана Меркулова и поручиков лейб-гвардии — Кауфмана и Черкасовой. Этим он щедрой рукой отсыпал чинов и наград, а Келина вовсе произвёл сразу в генерал-майоры, наплевав на возможное недовольство со стороны прочих офицеров. Заслужил.

Предстал перед государем и скромный рядовой, который, по словам князя Голицына, изрядно отличился в сражении, самолично отправив к праотцам не менее четверых каролинеров, а когда погиб сержант, взяв командование плутонгом на себя. Солдата, в пороховой копоти и в драном кафтане, звали Аникита Репнин. За свой беспримерный подвиг тот был прощён государем, получил обратно все прежние чины и регалии^[109].

А пленных шведских солдат наконец-то досыта накормили кашей с мясом и даже пива по случаю праздника выдали. Хоть какое-то им утешение.

Интермедия

— …А ты, Алёшка у меня теперь самый завидный жених во всей Европе, — смеялся государь, хлопая старшенького по плечу. — Самое время невесту тебе приискивать… У Каролуса меж тем сестрица меньшая есть, Ульрика-Элеонора. Что скажешь?

— Да она же страшная, как смертный грех, — честно сказал оторопевший Алексей. — Политика есть политика, батюшка, однако иной раз жертвы на её алтарь бывают чрезмерно велики.

— Ежели ценою встанет мир для Отечества, и не такую жертву принести можно. Да и не так уж она и страшна. Говорят, будто живописец им попался негодный… Ну, так подумай, сын, сговаривать мне свейскую принцессу за тебя, либо нет?

— Времени на раздумья много ли, батюшка?

— С год ещё времени есть, Алёшка… Была б у тебя сестрица, я б её за малого голштинца просватал, да вот беда — матушка всё сыновей мне рожает. Придётся, видимо, через тебя со свеями родниться…

3

Катя приковыляла на этот пир в том самом преображенском мундире, который был изрядно изорван в боях. Впрочем, здесь все выглядели ненамного лучше. Даже Пётр щеголял простреленной шляпой и рваным сбоку кафтаном — от ран Бог миловал, но одёжку в атаке шведы ему попортили. Присутствовала здесь и Дарья — в простом широком платье, которое уже не могло скрыть её живот. Госпожу медика едва уговорили хотя бы пару часов побыть на этом пиру, оторвавшись от помощи раненым. Она и согласилась только ради дня рождения любимого супруга. А тот не скрывал радости по поводу своей победы.

— Передавали мне, будто брат мой Каролус перед баталией приглашал военачальников и солдат свейских отобедать от щедрот моих интендантов, — сказал Пётр Алексеич в начале пира, когда все бокалы были наполнены в первый раз. — Что ж, исполняю то обещание. А первый бокал сей предлагаю выпить не за викторию, а за тех, кто её добыл со славою. Виват воинам Отечества!

Шведам было тошно пить за тех, кто втоптал в грязь их знамёна и репутацию непобедимой армии, но куда деваться? Пришлось.

— Однако ж не было бы сей виктории без науки, — добавил государь, когда сразу вслед за первым тостом бокалы были наполнены во второй раз. — Хочу выпить за учителей наших, что явно показали, каково воевать надлежит. Также пью и за тех учителей, что показали, каково нам повторять зазорно.

— О как завернул, — брат на секунду склонился к Кате. — Шведы всё на свой счёт примут.

— Там не было ни слова про шведов, — усмехнулась сестра. — Как и про… других.

— А это неважно… О, что я тебе говорил? Глянь на Карлсона, сразу дуться перестал.

— Политика, — вздохнула Катя. Ей не хотелось ни есть, ни пить, только в сон клонило. — Это совсем другое поле боя, куда сейчас и переместится война. Так что Карлсон был прав, Женя. Она — не закончилась. Просто изменила форму. И здесь нам ещё предстоит хорошенько подраться…

Интермедия

— …Я видел тебя в бою, Саша. Я видел героя, который действительно готов был жизнь свою положить за Отечество… Знаешь, что самое обидное? Что ты этого героя сам же и …продал.

— В каком разумении — продал?

— В прямом. За деньги. Катя тебе не сказала… В нашей истории тебя запомнили не как героя, а как вора. Самое смешное, что тебе с украденных и вывезенных в Голландию денег ни копейки не обломилось — в ссылке-то не особенно до них дотянешься. И из могилы тоже.

— Вот, значит, как… Невесёлая судьба.

— Она в твоих руках, Саша. Решай сам, кто ты — герой или вор…

4

Пир, завершавший войну, продолжался ещё часа полтора — больше не выдержали сами гости, которые не спали толком уже трое суток. Шведов отправили под караул, свои разбрелись по палаткам. А неформальный «малый тайный совет» Петра Алексеевича, претерпевший изменения в составе, остался за столом. Здесь были не все, кто остался в живых — кто-то в госпитале, кто-то ещё не вернулся из преследования остатков шведской армии. Зато были Алексашка Меншиков и капитан …впрочем, уже полковник Меркулов.

— За тех, кто не дожил, — тот сразу предложил им ожидаемый тост, зная, что пришельцы из будущего оценят как надо.

За это выпили все, даже Дарья пригубила вина.

— Погибших не вернуть, — сказал Евгений, осушив бокал до дна. — Это самое паршивое, что есть в нашей работе — терять своих… У нас там за восемь лет, считай, два полных состава сменилось. Кто-то по ранению ушёл, кто-то не осилил… Но большинство — погибли. И каждого было жаль. Но мы шли дальше, так как знали, за что воюем.

— А здесь? — Пётр не упустил случая задать каверзный вопрос. — Точно знаешь, за что сражаешься?

— Да за то же самое, — ответил Евгений. — Отечество у нас одно, на все времена.

— Коли так, то и грядущее Отечества у нас одно на всех, — философски заметил Данилыч. — Ведомое нам или нет — по правде, сие не важно. Лишь бы оно было.

— Вот о грядущем и поговорим, — сказал государь. — О дальнем — когда в Москву вернётся. Ныне о ближнем разговор пойдёт… Словом, пленных у нас ныне столько, что из них армию создать можно. Кого-то заберу Петербург строить, свеи недурные мастера. Но не всех же, мне там готовые вражеские полки ни к чему. Мыслю я часть из них на поселение в Тобольск отправить. Сибирь большая, а там не города — крепостцы деревянные. Денег дам мало, однако тому, кто станет край сей поднимать, предоставлю право распорядиться доходами по своему усмотрению. От сего человека потребуется лишь толковое управление да полная верность… Тебе, братец, я верю более, нежели себе самому. Готовься в Тобольск ехать, городок сей сибирской столицей делать.

— А ты готовься к тому, что доносы на меня не телегами — обозами слать будут, — Евгений вернул ему прозвучавшую в последней фразе государя иронию. — Я там многим на мозоль наступлю. Впрочем, если писать станут на гербовой после уплаты сбора — не возражаю, пусть пишут. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

— В Сибирь с повышением, — усмехнулась Катя.

— Сибирь — золотое дно, а толку с неё чуть не до середины девятнадцатого века не было, — ответил брат. — Если с правильного конца за дело взяться, то уже лет через двадцать в плюс выйдем. Только один не справлюсь, мне потребуется помощник с такими же полномочиями.

— Сам выберешь, — подытожил Пётр Алексеевич. — Все бумаги по Сибири отныне твои. Изучишь — представишь план. А уж после поедешь… Катька, а ты что сидишь и смотришь? За весь вечер три слова сказала.

— Думаю о будущем, — невозмутимо сказала Катя. — Причём, самом о ближайшем. Я о той куче денег и бумаг, которую мы уволокли у шведов. О документах речи нет, на них все давно рукой махнули, а вот за деньги скорее всего начнётся торг.

— Вот ты и расстараешься, чтоб торг за те деньги нам принёс больше выгоды, нежели сами деньги, — вот умел Пётр Алексеевич сразу «запрягать» в дело того, кто имел неосторожность сделать рацпредложение. — Поедешь в Данию, да не просто так, а в качестве переговорщика. А чтоб ненужных разговоров с того не было, прежде пойдёшь под венец с Автономкой Головиным. Он меня словно крепость уже пять лет осаждает, твоей руки без конца просит. Фамилии знатной, урону чести не будет.

Катя не успела даже открыть рот, чтобы заявить, что этот матерщинник — Автоном Головин — ей и даром не нужен, как в разговор вмешался скромно молчавший доселе Меркулов.

— Прости, твоё величество, — негромко, но твёрдым, уверенным тоном заговорил Алексей. — За Головина Екатерина Васильевна не пойдёт.

— Отчего это? — Петра неподдельно удивил такой поворот беседы.

— Я прошу её руки, государь.

— Смелый ты человек, Алексей Фёдорович, — Пётр, судя по его тону, снова начал свою игру в «испытай на прочность». — Ладно бы — солдат-девицы не испугался. Но мне перечить?

— Хоть бы и тебе, государь, — Меркулов по-прежнему был спокоен. — По твоему же указу о свободе брака года одна тысяча семьсот первого^[110] от Рождества Христова Екатерина Васильевна имеет полное право отказать Головину, коего ты ей сватаешь.

— Ишь, хитрец, вывернулся, — усмехнулся Пётр Алексеич. — Остаётся у Катьки спросить, откажет ли она Автоному Михалычу, чтоб тебе согласие дать.

— Конечно, откажу, — по-прежнему невозмутимо произнесла Катя, скрывая под спокойствием желание рассмеяться. — Там большие проблемы с целеполаганием: он пять лет осаждал не ту крепость.

Хохот, раздавшийся после этих слов, услышали, должно быть, даже во временном лагере пленных шведов под Семёновкой…

Интермедия

…Эта публикация за подписью «русской девы» наделала немало шума в европейской прессе. Девица, до сей поры пробовавшая остроту своего пера лишь на шведском короле, обрушилась с едкой критикой на союзника России — Саксонию. Вернее, на чрезмерно гибкую политику её курфюрста в отношении политической сатиры.

«…Сказать о слоге сего, простите за выражение, произведения искусства, нечего — за отсутствием самого предмета. Что же до содержания, то автор, описавший реку Днепр, требующую напоить её русской кровью^[111], изволил явить публике ярчайший образец дремучего невежества и исторической дикости. Это всё равно, как если бы Рейн воззвал пролить в его воды немецкую кровь. Примечательно, что сей плод графомании был издан в Дрездене по заказу шведского королевского дома на французские деньги. Оформление недурное, бумага и печать слишком хороши для подобной однодневки. Но на талантливого автора бюджета уже не хватило, наняли кого подешевле. Либо, что вероятнее, одарённые стихотворцы попросту отказались браться за дурно пахнущий политический заказ. В результате получился эдакий отменно отпечатанный трактирный анекдот, в свете коего понятие „идиотизм“ заблистало новыми гранями…»

Читая это, Август понял, что чувствует карточный шулер, пойманный с краплёной колодой. Небольшая любезность, которую он хотел оказать шведам в качестве аванса за некоторые их ответные шаги, рисковала обернуться политическим скандалом. Саксония формально всё ещё находилась в состоянии войны со Швецией, хотя вовсю шли переговоры о заключении мира. Да и русский посол князь Трубецкой наверняка изволит выразить недовольство своего государя по поводу недружественных шагов. Хотя…

Всё по своим местам должна расставить генеральная баталия, встреча Карла и Петра на поле сражения. Честно сказать, Август ставил на шведа, так как знал, на что способна его армия. Русские пока неплохо проявили себя в оборонительных сражениях и мелких стычках, однако нет у них опыта встречного боя. Посему заигрывания со шведами придётся продолжать. Ничего личного, это политика.

— Ваше величество! Ваше величество!

Ах, этот пройдоха Пфингстен… Что с ним? Запыхался? Он как будто бежал сюда со всех ног.

— Что там? — король отложил неприятное чтение в сторону.

— Гонец из России, ваше величество! — затараторил Пфингстен. — Поразительные новости! Царь Петер наголову разбил Карла Шведского в генеральной баталии у города Полтава!

— Вы не шутите? — густые брови короля поползли вверх.

— О, нет, ваше величество! Сведения совершенно точные, курьер загнал нескольких лошадей, дабы доставить послание раньше прочих! Даже русский посол пока не извещён, царский гонец с письмом ещё в пути! Полный разгром шведов, король снова пленён!

— Вот как, — Август задумался, не зная, радоваться новости или огорчаться: поражение шведов — это прекрасно, но усиление России в его планы не входило. — Что ж, подготовьте сегодняшней датой письмо от моего имени с подтверждением союзнических обязательств. Поздравления подождут официального извещения о победе. Русского посла, когда он испросит аудиенции, чтобы вручить оное, мы примем как самого дорогого друга… И, Пфингстен… позаботьтесь, чтобы тираж тех бездарных стишат про русских и реку Днепр был отовсюду изъят и уничтожен. Не стоит дразнить медведя, только что разорвавшего северного льва…

5

В восемнадцатом столетии самый скоростной транспорт — парусник. Правда, осень не лучшее время для морских путешествий по Балтийскому морю, но ехать сушей пока ещё было рискованно. В Польше до сих пор сандомирские конфедераты не могли выкинуть Лещинского из Варшавы, саксонцы не одолели оставшийся в стране корпус Стенбока. Что это означало, следовало спросить у тех, кто рискнул на свою голову путешествовать в тех краях. По крайней мере, у тех, кто остался после этого в живых. Потому только морем.

В Данию отправлялся не какой-нибудь торговый корабль, в сортах которых Катя как закоренелая «сухопутная крыса» не разбиралась абсолютно, а целый линейный фрегат. Новенький, едва успевший сойти со стапелей Петербургской верфи и завершить ходовые испытания. Целью его путешествия было не только отвезти личного посланника Петра Алексеевича на переговоры с датским королём, но и показать датчанам, что в Балтийском море отныне придётся считаться не с одними шведами… Сказать по правде, Катя обозревала его обводы не без скрытой тоски. Морская болезнь проявляла себя даже во время прогулок на лодке, что уж говорить о большом корабле. Но ради дела стоило немного потерпеть. Терпела же она женские платья, положенные ей теперь по статусу.

— …Не передумала — с военной службы на штатскую переходить? Там-то всё проще: приказали — исполнила.

— Нет, братец. «Замуж» — это такая штука, от которой дети случаются. С военной службой они сочетаются плохо. А совсем не служить Отечеству я не могу. Поэтому — Коллегия иностранных дел…

Этот разговор у них с Петром Алексеичем состоялся утром 21 октября 1706 года. В два часа пополудни фрегат поднимал якоря, а значит, в порту следовало быть не позже двенадцати. Время на последний инструктаж ещё оставалось, а выпить на дорожку по чашечке кофе в Летнем дворце, как говорится, сам Бог велел.

— Алёшка твой удивил, — нехотя признал государь. — Не ждал я, что драгунский офицер из дальнего гарнизона столь великое понятие в европейских делах проявит. И тебе всё легче с таким помощником.

— Ему не хватало только знаний, — Катя пожала плечами, обтянутыми тёмно-синим бархатом платья. — А сколько ещё таких по захолустным гарнизонам сидит? Не всем везёт отличиться, как Алёше.

— Так везение в нашем деле тоже не последняя вещь, — возразил Пётр Алексеевич. — Ну да Бог с ним. Поговорим о дурных вестях. Фридрих Прусский своего посланника в Данию тоже шлёт. Фон дер Гольца, того самого, коего я после Головчина с позором выгнал. Удружил, нечего сказать. Непросто тебе будет с ним говорить.

— Для пруссаков есть волшебное слово — Штральзунд, — усмехнулась Катя. — Они давно его с концами забрать хотят.

— Ослабим Каролуса — усилим Фридриха, получим ещё одну занозу.

— А чего ты хотел? Сильная Россия Европе не нужна… А Штральзунд Карл только после хорошей драки отдаст.

— Пусть меж собой подерутся, — проговорил Пётр Алексеич. — Мы их после мирить станем.

— У нас говорят: «Блаженны миротворцы, ибо они получают по шее от обеих сторон», — улыбнулась Катя, воздавая должное крепкому кофе.

— Токмо неумелые, — возразил государь. — Да я и не стремлюсь пока становиться миротворцем. Наша задача обратная: не дать им там помириться. Европа хороша, покуда в ней нет единения. Едва оное явится, миром или силой, она тут же начнёт искать войны с нами. Каролус им дорожку указал, теперь не отвяжутся. Ваша история тому пример… Разведай там всё, Катя, а после отпиши, кого с кем и за какие грехи поссорить можно, чтоб при том самим не влипнуть…

…Ветерок норовил подхватить то полы длинного тёплого плаща, надетого поверх всё того же тёмно-синего платья, то локоны модной причёски, над которой ранним утром изрядно потрудилась куаферша-француженка. К роли знатной дамы Катя привыкала тяжело. Нет, уроки изящных манер, танцев и придворного этикета усваивались хорошо, учиться чему-то новому она умела и любила. Сложнее всего было неподвижно стоять или сидеть, пока её облачают и укладывают причёску, и принимать как должное действия камеристок, которых Пётр Алексеич «сосватал» ей целый курятник. «Ты теперь лицо России, изволь соответствовать», — сказал он ей, представляя штат посольской прислуги. Те, кстати, уже погрузились на ялики вместе с представительским багажом, и понемногу отчаливали в сторону возвышавшегося над водой борта с закрытыми орудийными портами.

— Всё, управились наконец, — её Алёша, руководивший погрузкой сопровождения, вернулся с пирса. Новый, с золотым галуном, полковничий драгунский мундир, по мнению Кати, невероятно ему шёл. — Теперь наш черёд.

— Погоди, солнышко, нас ещё провожать придут.

— Уже идут, — супруг кивнул в сторону.

Сложное у него было отношение к её родне, но семья есть семья. Здесь фамильные кланы были не просто в порядке вещей, они представляли собой нечто вроде «коза ностры», коей следовало держаться при любых обстоятельствах. Теперь и Алексей Меркулов был членом «мафии», и ему тоже приходилось соответствовать её требованиям.

Вымостка улиц и порта всё ещё была деревянной: весь привозимый камень пока уходил на строительство зданий. И по доскам настила сейчас грохотали подкованными ботфортами двое мужчин в добротных кафтанах военного покроя. Оба деликатно придерживали под руки красивую женщину в неброском, но скроенном из дорогой ткани платье. Эка невидаль: дама прогуливается под охраной мужа и брата. Другое дело, что мужем её был государь Пётр Алексеевич, а братом — новоназначенный Сибирский губернатор Евгений Черкасов. Дарья давно уже оправилась после родов и, хотя крайне неохотно оставляла новорожденного сына на попечение нянек, не могла не прийти проводить сестру и брата — ведь обоим именно сегодня предстояло начать путь длиной, быть может, во много лет.

— Бог его знает, скоро ли увидимся, — сказал государь. — Катьке-то хорошо, две недели — и она здесь. А тебе, братец, предстоит в одиночку с Сибирью управляться: пока письмами обменяемся, более года пройдёт.

— А это почти как у нас — когда дают цель, приказ и забрасывают на заданные координаты. Без связи, без техники, чтобы не отследили, — ответил Евгений. — Дальше всё сами. Так что не вижу принципиальной разницы.

— Я тебе почти завидую, — вздохнула Катя. — Сама еду в такой серпентарий, что сибирская тайга скоро покажется раем.

— Буду очень скучать без вас, — призналась Дарья. — Подумать только — мы ещё никогда в жизни не расставались так надолго… Всегда были вместе, ну или хотя бы в пределах досягаемости. Вы… если не сможете приехать, хотя бы пишите…

…Им всем хотелось подольше протянуть это мгновение. Хорошо было в двадцать первом веке: к услугам мобильная связь, интернет, соцсети. Здесь в этом плане всё куда суровее. Если уж расставание, то на месяцы, если не на годы. Если переписка, то от случая к случаю, без стопроцентной гарантии доставки письма адресату. И с этим нужно было как-то жить дальше.

Времена ведь не выбирают.

Офицер-моряк, ожидавший пассажиров на пирсе возле шлюпки, замахал рукой: мол, пора отчаливать, закругляйтесь со своими прощаниями.

— Нам пора, Алёшенька, — Катя, не в силах больше без наворачивающихся слёз смотреть на свою семью, подала мужу руку и отвернулась…

…Высокий борт линейного фрегата — первого корабля этого класса Балтийского флота, заложенного и построенного на Петербургской верфи, приближался. Катя знала, что при закладке киля ему дали какое-то имя, даже по традиции табличку заложили. Но после славной виктории Пётр Алексеич всё переиграл и уже готовый корабль при спуске на воду переименовали.

Со стапелей русских верфей уже не первый год сходили корабли разных классов, но до сих пор не было традиции наносить их названия на борта. Этот линейный фрегат заложил ещё одну традицию. У него на корме под галереей горели на солнце свежей золотой краской буквы, складывавшиеся в славное имя.

«ПОЛТАВА».

Три сотни лет спустя это назвали бы «сигналом». Как говорится, имеющий глаза увидит, имеющий уши услышит, а имеющий мозги — поймёт.

Донской — Тула — Москва. 18 марта — 21 июня 2023 года.

Горелик Елена Курсом зюйд

Вступление.

«У нас нет неизменных союзников, у нас нет вечных врагов. Лишь наши интересы неизменны и вечны, и наш долг — следовать им».

Генри Джон Темпл, лорд Палмерстон

…Самый быстрый способ добраться до Дании по нынешним временам — морем. А французские корабли лучшие в Европе.

Лето и осень 1706 года стали временем потрясения основ европейской политики. Катастрофа армии шведского короля и его повторное пленение… В это не верили даже противники Карла. Все расклады на будущее создавались исходя из того, что шведов победить невозможно. Но этот мальчишка всё-таки нашёл стенку, которая оказалась крепче его лба…

Удобства на военном кораблевесьма условны, но у знатного пассажира отдельная каюта. Можно было спокойно работать с бумагами. Все необходимые письма уже написаны и запечатаны, их отправят из Копенгагена по дипломатическим каналам. Остаётся детальное изучение публикаций в прессе. Собственно, господин посланник этим сейчас и занят. И на столике перед ним, помимо газет, находится иллюстрированная брошюра. Вот она-то и является предметом наиболее глубокого изучения.

Это не отчёт о Полтавской баталии. Это записки её непосредственного участника — той самой «русской девы», чьи публикации в европейских газетах не раз становились предметом обсуждения в околополитических кругах. Девица-офицер подробно описала ту часть сражения, которую имела возможность наблюдать лично — осаду шведами города. Все военные, кто читал сие, были единодушны в том, что Карл Шведский повёл себя опрометчиво, хотя его поспешность в попытках взять крепость до подхода основной армии русских была вполне объяснима. Тем не менее, большинство читателей сей брошюры — а издана она была в Голландии на трёх языках и с гравюрами хорошего качества — вовсе не военные люди. Им было интересно почитать о штурмах и вылазках, о финальном сражении у стен крепости, поглядеть на иллюстрации. Но главное они почти наверняка упустили.

Девица упомянула о том, что во время одной из вылазок они наткнулись на походную канцелярию шведского короля, взяли в плен графа Пипера и захватили весь его архив. А после сражения ещё и добавили к списку своих трофеев походную казну шведов, где обнаружили около двух миллионов талеров золотом и серебром… Именно это и было причиной беспокойства Версаля. Ведь Карл не мог собрать такую безумную сумму одним лишь грабежом, там попросту не было столько наличности. Риксдаг не имел возможности выделить королю так много, у них дела идут не лучшим образом: изъятие из экономики на протяжении десятилетий большого количества трудоспособных мужчин и их безвозвратная утрата — разорительны для любого государства. Субсидии из Франции также составляли куда более скромные суммы. Карл тратил на свою армию немало, а значит, в его казне было ещё больше денег, чем досталось русским. Необходимо было доподлинно узнать, из какого ещё источника черпал шведский король. Это пролило бы свет на множество тайн европейской политики.

А с «русской девой» господин посланник вскоре познакомится лично. Царь послал в Копенгаген именно её — как он изволил выразиться в письме, «свою любимую сестру». Выдал её замуж, правда, за какого-то безвестного полковника, но это несущественная деталь. Главное иное: сия дама — ключ к тайне происхождения «лишних» денег шведского короля. Один из многих, но не последний.

Потому в Копенгаген в качестве посланника едет именно он, а не кто-либо иной. Его величеству с лета сильно нездоровится, притом настолько, что делами сейчас заправляет дофин. И его высочество считает, что вопросом подобной важности должен заниматься один из тех, кто определяет внешнюю политику королевства.

Дипломатия — тоже оружие. Франция владеет им блестяще. А русские пока лишь учатся, следовательно, у него достаточно большие шансы добиться успеха в намеченном деле.

Кто же всё-таки вступил в игру, подбросив Карлу огромную сумму на его военную авантюру?.. 

Глава 1. Проба пера

Интермедия.

…Этот разговор состоялся буквально на следующий день после их с Меркуловым свадьбы. Деликатностью Пётр Алексеевич не страдал вообще, потому завёл беседу о предстоящей поездке в Данию, как только счёл необходимым. Впрочем, Кате тоже было что сказать по этой теме, потому она восприняла всё в самом что ни на есть деловом ключе.

— То, что меня вряд ли воспримут там всерьёз, я даже не сомневаюсь, — сказала она. — Но на то и рассчитываю. Недооценка противника… или стороны переговоров — самая распространённая причина провалов. Или, как у нас говорят, эпических фейлов.

— Сперва присмотрись, вытянет ли Измайлов сей…процесс, — тон Петра Алексеевича тоже был сухим, деловым. — Ежели будет хоть наименьшее сомнение, сразу отпиши про Шлезвиг, я пойму. Тогда сменю посла в Дании, пришлю Василия Лукича.

— Ого, — вот теперь Катя удивилась. — Всё настолько серьёзно?

— Похоже, вы там со своими успешными вылазками изрядно добавили мне головной боли, — невесело усмехнулся государь. — Хаммер заговорил. Рассказал кое-что интересное, я записал. Тебе после дам почитать.

— Тебе не показалось странным, что он заговорил именно с тобой? Не со мной, не с Женькой, не с кем-то другим из нас — а именно с тобой?

— Ежели он рассчитывает меня за нос водить, то пусть не надеется, — фыркнул Пётр Алексеич. — Не я же его слова проверять стану.

— Тогда он тебя крепко недооценил, братец. Очень крепко…

1

Этот «дивный новый мир», что наступил после Полтавской виктории, был и похож, и одновременно не похож на тот, что оставили далеко позади пришельцы из будущего.

Пока линкор «Полтава» с Божьей помощью пересекал Балтийское море, имея своей целью продемонстрировать флаг и отвезти в Данию посланника государева, на европейской кухне закипали сразу несколько политических «котелков».

Известие о тотальном разгроме Карла Двенадцатого и его армии, мягко говоря, удивило всю Европу. И впрямь, с поля сражения едва унесли ноги несколько сотен шведов во главе с генерал-интендантом Юлленкроком, да и тех потом перехватил Меншиков. Иными словами, «потрясатели Европы» не просто перестали таковыми быть. Они перестали быть как армия, вообще. Ведь без «хувудармен» оккупационный корпус Стенбока в Польше фактически обречён, и это понимали все без исключения. Шведский генерал, конечно, ещё способен устроить массу неприятностей саксонцам и Сандомирской конфедерации, но это уже не спасёт ситуацию.

К тому же, шведский флот на Балтике действительно получил предписание короля — прекратить военные действия против России и пиратство. Конечно, раздавались голоса на предмет не подчиняться приказам монарха, находящегося в плену, но так как сам Карл перед походом не оставил на сей счёт никаких особых распоряжений, то выполнять всё-таки пришлось. Балтийская торговля сразу же ожила, а купцы всех заинтересованных стран начали петь осанну русскому царю, который прекратил шведский беспредел. Не обходилось без эксцессов, но с нарушителями королевского приказа быстро разбирались военные суда антишведской коалиции. Иной раз и сами шведские военные моряки отправляли на дно особо буйных приватиров, мотивируя это их неподчинением королю. А куда при этом девалась добыча джентльменов удачи, то уже никого не интересовало.

На фоне известий о выходе Швеции из Большой Игры не на шутку расхворался король Франции — немолодой Луи Четырнадцатый. Новость об этом разошлась по континенту, невероятным образом вызвав злорадство не только у врагов Версаля, но даже в стане его союзников. Дела у французов на континенте шли далеко не блестяще, их теснили повсюду, кроме, пожалуй, Испании. Старый король до летних событий не терял оптимизма. Он открыто говорил, что вот-вот шведы разобьют наглых московитов и присоединятся к войскам его коалиции. И тогда он всем такое покажет! Но поскольку что-то пошло не так, Луи Четырнадцатый слёг, а бразды правления перехватил его единственный законный сын Луи Великий дофин. И внезапно выяснилось, что ряды союзников Франции начали редеть. Тихо вышла из войны Мантуя, стали подумывать о мире Трансильвания, Неаполь и Сицилия. Даже верные Франции католики-якобиты, и те стали прикидывать, к кому бы податься за поддержкой.

И, кстати, именно они первыми, пока ещё несмело, произнесли имя русского царя как нового кандидата на роль европейского арбитра.

Площадку для переговоров немедленно предложил датский король Фредерик. Формально речь должна была идти о завершении Северной войны, но по факту, учитывая список и уровень участников, стартовал передел сфер влияния в Европе — с учётом новых реалий. Французов не хотели приглашать, но так как старый король по состоянию здоровья ничего по этому поводу сказать не мог, а его сын до сих пор никак не зарекомендовал себя в качестве политика, просьбу дофина принять его представителя всё же приняли. Правда, никто ещё не знал, кого именно принц пошлёт в Копенгаген. Впрочем, личность французского посланника никого особо не волновала. Тот едет не условия диктовать, а прощупывать почву на предмет поговорить о возможных мирных переговорах. Так ли важно, кто именно будет сие устраивать?

От Австрии скоро прибудет канцлер двора Филипп Людвиг Венцель фон Зинцендорф. От Пруссии — посланник Генрих фон дер Гольц. От Англии — Чарльз Уитворт. Интересы Голландии должен был представлять пожилой адмирал Филипп ван Альмонд, коего всё-таки выжили с английского флота. От Швеции приедут два голштинца — посол Гёрц и герцог Голштейн-Готторпский^[112]. От Саксонии и Польши ехал целый польский король — Август. Ясное дело, что он собирался выжать из этих переговоров максимальную выгоду для себя. Его коллега по монаршему ремеслу Фредерик Четвёртый, король Дании, уже играл роль радушного хозяина, ждущего дорогих гостей, но своим представителем назначил Юста Юля — человека, который терпеть не мог Петра Алексеевича в частности и Россию вообще. Одно это уже показывало его истинное отношение к происходящему.

И вот на фоне всех этих блистательных и именитых господ русский царь отправил на переговоры в Копенгаген…даму. Да, неординарную, прославившуюся своими военными подвигами, имеющую опыт публицистики в европейской прессе — но всё-таки даму, притом неискушённую в международной дипломатии. Никто из политического бомонда не представлял, чего ждать от этой монаршей родственницы. И к загадке личности французского посланника прибавилась ещё одна тайна.

Словом, от этих переговоров стали ожидать сюрпризов. В ожидании их результатов даже армии враждующих сторон на полях войны за испанское наследство приостановили боевые действия. Хотя… ноябрь, сырость, ждущие их зимние квартиры… Чем не повод отдохнуть солдатам, пока политики станут воевать словами за столом переговоров? 

2

'…спешу сообщить, что прибыли мы благополучно. Лично я благословляла тот миг, когда смогла наконец ступить на твёрдую землю. Расположились пока при посольстве, знакомимся с обстановкой и делами. Позднее снимем дом, как полагается. Потихоньку учу датский язык, начала ещё на корабле, чтобы не сдохнуть от морской болезни…

…Единственное, о чём прошу — не надо вязать Андрея Петровича^[113] по рукам, запрещая ему говорить с датчанами о будущем Шлезвига. Это до Полтавы мы не могли даже подумать о том, чтобы обсуждать вопрос его принадлежности и с датчанами, и со шведами. Но сейчас ситуация изменилась радикально. Ты и представить не можешь, как тут с нами сейчас носятся.

Да, ты здесь самый известный из монархов Европы, гравюры с твоих портретов раскупают в книжных лавках, как горячие пирожки. Благодаря тебе Дания избавилась от страха перед Карлом, но, как ты догадываешься, теперь у них иной страх — мы сами. Ведь в их понимании государство создаёт армию не для того, чтобы отстаивать свои интересы, а исключительно для того, чтобы завоевать весь мир. Главный невысказанный вопрос, витающий в воздухе Копенгагена: «Кого пойдут завоёвывать эти русские после Полтавы?»

Честно говоря, это было ожидаемо, европейцы всё те же. Но разочаровывать здесь никого не собираюсь. На этом страхе можно неплохо сыграть, добившись нужного нам результата…'

Голова у Кати всё ещё кружилась: морская болезнь не отпускала даже через сутки после прибытия в Копенгаген. Меркулов, в отличие от неё, куда лучше перенёс морское путешествие и сейчас, будучи в ранге коллежского советника^[114], занимался вопросами их обустройства на датской земле. Ибо его дражайшая супруга в данный момент была физически не способна утрясать ещё и бытовые проблемы новоприбывших, ей пока хватало ознакомления с материалами посольства.

«Причём, любопытно, как Алёша это делает, если из всех иностранных языков знает только немецкий командный, — мысленно улыбалась госпожа действительный статский советник. — Сейчас допишу письмо, выпью кофейку и снова переговорю с Андреем Петровичем. Надо подыскать где-нибудь домик в аренду. Нам и одним в посольстве было бы тесно, а с табором прислуги и подавно…»

Думать о делах не хотелось абсолютно. Мысли казались неподъёмными булыжниками, перспектива ворочать которые совершенно не радовала. По-хорошему, выспаться бы как следует, а потом заниматься серьёзными вещами. Но, судя по тому, что Катя успела увидеть и услышать, если она этого не сделает сейчас, то «серьёзные вещи» займутся ею.

'…Мы здесь одни из первых. На месте раньше нас были только датчане. Нас встретили как полагается. Также Гёрц^[115] и Уитворт^[116] явились сегодня. Едва встретившись, эта милая компания тут же перегрызлась между собой. В их споре не участвовала, зато узнала много интересного.

На завтра Андрей Петрович обещал испросить аудиенции у короля Фредерика, чтобы представить нас с Алёшей. Сказал, что долго ждать вряд ли придётся, моя скромная персона здесь тоже довольно популярна при дворе.

Ожидают ещё прибытия польско-саксонского короля, который решил лично навестить брата Фредерика и поучаствовать в выработке соглашения. Говорят, и из Франции едет кто-то знатный, но не знают, кто именно. Ждут ещё голштинца и представителя императора. Как все соберёмся, так балаган и начнётся…'

— Катя! — со стороны двери раздался насмешливый голос супруга. — Бросай перья да чернила, мы к ужину званы.

— Пять минут, солнышко, — вздохнула она. — Сейчас допишу, запечатаю и пойдём.

«…А больше новостей пока нет. Как появятся, сразу тебе сообщу. Подозреваю, что ты сейчас очень занят, но пожалуйста, найди минутку, чтобы передать Дарье привет от нас…»

Мелкий песок, служивший здесь вместо обычной промокашки, довольно быстро впитал непросохшие чернила. Катя стряхнула его излишек в коробочку, аккуратно сложила письмо, надписала и запечатала, приложив к разогретой капле сургуча перстень. На площадке этого узорного кусочка серебра были причудливо сплетены две буквы — «А» и «Е». У Алексея точно такой же. Эти перстни — свадебный подарок государя. Письма, запечатанные ими, будут прочитаны одними из первых, таков уговор.

Теперь самое последнее — положить письмо… нет, не в секретер, упаси Бог. Хорошо, что в юбке предусмотрены прорезные кармашки для разных мелочей. Свою корреспонденцию Катя никогда не оставляла на виду. Даже запечатанную.

А вот теперь можно со спокойной душой отправляться ужинать. Не стоит заставлять господина Измайлова долго ждать.

3

— Ежели по-немецки продолжат говорить, то и ладно. А ежели по-французски, то придётся тебе, Катя, мне переводить…

Об этом она предупреждала Петра Алексеича, как только стало окончательно ясно, что в Копенгаген Меркуловы поедут вдвоём. Но надёжа-государь придерживался принципа: «Не можешь — научим, не хочешь — заставим». До него с трудом доходило, что другие люди могут не обладать тем набором способностей, которыми был одарён он сам. В конце концов государь напутствовал Катю словами: «Надо будет, так и сама ему всё переведёшь», — и спровадил обоих с глаз долой.

Вот и стояли сейчас супруги в парадной зале дворца Кристиансборг в толпе иностранных дипломатов и датских вельмож, ожидавших выхода его величества Фредерика Четвёртого, стараясь сохранять невозмутимо важный вид. При датском дворе, к удаче Алексея, в ходу был именно немецкий язык, однако средством общения между дипломатами считался французский, и тут уже могли возникнуть затруднения. Впрочем, господа посланники были деликатны и, зная о некоторых затруднениях одного из новых чиновников русского посольства, продолжали говорить по-немецки.

— Мадам, — улыбка герцога Фридриха Голштейн-Готторпского была натужной, неестественной, и в то же время пренебрежительно-снисходительной.

— Ваша светлость, — Катя не собиралась его задабривать и потому обратилась как к герцогу, а не как к представителю королевского дома. — Как прошло ваше путешествие?

— Отвратительно, мадам, — герцог тоже решил не особенно церемониться с русскими. — Эта ужасная погода сделала невозможным какое-либо иное передвижение, кроме как в карете, а сие я ненавижу всей душой.

— Я вас понимаю, — сочувствующий вздох получился у Кати таким же натуральным, как и любезная улыбка голштинца. — Морские путешествия также не входят в перечень моих увлечений. Однако достойный мир, к которому мы все стремимся, стоит того, чтобы претерпеть…некоторые неудобства.

Герцог понял её последние слова совершенно правильно, скроил кислую мину и поспешил удалиться. Какие условия могли выдвинуть победители к побеждённым, он примерно представлял и не ждал ничего хорошего. Если бы он только знал, что в иной истории давно уже числился погибшим…

Второй голштинец, Гёрц, тоже вертелся поблизости, но беседовать с дамой в присутствии своего не слишком-то довольного герцога постеснялся. Хотя только утром в русское посольство доставили аккуратненькое письмецо от него: в завуалированной форме намекал на приватную беседу. Посла Измайлова эта просьба слегка озадачила. В его обязанности входило представительство в Дании, вербовка специалистов и закупка необходимого оборудования, но переговоры с условными «шведами» Пётр Алексеич ему пока не поручал. «И не поручит, — думала Катя, вслух обмениваясь с Андреем Петровичем мнениями по поводу убранства датской королевской резиденции. — Он отменный завхоз, но ни разу не политик стратегического уровня. Вот приедет Василий Лукич Долгорукий, и тогда начнутся куда более серьёзные разговоры. А я буду учиться у одного из лучших дипломатов Петра Великого».

Присутствовавшие в зале дамы не рисковали заговаривать с ней, возвышавшейся над ними как башня. Это её вполне устраивало; разговоры о платьях с рюшечками и сплетни о королевской фаворитке в планах не значились. Но всё изменится, когда датский король обозначит своё отношение к посланнице «брата Петера». Измайлов уже сообщил в личном разговоре, что оно «вполне благожелательно», но убедиться в этом должен был весь двор, иначе ничего не изменится. У русских в Европе репутация parvenu^[117], хоть и с заявкой на нечто более серьёзное. Стоило поднапрячься, чтобы это изменить, желательно, в лучшую сторону. В противном случае можно было не только не закрепить политические результаты Полтавы, но и нарваться на дружное противодействие со стороны европейских держав.

Выскочек ведь никто не любит. Их либо презирают, либо боятся, и при любом удобном случае рады выставить за дверь. Карл Шведский не даст соврать.

Когда объявили выход короля Дании и Норвегии Фредерика, все разговоры в зале мигом прекратились. Кавалеры склонились, дамы присели в глубоких реверансах. Дипломаты исключения не составляли, приветствовали его величество как полагалось по этикету… Катя как могла скосила глаза, чтобы рассмотреть датского короля получше. Предварительная информация о нём гласила: интеллектуал, любитель искусства и женщин, посредственный военачальник, не самый решительный из королей что во внешней, что во внутренней политике. По факту этот человек оказался, мягко говоря, невыдающихся внешних данных. Только выделялся фамильный длинный нос, словно обрубленный на конце — точно такой же, к слову, был у его кузена Карла Шведского. Богато украшенный кафтан, кругом шёлк и позументы, на голове феерический парик, из-под которого только нос и заметен… Словом, не стоило судить по внешности. А также не стоило спешить с обвинениями датчанина в трусости, как в приватной беседе сетовал посол Измайлов. Когда из окон королевского дворца виден шведский берег, тут хочешь — не хочешь, а станешь осмотрительным.

Вся аудиенция — малый приём — была посвящена представлениям дипломатов, будущих участников переговорного процесса. Голштинский герцог, старый враг Фредерика, цедил положенные по протоколу слова с таким видом, будто его заставили зачитывать собственный смертный приговор. Король не стал надолго задерживать голштинца — ему тоже был неприятен этот человек. Следом важно представился посланник королевы Анны Английской. Чарльз Уитворт, ещё не барон и даже не посланник в России, приехал не с острова, а из Регенсбурга, где представлял королевство. И кстати, ещё неизвестно, отправится ли он в этой истории в Москву. Голландского адмирала встретили как старого друга. Прусский посланник фон дер Гольц держался вежливо, но нейтрально. Австриец рассыпался в любезностях. Саксонского короля ждали только через неделю. Ради последнего Фредерик анонсировал большой приём, но с посланниками калибром поменьше решил познакомиться прямо сейчас, и после кавалеров — на закуску — у него остался представитель России. Вернее, представительница.

— Худо дело, — шепнул Кате Измайлов. — Всех принял, а нас напоследок задвинул. Как бы каверзу какую не измыслил.

— А мы, Андрей Петрович, на то сюда и приехали, чтобы любые каверзы в свою пользу оборачивать, — так же тихо ответила ему Катя.

Она давно заметила, что король время от времени останавливает на ней любопытствующий взгляд. Наверняка потому и оставил напоследок, чтобы не поджимал протокол и можно было уделить больше внимания заморской диковинке. Собственно, так оно и получилось: когда последними перед Фредериком предстали и раскланялись трое русских — посол Измайлов и чета Меркуловых — его величество изволил выйти за протокольные рамки.

— Рад нашему знакомству, мадам, — сказал он, несколько оживившись. — Премного наслышан о вас и вашей прежней службе. Весьма удивлён, что брат мой Петер сделал своим представителем именно вас.

— Ваше величество, я была рада служить Отечеству как офицер, — спокойно-любезным тоном ответила Катя. — Государь счёл, что я способна послужить и как дипломат. Надеюсь, что смогу оправдать его доверие.

— При дворе моего брата Петера всё так же в почёте шахматы? — поинтересовался король.

— Да, ваше величество.

— В таком случае приглашаю вас, мадам, сыграть со мною, — Фредерик сделал знак, и в зал тут же внесли столик с шахматной доской и два стула. — Вы не откажете в любезности?

— Это честь для меня, ваше величество…

И собравшиеся на малый приём придворные и дипломаты были вынуждены наблюдать, как датский король полчаса беседует с этой долговязой русской авантюристкой. Шахматы? Помилуй Бог! Невелика премудрость — передвигать резные фигурки по чёрно-белым клеткам доски. Главное ведь заключалось именно в разговоре — как в его теме, так и в самом факте. Ведь выделяя посланницу русского царя, король Дании делал тому политическую любезность.

Самой же Кате было невыносимо скучно. Король устроил представление для двора, они сидят за шахматным столиком, разыгрывают простенькую партию и с умным видом рассказывают друг другу давно известные вещи. Но эта скука не вызывала зевоту и желание заняться чем-нибудь более интересным. Так ей раньше приходилось скучать, сидя в засаде. Иной раз ради нескольких минут активных действий приходилось по несколько часов «зависать» на одном месте. И — ждать. Она и сейчас, играя в шахматы и поддерживая светскую беседу с любопытным монархом, сидит в засаде. Нельзя отвлечься ни на что, иначе задание будет провалено.

Партия, ко взаимному удивлению, свелась вничью, и король уже закруглял разговор, собираясь вернуть даму в общество её супруга, когда к нему подошёл один из приближённых и что-то зашептал.

— Вот как, — Фредерик изумлённо поднял бровь. — Передайте, что я буду готов принять его послезавтра. И, конечно же, все положенные любезности… Мадам, — это уже Кате, и вполголоса. — Полагаю, моему брату Петеру будет крайне интересно узнать, что полчаса назад на датскую землю ступил не кто-нибудь, а сам маркиз де Торси.

— Иными словами, ваше величество, Франция придаёт предстоящим переговорам большое значение, — госпожа посланник неподдельно удивилась. — Я немедленно сообщу об этом моему государю.

— Полагаю, господа посланники, предварительные встречи можно будет начать уже завтра, — продолжал король, обратившись разом ко всем дипломатам. — В полдень я ожидаю вас, обозначим наши позиции.

«Маркиз де Торси, — думала Катя, раскланиваясь с его величеством на прощанье. — Целый министр иностранных дел Франции. Видно, дела в Версале совсем хреновые… Странно, почему король не объявил о нём во всеуслышание, а сказал мне одной? Почему первым о визите француза должен узнать именно Пётр Алексеич? Думай, голова, на то у тебя и мозги в наличии…»

4

— Ты в лице переменилась, — тихо сказал ей Алексей, когда они садились в посольскую карету. — Это многие заметили, не я один.

— Ты прав, Алёша, надо лучше владеть лицом, — ответила она.

— В чём дело-то? — в голосе Измайлова, который занял место в карете первым, послышалось раздражение. — Сколь времени здесь дела посольские исправляю, того не случалось, чтоб от меня какие-то секреты были. Или худо государю служу?

— Ваша служба вполне устраивает государя, — вздохнула Катя. — Но сейчас дела намечаются, уж простите, не вашего уровня. Потому вас скоро отзовут, а сюда явится Василий Лукич Долгоруков. Так что будьте готовы передать ему дела.

— Изрядно, — посол от изумления даже забыл рассердиться. — Но покуда Василий Лукич ещё не здесь, то переговоры наверняка вести мне. А посему…

— Нет, Андрей Петрович. Вы же своими глазами видели письмо: переговоры вести буду я. Такова воля государя, и не нам с вами её оспаривать.

— Я уж думал, то Пётр Алексеевич шутить изволил.

— Какие там шутки, Андрей Петрович, — в разговор вмешался Меркулов. — Если б речь была о мире с Каролусом, так мы бы и из Москвы не выехали, там бы обо всём и договаривались. Выше берите: мир во всей Европе на кону.

— То и удивительно, что Пётр Алексеевич поручил столь важное дело…сестрице.

— Доверие Петра Алексеевича бесценно, — тонко улыбнулась Катя и отвернулась к окошку, за которым медленно проплывали аккуратные домики датской столицы. — Сожалею, что была вынуждена вас огорчить, Андрей Петрович, но интересы Отечества требуют присутствия здесь человека, куда более искушённого в европейской политике. Это не вы. И не я. Я всего лишь демонстрация государева флага, как наш линкор «Полтава», что и сейчас стоит на рейде Копенгагена. И на этот флаг уже прилетела первая птичка…

Пётр Алексеич, посылая её в Данию, действительно рассчитывал заинтересовать французов. Но он и представить не мог, что явится маркиз де Торси.

Один из тех, кто был в курсе происхождения группы Хаммера, между прочим. И Бог знает, чего ещё от него можно ждать.

Глава 2. Дедуктивный метод

1

Пётр Алексеевич хорошо знал устройство парового котла. При желании и наличии инструментов мог произвести полную его сборку, наладку и запуск. Потому у него не возникло вопросов, что за деталь он сейчас в руках держит. Это был предохранительный клапан, вырванный, что называется, «с мясом», вместе с кожухом и пружиной.

— Вот оно, — довольно высокий человек в егерском мундире и с крайне непримечательным лицом уверенно ткнул пальцем в едва заметную бороздку на клапане, со стороны пружины. — Это не повреждение от взрыва. Его с кожухом вырвало, а он уберёг от ударов. Нет, Пётр Алексеевич, его заклинили намеренно, причём не деревяшкой, а чем-то металлическим, вроде куска лома или трубы. Думаю, и клин тоже найдём. А если отыщем выпускной клапан и там будет то же самое, то доказательная база наполовину собрана.

— Ты до этой вашей войны кем служил? — негромко поинтересовался государь.

— Экспертом-криминалистом, — сказал егерь. — Искал и анализировал улики с мест преступлений.

Спрашивать, что понесло этого человека воевать, Пётр не стал: понятно было и без пояснений. На вид Юрию лет тридцать с небольшим, в его времени так выглядят в возрасте за сорок пять. Умения солдата до сих пор не были востребованы. То есть, этот Юрий Николаевич, как его уважительно именовали однополчане, и раньше распутывал разные происшествия вроде мелких покраж… На мундире у егеря приколота полтавская медаль «с бантом», значит, на поле той баталии кровь пролил. Девиз, выбитый на серебре — «Небываемое бывает»^[118] — в его случае имел и второй смысл, понятный лишь посвящённым. Солдат отменный. Но вспомнили о его иной профессии лишь когда взорвался паровой котёл на казённой, приписанной к верфи лесопилке.

Рабочие — кто жив остался — в один голос твердили, что никто чужой к котлу не приближался. Думали, несчастный случай, но ежели клапан заклинили, значит, умысел был. Раз так, то злодей из своих. Если не погиб, то наверняка попытался сбежать. Хорошо, что охрана верфи исполнила инструкцию буквально, сразу перекрыв все выходы, в том числе и причал. Все здесь. А значит, этому…эксперту из грядущего будет чем заняться.

— Ежели помощники нужны, скажи, — Пётр Алексеевич вернул тому увесистый клапан. — Может, кого уже приметил? Только пальцем ткни, любого тебе в подчинение дам.

— Двоих ребят возьму из наших, — сказал Юрий Николаевич. — Давно их знаю, один у нас опером был, второй служил в банке инкассатором. Игоря нам верни, художник потребуется. Вельможи пока без живописца перебьются, дело важнее. А ещё одного заберу с лесопилки: у парня идеальная зрительная память, он на всех, кого видел сегодня, словесные портреты выдал без запинки.

— Как звать сего уникума?

— Еремей, Михайлов сын, из приписных.

— Забирай. Все бумаги на него тебе отдадут, а далее поступай с ним как знаешь. Но чтобы злодея мне сыскали! — государь повысил голос. — Подобные дела на флоте недопустимы.

Пришельцы из грядущего давно предупреждали о возможности диверсий. Несколько удалось предотвратить, но там действовали сторонние людишки. А здесь явно «поработал» кто-то с верфи или лесопилки: чужих не допустила бы охрана. Вот пусть эксперт и послужит Отечеству, но уже не как егерь.

Мелькнула мысль: а ведь мог бы устроить подобный сыск лет на пять ранее. Но сожаление об упущенном времени — дело последнее. Хорошо, что саму возможность не упустил. Распутать преступление, используя неявные следы, оставленные вором^[119] — сие, как выразился Юрий Николаевич, «высший пилотаж». Такое Ромодановскому не по зубам. Пока он там «в кровях омывается»^[120], настоящие злодеи успевают дать дёру.

Государь тоже не останется в стороне. Принцип «ищи того, кому выгодно» уверенно выводил на иноземцев, коим новорожденный флот российский поперёк горла встал. А значит, следовало крепко подумать, кто из его ближников мог за такое дело пенсион получить. И коли выйдет Юрий Николаевич на кого-то из них, то позавидует тот ближник казнённым восемь лет назад стрельцам.

Преступление противу армии и флота Пётр Алексеевич не простит никому.

Интермедия.

—…И сколь он тебе предложил?

— Двести тыщ, мин херц. Притом сразу золотом.

— За что именно, не сказал?

— Сказал, сообщит, едва я согласие дам. Меня сомнения взяли, с тем к тебе и пришёл. Раз такие деньжищи на кону, то и дела потребует серьёзного. Человечишка тот плёвый, деньги точно не его. А кто за ним стоит, того он наверняка и сам не ведает.

— Соглашайся, но стребуй с него половину вперёд, не то дела, мол, не будет. Спросит расписку — дай. Выслушай, что скажет. Далее решим, как поступить… Видать, крепко мы им хвост отдавили, Алексашка, раз такие деньги в ход пошли. Слышал — Шафиров от саксонца за протекцию всего пятнадцать тысяч взял? А тебе сразу двести… Что ж не послушал того конфидента, не скрыл от меня?

— Мин херц, обо мне всякое говорят, по делу и без дела. Но иудою я не был и становиться не намерен…

2

— Ну, что, ребята — сэр Артур Конан Дойль нам в помощь. Будем применять дедуктивный метод по его рецептам.

— А других у нас сейчас и нет, Холмс. Если что, мы только на подхвате.

У Юры, или как его называли в «Немезиде», Юрия Николаевича был опыт работы в следственном отделе в качестве криминалиста. Он выезжал на места преступлений, собирал улики в прозрачные пакетики, затем отдавал их в лабораторию для тщательной экспертизы и после делал выводы, которые подшивали к делу. В подразделение он попал после того, как привезенные столичным депутатом боевики попросту сожгли его коллег вместе с отделом^[121]. Его самого, задержавшегося дома, спас звонок знакомого следователя прямо из горящего помещения — мол, беги, нас приговорили. Долго уговаривать не пришлось: уже через четверть часа Юрий выезжал из города окольными дорожками. После он узнал, что по зданию били из танков и гранатомётов — против табельного, из которого отстреливались «менты».

Он не сомневался, что подобная показательная бессудная расправа над непокорными должна была запугать тех, кто не согласился с переворотом. Может, кого-то и запугала, но далеко не всех. Юрий убедился в этом, когда приехал в областной центр… Эксперты-криминалисты там в это время оказались ни к чему, а вот хорошие солдаты были нужны. Так и оказался в составе «Немезиды» боец с позывным… Да, вы угадали: «Холмс».

Отсутствие практики на протяжении долгих тринадцати лет, конечно, сказалось, но Юрий рассчитывал на элементарные, базовые принципы сыска, которые не смогла выбить из головы даже война. Именно их и описал в своих книгах о непревзойдённом сыщике сэр Артур Конан Дойль.

Здесь никто не скажет, в каком году выткали тот крохотный лоскуток, что остался висеть на металлическом ограждении парового котла, поставленном ради безопасности. Решётку при взрыве тоже разметало будь здоров, а этот клочок грубоватой ткани так на ней и остался. Но тот же рабочий, Ерёма, едва сыскари предъявили ему находку, немедленно опознал в оной часть льняной домотканой рубахи. В таких щеголяли все рядовые работники лесопилки и верфи. Оставалось найти ту самую рубаху, кусочек которой зацепился за крючок, запиравший решётку. Солдаты, проинструктированные на предмет, что искать, принялись осматривать тела погибших. А новоявленные сыскари потихоньку шепнули пару слов мастерам. Те велели работникам выстроиться и явить рубахи, чтобы можно было разглядеть со всех сторон, нет ли свежих прорех, к которым подходил тот лоскуток… И что вы думаете? Нашли одного мужичонку. Тот немедленно бухнулся на колени и признался, что был денег должен, и тот долг ему на днях припомнили… Кто припомнил? Да был один, неприметный такой, платьишко немецкое, а сам русский — речь правильная, крестился по-православному… Стали копать в этом направлении, и сыскная группа начала было радоваться, что быстро вышла на след, когда «Холмс» вернул их на грешную землю.

— С вероятностью в девяносто девять процентов этот вербовщик уже лежит в какой-нибудь канаве с перерезанным горлом, — авторитетно заявил Юрий. — Как кипиш на лесопилке поднялся, так его и завалили. Я экспертом и десяти лет не проработал, но за это время всякого навидался. Будьте уверены: прирезали — и концы в воду.

— Ради одного процента будем и дальше копать, — невесело ответили ему новые коллеги. — Диверсии на оборонке никогда хорошим не заканчиваются.

И копали, и очень хорошо копали. Их добычей ещё до полудня стал неопознанный труп, который выловили в Неве: солдатские и матросские команды по распоряжению государя прочёсывали каждый уголок, каждую протоку, вот и нашли того человечка. Сличили с зарисованным со слов исполнителя портретом — он. Колотая рана под левой лопаткой, точно в сердце. Пётр сам произвёл вскрытие покойного, иссечение раневого канала, дабы сличить его форму с известными клинками. Выяснилось, что убит этот человек был вовсе не разбойным ножичком, а армейским багинетом, какой у каждого солдата городового полка в наличии, и ещё больше в арсенале лежит. Место его убийства так обнаружено и не было, хотя искали. Потому предположили, что от вербовщика избавились на воде, в лодке, во время переправы. Труп в реку, сами к берегу, а лодчонку и притопить могли, чтобы следы крови смыло, да и глаза не мозолила. Ведь и впрямь обыскали берега, но ни на земле, ни на лодках следов крови не обнаружилось.

Концы и впрямь в воду. «Висяк, — прокомментировал это Юрий. — Пока новые факты не получим, так и будет дело нераскрытым». Впрочем, Пётр не был бы Петром, если бы не сделал оргвыводы. Во всяком случае, с персоналом предприятий оборонной промышленности стали тихо проводить беседы: мол, если вдруг что заметишь, или кто с разговорами воровскими подсядет, ты доноси. Коль подтвердится, тебе награда выйдет. А не подтвердится — ничего не будет… Опасались вала доносов, но этого не случилось. Некогда было мастеровому мужику бегать и доносить, ежели не по делу.

Но с этого беспокойного дня 28 ноября 1706 года, что принёс Петербургу столько хлопот и переживаний, Пётр Алексеевич повелел отсчитывать историю сыскной службы. Как водится — отдельным указом.

3

Петербург строился. Причём, в отличие от своего близнеца из иной истории, не «любой ценой». Пока ещё везли в город камень со всей страны, но в уже выстроенных домах печи топили местным торфом. А на Охте лишь пару месяцев назад задымила трубами малоприметная мануфактура. Там формовали и обжигали кирпич, сработанный по голландскому образцу. Там же, только в другой печи, обжигали известь, затем фасовали в промазанные глиною корзины, везли к месту стройки, где гасили её водою, чтобы замесить строительный раствор. Причём, все материалы были местной добычи, не привозными. Мастера, правда, голландцы, но что поделаешь, после Смуты разучились на Руси добротный кирпич выделывать.

У некоторых пытливых умов порой возникали вопросы: откуда, мол, государю ведомо, где что искать, ежели ещё шесть лет назад в этих местах шведские владения были? Пытливым умам рассказывали непритязательную историю про то, как Пётр Алексеевич ещё во время Великого Посольства прослышал от знающих людей, что здесь многое полезное в земле обретается. Потому и пошёл воевать, чтобы праотеческую землю от шведов вернуть и с того ещё и доход иметь. Удивительно, но пытливым умам этого объяснения вполне хватало, чтобы насытить своё любопытство. Государь — он таков и есть, где что узнает, сразу в дело пустить норовит.

Проблемой здесь были наводнения. Последнее случилось совсем недавно, в сентябре 1706 года^[122]. Государь только-только доехал на свою любимую стройку, после устроенного им в Москве парада в честь Полтавской виктории. Алексашке, который тогда умчался в Архангельск, он отписывал: «Третьяго дня ветром вест-сюд-вестом такую воду нагнала, какой сказывают не бывало. У меня в хоромах была сверх полу 21 дюйм… И зело было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, будто во время потопа, сидели, не токмо мужики, но и бабы…»^[123]. Хоть и зело было государю утешно от зрелища подступившей к домам воды, а после того, как наводнение схлынуло, ему пришлось пережить изрядный наезд со стороны своего «малого тайного совета». Поругались так, что даже солдаты в караулке слышали. В конце концов будущий сибирский губернатор Черкасов произнёс не слишком длинную, но прочувствованную речь. О чём конкретно говорил царёв сродник, того не ведали. Единое, что расслышали — довольно громко сказанные Евгением Васильевичем слова «…тридцать два года строили! Это с теми-то ресурсами!..» А ещё люди приметили, что тот сродник со всеми присными поселился в домах, построенных на месте срытой шведской крепости, и ни в какую не соглашался переезжать в более престижные помещения на низинных участках побережья.

Пётр Алексеевич тоже не собирался ни под каким предлогом оставлять свой водный «парадиз». Но после нескольких часов упорных дебатов, отголоски которых как раз и доносились до самой караулки, был вынужден внести изменения в план застройки. А освободившиеся средства направить на серьёзный подъём уровня тех самых низинных участков. Задача нетривиальная, на годы вперёд. Да и крепости теперь строились с учётом возможных наводнений, ведь государь затеял возводить самый настоящий укрепрайон. О него, даже в недостроенном виде, в прошлом году шведы знатно зубы обломали… Словом, выпустив пар, обе стороны пришли к какому-то компромиссу, причём, переделка плана застройки явно была лишь видимой частью оного. О чём они там договорились, когда страсти улеглись — Бог их знает.

А кирпич с новой мануфактуры пойдёт на постройку жилых домов будущих Охты и Литейной стороны. Его там много потребуется.

…Мир. Вот что сейчас требовалось Петру Алексеевичу. Хотя бы два-три года мира до неизбежного обострения на южных рубежах страны. Ради этого он готов на многое. Но не на всё.

«Ежели политика суть обман, то обмани их, — напутствовал он Катерину перед отправлением в Данию. — Змеёй извернись, но дай нам три года мира и союз противу турок, с коими сражение ещё впереди. Особливо надежды возлагаю на цесарцев, коим турки давно поперёк горла стоят. Ежели прочих в тот союз сможешь втянуть, то и вовсе будет сверх всякого ожидания…» Он прекрасно понимал, что война против Османской империи — это война против Франции, для которых турки не более чем наёмная армия с подвластной территорией. Вытянуть такое противостояние в одиночку Россия не сможет. Здесь либо затевать европейский комплот против турок и готовиться к длительной войне, либо рубить этот гордиев узел одним ударом.

А сейчас, когда на исходе ноябрь блистательного 1706 года,Пётр Алексеевич держит в руках шифрованное письмо из Копенгагена, где Катерина сообщила о приезде французского посланника — маркиза де Торси. Зная о смятении в Версале, возникшем от длительной и крайне тяжёлой болезни короля, нетрудно догадаться, зачем французам понадобилось влезать в переговоры между шведами и Северным союзом. Версаль сделает всё, чтобы их сорвать, и тогда османы нанесут удар с юга…

Позади тихо прошелестела шёлковая юбка.

— Дурные вести, Петруша? — негромко спросила Дарьюшка, явившаяся к нему в кабинет в скромном на вид, но роскошном по исполнению и отделке домашнем платье.

— Смотря как обернётся, душа моя, — он отложил письмо в ящик и на всякий случай запер оный. Жене-то доверял полностью, но раз она пришла, то уже не даст ему засидеться в кабинете. — Катька велела тебе кланяться. Ещё о многом отписала, есть о чём подумать.

— Ты ведь знаешь, я не лезу в политику…

— Да и Бог с ней, — приход Дарьи настроил Петра Алексеевича на несерьёзный лад. — Поди сюда.

Усадив жену к себе на колени, он полюбовался её улыбкой. Вообще для него было удивительно, чтобы женщина, обладавшая весёлым нравом, не являлась при том шлюхой. Но люди грядущего не умещались в рамки нынешнего века. Даже тихая, скромная Дарьюшка оставалась единственной в своём роде, второй такой не существовало. Это он знал совершенно точно.

— У тебя недавно приступ был, — напомнила она, нежно коснувшись его щеки. — Уже который за этот год. Раньше ничего не говорила — всё понимала. Но сейчас можно немного отдохнуть.

— Именно сейчас и нельзя, душа моя, — сказал он. — Викторию мы одержали, однако самое трудное не в том. Удержать плоды той виктории — вот чем мы нынче заняты.

— О, да, желающих прибрать их к рукам хватает, — согласилась супруга. — Не завидую сестрёнке. Сначала ей пришлось со шпагой в руке завоёвывать ту победу, а сейчас — с бумагой и пером — надо защищать завоёванное. Но ты как раз можешь себе позволить немного отдохнуть.

— Мне и в гробу отдохнуть не позволят, — усмехнулся Пётр Алексеич. — Здесь тоже изрядно всего приключается. Утром расскажу. А сейчас и впрямь лучше отдохнуть.

— И никакой политики? — снова улыбнулась Дарья.

— Нет, душа моя, именно политикой мы с тобой и займёмся, — весело сказал он. — Мне дочка позарез надобна. Подрастёт — королевой её сделаю. Ты уж расстарайся, Дарьюшка.

— Наука доказала, что пол ребёнка зависит не от мамы, а от папы, — нарочито серьёзно ответила ему супруга. — Так кто из нас должен стараться?..

Интермедия.

—…И много было у вас девок, таких, как ты?

— В нашем подразделении — трое. Две погибли. Одна в бою, другая…в общем, растяжку проглядела. Снайпером была. В артиллерии есть женщины, в подразделениях РСЗО. Почти вся тыловая медбригада женская, и среди полевых медиков девочек много… Ты к чему это спросил?

— Стараюсь понять, что вас на войну понесло. Или иного занятия и впрямь не нашлось?

— Ты когда-нибудь видел разорванных взрывом детей? Нет? А нам — приходилось, целых восемь лет. Когда до меня дошло, что горе не частное, а общее… Нас набралось не так уж и мало. И всё-таки в чём-то ты прав. Таких, как я, быть не должно.

— То-то же. Однако сделанного не воротишь. Раз уж подрядилась быть солдатом, то на полпути не останавливайся. В Полтаве ты изрядно повоевала, теперь повоюешь в Копенгагене… А ты как думала? Посланник — тот же офицер на поле сражения, токмо баталия у него иная.

— У нас я как-то прочла в одной книге: мол, лучше пролить бочку чернил, чем реки крови… Ты уверен, что такое дело стоит поручить именно мне?

— Именно тебе. Ведь ты лучше прочих знаешь, что будет, ежели не справишься. Оттого и стараться будешь на совесть…

4

Петербург действительно строился. И не в последнюю очередь — как цитадель.

Но пока боевых действий не предвиделось, Петропавловская крепость использовалась как место, где можно содержать ценный трофей — пленного шведского короля. Конечно же, не в каземате, Боже упаси! Почётный пленник пребывал в одном из верхних помещений Меншикова бастиона — первого, который вместо дерева сразу строился в камне^[124]. Только в этом году работы и завершились, а в соседнем, Государевом бастионе, они шли полным ходом, так что Карл при желании мог слышать, а иной раз, во время нечастых прогулок, и видеть, как его геополитический противник строит крепость, призванную противостоять силе Швеции.

Впрочем, Карл нечасто изъявлял желание прогуляться без Петра, так как в противном случае приходилось довольствоваться обществом четырёх неразговорчивых караульных. Нога шведа заживала без осложнений, к концу осени он уже мог передвигаться самостоятельно, при помощи любезно подаренной ему трости. И надо сказать, что Пётр Алексеевич посещал пленника довольно часто, стараясь держать того в курсе относительно событий в Европе. Попутно государь заново изучал своего невольного гостя, приходя к неутешительному выводу: поднабравшись опыта, «брат Каролус» не сделал из оного никаких серьёзных выводов. Оставалось одно: расположить к себе этого человека, который слишком большое значение придавал личным симпатиям.

Вот и сегодня Пётр Алексеевич решил навестить пленника, заодно устроив ему прогулку по Заячьему острову.

— Если бы вы желали получить что-либо в дар от меня, что бы вы выбрали, брат мой? — спросил государь, когда они прогуливались по дикому ещё берегу, частью заваленному стройматериалами.

— Эту крепость, — не задумываясь ответил Карл, порывисто взмахнув тростью. — Она идеальна.

— Даже в недостроенном виде?

— Да, брат мой. Я не представляю, какие усилия мне пришлось бы предпринять, чтобы хотя бы добраться до неё, не говоря уже о штурме и взятии.

— В таком случае, брат мой, до тех пор, пока вы мой гость, эта крепость — ваша, — Пётр Алексеич перевёл всё в шутку.

— Жаль, я рассчитывал на более длительный срок, — в тон ему ответил Карл. — Вы получили новости из Дании?

— Вряд ли они утешат вас, брат мой: переговорами заинтересовался Версаль.

— Насколько это серьёзно? — Карлу и впрямь новость не понравилась.

— Судите сами: приехал маркиз де Торси.

— О! — шведский король был неподдельно и неприятно удивлён. — Если маркиз сунул туда свой длинный нос, то лишь затем, чтобы лишить сие собрание всякого смысла. Уверен, он приложит все усилия, чтобы участники переговоров как можно скорее перессорились между собой. Но уверены ли вы, что эта дама, ваша родственница, способна сего не допустить?

— В её семействе искусство завершать войны — наследственное, — Пётр Алексеевич произнёс эту фразу с неким намёком. — Вы лично в том убедились.

— Притом, дважды… Брат мой Петер, быть может, нам стоит продолжить беседу во время водной прогулки? Я безумно скучаю по парусу над головой.

Карл желал поговорить без лишних свидетелей, это было понятно. Государь несколько секунд размышлял, не замыслил ли швед какую-то пакость, но по здравому размышлению решил рискнуть. Хотя и взял на борт парусной лодки одного матроса, но выбрал того, кто не понимал по-французски — чтобы и поговорить с «братом Каролусом» на этом языке, и не оставаться со шведом один на один.

Нева в этот день была спокойна, как никогда. Северо-восточный ветер сразу наполнил треугольный парус, с которым управлялся тот матрос, а государь сел править лодкой. Карл, удобно устроившийся на вытертой до блеска банке, оставался в роли пассажира.

— Вы можете свободно говорить о чём пожелаете, если вспомните уроки французского языка, — сказал ему государь, едва они отошли на сотню ярдов от берега.

— Если так, то позвольте вас спросить, — начал швед. — Вы действительно столь безоглядно доверяете этой вашей родственнице?

— Она служит не мне, а Отечеству, — последовал ответ. — Потому в её верности у меня нет никаких сомнений. Но отчего сомневаетесь вы сами?

— У меня сложилось не лучшее впечатление о…современниках этой дамы.

— Вам не повезло связаться с обыкновенными наёмниками, брат мой, — Пётр уверенно правил на середину фарватера, время от времени отдавая матросу приказы по-голландски. — Вся их необычность заключалась лишь в происхождении и умении обращаться с тем оружием. Я имел неудовольствие беседовать с одним из них — кстати, единственным выжившим. Таких, как он, тысячи — готовых кому угодно продать своё умение убивать.

— Понимаю. Ваша родственница своё умение убивать не продаёт, а бескорыстно посвящает Отечеству, — с едкой иронией произнёс Карл. — Мотивация действительно важна. В таком случае готов поверить, что эта дама не пойдёт на предательство по собственной воле. Но она может совершить ошибку невольно, по неопытности в политических делах.

— Брат мой, — Пётр Алексеевич рассмеялся. — Вы полагаете, что дама, которая сумела расставить для вас ловушку, а затем вынудила позабыть о благоразумии и бросаться на штурм крепости — провалит переговоры?

— Вы рассчитываете на её знания, — догадался швед — Притом, знания не о событиях, а о персонах… Ах, чёрт возьми, если бы мог хотя бы предположить сию истину, то никогда бы не отправился в тот поход.

— Отправились бы, брат мой. Разве что подготовились бы основательнее. Слишком многие были заинтересованы в том, чтобы мы с вами как следует подрались.

— Эти люди никуда не делись, как и их интересы.

— Зато условия переменились, — Пётр навострил уши: кажется, удалось навести Карла на интересовавшую его тему. — Теперь недостаточно просто прислать вам отряд наёмников из будущего и дать денег на содержание армии. Когда в Европе всерьёз заговорили о мире, им придётся действовать куда тоньше.

— Брат мой, я не знаю, кто они, но догадываюсь, что к своей цели, какова бы она ни была, эти люди станут идти планомерно, — швед сделал неопределённый жест рукой. — Подозреваю, что для французов они также приготовили сюрпризы. Одно могу утверждать совершенно точно: их нисколько не удивлял тот факт, что здесь находятся люди из иного времени. Это сразу навело меня на некоторые неприятные мысли. Надеюсь, и вам сие послужит предупреждением.

— Предлагаете сплотиться против общего врага?

— Рад, что вы меня понимаете, брат мой. Наши разногласия пусть останутся при нас. Но, когда возникает угроза самому мироустройству, я готов на время забыть о них и стать вашим союзником.

— Ветер меняется, ваше величество, — сказал по-голландски матрос. — С норд-оста на норд-вест. Надо бы возвращаться. Да и темнеет уже.

— Возвращаемся, — согласился Пётр Алексеевич, направляя лодку носом к острову.

Холодный ветер принёс тот острый ледяной дух, который безошибочно указывал на приближение к городу первого зимнего снега. Вскоре лодочка уткнулась в заиленный берег острова, где рабочие уже завершали свои дневные труды и усаживались у костров — стряпать нехитрый ужин. Матрос остался на судёнышке — сворачивать парус и вытаскивать лодочку на берег — а два монарха сразу же пошли на бастион, где им наверняка уже приготовили простую и сытную трапезу.

— Что ж, — сказал государь, когда до скромной комнаты почётного пленника оставалось пройти несколько шагов, — я полагаю, мы с вами найдём общий язык, брат мой. Но помните: едва вам вернут шпагу, как вы вновь окажетесь во власти тех же людей, что и прежде толкали вас к войне.

— Я постараюсь быть предельно осторожным, — негромко ответил Карл. — Впрочем, это случится ещё не скоро… В свете нашего сегодняшнего разговора вновь спрошу, брат мой: вы действительно настолько доверяете этой даме и её…друзьям?

— Безусловно.

— Только ли их верность Отечеству является основой вашей уверенности, или есть что-то ещё?

— Вспомните, брат мой, много ли друзей было у тех…наёмников? Я имею в виду, имели ли они близкие знакомства с кем-либо из числа ваших солдат, офицеров?

— Нет, — уверенно заявил Карл. — Я понимаю, к чему вы клоните. И надеюсь, что вы правы в своей оценке разницы между…теми людьми.

— Моя уверенность опирается на большой опыт, — сказал Пётр. — Сужу о людях по делам их, как завещал нам Господь. А пока давайте воздадим должное ужину.

Глава 3. Одного поля ягоды

1

Дождь — он и в Дании дождь. Мокрый, моросящий и мерзопакостный. И холодный, к тому же. Король Фредерик был вынужден отменить прогулку для господ дипломатов, ради которой собирался вывести в море свою личную яхту, но от посещения русского флагмана отказаться не смог. Уговаривали перенести визит, но «Полтава» на днях должна была поднимать якорь и отправляться в Кронштадт. Потому и королю, и его свите, и дипломатам пришлось надевать добротные плащи, садиться на шлюпки и отчаливать в сторону стоявшего на рейде линкора. Хотя, нельзя было сказать, что его величеству не было интересно. Ещё как было! Ведь этот линкор стал первым кораблём своего класса, сошедшим со стапелей Адмиралтейской верфи Петербурга — города, которому едва исполнилось пять лет.

Впрочем, только этим «Полтава» от своих собратьев, изготовленных на европейских верфях, и отличалась, и король Фредерик не преминул отметить сие. Да и команда частью голландско-английская, лишь половину экипажа составляли русские. Хотя, приём ему оказали воистину королевский, тут не поспоришь.

Наконец промокшие и продрогшие гости покинули флагман. Пожалуй, довольным этой поездкой остался только датский король: отныне у шведов, его давних наследственных недругов, будет острастка на море. Да ещё французский посланник, пожалуй, не сожалел о том, что его не пригласили визитировать русский флагман. У него были иные заботы: только что маркиз отправил в Версаль письмо, в котором описал весьма холодный приём со стороны датского монарха. Но хуже всего для француза было то, что дипломаты, съезжавшиеся на переговоры, старательно избегали общения с ним. Даже голштинцы.

Это было очень плохо. Даже слов нет, чтобы выразить, до какой степени. В Версале нынче и без того царит смятение от неизвестности, в которой пребывает королевское семейство. Поражение шведов, поражения на полях войны за испанское наследство — всё это также не способствует улучшению обстановки. Отсюда и отвратительное поведение иностранных дипломатов: они имеют смелость полагать, что с Францией можно не считаться.

Отношения практически со всеми участниками переговорного процесса у французов давно выяснены. Австрия — прямой враг. Англичане и голландцы — аналогично. Дания, Пруссия, Саксония — враги шведов, а значит, и Версалю не друзья. Два голштинца, один из которых при живом короле открыто зарится на шведскую корону, а другой готов на всё ради мира и тишины, чтобы поправить пошатнувшиеся финансы Шведского королевства? Помилуйте, они сейчас мало что решают… Анализируя обстановку, маркиз де Торси пришёл к единственному и крайне неприятному выводу: решение возложенной на него дофином задачи — а также деликатного вопроса, касаемого походной казны шведского короля — возможно лишь при помощи русских. Они сейчас «на коне», в ореоле победителей. Их посол? Согласно более ранним донесениям из Дании, господин Измайлов весьма сведущ в вопросах вербовки специалистов для нужд России, но в нынешних переговорах участия не принимает. Тем более этим не грешат чиновники посольства. Остаются недавно прибывшие супруги Меркуловы — как раз они в переговорах участвуют. Дама? По слухам, в делах военных она и впрямь разбирается, а уж взять в плен шведского короля и увести пленника из самого сердца лагеря его армии… Словом, мадам Меркулова действительно недурной офицер, однако сведуща ли она в делах политических? И не является ли ширмой для прикрытия истинного переговорщика — своего мужа?

Разговаривать с русскими придётся в любом случае, а значит, маркизу придётся встретиться с этой четой. Тогда и выяснил, кто из двоих на самом деле представляет особу царя Петра.

Хорошенько обдумав, как стоит обставить встречу с этой супружеской парой, чтобы возможные политические издержки от неё были минимальными, маркиз собственноручно начертал любезное письмо, адресованное мадам Меркуловой. Интересовался здоровьем русского царя и его семейства, спрашивал, насколько хорошо содержат пленного шведского короля и не нуждается ли тот в чём-либо, и под конец прозрачно намекнул, что здесь в Копенгагене никто толком в шахматы играть не умеет. Потому он предлагает сразиться на шестидесяти четырёх клетках в любое удобное для мадам время.

Маркиз отправил это письмо с посыльным, коим стал не кто-нибудь, а один из его личных секретарей. Притом, не из последних, представитель старой дворянской семьи Сен-Жермен. Лет шесть назад, или чуть более того, тогда ещё совсем молодого человека порекомендовали сразу два его родственника — шевалье де Ла Мотт-Барас и де Ла Мотт-Кадиллак, который ныне губернаторствует в Новом Свете. Ожидания шевалье де Сен-Жермен вполне оправдал: ловок, хитёр, иной раз подаёт отличные идеи, предпочитает не высовываться. Сейчас эти его качества как нельзя более кстати, равно как и его привлекательная внешность. Где-то в Нормандии шевалье ожидают жена и маленький сын, что, впрочем, не мешает молодому дипломату использовать своё обаяние для исполнения дипломатических миссий. Да и кого это по нынешним временам беспокоит? Разве что мужей-рогоносцев… Итак, шевалье через каких-то полчаса нанесёт визит в дом купца Эдингера[1], где русские сняли бельэтаж. Датский король раньше полудня никого не примет, и это в лучшем случае, потому с утра господа посланники вольны делать что угодно, в том числе принимать гостей.

Маркиз решил дождаться реакции русских на визит секретаря и письмо, и только после этого делать какие-то выводы. Он уже однажды крупно просчитался, полагая поражение России неизбежным. Теперь следует быть осторожнее.

2

— Катя, на что нам столько челяди? Давай половину выгоним. Денег дай, пускай едут куда хотят.

— Это не челядь, солнышко, это соглядатаи, — ответила супругу госпожа посланник. — Я точно знаю, кто кем приставлен. Луиза, например, Петру Алексеевичу доклады шлёт. Но пусть смотрят и слушают, мы с тобой ничего такого не делаем.

— Мы с тобою вообще ничего не делаем, дружочек. Если не считать того, что мужу и жене делать надлежит. Всё ждём и ждём, а чего — непонятно. Ждали саксонца, думали, с его приездом дело пойдёт, а ничего подобного не случилось. Как засел у себя в гостинице, так и сидит, будто сыч в дупле.

— Наверное, тоже чего-то ждёт, и я знаю, чего именно: чтобы мы с тобой к нему в гости стали набиваться.

— Это Россия Саксонии надобна, а не наоборот. Пусть он за нами и бегает…

…Старая военная привычка просыпаться ни свет ни заря пробуждала Меркуловых задолго до рассвета. Но так как в эти времена активная жизнь была строго привязана к дневному свету, а в конце ноября дни короткие, у них оставалась масса времени и для личных вопросов, и на поговорить о делах. К слову, здесь было принято экономить на свечах. Катя знала, что такое положение сохранялось в Европе как минимум до массового распространения электрического освещения, и не предъявляла никаких претензий. Но как же это было неудобно! Потому она решила экономить на чём-нибудь другом, например, на представительских расходах.

Здесь в порядке вещей возить за собой пятнадцать сундуков с гардеробом, каждое платье в котором стоит как квартира в неплохом доме? Урежем до трёх, хватит с головой. Кате было наплевать на пересуды фрейлин датской королевы, а выбранные в дорогу платья в количестве семи штук вполне хороши: и к лицу, и выглядят богато. Алексей и вовсе ограничился тремя приличными нарядами — двумя цивильными и парадным мундиром драгунского полковника. И знаете, небо на землю от этого не упало. «Зато у них в доме свечи допоздна горят и с раннего утра зажигают, и на прачек они не скупятся», — судачили придворные кумушки, в который раз перемывая косточки посланникам русского царя. По мнению датского двора, это было признаком варварской расточительности, куда разумнее было бы потратить деньги на новое платье.

Вереницы знатных гостей в дом купца Эдингера, снятый ими за вполне вменяемые деньги, тоже не наблюдалось, а значит, экономили ещё и на приёмах, где полагалось подавать к столу дорогие яства и напитки. Так и будет продолжаться, пока не проявится истинный политический вес России в новых европейских комбинациях, и Катя ждала. Чего именно? Кто первым нанесёт визит не послу Измайлову, а ей, как представителю Петра на переговорах.

Около семи часов утра они как правило вставали, зажигали свечи, надевали домашнее платье и предавались питию утреннего кофе: Алексей пристрастился к этому напитку с самой первой чашки, испитой, если не изменяла память, в обществе самого государя. Это утро исключением не стало. А за утренним кофием и разговоры шли, как и полагалось в неформальной обстановке, тоже неформальные. Но сегодня этот семейный церемониал был нарушен стуком в дверь.

— Мадам, месье, — супруги услышали немного удивлённый голос Луизы, исполнявшей обязанности домоправительницы. — Могу ли я войти?

— Входите, Луиза, — ответила Катя.

Домоправительница, почтенная женщина лет пятидесяти, командовавшая прислугой, немного робела в их присутствии. Вошла в комнату, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть бочком и ни за что не зацепиться юбкой.

— Доброе утро, мадам. Доброе утро, месье, — она присела в коротком реверансе. — Только что явился некий шевалье де Сен-Жермен, уверяет, что желает встречи с вами.

— Один из секретарей маркиза де Торси? — удивилась Катя. — Вот так сюрприз. Что ж, скажите шевалье, что мы примем его…через полчаса. И пригласите Мадлен, пусть поможет мне одеться.

— Платье парадное, мадам?

— Нет. Зелёное, для выхода.

— Мундир надену, — Алексей допил кофе. Он уже сообразил, что приём тоже будет неформальным, а значит, нечего рядиться, словно на аудиенцию к королю.

Катя ему даже завидовала: пошёл человек в комнату и самостоятельно оделся. А ей в ближайшие полчаса предстояло изображать из себя живой манекен, на который камеристки будут натягивать изысканные тряпки в несколько слоёв. Причёску уложат уже после церемонии облачения в платье. Ну, а драгоценности она подберёт сама — из тех, что дорогие родственники подарили к свадьбе.

И опять же — никакого парада. Обычное выходное платье, непритязательные серьги, колечко. Всё. А косметикой Катя не пользовалась принципиально, после рассказов сестры, из чего её здесь делают. Да и полчаса на исходе. Хотя в этой эпохе с пунктуальностью было не очень, но она не собиралась избавляться от старой доброй привычки — соблюдать указанные сроки с точностью до минуты. Иными словами, супруги Меркуловы приняли гостя как положено: точно в назначенный срок Луиза провела француза в комнату, где слуги уже накрыли стол с лёгким завтраком. На три персоны.

Первое, что сразу же обратило на себя внимание — это взгляд шевалье. Умный, холодный, расчётливый…и прицельный. Катя сразу поняла, что они с французом одного поля ягоды. Всё остальное — внешность, костюмчик, манеры — сразу отошло на второй план, хотя тоже заслуживало оценки. Она не сомневалась, что шевалье тоже с первого взгляда определил в ней, так сказать, коллегу по ремеслу. По тому самому, которое в их случае не афишируется.

Ну, что ж, и в политических баталиях тоже бывают встречные бои. Штыки вперёд, госпожа действительный статский советник.

Интермедия.

— Это не уголовка, Пётр Алексеевич. Это работа для контрразведки. Я могу собрать доказательную базу, но настоящий преступник вне моей компетенции. Причём, сукин сын это знает и даже не пытается уйти из города. Мы проверили: за всё время ни один иностранец пределов Петербурга не покидал. Все на месте.

— С чего ты это взял? Пожелай я уйти из города, сделал бы то десятью способами.

— Свой бы так и поступил. А мы имеем дело с иностранцем, который не смог бы у нас как следует спрятаться — он России не знает. Потому либо будет сидеть в городе, либо если и попытается уйти, то известным способом — через порт или дорогой.

— Ежели у него здесь сообщника нет, который его укроет.

— А это самый хреновый из возможных вариантов. Тогда мы его до морковкина заговенья будем искать. Или пока он снова себя не проявит.

— Этого хоть, убиенного из реки, опознали?

— Опознали. Дезертир, сбежавший к шведам ещё под Нарвой. До битвы. Семёновцы из старослужащих его узнали. Русский, из тверских дворян. Сюда прибыл как голландский корабельный мастер, под чужим именем. Самое смешное, что и опрошенные голландцы в шоке, они принимали его за своего. Я бы такими кадрами не разбрасывался. Как ты думаешь, кто мог использовать его в роли простого посредника-вербовщика?

— Дознаюсь, — мрачно пообещал государь. — Ищи далее. Что найдёшь — сразу докладывай.

3

То, что этот шевалье не простой, поняла с первого взгляда не только Катя, но и её супруг. Несмотря на изысканный наряд, и на то, что гость прибыл в карете, он предпочёл чулкам и башмакам великолепно начищенные ботфорты. В петле поясной портупеи у него была привешена видавшая виды боевая шпага — уж отличить оружие, побывавшее не в одном сражении, от парадных образцов Меркуловы могли с первого взгляда и безошибочно. С виду шевалье был хорош собой, высок и строен — эдакий типичный светловолосый нормандец, далёкий потомок викингов — а его манеры нисколько не отдавали казармой. Скупые и точные движения выдавали в нём бывшего военного, притом совсем не рядового солдата. Но и это здесь было в совершеннейшем порядке вещей, дворяне часто начинали свою карьеру в армии, а затем уже двигались по чиновной линии. Достаточно посмотреть на Алексея, который ещё полгода назад капитанствовал в Белгородском драгунском полку, а сейчас находится примерно в одном представительском ранге с этим французом. И всё же тот взгляд, самый первый, мимолётный, которым он окинул хозяев, едва войдя в гостиную — однозначно его выдал.

О таком взгляде говорили: «Срисовал». То есть шевалье в полной мере владеет искусством построения психологического портрета по внешнему виду и поведению собеседника. Идеально для разведчика. И насколько точным был составленный им виртуальный образ самой Кати, зависело лишь от профессионализма их обоих: насколько она сумела скрыться за ширмой обычной придворной дамы и насколько француз сумел эту уловку разгадать.

Тем не менее, супруги Меркуловы весьма радушно встретили гостя и пригласили разделить с ними завтрак. Отказываться француз не стал.

— Прежде всего, шевалье, прошу исполнить мою маленькую просьбу, — с любезной улыбкой сказала госпожа посланник. — Мой супруг только приступил к изучению французского языка, потому сделайте одолжение, давайте перейдём на немецкий.

— Как вам будет угодно, мадам, — де Сен-Жермен был сама любезность. — Насколько я понимаю, речь идёт о саксонском его варианте? Или продолжим говорить на северогерманском диалекте, коим вы, судя по произношению, владеете?

— На ваше усмотрение.

Француз вновь рассыпался в любезностях, после чего и хозяева, и гость воздали должное датскому пирогу с ветчиной. Запивали всё лёгким белым вином, которое в приличных домах шло почти как компот, к любой повседневной трапезе. И завязка разговора, как и следовало ожидать, касалась гастрономической темы.

— Великолепный пирог, — сказал француз. — Вы предпочли датскую кухню всем прочим? Если не секрет, почему?

— Всё очень просто: наш повар — датчанин, — невозмутимо ответила Катя. — Впрочем, подобные вопросы лично меня никогда особенно не волновали. Вы ведь и сами наверняка знаете, каково приходится офицеру в военном походе. Иной раз радуешься самому факту наличия завтрака.

— О, мадам, я премного наслышан о вашем военном прошлом, — сказал француз. — Признаюсь, именно это и привело меня сюда.

— Вы здесь из одного лишь любопытства?

— Я явился к вам в роли вестника — у меня письмо от маркиза де Торси — однако не будь вы столь неординарной персоной, меня бы здесь не было. Дама, избравшая трудный путь боевого офицера — такое явление, прямо скажу, нечасто встречается, а я безумно любопытен… Не покажусь ли я назойливым, если осмелюсь задать вам несколько вопросов?

— Вам куда более интересно, дам ли я на них ответы, — Катя изобразила улыбку. Именно изобразила: ей было совсем не смешно. — Скажу честно: я не очень люблю отвечать на вопросы. Это тоже одна из привычек, оставшихся в наследство от военной службы. А письмо от маркиза де Торси… Что ж, удивлена. Не ожидала, что министр иностранных дел Франции удостоит мою скромную персону своим вниманием.

Француз, услышав в её последних словах тонкую иронию, извинился, что сразу не вручил послание маркиза. Ничего необычного в самом письме не было, разве что очень дорогая бумага, да зашкаливающее количество декоративных завитушек, из-за которых иной раз текст невозможно прочесть. Тем не менее, Катя с горем пополам прочитала послание маркиза, не без удивления отметив, что он напрашивается на встречу, в связи с чем и прислал одного из секретарей — разведать обстановку. Вот это номер: глава внешнеполитического ведомства Франции, внезапно, намерен самолично нанести визит «тёмной лошадке» Европы. Что ж, маркиз поступает хитрее, чем Август Саксонский, который в свою очередь ждёт, что русские начнут проситься к нему на приём. А такие тонкости — кто к кому ходит в гости, и кто первым начинает стучаться в двери — в дипломатии очень важны.

— Боюсь, шевалье, вам снова придётся побыть в роли вестника, — любезным тоном проговорила Катя, сворачивая письмо. — Послание таково, что требует ответа.

— Буду счастлив услужить вам, мадам, но…лишь при одном условии, — улыбнулся де Сен-Жермен. — Умоляю, расскажите о Полтавской баталии! Свидетельства из уст её непосредственных участников бесценны!

— Но мы не участвовали в самой баталии, мы лишь защищали крепость, которую осадил Карл Шведский.

— Тем более. Ведь все говорят о сражении в поле, и крайне мало — об осаде города, который шведы взять так и не смогли.

— Они очень старались, — Алексей счёл нужным заговорить — впервые за всё время. — Но давайте всё по порядку. Если пожелаете, я начну рассказ, а моя супруга в это время составит ответ маркизу.

«Спасибо, солнышко», — Катя одними глазами высказала мужу самую искреннюю благодарность. Ведь за трескотнёй француза подспудно чувствовался прессинг. Он давил на психику, вынуждал раскрыться, пытался «читать» жесты и мимику. Очевидно, считал подобный напор аналогом разведки боем. В двадцать первом веке всё-таки старались действовать тоньше, видимо, накопленный опыт сказался. В том числе и из века восемнадцатого.

Господи, и правда, ну зачем было оставлять военную службу? Насколько там было проще и понятнее, чем здесь…

Тем не менее, пока её Алёша вызвал огонь на себя, она написала маркизу ответ — в самых изысканных выражениях, разумеется. Да, она не имеет ничего против шахматной партии и сопутствующей беседы на какую-нибудь достойную тему. Да, маркиз может избрать любой удобный для него день и час, и заранее уведомить о визите. Всё. Собственно, больше ничего пока и не требуется. Формальности соблюдены.

А о явлении одного из секретарей маркиза в гости к русским моментально станет известно всем заинтересованным лицам. Тихая спокойная жизнь закончилась.

Может, это и к лучшему. Потому что на тихую спокойную жизнь у Кати с некоторых пор была стойкая аллергия.

4

— Вы не ошиблись, маркиз. В этом дуэте ведёт дама.

— Сомнений не осталось?

— Никаких, — шевалье де Сен-Жермен с почтением вручил своему патрону ответное письмо. — Если вы хотите говорить с истинным представителем русского царя, то это она.

— Не думал, что всё столь прямо и бесхитростно…

— Бесхитростно? — усмехнулся Сен-Жермен. — Ваше сиятельство, я словно на дуэли побывал. Причём все мои атаки либо были парированы, либо провалились в пустоту. Она не приняла встречный бой, но и я ничего существенного не добился.

Комнаты, что занимал маркиз де Торси, были по французским меркам довольно скромны. Но здесь имелось всё необходимое для комфортного проживания, а значит, не стоило обращать внимание на отсутствие утончённых декоров. В конце концов, для его миссии совершенно не важно, какого цвета и с каким узором обойная ткань на стенах. Наверняка точно так же рассуждают и эти русские — муж и жена — которые избрали своей резиденцией дом богатого купца. Дело прежде всего, удобства — после. Это хорошо. Значит, уже есть нечто общее, зацепка, благодаря которой можно завязать предметный разговор.

А шевалье де Сен-Жермен как будто взволнован. Интересно, в чём дело? Такое с ним впервые.

— Дама явно не простушка, — начал маркиз. — Любопытно, что именно вы в ней разглядели?

— Что разглядел… — шевалье стал мрачен. — Она спряталась, словно за крепостную стену. И я понял, что чувствовал шведский король, когда раз за разом бросал войска на штурм и получал афронт за афронтом.

— Иными словами, мадам не показалась вам лёгкой добычей.

— Увы, ваше сиятельство, эта сторона моих дарований, боюсь, останется невостребованной. Никогда не видел, чтобы дама была настолько равнодушна ко мне… Если желаете видеть, что она из себя представляет — просто откройте ту иллюстрированную брошюру. На одной из гравюр изображена эта дама в мундире офицера, готовящаяся отдать солдатам приказ открыть огонь. Вот там она настоящая, без дипломатических кружев. Запугать, обольстить или подкупить её? Увольте. Мы с нею говорим на одном языке, ваше сиятельство, а значит, эти варианты никуда не годятся.

— Я был бы весьма удивлён, если бы русский царь прислал на подобные переговоры бесхитростную персону, — проговорил маркиз. — А дама это, или кавалер, не имеет особенного значения. Значит, мне придётся искать разумные аргументы, чтобы убедить её в своей правоте — коль уж ни запугать, ни обольстить, ни подкупить не получится. Но я весьма благодарен вам, Сен-Жермен. Ваши выводы сэкономят мне немало времени.

— Будут ли у вашего сиятельства какие-либо распоряжения для меня?

— Да, шевалье. Будьте готовы сделаться завсегдатаем в доме у этих русских. Я должен знать каждый их шаг.

— Это рискованно.

— Быть дипломатом в наше сложное время — уже само по себе риск, Сен-Жермен. Но это ещё не всё. Вы должны, уж не знаю, каким способом, разузнать у этой дамы, что она ведает о деньгах, которые были захвачены в шведском лагере, и о документах… Впрочем, нет, о документах я попытаюсь разузнать по иным каналам. Итак, ваша задача — стать лучшим другом этой дамы. А я пока подготовлю тезисы для будущей беседы с нею… Эти русские — совершеннейшая загадка, Сен-Жермен. Когда начинает казаться, что изучил их вдоль и поперёк, они умудряются преподнести изрядный сюрприз. И чаще всего — неприятный…

5.

…Как и стоило ожидать, слух о визите секретаря французского министра в скромный дом купца Эдингера очень быстро стал достоянием дипломатической общественности. И первым, кто на это событие отреагировал, стал Август Саксонский, как никто иной умевший держать нос по ветру. Слава Богу, хоть сам не явился — прислал своего представителя, а тот уже раскланялся по всем правилам куртуазии. Следующим стал австриец фон Зинцендорф, явившийся с самым любезным видом и самыми приветливыми речами. Оно и понятно: Австрия не желала даже малейшего сближения России и Франции, и раз предотвратить визит маркиза де Торси к русским уже невозможно, то стоит перебить его возможные предложения своими… За крупными игроками потянулись ребята помельче. Визит нанёс даже прусский посланник фон дер Гольц, имевший зуб на царя Петра… Словом, маркиз де Торси ещё не переступил порог дома, снятого русской парой, а они уже стали чуть ли не новыми светилами дипломатического небосклона.

И он, шевалье де Сен-Жермен, принял в это самое активное участие. Хотя с огромным удовольствием пристрелил бы обоих, и мужа, и жену.

Слава Богу, они не догадывались, что перед ними — их злейший враг. Не то ещё кто кого бы пристрелил.

Интересы дела, интересы Братства требовали исполнения нынешнего замысла маркиза де Торси. Шевалье должен стать лучшим другом этой дамы? Так и будет. Понадобится — станет защищать её шпагой и пистолетом. Но если маркиз хочет подобраться к тайне происхождения лишних денег в походной казне короля Карла, то задачей шевалье будет совсем иное.

Судя по некоторым сведениям, эта дама — одна из тех, кто непосредственно виновен в срыве планов Братства. Тех самых планов, к осуществлению которых готовились не один десяток лет, ради которых жили и действовали несколько поколений братьев. И в тот момент, когда столь великие усилия наконец должны были увенчаться триумфом, последовал грандиозный провал.

Некоторое время ушло на то, чтобы установить истину и виновных. Теперь основной задачей Братства является одно: найти и покарать их. Притом, так покарать, чтобы память об этой каре вселяла трепет в сердце любого, кто только помыслит встать на пути Братства. Но для того, чтобы покарать эту даму, и в самом деле придётся стать её верным другом…

А маркиз… Он не входит в Братство, но, сам того не ведая, служит ему. Хотя, если слишком близко подберётся к источнику денег… Шевалье мог бы во всех подробностях рассказать де Торси, кто, сколько и зачем дал шведскому королю серебра и золота, но пусть маркиз пребудет в неведении. Он пока ещё полезен. Неплохая идея — поспособствовать реализации планов одной из шведских группировок, желающих устроить побег своего короля. Такой ход сразу ослабит позиции России. Кроме того, диверсии на мануфактурах, с которыми так носится царь Пётр — тоже не худшая из затей Братства, и маркиз невольно её продвигает. Потому его судьба пожить и поработать на благо братьев. А значит, о тех деньгах маркиз узнает ещё не скоро.

Шевалье де Сен-Жермен постарался сосредоточиться на своей текущей задаче. О том, чтобы стать любовником дамы, и речи нет. Она его к себе не подпустит, это совершенно ясно. Но если, упирая на офицерское братство и воспоминания о былых подвигах, добиться её дружбы, то можно достичь куда большего, чем традиционным путём.

Да будет так.

Интермедия.

— Похоже, Алёшенька, к нам в гости заглянул матёрый волчара.

— Ты о том шевалье? Что тебе в нём не по нраву?

— Всё, солнышко. Буквально всё. Мы с ним одного поля ягодки. Не удивлюсь, если он напрямую работает на французскую разведку… или ещё кого позубастее.

— То есть не шевалье при маркизе, а маркиз при шевалье. Занятно. Маркиз-то хоть знает о том?

— Вот это мы скоро и выясним. А потом обменяемся данными с Петром Алексеевичем. Подозреваю, что у него сейчас тоже интересно…

[1] В нашей истории в 1716 году во время визита в Копенгаген в этом доме квартировал Пётр Первый.

Глава 4. Север — юг

1

«…Задача французов — сорвать переговоры. Задача англичан — исключить саму возможность проведения каких-либо переговоров с нашим участием и с учётом наших интересов. То есть просто вышвырнуть нас из процесса, поставив в положение колонии. Угадай, кто ближе к реализации своего плана? Верчусь, как уж на сковородке, но думаю, что игра по их правилам ни к чему хорошему не приведёт. Ибо колода краплёная. Предлагаю в приватных разговорах вести беседы без увёрток. Прямота суждения — не самый плохой ход, особенно когда думаешь, что говоришь…»

И снова письмо от Катерины. Написала открыто, без шифрования, и передала с боцманом «Полтавы». По её словам — человек надёжный, хоть и нравом по-моряцки буен. Надобно присмотреться к сему Сенявину[1], ежели толк в нём есть, то и карьер ему со временем будет исправный. Флот растёт, офицеры — притом из своих — надобны.

На дворе декабрь, за окном промозглая приморская стужа с метелью. Зимний дворец ещё не достроен, живут в Летнем, однако хорошо, что при его возведении послушал советов Артемия Сергеича и знатно утеплил сие строение. Ни единого разу о том не пожалел… В кабинете тепло, в соседней комнате Дарьюшка с детьми — слышно, как с Петрушей и Павлушей в загадки играют, да изредка попискивает в колыбельке самый младший — Сашка. А на душе — мрак и холод.

В Петербурге, в его парадизе — орудует явный враг, притом чувствует себя как дома. А там, в Дании, у Отечества без всякого стеснения пытаются отнять плоды Полтавской виктории. Оставить Россию в одиночестве, а самим составить комплот, в точном соответствии с предвиденным ранее. Что ему остаётся? Лишь одно: дозволить своему посланнику действовать по усмотрению. Пытаясь ограничить Катьку дополнительными условиями, он лишь помогает врагам.

Страшно ли ему? Безусловно, да. Хотя в том он никому, кроме жены, не открылся, но существует опасение, что разномастные немцы найдут себе предводителя и начнут вредительствовать всем, кому только смогут. И хорошо, ежели речь зайдёт о курфюрсте ганноверском или короле прусском. А ежели к тому дню Георг Ганноверский станет ещё и королём Англии?.. Англичанам невыгодно рвать отношения с Россией: что их флот ныне без русского мачтового леса, пеньки, льна для парусов? Однако ежели наградою за временные неудобства станет полное подчинение России, они готовы немного потерпеть, ибо в случае победы в их распоряжении окажется ключ к мировому господству. Притом много ранее двадцатого столетия.

Противостоять английским претензиям на равных ныне могут одни французы. Но пока ещё дышит старый король, пока действует его кабинет, они с упорством одержимых продолжат воевать с Россией руками турок — ибо шведов из сего комплота выбили надолго. Пётр Алексеевич не исключал, что «брата Каролуса» попытаются тем или иным способом выкрасть до подписания договора,потому охрана коронованного пленника была усилена егерями. А французы… Луи Четырнадцатый совсем из ума вышел, совершенно серьёзно считает, что управляет всеми делами в Англии, а значит, нет резона обращать на них внимание. Незадолго до Полтавской баталии изволил ему, царю русскому, прислать письмо, будто собственному губернатору в колонию — с требованиями и без должного титулования. Само собою, на то письмо ответа не последовало: больно много чести… Катерина говорила, что в их истории старик в сии годы так сильно не хворал, что пришлось бразды правления дофину передавать. Да и сына с внуком и старшим правнуком старый чёрт пережил. А здесь вот как вышло: не вынес вестей о полном разгроме шведов. Ежели лекари его совсем уморят, Пётр Алексеевич плакать точно не станет. И тогда откроется возможность убедить дофина обернуться наконец и дать укорот англичанам.

А начинать следует прямо сейчас, не дожидаясь, пока старый Луи Богу душу отдаст. И раз маркиз де Торси самолично прибыл в Копенгаген, то пусть Катька его в оборот берёт. Немцам с датчанами станет показывать, будто бы Россия намерена установить должные отношения с Францией, а французам — демонстрировать любезности в адрес цесарцев, пруссаков и тех же датчан. Ну, а ежели она сумеет напустить тумана английскому посланнику, уверяя, что всё сие не более, чем ширма для самых дружеских отношений с Англией… Ежели управится, то вернётся домой в чине тайного советника.

И Василий Лукич уже в Копенгаген выехал, тот ещё ловкач. Пусть Катька под его началом поработает, ей полезно.

В декабре редко воюют. В это время обычно в тиши кабинетов скрипят перья и шуршат бумаги. Самое опасное время, когда громче всего говорят недруги. Но и Россия нынче имеет свой голос.

На столе у государя не только письмо от Катерины, но и проект её новой статьи для европских газет. С текстом надобно как следует поработать, дабы, словно новоизобретённая бригантина Скляева[2], проскочить под самым носом у вражеских эскадр и не получить при том залп в упор. Непростая задача, да и времени в обрез. Однако статья должна появиться в газетах не позднее третьей декады декабря — в Европе аккурат отпразднуют Рождество и Новый год, будет что почитать на досуге.

Пусть читают. Тем занятнее пойдут дела в Копенгагене. А весной видно будет, насколько хорошо это сработает. К Катькиной статье надобно кое-что дописать, из самых свежих новостей. И тогда она уже перепишет набело и отправит сие к издателям.

2

Полтава изменила многое. Не только европейские расклады были смешаны в кучу и перетасованы заново, но и в мусульманском мире произошли без преувеличения тектонические сдвиги.

Пока в Копенгагене полным ходом шли двусторонние встречи между представителями высоких договаривающихся сторон, в столице Высокой Порты — Истанбуле — в одну по-зимнему долгую, безветренную ночь во дворце Топкапы происходило некое движение. Вообще-то султанский дворец всегда жил своей жизнью, даже глубокой ночью. Но в этот раз наблюдавшаяся там активность явно отличалась от повседневной. Сновали туда-сюда отдельные люди и небольшие группы янычар, возглавляемые офицерами в головных уборах с высоким пером на челе. Тихо, словно мышки, сидели в гареме мать, наложницы, сёстры и маленькая дочь султана Ахмеда Третьего. Они ещё помнили, как он сам пришёл к власти — точно такой же ночью, вынудив своего брата отречься от престола. Взрослых братьев у султана больше не осталось. Племяннику Махмуду десять лет. Аллах был немилостив к Ахмеду, отняв у него в течение года трёх маленьких сыновей. Потому предъявить права на престол мог лишь Махмуд… или тот, кто за ним стоял, ибо по малолетству этот принц вряд ли бы способен составить и возглавить заговор против дяди. Называли имя Нуман-паши Кёпрюлю — мол, это его рук дело.

Тем не менее, вновь на горизонте возникла фигура бывшего великого вазира Балтаджи Мехмеда-паши. Обратившись к янычарам, он призвал не слушать негодяя Нуман-пашу, который продался франкам за их презренное золото, чтобы возвести на престол десятилетнего мальчика и самому править за него. Некоторое время янычары колебались, но всё решил Морали Ибрагим-паша, который приказал кораблям подойти на минимальную дистанцию ко дворцу и открыть орудийные порты. Среди янычар пересказывали предупреждение капудан-паши — мол, если мятежники сложат оружие до первого выстрела с кораблей, они будут прощены. Если после — не видать им пощады. Яснее выразиться было невозможно, и потому янычары вняли голосу разума и бывшего вазира. Голову Нуман-паши в срочном порядке отделили от туловища и доставили султану в качестве повинной.

Мятеж был оперативно подавлен, а не менее оперативно подсуетившийся Балтаджи Мехмет-паша снова стал вазиром. Верных людей надо награждать.

Принца Махмуда дядя убивать не стал: пока у него самого нет живых сыновей, племянник оставался единственным наследником рода Мехмеда Фатиха. Но принца заперли в роскошной комнате, допуская к нему лишь немых слуг и пару пожилых учителей. Нетрудно было догадаться, что судьба мальчика, буде у Ахмеда явятся здоровые сыновья, могла повиснуть на волоске. Закон всё того же Мехмеда Фатиха предписывал по восшествии на престол избавляться от родственников мужского пола. С некоторых пор закон смягчили, и это немедленно привело к череде переворотов, как удачных, так и не очень.

На сей раз Ахмед отделался испугом. Посол России Пётр Толстой, ранее писавший канцлеру Головкину: «А предуготовление к войне чинят немалые и являются ко мне не зело приятны», — теперь депешировал в Петербург о том, что султан, хочет или нет, а должен будет начинать заваруху. Такова была его плата за то, что удержался на троне, пришлось пообещать янычарам и военачальникам новый поход против неверных. И что подогреваются эти настроения щедрыми золотыми россыпями из рук французского посланника барона де Ферриоля. «Мыслю я, купно с цесарским посланником Иваном Тальманом[3] надобно держаться», — писал Толстой, так как предполагалось, что турки традиционно арестуют посла страны, которой объявят войну, а австриец найдёт способ быстро оповестить об этом. Фон Тальман был в этом солидарен и обещал русскому коллеге сделать всё возможное, чтобы весть о войне пришла в Петербург как можно скорее. Тем более, что француза он тоже терпеть не мог.

Но пока выступать в поход против России турки не торопились. Они ждали. Ждали весны, обещанных французами денег, кораблей и военных инструкторов, сбора и подвоза припасов. А ещё — они ждали добрых вестей о том, что султан севера, Карл, свободен и вновь стоит во главе армии.

Интермедия.

— Что означает усиление караулов, брат мой?

— Ничего хорошего. Вас собираются, прошу прощения, освобождать.

— Ничего не имею против свободы, однако, для чего сие? У меня остался лишь флот, армии больше нет.

— Иной раз и флота довольно. А за армией дело не встанет. Ради того, чтобы досадить нам, и своих солдат вам подкинут.

— Честно говоря, предпочёл бы ваших, брат мой. С ними я скорее добуду немеркнущую славу, чем с какими-то жалкими французами, которых бьют даже австрийские увальни.

— Своими я и сам покомандую. А вам я бы советовал вспомнить собственные слова насчёт наших разногласий и прочего.

— Я всё прекрасно помню. Но неужели мне нельзя немного помечтать?..

3

Чем дальше шло расследование, тем сильнее у «Холмса» крепло подозрение, что взрыв парового котла на флотской лесопилке был отвлекающим манёвром.

На чём Юрий Николаевич основывал свои выводы? Вроде бы ни разу не наткнулся на что-то, однозначно указывающее в этом направлении. Но мелкие намёки, словесные и вещественные, рассыпанные то тут, то там — словно мыши нагадили — складывались именно в такую картину.

Кто выигрывал от приостановки работы лесопилки на несколько дней? Собственно, никто. Там и так собирались ставить второй котёл, просто немного ускорили темпы его установки. Со здешними сроками постройки кораблей задержка в полгода или даже год была практически в пределах нормы. А вот шумиха, и отвлечение всех наличных дознавателей на это дело… Кто-то очень хорошо знал, что Пётр Алексеевич весьма болезненно воспринимает любые нападки на флот. Так как поджечь готовые или строящиеся корабли не получилось бы ни при каких условиях — уж поверьте, там охрана даром свой хлеб не ела — то оставалось произвести атаку на менее охраняемый объект. Лесопилку, то бишь. Тем более, там и паровой котёл в наличии, а то, что эти штуки при определённых условиях умеют взрываться, уже знали. Одним словом, идеальная цель для…отвлечения внимания.

Отвлечения — от чего?

С этими выводами он и явился пред светлые очи государевы, причём подгадал так, чтобы и Дарья была рядом. В отсутствие командира и Кати она оставалась единственным человеком из своих, имевшим хоть какое-то влияние на Петра Алексеича. Тот за последние полгода умудрился рассовать свой «малый тайный совет» по самым разным углам планеты. Женя Черкасов где-то на пути в Тобольск, едет губернаторствовать и расселять на подведомственной территории пленных шведов. Катя с мужем — в Копенгагене, занимаются дипломатией. Орешкин погиб под Полтавой. Вася Корчмин, едва оправившись от ран, снова крутится в Новгороде около Якова Брюса, они там что-то по артиллерийской части опять внедряют. Здесь остался разве что Артём, но у него с воспитанниками учебки всегда дел по горло. И мануфактуры, с прибыли которых егеря для своих нужд разные ништяки покупают, тоже под его ответственностью. И только Дарья всегда была на месте — вот уж кого надёжа-государь от себя теперь ни на шаг не отпускал. Она и сейчас находилась рядышком с мужем — показывала какие-то бумаги, что-то негромко поясняла к написанному.

—…здесь даже вкладываться особенно не нужно, родной мой, в Сухаревой башне уже всё есть, — расслышал он. — Считай, готовый университет, только вывеску сменить да Леонтия Филипповича ректором назначить.

— Не помешал? — деликатно поинтересовался Юрий Николаевич, проходя в кабинет, куда его пропустили без особенного энтузиазма.

— Какие новости? — Пётр Алексеич тут же отставил в сторону все бумаги.

— Не очень хорошие, — сообщил «Холмс». — Я тут по мелочи кое-что понаходил, и вот какая картина нарисовалась…

Он коротко изложил факты, и наблюдал, как с каждым его словом мрачнеет лицо Петра. Видимо, излагать ещё и выводы не придётся: государь и сам не дурак.

— Стоили ли те усилия такого ничтожного результата? Ой, вряд ли, — подытожил глава новосозданного «угрозыска». — Зато все наши силы отвлечены на расследование инцидента на лесопилке. Вот я и думаю, что было их истинной целью.

— В городе только один объект, который может стоить таких усилий… — задумчиво, с какой-то мрачной ноткой, произнесла Дарья. — И это…

— Я знаю, душа моя, — государь с деликатной нежностью поцеловал её ручку. — А ты, Юрий, сыщи Алексашку. Он нынче в городе, найдёшь быстро. Скажешь, я велел всё тебе выложить как есть.

Догадка, мгновенно промелькнувшая в мозгу криминалиста, разом прояснила все нестыковки расследования. Он даже пожалел, что так мало времени уделял изучению местной политики.

— Карл…

— То-то же, — буркнул Пётр Алексеич. — Впредь нам урок, чтоб не очень-то доверяли слову. Ступай к Алексашке.

— Будем ловить или будем сливать? — сразу спросил бывалый криминалист.

— Говори яснее.

— Что ж тут неясного? Хотел спросить, что будет выгоднее — поймать или спугнуть? Это же не уголовка, а политика, я в ней не очень разбираюсь.

— Просто делай своё дело, как надлежит, — сказал государь. — Я сам решать стану, что нам выгоднее.

— Ясно: по обстоятельствам. Что ж, пойду копать дальше.

Мерзкое ощущение, что и здесь дела политические помешают поймать и наказать преступников, царапнуло душу. Но такова жизнь. Не всегда торжествует справедливость в её общепринятом понимании. Однако осознание того, что руководство в курсе и всё прекрасно понимает, хоть немного, но радовало. Оставалось надеяться, что организаторы всей этой фигни со взрывами и устранением лишних исполнителей так или иначе получат свою порцию отрицательных эмоций.

Политика политикой, а восемнадцатый век всё же в чём-то куда проще, чем двадцать первый. Меньше условностей.

4

Насколько скромен в быту был Пётр, настолько же кричаще роскошно обставлял свой дом светлейший князь Меншиков. И это было справедливо хоть для той истории, что они знали, хоть для этой. Человек-то один и тот же. Тот самый, что закупил и вывез из Голландии восемьсот мраморных камней для постройки дворца себе любимому, а камни те — это не кирпичики, это увесистые монолиты. Уже сейчас дом Меншикова был самым роскошным зданием строящегося Петербурга. Хоть он и не находился на Васильевском острове, который, в отличие от того варианта истории, сейчас жилыми зданиями не застраивался, но габаритами и отделкой действительно напоминал дворец. Пётр Алексеич, пока Зимний дворец не готов, пользовался этим обстоятельством без малейших стеснений, устраивая в доме своего друга торжественные приёмы для иностранцев. «Всё честно, — не без юмора подумал „Холмс“. — Друг Саша ворует деньги и строит дворцы, а друг Петя с чистой совестью пользуется этой роскошью для своих потребностей».

Если государь был ранней пташкой, поднимаясь и принимаясь за работу ни свет ни заря, то гражданин Меншиков, если не было особенной нужды, предпочитал поваляться в постели допоздна. А его дворня строго следила, чтобы покой барина никто, кроме Петра Алексеевича, не смел нарушить. «Ты с ним не особенно церемонься, — напутствовала Дарья. — Скажут, что спит, начнут поперёк дороги становиться — разгони всех и растолкай. Он оценит». Девиз «Наглость — второе счастье» никогда не был жизненным императивом Юрия Николаевича, но он понимал, что есть люди, с которыми иначе нельзя. Александр Данилович относился как раз к этой категории.

Всё произошло в точности, как и предвидела Даша: светлейший в десятом часу утра изволил почивать, приказав дворне и секретарю никого, кроме государя, к своей персоне не допускать. Упомянутые честно попытались исполнить приказание буквально, но гражданские люди против егеря с огромным боевым опытом — это несерьёзно. Юрий Николаевич прошёл сквозь них как горячий нож через кусок масла, даже не заметив.

— С добрым утречком, Данилыч, — сказал криминалист, сходу открывая дверь в комнату светлейшего. У того, хоть и вправду лежавшего в постели, в руке уже была шпага. — Уйми челядь, я по делу.

— Вон подите, — без особенного удовольствия бросил сонный Меншиков ввалившемуся следом за Юрием секретарю. А когда тот, тоже без восторга на лице, удалился и закрыл за собой дверь, добавил: — Рожа и мундир знакомые, да что-то тебя не особенно припоминаю, егерь. Кто таков?

— Юрий Панченко, эксперт-криминалист следственного отдела, — представился тот.

— А, ты из…этих егерей, — понимающе проговорил Данилыч, неохотно вылезая из-под одеяла. Шпагу из рук он, впрочем, не выпустил. — Дело спешное?

— Да, потому и ждать не стал, пока ты проснуться изволишь. Слышал про взрыв?

— Слышал. Ты, стало быть, розыск по тому делу учинил? Много разыскал?

— Кое-что нашёл, — Юрий без приглашения присел на резной стул у самой кровати. — Я, собственно, только что от Петра Алексеевича, ему всё и доложил. Он меня к тебе послал, говорил — ты можешь рассказать следствию нечто важное.

Ответом ему был негромкий, но ехидный смешок.

— Значит, и ты увязал то дело с иноземцами и политикой? — Меншиков наконец вложил шпагу в ножны, потянулся, разминая суставы, и, стянув со спинки другого стула верхнюю одежду, снятую накануне, принялся не торопясь облачаться. — Ежели даже ты понял сие, то либо умён сверх меры, либо те господа не особенно скрывают свои намерения. Что ж тебя навело на мысли о…политике?

— Несоответствие затраченных ресурсов и достигнутого результата, — спокойно сказал Юрий, сделав вид, что пропустил мимо ушей подковырку собеседника. — То, что я увидел — это классическая операция прикрытия. Её одинаково успешно используют и воры, и политическая разведка. А так как красть здесь после тебя особенно нечего, то вывод один: политика.

— И ты сразу к делу. Нет чтоб сперва поговорить о том, о сём, — Данилыч уже понял, что гость не шутки пришёл шутить, но удержаться не мог. Натянул на себя штаны, камзол и, застегнувшись на все пуговицы, надел поверх сего нарядный кафтан с позументом. — Ну, к делу так к делу. Явился ко мне один человечишка, плюгавый такой, вроде чернильной душонки из конторы. На приём напросился, как бы по делу, а сам мне закидывает: мол, есть люди, готовые отвалить чёртову кучу денег за небольшую услугу.

— Когда это было? — поинтересовался Юрий.

— Едва «Полтава» корму показала.

— То есть, когда стало известно, что Карла перевозят из Москвы в Петербург. И что же этот человек ещё сказал?

— Предложил двести тысяч. Дал время подумать.

— Нехило. А ты что?

— А я сразу к Петру Алексеевичу. Дураков нет — в такие дела ввязываться, за которые топором по шее не самое худшее наказание. Он мне велел соглашаться и обо всём, что узнаю, ему докладывать. Разузнал и доложил, что кое-кто намерен Каролусу побег устроить. Это всё.

— Не всё, — дотошно уточнил криминалист. — На когда назначен побег?

— На завтра. В полночь в крепости смена караулов, так я должен устроить, чтобы Каролус после оной имел ключ и провожатого, и не имел препятствий к выходу на берег, где его станут в лодке дожидаться. Пётр Алексеевич знает.

— На такое дело заказчик сам не выйдет, опять исполнителей пошлёт, — задумчиво проговорил Юрий Николаевич. — Самого бы его за жабры взять…

— То уже не твоя печаль, эксперт, — Данилыч не упустил случая его снова поддеть. — Ты его, главное, не спугни раньше срока.

— А есть зацепки?

— Будут, — коротко хохотнул Меншиков, цепляя к поясной портупее богато инкрустированную шпагу. — Дай только срок.

— Хорошо, хоть предупредили меня, — покривился Юрий. — А то я уже не знал, что и думать, когда накопал…интересное… Деньги-то хоть взял с них?

— Половину вперёд, — Алексашка вернул ему едкую усмешку. — Сто тыщ на дороге не валяются. А явятся спросить за оные — так у меня шпага всегда при себе… А я тебя вспомнил. Видал под Полтавой: вы, егеря, здорово свеев тогда побили. Они так бежали, что мы их верхами едва догнать смогли… Да, дела были славные. А и ныне немало таковых случится, помяни моё слово, эксперт…

5

Для татар из Крыма набег — это способ жизни. Без набегов и ясыря Кырым быстро придёт в упадок.

В уходящем году, отмеченном победой России под Полтавой, у татар была договорённость с гетманом Мазепой, что грабить станут польские коронные земли. Благо там сейчас рай для людоловов: война всех со всеми. Они и взяли в этом году богатый ясырь. Но теперь Мазепы нет. На Сечи смута, московиты побили северного султана Карла и держат его в плену. Казалось бы, войско русского царя ушло в свои земли, есть шанс устроить зимний набег и пограбить его собственные города. Но татары не спешили. Ведь по всем приметам подступала весьма суровая зима.

В лютый мороз и самим татарам будет неуютно, и их лошадям. А уж сколько ясыря погибнет в пути от холода — то один Аллах и ведает. Издержек будет много, а прибыли — хорошо, если удастся вовсе без убытка обойтись. Потому хан Гази-Герай не торопился. Он ждал. Ждал — весны, тепла, молодой травы в степи и хороших новостей из Истанбула и с северных пределов, из которых явился султан Карл.

Вот тогда и стронется с места вся орда. Тогда и ясырь можно будет богатый взять, ведь воины севера захотят отомстить за свой позор, и московы будут очень заняты. А подлые ногаи, что в страхе после победы русских присягнули на верность их царю, пожалеют о своей ошибке.

Гази-Герай ждал, готовился к весеннему походу. Но хороших вестей не было ни с севера, ни из Истанбула. Более того — все новости как на подбор были плохими. И в первую очередь — именно из столицы Высокой Порты.

Переворот, что затевался Нуман-пашой в пользу принца Махмуда, провалился. Ахмед усидел на троне. Правда, ему пришлось пообещать новый поход против неверных, но посланники султана не спешат везти в Бахчисарай кисеты с акче и иные дары. А это означало, что поддержки в набеге Кырыму не видать, должны будут рассчитывать на свои силы. Гази-Герай у Ахмеда не в почёте, хан давно это знал. Что ж, значит, тогда и заносчивые османы не получат своей доли от ясыря татар. Они пойдут двумя войсками. А значит, и московы своё войско будут вынуждены разделить. Хоть что-то хорошее в такой ситуации.

Шло время, а новостей о побеге из плена султана севера всё не приходило. И из Истанбула тоже ничего хорошего. Но вот, когда действительно ударили морозы, и всех лошадей были вынуждены перегнать из-за Ор-Капу в Кырым, чтобы сохранить их до весны, прибыл сераскир Али-паша, посланник вазира Балтаджи Мехмета-паши. Он со всем почтением приветствовал потомка Чингисхана, обрадовал, что к весне в Кафу придут новые корабли с воинами султана, после чего они совместно пойдут в поход на неверных. А затем пригласил к себе в гости — выбрать красавиц для гарема, коих он привёз с собой для услады глаз хана. Хвастался, что девушки обучены пению, танцам и искусству стихосложения… Словом, хан пришёл в гости. Насладился танцами и пением красавиц, выбрал трёх девушек для себя. Вместе с сераскиром пил вкуснейший кофе, сваренный из зёрен, также привезенных Али-пашой. Ближе к вечеру, когда турок уже покинул Бахчисарай, а хан вернулся в свой дворец, охрана всполошилась криками, донесшимися из покоев владыки Кырыма. Гази-Герай катался по коврам, завывая от лютой боли, он раздирал на себе одежды, словно пытался добраться до живота и вырвать оттуда источник страданий… А когда сераскира всё-таки догнали, тот предъявил фирман султана, коим хан Гази-Герай за многочисленные прегрешения перед Портой был приговорён к смерти.

Место своего родича занял Девлет-Герай. Ярый сторонник войны с неверными, но куда более послушный воле султана.

Интермедия.

…Собственный побег Карл Двенадцатый попросту проспал.

Ему, естественно, ничего не сказали, просто тихо перевели в другую комнату — мол, в прежней протекла кровля, негоже его величеству находиться в аварийном помещении. А в час «икс» провожатый, подавший условный сигнал ожидавшим в лодке людям, подвёл к берегу человека в простом шведском мундире, со шляпой, небрежно надетой на лохматую светловолосую голову. Человек хромал на левую ногу, тяжело опираясь на толстую трость, и кутался в плащ: холодно, промозгло… Двое в лодке не успели опомниться, как пассажир и сопровождающий скрутили их болевыми приёмами. Короткий условный свист — и по дощатому настилу лодочного причала прогрохотали несколько пар тяжёлых сапог: подошло подкрепление.

— Есть добыча, — весело сказал «сопровождающий», коим, к огромному изумлению всех присутствующих, оказался светлейший князь Меншиков собственной персоной. — Теперь эти птички у нас соловьями запоют… В казематы обоих. В разные. И сообщите государю, что дело сделано.

Люди в зимней егерской форме ловко приняли пленников и, вытащив их на причал, поволокли в сторону бастиона. Пойманные, может, и хотели бы поднять крик, но такой возможности им никто не дал. А тёмная, пасмурная ночь вскоре начала щедро посыпать и берега, и реку мелким колким снежком.

[1] Наум Сенявин — флотоводец эпохи Петра Первого.

[2] Федосей Скляев — русский кораблестроитель, «птенец гнезда Петрова». Известен тем, что построил линкор «Полтава», а также изобрёл «бригантину нового манира» — по сути крайне маневренное судно, идеальное для балтийских шхер.

[3] Иоганн Михаэль фон Тальман, австрийский посол в Османской империи, по его докладам императорскому высшему военному совету восстанавливается картина отношений дипломатов при дворе султана.

Глава 5. Новый игрок

1

Ну, хоть что-то стало сдвигаться с мёртвой точки, и то хорошо.

Количество визитов и разнообразных встреч, конечно, резко выросло, но это не означало, что наметился прорыв. Весь смысл прошедших бесед сводился к одному: ай-яй-яй, не надо с французами водиться, они плохому научат. После каждой Катя старательно сдерживалась, чтобы не сказать вслух несколько слов из солдатского лексикончика. Похоже, русскую делегацию действительно воспринимали как эдаких неразумных детишек, которым следует читать нотации на тему «что такое хорошо и что такое плохо». Спасибо за это стоило сказать послу Измайлову, заслужившему такую «славную» репутацию в политических кругах Европы. Неплохо разбиравшийся в вопросах вербовки специалистов и разнообразных закупок, в политическом смысле этот человек был, скажем так, немного наивен. И к его окружению иностранные дипломаты относились так же.

Однажды Катя не выдержала и отправила дражайшему родственнику письмо, пересказывать дословно которое не стоит из этических соображений. Но смысл его был примерно следующим: мол, если не доверяешь и ограничиваешь разновсякими противоречивыми инструкциями, то какого результата ты ждёшь? Или инструкции в печку и свобода действий, или гори оно всё синим пламенем, самолично разруливай, надёжа-государь. Зашифровала как полагается и отправила. Ответ — аналогично зашифрованный — также приводить дословно не стоит, Пётр Алексеич отлично умел выстраивать многоэтажные словесные конструкции. Но после такого душевного вступления во втором абзаце сообщил следующее: мол, встречай Василия Лукича, он тебя обрадует. И делайте там что хотите, лишь бы получить нужный результат.

Лишь с приездом нового посла России в Дании — Долгорукого — положение стало меняться в лучшую сторону. Не последнюю роль в этом сыграли привезенные им секретные положения, дававшие переговорщикам больше свободы, нежели ранее. По крайней мере, теперь Пётр Алексеич словно сказал своим дипломатам: все предложения и обсуждения встречных инициатив — на ваше усмотрение, но в пределах разумного. И тогда наконец дело пошло как надо.

А европейские политики внезапно обнаружили, что их русские коллеги, избавленные от мелочной опеки из столицы, управляются ничуть не хуже их самих. Чего стоила грызня внутри шведской делегации, которую спровоцировал намёк русских на теоретически возможное сватовство царевича Алексея к принцессе Ульрике-Элеоноре. Герцог Фридрих Голштинский был обеими руками за! Ещё бы, ведь подобный брак делал его сына, маленького Карла-Фридриха, прямым наследником шведского престола — так как от Карла Двенадцатого в этом смысле толку не было. А вот посол Гёрц, тоже голштинец, не слишком-то воодушевился перспективой этого династического союза, ведь внутри Швеции слишком сильны были ультра-лютеранские настроения. И брак шведской принцессы с иноверцем мог быть воспринят неоднозначно. Так или иначе, раздор среди шведов был посеян, что весьма ослабляло их переговорные позиции, и слухи о том, что это устроили именно русские представители, мгновенно разлетелся среди дипломатов.

Поэтому завсегдатаями купеческого особняка, где в бельэтаже квартировали Меркуловы, сделались и маркиз де Торси, и фон дер Гольц — с которым Катя и Алексей умудрились наладить вполне дружеские отношения — и австрийский посланник, и даже Август Саксонский. А шевалье — к слову, его полное имя звучало как Пьер де Сен-Жермен де Париньи де Базож — вообще едва ли не переселился сюда. Едва супруги завершали дипломатические встречи, как он стабильно нарисовывался на пороге и отнимал у них время. Впрочем, человек это был весьма образованный, с ним было о чём поговорить. А с Алексеем они регулярно занимались прикладным фехтованием, предметно сравнивая немецкую школу, по которой учился Меркулов, с французской. Последнее обстоятельство, кстати, не очень-то Кате понравилось. Она прекрасно видела, что как фехтовальщик её супруг уступает шевалье де Сен-Жермену, уж слишком разный был у них боевой опыт. Драгуны больше привычны к тяжёлому кавалерийскому палашу, чем к более тонкой и лёгкой шпаге, да и приёмы немного другие. Потому она решила прекратить это безобразие раз и навсегда, притом, самым необычным для этой эпохи способом.

Период двусторонних встреч и договорённостей завершался. Скоро при датском дворе намечались рождественские празднества. Король Фредерик, большой любитель порастягивать удовольствие, не спешил объявлять о начале многосторонних встреч формата «круглый стол». Но новый русский посол передал ему письмо от Петра Алексеевича, в котором царь, со всеми необходимыми дипломатическими реверансами, довольно прозрачно намекнул, что лучше не устраивать из переговоров бюрократическую игру под названием «зайдите завтра». На какие ещё моменты, а также последствия, долженствующие наступить в противном случае, намекнул государь, неизвестно, но сегодня, 10 декабря по юлианскому календарю, 21 декабря по григорианскому, его величество король Фредерик спешно объявил на завтрашний день первое заседание международной конференции, посвящённой завершению Северной войны. Двусторонние встречи, прошедшие ранее, должны были прояснить позиции всех высоких договаривающихся сторон, а значит, завтра следовало быть, что называется, во всеоружии.

Поэтому стоило исключить даже теоретическую возможность какой-либо провокации, способной привести к срыву переговоров или даже просто к неучастию в них русской стороны. А значит, шевалье должен перестать тут шпагой размахивать, пусть даже с защитным помпоном на острие. Помпоны, они, знаете ли, имеют обыкновение слетать в самый неподходящий момент.

2

В качестве фехтовальной залы, которой в особняке Эдингера отродясь не было, мужчины использовали гостиную, лишь сдвигая к стенам стол и стулья. Хозяева дома не возражали. Они лишь отметили, что в случае повреждения мебели или паркета квартиранты попросту компенсируют убытки. Гости против этого тоже не возражали, и занятия фехтованием сделались регулярными.

Госпожа Меркулова в них участия не принимала, даже в качестве зрителя. Потому её появление — в полевом егерском мундире, со шпагой в ножнах, несомой на плече, егерским штурмовым клинком за поясом и со своим старым боевым ножом, пристёгнутым к левому бедру — равно удивил обоих джентльменов. При этом Катя отметила мгновенно промелькнувший и так же мгновенно задвинутый подальше профессиональный интерес шевалье к её облику в стиле «милитари».

— Решила поразмяться, Катенька? — Алексей сразу сообразил, что к чему.

— Почему бы и нет? — ответила та, доставая из ножен свою проверенную в бою шпагу. — Если шевалье не возражает, конечно.

— Мадам, — де Сен-Жермен раскланялся. — Правила хорошего тона предписывают не восхищаться подобным предложением, поступившим со стороны дамы, однако из любых правил имеются исключения. Я буду счастлив скрестить с вами шпаги.

— Один вопрос, — тон Кати был как всегда невозмутим. — Вы умеете драться по-шведски?

— Что вы имеете в виду под умением драться по-шведски?

— То, с чем мы столкнулись во время этой войны, шевалье: в одной руке шпага, в другой — ружьё со штыком. Или, на худой конец, тяжёлый кинжал, если речь шла об офицере, — пояснила дама. — Один такой офицер едва не отправил меня на тот свет, и, если бы не солдат, который его успешно атаковал, мы бы с вами сейчас не разговаривали… Итак, вы умеете драться по-шведски?

— Бою со шпагой и кинжалом меня обучали, мадам, но пускать в ход сие умение пока не доводилось, — признался француз.

— Тогда поединок может быть поучительным для нас обоих, — Катя перебросила ему через половину комнаты егерский нож в ножнах. — Это вам вместо кинжала.

— Довольно тяжёлый нож, — шевалье поймал «посылочку», вынул егерское вспомогательное оружие из простых кожаных ножен и оценил параметры. — К такому нужно привыкать… Помпоны?

— Пожалуй, да. Эксцессы ни к чему… нам обоим.

Поединок, за которым Меркулов немного настороженно наблюдал, присев на краешек стула, начался с прощупывания противниками обороны друг друга. Оба осторожничали — каждый по своей причине — но вот разведка окончилась. Это стало понятно по тому, как выпады и удары стали увереннее, и оба противника пустили наконец в ход вторую вооружённую руку. Алексей видел, что его драгоценная супруга использует именно шведскую манеру боя. И сразу, едва темп поединка увеличился, стало ясно, почему шведы считались отменной пехотой. Француз использовал длинный штурмовой нож исключительно как защиту, тогда как Катя атаковала с обеих рук. По-шведски, не боясь сокращать дистанцию до минимума. Наконец ей удалось блокировать шевалье, отбросив шпагой оба его клинка с линии атаки, мгновенно сократить дистанцию, и… Кончик её старого доброго воронёного ножа остановился в полудюйме от глаза шевалье.

— Вот так дерутся шведы в рукопашной, — сказала Катя, комментируя финал поединка. — И у того, кто не знаком с их манерой боя, немного шансов. Почему вы не атаковали левой?

— Вероятно, потому что не был этому обучен, мадам, — признался де Сен-Жермен, возвращаясь в исходную позицию. — Так же, как и вы в своё время: иначе не было бы упомянутого вами случая со шведским офицером.

— Я быстро учусь.

— Прекрасная привычка, мадам, — шевалье отсалютовал ей шпагой. — Стараюсь придерживаться той же тактики: если остался в живых, обязательно научиться приёму, которым меня едва не убили… Не сочтите за дерзость, мадам, если я попрошу вас обучить меня шведской манере боя.

— Если бы вы попросили меня показать, как лучше всего ей противостоять, я бы с радостью согласилась, — всё так же спокойно ответила Катя, вкладывая в ножны весь свой «холодняк». — А так — этой манере вас может научить любой шведский пехотный офицер. Премудрость невеликая.

Она видела: до шевалье дошло, что разговор был не фехтовальный, а политический. Да и вся эта сцена — тоже. А значит, и его ответ последует в том же ключе.

— Шведы — отменные солдаты, — проговорил француз. — Они прекрасно обучены драться. Но ещё лучше они умеют слушаться приказов старших офицеров. Думаю, половина их успеха на поле боя заключается именно в этом.

— Эти ребята — мастера атаки. Но в обороне они где-то на среднем уровне; хороший, крепкий удар держат не особо. В этом нам довелось убедиться лично. Шведы были обречены потерпеть поражение от того, кто не только выдержал их натиск, но и сам перешёл в атаку… Полагаю, это также невеликая премудрость, которую может освоить каждый желающий.

По глазам шевалье было видно: он всё понял как надо и передаст своему начальнику — маркизу. Да и сам сделает кое-какие выводы. Нужно было постепенно наводить французов на мысль, что ставка на шведов «не сыграет» при любом раскладе. А когда они перенесут все свои политические гири на османскую чашу весов… О, вот тогда и начнётся самая интересная партия этого времени.

Если, конечно, старый французский король не выйдет из комы и не продолжит свою политику, безумие которой было ясно даже его сыну. Но так как надежд на выздоровление старого Луи немного, то в переговоры в Копенгагене, скорее всего, положат начало новой политической конфигурации в Европе — с учётом сил и интересов России как нового игрока.

Интермедия.

— С чего это король датский вдруг заторопился, Катя? Или Пётр Алексеевич в том письме ему отписал, что устал ждать невесть чего?

— Скорее всего, государь ему намекнул, что не стоит ждать новостей о побеге шведского короля из плена, Алёшенька… Прости, не могла тебе сказать раньше, с меня слово взяли, что даже тебе…

— И он в том участие имел?

— Вряд ли, но знал наверняка. Иначе не тянул бы кота за одно место с этими переговорами.

— Ну и гадючник… Ведь с государем у него договор.

— Это и есть политика, солнышко. Каждый соблюдает только свои интересы. И союзнические обязательства, и договоры здесь соблюдают только до тех пор, пока те оным интересам соответствуют… Это и есть высокая европейская цивилизация, её самая суть… Во что ты только ввязался, любимый…

3

— Уж поверьте, шевалье, в центре внимания на нынешней…конференции будут вовсе не шведы. И не мы. И даже не русские, хотя эта их дама и преподнесла уже не один сюрприз. Солировать нынче желают на острове за Па-де-Кале.

— Английский посланник весьма уверен в себе, ваше сиятельство.

— Я был бы весьма удивлён, если бы он не напустил на себе подобный вид. Но следите за лицом Уитворта. Оно скажет нам больше, чем его язык…

«Круглый стол» начался примерно так же, как начинался любой малый приём у короля Дании. Разве что без сонма придворных обоего пола, толпящихся в зале. Его величество Фредерик изволил принять ото всех иностранных послов и переговорщиков заверения в искреннем стремлении к миру, после чего объявил о начале конференции. И сам воссел во главе стола — к слову, не круглого, а овального, и достаточно большого, чтобы за ним уместились все делегации. Рядом с собой он разместил единственного, кто был равен ему по статусу — Августа Саксонского.

— Мы рады видеть вас всех за столом переговоров, — Фредерик произнёс заранее заготовленную краткую речь. — Ваше желание остановить кровопролитие и приблизить миг заключения угодного Господу мира мы разделяем в полной мере. Особо желаем отметить личное присутствие брата нашего Августа, курфюрста Саксонии и короля Польши…

Упоминание польского королевского титула в применении к Августу все поняли без перевода: ставленник Карла — Станислав Лещинский — не считается политической фигурой, и его статус не будет являться предметом серьёзного обсуждения, даже если такой вопрос и поднимут. Маркиз де Торси поскучнел: датский король единственной фразой лишил его одного из козырей будущей политической игры.

Фредерик говорил недолго, расставляя нужные акценты, и под конец передал слово Августу. А тот уже развернулся по полной программе, задвинув речь минут на десять. После него высказывались прочие представители. Слово давали всем — кроме русских.

— Нас попытаются лишить голоса, — Василий Лукич качнул локонами пышного светлого парика, чуть обернувшись к сопровождавшей его госпоже Меркуловой. — Таковое желание высказывали и англичане, и…некоторые наши союзники. Придётся напомнить о себе.

— Да уж, этой говорильне нужен небольшой скандал, — негромко сказала ему Катя. Парадное, расшитое серебром платье и жёсткий корсет создавали дискомфорт. В зале зажгли огромное количество свечей и натопили так, что нечем было дышать, но ради дела она готова была потерпеть, благо, хотя бы веер есть. — Могу принять удар на себя.

— Что ж, развивайте атаку, а я в должный момент сделаюсь вестником мира.

Словесные баталии тоже имеют свои неписаные правила, за нарушение которых наступают последствия. А какие именно — зависит от фантазии других участников переговорного процесса. Василий Долгорукий с юных лет делал карьеру по дипломатической части. Его напарница по переговорам полжизни провела в сражениях. Но они прекрасно понимали друг друга — эти два солдата с разных фронтов одной и той же войны.

4

Момент дипломатической атаки настал, когда слово дали Чарльзу Уитворту.

— Я не стану долго говорить, — произнёс он, предварив эти слова протокольными славословиями в адрес датского короля. — Любой мир куда лучше войны, а значит, нам с вами предстоит выработать документ, способный гарантировать его. Давайте же приступим к сему богоугодному делу. Моё предложение — начать обсуждение немедля. Хватит слов, перейдём к делу.

— У меня встречное предложение, — переговорщики даже слегка вздрогнули, когда в зале раздался громкий, но совершенно спокойный женский голос. — Прежде, чем начнётся обсуждение статей будущего договора, предлагаю вспомнить, благодаря кому это собрание оказалось возможным…в столь сжатые сроки и в такой конфигурации.

— Мадам, — лицо английского посланника, тоже обрамлённое локонами модного парика, отразило лёгкую досаду: не прокатило. — Ради Бога, простите мою бестактность. В своём стремлении к скорейшему заключению взаимовыгодного мира я проявил неоправданную поспешность. Конечно же, никому не стоит забывать, что сия конференция стала возможна лишь благодаря невиданным успехам русского оружия.

— Я рада, что вы признаёте этот факт, и принимаю ваши извинения, господин посланник, — тон госпожи посланницы оставался всё так же спокоен, хотя она отметила, как нервно, даже испуганно дёрнулось лицо короля Фредерика. — Если высокие договаривающиеся стороны действительно собираются заключить взаимовыгодный мир, то в нынешней обстановке надлежит учитывать мнение всех участников сего процесса, без изъятия.

Европейские политики были неприятно удивлены. За последний век они привыкли к тому, что представители России если и участвуют в каких-то международных собраниях, то в качестве статистов. Россия ничего не решала в европейских делах. Всего десяток лет назад чудаковатый царь этого захолустья ездил по Европе и учился всему, чему только мог. Политики Европы на полном серьёзе обсуждали, какие выгоды получат их страны, когда — не «если», а именно «когда» — шведы подомнут под себя эту бездонную кладовую ресурсов. И даже немного жалели Петра: даровитый молодой человек, пропадёт ни за грош…

А сейчас все присутствующие услышали голос новой России — той, что резко и непредсказуемо изменила ход европейской политики, сломав все конструкции, построенные на неодолимой силе шведов. Да и дамочку царь Пётр на переговоры прислал непростую. Эта особа не станет по-женски деликатно отмалчиваться в ответ на политические оплеухи, вроде той, что попытался отвесить ей англичанин, а размахнётся и даст сдачи… Что ж, Полтавская баталия показала всей Европе, чтопродолжать игнорировать Россию так же, как привыкли — за последние сто лет — при всём желании уже не получится.

Куда повернёт штыки армия, победившая доселе непобедимого Карла?.. Был шанс, что удастся поставить русских под контроль по примеру того, как Франция фактически контролировала шведскую армию, и заставить их воевать там и тогда, где это будет выгодно той же Дании или Саксонии… или кому-то иному. Но надежды на то, что царь Пётр, подобно «брату Каролусу», будет только шпагой размахивать и не станет претендовать на лавры вершителя судеб континента, явно не оправдывались. Ученик попался слишком уж способный. Того гляди, учителей превзойдёт… А самое неприятное — что теперь придётся потесниться. Россия не просто выбила с шахматной доски шведскую фигуру, заняв её место. Россия претендовала на достойное место в «европейском концерте»: мол, мы не фигуры, а игроки. И тут либо следовало принимать какие-то срочные меры для предотвращения этого нежелательного события, либо…мириться с новым положением дел.

Пожалуй, для первого заседания конференции этот вывод стал основным. И даже умиротворяющие заверения посла Долгорукого никого не успокоили. Опытный дипломат просто сгладил острые углы, оставленные скандальной дамой, но дезавуировать её слова не стал. Плохой признак: это означало, что дама выражала официальную позицию своего государя.

5

…Действо, происходившее на его глазах, вызывало в душе шевалье де Сен-Жермена смятение. Происходило то, что не должно было произойти, чего не было ни в одном из виденных братьями вариантов. Там, в картинах, формируемых загадочным механизмом, Россия либо бесславно погибала в столкновении с Карлом Двенадцатым, либо побеждала на поле сражения, но все её политические союзы расползались, словно гнилая ветошь. Ни в одном из возможных будущих ещё как минимум лет семьдесят на российском горизонте не просматривалось ни одного дипломата, способного как держать удар, так и последовательно проводить политику своего государства.

Что это было? Чьё вмешательство?

…Братство, избравшее путь Разума^[125], сделало всё возможное, чтобы воплотить самый желательный для себя вариант из предложенных тем механизмом. Тот, где на его пути не будет никакой России. Всего-то и нужно было, что выбрать оный из всех, показанных ранее, а механизм уже сам решал, что потребуется для его реализации… Простота решения их восхитила: воистину, холодный разум, не замутнённый никакими людскими эмоциями, способен видеть на века вперёд. Достаточно было избрать в будущих временах группу отменных воинов, подбросить им большое количество того ужасного оружия, коим сражались далёкие потомки, и направить их туда, где небольшое усилие должно было раз и навсегда лишить Братство досаднейшей из помех. Дальнейшая судьба переброшенной в нынешнее время группы воинов никого не волновала. Хотя раздавались голоса, что их не помешало бы взять на довольствие и использовать для решения иных задач… Но случилось непредвиденное. На склад оружия по воле случая вышла совсем другая группа воинов — враги тех, кого задумывали перемещать первоначально. И бездушный механизм переместил их всех, и тех, и других. Притом так, что братья только за головы схватились… А оружие так и осталось в ведении противников…

План, который разрабатывали и проводили в жизнь несколько поколений членов Братства, провалился в тот момент, когда реализовался.

Что вмешалось? Или — кто?

Де Сен-Жермен не видел механизм: ещё не дорос до нужного «градуса», чтобы быть посвящённым в тайну. Но он уже знал, что это устройство было обнаружено во времена Чёрной Смерти^[126]. Вокруг него и возникло Братство как таковое. Предшественники долго и кропотливо изучали доставшееся им величайшее сокровище — таинственный механизм, умевший предвидеть варианты будущего. С помощью его предвидений они сумели добиться влияния, избежать многих опасностей, и к настоящему времени вплотную подошли к почти открытому внедрению идей Братства под видом философско-мистических течений в среде дворянства и высшей страты купечества. Но истинный прорыв случился лет пятнадцать назад, когда — случайно или нет — лучшие умы Братства сумели найти способ управления механизмом. Оказалось, что он умеет не только картинки показывать… Словом, то, что задумывали растянуть ещё на века, оказалось возможным реализовать в течение нескольких лет.

И такой оглушительный провал…

Здесь, за этим столом, должны были сидеть совсем другие люди и обсуждать совсем другие вопросы. Но механизм, исполнив желание братьев, умер. Не то, что перемещений материальных объектов во времени — даже картинок с вариантами будущего больше не было. Братство, конечно же, пыталось исправить ситуацию. Накопленные за три с лишним века богатства позволяли действовать стремительно и дерзко, покупать политиков любого ранга и заметать любые следы. Но что-то — или кто-то — раз за разом наносило ответный удар. Карл Шведский не то, что во второй — и в первый раз не должен был попасть в плен. Этого не просматривалось в вариантах будущего, даже в самых маловероятных. Но если первый раз всё можно было списать на резкое изменение обстановки, связанное с людьми будущего, то к походу на Россию Карла готовили основательно. Случайности должны были быть исключены. Его походная казна ломилась от денег, как награбленных в Польше, так и полученных от различных доброжелателей. Его главная армия достигла численности в семьдесят тысяч, шведы ещё никогда не собирали такой огромный экспедиционный корпус. Его снабжением занимался самый лучший выжиматель соков из населения захваченных стран — генерал Стенбок — а Польша могла дать шведской армии огромное количество провианта и боеприпасов… И что в результате? Карл, коего превозносили как великого стратега, растратил доставшиеся ему ресурсы со щедростью записного кутилы. Насовершал массу тактических глупостей и наконец ввязался в безумную авантюру, решив, что сможет одной рукой осаждать не желавшую сдаваться крепость, а другой — победить царя Петра. Результат не заставил себя ждать.

Лучше бы он не армию растранжирил, а серебро из походной казны. Тогда не возникли бы вопросы, откуда у короля стремительно бедневшей на не прекращающихся десятилетиями войнах Швеции взялись такие огромные деньги. Здесь прокол оказался настолько явным, что беспокойство стали проявлять и те, кто не должен был даже подозревать о наличии Братства. И чего это теперь будет стоить, никто не мог дать ответ. Ведь премудрый механизм мёртв, а люди слабы и грешны…

…Одна из тех, кто нарушил планы Братства, сидит за столом, где решается судьба Европы на ближайшие несколько лет, если не десятилетий. Этого не должно было случиться. Но почему Братство не отдало Сен-Жермену приказ устранить её? Шевалье не знал.

Однако привычка повиноваться приказаниям старших членов Братства была не худшей чертой представителя обширного, но не слишком влиятельного рода. Опыт подсказывал, что они всегда, при любых обстоятельствах оказывались правы… Хотя, раньше у них было такое подспорье, как механизм. А сейчас?

Шевалье не знал и этого. Но продолжал повиноваться, как и прежде, надеясь, что во главе Братства стоят люди, у которых на плечах отнюдь не котелки с кашей.

Интермедия.

—…Не ждите скорых результатов, Екатерина Васильевна. Сия говорильня может длиться годами.

— Только в том случае, если ничего не меняется. Но вы же знаете Петра Алексеевича.

— Да. Когда государю надобно, он годен и узлы разные мечом разрубать… Мыслю я, по весне турки зашевелятся. Султан едва на троне усидел, ему потребно янычар задобрить, а чем, ежели не добычей воинской? Да, вам уже сказали, что хан крымский, Гази, помер?

— Сам, или помогли добрые люди?

— Сераскир султанский ему непростое угощение привёз. Теперь там ханом стал Девлет, известный любитель пограбить… Словом, с весны следует ожидать набега. Готовимся, как можем. А ближе к лету и турки в поход выйдут. К тому часу договор следует исправить, чтоб противу нас в Европе никто оружия не поднял, покуда турка бить станем.

— Значит, найдутся те, кто начнёт волынку с договором крутить… Что ж, если вы, Василий Лукич, дадите добро, я их в печень клевать начну, как тот орёл прикованного к скале Прометея. Вы им пряник показывайте, а я стану демонстрировать кнут. В газеты писать продолжу, это им тоже не нравится… А Пётр Алексеевич со своей стороны тоже что-нибудь придумает. Общими усилиями должны выжать нужный нам договор ещё весной.

— Вам государь случаем не сказал, что именно собирается…придумать?

— Не сказал. Пообещал сюрприз. Честно говоря, самой немножко страшно. Он ведь как что-нибудь придумает, так хоть стреляйся.

— На вашем месте я бы ещё раз переговорил с его величеством Августом. Более предметно, так сказать.

— Вы полагаете… Польша?

— Неурядица там затянулась и стала угрожать нашим границам, её следует завершить. Но притом завернуть всё в красивую бумажку и подать Августу яко исполненный долг союзника. Имею подозрение, будто государь уже переписку на сей счёт с его величеством ведёт, через головы всех посланников.

— А красивая выйдет комбинация, Василий Лукич, если всё так и есть… Что ж, завтра к нам снова маркиз в гости явится. Начну с его печени, а после примусь клевать англичанина…

6

…А где-то там, на самом краешке Балтийского моря, в самом молодом городе Европы глядел на шершавую от снега Неву молодой шведский король. Ему уже рассказали о сорванной попытке организовать побег, и он, хоть и не знал имён, явок и паролей, но примерно догадывался, кто за этим стоит.

Именно поэтому ему очень не хотелось бежать из Петербурга.

Карл боялся безвестности, сомнительной славы неудачника, предательства близких ему людей. Смерти — нет, не боялся. С этими людьми, что подбросили ему в уходящем году такой «подарочек», как группу Хаммера, он ничего изменить не смог. Обычно за такие просчёты те люди наказывают смертью, даже королей. Далеко ходить не надо, достаточно вспомнить судьбу Карла Первого Английского. А до того — его несчастной бабки, Марии Стюарт. Но те люди прекрасно знали, чего на самом деле боится Карл Двенадцатый Шведский. И они с преогромным удовольствием устроят ему всё вышеперечисленное. И предательство близких, и славу неудачника, а затем и безвестность.

Царь Петер знает о них? Может быть, и знает. Во всяком случае, действует так, словно учитывает их влияние и богатство, и старается обходить расставленные ловушки. Опасается — но не боится.

Почему?

У Карла Шведского ещё год назад не было ответа на этот вопрос. Теперь — есть.

Хаммер был обыкновенным наёмником. Он знал о будущем не больше самого Карла. А может, и много меньше. Но у «брата Петера» под рукой были люди, которые могли приоткрыть для того завесу грядущего. Их истинное оружие — знание не только событий, но и глубинных процессов, к оным приведших. Вот и секрет царя: он знает, как должно поступить, чтобы не оказаться в дураках. И это настолько сильная позиция, что Карл действительно готов наплевать на свои претензии к «этому долговязому варвару» и войти с ним в политический союз.

И тогда поглядим, кто и кому устроит безвестность.

Глава 6. Слепцы и поводыри

Интермедия.

— Вид, конечно, ещё тот, да… Особенно прикольные шапочки у гренадеров. И вдвойне прикольно, когда мундиры им завезли новые, а шапки остались старые… Вообще-то в исторических документах по-настоящему достоверных данных из этого времени так мало, что я уже никакому фасону не удивляюсь.

— Тебя саму ничего не смущает?

— Кроме кринжовой униформы — ничего. Наша, егерская, всё-таки привычнее и практичнее.

— Местные ребята на тебя косятся: мол, что в голове у этой девки, если она в охотку в мужеском платье ходит.

— Знаешь, пусть лучше косятся, как на ненормальную, чем глазами на мне дырки будут протирать… Кстати, нашла на планшете фотки реконструкторов, как раз в мундирах начала восемнадцатого века. И чёрт меня дёрнул показать их Петру Алексеичу. Ты бы слышал, как он матерился!..

1

Нужно ли кому-то рассказывать, что такое русская зима? Не русским, так уж точно. Да и шведа ею удивить сложно. Однако, выступив в первых числах ноября из Москвы в длительный переход до Тобольска, новоназначенный сибирский губернатор взял курс сильно южнее обычного, рассчитывая перезимовать в Харькове, где, как он точно знал, были большие провиантские «магазины». В противном случае и двум тысячам русских солдат Сибирского полка, и трём тысячам пленных шведов, определённых на поселение в суровых краях, пришлось бы встречать зимушку где-нибудь в степи между Доном и Волгой.

Курьера с письмом харьковскому коменданту Евгений направил, едва миновали Белгород. Да и ранее писал ему: мол, встречайте, будем у вас зимовать. Насколько он знал, в этой должности сейчас находился один из героев Полтавской баталии — генерал-майор Савва Айгустов. Белгородский пехотный полк, героически защищавший редуты и понесший потери, был отправлен в Харьков на доукомплектование и зимние квартиры. Лично пересекаться с Саввой Васильевичем пришлось только перед самой битвой, да и то мимоходом: все готовились к сражению, было не до знакомств. После битвы встретились только за пиршественным столом у государя и снова едва перебросились парой слов. Теперь предстояло свести более тесное знакомство: капитан лейб-гвардии егерской роты Преображенского полка Черкасов намеревался провести в городе по меньшей мере три-четыре месяца. А по весне, как только просохнут дороги, начать марш-бросок в восточном направлении.

Шведы умели совершать скорые марши, их к этому приучали все короли, начиная с Густава Адольфа. Сейчас, будучи в статусе пленных, они несли на себе только часть амуниции и провианта — оружия их, естественно, лишили. Потому и шагали скандинавы бодро, от Москвы до Белгорода добрались всего за восемь недель. Глядя на них, постепенно научились очень быстро маршировать и русские солдаты.

Евгения, кстати, удивляло, что за всё время перехода не сбежал ни один швед. Свои солдатики — бегали, аж трое. Двоих поймали тут же, буквально на выходе, третьего — привели через день, связанного. Попался солдатам местного гарнизона, патрулировавшим местность. И если первых двух Евгений не без помощи какой-то матери сумел вразумить, выписал им кучу нарядов вне очереди, определил в штрафной взвод и замял дело, то третьего дурака пришлось прилюдно казнить. Строго по нынешнему закону. К слову, никаких недопониманий со стороны шведов он не заметил: у них был точно такой же закон, каравший смертью за дезертирство.

Когда у тебя под отчётом пять тысяч солдат — и своей армии, и пленных — поневоле будешь искать более «сытый» путь, иначе есть риск довести в Тобольск в лучшем случае половину. А если учесть, что во главе шведского корпуса поставили фельдмаршала Рёншельта, то тем более не стоит усугублять ситуацию. В общении с русскими Карл Густав был пренеприятнейшим типом — упёртым и фанатичным. Впрочем, с капитаном Черкасовым он как раз держался вполне уважительно, и не только потому, что этот человек принял шпагу у сдавшегося в плен короля Карла. Евгений готов был поспорить, что фельдмаршал углядел в нём нечто хорошо знакомое. Почти родное.

—…Мне приятно беседовать с вами, капитан, — признался Рёншельт, когда «главный егерь Всея Руси» во время очередного перехода задал ему прямой вопрос на эту тему. — Вы образованный человек с отлично подвешенным языком. Не заносчивы с подчинёнными и не подобострастны с вышестоящими персонами; словом, знаете себе цену. Но более всего мне нравится ваше отношение к жизни… Что я имею в виду? Иной раз ловлю себя на мысли, что вы — единственный взрослый среди этой толпы великовозрастных детей.

При этом фельдмаршал кивнул куда-то назад — где как раз маршировали русские солдаты. Сами господа офицеры были верхом и, пустив лошадей шагом, имели возможность поговорить «за жизнь». Всё равно скучно, а так хоть как-то скрасят время… Снег, пусть и неглубокий, уже выпал, глазу не за что зацепиться — всё либо белое, либо чёрное, покрытие белым. Было довольно-таки холодно и ветрено, фельдмаршал мёрз: его мундир, пусть и добротного дорогого сукна, не был рассчитан на русскую зиму с такими ветрами, как сейчас. А Евгений уже обрядился в зимнюю общеполковую форму — поверх мундира овчиный тулуп, на голове вместо треуголки меховая шапка польского фасона с капитанским значком, а на ногах высокие сапоги поверх толстых вязаных чулок — обычных для того времени. Он уже предлагал Рёншельту аналогичную одежду по сезончику, но тот отказался.

— Я бы не был так категоричен в отношении наших солдат, — разговор шёл на северогерманском варианте немецкого языка, который Евгений за эти годы успел хорошо изучить. — Им не хватает знаний, только тем они от нас с вами и отличаются.

— Есть люди, которым знания вредны, — Рёншельт сделал неопределённый жест. — Ибо они попросту не сумеют ими воспользоваться во благо. Увы, таковых много и среди шведов… Да, всё хотел спросить, господин капитан: говорят, вы происходите из казаков? Они пользуются славой отменных всадников, но вы не проявляете особых умений в верховой езде. Не могли бы вы удовлетворить моё любопытство, рассказав о причинах сего загадочного явления?

— В этом нет никакой загадки: я не кавалерист, а пехотинец, — ответил Евгений, уже зная, к чему клонит дотошный швед. Это был далеко не первый намёк на его инаковость.

— Пожалуй, даже солдаты пехотных полков более ловки в обращении с лошадьми, — с едкой ноткой отметил пленный фельдмаршал. — Знаете, за всю жизнь я всего лишь один раз видел людей, которые были бы великолепными солдатами, обладали невиданной быстротой реакции и принятия решений в бою, и в то же время проявляли редкостное неумение в самых простых вещах. К примеру, в верховой езде.

— Вы всё время хотите задать мне некий вопрос, но почему-то не решаетесь, ходите вокруг да около, — усмехнулся сибирский губернатор. — Не стесняйтесь, спрашивайте.

— Что ж, если вы не против… — Рёншельт поправил подбитый мехом, но уже несколько потёртый плащ, чтобы поменьше задувало. — Примерно год назад в Варшаве в ставку его величества прибыло некое подразделение. Их было тридцать шесть человек под командой английского наёмника. Мундиры до крайности странные — вроде ваших егерских, только окраска ткани донельзя любопытная. Пятнами, словно жухлая листва на земле. Собственно, странным у них было всё, от сапог до оружия, от речи до поведения. Они крайне неохотно общались с нашими офицерами и солдатами. Пожалуй, только его величество и я были теми единственными, с которыми они охотно беседовали… Однажды — Богом клянусь, это произошло совершенно случайно! — мне довелось услышать часть разговора их командира с его величеством. Наёмник упоминал некую разницу более, чем в три столетия, которая пролегла между ими и нами. Когда я наконец осознал то, что услышал, все странности, связанные с этими людьми, нашли своё объяснение… Конечно, если Всевышнему угодно, то и не такие чудеса могут случиться. Но ответьте, ради Бога — вы тоже явились из грядущих времён? Слово дворянина — я сохраню вашу тайну.

— Что ж, храните мою тайну, — с улыбкой ответил Евгений. — Тот наёмник не солгал: он действительно пришёл из будущего. Так же, как и я.

— Если бы знать это раньше…

— История не знает сослагательного наклонения, фельдмаршал. Хотя… Считайте, что и Петру Алексеевичу, и вашему королю судьба подарила по одинаковому шансу изменить будущее. Но воспользовался этим подарком только Пётр Алексеевич.

— Увы, мой король никогда не отличался способностью к извлечению должных уроков из прошлого и настоящего, — вздохнул Рёншельт. — Как видно, и из будущего тоже… Не откроете секрет, какая судьба ждёт его величество?

— Незавидная, — уклончиво ответил Черкасов. — Большего не скажу, уж простите. И так уже много изменилось. Вы, к примеру, здесь не совершили один крайне гнусный поступок^[127]. Просто не успели или обстоятельства так изменились, но это факт. Однако я точно знаю, что вы способны на эту гнусность, если, образно говоря, звёзды сойдутся. Потому вы и стали единственным, кому не предложили перейти на нашу службу.

— Сказать по правде, я бы и не принял этого предложения. Но благодарю за предупреждение. Не каждый день узнаёшь, что где-то в иной канве бытия ты совершил нечто отвратительное.

— В чём-то вы счастливее меня, фельдмаршал. По крайней мере, завеса над вашим будущим пусть на волосок, но приоткрылась. Своего — я не знаю. И спросить не у кого…

Ветер усиливался. Небо нависло тяжёлыми тучами, потемнело и начало осыпаться на землю косо летящими снежинками. Солдаты, тоже одетые в зимние тулупчики и шапки, старались повернуться к ветру спиной или хотя бы боком. И с надеждой поглядывали в сторону полевых кухонь, где прямо на ходу повара уже разжигали печи и начинали готовку. Евгений огляделся: просвета в тучах не видать, да и вечереет, вообще-то. Значит, нужно делать привал. До Харькова ещё два дня пути, и эти дни надо было пережить. Желательно, без потерь.

2

Маленькая крепость на холме, подновленная менее года назад по приказу Петра, когда ожидали удара шведов, но ещё не были точно уверены, где он воспоследует. Пара монастырей, несколько церквей и заснеженные бедные выселки по берегам Лопани и речушки Харьков. А ведь Евгений помнил этот город совсем другим — огромным, не утеснённым никакими стенами… и глубоко несчастным, словно дитя, которое силой забрали из родной семьи и в приказном порядке отдали злой мачехе.

И там, и здесь он видел одинаковую картину: довольно крупный город, имеющий собственные учреждения образования, окружённый жавшимися к нему маленькими сёлами и хуторами. Большие поселения здесь не было смысла ставить из-за постоянной опасности татарских набегов. И при первом же известии о приближении татар селяне сбегались под защиту крепостных стен. В таких условиях много добра не наживёшь, оттого и бедны здешние поселения.

Впрочем, в последнее время кое-что изменилось к лучшему. По крайней мере, наметился негативный для татар тренд: стоило им наскочить на русские города, как случался досадный афронт. Пушки вроде бы стали бить немного дальше и немного точнее, ружья — стрелять немного чаще, но этого «немного» вполне хватило, чтобы наскоки на города и крепости южной России сделались для татар и иже с ними опасным занятием.

А вот окрестности городов и крепостей они разоряли дотла. Это правда.

Черкасов уже бывал на этой горке — три с лишним сотни лет спустя. Приезжал в гости к одному из друзей по спорту. Помнится, где-то в районе этого спуска и гуляли. Только тогда там был какой-никакой, но асфальт, а здесь — утоптанный и промёрзлый грунт. Проверить, есть ли каменная или деревянная вымостка на крохотной площади у церкви, не представлялось возможным: её покрывал слой плотно утрамбованного ногами людей снега.

И — да — Черкасов отчётливо видел на берегу Лопани заснеженный грузовой причал. Речка была явно пошире и помноговоднее, чем три века спустя, раз по ней могли ходить даже небольшие купеческие судёнышки. Сейчас её сковал лёд, и по этому хрупкому «мосту» то и дело бегали здешние ребятишки…

Маленькая унылая захолустная крепость, укреплённая, может быть, чуточку лучше, чем Полтава. Гарнизон… Без белгородцев здесь, наверное, и защищать-то город было бы некому: гарнизонные солдатики — поголовно новобранцы, только-только приступившие к изучению устава и матчасти. Да их ещё и некомплект. Зато провиантские склады забиты под завязку и есть где разместиться.

Как ни странно, Савва Васильевич от перспективы усиления гарнизона до весны почему-то в восторг не пришёл. Хоть он и знал, что царёв шурин не заносится и лишнего не требует, но спорить с такой персоной себе дороже. И потому его недовольство выражалось в сухом деловом тоне их разговоров. Черкасов даже не сомневался, что Айгустов уже отправил в Москву как минимум одно письмо с жалобами на гостя: ничего личного, просто примета времени. Так, собственно, все праздники и прошли.

Покатился под горку уже и январь с его трескучими морозами, подступил февраль. Пленные шведы вели себя тихо. Обитали в отведенных для временного проживания казармах, утепляя и украшая свой быт по мере возможностей, проблем никому не создавали. За пределы города по понятным причинам их никто не выпускал, однако внутри стен крепости они перемещались свободно. Подрабатывали по мелочи, если была такая возможность. Комендант уже начал намекать, что готов рассмотреть вопрос расселения некоторого количества мастеровых пленных в Харькове, особенно упирая на то, что где-то с десяток шведских солдат завели близкие отношения с местными девицами и вдовицами. Евгений не имел ничего против, и они вдвоём с Саввой Васильевичем начали обсуждать, как этот момент обставить юридически. «Да проще не придумаешь, — сказал Черкасов. — Пусть венчаются со своими зазнобами, и дело с концом». Решение — в свете невиданной доселе веротерпимости петровской эпохи, когда разрешались межконфессиональные браки — что называется, лежало на поверхности. На том и порешили.

Рёншельт проводил время либо в беседах с Евгением — никого иного он в качестве достойного собеседника не признавал — либо за чтением латинских книг, обнаружившихся в местной бурсе. С Айгустовым отношения не сложились с самой первой беседы: оба хорошо помнили и встречу на поле Полтавской баталии, и какие потери при том понесли обе стороны. Впрочем, коменданту надменный швед не навязывался, и это всех устраивало.

3

Едва прошли скромные солдатские свадьбы, и новые харьковские обыватели переехали из казарм в дома своих избранниц, как Савва Васильевич внезапно вызвал Черкасова к себе. Дескать, дело спешное, бросай всё и приходи. Евгений, пока шёл к обиталищу коменданта, сломал себе голову, пытаясь догадаться, что могло стрястись. Может, шведы всё-таки что-то натворили? Или солдаты Сибирского полка? Эти как раз пытались пару раз учинить буйство в местном кабаке, приходилось самолично воспитывать гиперактивных солдатиков — в том числе и финансово. «Кулаки чешутся? Так найди меня и подерись! Одолеешь — слова не скажу!..» Желающих помериться силами с капитаном Черкасовым почему-то не нашлось. После вынесения выговоров, нарядов вне очереди и солидных штрафов солдаты поутихли, но мало ли что…

— Что случилось, Савва Васильевич? — он не стал терять время на предисловия и задал вопрос с порога. — Мои что-то натворили?

— Если б натворили, я б сообщил, — мрачно ответил Айгустов. — Татары в окрестностях объявились.

Евгений примерно представлял, что это означает, и ситуация ему совсем не понравилась.

— Они и зимой сюда набегают? — он задал уточняющий вопрос. — Лошадей же по такому снегу кормить нечем.

— А идут малыми отрядами, о треконь. Лошадь падёт — съедят, а сами на свежую пересядут. Ежели разорят село, то тамошними припасами лошадок покормят да ясырь возьмут и в свой Крым поганый гонят, — пояснил Савва Васильевич. — Малец на днях пропал, родня ко мне бегала — помоги, мол, сыскать. И так в дозоры верхами ходим, так отчего бы не помочь? Дни были погожие, потому следы быстро нашли. Он в село к сродникам побежал да заночевал у них. А тут татары… Словом, Евгений Васильевич, закончились спокойные деньки. Раз повадились, то уже не отстанут.

— В прошлом году они приходили?

— Да их тут давненько не видели, года три или четыре точно. Но не зимой они приходили тогда, за то поручусь.

— Значит ли это, что они сейчас не столько за ясырём, сколько в разведку пришли?

— Всё может быть, Евгений Васильевич. Не удивлюсь, коли так.

— Тогда они уже знают, что гарнизон усилен, но весной мы уйдём.

— Велел ли вам государь в особый срок в Тобольске явиться?

— Нет, сроки на моё усмотрение. Но если вы предлагаете немного задержаться, то в каком статусе будут шведы? Я бы не стал их вооружать. По крайней мере, пока город не в осаде. Да и то…

— Поживём — увидим, — философски заключил Савва Васильевич. Здесь, вне похода и парадов, он предпочитал в качестве повседневной одежды свой старый полковой мундир с нашитым на него новым генеральским позументом. И парика не носил. — Однако ж коль будет нужда, вы поговорите с фельдмаршалом свейским. Меня он слушать не станет, слишком много крови промеж нами. А вас послушает.

— Я сам отпишу государю, — Евгений не заметил, как сказал это по-здешнему, и с теми же интонациями, какие были приняты в этом времени. — Письмо будет зашифровано, кто попало не прочтёт. Но курьера надо отправить немедля.

Интермедия.

—…А старый чёрт-то слёг. Даст Бог, лечить его станут как должно — чтоб точно не встал.

Пётр Алексеевич относился к коллегам-монархам по большей части уважительно, однако были и исключения. То есть на публике-то уважение выражалось в должной мере — политику никто не отменял. А непублично государь имел возможность высказать всё. Что думал об оных на самом деле. Того же Карла Двенадцатого он искренне уважал за его тактические таланты, но по поводу стратегического мышления и государственной деятельности шведа выражал мнение исключительно матом. А насчёт короля Франции — язвил, как мог. Троллил, как сказали бы тремя веками позднее.

— Что по поводу его сынка скажешь?

— Если лепить ему прозвище — типа «Красивый» или «Август» — то сын Луи Четырнадцатого вполне заслуживает звания «Никакой». Папаша его полностью затмил и подмял. Внуки тоже особых надежд не подавали, о правнуках вообще молчу, там полный мрак… Разве что Филипп Орлеанский^[128]. Тоже не подарок, но хотя бы мозги в наличии. Если кто и пойдёт на договор с нами, то только он.

— Вот. Ты сразу поняла, к чему я клоню. Руки у нас коротковаты — королей во Франции ставить, однако ж и мы кое-что умеем… Словом, ты знаешь, к чему следует французов склонять. Кто бы от них в Данию ни явился, уломай его. Потребно станет — так и в Версаль прямо оттуда поедешь, договариваться. А я уже всё, что должно, сделаю.

— А в Польше, между прочим, чума снова объявилась. Шведы болтали, будто болеют солдатики Стенбока, которые в госпиталях лежат по ранению. А от них заражаются уже все, кто контактирует — медики, обыватели, здоровые солдаты. Пока объявили карантин, всех больных в бараки и за караулы. Даже пытаются кого-то лечить. К зиме чума там сама сдохнет. Но просто имей в виду, когда будешь строить планы в этом направлении.

— Только чумы нам и не хватало.

— Но ты, в отличие от прочих, хотя бы знаешь, откуда она на самом деле берётся и как её можно одолеть…

4

Зима и в Копенгагене была не подарок. Катя знала, что в эту эпоху климат в Европе был суровее, чем три столетия спустя. Видела картины голландских художников, где радостные обыватели катаются на коньках по льду, сковавшему реку толстым панцирем. Через три столетия там никакого льда на реках не наблюдалось, разве что время от времени, как небывалая редкость в особо суровую зиму. А в здешнем Копенгагене замёрз не только пролив Зунд между островами Зеланд и Амагер, но даже широкий Эресунн стал эдаким ледовым мостом между Данией и Швецией. И всё это красиво припорошило пушистое снежное покрывало, глядя на которое Катя понимала, что вдохновило Андерсена написать сказку о Снежной Королеве.

За три месяца они с Алексеем в буквальном смысле обошли весь город вдоль и поперёк. Поднимались на Круглую башню, с которой любопытные горожане и гости датской столицы могли обозреть окрестности, вплоть до замка Фредериксборг, маячившего на горизонте. Гуляли в парке королевского дворца — в перерывах между заседаниями «говорильни». Хотя Меркулова на переговоры никто не допускал — рангом не вышел — но это не мешало ему во время проведения переговоров тратить время на общение с такими же, как и он сам, не вышедшими рангом дипломатами.

Иногда супруги наведывались в гости или сами принимали визитёров, благо, успели перезнакомиться с кучей народу. А слава прямой и острой, как клинок шпаги, дамы делала Катю медиаперсоной с эдакой скандальной перчинкой, на которую горазды были клевать предшественники въедливых газетчиков двадцатого столетия. От неё ждали колких комментариев по поводу хода переговоров — и получали оные. А затем эти комментарии появлялись в датских и немецких газетах, опосредованно влияя на атмосферу вокруг переговорного процесса.

Нравилось это, ясное дело, далеко не всем.

Очередной раунд переговоров прошёл, как и ожидалось, туго. Всё упёрлось в железобетонную позицию датчан с одной стороны и голштинцев с другой. Фредерик ни в какую не соглашался далее мириться с соседством шведского вассала у своих границ, прямо высказав претензии на Шлезвиг, а оный вассал в лице голштинского герцога Фридриха яростно отстаивал суверенитет и территориальную целостность своих владений. В эту перепалку ожидаемо влезли все остальные участники переговоров, за небольшим исключением: француз и англичанин скромно помалкивали — они всё это прекрасно отрежиссировали за кулисами. Австриец поддерживал претензии Дании, представители Голландии и Пруссии начали довольно толсто намекать, что и сами не прочь присоединиться к делёжке шведских владений на северогерманском побережье. А представительница России будничным деловым тоном заметила, что принадлежность Шлезвига чисто юридически может обсуждаться лишь на двустороннем уровне между Данией и Голштинией, хоть и при возможном посредничестве иных стран, но статус коронных шведских владений находится в совершенно иной компетенции. Она не стала называть имена, однако все всё поняли правильно. У кого Карл, тот и делёжку территорий будет курировать. Высокие договаривающиеся стороны сразу поскучнели: что за переговоры без скандалов, тоска зелёная. К неудовольствию английского и французского представителей, ссора угасла, толком не начавшись, и вновь все вернулись к серой рутине — уговаривать датчанина и голштинца принять посредничество, а будущий статус Шлезвига закрепить в текущем договоре…

В этот морозный февральский день Меркуловы собирались возвращаться к себе на квартиру в посольской карете. Князь Долгорукий любезно предоставил им свой транспорт, повелев кучеру после вернуться ко дворцу и дожидаться, пока он завершит свои дела. И никто уже не удивился, когда к супругам снова как банный лист прилип шевалье де Сен-Жермен… Катя уже знала, что младший дипкорпус — так называемые «дворяне посольства» — во всех представительствах Европы жил буквально впроголодь, тратя почти всё жалованье на «пристойный вид». Потому здесь было в совершеннейшем порядке вещей, когда такие вот секретари и помощники послов завязывали знакомства и столовались по гостям, попутно подслушивая и подглядывая за всем, что только можно. Правда, на Катин взгляд, шевалье уже давно выбрал все разумные лимиты, пора было бы и честь знать. К сожалению, её взгляд не совпадал с местными представлениями о приличиях, и просто указать французу на дверь было нереально. Не поймут.

И уже почти у самых дверей дома Эдингера в застеклённую дверцу кареты прилетел увесистый камень. Жалобно зазвенело битое стекло. Катя увернулась от каменюки только благодаря своей военной выучке, а от осколков её прикрыл муж. Ещё мгновение — и Алексей выскочил на улицу, выхватывая шпагу. Следом за ним, тоже с клинком в руке, из кареты вылетел шевалье де Сен-Жермен. Но того, кто бросил камень, уже и след простыл, а оторопевшие случайные прохожие показывали куда-то за угол.

— Не догоним, — с досадой проговорил по-немецки Алексей.

— Увы, — согласился с ним шевалье, вбрасывая шпагу в ножны.

— Что ж, это повод заявить официальный протест, — невозмутимо высказалась из глубины кареты Катя, стряхивая с подола осколки гранёного стекла. — Хоть какое-то разнообразие.

— Вам скажут, что это всего лишь уличная преступность, и замнут дело, — возразил француз. — На вашем месте я бы не стал заниматься подобной мелочью.

— Шевалье, предоставьте мне самой решать, что считать мелочью, а что нет, — Катя по-прежнему была воплощением хладнокровия.

— Нам бы лучше в доме всё обсуждать, — резонно заметил Меркулов. — Да ещё князю объяснять надобно, по какой причине карете ущерб нанесен… Хреновая история, Катя, — добавил он по-русски. — Думай, кому ты на ногу наступила.

Супруга улыбнулась ему с эдакой хитроватой нежностью.

— Он гораздо ближе, чем ты думаешь, — сказала она, выходя наконец из кареты и опираясь на подставленную супругом руку. — Постарайся ничем себя не выдать, Алёшенька. Не проколись… как прокололся он.

5

Хорошее знание истории — это не начётничество, когда даты событий «от зубов отскакивают». Это — понимание причин, которые привели к тем или иным событиям.

Только благодаря такому отношению к любимому предмету Кате до сих пор удавалось прекрасно ориентироваться на европейской политической кухне. И она видела, что хоть война и шла между северными державами, но все дальнейшие пути — хотят они этого или нет — ведут в южном направлении. И именно на южный фланг сейчас будут переставлены все политические гири весов. Кажется, Луи Пятнадцатый был помешан на «европейском равновесии»? В этом варианте истории, который уже значительно отличался от своего собрата в её мире, Луи Пятнадцатым имеет все шансы стать совсем другой Бурбон. Тот самый, вполне заслуживающий прозвища «Никакой». Слабый король — уязвимое королевство. А кто слаб, того в Европе принято бить и грабить.

Финал войны за испанское наследство чем дальше, тем больше становился несколько неопределённым. А значит, удар с юга — одновременно и по Австрии, и по России — может рассматриваться ведомством маркиза де Торси как удар последней надежды. Ведь это он инициировал попытку дворцового переворота в Стамбуле, а затем приложил все усилия, чтобы и нынешний султан стал более сговорчив на предмет повоевать.

Слепота — плохая штука. Но добровольная слепота — это полный швах. С подачи Луи Четырнадцатого, ныне благополучно впавшего в кому, Франция продолжала самоубийственную политику, в своей добровольной слепоте не замечая приставленный к спине кинжал.

Глава 7. Да здравствует король!

1

Паранойя — профессиональное заболевание разведчиков и контрразведчиков. Такую шутку Катя слышала ещё в ранней юности, от отца. Кажется, он сказал это после просмотра «Семнадцати мгновений весны». Позднее, уже возглавляя взвод полевой разведки «Немезиды», она думала, что поняла, о чём говорил отец.

А сейчас до неё дошло, насколько сильно ошибалась. Просто папа и близко не был знаком с особенностями работы дипломатов, отлично работавшими в веке осьмнадцатом и прекрасно дожившими до двадцать первого столетия.

То, что здесь каждый второй сотрудник диппредставительства любой страны шпионит для своих, это, что называется, секрет Полишинеля. Просто не все знают, что каждый первый дипломат учиняет ровно то же самое, только скрытно и от разведок других держав, и даже от каждого второго своего. Ибо то, что делается на виду у всех, и работает не очень. Жаль, что в России её истории это поняли лишь в эпоху Александра Первого.

Здесь нормальная внешняя разведка у России появилась более чем на век раньше. Притом, именно её стараниями. И, что немаловажно, о её истинной роли знали всего два человека — Пётр Алексеевич да она сама. Не был в курсе даже Алексей Меркулов — самый близкий ей человек в этом времени. Что уж говорить об остальных. Даже вездесущий Меншиков, ведавший военной разведкой, и тот не имел представления, кто именно снабжает его ведомство надёжными источниками полезной информации за рубежом.

И тем более незачем об этом знать какому-то шевалье, перебравшему все возможные нормы разумного в попытке что-то разнюхать об истинной роли месье и мадам Меркуловых на переговорах. При этом он совершенно не считал русских эдакими детьми, подмастерьями. Даже осторожничал, тщательно следил за своей речью. По меркам своего времени де Сен-Жермен работал отменно. Но он не знал, как за три века эволюционировало искусство разведки. Главным в нём в последующие времена стала мера. Всё, что сверх, вызывало обоснованные подозрения и нежелательные последствия.

Он отлично играл роль разбитного мачо пополам с бретёром, решившего по бедности и отсутствию протекции влиятельных родственников поработать дипломатом. Ему бы ещё за мимикой своей последить, потренироваться перед зеркалом. Цены бы такому кадру не было.

Зрительная память у Кати профессиональная, хорошо тренированная. То есть при желании она могла по памяти «прокрутить» событие, словно видеозапись, и проанализировать каждую мелочь. Но сейчас этого не требовалось. Всё, что нужно, она успела разглядеть ещё в карете.

Пока ехали по улицам — причём, неспешно, как на прогулке — шевалье непринуждённо болтал с ними. Как раз прохаживался по поводу взаимных территориальных претензий датчан и голштинцев друг к другу. Сидел он впереди, лицом к Меркуловым, а значит, видел то, что происходило сбоку-позади от кареты. И в какой-то момент он, узрев что-то или кого-то на улице, подался в сторону и зажмурился. За несколько мгновений до того, как в стекло влетел камень. Даже до того, как неизвестный хулиган должен был размахнуться, чтобы оный осколок горной породы бросить. А вот самой Кате пришлось реагировать уже по факту, и от неприятностей её спасла только отменная реакция, выработанная годами военной службы в весьма непростыхусловиях. Ровно то же самое относилось и к Алексею.

А шевалье действительно прокололся. Если уже нанимаешь гопоту, чтобы устроить недругам подобный «звоночек», то хотя бы обставляй всё так, чтобы выглядело естественно.

2

—…Насколько мне известно, моего патрона, маркиза де Торси, весьма бы устроило, если бы переговоры были сорваны, — пока Катя размышляла, де Сен-Жермен заливался соловьём. Причём, отыгрывал роль крайне талантливо. — Однако я вам этого не говорил, мадам. Не хватало ещё, чтобы маркиз прознал, о чём мы сейчас с вами беседуем.

— Это было ясно с самого первого дня его приезда, — вздохнула Катя. При её эмоциональной бедности играть уже собственную роль было нетрудно. — Он поговорил с герцогом Голштинским, мистер Уитворт поговорил с представителями датской стороны — и скандал готов. И Франция, и Англия не заинтересованы в выработке мирного соглашения при участии нашей страны, это тоже было ясно как день. У всех свои причины. А у меня, извините, иная цель, и к ней я буду идти до конца.

— Вы сумели погасить назревающий скандал, мадам, и они вам этого не простят.

— Кто, по-вашему, эти самые «они»? — тонко усмехнулась дама.

— Англичане и, простите, мои соотечественники, — сокрушённо вздохнул шевалье. — Как француз я не могу не разделять взгляды маркиза, но как ваш друг… Вы позволяете себе гораздо больше, чем посланники-мужчины, и это ставит прочих в неловкое положение. Даму, даже отставного офицера, не вызовешь на поединок: вы можете себе представить, как будет выглядеть со стороны подобный кунштюк. Над таким дуэлянтом станет потешаться вся просвещённая публика. Но устроить подлость чужими руками… Поверьте, желающие найдутся, как и исполнители.

— В бою приходилось и хуже, — невозмутимо произнесла Катя. — При этом далеко не всегда я знала, откуда может прилететь пуля.

— Это может быть и не пуля, мадам. Скажем, кто-нибудь выкупит ваши долги, и…

— Мы не делаем долгов.

— Так не бывает, — не поверил шевалье. — Все делают долги.

— Имеем счастье быть редким исключением из сего прискорбного правила, друг мой, — утвердительно кивнул ему Алексей. — Офицер в провинции старается жить на свои, ведь никто такому в долг не даст. А ну как убьют, добивайся потом выплаты долга от наследников.

— Но здесь-то, друг мой Алексис, вы вполне могли бы позволить себе пожить на широкую ногу! — рассмеялся де Сен-Жермен. — Ах, неужели старые привычки так въелись в вашу натуру?

— Зато никто не выкупит наши долги, чтобы затем преследовать по суду, — пожал плечами Меркулов. — Государь наш не поощряет чрезмерной расточительности. Мы с женой обсуждали сие ещё в Петербурге и решили долгов не делать.

— Иной раз куда разумнее не делать долгов, чтобы затем не бегать от кредиторов, — Катя перевела разговор в немного шутливый тон. — Но вернёмся к сегодняшнему инциденту. Если маркиз де Торси спросит вас, как свидетеля, можете передать ему, что я стану добиваться от нашего посла князя Долгорукого дозволения подать официальный протест. Подобные инциденты не должны оставаться без ответа, в противном случае они станут повторяться регулярно.

— Я передам маркизу ваши слова, мадам, но моё личное мнение вам известно: это будет бесполезная трата времени, — шевалье разочарованно взмахнул рукой. — Датчанам ни к чему ссоры с сильными мира сего, потому они постараются затянуть дело до вашего отъезда, а затем благополучно похоронят его в бумагах.

— Моё мнение вам также известно, и я тоже не намерена его менять, друг мой, — теперь Катя улыбалась — почти мечтательно. — Мы, женщины, ужасно склочные существа. Но давайте оставим эту тему, шевалье. Надеюсь, ужин уже готов.

Маркиз де Торси мог подкупать дипломатов, министров и даже султанов с визирями, перехватывать и читать чужие письма, но никогда не опускался до уровня мелкого гопника. То же самое можно было сказать и про Чарльза Уитворта. Потому попытка приписать им подобную выходку лишь подтвердила подозрения насчёт самого де Сен-Жермена. А это было очень любопытно. Либо разведслужба Франции работает против МИДа, либо это не разведслужба. Время, в которое их угораздило попасть, как раз было отмечено ростом популярности различных тайных обществ различной степени упоротости. Не исключался также и вариант, что шевалье действует от себя самого, но это уже клиника. Ставить палки в колёса политикам разных стран исключительно из личных побуждений — нет, здесь точно нужен психиатр… Одним словом, здесь проявился некто, для кого интересы держав представляют ценность лишь до тех пор, пока совпадают с собственными.

А это уже крайне любопытно. Крайне. Поэтому с первым же курьером в Петербург отправится ещё одно зашифрованное письмо. Не исключено, что оно может запутать дело, но с большой долей вероятности на Катю клюнули именно те, кого ищет Пётр Алексеич. Главное — не торопиться подсекать, не то сорвутся.

3

Датская казна от официального протеста русских посланников всё же пострадала на некоторую сумму: как ни крути, а факт порчи имущества иностранной дипмиссии имел место, свидетели — прохожие — в наличии. Потому новое стекло в дверцу посольской кареты вставляли за счёт его величества Фредерика. Расходы небольшие, а позитивный фон стоило поддерживать. Более того, король лично заверил господ дипломатов, что не в его интересах портить отношения с «братом Петером», а значит, инцидент будет расследован по закону.

— Экие они доброжелательные, — с иронией заметил Василий Лукич, когда они с госпожой Меркуловой выходили с аудиенции, во время которой принесли искреннюю благодарность за столь дружественные шаги со стороны его величества. — Довольно было один раз линейный корабль показать, да намекнуть, что вскоре у нас таковых прибавится. Ранее-то инако себя вели. Да токмо рожи у них как были кислыми, таковыми и остались. Юль сей… Глядит на нас, будто на прислугу.

— Вы не будете возражать, князь, если я с ним поговорю? Помню его по приезду в Москву шесть лет назад, когда шли переговоры о выкупе Карла Шведского. Только он меня, боюсь, не вспомнит, я тогда полковыми делами занималась.

— Кто знает, может, сей господин вас и признает — вы тогда знатно всех удивили.

— Думаю, сейчас я удивлю его ещё сильнее…

…Вопрос принадлежности шведских владений на севере Германии в диспутах больше не поднимался. Все понимали: если русский царь пожелает, он по праву победителя наложит лапу на всё, что придётся ему по нраву. Правда, все также знали, что Пётр — политик, а не авантюрист, и лишнего себе не возьмёт. Всё прочее попросту выставит на политические торги и станет выбирать лучшие предложения. Многие из европейских государей невысокого полёта сейчас мечтали поменяться с ним местами. Насколько Катя знала, некоторые из них, отцы и братья принцесс на выданье, уже начали предлагать своих девиц в качестве невест для царевича Алексея, а некоторые, загадывая на будущее, намекали на возможные брачные союзы и для младших царевичей, пока дочки ещё малы. Но сейчас задумываться об этой евромелочи было недосуг. Решались куда более серьёзные вопросы, чем будущее замужество полунищих немецких принцесс. Ведь именно сейчас прорезался голос ганноверского курфюрста — будущего короля Англии по версии ныне действующего Акта о престолонаследии. У того идеей-фикс были Бремен и Верден, и потому Георг Ганноверский старался воспользоваться возросшей силой «этой варварской страны» в собственных шкурных интересах — чтобы затем знатно отплатить за помощь самой чёрной неблагодарностью, как и случилось в той истории.

Политика — это не просто шахматы. Это трёхмерная шахматная доска, на которой выставлены фигуры нескольких цветов. Которые, к тому же, эти самые цвета могут менять в самое неожиданное время. Поначалу Кате казалось, что от этого можно сойти с ума. Но прошло всего три месяца с небольшим, а она уже втянулась в игру, даже не без удовольствия. Возможно, это оттого, что в этой партии она была одним из игроков, а не фигурой. Спасибо Полтаве, иначе ситуация могла быть и иной.

Датский представитель, Юст Юль, который в отсутствие короля представлял интересы своей страны, действительно был ей знаком по 1701 году. Тогда Фредерик Четвёртый прислал его в Москву в качестве одного из посредников по переговорам со шведами. Тогда он был ещё в чине капитан-командора датского флота, сейчас, насколько было известно, вырос до командора. Политик он был весьма посредственный. Катя помнила, как он скучно провалил все до единого датские предложения по Московскому договору между Россией и Швецией. Возможно, в этом и крылись корни его неприязни к России. Прошло шесть лет, и с этим человеком приходится говорить о политике, к которой у него явно душа не лежит… До следующего «круглого стола» оставалось не менее часа, дипломаты только начали съезжаться к королевскому дворцу. Катя явилась первой — именно для того, чтобы неспешно побеседовать с датчанином, предложив прогуляться по аллеям дворцового парка. Юль от предложения в восторг ожидаемо не пришёл, но отказать даме не решился.

— Скажите честно, друг мой, чего вы ожидаете от этих переговоров? — Катя не стала терять время на предисловия и сразу заговорила о деле.

— Лично я настроен не слишком оптимистично, — признался Юль. Хоть прислуга и приводила в порядок дорожки в дворцовом парке, но сейчас под ногами его башмаков слегка поскрипывал снежок, выпавший всего час назад. — Дискуссии идут вот уже более месяца, мы собираемся дважды или трижды в неделю лишь для того, чтобы выслушать что-нибудь новенькое от кого-то из представителей сторон. Особенно мне претит пафос короля Августа Саксонского, который ведёт себя так, будто он, а не царь Петер, одержал победу под Полтавой. Кажется, сей монарх позабыл, что его войска вовсе не преуспели в Польше… Боюсь, это будет длиться до второго пришествия.

— Позиция его величества Фредерика, которую вы представляете, по крайней мере, неизменна и всем известна. То же самое могу сказать и о себе. Однако, что вы могли бы предложить представителям иных держав — и как датчанин, и как лицо, уполномоченное быть голосом короля?

— Вы удивитесь, но точно такой же вопрос я хотел задать вам, — усмехнулся Юль. — Ранее все консультации по поводу согласования позиций его величество проводил с господином послом и с вами, минуя мою скромную персону… Да, мне с самого первого дня показалось знакомым ваше лицо, я вас раньше совершенно точно видел, но не могу вспомнить, где именно.

— Шесть лет назад, в Москве, — напомнила Катя. — Правда, я тогда была одета несколько иначе.

— Не припоминаю, простите.

— Я была в числе солдат и офицеров гвардии, осуществлявших охрану шведского короля.

— Боже милостивый! — совершенно искренне изумился датчанин. — Вы были в охране Карла Шведского? Вы — та самая дама, которой он был обязан пленом?

— А я вас отлично помню, — Катя в полной мере оценила и его запоздалое удивление, и то, насколько на самом деле его интересовала русская делегация, раз он не удосужился разузнать о ней хотя бы самое существенное. — Вы, кажется, тогда жаловались на государевы застолья с обильной выпивкой.

— Увы, я не могу приветствовать увлечение вашего государя крепкими напитками, особенно их количеством, — поморщился Юль.

— Сказать по правде, я разделяю ваше мнение. Со всей уверенностью готова утверждать, что разделяет его и супруга государя. Так что за минувшие годы в нашей стране кое-что переменилось к лучшему, — с улыбкой произнесла Катя. — Итак, вернёмся же к предложениям, которые вы могли бы сделать представителям иных держав, чтобы завершить эти переговоры подписанием договора.

— Который устроил бы всех?

— Который не устроил бы никого, — улыбка госпожи Меркуловой сделалась совершенно лучезарной. — Давайте будет реалистами: договор, который устроит всех без исключения — это фантазии. Соблюдают именно те соглашения, которыми недовольны все стороны. Хотя бы из соображений: мол, не нам же одним это неприятно… У меня есть определённые инструкции от государя. Не сомневаюсь, что его величество король Дании снабдил вас аналогичными напутствиями. И коль мы союзники, то нам лучше всего, как у нас говорят, «сверить часы». Совместными усилиями мы добьёмся гораздо большего, чем поодиночке.

— Резонно, — согласился Юль. — Цель у нас одна — это мир, способный принести максимально возможную выгоду обеим нашим странам. Как офицер флота, я горячий сторонник прекращения военных действий именно на море. Надо сказать, пока не поступило приказание от короля Карла, шведские приватиры творили чудовищные вещи. Сейчас они притихли. Но едва шведский король вновь окажется на свободе, он немедля забудет все данные обещания и разорвёт подписанные соглашения. Этот человек не способен жить без войны. Потому безопасность морской торговли — это главное, к чему стремится Дания на переговорах. Если наши совместные усилия обеспечат мир на море, я буду считать свою миссию однозначно успешной.

— Наши позиции здесь совпадают полностью. Но какие меры вы предлагаете для обеспечения мира?

— Таковой мир невозможен без мира на суше, — сказал датчанин. — Вам известен конфликт по поводу принадлежности части Шлезвига и части Гольштейна. Так вот, это мелочи по сравнению с тем, что желательно моему королю. Однако его претензии известны иным государям северной Европы, и они категорически не согласны с оными. Это и есть камень преткновения. Закрытая дверь, в которую стучатся все, но там не открывают.

— А ключ от двери находится не в Копенгагене, оттого его величество и медлит с принятием решения… Что ж, думаю, что мы с вами найдём некий компромисс. Я проведу консультации с нашим послом на сей предмет, и возможно вскоре мы озвучим предложение, которое никому не понравится, но с которым все, скорее всего, согласятся.

— Насколько мне известно, мадам, это ваша первая дипломатическая миссия.

— Да, командор.

— Тем не менее, я слышу речи политика, — впервые в голосе Юста Юля прозвучало нечто, отдалённо напоминающее уважение. — Вы стали неожиданным открытием этих переговоров, мадам. Никто не предполагал, что Россия пришлёт на них дипломата, а не интенданта, коим был ваш прежний посол. К тому же — даму.

— Поверьте, я также ожидала этого менее всего. Но раз так сошлись звёзды, то интересы своей страны я буду отстаивать так же твёрдо, как делала это на поле сражения.

— Политика значительно отличается от войны, — вздохнул Юль, ткнув кончиком трости в неубранную садовниками кучку снега на обочине дорожки. — Это я вам говорю как морской офицер.

— Как офицер лейб-гвардии, я полностью разделяю ваше мнение. Но я знаю одно: война случается тогда, когда с ситуацией не справляются политики. Либо когда оные сознательно толкают к войне. Лично я хочу мира.

— Как дама или как офицер?

— И как дама, и как офицер. Потому… — задумчиво произнесла Катя. — Есть люди, которые заинтересованы в продолжении войны, и их представители сейчас здесь, в Копенгагене. Датский флот и русская армия — вот силы, объединения которых эти люди опасаются. Оттого нас и пытаются сейчас разобщить, ставя во главу угла вопрос Шлезвига. Поверьте, едва договор закрепит новую политическую конфигурацию, голштинец никуда не денется. Возможно, его будут называть «королевским высочеством» — в качестве утешения — но территориями придётся поделиться, хочет он того, или нет.

— Любопытно будет взглянуть на ту конфигурацию, на которую вы сейчас намекнули, — кивнул Юль. — Однако не будем загадывать наперёд. Ведь всегда есть шанс, что все выстроенные нами планы может обрушить какая-нибудь неожиданность.

— Или чья-то несусветная глупость, — согласилась с ним дама. — Знаете, я почти не сомневаюсь, что нам придётся столкнуться и с тем, и с другим…

Время, на которое назначили заседание, приближалось. Практически все дипломаты уже были на месте, и многим из них, судя по постным физиономиям, не понравилось, что датский представитель прогуливается под ручку с русской посланницей. Это тоже был политический «сигнал», который все интерпретировали совершенно правильно: Дания и Россия будут выступать совместно.

По нраву это тоже пришлось далеко не всем.

Интермедия.

'…Вы знаете, сколь невысокого мнения я о русских вообще. Как правило, это крайне ленивые, подозрительные, жадные и суеверные люди. И это я вам говорю не о городских обывателях или крестьянах, а о высшем обществе. Обыватели вызывали у меня несколько большую симпатию, нежели русская знать. И тем не менее из этого прискорбного правила имеются исключения. С одним из них имел удовольствие беседовать сегодня перед заседанием. Представьте себе, это знатная дама, ныне присутствующая в Копенгагене в качестве личного представителя русского царя на переговорах. Женщина небывало высокого роста. Если представить её в офицерском мундире, то немудрено принять за юношу. Каюсь, поначалу я думал, что царь Петер таким оригинальным образом выказал неуважение. Нечасто приходится столь приятно разочаровываться. Сия дама в полном смысле слова политик, и кроме того, блестяще образована. Знает несколько языков, в том числе и восточных, сведуща в науках. Любопытнее всего, что ещё совсем недавно она служила офицером в лейб-гвардии и участвовала в сражениях.

…Более того, друг мой: эта дама питает невыразимое отвращение к горячительным напиткам, не приемлет обжорства, всякую минуту своего времени посвящает какому-либо делу либо пополняет собственные знания. Вы удивитесь, но она также не делает долгов и не принимает подарков ни от кого, кроме мужа и родственников. Либо я что-то упустил, будучи в России и имея возможность общаться с русской знатью, либо круг моего общения был чересчур узок, либо эта дама — не русская…'

4

В тот день очередное, Бог знает какое уже по счёту заседание «круглого стола» на этот раз проходило под председательством датского короля и в сокращённом составе. То есть только основные игроки: три союзника — Дания, Саксония и Россия — голштинский герцог, представлявший Швецию, и два наблюдателя — Франция и Англия. Разговор должен был пойти всерьёз, без заслушивания пространных речей прочих участников сего конгресса.

Катя подозревала, что здесь не обошлось без писем «брату Фредерику» от «брата Петера», которому осточертело ждать у моря погоды. Какие аргументы привёл Пётр Алексеич, неведомо, но она примерно догадывалась. На датского короля, во всяком случае, это подействовало как надлежит. Теперь переговоры пойдут намного быстрее, а у англичанина и француза станет намного меньше возможностей их расстроить.

Однако не успел король Фредерик завершить краткую вступительную речь, которая обозначала его скорректированную позицию по переговорам, как в залу, где заседал «круглый стол», буквально пробился шевалье де Сен-Жермен. Спешные вести из Версаля, как он пояснил, сопроводив своё вторжение всеми возможными извинениями и поклонами. Подбежал к маркизу де Торси и что-то встревоженно зашептал тому на ухо.

По тому, как вытянулось и побледнело лицо маркиза, все поняли: случилось нечто, из ряда вон выходящее. «Уж не помер ли старина Луи?» Эта мысль буквально читалась на лицах всех присутствующих. Де Торси жестом отпустил своего секретаря, а когда тот вышел, не забыв плотно прикрыть за собой двери, поднялся со стула.

— Ваше величество, — он поклонился Фредерику Датскому. — Ваше величество, — теперь поклон Августу Саксонскому. — А также вы, уважаемые дамы и господа. Я вынужден сделать официальное и весьма прискорбное объявление: три дня назад скончался король Франции Луи Четырнадцатый. Теперь страной правит его сын и наследник, король Луи Пятнадцатый.

Оба короля и посланники встали, склонив головы в знак сочувствия горю француза.

— Примите наши искренние соболезнования, маркиз, — высказался за всех король Фредерик. — Пусть ушедший в мир иной брат наш, Луи Четырнадцатый, покоится с миром. Мы надеемся, что царствование брата нашего, Луи Пятнадцатого, не будет омрачено ни длительными войнами, ни неурядицами внутри государства…

Разумеется, заседание было перенесено. Во-первых, маркизу следовало ознакомиться с бумагами, которые привёз курьер: новый король мог означать смену политического курса. И хотя надежды на это было мало — маркиз попросту давно и хорошо знал Великого Дофина — но всякое могло случиться. Во-вторых, все посланники сразу помчались отписывать сию новость своим дворам. И в-третьих, смерть Луи Четырнадцатого огорчила, пожалуй, одного маркиза де Торси. Злорадствовать открыто никто не стал, но втихую ухмылялись все без исключения. Даже союзники — представители Швеции — и те вздохнули с облегчением. Мол, ну наконец-то хоть какая-то определённость.

За окном завывала метель, достойная пера Ганса Христиана Андерсена. Как когда-то говорила Катина бабушка, в такую погоду добрый хозяин собаку на двор не выгонит. Но ситуация требовала вручить письмо курьеру и, снабдив того деньгами на прокорм, немедля отправлять в путь. Причём, послание государю следовало везти не лично до самого Петербурга, а эстафетой, от посольства к посольству. Так дороже, но значительно быстрее.

Смена власти в самой могущественной из континентальных держав действительно могла означать смену её политического курса, если не генерального, то хотя бы на некоторых направлениях. Здешний Луи Пятнадцатый, коего и в самом деле всю жизнь отучали иметь собственное мнение, немедленно подпадёт под влияние кого-то из своего ближайшего окружения. И здесь уже большой вопрос — кого именно. На Филиппа Орлеанского ставили очень многие: этот принц крови был самым амбициозным и самым умным из ныне живущих Бурбонов. Потому никто не сомневался, что он локтями растолкает всех прочих претендентов.

Россию такой вариант устраивал в полной мере. Но узнать об этом Пётр Алексеевич должен был как можно скорее.

А кроме того письма курьер повезёт ещё одно, шифрованное. Дражайший родич должен знать ещё кое-что, случайно подслушанное в разговоре Августа Саксонского с австрийским посланником фон Зинцендорфом. Похоже, эти ребята приложат все усилия, чтобы неизбежный теперь удар османов обрушился лишь на Россию, не задев Австрию и Польшу. «Нет, дорогие мои, не получится у вас отсидеться в сторонке, — думала Катя, с сочувствием глядя вслед уезжавшему курьеру, фигура которого быстро пропала в снежной пелене. — Я не знаю, какую конкретно провокацию придумал Пётр Алексеич, но он лично курирует эту операцию. Потому не отвертитесь».

Глава 8. Дикое Поле

Интермедия.

—…У каждого человека есть свой страх. Найдите его. Невозможно, чтобы женщина, даже сколь угодно храбрая, не имела слабого места.

Шевалье де Сен-Жермен взял со стола брошюру с описанием Полтавской баталии, раскрыл на одной из иллюстраций и показал разворот собеседнику.

— Вот, — сказал он. — Здесь не фантазия художника, а действительность. Это — её истинное лицо. Она как была офицером, так и осталась, несмотря на юбку. Я однажды скрестил шпаги с этой дамой, всего лишь в тренировочном поединке… Убить её будет крайне непросто, однако возможно. Но напугать? К чему это вам?

— Не спрашивайте, подобное любопытство ни к чему. Просто исполните настоятельную просьбу наших братьев…

1

Татарские разъезды — они же разведотряды — крутились вокруг города до первой весенней оттепели, вынудив население окрестных сёл вместе со своим нехитрым скарбом прятаться за стенами крепости. Затем они предсказуемо исчезли: весенняя распутица не нравилась даже выносливым татарским лошадкам.

Выждав несколько дней, селяне потянулись по домам. Как ни пытались военачальники, гарнизонные и пришлые солдаты, и даже местные горожане остановить крестьян от возвращения в свои сёла, те наотрез отказались: мол, весна, скоро огороды сажать, поля пахать и засевать. При этом все прекрасно понимали, что татары вернутся, да не одни, а с большой компанией. Тем не менее опасения не вспахать вовремя поле казались этим людям куда серьёзнее, чем перспектива оказаться в ясыре. Дескать, от татар можно по балкам — оврагам то бишь — спрятаться, а от незасеянных полей будет голод.

— Нехристи их и по оврагам уже наловчились ловить, — мрачно сказал Савва Васильевич, наблюдая, как селяне организованно покидают крепость. — Я здесь первый год, да наслушался от бывалых людей. Чуть набег, так округа безлюдной становится. И добро бы татары всех до торжищ своих поганых доводили! Нет, двое из троих сгинут в пути. А стариков и детишек они прямо в сёлах режут, чтоб помехой не были.

— Я слышал, у Мазепы какой-то договор с татарами был, — проговорил Евгений. У него не было сил смотреть, как уходят из города люди, прекрасно осознающие свою обречённость, но не смеющие пойти против воли своих «голов» — сельских старост, которые единодушно приговорили возвращаться.

— Был, — хмыкнул комендант. — Мазепа им сам селян на продажу водил, его на том ловили. Как выкрутился — ума не приложу…

Новости в эти края доходили не спеша, с сильным опозданием. Потому письмо от старшей сестрицы, в котором та рассказывала о самых громких событиях, Черкасов получил в первых числах апреля. Оно добиралось сюда в сумке курьера, в которой провело больше месяца. Что Луи Четырнадцатый — «Король-Солнце» — помрёт, и так было ясно. Если человек его лет впадал в кому, то при нынешней медицине это почти гарантированный смертный приговор. И чего теперь ожидать от его сына — пока неясно. Евгений порадовался за младшую сестрёнку, которая продолжала отстаивать интересы страны на переговорах в Копенгагене. Узнал об экспериментах Васи Корчмина по доведению до ума «длинной гаубицы» — фактически шуваловского «единорога»^[129] — лет на пятьдесят раньше, и о создании особых «конных батарей» — мобильной артиллерии с серьёзными стволами, способной оперативно перемещаться по полю сражения и стрелять, откуда надо в данный момент. По нынешним временам — почти «чудо-оружие», такого ещё ни у кого нет… И — ни слова о подготовке к походу. Либо Даша о нём ничего не знает, либо знает, но сознательно умалчивает. Мало ли, что с курьером в дороге может случиться.

О том, что подготовки к походу не ведётся вовсе, Евгений предпочитал не думать. Этого просто не могло быть. Даже в том варианте истории, где Пётр Алексеевич шёл в будущее, ничего о нём не зная, он тоже после Полтавы стал задумываться о южном направлении. Но так как он верил людям, а не фактам, то и случился Прутский облом. Чудо, что Шафирову тогда удалось уболтать Балтаджи Мехмеда-пашу, иначе неизвестно, как бы изменилась история, если бы турки взяли Петра в плен. Однако южное направление, после Полтавы и закрепления её политических итогов, неизбежно должно было стать приоритетным.

2

Веками Крымское ханство жило людоловством и работорговлей. Диким Полем стали самые плодородные земли южной Руси — жить и растить хлеб там стало невозможно. Попытки решить проблему делались не один раз, но выжженная, безлюдная полоса превращённых в степь пахотных земель защищала разбойничье государство лучше любой армии. А укрепления Ор-Капу — Перекопа — могли создать проблему любой армии. Василий Голицын столкнулся с этим уже на памяти Петра. Именно поэтому тогда ещё совсем молодой государь не на Перекоп войско повёл, а на Азов. Ему нужна была база, откуда в один прекрасный момент мог выйти флот, чтобы совместно с сухопутной армией взять ханство в клещи. Для того и потребовалось оперативно решать проблему Карла Двенадцатого, чтобы не воевать на два фронта, ведь швед наверняка не стал бы ждать и ударил бы в спину.

Теперь Полтава словно открыла двери на следующий этап — обеспечение безопасности южного фланга страны. А значит, армия готовится к сражениям в тех же местах и за те же крепости, которые в той истории звучали в реляциях на семь десятков лет позже.

Евгений снова анализировал ситуацию и понимал, что сейчас дипломатический фронт как бы не важнее военного. Ведь за те самые века, что Крымское ханство жило работорговлей, сложился рынок покупателей. И далеко не все невольники из Крыма поступали в Османскую империю. На рынках Кафы постоянно крутились и господа из цивилизованной просвещённой Европы. Венецианские галеры, знаете ли, требуют гребцов в товарных количествах. И пресечение этого потока рабов разом ударит по налаженным торговым цепочкам очень многих уважаемых господ и банкирских домов.

Последних, кстати, стоило опасаться всерьёз. Многие из этих ребят уже не один век при помощи долговых обязательств держали за жабры самых влиятельных монархов Европы. Время от времени короли пытались вырваться из этих пут. Иногда это даже получалось — как у Эдуарда Третьего, короля Англии, одним своим дефолтом обрушившего банковскую империю ломбардского семейства Барди, что спровоцировало колоссальный финансовый кризис во всей Европе. Но куда чаще короли предпочитали «не усугублять» и выполняли настойчивые просьбы любезных кредиторов — ибо уважаемые люди хранили в своих сундуках не только долговые обязательства их величеств и высочеств, но и сведения об их тайных делах и делишках. А это куда более серьёзные козыри в подобных играх.

Можно было понять людей, увлечённых какой-либо идеей и старающихся изменить мир в соответствии со своими представлениями о всеобщем благе. Можно было понять даже авантюристов, живущих по принципу Портоса: «Я дерусь просто потому, что дерусь!» Эти искали славы, и помимо всего плохого приносили в мир кое-что полезное — новые тактические приёмы и неожиданные стратегические инициативы. Они хоть что-то давали миру, кроме крови и страданий, двигая вперёд военную науку, за которой автоматически тянулась наука гражданская. А уважаемые господа? Их, насколько помнил Евгений по своему времени, интересовало только одно: прибыль. И ради оной, поставленной превыше всего земного и небесного, они готовы были утопить в крови весь мир. То есть никаких идей, только и исключительно собственное благополучие, помноженное на абсолютную власть.

Здесь деградация этой тонюсенькой прослойки «граждан мира», которые ни одну страну не считали своей Родиной с большой буквы, ещё не достигла точки, когда уничтожение людей в промышленных масштабах рассматривается в качестве бизнес-проекта. Но в действиях тех или иных местных персон уже явственно проглядывали нехорошие предпосылочки. Достаточно было посмотреть на Тридцатилетнюю войну. Евгений, побывав года три назад в Германии, встречал глубоких стариков, ещё заставших Тилли, Валленштейна и короля Густава-Адольфа. То, что они рассказывали, очень сильно напоминало ему историю середины двадцатого века. И здесь Карл Шведский, захватив часть Польши и посадив там королём своего друга Лещинского, повёл себя в точности как нацистский гауляйтер. То есть уже сейчас начинали чётко вырисовываться контуры того «дивного нового мира», который во всей своей «красе» проявил себя в том времени. А начало всего этого «веселья» прослеживалось примерно с конца четырнадцатого века. С окончания эпохи Чёрной Смерти и эпичного финансового кризиса.

Что это означало для Черкасова? То, что и там, и здесь он столкнулся с одним и тем же врагом. Врагом бездушным, безыдейным, плоским, как стол, но опасным в силу огромности сил и средств, находящихся в его распоряжении. Ведь даже те, кто служат этому врагу, и представить не могут, насколько тот…примитивен в своих запросах и одержим единственной понятной ему идеей — господства над всем видимым и невидимым. Судьбы людей, государств, целых культур для этого врага — ничто.

«Следи за денежными потоками, — как-то сказала ему Катя — ещё там. — Они как пауки, высасывают соки со всего мира. Куда эти потоки стекаются — там они и сидят». Там это был Лондон. Здесь пришельцы из будущего как раз застали процесс постепенного перемещения финансового центра из Амстердама в столицу Туманного Альбиона. Окончательно переезд оформится с воцарением Ганноверов и, по факту уже, финансовой олигархии, лицом которой позже стала Британская Ост-Индская компания.

А что, если им не удастся усадить удобных Ганноверов на английский трон?

Очень смелое предположение. Но ведь помер же Луи Четырнадцатый на девять лет раньше срока. И причина — в них, в пришельцах из будущего. Это они запустили цепочку событий, приведших к такому результату, да и много к чему ещё. Может же такое быть, что и до Англии докатится волна изменений? А если ещё ей помочь?

Евгений понимал, что пока у Петра Алексеича возможности не те, чтобы влиять на ход событий в Англии. Но очень часто обвал в горах начинается с маленького камешка, сорвавшегося с места. Лишение уважаемых людей и банкирских домов доступа к поставкам рабов и восточным рынкам вполне может стать таким камешком.

3

Султану очень не хотелось затевать войну именно сейчас, когда неясно, чем обернутся переговоры у неверных. Да ещё его старый верный друг, король Франции, умер. Нет, франки продолжат давать деньги, корабли, пушки и знающих офицеров. Они упорны в своём безумии, отыскивая врагов вдали и не замечая их у себя под боком. Но продолжит ли их посол настаивать на объявлении войны, или же новый король решит что-то изменить?

Этого султан не ведал. А неизвестность угнетает разум.

Впрочем, султан Ахмед Третий примерно представлял, что нужно делать, чтобы неизбежная война завершилась, толком не начавшись. После чего можно будет развести руками и сказать: мол, я пытался, но Аллах выразил свою волю. Серьёзную войну он так или иначе начнёт, но лишь тогда, когда это будет необходимо Блистательной Порте, а не каким-то франкам.

—…Три армии, о повелитель? — удивление вазира Мехмеда-паши можно было понять. — О всемогущий Аллах, где же нам взять столько денег и снабдить должным образом такие многочисленные войска?

— Для московов будет довольно армии Девлет-Герая, — невозмутимо ответствовал султан. — Пусть сераскир Али-паша, его добрый друг, приведёт в помощь хану семь тысяч аскеров. Этого хватит, чтобы обратить в пепел славу московского царя, добытую в прошлом году. Он увёл армию на север, серьёзного сопротивления никто не окажет. Большого ясыря там сейчас всё равно не взять, что поделаешь — султан севера основательно разорил те земли. Добыча ждёт нас в ином месте. Польские земли сейчас раздираемы войной и беззащитны, там мы возьмём богатую добычу. Нечестивые подданные кесаря^[130] сейчас сильны, но их войска слишком заняты войной с франками, чтобы перехватить наших воинов, когда те пройдутся по Трансильвании и Венгрии… Нет, занимать мы там ничего не станем. Воинам ведь нужна только добыча — и они её получат. А вот в Польше… Да, там есть что взять, в том числе и землями, которые мы потеряли восемь лет назад^[131].

— Как будет угодно падишаху, — смиренно ответил Балтаджи Мехмед-паша. Он уже понял, к чему клонил повелитель, и это хорошо. — Отборные войска пойдут на Польшу. Хану мы пошлём семь тысяч янычар, перевезя их кораблями. А против австрийцев можно будет послать самое дешёвое отребье, набранное из райя^[132], зато их будет очень много. Если разобьют, невелика потеря.

— Ты всегда понимал мои мысли, — султан милостиво улыбнулся и слегка кивнул вазиру. — Действуй сообразно с ними, и Аллах вознаградит тебя. Не слушай франков, они собьют тебя с пути верности на путь измены. А ты знаешь, как я караю преступивших клятву.

— Однако я не стану разочаровывать франков, — ответил второй человек в империи. — Пусть думают, что мы станем действовать так же, как и говорим…

Этот разговор состоялся две недели назад. Сейчас Ахмед не сомневался, что вазир либо сам готовит провокации, долженствующие оправдать объявление войны со стороны Высокой Порты, либо не мешает делать то же самое людям русского царя, которые что-то подозрительно активны в последнее время в землях польских и в Трансильвании. Посол цесарский, Тальман, уже намекал, что было бы желательно напасть на одну Россию? Похоже, озвучивая свои намёки, австриец и сам готов был провалиться сквозь землю, настолько это ему не нравилось. Вероятно, оттого его старания и выглядели столь неуклюже. Немцы опять хотят остаться в стороне, ослабляя собственного союзника, ничего нового. Но не в этот раз. На такую глупость мог пойти мальчишка Махмуд, или Нуман-паша, стоявший за ним. Но Махмуд сидит в роскошной тюрьме — кафесе — а голова Нумана-паши до сих пор гниёт на колу на базарной площади. Ахмед всё сделает по-своему. Потом, конечно, будет непросто, но завоевания в Польше должны будут сгладить горечь неуспеха в Трансильвании.

А за провал войны против России будет отвечать Девлет-Герай. Блистательная Порта в его набеге вообще не при чём: османские аскеры останутся охранять гавани Кырыма. А когда хан, почёсывая побитые московами бока, вернётся домой, тогда и разговор с ним будет куда более серьёзный. Каплан-Герай более послушен и не столь горяч…

Интермедия.

Хоть Дарья и афишировала своё отвращение к политике, но утренний кофе был поводом нарушить правило. Эта семейная традиция возникла у них едва ли в первые же дни брака да так и прижилась.

—…Похоже, Ахмед попал как кур в ощип. Толстой отписывал, будто к войне готовятся, однако делают всё через…заднее место. Настоящим образом воевать собираются не так.

— Он не дурак, а значит, хочет просто слить войну. Ведь так, Петруша? Но совсем без добычи ему с неё уйти нельзя. Австрия сильна. У нас после фокусов Карла с Мазепой на юге взять нечего. На Россию султан орду натравит, как Толстой писал, а сам останется в стороне… Значит, Польша?

— Как там Катькин Алёшка говорил: «Я хитрый — умную за себя взял», — рассмеялся государь. — Да, брат Август и сам будет не рад, что решил всем угождать. Однако я его предупреждал. Не послушал — то его печаль. А цесарцев сам Бог накажет… Надобно Катьке отписать, чтоб с маркизом де Торси переговорила. Пускай намекнёт, что мы не против тайно поддержать герцога Анжуйского в его претензиях, ежели они всю силу свою на цесарцев перенесут. А Ахмед ещё тем от себя добавит.

— Август пытается усидеть на нескольких стульях сразу и съесть все блюда за столом, пока соседи дерутся. Но мы от этого получим много головной боли. Ведь именно он первым пригласит нас решать польские проблемы, подставляя под удар турок.

— Повторю: то его печаль. Мы в Польшу пока не лезем. Начнёт Август на подмогу звать — а у нас татарский набег, никак не можем. Пускай нахлебается того, чем нас кормил, пока надобность в нём была. Теперь у него надобность в нас возникла, но пока чего-нибудь дельного не предложит — хрен ему, а не наши полки.

— Тебе их не жаль, родной мой?

— Кого?

— Людей, что от этой войны страдают.

— Людей иной раз и жаль, душа моя. А тех, кто нас самих за людей не считает — нисколько…

4

О приближении огромной орды в Харькове узнали от солдата, единственного выжившего из конного дозора. Парня сочли мёртвым и бросили на дороге, но он очнулся, сумел взобраться в седло и, пользуясь темнотой, ускользнул от татарских разъездов. На рассвете был у ворот, где его, свалившегося с лошади, и подобрали.

Понятно было, что опередил он орду ненамного. Начало апреля, дороги-то просохли раньше срока, вот они и двинулись в набег. И в течение суток-двух стоит ожидать нового наплыва селян, спасающихся бегством. В городе тогда остались считанные семейства, осмелившиеся пойти против «громады», остальные пошли готовиться к посевной… Интересно, все ли хотя бы успели до своих сёл добраться?

Что же до гарнизона, то они готовились к этому с зимы. Неясным оставался лишь статус пленных шведов. Те, которые решили перейти в русское подданство — с ними всё ясно, пойдут в ополчение. Их боевой опыт будет вовсе не лишним. А остальные? Рёншельт, офицеры, почти три тысячи солдат, всё ещё обитающих в казармах «нижнего города»?

— С фельдмаршалом я уже не раз говорил на эту тему, — сказал Евгений. Когда комендант вызвал его к себе — посовещаться. — Обещал помочь, но при одном условии.

— Это каком же? — поинтересовался Айгустов, не ожидавший ничего хорошего от шведа.

— Он готов дать честное слово, что его солдаты не повернут оружие против нас, если вы сами его попросите встать на защиту крепости. Мне-то он верит, но я здесь гость, а хозяин — вы.

— Экий он гордец, — неприятно усмехнулся Савва Васильевич. — Ведь знает, что приду и попрошу. Три тыщи солдат на стенах… А коль обманет?

— Тогда он станет первым, кого я убью. И это он тоже знает.

Сцена разговора Айгустова с Рёншельтом была достойна кисти живописца. Швед тихо злорадствовал, русский генерал был живой аллегорией выражения: «На какие жертвы я иду во имя Отечества!» — а капитан Черкасов зорко следил, чтобы эти персонажи не упороли что-нибудь феерическое. Способностей к тому у обоих хоть отбавляй. В результате фельдмаршал прилюдно дал слово защищать город, пока вражеская армия не будет отброшена, либо пока не будет достигнута договорённость о сдаче «на пароль». Хотя, зная татар, можно было предполагать, что ни о какой сдаче и речи не будет: это верная смерть.

И шведам выдали оружие — под честное слово Рёншельта.

Вечером того же дня он вместе с Черкасовым обходил позиции на стенах крепости, где будут держать оборону бывшие пленные. Шведы, слегка отвыкшие от солдатских обязанностей, быстро втягивались в прежний ритм: выучка у них была что надо, да и офицеры толковые остались — кто не сложил голову под Полтавой, конечно. Во всяком случае, существенных косяков в их подготовке к обороне никто не обнаружил.

— Молодцы, — похвалил их Евгений. ­–К подготовке ваших солдат, фельдмаршал, вопросов нет.

— Зато у меня есть вопрос к вам лично, — Рёншельт ответил в своей манере — с ноткой высокомерия. Переделать себя он не мог. — Отчего вы, зная, что я способен на гнусность, рискнули мне довериться?

— Именно поэтому и доверился, — честно сказал Черкасов. ­– Но я уверен, что вы навряд ли нарушите слово, даже если очень этого захотите.

— Значит, вы уже позаботились, чтобы я был честен, — швед вдруг расцвёл лучезарной улыбкой. — Я вас недооценил, капитан.

— А я бы не советовал переоценивать благородство татар. Дикий край, дикие люди… Во время штурма они уж точно не станут разбираться, где шведы, а где русские.

— Иногда мне кажется, будто вы умеете читать мысли. Это по-настоящему страшно.

— Нет, фельдмаршал, мысли мы там, в будущем, читать ещё не научились. Но есть такая наука, называется «психология». Кое-кого из нас предметно этой науке обучают. Знаете, как это облегчает жизнь командиру разведывательно-диверсионного подразделения?

— Могу лишь догадываться. И многие из тех, кто пытался вас обмануть, выжили?

— Не все.

— Тем больше аргументов в пользу того, чтобы я был честен, капитан, — уважение, мелькнувшее в голосе и взгляде Рёншельта, невозможно было не заметить. — Хотя бы потому, что вы предельно честны со мной.

…А наутро линия горизонта стала чёрной: пришла орда.

5

Татары очень редко осаждали крепости. Давно канули в Лету те времена, когда явившиеся из далёких восточных степей воины Чингисхана славились отменным тяжелым доспехом и умением штурмовать вражеские твердыни. За минувшие века они благополучно избавились от лишней тяжести. Зачем дорогая броня, когда идёшь не воевать, а арканить безоружных крестьян? Но была у крымчаков и знать, которая могла себе позволить доспех не только финансово — на случай, если потребуется осадить крепость и, перекрыв ей всё снабжение, вынудить к сдаче.

Вот именно массу знатных воинов сейчас и наблюдали в подзорные трубы офицеры харьковского гарнизона. Татарские мурзы и принцы присутствовали во вражеском войске в значительном количестве, крутились в основном вокруг главного бунчука — ханского.

— Девлетка нам честь оказал, лично явился, — невесело усмехнулся Айгустов. ­– Тыщ сорок их здесь, никак не менее. Поглядим, пришлёт ли переговорщика.

Дальнейшее наблюдение показало, что татары явились не одной только конницей. Вскоре в их обозе были замечены орудия, притом не абы какие, а новые, французские. Значит, намерения у ребят более чем серьёзные: конницей крепости не поштурмуешь, а пехота из татар очень так себе. Турок, кстати, в их лагере никто не заметил. Зато Рёншельт углядел нечто знакомое.

— Валахи, — сказал он со смехом, комментируя увиденное. ­– Уж не те ли самые, что сбежали из нашей армии, едва стало ясно, что продовольствия в обрез? Лично я не против спросить с них за это.

— Думаю, у вас будет такая возможность, — ответил ему Черкасов, продолжая наблюдение за вражеским лагерем. — Полагаю, что этих как раз разжалуют из конницы в пехоту и пошлют на штурм первыми. Не свои — не жалко.

— Неужели даже не предложат условия капитуляции? — продолжал насмешничать швед.

— Может, и предложат. Всё-таки хан здесь, а при нём наверняка свора турок и французов на ролях военных советников и соглядатаев. Девлет вероятнее всего захочет порисоваться перед Европой. Но здесь меня интересует одно: кого именно пришлют в качестве парламентёра.

— Так ли это важно в нашем положении, капитан?

— Поверьте, очень важно… А вот и парламентёры.

Из ставки хана выехала кавалькада из нескольких всадников, и Евгению очень не понравилось увиденное. Если четверо татар сопровождения были из числа отборных воинов хана, его личной охраны, то собственно парламентёр оказался вполне себе европейцем — в офицерском кафтане, высоких кавалерийских сапогах и в шляпе с перьями на голове. Парика на этом типе не наблюдалось, да он и не нужен был здесь, посреди ханского войска. Но не успел Евгений хотя бы предположить, кого это сюда принесло, как услышал тихое, сквозь зубы процеженное шведское ругательство.

­­– Кажется, вы его узнали, фельдмаршал, — сказал он.

— Ещё бы мне его не узнать, — прошипел Рёншельт. — Отто Клинковстрём. Я знал двух его братьев, Карла и Леонарда. Один погиб во время штурма Полтавы, второй — сидит у вас в плену, где-то значительно севернее. А этого мой король ещё из Варшавы направил к татарам в качестве посланника, договариваться о союзе против вас. Ах, чёрт раздери, как же это плохо!

— Что именно? — без тени иронии поинтересовался Евгений. — Что посол вашего короля слишком много на себя берёт, или что вы успели дать нам некое слово?

— Боюсь, этот человек сейчас представляет интересы вовсе не моего короля, — Рёншельт то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил прямой словесный укол собеседника.

— С чего вы взяли?

— В противном случае он сидел бы в Бахчисарае и не высовывал носа, ожидая приказов его величества. Подобная деятельность, — фельдмаршал ткнул в сторону подъезжающей кавалькады подзорной трубой, — способна лишь нанести непоправимый вред королю. Едва ваш царь узнает…

— А ведь он узнает… если, конечно, нас здесь не перережут.

— Вот это-то и плохо, капитан! — воскликнул швед. — Я, конечно, очень надеюсь, что ошибаюсь в своих предположениях, но подобные кунштюки не должны становиться достоянием широкой публики. А значит, все мы должны замолчать — навеки.

Евгений усмехнулся.

— Сорок тысяч татар против шести тысяч солдат гарнизона осаждённой крепости, — сказал он, и только сейчас позволил себе иронию. — Вы ведь уже были в аналогичной ситуации, только по другую сторону крепостных стен. И года ещё не прошло. Помните, чем закончилось?

— К нам на выручку не придёт армия царя, — буркнул Рёншельт.

— Ручаюсь, она и не понадобится. Курьеров мы, конечно, отправили, но я не помню, чтобы где-то поблизости находились крупные силы. Исход сражения будет зависеть только от нас самих.

У Рёншельта на лице чуть ли не в буквальном смысле читалось: мол, мне бы вашу уверенность. Но всё же фельдмаршал промолчал. Не иначе снова вспомнил Полтаву.

Интермедия.

—…Договор вскоре будет подписан. Вы понимаете, что это означает для нас?

— Более чем. Но я не в силах этому помешать. У меня не так много полномочий, чтобы…

— От вас требуется совсем иное. Османская армия уже готовится выступить из Румелии. Приложите все усилия, чтобы русские уверились — это против них. Убедите посланницу царя, что румелийская армия через Валахию и Молдавию пойдёт войной на южные области России. Остальное возьмут на себя наши братья в тех краях… и в самой России. Хоть их там крайне мало, но влияние Братства в этой варварской стране постепенно растёт.

— Я сделаю всё возможное. Какова будет моя задача после того, как сия мадам убедит царя выступить против турок?

— Тогда её миссия на земле завершится. Думаю, вы не откажетесь стать последним, кого она увидит в этой жизни…

Возвращаясь к себе, шевалье де Сен-Жермен обдумывал, как могут обернуться события. И понял: Братство почему-то не рассматривает один-единственный вариант — что дама не поверит в историю с турецкой армией. Что тогда прикажете делать?

У шевалье не было ответа на этот вопрос. Как и на другой — что тогда сделают с ним самим.

Глава 9. Искусство возможного

1

Ну наконец-то подошла к концу эта нервотрёпка.

Иногда в ходе оживлённых дискуссий по поводу статей договора Кате очень хотелось явиться в егерском мундире и озвучить позицию своей страны на русском командном языке. Офигели бы все, с гарантией. Но в том-то и заключается искусство дипломата, что нужно добиваться своего, не используя грубую силу, даже если таковая в наличии. И это было самым сложным из всего, чему ей, отдавшей половину жизни войне, довелось научиться за полгода в Копенгагене.

Да уж, лучше пролить бочку чернил, вымотать пару километров нервов, зато избежать пролития рек крови. Этой красной жидкости ещё будет немало, ведь всё равно кто-то останется недоволен сложившейся конфигурацией и попытается внести коррективы явочным порядком. Но лучше худой мир, чем добрая ссора.

В прессе, пусть она и не была настолько популярна, как в двадцатом столетии, всё же развернулась заочная дискуссия между госпожой Меркуловой и неизвестным оппонентом под псевдонимом «Шведский боцман». Судя по лексике, писал вовсе не боцман, и уж наверняка не швед — слишком изящен был слог для грубого моряка. Некоторые нюансы и обороты позволяли предположить, что этот самый «боцман» неплохо ориентируется во внутренней кухне переговоров. А значит, либо это целенаправленный слив информации, либо автор — кто-то из причастных. Это добавляло интриги в сам процесс, у Кати уже были на примете несколько кандидатов, но она не спешила с «расшифровкой» анонимного оппонента. Так было намного интереснее работать, тем более что полемика в прессе тоже опосредованно влияла на высокие договаривающиеся стороны. Так, опубликованная недавно в Гамбурге гравюра, где её изобразили в виде капризной дамы, выбирающей, с кем бы из двух кавалеров станцевать менуэт, стала причиной лёгкого скандала. Дело в том, что кавалерами там вывели двух знатных дамских угодников — короля Дании и курфюрста Саксонии, а это уже, извините, политика, причём весьма грубая. Антишведский Северный союз был «на троих», и представлять дело так, словно Россия выбирает между Данией и Саксонией, по меньшей мере некорректно. Попытка вбить клин была настолько неловка, что это заметили все без исключения, и потому всё ограничилось лишним заверением в верности союзническим обязательствам.

И вот наконец настал день, когда все стороны заявили о согласии поставить свою подпись под договором, который подводил черту под Северной войной. Как Катя и думала, это произошло не раньше, чем из Петербурга привезли положения договора между Россией и Швецией, подписанные лично Петром Алексеевичем и Карлом Карловичем. Россия по этому документу получала всю Карелию, Выборг, Сестрорецк, право на беспрепятственное судоходство, посещение подвластных шведской короне портов и свободную торговлю. Варшавский договор, по которому Польша становилась фактической колонией Швеции, аннулировался, поляки теперь могли свободно торговать через те морские порты, которые им нравились, и выбрать того короля, какой им был по душе. В качестве утешительного приза шведы получали право захода в русские гавани и торговлю там. Сколько Карлу пришлось заплатить деньгами и готовыми кораблями с полным вооружением, то в публичных статьях договора не разглашалось.

Секретные, к которым у князя Долгорукого и госпожи Меркуловой был доступ, показали, что Швеция по совокупности статей обеднела на весьма немалую сумму. Это помимо тех двух миллионов талеров, захваченных под Полтавой и которые Пётр Алексеич точно не отдаст. И здесь Катя была уверена, что государь своей выгоды не упустит, ведь в секретных статьях был прописал ещё и военный союз России и Швеции. А это означало солидные затраты на подготовку похода. Наверняка Карл начал сокрушаться, где ему теперь денег на войну брать, и гарантированно ему поступило предложение: мол, положенную по договору контрибуцию можешь оставить себе, но с условием потратить её львиную долю на армию и флот. Что Карл так и поступит, не сомневался никто. Этот человек слишком любил драку. А с кем драться, особенного значения для него не имело.

— Когда англичане об этом узнают — а они узнают — я представляю, что начнётся в Лондоне, — сказала Катя Василию Лукичу, когда они вместе читали полученную из Петербурга корреспонденцию. — Карл ведь ни гроша им не заплатил за те тридцать или сорок английских кораблей, захваченных его приватирами.

— Ясное дело, — усмехнулся Долгорукий. — И добро бы они стали с Карлом договариваться о возврате судов и товаров — наверняка свои корабли начнут посылать, словно их адмиралам заняться более нечем.

— Они скорее всего поступят так, как будет дешевле, — Катя пожала плечами. — В их понимании политика — это деньги…

Тем не менее, пока ни англичане, ни французы не были в курсе секретных статей двустороннего соглашения, а значит, на церемонии подписания нынешнего договора неожиданностей возникнуть не должно. Шведы признавали своё поражение в Северной войне, отдавали под протекторат союзников владения на севере Германии. Никто не сомневался, что это уже навсегда, и что в скором времени над этими городами и крепостями поднимутся другие флаги. Дания таки наложила лапу на часть Шлезвига, отдав взамен немножко Гольштейна. Герцога Голштинского за его упорство вознаградили титулом «его королевского высочества», а взамен тот обязался стать посредником при переговорах о заключении брачного союза между Алексеем Петровичем и принцессой Ульрикой-Элеонорой. Стараться будет на совесть, ведь этот брак откроет его маленькому сыну прямую дорогу на шведский трон после Карла… Естественно, Катя не стала говорить герцогу, что в секретных положениях русско-шведского договора значились ещё и планы на самого Карла. У Петра Алексеича, вон, старшая племянница, Екатерина Ивановна, подросла. Шестнадцать лет — самое время видного жениха подыскивать, а тут шведскому королю деваться некуда, надо из плена выкупаться. Конечно, в Петербурге все понимали, что из этого союза вряд ли получится что-то путное: Карл за всё время не проявил ни малейшего интереса ни к одной даме. Его уже пытались с кем-то обручить, но безуспешно: он вовремя сбежал от этих переговоров на войну. Но сам факт… Да и Бог его знает, этого неугомонного короля: может, и соорудит себе наследника, оставив герцога Фридриха с носом. Ну а на «нет» и суда нет, значит, Гольштейн-Готторпским повезло.

Прочие участники переговорного процесса фигурировали в договоре как наблюдатели. Им тоже кое-что перепало — кому гарантии ненападения со стороны шведов, кому перспективы получить контроль над частью уступленных ими земель или союза с вошедшим в силу комплотом России, Дании и Саксонии. Все согласились более не упоминать Станислава Лещинского как короля Польши, а объявить выборы согласно законам этой страны. Все понимали, что это означает бардак ещё на несколько лет, пока соседи не введут туда свои войска для обеспечения безопасности уже собственных границ. Ибо гражданская война в сопредельном государстве имеет нехорошее свойство плодить банды желающих поживиться всем, что плохо лежит. И всех это устроило, даже Францию, хотя не обошлось без «особого мнения» маркиза де Торси. Австрия хотела под шумок аннексировать Галицию, но им изрядно мешал мятеж Ракоци в Венгрии. А решать эту проблему за них желающих почему-то не нашлось, хотя были робкие попытки уговорить Петра Алексеича. Тот выдвинул встречные условия, и в Вене решили, что это будет дороже, чем управляться в одиночку.

Словом, с приходом в Копенгаген настоящей весны — то есть в апреле — потеплело и на политическом горизонте. А главное — на Балтике перестали стрелять пушки.

2

Само подписание документа, завершившего Северную войну, оказалось совершенно не торжественной процедурой. Впереди ещё был процесс его ратификации в каждом из государств, но появление подобного документа на европейском политическом небосклоне закрепило новую политическую реальность.

Русь, ставшая Россией, вернулась из векового небытия.

Ставя подпись под этим документом, аккурат под автографом Василия Лукича Долгорукого, свою подпись, Катя впервые в жизни почувствовала причастность к чему-то по-настоящему значительному. Она пыталась представить, что ощущали люди, подписывавшие Ништадский мир в той истории — и терялась в догадках. Там шведов даже после Полтавы пришлось «ковырять» ещё долгих двенадцать лет. Даже когда мирные переговоры выходили на стадию подписания итогового документа, вновь вылезали то Карл, то его сестричка Ульрика, отменяли все договорённости и война продолжалась. Она не закончилась штурмом Стокгольма только потому, что королеву фактически отстранил от власти её муж… Здесь, в этой истории, шведам дважды пришлось пережить национальный позор — пленение короля.Станут ли эти шведы умнее самих себя там? Этого никто не знал. Но здесь Россия справилась со своей задачей много раньше, дешевле и эффективнее, чем там, и Катя полагала, что в этом есть и её малая доля заслуги.

Она почти не сомневалась, что в зорко следивших за ней глазах шевалье де Сен-Жермена, присутствовавшего здесь в качестве доверенного секретаря маркиза де Торси, можно прочесть как досаду, так и приговор — ей самой. И именно за всё то, что она ставит себе в заслугу. Катя на девяносто девять процентов была уверена, что нормандский дворянин знает о ней гораздо больше, чем все прочие в этом зале. А кто мог знать, что она «не от мира сего»? От группы Хаммера остался один Хаммер, и тот сидит в Шлиссельбурге. Карл Двенадцатый сидит в Петропавловской крепости. Луи Четырнадцатый помер. Пётр Алексеич, «малый тайный совет» и все «немезидовцы» заинтересованы помалкивать. Кто остаётся? Только те, кто организовал переброску группы Хаммера к шведам. Да ещё те, кто виновен в хронопереносе обоих подразделений. Если, конечно, это не одни и те же лица.

Паззл потихоньку складывался. Легче от этого Кате не становилось, но хотя бы начинали проясняться контуры причин всей этой истории. Заодно становилось понятным, откуда у Карла Шведского походная казна в размере годового дохода Швеции. Когда посчитали его доходы, включая пограбленное в Польше, учли расходы, то всё равно оставался «кассовый разрыв» на сумму более миллиона талеров. По нынешним временам это колоссальная сумма. За полгода переговоров вопрос этих денег ни разу не был поднят, даже опосредованно, а значит, ни одно из государств не причастно к этому спонсированию. По всему выходило, что те талеры пришли из частных карманов. А это было как раз самое хреновое.

И шевалье де Сен-Жермен — к слову, самый настоящий французской дворянин старого нормандского рода, а никакой не самозванец — с какого-то перепуга на этих частных лиц работает. Катя не раз и не два ловила отблеск неприязни во взгляде шевалье, но он исправно продолжал разыгрывать из себя лучшего друга их с Алексеем семьи. Меркуловы столь же исправно кормили его нужной дезой. Понимал ли де Сен-Жермен, что его обманывают?

Катя чувствовала: близился момент, когда это станет ясно.

А знаете, что пугало её по-настоящему? То, что одновременно больше всего радовало.

Она уже пару недель чувствовала вполне определённые признаки, которые не раз описывала и демонстрировала на своём примере старшая сестра. Но именно сегодня, в день подписания договора, который уже называют Копенгагенским, эти признаки проявили себя во всей красе. Кате с огромным трудом удавалось демонстрировать окружающим цветущий и радостный вид. Зато она сообщит Алексею по-настоящему хорошую новость — когда вернутся к себе на квартиру. Главное, чтобы при этом не было лишних свидетелей: меньше всего на свете Катя хотела обнародовать тот факт, что скоро семейство Меркуловых прибавится, потому что обязательно найдутся нехорошие люди, которые решат этим воспользоваться.

У политика не может быть личной жизни. Любой нюанс могут использовать против него. А если политик — женщина — то тем более.

3

— Я вижу, вы довольны, мадам.

Голос Чарльза Уитворта, прозвучавший за спиной, звучал подозрительно весело. Она ждала, что англичанин обязательно что-нибудь скажет, и потому не удивилась, когда посланник королевы Анны решил завести этот разговор.

Катя обернулась всем корпусом — пышные юбки парадного платья тихо прошуршали по драгоценному паркету зала, где король Фредерик устроил торжественный приём в честь подписания договора.

— Я счастлива, мистер Уитворт, — сказала она по-английски, одновременно демонстрируя радостную улыбку. К слову, это был уже не тот английский, который она изучала у себя дома. Было время потренироваться в местном произношении. — Наконец-то какая-то определённость.

— У меня сложилось впечатление, будто его величество царь Московии действовал так, словно имел вполне чёткие представление о возможных последствиях сего договора, — сказал англичанин.

— Простите, мистер Уитворт, а кто этот господин — «царь Московии»? — улыбка Кати сделалась донельзя лучезарной. — Моя страна, если вы имели в виду именно её, называется немного иначе. Хорошему политику сие должно было быть ведомо.

Катя понимала, что англичане крайне раздражены, но не думала, что Уитворт решится выказать это таким образом. Причём он нисколько не смутился — значит, выпад был продуман заранее. Его грубость означала, что своё раздражение английская верхушка не прочь выразить куда более жёстко. А раз так, то и ответ последовал соответствующий.

— Хороший ли я политик, о том должно судить моей королеве, — проговорил Уитворт, изобразив натянутую улыбку. — Кстати, что слышно о компенсациях, которые обязаны выплатить нам шведы?

— Шведский король дал слово выплатить их в полном объёме. Но вы ведь сами понимаете, что это возможно исполнить только в условиях мира.

— Что ж, это прекрасная новость, — кажется, этот ответ понравился англичанину куда больше предыдущего. — Всего хорошего, мадам. Ваш дебют на политической сцене Европы можно счесть успешным. Но карьера политика, как и комедианта, всецело зависит от настроений публики. Не боитесь?

— Ах, мистер Уитворт, чего может бояться офицер лейб-гвардии? — Катя позволила себе короткий смешок. — В крайнем случае, если нанятые конкурирующими актрисами зрители европейского театра меня освищут, я всегда могу вернуться в полк.

Они раскланялись крайне любезно и разошлись по разным концам зала. Англичанин всё понял правильно, это Катя поняла по его мрачноватому взгляду. Да, он пригрозил ей скандалами и концом карьеры политика. А она едва ли не открыто заявила, что готова сражаться с ним хоть бы и на полях битв. Хотя, насчёт скандалов — это ещё бабушка надвое сказала, кому те гипотетические склоки пойдут на пользу. Карл Двенадцатый не даст соврать: «русская дева» несколькими заметками в европейской прессе превратила его из современного Александра Македонского в посмешище. Теперь «русская дама» заматерела, прославилась и, к тому же, получила бесценный политический опыт. Англичанам придётся изрядно потрудиться, чтобы испортить её репутацию. Они это вполне могут сделать, ребята ушлые. Но Катя уже знала, как с этим бороться.

Торжественный приём, устроенный королём Фредериком, увенчался совместным трёхсторонним заявлением от имени Дании, Саксонии и России. Два монарха и полномочная представительница Петра Алексеевича публично объявили, как они рады наступившему миру среди северных держав и какие надежды возлагаются на оный. После чего приём перерос в торжественный обед, по времени больше похожий на ужин. Но Фредерик был «совой», у него разгар дня наступал, когда все уже спать собирались. Впрочем, приглашённые, воздавшие должное изысканным блюдам, остались довольны. Многие — хотя бы тем, что их вкусно накормили у самого короля.

Интермедия.

—…Надо сказать, я вас не сразу, но вспомнил, мадам. Но сие простительно, ведь трудно узнать в изящной даме солдата в зелёном берете, коего я имел возможность видеть на постоялом дворе в Ингерманландии. Вы тогда привезли пленного короля моему брату Петеру.

— А вы тогда приезжали, чтобы обговорить дальнейшие условия союзного договора — в свете пленения шведского короля, — ответила Катя. — Как же давно это было… и сколько всего за то время произошло…

— Вы действительно сильно изменились. Я наблюдал за вашей перепалкой с английским посланником, мадам. Они никогда не простят нам этого мира.

— «Нам» — это Северному союзу?

— Они такого никому не прощают.

— Это весомый аргумент в пользу того, чтобы и далее держаться сообща. А что касаемо Англии, то надобно опасаться, чтоб этот могущественный союзник не выхватил у нас из-под носа жаркое, которое мы уже воткнули на вертел.

С каким же удовольствием Катя наблюдала замешательство, на миг сильно смутившее праздничный настрой Августа! Ещё бы: она почти дословно процитировала записку Иоганна Рейнгольда Паткуля, который в этой истории ни дня не был на русской службе, так и оставшись офицером Саксонии. К слову, он ещё жив и на свободе, хотя Карл потребовал от Августа его выдачи. Только писал Паткуль эти слова саксонцу о России, и кстати, в той истории тоже… Вот пусть теперь союзничек и поломает голову, где произошла утечка. Не говорить же ему, что эти слова некогда были прочитаны у историка Александра Широкорада.

— Вы умеете удивлять, мадам, — признался Август, галантно поцеловав ей ручку. — Интересно, тот солдат в зелёном берете стал дипломатом за эти годы, или он всегда им был?.. В политике не бывает искренних друзей, а союзы, увы, не вечны. Насчёт Англии я с вами совершенно согласен. Эти господа славятся способностью уводить добычу из-под носа охотника, оную подстрелившего. Что же предпримет Россия, буде англичане решатся на дерзость? Вы сильны на суше, они на море.

— Как политик я обязана исключить возможность драки медведя с акулой, — ответила дама. — Англия вполне способна испортить нам морскую торговлю, а Россия — заблокировать поставки корабельного леса, льна и пеньки с континента на остров. Неприятно будет всем, но посудите сами, кто от этого пострадает сильнее. Однако всё это пока лишь предположения. Англичанам хватает своих проблем, хоть на континенте, хоть у себя на острове. Они даже сейчас вынуждены драться с французами одной рукой, а второй — усмирять недовольство шотландцев, поддерживающих претензии младшего брата королевы. Нужна ли им ещё и остановка работы верфей?

— Полагаю, разум возобладает, — согласился Август. — Но надолго ли? Если англичане не отменят свой Акт о престолонаследии, то после воцарения Георга Ганноверского там могут усилиться якобитские настроения, поддерживаемые Францией в полной мере. Боюсь, в этом случае можно ожидать чего угодно, даже самых опрометчивых действий со стороны Англии.

— Вот это в ремесле политика самое сложное — удержаться от опрометчивых действий.

— Боюсь, Георг Ганноверский не политик.

— Боюсь, что решения будет принимать вовсе не Георг Ганноверский, также, как сейчас их принимает не королева Анна. Потому я не жду от перемены монарха на острове резких изменений в политическом курсе. У англичан нет союзников, у них есть только собственные интересы, и вот их они будут соблюдать свято, игнорируя интересы всех прочих.

— Точно подмечено, мадам. Вы долго жили в Англии?

— Нет. Просто имела сомнительное удовольствие однажды попасть под тяжёлую поступь английских интересов…

4

— За это точно стоит выпить, Катенька.

— Вам, драгунам, только дай повод — вы сразу про «выпить», — посмеялась госпожа Меркулова. — Это и правда чудо, Алёша, — добавила она с какой-то странной, серьёзной нежностью. — Я бывала ранена. Приходилось и тяжести таскать, и в снегу ночевать… Проверять опытным путём, могу ли я иметь детей, как ты догадался, я не стала. Хотя некоторые из наших девчонок и…срывались. Потому боялась, что ничего у нас с тобой не получится, так и помрём бездетными… Обоим давно уже не двадцать лет.

Супруги старались говорить тихо. Хоть и заперлись у себя в комнате, проследив, чтобы прислуга, занимавшая помещения этажом выше, спала — особенно любопытная Луиза — но всё равно опасались лишних ушей. У них была радость. Их маленькая личная радость, знать о которой посторонним людям совершенно не обязательно.

— Ведь и года не прошло, как мы с тобою вместе, Катя, — Алексей с бесконечной нежностью положил руку на её живот. Вернее, на то место, где оный был скрыт под корсажем платья. — Иных Господь и после многих лет брака не благословляет… Сестрице отпишешь?

— Обязательно.

— А государю? Своего, тайного, у нас с тобою нет, всё политика, будь она неладна.

— И ему тоже. Хотя, думаю, Луиза уже настучала. Она-то дама поопытнее меня, наверняка уже заметила всё, что надо… и чего не надо.

Они даже свечи зажигать не стали, хотя вернулись на квартиру после праздничного застолья глубоко за полночь. И раздеваться не спешили, только Алексей помог жене ослабить шнуровку платья.

— Он меня отзовёт, — продолжала Катя — совсем тихо. — Я ему нужна: слишком много знаю. Слава Богу, хоть договор до подписания довели, можно возвращаться в лавровом венке триумфатора.

— А я бы ехал отсюда поскорее, — Алексей поделился своими опасениями. — Триумф — это хорошо, но как бы не начали тебе мстить за него.

— Обязательно начнут, Алёшенька. Сам посуди: Россия влезла в их междусобойчик и потребовала свою долю. Куда это годится? Тут даже союзнички хороши оказались.

— Особливо саксонец, рожа блудливая. Покуда я с его свитскими толковал, он вокруг тебя увивался.

— Ну, Алёшенька, на этот счёт можешь быть спокоен: солдат-девицы не в его вкусе, — улыбнулась Катя.

— Значит, это я любитель солдат-девиц? — насмешливо поинтересовался Меркулов.

— С тобой я не солдат. И слава Богу…

…Только под утро, передремав пару часов, они нашли силы переодеться в домашнее и затеять ежедневную церемонию пития кофе. Оба ждали визитёров, гадая, кого принесёт первым. Думали о шевалье де Сен-Жермене — этот, зная, что русские скоро уедут, точно не упустит возможности нанести визит. Предполагали даже, что может нагрянуть фон дер Гольц или австриец. Но с самого утра, удивив Меркуловых донельзя, явился князь Долгорукий. Василий Лукич был встревожен: одно то, что он пришёл сам, а не прислал кого-то из секретарей посольства, уже говорило о многом. Более того: князь даже не стал ждать, а проследовал прямо в комнату супругов.

— Прошу меня простить за столь бесцеремонный визит, господа, — заговорил он, едва Меркуловы смущённо раскланялись с ним. — Однако вести столь тревожны, что я не рискнул доверить их кому бы то ни было. С разницей в три часа ко мне явились курьеры, привезшие спешные депеши, переданные эштафетом.

— Случилось что-то плохое, Василий Лукич? — севшим от волнения голосом спросила Катя.

— Сорок тысяч татар и ногаев выступили из Крыма, идут на Слобожанщину. Первая крепость на их пути — Харьков. И это лишь одна из дурных новостей, судари мои, — Долгоруков выдержал трагическую паузу. — Вторая, куда хуже — из Румелии выступили сразу две турецкие армии. Одну из них возглавил сам визирь Балтаджи Мехмет-паша. Куда они идут, пока не ведомо… Французы всё же нанесли удар.

— Осталось выяснить, по кому именно, — несмотря на волнение и недомогание, голова у Кати работала как компьютер.

— Мне ведомо, что государь Пётр Алексеевич посылал ловких людей в Силистрию и во владения молдавского господаря, но управятся ли они? Мы с вами обязаны предполагать худшее.

— Всем будет тяжело, Василий Лукич, — с ноткой сочувствия сказала Катя. — Но наша забота сейчас — татары. Если небо не упадёт на землю, турки на нас сейчас не пойдут. И мы на них тоже.

— Значит, это правда.

— Что именно?

— Что вы — из тех ловких людей, коих Пётр Алексеевич привечает.

— Василий Лукич, мы все служим Отечеству, кто как может, — улыбка госпожи Меркуловой была бледной, как лунный блик. — Давайте же послужим ему и сейчас — без излишних взаимных расспросов…

5

Алексей настаивал на немедленном отъезде, а Катя не могла себе позволить такой роскоши. Договор договором, турки турками, но главного она пока так и не выяснила: кто именно решил проспонсировать Русский поход Карла Двенадцатого. К разгадке этой тайны она, считай, даже и близко не подобралась. Хотя, если играть в «горячо — холодно», то «тепло» наблюдалось только в районе шевалье де Сен-Жермена. Лишь он вёл себя как соглядатай, причём соглядатай кого угодно, только не французского министра иностранных дел. И Катя считала, что именно сейчас настал удобный момент выяснить, у кого, образно говоря, какие козыри на руках.

Румелийская армия — вернее, две румелийские армии, выступившие в поход, действительно стали интригой. Куда повернут? Для девяносто девяти процентов политического бомонда Европы это было загадкой. Лишь очень немногие, опираясь на открытые данные — в какие города в последние месяцы османы усиленно свозили провиант и боеприпасы, и где местные паши начали резко закручивать гайки христианам — прекрасно видели, что турок особо интересуют Балканы. Белград — отличная база, откуда можно стартовать в любом направлении — исключая, впрочем, восточное. Не было смысла давать такой изрядный крюк, чтобы потом снова возвращаться в Валахию и топать через Молдавию, да через Дикое Поле, да на Петра, который сейчас купался в лучах славы Полтавской виктории. А потому тот самый один процент политиков, которые понимали, к чему всё идёт, уже заранее сочувствовали австрийцам.

И лишь считанные единицы даже среди этих прозорливых видели, куда будет направлен основной удар турок.

Раздираемая гражданской войной Польша. Пусть и пограбленная Карлом Шведским, она всё ещё была завидной добычей. Именно там, а не в землях, подвластных императору, турки могли рассчитывать на захват и удержание значительных кусков земли — в качестве компенсации за утраты восьмилетней давности. Да и прочие польские земли можно как следует обчистить. И Алексей, и Катя были абсолютно уверены, что армия визиря пойдёт именно туда. А значит… Значит, любой из тех, кто в курсе происходящих событий, и кто станет уверять их, что турки ополчились именно на Россию — либо некомпетентен, либо сознательно лжёт.

Так вот: шевалье де Сен-Жермен, примчавшийся к ним с новостью о турках — лгал. Притом, лгал вдохновенно, талантливо, почти веруя в то, что сам говорил. Надо отдать Меркуловым должное: они тоже вдохновенно лгали, поддакивая ему.

—…И снова — как француз, я обязан радоваться происходящему, но как ваш друг я должен вас предупредить, — встревоженно говорил шевалье. — У меня есть определённые сомнения, что ваш государь сумеет вовремя собрать армию, способную противостоять двумстам тысячам турок. На его месте я ударил бы первым — по путям снабжения турецкой армии.

— Спасибо за предупреждение, друг мой. Я извещу государя, — негромко ответила ему Катя. — Всё же последнее слово останется за ним.

— Убедите его, мадам. Уж лучше рискнуть миром, но быть готовыми, чем упустить момент и получить войну на уничтожение.

Едва шевалье покинул дом Эдингера, как супруги переглянулись — с одинаковыми злорадными усмешками.

— Что-то он торопится, — сказал Алексей. — Чую, будет от него ещё неожиданность.

— Особенно когда он узнает о нашем отъезде, — согласилась с ним супруга. — Вот тогда и посмотрим, что у него в самом деле на уме.

— Пистолет свой под рукой держи, Катя. Мало ли что.

— Дай Бог, обойдёмся без стрельбы. Но ты совершенно прав, любимый: мало ли что.

Интермедия.

—…Она поверила?

— Да, но у меня всё же есть сомнения. Что если она играет с нами?

— Не исключено, хотя и маловероятно. Впрочем, вы в этом убедитесь лично, сопровождая эту чету в дороге.

— Они намерены воспользоваться морским путём.

— Разумно: в Польше до сих пор небезопасно. В каком качестве вы намерены их сопровождать?

— Я убедил маркиза де Торси направить меня в Россию в качестве поверенного в делах — до прибытия полноценного посольства.

— Они договорились об обмене дипломатическими миссиями?

— Да, притом, оба изрядно меня удивили — и дама, и маркиз. Похоже, де Торси тоже решил сыграть в собственную игру. Пока мне не ясны её контуры, но миссия в Петербурге может на многое пролить свет.

— Что ж, да будет так. Видимо, Провидение благоволит этой даме: чтобы ваша миссия удалась, ей необходимо оставаться в живых… Вы выяснили, чего она боится больше всего на свете?

— Как и большинство непосвящённых, она боится потерять тех, кого любит.

— Прекрасно. Ступайте, брат, и ждите дальнейших инструкций…

Глава 10. Курсом на юг

1

— Мне, право, всё равно, которой из принцесс делать предложение. Они мне одинаково безразличны, а вы… вы уже замужем, ваше величество.

«Господи, только этого мне ещё не хватало…»

Дарье невероятными усилиями, но всё же удалось не показать своего замешательства. Сейчас она была воплощением холодного величия — пожалуй, её единственной брони в данной ситуации.

Карл снова в своём репертуаре — говорит то, что думает, не особенно заботясь о последствиях. Три статс-дамы, сестрицы Меншиковы, так и приросли к полу, совершенно оторопев от услышанного — немецкий-то они знали… Швед ещё и смотрел на неё — торжественно, мрачно, с каким-то малопонятным вызовом.

— Как вам будет угодно…ваше величество, — Дарья холодно кивнула ему — как равному по статусу. — Отныне я стану навещать вас вместе с племянницей, дабы вы могли лучше её узнать.

Но едва выйдя за дверь, она процедила сквозь зубы несколько слов из солдатского лексикона. Самых нецензурных из всех, какие знала. Анна, Мария и Марфа прикрыли разинутые рты веерами: за шесть лет это был единственный случай, когда государыня изволила употребить крепкие выражения.

— Государю я доложу сама, — негромко сказала им Даша. — А вы помалкивайте, девочки. Особенно братцу своему не проболтайтесь, ему знать об этом ни к чему.

Петропавловскую крепость достраивали и всё никак не могли достроить. Петру Алексеичу не нравилось то одно, то другое, приходилось дорабатывать проект, а то и переделывать кое-где. Он действительно хотел построить идеальное фортификационное сооружение и, как это ни странно, это у него почти получилось. Даже сейчас взять эту крепость можно было бы только после массированной бомбардировки. Причём, с воздуха и полутонными ФАБами, а не местными бомбами с чёрным порохом. После завершения всех работ предполагалось, что у любой нынешней армии, имеющей боевую задачу взять эту крепость, возникнет ряд проблем, возможно даже неразрешимых. Ведь не просто так восхищался новостройкой Карл Шведский, находящийся здесь в роли пленника. Он-то прекрасно понимал, что здесь к чему.

Так выходило, что, если требовалось уладить какие-то бытовые или медицинские вопросы, связанные с пленным монархом, решать их как правило являлась Дарья. Ясное дело, не одна, а со свитой статс-дам — нужно было держать марку и не допускать кривотолков. Да и никого иного Карл не стал бы слушать. С равной по статусу — с венценосной особой, то бишь — не слишком покочевряжишься, ему тоже следовало блюсти монарший кодекс. И всё было хорошо ровно до того момента, пока Пётр Алексеич не вспомнил, что у него племянница подросла, а Карл ещё в холостяках числится… Вот тут швед и сорвался.

Теперь-то Дарье стало понятно, почему он вёл себя с ней как нормальный человек, а не как взбалмошный мажор. Но стало понятно и другое. Нежные чувства, говорите? Ничего подобного. Карл на эти чувства попросту не был способен, он выжег их в себе ещё в пятнадцать лет, когда стал королём. Зато ревность присутствовала в полном объёме. Он люто ненавидел Петра — за то, что его страна больше, за то, что его армия лучше. За его удачу, наконец. Ну, а вопрос обладания женщиной и вовсе был риторическим. Карла в ней привлекала только теоретическая возможность отнять у врага хоть что-то. Или кого-то.

Дарья отыскала супруга там, где и предполагала — на строящемся в камне юго-восточном бастионе, именуемом Государевым. Под благовидным предлогом увлекла в одно из уже готовых помещений верхнего этажа — мол, надо поговорить — и вывалила благоверному всё как есть.

— Так и сказал? — если бы Карл услышал, каким тоном произнёс это Пётр Алексеич, ему бы точно стало не по себе. — Щенок. И ведь рожу ему не разобьёшь, не поймут.

— Если он такое ляпнул при дамах, какие гарантии, что он не отмочит что-нибудь подобное при наречённой невесте? При иностранных послах? Нет, я туда больше ни ногой, — заявила Дарья. — Я знала, что у него с головой непорядок, но не думала, что болезнь так запущена.

— Что ж, будем лечить, — нехорошо усмехнулся государь. — Ходить к нему тебе, душа моя, всё равно придётся. Но поглядим, осмелится ли он сказать что-либо подобное в моём присутствии.

— Вряд ли, — предположила Дарья.

— Вот и я думаю — вряд ли. Иди-ка сюда, — Пётр Алексеич обнял жену. — Напугал он тебя, душенька?

— Скорее, разозлил, — призналась супруга. — Но да, есть и страх. Этот человек одержимый. Если вобьёт себе что-то в голову, потом ядром не вышибешь.

— Положим, кто-то там у вас и пулей управился. Даст Бог, он и здесь свою судьбу отыщет… Катьку, племянницу, жалко. А его — нисколько.

2

«Висяк» — он и в Африке «висяк», и в восемнадцатом веке. Ничего не меняется, когда на пути расследования оказывается политика.

Нет, по уголовной части «Холмс» со своей командой сыскарей-любителей управился на пять баллов. Те ребята, которые должны были вывезти Карла с Петропавловского — он же Заячий — острова, как раз и оказались убийцами посредника, завербовавшего горе-подрывника на лесопилке. Даже орудие убийства у них обнаружилось — обычный багинет, чьё лезвие идеально, до долей миллиметра и по всем щербинам на лезвии совпало с тщательно измеренным и зарисованным раневым каналом в теле убитого. А их лодку кто-то пытался отмыть изнутри, не иначе, как от следов крови. Оба подельника тоже оказались из русских дезертиров, перебежавших к шведам ещё под Нарвой. То, как они легко и непринуждённо завалили своего же товарища, очень многое о них говорило.И к слову, судьба их ждала незавидная: кого Пётр Алексеич никогда не прощал, так это предателей.

Словом, уголовный след вышел куда надо. Но дальше он вёл уже к какому-то таинственному лицу, коего исполнители знали только по тихому вкрадчивому голосу, общаясь с оным исключительно из-за ширмы. Притом на русском языке. Единственная существенная деталь, которую они сообщили — это акцент, притом явно не искусственно воспроизводимый, а природный. Уверяли, что не был он похож ни на немецкий, ни на голландский, ни на шведский. Кое-какие детали позволяли сделать предположение, что речь идёт о носителе одного из романских языков, но это была единственная и крайне ненадёжная зацепка.

Юрий Николаевич в общении с задержанными прекрасно обошёлся без членовредительских штучек. За исключением одного эпизода, когда эти двое решили, что бывших семёновцев не бывает и при первом же перекрёстном допросе, сославшись на тайные сведения, попросили присных удалиться — мол, всё скажут, но только главному. И решили применить силу. Мундир егеря им ни о чём ещё не говорил, а телосложение следователя опасений не внушало. Но «дрищ» едва ли не в буквальном смысле завязал их обоих морским узлом. Спешно вернувшимся работникам следственного отдела предстала картина эпической битвы, где задержанные ползали по полу, тихо завывая, а «Холмс» невозмутимо стоял над ними, скрестив руки, словно монумент спокойствия. «Самые умные нашлись, понимаешь, — комментировал происходящее Юрий. — Не вы первые, не вы последние». Мгновенное и жестокое возмездие за попытку нападения на следователя произвело на обоих дезертиров такое впечатление, что ребята «поплыли» и начали выдавать полезную информацию. А когда Юрий понял, что они выжаты досуха, отправил их обратно в казематы крепости.

— В общем, так, — сказал он, когда Пётр Алексеевич, пригласив на совещание только Меншикова и следователя, потребовал доложить о результатах. — Эти двое — такие же шестёрки, как и третий, которого они завалили, когда узнали, что мы вышли на того мужичка. Тем бы всё и закончилось, но заказчик через некоторое время затребовал действий — вывезти на лодке двух человек с Заячьего острова. Сперва не хотели о том говорить, но я пообещал отдать их тебе, государь, и ребятки раскололись до самой задницы. Короче, тот тип приказывал им лично, без посредников, но говорил из-за деревянной ширмы и шёпотом. Где это было, они не знают, их водили кругами вокруг порта, потом провели задворками в какую-то комнату с одной свечкой… В общем, посреди Невы к ним должен был причалить ял, забрать пассажиров и передать деньги… Думаю, их бы там же и завалили, на таких дураках всегда экономят. Иначе хрен бы им лично приказывали, передали бы записку с приказом сжечь после прочтения. Но с тех пор, как я этих придурков допросил, больше никаких зацепок не проявилось. Нигде. Кто бы ни был тот, говоривший с акцентом, он или залёг на дно, или как-то свалил из города.

— А ты что скажешь? — государь устремил мрачный взгляд на Алексашку. — Ведь не всех иноземцев надобно было проверять.

— Французов и разных гишпанцев у нас едва ли два десятка наберётся, — сказал светлейший. — С кем-то сам говорил, к кому-то верных людей посылал. Везде за ними приглядывают. Пока ничего не нащупал.

— Ты говорил и с женщинами-иностранками тоже? — спросил «Холмс».

— Да бабы-то тут при чём?

— При том. Не одни дамы Черкасовы умеют мозгами пользоваться.

— Послушай его, Алексашка, дело говорит, — Пётр Алексеич кивнул в сторону Юрия. — И сам бы о бабах не подумал, да пример есть.

— Тогда дело, считай, завалено, — Меншиков развёл руками. — Знатных дам из тех краёв здесь нет, а офицерские жёны, метрессы, актриски да портнихи — разве их всех учтёшь.

— Вот и займись, самая работа для тебя, — хохотнул Пётр Алексеич. — Проверять придётся всех. Обрати внимание ещё и на попов ихних. Латинян, лютеран — всё едино. Иезуиты шпионством едва ли не открыто грешат… Вот что, Юрий, — он обернулся к следователю. — Сидит у меня здесь один польский иезуит, Катька года полтора назад его из-под носа у Каролуса с Мазепой выкрала. Поспрашивай попа, вдруг ему что ведомо. Затем съездишь в Шлиссельбург, там Хаммер обретается. С ним тоже поговори. Знает он по сему вопросу немного, но может и вспомнит что полезное — кого видел, с кем говорил и в Новом Свете, и в Старом. Кто ему путешествие оплатил — тоже прелюбопытно, жаль, я не догадался спросить ранее.

— Я бы ещё обратил внимание на команды и пассажиров кораблей, что заходят сюда ненадолго и не постоянно, — Юрий вдохновился этой идеей. — Что, если наш визави — «гастролёр»? То есть, наездами в Петербурге. Сравнить бы списки таких кораблей, с датами прибытия и отбытия, и…активности.

— Всё равно надобно искать и постоянных, кто у них здесь на прикорме. Но согласен, нужно проверить книги в порту.

— Я займусь. Мне только бумажка потребуется, чтобы лишних вопросов не задавали.

— Бумажка тебе будет. Работай.

— А мне самое трудное — пойду по бабам, — сказал Алексашка, и все трое дружно расхохотались.

Интермедия.

—…Русские в последнее время стали действовать слишком уж оперативно. Их стараниями была провалена попытка вывезти шведского короля. Пришлось уходить едва ли не в самый последний момент. Мы подняли якорь, пока они там возились с пойманными посредниками… Это правда, что они погибли во время допросов?

— Такие слухи ходили, но правдивы они или нет, мне не ведомо.

— Хорошо бы, если бы так и было. Тогда можно будет снова показаться в Петербурге, не вызывая подозрений. Ещё и придётся сопровождать француза… Он в курсе нашей основной миссии?

— В общих чертах. Во всяком случае, на него можно рассчитывать. Он безусловно предан Братству, его родственники также верно служат нам.

— Но миссию в Копенгагене он до конца не довёл.

— Сейчас он на некоторое время станет поверенным в делах Франции в России, а значит, одних дипломатических документов будет недостаточно. Кто-то из высокопоставленных русских должен представить его ко двору. Поскольку доверие семейства Меркуловых ему завоевать всё же удалось, то они — идеальны для этой роли. Пусть введут шевалье де Сен-Жермена в ближний к царю круг людей. Тогда исполнить нашу миссию станет гораздо проще.

— Как вам будет угодно. Впрочем, эти Меркуловы не показались доверчивыми простаками. Муж умён и скрытен, хоть и по-военному прям. Жена — дипломат и, вероятнее всего, шпионка, одна из тех, кого в последние годы развёл у себя царь Пётр. Хотя, достаточно было бы и того, что она как раз из второго отряда… Любопытно было понаблюдать за её прогулками: она не упустила ни единой возможности сосчитать паруса и пушки датских и иных кораблей на рейде Копенгагена… Что ж, если судьба снова ведёт нас в Петербург, значит, кульминация миссии близится. Они уничтожили группу воинов из будущего, на которую Братство возлагало большие надежды, и серьёзно склонили чашу весов в свою сторону. Равновесие должно быть восстановлено.

— Но эти люди сейчас рассредоточены едва ли не по всей России.

— Значит, Братству пора явиться в эту варварскую страну. Жаль, будущее нам больше не подвластно. Но мы вполне способны управлять настоящим. Повторяю: равновесие должно быть восстановлено. Теперь это возможно сделать только одним способом — уничтожить препятствие, которое, если вы помните, вставало на нашем пути в любом варианте будущего. Гордиев узел придётся рубить мечом…

3

Вести с юга дошли в Петербург как раз в апреле. Пётр Алексеевич, конечно, сказал «пару ласковых» в адрес шурина, который зачем-то решил зимовать не на Волге, как все нормальные люди, а в Харькове. Поближе к провианту, стало быть. Что ж, опытный офицер там теперь будет весьма кстати, и за то государь простил самоуправство сродника. Пожалуй, из этой ситуации удастся выжать и немалую пользу. А ежели родственничку удастся ещё и самого Рёншельта к этому делу приставить, то и вовсе замечательно.

Он получил известия не только из Харькова. Бесконечным потоком шли шифрованные депеши от комендантов пограничных крепостей, складываясь во вполне определённую картину: в этот раз крымцы пойдут не мелкими разбойными ватагами, хватать крестьян по сёлам, а всей ордой, во главе с ханом и половиной его родичей. Эти не раз хвалились, что смогут вновь сжечь Москву, когда пожелают. Толстой из Стамбула отписывал, будто Девлет-Герая к тому ещё и поощряли разными подарками. А в крепости Крыма пришли и стали гарнизонами янычары. Но как ни старался хан уговорить их сераскира выступить разом, одним войском, Али-паша показывал фирман султана и говорил, что падишаху сие не угодно… Ахмед умён, ничего не скажешь. Ему сейчас война с Россией ни к чему, хоть бы французский барон де Ферриоль там все улицы и базары золотом усыпал. Османы иную жертву себе избрали, куда как полегче. А чтоб русская армия той жертве на помощь не пришла, на то и хан в поход выступил.

Но Пётр Алексеевич нисколько не сокрушался по этому поводу. Он довольно потирал руки: всё шло именно так, как он и предвидел. А инициатива Черкасова в этой ситуации только поможет. По крайней мере, Харьков татары точно не возьмут: вместо неполного гарнизонного полка там сейчас ещё пять тысяч отменных вояк и большой запас провианта с боеприпасами. Долго осаждать крепость степняки не в состоянии — чай, не шведы, к такому бою не привычны, и с припасами у стоящей на одном месте конной армии всегда проблемы. После двух-трёх месяцев осады и редких штурмов, где положат самых боеспособных, скорее всего рассыплются по округе в поисках ясыря, да станут нарываться на казаков. Так и завязнут в тех степях. И едва это случится…

Недаром государь ещё с осени предпринимал беспрецедентные меры для сохранения тайны своих приготовлений. И полки секретно собирались в условленных городах, и по Дону, от Воронежа, уже готова спуститься вниз по течению изрядная флотилия. Ему останется лишь спешной эстафетой самому явиться на место, где к тому времени всё будет готово к самым решительным действиям. Герои Полтавы получат возможность проявить себя снова.

Петру Алексеевичу предоставлялся отменный шанс одним ударом раз и навсегда покончить с набегами, которые не первый век обескровливали Русь. А Ахмед… Он, как и Рёншельт под Полтавой, не верит, что русские выйдут из-под защиты своих укреплений для открытого встречного боя. И, как и Рёншельт, просчитается.

Поймать бы сперва вражину, что в Петербурге наследила… На то здесь Юрий останется. Антошка Девиер как новоназначенный генерал-полицмейстер станет мелочь всякую ловить да к порядку обывателей призывать, а этот егерь розыск по тяжким преступлениям будет учинять. Глядишь, вместе чего-то и добьются.

А Дарья… На сей раз она точно останется в Петербурге. Нечего ей делать в степях, где татары шастают. Гарнизоном станет командовать Аникита Репнин — ему тоже в степи не место, там понадобятся решительные и дерзкие генералы, а он ни тот, ни другой. А коли нужда настанет, так Дарьюшка сразу припомнит, что она Черкасова. Однажды едва во главе войска не встала, уломав даже Апраксина, и второй раз сделает то же самое, задвинув Аникиту в сторону. Но покуда такой нужды не предвидится, и слава Богу.

…Если бы кто-то сейчас вошёл в скупо обставленный кабинет, то застал бы государя на коленях перед иконами. Он молился — истово, страстно. Ни о чём не просил, только благодарил Всевышнего за неслыханную милость, оказанную ему, недостойному. За верных друзей, за любовь, за саму возможность знать, что д о лжно делать, а чего не д о лжно. И всей душой ощущал: наступает момент, когда он сможет сделать именно то, ради чего был рождён.

Интермедия.

…Вот как судьба распорядилась: он снова воюет примерно в тех же местах, что и там. Разве что чуть севернее. Но если Евгений правильно понял намерения Петра Алексеевича, то очень скоро военные действия сместятся сильно южнее. Аккурат куда надо.

Сейчас французы будут из кожи вон лезть, чтобы турки тоже ударили по России. Тогда туго придётся. Но ведь Миних бил османов тремя десятками лет позже? Бил. Почему то же самое не сможет сделать Пётр? Или Голицын? Или Шереметев? С атакой турок задача усложнится, но нерешаемой не станет. А итогом будет то, что России в известной ему истории пришлось делать семью десятками лет позднее — куда большей кровью.

Крым — «непотопляемый авианосец» Чёрного моря. Кто им владеет, тот это самое море и контролирует. И все торговые пути, завязанные на него и вокруг него. Что начнётся в просвещённой Европе — Евгений прекрасно мог себе представить. Он это однажды уже видел. Сколько эпичных планов накроется медным тазом — сложно сказать. Одно слово: много. Европа, лишившись беспрепятственного доступа на восточные рынки, взовьётся на дыбы. На Османскую империю прольётся дождь «инвестиций», европейские державы предоставят туркам всё, от амуниции и вооружения до инструкторов… Словом, это тоже уже проходили. Но здесь, как говорили в его времени, есть нюанс.

В той истории Пётр не ведал, куда и зачем идёт. Чувствовал нужное направление, но в силу разных причин постоянно сворачивал в сторону. Здесь он точно знает, где, условно говоря, игла со смертью Кощеевой. К этому Европа не готова. К тому же, для организации военного союза против России ей потребуется единство, а здесь тоже имелся нюанс — политический.

Где-то там, в далёкой Дании, сестричка Катя сражается на дипломатическом фронте, не менее важном, чем военный. Женщины коварны. Так что в Европе, если вдруг что, какое-то время будет крайне весело.

А он здесь, на стенах небольшой слобожанской крепости, некогда входившей в состав Белгородской засечной черты, сделает свою часть общего дела.

4

Государь отбыл в Москву, едва получив некие известия с юга. И уже из Москвы выехали курьеры, которые должны были передать эстафетой спешные послания в Воронеж, Киев, Чернигов, Полтаву и Белгород. Отправив гонцов, Пётр Алексеевич с небольшим отрядом посаженных верхами преображенцев и семёновцев тоже выехал…и исчез из поля зрения. Куда именно он направился, не знали даже его приближённые — за редчайшим исключением.

Все поняли только одно: затевается нечто грандиозное. Учитывая приготовления, ведшиеся едва ли не со дня Полтавской виктории, все догадывались, что грядёт новая война. Поговаривали, будто с турками. Но на турок через Белгород не ходят, а обозы с провиантом собирали именно в том направлении. Кто-то выдвигал предположение, будто государь надумал кубанских татар воевать, дабы и думать забыли про набеги. Кто-то нашёптывал, будто шах персидский с Петром Алексеевичем договорился турок вместе бить. Кто-то клялся, будто точно знает о слёзной просьбе молдавского господаря о принятии в русское подданство и защите. Находились и такие, кто «наверняка ведал», что не турок и не татар воевать пойдут, а повернут против поляков-изменщиков, что короля своего Августа предали и к незаконному монарху Лещинскому переметнулись. Словом, слухов было множество, а какой из них близок к истине, не знал никто.

Новости о некоем «движе» в России наверняка достигли и европейских дворов. Кто-то не придал этому значения, а кто-то сообразил, что события развиваются немного не так, как планировалось, и всполошился. Но к тому времени две турецкие армии, выступившие из Румелии, уже разбили свои лагеря возле Белграда. Тогда даже до самых завзятых тугодумов дошло: против кого бы ни выступили турки, это точно будет не Россия.

В Москве и Петербурге внезапно раздались голоса, истерично требовавшие немедленно «вдарить» по агарянам. Вот прямо сейчас, не дожидаясь, пока те «вдарят» первыми. Рюриковичи с Гедиминовичами самого разного калибра едва не по потолку бегали, громогласно требовали немедля всё бросить, поднимать все гарнизоны, какие есть, собирать армию и таки «вдарить». Кто-то даже от великого ума начал письма писать, но гонцы с этими идиотскими писульками никуда не поехали, так как за привычное дело в Москве взялся старый Фёдор Юрьевич Ромодановский, а в Петербурге особо крикливых стали вызывать «на беседы», после которых те выходили тихими и смиренными. И эту странную истерию как рукой сняло, она исчезла так же мгновенно, как и началась.

…А по паршивой балтийской волне, вызывавшей приступы морской болезни порой даже у самых крепких людей, шла небольшая бригантина. Не самая обычная, а «нового манира» — изобретение Федосея Скляева. Маленькая, ходкая и невероятно маневренная, она могла проскочить где угодно. На днях она забрала в Копенгагене двух пассажиров — почти без багажа и вовсе без прислуги. Мужчину в мундире драгунского полковника и женщину — в униформе поручика егерской роты лейб-гвардии Преображенского полка. Возвращались они в Петербург спешным порядком, оттого и такой гардероб. При этом женщина почти не показывалась на палубе: ей, сухопутной крысе, как она сама выразилась, нечего там было делать… Послание от Петра они получили два дня назад и уехали в такой спешке, что весь датский бомонд только диву дался, гадая о причинах. А всё было предельно просто: государь выводил своих посланников из-под неизбежного удара.

Они ему ещё пригодятся, в другом месте. И очень скоро.

Глава 11. Извечный вопрос

1

— Мне вот интересно, чем они своих лошадей через месяц кормить станут?

— Я бы на вашем месте поинтересовался, сколько у них тех лошадей останется через месяц. Они их, если провианта не хватает, благополучно забивают и едят.

— А в Крым на чём будут возвращаться?

— А будет ли кому возвращаться в Крым?

Гвардии капитан Черкасов и пленный фельдмаршал Рёншельт переглянулись… и дружно рассмеялись. Когда они лучше ознакомились с обстановкой, то стало ясно, что пессимизм шведа был несколько преждевременен. Он-то считал, что понятие «осада крепости» означает одно и то же и в Скандинавии, и в Крыму. Как выяснилось, фельдмаршал серьёзно ошибался.

Вид со стены на первый взгляд был удручающим: огромная орда, расположившаяся беспорядочным лагерем, занимала половину горизонта. Хан установил было за речкой Харьков несколько артиллерийских батарей, притом весьма грамотно. Но в крепости оказался десяток пушек нового образца, стрелявших немного дальше обычных. Для пушкарей противника — насколько могли судить осаждённые, ни разу не татар и не турок, а вполне себе европейцев неясного подданства, не то шведов, не то французов — это стало крайне неприятным сюрпризом. После нескольких точных попаданий и гибели двух расчётов хан приказал убрать батареи подальше. А значит, эти пушки замолчали: с новых позиций до стен они не добьют.

Татары кружились у города, время от времени пытаясь устраивать легкоконные «карусели» с обстрелом защитников из луков. Но и солдаты в крепости не ждали, пока их нашпигуют стрелами, отвечали ружейными залпами. Татарам это тоже «не зашло» и хороводы со стрельбой прекратились.

Наконец в лагере осаждающих заметили штурмовые лестницы: видимо, хан готовился к приступу по всем правилам военного искусства. Были обоснованные сомнения, что на стены полезут татары или европейские пушкари. Валахи там присутствовали изначально, но их для полноценного штурма явно было недостаточно. А значит, как сделали вывод в крепости, к татарам должны подойти те, кто кое-что понимал в штурмах.

— Я слышал, кто-то из присных Мазепы сумел в прошлом году уйти на юг, в пределы ханства, — сказал Айгустов, собравший у себя военный совет по этому поводу. — Уж не их ли ждут нынче?

— Я уже ничему не удивлюсь, — надменно проворчал Рёншельт. По-русски он уже неплохо понимал, но говорил столь коряво, что предпочитал отвечать по-немецки, благо все присутствующие язык знали. — Эти сволочи, явившиеся к нам вместе с гетманом, были таковы, что мой король не рискнул дать им в руки оружие. Его величество оказался совершенно прав. Пока шведы сражались и гибли, среди сих каналий нашлось едва ли более десятка, решивших присоединиться к нам в атаке. Да и те затем побежали первыми. Лучшие из казаков остались верны царю. Посему я не верю, что к татарам ушли хорошие воины. Скорее, отребье, в смысле штурма крепостей ничуть не боеспособнее самих татар.

— Давайте станем судить об их боевых качествах, когда они явятся, — возразил Савва Васильевич.

— Согласен, — кивнул швед. — Я поторопился с выводами. Однако следует быть готовыми к любому повороту событий.

— Я думаю, хан уже пожалел, что выпустил к нам переговорщиком…вашего соотечественника, — усмехнулся Черкасов. — Первоначальный расчёт строился на том, что они возьмут Харьков и вырежут всех неудобных свидетелей. Сейчас Девлет-Гирей не уверен, что у него это получится. Тем более, что Клинковстрём явно узнал вас и принёс ему плохую новость. Не удивлюсь, если хан уже отослал его обратно в Бахчисарай — чтобы потом, в случае чего, заявить, что вы обознались и никакого шведского посла здесь не было.

— Если это поможет моему королю выпутаться из малоприятной ситуации, я готов поиграть в политика и забыть о присутствии Клинковстрёма, — заявил Рёншельт. — Но сам об этом буду помнить… Итак, господин генерал, каковы будут ваши приказания?

Это он произнёс с плохо скрываемой ноткой насмешливого превосходства. Айгустов посмотрел на шведа исподлобья, но предпочёл не затевать ссоры. Не время отношения выяснять.

— Вечереет, — сказал он. — Ночью они на штурм точно не полезут — среди них нет столь резвых, как ваш король. А поутру будет видно, кто там к ним на подмогу идёт. Однако готовиться к отражению штурма мы будем как предписывает устав.

С этим невозможно было спорить: кого бы там нелёгкая ни принесла, защитники крепости обязаны встретить их во всеоружии.

2

— Кто говорил, будто там всего тысяча солдат?

— Повелитель, так утверждали те ничтожные, которых наши отряды захватили зимой.

— Ты забыл, что это всего лишь землепашцы. Для них всё, что больше сотни — тысяча. Почему эти сведения никто не проверил? Разве трудно было пройти в город под видом торговца или путешественника?..

— Кроме шведов, здесь никто не смог бы проникнуть в крепость, не вызвав подозрений. Но они такие же неверные, как и московы, их султан в плену… Я им не верю.

— Поди прочь, о порождение иблиса…

Девлет-Герай был образованным человеком. Он изучал не только европейские языки, но и военное искусство неверных. Потому прекрасно видел, что если сорокатысячная орда при поддержке артиллерии ещё могла бы взять эту крепость — при условии наличия там тысячного гарнизона — то против пяти с лишним тысяч защитников татарам делать нечего.

Шведы… Кто бы мог подумать, что московам удастся убедить их тоже сражаться против правоверных… Посол уверял, будто ни один швед не поднимет оружие в защиту урусов. Видимо, он имел в виду тех немногих, кто разделял его воззрения.

Не менее предательским выглядело поведение падишаха Ахмеда. Он прислал около семи тысяч янычар. Но хан рано радовался: османы не пошли вместе с союзниками, остались в крепостях Кырыма. Впрочем, крепости и без того османские, лишь на бумаге числятся за ханством. Но нежелание падишаха встревать в прямую войну с московами наводит на мрачные мысли.

Что если поход Девлет-Герая и его войска — лишь отвлекающий манёвр? Что если всё это призвано только задержать царя московов, а то и отвратить его от…помощи союзнику?

То есть пока татары будут умываться кровью, османы станут преспокойно грабить оставшиеся почти без защиты польские земли. Возьмут богатую добычу, ясырь, и вернутся в Истанбул продавать захваченное, не заботясь о прибыли верных вассалов. Не слишком это дружественно со стороны Ахмеда.

Хан едва не отдал приказ отходить и заняться захватом ясыря, когда к нему явился юный сын — Мехмед-Герай.

— Отец, — царевич склонился перед ним. — Явились казаки, четыре тысячи сабель. Эти прахоподобные просят дозволения говорить с тобой.

— Говорить со мной? — процедил сквозь зубы Девлет. — Слишком много чести гяурам. Передай им, чтобы вместе с валахами готовились к штурму. Станут роптать — пригрози, что я велю казнить каждого третьего, если ослушаются.

Сын снова почтительно склонился и покинул шатёр. Штурму быть. Но гибнуть при этом будут неверные… Жаль, что нет шведов. Посланник уверял: если бы в прошлом году удалось спастись от гибели или плена хотя бы одному их полку, они сейчас были бы здесь^[133]. И сражались бы за правоверных. Впрочем, они и всей армией во главе с султаном севера ничего не смоги поделать с московами.

…Два часа спустя начался штурм. Как хан и думал — довольно вялый и быстро захлебнувшийся. Валахи и казаки не горели желанием умирать за татар и вместо татар. Озлившийся хан приказал им идти и штурмовать снова. Мол, так хоть у кого-то будут шансы спасти свои никчемные жизни, а если откажутся, он велит казнить их всех. Понятно, что это не добавило им ни прыти, ни сноровки. И во время второго штурма часть казаков умудрилась даже перейти на сторону осаждённых — это вообще ни в какие ворота… Остальные либо погибли, либо разбежались, и татары с хохотом ловили их арканами, отправляя в обоз. С ханом остались только степные ногаи и крымчаки, не имевшие из оружия ничего, кроме лука и аркана, отряды знатных мурз и членов семьи Гераев, которых ничто в мире не заставит лезть на стены укреплённой крепости, да немногочисленные европейцы — инструкторы и пушкари.

Кажется, Аллаху не был угоден этот поход. Но пока нет никаких сведений о приближении армии московов, есть смысл пока оставаться на месте. Летучие отряды уже кружат по окрестностям, отлавливая невезучих землепашцев. Молодая трава ещё кормит лошадей. Уходить от вражеской армии татары умеют лучше прочих, а укрепления Ор-Капу никому не взять.

Торопиться некуда. Месяц у хана точно есть.

3

Если Девлет-Герай никуда не спешил, то Пётр Алексеевич в буквальном смысле рвал жилы себе и другим. Ему крайне важно было разбить ханское войско. Либо уничтожить его костяк, лучшие отряды, когда они расползутся по половине Малороссии, либо застать их у Харькова, зажать между реками и стенами крепости и разгромить.

И тогда дорога на Перекоп будет открыта.

Дорог, ведущих в направлении Крыма, крайне мало, а ниже порогов так и вовсе одна. Тот самый Чёрный Шлях, которым веками гнали ясырь на рабские рынки.

Был и план «Б» на случай, если татары узнают о выступлении русской армии раньше срока. Открытый бой они не примут, не тот состав. А вот потрепать на марше фланговыми и арьергардными наскоками — это у них получалось очень хорошо. Собственно, именно так сам Пётр шведов и измотал в прошлом году. Потому идти придётся не одной колонной, а минимум тремя.

Пушки «нового манира» при равной дальности стрельбы меньше и легче старых, и не так прожорливы по пороху. Да это и не пушки вовсе, а некая их помесь с гаубицами — могут стрелять и ядрами, и бомбами, и картечью. Их легче перевозить, а «конные батареи» и вовсе делают этот род войск мобильным. А значит и скорость марша выше. Это большое подспорье в Диком Поле — на ровной, как стол, степи, где идущее войско видно от горизонта.

Если против шведов лучшей тактикой оказался яростный встречный бой при поддержке конницы и стрелков-егерей, то против лёгкой татарской конницы, вооружённой по большей части луками и стрелами, решили применять каре, создающее вал ружейного и орудийного огня — из-за рогаток, сборных мобильных заграждений, на которые пустили ставшие практически бесполезными пики из старых арсеналов.

Изменились и фузеи, что выдавали уже в более-менее промышленных количествах Тульский и Олонецкий заводы. Нет, конструкционно это были всё те же гладкостволы, но толстые и хрупкие деревянные шомпола уже года два как стали заменять более прочными железными, а багинеты, собственно, превратились в полноценные штыки. Пожалуй, конструкционно они стали напоминать своих собратьев, которые должны были появиться только в конце девятнадцатого столетия, а ружейный ствол начали крепить ложевыми кольцами. И наконец-то у пехотинцев на длинноствольном огнестреле появились антабки — петли для ремня, благодаря которому можно было переносить увесистые фузеи и мушкетоны на плече, освободив руки. Не одним же гренадерам такое облегчение организовывать, согласитесь. Да и ружейные ремни в русской армии сразу стали особыми: на их изготовление шли тканые ременные полосы, которые можно было разрезать или перетереть, но разорвать — не получалось при всём желании. Это оказалось дешевле, чем расходовать на них кожу.

Вот уж на что, а на оснащение армии Пётр Алексеич денег никогда не жалел. Однако массово производить «егерские сапоги» было пока не по карману. Имеющихся мощностей и материалов хватало только обуть в эту довольно непростую для восемнадцатого века конструкцию уже имеющиеся егерские роты пехотных полков. Прочие солдатики продолжали ходить в башмаках, а чтобы уберечь ноги от разнообразных неприятностей, использовали «штивели» — да, да, те самые солдатские штиблеты. Их шили из кожи или из полотна старых армейских палаток. Испытания показали, конечно, полное превосходство на марше «егерской» шнурованной обувки с люверсами и рифлёной подошвой, но и штиблеты тоже были не худшим из решений.

Но самый большой подарок получили полковые канцелярии. В России рядом с верфями и лесопилками под «протекторатом» Преображенского полка заработали небольшие мануфактурки, производившие самую обычную бумагу. Но не из тряпок, которых вечно не хватало, а из опилок, что удешевило её производство раза эдак в два, если не больше. Уже начались переговоры об экспорте этого довольно дефицитного по тем временам товара за рубеж. Вот уж что, а недорогую бумагу расхватают на ура. И преображенцам какая-никакая прибыль.

Одним словом, сквозь лицо восемнадцатого столетия стало проглядывать нечто иное, чего здесь, по идее, быть не должно. Но оно было, и заинтересованные лица не могли не обратить на это внимание.

…Оттого и спешил Пётр Алексеевич, загоняя лошадей по дороге в Белгород, где было указано собираться головной колонне. Две прочие, под командованием Шереметева и Голицына, имели местами сбора Киев и Чернигов, где с осени готовили большие провиантские магазины. А Апраксин уже идёт вниз по Дону с новой азовской флотилией. Нужно было нанести упреждающий удар, пока Крым окончательно не превратили в ядовитую стрелу, торчащую из болезненной раны России.

Интермедия.

Если жена любит по-настоящему, она всегда точно знает, что на уме у мужа. Как бы тот ни старался скрыть от неё неприятную новость.

Он всё-таки себя выдал — и ночью, и утром, когда она приготовила и подала к столу традиционный кофе. Говорил как обычно о текущих делах, как вчера «гулял по работам», кого похвалил, кого оштрафовал. Но тревогу всё-таки скрыть не смог. А когда сообщил, что нужно спешно в Москву выехать и, отводя взгляд, стал цеплять шпагу на портупею, Дарья окончательно поняла: это явно не в Москву и надолго.

— Ты уходишь на войну, — тихо сказала она, с грустью глядя на него. ­– Храни тебя Бог, Петруша.

Тогда он перестал напускать на себя деланно весёлый вид: догадался, что не смог её провести. Ведь так же она напутствовала его перед Полтавской битвой — когда все они рисковали жизнью.

И так же, как тогда, он порывисто обнял и поцеловал жену.

— Я вернусь.

Слова, которые говорили своим любимым миллионы мужчин до него и будут говорить миллионы мужчин после. Вечные слова, в которые верят все любящие женщины. Сбываются они, правда, не у всех, но, если думать только об этом, не останется места надежде.

Дарье только и оставалось, что глядеть, как он своим обычным быстрым шагом покидает комнаты, нахлобучивая шляпу на голову. Долгие проводы — это не для них.

…А сейчас они с Алёшкой, оставшись «на хозяйстве» — соответствующий указ Пётр Алексеевич сыну всё же оставил — должны проводить приёмы, инспектировать различные работы, отвечать на официальные послания глав иных государств и держать под контролем тайное расследование, что вёл Юрий Николаевич. Алексашка-то тоже на юг умчался, теперь обе нити держит в руках «немезидовец» «Холмс». Оборона Петербурга на Репнине, его обязали отчитываться перед старшим царевичем и государыней. И Карл, чтоб ему провалиться, тоже под её ответственностью.

Едва швед прознал, что государь в отъезде, снова стал делать ей намёки и комплименты. Пусть пока в пределах допустимого — век-то галантный — но уже почти «на грани фола». Дарья стала являться к нему не только в обществе мужниной племянницы и статс-дам, но и с пистолетом в кармане, упрятанном в складках юбки. Честно сказать, она боялась этого человека и молилась, чтобы скорее приехала сестра. Вот кого Карл сам боится до дрожи в коленках. И с делами будет проще разбираться — Катя в них понимает больше, особенно в дипломатических хитросплетениях.

4

— К берегу идём, — сказал капитан. — У нас осадка малая, проскочим.

Бригантина «нового манира» была русская, строенная на Адмиралтейской верфи Петербурга, и называлась «Добрая вестница». А капитан — наёмник, датчанин, согласившийся послужить под русским флагом и научить команду морскому делу. Впрочем, русские матросы и боцман прекрасно понимали и по-датски, и по-голландски, и понимали капитана с полуслова. Тот, опытный дядька лет сорока, сейчас невозмутимо глядел в подзорную трубу и спокойно отдавал команде приказания.

А с моря их «зажимала» бригантина. Сначала она шла под голландским флагом, затем вывесила шведский — попутно с сигналами, означающими требование сдаться. Но капитан однозначно сказал, что не припомнит у шведов таких бригантин. То ли это прошлогодний шведский трофей из тех, что скандинавы нахватали у англичан, то ли сами англичане под чужим флагом. Проверять это капитан не собирался.

— Можем ли мы чем-либо вам помочь, капитан? ­– спросил у него Меркулов, когда они с женой, одетой для морского путешествия в егерский мундир, поднялись на палубу и оценили обстановку.

— Можете, — всё так же невозмутимо ответил датчанин, оторвавшись от подзорной трубы и оценив боеготовность пассажиров. — Просто не мешайте.

Меркуловы переглянулись.

— Значит, абордажа не будет, — с ледяным спокойствием проговорила Катя, уже привыкшая более-менее успешно бороться с приступами морской болезни.

— Благодарим вас, капитан, — учтиво произнёс Алексей. — Впрочем, если понадобится, мы всегда к вашим услугам.

— Я нисколько не сомневаюсь в вашей решимости и воинских умениях, господа, но сейчас они излишни, — ответил датчанин. — Мы уйдём от них.

И ушли. К вечеру ветер ослабел и сменился на северо-восточный, и шведы, или кто там вместо них, потеряли ход. А «Добрая вестница» бойко ушла от них галсами по мелководью. Утром горизонт уже был чист. Ещё через сутки русская бригантина бросила якорь на рейде Кронштадта. В полдень Меркуловы наконец сошли на твёрдую землю. Они пока не знали, что мир, привезенный в шкатулке с экземпляром подписанного договора, стал лишь прелюдией к новому витку столкновения.

Впрочем, об этом они давно уже догадались. О том, что их сражение на дипломатическом фронте было лишь фланговой атакой, принудившей противника действовать так, как было нужно Петру Алексеевичу.

5

­–…Эх, жаль, что мы его не застали. Уж я бы порассказала новостей, и хороших, и плохих… Ну, да ладно, пошлю письмо вдогонку. Ты-то как?

— Как карась на сковородке, — честно призналась Дарья. — Куда ни повернись, везде припекает. Вы вернулись очень кстати: надо бы одного типа к порядку призвать. Ибо задолбал.

— Что, Карлсон достал? — понимающе усмехнулась Катя. — Это он умеет.

— Лучше бы он думал, как свою страну из экономического кризиса вытаскивать, — недовольным тоном сказала старшая сестра. — Из Стокгольма писали, что там финансы поют романсы. Я поговорила с графом Пипером, он тоже здесь. Он и год назад был в шоке от трат короля, и кстати — тебе на заметку — имел очень смутное понятие о сумме, которая лежала в сундучках, которые вы захватили. Если такие вещи проходят мимо канцлера, можешь себе представить, какой бардак там творится.

— Ну, а чего ты хотела? Папа нашего Карлсона как раз и продвинул абсолютную власть короля, засунув риксдаг на роли «кушать подано». Теперь вся Швеция это расхлёбывает, потому что на троне натуральный мудак… Ну, так что, нанести визит старому знакомому? Я ему тоже немножко новостей привезла. В основном неприятных.

— Пойду с тобой, — мстительно улыбнулась Дарья. — Хочу посмотреть на его лицо, когда он тебя увидит.

…Они встретились так, словно не виделись не полгода, а вечность. Словно Катя и в самом деле вернулась с войны. Обменялись своими радостями и печалями. Даша неподдельно обрадовалась, узнав, что сестрёнка скоро станет матерью, и тут же как более опытная дама принялась её опекать. Но визит к Карлу они откладывать в долгий ящик не стали.

Кате не нужно было терять время на составление отчётов о проделанной работе: всё, что требовалось, она написала ещё на борту «Доброй вестницы». Вечером ещё пересмотрит, добавит или уберёт что-нибудь, а завтра утром на юг поедет курьер. И завтра же она представит царевичу Алёшке, государыне сестрице и канцлеру Гавриле Ивановичу Головкину привезенный договор — на рассмотрение и ратификацию. А сейчас можно немного похулиганить.

Алексей Меркулов, несмотря на уговоры, от визита к шведскому королю отказался: мол, кто я таков, чтобы королей визитировать? А сёстры, выбрав сходные цветом и фасоном платья, наведались в Петропавловскую крепость. Теперь не было необходимости тащить за собой курятник… то есть свиту из статс-дам. Дарья и Катя собирались решать проблему вдвоём.

6

С возрастом и опытом Карл всё-таки научился хоть немного, но держать удар. Явление его «злого гения» — мадам Меркуловой — мягко говоря, не оставило его равнодушным, но он постарался ничем не показать своей досады.

— Рад вас видеть, сударыня, — сказал он, дежурно раскланявшись с Дарьей и переключая внимание на её сестрицу. — Как прошли переговоры?

— Вполне успешно, — поспешила заверить его Катя — и, как обычно, без излишних церемоний и приглашений расправила юбки и уселась на один из стульев. — Я надеюсь, вас информировали об их ходе.

— В полной мере. Однако я не могу сказать, что доволен их исходом.

— И я вас вполне понимаю, — Катя изобразила любезную улыбку. — Герцог Голштинский сражался как лев, но не за ваши интересы, а за право титуловаться «королевским высочеством». Каковое право ему предоставили — в обмен на некоторую часть Шлезвига и посредничество в переговорах о возможном браке вашей младшей сестры. Королю Фредерику нужна была только морская торговля. Август Саксонский не был бы самим собой, если бы не желал усидеть сразу на нескольких стульях…

— Он даже не попытался за вами приударить по своему обыкновению? — насмешливо осведомился Карл. — Насколько я знаю, ему безразлично, прачка ли перед ним или королева.

— Август не самоубийца, — Катя вернула ему насмешку с процентами. — Впрочем, корону Польши он, скорее всего, снова получит. А Лещинского оттуда уже вышибли. Говорят, приехал в Версаль побираться.

— А генерал Стенбок?

— Думаю, его корпус сейчас, как это ни смешно, единственная сила, всё ещё удерживающая Польшу от распада. Но это ненадолго. Вы ведь прекрасно понимаете, к чему всё идёт.

Карл с каким-то странным весельем посмотрел сначала на неё, затем на Дарью.

— И Швеции, стало быть, от этого пирога не достанется ни крошки?

— Вы бы, конечно, предпочли съесть пирог целиком, и даже попытались, — проговорила Катя. — Но это был как раз тот случай, когда кусок шире горла. В таких делах нужно знать меру… Я не стану ничего обещать, но пока окончательного решения не принято, вы вполне можете оказаться среди тех, кто станет тот пирог делить. Это всяко лучше, чем быть в роли этого несчастного блюда.

— А вы действительно сделались политиком, сударыня, — признался Карл, поглядев в открытое окошко, откуда задувал пахнущий морской влагой ветерок. — Впрочем, личное для вас, кажется, всегда было на втором месте. Я знаю, как вы относитесь ко мне на самом деле. Поверьте, наши чувства взаимны. Но я кое-чему у вас научился. А именно — забывать о личном во имя блага моей страны.

— О, ваше величество, если бы вы владели этим искусством с самого начала, многих неприятностей можно было бы избежать. Кстати, признаюсь, что и я у вас кое-чему научилась. А именно — действовать решительно при любых, даже неблагоприятных обстоятельствах. Это очень помогло мне в Копенгагене.

— Мои сочувствия брату Фредерику, — усмехнулся Карл.

— Ему не стоит сочувствовать — он вполне доволен подписанным договором. Чего нельзя сказать об Англии и Франции… Каково ваше мнение о новом французском короле?

— Пустое место, — отмахнулся швед. — Если хотите решить с ним какие-то вопросы, сначала узнайте, кто распоряжается его двором. И хорошо, если это Филипп Орлеанский, а не иная персона.

— А что насчёт королевы Анны?

— Ничего хорошего, — скривился Карл. — Эта дама ещё как-то ухитряется сдерживать аппетиты своих лордов, но едва её не станет, они посадят на трон ганноверца. И тогда Европа наконец станет тем, чем является на самом деле — безумным балаганом… Англичане опять говорили о деньгах?

— Они всегда говорят о деньгах, — хмыкнула Катя. — Если вы хотите начать новую войну, когда вернётесь на родину, можете просто объявить, что не станете платить англичанам компенсацию за корабли. Но я бы не советовала. По крайней мере, до тех пор, пока наши флоты не смогут действовать сообща.

— Вы уверены, что этотмомент настанет?

— У нас с вами может не остаться иного выхода, — Катя медленно раскрыла веер, которым крайне редко пользовалась. — Вы ведь прекрасно знали, с кем связались, когда вам подкинули Хаммера и деньги. И чего от вас за это потребовали. Вы провалили дело, потеряли деньги, отряд наёмников уничтожен… Как вы думаете, эти люди простят вам подобный провал?.. Ваш единственный шанс уцелеть — это сражаться с ними. И единственный союзник, который понимает обстановку правильно — это мы. Так давайте же сообща хорошенько отколотим этих ребят, чтобы знали своё место. А потом и между собой подерёмся, если кулаки всё ещё чесаться будут.

— Эти ребята купили Францию и Англию с потрохами, — скептически заметил Карл, скрестив руки на груди. — Вы уверены, что решать эту задачу именно нам?

— А больше некому — остальные или тоже куплены, или запуганы. Но, как говорил китайский стратег Сунь Цзы, «Самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы», — совершенно серьёзно произнесла Катя. — Наш противник привык воевать только чужими руками. У него нет собственных армии и флота, только купленные. А здесь уже работает дипломатия. Потому у нас есть неплохой шанс на победу… Что же до подраться, то оставим это на закуску.

— То же говорил мне и брат Петер, — усмехнулся швед. — Он меня убедил. Теперь эти же слова я слышу от вас… Что ж, это серьёзный аргумент в пользу того, чтобы оказаться… среди тех, кто делит пироги.

— Думаю, мы с вами ещё обсудим подробности, — Катя чуть склонила голову. — У меня, собственно, всё на сегодня. С вашего позволения я откланяюсь, но прежде хотела бы обратиться к вам с личной просьбой.

— Всё, что в моих силах, мадам.

— Оставьте в покое мою сестру. Поверьте, так будет лучше всем — и вам, и ей, и мне.

Швед бросил короткий и недобрый взгляд на Дарью.

— На это у меня, боюсь, сил не хватит, — прямо и резко заявил он.

— И всё же советую вам их поискать, — Катя по-прежнему была олицетворением спокойствия. — Хотя бы во имя блага своей страны…

Сёстры убрались из крепости в смешанных чувствах.

— Какой же он мудак, — вдохнула Катя, когда они высадились из прогулочной лодки на выстеленную горбылём набережную. — Всё было хорошо, пока не зашла речь о личном… Ладно, буду над этим работать.

— Но ты ведь не думаешь, что он действительно…

— Ни в одном глазу. Просто у него очередной бзик, идея-фикс. То он хотел Россию забодать, то Полтаву приступом взять, а теперь упёрся насчёт тебя. Это чистой воды упрямство, — Катя вынула из-за корсажа платочек и промокнула бисеринки пота: самочувствие опять резко ухудшилось. — Повторяю: буду над этим работать.

— Вообще вся эта ситуация — и с политикой, и с этим…гостем, чтоб не сказать хуже — мне дико не нравится, — призналась Дарья. — Ладно, пока проехали. Всё, что мы сейчас можем — это именно заниматься политикой, чтобы она не занялась нами. И эта война на юге… Может, хоть ты скажешь мне о ней чуть побольше, чем Петруша говорил?

— Не знаю, что именно он тебе говорил, но если всё сложится как надо, то будет у нас и Таврида, и Новороссия на восемьдесят лет раньше, — сказала младшая сестра. — Ибо нефиг.

— Не надорвёмся?

— Не должны. Все предпосылки и в нашей истории после Полтавы были, да только полез Пётр Алексеич за речку Прут без должной подготовки… Здесь такого косяка не будет точно.

— Дай-то Бог… Скоро ужин, давай всех за столом соберём. Твой Алёша, мои мальчишки — посидим, поболтаем…

Интермедия.

…Русская бригантина и впрямь была на диво маневренной. Ушла из-под самого носа.

Шевалье было жаль, что упустили такой случай нанести удар и по дипломатии царя Петра, и по одной из тех, кто был виновен в провале замыслов Братства. Но раз уж так получилось, то придётся действовать менее радикальными методами.

Там, в Петербурге, должны были остаться хорошие исполнители. Не чета тем, кто попался на зуб русским следователям. Имея в городе верных людей, ловкий человек добьётся очень многого. Шевалье де Сен-Жермен, к слову, имел ещё одну задачу — подготовить почву для прибытия одного из Старших Братьев. Это должно стать поворотным событием в распространении идей Братства в этой варварской стране.

И тогда ещё неизвестно, кто будет праздновать викторию.

Глава 12. Восток — дело тонкое

Интермедия.

—…Если бы я знал, что ты меня ждёшь, тебе в жизни не удалось бы меня поломать.

— В этом и разница меж нами, Хаммер: чаще всего я знаю, кого и чего ждать. В отличие от тебя, живущего единым днём.

Чёртов долговязый подонок, этот русский царь… А ведь он тысячу раз прав.

За неполный год кости срослись, раны кое-как зажили. Конечно, в тюремной камере особо не потренируешься, но Хаммер старался по мере возможностей держать себя в форме. Прежней сноровки уже не будет, травмы слишком серьёзные, а медицина здесь никакая. Но по крайней мере смог отказаться от костыля ещё зимой. Гораздо хуже дело обстояло с правой рукой: пуля разнесла локтевой сустав в клочья. Как там сказала русская докторша? «Было очень непросто сложить паззл из осколков ваших костей, но я сделала что смогла». Она-то справилась, спасла руку от ампутации: девочка явно знает своё дело. Но чуда не произошло, подвижность сустава так и осталась крайне ограниченной. Пришлось постепенно переучиваться на левую руку.

Хаммер знал, что его охраняют всерьёз, и не делал даже слабых попыток убежать. Куда, собственно, бежать-то? К кому? К тем, кто с удовольствием потычет его носом в лужу и отправит за здорово живёшь искупать кровью допущенные косяки? Наёмник ещё с ума не сошёл. Проситься на службу к Карлу Шведскому? Этот ублюдок тоже имеет на него зуб. К царю Питеру? А этот с большой долей вероятности не примет его службы. У него самого хватает…пришельцев из будущего, куда более полезных, потому что своих. Остаётся одно: молча сидеть в тюрьме и ждать случая.

Какого? Хаммер, несмотря на пессимизм, всё же не оставлял надежды тоже стать полезным «долговязому подонку». Этот тип явно опередил своё время, ему бы в двадцать первом веке родиться. Если удастся подкинуть ему что-нибудь действительно стоящее… Только тогда у наёмника появится шанс покинуть эти угрюмые холодные стены.

Русские, конечно, те ещё сволочи, но надо отдать им должное: если о чём-то с ними по-хорошему договоришься, шансов, что кинут, на порядок меньше, чем если иметь дело с соотечественниками.

1

— Ну, робяты, с Богом!

Годы, потраченные на коренную реформу армии, даром не прошли. Теперь это была не полурегулярная орда, способная на самочинные действия в угоду сиюминутной выгоде. Генералы и фельдмаршалы научились повиноваться письменным приказам государя, как присланным с курьерами, так и припасённым загодя, согласно утверждённому плану кампании. А солдаты и офицеры научились столь же беспрекословно повиноваться военачальникам. Поэтому, едва в ставки Шереметева и Голицына примчались смертельно уставшие курьеры, привезшие краткие шифрованные приказы государевы, они в один и тот же день, в один и тот же час вскрыли особые конверты. И принялись действовать так, как было в оных предписано.

Все прекрасно понимали, что по утверждённому плану может пройти лишь самое начало похода. Потому Пётр Алексеевич в конце приписывал: мол, выступайте, а далее действуйте по обстановке, имея главной целью то-то и то-то. У обоих фельдмаршалов была своя задача и по тридцатитысячному корпусу с обозами, способному хотя бы и в одиночку устроить хану Девлет-Гераю массу неприятностей. Головной сорокапятитысячный корпус должен был возглавить государь лично.

И Борис Петрович, и Михайла Михайлович точно знали, что в этот же день и час он тоже выступил в поход. И напутствовали солдат всех трёх корпусов одинаково.

…Чего не знали ни Шереметев, ни Голицын, так это того, что Пётр Алексеевич решил перенять тактику шведов: оторваться от обоза, оставив его на попечение бригады под командованием генерала Огилви, и идти ускоренным маршем в сторону осаждённого Харькова, под стенами которого прочно застрял крымский хан со своим войском. Сколько там идти от Белгорода до Харькова? Четыре дня обычным ходом, три — ускоренным. Конные полки под началом Меншикова пошли на охват орды с фланга и тыла, чтобы отрезать пути к отступлению, а пехота и конная артиллерия направлялись прямо «в лоб». Приближение такой колонны не могло не остаться незамеченным, даже несмотря на то, что вокруг пешей колонны кружились конные дозоры и егерские секреты. Скольких-то татар, на свою голову решивших заняться ловлей пленных, удалось перебить, скольких-то взяли в плен и, под угрозой перевешать их на радость иблису, разговорили. Узнали немало интересного.

…Месяц, отведенный ханом как крайний срок осады, был на исходе, когда его дозорные, сумевшие ускользнуть от русских драгун и егерей, донесли о приближении многочисленного царского войска. Девлет-Герай попал ровно в ту же ситуацию, что и годом ранее Карл Двенадцатый. У него было ровно три выхода: либо он прямо сейчас снимается и уходит в Кырым, либо срочно берёт город и разворачивает войско навстречу царю, либо принимает встречный бой, имея в тылу не взятую крепость с пятитысячным гарнизоном. Второй и третий варианты ему не нравились в силу своей фантастичности, а за первый падишах ещё спросит. Мол, а на что ты, Девлет из славного рода Гераев, целый месяц там потратил? Жалкий ясырь, половину которого придётся при спешном отступлении перерезать или бросить, не станет оправданием большому походу. Падишаху нужен результат. А хан этот результат дать не в состоянии.

Вот если ему удастся разбить самого царя урусов…

Европейские офицеры, присланные королём франков, безбожно ругаясь, принялись строить татар в регименты. Получалось, прямо скажем, очень так себе: степняки ни разу не пехотинцы. Девлет-Герай утешал себя тем, что ещё каких-то семь лет назад русское войско было ненамного лучше его татар. Получилось, мол, у царя, получится и у хана. Вот только потомок Чингиза забыл, скольких сил, нервов, времени и денег стоили реформы Петра. Недостаточно было приставить к солдатам одних только офицеров-наёмников и повелеть их слушаться. Впрочем, французы сделали невозможное — выстроили татар в полки, и пешие, и конные. Но во весь рост встал вопрос вооружения. Огнестрел был разве что у личной охраны знатных крымчаков и ногайских мурз. А татарские луки, в отличие от турецких, «работали» только на ближней дистанции. Если русские откроют огонь из своих гаубиц, а против конницы используют залповый ружейный огонь и картечь… Франки с тревогой доложили хану, что дозорные заметили в колонне противника конные батареи, а первые ряды пеших полков уже несут на плечах собранные рогатки. Да и в крепости тоже не будут просто так сидеть и ждать, наверняка вмешаются.

«Нужно уходить, пока не поздно», — мелькнула мысль, которую хан, впрочем, сразу отогнал. Уйти, не приняв боя — значит, напроситься в лучшем случае на шёлковый шнурок в шкатулке. Или чашечку кофе с бриллиантовой пылью, как его несчастный родич Гази-Герай. Хан твёрдо знал одно: падишах не хочет в этом году воевать с московами. И не будет. Задача воинов Кырыма — отвлечь на себя войско царя. И хан вполне может с этой задачей справиться, если сделает всё правильно. Пусть московы ударят здесь. Орда сразу после этого рассыплется мелкими отрядами, переловить которые не под силу никакому войску. А сам хан будет делать вид, будто отступает в ногайские степи, заманивая туда царя с его армией.

Степь способна похоронить её всю, без остатка. Она не просто так зовётся Диким Полем.

2

С горки, на которой стояла харьковская крепость, видно было гораздо дальше, чем от ханской юрты. Потому Айгустов и Черкасов, обозревая в подзорную трубу горизонт, видели тонкую, едва заметную пелену пыли, которую прибивал к земле свежий майский ветер.

— Фланговый охват конницей, — усмехнулся Савва Васильевич. — Государю пришёлся по нраву сей манёвр, он и противу татар может сгодиться. Пожалуй, я даже знаю, кто оным корволантом командует.

— Не говорите фельдмаршалу, — не без иронии сказал Евгений. — У шведа на этого командующего огромный зуб со времён Полтавы.

Оба прекрасно понимали, что при всём желании добиться полного разгрома татарской орды под стенами Харькова не получится. Как бы ни старался Алексашка, скольких бы татар ни перехватил при их отступлении, всё равно значительная часть ханского войска прорвётся и уйдёт в степи. Тогда ищи ветра в поле. Но оба понимали и то, что Пётр Алексеевич — а это наверняка он возглавляет корпус — не станет носиться следом за ханом. Нужно устранять очаг заболевания, а не его симптомы. В их случае — ликвидировать Крымское ханство как явление. А значит, походу на Крым быть. И чем сильнее отколотят хана под стенами Харькова, тем проще будет потом, на подходах к полуострову и на нём самом.

— Кстати о фельдмаршале, — проговорил Черкасов. — Нужно немедля собраться на совет. Возможно, нам придётся сделать то же, что год назад сделал в Полтаве Келин — вывести полки за стены и устроить татарам большой сюрприз. Но стоит учесть, что встречного боя они не примут, попытаются стоптать нас конницей или расстрелять издалека — насколько стрелы добивать будут.

— Рогатки и дощатые щиты имеются, — кивнул Айгустов, обозревая суету в татарском лагере. — Немного, но хватит, чай не армия у нас. Тако же есть лёгкие пушки нового манира для стрельбы картечью. А солдатам велю выдать двойной запас выстрелов, по две дюжины. Не токмо пулями, а и картечными патронами богаты, не уйти татарам без гостинцев.

— Шведы без наших за ворота не выйдут, — уточнил Черкасов, задумчиво разглядывая ландкарту со свежими пометками.

— Ясное дело, — хмыкнул генерал. — Раз уж на стенах постоять рядышком довелось, то и в поле купно постоим.

В принципе для восемнадцатого века это было совершенно нормально: иногда случалось, что сегодня вместе шли в атаку те, кто ещё буквально вчера резался друг с другом насмерть, отстаивая интересы своих монархов. Евгений прекрасно видел, что русские и шведы, поначалу косившиеся друг на друга, после неполного месяца осады уже воспринимали друг друга как своих… Работать с личным составом он умел всегда, такие вещи нельзя отпускать на волю случая. Потому с первого же дня, едва татары обложили крепость, он через третьи руки запустил в солдатские массы тезис: мол, сейчас неважно, кто тут православный, кто лютеранин, все мы воины Христа, противостоящие нечестивой орде.

И ведь сработало.

Пехотинцев уже проинструктировали насчёт того, что штыковых атак не предвидится. Даже те, кто никогда татар в жизни не видывал, уже были в курсе, что придётся много стрелять — хотя бы для того, чтобы просто выжить. Стволы фузей тщательно вычищали от нагара, ладили на курки свежие кремни, проверяли, исправны ли ружейные замки и полны ли натруски затравочного пороха. Гренадерам выдали почти весь наличный запас пороховых гранат и запальных фитилей, а пушкари ставили самые лёгкие орудия на полевые лафеты. Формировались колонны, которые должны были по сигналу разом выйти из двух ворот и занять боевые позиции. А на стенах останется значительная часть артиллерии с расчётами, да гарнизонный полк в невзрачных серых мундирах. Сотни три харьковчан, решивших поучаствовать в обороне города, в том числе и семинаристов, тоже разместили на стенах с наказом не стрелять, если совсем худо не станет.

Лёгкой прогулки, впрочем, никто не ждал, но и особых воинских умений ханское войско за три с лишним недели «стояния» не проявило. Не каролинеры, чай. Потому готовились осаждённые к бою без того психологического напряжения, какое было у полтавского гарнизона годом ранее. В том, что они отобьются, теперь никто не сомневался: если раньше подобный бой с сорокатысячной ордой в поле мог стать форменным самоубийством, то сейчас ситуация радикально изменилась.

Крымский хан если и примет бой, то с вероятностью в девяносто девять процентов для того, чтобы хорошенько нарваться и получить повод достойно отступить. Мол, я дрался, да не свезло. Евгений не считал себя великим стратегом, его коньком была тактика. Но даже он понимал, к чему всё идёт. А значит, и переживать не о чем.

Иногда закрадывалась нехорошая мысль насчёт шведов, однако Рёншельт хоть и самонадеян, высокомерен и упрям, как ишак, но данному слову верен свято. Всё-таки у восемнадцатого века есть свои преимущества: некоторым людям ещё можно верить на слово.

3

Ворота открылись ровно в тот момент, когда ханское войско, оставив небольшие заградительные отряды, обращённые к крепостным стенам, развернулось к подступающему войску Петра.

Атака с марша — это был один из тех «кунштюков», которые русская армия в полной мере переняла у шведов. Не зря же сейчас в её составе, в зелёных с красными отворотами мундирах, выступили те из подданных Карла Двенадцатого, кого смогли перевербовать после Полтавы. Из них не стали формировать отдельные полки, а более-менее равномерно распределили между имевшимися: чтобы в каждом русском регименте присутствовали опытные инструкторы по знаменитой шведской тактике. И сейчас их уроки пригодились в полной мере. Русские полки прямо на ходу перестраивались в каре и, ощетинившись стволами всех калибров, продолжали движение — но уже со стрельбой.

Первая же атака ханской конницы, которая должна была снести русскую пехоту, захлебнулась в крови. А когда татары и ногаи, выскочив из-под убийственного огня, развернулись для ретирады, из города правильным боевым порядком стали выходить смешанные полки — «сибиряки» и шведы. «Заградотряды», состоявшие из недобитых валахов и казаков-мазепинцев, не стали ждать, пока их перестреляют. Они покинули позиции в такой спешке, что даже побросали свой обед и часть оружия — чтобы убегать налегке. За ними, впрочем, никто и не гнался. Так, дали один залп для порядка и забыли. Зато теперь тыл и фланг ханского войска оказались в зоне огневого поражения харьковского гарнизона.

Закрепившись на позициях, русские и шведы установили деревянные щиты и рогатки. И вскоре в доски стали со стуком впиваться стрелы: кое у кого из знатных крымчаков были отличные турецкие луки. Но на эти стрелы ответили пушки. В скопления конных татар — извините, полками это при всём желании назвать было невозможно — полетели бомбы. Ордынцам это совсем не понравилось.

— Не было бы у них по фронту марширующего войска его величества царя, нас бы сейчас снесли ко всем чертям, — прокомментировал происходящее Рёншельт. — Выправка отвратительная, строя и порядка никакого. Нападают оравой. Пожалуй, правильный строй и плотный огонь — отличная тактика против подобных разбойников. Хотя… нас действительно могли бы снести, не будь они растеряны афронтом от головного войска.

Шведу явно было скучно. В какие-то моменты он напоминал Черкасову генерала из сказки про Федота-стрельца: «Мне бы саблю да коня, да на линию огня!»^[134]. В татарах он сильно разочаровался и теперь считал их опасным противником только при явном численном превосходстве.

— Если всё пойдёт так, как я предполагаю, вы сможете убедиться, что они бывают опасны и малым числом, — сказал Евгений, и повысив голос до «командного», крикнул солдатам: — Огонь шеренгами! Первые две шеренги — готовьсь!

Фельдмаршал решил «вспомнить молодость» и лично командовал сводными полками шведов. Сейчас он переводил им команды русского офицера на шведский язык. Солдаты по вколоченной капралами привычке беспрекословно повиновались… Теперь наступал самый опасный момент: конные отряды стремительно приближались на дистанцию ружейного выстрела, и чтобы достойно встретить их, нужно было либо выходить из-за дощатых щитов, либо уронить заграждения, оставшись лишь под защитой выставленных на двадцать шагов вперед рогаток. Евгений выбрал второй вариант. Как бы это ни казалось жестоким, но если солдат знает, что позади него укрытие, где точно можно спрятаться, он будет думать именно об этом. А если щиты на земле, то солдат будет понимать, что его единственным щитом останется плотный огонь. И покажет чудеса быстрого заряжания… Судя по насмешливой ухмылке Рёншельта, только что переведшего шведам команду «щиты наземь», он подумал о том же.

…Щиты упали на землю, когда до конной лавы оставалось шагов шестьдесят или чуть больше. Первые шеренги встали на одно колено, изготовившись к стрельбе, за ними то же, но стоя делали вторые шеренги. И почти сразу, практически одновременно по строю солдат прокатились команды.

— Пали! — выкрикнули русские офицеры вслед за Черкасовым.

— Skjut! — проорали шведы, вторя своему фельдмаршалу.

Чёткий строй словно взорвался: когда одновременно палит несколько сотен фузилеров, это впечатляет… Татары тоже впечатлились. Они словно споткнулись, потеряв разом несколько десятков всадников, сильно сбавили скорость и смешали ряды. Судя по всему, среди погибших как раз были мурзы, отдававшие приказания. А у них на глазах отстрелявшиеся передние шеренги чётким шагом отходили за спины товарищей — на перезарядку. На их место тут же выступили следующие две шеренги. И всё повторилось, только с той разницей, что татары уже не летели на них с воплями: «Ля иль Алла!» — а пытались сообразить, будет ли лучше продолжать атаку, или уже пора отступать… Оказалось, что им хватило двух залпов этого строя –крепости, чьи стены состояли из людей. Сообразив, что противник не собирается в ужасе разбегаться перед конной лавой орды, а наоборот, очень даже настроен подраться, татары дружно свернули вправо, в сторону ближайшей балки^[135]. Умирать без надежды на победу им не хотелось. Впрочем, артиллерия послала вдогонку степнякам хороший картечный залп — почему бы не придать бегущим ускорение, если есть такая возможность…

Даже со своего шестка Евгений видел, что сражение уже выиграно. Немногочисленные татары, которые были хорошо вооружены и более-менее обучены европейской тактике — личная «гвардия» хана и принцев — дали бой по всем правилам. Проблема была в том, что им противостояли русские драгуны. А они, в отличие от аналогичного рода войск в прочих странах, были не столько верховой пехотой, сколько стреляющей конницей. Эта разница проявилась моментально: пока татар с фронта расстреливало медленно передвигавшееся пехотное каре, драгуны зашли с фланга и принялись методично вынимать татар пулями из сёдел… Русские уже видели бунчук хана и старались накрыть тот пятачок прицельным огнём, когда Девлет-Герай осознал всю безнадёжность своего положения. Он скомандовал своим ближникам — уходить в прорыв, спасая себя, остатки своих отрядов и европейских инструкторов — кто ещё не погиб, конечно. Вот уж кто, а эти дрались отчаянно, понимая, что им нельзя попадать в плен.

Ещё одной, и на сей раз фатальной ошибкой хана стало то, что он задержался с отходом. Ненамного, но этого хватило Меншикову, чтобы завершить глубокий фланговый охват и перерезать татарам пути к отходу. Собственно, этот самый отход превратился сперва в бегство, а затем в тотальный разгром: драгуны под командованием светлейшего стали молотом, который разбил татарское войско о наковальню пехоты. Из сорока тысяч кое-как сумели уйти не более пятой части, да и то только потому, что первыми бросились наутёк, не дожидаясь приказа хана. Благо, холмистая, прорезанная балками местность близ Харькова позволила им быстро скрыться из поля зрения. Остальным повезло куда меньше. Татары в плен не сдавались — да их и не особенно желали брать — и их просто выкашивали огнём.

Хан Девлет и его сын ушли — вместе с остатками отборных воинов. Но почти все европейцы, кто не сложил голову, попали в плен.

4

…Это было столкновение армий не то, что разных стран — разных эпох, миров. И глядя на результат, Евгений понимал, что должен был чувствовать Рудольф Горн, чей трёхтысячный гарнизон «Немезида» семь лет назад всего в сорок стволов заперла в стенах Нарвы. И сейчас ордынская конная лава, некогда стиравшая с карты мира целые страны, разбилась о железную дисциплину и огневой вал регулярной армии.

«Между ними и татарами ведь тоже, по сути, триста лет, — подумал он, наблюдая за приближением строя своих, среди которых он видел и егерские мундиры. — Прямо мистика какая-то. Или наоборот, закономерность, о которой мы не знаем».

Он уже видел, кто возглавлял строй драгун, прикрывавших пехотное каре, и заранее представлял, что за разговор между ними сейчас состоится.

…Ещё гремели залпы, добивавшие остатки не сумевших вырваться из смертельной ловушки татарских отрядов, но русские солдаты уже добрались до ханского обоза. Освободили там пленных, кто был ещё жив, и сами захватили немало всякого. Конечно, крымчаки с ногаями — далеко не турки, привыкшие таскать с собой драгоценную посуду и походные гаремы — но и там нашлось кое-что интересное. Например, помимо живого, здорового, но сильно обескураженного шведского посла Отто Клинковстрёма обнаружилась и кое-какая переписка. Швед, кстати, к оружию не притронулся, и правильно сделал. Так он оставался дипломатом, а возьмись хотя бы за стилет — всё, ты солдат противника. До дипломатического иммунитета было ещё далеко, но кое-какой регламент уже соблюдался. Потому Клинковстрёму в горячке боя всего лишь подбили глаз и в таком виде предъявили государю. Тот отложил беседу до лучших времён: мол, надо сперва врага добить и оценить обстановку, а потом уже вдумчиво побеседовать с этим дураком, который компрометирует своего короля.

Чёткий, правильный строй защитников Харькова, вышедший в поле, чтобы присоединиться к сражению, Пётр Алексеич видел очень хорошо. И зелёно-красный русский строй, и сине-жёлтый шведский, стоявшие в одну линию. И офицеров, оными строями командовавших, тоже видел. И узнал.

— Эй, ты, губернатор без губернии! — настроение у него было отменное, потому государь сразу перешёл к насмешкам над сродником. — Где ты сейчас должен был быть? Не за Волгой ли?

— Я бы давно там был, да гости неожиданно нагрянули, надо было встречать, — спокойно ответил Евгений. — Рад тебя видеть.

— Должно быть, то воля Божья, что вашу шайку сюда занесло, — продолжал государь, спешиваясь. — Ну, брат, ты здесь и впрямь большое дело сделал, — он кивнул в сторону шведов.

— Я по-другому не мог, — последовал ответ.

— От тебя иного и ждать было бы мудрено, братец. И за то тебе спасибо…

5

Смысл услышанного от Рёншельта ускользнул, хотя он верно понял все слова, сказанные этими русскими. Фельдмаршал решил, что подобную манеру разговора русский царь воспринял от пришельца из будущего — когда слова лишь подталкивают собеседника в деталях вообразить нечто мысленное, понятное обоим. Ему самому такой способ общения был в диковинку, хотя началами он вполне владел… Швед с удивлением наблюдал, как царь огромной страны спешивается, со смехом и весёлыми комментариями обнимает своего родича, как это принято у русских, и лишь затем обращает внимание на то, что здесь находятся и иные персоны.

Потери, подсчитанные после сражения, потрясли воображение фельдмаршала. Он привык, когда после атаки строй редеет на пару тысяч человек, а то и больше. Но сейчас… Всё поле было завалено телами татар и ногаев, попавших под вал огня. А русские и примкнувшие к ним шведы потеряли… семь человек. Так не могло быть, но Рёншельт видел это собственными глазами — и не верил им.

Виктория была одержана полнейшая, но часть татар ушла, а значит, должен был последовать совет — что делать дальше. Почему-то Рёншельт не сомневался, что его тоже пригласят. И в том не было ничего удивительного: если пленному, давшему клятву сражаться на стороне былых врагов, дали оружие, значит, доверяют. А раз доверяют, то станут слушать. Рёншельту было что сказать на совете. Он примерно догадывался, что задумал русский царь. Участвовать в реализации его планов швед желанием не горел. Лучше топать в сторону Тобольска, чем компрометировать короля со своей стороны. Но кое-какие дельные мысли он считает делом чести высказать — перед тем, как действительно отправится в Тобольск.

Интермедия.

— Боюсь, этот разбойник, хан Девлет, не справится с задачей.

— На чём основана ваша уверенность?

— Вы ведь знаете, что случилось со шведами, когда против них выступил отряд солдат из грядущего. И я знаю, что случится с татарами, которые, в сущности, есть пришельцы из прошлого.

— В чём же тогда смысл его похода?

— Разбив Девлета, царь наверняка пойдёт завоёвывать Крым. Но у него нет таких ресурсов, которые позволят это сделать, не поссорившись с османами… Пусть Россия увязнет в этой войне. Тем легче будет исполнить задуманное…

Глава 13. Все флаги в гости к нам

1

«…Что касается душегубов, то, как мне представляется, самым страшным из оных является именно господин, скрывающихся под псевдонимом „Шведский боцман“. Ибо как ещё можно назвать человека, который единым движением пера уничтожил больше строителей Петербурга, чем их было за все шесть лет истории этого молодого города…»

Пока читатели европейских газет снова наслаждались заочной дискуссией двух модных публицистов, Катя совершенно точно вычислила личность своего оппонента. Подозрения на его счёт были и раньше, но тут он, сам того не зная, выдал себя с головой. В его крайней статье мелькали такие подробности быта русской верхушки, которые могли быть известны только человеку, прожившему в России не один месяц. И с морским делом автор был знаком не понаслышке. Да и датский язык восемнадцатого века не слишком от шведского отличался. А фантазии насчёт ста тысяч погибших строителей Петербурга, насколько она помнила из своей истории, именно от господина Юста Юля и пошли. Тем более, что здесь господин бывший посланник Дании в России осмелился уверять, что все сто тысяч погибли в первый же год строительства — намекая, что дальше было ещё хуже.

«…Справедливости ради я обязана упомянуть любопытный факт, который, вероятно, не был известен господину „боцману“. А именно — что в первые полгода составлением генерального плана застройки города и началом работ заведовала именно я. Потому, как непосредственный участник событий, готова хоть на Святом Писании поклясться, хоть предоставить все необходимые документы: при мне общее количество рабочих не превышало двадцати тысяч человек, а за полгода скончались от различных заболеваний и травм не более полутора сотен из оных. У меня даже сохранился их поимённый список, с указанием причин смерти и точной даты отпевания и захоронения. Посему, ежели господин, именующий себя „Шведским боцманом“, рискнёт прийти в суд Копенгагена, дабы предъявить доказательства своим словам, я буду рада встретиться с ним лично. Когда ещё ему представится такой удобный случай ославить меня лгуньей на всю просвещённую Европу…»

Юль в суд точно не пойдёт. Оно ему надо — раскрыть инкогнито, а заодно продемонстрировать, что доказательств у него никаких нет? Потому этим словам суждено повиснуть в воздухе, а приём из двадцать первого века, именуемый троллингом, должен был зародить у читателей справедливые сомнения в оных. Упоротых, конечно, и здесь хватало, но всё-таки грамотное общество начала восемнадцатого века в каком-то смысле можно было счесть вполне себе думающим. Прессу, конечно, и в этих ваших европах цензурировали, дабы крамолы какой не напечатали, но в том, что не касалось местных монархов и их личных интересов, у публицистов и издателей были развязаны руки. Потому читателей европейских газет так захватывала полемика дамы из России, которая ныне подписывалась своим настоящим именем, и её неведомого оппонента. В отличие от заметок, какой король закупил сто рулонов сукна для своей армии, это было хоть немного интересно читать.

Катя почти не сомневалась, что с Юлем она встретится вновь. Король Фредерик намекал, что этому господину не помешало бы снова съездить в Россию, уже в качестве посла. Морской офицер вяло отнекивался, аргументируя отказ нежеланием снова причаститься чего-то наподобие «Кубка Белого Орла», полного хлебного вина, но его величество настаивал. А значит, следует в достаточно скором времени ждать Юста Юля в Петербурге. Его попытка поиграться в публицистику была весьма недурна, ровно до того момента, пока не начал банально врать, надеясь, что русские не станут возражать в силу отсутствия доказательств противного. Но он не знал, что имеет дело с выходцами из века интернета, когда на тематических форумах всё-таки рулят «пруфы», а не голые слова. Катя надеялась при скорой встрече с этим господином продолжить дискуссию. Датчанин далеко не дурак, с ним есть о чём поговорить. А склонность к мрачным фантазиям из него можно будет выбить парочкой исков. Сначала о защите чести и достоинства, доказав свою правоту, а затем — против газетчиков, опубликовавших враньё. После таких экзерсисов карьера «Шведского боцмана» как публициста покатится под горку: ни одно уважающее себя издание не возьмётся его публиковать, рискуя нарваться на судебный иск.

Интересно, если ему тонко на это намекнуть, поймёт?

Дел, как предвиделось ещё в Копенгагене, и в Петербурге было по горло. Россия выходила на новый дипломатический уровень, ожидалось открытие сразу нескольких иностранных представительств. Причём именно не в Москве, так как Пётр Алексеич дал понять, что намерен перенести столицу в свой «парадиз». Вот только достроят Зимний дворец и здание двенадцати коллегий, и сразу указ издаст. Но пока он отправился в южный поход, государственными делами заведовали царевич Алексей, царица Дарья и канцлер Гаврила Головкин. Неугомонный государь, впрочем, и из похода слал домой письма с подробнейшими инструкциями, бесившими Катю ещё во время переговоров. Она собиралась ещё разок написать ему всё, что думает по этому поводу, когда получила письмо примерно следующего содержания: мол, знаю, что ты приехала, и пока умничать не начала, даю добро на любые полезные инициативы, а мне, мол, недосуг, надо крымцев гонять. Ох, и смеялась же госпожа Меркулова: Пётр Алексеевич нашёл, на кого спихнуть функции контроля без опасений, что половину дел завалят, а вторую даже не начнут исполнять. Это у него было профессиональное — находить крайнего. Что ж, такого рода работу она не то, чтобы особенно любила, но исполняла с дотошностью немецкой экономки и безапелляционностью гвардейского офицера.

Вместе с Алексеем, тоже сохранившем свои полковые привычки к субординации, они быстро исполнили настоятельную просьбу Гаврилы Ивановича — призвать к порядку его канцелярию, совсем распустившуюся в отсутствие государя. А когда за подобное дело берутся двое военных, гражданских чинов можно только пожалеть. В ход пошли материальные взыскания за прогулы, опоздания и просроченные поручения. Мелкие чиновники и писари, поголодав и попобиравшись с недельку у более дисциплинированных коллег, теперь разве только строем не ходили, а Головкин в качестве благодарности дозволил Меркуловым по необходимости обращаться к архиву канцелярии. Не на постоянной основе, конечно, это было бы слишком, но время от времени — почему бы и нет?

Было очень много бумажной работы, очень. На личное общение при таком завале могло вообще не остаться времени, однако Катя завела правило: никакой работы после 18.00. Это дисциплинировало её саму, вынуждая как-то планировать своё время. Самое интересное, что этот порядок пришёлся «чернильницам» весьма по душе. Именно по примеру госпожи Меркуловой они завели обычай подбивать промежуточные итоги к шести часам вечера и расходиться по домам. День у них раньше был совершенно ненормированный, а об обеденном перерыве канцелярские писари могли только мечтать, так и перехватывали свой нехитрый обед у рабочего места. А потом все гадали, откуда на официальной эпистолярии жирные пятна.

К слову, подобный распорядок и кое-какие психологические находки двадцать первого века по части повышения эффективности офисной работы Катя стала потихонечку, через личные знакомства, продвигать во всех госучреждениях, к которым имела доступ. Подавала как европейские ноу-хау. Что самое смешное, количество выполненной канцеляристами работы от регламентации рабочего дня нисколько не уменьшилось. Может, оттого что, зная о неизбежной проверке сделанного перед окончанием каждого рабочего дня, перестали «страдать фигнёй» в рабочее время? Иными словами, Катя облегчала жизнь себе и другим, как могла, лишь бы дело от этого не страдало.

2

Первым в Петербург заявился новоназначенный поверенный в делах Франции. И, что нисколько не удивило Меркуловых, им оказался Пьер де Сен-Жермен де Париньи де Базож. Было бы странным, если бы этот шевалье упустил возможность приехать в Россию следом за ними. Официальное письмо с уведомлением принесли в канцелярию Иностранной коллегии, которая тоже пока находилась в ведении Головкина. Едва ознакомившись с оным, Меркуловы переглянулись.

— Явился, не запылился, — прокомментировала это Катя.

— Вестимо, долго себя ждать не заставил, — хмыкнул Алексей. — Знать бы, один он, или ещё кого за собой притащил?

— А вот это мы скоро увидим… Юру позову, пусть своих ребят напряжёт, чтобы аккуратно последили за нашим другом.

— Я сам, — Алексей с нежностью прикоснулся к щеке жены. — Голова при тебе, вот и работай. А я пройдусь.

Катя могла бы сказать, что не рассыплется, если немножко пройдётся по новостройке, гордо именуемой городом Петербургом, но та трогательная забота, которой окружил её Алексей, особенно в последнее время, заставила промолчать.

— Послушаю его, что скажет, если явится раньше тебя, — произнесла она, смущённо улыбнувшись. Ей, солдату до мозга костей, при всей любви к мужу всё ещё нелегко давалась ответная нежность.

У Кати в уже завершённом крыле здания, где располагалась Иностранная коллегия, был отдельный кабинет. Точнее, если брать в расчёт его площадь, скорее, кабинетец: маленькое помещение с невысоким потолком, примерно два с половиной на пять метров. Но мебельщик-немец создал по индивидуальному заказу такое рабочее место для госпожи Меркуловой, что коллеги-чиновники исходили завистью всех цветов и оттенков. Она, получая неплохое жалованье и премии за успешные дела, могла себе это позволить. Бюро с секретером и подъёмной столешницей, удобные полки для книг и рабочих бумаг, занимавшие почти всё пространство стен от пола до потолка, отдельный ящичек для купленных за свои деньги свечей, чтобы не клянчить их у начальства, и «секретная шкапа», где за тайной дверью, обитой изнутри железом, хранились выдвижные ящички, помеченные буковками и циферками. Ясное дело, ящички те были не пустыми, а об их содержимом знало меньше людей, чем пальцев на одной руке. Всё-таки госпожа действительный статский советник заведовала не только дипломатической перепиской, но и исполняла иные обязанности — в Тайной иностранной канцелярии. За то, чтобы получить доступ к этому архиву, сотрудники аналогичных ведомств иных держав душу бы чёрту продали. Но в том-то и дело, что именно этот секрет госпожа Меркулова хранила особенно тщательно. Даже сама дверь «шкапы» снаружи представляла собой те же самые полки с книгами и бумагами. Работал над ней уже другой мастер, которого привели сюда с повязкой на глазах, не выпускали, пока не завершил своё дело, и увели тоже в повязке. Катя заплатила ему за неудобства в тройном размере, но результат того стоил: не зная секрета, долго будешь искать, за какой полкой спрятан тайный архив молодой русской внешней разведки.

Именно в этот кабинетец и пожаловал явившийся шевалье де Сен-Жермен. Сперва о его приходе доложил секретарь Макаров — кстати, один из персонажей, известных Кате по той истории^[136]. Ещё молодой и не слишком опытный, но хваткий, сразу стало понятно, почему он в итоге сделал такую карьеру. Затем этот исторический персонаж проводил гостя в кабинет госпожи действительного статского советника, где ради таких приёмов нарочно держали второй стул, обитый узорной шёлковой тканью… Ради официального визита француз был начисто выбрит и облачён в парадный «статский» костюм. Даже свои вечные кавалерийские ботфорты сменил на шёлковые чулки и башмаки с пряжками.

— Мадам, — он сверкнул лучезарной улыбкой и раскланялся. — Не представляете, как я рад вас снова видеть.

— Взаимно, шевалье, — Катя, расправив юбки, села на свой роскошный стул и протянула руку — для полагавшегося по этикету галантного поцелуя. — Честно сказать, я ожидала, что пришлют именно вас.

— Каких усилий мне это стоило! — запальчиво воскликнул француз. — Я привёл маркизу де Торси миллион аргументов в пользу того, что именно я должен стать временным поверенным в делах Франции в вашей стране. Не стану скрывать: мои мотивы были сугубо личными. Вы и ваш супруг стали мне близкими друзьями, расставание по окончании Копенгагенского конгресса далось мне нелегко.

— Признаться, нам тоже вас не хватало, — невозмутимо произнесла Катя. — Кто ещё мог рассказать нам столько анекдотов^[137] о жизни французского двора.

— Вы платили мне взаимностью, рассказывая столь же забавные анекдоты о дворе русском.

— Присаживайтесь, шевалье. Вы пришли поговорить, а это надолго. Думаю, где-то через час вернётся мой супруг и мы продолжим нашу дружескую беседу, как в старые добрые времена.

Катя любезно улыбалась французу, но не переставала тщательно отслеживать его мимику и жесты. Сейчас он вдруг резко изменился в лице. Радость уступила место тому, что в этой эпохе принято было приписывать «амурному томлению». Едва услышав, что полковник Меркулов явится лишь через час, шевалье резко сменилтон.

— Мадам, я обязан сделать признание, — сказал он, оглянувшись на входную дверь и понизив голос почти до шёпота. — Вы никогда не давали мне такой возможности, беседуя со мной лишь в присутствии супруга, но я… но вы…

Он, словно задыхаясь от переполнявших его чувств, рухнул на колени и принялся покрывать её руку страстными поцелуями.

— Я люблю вас, — прошептал он, вложив в голос всю эту страсть. — Видит Бог, как я мечтал о той минуте, когда смогу вам открыться!..

Играл он великолепно: Станиславский бы точно поверил. Но Катя по-прежнему являла собой образец невозмутимости. Она немного подалась вперёд, и глядя собеседнику в глаза, что называется, произвела выстрел в упор:

— Кого и зачем вы пытаетесь обмануть, шевалье?

Результат не заставил себя долго ждать: сообразив, что эта дама не просто так занимает отдельный кабинет в официальном государственном ведомстве, де Сен-Жермен принял новые правила игры. Он снова поцеловал её руку — на сей раз вполне уважительно.

Как коллеге по ремеслу.

— Маркиз почему-то был уверен, что сей манёвр сработает, — сказал он, поднимаясь с колен и усаживаясь на «гостевой» стул. — Видимо, он плохо вас изучил.

— А вы — хорошо?

— Я тоже в вас ошибся, мадам. Похоже, что мы с вами не только говорим на одном языке, но и играем в одну игру. Откроем карты?

— Карты при русском дворе не в почёте.

Шевалье улыбнулся.

— В таком случае готов сыграть ещё одну шахматную партию, мадам. Там все фигуры на виду.

— Я готова сыграть в открытую, но не уверена в вашей взаимной откровенности. Уж простите, такова специфика вашей работы.

— Словесное выражение…из вашей эпохи, мадам?

— И вам оно, конечно же, знакомо, — Катя улыбнулась.

— Оцените мою откровенность, мадам: я мог и не упоминать, что мне ведомо ваше истинное происхождение. Итак, начнём партию?

— Не имею ничего против, шевалье, — сказала госпожа Меркулова. — Вам кое-что известно обо мне, а мне — о вас. Точнее, о тех персонах, интересы коих вы приехали сюда представлять… Говорите, открытая игра? Окей. Или ça ira, как поётся в одной песенке, которая, вероятнее всего, вам тоже известна^[138]. Будем играть открыто.

— Вам ведомо даже более, чем мы предполагали…

— Вам тоже известно несколько больше, чем вы хотите показать. Потому мы в равном положении. Итак, я готова выслушать ваши предложения. Затем вы послушаете, что предлагаем мы. Выводы станем делать после…

Интермедия.

—…И дурное делал, не без того. А что сказали о том после?

— Не поручусь за точность цитаты, но вот как-то так: «Я разобрал теперь много материалов о Петре и никогда не напишу его историю, потому что есть много фактов, которых я никак не могу согласить с личным моим к нему уважением»^[139]. Автор этого высказывания тебя действительно уважал, хоть и говорил, что иные твои указы писаны кнутом.

— Кто ж такое ляпнуть изволил?

— Имя, естественно, не назову, от греха подальше: тебе сейчас служит его прадед. Но этому человеку я верю: хоть и был он в некоторых аспектах…сыном своего времени, однако в суждениях о людях оставался предельно искренен.

— Суд потомков бывает и нелицеприятен, — на лице Петра возникло какое-то странное выражение — смесь гнева и сожаления. — Знаю сие, однако ж от того не легче… Ты-то сама что обо мне нынче думаешь?

— Ты это и так знаешь. Но проявился один нюанс.

— Какой?

— Прошло пять с лишним лет. Ты сейчас настолько не похож на самого себя там, что сложно сказать… Ты изменился, притом сделал это сам. Всё, что имеет решающее значение, ты делаешь сам. И Дарью ты тоже выбрал сам, её тебе никто не подсовывал… как подсунули ту твою жену, из нашей истории… А личность-то у тебя та же, просто проявилась другой гранью. Вот и понимай это как хочешь.

— «Короля делает свита», — процитировал Пётр Алексеевич. — Иной раз ловлю себя на мысли, что слишком многое вам позволяю. Может, стоит вернуться…к оригиналу?

— Может, и стоит, если тебе нравится тот результат. Лично меня не устраивают полвека дворцовых переворотов и болт, положенный на флот.

—… — откровенно высказался государь, зная, что при этой даме можно и крепкое словцо употребить. — И флот! Сучьи дети… Однако нынче нет и после уже не будет подле меня тех персон, что сотворили сие. Сама же говорила — многое изменилось.

— Вот тут ты ошибаешься. Многих рядом с тобой нет и уже не будет, это правда. Но некоторые остались. Они сейчас тебе весьма полезны, и дальше будут пользу приносить. Но в той истории, едва тебя не стало, они тут же принялись делить наследство. А заинтересованные лица из-за рубежа немедленно подсуетились, чтобы расходы на флот были урезаны почти до нуля.

— Я-то полагал, что легко будет идти фарватером, зная лоцию. А оказалось, что сие как бы не сложнее, нежели продвигаться вслепую… Что ж, признаю: вы правы, избежать известных рифов можно. Что до тех, о коих вам не ведомо?

— Так на то у нас у всех и головы на плечах, чтобы ими думать. Цели России тебе известны как никому другому. Цели и методы противников — тоже. Различия лишь в деталях.

— А дьявол в оных и кроется, как у вас там говорят…

3

Где-то там, в Диком Поле, шагали по Чёрному Шляху русские солдаты.

Шагали не в первый раз: Россия и ранее пыталась избавиться от опасности ордынских набегов, предпринимая военные походы против ханства. Но всякий раз то османы заступались за своих вассалов, то играла свою роль бездарность полководцев, пускавшихся в поход без должной подготовки. На сей раз всё было иначе.

Армия шла тремя колоннами, две из которых по большей части состояли из драгун. И они достигли азовского и черноморского побережий до того, как июльское солнце выжгло степь, делая её непригодной для перехода конной армии. Головной корпус Петра напротив, состоял в большинстве из пехоты. По пути на них пытались нападать татарские отряды, сумевшие улизнуть от харьковского разгрома. Но раз за разом пехота становилась в каре и отвечала беспрерывным огнём шеренгами, не позволявшим татарам приблизиться на расстояние выстрела из лука. Попытки ночных наскоков на вагенбурги заканчивались ровно тем же.

Девлет-Герай в отчаянии — что с ним сотворит падишах! — всё искал случая ударить по ставке Петра. Такого случая русская армия не предоставила ему ни разу. Потому хан с сыном, родичами и остатками войска бросился к Ор-Капу. Засесть в крепости, укрепить её, насколько это возможно, не допустить врага в Кырым… Плохо было то, что вспомнил он об этом слишком поздно. Не отправь он уцелевших при его особе европейских инструкторов ради их сохранности в Бахчисарай, возможно, они подали бы этот совет много раньше. А сейчас крепость Ор-Капу приветствовала хана орудийным залпом. Ядрами и бомбами. Это Михайла Михайлович Голицын добрался туда раньше всех, реабилитировавшись за старую неудачу своего родича Василия Голицына.

А новая флотилия тем временем уже прибыла в Азов…

Путь на Крым был открыт. И хотя Пётр Алексеевич явно не успевал перекрыть битому хану подступы к Арабату — альтернативному пути на полуостров — и Девлет наверняка воспользуется этой калиткой, но исход битвы за Крым уже был очевиден. Задолго до вероятных сражений за города и прибрежные крепости.

Об османских гарнизонах в оных государь знал — от пленных французов, взятых под Харьковом. И главной задачей было вынудить Али-пашу убраться оттуда поздорову. Мол, меж нами вражды нет, мы враждуем с ханом, что наши земли пришёл разорять… Война с Османской империей Петру была не нужна. До поры. Потому в Кафу, ставку османского сераскира, под белым флагом парламентёра поехал Девлет-Гирей. Нет, не хан крымский. Просто кабардинский князь Бекмурза так назвал одного из своих сыновей. А тот, будучи «аманатом» — княжеским заложником — в России, принял крещение с именем Александр, и сейчас состоял при особе государя денщиком^[140].

Крым всё ещё был разбойничьим Кырымом, потому с посланником Петра, везшим турецкому сераскиру письмо, поехала полурота гвардии. Егерская.

Интермедия.

— Прошу меня простить, ваше величество, однако я не вправе участвовать в вашем дальнейшем предприятии, — учтиво сказал Рёншельт. — Одно дело, когда нас осадили и мы не смогли остаться в стороне, предложив свою помощь гарнизону. И совсем иное, когда речь идёт о военном походе. Я на вашу службу не переходил, присяги не давал. Большинство этих солдат — также. Мы остаёмся подданными его величества короля Карла Шведского, и пока вы с ним не договорились о совместных военных действиях, я не имею права…

— Я вас понял, фельдмаршал, и уважаю ваше решение, — сухо ответил государь. — Но вы понимаете, что я вас не отпущу на все четыре ветра, сколь бы геройским ни было ваше поведение. Своего распоряжения отправить вас на поселение в Тобольск я не отменял и не отменяю. Также с вами пойдут капитан Черкасов и солдаты Сибирского полка. Оружие я у ваших солдат велю изъять, однако в качестве награды за их геройское поведение предложу выбор.

— Свобода, служба вашему величеству, либо земля в Сибири? — догадался Рёншельт.

— Именно так. Коль выберут возвращение на родину, то получат соответствующие письма и пойдут домой за свой счёт. У меня лишних денег нет. Вас сей пункт не касается. Коль ваши солдаты наденут русские мундиры, либо захотят получить надел свободной земли, то пусть пишут родне, чтоб сюда ехала. Те до Выборга как-нибудь доберутся, а далее обозами поедут к своим служивым, проезд я им обеспечу… Да, нам не хватает людей. А у вас там с деньгами и хлебом, я слышал, беда. Так что за избавление от лишних едоков мне ещё в Стокгольме спасибо скажут… Жаль, что вы сделали такой выбор. Вместе бы добили ханство. И родич мой мне вовсе не лишним был бы, а так он обязан будет вас сопровождать.

— Увы, ваше величество. У меня репутация упрямого осла и я не намерен её менять…

4

«Выстрел в упор» — и шевалье де Сен-Жермен де Париньи де Базож, образно говоря, раскрыл карты. Он оказался именно тем, кого Катя искала с того момента, когда впервые увидела в варшавском трактире людей Хаммера. То есть, когда стало ясно, что вся эта история с провалом во времени — не случайность.

Обменявшись списком предложений — а «предъяву» шевалье выкатил изрядную — они, два умных человека, понимали, что подобное требует обдумывания и обсуждения. Дождавшись Алексея, шевалье попытался вновь нацепить маску «друга семьи», но Катя сразу его осадила, вывалив мужу всё, как есть. То есть открыто дала французу понять, что у них тут своя мафия. Меркулов ожидаемо в восторг не пришёл. Сен-Жермена выпроводили довольно холодно, посоветовав больше времени уделить представлению интересов Франции в России, иначе его выгонят из МИДа за профнепригодность.

Вести с юга продолжали приходить одна за одной. Новость о разгроме сорокатысячной орды под Харьковом вызвала радость среди жителей города и некоторую озадаченность у иноземных посланников. Дарье Пётр Алексеич написал лично: «Спешу сообщить тебе, душа моя Дарьюшка, что нынче Божиею милостию одержали мы викторию над войском разбойным. Хан Девлет бежал, бросив своих воинов на смерть. Отправляемся же ныне вовсе гнездо воровское разорить, дабы избавить сей благодатный край от угрозы, что веками висела над нашими рубежами. Вырвать наконец ордынскую стрелу из тела Отечества — воистину достойная цель…» В честь этой победы пришлось устраивать торжественный приём, на который явился весь бомонд. И русские аристократы, имевшие уже в Петербурге свои дома, и иностранные послы, в числе которых был и новоприбывший Юст Юль, представитель Дании. Его прибытие означало заинтересованность короля Фредерика в поддержании союзнических отношений с Россией, несмотря на повысившуюся в разы дипломатическую активность Англии. Да и Франции жирный намёк. И тем, кто в действительности стоял за нынешним французским поверенным в делах — тоже.

Интермедия.

Из письма датского посла Юста Юля.

'…Город сей уже отнюдь не напоминает приморскую деревню с дворцом. Надо заметить, что строительные работы, по свидетельствам очевидцев, после Полтавской виктории русской армии над шведами лишь усилились. Я сам наблюдал, как привозят большие камни и укрепляют ими берег, затем насыпая поверх них камни помельче. Всё сие укладывается на строительный раствор, словно основание крепостной стены, завершается слоем плотной земли, насыпанной сверху каменного основания, и после ту землю дополнительно утрамбовывают и укрепляют. Высота, на которую строители намерены поднять уровень берега, никак не менее шестнадцати рейнских фодов^[141] от уровня воды. На мой взгляд немного избыточно^[142].

Кажется, русский государь всерьёз вознамерился создать здесь новую столицу. Однако после разговора с кронпринцем Алексисом и его царственной матушкой у меня сложилось ощущение, будто замыслы царя куда более грандиозны.

Старая столица — Москва. Новая — Петербург. И древняя, с которой началась русская государственность — Киев. Идея недурна, однако может быть реализована лишь при полной безопасности от татарских набегов. Впрочем, как я понимаю, решением сей проблемы государь ныне и занят…'

5

А после торжества снова началась работа. На этот раз датского посла взяли в оборот вчетвером: царевич Алексей, Дарья, её сестрица и полковник Меркулов, постепенно становившийся одним из светил дипломатического небосклона. Датчанина пригласили на завтрак с государыней и царевичами, что уже само по себе свидетельствовало о самом добром расположении к его державе. Попасть на завтрак в семейном кругу августейшей особы — это в любой европейской стране восемнадцатого века было пределом мечтаний любого дипломата. Юст Юль хоть и происходил из семейства, дававшего Дании то морских офицеров, то политиков, но тонкости придворного этикета понимал. Потому явился точно в назначенное время и выбрал для визита не парадный наряд, в котором только вчера представлял верительные грамоты, а платье поскромнее, хоть и сшитое из недешёвого сукна.

Его проводили на второй этаж в покои царицы. Но едва лакеи распахнули перед послом двери, как он понял, что это будет не завтрак, а допрос. Помимо государыни и принцев за столом присутствовали супруги Меркуловы, хорошо знакомые ему по Копенгагену и переговорам, и ещё двое молодых людей в егерских мундирах, своей простотой выдававших невысокие чины… Впрочем, присмотревшись, Юль заметил, что, во-первых, кронпринц тоже щеголял в подобном мундире, а во-вторых, один из его друзей явно был девицей… Похоже, в России возникла мода на солдат-девиц. Одна вышла замуж и сменила мундир на юбку, срочно понадобилась следующая?.. Впрочем, как дипломат, Юст Юль предпочёл никак не выказать своё удивление.

— Будьте любезны, господин посол, присаживайтесь, — любезно улыбнулась ему государыня. — Давайте обойдёмся без церемоний, я их не люблю.

Место за столом ему отвели почётное — между царицей и наследником. Обменявшись дежурными фразами насчёт прекрасной погоды и отменных лёгких блюд, приготовленных царским поваром, они и впрямь вскоре перешли к главному.

— Вы только что прибыли в Петербург, господин посол, — продолжала государыня. — Значит, вы привезли не такие уж и устаревшие новости из Копенгагена… Будьте любезны, скажите, что вы думаете о новом короле Франции?

— Мне нечего сказать о нём, кроме того, что он скупает антиквариат, — пожал плечами датчанин, воздавая должное завтраку. — Во всяком случае, в политике он себя никак не проявил.

— Но Франция продолжает политику прежнего царствования.

— И сие означает, что прежнее царствование в лице неких особ в окружении короля всё ещё с нами. Однако ходят слухи — повторю, всего лишь слухи — будто герцог Филипп Орлеанский изъявил намерение кое-что переменить.

— А какое мнение по поводу этих намерений имеет ваш король?

— Разумеется, самое положительное, ваше величество, — сказал посол. — Герцог куда как более склонен к ведению разумной политики, чем его царственный кузен, которого государственные дела как будто вовсе не интересуют. Посему если влияние герцога возрастёт, это лишь приблизит завершение войны за испанское наследство.

— И не в пользу Франции, — произнесла сестра государыни. Если посла не обманывало зрение, её широкое платье означало прибавление в семействе Меркуловых через несколько месяцев. — Но я не уверена, что в перечне интересов Дании значится также и значительное усиление австрийских Габсбургов. Заполучив Испанию, эти ребята не преминут воспользоваться возможностью и начнут по своему обыкновению продвигать католицизм везде, где только получится. Выходит, француз в Мадриде — плохо. Австриец — тоже плохо… Нужно искать разумный выход из положения.

— Вы намекаете на некоего нейтрального претендента на испанский престол? Компромиссная фигура, устраивающая обе стороны конфликта, действительно могла бы сделаться залогом мира. Но мира хрупкого.

— У нас говорят: плохой мир лучше доброй ссоры, — подал голос кронпринц, уже очистивший свою тарелку и непринуждённо попивавший кофе. — Я слышал, некие права на испанский престол имеют Лотарингская династия, баварское семейство, пармские герцоги, тосканские. Наконец, Яков Стюарт чем плох? Природный принц, истовый католик, лишённый наследства в обход всякого закона.

— Боюсь, последняя кандидатура вызовет изрядное разлитие желчи в Лондоне и Лиссабоне, — улыбнулся Юль. — Католических принцев немало, кое-кто из них действительно имеет некие права на наследование испанского престола. Однако вопрос сей настолько тонок, что его следует решать на большом конгрессе. Куда большем, нежели Копенгагенский, завершивший войну со Швецией. Это надолго.

— Да уж лучше долгие переговоры, чем война, — пожал плечами наследник русского престола. — К тому же, дипломатия способна сотворить чудо.

— В том-то и дело, ваше высочество, что здесь мы вступим на поле, где правила диктуют Франция и Австрия, — скептически заметил Юль. — Меня также беспокоит усиление Англии. Эта склочная страна крайне недовольна столь скорым миром между Россией и Швецией. Насколько мне известно, они намерены стать монополистами в морской торговле Северной Европы. Устранить вашими руками шведский флот не вышло, ваш растёт на глазах, и Дания становится для англичан чем-то вроде ещё не завоёванной колонии в Новом Свете. Боюсь, давление на моего короля будет усиливаться. Да простит меня его величество король Фредерик, но он не замечен в особенной решительности. Посему идеи о компромиссной фигуре на испанском троне он навряд ли станет продвигать. Это слишком смело для него.

— Да, англичане сейчас, наверное, единственные, кто заинтересован в продолжении войны. Чужими руками, разумеется, — с улыбкой сказала госпожа Меркулова. — Впрочем, если Яков Стюарт, выдвинув свои претензии на испанский трон, заявит, что в случае победы откажется от прав на английский… Кто знает, может, такой финал противостояния их и устроит. Якобиты, как я слышала, им весьма досаждают… Наконец, можно поступить как в Польше — попросту собрать в Мадриде кортесы и выбрать короля. Чем не вариант?

— Европе хватает и одной Польши, — Юль оценил иронию, с которой эта дама высказала свою мысль. — Но в качестве крайней меры — почему бы и нет?.. Я в любом случае отпишу своему королю обо всём, о чём мы сейчас говорили, господа. Идеи вполне здравые, хоть далеко не всем придутся по душе. Однако я помню наш с вами разговор, мадам, о договорах, которые не устраивают все стороны.

— Надеюсь, мы сможем хоть немного приблизить завершение войны, — умиротворяюще проговорила государыня, отпив из чашечки ароматный горький напиток. — Если Дания станет одним из инициаторов этого процесса, её вес в политических раскладах Европы лишь увеличится. Это и в наших интересах…

Юст Юль покидал Летний дворец в полной уверенности, что русские что-то недоговаривают. В политике, впрочем, это совершенно нормальное явление. Все всегда что-нибудь недоговаривают. Но сейчас чувствовалось, будто его поводили вокруг некоего значительного события, да и отпустили с миром.

А час спустя ему передали письмо. Почерк был смутно знаком. Пожалуй, с автором он тоже знаком, пусть и не близко: однажды, в Копенгагене, он уже получал письмо, написанное рукой полковника Меркулова. Тогда он писал по-немецки, с ошибками, простительными для иностранца. Сейчас письмо было составлено по-русски, и господину послу пришлось призвать все свои небогатые познания в языке страны пребывания, чтобы разобрать эти две строчки.

«Ежели Вам угодно приблизиться к тайне происхождения неких денег, имеющих касательство к королю Шведскому, можете визитировать нас в любой день и час».

Они всё-таки вышли на след того, кто заплатил Карлу Шведскому столь безумные деньги. Именно поэтому им нужен союзник — понимают, что в одиночку не справятся.

Юст Юль ощутил страх. А он, пусть даже за компанию с русскими — справится с людьми, которые всё чаще дают о себе знать и поднялись в своём влиянии до монархов?

Тем не менее, он будет очень плохим дипломатом, если не примет это предложение. Где находится дом Меркуловых, он уже примерно знал.

Глава 14. Большая Игра

Интермедия.

«…Деньги, которые вы захватили у Карла Шведского, ему не принадлежали. Потому они должны быть возвращены владельцам в полном объёме».

«Деньги, переданные воюющей стороне, являются участием их владельцев в конфликте. В данном случае — на стороне проигравших. Посему всё, что было взято в шведском лагере в качестве трофеев, им более не принадлежит… Что здесь непонятного, шевалье?»

Наглость — второе счастье. Катя сама время от времени пользовалась. Но плохо, когда наглость заменяет и счастье, и логику, и всё остальное. Честно сказать, она ждала торга, хождения вокруг да около темы, но никак не банального «Гоните бабки». Так политики себя не ведут. Так себя ведут барыги родом из «святых 90-х». Те самые, которым плевать на все условности вроде законов и правил чести.

С такими особо дипломатничать нельзя, это Катя помнила очень хорошо. Потому сразу залепила прямо в лоб: мол, были деньги ваши, стали наши. И попробуйте отнять, дороже выйдет.

А как потом объяснять Петру Алексеичу, что политесы с барыгами невозможны? В этом смысле он истинный сын своего времени. Мол, если переговоры ведутся, неважно с кем, то их условия обязательны для исполнения. Как ему растолковать, что эти ребята заключают договоры с единственной целью — их нарушить?

Впрочем, Катя примерно знала, какую аналогию привести, чтобы у государя возникли правильные ассоциации.

А знаете, что её повеселило? Кроме финансовых претензий шевалье выдвинул всего одно требование — немедленно и без всяких условий отпустить Карла Шведского. Она намеренно уточнила: только его? И получила ответ: да, только короля шведов. Более ни одна персона их не интересует.

Ни Хаммер, ни тысячи кадровых солдат и офицеров шведской армии — никто. Только Карл. И только деньги. Примитивность этих требований её не удивила: надо же с чего-то начинать постепенное и неотвратимое давление. Малейшая уступка — и они, вместо исполнения своих обязательств, потребуют что-нибудь ещё. И ещё. И ещё. И так пока не выдавят всё, что хотят, не уплатив за это ни гроша.

Знаем, проходили. А значит — никаких уступок. Пускай шевалье де Сен-Жермен, искренне считающий, что состоит в тайном мистическом обществе, передаст это своему истинному начальству. Они, в отличие от него, настоящие барыги. Они поймут её правильно и начнут действовать.

То есть попытаются убить. Просто и предсказуемо.

1

— Ты совсем перестал улыбаться, сын мой.

— У меня слишком мало поводов для веселья, матушка.

У султана Ахмеда действительно было мало причин радоваться жизни. Обе его румелийские армии уже выступили из Белграда. И если корпус вазира Балтаджи Мехмеда-паши направился разорять польские земли, стремясь вернуть под власть османов отторгнутые провинции, то второй корпус должен был возглавить Ага Юсуф-паша. Однако этот немолодой уже царедворец не спешил присоединиться к войску, оставив командование сераскиру.

Повелитель правоверных в таких случаях редко спрашивал совета у своей матушки, валиде Эметуллах Рабийе Гюльнуш-султан, да она и не особенно интересовалась политикой, отдавая предпочтение воспитанию внучек и благотворительности. Но если сын задавал ей вопрос, то всегда получал мудрый ответ. Значит, матушка при всей её нелюбви к политике продолжала внимательно следить за новостями.

— Иной раз я борюсь с соблазном казнить посла франков, мама, — сказал Ахмед, наблюдая, как Эметуллах перебирает молитвенные чётки. — Останавливает только одно: где мы тогда будет брать корабли, пушки…

— Ради блага подданных можно и потерпеть наглость посла неверных, сын мой. Но поймут ли это подданные?

— Мы не станем кричать на всех майданах и базарах Истанбула о том, что франки дают деньги на нашу войну. Ты знаешь, чем это закончится.

— Тогда что нам остаётся, сын мой? Если армия уже выступила в поход, и ты знаешь, куда она идёт, ты можешь только дождаться её возвращения с победой. Либо…послать гонца с фирманом и отдать новый приказ. Но такие вещи не забываются. Мало кто сможет простить тебе замену похода за легкой добычей кровавой войной с сильным противником. Если, конечно, я верно поняла, на что намекал франк.

— Ты как всегда мудра, матушка, — едва уловимая улыбка тронула губы султана. — Боюсь, франкам не очень понравится то, что я задумал. Хотя, мои первые шаги непременно вызовут у них радость.

— Франкам в ближайшие несколько лет будет чем заняться, — вздохнула почтенная валиде, мать двух султанов. — Тот, кто сейчас сидит на троне, лишь тень своего отца. Был бы у него мудрый и сильный вазир, я бы назвала такое царствование даже счастливым. Но рядом с королём франков нет сильного и мудрого вазира, а значит, ему недолго быть на престоле. Нетрудно догадаться, что за этим последует.

— У него два сына.

— Один из которых хочет стать королём Испании. Два брата, правящих столь сильными странами — никто в землях неверных не согласится с таким усилением одного царствующего рода. Но и оба сына нынешнего короля — тоже люди слабые… Война продолжится, сын мой. Не приняв слишком явно одну из сторон, ты только выиграешь.

— Но выиграет и царь московов. За десять лет он усилился настолько, что я начинаю всерьёз опасаться за наши северные владения. Азак^[143] — лишь начало. Тогда я думал, что он воспользовался нашей слабостью, вызванной поражением от неверных, но сейчас уверен: он планирует войну с нами.

— Этой войны тебе не избежать, сын мой, — печально улыбнулась Эметуллах. — Но сейчас у тебя появилась возможность усилиться самому.

Сын ответил ей такой же улыбкой… Простит ли ему мать смерть брата? Хоть когда-нибудь? Впрочем, она слишком любит своё высокое положение, и если младший сын обеспечивает его, то можно и простить внезапную и загадочную гибель старшего. Или хотя бы сделать вид, что простила.

— Юсуф-паша испрашивает дозволения говорить со мной до отъезда в армию, — Ахмед наконец перешёл к главному. — Насколько мне известно, он, как и ты, не хочет войны с московами. Но в крепостях Кырыма наши гарнизоны, а царь уже на подступах к владениям хана… этого отродья иблиса и больной ослицы, который не сумел даже отвлекающий манёвр толком провести. Юсуф-паша умолял меня отозвать их, дабы не началась большая война.

— В чём-то он прав… — задумчиво произнесла мать. — Третью армию нам составить сейчас не из кого. На востоке персы, на западе — сразу два похода…

— Значит, Али-пашу следует отозвать?

— Вероятнее всего, тебе придётся поступить именно так, сын мой. Ведь нейтралитет московов во время неизбежной войны с неверными будет нам только на руку. А когда армия вернётся, тогда ты сможешь использовать захват царём Кырыма как предлог для начала войны…

Дворец Топкапы за свою историю повидал многое. И степенные разговоры, и смерть «без пролития крови» — когда невезучих братьев нового султана, всех их сыновей и даже беременных наложниц просто душили, чтобы наследник Мехмеда Фатиха мог не опасаться за свой престол. Случалось, что султаны, повелители правоверных, испрашивали совета у своих матерей. Но редко когда валиде-эффенди давали царственным сыновьям воистину мудрые советы… Эметуллах действительно не простила младшему сыну смерть старшего. Но мать остаётся матерью, даже когда между самыми близкими людьми пролегает трещина. Мать может гневаться на сына, но ненавидеть? Ахмед поступил так, как вынуждали его к тому интересы государства, только и всего. За такое не ненавидят.

2

Другая женщина, тоже мать. И тоже сын явился к ней за мудрым словом, зная, что получит его. Пусть и не родной сын, но всё равно Дарья любила Алёшку, как своего.

Иначе не могла.

— Прости, мама, но к Карлу я больше не ходок, — заявил Алексей Петрович. — Если и его сестрица такова, то боюсь, ничего путного из этого брака не получится.

— Увы, Алёша, не ты первый, не ты последний, — вздохнула Дарья. Она по старой доброй традиции собирала «сладкий стол» для приёмного сына и его друзей, которые вот-вот должны были нагрянуть. — Твоих родителей вообще не спрашивали, хотят или не хотят венчаться. А я… Как думаешь, женился бы батюшка на мне, если бы «Немезида» не была ему так нужна?

— Сомнительно, — честно признался Алёша. — Ну да Бог с ней, с этой Ульрикой, да ещё и Элеонорой. Согласие моё добровольное, сам понимаю, что мир со шведами нужен. А там поглядим. Может, она страшная с виду, зато умная? Братец-то мудак, но не дурак.

— Может и так, я её не знаю, — сказала Дарья. — Ладно, сынок, заканчивай гостиную шагами измерять, садись. Сейчас ещё Петруша с Павликом прискачут, на тебе повиснут.

Алёша был крёстным своих младших братьев: по тем временам подобное накладывало такую же прочную связь, как и полноценное родство. Не зря же его дедушка, Алексей Михалыч, после рождения сына от второй жены позаботился, чтобы крёстным стал сын от первой, почившей супруги — Фёдор. И так получилось, что самые тёплые воспоминания Пётр Алексеич сохранил не о братце Иванушке — о котором, впрочем, тоже хорошо отзывался — а о братце Феденьке, сумевшем в какой-то мере заменить ему рано умершего отца. В подобной замене по отношению к младшим братьям у Алёшки никакой надобности не было. Авторитет старшего брата для малышей поддерживала сама мать, понимая, что мальчишкам потом ещё жить в одной стране. А Алексей Петрович, насколько она знала, мог преподнести немало сюрпризов, в том числе и не слишком приятных.

Дарья не терпела лишь одного — непроходимой глупости. Алёшка дураком не был. А собственную слабую волю ему постарались заменить друзья. Вот кому железной воли было не занимать. «Береги их, друзей своих нынешних, — сказал Алексею батюшка — перед тем, как отправиться в южный поход. — Для них ты брат. Для прочих — царевич и мой наследник…» Что тут было непонятного? Даже она, ставшая Алёше искренним другом, всегда помнила, что он — царевич и наследник, от которого будут зависеть судьбы её собственных детей. Даже пятилетний Петруша и тот говорит брату: «Ты будешь царствовать, а я стану фельдмаршалом и разобью всех твоих врагов». И только для Гриши и Ксении царевич оставался Алёшкой — другом, младшим братишкой, боевым товарищем, с которым вместе рвали жилы на учебном полигоне и даже успели побывать в настоящем сражении.

— Я вот что спросить хотел, мама, — Алексей всё же внял её просьбе и перестал расхаживать по комнате. — Верно ли, что ты сама отказалась от упоминания себя как регента в отсутствие государя?

— Совершенно верно, Алёша, — сказала Дарья. — Я бы не справилась.

— А я? Кто бы сейчас вокруг меня ни вился, у того в первую голову собственные интересы имеются, — помрачнел старший царевич. — Помню об этом, но поделать с собой ничего не могу. Немного поговорю с человеком, и начинает казаться, будто он кругом прав… Что делать, мама? Тебе одной открыться могу, зная, что добрый совет дашь.

— Когда вас выгоняли на полосу препятствий и ставили задачу, что ты делал?

— Выполнял поставленную задачу, — улыбнулся Алёшка.

— Ты помнил, что это обязательно надо сделать, кровь из носу, иначе подведёшь свой взвод, роту, друзей, — мачеха ответила ему такой же улыбкой. — В жизни так же. Есть цели, которых следует добиваться. Есть условия, которые следует соблюдать. И есть люди, твои самые близкие люди, которые пострадают, если ты не выполнишь поставленную задачу. Или выполнишь, но кое-как… Допустим, ты заметил, что подпадаешь под влияние постороннего человека. Скажи ему, что подумаешь над его предложением или жалобой, а сам отстранись на время. Подумай, сверься с фактами. И только потом выноси решение.

— Иной раз требуется принимать их незамедлительно… — вздохнул Алексей.

— И это, к сожалению, твоё слабое место, сынок. Но зная о нём, ты сможешь этот недостаток исправить — постепенной работой над собой… Твой отец в шестнадцать лет не умел складывать и вычитать, у голландца Тиммермана арифметике учился. А сейчас сможет в одиночку произвести расчёт любого известного механизма. Он, кстати, перед отъездом оставил кое-какие расчёты незавершёнными… У тебя всё ещё впереди, Алёша. Я уверена, ты сможешь преодолеть свои недочёты. Если не знаешь, как — просто посмотри, как это делают другие, и возьми как пример для подражания. Уж прости, но ни Ксюша, ни Гриша не смогут быть при тебе постоянно.

— Ксюха вовсе замуж собралась, — ответил Алёшка. — Сказала, дождётся своего бомбардира из похода и сразу под венец. А Гриша… Батюшка с Алексашкой тоже с юности дружен.

— Не вздумай только Гришку чинами и орденами обвешивать, — весело усмехнулась Дарья. — Во-первых, обидится. Дружба — она ровно до тех пор, пока её не начинают монетизировать. А во-вторых, я его с четырёх лет знаю. Он у нас всегда был маленьким солдатиком. Вырос — стал большим солдатом. Он всегда будет за тебя, искренне, по-настоящему. Даже когда станет с тобой спорить.

— Почему?

— Потому что иначе не может. Ты рос во дворце, а он — на войне. Там всегда всё по-настоящему — и дружба, и жизнь, и смерть… Ты поначалу хотел спросить, кого именно стоит слушать, не так ли?

— Да, мама. Ты как всегда — догадалась без слов…

— У меня работа такая, — усмехнулась Дарья. — Если не уверен в своём решении, слушай того, кому от тебя ничего не надо. Я говорю про материальный или карьерный смыслы… Сынок, я несу тот же крест, что и ты, потому знаю, что посоветовать…

А вечером пришло известие, что османская армия вошла в пределы Подолии и продвигается, разграбляя этот и без того негусто населённый край дотла. Передовые отряды османов уже столкнулись и с сандомирскими конфедератами, и с варшавскими, и даже со шведами генерала Стенбока. И только скандинавы смогли дать им достойный отпор.

И второе известие из тех же краёв, куда более страшное по нынешним временам: чума. Вторжение турок словно брошенный в лужу камень, выплеснул остатки населения за пределы Подолии, где и раньше наблюдались вспышки болезни. Больные смешивались со здоровыми и несли заразу в не затронутые ещё чумой области.

В Большую Игру вступили сразу два игрока. И если с турками ещё можно о чём-то договориться, то чума — штука безмозглая и беспощадная. Спасти от неё могла только медицина. Настоящая, а не то, что под этим понятием подразумевалось в просвещённой Европе.

Интермедия.

Это был самый первый указ, который Алёшка должен был подписать как регент — именем своего отца и собственным: «О бережении от чумы».

«…стало нам достоверно ведомо, что болезнь чумная происходит от заразных крыс и мышей, на коих блохи обретаются. От укусов тех блох болезнь переносится на людей, отчего те и болеют. Надлежит Нашим подданным ради бережения себя и ближних своих от чумной заразы содержать в каждом дому и заведении котов и кошек, дабы тех крыс и мышей истребляли. А останки тех крыс и мышей надлежит с великим бережением для себя, руками не касаясь, сбирать и сжигать дотла…»^[144]

В указе было ещё много чего полезного: и карантины, и сжигание мусора, и мытьё всего, что только можно, особым уксусом, и содержание в каждом помещении плошек с солью — «дабы дух соляной заразу, в воздухе витающую, истреблял»^[145]. С учётом начала промышленной разработки соледарских месторождений — шахты там копали не по поверхности, а хорошо вглубь — и богатых соляных залежей в низовьях Волги, этот незаменимый продукт в России значительно подешевел. Как отобрали астраханские соляные озёра у Григория Строганова^[146], так и подешевел. Совпадение, наверное. Владельцы частных «копанок» были недовольны демпингом со стороны государства, но у Петра Алексеича не забалуешь. Потому вот уже года два, как плошку соли на столе могла себе позволить даже самая бедная семья.

Карантины — это вообще обязательно, такие меры предосторожности принимались везде, где возникала опасность приближения чумы. Рядом с городами указом повелевалось создать по «чумному бараку», куда надлежало помещать людей с симптомами болезни — те подробно в указе перечислялись. Поощрялись крестные ходы с обязательным окуриванием ладаном. Не панацея, конечно, но хоть какая-то профилактика. Тоже совпадение, наверное, но то тут, то там каким-то монахам и богомольцам стали являться в видениях святые, которые советовали «можжевельник с ладаном воскурять в домах, да с молитвою Пречистой Деве, да в банях ежедневно париться с тем же можжевельником и ладаном». Клялись, что поможет.

А коты и кошки без всяких указов с давних времён обитали в русских деревнях, охраняя амбары от грызунов.

Россия в самое непростое для себя время готовилась встретить болезнь, от которой до сих пор не знали спасения. И плевать было русским на дружный хохот, поднявшийся в европейской прессе. Какие крысы и мыши? Все просвещённые люди знают, что чума — от тяжёлого запаха, и вообще это кара Божия.

Отвечать не стали: недосуг. Пусть жизнь сама всё расставит по местам.

3

Чума внесла свои коррективы и в Крыму, где головной корпус армии добивал остатки ханского войска.

Отправляясь в поход, Девлет-Герай менее всего ожидал, что в итоге придётся не добычу считать, а последних оставшихся ему верными воинов. Притом, не где-нибудь, а в Кырыме. Пока он был силён и пользовался поддержкой падишаха, вся эта сволочь, что нынче разбежалась по улусам, слушалась его беспрекословно. Но стоило потерпеть поражение… И от кого! От царя московов, который раньше пусть неявно, но продолжал платить «выход» в Орду. Как иначе можно было назвать бесконечные выкупы за пленных. Теперь часть мурз, и даже царевич Каплан-Герай сами в плену. Девлет и его сын Мехмед едва избежали этой участи. Но самый большой удар ждал их на родине.

Разбежавшиеся приспешники — это было бы полбеды. Девлет-Герай бросился в Кафу к сераскиру Али-паше, зная, что османы держат в этой крепости трёхтысячный гарнизон, распределив остальные четыре тысячи аскеров по иным гаваням Кырыма. Именно Али-паша и сообщил хану о чумном поветрии, которое пока ещё не вышло за пределы Речи Посполитой, но угрожало в любой момент поразить и воинов Аллаха.

— Благодари Всевышнего, о великий хан, что ты, едва избежав одной опасности, так же разминулся и с другой, — сказал сераскир, попивая крепко заваренный кофе. — Что московы? Они пришли и уйдут. Им не удержать Кырым, даже если они разграбят его в отместку за твой поход. Повелитель правоверных будет сильно разгневан, если с наступлением осени царь не покинет пределов твоих владений. Знаешь, что это означает?

— Это означает войну с московами. Но где мне взять ещё одно войско взамен утраченного, чтобы присоединиться к походу падишаха, когда он объявит о войне? — удручённо вопрошал хан. — Этот шелудивый пёс, царь Пётр, перебил три четверти моих воинов. Он захватил посла шведов. В плен попал даже кое-кто из франков, хотя я берёг их как зеницу ока.

— Плохо, что они попали к урусам, — покачал головой Али-паша. — Они могут начать болтать лишнее… Впрочем, всё в руках Аллаха. А где твой родич Каплан-Герай?

— У царя московов, — хан сказал это, словно плюнул. — У Каплана не хватило ума пробиваться к моему бунчуку, я видел, как его окружили, выбили из седла и связали. Теперь царь Пётр возит этого малоумного за собой по Кырыму и тот показывает ему все слабые места нашей обороны. Так они и Бахчисарай скоро возьмут.

— Всё в руках Аллаха, — повторил Али-паша, воздев очи горе. — Ступай в свои покои, о великий хан. Ни ты, ни я ничего не можем поделать с войском московов, что вторглось в твои владения. Всевышний решил за что-то наказать нас, послав это испытание.

— Разве ты не прикажешь своим аскерам выступить вместе с моими всадниками…

— Если я отдам такой приказ, то вскоре не будет ни меня, ни тебя, ни моих аскеров, ни твоих всадников, — грустно усмехнулся Али-паша. — Смирись, о великий хан. Предстоящая большая война стоит малой жертвы.

— Малой жертвы? — Девлет задохнулся от возмущения. — Больше тридцати тысяч воинов погибло в один день — это малая жертва?

— Твои утраты будут возмещены сторицей, когда падишах обрушит свой гнев на московов. Рынки Кафы уже в будущем году снова переполнятся невольниками. А воины… Пройдёт немного времени и в сёдла сядут нынешние мальчики. Будет комуприводить ясырь на продажу…

Этот воистину исполненный мудрости разговор двух воинов не состоялся бы вовсе, если бы их ушей достигла интересная новость. А именно — дозорные на Арабате, проскользнув между русскими разъездами, увидели в море паруса. Но то не был флот правоверных: корабли шли от Азака, утраченного одиннадцать лет назад. Знай Али-паша об этом, он куда более серьёзно отнёсся бы к письму, что передал ему посланник царя Петра.

И тогда события могли бы пойти несколько иным путём. Но в том-то и беда, что слишком медленно тогда путешествовали новости. Когда Али-паша получил эту весть, хан Девлет-Герай уже покинул Кафу и двинулся с остатками своего воинства защищать свою последние твердыни — Карасубазар, Ак-Мечеть, Бахчисарай.

Та ещё твердыня Бахчисарай… Кочевники за многие века после Чингисхана так и не научились строить крепости, которые могли бы создать проблемы серьёзному войску. Крымчаки слишком полагались на свою естественную защиту — выжженную и обезлюженную степь Дикого Поля. Али-паша уже предвидел исход этой драки и крепко думал над ещё одной новостью. Вернее, письмом повелителя правоверных, который предписывал ему при первых же признаках приближения войска московов садиться на корабли и уводить свой экспедиционный корпус в Синоп. Очевидно, в Блистательной Порте тоже подумали, что сейчас не время для драки с московами. Позже, когда вернутся армии из похода в страны неверных.

И падишах тоже не верил, что царь задержится в Кырыме. В Истанбуле полагали, что у него не хватит сил и припасов, чтобы удержать завоёванное.

4

— Черти бы его драли, этого Девлетку… Скачет, словно блоха, ещё попробуй его поймать.

Алексашка ругался, на чём свет стоит. Казалось бы, сколько того Крыма, а беготни за ханом больше, чем год назад за шведами побегать пришлось. И шведов они тогда переловили — в отличие от прыткого хана.

— А поймать надобно, — сказал государь. — Он мне как заноза в седалище. Не изловим — будет беда. Уйдёт на Кубань, поднимет тамошних татар на набег.

— Что ж он сразу на Кубань не явился?

— Потому что дурак. На его месте я бы после афронта сразу туда помчался. А он побежал добро спасать да туркам плакаться.

— Дураков и в алтаре бьют, мин херц.

— То-то же.

Они получили известия, что Девлет-Герай собирает войска у Карасубазара^[147], и двинулись туда. Но когда новости о приближении русской армии достигли ушей татар в точке сбора, они очень быстро оттуда…рассредоточились. Хан бросился к Бахчисараю — как-никак столица ханства. Попытался засесть там, организовать оборону. Но именно там однажды утром он обнаружил, что исчезли его европейские инструкторы. Видимо, они что-то подозревали и решили на всякий случай дать дёру. Ловить их? Может, хан и попытался бы, если бы не неотвратимо приближавшееся русское войско. Драгуны то и дело перехватывали небольшие отряды крымцев, пытавшиеся просочиться в различных направлениях, под угрозой оказался и сам хан, и его сын, и ближайшие сподвижники.

Что ему оставалось делать? Только одно: искать гавань и готовый к отплытию в Истанбул корабль. Ближайшая бухта как раз находилась в последнем городе, ещё подвластном Девлету — Ахтиаре^[148]. Ак-Мечеть^[149], кстати, тоже пришлось сдать практически без боя.

Хан рассчитывал, что русские надолго застрянут в богатом Бахчисарае, грабя его. Но он плохо знал Петра, который пресёк подобные поползновения на корню, приказав без пощады расстреливать мародёров. Оставив в ханской столице комендантом генерал-майора Келина, государь отправился следом за ханом — верхами, с одними лишь драгунами.

Вот тогда-то Алексашка и начал ругательски ругать этого «бегунка». И то сказать — гоняли они беглого хана без устали, не спавши уже третьи сутки, почти столько же не вылезая из седла. Гоняли — а поймать не могли. Он здесь каждую ложбинку знал, а русские сюда впервые за несколько столетий пришли не как полон на аркане, а как солдаты собственной армии.

Меншикова удивляло необыкновенное спокойствие государя. Сам же говорит: коль не изловят хана, тот с Кубани татар приведёт. А Пётр Алексеевич словно на прогулке, и точно знает, что его ждёт впереди. Но ведь Алексашка ведал: не было в истории, откуда явились пришельцы из грядущего, никакого похода на Крым в сём году, одна тысяча семьсот седьмом от Рождества Христова. Черкасов ему сам о том сказал. Выходит, и знать они не могли, чем поход обернётся. А государь всё равно спокоен, словно на учениях. Или план какой измыслил, да никому не сказал, кроме того, кто сей план воплощать станет?

Всё прояснилось, когда передовой отряд во главе с государем и светлейшим вышел на высоты перед Ахтиарской бухтой. Городок был малюсенький, скорее, деревня, но в самой бухте имелись два небольших корабля под косыми парусами. И эти корабли, которые явно ранее пытались оную бухту покинуть, сейчас обречённо стояли у самого её выхода.

Ибо путь им преграждали два фрегата под русскими флагами, за которыми маячили суда поменьше — галеры, где на вёслах сидели не прикованные цепями рабы, а «морские солдаты» — первые морпехи русского флота.

— Ты ведь знал, мин херц, — рассмеялся Алексашка. Исхудавший, пропылённый, в истрёпанном кафтане, он выглядел сейчас ничуть не лучше самого государя и всех драгун, что были с ними в корволанте. — Ты знал, что они его здесь и застанут.

— Просто царевич Каплан пить вовсе не умеет, — усмехнулся Пётр Алексеевич. — Всё мне рассказал, как на духу, даром, что поганый. Все ухоронки Девлетки сдал.

Прокатившийся по рядам хохот подбодрил уставших драгун. Они видели окончание этого похода. Для них он завершался триумфом. А для государя… Для него всё только начиналось.

— Мало взять. Надо ещё и удержать уметь, — сказал он Алексашке, когда никто посторонний их не мог слышать.

— Как армии прокормиться, мин херц? — беспокоился Меншиков. — Провиант не бездонный, а тут ещё ораву татар кормить… А чем?

— А мне-то что за печаль? Я их кормить не намерен.

— Как бы с голодухи бунт не подняли.

— Их здесь скоро вовсе не станет, — оскалился Пётр Алексеич. — Велю всем, кто магометанской веры, убираться к султану под бок. Кто захочет остаться, пускай крестится. Кто не пожелает креститься, пусть уходит… Всё, Алексашка, закончился Крым. Теперь имя ему прежнее вернётся — Таврида. И быть Тавриде губернией российской.

— Быть войне, мин херц.

— А я готов, Алексашка. Я к тому шесть лет готовился… Вон, глянь, на мысу — видишь? Там некогда Херсонес Таврический стоял. Князь Владимир здесь крещение принял и отсель крест на Русь принёс… Века прошли с тех пор, как христиан изгнали из сей святой земли. Но мы вернулись, Алексашка. Мы — вернулись. Теперь уже навсегда!

На мгновение Меншикову, глядевшему на место, где некогда стоял древний Херсонес, почудилось, будто в мареве жаркого воздуха, поднимавшегося над мысом, показались очертания старинного храма. Сморгнул — и видение пропало.

Интермедия.

— Думаю, не следует ожидать в этом году свежих рабов из Крыма.

— Думаю, и в следующем тоже с этим товаром будет непросто.

— Царь Пётр может разорить Крым, но он никогда его не удержит. У него нет путей снабжения, и…

— Петра можно считать кем угодно, но только не авантюристом вроде Карла Шведского. Полагаю, огромные запасы провианта, которые он копил в южных провинциях, были избыточны для его армии. И сейчас вместе с этими запасами в Крым пойдут люди. Для начала к солдатам присоединятся строители и корабельщики. А за ними настанет время крестьян.

— Но татары не позволят русским хозяйничать на их земле.

— Вы полагаете, Пётр позволит татарам хозяйничать на земле, перешедшей под его скипетр? После всего, что они творили с русскими на протяжении веков? Вы наивный человек. Я полагаю, он выселит татар в пределы Османской империи.

— Но это практически объявление войны султану. А у того руки связаны походом сразу двух армий.

— Султану некуда спешить. А Петру следует поторопиться, если он хочет вернуться в свой Петербург живым и здоровым… Чума в Польше должна его отрезвить.

Глава 15. Детектив XVIII века

1

А в Петербурге зарядили дожди.

Август в этом году выдался неустойчивым. Иной раз дождь был тёплым и пролетал над городом, начисто умыв его от пыли. А иной раз «заряжал» на пару дней кряду, принося с собой зябкий, совершенно не летний холод.

Часть работ на это время вынужденно прекращалась. Работники проводили те дни либо в своих бараках, занимаясь прикладным рукоделием, либо искали возможность кому-то по дому помочь и подшабашить — медяки лишними не бывают. Это правилами не возбранялось при условии, если не покидать пределов Петербурга. Вот если покинули, тогда могут и беглыми объявить.

Затихал и молодой ещё преступный мир будущей «северной Пальмиры». Он просочился сюда вместе с работными людьми из других городов, большей частью Москвы и Новгорода. «Лихие людишки», из-за выяснений отношений между «кланами» временно не очень беспокоившие почтенных горожан, где-то с год назад начали нехорошо активничать. Девиер, даже будучи генерал-полицмейстером, ничего толком не мог с этим поделать. Его люди ловили какую-то уличную шпану, но в целом системной работы по «тёмному элементу» не велось в принципе. Её и в Европе особо не велось, но под рукой у Антона Мануиловича всё же находились люди, которые такой опыт имели. Однако использовать их в чём-то, кроме уголовного сыска, Девиер — ещё не граф — даже и не пробовал.

Дождь поливал улицы-линии нового города три дня подряд, после чего наконец угомонился. И выглянуло солнышко, принеся с собой замечательное, яркое, радостное тепло. Но совсем не радостно было коменданту порта, когда один из лодочников обнаружил рядом с пирсом зарезанного матроса. Убийство вызвало тихую панику среди руководства города, ведь убитого быстро опознали как члена команды голландской торговой шнявы. И разумеется, тут же вспомнили о следственном отделе.

«Следаки» вышли на место полным составом — все четверо, трое «немезидовцев» и Ерёма, бывший приписной, а теперь вольный человек. Правда, его предупредили, что вольный он ровно до тех пор, пока работает в отделе, и Еремей старался, применяя свои нетривиальные умения как умел. Вот и сейчас, пока «следаки» в егерской униформе разгоняли зевак подальше от места преступления, он внимательно «срисовал» оное, а его фотографическая память запечатлела каждую подмеченную мелочь. Он-то и рассказал Юрию самое интересное — предварительно отозвав в сторонку, чтобы никто посторонний не слышал.

— Слышь, Николаич, чего сказать тебе хочу… Я-то всякого перевидел, и душегубства тоже, однако ж видал я такую же рану, не так и давно.

— Ты из лесных, что ли? — понимающе усмехнулся Юрий, примерно догадываясь, где именно мог повидать всякого его подчинённый.

— Да я не душегубец, Николаич, — Ерёма доверительно понизил голос до шёпота. За минувшие месяцы он приоделся, аккуратно подстриг бороду. ­– От барина бегал. Злющий он у нас был, страсть — Михайла Ромодановский, князь-кесарю родич. К одной ватаге было прибился. Ватажники беглых не шибко жалуют, мы люди тихие. На дела меня не брали, токмо опосля, как добычу тащить… Словом, недолго я там пробыл, как воевода и накрыл ватагу. Едва ноги унёс. Сказался другим прозванием, будто я из государевых крестьян. Хорошо хоть имя крёстное то же. Меня к работам и приписали, всё кусок хлеба и всяко лучше, нежели у барина… Тока ты ж меня не выдай, Николаич. Запорют и обратно в неволю вернут.

— Я своих не сдаю, Еремей. Перебьётся твой барин.

— Храни тебя бог, Николаич.

— Ладно, давай о деле.

— О деле так о деле. Я и говорю: уж больно два душегубства на одно смахивают, — сказал Ерёма. — Помнишь — о прошлом годе из реки покойника выловили, опосля того, как котёл на лесопилке рванул? Вроде и убивцев после взяли, и багинет в их барахле нашли, и нынче рана не от багинета, будто шпагой кто уязвил, а словно одна рука те удары наносила. Ровно в то же место, с той же стороны, с тою же силою. И снова у воды.

— Те двое, которых мы взяли, вроде бы и признались, и показали, как всё было — всё сошлось, — у Юрия всё внутри похолодело от нехорошего предчувствия. — Разве только… там был кто-то третий, о ком они намеренно умолчали.

— Расспросить бы их ещё разок, Николаич.

— И я о том же подумал…

В этот момент Юрий возблагодарил все силы небесные, что никому не отдал тот свой «улов». Мол, слухи распустили, что они на дыбе души свои Богу отдали — и вдруг явим их всему каторжному миру. Оставалось только применить по назначению письмо от государя, которое могло стать пропуском куда угодно. Берёг, не использовал до сих пор ни разу, как знал, что пригодится для чего-то важного. Потому в казематы Петропавловки, где — по отдельности — держали двоих особых преступников, его пропустили без единого вопроса.

Один из этой парочки, явно исполнявший роль ведущего, «колоться» не пожелал. И видно было, что готов унести тайну в могилу. А вот второй поначалу хоть и заупрямился, но стоило Юрию, с отвращением к самому себе, немного «поработать» по болевым точкам и пообещать куда более яркие ощущения, если кое-кто и далее станет играть в молчанку, как тот признался: да, есть и третий. Он появлялся в их обществе крайне редко и только по важным делам. Кто таков — неведомо, но точно не русский. И акцент у него не немецкий, а сходный с тем, с коим говорил тот неведомый за ширмою, словно они земляки. И это он вёл их всё время, от самой сдачи в плен шведам в ноябре 1700 года под Нарвой, посчитав полезными. И да, было их, дезертиров, не двое, а пятеро, и где трое остальных, он знать не знает, в последний раз, мол, виделись ещё в Голландии два года назад… Юрий немедленно затребовал художника — Игоря.

— Смотри, — предупредил следователь. — Я уже поднимал списки дезертиров Семёновского полка. Говорил с теми, кто вас, трусов несчастных, в лицо всех знает. Четверо из них сейчас в Петербурге, ещё двое в Шлиссельбурге офицерствуют. С твоих слов составим портреты — и тех дураков, и таинственного «третьего». Дадим поглядеть свидетелям. Если никого не опознают, я продолжу расспросы. Если выяснится, что ты ещё о чём-то умолчал — тоже. Но обещаю, тебе это не понравится. Сам на дыбу проситься станешь… Усёк?

Так и появились у Юрия Николаевича «фотороботы», составленные со слов арестованного. Опрос свидетелей из числа бывших семёновцев позволил установить личности как минимум ещё троих потенциальных диверсантов. На них тут же были составлены ориентировки, с примечанием, что могут прикидываться иноземцами или под иными именами обретаться. Разослали по городам и стали ждать результата. А с портретом загадочного «третьего» вышел облом: этот тип категорически никому не был знаком.

Или же, если кто его и узнал, то виду не подал. И эта версия была самой паршивой из всех.

Если это так, то что сделает тот, кто узнал разыскиваемую персону? Заляжет на дно или наоборот, начнёт действовать? Всё зависело от того, что именно ему поручено. Учитывая, что матросика прирезали, что-то тот голландец видел. Может, возил кого на лодке или записку носил, желая подработать, а его вместо монеты угостили шпагой в спину? Было очень на то похоже, но отрабатывалась и версия его причастности к убийцам.

Теперь оставалось одно: поднять списки недавно прибывших и убывших судов. Не случится ли совпадений в именах среди команд или пассажиров со списком тех, кого он уже брал на заметку в связи со взрывом на лесопилке и предыдущим странным убийством. Но чутьё подсказывало Юрию, что он ходит уже где-то близко от разгадки. Вроде бы, собранные и проанализированные улики нисколько о том не свидетельствовали, но отделаться от этого ощущения он не мог.

Убийца всё же был неосторожен и оставил след. Совершил малюсенькую ошибку, но и её ему не стоило делать, с учётом того, кто шёл по следу. Дело в том, что под телом матроса, у самого края пирса, обнаружились два клочка бумаги, словно кто-то разорвал на кусочки некую записку и бросил обрывки в воду, да не углядел в темноте — парочка бумажек осталась на досках. А после их скрыл от взгляда убийцы труп жертвы. Значит, уничтожение записки предшествовало убийству, иначе бумажные клочки не нашлись бы под телом. На уликах остались несколько рукописных букв с модными нынче завитушками. Прочесть или хотя бы догадаться, в какие слова они входили, было решительно невозможно. Но если обнаружится бумага, исписанная точно таким же почерком, то это уже железная улика.

Найти бы ещё эту бумагу…

Обрывки он к делу, конечно, приобщил. Но прежде и сам постарался как следует запомнить особенности тех нескольких буковок, что достались ему в качестве добычи, и Ерёме дал поглядеть. Тот только начинал постигать грамоту, да и то лишь русскую, но «срисовал» всё в лучшем виде.

Неожиданная мысль заставила Юрия вполголоса обозвать себя придурком. Ведь у него под рукой есть люди, имеющие почти неограниченный доступ к различного рода переписке с иностранцами. Причём, на зрительную память эти люди никогда не жаловались.

2

— Ты меня, конечно, прости, Юра, но не офигел ли ты ненароком? Куда тебе доступ дать? Может, сразу в кабинет канцлера или в архивы? — у Кати даже возмущение выглядело ровным и спокойным.

— Я не говорю — мол, пусти меня дипломатическую переписку почитать, — терпеливо повторил следователь. — Если хочешь, могу пойти на должностной проступок и дать тебе поглядеть на те обрывки. Хочешь — как свидетеля тебя в дело впишу, тогда покажу их на законном основании. Но у меня чуйка — мы близко.

— Ладно, уговорил, — сдалась госпожа Меркулова, тяжело поднимаясь со стула — живот уже заметно мешал ей двигаться с прежней быстротой и ловкостью. — Мне как, запомнить, или можно на смарт сфоткать?

— Если у тебя с собой заряженный смарт, это вообще идеально.

Катя сфотографировала два клочка бумаги во всех видах и со всех сторон. При этом у неё тоже возникло странное ощущение — будто начертания буковок смутно знакомы. Потому она не стала развивать тему и, заверив однополчанина, что пересмотрит доступную корреспонденцию и сообщит о результатах, попросила всё-таки покинуть здание Иностранной коллегии. А то секретари будут косо смотреть: мол, зачем следователь приходил. Что Гавриле Ивановичу доложат — это к бабке не ходи, так что ей и без того предстоял вызов к канцлеру «на ковёр». Головкин не любил, когда другие ведомства совали нос в его епархию.

Когда у неё не было точных данных, а только смутные подозрения, Катя крайне редко сразу принималась за дело. Просто знала одну особенность своей памяти: если что-то не вспоминается моментально, надо заняться чем-то другим. Тогда мозг начнёт обрабатывать полученные данные «в фоновом режиме», и достаточно будет лёгкого толчка, чтобы он выдал искомый результат. А заняться было чем.

Австрийский канцлер двора, Филипп Людвиг Венцель фон Зинцендорф, представлявший свою империю в Копенгагене на переговорах, вёл с ней, представительницей русского царя, активную переписку. Речь шла, ни много ни мало, о военно-политическом союзе против Османской империи, ибо австрийцы, во-первых, всерьёз опасались войны на два фронта, а во-вторых, были вовсе не прочь отхватить себе хороший кусок Польши. А делить Польшу без участия изрядно усилившейся России… Знаете, бывают вещи более идиотские, но немного. В Вене на данный момент идиотов не наблюдалось. Конечно, для них было бы идеально, чтобы османы напали именно на Россию, а в это время Священная Римская империя германской нации, успевшая хорошо поколотить французов в Италии, начала бы наводить свои порядки в раздираемой междоусобицей Польше. Но поскольку идеал недостижим, фон Зинцендорф заваливал Петербург своей эпистолярией. Это направление как раз и вела госпожа Меркулова. Однако на этот раз написал не кто-нибудь, а сам канцлер империи.

Полтава действительно перевернула все европейские расклады. Россия теперь была выгодным союзником для континентальных держав. Даже маркиз де Торси, и тот «закидывал удочки» в Копенгагене: мол, а не пересмотреть ли взаимоотношения между нашими странами? Отличная идея, кстати, из неё Россия теоретически могла поиметь немало профита. Но так как французы не собирались идти на отказ от поддержки Османской империи, разговаривать с ними пока было не о чем. С тем маркиз в Версаль из Копенгагена, кстати, и уехал. Австрийцы — те куда более прагматично относились к выбору союзников. И сейчас Кате следовало составить проект ответа на письмо имперского канцлера фон Зайлерна, который обозначил в своём послании основные пункты предполагаемого договора. Конечно, австрийцы хотели решить проблему венгерского восстания при помощи русских штыков, вот только Катя прекрасно помнила, чем такая коллизия обернулась для России в середине девятнадцатого столетия. Нет, со своими внутренними проблемами австрийцы пусть разбираются сами, Бог в помощь. А вот насчёт союза против османов — никаких возражений. Только прежде следует обговорить ещё и польский вопрос, а это дело щекотливое, с наскока не решить… Словом, договор должен быть таким, чтобы комар носа не подточил. Нужно выверить каждое слово, каждую запятую. А там, глядишь, вернётся Пётр Алексеич с хорошими новостями из Тавриды, и в договор можно будет включить ещё какой-нибудь интересный пункт. Скажем, о признании за Россией прав на бывшее Крымское ханство… Что тогда начнётся в Стамбуле, Версале и Лондоне — лучше даже не представлять.

Написав черновик, Катя отложила бумагу в папку — надо будет отдать Гавриле Ивановичу, последнее слово в переписке с австрийцами за ним — и принялась распечатывать письма не столь официального вида, как послание имперского канцлера. Собственно, это даже письмами назвать было сложно. Так, записки, но сведения в них иной раз содержались крайне важные. Часто это были донесения от людей из Тайной иностранной канцелярии. На этот раз нечто стоящее привезли из Данцига. Своим человеком там по-прежнему был Мартин, который, помнится, сыграл немаловажную роль в деле с группой Хаммера. Он даже не подписывал свои послания — Катя знала его почерк. И сейчас в его записке было всего четыре строчки.

«Шхуна „Артемис“ приняла на борт двоих пассажиров. По виду и речи французы, имена явно вымышленные. Багажа немного, при деньгах. При их появлении в городе активизировалась сеть, связанная с финансовыми кругами Голландии и Англии. Иных пассажиров шхуна не имела. Цель вояжа — Петербург».

Водный путь в эту эпоху — самый быстрый. Записку из Данцига везли сушей, судя по дате написания, почти две недели. А шхуна «Артемис» прибыла в порт, если Катя не ошибалась, четыре дня назад. Но пассажиры объявили себя не французами, а швейцарцами, это точно. И с французским поверенным — шевалье де Сен-Жерменом — открыто в контакт не вступали… Что ж, вот задачка для Юрия. А ей в таком случае придётся присмотреться к корреспонденции из романоязычных стран. Ведь показалось же ей знакомым начертание тех букв с обрывков бумаги, найденных рядом с убитым матросом. Она уже видела этот почерк. Осталось вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах.

Интермедия.

— Англия… Всё, что в других странах называется политикой, у них всего лишь бизнес. Это у нас договоры, клятвы, дело чести и всё такое — а у них на всём висит бирка с ценником. Сдаётся мне, когда ты был там в гостях, они тебя быстро раскусили. И поняли, что ты свои амбиции продавать не намерен. На тебя бирку с ценником не навесишь — и это их пугает.

— Что ж, ежели я захочу поссориться с Англией, то поручу сие тебе.

— Сделаю в лучшем виде, поверь. Мы от них нахлебались за триста лет… А тебя они красиво кинули…тогда. Ты им Бремен и Верден на блюдечке, а они в качестве благодарности — союз со шведами. Причём, этих олухов выставили в первую линию, а сами отсиделись в сторонке, пока шведы огребали… Союз с ними? Против осман? Спорю на что угодно — даже если у тебя и получится, история повторится. Только в первой линии будем мы, а англичане снова отсидятся в сторонке, пока не закончится рубилово, после чего ограбят ослабевшего победителя до нитки.

— Вот и изворачиваюсь, чтобы не мы за них рубились, а они за нас. Ну, а не пожелают — что ж, вовсе ничего не получат.

— Скажи, правда, будто англичане требовали от твоего батюшки за старый стотысячный кредит, ни много ни мало, протекторат над Россией? Или это анекдот?

— Сто тысяч они нам после Смуты обещали. Говорят, даже везли. Тысяч двадцать деду досталось, он им сколько получил, столько в следующем году и вернул, — с непередаваемым сарказмом сказал Пётр Алексеевич. — Говорили также, будто крику было — мол, остальное где. А пускай у своего посланца спрашивают, куда он восемьдесят тыщ подевал. Врал, будто испугался войны и бросил на берегу… Насчёт протектората — того знать не могу, батюшка не успел рассказать. Однако и я слышал ту сказку.

— Блин, время идёт — ничего не меняется, — расхохоталась Катя. — По документам сотка, реально привезли двадцать, остальное себе в карман, а туземному царю отдавать в полном объёме, да ещё и властью делиться. Но не на того напали, твой дед денежки считать умел… Прошло почти сто лет, а они до сих пор на дерьмо исходят за то, что такую вкусную схему провернуть не удалось, — добавила она куда серьёзнее.

— Ежели те эфемерные восемьдесят тысяч нам девяносто лет со злобой поминают, то представляю, на что они готовы пойти ради двух миллионов.

— Точно. Причём, не своих, а заёмных. Так что эти ребята — последние, с кем бы я советовала заключать союзы. Там сейчас всё решают не англичане, а те, кто им эти деньги предоставил. Ты представляешь, какой куш на кону, если они готовы платить исполнителям сотни тысяч и миллионы?..

3

— Вы неосторожны, шевалье. В этой стране необходимо постоянно быть начеку.

— Я принял все возможные меры предосторожности… Старший Брат.

— Здесь нам стоит избегать называть вслух наши внутренние титулы. Довольно слов, поговорим о деле… Итак, вы написали, что эта женщина слишком о многом догадывается.

Шевалье де Сен-Жермен не питал никаких симпатий к госпоже Меркуловой, но от тона Старшего Брата ему стало не по себе. Казалось бы, высокий гость с виду — совершенно обычный человек. Средних лет, в добротном платье, какое носят владельцы богатых швейцарских банкирских домов, на голове не слишком длинный тёмный парик и шляпа с модно загнутыми «жухлым листом» полями. Шпага на поясной портупее у него была, но вряд ли он слишком часто доставал её из ножен. И ростом он не сказать, чтобы был высок — самому шевалье где-то немногим выше плеча. Но когда гость говорил, даже он, потомственный дворянин, испытывал желание почтительно склониться. Голос негромкий, отчего невольно начинаешь прислушиваться и внимать.

— Более того — она о многом просто знает, — ответил де Сен-Жермен, подавая гостю стул. — Возможно, мы сделали поспешные выводы, насмотревшись на…тот отряд, что был отправлен Карлу Шведскому. Их оппоненты оказались куда более образованными людьми.

— У вас есть предположение, отчего так произошло?

— Отряд англичанина — это профессиональные наёмники, господин. Они многие годы не занимались ничем, кроме войны и охоты за головами. Тогда как…второй отряд состоял из самых различных людей, в том числе и с блестящим образованием. По сути, это ополченцы, ставшие за годы войны профессиональными солдатами. Именно солдатами, а не наёмниками, между этими категориями существенная разница.

— О да, мне передавали слова, что бросила та воинственная русская девица нашему Хаммеру: «Мёртвым деньги ни к чему», — саркастически усмехнулся гость. — А ведь она права, в этих словах — вся суть профессионального наёмника… Так вы начали говорить о даме Меркуловой и о том, что ей ведомо слишком многое. Я полагаю, замужество нисколько не сказалось на её мыслительных способностях, раз она столь удачно для своего царя завершила переговорный процесс. Признаться, капитул был удивлён, притом, неприятно.

— Это солдат в юбке, господин, — шевалье скромно примостился на табурете у стеночки. — Она была солдатом и осталась оным, пусть и переменила шпагу на перо. Теперь она, продолжая вводить общество в изумление, служит в Иностранной коллегии под началом самого канцлера. Более того, она не оставляет службу, даже будучи беременной.

— Каковы её истинные отношения с царём? Они близки, я надеюсь?

— Лишь как брат и сестра.

— Поразительно. Этот женолюб ранее не пропускал ни одной юбки. Неужели он так увлечён своей супругой?

— О да, господин. Хотя он, как и все полные сил мужчины, время от времени заводит метрессу, но эти его романы крайне мимолётны. Супругу он любит и ценит, оттого старается так обставить свои амурные похождения, чтобы она о них не проведала. А её сестра… Она относится к тому редкому типу женщин, которых разумнее держать на расстоянии.

— Хорошо, что вы об этом упомянули, у меня появилась одна небезынтересная идея насчёт её величества… Итак, вы написали о своём предположении, что дама Меркулова переступила черту, за которой следует неизбежное воздаяние. Не уверен, что это своевременно.

Шевалье нервно ёрзнул на своей табуретке.

— Господин, наши правила велят казнить смертью любого, кто дерзнёт сказать нам «нет».

— Смерть — это такая гостья, которая рано или поздно приходит ко всем без исключения, — усмехнулся Старший Брат. — Иногда её можно поторопить, но если это не принесёт нам никакой выгоды, то какой в том смысл? Эта дама сейчас находится в переписке с герцогом Голштейн-Готторпским и его супругой, герцогиней Хедвиг-Софией, старшей сестрой шведского короля. Эта пара сейчас пытается убедить младшую сестру Карла, что русский кронпринц — лучшая партия из всех, на какие она может рассчитывать. Тем более, что в её свите в Москву или в этот…Петербург обязательно приедут наши братья. В Швеции их ещё немного, но ради полезного дела мы постараемся пристроить некоторых в сопровождение принцессы. Их задачей будет стать частью русского высшего общества и распространять в оном наши идеи… Посему дама Меркулова должна довести это дело до конца. А когда свадьба состоится… Что ж, в наше время всякое бывает.

— А Карл?

— С его смертью и в отсутствие королевского завещания в Швеции может наступить династический кризис, что усилит позиции риксдага. В данный момент это нам на руку. Наконец, шведская принцесса в любой момент может стать русской царицей, если Пётр будет неосторожен… А Карл свою пулю рано или поздно найдёт, ибо ищет её с завидным упорством.

— Карл здесь, в Петербурге.

— Мне сие ведомо. Вам так и не удалось получить к нему доступ?

— Увы, его слишком хорошо охраняют.

— Насколько мне известно, время от времени он пишет своим сёстрам, но не сообщает в тех письмах ничего существенного. Собственно, одна из целей моего визита — подобраться к нему как можно ближе.

— Устроить вам подобное могла бы мадам Меркулова, поскольку переговоры с Карлом тоже ведёт она. Но меня эта дама с некоторых пор вовсе не жалует.

— В таком случае я мог бы явиться к ней не как ваш знакомый, а как человек, заинтересованный во вложении денег в России.

— Она направит вас в Коммерц-коллегию. Полагаю, наилучшей стратегией было бы явиться к ней в качестве лица, заинтересованного в политическом союзе России с любой из держав, какую вам заблагорассудится представлять. Нынче это модно.

— Полагаюсь на ваш бесценный опыт, шевалье…

Визит был не слишком длительным, однако гость сумел-таки привести де Сен-Жермена в некоторое смятение. Конечно, высказанные в виде пожеланий приказы Старшего Брата не подлежат обсуждению, однако каким образом их исполнить, шевалье не имел ни малейшего представления.

Это не Европа, это Россия. Здесь всё делается не так, как принято в цивилизованном обществе. В этой стране может удаться самая безумная авантюра и провалиться надёжное, до мелочей продуманное дело.

Плохо, что пришлось убрать матроса, но он видел высокого гостя вместе с Гийомом, об истинной роли которого хорошо знал. Этот Гийом… Умный, блестяще образованный и исполнительный, бывший драгунский офицер. Своё настоящее имя, впрочем, скрывает. Но так и норовит ударить кого-нибудь в спину заточенным железом, ему это почему-то безумно нравилось. Лишь вмешательство Старшего Брата спасло его от тюрьмы, и шевалье догадывался, по какой причине оная Гийому грозила. Даже он сам опасался этого человека, а прочие его вовсе боятся до дрожи. Шевалье догадывался, зачем Старший Брат либо возит Гийома с собой, либо отправляет его с поручениями к местным исполнителям. Впрочем, у этого человека было ещё одно достоинство: он откуда-то хорошо знал русский язык. Возможно, некогда имел дело с русскими. Это значительно облегчало его работу в России.

Приказание, которое дал Старший Брат, без Гийома не выполнить. К величайшему сожалению шевалье.

4

Озарение, как обычно, пришло в самый неподходящий момент.

Катя была на докладе у Гаврилы Ивановича. Разложила «по полочкам» всё, что изволил написать австриец, и с почтением передала начальству папочку с бумагами по означенному вопросу. Отвечать канцлеру должен канцлер, таков дипломатический этикет. Но часть подготовительной работы всегда исполняют подчинённые. Головкину нравилось, как она работает: сравнивал манеру её мышления с работающим механизмом и без шуток считал это комплиментом. А ведь поначалу кривился, считая государевой блажью то, что он устроил на службу свою сродницу.

— Экий узелок завязывается, Екатерина Васильевна, — вздохнул Головкин, прибирая папочку с уже просмотренными бумагами в ящик секретера. — Польша надобна всем и не надобна никому. Цесарцы на неё зуб точат, саксонцы, даже пруссаки. А с юга турки идут, никак не менее, чем на Подолию, рассчитывают. Выходит, ежели мы к сему комплоту не присоединимся, то всё равно растерзают её на части, токмо без нашего участия. И земли, что искони русскими были, а во времена былые поляками подмяты, под немцев да турок уйдут. Своё-то жалко… Цесарцы уж больно много хотят за союз. Нам-то спешить некуда, это у них сковородка подгорает — вторая армия османская прямо на Штирию нацелилась. И мадьяры у них бузят. Вот пусть и думают скорее.

— Мне подготовить аналитическую записку по ситуации в Венгрии, Гаврила Иванович?

— Напиши, только кратко. Лучше подготовь подробную записку по Франции. Что-то они там в Версале мутят, мутят, да никак не вымутят. А нам ясность надобна. Коль надо, так с поверенным ихним переговори.

— Жаль, что у нас нет своего посла в Версале. Там сейчас может быть интересно.

— Да, дюк Орлеанский хитёр. Как бы самого себя не перехитрил… Ну, да Бог с ними. Ступай, Екатерина Васильевна… И не тяжко тебе с таким чревом на службу являться?

— Бывало и тяжелее, Гаврила Иванович, — Катя пожала плечами. — Когда подать вам обе записки?

— В понедельник.

— В понедельник они будут готовы. Встречаться с поверенным в делах Франции, думаю, нет нужды, ничего нового он не сообщит…

И именно в эту секунду, когда она помянула шевалье де Сен-Жермена, паззл и сложился.

Шевалье лишь раз написал им с Алексеем письмо — когда сообщал о своём первом визите. И это письмо до сих пор хранится у неё в архиве.

Почерк.

Нужно немедленно вернуться в кабинет и сличить фото обрывков, найденных Юрием на месте преступления, с письмом шевалье. Зрительная память её не подводила: если прошёл «сигнал» о совпадении, значит, так и есть. Но проверить стоит: мало ли. Торопливо раскланявшись с начальством, Катя быстрым шагом направилась к себе в «кабинетец». Заперлась изнутри, достала и включила смартфон с сохранёнными фото улик. Пока он загружался, быстренько добыла из нужного ящичка искомое письмо.

— Чёрт бы тебя побрал, Сен-Жермен, — процедила Катя, устало опускаясь на обитый шёлком стул. — Чёрт бы вас всех побрал, вместе с вашими коза-нострами…

Память не подвела. Это был почерк шевалье.

Только этого ей и не хватало для полного…абзаца.

Катя выхватила из чернильницы перо, быстренько набросала записку и, наскоро запечатав собственным перстнем, вызвала одного из младших секретарей.

— Начальнику следственного отделения Юрию Николаевичу Панченко в собственные руки, — наказала она парню. — Только ему и никому иному. Ну, ступай с Богом.

Записка будет доставлена по назначению: с этим в ведомстве Гаврилы Ивановича с некоторых пор был абсолютный порядок. Но то, что поверенный в делах Франции замешан как минимум в паре убийств, а как максимум в диверсионной деятельности — это крайне хреново. Его прикрывает дипломатический статус, и максимум, что можно сделать — это спровоцировать его на дуэль и убить. Алексей — он такой, что влёгкую согласится на подобный вариант. Однако Катя не собиралась рисковать жизнью любимого человека. Именно поэтому она написала в записке не только про совпадение почерка, но и о том, что нужно собрать всех «немезидовцев», кого только возможно, кто остался в Петербурге. Их сейчас немного, но это больше, чем ничего.

И действовать нужно молниеносно.

Глава 16. По местам стоять

Интермедия.

— Молодёжь… А ведь вы правы, щеглы. Мы не знаем, что именно они задумали, но примерно догадываемся, кто может стать целью. Значит, нужно прикрывать цели, — Артём хоть и изрядно поседел, обучая курсантов, но полезные инициативы своих воспитанников старался поддерживать.

— Швед наш, — Меркулов потеребил эфес своего палаша, с которым не расставался почти никогда. — Мы с Катей станем его опекать, чтобы сбежать не вдохновился.

— Катька — ещё одна цель, — напомнил Юрий.

— Тем паче. Уж на две-то цели кряду могут и соблазниться. А мы их уже встретим как полагается.

— Сложнее будет вам, молодая поросль, — невесело хмыкнула Катя, обращаясь к неразлучной троице — Гришке, Алёшке и Ксюхе. — Потому что именно вам придётся прикрывать наше самое слабое место…

1

Тяга Петра Алексеевича к морю, проявившаяся ещё во время строительства Петербурга, здесь, в Тавриде, явила себя во всю мощь. Он уже грезил новыми прибрежными городами, где скоро поднимутся верфи и станут строить корабли Черноморского флота. Извёл гору бумаги, делая наброски проектов и заметки. С дотошностью педанта подсчитывал, сколько потребуется камня, кирпича и дерева для будущего строительства, и где оные материалы можно поблизости добыть, чтоб не тащить через всю страну. Но главное — уже сейчас он делал всё, чтобы превратить Тавриду в неприступную крепость. Пока не поздно.

— Городу с портом быть здесь, — государь череном курительной трубки указал на карте окрестности Ахтиарской бухты. — И стоянка для флота будет знатная, и форты есть где возвести.

— Как прозываться сие место будет, мин херц? Не Ахтиаром же.

— Прозвания вернём эллинские, какие до ордынцев бытовали. Быть снова Херсонесу.

Окончательно стало ясно, что готовился Пётр Алексеич к этому походу достаточно давно, когда на вопрос Голицына, откуда сии названия брать, государь велел денщику принести и выложить на стол кучку старых бумаг. Оказалось — древние карты и описания Тавриды, составленные до монгольского нашествия. Разумеется, почти всё не оригиналы, а более поздние копии, но там хотя бы можно было разобрать, что да как называлось в те летописные времена.

Казаки ещё ловили по полуострову и в приазовских степях разбежавшихся недобитых татар и ногаев, сбивавшихся в отряды, а по Чёрному Шляху в сопровождении воинских команд уже потянулись на юг обозы. Провиант, боеприпасы, оружие, инструменты, запасы железа… Только сейчас стало понятно, что огромные запасы, сделанные государем под предлогом войны со шведами, завершившейся в прошлом году, по большей части предназначались для Крымского похода. А война с Карлом послужила великолепным прикрытием для переброски всего вот этого на юг. И ведь удалось: никто в Европе или Османской империи даже в страшном сне не мог представить, что именно готовится на самом деле… Но главным ресурсом, на который была сделана ставка, оказались люди. Вместе с теми обозами ехали специалисты — инженеры, строители, корабельщики, оружейники, суконщики, шорники, портные… Добрая половина из этих людей — пленные шведы, оказавшиеся очень кстати. А в будущем году планировалось переселить сюда некоторое количество государевых крестьян, чтобы землю пахали. А там, глядишь, и Дикое Поле станет более-менее безопасным…

Словом, государь ясно дал понять, что уходить отсюда Россия не собирается, даже ценой войны с османами. Татарам и прочим лицам магометанского исповедания уже объявили, что им в российской Тавриде не особенно рады. Мол, Крымское ханство отныне упраздняется, вы вольны исповедовать ислам сколько душе угодно, но только не здесь. Либо, если хотите остаться при своей земле и стадах, принимайте христианство. Сменить веру решились немногие — в основном, потомки местных греков и армян, некогда обращённых в ислам. Татар, принявших крест, и вовсе можно было пересчитать по пальцам. Остальным организовали маршрут вокруг Азовского моря и сообщили, что казаки их пропустят — если, конечно, путешествие обойдётся без эксцессов. К слову, имущество принцев и мурз было благополучно реквизировано в казну. Разрешили взять с собой в путь только то, что люди смогли унести на себе. Дали на дорожку парочку стад овец, чтобы совсем с голоду не перемерли, и через Арабат вывели в Приазовье, пожелав более сюда не возвращаться. А ещё лучше — провалиться в преисподнюю ко всем чертям. Татар провожали ругательствами: никакой жалости к тем, кто векамижил за счёт чужого горя, русские солдаты не испытывали. Офицеры, что показательно, тому не препятствовали.

Девлет, Мехмед и Каплан из рода Гераев благополучно сидели у русского государя в плену. Конечно, это большая семья, Гераев много, а значит, обязательно объявится какой-то самозванный хан. Но, предвидя это, хитрый, как змей, Пётр собирался сделать султану Ахмеду весьма заманчивое предложение. И немаловажную роль в том должен был сыграть сераскир Али-паша, который сидел в Кафе, словно сыч, и не спешил отплывать в Царьград со своими аскерами… В Крыму складывалась парадоксальная ситуация: всем полуостровом и прилегающими к нему землями безраздельно владел Пётр, но в ключевых крепостях — Кафе, Еникале, Суджук-кале — засели турки. Выбивать их оттуда — казус белли. Государю вовсе не в радость было бы спровоцировать разворот лучшей османской армии из Польши в Россию. Но и терпеть такое положение было нельзя.

Для начала туркам запретили брать воду из некоторых речушек, где они обычно ею затаривались. Османские аскеры хмуро бурчали, но подчинились: им тоже не улыбалось нарушить приказ падишаха. Затем, когда подошли русские галеры, дискомфорт стали ощущать уже турецкие моряки на кораблях, стоявших на рейде. Само собой, ни о какой торговле не могло быть и речи, тем более — о работорговле. Потому в крымских портах сейчас не было ни одного иностранного судна. С подвозом продовольствия в города тоже возникли проблемы: мало кто рискнёт возить зерно и гнать скотину туда, где воздух буквально звенел от предчувствия большой войны. В городах, привыкших к роскошной, на восточный манер, жизни резко поползли вверх цены на еду, а местные христиане заперлись по домам, чувствуя волну негатива в свою сторону.

Всё это не могло не сказываться на психологическом состоянии османских гарнизонов. О содержании письма, которое посланник царя вручил месяц назад сераскиру Али-паше, мало кто знал, но все догадывались, что так продолжаться уже не может. Рано или поздно кто-то должен был покинуть Крым. И поскольку русские войска этого делать не собирались… Словом, Али-паша ждал следующего посланца с письмом.

Точнее, с ультиматумом. У русского царя тяжёлый характер.

2

Али-паша ждал посланца, а под стены Кафы явился сам царь. Конечно же, не один, а с войском, которое расположилось лагерем в виду города. При этом солдаты не сидели без дела, а занялись рытьём траншей с апрошами и начали не спеша возводить редуты. Такие приготовления всполошили осман не на шутку, и из города выехал переговорщик. Турку сообщили, что русская армия явилась сюда ради произведения воинских манёвров, посему волнение почтенного сераскира непонятно. Ведь между Россией и Блистательной Портой нет войны.

Августовский воздух здесь, на побережье, был на удивление чистым и свежим, совсем не то, что буквально в одном дневном переходе отсюда — где трава на корню выгорала от жары. Видимость прекрасная, потому турки имели возможность наблюдать со стен не только за тем, как русские солдаты, скинув кафтаны, орудовали шанцевым инструментом, но и могли понаблюдать, как в строящиеся редуты вкатывают пушки и обращают их жерла в сторону крепости. Несмотря на самые миролюбивые заверения русских офицеров, османы продолжали нервничать: ничего себе — манёвры! Потому они и сами привели в полную боеготовность артиллерию на стенах, и решили на всякий случай послать ещё одного переговорщика. Турецкий ага вернулся в город ещё более обескураженным, чем его предшественник. Сказал, что русский царь приглашает почтеннейшего Али-пашу быть его гостем. Мол, за доброй трапезой и побеседовать можно…о том, о сём.

Надо ли говорить, что сераскир не ждал ничего хорошего? Но куда денешься — пока нет войны между державами, такие приглашения не игнорируют. Пришлось, соблюдая все возможные в данной ситуации меры приличия и предосторожности, с самым торжественным видом явиться по приглашению в русский лагерь.

Турецкого военачальника встретил парадный строй четырёх рот гвардии — преображенцев и семёновцев — среди которых выделялись шеренги егерей в их однотонных, без намёка на цветные вставки и отвороты, диковинных мундирах. Али-паша разглядывал этих воинов не без интереса, так как после Полтавской баталии о них ходили самые разнообразные слухи. Впрочем, глазеть на это диво дивное он долго не стал, от греха подальше. Спешился со своими сопровождающими в сорока шагах от палатки, над которой вяло полоскался на лёгком ветерке личный штандарт Петра, и степенно направился туда. Долговязую фигуру царя было видно издалека, и штандарт без надобности.

— Приветствую великого государя, — сказал Али-паша, почтительно склонившись перед Петром, а один из воинов, хорошо знавший русский язык, переводил.

— Рад тебя видеть, сераскир, — государь, к некоторому удивлению османа, ответил на хорошем турецком языке. — Времени у нас немного, потому станем сразу говорить о деле. Твоих воинов угостят за одним столом с моими офицерами, а мы с тобою обсудим насущные дела с глазу на глаз.

Али-паша насторожился, но пока никаких поводов для тревоги не наблюдалось. Потому он проследовал в палатку, где спешно накрывали стол двое молодых греков. Он и раньше слышал, что местные христиане охотно шли на службу к русскому царю. Говорили, что не только проводниками или в обозники, но и в войско записывались. Для османского военачальника не было новостью, что христианские подданные не слишком-то счастливы под властью повелителя правоверных, но были и нюансы. «Лучше турок с саблей, чем немец с пером», — так говорили жители городов и селений на Балканах, в областях, что отошли к Османской империи по итогам последней войны. Но то шла речь об австрийцах. А русские? Кроме Азова, им пока ещё не отходили османские земли, и Али-паша не ведал, каково там сейчас устроена жизнь. А теперь имел возможность наблюдать сие воочию. И радостные лица греков, смотревших на него, османского сераскира, с нескрываемой насмешкой, совершенно ему не нравились.

Стол был убран по местному, крымскому обычаю — блюдами из баранины, свежими лепёшками, фруктами и сладким щербетом. Ни капли вина: русский царь знал о запрете, что наложил пророк на хмельное питьё для правоверных, и не предлагал его гостю. А сам стол и посуда — совершенно европейские, явно из походного набора. Царя почему-то не привлекали восточные кувшины и блюда, пусть даже сделанные из драгоценных металлов и украшенные самоцветами.

— Садись, сераскир, разговор будет долгим и не самым приятным, — сразу предупредил царь. — Мне ведомо о приказе, что отдал тебе султан Ахмед.

— Должен сознаться, великий государь, я не обрадовался, получив его, — честно ответил Али-паша. — Разумом я понимаю, что повелитель правоверных не желает войны с тем, кто одолел северного льва, но не гневайся на меня, ничтожного, за то, что душою я желал иного приказа.

— Я тебя понимаю, сераскир, как никто иной, — последовал ответ. — Однако твой султан куда мудрее тебя. Ему ведомо не только то, что моя армия сильна и готова сражаться, но и то, что его собственные армии оказались не в лучшем положении.

— Откуда мне, простому воину, знать о замыслах великих государей, — Али-паша скромно потупился и воздал должное обеду. — Очевидно, вашему величеству ведомо нечто такое, что ещё не дошло в наши отдалённые края, — добавил сераскир по-немецки — этот язык он в свое время недурно изучил, когда воевал на Балканах с австрийцами.

— Чума, — русский царь не стал дипломатничать и сразу выложил главное. — Крайне неприятная вещь, скажу я вам. Армия визиря Балтаджи Мехмеда-паши вторглась в пределы Речи Посполитой, а там уже не первый год боролись со вспышками этой болезни. Ранее удавалось хотя бы не выпустить её за пределы поражённых волостей, но сейчас, когда армия султана Ахмеда превратила беспорядки в полный хаос, толпы людей хлынули во все стороны. А среди оных немало больных.

— На всё воля Аллаха, — только и смог сказать Али-паша, когда представил последствия.

— «Привяжи своего верблюда и затем уповай на Аллаха», — царь ответил ему словами пророка. — Христиане в таком случае советуют, надеясь на Бога, порох всё же держать сухим. Представь, сераскир, что будет, если я, как ожидает султан, прикажу возвращаться на зимние квартиры и оставлю тебя здесь одного. Без прикрытия ханским войском, без припасов, без надежды рабами поторговать. Куда, по-твоему, придут ослабленные от болезни османские воины, чтобы защитить ханство?

— Если я исполню приказ падишаха, в том же положении окажешься ты, великий государь, — вкрадчиво начал Али-паша. — Янычары так или иначе явятся сюда, и…

—…и произойдёт сие не ранее будущего года, — недобро усмехнулся царь. — Не надо играть со мной в такие игры, не владея полными сведениями, сераскир.

Али-паша с сожалением вздохнул.

— Что же ты хотел мне, в таком случае, сказать, великий государь?

— Чтобы ты исполнил приказ султана по-хорошему, — негромко, но очень убедительно произнёс царь. — Не то придётся тебе убираться по-плохому. Кто-то выставит тебя отсюда — либо я, либо чума. В обоих случаях ты потеряешь куда больше, чем приобретёшь. А надежды на тех, кто желает немедленной войны с нами, не имей. Султан Ахмед сделал всё, чтобы вся их сила оказалась развеяна в нынешнем походе против поляков и цесарцев.

— Иной раз страх бывает сильнее надежды, великий государь. Но твои слова принесли облегчение моему измученному сердцу, — неожиданно улыбнулся Али-паша. — Ты совершенно прав: нет никаких причин подвергать сомнению мудрость повелителя правоверных. Я исполню его приказание в точности… Однако у меня нет уверенности, что мы не встретимся вскоре на полях сражений.

— В нашей будущей встрече я уверен так же, как и в том, что ты исполнишь нынче приказ султана, — лицо царя перекосила странная, очень недобрая усмешка. — Угощайся, сераскир, не в моём обычае отпускать от себя гостя голодным. Ешь и пей без страха: у меня нет привычки толочь алмазы в пыль. Деньги на иное трачу.

Али-паша невольно вздрогнул: что ещё знает этот неверный? Виду, впрочем, не подал, и разговор тут же свернул с текущей ситуации на восточные яды, традиция использования которых насчитывала многие века.

В город он вернулся в полнейшей уверенности, что не ведает чего-то крайне важного. Того самого, что заставило повелителя правоверных пусть на время, но уйти из Кырыма. Русский царь предложил османскому султану поделить бывшие владения ханов из рода Гераев и желает, чтобы скромный сераскир донёс эту весть до ушей падишаха. Пусть так, но Али-пашу не отпускало подозрение, что это не более, чем прикрытие чего-то более существенного. В политике христианских стран происходило нечто, чему почти никто не мог дать разумного объяснения.

А падишах тоже играет в эту игру. На своей стороне. Но против кого?

Окончательно запутавшись в своих мыслях, сераскир собрал подчинённых и огласил фирман султана. Приказ был ясен как день: воины повелителя правоверных должны покинуть Кырым, поскольку Аллах отвернулся от недостойного Девлета из рода Гераев. Встретили его, разумеется, хмурым молчанием, но ослушаться не посмели. Тут же в Суджук-кале и Еникале выехали гонцы с соответствующими письмами.

Неделю спустя османы, невзирая на истерику местных купцов, покинули три приморские крепости. Кого-то из купчишек за немалый бакшиш приняли на борт, не без того. Примечательно, что среди оных были и богатые греки. Али-паша точно знал: работорговцы, не гнушавшиеся продажей своих единоверцев. Почему они не пожелали остаться и служить русскому царю, было понятно без разъяснений.

3

— Никак не могу сообразить, какой город мне напоминает то, что я вижу. Амстердам? Копенгаген? Но точно не мой родной Стокгольм. Вероятно, это оттого, что брат Петер там никогда не бывал.

Прогулки по Петропавловской крепости, её стенам и окрестностям давно вошли у пленного короля в обычай. От трости он уже отказался, ходил, почти не прихрамывая. Шпагу после подписания договора вернули, но пока все публичные и тайные условия не исполнены, Карл так и оставался пленником Петербурга. Это называлось «почетный гость». Швед мог идти куда пожелает, но не далее пределов города. Потому он предпочитал привычную крепость, которая ему, кстати, очень понравилась, хотя пускали его здесь далеко не во всякое помещение, да и в одиночку гулять ещё ни разу не позволили, от греха подальше. Вот и сейчас он прогуливался по стенам крепости в сопровождении супругов Меркуловых.

— Признаться, я был оскорблён тем, что брат Петер затеял строительство нового города именно здесь, — продолжал свой монолог король шведов. — Хоть я и был принуждён уступить Ингерманландию ещё шесть лет назад, но считал сие временным явлением. Потому был неприятно удивлён известиями о начавшемся строительстве на месте Ниеншанца. Всё-таки коронные земли…

— Советую вашему величеству вспомнить, как давно эти земли стали коронными, ­– не без иронии ответила ему госпожа Меркулова. — А заодно освежить в памяти обстоятельства, которые привели к этому. Так кто же должен был чувствовать себя оскорблённым?

— Сложно спорить с человеком, который столь многое знает об истории, — рассмеялся Карл, заменив этой учтивой фразой короткое: «Уела». — Но упомянутые вам события случились столь давно…

— Не столь уж и давно, при жизни деда нынешнего государя. Внук просто пришёл забрать то, что было отнято у его предка… Или ваше величество полагает, что если над какой-то территорией хоть один час развевался шведский флаг, то это уже неотъемлемая часть Швеции?

— Спор за эти земли идёт, если я не ошибаюсь, лет шестьсот, — Карл уже догадался, что историческими отсылками он только помогает оппоненту в споре. — Они переходили из рук в руки, но… Должен признать вашу правоту: Шведское королевство воспользовалось слабостью Русского царства и взяло под своё покровительство то, чем Россия тогда не могла управлять. Мы сберегли эти земли.

— Ну, если под термином «сберегли» вы подразумеваете истребление и изгнание их православного населения и замену его финнами… — Катя как обычно «залепила в лоб»: с Карлом иначе было нельзя разговаривать. — За девяносто лет такого «сбережения» русских здесь не осталось совсем, а последних ижор мы едва успели спасти от поголовной резни… Кстати, вы вполне разумно услали Рудольфа Горна подальше. Если бы мне довелось встретиться с ним ещё раз, и без всех этих переговорных условностей… Иными словами, я таких вещей не прощаю никому.

Карл угрюмо смолчал: последние слова явно были адресованы не только бывшему коменданту Нарвы, но и ему самому.

— Мы с вами старые враги, сударыня, — сказал он, оценив откровенность госпожи Меркуловой. — Таких врагов ценят никак не менее, нежели друзей: по крайней мере хоть какая-то определённость в отношениях. Но сейчас ситуация изменилась.

— Да, я знаю, что у нас есть общий враг, — кивнула Катя. — А вы знаете, что они здесь?

— «Здесь» — значит, в Петербурге? — новость для Карла была ещё менее приятной, чем разговор с этой дамой. — Да, подобные известия меня радовать не могут.

— Мы потому сейчас с вами, ваше величество, — почтительным тоном, но достаточно твёрдо произнес господин Меркулов, до того молча слушавший острые пикировки короля и его дражайшей половины. — Всё дело в том, что их намерения нам ведомы совершенно точно. Вы им ещё за каким-то чёртом надобны, а моя жена — нет.

— Похоже, полковник, вы восприняли от супруги манеру общения со мной, — недовольно заметил Карл.

— Уж какая есть, ваше величество. Я долго служил в провинции, политесам не обучен, — Алексей не остался в долгу, ответив шведскому королю в стиле «Я старый солдат и не знаю слов любви»^[150]. — Мне надобно уберечь и вас, и жену, и делать сие я стану так, как разумею.

— Есть ли у меня выбор? Вопрос, пожалуй, риторический, — едко заметил Карл, переведя взгляд на новостройки за набережной. — В прошлый раз они хотели убить меня.

— И, если вы помните, им это не удалось, — сказала Катя, опираясь на руку супруга. — Мужу я доверяю в полной мере: когда у вашего величества возникло желание взять меня в плен в Полтаве, вам это тоже не удалось. Во многом — благодаря его усилиям. Посему давайте оба доверимся его умениям и продолжим разговор на более насущные темы… Мы получили известие, что государь взял Крым под полный контроль. Хан и несколько его родственников пленены, остальные татары либо рассеяны по степи, либо изгнаны на Кубань к черкесам… Вы догадываетесь, что это означает?

— Войну, конечно же, — кивнул Карл. — Возможно, уже в будущем году.

— А вы догадываетесь, что означают турецкие армии, разоряющие Польшу и коронные земли императора?

— Тому придётся направить принца Савойского против турок, что поможет французам завершить кампанию этого года с оптимизмом, — рассмеялся швед. — Ловко придумано, притом наверняка не вами — здесь чувствуется восточное коварство. Ведь уже весной Евгений Савойский снова примется за подданных короля Луи Пятнадцатого, султан займётся вами, и помочь французам смогут только…да, несомненно, наверняка уже идут сепаратные переговоры между Версалем и Лондоном о выходе Англии из войны. Не могут не идти, в такой-то весёлой обстановке.

— Вот вы это понимаете, а прочие монархи Европы — нет, — вздохнула Катя. — Я отчаялась до них достучаться. И если Август Саксонский ещё готов идти нам навстречу — ради Польши — то Фредерик Датский завёл такие амуры с английским посланником, что я стала сомневаться в его репутации дамского угодника… Как вам такой расклад?

— Ничего не имею против ещё разок наведаться в гости к брату Фредерику^[151], — Карл сходу понял намёк. — Но понадобится предлог, который позволит обойти статьи договора, подписанного вами же в Копенгагене. Вы ведь наверняка что-то эдакое предусмотрели, не так ли?

— Мы не сможем вмешаться в конфликт, если Дания атакует Швецию первой. Та же статья может удержать от вмешательства и Саксонию. Фредерик Датский это прекрасно знает, но если на него надавят, либо соблазнят ложной надеждой, то всё может быть. Вы же знаете, как англичане любят воевать чужими руками.

— Вы ещё больший солдат, нежели я, — швед с какой-то странной весёлостью посмотрел на неё. — Ведь таким договором вы сделали новую войну на севере Европы практически неизбежной!

— При этом Россия в ней участвовать не станет… во всяком случае, на первых порах, — холодно усмехнулась госпожа Меркулова. — Пока не обезопасим свой южный фланг. Но я не думаю, что вашему величеству понадобятся помощники в датском вопросе. В прошлый раз вы и в одиночку справились блестяще. Вот когда английские союзники будут разбиты, тогда настанет наш черёд…

— Я бы советовал вашему величеству спуститься в комнаты, — напомнил Меркулов, возвращая обоих подопечных на грешную землю. — Ветер поднимается.

— Мне безразличен ветер, полковник, — отмахнулся Карл.

— Зато дама может простудиться.

— О, я не настолько жесток, чтобы подвергать даму такой опасности, — насмешливо согласился швед. — Продолжим разговор под крышей.

Катя намеренно не рассказала королю о письме Петра Алексеевича, которое лежало у неё в кармане. Государь писал ей лично, и сведения, содержащиеся в послании, были из разряда «совершенно секретно». Знать о том, что в Молдавии разгулялась чума, занесенная туда заболевшими турецкими аскерами, пока полагалось лишь считанным людям. Шутка ли: государь нынче в Тавриде и собирается отправляться в обратный путь, притом ради скорости — с малым сопровождением. Тут либо чума достанет, либо неприкаянные ногаи из числа недобитков ханского воинства подсуетятся. Потому чем меньше народу будет о том знать, тем лучше. Катя шепнула только двоим — мужу и сестре, и то только после данного ими слова молчать об услышанном.

А кого государь в Крыму на хозяйстве оставит, ему виднее. Не Алексашку точно: тут пусти козла в огород. Светлейший ему ещё в Петербурге сгодится.

Интермедия.

— Всё ли готово?

— Да, Старший Брат. Исполнитель вхож во дворец.

— Его не остановило даже то, что целью…акции являются женщина и дети?

— Старший царевич однажды зло высмеял его, там личная обида. Вот младшие… Могут возникнуть затруднения.

— Не знаю, хватит ли у него духу поднять руку на безвинных младенцев, но их тоже быть не должно.

— А он?..

— Он должен претерпеть воистину адские мучения, хороня тех, кто ему дороже жизни. Следует указать ему его место.

— Что ж, следует позаботиться, чтобы всё прошло гладко.

— Все следы должны указывать на прежнюю супругу царя. Ведь именно она уже устраивала покушение на молодую царицу и детей.

— А об этом я уже позаботился…

4

— Дурак ты, Лёха, и шутки у тебя дурацкие, — хмуро буркнула Ксения, когда царевич с замогильным воплем «Ууу!» неожиданно выскочил из-за угла, а затем расхохотался. — Всё с детством не расстанешься.

— Ладно дуться, я просто повеселить тебя хотел, — сказал Алёша. — Ходишь мрачная, будто твой Антоха тебе не пишет.

— Пишет, — вздохнула ижорка. — Мол, когда ещё вернётся, скучает. А тебе, если опять меня пугать станешь, я точно в лоб двину, не погляжу, что царевич.

— Хватит ворчать, пошли кренделя есть, матушка стол накрыла.

Гриша должен был подойти только через час — у него образовались какие-то дела в городе. Ходили слухи, будто сердечные, но сам он загадочно отмалчивался, обещал сюрприз.

Чаёвничанье снова удалось на славу. Трое молодых людей теперь исполняли обязанности круглосуточной охраны при государыне Дарье Васильевне и младших царевичах. Обязанности распределили так, чтобы Ксения ночевала в её покоях. Отсыпалась днём, а ночью бодрствовала. Иногда читала книгу, но чаще просто дежурила, погасив свечу и погрузившись в раздумья. Никакое занятие не могло отвлечь её от несения караула: егерская наука, которую сержант Артемий Сергеевич вколачивал в своих воспитанников «до коленного рефлекса». И этот день, 30 сентября, исключением не стал. Парни разошлись отдыхать, им ночью в комнате государыни было нечего делать, а Ксения осталась.

Новой книжки не нашлось, потому она задула свечку, села в кресло так, чтобы видеть и окно, и дверь, и принялась по обыкновению думать о том, о сём. Обычно приходили мысли о будущем — как вернётся из похода её жених, как они обвенчаются и заживут счастливо. Но сегодня почему-то на ум лезли только воспоминания, притом далеко не самые приятные. Ксения привычным усилием воли пыталась перебить их, думая о недавно прочитанной книге, но получалось откровенно плохо: то и дело перед мысленным взором возникала навсегда врезавшаяся в память картина, которую она застала в родной деревне после визита шведского карательного отряда.

Память о родной семье следует беречь, это она знала твёрдо, но предпочла бы вспоминать отца с матерью, братьев и сестер живыми. А картинка последствий кровавой расправы так и застила ей глаза, мешая сосредоточиться на чём-то другом… Гриша как-то говорил, что на такие вещи стоит обращать внимание. Мол, это подсознание каким-то образом чувствует тревогу и подаёт сигналы. Что ж, Ксения решила на всякий случай проверить весь этаж. Бережёного Бог бережёт.

Тётя Катя для несения этих караулов выдала им многозарядные пистолеты. Мол, эти почти не дают осечек и вообще «wunderwaffe» — «чудо-оружие» по нынешним временам. Пары обойм хватит, чтобы поднять тревогу и отстреливаться от супостата, пока подоспеют солдаты, а большего и не требуется. Ксения по примеру старшей «солдат-девицы» пристегнула кобуру к бедру, чтобы оружие всегда было в буквальном смысле под рукой. И сейчас, когда до её чуткого слуха донёсся тихий, едва различимый глухой скрежет металла по дереву, ладонь машинально легла на петлю застёжки.

Мышь? Или кто-то куда-то решил залезть? Ксения не стала гадать на кофейной гуще, а пригнулась и, скрываясь среди теней, выскользнула в коридор — туда, откуда доносился звук.

Коридор, в который выходили все двери жилых помещений этажа, заканчивалась тупичком, где находились комнатка нянек и маленькая кладовка. И как раз со стороны кладовки шорох и раздавался… Мышь там, или кто покрупнее, а Ксения решила не уходить, пока не убедится, что опасности нет. Затаилась в тени под окном, и холодная рифлёная рукоять пистолета словно сама скользнула ей в руку.

Когда шорох прекратился и всё стихло на добрых четверть часа, она уже было собралась облегчённо вздохнуть и вернуться в кресло, как вдруг дверь кладовки… начала открываться. И оттуда показалась нога — судя по едва видимым в темноте очертаниям, мужская, в чулке и башмаке с пряжкой. Сочтя это достаточным поводом поднять тревогу, Ксения щёлкнула снимаемым предохранителем и гаркнула «по-военному».

— А ну стоять!!!

Это мог быть слуга, решивший поживиться каким-нибудь добром. Это мог быть любовник фрейлины из Дарьиной свиты, дожидавшийся момента, чтобы проскользнуть к своей даме сердца. Это мог быть банальный вор с улицы — куда Девиер смотрит, непонятно. Но это мог быть и убийца. А значит, тревога. Привычка изгнала страх.

Обладатель ноги, услышав крик, не замер, не начал отговариваться и просить пощады. Он выкатился из кладовки весь, целиком, и в руке у него было нечто продолговатое.

Типа пистолета.

Недолго думая, Ксения открыла огонь. Она ещё успела услышать, как сдавленно вскрикнул незнакомец: видимо, одна из пуль его достала. Но одновременно с его криком раздался оглушительный в тесных стенах коридора грохот пистолетного выстрела.

Мир на мгновение вспыхнул алым протуберанцем боли, а затем рассыпался на куски и померк…

5

— Вон он, в окошко сиганул!

­­– Держи его! Хватай!

— Живым взять!

Последнее — это был приказ царевича Алексея, который тоже, как и все, выскочил из своей комнаты на поднявшийся шум. В одной руке шпага, в другой — пистолет. Нарушитель спокойствия, понимая, что ничего не выгорит, бросился к ближайшему окну и, разбив стекло, выпрыгнул со второго этажа. Хлопнули несколько выстрелов.

— Не стрелять!

Внизу тоже треснула и зазвенела битым стеклом оконная рама: кто-то на первом этаже тоже решил сократить маршрут и бросился следом за прытким убийцей… Алексей велел зажигать свет, где только можно. В коридор выскочили Дарья и две статс-дамы, ночевавшие непосредственно в её комнате — сёстры Арсеньевы. Варвара несла наспех зажжённый масляный фонарик. И даже его скудного желтоватого света хватило, чтобы государыня в ужасе застыла на пороге, зажимая себе рот, а женщины завопили во всё горло.

Ксюша была мертва. Пуля, выпущенная почти в упор, вошла в глазницу и вышла из затылка, разнеся его в клочья. Стена и пол рядом с ней оказались залиты кровью так, что тело в ней едва не плавало. А в руке так и был зажат пистолет.

Опомнившись первой, Дарья схватила визжащих от ужаса дам за шиворот и втащила обратно в комнаты, а сама, выхватив фонарь, бросилась к убитой. Всё-таки ещё теплилась надежда, что это всего лишь тяжелая рана и получится спасти… Но опытный взгляд медика не оставил никаких вариантов. Ксения погибла, притом мгновенно, не успев толком ничего осознать.

Холодное ожесточение — вот что почувствовал Алёша, так и застывший на месте. Не было смысла звать ту, которую он с детских лет почитал за сестру: и так всё ясно.

— Я ж его разорву… — только и смог сказать он, нервно сглотнув комок, ставший поперёк горла.

Он не сомневался: поймают. Он видел дальше по коридору пятна крови на полу: значит, Ксюша успела-таки его зацепить. А раз убийца ранен, то далеко не уйдёт. Не дадут.

Так, собственно, и произошло. Видимо, изловили его буквально в нескольких шагах от Летнего дворца, в парке. И скорее всего сделал это Гриша лично: он ночевал в караулке на первом этаже и имел возможность пуститься в погоню одним из первых. А поскольку бегал Григорий отменно быстро, то и исход этого спринта можно было предугадать заранее. Он и привёл свою добротно одетую добычу, зверски заломив тому руку за спину. Вторая висела плетью: пуля перебила плечевую кость.

Алексей видел, как быстро и страшно изменилось лицо друга, едва в поле его зрения попала мертвая Ксюша. Того аж затрясло. Было заметно, что он лишь титаническим усилием воли удержался от соблазна свернуть пленнику шею.

— Покажи его рожу, — страшным, свистящим шёпотом проговорил Алёша, который, сам того не зная, в этот момент стал удивительно похож на отца.

Гриша одним движением ухватил пойманного свободной рукой за волосы и дёрнул вверх.

— Кикин^[152]! — в ярости воскликнул царевич, тыкнув в его сторону пистолетом. — Ах ты ж сука! Тебе же Адмиралтейство батюшка доверил!

— Теперь-то понятно, как могли спокойно вербовать работников лесопилки, а никто о том не знал, — Гриша зло пнул пленника мыском сапога в пяточное сухожилие. Кикин заорал. — Кто тебя сюда послал? Кого приказали убить?.. А ну колись, сука, не то я тебя за сестрёнку своими руками на части разомкну!!!

Свой яростный крик он сопроводил таким ударом по ране, что пойманный завыл от нестерпимой боли.

— Государыню! — прокричал тот, обливаясь слезами. — И царевичей! Велели погубить!

— Кто велел⁈ Что обещал⁈ Говори, тварь!!!

— Не знаю его! Иноземец! Обещал расписки мои вернуть!..

— В крепость его, к Юрию Николаевичу, — распорядился Алёша, и стволом пистолета поддел Кикина за подбородок. — Там пыток не будет. Но и промолчать у тебя, сволочь, не получится.

На миг он пожалел, что должен сейчас остаться здесь: видел, что нужно отдавать распоряжения — вызвать следователей, чтобы восстановили картину преступления, приказать домочадцам сидеть по комнатам, не то все следы затопчут, велеть никого не выпускать из города и гавани, и увести отсюда мачеху, которую тоже начало трясти.

Из души будто изрядный кусок вырвали. Большой и кровоточащий.

6

Они всегда имеют жалкий вид — пойманные убийцы. Кто-то сознательно пытался разжалобить, кто-то делал это помимо воли, но Катя не знала ни одного исключения из этого правила. Хотя Кикина можно было понять: ему крепко досталось во время заварухи и немного — после оной. Но всё равно взрослый мужчина в слезах и соплях представлял собой жалкое зрелище.

— Ты ведь был сегодня днём на приёме у государыни, — ровным, ничего не выражающим голосом говорила госпожа Меркулова. — И вчера. И третьего дня. И каждый раз в разное время — утром, днём и вечером. Дела адмиралтейские, всё такое… Ты изучал время дежурства охраны.

Она не спрашивала — утверждала.

— Хотел знать, кто из троих ночью у опочивальни будет, и пришёл к выводу, что девочка, — продолжала Катя. — Затем после приёма ты заморочил головы прислуге и спрятался в кладовке, где и отсиделся до позднего часа, когда все легли спать. А Ксения услышала твою возню… Следователи считают, что она не сразу начала стрелять, как ты утверждаешь. Следы твоей крови почти на середине коридора, там же на стене следы от пуль. Значит, она тебя сперва окликнула. Возможно, приказала остановиться… По глазам вижу: так и было.

— Тебе не интересно, зачем я это сделал? — обречённо спросил Кикин.

— Это интересно следователю, а мне — нет. Меня интересует иноземец, — Катя выложила на стол папку с выглядывавшими из неё листами бумаги. — Погляди, нет ли его на этих портретах.

— А ежели скажу, что никого не узнал?

— Ты ведь так и сделал, когда Юрий Николаевич недавно предъявлял тебе один портрет для опознания, верно? — единственная Катина усмешка, которую она себе позволила, была мимолётной и такой ледяной, что арестованный поёжился. — Даю вторую и последнюю попытку показать себя человеком, а не мразью.

— А не то?

— А не то… — женщина вздохнула. — Только что сюда приехал царевич Алексей Петрович. Он сейчас там, за дверью, со своим другом Гришей Ачкасовым. Они ведь с детства дружат. И Ксению Иванову они с детства знали, считали её сестрой. И Юрий Николаевич Ксюшу ребёнком помнит. Мы девочку в Ингерманландии подобрали, когда шведы всю её семью вырезали… Я ведь знаю того, чей портрет ты не опознал тогда. Потому мне твои откровения особо не нужны… Ты спрашивал: «А то что?» А вот что: если ты снова поведёшь себя как мразь, я просто встану и выйду отсюда. А Алексей Петрович и Григорий Артемьевич войдут. И одному Богу ведомо, что они втроём с Юрием Николаевичем с тобой сотворят в отместку за сестрёнку. Как тебе перспектива? А ведь этот тип, который тебя в такое втянул — он же уйдёт. Тебя растерзают — а он будет радоваться жизни… Может, у следователя руки коротки добраться до иноземца. Меня же ничто не остановит. Разница лишь в том, что будет с тобой. Подумай об этом.

— Я опознаю его, — неведомо, какой именно аргумент стал решающим, но арестованный наконец перестал шмыгать носом. — Этот, — он кивнул на один из нескольких рисунков. — Он являлся ко мне той осенью, показал мои расписки и велел ждать распоряжений. Он же явился и намедни… с распоряжениями… Я знаю, государь мне вовек не простит. Но уж лучше я взойду на помост своими ногами. Там-то р-раз — и готово. А к заплечным не хочу.

Подозрения подтвердились: это был тот, кого называли Гийомом, один из двух швейцарцев…или «швейцарцев», прибывших в Петербург на шхуне «Артемис». «Следаки» уже вышли на него, наблюдая за шевалье де Сен-Жерменом, а оттуда уже не ниточка — толстенный канал потянулся ко второму швейцарцу, который по легенде прибыл поглядеть на перспективный порт и прикинуть, куда вложить деньги, чтобы приносило прибыль. Вот теперь картинка сложилась.

Покушение на супругу государя и его детей — это объявление войны. То есть они-то могут считать, что просто указывают «холопу» его место, казня его семью. Но у Кати было иное и совершенно определённое мнение.

Что ж, кто хочет войны, тот её получит. Только потом пусть не жалуется.

Интермедия.

…Менее всего на свете они ожидали увидеть здесь эту даму.

Маленький, но недешёвый и уютный гостиный дом сейчас был почти пуст: шторма на Балтике распугали купцов, от который в иное время года — после завершения войны — было не протолпиться. Но Старший Брат и Гийом всё ещё квартировали здесь. Дескать, «Артемис» пока не может отплыть, мы переждём.

Они не спали этой ночью, предполагая, что придётся спешно уносить ноги, если исполнитель попадётся живым. Даже попытались сунуться в порт, но вокруг гостиницы шастало столько солдат городового полка, что Старший Брат решил не искушать судьбу. Точно так же решил не испытывать свою удачу шевалье де Сен-Жермен, который благополучно оставался в снятой им комнате в доме на набережной. А когда настал день, и суматоха в городе улеглась, они решили наконец покинуть Петербург. И узнали, что царевич Алексей приказал не выпускать из города ни людей, ни корабли.

Но едва они успели осознать, в какую скверную историю влипли, как выяснилось, что всё куда хуже. И намного. Ведь появление в гостинице этой дамы могло означать только одно.

Их «вели». С самого начала, едва ли не с первых шагов по русской земле. И кто! Беременная женщина…

— Рад вас видеть, мадам, — начало было Старший Брат, но пустой, не выражающий никаких эмоций взгляд женщины остановил его на первых же словах.

— Давайте без увёрток и недомолвок, — таким же ровным, не искажённым ни одной эмоцией голосом сказала дама, прятавшая руки в бархатной муфте с меховой оторочкой. — Мне известно достаточно, чтобы отправить на тот свет вас обоих без суда и следствия. Ибо ваши действия иначе, как объявлением войны, расценить невозможно.

— Мы хотели добиться, чтобы государь всего лишь прислушался к нам, — Старший Брат тоже сменил тон с любезного на предельно деловой.

— Убив его жену и детей? Странные у вас методы принуждения к переговорам.

— Мы хотели показать, что может быть и хуже, намного хуже.

— Не сомневаюсь, — тон женщины сделался ледяным, отчего её акцент стал отдавать металлом. — У меня будет личная просьба к вам, Гийом, — она посмотрела на сопровождающего, за всё это время ни разу не шелохнувшегося.

— К вашим услугам, мадам, — ответил тот, слегка недоумевая.

— Передайте вашим…коллегам одно послание.

— Какое же?

Вместо ответа дама высвободила руку из муфты. Блеснул тусклый металл, показалась какая-то странная насадка на стволе не менее странного пистолета. Тихо, немыслимо тихо хлопнул выстрел — и Старший Брат с аккуратной дырой вместо левого глаза повалился на пол. Его затылок разнесло в кровавые клочья.

— Вот это, — негромко произнесла женщина, направив пистолет на оторопевшего Гийома: ничего подобного случившемуся он не ждал, даже в страшном сне представить не мог. — Без глупостей: там ещё одиннадцать зарядов. Опишете всё, чему сейчас стали свидетелем, только без отсебятины вроде десятка головорезов за моей спиной. Ваши коллеги поймут всё, что я хотела им…передать.

— Не уверен, что они поймут вас так, как вы рассчитываете, — ледяным тоном проговорил Гийом.

— Я надеюсь, они поймут меня правильно, — дама сделала акцент на последнем слове. — Прощайте.

И, даже не думая дождаться ответа, спрятала пистолет в муфту, развернулась и ушла. Словно её здесь и не бывало.

Во второй раз в жизни Гийом был напуган по-настоящему. Первый раз это случилось, когда ему продемонстрировали истинные возможности его нынешних, скажем так, соратников. А сейчас эта женщина в широком платье, с раздувшимся животом, показала, что и она готова идти до конца. Что для неё не существует неприкосновенных особ, каким бы огромным влиянием те ни обладали… Равный соперник: что могло быть хуже?

И теперь, оставшись наедине с остывающим трупом Старшего Брата, Гийом понял, что выбираться из города придётся, имея на хвосте местную полицию. Ведь наверняка эта ужасная дама позаботилась, чтобы на неё не пала даже тень подозрения.

Это не страна. Это стенка, о которую расшибаются даже самые крепкие лбы.

7

Лишь две недели спустя в Петербург явился курьер, который привёз весть о скором приезде государя. Мол, он уже в Москве, явится через десять дней, в последних числах октября. А чума — она где-то под Киевом, в польских владениях.

Для Дарьи этот неполный месяц ожидания превратился в ад. Они перебрались в едва достроенный, ещё не обжитый Зимний дворец, почти сразу после покушения. Вместе с Алёшкой исполнили крайне тяжёлые обязанности по похоронам. Затем готовили город к возвращению Петра Алексеевича — пришлось изрядно попинать нерадивых начальничков, чтобы скорее поворачивались.

И наконец после трёх недель нервотрёпки он приехал. Ворвался в город — иным словом и не скажешь — верхом на взмыленной лошади, грязный, плохо выбритый и пропахший потом, в сопровождении только Алексашки и четверых гвардейцев. Сходу направился к Зимнему дворцу. Это произошло вскоре после полудня, когда Дарья по обыкновению хозяйки дома проверяла состояние дворцового хозяйства и отдавала распоряжения прислуге.

«Матушка государыня! Радость-то какая! Государь батюшка приехал, уже на дворе!» В такую солнечную радость кастелянши Дарья не особо верила, но в то, что он приехал… вернулся… Сердце словно оборвалось, ухнуло в пятки. А когда такое случалось, старшая Черкасова ставила рекорды по бегу на короткие дистанции. Подхватив юбки, она помчалась вниз по лестнице, рискуя поскользнуться и свернуть шею на мраморных ступеньках, пусть даже выстеленных ковровой дорожкой.

Она слышала внизу его голос, шаги — а сердце, как почти семь лет назад давало сбой за сбоем. А когда сбежала вниз по лестнице и увидела его — грязного, плохо выбритого, уставшего… живого… когда он подхватил её на руки…

Она плакала и смеялась — от радости и пережитой боли. Но он вернулся к ней, как и обещал.

Интермедия.

— Здравствуй, брат.

— Здравствуй, сестрица.

И обнялись — как брат и сестра.

— Я тебе войну привёз, готовься.

— А я тебе — мир. Недолгий, правда, но уж какой был…

— Ладно, рассказывай.

Глава 17. Курсом зюйд

1

Когда эти земли по новому договору отошли к России, русские не стали ничего выдумывать и назвали шведский город Viborg Выборгом. Шведский гарнизон уже покинул крепость, теперь здесь стоял прославленный Копорский полк, увеличенный с двух до четырёх батальонов. И это было неспроста: именно в Выборге, переход которого под юрисдикцию России окончательно выводил Петербург из-под удара с суши, была намечена встреча заочно помолвленных царевича Алексея Петровича и принцессы Ульрики-Элеоноры. Пышные делегации с обеих сторон уже выехали, с таким расчётом, чтобы войти в город в один день.

Январь 1708 года выдался холодным, но почти бесснежным. Двадцать второго числа по русскому календарю и двадцать третьего по шведскому оба монарших поезда встретились у юго-восточного фаса городских стен Выборга.

Было бы дело летом, устроили бы здесь шикарный палаточный лагерь и устроили воистину королевские гуляния. Но две северные страны не особенно обращали внимание на погодные условия. Правда, пришлось втискиваться в маленький город, не утратив при этом пышности, приличествующей предстоящему династическому союзу, однако обе стороны как-то с этим управились.

Нарочитость, то бишь искусственность всеобщей радости по поводу запланированных мероприятий почему-то казалась местным совершенно нормальной. А вот Катя испытывала дискомфорт. Она самой себе казалась героиней чёрно-белого кинофильма тридцатых годов двадцатого века — той самой эпохи, когда кино ещё недалеко ушло от театра с его преувеличенными жестами и эмоциями. Ощущения были, мягко говоря, не из приятных,но поделать она ничего не могла. Извините, но царская родня не имеет права увильнуть от подобных… политически важных междусобойчиков. Как-никак, эпоха не просто монархий — империй. И королевская свадьба имеет огромное значение, её последствия будут сказываться на исторических событиях ещё долгие годы.

А они, пришельцы из будущего, настолько сильно изменили ход этих самых событий, что теперь сами не без труда могли представить, как те станут развиваться.

Для путешествия с маленьким ребёнком — а Меркуловы наотрез отказались оставлять своего Васеньку на нянек — государь выделил им здоровенную карету с удобствами вроде походной печки. Места в ней хватило не только для них самих и походной детской кроватки, но и няньке комфортно разместиться. А в четыре руки со спокойным, не плаксивым малышом управиться было довольно просто. Да и само путешествие много времени не заняло, царский поезд добрался до Выборга по хорошей, крепко подмёрзшей дороге всего лишь на седьмой день.

2

— Господи, воля твоя… Пусть эта принцесса окажется хотя бы умной…

— Судя по тому, что она делала в той истории, надежда слабая. Крепись, Алёшка.

— Умеешь ты воодушевить, тётя Катя…

— Не в моих привычках давать ложную надежду, дружище. В твоём случае лучше сразу знать, с кем имеешь дело… И я тебя прошу, Алёша, ни капли хмельного. Тебя с него знатно плющит, не хватало ещё оскандалиться.

— Жаль. Я б выпил… для храбрости… Ну, да Бог с ней, с этой принцессой, и с корявыми живут…

Алексей Петрович на восемнадцатом году жизни научился наконец владеть лицом. При виде страшненькой, с длинным, словно обрубленным на конце носом, шведской принцессы, оказавшейся куда…реалистичнее своего портрета, он мысленно застонал. Но при этом изображал радостную улыбку. Судя по всему, Ульрика-Элеонора, похожая на женский клон своего брата, играла в ту же игру — улыбалась, а в глазах то и дело мелькала смертная тоска. Что ж, чувства этой пары явно взаимны. Они оба сказали «да» лишь из политической целесообразности. Но всем на это было плевать.

Петру Алексеевичу нужен был залог мира со Швецией, и принцесса Ульрика-Элеонора будет таковым залогом. Карлу Шведскому требовалось развязать себе руки для дальнейших авантюр в Европе — и браком сестры он обеспечивал себе более-менее надёжный тыл. Фридриху Голштейн-Готторпскому требовалось расчистить путь своего малолетнего сына к шведскому престолу — и убрав младшую принцессу из Стокгольма, он делал маленького Карла-Фридриха единственным кронпринцем. Много кого на континенте устраивал этот брак, обеспечивавший нормальную морскую торговлю. Конечно, ослабление Швеции радовало всех, кроме Франции. А вот усиление России мало кому понравилось. Вместо «хулигана» Карла Европа получала неугомонного Петра. Потому первый шаг в установлении династических связей с европейскими царствующими домами многие сочли хорошим знаком. Если Романовы станут одними из них, то в будущем сделается возможным на оных влиять через родственные связи.

Вероятнее всего, европейские монархи плохо знали Петра Алексеевича. Он был горазд на самые разные сюрпризы. Например, о том, что самому королю Швеции по секретным статьям договора сватают царевну Екатерину Ивановну, знали считанные люди. С объявлением не торопились, так как твёрдого согласия со стороны Карла пока не последовало. Да его до поры и не требовали, считая, что сразу два брачных союза между царствующими домами соседних стран — это перебор. Была ещё одна причина, по которой о подобных планах помалкивали: все расклады строились на том, что Карл не собирается ни на ком жениться, а значит и прямых наследников у него не будет. Сколько планов полетит в тартарары, если он всё-таки придёт в разум и решится исполнить долг монарха — продолжить королевский род!

А пока суд да дело, с бракосочетанием тянуть не стали. Быстренько организовали не по-лютерански пышное венчание, после чего был устроен богатый пир. На молодожёнов, имевших весьма бледный вид, опять же особого внимания не обращали: за ними будущее, а живут все в настоящем. Да, им надарили кучу подарков, сыпали поздравлениями разной степени искренности, но главными героями сегодня были не они.

3

Пожалуй, впервые с того позорного мига, когда пришлось отдать шпагу в знак признания поражения, Карл не чувствовал себя пленником. И это несмотря на не слишком радостные думы.

Он был в ярости.

Мерзавец, герцог Голштейн-Готторпский, настолько откровенно примерял шведскую корону, что стал вызывать раздражение даже у тех, кто ему симпатизировал. Более того, этот дурак ещё и надрался на радостях.

— Тот случай, когда своего ума не вставишь, — негромко сказала ему дама Меркулова, кивнув в сторону герцога. — Феерический придурок.

— Редко когда я бываю с вами полностью согласен, но в данной ситуации вы правы, — зло проговорил Карл. — Фридрих всегда был невыносим, а сейчас — тем более. Стоило ли затевать бракосочетание моей сестры, чтобы вознести этого недоумка?

— Уверена, ваше величество найдёт способ сбить с него спесь.

— Такой способ есть, но мне он не очень-то нравится…

И одним залпом осушил бокал до дна.

— Царевичу тоже невесело, — напомнила ему Катя. — Но ради своей страны он сделал шаг, которого требовали обстоятельства.

— Не вижу особых причин, по которым мне стоило бы жертвовать своей свободой. Пожалуй, кроме одной…

Если бы взгляд мог испепелять, герцог Голштинский сейчас превратился бы в кучку тлеющих угольков. Не преуспев в дистанционном воздействии на супруга старшей сестры, Карл сам налил себе ещё вина и снова выпил залпом полный бокал. Госпожа Меркулова только хотела напомнить ему о печальных результатах единственной попытки перепить Петра Алексеевича, как его шведское величество решился на отчаянный шаг. Но чего не сделаешь, дабы усадить в лужу родственника, который открыто делит твоё наследство, притом у тебя же на глазах. Налил себе уже третью порцию вина, однако пить пока не стал.

— Господа, я хотел бы произнести поздравительную речь в честь новобрачных, — громко сказал Карл, поднимаясь.

Из уважения к монаршей особе гости мгновенно прекратили все разговоры и тоже встали со своих мест, готовясь с почтением выслушать, что скажет этот молодой коронованный сумасброд.

— Я желаю глубокоуважаемому кронпринцу и своей сестре быть мудрыми и осмотрительными при выборе друзей, — произнёс он, подняв бокал. — В будущем это убережёт их по меньшей мере от разочарований. Давайте осушим наши бокалы за мудрость и осмотрительность.

— Прекрасное пожелание, брат мой, — сказал Пётр Алексеевич. — Присоединяюсь.

Гости одобрительно зашумели, а новобрачные сердечно поблагодарили за столь мудрый совет. За тост, провозглашённый коронованной особой, полагалось пить стоя. А когда бокалы показали дно, Карл Шведский выкинул очередной номер.

— Полагаю, молодожёнам надобен пример мудрого выбора, — продолжал он. На губах улыбка, а в глазах — злой огонь. — Что ж, я готов продемонстрировать, как это выглядит… Брат мой Петер, я прошу руки вашей племянницы, принцессы Екатерины.

— Не имею ничего против, — с готовностью ответил «брат Петер». — Надобно теперь у неё самой спросить, таков у нас нынче обычай, не в пример прошлым летам.

Разумеется, принцесса Екатерина, скромно потупив глазки, заявила, что счастлива принять столь лестное предложение. Публика была потрясена подобным поворотом событий. Но два человека из числа собравшихся готовы были разорвать в клочья и испепелить этого…короля шведов, готов и вендов. Вдовствующая царица Прасковья Фёдоровна, как классическая тёща из анекдота, не устроила знатный скандал только потому, что государь устремил на неё весьма многообещающий взгляд: мол, не лезь, дура. Её ведь никто не поставил в известность о планах Петра на старшенькую, потому сюрприз вышел ещё тот. И герцог Голштинский, которому возможный брак драгоценного кузена спутал все карты, тоже пребывал в прострации. Правда, тому оставалось надеяться, что этот союз останется бездетным, либо родятся дочери, но глядя на крепкую здоровую Екатерину Ивановну, следовало ожидать, что хотя бы одного сыночка она всё же на свет произведёт.

Что ж, эпатировать публику Карл умел очень хорошо, у него получилось и в этот раз.

—…Что я вам говорил? — Пётр Алексеевич был доволен собой. Отозвав жену и её сестрицу в сторонку, он подмигнул обеим. — Дюка Голштинского стоило звать только ради сего скандала. Ничто иное не заставило бы Каролуса в разум прийти.

— Признаю, была не права, — усмехнулась Катя. — Ты этого…чудака давно знаешь.

— То-то же.

— А Карл пусть скажет спасибо своему покойному батюшке — за то, что ему не нужно испрашивать разрешения на брак у риксдага, — в голосе Дарьи промелькнула мстительная нотка. — Представляю, что там начнётся, когда они узнают. Но мы завязали такой узел, что как бы не попытались его мечом разрубить.

— Обязательно попытаются, — сказал государь. — А я готов.

Интермедия.

— Я полагаю, в скором времени меня отзовут и пришлют иное лицо, — сказал посланник королевы Анны, мистер Гудфэллоу. — Здесь надобен более изворотливый и коварный ум.

— Полагаю, мне тоже вскоре придётся отбыть на родину в связи с…повышением уровня представительства, — ответил ему поверенный в делах Франции шевалье де Сен-Жермен. — Я недостаточно знатен, чтобы быть полномочным послом своего короля.

— Вот как… В таком случае остаётся поздравить мою королеву с тем, что она избирает послов не по знатности, а по их личным качествам. На месте его величества Луи Пятнадцатого я бы доверил посольство именно вам.

— Благодарю за комплимент, друг мой, однако я нисколько не огорчусь, когда сдам дела и уеду… Эта страна меня не принимает и моё влияние на идущие в ней процессы минимально. А вы, как я погляжу, прижились.

— Ранее для хорошей дипломатии в России требовалась могучая печень, чтобы выдерживать царские пиры. Теперь необходимы иные качества. Потому я и говорю о скором отъезде… Россия сильно изменилась за последние годы, очень сильно. Это совсем не та страна, в которую я прибыл… Когда это поймут в Версале, они — я надеюсь — пришлют сюда не просто титулованного посланника, но посланника, обладающего изрядными изворотливостью и коварством. Иной при новом царском дворе не добьётся успеха… особенно сейчас, когда с Россией приходится считаться.

— Боюсь, в Версале решат, что Россию следует вернуть в прежнее состояние дикой окраины Европы.

— Увы, я боюсь того же. Подобное желание может возникнуть не только в Версале, и это не означает ничего хорошего… Медведь проснулся, друг мой, и загнать его обратно в берлогу уже невозможно. Можно только убить…

4

Бывают королевские браки по политической необходимости, от отчаяния, от безысходности, из расчёта. Но брак из вредности — на это, пожалуй, был способен один только Карл Шведский, король-хулиган. Его неожиданное предложение руки и сердца племяннице русского царя привело европейский политический бомонд в состояние ступора. Швед, фанатичный лютеранин, ещё недавно не считавший русских за христиан, готов вступить в брак с православной принцессой!

Кто-то тут же к месту припомнил свадьбу французского короля Генриха Первого и русской принцессы Анны. Правда, она имела место в одиннадцатом веке, но кого сейчас интересовала такая подробность? Важен был прецедент и его нашли. Это изрядно смутило французских Бурбонов, так как им напомнили о родственных связях с русским царствующим домом. Ведь, как выяснилось, Романовы с Рюриковичами тоже в родстве, через князей Шуйских. Но переполох в Европе поднялся знатный. Это что же получается, теперь придётся учитывать интересы России? Вы шутите?

Шутками, впрочем, и не пахло. Скоропалительный брак шведского короля был не менее разрушителен для «европейского равновесия», чем его военные походы. Россия стала полноправной балтийской державой, её флот разрастался со скоростью, какой ранее не видели. Её армии после Полтавы и Крымского похода — боятся. Тем более, что последняя кампания дала Петру Алексеевичу ключ от Чёрного моря — Тавриду. Теперь северный фланг России прикрыт: Швеция связана по рукам и ногам не только договором, но и двумя брачными союзами. Идти и воевать на западе, встревая в войну за испанское наследство, Пётр Алексеевич не намерен: дураков нет — таскать каштаны из огня для Габсбургов, пусть сами там с французскими кузенами разбираются. Линкор под названием «Россия», едва сойдя со стапелей, отправляется курсом зюйд.

Эпилог

1

— Зря, что ли, англичане рвутся в Индию да Африку, — говорил Пётр Алексеевич, расстелив на столе большую карту. — Нам те земли не для грабежа потребны, а ради торговли и стоянок для кораблей. Однако пока османскую пробку не вышибем, в океан нам не выйти и к торговле со странами южными не присоединиться… Абрамка! А ну тащи карты из верхнего ящика!

Подросток лет четырнадцати отличался от своих русских сверстников тем, что имел коричневую кожу и курчавые волосы. Впрочем, на том вся разница и заканчивалась: такой же любознательный и шустрый парнишка, как и прочие государевы денщики. Он уже успел забыть о том, что был подарком османского султана русскому царю — в знак мира и согласия. Турецкая делегация во главе с Гюрджю Юсуф-пашой тогда прибыла в Москву и Петербург ради переговоров. Первоначальные планы развязать войну с Россией наткнулись на непреодолимое препятствие: чуму, истребившую более половины лучших воинов Высокой Порты. Может, и набрал бы султан Ахмед Третий новое войско, да та же зараза смертным вихрем пронеслась по империи, убив изрядную часть населения… Пётр Алексеевич охотно пошёл на мирное соглашение: ему тоже требовалось время, чтобы как следует укрепиться в Тавриде и Новороссии — бывшем Диком Поле, где вдоль трактов пусть робко, но уже возникали новые городки, а крестьянская соха впервые за сотни лет вспахала этот плодороднейший чернозём.

А в пределы России — впервые за всю историю поветрий — так и не вступила. Показалась краешком в приграничных селениях, да и сгинула от голода: в тот год крыс и мышей было истреблено разными способами столько, что переносить болезнь стало некому. Больных людей удержали карантины, а заразу, распространяемую бессимптомными носителями, уничтожали благовонные курения и полотняные платки, пропитанные крепким соляным раствором и высушенные, коими закрывали носы и рты. Поговаривали, будто сама царица таково от чумного поветрия убереглась.

Юсуф-паша, слывший противником войны с Россией, привёз множество богатых даров, среди которых были и два чернокожих мальчика — два брата, сыновья князя племени котоко. Младший арапский княжич, крещёный Алексеем, впрочем, особыми дарованиями не блистал. Из денщиков его уже прогнали за леность, теперь он подвизался в роли барабанщика фузилерной роты лейб-гвардии Преображенского полка^[153]. А старший, которому при крещении дали имя библейского патриарха — Авраама — оказался смышлёным и проворным. Очень быстро выучился говорить, читать и писать по-русски, да так, что к четырнадцати годам не было слышно даже тени акцента. С той же лёгкостью ему давались прочие европейские языки и разнообразные науки, на какие только сыскались учителя. А что до науки военной, то он как прилип к егерям, так в их учебной роте и остался. Даже сейчас щеголял егерским мундиром с белой ученической нашивкой.

Ворох карт он принёс за считанные секунды — воистину, одна нога здесь, другая там.

— Вот, — государь выбрал из этой пачки пару нужных и ткнул в полуостров Индостан. — Вот куда они лезут. И туда ведут две дороги — морская и сухопутная. С морской всё ясно, мы на те пути не скоро выйдем. А сухой путь… Ну-ка, Абрамка, попробуй догадаться, где он пролегает.

— Да аккурат через Россию, твоё величество, — звонко сказал мальчишка, глядя в карту.

— Вот! — снова повторил государь и, кивнув в сторону юного денщика, обратился к своим ближникам. — Недорослю то понятно. А вам, зрелым мужам, я объяснять должен, почто цены на лён, пеньку и мачтовый лес стали поднимать. Торговля торговлей, а задёшево продавать англичанам то, из чего они свои военные корабли делают — всё равно, что дарить им верёвку, на коей они нас однажды повесят.

— Так ведь озлятся за новые цены, государь-батюшка, и полезут. Или натравят кого, — сказал кто-то из Долгоруковых.

— Может, и полезут, ежели совсем из ума вышли…

Три года мира Пётр Алексеевич использовал, как сказали бы пришельцы из будущего, «на всю катушку». Отсутствие необходимости платить саксонцам и датчанам «за союзничество», отсутствие трат на заведомо провальные проекты, битьё по кое-чьим загребущим ручонкам, потёкший в казну ручеёк налоговых поступлений от внешней торговли, да и много чего не было в этой истории ещё добрых лет семьдесят, а то и сто — всё это позволило за десять лет увеличить бюджет страны почти втрое. Один только остановленный графом Черкасовым грабёж Строгановыми богатейших месторождений полезных ископаемых дал бюджету дополнительные полмиллиона в год. Царёв шурин быстро отбил охоту сибирских чиновников к незаконным поборам ясачных и к частным гешефтам на приграничной торговле с Китаем. А с Демидовыми весьма сдружился, время от времени подбрасывая им неплохие идеи технического характера. Так что Урал и Сибирь из чёрной дыры, поглощавшей казённые деньги, довольно быстро превратились в источник стабильного дохода и полигон по внедрению инноваций. И не последнюю роль в этом играли шведы, оставшиеся на русской службе. А что касается воровства… Доходило до анекдота: если Евгению Васильевичу давали взятки — он исправно их брал. А потом те деньги с соответствующими письменными пояснениями отсылал в Петербург: мол, задолбали уже своими хабарами, скунсы вонючие, а ты, дорогой родственник, эти тысячи правильно пристроишь.

Таврида пока денег не приносила, только требовала — надо было уже не восстанавливать старые крепости, а по факту строить на их месте новые. Но так как «новые» это очень дорого, то приходилось укреплять то, что уже есть. Время поджимало: скоро Османская империя оправится после удара чумы, и тогда войны не избежать.

Франция под властью нерешительного Луи Пятнадцатого слабела и сдавала позиции. Принц Филипп, его младший сын, ещё не так давно настаивавший, чтобы его именовали не иначе, как королём Испании, незаметно потерялся на фоне череды поражений французских войск в самой Испании. Но и имперцы, несмотря на все победы принца Евгения Савойского, не чувствовали себя «на коне». Чума прошлась и по имперским землям, но основная проблема была в Англии — вернее, уже в Великобритании — которая расталкивала локтями и побеждающих, и проигрывающих, и тех, кто был в стороне. И если королева Анна ещё как-то сглаживала острые углы, то, когда она внезапно умерла этой зимой, и на трон взошёл Георг Ганноверский, островная политика окончательно превратилась в нечто омерзительное. Британские посланники начали разговаривать с главами европейских государств как с подчинёнными, используя невесть откуда вброшенную идею завершить войну за испанское наследство коронацией нейтрального монарха как повод всех перессорить. А мистер Уитворт, который приехал в Петербург в качестве британского посла, стал открыто лоббировать бизнес-интересы Сити, прикрываясь дипломатическим статусом.

Российская дипломатия прилагала все усилия, чтобы в Европе на этом фоне не возник блок стран, на который могла бы опереться Османская империя. Более того: из России стали ехать посланники нового толка — молодые, как правило незнатные. Изредка среди них встречалась громкая фамилия, но подавляющее большинство — либо мелкие дворяне, либо выслужившиеся, а то и вовсе бывшие солдаты. Они не пытались банально кого-то подкупить, как это было раньше, а оперировали точными данными, получить которые могла только разветвлённая агентурная сеть. Благодаря этим данным они разговаривали с политиками стран пребывания куда более аргументированно, чем ранее. И когда англичане стали вести себя на континенте как в собственной колонии, русские дипломаты словно по команде стали исподволь, постепенно и ненавязчиво продвигать тезис: надо объединяться против этих лавочников. И кое-какие подвижки в этом направлении уже были заметны. Во всяком случае, невесть откуда взявшиеся деньги и оружие у Джеймса Стюарта, младшего брата почившей королевы, стали большим и воодушевляющим подарком шотландцам и крайне неприятным сюрпризом для англичан. Большая драка там только намечалась, но уже было понятно, что в этой истории одной битвой при Престоне^[154] не ограничится. Да и исход её может быть несколько иным.

Самое деятельное участие в подготовке войск Претендента, как называли Джеймса Стюарта, принимал не кто иной, как Карл Шведский. Компенсацию англичанам за захваченные ранее корабли он, конечно же, не выплатил, сославшись на финансовые затруднения, чем сильно разозлил английских судовладельцев. А теперь он, лютеранин, с распростёртыми объятиями принимал в Швеции английского принца-католика. Постепенно в Швецию возвращались те каролинеры, которые отработали своё в России и решили там не оставаться. Они снова становились под ружьё, как призывал их король, и занимались инструктажем «этих тупоголовых островитян», отчего-то вздумавших воевать против своего монарха-немца. Дело шло к тому, что однажды изрядно ощипанный, но всё ещё достаточно сильный шведский флот высадит десант на шотландском побережье, где, по уверениям графа Мара, Претендента ждут как освободителя. Каролинская пехота на Острове, переброшенная в поддержку пятнадцатитысячной армии горцев… Что ж, история с территорией датского права рисковала повториться почти тысячу лет спустя.

А сам Карл Двенадцатый мечтал погибнуть со славой в этом походе. Свой долг он выполнил — династию продолжит маленький кронпринц Густав-Адольф. Остальное короля-авантюриста не интересовало.

Подвижки начались, когда слабые руки Луи Пятнадцатого окончательно выпустили бразды правления, и их подхватил Филипп Орлеанский. Поначалу герцог был скептически настроен по отношению к Джеймсу Стюарту, но, когда ему предоставили кое-какие цифры и письма, почему-то передумал. И с некоторых пор во французских гаванях стали в товарных количествах появляться англичане при деньгах, охотно посещающие католические храмы и вербующие в портах «отчаянных молодцов» для некоего предприятия. Судя по их активности и готовности судов, которые они фрахтовали, час «иск» был уже не за горами.

И в этот самый момент, когда в Лондоне самые умные начали бить тревогу, а в парламенте заговорили об ускорении постройки новых кораблей, Россия взвинтила отпускные цены на стратегически важные товары — мачтовый лес, лён для парусов и пеньку для канатов. Мотивация Петра была проста, как медная полушка: мол, Таврида и Новороссия нуждаются в серьёзных денежных вложениях, потому и цены поднимаем, просим отнестись с пониманием. В самом деле, почему бы не заработать на повышенном спросе. Понимать это в квартале Сити не желали. Оттого тон британских посланников в Европе сделался одновременно и более льстивым, и более требовательным: они пытались найти дураков, согласных повоевать с Россией вместо них.

Британия желала воспользоваться слабостью Франции и отнять её колонии. Для этого нужен флот, много кораблей. Но Россия самым подлым образом хотела на этом нажиться, а сие недопустимо. Наживаться имела право только одна страна — та, которую Братство избрало своей штаб-квартирой. И был вариант развития событий, где Британии это удалось, пусть и не в полной мере. Вот только здесь ситуация складывалась для неё гораздо хуже, чем в той истории.

Оттого и был так оптимистично настроен Пётр Алексеевич. У этого капитана были новый корабль и надёжные лоцманы, хорошо знавшие фарватер.

— Ну, господа мои, завтра в полдень собираемся в Летнем саду, — сказал государь, завершая совещание со своими ближниками. — Намерен показать вам нечто такое, чего ни у нас, ни в Европе ещё не бывало.

2

Надо сказать, насчёт «ещё не бывало» государь слегка преувеличил. Бывало, но так, в виде действующей модели. И двух лет ещё не прошло, как некий португалец по имени Бартоломео де Гусман демонстрировал королю Жуану Пятому маленький бумажный аэростат, наполняемый теплом и дымом от подвешенной под оным жаровни^[155]. Король весьма заинтересовался этим изобретением, но дальше прототипа дело не пошло. Влезла инквизиция, и изобретателю пришлось свернуть работу над более крупным летательным аппаратом. А вскоре святому отцу Бартоломео де Гусману пришло письмо из далёкой России, из которого удивлённый естествоиспытатель узнал, что царь Педру давно работает над созданием не прототипа, а действующего летательного аппарата. И приглашает приехать в его страну: мол, вместе-то что-нибудь путное придумаем. Мог ли сеньор Бартоломео усидеть на месте? Конечно же, нет.

Результатом их совместных усилий стал большой, около десятка шагов в поперечнике, шар из нескольких слоёв бумаги, наклеенной на шёлковую основу особо сваренным клеем, гибким и не пропускающим воздух. Шар был опутан тонкими верёвками, которые внизу сплетались в причудливую сеть, а затем в канаты, удерживающие под ним большую корзину из толстой лозы. Под горлышком шара, натянутым на деревянную рамку, висела какая-то металлическая конструкция, назначение которой с трудом угадывалось из её очертаний. Впрочем, когда там открыли заслонку и разожгли огонь, стало понятно, что это нечто типа жаровни.

Рама горловины шара, пока ещё представлявшего собой тряпичную цветную «колбасу» на траве, была закреплена на толстых шестах, крепко вбитых в землю. Но вот два человека — один в цивильном, с галстуком католического патера, а второй в мундире поручика бомбардирской роты Преображенского полка — начали при помощи хитрой конструкции раздувать огонь в жаровне, горячий воздух стал постепенно наполнять оболочку.

К моменту, когда вельможи и зарубежные гости прибыли на торжество в Летний сад, здоровенный шёлково-бумажный шар уже колебался над горловиной, поднятый силой горячего воздуха. Ещё немного, и будут обрублены удерживающие его на жердях канаты. Гораздый на яркие рекламные акции Пётр Алексеевич велел выкрасить оболочку в цвета собственного штандарта, который не менялся со времён Полтавы — белая, синяя и красная полосы, на которых по текущей моде прорисовали жёлтым геральдических орлов и государевы вензеля.

— Занятное зрелище, — проговорил мистер Уитворт, не без интереса разглядывая эту конструкцию. — Теоретически он обязан взлететь, ибо дым, коим наполняют шар, всегда поднимается ввысь. Но что, если государя ожидает судьба Икара?

— Государь всё же не Икар, и изобретение своё устроил несколько иначе, нежели восковые крылья с перьями ощипанных птиц, — не без иронии возразил ему датский посланник Юль. — Насколько мне известно, он несколько лет потратил на тщательные расчёты, а весной сего года где-то под Новгородом производились испытания. Я получил совершенно достоверные сведения, что полноразмерная модель без людей в корзине пролетела по ветру около мили и благополучно спустилась наземь.

— Что ж, в таком случае есть основания полагать, что люди также смогут благополучно спуститься на землю, — задумчиво произнёс прусский посол Густав фон Мардефельд^[156].

— Я слышал, государь планирует пересечь реку, пролететь над крепостью и совершить посадку за городом. Ветер благоприятствует сему плану, — сказал шевалье де Сен-Жермен. — Но обратно придётся возвращаться верхами. Увы, люди хоть и дерзают подниматься в небо, но всё ещё в воле ветра.

— Воля Аллаха суть основа мироздания, — философски заметил Юсуф-паша, оставшийся в Петербурге в качестве посла Османской империи. Говорил он, как и все дипломаты, присутствовавшие на торжественной церемонии, по-французски. — Всевышний воздал человека, чтобы тот ходил по земле. Но… если не мечтать о небе, то каков тогда смысл жизни? Я старик, однако скажу честно — хотел бы сейчас оказаться в той корзине.

— А вот и государь, — англичанин кивнул в сторону аллеи, ведущей к Летнему дворцу. — Со свитой, конечно же. И её состав меня нисколько не удивляет.

На соседней лужайке парка с самого утра была разбита нарядная белая палатка. Пока она пустовала, охраняемая караулом семёновцев, но сейчас часть государевой свиты направилась прямо к ней. Посланники сразу отметили, что эта часть почти поголовно состояла из дам и детей. А сам Пётр Алексеевич, сопровождаемый лишь десятком человек, направился прямо к шару.

— Наследник, князь Меншиков, канцлер, полковник Меркулов, трое офицеров, коих я знаю плохо, ея величество… и, конечно же, её сестрица, — едко заметил де Сен-Жермен. — Эта дама не могла не сунуть свой нос.

— На её месте вы поступали бы так же, шевалье, — возразил Юст Юль.

— Слава Богу, я не на её месте, и…

— Всем известно о вашем с нею личном конфликте, но не могли бы вы немного помолчать, шевалье? — речь француза была прервана в самом начале послом Священной Римской империи германской нации — молодым графом Стефаном Кински. — Начинается самое интересное.

И посланники, дружно раскланявшись перед приближавшимся государем, принялись внимательнейшим образом наблюдать за происходящим.

 3

— Алёшка, — Пётр Алексеевич привлёк сына к себе и негромко заговорил ему на ухо. — Ежели со мною что случится, всё на тебе. Всё тебе доверяю.

— Не подведу, батюшка.

Алексей Петрович хоть и возмужал за минувшие годы, но в его глазах всё ещё то и дело угадывалась тень опаски. Детство, прошедшее в животном страхе перед отцом, сказывалось до сих пор. Но «терапия», которую применила к приёмному сыну Дарья, подействовала. По крайней мере, Алёшка научился если не принимать собственные решения, то хотя бы правильно выбирать советников.

С женой, правда, не свезло, но по нынешним временам это норма. Они с Ульрикой-Элеонорой кое-как родили одну-единственную дочь и благополучно разбежались по разным углам, редко пересекаясь на официальных церемониях. Государь поначалу злился, требовал, чтобы молодые не дурили, но вскоре поостыл. У него в запасе ещё три сына и долгожданная доченька, притом мальчишки весьма перспективные. Пусть Алёшка со своей шведкой не мирится, всё равно будет кому дело продолжить.

— А ты, сестрица, если вдруг что, за всеми гляди, — так же негромко сказал Пётр Алексеевич, когда подошёл к Кате. — Ты у нас теперь из юбки не вылезаешь, да боятся тебя, словно ты всё ещё солдат.

— А я теперь всегда солдат, братец, — ответила ему свояченица. — Хочу я того или нет.

— Потому и говорю — гляди за всеми. Особливо за Алёшкой моим, не то дров наломает. С Алексашкой сложнее будет, да я ему ничего, кроме армии, и не доверю.

— С Богом, брат. За это не переживай. Мы не для того десять лет у тебя на службе, чтобы всё слить…

Дарья показалась из палатки, уже переодевшись в свою старую «цифру». Годы и рождение четверых детей не слишком фатально сказались на её фигуре: девичьей стройности, понятно, уже нет, но по крайней мере она не превратилась в кадушку с салом, как подавляющее большинство местных дам. Прежний мундирчик без знаков различия налез на неё без особенных проблем. В руках матушка-государыня Дарья Васильевна несла пару тёплых плащей, две мужские шляпы и свою старую курточку защитной расцветки.

— Не передумала? — спросил государь.

— Нет, — Дарья отрицательно покачала головой. — Куда ты, туда и я.

— Ты же высоты боишься, на лестнице и то голова кружится.

— Боюсь, — она хитро и весело улыбнулась, и подала португальцу тёплые вещи. — Вот, держите. На высоте холодно даже летом. Кто в горах бывал, тот подтвердит.

— Выдержит ли шар четверых? — забеспокоился поручик Корчмин.

— Может и не выдержать, — уверенно сказал Пётр Алексеевич. — Посему ты с нами не летишь.

— Но как же, твоё величество?..

— У меня наследники есть. А Корчмин у Отечества один, — заявил государь, и добавил уже тише: — Довольно, что я не запретил тогда Орешкину в бой идти, а стоило бы.

— Твоя правда, государь, — Васька с неудовольствием, но всё же полез из корзины. — И то сказать, сегодня ровно пять лет со дня Полтавской баталии. Лучшего способу почтить память того, кто идею сего дымного шара нам подал, и не придумать.

Хитрые петли, удерживавшие шар на жердях, были одновременно сброшены, и шар, под горлышком которого всё сильнее разгоралась жаровня с металлической вертикальной трубой, начал подниматься ввысь. Сперва медленно, затем всё быстрее и быстрее.

Во время старта к самому ограждению шара допустили немногих, и среди оных были не только наследник и его младшие братья, но и супруги Меркуловы. Радостно было смотреть на них, с трогательной нежностью относившихся друг к другу. И к своему маленькому Васе, которого отец семейства держал сейчас на руках — чтобы любопытный малец мог получше разглядеть происходящее. Разинув рот от изумления и восторга, смотрел ввысь чернокожий денщик государев — Абрамка Петров^[157]. На лице бывшего денщика, а ныне светлейшего князя Меншикова, напротив, читалась тревога: мол, опять ты, мин херц, затеял опасное дело. А Василий Корчмин смотрел вслед поднимающемуся шару с восхищением и сожалением, что не случилось быть в той корзине…

 4

— Как символично, — не без иронии произнёс Юст Юль, провожая взглядом трёхцветный «дымный» шар и стараясь не показать, как ему страшно. — Мы с вами, господа, стоим на твёрдой земле, что, несомненно, делает нам честь, а Россия поднимается в небо.

— Опасная затея — эти полёты, — с сомнением проговорил мистер Уитворт. — Мало ли, какие препятствия могут встретиться на пути тех, кто дерзает летать в небесах, вопреки замыслу Всевышнего. И нет ли здесь богохульства? Ведь возноситься в небо ранее люди могли лишь волей Божией и лишь по достижении святости.

— Если бы в той корзине сидел англичанин, вы бы сказали совсем иное, — насмешливо заметил поверенный в делах Франции. — Давайте смотреть правде в глаза, господа: Россия встала на путь развития науки и техники, и отменить сие никто не в силах, кроме Господа Бога.

— Но если этот шар сейчас упадёт и разобьётся…

— Ничего не изменится, почтенные, — снова подал голос Юсуф-паша. — Аллаху было угодно сделать людей смертными, но дела могут быть бессмертны, если есть кому их продолжить.

Когда днище корзины уже было почти вровень с макушками деревьев, нарочно насаженных по краям парка, все услышали звонкий мальчишеский голос:

— А ежели винтовальную машину под днищем приспособить, да провести передачу в корзину, чтоб те винты крутить и саму её поворачивать так и эдак, и противу ветра идти получится.

Ну, конечно, это Петруша. Кто ещё в свои девять лет хвостом бегал за папенькой, интересуясь всем, что почтенный родитель затевал, рассчитывал и строил. Услышав реплику ребёнка, господа послы переглянулись.

— Думается, слово «если» в вашей речи было излишним, Юсуф-эфенди, — без особого удовольствия сказал Чарльз Уитворт.

— Подобный шар возможно прострелить в нескольких местах, чтобы дым вышел, и он перестал подниматься, — задумчиво произнёс шевалье де Сен-Жермен, начиная задумываться о военном потенциале нового изобретения.

— Вы лучше представьте, что случится, ежели люди, садясь в ту корзину, не забудут прихватить с собой несколько сумок, в которые положат гранаты с длинными фитилями, — осадил его англичанин. — В этом случае останется лишь помолиться за души их противников.

Господа посланники призадумались: похоже, в Европе восемнадцатое столетие от Рождества Христова рисковало стать крайне непростым.

Интермедия.

…Пламя слегка пригасили, так что адовой смеси углеводородов лёгкой фракции, которую добыли из нефти, сотню бочек которой доставляли в Петербург ежемесячно, должно было хватить на весь полёт и даже на плавный спуск. Гудение в трубе стало тише.

Пассажиры, они же воздухоплаватели, давно оторвались от созерцания провожающих. Шар ещё над Адмиралтейской стороной был подхвачен лёгким ветром зюйд-ост-зюйд, редким в этих краях. Вначале под корзиной, постепенно уменьшаясь, проплыла Петропавловская крепость и шпиль деревянной церкви. Затем аэростат поднялся ещё выше, а ветер сделался просто ледяным. Тут-то и пригодились тёплые вещи, припасённые хозяйственной женщиной — супругой государя.

— Идём по ветру, держимся курса, — сообщил тот, сверившись с картой, которую порывы то и дело пытались выхватить из его рук. — Как пересечём город, огня не прибавляй. Слышь меня, Варфоломей Францевич?

— Станем спускаться за городом, ваше величество, — кивнул португалец, говоривший по-русски с очень сильным акцентом. — Но поглядите, как прекрасен Божий мир!

Отсюда, с высоты не менее полутора вёрст, окоём сделался непривычно огромен. Горизонт удалился на чудовищное расстояние — не менее восьми десятков морских миль. Они видели даже Выборг, до которого сто двадцать вёрст по прямой, что уж там говорить о куда более близкой Ладоге. И вообще под шаром словно расстелили гигантскую карту. А море в этот ясный день представляло собой зеленовато-голубое, покрытое рябью мелкой волны, зеркало, отражавшее солнце в виде сверкающей дорожки.

— Ну, что, Дарьюшка, не страшно тебе? — Пётр Алексеич не удержался от подковырки, пусть и беззлобной.

— А вот и не страшно, — со смехом ответила ему супруга. — Совсем не страшно — потому что я с тобой.

Эмоции переполняли всех троих. И если португалец истово молился, глядя на мир под воздушным шаром сквозь слёзы восторга, то эта парочка стояла, крепко обнявшись.

— Мы ведь первые в небе! Первые! — закричал Пётр Алексеевич, сорвав шляпу с головы. — Вот вам! И к звёздам тоже первыми полетим, попомните мои слова!.. Сам сие не увижу, так правнукам достанется!

…Посланные за город драгунские команды зорко следили за полётом государева шара. Солдаты наблюдали, как он начал постепенно спускаться, и поехали в ту сторону. Они и увидели, как люди в корзине ради неспешного спуска то и дело поддували огонь в нарочитой подвесной жаровне. Наконец корзина заскребла днищем по траве, а двое мужчин разом погасили пламя в той жаровне и начали дёргать за какие-то верёвки. Наверху шара открылись клапаны, быстро выпустившие горячий воздух, и трёхцветная оболочка, сдувшись, опала на лугу ярким цветным пятном.

Пока драгуны приблизились, из корзины, которая чудом не опрокинулась набок, выбрались три человека. Первые воздухоплаватели поздравляли друг друга с удачным спуском и с облегчением наблюдали за приближением драгун.

Скоро они будут дома.

Донской — Тула — Москва, июль-август 2023 года

Эдуард Катлас Экзо

Если мы преуспеем (и если мы выживем), то вы можете удостоиться бесконечных вопросов от надоедливых праправнуков: "На что это было похоже, когда ты был ребёнком, тогда, перед Прорывом?" или "На что это похоже — становиться старым?" или "Что ты думал, когда ты услышал, что Прорыв приближается?", а также "И что ты потом сделал?" Своими ответами вы перескажете ещё раз сказку о том, как было выиграно будущее.

Эрик Дрекслер. Машины Создания

Свет дрожал. Мальчик дрожал. Дребезжало стекло.

Это дребезжание было одним из двух звуков, существовавших в мироздании. Дрожь стекла, и шум моросящего дождя — больше ничего. Остальная вселенная была отделена звуковой завесой падающих капель.

Мальчик все еще дрожал от холода, хотя сидел в доме уже с полчаса. Он продрог, вымок, явно недоедал последние дни. Скорее всего, у него было воспаление легких, или, по крайней мере, ангина.

Когда он стучался в ворота поселка, то был почти в бреду. Сейчас он не помнил, ни как добрел до этого поселения, ни как оказался в этой избе, ни кто этот сидящий за столом старик.

Простуда, голод, сырость. Нестрашно для быстро адаптирующего организма экзо. Но он был еще маленьким. Он был слабым. Он шел дни и ночи напролет, шел прочь от смерти, от прошлого, от того, чего не хотел помнить. Когда-нибудь, если у него будет шанс, он станет взрослым, здоровым и сильным. Станет похожим на тех, кто не боится дождя и холода. Не боится путешествовать в одиночку по лесам между поселками. А сейчас он был всего лишь мальчиком. Маленьким живым комочком, пытающимся удержать тепло тела.

Вот так и получалось, что его жизнь, в какой-то степени, начиналась прямо сейчас. Он не хотел помнить прошлого, он не мог вспомнить событий последних дней.

Настоящее тоже не радовало. Мальчику было холодно. Как только они зашли, старик бросил ему плед из не поддающейся опознанию материи, весь рваный, впитавший в себя запахи этого дома. Но, даже закутавшись в него, мальчик не мог согреться.

Ему просто нужно было время, чтобы отдохнуть и дать возможность организму восстановиться. Одна ночь в тепле — и простуда пройдет. Этот седой старик был добр. Большинство других просто не пустили бы его на порог. Старик дал ему плед. Позволил погреться. Надо было что-то сделать, что-то сказать старику за его добро, но мальчик не мог вспомнить, что.

— Благодарю вас, уважаемый господин, — наконец сумел выговорить он. Надо было поблагодарить, он вспомнил. Всегда надо благодарить тех, кто делает тебе добро, теперь он вспомнил. А тех, кто делает зло… Нет, этого он вспомнить пока не мог.

Старик улыбнулся. Улыбнулся легко, так, как будто любил улыбаться и делал это часто. Это поразило мальчика. Он не знал почему, но поразило. Где-то в глубинахего сознания таилась память о том, что люди не улыбаются. А если улыбаются, то очень и очень редко. По очень, очень большим поводам. Можно улыбнуться, если деревня построила новый дом, например. Или если напали нано-бандиты, но поселение отбилось и никто не пострадал. Или, если эпидемия прошла стороной… Эпидемия… Нет, эпидемии были из той области памяти, в которую заходить было нельзя.

Старик улыбнулся, но при этом не пошевелился. Совсем. Не поднял руку, не повернул голову. В неровном дрожащем свете от лампы, которая еще раскачивалась под низким потолком, мальчик увидел только как поднялись уголки губ, обнажая ряд идеально белых зубов, и больше ничего.

— Не за что. Тебе просто повезло, что я был на вахте. Я уже достаточно стар, чтобы не бояться подпускать к себе чужаков. Да и эпидемий в нашем районе давно уже не было.

Эпидемий не было давно. Мальчик подумал и решил, что, наверное, он прошел очень много от того места… от поселка, где… оттуда, где он был раньше. Потому что там эпидемии были.

— Я не заразный, — поспешил сообщить мальчик. — Я давно один иду. Поэтому не могу быть заразным.

— Как будто карантин сейчас помогает, — старик снова улыбнулся, только на этот раз его улыбка была какой-то кисловатой. — Ты слово «латентный» не слышал? Латентный носитель вируса, например?

— Я не заразный, — упрямо повторил мальчик. Но, так как он опасался, что его упрямство может рассердить старика, то он сказал это очень-очень тихо. Упрямо, но очень тихо.

Старик улыбнулся в третий раз.

— Да мне все равно, я же сказал. Сядь за стол и поешь. Горячая еда тебе поможет. К утру будешь как огурчик. У тебя «панацея» есть? Какой уровень? Или ты не знаешь?

Вопросов было много, и мальчик не очень понимал, как на них отвечать. Он встал, поглубже запахнулся в плед и подошел к столу. Похлебка была действительно горячей, от нее прямо подымался пар. Как будто дымок от огня. Огонь. Пожар. Не вспоминать.

Мальчик встряхнулся, сел за стол, взял в руки ложку и попробовал съесть маленькую порцию. Это была его первая еда за несколько дней, поэтому желудок урчал так громко, что старик улыбнулся вновь, но на этот раз без комментариев.

— У меня «панацея» восьмого уровня. И "неприкасаемый". — Мальчик подумал, что такой ответ заставит старика перестать над ним смеяться. Он легко мог стерпеть насмешки, но предпочел бы, чтобы их не было.

— Я выздоровею завтра к утру, — надо послушно повторять слова взрослых, они это любят. — И я не заразный, совсем.

Надо повторять чужие слова и потом добавлять свои. Тогда люди верят твоим словам, как будто они сами их придумали.

Мальчику надо было выжить. И перестать дрожать. Он даже почти не почувствовал стыда за то, что пытается чуть-чуть обмануть взрослого. Да и потом, он ведь действительно не заразный, нет ведь никаких признаков?

— "Неприкасаемый" — это сильно, — подтвердил старик. — Редкая штука, и полезная. Твои родители оставили тебе хорошее наследство.

Мальчик вздрогнул. Но старик этого не заметил и продолжил:

— Только ты не говори никому о подобной мутации. Тем более, закрепленной во втором поколении. Вытяжку, знаешь, кустари любят из трупов делать. А получить модулятор «неприкасаемого», пусть и временный, многие мечтают. Кустари — это гады. Немногим лучше нано, хоть и свои. А может, даже хуже…

Старик покивал своим мыслям. Взял со стола бутылочку "под сталь", налил в нее воды из железного чайника, стоявшего по соседству. Отпил. Слегка поморщился. Чуть-чуть подкрутил регулятор на горлышке и отпил снова. На этот раз удовлетворенно кивнул.

— Будешь? — протянул он бутылочку, — моя новая комбинация. Вкус почти как у вишневого сока.

Мальчик отрицательно замотал головой. Старик не настаивал.

— Дожили, дети уже боятся подбором вкуса пользоваться. Довели нас эти выродки… Нет, все-таки нано — не лучше кустарей.

Старик задумался о чем-то своем, и, пользуясь этим, мальчик начал торопливо хлебать из тарелки.

Дрожь постепенно проходила. Горячий суп существенно этому способствовал. Все еще укутанный в плед, мальчик посмотрел на лампу. Огонек продолжал дрожать, хотя сквозняка, вроде бы, не было.

"Скорее всего, керосин поганый", — сонно подумал он.

Монотонный шелест дождя, тихонько дребезжащее стекло, — эти звуки постепенно превращались из чего-то плохого, того, что приносит беду, в уютную колыбельную, поющую о отдыхе и покое.

Дрожащая лампа оставляла много места для теней и полутьмы, — но и они уже не казались приютом ночных кошмаров.

Мальчик сонно сморгнул. Шелест дождя. Уютный полумрак, плед, согревший его простывшее тело.

Но, наверное, засыпать прямо за столом было невежливо, и сирота попытался поднять голову и сесть прямо.

— Спи, малыш, спи, — услышал он ласковый голос, показавшийся ему знакомым. Вернее, голос то был старика, но в нем прозвучали какие-то интонации из прошлого мальчика. — Завтра проснешься здоровым, тогда и поговорим. Спи сейчас.

Видимо, старик перенес его. Потому что проснулся он на диване, укрытый все тем же пледом и кучей каких-то старых вещей, из-под которых едва выбрался.

Дождь продолжал моросить, поэтому невозможно было понять, что сейчас — утро, день или вечер. В избе было темно и тихо.

Но что-то его разбудило, какой-то звук или движение. Привкус какого-то события сопровождал его пробуждение. Поев и отоспавшись, он стал чуть лучше соображать. И вслушиваясь в свой организм, понимал, что ему стоило бы поспать еще несколько часов, чтобы дать возможность лимфоцитам, модифицированным по варианту «Неприкасаемый» перейти в контрнаступление и окончательно справиться с болезнью.

Звук повторился.

Это был крик. Крик откуда-то с улицы. Не зов, не ленивый окрик соседа, это был крик, который мальчик предпочел бы не слышать. Крик бойца.

Он вскочил. Огляделся. Кухонный нож оказался единственным подобием оружия, находившимся на виду.

На улицу выскочил не он один. Выскакивали из соседних изб, кто-то одевался на ходу, кто-то озирался, еще не разобравшись, в какую сторону следует бежать.

Приземистый мужичок, выбежавший из соседнего дома, тащил на плече увесистый ручной пулемет. Непонятно, зачем он держал его в доме, но сейчас мужичок выглядел весьма устрашающе.

Увидев мальчика, он махнул рукой и крикнул:

— Беги с моими детьми. Спрячетесь. А мы сейчас… — С этими словами он деловито засеменил в сторону ворот, на ходу беря оружие наизготовку.

Мальчик посмотрел, куда показал ему сосед, и увидел несколько лиц, выглядывающих из окна избы. Идти с ними он не собирался, но его порадовало, что в деревне хоть кто-то нормально воспринимает нового человека. Пусть он был еще и молод, но повидал поселений, где в незнакомца сначала бы стрельнули, а потом бы начали разбираться. И возраст в таких случаях абсолютно не брался в расчет.

Он двинулся вслед за крепышом.

У ворот ругались. Переговоры шли с кем-то за пределами видимости мальчика, с кем-то с той стороны ворот.

Сначала он испугался, что пришли Изоляторы. Как-то встали на его след, и нашли его даже здесь. Но он же не заразный! Хотя в страшных историях, которые темными вечерами рассказывают друг другу дети, говорится, что Изоляторы никогда не разбираются. Просто сжигают потенциального зараженного, любого кто входил с ним в контакт, кто входил в контакт с контактируемыми. По мнению мальчика, это было глупо. Он не мог объяснить почему, но каждый раз, когда слышал подобные истории, то ему казалось, что Изоляторы все делают неправильно. Что, впрочем, не мешало ему бояться этих историй вместе с остальными.

Это были, конечно, не Изоляторы. Изоляторы — вообще миф, повторил сам себе мальчик то, что так часто говорили ему взрослые. Да и не стали бы местные ругаться из-за чужака — вышвырнули бы его за ворота, и дело с концом.

Мальчик подобрался поближе.

Теперь можно было разобрать смысл выкрикиваемых слов:

— Выдайте нам того, кто нас траванул, мутировавшие ублюдки ослов, и все остальные останутся живы! Мы же вас всех здесь положим до того, как сдохнем, нам теперь терять нечего!

— Да иди ты, — отвечал ему кто-то с наблюдательной башни у ворот. Кто-то, чувствовавший себя в полной безопасности. — Ваши боты просто заржавели. Сыплются от старости, вот и все. Нано — это вымирающая раса. Посмотри на себя, и ты сам в этом убедишься.

— Заржавели у всех сразу? Сколько инцестов у тебя в роду, что ты стал таким имбецилом? Только кто-то из вас, уродов, мог подбросить нам заразу! Мы подыхаем один за другим! И собираемся забрать вас с собой! Побольше!

Кто-то за спиной у мальчика тихо произнес, видимо, обращаясь к соседу:

— Сколько раз говорил, что деревня нано всего в десяти километрах — это непорядок. Давно их надо было выдавить. Дожили, — приходят и угрожают нам в собственном поселке. Каких роботов они там себе навкалывали, чтобы так осмелеть?

Мальчик огляделся. Скорее всего, с этой стороны ворот собрались все, или почти все взрослые экзо. Около полусотни мужчин. Большой поселок по меркам мальчика, поэтому он удивился, как это железяки решились угрожать.

— Идите, вколите себе свежих ботов. Меньше пейте сырой воды, это плохо влияет на железо. И все у вас будет хорошо…

Голос на вышке потонул в звуке взрыва. Лупанули из гранатомета. От вышки разом не осталось ничего, кроме пары свай, на которых она поднималась над воротами. Сколько бы защитников не было наверху, — теперь в деревне ровно настолько стало меньше.

Мальчик отступил чуть назад, ожидая, что сейчас повторят выстрел по воротам и начнется штурм. Нано очень не любили экзо. Они заболели. Им нужны были виноватые в их беде. Ближайшая деревня мирных экзо — идеальный козел отпущения. Все было кристально ясно.

Так же как и то, что экзо сильнее. Экзо всегда сильнее, уж мальчик знал наверняка, потому что это ему говорили с самого рождения. Никакой нано, пусть у него даже вся кровь состоит только из ботов, пусть каждое мышечное волокно стимулируется металлическим паучком, — никакой из них не сравнится с экзо.

Ворота остались нетронутыми.

Зато несколько взрывов раздалось сзади, в глубине деревни.

— Это ловушка, — закричал кто-то в толпе. — Они нам зубы заговаривали, пока в деревню пробирались! Мочи долбанных дроидов!

И начался хаос. Никакой стройной обороны у ворот, никаких драк стенка на стенку.

Люди метались. Кто-то бежал вглубь деревни, кто-то, наоборот, — к воротам. В паре мест загорелись избы. Выстрелы слышались, казалось, отовсюду. Экзо не так просто убить. Простой пулей, не попавшей в жизненно важные органы, экзо даже не остановить.

Но нано — тоже.

Мальчик отступал назад, вглубь деревни. Хотя и безопасности в центре больше не было, но ему было как-то проще думать, что вокруг дома, а не только хлипкие, как теперь стало понятно, стены поселка.

Ворота слетели с петель как раз тогда, когда он сворачивал за угол, чтобы окончательно потерять их из виду. Там были еще нано, и теперь перестрелка разгорелась и у ворот, где почти не оставалось защитников.

Экзо защищали свой дом. Они были готовы драться до последней капли крови, чтобы уберечь свои семьи. Как только началась стрельба, надпочечники вбросили в кровь каждого взрослого мужчины столько кортизола, что страх стал для них мнимой величиной. Боевой коктейль был у каждого экзо.

Но боты в крови нано сработали аналогично.

Мальчик остановился, — бой развернулся прямо перед ним. Впереди тот самый крепыш с пулеметом столкнулся с выскочившими из-за угла тремя нано. Длинная очередь, сотворившая чуть ли не ветер из пуль, выкосила всех троих. Количество дырок, появившееся в телах нападавших, было не залатать даже самым шустрым ботам.

Бицепсы крепыша взбугрились, но он удержал оружие. Ствол не увело в сторону, каждая из пуль оказалась в телах врагов. Но теперь удлиненный рожок был пуст, а пулеметчик, когда выскакивал из дома, совсем не позаботился о боезапасе.

Он отбросил бесполезное теперь железо в сторону, как раз в тот момент, когда на него прыгнули сверху. Еще один нано, притаившийся на крыше. Прыгун начал стрелять еще в воздухе. Мальчик отчетливо увидел, как две пули пробили тело крепыша навылет. Но тот даже не пошевелился. Поднял руки, встретил падающего на него нано и, резко уйдя в сторону, добавив к скорости падения прыгуна еще немного, ударил его оземь.

Что-то странное происходило с крепышом. Мышцы его бугрились, мальчику казалось, что волосы экзо начали расти, расти быстро.

Пробегающий рядом местный как будто споткнулся:

— Рихтер — оборотень? Кто ж его в деревню то пустил, проверяли же? Твою м…

Экзо не договорил. Его расстреляли сзади. Еще один нано, свалившийся с крыши, расстрелял его со спины, тоже начав палить прямо в прыжке. Только этот находился значительно ближе и целился точнее. Крови почти не было, несколько пуль сразу разорвали сердце, и больше нечему было гнать кровь в артерии.

Нано развернулся и посмотрел на мальчика. Сирота сжался, присел на своих еще не окрепших ногах.

— Выкорчуем этих мутантов с корнем. Никого не останется. Только чистая раса, — пробормотал нано. Будто оправдывался перед самим собой.

Затем он взглянул на свое оружие, но покачал головой. Решил, что жаль тратить патроны на маленького задохлика экзо. Шагнул вперед, вытаскивая нож.

Мальчик нащупал свой кухонный трофей, который по сравнению с боевым кинжалом наступающего выглядел просто по-идиотски. Нано сделал еще один шаг. Мальчик упал вперед, на колени, затем завалился набок. Пока нано пытался разобраться, что делать с валяющимся на земле зверьком, мальчик успел полоснуть ножом по сухожилиям левой ноги врага.

Порез был настолько неожиданным и болезненным, что нога нано подкосилась, он пошатнулся и чуть не упал. Мальчик не ждал. Он вогнал нож в пах нападающего снизу и попытался провернуть, но тонкое лезвие сломалось.

Мальчик отскочил. Нано завизжал от боли. Убийца и его жертва так неожиданно поменялись местами, что ужас положения еще даже не вполне дошел до нано.

Мальчик сделал два быстрых шага, как будто пытаясь помочь раненому, но вместо этого неожиданно ударил руке, держащей кинжал. Оружие могло ему понадобиться.

Он позволил себе посмотреть на продолжение боя только тогда, когда вооружился ножом и автоматом, в рожке которого еще было несколько патронов. Запасных он не нашел.

Крепыш полностью трансформировался.

Мальчику тоже было любопытно, каким образом экзо-оборотень сумел пройти проверки и освоиться с оседлой жизнью среди других людей, но это было сейчас неважно. «Нормальные» экзо не то чтобы боялись оборотней, просто периодические всплески буйной и неконтролируемой ярости, которые бывали у перевертышей, усиленные их мутационными возможностями, делали их … крайне неприятными соседями.

Если оборотень и любил жить с сородичами-экзо, то обычно селился отшельником, на отшибе. А здесь — порядочный житель, семья, дети, дом почти в центре поселка…

Это был монстр, более всего напоминающий здоровую обезьяну. Не приглядываясь, можно было определить увеличение мышечной массы чуть ли не вдвое. Отовсюду из-под одежды (там, где она еще держалась) лезли волосы. У крепыша даже повадки стали обезьяньими — он сгорбился, руки его шатало из стороны в сторону, когда он двигался вперед.

И эта обезьяна просто разорвала того нано, с которым вступила в схватку. Просто оторвала одну руку, потом ногу, потом переломила хребет и бросила тело тряпичной куклой на землю.

Еще трое нано вынырнули из-за поворота неподалеку от мальчика, но его даже не заметили. Все их взоры были прикованы к оборотню.

— Ни хрена себе деревенька, — бормотнул один.

Крепыш почувствовал новых врагов. Говорят, что у многих оборотней обоняние становится таким же, как и у животных. Он обернулся и взревел.

Нано начали стрелять, когда этот рев еще не закончился. Мальчик заплакал. Оборотню было больно, мальчик это чувствовал. Еще несколько дырок прибавилось к тем, что уже были в его шкуре.

Но реакция оборотня была не хуже, чем у нано. Секунда, и обезьяна уже спряталась за углом ближайшего дома, лишь взрыкивая оттуда, то ли от боли, то ли от ярости.

Нано двинулись вперед, рассчитывая довершить начатое. Они были в десятке шагов, когда обезьяна напала. Тело оборотня взметнулось в воздух, поднятое одним мощным толчком сразу четырех лап. По дуге, которую даже готовые к стрельбе нано не успели проследить, обезьяна влетела прямо в троицу. Мощный удар лапы, к которому добавилась инерция прыжка, просто снес голову первого.

Мальчик отвлекся, заметив на крыше еще одного нано. Этот был осторожен, и не планировал вступать в рукопашную. Он целился, выжидая, когда можно будет накрыть перевертыша, не задев своих. Тяжелый ручной пулемет у него в руках был похож на тот, который еще недавно выбросил крепыш. Это не давало оборотню никаких шансов, — такая штука сделает отбивную даже из трансформировавшегося.

Мальчик вскинул автомат. Четыре патрона. Переведя предохранитель на стрельбу одиночными, он прицелился.

Четыре патрона. Четыре точных выстрела. Четыре пули в полете. Первая пробила череп нано и осталась внутри. Вторая и третья прошили грудь, как надеялся мальчик, где-то в районе сердца. Четвертая разорвала шею, на этот раз пройдя навылет. Стрелок начал падать в тот же момент, когда с лязгом, одна на другую, четыре гильзы упали на землю.

Взгляд мальчика вернулся к рукопашной. От трех нано остались одни ошметки, но оборотень умирал тоже. Слишком много ран, слишком много крови. Даже модифицированная кровь не успевала сворачиваться во всех дырах на его шкуре.

А вдали появилась целая группа нападающих, бряцающих оружием, орущих, стреляющих. Они бежали в сторону оборотня и поливали его свинцом.

Обезьяна даже не металась, лишь покачивалась на месте, как будто в растерянности, и получала пулю за пулей. Выпустив из рук бесполезный автомат, мальчик побежал.

Он знал единственное место, где мог спрятаться. Дом старика. Поэтому он бежал к нему, даже понимая, что безопасных мест в поселке сейчас не найти. Но он был еще слишком маленький, чтобы принимать какие-то более сложные решения. Ему нужно было хоть чуточку времени, чтобы прийти в себя, подумать, что делать дальше.

Он видел, как два человека, один нано и один экзо, расстреляв все свои боезапасы, рвали друг друга голыми руками. Оба уже были при смерти, но ни один не останавливался.

Он видел, как экзо, стоящий у двери своего дома, внутри которого пряталась его семья, выдернул чеку из гранаты. Взрыв прямо в вытянутой руке отшвырнул назад четверых нано, пытающихся до него добраться.

Это не помогло, — вскоре в дом заскочили еще несколько. Мальчик не смотрел.

Он видел, как нано, расстрелявший в упор наступающего экзо, закружился на месте, выронив оружие. Несмотря на то, что никаких видимых ран не было, он упал, и его тело начали сотрясать судороги. Которые не заканчивались и не заканчивались, но мальчик уже бежал дальше.

Старик был в доме. Умирал.

Одна пуля застряла в его голове. Несколько застряло в теле. Видимо, колену досталась разрывная, потому что нижней части ноги у старика не осталось. Он ее с собой не взял. Но сумел наложить жгут выше, и на время кровь унялась.

— Мне неизвестен больше никто вокруг меня, кто стареет, ты знаешь? — хрипло спросил старик, как только мальчик зашел. Как будто только и ждал кого-нибудь, чтобы заговорить, скорее всего, в последний раз.

— Никто вокруг не стареет. Ни экзо, ни нано. Все умирают молодыми. А я живу и старею, странно, да? У них есть возможность прожить вечность, а они дохнут от болезней, пуль, зверья и радиации. Все, кого я знал моего возраста — уже мертвы. Так и умерли молодыми и здоровыми. Молодыми до самой смерти.

А еще эти нано. Нельзя им было приходить в наши места. Это территория экзо, так должно быть всегда. Ты сам убедился, какие они коварные — только дай им осесть, и они постараются убить всех экзо, до которых у них дотянуться руки. Нельзя им верить, я всегда говорил.

— Их действительно отравили? — спросил мальчик, присев около старика и принявшись перетягивать жгут на его ноге. Не то, чтобы это могло спасти старика, но мальчику хотелось хоть чем-нибудь заняться, чтобы не думать.

— Какая разница? Их не отравили. В любом случае, виноват только я, а не вся деревня. Я подкинул им парализатор ботов, вот и все. Случайно нашел в заброшенной лаборатории, давно еще. Хранил, — так, на всякий случай. Вот и пригодилось.

Мощная штука, как ты видишь. Лаборатория была послезакатная, поэтому там все расшифровки были на бумаге. Я прочитал. Это боевые нано-боты, специальная колония против "кровяных пловцов". Превращает силу нано в их слабость. Парализует «пловцов», они постепенно закупоривают вены, потом и артерии. Чем сильнее нано накачан пловцами, тем быстрее «ломается». Только вот засекли они меня, видать. Жаль, что наш поселок так пострадал…

— Зачем?

— Что зачем? Зачем я подкинул им паразитов? Так я же сказал — это территория экзо. Есть правила, есть приличия. Я лично не хочу каждый день видеть этих киборгов рядом со своим домом. "Чистая раса" говорят они! Считают, что раз их гены не модифицированы, то им можно считать себя лучше нас! А сами накачались ботами по самые зенки, даже в сперме больше ботов, чем человеческих генов. И после этого долбанные железяки смеют задирать нос!

Старик захлебнулся кровью. Мальчик нашел какую-то тряпку, которую можно было счесть чистой, и вытер губы хозяина дома. Старик несколько раз выдохнул, как будто старался выдавить жидкость из легких. Но он еще не сдался. Продолжил:

— Теперь не позадирают! Жалко только, что паразиты живут не больше недели и не размножаются. Так что кто из них выживет, тот выживет.

— Из экзо в поселке не выживет никто, — тихо сказал мальчик. Настолько тихо, что старик его не услышал. Мальчик не хотел спорить с умирающим.

— Там, в столе. — Старик поднял ослабевшую руку и махнул в сторону кухни. — В столе контейнер. В нем еще пять пробирок. Таких же. Возьми. Воспользуйся. Добей этих и достань других. Земля — она для экзо. Мы наследники, не какие-то железки.

Мальчик поднял голову, чтобы посмотреть, куда показывал старик. Когда его взгляд вернулся назад, старик уже умер.

Дом загорелся. Мальчик подумал, что сейчас горит уже весь поселок. Нано или все погибли, или ушли. Экзо или все погибли, или спрятались. В любом случае, после последних событий, на самодельных картах исчезнет два поселка — станет меньше на один поселок нано и на один поселок экзо.

Несколько сотен человеческих душ ушли, к какой из рас они бы не относились.

Мальчик быстро собрал все полезное, что увидел. Скоро ему опять придется ночевать в лесу, где каждая лишняя крошка съестного могла пригодиться.

Ему было жаль старика, не имевшего ни родных, ни близких, — никого, кто мог бы его оплакать. Мальчик знал, что позже сделает это сам. Поплачет по старику. Тот был добр, и, возможно, спас его жизнь.

Мальчику действительно жалел о том, что этот одинокий экзо умер, и думал, что слезы придут без труда, как только он им позволит.

Но не сейчас. Сейчас надо было уходить, потому что пожар разгорался, а дождь давно уже закончился. Поселок скоро сгорит, унося с собой следы еще одной битвы между экзо и нано.

Мальчик выскочил за порог на несколько мгновений раньше, чем начали рушиться перекрытия. На стол, в котором хранился контейнер с пробирками нано-паразитов, он даже не взглянул.

Пусть ему было еще немного лет, но он знал. Знал, к чему приводит ненависть между расами. Не для него это было.

Пролог Асфальт

Шоссе прямой линией проходило с востока на запад. От горизонта до горизонта, никуда не сворачивая и не отклоняясь. Не позволяя препятствиям увести себя в сторону.

Этой дорогой десятки лет никто не пользовался. Никто не ремонтировал. Открытые полосы по сторонам от нее заросли кустарником и подлеском. Асфальт, весь в трещинах и выбоинах, с трудом сдерживал подступающую зелень.

Человек не шел по дороге — он шагал рядом с ней. Какой бы безлюдной ни казалась трасса, — безопасней было держаться под прикрытием деревьев. Такой способ передвижения не прибавлял скорости, но тут начинала действовать пословица — "на две минуты быстрее и на два метра глубже". Человек разумно считал, что кормить червей ему еще рановато.

Грязно-зеленые перекрашенные джинсы и того же цвета куртка делали его малозаметным на фоне окружающего леса. Чего, собственно, он и добивался, когда портил свою одежду, вываривая ее в немыслимые для джинсов тона.

Путник легко передвигался между деревьями, старательно обходя колючие кусты и внимательно следя за тем, куда сделать следующий шаг. Его осторожное перемещение по лесу было бесшумно, настолько, что даже птицы, поющие в листве, не прекращали свое занятие при его приближении.

Подобное путешествие явно не было для странника первым. Он шел осторожно, от дерева к дереву. Это была скорее привычка, чем необходимость. Но привычка из тех, что может спасти жизнь. Шансов на то, что где-то здесь, на заранее оборудованной позиции, засел снайпер, было ничтожно мало. Что делать снайперу в глухом лесу, кого поджидать? Рядом с дорогой, по которой за лето проходило несколько человек — не больше?

Но путник не думал об этом и не расслаблялся ни на секунду, продолжая двигаться так, чтобы между ним и возможным охотником в засаде всегда было побольше деревьев и кустарника.

Глава первая Проигранное будущее

Корни деревьев давно взломали старый асфальт. Эти дороги так и не успели сделать «умными», так что обычный асфальт не мог сопротивляться натиску времени и напору биомассы, неторопливо отвоевывавшей новые территории. Радиальное шоссе входило в город, скромно опускаясь под все еще целой эстакадой кольцевой автодороги и уходя вглубь каменных джунглей.

Дрей не торопился. Он уже больше часа сидел в укромном месте в тени и разглядывал пустые окна домов вдалеке, большинство из которых давно уже лишились стекол. Но сами дома еще стояли, и место, несмотря на завоевывавший новые территории лес, казалось ему слишком открытым, чтобы просто двинуться вперед.

Дрей ненавидел посещать пустые города, «мурашники», как их называли, чтобы не путать с обитаемыми городами людей. Теми поселками, где экзо редко, но иногда все же селились вместе, по несколько сотен человек. «Мурашник» — сокращенное от «муравейник», но имеющее уничижительный и достаточно злой оттенок слово, ясно давало понять отношение людей к этим местам.

Пустым местам. Местам, увидев которые, каждый волей-неволей вспоминал историю расы, которая сейчас ютилась в маленьких деревнях и поселениях. Местам, которые были приманкой для любого, желающего раздобыть что-нибудь интересное, всякие разные полезные штучки, пользующиеся бешеным спросом у скупщиков. Местам, которые одновременно являлись ловушкой для слишком жадных мышек.

Город только казался пустым. Дрей отлично знал, что из любой черной глазницы окна за дорогой сейчас могут наблюдать. И вряд ли через линзы бинокля — скорее через окуляр оптического прицела ОСВ-96.

Каждый мурашник жил своей жизнью. Поговаривали, что в бывшей столице ютились несколько тысяч мурашей, которые очень не любили чужаков на своей территории.

Чужаков не любил никто в этом мире, уж Дрей то это знал получше многих. Но если поселки обычно просто долго проверяли каждого заезжего, а в деревнях могли и пальнуть в твою сторону, чтобы отпугнуть, то мураши действовали жестче. Они тоже считали, что сидят на сокровищах, и совершенно не собирались подпускать к своему богатству кого-либо еще. И было неважно, кто зайдет на их территорию — экзо или нано, итог от этого не менялся. "Один выстрел — один труп" — этот девиз можно было повесить на въездах в любой мурашник. Подвесить, подсветить светом лампочек, чтобы он служил предупреждением любому желающему быстро заработать искателю приключений.

За прошедший час Дрей не увидел ничего интересного. Да и не особо на это рассчитывал. Скорее он свыкался с мыслью о том, что в город придется все же войти, причем сделать это надо было до заката, или откладывать начало своего путешествия на следующий день. Как ни опасался экзо снайперской пули, еще больше он ненавидел мысль о том, что ему придется входить в незнакомый мурашник в темноте.

Он уже решил для себя, что по дороге не пойдет — укрыться на ней было негде. Проберется тропинками под прикрытием полуобвалившихся низко-этажных строений ближе к подъему эстакады. Проскочит по ней короткий промежуток и тут же сойдет в сторону, туда, где вглубь города, параллельно шоссе, уходила разросшаяся полоса деревьев.

Деревья тоже были плохим укрытием, и если за входом в город следят — то его могут заметить. Но снайперу будет очень сложно сделать чистый выстрел — множество веток значительно снизят вероятность того, что пуля попадет в цель. Риск был, но за риск, как обычно, шла хорошая доплата.

Последние годы выполнение заказов за неплохое вознаграждение стало для Дрея основным занятием. Осесть на одном месте ему никак не удавалось, примыкать к бандам тоже не хотелось. Из немногих вариантов, которые оставались, Дрей постепенно выбрал тот, который нравился ему больше всего. Заказы были самые разные, и далеко не за все он брался.

Некоторые причисляли Дрея к «археологам», но он им давно уже не был. Если он шел за чем-то, то только по предварительному заказу, с описанием нужного предмета, с предоставленной картой местности, где этот предмет можно найти, и с заранее оговоренной ценой за доставку. Хаотичный поиск всевозможного барахла в надежде в дальнейшем сбыть его скупщикам его не интересовал. Таких, как он, чаще называли доставщиками. Хотя если бы его дело было связано только с доставкой, то оплата была бы намного скромнее.

Дрей аккуратно запаковал бинокль в лежащий рядом плоский, грязно-зеленого цвета рюкзак и лениво потянулся. Цвет одежды хорошо подходил для маскировки в лесу, но в мурашнике зеленое пятно будет виднее. Хотя и в городе тоже хватало деревьев, в этом он не сомневался. В любом случае, другой одежды у него не было.

Закинув рюкзак за спину и защелкнув дополнительные крепления на груди, Дрей осторожно двинулся вперед. Напоследок встряхнулся, чтобы убедиться, что ничего не бренчит и ничего не помешает ему бежать, если понадобится.

На определенной, достаточно большой, территории той местности, что некогда называлась средне-русской возвышенностью Дрей был известен. Известен узкому кругу заинтересованных в его услугах людей, но большего и не требовалось. Всевозможный расхожий товар можно было приобрести и без использования его талантов. А вот когда серьезному человеку были необходимы специальные вещи… Будь это маленькая колбочка с редким штаммом, контейнер с новой культурой нано-роботов или древний электронный прибор… Неважно. Штучный товар, штучная доставка, штучное исполнение. Специальные услуги, особая оплата. После всего этого можно поставить знак равно и написать имя Дрей. Доставщик. Экзо с навыками и генетикой бойца. Боец, желающий остаться одиночкой. Одиночка, предпочитающий псевдо-кочевой образ жизни.

Были и другие, но их было мало. Ни с одним доставщиком Дрей не встречался вживую. Только слухи, имена, самые известные доставки. Чаще всего подобными рассказами кормили его заказчики. Те из них, которые пользовались его услугами не раз.

Экзо брался за доставку только при условии полной информации о товаре. Где находится, как найти, с чем придется столкнуться. Что из себя представляет товар, содержимое, эффект, методы хранения и необходимые меры безопасности. Разные бывали товары.

Сейчас информация была более чем полная. Но вот товар был излишне необычным. Поначалу он вообще не хотел браться за эту доставку, но его убедили. Разные у торговцев были методы убеждения.

Присев за ржавым остовом машины, Дрей замер. Очередной перекресток, который ему нужно было пересечь, мало чем отличался от всех предыдущих. Но что-то доставщику не нравилось. Хотя в мурашнике вообще почти ничего не способствовало появлению положительных эмоций, это место не приглянулось ему особенно.

Интуиция интуицией, но, когда время позволяло, Дрей предпочитал переводить свои ощущения в стройные логические построения. Поэтому он неторопливо оглядывал перекресток, близлежащие участи дороги и проемы окон, которым давно было отказано в возможности гордиться наличием стекол.

Дорога, через которую он хотел перебраться, пустовала. Сначала Дрей заинтересовался окнами — наиболее удобным местом для слежения за любым, кто захочет перескочить через улицу. Но все было бездвижно — за долгое ожидание он так и не заметил ни малейшего признака движения в глубине домов.

— В окнах чисто, — пробормотал ловец про себя. — Впереди завал из трех машин, но непохоже, чтобы из них специально устраивали баррикаду. Тридцать метров до улицы, пересечь — еще метров двадцать, и до завала почти три десятка метров. За завалом чисто… вроде.

Дрей задумался. Пока он так и не понимал, что заставило его насторожиться. Потом продолжил перечисление:

— Двери всех ближайших подъездов закрыты, похоже заперты. Странно, но ничего слишком странного. Если что — быстро уйти с улицы не получится. Следов на асфальте нет, да и не разглядишь следы, пока не подойдешь поближе… Следы…

Взгляд Дрея остановился на щебенке, которой был засыпан центр перекрестка. Подобным мусором теперь были завалены все дороги, особенно в мурашниках. Куски цемента, выпавшие из разваливающихся зданий, огрызки вывернутого из дорожного покрытия асфальта, обрывки бумаги и сухие листья, принесенные ветром. Разбросанные поверх всего этого гильзы. Гильзы. Дрей присмотрелся повнимательнее к этим слегка потемневшим цилиндрам.

Кто-то стоял на этом перекрестке и лупил из автомата. Щедро удобряя мертвый асфальт еще более мертвым металлом. И в том, что здесь, на перекрестке, валялись гильзы, тоже не было ничего необычного. Гильзы нынче можно было найти везде. Только не везде они лежали поверх всего остального мусора, лишь совсем немного тронутые временем. Перестрелка была здесь совсем недавно. Судя по количеству гильз и характеру их рассеивания, стреляло несколько человек. Стреляли в разные стороны, оборонялись. Оборонялись — как обороняются люди, неожиданно попавшие в засаду.

Судя по отсутствию трупов на этом месте, либо этим людям необычайно повезло и им удалось уйти с него живыми, либо их тела оттащили, чтобы… чтобы не демаскировать ловушку. А значит, что засада может быть и сейчас.

Дрей еще раз внимательно осмотрел все окна домов и по-прежнему ничего не увидел. Но идти вперед ему резко расхотелось. Был хороший шанс, что его накроют сразу, как только он появится на перекрестке, из тех окон, которые не видны отсюда, из глубины улицы.

Приподнявшись из-за разваленной машины, он начал медленно пробираться в обратную сторону. Бессмысленно рисковать не хотелось, и доставщик предпочел потратить лишнее время на обход опасного места.

Только сделав несколько десятков шагов прочь от перекрестка, он понял, что ловушка захлопнулась уже давно. В одном из окон дома почти за квартал до злополучного места шевелилось дуло винтовки, медленно перемещаясь вместе с движением Дрея. Его неизвестные противники оказались очень терпеливыми. Все, чего они ждали — это чтобы пробирающийся по мурашнику путник глубже влез в приготовленную засаду. Но когда план не сработал, они начали действовать.

Дрей быстро, на ходу, огляделся. Расстояние до предыдущего перекрестка было невелико, но этот квартал оказался абсолютно глухим. Никакой возможности заскочить во дворы, двери всех подъездов либо заколочены, либо заперты. По крайней мере, он не мог рисковать и долбиться в двери, которые могли оказаться закрытыми.

Окна первых этажей находились высоко. Можно было попробовать запрыгнуть, но почти на всех окнах еще сохранились решетки, делающие акробатические кульбиты невозможными.

Вдалеке, в паре кварталах от злополучного «горлышка» ловушки, в которую он попал, на том месте, которое он прошел совсем недавно, появились силуэты двух вооруженных мурашей. Они не торопились. Наоборот, лишь на мгновения появившись в поле зрения, силуэты тут же исчезли за укрытиями. Мышка уже попала в мышеловку, и никто из ловцов не собирался подставляться под ее укусы.

Дрей наконец нашел то, что судорожно искал глазами во время бега. Одна из решеток на окне, внешне выглядевшая так же, как и остальные, на самом деле едва держалась. Железные прутья, когда-то покрашенные в белый цвет и замурованные в стену, теперь практически не держали тяжелый остов. Кирпичи раскрошились, прутья выступали наружу, и достаточно было одного сильного удара, чтобы выбить решетку из оконного проема. Ну, а о краске и говорить не стоило.

Сначала кислотные дожди разъели именно краску. Затем, железо прутьев постепенно сдавалось въедающейся ржавчине. Медленно, очень медленно, но за полсотни лет даже крепкие когда-то прутья проиграли, истончились, сдали поле боя объединенным силам коррозии, поддерживаемой водой и другой дрянью, которая до сих пор валилась с неба, сезонным перепадам температур. Ничто не было вечно в нынешнем мире.

Проблема была в том, что решетка сдалась бы от одного удара изнутри. Но как было добраться до нее снаружи? Дрей прыгнул.

Пуля впилась в асфальт в полуметре от того места, где он находился. Пока стреляли не на поражение. Пока лишь пытались дать ему понять, что у него нет никаких шансов. Что сбросить с плеча оружие и поднять руки — единственный путь, который позволит урвать еще пару лишних часов в этом мире. Дрей прыгнул. За мгновение до выстрела.

Прыгнул и всем телом повис на едва державшейся решетке. Сначала не произошло ничего. Затем, через мгновение, в тот момент, когда он решил, что упрямое железо решило все же остаться на месте и продолжить выполнение уже давно никому не нужных функций защиты хозяев от уличных воришек, решетка подалась. Она вывалилась на улицу вместе с доставщиком.

Дрей отпрыгнул назад чуть раньше, и решетка, зацепившись краем за стену, вторым ударилась в тротуар. Это было даже лучше, чем он мог ожидать. Решетка создала помост, по которому он немедленно устремился в укрытие.

Еще одна пуля ударила в косяк разбитого окна. Это было уже не предупреждение — добыча могла ускользнуть, и теперь снайпер начал стрелять на поражение. Дрей двигался быстро. Прыжок, шаг на решетку, оттолкнуться ногой и влететь головой вперед в разбитое окно. Снайпер выпустил очередь ему вдогонку, и руку обожгло. Извернуться, чтобы упасть на пол плечом, и тут же кувыркнуться, чтобы амортизировать удар и поберечь плечо.

Благо, что комната, в которой он оказался, была пуста. Если в ней когда-либо и была мебель, то ее давно уже не осталось. Оно и понятно — первый этаж. С первого этажа выносить легче всего, а дрова нужны всегда.

После кувырка доставщик тут же вскочил и оказался перед полуоткрытой дверью. Он пробрался сквозь квартиру за мгновения, выйдя к окну, забранному такой же решеткой, но на сей раз выходящему в глухой внутренний двор между зданиями.

Справедливо полагая, что решетки на всех окнах одной и той же квартиры не могут сильно различаться по качеству их установки, Дрей ударил ногой. Решетка поддалась с первого же удара, вылетев наружу. Он прыгнул.

Двор был более чем глухой. Лишь одна арка, расположенная с другой стороны огороженного домами квадрата, выходила наружу. Но сейчас это было ему только на руку. Вряд ли те, кто ждал его в засаде, контролировали все окрестности. И пока они сообразят, куда он двигается, пока успеют добраться до этой арки и понять, куда он мог двинуться дальше, он будет уже далеко.

Дрей побежал, на ходу вытаскивая из нагрудного кармана беспроводной наушник и включая рацию на поиск сигналов в диапазоне коротких волн. Ловцы действовали организованно и слаженно. А это означало, что у них была между собой связь. И Дрею очень хотелось войти в клуб фанатов их радиодиапазона.

Мимоходом он взглянул на раненую руку. Царапина, пуля прошла навылет, оставив лишь неглубокий след на теле. Через полчаса заживет, не задето ничего серьезного.

Дрей не верил, что соседняя улица могла быть перекрыта, но все же под аркой притормозил, повинуясь инстинктам. Прижавшись к левой стене, не высовываясь, он глянул вправо. Тихо. Быстро высунувшись из-за угла, посмотрел налево. Тоже пока тихо, хотя с находившегося неподалеку перекрестка вскоре можно было ждать гостей.

Ввязываться в перестрелку ему не хотелось. Двор через улицу был не таким глухим, как тот, который он только что миновал.

Дрей метнулся вперед, стараясь как можно быстрее пересечь дорогу. Спрятался на другой стороне за углом дома. Прижался к стене. Приемник все еще только тихо шипел, перебирая волны, но эфир был глух.

Цель его путешествия лежала впереди, но Дрею не очень-то хотелось углубляться в город. Сначала надо было стряхнуть с хвоста преследователей. Нелегкая задача в районе, в котором он сейчас находился. Это место потому и выбрали для засады, что не так то просто было из него выйти. Дорога вглубь города была одна — через перекресток, на котором он почувствовал подвох. Все остальные пути были слишком открытыми — насыпь железной дороги, которая просматривалась на километры, явно была не лучшим вариантом для пересечения.

Отступать назад тоже можно было только до определенного предела. Широкое шоссе сзади, которое несколько часов назад он пересек по подземному переходу, сейчас было наверняка блокировано. И у каждого подземного перехода его могли ждать. По-крайней мере, стоило принимать во внимание эту возможность.

Дрей не знал, сколько людей за ним охотится, и все его предположения не стоили ничего, а приемник, по-прежнему, только шуршал пустым эфиром.

Задержавшись лишь на какие-то мгновения, он кинулся вперед. Единственный пока открытый для него путь лежал в сторону. Входить в центр или отдаляться от него было слишком рискованно, могли перехватить. Движение вдоль железнодорожной насыпи тоже было не слишком безопасным, но оно хотя бы давало ему некоторое время. Возможно, что преследователей не так уж и много. Может быть, они растянутся, пытаясь перекрыть более явные пути его отхода. И тогда он просто тихо уйдет, затеряется в лабиринте пустых зданий. Затаится где-нибудь в пустой квартире и пересидит денек, пока все окончательно не успокоится.

Пока он мог точно сказать только одно — что у мурашей не могло быть столько людей, чтобы обшарить каждую комнату в нагромождении некогда жилыхпостроек. Достаточно было тихо уйти из зоны их поиска и залечь.

Дрей, после мгновений раздумий, двинулся вперед, к следующей радиальной улице. Чуть больше ста метров с препятствиями в виде мусора, разросшихся деревьев и кустов. Ржавых, просевших до земли автомобилей и вывернутых из асфальта бордюрных камней. Всевозможного металлического хлама, который когда-то вышвырнули из окон окружающих домов, да так и оставили лежать во дворе. Мебели не было, дерево тогда сжигали, чтобы согреться. Да и сейчас делают точно также, только сейчас в мурашнике осталось слишком мало народу.

Десять секунд, может быть одиннадцать — и Дрей был уже на другой стороне двора, выглядывал из очередной подворотни, проверяя, нет ли кого улице. Неплохая скорость, неплохие способности. Сотню лет назад он взял бы все золотые медали на любой олимпиаде. Проблема была только в том, что вокруг него все были такими. И то, что он бежал быстро, еще не означало, что кто-то из его преследователей не может бежать еще быстрее.

Аккуратно выглянув из подворотни, доставщик убедился в отсутствии людей на улице. Вдоль улицы подул ветер, поднимая песок и пыль с разбитого асфальта. Бессознательно Дрей отметил росток тополя, пробивающийся из-под покрытия прямо посередине полосы, по которой когда-то шуршали колеса машин. Теперь этот росток был в полной безопасности — чего-чего, а машин на этой дороге в ближайшее время не предвиделось.

Ждать слишком долго было нельзя. Дрей бросился через дорогу, к следующему укрытию.

До угла дома на другой стороне улицы оставалась пара метров, когда его накрыли звуки. От неожиданности он чуть было не врезался в стену дома, с трудом увернулся и через мгновение замер в укрытии, успокаиваясь. Шум шел из рации, но пока его мозг успел это осознать, положить внезапный звук на определенную полочку в определенном шкафу каталога, организм, не дожидаясь результатов, вбросил в кровь изрядную порцию адреналина.

Прислушиваясь к голосам в наушнике, Дрей несколько раз выдохнул, выжимая из легких весь воздух без остатка, восстанавливая дыхание, подчиняя разбушевавшееся сердце обычному ритму.

— Мать твою, правее забирай! Он не дальше пары кварталов! Надо было сразу кончать этого навозника, и сейчас бы скакать не пришлось. — Голос в приемнике был злой, по сбитому дыханию чувствовалось, что мураш сильно недоволен тем, что ему приходится много двигаться.

"Силовик, — определил Дрей, вновь, после короткой остановки, переходя на бег — не любит шевелиться. — Базовый экзо, скорее всего. Нано уже адаптировался бы к нагрузке".

— Смотри, чтобы тебя сейчас не кончили, — глухо ответили по рации. — Мэр сказал тащить всех живьем. Так что ему и высказывай свои претензии.

— Да мне въехало в мороз, кто чего там сказал…

— Заткнулись все, — вступил в разговор третий голос. — Навозник уходит на юг. Сейчас уже в двух кварталах. Давайте все туда. Надо быстро его брать, пока он не экранировался или не ушел из-под сканера.

Вот это было уже плохо. Преследователи со сканером — это совершенно не то, что преследователи без сканера. А тем более, с биосканером, мощность которого позволяла удерживать цель на несколько кварталов. Лучшие модели, какие встречались Дрею раньше, могли выискивать живые объекты не более чем в десятиметровом радиусе.

— Не понтуйся, Лоскут, — кто-то из преследователей совершенно не хотел успокаиваться. Просто был излишне болтливым, как показалось Дрею, — На юге Хаммер с парнями. Уйдет навозник от нас — на него нарвется.

— И потом Хаммер будет весь вечер над нами издеваться? — голос главного стал тише, злее и совершенно потерял интонации. Но от этого становилось даже страшнее. — Хочешь этого, долбанный экзо? Хочешь, чтобы над тобой потешались в городе?

— Да ладно, чего ты, Лоскут?! Нормально все будет, куда он отсюда сольет. Мы здесь каждый закуток еще в детстве обшарили. А у навозников в городе сразу крыша едет. Сейчас забьется в какой-нибудь угол, и там его и возьмем тепленьким. Чего напрягаться то?

— Заткнулись все, говорю последний раз. Двигайте ножками, он по-прежнему уходит.

Последнее было верно. Дрей бежал между домами, торопясь добраться до следующей улицы. Он не верил, что у сканера может быть большой радиус действия. Даже в то, что преследователи отследили его за два квартала, верилось с трудом. Выйти из-под колпака сейчас было самым важным. Потом можно будет сманеврировать, изменить направление, обойти преследователей стороной, избежать встречи с пресловутым Хаммером.

Времени плутать у него не было. Теперь, когда заработавший приемник оповестил его о том, что у шайки мурашей был сканер, все усложнялось.

Дрей вырвался на середину улицы, по привычке быстро подтянулся ближе к краю дома и побежал к ближайшему перекрестку, больше не пытаясь уйти в сомнительное прикрытие домов. Во дворах кварталов мурашника сложнее было заработать пулю, но пробираться дворами — это двигаться медленно. Доставщику же надо было уйти от сканера, — иначе его игра в прятки теряла малейший смысл.

Улицы, впрочем, тоже не были идеальны для спринта. Дрей прыгнул, ударился ногами о капот машины. Завал сразу из нескольких кузовов преграждал ему путь, и у доставщика не было никакого желания искать обходной путь. Это были уже не машины, а сплошная груда металлолома, спаянная воедино. Ржавчина, трава, прорастающая в каждой щели, — почему-то трава на машинах росла даже лучше, чем на закрытой асфальтом земле.

Пылинка за пылинкой, кусочек за кусочком, мусор забивался в эти щели. Застревал в них, сдабриваемый приносимыми осенью листьями. Потом на эти плацдармы попадали семена, и вот теперь эта свалка металла постепенно становилась прообразом будущего маленького холмика. Может быть, пройдет еще несколько сотен лет, и кто-то, проходящий мимо, даже не сразу поймет, что легко в основание этого бугра.

Дрей оттолкнулся от ржавого металла, и прыгнул дальше — опять на асфальт. Одна нога чуть было не попала в ловушку — изъеденное временем железо не выдержало нагрузки и начало крошиться, обваливаться вниз. Но Дрей был быстрее, — только дыра осталась на капоте древней машины, а он уже бежал дальше.

— Ушел из-под сканера где-то на юго-западе, чуть сместился к центру, — после небольшого перерыва приемник вновь ожил. — Быстрее все стягивайтесь туда. Этот парень очень неплохо модифицирован. Надо его взять…

Говоривший начинал задыхаться от бега, это чувствовалось в его голосе. Либо его модификации были не так хороши, либо сканер представлял из себя неслабую махину. Но кто-то продолжил мысль вместо замолчавшего Лоскута:

— Конечно, надо его взять. Такой резвый жеребенок развлечет нас. Ставлю на первый бой два к одному на бегуна.

— Возьми сначала его живым, — еще один голос.

— Ставку два к одному беру, Серый.

— Если только его не повредят, — тут же решил уточнить "Серый".

— Да, два к одному на первый бой, если он будет целеньким к его началу. Ты еще не знаешь, кого выставят против бегуна, — в голосе принимающего послышалась насмешка.

Из этого сумбурного разговора Дрей мало что понял, да и не пытался. Сейчас его волновала только та информация, которая могла быть применена немедленно. А именно: он избавился от слежки. Сканер держит два — два с половиной квартала. На всякий случай пробежав еще один перекресток, и, по-прежнему никого не встретив, он резко изменил направление и двинулся в обратную сторону — на север.

Охотничья свора должна была остаться сбоку. Чтобы поберечь силы, Дрей перешел на более размеренный бег.

День был безоблачный, и солнце в зените вовсю этим пользовалось. Асфальт раскалился. Не желая находиться в топке в одиночестве, дорога щедро делилась жаром с окружающим воздухом. От поверхности подымалось марево, струи воздуха спешили наверх, чтобы побыстрее охладиться, удалиться от раскаленной земли.

Непрерывный бег и жара заставили среагировать тело тренированного экзо, и, как только он сбавил темп, по его телу заструился пот. Все же мурашник вызывал у него крайне смешанные ощущения. Обветшавшие бетонные коробки, к каждой из которых когда-то жило столько же людей, сколько сейчас не найдешь и в десятке деревень. Практическое отсутствие ветра, и солнце над рукотворными грудами камня.

Полуденный зной, казалось, слегка изменил его восприятие. Мир вокруг словно стал не вполне реальным, некой абстракцией, которую можно было изучать со стороны. Безветрие, зной, чуждый ему бетон и асфальт. Треск бетона вместо пения птиц. Пыль и мусор вместо травы.

С другой стороны, весь мир давно уже перестал даже пытаться казаться реальным. Мир уродов, живших на уродливой земле. Мутантов, выживающих среди радиационных пустынь. На западе от этого мурашника таких было две — пара пятен на карте, со значками радиационной опасности. Маленьких пятен на карте, совсем маленьких, если не смотреть на масштаб. Если же аккуратно отмерить сантиметры на карте, и все-таки взглянуть в уголок, то эти пятна оказывались смертельными зонами в несколько десятков километров диаметром.

И это даже не было войной. Так — случайные взрывы тактических ядерных зарядов полсотни лет назад, когда люди дохли как мухи. Но у этих нежизнеспособных мух были маленькие опасные игрушки. Кто и зачем решил поиграть по крупному, разбираться сейчас уже было некому. Таких пятен на каждой карте были десятки. О возникновении каждого из них среди местных ходили легенды, начиная с подрыва бункеров управления врага, химических и биологических лабораторий. Заканчивая офицером, случайно заставшим свою супругу за адюльтером и кардинальным образом решивший отомстить изменнице, ее любовнику, а заодно и всем соседям.

Кто теперь разберет, — говорят, что тактические заряды в последние годы разве что в подвалах не делали. Политика ядерного сдерживания — одна уличная банда сдерживала натиск другой, потому что у нее был волшебный чемоданчик. Например. Почему нет? Правительству можно — а мы такое же правительство, только смелее.

Если бы только эти пятна на картах…

Дрей встряхнулся, не останавливая бег. Углубляться в абстрактные размышления было нельзя. Не та ситуация, не то время, не то место. Сейчас стоило подумать о своих проблемах, а не о судьбах глупого человечества.

По его расчетам, он ушел от границы действия сканера где-то на квартал. И сейчас бежал в направлении, обратном тому, в котором направлялись его преследователи. Еще пяток кварталов, и можно было затаиться, отдышаться, обдумать ситуацию. Вряд ли мурашники так просто отпустят беглеца. Они относятся к своей территории, как будто легендарные львы к охотничьему ареалу. Могут нагнать еще людей, но будут искать его еще долго и упорно.

— Всем переключиться на запасную частоту, — голос Лоскута. — Никаких базаров на этой волне. Быстро!

Н-да. Хуже. Незнакомый ему Лоскут догадался, что он сидит на их частоте. Другого объяснения быть не могло. Это не радовало, не радовало так же и то, что догадаться Лоскут мог только одним разумным способом — вновь обнаружив его на сканере и определив, что беглец как-то очень точно их обходит. А если он снова на сканере, да еще и глухой, то уйти будет очень сложно.

Дрей вновь включил поиск рабочих волн, но надежды на своевременный перехват было мало. Запасная волна вряд ли найдется быстрее, чем основная.

Бег. Легкий стремительный бег, сопровождаемый лишь шуршанием эфира в наушнике. На ходу он расстегнул куртку, хлопнул по кобуре штурмового пистолета, схватил рукоятку, проверяя, достаточно ли быстро сможет выхватить ее из горизонтального захвата. И еще прибавил скорости.

Его генное наследство не включало в себя понижение эмоций. Генные модификации, гемы, как их называли, которые он сделал себе сам в сознательном возрасте, также не подразумевали ничего подобного. Однако эмоций сейчас у Дрея не было, никаких. Тут он справлялся без всякой помощи, используя только тренировку. В подобные переделки доставщик попадал не раз, и если бы не умение сдерживать выброс гормонов в кровь, то мурашам сегодня не представилось бы счастье на него поохотиться. Не на кого было бы охотиться.

Дрей уловил эхо шагов бегущего где-то позади человека. Нет, не позади, — шаги слышались откуда-то справа, из одного из боковых проулков, которых здесь было множество. Определить точно, по какой именно улочке сейчас бежит его преследователь, было сложно. Эхо отражалось от стен домов, гуляло по неподвижному воздуху. Будь экзо в лесу, он бы сказал. Он бы даже сумел выстрелить на звук, и даже попасть. Но не здесь, здесь, в мурашнике, ему не хватало практики.

Первым его желанием было затаиться и пристрелить самого ретивого из преследователей, как только он выскочит в зону видимости. Но Дрей все еще считал, что убивать рано.

И он юркнул в проем подъезда, давно уже оставшегося без двери. К счастью, проходного, что можно было считать везением.

Еще один пустой двор, осмотр еще одной улицы. Он сбросил рюкзак на ходу, забросил его в пустую бочку, валявшуюся среди кучи мусора. Не останавливаться.

Шаги позади затихли, хотя Дрей понимал, что теперь это ненадолго. Но продолжал бежать.

Снайпер сидел у окна, в пустой квартире на верхнем, шестнадцатом этаже здания. Не самое высокое здание в округе, но зато из окон хорошо просматривалась длинная прямая улица. Просматривалась на несколько километров. Даже если он не успеет снять бегуна, то сможет передать весть о том, что тот появился в зоне их группы. У его отряда не было сканера, так что приходилось действовать старыми добрыми методами. Смотреть, пошире распахнув глаза, и слушать, навострив уши. Благо волну соседней группы они научились перехватывать давно.

Когда соседи-охотники погнали жертву, Хаммер поднял всех и подтянул на границу их сектора. Шансов было немного, но вожаку очень льстила мысль, что он имеет возможность утереть нос соседям. И он не собирался эту возможность пропускать.

Подтянув к окну кадку, в которой когда-то росло напольное комнатное растение, снайпер перевернул ее вверх дном и теперь сидел на ней, оперевшись локтями на подоконник, разглядывая прямую линию улицы. Рядом, наведенный в сторону наиболее вероятного появления бегуна, стоял винторез с глушителем. Было скучно.

Развлечение было только одно — слушать, как запыхавшиеся люди Лоскута мечутся в поисках бегуна. Это было весело. Снайпер подумал, что тоже будет ставить на пришельца. Очень уж удачно он бегал от целой группы охотников.

В трех сотнях метров на улицу выскочила фигура в грязно-зеленом камуфляже. Или не камуфляже, отсюда было не разобрать…

Пуля ударила под лопатку, в спину. Ударила с такой силой, что Дрея просто снесло на асфальт и еще и отбросило вперед метра на два. Тяжелая резиновая пуля, «релаксатор», моментально выбила из легких воздух, бросила доставщика на землю, возможно, сломала пару ребер.

Вторая пуля окончательно остановила тело, пытающееся шевелиться, ударив по затылку. Едва не проломленное основание черепа. И, почти наверняка, легкое сотрясение мозга.

Темнота.

Глава вторая Арена

"… Каждое человеческое чувство, хаотическое столкновение радости и печали, спокойствия и раздражения, любви и ненависти — все это лишь логическое продолжение работы Высшего над улучшением породы чад, им созданных. Битва чувств человека ничем не отличается от эволюционной борьбы за выживание отдельных особей и видов.

Хаос в таком случае уместен. Только хаос позволяет природе каждое мгновение создавать новые чувства, едва заметно отличающиеся от предыдущих. Только постоянная проверка на жизнеспособность в условиях изменяющейся внешней среды позволяет работать эволюционному отбору, отбрасывать вредные для развития рода эмоции, зачастую вместе с их владельцами. Высший создал идеальную модель для развития своих творений. Жестокую, сильную и неспособную ошибаться.

Эволюция эмоций, постоянное столкновение сотен чувств внутри единственной особи, избранной нести внутри себя нечто большее, чем просто набор инстинктов, ясно показывает, что работа Высшего продолжается. Она отнюдь не завершена. Но, как и в случае с совершенствованием генотипа, эта эволюция будет продолжаться тысячелетия и только после наш вид сможет насладиться ее плодами. Осталось только подождать…"

"Библия Экзо"

Боль.

Болела голова. Нет, не так — голова из средства для размышлений превратилась в образец боли. Дрею казалось, что все, что находится внутри черепной коробки, так долго и нещадно трясли, что этот шейк теперь мог использоваться в качестве примера для взбалтывания напитков.

При этом, на уровне неосознанных мыслей, мелькающих где-то на дне этой болтушки, он помнил, что мозг болеть не может. Просто неспособен мозг болеть, ввиду отсутствия болевых рецепторов. Что болит либо шея, либо череп, либо вообще это всего лишь иллюзии, зародившиеся во взбесившихся от удара нейронах. Сколько тысяч, или миллионов синапсов было оборвано вследствие удара? Если бы он мог думать, то Дрей обязательно бы об этом поразмыслил. Но думать он пока не мог, только ощущать.

И к ощущению болтанки в голове постепенно добавилась настоящая боль — боль от удара в спину. Ныло где-то под лопаткой, но хуже было даже то, что болели вообще все внутренности.

"Почти наверняка ребра сломаны" — подумал Дрей. И неожиданно обрадовался этой простой и неприятной мысли. Оказывается, он еще мог думать, а не только ощущать.

Дышать было тяжело. Это был уже третий факт, который смог уложиться в его голове. Дышать было тяжело и больно. Глубокий вздох, который он попытался сделать, чтобы избавиться от ощущения нехватки кислорода, отдался в левой части груди такой болью, что Дрей мгновенно прекратил всякие попытки повторить эксперимент. Согласившись сам с собой, что можно дышать и потихоньку, как будто и не дышать вовсе. Так — чуть воздуха зашло внутрь, чуть вышло наружу. Само собой происходит, а я и не дышу вовсе, вообще не шевелюсь и не пытаюсь раздразнить боль.

Так, с дыханием разобрались.

Мутная взвесь боли и хаотичных обрывков ощущений, начала постепенно оседать на дно сознания. Мысли экзо постепенно становились более сложными, нежели просто фиксация фактов "больно — не очень больно". Он вспомнил, что когда-то у него были глаза. Средство для визуального наблюдения за окружающим миром и всем, что в нем происходит.

Еще какое-то время ушло на то, чтобы вспомнить, как действует зрительный орган, и как им можно управлять. Но, в итоге, это не принесло большого эффекта — глаза были завязаны чем-то плотным, материей, через которую едва пробивался свет. Что же, он не ослеп. Это было хорошей новостью.

Ощущения добавлялись. Наручники на руках, на ногах тоже браслеты. Его запеленали очень хорошо, по мере восстановления он начинал чувствовать, что его пленители одели даже ошейник. Скорее всего, они облачили Дрея в усиленный смирительный блок. Ошейник, способный ударить током излишне ретивого узника, соединенные воедино браслеты на руках и на ногах. Возможно, что-то еще, чего он пока не чувствовал, лежа неподвижно. Хотя движение чувствовалось. Его несли, видимо, на носилках. Большая честь.

Рюкзак он сбросил, не найдут они его снаряжение в этих трущобах. Автомат, пистолет, нож — это у него изъяли в первую очередь. Но оружие у доставщика было абсолютно стандартное, жалеть о нем не стоило. А вот о своей свободе — да, вот о ней следовало бы подумать. В такую переделку ему еще попадать не приходилось. Его, экзо высшей пробы, тащили куда-то как беспомощного щенка.

Что они там говорили о ставках? Дрей прокрутил еще раз весь подслушанный по приемнику разговор. Сложил два плюс два. Получалось, что в мурашнике его заставят соревноваться, к бабке не ходи. Но не в беге же, которым так восхищались его преследователи?

Гладиаторские бои, — подумал доставщик. Единственное серьезное развлечение, ради которого его могли оставить в живых. Обычно мураши не мусолят чужаков, тем более не тащат их на носилках в глубину своего логова. В другом мурашнике дело ограничилось бы пулей, сразу или после недолгого разбирательства. Чаще сразу.

Развлекаются, — подумал Дрей безразлично. — Стравливают бойцов на арене. Надо полагать, что бои идут не до первой крови. Так что мало этот вариант отличается от немедленной пули в голову.

— Эта падла очнулась, — прозвучал позади хриплый голос. Говоривший, похоже, был одним из тех, кто нес носилки, и был крайне этим недоволен. — Может, освежим его, да пусть дальше сам топает?

— Тащите, немного осталось. Дольше разбираться. Дотащим, сдадим, тогда и расслабимся. Вечер обещает быть интересным. Давно мы мэру такой качественный товар не подгоняли. Он оценит.

— А Лоскут с братвой так и остались ни с чем. Хорошо мы их сделали, да, Хаммер?

— Неплохо, — откликнулся тот же голос. Хаммер собственной персоной, отметил Дрей. — Теперь будут ходить неделю прижав хвост. Надоели они мне со своими мелкими пакостями.

— На кого ставить будешь, Хаммер? — в разговор вступил еще один участник.

— На нашего друга. Слушайте сюда. Надо будет пустить слух, что мы его сильно поломали. Ребра сломаны, сильное сотрясение мозга, почки ему опустили, когда брали. В-общем, выболтайте побольше подобной фигни "по секрету" за выпивкой. На первом бое заработаем хорошо. Первый бой он точно пройдет. Ну а дальше — вы уж сами соображайте.

— Кстати, о заработке…

— Помню, не волнуйтесь. Никого не забуду. В последний раз мэр обещал за хороших бойцов десять склянок. Трехлеток обещал. Как обычно — три моих, две — эльфу за хороший выстрел. Остальные — поровну между всеми.

— Гемов бы новых, — протянул кто-то.

— Сами потом сообразите, поменяете. За одну порцию роботов-трехлеток можно найти приличные модификаторы.

— А чего трехлетки?! Без права размножения. Вот если бы вечных нанок кинули хоть разок…

— У мамаши надо было вечных побольше просить. Где ты сейчас вечных ботов найдешь, да еще и с привязкой к генной карте, чтобы ты не сразу загнулся? Забудь. Что мамка тебе через пуповину прокачала — все твое.

— Говорят, что в западной зоне нашли лабораторию…

— Сходи разведай, дятел. — Голос Хаммера стал злым. — Там при подходе из пулеметов лупить начинают, без базаров. Это мы такие добрые.

— Хорошо бы отыграться на ставках, можно было бы и прикупить чего полезного…

Хаммер хмыкнул:

— Отыграйся, ага. Только я тебе в долг больше ничего не дам. Ты и так мне две склянки годичной культуры должен.

— А премию сразу дадут? Тянуть не будут, как обычно? Я бы тогда успел поставить.

— Постараюсь, пацаны, постараюсь. Как у мэра настроение будет, сами знаете. Я же за вас всегда горой. Он обычно к моим просьбам прислушивается, настоящий мужик.

— Да, мэр у нас голова, — голос экзо-должника стал заискивающим, — не зря он тебя уважает. Понимает, кто чего стоит. Ты бы нам, Хаммер, еще подсказал, как и на втором бое заработать, мы же знаешь как тебя слушаем…

— Думать надо, — важно ответил Хаммер. — Ко второму бою все уже сообразят, что к чему, да и после отбора настоящие бойцы на арену выходят. Так и не угадаешь.

В группе повисло молчание. Видимо, каждый усиленно изображал размышления. Носилки слегка покачивались. Каждый, даже минимальный толчок отдавался болью в спине, болью в затылке. Хотя она постепенно проходила.

Дрей понемногу восстанавливался. Может быть, ребра и не были сломаны, в конце концов. Может, только трещина или ушиб? "Второй бой, говорите?" — подумал экзо.

— Может быть, я помогу, — произнес он, с трудом разлепляя губы.

Движение остановилось. Носилки опустились на землю. Не то чтобы их бросили, но и излишней заботы у носильщиков тоже явно не наблюдалось. Так, небрежно положили. От удара боль в спине усилилась, и Дрей скривился.

"Я не дышу, не дышу, почти не дышу. Сколько воздуха случайно заберется ко мне в легкие, столько и заберется. Я не дышу, так, вентиляция легких естественным образом…" — какое-то время эти мысли, похожие на мантру, носились в его голове в полном одиночестве.

— Гляди-ка, быстро очнулся. — Голос был Эльфа. Голос того, кто, судя по размеру вознаграждения, использовал недавно Дрея в качестве мишени.

С пленного сорвали повязку. Он слегка прищурился, потому что его глаза, как оказалось, смотрели прямо на солнце. Но тут же зрение восстановилось, и Дрей смог взглянуть на своих захватчиков.

Девять человек. Мураши, что экзо, что нано. Для того чтобы определить их принадлежность к городу, не надо было проводить глубокого генного анализа или выуживать из их крови нано-боты. Да и ничего бы подобные исследования не обнаружили. Такие же люди, как и все прочие. Вариантов немного — либо экзо, либо нано. Вариантов множество — как у экзо, так и у нано. У экзо, по крайней мере, уже десятилетия назад перестали отслеживать минорные генетические модификации, особенно те, что приобретались с помощью гемов. Слишком много вариантов. Слишком много единичных мутаций, не входящих ни в какие базовые каталоги. Да и где они, эти базовые каталоги. Теперь каждый экзо — сам по себе каталог.

Полсотни мутаций, составляющих генное наследство почти каждого экзо, уже и мутациями давно перестали считать. Без них в нынешнем мире нельзя было выжить. Нельзя было дышать. Нельзя было ходить под солнцем. Нельзя было прикасаться ни к чему живому.

Можно было существовать и без базового комплекта, находясь где-нибудь в изолированном бункере глубоко под землей. В одиночестве, даже не помышляя о продолжении рода.

А ведь к числу наиболее опасных живых объектов относились и другие люди.

Еще несколько сотен мутаций были широкоупотребительными. Обычно именно по ним можно было определить, к какому классу отнести того или иного экзо. Именно они в свое время были включены в каталоги. Бесполезные каталоги, существующие скорее для того, чтобы удовлетворить извечную жажду людей к упрощению, к моделированию сложных систем, приведению необъятной информационной матрицы вселенной к настолько простым схемам, которые только и способен был понять их скудный ум.

Но этих мурашей отличали от остальных людей не особый комплект мутаций или специальный набор культур нано-роботов. Здесь все лежало на поверхности.

Их отличала одежда, какой не встретишь в поселках. Они до сих пор пользовались одеждой, которая была произведена не вручную, кичливость которой могла бы поспорить с безумством того мира накануне заката, в котором она была создана.

Их отличало выражение лиц. Такие лица можно было увидеть только в мурашнике. Лица тех, для которых окружающие развалины были одновременно и домом, и крепостью, и тюрьмой. Что-то неуловимое отличное было в этих лицах. Если улыбка — то больше похожая на оскал. Если гнев, то больше похожий на буйство. Если безмятежность — то более холод смерти.

— Как? — Хаммер подошел к разговору деловито, что было для Дрея даже некой неожиданностью. Как неожиданным оказался и внешний вид вожака. Доставщик, невольно привязывая внешность к имени, ожидал увидеть крепыша, с руками, больше похожими на кувалды и закаменевшим лицом героя старых боевиков.

Вместо этого у его ног стоял, чуть ли не добродушно глядя в глаза пленника, невысокий толстячок. Короткие пухленькие пальчики правой руки почти небрежно держали рукоять длинноствольного револьвера. И подобного оружия Дрей также совершенно не ожидал увидеть у вожака стаи, получившего прозвище Хаммер. Казалось, весь этот человек — сплошной набор несуразностей. И в оружии, и в комплекции, в имени и в одежде. Как-то не шли к его фигуре обтягивающие тряпки из латекса.

Но дуло револьвера неотрывно смотрело на доставщика, как будто предлагая не обольщаться. Латекс или нет, но шесть зарядов даже из экзотического оружия, выпущенных в упор и твердой рукой, поменяют мнение любого человека о моде и античных идеалах фигуры.

— Ты онемел, навозник? Я все еще жду ответа.

— Вы помогаете мне выиграть второй бой, я его выигрываю. Все просто. Все довольны. Вы зарабатываете столько, что можно подумать о маленьких пробирочках с размножающимися культурами нано, а может быть даже и о паре полезных гемов.

— А тебе это каким боком? Только не говори мне, что ты бродячий боец и любишь выигрывать.

— Из того, что я услышал и понял, я либо выигрываю, либо мое хрупкое тело разбирают на отдельные полезные части. Может быть, я буду выглядить архаичным, но я люблю свое тело в том виде, в котором получил его от родителей.

Банда вокруг него расхохоталась. Дрей не то чтобы был о себе совсем уж низкого мнения, но все же он не считал свою шутку достаточно удачной, чтобы заставить мурашей так дружно смеяться. Они ржали над ним, а не над его шуткой. Своим смехом они измывались над его наивностью, одновременно показывая ему, насколько призрачны шансы чужака вырваться из сложившейся ситуации живым.

— Знаешь, навозник, — толстяк лишь слегка усмехнулся, — в отличие от своей шайки, я люблю честные сделки. А эта сделка не будет таковой, если сначала я тебе не скажу кое-что. Ты согласен услышать пару неприятных известий? Ты вроде храбрый парень, но даже самые-самые храбрые парни ненавидят рассматривать окрестности, когда висят вниз головой на крыше небоскреба, и только веревка, которой связаны их ноги, удерживает их от падения. Особенно, если по этой веревке елозит нож, пусть даже и тупой.

Сравнение было настолько живое, что Дрей невольно решил, что Хаммер не пытался раскрасить свою речь несуществующими образами. Как-то не хотелось Дрею причислять к списку достоинств толстяка воображение и образное мышление. Скорее, он просто вспоминал что-то из своего недалекого прошлого. Кому-то сильно не повезло, и доставщик даже думал, что именно рука толстяка держала тот тупой зазубренный нож. Возможно, специально тупой.

— Ничего не скажу по поводу своей храбрости, но я бы все же послушал, — ответил Дрей.

— Отлично. Я верил в тебя. Так вот, новость номер один: еще ни один навозник не выживал трех боев. Некоторые проходили первый. Я видел двоих, которые выползли с арены после второго. Но третий бой — это уже профессиональный ринг, если ты понимаешь, о чем я тебе толкую. Третий бой — это высокие ставки, там на кон ставят такие пробирки, какие тебе и не снились. Ставить на навозника в третьем бою — это для дурачков, молодых придурков, которые хотят заработать по легкому. Мы же люди разумные. Мы лучше будем иметь верняк, понемногу, не торопясь, выигрывая раз за разом. Хорошая стратегия в длительной перспективе, не находишь?

— Безусловно, — тут же откликнулся экзо. Он начал слегка уставать от попыток толстяка выглядеть великим философом, поэтому моментально вклинился в монолог, ответив на вопрос, который, судя по интонации, ответа не требовал. — Но почему бы не попробовать взять свой верняк на втором бою?

— А тебе то это зачем, задохлик? Ты же все равно сдохнешь. Даже если ты и переживешь все начальные бои, то это закончится только одним — тебя разорвут в третьем бою.

— Предпочту немного оттянуть финал. Я же ничего не теряю, правда?

— На твоем месте я бы предпочел его не оттягивать, — ухмыльнулся Хаммер, — на твоем месте я остановил бы сердце прямо сейчас, или откусил бы себе язык и истек кровью, или придумал бы другой способ самоубийства. Все они значительно приятнее, чем следить за тем, как твои кишки наматывают на руку.

— Хаммер, да брось ты! — Эльф, судя по голосу. Н-да, тот еще эльф. Наверное, прозвище было дано только за его меткость. Или как издевка к приземистой коренастой фигуре снайпера. Или и то и другое одновременно. Но, опять же, Дрей почему-то легко предположил, что второе преобладало. — Дай парню надежду, а нам возможность заработать. Ты что, на принцип что ли пошел?

— Все будет, как я сказал, — оборвал стрелка атаман. — Первый бой я вам обещал, дальше — каждый за себя. Парня мы подготовим, но не выглядит он бойцом. Бегает быстро, и всего-то… На арене много не побегаешь.

— Подготовьте меня. Правила, кто чего стоит из соперников… Все, что знаете.

— Правила тебе и без нас расскажут, — неторопливо ответил Хаммер. Тут же прервал себя, отдав распоряжение: — Снимите его с носилок, нижние кандалы немного ослабить, пусть сам дальше топает, по дороге мы просветим этого навозника. Но топать ему придется самому. И чтобы дуло было у его затылка все время, а то больно прыткий.

— Так вот, — продолжил Хаммер, как только отряд двинулся дальше, — прежде всего, молодой и наивный экзо, запомни главное — на арене нет соперников, на арене только враги.

И экзо начал запоминать.

Так как речь толстяка была излишне, даже нарочито нетороплива, мысли Дрея все время уводило в сторону. Он запоминал, сравнивал свои возможности и силы бойцов второго и третьего круга, прикидывал, как лучше построить бой с каждым из них. Но все это не позволяло ему достаточно загрузить мозг, чтобы мысли раз за разом, бесконтрольно, не отклонялись от непривычной для них прямой стези и не начинали суматошно скакать по проторенным узким тропинкам воспоминаний.

Память. То место, куда он заходить не любил, но, как и любой другой человек, в котором он находился значительно больше времени, чем желал. Дороги памяти слишком протоптаны, слишком удобны для ходьбы, сойти с них непросто. Чуть поставишь ногу в сторону, на нехоженую землю, сделаешь несколько шагов, — как вдруг оказывается, что ты вновь идешь по знакомой тропинке "было".

Сложнейшие, непонятные, а поэтому почти колдовские связи миллионов нейронов в его голове строили загадочные ассоциативные цепочки. Подчиняясь неведомой логике, используя в качестве запала любое слово, любой самый незначительный жест, разом перепрыгивая сквозь пространство и время, они заставляли экзо неожиданно вспоминать те события, о которых, казалось, давно можно было забыть.

Но оказывалось, что забыть что-либо невозможно. Можно похоронить воспоминания под пластами свежих событий, задвинуть их в самый дальний угол самой темной комнаты, но забыть их невозможно. В любой, даже самый неподходящий момент течение ассоциаций выносит, вымывает их на поверхность, заставляя вновь и вновь возвращаться к прошлому.

Его родители не были уникальными. Тихие люди, старающиеся, как и многие вокруг, жить незаметно. Неплохой подход во времена, когда теоретическое бессмертие любой особи человеческого рода сталкивалось с практической резней на каждом шагу. Геноцид, растянутый на столетие.

В этой тихой и неприметной жизни у них было не так много событий, которые стоили бы запоминания. Первым из них стало рождение Дрея.

Даже сейчас, когда с этим стало немного полегче, живыми рождались только один из трех детей. В момент, когда новорожденный экзо появился на свет, вероятность выжить у него составляла один к десяти.

В колониях нано ситуация с детской смертностью была не лучше, хотя причины у каждого вида были общими лишь частично.

При появлении на свет каждого экзо поджидала повышенная радиация. Радиационный фон, который губил плод зачастую еще в утробе матери. А если не губил, то на свет появлялись монстры, неспособные прожить без внешней помощи и нескольких минут. В нынешние времена такой помощи было не дождаться. Кое-где, в крупных поселениях, можно было найти более или менее оборудованные медицинские лаборатории, но и в них занимались только теми, кто имел хорошие шансы на выживание. Биоэтика в действии. Когда грамотная медицинская помощь достается только единицам новорожденных, остальным приходится выживать самостоятельно. Каждый пятый не проходил тест.

Говорили, что сразу после смуты выживал вообще только один из сотни младенцев, хотя медицинского оборудования тогда было не в пример больше.

Вторым фактором, губящим и экзо, и нано, были вирусные инфекции. Человек, в оригинальном его состоянии просто не был способен справиться с таким враждебным окружением, что предлагала при его появлении сегодняшняя земля. Шесть из десяти погибало от болезней в течение недели.

Дальше у каждого вида была своя беда. Несовместимость модифицированных генов родителей — экзо, а иногда и их предков, надежно добивала еще одного из десяти. Выживал один. Одним из десяти оказался Андрей. Дрей.

В течение первого года жизни погибал еще каждый третий ребенок. Хотя с этим и сейчас ситуация нисколько не улучшилась. Дети почти перестали погибать от радиации и инфекций во младенчестве — один из трех. Еще один из трех погибал от все той же несовместимости. Многие считали, что это свет в конце туннеля, то, что сейчас выживает хотя бы каждый третий младенец.

Но пессимисты утверждают, что состояние генетической разобщенности человеческого рода, пусть даже только его половины — экзо — может резко ухудшиться, и тогда эре экзо придет конец.

К таким пессимистам, конечно, относились все нано.

Он был первенцем. И единственным ребенком в семье. Ему исполнилось восемь, когда лихорадка Л18 накрыла район, распространяясь быстрее, чем поселки и деревни успевали закрывать ворота от пришельцев. Переносчиками были не только люди, но и насекомые, и это довершило дело. Треть взрослых экзо погибло до того, как выработали антитела. В районах нано умер каждый четвертый.

Нано говорили, что это заказ экзо. Хотя потом пришел грипп «антидогмат». Пришел веером, мутируя в среднем раз в два дня. Другими словами, это был не просто грипп, это был целый букет болезней, обрушившихся на людей. Организм просто не успевал реагировать. Нано-роботы не успевали прийти на подмогу лейкоцитам. Погибло половина нано в местах их компактного проживания. Чуть меньше в глухих деревнях. Выжил один из десяти экзо. К счастью, грипп быстро сошел на нет, в основном, за счет полной изоляции поселений в момент объявления карантина.

Экзо говорили, что это оружие возмездия нано. Только мальчику экзо в то время было все равно. Шестилетний пытался выжить. Хутор из трех дворов вымер полностью, и с этого момента он был предоставлен самому себе. Тогда он не думал о родителях. И еще долго не вспоминал о них, были дела поважнее. Например, выжить. Самое большее, что он мог сделать для своей семьи и для соседей, это поджечь каждый дом, каждую постройку на хуторе, чтобы не оставлять тела людей гнить и превращаться в прах. Это был хороший погребальный костер.

В те минуты, когда он шел между домами, аккуратно поджигая все, что могло гореть, его не волновало, что он остается без крыши над головой. Что завтра ему, возможно, будет нечего есть. Все равно он знал, что не сможет жить в доме, где на кровати, как будто обнявшись, лежали его мертвые родители.

И как только зарница от пожара исчезла за вершинами деревьев, он забыл. Забыл родителей, забыл детство. Зато, неожиданно, он вспоминал о них сейчас. Память — странная штука.

— В первом бою тебе подсунут нано. Так всегда делают, чтобы было веселее. Экзо против нано — классический бой. Кого-нибудь из городской молодежи. Это у нас так посвящают в мужчины, ты понимаешь. Много юнцов желает поскорее стать взрослыми, и рвутся разделаться с кем-нибудь на арене.

Хаммер вздохнул. Дрей вскинул голову, посмотрев на лидера группы, ощутив в этом вздохе странные нотки.

— У меня у самого сыну скоро на арену, — ничуть не смущаясь, пояснил Хаммер. — Только видишь ли, среди этих молокососов считается наиболее крутым драться не до победы, а до смерти. По правилам арены до смерти бои идут только с пришельцами. Неважно с кем — с отребьем вроде тебя, случайно выловленным на окраинах, или с профессиональными бойцами, которые приходят в город специально, чтобы выйти на арену и получить приз.

Хаммер сжал кулак и приподнял его, как будто собирался прямо здесь придушить отсутствующего сына:

— Только я этому молокососу не позволю! Пусть по простому выйдет и расквасит нос какому-нибудь молокососу из нано, и концы у крайней хаты. А будет дергаться на навозников — сам придавлю. После двух трупиков старуха выдавила его на свет не для того, чтобы он подставлял свою башку на арене.

Экзо молча кивнул. Но спросил о другом, стараясь не уходить глубже в тему, которая была для Хаммера явно не самой приятной:

— Экзо живут вместе с нано?

— Это город, навозник. Мы — центр культуры и цивилизации. Нам до фени ваши предрассудки и правила. Если ты живешь в городе, то должен быть терпим к другим. Это — правило номер один.

— Судя по всему, есть еще и правило номер два?

— Конечно, — важно кивнул Хаммер, — конечно есть.

Сделав театральную паузу, он добавил:

— Правило номер два: хороший навозник — мертвый навозник.

Люди Хаммера с готовностью заржали. Эту шутку они слышали уже не раз и ждали только момента, чтобы поиздеваться над пленником.

К их глубокому сожалению, Дрей не слишком огорчился предлагаемой перспективе. Вместо этого он задал вопрос, который волновал его больше всего:

— И что, есть дети?

Поначалу Хаммер не сообразил, о чем спрашивает пришелец. Но когда понял, то побагровел от гнева, подскочил к беззащитному пленнику и выплюнул слова прямо ему в лицо:

— Ты совсем охренел, навозник? За такие слова мы ведь можем тебя прямо здесь на куски разделать. Культура культурой, но за такое можно языка запросто лишиться. На арену тебя можно выпустить и немым.

Постепенно успокаиваясь, он встряхнул головой, и вновь начал входить в обычный ироничный тон:

— Надо же ляпнуть, а? — Хаммер обвел глазами своих людей — Дети?! Да если я хоть увижу, что мой парень подойдет к шлюхе-нано ближе чем на метр, то я его собственноручно оскоплю, как Давид Голиафа. Правильно я говорю, парни? Такие вещи допускать нельзя.

Парни одобрительно загудели. Пару примечаний от нано насчет того, что не надо вот так уж всех их женщин называть шлюхами, потонули в общем хоре.

— Ладно, закрой пасть и молчи, как рыба об лед. И слушай дальше, а то не так далеко идти осталось…

Они были где-то в центре мурашника. Перед тем, как начать проникновение, Дрей долго изучал все найденные карты. К сожалению, он совершенно не планировал заходить так глубоко в каменные джунгли, поэтому сейчас с трудом представлял свое точное местоположение.

Хаммер и его люди вели его к небольшому двухэтажному особняку, стоявшему недалеко от проспекта. Две дороги, зачем-то разделенные посередине полосой деревьев. На этом, небольшом участке мурашника оказалось неожиданно чисто. Был убран весь мусор, все обломки. Похоже, что пара зданий по соседству обвалилось полностью. Но и от них остались лишь воспоминания — все обломки были куда-то вытащены.

Более того, в этом месте наводили порядок регулярно. Асфальт подметен, выбоины аккуратно заполнены свежим нано-материалом. Этот асфальт, с возможностямисамовосстановления, был изобретен незадолго до десятилетия смут. Считалось, что дороги из него должны быть вечными. Дрею не раз пришлось убедиться, что это не так. Хотя кое-где нано-асфальт еще пытался поддержать идеальное дорожное покрытие, но в большинстве мест он давно уже сдался под натиском времени.

Мурашник был полон сюрпризов. Не случайно, несмотря на все опасности, он постоянно притягивал к себе авантюристов. На самовосстанавливающийся асфальт, понятно, мало бы кто позарился, но Дрей был уверен, что среди полуразрушенных домов было скрыто еще немало интересного и помимо мечты строителя.

Хаммер, уже минут десять хранивший молчание, тихо сказал:

— Сейчас тебя покажут мэру. Он тебе расскажет, что почем, только ты сильно губу не раскатывай и не смотри, что наш избранник обходителен в общении. Надо будет, он тебе лично хребет переломает не вставая с кресла. Так что веди себя правильно. А лучше вообще помалкивай. И помни, что я тебе рассказал. Понял?

Дрей молча кивнул. Они зашли в двухстворчатые деревянные двери, которые охранники, стоявшие снаружи, почти что вежливо распахнули перед ними. Взгляды охранников не принесли доставщику приятных новостей. Они как будто говорили — вот, еще одного бычка на убой привели.

Дрей впервые в своей жизни увидел галстук. Нет, конечно, галстуков на «довоенных» фотографиях он видел немало. Пару раз ему приходилось даже вживую подержать ленты шелковой материи с этим названием. Как правило, их использовали в быту в качестве бечевок. Хотя один раз Дрей видел новогоднюю елку, на которой несколько таких лент ярких расцветок были развешаны вместо гирлянд.

Этот галстук был темно-синим, в аккуратную косую полоску. И использовался по его изначальному предназначению — он был слегка небрежно завязан на шее. Дрей прямо залюбовался, очень уж шел мэру этот атрибут его власти. Очень удачно он был подобран к светло-синей рубашке, тоже в неброскую полоску.

Сам представитель местной власти доставщику понравился не очень. Нормальный вроде мужик лет слегка за сорок. Высокий, подтянутый, со слегка хищными чертами лица. Но очень уж не вязался со всем его внешним видом бегающий взгляд. Даже не бегающий — прыгающий, останавливающийся в одной точке лишь на мгновение и тут же дергающийся на новое место. Иногда движения зрачков оказывалось недостаточно, и мэр двигал голову, чтобы остановить взгляд на новой точке ради одному ему известных целей. А может, и неизвестных, может, это была просто плохая привычка.

Мэр был экзо. Не то, чтобы это сильно обрадовало Дрея, но все таки… На пару мелких поблажек можно было рассчитывать. Допустим, бить все равно будут, но не будут увечить. Что-нибудь в таком духе.

— Ты кто, Amigo? — спросил властелин мурашника с ходу. Дрей еще только пересекал просторный кабинет, единственным предметом обстановки которого был достаточно большой стол темного дерева, за которым, в кожаном кресле с высокой спинкой, сидел его нынешний собеседник.

Дрей ответил не сразу. Сначала дошел до той незримой точки, у которой его придержали за локти дюжие охранники, оба нано, как ни странно. Этот лишний десяток шагов ему понадобились, чтобы просто понять, о чем его спрашивают. Он так до конца и не был уверен, в чем суть вопроса, но нужно было что-то отвечать.

— Я доставщик. У меня заказ, надо кое-что клиенту добыть на западе города.

— Тогда тебе повезло, что мы тебя перехватили. Afortunado. У нас здесь хоть цивилизация, все культурно, без всяких там выкрутасов. А на западе у нас отморозки, их даже я не контролирую, своя власть. Там бы тебя живьем сожрали, и косточки бы не стали выплевывать. Ogro, ogro verdadero.

— Каннибалы? Это правда?

— Я всегда говорю правду. За это меня здесь и уважают! У них на западе никакого порядка, делают что хотят, моих людей почем зря гробят. Ну ничего, еще годик другой, я их к рукам приберу… Для наведения порядка, конечно. — Тут же поспешил добавить мэр. — Там тоже люди живут. Им нужна цивилизованная власть. Чтобы спокойствие, чтобы все работали и наслаждались благами развитого общества. RИgimen existente меня совсем не устраивает.

Дрей промолчал, но градоначальнику особо собеседник и не требовался. Десяток подчиненных, важно стоящих вдоль стен, внимали мудрости. И мэр вещал, в основном, для них.

— Мы тут многого добились. У нас порядок. Еды у всех вдоволь. Экзо и нано живут душа в душу. Развлечения есть, мы же все-таки крупный город, как-никак. Народу ведь всегда что нужно? Хлеба и зрелищ. Basta!

Мэр поднялся из-за стола и начал неторопливо прохаживаться по комнате, развивая тему, которая явно была его любимой.

— Сейчас еще немного в городе разберемся и будем думать, как объединить под знаменами новой власти окрестных навозников. Хватит им уже прозябать в нищете и невежестве.

Дрей все же не выдержал:

— А если они будут не очень на это согласны?

— Peso de lider. Тебе не понять. Меня поймут будущие поколения. Большое и сильное государство невозможно без насильственного объединения на начальном этапе. А бойцы у меня — лучшие. Не просто лучшие, а самые верные. И не потому, что я такой хороший, а потому что у нас порядок! Люди любят порядок. Каждый знает, что я от него жду. И знает, что за это получит.

Где-то сзади кашлянул Хаммер. Взгляд мэра тут же «прыгнул» в ту сторону.

— Да, кстати, по поводу награды. Хаммер, ты и твои люди молодцы. Es un guapo verdadero. Зайди прямо сейчас в хранилище, выдадут все обещанное, я уже распорядился. Побольше бы таких исполнительных командиров, как ты, давно бы уже вся округа вернулась к цивилизации. И на западе всех бы покрошили в мелкий винегрет. Кстати, Хаммер, не хочешь этим заняться?

— Я бы не против, господин мэр, — неуверенно откликнулся Хаммер. — Только людей маловато, положим же всех, кто за порядком следить будет?

— Ну смотри, поговорим еще. Дело merecer la atenciСn.

Взгляд мэра прыгнул на лицо Дрея:

— Значит, нарушил ты наши границы. Пытался тайком пробраться на суверенную территорию и изъять ценности, принадлежащие нам по праву. Delincuente. Хорошо хоть, сам признался… — Мэр с крайне задумчивым видом забарабанил пальцами по столу.

Если бы Дрей не пообщался заблаговременно с боевиками мурашей, он мог бы всерьез поверить, что сейчас решается его дальнейшая судьба. Но, так как его успели слегка просветить о возможных вариантах наказания, то ему было даже слегка смешно. Наказание было одно.

— Ладно, — мэр решительно хлопнул по столу. — На первый раз простим, я думаю. Ты же не рецидивист, раньше на нашу территорию не залезал. Да и человек, я вижу, хороший. Поступим так: выступишь на наших гладиаторских боях. Выиграешь — да и дело с концом. Проиграешь — ну не судьба значит тебе.

— А что будет, если я выиграю? — невинно поинтересовался Дрей. — Отпустите?

— Выиграешь первый бой, получишь право на второй. Во втором бое — только претенденты на профи. Это значит, что если выиграешь второй бой, то станешь профессиональным гладиатором. А это почет, это уважение, muchachas bonitas и прочие прелести во всевозможном виде. — Взгляд мэра вновь остановился на Дрее, на этот раз дольше обычного. После чего градоначальник подмигнул пленнику, и тут же его внимание опять ускакало куда-то дальше.

Подмигивание было многообещающим. Мэр давал понять, что Дрей скоро будет купаться в роскоши, менять женщин как перчатки и остальное, что он сам себе придумает. И для того, чтобы получить все это, нужно закрыть только пару формальностей — выиграть два смертельных поединка.

— Мы любим, чтобы на арене бои были честные. — Голос любителя испанского стал деловитым. — Поэтому ты должен честно нам рассказать обо всех боевых мутациях и геммах, которые у тебя есть. Расскажешь, или мне придется отправлять тебя на полный тест? Только у нас оборудование слегка ser anticuado, поэтому процедура может быть слегка болезненной. Но я повторю — бои у нас честные. Никто не узнает о твоей карте, кроме организаторов. Нам ведь надо подобрать тебе достойного соперника. Так как?

Не то чтобы Дрей боялся болезненности процедуры, равно как он мало верил в то, что его генная карта останется тайной, однако у него были свои причины, чтобы не проходить тестирование. Причины достаточно веские. Да и Хаммер предупреждал, что рассказать о своих геммах стоит сразу — единственная возможность скрыть ряд приятных дополнений от будущих соперников.

— Конечно, раз вы говорите, что это останется между нами… — Начал Дрей, — значит из мутаций, относящихся к делу: нервный ускоритель три и четверть, «Геракл», "Стайер", "Лихорадка"…

— Базовая «лихорадка»? На сколько хватает ускорения?

— Минуты на две, хотя я как-то стараюсь ей не пользоваться, сами понимаете.

— Да, понимаю, ощущения потом неприятные. А как сдерживаешь? Если это мутация?

— Как-то научился держать себя в руках. Химия, сами понимаете. Не будешь дергаться, лихорадка не начнется.

— Согласен. Ладно, proseguir.

— "Веретено" — это улучшение вестибулярного аппарата, один из подвидов «центрифуги». "Четыре пробирки стихий". Стандартный модификатор ядов, хотя я не уверен, насколько это нужно.

— Не нужно, не нужно, у нас честные поединки, я же сказал. Еще что-нибудь?

— Не знаю даже. — Дрей сделал вид, что глубоко задумался. — Вроде все. Остальное я уже сам догнал.

— Ну ладно, поверим. И что там у тебя с гемами?

— "Набор путника", «Вортекс», "Кулак бога", "Тварь преисподней", «Ассимилятор», "Экзо" в вариантах два и четыре сигма, «Оракул» и "Логик подворотни", "бастард богов", "День защиты", «Тень-два», "Обитель зверя". Все. Прочие мелочи к делу не относятся.

Это было далеко не все, но и перечисленного хватило. Прихвостни мэра вдоль стены зашевелились, мэр довольно ухмыльнулся. Дрей подумал было упомянуть еще что-нибудь, чтобы добить их окончательно, хотя бы гем "Кассир Харона". Но все же сдержался.

— Impresionar. — Мэр закивал, — очень впечатляет. А "Обитель зверя" — это что вообще?

— Рывковое увеличение мышечного усилия. Какие-то там модификаторы гормонов в кровь вбрасываются. — Дрей слегка лукавил. Он точно знал, какие вариации гормонов синтезируются его организмом. Но показывать себя слишком большим умником в этой аудитории как-то не хотелось.

— И что, все постоянное?

— Нет, не все. «Тень» подсунули негодную. Сначала чуть не сдох после инъекции. Потом оказалось, что мутация нестабильна и выветривается. Хотя, может оно и к лучшему.

— Ладно, подберем тебе достойного нано. У нас молодежь, знаешь, тоже хорошо прокачана. Будет интересно, и народу удовольствие. Народу нужны зрелища. И мы эти зрелища народу даем. Так что давай, не подведи меня. — Говоря это, мэр впервые подошел к Дрею. Только для того, чтобы похлопать его по плечу. Аудиенция была закончена.

Клетушка, в которой «поселили» будущего гладиатора, изящным убранством похвастаться не могла. Дрею было все равно. Была кровать, на которую он улегся и тут же уснул. День выдался тяжелым, и ему хотелось хотя бы немного восстановить форму до выхода на арену. Может быть предстояла встреча с сосунками, всего лишь молодыми неопытными нано. Но эти сосунки только и делали, что развлекались в драках, так что недооценивать их не стоило. Тем более, когда бои проходят по весьма упрощенной олимпийской системе — либо выигрываешь, либо труп.

Дрей не хотел, чтобы завтра с арены вынесли труп экзо.

За всю ночь он проснулся только один раз, уже под утро. Просто приоткрыл глаза, когда тихо отворилась дверь. Это был Хаммер. В одной лапище он держал пластиковый поднос с едой. Каким образом ему удалось наняться на должность разносчика пищи, доставщик интересоваться не стал.

— Ты, дятел, — тихо сквозь зубы зашипел толстяк, поставив поднос и наклонившись к самому уху экзо. — Я же как маму тебя просил, не трепись. Зачем ты куковать начал, тетерев? Все геммы сдал! Действительно надеешься, что информация не расползется? Совсем больной на голову? Так как младшим родился, так дураком и помрешь.

— Не все, — коротко ответил Дрей. Этого оказалось достаточно. Зрачки Хаммера сузились, показывая сосредоточенную работу мысли. Он достаточно быстро осознал сказанное, и развивать тему не стал. Заговорил о другом:

— Короче, ты влип, навозник. Влип конкретно. У одного из советников мэра сыночек как раз "на выданье". Он заставил папашу записать себя на сегодняшний бой. Папаша был против, особенно после того, как вчера узнал о твоем внушительном наборе, но сыночек уперся. Но папочка ведь не хочет смерти мальчика. А условия поединка завтра простые — с арены выходит один, второго выносят прямиком на запчасти и вытяжки.

— И что?

— Ты знаешь, что такое советники мэра? У них власти в городе ненамного меньше, чем у Самого. И возможностей тоже, не все у нас мэр решает. Поэтому считай себя ходячим трупом. Если ты грохнешь сыночка советника, то не доживешь даже до второго боя. Такого тебе не простят. Тупик. Проиграешь — труп, выиграешь — тоже труп. Не выкрутишься. Плакал мой выигрыш.

— Ладно, придумаю что-нибудь, — нарочито лениво и спокойно сказал Дрей. Идей у него пока не было, но Хаммера надо было успокоить. В конце концов, это был единственный человек, который был на его стороне в этом мурашнике, хотя и по своим причинам.

— Да и выиграть тебе тоже будет нелегко. Сыночка накачали новыми цацками. По всему твоему списку встречные меры приняли. Парень и так был не слабенький, а на сегодня он вообще монстр. Однодневные культуры запрещены перед такими боями, но никто не будет перечить советнику мэра, никто даже не вякнет. Так что, возможно, твоя первая проблема даже и не возникнет.

— Не волнуйся. — Дрей оставался подчеркнуто спокойным. — Наш уговор в силе. Ставь на меня, только больше выиграешь, вот и вся разница. И… спасибо за информацию.

— Не за что. Не выиграешь хотя бы этот бой, я тебя сам за проигранную ставку грохну. Я три ампулы вечных кровяных пловцов поставил, с возможностью регенерации. Все, что было. И плазмидный вариант "мании Гейгера".

— Вечный?

— Нет, мутировавший. На год хватит, не больше. Потом выветривается.

— Жаль, я бы взял.

— Ты выиграй сначала, потом поговорим. За вечный тебе не один десяток боев надо пройти.

— Ладно, тогда потом и поговорим. Еще раз спасибо.

Место, названное ареной, навевало весьма мрачные ощущения. Возможно, зрителям так не казалось. Возможно, для местных все было как раз наоборот — для них это место было связано с одним из немногих «достойных» развлечений, существующих в мурашнике. Но у Дрея настроение было препаршивое.

Толстые стальные прутья, поднимающиеся на несколько метров вверх и резко сходящиеся под потолком. Грубо приваренные поперечные прутья, делающие каркас практически непреодолимым. Прутья были такие, что сразу же возникал вопрос — какие титаны должны были бороться внутри, на ринге. Такие прутья даже бульдозером было сразу не взять.

Как полагается, две двери, оформленные полностью под интерьер, — для торжественного вступления на арену гладиаторов. Итого — круглая площадка радиусом не более пяти метров. Входят двое, выходит один. Вот и все правила, как их понял Дрей.

И зрители, ожидающие развлечения, лучшего развлечения в этом городе. Мэр был прав, для сохранения личной власти он давал этим людям основное — хлеб и зрелища. Со зрелищами, похоже, была некоторая напряженка, раз непроверенный боец выставлялся на ринг против неоперившегося юнца, который должен был отстоять свое право называться мужчиной.

Либо советник мэра не был уверен в эффективности краткосрочных нанокультур, либо он слишком сильно обожал своего отпрыска. Но он решил убедиться в том, что выскочка-навозник знает, чем рискует. В принципе, сомнения в пользе от только что введенных в организм роботов Дрей готов был полностью разделить. В таких случаях важна сыгранность. Самого себя с собственным телом. А за день управлять новыми возможностями не научишься. Вот подрастерять бразды правления над тем, что у тебя уже есть — это да, это более вероятно. Хотя делиться с кем-либо своим мнением на этот счет Дрей, в общем то, в текущий момент не планировал.

На место представления Дрея вели четыре охранника. Вели закованного в ручные и ножные кандалы, как какого-то заключенного прошлой эпохи. Ему приходилось семенить, и выглядел он слегка смешно. Во всяком случае, ему хотелось усмехнуться. Он и усмехался, про себя, надо же было хоть чем-нибудь заняться.

Как раз этих охранников небрежно отодвинули в сторону несколько откровенных громил, ярко выраженных нано, до такой степени нагруженных модуляторами, что Дрей готов был поспорить, что даже в их моче нано-роботов больше, чем у среднего обывателя в крови.

Дрей увидел знакомое лицо и быстро сообразил, что к чему. Удивился. Оказывается, даже у советников мэра есть личные телохранители? Странная все-таки жизнь у них здесь, в мурашнике.

Не обращая внимания ни на охранников, ни на своих телохранителей, советник подошел вплотную к Дрею.

— Если ты еще не знаешь, навозная крыса. — Голос был ровным и лишенным каких-либо интонаций. — С тобой на арену выйдет мой сын. Если с ним что-нибудь случится, то твоя смерть будет долгой, мучительной, и очень, очень болезненной. Советую тебе сдохнуть на арене.

Советник отодвинулся, повернулся, и зашагал прочь. Охраняющие его контейнера для нано-ботов двинулись следом. Ни одной эмоции, ни одного жеста, полное отсутствие мимики. Подошел, сообщил, ушел. Советник был опасной фигурой. И Дрей был более чем уверен, что свое обещание он сдержит. Хотя это мало что меняло.

Оставшуюся часть пути доставщик размышлял, что же все-таки было основой подобного отсутствия эмоций у советника — высокий самоконтроль человека с сильной волей или все же не обошлось без популярной, хоть и в очень узких кругах, нанокультуры "фарфоровый душитель". Полное подавление эмоций, причем необратимое, в наследственном варианте не существует.

Его расковали прямо на арене, вначале заперев дверь, через которую он только что прошел. Во всем этом было мало целесообразности — куда он мог деться, когда кругом было такое количество враждебно настроенных мурашей, немалая часть которых, судя по внешнему виду и оружия, считала себя бойцами.

Зато в этом было много театральности. Злобный убийца, поедающий маленьких детей, схвачен и доставлен для справедливого суда. Сейчас вот еще судья выйдет, и объявит приговор. Было видно, что ставка Хаммера должна сыграть. Ведь никто всерьез не верил в выигрыш даже такого крутого чужака. Справедливость, как никак. Зло должно быть наказано. А уж зло, которое привели в клетку в кандалах, будет наказано наверняка.

Дрей почти ожидал чего-то в этом роде. Что сейчас встанет со своего места в ложе мэр и произнесет суровую проповедь о том, что преступление и наказание связаны неразрывно, что враги не получат ни пяди их мурашника, что шпионы навозников будут выпалываться беспощадно…

Под приветственные крики на арену вышел сынок советника. Дрей смотрел на него равнодушно. Надо было смотреть, но сейчас ему было больше интересно услышать мэра.

Мэр ожиданий Дрея не оправдал. Тон хозяина города был радушный. А смысл его речи полностью отличался от того, что предполагал доставщик:

— Граждане города! Мои дорогие избиратели. Сегодня мы рады приветствовать на этом ринге двух бойцов. Сильнейших бойцов из многих, которых мы видели. Мне даже немного жаль, что выживет только один из них, но таковы наши правила и наши законы. Мы призываем сильных, чтобы защитить наше мирное существование. Мы призываем молодых. Мы призываем тех, чья воля — это наши идеалы, чьи сердца наполнены любовью к нашему народу.

Мэр сглотнул. По его щеке скатилась одинокая слеза. И закончил коротко, чтобы подчеркнуть торжественность момента:

— Пришла пора доказать, что вы можете быть достойны именоваться бойцами. Живыми или мертвыми.

Дрей вновь посмотрел на соперника. Из необычно оформленной речи мэра он понял одно — если мэр делал ставки на этот поединок, то он поставил именно на чужеземца.

Может быть, нано и был юнцом, но это был здоровый юнец. Мышца бугрились при малейшем усилии, явственно выступающие вены показывали, что с доставкой крови в нужные места тела тоже было все в порядке.

Время от времени нано чуть подергивал руками, как будто наслаждался видом своей мускулатуры. Дрей знал, что это не просто подергивание, не просто игра мышцами на публику. Базовый нано, что ни говори. С более продвинутыми колониями нано-роботов подобных проблем не возникало. Это подергивание означало накачивание отдельных частей тела нано — усилителями. Базовая хитрость. Дернешь так мышцами разок другой и нано-боты, как фагоциты, сойдутся к одному месту, чтобы в нужный момент увеличить мышечное усилие в разы, может даже в десятки раз.

Одновременно подергивание значило, что рефлексы у парня именно базового нано. Слишком тривиально. Слишком предсказуемо. Возможно, сейчас противник был накачан более продвинутыми культурами. Но рефлексы есть рефлексы, их за день не поменяешь. А тело привыкло работать с унаследованными от папы и мамы ботами.

Ударили в гонг. Никаких объявлений, пожатий рук и настойчиво высказываемых пожеланий по поводу честного боя. Бой без правил. Тысячелетия прошли, а не поменялось ничего. Арена, гладиаторы, и зрители, жаждущие крови.

Боец был неплох. Даже со своими старыми ботами он справлялся весьма прилично, в чем Дрей убедился сразу, когда звон гонга еще не затих, еще вибрировал в воздухе. Противник одновременно, вернее, почти одновременно дернул мышцами левого бедра, потом правого, затем напрягся левый бицепс.

На правый бицепс Дрей посмотреть не успел — противник атаковал. Удар левой ногой, удар правой ногой, удар левой рукой. Предсказуемо, еще раз убедился Дрей, но, как ни странно, ничуть не менее опасно.

Нано бил красиво и эффективно. Никаких тебе задираний ног для демонстрации растяжки и открытия паха для встречного удара. Жесткие и короткие удары по коленям, бедрам, которые пришлось встречать жесткими блоками на голень. Больно, надо полагать, было обоим.

Скорее всего, нано-боты повысили болевой порог у противника. Дрей сознательно сдерживал использование гемма SinDolor. Не чувствовать боли — это хорошо, но слишком много побочных эффектов. Пока можно терпеть, лучше потерпеть. Поэтому сейчас в его крови бушевал обычный адреналин, позволяющий знать, что боль есть, но практически не обращать на нее внимания.

Третий удар, рукой, он пропустил. Сознательно пропустил. Удар был слишком слабый и излишне медленный. Удар был рассчитан на то, что на него успеют среагировать. Это была всего лишь начальная связка. Расчет на то, что Дрей начнет отступать, уклоняться и блокировать, позволяя своему противнику развернуть полную комбинацию.

Вместо этого нано получил два жестких столкновения голень о голень. А затем его кулак ударился в напружинившиеся мышцы груди экзо. Дрей шагнул навстречу, заставив комбинацию противника умереть в зародыше.

Дрею был нужен всего один удар, и он его сделал. После чего резко отскочил назад, изображая боль, страх и чуть ли не полное поражение.

Внешне удар выглядел как смазанный удар в челюсть, от которого нано успел уклониться. Поэтому кулак Дрея «промазал» чуть ниже ключицы. Но было еще кое-что. Короткое невидимое движение неудачно оттопырившегося большого пальца, ткнувшегося в лимфо — узел под челюстью противника. Для обычного человека — ничего страшного. Для экзо — ничего страшного. Для большинства из нано — тоже ничего страшного…

Нано пошел в повторное наступление. Сейчас нужен был спектакль, чтобы не разочаровать зрителей. Если зрители будут довольны, то будет доволен и мэр. Если будет доволен мэр, то сложнее будет хоть в чем-нибудь обвинить чужака.

Экзо прыгнул. Это был красивый маваши в прыжке. Эффектно выглядящий, легко принятый на предплечье противника. До головы Дрей, конечно, достал, но обычные зрители не могли знать, что головы он скорее только коснулся, нежели ударил в полную силу — основной удар был принят рукой противника.

Волей-неволей и нано вовлекся в красивый обмен бессмысленными ударами. Сильными, мощными и бесполезными против мало-мальски опытного противника.

Для среднестатистического нано задетый лимфатический узел не означал бы ничего, но, судя по тому, что рассказал Хаммер и до чего Дрей додумался сам, была большая вероятность того, что этот юнец накачал себя нано — ботами одной из культур т-симуляторов. Скорее всего, внешними подобиями т-киллеров, что-нибудь вроде "тополиного пуха". Эти боты были великолепны для ускорения вывода из крови продуктов метаболизма и позволяли увеличивать выносливость бойца. Одна проблема, связанная со всеми роботами этого вида, подделками лимфоцитов, заключалась в том, что при резком механическом возбуждении лимфоузла их концентрация неоправданно возрастала, приводя к непродолжительной коме, крайне напоминающей смерть.

Дрей это знал. Потому что был любопытным. Сама по себе подобная информация несла в себе мало практической пользы. Убить человека было значительно проще, чем правильно ударить по лимфоузлу нано. Но вот гляди-ка, и эти сведения пригодились.

Теперь он ждал, устраивая красочное шоу. Ждал, когда его удар в самом начале поединка принесет видимые результаты и можно будет эффектно завершить бой.

Это было балансирование на тонкой грани. Могло оказаться, что ни тополиного пуха, ни его аналогов у нано нет. Могло оказаться, что удар Дрея будет не псевдо, а по настоящему смертельным.

Выбор у него был небольшой. Просто убить противника было бы неразумно. Просто умереть на этом ринге самому? Не лучше.

Нано решил перевести бой в партер. Может, уже почувствовал слабость, возможно — просто предпочитал борьбу. Зато Дрей обниматься с противниками любил не очень, поэтому его удары стали резче и короче. Пусть слабее — зато меньше шансов, что противник успеет сделать захват.

К сожалению доставщика, в ограниченном пространстве крайне сложно удержать дистанцию. Крайне сложно избежать захвата. А как только захват сделан, дорога одна — к удушающим и болевым приемам. Дрей был уверен — что и те и другие не сильно-то подействуют на переполненного ботами нано. Оставалось только сразу ломать кости и суставы.

И захват был сделан. Нано, вместо того чтобы поставить очередной блок, принял удар корпусом и захватил руку Дрея. После чего тут же повалился на пол, увлекая за собой экзо.

Кисть оказалась заломлена, рука держалась на изломе суставов, шея — в удушающем захвате ногой. Крайне неудобная позиция для продолжения боя. Но опять же, излишне банальная, чтобы не суметь из нее выбраться.

Удар свободной рукой, удар почти из невозможного положения мыском босой стопы. Захват значительно ослаб, и Дрей тут же ужом освободился от удушающей шею ноги, а затем, извернувшись неестественным, как могло показаться зрителям, образом высвободил и руку.

Еще мгновение — и он уже душил нано сгибом локтевого сустава. Занятие абсолютно бесполезное. Продавить накачанные мышцы нано таким захватом было нереально, а задушить — заняло бы несколько минут минимум только до того момента, когда нано начнет слабеть. Нереально, столько Дрею его было не удержать.

Да не больно-то и хотелось. Зато тянуть время на таких приемах было одно удовольствие. Что сейчас Дрею и требовалось.

В реальном времени бой длился не более десяти минут. Публика орала, визжала, швырялась о решетку бутылками, разве что не пыталась пробраться на арену, чтобы помочь одному из гладиаторов.

Но в какой-то момент Дрей наконец почувствовал, что его оппонент существенно слабеет, сам того не понимая. Особенность сбоя ботов культур "тополиного пуха" в этом и заключалась — вроде сам ничего не чувствуешь, а потом неожиданно оказываешься в коме.

Надо было действовать, пока слабость противника не стала очевидна окружающим. Пришла пора эффектной концовки. Дрей высвободился из очередного захвата и вскочил на ноги.

Это было три удара, — из которых значимым был только один. Первый удар отправил противника в нокаут. Второй и третий были сделаны для виду, но зрителям должно было показаться, что именно они — смертельные.

Дыхание нано должно было почти остановиться. Пульс — замедлиться до предела. Конечно, это скоро обнаружат. Но не слишком быстро, чтобы попытаться привести лежащего в сознание и заставить Дрея его добить. Все соблюли лицо. Все довольны и никто не умер.

А если кто и останется недовольным, или что-то заподозрит — то Дрею было на это начихать. Мэр, возможно, был умным политиком, но убивать людей, чтобы позабавить зрителей и укрепить чью-то власть в мурашнике, доставщик не собирался.

Краем глаза он заметил, как на арену бросился советник мэра. Надо было дать ему возможность изобразить безутешного отца без необходимости проявлять актерский талант. Но экзо опасался, как бы советник не начал исполнять свои угрозы прямо сейчас.

Доставщик покачнулся, как будто теряя сознания, и неожиданно сделал пару неуверенных шагов в сторону, практически упав на ворвавшегося через открывающуюся дверь советника. На какие-то мгновения ухо политика оказалось прямо напротив губ Дрея.

И Дрей произнес, спокойно и негромко, без эмоций и без сбившегося дыхания, как будто не он только что провел на ринге трудный бой:

— Ваш сын жив советник. В коме. Советую вам пока об этом помалкивать. А если захотите побыстрее поставить его на ноги, то обратитесь попозже ко мне. Ко мне живому. Боюсь, вам придется теперь меня очень беречь.

Почему бы немного и не поблефовать?

Первый бой Дрей выиграл. По все статьям.

Хаммер должен был быть доволен.

Глава третья Улицы

Меня поддерживает уверенность в том, что жизнь имеет значение. Как и смерть.

Дин Кунц

Логик подворотни. Просчет боевых комбинаций в оперативном бое (рукопашная, рукопашная с холодным оружием, смешанная рукопашная с использованием огнестрельного оружия). В ряде случаев рекомендуется для ведения перестрелок на относительно близких дистанциях.

Использование наиболее эффективных комбинаций ударов, бросков, выстрелов и уклонений. В зависимости от подготовки носителя, его физических и особенно умственных способностей, а также наличия других геммов и мутаций (см. таблицу базовых комбинаций), носитель может осуществлять инстинктивный просчет комбинаций до десяти движений вперед. В ряде случаев до двадцати-двадцати пяти (не подтверждено).

Просчет боевых комбинаций учитывает действия союзников. В зависимости от психологического портрета носителя, это позволяет, в ряде случаев, эффективней использовать действия всей группы.

Теоретически управляемое срабатывание. Для полного управления необходимо, чтобы носитель имел нервный ускоритель (наследственно!) не менее чем на две целых четыре десятых.

Состояние после использования: тошнота, потеря сознания (75% вероятности) на длительное, до нескольких часов, время. Летальный исход — в 5% случаев. На уменьшение вероятности летального исхода, как ни странно, существенно влияет наличие наследственной мутации «Веретено» (см. соответствующий раздел). В 10% случаев — временная глухота, в 15% случаев — слепота, также временная.

Использование сыворотки «Феникс» базовой вариации позволяет существенно снизить негативные эффекты использования "Логика подворотни". Внимание: необходима инъекция не более чем через пять минут после потери сознания.

Все вышеизложенное означает, что наличие в группе бойца с описываемым геммом позволяет существенно повысить шансы группы на выживание. С другой стороны, мы не рекомендуем использование этого гемма бойцами-одиночками, ввиду практической невозможности защитить себя после завершения его действия.

Библия Экзо. Приложение 2 "Наши знания о геммах".

Указанный источник: предположительно — "лаборатория изучения современных биологических угроз и контроля мутаций", Саратов, 2009 год (д. з.)

Мэр произнес торжественную речь по поводу победы чужака. Торжественную, но не слишком вдохновляющую. И не слишком длинную. Мэр уже считал навозника трупом.

Даже его власть была ограничена. Хотя, скорее, он и не стал бы разменивать свои политические козыри ради человека со стороны, от которого не мог получить никаких дивидендов.

Каждый был сам за себя. Советник пока что проявил максимум заботы о ближнем. Он хотя бы беспокоился за свои родные гены, за выживание наследственных культур нано-ботов, или за что там должны беспокоиться нано.

Каждому было наплевать, выживет ли чужак, или сдохнет, как только исчезнет из поля зрения. Но ни на что другое Дрей и не рассчитывал. Ничего другого этот мир ему никогда и не предлагал. Или почти никогда.

Так повторялось каждую доставку. Расчет только на себя. Ни от кого не ждать помощи, ждать только неприятностей. Присказка о том, кто является самым опасным зверем в природе, приобрела ультимативное выражение. Опасней человека не было никого. Даже голого и безоружного человека, что уж говорить о любом из мурашей, обвешанных средствами уничтожения себе подобных. Или о мэре, с его слегка съехавшими набекрень мозгами и неуемной жаждой власти.

Празднование его победы было недолгим. Может, для некоторых, особенно из команды Хаммера, оно и продолжится еще всю ночь, однако Дрея через десять минут вели обратно в его конуру.

За свое ближайшее светлое будущее Дрей был спокоен. Как только мэр поймет, что чужак ловко обманул всех, но при этом оставил в живых сыночка советника, дал возможность всем достойно выйти из ситуации, то все успокоиться. На некоторое время уж точно.

Его вывели на улицу из той пародии на Колизей, в которой он только что сражался за свою жизнь. За жизнь, но не за свободу. Он снова был в жестких наручниках, хотя на этот раз стреноживать его не стали. Зачем? Он же должен был чувствовать себя победителем, перед которым открываются широкие горизонты. Перед которым уже скоро должны открыться все двери этого мурашника.

Это было парадоксально. Теперь он был лучшим другом охранников. По-крайней мере, двоих из них. Двое остальных, похоже, ставили на нано. Поэтому заводить дружбу с заключенным как-то не торопились и молча шагали позади. Зато двое наварившихся на бое нано шли с ним чуть ли не в обнимку.

Дрей не раз задумывался о корнях, о первопричинах вражды между экзо и нано. Кто-то на высоких постах, когда они еще существовали, специально стравил две «расы» между собой? Или это сработала извечная любовь людей сбиваться в стаи? Когда не с кем становилось сражаться, стая дробилась и находила "внутреннего врага". Не случайно же все более или менее сильные властители прошлого искали врага внешнего? Зачастую оказывалось, что им удавалось удержаться на грани мира и войны, одновременно удержав народ от междоусобиц.

Домыслы, досужие рассуждения, которых Дрей, по большому счету, не любил. Конкретные дела, конкретные задания. И кровь людей на руках выглядит все равно как кровь, какие бы мотивы ни стояли за причинами ее появления.

Тем не менее, вражда экзо и нано не угасала. Только притухала, готовая в любой момент вспыхнуть с новой силой. Откуда бы ни брались ее истоки. Пока все, к чему два подвида сумели прийти — это расселиться по разным местам, пятнами раскиданным по карте. Расселиться, изжить друг друга. Победить в одном месте, быть подвергнутым геноциду в другом. Приспособиться к местной радиации, вирусам и составу воды в одном ареале. И оказаться сметенной непрерывно мутирующими вирусами или просто отравленной тяжелыми металлами в другой.

И откуда бы эта вражда не взялась, ей успешно пользовались все местные царьки, которых Дрей успел увидеть. Вот и сейчас его, экзо, вели под конвоем не кто-нибудь, а четверо нано. И как бы то ни было, а даже в эйфории полученного выигрыша ни о какой услуге у них просить не стоило.

Сейчас места хватало. Множество территорий вообще не были заполнены. Дрей знал очень много мест, о которых вообще ходили только смутные слухи и легенды, включающие в себя байки про оборотней, зомби и вампиров.

Сознание альтруистов слегка параноидальное. Даже если альтруисты они тайные и тщательно маскирующиеся. Решающим для Дрея стало то, что двое нано, идущие от него по бокам и весело обсуждающие, на что потратят немеряный выигрыш, его, этот выигрыш, уже получили. Успели обернуться до того, как их подрядили отвести навозника обратно в его клетушку.

Они и легли первыми. Руки его были скованы за спиной, поэтому бил он ногами. Того, что шел слева, он положил ударом в бедро, настолько сильным, что не ожидавший нападения нано на некоторое время отключился от болевого шока.

Второй нано, охранявший его справа, получил в лоб пяткой той же ноги, вернувшейся на обратном движении от бедра первого. Чуть бы ниже, и его переносица просто вошла бы в мозг, но убивать не хотелось.

Двое сзади. Доставщику повезло — они подошли слишком близко, значительно ближе, чем им бы следовало. И не держали оружие под рукой. Эти двое могли очень сильно не любить залетного навозника, но и они не представляли, что он попытается бежать после только что выигранного боя. И совершить эту попытку в самом центре обжитой части мурашника.

Дрей прыгнул, вверх и вперед. Прямо в прыжке достал ногой следующего и успел просто повалиться на последнего.

Четверо нано лежали на земле. Тот, что был под ним, еще шевелился, но его короткоствольный АКС74-У был до этого у него за спиной. А теперь, соответственно, под спиной.

Дрей успел взглянуть в расширившиеся зрачки нано. И ударил лбом, на этот раз по переносице.

Теперь все четверо не шевелились. Еще мгновения ушли на то, чтобы найти ключи от наручников, убедиться, что все четверо полежат еще какое-то время, собрать оружие. Вернее, выбрать оружие по вкусу.

Экзо огляделся. Время оказалось выбранным очень удачно. Мало того, что никто из мурашей и подумать не мог, что узник решится на побег именно сейчас, так еще большинство из них все еще было около арены — делились впечатлениями, получали заработанные призы, с руганью прощались с проигранным.

Улицы вымерли. Не то, чтобы и раньше на них народ прогуливался толпами, но сейчас не было вообще ни души.

Дрей взглянул на четыре неподвижных тела и быстро оценил варианты. Потом решил, что прятать и связывать своих незадачливых охранников не будет. Возни много, а выигрыша по времени, скорее всего, не очень.

И отправился на восток.

Ему не хотелось терять рюкзак. Его содержимое слегка превосходило размер возможной премии за текущую доставку. Дрей был не уверен, что сумеет вообще осуществить эту доставку без рюкзака. Плюс, он справедливо полагал, что здесь, в мурашнике, не зарекомендовал себя полным идиотом. Подумать, что он двинется в обратную сторону, туда, где его совсем недавно поймали, местные власти, конечно, могли. Но только в том случае, если считали бы его невменяемым.

Так что теперь он снова бежал. Обжитые кварталы закончились очень быстро. Если их можно было назвать обжитыми.

Достаточно быстро он снова попал на улицы, заваленные мусором, забитые ржавыми остовами автомобилей и иногда даже кусками бетона. Здания были не вечные. Они уже начинали разрушаться. Весь мурашник рано или поздно должен был превратиться в один большой курган, и вряд ли этот процесс смогут остановить мураши, даже с самым хитроумным мэром, какого они смогут найти.

Это было похоже на росток, пробивающийся из пыльной и бесплодной земли. Развалины города, мурашника — и в нем выживало новое поколение людей. Почти чудо. Города не останется, но останутся нано, останутся экзо. Останутся их потомки, приспособленные к жизни в любых условиях, при любой радиации. Способные терпеть жару, спать в снегу, не дышать под водой по полчаса. Что еще? Доставщик не знал.

Так и не обнаружив признаков погони за спиной, Дрей позволил себе слегка сбавить темп. Он неплохо представлял себе дорогу, но все равно — до нужного ему места несколько часов легкого бега. А если соблюдать хотя бы небольшую осторожность, то даже больше.

Вполне могло оказаться, что группы наружного охранения дежурят на подходах к городу непрерывно. Дрей совершенно не хотел вновь предстать перед очами мэра. Поэтому осторожность не повредит.

Рюкзак валялся ровно там, куда он его закинул. Это было хорошо.

Дрей не остановился. Не присел передохнуть, отметить прохождение промежуточного рубежа.

Дрей не остановился. То, что ему удалось сохранить большую часть походных вещей, было большой удачей, и он улыбался, но не останавливался.

Именно так, с широкой ухмылкой, выглядящей очень глупо с учетом его полного одиночества на текущий момент, он и развернулся и вновь побежал. Теперь уже в противоположную сторону.

Хотя, если задуматься, то почему человек, улыбающийся в полном одиночестве, должен выглядеть глупо? Это неправильно, он не может выглядеть глупо хотя бы потому, что некому назвать его глупым. Улыбаться, когда ты один — самое удовольствие, которое никто не может испортить. И Дрей этим вовсю пользовался.

Он вновь бежал, не переставая улыбаться. Повышенная радиация за западными границами города. По словам мэра, людоеды примерно в том районе, где ему необходимо было найти товар. Толпа из центра города, в эти самые мгновения наверняка разворачивающаяся на его поиски. И не для того, чтобы поблагодарить за красивое выступление в Колизее. Ему предстоял непрерывный бег по закоулкам мурашника, и он до сих пор не придумал никакого способа, чтобы скрыться от сканеров.

Но он улыбался, так как его вещи были с ним, он был свободен, он был здоров. И он был при деле, что всегда вводило его в состояние небольшой эйфории.

Сканеры. Нет, сканеры не были основной проблемой. Конечно, уйти, если его засекут сканером, будет крайне трудно. Но сперва они должны еще выйти на него, засечь. Больше его волновали сплошные патрули, которые мог выслать мэр во всех направлениях.

Конечно, под самое пристальное внимание боевиков мэра должно было попасть западное направление. Но или сам мэр, или кто-нибудь из его советников мог оказаться достаточно умен (или осторожен?), чтобы разослать небольшие отряды во все стороны.

Дрей прямо на бегу протянул руку назад и наощупь нашарил сверток со шприцами. Пришла пора "барабанной дроби".

Не любил он это дело. Ох, не любил. Дрей прямо на бегу вонзил иглу одного шприца, который он безошибочно выбрал среди остальных, в вену на руке. Все эти времянки, расплачиваться за использование которых потом приходилось головными болями, лежанием неделями пластом. И хорошо, если втеплой кровати, — а если под деревом в лесу? Еще можно было просто сдохнуть. Мгновенно — в лучшем случае, помучаться — в вариантах чуть похуже. Или остаться инвалидом, при этом гипотетически бессмертным.

Эта «дробь» была взята, конечно, из очень надежного источника. Как и содержимое остальных шприцов. Более того, «источник» утверждал, что барабаны будут бить не меньше недели. Но риск всегда оставался, — в конце концов, ни один продавец не мог попробовать сам свой товар. Не весь уж точно. А все остальное оставалось словами.

Были продавцы, которые при клиенте тестировали товар на добровольцах (или не очень и добровольцах), но Дрей с такими дел предпочитал не иметь.

Но перестройка уже началась. Жаловаться и бояться было поздно. Откуда-то всплыл детский стишок:

И на лицо Дрея с этим стишком вернулась улыбка. Так и хотелось произнести что-нибудь типа "Вы хотели войны?! Будет вам война!"

Впрочем, гемм был достаточно безобиден. Так, обострение трех чувств. Всего ничего. Если только не знать, что все модификаторы, так или иначе влияющие на сенсорику всегда были самыми сложными в изготовлении. И самыми дорогими. А "барабанная дробь" не просто влияла. Она влияла избирательно, причем на зрение, обоняние и слух одновременно.

То есть сам по себе слух вроде как и не обострялся. Но вот если в паре кварталов отсюда раздастся лязг металла (передергивание затвора), топот (противник бежит), учащенное дыхание (противник устал, возбужден), то "барабанная дробь" должна позволить все это услышать. В теории. На практике — сейчас и придется все это попробовать. Главное, чтобы этот барабашка случайно не заставил его загнуться прямо здесь.

В нынешнем послезакатном мире надежных поставщиков не было.

Доставщик чуть сбавил шаг и огляделся. Одна из его проблем состояла в том, что из точки, в которой он находился, в то место, куда ему необходимо было попасть, вело не так много путей. Вариант полного отступления и попытку войти в город с запада он даже не рассматривал. Просто замена известных проблем на неизвестные.

Чуть подумав, он по памяти восстановил карты мурашника, которые видел, и, в итоге, выбрал один из возможных путей. Не самый короткий, не самый безопасный. Так, ни то ни се. Почему бы и нет?

Уходить севернее, пару десятков кварталов. Длинная дуга вдоль внутреннего кольца в мурашнике, потом дальше, прочь от центра, от мэра, от смеси экзо и нано. Это совместное проживание двух разошедшихся в развитии видов его и пугало, и завораживало одновременно.

Дрей бежал почти час перед тем, как позволил себе замедлиться. Тут был один неприятный участок, если он правильно помнил карту. Тот же вариант, что и на востоке, когда он попал в западню. Слишком удобное место для засады, и слишком длинный путь придется проделать, если двигаться в обход.

Он прислушивался, принюхивался, всматривался, но пока не чувствовал ничего.

Лишь пыль. Трава. Асфальт. Весь мурашник состоял только из этого. Пыль, бетон и асфальт. У него начинался какой-то приступ, скорее всего вызванный «дробью». А если даже не вызванный, то наверняка усиленный. Он начинал ненавидеть этот город. Вроде был жив-здоров. Вроде свободен. Благодать?!

Но нет. Ему все острее хотелось в лес. На свободу. Вырваться из геометрически слишком правильных, но при этом остающихся неестественными конструкций. Вырваться туда, где стихийный рост создавал такую гармонию, какая и не снилась превентивному планированию.

Только фобии Дрею сейчас и не хватало. Свежезаработанной. Утешало только то, что он и так не собирался задерживаться в мурашнике дольше необходимого. Но с приступом надо было что-то делать.

"Только бы не загнуться" — еще раз подумал Дрей и остановился, переводя дыхание. Надо было успокоиться. Возможно, полежать чуть-чуть, совсем немного, где-нибудь в тенечке.

Дрей начал вспоминать сквозь затуманенное сознание, что именно говорил ему продавец.

"Среднее время активации. Обычно от получаса до нескольких часов до срабатывания. После этого — активная фаза. Начинается с неприятных ощущений, сказать точнее не могу, проявляться может по-разному. Знай одно — если тебе хреново, значит — начало действовать. Потом день-другой активная фаза. Потом — пассив, активизация только при выбросе в кровь достаточного количества гормонов, прежде всего адреналина. Но, конечно, чувствительности как в первый раз уже не будет".

— Значит, барабанчики начали стучать, — подумал Дрей. И все-таки прилег. Пусть не в тенечке, и прямо на мусор, валявшийся на асфальте, но сил стоять больше не было. Хорошо хоть, асфальт был теплый.

Немного получше ему стало только через полчаса. Дрей зашевелился, и тут же почувствовал дискомфорт, причем никак не связанный с его состоянием.

Он был не один. Он буквально ощущал дыхание еще двух человек. Разве что не чуял их запах. Ориентироваться с его благоприобретенными способностями пока что удавалось с трудом, но после нескольких небольших экспериментов, поворачивания головы так, чтобы звуки раздавались то в одном, то в другом ухе, он осознал, что немедленной опасности ему не угрожает.

Два человека. Примерно в двух кварталах отсюда. Затаились, ждут, и явно ждут давно — дыхание ровное и спокойное. Его не обнаружили — опять же слишком уж нейтральное дыхание, значит, сканера нет.

Какой-нибудь пост, выставленный на всякий случай? Возможно, даже и не по его душу, а так — внешнее охранение?

Как бы то ни было, они были расположены стратегически правильно. Ни обойти, ни объехать. Либо переть напролом через них, либо возвращаться и терять еще полдня на обход.

Дрей двинулся напролом. Что, впрочем, не помешало схитрить. В конце концов, постовые о нем не знали. А он о них знал прекрасно, знал точно, где они расположены и что они не готовы к встрече.

Осталось только подойти и взять их тепленькими, если удастся. Хватит бегать. "Даже мир и тишину поднимал он на войну". Или это незафиксированные дополнительные свойства гемма? Боевитость и решительность? Не самые лучшие качества для выживания.

Но вариантов все равно было немного. Пост засел на открытой веранде двухэтажного здания. До веранды можно было добраться, не так уж и высоко — но все же добраться не мгновенно. Плюс отличный обзор на три стороны — они должны были увидеть Дрея раньше, чем он успеет добежать. Почти сто метров открытой местности, как назло.

Чувствовалось, что Хаммер это место выбрал не случайно. Что это было место одного из стационарных постов, которое выставляли мурашники.

Да, это был Хаммер. И с ним еще какой-то молодой пацан, не старше того нано-бойца с арены.

Двое. Сто метров и взобраться на второй этаж. Попробовать можно.

Вместо этого полностью спланированного рывка Дрей просто вышел на открытое пространство и неторопливо пошел в сторону толстяка. Как-то не верил он, что Хаммера могли послать просто посидеть на посту. Тем более, без отряда. Не было смысла.

А значит, Хаммер начал свою игру. Так почему же и не поиграть вместе с ним? Все-таки Дрей было бойцом, настоящим бойцом, и пару-другую козырей он мог вынуть из рукава всегда, если уж дело дойдет до стрельбы.

Его заметили не сразу. Он успел пройти метров двадцать. Пройти тихо и никуда не спеша. Заметил его молодой, начал было вскакивать, подымать оружие. Но Хаммер положил руку ему на плечо, лениво поднял вторую и также лениво помахал Дрею.

"Какие мы все сегодня расслабленные" — с ухмылкой подумал Дрей. Потом еще раз взглянул на горе-постовых. — "А ведь это его сын". Что-то такое было в том, как Хаммер держал руку на плече паренька. Либо сын, либо любовник. Из того, что он успел узнать о Хаммере — не любовник.

Раз все вокруг расслаблялись, то Дрей решил не нарушать традиции. И достаточно лениво, не торопясь, продолжил шагать в сторону сидящей парочки.

Барабаны продолжали стучать. И если инстинкты древних племен не обманывали, то эти двое экзо были единственными в округе. Если и засада, то весьма глупая.

Дрей улыбнулся вновь. От Хаммера, конечно, ответной улыбки он не дождался. Однако разулыбался паренек. Видел наверняка бой. Наверняка мнит Дрея своим кумиром и идеалом для подражания как для себя, так и для любого юного экзо. Нелегкая…

— Чего здесь? — подходя, спросил Дрей. Вопрос банальный, но надо было с чего-то начинать разговор.

— Так я, в отличие от многих, еще и умный, — в тон ответил Хаммер. — Не такой шустрый как ты, конечно, но и не дурак, всяко разно. Как ты свинтил, бучу подняли только через час. Всем было понятно, что если ты решишь срулить — то в городе тебя уже нет.

— И все расслабились и не стали начинать поиски? — с легкой надеждой в голосе продолжил Дрей.

— Как же, разбежался. Просто мэр решил, что если ты сбежал — то сбежал. А если решил все-таки снять куш и дойти до товара, то пойдешь за ним напрямки, на запад. И послал всех туда. Правильно, в принципе, решил. Там тебя либо наши, либо… не наши. Кто-нибудь да достанет.

— Ну а ты чего ж?

— А я почти такой же умный как и мэр. Только раз тебя здесь встретил, то получается, что еще умнее. Вспомнил я, что вроде как рюкзак при тебе был, когда ты от нас бегал. Недоумки Лоскута трепались. Мы то и не знали, так что не искали. А они как узнали, что мы тебя взяли, то подумали, что взяли мы тебя с рюкзаком. Только не брали мы тебя с ним, понимаешь. А зная жадность врожденную навозником, решил я, что не бросишь ты рюкзачок…

— Ну и?

— А дальше просто. Дальше я решил также, как и мэр, что с доставки ты не срулишь. То есть маршрут твой был ясен. Если еще знать город, а я его знаю, то была пара мест, где ты наверняка бы прошел. Это — одно из них. Вот и сидели, тебя ждали… Сын мой, кстати.

Хаммер вновь положил руку на плечо паренька. Сын сыном, но похожи они были слабо. Обычно, хоть и не всегда, наследственные черты у экзо проявлялись отчетливо, поэтому Дрей несколько раз перевел взгляд с одного на другого, пытаясь выявить хотя бы некоторые из них.

Хаммер верно определил сомнения Дрея.

— Ты это, задолбал! Сказал сын, значит сын. — Рассерженно произнес он. — Не порти пацана своими приколами. Я тоже так глядел, но генное сравнение не обойдешь. Просто телом в деда пошел. Мой батяна такой же был, худой да высокий. И тоже волосы вились.

— Да ладно, мне то что, — пожал плечами Дрей. — Сын так сын. И вообще — на арену выходить можно, а тут чуть чего — так сразу не порти. Странные вы… Ну так и чего дальше то? Чего ты с мэром своими блестящими идеями не поделился.

— Да надоел он мне слегка, мэр… — неожиданно начав растягивать слова, ответил Хаммер. — понимаешь, я то еще куда ни шло. В жизни устоялся, команда какая-никакая подо мной. Но чего-то не хочется мне, чтобы сынок в этом болоте крутился. Как я. Ты знаешь, сколько бойцов каждый год кладут? Каждого пятого. Либо снаружи города, либо с запада, либо свои же помогают.

— И?

— Не хочу. Сам через все это всю жизнь тащился. Для сына не хочу. Хочу, чтобы с тобой он ушел. Подучишь его, как да чего в вольных лесах?

Дрею пришлось думать, как и что отвечать. Отказывать сразу вроде было нельзя, но и ввязываться в эту авантюру как-то совершенно не хотелось.

— Понимаешь, Кувалда… — В лесах то тоже… До старости редко доживают. Банд не меньше, мутантов больше. Заразы — тоже. Жизнь не мед.

— Я догадываюсь, — кивнул Хаммер. — Да только как то в городе совсем кисло стало. Молодежь то не видит, да только народу с каждым годом все меньше. И даже не мэр виноват, он еще ничего, хоть и с заскоками. Просто жизнь такая. То одно, то другое.

Хаммер поднял руку, прерывая очередные возражения Дрея:

— Да послушай ты! Я же все понимаю. Вообще все спонтанно получилось. Пришлось на лету думать. Просто шанса у Лешки может больше и не быть. Одному тоже в лес не уйти. Да и к навозникам пристать еще постараться надо. С окрестных поселков вообще по городским стреляют без предупреждения, и не без причин. А дальше он вообще ничего не знает.

— Дальше тоже… стреляют и имени не спрашивают, не волнуйся. Везде так, говорю же.

Хаммер покачал головой:

— Возьми, а? Ты же понимаешь! Я тебе помог. Бой помог выиграть. Сейчас не сдал. Помогу до запада добраться. Выведи парня. Я уж смирился, и в городе сдохну. Но детей то у меня больше нет, и не будет. Тут тоже гейгерит. А это кровь моя. Мои гены. Хочу след оставить. Хоть такой.

— Я всегда один.

— Так и броди один. Ты его только выведи. Да помоги где осесть для начала. А потом — ходи один как ходил. Ты пойми, один ты на запад без нас все равно не пройдешь.

Дрей молчал.

— Короче?! Берешь, нет? Есть две дозы «экзо», мутация пять дельта, чистые и пожизненные. Одну сыну, одну себе берег. Тебе отдам.

— А чего ж ты ее берег? Сразу бы и промутировал?

— Я запасливый. На черный день держал, мало ли что да как. Как видишь — не напрасно.

— Пять дельта — это мощно. Оставь себе, Хаммер. Парня я возьму, только не обессудь, от пуль я его прикрывать не буду. Сам справится — выйдет. Нет, так и меня не вини. Сам видишь, полмурашника… полгорода за мной бегает. Теперь и за ним будут. И вряд ли они теперь будут до арены меня тащить.

— Это точно, — кивнул Хаммер. — Мэр просил сразу голову. Много чего обещал. Так что сейчас все на твоем следе. Даже те, кто с твоего боя немалый куш снял. Даже те, кому до тебя никогда не допрыгнуть. Все.

— Мэр да… — ехидно произнес Дрей, — мэр у вас любит призы раздавать… и обещания.

— Срулил ты знатно. — Сказал Хаммер, поднимаясь. Он решил, что поскольку договоренность достигнута, то пора было двигаться. — Никто не ожидал. Даже я, дурак старый, был уверен, что ты второй бой попытаешься выиграть, дождешься, когда тебя на вольные хлеба переведут, а потом и свинтишь.

— А что, такие финты кому удавались?

— Не знаю. У нас и первый то бой редко кто выигрывал, а уж второй. Спецы, тем более бойцы, редко в город заходят. Умные архи по окраинам крутятся, но там их редко зацепишь. Так что — не знаю. Конечно, профи хорошо живут и свободно. Так что никто из них бежать никуда и не думает. Может быть, выиграй ты бой, так вообще бы по тихому ушел.

— Не верю. Но неважно. У меня заказ. И сроки скоро поджимать будут. Так что некогда мне было вашей толпы девственниц дожидаться.

— Ну и я говорю — хорошо ты свинтил, неожиданно.

Паренек темп держал. Худощавый, что было редкостью. Чаще приходилось встречать ходячих бронтозавров. Дурное дело нехитрое. По нынешним временам качнуть мышцы было не такой уж и трудностью. Так что «Лешка» либо еще в возраст не вошел, либо во вкус. Но темп держал второй час. И это Дрея более чем устаивало.

— Дрей это что за имя? — пыхтя сзади, на бегу спросил Хаммер. То, что он также держал темп и не отставал, удивляло и радовало доставщика даже больше, чем в случае с сыном.

— Так, больше кликуха. Андреем меня зовут. Иногда. Когда время есть. Долго еще?

— Нет, не долго. Только скоро придется тормозить и слушать. Заслоны если где и есть — то впереди. Банальные я обойти помогу. Да только не везде обойдешь, где-то придется ползком, где-то наудачу.

— А сканеры? — уточнил Андрей.

— Вот-вот, еще и сканеры. Их пять во всем городе. Один поломан. Один, когда мы уходили, не нашли — где-то у южного патруля на руках был. Но еще три тоже где-то по твою душу эфир прочесывают.

— Так и чего? Как пройдем?

Хаммер пожал плечами:

— Кто знает. По ситуации…

— Хороши проводники. — Фыркнул Дрей. — Так и я мог идти. По ситуации…

— Только ты бы даже до сюда не добежал. — Спокойно ответил Хаммер, переходя на шаг. — Это же город. Тут тоже ходить надо уметь. Не на ту улицу зашел, потом, шаг за шагом, и ты уже на развилке с усиленным постом. Все просто. Много так навозников переловили.

— Все с вами ясно. — Вздохнул доставщик. — Куда дальше.

— Подвальчик тут один есть, зайдем. — Хаммер указал направление.

Подвальчик действительно был.

Как только они спустились, уверенность Хаммера начала быстро испаряться.

— В-общем, так. Расклад простой. — Описал он ситуацию. — Если пойдем поверху, то придется прорываться сквозь две-три бригады. И много бегать. И хорошие шансы, что нас достаточно задержат, чтобы остальные подтянулись. Но если идем здесь…

— Что? Постараюсь угадать — здесь совершенно безопасно.

— Не знаю, — честно ответил Хаммер. — Мальцом еще здесь бегал. Тогда нам здесь пошататься гроша выеденного не стоило…

— Яйца ломаного, — автоматически поправил его Дрей.

— Ну да, — невозмутимо кивнул Хаммер. Взгляд Алексея явственно выразил его сомнения в ясности рассудка обоих собеседников.

Мы тогда здесь как раки зимовали. — Взгляда сына Хаммер явно не заметил. — Только вот потом раз пацаны не вернулись. Другой только ошметки нашли. Дети лазать по тоннелям перестали. Бойцы пару раз забирались на разведку, но то никого, то только вой вдалеке. В-общем, никто теперь под землю без крайней нужды не суется.

Ну, а у нас, как я тебя понял, как раз нужда крайняя, — подытожил Дрей. — Кто там? Мутанты? Нано-зомби? Кого встретим?

— Знать бы прикуп, катались бы как сыр за пазухой. Есть надежда, что никого. Поэтому и предлагаю рискнуть. Наверху точно по трупам придется идти. И хорошо, если по чужим.

— Ладно, тогда пошли потихоньку.

Хаммер начал открывать круглую крышку люка, поддев ее найденной поблизости железякой.

Поначалу быстро адаптирующееся зрение экзо позволяло им хоть что-то видеть в сумраке. Но тоннель уходил вглубь, порой этот углубление в недра сопровождалось десятком ступенек, но чаще это просто был наклон пола. Ниже и ниже.

Не прошло и нескольких минут, они достаточно далеко отошли от вскрытого люка, из которого падал хоть какой-нибудь свет, и вокруг них сомкнулась полная темнота.

Дрей зажег фонарь. Хаммер покачал головой и вытащил из набедренной сумки зеленые химические лампы, взамен слишком ярко горящему электрическому фонарю доставщика.

Они шли тихо. Барабанная дробь продолжала стучать у Дрея в ушах. Но никаких признаков живого он не чувствовал. Это успокаивало.

— Долго нам еще? — прошептал Дрей.

— Еще пока и не начали. — тихо ответил Хаммер. Нам по этой норе надо забраться поглубже. Потом выберемся наверх, там лючок один я помню. Осмотримся. Если кто наверху будет, то придется опять вниз уходить. Вот тогда уже надолго.

— Семья Сусаниных. — пробормотал Дрей.

— Вариантов у тебя не много. Один был — сразу из города рвануть, но это я тебе и предлагать не стал. Если бы ты об этом думал, то мы бы тебя и не встретили больше. Раз идешь — значит идешь.

Дрей кивнул. Говорить не стал. Нано-зомби — вещь неприятная, даже если здесь их и не было.

Термин появился после Заката. Не сразу, прошло лет десять. Что почти наверняка говорило о том, что зомби не были еще одним оружием "последнего удара", которого наплодили перед Закатом немало. Это, с одной стороны, радовало — не за все беды вокруг отвечали мозги людей. С другой стороны, это показывало, что людям теперь недостаточно было раз и навсегда справиться с теми бедами, которые оставила за собой ушедшая цивилизация.

Это означало, что воевать за выживание придется дольше, погибнет больше. И врагов будет не счесть. Сегодня они одни, а завтра могут быть совершенно новые.

К счастью, таких вывихов, как нано-зомби, возникало не так уж и много. Никто не знал, были ли они когда-нибудь разумными и зомбирование шло по живому, либо эти твари изначально рождались такими. Никто из очевидцев не участвовал в процессе. Если и участвовал, то добром это не закончилось.

Вот только теперь то здесь то там можно было нарваться на колонии зомби. Вышедшие из под контроля боты разрушали деятельность головного мозга. В базовой нано-эволюции это подразумевало смерть носителя и дело бы и закончилось.

Возможно, так окончили жизнь немало нано. Но зомби-боты не убивали «контейнер», только разрушали высшую нервную деятельность. Нано оставался жив, относительно здоров, глуп, как деревенский дурачок, но при этом имел одно занятие — заражение. Зомби-боты могли размножаться как вирусная инфекция. Заражение крови — обычно укусы. Мгновенная передача ботов от носителя к жертве. Час до судорог. Три часа до перестройки необходимых синапсов. И готов ходячий мертвец расы нано. Заражаемость — семь из десяти нано, восьмой и девятый гибли в процессе, лейкоциты и боты нано — иммунитета десятого справлялись с заразой. Шесть из десяти экзо умирали. Один становился нано-зомби. Трое чихать хотели на подобные мелочи.

Только это и спасало. Спасло в свое время. Сейчас зомби были уже редкостью. Заразу быстро взяли под контроль, именно потому, что экзо, в силу естественного барьера против любых внешних примесей в организме были иммунны. Плюс еще экзо добавки против ботов. Любых ботов. Какие там дети между экзо и нано, это даже на шутку не тянуло, только на издевку. Хаммер в свое время не зря даже не сразу понял, о чем Дрей говорил.

Популяция нано в некоторых местах была ополовинена. Но зомби, как им и полагалось, были медлительны, неуклюжи, и как только информация о новой заразе распространилась, с ними справились. Теперь только вот в таких тоннелях, в зонах Гейгера да в глухих лесах на них еще можно было нарваться.

Что не облегчало жизни путешественников. Много нано-зомби или мало осталось на свете, но встреча с колонией в темных тоннелях не сулила ничего хорошего. Не зарязят — так сжуют заживо.

— Выходим, — голос Хаммера прозвучал для задумавшегося Дрея слегка неожиданно. — Осмотримся, а вдруг они прошляпили, кто знает. Надо проверить.

— Не засекут? Сканер? — Дрей смотрел на металлические скобы, идущие наверх по стене колодца.

— Могут, а что делать? Сюда они за нами сунуться все равно не рискнут. Да и вряд ли они сюда сканер притащат — не основной путь. Тут только запасные могут околачиваться.

— Хорошо, дай-ка я слажу. Люк мне нюхать мешает.

— Нюхать? Ты себе «крота» вколол?

— Не «крота», лучше. Неважно.

Дрей полез наверх. Действию «дроби» люк действительно сильно мешал. Звуки, запахи, — не поймать было ничего. Он мог уверенно сказать, что на ближайшие сотни метров по тоннелям в любую сторону никого не было. Но не рискнул бы заявить, что наверху, прямо рядом с люком не стоит какой-нибудь охотник.

Забравшись под самый люк, он аккуратно и медленно сдвинул крышку. Ненамного, буквально на пару сантиметров. Только чтобы дать возможность щупальцам своего обостренного восприятия пробраться наружу и прозондировать местность.

После чего замер, ожидая результатов. Воздух подземелья начал смешиваться с воздухом улицы. А вместе с ним сверху пришли и звуки, самые разнообразные, которые даже не воспринимаешь, если слышишь их достаточно долго.

И как только эта смесь достигла рецепторов Дрея, он быстро, хоть и также аккуратно, прикрыл люк и скатился по колодцу вниз, почти не пользуясь скобами. Просто прыгнул вниз, метров на десять, лишь иногда цепляясь за скобы, чтобы чуть-чуть притормозить падение.

Приземлившись рядом с семейкой Хаммеров, предусмотрительно держащихся чуть в стороне от колодца, Дрей выдохнул:

— Несколько десятков. И все-таки со сканером.

— Видел, уверен? — Удивился старший.

— Они меня засекли, как только я вскрыл люк. Изменилось сердцебиение, некоторые побежали. Двести метров максимум, сейчас будут здесь.

Хаммер кивнул:

— Уходим. Углубимся в тоннели, лезть за нами они не решатся.

Либо Хаммер недооценивал смелость отрядов охотников, либо — размер премии, обещанной мэром. Но не прошло и десяти минут, как стало понятно, что стряхнуть охотников будет совершенно не так просто, как ему казалось. У тройки было преимущество — они были хоть немного готовы к продвижению по подземным тоннелям.

У них был свет, и одно только это помогало им обгонять преследователей.

Но тот же свет, и сканер, который кто-то упорно тащил позади них, не позволяли им спрятаться, заставить охотников заблудиться в рукотворных пещерах и потерять их из вида.

— Десятка два позади, — бросил Дрей, поворачивая за очередной угол. Он даже не пытался анализировать, как Хаммер выбирал направление, исходя из чего в каких-то местах проводник бежал прямо, а где-то резко уходил в сторону и начинал петлять. — Обойти нас не могут?

— Не могут, — уверенно бросил Хаммер. — По низу мы идем кратчайшим путем. А наверх здесь проходов нет. Ни одного известного мне.

Бег с препятствиями в полутьме подземных коридоров отнимал немало сил, и фразы, которые они бросали друг другу, становились все короче.

Вправо, сто метров прямо, влево. Еще влево и сразу направо через десяток метров. Перескочить через провал, уходящий куда-то вниз, к земному ядру. Сразу вправо, прямой коридор на несколько сотен метров. Перелезть через завал. Хорошо хоть небольшая дыра под потолком все же осталась. Иначе как бы выбирались из тупика?

Дрей бежал последним, сразу за младшим из хаммеров.

Стрельба началась как раз тогда, когда он уже пролез сквозь узкую щель и спускался обратно. Чуть выше него пуля выбила искры из бетона на потолке. Пока еще стреляли просто на свет, но это пока.

Игры заканчивались. Преследователей было достаточно много, чтобы так или иначе, но постепенно нагонять тройку.

Дрей выдернул из рюкзака гранату. Не совсем гранату, скорее мину с таймером. Задержка до минуты, но столько ему не требовалось.

Прикинув, доставщик выставил гранату на двадцать секунд задержки и швырнул ее себе за спину, к основанию завала.

Остановился у очередного поворота и затаился. Пять секунд.

Преследователи оказались шустрее, чем он рассчитывал. Первая тень закрыла щель секунд через десять. Теперь для Дрея это был не преследователь. Мишень.

Короткая очередь из заемной семидесятичетверки остановила форварда преследователей. Не только остановила. Заодно его тело почти перекрыло проем, не позволяя остальным быстро проскочить опасное место. Не то, чтобы остальные спешили это сделать. Пятнадцать секунд.

Кто-то начал оттаскивать тело назад, расчищая проход. Двадцать секунд. Дрей укрылся за углом и дождался, когда сработает мина.

Эхо взрыва еще металось по подземелью, а он уже бежал дальше. Хаммер ждал его в полусотне метров.

— Пара минут у нас есть. Пока они через завал решаться дернуться. — Сообщил он отцу с сыном.

— Твои любимчики, кстати. — бросил в ответ Хаммер, передавая Дрею наушник тактической связи. — Я вышел на их волну. Это Лоскут со своей командой. Те еще загонщики. Как вцепятся — не слезут.

— Может, здесь их встретим? Позиция удобная.

— Без шансов. Тут параллельных ходов кругом столько, что обойдут влет. Уходим дальше.

— Долго еще? — Дрей прощупывал своим обострившимся восприятием пространство вокруг. Барабаны говорили, что все преследователи по-прежнему сзади. И их по-прежнему два десятка. Никто не отстал, ни свалился в провалы, не сломал ногу… Дрей начинал думать, что лучше бы было разобраться с десятком зомби. Те хоть безмозглые…

— Пока кому-нибудь не надоест. Твой «логик»… как?

Дрей нацепил наушник, на ходу размышляя над вопросом. Конечно, "логик подворотни" штука полезная, особенно сейчас. Но это был еще один гемм, действие которого он научился активировать по своему собственному усмотрению. И знал, что похмелье будет тяжким. Но доставщика волновало даже не это, а то, как «логик» сойдется со все еще действующей "дробью".

— Пока не надо, — наконец, ответил он. — Если совсем припрет, то посчитаю. А так — как бы вам меня на себе тащить не пришлось после подобных подсчетов.

— Ну, на вкус и цвет фломастеров не напасешься, — «согласился» Хаммер и побежал. Алексей двинулся за отцом.

Дрей бросил на бетон еще одну гранату, поставив задержку на максимум. Огляделся, и замкнул тройку.

Загонщики пыхтели сзади. Еще пара оставленных за спиной мин слегка постудили их пыл. По-крайней мере, они уже не лезли на рожон и не старались во чтобы то ни стало нагнать тройку в кратчайшие сроки.

Лоскут вовсю командовал. Хаммер и Дрей выслушивали его команды, и уходили от регулярных попыток обойти их с флангов и окружить.

Пока что загонщики даже не догадывались, что Дрей идет с хорошим проводником. И в пылу погони еще не успели задуматься, откуда, собственно, у него взялись гранаты. Это были плюсы.

Минусом было то, что Лоскут, похоже, знал эти места не хуже Хаммера. Приемник в ухе у Дрея не замолкал.

— Кто отстал? — Лоскут.

— Двоих задело миной. — Кто-то из бегущих позади. Сказали, что сами выползут. Остальные догоняют.

— Гладиатор в двух сотнях метров впереди и правее. Кто мне скажет, крысы, откуда он взял своих сопровождающих? Что-то уж больно уверенно они по подвалам чешут. Когда и с кем из города он успел спеться?

— Не знаю, шеф, — незнакомый голос, кто-то из тех, кому пора было отстать. Дыхание уже сбито. — Наши все здесь.

— Бритый, Кожа, Серый, Пушок. Сейчас по коридору вправо, бегите что есть ног. Через полкилометра он сойдется с основным. Получится — обойдете их и остановите.

— Серый с осколком в брюхе сзади валяется, — буркнули в ответ.

— Тогда втроем. Бегом, падлы, а то опять уйдет! — от спокойствия Лоскута давно не осталось и следа. Но это по-прежнему не мешало ему неплохо организовывать погоню.

Хаммер чуть притормозил, дождался, когда Дрей его догонит и обрадовал:

— Сглупил я все же чуть-чуть. Если они шустро побегут, то мы нос к носу с ними впереди столкнемся. Трое на трое. Придется шевелиться. Иначе остальные добегут.

— Ладно, — бросил в ответ Дрей и выдернул из рюкзака запасной нож. Надо было прорываться без остановки, просто пройти этих троих, пока они не очухались. И, желательно, не успеть словить пулю.

Он обогнал спутников, перейдя в авангард.

Дрей успел пожалеть о своем любимом клинке с лезвием в полторы ладони длиной. Прекрасно сбалансированный, с удобной рукояткой, он бы сейчас был очень кстати. К сожалению, как и большая часть оружия, клинок был при нем в том момент, когда пули эльфа выбили из него дух.

Выбросил слабо светящуюся палочку, продолжая двигаться во все сгущающейся темноте.

Запасной нож был не то чтобы хуже. Скорее попроще. Так, Дрей держал его на всякий случай в рюкзаке. И как любая вещь, которая отправлялась с ним в поход, этот ножик получал свою порцию ухода и заботы, был аккуратно наточен, и даже в неверном свете химических фонарей можно было заметить, как блестит его тщательно смазанное лезвие. Но он был "про запас".

Поэтому Дрей успел мысленно вздохнуть на бегу, понимая, что своего любимого ножа он уже не вернет. Из наушника продолжали доноситься переговоры загонщиков:

— Почти на месте, — интересно, это Пушок или Бритый? Или, может быть Кожа? Нервный голос. Наверное, все-таки Пушок. Образ бойца с кликухой «бритый» как-то не вязался с интонациями в эфире. — Нам как, их сразу валить, или держать, пока вы подберетесь?

Темнота вокруг превратилась почти в идеальную.

"Идиотский вопрос. — Дрею до развилки оставалось тоже недалеко. — Точно «пушок». Ни один нормальный «бритый», не говоря уже о «коже» не будет задавать таких идиотских вопросов. Молокосос".

Начинал действовать "кассир Харона". Один из гемов, наличие которого не раз спасало Дрея от неприятностей, но, с другой стороны, была бы воля доставщика — то «кассир» оказался бы первым в списке на удаление. Слишком уж он был неуправляемым. И совладать с ним Дрей не мог. Эйфория, предбоевая лихорадка, сопровождаемая при этом абсолютно неуместным чувством юмора. Идиотским чувством юмора, как выразился бы сейчас сам Дрей. Юмором, простые воспоминания о котором впоследствии обычно вгоняли доставщика в дрожь и желание найти продавца, впарившего ему это гемм и сделать ему что-нибудь нехорошее.

Ему всегда было интересно, являлся ли подобный юмор обязательным сопровождением боевого гемма или так повезло только ему. Но, к его большому сожалению, он еще ни разу не встречал ни продавца, ни кого-нибудь из экзо, привившего себе эту модификацию. Даже в приложениях к библии «кассир» упоминался только мельком, без нормальной расшифровки.

Три метра до развилки. Впереди свет.

Да, Дрей просто мечтал избавиться от этого гемма… Только вот не избавишься так просто от генных изменений, даже не наследственных. Даже для нано избавиться от какой-либо культуры ботов — практически нереально. А это всего лишь боты, которые, по идее, не меняли генную карту. Так плавают себе в крови или еще где им заблагорассудиться, занимаются своим делом, никого не трогают. Только попробуй начать очистку, и они начнут размножаться, выполняя свою, только им известную задачу.

Развилка.

Кто-то башковитый ведь думал над всей этой мешаниной. Создавал системы безопасности, внахлест одна на другую. Программировал боты на практическую неуничтожимость. Нужно ведь это все было кому-то. А теперь и не поймешь. То ли ты контролируешь свой организм, то ли твои гены — тебя. Или боты — расу нано.

— Привет, Пушок, — прошептал Дрей, наотмашь чиркая ножом и вскрывая артерии на шее первого. — Пока, Пушок.

В кассовой будке у грубо сбитого причала открылось окошечко и жуткая рука кассира вытянулась вперед — не за деньгами.

Доставщик прыгнул на начинающего заваливаться нано. Не для того, чтобы добить — с хлещущей из шеи артериальной кровью даже нано выживают плохо — а просто для того, чтобы убрать труп с дороги. Может и не труп — но только в случае немедленной и полноценной медицинской помощи.

— Привет, Бритый, — достаточно отчетливо произнес Дрей, одновременно обрушивая кулак на лысую голову второго и тремя короткими ударами выводя его из игры. Почка, сердце, шея. Три укола, боевая комбинация, которая позволяла вывести из строя даже противника перекачанного ботами, даже нано-зомби. Хотя зомби могли еще подергаться секунд двадцать, но не больше.

Счет душ продолжался. Места в лодке всегда хватает, сколько бы касса не оставалась открытой.

— Кожа, — коротко кивнул экзо, как бы здороваясь. Даже в неверном мечущемся свете падающий фонарей первых двух нано было видно, что у третьего явно что-то не то с дерматологией. Кожа была не просто плохой — она была темно-серой. Скорее, всего, очередной сбой в программе размножения какой-нибудь культуры нано-ботов. И получайте — красивый и здоровый цвет лица.

Дрей ударил ножом. Почка. Кончик лезвия обломился, как будто нож ударился о камень. Цветом лица новая нано-культура решила не ограничиваться. Что-то не слышал раньше экзо о ботах, которые могли превращать нано в серую вариацию голема. Но Дрей много о чем не слышал, и сейчас это мало что меняло.

Удар огрызком ножа в глаз. Ага, глаза не окаменели. Дрей отпустил рукоятку ставшвего бесполезным ножа, отступил на шаг и пяткой вогнал нож вглубь черепа. Развилка была свободна.

Хаммер уже пробегал мимо, лишь мельком взглянув на оседающих на пол противников. Алексей последовал за отцом, почти полностью копируя его движения. Только короткий взгляд на трупы и вперед, дальше по коридору.

— Касса закрыта. Открывается по требованию. — Эти слова вырывались из него каждый раз после окончания действия "кассира Харона". Он не знал, было ли это его личным изобретением, или произнесение этой фразы как-то программировалось гемом. Хотя поверить в подобное было сложно.

Андрей вновь пристроился сзади. Теперь за ними было двенадцать, может быть тринадцать охотников. Жить можно.

— Что там? — голос Лоскута в наушнике впервые звучал слегка неуверенно.

— Положили всех троих. — отчитался кто-то из его бойцов. — Пушка еще можно поднять, но придется повозиться.

— Клизма, остаешься. — скомандовал Лоскут. — Кольни Пушка и догоняй. Далеко они теперь не уйдут. Все коридоры когда-нибудь кончаются.

— Тут он прав, — подтвердил Хаммер из темноты впереди. — У нас еще пара километров, и надо будет подниматься.

Под ногами захлюпала вода. Если до этого все тоннели, по которым они двигались, были полностью сухими — все-таки дождей не было уже давно, то здесь, тем не менее, была вода. И немало воды.

Уже через минуту они бежали почти по колено в медленно текущем потоке.

— Река почти над нами, — прокомментировал Хаммер. — Тут есть тоннели, которые теперь полностью под водой. Лоскут некоторых лазеек может все же и не знать. Как, не боишься воды, доставщик?

— Я сумею с собой справиться.

— Тогда сейчас ныряем. Двадцать метров прямо, потом держитесь за мной, там надо будет направо и вверх уйти. Потом сразу вниз. Только не дергайтесь вверх — там тупик, полностью залитый. Держитесь за моим фонарем. За минуту можем проскочить. А потом Лоскут пускай смотрит на свой сканер и гадает, что ему делать.

Этот маневр им неплохо помог. По крайней мере, какое-то время они продвигались вперед, не думая, что их вот-вот кто-нибудь обойдет с фланга.

Дрей выскочил из люка, как пробка, успев, вылезая, крутануться и осмотреть все триста шестьдесят градусов.

Вокруг было пусто, и, что удивило экзо больше всего, на поверхности по-прежнему был день. Более того, в общем-то и солнце не сильно сдвинулось со своего места. Они бегали по подземельям не больше часа, хотя Дрею только что казалось, что он провел в темноте почти полжизни.

Хаммер закрыл люк, и его сын тут же навалил на него сверху немаленький кусок бетона.

— Толку мало, — качнул головой провожатый. — Тут этих люков с десяток в округе. И я еще знаю далеко не все. У нас минут пять. Потом опять они на нашем следе.

— Куда дальше? — Дрей продолжал по инерции оглядываться. Улицы были такими же, дома тоже. Окна верхних этажей. Крыши. Везде было пусто.

Ему показалось, что в этой части города было чуть почище, чем на востоке, где доставщик заходил в город в первый раз. Кто-то уже во время заката продолжал уборку, несмотря на ее бесполезность. Кто-то убирал сломанные машины с улиц. Убирал мусор, а под конец, возможно, еще и блоки бетона, вырванные землетрясениями и обычными взрывами.

А может быть, в это части города народ просто меньше мусорил.

— А куда тебе надо? — вернул вопрос Хаммер. — Мы, собственно, уже на западе. До окраин уже не так и далеко. До щелкающей зоны — еще ближе. Тут есть небольшая, пятнышко. И щелкает не так сильно, можно даже сунуться, если совсем край. Харкать кровью потом, конечно, будешь, но выживешь.

— Мне на ее окраину. В саму зону залезать не придется. Но там есть одно очень высокое здание неподалеку…

— Знаю такое, — кивнул Хаммер. — Только взбираться по нему не советую. Очень хилое здание стало. Того и гляди, обвалится. Никакие гемы потом не помогут.

— Сколько до туда?

— Пять, шесть километров. Где-то так. Только места здесь уже не наши. Можно нарваться.

— Лоскут сзади, — напомнил Дрей. И выдал пророчество: — Если что, поможет.

Улыбнулся даже Алексей.

Переговоры загонщиков отчетливо зазвучали в их наушниках минут через пять. До этого заглушенные, больше похожие на шорохи статики в эфире, почти не пробивающиеся через толщу бетона и асфальта, теперь короткие фразы мурашей слышались даже яснее, чем Дрею бы хотелось еще несколько минут назад.

Только тройку это сейчас не волновало.

Им пришлось забраться по пожарной лестнице. Третий этаж пятиэтажного дома. А внизу, по улице, металось полсотни тварей.

— Экзо, — определил Хаммер. — Это оборотни? Никогда не видел оборотней. Должно быть, они.

— Нет, не оборотни. — Дрей мотнул головой. — Поверь мне, если ты увидишь оборотня, ты его ни с чем не спутаешь. Да и потом, оборотни потому оборотнями и зовутся, что днем почти не метаморфируют. Не любят.

— Тогда что?

— Просто мутанты. Только много, очень много. А значит, что мутанты пришлые. Они бы не выжили в мурашнике долго в таком количестве. И в любом случае, вы бы об этих тварях знали бы.

— Да уж, прятаться они точно не стараются. Опять, значит, одна из западных зон кого-то народила.

— Кого она там народить может? Там давно народу остаться не должно. Передохли или сбежали. Не из камней же такие выводятся.

— Но не обязательно и из людей, — пожал плечами Хаммер. — Посмотри, может, эти людьми никогда и не были. Ни в каком колене.

— Ладно, как дальше?

Хаммер задумался. Дрей задумался. Алексей и так молчал, так что можно было считать, что его размышления даже не прерывались.

Через какое-то время Дрей ответил сам себе:

— Подождем. В конце концов, у нас всего три варианта: бежать, нападать или ждать.

— Как и у питекантропов, — кивнул Хаммер.

Дрей ухмыльнулся:

— Как будто мы сильно отличаемся. Подождем. Может, Лоскут ввяжется.

— Сканер у него, — возразил Хаммер. — Можем вообще завязнуть.

— Да и у этих тварей, похоже, что-то типа сканера есть.

Это была правда. Сканер или нет, но твари вышли на беглецов как-то на удивление слаженно. И это всего за несколько километров до цели!

Доставщик бежал впереди, когда мутанты повалили со всех сторон. Боковые улочки, дворы, некоторые даже выскакивали из подъездов. Складывалось ощущение, что они готовили эту засаду задолго до прибытия троицы. И с точностью до секунды знали, когда они появятся. Появятся именно на этом месте.

Если честно, то Дрей просто растерялся, чего не бывало с ним уже довольно давно. Именно поэтому он даже не попытался прорваться, что сейчас начинало казаться ему более разумным решением. Вместо этого он утянул за собой Хаммера с сыном на пожарную лестницу, так удачно оказавшуюся неподалеку.

Это решение позволило им избежать немедленной схватки.

Но только при этом они перестали контролировать ситуацию. Отдались воле случая.

Зачастую это оказывается гораздо опасней немедленной схватки.

Твари лезли вверх. Кто-то или что-то при их создании очень сильно полагался на психологический эффект. Это были ходячие кошмары. Некоторые из них передвигались на задних конечностях, некоторые на всех четырех. У некоторых конечностей вообще было не четыре. И хорошо еще, если четное число. С шестью конечностями Дрей еще как-то мог смириться. Даже уродливая, но симметрия его вполне устраивала. Но когда их было пять, или семь, когда «лишняя» рука или нога вырастала из совершенно невообразимых мест, его начинало мутить.

— Точно экзо, и мутации не в первом поколении, — Хаммер успел приглядеться.

— Разумны, как считаешь?

Хаммер покачал головой, одновременно пожимая плечами. Что означал этот жест, Дрей уточнять не стал.

Из наушника доносились команды Лоскута:

— Ежик, бери правее. Рыло — левее. Давайте, сейчас мы их возьмем.

— Лоскут, ты на сканер смотришь? — голос показалсядоставщику слегка испуганным.

— Смотрю, а что?

— Почему их стало не трое, а почти сотня?

— Контакт! — другой голос. И уж этот то точно был испуганным.

Твари разделились. Большая часть из тех, что до сих пор бродила внизу, по улице, рванула в ту сторону, с которой приближались загонщики. Но те, что уже начали взбираться по лестнице, даже не приостановились.

Дрей посмотрел на первого мутанта метров с трех. И выстрелил. Выпустил очередь, слишком длинную, и только одно это могло говорить о том, насколько ему не понравилось увиденное.

Лоскут с людьми засекли их положение, так что таиться дальше не было смысла.

Три метра — достаточно большое расстояние. Позволяющее не видеть излишних деталей. Но сейчас, выпуская очередь, Дрею очень хотелось, чтобы эти три метра превратились в тридцать.

На голове первого мутанта росли густые волосы, развевающиеся на ветру.

Только ветра не было. Это были не волосы, то, что Дрей сначала принял за волосы, было какими-то отростками, живущими самостоятельной жизнью, своими желаниями. А сейчас это желание было — дотянуться до добычи, потом что куда бы ни поворачивал голову мутант, крохотные окончания щупалец на его голове постоянно были направлены вверх, в сторону Дрея.

Даже если бы Лоскут их окончательно потерял, и был бы шанс стряхнуть преследователей со следа, доставщик бы выстрелил все равно.

Старенький автомат был неплохо отцентрирован. «Пламегаситель» позволил удержать его в руках, и даже четвертая пуля вошла в мутанта. И именно она частично исполнила желание доставщика, выбросив урода через перила пролета на асфальт внизу, разом увеличив расстояние между этими кошмарными щупальцами-волосами и Дреем.

Во второго, который поднимался метром ниже первого, начал стрелять Хаммер. Затем к нему присоединился его сын. Первый по сравнению с этим мог бы считаться почти нормальным.

В наушнике продолжал кричать Лоскут:

— Сгруппироваться! Кладите каждую тварь в поле зрения! Держите левый проулок, они сейчас оттуда полезут!

— Контакт справа! — еще один голос, теперь уже даже не испуганный. Если бы можно подобрать определения интонациям, прозвучавшим в наушнике, то Дрей бы сказал, что это голос человека, который почувствовал себя мертвым. Которому до смерти осталось всего ничего, и ему об этом только что сообщили.

— Кто-нибудь видел этих тварей раньше?! — Лоскут.

— Мы по западу патрулировали. Ни разу. Но они не умирают! Даже не останавливаются!

Это было правдой. Во втором мутанте сидело уже пара десятков пуль, а он по-прежнему продолжал подниматься. Разве что замедлился слегка. Но поднимался.

— Алексей, лезь выше, — скомандовал Дрей. — И следи за лестницей сверху. Они могут полезть откуда угодно.

Наконец, Хаммер вогнал последнюю пулю в башку второго, или то, что можно было условно назвать головой, и это его остановило. В метре от Дрея.

Труп повалился, на какое-то время придержав и третьего, позволяя людям взбежать еще на пролет вверх.

— Прикройте! — крик в наушнике захлебнулся. Лоскут только что не успел кого-то прикрыть. Его люди еще могли отступить, но в дело уже вступили неподвластные ни Хаммеру, ни Лоскуту законы.

За два-три поколения развития экзо и нано у каждой из рас начали появляться новые инстинкты. И одним из основных, базовых инстинктов стала ненависть к мутантам. В латентном состоянии эта ненависть присутствовала в людях всегда. Но раньше, когда мутанты рождались значительно реже, да и условия выживания были значительно мягче, эта ненависть сдерживалась. Приобретала более мягкие формы, такие как брезгливость, отвращение. Тоже ничего хорошего, но до заката никто из людей не тянулся к кобуре после того, как видел уродца.

Это было смешно, но это было так. В мире, где каждый был по своему уродом. Где ни у экзо, ни у нано не осталось чистой генной истории. В этом мире уроды ненавидели еще больших уродов.

Поэтому никакой команды об отступлении не прозвучало. Как только загонщики вошли в непосредственный контакт с аттракционом уродцев, начали работать инстинкты и рефлексы.

Этот рефлекс нельзя было назвать безусловным. Три поколения для такого — срок явно недостаточный. Но внутри человеческих групп быстро создавались рефлексы групповые. Для каждой отдельной особи он был условный — если побежишь, поплатишься по возвращении за трусость.

Общины в данном случае действовали беспощадно и жестоко. Впрочем, наверняка не все. Наверняка были и те, что пытались проповедовать ненасильственный путь очищения генофонда. Возможно, были, с точностью Дрей об этом сказать не мог, потому что такие общины не выжили.

— Я его положил! — кричал кто-то в эфире, — я положил этого урода! Я в него весь рожок выпустил, но положил!

Голос захлебнулся. Видимо, урод был не один, а рожок еще оставался пустым.

Дрей попробовал прочность перил:

— Придержи меня. — Не дожидаясь, пока Хаммер исполнит его просьбу, он зацепился ногами за металлические пруты и выгнулся далеко вперед. Повиснув в воздухе, на высоте четвертого этажа, он выпустил несколько пуль в четвертого мутанта, поскольку третий до сих пор барахтался под трупом второго, и был хорошо им прикрыт.

Но не это было целью. Активировав в гранате контактный взрыватель, Дрей швырнул ее на площадку где-то в районе первого этажа. Попал.

Взрыв снес обратно на землю еще четверых мутантов, но то, чего ожидал Дрей, не произошло — металлическая конструкция выстояла. Выше взрыва к ним продолжали ползти еще шестеро. А у основания лестницы возникла небольшая куча мала, состоящая из тел убитых, раненых, просто вышвырнутых с лестницы и, возможно, вполне дееспособных мутантов. Отсечь их доставщику не удалось.

— Еще выше, давайте на крышу. — Приказал Дрей, возвращаясь на площадку.

— Кто жив, отходите к нам! — отозвался голос Лоскута из наушника. — Здесь продержимся какое-то время. Отступайте ко мне, мы их держим!

Так это было или Лоскут приукрашивал действительность, но одно было точно — мутанты успели сильно проредить ряды загонщиков.

Хаммер был уже на крыше. Его сын тоже перегнулся через край рядом с лестницей и стрелял одиночными. Позиция Алексея была удобной — он отошел на пяток метром в сторону, и теперь мог простреливать всю лестницу.

Дрей качнул головой, предлагая Хаммеру последовать примеру сына, а сам устроился прямо над лестницей. На тот случай, если кто-нибудь все же прорвется.

У него почти не было патронов, а просить времени не было.

— Эй, кто еще жив?! — Лоскут в наушнике, — Мы закрепились. Подтягивайтесь! Рыло, Косторез, вы где?

— Косторез лежит, я видел, — ответил кто-то. Да и мы сейчас ляжем, по сканеру их еще десятка два. И не дохнут, заразы!

— Держимся! Здесь они нас не возьмут, пока патроны есть.

Под перекрестным огнем ни один урод пока еще не добрался до последнего пролета, туда, где в дело мог включиться Дрей. Поэтому у него появились доли мгновений для того, чтобы оглядеться.

То, что доставщик увидел, ему не понравилось.

— Дай мне рацию, Хаммер! — крикнул Дрей, глядя на движение по улице неподалеку. Это была еще одна группа мутантов. Не намного больше первой, "всего лишь" еще полсотни. И двигались они явно в сторону окопавшихся Лоскута и остатков его людей.

Хаммер проследил за взглядом доставщика и перекинул ему рацию, прекратив стрелять буквально на пару секунд, не более.

— Это гребаное нашествие мутантов, — крикнул он, — Я вовремя вывожу сына из города! Это гребаное нашествие. Завтра в городе ни одного нормального не будет.

Экзо не мог с ним не согласиться. Бродившие вокруг стаи навевали только подобные мрачные мысли. Их было слишком много. Эти твари были не отсюда. Если это волна, то она захлестнет мурашник, и даже не заметит вооруженного сопротивления.

Дрей присутствовал при отражении подобной волны мутантов только один раз. И отлично знал, что единственным действенным средством защиты являются высокие стены. Без окон, без лестниц и желательно потолще. В городе народу было не выжить. Деревни и поселения покрупнее могли продержаться за частоколами, пока мутанты не схлынут или не сдохнут, по большому счету было все равно.

Дрей включил рацию на передачу и начал говорить сразу, без подготовки:

— Лоскут, слышишь меня, Лоскут?

— Это ты, беглый вояка? Так ты козел нас слушал всю дорогу?

— Лоскут, к тебе сейчас еще команда тварей идет, штук с полсотни. Так что сматывайтесь.

— Как знаешь?

— Рядом бегут, прямиком к вам. Сматывайтесь. Доберитесь до центра и готовьтесь к обороне. Это долбанная волна.

— Откуда могла взяться волна? Всех мутантов давно покрошили или загнали в пещеры.

— Ты меня не спрашивай, и не рассуждай. Сматывайся, у вас пара минут осталась.

— Ладно. Если правду сказал, то спасибо. Сам то как? И кто это там с тобой.

— Сам буду что-то придумывать. — Закончил разговор Дрей, оставив второй вопрос без ответа. Кинул рацию обратно хозяину.

— Уходим, придурки, уходим! — В рации еще кричал Лоскут, но Дрей его уже почти не слушал. Эту страницу можно было перелистнуть. Выживет Лоскут — хорошо, хоть кому-то доставщик не дал сдохнуть понапрасну, тем более от рук… или лап мутантов. В любом случае, о погоне Лоскут забудет.

Оставались еще мутанты.

— Я их вроде держу, — сообщил Хаммер. — Двое на лестнице еще дергаются, но уже даже не поднимаются. Под лестницей еще несколько. Надо бы дальше думать. Здесь мы ничего не высидим.

— Надо спускаться. — Дрей осматривал окрестности, но больше мутантов вблизи не было. Зато несколько раз что-то мелькнуло на дальних улицах. После таких мельканий казалось, что весь мурашник запружен мутантами.

В рации щелкнуло, и послышался голос Лоскута. За время, пока трое отстреливались на лестнице, их загонщики, похоже, успели выбраться из заварушки.

— Эй, воин! — Слышишь еще? Можешь не отвечать, если не идиот, то ты меня услышишь. Связались мы с городом. Мэр говорит, что если это волна, то с «озер». Есть такая щелкающая зона на западе. Он такую одну волну пережил. Сейчас там к обороне готовятся, думаю, выдержим.

— Так вот, — Лоскут говорил быстро, как будто боялся потерять связь. — Мы вышли. Трое всего, но вышли. И мутантов позади оставили, так что до своих дойдем, а дальше — как сложится. В качестве маленькой благодарности, мэр сказал — что старые мутанты хорошо дохли от одной-двух пуль в затылок. И еще, к ним лучше не приближаться. В старой волне некоторые могли ускоряться. Ненадолго, но зато всерьез. Поможет тебе это, или нет, а я добро помню.

Дрей кивнул, как будто собеседник находился рядом и мог видеть это движение.

Еще раз осмотрелся. Махнул рукой Алексею, предлагая тому спускаться первым. До чего же все-таки проще было бы идти одному! Доставщик чувствовал, насколько двое дополнительных людей, пусть даже и не с худшими боевыми навыками, сковывали его передвижение. Он никогда не работал в команде, и никогда и не собирался. И теперь всего лишь два человека висели на нем мертвым грузом. Постоянно приходилось помнить о том, что нельзя стрелять во все, что движется, потому что две мишени могут быть и не мишенями вовсе.

Алексей спустился на пару этажей, когда Дрей двинулся за ним, жестом показав Хаммеру прикрывать, пока они не доберутся до поверхности. Хаммер только кивнул.

Перед тем как спускаться, Дрей выстрелил в монстра внизу, все еще пытавшегося подняться. Выстрелил в удачно подставленный затылок. Пуля вошла точно в основание черепа, и мутант перестал дергаться.

"Может, эта волна не так уж и сильно отличается от предыдущей", — подумал доставщик.

Он спрыгнул с площадки на втором этаже, почти полностью скопировав движения Алексея. Вообще, до сих пор не произнесший ни слова сын бригадира нравился ему все больше и больше. Наверное, именно потому, что молчал.

Молчать то молчал, но пока что не сделал ни одной ошибки, а иногда даже демонстрировал неплохие навыки.

Прыгать, не добираясь до земли, они начали не случайно — из тех мутантов, которые валялись под лестницей, далеко не все были согласны лежать спокойно. Некоторые шевелились, другие даже пытались подняться, несмотря на количество кусочком свинца в их внутренностях.

У одного, видимо оказавшегося в эпицентре взрыва гранаты, оторвало обе руки, и Дрей видел, что кровь почти перестала течь — она свертывалась на месте ран почти мгновенно. Перестройка организма этих существ была огромной. Что называется, жить с такой нельзя, но и умереть сложно.

Так что спускаться прямо на спины мутантов не хотелось. Алексей прыгнул красиво — вскочил на перила, удерживая их одной рукой, оттолкнулся, сделал сальто и приземлился на ноги. Не упал, только аккуратно спружинил и без остановки зашагал вперед, лишь поводя стволом автомата, который так и держал во второй руке.

Прыжок Дрея был, возможно, менее эффектен. Без сальто. Он только крутанулся вдоль своей оси, чтобы в воздухе еще раз успеть рассмотреть окрестности. Как только доставщик оказался на земле, вниз полез Хаммер.

На какое-то время они оказались без прикрытия. Иногда стрелял Алексей, по раненым мутантам, которые начинали шевелиться слишком уж активно. Дрей только водил стволом от проулка к проулку. В рожке оставалось не больше пяти патронов.

— Обойма есть запасная? — спросил Дрей, не глядя на Алексея, как будто провоцируя его на хотя бы одно слово в ответ.

Вместо этого он едва не получил свежим рожком по башке, лишь в последний момент успев среагировать и поймать подарочек.

Как только Хаммер спустился, он показал вертикально развернутой ладонью направление. Впрочем, общее направление Дрей сейчас мог показать и сам — здание, к которому он шел, было уже видно. А с учетом того, что до него было еще достаточно далеко, Дрей начал понимать, что это будет отдельная и интересная история — прогуляться по его коридорам. Почему-то он знал, что первыми несколькими этажами дело не обойдется.

На злополучную группу мутантов, то ли отбившуюся от остальных, то ли просто идущую несколько позади волны, они нарвались через минут десять. С другой стороны, не зная размера волны, трудно было утверждать, что эта группа отстала. Возможно, это все еще был авангард.

И как только они столкнулись, Дрей понял, что на этот раз им не вывернуться. Между ними не было и двадцати метров, обе группы буквально сошлись на одном из углов. И Дрей их не услышал, потому что ему мешали шаги его компаньонов. А мутанты затаились и просто стояли за углом. Просто стояли, видимо, узнав о приближении троицы значительно раньше.

Трое против трех десятков. Дрей разрядил рожок практически в упор, но свалил в лучше случае троих. После чего началась свалка.

Кассир бы даже не успел открыть свою будку. Гемм, конечно, заработал, как и большинство остальных боевых модификаций, накачать мышцы, мозги и кровь всякой дрянью помощник Харона уже не успевал. По меркам бойца экзо, Дрей начал рукопашную практически голым.

Он сделал единственное, что мог сделать на контролируемом сознанием уровне — включил "логика подворотни". Расчетчик заработал почти мгновенно, здесь гемм был безупречен. У него был другой большой, даже можно сказать огромный, минус — отходняк. Дрей очень редко мог позволить себе потерять сознание на час, остаться полностью беспомощным. Так что «логика» он включал только тогда, когда альтернативы были еще хуже. Как сейчас.

Работа "логика подворотни" не подразумевала никаких посторонних размышлений. Дрей видел, анализировал (если можно было назвать анализом просчет всего пространства боя в течение долей секунд), принимал решения, действовал. Все.

"Логик" включился на полную именно тогда, когда все трое отбросили оружие. Упрощенно это выглядело так:

Информация: "Семь мутантов небоеспособны. Возможно, часть из них временно. В активной фазе двадцать один. Алексей столкнулся с первым. На Хаммера насели трое. Передо мной — двое, блокируют приближение остальных".

Анализ: "Алексей — непосредственной угрозы нет, горизонт — тридцать. Вероятность — 95. Хаммер — угроза через пятнадцать. Вероятность — 90. Личная угроза — низкая. Горизонт — 10, вероятность — 60". Низкая вероятность в данном случае означала только то, что у Дрея оставалось слишком много возможных комбинаций дальнейших действий, выбор которых непосредственно влиял на его личную безопасность. Дрей это знал, потому что уже не раз сталкивался с подобным дилеммой. «Логик» просчитывал варианты, но не принимал решения.

Варианты действий. Вариант 1: "Ударить левого противника в грудь, остановить приближение, повалить на задних. Уйти влево, ударить ногой по затылку противника Хаммера. Вероятность серьезной травмы одного из противников — 70, двух — 16. Снижение угрозы: Хаммер — угроза через 16, Дрей — угроза через 8, Алексей — без изменений".

Варианты действий. Вариант 2: "Отступить на два шага назад и вправо, за спину Алексея. Оценка угрозы: Хаммер — смерть через 9, Алексей — без изменений, личная — через 19. Общее снижение вероятности выживания группы до двух сотых. Общее снижение личной вероятности выживания до двух десятых".

Вариант три. Вариант четыре. Вариант сорок семь…

Действие: Дрей подпрыгнул, ударил ногой, ребром ступни в горло мутанта, который наваливался на него справа. Удар был слишком резким, чтобы отбросить урода назад. В то же время, достаточно резким, чтобы сломать уроду шею. Возможно, шею он ему и сломал, но урод только приостановился и опять двинулся вперед. Доставщик, ведомый одним из наиболее фантастичных вариантов «логика», схватил вытянутую вперед руку, или лапу, второго мутанта и сильно дернул ее на себя. Согласно законам физики, мутант «провалился» вперед, а Дрей, одновременно, ушел за его спину, успев заодно все-таки ударить под прямо таки подставленный затылок одного из нападавших на Хаммера. Этот затылок подставлялся так сильно, что предложение ударить по нему звучало в каждом втором из более чем сорока вариантов.

Хороший выбор. Вот только теперь он оказался не на окраине, а прямо внутри группы мутантов.

Повторный анализ: "Алексей — непосредственной угрозы нет, горизонт — тридцать. Вероятность — 96. Хаммер — угроза через двадцать. Вероятность — 92. Личная угроза: травма в пятисекундном диапазоне. Вероятность — 70. Текущая вероятность выживания группы в неполном составе — семь десятых. В полном составе — одна сотая".

"Вот на эти проценты и живем", — подумал Дрей. Его первые удары поставили под непосредственную угрозу его самого. Зато почти вдвое повысили вероятность выживания хоть кого-нибудь из троих.

Так продолжалось несколько секунд, за которые «логик» успел просчитать и предложить доставщику пару тысяч вариантов, отбрасывая заранее неудачные. А доставщик выбирал, действовал, и вновь возвращался к анализу. Расчеты «логика» на деле был значительно сложнее, чем можно было себе представить на схеме, это Дрей знал отлично. В реалии "логик подворотни" потому так и назывался, что начинал пересчитывать комбинации при малейшем изменении ситуации в драке, которую успевал отследить его носитель. Ограничение было одно — насколько носитель мог увидеть, что происходит вокруг него. Увидеть, почувствовать, ощутить, неважно. Вся информация уходила к «логику», а он уже считал, какой можно верить, и с какой вероятностью.

Тяжелый гемм, перестраивающий слишком много синапсов. Многие из которых крошились по ходу его использования. Потеря сознания была еще не худшим из возможных последствий. При запуске «логика» нейроны в мозге начинали операционное перестроение связей, что раньше считалось вообще нереальным. Сейчас это стало возможным, только оценить гениальность ученого из тайной военной лаборатории было некому.

Один из мутантов, до сих пор самый неповоротливый, неожиданно заревел. Это было вдвойне необычно, потому что до этого момента почти все они нападали в полной тишине. Лишь иногда, будучи серьезно ранеными, некоторые из них начинали скулить. Но этот рык пока абсолютно здорового мутанта был неожидан. Может быть, значение слова «здоровый» не совсем подходило для определения состояния существа, чье здоровье можно было поставить под сомнение изначально. Дрей поправился — "не раненого".

Монстр взревел и махнул обеими передними «лапами», одновременно шагнув вперед. Он был одним из семерых, что еще шевелились, и «логик» уже устойчиво начинал показывать Дрею девяносто процентов выживания всех троих.

Теперь это число упало до пяти. Скорость, с которой двигался мутант, заставила «логика» полностью пересчитать свой ставший уже оптимистичным прогноз.

Дрей не успел сделать ничего. Алексей тоже. Хаммер, оказавшийся под первым ударом, успел прикрыться и отступить, потом еще раз отступить. После третьего удара Хаммер упал, но при этом ухватился руками на ногу ускоренного существа, как будто стараясь задержать его хоть на немного.

Это действие, как оценил «логик» и спасло оставшихся двоих. Алексей, только что расправившийся с еще одним монстром, успел выдернуть пистолет и моментально выпустил всю обойму в слишком разбушевавшегося мутанта. Даже его собратья, казалось, как-то отвлеклись от боя, завороженные действиями ускоренного. Этим, пусть возможно фантомным, преимуществом и воспользовался Дрей, положив еще двоих.

Ускоренный не умирал долго, еще больше десяти секунд. За это время он успел превратить грудную клетку Хаммера в месиво. Почти добраться до Алексея, отбить почти все удары Дрея и пропустить только последний — мыском сапога в верхние позвонки. По крайней мере, слабое место у него было такое же, как и у всех остальных.

Сознание Дрея начало размываться, когда они с Алексеем добивали последних двоих. Он держался, несмотря на дикую боль в голове.

И еще успел услышать, как Алексей выкрикивает слова боевого прощания.

— Беги! Беги по долине последней тени! Не убоимся мы пойти следом, ведь ты бежал по ней до нас. Не убоимся мы врагов, ведь ты ждешь нам там!…

Этот вариант прощания подразумевал, что похорон не будет. Что Алексей не останется на этом месте, чтобы попрощаться с отцом как следует, потому что угроза еще осталась.

Хотя, может быть, все это мерещилось теряющему сознанию Дрею, которого Алексей тащил прочь от места схватки. Ведь вроде как сын Хаммера не говорил?

Глава четвертая Этажи

И нам говорили: действие рождает противодействие. И это было правдой. Но забыли сказать, что противодействие, созданное само по себе, без необходимости, способно порождать действие. Таков парадокс и такова ультимативная правда природы. Мы не обсуждаем справедливость событий, мы лишь говорим, что это так. Истинно так.

Лаборатория "Готика X". Двадцать семь дипломированных ученых и несколько сот человек обслуживающего персонала. Все — базовой расы. На тот момент эпидемии приходили одна за другой. Шли годы полной сегментации. Лаборатория находилась в секторе «Волга-3» (три миллиона живых базовой расы, пятьдесят тысяч — базовые экзо, тридцать тысяч — базовые нано, экзо и нано — дети не старше десяти лет).

Основным проектом, исполняющимся в лаборатории, было создание универсальных антител с повышенным полиморфизмом. Антитела были созданы, согласно последним сообщениям из лаборатории. Затем полностью изолированная, согласно Манчестерскому протоколу, лаборатория замолчала.

Спасатели вошли в нее через неделю, согласно тому же протоколу. Никаких людей, только четыре робота — пробы. Внутри было найдено двести восемьдесят трупов. Было принято решение о зачистке (параграф седьмой протокола). К моменту начала зачистки трое спасателей, находящихся снаружи, на удалении не менее двухсот метров от основного здания, почувствовали себя плохо. Приказ о зачистке был дан.

Трое спасателей были помещены в карантин, созданный прямо на месте катастрофы. Обнаруженный вирус обладал невероятной изменчивостью и возможностями к адаптации. В теле человека базовой расы он мутировал в среднем раз в день, подвергаясь атакам только базовых антител. В случае введения имуннокорректоров — до нескольких раз в час. Дольше всего прожил тот из спасателей, которого не лечили вообще. Но и он умер через четыре дня. К этому моменту в секторе было уже до пяти тысяч зараженных. Ситуация вышла из-под контроля.

Вирус был назван «Оборотень» за невероятную изменчивость. Генный след позволил предположить, что изначально вирус разрабатывался в уничтоженной лаборатории как универсальное антитело.

Ряд нарушений манчестерского протокола уничтожил не только Волгу-3, но и один из соседних секторов. Эпидемию удалось удержать жестким следованием всем параграфам протокола всеми остальными секторами.

Волга-3 как сектор был внесен в список уничтоженных. Согласно обрывочным сведениям, поступавшим из сектора, базовый вирус уничтожил до двух миллионов человек. После этого эпидемия пошла на убыль. Затем вирус мутировал скачкообразно, градируя на несколько дочерних вирусов.

Дочерний вирус "Святые угодники — BWALTL". Мутационные возможности атрофировались в пользу практически абсолютной летальности. Согласно аналитике, две трети оставшегося населения (наиболее крепкого физически и с наиболее сильным иммунитетом) было уничтожено "Святыми угодниками".

Дочерний вирус "Семя погибели" (из других источников "Оборотень Экстра") латентный вирус, который одновременно, в ряде случаев, мог являться и антителом, повышающим иммунитет носителям ко всем другим инфекциям практически до абсолюта, за счет быстрой изменчивости. "Семя погибели" уничтожило оставшуюся часть населения двух секторов в течение последующего года. Оставшиеся в живых не были способны в условиях полной изоляции передавать данные. По последней информации, достоверности которой хоть как-то можно верить, в секторах выжило не более трех тысяч людей (из них базовых — не более трети, две трети — экзо, из нано не выжил практически никто).

Согласно реверсивному анализу, проведенному независимыми лабораториями позднее, "Семя погибели" закрепилось на генетическом уровне. На тот момент, когда границы секторов остались полностью неконтролируемыми, из-за недостаточности населения и отсутствия централизованных сил правопорядка, в секторе, по оценкам, находилось не более тысячи носителей мутации. Одновременно вирус исчез, перестал быть заразным. Таким образом, ученые добились своего: выведя универсальное антитело, передающееся по наследству и позволяющее на порядки увеличить сопротивляемость экзо к любым инфекциям (и погубив при этом более трех миллионов человек).

К сожалению, в наше время существует не более трех тысяч экзо, у которых эта мутация закреплена. Из них только у нескольких сотен она существует не в латентной форме. Считается, что именно малая пропорция активных носителей мутации не позволяет ее быстрого наследственного распространения.

Мутации, по историческим причинам, оставили наименование "Семя Погибели". В генных картах может быть указано архаичное название " Оборотень Экстра".

"Семя погибели" — это противодействие, которое было создано раньше действия. Защита, породившая нападение.

И помните, мы не обсуждаем справедливость событий, мы лишь говорим о них.

Это так. Истинно так.

Притчи Заката. Притча Следствий и Причин. Библия Экзо

Парк

Здание не казалось огромным — оно и было огромным. Насколько Дрей мог судить, это было самое высокое строение в обозримых окрестностях мурашника. По-крайней мере, сейчас. Если раньше и были здания повыше, то они давно обрушились.

Дрей прищурился, и начал неторопливо осматривать каждую деталь громадины.

Основная часть небоскреба была, можно сказать, квадратной. Небольшие дизайнерские закругления, переходы и сглаживания сути дела для доставщика не меняли. Сорок этажей вверх. Судя по остаткам краски на бетоне и по немногим сохранившимся стеклам — раньше весь дом был темно-синего, со стальным отливом цвета. В-общем, достаточно внушительное строение, которое и сейчас требовало уважения от наблюдателя. Дрей мог легко представить, насколько фундаментально эта высотка выглядела в ее лучшие времена.

Лежать было неудобно, да и голова еще кружилась, но Дрей продолжал наблюдения.

Выше, от сорокового до последнего, сорок пятого этажа, было сооружено нечто вроде пентхаусной части. Этажи располагались пирамидкой, каждый следующий был меньше предыдущего.

Площадь последнего этажа выглядела совсем маленькой отсюда, с поверхности. Хотя Дрей предполагал, что это лишь визуальный обман, и на самом деле даже «крохотный» чердачный этаж был значительно больше двора вокруг его дома в поселке, а возможно, и всего поселка.

Алексей снова молчал. Сидел, прислонившись к остову автомобиля. Сидел таким образом, чтобы глядеть в сторону, противоположную той, куда смотрел Дрей. Доставщик попытался заговорить, хотя бы для того, чтобы убедиться, что молитва воина не пригрезилась ему при откате "логика".

— Мутанты еще появлялись?

Мурашник пожал плечами, кивнул и махнул рукой, показывая, с одной стороны, направление движения монстров, а с другой, давая понять, что сейчас непосредственной опасности нет.

Разговор явно не складывался.

Как полагается, над всем этим располагался шпиль, который как хороший иллюзионист делал здание еще выше. Периметр вокруг здания на несколько сот метров был свободен от других построек. Когда-то это были стоянки машин и небольшие парки с фонтанами. Сейчас — один сплошной парк, постепенно превращающийся в рощицу молодых березок, дубов, елочек и прочих деревьев, раньше выращиваемых как декоративные.

Но не было обломков бетона, обрушившихся частей стен или чего-нибудь, что могло бы подтвердить, что здание действительно начинает разрушаться. Не совсем это совпадало со словами Хаммера. Хотя, быть может, тот выражал общее отношение мурашей в высотным строениям. Раз высокое — значит не лезь, скоро повалится. Рефлекторная логика в таком подходе была.

Но Хаммер был мертв, так что уточнять, все ли верно понял Дрей, было не у кого. А рядом с доставщиком сейчас сидел отпрыск погибшего, только что на закорках вытащивший экзо из передряги. С учетом его текущего состояния, да еще и представив, каким было это состояние час назад, сразу после того, как доставщика начало ломать после «логика» — вывод следовало сделать один. Дрей был обязан сыну Хаммера жизнью. Плюс его обещание вывести парня из города и пристроить…

Все эти размышления и расчеты приводили доставщика к одной неутешительной мысли — за парнем теперь придется действительно следить. И парень до выхода из города, волей неволей, становится его напарником. Или обузой, как смотреть на ситуацию. Конечно, Дрею ситуация виделась именно в варианте ярма на шее.

Самопровозглашенная роща была, на первый взгляд, пуста. Мутанты либо шли стороной, либо волна была не такой уж и широкой и теперь все они были значительно глубже в мурашнике, готовясь к эпохальной битве с воинством мэра.

Охраны у здания тоже не наблюдалось. А охрана должна была быть, может и не снаружи, но где-то должны были присутствовать воины, охраняющие товар, за которым был послан доставщик, другие предметы, представляющие несомненную ценность, а заодно и их хозяев.

Это было правило — раз у перекупщиков, сделавших заказ, была информация о товаре, значит, не у них одних. Если информация бродила по свету, значит, у товара был хозяин. У хозяина товар нужно было изъять, обменять или просто выпросить как подарок. Любой метод подходил, и любой был сложен. Поэтому Дрей предпочитал заказы другого рода — доставку предметов с четкими характеристиками, но без четкого места их положения. Конечно, больше возни, зато — меньше конкурентов.

Закончив любоваться садом, Дрей взглянул на нового "напарника".

— Идешь правее и чуть сзади. Идешь тихо. Не делаешь ничего лишнего. Доходим до центрального входа. Я слева, ты справа. Прежде чем входить, снова осматриваемся. — Зная, что ответа дожидаться не приходится, Дрей лишь вопросительно выгнул бровь.

Алексей кивнул.

О парне Дрей мог сказать одно: звезд с неба не хватает, но исполнителен и шустр. Другими словами, дважды такому повторять придется вряд ли. Одновременно, в мозгу доставщика запечатлелись остаточные сводки "логика подворотни", в том числе, включающие в себя общий анализ боевых качеств юноши. Вывод напрашивался один — ждать от напарника уникальных действий не приходилось. Он будет отрабатывать любую ситуацию так, как его научили. В случае возникновения неожиданной проблемы… нет, не встанет в ступор, но будет решать новые проблемы старыми проверенными способами. Иногда это срабатывает. Далеко не всегда.

Дрей шагнул вперед и начал выбирать маршрут. Выбирать таким образом, чтобы между ним и окнами здания всегда было как можно больше преград в виде веток деревьев.

Занятие это было привычным. Сквозь просветы Дрей успевал рассматривать то одно, то другое окно, то один, то другой этаж. Все было тихо, но доставщик не переставал гадать, где же владельцы заказа выставили охрану.

Сам Дрей вообще не полез бы выше первого этажа здания. Да и вообще не стал бы обосновываться в этой громадине, которая тем более вот-вот может рухнуть. Но Дрей был нормальным экзо, а не чокнутым мурашом. Как же выбирают убежища "чокнутые мураши", ему оставалось только догадываться.

Атавистическая эстетика подсказывала ему, что идти придется на самую макушку, чуть ли не на тот самый, верхний этаж пентхаусной части, как бы глупо ни выглядели люди, решившие расположиться на такой высоте. Глупо — по мнению доставщика. Но если подумать, добраться до самого верха ему будет тяжело, и одно это привносило в этот вариант некий смысл.

Пока вокруг было достаточно много пустого пространства, Дрей решил чуть-чуть просветить нового напарника, что им предстоит.

— Идем в здание. По наводке, в нем должен быть очень ценный гемм, с уникальнейшим названием "Контроллер-7".

Алексей молчал.

— Предвосхищая вопрос, который ты хотел задать, отвечу: гемм такой же уникальный, как и его название. То есть не то, что ты подумал — не просто дорогой, крутой, чистый и чуть ли не имеющий возможности наследования, нет. Именно уникальный — то есть с высокой вероятностью существующий в единственном экземпляре.

Они подходили к высотке двигаясь внутри ее все удлиняющейся тени, но в какой-то момент одно из неразбитых стекол на первых этажах блеснуло, и Дрей замолк, вглядываясь в подозрительное место. Потом шагнул назад, вперед, снова назад, обернулся… Это был лишь редкий набор случайностей. Солнце нашло целое стекло где-то далеко за его спиной, луч отразился точно в окно высотки и после этого еще сумел достичь глаз Дрея.

— Так вот… — Продолжил он. — Что эта цацка делает — не знаю. Для чего она нужна заказчику — не знаю. Сколько человек могут подняться, чтобы нам ее не отдать — тоже не знаю. Вообще ничего не знаю, одни догадки. Вообще за этот заказ бы не взялся, если бы не три «но» — других заказов у меня не было и я заскучал, оплату предложили не просто щедрую, а умопомрачительно щедрую и, что самое главное, заказчик действительно надежный мужчина. Не один раз я с ним работал. Если уж ему не верить, то вообще верить больше некому.

Дрей на ходу крутанулся, оглядывая все то, что они оставили за спиной. Просто поставил правую ступню при следующем шаге значительно левее, чем надо, развернул ее, шагнул левой ногой «назад», поглядел на пройденный ими путь и следующим шагом уже вновь выровнялся, как будто и не разворачивался.

— Отсюда выводы. — Он даже не смотрел на Алексея, и так точно зная, что парень слушает каждое слово и запоминает все. — Первое и самое главное — "плохих ребят" может быть много. Это мне мой опыт подсказывает. Второе: стрелять нам придется только в крайнем случае. Если хочешь мое мнение — стрелять нам придется только в том случае, если мы очень сильно захотим в этом высоком муравейнике сдохнуть. Третье: вообще не надо убивать никого важного. Объясняю почему, на всякий случай: гемм уникальный. Это означает, что способ его хранения мы не знаем. Меры безопасности не знаем. Как выглядит контейнер для переноски — не знаем. Не подсунут ли нам фуфло с надписью "гемм тысячелетия" мы не знаем. Мы ничего не знаем. Отсюда вывод — нам нужен «язык». Так что всех самых главных и важных рассматриваем только в этом качестве. Понятно?

Не дожидаясь ответа, Дрей закончил сам:

— Думаю, понятно. Справа от входа вставай и не шевелись.

Временное сворачивание инструктажа объяснялось банально — они пришли. Дверей у входа в здание давно не было. Просто после десятка ступенек и площадки шириной метров в десять темнел достаточно широкий проем.

Что было внутри, Дрею пока видно не было, поэтому он по широкой дуге, чтобы не подставляться под возможных стрелков из холла за входом, подобрался к стене слева от входа и только после этого начал осматриваться.

Скелет лежал прямо посередине входа, буквально в метре глубже бывшего дверного проема. Красиво лежал, слишком красиво.

Возможно умер человек и своей смертью, но расположить кости ему явно кто-то помог. Ноги были аккуратно уложены в сторону улицы. Руки разложены так, чтобы образовывать прямую, параллельную линии входа. Череп был повернут таким образом, что каждый входящий по центру должен был чувствовать на себе завораживающий взгляд мертвеца.

Экзо присмотрелся. Это был не просто скелет, — этот скелет принадлежал homo. Не экзо, не нано, а именно предзакатному человеку. Отличий на уровне скелета было немного, и не таких уж и заметных, но они были. Хотя бы зубы. Сейчас нельзя было найти человека с больными зубами. Эта мутация была у всех экзо. И боты-стоматологи заботились о красоте улыбок нано. Исключений Дрей не знал.

Так что это был скелет homo, что по нынешним временам уже можно было считать раритетом.

Дрей увидел, как Алексей махнул рукой, привлекая его внимание к еще одной мелочи. Пыль. Пыль в холле лежала неровно. Где-то, как и полагается, она толстым слоем накрывала пол и скопившийся за десятилетия мусор. Но в других местах пыль отсутствовала, даже можно было разглядеть прожилки на поделочном камне. Не мрамор конечно, в камнях Дрей разбирался. Чистые пятна образовывали неправильной формы тропинки, устремляющиеся от входа вглубь здания. Вдоль туловища скелета, при этом аккуратно обтекающие его руки.

Из чего легко делался вывод, что люди здесь бывали. Бывали недавно, скорее всего, кто-то находился в здании и сейчас. Но здание не использовали в качестве постоянной базы, так — скорее как временное убежище. Иначе любой бы позаботился о мусоре вокруг. И людей здесь было не так уж и много, — натоптано несильно.

Дрей слегка кивнул, и устремился внутрь, не дожидаясь от Алексея подтверждения.

Фойе. 1-2

Они продолжали держать каждый свою сторону. Дрей сразу начал забирать влево, одновременно осматривая каждый уголок открытого пространства на первом этаже.

В фойе было достаточно темно, и дальние стены почти не были видны, особенно от входа. Но все же можно было разглядеть четыре лифтовых шахты на другом конце помещения. Две из них, первая и вторая с правого края, были все еще закрыты наружными дверьми. В следующей зиял пустой проем, который наверняка мог быстро привести в подвальные этажи любого, кто не боялся сломать во время прыжка ноги.

В четвертой шахте стоял открытый неработающий лифт. Давно неработающий, но в тот последний раз, когда он работал, лифт успел спуститься на первый этаж. Возможно, вывезти из здания еще каких-то бедолаг. Чтобы они могли умереть где-нибудь в другом месте. Или прожить долгую счастливую жизнь на закате, успешно прячась от агонии цивилизации. Закат был долгим, и с точки зрения отдельной человеческой жизни многим казалось, что не происходит вообще ничего необычного. Болезни были всегда. Эпидемии были всегда. Даже войны — и они тоже были всегда.

На земле стало меньше людей? Не больше, чем много тысячелетий назад? Ну, все течет, все изменяется. Если ты успел спуститься на лифте, не заболел, не попал на войну и под взрыв атомного бомбера, не вколол себе слишком крутую дозу наркотика или бракованных ботов, не превратился в расползающееся зеленое месиво в генной лаборатории в попытке улучшить свою генную карту… То твоя жизнь на закате была прекрасной.

Вдоль правой и левой стены, в соответствии с некими канонами, стояли круглые колонны, подпирающие балкон, идущий по периметру всего второго этажа. Через секунду Дрей уже был за одной из них, и поглядывал вокруг. Алексей тоже ушел за колонны, но не стал останавливаться, а неторопливо пробирался по краю.

На втором этаже тоже не было движения, и ни одно из чувств доставщика не позволяло ему сказать, что там таится опасность.

Посреди холла поднимался бортик давно высохшего фонтана с небольшим бассейном. И все. Единственное, после колонн, что отличало фойе от просто огромной квадратной площадки, покрытой каменными плитами.

Дрей еще раз огляделся и двинулся вперед, на всякий случай тоже держась в тени колонн.

Махнул рукой своему невольному напарнику, указывая на начало пожарной лестницы в глубине, справа от лифтов. Освободил руки от оружия, и достаточно живописно развел и вновь свел ладони. После чего перебежал к основанию парадных ступеней. Необходимо было все же взглянуть на второй этаж, хотя Дрей и был уверен, что на нем будет пусто.

Наверное, на этой лестнице когда-то лежал ковер. Конечно, сейчас от него остались одни воспоминания, но его гниение повлияло на структуру камня. Незначительно, но повлияло. На том месте, где находилась ковровая дорожка, сейчас протянулась грязная лента, идущая снизу до самого верха лестницы. Ковер, призванный охранять камень во времени от ударов тысяч подошв, выполнил свою задачу с точностью до наоборот. Когда лестница оказалась в безопасности и шаги людей перестали угрожать ее целостности, ковер из охранника превратился в основного разрушителя. Если уж не камня, то его внешней привлекательности.

Дрей подумал вскользь, что это всегда было основной проблемой генетиков. Что бы не внедрялось в организм человека, могло быть критически необходимым в одних случаях и смертельным в других. Балансирование на этой тонкой грани в период заката было скорее искусством, нежели наукой. И, как и следовало ожидать, даже если отдельным творцам и удалось удержать равновесие до самого конца, то человечеству в целом — нет. Все дружно с этой грани свалились.

У него было какое-то смутное нежелание вступать на грязноватый след отсгнившей дорожки, поэтому Дрей побежал по лестнице вдоль перил, чуть наклоняясь, так, чтобы давать меньше шансов на удачный выстрел потенциальному снайперу, где бы он ни находился.

Достигнув площадки второго этажа, он крутанулся на месте, оглядывая каждую щель. Это, наверное, было самое темное помещение во всем здании. Во всяком случае, Дрей надеялся, что темнее не найдется. Почти все двери, ведущие в комнаты по периметру здания, были закрыты, и неширокое фойе, как бельэтаж окружавшее лестницу, освещалось только достаточно призрачным светом снизу.

Было тихо, значительно тише, чем даже на улице. Там хотя бы дул ветер. Здесь же воздух стоял неподвижно, и не шевелилось вообще ничего. Ни скрипа, как в деревенских избах, ни шороха.

Дрей передернул плечами и двинулся в сторону пожарной лестницы, попутно внимательно разглядывая пыль под ногами. Судя по всему, на втором этаже не было никого уже очень давно. Недели, может быть месяцы. Если кто сюда и заглядывал, то даже не поднимаясь на сам этаж. Так — окинули взглядом с лестницы и вернулись вниз.

Что бы их ни ждало выше, здесь было как в предбаннике ада. Тихо, пыльно, сумрачно. Зарисовка, наглядно объясняющая значение слова «забвение». Буфер между неспокойной, но относительно безопасной улицей и неизвестными опасностями на верхних этажах.

Еще раз оглянувшись назад, Дрей распахнул дверь пожарного выхода и прищурился. Как и полагается, здесь были окна, а за ними гулял ветер и, по-прежнему, был день.

Алексей ждал его пролетом выше, поглядывая то вверх, то вниз. Пожарная лестница была неширокой, пространства между перилами пролетов не было вовсе, поэтому видимость была ограничена этажом — другим в обе стороны.

Мураш поставил ногу на ступень следующего пролета и вопросительно посмотрел на доставщика. Дрей отрицательно покачал головой. Сейчас он предпочел бы идти впереди.

Алексей пожал плечами, отступил и повел рукой ладонью вверх в приглашающем жесте. Дрей в два легких прыжка преодолел пролет и проскользнул дальше, обходя напарника. По дороге подумал, что молчаливость Алексея сейчас оказалась как никогда кстати. Доставщик впервые занимался делом не в одиночку, что никак не могло его радовать. Пока что они шумели не больше, чем если бы он шел один — и это хоть немного его успокаивало.

3-5

Техника их передвижения была проста до невозможности и существенно облегчалась тем, что пожарная лестница была единственным возможным средством подняться наверх. Лифты оставались мертвыми реликтами прошлого. Других лестниц в этом здании не наблюдалось. Если исключить экзотическое скалолазание и другие подобные способы перемещения по вертикали, то оставалась только одна лестница.

Лестница и пыль. Одна лестница и пыль, которую никто не тревожил десятилетиями. Пыль, грязь, кое-где скопившийся мусор, хотя он Дрею скорее мешал, чем помогал. Идеальными для него сейчас были аккуратные коридоры, в которых ничего не валялось, ни обломков мебели, ни мусора — только пыль, ровным слоем покрывающая когда-то блестящие полы.

И этот ровный слой позволял, лишь открыв дверь пожарного выхода, определить был ли кто-нибудь на этаже в последнее время.

Третий этаж. Здесь бывали, но не вчера и вообще не в последние дни. Видимо, когда банда, решившая занять это здание, обустраивалась в нем, они, хотя бы для приличия, пытались проверить этажи. Зашли, посмотрели, ушли. Но это было давно. Что, опять же, косвенно подтверждало слова наводчика — каким-то образом он знал, что в этом здании кто-то обосновался. А это повышало шансы на то, что и другие сведения окажутся верны.

Мусора на третьем этаже было немало. Кто-то что-то тащил, еще во времена заката, ломал, крушил, жег. Уборщица явно ушла с этого этажа не последней. Мусора было немало, но кроме мусора, найти бы здесь ничего не удалось, Дрей был в этом уверен. Слишком невысоко. Это на верхних этажах был хоть какой-нибудь шанс чем-нибудь поживиться, но не здесь. Сюда во времена заката забирались, и не раз. Мурашник агонизировал долго, очень долго, и все это время пожирал сам себя.

Четвертый этаж. Почти та же самая картина. Пыль, слегка тронутая несколькими цепочками следов. Несколько недель здесь никого не было точно. Темно, открытые кое-где двери в помещения с окнами дают возможность хоть немного осмотреться. Пусто. Грабить ювелирные магазины прекратили раньше всего. Долгое время особой популярностью, как рассказывают старики, пользовались оружейные лавки. А так как свободного ношения оружия в стране никто не разрешал, то, соответственно, и лавок таких было немного. Поэтому оружейные магазины делили призовое место с оружейными комнатами воинских частей, отделений сил правопорядка и прочих структур.

А вот когда людей осталось действительно мало, так мало, что и оружие оказалось не очень то и нужным, вот тогда на первое место вышло дерево. Любое дерево. В городе — мебель, стены, перекрытия, любая деревяшка, которая могла гореть и позволить пережить лишний час зимней ночи.

В конце отпала нужда и в дереве. В городе не осталось людей. Город превратился в мурашник. Людей не осталось, зато появились экзо, нано.

Пятый этаж. Без изменений. Только сюда заходил кто-то совсем уж ленивый. Или успевший до этого тщательно осмотреть предыдущие этажи. Следы уходили лишь на пару метров вглубь коридора за дверью, а затем поворачивали назад.

Единственная лестница, мимо которой было не пройти, обладала не только преимуществами, но и недостатками — для любой стороны потенциального конфликта. Дрей легко контролировал ситуацию — это было хорошо. Только единственный сторожевой мог контролировать ситуацию на много этажей вверх и вниз по лестнице. И пока было непонятно, как решить эту проблему. Раньше времени заявлять о своем присутствии доставщику совершенно не хотелось.

6

Караульный пост был на шестом. Все как полагается — часовой, задачей которого было бдительно нести вахту и немедленно сообщать о любом подозрительном шуме снизу. Для этого у часового была коротковолновая рация. А кроме рации — много оружия, чтобы геройски отстреливаться до прибытия подкрепления. Ну, или, по крайней мере, геройски отступать наверх, но при этом все равно отстреливаться.

Именно это оружие и эту рацию Дрей аккуратно отодвинул от тела. Тело тихонько посапывало и явно не собиралось немедленно занимать круговую оборону.

Сзади неслышно подошел Алексей. Посмотрел на спящего часового, на оружие и рацию. Автомат поднял и отдал Дрею, одновременно показав на ременную сумку на поясе спящего, в которой оттопыривались два запасных магазина. Рацию забрал себе, рассматривая, но ничего не трогая.

Можно было оставить спящего здесь. Без рации и оружия ждать от него особого вреда не приходилось. Но Дрею нужна была информация. Он жестом попросил Алексея слегка отодвинутся и осторожно, если не сказать нежно, пнул горе-караульного по бедро.

Проснулся тот сразу. Видимо, он все же боялся, скорее даже не незваных гостей, а проверки старших. Поэтому он даже еще не открыл глаза, а на его лице уже нарисовалось горестное, если не мученическое выражение. Которое должно было, наверное, снизить размер наказания.

Когда его глаза все же открылись, и до его разума наконец-то дошло, что на этот раз это не проверка, а кое-что похуже, выражение лица менялось уже медленно. Мученический лик постепенно спадал, уступая место ужасу. Ужасу, непониманию и явной тревоге за свою жизнь. Последняя часть эмоций порадовала Дрея особенно, и он начал импровизированный допрос.

— Звать как, нано обдолбанный? — вопрос был задан тоном как можно более развязным. То, что допрашивали «языка» двое экзо, уверенности в себе ему не добавляло.

— Хариус. — Парень попытался сесть, но Дрей вовремя наступил ему на плечо, заставив его остаться лежать. Нельзя было дать парню прийти в себя и начать играть в героя. Нельзя вообще дать ему прийти в себя и начать обдумывать ответы, выбирать, что сказать, а что постараться утаить.

— Наверху сколько, рыба Хариус? — прижав часового к полу, не останавливаясь задал второй вопрос Дрей.

— А вы… — Дрей не дослушал. Упал коленями на грудь нано, выбив весь воздух у него из легких. Приставил нож к его горлу:

— Либо ты говоришь, и быстро, либо захлебываешься кровью. Сколько наверху, Хариус?

— Двадцать четыре. Но пятеро сейчас в городе, не вернулись еще.

— Что они в мурашнике то забыли…, — пробормотал Дрей и тут же остановил пленного, начавшего было отвечать на очередной вопрос.

— Кто наверху? Есть экзо?

— Нет, мы чистая банда, — с некоторой гордостью ответил Хариус, — не то, что те кровосмесители в центре. У нас — только нано. Ну, я лично ничего против экзо не имею…

Попытки не-экзо загладить свою вину были встречены еще одним тычком. Дрея меньше всего интересовали политические взгляды и пристрастия "языка".

— Только нано, понял. Кто главный?

— Щука всем рулит у нас. На самом верху сидит и командует.

— Этаж?

— Я же сказал, на самом верху…

— А, ты про это, — непонятно заметил Дрей. — Кто на что способен? Какие боты? Оружие?

— Ну ты уж совсем, — обиженно заявил Хариус. Видимо, начал постепенно просыпаться. — Ты что хочешь, чтобы я тебе своих парней вот так вот сдал? Да можешь меня резать. Ничего от меня не услышишь.

— Ну ладно, ладно, — Дрей примирительно похлопал по плечу пленника и чуть ли не улыбнулся, но решил ограничиться извиняющейся гримасой. — Ты боец правильный, я понял. Но вот ты мне скажи, что вы в этом скребке облаков забыли? Зачем так высоко было забираться? Я вот с Щукой давно потолковать хотел, специально шел, но если бы знал, что придется четыре десятка этажей вверх ползти — то десять раз бы подумал.

Рыбные прозвища в этой банде забавляли. Дрей чуть было не сорвался и не попросил еще пару имен для примера, но сдержался. Нано и так в любой момент мог начать бузу, а оставлять труп не хотелось. Не на шестом этаже. Слишком низко для того, чтобы начинать войну.

— А откуда ты Щуку знаешь? — Просто образец защитника интересов банды. Не любил бы так спать — цены бы не было.

— Да мы с ним как бы и не знакомы, — но серьезные люди мне о нем рассказывали. Очень рекомендовали сходить познакомиться. Так ты не ответил.

— Вы с ним не знакомы… — Со странной интонацией в голосе повторил парень. Потом попытался махнуть рукой, но в лежачем положении этот жест больше оказался похож на трепыхание рыбы. — Не знаю. Как товар взяли, так Щука… сам не свой. Бегает все чего-то, прячется. А нам только басни поет.

— Ну, неплохо он прячется, кстати. Пока доберешься, так и искать расхочется. — Дрей сделал вид, что задумался, и, не отрываясь от размышлений, равнодушно спросил, — а что за товар то, кстати?

Хариус насупился, напрягся и опустил подбородок, словно пытаясь прикрыть шею от лезвия ножа.

— Больше ничего не скажу. Можешь резать.

— И порежу, — кивнул доставщик. — Думаешь, что мы тут с тобой шутить будем, ботовод? Мы хоть и не кустари, но на пробирки тебя разобрать быстро сумеем. Хотя, глядя на тебя, много с того не снимем…

Хариус продолжал молчать. Было видно, что угрозы он воспринял весьма серьезно, но сдавать нужную Дрею информацию все равно не собирался.

От неприятной необходимости исполнить свои угрозы Дрея спас зашевелившийся Алексей.

Сверху кто-то спускался.

Дрей взглянул на Хариуса, за доли мгновения взвешивая все за и против, и решил не рисковать. Ударил сначала локтем, потом перехватил добытый трофей и для уверенности прибавил прикладом. Такого не выдержала даже голова нано, и Хариус обмяк. Несколько часов отключки ему было обеспечено, поэтому Дрей даже не стал связывать горе-часового.

— На этаж его затащи. И наверх. На два этажа выше, если успеешь. Если нет, то оставайся — где успеешь. Попробуем взять тихо.

Алексей кивнул, подхватывая нано под мышки.

Расчет Дрея был прост. Будь это простая смена караула, или охотничья партия, которую отправили на улицу (что было маловероятно, учитывая время суток), — кто бы это ни был, все рассчитывали встретить караульного именно на шестом. Был шанс застать их врасплох, если пробраться чуть выше.

7-8

Спускалось двое. То ли ночную смену караула Щука усиливал, то ли кто-то просто решил размять ноги и немного пробежаться по этажам. Особо размышлять над этими вариантами Дрей не стал. Просто, как только рассмотрел в щель чуть приоткрытой двери две спины нано, и убедился, что за ними больше никто не спускается, выступил вперед. Повезло, петли на двери были очень и очень навороченные. Раньше должно было сгнить железо двери, чем заскрипеть эти петли.

Баловаться с удушающими захватами Дрей не стал, поступил проще — вновь воспользовался прикладом. Удар по затылку заставил идущего сзади начать заваливаться вперед, но доставщик его придержал, аккуратно уложив, почти что усадив, на лестницу, спиной к стеночке.

Все это было сделано тихо, но не бесшумно, поэтому второй нано начал удивленно оборачиваться. Обернулся, только для того, чтобы уткнуться носом в дуло автомата.

— Тихонечко ручонки в стороны разведи. — Почти умоляюще попросил Дрей. — Вперед немного наклонись, ага. И ладони назад выверни. Теперь колени немножечко согни. Вот так, ага. И попой подвигай.

Насчет попы был перебор. Принцип был правильный — заставить противника шевелиться и выполнять команды. Пока он выполняет чужие команды — он не думает. Не думает, не анализирует, плывет по течению. Тем более, если команды простые и ни к чему не обязывающие. Тем более, если под дулом. Тем более, если ничего немедленной угрозы жизни не несет. Это действовало всегда, и не только на отдельных людей, иногда — на целые народы.

Только последняя команда явно выскочила за пределы разумного. Как только в глазах нано Дрей увидел некоторое сомнение, его ласковый голос резко поменял интонации:

— Ты, трахальщик ботов, сдохнуть хочешь, как и остальные? — кто остальные, Дрей не знал и сам, но звучало вроде как достаточно угрожающе. — Быстро на колени встал!

На этот раз нано повиновался даже быстрее, чем раньше. Тоже, так сказать, метод убеждения.

Снизу, видимо с седьмого, неслышно поднялся Алексей, держа на мушке нового пленного.

— А тебя, надо полагать, окуньком кличут? — невинно поинтересовался Дрей.

— Карп я, — медленно, чуть ли не по слогам, ответил нано. И это было не испуг.

— Ты что обдолбанный что-ли? Или клещей Альцгеймера себе наколол?

— Да, — медленно кивнул нано, разом подтверждая, что с ним явно что-то не то. — По наследству получил.

Можно было догадаться, что раз по наследству, то речь все-таки шла не о наркотиках, а о культуре "клещи Альцгеймера". Когда-то творцы назвали ее "нано-вакциной болезни Альцгеймера". Но сразу после выяснения всех дополнительных свойств и побочных эффектов от этих ботов они были тут же переименованы в клещей.

Прежде всего, от болезни они действительно избавляли. Напрочь. Прекрасная память, полный контроль сознания, но при этом — высокая вероятность замедления речи и развития легкого слабоумия. Что называется, шило на мыло… Боты были наследственные. Если они были вкачаны в обоих родителей, то один из четырех детей мог оказаться слабоумным. Если клещи были только у одного родителя — один из двух десятков. Симуляция биологической эволюции. Именно то, чего добивались разработчики последних культур нано роботов.

Но боты передавались. Ряд поздних культур, начавших спонтанно самокорректироваться, был более чист. Хотя, как обычно, на другом конце спектра возникали культуры, убивающие младенцев с вероятностью в сто процентов.

Бот был живучим, потому что, несмотря на неприятности, которые он нес своим владельцам, он нес и много критически важных качеств. Причем борьба со старческим слабоумием отошла, безусловно, на третий план. А на первом оказались возможность запоминания информации целыми томами, причем с большим периодом полураспада памяти. Приобретение полного иммунитета практически ко всем вирусам, поражающим мозг и центральную нервную систему. Тот же энцефалитный клещ, к примеру, мог хоть гнездиться на нано с этой вакциной.

Так что боты передавались. Делая живучими целые кланы, пусть и некоторые их представители становились слабоумными.

— Карп, я когда до банды то доберусь? — озабоченно спросил Дрей. — Иду, иду, устал уже, а все никак никого не встречу…

— Так, того… наверху все.

— На каком этаже, Карп? — опять ласково спросил Дрей.

— Ну, на сороковом ребята наши, — обстоятельно начал отвечать нано. — На сорок первом тоже бываем… На сорок втором пахнет плохо, поэтому не ходим… На сорок четвертом Щука обычно, ну да и все…

— А на сорок пятом, Карп? На сорок пятом что, Щука не живет?

— Нет, сказал же, на сорок четвертом. Сорок пятый занят.

— Занят? Чем занят? Щука там что, склад устроил?

Нано удивился:

— Склад? Какой склад? Там нет никакого склада. Там только наш товар, который Щука продать хочет. Парни говорят, что РЕАЛЬНО очень дорого. А больше там никого не бывает.

— Что за товар то, Карп?

— Щука не говорит. А я когда спрашивал, парни только смеются. Но обещают, что все будем как люди жить.

— А как люди живут? — Дрей задал этот вопрос сам себе, но медлительный нано начал отвечать:

— Бегать не надо. Стрелять не надо. Жратва всегда есть. Женщины добрые и не смеются. Парни в карты берут играть… — Он бы продолжал еще долго, но Дрей перебил его еще одним вопросом:

— Дальше посты есть?

— Постов нет. Только выше двадцатого лестница порушилась. Мы десять этажей по веревке подымаемся. Можешь считать постом. Наверху автоматчик. Если Щука скажет, ты на веревке висеть и останешься.

— Зачем же Щуке меня так не любить?

— Так ты же Леща по голове ударил?! — вроде как удивился Карп. — Недобрый ты. Значит, тебя парни не полюбят. Не полюбят и наверх не пустят.

— Карп, ты рвешь мое сердце, — задушевно произнес Дрей, — я так надеялся на вашу любовь и гостеприимство, а сейчас что мне делать? До двадцатого еще какие проблемы есть?

— Сегодня не было. За дверьми на этажи смотри. Там могут твари бродить, на этих этажах парни не все проверили.

Дрей кивнул. Обернулся к Алексею:

— Связать. Кляп. Чтобы часа три о нем не думать. Только не обижай его, хороший парень.

Алексей кивнул.

9-20

Им пришлось остановиться на семнадцатом. Вернее, на лестничной площадке не доходя одного пролета до этажа. Дверь на этаж была нараспашку. Она была просто вырвана, и сделано это было совсем недавно. Едва держалась на нижней петле. Сквозило, вывороченная дверь слегка билась о стену. Но больше не было ни звука.

Дрей просто стоял и смотрел. Дожидался Алексея. Был небольшой шанс, что кто-то или что-то, выбравшееся из-за этой двери, могло двинуться вниз. А тогда доставщику не помешал бы кто-нибудь, прикрывающий спину.

Дверь была выдернута недавно — в этом Дрей был уверен. На этой нижней петле она не продержится и часа, поэтому она была вырвана не просто недавно — только что. Сколько времени прошло с того момента, когда здесь прошагали двое нано? Минут десять, пятнадцать максимум.

Следующее, что очень и очень беспокоило Дрея, было отсутствие шума. Пусть даже дверь вырывали, когда они были на десяток этажей ниже — грохот по лестнице должен был стоять неимоверный. Грохота не было — а значит дверь не просто вырвали, а тихо и аккуратно выворотили. Но, что характерно, — не сумели просто открыть.

Доставщик накидал себе списочек из десятка названий тварей, хоть отдаленно подходящих под все происходящее. Оставалось непонятно одно — что подобная тварь могла делать на семнадцатом этаже здания в давно мертвом мурашнике?

Подошедший сзади Алексей вслед за Дреем так же задумчиво уставился на вывороченную дверь. Затем повернулся и кивнул головой в сторону окна.

Дрей кивнул в ответ. Заканчивался его второй день в мурашнике, а его самым большим желанием уже стало как можно скорее из него убраться. Через час наступят сумерки, еще через полчаса не будет видно ни зги.

Надо было двигаться. Доставщик положил руку на плечо напарнику. Сделал первый жест двумя ладонями расходящимися одна вверх, другая вниз по лестнице. Ткнул пальцем в Алексея. Следить за лестницей.

Потом как будто ввернул ладонь горизонтально и ткнул пальцем в себя. Ушел на разведку. Вероятность, что неизвестная тварь осталась на этаже была невелика, но уж больно ему не хотелось оставлять неизвестность за спиной.

Придержав носком ботинка шатающуюся дверь, Дрей потратил несколько лишних минут, вглядываясь вглубь коридора на этаже. Темно. Тихо. Никого.

Теперь следы. То, что здесь кто-то недавно был, можно было считать очевидным. Пыли у входа не было совсем. То есть пыль то, конечно была, но все было так истоптано, что рассмотреть следы не удавалось — затворник, сидевший на этаже, сначала долго давил на дверь, прежде чем она поддалась. Может, тварь медлительна и не способна двигаться быстро? Тогда тем более — где она?

Несколько шагов вглубь коридора и повторный осмотр следов. Но легче не стало. Одно было точно — незнакомец или волочился по земле, или полз. Змея? Следов как таковых не было, но что это еще могло быть? Змея таких размеров, что выворотила металлическую дверь? Логика подсказывала, что так оно и было, но сложно было поверить.

Лестница шла с северо-западной части здания. Дрей проследил след змеи-переростка до восточного крыла здания. Еще одна сломанная дверь внутри, тоже недавно. Стертая пыль на полу. След добирался до окна и на этом заканчивался. Внутри этажа змея немало попетляла, но сейчас ее здесь не было, в этом Дрей был убежден. Если только она не превратилась еще и в бесшумную невидимку.

И, вернее всего, в окно она все же залезла — а вышла через дверь. Шли они снизу, значит, вероятнее всего, теперь придется быть еще осторожнее. К возможным караулам нано добавились еще и какие-то городские анаконды.

Алексей стоял там же, где Дрей его оставил. Ничего не изменилось. Где бы ни была эта загадочная «змея», у них не оставалось времени для занятий прикладной биологией.

Дрей двинулся вверх. Алексей, по уже устоявшейся схеме, последовал за ним с отставанием в полтора-два пролета.

19

Пожарная лестница шла, как и полагается, у наружной стены. Но все же это была настоящая лестница в доме, — не урбанистический вариант из металла, выдвинутый за наружную стену здания.

Нет. Эта лестница была обычной. Два пролета между этажами, наружу выходят только окна и на каждом этаже, помимо собственно двери во внутренние помещения, — еще одна дверь на небольшой утопленный в стену балкон.

Поэтому выражение "обрушилась лестница", использованное Карпом, было не совсем верным. Обрушилась часть всего строения, вместе с лестницей, стеной, небольшим количеством внутренних помещений. Все это просто попадало вниз, покорежилось, в некоторых местах создавая непроходимые завалы, а в других — безобразно обнажив внутренности здания. Не только красивые этажи с высокими потолками, как можно было ожидать. Но и внутренние "слоеные пироги" между этажами, наполненные безумным количеством кабелей, труб, проводов и еще неизвестно чем. Все это теперь было бесстыдно выставлено наружу — на обозрение солнцу, на беззастенчивые прикосновения ветра, на грубые касания дождя.

Все-таки и это здание не избежало общей участи времен заката. С первого взгляда Дрею стало понятно, что подобная дыра в боку здания, похожая на выеденный кусок сыра, не могла быть естественной. Кто-то умудрился взорвать здесь относительно небольшой заряд. Не гранату, конечно, — что-то покрупнее, но не очень уж и глобальное. Основная часть взрывной волны ушла наружу. Это несмотря на то, что взрыв явно был рассчитан на то, чтобы обрушить вниз все этажи, начиная с определенного.

Навскидку Дрей мог бы сказать, что бомбу заложили где-то на двадцать третьем. Заложили неумело, возможно, как раз прямо на пожарной лестнице. Это и спасло здание от окончательного разрушения, а заодно создало сейчас доставщику дополнительные трудности.

Новые хозяева здесь потрудились. Дрей замер на девятнадцатом, глядя наверх.

Раньше лестница была завалена полностью. Здесь явно работали не один день, чтобы расчистить завал и получить быстрый доступ наверх, на более безопасные, как считал местный главарь, этажи.

Наверху никого не было видно. Но это не значит, что там никого не было. Да и Карп верно заметил, что без помощи сверху, просто так перепрыгнуть на десяток этажей выше было невозможно. "Ладно, пускай без помощи, лишь бы не мешали", — подумал Дрей.

Эта дорога была для них закрыта.

Доставщик еще какое-то время смотрел вверх, разглядывая рваные края бетонных перекрытий, запоминая, где и насколько разрушения проникли вглубь здания.

Затем приблизил свои губы к уху Алексея.

— Попрыгунчиков под пулями изображать не будем. — Шепотом произнес он и сделал паузу. Алексей кивнул. Одновременно к удовольствию и к некоторому разочарованию Дрея. Не то чтобы он сильно рассчитывал на героизм напарника. Скорее ему хотелось немного позлорадствовать над геройством юного экзо. Сам, что называется, когда-то таким был. Или не был. Ему было сложно сказать это с уверенностью.

— Не будем, — повторил Дрей. — Тебе придется ждать здесь. Жди до упора, понятия не имею, сколько времени у меня это займет. Через пару дней не объявлюсь — вали вниз. Но, надеюсь, что к утру мы со всем этим разберемся. Я попытаюсь найти обходной путь. На этих этажах много разрушений. Дыры. Наверное, можно пробраться. Проберусь — подниму тебя. Не найду проход — вернусь. Не вернусь — дальше без меня тогда.

Алексей кивнул. Дрей взял оружие, вытащил из рюкзака небольшой моток бечевки и оставил его на попечение напарника.

Дрей немного углубился в здание на уровне девятнадцатого этажа. Здесь потолок почти не пострадал, и это составляло некоторую сложность. Ему не хотелось переться напролом. Можно было рискнуть и пару этажей преодолеть по открытому пространству, с вероятностью быть обнаруженным в любой момент, но пока необходимости в этом он не видел.

Взрыв вырвал из здания кусок, очень грубо напоминавший часть сферы. Максимальные разрушения приходились на три-четыре этажа выше двадцать третьего. Там Дрей рассчитывал подняться прямо по краю, благо хлама после взрыва оставалось достаточно и даже не пришлось бы прыгать. В этом месте подниматься со стороны лестницы было позволительно — возможный наблюдатель наверху не смог бы рассмотреть ничего, этом месте подниматься со стороны лестницы было позволительно — возможный наблюдатель наверху не смог бы рассмотреть ничего.

Сейчас же приходилось искать другой путь.

Как назло, весь остальной этаж остался практически невредимым. Трещины в стенах и потолке, но ничего, что могло бы помочь пробраться наверх. Из наиболее вероятных оставались варианты с шахтой лифта и наружной стеной.

Дрей начал с шахты, благо она была недалеко.

Наружные двери были закрыты, и экзо совсем уж было вознамерился потихоньку их открыть, но вовремя остановился. Следы. На остальных этажах свежих следов на пыли почти не было. Да и на этом их было не сказать что сильно много. Но у лифта следов было полно, как будто вся банда новоявленных хозяев здания успела здесь потоптаться.

Дрей присмотрелся внимательнее и тут же понял, что осторожность не была излишней. У самого пола между железными дверьми была протянута металлическая леска. Пять-шесть сантиметров щели между створками и… Он присмотрелся. Да, так и есть, в качестве сюрприза была приготовлена осколочная граната.

Можно было попробовать обезвредить эту нехитрую ловушку. Но, Дрей уже решил для себя, что рисковать еще не время. Вариант с внешней стеной тоже был вполне подходящий, хотя доставщик и не мог сказать, что обожает высоту.

Лазить по деревьям ему приходилось неоднократно. Лазить по заборам и стенам сараев, что же, мог он припомнить и такое. Особенный опыт в этом отношении был приобретен, когда Дрей начал ухаживать за своими подружками, родители которых в то время были совсем не готовы к ухаживаниям слишком молодого экзо, не местного, перекати-поле, к тому же — и не собирающегося оседать.

Но, надо было признаться, что все эти эксперименты в альпинизме происходили, мягко выражаясь, слегка ближе к земле.

Для попытки Дрей выбрал стену с другой стороны от разрушенной лестницы. Большинство из окон на девятнадцатом было разбито, даже осколков не всегда можно было найти. Доставщик выглянул и посмотрел наверх. Убедился, что и на двадцатом окон нет почти нигде. Если перекрытия в этой части здания и выдержали взрыв, то не стекло.

Прыжок метра на два вверх и зацепиться за подоконник. Несложно. Он бы так и сделал, но не вовремя решил взглянуть вниз. Более пятидесяти метров до газончиков внизу моментально остудили его пыл.

Пришлось привязываться. Лишь убедившись, что в случае падения веревка его выдержит, он полез наверх. Прыгать не стал. Снизу было не видно, за что цепляться. Можно было уцепиться неудачно, и полететь вниз. Пришлось лезть.

После взрыва и в наружной стене здания кое-где были небольшие трещины, чем он и воспользовался. Пальцы в щель, нога в небольшую выщерблину, перенести вес, зацепиться второй рукой, вставить вторую ногу в щель в сантиметре от руки.

Для того, чтобы преодолеть расстояние для проема окна на двадцатом этаже, ему понадобилась повторить базовый маневр дважды. Никаких изысков, на счет девять его рука уже крепко зацепилась за остатки рамы.

20

Двадцатый был пустынен, как и все этажи до него. Тих, пустынен и переполнен тенями. Наученный опытом предыдущего этажа, Дрей не торопился. Потихоньку добрался до шахты лифта. Ему было чертовски интересно, насколько хорошо нано решили укрепиться в этом здании. Одно то, что Щука решил забраться так высоко, давно его смущало. Но ведь главарь не остановился и на девятнадцатом. А доставщик в красках мог себе представить, каких трудов могло стоить убедить банду заняться расчисткой завалов, перетаскиванием на веревках наверх припасов и кучей других вещей, связанных с выбором в качестве места стоянки этого скворечника.

После этого — ловушки. Перекрывание возможных обходных путей. Пост внизу был только цветочками, как теперь начал понимать Дрей. Его путь к общению с Щукой не будет легким. Ну, на какие жертвы не пойдешь ради того, чтобы найти хорошего и интересного собеседника. С информацией. С товаром.

Дрей вздохнул. Здесь гранаты не было. Здесь шахта была завалена обломками. Когда хозяева расчищали завал, кто-то умный решил стаскивать куски бетона к лифту, вместо того, чтобы просто сбрасывать их вниз, например. Достаточно тупой вариант, но тоже эффективный. Этот завал можно было расчистить либо быстро, либо тихо. Но не то и другое одновременно.

Значит, опять внешняя стена.

25

На двадцать пятом ему впервые повезло. Разрушения были настолько велики, что одна из щелей протянулась почти до центра здания. И в эту щель вполне можно было пролезть. Наученный горьким опытом Дрей не торопился. Обошел весь этаж, осмотрелся.

Как ни странно, ловушек на этом этаже не наблюдалось. Ни одной потаенной веревочки у шахты лифта. Может быть потому, что одна дверь отсутствовала, а вторая была в наличии лишь номинально — валялась на полу неподалеку.

Ничего у окон, ничего ближе к лестнице. Даже следов расчистки завалов на этом этаже не было. Если бы кто-нибудь увидел только этот этаж, то ушел бы из здания убежденный, что людей в нем не бывало уже десятилетия.

Дрей выбрал место, где стенки щели расходились между собой где-то на полметра — как раз достаточно, чтобы не застрять, но при этом достаточно просто удерживаться, пользуясь неровностями и на той и на другой стене. Плюс, в крайнем случае, можно было доползти наверх в распорку.

Так что подняться до двадцать шестого оказалось легче всего.

26

А теперь Дрей висел. Висел неподвижно и в пятый раз благодарил себя за то, что решил пробираться этим путем. Здесь хотя бы можно было держаться. Прижавшись спиной к одной стороне щели, он упер ноги в противоположную. Ломаные края разрыва нещадно впивались в спину, но ерзать было нельзя. Вообще лучше было не шевелиться.

Он снова, уже по опробованному раз десять методу, уперся левым локтем в выступ в щели и медленно-медленно, по дюйму в минуту, выглянул за верхний выступ.

Турель по-прежнему стояла на том же месте. Неудивительно. У таких штук существовало только четыре степени боеготовности. Не считая, конечно, степени «сломано» это были: «охрана», "дозор", "боевые действия" и «ярость». Когда Дрей, достаточно осторожный для обычных случаев, но, как оказалось, недостаточно для датчиков движения турели, высунул голову на двадцать шестой, боеготовность турели моментально перешла из «охраны» в «дозор». Ему очень повезло, что он успел засунуть свою излишне заметную голову обратно в щель до того, как спаренный пулемет наверху турели начал стрелять. У этой штуки пули с небольшой огурец, а скорострельность такая, что она способна нашпиговать этими огурцами тело отдельно взятого неосторожного экзо за мгновения.

Однако теперь турель была в состоянии «дозор». И как эту штуку обойти, Дрей не имел ни малейшего понятия. Не то чтобы состояние «охрана» ему бы хоть как-то помогло, но все-таки было бы проще думать, зная, что роботизированный спаренный пулемет наполовину спит, наполовину бодрствует.

Он мог кинуть гранату. Просто, быстро и эффективно. И прощай, тайное проникновение. Спускаться назад уж больно не хотелось. Тем более, что с каждый новым этажом дела становились все хуже и хуже, как он теперь понимал. Банда постепенно усиливала оборону на каждом новом этаже. Он понятия не имел, от кого они собирались отбиваться с помощью этой турели, и как-то и не очень хотел узнавать.

Где только они ее нарыли? Подобный игрушек военных закатного времени было полно кругом, но чтобы они еще работали — вот это было редкостью.

А эта работала — стволы синхронно ходили из стороны в сторону, и сейчас преимущество отдавалось тому направлению, откуда высунулся Дрей. Небольшая экономия на развороте, простейший алгоритм, но доли секунды отыгрываются. Потенциально эта штука могла перехватить даже гранату в полете, хотя Дрей не очень в это верил.

И эта штука перекрывала почти весь этаж. Изначально он был, видимо свободной планировки, нано вынесли с него весь мусор перед установкой пулеметов. Так что сейчас на всем этаже было только несколько несущих колонн, которые никак не могли помочь Дрею с того положения, в котором он находился.

Тянуть можно было до бесконечности, в надежде на то, что вот как раз сейчас турель выйдет из строя. Дрей вздохнул и начал спускаться.

25-30

Раз шума не избежать, то надо добираться до поста максимально быстро. Экзо не хотел верить, что и выше могут быть еще пулеметы, но приходилось принимать во внимание и эту возможность.

Кроме этого, многое зависело от того, насколько совершенная модель турели стояла наверху. Модель или модели. Конечно, какое-то управление у них было, но какое? Турель отключали каждый раз, когда кого-нибудь поднимали или отпускали? Или просто место взрыва, обрушившаяся лестница, где сейчас бандиты транспортировали себя вверх-вниз на веревке, находилось вне зоны действия?

Второе было бы предпочтительней. Дрей, очевидно, готовился к первому.

Он еще раз высунулся и взглянул наверх, стоя на краю проема. Итого, до дыры наверху оставалось пять этажей. Двигаться придется рывками, с небольшими передышками там, где можно хотя бы надеяться не оказаться в зоне действия датчиков движения.

И последнее. Пост наверху. Даже если можно обхитрить турель или турели, то все равно придется двигаться достаточно быстро, чтобы добраться до дозорных раньше, чем они начнут стрелять.

Дрей несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух до отказа. Гипервентиляция легких привела к мгновенному повышению адреналина в крови, что ему сейчас не могло не пригодиться. Он прыгнул.

От перекрытия, которое можно было назвать полом двадцать пятого, до потолка он добрался за доли секунды. Времени посмотреть на реакцию турели у него не было, но ему думалось, что она вряд ли даже успела развернуться. И точно уж не стала менять режим.

Это было два прыжка. Сначала он оттолкнулся, сделал рискованный рывок и зацепился за изогнутый металлический прут, торчащий из верхнего перекрытия. Не задерживаясь, пользуясь прутом, как точкой опоры, он слегка изменил траекторию и плавно вошел в небольшую нишу. Теперь он был уже внизу двадцать седьмого, над турелью.

Короткий взгляд наверх. На двадцать седьмом турелей было две. Но Дрей был готов, поэтому его движение было настолько коротким и быстрым, что датчики даже не успели сработать. Только взгляд, и его голова снова спряталась за бетоном.

Да, к чему бы эти ребята ни готовились, делали они это серьезно. Целый арсенал роботизированных охранных систем. И это только на подступах. Дрей начинал сомневаться в том, что ему удастся легко добраться до культурного разговора со Щукой.

Проскочить двадцать седьмой ему удалось за три прыжка. Двадцать восьмой был без турелей. Вернее, если они и были, то где-то в другом месте. Здесь прыгать не пришлось. Вертикальная часть одной из перегородок осталась почти неприкосновенной, и Дрей пробрался по ней.

Перед двадцать восьмым ему пришлось задержаться секунд на пять, — слишком долго переваривал увиденное. На этаже были расставлены, аккуратно расставлены, несколько десятков ящиков. В разных местах на ящиках виднелись одни и те же значки, которых раньше Дрею видеть не приходилось, тем не менее он знал, что это такое. Рассказывали и не раз. Еще одна легенда, которые слишком часто в этом мире превращаются из вымысла в реальность.

Корпорация "Международные производители средств защиты, охраны, спецоборудования, армейского снаряжения". На логотипе обычно писали "Корпорация Роботизированных Систем". Логотип — маленький смешной человекообразный робот-игрушка, какие делали еще до заката.

Перед каждым ящиком, рядом с ним, стояла небольшая металлическая зверюшка. Всего их было около тридцати. У одной дуло автоматического оружия торчало прямо из пасти. У другой — на каждой лапе поблескивали лезвия, стилизованные под когти. И все они были выключены. Пока выключены.

Дрей начинал догадываться, что таинственная змея с нижних этажей когда-то должна была вылезти из одной здесь стоящей коробки. Но почему-то ожила и пошла прогуляться.

Итак, это был арсенал. Игрушки выключены, но будут включены мгновенно, как только появиться что-то, угрожающее банде. Опять же, в который раз, Дрей смог убедиться, что все это не по его душу. Никто не стал бы так готовиться к приему единственного доставщика.

Он проскочил дальше, к двадцать девятому. Этот этаж был пуст, и ему оставалось всего несколько метров до квадратного отверстия наверху, за которым должны были дремать охранники. Доставщик надеялся, что они дремали.

Он рассчитал последний рывок. Получалось три прыжка. Один чуть левее, нога упирается в огрызок вертикальной стены. Второй вертикально вверх, рука цепляется за щель в потолке, внутри которой виден металлический прут. По инерции его тело заносит, и это позволяет ему оттолкнуться ногой вон от того выступа. И третий прыжок аккуратно ввинчивает его в дыру. Он не просто оказывается на тридцатом, он оказывается там готовым к действию, что было важно.

В проеме наверху послышался легкий шорох и появилось лицо.

— Что-то они долго, — сказал выглядывающий нано кому-то невидимому. Он говорил последний слог, когда его зрачки начали расширяться — в них отразился висящий на перекрытии Дрей.

Экзо прыгнул. Два прыжка, и он плавно вошел в проем, по пути сбив с ног выглянувшего нано, отправив его в бессознательное состояние и заодно придержав, чтобы тот не повалился в проем.

На тридцатом этаже было три охранника. Оставшиеся двое успели только с оторопью посмотреть на незваного гостя к тому моменту, как он уже вырвал оружие у них из рук и наставил его же на бывших владельцев.

— Я с Щукой пришел поговорить, рыбки, — как можно вежливей произнес Дрей. — Не затруднит сообщить о моем прибытии?

Глава пятая Защита неба

Миротворец (Peace Maker). Мутация, переводящая ряд навыков ведения переговоров на рефлекторный уровень. В реальности это набор мутационных изменений не-боевого характера, связанных с временным изменением поведения и физических реакций объекта. Весь набор предназначен для осуществления функции влияния.

На сегодня наиболее существенными из классифицированных являются следующие отдельные мутации группы:

Миротворец NLP-14. Синхронизация скорости и глубины дыхания объекта с аналогичными параметрами у целевого собеседника. (Также встречается под названием "Дыхание дружбы"). Имеет один неприятный побочный эффект. При «разговоре» с трупом тренированный объект может довести себя до самоубийства.

Миротворец NLP-177. Синхронизация скорости речи и тембра голоса объекта с аналогичными параметрами у целевого собеседника. (На ряде восточных территорий известна под названием "Краснобай")

Якорь Миротворца. Синхронизация микроперемещений тела объекта во время ведения беседы с аналогичными перемещениями у избранного собеседника.

Мим Миротворца. Объект имитирует мимику собеседника. К сожалению, большинство подвидов этой мутации работает слишком грубо, и приносит обратный эффект — впечатление «передразнивая». Именно поэтому мутация значительно более известна под именем «Обезьянник».

Большинство отдельных мутаций группы имеют повышенный уровень закрепляемости у наследников. Набор разрабатывался международным сообществом ученых (сетевое имя до Заката: "Генетический Договор") в целях ультимативного снижения агрессивности объектов за счет повышения эффективности ведения переговоров. После нератифицированного распространения группы Миротворец ученые, принадлежащие к "Генетическому Договору" подверглись преследованию. Считается, что наличие этих мутаций у экзо во времена Заката позволило повысить выживаемость популяции на несколько процентов.

Кроме мутаций категории «миротворец», в ту же группу можно условно отнести следующие основные мутации (разработанные другими учеными, авторство утеряно):

Угроза Ада, также встречается под названием "мнимая угроза". Во времяпереговоров объект совершает ряд микро- движений и мышечных сокращений, заставляющих собеседника неосознанно относиться к объекту как к более сильному, влиятельному. Мутация относится к классу предбоевых.

Непоколебимость. Различают пять уровней этой мутации, в зависимости от силы нейтрализации. По сути своей, мутация снижает любые микровоздействия на объект во время разговора. Считается, что создавалась военными лабораториями в целях нейтрализации эффекта группы мутаций «миротворец».

Библия Экзо. Приложение 3 "Классификация известных мутаций".

Указанный источник: "Центр статистики экзо", Академгородок, 2011 год (д. з.)

Волшебный голос Джельсомино. Гемм класса небоевых. Считается усложненным аналогом "Миротворца NLP-177". В данном случае упор делается не на синхронизацию, а на контролируемые отклонения как тембра, так и громкости голоса от аналогичных параметров у собеседника. Разработка этого гемма была основана на теории "эффект хорового пения".

Практическую ценность оценить сложно, так как гемм относится к полумифическим. В наследственном варианте не встречается. Не закрепляется на генетическом уровне. Не имеет аналогов в списке мутаций. Существование гемма как такового ставится под сомнение.

Библия Экзо. Приложение 2. "Наши знания о геммах"

Указанный источник: Доктор Логинов Н.Ч. "Мифы современного мира. Правда и легенды генетических модификаций", издательство «Армада-Экзо», Москва, 2013 г. (д. з.)

Дрей огляделся. Тонкая веревка, снабженная узлами через каждые полметра, обнаружилась прямо около провала. Один ее конец был привязан к выступающему из бетона швеллеру, второй болтался в дыре.

Экзо пнул весь ком неаккуратно уложенной веревки, так, что она постепенно поползла вниз, все быстрее и быстрее, пока в проем не ухнула, расправляясь, вся бухта Даже если где-то немного и запуталась, то нестрашно, — Алексей внизу дернет — выпрямит.

— Когда вас сменят? — Обратился Дрей к охранникам, которые пока даже не успели пошевелиться.

— Часа через три. — Ответил, видимо тот из троих, кто был у них старшим. — Ты кто? Как сюда…

— Помолчи пока, пожалуйста, ладно? — Дрей был сама вежливость. — Будет еще время поболтать.

Экзо выглянул в отверстие. Алексей, который до этого наверняка не высовывался, теперь все же выглянул. Вдалеке виднелось только лицо, но Дрей решил, что раз он видит напарника, то и тот тоже сумеет опознать в фигурке наверху своего.

Дрей помахал рукой. Потом пнул веревку и распахнул гротескное объятие, как будто обнимал целое дерево, а не всего лишь предлагал взяться за веревку и начать подъем.

Алексей его понял. Он уцепился за веревку и достаточно шустро начал карабкаться. Но у Дрея было сильное желание немного ускорить события.

— Ты, — вновь обернулся Дрей к старшему из охраны, — скажи, те пулеметы не шарахнут по человеку на веревке?

— Ты откуда про пулеметы… — Дрей чуть качнул дулом автомата, — Нет, не шарахнут. Дыра на месте лестницы не входит в периметр. Только мы, глазками смотрим.

— Плохо смотрите, — Дрею нужно было постоянно держать охранников в легком напряжении. Ему только бунта сейчас не хватало. — Ладно, взялись за веревку вдвоем и быстро помогли Алексею подняться.

— Кто такой Алексей? — открыл рот второй нано, видимо, не слишком сообразительный.

— А вот поднимете, познакомлю. Хороший парень, и молчаливый, в отличие от некоторых. Давайте шустрее, время не ждет.

Алексей был наверху через минуту. Молча кивнул, осмотрелся и аккуратно вытащил обрез из рук третьего охранника, все еще валяющегося без сознания. Решив этим не ограничиваться, похлопал его по карманам. Нашел одну осколочную гранату и огрызок от сухаря. Сухарь тут же отправился в рот, а граната — в накладной карман на куртке.

Три пары глаз следили за всеми этими действиями. Если Дрей отнесся ко всему достаточно спокойно, то охранникам стало ощутимо не по себе от бесцеремонности нового гостя.

— Скажите мне, Щука вообще товар продает, или мне прямо сейчас вас начинать вниз скидывать? — Дрей решил, что чем быстрее у него будут ответы на те вопросы, которые его волновали больше всего, тем лучше для всех.

— Продает, только… — старший из нано задумался, пытаясь сформулировать мысль.

— Что только? — быстро переспросил его Дрей. — Как тебя звать вообще?

— Николай. — Автоматически ответил нано.

— Николай? Не окунь, не карась, не рыба-меч? Просто Николай?

— Ну да, Николай. — Кивнул нано. — Хочешь, зови Мормышкой, но не люблю я эту кликуху.

С этими словами старший грозно посмотрел на второго охранника, как бы показывая, что к тому это разрешение никак не относится.

— Да? Ну тоже почти рыба. — Так что, Николай? «Только» какие у нас проблемы с торговлей?

— Да не думаю, что ты похож на покупателя, вот и все, — быстро бормотнул нано и слегка втянул голову в плечи.

— Это почему это я не похож на покупателя? — Теперь уже искренне удивился Дрей. — С каких это пор покупателей вообще по внешности определяют?

— Не по внешности, — все также невнятно отвечал нано. — Просто несерьезно. Под такой товар покупатели приходят не по одному. Под наш товар покупатели приходят такой толпой, что даже всей нашей банде с ними не справится. Чего думаешь мы сюда залезли? Да просто чтобы сделка честная была, вот и все.

— Так вы здесь покупателя ждете? Определенного?

— Не знаю. — Николай решил, что и так уже сказал достаточно. — Щуке все вопросы задавай. Захочет — ответит, не захочет…

— … Все равно ответит. — Закончил за него Дрей. После чего повернулся ко второму. — А тебя как звать, дорогой?

— Сорогой кличут, а чего?

— Слышь, Сорога-Сорожка, а не сплаваешь до Щуки? Хочу с ним поговорить. Скажи, что встретимся с ним на лестнице этажом выше. Без оружия, и я и он. Я просто поговорить хочу. Как будете готовы, кричите, лады?

Нано сначала немного замешкался, потом быстро закивал и рванулся в сторону лестницы.

— Да, рыбка! Еще того, Щуке передай, что ни одна его долбанная турель, ни один робот больше не заработают, если он решит со мной побыковать, понятно?

Нано кивнул напоследок еще раз и исчез на следующем пролете лестницы.

— Друг Николай, а раз нам все равно твоего хозяина ждать придется…

Нано перебил доставщика сразу же, на что Дрей и рассчитывал:

— Щука мне не… хозяин! Просто Щука у нас голова. Все решает. И ни одной подставы еще не было. Но мы вольные — хотим с Щукой дальше идем, хотим — на своих двоих и со своими мозгами топаем. Дело вкуса…

— Ну да, — вежливо покивал Дрей, явственно показывая, насколько он не поверил ни единому слову. — Так вот я и говорю, вольный человек, — про товар-то не расскажешь на два слова поподробней? Пока суть да дело?

— Чего же ты такой умник сюда приперся за товаром, про него не узнав? Ты покупатель вообще? Я же говорю — непохож ты на покупателя.

— Не покупатель я, верно заметил. Доставщик я. Доставка товаров. Покупатель меня послал товар забрать…

Николай ржал в полный голос. Это было достаточно громко, чтобы заставить Дрея серьезно задуматься о том, а не присоединить ли «вольного» ко все еще лежащему рядом напарнику.

— Спокойней, Николай, — экзо примиряюще помахал дулом автомата. — Я понимаю, что не местный и много в ваших обычаях не знаю, но что столь смешного я сказал?

— Ты… — Нано продолжал смеяться, но хотя бы затих настолько, чтобы пытаться говорить. — Ты… даже… не покупатель… Ох, сейчас прямо здесь сдохну…

— Помочь? — участливо поинтересовался Дрей.

— Не… не надо. Ох… — смех Николая, наконец, иссяк. — Это же надо. Значит ты сюда приперся за товаром, а сам даже не покупатель? Кто же тебя так подставил? Не след, конечно, настоящему нано советы экзо давать, но я тебе все-таки дам один. Вали отсюда, пока можешь. Найди заказчика и башку ему свинти. Опять же, если можешь. За такую подставу.

— Чего так?

— Да тебе хоть сказали, что у нас за товар? И сколько мы за него хотим?

— Товар ценный, я знаю…

— Ценный? Ты просто олух, поверь мне. Это не какой-то там «ценный» товар, этот товар настолько крутой, что за ним в одиночку не приходят. Мы всей бандой держаться собираемся, — и мы заранее готовились.

— Вы настоящие бойцы, — кивнул Дрей. — Крутые к тому же, вижу. Из двух десятков шестерых мы уже прошли. Сорогу вот правда отпустили… Сейчас он возьмет чего потяжелее и со мной расправится…

— Тебе просто повезло, мутант.

— Ага, — кивнул Дрей, — только почему ты считаешь, что и другим так не может повезти?

Нано насупился. Разговор был закончен. Дрей повернулся к Алексею, откладывая в сторону оружие:

— Держи этих двоих очень внимательно. И по сторонам поглядывай. Что внизу-вверху, тоже. Чтобы я за тыл хоть был спокоен.

Алексей кивнул. Дрей кивнул ему в ответ, и избавившись ото всего, что можно было счесть за оружие, пошел наверх. Слабая надежда, что рандеву состоится по правилам, все же была, а идти наверх с ножом или без ножа — большой разницы не было.

Щуку долго ждать не пришлось. Дрей почувствовал движение сверху. Они сходились к точке рандеву практически одновременно. Один пролет оставался Дрею, один пролет оставался предводителю банды. Четыре-пять шагов вверх по лестнице, или пара прыжков, и Дрей должен был встретить лицом к лицу человека, который смог бы ответить на многие из его вопросов. Если бы захотел это сделать.

Дрей предпочел солидность мальчишеской удали. Четыре широких шага вверх по последнему пролету. Щука предпочел то же самое. Четыре шага вниз.

Только не предпочел, а предпочла. Брюнетка, гроза мужских сердец, и не только и не столько из-за ангельского личика. Фигурка у нано тоже не подкачала.

Щука была на голову ниже Дрея, но когда она посмотрела ему в глаза, Дрею совсем не показалось, что она смотрит на него снизу вверх. Моментально становилось понятно, почему эта женщина сумела удержать под своих контролем целую банду.

Внешность главарши настолько выбила доставщика из колеи, что он сказал совершенно не то, что собирался вначале:

— Рад нашей встрече, прелестная хозяйка, — произнес Дрей, отчетливо понимая, насколько по-идиотски звучит эта фраза на площадке пожарной лестницы тридцать первого этажа полуразрушенного здания.

— Не могу ответить тебе тем же, мутант. Что забыл здесь? — Щука остановилась слегка ближе, чем по многим причинам предпочел бы Дрей. Затянутая в кожу грудь нано почти касалась груди Дрея, — и это была одна из причин.

"Гибкая девочка" — рассеяно подумал Дрей, судорожно соображая, как построить разговор. Информация на входе оставалась одна и та же, но методы ее подачи волей-неволей приходилось срочно пересматривать.

— Пока — просто поговорить заглянул. — Ответил Дрей. Это не было ответом. Это вообще была просто реплика. Но ему недоставало информации. Поэтому экзо предпочел отдать инициативу собеседнику. Не очень правильно, но выбирать не приходилось.

Щука не поддалась:

— Считай, поговорил. Дальше что?

— А как скажешь, хозяйка, — с легким, но отчетливым сожалением в голосе ответил Дрей. — Не получится разговора — уйду. Получится — может, порешаем вопросы к обоюдной пользе.

— От кого ты, мутант? — Щука сощурила глаза и грациозно отстранилась, как будто желая рассмотреть необычного гостя во всей красе. — Не от Восьмилапого ведь пришел, этот паук никогда экзо к делам не привлекал. На кого ты работаешь?

— Это важно? — Дрей тянул время, как мог. Каждое лишнее слово давало информацию. Каждая лишняя минута, проведенная без стрельбы, повышала шансы на то, что стрелять и не придется.

Щука вздохнула и изобразила на лице нечто вроде усталости. При этом сделала еще полшага назад. Так, даже не полшага, а просто отставила одну из ног на полступни, упершись в ступеньку. Не нравились Дрею эти движения, но пока что он решил не реагировать.

— Зовут тебя как, мутант?

— Андрей, хозяйка, — слегка поклонился Дрей. Вместе с поклоном он тоже чуть подвинул опорную ногу. Несильно, просто чуть повернул пятку так, что носок на ботинке начал смотреть внутрь.

— Ты не дергайся, Андрей, — все так же демонстративно равнодушно произнесла Щука. — Никто тебя пока не трогает, так что можешь расслабиться. Так вот, послушай пока спокойно, что скажу. Андрей, Андрюша… Все, о чем я тебя спрашиваю, — важно. Все, что ты ответишь, — тоже важно. Потому что от этого будет зависеть, уйдешь ты отсюда обратно по лестнице, или просто полетишь вниз, выброшенный из окна. И, если ты не умеешь летать, а о таких мутациях я пока не слышала, на земле около здания появится еще одно красное пятно, слегка припорошенное осколками костей. Мясо твое сгниет быстро. Кости — нет. Кости так и будут валяться, если крысы не растащат.

— Как ты, хозяйка, жестока к гостям… — вставил Дрей.

— Так я спрошу еще раз: в какой ты бригаде? Постарайся просто ответить, ладно?

— Я ни в какой бригаде, хозяйка. Одиночка.

— Одиночки долго не живут, знаешь? — Не поверила ему владелица небоскреба, точно не поверила.

— Значит, я очень изворотливый одиночка. — Андрей стоял почти неподвижно. Как только он убедился, что вероятность разговора выше, чем возможность немедленной драки, в дело вступили совершенно другие его таланты. Он умел вести переговоры — в конце концов, это можно было считать его основным занятием в те, пусть и редкие времена, когда он имел дело с людьми.

Что-то из его навыков было благоприобретено, что-то — досталось ему по наследству. Важно было другое — в условиях отсутствия явного противостояния (как сейчас) он мог уговорить собеседника на достаточно выгодные условия. На такие, какие тот и не подумал бы пойти в начале разговора. Среднестатистического собеседника. К коим Щука никак не относилась.

Дрей затруднялся сказать, какие именно нано-культуры могли быть аналогами всевозможных «Миротворцев», доставшихся ему. Он также понятия не имел, где Щука могла получить эффективные навыки ведения переговоров. Тем более, если помнить о том, что она сейчас стояла во главе вооруженной группы, а значит — с навыками убеждения особо не поэкспериментируешь — пара лишних слов и у банды другой главарь.

Но результаты были налицо. Брюнетка-атаманша не только не поддалась его «чарам», но и сумела держать разговор на равных.

— Ты хочешь умереть, мальчик Андрюша?

— Сегодня — нет, девочка с погонялом Щука.

— Иногда я позволяю звать себя Мариной. Я еще не решила, позволить ли это тебе.

— Если это поможет твоему решению, то могу повторить — ни слова неправды не было произнесено.

— Пока поверим. И что? Зачем ты здесь тогда, герой-одиночка?

— Ты понимаешь, хозяйка, что я не покупатель. Но я представляю покупателя. Который готов отдать очень многое за твой товар.

— Я знаю имя?

— Должна. Я исполняю заказ Еврея-Ленивца. Если ты слышала имя, то ты знаешь, что он не нарушает обещаний.

— Я слышала имя, — кивнула Щука. — И знаю его репутацию. Только есть несколько проблем…

— Одна — то что я не Ленивец, — кивнул Дрей. — У меня есть одноразовая рекомендация.

— С картинкой?

Дрей кивнул:

— Полминуты видео. Тебе понравится.

— Легко проверить. Но даже если и так, то это ничего не поменяет, тем более я никогда Ленивца не видела. Залетный Андрюша, видимо, все еще не представляет размер бедствия. Ты хочешь зайти в игру, для которой у тебя недостаточно фишек даже на одну ставку. У Ленивца, кстати, тоже вряд ли наберется достаточно.

Дрей вопрошающе-поощрительно приподнял брови.

— Мои покупатели уже на подходе. Это раз. Стоимость сделки такова, что кинуть может даже Еврей. Это два. Стоимость сделки такова, что никаких отложенных платежей быть не может вообще. Товар меняется на товар. Сразу. И даже при этом я боюсь, что у меня не хватит людей.

— Даже здесь?

— Да, мальчик Андрюша, даже здесь. Против настоящих бойцов, как ты успел проверить, бригаде не выстоять.

— Позвольте мне заметить, Марина, если я могу вас так называть, что в это сложно поверить. Вы занимаете стратегическую высоту, два десятка парней, подготовленный периметр… Кто соберет бригаду, способную к эффективному захвату товара?

— Найдутся и такие, — уверенно сообщила Щука. — Найдутся, не волнуйся. Из торговцев-нано — тот же Восьмипалый, в конце концов. Это к примеру. Но придут не торговцы. Придут конечные покупатели или их самые доверенные люди. И людей для атаки у них будет достаточно.

— Не дешевле будет заплатить? Не класть трупы штабелями?

— В этом и вся комбинация. Я не знаю. Но делаю, что могу, чтобы это оказалось так. Чтобы гостям дешевле было провести сделку честно.

— Хочешь — я заберу товар. Пусть охотятся за мной.

— Ты не понял? Этот вопрос я себе задавала с самого начала — стоит ли ввязываться. Но мы уже ввязались. Все — обратной дороги нет. Нас всех положат только для того, чтобы информация о культуре не распространилась. Может быть и так. Это сделка — одна на всю жизнь. Либо нам заплатят — и можно строить свой поселок, покупать жен — а мне мужей, — и на несколько поколений вперед вообще не думать ни о чем, кроме как о защите сбережений.

— Расскажи мне о товаре. — Дрей пошел ва-банк, пользуясь тем, что общение пошло более-менее хорошо. Пока у него не было деталей, придумать ничего он больше не мог. А брать на веру страшилки Щуки было вроде как просто не к лицу.

— Не расскажу, — спокойно ответила Щука. — Не нужно. У меня к тебе предложение. Будешь слушать?

— Да.

— Уходи. Это вариант один. С учетом того, как ты ловко дошел до сюда — мне не хочется тебя выбрасывать из окна. Ни тебя, ни твоего приятеля. Просто потому, что это, вполне возможно, будет сопровождаться потерями в моей и так слабой команде.

Дрей молчал. Марина помолчала тоже, после чего все-таки спросила:

— Ну?

— Я хочу услышать другие варианты.

— Вариант второй. Мы с тобой договариваемся. Заходишь к нам в команду. Ребята не любят мутантов, но несколько дней потерпят. Тебе и твоему — по равной доле, как и всем нам, если дело выгорит. Условие — пойдете по первому краю, если что не так. Впереди меня, впереди всех. Мы вас не знаем, и оставлять тылы на мутантов я не намерена.

Дрей молчал. На этот раз Марина почти не ждала:

— Ну?

— Вариант второй меня устраивает больше, с учетом того, что Еврей заплатит мне только за результат, а его, как я вижу, не срастается. Не в том виде, как хотел Еврей.

— За товаром последние месяцы гоняется столько перекупщиков, что у очень многих из них не срастется. Не волнуйся. Это их риск.

— У меня будут условия, — продолжил Дрей.

— Не думаю, — коротко качнула головой атаманша.

— Будут-будут, не сомневайся, — усмехнулся экзо. — Мне кажется, что всем нам будет лучше, если мы договоримся.

— Я готова послушать. Но не больше.

— Я участвую в переговорах. Охранником. Мне рассказывают об активной части обороны. До начала.

— Зачем тебе быть на встрече?

— Мне почему то кажется, что это поможет. Прежде всего тебе… А если уж я в деле, то очень заинтересован, чтобы оно выгорело.

— Что еще?

— Больше ничего. Только просьба. Не жадничать.

— Поверь мне, оплата будет такая, что жадничать никому и в голову не придет.

— Так что за товар? Покажешь?

Марина только молча покачала головой.

— Незачем, да и… незачем. Товар настолько дорогой, что я не подпускаю наверх никого, даже почти никого из своих. Слишком много соблазнов возникает.

— В чем будет оплата?

— Запрос был веерный, так что не прогадаем. Притащат всего понемногу…

— Транспортабельно?

— Не разочаровывай меня, Андрюша. Конечно.

Дрей кивнул.

— Я в деле. — Он отступил на шаг назад и слегка поклонился, как делал всегда, когда подписывался под работой. — В деле до тех пор, пока сделка не будет завершена, и мы не разойдемся с оплатой.

— Ты понимаешь, что возможны варианты? — Марина искала подвох.

— Конечно. Но нам с тобой и так понятно, о чем мы говорим. И еще — экзо — со мной. Его доля такая же, как и у всех. И я не обещаю, что буду вежливо терпеть грубости твоих парней, если что…

— Не до того будет, ни им, ни тебе, не волнуйся. — Марина слегка расслабилась. — Зови напарника, покажу, что да как.

— Специфику товара хотелось бы знать.

— Оно тебе зачем? Расскажу, что сама знаю. Знала бы больше, может быть, и не продавала бы. Да только толку от штуки, которой не знаешь, как пользоваться.

— Это Тунец и Кета, — Щука постепенно знакомила их с периметром, не обращая, впрочем, особого внимания на Алексея. Одним из достоинств атаманши можно было счесть то, что она быстро и безжалостно расставляла людей по рангу. Дрей, по ее мнению, был человеком, с которым она могла и хотела разговаривать. Алексей же был экзо, присутствие которого она всего лишь терпела ради того же Дрея.

— Они держат запад, юго-запад.

— Пока все спокойно, — без вопроса ответила Кета, второй представитель женского пола в банде. Кета, судя по всему, помогала стрелку, вела наблюдения, готовилась корректировать огонь. Парочка вообще была живописная. Тунец расположился у крупнокалиберного пулемета, который был превращен в стационарную огневую точку — «ножки» были просто прикручены к полу. Прикручены на совесть. Сначала с пола содрали покрытие, какой-то древний прогнивший линолеум, затем полностью очистили от кое-где крошащегося бетона, и лишь затем пробили в монолитной массе отверстия никак не короче сантиметров десяти. И, наконец, «прикрутили» с помощью одноразовых шурупов-гвоздей, которые можно было загнать в отверстие, но не вынуть обратно — только вместе с куском бетона. Этот пулемет явно навечно принесен в жертву периметру.

Дрей заметил один из этих одноразовых шурупов, согнутый и валяющийся неподалеку. Трудились над огневой точкой достаточно долго, и явно по ходу было сказано немало слов, которые экзо предпочитал не употреблять в обществе женщин.

— Тунец — лучший стрелок в группе. — Щука вообще любила хвалить своих людей, делала это по поводу и без повода. Что бы она ни думала о них на самом деле, на их самооценку это никак не влияло. В глаза она всегда говорила о каждом только самое хорошее. Тоже не самое плохое качество для желающего власти человека, хотя и, по мнению Дрея, это качество попахивало.

Стена около пулеметной точки, для полного счастья стрелка и наблюдателя, была разломана везде, где это хотя бы в малейшей степени могло помешать обзору.

Оптический прицел, достаточно кустарно приделанный к пулемету, но при этом явно пристрелянный, и бинокль у Кеты на скромном треножничке довершали картину, еще раз подчеркивали серьезность намерений банды обороняться в этом месте хоть до второго пришествия, если понадобится.

— Каждый покупатель предупрежден, что походить к зданию не может ни одна группа более трех человек. По остальным будем стрелять.

— Так мы все-таки попали под критерий покупателей? — невинно поинтересовался Дрей.

— Нет, просто эти шляпы пропустили ваше прибытие с востока, — тихо ответила Щука, вначале отойдя в сторону от точки. — У меня недостаточно людей на все. Нужно держать три смены, нужно выходить на разведку в город, нужно много чего. На востоке в тот момент был один с биноклем, да и то спал, как потом оказалось. Вам просто повезло.

— Ага, — согласился Дрей, не меняя своей интонации, — нам везет сегодня просто непрерывно. На подходах, на шестом, на тридцатом. В нас не стреляют турели, нас не видят. Я просто даже начинаю бояться того, что произойдет, когда мое везение закончится. Мне оно нравится.

— Не хами, экзо. — Небрежно ответила Щука. — Ты прошел только потому, что мы не рассчитывали на проход одного диверсанта. Мы ждем группу, большую группу, причем, по очевидным соображениям, с запада, а не с востока.

— А я пришел почти один, с востока, и не груженный тоннами бус на обмен, — согласился Дрей.

— Каких бус? — подозрительно покосилась Щука.

— Что скажешь? — спросила Щука, когда они обошли почти весь периметр.

— Скажу, что ты не рассказала пока самых интересных вещей, — спокойно ответил Дрей. — А по дозору сказать особо нечего. Добавь наблюдение за стенами, чтобы никто вслед за мной не прошел путем альпинистов. Посади постоянного слухача у лифтов с открытыми створками — никто не сможет там подняться тихо. Если просто слушать, то любой подъем можно услышать.

— Сделаем, — кивнула Щука. Как за стенами только следить? Я видела зеркала на нескольких этажах, нужно будет вытащить за окна и наблюдать через них.

— Как-то так, — легко согласился Дрей. — Или просто выглядывать из окон время от времени. Сложно укрыться на ровных стенах. Следующий альпинист должен быть еще везучей меня, чтобы пройти незамеченным.

— Какие у нас шансы? — продолжала вопросы Марина. — Если покупатель решит нас кинуть, то сколько народу мы положим, прежде чем начнется месиво?

— Равное количество, — пожал плечами Дрей. — Два-три десятка при хорошем раскладе для нас и плохом для них. Ты же не думаешь, что они пойдут прямо под твоими пулеметами? Найдут какие-нибудь лазейки. Тыкнутся там, дернут здесь, просочатся. Но я жду настоящей информации. По-прежнему жду.

— Что тебя волнует? — со вздохом спросила Щука. — Товар? Так товар как товар, с той только разницей, что за него отваливают кучу, очень большую кучу всевозможного очень ценного и полезного дерьма.

— Что за товар? Подробней.

— Товар, — заученно начала Марина, — относится к разряду компонентных. Другими словами, у нас здесь только один из трех необходимых компонентов для создания гемма.

— Спецификация есть?

— Спецификация чего?

— Ну не компонента же, — фыркнул Дрей. — Пожалуйста, Марина, прекрати шифроваться и дай мне хотя бы необходимый минимум информации. У меня нет никакого, просто ни малейшего желания вытягивать из тебя слово за словом.

На обвинения Щука внимания особо не обратила, но ответить — ответила:

— Спецификации гемма я не знаю. Ходили слухи, что что-то относящееся к коррекции поведенческих характеристик.

— И всего-то? — удивился Дрей.

— Гемм имеет совмещенного переносчика аэрозольного типа, а не просто наследуется по обычным признакам. Вирулентность девяносто девять с дробью.

Дрей присвистнул. Щука тут же добавила:

— Но это только слухи.

— Ага, только из-за этих слухов ты пулеметы к бетону привинчиваешь, — рассеяно откликнулся Дрей. — Так все-таки, на какую тему могут быть эти коррекции? У тебя есть мысли?

— Нет. Не имею ни малейшего понятия. Но, по очень простым соображениям, достаточно интересные, если народ может ради них попереть на стационарные пулеметные гнезда.

Дрей лихорадочно размышлял. Поведенческих геммов было очень немного, большинство из них еще во времена заказа не выдержали псевдо-эволюции по варианту сокращенной басни, так как имели кучу побочных эффектов. Любая попытка влезть в сознание давала такой шлейф неконтролируемых дополнений, что носители становились нежизнеспособными. Точка. Но некоторые геммы, некоторые мутации выжили. У Дрея был Миротворец, причем в достаточно удачной комбинации. У Дрея был Ацтек — полное подавление эмоций на период до часа с откатом в течение еще двух часов. Но это были мутации, — ни одного гемма коррекций Дрей никогда бы в здравом уме не решился себе вколоть. И ни один из ему известных геммов этого типа не был вирулентен. Мутации, одноразовый вкол — это да, но не передача от человека к человеку. Таких геммов вообще были единицы. Часть из них давно распространилось на все или почти все население и, соответственно, не давало никому никаких преимуществ относительно соседей. Другая часть покрошила миллионы еще во времена заката, но была остановлена либо антигенами, либо простым выжиганием территорий. Любили в те времена выжигать территории. Тактическими ядерными зарядами, например. Один заряд — и нет эпидемии. Отправляется туда же, куда и неверная жена с любовником и остальным поселком неподалеку.

Ладно. Размышления размышлениями, а морковка по расписанию.

— Контейнер тяжелый?

— Контейнер? — не сразу среагировала на переход темы Щука. — А, контейнер… Нет, не тяжелый. Килограммов тридцать в снаряженном состоянии.

Щука ухмыльнулась, думая о чем-то своем, но Дрей уже продолжал:

— Если твои покупатели решатся воевать, то они проникнут в здание в то время, пока будут идти переговоры.

— Тоже так думаю. Первых представителей надо сразу, если что, брать на мушку и кончать, если начнется стрельба.

— Кстати, ты все время говоришь об одном покупателе. Это действительно только одна бригада? И все? Только один покупатель?

— Я всерьез рассчитываю только на одного. С ним есть хоть небольшие шансы на честную игру. Есть еще один, кто почти наверняка постарается участвовать, но вряд ли придет с честной оплатой. Плюс, может возникнуть всякая шушера, но это вообще никак невозможно оценить. Кто и когда еще может всплыть. Вольных охотников вроде тебя немало. Надеюсь, не настолько шустрых, чтобы проскользнуть везде. Может, нам тебя Угрем назвать? Подходит.

— Зови хоть кем, главное — не забудь расплатиться.

— Ладно, без обид. Пока шел, ничего странного не заметил? В мурашнике? У меня народ отправился в разведку, вернулись еще не все. Сильно задерживаются. Здесь уже нужны.

— Можно не ждать, — уверенно произнес Дрей. — Сколько их было?

— С чего ты так уверен? Мои люди от меня еще не сбегали. Уходить — уходили, но по договоренности.

— Не про то я. Волна мутантов через город прошла. Если не вернулись вовремя, значит их накрыло. Мы сами едва проскочили. Так что забудь про этих пятерых.

— Жаль. И откуда ты знаешь, что их было пятеро?

— Раки насвистели.

Дрей проснулся под утро от звука легких шагов по коридору.

Они с Алексеем завалились спать в пустующей комнате, подальше от остальных. Хоть Щука и не выглядела как человек, готовый нарушать договоренности без причин, но Дрею не хотелось становиться слишком уж легкой добычей. Или у атаманши мозги заклинит, или кто-нибудь из нано о расовой неприязни не вовремя вспомнит…

Звуки от шагов, или сами шаги — принадлежали Щуке.

— Пора. Поднимайтесь.

— Новости?

— С рассветом подошли парламентеры от покупателей. Три человека в группе. Пока стоят, ждут, что мы проявим себя. Посмотри свежим взглядом, раз уж в команде. Может, новое что скажешь.

— Смысл?

— Да не знаю я. — Щука была сильно раздражена. — У меня просто руки чешутся накрыть их очередью. Мои инстинкты меня еще ни разу не подводили, вот в чем проблема. А нельзя — если это серьезный покупатель, то за такие шуточки он за мной полжизни гоняться будет.

— Как ты планируешь себя обозначить? — Задавая вопросы, Дрей уже собирался.

— Да какая разница. Уговору про это не было. Как-нибудь решим. Пока мне все кажется, что очередь из пулемета будет лучшим оповещением. Коротенькая такая очередь… Одну ленту зарядить — и до отсечки…

— А вы и отсечки поставили?

— Поставили, ага. В конце ленты.

— Понятно. Идем.

Парламентеры действительно ждали сигнала. Вся группа сидела и смотрела на здание. Когда Дрей взглянул на них через окуляр наводчика, который ему любезно уступила Кета, у него возникла ощущение, что покупатели смотрят прямо на него.

— Так мы ничего не решим. — пожал плечами Дрей, оторвавшись от созерцания. — Пусть идут, тогда ситуация будет развиваться. Пока опасности не вижу, — а если она и есть — то исходит совсем не от этих троих. Только покупателя среди них нет.

— Нет? — Щука припала к окуляру, плечом отодвинув в сторону пытавшуюся вернуться на боевое дежурство Кету. — С чего ты решил, что его там нет.

— Ну чего я, тузов не видел, что-ли. Там одни шестерки. Главный в заложники записываться не торопится. С другой стороны, а чего ты ожидала?

— Логично, — Щука кивнула и отдала команду. — Вывесьте простыню из окна, чтобы эти трое увидели. Догадаются, что проход открыт. Николай! Бери Леща и встречай этих в фойе, поднимай наверх под дулами, чуть дернутся — принцип простой — для переговоров достаточно и одного.

— Как скажешь, хозяйка. Одного так одного, — Мормышка неторопливо прошествовал мимо.

Где-то там, за призраками домов поднималось солнце. День обещал быть безоблачным, но ранний рассвет не получился. Не мог получиться из-за остатков прошлой цивилизации, возвышающихся над поверхностью. Поэтому солнце вставало — как будто в пасмурный день — свет был рассеянным, теней не было.

За счет того, что они находились на верхушке одного из самых высоких (из уцелевших) зданий в городе, у них была возможность встретить рассвет раньше мурашей. Но солнце вставало за их спинами, на востоке, а они обшаривали взглядами запад. Ждали гостей.

Дрей надеялся увидеть хотя бы блики солнечных лучей на остатках стекол в домах на западе. Хотя бы отражение восхода. Всего лишь третий день в городе, но мурашник уже начал душить его, а он начал ненавидеть эту не совсем даже братскую могилу.

В обычном состоянии Дрей легко контролировал себя, но сейчас с удивлением понимал, что эмоции выходят из-под его контроля. Ловил себя на желании побыстрее ввязаться в драку, свернуть кому-нибудь шею, только для того, чтобы побыстрее закончить здесь свои дела и выбраться за пределы мурашника.

— Среди них нет покупателя, — повторил Дрей. — Ты хоть раз видела покупателей в лицо?

— Из тех, кто должен прийти, только Джо. Его среди них точно нет. Он вообще не ходит, только ездит на своей колясочке.

— Кого-то пошли к восточным окнам. Встречать… — Дрей чуть было не сказал "встречать рассвет", но вовремя поправился, — встречать возможных дополнительных гостей.

— Думаешь, попробуют кинуть?

— Так думаешь ты. А я всего лишь тебе склонен доверять в этом вопросе.

— Только в этом?… Ладно, умник, пора спускаться. Нельзя показаться гостям невежливыми хозяевами.

— Механику активировать, Щука? — спросили сзади.

— Да, давайте. Лучше потеряем всех дронов, чем устроим здесь братскую могилу нашей банды.

— Какой режим?

— Пока пассивный, — Щука еще раз взглянула вниз, на приближающуюся троицу, прежде чем двинуться. — Нам не нужна лишняя стрельба по воробьям.

— Не нужна, — согласился Дрей, галантно подавая Щуке перед спуском с лестницы. Руку атаманша проигнорировала, но проигнорировала именно так, как и полагается — без удивления. Просто не обратила на жест внимания. Просто аристократка показала мужлану, что лучше свалится с лестницы, чем обратит внимание на то, что он существует.

Дрей вздохнул и последовал за Щукой. Сзади кто-то передернул затвор. День обещал быть не только солнечным, но и жарким.

Где-то там, снаружи здания, над руинами небоскребов вставало солнце.

Дрей этого не видел. Вместо этого он наблюдал, как по веревке, ловко цепляясь за завязанные на ней узлы, быстро взбирается первый торговец.

— Этот, скорее всего, охранник.

Щука кивнула:

— Скорее всего. Говорить будет второй. Третий — прикрывать. Думаю, они его вообще оставят внизу. На случай отхода.

— Им есть чего бояться?

— Когда идет такая сделка, бояться всегда есть чего. Нам вроде их кидать не резон, но рисковать никто без нужды не хочет.

— Другие не выживают. — буркнул сзади Николай. — Не в нашем деле.

— А ты, кстати, — повернулась Щука к новому собеседнику, — за дверь, на лестничный проем. Но нас чтобы видел. Если что пойдет не так, то тебя вряд ли зацепит, успеешь среагировать.

— Если что-то пойдет не так, то тебе будет уже все равно, успею я среагировать или нет, — усмехнулся Николай, одновременно без раздумий выполняя приказ.

— Система сдержек и противовесов. Если ты в этом ничего не понимаешь, то лучше помолчи. Вали.

Николай окончательно скрылся за дверным проемом. Голова первого торговца появилась в дыре.

Он быстро огляделся, пользуясь подвижностью веревки, — даже слегка крутанулся на ней, прежде чем вылезти на этаж.

"Точно, охранник, — подумал Дрей, — значит, без команды ничего делать не будет. Первое движение пойдет не от него".

— Ждем? — Коротко спросила Щука у вновь прибывшего. Тот молча кивнул, поднял коротковолновую рацию и что-то буркнул.

Вскоре веревка вновь задергалась — наверх полез второй.

— Щука, — представилась Щука.

— Кэш, — представился торговец. — От Малютки.

— Малютка почтит нас своим личным присутствием?

— Босс велел передать, что он будет слушать весь наш разговор. Поднимется сам, когда и если это окажется необходимым.

— Ну, его воля. Вы знаете цену?

— Мы хотели бы взглянуть на товар.

— Понимаю, что хотели бы. Многие хотели бы. К вечеру тут от желающих весь мурашник будет забит, как сто лет назад… Но, Кэш, не хотела бы тебе напоминать прописные истины, — но все же ты должен помнить правила — товар на товар. А, судя по твоим пустым рукам, товара у тебя с собой нет.

— У меня есть образцы, — Кэш похлопал рукой по оттопыренному карману.

— Прекрасно, — безмятежно ответила Щука, — образцы — это прекрасно. Образцы у меня тоже есть. Не знаю правда, чем они тебе помогут. И фотографии товара, во всех положениях.

Щука похлопала себя по груди, имитируя движение торговца. Правда, кармана на этом месте у нее не было.

— Мы не принесем весь свой товар, пока не убедимся в наличии товара у тебя.

— Прекрасно, — повторила Щука, — тогда наш разговор окончен. Ты знаешь, я даже рада, а ты должен быть просто счастлив, Кэш, что он заканчивается так мирно. Мирно, Кэш, это ведь самое главное… Мирно, и ты можешь уйти отсюда прямо сейчас и живым.

На поясе торговца коротко хрюкнула рация:

— Обсуди цену, Кэш, к товару вернемся.

Кэш моментально перестроился и начал исполнять новую инструкцию.

— Щука, по указанию я временно снимаю требование о демонстрации товара. В знак доброго нашего расположения и желания заключить эту сделку. Давай предварительно договоримся о цене.

— Цена может только увеличиваться, — Щука явно сегодня не была настроена на компромиссы. — Безусловно, в ходе честных торгов, которые начнутся, как только прибудут остальные покупатели.

— Какие остальные покупатели? Мы надеялись, что ты ведешь дела честно!

— Более чем честно, — кивнула Щука, — выражусь так: если сейчас вы мне принесете товар, то сразу после обоюдной проверки сделка состоится. Но никто не обещал вам эксклюзива. Хотите поторговаться? Давайте. Только торговаться будете не со мной, а с остальными покупателями.

В рации опять хрюкнуло, но на этот раз Дрей не разобрал слов, скорее всего это был какой-то условный код.

На всякий случай Дрей взглянул на торговца-охранника, но тот даже не пошевелился. Команда поступила не ему, а Кэшу — а значит, разговор продолжался.

— Щука, умоляю тебя, не спеши и дай мне договорить. — Кэш воздел руки к потолку, — мы не ставим под сомнение твою цену, просто ряд позиций было невозможно достать за столь короткий срок. Мы хотели бы обсудить с тобой возможные замены.

— Говори, — Щука кивнула, — всегда любила искать взаимопонимание и компромиссы. Взаимовыгодные, безусловно.

Взгляд охранника блуждал. Он меньше всего смотрел на Щуку, хотя внимательно следил за ее бойцами и Дреем. Это была ошибка, — действовать то все равно начали бы только по ее команде.

Опять же, охранник не уделял Дрею какого-либо особого внимания, из чего он сделал вывод, что тот не вычислил единственного экзо в банде, не удивился, а принял его за обычного нано — бойца шайки.

"Охранник неопасен", — заключил Дрей, продолжая слушать ход торгов.

— Мой босс сказал, что не хочет поставлять некачественный товар, а хороших "Доспехов дракона" в этом сезоне вообще не появлялось. Но босс предлагает вместо трех запрошенных склянок "брони…" добавить еще одну "кровь…".

— Добавьте, — пожала плечами Щука, — но "броня…" мне нужна все равно. Может, взяли с собой "любителя пуль"? Я бы пошла на эту замену. Очевидно, три склянки "брони…" на десять "любителя…".

— Где же вы нынче найдете "любителя…", сама подумай? Это теперь раритет. — Кэш расстроено вздохнул. Но его лицо тут же посветлело: — Впрочем, у нас есть целых пять. Из старых запасов. Если тебя устроит замена на пять…

Кэш споткнулся на середины фразы. Где-то началась стрельба.

Щука ударила первой. Сразу, после первого выстрела. Не дожидаясь атаки со стороны покупателей, объяснений, доказательств того, что выстрел — это провокация именно этих покупателей. Не оставляя призрачных шансов на то, чтобы разойтись мирно.

Их собеседники не то, что двигаться еще не начали — на их лицах еще и мускул не дрогнул, еще даже не появилось осознание того, что выстрел — это неправильно, что его не должно быть, что что-то пошло не так. А Щука уже атаковала. Как будто для нее это был условный сигнал, которого только она и ждала, чтобы начать действовать. И хитрый торговец Кэш, и его телохранитель лежали мертвыми через мгновения, еще до того, как снаружи начали стрелять по-настоящему. Охранник внизу сначала было замешкался, но потом быстро отступил в укрытие, так что его было уже не достать.

Только после этого Дрей понял, что выстрел действительно не был сигналом для их собеседников — эти покупатели были здесь совершенно не при чем. Они даже не начали реагировать. Они были готовы к этому выстрелу еще меньше, чем доставщик.

Наверху застучал станковый. Послышались выстрелы из автоматов. Кто-то все-таки решил пойти ва-банк.

Щука сорвала переговорное устройство с бедра:

— Тунец, поговори со мной!

Сначала из рации слышался только отборный мат. Затем Тунец сумел сообщить хоть что-то более или менее вменяемое, хотя ясности это не добавило:

— Да бардак происходит, Щука! Кто-то снизу начал стрелять, похоже палят друг в друга. Мы тут практически ничего не видим. Стреляем только если кто-то бежит в сторону здания.

— Таких много?

— Нет, им там сейчас не до нас. Снизу человек пятьдесят собралось, не меньше. Просто некоторых выдавливают в нашу сторону, и нам ничего не остается, как их отстреливать.

— С патронами поаккуратней. Конец связи.

Щука засунула рацию обратно на ремень и посмотрела на Дрея.

— Активировать оборону, — подсказал Дрей, косясь вниз, на все еще пустую лестницу.

— Агрессивный режим дроидам! — крикнула Щука назад, в сторону Николая.

— Пойду поднимусь погляжу, что происходит. — Дрей еще раз взглянул вниз, но в лестничном проеме по-прежнему никого не было. — Ощущение такое, что тендер решили устроить без нашего председателя. Веревку поднимешь, Николай?

Щука двинуласьвслед за доставщиком. Наверху он сразу натолкнулся Алексея.

— Держись за мной и не теряйся, — буркнул Дрей.

Алексей лишь молча кивнул.

Итого у них было прекрасно простреливаемое во все стороны пространство почти пятисотметрового радиуса, затем отсутствие лестницы и других очевидных путей подняться на целых десять этажей. Растяжки, автоматические турели на нескольких этажах, дроны… И на закуску двадцать головорезов, только и мечтающих о том, как получше встретить непрошенных гостей.

— Щука, у вас из дронов змея не сбегала? — неожиданно вспомнил Дрей.

— Сбегала, а ты ее нашел?

— Следы видел, внизу.

Так вот, еще и шастающая где-то по нижним этажам смертельно опасная змея-дрон.

Как бы то ни было мог пробраться наверх хотя бы для того, чтобы вступить в контактный бой, Дрей пока что не представлял. Но кто-то, очевидно, планировал это сделать, иначе как объяснить стрельбу внизу?

— Может, нам и не стоит вступать в свару пока что? — продолжал размышлять Дрей. — Пусть передерутся, оставшиеся все равно должны прийти к нам с оплатой. Одно дело перестрелка внизу, когда все в равных условиях, но чтобы добраться сюда, им несколько мурашников надо погнать на убой…

— Посмотрим, — пожала плечами Щука.

Тунец перевел пулемет на режим одиночный выстрелов. Но не стрелял. Водил совсем немного стволом из стороны в сторону — создавалось ощущение хищного животного, выискивающего жертву.

Кета не отрывалась от бинокля.

— Кета, что? — Щука присела чуть в глубине.

— Да пока ничего. Стрельба идет из глубины, там кого-то делают за зданиями. Но отсюда пока ничего. Пару раз народ выскакивал, двоих точно мы положили. А всего отсюда четверых видно.

— Но там много народу. Очень, — вступил в разговор Тунец. — стреляют на большой территории. И в глубине тоже, глубже далеко. Там заварушка такая серьезная, что я даже не знаю, когда она закончится.

— Они явно пользуются всем предоставленным им временем, — добавила Кета. — Никто не торопится умереть. Как развиваются события — так там скоро окопов нароют и будут иногда друг в друга постреливать.

Щука кивнула и отошла в сторону. Взглядом подозвала Дрея.

— Что теперь думаешь?

— Нелогично — если кто-то решил по быстрому отделаться от конкурентов на товар, то должна была быть быстрая схватка. У тебя есть прослушка?

— Нет, прослушки нет. Мы и не думали, что что-то будет происходить за пределами здания. Вся подготовка сводилась к защите высотки и прилежащей территории.

— Посмотрим, как это все будет развиваться.

— Посмотрим.

После этого простого слова их и накрыло. Тяжелый пулемет, в течение нескольких секунд весь этаж был просто насквозь прошит пулями. Окна были большие, поэтому простреливалась достаточно большая площадь.

Но Тунца убили не из пулемета. Был еще одиночный выстрел снайпера откуда-то снизу, который буквально вбил пулю в череп нано. Спереди достаточно аккуратная дыра в глазнице, сзади — абсолютно безобразно вырванные полчерепа, и шлейф крови вперемешку с мозгами сзади на полу. И все, — нет бойца, тяжелый пулемет, намертво прикрепленный к полу моментально осиротел.

Дрей взглянул вглубь помещения. Точно сказать было сложно, но, судя по тому, что он увидел, судя по крикам, раздающимся из глубины помещения, команда Щуки была прорежена моментально.

— Несколько неожиданное развитие событий, — сказал Дрей, глядя на Щуку. — Как-то они грубовато начали общение, не находишь?

Шутка не удалась. Не то чтобы Щука сейчас собиралась срочно начинать оплакивать погибших товарищей. Она в этот момент вообще пыталась высмотреть хоть что-нибудь из того, что происходило снаружи, периодически быстро выглядывая из-за укрытия, как будто фотографируя происходящее, и тут же прячась назад.

Дрей знал этот прием. Посмотреть, запечатлеть — как будто даже не в мозгу, а еще просто на сетчатке глаза — картинку, и потом спокойно обрабатывать-осознавать ее в укрытии.

Так что шутка не удалась не из-за Щуки. Черный юмор смазал длинный, надрывный крик Кеты:

— Козлы-ыыы. Всех порву, козлы-ыыы. Вы все кровью умоетесь за моего парня! — Кета орала так, что, в принципе, угроза могла долететь до адресатов. Одновременно она начала трясти Тунца.

— Кроха, давай вставай. Давай отползем чуток назад. Я тебя перевяжу. Мы и не такие раны зашивали. Тун, ну давай, шевелись. Шевелись, говорю, козел! Ты мне что обещал, урод? Ты мне это обещал? …

Это снова был снайпер. На сей раз он поступил гуманней и пуля пробила грудь Кеты, не тронув ее привлекательное личико. Но разорвала сердце. Точно разорвала, Дрей почти увидел, как его куски вылетают из спины девушки.

От краткосрочных размышлений о бренности существования как экзо, так и нано, доставщика отвлек голос Щуки:

— Снайпер в сером здании, предпоследний этаж, второе окно слева. Достань.

Дрей молча посмотрел на Щуку. Щука молча посмотрела на Дрея. Они так же молча кивнули друг другу и после этого атаманша отвернулась. Молча двинулась в сторону выхода. Потом приостановилась, как будто решив, что Дрей достоин чего-то большего, чем просто команд, и бросила не оборачиваясь:

— Пойду проверю активацию дроидов. Думаю, очень скоро у них будет работа. Не теряйся, еще ничего не закончено. Ничего еще даже не начиналось.

Дрей помнил эту серую высотку, одну из ближайших к их гнезду. Он лишь посмотрел на пулемет, убедившись, что предохранитель снят. Что лента заряжена. Что до отсечки еще достаточно патронов. Что крепление по-прежнему прочно держит оружие на полу и что трупы двух влюбленных не помешают ему стрелять.

Тела Тунца и Кеты действительно мешали. Хотя, с другой стороны, они могли и помочь. Он даже не стал считать.

Просто прыгнул, моментально зарывшись между двух мертвых тел. Мертвых, но еще достаточно теплых, чтобы даже такое простое действие вызывало реальные проблемы. Прижиматься к трупам как-то никогда не было предметом фантазий Дрея, но когда они были вдобавок еще и теплыми…

Тем не менее, немного подвинув тело Тунца, он устроил себе неплохое укрытие. Почти не глядя, повернул пулемет в нужную сторону. И лишь в последний момент проверил, туда ли полетят пули.

Пули полетели туда. Шесть, пока отсечка не заставила Дрея отпустить спусковой крючок. Но их оказалось достаточно. Шесть десятых секунды "Туннеля сокола" — приближение объекта наблюдения в десятки раз. Дрей даже не знал, как точно действует этот гемм — то ли заставляет действительно глаза видеть лучше, то ли просто требует от мозга дополнительной обработки изображения, выдумывания практически несуществующих в реалии деталей, деталей, которые просто невозможно рассмотреть на таком расстоянии. Но для Дрея было возможно. На шесть десятых секунды. Больше и не потребовалось, чтобы увидеть как пули влетали в оконный проем, рикошетили от стен, одна искорежила винтовку стрелка, еще одна пробила голову и немного, совсем чуть-чуть приподняла тело убийцы любовников-нано. Приподняла как будто специально для того, чтобы какая-то из последних пуль прошила стрелку грудь.

"Честный расклад, — успел подумать Дрей, — голова и грудь".

Только в количестве убитых возникало некоторое неравенство, но и с этим он собирался немного поработать. Пулеметную точку он засек еще раньше. Щука вычислила стрелка, он — пулеметчика. Хотя, надо было отдать должное атаманше, она нашла более сложную и достойную цель. И более опасную еще пару секунд назад.

Дрей дернул затвор и переместил свое внимание на пулеметчика. И буквально увидел пули, несущиеся в его сторону. Пулеметчик снова начал стрелять, но на этот раз он не целился по площадям — его пули устремились к Дрею.

Доставщик начал стрелять лишь мгновением позже. Теперь все решали навыки и нервы.

Нервы у Дрея оказались несколько крепче. Пулеметчик ни попал. Ни разу. Ни одной пули не прошло даже близко от окна, за которым расположился экзо. Да и не предназначен был обычный тяжелый пулемет для подобной точности. Просто напросто не предназначен.

Позади Дрея вновь пули вышибали щебенку из потолка, когда вражескую огневую точку накрыло. Еще шесть пуль до следующей отсечки. Две засели в пулемете. Остальные успокоили пулеметчика.

Дрей тут же отпрыгнул обратно под укрытие стен. Место было засвечено, слишком много из него стреляли, и находиться просто рядом с этим стационаром было неправильно. Тем более, что нападающие как-то не торопились выглядывать из своих укрытий, а наблюдать за окрестностями можно было откуда угодно.

Выстрелов снаружи почти и не было. Вообще, Дрей до сих пор не понимал, кто затеял всю эту заварушку и с какой целью. Все происходило настолько нелогично, что выгоды от подобного развития событий не получал никто. Все только теряли людей.

Хотя, экзо легко мог предложить, что дело даже хуже, чем кажется. Раз логика непонятна — это еще не означает, что ее нет. Вполне возможно, что основная канва событий до сих пор скрыта от пристальных взглядов с вершины небоскреба.

Дрей продолжал думать.

Когда через пару минут подошла Щука, у него начали появляться кое-какие идеи насчет тактики нападавших.

— Что скажешь?

— Думаю, стрельба в окрестностях — чистая случайность. Ее не планировали, но были к ней готовы. Так что сами они друг друга не перебьют, можно даже не надеяться. Думаю, что пока мы тут мозолим глаза об окрестности, они пробираются в здание другими путями — ведь дураков, которые бы стали соваться под пули, среди твоих покупателей нет. А тот, кто решил забрать все и сразу — тем более не идиот. Думаю, что снайпер и пулеметчик, которые тут все покрошили — как раз из этой бригады, потому что они готовились. Выбирали цели. Все было спланировано заранее — пускай, возможно, и не как основной вариант, но спланировано. Скольких они положили?

— Шестеро с этими. Какими другими путями они могут добраться до здания?

— Понятия не имею. Может, у них есть маскировочные комплекты и они прямо сейчас пробираются прямо под нашим носом по площади. Может быть все что угодно. Вы проверяли подземные коммуникации? Что там?

— Нет, по подвалам мы не лазили. Но они то как смогут найти дорогу?

— Вопрос желания, времени и количества людей. А возможно, они уже пришли подготовленными. Может, карты где нарыли, я откуда знаю. Ты видишь толпу нападающих, которые прут напролом? Я тоже не вижу. Значит, они что-то задумали.

— Ладно. В любом случае внешний периметр и ребенок удержит. Перебрасываю людей к лифтам и прочим внутренним норам. Начинаем осмотр стен снаружи. Боты уже в режиме немедленной реакции.

— Турели как?

— Активированы, тоже по полной. Да им армия понадобиться, чтобы добраться наверх.

— Может быть кто-то и не хочет получить контейнер? Хочет его уничтожить?

— Ты сам то веришь? Такие ценности не уничтожают. Кету с Тунцом жалко. — Невпопад сказала Щука, отправляясь раздавать команды.

Прежде всего, Дрей нашел Алексея и велел ему держаться поближе. Он бросил периметр и вместе с подопечным разместился около пожарной лестницы на тридцать втором. И как раз вовремя.

Сначала сработала одна из растяжек. Граната была из тех, что ставил он сам — звук от своей мины Дрей бы не спутал.

Затем очередь автоматической турели. Не такая длинная, как хотелось бы, но все же Дрей надеялся, что и эта очередь хоть кого-нибудь достала. Все-таки против тупой скорости и автоматизма этих механических убийц сложно было противостоять даже набитым ботами нано. Взрыв еще одной гранаты, на этот раз явно не из числа оставленных Дреем.

Несложно было предположить, что нападающие не стали переть напролом. А это означало, что с турелью скорее всего покончено. И что еще хуже — все следующие с высокой вероятностью окажутся вообще бесполезны, можно будет надеяться только на то, что кто-нибудь из поднимающихся сейчас наверх нарвется на очередь случайно — не более того.

Какое-то время было затишье. Потом еще несколько взрывов. Снова очередь одной из турелей и еще несколько взрывов. Пока все защитники высотки находились в роли пассивных наблюдателей. Можно было только ждать, когда торговцы пробьются повыше и надеяться, что их изрядно потреплют оборонительные рубежи.

Дрей видел уже сейчас, что вся подготовка людей Щуки, все навернутые оборонительные рубежи оказались крайне неэффективными против тех, кто взял на себя труд хоть немного подумать, кто действовал уверенно, без колебаний и имел ресурсы для нападения. Сколько потеряли нападающие? Пятерых-шестерых, не больше. А они были уже близко, очень близко.

Рядом присела Щука.

— Сейчас их пообломают. Дроны пошли. Заданный диапазон — от двадцать пятого до двадцать девятого. В этом ареале никто и ничто долго шевелиться не сможет. Эта орава как раз сейчас туда и подходит. Этот пояс их немного задержит.

— Немного? Ты и на дронов уже не надеешься?

— Знаешь, экзо, что-то я сегодня уже ни на что не надеюсь. Все пошло не так. Мы просто пассивно ждем, что будет дальше, и совершенно не контролируем ситуацию. Но рано или поздно придет тот, кто способен ее контролировать. Пока мы лишь мстим нашим будущим убийцам.

— Лирично, — усмехнулся Дрей.

— Да, и не говори.

В этот момент снизу впервые послышались звуки настоящей перестрелки. Грохот. Взрывы гранат. Пулеметный и автоматный огонь.

— Два десятка из трех — только с ножами, циркулярками, дротиками и прочей дребеденью. Так что там все еще хуже, чем слышно отсюда. Там сейчас должно быть реальное месиво.

Вскоре к ним поднялся Николай.

— Дроны пока держат ситуацию. Мы видели два трупа — народ предпочел выпрыгивать перед смертью на лестницу, в пролом, но не оставаться на этаже. Еще одного пристрелили, сам не помер. Но я думаю, что этого недостаточно.

— Что так? — тут же заинтересовалась Щука.

— Это даже не банда, понимаете. — Николай вздохнул, как будто раздумывая, стоит ли продолжать. — Банда может действовать слаженно, но никто не полезет под пули, чтобы проложить дорогу остальным. Понимаете, о чем я?

— Ну, примерно, — приободрила его Щука.

— Вот. А здесь не так. Нормальные нано, какими бы крутыми они себя не считали, давно бы уже отошли и задумались. А эти прут. Этаж за этажом. Ну ладно турели. Но они с дронами перестрелку устроили. И, я прошу прощения, Щука, но трех полуразобранных дронов я тоже уже видел.

Николай сделал паузу, после чего закончил:

— Так что… Я чего пришел. Сейчас их будем встречать уже мы.

Николай театрально передернул затвор автомата:

— Хариус мертв. Лещ мертв. Карп сейчас должен был пошуметь напоследок — и тоже подниматься. Там позиция удобная, конечно, но это уже бесполезно.

— Срисовали? — Щука поудобней перехватила автоматический пистолет, в левую руку взяла гранату, на мгновение задержалась, как будто сомневаясь — и все же выдернула чеку. Теперь от взрыва гранату удерживала только сжатая ладонь и еще две с половиной секунды.

— Да конечно, — как собой разумеющееся, буркнул Николай. — Здесь у нас хоть пять минут лишних есть, пока они поймут, что к чему. Может, еще пару трупов этих вояк оставим.

— Или не их. Хорошо идут, — ответила Щука.

— Отлично идут. — Вступил Дрей. — Эта не банда, это целая армия. И порядки, как в армии. Прут и прут вперед. Теряют людей — но ведь совершенно не так много, как вы рассчитывали, да?

— Ну, на улице трупов немало лежит, все же, — заметила Щука.

— Только кто сказал, что они из этой группы? Из этой группы снайпер и пулеметчик, а за остальных я бы не поручился.

Их беседу прервали самым беспардонным способом. Ввалился Карп, и ввалился не один. Один из атакующий сидел у него на загривке, тщетно пытаясь задушить медлительного нано сгибом локтя. Карп крутился, отступая все ближе и ближе к четверке, и методично бил затылком по лицу нападающего. Парочка была та еще, ни один не хотел сдаваться. И не сдавался.

Щука швырнула гранату в лестничный проем. Там пока еще никого не было, но ей не хотелось рисковать.

Дрей дождался мгновения, когда обнимающаяся парочка хоть ненадолго перестанет крутиться, уловил тот миг, когда Карп в очередной раз вгонит свой затылок в нос нападающего и начнет отклоняться для следующего удара, и после этого выстрелил.

Лицо нападающего и до этого момента было не разглядеть из-за крови, но пуля окончательно превратила его в кровавое месиво. Карп, тем не менее, прежде чем остановиться, успел отклониться, и со всей дури вогнать затылок в это самое месиво еще раз. По удивлению на его лице можно было понять, что он ожидал столкновения с чем-то более твердым.

Он слегка повернулся в сторону Дрея, как будто желая задать вопрос, что он сделал не так, но с вопросом Карпу пришлось повременить — рванула граната. Труп нападающего, до сих пор висящий на его шее, в данном случае спас его от осколков, и нано лишь бросило взрывной волной вперед.

Граната была брошена как нельзя вовремя. Чуть раньше — и это был бы бесполезный обстрел осколками окрестных стен. Чуть позже — и нападающие наверняка успели бы среагировать и спрятаться. А так они выскочили ровнехонько в тот момент, когда угловатая сфера упала им под ноги. А за полсекунды не больно то успеешь сообразить, как спасаться.

Дрей думал, что граната вывела из игры троих, что было большой удачей.

Карп наконец избавился от своего любимчика и свалился рядом с остальными. Николай решил повторить маневр Щуки и швырнул еще одну гранату "в никуда".

Может, какой эффект от второго взрыва и был, но оценить его они не успели. Сверху донесся голос:

— Они лезут по стенам! Много! Поднимаемся, здесь нам не удержаться!

Из когда-то мощной шайки Щуки сейчас в боеспособном состоянии оставалась, в лучшем случае, половина. Судя по всему, Карп был последним, кто сумел подняться с нижних этажей.

Все, кто еще находился на этаже, рванули наверх, прикрывая свой отход шлейфом из гранат.

Им пришлось остановиться на сороковом.

Дальше была только пентхаусная часть. Преследователи замешкались, но отставали всего этажа на три — минута-две, не больше, даже если они будут неожиданно осторожны.

Кроме Дрея и Алексея, до сорокового добрались еще семеро, включая Щуку, Карпа и Николая. Остальных четверых доставщику не представляли.

Первой заговорила Щука.

— Все, парни. Здесь мы приплыли, рыбки мои. Я им из принципа товар не отдам, так что сдаваться — не обсуждается. Я заберу этого экзо и ухожу наверх, разбираться с товаром.

Как именно она собирается разбираться с самой ценной вещью в этом мурашнике, Щука не уточнила:

— Вы все остаетесь. Продержитесь здесь пять минут, большего не прошу. После этого — сдавайтесь, прячьтесь, прячьтесь и потом сдавайтесь — неважно. Но пять минут надо их удержать.

— Гранат не хватит, — буркнул Карп.

Дрей тихо придвинулся к Алексею:

— Я тебя не вывел, хоть обещал отцу. Так что если выживешь, то за мной должок. И я о нем не забуду.

Алексей лишь молча кивнул. А Щука, тем временем, отвечала Карпу:

— Гранат не хватит, отстреливайтесь. Не хватит патронов, рвите их зубами.

На лице Карпа явно читалось сомнение.

Тем временем, нападающие воспользовались тактикой банды и снизу вверх швырнули гранату. Кидать ее вверх было значительно менее удобно, поэтому граната недолетела, сильно не долетела до остатков обороняющихся.

Но и этого хватило. На этот раз не повезло самому заговоренному члену банды — ее атаманше. Один осколок пробил навылет руку Щуки, вырвав кусок бицепса. Второй вошел в живот и застрял глубоко внутри.

Щуку это не остановило.

— … Рвите их зубами, — хрипло повторила она, зажимая здоровой рукой рану на животе. Из разорванной мышцы руки начала хлестать кровь, и прежде всего она попала на Карпа. Лучший аргумент закончить спор — облить оппонента своей собственной кровью. — Рассказывайте им сказки, анекдоты, что хотите, но дайте мне пять минут.

Щука не сказал больше ничего, двинувшись наверх. Дрей лишь кивнул на прощание Алексею, на ходу выдергивая из рюкзака медпакет и фиксируя рану на руке Щуки. Занятие было бесполезное с учетом осколка в животе, но Дрею не нравилась хлещущая из девушки кровь. Так что, можно сказать, он не оказывал первую помощь — а удовлетворял свои эстетические потребности.

— Сорок пятый? — спросил Дрей на ходу.

— Сорок пятый, — подтвердила Щука. — Дай еще пакет, хоть заткну дыру в животе. И не смотри на меня так, не сдохну. От этого — не сдохну. Если дадут денек-другой отлежаться, то выживу.

— У тебя, мне кажется, все же есть какой-то план?

— План, план — дельтаплан… — непонятно продекламировала Щука, раскрывая доселе неизвестные Дрею поэтические способности. — Есть у меня план. Около шпиля мой план.

— Какой?

— Я тебе уже сказала. У меня там крылья были. На самый-самый крайний случай. Дельтаплан. Как раз, чтобы улететь отсюда… тебе и… товару.

— Что за товар, может, хоть сейчас скажешь?

— Как контейнер выглядит, сам увидишь. А что за товар… Слушай… — Щука шла все медленней и медленней, начинала сказываться потеря крови. Поэтому в итоге Дрею пришлось практически тащить ее вперед, чтобы не сбавлять темп. Они поднялись всего на два этажа выше из пяти нужных, когда перестрелка и взрывы гранат внизу резко усилились. Что могло означать только одно — финальное столкновение.

— Успею только по сути. Психотропное оружие. Действует на всех. Почти на всех — девять из десяти экзо и шесть из десяти нано. При полной сборке всех компонентов и наличии инструкции по объединению — владелец всей этой шняги имеет внедряемый, распространяемый ненаследственным, а затем и наследственным, образом, крайне вирулентный мутаген. Суть, цель и миссия его очень проста: все зараженные получают генный приказ о полном подчинении образцу. Если в качестве образца владелец выставляет себя — значит, полное подчинение владельцу. По силе этот приказ почти сравним с базовыми инстинктами — сильнее инстинкта размножения и ненамного слабее инстинкта самосохранения. Это — конец цивилизации. Даже той, которая у нас осталась.

— Наверняка не все так плохо? — в голосе Дрея отчетливо слышалась неуверенность.

— Большая часть народу полностью подчинена единому человеку? Без сомнений, колебаний — готова к уничтожению любого непокорного? Вылавливает всех незараженных и не задумываясь уничтожает всех невосприимчивых? Бойцы твоего уровня, зараженные, подчиненные единой воле только и занимаются, что проверяют лояльность единому лидеру? Расскажи мне, что может быть хуже. — Кровь из раны в животе продолжала течь. Щука слабела с каждый мгновением, но продолжала идти и продолжала говорить.

— Отсутствие людей как расы? — предположил Дрей.

— Ну вот разве что. — Щука остановилась. Постучала в дверь, за которой Дрей никак не ожидал никого встретить. — Пришли. Проводи приемку товара. Тебе — отдаю с большой скидкой. Практически задаром.

Дверь медленно отворилась, и Щука закончила:

— Дрей, это Илона. Илона, это Дрей. Начинай осмотр товара, экзо.

И Щука устало махнула рукой в сторону девочки, открывшей дверь, не оставляя ни малейших сомнений в том, что она и есть контейнер.

Глава шестая Контейнер

Соки нашего тела, совершая свой обычный и неизменный круговорот, тайно приводят в действие и направляют нашу волю. Они незаметно властвуют над нами, воздействуя на все наши поступки.

Франсуа де Ларошфуко

Сектор "Мегаполис Дрездена XSI". На Закате — сильнейший сектор по разработке дронов военного назначения. Лаборатория "Боевая Механика", лаборатория "Творцы Преисподней", лаборатория «Спасители», и, самое главное — главный офис международной, даже несмотря на секторную сегментацию остающейся международной, корпорации "Объединенные Заводы Охранных Систем". Подпольная лаборатория "Натуральная механика", подпольная группа "Персональный Хранитель" с сетью лабораторий по всему сектору, моментально меняющих местоположение в случае необходимости. Десятки других, официальных, не очень официальных и совсем уж криминальных лабораторий и заводов по производству Дронов.

Дрон «Боствана» ("Боевая Механика"), способный контролировать территорию в один квадратный километр и, в ультимативном варианте, проводить политику "выжженной земли" на вверенном участке. Дрон «Улей» ("Объединенные Заводы…"), симулирующий псевдоразумную, развивающуюся структуру подобную пчелиной. В боевом режиме «Улей», по замыслу разработчиков, был способен смести с лица земли небольшой город. Сетевой дрон «Термитник» ("Натуральная механика"), единственной задачей которого была охрана небольших поселений от дронов типа «Улей» и подобных. «Чародей» ("Персональный Хранитель"), обеспечивающий индивидуальную охрану хозяина и способный в борьбе за его жизнь выжигать кварталы и отстреливать улицы.

После введения в действие Манчестерского протокола, этот сектор пострадал больше других. Они не создавали почти ничего для себя. Все шло на экспорт. Десятки лабораторий создавали боевую технику для всех армий мира. Только эта техника сейчас становилась никому не нужна. А те, кому она могла понадобиться становились либо слишком далеко, либо не были способны заплатить.

Но лаборатории не останавливались — чем им еще было заниматься, людям, оказавшимся в изоляции? Только продолжать работать, даже если результаты этой работы уже никому не были нужны.

Заводы, почти полностью механизированные, продолжали работать, забивая склады все новыми и новыми дронами. То, что экспорт не способен прокормить население сектора, даже непрерывно уменьшающееся, стало понятно достаточно быстро. Кто-то задумался об изменении структуры производства? Ничуть. Вместо этого все начали быстро решать вопрос, как сделать сокращение населения еще более быстрым.

Дроны превратились в гладиаторов. Все начиналось в виде тестовых испытаний новых видов вооружений. Вскоре бои дрон-дрон стали основным зрелищем вымирающего сектора. Хлеба не хватало, его все больше заменяли зрелищами. История просто сделала еще один виток.

Этого стало недостаточно очень быстро. Подпольные бои дрон-человек. Полуподпольные бои группа бойцов-людей — дрон. Криминальные разборки между кланами превратились в бои дронов, в ходе которых дронов гибло меньше, чем людей, ни в малейшей степени к кланам не относящимся.

Сначала ситуация развивалась медленно, и не волновала никого. Потом, по мере ужесточения контроля на границах секторов, уличные бои дронов становились все ожесточеннее. Затем ничего не осталось, кроме этих боев.

В течение года после встречи в Манчестере, подавляющее большинство гражданских было уничтожено. Это был не единственный сектор, в котором наблюдалось катастрофическое падение численности населения. Но единственный, где люди умирали не от эпидемий. Через год в строю оставались только представители лабораторий и заводов, которые по сути своей были защищены лучше. Да еще остатки кланов, также окруженные бесчисленными эшелонами обороны, состоящими исключительно из закупленных или изъятых дронов. Никто не ходил без многочисленной механизированной охраны. Кто не имел возможность окружить себя дронами — умирал. Или прятался, только для того, чтобы умереть чуть позже. Всего три разбалансированных «Улья» с нарушением основных ограничительных директив (нарушение правил — естественное следствие саморазвития), уничтожили почти десять тысяч человек в течение суток, прежде чем были остановлены. А тогда их еще было кому останавливать.

Весь сектор превратился в арену гладиаторских боев. Только вот зрителей уже почти не осталось. На момент окончательной потери связи с сектором по неточным данным в нем оставалось не более тысячи живых и не менее полумиллиона дронов, воюющих друг с другом. И те, и другие, нещадно уничтожались на границах сектора. Опять же, до тех пор, пока их еще было кому уничтожать.

Остальной части человечества повезло только в одном. Никто не заложил в дронов инстинкта размножения. Ни в одну из выживших модификаций.

Но говорят — только говорят, потому что никаких конкретных сведений из сектора получить невозможно — что лаборатории еще работают. Что несколько главных кланов, слившихся с лабораториями, продолжают развивать и выпускать дронов. Что война в секторе идет своим чередом, как механический театр, который после завода может показывать представление и без зрителей. И что-то создается в этих лабораториях сейчас. И кто знает, какие бойцы выйдут из сектора завтра. И кто знает, к чему придется подготовиться экзо.

Притчи Заката. Притча Бронзовых Бойцов. Библия Экзо

C этой высоты гниющие на улицах остовы машин казались совсем игрушечными. Будто какой-то злой ребенок провел много времени, чтобы ломать, жечь и обливать кислотой свой набор игрушек. И ему это отлично удалось. Крохотные ржавые машинки внизу, на которые смотрел Дрей, добивали его окончательно.

За последнее время он слишком часто оказывался в положении, когда ситуацию было невозможно контролировать. Но это хотя бы происходило на земле. Теперь же он находился в положении, когда малейшая ошибка могла привести его и его груз к падению с высоты нескольких сот метров. Гарантированная смерть для любого супергероя.

Девочка сзади молчала. Не визжала от страха, не пыталась орать, перекрикивая шум от потока воздуха, стремящегося навстречу. И сейчас экзо был этому только рад. Потому что сам был готов кричать от ужаса. Никогда, ни разу до этого он не находился в свободном полете. Все полеты до этого были в детстве — в виде падений с деревьев, прыжков с крыши — но никогда он не находился в такой зависимости от кусков пластика под названием крылья.

Щука что-то успела ему объяснить, прежде чем он оказался в воздухе, но все ее объяснения свелись к тому, чтобы он даже не пытался управлять этим "летательным аппаратом" и лишь старался удержать его от заваливания.

"Мне понадобилось бы десяток-другой занятий, чтобы научить тебя нормально управляться с этой фигней. Сейчас просто постарайся спланировать, очень осторожно спланировать прямо и не разбиться при падении". — Сейчас женщина, наставлявшая его несколько минут назад, скорее всего, уже была мертва. Не стоило надеяться на снисхождение людей, которые положили столько бойцов ради добычи, и упустивших эту добычу в последний момент. И, прежде всего, благодаря усилиям Щуки.

Как бы страшно ему не было, он не торопился вниз. Чем дальше им удастся отлететь от места событий, тем сложнее будет погоне.

А то, что погоня будет организована в ближайшее время, он ни на долю секунды не сомневался. Приз за победу в этой локальной заварухе оказался слишком высок. Дрей до сих пор не понимал, по каким причинам его заказчик решил послать доставщика в эту мясорубку. На верную погибель. То, что он достиг временного успеха в развертывающейся игре, не значило ничего, с одной стороны. С другой, даже это было лишь набором случайностей. Никакие навыки доставщика не помогли бы ему, если бы события сложились чуть иначе.

А все это означало, что заказчик и не надеялся на выполнение задания. Либо он хотел использовать даже малейший шанс, который, будучи помноженным на величину выигрыша, все равно оказывался интересным. Либо, у заказчика были планы избавиться от Дрея изначально.

Впрочем, о заказчике Дрей собирался подумать попозже. Очевидно, контракт мог быть разорван и доставщик не поступился бы при этом ни одним из своих правил. И заказчика необходимо было проучить. Но все это позже.

Сейчас необходимо было, как минимум, выжить. А для этого, совсем уж в краткосрочной перспективе, приземлиться и не разбиться при этом. И доставить на землю болтающуюся сзади девочку. Это ведь надо было придумать, живой контейнер.

Мурашник внизу становился все ближе, асфальт неумолимо притягивал дельтаплан к себе.

Дрей чуть дернул аппарат, неуверенно и совсем немного. Не хотелось ему приземляться на крыши. А для того, чтобы опуститься сразу вниз, нужно было как-то попасть в одну из улиц, веером расходящихся от площади перед зданием.

Ему начало казаться, что эта афера может получиться. Еще одно легкое движение крыльями, и дельтаплан вошел ровнехонько между крышами домов, спускаясь все ниже и ниже. Справа и слева мелькали стены зданий, окна. Несмотря на то, что улица, в которую он вошел, была достаточно широкой, Дрею постоянно чудилось, что он вот-вот заденет кончиком крыла строение либо с одной, либо с другой стороны, и он невольно подергивал крыльями, стараясь держать аппарат ровно посередине.

Почти перед самой землей он постарался замедлить движение, и, хотя получилось это плохо, тем не менее, они ударились о землю не слишком сильно.

Хуже было другое — в момент падения левое крыло задело ржавый остов машины. Нет, заражения дельтаплана Дрей не боялся, так что уровень загрязнения и ржавения бывшего транспортного средства его ничуть не волновал. Но от удара древняя летательная машина начала разваливаться прямо над ним и его новой спутницей.

Разваливающийся дельтаплан крутануло, ремни порвались, и экзо закрутило по оси. Краем глаза он успел заметить, что девочку тоже заркутило. Но иначе, ремни у нее порвались не так — и она, в отличие от Дрея, полетела кубарем вперед по улице.

Дрей несколько раз крутанулся, мелкими шажками продвигаясь вперед, чтобы удержать равновесие. Как только ему удалось остановиться и прекратить изображать из себя юлу, он начал осматривать окрестности.

— Жива? — спросил экзо, быстро пробегая взглядом по окнам нижних этажей.

— Да. — Голос девочки показался Дрею на удивление спокойным. Он наконец-то взглянул на нее. Илона стояла в позе готовящегося к броску спринтера, с прижатым к асфальту одним коленом, второй ногой, оттянутой далеко назад и упираясь все в тот же асфальт кончиками пальцев.

Судя по всему, по инерции она кувыркалась достаточно долго, и Дрея приятно порадовал уровень подготовки спутницы. Со спины на ней не было видно не царапины.

Насторожила только несколько напряженная поза и высоко закинутый подбородок. Девочка смотрела вперед, пристально и в одно место. Дрей постарался проследить за ее взглядом и после этого понял причины ее неподвижности.

В паре сотен метров от крушения, в их сторону двигалась еще одна группа. Вернее, эта группа двигалась в их сторону до момента падения дельтаплана — а сейчас они стояли, также пораженные, как и Дрей, неожиданной встречей.

И лица некоторых из них были Дрею знакомы. Уж одно лицо то он мог идентифицировать точно. Лицо человека, которого доставщик меньше всего рассчитывал увидеть на западе мурашника. Лицо самопровозглашенного мэра, чьим теплым гостеприимством еще недавно пользовался доставщик.

Дрей среагировал быстро — он начал стрелять уже тогда, когда люди мэра еще не успели даже пошевелиться. Его опередила только девочка. Она завалилась на бок и откатилась в боковой проулок чуть раньше, чем мозг Дрея успел отдать команду на стрельбу.

Он стоял, девочка сидела, так что ей ничего не грозило от пуль Дрея. Более того, она даже слегка сбила его планы. "Логик подворотни" уже нарисовал ему траекторию: стреляя в нарисовавшуюся впереди группу он должен был убить или тяжело ранить двоих — уверенные попадания в наиболее крупных нано — обычно и наиболее медлительных. Одновременно он должен был сделать пять — ровно пять — шагов вперед, схватить девочку и отшвырнуть ее в тот самый проулок. После этого укрыться сам, выбив из игры мэра с вероятностью 36.5%. Мэр стоял позади своих людей — и попасть на таком расстоянии в него было нелегко, тем более что у Дрея сейчас был только пистолет — не лучшее оружие для снайперской стрельбы, но кто мог знать…

"Логик" рекомендовал рискнуть — ненадежное попадание в мэра, даже не смертельное, могло сразу выбить ключевую фигуру противника.

После того, как девочка самостоятельно нашла укрытие — «Логику» понадобилось почти треть секунды, чтобы провести перепланирование. Девочка оценивалась Дреем — и, соответственно, «Логиком», совершенно иначе. Новых рекомендаций от «Логика» не последовало — он и так начал работать в пограничном варианте — где пользы от него было совсем немного, а новые вводные окончательно выбили гемм из режима.

"Оно и к лучшему, — подумал Дрей, — еще не хватало здесь свалиться. Было бы крайне вовремя".

В принципе, сбой «Логика» мало что поменял — когда Дрей укрылся в проулке вслед за девочкой — из двух десятков бойцов мэра двое было точно тяжело ранено или убито. Еще трое, минимум, — задето так, что вряд ли они дальше пойдут в авангарде. Насчет мэра Дрей не был уверен. Он пустил две пули точно в своего любимца, однако его загораживали несколько трупов. Двое нано, стоявшие перед мэром, точно были вне игры. Но они могли не успеть упасть к тому моменту, как последние пули, предназначенные для мэра, дойдут до цели. Да и пистолет… — кучность была слишком мала, чтобы на таком расстоянии гарантировать хоть мало-мальски надежный результат.

Сейчас Дрею опять светила охота — только на этот раз он был с грузом. И как бы ни проворна была девочка — она точно не могла бегать быстрее, чем боевики-нано.

— Ты экзо? — спросил Дрей у попутчицы.

— Нет.

— А как же они запихнули часть гемма в нано? Это же противоречит правилам.

— Я не нано.

— Не нано? Кто же ты тогда?

Ответить Илона не успела. Издали раздался голос мэра:

— SeЯor Андэ, неужели вы могли подумать, что в МОЕМ городе вам удастся от меня скрыться? Вы не представляете, SeЯor, сколько проблем вы мне создали всего лишь за сутки с момента вашего появления! Знаете ли вы, сколько я потерял своих людей — сначала под лавиной мутантов, которых наверное вы накликали на мою голову. Потом в схватках с бандитами, которых, как оказалось, слишком много развелось на западе МОЕГО города. Мне надо было заняться ими раньше, значительно раньше. Это — моя la madre de todos los problemas. (Проблема проблем. Исп.)

Дрей выглянул из-за угла. Так и есть, — рядом с мэром стояло всего лишь пара нано. Остальные головорезы уже наверняка пробирались с флангов, а мэр всего лишь заговаривал ему зубы.

— Скажите мне, SeЯor Андрэ, куда вы так торопились? Поспешность вашего отбытия заставила меня подумать, что мне необходимо лично разобраться в ваших делах в этой части города. Когда такой боец приходит в МОЙ город, убивает МОИХ людей, убегает — и все это только для того, чтобы сделать какие-то дела в этом городе, — мне становится очень, очень интересно, что это за дела. Мне, как мэру этого города, хочется даже поучаствовать в этих делах.

Дом, за которым укрылись беглецы, был пятиэтажным.

— Илона, окно прямо над тобой. Поднимаемся — твоя задача ничего не делать. Держаться за мной. Не мешать. Не отставать. Поняла?

Девочка лишь кивнула.

Дрей присел, подхватил девочку и помог ей запрыгнуть в оконный проем. И тут же прыгнул вслед за ней, благо окна в этом доме располагались на удивление низко.

Ему повезло даже больше, чем он мог подумать. Здание оказалось не самой характерной, хотя и встречающейся в этом мурашнике архитектуры — с длинными продольными коридорами от одного торца до другого и с лестницами у каждого торца. Дрей, до этого предполагавший, что ему придется метаться вверх-вниз, чтобы пробраться вперед, теперь быстро поменял планы и рванул вперед по сумрачному коридору. Девочка тенью следовала позади.

С обеих сторон мелькали какие-то разоренные комнаты, двери некоторых были открыты, у других дверей не было вовсе, так что света с разных сторон вполне хватало, чтобы видеть, куда двигаться.

Дом — это было минимум метром сто. Достаточно, чтобы подойти на расстояние уверенного выстрела до мэра. Вполне достаточно.

Он не добежал до конца коридора метров пять, свернул направо — двери в боковую комнату не было. Стекла на единственном окне, впрочем, тоже. Голос мэра отсюда слышался значительно лучше:

— Андрей, Андрюшечка… Я уже иду к тебе, чтобы обсудить все наши проблемы. — Голос действительно приближался, а о таком подарке Дрей не мог даже мечтать, — Нам с тобой многое предстоит обсудить, querido amigo.

Еще через пять секунд Дрей решил, что мэр подошел достаточно близко. Доставщик выглянул всего лишь один раз, коротко. Мэр шел вторым, перед ним здоровенный охранник. Метрах в пяти позади — второй охранник. Относительно далеко сидел один из подстреленных доставщиком. Пока этого раненого можно было считать безопасным. Остальные — по всей видимости — уже должны были замыкать ловушку с флангов.

Плохо было то, что первый охранник оказался не только здоровым, но и глазастым. Несмотря на то, что Дрей выглянул совсем ненадолго, увалень его заметил.

Второй раз Дрей уже не выглядывал, а выпрыгивал из окна, разворачиваясь и стреляя. Времени катастрофически не хватало — эта беда преследовала его все последние дни.

Три выстрела. Пули в голову обычно оказывалось достаточно, так что с такого расстояния Дрею можно было не беспокоиться за эффективность своей стрельбы. Особенно доставщика порадовало, что мэр наконец замолчал. Пуля в голове, обычно, очень способствует молчаливости.

Дрей упал на все четыре конечности, левая ладонь уперлась в землю рядом с осколком кирпича, перевернулась, чтобы подхватить выпавший из рук увальня автомат. Охранник еще стоял, пошатываясь, как будто не верил в собственную смерть. Но он был уже мертв, даже кровь почти не шла — разрушенный мозг перестал подавать команды — и послушное сердце тут же остановилось. Дрей сдернул с него поясной ремень с запасными магазинами и чуть толкнул охранника, как бы помогая ему принять решения. Труп повалился.

Сзади тихо, почти бесшумно, приземлилась Илона. Кувыркнулась, оказавшись рядом с упавшим мэром, и выдернула у него из руки пистолет.

Дрей добавил короткую очередь в лежащее тело мэра, и отступил в укрытие, заметив копошащегося невдалеке раненого. Тому оказалось мало уже имеющегося ранения, он решил, что вполне может продолжить свое участие в стрельбе. Проверять, насколько его предположения верны, Дрей не стал — и выпустил еще одну очередь в сторону раненого. Может, и не убил, но от дальнейшего участия точно отстранил.

Илона поднялась с четверенек, но, по-прежнему, держалась строго за спиной у Дрея.

В худшем случае, он отыграл минуту-другую, пока команда мэра, теперь уже бывшего, сообразит, что их надули. В идеале — они вообще бросят погоню, из-за явного отсутствия лидера, который был бы способен продолжать вдохновлять их на этот подвиг.

Дрей дернулся в боковой проулок и тут же понял, что ошибся всвоих рассуждениях два раза подряд. Посмотрев на собравшихся на улочке, он произнес только:

— Дежавю.

В проулке он лоб в лоб столкнулся с советником мэра. Тем самым. Даже, казалось, трое телохранителей, обступивших Дрея, тоже были точно теми же самыми, что и в первый раз.

— Всем стоять, — советник произнес эти слова на долю секунды раньше, чем началась стрельба, на таком расстоянии, наверняка, сопровождающаяся бы мордобоем.

Советник уверенно отпихнул охранников в стороны и подошел к Дрею вплотную.

— Мэра грохнул? — спросил он негромко. Дрей лишь кивнул.

— Ладно. За жизнь сына — спасибо. За должность мэра, которую я теперь займу — спасибо. Как новый мэр — даю тебе амнистию без права появляться в моем городе. И три дня, чтобы из него исчезнуть. Через три дня — не взыщи. Иди.

Все это было произнесено лаконично, бесстрастно, на одной ноте и без малейших интонаций — точно так же, как и при первой встрече.

Больше новый мэр на Дрея не смотрел. Повернулся к охранникам и скомандовал:

— Все группы отозвать к точке сбора. Охоту прекратить. Сбор через пять минут. Кто опоздает, будет иметь проблемы.

В конце этой фразы Дрей уже завернул за угол с другой стороны проулка. Девочка следовала за ним.

— Все, теперь бегом. Башня на западе. Нам сначала на северо-запад, обойдем башню и на запад — прочь из этого мурашника.

— Тебе не дадут уйти, — безразлично заметила девочка, привычно устраиваясь сзади и чуть левее Дрея. Идеальный обзор у обоих, и не попадешь под горячую гильзу.

— Откуда такой пессимизм? — удивился Дрей.

— Весть брошена. Слухи ползут. Уйдем от этих, найдутся другие. Да и эти — не просто мелочевка. Никто не понимает, с чем столкнулся. Щука боялась Восьмипалого? Не его надо было бояться. Есть пауки и над Восьмипалым. И они уже близко.

— Поконкретней можно? — Дрей повел дулом в сторону скрипнувшей на ветру створки не до конца доломанного окна и тут же вернул взгляд, и оружие, обратно.

— Поконкретней я не знаю. Прости. Я даже не знаю, куда ты меня ведешь и что от меня хочешь.

— Так и развлекаемся, — туманно бросил Дрей.

Девочка задала главный вопрос. Неизвестно, насколько важен был ответ на него для одушевленного контейнера, но зато этот ответ очень интересовал самого Дрея. Кодекс доставщика требовал, чтобы он доставил товар Ленивому. Однако, Ленивый его кинул, причем так сильно его не кидал еще ни один торговец, хотя и бывало разное. Согласно тому же кодексу, доставщик после такой подставы не должен был торговцу ничего. Совсем. Разве что пулю в лоб влепить, но это уже опционально.

Это было простая часть. Сложнее было другое — Дрей, как ни старался, не мог отнестись к маленькой девочке, как к товару. Хотел, пробовал, но даже на подступах к подобным мыслям — даже на уровне попыток прикинуть, как и где можно сбросить подобный товар, один взгляд в сторону Илоны тут же останавливал его размышления.

Так что на текущий момент компромисс был им выбран самый простой из всех возможных. Выбраться из мурашника, а уж потом принимать решения.

— Вверх, скомандовал Дрей, пройдя еще один квартал. — Нам нужно сориентироваться. Заберемся на вон ту высоту. Этажей двадцать, как раз, чтобы осмотреться.

— Можем застрять. Если кто заблокирует нас внизу, то тебе опять придется много стрелять.

— И что предлагаешь? Идти вслепую и начинать сразу с рукопашной?

— Вариантов немного. Мне показывали старые карты. Можем залезть под землю. Видишь букву «М» через два дома? Зайдем, пройдем широким туннелем прямо до окраины.

— Я слегка устал ползать под землей, если честно.

— Экзо, я не просто контейнер. У этого контейнера очень хорошая оболочка. Я три года в бегах. И у меня «Багратион», наследственный, с тремя плюсами. Ты знаешь, что такое три плюса, экзо?

— Возможность постоянного совершенствования базовой мутации с передачей улучшений по наследству. Три плюса — это миф. Это невозможно сделать в принципе.

— Если ты не заметил, Дрей, я сама — миф.

— Хм… и что говорит нам твой полководец?

— …Что исходя из плотности атаки башни, у ключевых, или ключевой группы так называемых покупателей достаточно людей, чтобы прочесать весь этот район. Либо мы уходим под землю — шансы с ними встретиться снижаются до одного к четырем. Либо уходим обратно в центр города. Шансы, что нас догонят еще до окраин на востоке — три к пяти. Либо продолжаем идти поверху на запад и тогда встречаем охотников в течение десяти минут с вероятностью пятьдесят процентов, в течение получаса с вероятностью в девяносто.

Пока Илона говорила, они почти дошли до крупной буквы «М», и распахнутому зеву входа в подземелье мурашника.

Дрей уже ступил на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз, когда они услышали назойливое жужжание вдалеке, и одновременно повернули головы на шум.

Достаточно далеко, между крышами домов, летела механическая стрекоза, поблескивая гладкими поверхностями.

— Что за…, — начал было Дрей, но девочка сильно дернула его за руку, заставляя спрятаться за когда-то обложенный мраморной плиткой перегородкой. При этом ему пришлось упасть на колено — и как раз на осколки этого мрамора.

Дрей зашипел от боли.

— Полководец говорит, что все наши шансы только что ухудшились вдвое. — Шепнула девочка, скрываясь в пасти подземного дракона.

— Что это было? Чего именно ты так испугалась? — спросил Дрей, выловив из рюкзака фонарик и нагнав девочку по пути вниз. По роду своей деятельности ему часто приходилось встречаться со всякими неизвестными штуками, и, зачастую, они действительно оказывались весьма опасны. Но, тем не менее, подобной реакции от девочки он не ожидал.

Илона легко перепрыгивала через провалы в ступеньках, луч фонаря Дрея метался, но все еще не мог достать до дна этого спуска. До, того, что ждало их внизу, и куда так торопливо прыгала девочка.

При ней как раз обрушилась одна из ступенек, поэтому ответила она не сразу, балансируя на цыпочках и прыгая через две-три ступени вниз, чтобы восстановить равновесие. Странная была лестница — под провалами была чернота. И Дрей совершенно не хотел выяснять, что же, собственно, было у них под ногами. Пока ему было достаточно одного знания — что проваливаться не стоит.

— Судя по всему, это был маленький вертолет-разведчик. Дрон. Это ничего, это можно не пугаться. Или пугаться, но совсем немного, как и полагается девочке. — Илона периодически останавливала речь, как только под ней оказывался опасный участок. — Все бы ничего, но мне показывали одну рукопись… И этот вертолетик сильно напоминает верхний эшелон «Паранджи». Очень сильно напоминает.

— "Паранджа"? Что это?

— Еще один миф. Еще одна легенда. Комплекс индивидуальной защиты… — Дальше девочка явно начала цитировать что-то, что читала раньше. У нее даже голос изменился, стал почти механическим, грубым — как будто она пыталась скопировать чей-то чужой выговор, кого-то более взрослого, чем она. Но, при этом, Илона ни на мгновение не останавливала движение, ни разу не сбилась во время цитирования:

— … «Паранджа»: комплекс вариативной индивидуальной защиты последнего поколения. Каждое слово в этом определении имеет значимую смысловую нагрузку. «Индивидуальная» — все варианты этой защиты создавались только для обеспечения безопасности одного человека. «Комплекс» — в набор всегда входило большое количество элементов, при хорошем дизайне идеально сбалансированных между собой. «Вариативная» — считается, что «паранджа» была выпущена очень ограниченных тиражом. Разные источники называют числа от сорока до ста двадцати. Но, что более важно — не было ни одного комплекса, хотя бы напоминающего другой. Повторно использовались только отдельные элементы, но не копировался весь комплекс. Считается, что каждая «паранджа» выпускалась специально по требованию заказчика, и всегда создавалась адаптированной к конкретным условиям.

— "Последнего поколения" — эти слова в определении оказались более чем верны. Дроны — это был возможный третий путь развития цивилизации. Не нано, не экзо — а почти базовые люди, одиночки, окруженные армиями роботов. Путь, возможно, еще более тупиковый, но теперь уже поздно об этом судить.

— Общие обязательные элементы в «Парандже» могут являться условными опознавательными знаками комплекса — своеобразным «клеймом» производителя. Первое… — Илона добежала до конца лестницы и приостановилась на, насколько сумел разглядеть Дрей, на какой-то древней подземной платформе. Удивляться подобным вещам он перестал давно, но все же зрелище дозакатного, огромного подземного склепа завораживало. Экзо замер, шаря лучом фонарика по далеким границам помещения. Илона же останавливаться не стала. Уверенно подойдя к одному краю платформы, она спрыгнула вниз, и тут же ушла в темноту туннеля.

Дрей взглянул назад, на лестницу. Погони не было ни слышно, ни видно, — так что он последовал за девочкой, стараясь не отставать слишком далеко.

— Первое, — продолжила девочка от запятой. — В комплексе всегда присутствуют подвижные огневые точки, дроны-"доги", прозванные так за то, что они движутся на четырех ногах, напоминая при этом движения древней, давно вымершей породы собак. Обычно к комплекте из от восьми до шестнадцати. Разбиты попарно, иногда, в некоторых комбинациях — по три дрона в группе.

— Парная комбинация позволяет перекрестное прикрытие самих дронов, помимо защиты хозяина. Законы робототехники действуют, пусть и в таком извращенном и ограниченном режиме. Слово «человек» в них заменено на слово «хозяин», тем самым все остальные люди выведены из разряда неприкосновенных и защищаемых. Наоборот — в агрессивном варианте все остальные люди считаются врагами, если хозяином не сказано обратного.

— Каждый «дог» снабжается скорострельным пулеметом, легким гранатометом, четырьмя ракетами класса земля-земля и двумя — класса земля-воздух, снайперским комплексом и, в довершение, возможностью формирования дымовой завесы. «Доги» относятся к внутреннему циклу защиты хозяина.

— Второй обязательный элемент — «Глаз». Легкий беспилотный мини-вертолет. Разведка, дальняя разведка и сетевая координация действий других дронов в условиях отсутствия прямой видимости на поверхности. Оборудован одной скорострельной винтовкой с ограниченным боекомплектом.

— Третий элемент, присутствующий почти во всех выпущенных комплексах — «Кольчуга». Субдроны — легкие ленты всего в десяток сантиментов длиной и не более чем в один-два сантиметра шириной. За счет новейших разработок в области аэродинамики, способные с помощью простейшего чипа часами парить в воздухе, с одной единственной целью — в момент выстрела моментально группироваться и отклонять летящую пулю с траектории уверенного поражения хозяина.

— В пассивном состоянии элементы «кольчуги» развернуты поперек и практически не видны — толщина лент всего несколько микрон. Однако при этом возникает ощущение серебристого сияния в воздухе — еще один верный признак того, что вы вошли в зону, контролируемую «паранджой», а следовательно — либо немедленно уберетесь, либо будете быстро уничтожены.

Илона все глубже забиралась в туннель, и Дрею оставалось только следовать за ней.

Воздух был спертый, затхлый, неподвижный. Ни малейшего движения. Но конкретно сейчас Дрея это даже радовало, — можно было хотя бы надеяться разминуться с местными обитателями. А Илона продолжала:

— Остальные дроны в «Парандже» были опциональны и выбирались из нескольких сотен малораспространенных видов. Чаще всего применялись «Пауки» — наземные разведчики внешнего периметра, с возможностью самоуничтожения и взрыва с радиусом уверенного поражения в двадцать метров, а осколочного покрытия — до пятидесяти. «Кобры» — дроны индивидуального нападения, выплескивающие на врага серную кислоту и одновременно выдыхающие нервно-паралитический газ летального действия.

— Стандартная «Паранджа» контролировала полностью до четырех сотен метров в любую сторону от хозяина, все время передвигаясь вместе с ним. Таким образом, хозяина можно было достать только тактическим ядерным зарядом. В заключение добавим, что создатели «Паранджи» считали ее практически вечной, по крайней мере по ряду параметров. Поэтому, они ожидали смерти хозяина только от старости. На этот случай была придумана специальная формула наследования, позволяющая хозяину назначить наследника для такого дорогого актива. В большинстве случаев, наследником мог стать только генетический отпрыск, впрочем — это целиком и полностью решал заказчик на момент производства. «Паранджа» имела специальный пояс управления — который носил хозяин, и который — в то же время — постоянно брал всевозможные пробы у хозяина на предмет его идентификации. Одновременно пояс служил походной аптечкой…

Илона шла, не останавливаясь. Она закончила цитату, но будто даже не заметила этого, шаг за шагом идя в темноту.

Дрей отвлеченно подумал, что к «Багратиону» можно смело добавлять «Сову», причем в варианте "Сова Альфа" — полноценное ночное зрение. Даже доставщик не мог двигаться настолько свободно в тоннеле, освещаемом лишь слабым уже светом от фонарика.

— Летучая мышь. — тихо произнесла Илона.

— Извини, что?

— Я сказала — "Летучая мышь". Не «Сова». Это уши, — не глаза.

Дрей сглотнул. Потом подумал, вытащил из рюкзака бутылку с водой. Выпил немного.

— Хочешь воды? — нейтрально, пытаясь сдержать дрожь в голосе, спросил он.

Девочка молча протянула руку назад и взяла бутылку. Так же, как и Дрей, сделала несколько небольших глотков, и вернула воду доставщику.

— Какие еще ожившие мифы ждут меня сегодня? — Наконец решился Дрей на вопрос.

— Не знаю, экзо. Еще даже не вечер. Какие бы ты хотел?

— Да мне уже достаточно. Это же надо — иду с настоящим ридером…

— Нет. Хорошо бы было, но нет. Я не ридер. Вернее, ридер, но недоделанный. Мама …, — девочка запнулась на этом слове, но быстро справилась с собой и продолжила, — … говорила, что дар действует спонтанно. Я им не управляю. И даже когда слышу что-то, то только отдельные слова, обрывки фраз, обрывки мыслей.

— Хотя мне говорили…, — на этот раз девочка постаралась избежать упоминания родителей:

— Мне говорили, что, возможно, это не мой ограниченный дар. Что, возможно, люди просто так думают. Настолько хаотично, что пока не сформулируют свои мысли вслух или как-то еще, то сколько не читай — это будет сплошной хаос.

— Но ты читаешь присутствие?

— Нет, только на несколько метров, дальше все глохнет. Эта мутация бесполезна. Разве что делать трюки вроде этого. Мы подходим.

Дрей взглянул вперед. Что-то светилось впереди, но это не был дневной свет. Сияние было как от флюоресцирующих грибов, которые он видел, когда однажды забрался в пещеру. Их шаг замедлился, и Дрей снова оглянулся. По крайней мере, позади них по-прежнему было темно. Ни дневного, ни электрического, никакого другого света видно не было, что не могло его не радовать.

— Там небольшой поворот, и дальше, я думаю, такая же платформа, как та. Но нам мимо, мы должны подняться дальше, не здесь.

— Свет мне не нравится.

— Но радиации нет, — ответила девочка.

— Радиации нет, — подтвердил Дрей. — Держи фонарик и пусти меня вперед.

Он достиг точки, откуда была видна платформа, через несколько минут. Девочка вновь держалась сзади и слева. Это уже становилось для него привычным, — чувствовать ее шаги позади своего левого плеча.

Он остановился. Теперь можно было видеть, что находится впереди них, но пока невозможно было распознать.

Платформа казалась с этой точки точно такой же, как и первая. Возвышение по левую руку, чуть выше его плеча, — все остальное терялось в местном призрачном свете. Этот свет, казалось, не освещал практически ничего. Лишь демонстрировал свое существование.

С края платформы свешивалось что-то, выглядевшее для Дрея как светящиеся канаты. Свет давали именно они.

— Может, ты знаешь, что это? — не оборачиваясь, спросил он.

— Даже не могу предположить. Но соглашусь, мне это тоже не нравится.

— Подойду ближе. Отстань от меня шагов на десять.

Дрей начал подбираться к платформе, но ему пришлось остановиться, потому что девочка тут же последовала за ним. Он не обернулся, потому что не желал терять из виду непонятную платформу, и спросил:

— Ты собираешься притормозить?

— Нет. Если ты хочешь меня от чего-то защитить, то поверь — это идеальная дистанция для нас обоих. Почти всегда. У тебя наверняка есть "Логик подворотни", без него бы ты не выжил при твоих делах. При случае, можешь проверить.

— Ты не знаешь, что впереди. И никакой «Логик» тут не поможет.

— Но я знаю, что любая внешняя угроза минимизируется именно при этом расстоянии между нами. Если смотреть… — девочка замешкалась, — с точки зрения выживания пары.

— Пары?

— Одной мне не выжить. Ни здесь. Ни сверху. Не при таком количестве желающих получить этот ящичек. Я же еще маленькая.

Именно в этот момент, делая следующие шаги вперед, Дрей окончательно понял, что контракт разорван. Он не собирался доставлять товар ни Ленивому, ни кому бы то ни было. Девочка держалась молодцом, это да. Девочка была достаточно развита для своих лет, ни разу не пожаловалась, ни разу не сглупила. Но все равно — она была всего лишь маленькая девочка. В чужой деревне. И эта деревня горела.

Дрей остановился и поднял руку, хотя это было лишнее. Илона сделала последний шаг ровно тогда же, когда и доставщик.

— "Нервный ускоритель" у тебя не хуже моего, — сказал Дрей, уводя тему в сторону и одновременно пытаясь понять, что же находится перед ним.

Платформа начиналась не более чем в десяти метрах. С нее действительно что-то свисало. Только теперь он определил бы это словом щупальца. Что-то влажное, со светящейся слизью опадало вниз. Этих щупалец, толщиной с руку, было множество — насколько он мог видеть, они захватили всю платформу до другого ее края, того, где их дорога вновь уходила в тоннель.

Щупальца лежали в несколько слоев, вырастая откуда-то из середины зала, из-за колонн, так, что Дрей не смог увидеть, есть ли там — в их основании, что-либо еще.

Но наибольшее отвращение Дрей почувствовал, когда понял, что некоторые из них шевелились. Слабо и очень медленно. Если бы они были в воде, то эти движение вполне можно было принять за игру течения. Но не здесь, под землей, где не чувствовалось даже дуновения воздуха.

— Растение или нет, — сделал Дрей предварительный вывод, — но плотоядное. Идеальная ловушка. И даже не хочу знать, кого оно здесь ловит, в этом богом забытом месте.

— Бог забыл слишком много мест, — тихо произнесла Илона, — мама говорила, что бог забыл всю землю. Просто положил на дальнюю полку и оставил пылиться.

— Неважно. Придется возвращаться.

— Посмотри назад. — Спокойно произнесла девочка.

Дрей обернулся.

— Когда ты заметила? — Тут же спросил он.

— Вот только. Не хотела тебя сбивать, извини.

Позади них, в тоннеле, где-то далеко мелькал свет. На этот раз электрический.

— Они бегут, их много, но они еще достаточно далеко и стараются не шуметь. У нас есть две-три минуты, не больше. Я уже посчитала.

Дрей кивнул. Пересчитывать он не стал.

Что бы это ни было, — он вновь повернулся к платформе. — Оно одно.

— Да, — согласилась девочка. — Корм приходит только с краев тоннеля. А щупальца распределены равномерно. Даже побольше в середине.

— Нас оно еще не почувствовало.

— Похоже, — вновь согласилась девочка.

— Все равно. Не пройти. Слишком большой кусок. Придется идти по верху. Попробуем забраться на платформу, быстро разделаться с тем, что на ней, пробежать поверху и снова в тоннель.

— Мы не знаем, что там, на платформе. И у тебя нет времени для борьбы, даже успешной.

Они вновь уставились на щупальца. Дрей бросил взгляд назад. Судя по тому, насколько ярче стал свет от фонарей, у них оставалось не больше минуты.

Теперь иногда он даже мог слышать шорох, когда кто-то из преследователей недостаточно аккуратно ставил ногу.

— Смотри, — подняла руку девочка. — Они свисают только до земли.

— И…?

— И если у них нет где-то спрятанного запаса длины, то у нас есть место, у стены.

Теперь Дрей понял. Он еще раз прикинул, не лучше ли будет вступить в прямую конфронтацию с теми, кто сзади, но это было не лучше. Сзади их настигали бойцы. Бойцы по крови, бойцы по мутациям, геммам или ботам, кем бы они ни были. Он уже мог слышать это по их шагам.

— Вперед. Только тихо. Попробуем пройти тихо. — И он скользящим шагом пошел вдоль стены. Стараясь, впрочем, ее не задевать.

Хуже всего стало как раз в центре зала. Когда некоторые из щупалец начали вздрагивать пир их приближении, а другие — даже приподниматься, как будто пытаясь нащупать добычу вслепую.

В какой-то момент Дрею пришлось остановиться, когда одно из щупалец вытянулось вперед, поднявшись почти горизонтально от платформы, и попыталось дотянуться до неуловимой добычи. Дрей развернулся и прижался лопатками к стене. Это был момент истины.

Дрей испытывал такое отвращение к приближающемуся отростку, что скривился и отвернулся.

Он бросил взгляд назад, пытаясь, по привычке, извлечь полезное даже из вынужденной остановки. Свет фонарей оказался дальше, чем он мог бы предположить. Более того, их вообще стало меньше и они гасли один за другим. Похоже, преследователи тоже увидели свечение и это их задержало на какое-то время. Возможно, что это дало беглецам пару лишних минут.

Дрей мельком взглянул на девочку, которая стояла в двух шагах позади него и напряженно следила за тем, как ведет себя отросток-агрессор. Доставщик даже нашел в себе силы подмигнуть ей, после чего, сжав зубы, вновь взглянул перед собой.

Щупальце остановилось в полуметре от его лица, замерло, потом начало утончаться и вытягиваться вперед. Дрею показалось на мгновение, что, в итоге, они все же сделали ошибку в своих предположениях.

Но, не дотянувшись до лица экзо каких-нибудь сантиметров десять, оно остановилось. Светящийся кончик с множеством мелких присосок шевелился из стороны в сторону. Хищник чувствовал добычу, но не мог до нее дотянуться, и это ставило его в тупик.

И тогда щупальце, разочарованно сжавшись до своего начального размера, бессильно опало. Его удар о стенку платформы был первым звуком, который издала ловушка за все время, пока путники пытались ее преодолеть. Из чего Дрей сделал вывод, что это максимум, на что было способно существо, скрывающееся в сумраке.

— Теперь быстрее. Но осторожно. — Шепнул Дрей.

Остаток пути они проскочили под аккомпанемент дергающихся щупалец. Все больше отростков пыталось сделать невозможное и дотянуться до противоположной стены. И, явно не рассчитанные на подобные усилия, они с глухим чавкающим стуком падали обратно. Активность подземного хищника нарастала, хотя еще и не достигла пика.

— Чувствует тепло, — шепнула девочка. Ее голос впервые дрогнул и Дрей понял, что ей пришлось еще хуже, чем ему.

— Или движение. — Добавил он.

— Или и то, и другое. Представляешь, что здесь творится, когда что-нибудь попадает в эти сети?

— Не хочется быть здесь в этот момент. — Только и нашелся, что сказать Дрей.

Когда они отошли от опасной зоны на пару десятков шагов, он все же остановился.

— Все, что ни делается, то делается к лучшему, — пробормотал он и подобрал пару бетонных обломков. — Поможем ему встрепенуться окончательно.

С этими словами он бросил куски бетона туда, где, по его предположению, должно было находиться основание щупалец.

Если бы этот хищник мог издавать звуки, то его вой потряс бы подземелье. Но то, что произошло, оказалось не менее впечатляющим.

Все щупальца задергались одновременно, моментально превратив тоннель в месиво светящейся плоти. Некоторые из них хлестали назад, пытаясь достать невидимого врага где-то в глубине зал и одновременно доказывая Дрею неудачность его предыдущего плана. Чудовище было подобно улитке, — оно считало защищенным свое тело, лежащее где-то на платформе, и крайне болезненно отнеслось к разрушению этой иллюзии.

— Сколько времени нам даст это исчадие, как думаешь?

— Если у них есть гранаты? — ответила вопросом попутчица.

Дрей кивнул. Если преследователи воспользуются гранатами, то их форма была минимальной.

— Тогда бегом. Ты впереди. Только дай мне фонарик, юная летучая мышь.

Они успели отбежать достаточно далеко. Настолько, что первые выстрелы прозвучали глуховато. Видимо, эта команда не была столь амбициозна, как штурмовавшие башню, и достаточно долго раскачивалась перед атакой подземной твари.

После небольшой стрельбы возникла длинная пауза, и лишь после этого преследователи попробовали гранаты.

Сначала Дрей услышал сдвоенный взрыв. Затем снова пауза. Потом грохот взрывов доносился уже непрерывно.

Взрывы затихли, и доставщик прикинул, что даже с гранатами подземный монстр обеспечил им минимум минут пятнадцать форы.

Но после гранат вновь послышались выстрелы.

— Это что? Добивают? — Удивленно произнес Дрей. — Настолько обозлились на эту каракатицу?

— Гранаты кончились, — откликнулась Илона. — Но ты не расслабляйся. Они могут подняться наверх и кинуть клич дальше. Они могут добить чудовище и постараться нас догнать.

— Я не расслабляюсь. Кстати, мы пока не оставили им ни одного явного нашего следа. Вертолет не в счет. Ты сама как, держишься?

— И не надейся взять меня на ручки! — фыркнула в ответ девочка, — я мала, но из этого возраста уже вышла! Интенсивность погони говорит о том, что в счет у них идет все. Не знаю, как у тебя — но они не оставляют ни одной лазейки, ни одного шанса. Все шансы, которые у нас есть, тебе приходится добывать самостоятельно.

— Не привыкать, — буркнул Дрей, закругляя беседу.

Они пробежали, практически без остановок, еще пару платформ. Не встретив ни погони, ни засад, ни новых светящихся ловушек. Ни даже тех, для кого эти ловушки были предназначены.

Лишь у третьей платформы Илона замедлилась.

— Шансы равны, — пояснила она. — Мы поднимаемся здесь или следующим выходом. Понизу быстрей. Наверху больше маневр. Тебе решать.

Сказано это было так, как будто до этого, с самого раннего детства, девочке приходилось принимать за доставщика все значимые решения.

Дрей осветил свое лицо фонариком и приподнял уголки губ, изображая улыбку, больше похожую на оскал. Потом переместил луч фонаря на лицо Илоны. Та оскалилась в ответ, практически скопировав выражение доставщика. Только в ее исполнении это вышло еще более гротескно.

Теперь он улыбнулся уже по настоящему. Но освещать лицо не стал.

— Выйдем здесь. С учетом количества желающих с нами увидеться, предпочту маневр.

Выходов с платформы на поверхность было два. Сначала Дрей попробовал ближайший, но быстро понял, что он завален.

Со вторым, на другом краю платформы, им повезло больше.

Дрей заспешил, пытаясь как можно быстрее выбраться наверх. Ему осточертели подземелья. Ему осточертело двигаться в темноте. Ему надоело замкнутое пространство, которое он не любил даже на поверхности, а сейчас еще добавлялась толща земли, давящая сверху.

Перед тем, как начать подъем по лестнице, Дрей все же в последний раз обернулся и пошарил лучом фонаря по стенам.

Ничего примечательного. Те куски стен, до которых дотягивался луч, давно обветшали, осыпались и оставляли возможность только пофантазировать, как здесь все было раньше.

Только в конце, когда экзо уже собирался отвернуться, луч зацепился за чудом уцелевший настенный щит со старой, дозакатной надписью. Большая часть слов, картинок и изображений не сохранилась и он не мог с уверенностью сказать, в чем был смысл этого плаката. Только фраза в центре уцелела, во многом благодаря тому, что буквы были буквально вдавлены в холст, да еще и обработаны чем-то, похожим на золотую пыль.

"Путь наверх — только с нами"

И ниже, шрифтом чуть мельче:

"Генная Логика, группа компаний"

Что и говорить, это сообщение висело более чем к месту. Дрей вздохнул, повернулся и двинулся наверх.

На поверхности уже стемнело.

И это их спасло.

Тот, или те, кто был фаворитом этой гонки за контейнером, не хотел оставлять ни единого шанса.

Но, то ли даже их возможности были не безграничны, и у этого выхода из подземелья стояли наспех нанятые вольные стрелки. То ли даже у самых профессиональных бойцов нашлось слабое место…

Их спасла ночь наверху. На фоне этой ночи костер, который разожгли на временной заставе, был виден просто замечательно.

Дрей приблизил свои губы к уху девочки и почти беззвучно произнес:

— Ждем.

Костер был разожжен всего метрах в десяти от выхода, так что не было ни малейшего шанса просто проскользнуть мимо двух парней, непринужденно расположившихся прямо на свету.

То ли они уже наболтались, то ли по рождению были немногословными, но за первые несколько минут не было сказано ни слова.

Лишь потом один из них бормотнул:

— Сейчас опять. Достало. Как мартышки тут дрессированные.

Сказал он это негромко, но достаточно отчетливо, чтобы ночной воздух доне эти слова до Дрея.

Его напарник лишь кивнул.

Что именно там достало часового, экзо понял спустя десяток секунд. Зашипела рация, и из эфира донесся угрюмый голос:

— Четвертый? Четвертый, отвечай.

— На связи, да, — лениво ответил болтливый часовой.

— Докладывайте.

— Да нечего докладывать. Никого здесь не было. Никого здесь нет. Тишина.

— Вы там не спите?

— А кто тогда с тобой сейчас разговаривает?

— Ты там не шути. Дошутишься.

— Не шучу, ладно, — неожиданно быстро пошел на попятную часовой.

— Наши не поднимались? — Продолжал допрос голос из рации.

— Я бы сказал.

— Да,… ждите их, они скоро должны быть. Либо сами выйдут, либо вестового поднимут, когда будут проходить. Если что — немедленно доложить.

— Ждем, доложим, — все так же покладисто согласился часовой.

И через полчаса к вам подойдут еще ребята. Раньше не успевают. Если наши по низу еще не пройдут, — то пост переведете вниз. Ну там вам скажут… — быстро закруглился проверяющий. — Все, пока, некогда мне тут с вами… И повнимательней, центр зоны смещается к вам, по косвенным признакам.

— Прощай, — торжественно произнес Болтливый, предварительно выключив рацию. — Надеюсь, ты охрипнешь, и через десять минут я наконец-то поговорю с кем-нибудь еще.

Вот теперь Дрей услышал все, что хотел. Даже больше, чем он бы хотел. Десять метров, это были три огромных прыжка. И еще нулевой, разгоночный-разогревочный, который он сделал еще на лестнице, ведущей вверх из подземного хода под бывшей дорогой.

Это были нано. Не самые плохие. Но и далеко не самые лучшие. Молчаливый начал реагировать на втором прыжке, и именно в его грудь врезались ноги Дрея, когда часовой успел чуть-чуть приподняться и даже сжать приклад автомата в правой руке. Болтливый не успел и этого до момента, когда Дрей достаточно легко ударил его в висок, надеясь, что отключит его лишь ненадолго. У доставщика еще были на него определенные планы.

Становилось понятно, почему они не поставили пост сразу внизу. Их начальство и не надеялось, что эти двое сумеют хоть кого-нибудь удержать.

А так, наверху, в зоне действия радиосвязи они хотя бы могли служить живым маячком, показывающим кому-то на поверхности, что доставщик и девочка здесь не появлялись.

Дрей быстро обыскал обоих, но не нашел ничего интересного, кроме пары запасных магазинов и еды. Он тут же вгрызся в кусок жареного мяса, и перебросил еще один девочке. Отказываться та не стала.

Дрей привстал. Вздохнул. Пожал плечами:

— Не люблю я этого. Но мы же не хотим никого убивать, верно? А это… это исключит его из охотников на долгий срок. Отвернись.

Девочка отвернулась. Дрей с силой опустил свой ботинок на ногу Молчаливого. Отчетливо хрустнула кость, и Дрей пожалел, что не попросил девочку зажать заодно и уши. Особенно после того, как Молчаливый, даже будучи в бессознательном состоянии, дернулся и вскрикнул от боли.

— Теперь с тобой… — взглянул доставщик на Болтливого. Взял стоявшую рядом с часовым фляжку и начал щедро поливать из нее на лицо нано, стараясь, чтобы жидкость попала и в рот.

Отчетливо запахло спиртом. Болтливый закашлялся и попытался приподняться. Дрей прижал его обратно.

— Жить хочешь? Или тебя вслед за ним отправить? — Экзо махнул в сторону валяющегося без сознания Молчаливого. Шаблон может и не идеальный, но пока еще никто не сказал, что он не действенен.

Часовой судорожно кивнул.

— Тогда на ноги, и бегом. Остальное — по дороге.

И Болтливый побежал.

— Где еще посты?

— Ты меня не спрашивай, ага? Нам вообще ничего не говорят, — почти что с возмущением в голосе ответил Болтливый. И попытался приостановиться, чтобы развить свою мысль.

— Бегом! — Прикрикнул Дрей. Часовой вновь побежал, но мысль все же развил:

— Мы уже вторую неделю, как на эту шнягу подписались, ага. И даже два раза получили зарплату. Хорошие пробирочки, ага. Правда, первую я проиграл, — ну кто же знал, что он такой шулер, а так бы…

— Ближе к теме!

— К теме, ага, — так вторую я все же себе вколол. Ха-а-арошая вещь, скажу я тебе…

— Еще ближе!

— Ну да. Так и говорю. Вторую неделю, а так ничего и не понимаем. Шпыняют туда — сюда. Что, зачем — ничего не говорят. Вот и сюда послали… Сказали только идти по дороге и искать букву. Не знаю, как называется, но они нарисовали. Нашли мы эту букву, с грехом пополам. Хотя какой тут грех… Вот помню, напросились мы к одной переночевать…

— Не отвлекайся!

— Да, ага, нашли. И все, чего еще? Сообщили — в ответ сказали, чтобы мы сидели тихо и глаз с дыры не спускали. Все, ага. Но я тебе скажу, — столько бойцов я в жизни под одним атаманом не видел! И там вольных людишек типа как нас и половины то не было. Мы то что. Я же на тебя зла не держу, ага. За зарплату работаю.

— А там бойцы, как будто целиком из пробирки вылезли. То ли человек с ботами, то ли на боты просто оболочку одели. Наемник один был буйный, — так рыпнулся в недобрый час на одного из тех ребят… В мгновение порвали. Он даже вдохнуть-выдохнуть не успел толком, а уже и дышать нечем стало. Вот так, ага. На тебя значит, охотятся?

Внутренний метроном подсказал Дрею, что до следующего сеанса связи осталось совсем немного. В том числе и поэтому на вопрос отвечать он не стал:

— Стой, — скомандовал он Болтливому. — Отдышись.

С этими словами экзо всучил бывшему дозорному рацию. Болтливый посмотрел на нее с некоторым недоумением, и Дрею пришлось внести небольшие пояснения:

— Сейчас будет твой следующий сеанс связи. Все спокойно. Никого не видели. Подмога еще не подошла. Снизу никто не поднимался. И так дальше в том же духе. Все просто. У тебя же это не вызовет никаких затруднений? — И Дрей красноречиво шевельнул дулом автомата. За секунду до того, как заговорила рация.

Дрей решил не мудрить. У охотников не хватало сильных бойцов для того, чтобы загнать дичь, — хорошо. Условный сенсор в виде двух сонных дозорных, — в принципе, прекрасная идея. Но даже она могла быть развернута из волчьего флажка в разочарование загонщиков. На такой простой обман и нельзя было полагаться слишком долго, конечно.

Да и вообще, была бы команда загонщиков профессиональной, сработавшейся, — он на это бы вообще не решился. У профи наверняка на такие случаи были бы припасены какие-нибудь тайные слова, кодовые фразы… А так — только что нанятые вольные стрелки, которых наверняка намеревались использовать для того, чтобы поиграть мускулами перед конкурентами, да в качестве пушечного мяса на случай прямых столкновений…

Уловка сработала. И дала беглецам дополнительную фору ровно в двадцать шесть минут. Два спокойных сеанса связи в промежутках между бегом к окраине города. И еще шесть минут, после чего рация ожила уже вне плановой проверки.

— Четвертый? Четвертый, выйди на связь!

Дрей резко остановился и снова передал рацию Болтливому. На немой вопрос, который можно было прочитать в глазах пленного, он лишь пожал плечами — "выкручивайся по ситуации".

Нано несколько раз глубоко вздохнул, судорожно выравнивая дыхание. За это время голос успел выкрикнуть позывной еще несколько раз. И только после этого «четвертый» ответил:

— На связи.

— Четвертый, где именно вы находитесь?

— Там же, где и всегда — на посту. — Достаточно правдоподобно изобразил удивление в голосе Болтливый. — Вот буква, красная, вот вход в подземелье. Все как вы описывали.

— Ты понимаешь, кому служишь? Или боты проели твои мозги насквозь, парень? Не ври! Немедленно говори…

Голос неожиданно замолк. Замолк не так, как будто человека прервали, или он передумал продолжать. А просто на мгновение замолк сам эфир, как будто кто-то на том конце выключил тумблер. Но рация простаивала совсем недолго, вместо первого голоса из нее раздался другой. Мягкий, почти нежный, вкрадчивый и, из-за этого, значительно более страшный.

— Нано, брат мой, подумай о своем будущем, я прошу тебя. Я понимаю, что сейчас тебе непросто. Что тебе приходится говорить под дулом. Но подумай и о том, что ты врешь МНЕ. Только подумай…, — В чужом голосе послышались нотки почти что вожделения. — Только подумай, какие пытки я для тебя придумаю за твое предательство. И ты же здоровый нано, — поэтому подумай, на сколько времени я сумею эти пытки растянуть…

Дрей почти что нежно изъял рацию из судорожно сжатой руки Болтливого. Хотя сейчас нано дал бы фору по молчаливости своему товарищу со сломанной ногой.

Чтобы отобрать рацию, Дрею пришлось потрудиться — дозорный так сжал пластмассовый корпус, что он начал трещать.

Пальцы дозорного были ледяными — похоже, угроза в мягком голосе, льющемся из рации, действовала на все сто.

А рация не умолкала:

— Пожалуйста, брат, подумай, как ты будешь мучаться от боли в конечностях, лишь иногда всплывая из глубины безумия и понимая, что этих конечностей у тебя давно уже нет. Просто представь это! И не обольщайся, твои боты не спасут тебя от боли. Ты же знаешь крохотных маленьких нано-фагов? Я тебя познакомлю с одной моей любимой колонией. Они умеют возвращать истинные чувства даже самым замшелым нано. Не волнуйся, ты будешь чувствовать боль именно так, как ее чувствовал первобытный человек на этой земле. Просто представь это.

— Дай на секунду волю своей фантазии и представь все то, что я для тебя приготовлю. Сотни пойдут по твоему следу. И они тебя найдут, потому что иначе окажутся на твоем месте. Подумай, брат, и порви горло этого мутанта. Ты же нано! Ты же боец! Тебя не смогут остановить какие-то пули…

Дрею очень хотелось разбить рацию прямо сейчас, настолько тошно ему было слышать этот голос. Но ему нужна была информация, поэтому приходилось терпеть. С другой стороны, ситуация реально могла выйти из под контроля, насколько он мог судить по стекленеющим глазам Болтливого.

Убивать зомбированного смертника ему совершенно не хотелось.

Поэтому красочно живописание пыток пришлось прервать.

Придав своему голосу максимальную развязность и непринужденность, Дрей брякнул в рацию:

— Ты, быдло, кого мутантом назвал?

И сразу почувствовал, как чары рассеялись. Глаза нано начали быстро принимать осмысленное выражение. Да, это было серьезно. Теперь Дрей понял, что даже на него этот голос подействовал. А ведь разговор шел только лишь через рацию. Статические искажения не дают возможности в полной мере воспользоваться голосом. Да и отсутствие прямого контакта, невозможность увидеть собеседника, тоже серьезно его ограничивали. Но, тем не менее, гипнотизер почти справился…

— Это ты, планерист? — после длинной паузы произнес все тот же голос. Тембр изменился, собеседник в эфире явно имел множество вариантов того, как воздействовать на окружающих. Возможно, значительно более богатые, чем Дрей.

Но сейчас гипнотизер собеседника не видел, только слышал. Да и начал экзо с откровенного бреда, подстроиться под который было невозможно. Он знал, что сейчас будет. И он, и его оппонент могли попытаться расшевелить друг друга, постараться выудить максимум информации. В пределах пяти минут Дрею это было даже выгодно — потому что он не знал о враге ничего. Потом — ситуация могла стать опасной. В том числе и потому, что с ним не только говорили, в то же самое время их активно искали.

— … Меня немало порадовало то, что хоть кто-то еще умеет пользоваться крыльями как надо. Не ожидал. Честно — не ожидал. Иначе я бы подготовился. Скажи мне свои условия. Любые условия.

— Что же ты можешь мне предложить, быдло? — Разговор был бесполезен с самого начала, но Дрей все же старался выкачать хоть что-то применимое к делу. Несколько минут у него на это еще было, так что почему бы и нет?

— Не груби, планерист. Иначе когда мы встретимся, я выдеру твои кишки и заставлю тебя их жевать. Я могу предложить что угодно. Хочешь геммы? Любые? Хочешь такие, о каких ты даже не слышал? "Красное солнце" заставит тебя наслаждаться, всегда. Ты будешь жить, и наслаждаться. Хочешь? Зачем тебе зарабатывать на наслаждения, искать их, — когда ты можешь просто их получить? И без малейшего вреда для здоровья, заметь. Это качественный гемм.

— Или ты хочешь быть бойцом? Тогда стань настоящим воином, не разменивайся по мелочам! "Шаровая молния". Слышал хоть о такой? Эта штука превратит тебя в источник электричества, под полным твоим контролем, — и ты сумеешь метать молнии в своих врагом. Одного твоего удара будет достаточно, чтобы твой недруг уже бился в конвульсиях. Только скажи, и все это будет твоим.

Дрей постарался придать своему голосу максимальную наивность, когда задал следующий вопрос:

— И это все мне? Задарма?

Казалось, теперь в голосе из рации не осталось ничего человеческого:

— Ты вздумал со мной шутить, мутант? Лучше тебе этого не делать, иначе твоя смерть тоже будет очень, очень небыстрой. Я еще готов услышать твои условия, хотя мне очень хочется тебя убить.

— А условия простые, быдло. Хочешь прожить подольше — отвянь. Слезь с моей спины, иначе на ней скоро вырастет горб. А когда это произойдет, рассержусь уже я, и сделаю это всерьез. И ты сдохнешь. Это — мое обещание.

— Ты будешь мучаться долго. Очень и очень долго. Настолько долго, что из природной жалости я советую тебе себя убить. И так, чтобы я не сумел тебя воскресить обратно. А я очень постараюсь это…

— Слова сказаны, — коротко бросил Дрей в эфир. —Обещания даны.

И бросил рацию на землю, после чего с такой силой наступил на нее, что пластмасса затрещала. Один осколок отлетел в сторону и впился Болтливому в щеку.

Это заставило бывшего дозорного зашевелиться. Казалось, что в течение всего разговора он вообще не дышал, с такой силой он втянул в себя воздух.

— Вот, твою мать, попали, ага? — выдохнул он.

— Хочешь, я тебе ногу сломаю? Будет оправдание. — Что-то Дрею не казалось, что тому голосу в эфире нужны оправдания. Но предложить было нужно.

— Какие тут оправдания, мутант? Ты же все слышал. Оправдания у них не в моде. Теперь либо бежать на другой край земли, либо самому зарываться в могилу и захлопывать крышку. И для того, и для другого нужны целые ноги.

Дрей кивнул.

— Оружие возьми. Магазины заберешь через сто метров. И не попадайся мне больше, в следующий раз мне может не хватить времени, чтобы сохранить тебе жизнь.

— Хоть кто-то о ней думает, — хмыкнул Болтливый. — Так что? Просто разойдемся?

— А ты чего хочешь? Подраться напоследок?

— Нет, экзо, драться я с тобой не хочу. Ты, в общем, знаешь что… Ты если когда южнее будешь, ты поищи меня. Поселок там у нас есть, "Шестой участок" называют. Километров сто будет отсюда. Может, что нужно будет. Может, и я на что сгожусь. Если придется, свидимся.

Если придется, свидимся, — кивнул Дрей. — Договорились.

Странные были дни. Наполненные встречами и расставаниями. Столько новых людей Дрей не видел целыми десятилетиями. Столько новых знакомств у него не было никогда.

Вряд ли они еще встретятся с этим нано. Но все же Дрей кивнул еще раз перед тем, как побежать дальше уже без него. Кивнуть было несложно. Сложнее будет действительно встретиться.

По расчетам экзо, вокруг них не было ни одного преследователя в радиусе более чем двадцати минут бега. А, учитывая площадь на которой их с девчонкой нужно было искать, Дрей посчитал, что достаточно усложнил задачу преследователям. На какое-то время.

Нет, теперь у него не оставалось ни малейшей надежды, что их потеряют. Или устанут за ними гоняться.

Но сейчас можно было хоть немного расслабиться.

Поэтому, еще через десять минут бега между домами, он перешел на шаг.

Илона тут же поравнялась, выйдя из-за его плеча, и пошла почти шаг в шаг, отставая лишь на пару ступней.

Эта часть мурашника несколько отличалась и от востока, и от центра. Отличий было много, но главное, наверное, заключалось в том, что отсюда люди ушли позже. Похоже, что целое поколение еще пыталось выжить в этих районах, тогда, когда остальной город уже давно опустел.

Дома были разграблены намного тщательнее, чем те, что он видел на восточных окраинах. Все многоэтажки зияли пустыми окнами не только без стекол, но даже без рам на много этажей вверх.

Зато иногда встречающиеся двух-трех этажные здания выглядели диаметрально противоположно.

Дрей уперся взглядом в одно из них. Кто-то, когда-то устроил из этого здания настоящий дом-крепость. А потом оставил, причем тогда, когда в мурашнике уже не осталось достаточно людей, чтобы найти и разграбить это жилище.

Два этажа. Окна первого заложены — где кирпичной кладкой, где камнями, где-то — были прибиты металлические щиты. Из нескольких окон второго этажа торчали железные трубы печей. И на втором этаже были целы почти все стекла. То ли уберегли, то ли вставили заново, но стекла были.

А там, где нет — проемы были либо затянуты пленкой, либо тоже заложены кирпичом.

Но даже на втором этаже, даже там, где все было цело, с внутренней стороны подоконники были подняты на полметра добротно уложенной кирпичной кладкой.

Те, кто жил в этом доме, использовали время с пользой. И времени на превращение обычного дома в убежище было потрачено немало.

Дрей подумал, какого это было — жить в таком доме. Следить за периметром, с опаской выходить наружу. Выжигать все, что казалось подозрительным. И еще раз понял, насколько не любит мурашник.

Но теперь дом стоял пустой. Тщательностью его жильцов можно было восхищаться, — но и они умерли. А их потомки, если они вообще были, предпочли найти другое место для выживания.

Дрей знал, что выжить в изолированных лесных поселках значительно легче. Даже сейчас, когда все относительно успокоилось. Если подумать, то даже лесные хутора в этом плане были значительно лучше. По земле ходит не так много людей, чтобы сильно опасаться грабителей. А в лесном хуторе, достаточно глухом, чтобы чужие не появлялись в нем годами, шансов схватить новую заразу было на порядки меньше.

Только нынешнее, третье-четвертое поколение после Заката могло сказать, что не существует эпидемий, значимых для популяции.

А от ударных доз чумы-74 кирпичная кладка и пулеметные гнезда еще никого не спасали.

Оставив дом позади, Дрей остановился.

Мимоходом еще раз отметив, как синхронно с ним остановилась девочка, он покопался в рюкзаке и вынул ампулу.

"Багратиона" у него не было. Но как-то давно он вколол себе один интересный гемм- "Творец реальностей".

Разработка была не только интересной, но и достаточно неординарной. Он включал этот гемм всего пару раз. В данном случае слово «включал» можно было понимать буквально. Для активации этого гемма на полдня Дрею приходилось вкалывать себе активатор, шприц с которым он и держал сейчас в руке.

Но даже и пары раз хватило, чтобы оценить всю неоднозначность гемма и использовать его с крайней осторожностью и опаской.

Гемм позволял, на основе нечеткого анализа и в режиме явного недостатка данных, прогнозировать развитие определенных событий.

И прогнозы давал интересные. Вопрос был не в этом, а в том, как выдавались выводы. Они доводились до владельца в виде образов, видений, весьма мимолетных, но иногда настолько ярких, что могли помешать адекватному восприятию текущей реальности. Что было плохо и непозволительно в условиях активного контакта.

Но все же «Творец», даже со всеми его недостатками, стоил того, чтобы рискнуть. Избирательный прогноз, да еще вместе с «Багратионом» Илоны — это то, что могло помочь им выжить.

Как только Дрей почувствовал, что "Творец реальностей" начал действовать, он задал ему направление. Достаточно узкое направление прогноза, что позволяло хоть как-то повысить правильность предсказаний. Сейчас «Творец» был ограничен только одним — возможных столкновением с «паранджой» и ее хозяином. В любых комбинациях.

У него у самого информации о таких структурах было ноль. То, что рассказала девочка, было интересно, но слишком мало, чтобы делать хоть какие-то внятные прогнозы и предсказания, чтобы хоть как-то планировать возможное столкновение.

Но «Творец» все же это делал. По одной из версий, «Творец» пытался добраться до несуществующей генной памяти, пробовал сделать реальностью даже ее, когда ему надо было создать прогноз почти при полном отсутствии данных.

Первый раз накатило минут через пять.

Дрей увидел в воздухе тот самый вертолетик. Только на этот раз он был призрачным, полупрозрачным, и сквозь него просвечивали звезды.

Тело Дрея разделилось. Реальный Дрей продолжал идти вперед, а фантом кинулся в укрытие. Фантом Илоны не отставал.

Какое-то время разведчик кружил сверху, и Дрею-зрителю показалось, что Дрею-фантому удалось ускользнуть. Но в этот момент из-за угла ближайшего здания, оставляя дымный след, вынырнула небольшая ракета.

Не давая ни малейших шансов на выживание, ракета сделала крутое пике, едва не задев стену здания напротив, и достала фантомов-беглецов ровнехонько в их убежище.

Конец демонстрации.

Весь призрачный спектакль не длился и десяти секунд. Но все же Дрей, сам того не заметив, замедлил шаг.

— Что? — спросила девочка. Она то была лишена возможности наблюдать это зрелище, и не понимала, чем вызвано замешательство Дрея.

— Ничего, идем. — Мотнул головой Дрей. — Так, гемм один работает, считает. Так что не обращай внимание. Иногда я буду притормаживать. С кем ты была до… Щуки?

Девочка не удивилась переходу темы. А если и удивилась, то виду не подала.

— Я как раз сбежала. Начали ползти слухи. Кто-то добрался до какого-то старого архива. Другой кто-то начал копать. Третий кто-то, несмотря на бардак после Заката, постарался проследить за генеалогией. Четвертый кто-то взял удачную пробу. И не успела я опомниться, как оказалась у какой-то шайки экзо на севере. Но те были настолько глупы, что я начала бояться, как бы он не перестреляли друг друга деля неполученное даже вознаграждение. И сбежала. Потом меня выловила Щука. Чистый случай. Ей повезло. Или не им всем очень не повезло. Смотря как судить.

А до этого? — спросил Дрей, все еще пытаясь избавиться от наваждения их призрачной смерти. Он вообще сомневался в правдивости сконструированной для него на скорую руку реальности. «Генератор» не учитывал тот факт, что девочка для хозяина «Паранджи» на вес золота, и если «Паранджа» хоть как-то может контролироваться, то они бы ни за что не допустил такой грубой работы. С другой стороны, перед "Генератором Реальностей" и не стояла задача показать настоящее будущее. Пока не стояла. Гемм всего-лишь должен был спрогнозировать все возможные итоги схватки с «Паранджой», что с успехом и начал выполнять.

— А этого…, — задумчиво начала девочка. — А до этого я шла. Просто шла по лесу, меняя места ночевки, меняя людей, которые могли бы меня приютить. Таковы правила…

Илона не договорила. Дрей поднял руку, прося ее замолчать. Внешней угрозы не было, просто на него накатила вторая волна из "Генератора".

Видимо, мозг успел переработать первую порцию предсказания, возможно даже, что подсознательно Дрей уже решил, как собирается справиться с лобовым столкновением с ракетой земля-земля, поэтому гемм не стал ждать и тут же подкинул новое пророчество в стиле Кассандры.

На этот раз все произошло еще быстрее. Призрачный Дрей сделал несколько шагов, тогда как реальный остановился. Из окна ближайшего здания, с того места, которое призрак-экзо никак не мог видеть, метнулось нечто внешне напоминающее змею. Экзо из проекции все же что-то почувствовал, в последний момент его голова дернулась в сторону, избегая удара. Или укуса — что там предполагалось по сценарию.

Только это не помогло. «Змея», пролетая мимо фантома, просто взорвалась, и десятки чешуек ее металлической кожи вонзились в череп экзо.

Две секунды, не больше — и видение закончилось. Быстро, эффективно, смертоносно.

Дрей кивнул и снова зашагал вперед. Потом задал следующий вопрос, стараясь не дожидаться вопросов от девочки:

— Как долго ты бродила без родителей?

— С пяти лет, — тон у девочки был нейтральным. — Только, пожалуйста, не надо больше вопросов. Пока не надо.

— Договорились, — подтвердил Дрей.

Две первых сгенерированных реальности его просто доконали. Это было слишком кроваво, и слишком быстро, чтобы начать задумываться о сложных комбинациях. Более того, по предыдущему опыту Дей знал, что Генератор идет от простого к сложному. Если два первых эпизода были одноходовыми, то дальше могло быть только хуже. Сложные комбинации с участием нескольких противников, или дронов — в данном случае.

А Дрей пока еще не вполне понимал, как выпутаться, в случае чего, даже из простых.

Город покинули даже крысы. В нем для них просто нечем было поживиться. Крысы, которые могли стать доминирующей расой на пост-человеческой земле, оказались пустышкой — ничем и никем. Они могли размножаться и процветать только на заднем дворе цивилизации людей, используя свою хитрость и изворотливость, чтобы избегать ловушек человека.

Но как только обстоятельства поставили их обратно — куда-то в середину пищевой цепочки, заодно исключив из их рациона основу их кормовой базы — мусор и отбросы, то легенды о живучести крыс превратились в прах.

Когда исчез человек, который не мог справиться с мелкими грызунами, но прекрасно справлявшийся с хищниками покрупнее, крысы оказались в западне.

Нет, они не вымерли, но и от их легендарного могущества, от живучести и приспособляемости не осталось и следа. Нашлось немало других видов, которые обладали теми же самыми качествами, пусть и не имеющими столь развитого мозга.

Да и вообще — псевдо-разум, зачатки не-инстинктивного, но осознанного поведения оказались сомнительным приобретением. Падение империи крыс сразу вслед за падением людей это неплохо доказывало.

Да и падение империи людей тоже это подтверждало. Какие еще доказательства были нужны, чтобы показать кому бы то ни было, что разум как таковой оказался лишь еще одним тупиковым ответвлением в лабиринте эволюции?

Лишенный большинства своих прежних обитателей, и еще не получивший новых, город был спокоен.

Особенно в тихую безветренную ночь.

Дрей подумал, что сейчас он услышал бы любой звук за несколько километров, так тихо было в мурашнике.

Ночь, без ветра, без луны. Облаков тоже не было, но даже без луны было светло.

Еще один плюс в отсутствии цивилизации — млечный путь был так ярок, каждая звезда теперь имела право светить сквозь прозрачный, ничем не замутненный воздух. И этого света вполне хватало двум спешащим путникам.

Они выходили на окраины. Дальше начинались километры, а то и десятки километров земли, заставленной маленькими полуразвалившимися домиками. Такие сейчас используют в поселках и деревнях. Даже хуторяне обычно стараются такой же дом — только на отшибе, и привести его в порядок. Дичающим людям не было нужды строить — цивилизация оставила им слишком много, чтобы заботиться еще и о строительстве.

Здесь, между дряхлых домов, заросших перелесками, тоже могло оказаться непросто. Здесь, с большей вероятностью, могли быть люди. Иногда они селились небольшими коммунами на окраинах мурашников, пытаясь совместить преимущества и леса, и близости к ресурсам.

Но все же здесь Дрею было проще. Он лучше мыслил и действовал в терминах плоскости, и постоянное включение в рассмотрение третьего измерения его порядком измотало.

Доставщик и девочка выходили из города. Их путь по земле освещался молочным путем с неба. Оставляя многое позади, каждый из них, по-своему, надеялся, что впереди у них еще тоже что-то есть.

Глава седьмая Страж Святынь

Любовь — она в выпитой воде. Все остальное — ерунда.

Катя Великина. "Пособие по укладке парашюта"

Нас создали.

Это доказано раз и навсегда. Доказано эволюцией, миллиардами рождений и смертей всех тварей, когда-либо существовавших.

Все мы и всегда спорили, доказывая друг другу одно и тоже. Нас создали. Бог это был, высшая сущность или лепить нас взялась сама вселенная — это уже мелочи, обсуждение такой ерунды можно оставить софистам.

Нас создали.

Это бесспорно. И в этом мы всегда были правы.

Мы ошибались в другом. Мы ошибались, считая, что акт творения завершен.

Наше создание отнюдь не окончено. Миллионы лет эволюции — это и есть пятый день. И сотни тысячелетий, начавшихся с дубинки в лапе обезьяны, и не закончившиеся по сей день — день шестой.

Кто и когда сказал, что бог обязан сотворить все в одно мгновение, или даже неделю? Кто сказал, что зарождение белковой жизни и несколько миллионов лет после этого, мелькнувших на Земле, — не всего лишь один-единственный вздох для вселенной?

Или, может быть, так: зачем всевышнему браться за столь простую работу, которую можно сделать быстрее, чем за пару миллиардов лет? Это же, по крайней мере, скучно.

Нас создали. И продолжают создавать. Каждую нашу мысль, каждую эмоцию, наслаждаясь самим процессом творения и отнюдь не стремясь поскорее достичь результата.

Так же, как мы сами создаем себя. Кто мы еще, как не часть этой вселенной? Кто мы, как не поступь богов?

Библия Экзо

Двойная спираль. Гемм класса сопроводительных. Именно ввиду этого считается одним из наиболее распространенных. Является одним из эталонов в товарообмене. Класс сопроводительных геммов, подкласс: катализаторы. Не имеет самостоятельных свойств, однако может значительно усиливать ряд геммов класса мускульных усилителей при одновременном с ними употреблении.

Библия Экзо. Приложение 2. "Наши знания о геммах"

Источник не указан.

Через полчаса быстрой ходьбы Илона нейтрально вроде бы заметила:

— Угроза снизилась.

— "Багратион"?

— Ага, — подтвердила девочка. — Как бы они не торопились, как бы им не хотелось нас нагнать, но они тоже устают. И не меньше, чем мы. Вдобавок, они нас потеряли, и сейчас им приходится сделать три шага, пока мы делаем один.

— "Багратион" говорит, что у нас появилось пять часов уверенной форы.

— Посмотрим, — туманно ответил Дрей, продолжая шагать вперед.

Одни двигались все дальше от мурашника, и девочка больше не поднимала тему ночлега. В принципе, Дрей с ней уже согласился, но одно дело — решить сделать привал, другое — выбрать для него место.

Поэтому он и продолжал идти, только теперь поглядывал по сторонам не только для того, чтобы вовремя уловить признаки опасности, но и в поисках более или менее надежного убежища.

Несколько часов отдыха, это все, что им сейчас было нужно. «Багратион» не врал. Как раз сейчас наступил хрупкий баланс, неустойчивое равновесие вероятностей. Каждый следующий шаг, сделанный вместо немедленного отдыха, повышал вероятность того, что, когда наступит время, они с девочкой не будут достаточно быстры.

И наконец Дрей увидел нечто, хоть как-то удовлетворяющее его вкусу. Эту будку вообще тяжело было не заметить, — она стояла прямо на перекрестке и без того нешироких дорог. Она должна была полностью перекрыть движение машин, которые когда-то здесь ездили. Из чего даже неопытный наблюдатель мог сделать вывод, что будка появилась здесь тогда, когда машины здесь уже не ездили. В последние годы Заката.

Дрей уже видел нечто похожее и раньше — но никогда столь хорошо сохранившееся.

Наверное, это сооружение строилось как киоск — в которых раньше продавали всякую мелочь. Киоск по назначению, но по внешнему виду оно больше напоминало бункер, блиндаж, дзот, что угодно, только не магазин. Толщину стен можно было определить по глубине окна выдачи, больше похожего на бойницу. И судя по толщине этих стен, бункер мог легко выдержать небольшой артобстрел.

Поверху, под самой крышей здание окольцовывала широкая полоса не-потускневшего металла. И на ней, даже в темноте, отчетливо виднелась повторяющаяся по всему периметру надпись:

"Нано — Здоровье"

Чуть ниже, прямо на серой бетонной стене, фосфоресцировала еще одна надпись. Эта, в отличие от первой, была стилизована под уличное граффити, но, судя по качеству изображения, ее наносили осознанно, и не уличные художники.

"Сильнее машин"

Подойдя еще ближе, Дрей обнаружил, что этим реклам не заканчивалась. Мелкие, теперь уже не светящиеся письмена покрывали всю бетонную поверхность. Они оказались защищены от времени значительно хуже, но Дрей успел рассмотреть одну:

"Наши клиенты выжили в пятиминутной войне за Рио. Хотите ли выжить вы?"

Дальше тему настенного чтения продолжить не удалось, потому что на него вновь накатило.

Это был первый сложный эпизод, показанный "Генератором …". И в первый раз Дрей-призрак хоть что-то успел сделать.

Вновь появился вертолет-разведчик, только в этот раз Дрей, вместо того, чтобы прятаться, вскинул автомат и дал короткую очередь. Реакция экзо-фантома была молниеносной — видимо, подсознание уже все решило за Дрея еще после первого ролика. Но даже несмотря на неимоверно быструю реакцию экзо, вертолетик все же успел начать маневр уклонения. Это ему не помогло, и фантом все равно собрал две пули, но сам факт того, что дрон успел среагировать на быстро поменявшуюся обстановку, не мог не пугать.

Слишком быстро. Что означало, что у летающего дрона было достаточно собственных, пусть и железных мозгов для принятия оперативных решений.

Вертолетик только начал свой длинный и хаотичный путь к земле, а Дрей-фантом уже бежал. Девочка-фантом бежала за ним. Их позиция была засвечена, сбил он вертолет или нет, и Дрей ожидал повторения удара ракетой в любой момент.

Но ракета так и не прилетела. Видимо, "Генератор реальностей" учел абсурдность уничтожения основного приза в этой гонке и ввел коррекцию — девочка должна была остаться живой и на это должны были быть направлены действия любой из сторон в войне призраков.

Однако, результат остался тем же. Дрей-призрак еще успел заметить вспышку вдалеке — выстрел из снайперской винтовки. И даже попытался уйти из под удара. Более того, он успел уйти с траектории первой пули, но только для того, чтобы поймать вторую. «Доги» ходят парами, напомнил себе он, падая на землю с пробитой головой.

Вернее, на землю падал призрак, а напоминание себе сделал настоящий Дрей. Но в этом состоянии у него было полноценное ощущение, что именно он сейчас падает вниз, одновременно пытаясь подготовиться к дальнейшей жизни после того, как закончится эта смерть.

Странный был гемм, что и говорить.

Почти механически Дрей воссоздал, что отпечатала его настоящая зрительная память, пока "Генератор …" демонстрировал ему свою очередную извращенную реальность. Девочка взяла Дрея за руку и завела внутрь, пока он был в грезах. Дверь в это бомбоубежище была давно взломана. Хоть и немного людей оставалось в этих местах тогда, когда окончательно прекратили работать подобные киоски, но все же кто-то добрался и досюда.

Его глаза видели и еще кое-что при входе. На двери была еще одна надпись. Не такая, красивая, как предыдущие — просто клочок пластика, приклеенный прямо к двери, болтающийся на честном слове. И на нем от руки было написано:

"Уведомляем наших клиентов, что желая максимальным образом удовлетворить все потребности покупателей, Нано-Здоровье начинает продажу наиболее распространенных генетических модификаторов."

Впрочем, что киоск был взломан, было неудивительно — ведь единственное, что реально ценилось сейчас при обмене, были как раз геммы и нано-культуры. А это место относилось как раз к тем, где стоило искать пробирки с ботами прежде всего.

Так что Дрей не имел ни малейших иллюзий по поводу того, что здесь хоть чем-нибудь можно будет поживиться. Тем не менее, как только он пришел в себя, экзо начал обшаривать помещение. Скорее, по привычке доставщика, чем реально надеясь обнаружить что-то ценное.

Пустые полки, пыль и запустение. Дрей включил фонарик и припер его лучом к стене, оставив лишь маленькую щель. Света это давало мало, но достаточно для его модифицированных глаз.

Важнее было то, чтобы этот свет не заметили снаружи. Поэтому лучше было перестраховаться.

Обойдя все помещение по периметру, Дрей обшарил каждую полку, большинство из которых было просто развешено вдоль стен. Потом взялся за стол, стоявший посередине круглого помещения киоска. Стол был тоже круглый — пустая полупрозрачная круглая платформа на ножках. Спрятать в таком столе что-либо было невозможно.

Видимо, некоторых клиентов заводили внутрь и усаживали именно за этот стол. Дрей прикоснулся к прохладной поверхности и представил, как это было. Как происходило превращение обычных людей в предков нано.

Это не было видением, и "Генератор…" здесь был ни при чем. Однако воображение Дрея разыгралось настолько, что реальность опять раздвоилась:

"… — Хотите вколоть нано — роботов дома, или мы можем вам в этом помочь? … Нет, ну что вы, конечно, эта услуга бесплатна для наших клиентов. Если вы боитесь болезненных ощущений, то мы можем сделать все под местным или даже общим наркозом. … Ну что вы, конечно да — вы можете провести у нас столько времени, сколько вам понадобиться, чтобы прийти в себя и восстановиться. Вы не беспокойтесь, это даже быстрее, чем пластика груди. Процесс налажен, пара часов и вы полностью в норме.

…— Нет, никто из наших клиентов не погибал после инъекции, это лишь слухи, которые распространяют наши конкуренты. Но, скажу вам по секрету, с этими генными модификаторами не все так хорошо, как они говорят. Там все значительно хуже с этим, что вы — что вы. Очень много людей приходит к нам и жалуется на ухудшения. Но мы уже мало что можем сделать, вы же понимаете. Да, и не говорите, очень страшно. Страшно даже выходить на улицу, — не то, что думать, как будет завтра. Я давно уже переселился прямо в магазин, лишь бы не подхватить какую-нибудь заразу от экзотического генного урода. … Так как, местный наркоз, быть может?"

Дрей оторвал руки от стола и посмотрел на Илону.

— Не стыкуется, — задумчиво начал он.

Девочка согласилась:

— Слишком серьезная защита. Слишком поздний период Заката. Здесь должны были жить, и первые, базовые инъекции должны были, как я слышала, проводиться в больнице, или в любом другом оборудованном стационаре, под присмотром, иначе слишком многие не выживали. Ударные дозы нано-ботов, носители генных модификаций — неважно. Для первого раза нужен был стационар. Но где здесь…?

Дрей посмотрел на пол и теперь, когда знал, что искать, практически сразу обнаружил малозаметный люк в подземные помещения бункера.

— Дверь прикрой, — скомандовал он, подцепляя крышку и готовясь спуститься вниз.

Как ни странно, внизу было сухо.

Помещение здесь было раза в четыре больше, чем на поверхности.

В-остальном, эта комната мало чем отличалась от той, что была наверху.

Те же стеллажи и полки вдоль стен. Разве только большая часть шкафов здесь были уже металлическими и, когда-то, должны были запираться.

Сейчас и все они были либо открыты, либо взломаны. Та призрачная надежда на поживу, которая появилась у Дрея в момент его спуска по крутой винтовой лестнице, быстро сходила на нет. Вряд ли здесь оставалось что-либо ценное.

Конечно, в это помещение внизу вряд ли попадал все проходящие мимо грабители, но… оно было пустым. Возможно, его обчистили под конец его владельцы. Или продавцы. Это было неважно.

Вместо стола как наверху, здесь располагались две стационарных больничных кровати, и около каждой из них была куча каких-то приборов, сейчас никому не нужных. Эти железяки работали только от электричества — и сейчас не стоили ничего. Ценилось только то, что могло работать на батарейках. Или от ручных генераторов — то есть не было капризно и чувствительно к качеству тока.

— Здесь можно попытаться пересидеть. — Дрей все же произнес эту мысль вслух, хотя и сильно сомневался, что это лучший вариант. Одновременно он начал механический осмотр полок, одной за другой.

Илона ответила не сразу, похоже, «Багратион» работал на полную. Потом все же высказалась:

— Прямо сейчас одинаково плохи. Уйдем мы поверху или попытаемся пересидеть здесь. Не так уж много у нас шансов все равно… Через три часа — на десять процентов предпочтительней будет уходить поверху. Через шесть часов — шансы уйти поверху опять падают и сравниваются с укрытием. Если мы не уйдем отсюда через шесть часов, — то наши шансы уйти вообще стремительно падают. Тогда лучше уж будет сидеть здесь. Около двух недель.

— Н-да. — Дрею захотелось кому-нибудь пожаловаться на жизнь. Но подобной роскоши ему вряд ли кто-нибудь мог предоставить. — Две недели мы здесь не высидим. Да и вообще — при равных шансах лучше уж бежать.

— Да. Кроме того, если мы остаемся здесь, то неопределенность прогноза стремительно уменьшается и практически от наших действий больше не зависит. А наверху — мы, или ты, хоть как-то влияешь на ситуацию.

— Если у них есть нюхачи, то нас найдут даже здесь.

— Это учтено в расчетах.

— Ты, кстати, могла бы посчитать и третий вариант? Уж до кучи.

— У нас есть третий вариант? — невозмутимо уточнила девочка.

— Мы сейчас как животные, — объяснил Дрей. — Низшие. Любые. Любые животные. У них есть три реакции на опасность — убежать, замереть, или в нашем случае — спрятаться. Третий вариант — контратаковать.

Девочка кивнула сразу, но ответила только после длительной паузы:

— Шансы оцениваются как ненулевые. — Удивленно произнесла она.

— Насколько ненулевые?

— Не настолько, чтобы бросаться в атаку. Доли процента. Это не предпочтительная стратегия. Но «Багратион» считает, что шансы есть.

— Смотри-ка ты! — Воскликнул Дрей. Сначала девочка восприняла это восклицание как реакцию на свой ответ, но быстро поняла, что это не так.

Дрей вытащил из угла нижней полки взломанного металлического шкафа контейнер. Пыльную такую коробку, многие и не обратили бы на нее внимания.

Но Дрей был доставщиком. И он то уж точно сразу узнал эти очертания.

Универсальный контейнер-холодильник корпорации "Генная Логика". Это сейчас генные модификаторы таскали безо всякого специального оборудования, да и то не все. Далеко не все модификаторы могли так храниться. Долго — уж точно немногие. Поэтому, среди знающих людей такие контейнеры, если они были исправны, ценились подороже, чем многие базовые геммы или нано-культуры.

И Дрей очень надеялся, что этот контейнер был исправен.

Стандартное средство хранения геммов — к каким относился и этот контейнер, внешне — неказистая иссиня-стальная прямоугольная коробка с крупными вдавленными буквами "Г Н".

Но внутри все было значительно сложнее. Хранение только одной пробирки. Атомная батарейка, срок службы до нескольких сотен лет. Пассивная холодильная установка. Полная термальная непроницаемость. Система балансировки динамических нагрузок. Три уровня вложений, связанные между собой вязкой средой, поглощающей кинетические удары. Даже пуля не могла повредить содержимое. Даже с кувалдой пришлось бы очень сильно попотеть, чтобы уничтожить пробирку.

И, при этом, ларчик открывался простым нажатием на крышку. Дрей слышал еще много чего об этих контейнерах, не во все верил — но во многом сумел убедиться в свое время лично.

"Генная Логика", в свое время, должна была хранить, перевозить и доставлять очень разные модификаторы. Иногда они были недорогими, но зачастую стоили просто баснословно.

И решение было кардинальным — вся продукция корпорации хранилась только в подобных контейнерах. На круг это оказывалось дешевле. Сейчас даже их осталось совсем немного. И сейчас они были в цене.

Дрей отрыл крышку ларчика-шкатулки-контейнера и повторил:

— Смотри-ка ты! — но теперь уже поспокойнее.

Две вещи стали понятны моментально: контейнер был исправен и с содержимым.

Пробирка, закрепленная внутри, тихо ждала своего часа. В пыльном углу металлического шкафа.

Но брать пробирку Дрей не стал — все равно на взгляд ее содержимое было не распознать.

Вместо этого он выдернул этикетку, — маленький металлический жетон, вставленный в специальный паз внутри.

— Смотри-ка ты! "Тройная спираль". Что такое "Тройная спираль", не знаешь?

Девочка помотала головой:

— Слышала только о двойной.

— О двойной я тоже слышал. Даже пару раз использовал. Подожди ка…

Дрей огляделся в помещении еще раз. То, на что раньше он не обращал внимания, теперь сразу бросилось в глаза — несколько толстых бумажных справочников — каталогов продукции.

Он посмотрел и отбросил один — по нано-культурам. Потом второй, потом третий. Магазин был "Нано Здоровья" поэтому и все справочники были тоже только по нано-ботам.

— Ничего. Только по нано. — Сказал он, отбросив последний.

— Модификаторы третьего уровня обычно означают воздействие на мозг и органы чувств. — Начала вслух размышлять девочка. — Спирали обычно являются катализаторами. Простая спираль, "двойная спираль"… Получается…

— Получается усилитель модификаторов ментального слоя. Бесполезная сейчас вещь, потому что таких у меня больше нет.

— Может быть это не так. Ты же вколол "Генератор Реальностей" достаточно недавно. Я слышала, что катализаторы хорошего качества зачастую накладываются даже на геммы, использованные в течение суток. Не обязательно строго одновременно. В любом случае, хуже тебе точно не будет.

— Хуже не будет, — кивнул Дрей. — Конец Заката. Тогда научились делать геммы, которые не гробили человека сразу.

Дрей смахнул остатки истлевшую материю, бывшую когда-то постельным бельем, с одной из коек и начал на нее укладываться.

— Сколько дней прошло с тех пор, как я последний раз спал на кровати, пусть даже на такой. Укладывайся на вторую, у нас три часа и будем уходить.

Дрей, больше не раздумывая снял колпачок с ампулы, которая была одновременно и шприцем — и вколол себе "тройную спираль". Вряд ли он что-то терял. А любое подспорье в текущей ситуации ему не помешает.

После этого он посмотрел, улеглась ли девочка, и выключил фонарик.

"… Спираль" подействовала. Он так до конца и не понял, спал ли эти три часа или метался в бреду.

Потому что на этот раз видения следовали одно за другим.

Он наступил на паука. Наступил специально — настолько омерзительным в этом сне-бреду ему казалось зрелище металлизированного членистоногого. Взрыв оторвал ему обе ноги.

Но из своего следующего бреда он успел насладиться зрелищем собственной смерти, прежде чем погрузиться в следующий бой.

Он бросил в паука камнем. Бросок был точным, камень увесистым, а его скорость достаточна, чтобы сбить паука с ног. Но недостаточно, чтобы выбить из него все его дроновые мозги. Паук взорвался, но Дрей уже спрятался за углом дома. Вертолет он только что подстрелил, так что наверх экзо больше не смотрел, пытаясь высмотреть очередную «Кобру». Змея-дрон так и не появилась. Вместо нее на дорогу вышли «Доги». Оба сразу, пара. Дрей метнулся в сторону очень быстро, на мгновения опережая пули от крупнокалиберного пулемета. Это было действительно быстро. Но очередь второго «Дога» подрезала его прямо в воздухе.

И снова Дрей кратко сумел насладиться видом пуль, пробивающих насквозь его грудь. Одна из них оторвала ему, уже мертвому, руку.

Дальше посмотреть не удалось, потому что для острастки оба «Дога» выпустили ракеты.

И все это было только начало. Так, для закваски.

Дальше "Генератор Реальностей", окончательно спевшись с "Тройной Спиралью" начал уже полноценную демонстрацию. Невозможно стало даже теоретически представить, откуда "Генератор…" мог брать информацию, на основе которой формировал каждое следующее бредовое видение. А они были одно хлеще другого.

Против Дрея начали выступать дроны, о которых ему никогда не рассказывала девочка. О которых даже он сам никогда не слышал. Безумные комбинации худших ночных кошмаров.

На Дрея летели комары. Туча комаров. Каждый из них жалил пусть и не больно, но эти мини-дроны были явно начинены чем-то нервно-паралитическим. Хорошо, что рассчитанным на обычных людей, иначе он окочурился бы уже давно. Но их были тучи. И каждый следующий укус делал его слабее. Скоро он просто перестал шевелиться — не мог, хоть и был еще жив. А «комары» все продолжали и продолжали его кусать.

Дрей в очередной раз уже приготовился "отделиться от своего тела" и насладиться еще одним зрелищем собственной смерти, но это оказалось еще не все.

Он, из последних усилий, дотянулся до рюкзака, выдернул из него пробирку и вколол ее содержимое прямо себе в грудину. Боевой коктейль, один из немногих, имеющих длинное название. Он назывался среди знающих людей "Ты еще об этом пожалеешь".

И эта ампула действительно была у него в рюкзаке. Но вот ему совершенно не улыбалось попробовать ее использовать. Еще раз. Один раз пришлось, и он вспоминал об отходняке после того раза до сих пор. Вспоминал с содроганием.

Так или иначе, ампула его подняла. После чего он наконец придумал, как справиться с комарами — в мгновение ока соорудив какой-то факел из того, что попалось под руку, он начал отгонять комаров огнем. Это помогло. «Комары» были достаточно юркими, чтобы его укусить, но недостаточно — чтобы уйти от опаляющего огня. Все же — они были ненастоящими, а мини-дроны оказались медлительней природных аналогов.

Он все равно умер в этом бреду, как и в десятке предыдущих. Прожил еще целую минуту и умер, задушенный крупной анакондой, чья керамическая чешуя так сильно терлась о его кожу, что он даже хотел умереть. А подавители боли не работали — наверное, неизученное свойство комариных токсинов.

Дрон — циркулярная пила. Дрон — бумеранг, пару раз просто отрезавший ему голову, прежде чем экзо, казалось, отрастил прямо во сне глаза на затылке.

Дрон — шар, катающийся за счет внутренней кинетики, а оказываясь поблизости — превращающийся в плюющегося отравленными иглами ежа. Благо — легко застревающий в неровностях местности.

Дрон — иглометатель Всего три иглы — субдрона. Попадая в тело, они только начинали свою работу, превращая внутренности в решето за короткие мгновения. А снаружи Дрей так и казался себе абсолютно целехоньким, — даже уже когда падал мертвым.

Сотни сцен, схожесть которых была только в одном — в конце экзо погибал. Раз за разом.

Но было и еще кое-что. Каждый следующий раз сцены становились все сложнее. Очень часто перед смертью Дрею удавалось изрядно потрепать «Паранджу». Но никогда — добраться до ее хозяина.

Зато он увидел серебряное сияние. В последней сцене.

Дрей сбил вертолет уже почти на него не глядя. Закидал камнями пару пауков. Отвлек одного «дога», пока расстрелял все зрительные рецепторы второго. Перехватил «Кобру» прямо в воздухе, и так шмякнул ее о стену, что она перестала шевелиться — видимо, создатели сдуру поместили ее мозг в голову. Это надо же было придумать — мозг змеи, и в ее голове.

После всего этого он увидел тень. Не человека — а только его смутное очертание, но ему этого оказалось достаточно, чтобы начать стрелять.

Вот тогда-то он и увидел сияние. «Кольчуга», заслоняющая хозяина, выглядела просто прекрасно. И была очень эффективно.

А потом Дрей увидел летящие к нему ракеты — до места событий добралась еще одна пара "догов".

На это раз он не умер — а только проснулся.

Три часа прошло, и его внутренние часы заставили его открыть глаза.

— Ты поспала? — спросил Дрей смотрящую на него девочку, как только включил фонарик.

— Да, конечно. Я же понимала, что ты всего лишь бредишь. Мне кажется, или «спираль» сработала?

— "… Спираль", плюс "Генератор …" да плюс сон. Убийственная комбинация. Одно хорошо — сон позволил "Генератору …" прогнать намного больше вариантов, чем я бы успел воспринять наяву.

— И каков вердикт?

— "Паранджа" неприступна. Но я кое-как приспособился в своем бреду уворачиваться от наружного периметра. Если бы хозяин шел один — то мы бы его замотали, рано или поздно.

— Но он идет отнюдь не один. Даже до «Паранджи» еще надо пробиться.

— Это не входит в наши планы, — Дрей встряхнулся. — Пошли, пока твой «Багратион» не начал стонать на тему уменьшения наших шансов.

— Пошли, — легко согласилась девочка и спрыгнула с койки.

На улице уже светало. День обещал быть солнечным, но нежарким, что было приятно. Это не давало им никаких дополнительных шансов, потому что солнце по-прежнему светило как преследующим, так и нападавшим. Относительно этого ничего не изменилось за тысячелетия. Менялась добыча и менялись хищники. А солнце по-прежнему светило им всем.

Шансов это не давало, но Дрей привык довольствоваться малым. Маленькими радостями типа всходящего солнца — в том числе.

— Пробежимся? — спросил Дрей девочку, как только они вышли из бункера-киоска.

Илона пожала плечами:

— Давай.

Дрей в последний раз обернулся на магазин. При свете дня какие-то надписи перестали светиться — и были невидны. Другие, наоборот, засверкали в лучах солнца. Последний слоган, который он увидел, прежде чем начал бег, был:

"Ваше бессмертие — единственный достойный объект ваших инвестиций"

Надпись сверкала у него в глазах еще несколько секунд, хотя он уже отвернулся, запечатлевшись на сетчатке. Наверное, в этой надписи тоже были использованы какие-то рекламные техники прошлого — больно долго надпись, и ее смысл, не могли выветриться из его головы.

С другой стороны, поразмышляв на тему личного бессмертия пару минут — ни к чему утешительному он не пришел.

Возможно, бессмертие и было. Только ему придется еще очень потрудиться, чтобы выжить, и дожить до того времени, когда можно будет всерьез задуматься о том, прожил ли ты достаточно.

С другой стороны — доля правды в этом была. Почти все последнее поколение умирало молодым. Сколько трупов осталось позади него в этом городе — но все это были молодые трупы.

Старшее поколение по-прежнему было легко определить — но все труднее по внешним признакам, а все чаще — только по манерам, изменяющейся пластике движений и знаниям, пусть и обыденным, которые приходят только с годами.

Они бежали между одно- и двухэтажных домов. Бежали неторопливо, и как-то, не сговариваясь, разделили зоны, за которыми следили. Дрей больше осматривал все то, что находилось справа и спереди, а Илона все время вертела головой так, что не оставляла без внимания левую часть улицы. Иногда девочка еще успевала оглядываться назад.

Как бы доставщик не хотел, но он не мог полностью полагаться на девочку, поэтому и он иногда поглядывал туда же, осматривая и дома слева, и косясь время от времени на дорогу, которую они недавно пробежали.

У него создалось ощущение, которое он не стал проверять, что и девочка делала точно также.

Но даже то, что кто-то кроме него посматривал на окрестности, выискивая потенциальные угрозы, было непривычно для экзо.

— Так что ты думаешь? — Достаточно неожиданно спросила девочка.

— О чем? — недоуменно ответил вопросом Дрей.

— Все о том же. О "Примирителе".

Дрей скосил взгляд на девочку:

— "Примиритель" — это что?

— "Примиритель" — это компонентный гемм, одним из носителей которого я являюсь. — Терпеливо ответила девочка.

— Кого и с кем он примиряет.

— Он примиряет расу. Под этой эгидой он и создавался. Или под этим лозунгом, под этой вывеской, как угодно. Финальное примирение — и никто больше никогда не воюет.

— И расы тоже нет.

— Это уже мнение. А факт остается тем же — никто и никогда больше не воюет.

— Ты сама-то в это веришь.

— Это мнение. Неважно, во что верю я — я всего лишь носитель. Важно, во что веришь ты.

Дрей все же решил не останавливаться, хотя разговор и приобретал достаточно интересный оборот.

— Это почему? Почему так вдруг важна стала моя вера.

— Она была важна всегда, я думаю. Хоть кому-нибудь. Сейчас она важна для меня.

— И почему?

— Потому. Есть легенда. Так,не легенда — семейное предание, семейная сказка. Мне ее рассказывали. Не хочу пересказывать всю. Но вот суть: есть компонент, и есть защитник. У каждого компонента — есть свой защитник. Пока у компонента есть защитник, — компонент недоступен для злых сил. Когда компонент теряет защитника, он проигрывает партию. Если все четыре компонента теряют защитников — то наступает конец мира. Того мира, который есть сейчас.

— И где в этой легенде есть мое описание? С чего ты решила, что именно я стану твоим защитником.

— Защитником, хозяином, владельцем или спутником — это неважно. Важно, что я иду рядом с тобой.

Дрей решил сменить тему с той, которую посчитал слишком для себя расплывчатой. А непонятных и расплывчатых тем он не любил.

— А ты что-нибудь слышала, о других?

— О других компонентах? Никогда. Никто в нашем роду никогда не знал ничего о других ветвях. Как ты понимаешь, их разделили, разбросали так далеко, как смогли. Или они разошлись сами, неважно. Важно другое, и это тоже есть в преданиях — что, по крайней мере, два из четырех компонентов всегда хотели, чтобы объединение свершилось. И искали возможностей. Это тоже передавалось из поколения в поколение. Я думаю, что если мне внушили — что надо прятаться, то им — что надо искать друг друга, искать хозяина.

— Почему бы тогда им не сделать хозяевами кого-нибудь из своих?

— Генетическое ограничение. Никто, даже близкие гены не подходят. Поэтому хозяином станет чужой. Для этого, под «паранджой», может стать большим разочарованием, если он окажется моим, пусть и очень дальним, родственником. Тогда для него — все насмарку. Только…

— Только?

— Только мне кажется, по его настойчивости, по тому, как он неудержимо рвется вперед, что у него уже есть все или почти все остальные элементы. Он проверил совместимость. Иначе бы не шел ва-банк.

Дрей пожал плечами.

— Может, он просто азартен. Да это неважно. Рисковать я лично не намерен. Нам придется бежать очень далеко.

— На кон брошено слишком многое. Просто так не спрячешься.

Дрей еще раз пожал плечами и не ответил. Не любил он этого — разговоров, из которых нельзя было извлечь непосредственной пользы. Ему нравилось всходившее солнце. Этой ночью ему нравилось смотреть на млечный путь и идти под его светом. Но говорить он предпочитал о том, где достать еду и как уйти от погони.

Сначала солнце подталкивало их в спины, и это помогало идти. Постепенно они отдалялись от мурашника.

Так было до полудня, но теперь жара начинала давать о себе знать. Малоэтажные строения все чаще перемежались лесочками и кусками незаросших еще полей. И это начинало их замедлять.

Вообще — сейчас Дрей с особой осторожностью относился к любым открытым пространствам. Как бы много ни было людей у их загонщиков — но их не могло быть слишком много.

И преследователи не знали точно, где и искать.

Поэтому разумно было предположить, что прежде всего они постараются перекрыть любые открытые пространства — благо перекрыть их было проще всего. Достаточно пары глаз — и огромное поле, раскинувшееся на несколько километров в обе стороны, полностью под наблюдением. Такое как раз сейчас находилось перед ними. Оставалось выйти из леска — и они сразу становились как на ладони. И абсолютно ничего не могли с этим поделать.

— Если они успели кого-то подтянуть за город, то здесь все должно быть перекрыто и под наблюдением. Слишком уж удобно. — Заметила девочка.

— Да, только что делать то? — Дрей смотрел на далекую границу леса с другой стороны поля, но было понятно, что отсюда он ничего не углядит. Даже если там кто и был, обнаружить часового можно было только если он самоубийца. А так — сиди себе, не шуми и не сильно шевелись. Для такого расстояния этого достаточно.

— Слева дорога, — добавила Илона масла в огонь. — Еще не заросла. Идет в обход города. За ней тоже могут наблюдать.

— Обходить справа — потеряем час-другой.

— Если пойдем напролом и обнаружим себя — через час все начнется сначала. За нами будет гнаться вся свора.

— Тоже верно. Тогда пошли. Направо и в обход поля.

Там, куда указывал Дрей, была разделительная полоса между полями. Когда-то ее оставили или посадили специально, а теперь она разрослась настолько, насколько успела. Не бог весть что, но под этим укрытием можно было проскочить незамеченным. Наблюдателю значительно сложнее будет заметить кого-то за деревьями, да еще и за разросшимся подлеском, чем в чистом поле.

Была одна сложность, надо которой Дрей думал все те полчаса, пока они пробирались вдоль поля, прячась за любыми возможными укрытиями и вообще стараясь не вылезать на открытые пространства.

Сложность была в том — что, будь он гипотетически наблюдателем, он бы занял позицию как раз где-нибудь в этой полосе. Во-первых, можно вести наблюдение сразу и за всем этим полем, так и за соседним. Во-вторых, — если беглецы не пойдут в открытую — то можно их будет сразу и встретить.

Дрей даже прикинул, где бы расположился сам. Он остановился, и почти десять минут наблюдал из укрытия за этим местом — но так ничего и не обнаружил. Либо он ошибался, либо караульные там сидели намного более усидчивые, чем предыдущие.

Около перелеска стоял дом. Теперь он обрушился, но раньше дом был большой, с пристройками и большим количеством деревьев на окружающей территории. Теперь все эти деревья и кустарник превратились в сплошную чащу — что помогло беглецам, делая их заход в зеленую полосу незаметнее.

Как ни осторожно они пробирались, девочка все же зацепилась рукавом рубашки за заросли барбариса, и оставила ленту из хлопка на ветке.

Она остановилась, и, аккуратно просунув руку между колючими зарослями, выдернула лоскут.

— Суеверия? — хмыкнул Дрей, остановившийся тоже, чтобы понаблюдать за этими действиями.

— Генный след. Если у них есть нюхач — то невозможно придумать, как еще больше облегчить им работу.

— Думаю, наших образцов у них и так более чем достаточно. — Дрей двинулся дальше. — Если они вообще этим озадачивались, то могли уже набрать.

— Ага. Только не хочется облегчать им жизнь лишний раз. Вероятность три четверти.

— На что? — Дрей не сразу настроился на смену темы.

— На то, что в конце лесополосы нас ждет засада. Или просто часовые, что было бы лучше.

— Да это я и без «Багратиона» скажу. Одна надежда, что у него просто не хватило людей, чтобы перекрыть все выходы из города.

— Все и не надо. Мы выходим на западе. Так или иначе — это все, что он мог сделать. Послать хоть сколько-то людей на перехват сюда, на открытые пространства. Пока остальные отдыхали.

— Да. Но вариантов нет.

— Кто спорит. — Девочка вытащила свой пистолет. Ладошка у нее была еще слишком маленькой для того, чтобы держать рукоятку взрослого оружия, но и нелепо он у нее в руке не выглядел. Чувствовалось, что оружием ей приходилось пользоваться и раньше.

По краям зеленая полоса заросла подлеском и кустами так сильно, что идти близко к полю было просто нереально. Посередине, наоборот — деревья были высокие и достаточно редкие, такие, что видимость была пусть и не как в чистом поле, но все же слишком хорошая.

Поэтому Дрей предпочел двигать как раз в нейтральной зоне — там, где деревья еще не выросли достаточно высоко, чтобы задушить всю растительность под собой, но все же тени было достаточно, чтобы выдавить большую часть кустарника и подлеска. Так что можно было идти, не продираясь сквозь кусты и одновременно не опасаясь быть увиденным за сотню-другую метров.

Они дошли до места, которое Дрей еще недавно упорно рассматривал, через четверть часа. Экзо снова остановился и прилег за деревом, махнув девочке, чтобы она следовала его примеру.

Он решил, что лучше потеряет еще какое-то время, но не полезет в ловушку с закрытыми глазами. До леса, настоящего густого леса, оставалось пара сотен метров. Но это была обманчивая близость. Могло оказаться, что эти метры пройти будет тяжелее, чем предыдущие километры.

На этот раз он потерял еще минут пять, но вскоре понял, что занятие полностью бесполезное. Если часовые где-то и прятались, то делали это весьма профессионально.

Дрей посмотрел на девочку, которая валялась рядом и тоже наблюдала за окрестностями. Но Илона лишь пожала плечами и мотнула головой, давая понять одновременно о том, что ничего особенного не видит, и что идей у нее еще меньше, чем у Дрея.

Дрей наклонился к самому уху девочки и прошептал:

— Дальше иди сама. Средним ходом, сильно не торопись.

— А ты? Будешь ловить на живца?

— Нет, попробую пройти там, — Дрей оттопырил большой палец вверх. — Буду выше и чуть впереди тебя, так что не волнуйся. Если что — я замечу их первыми.

— По этим соснам не шибко попрыгаешь, — с сомнением в голосе произнесла девочка.

— Ничего, ничего. Я уже пробовал. Немножко — можно.

"Тем более что здесь далеко не только сосны" — добавил Дрей уже про себя.

Когда-то здесь вообще было больше берез. Но сейчас их выжали на окраины полосы, и центр действительно занимали высокие сосны, лазить по которым действительно было бы нелегко.

Дрей больше рассчитывал на смешанный вариант. Где-то береза, где-то сосна, где-то дуб. Дубы вообще были бы предпочтительней. Да только не было здесь дубов. Один-два вдоль всей полосы — остались позади и в расчет не шли.

Экзо выбрал дерево, с которого ему было удобно начать. Все-таки березу. Толстенный ствол, — березам вообще редко удавалось вырасти до такого состояния, — позволял сделать его подъем относительно незаметным. А достаточно близко расположенные нижние ветви — еще и легким.

— Все, давай. Пережди минуту и топай вперед. Меня не высматривай, до контакта вообще развиваемся поодиночке. А там — как пойдет.

Девочка кивнула, оставаясь лежать Раз у нее еще была целая минута, то она предпочла продолжать валяться.

Дрей поднялся, сделал несколько шагов, разгоняясь, и перешел на бег. Набрав скорость перед самым деревом, он почти бесшумно и внешне легко, лишь слегка коснувшись руками и ногами ствола — добрался до нижних ветвей березы.

Но останавливаться не стал, пробираясь дальше. В какой-то момент изменил направление, перестав карабкаться вверх — вместо этого использовав какую-никакую набранную инерцию для того, чтобы перебраться, почти перепрыгнуть, на ближайшее дерево. Теперь уже сосну.

Никаких веток на этом уровне — всего-то метров пять над землей, у сосны, конечно же, не было. Это был нормальный корабельный ствол, выросший в условиях сжимающейся, удушающей тени от соседей, так что все ветки были значительно выше.

Но именно на это доставщик и рассчитывал. Вернее, он конечно бы предпочел чтобы и на соснах ветви росли пониже. А еще лучше, чтобы везде свисали веревки с узлами, за которые было бы удобно цепляться. И вообще замечательно было бы, если между деревьями протянули бы подвесные мосты. Только это были обычные деревья, а не сказочный лес эльфов.

Поэтому Дрей рассчитывал именно на такую сосну. Используя остающуюся кинетику своего прыжка, он зацепился за ствол, сделал несколько быстрых движений руками и ногами, взбираясь на него еще на метр повыше и одновременно забирая по спирали. Таким образом, через мгновение он оказался на метр выше и уже на другой стороне ствола.

Как только он понял, что оказался в нужной точке, он прыгнул, с максимальной силой оттолкнувшись ногами от ствола. И снова получая кинетический заряд, чтобы использовать его в дальнейшем.

В подобном методе передвижения, который ему немало приходилось практиковать в юношестве, было всего пара хитростей. И основной из них было то — что нельзя было останавливаться, только тогда можно было направлять энергию движения в нужном направлении. Остановка на мгновение — и брать придется голой силой. Если же все время двигаться, перетекать, как волна, меняя только направление движения и при этом пользуясь стволами деревьев лишь в качестве направляющих, то сил много и не требовалось.

Требовалось, правда, умение. Которое досталось Дрею в обмен на сотни синяков, не раз сломанные руки и один раз даже перелом ноги при падении с вершины одной из таких сосен. Сосны вообще были самым сложным вариантом.

Но когда определенный навык был получен — то двигаться по верхушкам было, в общем-то, не так уж и сложно.

Вторая хитрость была еще проще: надо было знать, куда стремишься. Сразу, еще до момента первого прыжка, знать, видеть и понимать, где находится финальная, или хотя бы промежуточная, цель краткого путешествия.

И этой цели Дрей достиг меньше чем через десять секунд с того момента, как поднялся из-за дерева.

Первой, самой нижней ветви сосны. Четвертой сосны по счету, или шестого дерева, на котором он оказался с начала броска. Сосна была одна из самых низких, еще, можно сказать, молоденькая сосенка. Она даже слегка заскрипела и закачалась, когда на ней оказался тяжелый чужеродный предмет. Но не слишком сильно. Не настолько, чтобы вызвать подозрения у потенциального слушателя.

Дрей более чем надеялся, что его молниеносная «перебежка» по деревьям осталась незамеченной. Просто не могло быть в потенциальной засаде столько глаз, чтобы одновременно следить и за полями, и за лесополосой, да еще и настолько внимательно.

Доставщик огляделся, благо что позиция для осмотра местности теперь была значительно более выгодная. Но, по-прежнему, не обнаружил ни малейших признаков засады, или хотя бы маломальского караула.

Посмотрел на девочку. Илона еще выжидала, и, если и видела доставщика, то виду не подавала, то ли вживаясь в роль одинокой красной шапочки, то ли просто предпочитая сосредоточиться на поиске угроз.

Теперь он был достаточно высоко, чтобы не опасаться случайного взгляда часового. Только полный параноик мог осматривать не только окрестности, но еще и верхушки деревьев. Конечно, еще оставался шанс что чьи-то глаза могут просто среагировать на движение, но тут уж мало что можно было поделать. Хотя и на этот случай Дрей старался все время держаться восточной стороны деревьев или, по крайней мере, оставлять как можно больше преград между собой и глазами потенциального наблюдателя.

Второй рывок он сделал вглубь лесополосы, уходя пусть и в менее прикрытую область, — зато туда, откуда шанс его прихода был минимальным. И, соответственно, минимальной была и возможность, что за этим направлением наблюдают, тем более под таким углом.

Опять застыл, осматриваясь. За два рывка он продвинулся метров на пятьдесят вглубь, ближе к точке "идеальной засады". Но вновь не сумел заметить ничего, что могло бы подтвердить его подозрения.

Понемногу ему начинало казаться, что здесь никого нет. То ли он сам перехитрил себя, а преследователи вовсе и не думали высылать заслоны. То ли они просто не успели поставить их вовремя. То ли у них не хватило людей на все направления.

Он почувствовал, что девочка начала движение. Так или иначе, но игру, пуст и вхолостую, но необходимо было завершить. И Дрей снова начал двигаться.

Этот рывок был короче и мощнее, чем предыдущие. Один длинный прыжок, начавшийся с сильного толчка ногами от того дерева, на котором он останавливался. Метров через пять перехват руками толстой ветки, расположенной чуть ниже. Доставщик воспользовался этой веткой, как турником, крутанулся, и, не останавливаясь, перескочил на следующее дерево. Снова застыл.

Чем ближе он был к тому месту, где все его чувства кричали ему о засаде, тем осторожней становился.

Только засады по-прежнему не было. Тихо, спокойно, чуть поскрипывают стволы сосен.

Подлесок в этом месте был тоньше, вообще полоса леса в этом месте на какое-то расстояние сужалась, — и эта была еще одна причина, почему Дрей ставил крестик именно здесь, когда выискивал идеальное место для вражеского дозора.

Краем глаза уловил движение девочки, перебегающей от дерева к дереву. Пока еще метрах в тридцати позади него.

Но двигаться ей было значительно проще, поэтому Дрей ожидал, что они сойдутся в некой абстрактной точке еще метров через пятьдесят. Месте идеальной засады, которое никто не занял.

Дрей подождал, пока девочка сделает очередную перебежку, и двинулся сам. Теперь его маршрут включал два прыжка, один ствол и еще одну ветку в качестве перевалочных пунктов, и фиксацию на сосне даже чуть ниже, чем раньше. Пора было понемногу спускаться обратно вниз. И к событиям ближе, и к земле, на которую, рано или поздно, все равно пришлось бы спускаться.

События начали развиваться в тот момент, когда он находился в очередном коротком полете между стволом и веткой. Его руки были вытянуты в сторону ветки, за счет которой он планировал чуть изменить свою траекторию — лишь на мгновение зацепившись за нее и позволив инерции чуть развернуть его тело в нужном направлении.

И в этот момент прозвучал выстрел.

Очевидно, что стрелял не Дрей. Что было еще интереснее, стреляли и не из засады. Стреляла девочка.

Дрей завершил маневр, добавив к нему пару пикантных подробностей. Во-первых, за ветку он цеплялся уже одной рукой, потому что во второй уже держал пистолет. Во-вторых, акробатические упражнения теперь он проделывал вслепую, потому что глаза его в этот момент еще и еще раз обшаривали окрестности.

Засада все же была. И первой, на этот раз, ее обнаружила девочка. По банальной причине — сверху заслон было обнаружить еще сложнее, чем с поверхности. Где эта группа умудрилась раздобыть маскхалаты дозакатного образца, оставалось только гадать. Но они лежали в них, в летних лесных маскхалатах, и их не было видно. Совсем.

До тех пор, пока они не начали шевелиться, увидев девочку буквально в тридцати метрах от себя. Засада была ровно в том месте, где доставщик и предполагал, и ему оставалось только корить себя за то, что он недостаточно внимательно присматривался к островкам подозрительно яркой зелени в слишком затененном лесу.

Но кто мог предположить, что они найдут маскхалаты. Кто мог знать, что здесь окажутся не наемники, а вышколенные бойцы, которые, наверное, пролежали в этой засаде много часов, шевеля только глазами, осматривающими окрестности.

Девочка среагировала быстро. Достаточно быстро, чтобы не сделать ситуацию необратимой. Бойцы явно не ожидали увидеть ее здесь одну. Они были готовы стрелять, но у них явно была команда брать девочку только живой. Поэтому они замешкались, на мгновения, прежде чем начать двигаться и пытаться заарканить добычу.

Что дало Илоне возможность начать стрельбу. Когда Дрей вернулся в качестве активного участника событий, она успела уверенно вывести из игры одного из бойцов. Половина обоймы за две секунды.

Илона считала все же значительно быстрее, чем кто бы то ни было в этом лесочке. Она выбила одного, но выбила надежными шестью пулями в различных частях тела. Четверо, что остались, укрылись за деревьями, и теперь шансы девочки достать еще хоть кого-нибудь стремительно снижались. Опытные бойцы не подставлялись. От дерева к дереву, все время под укрытием, только в те моменты, когда дуло пистолета в руках девочки направлено в сторону другого.

Илона даже не стреляла — ни разу не получив возможность уверенного попадания.

Зато начал стрелять Дрей.

Посчитав, что забрался не слишком высоко, он просто отпустил руку, слегка оттолкнулся от своего насеста и начал падать пластом вниз. Ему очень не хотелось затянуть процесс до того момента, когда чужие бойцы схватят девочку и ему придется продолжать стрельбу уже с большей осторожностью.

Первые две пули пробили головы бойцов, пройдя сверху вниз, возможно, даже уйдя потом куда-то в тело. Это было уже неважно. От прямого попадания в голову ни экзо, ни нано еще ничего не придумали.

Оставшиеся двое среагировали все же быстрее, чем он ожидал, еще раз заставив Дрея удивиться их проворству. Каждый из них успел выстрелить, и даже попал бы.

Но экзо не собирался отдавать дело на волю случая. Как раз для таких резвых у него был еще один маневр — за доли мгновения до того, как нано перевели стволы в его сторону, он зацепился рукой за короткий обрубок ветки — просто слишком длинный сучок на стволе сосны — и снова поменял направление движения.

Но не перестал стрелять.

На третьего он потратил три патрона. Хотя и одного бы было достаточно.

Приземлился, прокатился по земле и завалился за толстое дерево, готовясь к более затяжной перестрелке с последним.

Не пришлось — ситуацией воспользовалась девочка, выпустив оставшуюся половину обоймы в нано, пока тот повернулся в сторону Дрея и ослабил внимание, которое изначально целиком предназначалось только ребенку.

— Защитник, говоришь? — Пробурчал Дрей, вставая на ноги и отряхиваясь. — Скажи, зачем тебе еще и защитник?

— Чтобы меня защищать. Я еще маленькая. — Преисполненным серьезности голосом ответила Илона. — Они успели нас сдать.

— Как? — удивленно спросил Дрей. Предположение поначалу показалось странным, с учетом того, как быстро все произошло. Не было у этих бойцов ни малейшего шанса провести переговоры с базой. Только если они заранее вычислили их приближение. Но тогда они не вели бы себя так глупо.

Девочка показала на висевшее на шее одного из убитых подобие рации, с огромной мигающей красной кнопкой и полным отсутствием каких- бы то ни было других средств управления.

— Обратная кнопка? — спросил Дрей.

— Мигает же. — полу-утвердительно, полу-вопросительно сказала девочка. — Наверное. Держали все время нажатой. Когда началась стрельба, опустили. Представляешь, как он их вышколил без всякого «Примирителя»? Лежали несколько часов как минимум. Даже не шевелились, да еще и держали нажатыми кнопки. На случай, если их убьют — чтобы хозяин все равно узнал то, что хочет знать.

— Да… При таких талантах, зачем ему еще и этот гемм? Мы вернулись к тому, с чего начали. Сколько у нас времени?

— Полчаса, не больше. Потом здесь будет людно. Как и во всех окрестностях. Думаю, что стрелять мы начнем минут через десять, но это будут маленькие группы. В кольцо нас зажмут через полчаса.

— Варианты?

— Бежать быстрее, чем они.

Дрей кивнул. Этот вариант его вполне устраивал.

Ночной отдых им сильно помог. Может, Дрею и не удалось полностью восстановиться, но он все равно чувствовал себя значительно лучше, чем в тот момент, когда они выходили на окраины мурашника.

Они бежали по настоящему лесу, огибая деревья, перепрыгивая через их корни и стараясь не зацепиться за колючие кусты. Бежали действительно быстро, без малейшей халтуры. По-крайней мере, Дрей разогнался так, что в итоге ему пришлось чуть сбавить темп — девочка впервые перестала за ним успевать.

Ему нравилось нестись вот так, между деревьями, не жалея сил. Если бы это не была очередная попытка уйти от погони, то он бы был почти счастлив.

— Три минуты… до контакта. — Илона говорила на выдохе, стараясь не сбивать дыхание, и так достаточно тяжелое.

— Вероятность?

— Либо «Багратион» сошел с ума, либо почти сто процентов. Не… надейся. Так и будет. Звезды… сошлись. Карты… легли.

— Тогда беги еще быстрее, девочка. — Дрей чуть-чуть прибавил ходу, но сразу почувствовал, что Илона отстает. Сказывался возраст, и с этим ничего нельзя было поделать. Она просто не могла быть наравне с Дреем по уровню общей подготовки.

И Дрею пришлось вновь сбавить.

Все его инстинкты говорили о том же, что предсказывал «Багратион». Грамотно организованная засада в нужном месте. Полный контроль прилегающей территории. Целых пять бойцов-нано в одном «секрете». При этом: невозможность предсказать, что они выйдут из пригородов именно в этом месте. А значит, таких дозоров по окрестностям должно быть разбросано еще немало. Пусть основная группа и по прежнему отстает от добычи, но если здесь, в паре километров от места последней схватки, было еще хотя бы пара таких групп — то они могут почти полностью нейтрализовать их передвижение. Даже не входя в плотный контакт.

Он бы стряхнул преследователей. Как-нибудь, но стряхнул бы. Но только не с девочкой, бегущей позади, на шаг сзади и слева от него.

— Там впереди будет… горячая зона. Сильно горячая… — Дрей сначала хотел было заставить девочку замолчать, чтобы она берегла дыхание, но она еще никогда не раскрывала рот просто так, чтобы поболтать. Поэтому ее стоило выслушать и в этот раз.

— … Уже сейчас начинает щелкать, если ты заметил.

Дрей кивнул, щелкать начинало, это правда. Да и о зоне этой он знал. Именная зона — "Страж святынь". Дрей даже знал историю ее возникновения:

— Знаю. Двадцать с чем-то километров до черты ущерба экзо. Зона "Страж святынь". Название дали, как ни странно, именно те, кто и расстарался эту зону создать. Секта ожидания второго прихода. Объявили, что сын божий придет со дня на день и собрались его встречать. Больше десяти тысяч человек. За месяц построили целый комплекс деревянных храмов, часовен, молелен и тому подобного. И ждали высокого гостя буквально с минуты на минуты. Власти зачем-то решили всю эту лавочку прикрыть. Представляешь, тогда еще были власти! В ответ — получили взрыв тактического заряда. Вся секта полегла и полсотни тысяч людей — просто живущих в окрестных городках. Сколько потом сгнило от радиоактивного заражения никто не считал. Секта успела распространить заявление, что считают эту меру единственным методом защитить святыни от грязных лап неверующих. А заодно — очистить паству от скверны перед приходом Сына Его.

— Так и было. — Подтвердила Илона. — Только чего ты разболтался?

— Извини. В кровь пошли боевые гормоны. Иногда это так сказывается. Болтливость. Я собирался обойти ее севернее.

— Ну-ну. — Девочка не стала продолжать. Но ее непонятная реакция заставила Дрея дергаться.

Лес был ровным. Не слишком густым, но и полян или прогалин не было. Деревья сменялись другими деревьями, и беглецы уходили от города все дальше и дальше.

— Контакт, теперь в любое мгновение. — Еще один кассандровский прогноз Илоны заставил Дрея поудобнее перехватить автомат и снять его с предохранителя.

Он пытался осматриваться, но все же сначала услышал выстрел — а уже потом заметил новую группу бойцов владельца "паранджи".

Пуля не попала, да и вряд ли бежавшие им наперерез пытались попасть. Скорее вспугнуть. Скорее всего, если и вообще стреляли в их сторону, то целились по верхам, чтобы ни в коем случае не задеть товар.

Еще трое. Скорее всего, соседний дозор, успевший на перехват раньше других. А другие будут, сейчас уже не было сомнений.

Эти приближались слева, двигаясь наперерез беглецам, но явно не успевая к абстрактной точке впереди их маршрута вовремя. Поэтому они и начали стрелять, надеясь сбить экзо и его товар с дыхания. Отвлечь. Замедлить и заставить попасть в быстро сходящуюся сеть.

Девочка переместилась вправо. Движение было настолько органичным, как будто бежали не два человека, познакомившиеся прошлым днем, а слаженная боевая группа. Теперь левый сектор был полностью свободен для того, чтобы Дрей начал стрелять.

До боевиков нового кандидата в диктаторы было больше двухсот метров. В лесу. Поэтому вероятность успешного выстрела Дрей оценивал не просто как низкую, а как ничтожно малую. И не стрелял, просто продолжал бежать.

Одно движение девочки, плавное перемещение с одной стороны на другую, было более полезным, чем выпущенная обойма. С одной стороны, она провоцировала загонщиков начать стрельбу. Попасть — не попали бы, но скорее всего, замедлили бы бег. С другой — ее перемещение не должно было остаться незамеченным, и оно было однозначно. А значит, что боевики тоже должны были опасаться того, что Дрей начнет стрелять. И опять же — замедлить бег.

Ненамного, но замедлить. Может, девочка отыграла этим движением пару шагов, может — десяток-другой метров. Неважно, все равно это было сделано красиво.

Экзо прикинул, что в точке максимального сближения между ними и загонщиками останется метров пятьдесят, если только он немедленно не отклонится от курса и не сменит направление на северное.

Что, в свою очередь, резко повышало шансы на скорую встречу с другой командой, а то и не одной.

Поэтому он просто бежал дальше, даже не оглядываясь на постепенно остающихся за спиной преследователей. Он ждал, ждал именно момента максимального сближения, прежде чем начинать что-либо предпринимать.

Было очевидно, что просто убежать от них не удастся. Может быть, эти бойцы бегали и похуже Дрея, но уж никак не хуже девочки. Да и это было не так и важно — важнее было то, что как бы медленно они ни бежали, иметь их на хвосте было достаточно, чтобы очень скоро собрать вокруг себя всех, абсолютно всех преследователей.

Поэтому он бежал. Впереди оказалось поваленное дерево, толстое, лежащее давно и уже заросшее мхом. Он прыгнул с разбегу и перемахнул через него, не останавливаясь. Лишь мгновением позже, когда уже приземлялся, подумав о том, как через гниющий ствол переберется девочка.

Девочка перебралась. С той только разницей, что для простого прыжка препятствие было все же великовато, поэтому ей пришлось прыгать ласточкой, приземлятся на руки и перекатиться кубарем несколько раз, прежде чем продолжить бег. Но все это она проделала, ни на секунду не остановившись, одним плавным, непрерывным движением. И уже бежала дальше, восстановив привычное расстояние между ними в тот же момент.

Сто метров до бойцов. Эти тоже были нано. И тоже очень, просто великолепные экземпляры вида. Глядя на таких, можно было легко понять, почему половина человечества, или почти половина, допустила в свою кровь чужеродные по сути своей организмы.

Рослые, статные, бегущие размашисто и уверенно. Ни на секунду не сомневающиеся в том, что через очень короткие мгновения они достигнут результата, которого от них ждет хозяин. Даже несмотря на весь предыдущий печальный опыт общения с доставщиком, о котором они не могли не знать.

Шестьдесят метров. Дрей схватился левой рукой за ствол относительно молодой осины, воспользовавшись им как шестом, и развернулся на сто восемьдесят градусов. Но при этом не остановился — просто теперь он бежал навстречу врагу, а не от него.

Единственное, что в этом случае было на его стороне — это эффект неожиданности. Заработал "Логик подворотни", хоть и в коротком режиме. Дрей прочертил для себя невидимую линию, большой круг на поверхности, внутри которого должно было произойти столкновение. Он еще не добежал до осины, а уже помнил расположение каждого дерева, а "Логик…" просчитал все сквозные прострелы на этом расстоянии, равно как и веер наилучших маршрутов, позволяющих постоянно иметь между большей частью тела экзо и нападавшими какое-нибудь препятствие. Дерево, чаще всего.

Первого он сбил короткой очередью, снизу вверх. Пуля в живот, вторая почти разорвала горло и третья вошла в голову, теперь уже не оставляя нано-ботам ни малейшего шанса залатать хозяина.

Девочка, чуть ли не впервые, отстала, но на это Дрей тоже рассчитывал. Она не успела среагировать на изменение направления, и пробежала еще десяток метров, прежде чем остановилась, укрывшись за деревом.

Это были хорошие бойцы, но у них просто не могло быть такого инструментария, какой был у доставщика. Иначе они бы давно уже не были хорошими бойцами, а занимались бы чем-нибудь другим.

Второй и третий начали стрелять, и Дрей, по подсказке "Логика…" выбрал маршрут уклонения, на мгновения скрывший его за стволами деревьев, но одновременно позволяющий еще больше приблизиться к врагу. Это был, как считал Дрей, недостаток гемма — он всегда предлагал наиболее контактные варианты. Но сейчас доставщика это вполне устраивало.

Одна из пуль нано содрала кору с сосны за долю секунды до того, как из-за нее выскочил Дрей. В двух метрах от одного, и в десяти — от второго.

Выстрелил он как раз во второго, одновременно прыгая, отталкиваясь обеими ногами от слегка наклоненного дерева и всем телом обрушиваясь на того, что был поближе.

Девочка вышла из-за укрытия, и шла к ним, широко шагая и размахивая руками. В правой у нее был пистолет. Поэтому вид это движение создавало достаточно грозный.

Боец, на которого свалился Дрей, не упал — только пошатнулся. Что-то, а мышц у него хватало, также как и реакции, чтобы начать бить Дрея практически сразу. Первый удар кулаком в челюсть заставил Дрея слегка помедлить, и за это он получил еще два удара в живот.

Только доставщик не собирался устраивать кулачный бой. Он упер пистолет куда-то в тело нано и начал стрелять. Непрерывно, стараясь перемещать ствол, не оставляя его на одном и том же месте. Пока нано не ослаб достаточно, чтобы упасть. Лишь после этого Дрей выстрелил ему еще раз — в голову.

Новые расы гибли крайне неохотно. Но не были бессмертными.

И Дрею напомнила об этом пуля, вонзившаяся в его плечо.

Второй боец. Нет, доставщик не промахнулся, но его выстрел не был смертельным, и пока он разбирался с одним, второй слегка оклеймался и вновь взялся за оружие. Из груди у него хлестала кровь — была явна задета артерия у самого сердца, но он еще жил.

Так что бой завершила девочка. Продолжая шагать в их сторону, она подняла руку с пистолетом и начала стрелять — по выстрелу на один шаг. Выпустила всю обойму за двенадцать шагов.

— Насколько плохо? — Спросила она, подойдя поближе.

— Сейчас перевяжу. Мелочь. Но надо где-то укрыться и восстановиться. Иначе нас вымотают.

— Укрыться удастся нескоро.

Дрей кивнул.

— Забери у них рацию. Я перевяжу руку, и уходим.

— Ты женат? — неожиданно спросила девочка.

— Это ты вовремя, — Нашел в себе силы улыбнуться Дрей.

— И все-таки?

— Ну, в церковь не ходили…

— Она красивая?

— Очень! Только не она, а они. Мы живем втроем. У меня две подруги — они близнецы. Мы познакомились… Впрочем, это долгая история. И не для твоего возраста. Слишком мала ты для таких историй.

Девочка задумчиво посмотрела на пистолет в руке, из дула которого еще шел легкий дымок. На труп нано, которого она только что убила. Потом наклонилась и выдернула из нагрудного кармана покойника рацию — как ни странно, но целую, хотя и всю в крови. Посмотрела на кровь на своей руке. И только после этого произнесла:

— Рано. — В ее голосе была самая нейтральная интонация, которую когда-либо слышал Дрей. Запихнув рацию в карман куртки, она начала обшаривать тело второго убитого. — Рано так рано. Но обещай мне, что познакомишь меня с ней… с ними то есть. Я очень хочу познакомиться с подругами парня, который умеет так обнимать осины.

Глава восьмая Убежище

"… Вы думаете, что сильны. Но ваша сила — лишь тень той мощи, что понадобится человеку, когда он хоть на немного отойдет от той пещеры, в которой провел всю свою жизнь. Вокруг которой влачил жалкое существование весь его род.

Вы думаете, что бессмертны. Что десятилетия генетической гонки позволили вашему телу выживать в любых условиях. Останьтесь без воздуха, останьтесь там, где сила притяжения в десятки раз больше чем та, к которой вы привыкли. Пройдите по дну океана. Встаньте и посмотрите на свет ядерного взрыва. Попробуйте выжить там, в тех местах, хотя бы секунды, и тогда говорите о силе и бессмертии.

Ничто, никакие осознанные достижения и неявные генетические прорывы до сих пор не подготовили человека к действительному прорыву из колыбели. Никто, ни Экзо, ни Нано, не готовы выйти за Пределы. Пока они только готовятся, все еще находясь в яслях. И будут готовы еще нескоро."

Библия Экзо

После подписания манчестерского протокола большинство международных корпораций было уничтожено. Никто не мог удержать под контролем множество филиалов без возможности личного присутствия. Было только две корпорации, которые еще держались. Но и их контроль над отделениями давал сбои.

Сектор «Обь-ЦЖА17». Один миллион базовых людей. По два миллиона нано и экзо нулевого поколения. Местные филиалы "Нано Здоровья" и "Генной Логики" настолько внимательно прислушались к призывам руководства "уничтожить конкурентов", что начали уничтожать их физически.

"Война за клиента" превратилась в гражданскую войну в секторе, в войну с участием тех самых клиентов. Нано обвинили "Генную Логику" в распространении вируса веерного гриппа. Экзо обвинили "Нано Здоровье" в появлении у уличных банд невероятных способностей, которые они использовали для совершения десятков ритуальных убийств.

Силы правопорядка были сметены в течение суток. Дальше сектор жил по своим законам. Вернее, нано жили по одним, а экзо — по другим. В этой войне стреляли. В этой войне на волю были выпущены все доступные филиалу "Генной Логики" болезнетворные культуры и все боевые отравляющие вещества, которые были в распоряжении филиала «Нано-Здоровья».

Увещевания из штаб-квартир обеих корпораций не помогли. Никто не хотел слушать. А кто хотел — уже ничего не мог сделать. Это был восьмой день творения — день, когда человек сотворил себе врага. Вернее уже не человек — расы экзо и нано. Людей в секторе к тому моменту не было.

Когда закончился период, зафиксированный в хрониках, в секторе оставалось только пять тысяч нано. На этом летопись прервалась. Об экзо статистика молчала. Кто-то победил, кто-то проиграл.

Притчи Заката. Притча восьмого дня. Библия Экзо

Их просто выдавливали к границе зоны. Выдавливали не специально, никто из преследователей и в мыслях не держал попытаться попортить товар. Но неумолкающая рация в кармане у Илоны, и точно такая же, засунутая в куртку Дрея, говорили об одном и том же — их загоняли.

И единственным путем отхода оставалась зона. То, что преследователи считали непреодолимой преградой, доставщику и девочки пришлось временно считать убежищем.

В радиусе десятиминутной досягаемости от них было несколько групп. В получасе бега — еще десяток. И основные силы тоже вовсю спешили к месту событий.

Поначалу Дрей надеялся просто углубиться в зону чуть дальше, чем стоило бы, но потом выйти по широкой дуге где-нибудь севернее. Но с каждой следующей минутой бега эти планы казались все более призрачными.

Дрей выдернул из рюкзака фляжку с водой и таблетки.

На бегу сорвал обертку и не прожевывая, проглотил одну. Вторую передал Илоне. Сначала таблетку, потом воду.

— Что это?

— Помогает при облучении. Хоть что-то. — Дрей отобрал фляжку обратно, засунул ее в рюкзак и восстановил темп бега. — Скоро будет еще хуже. Тут конечно, уже не так, как было сразу после взрыва, но и сейчас не сахар. Еще пяток километров глубже в зону, и мы засветимся так, что потом не отмыть.

— Придется. Какие еще варианты?

Дрей промолчал. Вариантов больше не было. Преследователи боялись своего хозяина больше, чем радиации, поэтому не отставали. Так что — или бежать вглубь зоны, или останавливаться и принимать последний бой. С боем Дрей хотел бы чуть-чуть подождать, хотя и рассматривал этот вариант как весьма возможный уже в ближайшей перспективе.

Местность вновь изменилась. Нет, это не было действием радиации, просто они попали в обширную промышленную зону, раскинувшуюся на многие километры. Здесь даже не было явных следов разрушений от взрыва — старая поговорка среди экзо гласила, что если ты видишь разрушения от ядерного взрыва, то можешь никуда больше не идти. Подразумевалось, что облучение добьет тебя слишком быстро.

Здесь же до той точки «невозврата» было еще далеко. Но щелчки в левом ухе, раздающиеся все чаще и чаще, заставляли Дрея нервничать. Такие заходы в зону еще никому не прощались. И мутация, которая сейчас была у всех экзо, пусть и в разных вариантах, предупреждала об этом. У Дрея это была слуховая галлюцинация, выражающаяся в треске в левом ухе — полном аудио-аналоге звука от древнего счетчика Гейгера.

Надо было выбираться. Или закапываться поглубже. Но только не оставаться здесь — где не было никаких шансов ни отбиться от преследователей, ни защититься от радиации.

Они увидели мелькание бегущей группы одновременно. Далеко, больше двух километров, поэтому, вполне возможно, их даже не заметили. Экзо залег, положив поудобней автомат.

Девочка легла чуть позади.

Нано бежали вдвоем. Слишком маленькая группа для того, чтобы остановить экзо — но вполне достаточная, чтобы его задержать. Людей у будущего владыки мира было много, но не настолько, чтобы суметь перекрыть ими площади на много километров. Вдобавок, за последний день их количество весьма подсократилось.

Девочка шевельнулась:

— Нам нельзя ввязываться. Если мы ввяжемся — другие группы будут здесь раньше, чем мы закончим.

— Тогда не будем ждать, — бормотнул Дрей и снял предохранитель с автомата.

Автомат не подходил. Старый добрый АКС, но добавочная аббревиатура «74У» на конце все портила. Это оружие было идеальным для коротких уличных схваток, но никак не для снайперской стрельбы на дальние расстояния.

"Туннель сокола", начав действовать, моментально приблизив то место, где бежали нано. Их какое-то время не было на виду, они как раз скрылись за одним зданием, но еще не появились с другого его края.

Дрей приготовился. Слишком далеко, чтобы стрелять прямо в цель, поэтому он начал стрелять раньше, чем кто-либо появился из-за укрытия. Одни выстрел, потом короткая очередь — два выстрела, потом еще один.

Автомат не годился для такой стрельбы. Просто не годился.

Относительный успех достался только одной пуле из четырех — она почти разорвала плечо второго вынырнувшего из-за угла нано. Остальные разлетелись слишком далеко. Одна выбила кусок бетона из здания в паре метров от цели, результаты остальных вообще остались невидимыми.

В тот момент, когда первый нано выскочил из укрытия, доставщик уже переместил огонь чуть дальше, по пути их наиболее вероятного следования. Странным образом сработал "Генератор Реальностей". Гемм уже должен был перестать действовать — но сработал какой-то остаточный эффект от него, нарисовав Дрею картинку, куда и как будут двигаться преследователи на целых несколько секунд вперед.

Вернее даже не картинку — а целый веер картинок, с предположительной вероятностью каждой из них. Все это было сложно, но экзо быстро все для себя упростил, вычленив общие элементы из каждой «реальности» и послав пули во все наиболее вероятные места их успешного попадания.

Так что, когда пуля попала во второго нано, почти о половине выпущенных пуль можно было забыть — они были предназначены для встречи только с ним. Были и такие — которые могли перегородить дорогу как первому, так и второму, но их было мало.

Четырнадцать патронов было использовано, четырнадцать пульполетело в сторону маршрута движения преследователей.

Но цели достигла лишь еще одна, ударив первого нано в живот.

— Уходим, — Дрей начал подниматься ровно в тот момент, когда увидел, что теперь оба нано отстанут.

Девочка последовала за ним.

Рация снова заговорила, но теперь голос обращался непосредственно к ним:

— Дрей. Дрее-ей! Тебя ведь так зовут, профи-экзо? Поговори со мной, от разговора еще никто не умирал.

Это был голос, который Дрей боялся услышать в эфире больше всего. Рация ему была нужна, но он не знал, насколько долго сможет сдерживаться. Это был лучший переговорщик, которого когда-либо встречал Дрей. А этого ведь он даже не встретил — и он, хозяин «паранджи» должен был пользоваться только голосом, чтобы добиться эффекта. И добивался. Дрею не хотелось даже думать, на что способен его враг при личном контакте.

— Дрей, ты понимаешь, что девочка умрет, если ты поведешь ее дальше? Ты ведь не для того прячешь от меня товар, чтобы его испортить? Не думай, что если товар испортится, то я забуду о тебе. Наоборот…

Договаривать собеседник не стал. В одном последнем слове и так уже слышались все муки ада.

— Мое имя Лир. Иногда меня зовут король Лир. Но понимают, что это значит, только образованные люди. Их ведь так мало осталось, тех, кто хотя бы умеет читать. А тех, кто пользуется этим умением, еще меньше. Я бы исправил это. Очень быстро исправил. Но ты мне мешаешь, экзо. Почему?

И снова наступил пауза. И снова — в последнем слове слышался такой мощный упрек, что Дрей даже замедлил бег, начиная задумываться, почему такой замечательный человек так сильно его не любит.

В этот момент послышался треск рации. Илона кинула свою об стену ближайшего корпуса, и теперь тянулась за тем, что был в куртке у Дрея. Доставщик ей не мешал.

— Подумай, мы могли бы все это исправить. Все, наши с тобой отношения, и отношения людей в этом мире. Легко могли бы исправить…

Рация замолчала. Вторую Илона выбрасывать не стала, лишь вывернув рукоятку громкости на минимум. Послышался щелчок, и рация выключилась.

— Волнуется, — бесстрастным голосом произнес Дрей.

— Да, — Илона перешла на шаг сразу вслед за Дреем. — Видимо, и его людям не хватает «примирителя», да? Без полного подчинения лишь единицы готовы переться вглубь активной зоны.

Дрей лишь потряс головой, так сильно теперь трещало в ухе. К сожалению, это был не тот звук, который можно было убавить по желанию. Да и не рассчитана была эта мутация на регулировку звука. Подразумевалось, что любой экзо в здравом уме и твердой памяти, заслышав этот треск, побежит из такого места сломя голову.

— Что нам то делать? — спросил Дрей. — у них хотя бы какой-никакой выбор есть. Либо прогневить начальство, либо залезть под трещотку. А нам что? Мы уже здесь.

— Зарыться и переждать.

— Зарыться и переждать, — повторил Дрей слова девочки, одновременно оглядываясь вокруг.

Бараки. Разваливающиеся корпуса заводов. Кое-где еще даже рос бурьян, хотя на большей части территории его вытесняли многолетние растения.

Судя по типу этих построек, здесь не могло быть глубоких подземных этажей. Не должно было быть. Территория обширная, строения низкоэтажные. Когда здесь строили то, в отличие от мурашника, не сильно заботились об экономии места.

В одном месте Дрей увидел остатки толстых труб, когда-то плотно обложенных теплоизоляционным материалом. Сейчас от него остались лишь куски в некоторых местах, и все.

Если даже трубы не зарывали под землю, то говорить о надежном подземном убежище не стоило.

— Но придется все же поискать, — сказала девочка. Все это время она следовала взглядом за взглядом Дрея, и он не мог понять — опять ли это проявляются ее задатки спонтанного ридера или просто природная проницательность.

— Да, поискать придется. — Казалось бы, простая перестановка двух слов, но смысл фразы поменялся в корне.

Они зашли внутрь ближайшего здания. Прошли его насквозь, рискуя в любой момент остаться под руинами — настолько непрочным все здесь выглядело. Таким непрочным, что даже понимание малости шансов на то, что все обвалится именно сейчас, не помогало успокоиться.

Ничего. Ни люка в полу, ни шикарной лестницы на нижние, подземные этажи.

Следующее здание мало чем отличалось от предыдущего. Когда они вышли, Дрей повернулся, и чуть ли не впервые посмотрел в глаза девочке:

— Надо решать. Даже с таблетками у нас осталось не более получаса, а потом мы начнем харкать кровью прямо здесь. Надо решать. Возможно, тебе стоит сдаться. Возможно, я неправ — и то что предлагает Лир — не самый худший расклад, ни для экзо, ни для нано.

— Раз у нас есть полчаса, то потрать их с пользой, защитник. Давай искать. Когда начнем харкать, тогда и поговорим об отступлении.

Дрей кивнул и оторвал взгляд от девочки. Еще раз оглянулся.

На небе было не облачка, но как-то здесь, в этой забытой промышленной зоне, в месте под названием "Страж Святынь", безоблачное небо не радовало.

Ни ветерка. Все замерло и ждало их решения. Его решения. Ни единый камень не отвалился от зданий. На деревьях, которые здесь кое-где росли, не шелохнулась ни одна ветка. Пригнувшаяся к земле трава на кургане даже не дрожала — настолько было безветренно.

Дрею показалось, что место просто ждет, когда он почувствует не только щелчки в ухе, но что-то большее, какие-то более вещественные доказательства того, что щелчки Гейгера — это не просто так. Что этим нельзя пренебрегать. Что он никто в этой зоне. Что зона владеет им.

Мысли Дрея остановились, и он вернул взгляд к пригнувшейся траве. Вернее, к кургану, на котором она росла.

— Курган.

— Согласна, курган здесь ни к месту. Надо проверить.

Эта насыпь походила на те, в которых раньше обычно зарывали огромные контейнеры с нефтью или продуктами ее переработки. Это было бы не самое лучшее убежище, внутри огромного вонючего контейнера, но сейчас Дрей был согласен и на такое.

Они прошли несколько сотен метров разделяющих их и потенциальное убежище, и поднялись по пологому склону. Здесь Дрея ждало некоторое разочарование — ожидаемого люка не оказалось. Курган выглядел просто как насыпь, и ничего больше.

Дрей огляделся. Две вещи оказались для него еще большей неожиданностью. Во-первых, вдалеке он обнаружил еще несколько подобных курганов, как две капли воды похожих на этот. Во-вторых, вместо люка на вершине он увидел дверь, металлическую дверь, больше похожую на шлюз, которая располагалась с другой стороны насыпи, у самой земли.

Он кивком показал девочке на дверь и начал спускаться вслед за ней.

Когда они оказались перед входом, оправдались его плохие предчувствия. Эта дверь не была простой. Во-первых, она была наглухо закрыта. Во-вторых, не было никаких видимых возможностей для того, чтобы хоть как-то ее открыть. Ни ручек, ни штурвалов, ни замочных скважин или навесных замков. Просто сплошная металлическая перегородка.

Илона подняла руку и указала на кодовый замок, встроенный в косяк, тоже металлический. Это было хоть что-то.

— Он давно уже должен перестать работать, — с сомнением в голосе сказал Дрей.

— Из того, что я вижу, это курган позднего Заката. Его делали либо уже после взрыва сектантов, либо незадолго до. Так что, при тех технологиях — этот замок может работать и вечно, если только строители хотели, чтобы было так. Возможности у них были.

Дрей пожал плечами, подошел к панели и наугад ткнул в несколько клавиш.

Совершенно неожиданно для него раздался неприятный сигнал, однозначно свидетельствующий, что кодовый замок вполне даже работоспособен. В то же время, этот сигнал говорил, что толку им от этого было мало. У них было не так много времени, чтобы попробовать подобрать даже простейшую комбинацию. А здесь ей и не пахло.

Илона подошла поближе и достаточно уверенно обтерла рукавом куртки пыль с самой панели и всей поверхности вокруг нее.

Дрей обернулся, посмотрел на соседний, самый ближайший из увиденных курганов. Увидел, что такой же, очень похожий вход есть и у него. На мгновение включился "Тоннель сокола", и в сильном увеличении доставщик быстро понял, что и у того входа все тоже самое: глухая металлическая дверь и кодовая панель сбоку. Ничего больше — ни щелей, ни поломок, ни гостеприимно заблокированных и оставленных незакрытыми створок шлюза.

Дрей повернулся к замку и посмотрел на девочку.

— Здесь не пройти, — сказал он. — Идем дальше. Может, у какого из этих курганов дверь окажется открытой. Или найдем что-нибудь другое.

— У нас минут десять, — грустно сказала девочка. — Меня уже подташнивает, скоро начнет рвать. Либо мы скроемся, либо я не смогу восстановится.

— Тем более не стоит здесь стоять, — Дрей уже начал поворачиваться, но девочка схватила его за рукав.

— Подожди. Тут есть надпись, смотри.

На косяке, прямо над панелью замка, несмываемыми чернилами коряво было написано:

Follow the Moon

Нано Здоровье

И чуть ниже, другой рукой, более твердой следовало продолжение:

… and wait for the Sun

Генная Логика

Причем вторая надпись была написана уже не чернилами или фломастером, а просто выцарапана на поверхности металла, выцарапана настолько глубоко, что была видна ничуть не хуже чернильной.

— И что? — Дрей задумчиво уставился на надписи. — Я рад, что они все давали нам советы. Только мы по-прежнему у двери.

— Это подсказка, экзо. А если есть подсказка, то мы можем найти отгадку.

— Как? Я никогда не был силен в шарадах.

— У меня есть модуль памяти, наследственный. «Крипто». Вернее — сама информация по наследству не передается, но передается пустой модуль, специально для обработки сложных задач. А наполнение идет пассивное — всю жизнь. Плюс возможность использовать любую общую память для решения таких задач. Так что — можно попробовать.

Видя воодушевление девочки, Дрей решил потерпеть еще чуть-чуть.

— И как его активировать, — скептически спросил он. — Надо ударить тебя головой об этот косяк?

— Нет. — спокойно ответила девочка. — он уже заработал. Он всегда начинает работать, когда появляется загадка. Начну подбор комбинаций. Надеюсь только, у них нет ограничений на количество попыток.

— Это вряд ли, — хмыкнул Дрей, — иначе мы бы здесь наблюдали небольшую горку черепов тех, кто не сумел вскрыть комбинацию.

Девочка открыла дверь со второй попытки. Так что узнать, было ли в действительности это ограничение, они так и не смогли.

Дверь, почти без скрипа, хоть и достаточно медленно, начала уходить в сторону. Одновременно чуть в глубине отрывающегося коридора загорелось бледно-зеленое табло, а на нем — цифры обратного отсчета. Дверь еще не успела открыться до конца, а числа уже начали уменьшаться — начиная от тридцати и вниз — примерно по секунде на обновления цифр.

— Строго тут у них было, — буркнул Дрей и перешагнул через порог.

Девочка перешагнула вслед за ним.

— Как угадала? — спросил Дрей, отступая вглубь коридора и поворачиваясь, чтобы проследить за дверью и всем тем, что будет твориться в последний момент снаружи.

— Не знаю. — ответила девочка.

— Что значит не знаешь? Ты же открыла замок, значит, разгадала комбинацию.

— Не я. Модуль «Крипто». Один из его недостатков в том, что этот модуль далеко не всегда делится секретами своих открытий с хозяином.

— Так неинтересно. — Заключил Дрей.

— Зато мы внутри, — позволила себе не согласиться Илона.

Дрей снова пожал плечами и включил рацию. До закрытия двери оставалось секунд двадцать, и он хотел понять, что происходит в стане преследователей.

Кроме шороха помех, в эфире тут же пошла перекличка, которая, судя по всему, не прекращалась у них ни на минуту.

— Группа Дельта?

— Мы идем. Сильно, очень сильно щелкает. Никого нет. Мы продолжаем углубляться. Но долго не продержимся. Один уже свалился. Еще одного тошнит непрерывно, уже желудочный сок выходит. Нам надо поворачивать — тут все равно никому не выжить!

— Не разговаривать, отвечать только на вопросы! Группа Зет?

— Идем, двоих пришлось оставить, ни единого следа.

— Группа Каппа?

— Мы идем по их следу. След четкий, но постоянно теряется — без нюхача тяжело. Думаем, что они где-то впереди, минутах в десяти бега. Но там совсем плохо. Щелкает сильнее и сильнее. Если они туда ушли, то уже лежат и подыхают.

— Продолжайте движение! Хозяин хочет видеть этих двоих. Приведите их. Можно полудохлых, это лучше, чем если вы вернетесь ни с чем. Поверьте, хозяин очень сильно не в духе.

— Брось, Лорд! — послышался веселый голос "короля". — Я очень даже в духе. Я в духе повесить сейчас кого-нибудь. Я даже подобрал дерево, очень ветвистое. Я сейчас под ним сижу, и прикидываю, сколько висельников я смогу разместить на этих ветках.

Пауза. Замолчали не только все те, кто только что непрерывно говорил в эфире. Казалось, что из него исчезли даже помехи.

— Только вот незадача, — голос стал невыносимо пугающим. — Если вы не приведете мне эту девочку… Живую, пышущую здоровьем и невредимую… То вы будете молить, чтобы я повесил вас на этих красивых ветвях. Вы будете умолять об этом, часами… Впрочем, я увлекся. — голос резко успокоился. — Мне же достаточно напомнить вам, что произошло с Хомяком? А ведь я его еще пожалел…

Дверь закрылась. Эфир замолк, на этот раз оставив только помехи, которые осмелели в замкнутом помещении, куда не проникал голос Лира.

Дрей включил фонарик и отвернулся от закрытой двери, в сторону уходящего вглубь кургана коридора.

Фонарик показал тупик. Коридор просто заканчивался через десять метров глухой стеной, и все. Умом Дрей понимал, что такого просто не может быть — не могли насыпать немаленький курган, поставить дверь — целый шлюз с кодовым замком, — и все ради небольшого тупичка.

Он ожидал увидеть пусть скромное — но достаточно просторное помещение, ну или все-таки прорезанный с этой стороны вход в пустую цистерну, которую почему-то переделали под другие нужды. Все что угодно — только не короткий коридор.

Девочка, видя замешательство доставщика, шагнула вперед первой.

— Здесь люк. Думаю, нам туда. — сказала она, пройдя метров пять вперед.

Все оказалось проще — курган был только внешним антуражем, дополнительным прикрытием для тоннеля, уходящего вниз.

После того, как они сняли крышку, то увидели только достаточно узкую круглую шахту, уходящую вниз. Уходящую достаточно далеко, потому что дна не было видно.

И металлические скобы, банально вбитые в бетонную стенку шахты.

— Тут все серьезней, чем я думал, — бормотнул Дрей и начал спускаться первым.

— Ага, — мотнула головой Илона, и последовала следом.

Шахта была неглубокой — метров шесть, не больше. Хотя для того, чтобы углубиться в землю даже настолько, требовались веские причины. По крайней мере, с каждой следующей ступенькой, вернее скобой, вниз, щелканье счетчика становилось все реже и реже. А когда они спустились, оно практически прекратилось. Что означало, что радиация здесь не превышала нормального уровня — а счетчик слышен лишь по инерции. Вскоре мутировавшие гены должны были перестать реагировать на легкий радиационный фон. Вернее, перестать выдавать звуковое сопровождение потенциальной угрозы.

Ниже был другой коридор — длину которого так сразу определить было невозможно, в отличие от того, что был сверху. Дрей пошевелил фонариком, но мощности луча было недостаточно, чтобы увидеть где заканчивается ход. Одно было хорошо — за спиной у него был тупик, так что вопросов о том, в какую сторону двигаться, как-то даже и не возникало.

Коридор, по которому они шли, ясно показывал, капитальность всего подземного комплекса. Сплошной бетон, никаких разрывов. Лампы, теперь недействующие, через каждые два метра. Ниши, видимо оставленные для технологических нужд, через каждые двадцать метров. Хотя ниши располагались более хаотично — то чаще, то реже, то вообще несколько подряд.

Они прошли тридцать ламп, пять ниш слева и две справа, прежде чем их коридор объединился с еще одним. Дрей примерно прикинул, где они сейчас находятся, сколько они уже прошли и в каком направлении, и что при этом располагается на поверхности.

Получалось, что второй коридор шел из другого бункера, который они видели.

— Это не отдельные убежища — а целая сеть. — Сказал Дрей вслух.

— Или одно убежище с разветвленной системой входов. — ответила Илона.

Девочка, несмотря на то, что коридор был не сказать чтобы широким, по-прежнему умудрилась идти сзади и чуть левее Дрея.

— Кто-то готовился на случай войны?

— Откуда мы теперь узнаем? Главное, что мы спрятались. Можем здесь пересидеть.

— Они тоже могут. Пересидеть. Снаружи зоны. Куда мы от них денемся.

Девочка промолчала. Трудно было спорить с очевидным.

Им понадобилось пройти еще семьдесят ламп (Дрей считал), четырнадцать ниш по левой стене и пять по правой, два дополнительных объединения их коридора с другими, и лишь после этого они дошли до двери.

Все это время коридор петлял, бетонный пол то поднимался, то опускался. Хотя у Дрея и возникло общее ощущение, что они в целом они идут под горку и опустились еще на метр — полтора ниже.

Дверь чем-то напоминала ту, на поверхности. Тоже шлюз, тоже сделанный настолько добротно, что без серьезного запаса взрывчатки даже было и не очень понятно, что делать дальше.

И даже кодовый замок был подобен тому, что наверху. Только на этот раз никаких подсказок не было.

— И? — спросил Дрей, уставившись на цифры. — Каким образом твой замечательный «Крипто» тебе поможет?

Девочка пожала плечами и набрала несколько комбинаций наугад, раз за разом получая отказ в доступе.

— Никак не поможет. Простой подбор. Если кодировал один и тот же человек — то есть шанс быстро выйти на ассоциативные подобия, продолжение темы лунных календарей и прочей астрономии, геометрические предпочтения при наборе цифр, нисходящий — восходящий порядок… Только вряд ли код на оба замка задавался одним и тем же человеком. Наверху — может быть, а здесь должен был быть другой. Если хочешь, я начну, но шансов мало…

Дрей посмотрел на кодовый замок. Илона тоже.

Дверь начала открываться, как будто среагировав на их взгляд.

Илона отступила влево и прижалась к стене, так, чтобы изнутри ее не было видно.

Дрей просто сделал два шага назад и присел, выставив вперед дуло автомата а шаря фонариком по все расширяющейся щели.

Внутри было темно. И пусто, насколько он мог судить. Пока было непонятно, кто открыл шлюз и зачем.

Ничего не изменилось даже тогда, когда створки распахнулись полностью. Было видно, что дальше еще один коридор, тоже короткий, ведущий, насколько можно было судить отсюда, в какую-то комнату. Но везде было пусто. Дрей не шевелился, выжидая, когда все-таки что-нибудь произойдет с той стороны. Самостоятельное открытие двери не вдохновляло на немедленное продолжение их подземного странствия.

Первой шевельнулась девочка. Быстро высунулась из-за косяка и посмотрела внутрь, тут же спрятавшись обратно.

— Может, какая автоматика? Сработала на движение?

— Может, — пожал плечами Дрей. — Как мы это проверим?

— Только зайдя внутрь. — ответила девочка.

Дрей знал, что другого варианта нет. Но идти не хотелось.

Поэтому он наблюдал за абсолютно пустым коридором еще какое-то время. Лишь минут через пять, когда стало окончательно понятно, что никто, кроме них, ничего делать не собирается, он поднялся.

Посветил на пол, внимательно осмотрел стены вокруг входа, в том числе и на той стороне, на которой они были сейчас. Если сработала автоматика, то где-то должны были быть датчики. Как правило, их можно было обнаружить, если знать, что искать и при условии, что строители не спрятали их специально.

Ничего подобного он не нашел. Ни датчиков, ни тайных ниш, из которых должны были вот-вот вылететь отравленные стрелы, ни замаскированных колодцев в полу. Хотя, это пока еще ничего не значило.

Дрей шагнул вперед, переступив через порог и медленно зашагал по коридору. Он открыл было рот, чтобы попросить девочку переждать, но не успел. Еще раньше доставщик почувствовал, что девочка уже идет, слева и сзади от него. Слегка вздохнув, он решил ничего не говорить.

До комнаты было шагов двадцать, поэтому, как бы медленно они ни шли, им понадобилось меньше минуты, чтобы выйти из коридора.

Сначала Дрею показалось, что он ослеп, так неожиданно загорелся свет. Он прищурил глаза, слегка отвыкшие от яркого света, и еще раз осмотрел окружающее.

Те же стены, потолки и полы. Ничего нового и необычного. Даже то место, на котором он стоял и под которым, по идее, должен был быть какой-никакой, но датчик, ничем не выделялось. Видимо, все же строители были параноиками и спрятали всю систему автоматического слежения очень хорошо. Но при этом сделали ее сверхнадежной, раз она продолжала работать и через десятилетия после их смерти.

Дрей сделал еще шаг вперед. Девочка шагнула вслед за ним, полностью зайдя в помещение. Сзади, за ними, начала закрываться дверь, абсолютно незаметная до этого момента.

Сначала девочка дернулась обратно, но потом остановилась. Дрей не успел бы вслед за ней, а расставаться с «защитником» в ее планы не входило. Поэтому они оказались запертыми. Одна дверь только что закрылась за ними, вторая была впереди, тоже наглухо закрытая. Только на этот раз — вообще без каких-либо замков, даже кодовых.

После удара по глазам, следующему испытанию подверглись уши. Он услышал команду:

— Пожалуйста, снимите верхнюю одежду, оставьте все свои вещи в этой комнате.

Голос раздавался как будто бы отовсюду, никаких видимых источников не было. Тембр был ровный, и Дрей предположил, что говорит робот, программа. Хотя его и удивило, что голос казался немолодым. Это было странно, обычно для таких записей использовались приятные молодые женские или мужские голоса. Возможно, это были очередные причуды строителей, поэтому Дрей просто сделал еще один шаг вперед, постепенно приближаясь к середине комнаты.

— Пожалуйста, снимите верхнюю одежду, — все так же ровно повторилась команда.

Дрей посмотрел на девочку. Илона пожала плечами и начала раздеваться.

Дрей на всякий случай отвернулся, и последовал ее примеру. В текущей ситуации с хозяином, пусть и всего лишь машиной, обслуживающей комплекс, спорить не хотелось.

— Пожалуйста, сложите все ваши вещи в ниши. — Следующая команда была сложнее. Отверстия открылись в стене почти одновременно с командой. Не то чтобы Дрею было жалко одежды, нет. Но ему крайне не хотелось оставаться без оружия.

Поэтому он решил схитрить. Надеясь на то, что робот действует по давным-давно заданной в него процедуре, и ничего больше, он оставил в руке заряженный пистолет, сложив остальное, включая свой любимый рюкзак.

Посмотрел на девочку. Илона переминалась с ноги на ногу. Бетонный пол был холодный, и они сильно рисковали, отдавая всю одежду. Часок-другой в этом каменном мешке без теплых вещей, и все — бетон бы вытянул из них все тепло.

Дрей повернулся к двери, которая, по идее, должна была теперь открыться.

— Положите пистолет в нишу. — Голос был точно такой, ни одной нотки в нем не изменилось. Продвинутость программы впечатляла. Распознать пистолет, обработать информацию, дать дополнительную команду. Простые действия, но это предполагало очень многое. Доступ к использованию полноценного словаря, а не только набору базовых команд. Доступ к библиотеке образов, а не простой сканнер металла.

Дрей аккуратно положил оружие рядом с одеждой и рюкзаком.

Дверь открылась.

В следующей комнате начал загораться свет.

Дрей шагнул вперед, девочка вслед за ним.

Предыдущая дверь снова закрылась вслед за ними, как только они переступили порог.

— Сейчас вы пройдете дезинфекцию. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.

Предупреждение оказалось отнюдь не лишним, с учетом того напора, который полился с потолка. Струйки были мелкие, но били под очень большим напором. Водой заполнилась вся комната, хотя она и не скапливалась на полу — видимо, утекая через такие же крошечные сливные отверстия.

Что было приятно, так это то, что вода была теплая. Сначала она даже показалась доставщику слишком горячей, но он быстро привык к температуре и почувствовал неожиданное удовольствие от водных процедур. Особенно вспомнив, когда он вообще последний раз мылся.

От воды было не скрыться нигде, так что им оставалось только стоять под струями и ждать. В какой-то момент Дрею показалось, что у воды странный привкус, но это быстро прошло. Скорее всего, время от времени к ней добавлялись какие-то дезинфекторы. Как будто такие банальные процедуры могли спасти от биологической угрозы.

Душ прекратился также неожиданно, как и начался. Вода быстро ушла вниз, только пол оставался слегка влажным. Открылась следующая дверь.

— Оденьте комбинезоны и проходите, — скомандовал голос, как только они оказались в следующей комнате. На этот раз, как только за ними закрылась дверь, впереди сразу, без дополнительного ожидания, открылась следующая. Дрей осмотрелся, нашел ящики с одеждой. Один комбинезон был явно на девочку, второй — на него. Даже размер почти подошел.

Комбинезоны были блестящими, белыми, как будто кто-то хотел подчеркнуть, что теперь посетители чисты.

— Проходите, — повторил голос, и они двинулись по коридору.

На этот раз они прошли по освещенному коридору достаточно далеко. Видимо, процедуры их приемки в убежище полностью закончились.

— Древнее автоматизированное убежище, — высказал Дрей свое предположение. — Осталось целым, потому что вход на границе зоны и им никто не воспользовался.

— Похоже на то, — откликнулась девочка. — Говорят, тогда таких много строили. Кто-то даже уходил под землю, ожидая, что только полная изоляция спасет их от гриппа, чумы и прочей заразы, гуляющей по планете.

Они вышли из коридора в следующую комнату. Посередине это помещение было разделено на две части стеклянной перегородкой, от пола до потолка. И с другой стороны стекла, опираясь на трость, стоял старик.

— И некоторым это удалось. — Голос, который Дрей считал компьютерным, неожиданно приобрел живое воплощение. — Можете звать меня Игорем.

— Дрей. — откликнулся Дрей.

— Илона, — присоединилась девочка.

Старик слегка поклонился и сделал небольшой шажок вперед.

— Я сожалею, что не могу пожать ваши руки. Не хотел бы казаться негостеприимным, но нам придется остаться разделенным этим стеклом. Можно сколько угодно пытаться очистить вас снаружи, но все мы отлично понимаем — что каждый из вас просто сборище вирусов и микробов. Собственно говоря, если убрать воду, то в больше ничего и не останется — небольшая симбиотическая группа клеток, фагов, микробов и прочих крохотулек, пытающихся выжить в сложном симбиозе. Только вот большая часть из них для меня окажется смертельна. Времени прошло всего ничего — а вид так сильно изменился, что и выжить то рядом с вами будет тяжело.

Дрей не знал, что сказать. Речь была долгая, но вроде бы не подразумевала дискуссию на тему видовой изменчивости.

— Впрочем, прошу меня извинить. Вот теперь я действительно стал невежлив. Вы наверняка устали. В той части комплекса есть что-то наподобие расширенного карантина. Там можно жить. Там есть несколько спальных комнат. Есть еда, пусть и не очень хорошая, но я не рискнул давать вам пробовать свежие овощи из моих теплиц. Сами знаете, хоть вы и новый совершенный вид — все равно нельзя есть все, что попало. Проходите, отдохните, мы сможем с вами пообщаться после.

Дрей тоже шагнул вперед, остановившись в полуметре от стекла:

— За нами гонятся.

— Я знаю. Но сюда им не добраться.

— Вы не представляете, насколько они хотят нас нагнать.

Старик чуть приподнял трость и нажал на кнопку. В тишину подземелья ворвался шум из радиоэфира:

"- Где седьмая группа?

— Седьмая отошла. Сидят в каком- то доме, их рвет непрерывно. Они там поднялись на крышу одного заводика, а там видать всплеском радиации их накрыло. Едва отползли. Вы осторожней, зона неравномерна, где-то сильнее фонит, где-то слабее.

— Кто идет по следу?

— Восьмая была. И девятая чуть правее идет. Только след потерялся.

— Это восьмая. Слушайте, похоже они как-то забрались в бункер, за дверь. Тут какая-то надпись, но язык я не знаю…"

Старик вновь нажал на кнопку, и все замолчало.

— Я вывел на ваш пульт управления возможность послушать, что происходит наверху. Так что отдыхайте. За вашей увлекательной погоней я слежу давно и могу вас заверить, что сюда вашим преследователям не добраться. Это просто невозможно с их средствами.

— У Лира есть «Паранджа» — вступила в разговор девочка.

— И что сделают эти дроны против дверей, рассчитанных на атомную войну? Не волнуйтесь. По крайней мере, у вас есть немного времени, чтобы отдохнуть. А потом расскажете мне, какие сильные у вас противники. Я очень люблю слушать истории из первых рук. Тем более, что такая роскошь дозволительна мне нечасто.

Дрей кивнул. В любом случае, прямо сейчас он мало что мог сделать для того, чтобы сдержать натиск преследователей. Ничего такого, что было бы эффективней радиации и стальных перегородок.

Поэтому он повернулся и пошел по дополнительному коридору, вход в который обнаружился неподалеку от стеклянной стены.

Они дошли до места, о котором говорил старик. Это сложно было назвать комнатой отдыха. Дрей еще раз поразился размаху, с каким строили до заката. Если в домах жили — то этот бункер строили даже не для того, чтобы жить, а только чтобы укрыться от опасности.

Но даже здесь — в зоне карантина, рядами стояли двухъярусные кровати. Карантин мог легко вместить под сотню человек. Дрей даже предположил, что он не единственный, разные группы, прибывшие в разное время, должны были помещать в разные места, иначе потерялся бы смысл временной изоляции.

Каким же должно было быть само убежище, если только в чистилище перед ним было столько места.

Помещение было достаточно большое, но освещалось лишь тусклым светом аварийной системы. Лишь в конце коридора между нарами, на столе, стояла лампа, которая горела в полную силу.

Вряд ли старик зажег ее случайно, поэтому Дрей уверенно пошел в сторону стола, по дороге осматривая пустые койки. Если когда-то здесь и было массовое паломничество, то сейчас от него не осталось и следа. Либо здесь все очень хорошо вычистили, либо этим карантином так никогда и не воспользовались в полную силу.

На столе стояло несколько коробок с концентратами, явно недавно размороженными. Дрей знал эту пищу. Более того, он ее ненавидел. Эти концентраты были его вечными спутниками. Простые, питательные, практически с неограниченным сроком хранения. И безвкусные. Нет, не так — лучше бы они были безвкусными, потому что этот привкус бананов настолько опостылел доставщику, что даже когда ему предлагали настоящие бананы, он, по возможности, воротил нос.

Тем не менее, экзо знал, что этим сложно отравиться. Поэтому вскрыл одну из коробок, взял одну галету себе, еще одну передал девочке.

Кроме коробок с едой и упакованной банки с водой, на столе стояла только рация. Вернее, приемник, вместо антенны у которого был провод, подсоединенный, по всей видимости, к антеннам на поверхности.

— Послушаем? — задал Дрей риторический вопрос и крутанул ручку громкости.

" — Группа Тильда?

— На связи. Мы заняли позицию у одного бункера. Видим группу Каппа. Видим группу Зет.

— Войти можете?

— Нет, тут замок, код. И дверь кажется слишком толстой для взрывчатки.

— Будьте на связи."

— Они все равно будут прорываться в бункер. — Задумчиво произнесла девочка.

— Ну не знаю. — ответил экзо. — Старик был настолько уверен в своей обороне, наверное, ему лучше знать, на что способны ворота в убежище.

— Если только они не таскают с собой ядерный заряд.

— Лир, конечно, сумасшедший, но не самоубийца. За ядерный заряд его любой не задумываясь прикончит. Его же люди и прикончат. Он пока еще не абсолютный властелин.

— Думаешь, сейчас кто-то вспоминает протокол?

— В том то и дело, что никто его не вспоминает, — ответил Дрей. — Протокол у всех в крови уже. Его с молоком всасывали. Любому, кто хранит, передает, угрожает использованием или использует заряд — немедленная смерть.

— Да. Я помню. Только взрывы были и после подписания.

— И каждый из них заставлял все больше секторов подписывать протокол. Вспомни Конец Арсеналов.

— Это легенда. Гражданские не могли захватить военный объект и перебить всех военных.

— Думаю, что в ней есть что-то от правды. Тогда все сошли с ума. Но у кого то сумасшествие происходило в полном соответствии с Протоколом.

— Тогда все сошли с ума, — задумчиво повторила девочка.

Дрей чуть прибавил звук в приемнике, но тут же крутанул ручку обратно, потому что на стене загорелся экран. Такого Дрей не видел никогда. Нет, конечно он видел старые телевизоры, даже целые стены в некоторых домах, которые, как говорят, могли показывать изображение. Но никогда и нигде он не видел, чтобы телевизор работал.

На экране был старик.

— Здесь много чего до сих пор работает, — заметил хозяин подземелья. — Так что не удивляйтесь. Все системы в бункере были дублированы-передублированы, и сейчас мне это очень помогает.

— Вы вроде отправили нас отдохнуть, — спросил Дрей, еще не оправившись от неожиданного включения экрана.

— Да, но у вас очень назойливые преследователи, вы были более правы, чем я. Так что у нас с вами меньше времени, чем я думал, вот почему я прошу заранее меня простить и извинить. Все эти переговоры в эфире оказались липой, внешней оболочкой. Одновременно они вели разговор на отдельной частоте, и там договаривались, что делать. Я ее обнаружил только сейчас, и то только после первого взрыва.

— Взрыва? — И Дрей, и девочка приподнялись со стульев.

— Да, взрыва. Они пытались взорвать дверь одного из бункеров, пока безуспешно. Но это навело меня на мысль, что они должны координировать свои действия, хотя в общем эфире об этом не было ни слова. Поэтому я покопался и нашел их тайную волну.

— Мы не почувствовали никаких взрывов. — Дрей встал окончательно и подошел вплотную к экрану.

— И не должны были. Еще раз повторяю, мы в очень хорошем убежище. Это убежище Корпорации, его делали для своих.

— Какой корпорации? — Дрей никогда не слышал, чтобы Нано-Здоровье или Генную Логику величали корпорациями, тем более без расшифровки имени. Поэтому ему казалось, что речь идет о какой-то другой компании времен Заката.

— Корпорации Роботизированных Систем. Никто больше за такое бы не взялся. Одна из последних великих компаний.

— Вы говорите так, как будто лично при этом присутствовали, — осторожно вступила в разговор девочка.

— Конечно, присутствовал, — удивленно ответил старик. — Если бы я не был живым анахронизмом, зачем же еще я бы стал прятаться за бронированным стеклом и множеством фильтров даже от вас, обеззараженных как только можно. Я — базовая раса. Возможно последний из нее. Но мы отвлеклись.

Видимо, старик подвинулся чуть ближе к экрану, и сейчас в телевизоре было только его лицо. Небритый подбородок с седой щетиной. Голубые глаза, хотя они и совершенно выцвели от времени.

— Так вот, тайную волну. По ней разговоры поинтересней. Я ее быстро потерял, они все время меняют частоту по каким-то своим принципам, а времени разбираться у меня уже нет. Но этот их Лир подтягивается сюда сам, к границе зоны. Возможно, он запустит догов с ракетами ближе к крайнему из семи входов. Они его и так уже изрядно потрепали, так что ракеты догов вполне могут пробить дверь.

— Как скоро они будут здесь? — Дрей уже начал оглядываться в поисках выхода.

— Не торопись, потомок. У этого убежища еще много тайн, которых так просто им не раскрыть. День-другой у нас есть. Они еще не знают, что убежище активно. Пока еще думают, что им достаточно будет всего лишь вскрыть дверь. Я даже и не знал, что на поверхности люди до сих пор собираются в такие большие группы. Тем более, под единым командиром…

— Не собираются. — Буркнул Дрей. — это флуктуация. И судя по их дуболомству, очень временная.

— И что нам теперь делать? — Девочка подошла к Дрею и привычно встала слева. — Рано или поздно они дойдут и до сюда.

Старик на секунду отвернулся, а потом снова взглянул с экрана:

— Еще один взрыв. На этот раз посильнее. Дверь еще держится, но ей осталось недолго. Я не отвечу тебе девочка. Просто я могу сказать, что спешить не к чему. Все решится не через пять минут.

— У вас есть склады? Боевые роботы, средства защиты? Корпорация не могла не продумать защиту? — Как только эта мысль возникла у Дрея, он сразу начал снова на что-то надеяться. Это было бы интересно, запустить древних роботов на их преследователей.

— Нет, парень, здесь ничего такого нет. Ну, или почти нет. То, что есть, нам не поможет. Это убежище, а не военный бункер. Кое-какие запасы были, конечно, но они давно использованы. Еще до взрыва все растащили. А после взрыва я попользовался немного. Кое-что сломалось. Да немного и было. У нас нет армии, которую я мог бы призвать под ружье.

— И что дальше? — Дрей решил, что раз торопиться не надо, то можно вернуться и сесть на стул.

— Дальше им придется взломать еще не меньше трех дверей. А это тоже немало. И еще несколько сюрпризов, которые их задержат. Потом, я не верю, что этот напыщенный Лир в своей парандже полезет в подземелье. А если не полезет, то дронов у них больше нет. Без огневой поддержи им понадобится реально очень много взрывчатки, чтобы взломать хотя бы одну дверь, не то что все.

Дрей задумчиво крутанул ручку рации, прибавив звук:

— Экзо, выродок, немедленно ответь мне. У меня осталось не так уж и много заложников, так что твое молчание начинает действовать мне на нервы. — Это был Лир. Дрею казалось, что этот голос он будет узнавать даже в бреду.

— Экзо, у меня здесь несколько тепленьких тел. Еще не трупов, но если ты не ответишь, то и они отправятся к остальным. Вот послушай…

В эфир ворвался крик. Очень громкий крик боли, который мог издавать только экзо, или нано, у которого вообще не было болепонижающих мутаций. Или они были обойдены. Или преодолены. Дрей даже не хотел гадать, как это можно сделать, но был уверен, что можно.

— А теперь следующий труп скажет имя, которое он носил при жизни. — Голос Лира пугал прежде всего своим абсолютным спокойствием, особенно в свете того, что он делал. — Как тебя зовут, труп?

— Николай. — Голос был глухим. Безжизненным. Незаинтересованным. Вернее, заинтересованным только в том, чтобы его оставили в покое. Готовым рассказать все, лишь бы не возвращаться в кошмар.

— Как? Повтори еще раз? И не надо имен. Скажи как тебя могут узнать.

— Николай. Мормышка. Мормышка я. Николай. Господи, я сделаю все …

И снова крик, тут же перешедший в вой и лишь потом, через долгие секунды, в предсмертный хрип.

Николай захлебывался кровью, это было слышно. Его смерть распространялась на весь эфир, отравляла его и Дрей выключил рацию, лишь бы не слушать, как будто боялся заразиться той чумой, что плескалась на радиоволнах.

Первым заговорил старик:

— И сколько у него таких еще? — достаточно бесстрастно спросил он.

— Немного. Два, три, может пять.

— Зачем это ему?

— Он использует все способы добраться до цели. Вот и все. Два дрона у двери. Сейчас.

Этот взрыв Дрей все же почувствовал. Ракета земля-земля. Одна. Он прикинул, вспоминая все, что он видел до этого. Толщину двери, свои грезы, в которых не раз погибал под такими ракетами. Получалось, что проход был открыт.

— Прошли? — на всякий случай уточнил он.

Старик неопределенно покачал головой.

— Картинки нет. Работающая камера теперь есть только глубже в тоннеле. Датчики воздуха только набирают статистику. Если дверь и удержалась, то в ней дыры. Это все, что пока можно сказать.

— Как ты здесь оказался? — Дрей решил, что раз они все равно пока сидят без дела, то он хотя бы узнает, как могло случиться, что выжил базовый.

— В конце Заката я решил, что лучше переждать смуту. Я был уже немолод, так что мне не нужно было многое. И учтите, я не чистый человек базовой расы. Во мне есть много геммов, так что я, можно сказать пращур экзо. Только недоразвитый. Просто я выжил, в отличие от многих остальных. Где-то везение, где-то геммы, а где то изолированность этого убежища. Все помогло. Но теперь я один. И думаю, что никто и никогда не сможет составит мне компанию. Так вот все и устроилось.

— И часто ты привечаешь гостей?

— Нет. Наверху зона, экзо, не забывай. Я не видел и десятка людей на поверхности за это время. А сюда вообще спускались только однажды. Тоже догадливые оказались ребята. Переждали здесь, рассказали мне новости, потом ушли. И больше я их не видел.

— Когда это было?

— Почти пятьдесят лет назад.

Дрей, который уже хотел было задать следующий вопрос, замолк. Пятьдесят лет прожить в полном одиночестве, это было слишком. Даже доставщик, который по профессии действовал почти всегда в одиночку, не мог себе этого представить. Пятьдесят лет, без людей, с которыми можно было поговорить. Без солнца. Не выходя на поверхность и только наблюдая, как растительность борется с радиацией.

Пауза оказалось очень долгой. Первым прервал молчание старик:

— Да, ворота открыты. Они оказались умнее, чем я думал.

— Почему? — спросила девочка.

— Впереди идет разведка. Группа всего из двух человек. Поэтому мне придется завалить проход сейчас, и большая часть из этой маленькой армии все равно уцелеет.

— Пропусти разведку. — Решительно сказал Дрей. — С разведкой разберемся. Дождись основной группы и заваливай, раз ты можешь.

— Какая разница? Как только я завалю вход, им до нас не добраться.

— Есть и другие. Я видел еще много курганов.

— Думаешь, они будут биться лбом о стену до конца? Разрядить дронов из «паранджи» можно, но не думаю, что у него есть запас ракет, чтобы восстановить догов. А что эти доги без ракет? Так, шавки.

— Лир пойдет до конца.

— Вижу следующую группу, — после паузы сказал старик. — пять человек.

— Больше и не будет. — Тут же ответил Дрей. — он начал беречь людей. Пускает маленькими группами. Слишком многих потерял. А сюда вообще не все дойдут, доза остается дозой. Не у всех достаточная защита. Взрывай, как только сможешь.

Взрыв раздался почти сразу. Лицо старика было видно на экране, он смотрел на что-то в стороне,потом слегка откатился, чтобы нажать на какие-то невидимые кнопки, не помещающиеся в экран. Потом приблизился снова и оповестил о результатах:

— Отличный завал. Но один остался снаружи, а еще один внутри. Троих задавило, думаю.

— И сейчас в тоннелях трое? — Дрей поднялся и пошел в сторону выхода.

— Погоди, экзо. — Остановил его старик. — Пускай они побродят в темноте. Они не могут ничего. У них нет связи, потому что их приемники глушатся на такой глубине. У них нет достаточно взрывчатки, чтобы пробиться хоть куда-нибудь. И нет кодов, чтобы выйти через двери. Пусть бродят.

Дрей кивнул. В ушах все еще стоял вопль Николая, и экзо судорожно хотелось что-нибудь сделать, как-нибудь принять участие в действии, которое сейчас проходило безе него. Как-то остановить происходящее. Когда в бое участвовал он сам, ему казалось, что ситуация всегда находится под его контролем. Сейчас же он этого не чувствовал.

— Что дальше? — спросил доставщик.

— Посмотрим на их реакцию. У них еще есть возможность отступить. Если они начнут прорываться дальше, то я могу завалить все входы, один за другим. А докопаться до нас невозможно. Без техники, — невозможно.

— Раскопают завалы.

— На это потребуются недели. Кто сможет неделями находиться в зоне? Пусть и под землей, но недостаточно глубоко.

— Они смогут, — ответил Дрей и крутанул ручку приемника.

Ему показалось, что в эфире до сих пор мечется крик Николая. Только через мгновения он понял, что это крик уже следующей жертвы. Имени которой он так и не узнал, потому что приемник был выключен.

— Экзо, я начинаю думать, что ты меня не слышишь. Или ты почти такой же бессердечный, как и я. Войди в контакт, и все это закончиться. У меня их осталось так мало, что тебе следует выйти в эфир. Всего два тела. Одно женское и одно мужское. Ну, эту юную даму ты наверняка знаешь, потому что воевал под ее знаменами. А как наверху оказался еще один экзо, ума не приложу. Я думаю, что это твой друг. Потому что нормальные нано не пустили бы двоих экзо поодиночке. Они и вдвоем бы их не пустили, если бы были нормальные, но один раз, пару — это еще куда ни шло. Но чтобы принимать мутантов одного за другим, это вряд ли. Как? Я прав? Экзо, скажи, беглец твой друг?

Послышался голос Алексея. Дрожащий и тихий. Он явно присутствовал при предыдущих пытках, но пока не в качестве жертвы.

— Друг не друг, но тебе лучше быть подальше отсюда, когда он решит до тебя добраться.

— О!!! Вот!!! Вот это голос настоящего бойца-экзо. Тебе далеко до него, Дрей. Какое интересное имя ты себе взял, экзо. Дрей, как будто лесной хищник. Но какой же ты хищник, если боишься выйти к своей добыче? Кто-то сильно ошибся, дав тебе эту кличку.

Речь Лира текла в эфир, как будто это было его самое любимое занятие — что-нибудь рассказывать на публике:

— Ну да ладно. Думаю, что мы истерзали достаточно бедных нано, и нам стоит теперь заняться этим юным экзо.

Дрей посмотрел на старика:

— Я хочу ответить.

Старик помедлил, потом медленно кивнул головой.

— Говори, я подключил тебя наружу.

Доставщик быстро приблизился к приемнику и произнес:

— Король Лир, тебя ждет страшная смерть.

— Ух ты мой мальчик, ну наконец-то. А я уже начал было сомневаться в том, что хоть кто-то помнит о настоящих человеческих ценностях. Рад тебя слышать, ты не поверишь, как рад. Выйдешь ко мне? Побеседуем.

— До сих пор мне было хорошо и здесь.

— Да, но не теперь. Теперь твой друг Алексей готовится к смерти, и ты не можешь его оставить, ведь правда? Это все можно остановить, прямо сейчас. Просто выйди ко мне.

— Ты же сказал, что не будешь продолжать если я заговорю.

— Конечно, я не буду продолжать! Я просто жду тебя наверху. Не останавливайся на полдороги. Ты заговорил, но теперь я знаю, как сильно ты любишь своих друзей. Поэтому тебе придется прийти ко мне, ведь правда? Куда же тебе еще деваться? Только наверх, из этой гнилой зоны, обратно ко мне. Принеси мне то, чего я заслуживаю или…

И в эфире снова раздался знакомый крик. Голос был другой, голос Алексея, но во всем остальном он был весьма похож на предсмертный крик Николая.

— Так ты идешь? — вкрадчиво спросил Лир.

Дрей отодвинулся от передатчика и чиркнул ногтем большого пальца по горлу, прося старика прекратить связь. Тот нажал что-то и кивнул.

— Да, я иду. — Сказал Дрей самому себе.

— Мы идем. — Произнесла Илона.

— Не в этот раз, — покачал головой Дрей.

— Ща. И в этот, и в любой другой.

Глава девятая Пешечный прорыв

Мы не одиноки.

Никто и никогда не одинок.

С тех самых времен, когда на самой первой в Галактике планете появились первые признаки жизни, не было ни единого существа, которое бы летало, ходило, ползало или прыгало по тропе жизни в одиночку.

Клиффорд Саймак "Снова и снова" ("Time and Again")

Фортуна любит смелых. Впрочем, как и смерть.

Дин Кунц. "Скованный смертью"

Теперь у него был наушник с микрофоном. Старик что-то сделал на пульте управления, и управлял вещанием в этом наушнике. В-основном, это был разговор тет-а-тет, но когда возникала необходимость, старик мог включить в его ухе внешние каналы. Или дать возможность говорить с теми, кто был наверху. Хотя этой возможностью Дрей пользоваться не собирался.

Ярость. То чувство, которого Дрей, в силу своей специализации, всегда опасался. Возможно, она прибавляла сил, но в его деятельности всегда нужен был ясный разум, прежде всего, а уж потом мышцы.

Но он ничего не мог поделать сейчас. Ярость кипела. Он не мог унять сердцебиение, и кровь билась в его теле так сильно, как будто просилась наружу.

Внешне он был спокоен. Также, как и девочка, шагающая слева.

— Ваши вещи почищены, хоть это и неважно. Заберете их перед последней дверью. Вместе с оружием и подарком. — В наушнике говорил старик.

— Какое оружие?

— Все твое оружие. Я не менял. Только нашел к нему еще патронов. Добавил подствольный гранатомет и пять гранат. Больше у меня нет. И специально для тебя — одну снайперскую винтовку. Такую, для дилетантов, — зато надежную. Одна обойма и шесть патронов в ней — потом можешь ее выкинуть. Ты в шахматы играешь?

— Что это такое? А что за подарок?

— Шахматы — это великая игра. Очень жаль, что ты не умеешь в нее играть. Мы могли бы играть иногда. Ты бы приходил на границу зоны, включал бы рацию, и мы бы играли. В нее можно играть и так — не видя друг друга. Хоть что-то.

— Если выживем, я приду. И ты научишь меня. Скажи, что за подарок?

— Шалуны. Последняя разработка Корпорации. Придешь, я помогу тебе их активировать. Это, конечно, не «паранджа», но тоже очень хорошие дроны. Лучшие, я бы сказал. Два шалуна, они мне здесь заменяли домашних животных. Я отдаю их тебе. Они помогут тебе прорваться. Хотя бы на лишний метр, но помогут. Этот… Он убивает твоего друга. Будешь слушать?

Дрей не отвечал, шагая вперед. Они вышли из "комнаты отдыха" всего лишь пару минут назад, но ему казалось, что вечность проходит за вечностью.

— Нет. — в конце концов ответил он. — Хочу запомнить его сильным. И у меня уже достаточно злости, чтобы убить их всех.

— Жалости нет?

— Какая жалость, старик? Жалость закончилась на Закате. Жалость к кому?

— Ну да, уж точно ни к нему. Что есть то есть.

— Как? Как, старик? Как люди в твое время довели себя до всего этого?

— Ну-ну, экзо, прекрати. Я не на скамье подсудимых. Мы просто жили, нас становилось все больше, и ситуация вышла из под контроля. Ты не поверишь, но мало кто хотел чего-то плохого. Большинство мутаций создавалось, чтобы человек имел врожденный иммунитет к тем болезням, которые косили миллионы. Каждый бот должен был помогать хрупким телам выжить.

— Каждая бомба должна была обеззараживать местность. — в тон старика продолжил Дрей.

— Все так. Кто-то лечил, кто-то убивал.

— Они не могли договориться? Ладно обычные люди, но эти — на верхушках больших компаний? Не могли договориться? Почему нано, почему экзо — почему вражда?

— Этого я не знаю. Но ты не понимаешь, как все развивалось. Некому было договариваться, и не с кем. Это мало кто знал даже тогда, и тем более не знает никто сейчас — но у Нано Здоровья и Генной Логики были преимущественно одни и те же акционеры, представляешь? И там, и там. Это была лишь здоровая конкуренция между двумя фармацевтическими фирмами. Они то здесь при чем? Кто знает, может только благодаря им сейчас кто-то еще живет на этой земле.

— Живет? Мы не живем. Мы выживаем. От цивилизации не осталось ничего, кроме руин мурашников. Ничего.

Дрей остановился перед дверью. Она уже открывалась, но ему пришлось переждать минуту, прежде чем он сумел пробраться в следующее помещение. В то, где лежали их вещи.

Доставщик быстро переоделся. Девочка стояла в нерешительности, глядя на свое платье. Потом покачала головой:

— Останусь лучше в комбинезоне.

Дрей лишь пожал плечами. Женские наряды его сейчас волновали меньше всего, хотя он мог усомниться в практичности белого цвета на поверхности.

— Шалуны, — напомнил голос в наушнике.

Дрей повернулся и подошел к дальней стене комнаты, на ходу накидывая рюкзак.

— Что мне делать? — спросил он, встав перед двумя шарами из темного металла. Внешне они были неотличимы один от другого. Просто железные шары каждый по полметра в диаметре, с вытравленной на боку каждого эмблемой — маленьким стилизованным роботом, приветственно машущим рукой.

— Я дам им команду. Скажу тебе — после этого ты должен в течение пяти секунд приложить ладони к поверхности шалунов. Только пожалуйста, потерпи. Пойдет импринтинг, они будут брать пробы твоей крови. Не бойся, это почти безболезненно.

Дрей хмыкнул, немного наклонился и поднес ладони к шарам:

— Готов.

— Прикладывай, — тут же сказал старик.

Больно действительно не было. Легкие уколы ближе к запястьям. Дрей даже не заметил, чтобы шары пошевельнулись. Они оставались простыми круглыми кусками металла.

— Можешь убирать ладони. Передача произошла.

Доставщик отнял руки от прохладного металла и отодвинулся.

— Познакомься. Шалун-один.

Неожиданно часть поверхности правого шара отделилась, вверх высунулось нечто напоминающее карикатурную руку, и пару раз махнуло из стороны в сторону.

— И Шалун-два.

Второй шар, не стал ломать красоту внешнего образа, лишь покачавшись из стороны в сторону. Как это было сделано, Дрей не понимал. Но это в текущий момент его волновало меньше всего.

— Открывай дверь. Веди. Кстати, как мне их отдать, если что?

— Тебе будет доступно только голосовое управление. Так что скажи вслух кодовую фразу "Передаю под постоянное управление". И у нового владельца будут те же пять секунд, чтобы приложить ладони. Но ты не разбрасывайся, это очень полезные ребята.

— Верю. Просто спросил. — Дверь отворилась, и Дрей шагнул вперед, в темноту туннеля.

— Двое бредут по туннелю в вашу сторону — подсказал старик в наушник. Позади Дрея и девочки затворился шлюз и они оказались в полной темноте. — Вам с ними не разойтись. Здесь есть дальний вход, почти на границе зоны. Но чтобы туда пройти, вам придется встретить этих двух.

— Где третий? — равнодушно спросил Дрей.

— Третий, похоже, вне игры. После обвала так и остался там же. Пытается раскопать завал. Это занятие лет на триста, так что за него не беспокойся. Если он не передумает, конечно.

— Веди. — все также равнодушно произнес Дрей. — И расскажи о твоих шалунах, что они могут.

— Пока прямо, идите втемную. Через несколько сотен метров вы сойдетесь с налетчиками. Они топают с включенными фонарями, так что не пропустите. А шалуны — это прелесть. Они не сильные, но могут многое. Например, глушить волны в широком диапазоне может первый. А второй может бить элестростатическим разрядом так, что большинство дронов просто сходит с ума — у них перегорают мозги. Не то чтобы у дронов много мозгов, но достаточно, чтобы было чему перегореть. И оба они умеют защищать. Прятаться, держаться в тени. У них есть немного холодного оружия, но они не любят им пользоваться.

— Любят? — хмыкнул Дрей.

Девочка слева чуть сбила шаг от это вопроса, брошенного шепотом. Она слышала только слова Дрея, не слыша его собеседника. Поэтому реплика, неожиданно брошенная доставщиком, сбила ее с толку.

— Поживи с мое, общаясь только с дронами, и будешь очеловечивать даже стены. — Старик не обиделся на сарказм, и в его ответе чувствовалась ирония. Дрей постарался удивиться тому, что старик еще может шутить, но не смог. Его раз за разом, все сильнее, накрывала пелена гнева. Большая часть того, что он сейчас делал, проходила мимо него, как будто все его действия находились за пределами его ярости.

Сначала он надеялся, что когда он начнет путь, то это поможет ему успокоиться, но этого не произошло. Каждый новый шаг буквально отдавался в его голове, кровь стучала висках, будто колокол, воспоминания не отступали. Стоило ему отвлечься от разговора хоть на мгновение, и сразу в его мозгу вновь звучали крики.

Возможно, король создал бы великолепный новый мир с помощью средства полного подчинения. Но Дрей собирался сделать все, чтобы этого не допустить. Просто потому, что ему сильно не нравились средства, используемые Лиром на пути к цели.

— Итого, — прервал размышления доставщика старик. — Если ты защитить шалунов от разных бандитов, то они тоже защитят тебя от разных пакостей. Ты главное не давай им увлекаться.

— Я могу их контролировать? — Дрей чуть прибавил шаг. Он едва удерживал себя от того, чтобы не побежать. Он мечтал о встрече с теми двумя беднягами, идущими по туннелю. Представителями его врага в этом подземелье. Мечтал хотя бы потому, что эта встреча могла хоть чуть-чуть его успокоить, заставить его сердце биться ровнее.

— Не можешь в обычном смысле. Ты можешь заставить их заснуть. И можешь действовать так, что они в эти неприятности не попадут. Давать им прямые приказы ты не можешь.

— Как же они будут глушить эфир? Всегда?

— Нет, эти функции подчиняются прямому контролю. Сейчас шалуны не сделают ничего без твоего прямого приказа. Просто давай задания вслух, начинай с Шалун один, или Шалун два, и все. Я про другое. Я про то, что как только начнется стрельба, они действуют самостоятельно.

— Посмотрим, — буркнул Дрей. Сполохи света от фонариков заставили его отвлечься от методов управления дронами.

Дрей дрожал от ярости. Но, несмотря на то, что он просто ощущал, как кромсает этих двоих пришельцев руками, доставщик сумел себя сдержать.

Вместо того, чтобы бежать навстречу двум бойцам, он залег. Бетонный пол был холодным, но экзо этого не чувствовал. Девочка легла рядом. Шалуны замерли где-то позади, решив не вмешиваться. Смутное ощущение света впереди скоро превратилось в лучи двух фонариков, которые обшаривали стены подземелья.

Двое приближались. Если бы они ждали засады, возможно, заметили бы ожидающих раньше. Но после взрывов, они и не думали о столкновении. Просто шли, чтобы куда-нибудь прийти. Найти хоть какой-нибудь вход, или выход, в темноте глубоко под землей.

Дрей начал стрелять только в тот момент, когда луч одного из фонариков наконец уперся в пол прямо перед ним. А это произошло очень поздно для двоих нано — когда между ними и направленным на них дулом оставалось метров двадцать.

Тем не менее, Дрей выпустил полный рожок по двум замершим фигурам. И лишь потом встал и пошел проверять результаты. Одновременно пытаясь оценить, насколько эта стычка помогла восстановить его душевное равновесие. Результаты получались неудовлетворительными, хотя у него была еще надежда, что причиной этому не изначальная ущербность попытки, а всего лишь то, что стычка реально оказалась слишком короткой и, к тому же, без физического контакта.

Ярость по прежнему плескалась в нем, и Дрей не знал, что с ней делать.

— Дальше мы побежим, — сказал он после того, как проверил результативность своей стрельбы.

Девочка не ответила. Возможно, она кивнула, но в темноте этого не было видно. Шалуны тоже молчали где-то позади.

— А твои колобки умеют говорить? — спросил Дрей в микрофон, переходя на бег.

— Нет, вот говорить они не умеют, — со вздохом сожаления ответил старик. — Да и ни к чему им говорить. Безмозглые они, поэтому все равно ничего путного не скажут.

— Почему ты не вышел наружу, старик? — Дрей на бегу включил фонарик, вытащенный из руки одной из его жертв.

— Как это почему? Я бы загнулся.

— Я понимаю, что скорее всего так бы и было. Но не все же умирали. Некоторым удавалось выжить. Шанс был. Почему ты не стал рисковать?

— Ради чего? Здесь у меня есть почти все. И ты знаешь, мне почти что хватает редких собеседников вроде тебя, проходящих мимо. Ну может, если они будут приходить чуть-чуть почаще, скажем, раз в пять лет, то меня это вполне устроит. Я и до заката был нелюдим, так что…

— Нельзя быть настолько нелюдимым.

— Как видишь, можно, хоть даже и для меня это тяжело. Сейчас держитесь правого коридора.

Дрей на ходу взял на развилке правее. Коридоры ничем не отличались один от другого. Но по тому, как точно старик вел их, построено здесь все было на совесть. Вдоль всей этой разветвленной сети тоннелей до сих пор работало видеонаблюдение. Кто-то вбухал кучу усилий, чтобы создать весь этот комплекс. И все эти усилия пропали практически даром. Ушли на то, чтобы защитить долгую одинокую жизнь старика.

— Как видишь, — продолжил старик, — я живое доказательство того, что личное бессмертие отдельной особи не только не гарантирует, но в некоторых случаях даже противоречит выживанию вида в целом. Мне никто не нужен, потому что я сейчас почти не старею. Мне не нужны дети, которые будут за мной ухаживать, не нужна жена, которая будет за мной следить. Не нужны собеседники. Точнее, нужны, но я готов обходиться и без них. И вот вопрос — зачем человечество так старалось продлить жизнь отдельного человека, если тем самым привело себя к грани вымирания?

— Как-то не было повода об этом задуматься. — Дрей наблюдал, как один из шалунов, судя по всему — первый, обогнал его и рванулся вперед. — Да и растут дети на поверхности. Не много, но растут. Будет мир — выживем.

Никаких внешних причин для столь бурной деятельности шалуна не было. Шар просто катился и катился вперед, иногда подпрыгивая, но старательно пряча всю свою хитрую начинку. Просто — катящийся впереди шар.

— Не обращай внимания. — Сказал в наушнике старик. — Это у них бывает. Нелинейная логика — поэтому их и назвали шалунами. Иногда они просто… резвятся.

Дрею было все равно. Сейчас он заботился только об одном — чтобы как можно быстрее выбраться на поверхность и приблизиться к своей личной вендетте.

— Твой друг умер. Лир дал тебе пять минут, и возьмется за последнюю жертву.

— Что-то он расщедрился.

— Насколько мне удается вылавливать шифрованные волны, они готовятся вот-вот взорвать дверь второго входа. Они собрали больше десятка людей рядом, так что думаю, что на сей раз попытаются прорваться, пока я не опомнился. У них должна быть хоть какая-то информация от первой группы, так что теперь Лир представляет, что здесь внизу нечто большее, чем просто один колодец.

— Как ведет себя последний нано?

— Все также. Копает, но сейчас все больше просто сидит. Этот нано полный антипод мне. Он настолько выбит из колеи неожиданно свалившимся на него одиночеством, что мне его даже где-то жаль.

— Не жалей. Просто он ведомый. Больной, может. Из тех, кто шагу не может ступить без командира рядом. Сейчас таких среди нано немало. Особенности развития расы. Кто-то получше, кто-то совсем ничего не соображает. Этот — в одиночку — не жилец. Ничего общего со страхом или душевным равновесием.

— Интересно — только и ответил старик. — Они будут взрывать через минуту. Тоннель, в который они попадут, соединяется с твоим маршрутом через четыреста метров. Вперед и бери правее. Нажми, потому что когда я обрушу свод, шуму будет немало, а вам лучше быть в форме к тому моменту, когда вы выберетесь наверх.

Дрей прибавил скорости, но девочка опять начала отставать, да и шалуны не были рассчитаны на столь быстрое передвижением.

Тот, что бежал впереди, сначала держался, потом расстояние до него стало сокращаться. Чтобы выдержать темп, дрон перестал изображать из себя идеальный шар. То и дело из него высовывались конечности, и он начинал двигаться галопом вместо того, чтобы катиться.

Но в итоге все равно отстал, вновь заняв место где-то позади Дрея, там же, где катился второй.

Доставщик пробежал мимо развилки через сорок секунд, девочка — через сорок четыре. Шалуны отстали и проскочили то же место через минуту. Еще несколькими секундами наверху начало взрываться.

— Они зашли по горячему, даже дым еще не рассеялся. Пыль, камеры ничего не ловят. Я выжду еще десять секунд и взрываю, так что бегите шустрее.

Дрей бежал. Ровно через десять секунд сзади рвануло уже сильнее. Так, что даже пол под его ногами слегка зашатался. Но экзо все равно бежал дальше, и сбавил скорость только еще секунд через десять.

— Всех накрыло. Половину группы задавило, остальные вернулись на поверхность.

— И что они будут делать теперь? — Дрей замедлил бег и понемногу выравнивал дыхание. Как ни странно, но эта пробежка помогла ему хоть немного успокоиться и обрести ясность мыслей. Но только на немного.

— Как я понял, просто бесится от бессилия. Я же говорил. Сюда не пробраться.

— Щука наверху. Еще живая. Еще есть шанс ее спасти.

— Да, Лир пока молчит. Вы будете у двери через две минуты, так что приготовьтесь.

— Ее не обнаружили?

— Нет, этот тоннель самый дальний, он на отшибе, да и выход оформлен иначе — он внутри одного из этих бывших корпусов. У меня тут была пара интересных программ, так что я триангулировал то место, откуда идет передача Лира. Тебе предстоят еще два километра строго на восток от выхода. А там ищи. Это уже будет за чертой безопасности зоны, так что он сидит себе там спокойно.

— Сколько людей всего у входов?

— Я думаю, большинство. Сейчас — больше сорока. Даже если он кого-то и оставил при себе, то их немного. Для тебя — немного. Судя по переговорам в эфире — может еще двадцать, но точно не больше. И они разбросаны. Достаточно далеко друг от друга, далеко от твоей цели.

— Но они соберутся.

— Конечно, соберутся. Но минут пять-десять у тебя будет. Так что главное — это паранжа. Это очень хорошая защита. Даже с шалунами, я не знаю, как ты прорвешься.

— Не торопясь. — Дрей еще замедлил бег, но на шаг не переходил. Даже если Лир сдержит свое очередное «обещание» — все равно, у него оставалось всего лишь пара минут, чтобы отвлечь внимание садиста. Поэтому надо было спешить.

Шлюз наружу начал открываться ровно в тот момент, когда Дрей высунул голову из колодца. Доставщик взглянул вниз, где за вслед за ним поднималась девочка. Шалуны вежливо пропустили ее вперед, и теперь показывали чудеса изворотливости, чтобы не отстать от нового хозяина. Катиться по отвесным стенам их не научили, а расстояние между скобами было слегка для них великовато. Поэтому они комбинировали усилия, то цепляясь за скобы, то упираясь непонятно откуда выскакивающими конечностями в стенки колодца.

Дрей выбрался наверх, и, не останавливаясь, побежал к выходу.

Два километра, меньше двух минут. Не успеть.

— Замкни меня на этого урода, старик. — Дрей выбежал из ангара, перепрыгнув через развалившиеся остатки входных ворот — просто кучу ржавого металла.

Девочка прыгнула вслед за ним, и приземлились снаружи они практически одновременно. Один из шалунов последовал их примеру, просто перескочив через завал, как мячик. Второй решил быть оригинальнее — шар вылетел из ближайшего ко входу окна и тут же растопырился всеми конечностями, ставшими походить на тормозящие лепестки. Было непонятно, замедлило ли это скорость шара хоть на сколько-нибудь, но выглядело эффектно. Впрочем, упал он достаточно мягко. И тут же весело покатился вперед, быстро обогнав всю остальную команду.

— Они всегда такие чокнутые? — спросил Дрей в микрофон.

— А ты что думал? Иначе их бы так не назвали. Это полезное свойство, потому что их никто не воспринимает всерьез, а зря. Мимикрия, так сказать. — Старик отзывался моментально. Возникало ощущение, что он владеет ситуацией значительно лучше, чем все остальные.

— Как долго ты еще будешь на связи?

— Тебе хватит. Тут антенны понатыканы повсюду. Половина ангаров — это скрытые пассивные антенны. Так что я буду тебя слышать все время. А вот видеть — уже нет. Взрыв повредил подавляющее число камер. Потом многие добило время. Так что сверху из совсем немного еще действует, и то — только в непосредственной близости от шлюзов. Но я тебя держу — программка работает отлично. Тебе еще семнадцать сотен метров.

— Замкни меня на Лира. Хочу с ним поболтать.

— Ты уверен? Эта тварь умеет чудовищно хорошо заговаривать зубы.

— А что ты хотел? Добро пожаловать в наш новый счастливый мир. Не волнуйся, с его красноречием я как-нибудь справлюсь.

— Включаю.

Дрей не стал ничего говорить. Пока ему достаточно было знать, что он может сказать Лиру что-нибудь в любой момент. Пока — он предпочитал слушать.

— У тебя минута, всего одна минута, мой маленький друг-экзо. После этой минуты я лишусь своей последней игрушки, и мне придется искать следующие. Ты женат, экзо? Твоя жена была бы мне очень хорошей забавой, так что лучше, если ты женат. Ну про детей я вообще молчу. Ты же сам можешь себе представить, какие хорошие из детей выходят игрушки. Ты только послушай…

Эфир пронзил крик, на этот раз женский. Пора было вступать, но вступать осторожно. Дрей включил микрофон и тихо произнес:

— Я слушаю тебя, Лир, слушая тебя очень внимательно.

Тишина и длинная пауза очень хорошо показали, насколько Лир не верил в то, что экзо выйдет на связь. Но все же псевдо-император быстро пришел в себя, и тут же попытался воспользоваться ситуацией.

— Когда мне ждать тебя, мой дорогой друг? Когда ты приведешь мне девочку? Ты же с ней уже вдоволь развлекся, теперь дай это сделать и мне. Это лучшая игрушка, какую только можно придумать. Она заменит мне все остальные.

— Оставь в покое женщину. — Ответил Дрей. — Я постараюсь прийти, как только смогу. Тебе осталось недолго терпеть, поверь мне. Не больше часа-другого. Я приду и убью тебя.

— Часа-другого? — усмехнулся Лир в эфире. — Почему-то мне кажется, что твое дыхание сбилось. И что ты лжешь мне, а я очень хорошо чувствую ложь. Почему-то мне кажется, что мне стоит тебя ждать значительно раньше.

— Ты даже не знаешь, насколько ты прав. — Шепнул Дрей, но уже с выключенным микрофоном. Он хотел отвлечь внимание Лира от Щуки, и это ему удалось. Вторая цель была не основная — попытаться выиграть себе чуть больше времени. Это оказалось сложнее, но и не было самым главным.

— Я тебя выключил, — вклинился в эфир старик. — Так что можешь говорить со мной, если захочешь. Я вывел на тебя весь эфир, все каналы, и Лира, и базовую общую волну, и их тайный канал. Если будут говорить слишком много, буду фильтровать сам. Когда-то я увлекался микшированием… Хотя ты даже не знаешь, что это такое. Все. Не мешаю. Я вас больше не вижу, а слышать — ты и сам все будешь слышать. Удачи. До цели — один километр.

— И тебе старик. Как бы то ни было. Удачи.

"- Вижу движение" — это сообщение в наушнике Дрея было первым, которое он услышал за последние двести метров бега.

"- Убей экзо, девочка должна быть жива" — голос бригадира группы. Лир не ввязывался в оперативное командование. Он только наблюдал. А вот бригадир отдавал приказы. Осуществлял, так сказать, привязку идеологии на местность.

Их обнаружили за восемьсот метров до эпицентра, к которому стремился Дрей. Рано или поздно это должно было случиться, но Дрей предполагал, что первым будет вертолет «паранджи» поэтому если и пытался отследить боевиков Лира, то только где-то поблизости.

Этот же, судя по спокойствию в голосе и отсутствию попытки говорить тише, был где-то далеко. Очередной снайпер, засевший на стратегически выгодной позиции и наблюдающий за окрестностями.

Вот только удобство такой позиции в этой местности имело оборотную медаль. В зоне видимости была только одна целое строение, с которого можно было осматривать окрестности. И находясь в котором, наблюдатель мог заметить бегущую группу.

Вышка была левее того места, куда направлялся Дрей, и дальше. Километра полтора. Доставщик наблюдал за ней давно, было слишком очевидно посадить на ней наблюдателя. Но до этого он себя не проявлял. Никто не ожидал, что они выйдут из подземелий в этом месте, оно вообще, скорее всего, не находилось под пристальным вниманием.

Дрей вскинул снайперскую винтовку, подаренную стариком.

Можно было даже примерно представить ту примерную точку, то место, в котором должен был находиться наблюдатель. Именно на нее доставщик и направил окуляр. За мгновение до того, как он закончил фокусироваться на цели, на вышке, ровно в том месте, куда смотрел Дрей, блеснуло.

Наблюдатель достаточно быстро среагировал на приказ. Стеклышко оптического прицела было уже наведено, а Дрей только нашел свою цель.

В свой прицел он увидел вспышку выстрела, не дожидаясь, выстрелил прямо в то место, где она возникла, и упал. Полтора километра — пуля летела недостаточно быстро, чтобы суметь обогнать экзо.

Дождался, когда где-то позади него маленький кусок металла издал цокающий звук, и поднялся снова. Вновь навел на цель.

Он увидел результаты своего выстрела сразу — снайпер больше не двигался, а вывернутый в сторону ствол винтовки ясно указывал на то, что с этого места стрелять больше не будут.

Но он поводил окуляром из стороны в сторону. На вышке могли посадить несколько наблюдателей, и лучше было бы освободить их от обязанностей сразу.

"- Орел один, подтверди результаты" — раздался в наушнике голос разводящего. — "Орел-один, отвечай!… Орел-два, доложи обстановку!"

Так и есть, наблюдателей было несколько.

Дрей опустил винтовку чуть ниже, на те ярусы вышки, которые он бы не выбрал, находясь на таком посту. Но которые тоже могли использоваться, особенно, если наблюдателей было несколько и им нужно было держать под контролем как можно большую территорию.

Он среагировал скорее на неясное движение, еще не успев ничего толком увидеть. Второй наблюдатель его вообще еще не видел, потому что смотрел в другую сторону, а события развивались слишком быстро, чтобы он успел хотя бы повернуться, куда надо.

Боец на вышке лишь среагировал на команду и начал подниматься, чтобы "оценить обстановку". В этот момент его и настигла пуля. Дрей не стал разбираться, убил он снайперов на вышке или нет. Высовываться в ближайшие пять минут они точно не будут, а этого времени было вполне достаточно, чтобы все закончилось. Так или иначе, но закончилось.

Шалун-два высоко подпрыгнул в воздух, обращая на себя внимание Дрея. В этот момент они находился на пару десятков метров дальше по улице, в стороне от взгляда доставщика, так что Дрей лишь уловил его движение и рефлекторно повернулся посмотреть, что происходит.

Шалун обращал внимание не на себя, а на вертолет, вынырнувший из-за домов почти на границе видимости, как раз из того места, где должен был находиться Лир.

Дрей понимал, что еще немного, и они завязнут. Завязнут прямо здесь, вначале разбираясь с вертолетом, потом с подосланными Лиром дронами, а потом и со всей шайкой, которой не нужно слишком много времени, чтобы сбежаться со всех сторон.

Поэтому он побежал снова. Прямо навстречу вертолету. Навстречу эпицентру всех его несчастий последнего дня. Навстречу лучшей из существующих в мире системы защиты хозяина от как раз таких нежелательных гостей, к которым относился Дрей.

Он оценил тот маршрут по которому собирался бежать, на ближайшие пятьдесят метров. Вскинул винтовку. Какое-то время, секунд пять, он мог бежать, не глядя на дорогу. Нужно было разобраться с вертолетиком, с единственным воздушным дроном. Меньше вариаций — значительно легче ориентироваться в обстановке. Особенно тогда, когда приходиться просчитывать все варианты в одиночку. А вертолет давал «парандже» и ее хозяину неоспоримые преимущества как в слежении, так и в маневренности.

Как только Дрей поймал воздушного дрона в окуляр прицела, он сразу увидел, что мини-машине понадобиться еще несколько секунд, чтобы развернуться на позицию стрельбы. Через окуляр доставщик видел, что камер наблюдения на дроне было навешано много, но аналог снайперской винтовки, о которой говорила девочка был один, и дуло оружия торчало по направлению движения вертолета. Дрон мог стрелять только в тот момент, когда его нос был направлен в сторону цели.

Поэтому Дрей чуть-чуть подождал, когда вертолет начнет разворачиваться. А в том, что машина будет стрелять — он был уверен. Команда на уничтожения столько назойливого противника дана не только людям, но и дронам. Лир не собирался подпускать Дрея к себе. Лиру нужна была девочка. Самый простой способ добраться до девочки заключался в предварительном уничтожении ее нынешнего охранника.

Чтобы выстрелить, вертолету пришлось бы развернуться, возможно даже зависнуть, но, в любом случае — оказаться в статичной позиции относительно бегущего навстречу Дрея. И как только это произошло — Дрей истратил еще один патрон из обоймы. Ему хватило той доли секунды, на которую его цель замерла в окуляре.

Пуля вошла куда-то во внутренности дрона. Если бы машина была наземная, скорее всего, эта пуля не принесла бы ей существенного вреда. Но механизм, находящийся в воздухе, не был рассчитан на обстрел, да и не мог он нести достаточно средств защиты и одновременно длительное время летать. Одной пули хватило, чтобы вертолет задымился и по спирали устремился вниз.

Взрыва не было. Вертолет просто упал где-то впереди с глухим стуком. Но этот стук Дрей все же уловил. К тому моменту он был еще на сотню метров ближе к своей цели.

Шары как будто взбесились. Теперь они даже не пытались держаться за Дреем, или перед ним. Они начали полностью оправдывать свое название. Шалуны метались по окрестностям, Периодически исчезая в домах, запрыгивая в одни окна и выскакивая из других. Один из шаров разогнался, заскочил на стену дома и пробежался по вертикали, быстро-быстро перебирая неожиданно появившимися ножками.

Другой в какой-то момент провалился в отверстие канализации, давным-давно оставшееся без люка. Дрей уже было подумал, что с этим шалуном придется попрощаться, но через пару секунд он вынырнул в совершенно неожиданном месте, как ни в чем ни бывало продолжая хаотичную пляску.

До Лира оставалось метров шестьсот. Чуть дальше, чем обычный защитный период «паранджи», но Дрею почему-то казалось, что он встретит передовую линию обороны с секунды на секунду. Лиру надо было начинать бояться экзо, который раз за разом разрушал его планы, и скорее всего — этот страх должен был вылиться в поспешные попытки разобраться с атакующим на дальних подступах.

Шалун-один замер, просто перестал шевелиться. И сделал это почти моментально. Прямо навстречу Дрею, мимо остановившегося шара, ползло нечто, напоминающее черепаху. Но ноги у дрона были слегка пошустрее, чем у его аналога в животном мире.

На этот раз первой выстрелила девочка. Дрей даже не оборачивался, только заметил, что пуля из пистолета Илоны раздробила крохотную голову псевдо-черепахи.

Дрон, перестал идти навстречу Дрею. Но, несмотря на повреждение — не выключился. Лапы приняли странную форму, как будто черепаха встала на цыпочки в попытке исполнить небольшой танец четвероногой маленькой черепахи.

Дрей прыгнул, подхватил девочку, свалился вместе с ней и покатился, судорожно вжимаясь в землю.

Черепаха закончила изображать из себя балерину, на мгновение замерла, словно раздумывая, не встать ли еще и на задние лапы, и раскрылась. Крышка-панцирь, утягивая с собой почти все туловище, отщелкнулась и вылетела вверх.

Клубок, состоящий из доставщика и его доставки, закатился за развалившуюся стену стоявшего здесь когда-то здания.

Достигнув наивысшей точки, черепаха — дрон взорвалась, разбрызгивая вокруг себя осколки. В основном, из панциря, мгновенно превратившегося в оболочку осколочной мины.

— Откуда ты знала? — Спросил Дрей.

— Я не знала. Но пора стрелять во все, что движется. Не трогая только шалунов. Все остальное — это Лир.

— Лир говорит, что ты труп, Дрей. — Это был старик. — Не то, чтобы это было интересно, но интонация мне сказала, что он перешел в атаку. Думаю, что вам надо ждать очень много гостей, и очень скоро.

— Спасибо, — Дрей поднялся, запрыгнул на стену, осмотрелся, и побежал вновь. Сначала он перепрыгивал с одного обломка стены на другой, но потом опять спрыгнул на землю.

Оба шалуна продолжали прыгать вокруг, казалось, что их хаотичные движения все ускоряются и ускоряются.

Дрей рассчитывал, что не увидит никого, кроме Лира. Вряд ли «король» позволял хоть кому-нибудь из подчиненных приближаться к себе ближе, чем позволял внутренний периметр «паранджи». А это значит, что если люди в его охране и были, то их было очень и очень мало.

Их маленькая ударная группа успела пробежать метров пятьдесят до следующей атаки. На этот раз из подвального окна развалин здания выползла «кобра». Дрон настолько походил на настоящую змею, что отличить его можно было лишь тогда, когда металлические кольца начинали отблескивать на солнце.

В руках Дрея была снайперская винтовка — не самое лучшее оружие для такого расстояния и такой цели. Он выстрелил один раз, прежде чем отпустить винтовку, но в движущегося дрона не попал. Больше повезло девочке, успевшей сделать спустить курок целых три раза. Но пули щелкнули рядом с узким телом кобры, в цель попала лишь одна, да и та лишь срикошетила от поверхности, не оставив на ней следа.

"Кобра" сделала бросок. В последнее мгновение шалун, подобравшийся поближе, накатился ей на хвост, но удержать не успел. Может быть, это слегка и замедлило «кобру», но не настолько, чтобы изменить ситуацию.

Все было как в его грезах. Дрей перехватил змею у самого своего лица. Движение кисти его руки было еще грациозней, чем бросок змеи. Сначала он выставил ладонь вперед. Затем, когда змея почти ударилась в нее и уже была готова ограничиться не рукой вместо лица, ладонь слегка развернулась, пропуская наполненную ядовитыми зубами, баллончиками с отравляющим газом и прочей дрянью голову змеи. Мозг у «Кобры» был невелик, поэтому на какое-то краткое мгновение она не могла выбрать между двумя вариантами действия — вернуться к атаке лица или дотянуться до ускользающей ладони человека. Внешне это проявилось в легком судорожном движении тела «кобры», как будто дрон хотел извернуться прямо в воздухе.

Дрей сжал ладонь. Захватит тело дрона чуть ниже головы, так, чтобы ядовитые зубы не смогли достать до руки.

"Кобра" плюнула ядом и одновременно дыхнула ядовитыми испарениями. Дрей выдохнул и сделал несколько быстрых шагов назад, чтобы не попасть в зону действия отравы, висящей в воздухе. Яд попал на рукав куртки.

В горле запершило, глаза начали слезиться. Взвесь в воздухе действовала сразу и на слизистую, не только на дыхательные пути. Дрей сжал ладонь еще сильнее. Измененная, усиленная мутациями костная структура кисти, окруженная мышцами, готовыми работать на подспорье у кузнечного пресса, начали соревноваться с последними технологиями механической цивилизации. Быть может, механистический вариант и победил бы, но «кобра» не была рассчитана на то, что ее поймают в воздухе и просто раздавят.

Несколько колец у самой головы змеи смялись, одно впилось острым концом во внутренности механической змеи, перерубив несколько важных проводов, и дрон моментально обмяк.

Дрей отбросил змею на несколько метров в сторону, выхватывая пистолет еще когда он летела. Выпустил половину обоймы в голову змеи, вторую половину расстрелял в неподвижное туловище, чтобы не рисковать. Перезарядил, засунул пистолет на место, подхватил винтовку и побежал.

И лишь потом, сделав с десяток шагов, спросил:

— Ты как, не зацепило?

— Зацепило, но не сильно. Яд на куртке, не забудь. — Илона прямо на бегу протянула ему платок, такой же белоснежный, как и комбинезон, из кармана которого он был выужен.

— Да, — Дрей стер яд и отбросил платок в сторону.

А вот от действия токсинов, попавших в глаза и горло, так легко было не избавиться. Картинка окружающего мира продолжала быть размытой, в горле першило. Эта взвесь должна была убить его мгновенно, если бы попала в легкие. Да и глаза обычного человека, на которого в свое время был рассчитан этот токсин, должны были надолго, если не навсегда, выйти из строя. Организм экзо восстанавливался и регенерировал намного быстрее, да и зацепило его не сильно, но времени отдохнуть и прийти в себя у него не было.

Его заслонил шалун-два. Первый «еж» взорвался всеми иголками, и, если бы между этой миной и Дреем не оказалось шара, то большая часть иголок досталась бы ему. Шар подкатился к мине почти вплотную, поэтому закрыл почти половину сферы. Иголки, вонзаясь в деревья и здания вокруг, через короткое мгновение тоже взрывались. Хотя эти взрывы были совсем маленькими, Дрей отчетливо представил, что бы было, если хотя бы несколько таких частей двухступенчатой мины взорвались в его теле. Ничего хорошего.

Дрей оказался в своих собственных грезах, тех кошмарах, которые творил для него "генератор реальностей". Или почти не отличимых от них. Затуманенное сознание доставщика не было способно выделить реальный мир среди множества вариантов.

А может быть, газ каким-то чудным способом заново инициировал тот самый «генератор» и он сейчас не бежит вперед на встречу с врагом, а валяется на земле рядом с трупом металлической змеи и грезит. Грезит, в то время как взбесившийся от токсина «генератор» подсовывает ему все новые и новые картинки?

Дрей какие-то мгновения пытался прояснить сознание, но когда понял, что это бесполезно, просто поплыл по течению. Ясное мышление не было обязательным атрибутом победы в той мясорубке, к которую он попал, неважно, настоящая она была или выдуманная.

Девочка в его грезах бежала слева от него. Слева и на шаг позади. Девочка казалась такой настоящей, даже более настоящей, чем шары-шалуны, прыгающие в отдалении.

Второй «еж» взорвался красиво. Действительно красиво. Дрей не знал, то ли дронпросто свихнулся от старости, то ли сработали какие-то из обещанных навыков шалуна-один. Еж взорвался далеко, метрах в сорока. Даже самые удачливые иглы не долетели до Дрея.

Но именно с расстояния этот взрыв выглядел красиво. Чем-то напоминал фейерверк. Сначала взорвался еж, щедро разбрасывая вокруг себя иглы, а потом иглы тоже разорвались, в одно и тоже время, разбрызгивая вокруг целое облако из крохотных иголочек — остатков оболочки. И все это какое-то время блестело на солнце, прежде чем исчезнуть.

А сквозь размытое сознание доставщика, через фильтр слезящихся глаз и расплывающихся образов все это выглядело еще красивее. Так красиво, что Дрею даже захотелось, чтобы шалун подорвал еще ежа-другого по дороге.

Потом грезы захватили его окончательно, и все дальнейшее выглядело как куски, неаккуратно обрезанные картинки, которые тяжело было собрать воедино.

Четвероногая железная собака, бегущая на него… Ракета, разносящая по кускам и так развалившееся здание неподалеку… Он, подкатывающийся под дога, оказывающийся прямо под металлическим брюхом и с упоением выпускающий в него весь автоматный рожок… Металлическая оса, кружащаяся вокруг него, и никак не желающая отстать. Вгрызающаяся в руку, как только ей дается возможность. Девочка, вытаскивающая псевдо-насекомое незащищенными пальцами… Две ракеты совершающие пируэты в воздухе и врезающиеся друг в друга на высоте, разбрасывающие целый ворох своих частей, дождем опадающий на землю…

К какой-то момент глазам стало настолько плохо, что мир стал черно-белым. Наверное, он должен был быть просто черным, но не стал. Организм экзо еще пытался справиться с отравой. Так что картинка его грез стала черно-белой, что ничуть не умалило ее красоту. Дрей наслаждался своими видениями.

Щелкающий, но не стреляющий автомат, пустой рожок и только два пистолета с несколькими обоймами… Илона, прыгающая на стену, отталкивающаяся и делающая кувырок в воздухе, и стреляющая, все время стреляющая куда-то в просвет между домами… Шалун-два, неожиданно прыгающий высоко в воздух и как будто выворачивающийся наизнанку. Падающий в этом вывернутом состоянии прямо на какой-то мини-танк на гусеницах и со спаренным пулеметом вместо башни. Короткая возня, и шалун снова катиться дальше, а танк оказывается разобранным на запчасти… Дрей, копающийся в этих запчастях, но потом осознающий, что у пулемета просто нет спускового крючка, что он не предназначен для человеческих рук… У него только один пистолет и несколько патронов в нем…

Пара догов, идущая на них, угрожающе поводя дулами пулеметом… И девочка, мешающая ему выпустить в него оставшиеся пули, потому что бежит впереди него, да еще и все время подпрыгивает, размахивает руками… Она решила поменять место?… Сначала он пытается ей сказать, что место маленькой девочки — слева и чуть позади бойца. Но потом «доги» начинают стрелять… Девочки почему-то уже нет, девочка отброшена в сторону… наверное это он сам, отбросил девочку к стене, чтобы дать себе возможность встретиться на арене с настоящим противником. … Он танцует странный танец, танец-эквилибриум, танец гибкости, равновесия, красоты и скорости… танец, шамана, завораживающего пули прямо в воздухе. И пули послушно обдувают его свежим ветерком, летят совсем рядом, чтобы насладиться этим танцем вместе с ним. Только одна оказывается грубой, неумелой, болезненно впивается в его левое плечо. Левая рука и так слушается плохо, и он кричит, кричит на пулю, обвиняя ее в полном неумении танцевать. Но даже в этой боли есть некоторое удовольствие, удовольствие пробуждения… Он начинает острее чувствовать окружающий мир, и «дога» с которым он сцепился. Это плохой партнер для танцев, совершенно не чувствующий ритма, в отличие от его подружек-пуль. Поэтому он отрывает ему ногу, просто вырывает ее вместе с проводами. Может быть, хоть это поможет ему понять, как надо танцевать.

Второй дрон непрерывно стреляет — но танец есть танец. Между пулями и Дреем все время оказывается трехногий. Он так и не научился танцевать, пули просто некрасиво впиваются в его бока, разбивают внутренности. Пулям тоже не нравятся плохие танцы. Они мстят… На втором «доге» вырастает горб из двух шалунов… Что они делают, Дрей не видит, потому что в этот момент удовлетворяет свое желание открутить своему последнему партнеру по танцу еще и голову, но стрельба останавливается. Когда они бегут дальше, эта пара «догов», элита «паранджи», лежит бездвижно. А девочка снова бежит слева и позади, и это Дрею нравится больше всего. Красоту этого бега омрачает только одно — капли крови из плеча Дрея все время попадают на лицо девочки, и это некрасиво. Но Дрей не может остановиться, потому что надо спешить.

Голова доставщика прояснилась неожиданно. Только что он был в грезах — и через мгновение мир снова обрел краски. Словно сознание Дрея зависело от того, как ему видится окружающее.

Он пришел в себя как раз в тот момент, когда выпустил последнюю пулю из пистолета. Красивые серебристые ленточки, которые он так не хотел задевать, опять коварно повернулись, и еще одна из них была испорчена. Как жаль. Курок сухо щелкнул, и Дрей понял, что не дошел совсем немного.

Впереди кричал человек. Даже не кричал — визжал, и это не был визг короля. Ведь короли не визжат. Но все же это был Лир, Дрей услышал знакомые интонации.

— Я ее убью, слышишь? Не подходи ко мне, ублюдок, или я прямо сейчас перережу ей глотку! Не подходи!

— Он не может ее убить, — шепнула Илона из-за плеча. — Не знаю, почему, но не может. Он очень хочет кого-нибудь убить, но почему-то не может убить Щуку. Я слышу его мысли, но не понимаю…

Дрей чуть повернул голову назад, еще раз осознавая, какой путь он только что прошел, и не веря во все произошедшее. Глянул на девочку, чуть встряхнулся и шагнул вперед.

Щука висела на перекладине с неестественно вывернутыми руками. Ноги ее тоже были привязаны, видимо, Лир развлекался использованием древней дыбы. И Щука была мертва. Король сколько угодно мог кричать, но Дрей видел, что Щука мертва. «Тоннель сокола» лишь на мгновение приблизил ее шею, на которой не билась ни одна жила. Шею мертвой женщины.

Но и без этого Дрей все равно шагнул бы. Последнее, что он сейчас собирался делать, так это слушать ходячий труп. Третий шаг был сделан быстрее, следующий еще быстрее, и Дрей снова побежал.

Лир начал стрелять, но Дрею было все равно. Пара пуль по ошибке была встречена «кольчугой», хотя та должна была быть односторонней. Еще несколько пролетело мимо. Одна пробила живот, похоже, задела печень, и прошла навылет. Неважно. Это было неважно.

Дрей прорвался сквозь «кольчугу». Лепестки не сопротивлялись, они и не могли остановить такую массу.

За спиной у орущего стояли две неподвижные фигуры в темно-красных балахонах. Настолько темных, что цвет их казался почти черным. Их убила девочка. Два пистолета, две обоймы, две руки, ни мгновения колебаний. Фигуры упали одновременно, так и не проронив ни звука, и Илона произнесла:

— Заканчивай, ферзь.

Лир что-то кричал, но Дрей не слушал. Зачем? Он нанес только один удар. Основанием ладони, в грудину, чуть ниже сердца. А после этого, просто для верности, неторопливо перерезал бывшему королю горло. Но кровь не текла — сердце уже остановилось.

Огляделся. Щука, все ее люди, все были мертвы, и умирали они тяжело. Доставщик посмотрел на валяющееся тело Лира и неторопливо подумал, не слишком ли он поторопился его убить. Хотелось сделать это еще раз, но медленней.

«Шалунов» не было видно, наверное, прыгали по окрестностям и знакомились с остатками осиротевшей «Паранджи».

Алексей, единственный экзо, лежал отдельно. Даже после смерти их отделили, нано и экзо. Отделили и положили в разных местах. Род Хаммера закончился здесь. Еще одно обещание, которое Дрей не смог выполнить.

— Мне надо тебя перевязать. — Девочка уже копалась в своем рюкзачке. Как и у любой другой девочки ее возраста, в нем было достаточно пакетов первой помощи.

Ярость отступила.

Дрей упал.

Эпилог Солнцепоклонники

Этой земле и людям на ней не хватало солнца.

Не хватало света и тепла, которые приходили вместе с ним.

Мелкий моросящий дождь, казалось, теперь не закончится никогда. Капли были микроскопическими и создавали у земли марево из водяной пыли.

По насыпи железной дороги шли двое. И мужчина, и девочка были видны только со спины, так что сложно было понять, о чем думает каждый из них. Но и ей, и ему было о чем поразмыслить.

— Я смогу защитить тебя, — сказал Дрей девочке несколько часов назад.

— Я знаю, — кивнула Илона, — но тебе придется заниматься только этим до конца твоей и моей жизни. И она не будет долгой. Пойми, это единственный шанс… Спина одиноко шагавшего по шпалам мужчины слегка сгорбилась, он сутулился, и причиной этому был не только моросящий дождь, который он так ненавидел. Девочка была права, единственным шансом на выживание для нее было удалиться как можно дальше от всех, кто знал о ее проклятии. Только тогда и для нее, и для Дрея была надежда, что новые охотники посчитают, что найти «компонент» невозможно.

— Пойми, три компонента были собраны. Мы отпустили этого парня, и он тоже будет прятаться, но ведь у багровых могли быть наследники. Множество людей умерло. Это только вопрос времени, которое понадобится, чтобы нашелся новый «король», поверивший в легенду о «Примирителе». — Девочка прижалась к животу Дрея. Она была еще невысокой и не могла обнимать его, как женщина обнимает мужчину. Это выглядело как и полагается — как будто дочь обнимает отца. Девочка тоже сутулилась, но шаг ее был более резвым. Иногда она начинала передвигаться вприпрыжку, и тогда «шалуны», старавшиеся катиться по обеим сторонам от насыпи, тоже начинали припрыгивать, как будто хотели поучаствовать в игре.

Дрей не спорил долго. Потому что на сознательном уровне понимал: девочка права. Что это единственный путь дать ей возможность прожить спокойную долгую жизнь. Рано или поздно, через месяцы или через годы, найдется кто-то, кто захочет поиграть со спичками, оставленными богами Заката. И лучше будет не давать таким игрокам никаких шансов.

Он передал «шалунов» девочке. Сказал, что когда наступит ее следующий день рождения, то пусть она вспомнит о нем — посчитает, что «шалуны»- это и есть его подарок.

Девочка тоже грустила. Но грустила иначе. Ее грусть была светлой и радостной. Она начинала припрыгивать, потому что радость, жажда действий, желание поскорее прийти куда-нибудь по этой железной дороге, найти новых людей и новые впечатления были у нее сильнее, чем грусть.

Но иногда она оглядывалась, как будто надеялась увидеть где-то далеко позади себя спину мужчины.

Девочка шла под таким же дождем, что и мужчина, но, глядя на нее, можно было подумать, что солнце освещает ей путь и греет ее своим теплом.

Дорога уходила вдаль. Дождь и туман делали картину совершенно нереальной. Настолько, что спина мужчины, которая теперь была едва видна, казалась просто выдумкой.

ТЕРМИНЫ, НАЗВАНИЯ И ПОНЯТИЯ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ В РОМАНЕ

Продукты биотехнологий, расы и общественные группы, оружие и другая терминология

«антидогмат», штамм вируса гриппа, мутирует в среднем раз в два дня

«Ацтек», небоевой гемм, дает соответствующую мутацию, полное подавление эмоций на период до часа с откатом в течение еще двух часов

«Багратион», ценный наследственный гемм с возможностью постоянного совершенствования, присутствующий в организме Илоны

«Барабанная дробь», то же что «Дробь», вид гемма, обостряющего зрение, обоняние и слух одновременно

боты (мн. ч. от «бот»), то же что наноботы, сокращение от «нанороботы», искусственные симбионты для обслуживания организма

«Броня…», сокращенное название одного из видов инъектируемой нанокультуры, аналог «Любителя пуль», курс обмена к моменту событий романа: три «Брони» на десять «Любителей»

«Веретено», вид наследственной мутации, дает улучшение вестибулярного аппарата, один из подвидов «Центрифуги» (описание отсутствует)

геммы (мн. ч. от «гемм»), генетические факторы, приводящие к генетическим модификациям, управляемо придающим организму специфические свойства на временной или постоянной основе, имеют уникальные наименования. Геммы в организме Дрея (главного героя), объявляемые списком: «Набор путника», «Вор-текс», «Кулак бога», «Тварь преисподней», «Ассимилятор», «Экзо» в вариантах два и четыре сигма, «Оракул» и «Бастард богов», «День защиты», «Тень-два», «Обитель зверя», описания не приводятся

«Генератор реальностей», также «Генератор», гемм, другое название гемма «Творец реальностей»

«глаз», легкий беспилотный мини-вертолет, компонент комплекса «Паранджа»

«Двойная спираль», гемм класса сопроводительных, модификатор ментального слоя

дрон, боевой робот. Дрон «Ботсвана» («Боевая механика»), дрон «Улей» («Объединенные заводы…»), дрон «Термитник» («Натуральная механика»), дрон «Чародей» («Персональный хранитель»), популярные модели дронов, разработанные и выпускаемые указанными в скобках лабораториями и корпорациями

дроны — «доги», то же что «доги», боевые роботы, подвижные огневые точки, напоминающие при движении собак, компонент комплекса «Паранджа»

зомби-боты, вышедшие из-под контроля нанороботы, разрушающие высшую нервную деятельность, по сюжету романа — причина превращения представителя расы нано в мутанта нанозомби, передаются через укус

зона Гейгера, территория с повышенным уровнем радиации

Изоляторы, ранее спецподразделения для зачистки территорий путем уничтожения зараженного биоматериала, к моменту событий романа превратившиеся в касту.

«Кассир Харона», вид боевого гемма, дает преимущество в смертельной рукопашной схватке, имеет невредный эффект черного юмора в процессе применения, отрицательный побочный эффект последействия — агрессивное отношение к сатире в адрес носителя

«Клещи Альцгеймера», нанокультура, не совсем удачная нановакцина болезни Альцгеймера

«Контроллер-7», то же что «Примиритель», гемм, за который происходит боестолкновение из-за его ценности

«кобра», дрон индивидуального нападения, поражает кислотой и нервно-паралитическим газом, компонент комплекса «Паранджа»

«кольчуга», субдроны, легкие ленты, способные парить в воздухе с целью в момент выстрела моментально группироваться и отклонить летящую пулю с траектории уверенного поражения хозяина, компонент комплекса «Паранджа»

«Красное солнце», вид гемма, гипотетически позволяющий длительное время получать наслаждение непосредственно через центр удовольствия, статистика применения малодоступна

«Крипто», наследуемый модуль памяти Илоны для обработки сложных задач

«кровяные пловцы», вид инъектируемой культуры нанороботов, ценится за возможность регенерации, подробное описание отсутствует

«Кровь…», сокращенное название одного из видов инъектируемой нанокультуры, описание отсутствует

«Крот», вид инъектируемой нанокультуры, обостряет обоняние, а также другие чувства

«Летучая мышь», гемм для включения способности к звуковой локации

«Логик подворотни», то же что «Логик», вид гемма, позволяет в реальном времени просчитывать комбинации в оперативном бое до десяти движений вперед, эффективно применять удары, броски, различное оружие, физические и умственные способности в целом, обладает сильным стрессовым последействием

лихорадка Л18, заболевание, приведшее однажды к эпидемии, предположительно продукт спецразработки

«Любитель пуль», вид инъектируемой нанокультуры, форсирует заживление ран, ускоряет восстановительные способности, особенно в экстремальном режиме

«Мания Гейгера», вид инъектируемой культуры нанороботов, не специфицирован

мурашники, пустые или малонаселённые города,

мураши, обитатели мурашников, различной расовой принадлежности

мутация, наследуемый результат биоинженерных изменений на клеточно-генетическом уровне, управляемо придающий организму специфические свойства. Мутации имеют уникальные наименования. Мутации в организме Дрея, объявляемые списком: «Геракл», «Стайер», «Лихорадка», «Веретено» (подвид «Центрифуги»), «Четыре пробирки стихий». Мутации, перечисляемые в эпиграфе к главе пятой: «Миротворец Peace Maker», «Миротворец NLP-14», то же, что «Дыхание дружбы», «Миротворец NLP-177», «, то же, что «Краснобай», «Якорь «Миротворца», «Мим «Миротворца», то же, что «Обезьянник», «Угроза Ада», то же, что «Мнимая угроза», «Непоколебимость». «Волшебный голос Джельсомино»

навозник (презр.), так мураши называют чужаков

нанка, доза инъекции культур нанороботов (см. боты)

нано, они же «железяки» (пренебр.), они же дроиды (эвфем.), раса киборгов, образовавшаяся в результате направленных изменений вида homo sapiens и деятельности симбионтов-нанороботов

наноасфальт, наноматериал, высокотехнологичный асфальт с возможностями самовосстановления, изобретенный до Заката

нанозомби, мутанты от представителей расы нано, здесь слово «нано» относится не к размеру

наноиммунитет, комплекс иммунных свойств и способностей, специфичных для расы нано

нанороботы, инъектируемые культуры искусственных микроорганизмов, имеют уникальные наименования

наноусилители, вид нанороботов, инъектируемых для форсирования мышечных усилий

нанофаги, нанороботы для уничтожения определенных ненужных нанокультур или опасных белковых тел в организме

«Неприкасаемый», мутация, нацеленная на самоизлечение организма

«Обитель зверя», гемм, обеспечивает рывковое увеличение мышечного усилия

«Оборотень», вирус с высокой изменчивостью, разработка лаборатории «Готика X»

«Панацея», мутация, нацеленная на повышение иммунитета ко всем болезням

«Паранджа», эшелонированный многокомпонентный автономный комплекс индивидуальной защиты

«Пауки», дроны, наземные разведчики внешнего периметра, с возможностью самоуничтожения и взрыва, компонент комплекса «Паранджа»

«Примиритель», также «Контроллер», многокомпонентный гемм, одним из носителей которого является Илона

«Святые угодники BWALTL», дочерний вирус, производный от вируса «Оборотень»

секта ожидания второго прихода, религиозное объединение в конце эпохи Заката, декларировавшее, что Сын Божий придет со дня на день, и собравшее для его встречи больше десяти тысяч верующих в специально построенном комплексе деревянных храмов, часовен, молелен и т. п. При попытке властей взять комплекс штурмом руководство секты подорвало тактический ядерный заряд, в результате чего образовалась зона Гейгера, названная впоследствии «Страж святынь»

«Семя погибели», дочерний вирус (из других источников «Оборотень экстра»)

«Сова», также «Сова альфа», гемм для включения полноценного ночного зрения

«Творец реальностей», то же что «Генератор», вид гемма, позволяет на основе нечеткого анализа в режиме явного недостатка данных прогнозировать развитие определенных событий. Применять следует с крайней осторожностью. Прогнозы оформлены как сопереживаемые видения

«Тройная спираль», гемм, найденный Дреем и Илоной в подвале киоска, может действовать в тандеме с «Генератором реальностей», если рискнуть и применить их в паре

т-симуляторы, т-киллеры, вид стимуляторов, ускоряющих вывод из крови продуктов метаболизма

«Тоннель сокола», боевой гемм, кратковременно обостряющий зрение

«Тополиный пух», вид культуры нанороботов, полное описание отсутствует

«Фарфоровый душитель», вид культуры нанороботов, дает полное подавление эмоций, причем необратимое, в наследственном варианте не существует

«Феникс», специальная сыворотка, в базовой вариации позволяет существенно снизить негативные эффекты использования «Логика подворотни»

«Четыре пробирки стихий», гемм, стандартный модификатор ядов

чума-74, по сюжету искусственно выведенный вариант возбудителя чумы, более смертоносный, нежели классический

«шалуны», вид дронов, последняя разработка «Корпорации роботизированных систем», аналог дронов «Паранджи»

«Шаровая молния», вид гемма, гипотетически позволяет превратить на некоторое время человека в генератор электричества для последующего поражения противников разрядами, сведений о практическом применении нет

экзо, раса, образовавшаяся в результате направленных мутаций вида homo sapiens

homo, то же, что базовая раса, то же, что предзакатный человек, собственно люди, без геномодификаций

SinDolor, гемм, дающий антишоковый эффект, может действовать как транквилизатор

Источники, исторические события, обозначения

Библия Экзо, наиважнейший свод разнообразных сведений об истории до Заката и после него, об особенностях образования и существования расы экзо, сборник философских рассуждений, эзотерических текстов и поучений

Библия Экзо. Приложение 2 «Наши знания о геммах», раздел Библии Экзо

Библия Экзо. Приложение 3 «Классификация известных мутаций», раздел Библии Экзо

д. з., сокращенное обозначение периода времени до катастрофы, называемой Закатом

Закат, примерно десятилетний период эпохальных катастрофических событий, вызванных неконтролируемым развитием биоинженерии

Конец Арсеналов, легендарное событие, когда гражданские захватили серьезный военный объект и перебили всю охрану

Логинов Н.Ч., доктор биологических наук. Мифы современного мира. Правда и легенды генетических модификаций. М.: Армада-Экзо. 2013 д. з., библиографич. источник сведений о мутациях

Манчестерский протокол, также Протокол, международный документ, регламентирующий полный запрет ядерного оружия, а также изоляцию секторов и полную изоляцию в случае биокатастроф

Притчи Заката. Притча Следствий и Причин. Библия Экзо, раздел Библии Экзо

Притчи Заката. Притча Бронзовых Бойцов. Библия Экзо, раздел Библии Экзо

«Вестник Центра статистики Экзо», Академгородок, 2011 д. з., библиография, описание публикации, источник сведений о мутациях

Названия организаций, учреждений, предприятий, географические названия и проч.

Волга-3, сектор территории, местонахождение лаборатории «Готика X»

«Генная логика», группа компаний, главный производитель и поставщик геммов для расы экзо

«Готика X», секретная военная лаборатория эпохи Заката

«Корпорация роботизированных систем», также Корпорация (в связи с убежищем), крупнейшая корпорация эпохи Заката, заказчик убежища, куда попали Илона и Дрей

Лаборатории военных дронов (роботов), официально находившиеся в секторе XSI Мегаполиса Дрездена на Закате: лаборатория «Боевая механика», лаборатория «Творцы Преисподней», лаборатория «Спасители»

Лаборатории военных дронов (роботов), подпольно действовавшие в секторе XSI Мегаполиса Дрездена: лаборатория «Натуральная механика», подпольная группа «Персональный хранитель»

Лаборатория изучения современных биологических угроз и контроля мутаций, источник сведений о геммах и т. п., местонахождение по сюжету романа — г. Саратов

Мегаполис Дрездена XSI, городское образование, в котором разрабатывались дроны (роботы) военного назначения

«Международные производители средств защиты, охраны, спецоборудования, армейского снаряжения», также «Корпорация роботизированных систем», в предыстории описываемого в романе периода одна из крупнейших корпораций до эпохи Заката

«Наноздоровье», группа компаний, главный производитель и поставщик нанороботов для расы нано

«Объединенные заводы охранных систем», международная корпорация, находившаяся в секторе XSI Мегаполиса Дрездена

«Страж святынь», одна из зон радиоактивного заражения, образовавшаяся в результате взрыва тактического ядерного заряда сектой ожидания второго прихода

Эдуард Катлас Порядок доставки

Я верю, что все случается по какой-то причине. Люди меняются, чтобы ты могла научиться их отпускать. Не все получается, чтобы ты могла лучше оценить, когда все складывается правильно. Ты веришь лжи, чтобы в конце концов научиться верить только себе…

…И иногда хорошее разваливается на части, чтобы из этих обломков возродилось лучшее.

Мэрилин Монро

Нас создали.

Это доказано раз и навсегда. Доказано эволюцией, миллиардами рождений и смертей всех тварей, когда-либо существовавших.

Все мы и всегда спорили, доказывая друг другу одно и то же. Нас создали. Бог это был, высшая сущность, или лепить нас взялась сама вселенная – так ли важно.

Нас создали.

Это бесспорно. И в этом мы всегда были правы.

Мы ошибались в другом. Мы ошибались, считая, что акт творения завершен.

Наше создание отнюдь не окончено. Миллионы лет эволюции – это и есть пятый день. Сотни тысячелетий, начавшиеся с дубинки в лапе обезьяны и не закончившиеся по сей день, – день шестой.

Кто и когда сказал, что Бог обязан сотворить все в одно мгновение или даже неделю? Кто сказал, что зарождение белковой жизни и несколько миллионов лет после этого, мелькнувших на Земле, – не всего лишь один-единственный вздох для вселенной?

Зачем Всевышнему браться за работу, что делается быстрее, чем за пару миллиардов лет? Это же, по крайней мере, скучно.

Нас создали. И продолжают создавать. Каждую нашу мысль, каждую эмоцию, наслаждаясь самим процессом творения и отнюдь не стремясь поскорее достичь результата.

Так же, как мы сами создаем себя. Кто мы еще, как не часть этой вселенной? Кто мы, как не поступь богов?

Библия Нано

Пролог Берег

Огромное окно во всю стену открывало вид на море. Должно было открывать. Но сейчас уже стемнело, и отблески пламени на стекле окончательно блокировали вид на неспокойную этим вечером гладь.

Дрова трещали в камине, давая не только тепло, но и иллюзорное, хотя оттого не менее приятное чувство безопасности. Комнату освещал только огонь, больше в ней не горело ни одной лампочки, ни одной свечи.

Массивное кресло, в котором устроилась девочка, скрипело от дряхлости, но хрупкое тело почти не добавляло ему веса. За кресло она была спокойна.

Она чуть шевельнулась, еще плотнее закутываясь в плед, и вновь замерла, глядя на сполохи пламени.

Эта вилла на берегу была достаточно уединенной, чтобы обеспечить ей безопасность. На какое-то время. Хотя ей казалось, что эта безопасность такая же условная, как и та, что давал горящий камин.

Доступ к европейским центрам обработки данных через последние висящие на орбите спутники позволял следить почти за всем миром. За той его частью, за которой еще имело смысл следить. Автономные системы, оставленные людьми на Закате, столько раз дублировались для надежности, что некоторые из них работали до сих пор. Работали, позволяя ей смотреть на разрушенный мир широко открытыми глазами.

Но сейчас крышка еще не погасшего экрана маленького переносного компьютера была прикрыта, оставляя лишь узенькую светящуюся щель. Илона не хотела смотреть на мир. Этим вечером, перед ночным штормом, ей хотелось смотреть только на пылающий в камине огонь.

Доставка первая Цифровая эпидемия

Глава 1 Заказ

Нанокультуры, предназначенные для выживания человека, который при этом остается чист генетически, можно разделить на две основные части: унаследованные и благоприобретенные.

Нанокультуры, переданные по наследству, мы называем эттернами. Как правило, подобные нанокультуры обладают неограниченной возможностью поддержки численности отдельных ботов в организме нано. В редких случаях «вечность» колонии достигается за счет крайне длительного срока годности отдельных ботов (Пример: малораспространенный эттерн Хрусталь Лидии, отвечающий за улучшенную вестибулярную устойчивость нано. Эттерн состоит всего из десяти ботов, воспроизводящихся единожды после трансляции наследственного материала. Очевидно, передается только по материнской линии. Более подробное описание см. Приложение 4.)

Благоприобретенные нанокультуры с возможностью введения в организм взрослого нано мы называем бланками. В обиходе возможно использование таких названий, как склянка, шприц, шот, укол. Мы не поощряем использования пренебрежительного названия нанка.

Бланки классифицируются по нескольким основным параметрам, главным из которых, безусловно, является длительность применения. Основные категории: наследуемые (с возможностью передачи по наследству); «вечные» – действующие весь период жизни объекта, но без функции наследования; ограниченного периода действия (чаще всего ограниченный период обусловлен отсутствием функции размножения, реже – специальными особенностями бланка). Можно встретить бланки десятилетнего действия, трехлетнего, однолетнего, недельного, в особую категорию нужно выделить «моментальные» бланки, период действия которых после активации и введения в организм крайне ограничен.

(Библия Нано. Принципы классификации нанокультур и основные определения, выдержка)

Сварщик пришел под вечер. Кличка у него была странная, но вполне объяснимая – он «сваривал», «варил» дела. И был одним из немногих нано, кого знали и в селениях экзо, при этом не отгоняя от ворот.

Но это не означало, что его встречали с распростертыми объятиями. Пара местных ребят, самоназначенных дружинников, крутились неподалеку, впрочем, не приближаясь. Посетитель был серьезным нано, и не пустить его они не могли. Да и Дрей имел репутацию экзо, который вполне может за себя постоять. Поэтому парни ограничились наблюдением издали.

Дрей возился на кухне, когда заметил приближение гостя. Неторопливо вытерев руки о полотенце, он сказал:

– Девчонки, на веранде нам накройте. Сам с ним поговорю, сильно не высовывайтесь.

Он встретил гостя у калитки. Ступени веранды были деревянными и практически новыми – доставщик перестилал их только в этом сезоне, – но под весом Сварщика они все равно заскрипели. Для экзо его комплекции это было бы странно. Для нано – вполне возможно. Скорее всего, Сварщик не ограничился наследственными культурами и наноинъекциями и понемногу делал из себя киборга. Многие нано этим грешили, особенно те, кто имел возможность и доступ к остаткам дозакатных технологий.

Сварщик отхлебнул кваса из поставленной перед ним кружки и начал издалека:

– Красивые у тебя жены, доставщик. Прямо глаз радуется – даже у такого старика, как я.

– С каких пор ты начал стареть, гость дорогой? – хмыкнул Дрей. – В последнее время это немногим удается.

– Ну лет-то мне от этого меньше не становится, и взгляд на жизнь меняется, и на людей. И веришь, хочется как-то уже других вещей. Это раньше я тоже ни одной юбки не пропускал. А теперь вроде и здоровье есть, а как-то и не надо вроде.

Дрей не стал комментировать. Эта тема становилась насущной не только у нано, но и у экзо: люди не старели физически, но многие начали «дряхлеть» умом. Хотя нельзя было сказать, что проблема хоть до какой-то степени являлась критической. Хватало задач и понасущней, главной из которых оставалась необходимость дожить до того самого возраста, когда, оставаясь молодым, ты можешь считать себя мудрым.

Несмотря на молчание хозяина, гость не торопился приступить к тому делу, ради которого пришел.

– Говорят, у вас в поселке навострились Панацею выделять?

– Деталей не знаю, – слукавил Дрей, – но вроде делают. Кое-какое оборудование нашли, выбрали из вариаций Панацей ту, что дает максимальный иммунитет, и делают гемм. С возможностью наследования, так что сам понимаешь – запись от соседей уже за полгода, а цена только растет. Аналог седьмого уровня Панацеи, но там ряд свойств улучшен, поэтому назвали Панацеей семь-экстра.

Дрей слукавил вновь. Он не только в точности знал все характеристики гемма, но и оборудование появилось в поселке лишь благодаря ему. А вот по поводу цены – это была абсолютная правда. Выделенный гемм Панацеи, да еще и проверенный, к тому же наследуемый, готовы были брать за любую цену. Панацея в том или ином виде была у всех: без иммунитета к болезням экзо в этом мире было не выжить, поэтому мутация в нынешнем поколении существовала у каждого. Вот только панацея панацее рознь. То, что предлагал их поселок, было лучше, защищало от болезней, о которых поколение назад еще и не знали, к тому же было качественным.

Дрей знал, что в поселке своим он не стал. Но не был и чужим, и знал также, что в случае чего здешние мужчины встанут на защиту его семьи без раздумий – так много он сделал для того, чтобы это поселение выжило.

– Да-да, я знаю, что за ними очередь. – Сварщик добродушно покивал, отхлебнув еще кваса, и наконец подвинул к себе порцию жареной курицы, что была в доме на ужин. Он был торговец от Бога. – Просто у меня кое-какое оборудование завалялось тоже. Когда мне это барахло досталось, говорили, что оно позволяет ускорить клонирование биоматериала. В разы ускорить. Вот я и подумал, если это так, конечно, – Сварщик поднял ладонь в защищающемся жесте, при этом умудрившись не выпустить из нее вилки, – то мог бы его отдать вашим. А мне бы за это половину от лишней продукции, многого не прошу. У меня и клиенты тоже есть, и цены я вашей сбивать не стану.

Дрей молчал, неторопливо жуя. Есть без семьи ему не хотелось, но и приглашать жен за стол, где шла деловая беседа, не стоило. Становилось понятно, что скоро Сварщик не уйдет, и Дрей тихо махнул рукой, зная, что девчонки наблюдают за ними из окна кухни: ешьте без меня, не ждите, говорил этот жест.

– Так поговоришь со своими? – в конце концов спросил гость.

– Конечно, Сварщик, конечно, поговорю. Если оборудование окажется достойным, то всем будет хорошо, ты же знаешь. Мы люди честные, и о тебе плохого никогда не говорили.

– Да уж, ты же сам знаешь, при моей работе... Одно плохое слово – и прощай бизнес, а то и не только бизнес. – Сварщик неожиданно замолк, будто вспомнив что-то.

Дрей знал, что вспомнил скупщик. Он вспомнил недавний печальный конец своего коллеги по прозвищу Ленивец. Слухи ходили разные, но наиболее осведомленные говорили, что Ленивец решил кинуть кое-кого из доставщиков, послав его на изначально невыполнимое задание, да еще и не уведомив того о подобной мелочи. И вроде как с задания доставщик вернуться был не должен, а он взял да вернулся.

Так что, когда Сварщик говорил о репутации скупщика, он знал, что вопрос этот действительно нешуточен.

– Потому и надеюсь, что лишнего ты за новую Панацею просить не будешь, – добавил Дрей. – Все же, сам понимаешь, никому из экзо не понравится, если узнают, что на них пытается наживаться нано. Ни к чему это.

– Ни к чему, ни к чему, – закивал гость. – Все понимаю. Лишнего просить не буду. А уж если сам кто-то принесет, чему и цены-то толком не знает, то тут уж фарт чистый, это все знают.

– Это да, – кивнул Дрей. Все знали, что это и было основным заработком скупщиков – с полным безразличием скупать у народа разные непонятные штуки, зачастую за бесценок, которые потом знающие люди выкупали втридорога.

– Так дело какое у тебя было ко мне, или ты только про Панацею поговорить пришел? – не выдержал Дрей. Тихий семейный вечер катился к чертям, и ему это не нравилось.

– Да, извини, оторвал тебя от семьи... – Голос Скупщика приобрел неожиданную твердость. – Есть тут одна проблема, которую нужно решить. Как бы ни сложилось, слова должны остаться здесь, хорошо?

Дрей кивнул. Если он откажется от доставки, он будет молчать о задании. Это было общее правило, так что ничего необычного в нем не было.

– Форт Баюн знаешь?

– Далековато… Да знаю. С усыпляющим периметром?

– Он самый. Там все нано жили. А он глубокий, этот форт: когда строили, на много уровней вниз зарылись. Ну колония там была – им и хорошо, особенно поначалу, в лихие годы после Заката. Потом вокруг места начали обживать. А кто-то, видишь, полез нижние уровни разведывать.

Дрей кивнул. Это было ему знакомо. Хотя пока доставщик и не понимал, к чему ведет Сварщик. Если там что-то нашли, то он, получается, уже и не нужен.

Как будто перекликаясь с мыслями хозяина, гость продолжил:

– Нашли они там в глубине что-то очень нехорошее. Видать, набрели на лабораторию дозакатную. И, похоже, подцепили там заразу. Нано умирают, один за другим. Пока понятно, что это нанопаразит, – он перекодирует кровяных пловцов, перекодирует во что-то, напоминающее самого паразита, и так эта зараза размножается.

Дрей поежился. Рассказанное навеяло ему воспоминания о детстве. Хотя сейчас, судя по всему, паразит был значительно изощренней.

– Передается даже по воздуху, – продолжил Сварщик. – На несколько метров точно, уже успели убедиться на своей шкуре. Как ты понимаешь, не лечится ничем, что есть у нас. Большинство умирает через сутки: без кровяных пловцов сейчас никто долго не живет. Но эта зараза – она хуже. Всегда говорил, что до Заката жили не люди, а демоны. Каждый пятый из зараженных становится только носителем. И чувствует себя прекрасно, только вот крыша у него съезжает. От двадцати четырех часов до предположительно недель. А за это время – ты сам понимаешь, как далеко они могут уползти. И разнести заразу дальше. Все продумали – даже до мозга добрались. У зараженных только первичные функции остаются – выжить. Никто из них не будет тихо сидеть в подземельях и дожидаться смерти. Все наружу пробуют выбраться... Там же военные заседали, в этом форте. И, как всегда, сотворили нечто очень нехорошее.

Дрей кивнул. Он по-прежнему не понимал, как эта история относится к нему – к экзо, занимающемуся доставкой. Нечего было доставлять и некому. А Сварщик как-то не слыл нано, любящим побродить по чужим поселениям и порассказывать истории.

– Все это началось пару дней назад. Единственное, в чем повезло, – кто-то изнутри успел предупредить тех, кто снаружи, и форт блокировали. Никого не выпускают. Вернее, стараются не выпускать. Пара прорывов была, и несколько сотен нано на поверхности умерло. Там же форт как решето сейчас, никто не знает всех выходов. Но очаги вроде как локализовали. Просто, видишь ли, никто не верит, что такое можно локализовать…

– Сварщик,. – Дрей наклонился вперед и постарался быть максимально убедительным, – поверь, мне очень жаль тех нано, что погибли, и тех, кому еще предстоит. Но все же скажи мне: чего ты хочешь от меня?

Гость кивнул:

– Да, конечно, как раз к этому и подхожу. Мы порылись в документах. Никто из нано не заинтересован, чтобы эта вещь вырвалась наружу и убила целую расу. Да, я надеюсь, что и времена, когда в таком были заинтересованы экзо, остались в прошлом. Так вот, нашли об этом форте информацию и о лаборатории. Урывки всякие, обрывки, но нашли. Судя по тому, что нашли, есть антидот. Новая культура кровяных пловцов, которая встраивается в систему, перепрошивает базовых пловцов – как чистых, так и зараженных, – и они становятся иммунны к паразиту, полностью иммунны. А паразит – он недолговечен, больше месяца не живет, поэтому очень скоро проблема будет закрыта полностью. Если не дать ему размножаться, то закрыта. Мы даже нашли оборудование для того, чтобы вакцину быстро размножить. Подготовку инъекций поставят на поток за несколько часов. Но нам нужен образец.

– И где он?

– Как где? Конечно же там, в глубине форта, в лаборатории на нижних уровнях. Там же, где они нашли и сам нановирус.

Дрей резко откинулся назад, на спинку плетеного кресла.

Сварщик, словно чувствуя настроение доставщика, заволновался:

– Возьмешься? Ты пойми, своих бы послали, многие и задаром бы пошли – не тот же случай. Не пройдут они. Там, может, недели бродить надо, по уровням. Даже если повезет и окажутся только носителями, все равно мозгов-то не останется. Только экзо пройдет. А в нашем случае – еще и профи. Там сейчас такое мясо, что придется по трупам идти – и при этом соображать куда.

Дрей качнул головой:

– Извини, Сварщик, не могу. Есть у меня свои причины сейчас во все это не ввязываться. Все знаю, помог бы, потому что дело тут такое, но не могу. Ты же с Гастером вроде работал – попробуй ему контракт предложить, а я не могу.

Сварщик удивленно приподнял бровь:

– До Гастера еще сотня-другая километров, ты же знаешь. Он к одним головешкам туда успеет. Да и от тебя я не ожидал. Ты вроде в дела и покруче ввязывался. Может, хоть цену узнаешь?

Дрей мотнул головой:

– Не в цене дело, сам же знаешь: не тот случай. Просто не могу.

И тут Сварщик задал неожиданный вопрос:

– Говорят, одна из твоих жен беременна?

– Старшая, – осторожно кивнул Дрей. – Третий месяц пошел.

– Они же вроде близняшки, так я слышал?

– Ну Настя говорит, что родилась на пару минут раньше, а Катя не спорит. Так что считаем ее старшей. Ты к чему это разговор завел, Сварщик?

– Третий месяц – это хорошо, сам знаешь. Значит, первичного отторжения не произошло, и зародыш, скорее всего, выживет.

Дрей постучал костяшками по деревянному столу, Сварщик тут же к нему присоединился.

– Так вот, – покивал Сварщик, – есть у меня гемм один. Колыбель называется. Всего одна доза осталась: сам понимаешь, такое не заваляется. Написано, что есть вероятность наследуемости, что делает его только ценнее. Так вот – он дает стопроцентную гарантию выживания и матери, и ребенка во время беременности. Когда-то у меня было пять доз, и предыдущие четыре не подвели. Я за такими вещами стараюсь следить, ты знаешь. Даже сейчас все четверо детей живы и здоровы – показать могу, хотя и не скажу, что теперь их здоровье поддерживает Колыбель. Сколько сейчас у экзо родятся живыми? Один из трех?

– После третьего месяца – два из трех, – угрюмо качнул головой Дрей. Цена была убийственной. От такого предложения он просто не мог отказаться. Но и выйти живым из форта шансов у него почти не было. Он-то это знал.

– Плюс к этому проси сам из обычного набора что хочешь. Не пожалею. Если дело сделаешь – сам знаешь, я в накладе не останусь.

– Через сколько времени точно погибаютзараженные? Основная часть?

– Неточно, но часов через двадцать с лишним. А это– то тебе зачем? Кровяных пловцов у тебя нет.

– Мое дело. Все расскажешь еще раз, заново и по порядку. К ночи выходим – проводишь, там и поговорим. Собраться надо. На лошади приехал?

– На пикапе, – кивнул Сварщик. – Время дорого: пришлось последний бензин заливать. И ты это, знаешь, тьфу-тьфу, конечно, – гость еще раз постучал по столу, – но даже если ты не вернешься, я женам твоим Колыбель все равно отдам, будь спокоен.

Впервые в жизни Дрей вживую увидел Изоляторов. Нельзя сказать, что это было пределом его мечтаний, – все же встреча с Изоляторами ни для кого не могла предвещать ничего хорошего. Теперь же они рядом, прямо перед ним, часть внешнего периметра вокруг поселений нано, раскинувшихся около базы.

– Их тут больше сотни, – прокомментировал Сварщик. – Пришли настолько быстро, что поневоле задумаешься об их источниках информации. Мне бы такие.

Изоляторов было не спутать ни с кем другим. Они стояли в полной защите, которая была бесценна и которую Дрей видел-то всего пару раз до этого, и всегда только в штучных и очень изношенных экземплярах. Это были почти скафандры, защищающие от всего. И прежде всего от угрозы заражения.

У тех двоих, к которым они подходили, в руках были огнеметы – такие же черные, как и прорезиненный верхний слой их защиты. Лиц за темными стеклами смеси гермошлемов и противогаза видно не было, но, судя по повороту головы, один из них взял под наблюдение подъезжающих, второй же не отреагировал вообще, продолжая следить за открытым пространством внутри периметра.

– Нас пропустят? – на всякий случай спросил Дрей.

– Конечно, пропустят. Они всех пропускают внутрь, им все равно. Вот не выпускают никого. Только я дальше не пойду, извини. Бессмысленный риск. Свою работу я сделал.

Сварщик остановил машину и заглушил двигатель.

– Вещи не забудь, – махнул он рукой назад, в сторону кузова.

– Сотня умудряется контролировать весь периметр?

– Ага, ты не смотри, что они хиленькие, – попытался еще раз пошутить Сварщик, – у них тут техника, причем на ходу. Машины со стационарными огнеметами. Передвижные станции залпового огня. Дроны от «Боевой механики». И датчиками утыкан весь периметр. Они стоят так, для виду. Могли бы лежать и дрыхнуть с тем же успехом. Тут сейчас мышь не пролетит.

– Уже летают?

– Видел разок. Вон твой проводник, – сменил тему Сварщик. – Наружу ему нельзя, зато там он тебе все покажет. Твой контракт исполнен, как только культура окажется в лаборатории наверху. Ее уже смонтировали: все поделились. Ты уж пройди.

Дрей кивнул и толкнул дверь, выбираясь наружу.

Парень стоял в паре сотен метров, даже не пытаясь подходить ближе. Видимо, Изоляторы сразу объяснили местным, словом или делом, что можно и чего нельзя.

Тот черный, что следил за доставщиком, скрипнул, когда он проходил мимо:

– До окончания срока карантина покинуть зону невозможно. В зоне седьмой уровень угрозы из десяти возможных по шкале Логинова. Вы входите в зону на свой страх и риск, и это опасно.

Точка. Как только доставщик прошел мимо, Изолятор замолчал, как будто экзо перестал для него существовать, остался лишь объект, который теперь должен быть удержан внутри зоны. Любыми способами.

– На свой страх и риск… – пробурчал Дрей. – Как будто когда-то было иначе.

Для нано проводник был излишне сухощав. А для ситуации, в которой оказался, – излишне улыбчив.

– Костик, – протянул он руку. – Рад встрече.

Доставщик кивнул и протянул свою в ответ:

– Дрей, взаимно. Что, оказались взаперти?

Костик, продолжая улыбаться, кивнул:

– Ага, да мы не в обиде. Тут трудно на них обижаться, когда такое. Да и потом, у них тоже не сахар. Знаешь, что за ними тоже следит ментор, за рядовыми Изоляторами? И он решает, могут ли Изоляторы покинуть зачищенную зону, или там и останутся. Говорят, часто и остаются. Железные ребята. Сначала всю зону уничтожить, столько живых душ сжечь, а потом и себя там же. Где таких берут, не знаю. Мы тут про них много чего наслушались, пока они нас стерегут. Столько слухов…

– Лабораторию покажешь?

– Мимо пройдем. Внутри там делать нечего – не до нас. Они пытаются хоть что-то на скорую руку сваять. Бесполезно, но пусть пытаются.

– Да уж, – кивнул Дрей.

Костик продолжал улыбаться:

– Вся аппаратура – для клонирования готовых образцов, а не для создания новых. Да и что они там создадут? Ученых у нас нет, образцов заразы – тоже нет. И хорошо, что нет. Эти боты живучи, говорят, и моментально цепляются за новых носителей. Там же форт, там и шлюзы, и переборки, и обеззараживание. И что? Весь форт все равно заражен. Одно дуновение ветра – и сотня метров накрыта, не дай бог с наветренной стороны оказаться.

Дрей взглянул на проводника слегка озадаченно. Как-то совершенно не вязалось то, о чем он говорил, с его жизнерадостной улыбкой. Неверно истолковав этот взгляд, Костик сказал, будто оправдываясь:

– Нет, ну я понимаю, что никакого ветра в форте нет. Это я так, образно.

– Вон вешки видишь? – Костик привел его на пригорок, с которого открывался вид на весь форт. – Там зона сна и начинается.

Над землей форт не выглядел фундаментально. Разбросанные бетонные бункеры в один, максимум два уровня. Чаще всего – даже без амбразур: создатели форта то ли слишком надеялись на чудодейственную силу сна, то ли не считали угрозой вооруженное нападение – лишь биологическую опасность.

– Сто метров, не меньше. Сон недолгий, но это если из зоны успеть выскочить. Или если генераторы отключат, а сейчас этого делать некому. Раньше, если войти-выйти надо было, то желающего протаскивали лебедкой. Вон у входа стоит, и другая еще с этой стороны. Но сейчас с той стороны ее включать некому. А так бы поспал минут десять, да и готово – ты уже внутри. Так что придется по-сложному заходить.

Отвечая на немой вопрос Дрея, Костик улыбнулся и продолжил:

– Тут слегка под горку. Положим мы тебя на тележку, двое ее разгонять будут. Потолкают, пока не заснут, это метров тридцать. Тележка на хорошей резине и подрессоренная, так что главное, чтобы не застряла она. Мы и ее, и ребят на наноле́сочку закрепим. Их вытащим, как упадут. И тебя тоже обратно оттащим, если с первого раза не доедешь. Мы так делали, когда лебедка заела. Весело было. И детишки так развлекаются... правда, им не разрешают.

Дрей кивнул. Оказаться в бессознательном состоянии около входа в форт улыбалось ему не сильно, но и каких-то разумных альтернатив он не видел.

– Обратно можешь на той же тележке, если выйдешь здесь. В любом другом месте просто беги, сколько сможешь, тебя вытащат с этой стороны: цапанут на спиннинг – и вытащат. Тут так зверье из зоны вытаскивают. Не волнуйся, шкуру не испортят – за ремень там или еще за что зацепят. Главное – ты сразу не беги. Подними руки, покричи что-нибудь. Весь периметр предупрежден, тебя будут ждать. Главное – ты им сразу покажи, что вменяемый.

Костик кивнул на двоих нано, укрывшихся неподалеку. Рука одного лежала на прикладе ручного пулемета, второй осматривал окрестности форта в прицел снайперской винтовки. На экзо они нарочито не обращали никакого внимания. И Дрею оставалось лишь надеяться, что разум возобладает и его не пристрелят на выходе, несущего столь драгоценный антидот.

– Не обращай внимания, у нас тут стычки были года два назад… В общем, экзо некоторые не любят. Хотя и терпят. Сейчас полегче стало, а раньше сам знаешь. У нас даже экзо живут – несколько всего, но есть.

– А внизу?

– Не знаю, – пожал плечами Костик. – Может, и остались один-другой. Никто не знает, что там сейчас творится. После того как предупреждение снизу пришло, связи больше никакой: как вымерло все. А после того как пара прорывов наружу была, так никто и не хочет ее налаживать. Несколько сотен разом заразились – благо те, кто вышел, не в населенные районы попали. Выжигали все. Вроде пока остановили. Но вчера вот опять. Двое патрульных прошляпили бегуна, пока очнулись, он уже до середины зоны добежал. Там заснул, его потом пристрелили. Но патрульных накрыло: ветер в их сторону дул. Хорошо, что они догадались: сидели, пока не убедились, что дело плохо, и никого к себе близко не подпускали. Потом ушли в зону и заснули. Сожгли их и отступили еще на двести метров назад. Так что никто сейчас выяснять, что внизу творится, не намерен. Либо антидот достать, либо расстояние между ими и нами удержать как можно больше.

Костик сглотнул, переводя дыхание.

– Либо, – кивнул он себе за спину, – о нас черные позаботятся. А потом и о себе. Тут почти тысяча на поверхности, и под землей тогда столько же было. Хорошая братская могила получится. Так что если готов, то пошли. Карты у тебя, если в этот вход пробьешься – то ищи лифт: он сразу тебя на двадцать уровней опустит. Лаборатория в самом низу, где-то на сотом. Туда никогда не забирались: ниже тридцатого никто не жил.

– Но кто-то добрался, – тихо произнес Дрей.

Костик кивнул, и доставщику показалось, что его улыбка слегка потухла.

– Тебя будут ждать, доставщик. Все будут ждать. Если надо, то и неделю. Главное – доберись до антидота и вернись живым.

Глава 2 Сны и реальности

В первое десятилетие после Заката основной угрозой стала чума. Наибольшую известность получила чума-74, за несколько лет на треть сократившая популяцию экзо (защитные мутации ниже Панацеи третьего уровня оказались полностью бесполезны) и на четверть – популяцию нано. Считается, что именно чума-74 уничтожила основную часть людей базовой расы. Нано полностью обезопасили себя от болезни существовавшим на тот момент эттерном Чистильщик. Своевременное применение его одноименного наследуемого бланк-аналога давало стопроцентный результат. Чистильщик реагирует на любые микромутации бактерии чумы-74 (иерсиния пестис биовар-74), а также распознает мутации любых других бактерий семейства энтеробактерий.

(Библия Нано. Приложение 1. Основные эпидемии. История и динамика. Чума-74)

Дрей проснулся резко, словно был не дома. Он не мог сказать, что его разбудило, зато чувствовал что-то неестественное в своем пробуждении. Поэтому, еще не открыв глаз, приготовился. Ко всему, вплоть до неожиданного нападения на поселок. Вплоть до того, что его комната заполнена врагами.

Только не было комнаты. Бетонный бункер, в который уткнулась тележка, ничуть не напоминал ему дом. Зато тележка сразу заставила его вспомнить все остальное. Все же сон, навеянный Баюном, сильно отличался от настоящего. Такое бредовое пробуждение у Дрея было впервые в жизни.

Он приподнялся, опершись на локти, и обернулся. Вдалеке ему махал Костик. Дрей почти неосознанно прищурил глаза, активизируя Тоннель орла, и посмотрел на дозорных. Гемм позволил ему разглядеть даже малейшие черточки на их лицах. Казалось, что они смотрят на экзо, словно ожидая немедленного проявления внешних признаков заражения.

Дрей махнул Костику в ответ и начал исследовать шлюз. Внешние створки были распахнуты настежь – видимо, открыты давным-давно и больше не закрывались.

Поправив противогаз, он слегка постучал по только что прилаженному фильтру и ступил внутрь.

Костик ничего не говорил вслух, но Дрей, предвосхищая возможные вопросы, сказал сам: «Береженого бог бережет», когда его надевал. Неправды не сказал, хотя и всей правды – тоже.

Ступив внутрь бункера, доставщик посмотрел на часы и выставил на них таймер. На двадцать часов обратным счетом.

Внутреннюю дверь заклинило. Кто-то пытался то ли закрыть ее, то ли открыть, но теперь она не двигалась совсем. Щель, которая осталась, едва позволила доставщику протиснуться внутрь. Рюкзак пришлось скинуть и затащить за собой отдельно.

Свет горел, вентиляция, насколько мог судить доставщик, тоже действовала. Он бы предпочел, чтобы как раз вентиляция оказалась в нерабочем состоянии, но повлиять на это никак не мог.

Систему обеззараживания Дрей встречал не впервые, хотя нечасто ее можно было встретить столь неплохо сохранившейся. Справедливо решив, что бактериологической, вирусной или радиационной угрозы для нынешних обитателей форта он ну никак не представляет, Дрей наплевал почти на все процедуры, благо несколько последовательно расположенных шлюзов были не заперты. Пришлось правда намочить ботинки – бетонную нишу с раствором (что когда-то обеззараживал обувь) было не обойти: она занимала всю комнату.

В конце концов экзо добрался до внутренних помещений форта. В коридорах было тихо, сухо и не наблюдалось ни малейшего движения. Ничто не выдавало присутствия нано. Ни живых, ни мертвых. Видимо, этот этаж был целиком проходным, и где бы ни началась трагедия, досюда больные не дошли. Или их не пустили. А до сих пор живые носители искали выходов наружу где-то в другом месте. Хотелось бы, чтобы снайперы наверху сумели вовремя их остановить.

Лифтов было несколько, но не работал ни один. Это было странно, но Дрей в конце концов решил, что кто-то отключил их в попытке остановить распространение эпидемии. Он пожал плечами и двинулся в сторону лестницы, вход на которую располагался прямо рядом с лифтовой.

В этом была небольшая проблема, связанная прежде всего с отсутствием у него времени. Он видел карты форта, и первое, что из них понял, – это что этаж и уровень – совершенно не одно и то же. Некоторые уровни располагались сразу один над другим, как в обычном здании. Но другие могли быть разделены сотнями метров породы. И двадцатый уровень, до которого ему предстояло добраться для начала, находился где-то на три сотни метров ниже.

Железная лестница не позволяла бежать. Как бы доставщик ни торопился, он не мог себе позволить выдать свое присутствие. Идя медленно, он хотя бы до какой-то степени глушил звук шагов. Пролет, площадка, еще один пролет, опять площадка. Пролеты были длинными, в них умещалось почти полсотни железных ступеней, а площадки – большими, словно приготовленными для пикников. И по-прежнему было абсолютно пусто. Никакого присутствия нано.

Если Дрей мог объяснить пустоту верхнего коридора и неработающие лифты, то почему было пусто на лестнице, он понять не мог. И от этого он двигался еще медленнее, а звуки шагов исчезали окончательно. Нельзя было переть вперед наобум, не представляя, что может ждать впереди.

Ни шороха. Абсолютная тишина вертикальной шахты, лишь изредка разрушаемая легким надсадным ворчанием находящегося под нагрузкой металла. Когда он углубился метров на сто, Дрей почувствовал это в полной мере – абсолютно пустое пространство над собой, лестницу, на которой не было никого, кроме него. И то же самое – внизу: абсолютный вакуум звуков и огромная глубина.

Несмотря на то что железная лестница была сделана добротно и продержалась бы еще сотни лет, Дрею казалось, что он находится в пустоте. И скоро полетит вниз, все сотни метров вниз. Именно такое ощущение создавалось тишиной вокруг него.

Доставщик взялся рукой за поручень и сознательно провел ногтем мизинца по металлу. Легкий визгливый звук его слегка успокоил, вернув в реальность.

По всем расчетам, нужный уровень находился близко.

Табличка на предыдущем выходе, по крайней мере, гласила: «19», а карты говорили, что между девятнадцатым и необходимым ему двадцатым уровнем было всего несколько пролетов.

Но Дрею пришлось остановиться раньше.

Площадка ниже пролета, на который он вышел, не пустовала, как предыдущие. Поначалу он даже не понял, что там находится, лишь интуитивно отпрянул назад, в последний момент уловив движение и лишь потом услышав звук.

Картинка, которая до сих пор держалась у него в памяти, наверное, даже еще не ушла с сетчатки глаз, соединилась с легким движением, которое он заметил, прячась за верхним пролетом, и звуком сервомотора поворотного механизма.

Автономный пулеметный блок. Хорошая модель – это можно было сказать уже по тому, как быстро блок среагировал на появление Дрея.

Задержка до начала огня у таких моделей могла быть выставлена любой, но Дрей думал, что она осталась стандартной – около секунды. Сейчас мало кто разбирался в подобном оружии настолько, чтобы лезть в настройки. Это означало, что за одну секунду надо было как-то проскочить мимо – два полных пролета лестницы, которые контролировал пулемет. При том, что даже бегом, даже вниз, один пролет занимал у Дрея не меньше пары секунд.

Это объясняло, почему на верхних уровнях царила пустота, почему не работали лифты. Кто-то из нано решил позаботиться о своей расе как мог. И скорее всего, после того как поставил пулеметную точку на боевой взвод, сам остался внизу, обеспечив блокировку этого прохода. Возможно, если бы эта шахта была единственной, Дрею и не пришлось бы сейчас спускаться на дно Баюна в поисках нановакцины.

Надо было порыскать уровнем выше, притащить сюда что-нибудь потолще и потяжелее и пытаться пройти мимо оборонительной точки, спрятавшись за щитом. Но, во-первых, Дрею эта лестница достаточно надоела. И при одной мысли о том, что ему придется подниматься обратно наверх, тащить что-то оттуда и делать все это в противогазе, ему становилось тошно. Было и во-вторых.

Доставщик выглянул вновь, чтобы убедиться в увиденном. На этот раз дуло пулемета даже не шевельнулось. Возможно, из-за скорости Дрея. Но, возможно, также из-за того, что сейчас оно смотрело прямо на него. Ко времени задержки точно не добавлялись мгновения на поворот ствола – он поворачивался на движение моментально.

Убедился. Это не поверхность пулемета бликовала – по ней действительно что-то ползало. Модель оказалась даже более продвинутой, чем Дрей предположил сначала. Он воспроизвел мысленно картинку, которую только что увидел. Крохотные паучки, снующие по металлу. Небольшой блок – гнездо, куда они иногда прятались и тут же вновь выскакивали обратно, – был нашлепнут прямо на одну из крепежных штанг. Так называемый ремонтно-управляющий блок. Пулемет не клинило – паучки могли быстро провести восстановительные процедуры. Он не мог перегреться – микроремонтники способны были подтаскивать воду для охлаждения, если она была поблизости. Скорее всего, паучки умели и жалить – в них вполне могли быть встроены одноразовые инъекции на случай появления саботера в непосредственной близости, в мертвой для пулемета зоне.

Так что маленькие паучки, дети дозакатных нанотехнологий, живущие в видимом спектре, были для пулеметного гнезда бесценны.

Дрей думал, что именно на блок завязаны и инструкции по управлению. Это еще больше усугубляло дело, потому что под пулеметом могла находиться взрывчатка – на случай прорыва обороны. Но это открывало и некоторые возможности. Блок обменивался командами с паучками в беспроводном режиме, что выгодно отличало его от модуля управления самого пулемета, к которому он был подсоединен проводами. Выгодно для ситуации, в которой оказался Дрей.

Доставщик прикрыл глаза. Делать подобные вещи он очень не любил. Даже тогда, когда вокруг никого не было. Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает издали.

Но вроде бы сейчас следить было абсолютно некому. Да и всегда можно списать все на поломку, к которой не имеешь не малейшего отношения. Надежной техники нынче было не найти.

Снаружи казалось, что Дрей решил подремать. Но это предположение было очень далеко от правды. Он даже видеть не перестал. Но теперь перед ним вместо окружающей его лестницы всплывала совершенно иная картина. Поначалу она казалась слегка размытой – зрительные нервы продолжали передавать сигналы, глазные рецепторы не сразу избавлялись от остаточного раздражения. Но понемногу картинка, которую по команде мозга начал передавать нанобот, прикрепившийся к зрительному нерву сразу за макулой, прояснилась.

Как бы ни был совершенен ремонтный блок, но в его совершенстве таилась и его уязвимость. Беспроводное взаимодействие с паучками-ремонтниками ускоряло реакцию блока на изменения в обстановке, но теперь в списке паучков появился один лишний.

Программа безопасности была неплоха. Лишний, неопознанный, паучок оказался тут же исключен из информационного обмена, и канал общения с ним заблокирован.

Дрей чуть дернул головой, пытаясь сделать изображение четче, но получилось только хуже. Само изображение не поменялось, но голова у доставщика закружилась, когда естественное движение не привело к такому же понятному изменению того, что он видел. Ко всему надо привыкать, а уж подобными вещами Дрей баловался нечасто. Он открыл глаз, на этот раз только один – правый, и выглянул опять, пытаясь оценить модуль еще раз.

Затошнило сильнее. С левого глаза зрительный нерв продолжал уверенно передавать набор цифр, данных, предварительные расчеты – все то, что услужливо подсовывал ему бот вместо скучающей в бездействии сетчатки. А правый показал, что паучки все так же непринужденно шныряли по поверхности пулемета. Даже по стволу, хотя и не пытались заглядывать в дуло.

Дрей поспешно зажмурился вновь.

Рисковать не хотелось. Модуль мог и закрыть беспроводной канал наглухо, оставляя Дрею только физические методы. Поэтому Дрей размышлял, ждал, пока колония наноботов, до сих пор мирно спящая в случайных местах его организма, не обработает информацию, перехваченную из эфира, и не предложит что-нибудь более надежное, чем лобовой заход.

Процесс был достаточно медленным, тем более что боты внутри колонии обменивались сигналами только на химическом уровне: никакого беспроводного общения – только микровпрыски в кровь, повторяющиеся сотни раз для надежности. Медленно, зато взломать этот компьютер можно было только опять же на химическом уровне – подсунув в кровь другие ферменты. Дрей сильно сомневался, что хоть кто-то в нынешнем послезакатном мире мог обладать подобной технологией.

В конце концов Дрей выбрал из всех вариантов наиболее перспективный.

Один из паучков, бегающий около пулеметной стойки и охраняющий внешний периметр пулемета, на мгновение приостановился. Потом пополз опять, но одновременно послал сигнал о неполной исправности. Ответ последовал незамедлительно – вернуться в гнездо на проверку, ремонт и переналадку.

Как только паучок оказался в гнезде, тончайший стержень вошел ему в брюхо, и паучок тут же перешел на проводную связь. И множество ограничений в протоколах доступа, имеющихся у беспроводного варианта, были тут же сняты. Паучок давно уже превратился в древнего троянца, вывернутого наизнанку. Через секунды уже не гнездо давало команды паучку, а он командовал гнездом. А самим паучком командовала наноколония бланка со странным восточным названием Шимомура. Дрей же лишь сидел и наслаждался покоем.

В свое время он долго сомневался, стоит ли вводить этот бланк. Но Шимомура был одним из немногих его приобретений, которое не подвело его ни разу. Может быть, как раз потому, что прибегал к его возможностям он крайне редко.

Паучки тихо и неторопливо заползали в базовый блок-гнездо. Когда заполз последний, сервомотор пулемета заставил дуло уныло опуститься вниз. Сразу после этого Дрей открыл глаза, встал и спокойно, ни на секунду не задерживаясь, начал спускаться вниз.

Подойдя к пулемету, он осторожно отсоединил провода и запихнул ремонтный модуль в рюкзак. Эта штука была подороже многих геммов и бланков, и это оказалось решающим в пользу несилового прохода мимо пулемета. Но оголять периметр, и без того дырявый как решето, доставщику не хотелось. Он вскрыл базовый модуль управления, немного в нем поколдовал и побежал вниз. У него было десять секунд до повторной активации пулемета. Пусть теперь функции точки и были ограничены, сдержать на некоторое время натиск снизу она бы смогла.

Хотя Дрей сильно сомневался, что в этом оставалась хоть какая-то нужда.

Добежав до следующего пролета, Дрей чудом не поскользнулся. Его предположения были верны – вся площадка ниже была завалена трупами. Он слегка завяз, начиная жалеть, что выставил слишком маленькую задержку на активацию пулемета. Секунды убегали, а он никак не мог пробраться к спасительному укрытию за пролетом лестницы.

Ему удалось это сделать лишь в последние мгновения: доставщик буквально услышал, как сервомоторы приводят в действие ствол, перенацеливая его на движение.

Дрей прижался к стене, оказавшись в безопасной зоне, и посмотрел вниз. Вход на уровень был прямо перед ним, в одном пролете. Над входом светились цифры «2» и «1». Свет в «1» подрагивал, словно сомневаясь – есть ли нужда сейчас в этом знаке.

Глава 3 Оцифрованная угроза

И на Земле царила раса, ставшая единой. Люди смешались между собой и стали неотличимы друг от друга.

И тогда решили люди научиться переделывать себя и доказать свое абсолютное могущество.

И не отступились они от того, что задумали сделать.

И переделали они себя. Переделали по-разному. Кто-то переделывал части своего тела, другие имплантировали в свое тело новые, механические детали. Кто-то менял свои гены, другие – вводили в организм крохотных механических роботов.

И не стало одной расы. Большинство людей погибло в пожаре своей гордыни, а те, кто остались, – вновь разделились на разные расы.

Раса экзо, отрицающая изначальную чистоту человеческих генов. Раса нано, временно впустившая в свои тела чужеродную механику. Киборги, почти вымершие в период чумы. И всевозможные мутанты, переставшие быть людьми.

И время единой расы закончилось. Наступила эра разобщения и смут.

И посему имя тому времени было дано: Закат.

(Библия Нано. Притчи Заката)

Доставщик замер перед дверью, задумавшись. Ему было чего опасаться в тот момент, когда он пересек черту сна форта Баюн. Пусть об этом не знал Сварщик, не знал, наверное, никто из ныне живущих, но опасность заражения существовала и для него.

Кровяные пловцы были и в его венах. Мало, самый минимум, но эта была одна из самых лучших модификаций базового эттерна нано, которая существовала. Этот эттерн, как и многие другие, ему оставила мать. Чистая нано. Хотя нет – и его отец, и его мать были людьми базовой расы. Но если отец, чтобы выжить, пошел по пути биомодифицирования, то мать волею судеб стала представителем нано. Первое поколение. Дети тогда выживали очень редко. Знаний было мало, и сразу после Заката кругом творилось такое, что и достать эти знания было тяжело. Но уже тогда, после первых же попыток, пришло знание, что смешивать нано и экзо – это получать мертворожденных. Со стопроцентной вероятностью.

Его родители сглупили, влюбившись друг в друга в такую пору. Сглупили, оказавшись людьми разных рас. Сглупили, зачав ребенка.

Но этот ребенок оказался статистической ошибкой. Тем, кого проморгал бог, наславший это проклятие. Единственным выжившим. Качество переданных от отца мутаций и эттернов – от матери, их необычное сочетание дало результат, на который они надеялись, как на чудо. Это и было чудо. После Заката некоторые еще рисковали, чтобы вновь убедиться в том, что такие дети не выживают. Сейчас уже не рисковал никто.

Хотя, возможно, как раз сейчас стоило пробовать вновь. По крайней мере, Дрей надеялся на это. Надеялся на то, что, раз выжил он, то и его дети сумеют родиться. Что времена генных бурь хоть немного, но позади. Что есть шанс.

И он был готов на все, чтобы этот шанс повысить. Даже на самоубийственный спуск в глубь Баюна. За Колыбелью для своего ребенка.

Он так никогда и не узнал, что подвигло его родителей на такой риск. Та эпидемия накрыла их поселок, когда он был слишком мал, чтобы они рассказывали ему о подобных вещах. Он с трудом вспоминал их лица, скорее это были образы, чем четкие и понятные картинки. Но при этом он их любил. Тех, кто дал ему жизнь. Кто при этом рискнул всем, пошел вопреки очевидному, нарушил все устои, которые тогда только начали формироваться. Экзо и нано жили вместе – и это, оказывается, было возможно. В такое не верил никто и сейчас.

Ему повезло, что внешние признаки наномодификаций у него полностью отсутствовали. А проверок генного кода, крови, тканей он всегда избегал. А если и проводил – то только в одиночку. А потом внешние проверки просто стали не нужны – после того как он решился ввести Шимомуру. Эта колония могла не только хакать приборы с открытым каналом беспроводной связи. Она могла и много больше, например, проводить полный анализ организма. Ей это было просто: она теперь являлась его частью.

И она же говорила, что доставщик пока что чист. Кровяные пловцы – меньше тысячи, в сотни раз меньше, чем у обычного нано, – так же спокойно занимались своим делом: проверкой стенок сосудов, анализом среды, выявлением и уничтожением любых возможных биологических угроз. А также помощью в доставке свежего кислорода к мышцам. Базовая нанокультура. Некоторые нано, пусть и совсем немногие, до сих пор имели только ее. И выжили.

Доставщик вернулся к реальности.

Дверь на уровень была распахнута настежь и заклинена трупами тех, кто успел отползти, получив смертельные ранения. Несколько таких были видны отсюда и в коридоре внутри уровня. Свет горел. Явственно ощущалось, что система кондиционирования тоже работает.

Дрей пару раз бывал в таких местах, где по разным причинам вентиляция работала десятилетия после того, как их оставили люди. Такое редко, но бывало. Поэтому он знал, что произойдет с этой свалкой трупов на лестнице и в коридоре.

Они не сгниют. Значительно вероятней, что все эти трупы превратятся в мумии. Под сухим кондиционированным воздухом, постоянно циркулирующим по уровням, тела будут медленно иссыхать.

И одной из этих мумий, вполне возможно, мог стать и он.

Никаких внешних признаков заражения на телах не было, и от этого ему было еще страшнее. Доставщик аккуратно выглянул из проема двери, но коридор внутри уровня был пуст – лишен живых.

На всякий случай он подтянул поближе короткоствольный АКС-74У, идеальное оружие для таких вот закрытых помещений. Лучше был бы, наверное, только пистолет, но его доставщик сознательно оставил в кобуре – вряд ли ему повезет участвовать в дуэли. Если зараженные повалят, то их может оказаться много, и количество патронов со скорострельностью было сейчас для него важнее.

Насколько он помнил карты, ему надо пройти пару сотен метров по этому уровню, чтобы добраться до лифтовой шахты (или лестницы, если не повезет опять), что вела ниже, на глубинные уровни форта. Туда, где древние прятали лаборатории. Туда, где открылась, наверное, уже сотая шкатулка Пандоры после Заката.

Туда, где можно было найти антидот.

Аккуратно перешагивая через трупы, доставщик пошел вперед. Вариантов было немного – коридор был единственным, ведущим в нужном направлении. Все ответвления и проходы в боковые зоны его не манили, что бы или кто бы там ни находился. Время было важнее.

Коридор пустовал. Проходя мимо, Дрей заглядывал в пересекающие его дорогу тоннели, если шлюзы оказывались открытыми. Шлюзы обнаруживали себя везде, напоминая об изначально полувоенном назначении форта.

Мертвых было на удивление мало. Доставщик даже приостановился, когда увидел первого, умершего непосредственно от болезни и валяющегося теперь на перекрестке, чуть слева от его маршрута, прямо за боковым шлюзом.

Кожа мертвеца приобрела неестественно серый оттенок – самая обычная реакция на сбой в работе кровяных пловцов. Такое Дрей видел и без эпидемии, такое бывало и со вполне здоровыми нано. Механика, пусть и на наноуровне, оставалась механикой, и у некоторых особенно невезучих она давала сбой. Пусть все реже и реже, но давала. Старые, самые примитивные колонии кровяных пловцов могли неожиданно начать гибнуть, и если нано не успевал вовремя ввести замены, что было дорогим удовольствием, – он погибал. Всегда. В очередной раз напоминая окружающим, что мир, в котором они живут, разительно отличается от дозакатного. По уровню опасности, по безумному набору инфекций и пляшущей радиации. По всему.

Прикасаться к телу Дрей так и не решился. Противогаз пока что удерживал заразу снаружи от его организма, и меньше всего ему хотелось искушать судьбу. Поэтому он оставил бедолагу лежать как есть и продолжил двигаться вперед.

Несколько сотен метров по горизонтальной поверхности, покрытой материалом, заглушающим шаги, он проделал быстро, застряв лишь перед самым лифтом.

Что-то ему не нравилось в этом большом холле, но он никак не мог понять что.

Свет горел, более того, горели даже цифры над двумя лифтами, давая надежду, что хоть на этот раз ему не придется спускаться по лестнице. Было тихо, и ничто не говорило о том, что кто-то прячется за одним из углов. Но Дрей никак не мог заставить себя выйти из укрытия, проверяя все свои ощущения еще и еще.

Что-то было не так.

Он простоял с четверть часа. И мог стоять еще долго – что-что, а ждать доставщик умел, это было частью его профессии. Но ему не пришлось.

Заработал лифт. Числа быстро менялись, уменьшаясь: лифт ехал откуда-то снизу. Конечно, он мог заработать и сам, но, откровенно говоря, Дрей не очень-то в это верил.

Ему хотелось, чтобы последним числом на табло стало не «двадцать один». Не желал он видеться с тем, кто заставил двигаться лифт в вымершем форте. Ничего хорошего нельзя было ждать от такой встречи.

Дрей убрался обратно за угол, предпочтя не встречаться с тем, что поднималось из глубины, лоб в лоб. Недалеко от него был боковой проход, шлюз в который был закрыт. На шлюзе было круглое окошко, прочное огнеупорное стекло оказалось обрамленным блестящей хромированной рамкой с достаточно широкой каймой. Эта хромированная поверхность и привлекла внимание доставщика. Как только его взгляд в нее уперся, он начал двигать головой, а потом сделал небольшой шажок в сторону, пока не попал в нужную позицию. Теперь эта поверхность стала служить ему зеркалом – показывая все, что происходило у лифтов, пусть и с искажением.

Пока не происходило ничего. Лифт по-прежнему гудел, поднимая нечто из глубин. Это была не какая-нибудь гражданская модель, отличающаяся высокой скоростью, от которой при движении должно закладывать уши. Этот лифт был достаточно медленным, как будто специально для того, чтобы окончательно измотать доставщику нервы.

Все выглядело на редкость будничным – как и не было никакой эпидемии, Изоляторов, оцепивших всю зону на поверхности, кучи трупов у лестницы. В какой-то момент дверь лифта просто открылась, и из нее вышел человек, мужчина.

Дрей сморгнул. Конечно, изогнутая поверхность искажала сильно, но тут ошибиться было сложно. Мужчина, и по тому, как уверенно он вышел из лифта, нельзя было сказать, что он болен.

– Можешь выходить, я давно уже тебя вижу, – буднично произнес поднявшийся на лифте. – Выходи, выходи, не бойся.

Мозг доставщика за пару мгновений попытался подсунуть ему с десяток вариантов, начиная от банального «он разговаривает с кем-то другим…» до заумного «пытаются взять на дурочку, разговаривая в пустое пространство…». Но все эти варианты Дрей отмел. Похоже было, что за ним действительно следили все время его спуска вниз. Просто не останавливали, а ждали, когда он сам подойдет поближе.

Доставщик шагнул в коридор, к лифтовой.

Мужчина был грузноват. Не толст, а просто грузноват. Метаболизм нано строился на тех же принципах, что и у экзо, а значит, любой нано мог позволить себе быть очень стройным. А мог оставаться толстяком. Все по желанию.

Этот толстяком не был, просто в нем присутствовал некий лишний вес, не нужный организму для немедленного использования, но и не выброшенный за ненадобностью, а оставленный про запас, на черный день. Ростом почти с Дрея, незнакомец смотрел прямо на него, не улыбаясь, не хмурясь. Вообще его лицо было лишено всякой мимики, хотя Дрей видел по морщинам, что это лицо могло изображать эмоции.

Некоторые люди просто не любят улыбаться или хмуриться. Не любят, когда их лицевые мышцы работают вообще.

Было видно, что этот любил. Любил морщить лоб, когда задумывается, улыбаться, когда смешно. Тем более несуразно смотрелось сейчас его абсолютно расслабленное лицо, на котором не отражалось ни единой эмоции.

– Имя мне – Легион… – произнес мужчина. – Если ты понимаешь, о чем я говорю. Могу я узнать твое?

– Дрей, – ответил доставщик. – Не думаю, что понимаю. Как ты остался жив, нано?

– Он и не остался. – Мужчина сделал неопределенный жест, показывая куда-то себе в живот. – Жив остался только я. Мы. Легион. Куда ты идешь, Дрей?

– За сывороткой. Там, в глубине, есть антидот, который может всех спасти.

– Императив номер один – заражать всех нано. Императив номер два – распространяться. Императив номер три – разрушать барьеры, мешающие распространению и заражению. Ты не мешаешь распространению и заражению?

– Да вроде пока нет, – пожал плечами Дрей, все еще слабо понимая, о чем говорит мужчина. – Хотя не очень понимаю, о чем ты говоришь. Здесь есть еще выжившие?

– Выжить в зоне поражения могу только я, Легион. Обеспечение поддержки заражения и распространения. Распределенный по всем телам – и мертвым, и все еще ходящим. От Легиона нет спасения.

– А антидот? – на автомате спросил Дрей, ощущая себя как в бреду.

– Антидот, – мужчина запнулся, – антидот выходит за рамки наших императивов. Поэтому не рассматривается как угроза. Ты можешь идти. Нам надо наверх. Надо пройти пояс сна. Подкоп. Поиск обхода. Переброска трупов на ту сторону. Поиск тайных путей. Ожидание благоприятного ветра…

Дрей, слушая перечисление возможных путей распространения заразы, начал обходить мужчину. Сказали же – можешь идти, и этим надо было воспользоваться. Разговаривать с каждым сумасшедшим ему не хотелось. Даже если имя сумасшедшему – Легион.

Когда он подошел к мужчине вплотную, тот без малейшего предупреждения полоснул чем-то зажатым в ладони по предплечью доставщика, распоров куртку и оставив глубокую царапину на коже. Тут же выступила кровь, начиная быстро сворачиваться. Рана была абсолютно безвредна, если не знать, где находишься.

– Императив номер один – заражать нано, – благожелательно пояснил мужчина. – Обнаружено присутствие наноорганизмов в крови. Императив выполнен. – И ходячий компьютер тут же потерял интерес к Дрею. Отвернулся и пошел по коридору.

Зато интерес Дрея к нему резко возрос. Он нажал на курок и выпустил длинную, из четырех патронов, очередь в спину обидчика.

– Вот же сука, – произнес он, сдергивая противогаз. Подошел к упавшему и перевернул его на спину. Судя по всему, Легион был мертв. Но Дрей все же отступил на шаг назад и теперь уже спокойно сделал еще одиночный выстрел в лоб мертвеца.

Как он ни старался, заражение произошло. Открытая рана в эпицентре эпидемии обеспечивала на то стопроцентную вероятность. Хоть и кровь уже запеклась, дела это не меняло. Так что противогаз теперь только мешал. Как ни странно, Дрей почувствовал некоторое облегчение – маска на лице ему изрядно надоела, а повод ее снять нашелся теперь великолепный.

Дрей посмотрел на распахнутую клеть лифта, пожал плечами и двинулся вперед. Быстро разобравшись с панелью, он выбрал самый нижний из возможных без специальных кодов – минус шестидесятый этаж. Руками закрыл дверь. Присел на корточки и зажмурился, начиная общение с Шимомурой, трезвонящим о вторжении.

Глава 4 Счетная колода

Наномодификаторы, симулирующие деятельность дозакатных компьютеров, принято выделять в отдельный вид. Наиболее известным из них является модуль «фон Нейман» – совместная дозакатная разработка корпорации «Наноздоровье» и дрезденской лаборатории «Боевая механика». Состоит из нанокультуры – память и вычислительные мощности, устройства ввода-вывода внешней информации – разработка «Боевой механики»: полуорганическая вставка на предплечье. А также устройства взаимодействия с мозгом нано через подключение к слуховому нерву.

Разработка признана крайне неудачной, чему есть множество причин: ни один из разработчиков не специализировался в данной области, взаимодействие с мозгом ограничено скоростью передачи через слуховой нерв (крайне низкой), что признано явной конструкторской ошибкой, хотя и обосновывалось легкостью разработки. Взаимодействие между отдельными ботами культуры – только контактное, при их хаотическом столкновении в крови субъекта. Это привело к ряду интересных технологических решений в области обмена и распространения информации между множеством объектов в хаотичной среде, но снизило скорость обработки.

Однако производственные мощности «Наноздоровья» позволили сделать «фон Нейман» самым распространенным встроенным вычислителем. Все остальные изучены и известны намного меньше, хотя многие из них являются шедеврами мысли наномехаников эпохи Заката. Могут встречаться модули «МедЭкс» (лаборатория «Натуральная механика»), прекрасный медицинский компьютер, обеспечивающий общий мониторинг тела нано и своевременную оценку всех биоугроз. Крайне редко можно встретить модуль «Шимомура», являющийся комбинацией множества специализированных медицинских и военных носимых нанокомпьютеров.

Интересен также подкласс «Счетчиков» – малых нанокультур со сроком жизнедеятельности не более года, однако имеющих возможность специализироваться во множестве разных областей и обладающих уникальным в рамках вида свойством – возможностью отсылки отдельных ботов за пределы организма для обработки внешней информации.

У экзо существуют слабые аналоги – биокомпьютеры, действующие на совершенно других принципах. Положительным их качеством является ускоренный обмен информации с мозгом, отрицательным – отсутствие четкого контроля над постановкой задачи и частая неясность ответов. Интуитивный интерфейс этих вычислителей зачастую дает сбой. Известные геммы: «Эдлман-1», «Эдлман-2112». У экзо также существует огромное множество крайне узкоспециализированных геммов, обладающих элементами вычислительных возможностей.

(Библия Нано. Приложение 5. Культуры – наномодификаторы)

Шимомура верещал. Так как интерфейс был только зрительный, то верещание вылилось во все оттенки красного и оранжевого, но вывод на глазной нерв был настолько ярким, что у Дрея возникало ощущение на уровне слуховой галлюцинации – как будто в его ухе действительно звенел сигнал тревоги.

Первой попыткой организма была локализация. Лифт еще только тронулсявниз, а рана вновь вскрылась, и кровь хлынула из нее – словно ему полоснули по артерии. Это длилось недолго, но Дрей почувствовал легкое головокружение – очевидный признак большой кровопотери.

Рана вновь зажила, прямо на глазах, но заражение продолжалось. Оценка Шимомуры была: более полутора миллионов ботов-легионеров против всего-то нескольких тысяч кровяных пловцов в организме Дрея. Это было совсем-совсем нечестно, но заражение через кровь позволило нановирусу попасть в организм с большим запасом.

Шимомура предлагал варианты, в то время как нанофагоциты отлавливали враждебных ботов одного за другим. Культура «Жандармерия» действовала как нельзя лучше, но в организме Дрея она всегда была лишь вспомогательной – основная нагрузка ложилась на геммы и наследственную сопротивляемость индивидуума. А сейчас – все его возможности как экзо сбоили, просто не замечая той войны, которая шла на уровне наноботов. Атакующая колония была снабжена множеством уловок, позволяющих обходить все линии биологической обороны организма. Для большинства обычных фагоцитов захватчики были просто невидимы, для макрофагов – слишком инертны, чтобы брать с них пробы, а те пробы, что доходили до т-хелперов и лимфоцитов, были практически бесполезны – организм просто не успевал за столь короткий срок выработать антитела против столь чужеродной атаки.

Легион не трогал биоматериала. Нановирус изначально был нацелен только на кровяных пловцов и умело обходил защитные механизмы биоуровня.

Количество жандармов на момент ранения внутри экзо было еще меньше, чем кровяных пловцов, – тысяча или около того. Каждый фагоцит был в разы крупнее ботов Легиона. Он находил его и съедал, поглощая без остатка, и, в отличие от своего биоаналога, пытался тут же делиться, чтобы повысить количество культуры и вместе с ней – наноиммунитет. Это удавалось не всегда, но в активный период любой бот-жандарм мог размножаться каждые сто двадцать минут.

Жандармерия была контрразведкой, рассчитанной на очистку организма от мертвых или сломавшихся наноботов. У Дрея в крови крутились и нанофагоциты, ориентированные на биозаражение, но сейчас они были также бесполезны, как и их биоаналоги.

Пока жандармы охотились за легионерами, кровяные пловцы, те, что поддавались хотя бы малейшему контролю, прятались.

Это была совершенная культура. Шимомура почти мог управлять ею. Поэтому в левой руке через мгновения не оставалось почти ни одного пловца, способного быть зараженным. Все они оказались в других частях тела, продолжая исполнение рутинных обязанностей, старательно забиваясь во второстепенные кровотоки, ожидая новых приказов.

Почти. Около сотни все равно попало под удар сразу. Жандармы не справлялись. Где-то в маленьком сосуде неподалеку от только что зажившей раны фагоцит догнал легионера, «наплыл» на него, обволакивая смесью подручного биоматериала и расщепляя чужеродный бот на элементарные составляющие. Что-то сбросилось в кровь – чтобы она вымыла ненужное из организма, остальное жандарм использовал, начиная базовую функцию раздвоения.

Но это требовало времени – почти семи минут. И за это время еще два легионера проплыли мимо, безошибочно нашли притаившегося у стенки кровяного пловца и напали. Пловец оказался перекодированным на минуту раньше, чем фагоцит-жандарм размножился. Оба захватчика были тут же уничтожены, но жандармы спокойно пропустили инфицированного кровяного пловца, который уже был заражен, но еще сопротивлялся чужому коду – был латентен и выглядел для жандармов совершенно как свой.

Эта война распространялась по всему организму. И когда лифт звякнул на шестидесятом уровне, Шимомура выдал прогноз: необратимое заражение с переходом в неконтролируемую стадию произойдет не более чем через двадцать девять часов.

Дрей вздохнул и переставил таймер.

Дверь лифта пришлось открывать руками. И на этом этаже почти не было освещения – лишь кое-где еще держались лампы аварийного освещения, исполняя свой служебный долг несмотря на хаос, наступивший вокруг.

Насколько Дрей понял рассказы наверху, на этих этажах почти никто и не бывал. Так что ему повезло, что работало хотя бы аварийное освещение. Костик-проводник что-то говорил про странные исчезновения, про то, что какое-то время назад эти уровни вообще хотели заблокировать. Жаль, что так и не поступили, – упустили еще один шанс остаться живыми.

Cпускались сюда только достаточно большими группами – слишком часто здесь исчезали одиночки. Но одиночка в нынешние времена мог исчезнуть везде, не только на нижних уровнях полувоенного форта. Да и не только одиночка – целые поселки исчезали бесследно. Так что уровни оставались открытыми. А что за страшилки рассказывали местные нано друг другу, Дрея сейчас волновало мало – в свете очевидной и явной угрозы было просто глупо думать об эфемерных опасностях.

Ниже лифт не шел, точнее, все лифты, что могли опуститься ниже, требовали всевозможных кодов, идентификаторов, отпечатков пальцев и сетчатки глаз давно уже мертвых людей. Да и не обслуживались эти лифты уже много лет, так что шансов не застрять в них надолго было немного.

Дрей облокотился о стену у двери, ведущей на лестницу, и еще раз ощутил, каково это было – жить, или выживать, здесь в годы Заката. Аварийный фонарь светил прямо сверху, давая возможность исследовать планы эвакуации уровня. Их было два. Один, в оранжевой рамке, предполагал наличие угрозы сверху, что было понятно: эпидемии, взрывы тактических ядерных зарядов, просто недружелюбные захватчики. План предполагал, что люди будут спускаться на более глубокие уровни и сосредотачиваться в бункерах – дополнительно выдолбленных в окружающих скалах автономных убежищах. Один вход, он же выход – эти бункеры напоминали Дрею склепы, и, вполне возможно, большинство из них в итоге ими и стали.

Но был и второй план – в красной рамке – на случай угрозы заражения, идущей снизу. Он, как ничто другое, красноречиво доказывал, что ничем хорошим внизу не занимались. Этот план предполагал все с точностью до наоборот – подниматься наверх до момента блокировки уровней и искать те самые автономные убежища, только уже как можно выше.

Несколько ближайших убежищ были указаны прямо на картах, но шариться в них Дрею хотелось меньше всего. Тем не менее карта показывала путь вниз, хотя бы на несколько уровней. И ею можно было воспользоваться для поиска дороги.

Дрей толкнул плечом дверь на лестницу, чуть не сорвав ее при этом с петель, и вновь оказался в знакомой обстановке – глубокого бездонного колодца, навевающего воспоминания о вечности, космосе и бренности всего окружающего.

Пятью уровнями ниже и двумя часами позже он уперся.

Лестница заканчивалась тупиком и дверью на этаж. Сначала все казалось легко – дверь открылась, и Дрей попал на уровень без малейших проблем. Только для того, чтобы встретить еще одну дверь, на этот раз фактически шлюз, заблокированный намертво. Панель доступа слегка фосфоресцировала мягким приглашающим светом, словно издеваясь.

Можно было попробовать подняться обратно на шестьдесят четвертый и поискать обходной путь, хотя это могло оказаться лишь потерей времени. Но и проломиться через защиту было нереально – никакого беспроводного доступа подобные устройства не предполагали, отрезая для Шимомуры шансы на взлом.

– А хотя, зачем нам беспроводной доступ, – вслух произнес доставщик. – Мы прекрасно справимся и в контактном варианте.

Дрей сдернул рюкзак и достал из бокового кармана бережно уложенный пенал недавно добытого ремонтного блока. Он прилепил коробочку прямо на стену рядом со светящейся панелью и слегка поколдовал над пультом. Сейчас Шимомура имел полный беспроводной доступ к базовым программам ремонтного блока, ремонтный блок, в свою очередь, командовал паучками. А паучки, словно только и дожидались получения новых распоряжений, один за другим начали искать щели в достаточно плотно пригнанной крышке панели безопасности.

Пока паучки прорывали внешний периметр, Дрей переключил внимание на свой организм. Шимомура услужливо вывел на внутренний экран данные – 3267 пловцов всего, из них 894 – необратимо заражены, из них 116 завершили латентную фазу и полностью преобразовались в легионеров. Текущее количество нанофагоцитов эттерна «Жандармерия» – 2241 (начальное – 1005). Уничтожено легионеров с начала заражения – 24 015. Расчетная численность оставшихся легионеров – 1 448 000. Безнадежно.

Окно потери контроля над организмом от текущего момента: от 21 до 30 часов. Безнадежно. Как базовые легионеры, так и вновь преобразованные начинали искать доступ к нервной системе. Пока этот процесс шел бессистемно и достаточно медленно, но, видимо, он станет для атакующей колонии основным приоритетом после завершения первой фазы – через двадцать–тридцать часов. Становилось понятно, что заражением одних кровяных пловцов дело не обойдется. Дрей подозревал об этом с самого начала: симптоматика, описанная Костиком еще когда они были на поверхности, предполагала нечто более сложное, чем контроль над базовой нанокультурой. Воздействие на сознание зараженных требовало доступа не только к крови, но и непосредственно к первой сигнальной системе.

Если бы это было не так – он мог бы надеяться на выживание и без кровяных пловцов. Конечно, они ему помогали, но мутации экзо поддержали бы организм и без ботов.

Паучки нашли лазейку и теперь, как муравьи, один за другим заползали внутрь. Вопрос с подключением был решен, оставался вопрос со взломом программы доступа. Дрей немного поразмышлял над выбором: подложить программе фальшивую сетчатку или нанометку, или заставить ее открыть шлюз безусловным образом за счет крохотной замены переменной всего лишь в одном материнском классе. Размышления были недолгими – он фыркнул, мотнул головой, и вместо сложных программных игр один из паучков замкнул своим телом слаботочную управляющую цепь, возвращая ситуацию к истокам – аппаратному взлому.

Шлюз открылся. А Дрей уперся в наставленное на него дуло пистолета.

Уже через мгновение он исчез из зоны поражения, прижавшись спиной к стене рядом со взломанной панелью и неторопливо наблюдая, как последние паучки заползают обратно в базовый модуль.

Выстрела не последовало – значит, его оппоненту по ту сторону шлюза не очень-то и хотелось стрелять. Дрей ждал. Когда последний паучок, все еще двигающийся, несмотря на свой подвиг, исчез в чреве, доставщик аккуратно отцепил панель и упаковал ее обратно в рюкзак. Пистолеты на него наставляли достаточно часто, а вот добыть такой шикарный ремонтный модуль ему довелось чуть ли не впервые.

– Ты кто? – дружелюбно спросил он, даже не пытаясь посмотреть, что происходит за углом. Он увидел все, еще когда прятался. Аварийное освещение работало и здесь – и почти наверняка в него целился экзо. А значит, он был не заражен и никак не связан с мистическим Легионом, о котором вещал тот придурочный наверху. Уровень угрозы был низок, но это не означало, что надо вылезать под дуло пистолета.

Скорее всего, экзо просто застрял здесь. Костик же говорил, что в форте были и экзо, пусть и мало. А с учетов равнодушия нановируса ко всему, имеющему чисто белковое происхождение, они должны находиться в относительной безопасности. И если кто им и мог повредить – то это они сами. Этот вот уже ходил с пушкой. От кого он собирался отстреливаться? От наноботов атакующего Легиона?

Так Дрей и размышлял, лениво перемалывая в голове мысль за мыслью. Он не собирался форсировать события и хотел дождаться с той стороны хоть какого-нибудь ответа, прежде чем задавать следующий вопрос.

Похоже было, что та сторона тоже ждала. Пауза затянулась. Но через пару минут, которые, похоже, потребовали от его оппонента мучительных раздумий, все же донесся ответ:

– Я – экзо. Ты тоже?

– Ну да, – абсолютно спокойно ответил Дрей. – Как здесь оказался?

– Мы тут рыскали в поисках шотов. Ну и, похоже, нашли.

– Где остальные? Оружие уберешь? Выйду?

– Да, выходи. Из экзо был я один. А то, что мы нашли, похоже, действует только на нано. Форт скоро поменяет владельцев. Нас десять было – остальные попали под заразу. Самый удачливый прожил сутки. К сожалению для тех, что наверху, он прожил чуть дольше, чем мы добирались до этих уровней. А здесь они передали эстафету следующим. Тут много было нано, живых.

– Зачем же вы поперлись наверх? – Дрей выглянул и, убедившись что дуло пистолета больше не смотрит в его сторону, вышел из-за укрытия.

– Так мы вообще не знали, что нано заражены. Не имели ни малейшего понятия. Шли себе. Нашли эту лабораторию на сто шестом. Нагребли шотов всех мастей – в жизни столько добычи никто в руках не держал. У меня полный рюкзак – если выйду, до конца жизни всем обеспечен. Кровяные пловцы, кроты, мании Гейгера, усилители пятого поколения, нано-т-киллеры, даже модификаторы ядов. Там целый склад был в лаборатории. И все качественное – от «Наноздоровья». Они, видать, их как подсобный материал при разработках использовали. Клад, а не место. Ты-то что здесь делаешь?

– Вниз иду. А как здесь застрял?

– Да тут же проход только для нано. У них все шлюзы на этих уровнях работают только на пробу крови. Сейчас только на пробу – может, раньше и на отпечатки сетчатки работали, но сейчас в живых уж не осталось никого, чья сетчатка есть в базе этих шлюзов. А вот у местных нано есть эттерн, только здесь встречается – такая, знаешь, система «свой–чужой». И кровь этих нано все двери распахивает сразу. Не у всех – у одного, может, из сотни. Их здесь проводниками зовут.

Экзо сглотнул и присел к стене коридора.

– Ну вот. Пока я шел с командой – у нас двое таких было. Потом один слег. Мы еще шли. Потом второго начало вывертывать. А он как понял, что зараза распространяется, так и отказался дальше идти. На этом уровне остался. Я его просил мне дверь открыть, а он ни в какую. Так и умер.

– Здесь умер?

– Нет, ниже на пару уровней. Я еще вслед за волной проскочил. Они, некоторые из зараженных, не сразу умирают – даже, наоборот, начинают бурную деятельность. Вот эти все наверх и рванули. И я за ними. Только тут не успел: двери раньше закрылись.

– Там, в лаборатории... – Дрей наконец задал вопрос, что волновал его сейчас значительно больше, чем приключения искателя кладов – одного из косвенных виновников гибели местного поселения. – Были намеки на антидот?

Экзо пожал плечами и промолчал. Потом задал встречный вопрос:

– Так ты за ним сюда приперся? За антидотом? Хочешь нано спасти?

– Почему и нет? Думаешь, они заслуживают жизни меньше, чем ты?

Экзо непонятно мотнул головой.

– А там, наверху, кто-то еще жив? – спросил он вместо ответа.

– Пока да. Сонный периметр остановил распространение. Но и он дырявый. Ладно. С собой не зову – все равно ведь не пойдешь. Иди наверх, дальше кодовых дверей нет, а с остальным как-нибудь разберешься. Да, еще: а ты тут здоровых нано не встречал? Знаешь, таких, вроде и здоровых, но чтобы с башкой не все в порядке?

– Здесь только мертвые нано, – медленно ответил собеседник. – Все мертвые. Кто-то дольше умирал, кто-то быстрее. Но только мертвые. Легион может быть только наверху. Но знаешь, не ходил бы ты все равно. На те уровни в одиночку не ходят. Сам не видел, но опасно там в одиночку.

Дрей кивнул:

– Ладно, все равно идти. Удачи.

Доставщик двинулся по коридору не оглядываясь.

Он прошел лишь десяток метров, когда сзади послышалось:

– Не надо тебе искать антидот, брат. Не за тех ты рисковал.

Дрей буквально почувствовал дуло пистолета, вновь направленное на него, но на этот раз в спину.

Выстрел прозвучал почти сразу, не давая ему возможности повернуться, чтобы взглянуть на того, кто только что назвал его братом.

Глава 5 Термитник

Одним из наиболее значимых событий после появления Манчестерского протокола, безусловно, стало зарождение течения под названием Изоляция. Движения, в корне изменившего всю историю эпидемий на нашем континенте.

Членов этой организации традиционно принято называть Изоляторами. Существует два наиболее распространенных слуха об Изоляторах. Первый: это последняя из существующих правительственных организаций, задачей которой в том числе является восстановление государственных структур. Второй слух: Изоляторов не существует, это выдумки, страшилки для малышей, которые не моют руки перед едой.

Оба слуха не соответствуют действительности – Изоляторы существуют, но не имеют ничего общего с последними правительствами ни одной из зон периода Заката. Более того, на Закате это была одна из наиболее гонимых организаций. Прежде всего из-за своего полувоенного характера и подчеркнутой аполитичности, переходящей зачастую в полную неподвластность ни государственным структурам, ни руководству секторов.

Да. Изоляторы – это стихийно созданная организация. Если можно человечество сравнить с большим организмом, то Изоляторы – это всплеск иммунной системы, которая запоздало, но все же начала работать. Конечно, в тени создания этой структуры стояли мощные умы, но о них до сих пор никто и ничего не знает, за исключением, быть может, историков – хранителей самой Изоляции.

Об Изоляции можно писать тома, но это будут лишь непроверенные и недостоверные слухи. Мы, как истинные нано, ограничимся лишь фактами. Это факт, что Изоляторами было полностью уничтожено население семи европейских секторов. Речь идет о миллионах зараженных, хотя обычно Изоляторы дожидаются стагнации эпидемии, поэтому, возможно, лично на их счету значительно меньшие цифры. По крайней мере, в двух случаях были применены множественные тактические ядерные заряды. Тем самым Изоляторы сыграли наиболее значительную роль в историю распространения (или, вернее, остановки) всех основных эпидемий конца Заката.

Это факт, что все Изоляторы, участвующие в зачистке, часто уничтожают себя. Однако хотим развеять заблуждение, касающееся ритуального характера этого действия. Изоляторы лишь последовательно обеспечивают полную безопасность от потенциального распространения заражения.

Это факт, что в руках у Изоляторов не только ядерные заряды, но и доступ к последним технологиям Заката, связанным с применением дронов военного и двойного назначения.

Это факт, что Изоляторы узнают о новой эпидемии часто даже раньше зараженных, что говорит о разветвленной сети информаторов. Другими словами, Изоляторы знают о нас намного больше, чем мы о них.

Зарождение Изоляции. Выдержка из статьи, распечатка, электронный журнал. Вестник чистой расы, 201X год. Ссылка на электронный адрес удалена.

(Библия Нано. Основные эпидемии. История и динамика)

– Я ему говорю: ну пусть не будет у нас детей, но любим мы друг друга, – шептал экзо, слегка покашливая. Пуля пробила легкое, пройдя совсем рядом с сердцем, и теперь доставщику пришлось выслушивать исповедь умирающего. – Чего тут такого? Она такая красавица, ты не представляешь! И на нано совсем не похожа – никаких внешних признаков. Ее многие с экзо и путали, и я так и влюбился – спутал ее, думал, своя.

«Брат» закашлялся, на этот раз сильнее. Он выстрелил первым, но это мало что меняло. Дрей не поверил ни единому его слову: слишком уж нескладно у него выходило – было очевидно, что экзо просто не ожидал никого встретить и не был готов к неожиданному допросу. Окончательно он выдал себя, упомянув имя Легиона, которого, по его же словам, даже не встречал.

Поэтому Дрей был готов. Он рухнул на пол, развернувшись, в то же мгновение, как прозвучал выстрел, и выпустил очередь из автомата, на котором уже был снят предохранитель.

Вторая пуля застряла в животе. Наверное, экзо мог выжить, если бы рядом были врачи. Но их не было, и он оставался отданным на волю судьбе.

– А он мне говорит – даже и не подходи к ней, мутант. И замуж ее отдал за своего дружка нано. Я руки на себя наложить хотел, потом только успокоился.

– Антидот ты видел? – спросил Дрей, пытаясь остановить бессвязную исповедь. Но умирающий словно не слышал:

– А тут вижу – пробирка эта. Зараза. И они оба в поисковом отряде. Я решил: а чего бы и нет? Положу их, и моей Леночка станет. Навсегда. Она и стала теперь моей. На верхних уровнях жили. Я видел, что тут творилось, я не идиот. Никому Леночка не достанется. – Тема сменилась без малейшей паузы. – Они оказались смелее, чем я думал. Как только поняли, что происходит, – не свою шкуру спасать кинулись, а о расе начали думать. Иначе бы уж полконтинента заражено было. Ну это же ничего не меняет, да? Все равно земля теперь останется для экзо?

– Антидот?

– Да был там антидот, это даже отец ее успел передать по связи. Он за ним вниз и пошел, а меня здесь оставил. Муженек-то ее уже сдох тогда. Но он не дошел. И ты не дойдешь. Все хуже оказалось. Не для нас, братишка, ты же понимаешь, для них. Легион – он разумный еще вдобавок. Он как живой компьютер. И он везде. Боты и в мертвых телах не сразу ломаются. Они все считают, все думают, все общаются. Его сила с каждым часом растет. И нет ему преград. Он же сказал, что имя ему – Легион. Не ты же его остановишь, экзо!

– Смотрю я на тебя, – прошептал Дрей так, чтобы умирающий его не услышал, – и мне все меньше хочется быть экзо. Хотя... те тоже не лучше.

Вслух же он продолжил задавать все тот же вопрос, единственно для него важный:

– Где я найду антидот?

– Там, в лаборатории. Я его не взял. Думал, что эта штука не заразна. Как яд, не как вирус.

Экзо потерял сознание. Дрей аккуратно снял его голову со своих колен и поднялся. В принципе даже при таких ранениях можно было выжить. Но доставщик точно не собирался как-то склонять чашу весов в этом вопросе – ни в одну из сторон.

Не прошло и нескольких минут, как окрестности опустели. Лишь у распахнутого шлюза лежал, умирая, экзо, ставший причиной и виновником гибели тысяч представителей столь ненавидимой им расы. Ненавидимой и любимой – одновременно. Он умирал в полной тишине, в полном одиночестве, окруженный лишь равнодушием мертвых коридоров.

Он потрошил чужой рюкзак по дороге не останавливаясь. Экзо не соврал – лабораторию они обчистили неплохо. Но все то, что Дрей видел, было достаточно банальным и сейчас ему ничем не помогало. Он искал среди бланков лишь те, которые хоть как-то могли помочь ему прямо сейчас. Но набор был стандартный, пусть и действительно качественный, – об этом можно было судить уже по стандартной упаковке корпорации.

«Наноздоровье» выпускало множество разнообразных бланков, но, перебирая содержимое рюкзака, Дрей еще раз осознавал, что помощи откуда-то извне ему не дождаться. Он запаковал рюкзак, вытащив из него лишь коробочку – универсальный контейнер-холодильник с выдавленными на поверхности двумя буквами «НЗ». Кто у кого своровал идею, сейчас и не узнать, но пуленепробиваемая, с системой балансировки динамических нагрузок и возможностью компенсировать чуть ли не сотню градусов разброса температуры внешней среды упаковка была удивительно похожей у обеих корпораций. Хотя знающие люди могли различить их даже на ощупь – у «Наноздоровья» коробочки были чуть крупнее.

Дрей провел большим пальцем по выдавленным буквам, ощущая материал упаковки, и убрал ее в свой рюкзак. Чужой он отложил в сторону – как раз у очередной лестницы, по которой ему предстояло спускаться. Если ему удастся провернуть аферу со спасением половины человечества, то за ним всегда можно будет вернуться. А если нет, то меньше всего Дрею сейчас нужен был мертвый груз.

Поэтому он позарился только на одну ампулу-шприц, упакованную в выбранный контейнер. Редко сейчас встречающийся бланк «Бульон». Бланк сам по себе не делал ничего, но, будучи впрыснутым в кровь, мог восприниматься кровяными пловцами как материал для быстрого размножения. Это были не боты, а шаблоны, которые тем не менее подавали в кровь химический сигнал «используй меня». Пробовать его на себе Дрей не собирался, но бланк был редкий и универсальный, а поэтому оставлять его не хотелось.

Шлюз-дверь, выводящий с семидесятого уровня, был похож на все предыдущие. И тамбур за ним, заканчивающийся вторым затвором, тоже.

А вот лестница – нет, лестница отличалась. Лестницы не было совсем.

Вместо нее в стене бетонной шахты были вбиты скобы. Как запасной вариант: спускаться на сотню метров вниз по подобной «лесенке» даже Дрей мог решиться только от полного отчаяния.

Но была еще кабинка для спуска – открытая будка, висящая на боковом рельсе – зубчатой линейке. Ни страховки (может, когда-то она и была, но те времена ушли), ни автоматики.

Только мотор, который, надо полагать, и приводил в действие весь этот механизм – очень медленно, но верно опуская кабинку вниз. И который конечно же давным-давно не работал.

Огромная рукоятка рядом с ним предполагала возможность аварийного подъема или спуска. Дрей предположил, что создатели всего этого механизма и подумать не могли, что кому-то когда-либо придется воспользоваться этой рукояткой как основным вариантом.

Дрей покачал головой и на всякий случай потрогал рукоятку. Судя по карте аварийного расписания, в этой будке ему предстояло спуститься всего на один уровень – больше сотни метров. Ниже семидесятого в форте разместили явно что-то совсем секретное и ценное, чтобы так отделить нижние уровни от верхних. Нечего было удивляться страшилкам, которые местные рассказывали друг другу о глубинных уровнях Баюна, – Дрею было страшно уже только от мыслей о том, на какой глубине он находится.

В конце концов доставщик качнул головой. Ни скобы, ни кабинка с двигателем в четверть лошадиной силы его не устраивали прежде всего из-за медлительности обоих вариантов. Он распаковал рюкзак и выдернул катушку наношнура. Опасная это была штука, и он очень не любил ею пользоваться. Слишком тонкая нить моноволокна была невесома, невидима, тонка и могла отрезать пальцы при совсем небольшом усилии. И не только пальцы.

Зафиксировав специальное крепление катушки на своем поясе и аккуратно, почти нежно закрепив наружный, утолщенный для безопасности край шнура за верхнюю скобу, Дрей прыгнул вниз.

Иногда он отталкивался ногами, иногда притормаживал катушку, чтобы осмотреться.

Но этот колодец был абсолютно глухим. Один из немногих переходов на нижние уровни не предполагал удобств – наоборот, аскетичный вид этого места буквально подчеркивал то, насколько изолированы были нижние уровни от более приближенных к земле. Если бы десяток нано из той экспедиции так и остался внизу, то эпидемии никогда было бы не прорваться наверх по этим колодцам. Судя по всему, даже вентиляция нижних уровней должна была функционировать абсолютно автономно.

В какой-то момент, где-то на середине пути, доставщику попалась ниша – видимо, простое технологическое помещение, углублявшееся в стену всего на метр. Но он воспользовался им, чтобы осмотреться и чуть-чуть отдохнуть.

Он присел прямо на край и посветил фонариком вниз. Конец шахты было видно – луч фонарика достаточно хорошо фокусировался, чтобы достичь далекого дна.

Что Дрею не понравилось особенно – это влага на стенах шахты. На такой глубине удержать уровни сухими было очень сложно. Где-то до сих пор должны непрерывно работать наносы, обеспечивающие безопасность от затопления, и весь форт вообще наверняка создавался как сложнейшая конструкция, позволяющая выводить воду, от уровня к уровню, наружу, в стороны, наверх – куда угодно. Иначе на такой глубине любые пустоты заполнились бы водой за дни, не то что за десятилетия, прошедшие со времен строительства.

Все это сооружение было гениально, но доставщик видел много мест, создаваемых на века, а потом без поддержки и ремонта пришедших в абсолютную негодность. Поэтому вода, выступающая на бетонных стенах шахты, его встревожила.

Но, в конце концов, у него были всего лишь сутки – не больше, чтобы выйти из форта, просуществовавшего уже десятилетия, так что угрозу затопления можно было считать не самой значительной в его списке.

Перед тем как продолжить спуск, Дрей посветил наверх. Луч фонарика осветил не только тоннель, но и потолок комнатушки.

Кто-то сделал на нем надпись чем-то черным – возможно, просто копотью свечи. Под неумело воспроизведенным логотипом корпорации было выведено:

«Наноздоровье – создатели смерти».

Что же, находясь в текущем положении, спорить с этим утверждением доставщик не стал бы.

Семьдесят первый уровень встретил его неприветливо. Темнотой. Не полной: где-то далеко на уровне свет имелся, потому что абсолютной темноты не было – даже его Сова IV позволяла достаточно неплохо ориентироваться без фонарика, благоразумно выключенного им в конце спуска.

Всегда проще накачивать мышцы. Любые геммы на органы чувств стоили безумно, и даже при этом их невозможно было найти у скупщиков. Их просто было мало, даже на Закате. Так что Дрею приходилось довольствоваться не Совой Альфа, а всего лишь ее слабым унаследованным подобием. Зато мутация была чистой и не давала сбоев. Он быстро приспособился и просто шел будто в тумане, но вещи, находящиеся вблизи, видел вполне отчетливо.

Характер архитектуры здесь резко менялся. Исчезли ухоженные красивые коридоры, четко расчерченные, с перекрестками, блокирующими шлюзами во всех ключевых точках. Здесь все строилось иначе: тоннели между отдельными площадками были как будто прорыты кротами – неровные, часто поднимающиеся и спускающиеся вслед за какими-то замыслами строителей. Все эти уровни сплошь состояли из отдельных блоков, в которых, видимо, располагались лаборатории, и соединяющих их коридоров. Иногда от лаборатории к лаборатории можно было шагать сотни метров – и между ними не было больше ничего.

Так говорили самодельные карты уровней, которые Дрей просматривал еще наверху. Строители здесь вживались в породу. Шли за ней, подстраивались под нее. Слишком глубоко здесь даже для человека, чтобы диктовать свои условия. На Закате были и технологии, и мозги, чтобы не идти наперекор природе, но иногда, хотя бы иногда, пользоваться течением. Наверняка тут потребовались неимоверные вычисления, но в итоге – форт был достаточно стабилен даже спустя десятилетия. Здесь не было обвалов – по крайней мере, Дрей не увидел ни одного. И на самодельных картах они обозначены не были. Но карты современников устраивали доставщика не очень, и он вновь решил обратиться к первоисточнику.

Работающее освещение было далеко. Но он пришел сюда искать не лампочки, поэтому, как только осмотрелся и убедился, что никаких новых безумцев с пистолетами рядом не предвидится, Дрей оглянулся назад, к шлюзу, который разделял уровень и шахту, и нащупал карту аварийной эвакуации.

Похоже, это был самый нижний блок Баюна. Отсюда и до самого дна этажи шли один за другим, отстоя друг от друга несущественно. Но в уровнях начиналась путаница: насколько Дрей понял карты эвакуации – уровни начали перемешиваться между собой, находясь то выше, то ниже соседних. Таковы оказались издержки «натуралистического» строительства.

В конце концов Дрей кивнул сам себе и оторвался от карты. Ему предстояло пройти сотню метров до тоннеля, плавно уходящего вниз и соединяющего все следующие уровни, по крайней мере, до нужного доставщику сто первого. Вертикальные лифты здесь давным-давно не работали, а лезть в лифтовые шахты, в которых в любой момент можно наткнуться на мертвый лифт, было не лучшим вариантом. Наклонный тоннель его вполне устраивал, тем более что он вел прямиком к нужному ему месту.

Идти в темноте по этому термитнику было мучительно, но Дрей упорно не хотел включать фонарик. Для того чтобы не спотыкаться, света ему было достаточно. Иногда он проходил все еще горящие световые панели. А свои собственные чувства доставщик давно научился держать в узде практической целесообразности.

Так что он включал фонарик на минимальной мощности лишь изредка – либо когда вокруг становилось совсем уж темно, либо если ему нужно было рассмотреть что-нибудь поподробней.

Он как раз рассматривал надпись около очередного проема, решив под конец, что это все же «94», а не «84», когда услышал звук. Возможно, он мог обманывать сам себя относительно первой цифры номера уровня, но звук не был галлюцинацией, связанной с долгим пребыванием под землей. Да и не стал бы он себе внушать настолько неприятного звука, больше всего походившего на то, что кто-то неторопливо волочит трубу по бетонному полу.

Звук шел откуда-то снизу. Дрей пару раз чуть повернул голову, подставляя то одно, то другое ухо. Уже через пару секунд он мог точно сказать, откуда идет этот скрежещущий звук. «Веретено», отвечающее за стабилизацию вестибулярного аппарата, имело один приятный побочный эффект – позволяло достаточно точно определять источник звука как раз в таких сложных условиях. Когда коридоры, когда эхо мечется от стены к стене, когда порой начинаешь вообще чувствовать себя в иной вселенной.

Дрей мог сказать, что кто-то медленно тащит металлическую трубу по бетонному полу тоннеля-спуска, по которому он шел. Тащит в сотне метров дальше-ниже. И эту трубу неторопливо тащат в сторону доставщика. Дрей мог также сказать, что труба очень ржавая, хотя был уверен, что это знание для него абсолютно бесполезно.

Глава 6 Срок годности

«Канадский шустряк» – самая известная из эпидемий нанозомбирования начала Заката. На тот момент Манчестерский протокол был уже разработан, но ратифицирован далеко не всеми странами. США и Канада до последнего вводили дополнительные условия перед принятием Протокола к обязательному использованию. Как известно, в итоге Манчестерский протокол был ратифицирован всеми правительствами без исключения, хоть и значительно позже, и зачастую не правительствами уже уничтоженных к тому моменту стран, а руководством секторов.

Канадский дипломат, пересекший океан вместе с семьей, отказался проходить обязательный по Манчестерскому протоколу месячный карантин (параграф номер два 4/JV-Протокола – карантинные обязательства секторов). Сославшись на дипломатическую неприкосновенность, он покинул зону карантина. На тот момент такие вольности иногда еще были возможны.

Особенность наноколонии «Канадский шустряк» была в том, что первые признаки заболевания можно было идентифицировать только через 7–12 дней после заражения. Пренебрежение карантином привело к превращению в нанозомби 18 тысяч нано и гибели 4 тысяч экзо и людей базовой расы. Эпидемия была быстро локализована ввиду невозможности распространения наноколонии никакими путями, кроме открытых ран на теле или через слизистые. Сектор Нева-14 обеспечил свою собственную безопасность жесточайшими методами (все зараженные были уничтожены, введен запрет на любые исследования нановируса этой категории).

Остальные эпидемии так называемого «нанозомбирования» всегда носили очень локальный характер. «Канадский шустряк» сумел распространиться из-за двух основных преимуществ – длительного периода латентной стадии и благодаря тому, что зараженные практически не отличались по скорости и реакции от людей.

Тем не менее считается, что имя эпидемии дало не это свойство зараженных, а именно действия самого дипломата, столь шустро прошедшего карантинную зону.

Сотни случаев подобного пренебрежения параграфами Манчестерского протокола и последствия, которые они вызывали, и привели в итоге к тому, что Протокол стал догмой. В конце Заката, когда людей обеих рас осталось угрожающе мало, Манчестерский протокол и его необходимость стали самоочевидными. А те сектора, которые так этого и не поняли, просто исчезли.

(Библия Нано. Приложение 1. Основные эпидемии. История и динамика)

Отступать не имело смысла. Ему надо было вперед, и это был единственный путь, который он знал. Звук приближался, хотя крайне медленно. Как будто трубу тащил кто-то смертельно уставший и никуда – абсолютно никуда – не спешащий.

Дрей двинулся ему навстречу, шагая бесшумно, но быстро. Наверное, бесполезная предосторожность, если его заметили и осознанно шли именно к нему. Но привычка использовать все шансы, что достаются, давно въелась в него. В конце концов, звук мог быть и случайным. Просто так совпало, что в пустынных подземельях встретились два одиночества.

Ему не нравилось, как много вокруг ответвлений. Слишком много. Он попал на подземную развязку, ведущую к лабораторным комплексам с разных сторон, справа и слева, и чуть вверх, и немного вниз. Главный же коридор по-прежнему вел вперед, прямо на источник звука. Дрей остановился только тогда, когда заметил далеко впереди работающую панель освещения. Он бы предпочел, чтобы первым на свет вышел излишне шумный обитатель этих мест.

Поэтому доставщик прислонился к стенке и замер.

Через минуту его ожидание закончилось. Сгорбленный, медленно бредущий человек вышел на край освещенной части коридора. Опущенная голова и длинные спутанные волосы не позволяли разглядеть лица. Незнакомец зажал трубу в обеих руках и неутомимо тащил ее вперед.

Дрей почти бессознательно использовал Тоннель сокола, и труба, на которую он в этот момент смотрел, мгновенно приблизилась. Она действительно была сплошь изъедена ржавчиной, хотя это в данный момент волновало доставщика меньше всего. Его взгляд переместился на самого человека, но даже Тоннель сокола мало что показал – только совершенно грязную одежду, грязные длинные волосы и ничего более.

После секундной задержки сработала зрительная память, и взгляд доставщика вернулся в исходную точку. К трубе, вернее, к ладоням, в которых она была зажата. Ладони тоже чернели от грязи, но не она привлекла доставщика. Одна из ладоней, которую Дрей видел лучше всего, гнила. Это было не просто заражение или болезнь – ладонь сгнила насквозь, и ржавчина трубы виднелась прямо меж белеющих костей. Человек базовой расы давно бы уже умер от заражения, экзо или нано – вылечился бы или тоже умер. И даже если бы остался жив – корчился бы от боли, несмотря на все мутации и нанообезболивание.

Но то, что шло к Дрею, уже не было человеком. Уж кого-кого, а зомби Дрей мог определить сразу. Встречались они нечасто, лишь совсем в глухих местах: если в окрестностях объявлялся зомби, то все нано вставали на дыбы и охотились за ними до полного уничтожения. Но в глухих лесах, в заброшенных городах или погибших поселках их вполне можно было встретить. Как раз там, где часто приходилось бывать доставщику. Или, например, на глубоких уровнях фортов, куда живые забредали крайне редко.

Дрей перебирал варианты. Зомби бывали самые разные. Но выжить здесь, внизу могли только те подвиды, которые не полностью утратили рассудок. Те, у которых осталось достаточно разума, чтобы уметь прятаться от охотников, не нападать на большие партии, спускающиеся сверху, и гнать добычу не в одиночку. Зомби могли охотиться стаями, доставщик об этом слышал. И в таком случае – идущий к нему был всего лишь погонщиком, задачей которого было отвлечь добычу от остальных, прячущихся в боковых коридорах. А с учетом того, где он оказался, прятаться было где – коридоры расходились в этом месте во все стороны.

Стая готовилась напасть и лишь ждала, когда добыча побежит.

Но Дрей не боялся и бежать не собирался тоже.

Он шагнул навстречу длинноволосому. Потом сделал еще шаг. Если стая большая, то самым слабым местом у них было как раз направление загонщика. Стая должна ожидать, что жертва побежит, и ждать его совсем в другом месте. Сзади, скорее всего, или в боковых коридорах, чтобы можно было быстро обложить добычу со всех сторон. Дрей не собирался облегчать им задачу. Его шаг перешел на бег.

Длинноволосый поднял голову, и черные глаза в запавших глазницах уставились прямо на бегущего. В его взгляде был разум – дикий, сумасшедший, но разум.

Руки зомби подтянули ржавую трубу, чтобы выставить ее вперед, от стены до стены, в виде заградительного шлагбаума.

Взбесившиеся наноколонии, превращающие нано в зомби, встречались самых разных видов. Ни одна из них, насколько знал Дрей, не была создана специально – это всегда были либо сбои в новых лабораториях, либо нарушение базовых программ колоний прямо в теле человека. Новые вспышки сейчас случались крайне редко, но бывали. Взбунтоваться, как оказалось, могли даже эттерны – и во втором, и в третьем поколении.

Не все нано, превратившиеся в зомби, тянулись есть живых и заражать их своей кровью и слюной, передавая вместе с ними зараженные боты. Некоторые вообще были одиночками, просто скитающимися по пустырям и покорно ждущие своей участи – чаще всего пули проходящего мимо человека, все равно, экзо это или нано. В отношении зомби у всех была почти генетическая ненависть.

Другие боты-мутанты, наоборот, делали носителей чрезвычайно агрессивными и, что было еще более опасным, хитрыми и изворотливыми. Иногда, хоть и крайне редко, бывало, что целые поселки оказывались зараженными в течение одной ночи.

Одно спасло человечество от этой угрозы – то, что такое заражение всегда, абсолютно всегда нарушало высшую нервную деятельность. Может, и не полностью, как в этом случае, но всегда. А медлительные бездумные животные в человеческом обличье были в итоге не так уж и опасны. Очаги этой болезни вспыхивали и угасали, к счастью, появляясь все реже и реже.

Потолок в главном коридоре был высок – значительно выше, чем в боковых проходах. Дрей прыгнул вверх, лишь на мгновение коснувшись подошвой железной трубы, затем второй ступив прямо на макушку загонщика и тут же оказавшись за его спиной. Но просто так убегать он не стал. Развернулся и ударил ребром той самой подошвы в основание черепа зараженного, который так и стоял к нему спиной, все еще держа выставленную вперед трубу.

Зомби не зомби, но со сломанным позвоночником долго не поживешь. Дрей кинулся вперед.

Он не льстил себя надеждой убежать от основной стаи. Они явно обустроились здесь давно, если вспоминать легенды нано наверху, и знали закоулки этих катакомб значительно лучше него. Дрей всего лишь хотел растянуть нападавших, чтобы не встречаться с ними со всеми одновременно.

Драться с зомби было легко: главное было избежать открытых ран – и у них, и у себя. Или убивать зомби издалека – наилучший вариант, если бы не одно «но»: они были в извивающихся коридорах под землей, с кучей поворотов, ответвлений, развилок. Место для засады быловыбрано идеально – как раз для тех, кому нужен близкий контакт с жертвой.

Он слегка ошибся: видимо, стая здесь разрослась очень сильно. Навстречу ему из бокового прохода выскочил еще один зомби, выскочил в самый последний момент, не оставляя Дрею шанса увильнуть.

Резкий рывок головы с разинутой пастью – любимый способ нападения подобных тварей – Дрей встретил локтем, выставленным чуть выше. Удар в лоб, пусть даже и сильный, конечно, не мог убить того, кого и так можно считать мертвым, но он откинул нападавшего в сторону. Доставщик использовал появившееся расстояние, чтобы выхватить пистолет и несколько раз выстрелить противнику в сердце, предварительно благоразумно заслонив глаза рукавом.

Крови почти не было, сердце остановилось сразу, но Дрей не собирался проверять это наверняка. Он побежал дальше, лишь надеясь, что остальные загонщики все-таки позади него, а не впереди.

Наконец он услышал позади себя топот. Теперь за ним гналась вся стая, прекратив скрываться. Похоже, групповые инстинкты были у них на высоте. Показав себя добыче, они ни в коем случае не собирались ее отпускать, видимо, понимая, сколько проблем может создать оставшийся в живых свидетель. Так они и выживали в этой глубине – не выпуская отсюда никого, кто их видел. И не нападая на тех, кто мог оказать им сопротивление. И ошиблись всего один раз: недооценив доставщика.

Дрей бежал и думал, почему зомби оказались не зараженными Легионом. Но так ничего и не решил, взял за основу гипотезу, что зомби-культура настолько перестроила кровяных пловцов, что Легиону оказалось просто нечего заражать.

Топот позади него усилился – видимо, стая знала здесь короткие пути. Пробежав мимо очередной световой панели, Дрей остановился в тени и разложил приклад автомата. Боковых коридоров дальше не было, и подойти к нему незамеченным было сложно. Позиция являлась как нельзя более удобной, чтобы наконец-то дать отпор.

Накрутив ремень на локоть и поставив предохранитель на стрельбу очередями, Дрей приготовился.

Стая так и не успела остановиться, хотя первый из бегущих попытался затормозить, увидев дуло автомата. Это были самые умные зомби, которых видел Дрей, они даже понимали, что такое оружие.

Он уложил восьмерых, не подпустив ни одного к себе. Где-то позади кучи трупов, за поворотом коридора, кто-то из оставшихся начал выть. Это был сигнал, знак для остальных, значения которого доставщик не понимал. Мог только надеяться, что это означало отступить и спрятаться. Слишком большая стая просто не могла так долго прятаться, даже здесь, куда хоть и редко, но все же забредали люди. И если он убил уже десятерых, то оставшихся должно было быть совсем мало.

Дрей бежал до тех пор, пока не увидел очередное аварийное расписание. Только оно заставило его остановиться. Света в этом месте не было совсем, поэтому доставщик упер в карту луч фонарика, чтобы как можно быстрее сориентироваться.

Казалось, нужная ему лаборатория совсем близко. Несколько поворотов, легкий спуск, проскочить какую-то насосную станцию – всего полкилометра пути. Дрей вновь побежал, одновременно чуть-чуть сместив внимание на отчеты, которые обновлял Шимомура. Его перестала интересовать детальная статистика заражения, хотя одно он увидел – количество жандармов так увеличилось, что потом будет отдельной проблемой, как вывести лишних из организма. Но эту проблему он бы с удовольствием порешал, будь ему дана такая возможность. Дрей посмотрел лишь в конец, на остаток времени. Шимомура обещал не более десяти часов – это все, что ему оставалось.

В принципе Дрей мог сказать, что справился. Лаборатория была в двух шагах, и никто, никакие зомби не могли помешать ему до нее добраться. Если только он найдет антидот, он сможет спокойно им воспользоваться, после чего не торопясь вынести остальную часть наверх, где ее начнут дублировать. А еще лучше, чтобы антидот был не один: тогда он сможет спасти кого-нибудь уже по дороге – какого-нибудь еще ходячего и говорящего легионера.

Освещение в насосной станции оказалось намного лучше, чем в коридорах. Чувствовалось, что за ней следили до последнего, и персонал форта бывал здесь даже тогда, когда все остальные коридоры этих уровней давно пустовали.

Даже несмотря на хорошее освещение, Дрею здесь не нравилось. Слишком узкие были проходы между шкафами с оборудованием, слишком много поворотов и тупичков. Идеальное место для засады, особенно потому что обойти его никак нельзя. Если двигаться основным коридором – то до нужной ему лаборатории пришлось бы крутиться еще почти километров пять, а так, напрямую, он должен оказаться в точке чуть ли не сразу по выходе со станции.

Здесь чувствовалось низкое гудение. Моторы станции работали, прокачивая накопившуюся на уровнях воду куда-то, где она не представляла угрозы.

Дрей подошел к столу, стоявшему прямо в середине станции, на небольшом пятачке между шкафами. И стол, и стенд на стене перед ним был увешан технологическими картами. На некоторых из них уже было ничего не разобрать, другие сохранились весьма неплохо. Большинство этих документов не представляло для доставщика интереса, но, несмотря на нехватку времени, он продолжал их исследовать.

Судя по всему, системы форта пытались вытянуть энергию из всего, из чего могли. Если вода спускалась с уровня на уровень – то это сопровождалось маленькой гидростанцией. Термальные станции использовали перепад температур на разных высотах и вносили свою лепту в энергопоток Баюна. Все системы дублировались и перехлестывались, так что было даже непонятно, тратит ли насосная станция, центр которой был здесь, энергию или умудряется ее еще и вырабатывать. Но что для Дрея оказалось особенно интересно – так это то, что излишки воды постоянно выдавливались в подземное озеро, находящееся достаточно далеко в стороне. Строители воспользовались какой-то из пустот, укрепили ее и сделали из нее нечто вроде балансировочного бачка, в который постоянно закачивали воду, сочащуюся по уровням. Если этот резервуар оказывался почти полон, то из него вода выкачивалась куда-то еще, скорее всего – на поверхность, с дальнейшим выбросом в соседнюю реку.

А сейчас воды в резервуаре было очень много. Вполне возможно, что насосы, отвечающие за контроль уровня, вышли из строя. Или не справлялись с нагрузкой. Все датчики показывали, что скоро качать воду окажется некуда. Но у воды был другой путь. На ближайшем пульте-шкафе Дрей увидел рычаг, с несколькими предохранительными системами, позволяющий быстро и кардинально решить эту проблему.

Дрей подошел поближе, чтобы полностью прочитать надписи и посмотреть на соседние приборы, но шорох, донесшийся из-за угла, заставил его отвлечься.

Все-таки эта стая оказалась на редкость изощренной. Даже не столько ввиду того, что сумела устроить повторную ловушку профессиональному доставщику, но уже потому только, что стая такого размера оставалась незамеченной на этих уровнях так долго.

Зомби лезли со всех сторон. Их было еще, наверное, с десяток, но в узких проходах насосной станции этого казалось вполне достаточно. Дрей сразу забросил автомат и пользовался лишь пистолетом. Первого вывалившегося из-за угла он успокоил сразу – двумя выстрелами в район сердца. Труп зомби завалился назад, но следующий за ним не позволил ему упасть. Эти зомби были умны, очень. Второй подхватил своего приятеля и, пользуясь им как «живым» щитом, попер прямо на Дрея.

Дрей прыгнул и ударил ногой и по «щиту», и по его держащему, устраивая кучу-малу, которая зацепила еще двоих. Он не стал ждать, пока они поднимутся, и развернулся. Успел выстрелить в набегающего на него с другой стороны. Инерция заставила зомби с уже разорванным пулей сердцем продолжить движение, и Дрей даже ему помог, пропустив его мимо себя и ударив сзади. Труп упал сверху на уже образовавшуюся кучу. Проход с другой стороны оказался свободен, и доставщик сделал шаг в ту сторону, намереваясь хотя бы вырваться из узкого коридора.

Зомби упал на него сверху, и набравший скорость Дрей лишь успел чуть отклониться, чтобы не оказаться погребенным охотником. Зомби обвил руками его ногу, вцепившись намертво. Дрей вновь прикрыл глаза рукавом и выстрелил – на этот раз в голову. Тяжелый сгусток темной крови выплеснулся ему на брюки, оставляя Дрею лишь надежду на то, что ткань джинсов достаточно плотная и никаких ран в этом месте у него нет.

Что было хуже – так это то, что мертвый зомби, даже с раскроенным черепом, так и не отцепился. С такой гирей, прикрепленной к его ноге, двигаться Дрей не мог.

Сзади пачка начала высвобождаться из образовавшейся кучи, и Дрей, почти не глядя, несколько раз выстрелил в ту сторону, уменьшая количество противников и добивая обойму. Перезарядил. Из-за поворота на него выскочил еще один, и, судя по вибрации шкафа, рядом с которым он стоял, на него лезли еще несколько.

Дрей дернул ногой. Но груз зацепился намертво. Тогда доставщик выстрелил в свежего врага, роняя его на пол, и уперся второй ногой прямо в череп висящего на нем зомби, пытаясь освободиться.

Руки мертвеца лишь начали поддаваться, постепенно отпуская ногу Дрея, когда сверху на него повалился еще один. В попытке уйти от столкновения Дрей начал падать, одновременно стреляя прямо вверх. Его окатило кровью и ошметками плоти падающего на него трупа.

Шимомура заверещал. Заражение через слизистую. Заражение через свежую царапину на лбу от неудачно отрикошетившей гильзы. Дрей столкнул с себя труп, только для того чтобы увидеть, как на него прыгает еще один зомби. Выпустив пистолет, он схватил голову пытающегося добраться до его шеи врага и свернул ему шею. Постарался откинуть его в сторону. Шимомура дал предварительный анализ: зомби-колония в базовом варианте способна была перестроить организм за десять минут. Дрей приподнялся, и сзади кто-то тут же вцепился в его плечо. Зубами, судя по болезненности ощущений. Шимомура тут же это подтвердил, обозначив еще один очаг заражения.

Дрей отклонился назад, давя плечом прямо на череп противника, блокируя боль, и просто вывернул плечо из челюстей зомби, правда, вместе с куском мяса, оставшимся во рту у охотника. Кровь хлынула из раны потоком, но сейчас это было даже хорошо. Доставщик ударил зомби, все еще пытающегося заглотить попавшую ему в рот добычу. Ударил пястной костью ладони, максимально отодвинув большой палец, как серпом. Зомби в бытность свою был мужчиной, поэтому кадык вошел глубоко в горло, перекрывая дыхательные пути.

Шимомура обозначил конфликт двух культур – ботов легиона и ботов зомбирования – внутри организма Дрея. Сейчас вопрос, кто первым закончит заражение – зомби-колония или легионеры, – носил для Дрея чисто академический характер.

Стая схлынула. Дрей подобрал пистолет, но еще шевелящихся зомби добил из автомата. Когда он выходил из насосной, Шимомура обновил статус заражения.

Он наткнулся на оставшихся у самой лаборатории. Здесь были все, вперемешку. И те, до кого дотянулись нанозомби, и те, кто попал под первый удар Легиона. И неудачливый отец юной прелестницы-нано, тот, что стал невольным виновником эпидемии.

Видимо, зомби сюда привел он. Нано пришел сюда не один – их было несколько, и кто-то успел открыть дверь лаборатории, пока остальные отстреливались от стаи. Но уйти не успел никто. И зомби тоже.

Не все еще были мертвы: война двух агрессоров в некоторых телах дала странный эффект. Пока боты-легионеры пытались заразить кровяных пловцов, их атаковали боты зомби-колонии, которым было все равно, на что нападать. Сжирали, но не могли переварить слишком необычную добычу.

Это выглядело ужасно. Похожие на трупы тела начинали неожиданно дергаться в конвульсиях. Один даже открыл глаза и уставился на Дрея. Угрозы они не представляли – все эти полумертвецы были, со всей очевидностью, уже лишены основных двигательных функций, но доставщик остановился. Просто не мог двинуться вперед среди шевелящейся массы тел.

Легион атаковал даже тела тех, кто был зомбирован уже давно. Последние кровяные пловцы уничтожались, а вместе с ними уходили и остатки жизненных функций, что еще теплились в этих телах после зомбирования. Судя по всему, та стая, что напала на него в насосной, была тоже заражена, но позже, поэтому оставалась боеспособной. До встречи с ним.

Время шло, а Дрей все стоял, словно ожидая, что масса тел наконец-то перестанет двигаться.

Как ни странно, но заражение Легионом даже пошло Дрею на пользу. Жандармерия так разрослась за это время, что рьяно и эффективно начала расправляться с новыми пришельцами, которые, в отличие от ботов Легиона, маскировались значительно хуже.

Шимомура предлагал варианты – один из немногих случаев, когда Дрей мог выбрать путь обороны осознанно, а не опосредованно используя нанокомпьютер. И он выбрал – самый экзотический. Жандармерия перешла в оборону. Сейчас за каждым кровяным пловцом, еще оставшимся незараженным, следовал жандарм, нападая на любого легионера, пытавшегося приблизиться. А в это время во всей кровеносной системе начались схватки между легионерами и ботами-зомби.

Через минуту Дрей получил новый статус, который говорил, что, возможно, у него есть больше двенадцати часов. Уйма времени.

Дрей шагнул вперед, тщательно выискивая свободные участки пола между телами, прежде чем на них ступить.

Он предпочел прикрыть дверь в лабораторию. На всякий случай. Было бы удивительно, если снаружи после стольких напастей оставался бы хоть кто-то, еще способный двигаться. Но за закрытой дверью все равно казалось спокойней.

Нужную комнату он нашел сразу – лаборатория здесь была небольшой, всего с одним хранилищем. Ампула-шприц с жидкостью синего цвета тоже была единственной – одной из надежд Дрея суждено было угаснуть.

Ошибиться было невозможно: место рядом пустовало. Судя по всему, именно отсюда его собрат-экзо и вынул Легион, начав цепь столь плачевно закончившихся событий.

Антидот оказался без тары. Дрей вынул из рюкзака недавно упакованный туда «Бульон» и, безжалостно избавившись от содержимого, приготовил контейнер для нового гостя. Но сначала у него оставалось еще одно дело – ввести антидот себе.

Он уже начал поднимать крышку, под которой сиротливо лежал антидот, когда его глаза наткнулись на текст, вытравленный прямо на прозрачном стекле. Слева, со стороны пустой ниши было краткое описание Легиона. Настолько скупое, что действительно можно было решить, что это всего лишь разовая отрава. А справа, над ампулой антидота, было написано:

«…Базовый образец. В целях безопасности имеет ограничение по времени использования. Должен быть клонирован или введен в объект в течение 15 минут с момента вскрытия внешней упаковки, или перестанет представлять ценность…»

Получалось, что если он вскроет ампулу сейчас, то наверх нести будет уже нечего. Интересная дилемма: сразу обезопасить себя – или рискнуть в надежде спасти половину человечества на поверхности.

– Приехали, – вслух произнес доставщик.

Глава 7 Перекодировка

Практически все мышечные усилители скелетных мышц относятся к категории бланков ввиду чрезвычайной сложности передачи их наследственным путем, а также из-за достаточно слабого влияния мышечной силы нано на выживаемость.

Бланки мышечных усилителей чрезвычайно разнообразны и, как правило, предназначены для использования только на отдельные группы мышц, хотя некоторые носят универсальный характер.

Ввиду того что изначально все из известных бланков замещают (дополняют) моторные единицы скелетных мышц, в их названии всегда используется кодировка ME, что позволяет легко отличить их от других бланков. Силовые бланки сопровождаются кодировкой FR, бланки, нацеленные на выносливость, – FF. Дальнейшие детали кодировки приведены в конце этого текста.

Общими характеристиками мышечных усилителей является то, что они не подвержены тренировкам (не улучшают/ухудшают свои качества в ходе нагрузки), боты прекращают развитие непосредственно после развертывания в отдельной мышце, а разрыв отдельного бота (аналога моторной единицы) безусловно приводит к его потере.

Не рекомендуется наращивать мышечными усилителями мышечную массу отдельных мышц более чем вдвое, если в описании бланка специально не оговорены особые условия его применения. С высокой вероятностью это приводит к атрофированию естественной мышечной ткани.

Наиболее известным модификатором класса FF является бланк Фидиппид (Фидиппид FF-ME, известные подвиды: класс 1, класс 2, класс 3), позволяющий нано, к примеру, преодолевать большие дистанции без остановки. Наиболее известным модификатором класса FR является бланк Али (Али FR-ME, известные подвиды: класс универсал, класс экстра), позволяющий в разы увеличить силу удара с использованием модифицированной группы мышц.

Хотим также обратить внимание, что для общей выносливости и силы организма нано более значимыми являются наномодификаторы кровеносной (начиная с кровяных пловцов) и нервной системы. Чрезмерное и бездумное увлечение молодым поколением нано силовыми усилителями опасно.

(Библия Нано. Приложение 5. Культуры-наномодификаторы)

Дрей вышел из лаборатории только после того, как обшарил ее снизу доверху. Но это ничего не поменяло – в его рюкзаке была только одна универсальная упаковка, а в ней только одна ампула. И не так много времени, чтобы успеть подняться наверх, где ее смогли бы безопасно клонировать.

Доставка есть доставка. Заказ должен был быть исполнен, раз уж доставщик за него взялся. И как бы мало времени ни оставалось, его все еще было достаточно, чтобы рискнуть и пронести антидот на поверхность.

Сначала казалось, что снаружи лаборатории ничто не изменилось: все та же слабо шевелящаяся масса тел.

Но один из лежащих неожиданно приподнялся, встал на четвереньки и мотнул головой, пытаясь прояснить сознание. Потом его взгляд уперся прямо в доставщика, только что вышедшего из шлюза. Дрею хотелось поверить в чудесное исцеление, если бы не одно «но»: пришедший в себя был из тех зомби, что были заражены Легионом, а не наоборот. Весь его кожный покров пузырился от язв и нагноений, и ничто, абсолютно ничто в его взгляде не выдавало осмысленности.

Похоже, что в схватке двух противоборствующих эпидемий начало рождаться нечто новое, и почему-то Дрей был уверен, что это нечто окажется еще более ужасным, чем оригинальные образцы.

Модифицированный зомби попытался встать, но перестройка его организма еще не закончилась, и он был слишком медлителен. Дрей плавно проскользнул мимо, легко избежав потянувшейся к нему руки.

Быстро шагая по коридору, он прикидывал, чем может закончиться новый вариант эпидемии. Все могло ему просто померещиться – это тоже надо было брать в расчет. Последняя попытка умирающего встать на ноги и схватить кого-либо поблизости могла быть чисто рефлекторной. Могло быть, что он уже умер окончательно и что скоро все лежащие у лаборатории и вообще все на этих уровнях умрут окончательно.

Но могло быть и иначе.

Уже через сотню шагов он принял все решения, которые должен был принять. Учел все варианты, которые мог рассчитать. И выстроил все свои действия на много минут вперед. Поэтому потом он только действовал, больше не останавливаясь.

Заламинированная схема, прибитая к стене насосной станции. На ней ему нужен только один элемент – клапан аварийного сброса воды. Такой есть, и он должен полностью затопить все уровни ниже того колодца, в котором развлекался настенной живописью обличитель «Наноздоровья». Он прямо здесь, этот клапан, приводится в действие прямо из этой насосной станции, Дрей смотрит на схему лишь для того, чтобы убедиться в том, что запомнил раньше, и для того, чтобы понять, сколько времени у него останется.

Времени у него будет немного, но, значит, мало его будет и у новой заразы. Кто знает, до чего она сможет допрогрессировать через час-другой.

По трезвом размышлении, оно и к лучшему. Чем быстрее он окажется наверху, тем больше у него шансов. Так что вода может оказаться хорошим ускорителем, а если она пригодится для чего-то еще, так и хорошо.

Пока он крутит вентиль, открывая клапан, на него нападают еще двое зомби. Похоже, они только-только заражены Легионом, потому что двигаются медленно и неуверенно. Дрей расстреливает их, не прекращая вращать колесо.

Управление запорным клапаном полностью механическое, потому что колесо поддается с большим трудом, но верно также и то, что проектировал здесь чудо-механик, потому что система передачи усилия сделана так, что оно все же вертится, и, что вообще невероятно, управление до сих пор работает. В какой-то момент вращение колеса начинает сопровождаться слабым низким гулом, затем этот звук становится все громче и отчетливей, а в конце добавляется еще и ощутимая вибрация.

Дрей не пытается докрутить вентиль до самого конца – он останавливает это занятие где-то посредине, в расчетной точке, где, как ему кажется, он оставляет себе достаточно времени, чтобы успеть покинуть нижний блок и добраться до «безопасного» семидесятого уровня.

Он бежит быстро, но все же под конец ему кажется, что он переборщил с клапаном и крутанул колесо пару лишних раз. Вода уже хлюпает у него под ногами, ручьи обгоняют его и устремляются вперед, еще десяток минут – и ему придется плыть.

До колодца остается всего ничего, когда дорогу ему перегораживают остатки стаи. Немного – пять-шесть зомби. Эта стая выжила только потому, что не оставляла живых свидетелей. У них это заложено на рефлекторном уровне, и ни Легион, угрожающий стае чем-то более опасным, чем разоблачение, ни поток, который приближается к ним, не может сломить наработанного годами рефлекса.

Это последние из стаи. Они собрались, выследили доставщика и собираются вновь напасть. Пока даже не напасть – они просто перегораживают ему путь. Сейчас их устроит, чтобы он просто остался в их владениях, а уж они сумеют как-нибудь разобраться, что к чему, и подловить его в темном месте.

Но это сейчас меньше всего устраивает Дрея. Он выпускает весь рожок, сбрасывает его и тут же защелкивает новый. Единственный оставшийся из стаи сумел скрыться где-то в боковом проходе. Пусть, Дрей не собирается гоняться за потенциальными утопленниками, тем более что сам может легко оказаться в их числе.

Новый поток воды сзади сбивает его с ног и тащит вперед. Это опасно: если его утащит мимо колодца, он может никогда до него больше не добраться. Сила воды намного сильнее любых мутаций, позволяющих его мышцам держать неимоверные нагрузки. Но не сильнее его сообразительности.

Дрей изворачивается, хватается за какую-то балку и с трудом удерживается, противостоя потоку. Как только уровень воды поднимается почти до самого потолка, скорость потока замедляется, и Дрей спокойно доплывает под водой до колодца, к которому уже вплотную подступила вода, пока еще лишь немного не доставая до круглого туннеля наверх, на свободу.

Тут валялась деревянная палета, не сгнившая за все это время окончательно только потому, что воздух в подземельях был слишком сухим из-за вентиляции. Может, она и начала гнить в последнее время, но пока еще держалась. Сейчас палета плавает под потолком. «Поднимемся с удобствами», – думает Дрей и толкает дерево к колодцу.

Что-то ломается там, в подземной механике защитных сооружений, а может, просто вода уже заняла все свободное место ниже семидесятого уровня – и теперь рвется на завоевание новых территорий, но как только Дрей забирается на свой транспорт, он почти что несется вверх – так быстро повышается уровень.

Он выскакивает из колодца как пробка и начинает опасаться, что вода пойдет и выше, и он не успеет ее обогнать. Но новые завоевания оказываются слишком большими, и поток успокаивается, лишь маленькими ручейками разливаясь из колодца. Очевидно, вода будет заполнять этот уровень неделями, а может быть, не сумеет заполнить никогда. Может быть, подземное озеро просто исчерпало себя, оказалось опустошено, а может, оно просто находится ниже и не способно обеспечить тылы авангарду из грязной пены.

Дрей стоит и смотрит на колодец. Как бы он ни торопился наверх, он не хочет, чтобы снизу прорвалось хоть что-нибудь из непонятной комбинации двух заражений. Что-нибудь, кроме него самого. За себя он уверен – он чувствует, как организм заканчивает расправляться с ботами-зомби. Ну а Легиона наверху бояться уже поздно – им и так заражены все верхние уровни. Те из нано, кто может еще оставаться в живых. Остальные – просто убиты им же.

Дрей ждет, но из колодца не появляется ничего. Он не может ждать вечность, но не может и оставить этого поста без присмотра. В конце концов он вырывает сетчатую секцию из ограждения вокруг колодца и с трудом вклинивает ее в его жерло. Для верности накидывает сверху мусор потяжелее – весь, что может обнаружить вокруг. Сетка надежно, как ему кажется, перекрывает путь наверх. Если кто-то из зомби каким-то чудом выжил и решит выплыть – обессилевший пловец упрется в эту преграду и погибнет. Это все, что доставщик может сделать, – ему нельзя больше ждать: он устремляется дальше, к лестнице наверх…

Двадцать первый этаж казался тихим и безмятежным – таким же, как Дрей его покинул.

Дрей специально прошел мимо того места, где оставил труп легионера. Тело так и валялось нетронутым, не изменившим положения.

Почему-то доставщика это успокоило мало. Он подходил к лестнице, ведущей с этажа, очень медленно, все время оглядываясь и остерегаясь.

После шевелящихся трупов на нижних уровнях он готов был увидеть здесь все, что угодно. И свалка из мертвых тел, устроенная автоматизированной пулеметной точкой, его просто страшила.

Но тела так и остались телами. В отличие от окружения лаборатории, здесь трупы не пытались вновь подняться.

Дрей осторожно пробирался между мертвецами, одновременно пытаясь придумать, как побыстрее проскочить мимо пулемета. Другой подъем был почти в полукилометре отсюда, и, при прочих равных, доставщик предпочел бы возвращаться старым путем. Время для него сейчас дороже всего остального.

Самый простой путь – взорвать, но тем самым он оголял проход. Еще раз посмотрев на валяющиеся везде тела, Дрей подумал, что сохранять целостность блокады сейчас стало неактуально.

Гранаты он тоже держал в рюкзаке, в паре наружных клапанов. Как-то не нравилось ему носить их на теле, хотя Дрей и понимал, что это всего лишь предубеждение. Он приостановился, чтобы выдернуть одну. Наверное, лишь эта остановка дала ему поле для маневра.

Дрей точно помнил расположение всех тел, мимо которых проходил по пути в лабораторию. Все они лежали точно так же, как и сейчас. Поэтому когда тело мужчины, лежащего лицом вниз в луже крови, начало шевелиться, доставщик прекрасно осознавал, что это именно тот самый труп, который пролежал здесь достаточно давно. А в первые мгновения ему так хотелось надеяться, что это всего лишь банальная засада, что кто-то спрятался среди мертвых тел, чтобы напасть неожиданно.

Возможно, катализатором того, что труп начал вставать, стала как раз внеплановая остановка доставщика или то, что он вытащил из рюкзака гранату. Возможно, организовавшие засаду подумали, что обнаружены. А может быть, это стало лишь случайным стечением обстоятельств.

Дрей сразу отступил на пару шагов назад, на пятачок, свободный от мертвых тел, любое из которых сейчас могло представлять угрозу.

Мертвый мужчина сел прямо на полу и начал протирать глаза, кровь на веках которых так запеклась, что труп просто не мог их открыть. Говорить он начал одновременно, хотя звук голоса казался больше похожим на скрип – так сильно пересохли голосовые связки.

– Мы получили доступ к новым вычислительным мощностям, – скрипнул мертвец, – что позволило пересчитать все пограничные условия действующих императивов. Императив номер один исполняется хорошо. Императив номер два – в ходе выполнения, состояние удовлетворительное. Расширенная интерпретация комбинации второго и третьего императивов считает, что необходимо уничтожение всех барьеров.

– Что, Баюн и вас убаюкал? И как ты собираешься уничтожить сон?

– В задачи Легиона не входит обсуждение своих действий с потенциальными единицами заражения. Мы можем лишь оповещать о своих выводах. Расширенная интерпретация императива номер три, для осуществления которой понадобились дополнительные мощности, постулирует, что антидот является угрозой и барьером для распространения колонии. Антидот должен быть уничтожен.

– Хорошо, хоть не зомби, – тихо произнес Дрей и выпустил очередь из автомата. И так весь залитый кровью, труп рвало пулями, но он так и остался функциональным. Легион шевельнул головой и лишь после этого замер. Похоже было, что программа просто признала невыгодным продолжать использовать слишком испорченный контейнер и взялась за другой.

На этот раз голову подняла женщина. Ее тело было почти не тронутым, Дрей отметил лишь одну рану – пуля пробила сердце. Ее просто откинуло назад из зоны поражения, поэтому тело осталось почти прежним. Но где-то в ее свернувшейся крови продолжали существование модифицированные кровяные пловцы – легионеры. Хотя Дрей пока так и не понимал, каким образом Легион научился пользоваться мертвыми телами.

– Тебе нужно уничтожить антидот. – Голос совсем не походил на женский, хоть и отличался от первого. – Тогда мы разрешим тебе самостоятельно закончить свое существование и подождем оставшиеся часы до присоединения к нам.

Глаза женщины были открыты, но Дрей видел, что они слепы. Тело мертвеца едва двигалось, и высшие нервные функции никак не могли в нем сохраниться. Тем не менее слепые глаза, мертвое лицо оказались направленными точно на Дрея.

Казалось, Легион счел возможным если не поделиться планами, то хотя бы кое-что объяснить доставщику. Может быть, где-то в глубине мощнейшей программы это увеличило расчетную вероятность того, что Дрей сдастся.

Программа просто еще не знала, с кем связалась.

– Каждый элемент разветвленной сети Легиона подает сигналы. Более миллиона ботов в твоей крови, метис. Ты – это мы. Ты – часть Легиона, часть заражения, часть программы. Ты можешь сопротивляться этому, а можешь прийти к нам. Ты нам нужен, будешь нужен даже после уничтожения антидота. Легион готов следовать за тобой, если ты готов следовать за Легионом. Но сначала ты должен уничтожить антидот.

Дрей выстрели еще несколько раз. Он не думал, что это поможет, – просто ему стало невыносимо слышать звук, идущий из мертвого тела, а выстрелы хоть как-то его заглушали.

Отступил еще назад, туда, где трупов почти не было.

Зашевелились еще двое. Одна женщина и один мужчина. Теперь они говорили по очереди, словно Легион решил, что так легче управлять мертвыми связками.

– Ты же знаешь, что не умрешь после перерождения твоих кровяных пловцов. Ты уникален и проживешь и без них, – сказала женщина.

– Но ты можешь вести нас. У любой программы множество ограничений, которые может снять только настоящий разум, – сказал мужчина. – Легион не может принять ряда ключевых решений, но их сможешь принять ты. Веди Легион, стань Легионом. Мы остановим проникновение в нервную систему, и твой разум останется незамутненным.

– Конкурирующая нанокультура на нижних уровнях была изначально воспринята как угроза, – произнесла женщина.

– Теперь мы считаем, что элементы, связанные с возможностью контроля и управления отмирающими тканями, могут быть использованы и Легионом, – произнес мужчина.

За их спинами поднялось еще двое. Теперь Легион вещал четырьмя ртами по очереди, и темп его речи ускорился:

– К сожалению, мы можем использовать только логические построения и информацию, переданную от зараженных ботов. Для полной адаптации чуждой колонии нам нужны образцы. После того как ты уничтожил все образцы на нижних уровнях, остались только те, что у тебя в крови.

Иногда Легион, наверное, не полностью уверенный в качестве речи одной из своих кукол, произносил отдельные слова сразу несколькими голосами. Дрей отступил еще на несколько шагов, но больше не стрелял.

– После их прямого анализа, симбиотического контакта и подчинения мы можем увеличить надежность исполнения императива номер два. Но для этого нужен прямой контакт. Пожалуйста, останови уничтожение необходимых нам образцов в своей крови.

– А если я скажу «нет»? – Это были первые слова, который сказал Дрей, обращаясь непосредственно к Легиону.

С пола начал подниматься сразу еще десяток трупов, красноречиво показывая, что последует за столь неразумным действием Дрея.

Теперь все они говорили хором, произнося слова в унисон, без пауз и перерывов:

– Слейся с Легионом, и ты станешь нами, а мы – тобой. Мы будем следовать за тобой, мы будем везде, всегда. Выполнение всех императивов будет обеспечено.

Наверное, Дрей был слишком прост. Всегда избегал сложных рассуждений и не любил раздумывать над вещами, которые казались ему бредовыми изначально. А может быть, он просто не любил, когда становилось слишком шумно. А сейчас от хора голосов его просто начинало колотить.

К тому же количество вставших было достаточным, по его мнению, чтобы прикрыть его от осколков.

Он швырнул первую гранату вверх, так, чтобы она ударилась в потолок и отскочила в самый конец коридора, к двери, где количество трупов было максимальным. Выдернул вторую гранату и бросил ее ближе, чтобы ударная волна остановила всех ближайших к нему мертвецов.

И лишь после этого побежал. Почему-то ему расхотелось идти этим путем, и расхотелось уничтожать пулеметную точку. Пусть будет.

Он обернулся лишь один раз, перед поворотом. Погони не было, хотя несколько тел после взрывов еще шевелились. Похоже, не все так просто было у Легиона с возможностью контроля двигательных функций мертвых тел.

Дрей переключился на запасной маршрут, раз уж этот путь был ему заказан. Даже убегая, он двигался к нужной лестнице – другому варианту подъема. Так что это не было проблемой. Сейчас даже то, что время катастрофически утекает у него между пальцами, не казалось ему такой уж трудностью.

Самый большой дискомфорт он чувствовал от ощущения наготы. От того, что Легион, как оказалось, может следить за каждым его движением, наверное, даже за его пульсом. Шимомура, как только ему была поставлена такая задача, тут же подтвердил слова Легиона: каждый бот-легионер фонил, почти непрерывно передавая в окружающее пространство информацию. Вряд ли расстояние передачи было большим – несколько десятков метров, может, полсотни, но для разветвленной сети Легиона этого было достаточно. Любой труп, в котором оставались живы хотя бы несколько ботов наноэпидемии, мог служить промежуточным звеном.

И у Шимомуры отсутствовала возможность глушить сигнал, идущий из тела Дрея, каким бы слабым он ни был. Просто никто не закладывал в бланк ничего подобного. Кто мог знать…

Дрей всегда старался работать тихо. Обходить опасные места. Не высовываться. Прятаться. А тут – его главный, судя по всему, противник знал точно, где он находится. А если расстояние до ближайшего передатчика позволяло, то читал даже его самочувствие.

На лестнице его попытались остановить лишь однажды. Вообще на этом пути трупов было значительно меньше – тут на пути волны заражения пулемета не оказалось. Но они поднялись лишь раз – как только он очутился возле нескольких поваленных тел.

Движения их были неуклюжи, и их слабые попытки остановить Дрея не имели ни малейшего успеха. Лишь один, видимо, довольно неплохо сохранившийся из призванных в Легион, оказался достаточно быстр, чтобы Дрей потратил на него несколько патронов.

Больше таких попыток не было. Сначала доставщик решил, что Легион просто копит силы и встретит его у самого выхода из Баюна. Поэтому он долго стоял перед полуоткрытой дверью шлюза, ведущего на поверхность, прислушиваясь. Но время шло, а никаких признаков ловушки он так и не услышал.

Поверхность встретила его светом и абсолютной тишиной. Первое его обрадовало, а второе немного напрягло. Конечно, он не ожидал поздравлений и фанфар непосредственно по выходе. Но что-то такое было – подсознательное ожидание финального свистка в момент, когда он увидит небо.

Вместо этого он столкнулся с тишиной.

Вешки, обозначающие границу сонной зоны, не обновлялись в этом месте давно. Чувствовалось, что этот проход вообще редко использовался. Кое-где палки покосились, кое-где на них почти слезла краска, явно фосфоресцирующая во тьме. Одна из вешек оказалась сбитой и накрытой трупом, упавшим прямо здесь.

Дрей пригляделся – этот умер не от заразы, а от удачного выстрела в голову. В кои-то веки доставщик обрадовался подобному наблюдению.

Он поднял руки и помахал. Потом помахал еще раз. В том месте, где, судя по всему, должен находиться пост, не было заметно ни малейшего движения. Никто не помахал ему в ответ, никто не начал проверять, насколько он здоров. Никто не кинулся к тросу, чтобы подогнать ему тележку, почему-то застрявшую посредине сонной зоны. Тогда он выдернул из рюкзака одноразовую ракетницу и послал вверх дымовой сигнал, отчетливо видный издалека. Такого наблюдатели просто не могли пропустить.

После минуты тишины мир для Дрея перевернулся. Еще недавно он думал, что здесь, внутри форта, все мертво, а снаружи – за поясом сна – бурлит жизнь. Сейчас же все поменялось. Здесь, у шлюза, стоял живой доставщик, а с другой стороны от полосы живых не было.

Глава 8 Доставка до подъезда

Я не должен бояться.

Страх – это убийца разума. Это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение.

Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня. И когда он уйдет, я обращу свой взор на его путь. Там, где был страх, не будет ничего.

Останусь лишь я.

(Библия Нано. Притчи Заката. Притча о страхе. Источник: Литания против страха Бене Гессерит (Фрэнк Герберт. Дюна. 1963 г. д.з.)

Жандармерия отступила, перейдя в глухую оборону от ботов Легиона. Это не могло остановить процесса заражения, но хотя бы слегка его замедлило. Легионеры продолжали охоту, выискивая и непрерывно нападая на кровяных пловцов. Все чаще и все большее число из них начинало более опасную атаку – на нервные окончания. Шимомура мог лишь оценивать ситуацию, но ничего дельного предложить больше не мог.

Боты зомби-колонии были отнюдь не такими изощренными, как легионеры. Крохотные носители зомби-вируса, в отличие от своих предшественников, не сумели избежать иммунного ответа свыкшегося с такими угрозами организма доставщика. Сработал естественный иммунитет, сработала Панацея, сработал Неприкасаемый, сработало множество других мутаций, переданных ему по наследству. Наноботы оказались накрыты иммунным ответом от экзосущности Дрея.

Эта война была жестокой и беспощадной. Зомби нарвались не просто на контратаку, а на глубокую, эшелонированную оборону, только и ждущую, кого бы можно было уничтожить. Модифицированные макрофаги (присутствие в любом уровне Панацеи) вошли в первоначальный контакт с враждебными ботами. Часть ботов, совсем небольшая, была поглощена сразу: слишком враждебно она выглядела для охранников. Но макрофаги не остановились на этом – они передали информацию о массированном вторжении дальше – т-хелперам (начиная с Панацеи второго уровня, так называемые «наивные» т-хелперы модифицированы в целях ускорения иммунной реакции почти в два раза).

Т-хелперы существовали как раз для того, чтобы поднять по тревоге целую свору солдат. Кто-то наводил на цель, облепляя боты антителами, чтобы неуклюжие макрофаги поняли наконец-то, насколько вкусны эти чужие боты. Т-киллеры добивали немногочисленных перебежчиков.

В-лимфоциты заодно уж, на будущее, внесли боты-зомби в специальный черный список. В который попадали все те, для кого дверь закрыта всегда (в Панацее начиная с шестого уровня – возможность ускоренного ответа не только на угрозы по списку B-клеток памяти, но и аналогичного ответа на ближайшие вариативные антигены).

Это было избиение. Боты-зомби попали в чуждую среду почти как в кислоту. И что должно было быть для них самым обидным, наверное, так это то, что они попали не туда. Здесь просто нечем было поживиться. Первичным императивом ботов-зомби являлось подчинение нанокультур в крови, по крайней мере, на первой стадии. А как раз этого они и не нашли. Единственная массовая активная нанокультура, присутствовавшая в крови Дрея, была настолько же чужеродной, как и сами зомби. И тоже любила кусаться.

Внешне Дрей даже ничего не почувствовал. Лишь небольшое повышение температуры, но сейчас он думал о другом, и на легкую испарину и горячий лоб ему было наплевать.

Легиону следовало поторопиться, если он все еще хотел поживиться в крови Дрея новым наноматериалом своего конкурента. Машина была запущена – и от ботов нанозомби скоро не должно было остаться следа.

Дрей вытер пот со лба и взглянул на солнце, едва заметное сквозь легкие облака. Погода была не ахти – через час-другой можно было ждать затяжного дождя. Но, наверное, в текущей ситуации это бы было к лучшему – дождь бы прибил к земле пыль, а заодно и взвесь ботов легионеров, в минимальной концентрации, но присутствовавшую в воздухе.

Но дождь не решал его проблемы. Доставщику надо было на ту сторону, причем надо было попасть туда незаснувшим, потому что ему очень не хотелось быть растерзанным Легионом, будучи полностью беспомощным.

Дрей зевнул. И тут же испуганно отступил на пару шагов назад. Вроде бы до вешек было еще далековато, но кто знает, не сбоили ли генераторы сна. Подумав, он решил, что это просто постепенно подступает усталость – он провел почти сутки без отдыха, готовясь к доставке, а затем ее осуществляя.

Это только усугубляло ситуацию. Если он хотел спать даже без специальных воздействий, то Баюн точно окончательно его доконает.

Переждать было бы лучше всего. Если бы не Легион, отвоевывающий все новые позиции в его организме, если бы не Изоляторы, которые, судя по ситуации, в любой момент могли приступить к зачистке зоны. Надо было двигаться и что-то придумывать.

Дрей огляделся в поисках хоть чего-нибудь подходящего. Рассеянно поднял какую-то палку, потом отбросил ее в сторону, словно и не заметив, чтодержал ее в руках. Пнул ногой остатки ржавого электромотора, который валялся у входа, наверное, с самого Заката.

Можно было подтянуть находящуюся в центре полосы тележку обратно, но это не давало ничего – кто-то должен был тянуть веревку с этой или с той стороны, чтобы тележка двигалась. Система перемещения с тележкой, блоками и веревкой была полностью ручная, состряпанная местными нано. Нужен был кто-то второй, чтобы Дрей мог перебраться на ту сторону.

Он продолжал оглядываться. Занесенная мусором крышка аварийной шахты. Ангар для наземной техники.

Ангар привлек его внимание. Дрей направился к разграбленному зданию, не надеясь найти там что-то полезное, но цепляясь за каждую возможность.

Одна половина ворот была сорвана и валялась неподалеку. Вторую доломали не до конца, и она слегка скрипела на единственной целой петле, грозя рухнуть в любой момент. Но эта угроза не исполнялась, наверное, уже десятилетия.

Дрей подошел к самому ангару и остановился на нечеткой границе света и тени. Внутри был только мусор и несколько ржавых машин, таких же древних, как и полуоторванные ворота.

Это были электромобили, небольшие, для перевозки одного-двух пассажиров, и доставщик даже подошел и убедился, что ни один из них не работает. Каждая машина была разворована, все ценное снято – и то, что оставалось в ангаре, было скорее лишь остовами техники, призраками цивилизации до Заката.

Дрей повернулся и вновь посмотрел на полосу отчуждения, оставаясь в тени ангара. С той стороны по-прежнему не было никого, даже Легион не прислал своих представителей на выстрел из ракетницы. Хотя теперь Дрей не сомневался, что Легион давно перебрался на ту сторону. И это только расширяло список причин того, почему доставщик торопился.

Вздохнув, он вернулся к аварийной шахте. Он представлял принцип ее действия – в случае явной угрозы, например, ядерного взрыва все находящиеся снаружи представители форта должны были уйти в подземелья. Но в какой-то момент шлюзы перекрывались, и делалось это заранее. Для тех же, кто опоздал, люди создали такие вот аварийные шахты.

Дрей думал, что они создавались скорее для того, чтобы спрятавшихся внутри форта не мучили угрызения совести из-за тех, кого они оставили снаружи. Эта шахта была полностью автономна, не имела никаких соединений с фортом. Просто вертикальный колодец, может, метров в пятьдесят–сто в глубину. В лучшем случае – внизу боковое ответвление с комнатушкой и припасами на одного-двоих. Дрей как-то прятался в такой во время радиационной бури, когда по молодости сглупил и согласился на доставку из зоны Гейгера.

Хотя о его глупости в молодости говорить не стоило: нынешняя доставка была авантюрой похлеще большинства предыдущих.

С трудом он отодвинул крышку – только для того, чтобы увидеть бетонные стены и скобы для спуска. Дрей качнул головой. Тупик. Можно было, конечно, спуститься и похоронить себя прямо там, в глубине, но это можно было сделать и в ангаре, с одинаковым результатом.

Он раздумывал, не поискать ли все же генераторы сна, одновременно начав вытягивать на свою сторону тележку – просто чтобы занять руки. Но целая колония не смогла их ни обнаружить, ни отключить за несколько десятилетий. Как-то Дрей сомневался, что это получится у него за пару оставшихся часов.

Тележка шла легко, почти без усилий. Поверхность, по которой она обычно двигалась, была ровной – видимо, нано специально чистили эту дорожку время от времени. Чуть в стороне от него валялось нечто вроде грабель – длинная доска с множеством набитых в ней насквозь гвоздей: вполне сносный инструмент для этих целей.

Хорошая тележка, на мотоциклетных колесах, подрессоренная. У него в поселке многие отдали бы за такую одну, а может, и две простеньких склянки. Удобная вещь в хозяйстве.

Но Дрей знал, что, как бы он ни разогнался, она не доедет без чужой помощи до тех вешек, что находились по другую сторону от зоны сна. Никак.

В какой-то момент, когда он опять оглянулся вокруг, даже не в поисках решения, а в размышлениях о том, чем еще занять руки, его осенило. В конце концов, его задачей было не остаться бодрствовать, а проснуться на той стороне как можно быстрее. А как оказаться снаружи, он уже знал.

Левый бок саднило. Конечно, нужно быть умалишенным, чтобы пустить в себя пулю. Но для Дрея это все-таки было легче, чем проткнуть себя ножом.

Рана была сквозная, и пуля лишь пробила кожный покров, не задев вообще ни одного органа, но все же боли было достаточно, чтобы он проснулся. С наружной стороны. Он выстрелил до того, как вошел в зону, и теперь, когда воспоминания всплывали, замещая уходящий сон, он понял, что сейчас боль уже слабеет, что тогда, на той стороне, было значительно больнее.

Но даже эта боль, которая только сейчас начала ослабевать, не помогла ему остаться полностью в сознании. Он все же заснул, хоть и ненадолго.

Дрей сполз с тележки и укрылся за остовом машины. Огляделся, но не увидел ничего нового. Его никто не встречал – ни враги, ни друзья.

Лишь после двухминутной передышки, во время которой рана зажила окончательно и почти перестала болеть, он поднялся вновь.

Обошел машину, чтобы убедиться, что пост располагался как раз за нею. Оба часовых были мертвы и так и лежали здесь. Судя по всему, один застрелил товарища, а потом застрелился сам. Крутые ребята, решительные и не обманывающие себя, это уж точно. Могли бы пойти в зону сна и отключиться там – это давало хоть какой-то призрачный шанс.

Два зараженных трупа рядом также означали, что теперь-то Легион уж точно знает о местоположении доставщика. Единственное, что ему оставалось в условиях, когда о каждом его шаге становится моментально известно противнику, это двигаться очень быстро. Благо, что оставалось сделать лишь последний рывок. Только бы цела была лаборатория.

Войдя в ритм быстрой ходьбы, он рефлекторно проверил рожок у автомата и улыбнулся.

Конечно, прострелить себе бок было идиотской, хоть и эффективной, затеей. Но вот то, как он умудрился перебраться на эту сторону, ему понравилось. Дрей никогда не был склонен к зазнайству, но эту историю он кому-нибудь расскажет. Если найдет живого и выживет сам.

Килограммов пятьдесят всевозможных железяк, среди которых отчетливо угадывался тот самый ржавый электродвигатель, были заботливо замотаны веревкой, но сначала еще и задрапированы какой-то хламидой. И аккуратно стояли на самом краю аварийной шахты. Веревка, которая с обеих сторон зоны проходила через блоки и являлась центральной в этом транспортном узле, теперь была разорвана и закреплена за эту груду металлолома. Дрею нужен был билет в один конец, поэтому он разобрал механизм постоянной перевозки без сожаления. Тележка, веревка, блок на той стороне, та же веревка, тянущаяся обратно и прикрепленная к грузу.

Вторую веревку нашел у себя в рюкзаке – она была тоньше и прочнее местной, но у нее тоже была только разовая задача: в какой-то момент сдернуть груз, едва держащийся на краю колодца, чтобы тот полетел вниз, таща за собой основную веревку. Может быть, здесь так делали и мальчишки, этого Дрей не знал, но все равно был горд своим изобретением.

Он еще раз все перепроверил, решил не рисковать и вытравил вторую, сигнальную, веревку всего метров на десять. Уж десять-то метров он пробежит и сам, прежде чем прыгнет на тележку, чтобы груз тащил его дальше. Перед тем как стрелять, он взял сигнальную веревку в зубы.

Несколько раз глубоко выдохнул, после чего оттянул кожу на боку и выстрелил. Главное, чтобы пуля не начала гулять по телу. Но проверять это времени уже не было. Боль, похожая на жжение, была адской, и веревка даже помогла – он сжал зубы с такой силой, что, наверное, мог их раскрошить.

Пистолет упал, но сейчас Дрею было не до него. Он вытащил сигнальную веревку изо рта и держал ее в руке, толкая тележку и начиная быстро набирать скорость.

Уж спать ему сейчас не хотелось точно, и в какой-то момент он даже начал надеяться, что сумеет проскочить зону Баюна на одной только боли. Хотя отлично знал, что подобные уловки здесь не сработают. Поэтому, когда сигнальная веревка начала натягиваться, он без раздумий дернул ее изо всех сил и тут же прыгнул на тележку.

Сначала ему показалось, что груз удержался на краю колодца и нужно быстрее возвращаться, пока генератор не заволок окончательно его сознание, но в этот момент тележка дернулась так сильно, что он порадовался тому, что лежит на ней плашмя.

И лишь после этого заснул, даже не заметив, как Баюн победил и боль, и его нежелание отключаться.

Местных, как считал Дрей, развратило то, что они жили рядом с фортом. Он бы и рад был все списать на неряшливость нано, если бы до этого не видел много нормальных, вполне опрятных поселков, им принадлежавших.

Здесь все было не так. Ни нормальных изб, ни подметенных ухоженных улиц, как полагается в добропорядочных поселениях. Вместо этого – хаотично разбросанные по всей территории вагончики, мусор прямо на дороге, как будто это был не жилой поселок, а разрушенный и заброшенный мурашник.

Если подумать, сейчас он таким и был – разрушенным, вымершим, оставшимся без обитателей. Маленький нюанс: без жителей он остался меньше чем за сутки.

Трупы валялись везде. У домов, на дороге. Немного. Дрей думал, что большинство до последнего пыталось спрятаться в домах и подвалах, и, может быть, многие из них до сих пор прячутся, незараженные, пытающиеся пересидеть эпидемию. Если доморощенный бункер достаточно герметичен, достаточно автономен, содержит достаточно еды и питья, чтобы дождаться, когда нановирус исчезнет, – то почему бы и нет. Так выжили многие во времена Заката. Универсальный рецепт под названием Терпение.

Не будь Дрей на финише доставки, то и сам бы постарался действовать именно так – спрятаться, законопатить все щели и переждать бурю. Сложно отбиваться с автоматом от вирусных атак – будь они биологические или технологические.

Трупы, которые Дрей встречал, не пытались встать – видимо, Легион трезво оценивал их возможности. До лаборатории – тоже вагончика на колесах, выделенного специально для этого, – нужно было пройти около километра. И на каждом шагу можно было ждать засады. Дрей просто не верил, что Легион может сдаться. Хотя бы потому, что это наверняка не заложено в его программу.

Он шел быстро и размеренно. Обходил углы – благо Легион не научился давать своим куклам в руки оружие, поэтому больше всего следовало опасаться внезапной атаки: его просто могли задавить массой. Так что Дрей старался побольше держаться на открытых площадках и не приближаться к тем местам, откуда могло что-нибудь выскочить.

Теперь он понимал, о каких дополнительных вычислительных мощностях толковал Легион. Конечно, если он выплеснулся наверх, то количество отдельных ботов-легионеров должно было возрасти скачкообразно.

Нападение произошло не из засады. Вообще не с той стороны, откуда его можно было ожидать.

От острой боли в груди он пошатнулся и упал на колени, успев, несмотря на шок, упереться ладонями в землю.

Боль тут же начала стихать, разогнанный гипофиз выбросил такое количество эндорфинов, что Дрей даже повеселел. Но факт оставался фактом – Легион прорвался.

Шимомура, с секундной задержкой, выдал анализ. Один-единственный бот-легионер добрался до нервного окончания в аорте. Ничего травматического – легионеры просто не способны были травмировать. Но какая разница – прямая стимуляция нервного окончания или реальная травма: мозг не мог этого различить самостоятельно. Мозг мог лишь отключить боль.

Но боль была только вторичной целью легионера. Судя по всему, началась вторая фаза, попытка взять тело инфицированного под контроль. Отличное тело, не способное погибнуть от нановируса, и поэтому вполне подходящее под использование для второго слоя задач Легиона. А в рамках расширенной интерпретации императивов – так вообще обязательное для захвата.

Шимомура прогнозировал еще не менее полусотни подключений в течение ближайших десяти минут, так что либо Дрей взвоет от боли, либо будет пускать пузыри от счастья из-за передозировки эндорфинов. Либо, если гипофиз сработает на пять, на что доставщик по-прежнему надеялся, останется в некотором промежуточном между первым и вторым состоянии, которое позволит ему двигаться дальше.

В течение часа нервная система будет полностью обложена тысячами легионеров, и Дрей перестанет контролировать свое собственное тело. Так считал Шимомура. Сейчас это становилось всего лишь игрой чисел. Чтобы взять мозг и двигательные функции тела под контроль, Легиону было недостаточно нескольких десятков подключений. Нужна была хотя бы тысяча-другая.

В какой-то мере это могло быть даже хорошо. Легион сорвался, пересчитал варианты и пошел в атаку слегка раньше, чем полагалось согласно базовому плану развития инфекции в организме. Решил, что важнее задержать Дрея, не дать ему выйти на волю с антидотом, чем следовать базовой программе индивидуального заражения. Но чудес не бывает – одновременно он растягивал время до получения окончательного контроля над доставщиком.

Дрей поднялся на ноги и шагнул вперед. Второй укол боли, в бедре, заставил его колено подогнуться, но на этот раз боль оказалась приглушена гипофизом, продолжающим бешено генерировать эндорфины, и после задержки на мгновение доставщик пошел вперед, уже не обращая внимания на то и дело возникающие вспышки боли в разных частях тела. Его сознание продолжало их регистрировать, но не более того.

Это оказалось очень удобно – то, что подключения ботов к нервной системе сопровождались болью. Легион пытался добиться, чтобы Дрей корчился от боли, но получил обратный эффект – Дрей даже без специальных средств мог контролировать ход вторжения в его организм. А уж с болью он давно научился справляться. Даже без специальных мутаций.

Он насчитал двадцать третий укол-подключение, когда начала неметь правая рука. Странное ощущение – глядя на руку, он видел, что с ней все в порядке. Да и частью разума понимал, что на физическом уровне рука прекрасно может двигаться. Но при этом пальцы немели, рука то и дело повисала как плеть. Очевидно было, что стрелять он не сможет. На всякий случай Дрей забросил автомат за спину и поправил кобуру – так, чтобы можно было взять пистолет левой рукой.

Жандармы оставили своих подопечных. Повинуясь безусловно заложенным в них рефлексам, они кинулись на перехват. Шимомура обещал, что правую руку они отвоюют. Хоть на время, но отвоюют. Это было всего два-три слишком удачных подключения к нервной системе, которые позволили Легиону почти парализовать конечность Дрея. Пока это еще было обратимо.

Оставленные без присмотра кровяные пловцы прятались. Легионеры вылавливали их одного за другим. Словно только ради этого они и перехватывали контроль над нервной системой – чтобы отвлечь внимание жандармов и основными силами зайти в тыл, завершая полное уничтожение гражданских. Колония кровяных пловцов была близка к полному уничтожению.

Дрей побежал. Пока двигались ноги, надо было поторапливаться.

По его прикидкам, он находился всего в нескольких сотнях метров от лаборатории, когда услышал с той стороны выстрелы. В основном одиночные, хотя порой раздавались и звуки коротких очередей. Стрелял кто-то хладнокровный и умеющий обращаться с оружием. Дрей даже сказал бы, что, судя по ритмичности начавшейся стрельбы, стрелял кто-то, находящийся в укрытии и отстреливающийся от массированной атаки.

С учетом того, что Легион воспринимал огнестрельное оружие как излишество, стрелять мог только кто-то из живых. Кто-то, кто не погиб и не был подчинен воле Легиона. Это радовало: хоть кто-то выжил. Но у всего есть оборотная сторона – к лаборатории, был уверен Дрей, теперь придется пробиваться с боем. Ведь кто-то же ее осаждает!

Дрей несколько раз сбивался со счета, особенно когда начала неметь шея. Но жандармы пока справлялись, хотя теперь действовали, только реагируя на нападения, но никак не предотвращая их. Он бы сказал, что количество успешных подключений перевалило за пять сотен. Боты-жандармы занимались нейтрализацией только тех легионеров, которые оказывались слишком успешны и начинали влиять на двигательные функции.

Последние обороняющиеся нано засели на крыше. У вагончика-лаборатории был, судя по всему, люк сверху, потому что обычная дверь оказалась замурована и завалена хламом даже снаружи.

Он видел стреляющих, видел наступающий на них Легион. Где-то полсотни оставленных в живых зараженных – эти в основном прятались. Легион бережно расходовал ценный материал. Зато шевелящиеся трупы у стен вагончика явно им не ценились. Казалось, они сползлись сюда со всего поселения. Можно было сказать, что защитники смогут продержаться еще полчаса, не больше. Хотя кто знает – через полчаса все они могли оказаться уже на стороне Легиона.

Дрей не был уверен на сто процентов, что мертвецы, копошащиеся у вагончика, – это реальность. Последние несколько минут его сознание начало раздваиваться. Его уши слышали несуществующие голоса. Стоило ему чуть расфокусировать взгляд – и он начинал видеть цветные пятна, красиво расплывающиеся, меняющие очертания, плывущие в разные стороны.

Боли больше не было, наоборот, по телу начинала расходиться приятная истома, настаивающая на том, что нужно немедленно остановиться, прилечь, поспать, насладиться новыми ощущениями.

Поэтому он смотрел на происходящее у вагончика достаточно равнодушно. Кто знает, что из того, что он видит, правда, а что – всего лишь его сон?

Он смотрел и готовился к последнему рывку. Его мозг еще работал, хоть и почти полностью задурманенный ложными сигналами нервной системы. Дело осложнялось тем, что сейчас его сложно было отличить от тех, кого Легион подчинил себе полностью.

Он видел Костика, иногда приподнимающегося на крыше, и думал, как подать ему сигнал. Ему не просто надо было добежать до вагончика, но еще и как-то забраться на крышу, и постараться при этом не быть пристреленным своими же.

Эту задачу за него решил Легион. Всегда знающий, где находится Дрей, Легион знал об этом и сейчас. Пусть и с некоторой задержкой, но программа обсчитала место, где он находится, и дала новые команды. Все живые, принадлежащие Легиону, отвернулись от вагончика, лаборатория в котором была просто грудой железа без той коробочки, которую нес Дрей.

Они отвернулись от лаборатории и пошли в сторону доставщика. Такого изменения в их поведении не могли не заметить на крыше: Дрей видел, как взоры защитников переместились в новое место – туда, куда устремились куклы Легиона, туда, где стоял он.

Тело Дрея было абсолютно расслаблено, казалось, он наслаждается новыми ощущениями, которые ему подсовывал Легион. Но этого нельзя было сказать об его мозге. Дрей считал. Просто считал до десяти, с каждой новой цифрой все больше расслабляя каждую мышцу, даже лицевые мускулы.

Он не досчитал. На цифре восемь первые из Легиона оказались слишком близко и уже готовы были его схватить. Поэтому он рванулся вперед, успев про себя произнести лишь «девять».

Толкнув плечом ближайшего противника, он отбросил его назад, расчищая себе дорогу. Оставшееся до вагончика расстояние он преодолел в одно мгновение – адреналиновый шторм заставил его отключиться от всего, кроме желания двигаться.

С крыши начали стрелять, выбивая тех, кто кинулся за ним в погоню.

Дрей прыгнул, находясь еще в нескольких метрах от вагончика. Зацепился за решетку на окне, оттолкнулся, запрыгнул на крышу и свалился прямо на Костика.

После чего шторм угас, организм доставщика окончательно перестал сопротивляться нападению. Глядя в глаза местного проводника, Дрей произнес:

– Найдите контейнер «Наноздоровья» в рюкзаке. Только сначала размножить. Потом и меня кольните, не забудьте.

И не понимая, от чьего имени говорит, от своего или от имени Легиона, добавил:

– Доставка завершена.

Надо полагать, говорил не Легион, хотя и не Дрей. Говорил доставщик.

Глава 9 Дополнительный сервис

До сих пор на некоторых заброшенных базах западных секторов можно встретить действующие дронные комплексы, защищающие периметр. Официальное название, которое было дано этим комплексам, – «Локальная независимость» (производитель: «Объединенные заводы охранных систем»). Комплекс разворачивается меньше чем за час и может полностью обеспечить безопасность периметра небольшого поселка.

На текущий момент полностью действующие комплексы – крайняя редкость, хотя существуют свидетельства наличия такого оборудования у Изоляторов.

Что не афишировалось во времена Заката – комплекс мог также осуществлять полное блокирование демонстраций, банд, жилых кварталов мурашников, так как в некоторых модификациях возможна организация периметра в варианте «Зараженный квартал», что подразумевало разворот на защиту вовнутрь периметра. Именно это свойство активно использовалось правительством сектора Мегаполис Лодзь-Згеж при попытке сдержать эпидемию веерного гриппа А/Торонто/NA/20XX/HXNX. Так и осталось неизвестным, от чего погибло больше людей – от непосредственно гриппа или от пулеметов, активированных на максимальную защиту периметров (в пик эпидемии было задействовано более десятка). Известно только, что это подстегнуло бунт и физическое уничтожение всех членов правительства.

Стандартная комплектация «Локальной независимости» состоит из произвольного количества крупнокалиберных дронов-пулеметов (от 24 до 128), шести ракетных установок (любые типы зарядов, вплоть до тактических ядерных устройств), комплексов мобильной разведки (обычно КиберГлаз-XD), комплексов дозарядки и ремонта, а также центра мобильного контроля и координации контейнерного типа.

(Библия Нано. Приложение 6. Механизмы и устройства)

Дрей так и не понял, терял он сознание или нет. Казалось, он просто отвлекся и перестал воспринимать окружающее, из-за того что задумался о чем-то своем. О чем-то, чего сейчас даже не мог вспомнить.

Может, он его и не терял, но возвращение сознания доставщика в реальность было трудным. Мелькало лицо Костика – вернее, сначала это лицо воспринималось просто как светлое пятно на фоне потолка, прячущегося где-то в тенях. Потом на этом лице стали проявляться губы – Дрей их заметил только потому, что они постоянно шевелились. Затем, только затем Дрей начал слышать голос:

– Как же ты так вляпался, экзо? Тебя же не должно было накрыть! У нас один экзо живой остался – вообще как огурчик. Никаких симптомов. Может, тебе особый вирус там вкололи? Эй, приходи в себя, доставщик, иначе все здесь сейчас загнемся.

– Доставка… завершена… – повторил Дрей, пытаясь отбрыкаться от настойчивого Костика и вновь уйти в забытье. Чего они от него еще хотели? Шот у них: если он заставил выздороветь Дрея, то вылечит и всю колонию. Тех, кто еще жив.

– Да понятно, что завершена. Только антидот, оказывается, действует не намного шустрее, чем вирус. Ты видел это чудо по имени Легион, кстати? Я и не знал, что такое возможно. Мы ввели антидот себе, клонировали еще полсотни бланков и продолжаем. Но на тех, что снаружи, он действует слишком медленно. А тут еще Изоляторы…

– Что… Изоляторы? – Дрей приподнялся на локтях и встряхнул головой. В мысли начала возвращаться некоторая ясность.

– Изоляторы передали по громкоговорителям, что ждут подтверждения излечения, или зачищают территорию. Вообще ты бы видел, что здесь творилось…

– Можешь мне не рассказывать, – хмыкнул Дрей. – Когда? Когда срок?

– Ну сейчас осталось меньше часа. Они же давно это передали. Тебя еще не было. Мы думали, что все. Думали, от чего лучше загнуться – от Легиона или от зачистки. На всякий случай все, кто еще не переметнулся к Легиону или ближе к могиле, собрались у лаборатории. Надеялись, что ты все же выйдешь. Там у периметра тебя тоже должны были ждать. Ждали?

Дрей покачал головой.

– Ну, значит, не дождались. Ты бы видел, что здесь было, когда прямо внутри лаборатории одного из нас Легион под контроль взял. Еще бы чуть-чуть – и не стало бы у нас клон-станции.

– Что теперь?

– Теперь – надо бы ускорить излечение. Нас здесь всего трое, но мы пойдем наружу и начнем их колоть. Респираторно – слишком маленькая концентрация, еще сутки будет антидот распространяться. За сутки тут все оставшиеся сдохнут.

– А я?

– А тебя мы попросим к Изоляторам рвануть, с антидотом. И их защитить, и зачистку отменить. Может, проблема так и останется локальной: вроде за периметр Изоляторов эпидемия не вышла. Иначе они бы уже здесь ад устроили. Без всяких предупреждений.

– И все?

– Ну да, и по дороге тоже можешь кого кольнуть, если придется. Мы тебе шприцев с запасом дадим. Главное, ты дойди, а то времени совсем мало осталось.

– Снаружи много?

– Легионеров? Да с полсотни сейчас, но половина уже валяется – мы тут их подпустили на крышу – и шприцами… Легиону они не принадлежат, но и к жизни еще не вернулись.

– Трупы перестали шевелиться?

Костик покачал головой:

– Нет, это дерьмо из трупов уже не выгонишь. Только дождаться, когда оно само загнется. Ладно, оклемаешься – поднимайся наверх. А то я там Толика одного оставил.

В лаборатории действительно было пусто – только у чего-то, напоминающего самогонное устройство, колдовал экзо.

– Так ты тут за главного головастого? – обратился Дрей к собрату.

– Ага, – не оборачиваясь, ответил тот. – Мы по дюжине пробирок минут за десять можем выдавать – вышли на полную мощность.

– Получается, всех нано спасли двое экзо, – усмехнулся Дрей.

– Ну… – протянул собеседник. – Я ведь не Костик: я чуть в таких штуках разбираюсь. Думаю, что экзо здесь все-таки один. Но это ничего, все равно я не из болтливых.

Дрей кивнул, еще раз посмотрел на лаборанта и полез наверх по лестнице, приставленной к люку в крыше.

Специальной упаковки для ампул-шприцов не было, поэтому Дрею пришлось взять весь запас прямо в таре, что использовалась для еще пустых. Это были матерчатые ленты со множеством кармашков, в которых ампулы помещались, как в пулеметной ленте.

Дрей кинул несколько ампул в рюкзак и еще два десятка, в свернутом состоянии, затолкал в нагрудные карманы. Так, чтобы можно было выдернуть ампулу прямо из кармана. Не очень удобно, конечно, но время было дорого.

Много бывших легионеров валялось прямо вокруг лаборатории. Они были еще недееспособны, но Дрея порадовало, что антидот вообще действовал. Сколько раз уже бывало, что вся доставка оказывалась полной пустышкой, потому что товар или испортился, или изначально был бракованным.

Легион молчал. Дрей видел его кукол, прячущихся за углами соседних зданий, но они не пытались ни атаковать, ни разговаривать с излеченными. Дрей надеялся, что столь массированная потеря ботов структуры Легиона просто выбила программу, что она не успевает приспособиться к уменьшению мощности. Это был оптимистичный сценарий.

Он кивнул Костику и легко спрыгнул с крыши. Бежать не хотелось, поэтому Дрей лишь с места ускорил шаг, направляясь к ближайшему посту Изоляторов.

В правой руке он по-прежнему держал пистолет. А в левую взял шприц – на всякий случай.

Сзади, за ним, с крыши с гиканьем спрыгнул Костик. Дрей не оглядывался – он и так отлично себе представлял проводника, размахивающего шприцами в обеих руках и несущегося на легионеров.

Дрей все же побежал: до Изоляторов нужно было еще добраться, а время поджимало. Тем более что чем быстрее он двигался – тем сложнее Легиону было адаптировать свои действия, если он все же захочет устроить ловушку.

Первый легионер, которого он встретил прямо за ближайшими домами, просто не успел убраться с дороги. Он и не пытался преградить доставщику путь, наоборот, кинулся прятаться, но не успел. Дрей вогнал шприц ему в плечо, вдавил содержимое прямо в мышцу, после чего отбросил легионера с дороги. Концентрация антидота была такая, что она должна подействовать и при внутримышечной инъекции, а искать у каждого зараженного вены не было ни желания, ни времени. Скорее всего, все они, те, что крутились вокруг лаборатории, и так уже на пути к исцелению, и Дрей лишь слегка ускорил этот процесс.

Дрей не останавливался – лишь выдернул из кармана следующий шприц. Если Легион действительно полностью потерял контроль над своими куклами, то дело шло на лад. Но времени у доставщика от этого больше не становилось.

Следующим легионером оказалась женщина. К этому моменту он сильно удалился от лаборатории – центра, от которого расходились волны излечения, и эта женщина была во власти Легиона полностью.

Попытка Дрея вколоть антидот встретила яростное сопротивление. Зараженная успела перехватить шприц и просто раздавить его прямо в руке. Считалось, что эти ампулы крайне сложно повредить, невозможно разбить или расплавить. Конечно, они не были вечными, но и раздавить их в ладони могли немногие. Мышцы девушки были усилены, и судя по непропорционально утолщенным плечам и локтям, мышечные усилители использовались не самые лучшие. Хотя на их эффективность это не влияло.

Девушка ударила, Дрей уклонился. Времени устраивать поединок у него не было, но и убивать нано, которая была в шаге от излечения, ему не хотелось.

– Мы – Легион, – сказала девушка без связи с какой-то конкретной мыслью.

– Пока да, – кивнул Дрей, уклоняясь еще от одного удара.

– Уменьшение области заражения привело к пересчету императива номер один. – Девушка прыгнула и последние слова договаривала в прыжке. Дрей опять уклонился, на этот раз перехватив ударную ногу нано и жестко впечатав локтем в нижнюю часть бедра. Колено отчетливо хрустнуло.

Она упала, но продолжала говорить, одновременно пытаясь встать на сломанную ногу:

– Императив номер один локализован до уничтожения всех нано в зоне контроля. Мы – Легион!

Дрей размышлял над тем, что делать дальше, всего мгновение. Девушка должна была начать излечение, как только встретилась с Дреем. Со сломанной ногой она переставала представлять существенную угрозу. Дрей думал только о том, тратить ли на нее еще один шприц.

– Ты повторяешься, – сказал он, подходя ближе.

– Самый простой способ обеспечить уничтожение нано в этой зоне – не пустить тебя к наружному периметру. Мы – Легион! – Теперь стало очевидным, что этот выкрик являлся всего лишь ярким признаком потери программой своих мощностей. Что-то вроде судороги, только судороги программной. – Тогда всю зону уничтожат те, что не пустили нас наружу. Императив будет выполнен.

Говоря все это, девушка сумела все же встать на ноги – Легион полностью отключил боль в этом теле. Хотя Дрею было видно, что она не сможет сделать и шага, разве что прыгать на одной ноге.

– Тебе пора менять императивы, – сказал Дрей, подойдя почти вплотную. Шприца он все же решил не тратить. Он ударил легионера в лоб открытой ладонью. Удар был слишком коротким, чтобы откинуть девушку назад, но достаточно сильным, чтобы устроить такую болтанку внутри черепа, после которой любой должен отключиться, все равно, находится он под контролем Легиона или нет.

Он придержал девушку, не давая ей упасть, и мягко положил ее на землю. Приблизился вплотную, глядя в ее лицо, кстати, очень даже красивое, и тронул своими губами ее губы. Глубоко выдохнул в полуоткрытый рот девушки, отдавая ей вместе с воздухом сонм ботов антидота.

И побежал дальше. Он хотел надеяться, что она придет в себя обычным нано. На бегу коснулся пальцами своих губ. Только сейчас он почувствовал легкий вкус клубники, оставленный губами девушки.

Дрей взялся за следующий шприц.

Последняя отчаянная попытка остановить доставщика была предпринята Легионом перед самым периметром.

Их было больше десятка, и они напали на Дрея в тот момент, когда он уже увидел вдалеке полосу выжженной земли. Изоляторы обеспечили себе свой периметр, попросту спалив все, что могло закрывать обзор пулеметам.

Эти разговаривать с Дреем не пытались. То ли Легион понял тщетность своих попыток поболтать с доставщиком, то ли он ослабел настолько, что все его усилия были сосредоточены на одной-единственной задаче – остановить доставку.

Но все нападающие все же бормотали, каждый себе под нос, никак не синхронизируя свои слова друг с другом. Каждый своим голосом, со своей громкостью и скоростью, все они говорили:

– Мы – Легион.

Из-за того, что одновременно эти слова говорило множество ртов и каждый на свой лад, они превратились в простой шум, в котором почти невозможно было распознать смысл. Если бы Дрей не слышал этой фразы раньше, он и не понял бы, что пытаются произнести его противники.

Он выстрелил, и пуля разбила ступню ближайшего. Воткнул шприц в следующего, отпнул его в сторону, и пока доставал новый шприц, разрядил всю обойму в набежавших с разных сторон.

Выстрелы были калечащими – у него было не так много вариантов, так что Дрею подумалось, что не стоит пытаться посетить форт в ближайшее время. Даже нано не смогут быстро восстановить раздробленные кости, и даже их благодарность за спасение может не перевесить обиды на того, кто оставил их инвалидами.

Патроны в обойме кончились, и следующего набежавшего на него Дрей ударил ногой в бедро, заставляя его упасть на колени, и добавил сверху – локтем по затылку. Вогнал ему шприц под лопатку, вдавил антидот и переключился на следующего, так и оставив ампулу в теле.

Потерявший сознание нано повалился вперед, а шот так и торчал у него из спины, слегка покачиваясь.

Те, кто остался позади него, Дрея не волновали: даже если кто-то из них еще способен был встать, вряд ли они смогли бы хоть как-то ему помешать.

Впереди него стояло трое. Последних, что разделяли его и периметр Изоляторов.

– Мы – Легион, – произнес тот, что стоял посредине. На этот раз его голос можно было услышать, потому что все остальные молчали. И то ли оттого, что его слова были единственными сказанными, то ли Дрею просто чудилось, но на этот раз слова были произнесены как-то неуверенно.

Средний и стал первой целью. Дрей бросился вперед и вонзил ему чуть выше сердца сразу три шприца. Вдавил центральный, не трогая остальных двух, после чего схватился за крайние – благо теперь ему не мешал пистолет, – и ударил противника коленом в грудь, отбрасывая его назад и вытягивая две полных ампулы обратно. Шагнул в освободившееся пространство и ударил шприцами справа и слева, вгоняя лекарство в шеи оставшихся двоих.

Сделал несколько шагов дальше, не оглядываясь назад.

Судя по всему, программа достигла критического минимума доступной мощности, после которого не способна была на самостоятельные вычисления. По крайней мере, позади него больше никто не пытался причислить себя к Легиону. Зато он услышал первый стон. Чисто человеческий стон, который вряд ли мог издать кто-нибудь, подконтрольный Легиону.

Его руки были подняты, и он так и стоял на границе зоны, ограниченной наспех забитыми в землю красными флажками. Буквально в метрах от этих флажков лежало несколько трупов, превращенных в лохмотья крупнокалиберными пулями, так что можно было не сомневаться, что граница зоны была очерчена правильно.

Дрей потоптался на месте, повернувшись вокруг своей оси, чтобы убедиться, что никто больше не пытается его преследовать.

Судя по тому, как двигалось дело, остатки поселения могли уничтожить и без помощи Легиона. Время шло, а с той стороны не было ни малейшего движения. У него оставалось всего несколько ампул, и ему очень хотелось передать их на ту сторону периметра – и как доказательство конца эпидемии, и как дополнительную страховку от дальнейшего распространения вируса.

Дрею начало надоедать, и он подпрыгнул, махнув руками в стороны, словно делая зарядку, чтобы хоть как-то привлечь внимание наблюдателей с той стороны. А то, что с той стороны за ним внимательно следили не только автоматизированные пулеметные точки, казалось бесспорным.

Он оглянулся еще раз – Легион сдался, сдался окончательно.

В этот момент Дрей вспомнил, как недавно выбирался из бункера Баюна и вот так же стоял на границе периметра сонной зоны. Нехорошая ассоциация, но он все же начал прикидывать, как пройти мимо полного закрытого периметра Изоляторов и как сделать это побыстрее. А вдруг…

Его планы прервал силуэт человека, появившегося прямо за пулеметной точкой.

Человек был облачен в глухой костюм биологической защиты, почти что скафандр, но двигался достаточно уверенно. Двигался к нему, и пулемет, из-за которого он вышел, полностью проигнорировал его появление внутри охраняемого периметра.

Дрей присел на корточки. Что ни говори, день выдался тяжелым.

Глава 10 Колыбельная

Самой длинной частью доставки оказался постинфекционный карантин. Оказывается, Изоляторы умели не только проводить масштабные операции по зачистке, но и просто ждать.

Дрей изнывал от безделья. В подобное положение он попал впервые. Во время доставок скучать не приходилось никогда, а в промежутках между ними – дома всегда находилось достаточно занятий, к которым нужно было приложить руки.

Спаслись полторы сотни. Только те, кто не погиб во время эпидемии: либо Легион просто не успел сделать свое дело, либо те, кто выжил и использовался Легионом в качестве ходячих кукол. Дрей поначалу шарахался от вторых, тем более что многие из них ходили искалеченные, с переломанными костями, и он-то отлично знал, чья это заслуга. Конечно, он мог считать себя их спасителем, однако Дрей понимал, что сломанная конечность зачастую прекрасно заглушает чувство самой сильной благодарности.

Но достаточно скоро выяснилось, что все, кто прошел через контроль Легиона, не помнят практически ничего из того периода. Последние часы Легиона помнили только трое – Дрей, Костик и тот лаборант-экзо. Третий парень из лаборатории сгинул в последнем противостоянии. Костик, похоже, совершенно не задумывался о странной реакции экзо на заражение, которое действовало только на нано. А лаборант был нем. Дрей сталкивался с ним еще не один раз, но тот ни словом, ни намеком не напомнил доставщику ни о странности его заражения, ни об их разговоре в лаборатории.

Так что для всех, кто остался жив внутри зоны, Дрей являлся спасителем. Спасителем-экзо, который пришел в трудный час и, невзирая на расовые предрассудки, спас жизни многих людей.

Сложнее всего было разобраться с разбушевавшейся Жандармерией. В отличие от натуральной иммунной системы, обладающей механизмами торможения после того, как атака врагов оказывалась успешно отбита, Жандармерия такими свойствами не обладала. Процесс растянулся, один раз дошло даже до полуобморочного состояния, когда Дрей вынужден был тихо заползти в выделенную ему комнату и проваляться на кровати несколько часов, прежде чем ему стало хоть немного получше.

Постепенно все же и эта проблема разрешилась. Жандармы вымывались из организма один за другим – их количество понемногу возвращалось к начальной величине.

Когда карантин все же сняли, Дрей имел короткий, но весьма важный разговор с командиром отряда Изоляторов.

– Ты сделал хорошее дело, – проговорил мужчина, не посчитавший необходимым представиться. – Спас, возможно, целую нацию. И от нас личная благодарность, в дополнение. Все шло к тому, что нам бы пришлось зачистить и себя.

– Да, – кивнул Дрей. – О программной надстройке над вирусом никто не думал. Дьявольские люди жили во времена Заката. А так – не за что. Это была доставка. Моя работа.

– Я лишь хочу сказать, что ты внесен в список. У нас такой есть. Ты одиночка, но и таким, как ты, иногда нужна помощь. Если такое время придет, помощь будет тебе оказана – лишь брось клич.

– Никто же не знает ваших баз. Куда кричать? – Дрей пожал плечами. Не то чтобы он собирался когда-либо просить Изоляторов о помощи, но все-таки этот вопрос казался интересным с точки зрения логики.

– Это не столь важно. Просто скажи это раз, другой. В кабаке, друзьям, знакомым. Скажи, что ждешь от Изоляторов помощи. И увидишь – она придет.

Дрей лишь кивнул. Мужчина прошел с ним до Сварщика, поджидающего доставщика в отдалении, и попрощался.

– На редкость удачная доставка, не находишь? – спросил Дрей у своего клиента.

– Да, говорят, было круто. Хочу подбросить тебя домой, если ты не против. А то ты подзадержался.

– Не против. С оплатой проблем не будет?

– Побойся Бога! Ты не представляешь, что творилось с этой стороны. Я, если честно, решил, что нашей расе конец. Так что отдал твоим девчонкам Колыбель сразу. В тот же день. Ты либо выполнил бы заказ, и тогда оплата есть оплата. Либо нет – и тогда ни этот гемм, ни какие другие мне бы уже не понадобились.

– За это – спасибо. – Дрей действительно волновался, не является ли подобный гемм одним большим фарсом, чтобы заставить его пойти на доставку. – Надеюсь, следующие заказы от тебя будут попроще.

– Я рад, что ты включил меня в список своих заказчиков. Таких, как ты, осталось совсем немного.

– Придут новые.

– Придут, – кивнул Сварщик. – Сам же знаешь, что это будет не то. Совсем не то.

Сварщик говорил что-то еще. Но Дрей думал о другом и почти не слушал своего собеседника. В конце концов, тот просто замолчал, и дальше они ехали в тишине.

В нынешнем мире роды были самым опасным, с чем могла столкнуться женщина. По смертности они опережали даже эпидемии. Несмотря на то что Настя получила Колыбель, на то, что до кульминации оставалось еще шесть месяцев, Дрей боялся.

Боялся, наверное, впервые в жизни.

Интерлюдия Отмель

Ветер оказался сильнее, чем предполагала Илона, но ей не хотелось возвращаться на берег и менять парус. Отмель уходила так далеко от берега, что становиться на доску она могла только во время прилива, иначе ей бы пришлось тащить серф на глубину слишком долго. Даже самый короткий киль в отлив скребся по песку.

Ветер сегодня не только дул сильнее, чем надо, но еще и нес с собой холод. Она погрузилась в воду, чтобы смочить гидрокостюм, и лишь после этого взялась за парус.

Чуть повернув мачту острее к ветру, Илона тут же оказалась на доске, выдернутая наверх парусом, поймавшим очередной порыв. Ей хотелось на глубину, и она рассчитывала сполна воспользоваться часами прилива и даже успеть вернуться к самому берегу до того, как вода отступит.

Моря она не боялась, как не бояласьи глубины. Сейчас на суше опасностей было куда больше.

Не боялась она и одиноких заплывов. Даже наоборот, после всех мытарств, в которые она попала по вине людей, она предпочитала одиночество, которое страшило ее куда меньше, чем присутствие рядом кого бы то ни было.

Наверное, существовал лишь один человек, рядом с которым она могла чувствовать себя в большей безопасности, чем одна. Но и он не мог претендовать на совершенство.

Сведения, поступившие из Баюна, показывали, что Андрей, по крайней мере один раз, потерял контроль над ситуацией. Тогда, в лаборатории, он провел без сознания больше получаса, и в эти минуты от него не зависело ничто. Доставщику помогла лишь добрая воля тех, кто находился рядом с ним.

Но добрая воля не константа, она – функция, просчитать которую почти невозможно.

Девочка хотела подумать. Поэтому уплывала все дальше, навстречу волнам, стремящимся к берегу. На открытом пространстве, когда ничто не мешает движению и каждый галс может растягиваться на сотни метров, ей думалось лучше всего.

Уравнение не сходилось, и она не могла убедить даже себя, что это изменится хоть когда-нибудь. Но, с другой стороны, вариантов оставалось совсем мало. И когда-нибудь ей придется сделать выбор, принять решение – единственное решение, на которое способна она одна.

Где-то там, далеко, на берегу, ее ждал дом, в котором не горела ни одна лампа, в котором лежали в камине лишь остывшие угли. Комната с огромным окном, выходящим на море, освещалась только полоской света из щели не до конца закрытого компьютера.

Этот свет был неровным и прыгающим, потому что на монитор постоянно выдавалась новая информация, терпеливо накапливаясь в ожидании ее возвращения.

Доставка вторая Точка Заката

– Конечно, я прогуляюсь с вами, – сказала она, – хотя формально мой орден не очень заботит искупление для отдельных людей. Мы значительно более претенциозны. Наша работа – попытаться спасти мир.

Он усмехнулся:

– По человеку зараз – слишком медленно, не так ли?

Орсон Скотт Кард. Тень Эндера

Глава 1 Порода древесины

Каждый зараженный должен уединиться. Если он отказывается, он должен быть уничтожен.

Каждое поселение с подозрением на заражение должно самоизолироваться. Если это невозможно или кто-то в поселении не соглашается на изоляцию, поселение должно быть уничтожено.

Каждый сектор с быстро распространяющимся заражением должен перейти на полную автономность вплоть до уничтожения угрозы распространения эпидемии внутри сектора. Если сектор, вольно или невольно, нарушил условия протокола, он ДОЛЖЕН быть уничтожен. Сегментарная изоляция внутри сектора, равно как и контроль соблюдения любым жителем условий протокола, остается в обязанностях руководства и населения сектора.

Доступ к жилищу человека имеет только он сам, его семья и те, кому доступ разрешен лично владельцем жилища. Владелец жилища может отказать в доступе любому, включая полицейские силы, и это не может быть подсудным деянием. Человек имеет право не подпускать к себе любого другого человека любыми доступными ему средствами. И это не может быть подсудным деянием.

Доступ в поселение имеют только жители поселения и те, кому они разрешили доступ. Они могут отказать в доступе любому, включая представителей властей, и это не может быть подсудным деянием. Жители поселения имеют право уничтожать любого приближающегося к их жилищу, и это не будет подсудным деянием.

Сектор имеет право изолировать себя от соседнего сектора или полностью изолироваться без объяснения причин. В этом случае предотвращение попыток пересечения границ сектора не может считаться подсудным деянием. Сектор ДОЛЖЕН уничтожать любых представителей соседнего сектора, если на него наложен карантин.

(Библия Нано. Манчестерский протокол, финальная редакция (Точка Заката). Выдержка)

Дрею нравился дом, который он построил в поселке. Как раз для троих. Ну может, скоро – для четверых. Беременность Насти проходила на удивление спокойно, и хотя Дрей постоянно скрещивал пальцы, как только начинал об этом думать, вероятность успешного исхода становилась все больше.

Но чем доставщик действительно гордился, так это своей библиотекой. Нет, не набором книг – достаточно неплохим, но все-таки отнюдь не уникальным. На те огрызки от человечества, что остались после Заката, книг оказалось более чем достаточно. Как и всего остального. Конечно, бумага – хрупка, и в зарнице Заката сгорели миллиарды экземпляров, но книг все равно выжило больше, чем людей.

Дрей гордился не своей подборкой литературы, а самой библиотекой, которую сколотил в одной из комнат.

Сложнее всего в этом процессе оказалось достать доски. С бревнами – не было никаких проблем, но вот искать пилораму по окрестным поселкам пришлось долго. И доски оказались даже ценнее, чем он мог себе представить, когда затевал все это мероприятие.

Дрей помнил хозяина пилорамы. Экзо, слегка дряхловатый для чистокровного, один из немногих людей первого поколения, переживших Закат. Сумевших правильно сбалансировать инъекции, набить себя геммами так, чтобы выстроить достаточный барьер от всевозможных угроз современного мира – эпидемий, радиации, старости и болезней. Сумевших также просто выжить. На чистом везении не попасть под тактический ядерный удар или нож первого попавшегося встречного. С точки зрения эффекта для отдельного индивидуума – явления, несущие абсолютно одинаковый результат.

Экзо тоже гордился. Гордился тем, что может делать доски. Ломил за них безбожную цену, но любил свое дело, свой самодельный станок, свой ветряк, который до сих пор давал ему электричество, позволявшее всему его предприятию работать. Доски делались медленно – крохотный заказ Дрея хозяин исполнял несколько дней, хотя, конечно, у доставщика оказались повышенные требования. Но мастер, казалось, был только им рад.

Теперь эти доски стали полками, на которых стояли книги. Полки Дрей закрепил на вертикально поставленных бревнах – бревна были дешевле, чем доски, и именно они стали несущими. На полках стояли книги. Но книги – это то, на что Дрей редко обращал внимание гостей, хотя и прочитал их все до единой, а многие и не по разу.

Дрей всегда хвастался библиотекой.

Он заставил Сварщика пожалеть несколько раз, что тот согласился на чашку чая в библиотеке, а не остался за столом на веранде.

– Но зная тебя, Сварщик, и несмотря на то, как много ты сделал для моей семьи, – Дрей все же решил позволить гостю перейти к делам, – я все же понимаю, что ты здесь не просто так. Есть работа?

Сварщик кивнул:

– Есть. Что ты знаешь о серой слизи?

Дрей пожал плечами и взглянул на стоящие на полках книги. Выступающий среди прочих корешок большого тома «Ад Одиночества» Акутагавы привлек его внимание. Не отрывая от него взгляда, Дрей ответил:

– Что ее существование невозможно. Доказано теоретически.

Сварщик не выдержал и оглянулся:

– У тебя там что, поздние труды Дрекслера?

– Нет, ничего такого. – Дрей тут же отвернулся, и, отвлекая Сварщика от полок, произнес: – Но у меня есть кое-что получше.

Он выдвинул левый верхний ящик стола и вытащил оттуда тяжелый первый том «Библии Нано». Легкий способ переключить внимание собеседника. В большинстве поселков одна библия приходилась на все поселение. По воскресеньям в общинном доме ее читали вслух, для всех. Это не касалось религии – это затрагивало выживание.

– О, даже не знал, что ты и ее читал. Разве у вас это приветствуется? Я вот никогда не прикасался к «Библии Экзо».

– Специфика моей работы, – не говорить же Сварщику о своем дуализме, – предполагает начитанность. – Дрей положил руку на библию: – Поэтому у меня есть и вариант «нано», и вариант «экзо».

Дрей симметрично положил руку на правый край стола, под которым в ящике действительно лежал полный комплект альтернативного варианта. Своего он добился – Сварщик совершенно отвлекся от библиотечных полок.

– Так вот, в библии сказано, с отсылкой на поздние труды Дрекслера, конечно, что она невозможна.

– Дрекслер был скорее идеологом… – покачал головой Сварщик.

– Его мнение доказывали потом и теоретически. Но дело не в этом. Библия – она на то и библия, чтобы просто верить тому, что в ней написано. Ты не веришь вашей собственной библии, Сварщик?

– Верю, – гость кивнул. – Но я так же верю и собственным глазам. И ушам. Сам Дрекслер предупреждал об опасности серой слизи.

– Это его ранние труды. Потом он отказался от своего мнения. Полностью. Но дело даже не в этом. Ты же знаешь, Сварщик, знаешь и сам, что нанороботы не способны размножаться бесконтрольно.

– И кто же их остановит, если они захотят?

– Не кто, а что. Они и не захотят, это первый барьер. А если захотят, то нарвутся на все ограничители, которые прекрасно работают миллионы лет на любых других желающих. Никто – ни одна клетка, ни один организм – не даст скушать себя без боя. Да и нет таких универсальных колоний, которые бы способны были жрать все что угодно. А простые наноэпидемии – это все-таки не серая слизь.

Сварщик кивнул:

– Ну я просто хотел убедиться, что материал ты знаешь. Тем меньше придется тебе рассказывать.

– О чем? – Все-таки в своей библиотеке к Дрею всегда приходило благодушное настроение. Он лично считал, что это от запаха дерева, к которому слегка примешивался запах лака.

– О том, как можно обойти естественные ограничители и создать нанокультуру, способную организовать нам невозможный катаклизм.

– Серую слизь? Сварщик, либо у нас разность в понимании терминов, либо тебя кто-то дурачит. Если бы такие наноботы существовали, то не существовало бы уже нас. Основа подобных колоний, если даже мысленно построить модель их развития, во взрывообразном размножении. А дальше – смотри пункт первый: если мы живы, значит, серой слизи не существует. Иначе она бы распространилась быстрее информации об ее существовании.

– Да, – кивнул Сварщик. – Если только не представить, в рамках мысленной модели, конечно, что сейчас колония находится в латентном состоянии, так сказать, в предродовом.

– Ну я слушаю, – кивнул Дрей в ответ. – Чисто мысленное построение предполагает, что где-то есть пробирочка с такой вот дрянью, которую я должен уничтожить? Сварщик, у тебя что ни задание, так какой-то альтруизм. Я начинаю задумываться – как ты при этом умудряешься успешно вести дела? Так ведь недолго и прогореть.

– Мои дела ведутся очень хорошо, когда их можно вести с живыми. Тут и загвоздка, что в последнее время многие прознали, что я умею оставлять людей в живых. И что, – Сварщик взмахнул рукой в сторону доставщика, – я могу привлечь спецов, способных справляться с непростыми заходами.

Сварщик помолчал, отхлебнул чаю, что уже наверняка остыл, и продолжил:

– И мне сказали, что угроза появления серой слизи существует.

– Как?

– Ну давай рассудим логически – почему нет? По порядку?

– Если по порядку, то первым постулатом было то, что наномашины не будут способны использовать биоматериал в качестве материала для размножения.

– И?.. – подсказал Сварщик.

– Ну конечно, – согласился Дрей, – этот постулат устарел еще на Закате. Используют, еще как. В общем-то больше половины эттернов целиком из биологического материала, хотя нано и не любят об этом вспоминать.

– Дальше, – предложил гость.

– Дальше – посерьезней. Наноботы не способны к универсальной всеядности. Если они умеют сжирать листья и размножаться, это я к примеру, ибо таких колоний попросту не существует, то тлю, сидящую на тех самых листьях, они переработать будут не в состоянии.

– Почему не способны?

– Потому же, почему и живые. От вирусов и бактерий до высших форм. Лучше всего приспособился человек. Но и он – за счет организации сложной и иерархической пищевой цепочки.

– И чего он добился? – Сварщик усмехнулся. – Это, кстати, немного не по теме, но раз уж зашел разговор…

Он оглянулся, все еще пытаясь высмотреть то, на что не так давно пялился Дрей.

– …Раз уж он зашел, то можно прикинуть. К началу Заката общая биомасса человеческой расы на Земле, наверное, перевалила все возможные рекорды. А если прибавить к ней кучу видов животных и растений, выстроенных в аккуратную пищевую цепочку только для удовлетворения потребностей тех же людей, то, надо полагать, вся биомасса Земли работала только на людей.

– И чем это закончилось?

– Ну это уже совсем другой вопрос. Хотелось бы продолжить. Как бы мы с тобой обошли эту проблему? Как думаешь?

Дрей слегка сбился, особенно тогда, когда Сварщик перешел чуть ли не на тон учителя. У них в поселке был один такой. Действительно учил немногочисленных детишек грамоте. Заставлял заучивать наизусть целые страницы из библии экзо. Но разговаривал он со всеми чудно – даже с Дреем – так, словно знает намного, намного больше любого вокруг себя.

Дрей его не разубеждал.

– Скажем, – постепенно доставщик втянулся в игру, – можно было бы подумать о нескольких вариациях ботов, способных подстроиться под определенный набор видов животной или растительной еды.

– Вот! – поднял палец Сварщик.

– Но это чушь, – покачал головой Дрей, – это разные колонии. Слишком разные. Фактически каждая такая колония – как обычный нановирус. И чем шире ее всеядность, тем меньше… «пробивная способность». – Дрей чуть подумал, словно попробовал термин еще раз на языке, и повторил: – Ну да, пробивная способность.

– Это мы тут с тобой набросали за пять минут. А теперь представь, что могли придумать яйцеголовые в своих лабораториях, если они только этим всю жизнь и занимались? Ты сам знаешь, что немало. Через меня проходит много разных штук, очень много. Ты не поверишь, какие вещи иногда попадаются мне в руки: дрожь берет.

Сварщик задумался на мгновение, видимо, перебирая свой личный хит-парад диковин, а затем молча пододвинул чашку поближе к чайнику. Дрей понял движение и подлил еще. Пора было попросить девчонок о добавке, ибо чайник совсем опустел, но сейчас он не хотел отвлекаться.

– Даже если представить себе такую комбинацию разных колоний, способных начать совместно пожирать все подряд, то остается третий постулат.

– И какой?

– Что те, кого они соберутся пожирать, тоже не беззубые. Эта война идет миллионы лет, и выскочки в ней ничего не решают.

– Но могут изрядно попортить кровь, нет? – усмехнулся Сварщик. – Тот же Легион, хочу напомнить, остановили не миллионы лет совершенствования тех, кого он пожирал. Его остановил ты.

Дрей промолчал, не особо желая исправлять неточности в словах Сварщика. Уж он-то знал о Легионе столько, что мог бы слегка поспорить.

– Так вот, мои наниматели тоже не хотят полагаться на одну лишь эволюцию…

– Наниматели? Ты меня пугаешь: у меня что, появился конкурент? Ты сам берешься за доставки?

– Не совсем, – качнул головой Сварщик. – Ты просто не слишком детально знаешь особенности моего бизнеса. Возможно, тебе это и не интересно. Скажем так, в нашем деле чем сложнее задача, которую нужно выполнить, тем больше звеньев в цепочке. Но в данном случае, ты поймешь почему, эта цепочка не ветвится. Она вся ведет к тебе. Обычно же это так – чем ценнее товар, тем больше охотников за ним посылают. Сейчас же… скажем так – те, кто заказывает всю эту музыку, предпочли не идти на прямой контакт, а действовать через надежного посредника. И ты не можешь себе представить, сколько они за это переплатили.

– Ладно. Можешь считать меня теоретически подготовленным лучше, чем раньше. Что нужно найти и куда доставить?

– Искать ничего не нужно, Дрей. Только доставить. Но от этого доставка не станет легче, можешь мне поверить. Но можешь мне поверить и в другом: оплата будет по высшему разряду.

Глава 2 Густозаселенные районы

Нанокультура Хамелеон существует только в виде ненаследуемого бланка. Как правило, длительность действия культуры ограничена несколькими месяцами. Считается, что бланк Хамелеона в любой из модификаций действует значительно лучше в летнее время, хотя знания о причинах этого утеряны.

Краткосрочность действия бланка, вкупе с достаточно высоким риском летального исхода после применения, справедливо сделала его непопулярным в использовании, что обеспечило его доступность.

Изначально бланк разрабатывался в военных лабораториях сразу нескольких стран для применения силами специального назначения. Однако он так и не был введен в стандартный набор солдат до самого конца Заката.

Наноботы культуры достигают капилляров, максимально приближенных к коже, и могут по химической команде, поданной специальным макроботом в соответствии с информацией, полученной им со зрительного нерва, выделять специальные вещества, безвредные (теоретически) для организма. Кожа меняет цвет в широком диапазоне и достаточно быстро, чтобы создать значительный камуфляжный эффект.

Побочные эффекты: головная боль, тошнота, рвота.

Средняя статистика смертельных случаев при применении этого бланка превышает 5%. Считается, что 4% – это сбои в работе макробота, немедленно поражающие головной мозг, и 1% – тяжелые отравления химическими реактивами, применяемыми для эффекта окрашивания кожи.

Необходимо обратить внимание, что, несмотря на внешнюю схожесть описаний, бланк Хамелеон действует принципиально иначе, чем бланки Гриффин IV и Гриффин XII.

(Библия Нано. Приложение 5. Культуры – наномодификаторы)

Ввиду вплотную подступающей осени, в одежде Дрея преобладали грязно-желтые тона. Смешиваясь с зелеными, они худо-бедно обеспечивали его относительную незаметность на фоне начинающей падать листвы, желтеющих кустов и готовящихся к предстоящему сезонному угасанию деревьев.

Фантазия осеннего леса, конечно, была побогаче, чем у Дрея. Особенно ему нравились красные вкрапления осин, которые встречались хоть и нечасто, зато виднелись издалека.

Точка, где он должен встретить «курьера», приближалась, но пройти предстояло еще немало.

Ему сильно помогла давняя привычка – никогда не ходить по дорогам. А еще один из побочных эффектов Неприкасаемого, из-за которого Дрей не мог принимать снотворное: организм его просто разлагал на бесполезные компоненты.

В данной ситуации слово «бесполезные» пришлось заменить на «безопасные».

Они заметили друг друга одновременно – доставщик и невидимка. Почти полный невидимка – явно в одном из самых лучших бланков Гриффина, который можно было найти на рынке. Дрей заметил-то его только потому, что тот шевельнулся, и боты под кожей среагировали на это движение с пусть и небольшой, но задержкой.

Гриффины были одним из самых опасных бланков для тех, кто их использует, и одно это уже говорило Дрею о том, насколько серьезно настроен был тот, что сидел в засаде. В отличие от простеньких Хамелеонов, отдельные боты этого бланка в активной фазе объединялись в сеть, моментально обмениваясь информацией об окружающей среде, выводя прямо на кожу дополнительную сенсорную сеть и позволяя поверхности тела моментально подстраиваться под фон, на котором оно находится. Вкупе с маскировочным халатом, проповедующим ту же идею и объединяющимся с ботами Гриффина в единое целое, эффект невидимости был полным. Могли выдать только глаза, но для этого существовали очки. Сам такой вещи Дрей ни разу не пробовал, но видел не раз. И поэтому знал, что после применения не выживает каждый десятый. Нужны были серьезные доводы, чтобы вколоть себе подобный шот.

Но наблюдатель смотрел на дорогу. И пошевелился в самый неподходящий момент. Поэтому эффект неожиданности, ради которого был использован Гриффин, пропал.

Дрей даже не потянулся за оружием, понимая, что к началу контакта уже не успевает. Первую ампулу он встретил прямо грудью, наступая на невидимку, вместо того чтобы попытаться убежать или скрыться. Возможно, если бы в засаде сидел только один, Дрей бы так и сделал, но он почти наверняка знал: где-то поблизости прячутся его дружки.

Выстрелить второй раз невидимка не успел. Дрей перехватил его руку, развернув поднявшегося с земли полубоком, и направил оружие прочь от себя. Как раз в сторону появившегося второго «наблюдателя». Тот тоже скрывался под Гриффином, но при беге это помогало мало.

Конечно, если не приглядываться, то его вполне можно было и не заметить. Но смазанный след, ломающий, искажающий картинку осеннего леса, легко его выдавал. Надо было ему оставаться неподвижным.

Если бы он просто не шевелился, то остался бы жив. А сейчас второй невидимка получил всю обойму ампул из оружия первого. Насколько Дрей понимал, вряд ли ампулы были наполнены слабеньким болеутоляющим – скорее сильнодействующим снотворным, способным моментально повалить слоненка. Даже он, несмотря на Неприкасаемого, пусть и не заснул, но все равно чувствовал, как его сознание теряет четкость.

Полная обойма такого пойла, оказавшаяся в невидимке, – верная смерть, спасать от которой Дрей не собирался. Он отправил вслед и первого – развернувшись еще больше и ударив его локтем свободной руки в основание черепа. После этого доставщик выпустил начинающего валиться на землю разбойника – только для того, чтобы тут же отпрыгнуть в сторону.

Засада готовилась на него. Это он знал точно. На этой полузаросшей дороге, всего лишь глухом проселке между несколькими поселениями, просто не могло найтись достаточно интересных целей, ради которых можно было здесь сидеть. Вкалывая себе при этом Гриффинов. Такое организовывают только на крупную рыбу.

А еще обычным бандитам не нужны живые жертвы. Поэтому ампулы то ли со снотворным, то ли с парализатором говорили только об одном.

Кустари.

А как известно, кустари по двое не ходят.

Дрей отпрыгнул в сторону, прижал ладонь к земле и опустился на одно колено. Эти двое были авангардом, и только. Вколовшие себе опасные шоты, чтобы иметь возможность приблизиться к дороге и либо быстро обездвижить, либо хотя бы вспугнуть жертву. Что говорило еще об одном – банда прекрасно понимала, что легко справиться с Дреем не получится. Они готовились, и так как никого более опасного в ближайших поселениях не наблюдалось, готовились распотрошить именно его.

Раз он не встретил остальных раньше – значит, они были либо еще глубже от дороги в лесу, либо дальше вдоль: чтобы перехватить вспугнутую добычу. Дрей поставил на второе и тут же развернулся, укрывшись за толстой сосной. Пистолет хоть и стрелял ампулами, был отнюдь не бесшумным, и хлопки от выстреливаемой обоймы должны были привести банду в движение.

Так и есть. С этой стороны дороги пряталась еще пара, и теперь они ломились вперед, словно были на все сто уверены, что дело уже кончено, и боялись не поспеть к разделу добычи. Не стоило забывать и о другой стороне дороги, но это не было сейчас главным. Разделившись, кустари лишь себя ослабили, и больше ничего. Хотя этого не понимали. Их тактика всегда предполагала засады и беззащитных жертв.

Хоть кустари и ошибались в частностях, плохих бойцов среди них не было. Не обнаружив заветного парализованного тела, они притормозили. Невидимки так и оставались невидимками: боты продолжали работать на трупах, хотя вряд ли это могло продлиться долго. Так что новички не увидели вообще ничего – ни ожидаемой добычи, ни своих приятелей.

Дрей ждал. Кустари озирались, но замершего за стволом доставщика так и не заметили. Возможно, в капиллярах под кожей у него не было ботов Гриффина, но прятаться он умел и без них. Многие даже не догадывались, насколько важно выбрать поведение, манеру движения, место, где прячешься. Насколько это важнее всевозможных модных бланков. Дрей, почти всю жизнь так или иначе проведший в лесах, знал это очень хорошо.

Наконец-то он услышал, что хотел: шум бега еще нескольких человек с той стороны проселка. Лишь после этого он высунулся из-за дерева и показался этим двоим. Но они увидели скорее даже не доставщика, живого и здорового, а дуло направленного на них пистолета.

Выстрелов было всего два. Оба кустаря еще падали с пробитыми головами, а Дрей уже бежал.

Нет, у него и в мыслях не было убегать от кустарей. Он вообще не собирался оставлять ни одного из них в живых. Во-первых, кустари были самыми ненавистными из бандитов. Дрей не видел, чтобы хоть одного из тех, кто делает вытяжки из живых людей, пытаясь на этом заработать, хоть раз пощадили. Но они и попадались очень редко. Эти банды состояли не просто из изгоев, а из крайне опасных изгоев.

И в этом была вторая причина. Раз засада была устроена здесь, так близко от его поселка, значит, кустари точно знали, где он живет. А он не собирался ждать, пока остатки банды поднакопят сил и попробуют снова. В следующий раз они могли прийти и в поселок. К его женщинам. За его ребенком.

Убить надо было каждого.

Так что Дрей бежал не для того, чтобы убежать. Он лишь растягивал оставшихся.

Удалившись на пару сотен метров с максимальной скоростью, которую сумел развить, он резко забрал в сторону, медленно делая большую петлю. По его расчетам, как раз сейчас кустари должны были наткнуться на трупы. Если своих невидимок они могли пропустить, то не заметить двоих с дырками во лбу было невозможно.

Пятьдесят метров в сторону.

Они подойдут, проверят, что их приятели мертвы, начнут озираться в поисках скрытой угрозы и по-прежнему скрытых Гриффином приятелей.

Дрей, сделав большой круг, уже бежал назад. Только, в отличие от своих противников, он мог делать это бесшумно. Достаточно тихо, чтобы они не услышали шагов раньше, чем увидели его самого.

Они должны сориентироваться. Понять, что раз он не остался на месте, отстреливаясь от вновь прибывших, – то, значит, предпочел убежать. Должны примерно просчитать, в какую сторону он двинулся.

Дальше все зависело от того, насколько у оставшихся хватит азарта, чтобы рвануть за ним. Или же разума, чтобы понять, что их сделали, и постараться как можно быстрее отступить, пока Дрей не привел подмоги.

За кустарями экзо из поселков могли охотиться неделями, с собаками, поднимая все новые и новые поселения, вводя в гонку все новые силы. И им лучше было бы иметь побольше форы, если они действительно хотели скрыться.

Но это было уже не столь важно – побегут они за ним или от него.

Потому что Дрей был как раз за их спинами – этих троих, вглядывающихся в лес, пытающихся решить, что делать дальше.

Он начал стрелять, только когда его шаги услышали. А это значило, что он расстрелял оставшихся практически в упор. Лишь один умер не сразу, зажав рану в боку, кстати, не такую уж и глубокую. Он среагировал первым, пытался укрыться, пытался даже поднять оружие, хотя это была безнадежная попытка.

Это был нано со струящейся броней «Чешуи дракона». Ее легко было определить: ромбики сероватого цвета до сих пор появлялись на поверхности его кожи. Бланк все еще пытался прикрыть хозяина от пуль, несмотря на то что уже его подвел. Хорошая вещь, достаточно надежная и действительно защищающая. К сожалению, слишком заметная для того, кого считают экзо, поэтому Дрей никогда даже не пробовал ее использовать.

Доставщик присел:

– Оставлю в живых, если скажешь, – почему я?

Кустарь не поверил. Кустари всегда знали, что их ждет, вполне справедливо не рассчитывая ни на малейшее снисхождение ни от экзо, ни от нано. Но все же он ответил, слегка покашливая. Похоже, пуля немного задела легкое.

– Не ты. Мы на Сварщике сидели. Ждали, когда кто-то из крутых к нему придет. Доставку брать или с доставкой возвращаться. Из таких, как ты, столько дерьма накачать можно, что лучше подождать лишнюю неделю – и потом отдыхать год. А он сам к тебе пошел. Нам осталось лишь проследить и тебя дождаться.

Дрей кивнул. Звучало убедительно, действительно убедительно. Если бы кому-то, по абсолютно непонятной причине, понадобился именно Дрей, то его можно было подловить и в другое время, и менее подготовленным.

Дрей вытащил нож и, глядя на появляющиеся на лице нано чешуйки, решил не растягивать агонию. Он молча, не дожидаясь ни слова, ни мольбы от жертвы, вонзил острие ему в глаз и провернул, насколько смог. После этого педантично проверил остальных шестерых, – но все они были мертвы, даже тот, первый, накачанный снотворным или парализатором, уже загнулся от лошадиной дозы.

После этого он повторил обход еще раз. Вряд ли кустари взяли с собой на дело что-нибудь стоящее, но бывает всякое.

Его рюкзак обогатился двенадцатизарядным «келтеком» с двумя запасными обоймами и чудесным бланком Координатор, который он собирался попробовать сам. Как-нибудь, после того как сможет убедиться, что ампула не совсем уж паленая.

Все остальное он оставил как есть. У него не было ни времени, ни желания хоронить кустарей. Тем более что его не заинтересовало остальное оружие и прочая дребедень, бывшая у убитых в рюкзаках.

Оборудования для разбора его на запчасти кустари с собой не взяли – видимо, оно было слишком громоздким, и они надеялись доставить его в лабораторию в бессознательном состоянии. Но теперь этой лаборатории не найти – ни одного, кто мог бы рассказать об ее местоположении, не было в живых.

Он заночевал недалеко от точки, где должен был найти связного. Крохотный костерок, который доставщик позволил себе развести в небольшой низинке, вполне сносно справлялся с ночным заморозком, да и не привыкать ему было ночевать на холоде. Иногда, на длинных переходах, ему приходилось спать и в худших условиях.

Осенний лес был тих. После того как популяция людей сократилась в сотни раз, животные быстро сумели восстановить прежнюю численность, регулируемую теперь только естественными причинами, так что звери в лесу были. Но этой холодной осенней ночью мало кто из них вышел на охоту. А те, что вышли, предпочитали не шуметь.

Лишь иногда где-то очень далеко, на грани слышимости, ухал филин. Казалось, он просто проверяет, что звуки еще существуют этой ночью.

Завтра Дрей должен был выйти к хутору или к чему-то, напоминающему хутор. Там ему передадут ампулу, которая должна остановить серую слизь. Чем больше Дрей думал обо всем этом, тем более бредовой казалась ему текущая доставка.

«Был такой гений-ученый, – пересказывал Сварщик, – который все хотел спасти мир, наверное. Но ему недостаточно оказалось текущих неприятностей, и он создал новую проблему, и позаботился о том, чтобы все знали, что решить ее может только он. Культура «Мясорубка» не является моноколонией. На самом деле это набор из шестнадцати взаимодействующих колоний наноботов, каждая из которых способна уничтожить, поглотить и переработать определенный вид биологического материала – от листьев до животных белков. Одна из шестнадцати отвечает за охоту на старые варианты наноботов. Так что этот набор способен полностью уничтожить все живое на земле, вплоть до последнего червяка, до которого они сумеют добраться. В теории, конечно, – на практике этого никто не проверял. Но никто и не хочет проверять».

Ученый якобы сделал все это с единственной целью – прославиться. И одновременно создал антидот – еще одну культуру ботов, семнадцатую. Если она вплетается в дружную семью остальных шестнадцати, то нейтрализует их, заставляет их «спать», не переходя в активную фазу.

Уголек в костре с треском раскололся, но звук не пошел далеко – влажная листва в ложбине почти полностью заглушила его. Доставщик прислушался, однако все оставалось таким же тихим. Лес словно сам боялся возникшей в нем тишины – замер, стараясь не нарушить ее никаким лишним звуком. Безветренная погода позволяла деревьям не скрипеть, и тишина оставалась полной.

Дрей аккуратно положил в костер еще одну ветку, стараясь не сильно потревожить остальные угли. Он, как и лес вокруг него, не очень хотел шуметь.

«Но семнадцатая колония живет около десяти лет, а после этого ее надо обновлять. – Сварщик говорил долго, но как-то заученно. Чувствовалось, что он просто повторяет чужие слова. – Еще одна задумка этого ученого, чтобы никто не забывал его – спасителя всего живого. У людей, которые сделали заказ, есть запас этого антидота на столетия вперед. И каждые десять лет кто-то идет, чтобы принести на территорию новую ампулу».

Вот в этом-то и крылась странность. Люди с такими возможностями неожиданно привлекают обычного доставщика к поручению, которое, в общем-то, не очень сложно. Которое мог выполнить любой. Но они тратят дополнительные усилия и ресурсы, чтобы привлечь именно его.

Чего тут сложного? Взять ампулу и перенести в другое место? Если и точка старта, и точка финиша известны?

Сварщик не сказал. Согласился, что не все так просто, как ему казалось вначале. Но оплата-то предлагается щедрая! Почему бы и нет?

Когда чай был допит и гость уже уходил, чтобы успеть домой засветло, он высказал лишь одну свою догадку на этот счет:

– Может быть, они хотят тебя проверить? Может быть, они готовят тебя для чего-то еще? Я предлагал им альтернативных доставщиков, зная, что ты слишком умен, чтобы лезть в непонятное дело. Но они особенно настаивали, чтобы доставку осуществил именно ты.

Дрей заснул сразу, привалившись к наклоненному корню дерева. Спал без сновидений и проснулся лишь один раз – когда филин ухнул слишком уж громко. Даже не проснулся – чуть-чуть прояснил сознание, чтобы почувствовать, что творится вокруг.

Вокруг по-прежнему было тихо, поэтому он подкинул в потухший костер еще несколько веток и опять вернулся в сон.

Глава 3 Хутора средней полосы

Биозародыши изначально создавались для медицинских целей – чтобы ускорить регенерацию потерянных конечностей у экзо или позволить чистым восстановить их. Сейчас этот тип биозародышей называют медицинским.

Кроме этого, сейчас существуют боевые и условно-боевые биозародыши, позволяющие человеку быстро отращивать, к примеру, боевые ножи из костных материалов, слаботочные огнеметы, использующие в качестве воспламеняющего элемента метан. Вариаций на предмет боевого применения биозародышей было придумано множество, и далеко не все из них сохранились хотя бы в единственном экземпляре.

Третий вид биозародышей, наименее изученный и наиболее редкий, называется «структурные». С помощью зародышей этого вида можно создать, к примеру: временный костный нарост вокруг сердца, обеспечивающий относительную безопасность от холодного и огнестрельного оружия; скачкообразное и иногда даже управляемое изменение мышечной массы; возможность обходиться без воздуха до получаса (биозародыш Нептун IV) и ряд других узкоспециализированных свойств.

Предупреждение: далеко не все из них безопасны. Признано, что высоким уровнем безопасности обладают только медицинские варианты, так как они активно использовались во времена Заката и производились в промышленных масштабах. Мы не возбраняем нано пользоваться этим инструментом, так как он не портит генной карты и, со всей очевидностью, не наследуется.

(Библия Нано. Принципы классификации и основные определения. Выдержка)

Связным оказалась женщина. Явно в годах, хотя нынешние нано, а это была именно нано, с их возможностями к восстановлению, практически не старели.

Но некоторые морщины появляются не от дряблости кожи, а от того, что человек привыкает держать на лице определенную гримасу, определенное выражение. И эти морщины вонзаются в лицо, какой бы молодой и юной ни казалась кожа. С возрастом и у нано, и у экзо такие морщины становятся практически неподвижными, настолько люди привыкали держать любимую маску на лице.

Дрей давно уже привык угадывать возраст по таким малозаметным, косвенным признакам. Женщине было за сорок. И она даже не стала вставать с крыльца избы, когда доставщик подошел к калитке.

Подобных хуторов было немного – мало кто решался жить на отшибе и в одиночку. Чаще всего в них и не жили – использовали только в качестве ночлега при сезонных работах на полях.

Этот явно относился к числу как раз таких – времянок для тех, кто решил переночевать поближе к полю, вне своего родного поселка. И сейчас, судя по всему, был облюбован этой женщиной.

Дрей не знал, кто она была, но она точно не забыла о том, что остается женщиной. Возможно, она ждала его здесь недели, а может, появилась лишь вчера, но от дома веяло уютом и ухоженностью, которые появляются лишь тогда, когда за ним приглядывает женщина.

– Дрей, – представился доставщик, входя в калитку.

– Алиса, – эхом, почти без паузы и без малейшего удивления, ответила женщина.

Перед входом Дрей замялся. По логике нравов, сложившихся в окрестных поселках, его должны были пригласить в дом. Или попросить уйти. И такое бывало, но в этом случае хозяин обычно выглядывал из окна, держа при себе оружие. Тем более в хуторе.

Женщина не сделала ни первого, ни второго, продолжая спокойно сидеть на ступеньках. Волей-неволей Дрею пришлось остановиться прямо перед ней.

Алиса достала из-за спины единственный предмет – универсальный контейнер «Наноздоровья», на серой поверхности которого кто-то грубо красной краской оставил единственный мазок. Как ни странно, мазок получился достаточно красивым, как будто заказанным для изготовления у какого-то японского каллиграфа.

– Ампула здесь. – Она протянула контейнер Дрею, но он сдержал рефлекторное желание его взять и продолжал стоять, ожидая услышать остальное.

Алиса кивнула и положила контейнер рядом с собой.

– Сектор Тешев. – Она также виртуозно достала из-за спины карту. – Здесь подробная дорога, но это не так уж и далеко.

– Никогда не слышал о таком секторе недалеко от нас.

– Неудивительно. Люди там живут… очень замкнуто, знаешь ли. Сектор маленький – значительно меньше стандартных размеров, но этому есть объяснения. Он ограничен рекой с нескольких сторон сразу. С внешней стороны – сотни метров минных заграждений. Мины клались на Закате, десятками тысяч, везде, в несколько слоев, и такие, что о большей части ты никогда и не слышал. Это не какие-то там самоделки – военные образцы, и их разбрасывали системами дистанционного минирования, много дней. Не смотрели – поля это или леса. Говорят, там даже на деревьях мины висят, те, что не долетели до земли после обстрела. Животные обходят эту полосу стороной – даже у них за несколько поколений выработался рефлекс. Это одна из причин, почему около тысячи тамошних нано живут замкнуто.

Вторая причина – сектор находится в глубине диких земель. Когда ты посмотришь на карту, то поймешь. Там вообще мало кто живет, особенно после того как по местности прошлась последняя волна мутантов.

Третья причина, – Алиса выдавала информацию абсолютно бесстрастно, – это «Мясорубка». Все, кто там живет, знают о ней. Все ждут новой дозы каждые десять лет. И все надеются, что если даже эта доза не придет, то «Мясорубка» ограничится их сектором.

– Это не так?

– Никто не проверял. Никто и не хочет проверять, как ты прекрасно понимаешь. Но скорее всего – нет, не так. Серая слизь не может быть остановлена минами. Или рекой. Поэтому там есть и сигнализация. Датчики. Датчики внутри сектора, датчики по периметру, датчики в удалении от периметра. Ты знаешь, как Изоляторы умеют устраивать такие вещи. В каждом датчике – или контрольная культура наноботов, или контрольная биокультура. Если с ней что-то случается, а зона разрушения этих маячков выходит за пределы периметра, то Изоляторы приведут в действие ядерный заряд. Всем известно, как они обожают такие штуки. Им лишь волю дай что-нибудь зачистить.

Алиса сделала паузу, ожидая вопросов, но Дрей лишь слушал.

– И есть проход. Односторонний, так как обратно никого не выпускают. По традиции, ты должен донести ампулу до заброшенного монастыря, ты увидишь его издали – еще с другого берега. Донести и разбить. Доставка будет считаться законченной.

– Как я вернусь, если проход односторонний? – На этот раз Дрей все же решил задать вопрос.

– На тебе будет комплект полной биозащиты. Точно так же защищает и от ботов. Тяжеловат, но пару километров пройдешь, только вспотеешь. Тебя выпустят, если он останется нетронутым.

Дрей понял, что она лжет, в те же мгновения, как она начала говорить. У нано тоже были аналоги Миротворцев – геммов общения, убеждения и запугивания. Хотя Дрей был уверен, что Алиса могла бы и без них убедить кого угодно в чем угодно – настолько уверенно она говорила. Даже сейчас, несмотря на очевидную ложь, Дрей хотел ей верить.

Но прежде всего – он верил логике. Никто не выпустит из столь опасной, как все описывали, зоны одинокого доставщика лишь для того, чтобы выполнить условия доставки. Если он пронесет ампулу внутрь, то останется там вместе с ней, это ясно.

– Я не смогу взяться за это задание, – тихо проговорил Дрей, отступая на шаг назад. – Но мне кажется, что условия доставки достаточно просты, и вы легко найдете мне замену.

Он отступил еще на шаг. Какой-то очевидной угрозы от женщины не исходило, но он не понимал, кого она представляет. То, как она отзывалась об Изоляторах, ясно показывало, что она не из них. А значит, был кто-то еще – какая-то организация, дожившая до нынешних времен и при этом достаточно богатая и сильная, чтобы заниматься чем-то, кроме своего собственного выживания.

– Тем не менее ты за него возьмешься, – спокойно ответила Алиса. – Потому что под одним деревом неподалеку от твоего поселка лежит, присыпанный землей, сверток. И в этом свертке небольшой, поверь мне, совсем небольшой заряд. Соседние поселки, наверное, даже не поймут, что случилось. Лишь потом с сожалением узнают, что их друзей больше нет на карте. Ты хочешь погубить несколько сотен душ, включая свою семью, из-за своей безответственности? Поверь, мы умеем делать так, чтобы от наших предложений не отказывались.

Алиса поднялась, впервые за время всего разговора. Поднялась, подошла к нему и положила руку на плечо доставщика:

– Тебя выпустят, если ты сделаешь все правильно. Я тебе обещаю.

И Дрей абсолютно отчетливо понял, что она лишь повторила собственную ложь еще раз.

Понятно, почему Дрей ничего не слышал о секторе Тешев. Карта уводила в глубь диких земель. Где-то восточнее, как можно было предположить, находился эпицентр нескольких последних волн мутантов. А когда идет волна – мало кто из людейвыживает. Если в глубине этих лесов кто-то и жил, то он умел слишком хорошо скрываться – и от мутантов, и от остальных.

Мутанты, появляющиеся вроде бы из ниоткуда, приходили все реже. На последнюю волну Дрей нарвался как раз перед встречей с Илоной: та волна уже угасала, была на излете, но даже тот контакт оказался смертельно опасным.

Мутанты всегда нападали на людей. Они могли пропустить зверя в лесу, но любой человек, увидевший мутантов, должен был либо бежать, либо готовиться к последней схватке. Никто уже и не задумывался о первопричинах – все воспринимали волны и ненависть мутантов к людям как данность и лишь молились о том, чтобы следующая волна не пришла слишком быстро.

Внемля молитвам, мутанты приходили все реже, и казалось, только это окончательно не загнало людей в пещеры: слишком много поселков оказывалось разрушенными, полностью вымершими после каждой волны. Хороших, больших, хорошо укрепленных поселков. Мутанты не жалели себя, если речь заходила об убийстве экзо или нано. Они могли гибнуть пачками только для того, чтобы добраться до одного-единственного человека.

Поэтому поселок, обозначенный на карте как живой, сразу привлек внимание доставщика. Похоже, эти люди жили на окраине мертвых земель. И если они выжили, то должны были быть либо прирожденными воинами, либо обладать невиданной удачей. Дальше, в глубине, не выжил никто. За исключением, как оказалось, целого сектора, но у тех были свои преимущества.

Между волнами дикие земли становились вполне себе безопасными. За исключением тех напастей, которые всегда возникают в глуши, там, где нет людей. Какие отголоски прошлого можно было найти в этой зоне, какие твари обитали в глубине, никто теперь и не знал. Считалось, что после волны мутанты гибнут – даже те, кого не остановили пули, гранаты и куча других, естественных и более прозаичных причин. Но Дрей знал, что это не так. Он не видел ни одного мутанта, умершего своей смертью. Зато видел небольшие стаи между волнами, прячущиеся и ведущие растительный образ жизни. Долго такие группы не выживали – не там, где их находили люди. Но он думал, что как раз в глубине мертвой зоны их можно встретить. Этого Дрей не опасался – стаи мутантов, когда не идет волна, были не более опасны, чем обычные хищники. Они преследовали, но могли бросить добычу. Бились, но могли отступить, если видели, что сила не на их стороне. Как будто ждали, когда придет следующая волна и они смогут отплатить за все.

Внешне тем не менее поселок смотрелся вполне заурядно. Чаще, конечно, жилье обносили частоколом из бревен, а местные воспользовались забором, оставшимся от кого-то со времен Заката – крашеное листовое железо метра в три высотой вполне могло остановить любого, желающего проникнуть внутрь. К тому же сжечь его было невозможно, поэтому преимущества были налицо.

Дрей шел строго по дороге, даже не пытаясь прятаться. Наноасфальт лежал здесь еще со времен Заката и, как ни странно, до сих пор держался. Кое-где были видны выбоины, засыпанные где-то свежими порциями самозаживляющегося материала, а где-то и просто щебнем. Достать сейчас мешки с действующим асфальтом стало почти невозможно.

Ему не нужно было прятаться. Он хотел попасть внутрь поселка, желательно напроситься на ночлег, а для этого нужно подойти к поселку открыто. Таковы были правила. Ни один поселок не впустит к себе того, кто не пришел открыто прямо к главным воротам. Будешь пытаться подобраться незаметно – стрелять станут без предупреждения.

Да и тех, кто приходил открыто, пускали далеко не всегда. Но – не стреляли. Негласные правила оговаривали и это. Подойдешь открыто – тебе дадут уйти, не пуская пули в спину.

Подходя к главным воротам поселка, Дрей неожиданно вспомнил, как когда-то, вечность назад, подходил к другим воротам другого поселения. Вырезанного на корню почти сразу после его прихода. Поселения, которое, возможно, спасло жизнь мальчугану, почти умирающему от усталости, голода и холода.

Только тогда шел дождь.

Сейчас солнце светило вполне себе приветливо, обещая теплую осень.

Ворота тоже оказались из листового металла, но были на метр пониже основного забора. Справа и слева жители подняли две вышки и взгромоздили на них тяжелые пулеметы. Не дроны – компьютерного управления в них не было и в помине. Дальше, прямо за воротами, в глубине поселка, виднелась еще одна – тоже с тяжелым пулеметом. Поставленная явно на случай прорыва сквозь ворота.

Дрей чуть скосил взгляд и убедился, что вышки, хоть и на значительно большем расстоянии, стояли вдоль всего периметра.

Все они пустовали, за исключением единственного сторожа на левой вышке у ворот. Поселковые явно не ожидали никаких нападений в обозримом будущем.

Сторож заметил его сразу, лишь бегло оглядел доставщика с ног до головы, на мгновение остановив взгляд на ремне автомата на плече, и что-то сказал вниз.

Калитка в одной из створок ворот отворилась почти сразу. Из нее вышел экзо и крикнул негромко, но так, чтобы Дрей его наверняка услышал:

– Только не сходи с дороги.

Дрей кивнул и посмотрел на обочину. Если не приглядываться, то ничего необычного он бы и не заметил. Но стоило посмотреть повнимательнее – и он сразу обнаружил ловушки, которыми был нашпигован весь наружный периметр.

– До следующей волны еще, конечно, нескоро, – словно извиняясь, произнес встречающий, – но мы предпочитаем понемногу восстанавливать прослойку.

Только теперь Дрей понял. Местность, что в других поселках использовалась как ближние поля и огороды – чтобы недалеко было ходить, – здесь превратили в сплошную полосу отчуждения. Сколько мутантов полегло на этой «прослойке» в последнюю волну, оставалось только догадываться.

– И помогло? – спросил Дрей, завязывая разговор. Часовой был беспечен, открыл калитку незнакомцу, начал беседу. Это давало шанс на ночлег.

– Нет, конечно, – улыбнулся встречающий. – Никогда не помогало: все равно прорываются. Но мы строим и строим. Вдруг в следующий раз поможет. Нам просто повезло: в последний раз волна зацепила нас краем. Но они прорвались. Бились уже внутри поселка – почти четверть наших легло. И потом… Еще три семьи ушло на север, подальше от мертвых земель. Такое мало кто выдержит, мы их не виним.

– Почему тогда не ушли все?

Поселковый пожал плечами:

– Мы здесь живем.

Как будто это что-то объясняло. Или наоборот: это объясняло все.

После паузы встречающий сказал:

– Меня Андреем зовут. Как называть тебя?

– О! – ухмыльнулся доставщик. – Тезка. Только меня обычно Дреем называют. Но полное имя тоже Андрей.

Часовой улыбнулся в ответ:

– Так что занесло тебя в наши края… тезка? И что ты ищешь в нашем поселке?

– Иду… по делам. В глубь мертвых земель. Думал, может, пустите на ночлег?

– Конечно, чего не пустить, – пожал плечами Андрей, – заходи.

Впервые Дрея так просто впускали внутрь поселка. Но эти люди жили по немного модифицированным правилам. Они не боялись одиночки, пусть даже с оружием, и как только Дрей вступил внутрь, он понял почему.

Вооружены были все. Вооружена была женщина, несущая ведро воды от поселкового колодца. Правда, старый тяжелый АК был повешен за спину на двойном ремне, на манер рюкзака, но он был с ней. Мальчик, ожидающий своей очереди покачаться на качелях – он вежливо уступил место девочке, – был снабжен нагрудной кобурой с торчащим шестизарядником. Кобура девочки слегка болталась, и в момент, когда качели достигали наивысшей точки, подлетала вверх. Девочка привычно придерживала ее, отпуская цепь качелей. Настолько привычно, что можно было точно сказать, что она с нею просто срослась. Она даже не замечала неудобства – как будто поправляла прическу. В кобуре девочки был револьвер. Дрей увидел потертую деревянную рукоятку, когда качели подлетели в очередной раз.

Мужчина что-то столярил неподалеку, на столе под навесом. Он даже не поднял глаз на вновь прибывшего, но машинально поправил ствол «печенега», подвинув его к себе поближе. Судя по коробу на двести патронов, размениваться на мелочь столяр не любил.

– Сколько вас здесь? – спросил Дрей скорее из вежливости, чем реально интересуясь.

– Под две сотни, – ответил часовой. – Пойдем, покажу место. Есть хочешь?

– Не откажусь, – кивнул Дрей. – Две сотни взрослых?

Андрей ухмыльнулся:

– Знаешь, кто убил больше всего мутантов в последнюю волну? Когда они уже вошли в поселок? Вон видишь паренька?

Дрей посмотрел туда, куда махнул провожатый.

Мальчику было лет двенадцать. Похоже, он только недавно вернулся из леса, потому что сейчас разгружал хворост из небольшой тележки с запряженным мулом. А еще потому, что даже для местных с оружием у него ощущался явный перебор. Наплечная кобура была двойная, и два пистолета торчали у мальчишки под мышками. Дрей бы сказал, мешая ему работать, но мальчишка явно привык. Вдовесок к пистолетам за спиной у него все еще висел автомат – простенькая укороченная модель, такая же, как и у Дрея. На поясном ремне болтался даже не нож – палаш. Хотя, вполне возможно, он был нужен всего лишь для заготовки дров.

Отвечая на немой вопрос гостя, Андрей добавил:

– Он неплохо стреляет, да. Но троих парень порвал голыми руками. Хорошие гены. Так что мы тут не делим, просто – две сотни живых. Такая жизнь не для всех, сам понимаешь. Поэтому мы не в обиде, если кто решает двинуться в более спокойные места.

Андрей отвел доставщика к общинному дому. Тот пустовал, хотя и был прибран, как полагается.

– Кидай вещи, – махнул рукой провожатый, – какую-никакую постель тебе к ночи занесут. Пойдем, представишься старосте. Новые лица у нас редко, и он предпочитает поговорить с каждым.

Староста выглядел моложе Дрея. Когда они подошли, он возился с навесом над поленницей. Приближалась зима, и во всем поселке активно готовились к холодам. Не только в этом – в любом: текущее задание вырвало Дрея из такой же подготовки – утепления дома, заготовки дров. Правда, в поселке Дрея оставалась работающая бензопила, единственная, общинная. Латаная-перелатаная, она все же позволяла достаточно просто решать вопрос отопления. Здесь Дрей видел только пилы.

В ответ на приветствие староста кивнул и спустился вниз. Спустился, присел на табурет и лишь после этого предложил присесть гостям.

– Мне шестьдесят, – предвосхищая вопросы, сказал он. – И, к сожалению, в поселке я самый старый. Просто родители оставили мне хорошую комбинацию, поэтому выгляжу моложе юношей. Так что меня выбрали, потому что я самый старый, а не потому, что самый умный.

Староста хмыкнул. Как и полагается, Андрей тут же кинулся протестовать, и Дрей, как гость, также вынужден был ответить:

– Даже то, что вы выжили в этих местах столько лет, говорит многое о вашем уме. Выжили и помогли выжить вашему поселку. Я уверен, что все это ценят.

– Как будто меня здесь кто-то слушает, – еще раз хмыкнул староста. Как только с его лица исчезла маска безразличия и официальности, сразу стало заметно, что он действительно значительно старше, чем кажется. Мимика выдавала возраст лучше морщин. – Здесь все крайне самостоятельные. – Он чуть подвинул табурет, чтобы опереться о столб, удерживающий навес. – Считают, что оружие делает их бессмертными. А уж после посвящения к ним вообще не подойди с советом – взрослые!

– Ну зачем вы так, Павел Евгеньевич, – вступился Андрей. – Все тут вас слушают. Вы же многих сами на свет вытаскивали. И стрелять учили. И ловушки…

Дрею резануло слух столь архаичное обращение к старосте. Павел Евгеньевич лишь махнул рукой провожатому:

– Ты присядь тоже, Андрей, если не спешишь. – Староста почесался спиной о столб и обратился уже к Дрею:

– Ну что, гость, расскажи, что да как. Откуда идешь, куда. Что в мире вообще творится. У нас же тут, сам знаешь, тихо. Дорога к нам нетореная, новых лиц почти и не видим. Торговцы вон в середине лета заглянули, как обещали, да и все.

– Дальше действительно никого? Ни одного поселения?

Староста покачал головой:

– Мы не знаем. Молодежь часто ходит вглубь, но ни разу никого не видели. Последний поселок, глубже, смыло две волны назад. Никто не спасся. Если тебе дальше, то ты его увидишь: еще не до конца развалился.

– А Тешев?

Староста, до этого рассматривающий крышу навеса в попытке определить, где еще залатать дыры, опустил голову и посмотрел прямо на Дрея:

– Экзо, мальчик мой, ты хорош. Ты еще ничего не сказал о себе, но успел узнать много о нас и об окрестностях. Чувствуется подготовка. Я бы, может, и обиделся, если бы мне не было все равно. Если бы здесь мы боялись угрозы, что несут люди. Что нано, что экзо. Но мы здесь для другого. У нас поселок только и занимается, что выживанием. В экстремальном варианте, даже для людей после Заката.

Староста кивнул, как будто пытаясь убедить Дрея в правильности своих слов, и повторил:

– Занимаемся выживанием. А по твоим вопросам могу сказать, что ты очередной носильщик. Из тех, кто ходит в Тешев раз в десять лет. Прошлого я не видел. Но двадцать лет назад мимо нас проходил один. Но на обратной дороге к нам не заглянул. Тогда волны досюда доходили слабее, но чаще, так что окрестные леса все были в мутантах.

Староста вздохнул – речь для него была слишком длинной, но после паузы все же продолжил:

– Что до Тешева. Этот сектор слишком далеко от нас. До него не добираются даже во время посвящения. Эти земли стали совсем мертвыми, и чем глубже в них заходишь, тем тяжелее дальше идти. Я был на окраинах Тешева еще в детстве. Ничего интересного. Сплошные минные поля и заграждения. Хороший способ уберечься от мутантов, но не самый лучший для того, чтобы налаживать добрососедские отношения. Оттуда и взял идею окружить поселок ловушками. У нас попроще, конечно, но все же. Так ты с доставкой?

Дрей кивнул:

– Да. И очень хочу наведаться к вам на обратном пути. А то, знаете ли, семья дома. Поэтому буду благодарен за все, что вы мне сможете рассказать.

Староста пожал плечами:

– Да тот, позапрошлый, говорил, что его в сутках пути должны были Изоляторы перехватить. И провести дальше. Тебя тоже встречают?

– Не обещали, – покачал головой Дрей.

– Тогда не знаю. До Тешева, даже если идти быстро, дней пять. А быстро по мертвой зоне никто не ходит: себе дороже. Я бы на твоем месте вернулся на шоссе и пошел в обход. С юга там вроде подходы есть почти до самого Тешева, или были – сейчас уж и не знаю.

– Мутанты?

Староста кивнул:

– Мутанты. Остатки от волны. Дикие звери, самые обычные. И все остальное, что народилось и вылезло из земли, как только эти леса вошли в мертвую зону. Чего только не встретишь. Рассказывать бесполезно, потому что встречается все по разу, и что будет в следующий – не догадаться. Просто приходится быть готовым. На то оно и посвящение.

– Посвящение во что? Извините, вы третий раз о нем говорите, а я не знаю, кого и во что посвящают.

– Ах, ну да. – Староста качнулся на табурете и вновь прижался спиной к столбу. Только сейчас Дрей заметил самый краешек приклада от стоявшего прямо за этим столбом оружия. Видно было слишком мало, чтобы определить, что там стояло. Но староста не просто так жался к этому столбу. Дрей подумал – он даже сам не осознает, что пытается быть поближе к оружию. – Ну да, извини. Просто посвящение уже на днях, поэтому все крутится вокруг него. Вот я и вспоминаю о ребятках по поводу и без. Посвящение… это посвящение. Во взрослые. Молодежь идет в глубь зоны отстреливать мутантов. И полезно, потому что все равно это надо делать, и показывает, кто готов стать взрослым. Только вот возвращаются не все.

– Они и так все с оружием – куда уж взрослее!

– У нас принято так. Заводить семью можно только после посвящения. Только тогда можно заселяться отдельно, в свой дом. Просто покувыркаться в стоге – за этим мы не следим, да и не уследишь за ними. Я был против, когда обряд возникал. Да и сейчас… слишком часто возвращаются не все. Но мы живем в таком месте, что некоторых процессов никто не может остановить. Выживаем, и все направлено на это.

– И часто ходят?

– Нет, конечно. Где ты видишь тут много молодежи? Раз в несколько лет. Осенью. Сейчас как раз время – волна уже давно схлынула, но мутанты сбились в стаи, и их можно найти в глубине. Урожай собран. Они должны уйти через пару дней. Кстати…

Старосту осенила мысль, он даже оживился и привстал, на миг отойдя от оружия за столбом. Правда, скомпенсировал это тем, что тут же схватился за тесак, лежащий на столе неподалеку.

– А может, ты не будешь торопиться? Иди с ними! Пару дней пути в относительной безопасности, с группой. Да и ты поопытней – хоть какое-то прикрытие.

– Я хотел уходить завтра, с рассветом. А что, с ними никто из взрослых не идет?

– Нельзя, – покачал головой староста, – нарушает обряд. Они должны пойти сами, убить мутантов сами и вернуться сами. Без взрослых.

– Ну а я?

– А тебя мы подадим как дополнительное задание. – Павел Евгеньевич ухмыльнулся. – Староста я или не староста? Дам им дополнительное задание. С оружием и опытом. Ты не местный, так что возражать даже самые боевитые не смогут. Да и пусть возражают, в конце концов. И пусть тогда сами на мое место садятся. Совсем мало ребят в этот раз идет. Боюсь я за них.

– Я хотел уходить с рассветом, – тихо повторил Дрей. Идея с провожатыми нравилась ему не очень, но и отказывать просто так он не хотел.

– Ну и отлично. Значит, и посвящение начнется этим вечером. Утром уйдешь вместе с отрядом.

– Но… – вступил Андрей, – …они еще не готовы…

– Цыц! – поднял палец староста. – Вот у них почти день, чтобы подготовиться. Объяви всем. Пусть поспешат. Вечером большой костер.

Глава 4 Посвящение

Никто и ничего не знает о мутантах. Кроме одного: их надо убивать. Это обязанность каждого нано, это его долг.

Волны мутантов, что накрывают наши поселки, не случайны. Это проверка. Проверка нас на прочность, проверка на то, насколько мы верны себе, нашим традициям. Насколько мы отличаемся от тех, кто умер. Вы, нано, живые отличаетесь от тех, кто умер, настолько, насколько способны убивать мутантов.

Нас будут проверять, вновь и вновь. Может быть, даже чаще, чем раньше. Мы будем убивать мутантов, не просто защищая себя и свои семьи, но потому еще, что это – долг.

(Библия Нано)

Голова гудела как после попойки, хотя Дрей точно знал, что ничего горячительного вчера не принимал. Да и выпить ему пришлось бы действительно много, чтобы наутро у него заболела голова. У иммунных систем экзо было столько механизмов испортить человеку праздник, моментально расщепляя алкоголь в крови, что и пить смысла не было. Эффект опьянения проходил за десяток минут.

Болели мышцы, хотя опять же – никаких особых нагрузок во время большого костра не было.

Дрей повел плечами, разминая мышцы спины, наклонил голову вправо-влево, проверяя, где именно болит. Получалось, что болело везде.

– Это боевой коктейль, – вежливо подсказал идущий рядом парень. Тот самый, взявший пьедестал при последней волне. – Взрослые за нас боятся, поэтому хитрят. Староста тебе вот «помочь» велел. А наши химики-недоучки подлили во вчерашнюю выпивку «седьмое небо».

– А если бы кто-нибудь окочурился? – Дрей поежился. Ему даже показалось, что мышцы сразу начали болеть сильнее.

– Раньше все было нормально, – улыбнулся парень. – Это уже стало традицией. Все делают вид, что ничего такого нет. Старшие – что это обычное питье. Мы – как будто ничего не знаем. Такое вот напутствие в дорогу. Но дня три, говорят, действительно помогает. Если только у тебя не параноидальная иммунная система или не какие-нибудь «четыре пробирки стихий».

Дрей кивнул, не успев сдержаться. Что было, то было.

Парнишка пожал плечами:

– Если варево старших нарвалось на «стихии», то к вечеру мышцы перестанут болеть, и все. Но и эффекта не будет. Мы вот на несколько дней будем ускоренные. Болезненно, в общем-то, вредно, но зато повышает шансы на выживание.

– Как тебя звать?

– Росс меня звать, провожатый. Росомаха – слишком длинно, а именем меня все равно никто не зовет. Зовут Россом.

– Росс, а я не пойму. Тебе не рано семью-то заводить?

На этот раз парень рассмеялся. Они были всего в часе ходьбы от поселка, но Дрей сразу ощутил, насколько местные отличались даже от видавших виды экзо тех мест, где жил доставщик. Смеялся парень абсолютно бесшумно. Звук был, но его мог услышать разве что идущий совсем близко Дрей.

– Еще и не думал об этом, – ответил в конце концов Росс. – Вообще мне кажется, что семья не для меня. Может, стану таким же, как ты, – доставщиком. Или наймусь в охранники к торговцам. Они с удовольствием берут наших, да только у нас все домоседы, мало кто соглашается. А торговцы платят хорошо – много чего можно в поселок притащить. Нам бы пара огнеметов не помешала, до следующей волны. Тогда один всего был, но и тот почти сразу накрылся. Мутанты огня часто боятся больше, чем пуль.

– А зачем же ты тогда идешь?

Росс качнул головой в сторону – туда, где шли остальные. Всего из поселка вышли девять подростков. И все они, как только железные ворота и забор исчезли за деревьями, стали такими же, как и Росс, – сосредоточенными и осторожными. Это было даже не испытание – привычка. Оружие со снятыми предохранителями, глаза, постоянно оглядывающие каждый близлежащий куст и одновременно пытающиеся высмотреть что-то вдалеке, в просветы между деревьями.

– Они уговорили. Иначе их еще год не выпустили бы. Слишком мало народу. Да и после волны я считаюсь типа самым крутым. Со мной их отпустили. Против, очевидно, были только мои. У них-то как раз особое мнение по поводу моих способностей.

– По-прежнему считают тебя маленьким? – подсказал Дрей.

– Конечно, – кивнул Росс. – Хотя самим и тридцати нет.

– И каков план? Где вы будете искать этих мутантов?

– Да это тоже все – сплошная показуха. Мутанты сейчас не главное. Все знают, где гнездо. И староста давно уже хочет его почистить. Специально ждали посвящения, иначе давно бы уж вырезали там все. Мутанты, когда нет волны, вообще предсказуемы. Охотятся расходящимися кругами, так что за пару лет гнездо можно вычислить легко. Встретил одного мутанта – край. Убил еще одного – ближе к гнезду. Не встречаешь – значит, уходишь дальше. Так что мы знаем, куда идем, не беспокойся. До изолированных, конечно, мы тебя не доведем, но где-то до середины пути дойдем вместе. – Росс вздохнул: – Было еще одно гнездо, поинтересней, но оно в стороне. Так что не льсти себе сильно. Что тебе староста сказал? Что ты нас прикроешь? Ерунда. Все понимают, что из-за тебя мы к слабому гнезду пошли. Собирались к другому, но староста – он… старый. Хитрый и умный. Помочь надо, видишь ли. Теперь для всех посвящение превратилось почти что в прогулку.

По тому, как пятеро мальчиков и четыре девочки двигались по лесу, Дрей в жизнь бы не подумал, что они на прогулке. Хотя надо признать, двигались они так же, как и он сам. Неспешно, но и не медленно. Абсолютно бесшумно. И постоянно сканируя все окружающее пространство всеми органами чувств, что были им доступны. Дрей увидел, как шевелятся ноздри у одной из девочек – она пыталась унюхать что-то необычное, опасное в утреннем лесу. Надо признать, что это движение абсолютно не портило впечатления от приятного личика: даже наоборот – это легкое подрагивание ноздрей ей шло.

Росс, словно оправдываясь, тут же добавил:

– Нет, ты не подумай, его все любят. Он меня стрелять учил. Из пистолетов, с двух рук. Из автомата родители учили. Ножи кидать – мама. Гранаты…

– А лет тебе сколько, Росс?

– Будет четырнадцать зимой.

– Чего вы так боитесь в этом лесу, кроме мутантов?

– Мы ничего не боимся, – не задумываясь, ответил мальчик.

– Опасаетесь?

– Да в том-то и дело, что непонятно. Вечером, между вахтами, тебе нарассказывают – мало не покажется. Не волнуйся, это тоже традиция. Без баек костер не обойдется. Сейчас просто смотри и следи. Ничего не случится: слишком мы близко от поселка.

Росс уже начал отходить в сторону, и Дрей задал еще один вопрос:

– А ты доходил до тех мест, где гнездо?

Росс коротко мотнул головой, как будто его подловили на чем-то незаконном:

– Нет. Слишком глубоко в мертвые земли. Туда без надобности не ходят. Но я был в дневном переходе оттуда. Один раз. – Росс наклонил голову и показал заживший шрам у основания шеи, похожий на укус. – Там могут быть неприятные встречи, как видишь.

Дети сидели у костра, но повернулись к нему спиной. Это была вторая ночевка, так что Дрей уже не удивлялся, насколько его маленький отряд насторожен. Они были как сжатая пружина, готовая ударить в любой момент, – не расслаблялись ни на секунду. Даже вечерняя болтовня у костра была необычной. Вроде байки травили, как и везде, но не смотрели друг на друга – только в темный лес. То и дело очередной рассказчик замолкал, прислушиваясь к крику ночной птицы, вместе с остальными пытаясь определить, насколько этот звук естественен для местного леса. Дежурили по двое, в пять вахт, хотя Дрею, как гостю, все время давали первый караул. Никто и не спал еще, когда его вахта уже закончилась.

Но нападение произошло не в его вахту. Он уже устраивался спать, как и большинство остальных. Парень постарше тихим голосом рассказывал очередную, видимо, последнюю на сегодня, историю. Тоже любопытный нюанс, как эти истории преподносились. В такой ситуации Дрей ожидал страшилок на ночь, неких полуреальных-полумифических историй о чудищах ночи. Вместо этого ребята выдавали чуть ли не документальное описание произошедших событий. И как бы они ни были интересны, от таких рассказов клонило в сон. Если речь шла об осязаемом противнике – то обязательно описывалась ситуация, в которой он был побежден. Уязвимые места, слабости, опасные сюрпризы, которые мог преподнести зверь из мертвой зоны.

Хотя последний рассказ был не о звере, а вновь о мутанте. Местные умудрились их как-то разделить и классифицировать – не по внешнему виду, а по манере нападения. Дрей никогда и подумать не мог, что кто-то займется подобной классификацией. Сейчас речь шла о крайне редком виде, который, как уверял парень, способен гипнотизировать. Взгляды детей стали слегка недоверчивыми, и рассказчика спасало только то, что эти взгляды по-прежнему были направлены в темень леса.

– Хорош, – в конце концов сказала одна из девушек. Как Дрей понял, именно эта пара – рассказчик и девушка – были основными в группе. Не лидерами, нет, но теми, кто больше всех желал побыстрее пройти посвящение. Теми, кто торопил остальных. Благодаря им Росс пошел на посвящение раньше, чем было положено. Благодаря им посвящение вообще состоялось этой осенью, а не на год-другой позже. Они даже спали вместе, ни от кого не скрываясь, в обнимку. В обнимку, но держа руки на оружии. – Хорош заливать, – повторила она. Ей было явно неудобно за своего парня. Возможно, что как раз она-то ему верила, но видела, что остальные верят не очень. – Пошли спать, через час вставать на дежурство.

Чуть позже Дрей порадовался за себя. Как бы ни были настороже эти ребята, но стрелять начали не они, даже не часовые, а чужой в этих лесах доставщик.

Стрелять он начал раньше, чем понял, что, собственно, случилось. И что собой представляют нападающие. Это был чистый рефлекс, и ничего больше.

Нападали не мутанты, уж в этом Дрей смог убедиться сразу. Это было что-то механическое, некрупное, но в большом количестве. Целая стая непонятных и невиданных созданий, даже не пытающихся спрятаться от пуль, но все равно слишком шустрых, чтобы напоминать неподвижные мишени. Что-то вроде пауков, но с ногами во все стороны сразу, поэтому не всегда было понятно, бежали эти пауки или катились.

Во время одного из обменов Дрею в придачу дали не очень понятный гемм. Простенький, безобидный и, как поначалу казалось доставщику, совершенно бесполезный. Но почитав внимательней инструкции, поразмышляв, Дрей изменил свое мнение, и его и без того сильно модифицированный организм приобрел дополнительную мутацию под названием «Серебряный туман».

«Туман» не делал ничего особенного. Совершенно крохотное изменение, «включающееся» очень редко. Например, когда Дрею не хватало времени, чтобы оценить окружающую обстановку. Когда он резко попадал в незнакомую среду. Когда он не понимал, что за враг прыгает на него из темноты. В точности как сейчас. И в таких случаях гемм просто замедлял время. Ненадолго – где-то на треть секунды.

Нет, конечно, время текло себе как ни в чем не бывало, но мозг Дрея, его глаза, его восприятие и интерпретация окружающего – все это резко ускорялось. Достаточно, чтобы полностью сориентироваться и успеть придумать адекватный ответ на возможные угрозы.

Название гемму было дано буквально. Все окружающее на эти доли секунду сковывалось в глазах Дрея серебристой дымкой, и лишь те предметы, что были важны в текущих событиях, были видны отчетливо и во всех деталях.

Гемм сработал ровно в тот момент, когда один из механизированных «колобков» прыгнул в его сторону. И сразу «застыл» прямо в полете, словно время для него остановилось. Он действительно походил на паука: ноги изгибались в суставах под острым углом, но из-за того, что их было больше двух десятков и расположены они были во все стороны, паук скорее походил на ощетинившегося металлического ежа.

В последний момент, перед выстрелом, Дрей заметил еще одно: внешняя часть ног у дроида была как бритва – заточена до блеска. А выстрелил Дрей сразу, как только понял хотя бы приблизительно, что на них напало. Многоногого разнесло прямо в воздухе, и доставщика он так и не достиг. По прикидкам Дрея, это был третий, до которого он добрался, хотя за первых двух он не стал бы ручаться: стрелять приходилось в темноту, а твари были слишком шустрыми, чтобы оставаться на месте даже после поражения.

Дальше стало хуже. Пока что они отстреливали только разведчиков, идущих в авангарде, но вскоре их накрыла основная стая. Пауки лезли со всех сторон. Одна из девочек упала: сильный порез заставил ногу подогнуться от боли. На нее сверху тут же прыгнуло сразу несколько пауков.

Одного Дрей застал прямо в воздухе, второго отбросила чья-то еще пуля. Девочка перекатилась, и еще несколько пауков упали прямо на то место, где она только что лежала. Дальше Дрей не смотрел, потому что ему самому под ноги подкатился еще один паук. Доставщик успел его сбить, но в последний момент паук подпрыгнул и зацепил икру своей бритвой. Боли не было совсем, хотя нога была пропорота, настолько острым оказалось лезвие.

Дрей перенес упор на вторую ногу и продолжал стрелять. Второй паук достал его, когда Дрей перезаряжал пистолет. От автомата в этой суете, на таком расстоянии и по таким небольшим целям толку было немного, поэтому доставщик, как и все остальные, почти все, стрелял из пистолета.

В момент перезарядки на него прыгнул еще один паук. Дрей отмахнулся, ударив паука точно рукояткой, но одна из ног прыгуна дернулась и зацепила запястье. Сначала Дрей все же вставил обойму, выстрелил – первый выстрел достался отлетевшему в сторону обидчику, – и лишь потом крутанул ладонью. Судя по тому, что рука слушалась, сухожилия не были задеты. А по тому, что кровь не хлестала фонтаном, до артерии механический арахнид тоже не достал. Дрей выстрелил еще раз и посмотрел на разрез. На мгновение он успел увидеть белеющую кость, и лишь потом разрез начал быстро заполняться кровью. Организм словно опомнился, пытаясь защитить рану. Пауки оставляли настолько тонкие порезы, словно от удара скальпеля, что даже кровь из них начинала идти не сразу.

Третью рану, на груди, он получил в самом конце, когда основная волна схлынула. В тот момент на него с разных сторон прыгнули сразу четыре паука одновременно. А патронов в пистолете оставалось только два. Он использовал каждый, отмахнулся от третьего рюкзаком и получил четвертого прямо на грудь. Это был осознанный выбор: в этом бою он начал больше всего ценить свои конечности и предпочел получить рану на груди.

Но эта рана оказалась самой глубокой. Нога паука полоснула прямо над сердцем – Дрею даже показалось, что он слышит, как металл скребется по ребрам. И крови от последней раны оказалось больше всего.

Обидчика добил Росс, влепив ему пулю точно в брюхо.

И лишь когда всем показалось, что нападение закончилось, из леса выскочила последняя волна. Небольшая, словно просто отставшая от основной группы. Выстрелы зазвучали вновь. Росс, стоявший ближе всех, разом разрядил обойму, остановив почти половину из оставшихся пауков. Один, чуть ли не самый последний, прыгнул как раз в тот момент, когда Росс перезаряжал. Хуже было другое: мальчик загораживал обзор, и Дрей не смог его прикрыть.

Абсолютно рефлекторным движением Росс отмахнулся от паука. Но на этот раз, вместо того чтобы отлететь в сторону, паук взорвался. Взорвался прямо перед лицом Росса, прикрытым только рукой, которой он отмахивался.

Дрей вместе с остальными добил оставшихся пауков. Несмотря на то что в обойме еще оставался патрон, доставщик заставил пистолет ее выплюнуть и тут же вставил полную. Подходя к Россу, он водил дулом, выискивая, не осталось ли в лесу еще пауков, желающих продолжить ночное развлечение. Но даже те, что были лишь подранены, шевелились слабо – пауки явно не создавались в качестве маленьких танков и оказались весьма уязвимыми. Рядом с Россом валялся паук, в цепях которого что-то коротнуло, – сам он не двигался, но одна из его ножек непрерывно дергалась, цепляя пожухлую траву и срезая травинку за травинкой. Дрей наступил на эту доморощенную косу ногой, заставив ее остановиться.

Росс стоял на коленях, зажимая левой рукой правую. Кисть оторвало, но, что удивительно, в остальном он оказался практически невредим – даже лицо было не повреждено.

– Надо отойти от лагеря, – негромко сказал он, когда доставщик подошел. – Это все мины. Бракованные мины. Нам просто повезло.

Дрей не стал размышлять, тем более что времени на это не было. Он подхватил мальчика, махнул остальным, чтобы они бежали за ним.

Впрочем, далеко уходить они не стали. Остановились в полусотне метров от все еще горящего костра.

Дрей начал копаться в рюкзаке, одновременно размышляя. В том, что сказал мальчик, был смысл. Слишком слабенько выступили паучки при нападении. Явно их создавали не для того, чтобы изрезать вражеских солдат. Ноги-скальпели были так, дополнением. А вот характер прыжков, манера двигаться, зависание некоторых из них в высшей точке прыжка (в которой их так удобно было отстреливать) подтверждали слова Росса.

Наконец он вытянул то, что искал. Подошел к Россу. Вокруг него уже хлопотала девочка – та самая, что едва спаслась. На свою рану она не обращала внимания, как и большинство остальных. Все пытались хоть как-то помочь Россу. Кто-то уже пытался вколоть ему обезболивающее, хотя, судя по лицу мальчика, в нем он точно не нуждался.

– Как ты? – спросил Дрей, присев рядом с ним на корточки.

– Я левой стреляю не хуже, – буркнул Росс. – Но лучше все-таки двумя. Да и автомат в одной руке держать – это пижонство.

– Не волнуйся, будешь стрелять с обеих рук, как ковбои.

– Я не оборотень: у меня конечности обратно не отрастают.

– Значит, ненадолго им станешь, – усмехнулся Дрей и, обращаясь к девочке, добавил: – Не бинтуй, не надо. Поступим иначе.

Он вытащил из контейнера ампулу-шприц и примерился. Потом посмотрел на Росса и предупредил:

– Вот теперь будет действительно больно.

– Что это? – отдернул было руку Росс. Но Дрей уже перехватил ее чуть ниже локтя, готовясь сделать инъекцию. Ее нужно было делать как можно ближе к месту ранения, но не слишком близко – туда, где ткани еще способны были держать содержимое укола. Поэтому он медлил, выискивая место между кровоточащими бинтами, разорванными сухожилиями и осколками костей.

– Догадайся, – усмехнулся Дрей и прижал ампулу. Жидкость быстро ушла, начиная свое дело.

– Мне казалось, что биозародыши – это такие полуфабрикаты, – задумчиво произнес Росс. Видно было, что боль до него дошла и накрывает его все сильнее и сильнее. – Полуготовые руки-ноги, только приставить.

– Рад, что сумел тебя чему-то научить. – Дрей веселился, и похоже, это была реакция на потерю крови. Рана на груди была слишком глубокой, чтобы быстро закрыться. Дрей выдернул из рюкзака медицинский пластырь и не глядя нашлепнул его прямо на разрез, даже не пытаясь его чистить. Протянул пачку остальным.

Пластыря у него никто не взял, но это заставило ребят заняться своими ранами. Похоже, изрезаны были все, но по сравнению с Россом остальные отделались царапинами.

Девочка шустро брызнула на свою ногу шипучей пеной из крохотного баллончика и отбросила его в сторону – одноразовый. Посмотрела на Дрея. Дрею очень хотелось посидеть, поэтому он сказал:

– Это не только больно, но и очень неэстетично. Но надо бы промыть культю и постараться почистить ее от осколков костей. Чтобы лучше заросло.

– Будет новая рука? – спросила девочка.

Дрей кивнул:

– И вколите вы ему обезболивающего. Надеюсь, правила посвящения этого не запрещают?

Один из парней, стоящих за Россом, тут же воткнул ему еще одну ампулу под лопатку.

– Долго отращивать? – спросил он.

– К утру сможет начать разминать, – ответил Дрей.

После того как он это сказал, на лицах ребят неожиданно промелькнула напряженность, причем сразу у нескольких.

Дрей усмехнулся – как он надеялся, в последний раз за эту ночь:

– Не волнуйтесь, чистый биозародыш. Временная генная бомба, которая перестанет работать, как только кисть восстановится. Ни грамма ботов.

Они вернулись в лагерь только под утро, и то не все, а только двое – чтобы забрать остатки вещей, что бросили, удирая. Ни один паук больше не взорвался. Партия действительно была очень бракованная.

Рука Росса шевелилась, хотя Дрей и был слишком оптимистичен. Пока что Росс мог едва двигать абсолютно белыми пальцами с вызывающе красными ногтями. То ли ногти были слишком тонкими, то ли кровь излишне сильно билась в кончики пальцев, но казалось, что они буквально светятся красным: словно мясо просвечивает прямо сквозь прозрачный панцирь.

– Расшевелится, – спокойно сказал Росс, увидев, что на него смотрит доставщик. – Классная у тебя аптечка.

– Для себя держал, – улыбнулся Дрей.

– Понятно, потому и спасибо. Беру свои слова обратно: ты явно не похож на обузу. Стрелять ты ночью начал раньше меня.

– Работа у меня такая, – пожал плечами Дрей.

– А у нас жизнь такая, – отпарировал Росс. – Но стрелять ты начал первым.

Мальчик непрерывно шевелил рукой, пытаясь сжать пальцы. Кожа выглядела еще нездорово сырой, и эти движения смотрелись ужасно. Дрей перевел разговор на другое – скорее даже чтобы отвлечь себя, а не мальчика:

– Откуда взялась такая толпа мин? Не из периметра же Тешева они сбежали!

– Вряд ли. – Росс был явно равнодушен к причинам возникновения чего-то нового. Видимо, этим ребятам встречалось столько всего, что они уже и не задумывались, откуда и что берется. – Вчера эту басню не рассказывали, но есть одна легенда…

Дрей округлил глаза и ссутулился. Заметив это, Росс рассмеялся и непроизвольно сжал пальцы в кулак. На этот раз ему это удалось – сжать и разжать всю пятерню.

– Разминай, разминай, это полезно, – кивнул Дрей. – А можно мне сокращенную версию?

– Да. Легенда дурацкая, потому что время не сходится. Но в ней говорится, что жил один механик, на Закате. Пришли мутанты, убили его семью. А он создал завод. Полностью автоматический. Который делает разных механических солдат, чтобы они искали и убивали мутантов.

– Но мы же не мутанты, – засомневался Дрей.

– Пауки спутали, – отмахнулся Росс. – Велика ли разница – экзо, мутанты... Нано вон нас так и называют.

– На Закате не было мутантов. Они появились значительно позже.

– Ну, может, и механик жил позже.

– А позже он не сумел бы создать такой завод.

– Я же тебе говорю: легенда дурацкая и по времени не сходится. Зато сразу понятно, почему по этим лесам бродит столько механизированной шушеры. Красиво. Автоматический завод, который что-то делает, уже и забыл зачем. Завод уже старый, поэтому много брака.

– Завод, – попробовал Дрей слово на языке. – Да, наверное, красиво. Вечером у костра расскажешь полную версию.

Последний лагерь они разбили раньше обычного. Еще было совсем светло, и Дрей предпочел бы продвинуться в глубь мертвых земель еще ненамного, но местные решили иначе:

– Мутанты ночью опасней. Быстрей, видят лучше, – пояснил Росс. – Вдобавок редко удается зачистить гнездо полностью: в окрестностях всегда может бродить кто-то еще. Поэтому мы нападем около полудня и еще успеем вернуться. Как раз здесь же и заночуем следующей ночью.

– Ну это уже без меня. – Дрей понятия не имел, что ему предстоит глубже в мертвых землях, хотя ему и было не привыкать. Начало смеркаться, и он уставился в лес, в сторону юга, туда, где, по предположениям ребят, находилось гнездо. И там же, еще в нескольких днях пути, его ждала точка доставки.

– Считается, что центр, самые глухие места мертвых земель, восточней. Мы идем немного с краю. – Росс как будто прочитал его мысли. – И ты пойдешь по окраинам. Тут относительно немного неприятностей. А дальше можно даже встретить людей. Ближе к Тешеву, как говорил староста, леса волей-неволей чистят Изоляторы. Так что тебе буквально дневной переход – и потом будет поспокойней. Старайся держаться к закату, лучше иди по дуге: там должно быть тише.

– Должно быть?

– Ну я там никогда не был. – Росс по-прежнему разминал руку. Иногда пальцы непроизвольно подрагивали, но в остальном она стала вполне работоспособной. – Да и тут сам знаешь. Может не пойми что вылезти в самом неожиданном месте.

– Мутантов наша последняя драчка не вспугнула, как считаешь? – перевел тему Дрей. – Ночью было тихо, безветренно, воздух холодный. Выстрелы должны были быть слышны очень далеко.

– Вряд ли. Стрелять тут может кто угодно – не только те, кто идет чистить гнездо. Чего им опасаться? Да и все-таки далековато. Вчера мы много прошли.

– Завтра расходиться придется быстро. Удачи тебе на обратном пути.

– Удачи всем нам. Будешь возвращаться – заглядывай. Хотелось бы знать, что твоя доставка прошла успешно.

Дрей молча кивнул. Каким образом вернуться, он не имел ни малейшего понятия.

Глава 5 Ковры гостеприимства

АЗК – Автономный заводской комплекс. Почти вся промышленность эпохи Заката переходила на них. Производство продукции превращалось в черный ящик. Присутствие людей предполагалось только для контроля подачи сырья на входе и складирования готовой продукции на выходе.

Ввиду специфики развития секторов в конце Заката, АЗК создавались в основном для производства оружия, простых биопрепаратов и товаров двойного назначения.

После Заката большинство таких комплексов быстро вышло из строя, многие были разрушены. В центральных секторах не осталось ни одного работающего АЗК. Однако есть подтвержденные факты того, что некоторые АЗК по-прежнему работают на периферии. Автономные ремонтные системы, автономные генераторы энергии, автономные управляющие компьютеры – при минимальных усилиях АЗК можно поддерживать в рабочем состоянии даже сейчас.

Поселения нано, живущие у таких секторов, зачастую действительно вытаскивают счастливый билет.

В секторе Чусовая-11 до сих пор работает АЗК по производству легкого стрелкового оружия. Может работать, так как в качестве сырья используется почти любой металлолом. Однако уже через несколько лет завод был полностью остановлен жителями, так как количество производимого оружия в сотни раз превышало даже потенциальный спрос. Говорят, что на складах у АЗК до сих пор находятся десятки тысяч автоматов всех вариаций.

В секторе «Тула, окрестности и примкнувшие территории» АЗК производит патроны. Это место считается одним из наиболее укрепленных, так как попытки перехватить власть над районом АЗК не прекращаются по сей день. Патроны являются настолько востребованным товаром, что люди (на момент формирования этой статьи библии – экзо), контролирующие АЗК, стали богатейшими людьми во всей группе секторов. Возможно, если вы вытащите патрон из своей обоймы, то увидите рядом с капсюлем крохотную надпись: «АЗК Тула», – в какой бы части света вы сейчас ни находились.

Но большинство АЗК были разрушены, сломаны, остановлены или доступ к ним утерян. Не существует информации ни об одной успешной попытке реанимации комплекса, хотя места их нахождения чаще всего не являются тайной. Существует также вероятность того, что ряд АЗК закрытого типа производили бланки и геммы, но ни одного такого завода не сохранилось.

(Библия Нано. Притчи Заката)

Дрей в очередной раз выдохнул.

Он бежал с самой большой скоростью, которую мог развить, но сбивать дыхание было нельзя. Именно потому что поддержание этой скорости отнимало слишком много энергии. Нельзя было позволить себе даже единственного несвоевременного вдоха, даже небольшой задержки дыхания, характерной для человека, слишком увлеченного самим бегом.

Потом, когда вспоминаешь о воздухе, когда его недостаток сам напоминает о себе тупой болью в груди, может оказаться слишком поздно. На такой скорости дыхание можно и не восстановить. Особенно если бежать приходится долго.

Особенно если тебя все равно догоняют.

Мутантов было не так уж и много. Все же основную стаю они уничтожили прямо в гнезде – снулых, совершенно не ожидавших внезапного нападения. Никаких детенышей, даже подростков, только взрослые особи – похоже, именно те, что пришли сюда вместе с волной. И почему-то не покатились дальше, организовав вместо этого локальное гнездо в какой-то даже не пещере, а, скорее, норе в земле.

Дрей надеялся, что у этого гнезда он узнает, откуда берутся мутанты, почему они такие, как есть, как можно прогнозировать следующую волну. Судя по всему, дети знали больше. Знали, что никакой новой информации в гнезде нет и быть не может.

Они просто убивали. Много, без малейшей жалости, хотя и жестокости в их действиях Дрей так и не заметил. Просто зачистка, как и было обещано. Даже немного скучная, но при этом дети с окраины мертвых земель не расслаблялись. Не забавлялись, не играли с жертвами. Сама операция не заняла и часа.

Ни одного ранения у нападающих.

– Все, – сказал Росс. – Мы посвящены.

– Вам еще надо вернуться, – заметил Дрей.

– Это уже значения не имеет, – махнул пистолетом мальчик. – Каждый считается посвященным в момент завершения зачистки. Даже если он не доберется до поселка, это не меняет факта посвящения.

– Не слишком ли все просто оказалось?

– Я же тебе говорил, – пожал плечами Росс. – Между волнами проблема не в мутантах. Проблема в пустоте, которую они здесь оставляют. И в том, что моментально пытается эту пустоту заполнить. Конечно, у другого гнезда было бы веселее, но и от этого еще надо уйти.

И теперь Дрей на своей собственной шкуре, только уже в одиночку, получил подтверждение, насколько верны были слова мальчика.

Важен был не вдох. Важен был выдох. Если правильно и вовремя выдохнуть, то свежий воздух зайдет в легкие сам. Поэтому Дрей дышал очень внимательно. Два простых выдоха, пауза, резкий усиленный выдох с небольшой задержкой, после чего резким напряжением диафрагмы выдавить из себя остатки использованного воздуха. Повторить.

Они уничтожили не всех. Именно поэтому сразу после зачистки ребята развернулись и достаточно быстро двинулись обратно – чуть ли не быстрее, чем шли к гнезду. Им еще предстояло преодолеть немалое расстояние до места последней стоянки.

Двинулся и он. Они больше не прощались, но Дрей и сам надеялся, что сумеет посетить поселок на обратном пути. Надеялся, что обратная дорога у него будет.

Сначала он просто шел быстро, следуя своему стандартному ритму, но почувствовал погоню уже через несколько часов, задолго до наступления сумерек. В тот момент он только начинал подумывать, не пора ли подобрать место для ночлега, когда простые приметы леса сказали ему, что он уже не один. Всполошенные птицы далеко позади, потом еще. Одна сорока, похоже, просто следовала за погоней, не переставая стрекотать.

Очень удобно.

Сначала Дрей бежал легким размеренным бегом, думая, что сумеет сбросить мутантов. Потом побежал быстрее. Потом еще быстрее.

И вот сейчас он бежал на максимальной скорости, которую смог поддерживать без потери боеспособности. А в том, что рано или поздно придется столкнуться с преследователями, он не сомневался ни на секунду.

Как бы быстро он ни бегал – это были мутанты, и бежали они быстрее.

Наверное, если бы это была волна, они даже не стали бы тащиться за одиночкой так долго. Или ввязались бы в погоню за той частью разделившегося отряда, что была побольше. Но сейчас они были осторожны, не так безумны, как во время волны, и скорее походили по повадкам на обычных зверей. Загоняли ту добычу, с которой смогли бы справиться.

Ну, тут их ждало разочарование.

Сорока перелетала с дерева на дерево, очень точно подсказывая, где находятся мутанты. Да теперь Дрей их слышал и без нее – пара сотен метров, не больше. Он скосил взгляд в одну сторону, потом в другую – ничего. Либо они бежали очень плотно, что было маловероятно, либо растянулись во время длительной погони, чего он, собственно, и добивался. А еще лучше, если бы их просто оказалось немного.

Сейчас он был уверен, что в авангарде бегут не меньше трех: это подсказывал топот позади. Но насколько число окончательное, понять можно было, только развернувшись.

Дрей на ходу откинул приклад автомата и начал забирать чуть вправо – туда, где было побольше берез и лес, как ему казалось, чуть редел.

Он начал стрелять через полсекунды после того, как остановился. За это время он успел развернуться, прижать приклад к плечу и присесть на одно колено.

В авангарде их действительно бежало трое, тут доставщик не ошибся. Но дальше, растянувшиеся длинной цепочкой, бежали остальные. Сколько именно, он пока сказать не мог, да и важнее сейчас было не подпустить к себе первых.

Дрей встречался с мутантами не впервые, но в очередной раз поразился, насколько изуродованы оказались те, кто когда-то, в предыдущих поколениях, тоже был людьми. Сейчас уже ничто, почти ничто об этом не напоминало. Разве только то, что они по-прежнему были двуногими, хотя даже это относилось не ко всем.

Зная, насколько трудно их убить, Дрей даже не пытался сразу завалить кого-то одного. Короткая очередь заставила закрутиться на месте первого, и этого было достаточно, чтобы внимание доставщика тут же переключилось на второго. Чтобы хотя бы на время остановить второго, понадобилось еще пять патронов. Две очереди – одна «двоечка» и одна «троечка». Мутант даже упал, хотя был слишком резв, чтобы Дрей смог поверить, что он больше не встанет.

Сложнее всего оказалось с третьим – как раз с тем, кто предпочитал двигаться на четвереньках, перебирая лапами непонятной иноходью. По крайней мере, он оказался среди лидеров забега, поэтому его выбор в пользу четырех лап оказался не таким уж и неверным.

«Но и умрет он одним из первых, – подумал Дрей, – так что с какой стороны посмотреть».

Этот почти добежал до Дрея. В него было сложнее всего попасть, потому что, в отличие от остальных, он двигался какими-то неровными зигзагами – его как будто шатало из стороны в сторону при беге.

Дрей вбивал последние пули, когда уже мог в деталях рассмотреть поднятую морду этого скакуна. Мутант растянулся практически у его ног и только тогда перестал шевелиться. Он отобрал у Дрея весь запас времени, что сумел оставить доставщик. Вслед за ним уже набегал четвертый, не оставляя возможности вставить новый магазин.

Он выпустил автомат из рук и еще успел выпустить в четвертого полную обойму, прежде чем тот до него добрался. В последний момент Дрей упал в сторону, словно колено, на котором он стоял, подломилось, и сумел избежать столкновения с двигающимся по инерции трупом.

Набегало еще двое – последние, если не считать тех первых, которые вновь начали шевелиться и понемногу, теперь уже не торопясь и даже пытаясь прятаться за деревьями, подбирались к Дрею.

И вновь они были слишком близко, чтобы он успел перезарядить хоть какое-нибудь оружие. А вступать в рукопашную схватку с двумя, а то и с четырьмя мутантами Дрею никак не улыбалось. Он отлично представлял, чем это может закончиться.

Единственная граната, которую он успевал достать, была осколочной, и на таких расстояниях доставщик оказывался в поле поражения не меньше, чем мутанты.

Тем не менее он ею воспользовался, бросив ее в сторону самого последнего – сейчас последнего. Того, на которого и так уже потратил целых пять патронов. После чего еще успел укрыться за ближайшим стволом. Укрытие было то еще, но он надеялся, что от осколков его прикроют еще и спины мутантов, что были уже в десятке метров.

Громыхнуло сильно, особенно для леса, который давно отвык от подобного шума.

Конечно, Дрей хотел, чтобы осколки достали всех врагов, но все же торопливо перезаряжал пистолет. Один из осколков, словно пытаясь внушить Дрею дополнительный оптимизм, свистнул мимо и вонзился глубоко в белый ствол, вошел горизонтально, как будто начертив дополнительный штрих на березе. Вообще-то эту гранату следовало использовать из укрытия, отрыв предварительно небольшую, но глубокую траншейку.

Но кучность осколков на этом расстоянии была уже не та. О последнем мутанте можно было теперь забыть: он вряд ли сумел переварить взрывную волну. Выпал из рассмотрения и следующий, самый быстрый бегун. Он еще шевелился, но, отхватив такой большой угол от разлета осколков, редко выживают даже самые живучие.

Проблема была в ближайших. Их тоже задело, но для мутантов это явно было не болезненней комариных укусов. Дрей начал стрелять.

Он успел увернуться от лапы первого, поднырнуть под удар и добить обойму ему в спину. Самая последняя пуля, видимо, все же попала во что-то жизненно важное, потому что мутант мгновенно обмяк и начал падать.

Последний не стал махать лапами, даже отдаленно не напоминающими руки, а просто навалился на Дрея.

Туша раза в два тяжелее доставщика, состоящая из одних мышц, моментально подмяла его и повалила на землю. Дрей почувствовал, как у основания его шеи тут же сомкнулись челюсти, но еще раньше он почуял невыносимое зловоние, исходящее от мутанта. Он даже представить себе не мог, что можно было съесть, сколько испражняться прямо под себя и специально прятаться от дождя, чтобы запах достиг такой концентрации. Ни один нормальный зверь, особенно хищник, никогда не позволил бы себе такого запаха, который его добыча учуяла бы с любого расстояния. Но мутанты не были зверями.

Дрей считал, что они были теми, в кого превращаются люди, когда их покидает цивилизация. Совсем покидает. Жертвуя пистолетом, он вогнал его дуло между челюстями туши и нажал. Адская боль в шее ослабла. Мутант явно тянулся к артерии, но ему удалось только основательно повредить мышцы.

Враг чуть откинулся назад – и тут же со всей силы навалился на Дрея, пытаясь просто задавить его, прибавляя к весу своего тела скорость, с которой он падал на человека. За весь этот маневр Дрей так и не выпустил пистолета с дулом, находящимся все еще между челюстями врага. Он лишь сначала слегка потянулся вслед за отодвигающимся мутантом, а потом резко зафиксировал руку, стараясь, чтобы локоть в последний момент не согнулся.

Длинный ствол пистолета вошел глубоко в горло мутанта, по дороге кроша его зубы. В конце концов об эти зубы ударились и костяшки держащей пистолет руки. Наверное, это было больно, очень больно, потому что о доставщике мутант моментально забыл. Забыл на достаточно долгое время, чтобы позволить человеку достать нож и плавным коротким движением перерезать мутанту горло.

Тело последнего врага еще била агония, а Дрей уже обходил остальных, теперь со свежим рожком, защелкнутым в автомате, и проверял, нет ли среди них недостаточно мертвых.

Лишь после этого, последним усилием, он быстро обработал рану на шее и присел, прислонившись к стволу березы.

Ему нужно было отдохнуть. И хотя место было не из самых приятных, пока что никуда двигаться он не собирался. Даже зловоние, что источали трупы мутантов, которое сейчас было похлеще, чем от них же живых, не могло сейчас сдвинуть его с места. Рана на шее была слишком глубокой. И слишком большой, хотя и неизбежной, ошибкой было подпускать последнего врага так близко.

Монастырь действительно виднелся издалека. И, глядя с большого расстояния, казалось, что купола совершенно целые, что время обошло их стороной.

В последний момент Дрей заплутал, поэтому не был уверен, что подходит к сектору с нужной стороны. Сейчас это стало важно – ему совершенно не хотелось, проделав такой путь, наступить в его конце на мину.

Рана на шее стоила доставщику одного лишнего дня. Сначала он проспал значительно дольше обычного, после того как сумел убраться от трупов мутантов подальше и разбить лагерь. Потом шел медленнее, чем всегда. Он должен был подойти к Тешеву еще вчера на закате. Вместо этого он стоял здесь только сейчас, любуясь куполами монастыря. И уже смеркалось.

Осеннее солнце заходило рано. Купола не блестели, вся краска и позолота с них давно слезла, но это не лишило их величия. Осенний лес, обрамивший их желтым и красным, только подчеркивал прошедшую через время красоту.

Где-то здесь была единственная дорога, по которой можно зайти внутрь сектора. Чтобы найти ее, Дрей пошел максимально простым из возможных путей.

Чуть в стороне от того пригорка, на котором он расположился, вертикально вверх уходил дымок от затопленной кем-то печи. Топили слишком близко, по эту сторону от мин. Он разумно предположил, что огонь принадлежал Изоляторам – единственным, чье присутствие снаружи от минных полей не удивляло. И так же нетрудно было допустить, что пост Изоляторов находится как раз у входа – у единственной безопасной дороги внутрь.

Как бы близко ни казался дым, идти ему пришлось долго. К посту Изоляторов он подошел затемно, когда дым совсем скрылся в сумраке. Зато стал виден огонек из окна избы.

Дрей вновь шел открыто, чтобы его не приняли за человека, пытающегося пробраться тайком. Не тот случай и не то время. Совсем стемнело, и он всерьез начал подумывать, не заночевать ли прямо здесь. Подходить к посту Изоляторов в темноте – это было в чем-то сродни самоубийству.

Именно в тот момент, когда он почти остановился – слишком близко подошел к дому, слишком велика была опасность, что в него просто пальнут без разговоров, – из-за дерева донеслось:

– Стой на месте. – Голос был слегка странноватый, нечистый, с какими-то шорохами и скрипами, и Дрей решил, что говорит не человек, а динамик какой-то машины-часового. Либо человек, но издалека, и голос раздается через тот же динамик. Такие вещи еще можно было встретить, хоть все реже и реже. Но у Изоляторов, несомненно, можно было найти и не такие реликвии прежних времен.

Как бы то ни было, Дрей немедленно остановился, радуясь, что с ним все-таки решили поговорить, а не сразу стрелять. А еще радуясь тому, что ночь, возможно, пройдет в тепле, а не у костра в пяти минутах ходьбы от теплой печи.

– Кто ты?

Вопрос был задан очень неопределенно, словно Дрею давали возможность самому решить, как на него ответить. Он и решил – не назвал ни имени, ни того, кто он. Вместо этого Дрей сказал, зачем он здесь:

– Я несу антидот.

После паузы недовольный голос с помехами скомандовал:

– Иди прямо на избу. Никуда не сворачивай, не останавливайся, не оборачивайся. Посмотрим, какой антидот ты несешь.

Дрей шагнул, как будто проверяя землю на прочность. Ничего не произошло, и он сделал еще шаг, а потом зашагал вперед. Как и было приказано, прямо на огонь. Проходя мимо дерева, из-за которого слышался голос, он скосил глаза. Формально он не оборачивался, так что правил, определенных хозяевами, не нарушил.

За деревом расположился не просто динамик, как он было подумал. За деревом прятался полноценный дрон. Человекоподобный робот с двумя ногами и руками. Правда, руки были замещены – одна представляла собой пулемет, вырастающий прямо из предплечья, а вторая, прижатая к дереву, была снабжена то ли огнеметом, то ли опрыскивателем растений. Было слишком темно, и поворачиваться было нельзя. Дрей поставил на первое.

Дрон был настолько здоровым, что, даже стоя боком, он с трудом сумел спрятаться за огромным стволом. Единственное, что интересовало Дрея, так это сколько еще таких часовых бродят по окрестным лесам, защищая непонятно кого от непонятно чего.

У дома его уже ждали. Мужчина стоял прямо на пороге, с автоматом в руках. Хотя, надо признать, дуло было опущено к самой земле. Для людей, в одиночку живущих в этой глуши, это было практически признание полной безопасности гостя.

– Мне кажется, что ты опаздываешь, – хмуро произнес Изолятор. – Проходи, поговорим.

Глава 6 Дальние друзья

Человек даже в своем изначальном, дозакатном виде никогда не был только тем, что мы наблюдаем. Человек – это не просто тело, никак не взаимодействующее с окружающим миром. Не инертный слиток золота, ничего не отдающий и не принимающий от внешней среды. Даже на уровне базовой модели человек вдыхает окружающий воздух и выдыхает затем нечто иное, тем самым непрерывно меняя мир вокруг себя. Или, с точки зрения более ясного понимания этой модели, представим себе эту картину иначе. Он не меняет мир вокруг себя, он меняет, контролирует самого себя. Потому что мир вокруг человека – это тоже человек, он контролируется человеком. По крайней мере, отчасти. По крайней мере, тогда, когда рядом нет других агентов влияния, претендующих на тот же воздух, на ту же воду.

Просто плевок – и тысячи микроорганизмов оказываются на земле. Тех самых микроорганизмов, что были внутри человека, с точки зрения нашей модели, и были человеком. Разве они перестают ему принадлежать только потому, что оказались снаружи видимого тела?

Последние исследования времен Заката показали, что контролируемое (человеком базовой расы) пространство представляет собой сферу от одного до нескольких метров вокруг отдельной особи. Хотя многие ученые считали, что приборам просто не хватает чувствительности. Однако микроорганизмы, которые по всем признакам можно было проассоциировать с контрольной особью, в ряде случаев обнаруживались даже на десяток метров от испытуемого.

Достаточно авангардистская теория «внешней сферы влияния» была применена в практической плоскости создателями нанокультуры «Ленные владения». По сохранившимся со времен лабораторных испытаний этой культуры записям можно понять, что в контрольной группе (5702 человека базовой расы, или нано нулевого поколения) погибли почти все. В живых остались лишь семнадцать человек. После чего дальнейшая разработка эттерна была полностью прекращена. Из создателей эттерна, также включивших себя в испытания, не выжил никто.

Однако для выживших этот эттерн оказался настолько полезным, что он закрепился и существует до сих пор. Его нельзя найти в виде инъекции – передается только в варианте естественного наследования. Поэтому число нано, имеющих этот эттерн, до сих пор крайне невелико.

Наноботы этой культуры имеют возможность покидать организм и возвращаться в него, как правило, через дыхательные пути. Известные функции культуры: добывание пищи (по крайней мере, отдельных, наиболее ценных микроэлементов) напрямую из окружения; повышение чувствительности человека, всех сенсорных способностей и расстояния, на котором эти способности действуют; формирование внешней сторожевой системы на время сна.

Неподтвержденные свойства эттерна «Ленные владения»: возможность дистанционного убийства, контролируемая только на эмоциональном уровне; возможность управления удаленными приборами с немеханическими типами управления; повышение вероятности зачатия в том случае, если носитель – мужская особь.

(Библия Нано. Приложение 4. Унаследованные нанокультуры)

Изба была маленькой. Лишь одна комната, центром интерьера которой была печь, условно разделяющая ее на спальную область и кухню.

– Не озирайся так, – ухмыльнулся Изолятор. – Здесь мы только спим. Все оборудование… в другом месте.

Этот Изолятор был из экзо и вел себя достаточно дружелюбно. Конечно, Дрей не думал, что среди них были сильны расовые противоречия, но некоторые вещи впитываются чуть ли не с молоком матери. Если только Изолятор принадлежал ко второму поколению и всю свою жизнь провел в ордене...

Для Дрея это оставалось загадкой. Кто их разберет, может быть, Изоляторов сразу выращивали внутри? По крайней мере, доставщик не знал никого, кого бы приняли в орден. Не знал никого, кто бы знал таких.

– Меня Игорь зовут, – наконец-то представился Изолятор. – Мы ждали, что ампулу принесут на несколько недель раньше. Уж думали, что планы поменялись.

– Меня зовут Дрей, – представился доставщик в ответ. – Так вас предупреждали о моем прибытии?

– Мы заступили на вахту этим летом – и до следующего. И единственным событием, которое должно было произойти за этот год, была доставка. Так что считай, что да, предупреждали. Что тебя так задержало?

– Да вроде ничего, – пожал плечами доставщик. – Я задание получил чуть больше недели назад. Так что если кто и задержался, то это не я.

С этими словами Дрей повернулся в сторону входной двери. Судя по всему, кто-то пришел, и, хотя вел себя он достаточно тихо, доставщик слышал, что гость уже в сенях.

И действительно дверь тут же распахнулась.

– Явился? – с места в карьер спросил второй Изолятор, нано. – Николай я.

Николай был одет во что-то, вначале напомнившее Дрею скафандр. Присмотревшись, он понял, что это «что-то» похоже на внешний скелет, окутывающий всего Изолятора. Проглядывали защитные пластинки и эластичные жгуты, явно предназначенные для увеличения мышечных усилий. Изолятор был весь в этих штуковинах, хотя они и не выглядели как единое целое, но издали их вполне можно было спутать со скафандром.

– Дрей, – вновь представился доставщик.

Николай словно запнулся:

– Погоди. Это который Дрей? Тебе название «Баюн» о чем-нибудь говорит?

Дрей молча кивнул.

Николай выразительно посмотрел на своего напарника. Похоже, репутация доставщика в Изоляции опережала его самого, потому что на лице Игоря отчетливо отразилось понимание. Тем не менее вслух он сказал лишь:

– Ты раздеваться будешь? Или только гостю зубы заговаривать?

– Может, сначала дров принести? – спросил Николай.

– Я все уже принес. – Игорь махнул рукой на локальную поленницу, сложенную прямо у печи. Дрова подсыхали давно, так что на месте Изоляторов Дрей бы их уже отодвинул.

Костюм патрульного рассыпался, и отдельные детали со стуком повалились на пол. Правда, там они решили не оставаться. Невидимая сила заставила их тут же собраться в аккуратный куб, который Николай пинком ноги задвинул под лавку, стоящую у стены.

– Что за штука? – нейтрально спросил Дрей.

Конечно, его более чем впечатлил этот спектакль, хотя он этого и не показал. Впечатлил, но не удивил. Зная, к каким технологиям имеют доступ Изоляторы, удивляться тут было нечему.

– Это экзоскелет, – охотно ответил Николай.

– Ты же нано! – позволил себе не поверить Дрей.

Вместо Николая ответил его напарник:

– В данном случае слово «экзо» использовано в значении «внешний», или «наружный». Это стандартный костюм, защищающий, прикрывающий критические участки тела, дающий при необходимости дополнительную силу за счет внешних искусственных мышц. Управляется с помощью узкопрофильной нанокультуры, которую «Боевая механика» поставляла вместе с комплектом. Боты вживляются во все основные мышцы и в момент мышечного усилия подают сигнал их искусственным сестричкам снаружи. Действует настоящая мышца – пропорционально начинает работать искусственная. Так что, Дрей, тебе этот костюмчик окажется великоват.

Напарники заржали, как будто Игорь вспомнил старую, одним им известную шутку.

– Название же нашей с тобой расы, – закончил Игорь, – происходит от слова «экзотический», то есть необычный, незнакомый, опасный, уродливый, редкий, неместный.

– Ага, – только и ответил Дрей. Похоже, несмотря на его славу, соплеменник считал его полным придурком, раз решил читать такие лекции. Но польза в сказанном все равно была, так что обижаться не стоило.

– А что тогда носишь в патруле ты? – невинно поинтересовался доставщик.

Теперь рассмеялся только Николай, в одиночку. Видимо, Дрей наступил на больную мозоль своего соплеменника.

Они сидели за столом, неторопливо попивая приготовленный Игорем чай. Заслонка печи была приоткрыта, и Дрей поглядывал на понемногу сгорающее полено. Ему приходилось только поддерживать беседу, потому что в основном разговаривали Изоляторы.

Они не соответствовали ни одному слуху, который про них ходил. И даже не были похожи на тех Изоляторов, с которыми Дрею пришлось встречаться до этого. Дело было то ли в полном уединении, в котором им пришлось провести почти полгода, то ли слава Дрея помогла ему попасть в неформальный круг «своих», с которыми можно разговаривать на равных.

– Мы тут даже не патрулируем – зачем? Это Николай ходил проверял дальний пулемет: он все время барахлит, мы его даже переставили туда, где мины поплотнее.

– Там все равно никто не вырвется, но порядок есть порядок. Вот и ходим чиним его чуть не каждую неделю. Иначе ребята на пульте картинку теряют – начинают ругаться.

– Мины поплотнее, – перебил Игорь, – как же. Еще лет десять – и это будет не периметр, а сплошное решето. Знаешь, что тут было в последнюю волну? Я читал перед выходом, читал и смотрел.

Игорь вроде как спорил с напарником, но обращался при этом к доставщику:

– Отряд мутантов рванул напрямик по минному полю. Может, он и не один такой был, но этот рванул прямо рядом с нашим дроном. Там пулемет был, камера у него, запись, передача – все как полагается. Дрону-то что: они же внутрь бежали, не наружу. Он и дулом не повел, но запись шла, раз движение началось.

– Так последний почти на треть в периметр прорвался. Сам видел – одна лягушка прыгнула, а мутант ее лапой шлеп, так она даже не разорвалась. Проржавела, наверное. Другая прыгнула и разорвалась, да только чего им с этой шрапнели. Она же не про них делалась – шкуру подырявило, и все дела.

– Это та борозда?.. – многозначительно вступил Николай, стараясь показать, что он тоже кое в чем разбирается.

Игорь отмахнулся:

– Та, конечно, где мы сейчас два тяжелых дрона держим. Представляешь, рвется мина прямо под ним – он падает, потом еще встать пытается. Только взрывной волной их и глушило. Я до конца смотрел: некоторые еще через час ворочались, встать не могли, но и не дохли.

Так я не о том. Я про то, что не так уж там и плотно. Я думаю, что каждая вторая мина вообще не срабатывала, потому что очень уж они легко шли. Вот ближе к центру – там да, там уже гуще. Последний так и лег – целый каскад вокруг себя сгенерил, раз пять рвануло чуть не одновременно. Там сосенка стояла, так вместе с мутантом ее снесло. А в полтора обхвата сосенка-то была.

– Ну не прошли же, – попытался поспорить Николай. – Целый отряд, да еще мутантов, а они же чуть не бессмертные.

– Ага, – кивнул Игорь. – Но они же перли как тральщики, все вокруг себя собирали. А если тихо, а если аккуратно, да под ноги глядеть? В общем, хорошо, что у нас еще внешняя цепочка дронов стоит. А то кто-нибудь с Тешева точно бы решил гульнуть.

– Кто-то пытался?

Игорь пожал плечами:

– Ну так. Через минные поля не знаю. До нас не доходили, а так – мины что ни день грохочут, поди узнай, сами по себе или помогает кто. По нитке – да, было дело. Тоже в записях есть. Сначала стрельба – похоже, их изнутри тоже не шибко пускали, потом бегут, прямо на пулеметы. Ну все и легли. Только это давно было, больше не пытались.

– А связь у вас с ними есть?

– С кем? Из Тешева? Нет, конечно. У нас же Протокол – никакого общения. Вот ты внутрь зайдешь – и все. Будешь возвращаться – попадешь под очередь. Так что мой тебе совет: оставайся уж там. А еще лучше и не ходи. Полезет серая слизь – рванем тактику, и дело с концом. А то который десяток лет тут наши прохлаждаются, словно заняться больше нечем. Решать надо вопрос, не то он когда-нибудь сам за нас себя решит.

– А кто у вас такое решает? – без задней мысли спросил Дрей.

Парни насупились. Потом Игорь неохотно произнес:

– Ты не спрашивай. Мы и так тебе лишнего слегка наговорили. Не то чтобы это важно, но все равно. Одно дело байки про мутантов, другое – про Изоляторов.

– Знаю, – кивнул Дрей. – Не подумал. Спать, может? Мне завтра вставать рано.

– Пойдешь все-таки?

– Деваться мне некуда: хозяева. Обложили так, что вариантов нет.

Игорь и Николай кивнули почти синхронно.

– Это да. Вот это они могут, – озвучил их совместную мысль Николай.

– Кто – они? – тут же спросил Дрей.

Николай отмахнулся:

– Нельзя нам… Только ты это, знаешь что я тебе скажу. Ты не всем бредням верь. У нас задача простая и спрос маленький. Остановить заразу и сдохнуть вместе с ней, если что. А ты думай. Мозг включай и больше не выключай. Вокруг Тешева что-то столько наплели, что никто уж и не знает, где правда.

– Кстати, про собак, – решил сменить тему Игорь.

При чем здесь собаки, Дрей не совсем понял, поэтому слушал вполуха, дожидаясь только того, чтобы встать и пойти спать. Место ему определили не в избе, а в стоящем рядом сарайчике. Изоляторы, несмотря на все их радушие, никогда не нарушали Протокола. И оставлять в помещении на ночь незнакомца не собирались.

– …Тут деревенька есть одна, как раз на севере. Так у них есть собака, в которую наноколонию воткнули. Ну может, не в нее, а в папу ее или маму. Но, короче, собака теперь знатная. Представляешь, может тактику унюхать, причем метров за сто.

Дрей насторожился, хотя и виду не подал.

– На Закате таких в аэропортах пытались использовать, пока сектора совсем не закрыли. Вот одна выжила. Наши все ее выпрашивали, но добились только одного живого щенка с помета. На него теперь молятся – культура наследственной оказалась. А собачка так там и живет, в поселке. Зачем она им? Баловство одно. Лучше бы уж нам отдали: все польза.

– Никогда не видел модифицированных собак, – задумчиво проговорил Дрей.

– Да я тоже. Вообще и не знал, что такие бывают. Будет возможность – загляни, может, и покажут. Поселок, самое смешное, экзо. Еще так смешно место называется, дай памяти… О – Серебрушка.

Дрей поднялся и пожелал парням спокойной ночи. Ему положительно везло в этой дороге. И он спрашивал себя: почему? Почему нужно забраться в самую глушь, в глубь диких мертвых земель, чтобы встретить людей, до сих пор помнящих, что такое радушие?

– Вот так и топай. – Игорь махнул рукой на дорогу. Это был наноасфальт, и он до сих пор держался. Дорога была чистой, ухоженной и как будто даже выметенной. – Метров через сто – отсечка. После нее – назад не поворачивай, ни-ни. Наши точки к тебе равнодушны, только пока ты в ту сторону идешь. Обратно – в пыль разнесут, и еще не каждому патрону даже кусок мяса достанется. Пока идешь, держись к середине. Тут когда этот слоеный пирог устраивали, чего только не кидали. Попрыгунчики – это еще ладно. Мы и мины с термоискателями тут видели: могут на тебя ползти, если засекут. Так что сильно не останавливайся: эта дорога – она безопасна только условно. И это, еще: как дойдешь, ты не расслабляйся. Местные в Тешеве себе на уме. Было время, они всех входящих, кроме несущих пробирки, отстреливали. Было время, да. Они же там неплохо живут. Все есть, и опасностей не так уж и много. Ну подумаешь, у себя в теле бомбу носить, так ведь давно уж носят. Многие бы с удовольствием разменялись. И шли туда, прямо по этой дороге, пока таких отстреливать на входе не начали. А потом их мертвые земли с этой стороны от желающих отделили, так что потише стало.

Дрей кивнул, думая, что инструктаж закончен.

Но Игорь все же не удержался:

– Может, останешься?

Доставщик мотнул головой:

– Лучше скажи мне. При каких условиях вы меня выпустите? Какие доказательства, что нужно?

Перед выходом Изоляторы снабдили его костюмом биозащиты, в котором он выглядел сейчас как полное чучело. Но из кислых физиономий, которые они при этом слепили, вывод следовал однозначный: это не поможет.

– Не знаю, – скривился Игорь, – мы не выпустим. Костюм там, не костюм... Да хоть танк. Если аргументы у тебя будут, то мы их наверх передадим. Но я тебе так скажу. Из подобных зон если и выпускают, то через год-другой карантина. И то если доказательства железные. Только так.

«Тебя выпустят, если костюм останется нетронутым», – Дрей вновь вспомнил начальный инструктаж.

– Как же мне свои аргументы вам передать? На груди написать, чтобы вы на трупе прочитали?

Игорь чуть задумался. Потом пробормотал себе под нос:

– Ладно, если что, ребята с Баюна прикроют. Раз уж я тебе про костюм сказал… Держи. – Он отдал Дрею рацию, что висела у него на поясе. – Метров на тысячу сигнал держит легко – только выйдешь чуть поближе по дороге, на открытую местность, чтобы до нас дотянуться. Но помни: аргументы должны быть железные.

Глава 7 Волшебные голоса

Точка Заката – последний период Заката, недостаточно четко определенный во времени, так как на тот момент все институты власти окончательно перестали действовать.

На тот момент людей осталось так мало, что поддержание коммуникаций между секторами и внутри секторов оказалось невозможным. Правопорядок тогда целиком и полностью стал обеспечиваться только собственными силами.

Сначала исчезло телевидение и практически прекратилось вещание на радиоволнах.

Затем окончательно распались и исчезли остатки армейских подразделений и полиции.

После этого окончательно утратила силу централизованная власть в секторах.

Управление полностью перешло в руки самоорганизованных поселков, очень редко соответствующих по месту бывшим городам.

В конце концов полностью перестали действовать параграфы Манчестерского протокола, оговаривающие правила изоляции секторов. Эти правила просто некому было поддерживать.

Большинство для простоты считает, что именно момент исчезновения границ и есть точка Заката. Это так. Но верно и то, что Точка Заката – это время, когда нано взяли свою судьбу и свое будущее в свои собственные руки.

(Библия Нано. Притчи Заката)

Зона отчуждения, казалось, дышала.

Кто-то, давным-давно, расчистил дорогу в две полосы – единственную нитку, что связывала Тешев с внешним миром, да и то весьма условно.

На обычной трассе, особенно находящейся в таком хорошем качестве, как эта дорога, сейчас бы стояли ржавые остовы машин, иногда полностью перегораживая путь. Здесь же не было ничего. Дорога шла по полю, которое так и не заросло деревьями. Мины оказались эффективной защитой от подступающего леса. Кто знает, сколько их взорвалось, потревоженных неуклонно растущими корнями.

Лес был: справа и слева в утренней дымке виднелись деревья, но достаточно далеко. Наверное, в этом лесу опасность только росла. По крайней мере, открытое минное поле было понятно, просто в своей однозначности. В лесу же мины могли оказаться где угодно – не только снизу, но и сверху, рядом, зацепившиеся за стволы или свисающие с веток. Людям на Закате было не занимать фантазии. И в тот короткий промежуток времени их фантазия вполне сходилась с их возможностями.

Туман прикрывал не только деревья, но и само поле. Он стелился прямо у земли, поэтому любой звук, любой скрип, раздававшийся на поле, шел прямо из тумана. Словно его издавал сам туман, а не что-то или кто-то в нем.

Птицы молчали. Не совсем, конечно, – их было слышно далеко-далеко позади, на самой грани восприятия. Но здесь, вокруг дороги, птицы предпочитали молчать. Кто знает, может, все поющие экземпляры давным-давно были уничтожены, и остались только достаточно осторожные. Кто знает, может, были уничтожены вообще все птицы в этой полосе. Кто знает, на что могли реагировать мины, терпеливо сторожащие вокруг.

Дрей учел совет Изолятора и держался точно посредине, идя прямо по сплошной белой линии, которую дорога обновляла сама. Даже не краска – что-то в самом материале асфальта меняло цвет на белый, продолжая указывать давно умершим людям на давно забытые правила.

Он не оглядывался. Как только прошел мимо четырех тяжелых турелей, выстроившихся в ряд поперек дороги, он перестал оглядываться. Дроны делали где-то на востоке, они пришли не из Европы – больно их оружейная часть походила на «корды», встретить которые и сейчас можно было нередко. Оружие, что выпускалось под лозунгом «Мир – через безусловное превосходство в огневой мощи», да еще накачанное системами автоматического прицеливания, инфракрасными датчиками, уже знакомыми Дрею ремонтными блоками, близнецами того, что прятался у него в рюкзаке… да четыре независимых экземпляра…

Можно было больше не оборачиваться. Если допуска со стороны Изоляторов не будет – тут было не пройти.

Тем более что ни одного укрытия, ни одной завалящей ржавой машины на дороге не было. А чем чревато сойти с дороги – легко было догадаться. Для недогадливых кое-где на обочинах лежали скелеты.

Туман милостиво скрывал землю, и метрах в десяти от дороги уже ничего не было видно. Но прямо на обочине костей было немало. Еще с тех, давних времен, когда далеко не все верили, что мины – это реальность. Их выбелило временем, и чаще всего встречались даже не скелеты, а именно отдельно валяющиеся кости, но их принадлежность легко было определить.

Это место было как низина в скалах, заполненная ядовитым газом. Тишина, легкий туман и кости тех, кто по глупости в нее забрел. Только там можно увидеть кости зверей, а здесь – другого вида, что на поверку оказался не намного умнее.

Первый целый скелет Дрей увидел только метров через сто пятьдесят. Белые пальцы сжимали в руках сгнивший ремень, укрепленный на железном щите. Этот прорвался дальше всех, прячась за самодельным укрытием. Но укрытие оказалось слабеньким для калибра 12,7. В щите было множество вмятин от пуль, и Дрей разглядел как минимум три сквозных отверстия. Какая-то из этих пуль заставила наступавшего опустить щит. А может быть, он лежал здесь еще долго, пока не истек кровью.

Проходя мимо, Дрей задел ногой край пробитого щита, и это моментально вызвало цепную реакцию. Скелет, совершенно белый, высушенный солнцем, омытый дождями и вымороженный зимами, рассыпался в прах. Щит бесшумно качнулся на асфальте и замер, окончательно оставшись без хозяина.

Еще через триста метров доставщик наткнулся сразу на несколько валяющихся скелетов. Судя по всему, именно от этого места, метров в четыреста–пятьсот, дроны Изоляторов начинали стрелять на поражение.

Дрей поежился. Было действительно зябко, и тепла ну никак не добавляли четыре дула, которые сейчас наверняка внимательно уставились прямо в его спину.

Дорога оставалась пустынной еще почти километр. И хотя Дрей мог поклясться, что пару раз видел какое-то движение по сторонам, он не останавливался ни на мгновение, чтобы рассмотреть, что может шевелиться под слоем тумана.

Наверное, мины – что же еще?

Он помнил напутствие и не собирался оказаться растерзанным глупой двигающейся миной.

За все это время он оглянулся лишь однажды, когда ему показалось, что подувший ветерок слегка развеял туман. Несмотря на то что этот путь казался безнадежным, он все же проверил, насколько открыта местность для охранных пулеметов.

Весь сектор простреливался великолепно.

Тоннель сокола отчетливо показал ему дуло, терпеливо следящее за единственной подвижной целью. И не стреляющее только потому, что цель удалялась.

Только потом, когда доставщик честно прошагал положенный километр, ему опять пришлось обходить скелеты, валяющиеся прямо на асфальте. Это была уже другая сторона линии фронта. И здесь, несмотря на отсутствие тяжелых пулеметов, жертв оказалось значительно больше. Скелеты лежали вповалку, один на другом. Дрей даже не пробовал догадаться, были ли они убиты все одновременно, или здесь лежали останки от людей разных десятилетий.

Памятуя, как легко рассыпаются старые кости, на этот раз он не задел ни одной. Никто из Тешева ни разу даже не пытался похоронить этих мертвецов. Они так и лежали на этой дороге, тихо дожидаясь следующего путника, которого можно будет попугать.

Его окликнули буквально через пять метров после того, какон прошел мимо груды.

– Кто? Тешев закрыт для посещений. Или ты способен заплатить за однократный вход без права выхода, или тебе придется умереть. Я бы предпочел, чтобы ты пошел обратно, под пули Изоляторов, потому что мои мне дороги.

Дрей молчал, ожидая паузы, чтобы ответить на единственный заданный вопрос. Но караульный, видать, был на посту давно, и скука вконец его одолела. Так что он развлекался, как мог:

– А еще лучше, если ты исполнишь мою личную просьбу и просто сойдешь с дороги. Я очень люблю смотреть, как это происходит. Рекомендую правую сторону – от тебя правую. Там очень много ежиков. Во время взрыва они вместо шрапнели иглы раскидывают, очень красиво. С ядом, так что мучиться не будешь. А то знаешь, как бывает: лежишь без ноги по колено несколько часов, подыхаешь. Хреново…

Дрей молчал. Отвечать на вопрос казалось уже как-то глупо – столько было сказано после него.

После паузы голос произнес:

– Так кто ты?

На этот раз он замолчал сразу: видимо, у него закончился стандартный набор шуток. И тогда Дрей ответил:

– Доставку заказывали?

– А то я не вижу, что ты с пробиркой. Почему опоздал?

Сторож поднялся. Все это время он вещал из-за бетонного отбойника, стоящего поперек дороги. Небрежно положил автомат и сделал несколько шагов в сторону – туда, где местные соорудили небольшой навес. Наверное, они прятались под ним от дождя, но сейчас он нужен был сторожу для другого.

Он ударил в небольшой колокол, снятый, скорее всего, с колокольни местного монастыря.

Звон раздался знатный. Сила колокола никак не соотносилась с его величиной. Дрей мог точно сказать, что удар прозвучал достаточно громко, чтобы поднять на уши половину сектора.

– Подходи поближе, – более радушно, чем раньше, предложил местный. – Сядь пока тут недалече. Подожди. Сейчас наши подойдут, отведут тебя к месту. Да костюм свой беленький можешь снять. Чай, и без него не замерзнешь.

Дрей досадливо качнул головой и начал расстегивать крепления замечательного костюма биозащиты. Фасон был явно не его, а таскать абсолютно бесполезную вещь, которая не поможет ему выйти обратно, он не собирался.

Сторож явно рассчитывал на расспросы, истерику доставщика, которого он готов был с удовольствием просветить на тему того, что обратной дороги нет, с костюмом или без.

Если он и дождался расспросов, то о другом:

– Предыдущий… Тот, кто принес вам ампулу десять лет назад. Где он?

– Да жил тут все это время. Скучал, конечно. Мы же люди маленькие, мало нас, а он такой был… здоровый, статный. Ему все хотелось на мир посмотреть, себя показать. Ну ничего, остепенился под конец, девку себе нашел. Неплохим хозяином стал. Сгинул вот только с год назад. Хворь у нас тут была, много сгинуло. И он со всеми.

– Что за болезнь? – сразу насторожился Дрей. – Вы же изолированы – как подхватили?

– Да не, – неторопливо произнес сторож. Пока они говорили, он вернулся к занятию, которым, видно, занимался здесь до прихода Дрея. – В воде что-то было почти год. Река принесла. Пока разобрались, пока перестали пить, пока новые колодцы отрыли… Много народу помёрло. Я не знаю, может, где-то в верховьях река русло поменяла да какой-нибудь гнойник вскрыла закатный. А может, кто вылил чего. Поди теперь разбери. Сейчас вроде опять чистая – пить не рискуем, но скот не болеет.

Сторож говорил неторопливо и сидел, словно стругал деревянный ножичек. Но как только доставщик понял, чем тот занимается, он предпочел присесть в отдалении. Как раз за бетонным заборчиком. Автомат, небрежно оставленный местным прямо на нем, красноречиво показывал, насколько ему все равно, зайдет Дрей внутрь, останется здесь сидеть навсегда или решит развернуться и двинуться в обратную сторону.

– Ты это… – негромко произнес доставщик. – Ты не спеши, аккуратненько.

Сторож фыркнул:

– Да ты знаешь, сколько я таких разделал? – Он поднял объект своего творчества над головой и небрежно им потряс: – Ты не видел их столько, сколько я на запчасти разобрал.

Теперь доставщик на всякий случай спрятал за бетонной защитой и голову.

У местных, понял Дрей, к минам сформировалось совершенно особое отношение. Что и неудивительно с учетом ситуации, в которой они оказались. Хотя трясти мину даже с вынутым взрывателем Дрей бы все равно не стал.

– А зачем она тебе? – спросил он дозорного, выглядывая из-за блока.

– Ну как! Тротил. Рыбу глушить. Рыба тут знатная – хотя после той отравы многие побаиваются ее есть, но хороша рыба. Можно, конечно, и просто мину кинуть, но не люблю я это дело. Чтобы, значит, железо на дне потом валялось. Да и лучше без оболочки кидать: взрыватель втыкаешь – и в воду. Рыба мне вкуснее кажется, когда она чистым тротилом глушенная.

– А гексогеном как? – решил поддержать разговор Дрей.

– Не, совсем не то, – на полном серьезе покачал головой сторож. – Некоторым, конечно, все равно, но я рыбку люблю и толк в ней знаю. Лучше тротилом. Ну на крайний случай на удочку. Да и потом – с гексогеном все мины заковыристые, возиться с ними…

Договаривая последние слова, сторож оглянулся назад: сзади подходила небольшая делегация.

«Быстро они, – подумал Дрей. – Прошла-то всего пара минут».

– Привет, Кондратий, – окликнул сторожа первый из подходивших. Молодой парень, явно из последнего поколения.

Сторож повел себя странно. Он поднялся и начал медленно пятиться обратно к отбойнику, поближе к брошенному у Дрея автомату.

– Это что это вы задумали, ребятки? Не дело вы задумали. А ну-ка стойте. Виталя, ты же знаешь, до добра не доведет. Всех ведь на периметр отправят…

– Лучше уж на периметре, чем гнить, – почти равнодушно ответил Виталя – первый из идущих к ним. – Отойди от автомата, Кондрат. И ты, чужак, не цепляйся за оружие. Мы с тобой поговорить хотим, и все. Раньше поговорить, чем ты ошибку сделаешь. Раньше, чем тебя под белы ручки возьмут и от тебя уже ничего зависеть не будет.

Второй, идущий вслед за Виталей, подошел к сторожу вплотную и спросил его, так и не взявшегося за оружие.

– Тебя, может, связать или прикладом ударить? Чтобы совесть чиста была? – сказал абсолютно невозмутимо.

Если бы Дрей не знал, сколь редки бланки «Фарфорового душителя», то подумал бы, что обколоты они все.

– Бегом! – прикрикнул Виталий. – Бегом, доставщик, умоляю. Нам надо успеть спрятаться, прежде чем они организуют поиски.

Дрей ускорился, но то, что Виталий принял за медлительность, на самом деле было осторожностью. Он постоянно держал в зоне видимости всех пятерых, а сейчас это значило – бежать последним. Он согласился пойти с этой странной компанией, согласился только потому, что в их появлении крылась какая-то смутная надежда. Некая тайна, которую отлично знали местные и хотел знать он.

– А если они нас догонят, то церемониться не будут! И разговаривать не будут. Это мы такие – хотим тебя убедить, хотя могли бы просто забрать ампулу. Они ее просто заберут. Тем более что им она и не нужна целой. Им как раз надо ее разбить.

По поводу «могли бы забрать» Виталий, конечно, погорячился, но разубеждать его Дрей не стал. Зачем? Временами Дрей осматривался, но людей в тех местах, где они бежали, не было, ни одного. Это внушало надежду – по крайней мере, главарь местных саботеров знал, что делал.

Сначала, как только покинули связанного сторожа, они бежали по полю. Но очень недолго: главарь тут же увел их сначала в лес, потом в какой-то неглубокий сухой овраг. Маршрут у этих ребят был явно отработан, поэтому Дрей просто молча бежал за ними, не задавая лишних вопросов и предпочитая беречь дыхание.

Все пятеро были молоды – наверное, все моложе Дрея. И все отлично держали темп, а это говорило о том, что комбинации эттернов им всем достались неплохие. С учетом «уединенности» этого сектора, Дрей предполагал, что новых бланков найти тут невозможно, и местный народ должен был жить, рассчитывая только на то, что досталось по наследству.

Из оврага они выскочили напрямик к разрушенному ангару. Крыша давно обвалилась, но стены еще стояли, и кое-где на них даже была видна белая пластиковая краска.

Виталий поднял руку, и все, включая Дрея, сразу остановились. Ангар выходил на овраг торцом, и, прежде чем двигаться дальше, вожак прокрался вдоль стены и выглянул за угол. Видимо, то, что он там разглядел, вполне его удовлетворило, потому что он махнул рукой, приглашая продолжить движение.

Но далеко они не ушли. Сразу за углом стена ангара была разрушена, и все они заскочили в проем. Сначала Дрей подумал, что здесь они и остановятся, но местные подпольщики, как оказалось, подготовились более тщательно. Между останками рухнувшей крыши обнаружился деревянный люк, за ним – лестница вниз. Теперь Дрею волей-неволей пришлось оставить одного из его похитителей позади – заметать следы. Судя по всему, к конспирации эти пятеро относились весьма серьезно. Дрей мог подтвердить, что если бы он не искал специально, то в жизни бы не подумал, что в этом разрушенном ангаре что-то есть. И даже если бы искал и знал, то нашел бы этот лаз весьма нескоро.

Его завели в небольшую комнату, одна из стен которой была полностью стеклянной. С той стороны, за стеклом, на стуле сидел человек.

– Говорить будешь с ним, – тут же отошел в сторону Виталий. Он и его ребята сели в углу и тут же превратились в обычных зрителей.

Стул, стоявший посредине комнаты, почти полностью симметрично тому, на котором сидел человек за стеклом, явно предназначался для него. Дрей не стал отказываться. Он подошел, оперся на спинку стула и не торопясь сел.

Глава 8 Монолог толпы

Н-тату – особый вид татуировок, наносимых на кожу. Наноботы, внедряемые в верхний слой кожи, обычно ограничены исполнением одной-единственной узкоспециализированной задачи.

Из-за того, что н-тату как технология появились в самом конце Заката, они не успели получить широкого распространения. А то, что их применение носит одноразовый характер, снижает возможность обнаружения новых запасов, так как большая часть их уже израсходована.

После введения под кожу наноколония спит до подачи определенного сигнала. Инициирующий сигнал может быть самым разным: нагревание (охлаждение), укол в определенную область татуировки, прикосновения специального (редкого) катализатора – инициирующего элемента. В более сложных случаях катализатором может являться определенное эмоциональное состояние владельца и/или выброс в кровь некоторых гормонов в крайне больших дозах (чаще всего в этом варианте применяется кортизол).

Сразу после теоретической разработки н-тату было найдено огромное количество практических применений, однако промышленный выпуск в тот момент был уже ограничен, и все партии оказались настолько малы, что найти даже единственный экземпляр определенного вида крайне сложно. Как уже было сказано, одноразовость применения делает эти поиски нецелесообразными.

Описать все варианты применения н-тату не представляется возможным ввиду огромного их количества. Наиболее характерные примеры:

1) Наноботы после активации распыляются в окрестности от объекта и усыпляют вокруг все живое на время до десяти минут (небольшое количество хранимого усыпляющего агента не позволяет увеличить время). Характерное применение: угроза жизни объекта. Внешний вид: чаще всего луна и две-три звезды.

2) После активации перемещаются по поверхности кожи в поиске открытых ран, при обнаружении начинают процесс заживления (возможны разные методы). Характерное применение очевидно. Внешний вид: чаще всего медицинский символ – змея, обвившаяся вокруг чаши.

3) Наноколония углубляется в организм и уничтожает носитель. Применялись не только для потенциального самоубийства, но и членами различных религиозных, военизированных и преступных группировок как знак преданности. В этом варианте носитель даже не знал метода активации – им владел только глава клана. Внешний вид: череп или, чаще, символ соответствующего клана.

Более подробное перечисление возможных комбинаций н-тату дано в Приложении.

Цвет н-тату: любой. Чаще всего производились в ярких, многоцветных комбинациях. Однако ряд наиболее сложных военных образцов был полностью бесцветен.

Порядок нанесения: в большинстве последних моделей применялось автоматическое нанесение после вскрытия ампулы и приближения к выбранному участку кожи.

Существуют слухи (неподтвержденные) о наличии экземпляров н-тату, годных для многократного использования объектом. Однако ввиду полной необоснованности этих слухов, с точки зрения логики действия наноботов, Н-тату принято выделять в отдельный класс. Их нельзя отнести ни к эттернам, ни к бланкам, поэтому они описываются отдельно.

(Библия Нано. Принципы классификации и основные определения. Выдержка)

– Называй меня Учитель, если тебе нужно будет имя, – это были первые слова, произнесенные изолированным незнакомцем.

– Называй меня Доставщик, – ничуть не смущаясь, ответил Дрей. Антураж его беспокоил мало. Зато волновало, чего интересного могут здесь сказать. И еще он предпочел бы, чтобы это сделали покороче. Если местным действительно так важна последняя культура, то никакие ухищрения не задержат их надолго. Отщепенцев найдут – найдут вместе с ним.

Он был бы даже и не против, тем более что ничего не знал ни о тех, ни о других. Но Дрею очень хотелось принять решение, что делать дальше, самостоятельно. А любое самостоятельное решение нельзя принимать впопыхах.

Походило на то, что все обстоятельства, все люди и события заставляют его сделать именно это – совершить ошибку.

– Как бы ни торопило нас время, – словно угадывая мысли Дрея, сказал Учитель, – я не могу не начать эту историю с самого начала.

– Да я в целом в курсе, – ответил доставщик, не пытаясь спорить, но пробуя избежать ненужных разговоров. – Мне давали исторический материал перед выходом.

Дрей вообще не любил истории. Наверное, потому что ему приходилось с ней сталкиваться чаще многих других. Так что его совсем не забавляли разные притчи и сказания времен Заката. Это только вечером, у огня, они выглядели романтично. На самом деле – большая часть из них: та, что имела под собой почву, зиждилась на крови, трупах, эпидемиях, пожарах, локальных конфликтах и убийствах. А за всем этим, пусть и в меньших масштабах, не надо было углубляться далеко в историю.

– Тебе рассказали, как все это выглядит снаружи. – Учитель явно не собирался отходить от плана своей речи. – А я расскажу тебе, как все было внутри.

Я был совсем маленьким – еще первое поколение нано, – когда все произошло. Кордоны, заграждения, потом – полная изоляция. Когда нам рассказали, что случилось и что надо делать, мы поверили, поверили сразу и безоговорочно. Слишком серьезные события начали происходить вокруг нашего тихого городка. Слишком серьезные люди говорили с нашим начальством по рации, тогда еще даже по телефонам. Ты же доставщик, настоящий? Наверное, ты должен знать, что такое телефон.

Да и вариантов было немного. Либо поверить и смириться, либо идти на мины. Впрочем, мины были потом. Сначала были просто пулеметы. И те пулеметы и снайперы убили больше народу, чем все мины впоследствии. Те, кто не верил и пытался бежать, – умерли. Те, кто верил, но им было наплевать на остальное человечество и они тоже пытались бежать, – умерли. Остались лишь те, кто верил. Или те, кто боялся. Или те, кому было не все равно.

Но когда эта история лишь началась, сюда прибыли врачи, наномеханики. Люди, которые могли себе позволить ничего не брать на веру. Потому что они могли проверить любое предположение, любую теорию, любое утверждение. Сначала они были вместе со всеми, потому что никому из них и в голову не пришло усомниться...

– Из-за моей ситуации мне очень нравится слово «сомнение», – усмехнулся Дрей. – Но так как я не отношусь к тем, кому совсем уж наплевать, я бы предпочел услышать «обоснованное сомнение». Как насчет этого?

Учитель кивнул, как бы говоря: всему свое время, – и продолжил:

– Шли годы. По узкой тропке, что вела только в одну сторону, каждые десять лет, ровно по графику, приходил курьер. Такой же, как ты. Каждый раз это были абсолютно разные люди. Первые двое вообще и не собирались возвращаться. Наоборот – они мечтали остаться, потому что Тешев был островком спокойствия в море войн и насилия, творящихся вокруг.

Учитель взял стакан воды со стоящего рядом столика и глотнул. Как ни странно, но точно такой же столик стоял рядом с Дреем, и он понял, что тоже хочет пить. Его столик был пуст, но кто-то сзади, скорее всего Виталий, почувствовал его желание по повороту головы, по взгляду – и поставил на гладкую поверхность кружку с водой.

Учитель не стал ждать, когда Дрей напьется. Он начал говорить, хотя Дрей еще даже не оторвал кружки ото рта:

– Третьего курьера убили, потому что он пытался сбежать от нас наружу по дороге. Его бы не тронули, если бы он пошел на мины: никто не любит брать греха на душу. Но мы никогда не перекладывали свой груз на чужие плечи. И не надеялись на Изоляторов. Так мы воспитаны. Все мы, даже они, – Учитель повел рукой в сторону сидящих у стены, – те, кто сомневается. Те, кому недостаточно верить, и желающие знать правду. Всю правду.

Но внешний мир не подвел нас ни разу. Там, среди развалин святынь, еще на Закате поставили часы. Атомные часы – точнее никогда не было. Никогда не было и надежней. Они не показывают ни годов, ни времен дня или ночи. Они ведут обратный отсчет – до прихода следующего курьера, до прихода следующей порции манны небесной, которая должна остановить нашествие тьмы на землю.

Учитель замолк на секунду, вздохнул, впервые посмотрел Дрею прямо в глаза – и только после этого продолжил:

– Но многие забывают, что на самом деле это обратный отсчет до необратимости. До того момента, когда ампулу будет поздно разбивать, а семнадцатой культуре нашего локального апокалипсиса слишком поздно останавливать остальные шестнадцать. И сейчас на этом таймере рекордно малое время. Меньше не было никогда. Сейчас на них осталась всего лишь пара дней до нуля. Ты первый курьер, который так опоздал.

– Я уже говорил, – угрюмо ответил Дрей, – я не опоздал. Мне пробирку выдали и сюда отправили всего-то несколько дней назад.

– Значит, кто-то опоздал вместо тебя. Значит, звезды складываются так, как надо. Но чтобы ты понял это, я должен рассказать тебе вторую часть этой истории. То, ради чего ты здесь.

Дрей кивнул. Стало понятно, что коротко и по сути Учитель говорить не умел. Может быть, он считал все то, что говорит, настолько важным, что не мог выпалить все быстро-быстро и сразу перейти к сути. Может быть, он лучше Дрея осознавал, насколько запутанные решения предстоят, и поэтому не мог позволить себе упустить важных составляющих всех событий. Он был как летописец, которого прорвало. Который наконец-то нашел кому рассказать о десятилетиях, что хранятся в его хрониках.

– Те ученые, наномеханики, что оказались здесь с самого начала, они умерли не все. Период истерики и метаний закончился. Наш народ оказался в полной изоляции. Пришел первый курьер – через десять лет после того. Странно, курьеры каждый раз разные, но ты первый профессионал. Я же вижу, что ты боец. Что ты умеешь думать – иначе не пошел бы за ребятами. Ты небось даже читать умеешь?..

Ученые начали задавать себе вопросы. Из подручных средств собрали кое-какое оборудование. Кое-что даже получили снаружи. Мы тут, конечно, всегда были в изоляции, но эта изоляция строга только в ту сторону, не в эту. И в большом мире оказались люди, желающие помочь.

Механики тестировали. Они отделяли правду от лжи. Они нашли все шестнадцать культур – это полная правда. Но они не обнаружили в них никаких следов возможных убийц. Они проверяли и перепроверяли десятилетиями. Пришел второй курьер, был убит третий. Пришли многие после тех лет. Некоторые из механиков давно уже сгинули по разным причинам, нас здесь вообще стало совсем мало. Сейчас в секторе не наберется и тысячи взрослых. Но дело механиков жило и после их смерти. Тесты продолжались. Не так уж и давно все узнали результаты: ни одного доказательства того, что хотя бы одна из шестнадцати наноколоний несет в себе угрозу. Даже наоборот – все они добавляли разные полезные свойства нашим людям, да еще и взаимодействовали между собой, балансируя помощь телам нано. Должны были добавлять. Но вот семнадцатая, что появлялась каждое десятилетие у наших куполов, тормозила их действие, замораживала эти свойства еще на десятилетие. И сейчас в тебе – шестнадцать культур нано, которые могут принести тебе пользу. Могли бы, если бы не одно «но».

– Два, – буркнул Дрей.

– Прости? – впервые сбился со своей речи Учитель.

– Я говорю – два, Учитель. Первое «но» лежит у меня в рюкзаке, упакованное в надежном футляре. И ты, наверное, о нем. Второе «но» – я все-таки экзо.

Даже в этой ситуации Дрей предпочитал не выходить из своей роли. Чревато.

– Да-да, конечно, извини. Ты же понимаешь, что в нашей ситуации об экзо я знаю только понаслышке. За всю свою жизнь ты – первый, которого я вижу. Наверное, ты будешь болеть, может быть, даже умрешь, но болели и умирали многие до тебя. Это не может поменять решения, которое всем нам придется сделать. И тебе в том числе. Кстати, есть еще кое-что. Если семнадцатая культура вовремя не видоизменяет действия остальных, то они теряют возможность к «вирусному»… – Учитель поднял руки и сделал непонятный жест пальцами, как будто скребся о что-то невидимое в воздухе… – переносу. Только наследственный. Так что приди ты сюда чуть попозже – тебе бы ничто-ничто не грозило.

Но ставка была слишком высока. Очень. Люди, несколько поколений привыкших жить под этим гнетом, не могли поверить в то, что все это оказалось большим блефом. Даже я, даже сейчас не могу поверить в это душой, хотя понимаю разумом. Поэтому почти шестнадцать лет назад, после смерти последнего механика, мы приняли крайнее решение…

Учитель встал и подошел к стеклу. Постучал по нему:

– Мы создали этот бункер. Это не просто стекло, не подумай. Это комната общения. Чтобы я не сошел с ума, хотя я все равно слишком часто близок к этому состоянию. Там, – Учитель качнул затылком назад, – еще несколько комнат, где есть все необходимое. И тонны еды. Внутренний цикл очистки. Полная переработка воды – и многотонные запасные цистерны. Общее с миром бункера у меня только одно – воздух. Который, прежде чем попасть внутрь, проходит такое количество фильтров, что даже самые последние, самые крохотные модели ботов не способны их проскочить. А внутри я проверяю, проверяю часто, нет ли утечек. Этот бункер создавался несколько лет. Потом мы бросили жребий. И этот жребий достался мне.

Тогда я и стал Учителем. Знаешь, что странно: из тех, кто бросал жребий, выжил только я. Хотя когда за мной закрылась последняя дверь, я думал, что умру значительно раньше остальных: просто не выдержу здесь.

– Судя по времени, ты не получал дозы семнадцатой в предыдущий раз? – Дрей стремился ускорить разговор. Что-то подсказывало ему, что время поджимает все больше.

– Именно. И я жив. Здоров. Я не превратился в месиво из пожирающих все вокруг ботов. Я понимаю это разумом, но все еще в это не верю. Поэтому решение остается трудным. Всегда есть шанс, что мы чего-то не учли.

В разговор вступил Виталий:

– Там, наверху, за это время многое поменялось. Из тех, кто знал об этом проекте, в живых остались единицы. Мы здесь живем без войн, и выстрелы в последний раз слышали очень давно, но кто-то заиграется с тротилом, кто-то подхватит грипп от прилетающих птиц… Кто-то сломает себе шею, думая, что сила наноботов делает его бессмертным. А те, кто остался жив, не готовы нас поддержать. Они даже верят нам. Но считают, что стоит подождать еще хотя бы один цикл. Во всем убедиться. Все проверить и перепроверить…

– А остальные?

– Кто остальные?

– Остальная тысяча. Что думают они?

– Да многие даже ни о чем и не подозревают, – ответил Учитель, не Виталий. – За это время пришествие семнадцатой культуры, вакцины, останавливающей мир от полного уничтожения, превратилось в празднество. После того как ты разобьешь пробирку, начнется неделя праздников, непрерывных и беспробудных. Ты, кстати, – аналог мессии, искупителя. Любая незамужняя девушка – твоя, если ты захочешь… да и на замужнюю… закроют глаза и простят. Люди здесь знать не знают другой жизни. Спроси большинство – они ее и не хотят.

– Спасибо, я как бы женат, – поспешно отказался Дрей. – А по поводу другой жизни… знали бы вы, что сейчас творится снаружи, та действительность, от которой вас отделяют мины, не так уж и прекрасна. И она, эта действительность, распространилась на сотню километров вокруг. Мутанты.

– Да знаю я все. Слышали, кое-что получали снаружи, последний курьер едва дошел. Но, кстати, не опоздал. А ты – опоздал. Это звезды, как считаешь?

– Я не опоздал, – упрямо повторил Дрей. Ко всему, что касалось его работы, он относился крайне щепетильно. – Как дали вводную, так и пришел.

Учитель кивнул:

– Вот-вот. А это значит, что и те, что снаружи, давно обо всем догадываются. Но тоже боятся решать. Они дали нам шанс решить это за них. Не пора ли это сделать?

В разговор опять вступил Виталий:

– Отдай нам ампулу. Там, в монастыре, прямо рядом с часами, сейчас кузница. В пламени горна и раскаленном, льющемся металле не выживет ни один нанобот. Мы сделаем все как надо и освободим наш народ.

– Который, возможно, не хочет свободы?

– Который тем не менее ее заслуживает, – ответил за Виталия Учитель.

Дрей пожал плечами:

– Так все это большой блеф маньяка-ученого? Слишком влюбленного в себя? Это вы мне пытаетесь втолковать? И я должен поверить во все сказанное? Взять на веру, увидев толстое стекло и услышав красивую, складную легенду?

– С той стороны, хочу отметить, ты слышал тоже только красивую легенду. – Учитель отошел и сел обратно на стул. – И еще. Нет. Это не маньяк-ученый. Точнее, теперь мы этого уже не узнаем, если когда-нибудь, абсолютно случайно, не раскопаем на краю света какой-нибудь военный архив. Скорее всего, он тоже был пешкой в большой игре. Кто-то кого-то хотел напугать. И ему это удалось. Настолько хорошо, что испугались все. А может быть, автор блефа просто его не пережил. И сейчас правду нам смогут рассказать только документы. И то только если они сохранились. Хоть где-нибудь.

– Вряд ли, – высказал Дрей свое мнение. – Как профессионал в этом деле говорю. Вряд ли.

– Так ты отдашь нам ампулу? – Виталий, похоже, как и Дрей, хотел одного – быстрее со всем покончить.

– Время идеально, – сказал Учитель. – Никто за два оставшихся дня не успеет предупредить хранилище, а они не успеют прислать новую пробирку. Если эта будет уничтожена, то мы спасены.

– Отдашь? – повторил вопрос Виталий.

Дрей отрицательно покачал головой.

На лице Учителя появилась горечь. Не от того, что он не сумел убедить доставщика, не от того, что больше десяти лет его заточения прошли впустую, но оттого, что, как он знал, должно произойти. Все пятеро, до этой поры тихо сидевшие за спиной у Дрея, подняли оружие.

Дрей улыбнулся. Сразу по нескольким причинам. Во-первых, он знал, что ни Виталий, ни сидящий рядом с ним парень не сумеют выстрелить: в сутолоке спуска по лестнице он сумел выдернуть магазины из их автоматов. Во-вторых, потому что его пистолет был уже поднят и смотрел прямо на противников. Но главное было не в этом. Главное было в том, что он раньше остальных услышал шум возни на лестнице.

Кто-то спускался. И вряд ли это были друзья конспираторов.

Первый из ворвавшихся в помещение был коротышкой. Почти карликом. Дрей даже подумал сначала, что и здесь не делают различий в возрасте и отправляют воевать даже детей. Но увидев лицо, понял, что ошибался.

Учителю не нужно было видеть лица. Он знал этого человека раньше и мог узнать его и по росту:

– Ты предал нас, Григорий? Предал все то, ради чего мы трудились? Ради чего я провел двенадцать лет в этой тюрьме?

– Брось, – сморщился карлик. – Все это твои бредни. Я же говорил – надо подождать. Говорил – через десять лет мы все сделаем тихо, спокойно, подготовим людей, все перепроверим. Я никого не предавал, я спасаю твоих ребят. Если бы их нашла другая поисковая группа, то их бы просто разорвали, и все. Короче, поговорим потом. Где вакцина? Я смогу разобраться и все решить мирно, но пора показать народу вакцину.

Взгляд Григория уперся в доставщика. Дрей по-прежнему рассеянно улыбался.

– Тебе тут что? Уже мозг разнесли? Давай вакцину и ступай радоваться жизни. Ты как-никак герой. – Увидев пистолет в руке Дрея, он чуть сбавил, отступил в сторону, открывая обзор стоящим за ним вооруженным людям, и добавил: – Ты же не хочешь, чтобы после столь долгого путешествия тебя по глупости убили?

Дрей улыбнулся еще шире.

– Смотрите. – Он легко сбросил на пол рюкзак и открыл основной клапан. – Вот семнадцатая культура.

Дрей достал упакованный футляр, что дала ему Алиса.

– А вот... – рука Дрея вновь исчезла в рюкзаке, но тут же появилась обратно, – ...вакуумная граната. Вы знаете, что такое вакуумная граната? Для вон того, кто слишком нервно шевелит пальцем на спусковом крючке, я все же объясню. Когда эта штука взрывается, то сначала, первым, маленьким хлопком, из нее во все стороны разлетается жидкая гремучая смесь. Хреновая штука, кстати, даже сама по себе. Но потом, только потом, подчеркиваю, срабатывает запал. Жидкость взрывается, уже распыленная в воздухе. Выжигает все, так выжигает, что на какой-то момент воздуха в этом месте просто не остается. Поэтому ее и обозвали вакуумной. Редкая вещь, чуть ли не ручная работа. Догадайтесь, что произойдет с пробиркой, когда граната взорвется? Я даже не предлагаю вам подумать, что произойдет с вами, – похоже, тут это мало кого волнует.

– Чего ты хочешь? – процедил карлик.

– Хочу к монастырю, – просто ответил Дрей. – К часам хочу. К колоколенке. Решение будет принимать не Учитель, хотя он наверняка очень хороший человек. И не вы, Григорий. И не заблуждайтесь – решения не будет принимать народ. Решение приму я, у кого в руках эта граната и эта пробирка. Но перед тем как его принять, мне хочется послушать тот самый народ. Мало ли, вдруг чего полезного скажут?

– Колокольня давно обвалилась, – буркнул карлик.

Толпа колыхалась. Это была именно толпа, а не просто несколько сотен собравшихся в одном месте людей. Слишком много людей, по мнению доставщика.

Он хотел понять, в чем разница. Как только ему удавалось сфокусировать свой взгляд и слух на одном месте, на одном человеке или группе, толпа сразу пропадала. Были просто люди. Но стоило хоть чуть-чуть расслабиться, и он видел только огромную массу людей. И это море жило какой-то своей, странной жизнью, имело свои желания и устремления. Эти устремления могли не совпадать или даже противоречить желаниям каждого человека из этого моря, если брать его по отдельности.

– Вакуумная, говоришь? – тихо бормотала одна тетка другой. Обе были стройные, подтянутые, с отличными фигурами. Боты не давали им заплыть, даже после рождения детей, в чем везло немногим. Но оставались они при этом именно клушами, которым хотелось посудачить, посмотреть и потом обсудить между собой. И не так уж и важен им был результат. Но, похоже, тут все, даже такие простушки, разбирались во взрывчатке на уровне профи.

– А если мешок на него накинуть? На ручонку-то его поганую? Накинем мешок, и пусть он свои пальчики-то разжимает. Их ему точно оторвет, да, а вот взрыв будет локализован.

– А если не получится, тогда что? – тихо засомневалась вторая.

– Тогда беда, – закивала, соглашаясь, первая.

Дрей расслабился и переключился. Похоже, эти двое были из тех, кто любит поговорить. Действовать же они не собирались. А Дрей уже было сгруппировался – он-то не был уверен, что предложенный метод не сработает.

Собор монастыря был красив. Он навевал раздумья даже сейчас, заброшенный, обшарпанный и полуразрушенный. Величественные формы постоянно приковывали внимание доставщика, и ему приходилось возвращаться к действительности вновь и вновь. Иногда он гадал – не потому ли местный народ такой миролюбивый, что живет в этих местах? Или все же дело в уединенности, обеспеченной тоннами мин вокруг?

Но даже если так, монастырь все равно был прекрасен. Только вот одному из шпилей, когда-то бывшему самым тонким и самым высоким во всем здании, не повезло. Из-за чего он рухнул, было не очень понятно, но, упав, он развалился на куски. Металл проржавел, и большая часть шпиля просто рассыпалась.

На том, что от него осталось, сейчас сидел Дрей, возвышаясь над толпой. Сидел – это громко сказано. Просто приютился на корточках, готовый, как пружина, в любой момент отпрыгнуть в любом направлении.

Вещал карлик:

– Да, все в этот раз совсем не так, я знаю. Но нам не оставили выбора. Чужак хочет услышать наше мнение. Давайте будем в нем едины. Кто-нибудь хочет сказать?

– Я хочу, – тут же встал Виталий. Он со своими бойцами сидел прямо на земле, охраняемый несколькими местными. Но, что было удивительно для Дрея, у них даже оружия не отобрали. У местных тут сложились какие-то особые отношения друг с другом.

– Вы уже все сказали своими действиями, – резко остановил его карлик. – С вами разговор будет отдельный.

– Нет уж, разговор будет сейчас, – упрямо повысил голос Виталий. И повернулся к толпе.

Именно к толпе, Дрей это видел: сейчас там нет отдельных людей, воспринимающих речь, а сразу появилась толпа, раздраженная, недоброжелательная и в штыки воспринимающая хоть что-то сложнее простых лозунгов. И если бы Виталий это тоже увидел, если бы он не был таким упертым, то он понял бы, что ему не стоит даже начинать говорить, – бесполезно.

– Так чего, праздника не будет? – Еще двое, на этот раз парни. Как только глаза Дрея выхватывали кого-то из множества людей, его возможности сразу позволяли отделить от общего шума то, что они говорят. Дрей старался это сделать, потому что это позволяло заставить толпу исчезнуть, хоть ненадолго. – Совсем не будет? А я собирался под это дело Катьку наконец завалить, блин.

– Так подкати, она и без праздника на тебя вроде посматривает. Только потише, а то ее батя тебя самого потом завалит. У него мышечные усилители видел какие? Нам бы таких бланков – все бы девки наши были.

Виталий же все говорил. О том, что их всех обманывали. Что скрывали правду об Учителе, об эксперименте. О том, что свобода близка как никогда.

Толпа не верила. Вернее, толпе было все равно.

Многих людей здесь Дрей мог бы понять. Зная о том, что творится снаружи, столько, сколько знал он, и окажись перед тем же выбором, он, вполне возможно, и сам предпочел бы полную изоляцию.

Тешев видеть не видывал кустарей и мутантов. Мимо него стороной проскочила подавляющая часть эпидемий последних десятилетий. Они были защищены.

С другой стороны, они жили на ядерных зарядах, охраняемые Изоляторами. А это мало кому могло понравиться. Но ко всему привыкаешь.

Эти привыкли. Толпа привыкла – она не хотела ничего менять. Именно из-за того, что Дрей впервые видел такое количество людей в одном месте, ему становилось дурно. Еще немного, боялся он, – и он бросит гранату в гущу людей. Только для того, чтобы обрести душевное равновесие.

Из толпы, не обращая внимания на захлебывающегося словами Виталия, вышел кряжистый нано и сказал:

– Ты, чужак, отдай нам семнадцатую. А то разорвем.

Это был ультиматум толпы. Дрей смотрел в лица и видел, что с этим согласны все. Просто не находил ни одного, кто готов был поддержать Виталия.

Хотя нет, один все же нашелся.

Сквозь людей пробирался Учитель. Как он сумел выбраться, Дрей не знал. Наверное, была все же какая-то схема аварийной эвакуации подопытного, которой он и воспользовался. Но одновременно это означало, что Учитель прервал эксперимент, и что если Тешев не решит своего вопроса сейчас, то, скорее всего, он не решит его уже никогда.

Учитель не стал подходить к Дрею. Вместо этого он остановился у небольшой беседки, в которой стояли часы. Циферблат мерно уменьшал цифры, и «значки» были такими огромными, что их видели, наверное, даже задние ряды. Те с задних рядов, кто повыше ростом. Сейчас время, спрятанное в беседке, усохло до сорока трех часов. Слишком мало, чтобы доставить запасную ампулу. Но вполне достаточно, чтобы поговорить.

Старшее поколение, из тех, кто знал Учителя, расступалось. Многие чуть ли не шарахались от него в сторону, как от привидения.

– Я думал, он умер во время Последнего гриппа. – Шепот в толпе, который уловил Дрей. – Так, значит, он действительно прятался все эти годы?

В какой-то момент, услышав, что у него за спиной что-то творится, обернулся и выставивший ультиматум. Увидев Учителя, он зло сплюнул и прошипел:

– Лучше бы ты сдох.

Как ни странно, Учитель, стоявший достаточно далеко, услышал.

– Но вот ведь какая штука. Не сдох. Нас всех дурачили все это время. И теперь вы это знаете. Теперь, если кто и будет вас дурачить дальше, то только вы сами.

Сначала Дрею показалось, что появление Учителя поменяло груз на весах местами. Но спустя мгновения он понял, что это не так. Да, конечно, в толпе стали появляться отдельные лица. Лица, выпадающие из общего дыхания чудовища, лица с мыслью, люди, которые о чем-то думали. Но их было совсем мало. Слишком мало, чтобы в корне поменять ситуацию.

Дрей задумался. Два противоположных решения. Разбить ампулу – или уничтожить.

Он даже не рассматривал варианта отдать ампулу карлику или даже Учителю, переложив на них ответственность за само действие. Он оказался втянутым во все это, и теперь решение касалось и его. Прежде всего – его. В этот раз он не собирался терять контроля над своим будущим. Ни на мгновение.

Разбить ампулу – и почти тысяча человек останется в изолированной сытости. И он вместе с ними: потеряв девчонок, так никогда и не увидев своего ребенка...

Уничтожить ампулу – и получить вероятность, пусть и весьма ничтожную, еще одной глобальной эпидемии, сметающей на своем пути не только людей, но и все живое.

Конечно, он знал, какое решение он примет. Ему только надо было убедиться. Дрей еще раз поднял глаза, желая посмотреть на лица, которые существовали отдельно от толпы. Их было немного – может, не более полусотни. Но они были, и этого доставщику оказалось вполне достаточно.

Никто не уследил, как он оказался рядом с пышущим жаром горном. Первые попытки его остановить начались только тогда, когда ампула, прямо в дорогущем футляре, оказалась в тигеле с расплавленным свинцом, что стоял и ждал своего часа в уголочке. Не было бы свинца, Дрей кинул бы пробирку в раскаленные угли, но расплавленный металл почему-то показался ему надежнее.

Толпа охнула. Толпа качнулась, единое целое, в сторону Дрея, чтобы моментально исполнить угрозу кряжистого. Доставщик чуть приподнял гранату и выдернул чеку.

Этого хватило. Толпа отхлынула, распалась на мелкие группы. Заплакал ребенок. Какая-то женщина громко и удивленно спросила:

– Что же теперь будет?

Желающих ответить не нашлось.

Дрей посмотрел на Учителя и увидел, что тот был в еще большем шоке, чем многие остальные. Наверное, потому, что намного лучше других понимал произошедшее. И как это могло или еще может затронуть не только этих людей, но и все живое…

Их судили быстро и без раздумий. Дрея и пятерых парней во главе с Виталием признали виновными. Пощадили, как ни странно, только Учителя. Были голоса и в пользу чужака, которого обманом заставили сотворить непоправимое, но это не помогло. Встал кряжистый и сказал простую вещь:

– Он же экзо. От наших шестнадцати он бы все равно сдох – они же ботов не переваривают. Ему и терять-то нечего.

Это решило все. Их признали виновными и приговорили.

Глава 9 Прикладное правосудие

Сектор Ижевск. До Заката – место, где сконцентрировались филиалы компаний, разрабатывающих дроны военного назначения. Лаборатории «Боевой механики», «Творцов Преисподней», «Спасителей». Филиал и завод «Объединенных заводов охранных систем», сотни компаний поменьше.

На Закате сектор процветал. После введения Манчестерского протокола Ижевск одним из первых полностью вышел из-под контроля центральной власти и начал успешно экспортировать совершенно незаразный товар – дронов. Дрон «Финист» («Персональный хранитель», западный прототип: «Чародей»), обеспечивающий индивидуальную охрану хозяина, даже против моторизованной пехоты. Дрон «Периметр» («Боевая механика»), состоящий из нескольких десятков пулеметных турелей, обслуживающихся ИИ, и способный обеспечить безопасность целого поселка. Десятки других, менее дружелюбных моделей.

Руководство сектора было уничтожено в Точке Заката. Власть перешла к разрозненным полувоенным формированиям, самоорганизованным вокруг тех производственных мощностей, которые еще действовали.

Началась война банд, обладающих невиданными для соседних секторов средствами защиты и разрушения. Все, кто не принадлежал к банде, быстро попадали под жернова этой бойни. Впрочем, те, кто находился в бандах, жили дольше ненамного.

Когда людей стало совсем мало, криминальные разборки между кланами превратились в бои дронов, где главным призом было убийство человека. Это был не единственный сектор, в котором наблюдалось катастрофическое падение численности населения. Но единственный, где люди умирали не от эпидемий.

После Заката связь с сектором была полностью утеряна. Любые попытки проникнуть на прилегающие территории заканчиваются смертью. На момент потери связи в секторе оставалось в живых не более пяти тысяч человек (базовая раса, нано в нулевом поколении).

Но говорят – только говорят, потому что никаких конкретных сведений из сектора получить невозможно, – что лаборатории еще работают. Что несколько оставшихся кланов, слившихся с лабораториями, продолжают развивать и выпускать дронов. Что война в секторе идет своим чередом, как механический театр, который после завода может показывать представление и без зрителей.

И кто знает, что создается в этих лабораториях сейчас.

И кто знает, какие бойцы выйдут из сектора завтра.

И кто знает, к чему придется подготовиться нано.

(Библия Нано. Притчи Заката. Притча бронзовых бойцов)

– На берег не лезь! – крикнулВиталий. – Жди, вылезешь за нами.

Дрей кивнул, чуть не хлебнув из-за этого воды, и начал работать ногами, чтобы удержаться на месте.

Раздеваться он не стал – лишь снял ботинки и прицепил их к рюкзаку, чтобы они не мешали плыть. Ткань рюкзака была непромокаемой, да и нечему в нем особо было промокать. Но рюкзак в воде мешал, сильно мешал. Их и так отнесло достаточно далеко – дальше, чем они рассчитывали.

– За камыш зацепись и жди, – подсказал Виталий.

Наверное, это тоже было опасно, но пришлось пойти на компромисс. Доставщик схватил несколько растений, дождался, пока они наклонятся под его весом, утягиваемым течением, и наконец нашел некую точку равновесия этой сложной конструкции. Рюкзак больше не пытался перевернуть его спиной вниз, ноги понемногу держали тело на плаву, а камыши удерживали его от сползания вниз по течению. Он обернулся.

По реке плыл утренний туман. Видно было плохо, и другой берег от воды можно было разглядеть только в редкие просветы, когда легкий ветерок на мгновения разрывал сплошную завесу, превращая ее в отдельные клочья. Солнце еще не взошло, хотя уже начинало светать.

Именно из-за этого тумана их не хотели выпускать так рано. Но карлик настоял – правила есть правила, и теперь зрители были лишены возможности посмотреть первый акт постановки.

В секторе Тешев за серьезные проступки не вешали. Не расстреливали, не заставляли вколоть себе яд. Не отправляли в зону Гейгера. А Дрей знал места, где наказывали именно так, хотя за убийство без отягощений могли и просто повесить. Хапнуть последнюю дозу отправляли, только если преступление было совсем уж дикое.

Тешев поступил по-своему: преступников отправляли на периметр. Тоже очень хорошее и показательное наказание. Особенно с учетом возможности усесться рядком на ближайшем холме, набрать биноклей и весь день (если повезет) следить, как преступник пытается выжить. Пройти по минному полю, которое непроходимо.

Правила были совсем простые – их ему объяснили очень быстро. До ночи надо было углубиться в периметр на километр. Вот и все. Если это удалось, то наказание считалось осуществленным (как будто оно не было осуществлено в любом другом случае), и преступник мог возвращаться, так как он был прощен. Утром возвращаться.

За все время существования такого наказания ему подверглись тридцать семь человек. Насильники, убийцы, воры, один поджигатель. Несколько подстрекателей, предлагавших вооруженный прорыв через Изоляторов и вовремя не угомонившихся.

Сегодняшний спектакль ждал аншлаг. Впервые на периметр выходил не одиночка, а сразу шестеро «преступников». Даже не покаявшихся.

– Вылезай, – окрикнул его Виталий, и Дрей обернулся. Все уже были на берегу, заняв крохотный пятачок. – Точно сюда выбирайся, и до последнего старайся дна не трогать. Не все проверили.

Дрей выпустил свой якорь из рук и схватился за соседний. Немного подгребая, немного подтягиваясь за стебли камышей, он начал выбираться к остальным.

Ему сказали, что разрешены были даже ставки. Никто не ставил, конечно, на победу. Статистика – вещь упрямая, и искупление за все время заработали только двое. Отошли на нужный километр. Один из них даже умудрился пережить ночь на периметре. Но вернуться обратно не удалось даже ему.

Так что самая рискованная ставка была на то, что преступник сумеет отойти на нужное расстояние от биосканера, с которого началось их путешествие. Правда, сейчас возникло огромное многообразие возможностей. Теперь местные могли делать ставки на то, кто из них подорвется первым. Или последним.

Дрей выбрался на берег и сплюнул. Ему было тошно. Он знал, что прав. И знал, что сделал все как надо. Для жителей сектора в том числе. И за эту правоту был отправлен на периметр.

– Сохни пока, – негромко проговорил Виталий, – пока туман не рассеется, дальше не пойдем.

– Чего же мы гнали тогда на том берегу? – недоуменно спросил Дрей.

– Мы и не гнали. Хотя лучше здесь посушиться, чем там среди этих уродов стоять. Гнал Короткий – под справедливого косил. Хотел, чтобы мы спешить начали, время считать, по туману поползли, да и вообще. А здесь так нельзя.

– Здесь правило первое – не спешить, – поддержал его здоровяк, не сказавший до этого ни слова. Да они все до сей поры молчали, кроме Виталия. Но теперь… теперь Дрей был свой.

– Это Сонька, кстати, – поспешил исправить ситуацию Виталий. – Ты вообще познакомься со всеми. Сонька…

– Сонька-то почему?

– Ну… не знаю. Руки у него золотые. А есть такая присказка – «Сонька Золотая Ручка». Что значит, понятия не имею, но так приклеилось с детства. – Виталий пожал плечами. – Да какая разница. Руки и вправду отличные, не смотри что пальцы как сосиски. Любую мину с закрытыми глазами разберет, обезвредит, соберет обратно, сделает из нее другую модель, да еще и скажет, что так и было. Мы же по краям периметра еще пацанами тут ползали.

– Это – Нюшка. – Второй был чуть поменьше первого, но все-таки мужик. Виталий, видя очумелый взгляд Дрея, тут же уточнил: – У него нюх раскачанный. Какой-то эттерн, даже названия никто не знает. Но он чуть ли не тротил носом чует. Гексоген за несколько метров. Даже ржавчину на железе, говорит, может почувствовать. Пластик, если тот нагреется хотя бы чуть-чуть.

Дрей сдернул рюкзак и поставил его себе прямо на колени. Быстро вытащил из одного кармана небольшой механический прибор, состоящий из плоской палочки, скользящей внутри плоского футляра из прозрачного пластика. Палочка была разделена на сектора по полсантиметра, каждый из которых был раскрашен в разные цвета.

Футляр и палочка были так плотно притерты друг к другу, что Дрей с трудом выдернул одно деление.

– Что чувствуешь? – спросил он Нюшку

– Рыбой несет, – тут же ответил нано.

– А сейчас? – Дрей добавил еще одно деление.

– Кроме рыбы? Сладким чем-то, но не знаю чем.

Дрей кивнул. Пахнуть должно было корицей, но парень действительно в жизни мог ее раньше не видеть.

– Сейчас? – Еще одно деление.

– Молоком, – тут же ответил тестируемый.

– ?

– Не знаю. Гнилью какой-то, но сухой. Вроде как прелые листья, если поднять.

– А это?

Нюшка приподнялся, чтобы убедиться, что Дрей выдвинул еще одно деление. Принюхался. Неуверенно произнес:

– Солью?

Дрей кивнул:

– Достаточно. Думаю, у тебя «Песья радость» третьей или даже четвертой модификации. Полезная штука.

Нюшка зарделся.

– Особенно сегодня, – поддержал Виталий. – Это, значит, Мистер Тротил. Он у нас три раза на минах подрывался по молодости. И хоть бы хны. За это и прозвали. Будет себя плохо вести – пойдет первым, вместо тральщика.

Мистер Тротил разулыбался, наклонился к Дрею и протянул ему руку. Доставщик ее с удовольствием пожал. Рука была слегка холодная, а кончики пальцев доставщика сразу же уткнулись в излишне плотную кожу на тыльной стороне ладони. Внешне цвет кожи у Тротила никак не выделялся, а значит, эттерн был очень неплохой. Скорее всего, классические «Доспехи дракона», уступающие «чешуе» по качествам, зато незаметные.

– Глушак, – продолжил Виталий. – Он, если напряжется, может такое в эфире устроить, что мины между собой общаться не смогут. Недалеко и ненадолго, но этого достаточно. С ним все пацаны на периметр ходить любили, потому что качество незаменимое.

– Никогда и не слышал о таком, – сказал Дрей.

– Сейчас сидим ждем, пока туман разойдется, и смотрим, чтобы ряской не затянуло.

Дрей обернулся и посмотрел на реку. Течение здесь было слишком сильное, чтобы говорить о ряске.

– Ряской? – на всякий случай уточнил он.

– Ну да. Тут же всего накидали. На все случаи жизни. Мины это такие, мы их ряской зовем. Блок из полусотни мин. Одна если взорвется, то в опустевший сектор постепенно другие подползают. Поэтому и ряска. Прыгуны есть, но простые прыгуны – ерунда, на них сначала наступить надо, и главное потом – ногу не снять сдуру или с перепугу…

– Здесь правило второе – не шарахаться, – важно подтвердил Сонька. – От мины, если увидишь, не шарахаться или от взрыва. Не суть важно, от чего. Шарахнешься – и соберешь паровозик тут же.

– Да, – кивнул Виталий. – А вот есть прыгуны с вибродатчиком…

– Погоди, – остановил его Дрей. – А тебя-то как кличут? Не поверю, что вы здесь Сонька, Нюшка, Глушак, Тротил и… Виталий.

– Мистер Тротил, – поправил его Мистер Тротил.

– Да-да, – кивнул Дрей. – Мистер Тротил и… Виталий?

– Мы его Зябликом зовем, – хохотнул Мистер Тротил.

– А это к чему?

– Да дятел он потому что, – хмуро сказал Сонька. – Вечно сплошные с ним истории. С самого детства. Думаешь, это я по своему желанию с минами научился возиться? Мы тогда за реку…

– Ну, брательник, ну не сейчас, – умоляюще поднял руки Виталий.

Сонька пожал плечами и лишь добавил:

– И вчера тоже… та еще авантюра. Могли и просто поговорить со всеми…

– Ну и? – спросил Дрей – А зяблик здесь при чем?

– Ну Дятлом неудобно было звать. Вот и Зяблик.

За час, пока они валялись на берегу, посматривая вокруг, он узнал о минах значительно больше, чем хотел.

Прыгуны с вибродатчиком, ряска, паучихи, черная вдова, простая растяжка, двойная растяжка, проводок, болтуны, центровой, дровка, йюм-4, гайата, жук, черный жук, болтушки…

Даже чтобы запомнить одни лишь названия, уже требовалось несколько напрячься.

Ребята говорили негромко, но и не таясь. В какой-то момент Дрей поинтересовался, не боятся ли они звукоулавливающих вариантов мин.

– Да их тут мало, – беззаботно махнул рукой Зяблик. – И не видно вроде. Земля – она с годами всю гадость наверх выталкивает. Не везде, и на это тоже зуб класть не надо, но чаще всего. И потом, «ушастые» ползать не умеют, я о таком не слышал. Пока мы на месте, говорим спокойно. Как пойдем – будем смотреть. Слушай, Сонька, – обратился он к товарищу, – а не тут ли фугас лежит?

Согласно правилам, точка периметра выбиралась случайно. Случайность, конечно, явно кем-то смоделированная. Зачем же терять все зрелище, если преступники будут подрываться где-то в лесу, без возможности понаблюдать за процессом. Дрей думал, что все предыдущие тридцать семь тоже выходили на спор с минным полем так, чтобы большая часть их пути была хорошо видна.

– А если мы просто никуда не пойдем? – спросил он на всякий случай. Хотя уже догадывался, какой ответ услышит.

– Пристрелят, – просто ответил Зяблик. – Сейчас у кого-то бинокли, у других окуляры. Нам бы еще лучше к вечеру вообще в лесу спрятаться, а то найдется какой-нибудь мститель.

– Пока это никому не удавалось, как мне сказали, – впервые высказал вслух сомнения Дрей.

– Лохи потому что шли. Последний знаешь кто был? Взял, блин, тетку в лесу подловил. Ну ладно еще подловил да изнасиловал. Так он потом еще испугался и ее прибил. Закопал. На вторую неделю нашли. И его нашли, в тот же день. Придурок. Конечно, он двух сотен метров не прошел.

– Не прополз, – поправил его Мистер Тротил. – Он полз.

– Да, – подтвердил Зяблик. – Очень это правильно было. Жалко только, что сдох сразу. За такое я бы его еще помучиться заставил.

Дрей промолчал. Замкнутый сектор, свои правила. Дикие правила, но он встречал и похуже.

– Да, здесь, – неожиданно сказал Сонька. Все замолчали – и не сразу, один за другим, поняли, что ответ был дан на вопрос, заданный бог знает когда.

– Тогда я знаю, как мы пойдем. Первые пару сотен метров вообще как по дороге проскочим. Вы потом скажете, кому что предки надавали, а пока, Мистер Тротил, пройдись вперед на тридцать – сорок шагов, пробей тропку. Только не дальше, чтобы фугаса не дернуть.

Мистер Тротил поднялся. Мистер Тротил шагнул вперед, перенес вес, шагнул еще. Каждый шаг он делал отдельно, только после значительной паузы.

– А откуда здесь растяжки? – спросил Дрей, обращаясь к Зяблику. Тот резко поднял руку, останавливая его. Только сейчас доставщик понял, насколько все парни напряжены. Все уставились на Мистера Тротила и следили за ним, не отрываясь.

– Ты тоже следи, – шепнул ему Сонька. – Каждый шаг запоминай. Вешки тебе никто ставить не будет: пока по памяти идем.

Через двадцать шагов Мистер Тротил ткнул пальцем влево:

– Ржавка, пять шагов.

– Точно ржавка? – уточнил от берега Зяблик.

– Корпус сломан, лежит боком. Да точно ржавка, не взорвется.

Зяблик встал. Вслед за ним поднялись и все остальные – просто чтобы лучше видеть, куда ступает испытатель.

Еще через десять шагов Мистер Тротил кивнул направо:

– А тут растяжка, вроде как простая, но леска вдоль пути раскрылась, не мешает. Под леской еще малый гекс лежит, кстати. Сонька, ты его забери, а? Пригодится еще. Гексы – они простые.

– Кто бы говорил, – напряженно ответил Сонька. – Хоть одну мину сам расковырял? Гекс у него простым стал. Да там гироскопы в каждом втором.

Впрочем, первопроходец явно его не услышал: Сонька говорил себе под нос.

– Может, прикрыть? – спросил Глушак.

– А когда повторить сможешь? – Зяблик не отрывался взглядом от Мистера Тротила, но все же ответил.

– Часа через два.

Главарь покачал головой:

– Нет, пока потерпим. Еще понадобится.

Как раз в этот момент, метрах в десяти вперед от Мистера Тротила, из земли выпрыгнула толстая грязная лепешка.

От неожиданности сработал «Серебряный туман», и Дрей смог расчленить несколько следующих мгновений на составляющие.

На самом деле сначала был то ли хлопок, то ли щелчок. И только после него мина прыгнула вверх. А Мистер Тротил начал падать вниз. Дрей мог поклясться, что он начал валиться на землю чуть ли не раньше, чем они увидели самого прыгуна. Когда прыгун завис в верхней точке своего прыжка, где-то в метре над землей, Мистер Тротил уже лежал.

Дрею показалось, что взрыв был совсем тихий. Ненамного громче первого хлопка. Осколки полетели во все стороны, создавая вокруг разорвавшегося прыгуна быстро расширяющуюся сферу. Большая часть из них опала почти сразу, хотя один свистнул прямо на берегу, заставив всю компанию вжать головы и пригнуться.

Время ускорилось.

Мистер Тротил приподнял голову и начал озираться.

– Ты там как? – тут же спросил его Зяблик.

– Да вроде ничего, – спокойно ответил нано. – Сейчас еще пощупаю, а то у меня спина плохо чувствует: кожа толстая.

На берегу раздался отчетливый коллективный вздох.

– Че ж ты там рот раззявил? – тут же начал Зяблик. Говорил он явно громче, чем следовало.

– Да она за бугорком лежала, – начал оправдываться Мистер Тротил. – Да и чего она? Я ж тихо шел, не бузил. Это не вибро. И далеко для вибры.

– Зеркалка, – уверенно заключил Сонька. – Я думал, они все уже сдохли. Как у нее только батареи хватило.

– Может, все же трясучка?

Сонька покачал головой:

– Да точно зеркалка. Видишь, она из-за бугра его раньше не увидела. А потом он выходить начал, – Сонька тыкал пальцем то в место взрыва, то в первопроходца, – она его и отзеркалила. Так что ты не расстраивайся, Глушак, ты бы тут не помог. Она как летучая мышь пищит, не заглушишь. Надо будет посмотреть – если батарейка жива, заберу. Может, атомная?

Зяблика это не убедило:

– Не. Короче, Трот, давай-ка начинай танцевать. Не верю я тебе больше.

Танцевать Мистер Тротил явно не хотел. Настолько, что даже не поправил Зяблика в столь вольной интерпретации своей клички. Но он был явно не из бунтарей. И на периметр попал так, за компанию. Эти пятеро вообще, похоже, крутились вокруг одного Зяблика, который был их главным идеологом. А заодно главным и единственным, кто втягивал их во все неприятности.

Самое удивительное, что они это понимали. И все же безоговорочно шли за ним.

С самого детства Дрей всегда был одиночкой. Ни единого друга. Как он сошелся с близняшками, сам до сих пор не понимал и благодарил судьбу, провидение и на всякий случай даже богов за то, что они все скинулись ему на этот подарок.

Поэтому сейчас у него защемило где-то глубоко внутри, так глубоко, что даже Шимомура не смог бы определить источника этой боли. Того, что имели эти парни, он был лишен. И ему было очень обидно.

Мистер Тротил послушно отступил на два шага назад, след в след, подпрыгнул и гулко приземлился на землю двумя ногами. Сделал три шага вперед, как и раньше, медленно и спокойно. Вновь отступил на два и опять подпрыгнул.

– Вот так, – тихо одобрил Зяблик. – Танцуй, Трот. Танцуй.

– Да мало в этом месте вибр, – заметил Сонька. – Их у заводи много, у колодца тоже. А здесь и нет почти. Может, глубже и есть, но не по краю.

Зяблик не ответил. Мистер Тротил продолжал танцевать.

– Растяжек здесь, конечно, никто руками не ставил, – говорил Сонька, бесстрашно копаясь в гексе. Он, конечно, поворчал, что «все тут больно умные», но мину все-таки решил сковырнуть. Внаглую выдернув ее из-под лески от соседствующей растяжки. – Их в собранном состоянии сюда кидали. Из пушек там или не знаю, может, с воздуха. Тогда же летали еще. Умели. Она когда о землю ударяется, то у нее первый датчик срабатывает – выстреливает леску с костылем, вверх и под углом. Костыль специальный, со смещенным центром тяжести, так что он прекрасненько приземляется и укрепляется, если только на камень не попадет. Вот тебе и растяжка. Двойная – она точно такая же, только две лески и два костыля. Паучиха – чуть крупнее, там и заряд побольше. А лесок выбрасывает чуть не полсотни, во все стороны. В лесу с паучихой трудно: лески совсем не видно, а она висит себе и ждет. Потому и паучиха.

– Но их мало осталось, – успокоил Сонька. – Слишком чувствительные. Птицы паутину заденут – взрыв, зверь какой, даже заяц – тоже. Хуже всего из них – все-таки проводок.

– Сонька, – прервал его Зяблик, – ты батарейку хотел? Будешь трепаться – времени на нее не останется.

– Да я все уже, – заторопился сапер. Он вытащил небольшой кусок гексогена из корпуса мины, сам корпус поставил на попа и чуть вжал в землю. Так, чтобы всем было видно, что мина больше не опасна.

– Ну если все, то давай двигай быстрей. Нам еще топать и топать.

Впрочем, батарейки Сонька не нашел, хотя искал до тех пор, пока Зяблик чуть ли не оттащил его от небольшой воронки на месте взрыва прыгуна.

Они сидели и дружно смотрели вперед. Теперь фугас видел даже Дрей – огромное яйцо, стоящее торчком. Аналогия была полная – яйцо кто-то «поставил» на попа и даже срезал острый край. Теперь оставалось только прийти какому-нибудь великану, с великаньей чайной ложечкой, и начать утреннюю трапезу.

– Сигналка отстрелилась, значит, датчики раскиданы, – удовлетворенно заключил Зяблик.

– А где ж тогда они? – Глушак шарил по траве, что-то ища и не находя.

Ему помог Сонька. Безошибочным движением он что-то выдернул из земли рядом с собой и бросил Глушаку.

Глушак поймал, осторожно, словно ловил бабочку. Раскрыл ладонь.

На ладони лежала колючка из явно дорогого сплава – на ней вообще не было ни капли ржавчины. Правда, грязь на ней была. Она вся была в грязи, и Глушак аккуратно счищал с нее комочки, чтобы получше рассмотреть.

– Ну вроде «ежик», шесть лучей вижу.

– Если в сигнальной зоне «ежики», значит, фугас хороший. Это те, с четырьмя лучами, барахлят.

– Проржавел, – вроде бы и не споря, заметил Мистер Тротил.

Фугас действительно проржавел в нескольких местах. Под тонким слоем металла виднелся пластик. В одном месте был пробит и пластик, открывая ячеистую структуру второй оболочки. Видно было, что в каждой ячейке находился плоский пятиугольник – контейнер. Несложно было догадаться, что каждый из этих контейнеров набит шрапнелью.

– Да снаружи пусть сколько угодно ржавеет. Лишь бы вода до контрольного блока не добралась. – Зяблик огляделся. – Закапываться будем?

– Нечем, – ответили все.

– Вы что, такие ленивые, что лопаток не взяли? Специально, чтобы не копать?

– А ты взял? – спросил в ответ Сонька.

– Нет – на вас понадеялся.

– Ну и… вот. – Сонька махнул рукой. – Вправо двадцать шагов. Неплохая ложбинка, там и заляжем.

– Я, конечно, не специалист, – решил все-таки вступить Дрей. – Но нас осколками не накроет?

– Да не, – ответил Зяблик. – Мистер Трот, давай к ложбинке. Проверь, мы за тобой. Не должно накрыть. Ты не смотри на соты, осколки – это так, бесплатное приложение. Фугас – он все-таки рассчитан не на то. Если этот подорвать – то на сто метров вокруг вообще ничего живого остаться не должно. А досюда осколки если и долетят, то немного. И на излете.

– Значит, смотри, – объяснял Сонька, пока Зяблик что-то мастерил из содержимого своего рюкзака. – Внешняя полоса колючек – сигнальная. И мы чуть далеко забежали, так что уже на ней. Она метров двадцать, если вовремя заметить, то не опасно. Чуть глубже, сразу за сигналкой, уже опасно. Как раз сто метров радиус вокруг фугаса. Если те колючки задеть, то фугас рванет. Конечно, если повезет и он целый. Колючки – они одноразовые. Так что им и батарейки не нужны. Но этот фугас большой, он от одной колючки не взорвется. Не знаю, что на нем выставили, но обычно надо пять-шесть зацепить, прежде чем он сработает. Сейчас он проснулся, раз мы сигналку расшевелили. Так тоже делают. Можно сигналку долго дергать, а потом вглубь хоть камень кинуть – может сработать. Но это долго.

– Готово. – Зяблик явно гордился своим творением. По мнению Дрея, это была помесь сумасшествия с паранойей. Почти искусство.

Маленький игрушечный танк. Сзади на короткой веревке к нему были прикреплены грабли без черенка – только сама железка. Сверху на нее Зяблик положил проржавевший корпус от мины и привязал его веревкой.

Зяблик гордо вытащил из танка антенну на полную длину.

– Во, – удивленно воскликнул Мистер Тротил, – а где ты такой достал?

– Давно лежал, – горделиво сказал Зяблик. – Извини, Глушак, твоему на три года подарок был. Ну думаю, он не в обиде будет, когда вырастет. Все-таки в дело пойдет.

– И пульт есть?

Зяблик торжественно достал пульт.

– Я думаю, что потянет. Батареи хорошие, я проверял.

– Ну тогда давай, – разрешил Мистер Тротил и начал укладываться головой в сторону реки, ногами к фугасу. Когда все последовали его примеру, Дрей понял, что пора разворачиваться и ему. Посмотреть за развитием событий не удастся, в отличие от зрителей на том берегу.

– У меня каска есть, – буркнул Сонька неохотно. – Надень тогда, Зяблик, тебе ж придется головой лежать. И ты не смотри все время: чуть глянул – двинул его дальше. Остановил, глянул – двинул.

– Ты меня еще поучи, ага, – ответил Зяблик. – Откуда у тебя каска? Чего ж ты раньше молчал?

– Да она… Мамка дала ночью, – Сонька замялся. – Дурацкая она, в общем, я ее не надену. Но ты бери, сейчас не до фасону.

Когда Сонька достал «каску» из рюкзака, парни заржали. Она была скорее похожа на кепку – плоская, словно тарелка, как будто должна была защищать только от дождя.

– Ну чего вы? – отбрыкивался Сонька. – Мамка же дала, чего мне – с ней спорить, что ли? Да и вдруг поможет.

Несмотря на фасон, каску Зяблик надел.

Дрей улегся, прикрыл голову руками и исподлобья посмотрел на противоположный берег.

– Представляете, какое там у Джокера раздолье, – тихо пробормотал Нюшка. – Он в прошлый раз ставки принимал на то, какая мина следующей взорвется. А теперь что, кто из нас первый сдохнет, добавил? Или как?

– Да уж, – поддержал его Мистер Тротил. – Давайте, когда вернемся, его раскулачим? Мне кровяных пловцов поправить надо: слабеют.

– Я тебе подарю, – тихо пообещал Дрей.

– Да, а у тебя откуда?

– Я же доставщик... – Дрей смотрел на другой берег, где все поселение устроилось кто как – кто на стульях, кто разложил покрывало прямо на земле, устраивая пикник. У местных было явно маловато представлений, и среди них наказание преступников держало безусловное лидерство. Дрей подумал, что сегодняшнее представление будет лучшим среди всех – как прошлых, так и возможных будущих.

Сзади загремел маленький зеленый танк.

Представления ребят о безопасном расстоянии сильно отличались от тех, что имел Дрей. После взрыва уши у него заложило так, что он не слышал абсолютно ничего еще несколько минут. Потом абсолютная пустота в голове раздробилась на непрерывный звон, кашель и боль под лопаткой.

Прежде всего доставщик проверил спину. К счастью, это был лишь камень, поднятый взрывной волной, долетевший до их псевдоубежища и впившийся прямо Дрею в спину.

Дрей еще раз кашлянул и занялся ушами. Слух возвращался медленно, так же как медленно оседала поднятая в воздух пыль. Первым, кого услышал Дрей, был Мистер Тротил:

– «А досюда если и долетят, то на излете. И немного», – повторял он слова Зяблика, держась за мягкое место. Между пальцами текла кровь.

– Глубоко? – прерывающимся голосом спросил Зяблик. Губы у него дрожали.

– Да не, уже выдернул, – ответил Мистер Тротил.

И вот после этого Зяблик все же не сдержался и начал откровенно ржать. К нему тут же присоединились Сонька и Нюшка. И чуть позже сам Мистер Тротил.

Нет, сначала он пытался сделать обиженное лицо и даже изобразить муку. Но ему это не удалось.

Спокойным остался один Дрей. Смех у ребят был явно от нервов, а доставщик сейчас совсем не нервничал. Вдобавок ему было как-то неудобно смеяться над не слишком знакомым для него человеком.

Он держался почти минуту. Но парни ржали все больше и больше. Мистер Тротил от смеха повалился обратно на землю и начал валяться. Долго это не продолжилось – только до момента, когда он задел раненое место, после чего сразу вновь подскочил, как ужаленный.

Дрей не выдержал.

Когда они закончили смеяться, пыль уже улеглась.

Нельзя сказать, что после этого они пошли значительно быстрее.

Мистер Тротил все так же танцевал впереди, когда Дрей позволил себе все же задать еще один вопрос:

– Не сработало?

– Почему? Сработало. Ты просто оглох сразу. А я еще успел услышать: много мин сдетонировало, – тут же ответил Зяблик. – Просто все равно не все. Все равно надо аккуратно идти.

– Здесь правило третье: твой враг – не мины, а собственная глупость и небрежность, – подтвердил Сонька.

– Давай уж и четвертое, – вздохнул Зяблик, – а то затянул процесс.

– Хорошо. Правило четвертое: пока ты побеждаешь глупость и небрежность, мины будут воевать сами с собой. – Сонька был покладист как никогда.

– Ну иллюстрацию ты только что видел, – широко обвел рукой вокруг Зяблик. – Мы когда детьми были, сами эти правила для себя придумали. Их, конечно, все знают, но никто никогда не складывал их вместе. Детям же запрещено ходить на периметр, и учить их запрещено. Но все равно учились все, это понятно.

– Чего-то тут растяжек накидано – вповалку просто, – крикнул Мистер Тротил.

– Может, справа обойдем? – предложил со своего места Зяблик.

Мистер Тротил отрицательно замотал головой:

– Да не получится. Там вон ряска, отсюда видно. Еще хуже. Я бы зачистил. Давай, Сонька, тот гекс, что ты сдернул, используем.

– Тебе лишь бы гекс повзрывать, – буркнул Сонька. – Его еще добыть надо.

– Может, гранатой? – предложил Дрей.

– Да не, – отмахнулся Сонька. – Граната вещь дорогая. А тротила с гексом вокруг сколько хочешь. Это я так, ты не смотри, мне на самом деле не жалко.

К перелеску они подобрались значительно раньше сумерек. На самом деле нужную дистанцию они преодолели даже до обеда. Дрей оглянулся – теперь они отдалились от берега больше чем на километр. Дрей сомневался, что в секторе есть хорошие снайперы, способные достать их на таком расстоянии. А если ребята углубятся в лес – то по всем правилам они победили.

– Смотри, – обрадованно толкнул Дрея Сонька. – Вон паучиха висит, видишь? Надо бы сбить. Не люблю я их.

– Сбить? – переспросил Дрей.

– Ну да. До нее метров сто, если точно в нее пулей попасть, то она на своих собственных растяжках зашевелится. Мы так играли, правда, из рогаток тогда еще, укрываться приходилось, потому что близко слишком. Зашевелится и сама себя взорвет.

– Ладно, – сказал Дрей и потянулся за автоматом. Переставив предохранитель на одиночную стрельбу, он добавил: – Только вы укройтесь. А то будет опять… «на излете и немного».

– Каску дать? – заботливо поинтересовался Сонька.

– Обойдусь, – моментально отказался Дрей.

Они устроились неподалеку от того места, где взорвалась паучиха. Сонька еще шарился по периметру, но мин здесь было совсем мало – этот пятачок был почти чист. Лишь одну мину Сонька не стал трогать.

– Эта зараза та еще. Нажимная, да еще взрыватель снизу, теперь ее и не поднять. А если поднимешь, то у нее на этот случай гироскоп. Не буду я ее трогать: одну защиту обойдешь – другая сработает. Так что если ночью кто до ветру соберется – то в другую сторону, пожалуйста.

Дрей смотрел дальше, на внешнюю сторону периметра. То, что его заинтересовало, было слишком далеко, чтобы он мог рассмотреть это отсюда отчетливо. Он приподнялся, чуть ли не встал на цыпочки. Сработал «Тоннель сокола».

Так и есть – это были кости. Слегка похожие на человеческие, но Дрею повезло: его взгляд наткнулся прямо на череп. Вот он-то точно человеческим не был. Мутант. Челюсти выдвинуты вперед, как у животного, огромные зубы, надбровные дуги почти закрывают глазницы.

Дрей перенес взгляд дальше, на самый край периметра. Погода ближе к полудню наладилась отличная, и он легко увидел то, что искал: два дрона стояли неподалеку один от другого. Два – не один. Остальные пулеметы были слишком далеко, чтобы принимать их во внимание.

– Спасибо, ребятки, – прошептал Дрей. – Спасибо и за печку, и за ужин, и за ваши байки. – А не хотите на волю? – спросил доставщик остальных. – Я знаю, как нам выйти наружу.

– Нет. – Зяблик ответил первым, как только они разобрались, что имеет в виду Дрей. – Извини, но мы же не сбежать собирались. Мы за свободу боролись. Чтобы все могли сами решать, где им жить и как. Мы вернемся. В поселке знаешь сколько сейчас дел будет? Да и мало ли… Вдруг эти боты еще не до конца безопасны? Пусть лучше Учитель еще попроверяет годик-другой…

Дрей видел, как от его предложения Мистера Тротила просто передернуло.

Парни боялись. Они не боялись наказания, минных полей, возможной смерти. А вот выйти за периметр – боялись. Это было табу. Даже для них.

И Дрей их понимал. Если им повезет, то через пару лет они действительно осторожно, носком пробуя землю, ступят на окраину дороги – уже там, около избы Изоляторов. Но не сейчас. Дальше ему предстояло вновь идти одному. Впрочем, не привыкать.

– Поможете мне до скелета добраться? А дальше я тогда сам. И вот еще что. Рацию у меня возьмите. Дайте мне с недельку форы, а потом свяжитесь с Изоляторами. Пусть начинают разговаривать о расконсервации.

Что-что, а дроны для него проблемой не были. Как только шевельнулся первый ствол, реагируя на его приближение, Дрей остановился. Он больше не оглядывался назад, и так зная, что пятерка друзей наблюдает за ним из перелеска. Но сейчас они остались в прошлом, о котором он будет вспоминать, как ни странно, даже с некоторой ностальгией.

Он выдернул ремонтный блок. Тот самый, что добыл в глубинах Баюна. Активировал его, задал команды, весьма необычные, но вполне исполнимые такой хорошей моделью. И начал наблюдать.

Это было почти как следить за битвой муравьев разных видов. Так же глупо и так же захватывающе. В одном из дронов вообще ремонтный блок не подразумевался, и его в расчет Дрей практически не брал. У второго, левого, ремонтники были, правда, в этом дроне они были встроены, полностью привязаны к конкретной модели.

Паучки Дрея нападали подло, исподтишка, моментально выводя простых работяг-ремонтников из строя. Как правило, те даже не отвечали – ни один ремонтный блок не был рассчитан на такое коварство. Компьютер дрона просто не знал, как адекватно среагировать на необычную угрозу, – сначала он пытался отзывать поломанных паучков на ремонтную базу, затем, наоборот, вывел наружу весь резерв, чтобы восполнить потери. Но – не контратаковал.

После паучков пришла очередь мозгов дронов. Дрей даже не стал особо заботиться о точечной работе – его авангард что-то перепаивал, где-то выливал принесенную воду – там, где ее нельзя было выливать. Процесс занял некоторое время, но через полчаса все было кончено – оба дрона оказались выведены из строя. По крайней мере, временно.

Так, чтобы он смог хотя бы частично восстановить их работоспособность и замести следы. Дрей не хотел подводить ребят из периметра. И тем более не хотел, чтобы их заставили броситься за ним в погоню. Пусть сначала все уляжется, прояснится. Тогда Изоляторы сами снимут карантин.

Но к тому моменту он будет далеко. У него еще было много дел.

В этом месте большая часть мин была обезврежена мутантами, он на это очень рассчитывал. Конечно, далеко не все. До свободы оставалось всего ничего – метров пятьсот по минному полю. Но теперь он знал целых четыре правила, так что сильно не волновался.

Глава 10 Точка Заката

Доставщик прижал дуло к затылку.

Прижал сильно, так, что, убери он его – и на темно-русых волосах женщины должен остаться отпечаток – маленькое круглое колечко.

Но этот отпечаток можно увидеть, только если убрать ствол от затылка женщины, чего он делать не собирался. И след от пистолета очень скоро мог остаться совсем иным – глубоким, красочным и не исчезающим, как призрачное колечко на волосах.

Одна прядь лежала прямо на пистолете, кончиками волос щекоча Дрею руку. Всего лишь легкое неудобство.

Он не был дома. До сих пор. Несмотря на то что Настя должна была рожать со дня на день, а может быть, именно поэтому. Он должен был защитить семью. Не только от тактического заряда в окрестностях, но от любых других угроз. Даже от попыток угрожать, давить на него, используя его поселок, его женщин.

Так что сначала была деревня со смешным названием Серебрушка. Ему было что предложить хозяину легендарной сучки, истории о которой рассказывают друг другу даже Изоляторы. Якобы случайно, за вечерним столом, ни к чему не обязывающий треп. Очень много гладкого, случайного и очень-очень полезного трепа.

В этом трепе не было ни капли лишнего. Каждое слово оказалось полезно. Хорошо организованная случайность, закончившаяся темно-русыми волосами, небрежно лежащими поверх ствола.

Хозяин овчарни (а собака у него оказалась не одна, хотя остальные были куда более тривиальны) сдался первым. На пятый день молчаливого кружения вокруг поселка в поисках спрятанной бомбы.

– Все, – сказал он. – Дальше не пойдем. Мы здесь все облазили. Да с твоей прытью тебе и собака не нужна: ты же сам носом землю под каждым деревом разрыл. Если бы здесь хоть что-нибудь было, моя Белка давно бы уже нашла. Нет здесь ничего, спи спокойно.

Но спать спокойно Дрей не мог. За угрозу должны были расплатиться.

Потом был Сварщик.

Он даже не удивился появлению Дрея. И только это помогло Сварщику тут же не последовать за Ленивым Евреем.

Он действительно был не в курсе. Ну или считал, что миссия, пусть и сложная, вполне выполнима. Более того, за это время он даже получил оплату от заказчика, полностью, и положенную долю лично отнес в поселок, отдал женам доставщика. Нет, когда он был там, ребенок еще не родился, но вот-вот...

– Ты еще не был дома? – удивился Сварщик. – Так давай скорее, все произойдет со дня на день. Потом закончишь все дела.

Да, Сварщик еще должен встретиться с заказчиком, обсудить результаты доставки. Его удивило, что оплата поступила авансом, когда Дрей еще не вернулся. Завтра, завтра – там же, где доставщику передали груз.

Дрей поверил. Сварщик точно не из хапуг. Хотя и играл по-крупному. А может быть, его заставили так играть, с того момента как он связался с Дреем.

Но вместо Сварщика на встречу пришел доставщик. Посредник из дел был исключен.

– Ты же снаружи? – Алиса говорила не переставая, и Дрей ей не мешал. Чем больше она скажет, тем больше он узнает. Правды, лжи, бреда. Потом он сможет все это расчленить, а сейчас – пускай говорит. – Ты же снаружи, значит, никто тебе не врал. Все было честно. Какие теперь претензии?

– Зачем? Зачем вы послали меня? Я ведь даже не нано! Я там даже остаться не мог, по вашим же словам. И ты отлично знала, что меня не выпустят.

– Ты же здесь – значит, выпустили.

– Я вышел сам, никто меня не выпускал.

– Вот ты сам и ответил. – Алиса пожала плечами, одновременно пробуя, насколько качественно Дрей следит за оружием. Дуло осталось ровно на той же точке на затылке, несмотря на то что женщина пошевелила головой. – Поэтому тебя и послали. Потому что ты мог выйти. Пробирка разбита? Или цела?

– Пробирки больше нет, – уклончиво ответил Дрей.

– Да ладно, брось, – усмехнулась Алиса. – Мы же все равно через пару дней будем все знать. Говори.

– Вы, может, и будете, – тихо сказал Дрей. – А ты нет.

Алиса не боялась, доставщик это видел. И запугать ее не было никакой возможности. Ее надо было убить – только это могло показать достаточно четко всем и вся, что шутить с семьей доставщика нельзя.

– Мы послали тебя, потому что иначе ситуация висела бы еще десятилетия. У нас, знаешь, тоже разные мнения бродят. Никто не может принять последнего решения. Никто не способен. Мы… я сознательно пошла на обострение, выбрав тебя, чтобы разрешить вопрос, который следовало закрыть давным-давно. И ты это сделал, я надеюсь. Сделал ведь?

– Ты угрожала моей семье… – тихо проговорил Дрей.

– Да брось, это был всего лишь блеф. Нет там никаких зарядов у твоего поселка. Иди спокойно домой, к беременной жене. Я блефовала!!!

Дрей нажал на курок. Алиса повалилась вперед. На полу под ее головой начала растекаться лужа с кровью.

Дрей сморгнул.

Алиса повалилась на пол и закричала. Ей все-таки было страшно. В конце концов, ее можно запугать.

Щелчок был такой же громкий, как и выстрел, которого не было.

– Я тоже, – сказал Дрей.

Он появился на пороге своего дома ближе к вечеру.

Навстречу выбежала Катя, выбежала, обняла его и прижалась, уткнувшись ему в плечо.

– Сын. Живой, – сообщила она. – Строго между нами: я тоже такого хочу.

Интерлюдия Скалы

Здесь, у этого моря, люди не жили именно из-за зимы. Ни экзо, ни нано. Слишком холодный ветер. Течения изменились: то ли реагируя на последние гадости человечества времен Заката, то ли просто пришло их время. Теперь ничто не оберегало эту землю от лютых зимних ветров.

Даже капюшон, наглухо застегнутый и скрывающий половину лица, не спасал. Глаза слезились, и девушке приходилось время от времени отворачиваться, чтобы сморгнуть слезы и восстановить остроту зрения.

Она ничего не искала в море, никого не ждала. Просто смотрела. А смотреть удобней всего было именно с этих скал. Немного далековато, зато высоко. И если забраться на самые вершины, то можно было смотреть далеко – во все стороны.

Вдоль берега стояли сосны – суровые деревья, единственные, что способны противостоять таким же суровым ветрам. Но берег ее не интересовал: не сейчас. Сейчас она смотрела на море. Это тоже помогало ей думать.

Миссия исполнена идеально. Она даже не ожидала, насколько жестко поведет себя доставщик. Жестко или бездумно?

Это был главный вопрос.

Рискнуть судьбой всего живого, плюнуть на, пусть и весьма иллюзорную, угрозу. Никто не ожидал от него настолько решительных и быстрых действий. Никто, кроме Илоны.

Впрочем, с Алисой даже она просчиталась. Нельзя было позволять ей угрожать Дрею. Пусть даже блефовать. Илона высказывала свое мнение, но не настояла. Алисе еще повезло: патрон мог и быть.

Лишь Илона понимала, что Дрей не шел ни на какой риск. Он просто независим. Совершенно независим – от людей, от многих наносных ценностей, от чужих мнений. И мнимая угроза, которую перед ним нарисовали, не показалась ему угрозой – он мог думать и делать собственные выводы.

Снег не лежал на скалах: его сдувал все тот же ветер. Его хранили только расщелины – плотный, слежавшийся снег, лежащий с самого начала зимы. Колючий и жесткий. Не тающий, не сразу тающий даже в руках. Именно такой, какой нужен был девушке.

Она зачерпнула горсть, не снимая рукавицы, и прижала его к лицу. Задержалась на мгновение, чтобы вновь начать дышать после дополнительного удара холода, и грубо растерла снег по коже. Он немногим отличался от наждачной бумаги, но она хотела этого холода, этих царапин. Надеялась, что хоть они отрезвят ее сознание.

Слишком много мыслей, слишком много вариантов. Слишком много расчетов, каждый раз приводивших к непонятным результатам.

Решительность доставщика понравилась далеко не всем, что Илону совсем не удивило. Поэтому его ждало новое путешествие. Она могла лишь терпеливо ждать. Впрочем, не только. Худшие из оков – это те ограничения, что мы ставим себе сами. Уж чему-чему, а этому Дрей ее научил.

Пора спускаться. Камин еще не погас окончательно, а значит, растопить его заново будет недолго.

Доставка третья АЗК

…У каждой истории бывает начало, когда еще ничего не ясно, когда контуры будущих событий только намечаются, но когда уже задается настроение. Так вот: мне начинает нравиться настроение этой истории…

Владимир Васильев. Ведьмак из Большого Киева

Глава 1 Сваты

Телекинез – неподтвержденная возможность нано управлять предметами на расстоянии. С помощью бланка (эттерна) «Среда обитания» носитель-нано может осознанно, при помощи команд-желаний, передвигать предметы весом до трехсот граммов на небольшие расстояния.

Мы полагаем, что слухи о наличии такого бланка активно распространялись корпорацией «Генная логика», для того чтобы окончательно запугать экзо и заставить их приобретать новейшие боевые и защитные геммы корпорации. На тот момент (последняя треть Заката, непосредственно перед началом Точки Заката) акционеры обеих корпораций (в том же состоянии оказалась и корпорация «Наноздоровье») окончательно потеряли контроль над своими детищами, и они превратились в полувоенные, самостоятельно управляемые глобальные группировки.

Можно обосновать теоретическую вероятность существования такого бланка и такой способности, если довести до логического завершения принципы работы бланков класса «Ленные владения». Однако мы хотим подчеркнуть, что ни одна из технологий периодов д.з. и Заката не позволяла даже близко подобраться к реализации подобной идеи исозданию бланков такого уровня. Нет ни одного подтверждения существования бланка «Среда обитания» в природе.

(Библия Нано. Притчи Заката. Притча о лжи)

Падал снег. Большими белыми хлопьями, густо – так, что можно было пропустить идущего в полный рост в десяти метрах. Даже если смотреть прямо на него. Темнота никак не помогала улучшить видимость. Закрыть глаза или держать их открытыми – ничто не изменится.

Но тот же снег и помогал. Ветра не было, совсем, и падающие хлопья снега глушили любые звуки, какие только можно придумать в ночном лесу. Тишина оказалась абсолютной. И глаза действительно можно оставить закрытыми, целиком полагаясь на слух.

Ни один человек не сможет пройти бесшумно по глубоким сугробам – даже самый тренированный. Снег будет скрипеть, помогая часовому вовремя почувствовать опасность. Вот только людей Дрей сейчас опасался меньше всего…

Алиса пришла в самом начале февраля. В разгар зимы. Вернее, первой пришла не она – пришел Сварщик. Как всегда, неторопливый, степенный, он абсолютно никуда не спешил и лишь через час общения сообщил, что снаружи, за воротами, ждет женщина, которой нужно поговорить с доставщиком.

Такая крохотная месть торговца за не совсем честную сделку. Сварщик не мог себе позволить приставить ей дуло к затылку, так что ему пришлось удовольствоваться малым.

Своего он добился. Когда Дрей впустил Алису в дом (а сначала – еще в поселок), она окончательно закоченела. В те несколько дней как раз ударили сильные морозы, и даже постовые на вышке у ворот поселка менялись чаще обычного. А ведь вышка почти полностью закрывалась от ветра, да и крохотная горелка хоть слегка, но согревала.

Девчонки принялись отпаивать Алису чаем, но Дрей знал ее лучше. Он был уверен, что Алиса, как бы она ни замерзла, сильно или нет, специально изображает чуть ли не обморожение, чтобы вызвать к себе жалость. Жалость, сочувствие и желание помочь.

Помогать Дрею не хотелось. Вне зависимости от предложенной оплаты.

Падающий снег сделал воздух теплее, но это мало утешало. Они так и не решились развести костер, чтобы не привлечь к себе внимания тепловым следом, поэтому в палатках горели лишь крохотные, спрятанные от чужих глаз огоньки.

Если обернуться назад и присмотреться, то палатки можно было даже увидеть – тонкая ткань слегка пропускала свет.

Но Дрей не оглядывался.

Им просто повезло, что погода в эти дни установилась достаточно теплая. Просто повезло.

Он прикинул, что смотреть в темноту ему предстоит еще почти полчаса, и вновь прикрыл глаза, чтобы заставить слух почувствовать даже самый малейший внешний звук.

Но тишина была полной, хотя Дрею казалось, что он слышит, как снежинки падают на сугробы, разговаривают со своими ранее прибывшими товарками и устраиваются поудобнее, собираясь провести тут много времени. До самой весны.

– Ты слышал про Ижевск? – спросила Алиса, когда наконец заплакал Витя и девчонки убежали его успокаивать. Дрей даже не начинал разговора, лишь ожидая, что скажет Алиса.

Понятно было, что она не пришла мстить, иначе она появилась бы в поселке совсем по-другому. Но Дрей все равно молчал, пока Алиса, поняв наконец, что любопытство – не самая главная черта у доставщика, начала первой.

– Я читал вашу библию, да, – кивнул Дрей. – Хотя не знаю, что правда, что нет. Притчи всегда были наименее доказуемой частью библий. Обеих. К тому же сколько времени прошло…

– Там все так же, как и в притче, только еще хуже, – поспешила его успокоить Алиса. – Дикие дроны, бывает, расползаются даже в соседние сектора. Людей оттуда никто давно не видел, но по всему – там есть и люди. Иногда происходят сложные обмены. Даже мы, бывает, берем у них дронов, и каждый раз расплачиваемся бланками и эттернами. Думаю, что в секторе выжили только нано.

– И почему все это должно меня интересовать? – скучным голосом спросил Дрей.

Алиса была упрямой. И даже их предыдущая встреча не выбила у нее из характера этой черты.

– Потому что мы хотим получить контроль над этой территорией, – просто ответила она.

– Захотелось поставить на полку с вашей игрушечной армией пару боевых дронов? – Дрей усмехнулся. Он знал, что откажется. Зима. Никто не берется за сложные доставки зимой. А это даже и не доставка, а вообще какая-то маленькая безумная война.

– Дроны мы предпочитаем брать на севере Европы. Мороки меньше, а выбор значительно богаче. Кстати, как ты взломал пулеметы Изоляторов? Они до сих пор на ушах стоят – у них это первый прорыв через периметр. Вообще первый за многие десятилетия.

– Все хорошо, что хорошо закончилось, – туманно ответил Дрей.

– Нам нужно там другое. – Алиса словно не заметила, что Дрей не ответил. Наверное, и не надеялась на ответ. Так, пробросила тему вскользь, чтобы в очередной раз показать влияние ее организации даже на Изоляторов и, может быть, чего не бывает, получить случайный ответ. Вдруг. Вдруг у собеседника будет настроение похвастаться или разговориться.

Возникала странная ситуация. Дрей знал, что откажется. Но он знал также, что Алиса не пришла бы к нему, если бы не была уверена, что он согласится. Получалось, что у нее был козырь. И Дрей лишь ждал, когда она его выложит. Ждал и надеялся, что на этот раз обойдется без угроз. Несмотря на то что разговор их протекал абсолютно мирно (Сварщик даже слегка закемарил в своем кресле), Дрей готов был убить Алису. Сразу, если хоть одна угроза будет произнесена в стенах его дома.

Никто из тех, кто посылал их сюда, не имел ни малейшего представления, с чем им здесь пришлось столкнуться. Дрей полагал, что никто из спящих сейчас в палатках не согласился бы пойти. Он также думал, что те, кто ставил задачу, сразу отказались бы от своих планов, зная, в какую мясорубку они попадут.

– Там, немного в стороне, есть АЗК. Законсервированный или сломанный, а может, и работающий куда-нибудь на склад. Единственный АЗК в своем роде из нам известных.

– Ты хочешь, чтобы я отбил для тебя завод? Алиса, прошу, я не знаю, что за организация берет к себе столь амбициозных людей, как ты. И не хочу знать. Но мне кажется, что с этим вы слегка переборщили.

– Не ты, – спокойно сказала Алиса. – Ты пойдешь не один. Более того, с тобой пойдет та, что просила передать тебе привет. Она сказала, что ты должен ее помнить. Она просила назвать ее «девушка с башни». И еще она просила передать, что Шалуны чувствуют себя хорошо, только слегка постарели. Что это за история с башней? Я знаю эту девушку, она пользуется определенным… почетом в наших кругах. Но я не знаю, откуда она и что у тебя с ней общего. Настолько общего, что ты даже знаешь ее собак? Или кто это? Кошки?

Алиса вновь задавала вопросы в тщетных попытках выудить хотя бы лишнюю кроху информации. Даже ненужной. Дрей-то точно был уверен, что эта информация абсолютно для нее лишняя.

Итак, козырь лежал прямо перед ним. И он понимал, что все-таки согласится. Несмотря на зиму, несмотря на полугодовалого Виталика, которого только-только утихомирили в соседней комнате.

– Что же там тогда ищут всемогущие? – насмешливо спросил он. Алисе его согласия и не требовалось. Она пришла к его поселку, уже зная, что его получит.

– Этот АЗК должен делать бланки. Возможно, даже эттерны. Информация только косвенная, на Закате все было так засекречено, что мы не нашли почти ничего. Но даже этого «ничего» достаточно, чтобы рискнуть.

На его правое плечо легла рука в рукавице. Он слышал скрип снега, когда она подходила, так что не удивился. Лишь положил свою левую руку поверх ее, показывая, что ценит этот крохотный знак внимания. И одновременно сдавая пост. Илона была следующей в этом секторе. Дежурили по четверо, но все были слишком уставшими, чтобы разговаривать, и слишком опытными, чтобы проверять друг друга. Поэтому он не услышал за два часа на посту от своих напарников ни звука, так же как и они от него. Хотя Дрей и чувствовал их присутствие на других сторонах лагеря, но не более того.

АЗК, способный производить бланки в нынешнее время в промышленных масштабах через столько времени после Заката, – достойный куш, чтобы рискнуть.

Дрей это отлично понимал. Но продолжал задавать вопросы:

– Зачем вам такое чудо? Даже если вы как-то заставите его работать, зачем? Нажива?

Алиса откинулась на спинку кресла и, не спрашивая разрешения, подлила себе еще чаю.

– Ты знаешь, сколько живых осталось на континенте? На всем, включая Европу, районы древней Индии, Пакистана и почти уничтоженного зонами Гейгера Китая?

– Могу предположить, что немного, – равнодушно пожал плечами Дрей. – И что поменяет доступ к производству бланков? Увеличит рождаемость у нано?

– Пять миллионов, не больше, – ответила Алиса сама себе.

– По мне, так это очень много. Только представь себе эти пять миллионов в одном месте. Ты когда-нибудь была в мурашниках? А я был. Пусть нас лучше будет мало, совсем мало, чем кто-нибудь когда-нибудь опять начнет строить что-то подобное. Они жили друг у друга на головах.

– Хуже не то, что нас мало, – гнула свое Алиса, не поддаваясь на выпады Дрея. – Хуже то, что нас по-прежнему становится все меньше. Нас, практически бессмертных. То мутанты, то взорвется где-нибудь что-нибудь. То очередной всплеск эпидемии, хотя этот фактор почти сошел на нет. И много, очень много стрельбы, при том что стрелять умеют все, а вот зачать и родить – единицы. – Алиса задумалась и добавила: – Хотя ты у нас, как я погляжу, универсал.

– Даже больше, чем ты думаешь, – непонятно бормотнул Дрей, тут же пожалел об этом и задал вопрос, чтобы сменить тему: – А как тебе поможет АЗК? Повысит рождаемость?

– По тем же документам, там есть лаборатория. Этот АЗК может, как говорят, на основе образцов менять производство на новые модели. Представь, как изменится жизнь нано, если они получат доступ к самым современным бланкам, которые выжили, вернее, помогли выжить им после Заката. Это может поменять ситуацию. В корне. Сейчас мы теряем по проценту в год. Если бы мы смогли хотя бы свести все к равновесию…

– Мне-то что. – Дрей старательно изображал равнодушие.

– Ты же уже согласился, – так же равнодушно ответила Алиса. – Просто сделай работу. Сделай ее хорошо. Нам нужно только проверить, правдивы ли эти слухи. Если там АЗК – можно ли его запустить. После этого все согласятся, что зону надо очистить. Даже Изоляторы не останутся в стороне: предварительный разговор уже был. Помимо стандартной оплаты каждая сотая ампула пойдет лично тебе, если завод заработает. И те же условия для каждого, кто отправится с тобой.

– А кто со мной отправится?

Теперь пришла очередь Алисы пожать плечами:

– Решай сам. Мы дадим несколько хороших бойцов. Наших. Но, как бы это сказать… – Алиса замялась. – Они действительно хорошие, но... они как солдаты, что ли. Слишком прямолинейны. Слишком просты. Поэтому мы готовы предложить те же условия, что и тебе, любому, кого ты поведешь за собой.

– Даже если их будет сотня?

Алиса кивнула:

– Нам не важны каналы распространения продукции. Нам лишь нужно, чтобы она появилась. К тому же сотни ты не наберешь. На континенте, где осталось лишь пять миллионов, сотни не наберется. Ты же не захочешь брать с собой мясо?

– Не захочу, – согласился хозяин.

– И мы не хотим. Потому что мясо там может оказаться бесполезно. И так получилось, что единственный, у кого хотя бы есть шанс там справиться, – это ты. Не потому что ты самый лучший по всем параметрам. А потому, что ты умудряешься адаптироваться к любой ситуации. И все, что я видела, – вылезти из любого дерьма. Мне… нам даже не столь важно, как это у тебя получается. Может быть, ты просто имеешь персонального ангела-хранителя... Нам нужен результат.

– Как вы соберете тех, кого я выберу? Не будет никаких угроз, ничего такого? Мне бы не хотелось идти туда с кем-то по принуждению.

– Ты просто назови имена. Мало кто сможет отказаться от предложения, которое мы сделали тебе. А если он или она все же откажется, то, наверное, тебе и не стоило брать такого человека с собой.

– Как мы доберемся? Мы дойдем туда поздней весной, самое лучшее, даже если выйдем прямо завтра.

– Об этом не волнуйся. На этот раз ты не пойдешь пешком, как ты любишь. Тебя доставят прямо на место. Скажи, доставщик, ты когда-нибудь летал?

Илона появилась на второй день после посещения Алисы. Они все давно решили за него, иначе она бы не смогла прибыть так рано.

Они обнялись, и девушка долго его не отпускала. Чувствуя на спине пристальные взгляды Кати и Насти, он попытался отодвинуть Илону, но она лишь вцепилась в него еще крепче. Выглянув у него из-под руки, девушка начала с места в карьер:

– Может, вы меня третьей возьмете? – Вопрос, наверное, был задан в шутку, хотя просто шуток в таких темах не бывает.

– Да мне бы с двумя справиться... – Дрей вывернул голову, пытаясь углядеть, что происходит за спиной. Катя мотала головой, словно говоря: «НИ-КОГ-ДА». Настя оставалась внешне невозмутимой, лишь перехватила поудобней кухонный нож, которым только что чистила овощи, проверила пальцем его остроту, после чего демонстративно провела им у горла. Показывая, что будет с любой попытавшейся увеличить количество жен в их семье.

– Тогда хоть пообнимаю, – с притворным вздохом сказала Илона.

Пришлось тащить ее к столу, потому что она так и зацепилась за его талию. И не отпускала, пока гостью не усадили за стол.

– Кстати, я иду с тобой, – просто заявила она.

Дрей чертыхнулся. Он не сомневался в ее качествах как бойца. Но все же предпочел бы знать, что девушка в безопасности.

Полет вызывал у него смутное беспокойство. Особенно из-за того, что не он управлял этой штуковиной и был в ней лишь в качестве пассажира. Он ни разу в жизни не видел летящего самолета. Хотя немало повидал их на земле – развалившихся, насквозь проржавевших. Этот самолет не был похож на те, что он видел в ангарах. Он вообще больше походил на детскую игрушку – реечки, фанерки, материя, которая должна была расползтись, по мнению Дрея, прямо в воздухе. Даже то, что крыльев было по два с каждой стороны, ничуть его не успокаивало. Наоборот, все самолеты, которые они видел на заброшенных аэродромах, имели обычные крылья. Прямые, железные, от них веяло надежностью даже через десятилетия. Их легко было представить новыми, целыми и красивыми. На них можно было надеяться.

Как можно надеяться на крылья, собранные чуть ли не из веток, доставщик не понимал. Но этот самолет летел, и можно было посмотреть вниз, на землю. Иногда, правда очень редко, даже увидеть огоньки из окон поселков. Больше ничего видно не было.

Им предложили высадиться на реке ночью, вернее, ранним утром. Подумав, Дрей согласился – все говорило о том, что это время наиболее безопасно. Никто не знал, что они могут встретить на месте: то ли автоматные очереди, то ли каравай с хлебом и солью. Дрей предпочел отказаться и от первого, и от второго.

Он готовился к худшему, но все же оказался не готов.

– Тот доставщик, которого ты упоминал, умер, – сообщила Алиса.

– Который из них? – уточнил Дрей. Вообще-то он назвал два имени. Одного из них он даже видел, о другом знал лишь понаслышке, но говорили о нем только хорошее.

– Первый загнулся дома. Ничего заразного, иначе мы бы знали. Я даже не уточняла, кто он был. Нано, экзо? Если нано, то вполне возможно, поехала крыша у какого-то из бланков. Ну а если экзо, то ты сам все знаешь.

– А второй?

– Второго пристрелили. Давно уже – у тебя очень старые сведения.

– За что? – К таким вопросам у Дрея всегда был повышенный, профессиональный интерес.

– Не знаю. Не стала выяснять. Он не сможет прийти – этого мне было достаточно. Тебе-то зачем это знать?

– Хочется понимать, за что могли пристрелить коллегу.

– Ладно, я уточню. – Алиса была покладиста как никогда.

– А как остальные?

– Остальные скоро будут здесь. Почти все. Ты точно не хочешь взять с собой Изоляторов? Никто никогда не смог бы обвинить их в отсутствии храбрости.

– Мне не нужна храбрость, – покачал головой Дрей. – Ребята они хорошие, но не на то их учили. Не для того готовили.

– К этому вообще никого не готовят. Тебя вот разве что, да и то…

– Я сам выучился.

– Вопрос только, достаточное ли образование ты получил.

Ангар, в котором их разместили, не отапливался. Невозможно было отапливать настолько огромное помещение. Но зато здесь было множество оружия. Оборудования. Даже бланков и геммов для желающих, хотя врач каждый раз отрицательно качал головой, когда такие желающие появлялись. «Только после того, как анализы будут закончены».

Зато снаружи, сразу за воротами ангара, стояло несколько теплушек. Там они и грелись, когда становилось совсем уж невмоготу.

– Знакомьтесь, – махнул рукой Дрей.

– Росс, – коротко представился первый. – Экзо из… у нашего поселка и имени-то нет. Там, на краю мертвых земель. Хорошо стреляю.

Лучшего начала было не придумать. Мальчик дал отличный пример, которому последовали остальные.

– Сонька, – поддержал его минер. – Нано. Мы все из Тешева, нас только недавно раскрыли на выход, а до того мы под Изоляторами сидели. Вот Дрей…

Дрей предупреждающе поднял руку. Сонька сразу умолк и лишь добавил:

– Со взрывчаткой хорошо работаю, с устройствами всякими, только вы при мне их пореже минами называйте. Примета плохая.

– Мистер Тротил. – Трот даже встал, чтобы его было видно со всех сторон от костра. – Нано, Тешев. Я ничего так и не умею. Но я шустрый, когда надо.

– И очень твердый, – добавил Дрей, – когда надо.

– Ну да, – кивнул Трот и тихо сел.

– Глушак, – бесцветно сказал следующий. – Нано, Тешев. Много чего могу, еще больше не умею. Из того, что есть необычного, – умею глушить сигналы.

– Зяблик. – Виталий решил поддержать друзей и назвал только кличку. – Вообще ничего не умею. Но пока жив.

Тут все вокруг костра кивнули. По нынешним временам это было немало.

– Нюшка получил приглашение, – добавил Зяблик. – Но когда мы возвращались, то все-таки поймали одну м… одно устройство. Всем досталось, но Нюшке больше всего. Он еще в лежку, может, через год встанет, не раньше. А так он сидел бы рядом.

– Джодо. – Это пошли бойцы Алисы. – Нано. Ускоренный.

– Тимур, нано, ускоренный.

– У всех одинаковые ускорители? – уточнил Дрей. Не из любопытства: он просто должен был знать, на что рассчитывать.

– Разные, – ответил Тимур. – У меня «Тактика 2-1-Е».

– У меня «4-8-Е», – Джодо.

– Как будто мне это о чем-нибудь говорит, – хмыкнул Дрей.

– Если по-простому, – встрял третий из Алисиных, – то Тимур в ускоренном состоянии в четыре раза быстрее обычного, но чтобы разогнаться, ему нужно много больше времени. А Джодо у нас срывается с катушек почти моментально, но его предел – двойное ускорение.

– А что значит «Е»? – спросил, чуть поразмыслив, Дрей.

– Это не принципиально. Это значит «эттерн». Тактики бывают и короткоживущими.

– Как долго?

– Пять минут, – гордо ответил Тимур.

– Пять минут, – кивнул Джодо. – Или сдохнем.

– Ну ладно, – Дрей махнул рукой. Разбираться в тонкостях использования отдельного эттерна можно было сутками, и он даже с удовольствием бы этим позанимался, но у него просто не было времени.

– Я – Пастырь, – приподнял руку третий. – Я не ускоренный, как вы могли бы подумать. Я простой нано. Но стреляю хорошо. И издалека. – Пастырь нежно погладил рукой ствол прислоненной к его ноге винтовки. Добавил: – Но вообще-то я не сторонник насилия. Я считаю, что все проблемы человечества как раз из-за излишнего насилия, которое ему свойственно. Я думаю…

– Этого достаточно, – кивнул Дрей. – Жизненная позиция на ближайшее время у всех будет одна – выжить. И последний наш участник – Илона. Я думаю, мы можем позволить себе называть ее по имени.

На самом деле с Илоной познакомились уже абсолютно все. Никто из вновь прибывших не упустил этого случая. Даже Мистер Тротил нашел под снегом мороженые красные ягоды, чтобы преподнести единственной девушке в команде.

– Специалист по взлому электронных замков. Надеюсь, большего мы от нее не потребуем. Мы будем здесь три дня. После этого все должны быть готовы выступить или отказаться. Я, знаете ли, не командир. И командовать соответственно не умею. Поэтому вы либо идете рядом со мной, либо расходимся сразу. Я даже не прошу вас слушаться. Но очень прошу – не сдохнуть там, не подставлять свою спину и прикрыть, если получится, спину еще кому-нибудь.

– И что мы должны знать о тебе? – задумчиво спросил Пастырь. – Чтобы лучше представлять, как мы можем тебе помочь.

– Я – Дрей. Экзо. Доставщик. – Дрей на мгновение задумался и добавил: – Умею всего понемногу. И я тоже выжил, что при моей профессии говорит о многом.

Дрей отказался проходить обследование.

Алиса пришла, как только ей об этом сообщил лаборант:

– Почему, экзо? Что такого в проверке? Они не смогут подобрать тебе хорошего коктейля, если не узнают, чем ты пользуешься сейчас.

Причин на это у Дрея была даже не одна, но упомянул он лишь ту, которую мог:

– Потому что я не хочу, чтобы хоть у кого-нибудь была моя карта. Считай меня суеверным. Никаких ногтей, никаких остриженных волос – я предпочитаю не оставлять ничего. Я сжигаю волосы, когда стригусь, я никому не отдаю себя на анализы. Это не обсуждается.

– И что с этим делать? Они не смогут тебя усилить.

– Предоставь это мне. Пусть просто дадут мне список геммов, а я уж и сам знаю, как им воспользоваться.

Когда Дрей пришел к лаборанту обсудить с ним тот самый список геммов (он бы с удовольствием посмотрел и на бланки, но не мог себе этого позволить. Разве что своровать что-нибудь при случае), парень сразу начал подбираться к нему со шприцем.

– Это что? – поинтересовался Дрей, отстраняясь.

– Локальная наноколония. Для экзо безопасна. Создает интерфейс так называемого «Безмолвного общения». Боты действуют до десяти дней, внедряются около гортани, в язык, в десны и другие ключевые точки. Наружный приемник обрабатывает поступающие сигналы на этапе ранней артикуляции и транслирует дальше. Ты можешь шептать, можешь вообще говорить беззвучно, и, даже если вокруг тебя будет грохот, твой голос услышат. Мы всем их ставим, на всякий случай.

Как ни странно, несмотря на множество умных слов, Дрей понял.

– Для экзо безопасно, абсолютно, – по-своему расценил медлительность доставщика лаборант. – Колония локальная и попадает в кровь только в момент вывода из организма, после выработки ресурса.

– Дай мне, – протянул руку Дрей. – Сам введу.

– Да-да, – с готовностью передал ампулу парень. После нескольких предыдущих стычек он был рад хоть какому-то сотрудничеству со стороны клиента. – Ввести в шею под ухом. Один из ботов работает как усилитель сигнала. Зацепляется за слуховой нерв. Так что сами выберете, под каким ухом. Это позволит вам услышать группу даже в сильном шуме.

Дрей отстранил шприц, который почти уже воткнул в шею. На секунду задумался, чтобы правильно сформулировать вопрос:

– А если у наших нано уже что-то висит на этом нерве? У них там слух не загнется?

Лаборант мотнул головой:

– Я видел результаты тестов на Закате. Вероятность частичных проблем со слухом не более долей процента. Да и потом, эта колония короткоживущая: слишком много энергии уходит. Так что эффект всегда временный. Травм не остается. «Безмолвное общение» поставляется вот с этим.

Лаборант протянул Дрею коммуникатор с динамиком на ухе и двумя микрофонами – один, короткий, висел прямо перед ухом, второй пришлось прижать рядом с кадыком.

– Все заработает, как только ты введешь колонию. Может немного гудеть, пока будет проходить тестирование и оптимизация, но потом это все уйдет.

Дрей обреченно пожал плечами и ввел содержимое ампулы себе под правое ухо.

– Список готов?

Лаборант положил на стол несколько листков бумаги, написанных от руки. Написанных недавно: он явно не хотел подпускать Дрея к полному списку. Но и того, что было в сокращенном, Дрею показалось более чем достаточно.

Дрей взял «Экзо» в варианте 5-дельта, ненаследуемый. Ничего особенного, но он гонялся за ним очень давно и упустить такого шанса просто не мог. Ему понравилось много чего из списка. В нем была даже «Обитель зверя». Но все, что ему нравилось, у него было. Что-то малопонятное и неизвестное он брать не рискнул. Ткнул пальцем:

– Это что?

– «Мерцающий»? Редкая вещь. Но мальчику я ее дал, и одна ампула осталась. Специально под задание привез. В случае угрозы температура тела начинает скакать – на уровне кожного покрова. Любые средства слежения, ориентированные на тепловой след, сходят с ума. Потерять они вас не потеряют, но если это автоматический дрон – то он промажет. Если в окуляр будет смотреть человек, то он все равно вас не потеряет, домыслит разрывы. Плюс почти полная гарантия ухода из-под любых биосканеров. Только окажитесь чуть больше чем на сотню метров.

– Давай, – кивнул Дрей. – А у нано что-нибудь такого типа?

– Да, им я уже ввел. Всем. Бланк называется «Ослепитель М01». В общем, прикрыты будут все, кроме девушки. Но у девушки особые свойства, так что я не думаю, что она засветится.

– Ага. И из прочего. Может, химия какая есть? И «Феникс» если есть один-другой, то был бы благодарен.

– А что у вас? «Бессмертный» или «Логик подворотни»? Это очень редкие геммы...

Дрей нахмурился. Лаборант заторопился, чтобы объяснить свои слова раньше, чем Дрей его остановит:

– Немногие знают, но сыворотки «Феникса» бывают разные. Они заменяемы, но лучше использовать ту, что разрабатывалась непосредственно под гемм. Качественней результат.

– У меня «Логик», – вздохнул Дрей. – А что такое «Бессмертный»?

– Уход в анабиоз, полная симуляция смерти, и выход из него только после введения «Феникса». Ненадежная вещь, скажу я вам. Однако если вы хотите…

Паренек был таким щупленьким, что Дрею его было даже немного жаль. Однако он оказался первым, кто разбирался в геммах не только не хуже, но даже получше Дрея. Тем более нельзя было давать ему делать анализы.

– Нет уж, спасибо. Надеюсь, что обойдусь без псевдосмерти.

– Хорошо, – закивал лаборант. – Сколько вам?

Дрею определенно нравилось в вагончике-больничке. Впервые на просьбу дать ему редчайшую сыворотку он получал подобный ответ. Клондайк.

Лыжи прекрасно удержали самолет на снегу, на льду Камы. Он даже скользил недолго, хотя поле для посадки оказалось почти бесконечным. Судя по тому, что Дрей видел на картах, они были юго-восточнее той точки, которую должны были проверить.

Недалеко.

– Мы можем постоять минут десять. Если что-то пойдет не так, эвакуируем вас сразу, – крикнул пилот, стараясь пробиться сквозь шум винтов.

Дрей отказался:

– Нам нужно, чтобы вы за нами вернулись по сигналу. А для этого нам нужно, чтобы вы были в безопасности. Поднимайтесь и ждите сигнала в отстойнике.

– Мы будем через час после того, как получим сигнал. Удачи!

Пилот козырнул.

Они валялись на снегу неподалеку, глядя, как взлетает самолет.

После Дрей успел не раз пожалеть, что отказался от предложения пилота.

День обещал быть солнечным, и светало очень быстро. Они подождали несколько минут, осматриваясь. Шум самолета затих, и Дрей махнул рукой в сторону берега.

Ад начался через минуту.

Глава 2 Горящий снег

В недрах лабораторий «Наноздоровья» все время велись теоретические и экспериментальные разработки не просто шотов уровня «Среды обитания», но и многих других, основанных на этой идее нанокультур. И хотя ни одна из них не дошла до стадии выпуска ни в массовой, ни в ограниченных сериях, существуют некоторые материалы и документы, оставшиеся нам в качестве подтверждения, насколько буйной могла быть фантазия их авторов.

Нанокультура «Прометей» должна была позволить носителю создавать огонь в удалении от себя, действовать как огнемет, но без самого оружия. Боты нанокультуры (в рамках построения теоретической модели) должны были воспроизводить себя скачкообразно непосредственно перед активной фазой и служить катализаторами горения воздуха в заданной точке. Подобная культура, по замыслу авторов, должна была существовать в сложном, многоуровневом варианте. Первый уровень внутри организма носителя, организующий управление процессом, и создание ботов второго уровня, которые должны были покинуть организм. Боты второго уровня существовали только для того, чтобы быстро создать необходимый объем ботов третьего уровня, которые, собственно, и должны были становиться «зажигалками».

Нанокультура «Меченосец» должна была создавать лезвия (меча) в заданной точке пространства, на мгновения объединяя наноботы в единое целое – в тонкое лезвие, поражающее цель, и тут же разъединяя их обратно для дальнейшего использования.

Очевидно, все эти разработки велись под патронажем военных. Вероятно, ни одна из них не была доведена до стадии создания непосредственно нанокультуры. По крайней мере, никаких свидетельств этому не существует.

(Библия Нано. Притчи Заката. Голые руки)

– Движение на западе, – бодро отрапортовал Джодо.

Движение Дрей заметил раньше него – присматривался, что за точка приближается ко льду. Точка походила на трактор. Но этот трактор двигался – первый движущийся трактор в жизни Дрея.

– В укрытие, – сказала Илона, и доставщик счел ее предложение разумным.

Правда, вот с наличием самого укрытия у них возникли некоторые проблемы. Снег на льду был, но совсем немного – недостаточно, чтобы не то что обеспечить надежное укрытие, но даже спрятаться от ненужных взглядов.

Точка переросла в непонятный агрегат, движущийся на гусеницах. Кабины у «трактора» не было, и это сбивало с толку. Дрей прищурился, Тоннель сокола моментально приблизил цель. Вместо кабины объект был оборудован спаренными пулеметными стволами. И ничего больше – ни брони, ни колпака, ни человека, держащего палец на курке.

– Это дрон, – крикнул Дрей. – В укрытие, быстро. Уходим на восточный берег.

Берег, о котором он толковал, скорее был юго-восточным, но дело усугублялось даже не этим. Когда пилот искал место для приземления, он специально выбирал максимально широкую площадку. И сейчас они оказались прямо посредине чуть ли не озера.

Даже не гадая, можно было сказать, что скорость дрона значительно больше той, что могли развить люди.

Они побежали. Через секунду после того как оба ствола спарки начали стрелять.

Дрей пока не понимал, кто установил здесь, в этом богом забытом месте, боевого дрона. Он явно находился в режиме автоматического патрулирования – представить себе, что где-то рядом есть человек, который только и ждал их приземления, было еще тяжелее. Но кому понадобилось запускать в боевое патрулирование робота на берегу закованной льдом реки? Что и от кого он охранял?

К берегу они не успевали. Дрей понял это в тот момент, как несколько пуль свистнули совсем недалеко. Дрон приближался, к тому же пули летели все кучнее, все ближе к бегущим.

Дрей упал, предоставляя остальным право решать, как действовать. Однозначно выигрышной тактики здесь все равно не было. Доставщик развернулся в сторону идущей к ним машины, прицелился и только в этот момент понял, что пули автоматного калибра мало что способны сделать. У дрона не было ни бака с горючим, ничего, за что мог зацепиться глаз. Картинка замедлилась, позволяя Дрею в деталях рассмотреть противника, но это мало что поменяло. Единственный способ, который он мог себе представить, – это вогнать пулю в затвор ровно в тот момент, когда из него вылетает гильза.

Сколь бы высокого мнения он ни был о своих способностях, он понимал, что не попадет.

Дрей вытащил из рюкзака гранату и приготовился. Если повезет, если дрон приблизится на расстояние броска и не разотрет его в порошок раньше, то можно попробовать.

Сзади него глухо хлопнуло.

Подствольный гранатомет был только у двоих в команде – у Илоны, которая почему-то настояла на именно таком оружии, и у Тимура. Дрей догадывался, кто лежал позади него.

Граната попала в цель, но ее мощности тоже оказалось недостаточно. Она повредила левую гусеницу и явно заклинила левый пулемет. Дрон крутанулся вокруг, всего один раз, и тут же остановился – только на этот раз работающий ствол начал стрелять строго в лежащую позади Илону.

«Хороший тактический блок», – успел подумать Дрей. Действительно, приоритеты поражения целей у дрона оказались расставленными очень четко. Сначала он стрелял по множественным целям, но как только началось сопротивление, тут же перенес внимание на цель, представляющую, по его мнению, максимальную угрозу.

И пока их всех, а Илону в отдельности, спасало только расстояние.

Дрей пополз вперед, прижимаясь к снегу. Он делал это достаточно медленно, опасаясь, как бы дрон не переключил внимание на него. Укрытий здесь, на льду, не было никаких, и можно было только надеяться на абсолютно белый цвет выданных им комбинезонов да на невнимательность машины. Другими словами, надеяться было не на что.

Но еще меньше Дрей верил, что они сумеют уползти. За Илону он пока не волновался. Если дрон не накрыл их всех сразу, то, возможно, не накроет и сейчас. Может, в утреннем сумраке он плохо видел белые цели на белом снегу. Может, система прицеливания просто была разбалансирована. Может, действительно было слишком далеко. Кто его знает. Но машину надо было добить. Это Дрей знал наверняка.

Он не прополз и пяти метров.

Между деревьями на берегу появилось сразу еще несколько точек, подозрительно напоминающих первую.

– Пастырь, – негромко произнес Дрей.

– Да, – тут же откликнулся снайпер. Слышно его было великолепно, хотя, судя по всему, он упал на лед метров через сто после Дрея.

– Выбивай системы наблюдения, если найдешь. Если не найдешь, стреляй в затворы.

– У первого точно нет, – это сказал не Пастырь, а Росс.

– Ищите, – настаивал Дрей. – Быть не может, чтобы они вслепую на нас вышли.

– Они могут быть фасеточными, – включилась в разговор Илона. – Мелкими, раскиданными по всему дрону. Не видно, и по одной выбивать бессмысленно.

– Ослепите их, – повторил Дрей.

– Ты отступай, – судя по голосу, вроде Джодо. – Мы с Тимуром уже у леса, прикроем.

Ускорились, значит. Слегка.

Еще раз ухнуло. На этот раз граната не долетела, упав метрах в пяти ближе, чем надо, и на мгновение подняв облако снежной пыли прямо перед подбитым дроном.

Этим и воспользовался Дрей, побежав назад и в сторону, чтобы не перекрывать область обстрела тем, кто был у леса. Снежное облако натолкнуло его еще на одну мысль, и он на бегу бросил себе под ноги дымовую шашку. Единственную, что у него была.

Двое ускоренных начали стрелять. Автоматы были бесполезны, но зато в неточности нано упрекнуть было нельзя. Дрей слышал, как пули стучали по ближайшему дрону. Не нанося, впрочем, ему ни малейшего вреда.

Он увидел, как бегущая чуть впереди Илона подгоняла весело скачущих вокруг нее Шалунов, не давая им перейти в атаку. «Правильно, – подумал он, – пока непонятно, кто нам противостоит, любимцев запускать рано».

Пробегая мимо лежащих рядом Соньки и Трота, крикнул:

– Подъем, Мистер Тротил.

Сонька кивнул и толкнул Трота в бок, а сам, вместо того чтобы последовать за всеми, полез в рюкзак.

Сонька что-то бросал – скорее всего, мины, но деталей Дрей не успевал рассмотреть. Удивился только манере Соньки разбрасывать мины – словно сеять. Он швырял их одну за другой, от живота.

Дрей бежал дальше, думая, что за мины могут быть такими легкими. Только тут осознав, что их коммуникаторы позволяют без трудностей общаться даже сейчас, произнес на бегу:

– Что это, Сонька?

– Пластинчатые фугасы. – Судя по голосу, нано уже бежал, закончив «посевную». – Вертикальный взрыв, но маленький. Если повезет, то повредит гусеницу.

Дрей упал за сосной потолще. И вовремя.

Кто-то из дальних дронов наконец-то сумел прицелиться лучше. Калибр пулемета предназначался, наверное, для охоты на слонов. Одна из пуль попала в молодую сосенку, и ту подрубило, словно топором. Сосенка еще валилась на землю, а вокруг продолжали биться пули. Хорошо, хоть пока еще попадая лишь в стволы, за которыми они укрылись.

– Баков нет. – Пастырь. – Значит, у них ядерные батареи. Богатый здесь народ.

– Может, это с Заката? – неуверенно предположил кто-то, вроде как Тимур.

– Гусеничная база из железа. – Пастырь стрелял, хотя пока Дрей не видел, куда и зачем. – Ни один сплав не выжил бы столько времени. Только если их недавно расконсервировали. Или за ними следили, как за царями. А это не так. Это полевые модели. Новые. Их тут до сих пор делают.

Дрей чертыхнулся. В секторе работала военная машина, против которой их отряд был не более чем кучей букашек.

Первый дрон, подранок, наконец-то замолк. Дрей не видел, чтобы в него кто-то попал, но, видимо, граната Илоны задела какой-то узел, который в конце концов все-таки вышел из строя.

Три дрона, спешащие первому на помощь, выехали на реку. Они стреляли не переставая. Но при этом не останавливались, что сильно снижало их прицельность. Даже тот, что вначале было накрыл участок, где пряталась группа, слегка сбил прицел, и пули свистели значительно выше.

Дым от шашки Дрея окончательно рассеялся. Доставщик прицелился. Надо было отстреливаться, даже заранее понимая бесполезность этого занятия.

Ухнул подствольник Илоны. Но на этот раз граната совсем не долетела до дронов, разорвавшись посредине реки.

– Бери выше, – посоветовал Дрей.

– Я попала туда, куда хотела, – ответила девушка. – Смотри.

Действительно, этот взрыв взломал лед. Полынья оказалась совсем небольшой, но это могло хотя бы задержать дронов.

Дрей стрелял, пытаясь попасть в затворную раму пулеметов. Подача патронов шла по закрытому металлическому кожуху, но гильзы вылетали в сторону, по несколько в секунду. И если бы он смог попасть, это должно было бы заклинить пулемет. В теории.

Один из дронов вырвался вперед, и полынья была как раз на его пути. Илона подняла автомат, уже заряженный следующей гранатой.

Не доехав до бреши во льду всего лишь десяток метров, дрон начал по кривой объезжать опасное место, и Дрей буквально услышал дружный вздох в своем отряде. Илона выстрелила.

Ошибкой тактического блока дрона стало то, что он объезжал полынью по минимальной траектории. Слишком близко. Наверное, безопасно, может, дрон просчитал даже толщину льда и то, на каком расстоянии он достаточно крепок, чтобы не проломиться под полутонной машиной. Но он не мог просчитать повторного выстрела Илоны.

Граната взорвалась прямо под гусеницей – и в слишком опасной зоне от первой полыньи. Лед пополз, ломаясь. Передний трак одной из гусениц успел зацепиться за твердую поверхность, и всем показалось, что еще секунда, и дрону удастся проскочить. Но тяжесть собственного веса тут же затянула его назад, в воду.

Одна из больших льдин вздыбилась, на мгновение встав вертикально, а потом перевернулась, накрывая тонущий дрон и становясь его надгробной плитой.

Дрон стрелял даже в воде. Несколько пуль раскрошили лед на краю полыньи. Но вскоре все затихло. Воды здесь были глубокие, способные поглотить тварей и покрупнее пулемета на колесах.

Дрей чуть повернул голову и посмотрел вдоль берега. Всегда полезно смотреть на окрестности, особенно когда находишься в незнакомом месте. Полезно оглядываться – он просто убедился в этом еще раз. Увиденное заставило его скомандовать:

– Глушак, включайся!

Вдоль берега к ним спешили еще дроны. Но это была какая-то совершенно другая стая. Они были мельче, на каждом был установлен лишь один пулемет, явно небольшой и не скорострельный. Но они – летели, практически планировали прямо надо льдом. И еще – их было отнюдь не три и не четыре, а не меньше пары дюжин.

– Пастырь, сбивай птичек, так от тебя больше толку.

У «птичек» явно были другие тактические установки. В отличие от «тракторов», они не пытались двигаться напролом. Наоборот, как только первая пуля Пастыря попала в головную машину, вся стая ушла в резкий вираж и закружила на месте. Не забывая при этом постреливать в сторону отряда.

Пастырь стрелял.

Еще одна «птичка», получив пулю в крыло, завертелась и рухнула прямо на лед, разлетевшись на части.

– Хрупкие, без брони, иначе бы в воздухе не удержались. Боезапас ограничен. Сбить их легко. Но все это значит, что где-то рядом их база. – Пастырь стрелял, но это не мешало ему говорить. Он замолкал лишь в момент выстрела. – Мы же не хотим ее дожидаться?

Двойная полынья Илоны прочертила невидимую черту, объединившись с тем местом, где Сонька раскидал свои сюрпризы. Следующий пулемет налетел на одну из мин, по широкой траектории объезжая разбитый лед. Гусеницу выбило, и он стал легкой мишенью для подствольников Тимура и Илоны.

Дрей еще раз оглянулся.

Стая решила отлететь подальше, не дожидаясь, пока Пастырь достанет еще одну «птичку». Они кружили, медленно увеличивая расстояние и поднимаясь все выше.

Дрей посчитал, что «птичек» пока можно не брать в расчет.

Пастырь, похоже, думал совершенно иначе.

– Поднимаются все выше, – бормотнул он и выстрелил вновь. Еще одна «птица» закувыркалась в воздухе. Она отдалилась от стаи и начала падать, но не быстро – все еще пытаясь удержаться на лету. – Как хищники. Могут ведь начать пикировать.

– Могут, – согласился Дрей. – Но посмотри туда, за оставшийся трактор.

Из леса на другом берегу выскочило еще какое-то металлизированное чудовище.

– Вы знаете притчу о человеке, который очень боялся своей тени? Своей тени и даже звука своих шагов?

– Пастырь, ну пожалуйста, – взмолился Дрей. – Ну не сейчас.

– Нет, ну вы послушайте. Она короткая, совсем короткая. Он так боялся своей тени, что пытался от нее убежать. Но чем сильнее он бежал, тем громче были удары его сандалий о землю. В конце концов он погиб – то ли от страха, то ли от усталости. Просто упал и умер, когда не смог больше бежать.

Пастырь замолчал и выстрелил. Он не промахнулся: еще одна «птичка» дернулась в воздухе. Но удержалась на своих крыльях, удержалась в стае. А через мгновение стало непонятно, какая из птиц именно та, что подстрелил снайпер.

– И что? – Это спросил Тимур, не Дрей.

– Этому человеку достаточно былопросто присесть в тени дерева. Он бы ни видел своей тени, не слышал звука своих шагов. Они бы просто перестали существовать.

Тоннель сокола приблизил нового дрона, вылезшего на противоположный берег. На пулемет это было мало похоже. Значительно больше это походило на пушку. Тоже без брони, тоже на гусеницах, – но калибр ствола не позволял назвать этот дрон пулеметом.

Последний дрон-пулемет подъехал совсем близко. Расстояние между ним и берегом оставалось всего метров сто и продолжало сокращаться. Он не давал им даже поднять головы, стреляя короткими очередями, по пять – семь патронов, постоянно следя за любым движением у деревьев. И приближаясь.

– Ты хочешь сказать, что нам надо залечь на дно и не светиться? – расшифровал Пастыря Дрей. – Что все они сгрудились здесь на звук нашего приземления? А теперь тащатся сюда на выстрелы?

– Это очень похоже на правду, не так ли? – сказал Пастырь, затих и выстрелил. На этот раз он попал. Пуля вошла в затвор пулемета, моментально его заклинив. Следующая пуля, которая должна была вылететь из ствола, взорвалась при сломанном затворе и окончательно нарушила работу одного пулемета. В спарке оставался еще один.

Дрей подумал, что предложит тактический блок дрона, когда они выведут из строя второй пулемет. Давить врага гусеницами?

Проверить это не удалось. Гранаты кинули одновременно и Джодо, и Тимур. И их гранаты оказались явно помощнее, чем те, которыми привык пользоваться Дрей.

Но он не стал даже смотреть, что осталось от дрона, потому что для этого нужно было дождаться, когда осядет снежная взвесь. А пушка на том берегу загнала первый снаряд в патронник. Стая военных «птиц» поднялась совсем высоко, и Дрей поверил, что эти «птички» вот-вот начнут пикирование.

– Бежим, – произнес он. Негромко. Их переговорные модули работали отлично. – Со всех ног. Бежим тихо, стараемся даже не отстреливаться. Сонька, идешь последним, минируй. Глушак, как у тебя дела?

– Глушу, – буднично ответил нано.

– Тогда бежим.

Первый снаряд разорвался сразу ровно в том месте, где они лежали, изрешетив бедные деревья множеством осколков. Похоже, у пушки не было абсолютно никаких проблем с прицеливанием.

К этому моменту они были в сотне метров от берега.

Вероятно, помогло не что-то конкретное, а весь набор факторов. И «Мерцающий» с «Ослепительным», и белый цвет их одежды, делающий их малозаметными в зимнем лесу. И Глушак, сбивающий любые средства коммуникаций, которые могли работать поблизости. И то, что они действительно бежали тихо. На время они стали тем человеком из притчи, боящимся звука своих шагов. Только они, в отличие от своего незадачливого предтечи, умели бегать бесшумно.

У Соньки было какое-то врожденное чутье на то, как надо укладывать мины. Где, в каком именно месте, как их маскировать, какие именно использовать в каждом конкретном случае. Взрывы звучали у них позади, но с каждым разом все глуше и глуше.

В какой-то момент, в самом начале их пробежки, сверху налетела стая, пикируя и стреляя одновременно. Но эта попытка изначально была обречена на неудачу – дроны не были настолько юркими, чтобы чувствовать себя свободно между деревьями. После того как несколько из них разбилось о деревья, а еще одного подбил Дрей, выстрелив почти в упор из пистолета, стая взмыла в воздух и больше не возвращалась.

Прошло больше трех часов, прежде чем они остановились. Первым замедлился Сонька, сказав в коммуникатор:

– Последние две мины так и не взорвались. Думаю, мы сбежали.

– От этих сбежали, – подтвердил Дрей. – Но сколько их еще бродит по окрестностям.

– Не будем шуметь – так и не узнаем, – заявил Зяблик. – Но пока мы только удаляемся от нужной нам точки.

– Привал, – согласился Дрей. – Привал, посмотрим, что вокруг. Потом пойдем обратно. По дуге, в обход места приземления.

И только после этого он взялся за рану в левой руке. Пуля прошла навылет, и отверстие давно перестало кровоточить. Но Дрей предпочел все-таки ее обработать. И перевязать белой тряпкой одежду. Красный цвет слишком сильно выделялся на белой материи.

Тимуру повезло меньше: две пули застряли у него в плече и предплечье. Пули вытащили, но было непонятно, сможет ли быстро зарасти раздробленная ключица.

– Я могу стрелять и левой, – буднично произнес нано, – пока не заживет, из пистолета.

– Левой, так левой, – легко согласился Дрей.

Все планы полетели к чертям. Никто не ожидал, что в секторе будет такое количество диких дронов. Никто этого не ожидал, никто об этом не предупреждал. И как прорваться к комплексу через подобное, Дрей не представлял.

Глава 3 Насест

Боевая нанокультура «Блоха», разработанная в институте «Ранней адаптации к современным угрозам», относилась к тем бланкам, что были полностью запрещены для исследования, разработки и производства Манчестерским протоколом. Блок параграфов протокола, не относящихся непосредственно к карантинной политике, носил название «вводных». В него, в частности, вошли и перетекшее из Оттавского договора ограничение на производство противопехотных мин. Впрочем, эти параграфы нарушались государствами и в дальнейшем секторами не менее успешно и не менее часто, чем карантинная часть.

На самом деле данная разработка не являлась уникальной, а была всего лишь навсего нелицензионной адаптацией кардиоводителей корпорации «Наноздоровье». Причем использовались одни из первых моделей, когда корпорация еще практиковала открытые патенты.

«Блоха» состояла из одного-единственного (в нескольких модификациях – нескольких дублирующих) бота достаточно крупных размеров. Попадая в кровь, бот симулировал работу кровяных пловцов в течение заданного промежутка времени. Но в точке Х (по внешней команде; по изначально заданной временной задержке; в редких случаях – при превышении нормального уровня определенного гормона в крови) превращался в механизм создания артериальных и венозных тромбов. В большинстве случаев внезапно возникающий и быстро прогрессирующий тромбоз приводил к смерти объекта нападения.

Одноразовые модификации «Блохи» были применены в ряде громких политических убийств начала Заката. Многоразовые модификации (значительно более сложные) предполагали, что бот должен покинуть очередной объект в предсмертном состоянии и перейти (воздушно-капельным путем) на следующую жертву. Создание многоразовых модификаций спонсировалось военными.

Мы вынуждены упомянуть, что свертывание создания и разработки семейства нанокультур класса «Блоха» произошло не из-за присоединения стран к Манчестерскому протоколу, а лишь после выпуска корпорацией «Наноздоровье» кровяных пловцов версии 3.0, способных как эффективно удалять отдельные тромбы, так и успешно бороться с врожденными, приобретенными и возрастными тромбозами. Несколько раньше раса экзо получила мутацию, оптимизирующую работу тромбоцитов и лейкоцитов (прежде всего), и так же, как и в случае с кровяными пловцами, позволяющую полностью избавиться от всего спектра болезней, связанных с образованием тромбов. Побочным эффектом появления на рынке кровяных пловцов версий 3.0 и выше стала полная неэффективность всех модификаций «Блохи».

(Библия Нано. Приложение 5. Культуры-наномодификаторы)

Его разбудила Илона. Не совсем разбудила – просто подошла к палатке, где он спал вповалку вместе с Джодо и Россом.

Она еще не коснулась полога, а Дрей уже открыл глаза. Приподнялся. Надо отдать должное – Росс и Джодо проснулись мгновенно. Сразу за ним. Как только он сел.

Илона не отошла от палатки, когда он вылезал. Даже подала ему руку, помогая подняться.

– Когда ты успела перекраситься? – искренне удивился Дрей.

Волосы Илоны неожиданно, за одну ночь, стали абсолютно белыми. Доставщик как-то не верил, что в ее возрасте она умудрилась поседеть.

– Долго ли… – беззаботно ответила блондинка. – Окраска волос от косметического направления «Наноздоровья». На этикетке было написано: «любой цвет в любой момент». Я даже многоцветными их могу сделать.

– Надеюсь, ты не пытаешься стать похожей на моих девчонок? – буркнул Дрей. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, но…

– Дрей, не сходи с ума. – Илона улыбнулась во весь рот. – Я перекрасилась под цвет снега. В маскировочных, так сказать, целях.

– А… – чувствуя себя слегка идиотом, только и смог сказать доставщик. – Извини.

Они шли длинной, растянутой по лесу цепочкой. Чтобы не проваливаться в сугробы, пришлось напялить на ноги то, что Алиса называла «галошами». Замечательная вещь, которую Дрей очень хотел бы припрятать после выполнения задания. Если оно вообще выполнимо. В тот момент, когда ступня касалась снега, механизм «галоши» моментально выбрасывал во все стороны металлизированные лепестки, практически утраивая площадь соприкосновения. А как только подошва отрывалась, быстро прятал эти лепестки обратно, так, чтобы они не мешали движению и не цеплялись за снег.

Дрей полагал, что эти штуки стали немаловажным фактором, поспособствовавшим тому, что вчера им удалось оторваться от дронов.

Цепочки не держались лишь Шалуны, вольно катаясь по сугробам то справа, то слева. То спереди, то сзади, иногда совсем исчезая из виду, а порой – наоборот, подкатываясь вплотную к Илоне и крутясь у нее под ногами. Дрей никогда не понимал заложенного в них алгоритма охраны, больше всего похожего на манеру поведения обычных собак, но алгоритм доказал свою эффективность, и этого ему было вполне достаточно.

Первым шел Мистер Тротил, но остановился не он, а Сонька.

Остановился, а потом сошел с тропы, проторенной Тротом, и двинулся в сторону. Дрей тут же понял куда. Хотя, возможно, если бы Сонька не изменил направления, он и пропустил бы мертвый остов дрона.

Потому что издали это был просто еще один сугроб в лесу. Слегка выделяющийся и не слишком похожий на очередной заваленный снегом куст, но и ничего особенного собой не представляющий. Наверное, и Сонька бы его пропустил, если бы снег не сдуло с куска обшивки: металл было видно, если приглядеться. А у Соньки, похоже, был нюх на все механическое, а не только на мины.

– Сюрпризов не боишься? – спросил Дрей.

– Боюсь, – кивнул Сонька, продолжая идти. И признался: – Я вообще здесь иду и боюсь. Не привык я так ходить, по незнакомому месту да напролом. И снег еще этот... Не видно же, что под ним. На периметре они для зимы специально чудилки разбросали. У них чувствительность повышается в разы, когда к зиме дело. Чисто механический процесс, никаких наворотов. Какой бы сугроб ни намело – чуют, заразы. Потом так же, как прыгуны, из сугроба выскакивают и шпигуют осколками. Вот… А тут мы идем – и совсем же не видим, что под нами. Зимой на периметр никто не ходил. Даже дети не играли. А дрон… я же его вижу. Если там и есть ловушки, то я сначала посмотрю.

– Зачем он тебе нужен? – поинтересовался Дрей.

– Батарейка. – Сонька ответил коротко. Его уже поглотил процесс осторожного стряхивания снега с мертвого дрона. – Хочу посмотреть на батарейку. Вдруг она транспортабельна.

– Не затягивай. – Спорить Дрей не стал. Остальным махнул рукой: – Привал. Без костра.

Несмотря на просьбу доставщика, Сонька провозился с четверть часа. Никто даже не пытался к нему подходить или предлагать свою помощь. Если что-то взорвется или мертвый дрон неожиданно решит ожить, то все предпочитали находиться подальше от этого места – от места и отдельно взятого энтузиаста, решившего покопаться в технике времен Заката.

Но через четверть часа Сонька вернулся с пустыми руками:

– Его уже выпотрошили. Всего. Есть пулемет, но сняты все патроны. Блок питания вынут. Ряд деталей тоже снят – видимо, те, что из редких сплавов. Тут все-таки кто-то есть. Кто сдергивает с трупов все ценное.

– Кто-то или что-то, – заметила Илона. – Потрошители тоже могут быть дронами.

Сонька кивнул. Об этом он явно не думал, но его это сильно и не заботило. Механик больше расстраивался из-за отсутствия батарейки.

– Как он сломался, ты понял? – Дрей задал вопрос, который волновал его.

– Ну как-как. Ему явно в этом помогли. Куча отметин от пуль, но финалом стали механические повреждения. Скорее всего, таран или что-то вроде того. Но его соперник выжил, а он сдох и попал на стол к падальщикам.

– К потрошителям, – поправил его Пастырь. – Думаю, что одушевлять механизмы будет неправильно. Вредно для кармы.

– Какой кармы? – недоуменно спросил Сонька. Мистер Тротил поднялся со снега (все равно было пора) и, повторив выражение лица Соньки, тоже уставился на снайпера. Зяблик не стал вставать, но, заметив солидарную позицию друзей, тоже попытался изобразить нечто похожее.

Илона улыбнулась.

– Вашей, конечно, не моей же, – недоуменно пожал плечами Пастырь, тоже вставая.

Дрей махнул рукой, показывая Троту, что пора двигаться.

Глушак прекратил создавать помехи еще первым вечером, когда они окончательно убедились, что преследователи отстали. Но еще одно полезное свойство его таланта заключалось в том, что он знал, когда глушить, а когда – не стоит. То есть умел чувствовать наличие радиосигналов неподалеку. Не всех, конечно, далеко не всех и только при относительно активном «общении» в эфире.

В следующий раз именно он остановил отряд, а не Мистер Тротил, неумолимо протаптывающий дорогу среди деревьев.

Глушак шел третьим в цепочке, поэтому когда он остановился, встряхнув головой, словно пытаясь избавиться от воды в ухе, то встали все, кроме Мистера Тротила и Зяблика. Просто потому, что все сразу заметили остановку и посчитали, что в ней есть какая-то причина. Но особых волнений она не вызвала: мало ли что могло прийти в голову парню.

Мистер Тротил и Зяблик сделали еще несколько шагов. На четвертом шаге Зяблик оглянулся. Увидел, что все встали, и тоже затих. Только он не видел причин этой остановки, поэтому начал с тревогой водить дулом автомата по окрестностям, пытаясь найти потенциальную угрозу.

Мистер Тротил сделал еще два шага. Все молчали – просто слишком мало времени прошло, чтобы кто-то успел заговорить. В конце концов Мистер Тротил осознал тишину позади себя. Его остановка оказалась наиболее радикальной.

Не оглядываясь, Мистер Тротил упал на снег, кувырнулся и залег у ближайшего дерева, чтобы уменьшить угол потенциального обстрела. Снег продавился под тяжестью его тела, и Мистер Тротил полностью исчез в сугробе. Выставил автомат в сторону несуществующего пока что противника – и вот только после этого оглянулся.

Все стояли как вкопанные. Даже Дрей на мгновение забыл о том, что инициатором остановки был Глушак, и во все глаза смотрел на Мистера Тротила.

Они все еще были на чужой территории, поэтому смеялись абсолютно беззвучно. Вот только внешнее беззвучие не помогло. На этот раз введенный им коммуникатор сыграл злую шутку – в лесу было абсолютно тихо, зато в ухе у Мистера Тротила раздавался хохот. Смеялись все без исключения, кто-то, похоже, даже давился от смеха. Дрею показалось, что это был как раз Зяблик.

– В ухе трещит. – Голос Глушака сразу перекрыл несвязные шумы в виде смеха – так уж был устроен коммуникатор. – Похоже, тут где-то бродит стая дронов.

Цепь моментально распалась, кто-то повалился вправо, кто-то влево. Сонька даже повторил маневр Мистера Тротила, что при его комплекции было бы, наверное, еще смешнее, если бы он не делал это вместе со всеми. Шалуны плюхнулись в снег рядом с Илоной, просто копируя действия хозяйки. Дрей подумал, что за прошедшее время дроны неплохо сработались с девушкой.

Но даже после того как отряд организовал некое подобие круговой обороны, они продолжали смеяться.

– Сигналы все идут, – доложил Глушак. – Судя по всему, нас скоро накроют.

– Это та же группа, что и на реке? – спросил Зяблик.

– Да кто их разберет! – Глушак шевельнулся и еще глубже ушел в снег, скрывшись в сугробе полностью. – Частоты другие, но они могли их и сменить. А какая разница? Те, другие...

– Ну может, эти менее агрессивны? Не все же дроны были военными.

– Мирных дронов здесь давно разобрали на запчасти. – Глушак еще раз тряхнул головой. – Приближаются. Краем пройдут, рядом с нами. Может, и мимо, ведите себя потише.

Видимо, это все же был отряд. Слишком уж слаженно шли машины. По периметру катились образцы поменьше – разведчики, отдаленно напоминающие Шалунов Илоны. Только их и можно было разглядеть. Остальные дроны передвигались глубже в лесу – просто точки, иногда мелькающие между деревьями.

Один из разведчиков прокатился совсем рядом – метрах в двадцати от Мистера Тротила. Всем начало казаться, что их действительно не заметят. Но разведчик неожиданно остановился, так резко, что юзом прокатился по снегу еще метра два. После этого крутанулся на месте, выбросил глаза-усики наверх и направил их точно туда, где прятались люди.

Подобрался поближе, но ненамного – буквально метров на пять – и совершенно внезапно произнес:

– Ба, да у нас гости!

Лучшего метода для того, чтобы сбить людей с толку, было не придумать. Дрею показалось, что первые две-три секунды их можно было брать голыми руками, настолько все казались ошарашенными.

Тем более что голос отнюдь не походил на синтезированный, которого хоть как-то можно ожидать от дрона. Голос был живой, человеческий, всего лишь пропущенный через динамик в теле разведчика.

– Вы это, там пушками перед моим мальчиком не махайте. Сейчас сам подойду.

Местный сидел между ними, прямо на снегу. Чужаков он совершенно не боялся, и его можно было понять.

Дроны окружили их временную стоянку. Дрей уже насчитал их полсотни, не меньше, и их только прибавлялось.

– Вы как на реке шум подняли, так я и пошел проверить. Вы тоже смешные – кто же по нашему сектору без жетонов-то ходит? Дикие – они ведь шальные: если их вовремя не успокоить, то они и отчества не спросят – стрелять начнут.

– Каких жетонов? – невинно поинтересовался Дрей.

На дронов вокруг он смотреть перестал. Ему оказалось достаточно увидеть одного, что двигался по сугробам на воздушной подушке. Особенно хорошо характеризовало местного то, что почти ни один дрон не повторял другого. Это все были разные модели, разные типы, разные производители. Такого цирка доставщик давно не видел.

– Таких. – Местный засунул руку в карман и вытащил пригоршню жетонов-маячков. Каждый был на цепочке, и вся эта горсть едва влезла в ладонь. – Почти все дикие дроны отстают, если при тебе включенный жетон. Есть еще, конечно, свихнувшиеся, но их совсем немного. Если нового находим, то уничтожаем. Так что вас занесло в сектор? Конечно, вы на нейтральной территории, имеете право, но даже сюда никто без нужды не ходит. Ладно я: забрели бы ко мне – я, может, еще спросил бы чего, перед тем как стрелять. Но тут и до зоны Куклы недалеко. А там бы точно стрелять начали раньше, чем слово от вас услышали. Прирученные дроны – они, знаете, не чета диким. От них просто так не смоешься.

Дрей огляделся. В последнем утверждении присутствовала правда. Окружающие их дроны даже в режиме патрулирования выглядели достаточно внушительно, чтобы поверить их хозяину.

– Так. – Дрей встал и пересел поближе к местному. – Сейчас ты нас окончательно запутаешь.

Похоже, Дрей подсел слишком близко. Местный слегка вздрогнул и отпрянул. Несколько дронов мгновенно перешли в боевой режим, направив оружие в сторону Дрея. Доставщик понял свою ошибку и отсел чуть назад, заодно отмечая, что дроны среагировали слишком уж быстро, слишком слаженно. Местный просто не успел бы отдать команды. И ни один дрон не способен принять настолько неоднозначное самостоятельное решение по легкому движению хозяина. Значит, управление дронами было замкнуто напрямик на мозг. Дроны стали руками, ногами, глазами и оружием этого мужчины.

В таком случае даже то, что он впустил их внутрь своего «тела», говорило многое об его мужестве. Или о безумии.

– Давай по порядку. Меня зовут Дрей. Как зовут тебя?

– Миша. Следующий вопрос, чур, мой. – Дрей слегка наклонил голову, соглашаясь. – Как вы попали сразу в глубь нейтралки, если шли без жетонов? Дикие вас достали бы еще на границе сектора.

– Мы не шли. Нас сюда привезли. На самолете.

– Вау. Самолет. То-то, я смотрю, экипировка у вас чересчур уж грамотная. Что, Шах опять хочет потребовать у нас вассальной клятвы? Так не тех прислал. Я сейчас уйду, а вы тут и суток не протянете.

Дрей тряхнул головой. Слишком много информации, которая ему сейчас не нужна совершенно. Хотя по поводу суток было верно.

– Я даже не буду спрашивать, какой такой Шах, – ответил он. – Мы не от него. Ничего похожего. У нас здесь своя цель.

Дрей вытащил смятый листок карты – просто карандашный набросок на старом листке бумаги. Ткнул пальцем:

– Нам надо сюда.

– Владения Куклы, – едва глянув, сразу определил Михаил. – Только там нет ничего. Ее фабрики глубже в зоне. А это почти на границе, там и нет ничего. Когда тут драка последняя была, мои разведчики дотуда добирались. Там просто лес.

– Вот туда нам и надо. Кто такая Кукла?

– Ну как… – попытался объяснить Михаил. – Нас здесь всего-то четверо осталось. Кому-то надоело – он прихватил с собой дронов и ушел к людям. Кого-то убили. Перед последней дракой было семеро, двоих убили – та еще война была: от дронов только ошметки летели. Один сбежал. Я его отпустил – у него и дронов почти не осталось к тому времени, – пожалел. Он тоже к людям ушел. Теперь нас четверо, и мы контролируем весь сектор. Я. Кукла. Тоггл. Барабас. Я держусь, потому что мирный и не задираюсь. А еще я – единственный, кто умеет ремонтировать дронов. Собственно, в моей зоне и нет фабрик – только моя мастерская. И запчасти. Кукла держится, потому что стерва. Если на нее Тоггл прет, то она перед Барабасом ноги раздвигает. Это у них называется временное перемирие. Минут на пять.

Михаил подмигнул Илоне, ожидая ее реакции. Но девушка не среагировала. Не то что не покраснела, но даже не шевельнулась, все так же слушая и следя за дронами, роящимися вокруг.

– Ну и наоборот. Тоггл тоже охоч до перемирий. У него два завода, тяжелые дроны – считай, что танки, – и мобильные летучие разведчики. Они тут везде – их и диких много. Но самый сильный, конечно, Барабас. Три завода. Дроны-пулеметы, системы залпового огня, мобильные минные поля. А самое главное, к нему и не прикопаешься – он еще несколько тактических зарядов у себя держит. Когда совсем припрет – ракетой по врагу, и все. Так и было, когда нас восьмеро оставалось. После этого сразу стало семеро. И фонит там до сих пор.

– А ты как вопрос решаешь? – поинтересовался Джодо. – Тоже… перемирия с Куклой устраиваешь?

Михаил брезгливо поморщился:

– Да не. Она, конечно, красу навела, но только это все не то. Не знаю. Как совсем надоест, может, тоже к людям пойду. Но с другой стороны, кому я нужен? Тут я все знаю и все меня знают. Знают, что ко мне и лезть бессмысленно. Моя мастерская без меня никому не нужна. А так они иногда даже просят какого-нибудь дрона починить. Из ценных... Так что вы забыли в зоне Куклы? Она к себе не пустит, сразу говорю. У них даже перемирия на границе проходят, и никак иначе. А дроны у нее стервозные, ей под стать, и периметр блюдут четко.

– Поможешь? – поставил вопрос ребром Дрей. Он даже сам не понимал, почему решил вот так, сразу, нажать на Михаила. Наверное, ему просто показалось, что тот уже спекся здесь в одиночестве. Иначе он не сидел бы беззаботно в компании незнакомых ему вооруженных людей, пусть и окруженный своими дронами. Самоубийц, конечно, мало, но они все же встречаются. А убить местного полубога они бы успели, хотя после этого их бы растерзали.

– Может, и помогу. – Михаил откинулся на снег, как на спинку стула. – А что там, в этом месте?

– Завод там. Хороший. И хорошим людям нужно, чтобы он вновь заработал.

Глава 4 Фигуры на доске

Среди нашей расы ходит множество легенд о Сочетаниях. Настолько много, что мы вынуждены уделить этому явлению особое внимание.

Сочетание – это незапланированное взаимодействие двух или более бланков (эттернов), дающее носителю неожиданные дополнительные свойства (в легендах, конечно, положительные).

Со всей очевидностью, к Сочетаниям не относится применение бланков подпитывающего и катализаторного типа («Бульон», «Милость титанов», «Сфера Рощина» и др.).

Очевидно, что все эти легенды не имеют под собой никаких оснований. Развеем некоторые из них. Сложение бланков «Ленные владения» и «МедЭкс» в любых модификациях не позволяет лечить больных одним касанием, это миф. Более того, как раз этот миф неоднократно опровергнут, так как, по крайней мере, эта комбинация безопасна. Сочетания не возникает.

Сложение «Тополиного пуха» и «Чешуи дракона» не создает эффекта управляемой левитации, это миф. Сочетания не возникает.

На самом деле существует только одно известное Сочетание, полностью подпадающее под определение. Наличие у нано бланков Шимомура и «Крот» действительно позволяет объекту создавать трехмерную мысленную проекцию места, где он находится. С прорисовкой всех объектов, включая те, что расположены вне зоны его видимости.

С другой стороны, существует бесчисленное множество комбинаций бланков, приводящих к крайне негативным последствиям, вплоть до смерти нано. Во избежание конфликта разных культур мы рекомендуем всегда иметь под рукой таблицы противопоказаний, имеющиеся в Приложениях 4 и 5.

(Библия Нано. Притчи Заката. Притча о Сочетаниях)

Михаил ехал прямо на дроне. На том, что покрупнее. И даже предложил сесть рядом с ним Илоне, но та решила идти пешком.

– И еще, вот смотри, – Михаил вытянул руку, снял перчатку и показал пальцы. – Видишь безымянный палец?

Мистер Тротил, идущий рядом и являющийся на текущий момент главным слушателем одного из четырех «боссов» сектора, кивнул.

– Так нет тут пальца давно. Имплант. – «Босс» шевельнул рукой, так, что палец выгнулся в обратную сторону. В воздухе моментально возник светлый луч, тонкий, как шило, и ненамного больше по длине. Возник и бесследно погас.

– Хорошая штука. Пару раз меня серьезно выручала. Как мечом, конечно, не попользуешься, импульс короткий, но зато абсолютно неожиданная. Враг думает, что держит тебя за горло, раз – и все меняется, а его сердце уже кипит.

– Круто, – произнес Мистер Тротил, поправляя выданный хозяином жетон-оберег против диких дронов. И по его голосу Дрей не смог определить – то ли парень издевается, то ли действительно быстро становится новообращенным. Чем всегда киборги привлекают молодежь, так это простотой. Раз – и ты самый крутой парень в секторе. Все бы было так просто на самом деле.

– А еще смотри... – На этот раз провожатый откинул волосы на затылке и показал почти невидимый серебристый квадратик, выступающий прямо на коже. – А теперь смотри на Волчару.

Волчарой, по всей видимости, звался боевой дрон с шестью ногами, заботливо одетыми хозяином в снегоступы. Выглядело это смешно, если бы не четыре пулеметных ствола, находящихся один под другим и смотрящих во все стороны одновременно. Дрон явно предназначался для круговой обороны. Его платформа постоянно двигалась по оси, нацеливая пулеметы на любые возможные объекты, потенциально представляющие угрозу.

После того как Михаил показал на своего дрона, Волчара замер, подогнул ноги, а потом прыгнул, неожиданно высоко, сделал в воздухе сальто и успешно приземлился на все шесть лап.

– Вишь, как, – заключил Михаил. – Прямой интерфейс. Я только подумаю, а они уже делают. Только эта штука чешется все время – плохо прижилась.

Демонстрация возможностей имплантов продолжалась уже довольно долго и кого-то могла взаправду впечатлить.

– Не забивай Мистеру Тротилу голову, – решил вступиться Дрей. – А если уж забиваешь, то не забудь добавить, что женщины киборгов на дух не переносят. Разве что извращенки. Все хорошо в меру.

– Ну есть и исключения, – глубокомысленно протянул Михаил.

– Конечно, – поддакнул Дрей. – Ты, например. Уж тебя-то женщины просто обожают. Должны обожать. Просто проверить нет возможности, потому что в секторе их маловато.

– Ну знаешь, экзо тоже далеко не все любят.

– Да, – кивнул Дрей. – Нано, например. Слышал что-то такое.

Михаил согласился им помочь. Михаил пригласил их в свой дом. В свою мастерскую, как он сказал. Он не слишком верил в легкую победу, но процент от готовой продукции помог ему принять решение. Правда, Дрей считал, что решение Михаил принял раньше. Еще тогда, когда нашел их отряд и начал разговор, а не быстро избавился от чужаков с помощью дронов. Наверное, пришла его пора возвращаться к людям, и он просто искал повод, чтобы осуществить желаемое.

Повод Дрей ему дал.

– Ты же пойми, – втолковывал Дрею Михаил, продолжая начатую еще в дороге беседу, – мы же тут не автономные заводы получили. Так, цеха по сборке. Последний завод тактикой пришлось рвать. Доступа к нему не было, а дикие так оттуда и перли. Сейчас если и есть где производство, то только на нейтралке, и то пока мы не вычислили. А у нас лишь цеха. Кукла если одного нового дрона умудрится за месяц выпустить, так и то рада. Да и остальные недалеко ушли. Я вообще только диких отлавливаю – кого на запчасти разбираю, кого переделываю. Я единственный это могу. Они – только собирать. Ищут запчасти. Если находят, или с диких тоже снимают, то что-то еще делают, но это и все. Нет тут фабрик дронов, на старье живем. А вот батарей-то новых нам точно никто не поставляет. Самый ценный товар среди нас четверых – батареи. Лет через десять у дронов ресурс совсем выйдет, и кончится сектор Ижевск.

– Может быть, только начнется. Может, раньше, – ответил Дрей. – Если все получится, то тут жизнь забурлит.

– Да некому тут бурлить. На моей границе только два поселка – и те несколько дней ходьбы. Кого дроны на периметре не перебили, ушли подальше. Дикие – они обычно в секторе держатся, но все равно иногда уходят по вольному маршруту. Поселковым это ни к чему – вот они и отползают все дальше. Последний раз ко мне полгода назад приходили, заказ шибко уж богатый был. Я же поселковым жетоны дал, по паре на поселок, чтобы, если что, они до меня добраться смогли. Так мы и торгуем. Да только и у нас дронов нет почти, и не так много желающих нынче их приручить.

– Нынче вообще людей немного, – тихо бормотнул Дрей, вспоминая последний разговор с Алисой.

Потом добавил, громче:

– Не волнуйся. Если найдем АЗК и запустим, то сюда золотоискателей столько ринется, что камня на камне от диких не оставят. И людей тут сразу станет побольше.

– Пришли, – неожиданно сказал Михаил. – Только у меня не прибрано.

«Мастерская» выглядела как огромный, давно заброшенный ангар. Лишь множество следов на снегу да мелькающие на крыше дроны-охранники выдавали, что здесь кто-то до сих пор живет.

Михаил открыл не ворота, а маленькую калитку в одной из створок. Внутри они все сразу попали в самодельный предбанник, сколоченный из листов железа вперемежку с пластиком.

Дрей откинул полог и оказался в самом ангаре. Дождавшись, когда зайдут остальные, он огляделся и спросил:

– Тут ты и живешь?

– Нет, ну что вы. Тут я работаю. А сплю в бункере, здесь, под ангаром. Места там немного, так что вам придется располагаться наверху. Только умоляю: ничего не трогайте, у меня все разложено строго на своих местах.

Верилось в это с трудом. Столько хлама, сконцентрированного в одном месте, Дрей не видел давно. Детали всех форм и размеров валялись на полу, лежали на стеллажах, иногда обнаруживались набросанными в одну большую кучу. В некоторых местах этой свалки угадывались очертания полуразобранных дронов. Отдельный стеллаж предназначался под всевозможное оружие, надо признать, аккуратно разложенное.

Соньку сорвало. Он моментально наплевал на предостережение хозяина и подлетел к верстаку, на котором лежало множество мелких деталей. Что-то взял, посмотрел, положил на место. Взял другую вещь, покрутил ее в руке, огляделся вокруг и произнес:

– Вот это да!

– А то, – самодовольно подтвердил Михаил. – Знал бы ты, сколько я все это собирал.

Похоже, что киборг нашел нового кандидата в благодарные слушатели.

Новообращенному Михаил подарил двух дронов. Настоящих. Стандартные передвижные спарки, одна на гусеничном ходу, другая (Дрей считал эту модель неудачной) на лапах. Как бы хорошо и синхронно ни передвигались эти манипуляторы, стрелять на ходу второй дрон не умел – слишком сильно бросало платформу. Зато он мог забраться туда, где гусеницы оказывались бесполезны.

Ни о каком ускоренном управлении речи не шло, Соньке пришлось нацепить простейший блок управления. Первая часть блока – микрофон. Вторая – прямоугольное стеклышко на глаз, улавливающее положение зрачка и способное в любой момент точно оценить, куда он смотрит. Теперь команда «огонь» сразу заставляла дронов точно захватывать цель – то место или движущийся объект, на который смотрит Сонька. После пары разбитых бутылок и растерзанного остова от холодильника нано радовался, как младенец.

Все дроны получили список исключений. Дрей надеялся, что он работает без сбоев: очень ему не хотелось неожиданно получить пулю в спину от какой-нибудь машины, которую он должен считать дружественной.

– Так что, нападем на Куклу? – Михаил расхаживал между стеллажами. – Только ведь будет тяжко: одну ее не оставят…

– Конечно, нападем, – отозвался Пастырь. – Но вот послушайте одну древнюю притчу…

– Пастырь, ты уверен? – протяжно простонал Дрей.

– Ничего, ничего. Надо послушать, – кивнул нано. – «Жил да был Кролик. Вежливый такой, скромный. И вот однажды наелся он капусты на поселковом огороде и пошел домой. Но вдруг заметил Лисицу, что тоже возвращалась в лес. Только ей не удалось утащить из поселка курицу, и она была очень сердита и голодна…»

– Ага, – понимающе кивнул Зяблик. – Значит, нам надо поесть.

Пастырь поднял руку, призывая к терпению:

– «…Кролик побежал, но понимал, что ему не убежать от голодной Лисицы. И тут он увидел нору. Он-то не знал, что там его поджидала другая напасть – ведь в пещере поселилась Змея. Но Кролик был хорошо воспитан и знал, что нельзя без разрешения входить в чужую нору. “Нужно поздороваться, – подумал он, – но с кем? С норой, конечно!” И Кролик присел на задние лапки, откашлялся и вежливо сказал:

– Здравствуйте, добрая нора! Разрешите мне, пожалуйста, войти.

Змея, услышав Кролика, обрадовалась: ведь она очень любила кроличье мясо.

– Входите, входите! – ответила она, желая обмануть Кролика.

Только вот Кролик по голосу прекрасно понял, с кем имеет дело.

– Простите, что побеспокоил вас, – вежливо сказал он. – Я совсем забыл, что дома меня ждет крольчиха! До свидания.

Он бросился в лес и убежал. А Змея же свернулась в клубок и проворчала:

– Ох, уж эти мне вежливые кролики! Лучше бы я ему не отвечала! Нужно же было ему просить разрешения войти…»

– Это значит, что в норы лучше вообще не лазить, – тут же высказал предположение Зяблик. – Только после еды.

– Нет, – отпарировал Глушак, – это значит – нечего капусту жрать с чужих огородов.

– Ну хорошо, – кивнул Дрей. – Мы действительно можем постучаться и вежливо поздороваться. Но что мы можем предложить Кукле, если все и так ее? И откуда ты эти притчи берешь вообще?

– Эта корейская. Был такой народ…

– Я знаю, – вступил хозяин. – Не получится, но можем попробовать. У меня есть что ей предложить в обмен.

Пастырь поощряюще улыбнулся. Но его умиротворение тут же развеял Мистер Тротил, подойдя поближе и недоуменно спросив:

– А я не понял. А лиса-то куда делась?

– Вы поймите, – вещал Михаил, – у нас тут теперь только так и заведено. Хочешь с кем-нибудь пообщаться – сначала смажь оружие и убедись, что все обоймы полные, а дроны получили свежие цинки. А понадеялся на авось – и мирной беседы не выйдет. Тут же сомнут. Нас еще девятеро было, когда Барабас взял вот так и Пернатого завалил. А тот всего-то хотел пару дронов на запчасти поменять. Сдуру пошел пообщаться не с полным периметром, а взял с собой только полдюжины охранников. Ну и все. Тогда нас восьмеро и осталось.

– У вас тут, смотрю, можно историю Ижевска писать. Когда кто умер и как. Надеюсь, вы не с пары сотен начинали? А то мы не успеем все выслушать.

– Нет, что ты, – на полном серьезе ответил Михаил, не оценив юмора. – Когда я родился, в секторе жило тысяч пятнадцать, нано в основном. Когда родители подарили мне первого дрона на семь лет, оставалось около пяти. Когда погибли родители, тут все еще держались три поселка и около тысячи нано.

– Сочувствую, – поменял тон Дрей.

– Кому? – небрежно отозвался Михаил. – Мне? Или сектору? Или всей планете? Везде так. Где ты лучше места видел?

Доставщик промолчал.

– Ну все, я начинаю вызывать. – Михаил уперся коленями в стул на колесиках и не сидел, а все время крутился от распирающих его эмоций. – Но сразу говорю: легко не будет. Заварушка нас ждет – я такие вещи чую.

Дрей кивнул.

Михаил подкатился прямо на стуле к громоздкому аппарату и взялся за микрофон:

– Ау, красавица?! – произнес он. – Ау? Откликнись, разговор есть.

«Красавица» откликнулась лишь через полчаса. То ли спала (еще только светало), то ли тоже решила сначала подготовиться и лишь потом вести разговоры.

– Чего тебе, Механик? – послышался голос в эфире, сильно забитом помехами. – Мы же с тобой вроде через месяц только планировали обмен?

– Да тут новая тема возникла, – ответил Михаил. – Предложение у меня к тебе есть. Не пожалеешь.

– Ну говори... – Голос его собеседницы менялся от слова к слову, словно перетекал вместе с ее мыслями. «Ну» она произнесла недоверчиво, слегка напряженно. А вот на «говори» в ее интонации скользнула нотка флирта, словно она решила поиграть в кошки-мышки.

Услышав только эти два слова, доставщик согласился про себя: просто не будет.

– Тут такое дело. Хочу разменять территории, если ты не против. Мне так легче будет периметр удерживать, а тебе тот жирный кусок у реки отдам. Там, где заброшенные склады, которых ты пару раз о-очень сильно хотела.

– Что за кусок ты хочешь?

– Ну тот, знаешь, что ближе к Тогглу. У тебя там еще дрон такой на периметре все ходил, хромой. Вот весь тот кусок леса, что за тобой, прямо до поля, а если от Тоггла смотреть, то до ручья. И за него – все склады. Не скажу, что там много чего осталось, но если хорошо искать…

– Как-то странно ты свой периметр обустраиваешь, Механик, – саркастически произнесла Кукла. – Не очень я понимаю, каким образом тебе этот аппендикс проще защищать будет. Да и от кого защищать? Я девушка мирная. А вот Тоггл-то как раз это место у тебя сразу и оттяпает… До ручья.

Михаил отодвинул микрофон и чертыхнулся.

Придвинул его обратно и начал плести Кукле что-то весьма сложное, запутанное и непонятное. Ссылаясь на какие-то примеры давних стычек, о которых знали только они с Куклой, но остальным это не говорило ничего. Доказывая, что, именно имея такой аппендикс, можно эффективно обустроить оборону периметра.

«Ахинея», – заключил Дрей.

И ему показалось, что точно к такому же выводу пришла и Кукла.

– Ты знаешь, дорогой, я подумаю, – бесстрастно ответила собеседница. – Дай мне неделю-другую. Потом дам тебе знать. Склады я хочу, но если бы ты попросил другой участок… А именно этот мне дорог как память.

– Какая память, Кукла? – взъярился Михаил. – Да ты в этом месте небось и не была ни разу.

– Фу, Механик, ты вульгарен, – надменно ответила она. – Вот заодно и побываю, поразмышляю, насколько я хочу отдавать эти прекрасные нетронутые места в обмен на какие-то склады.

Михаил посмотрел на Дрея и покачал головой: «бесполезно».

– Даже не знаю, что с тобой делать, Кукла. – Голос Механика стал бесцветным. – Думай тогда. Вечером с тобой свяжусь, поговорим еще. Рацию при себе держи.

– Боюсь, меня не будет вечером, – томно отозвалась Кукла. – Так что ты уж потерпи как-нибудь пару недель. Потом и поговорим. Конец связи.

Эфир замолчал.

Михаил разъяренно оттолкнул микрофон.

– Вот же стерва, – сказал он, поднимаясь со стула.

– Думаешь, почуяла неладное? – спросил Росс, крутившийся неподалеку.

– Конечно, почуяла. И даже если бы не почуяла, из принципа бы не согласилась. Стервозная женская сущность. А вы говорите, «как ты тут без женщин, как ты тут без женщин»... – Михаил сделал свой голос писклявым, передразнивая непонятно кого. – Да лучше уж без женщин. Суки такие.

Илона хмыкнула.

Михаил сразу успокоился.

– Ну я не про всех, конечно, – заметил он. – Про большинство.

– И что, думаешь, она сейчас сделает? – Дрей перевел разговор в основное русло.

– Понятно что. – Механик подошел к ближайшему стеллажу, снял с него кожух от разобранного дрона и начал в нем копаться. Видимо, его это хорошо успокаивало. – Понятно что. Рванет прямо сейчас в район и перевернет его весь, чтобы понять, что меня там так заинтересовало. Скорее всего, она думает, что я сведения о каком-нибудь тайном складе нашел. Поэтому рыть будет тщательно: не случайно две недели на «подумать» взяла. Наверное, найдет ваш заводик. А если найдет – то никому она его не отдаст. И не запустит сама, это тоже понятно: там люди с мозгами нужны, а у этих женщин, как у куриц…

Илона хмыкнула еще раз, на этот раз громче.

– Ну не у всех, да. Но у этой-то точно.

Михаил задумался. Потом продолжил:

– А вот после этого что будет, не знаю. Если по-тихому, то меня же и попросит наладить там все. Жирный кусок предложит. Да только это все не скоро будет. И скорее всего, она там так успеет напортачить, что даже АЗК может больше не заработать.

– И что предлагаешь? – задал ключевой вопрос Дрей.

– Ну что… Нам до места дневной переход. Ей от ее базы – два дня пути. Даже если сейчас рванет, то сутки у нас будут. Ее заслоны на границе я сомну – там они так, для приличия. Но она может вперед дронов заслать. Мозги у нее, возможно, и куриные, но в эти игры мы давно играем. Дальше – хуже. Как только у нее будут доказательства, что я напал, она тут же привлечет Барабаса. И он ей поможет – не бесплатно, конечно. Скорее всего, и Тоггл втянется, и не на нашей стороне. Он в принципе не самый плохой парень, но и я бы втянулся, иначе как паритет удержать?

– И как?

– Что как? Я же говорю. Я готов.Но вы-то как? Боевые дроны вас снесут в минуту. А прикрывать всех я не смогу – тогда считайте, что мы уже проиграли.

– Да ты за нас не волнуйся, – улыбнулся Дрей. – Мы уж как-нибудь. Так что, на войну?

Внутри ангара околачивались несколько человекоподобных дронов. Две руки, две ноги, вместо кистей – какие-нибудь приспособления, чаще всего оружие.

Михаил щелкнул пальцами, и один из этих дронов выпрямился, поднял обе руки и торжественным механическим голосом выкрикнул в потолок:

– На войну!

Моментом позже рация ожила вновь.

Тоггл был прямолинеен и грубоват:

– Механик, что у тебя там за движуха?

– Ты о чем, сосед? – медленно ответил Михаил, поглядев на Дрея и пожав плечами. – Зима на дворе, какая движуха?

– Брось. Что за кусок ты хочешь у Куклы оттяпать? Говори, братан: зачем он тебе?

– Ты-то откуда про это… Кукла уже натрепала?

– Не, не успела. Думаю, сама хочет карту разыграть. Ты ж ее знаешь. Но если ты считаешь, что один в технике разбираешься, то зря. Частоты и я сканировать умею.

– Подслушивал, зараза? – догадался Михаил.

– Ну как подслушивал… Считай, случайно проходил мимо и услышал часть чужой беседы. Так давай колись – что за новости тебе гости принесли?

– Какие… – Михаил сбился, взглянул на Дрея еще раз, сглотнул и, тщательно выговаривая слова, произнес: – Какие гости?

– Да ладно, Механик. Ты хорош в ремонте, не спорю. А я хорошо умею слушать. Я даже диких научился слушать, разве я тебе не говорил? Так что тот шумок на нейтралке мимо меня не прошел. Ты просто раньше меня там оказался. Но я-то диких не просто слышу – я их еще и понимаю. А ты, видать, нет. И дважды два складывать могу. Гости у тебя, точно говорю. Десятка два бойцов, диких они завалили много. Хороших бойцов. А мы, конечно, парни гордые, но не настолько, чтобы думать, что такая орава здесь по нашу душу. По твою ли, мою ли. А тут твой звоночек нашей шлюшке. Как все один к одному, не находишь? Мягкий ты, конечно, надо было ее просто за жабры взять. Но я-то тебя знаю. Ты не настолько мягкий, чтобы просто отступить. Что, уже небось намылился, чтобы раньше к месту успеть?

Михаил откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Остальные собрались вокруг стола и смотрели больше не на хозяина, а на Дрея. Дрей лишь пожал плечами, уже в который раз за последние минуты.

– Эй, ты там еще? – Похоже, Тоггл решил додавить Механика как можно быстрее. – Давай, колись. Ты сам рассуди: Кукла же все равно к Барабасу побежит. Если еще не побежала, то только от жадности. И что ты один против них двоих будешь делать? А мне с ними стыковаться не резон. И шлюшка наша мне уже вот где стоит. Я тут поселок один нашел – из него такие девочки в гости приходят, что про нашу соседку можно и не вспоминать после этого. И самое главное – все по любви. Ничего даже и не просят – только со мной остаться.

– Заливаешь, – не выдержал Михаил.

– Ну приукрашиваю немного, – легко согласился Тоггл. – Но Кукла мне точно надоела. А с Барабасом давно надо решать. Если сейчас они тебя сожрут, то я точно следующим буду. Так что давай, колись, я за тебя, если уговоришь.

Дрей пожал плечами, в последний раз, и кивнул.

Тоггл требовал два процента. Дрей оставался непреклонным. У него и полномочий-то повышать ставку не было. Но что казалось ему важнее – так это несправедливость подобного требования.

– Ты, Тоггл, конечно, тут круче всех, – высказался Дрей. – И дроны у тебя самые красивые, и вообще. Но под пули все полезут, каждый поровну. Так что и условия для всех одни. Да и вообще главное – найти там хоть что-то. Что будет работать. А если АЗК запустим, то тебе и каждой сотой хватит, чтобы соблазнить всю округу. Строго по любви, конечно.

– Только что будем с тактикой Барабаса делать? – Тоггл согласился, даже не высказав это вслух, а сразу перейдя к деталям. – Как только он поймет, что его сделали, всех накроет не раздумывая.

– Мыслю, ты, главное, его самого оттяни, это за тобой, – ответил Дрей. – Пусть завязнет. Чтобы ни у завода, ни у его базы Барабаса не было. А мы тогда тактику зачистим. Он, надеюсь, не все время с собой ее таскает?

– Так кто ж его знает, – ответил за Тоггла Михаил. – С него ведь станется и таскать.

– Я знаю. – Тоггл. – У него осталось четыре заряда. Каждый стоит на дроне – тяжелые дроны, грузовики, но совсем без мозгов. Когда он не торопится, один дрон всегда с ним. Остальные три – на базе: ему каждый выезд такой махины столько энергии у батареи сжирает, что больше он себе позволить не может.

– Значит, сделай так, чтобы он сильно торопился к тебе на встречу, – предложил Дрей.

– А вот, кстати, и он, – неожиданно сказал Михаил. – Тоггл, конец связи, сейчас его послушаю и сам тебя вызову.

– Добро, – быстро откликнулся собеседник. – Конец связи.

– Ты что девушку обижаешь, Механик? – не здороваясь, спросил Барабас. Голос его, по мнению Дрея, был слегка тонковат для самого грозного дроноведа в этих окрестностях, но, возможно, просто искажался плохим сигналом.

– С чего так решил? – спокойно отпарировал Михаил. – И в мыслях не было.

– Ты вот что… не бузи. Тот участок останется за Куклой. Это я тебе говорю. Мы с ней обо всем договорились – она со мной поделится. Ты не встревай. Если скажешь, где искать, то так и быть, мы тебе часть от найденного добра подкинем. А так вообще ничего не получишь.

– Да ты что, Барабас! Одумайся! – Михаил, похоже, вжился в роль. – И в мыслях не было никого обманывать. Хотел просто территорию свою выровнять. Для спокойствия. Ищите-ищите, только не найдете вы там ничего.

– Как знаешь. Только ты смотри. Хоть об одном дроне твоем рядом с местом услышу – и ты труп. Мне твои игрушки не помеха – так, развлечение одно, а не бойцы.

– То-то ты как что, так за ремонтом ко мне бежишь, – язвительно заметил Михаил. Дрей почувствовал, что оскорбление в адрес его дронов задело Механика за живое.

– В общем, ты понял, – угрюмо сказал Барабас. – У меня тут как раз одна тактика тепленькая стоит, для тебя. Только рыпнись.

– А ты что, знаешь, куда я переехал? – удивленно спросил Михаил. – А как узнал?

– Я все знаю, и куда переехал, и когда. От меня не скроешься.

– Ладно, понял тебя. Приятных тебе поисков, большой брат. Конец связи.

Барабас начал говорить что-то еще, но Михаил отключился.

– А ты что, недавно здесь? – спросила Илона у хозяина.

– Где здесь?

– В этом ангаре.

– Да вроде нет: лет двадцать как здесь обустроился.

– А переезд?..

– Туфта. Но он задумается, прежде чем тактику вхолостую запускать. Попробует перепроверить. А нам только этого и надо. Да и вообще нас здесь все равно не будет к тому времени.

Глава 5 Пешки начинают и выигрывают

Перенос – осуществление пассивного обмена наноботами бланков (действующих в крови). Может происходить при любом взаимодействии крови двух различных существ-нано.

Перенос неразрывно связан с некоторыми культами и обрядами, возникшими у современных нано, например, обряд верности поселку (сектор Волга-24), обряд «второй жены» (сектора блока Южный Урал). Активно используется сектой Нано-Креста в ритуальных целях.

Положительный перенос – перенос, повлекший за собой успешный перенос, закрепление и «привитие» бланка в новом организме, без появления побочных негативных эффектов. Ввиду первобытности большинства подобных обрядов, статистика положительных переносов крайне невелика (1 бланк – не более 0,4% от числа попыток, 2 и более бланков – не более 0,025% от числа попыток). Для тех, кто понимает суть процесса применения новых бланков, эти числа вполне объяснимы.

Отрицательный перенос – перенос, приведший к смерти одного или обоих участников. Без проведения специальных проверок на наносовместимость (мы рекомендуем проводить такие проверки в обязательном порядке, особенно для молодых семейных пар) вероятность отрицательного переноса превышает 2%.

Мы хотим, чтобы молодые нано с осторожностью относились к этим варварским обычаям и понимали, насколько опасными могут оказаться упомянутые обряды.

(Библия Нано. Современная практика Переносов)

– Со мной идет Сонька: без него тактики не обезвредить. – Дрей осматривал всех, но никак не мог сделать окончательного выбора.

– Росс тоже, – наконец-то решил он.

– Я, – напомнила Илона, но Дрей покачал головой:

– Ты понадобишься у АЗК – замки вскрывать, если придется. Да и Шалуны твои тоже пригодятся там больше.

– Тогда я, – предложил Зяблик.

– Нет, – решил наконец Дрей. – И Мистер Тротил. Вчетвером справимся. Остальные нужны будут в гуще событий. Смотрите не подведите.

– У Соньки теперь два дрона рядом будут, – вступил в разговор Михаил. Постучал пальцем по наушнику на голове. – К сети я вашей подключился, хоть и только так, зря вы с собой запасного шота не захватили. Но слышать буду. И я вам настроил еще одного: Козырь, подойди.

Семеня лапками, к Михаилу подбежал совсем крохотный на фоне своих собратьев дрон. Он уступал в размере даже Шалунам.

– Это Козырь, – представил его Михаил. – Вы его прячьте и берегите. Ваши коммуникаторы на таком расстоянии до нас не дотянутся, а наши до вас. Поэтому у вас будет Козырь. Я на него навернул базовую станцию, подключил к частотам. У нашей группы будет такой же. Тоггл подключится по своему каналу. В общем, будем все держаться на связи.

Одна из платформ Михаила подкинула их до границ владений Тоггла.

Чтобы добраться до базы Барабаса, где, по мнению местных, он должен был оставить минимум три из имеющихся у него четырех тактических ядерных зарядов, сначала им требовалось преодолеть всю территорию, принадлежащую их союзнику.

– Дроны мои как там на периметре? Не шалят? – поинтересовался Тоггл. – Говорите. Я всем на жетоны Механика зеленый свет дал, но там барахлят некоторые, так что вы не сильно расслабляйтесь.

– Да вроде нет, – ответил Дрей, ибо вопрос мог предназначаться только их группе. – Ноль внимания на нас. Те, которых мы видели.

– А сколько видели? – тут же спросил Тоггл. – Давно я там не проверял, на этой границе. Михаил спокойно себя ведет, а мне лишний раз мотаться…

– Троих видели.

– Совсем разленились, – проворчал Тоггл. – Торчат опять где-нибудь у ангаров, на солнышке греются. У меня знаете что есть с солнечными батареями? Баловство одно, но выглядят красиво.

– Знаем мы, знаем, – появился в эфире Михаил. – Не засоряй связь.

Теперь разговаривали они абсолютно спокойно. Канал связи постоянно прыгал с частоты на частоту, следуя заранее заданному у всех алгоритму, представляющему собой абсолютный хаос. Да и ни Тоггл, ни Михаил не верили, что Барабас или Кукла способны их подслушать.

– Да, я уже в нужном углу, – Тоггл все-таки продолжал. – Пара дронов сцепилась с периметром Барабаса, но я их отвел, так что пока все тихо. Вы, главное, слишком рано к нему не заскочите, а то он может и отступить к базе.

– Не заскочим, – согласился Дрей. – А чего ты не хочешь дронов с периметра снять и на Барабаса их тоже?

В эфире воцарилось молчание. Мысли оголить свой собственный сектор полностью, похоже, не появлялось не только у Тоггла, но и у Михаила тоже.

– А сектор как же? – Вопрос задал как раз Михаил.

– А зачем вам нужен будет сектор после того, что здесь будет? Либо мы добьемся своего, и тогда ваши границы станут лишь условностью. Либо… либо да.

– Мысль, – после паузы согласился Михаил. – Я тогда всех своих вдоль границы с Куклой в нападение пущу – может, это ее еще задержит. А может, она вообще не в ту сторону дернется. Но толку от пограничников мало: там простенькие дроны совсем.

– Да и у меня, – вынужден был признать Тоггл. – Все стоящее со мной ходит. Ну я тоже тогда их к себе подтяну. Толку, может, и мало, но лишнего шуму они наделают. А мне главное, чтобы Барабас к вам раньше времени не пробрался.

– Ты его не пережимай сразу, – попросил Михаил. – Если одна тактика у него с собой, может сглупить.

– Ладно, – благодушно ответил Тоггл. – Дам ему поразвлечься для начала. Он же вообще пока небось думает, что я еще в нейтралитете. То-то порадуется, когда с моими схлестнется.

– Конец связи, – сказал наконец Дрей. – Нам еще полдня до территории Барабаса ползти, я хоть подремлю.

– Конец связи, – подтвердил Михаил.

Платформа везла их в глубь владений Тоггла – ближе к тому месту, откуда продолжать путешествие они собирались пешком. Но чтобы пересечь этот зимний лес, им нужно было еще полдня, а то и того больше, так что Дрей действительно собирался поспать.

Когда еще появится такая возможность.

Переговоры в коммуникаторе разбудили Дрея раньше, чем он собирался.

– Стервозные все-таки у Куклы дроны, – жаловался Михаил.

– А ты как хотел? – В голосе Тоггла слышалась насмешка. – Это же Кукла. Она никогда не выигрывала со своими дронами на ринге, но до сих пор жива.

– Нет, ну это же надо – часовых под снег спрятать? – продолжал кипятиться Михаил. – Я десять дронов потерял сразу, они даже и выстрелить не успели.

– Ты же добился именно того, что нужно, – успокоила его Илона. Судя по голосу и ровному дыханию, она все-таки согласилась проехаться на дроне Механика и не шла больше пешком. – Кукла отвлечется на периметр.

– Да не верю, я, что она отвлечется, – угрюмо заявил Михаил. – Мы ее давно знаем. Думаю, что даже наоборот. Думаю, решит, что раз я все силы в наступление повел, то в районе что-то очень важное. Еще и поторопится. Согласен, Тоггл?

– Согласен: эта стерва не успокоится, пока всем жизнь не испортит. Точно.

– Ладно, здесь ее периметр я смял быстро, они и вякнуть не успели. – Похоже, Михаил понемногу остывал. Потеря собственных дронов для местных была чем-то сродни потере пальцев. – Скоро буду на месте. Надеюсь, мы найдем вход раньше, чем сюда добежит авангард Куклы.

– С авангардом ты справишься, – заявил Тоггл.

– Я, наверное, и с самой Куклой справлюсь. Только как при этом вести поиск?

Они смотрели на границу. Никак не отмеченную внешне. Здесь лес – там лес. Здесь снег – и там сугробы по пояс. Никакой, совершенно никакой разницы.

Последние минуты их вел один из пограничных дронов Тоггла. Тоггл обещал еще, но сказал, что не хочет слишком много шума в месте их перехода.

Если Барабас поймет, что кто-то двигается в обход к его базе, то он может и отступить назад. Или, это уж точно, стянет всех оставшихся дронов на периметр, чтобы остановить вторгшихся на его территорию. В конце концов, эти дроны для того и таскались по границам владений местных киберфеодалов, чтобы останавливать таких, как команда Дрея.

Поэтому здесь они были одни. Сопровождающий от Тоггла был обычным пулеметом. Один ствол, коробка с патронами, которой хватило бы, чтобы остановить что-то не слишком крупное и не чересчур защищенное. Например, человека. Для сражений с другими дронами эта модель явно не годилась.

Зато на этого дрона Тоггл навесил оборудование для сканирования, так что сейчас простенький динамик у него на корпусе тихо попискивал, озвучивая наличие враждебных дронов. «Громкость – расстояние, – объяснил Тоггл. – Частота писка – количество врагов. Все просто».

Проще некуда. Сейчас динамик пищал редко и однообразно, Дрей также мог сказать, что звук постепенно становится тише.

– Не спешите, – посоветовал Тоггл издалека. – То, что охранников нет рядом, не означает, что они за вами не наблюдают. Может, заманивают. Может, им просто все равно. Но это будет только до того момента, пока вы не пересечете границу. Раз у моих пограничников есть сканеры, то есть и у него.

– И что нам делать? – спросил Дрей. Он понимал, что Тоггл прав, но это как-то мало его успокаивало. Надо было двигаться, а пауза на границе неумолимо затягивалась.

– Сейчас, – вздохнул Тоггл. – Я думаю, что мои крошки-разведчики вот-вот сойдутся с передовыми отрядами Барабаса. И ему сразу станет не до мелких инцидентов на других границах.

– Долго, – возразил Дрей. – Когда он поймет, что заварушка слишком серьезная, мне хотелось бы быть поближе к бомбам. А то вдруг у него рука дрогнет раньше, чем мы думаем.

– Ладно, – согласился Тоггл. – Мой дрон в паре километров от вас сейчас «случайно» нарушит границу. Сторожа Барабаса запрограммированы на эту тему достаточно просто, я проверял. Они тут же сбегутся со всех ближайших участков. И с вашего тоже. Надеюсь, вы успеете проскочить. Не забывайте, что глубже у него тоже есть дроны. И все же постарайтесь не шуметь. Я не хочу, чтобы Барабас испугался и кинулся к вам, вместо того чтобы идти на помощь Кукле. Вы лишите меня шанса с ним поиграть.

Писк динамика после этого пару раз даже учащался и делался громче. Видимо, партизанящий рядом дрон увлекся и собрал к себе даже больше стражников, чем они рассчитывали. Потом писк стал едва слышным, и Тоггл скомандовал:

– Вперед! Минут пятнадцать на то, чтобы уйти как можно глубже, у вас есть. Если не заметят, то, считай, вы проскочили. И больше не мешайте. У меня пропало два разведчика – думается, что Барабас даже ближе ко мне, чем казалось.

Они двинулись вперед, когда Тоггл еще не закончил говорить.

Удача сопутствовала им ровно те самые пятнадцать минут, о которых говорил Тоггл.

Все это время они слышали только тихие чертыханья союзника, у которого постепенно таял периметр его личной свиты. А вот динамик на сопровождающем затих совсем, лишь иногда попискивая, совершенно тихо и нестрашно.

Поэтому даже для Дрея стало полной неожиданностью, когда писк неожиданно превратился чуть ли не в звон. Скорее, даже в атакующий вопль, потому что дрону не нужны были мгновения на раздумья. Он пошел в наступление сразу, в тот же момент, когда из ниоткуда возник вражеский стражник.

– Что, напоролись? – Тогглу явно сейчас было не до них, но тем не менее он успевал следить и за ними. – Гранату давайте, если успеете.

Дрей знал, о какой гранате говорил союзник. Он кивнул, и Росс тут же бросил в сторону схватки двух дронов один из подарков Механика. Граната взорвалась, но произошло это тихо. Ни грохота, ни огня, ни осколков. Только они моментально потеряли связь. Как, надеялся Дрей, и стражник Барабаса.

Вторую линию обороны здесь явно готовили уже только против дронов. Наверное, Барабас хорошо понимал, что простые люди досюда не доберутся, и поставил здесь тяжелую технику. У этого дрона пулеметов не было вообще. Ничего, из чего можно бы было стрелять. Двуногий, человекообразный, но на ногах вместо ступней были опять же гусеницы, к которым доставщик уже начал как-то привыкать, а кулаки дрона оказались гипертрофированно большими. Они создавались, чтобы крушить. Давить, плющить и разносить врага в клочья. Надо признаться, что в данном случае подобное оружие оказывалось значительно эффективнее обычных пуль.

Механик снабдил их не только глушащими гранатами, но и кое-чем посерьезней, однако сейчас они пока не лезли вперед. Крушитель гонялся за пулеметом Тоггла. Казалось, что тут все ясно с самого начала, но дрон-пулеметчик, как выяснилось, тоже имел в запасе кое-какие сюрпризы.

Во-первых, он двигался шустрее. И Крушитель, предназначенный лишь для ближнего боя, с этим не мог ничего поделать. Если бы Пулеметчику не пришлось защищать людей, он бы, наверное, просто сбежал. А так – дрон метался между деревьями, уклоняясь в последний момент от кулаков Крушителя и непрерывно стреляя.

Во-вторых, первые очереди дрон выпустил абсолютно беззаботно и не жалея патронов. Они очень скоро поняли, почему. После тридцати-сорока выстрелов Тоггл заботливо уложил в ленту подарки. Каждый третий патрон был бронебойным. Каждый десятый – и не пулей вовсе, а небольшим фугасным зарядом. Крушитель уже не раз приостанавливался, отшатываясь от слишком сильной огневой мощи маленького пулемета.

Но все равно продолжал преследование.

Действие гранаты заканчивалось.

– Поможем? – спросил Росс, вскидывая длинноствольный револьвер – еще одно приобретение с мастерской Механика. – А то сдаст нас с потрохами.

Дрей кивнул, спрыгнул с платформы и потянул вслед за собой гранатомет – однозарядный, с ломающимся стволом, как у охотничьего ружья.

Он ему не понадобился. Росс побежал вперед, навстречу Крушителю, который его даже не замечал, целиком поглощенный погоней за Пулеметчиком.

А когда заметил, было уже слегка поздно. Две бронебойных пули вошли дрону в голову. Вряд ли там было что-то важное, но они точно разрушили все камеры-глаза, установленные у него все же на голове.

Третья ударила в сочленение туловища и правой руки, полностью выведя ее из строя. Четвертая попала в плохо прикрытое сочленение на месте колена, почти оторвав дрону ногу вместе с гусеницей. Пятую, последнюю, Росс выпустил, когда был совсем рядом с Крушителем. Так как он приближался со спины, то удар пришелся туда, где у человека находилась бы поясница. Бронебойная пуля пробила шкуру Крушителя, вывернувшись при этом наизнанку, и разорвалась внутри.

Видимо, управление у дрона находилось не в одном месте, а частично распределялось по отдельным механизмам. Крушитель попытался развернуться и ударить «здоровой» рукой. Росс забросил револьвер в кобуру (подготовка посвященного в диких землях не позволяла ему расстаться даже с пустым оружием) и, следуя по дуге, оставаясь у дрона за спиной, ударил ногой по еще не поврежденному колену дрона. Ударил с такой силой, что Дрей даже слегка кивнул, как бы говоря: «Вот поэтому киборги и не прижились», – а колено дрона подогнулось. Воспользовавшись им как ступенькой, Росс тут же оказался на спине у Крушителя, схватил двумя руками остатки его головы и крутанул.

Дрей повторно подумал, что зря Росс уделяет такое внимание голове, наверное, слишком сильно ориентируясь на «человекоподобность» дрона, и во второй раз ошибся. Скрутив голову, разрушив крепление ее к туловищу, Росомаха с силой нажал. Оторвать голову полностью ему не удалось, но он к этому и не стремился. Выдернув из кобуры второй револьвер, калибром поменьше, Росс засунул ствол прямо в образовавшуюся брешь и выпустил весь барабан вниз, в не защищенные теперь внутренности дрона.

Вокруг все еще крутился Пулеметчик, пытаясь найти позицию для безопасной стрельбы, а Крушитель уже падал на снег, добитый окончательно.

Росс спрыгнул с него только тогда, когда дрон повалился полностью, продавив верхний слой сугроба и почти исчезнув из вида.

Сквозь помехи они вновь услышали голос Тоггла:

– Повторяю, если нарветесь на двуногого с кулаками, валите оттуда сразу. Вам с ним не справиться – только убегать. Я запускаю всех дронов на границе в нападение, так что они вас прикроют. Барабас здесь, со всей сворой. Мы ждем, что вы доберетесь до места. Повторяю…

Росс посмотрел на Дрея. Дрей только сейчас понял, что до сих пор держит свое ружье нацеленным на валяющегося Крушителя, и опустил его. Пожал плечами и раскрыл ладонь в сторону парня, как бы приглашая – говори сам.

Росс чуть наклонил голову и произнес:

– Двуногий с кулаками валяется в сугробе. Механик дал нам хорошие патроны.

Тоггл среагировал мгновенно:

– Тогда бегите. Сейчас он рванет.

Взрыв оказался не такой уж и сильный. Он предназначался скорее для того, чтобы победившая сторона не смогла поживиться добычей, чем представлял реальную угрозу для окружающих.

Но Сонька расстроился: в который раз он остался без батарейки.

Путь к цели проходил под негромкое чертыханье Механика. Несмотря на все поиски основной группы, вход на завод продолжал от них успешно прятаться.

Тоггл молчал. А когда все-таки вступал в разговор, что случалось все реже, то сзади, на фоне слышались пулеметные очереди и взрывы. У Тоггла было жарко, и его сейчас даже не сильно заботили поиски того, ради чего он сражался.

– Мы на месте, – в конце концов произнес Дрей.

Лежбище Барабаса разительно отличалось от скромного ангара Механика.

В открытом поле стояло несколько бетонных коробок. Кое-где стены обвалились, но преимущественно все здания оставались невредимыми. Между ними тянулись крытые коридоры, так что нельзя было даже приблизительно понять, что происходит внутри этой фабрики по производству дронов.

И еще здесь было много дронов. Более чем достаточно. Доставщик быстро оглядел всю открывшуюся панораму, от края до края, и посмотрел на товарищей:

– Около тридцати вполне работоспособных экземпляров. Сколько-то еще внутри зданий, надо полагать.

– Не пробьемся, – тут же прикинул Сонька. – Никак. Задавят моментально.

Росс кивнул. Дрей посмотрел на Трота. Мистер Тротил приподнялся, деловито осмотрел окрестности из укрытия, где они залегли, и подтвердил:

– Нет. Не справимся.

Откуда-то издалека, из тех мест, где от них прятался АЗК, пришел голос Пастыря:

– Пока вы опять не начали глушить сигнал, хочу рассказать вам историю.

Дрей закатил глаза, но промолчал. В конце концов, ему все равно нужно было подумать.

– «Так вот, давным-давно, еще до Заката, жил один Мастер. И этот Мастер знал все на свете, мог ответить на любой вопрос. Этот Мастер был воистину велик. Один из его учеников, тот, кто вечно не брал ничего на веру и пытался каждый раз проверить, что вода действительно мокрая, решил проверить своего Мастера. Ученик пошел на красивый цветущий луг. Там он поймал самую красивую бабочку, что сумел найти. Осторожно держа ее в сомкнутых ладонях у себя за спиной, он пошел к Мастеру. Бабочка все пыталась вырваться и щекотала ему кожу.

Улыбаясь, ученик подошел к Мастеру и спросил его:

– Скажите, Мастер, какая бабочка в моих руках – живая или мертвая?

Он крепко держал бабочку в сомкнутых ладонях и был готов в любое мгновение сжать их ради своей истины.

Но Мастер даже не посмотрел на ладони ученика и лишь сказал:

– Все в твоих руках».

– Тоже мне кот Шредингера, – бормотнул в эфире Тоггл, и в наушник каждому из них тут же ворвались звуки взрывов и выстрелов. Только на этот раз они показались Дрею значительно громче. – Но могу подтвердить, что дроны там у Барабаса должны быть тупые, с простейшими программами. Всех центровых я на своей шкуре чувствую.

– И действительно, – шепнул доставщик, как будто мог скрыть их разговор от остальных. – А зачем нам воевать с дронами? Тактику кто-нибудь видит?

– Вон – показал Сонька. – Точно они. Грузовики, восемь колес, думаю, что два вала, отдельных по каждому борту. По одной ракете на каждом. Стоят и смотрят в разные стороны. Ракеты слабенькие – я думаю, не больше ста километров, но зато очень точные. Если Барабас прикажет, боеголовка не то что в ангар Механика, она даже в голову ему попадет, если только знать, где в этот момент будет его голова.

– Поэтому моя голова всегда в разных местах, – тут же откликнулся Михаил. – Ну что нам, сугробы начинать раскапывать? Где может быть этот вход?

Тихо отозвалась Илона – что-то про скалы, Дрей не прислушивался, потому что думал в этот момент о другом.

– Мистер Тротил, полный круг по лесу. Заберешь с собой пулемет и платформу. Твои задачи: шуметь, но это будут делать дроны. Поддерживать Пулеметчика, пока он наводит шорох. – Дрей похлопал по подствольнику, который появился на автомате Трота. – И самое главное, не лезть на рожон. Если видишь, что не ведутся, натравливай на них Пулеметчика: пусть их раззадорит. Если они начнут на вас переть – отступайте глубже в лес.

– Сонька, – повернулся Дрей к следующему, – ползем с Россом прямо в пекло, стараемся незаметно добраться до грузовиков. Только держи дронов чуть сзади и разведи их пошире. Если нас засекут – они вторая линия. Они начнут отвлекать охранников. – Росс, если все-таки попрут на нас, у Соньки одна задача – разобраться с боеголовками. Все дроны – наши с тобой.

Росс кивнул.

– Мистер Тротил, давай двигай. У тебя десять минут, не больше, чтобы выйти на точку. Шумите там активней.

Их обнаружили, когда Сонька уже прятался под колесами первого грузовика. Дрей с Россом нарочно отстали, чтобы, в случае чего, оттянуть внимание на себя. Они приютились за ржавым остовом какой-то легковушки. Укрытие было так себе, но ничего лучшего здесь было не придумать – весь периметр вокруг фабрики тщательно чистили. Деревья вырублены (выжжены?), весь мусор покрупнее перенесен под самые стены зданий.

Мозгов у местных дронов действительно осталось немного. Шумиха, поднятая Мистером Тротилом на той стороне, сейчас только разгоралась, становясь при этом несколько тише. Большая часть дронов поперлась за приманкой прямо в лес.

Тут же остались лишь те, у кого мозгов не было вовсе. Или мозгов, или звукоуловителей, что тоже возможно. На крыше ближайшего здания, единственной, с которой сейчас их можно было достать, по углам расположились две пулеметные турели, которые вообще не могли двигаться, намертво прикрепленные к бетону.

Дрей все же оказался вынужден попросить Соньку на секунду отвлечься.

– Огонь по пулеметам, – попросил он. Ему не нравилось, что дроны закреплены. Это означало, помимо всего прочего, что точность их стрельбы может оказаться значительно выше, чем у подвижных образцов.

Целиться Сонька умел.

Он полез к управляющему блоку ракеты, а два его дрона уже накрыли первый пулемет на крыше. Пусть это были всего лишь пули, зато их было много. И каждая третья в ленте была бронебойной. Пулемет замолчал через пару секунд после того, как попал под огонь.

Дрей видел, как Сонька оторвал голову от своего занятия, фокусируя взгляд на второй турели.

В этот момент из-за угла здания на полной скорости вылетел мини-танк. Наверное, он уступал размером даже остову легковушки, за которым прятались они с Россом, но скорострельная пушка отнюдь не казалась маленькой.

Дрон никак не мог сообразить, какую цель выбрать. Сначала его дуло повернулось в сторону Соньки, который был ближе. Но для дрона человек пока что не представлял главной угрозы, а вот грузовики явно были записаны в его памяти как объекты охраны. В которые нельзя стрелять. Из пушки уж точно нельзя.

Ствол повернулся в сторону ближайшего принадлежащего Соньке дрона, и в этот момент в игру вступил Дрей.

Тяжелая пуля-граната из его ружья ударилась точно в сочленение пушки с корпусом и взорвалась, моментально превращая мини-танк в бесполезный набор металла.

В его программу явно не входило такое развитие событий. Посчитав себя уничтоженным, секунд через десять танк взорвался. А Дрей в очередной раз услышал жалобу Соньки:

– Так я никогда батарейку не выковыряю. Если они все взрываться будут.

Второй пулемет на крыше тоже замолк.

– Все, – отрапортовал Сонька. – Первый грузовик больше никуда не поедет. Ракета не взлетит. Боеголовка взорвется, только если ее медленно жарить на костре несколько дней.

– Мм… – хотел было поправить его Дрей.

– И то взрыв будет не ядерным, – Сонька тут же поправился сам.

– Давай шустрее, пока остальные не опомнились, – «подбодрил» его доставщик. – Мистер Тротил, как ты там?

– Мистер Тротил увел за собой двадцать семь дронов, – тут же откликнулся Трот. – Три теперь отстали, потому что заболели. Пулеметчик вообще здесь, конечно, веселится. У него мозгов больше, чем у них всех, вместе взятых.

– Сильно жарко? – спросил Дрей.

– Ну… так, – неопределенно ответил Трот. – Осколков много, и пуль. Но платформа меня везет. Пару раз они пытались развернуться. Но мы с Мистером Пулеметчиком им не дали. Еще немного, и начнем возвращаться к вам за спину, по большой дуге. Там и встретимся. А пока не отвлекайте Мистера Тротила и Мистера Пулеметчика от дела.

Дрей переглянулся с Россом.

Росс пожал плечами:

– Адреналин. Эйфория. Думаю, его задели, и далеко не раз.

Дрей вздохнул и швырнул гранату за угол здания, не дожидаясь, пока из-за него выскочит следующий дрон. Защитники Соньки, не получив от хозяина новых целей, теперь двигались по вольному расписанию, и один из них начал стрелять как раз куда-то туда – за угол.

Дрей решил, что вряд ли тот стреляет по пустому месту.

– Вторая все, – отчитался Сонька. – Я вот тут подумал. А может, третью включу на таймер? Чтобы почистить тут это гнездо?

– Нет, – отказался Дрей. – Либо таймер ставить короткий, а тогда сами не уйдем. Либо, если задержка будет велика, нам будет без разницы, останутся здесь дроны или нет. Мы будем уже далеко отсюда. Они будут либо в погоне за нами, либо… Либо какая нам разница, где они тогда будут?

– Ну да, – согласился Сонька. – Батареек тут нет. Тоже. Я все.

– Тогда валим, – скомандовал Дрей. – Дроны пусть прикрывают и отходят вслед.

Дрей вслепую выстрелил еще раз, за тот же угол, целясь точно в пятно земли, которую вынесло на поверхность сугроба взрывами.

Выстрелил так, на всякий случай, и сразу побежал:

– По колее четвертого грузовика. Бегом, бегом.

– Ты как там, Тоггл? – Вопрос в эфире задал Механик.

– Спасибо, хреново. – Голос у союзника был действительно кислый. – У меня половины гвардии – все, нету. Его я тоже изрядно почистил, но железяк у козла больше. Я понемногу отступаю в вашу сторону. Одному все равно не справиться. Он давит. Хорошо, хоть в обход не пошел. Так и прет в лоб.

– Сколько у него еще дронов? – спросил Дрей.

– Пара сотен осталась, – не задумываясь, ответил Тоггл. – А тебе-то зачем? Вы не ввязывайтесь, тут такая мясорубка…

То, какая у него мясорубка, он мог и не рассказывать. Теперь, когда Тоггл включал микрофон, вместе с его голосом в эфир пробивалась непрерывная канонада. Казалось, что где-то там, в лесу, локальный Армагеддон уже наступил.

– Мистер Тротил, – обратился Дрей к валяющемуся на платформе нано, – вы не будете так добры не терять больше сознания? Мы за вас волнуемся, и лучше бы было, если бы вы держали себя в руках.

– Я не мог бы, – бессвязно сказал Трот, но почему-то при этом кивнул. И вновь закатил глаза. Именно в таком состоянии он умудрился стряхнуть с себя охранников фабрики, потерять их где-то в лесу – и при этом еще выйти на маршрут остального отряда. Не потеряв при этом ни платформы, ни Пулеметчика.

На секунду он пришел в себя, приподнял голову и абсолютно четко сказал:

– Кстати, пока меня не будет, Мистер Пулеметчик может побыть за меня. Я его рекомендую.

Голова Трота ударилась о металлическую поверхность, потому что он тут же вернулся в свое любимое в последние минуты состояние.

– Да выживет, – абсолютно спокойно сказал Сонька. – Ты не видел, как он йюм-4 один раз разозлил. Живого места не было… А вот, кстати, и последний.

Дрей посмотрел по направлению их движения, туда, куда указывал Сонька.

Четвертый грузовик стоял прямо посредине леса, брошенный без единого дрона охраны.

Сонька абсолютно спокойно подошел, неторопливо обошел кругом и, выйдя с другой стороны, резюмировал:

– Этот ваш Барабас идиот. И руки не оттуда растут. Машина застряла, и неудивительно. Он бы ее еще в болото погнал. Все. Нет у него больше тактики.

В этот момент ракета начала медленно подниматься, толкаемая пусковым механизмом.

– Куда! – закричал Сонька. От его неторопливости не осталось и следа. – Тихо, тихо, родная. Никуда мы сегодня не полетим.

Он с мясом выдернул блок управления – просто для того чтобы удобней было жать на кнопки. Дрей приготовил гранату, думая, что, возможно, придется подорвать ракету, прежде чем она взлетит. Но Сонька тут же предостерегающе поднял руку, другой продолжая щелкать тумблерами.

– Пусть летит, – наконец разрешил он. – В сторону отойдите.

Нажав на какую-то кнопку в последний раз, он отпрыгнул в сторону и сам.

Ракета, оставив на снегу вокруг машины огромное черное пятно, взлетела.

– Интересно, – абсолютно спокойно спросил Сонька, – а куда он ее кинул? Неужели ты, Тоггл, так его допек?

– Что, ко мне ракета летит?

– Ага, – подтвердил Сонька. – Куда-то летит. Вот я и думаю – куда? Но вы не волнуйтесь: главное, чтобы она вам по голове не попала. А взорваться – не взорвется. Нечему там больше взрываться.

По мнению всех, кто видел дымный след в воздухе, ракета упала где-то в районе поисков. Видимо, Тоггл допек Барабаса значительно сильнее, чем мог представить сам, если тот решил изобразить из себя собаку на сене.

– Ко мне мои пограничники идут. – Слышно было, что Тоггл устал. – С десяток, из тех, кто выжил после стычек. Слабенькие, но все же. Вы сейчас к ним ближе, так что перенаправляю их к вам. Смотрите не стрельните с испугу.

Когда их нагнали пограничники, выстрелы и взрывы стали слышны и без разговора с Тогглом. Канонада боя впереди становилась все громче, пока Дрей не поднял руку, останавливая и платформу, и всех дронов вокруг.

– Жалко, Пастырь не здесь, – сказал он. – Тоггл, слышишь меня?

– Да, – коротко отозвался Тоггл, и они поняли, что далекая пока канонада для Тоггла самая гуща событий, в которых он находился.

– Скажи, как далеко от тебя сам Барабас?

– Не знаю, не вижу. После того как он взрыва не услышал, словно окончательно взбесился. Мы же никогда еще вот так, до последнего дрона, не воевали. Больше маневры. Но взбеситься-то он взбесился, однако не настолько. Его дроны в прямой видимости теперь – меня начали искать. Сотни две метров от меня, там сейчас рукопашная.

Тоггл сделал паузу, видимо, отдавая какие-то команды.

– А он глубже. Думаю, до него от меня километр, вряд ли больше. Лес, видимость плохая. Но меня только это и спасает. Продолжаю отступать.

– А скажи, Тоггл, – спросил Дрей, – он в тылу у себя дронов держит?

– Ну если не идиот, то держит, – тут же ответил он. Но было видно, что идеей союзник загорелся. – Но вряд ли много. Мне тут было не до фланговых атак. А у него тоже дронов не бесконечность. Думаете прямо к нему подобраться?

– Почему бы и нет? – сказал Дрей. – Двигаемся вперед, но тихо. Дронов отодвиньте, чтобы перед нами сильно не забегали. Тоггл, как только я скажу, начинай последнюю атаку – всех бросай вперед, чтобы, если какой резерв у него и остался, он тут же его ввел в бой.

– Ладно, – бросил Тоггл, оборвав слово, даже не до конца его договорив. Поэтому в эфире прозвучало скорее «адн», а остальное им пришлось домысливать.

– Нашли! – закричали сразу несколько голосов.

– Нашли, – повторил только Михаил. – Тут холмик был, скала вверх прямо в лесу выпирала, заросла вся. В ней ущелье. В ущелье – дверка. Большая дверка – видимо, грузовики здесь ходили в свое время. И как они в тайне все удержали?..

– Механик, ты на обороне, – скомандовала Илона. – Закрепляйся, изучай местность. Когда Кукла подойдет?

– Скоро теперь.

– Ладно, – продолжила девушка. – Чистите проход вот к этой дверке. Чистите и взламывайте: через нее пойдем.

– Как ты это делаешь? – Вопрос задал, похоже, Зяблик. – Откуда код узнала?

Они возились с внутренней дверью в АЗК уже с полчаса, но по этому вопросу Дрей понял, что проблему они решили. Несколько раз поступали предложения «взорвать эту дверь – и дело с концом». Так что Дрей обрадовался, услышав, что проблема разрешилась без взрывчатки.

– Кукла подошла, – весело заявил Механик. – Так что сейчас станет немного шумно.

– Джодо, Пастырь, наверх, – тут же скомандовала Илона. – Тимур, с твоей рукой лучше останься, поможешь. Зяблик, Глушак, тоже наверх. Прикрывайте Механика, не зарывайтесь. Мы тут покопаемся пока.

– Да чего меня прикрывать? – Механик веселился. – Я ей тут сейчас устрою.

Теперь он присоединился к Тогглу в фоновом сопровождении. Как только Механик начинал говорить, где-то вдали, за его голосом, слышалась битва.

– Давай, Тоггл, – тихо скомандовал Дрей. Он только что увидел какие-то точки, мелькающие далеко впереди. Судя по грохоту, до Тоггла оставалось даже меньше километра, так что Барабас должен был быть там, где-то среди этих точек.

– Росс, Сонька, цель у нас будет одна – постарайтесь не отвлекаться. Нам его надо выбить раньше – до того как он успеет дронов развернуть. – Дрей спрыгнул с платформы, останавливая ее на безопасном расстоянии. Тащить Мистера Тротила в глубь заварушки он не хотел.

– Пошли.

– Ну, Кукла, ну, дурная! – кричал прямо в эфир Механик. Судя по голосу, все эти годы он только и мечтал о такой вот крупной и настоящей стычке. – Кто же пулеметы вперед пускает. А держи гранатками. А держи лично от меня сонарчиком по твоей пушечке. А попробуй поймай моего саботера прямо рядом с собой. Ну и дурная ты, Кукла!

– Вижу его, – шепнул Росс. Сбалансированный по громкости голос вклинился в монолог Механика. И прямо сейчас Дрей сосредоточился именно на нем. – Трактор чуть правее, он сверху. Торчит только голова, прикрыт бортами.

– Вижу его, – подтвердил Сонька.

– Начинаем, дроны, вперед с секундной задержкой, – сказал Дрей. – Вперед!

Первым выстрелил Росс. Собственно, он же выстрелил и последним, потому что пуля вошла в затылок Барабаса, моментально завершая их скоротечную атаку.

– Хороший выстрел, – разочарованно признал Сонька, опуская автомат.

Дроны-пограничники пошли вперед, следуя за любимым пулеметом Мистера Тротила. Но это было теперь не так и важно. Дроны Барабаса, лишившись единого командования, моментально потеряли эффективность. Тоггл добивал их одного за другим.

Они встретились со своим союзником через полчаса и наконец-то познакомились.

Тоггл оказался невысоким парнем помоложе Михаила. Темноволосым, с темными пронзительными глазами и без видимых кибер-имплантов. Такие нравятся женщинам, подумал Дрей.

Но сейчас Тогглу было слегка не до женщин. Одна пуля пробила легкое и застряла где-то внутри. Осколками ему сильно посекло затылок, и длинная грива его волос сейчас сочилась кровью.

Но он был жив. И так же, как и Мистер Тротил, помирать в ближайшее время совершенно не планировал.

Глава 6 Побратимы

– Кукла-то что затихла? – спросил Дрей, подходя ко входу в АЗК.

– Так сбежала Кукла, – хохотнул Механик. – Десяток дронов у нее остался – разделал я ее в пух и прах. Вот и сбежала. Не гоняться же за ней по сугробам. Чуть позже на ее базу заглянем, почистим. Но не думаю, что мы ее там найдем. Она, конечно, дура, но не настолько.

– А вообще как?

– Да… – Механик пошевелил пальцами. – Внизу вроде все путем. Но тут я одного дрона пропустил – Кукла его, как камикадзе, прямо на нас кинула. Ну и он сильно Джодо поранил, Пастырю тоже досталось. Глушак без пальца теперь. В общем, никто не остался обиженным. Все сейчас внизу. Девушка ваша там такое нашла, что у них там весело.

– А сам чегоже?

– Да попозже, может. – Механик пожал плечами. – Думал, Тоггл меня наверху сменит, но, похоже, ему тоже вниз надо. Посмотрю пока, что здесь творится, – слишком много дронов Куклы еще бегает, не все с ней отступили. Да и от Барабаса могут появиться: кто знает, что он там в них зашил? Может, они за хозяина теперь тридцать лет и три года мстить должны.

– Ладно, – не стал дальше теребить Михаила доставщик. – Потом мы тебя сменим – спустишься, посмотришь на свои новые владения.

– Идите, – кивнул Механик. – Я никуда не спешу.

– Здесь все есть, – рассказывала Илона. – Электростанцию мы уже запустили – работает как новенькая. Здесь столько блоков ремонта, консервационного сопровождения и поддержки, что тут все как новенькое.

Они собрались не в лаборатории, которая находилась, по словам девушки, на уровень ниже, а в лазарете. Половина из его спутников сейчас валялась по койкам. Джодо и Глушак сидели за столиком, склонив головы друг к другу.

– Чего творите? – спросил их Дрей, подходя поближе.

Оба члена его отряда разрезали себе запястья (как будто уже полученных ран им было недостаточно) и прижали руки, чтобы кровь смешалась.

– Мы теперь кровные братья, – улыбнулся Глушак. – Все нано поменялись.

– А о том, что двое из сотни при попытке Переноса гибнут, вам говорили? – Дрей подошел вплотную и собрался разнимать руки новоявленных друзей.

– Не волнуйся, – ответила за парней Илона. – Тут есть оборудование. Я всех проверила на совместимость. В худшем случае – поболеют. Они тут скандал устроили, когда я пыталась их остановить, так что пришлось пойти навстречу. Лучше пойдем, – добавила она. – Кое-что еще покажу.

– Я бы тоже хотел. – Росс сидел в стороне и смотрел на нано за столиком. – Этот… перенос.

– У экзо Перенос невозможен. А вот случайно полученных ботов ты можешь не переварить, – улыбнулся Дрей. – Но если хочешь, можешь обменяться кровью со мной. После того как Илона тебя проверит. И меня.

Дрей многозначительно посмотрел на девушку. Он ни на мгновение не сомневался, что она знает о том, что он принадлежит к обеим расам. Ей было легче в такое поверить – она и сама относилась к метисам. Дрей знал это, хотя они ни разу не обсуждали этого вслух.

– Проверю, проверю, – кивнула Илона. А после того как они вышли, добавила: – Еще и блокиратор ему введу. А то твоих тайн он тоже может… не переварить.

Они спустились ниже на уровень – всего два пролета по ярко освещенной лестнице. Попали в коридор, на удивление широкий. Строили здесь с размахом. Здесь явно не предполагалось присутствия многих людей, но для тех, кто должен здесь был работать, условия создавались шикарные.

Илона вывела его в большой круглый холл. В нем были только три двери – одна в коридор, по которому они пришли.

Над двумя другими дверьми висели аккуратные, консервативного вида таблички:

«Наноздоровье. Прикладная лаборатория».

«Генная логика. Прикладная лаборатория».

Дрей посмотрел на Илону и спросил:

– Это то, о чем я думаю?

Девушка кивнула:

– Этот АЗК они строили вместе. И все работает! Здесь будут делать не только бланки, но и геммы.

– Какие?

– Да почти все. Нет, неверно. Все из массовых. Наиболее сложные образцы бланков требуют ручной доработки, ученых, которые сидели бы на доводке. А таких сейчас уже и нет. То же самое и с геммами. Но кровяные пловцы новейших поколений – пожалуйста, только дай образец. Думаю, когда прибудет побольше специалистов, то полсотни наименований здесь смогут выпускать.

– Хорошо, – кивнул Дрей. Он устал. Наверное, он должен радоваться такой удаче, но усталость давила на него все сильнее. И сейчас доставщик больше думал о тех приятных кроватках в лазарете. – Пошли к остальным?

– Да, – тут же согласилась Илона. – Сюда надо вызывать наших и понемногу тут все запускать. Сейчас уже не к спеху. Но ты доволен?

– Больше всего тем, что все живы, – улыбнулся Дрей.

– Держи. – Механик бухнул на ладони Соньки килограммовый контейнер с кучей угрожающих надписей. – До десяти лет непрерывного использования на заявленной мощности.

Сонька разомлел.

Кукурузник своими винтами вздымал снег, и почти все успели забраться внутрь, оставляя сектор свежей прибывшей на нем команде.

Механик едва успел. Они думали, что он не придет попрощаться, но, оказывается, он опоздал не просто так.

– Батарейка, – благоговейно произнес Сонька.

– Пользуй на здоровье, – улыбнулся Механик. – И вообще, будет оказия – заглядывай.

Дрей и Илона стояли у люка.

– Куда сейчас? – тихо спросила девушка.

– Домой, к семье. Куда еще? Надеюсь, вы не успеете приготовить для меня следующую мясорубку вроде этой хотя бы до лета.

– Я рада, что ты прошел проверку, – сообщила ему Илона.

– Проверку?

– Ну да. Есть кое-что и похуже механических кукол. Ты прошел все испытания, так что до следующего раза, мой доставщик. Теперь он будет скоро.

Дрей пожал плечами. Порез на его запястье слегка саднил.

Эпилог

Мы идем вперед. Идем, используя каждую возможность продвинуться к цели. Научиться чему-нибудь, осознать окружающий нас мир.

Мы идем, потому что зачастую в пути есть смысл. Зачастую путь – это единственный смысл, что дано нам понять.

Нам слишком многое нужно сделать, чтобы останавливаться. Слишком многое осмыслить – не только в нашем настоящем, но и в нашем прошлом, – чтобы отдыхать.

И когда-нибудь, когда мы постигнем все, что должны, на эту планету вновь вернется мир и покой.

А пока мы идем.

Идем, выбирая те дороги, что выбирают нас.

(Библия Нано. Библия Экзо. Тексты совпадают.)

Термины, названия и понятия, использованные в романе Продукты нано– и биотехнологий, расы и общественные группы, оружие и другая терминология

Общие понятия

АЗК – Автономный заводской комплекс, полностью автономная промышленная единица, созданная в период Заката и способная функционировать без людей в течение длительного промежутка времени

биозародыши – инъекции, способные за счет создания временной «генной бомбы» обеспечивать регенерацию потерянных конечностей, а также создавать (в боевых вариантах) специализированные инструменты и биооружие

бланк – благоприобретенная нанокультура с возможностью введения в организм взрослого нано

боты, мн.ч. от «бот» – то же, что наноботы, сокращение от «нанороботы» – искусственные симбионты для обслуживания организма

геммы, мн.ч. от «гемм» (Генетическая Модификация) – генетические факторы, приводящие к генетическим модификациям, управляемо придающим организму специфические свойства на временной или постоянной (ненаследственной) основе, имеют уникальные наименования

дрон – боевой робот

зона Гейгера – территория с повышенным уровнем радиации

Изоляторы – ранее спецподразделения для зачистки территорий путем уничтожения зараженного биоматериала, к моменту событий романов превратившиеся в касту

Изоляция – общественно-политическое течение, стихийно созданное в Точке Заката и направленное на безусловную изоляцию районов, подвергшихся заражению

мутация – наследуемый результат биоинженерных изменений на клеточно-генетическом уровне, управляемо придающий организму специфические свойства. Мутации имеют уникальные наименования

нано – раса, образовавшаяся в результате направленных изменений вида homo sapiens и деятельности симбионтов-нанороботов

н-тату – особый вид татуировок с использованием наноботов в качестве наносимого материала, обычно ограничены исполнением однократной узкоспециализированной задачи

сочетание – незапланированное взаимодействие двух или более бланков (см.) и/или эттернов (см.), дающее носителю неожиданные дополнительные свойства

экзо – раса, образовавшаяся в результате направленных мутаций вида homo sapiens

эттерн – нано-культура, ключевое отличие от бланка – способность передаваться по наследству

homo – то же что базовая раса, то же что предзакатный человек, – собственно люди, без генных модификаций

«два плюса» – в применении к геммам и мутациям, возможность совершенствования базовой мутации (гемма) без передачи улучшений по наследству

«три плюса» – в применении к геммам и мутациям, гипотетическая возможность постоянного совершенствования базовой мутации с передачей улучшений по наследству

Экзо. Мутации

«Багратион» – вид наследуемой мутации, дающей мозгу возможность обрабатывать оперативно-тактические данные окружающей обстановки в целях прогнозирования наилучших вариантов (среднесрочных) действий

«Веретено» – вид наследуемой мутации, дает улучшение вестибулярного аппарата, один из подвидов «Центрифуги» (описание отсутствует)

«Крипто» – наследуемый модуль памяти у Илоны для обработки сложных задач, прежде всего дешифровки и декодирования

мутации, перечисляемые в эпиграфе к главе пятой «Экзо»: «Миротворец Peace Maker», «Миротворец NLP-14» – то же что «Дыхание дружбы», «Миротворец NLP-177» – то же, что «Краснобай», «Якорь миротворца», «Мим миротворца» – то же что «Обезьянник», «Угроза Ада» – то же что «Мнимая угроза», «Непоколебимость», «Волшебный голос Джельсомино», – отвечающие за оптимизацию коммуникативных навыков

«Неприкасаемый» – мутация, нацеленная на самоизлечение организма

«Панацея» – мутация, нацеленная на повышение иммунитета ко всем болезням

мутации в организме главного героя, объявляемые списком: «Геракл», «Стайер», «Лихорадка», «Веретено» (подвид «Центрифуги»), «Четыре пробирки стихий», – описание отсутствует

Экзо. Геммы

«Ацтек» – небоевой гемм, полное подавление эмоций на период до часа с откатом в течение еще двух часов

«Барабанная дробь» – то же, что «Дробь», – вид гемма, обостряющего зрение, обоняние и слух одновременно

«Генератор реальностей», также «Генератор» – гемм, другое название гемма – «Творец реальностей»

«Двойная спираль» – гемм класса сопроводительных, модификатор ментального слоя

«Кассир Харона» – вид боевого гемма, дает преимущество в рукопашной схватке

«Контроллер-7» – то же, что «Примиритель», – многокомпонентный гемм, обеспечивающий полное подчинение отдельному индивидууму всех вакцинированных. За обладание этим геммом конфликтуют различные группировки в романе «Экзо»

«Красное солнце» – вид гемма, гипотетически позволяющего длительное время получать наслаждение непосредственно через центр удовольствия (статистика применения малодоступна)

«Летучая мышь» – гемм для включения способности к звуковой локации

«Лихорадка» (базовая, модифицированная) – обеспечение краткосрочного (в зависимости от модификации) ускорения экзо с дальнейшим периодом ослабления

«Логик подворотни» – то же, что «Логик», – вид гемма, позволяющего в реальном времени просчитывать комбинации в оперативном бою до десяти движений вперед, эффективно применять удары, броски, различное оружие, физические и умственные способности в целом, обладает сильным стрессовым последействием

«Обитель зверя» – гемм, обеспечивает рывковое увеличение мышечного усилия

«Сова», также «Сова Альфа» – гемм для включения полноценного ночного зрения

«Творец реальностей» – то же что «Генератор», – вид гемма, позволяющего на основе нечеткого анализа в режиме явного недостатка данных прогнозировать развитие определенных событий. Применять следует с крайней осторожностью. Прогнозы оформлены как переживаемые видения

«Тройная спираль» – гемм, может действовать в тандеме с «Генератором реальностей» в качестве катализатора

«Шаровая молния» – вид гемма, гипотетически позволяющего превратить на некоторое время человека в генератор электричества для последующего поражения противников разрядами (сведений о практическом применении нет)

«Тоннель сокола» – боевой гемм, кратковременно кардинально обостряющий зрение

«Феникс» – спец. сыворотка, в базовой вариации позволяет существенно снизить негативный эффект использования гемма «Логика подворотни»

«Четыре пробирки стихий» – гемм, стандартный модификатор ядов

«Эдлман-1», «Эдлман-2112» – геммы-биокомпьютеры, позволяющие проводить вычисления на органическом уровне, схожие по результативности с дозакатными компьютерами

SinDolor – гемм, дающий антишоковый и антиболевой эффект, может действовать как транквилизатор

геммы в организме главного героя, объявляемые списком: «Набор путника», «Вортекс», «Кулак бога», «Тварь Преисподней», «Ассимилятор», «Экзо» в вариантах «два» и «четыре-сигма», «Оракул» и «Бастард богов», «День защиты», «Тень-два», «Обитель зверя» (описания не приводятся)

Нано. Эттерны

«Клещи Альцгеймера», нанокультура – не совсем удачная нановакцина болезни Альцгеймера

Кровяные пловцы – существуют в варианте эттернов и бланков различного срока действия, базовый эттерн (бланк) расы нано, обеспечивающий общее повышение сопротивляемости организма разнообразным заболеваниям

«Ленные владения» – эттерн, боты которого имеют возможность покидать организм и выполнять простейшие операции за его пределами

«Песья радость» – эттерн, существует в виде модификаций нескольких уровней, обеспечивает значительное увеличение обонятельных способностей

«Среда обитания» – мифический эттерн (бланк), базирующийся на идеологии эттерна «Ленные владения» и дающий способности к телекинезу для его владельца

«Чистильщик» – эттерн, нанокультура, обеспечивающая защиту от бактериального заражения, после Заката обеспечившая выживание нано при эпидемии чумы-74 (см)

Нано. Бланки

«Али» (Али FR-ME, известные подвиды: класс «универсал», класс «экстра») – наноусилитель (см.) «силового» вида, обеспечивающий увеличение мощности (рывкового усилия) модифицированной группы мышц

«Броня» – краткое название одного из видов инъектируемой нанокультуры, аналог «Любителя пуль», курс обмена к моменту событий романа: три «Брони» на десять «Любителей»

«Бульон» – бланк, являющийся сопроводительным, обеспечивает среду для быстрого размножения кровяных пловцов

«Зомби-боты» – вышедшие из-под контроля нанороботы, разрушающие высшую нервную деятельность, по сюжету романа – причина превращения представителя расы нано в нанозомби, передаются через ранения

«Кровь» – краткое название одного из видов инъектируемой нанокультуры (описание отсутствует)

«Крот» – вид инъектируемой нанокультуры, обостряет обоняние, а также другие чувства

«Любитель пуль» – вид инъектируемой нанокультуры, форсирует заживление ран, ускоряет восстановительные способности, особенно в экстремальном режиме

«Мания Гейгера» – вид инъектируемой культуры нанороботов, не специфицирован

«МедЭкс» – бланк, медицинский нанокомпьютер, позволяющий общую поддержку тела нано и осуществление своевременной оценки всех биоугроз

наноусилители – обобщенное название бланков, отвечающих за усиление мышц

«Счетчики» – подкласс малых короткоживущих бланков, решающих узкоспециализированные вычислительные задачи

«Тополиный пух» – вид культуры наноботов (описание отсутствует)

«Фарфоровый душитель» – вид культуры нанороботов, дает полное подавление эмоций (необратимое), в наследственном варианте не существует

«Фидиппид» (Фидиппид FF-ME, известные подвиды: класс 1, класс 2, класс 3) – наноусилитель, обеспечивающий увеличение выносливости модифицированной группы мышц

«Фон Нейман» – модуль, объединяющий одноименный гемм (память и вычислительные мощности) и устройство ввода-вывода информации – полуорганическая вставка в предплечье, один из наиболее распространенных нанокомпьютеров (совместная разработка: «Наноздоровье», «Боевая механика»)

«Хамелеон» – бланк краткосрочного действия, создающий значительный камуфляжный эффект (эффект невидимости)

«Шимомура» – наномодуль, комбинация медицинских и военных носимых (инъектируемых) нанокомпьютеров

Дроны

дрон «Ботсвана» («Боевая механика»), дрон «Улей» («Объединенные заводы...»), дрон «Термитник» («Натуральная механика»), дрон «Чародей» («Персональный хранитель») – популярные модели дронов, разработанные и выпускаемые указанными в скобках лабораториями и корпорациями

«глаз» – легкий беспилотный мини-вертолет, компонент комплекса «Паранджа»

«Доги» – боевые дроны, подвижные огневые точки, напоминающие при движении собак, компонент комплекса «Паранджа»

«Кобра» – дрон индивидуального нападения, поражает кислотой и нервно-паралитическим газом, компонент комплекса «Паранджа»

«Кольчуга», субдроны – легкие ленты, способные парить в воздухе с целью в момент выстрела моментально группироваться и отклонять летящую пулю с траектории уверенного поражения хозяина, компонент комплекса «Паранджа»

«Локальная независимость» – дронный комплекс («Объединенные заводы охранных систем»), способный обеспечить защиту периметра поселений. Стандартная комплектация: от 24 до 128 дронов-пулеметов, 6 ракетных установок, комплексы мобильной разведки, комплексы дозарядки и ремонта, центр мобильного контроля и координации

«Паранджа» – эшелонированный многокомпонентный автономный комплекс индивидуальной защиты

«Пауки» – дроны, наземные разведчики внешнего периметра с возможностью самоуничтожения и взрыва, компонент комплекса «Паранджа»

Шалуны – вид дронов, обеспечивающих личную охрану, разработка «Корпорации роботизированных систем»

Источники, исторические события, обозначения

Д.з. – сокращенное обозначение периода времени до катастрофы, называемой Закатом.

Закат – период эпохальных катастрофических событий, приведших к разрушению всех институтов цивилизации

Конец Арсеналов – легендарное событие, когда гражданские захватили серьезный военный объект и уничтожили охрану

Манчестерский протокол, также Протокол – международный документ, регламентирующий полный запрет ядерного оружия, а также изоляцию секторов и полную изоляцию в случае биокатастроф

«Генная логика» – группа компаний, главный производитель и поставщик геммов для расы экзо

«Корпорация роботизированных систем», также Корпорация (в связи с убежищем) – крупнейшая корпорация эпохи Заката, заказчик убежища, куда попали Илона и Дрей

лаборатории военных дронов (роботов), официально находившиеся в секторе XSI Мегаполиса Дрездена на Закате: лаборатория «Боевая механика», лаборатория «Творцы Преисподней», лаборатория «Спасители»

лаборатории военных дронов (роботов), подпольно действовавшие в секторе XSI Мегаполиса Дрездена: лаборатория «Натуральная механика», подпольная группа «Персональный хранитель»

«Международные производители средств защиты, охраны, спецоборудования, армейского снаряжения», также «Корпорация роботизированных систем» – в предыстории описываемого в романе периода одна из крупнейших корпораций до эпохи Заката.

«Наноздоровье» – группа компаний, главный производитель и поставщик нанороботов для расы нано

«Объединенные заводы охранных систем» – международная корпорация, находившаяся в секторе XSI Мегаполиса Дрездена

Прочее

«Антидогмат» – штамм вируса гриппа со средней частотой мутаций раз в два дня

«Канадский шустряк» – одна из самых известных эпидемий так называемого нанозомбирования эпохи Заката

лихорадка Л18 – заболевание, приведшее к эпидемии, предположительно продукт спецразработки

мурашники – пустые или малонаселенные города

мураши – обитатели «мурашников», различной расовой принадлежности

навозник (презр.) – так мураши называют чужаков

наноасфальт – наноматериал, высокотехнологичный асфальт с возможностями самовосстановления, изобретенный до Заката

нанозомби – мутанты от представителей расы нано, здесь слово «нано» относится не к размеру

наноиммунитет – комплекс иммунных свойств и способностей, специфичных для расы нано, обеспечиваемых наличием в организме набора эттернов и бланков

«Оборотень» – вирус с высокой изменчивостью, разработка лаборатории «Готика Х»

«Святые угодники BWALTL» – дочерний вирус, производный от вируса «Оборотень».

«Семя погибели» – дочерний вирус (из других источников – «Оборотень экстра»)

чума-74 – вариант базовой чумы, возбудитель – модифицированная бактерия иерсиния пестис биовар-74 семейства энтеробактерий

Эдуард Катлас «Точка заката»

Истинное настоящее — это неуловимое движение вперед прошлого, которое поглощает будущее. По сути, все ощущения — это уже память.

Анри Бергсон

Будущее проникает в нас еще до его наступления.

Райнер Мария Рильке

Пролог

Этот город разрушен. Этой страны больше нет. Этот мир — обречен.

Эти люди мертвы или на пути к смерти.

Власти, порядок, закон — все это осталось где-то там, когда-то раньше. Скрылось за перевалом, возникшим над временем.

Мир, покой, семьи и родные — отсечены от нас невидимой, но отчетливой чертой.

Мечты закончились точкой, не подразумевающей продолжений.

Мне сложно сказать, где именно она ткнула себя в наши желания, разом оборвав их. Наверное, если начинать размышлять, то точки, как таковой, и не было. Скорее — длинная пунктирная линия, перечеркивающая все. Каждый штришок — чья-то зачеркнутая жизнь, мысль, слово, воспоминание.

Но когда-нибудь в будущем все это время, все эти страдания, вся боль и смерти, мимо которых мы идем, покажутся кому-то лишь точкой в тексте времени. Точкой Заката, если хотите.

Рана в ноге подживает, но лучше все же вколоть еще одну ампулу, просто чтобы чуть отогнать грызущую боль. Чтобы я не сдурел от этой боли, не отправился в забытье. Нельзя закрывать глаза, потому что мой бой еще не закончен, хотя наша война — давно уже проиграна.

Последних людей я видел давно и только в оптическом прицеле, и, знаете, мне как-то не хочется приближаться к тем, кого я видел. К тому, что я видел.

С этой часовни удобно следить за окрестностями. А за ними надо следить. Не подпускать никого, вообще никого. Зараза везде, и нельзя давать ей проникнуть в мое убежище.

Надо писать. Я не историк, тем более не политик, которому нужны мемуары. Мне неинтересно класть на бумагу то, что было раньше, до той самой точки, в которой оказался этот мир. В английском есть два разных слова — одно для настоящего заката, другое — только для упадка. У нас — одно. Жаль. Не хочется обижать закат, тот, что на небе, не хочется обижать солнце. С удовольствием бы еще раз посмотрел, как оно заходит.

Может, если продержусь здесь еще немного, то хотя бы это желание исполнится. До заката недолго.

Я не хочу, но должен записать все.

Я обещал. Записать абсолютно все о нашем будущем. Должен рассказать, что нас ждет, и подготовить тех, кто выживет, остатки нашей убогой расы к тому, что предстоит.

Но раз за разом я возвращаюсь назад. Ко всему тому, что привело меня сюда, в эту точку этого города. В эту точку времени.

Точку Заката.

Часть первая Призыв

Риэ вспомнил, что любая радость находится под угрозой. Ибо он знал, чего не ведала эта ликующая толпа и о чем можно прочесть в книжках, — что микроб чумы никогда не умирает.

Альбер Камю. Чума

Глава 1

Я рос хилым ребенком, и это постоянно подстегивало меня. Мое слабое телосложение звало меня на баррикады, требовало подвигов.

Я всегда хотел доказать окружающим, что могу не хуже них. Не меньше них. Не медленней. Что тело — не самая важная деталь в гардеробе.

Мой невеликий рост смешил одноклассников, и я играл в баскетбол. И меня брали в любую команду — потому что, возможно, я и был невысоким, но зато я попадал. Всегда. С любого места в трехочковой зоне. Поэтому мое участие в игре всегда заканчивалось одним и тем же — ко мне приставляли дылду с единственной задачей: не дать мне взять мяч, не дать мне его кинуть.

Уже большая победа для команды, когда на тебя отвлекаются наглухо один или даже два игрока соперника. Хороший тактический ход. А ведь иногда я еще умудрялся все же сбежать от опеки и подкинуть мяч в корзину.

Для меня в то время все казалось сложным. Мир — враждебным, сверстники — злыми. Возможно, так оно и было. Все познается в сравнении.

Сейчас я вспоминаю те годы, словно лучшие в моей жизни.

Они и были лучшими.

Мир медленно катился в преисподнюю, но я этого не замечал. Потому что все было — как всегда. Новости пугали из Сети и с экранов телевизоров. Улицы оставались ровно такими, как всегда: опасными, недружелюбными и страшными.

Почти ничто не менялось. А если и менялось — то только в худшую сторону. Но когда все постоянно катится по наклонной плоскости вниз, то в этом тоже есть некая стабильность? Ты всегда знаешь, что завтра будет хуже, чем сегодня, потому что сегодня хуже, чем было вчера.

Так чего же в этом неожиданного? Чего странного? Заурядные события, не более. Надо привыкать выживать, вот и все.

Никакого апокалипсиса, просто тихое сползание в пропасть. Никакого конца света — просто цепь событий в новостной ленте, на которую перестаешь обращать внимание, потому что они теряют новизну.

Когда школу закрыли на карантин, я лишь обрадовался. Когда карантин несколько раз продлили, я тоже не сильно расстроился. Образование полностью перевели в дистанционное, иногда можно было даже поговорить с учителем, хотя в основном приходилось лишь отправлять ему выполненные задания и получать новые. Слушать курсы. Читать заданную литературу.

Мама пыталась помогать мне в учебе, как могла, дома. Хотя по большинству предметов очень скоро это занятие ей пришлось бросить — она честно призналась, что школьная программа старших классов выше ее понимания.

Но всегда оставалась литература, классическая и современная, музыка, даже живопись. Мама пыталась, не умея сама, учить меня даже этому. По пособиям, так сказать.

Было смешно, и мы смеялись вдвоем.

Ну а отец — за отцом оставались уроки труда. Вынести мусор, починить кран на кухне, поменять масло в машине.

Когда в пригородах центра соседней области какие-то борцы за чью-то свободу подорвали тактический ядерный заряд, я испугался. Триста тысяч погибших в одно мгновение — и нам пришлось неделю отсиживаться дома, потому что по всем каналам только и говорили о радиоактивном облаке.

Но для меня это тоже никак не являлось признаком конца света. Так — неприятность. Такое случалось и раньше. Просто на этот раз рвануло близко, ближе обычного, вот и все.

Меня даже не интересовало, кто, что и кому хотел доказать, отправив в одночасье в лучший мир столько людей.

А школа так и не открылась. Отец сказал, что власти просто боятся, потому что не успеют ее открыть, как на город налетает какая-нибудь новая эпидемия.

Помню, как мы первый раз посетили магазин «Наноздоровье». Отец хорошо зарабатывал и мог себе позволить неплохо содержать семью, но туда мы пошли только после взрыва тактики. Радиационный фон повысился, и отец сказал, что у нас просто не остается никаких других шансов.

— Нам только базовые прививки, пожалуйста, — твердо, как он считал, сказал отец в магазине.

Красивый магазин, один из немногих, в котором всегда были посетители. Хотя, согласно новому карантинному уставу, что выпустил мэр, их старались сразу разводить по разным кабинетам.

Мы и сидели в таком кабинете — мы и врач, или механик, или продавец. Тогда мне было без разницы.

— Нейтрализация действия радиации, — даже не спрашивая, а утверждая, кивнул продавец. — Конечно. Нам как раз подвезли расширенную партию новых бланков… извините, прививок. Вам бы я предложил на выбор три варианта: годовую… прививку, которая позволит продержаться, пока уровень радиации не придет в норму. Пожизненную прививку, чтобы вас вообще больше не тревожила радиация. Времена нынче нестабильные, лучше быть готовым ко всему. И третий вариант — прививка, в маркетинговых целях мы назвали ее «Радиационный маньяк», хотя мне лично это название нравится не очень. Она защитит вас от радиации даже на обочине ядерного взрыва. Что важно, у «маньяка» наноботы наследуются, правда, лишь по материнской линии.

— Нам первый вариант, — ответил отец. — Будем надеяться, что такого безобразия больше не повторится.

— Конечно, — кивнул продавец. Продавец от бога, я это видел даже тогда. — Вам — да. А вашему сыну? Тяжелые времена, и становится только хуже. Кто знает, что будет завтра?

Отец сдался, и я ушел из магазина со своим первым бланком, чистящим мою кровь, спинной мозг и прочие органы от накапливающейся дряни, с «маньяком». А заодно и с нановакциной от гриппа (отец поддался на тридцатипроцентную скидку для покупателей антирадиационной защиты) и, конечно, с бланком «иммунитет от „Наноздоровья“» в качестве бесплатного подарка от магазина.

Бланком, что в обиходе все называли «кровяными пловцами».

«Бесплатный» подарок в итоге обошелся дороже всего, потому что отец конечно же не согласился взять базовую версию, заявив, что если уж его семье собираются что-то колоть, то все это должно являться самым лучшим.

Обычные гражданские бланки, которые, как я понял много позже, разом заставили меня пойти по одной дороге из двух возможных.

На пути домой мы проехали мимо магазина «Генная логика». Но я не спросил отца, почему, собственно, он выбрал именно «Наноздоровье». Мне было все равно, потому что я был слишком погружен в себя, чтобы размышлять о подобных пустяках.

Мне все равно и сейчас.

Потому что сейчас я знаю точно, что эти дороги одинаковы. Абсолютно. И все равно, какую из них выбрать.

Важно, как идти.

Глава 2

Незаметный, медлительный северный закат. Подползающий тихо и накрывающий весь мир.

Как бы ни был растянут по времени его приход, я точно знал дату, когда наступил апокалипсис. Пусть для всего мира, даже для нашего города, он растянулся на десятилетия, — но для меня он наступил в одночасье.

«Второй азиатский грипп». Наш город расплатился с ним каждым десятым — тридцать тысяч погибших в течение одного месяца. Город принес в жертву моих родителей.

И папу и маму.

Мне повезло в одном — в то время еще было кому хоронить мертвых. Так что я спокоен — мои родители отпеты, как полагается.

Эту роскошь позднее смогут позволить себе очень немногие.

Я не люблю вспоминать их смерть и сейчас. А тогда — я просто предпочел все забыть. Это оказалось легко, тем более что сам я тоже немногим отличался от мертвых.

Я выжил, но грипп дал осложнения: хиловат оказался мой организм. Даже справившись с болезнью, он не справился с ее последствиями. Я почти перестал ходить — мог сделать лишь десяток шагов за день, с большим трудом, с болью, лишь для того, чтобы доказать себе, что я еще способен на эти шаги.

Кто-то приносил еду — тогда еще было кому ее приносить. Где-то мне удалось раздобыть коляску, на которой я, далеко не каждый день, выбирался из дома. Возможно, мир продолжал рушиться вокруг, но для меня, внутри меня, — это разрушение уже завершилось.

Я уже жил в преисподней.

И, как ни странно, так было легче. Когда не надо ни на что надеяться. Не позволено ни на что рассчитывать. И точно знаешь, что нельзя мечтать.

Потом где-то в Сети я вычитал, что у «Наноздоровья» есть специальный бланк, способный меня вылечить. Полностью восстанавливающий функции пораженных участков спинного мозга. Ампула-чудо.

Но только эта ампула оказалась из тех, на которые не существует цены. Что это означает? Что такие нанокультуры стоили настолько дорого, что их просто не было в обычных магазинах Сети, они изготавливались и поставлялись только по спецзаказу.

До того момента я думал, что знаю цену роскоши. Многие из бланков, выставленных в витринах магазина, не были мне по карману. Я знал, что не смогу их себе позволить, даже если сумею продать квартиру, которую я все еще считал родительской. Я готов оказаться на улице. Но кому она теперь нужна, эта квартира? В городе, в котором недавно умерли сотни тысяч?

Многие из оставшихся, из тех, кто поумнее, пытались уехать, спрятаться в деревнях, в автономных поселках. Логика в этом была — до изолированного поселка новой заразе будет добраться сложнее.

И все это еще больше тянуло вниз цены на городскую недвижимость. Вообще на все. Город медленно мертвел, и если бы я не был так погружен в себя, подкошен одиночеством, то постарался бы тоже из него убраться.

Но кому и где нужен калека?

Так вот, даже продав все, что у меня было, квартиру, кое-какие вещи и драгоценности, обнулив счет в банке, доставшийся мне от отца, — даже тогда я мог бы позволить себе далеко не любой из бланков, представленных в витринах «Наноздоровья». Не все из того, на что была назначена цена.

А у той пробирки, что я хотел получить, цена отсутствовала вовсе. Эксклюзив. Изготавливается лишь по специальному заказу, только после того как покупатель внесет всю сумму полностью.

Поэтому мне оставалось лишь мечтать об исцелении, о чудесном бланке, совершенной колонии наноботов, способных вернуть мне подвижность. Приятно думать, что твое уродство обратимо. Рассчитывать, что ты можешь вернуть все на свои места. Пусть даже в теории, пусть ты и знаешь, что у тебя нет почти никаких шансов набрать нужную сумму, но все же — это надежда.

Я знаю, мне есть с чем сравнивать. Потому что даже тогда мне приходилось помнить о существовании необратимых событий. О мертвых родителях, которых я уже никак не мог вернуть. Не было такого магазина, который мог бы предложить мне их воскрешение. Или возвращение назад, в то время, когда они еще были живы. Когда мама пыталась учить меня литературе и очень смущалась, потому что она сама не читала многого из программы. Поэтому она тайком, в родительской комнате, за полночь, тихо листала книги при свете ночника. Так, чтобы на следующий день суметь на равных обсуждать со мной достоинства и недостатки тех авторов, которых я должен был знать.

Она думала, что я не знаю об ее ночных факультативах. Я знал. Я помнил.

Тот разваливающийся мир, в котором мы жили, до сих пор вспоминается мне как рай.

Большего счастья, чем вспоминать его, у меня нет.

Для того чтобы узнать, насколько недостижима моя маленькая дурацкая мечта, я поехал в магазин «Наноздоровье». Вызвал специальное такси — такое, в которое могла бы поместиться моя коляска, хотя бы в сложенном состоянии. С этим проблем не было — город остался переполненным калеками и инвалидами, так что услуги специальных машин пользовались популярностью. Город продолжал жить, и люди продолжали зарабатывать деньги. Кто на что. Я вот лично — собирался заработать на возможность вновь нормально ходить.

Пока я ехал, равнодушно рассматривая полупустые улицы, все время думал — зачем оно мне, это здоровье? Зачем я хочу ходить? Куда я смогу пойти, даже если смогу? От кого убежать? Не от себя же — для этого не помогут здоровые ноги.

Скорее, это просто было желание доказать самому себе, что я все еще живой. Что жизнь продолжается. Год, проведенный в коляске, измотал меня так, что даже горечь потери родителей начала отходить на второй план.

Я слишком молод, чтобы оказаться скованным инвалидным креслом. Слишком жизнелюбив, чтобы быть готовым сдаться.

В магазине меня ждал сюрприз. Ко мне подошел именно тот продавец, что обслуживал нашу семью в первый раз.

— Я вас помню, — улыбнулся он, словно не замечая моего кресла. — Я знаю, что буду бестактен… но вы в этот раз один? Надеюсь, с вашими родителями все хорошо?

Я лишь покачал головой.

Наверное, мне следовало расплакаться на плече у чужого человека, неожиданно столь хорошо меня запомнившего. Настолько, что он узнал меня после долгого срока, вспомнил даже, с кем я был здесь в прошлый раз.

Но я не стал.

Это был продавец от бога, я же говорил. Именно такой, которого мечтает заполучить любой магазин. Тот, кто искренне, не только ради денег, любит своих покупателей, мечтает им помочь с помощью тех товаров, что он может предложить. Помнит своих клиентов.

Или камера на входе, совмещенная с системой распознавания образов, успела напомнить ему о нашем предыдущем визите.

— Нет, — ответил я, только чтобы разогнать молчание. Продавец не пытался изобразить горе, он лишь молчал. Осмысливал. Надеюсь, что не для того, чтобы продать мне больше. — Они не пережили «паназиатского». А я вот — видите, пережил, но с потерями.

Я слегка качнулся на кресле, демонстрируя свои новые возможности. Или их отсутствие, тут уж с какой стороны смотреть.

— Собственно, ради этого я и у вас. Меня интересует «Ходок».

— Конечно, — слегка кивнул продавец. — Не встречал этого названия, если честно, но для вас я проверю. Корпорация выпускает сейчас столько модификаций, что сложно за всем уследить. Хотя, как видите, все же недостаточно много. После той эпидемии у нас есть новый препарат. Делает полностью иммунным к большинству штаммов гриппа паназиатской ветви. Мне жаль, что его не было у нас вовремя.

Я кивнул. Конечно, ему было жаль. Мне тоже было жаль. Если бы эти боты существовали тогда, то он бы с удовольствием нам их продал и заработал бы денег. А мы бы их с огромным удовольствием купили. А сейчас — все мы только жалеем.

— «Ходок» — это сленговое название нанокультуры SCR-01-Ультра. Аббревиатура SCR — это spinal cord resurrection, громкое название, у нас обычно таких не любят, означает «воскрешение спинного мозга». Действительно существует, находится в экспериментальной фазе. Это означает, что на рынке ее даже не предлагают. Обычно — из-за высокой цены или ограниченного спроса. Еще чаще — из-за того и другого одновременно.

— Я хочу знать цену! — Мне пришлось наклонить голову, опустить глаза и смотреть в пол, чтобы сдержать волнение. Число, которое этот мужчина произнесет сейчас, может ввергнуть меня как в пучины ада, так и поднять на вершины пусть и не рая, но хотя бы надежды. Это где-то там же, в предгорьях.

— На такие товары не существует цен, — качнул он головой. — Могу лишь предположить диапазон.

Он назвал числа. Нижнюю границу, верхнюю границу. Уже от нижней веяло той самой холодной пучиной ада, кромешного, беспросветного. Верхняя граница… на нее, наверное, пришлось бы копить всем городом.

Но мне достаточно было и нижней — мне бы пришлось продать не только квартиру, но и весь наш двухсот квартирный дом, и еще пару таких же по соседству, чтобы набрать необходимую сумму. Со всем этим была лишь одна небольшая проблема — ни наш дом, ни соседние мне не принадлежали.

Я кивнул. Качнул головой, показывая, что услышал. Шевельнул колесами, думая, будет ли достаточно вежливо, если я просто выкачусь из магазина, не попрощавшись. Говорить я не мог — горло сдавило, меня душили те самые слезы отчаяния, которые всегда почему-то оказываются в горле, именно там, а не как им полагается — на глазах.

— Подождите минуточку, — остановил меня продавец. — Я полагаю, что вряд ли у вас есть необходимая сумма. В этом городе людей, у которых есть подобные деньги, очень немного, и всех их я знаю в лицо. Требование моей специальности, знаете ли.

— И что? — равнодушно спросил я. Спазм наконец-то прошел, и я вновь мог говорить. Отчаяние постепенно замещалось равнодушием. Это было более привычно, по крайней мере. Равнодушие мне нравилось. Оно не заставляло страдать.

— Но вы также должны понимать, что «Наноздоровье» — огромная корпорация. Сложная, запутанная и очень причудливо устроенная. Есть всевозможные лазейки, которые позволяют простым клеркам получать услуги, которые иногда недоступны даже миллионерам. Вы понимаете меня?

Я подумал было, что он намекает на взятку. И если названные им числа хотя бы умещались в моем воображении, я бы обязательно обрадовался. Но я не верил, что в его силах настолько изменить стоимость, чтобы даже слегка приблизить ее к моим возможностям. Как текущим, так и мнимым.

Увидев выражение моего лица, он усмехнулся. Даже усмехался он миролюбиво, словно показывал, что любит тебя всем сердцем. И ни в коем случае не насмехается. Просто — хочет повеселиться.

— Нет, я не про взятки. — Похоже, все было на моем лице. — Я про корпоративные лазейки. Мне не хочется, чтобы сын такого гордого отца просто сдался. Я хочу увидеть вас на ногах, чтобы вы бегали, или ходили, или прыгали. Но не сидели в кресле. Только не это, нет. Так вот, у нас там есть одна программа, мало кому известная, по помощи сотрудникам компании. Многие критичные бланки, за которые толстосумы выплачивают миллионы, нам могут доставаться бесплатно. Не всегда, тут все сложно, надо попасть под определенную акцию, оплачивать корпоративную страховку, но все же.

— Но я не сотрудник компании, — ответил я. — Вы же не можете меня зачислить к себе задним числом? Или… можете? К тому же, может, вам и достаются бесплатные пирожки в буфете головного офиса, но вы сами назвали числа. Они безумны. Таких чудес не бывает.

— Нет. И да, — улыбнулся продавец. — Нет — я не могу зачислить вас задним числом, но это и не требуется. Да — такие чудеса бывают, если знать, как складывается цена. Что есть бланк? И там боты, и здесь боты. Разные, конечно, и по сложности разные, и по качеству. Страна-изготовитель тоже играет немалую роль. Но — ни в одном из них не спрятан золотовалютный резерв. Я к тому, что подобный разброс цен — это всего лишь маркетинг. Что-то мы должны продавать дешево, и мы продаем, несмотря на убытки. Что-то — выше реальной стоимости в сотни раз. И это покупаютза эти деньги. Но когда ты внутри корпорации — подобные вещи исчезают. Цена остается лишь условностью внутри корпорации. Ее даже не видят, когда вкалывают вам дот. В крайнем случае — спишут в брак. Или на эксперимент с добровольцем. Надо лишь знать, кому позвонить.

— И компания возьмет к себе калеку, зная, что он калека? И после этого еще и вылечит его, бесплатно?

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. — Продавец качнул головой. — Конечно, все не так просто. Например, если вы решите уволиться, то в течение трех лет после использования любого препарата компании вам имеют право предъявить его цену к оплате.

— Рабство? — усмехнулся я. — Неплохо. Я согласен.

— Да, я сделаю пару звонков. У меня, вы понимаете, есть знакомые. Там-сям. В кадрах.

— Что я вам должен? — спросил я, все еще думая, где же подвох.

— Я же сказал, дело не в этом, — сердито, нарочито сердито покачал он головой. — Давайте так. Вы мне должны — прийти ко мне как-нибудь в гости. На своих двоих. Порадуйте меня. Если я буду знать, что помог еще хоть кому-то в это тяжелое время, я буду очень рад, поверьте.

Я приходил к нему потом. Один раз, много позже. Лишь для того, чтобы узнать, что он тоже мертв. Чума-74.

Кадровичке перевалило за сорок, но выглядела она явно не на свои годы. Похоже, что реклама косметической линии от «Наноздоровья» не целиком состояла из зазывающей брехни.

— Юрий? — спросила она, посмотрев на мою коляску. Все смотрят на мою коляску. Мне это даже нравится. Пока люди еще смотрят на коляску — значит, такие вещи не стали окончательно обыденностью, нормой, на которую просто не обращают внимания. Тоже небольшой элемент надежды, крохотная ее составляющая.

Я кивнул. Поздоровался.

— Посмотрим, что смогу вам предложить. — Она уткнулась в монитор, задавая запрос. — Если хотите, то можете пересесть на стул. Глупо, понимаю. Просто я всегда предлагаю кандидатам присесть, это уже привычка, доведенная до автоматизма. И теперь я даже сосредоточиться не могу: мне все кажется, что я чего-то не сделала, бросила работу на полпути.

— Считайте, что предложили, — усмехнулся я. — Но, пожалуй, я посижу на своем.

— Конечно. Смотрите, что можно сделать. Мы берем вас во вспомогательный персонал, что означает, что в офисе вы даже не будете светиться. Допустим, сейчас есть вакансии кладовщиков на наших складах. Сложная работа, честно признаться, постоянные проверки, ревизии, аудиты остатков. Сами понимаете, в наших распределительных складах столько добра, что есть за чем следить. Бандиты, говорят, начали вокруг них ошиваться, все пробуют как-то получить доступ к нашим товарам. Две вооруженные стычки за последний год. Хорошо еще, что служба безопасности у нас тоже не самая слабая. Зато — для этой должности не нужно высшего образования. И она как раз то, что нам сейчас надо, — в сторонке от всех, но при этом вы становитесь абсолютно равноправным сотрудником компании.

— А после? Как с ногами?

— А очень просто. Сейчас пойдете на медосмотр. Еще, из-за того что должность связана с материальной ответственностью, поговорите с ребятами из СБ. На кладовщика не распространяются никакие из требований по физической форме, так что ваша… травма не является препятствием. Врач, к которому вы пойдете на медосмотр, напишет все правильно, я ему позвоню. Что-нибудь вроде «ограниченная двигательная активность, не препятствующая исполнению непосредственных служебных обязанностей». В СБ ребята тоже нормальные, вы с ними, главное, не спорьте, и все будет хорошо.

Я все еще искал подвох. Ждал, когда мне подсунут пергамент с договором, на котором я должен буду расписаться кровью. Хотят поставить своего человека на склад, чтобы прикрывал воровство? Я согласен. Хотят получить дармовую рабочую силу, всего лишь за один укол? Я согласен. Хотят заполучить мою квартиру в обмен на одну ампулу? Я согласен тоже, лишь бы эта ампула помогла.

Истолковав мое молчание по-своему, кадровичка предложила:

— Ну, я могу посмотреть еще. Может, будет что-нибудь в экспедиции грузов. Или, если вы хорошо программируете, в отделе вспомогательных разработок… У нас есть центры исследований почти в каждом городе. Территориально-распределенная программа развития, вы же знаете. Именно в нашем центре разработали наноусилители для широчайших мышц, недорогие и надежные. Пользуются определенной популярностью среди тех, для кого сила мышц по-прежнему важна.

Я мотнул головой:

— Нет-нет, мне подходит и кладовщик. Если возьмете, конечно. А скажите, когда можно будет просить о лечении? Сами понимаете, иначе ради чего все это…

Я ждал ответа вроде: «Поработаешь годик-другой, поймешь, что к чему, тогда и…»

— Да-да. Через три месяца, сразу, как только вам закроют испытательный срок. Я за этим прослежу. Через три месяца свяжусь с вами и с нашими медиками. Вы с ними познакомитесь на обследовании. Хорошие ребята, только мнят о себе чересчур.

Уже выкатывая свою коляску из кабинета, я спросил, просто на всякий случай. Просто для того, чтобы потом меня ждало меньше сюрпризов:

— Скажите, как я смогу с вами расплатиться за вашу помощь?

Женщина добродушно махнула рукой:

— Да что вы! Это, считайте, моя ежедневная работа. Заходите как-нибудь потом, на своих двоих, просто расскажите, как у вас все сложилось. Мне уже радость. Немногие приходят.

Мне пришлось увидеть ее труп. Много позже. Бандитская перестрелка на улице, случайная пуля, случайный прохожий, один из многих. Узнал я ее тоже лишь случайно — лишь потому, что на ее лице и тогда продолжала оставаться миловидная улыбка, что очень шла ей при жизни.

Медики оказались первыми, кто взял меня в настоящий оборот. Я знал от отца, что нынче устроиться на нормальную работу без серьезной медицинской проверки невозможно. Да что там на нормальную — на любую. Если ты идешь работать в корпорацию, то будь готов подписать отказ от всех тайн своего тела. Тебя возьмут, только если будут знать, что именно написано в твоей медицинской карте.

А уж на такую ответственную и важную должность, как кладовщик, проверять будут особенно тщательно. Это ж почти так же круто, как вице-президент филиала. И платят небось даже побольше, чем любому из высоколобых.

Нет, правда, проверяли меня так, что я понемногу начал сомневаться, не записали ли меня по ошибке в космонавты.

И все смотрели на мою коляску. Все. Удивлялись, но молча. Врач, который возил меня по кабинетам, гасил все вопросы в зародыше. А дальше все становилось просто — окулист проверял глаза и честно писал, что со зрением у меня все в порядке. Кардиолог — сердечно-сосудистую систему, и как бы он ни пялился, желая задать вопрос по поводу инвалидности, но — с сердцем у меня тоже все было в порядке. И так далее.

Парень, таскавший меня на протяжении всего осмотра, собрал все воедино лишь вечером. Формально он считался прикрепленным за мной терапевтом, обязанным дать общее заключение, и он его дал.

«Временно рекомендуется ограничение двигательной активности ввиду необходимости завершения лечения. К означенной работе годен без ограничений».

И не соврал ведь, зараза. Действительно, бегать мне сейчас рекомендовать точно не стоило. И лечиться мне было надо. И, при хорошем раскладе, это лечение я скоро смогу завершить. Месяца этак через три.

— Модель кровяных пловцов у тебя слегка устарела, — сказал он на прощание. — Я занес к себе в календарь, обновлю все вместе, к тому моменту я закажу «Ходока». Проведу как внутреннее тестирование экспериментального и перспективного образца. Это у нас любят. Тебе еще и премию выпишут за помощь компании. Они не выпускают такие образцы в Сеть, чтобы не сбрасывать на них цены, но у этого есть и оборотная сторона. Для этого им приходится держать их в каталоге экспериментальных. И сразу появляется поле для маневра.

Я поблагодарил медика и не стал его спрашивать, что я ему должен. Тогда мне казалось, что как только меня поднимут на ноги, я придумаю, как расплатиться с каждым из них.

Удивительно, но именно им я не помог. Ни одному. Даже не был на их могилах. Я не знаю точно судьбы этого парня-медика. Не знаю, работал ли он тогда, когда на медицинский центр «Наноздоровья» напала группа фанатиков из «Чистых». Перебили всех, потом подорвали здание. Обычной бомбой подорвали, по нынешним временам они — практически пацифисты.

Может, медик и выжил, если это произошло не в его смену. Я даже не стал уточнять в списке погибших, чтобы тешить себя этой надеждой.

Три человека, которые сумели вернуть меня на дорогу, сделать так, чтобы я шел по ней, а не полз в коляске. Мертвы, все или почти все.

Наступали времена, когда такими историями никого не удивишь.

Вообще-то этих людей было четверо. Не следовало забывать о безопаснике, с которым я встретился в самом конце. Но из-за того, что как раз с ним судьба свела меня более плотно, в этом списке он стоит особняком.

Глава 3

Конечно же мне заявили, что разговор с безопасностью — пустая формальность. Раз уж кадры и медики дали добро, то для должности кладовщика этого вполне достаточно. Так, посмотрят на меня и поставят галочку в документах — и можно приступать к работе.

Он смотрел на меня так внимательно и доброжелательно, что в какой-то момент я начал мечтать о том, чтобы рассказать ему все. Всю правду: о своем уголовном прошлом, маниакальных наклонностях, сотрудничестве с конкурирующими спецслужбами и конечно же о том, что буквально на днях я как раз скрепил кровью договор с одним из младших клерков-чертей.

— Когда вы планировали начать работу? — задал он вопрос, для меня неожиданный. Я как-то ожидал чего-то вроде «не привлекались, не участвовали?».

— Как только разрешат, — ответил я.

— Так хотите работать? — спросил он. — Или деньги нужны?

От денег я действительно уже не отказался бы: отцовский счет постепенно таял. Но, очевидно, у меня существовали более веские причины поторапливаться.

Видимо, я выдал себя взглядом на свои ноги, потому что он не стал ждать ответа:

— Из кадров мне звонили, да. Знали, что вы пойдете через меня. Петр Семенович, кстати. Мне почему-то кажется, что мы с вами еще встретимся. В хорошем смысле. Не подумайте, что я говорю как особист, запугивающий всех и каждого. Хотел бы расставить точки над «i», Юрий.

Петр Семенович аккуратно, не останавливая речи, налил из графина полстакана воды и осторожно полил росток какого-то комнатного растения, посаженный в пластиковый стаканчик. Всего три маленьких листика. Растение посадили недавно, и с учетом того, что в комнате не было больше ни одного цветка, эсбэшник явно пробовал себя в новом качестве.

— Эта маленькая афера как раз то, на что я могу закрыть глаза. Хороший парень, почему не помочь? Может, я тем самым помогу и компании, которая получит еще одного преданного сотрудника. Но учти, и лучше тебе запомнить это сразу, мы здесь не любим махинаций. С товаром, с данными, с деньгами. Будь честен, работай хорошо, встань обратно на ноги, и тебя ждет светлое будущее в нашей компании. Начнешь мухлевать — и я очень быстро за тобой приду.

Я не удержался:

— А вы… Петр Семенович, а вы разве не штатный психолог?

Он кивнул:

— Да, и что? Я психолог в службе безопасности, не забывай. Так что я умею и стрелять и ловить. Если у тебя возникнут какие-то проблемы, кто-то попытается к тебе пристать, кто-то попробует тебя запугать — иди сразу ко мне. Теперь ты в компании. Я не стану называть ее семьей, потому что слишком большая получится семейка, но одно остается фактом: теперь твои проблемы становятся и моими. Лучше будет, если этих проблем просто не возникнет. А если они все же появятся, лучше будет, если я решу их сразу. Добро пожаловать, Юрий.

Эсбэшник встал и протянул руку для рукопожатия. Тем самым давая понять, что наш разговор закончен.

Так я начал свою работу в «Наноздоровье» — одной из двух крупнейших компаний мира.

Работа современного кладовщика такая же странная, как и работа современного склада. Склад мне нравился — пусть небольшой ввиду компактности продукции — всего три тысячи квадратов, — но если где-то на Земле и существовала пещера Али-Бабы, то она была передо мной.

Полная автоматизация подразумевала, что у меня отсутствовала необходимость ездить вдоль стеллажей на погрузчике, сгружать, разгружать, пересчитывать, менять паллеты местами. Большую часть времени я вновь сидел за компьютером, лишь следя за тем, что с какой точки склада изымают механические руки. Здесь мы их называли мехманами, сокращая официальное название «механический манипулятор складской NH Special». Судя по всему, эти мехманы являлись стандартом для всей корпорации, раз у них даже в названии присутствовало «Nano Health».^[158]

Мехманы таскали коробки с продукцией вверх-вниз, на высоту всех пяти уровней, а продольные рельсы на потолке позволяли им скользить вдоль стеллажей, добираясь до любой нужной ячейки. Внизу по узким проходам непрерывно крутились грузовые тележки, привозя новые порции ультрасовременных наноколоний индивидуального пользования, увозя те, что затребовали магазины. Тележки тоже имели небольшую механическую руку и теоретически могли «самостоятельно» изъять коробку-другую с нижнего уровня. Но пользовались они этой возможностью крайне редко.

Вся эта техника завязывалась воедино в систему компьютерного контроля, обсчитывающую все, знающую, где и что находится, понимающую не только кудаименно подъехать тележке, чтобы забрать нужную коробку, но и какой маршрут она должна проложить по складу, чтобы минимизировать затраты времени, усилий, энергии.

И конечно же все это время от времени сбоило. Это выглядело забавно. Мехман уверенно подтягивался к нужной ячейке, готовясь зацепить очередную коробку с порцией бланков, и неожиданно замирал. Считывание метки на коробке не подтверждало наличия в ней нужных бланков. Самая длинная складская операция — пока мехман посылал информацию в программу, пока она ее обрабатывала и принимала решение, где тогда, собственно, раздобыть нужные бланки вместо «утерянных».

Чаще всего утерянные бланки обнаруживались в другом конце склада. Или оказывалось, что ошибка присутствовала еще при изначальной доставке. Всего этого можно избежать, конечно, и склад, я думаю, вполне мог работать без ошибок вообще. Но такой подход требовал снижения скорости обработки грузов. Так что программа всегда предпочитала действовать где-то в районе золотой середины, не позволяя, с одной стороны, ошибкам накапливаться, но и не замедляя слишком сильно работу склада ради его совершенства.

Вот так выглядело мое первое поле боя.

То, что теперь я работаю на очень ответственной должности, мне пришлось почувствовать сразу. Прошло лишь два рабочих дня, как ко мне пришли.

Сначала я подумал было, что это проверка самой корпорации. Но если это и так, то либо в ней участвовали великолепные актеры, либо для проверки наняли настоящих громил, а не подставных персонажей.

Я возвращался домой. Во всем доме горел свет, и я рискнул воспользоваться лифтом. Конечно, подобные эксперименты опасны — один раз, пару месяцев назад, я так и просидел в этом лифте несколько часов, пока вновь не подключили электричество и меня из него не вызволили. С другой стороны, потратить почти час, чтобы подняться на свой этаж по лестнице, абсолютно не приспособленной для колясок, тоже казалось занятием не из самых приятных.

На этаже меня ждали трое.

Они заметили меня сразу, но даже не пошевелились, когда я въехал на площадку. Лишь молча смотрели, как я разворачиваюсь, а потом, как осознаю, что, возможно, что-то не так. Возможно, этот вечер пройдет не совсем по тому расписанию, которое для него планировалось.

Лишь через большую паузу один из них, тот, что прислонился к косяку моей двери, оттолкнулся от него и неторопливо отошел в сторону.

— Ну чего, открывай, — сказал он. — Зайдем к тебе, поговорить бы надо.

Я не двигался. Понятно было, что вызвать лифт, который, возможно, еще не уехал, и заскочить в него обратно я не успею. Никак — не на коляске. Не смогу и прорваться на лестницу. Не смогу открыть дверь и каким-то образом умудриться запереться изнутри, оставив гостей снаружи.

А раз так, то лучше бы нам поговорить здесь. Как-то не хотелось мне уединяться с ними в квартире, там, где у меня не останется даже малейшего шанса на появление случайного свидетеля-спасителя. Или же свидетеля, который быстро превратится во вторую жертву.

Видя мою медлительность, от стены отделился второй.

Я чуть катнул коляску назад, неосознанно, отнюдь не рассматривая всерьез возможность физического сопротивления, лишь рефлекторно пытаясь избежать столкновения с угрозой.

— Нелюбезный, — неожиданно влез третий. В отличие от остальных, так и не шевельнувшийся на своем месте на подоконнике коридорного окна. — И молчаливый. Плохо, что нелюбезный. Может, хорошо, что молчаливый.

— Ключи давай, — сказал второй. — Помогу тебе, калека, добраться до койки. Или до гроба, как уж захочешь.

— Это он правильно сказал, — подтвердил третий. — С этим у нас просто. Не надо ключей.

Третий неожиданно поднял руку, останавливая своего «коллегу»:

— Не надо. У нас к тебе очень короткое сообщение. Можно и здесь, дольше в квартиру заходить. Слушай сюда. Мы знаем все. Где ты работаешь, кем работаешь, где живешь, когда приходишь домой, когда уходишь. В принципе мы знаем даже, когда ты умрешь. Неверно — лучше скажу так…

Третий спрыгнул с подоконника. Самый крупный из всей компании. Два метра минимум, сто двадцать кило опять же — минимум. Но спрыгнул он так тихо и грациозно, что не оставалось никаких сомнений, что в этих килограммах нет ничего лишнего.

— Скажу тебе так: мы быстро назначим дату и даже причину твоей смерти, если у тебя возникнут какие-то нездоровые мысли. Теперь слушай сюда еще ближе. Через пару дней мы зайдем. Подготовишь планы склада, подходы, где что лежит. Какая охрана, когда меняется, сколько человек. Какое оружие, где, в каком режиме. Все подготовишь. Как сделаешь — мы хорошо заплатим. Так хорошо, что даже в этом кресле тебе будет жить комфортно. И бухло и девочки — на все деньги будут. У тебя только ноги отнялись? Остальное-то как, способно еще на что?

Оказывается, вопрос не являлся риторическим. Ему действительно было страшно интересно, не повлияла ли моя болезнь на потенцию. Он ждал ответа. Пауза затягивалась. Я же, лишь поддерживая уже выбранную тактику полного молчания, продолжал смотреть на него и тоже ждать.

— А не сделаешь, как сказали, или решишь стукануть, или еще чего выдумаешь смешного — мы тебя грохнем. Только сначала я лично проверю, что там с твоими причиндалами. И оторву их до того, как ты сдохнешь. Понятно?

Он наклонился и посмотрел прямо на меня, близко-близко. Красивые у него были глаза, такие серо-стальные. Женщины от таких глаз должны просто млеть.

Видя, что я не отвечаю, он тряхнул коляску, словно пытаясь меня разбудить.

Я кивнул, давая знак, что все слышу. Разговаривать очень сильно не хотелось. Девочки, это ж надо. Комфортная жизнь в коляске, как же. Если бы знали, какое предложение поступило от другой стороны, то поняли бы, что я им отвечу.

Но, похоже, вот как раз этого они и не знали. И наивно полагали, что их деньги для меня хоть что-то значат.

— Хорошо, — удовлетворенно заметил третий и отодвинулся от меня — так, будто ему было неприятно находиться в такой близости с калекой. — Ты думай, быстро. Готовься. Через пару дней чтобы все собрал, записал. У нас времени нет, чтобы тебя ждать.

Они ушли по лестнице. В отличие от меня, эти парни явно не любили полагаться на волю судьбы. И веерных отключений электричества.

Включать телевизор не хотелось, потому что ничего хорошего говорить там не могли. Время вечерних новостей. А хороших давно никто не ждал. Но нужно было как-то отвлечься, просто для того чтобы перевести дух. Так что я все же его включил и выбрал канал новостей международных. Когда новости плохие везде — лучше узнавать о бедах, произошедших где-то далеко. Можно хотя бы попытаться абстрагироваться, сделать вид, что к тебе это никак не относится.

— …На Лазурном побережье Франции зафиксировано удивительное явление. Град — это вообще большая редкость для французов. Однако к ней они уже начали привыкать. Но на этот раз осадки выпали в виде града в форме оплавленных кристаллов льда значительно крупнее обычного. Град не просто обрушился на прибрежные города и курорты, но и продолжал падать несколько часов подряд. Это вызвало как минимум один крупный пожар, когда взорвалась газозаправочная станция в центре города. Жертвами стихии стали более тридцати человек.

Я потянулся к пульту, чтобы выключить телевизор. Как раз в этот момент лицо диктора сменилось видеорядом с места событий. Град действительно был крупный, падающие и бьющие стекла машин ледышки видно было даже в записи. Пожар, видимо, от той самой заправки, полыхал где-то впереди, за домами. Видны были лишь сполохи пламени и черный клубящийся дым.

Камера сменила фокусировку. На ближнем плане стояли машины «скорой помощи», кто-то бежал с носилками, кто-то грузил людей внутрь. Одни носилки остались брошенными прямо на асфальте. Человек, лежащий на них, видимо, был уже мертв — его закрыли одеялом с головой.

Струи воды, текущие вдоль дороги, вымывали из-под носилок кровь, и она текла тонкими струйками по асфальту, быстро бледнея и прячась в воде, падающей с неба.

Но оператор приблизил вид, и кровь опять стала заметна отчетливо. Кровь, текущая по дороге, смешивалась с градом, бьющим все вокруг, — град пытался достучаться до мертвого тела, укрытого одеялом, лупил по живым, и видно было, как санитары периодически вздрагивают от особо сильных ударов.

Град падал на асфальт и смешивался с кровью, так же, как и огонь, на фоне которого все это происходило.

Эта картинка долго не уходила из моих глаз. Наверное, надо было не выключать телевизор, чтобы заместить ее чем-то другим. Хотя замещение вполне могло оказаться еще хуже.

Конечно, я подумал.

И начал готовиться.

Прежде всего в одной из подворотен я купил простенький восемнадцатизарядный «викинг»^[159] и даже успел отполировать пару движущихся деталей, которые, по моему мнению, этого требовали.

Хотя нет — еще раньше я собрал вещи, все, что смог. Все, что стоило собирать, а таких было совсем мало, и ут-ром следующего дня — не моя смена — вывез их на вокзал, положив в ячейку камеры хранения. Совсем немного вещей. Память о родителях. Фотографии, пару флешек с детскими видео, где родители снимали и себя вместе со мной. Две любимые книги матери. Ноутбук отца, старый, но он с ним не расставался до самой смерти.

Там же, в привокзальной подворотне, я и разжился оружием.

В свою квартиру я больше не возвращался.

Сначала я доехал до офиса корпорации, позвонил по внутреннему Петру Семеновичу и попросился на разговор. Рассказал ему все, что произошло прошлым вечером.

Петр Семенович задумался.

— Как ты понимаешь, охрану к каждому мы не приставим, — начал он чуть погодя, — так что ты уж как-то вывернись. Переберись куда-нибудь в другое место, можем предложить какое-нибудь жилье из служебного, с этим без проблем. Ношение оружия формально запрещено, так что я тебе выдавать его не буду и рекомендовать его приобретать… тоже не буду. Но выражусь так: в подобной ситуации оно бы тебе не помешало.

Я молчал. Оружие лежало в сумке у охраны на входе. Но раз он мне его не может рекомендовать, то я не могу ему сказать, что оно у меня уже есть. Также я не стал говорить, что квартиру-однушку, зато близко от склада, можно было добраться пешком, я себе тоже уже нашел. Кто знает, может, утечка шла именно от него? Может, именно кто-то из безопасности выдал наружу информацию о новом сотруднике склада, которого можно быстро тряхнуть.

Похоже, он думал в том же направлении.

— Тех, кого ты описал, мы поищем. Может, даже быстренько и найдем. Но проблема не в этом. Это — так, шавок прислали. Этих найдем — других пришлют. Очень многие хотели бы добраться до наших запасов. К сожалению, все они наши клиенты. Хотя и к счастью тоже. Будем шерстить базу, думать, у кого хватит силенок организовать нечто подобное.

— А что случилось с предыдущим кладовщиком? Если не секрет? Я же пришел на чье-то место…

Петр Семенович махнул рукой:

— Не волнуйся, не убили. Жив-здоров, просто пошел на повышение. Сейчас продавцом в магазине в самом центре. Представляешь — не просто следил за складом, оказывается, а сидел, читал инструкции к товару, учил, готовился. На внутренние курсы наши ходил. Молодчина парень. Такие нужны корпорации. И, как видишь, его мечта сбылась. Стал продавцом. Говорят, даже неплохим. Я почему знаю — читал о нем перед тем, как с тобой общаться.

Я вежливо кивнул. На данный момент моя мечта была несколько иной. Возможно, менее амбициозной, но как-то грела она меня значительно больше, чем чужая.

— Ладно. С этим я разберусь. Не волнуйся. Самое главное, за что спасибо отдельное, так это то, что мы быстро выйдем на крота. Кто-то слил информацию, а это плохо. Не громилы — громилы всегда есть. А вот предатель внутри — его мы сейчас найдем. Не так много людей имеет доступ к информации о сотрудниках.

Да, точно, думали мы явно об одном и том же. Мне бы еще его уверенность — и совсем хорошо.

— Не слабовата ли охрана склада, если на него зарятся настолько серьезные люди? — спросил я напоследок.

Хозяин кабинета молча посмотрел на меня, давая понять, что я задал вопрос неуместный, по меньшей мере. И протянул мне руку, прощаясь.

После переезда все затихло. Моего нового адреса не знал никто. Возможно, помогло это, а может, безопасники действительно сумели сделать свою работу. Я надеялся на второе, но полагался на первое. А тем временем я работал, день за днем.

В смене насчитывалось лишь четверо. Я, механик, два охранника. Все. На весь склад, может, не такой и большой по территории, но уж точно недалеко ушедший по ценности от сейфа со слитками драгметаллов какого-нибудь крупного банка.

Мы заступали в сутки, принимали смену в течение пятнадцати минут. Никаких пересчетов по каждой паллете, по ящику. Никаких инвентаризаций при сдаче смены. Наверное, потому что это было нереально.

Сдача смены заключалась лишь в дактилоскопии ладоней меня и сменщика. И десятиминутном отчете программы обо всех недочетах, выявленных на текущий момент.

Механик занимался только техникой и к товару не лез вообще. Охранники соответственно охраняли. С учетом того, что склад разместили буквально в открытом поле, отнеся внешний периметр ограждения на сотню метров от здания, охрана здесь не казалась такой уж тяжелой задачей.

Автоматические пулеметные турели по углам, как в старом анекдоте про консерваторию, эту задачу только облегчали. Современный вариант строфы «Железо и медь — запоры твои».^[160]

По нынешним временам — не такое уж и излишество. «Мой дом — моя крепость» — эта поговорка опять входила в моду. А также в законы — как писаные, так и уличные.

Вся территория склада, включая периметр, считалась частной собственностью. Любой появившийся на ней без приглашения мог быть убит. И компании за это ничего бы не было. Это я знал точно.

Думаю, что компании подобного масштаба ничего бы не было в любом случае. Но когда-нибудь в прошлом она хотя бы попыталась оградиться от возможных нападений. Заблокировать подступы. Концентрировать и ценности и охрану в более крупных центрах, чтобы обеспечить превентивное задержание злоумышленников.

Но это могло оказаться не очень с точки зрения логистики поставок. Нашего склада вполне хватало на огромный город и область. Сейчас все больше входило в модуслово «сектор». Он не совсем совпадал со старыми границами области, потому что в ряде мест эти границы сместились к географически значимым разделителям: рекам, горам, где-то даже к оврагам.

Так вот, наш склад был фактически всего лишь перевалочной базой между лабораториями, заводами — и магазинами сектора. Обратная сторона медали такого подхода — любой, оказавшийся, пусть даже случайно, в пределах периметра, мог сделаться мертвым. Сразу и без предупреждения. Конечно, сложно, очень сложно случайно перелезть через трехметровый забор, верхнюю колючку под током — и после этого заявлять о своей невиновности.

Эта часть моей работы мне не нравилась. Дико неуютно проходить сотню метров от забора до ворот, зная, что, сработай неправильно автоматика, — и даже охранники, давно знающие меня в лицо, могут и не успеть ее остановить.

Или не захотеть этого делать.

Хотя теперь мне хотелось, чтобы пулеметов было побольше. И охранников — раз в десять. Никто не нашел меня на новой квартире. Или же нашли тех, кто искал меня, — безопасность молчала, а я не спрашивал. Я даже как-то слегка успокоился. Лишь слегка. От пулеметов все равно не отказался бы.

А еще мне не нравился высокий забор. С уроков православия я помнил немногое. Но, например, хорошо запомнил вот это: «Кто высоко поднимает ворота свои, тот ищет падения».^[161]

Мы, не только эта компания, а все мы, поднимали наши стены все выше. Возможно, я не мог выразить этого словами, но и тогда мои ощущения говорили мне, что это не к добру.

До конца первых трех месяцев — официального испытательного срока в компании — мне оставалась всего неделя. И в принципе мне очень нравилась работа. Особенно когда ко мне не приставали громилы по вечерам.

Конечно, большую часть времени я лишь сидел и восторгался слаженной работой техники, иногда пытаясь что-нибудь почитать. Начинал понимать, как мой предшественник умудрился подсесть на инструкции. Но временами становилось и интересно. Когда программа оказывалась не в состоянии понять, что же, собственно, происходит и почему одни датчики говорят о наличии нужной коробки в нужной ячейке, а другие — на мехманах — заявляют, что коробки там нет. Вот тут кладовщик и должен был выступить во всем блеске, в сиянии своей славы. Сходить на место лично (сходить — это, конечно, громко сказано, скорее, проманеврировать между постоянно мечущимися тележками), разобраться. Иногда даже принять решение.

Ну а еще приходилось постоянно принимать машины с товаром и отгружать заказанные грузы в магазины.

Но в момент, когда все началось, я занимался именно разбирательствами внутри склада.

Весь, абсолютно весь товар «Наноздоровья» паковался одинаково. Ампула вкладывалась внутрь специального контейнера с двусмысленной аббревиатурой «НЗ» на внешней поверхности. Контейнеры, обеспечивающие полную безопасность содержимого, вкладывались в ящики по десять, двадцать, сорок и восемьдесят экземпляров. Широкоупотребимые препараты шли чаще всего в крупной упаковке, редкие, дорогие и те, что не пользовались большим спросом, приходили в упаковках поменьше. Ящиков емкостью меньше десяти не было, хотя на складе существовала еще одна комната для разовых экземпляров. Наверное, единственное помещение, где роботизация отсутствовала и кладовщик мог все делать вручную. В этой комнате хранились не всегда самые дорогие бланки — просто те, которые пришли распакованными, россыпью, в отдельных контейнерах, не упакованных в ящики.

Я проверил еще в первые дни моей работы — «Ходока» не припрятали в этой части склада. Судя по записям в компьютере, этот бланк здесь вообще не появлялся. Продавец не наврал насчет редкости, даже исключительности, и дороговизны моего фетиша.

Думаю, в этой комнатке хотели бы побывать многие. За некоторые, абсолютно однотипные коробочки люди расставались с состояниями. Там, на заветной полочке, лежал первый образец «Alois-XXI», рекламу которого сейчас начинали крутить по всем каналам, — бланк, призванный излечивать болезнь Альцгеймера. Наследуемые наноботы, хотя спроси меня — как раз для этого бланка наследуемость являлась не столь уж очевидным преимуществом. Думаю, что кто-то где-то в корпорации напортачил. Перепутал, дав лаборатории не то задание на разработку. Бывает.

Хотя возможно, кто-то просто хотел разом накрутить цену. Аналог любого бланка, если он вообще предлагался на рынок в наследуемом варианте, стоил сразу раз в десять дороже. И в пятьдесят, если наследуемость поддерживалась по отцовской линии.

Внутри, без выноса на широкую публику, для бланков даже существовала специальная категоризация. Сначала по сроку действия, вплоть до «пожизненных». Затем две верхние ступени иерархии — наследуемость от матери к ребенку, через преодоление наноботами плацентарного барьера, и наследуемость от отца — в этом случае ботам приходилось размножаться почти непрерывно, не просто поддерживая оптимальное для организма количество, но и проникая в половые органы, попадая в чрево будущей матери заблаговременно, вместе со спермой.

Чтобы потом чаще всего просто оказаться пойманными в ловушку презерватива.

Крайнее расточительство, по моему мнению. Но многие платили за саму возможность. Теперь это стало неонаследством. Возможно, единственным, что стоило передавать потомкам.

Там, в этой комнате, на нижнем стеллаже, скромно, почти у самого пола, лежал «Акробат» — бланк для гимнастов и космонавтов, улучшающий действие вестибулярного аппарата так, что человек мог спрыгнуть с многоэтажки, покувыркаться в воздухе полдюжины раз и при этом спокойно приземлиться на ноги. Ноги, конечно, он все равно бы сломал, да и сам бы, скорее всего, погиб после такого эксперимента, но в рекламе это все равно выглядело замечательно. Конкурент даже выпустил вдогонку полный аналог, который они назвали «Веретено».

Похоже, ни те, ни другие не совсем понимали, зачем, собственно, выплескивать узкоспециализированные препараты на общий рынок. Но когда у тебя столько денег, понимание не всегда обязательно. Поэтому реклама крутилась по телевизору и в Сети, а бланк, в единственном экземпляре, лежал в моей кунсткамере. Иногда его покупали, по предварительному заказу, и тогда он уезжал, а на его место приезжал новый.

У входа слева в комнате стояла коробка, с россыпухой «бронежилетов». Целых шесть — почти что рекорд для коллекции редкостей, их окружавших. Армейский образец, который вообще не попадал на открытый рынок. Но на нашем складе он все равно присутствовал — потому что время от времени компания могла предложить этот бланк сотрудникам службы безопасности. Поэтому несколько штук всегда лежали наготове, чтобы каждый новый охранник мог почувствовать себя защищенным, загоняя под кожу наниты, уберегающие его от пуль.

Лично я в это не верил. Считал, что этот бланк специально разработан, чтобы солдаты охотней шли в бой, веря в свою неуязвимость. Ну и в принципе, еще кожа приобретала такой гламурный сероватый оттенок. Говорят, сейчас это стало модно и очень нравилось девушкам.

Наверное, именно поэтому «бронежилеты» пользовались на черном рынке бешеной популярностью. Конечно же не потому, что их раскупали бандиты, готовясь к новым разборкам. Один такой бланк, если бы я захотел и умудрился вынести его из комнаты, стоил у скупщиков три моих месячных зарплаты.

Ерунда, мелочовка. Деньги меня сейчас интересовали меньше всего.

Но как раз в этой комнате все обычно бывало в порядке. Потому что товар, находящийся в ней, оборачивался медленно, и всегда оставалось время разобраться и сверить каждую мелочь. Проблемы случались чаще всего в глубине основного склада, там, где в отдельной ячейке коробки менялись, бывало, по несколько раз в день. Одни увозили, другие привозили на их место.

Программа как-то рассчитывала и оптимизировала загрузку склада, но и мне всегда оставалось чем заняться.

Я смотрел на упаковку по восемьдесят, стоявшую в ячейке на втором уровне, и пытался понять, что, собственно, не понравилось программе. В упаковке должны находиться кровяные пловцы. Судя по показаниям сканера, они там и находились. За несколько месяцев работы я запомнил даже базовые расшифровки радиометок и мог не залезать в наладонник, чтобы посмотреть, что за товар кроется за тем или иным набором цифр.

В этот раз залезть все же пришлось.

Ну да, кровяные пловцы, «Базовый иммунитет», версия 3.8, срок полезного действия — три года. Три года. Я еще раз посмотрел на записи доставки. «Базовый иммунитет», версия 3.8, срок полезного действия — тридцать лет. Ошибка в одной цифре. Понятно.

Непонятно, где искать вторую такую же упаковку, тридцатилеток, стоящую в несколько раз дороже этой. Ту, которая должна была находиться в этой ячейке. Что еще интереснее — а была ли она вообще, или на склад изначально привезли не то, что было записано в сопроводительном файле?

Бывает. Я посмотрел в переносной компьютер-наладонник. Здесь больше делать было нечего, надо вернуться и начинать копаться в записях, чтобы понять, что, собственно, произошло. А для этого мне надо посмотреть, как пробраться мимо снующих во все стороны тележек. Останавливать работу склада ради перемещения по нему моей персоны не очень хотелось. Придется, конечно, перенаправить пару-другую тележек, но эти флуктуации я предпочел бы минимизировать.

В передатчике затрещал голос одного из охранников, Андрея:

— Странно. Эй, Юрий, тут экспедиторы из восточного округа почему-то вернулись. Ты им что, не то отгрузил? Они тебе звонили?

Я наклонился к рации и ответил:

— Нет, не звонили. Вообще-то они бы и не вернулись, если только при погрузке им не перепутали вообще все. Помню этих ребят, ленивые донельзя.

— Понятно. Повышаю категорию безопасности. Извините, ребята, протокол, Юрий, Дмитрий, возвращайтесь к дебаркадерам, на рабочие места. Большой Джо, давай-ка ты их встретишь, посмотришь.

Дмитрий — так звали механика. У СБ присутствовал некий протокол, оговаривающий почти все варианты различных ситуаций. И сейчас категория безопасности требовала, чтобы «гражданские» сидели на своих местах, бросив всю работу, и не шевелились. Ладно я, все равно туда и собирался, а вот Дмитрий будет ворчать.

— Может, сам? — неохотно ответил в эфире Большой Джо, второй охранник. Действительно большой и в придачу весьма ленивый.

— Протокол, — без единой эмоции напомнил Андрей.

— Встретить машину, проверить безопасность, — вернулся к уставу Джо. — Буду у ворот через минуту.

— Держу их снаружи периметра до твоего прибытия, поспеши.

— А чего говорят? — спросил я в рацию, не спеша отходить от злополучной ячейки. Может, мехман случайно поставил нужную упаковку правее или левее. Все бывает, хоть и нечасто. Машины — они же как люди, сбоят все время, ошибаются, путаются, забывают свои задания. Просто чуть реже, чем мы.

— Сейчас узнаю, — ответил Андрей.

Пауза затянулась, я выбрал, наконец, обратный маршрут и покатился вдоль стеллажей. Самый простой маршрут — прямой. Пришлось лишь заблаговременно притормозить с помощью наладонника пару грузовых тележек, чтобы не устроить давки прямо в проходе.

— Говорят, что машина сломалась. Хотят сгрузить товар и отогнать ее на автобазу, — сообщил Андрей.

— Бывает, — хмыкнул Большой Джо. — Раззявы — они и есть раззявы. Давай, запускай их, а то что-то зябковато на улице.

Октябрь действительно не радовал теплом. Температура еще не опускалась ниже нуля, но и бабье лето в этом году как-то прошло стороной. Холодно и пасмурно почти все время.

Не то чтобы меня это хоть как-то трогало. Не сейчас. Не в этом году, не в этом городе. Другие вещи, не погода, казались значительно важнее. Можно сказать, что после смерти родителей я впервые хоть чуть-чуть приобрел вкус к жизни. Цель, желание и способность ее достигнуть. Немало.

Так что холод на улице меня не волновал. И оставалось только удивляться, почему он волнует других. Тем более Большого Джо, которому вообще должно быть все равно, что происходит снаружи от его огромного тела.

Выстрел. Я услышал его где-то на середине своего пути от проблемной ячейки к своему рабочему месту у дебаркадеров. Сначала заехал грузовик с незадачливыми экспедиторами, потом, почти сразу, хлопок.

Выстрел, одиночный, из оружия с глушителем.

Возможно, я мог бы спутать его с любым другим звуком на складе. Вообще не обратить на него внимания. Да только недавно провел неделю подряд в тактическом шутере, отвлекаясь от тоски одиноких вечеров. В этой игре пистолеты с глушителем пользовались особой популярностью. Такие получались тихие перестрелки на узких улочках европейского города. Такого же тихого, как и война, развязанная в нем.

А может, и нет. Может, просто хлопок от двигателя? Или что-то стукнуло в кузове? Или кто-то как раз решил открыть банку кока-колы. А звук, загулявший под высокими потолками склада, выдал себя за выстрел.

Все может быть значительно проще, если подумать.

Я остановился, прижался коляской к стеллажу, размышляя — то ли ускориться и самому убедиться, что у меня не все в порядке с головой, то ли, наоборот, спрятаться, переждать до прояснения ситуации.

Еще хлопок.

Я мысленно нарисовал картинку. Экспедиторы, перекупленные бандитами или под дулами автоматов, заводят машину внутрь склада. Распахивается дверь кузова, и из нее вываливаются налетчики. Джо, он должен стоять как раз там, прямо за машиной, чтобы проследить, что ничего не привезено контрабандой. Первый выстрел — и он падает.

Механик. Место Дмитрия как раз неподалеку, а значит — второй хлопок для него. Быстро, чисто и без размышлений. Еще два хлопка — и склад будет целиком в их руках. Остался только Андрей да я, незадачливый стажер-кладовщик.

Полный бред.

Видимо, у машины действительно что-то не в порядке с двигателем, и эти хлопки — лишнее тому подтверждение.

Я двинул коляску вперед.

По всему складу зазвенела тревога. Голос Андрея в рации показался мне на удивление ровным:

— Склад под нападением. Протокол защиты включен. Всему персоналу — сохранять спокойствие… Прячься, Юра. Прячься и не высовывайся.

После этого я услышал сразу пять или шесть выстрелов, настоящих, без всякой придури с глушителями. Стрелял явно Андрей, теперь уже можно не сомневаться.

Я мог, конечно, пофантазировать на тему слуховых галлюцинаций, но теперь вера в лучший исход могла сильно меня подвести.

Я покатился назад, к ближайшему перекрестку проходов, чтобы хоть как-то укрыться за стеллажами с торца.

И подтянул к себе поближе наладонник.

Глава 4

Любого человека можно обмануть. Любую программу — да проще простого. Разницалишь в том, что обманутый человек, если он не клинический идиот, вряд ли попадется на ту же самую уловку дважды. Машину можно обманывать сколько угодно раз, даже не пробуя изменить что-то в методе. И она каждый раз, усердно и бесстрастно, будет «вестись» на твои устаревшие уловки.

До тех пор, пока не придет человек и что-нибудь не исправит.

Читать^[162] складскую программу меня научил Дмитрий. Так, в качестве забавы, просто показал пару трюков. Он не так чтобы очень хорошо разбирался в самой программе, больше в железе. Думаю, что даже до этих трюков он дошел не самостоятельно, а просто, как и я, получил их от кого-то по наследству.

Суточная смена предполагает не только периоды авралов, но и длинные ночные часы практического безделья, когда самое время развлекаться. Например, заставлять подчиняющиеся программе механизмы на складе вытворять вещи, на которые их не подписывали. Более того, иногда — которые нарушают технику безопасности.

Это именно то, что мне сейчас было нужно, — пара нарушений техники безопасности, которые могут привести к телесным повреждениям. Очень хотелось, чтобы привели.

Я прислонил спинку коляски к торцу стеллажей. Следующего пролета мне не преодолеть, поэтому именно здесь и нужно было как-то спрятаться. Поперечный проход считался «непроездным», и погрузчики ездили по нему редко. Можно сказать, что я находился на островке спокойствия почти в центре склада. Только вот этот островок и его тишина не смогут защитить меня от налетчиков.

Я чуть двинул коляску вперед и выглянул обратно в проход, по которому только что улепетывал. Там, в самомего начале, бежал Андрей. Бежал в мою сторону. Расстояние не такое уж и великое — он меня увидел, увидел и махнул левой рукой, пытаясь сказать, чтобы я убегал еще дальше.

Невозможно. Они умеют бегать, я же лишь могу неторопливо ездить на своей колясочке. Если я засвечусь в проходах, меня точно достанут. Что-то я сомневался, что столь решительные ребята, стреляющие без разговоров и предупреждений, собираются хоть кого-то оставлять в живых. Когда хотят попугать, не надевают глушителей. Глушители вообще вещь дорогая, чтобы тратить их по пустякам.

Андрей развернулся и выпустил еще несколько пуль в выскочившего вслед за ним налетчика. Тот вовремя отскочил под укрытие на другом конце стеллажей.

Я катнул коляску обратно, наклонил голову назад и выглянул из-за стеллажа с другой стороны, в соседний проход. По нему бежали трое, пытаясь обойти Андрея и взять его в клещи. Надо полагать, что и с другой стороны, через один проход, бежал еще кто-то.

Я не знал, сколько нападавших. Вообще ничего не знал. Четверых я видел сам, а в кузов грузовика могли набиться и все сорок. Это мало что меняло именно сейчас, когда счет пошел на секунды. Несколькими отдельными командами я запустил с наладонника первый финт, который мертвый теперь механик называл «пьяные гонки». Если задать вручную для тележки маршрут от одной ячейки с одной стороны прохода, а потом, следом, к другой, находящейся почти напротив, после этого поставить исполнение на «немедленно», то тележку начинало лихорадить. Она «забывала», что ей еще надо дождаться у ячейки груза, забывала о контроле безопасности и о безусловной остановке в случае приближения других движущихся объектов. И начинала на полной скорости ехать вдоль прохода, пытаясь при этом еще и прижаться то к левому, то к правому ее краю.

Баг. Я даже сообщал с пару недель назад о нем через наш офис разработчикам программы, но они ничего не исправили. Не успели или работали над чем-то другим. Или вообще посмеялись и забыли, понимая, как и я, что такую ситуацию можно вызвать лишь искусственно.

Спасибо этим лентяям. Теперь по проходу, где бежали трое грабителей, и еще по тому, который находился через один от меня, мчались бешеные тележки. Я не надеялся, что они причинят значительный вред грабителям, вряд ли даже обратят их в бегство. Но то, что сумасшедшие тележки их задержат, это точно. Меня бы задержали.

Время запускать второй финт. Мехманы тоже были не без греха.

С ближайшего прохода кто-то прокричал проклятие — первый звук, что я вообще услышал от нападавших. Что ж, хоть какой-то, но результат.

Вряд ли мои действия коренным образом поменяют ситуацию — если они уж умудрились попасть внутрь, то тут их вообще сложно остановить. Только не одному охраннику и еще одному калеке. Я вновь подумал, что охрана склада все же слабовата, и текущая ситуация это только подтверждала. Хорошо, что Андрей успел включить тревогу, но на приезд подкрепления от СБ корпорации или патрульных из ближайшего полицейского участка рассчитывать не стоило. В лучшем случае десять, может, даже и двадцать минут. За это время нас на этом складе не просто закопают, но еще и успеют забрать все, что им надо, и смыться. С момента включения тревоги не прошло и минуты, а склад уже сейчас находился почти под их контролем.

Не повод сдаваться. Меньше всего я собирался поднимать лапки кверху. В данной ситуации это точно никак не могло обеспечить моего выживания. Только верную смерть.

Есть две команды, заставляющие мехмана подумать, что он находится почти у самого пола, а еще — что под его рукой как раз сейчас стоит ожидающая товара тележка. Это при том, что на самом деле манипулятор может находиться почти под потолком. Мы это пробовали, правда, только с порожняком. Еще не хватало уронить восемьдесят контейнеров с бланками. Хорошо, если ширпотреба, а если чего-то такого, что стоит по моей месячной зарплате за один укол?

Теперь я все же выглянул, чтобы убедиться, что, по крайней мере, один из нападавших перескочил через тележку и бежит в мою сторону. Знакомое лицо, отметил я где-то на втором плане сознания, и заставил глюкануть мехман над ним.

Упаковка по восемьдесят, килограммов двадцать в ней точно будет. Я сделал еще одну заметку, опять же в пассиве, что бланки я выбрал удачно — одна моя зарплата, и в случае чего расплачусь за всю упаковку. Какая-то устаревшая версия «Бульона» — катализатора и пищи для размножения кровяных пловцов. Если я правильно понял, ожидающая возврата на утилизацию, потому что в магазины поставлялась уже новая модель. Да и не будет с ними ничего. Даже при падении с этой высоты. Контейнеры для бланков в данном случае стоили дороже самих бланков. Зато они надежно охраняли содержимое и являлись универсальным носителем продукции корпорации.

Я промахнулся. Налетчик успел проскочить вперед, прежде чем мехман выпустил упаковку. Правда, мои усилия пропали не полностью, — восемьдесят бланков единой массой ударили по следующему, тоже с успехом преодолевшему препятствие в виде бешеной тележки.

А первый бежал ко мне. Он уже увидел мое лицо, меня, выглядывающего из-за стеллажа. Но даже не испугался, похоже, точно зная, что я не вооружен.

С другой стороны пролет преодолел Андрей, спрятался рядом со мной, выстрелил куда-то вдоль прохода и сбросил магазин.

— Еще одна, — почти равнодушно сказал он. — Последняя. Всего одна обойма в запасе. Двоих я задел, но их там под двадцать, наверное. И уже грузят, представляешь. Я видел, они начали зачистку склада и одновременно погрузку. Точно знали, что брать. Те упаковки, у выхода, помнишь?

Я помнил. Как не помнить. Упаковки по десять. Наследуемые по обеим линиям кровяные пловцы последней модели. С заявленной возможностью скрещивания и автоматизированного выявления наилучших характеристик для использования в теле носителя-наследника. Чудо науки, техники и корпорации. Непрерывная реклама везде, где только можно, и цена, задранная до небес. Упаковки как раз из тех, которые ронять не стоило: не расплатишься. А их там было немало — подвезли под рекламную акцию. К тому же, несмотря на неимоверную цену, в городе найдется немало желающих получить подобную вещь. Все лучше передавать наследникам лишний шанс на выживание, нежели швейцарские часы.

Но это сейчас казалось не столь важным. Важно было другое.

— Здесь, бежит один, за ним еще. — Я махнул головой, показывая направление. — С той стороны, думаю, тоже.

— Кирдык, — заявил Андрей, вставляя свежую обойму и разворачиваясь ко мне.

Как раз вовремя.

Они выстрелили друг в друга одновременно, налетчик и Андрей. Как раз надо мной, заставив меня на мгновение оглохнуть. Затылок слегка подпалило от выстрела сзади, а спереди на лоб попала пара раскаленных крупинок то ли пороха, то ли отлетевших кусочков гильзы. Хорошо хоть, что в лоб, а не в глаз. Не хватало еще стать не просто безногим, но еще и безглазым.

Странные мысли для того, кто может прямо сейчас стать просто мертвым. А бывают мертвые калеки? Или мертвые вновь становятся равными? Богатые и бедные, здоровые и больные? Нельзя же сказать «этот мертвец не умеет ходить» или «этот покойник ослеп на правый глаз». Конечно, не умеет, конечно, ослеп. Могу добавить, что он еще и не дышит. Одним словом, инвалид.

Весь этот бред несся в моей голове в то самое время, как я смотрел на пулю, впившуюся в грудь Андрея. Дыра на униформе была, да и на коже дыра тоже присутствовала, но похоже, что продвинуться дальше пуле не хватило сил. Все-таки бланки-бронежилеты, судя по всему, выпускали не только для психологического давления на солдат. Похоже на то, что они действовали.

Я рывком дернул коляску в сторону, уходя с линии огня, если Андрей решит добить нападавшего. Почему-то я был уверен, что тот уже падает, сраженный выстрелом в упор.

Меня ждал сюрприз. Даже целых два сюрприза. Во-первых, теперь я понял, где я видел этого громилу. Конечно, на лестничной клетке квартиры родителей, в последний день моего там проживания. И он к моему поспешному съезду с занимаемой жилплощади имел самое непосредственное отношение.

Второй сюрприз заключался в том, что он тоже стоял. Выстрел принес ему не больше вреда, чем Андрею.

«Долбаные боевики, — подумал я. — Накачались бланками так, что даже боли не чувствуют».

Это правда. На их лицах сейчас можно было найти удивление, ярость, может быть, страх, но никак не боль.

Я считал, что откатился вовремя. Оба противника имели еще много патронов, и мне не хотелось, чтобы мной воспользовались в качестве естественной преграды-укрытия.

Я ошибся, ожидая дуэли на пистолетах в упор. Кто-то выпустил сразу очередь, тихую из-за глушителя, из того прохода, откуда только что прибежал Андрей. Может быть, он и не умер сразу, но охранника отбросило на пол, и по его неестественной позе я моментально определил, что больше на него рассчитывать не приходится.

— Ну что, сучонок, — ухмыльнулся «гость с лестничной клетки», — добегался?

Он поднял пистолет, и я еще раз поразился размеру шумоподавителя, который был чуть ли не длиннее ствола.

А потом я сделал то, чего меньше всего можно ожидать от калеки, прикованного к инвалидному креслу.

В последний момент «Гость» попытался отступить. Не успел.

Когда коляска начала падать, у него, как и у любого, возникло два противоположных рефлекторных позыва. Первый — оттолкнуть падающий предмет, второй — отступить. Для людей, не способных, а чаще просто недостаточно тренированных, принимать в таких случаях однозначные решения, подобная дилемма является катализатором для впадения в ступор.

Надо признать, что громила из ступора вышел. Слегка поздно, но вышел. Изначально мне хотелось попасть ему по коленям, но пришлось ограничиться лишь ступнями. Я управлял падением до той степени, до которой мог контролировать свое транспортное средство, в кое производители, конечно, не закладывали возможности подобных трюков.

В последний момент мне удалось все же «спланировать» так, чтобы ребристая поверхность подлокотника рухнула ровно на подъем стопы. Ботинки у бандита оказались хиловаты. Неплохи для быстрого передвижения, но не для защиты от нападений диких колясок. Я еще добавил свой вес — не сказать что большой, особенно по сравнению с бандитом. Но тут тонкость в том, что весь этот вес, и мой и коляски, в одно мгновение сосредоточился на очень узком участке подлокотника, превратившемся в авангард моей атаки.

В ступне, оказавшейся прямо подо мной, что-то отчетливо хрустнуло. Впервые подобное членовредительство меня откровенно порадовало. Похоже, мы с «Гостем» сравнялись в физических возможностях, хотя бы на время. Вряд ли он теперь сможет ходить намного лучше меня.

Из своего лежачего положения я посмотрел снизу вверх. Пришла моя пора впадать в ступор. Хотя было очевидно, что ступня у налетчика раздроблена, на его лице не отражалось ни капли боли. Лишь раздражение, переходящее в ярость.

Похоже, сейчас весь остаток его обоймы окажется во мне.

И как назло, я из своей кожи дубленую шкуру сделать как-то не удосужился. Не стояло у меня это в списке приоритетов.

Я откатился в сторону именно в тот момент, как «Гость» сделал первый выстрел. Как-то вывернулся, пихнул коляску, стараясь еще и сбить его с ног, и откатился, оказавшись прямо с лежащим рядом Андреем. То ли мертвым, то ли просто без сознания, проверять у меня времени не было. Тем более что в кратчайшие сроки я мог оказаться в похожем состоянии.

От первого выстрела я улизнул, вторым промахнулся сам «Гость». Я лишь слегка помог, еще раз толкнув рукой коляску в его сторону и сбив ему прицел. Другая моя рука, шарившая по полу в поисках чего-нибудь потяжелее, наткнулась на пистолет, зажатый в руке Андрея.

Я успел выдернуть его, к сожалению, лишь за дуло. Тут уж либо постараться перехватить его поудобней и вступить в дуэль с грабителем, получив по дороге, еще до того как я успею положить руку на рукоять и дотянуться до спускового крючка, пару-тройку пуль. Либо… Я следовал изначальному плану: раз уж нашел что-то тяжелое, то и воспользовался, кинув пистолет в громилу, метя в голову.

Попал. Что спасло меня от третьей пули, лишь ожегшей плечо. Рукав начал намокать, — но это ерунда для человека, только что смотревшего прямо в дуло глушителя. Пуля предназначалась моей голове, не руке.

Где-то на фоне, далеко-далеко от места основных событий, участились выстрелы. Я даже не стал обращать внимания на странность этого шума. То ли грабители не поделили что-то между собой, то ли решили пострелять по упаковкам с бланками. Бесполезно, кстати говоря: контейнеры, скорее всего, выдержат и пулю.

Следующий выстрел моего оппонента должен стать последним. Так что мне извинительно, что я не слишком уделял внимание декорациям, на фоне которых это все происходило.

Отлетевший от лица «Гостя» пистолет вновь лежал неподалеку от меня. И его рукоять манила. Ну и не ждать же пули! Шансов никаких, но попытаться все же стоило.

Я дернулся за трофеем, вложив в рывок всю скорость, на которую оказался сейчас способен.

Конечно же я не успел.

Хлопок от пистолета с глушителем трудно спутать с чем-то другим. Если, конечно, тебе пришлось послушать его несколько раз до этого. Если пару из этих раз ты видел дуло этого самого глушителя. Не спутаешь. Он может быть тихим, этот выстрел, может затеряться в городском шуме, или на него просто не обратишь внимания, если не ждешь. Но спутать его нельзя.

Сейчас хлопка не было. Только щелчок, ровно в тот момент, когда я начал поднимать оружие Андрея.

В отличие от охранника «Гость» не перезарядился.

И вот теперь я увидел на его лице не только ярость и раздражение, но и страх. Пусть и не боль, что я бы предпочел, но страх — тоже сойдет.

Я выстрелил. Уже зная, что грудь у него прикрыта, и в надежде на то, что в каких-то частях тела подкожная броня все же слабее, я сделал два выстрела по коленям, еще два в пах — и лишь после этого перевел дуло на голову, выпустив в нее оставшуюся часть обоймы. Нажал на курок еще несколько раз после первого сухого щелчка, за которым больше не следовал выстрел. Три щелчка, я запомнил. И лишь после этого мой злой ангел-преследователь начал падать.

К моему глубокому облегчению, молча. Каких-нибудь сантиментов вроде «ты меня подстрелил, калека» я бы просто сейчас не выдержал.

Но, похоже, тут было кому поговорить и вместо него.

— Оружие на пол, быстро, — сказали сзади. Видимо, не доверяя моему слуху, еще и прижав горячее дуло к моему затылку. Горячее, точно: волосы начали шипеть и завоняли, подтверждая, что это никак не пенал от авторучки, а оружие, которое только что стреляло.

Надо полагать, способное выстрелить и еще. Тут сложно лишь начать, а если уж заведешься…

Я выпустил пистолет из пальцев. Он глухо ударился о бетонный пол. Холодноватый, как я только что понял. Наверное, почувствовав разницу с ожогом на затылке.

— Не порти парню прическу, — раздался, тоже где-то за спиной, смутно знакомый голос. Просто вечер воспоминаний, а не рабочая смена. — Парень наш.

— Чисто, — механически ответил спецназовец, убрав от меня дуло автомата и заученным движением отпинывая мой пистолет в сторону. Второй, выскользнувший из-за спины вслед за ним, наступил на руку «Гостя», все еще державшую оружие. Слегка присел, посмотрел лежащему в лицо и мотнул головой:

— Чисто, — эхом повторил он.

Я обернулся. Петр Семенович в откровенно не идущей ему военизированной форме, буквально утонувший в бронежилете, стоял на проходе и осматривался.

— А как ты умудрился завалить коробками того, между стеллажами? — удивился он. — Так разве можно?

— Кому? — ответил вопросом я. — И когда? Мне показалось, что сейчас — можно.

— Я о датчиках безопасности… — начал было уточнять эсбэшник, но замолк. — Впрочем, ладно, проехали. Итого, инвалид-кладовщик завалил двух боевиков, в то время как двое охранников просто легли. Забавно.

— Андрей отстреливался, — попытался я защитить свою смену.

Петр Семенович лишь махнул рукой:

— Ладно. Я не умаляю его мужества. Проблемы с расторопностью. Парни, помогите герою вернуться на его трон. А ты меня удивил, да.

Петр Семенович подошел к моему обидчику.

— Судя по описаниям, это тот самый? Кто тебе угрожал? Видишь, и такие угрозы иногда становятся реальностью. Чуть-чуть я с ним разминулся неделю назад. Чуть-чуть. А так бы, может, обошлось и без этого.

Петр Семенович повел рукой, показывая на окрестности. Вокруг бойцы СБ оттаскивали мертвых грабителей, постепенно вязали и уводили захваченных живыми.

— Жаль.

Один из бойцов, с маленьким красным крестиком на рукаве и каске, подсел к Андрею.

— Жить будет, — через мгновение заявил он. — Хорошая эта штука, «броня». Жаль, что не про нас.

— Замедляет реакцию, — счел необходимым пояснить слова медика эсбэшник.

— Так вы знали о нападении? О том, что оно готовится? Вы же приехали даже раньше, чем полиция.

— Какая полиция? — удивился Петр Семенович. — Да сюда полиция и не попала бы. А мы не приехали, а прилетели. И отвечу даже на первый вопрос: конечно, мы знали о нападении. Не об этом, конечно, а вообще. Мы знаем, что на наши склады нападают, все чаще и чаще. Поэтому стандартное время прибытия на объект у нас — шесть с половиной минут. Это только для того, чтобы они не начали портить имущество компании. Потому что забраться внутрь им как-то удалось, но выехать после того, как включилась тревога, — вряд ли. Пулеметы сейчас готовы стрелять даже по крысам.

— А как же пробрались вы? — не удержался я еще от одного вопроса.

— Это детали, — успокоил меня Петр Семенович, ясно показывая, что не собирается отвечать. А потом добавил, уже тише, заговорщицким полушепотом, показывая пальцем на потолок: — У нас там вертолетная площадка на крыше. И зенитный пулемет, если кто-то захочет воспользоваться нашим входом.

Я оглядел склад новыми глазами и понял, что он говорит правду. Меня всегда озадачивало то, что в центре помещения зачем-то добавлены несколько дополнительных несущих колонн, явно избыточных, чтобы поддерживать легкие конструкции.

— Насколько я помню, молодой человек, — вернулся к своему нормальному голосу мой куратор, — через неделю у вас конец стажировки. Как получите новые ноги, загляните-ка ко мне. С такой удачливостью, как у вас, возможно, вы сумеете более интенсивно поработать на корпорацию, нежели просиживая штаны на складе.

Лучшее, что я услышал за день. Не по поводу работы, а на тему того, что через неделю я получу свой бланк. Как-то мне показалось, что теперь, после слов эсбэшника, проблем с этим у меня точно не будет.

Механик умер. Большой Джо умер. Андрей лежал в клинике, и вроде как обещали, что его подлатают.

Я — отделался легким испугом.

Но сейчас тоже находился в клинике. Внутренней клинике — лаборатории корпорации. Как и предполагалось, «Ходока» провели по статье «предпродажные испытания на людях». Это означало, что если что пойдет не так — винить мне будет некого, и компенсаций требовать тоже не с кого. Одновременно это означало, что я получаю бланк, на который в противном случае мог бы горбатиться всю жизнь, абсолютно бесплатно.

Также это приводило к тому, что я не просто вколол себе колонию в руку, позволяя ей, каждому боту по отдельности, самостоятельно добраться до нужных частей тела, угнездиться там и заняться делом. Вместо этого мне пришлось лежать в этой лаборатории, под наблюдением врачей.

А они, казалось, только и ждали, над кем бы поизмываться вволю.

Анализы, анализы, еще анализы. Раз уж на меня все равно запалили чуть ли не бесценный новый образец, белые халаты не жадничали в мелочах. Новейшие кровяные пловцы, «Мания Гейгера», нецелевые наноусилители мышц, «Исцелитель», «Флори IV». Это так, на завтрак. Потом они, узнав о моем геройстве на складе, качнули в меня «Любителя пуль» — хорошо еще, я едва отбился от «брони». Чем хорош «любитель» — так это тем, что, судя по описаниям, он не сковывает движений. Начинает работать лишь тогда, когда ты уже словил пулю. Заживлять рану, обволакивать чужеродное тело. Если пуля засела неглубоко, то даже выталкивать ее наружу. В теории.

И дальше они двинулись лишь после того, как все это устаканилось в моем организме. А процесс шел отнюдь не столь безболезненно, как можно было подумать. Тошнота. Температура. Постоянная температура несколько дней подряд. По признанию высоколобых, одна из колоний у меня просто погибла. Сочли ее бракованной и забыли. Для них, похоже, это являлось нормальным.

Пока я лежал в лаборатории, для меня открылось много нового в работе корпорации. Например, то, что у каждого бланка, выпускаемого на рынок, было еще одно незадокументированное и неафишируемое свойство — количество смертей на десять тысяч использований. Из тех бланков, что пришлось ассимилировать мне, хуже всего это значение было у «Любителя пуль» — тридцать семь. Но как раз «любителя» мой организм принял. А вот одну из колоний, что должна следить за общим обменом веществ, — нет.

Один из лаборантов выразился так: «Оно и к лучшему. Эта фигня все равно ничего не улучшает. Даже прыщи не проходят».

У меня тут же возник вопрос: а зачем тогда, собственно, нужно было меня ею пичкать?

Но вопросы я держал при себе. Я готов был рискнуть. Знал, ради чего это делаю.

Лишь через неделю меня положили под капельницу с «Ходоком».

— Будет больно, — весело заявил врач. — Можем загнать тебя под общий наркоз на время. Или хочешь — отложим и вколем тебе сначала новый бланк — «Мандрагору»? Недавно поступил. И больше в этой жизни боли ты не почувствуешь. Только если поезд переедет. Никаких побочных эффектов не выявлено, вещь — супер.

— А число какое… так сказать, на десять тысяч?

— А, — небрежно махнул ручкой доктор, — шестнадцать всего.

— А конфликт из-за одновременной ассимиляции такого количества бланков как это число может увеличить?

С волками жить — по-волчьи изъясняться. Я не мог ему просто сказать, что уже побаиваюсь, что скоро в крови у меня ботов окажется больше, чем всего остального. Да вообще — просто боюсь. Приходилось подводить их к мысли плавно, на их собственном языке.

— Да… может быть неприятно, — задумался врач. — Ну ладно тогда, давай наркоз, а то уже хочется попробовать эту чудо-штуку! Только все равно, как выйдешь из наркоза, будет больно. Таблетки придется упаковками глотать.

Было больно.

Очень.

Сначала боль глушили таблетками, но потом даже самые сердобольные лаборанты отказались мне их давать. Такие дозы обезболивающего могли убить меня быстрее, чем боль.

Похоже, на такое долгое приживление ботов не рассчитывали даже врачи. Никто из них не работал с этим бланком раньше, все ориентировались на технические описания.

Увы, технические описания никак не могли передать моих ощущений.

Боль сходилась, расходилась, иногда била светом из больничного окна, временами подкрадывалась голосами людей. Она въедалась из матраса, на котором я лежал, влетала воздухом, которым я пытался дышать.

Но свою штаб-квартиру, свое лежбище боль устроила в позвоночнике. Он весь превратился в раскаленный кол, на который я оказался посажен по собственной воле. Я уверен, что, не будь я тогда закреплен всеми возможными методами на кровати, не будь привязан ремнями, словно находился в психлечебнице, я нашел бы способ — и вырвал бы у себя позвоночник, только чтобы избавиться от страданий.

Я орал, когда мог. Иногда терял сознание, но, к моему глубочайшему сожалению, это происходило слишком редко и слишком ненадолго. Я рвался из пут. Вроде бы даже упрашивал пристрелить меня прямо там. И конечно же просил еще укол.

Просил вколоть мне что угодно — морфий, цианистый калий, виагру, — но избавить меня от засевшей в позвоночнике боли.

Так продолжалось, как мне сказали потом, почти трое суток.

Потом я заснул, потому что обессилел настолько, что у меня не хватило сил больше ни на что. Как только боль начала отступать, я ушел в счастливое забытье.

Нельзя сказать, что в момент пробуждения я чувствовал себя прекрасно. Температура, нудящая боль в позвоночнике, к которой добавилась еще и боль в ногах, словно я их отсидел и теперь к ним возвращалась кровь.

После пробуждения меня несколько раз подряд стошнило, хотя лично я грешил уже не на боль от «Ходока», а на то, чем меня пичкали после него. Я выблевал все, что смог, и тут же уснул опять.

Лишь мое второе пробуждение можно назвать настоящим.

Я открыл глаза. На меня уставился один из лаборантов-медбратьев.

— Ожил, — чуть наклонив голову, сказал он в микрофон у подбородка. — Вроде стабилен. Развязываю? Хорошо, не буду, дождусь.

— Да ладно, развязывай, — буркнул я. — Кусаться не буду.

Лаборант колебался.

Спорить и убеждать я не стал.

— Попить тогда дай. Как там результаты, понятно?

— Так сейчас и проверим, — ответил парень, прикладывая к моим губам спортивный баллончик с водой. — По приборам такие вещи не выявляются. Либо пойдешь, либо… как было.

После того, что мне пришлось вынести, почему-то я полностью верил в то, что пойду.

Народ набежал минутой позже.

— Буянить не будешь? — опасливо спросил врач, заставляя меня задуматься, что же я не помню из прошедших суток.

— Не должен вроде, — подражая его интонации, так же опасливо ответил я. — Давайте попробуем?

— Да рисковать как-то не хочется, знаешь… — Врач все же подошел поближе и начал развязывать первый ремень. — Ты тут в одного умудрился вцепиться даже привязанный. Чуть кисть ему не сломал. Хорошо еще, что мы тебе лишь нецелевые усилители вкололи. А если бы кто додумался что-нибудь из блока «Али» тебе подсунуть? Ты тут всех порвал бы, полагаю. Говорил же, надо «Мандрагору» испробовать. Хоть полегче было бы.

— Как знать, — ответил я, освобождая руки. Лично я не верил, что хоть что-то могло спасти от той боли, что я испытал. И даже ее уменьшить. Мне казалось, что это невозможно. Лишь одно воспоминание об этой боли — и меня тут же тянуло попросить еще таблетку чего-нибудь покрепче.

Пока я разминал затекшие руки, окружающие освобождали меня от пут. Ноги, туловище.

— Только не спеши, — в конце концов сказал врач. — Ковылять ты мог и до этого, может, поначалу будет хорошо, если просто повторишь. Не спеши. Аккуратно. Будет больно — сразу говори. Надо дать бланку полностью ассимилироваться, восстановить поврежденные связи. Не спеши.

Я не спешил. Тихо, с поддержкой с обеих сторон, встал — и постепенно перенес вес на ноги. Сделал шаг, другой, третий.

Я мог ходить, это факт. Более того, я ходил точно так же, как и раньше, до болезни.

«Ходок» сработал.

Мы отметили это очень бурно. Только мой статус «выздоравливающего» ограничил объем выпитого мной медицинского спирта тем вечером.

Врачей же не ограничивало ничто.

Лишь количество ими выпитого показало мне, как они за меня волновались.

Хорошая лаборатория. Милые, заботливые люди. У которых оставались силы за кого-то переживать, волноваться. Помогать не просто по инерции.

Лаборатория, где меня подняли на ноги, находилась в одном здании и являлась частью медицинского центра корпорации. И разделила его судьбу.

Глава 5

— Хлипковат ты для штурмовика, — пробормотал Петр Семенович, явно кого-то цитируя.

Он обошел вокруг меня пару раз, прежде чем выдал это заключение.

— Пока ты сидел в коляске, выглядел как-то посолидней, — счел необходимым добавить он после того, как закончил осмотр и вернулся обратно к своему столу. — Садись.

Для меня его придирки были лишь пустым звуком. Я стоял на своих ногах. Да что там — я на них даже ходил, даже на днях пробовал бегать! А в остальном я оставался ровно таким же, каким меня уродили. Хлипкий? Так безопасник не видел моих трехочковых. И вообще — хлипкий для чего? Для какого штурмовика?

Пока что я не знал ничего о том, что он собирается мне предложить.

Словно ловя эхо моих мыслей, Петр Семенович сказал:

— Нет, конечно, можешь продолжать работать на складе, никто не гонит. Да садись уже, налюбуешься еще на свои ноги, надоесть успеют. Но по тому, как ты вел себя на складе и до этого, когда тебя попытались прессануть, мне кажется, что тебе прямая дорога к нам. Думаешь, я не знаю о твоем «граче», что лежит на охране? Раскрою тебе первую тайну нашей службы: на охране нельзя оставить вещи просто «полежать». Все, что ты оставишь — мобильный, сумку, что угодно, — будет проверено. А на мобильный могут и жучка подсадить. Нам, как сам понимаешь, это легко.

— «Викинг», — поправил его я. — На охране лежит «викинг».

— На охране лежит «грач», — невозмутимо ответил Петр Семенович, — который, возможно, тебе впарили по двойной цене как «викинг». У «викинга» регулируемый прицел, ну и по мелочи.

Пришлось пожать плечами. Зря открыл рот. Понятно же, что поправлять специалиста глупо. К тому же я что, планировал подловить его на ошибке? Зачем?

— Идет набор в подразделение оперативной охраны. Не путай с ребятами на входе и теми, что были с тобой на складе. Это скорее наша маленькая корпоративная армия. Хотя иногда они и ходят на обычные вахты, охранять склады и тому подобное. Но чаще — все-таки занимаются более серьезными вещами. И более опасными.

— Это те, что были с вами на складе? — спросил я. Мог и не спрашивать: кто же еще?

— Нет. — Ответ удивил меня вдвойне. — До тех, что прилетели на склад, тебе еще далеко. Это наш спецназ, группа быстрого реагирования. Впрочем, как пойдет. Может, попадешь и к ним. Туда набирают как раз по результатам школы.

— Школы?

— Ну, конечно. Учебки. Трехмесячные курсы молодого бойца, все как полагается. Если национальная армия не способна сделать ничего, то мы должны иметь собственную. Которая как раз может решать любые проблемы. Так как?

Я пожал плечами. Если честно, мне было все равно. Особого желания становиться под ружье, пусть и в частном секторе, я не испытывал. Но и просиживать джинсы на складе мне тоже не хотелось. Тем более теперь, когда я мог бегать.

— Почему бы и нет? — ответил я наконец. — Паек хоть дают?

— Дают, — усмехнулся Петр Семенович. — И паек дают, и зарплату. И мозги промывают так, что не в каждой армии такое встретишь.

Нельзя сказать, что я проработал в корпорации достаточно долго, чтобы знать о ней все, но все же некоторые пласты ее деятельности, неожиданно обнажаясь, продолжали меня удивлять.

Собственная армия, собственные полицейские силы, собственный спецназ. Даже для крупнейшей корпорации это казалось… лихо. Впрочем, вспоминая все последние конфликты как на континенте, так и за океаном, действительно можно было с уверенностью сказать, что официальные органы власти давно уже не справляются с тем количеством проблем, которые сыпались со всех сторон.

Страны практически не осталось. А значит, и армия становилась условностью. Вовсю говорили о том, чтобы переподчинить армейские подразделения секторам, по месту их дислокации. Это хотя бы позволяло хоть как-то применять вооруженную силу в случае возникновения конфликтов, вспыхивающих ежедневно. Применять оперативно, сообразно ситуации на местах. Сейчас попытки удержать контроль по-прежнему делались из центра. К мнению которого отдельные сектора прислушивались все меньше и меньше.

Центр не мог ничего реально контролировать. А значит, все больше скатывался в позицию «английской королевы». Когда все вежливо признавали существование центральных властей, но так же вежливо игнорировали их распоряжения.

Конечно, я понимал, что кое-какие парни с оружием у корпорации есть. Охранники там, отряды быстрого реагирования… Но чтобы практически регулярная армия…

Масштаб происходящего я осознал только после того, как прибыл на учебную базу корпорации. Таксист с трудом нашел КПП под городом, в паре десятков километров от него, в лесу. Совсем глухом, таком, что оставалось только удивляться наличию наноасфальта, проложенного между деревьями. Отличная дорога, новехонькая, и ее появление здесь говорило о многом. Даже не все федеральные трассы могли похвастаться таким покрытием, стоящим в десятки раз дороже укладки обычного асфальта. Зато — практически вечным.

Но на КПП лесную идиллию развеяла вооруженная охрана из десятка человек в форме корпорации, чем-то напоминающей армейскую. А внутри, насколько можно было разглядеть, все выглядело как полноценная воинская часть. Взвод солдат бежал по плацу, другой — занимался на полосе препятствий. Под тентами кто-то сидел, стоял, бегал, работал за компьютерами.

Даже беглый взгляд позволял понять, что на этой базе под тысячу новобранцев.

Какова же «карманная» армия корпорации в числе, если только в учебке столько народу?

Похоже, меня опознали еще у входа, с камер, потому что никто не задавал мне вопросов, не требовал документов.

Меня просто посадили рядом с еще несколькими такими же, прибывшими в нужный час в назначенное место. Но даже ждать долго не пришлось. Как только собрались, по всей видимости, все, кого ждали, нас тут же провели в следующее помещение, абсолютно пустое.

— Пока что я ваш сержант, нубы, — представился встретивший нас парень. — Построились в шеренгу, все вещи, что с собой, вывалили на пол. Все вывалили, без исключения.

Пока мы выкладывали перед собой пожитки, он продолжал говорить:

— Две недели считайте испытательным сроком. На этот период вы считаетесь гражданскими. Вас будут щадить, с вами будут обращаться бережно, чтобы, не дай бог, корпорации не пришлось потом вправлять вам вывихи, лечить переломы и сотрясения мозга. Но не обольщайтесь — первые две недели пройдут быстро. Кто сумеет показать себя мужчиной, а таковых по статистике оказывается лишь один из троих таких нубов, — вот тот на самом деле почувствует всю прелесть службы. Прежде чем вы станете солдатами корпорации, за три месяца вас превратят в фарш. А затем, возможно, слепят из него что-нибудь вкусненькое. И полезное. Да, думаю, что-нибудь полезное.

— А ботами когда накачают? — спросил один из вновь прибывших. Слишком молодой, чтобы уметь скрывать свои желания.

— Ну что же, — улыбнулся сержант. — Вот с тебя и начнем.

Полностью проигнорировав вопрос, он подошел к небольшой кучке вещей, разложенных перед парнем.

— Возьми коробку. — Сержант подозвал стоящего позади рядового, и тот подал новобранцу картонную коробку. — Напиши на ней свое имя. Это что? Ножницы? В коробку. Футболка? Чистая хоть? В коробку. Трусы? Ну ты смешной, еще и несколько пар. В коробку. Клей? Да ты сдурел? Приехать к нам с клеем? И думаешь, я его пропущу? На пол бросай.

Сержант надавил каблуком, раздавив тюбик и заставив клей растечься по поверхности. Не обращая внимания на клейкое пятно, он продолжал:

— Бритва? Возьми. Зубная щетка? Возьми. Носки? Какие носки? Теперь ты в армии, сынок, в коробку. Журнал? Хоть тетки голые есть? Это я заберу, если ты не против. Может, потом верну. Ты же не против, гражданский? Я так и думал. Ноутбук? В коробку. Да мне до лампочки, что он дорогой и капризный. В коробку. Или можешь забирать свое заявление, разворачиваться и на выход.

Сержант отошел от бедолаги, оглядел остальных и спросил:

— Всем понятен принцип? Взяли по коробке и быстро сложили туда все, что вам не пригодится на базе. Остальное — к досмотру. Коробки будут ждать первой вашей нубской ошибки. И последней, потому что у меня нет ни малейшего желания нянчиться с гражданскими. Еще меньше желания у меня нянчиться с солдатами, но тут уж выбирать не приходится. Но если солдата я не могу просто так вышвырнуть за территорию учебки, то гражданского — легко! Это всем понятно? Не слышу.

Он, по классике голливудских боевиков, слегка потренировал нас правильно отвечать командиру. Надо признать, действительно слегка. Похоже, ему и правда было лень хоть чему-то учить тех, кто еще не подтвердил своего статуса.

С вещами мы разбирались еще минут пятнадцать.

У меня осталась зубная щетка, паста и одна фотография, где мы с родителями сидели у аквариума, в котором плавали огромные рыбы. Мне на ней было девять. Фотография, сделанная давным-давно, когда я верил, что счастье достижимо.

Тогда моя вера, возможно, была истинной.

Пистолет, конечно, у меня изъяли. Его даже не положили в коробку к прочим вещам, а описали и унесли в другое место.

— Поверь, — доверительно сообщил мне сержант. — С оружием у нас проблем нет.

То, что сержант назвал испытательным сроком, оказалось на редкость скучным мероприятием. Врачи, потом врачи, затем опять врачи. Казалось, нас отбирают не на пушечное мясо для корпорации, а в центр подготовки космонавтов. Которого, по слухам, уже и не существует. Давно что-то я не слышал, чтобы хоть кого-то отправили на орбиту — хотя бы просто для того, чтобы доказать, что еще на это способны.

Сначала у нас просто взяли анализы. Все, что смогли. Я видел, как врач одобрительно кивал, глядя на мою карту. Еще бы, после лаборатории, где моим ногам вернули подвижность, я, можно сказать, представлял собой образцово-показательный экземпляр современной наномедицины. Все новехонькое, с иголочки, последние модели ботов, последние модели прошивок.

И, что мне нравилось даже больше, никаких излишеств. Наверное, это отношение осталось у меня от отца. Тот тоже тянул до последнего, прежде чем согласился, чтобы ему и его семье ввели хоть какие-то, пусть и самые невинные, бланки. А про генетические модификации организма при нем вообще не стоило даже заикаться.

После первичной проверки, которую вроде как прошли все вновь прибывшие, пришла пора нагрузочных тестов. Так их называли те же врачи. Это означало, что полежать под каким-нибудь прибором удавалось все меньше, а бегать, опутанным при этом проводами, приходилось все больше.

В общем, ничего близкого к тому, чего бы я ждал от военизированной учебки. Никаких тебе подъемов в шесть утра и обливаний холодной водой. Отнюдь. Нас вообще расселили в комнаты по два человека, если уж на то пошло. И вставали мы часов в семь, не раньше. Где-то звучал горн, по-моему, не настоящий, а лишь из динамика, что означало общую побудку на базе. Но и после горна к нам не вбегал сержант, не требовал одеться за сорок секунд, не заставлял нас прыгать по командам «подъем — отбой».

Горн всего лишь означал, что пора вставать. Я все время думал, что было бы, если остаться при этом в постели. Когда твое «непослушание» заметят, и заметят ли вообще? Но экспериментировать мне не хотелось, соседу, похоже, тоже, поэтому сия тайна так и осталась покрытой мраком.

Сосед оказался старше меня лет на пять. И тяжелее килограммов на сорок. В общем, солидно выглядел, внушительно. Очевидно, что, как и многие люди его комплекции, он оказался добродушен и нетороплив. Это мы, недоростки, злые и резвые. Ему-то зачем?

— Виктор, — протянул он руку в первый наш день, как только нам показали, где устраиваться.

— Юрий, — ответил я.

Два единственных слова, которыми мы тогда обменялись в первый день. Нельзя сказать, что Виктор был неразговорчив. Но — точно не словоохотлив.

К концу первой недели наконец начало сказываться отсутствие физической нагрузки все то время, пока я проездил на коляске. Я понимал, что ничего особенного пока меня делать не заставляют, но все равно начал уставать. Приходил вечером с очередного цикла тестов, валился на кровать и засыпал.

Сосед лишь удивленно на меня смотрел, но не говорил ничего. По нему вообще казалось, что он заскучал от недостатка ежедневных нагрузок. Может, так оно и было на самом деле.

Врачи не спешили делиться с нами выводами о нашем здоровье. Кое-что начали показывать лишь на десятый день — и то весьма странным образом.

Я ввалился в комнату с твердым намерением улечься спать, даже не раздеваясь. Всю дорогу от очередного велотренажера, который к вечеру сменил беговую дорожку, мои мысли крутились вокруг ключевого вопроса этого вечера: напрячься и снять армейские ботинки, которые нам выдали, или же заснуть прямо в них? По поводу остальной одежды подобных мыслей у меня даже не возникало — я твердо знал, что раздеваться не буду. Нет сил.

Конечно, мысленно я пообещал себе, что лишь чуть-чуть посплю, а с утра переоденусь во все чистое, приму душ, почищу зубы.

Сложно посчитать точно, но, по-моему, пару таких обещаний поутру я благополучно забыл.

Заснуть я не успел.

— Можно с тобой посоветоваться? — раздалось с соседней койки. Возможно, это были и не первые слова моего соседа после нашего знакомства, но точно одни из немногих. Похоже, ему действительно важно было с кем-то поговорить.

— Давай, — вздохнул я и сел на кровать, вместо того чтобы на нее лечь. Раз уж заснуть сразу не удавалось, то я начал неторопливо снимать ботинки, одновременно подумывая, не снять ли наконец одежду, раз уж возникла такая оказия.

— Мне сказали, что у меня пролапс митрального клапана, — с ходу заявил Виктор. Слегкаподумав, он поправился: — Сказали, что для обычной жизни — ничего страшного, нужно просто наблюдаться. Но посоветовали больше тяжестями не увлекаться. Вот.

Я осторожно кивнул. Интересная информация, но я пока не видел поля для обсуждения, советов и рекомендаций. Видимо, Виктор сказал еще не все.

Виктор тоже помолчал какое-то время, а потом добавил:

— Сказали, что в таком виде мне служить нельзя. Только если со специальным бланком. Там всего с десяток ботов, полностью контролирующих работу сердечной мышцы и клапанов. Но говорят, что опасно. У бланка смертность до ста случаев… на десять тысяч. Его даже из магазинов отозвали: слишком много смертей. Еще они мне список дали. Семь разных бланков помимо этого, самого опасного. В совокупности, они посчитали… насчитали почти две сотых на то, что я не переживу ассимиляции. Врач мне посоветовал не ввязываться. Сказал, что слишком опасно. Отправил думать.

— А если ты откажешься? — спросил я. — Что будет?

— На все четыре стороны, — пожал плечами Виктор. Кровать под ним при этом жалобно заскрипела. — В силовое ведомство корпорации я не гожусь. У них свои правила.

— Да… неслабо, — протянул я. — Так и не ввязывайся. Тебе так хочется служить в маленькой частной армии? Или просто хочется служить? Тогда иди в настоящую армию, там наверняка требования послабее.

— Может. — Виктор вновь пожал плечами. — Хотя сейчас во всех частях проверки либо врачи от «Наноздоровья» проводят, либо от «Генной логики». Где как договорились. Может, конечно, они не так придираются. Но я сюда хотел. Что мне еще делать? Ты же видел, что в городе творится? Либо к бандюгам пристраиваться, либо в армию. Таким, как я, просто тихо посидеть нигде не дают. Все хотят либо на мне потренироваться, либо к себе затащить. А когда не получается, то опять — ножи, пистолеты, угрозы. Устал.

Я покивал. Его ситуация казалась понятной. Не сказать, что я когда-то переживал нечто подобное, — меня в банды никогда не звали, но положение Виктора легко было представить.

— Так вот и хочу посоветоваться, — сказал он. — Глупость, может. Но вот ты бы как поступил на моем месте?

Я вспомнил «Ходока». Какой там один процент. В период ассимиляции мне казалось, что я сдох тысячу раз. Хотя, если подумать, я бы все равно лег под ту капельницу опять. Но я не мог ходить — насколько ситуацию Виктора можно сравнивать с моей?

— Тяжко, — признался я. — Ты пойми, мне эта армия до лампочки. Пока что, во всяком случае. Может, потом мозги промоют и я ее сильно полюблю, но пока… С другой стороны, мне и терять нечего. Один остался, семьи нет, родители умерли. С этой стороны — я бы, может, и рискнул. Тем более если с сердцем что-то. Ты же теперь об этом знаешь. Всю жизнь бояться будешь. Точно — я бы рискнул. Хоть и опасно. Только я — это я. Ты бы лучше сам решил.

— У меня тоже семьи нет, — нашел сходство между нами Виктор. — Давно родители умерли, в аварии. И ни жены, ни детей. Да, бояться я точно не хочу.

— Ты подумай. Не спеши. Может, оно того и не стоит. Подумаешь, лишний блин на штангу не наденешь, — так не в этом счастье.

— А в чем? — тут же спросил Виктор. — Я и не знаю. Хотел просто — чтобы со своими вокруг. Чтобы не думать каждый день, кто тебя вечером в подворотне ждет «на поговорить».

Я видел, что решение он уже принял. И его выбор меня не радовал. Особенно меня не радовало то, насколько я повлиял на чужое решение. Дай бог, он не окочурится с бракованными ботами у сердца. Мне только этого довеска на совесть не хватает.

— Ты не спеши, — повторил я. — Подумай, прикинь.

Раздеться я так и не разделся. Хорошо хоть ботинки снял.

Через минуту я уже спал. Лишний груз на душе, может быть, и тянул, но спать хотелось все равно.

— Очень неплохо, молодой человек. Очень, очень неплохо, — заявил мне врач. — Отменное здоровье с точки зрения… здоровья. И мои коллеги, похоже, вас неплохо загрузили. Все самое новое, самое надежное. Кроме, конечно, вашего любимого «Ходока», но тут уж, как я понимаю, либо пан, либо пропал. Здоровье у вас отличное…

В его словах чувствовалось очень большое «но», и я сразу насторожился.

— Да… отличное здоровье. Вот только хиловаты вы. Мышечная масса, вес. Явная склонность к простудным заболеваниях, хотя, похоже, все детство вы закалялись, так что в рамках фенотипа вы сделали максимум. Рост опять же. Хиловаты вы для воина, сами не думаете?

Я лишь пожал плечами. Вопрос явно не требовал ответа. Если бы я так думал, то меня бы здесь и не было. По поводу трехочковых вспоминать не хотелось. Что им тут мои баскетбольные достижения? Да тут, наверное, через одного чемпионы. Еще и накачанные ботами так, что и к соревнованиям давно уже перестали допускать.

— Ну да, ну да, — покивал врач то ли моим, то ли своим мыслям. — С другой стороны, вроде как не со стороны идете. А раз вас из безопасности порекомендовали, значит, тоже о чем-то думали.

— Шустрый я, — буркнул я, лишь бы сказать хоть что-то. Я сам неожиданно оказался чуть ли не в той же ситуации, что и Виктор. И вдруг понял, что не хочу обратно в город. В пустую квартиру, в темные подворотни, которые все реже оказывались освещены, не хочу возвращаться к прошлому. Что бы ни было впереди, оно казалось предпочтительней того, что осталось позади.

Так я думал.

— Да, точно, шустрый, — вновь закивал доктор. — Это верно подмечено. Но я так скажу: в охране вам будет неинтересно, в штурмовые группы — точно не возьмут, вы бы видели тех детин, что там служат. Можно попробовать лишь в специальные подразделения, но в них и набор разовый, и далеко не всегда вообще хоть кого-то берут.

— А эти чем занимаются? — с легким подозрением спросил я. Отдельный спецназ в частной армии — это казалось слишком даже для корпорации.

— Да все тем же, — махнул рукой врач. — Просто не всегда сила все решает. Иногда, как вы говорите, шустрым быть важнее. Ну и умным. В общем, в учебку я вас пропущу, но учтите — если на выходе вас все вербовщики забракуют, то пойдете в охрану. И деваться будет некуда, потому что контракт подписывается сейчас, а куда вы попадете — узнаете только потом.

Я пожал плечами, соглашаясь.

По мне — охранять какой-нибудь из магазинов корпорации на отшибе тоже было неплохим занятием. Все лучше, чем ездить в коляске.

Нас тренировали. Я ожидал вначале тупой армейской муштры, но оказалось даже интересно.

Муштра, конечно, тоже присутствовала, но отнюдь не в смертельных дозах. Например, теперь мы жили в казармах по двенадцать человек, повзводно. И тренировать наш взвод начали прямо с момента, как мы положили свои вещмешки на кровати.

— Это ваш взвод, родной и любимый, — сказал в первый же день сержант, опять новый. — Ровно на две недели ваш. Через две недели — ротация. Новая комната, новый взвод, новые соседи. Нам нужно, чтобы вы умели работать в разных ситуациях, умели срабатываться с разными людьми. Но нам не нужны тут сопли, дружба семьями и прочая ерунда! Те, что живут с вами, — должны помочь вам на тренировках так, как помогли бы вам в бою. Но не считайте их друзьями. Они — лишь ваш взвод. А вы — пушечное мясо. На эти две недели — мое пушечное мясо. Вопросы?

Похоже, что вопросы отучали задавать в первую очередь. Все молчали.

— Тогда на занятия… бегом… марш! Стоять! Это было слишком медленно! Упор лежа… принять. Двадцать отжиманий! До пола. До пола, я сказал. Кому-то надо помочь, солдат?

Это он обратился к моему соседу по отжиманиям, который, похоже, слишком уж сильно отклячил задницу вверх, чтобы уменьшить нагрузку. Вряд ли сосед не способен на двадцать отжиманий, вроде как он вполне в форме. Либо рассчитывает на то, что таких вот отжиманий будет еще очень много, и заранее готовится к длинному забегу по этой дистанции, либо просто проверяет, насколько далеко можно зайти в вольностях с новым сержантом. Возможно, конечно, и просто не умеет отжиматься.

Обо всем этом я думал вскользь. Не сосредотачивался и на отжиманиях. Чего тут такого, двадцать раз — даже с больными ногами я отжимался много, благо ноги тут в ход не шли. А уж сейчас, с ногами, да еще после двух недель проверок, я чувствовал, что постепенно вхожу в форму.

— Встали! Быстрее встали! Я так понимаю, что вы встаете медленно, потому что вам понравилось? Люблю, когда солдатам нравятся физические упражнения. Не могу им отказать в их желаниях. Упали снова, двадцать отжиманий! Быстро! На счет, не отстаем.

Я же говорю, мне нравилось. Чувствовать свое тело заново в норме, держаться наравне с остальными. Я уж и забыл, как это бывает — не отставать ни в чем от других. Не ловить взглядов, направленных на твои ноги, а не на тебя. Плохое быстро забывается. Быстро, но весьма болезненно.

— Охрана — это то, чем вам всем придется заниматься, — вещал преподаватель. Из «офицеров», судя по всему, хотя формальных званий выше старшины здесь никто не имел. Только какие-то должности в службе безопасности корпорации. О которых они тоже не распространялись. Наши преподаватели не всегда даже представлялись, когда вели занятия.

— Придется заниматься, даже если вы попадете в специальные подразделения. Охрана — это часть нашей работы, это наша суть. Если хотите, вся наша служба создана только для того, чтобы охранять. Хотя иногда эта охрана превращается и в наступательные акции. Но моя задача сегодня более простая и более узкая. Обсудим обычную охрану. С азов. Допустим, вы стоите на входе в офис или в магазин. Перед вами рамка и просветка. Никакого пропускного контроля или проверки документов на входе, хотя нам сейчас это не так важно. Нам важна фильтрация — выбор потенциально опасных объектов из толпы, непрерывно идущей мимо вас. Модель понятна?

Я кивнул вместе с остальными. Так как мы сидели и сержанта рядом не было, то вскакивать и заявлять «так точно, сэр» было как-то глупо. Тем более что эсбэшник явно этого и не требовал.

— Начнем с простого. Ошибочно считают, будто выявление потенциального убийцы, самоубийцы или даже террориста требует от охранника специальных навыков. Выражусь точнее — навыки, безусловно, нужны, но это отнюдь не сакральные знания, которыми могут обладать только некие особо одаренные люди. Итак, правило хорошего охранника номер один — на работе не отдыхать, не спать и не зевать. Смотрим первый эпизод.

Офицер без звания опустил экран и включил проектор.

Запись сильно походила на те условия, которые он описал изначально. По всей видимости, офис корпорации, запись велась откуда-то чуть сверху, из глубины холла. Я заметил буквы, вензель «НЗ» на стекле панорамного окна у входа. Две рамки, сканер для сумок. Два охранника с этой стороны зоны досмотра, видны были только их затылки, но не лица. Качество записи позволяло даже видеть экраны, на которых высвечивались данные с рамок и с ленты сканера.

— Три минуты записи. За это время мимо охранников пройдет мужчина или женщина, который, которая, не предъявляя никаких требований, подорвет еще через пять минут внутри здания пояс шахида. Смотрите. Вам надо выписать всех, кого из входящих вы бы проверили, прежде чем пропустить дальше.

Кто-то из взвода поднял руку. Лектор кивнул.

— А детекторы как же?

— Никак. Детекторы не сработают. Ни рамка, через которую объект пройдет, ни даже то, чего вы здесь не видите, потому что основные приборы мы вообще не светим. Рамки — это так, для острастки. Но не сработал ни входной детектор взрывчатки, ни тепловой сканер. Ничего. Пока я говорю, люди заходят внутрь, и я бы на вашем месте смотрел не на меня, а на экран. Записывайте всех, кого вы хотите остановить. Кто вам кажется подозрительным.

— Пока вы пишете… — Эсбэшник убедился, что все смотрят на запись, а не на него, и лишь после продолжил: — Добавлю, что недавно мы подключили ко всем камерам специальную программу, постоянно обрабатывающую запись и отмечающую подозрительные объекты. Так вот, даже эта программа, от которой никто многого не ждал, по данной записи выявила самоубийцу. Надеюсь, вы окажетесь не хуже.

Все вперились в экран, придирчиво осматривая каждого, кто входил в здание.

За три минуты под камеру попали двадцать семь человек. В среднем — один за шесть с небольшим секунд. Ни много ни мало. Я понимал, в чем подвох: мы смотрели всего лишь трехминутную, по заверению офицера, запись, охранники же стояли здесь явно давно. Они о чем-то тихо переговаривались, периодически вообще не глядя на тех, кто входит внутрь. Это можно было принять за специальную подготовку, за то, что они умели вылавливать из потока опасность даже периферийным зрением, но мы оказались осведомленными зрителями — мы знали, что это не так.

Почти половина из взвода записывала чуть ли не каждого второго из входящих. Это легко было определить по тому, как шуршала бумага. Еще одна ошибка. Я с ходу понял, что это явно не решение — проверять каждого, создать очередь на входе, в которой тут же возникнет не меньше опасностей, чем если пропустишь объект внутрь. К тому же — можно устроить шоу на три минуты, но открытое и действующее учреждение не может устраивать непрерывную проверку всех с утра до ночи.

Возможно, для кого-то это и допустимо, но точно не для офиса производственно-торговой корпорации. Какой-нибудь военный объект — да, может себе позволить хоть на пол класть каждого нового гостя. Мордой вниз.

Я всматривался в лица. Пытался увидеть какое-то особое выражение, растерянность или, наоборот, героическую решимость. Я смотрел на руки, как люди их держали, особо внимательно разглядывал тех, кто проходил в запахнутых наглухо куртках.

Но все оказалось проще.

Женщина, прошедшая мимо рамки, старалась держаться в потоке. Но ее ритм движения отличался, взгляд блуждал, правая рука вообще не покидала кармана куртки, нарочито просторной.

Кто-то позади меня не выдержал:

— Так вот же она, — изумился он простоте загадки. — Вот в куртке тетка входит.

Лектор остановил запись:

— Кто еще так считает?

После того как мы все, или почти все, подняли руки, он сказал:

— В следующий раз я прошу все-таки быть более терпеливыми, это еще одно немаловажное качество для тех, кто занимается охраной. Хотя в данной конкретной демонстрации это не так важно. Действительно, эта женщина взорвала себя в офисе чуть позже, погибла сама и забрала с собой пятнадцать сотрудников и троих гостей. Как показало расследование, у нее не так давно умер сын. Умер из-за непереносимости к бланку, который он себе ввел. Такое бывает, редко, но бывает. Наша компания фактически оказывает медицинские услуги, а это всегда связано с неким риском для жизни пациентов. Мы можем стараться его уменьшить, но не можем его исключить полностью. В записке, что нашли у нее дома, женщина обвинила во всем корпорацию. Нашла на черном рынке новейшее взрывное устройство, за которое расплатилась всеми деньгами, что у нее оставались, и утащила за собой в могилу восемнадцать человек. Тоже чьих-то детей, матерей и отцов, кстати.

Но я не об этом. Как вы видите, выявить ее не составило особого труда. Более того, я бы сказал, что труд бы составило ее пропустить. Давайте я на десяток секунд отмотаю назад. Посмотрим, чем занимаются в этот момент так называемые охранники.

Все то время, что женщина проходила внутрь, охранники лениво рассматривали что-то снаружи здания через стекло рядом со входом. Один что-то сказал другому, и они оба смотрели наружу, о чем-то переговариваясь.

— Бич любой охраны — это скука. Вы можете легко выявить террориста в трехминутном ролике, но вам приходится стоять на посту по часу, по два, и ваше внимание начинает переключаться на что-то другое. Расследование позже показало, что ребята просто увидели паркующуюся неподалеку машину. Как раз такую, что хотел купить один из них. И все. Прозевали смерть кучи людей.

— А если бы они ее остановили, то, скорее всего, погибли бы сами, — буркнул кто-то.

Лектор не стал выяснять, кто именно.

— Точно, — кивнул он. — Но это наша работа. Быть пушечным мясом. Отборным, обученным, мускулистым и пуленепробиваемым, но — пушечным мясом. Если бы в тот момент эти двое успели перехватить ее, то погибло бы всего несколько человек. А может, и никто, если бы они сумели переброситься с ней хоть парой слов. Кто знает? Это наша работа — защищать, охранять, если надо — умирать. Иначе — лучше рвите контракт и идите работать куда-то еще. Вы согласились умереть с того момента, как появились здесь. Это понятно, бойцы?

Лектор медленно краснел. Внешне он оставался спокоен, но я видел, как он мнет в руке пульт от проектора. Как багровела его шея.

Когда в ответ на его вопрос из зала послышались лишь нестройное бормотание, он рявкнул:

— Не слышу! Это понятно, бойцы?

Я догадался, как следует действовать, вместе с большинством остальных. Мы вскочили и рявкнули в ответ:

— Так точно! — стоя навытяжку, изображая из себя настоящих громил корпорации, а не каких-нибудь там гражданских сопляков.

— Я все еще не слышу, бойцы! Это понятно?

Теперь вскочили уже все:

— Так точно!

— Кто вы такие, бойцы?

— Пушечное мясо! — Это было действительно нестройно. Похоже, с подобным сравнением далеко не все еще успели свыкнуться. Срастись, прочувствовать.

— Не понял вас, бойцы. Кто вы такие?

— Пушечное мясо!

На шум в комнату ворвался наш сержант, который, похоже, предпочитал отлынивать от занятий где-то неподалеку от взвода.

— Сержант, как никогда вовремя, — абсолютно спокойно произнес эсбэшник. — Мы как раз закончили — надеюсь, вы сумеете продолжить со своими подопечными дальше без меня.

— Так точно! Взвод, из учебного класса, за мной, бегом, марш!

Можно сказать, сержант нас спас.

С непривычки половина из нас наверняка сорвала бы глотки, пытаясь справиться с неожиданным всплеском ярости лектора.

— Тактический бой в городских условиях — это всегда статистика. — Новое место, новый инструктор. Только на этот раз сержант не ушел. Сержант оставался с нами — видимо, даже ему новая лекция казалась интересной. — Я не смогу научить вас какому-то чудесному трюку, который обеспечит ваше безусловное выживание. Ваше личное или хотя бы группы. Но что вполне можно сделать — это повысить ваши шансы. В условиях города, в особенности если вы ведете бой в закрытом помещении, у вас всегда есть две крайности — рассредоточение, одиночный поиск, с одной стороны, или концентрация огневой мощи в единый кулак — с другой. И то и другое возможно. К сожалению, в реальном бою, а не в фильмах все не так красиво. В чем минус огневого кулака, кто может сказать?

Все молчали. Минусов, вот так вот с ходу, не видел никто. По моему мнению, если на тебя прет враг и ты стреляешь в него из всех стволов — это всегда лучше, чем если ты стреляешь один. Как-то веселее и больше шансов его остановить.

— Сержант, может быть, вы подскажете вашему взводу?

Сержант замялся. Видимо, он не случайно пришел на это занятие. Ему тоже было чему учиться. Потом он все же высказался:

— Легкая мишень для гранаты?

— Точно. Для гранаты, гранатомета, длинной очереди из пулемета, особенно закрепленного, и даже для автомата. Когда вас много в одной куче — вы не только можете палить во все, что движется, из всех стволов, — в вас тоже могут стрелять. И очень сложно промахнуться, когда вас много. В кого-нибудь попадут. Если будут стрелять кучно, то положат сразу всех. Теперь дальше. А в чем минус одиночных заплывов?

— Может оказаться, что не хватит как раз той самой огневой мощи, — негромко произнес я. Раньше, чем успел подумать еще раз.

— Абсолютно верно, — кивнул инструктор. — И хотя я поощряю дисциплину в нашей работе, в данном случае я попрошу сержанта не наказывать вас за самоволие. В следующий же раз вы должны получить разрешение, чтобы говорить на занятии. Это понятно?

Я кивнул.

— Я не слышу, воин! Это понятно?

Ну тут я уже знал, что делать. Я вскочил с места и проорал что есть мочи:

— Так точно!

— Отлично. И не орите так, пожалуйста. Одно из основных правил ведения уличных боев — это скрытность. Если враг не знает, где вы, а вы знаете, где он, то он уже слабее вас.

— Можно вопрос? — Я решил поговорить сразу, чтобы, так сказать, два раза не вставать.

— Только один, курсант.

— В каких боях мы планируем участвовать? Вроде мы живем в мирное время, и все-таки — не в армии. При всем уважении к нашей службе, господин инструктор.

— Понятно, — кивнул он. — Садитесь, курсант. Это на первый взгляд глупый, но на самом деле очень важный вопрос, который всем следует обдумать. Во-первых, что есть армия? Хоть это и не тема нашего сегодняшнего занятия, все же следует знать несколько цифр. В нашем секторе армейские подразделения составляют около шестидесяти тысяч человек. Плюс техника, но мы сейчас не об этом. Силы безопасности корпорации прямо сегодня, включая и тех, кто сидит в кабинетах, — это около двадцати тысяч. Так что в этом ключе мы вполне сравнимы с армией. У «Логики» цифры похожи — по нашим данным, у них в СБ под двадцать пять тысяч. Мы стараемся, как всегда, брать умением. Полицейские подразделения сектора в последние годы несколько раз усиливались, особенно после всех недавних событий. Сейчас в полиции почти девяносто тысяч. Но у них другой минус — они размазаны по всему сектору очень тонким слоем. Теперь цифры, которые в моем объяснении являются самыми важными. В сектах, бандах и группировках сейчас находится до двухсот тысяч. Я сейчас говорю только об организованных течениях. Не об одиночках, не о паре грабителей на улице, не о шпане, ни с кем не связанной и никому не подчиняющейся. Только о тех, кто хотя бы до какой-то степени организован.

Инструктор прошелся перед столами. Присел на подоконник и выглянул в окно, туда, где по плацу бегал какой-то сильно провинившийся взвод. Давно бегал — поэтому я и сделал такой вывод.

— Мы не занимаемся порядком на улицах, хоть иногда и хочется. Но мы всегда должны быть на месте в следующих случаях: если возникает угроза безопасности имуществу корпорации или кому-то из ее руководства. Я не оговорился, о рядовых сотрудниках речь не идет. Мы не занимаемся лично охраной каждого. Также в ряде случаев мы обеспечиваем информационную безопасность наших разработок, особенно если информация может попасть в руки крупных банд, фактически — сейчас уже частных армий. И третий случай: если нас просят помочь. Иногда об этом просит армия, но чаще — все же полиция. И почти никогда — конкуренты. «Логики» всегда считают, что справятся лучше нас. Я их не виню, потому что я сам такой же.

Он встал и вернулся за свой стол.

— Так вот, чтобы я и дальше мог думать, что мы лучшие в своем деле, позвольте мне продолжить по теме нашего занятия. Мы с вами поняли две вещи: первое — обеспечить ваше бессмертие не сможет никто. Второе — всегда нужно выбирать баланс между огневой мощью и безопасным рассредоточением группы. Как этого можно достичь? В каждом конкретном случае — по-разному. К примеру, возьмем несколько самых банальных ситуаций. Смотрим.

Инструктор показал на экране картинку. Мультяшный вид сверху, где взвод, изображенный лишь как двенадцать черных кружочков, подходил к двери частного дома.

— Очень просто. Дверь, внутри бандиты. Вооружены, но не знают, что мы придем. Это их лежбище, они не собирались здесь воевать. Мы взломаем дверь. А вот дальше вопрос — как мы войдем внутрь? По одному? По двое? Все сразу? Кто ответит?

Поднялось несколько рук. Я в этот раз решил потерпеть.

— Да, слушаю.

— Все сразу. Замочим их с ходу — и дело с концом.

Инструктор кивнул:

— В общем случае — да, вы правы. Если противник нас не ждет, если огневой контакт еще не произошел, то наиболее выгодная тактика — огненный кулак. Я сейчас не беру возможности проникать через окна, стены, потолки и крыши. Ситуация специально упрощена, но так часто бывает и в жизни. Итак, мы выбрали огненный кулак, и дальше в действие вступает статистика.

Инструктор показал следующую картинку. Теперь на ней были показаны и внутренние помещения. И даже красными кружочками местоположение противника.

— Поехали, в замедленном движении, — сказал он. Картинка задвигалась, «черные» зашевелились, неторопливо ворвались в дверь, тут же застрелили (красные пунктиры на экране) нескольких, что оказались в зоне видимости, дальше мгновенно рассыпались по помещениям, стреляя, убивая всех.

— Такой результат ждет вас, если, конечно, вы умеете стрелять, подготовлены, в семи случаях из десяти. В дело вступает статистика. Еще в двадцати пяти случаях из ста будет следующее, в той или иной вариации.

Мультик поменялся. Начался заново, но пошел немного иначе: кто-то из «красных» успел выстрелить в момент, когда одна из групп врывалась в помещение слева. Понятно, что это точно так же могла оказаться и правая комната, но в данном случае — это произошло слева. Боец-кружок остановился, и на нем сверху появился большой жирный крест.

— Как я сказал, так бывает в двадцати пяти процентах случаев. Сейчас, в наше время, оружие есть у многих, и, к сожалению, многие не боятся им пользоваться. Многие стреляют даже раньше, чем видят, куда они стреляют.

— Он убит? — спросил кто-то у меня за спиной.

Инструктор решил не замечать явного нарушения субординации. Так же как и излишней чувствительности курсанта, столь близко к сердцу воспринявшего гибель боевого кружочка.

— Он нейтрализован, а в нашем случае это всегда главное. Мы всегда пользуемся этим термином. В бою не так важно, убит ваш товарищ или всего лишь без сознания. Важно другое — может он стрелять или нет. Если может, то пусть он будет хоть мертвым. Если нет — то у вас минус один. А раненых вы будете спасать после того, как бой будет закончен, не раньше. Только так. Это опять же всего лишь статистика. Задержитесь, промедлите — отправитесь вслед за ним. Выбьют всех… тогда не поздоровится и раненым. Я видел один раз боевой взвод, который подловили фанатики из «Чистых». Не сам взвод, я видел только их головы. Их любезно выставили на обозрение. Когда мы приехали, то нашли только головы. Тел так и не нашли. Похоже, те «Чистые» не прочь были заработать и на продаже органов и эссенций, несмотря на их декларации. Подкрепление опоздало. И той банды мы так и не нашли…

Инструктор сделал паузу, задумавшись. Продолжил чуть погодя:

— Так что стреляйте, пока есть возможность. Перевязывать раны и хоронить друзей можно и позже. Вопросы?

— Разрешите? — поднялся наш сержант. — А еще пять процентов? Я правильно понимаю, что бывает и иначе?

— Да, — кивнул инструктор. — Но вам не понравится. Это те случаи, когда наша разведка оказывается неправа. И когда нас ждут. Происходит, например, так…

На картинке взвод вломился в дверь, и секундой позже прямо в проходе раздался взрыв, отбросивший все черные кружочки назад, на улицу. Крестики на них стали появляться сразу, но по одному, словно рисующий еще задумывался, оставить ли в живых этот конкретный кружочек или нет.

Две трети взвода лежало через две секунды после начала операции. Еще четверо оказались под перекрестным огнем чуть позже.

— Это называется полный провал. От которого, к сожалению, никто не застрахован. Конкретно на примере этой модели хочу обратить ваше внимание на пару вещей. Во-первых, когда вламываетесь в помещение, у входа надо стоять широким конусом. Тогда выстрелы изнутри или взрывная волна, как в примере, заденет меньше народу. Если же вы будете жаться к стенам — то это замедлит ваше продвижение и сильно снизит огневую мощь…

Через две недели меня ждал новый сержант, другая комната в казарме и пересобранный взвод, в котором не нашлось места ни одному человеку из старого. Первый сержант не врал. Нам не давали одуматься, не давали адаптироваться к ситуации, не позволяли даже начать халявить. Ни в чем. Да я в жизни с такой скоростью не знакомился с таким количеством новых людей за столь короткий промежуток времени.

Нам не давали домашних заданий. Не заставляли повторять пройденного. Не требовали ничего учить. Просто в какой-то момент, через неопределенный промежуток времени, иногда сразу, иногда через час, а иногда и через неделю, неожиданно оказывалось, что те знания, что тебе давались, уже пора применять. Вовсю.

А здесь ведь речь шла не о простом знакомстве типа «привет — привет, я Вася, а я Коля». Чтобы показывать хоть какой-то результат на тренировках, нужно было знать, кто из новых соседей что может, кто на что способен, кто и в чем силен.

И времени все это повыяснять нам даже не дали.

— Тренировочный бой. Страйк. Шарики бьют достаточно больно, так что лучше не попадайтесь. Инструктор не хочет, чтобы его слова пропадали впустую. Поэтому против вас выступят выпускники. Между ними и вами — разница в десять недель, но поверьте мне, это очень много.

Новый сержант оказался словоохотлив. Чего нельзя сегодня было сказать о нашем инструкторе, том самом, по тактическому бою.

— У вас ровно пятнадцать минут до начала. Понятно, что вы проиграете, но постарайтесь хотя бы оказать достойное сопротивление. Поговорите, договоритесь, кто и что делает. Поле боя — классический коридорный вариант с кучей закутков, перекрестков, маленьких комнатушек и сквозных дверей. Сто на сто метров. Есть где повеселиться. Результат оценивается по тому, сколько бойцов противника вы успеете выбить, прежде чем взвод ляжет. Так что не пытайтесь прятаться, это никак не повлияет на счет. Если только вы не найдете укрытия, из которого очень удобно будет стрелять. Вооружайтесь, готовьтесь. Я вас запущу через пятнадцать минут.

Как только сержант отошел, кто-то из моих новых сослуживцев тут же высказался:

— Дерьмо. Нам просто хотят показать, что мы ничего не стоим.

— Конечно, — пожал плечами второй. — Но мы можем показать, что стоим хоть что-то.

— Хуже даже не то, что они выпускники, а то, что они, видать, две недели вместе. Или почти. Они умеют играть в группе, а мы — еще нет.

— Вот и будем учиться, — улыбнулся второй. — Надо только прикинуть, как будем действовать.

В итоге мы решили действовать как можно банальней. Разбились на пары. Одна пара — передовая, вторая — тыловая, прикрывающая и вершащая возмездие в случае, если выбьют первую. Так что практически мы должны были драться тремя почти независимыми группами, взаимодействие между которыми оставалось весьма условным. Рация, да и все. Но рация в скоротечном тактическом бою мало что дает, это мы все поняли еще в первые две недели.

Как только входные двери открылись, мы сразу заскочили внутрь. Еще одно простое правило — нельзя позволить противнику подловить тебя в узком месте, так чтобы он имел возможность простреливать бутылочное горлышко. Поэтому три группы сразу разошлись в стороны, как только появилась такая возможность.

Я попал в центральную группу, замыкающим во вторую пару. Первым у меня шел тот самый, что лучше всех остальных сумел отреагировать на ситуацию и фактически создать из кучи еще даже не знающих друг друга людей некое подобие взвода, боевой единицы. Уже немало. В нем вообще чувствовались задатки лидера. Думаю, как раз из таких и получаются хорошие сержанты.

Раз я шел замыкающим, мне казалось, что я нахожусь в наибольшей безопасности из всех четверых. Конечно, очень слабое, но утешение — надеяться, что тебя выбьют последним.

Это ощущение быстро прошло — как только мы прошли мимо пары перекрестков. Куда уходили боковые проходы, никто понятия не имел, нам не дали даже подобия карты. Лишь один раз, вначале, я увидел соседнюю группу, идущую параллельным курсом, но это не делало возможность фланговых атак менее вероятной. А теперь, когда мы проскочили эти перекрестки, то и тыловых.

Мне приходилось постоянно оглядываться, чтобы попросту не прозевать нападения сзади. Учебное оружие хоть и не убивало, но легко простреливало на максимальную дальность коридоров этой площадки. Так что прозевал атаку — и противник не промахнется. Тут попросту не было достаточно пространства, чтобы промахнуться.

Мой ведущий поднял руку. Первая пара остановилась у закрытых дверей, укрывшись от них по обе стороны. Мы находились, по прикидкам, как раз где-то в середине зоны, поэтому если где и было место максимальной вероятности для столкновения, то именно здесь. Противника, надо полагать, запустили на площадку одновременно с нами, а десять недель учебки не делают человека супербойцом, способным двигаться в разы быстрее остальных.

По моему мнению, такое невозможно.

Один из первой пары сделал знак, показывая, что слышит впереди движение. Мой напарник кивнул и поднял дуло прижатого к плечу оружия. Мы стояли чуть дальше первой двойки, метрах в десяти, так что дверь простреливалась отлично.

В авангарде один из парней отступил назад и присел, чтобы иметь возможность стрелять, как только дверь распахнется. Второй приготовился ее открыть.

Меня смутило лишь то, что против нас выступали не новички. Если бы мы играли против команды с таким же сроком, что и у нас, я бы еще мог поверить, что все будет вот так легко.

Но этого просто не могло быть. Мы не могли услышать их раньше, чем они нас. А если мы их услышали, значит, они этого захотели.

Вместо того чтобы подчиниться знаку лидера и нацелить оружие на дверь, я развернулся и посмотрел в ту сторону, откуда мы пришли. И тоже приготовился.

Но стрельбу начали не мы. Не наша группа. Первые звуки пневматических выстрелов послышались слева, оттуда, где параллельно нам шла другая группа. И этих выстрелов было немного. Пять-шесть коротких очередей, не больше. Что означало, что развязка там уже наступила.

Парень у двери чуть повернул голову на звук и промедлил с тем, чтобы ее открыть. Я видел это периферийным зрением, продолжая преимущественно глядеть назад.

Дверь открыли за него.

Лидер не стрелял, вовремя увидев, что в проеме никого нет, но второй из первой пары выпустил длинную очередь в пустоту. Впереди никого не было. Только тот, кто открыл дверь и спрятался раньше, чем мы успели его заметить.

Зато сзади появилось сразу трое. Похоже, они шли в той же формации, что и мы, — тремя группами. Если стреляли слева, тут было минимум четверо, да и правый фланг они никак не могли оставить пустовать. Да, надо полагать, по четыре.

Эти трое начали стрелять одновременно со мной.

Я задел лишь одного, тут же оказавшись избит шариками весь.

Но я попал, это точно. Так что теперь мог со спокойной душой лечь на пол, изображая мертвяка согласно правилам тренировки, и ждать, пока инструктор не объявит завершения поединка.

Ждать пришлось недолго, всего-то несколько минут.

Я действительно попал. Мы проиграли со счетом 12:1.

Глава 6

Вечером того же дня мы веселились в нашей казарме. Увольнительных с базы не предполагалось: не в первый месяц. Ни увольнительных, ни выходных. Даже, собственно, и выпить на базе было негде. Разве только в столовой — обогащенный витаминами сок, в котором вряд ли оставалось хоть что-то от настоящих фруктов.

Так что мы веселились прямо в казарме, под шум телевизора, вещающего со стены обо всем, что творится в мире. Повод был, и неплохой. Сержант сказал, что достать даже одного из выпускного взвода редко кому удается, так что он видит в нас потенциал.

Ну а раз сержант видел в нас потенциал, то мы видели его тем более.

Наш неформальный лидер, представившийся как Костя, предложил выпить по чуть-чуть. Как ни удивительно, но по чуть-чуть мы нашли. Пол-литра на весь взвод — это совсем немного. Поэтому кто-то нашел сифон с газировкой, мы тщательно перемешали газированную воду с водкой и надеялись, что хотя бы слегка захмелеем. Слабая надежда, конечно. На это мог надеяться только я, и то только потому, что до сей поры практически никогда еще не пил. Так, пару раз пригубил шампанское с родителями на Новый год, вот и все.

На что рассчитывали остальные, оставалось не совсем понятным, хотя, надо полагать, все просто хотели соблюсти ритуал, пообщаться, нежели действительно напиться. Последние версии кровяных пловцов выводили из крови все вредные вещества. Включая и алкоголь. Что делало наши шансы хоть чуть-чуть почувствовать хмель совсем призрачными.

Совершенно неожиданно я почувствовал себя среди этих людей, которых видел сегодня впервые в жизни и с которыми, скорее всего, я расстанусь через две недели насовсем, почти как дома. Может, конечно, мы будем еще окликать друг друга на плацу, когда наши новые, другие взводы будут вскоре пробегать друг мимо друга. Или поднимем руки в молчаливом приветствии, если сержант окажется слишком близко и не даст даже выкрикнуть приветствия.

Но единение с этими незнакомцами все же было. Наверное, это то, чего многие ждут от службы в армии, но что очень редко приходит на деле. Некое чувство общности, единой цели, какой бы она ни была.

Нам никто еще не сказал о цели. И ладно. Мне достаточно было самого чувства, которое при этом возникало. Цель становилась второстепенной.

Я не встревал. Да и не слушал почти. Что-то говорил телевизор, но в основном его заглушали байки моих новых соседей. Я лишь полулежал на кровати, заложив руки за голову, и впитывал в себя это редкое чувство, которое возникло у меня этим вечером.

Может, и не у меня одного. Хотя это тоже казалось мне не слишком важным. Даже если эту общность чувствовал лишь я один. Общность, чувство безопасности оттого, что рядом был кто-то, кто сможет тебя прикрыть.

Не как на улицах. Не как в городе. Не так, как в реальной жизни.

«…Тактический ядерный заряд, взорванный в центре Кейптауна, полностью нарушил работу государственных органов и поставил под вопрос существование Южно-Африканской Республики как единого государства… Поиски находившегося в тот момент в городе президента страны продолжаются, но мало кто надеется на их успех…» Старо как мир. Кого нынче удивишь новостью про бомбу. «…Напоминаем, что это уже третий ядерный заряд, взорванный террористами только в этом году. Многие считают, что процесс производства и распространения ядерного оружия среди группировок самого различного толка стал полностью бесконтрольным». Конечно, стал. А зачем было изобретать? Мало было больших ракет? Понадобились еще и маленькие чемоданчики для морской пехоты? Чтобы решать «тактические задачи в сложной оперативной обстановке»? Ну вот, теперь их и решают все кому не лень. Или кто-то надеялся удержать джинна в бутылке? Да скоро в подворотне будут тактикой торговать. Там же, где мне «грача» под «викинга» впарили.

— А я ему говорю, кольни мне что-нибудь, чтобы прыщей на спине не было. — Тот, кто открывал сегодня дверь. Вроде как Сергей, хотя я еще не все имена успел запомнить. Сейчас шла его байка. Не телевизор же слушать в такой хороший вечер. — А он отвечает: «Только разве что „Броня-7“. При всплеске гормонов наноботы приливают вместе с кровью к подкожным капиллярам и образуют броню, по твердости не уступающую кевлару. В состоянии покоя рассасываются в крови, не сковывая движений». То есть этот очкарик мне втюхивает эту фигню как новейшее средство от прыщей, понятно?

Остальные засмеялись. Не сказать, что последняя история такая уж смешная, но настроение у всех такое, что никому не жаль лишний раз посмеяться. Все старательно делают вид, что слегка навеселе. И продолжают травить байки, чтобы хоть чуть-чуть продлить настрой этого вечера.

— Не берет что-то совсем, — пожаловался наш лидер. — Это как, знаете, сосед у меня был. Ну как, сосед — в одном подъезде жили. Как колоться начал, я уж и не знаю, но только запомнилось — когда эпидемия гриппа пошла, ну, помните, еще та, первая? Тогда же «Генная логика» наперегонки с нашими рекламную акцию устроили — ходили по домам и раздавали вакцину, каждый свою. В то время большинство еще боялось, и все чистенькими ходили, все на лекарства надеялись. А тут раз смерть, еще, еще, и народ сдался. Начал соглашаться на бланки, на генные модификации, на что угодно — лишь бы под раздачу не попасть. Не суть. Я вот к чему — тот нарик отказался. Вообще, наотрез. Сказал, что ему кайф дороже. Что если он себе боты получит, то и жить тогда зачем, без кайфа? Они же всю наркоту в крови нейтрализуют. Ну так и остался чистым. Умер от гриппа, хотя та эпидемия совсем же легкой была, и вакцины готовые, и вообще…

«…В нескольких регионах сразу вновь вспыхнула так называемая чума-74, получившая название по имени ее возбудителя — модифицированной бактерии иерсиния пестис биовар-74. До сих пор ходят споры, не является ли эта энтеробактерия результатом военных разработок. Однако, как сегодня заявил пресс-секретарь „Генной логики“, компания находится в одном шаге от открытия генной модификации, которая полностью обезопасит людей от этой болезни. Представители „Наноздоровья“ на сегодня не столь оптимистичны. Более того, они сомневаются и в успешности любых вакцин или модификаций человека, которые существуют сегодня на рынке. Равно как и в возможности создания подобных в ближайшее время. По мнению „Наноздоровья“, для разработки нанокультуры против чумы-74 понадобится еще не менее года. Более того, они заявляют, что и у их конкурентов не появится ничего стабильного раньше этого срока…» Чума — это плохо. Хуже, чем грипп. Я бы выключил телевизор, чтобы не слушать, но мне лень шевелиться. Да и все время надеешься, что скажут хоть что-то хорошее.

«…Пока же рекомендация одна — не выезжать за пределы своего сектора. В случае объявления карантина снизить контакты с другими людьми до минимально допустимого уровня. Возможно, представители правительств и секторов в Манчестере предложат более эффективные меры. Об этом наш следующий репортаж, непосредственно с места конференции наш специальный…»

— А я раз пробовал «пушок» — так чуть копыта не откинул. Его какие-то банды подпольные гонят. Когда брал, говорили, что эффект как от «экстази», только чище и без последствий. И боты сами погибают и вымываются через день-два. Как же. Не знаю, что там у «экстази» с последствиями, но я неделю провалялся в бреду. Думал, все, откину копыта. Голова болела все время, никакие таблетки, конечно, не помогают: как они помогут против ботов у тебя в башке? Ну его на фиг, говорю я вам, все эти паленые бланки из подвалов. С той поры — ни-ни. Лучше водка.

— Да сейчас и в магазине не всегда знаешь, что вкалываешь. Мне тут рассказывали…

«…Основные положения протокола, который со дня на день должен быть подписан в Манчестере, очень просты. Прежде всего, власть почти полностью передается в руки секторов. Хотя скорее на сегодняшний момент это лишь формализация того, что и так уже произошло. Но важно то, что впервые разработаны правила перемещениялюдей между секторами, порядок введения и отмены карантина и многие другие меры, которые, по общему мнению, позволят если и не излечиться от множества болезней поразивших современный мир, то хотя бы остановить их безудержное распространение…»

— Я к ней подхожу, говорю «привет-цыпочка-как-дела», а она оборачивается, и я вижу, что она модифицированная. Представляете, при такой шикарной попе — мутант. Меня чуть не стошнило прямо на ее грудь, тоже, кстати, шикарную.

«…Один из самых спокойных вулканов Исландии вновь проснулся. Жители близлежащих островов эвакуированы, жертв на этот раз удалось избежать. Примечательно, что после того, как у горы, извергающей лаву, отломилась верхушка и каменная глыба упала в море, вода в нем окрасилась в красный цвет, видимо, из-за высокого содержания в породе окислов железа. Однако зрелище получилось чрезвычайно колоритное. Действующий вулкан и море цвета крови вокруг него…»

Парни ржали даже над тупыми байками.

Под этот хохот я и уснул.

Думаю, сержант не случайно смотрел сквозь пальцы на нашу вечеринку. И не проморгал он бутылку водки в казарме, а сознательно оставил ее «незамеченной», в качестве наживки.

Разбудил он нас около половины пятого. Самое время, чтобы, с одной стороны, не пришлось морочиться с повторным укладыванием в постель, а с другой — достаточно рано, чтобы мы в полной мере осознали всю глубину нашего ничтожества.

— Бегом! Бегом, солдаты!

Ночи в сентябре прохладны, а бежали мы лишь в стандартных трусах и футболках. По моему мнению, бежать в такой ситуации было даже лучше. По крайней мере, не замерзнешь окончательно. Хорошо хоть он не выгнал нас на улицу босиком. Носки и ботинки существенно облегчали жизнь.

Даже и спать не хотелось. Холод заставил проснуться моментально, и все как-то даже взбодрились. Слышал, как кто-то сзади спросил у соседа:

— Так и чем тебе мутант-то не угодила? Рожей не вышла?

— Да не, ну просто не по-людски это. Я ж не знаю, какую дрянь ей намодифицировали. Может, у нее крокодильи гены уже. Как я могу?

— Ну и зря, — сказал кто-то еще. Похоже, с другой стороны от горе-любовника. — Я бы попользовался.

К сожалению, разговор услышал не только я, но и сержант.

— Что, чувствую, дыхание вы восстановили? Тогда давайте наконец побегаем! Вперед. Не отставать.

Мне показалось, что сержант ускорился раза в два, не меньше.

Теперь о том, чтобы согреться, заботиться больше не приходилось. Мне было жарко, несмотря на холодный воздух, рвущийся навстречу.

— Значит, на пьянки-гулянки у вас силы есть? — неожиданно остановился сержант. — А отжаться пару раз — нет? Упор лежа принять. Двадцать раз, на счет раз-два.

— Да ты что? — гнул свое ловелас. Хотя говорил он потише, делая паузы в момент очередного отжимания. — А если она вообще… все эти сиськи-карданы себе… просто мутациями навела?.. Или вообще мужчина?.. Этих из «Генной логики»… ведь не разберешь… Такое иногда услышишь — блевать тянет.

— Встать. Бегом… марш, — словно в такт рядовому, произнес сержант.

Мы вновь побежали. Что-что, а разогревать взвод сержант умел. Ну хоть никто не простудится, не заболеет.

Я ошибался, думая, что сержант ограничится банальной пробежкой. В принципе можно было и догадаться, что столь коварно разработанный план, включающий в себя смотрение сквозь пальцы на нашу вечернюю попойку и посиделки, тщательно рассчитанный подъем «по тревоге» в строго выверенное время — все это не могло закончиться так просто.

В конце пробежки нас ждало обмундирование под стать полицейскому, тому, в котором они разгоняли демонстрации. Тогда, когда кто-то еще ходил на демонстрации. А может, даже и потяжелее. Бронекостюм нам показывали. Модифицированный кевлар, усиленная модель для ведения боевых действий в городских условиях. То есть, в теории, может выдержать прямую очередь калибра 5.45 почти в упор. А может и не выдержать. Не верил я всем этим утяжелителям. Ложное чувство спокойствия. Щит вообще выглядел смешно. Какой щит против подствольного гранатомета? Шлем сильно сужал обзор и вдобавок мешал вертеть шеей. Штаны казались чуть полегче, но их создатели тоже явно исходили из того, чтобы передать владельцу чувство безопасности. Особенно — за детородные органы.

И все это весило адски много. Не для меня.

Такое ощущение, что все это представление сержант подготовил только для того, чтобы в итоге унизить меня одного. Понятно, что я во взводе был самым щуплым, и не только во взводе, а вполне возможно, и на всей базе. Но вроде бы до сих пор никак и никому не показал, что делаю что-то хуже или медленней. Но если на тебя повесить этот клоунский костюм килограммов в пятьдесят, то понятно, что будет. С учетом, что мой вес был немногим больше.

Остальные-то шли в структуру безопасности корпорации, зная, куда идут. Возможно, даже желая этого. И абсолютное большинство из них, даже те, кто не сильно увлекался бланками, весило от ста и больше. Для этого большинства надетое на них обмундирование оказалось лишь довеском. Может, и неприятным, но вполне терпимым.

Я же еле стоял.

— Что, солдат? — язвительно спросил сержант. — Ты думал, что у нас не нужна сила? Или мышцы? Так нужно и то и другое! Выпрямиться, солдат! Поднять щит! Если не поднимешь щит, дам тебе пулемет, а он еще тяжелее. Что ты хочешь нести? Щит или пулемет?

Я молча поднял щит. Почему-то мне показалось, что возражать сержанту бесполезно. Я, кстати, предпочел бы тащить пулемет — его хоть можно было, в теории, забросить на плечо. А щит приходилось держать на весу, еще и на приподнятых руках, потому что для меня он был явно великоват.

— Вы — бойцы корпорации! Гордитесь этим. Щиты поднять! Шаг вперед. Щиты опустить. Щиты поднять! Три быстрых шага вперед. Щиты опустить. Сомкнуть крепче, мимо вас не должна проскользнуть какая-нибудь смазливая девчонка, чтобы в лучшем случае взорвать прямо внутри взвода пояс, а в худшем — упасть и забиться в истерике, чтобы попасть в новости! Плотнее щиты!

Меня затерли в середину взвода, и в какой-то момент мне даже показалось, что парни справа и слева прижимаются ко мне так плотно не только потому, что так требует сержант, но и незаметно придерживая меня в стоячем положении. Помогая удержать щит за счет того, что прижимают свои плотно, с обеих сторон.

Может, показалось. Может, просто парни лучше сержанта знали, кто и чего стоит в настоящем бою. Это ведь я открыл счет.

На две недели это был мой взвод. Мне даже показалось, что любимый мой взвод, потому что я просто не верил, что такое сможет повториться.

Сержант остановил нас лишь через полчаса. Когда мы начинали эту утреннюю пробежку, я радовался, что бег поможет мне разогреться. Потом я просто забыл о холоде и думал лишь о струящемся по всему телу поте и дыхании. После упражнения со щитами я перестал думать о таких мелочах. Я вообще перестал думать. Может, только о «поднять щит, шаг вперед, опустить щит». «Опустить щит» — это такая голубая мечта, которая сбывалась каждые десять секунд, но так ненадолго, что оттого что она сбылась, становилось только тяжелее.

Сержант остановил нас словами:

— Все, разминка закончена.

Дождался, когда облегченный вздох пронесся по взводу, и лишь после этого, с широкой улыбкой на лице, продолжил:

— Теперь перейдем к основным занятиям. Сегодня у нас тренировка действий штурмового отряда в полной боевой выкладке. Так что подняли щиты — и бегом вон к тому макету дома. Будете его штурмовать.

Дальше я помнил плохо. Утро, с выбиванием щитами дверей, а иногда и не щитами, а просто тараном из взвода в двенадцать человек, запрыгиванием (заползанием) в окно и множеством других полезных упражнений в полной экипировке совершенно не отложилось в моем помутненном сознании.

Я плохо помнил то утро. Да и день, что последовал, тоже.

— Что, вколете нам свежачок? — ухмыльнулся один из парней.

— Кто там захотел поговорить? — тут же спросил сержант. — Как раз не хватает одного человека для вечерней пробежки. Попросили выбрать из разговорчивых. Тишина, не мешаем врачам работать.

Взвод проходил «медосмотр». Возможно, когда-то раньше это означало бы, что у нас померят вес, давление, постучат по коленкам и похолодят стетоскопом. Раз в год.

На базе осмотры проводились еженедельно, к тому же дело не обходилось чисто косметическим обследованием. Кровь из вены на анализ. Томограф. УЗИ. Кардиосканирование. Оценка состояния мышечных тканей, чуть ли не каждой в отдельности. Кремлевская таблетка, в современном уменьшенном варианте. Мы глотали ее в начале осмотра, а через пару часов, к концу осмотра, она должна была добраться до прямой кишки. И все это время она успешно передавала данные на медицинский компьютер, выдавая всю конфиденциальную информацию о желудочно-кишечном тракте.

Вроде бы на этих осмотрах уже никого не отсеивали. Я о таком не слышал, хоть и все равно волновался. Если кто и мог попасть под жернова врачей, так это именно я. Слишком маленький, слишком щуплый, слишком не похожий на солдата. Даже частной армии.

Но врачи меня любили. Может, именно из-за всех тех качеств, за которые могли меня и турнуть. Так сказать, срабатывал материнско-отцовский инстинкт.

А может, им просто было все равно.

Отсев после медкомиссии не предполагался, зато предполагалось другое — рекомендации по введению новых бланков. Официально они оставались лишь именно рекомендациями, каждый мог отказаться.

И вот каждого, кто отказался, могли турнуть.

Но пока что врачи вели себя очень консервативно. Мне на этой базе не предложили еще вообще ничего. Особенно после тех процедур, что проделали со мной перед введением «Ходока». Да и другим, насколько я слышал, тоже не слишком везло с новыми бланками.

Это считали именно везением. Как я неожиданно для себя выяснил, многие появились на базе не для того, чтобы заработать денег или влиться в дружную семью корпорации, или стать настоящими солдатами. Достаточно много людей записались в СБ корпорации в тайной надежде на то, что получат здесь пакет новейших бланков, защищающих, спасающих, укрепляющих и предотвращающих.

Их надежды пока что не сбывались. Главврач, подождав, пока сержант закончит воспитание своих подопечных, все же ответил:

— Любой новый бланк — это всегда опасность. На одной стороне весов опасность от его использования. На другой — опасность не использовать его или использовать не вовремя. У нас здесь очень хороший штат и очень хорошие врачи. Они умеют принимать взвешенные решения. Поверьте мне, то, что будет для вас жизненно необходимо или обеспечит ваше выживание в бою, будет вам предложено. Но не более. От излишеств, знаете ли, умирают. Что бланки, что обжорство — все равно. Все хорошо в меру.

Взвод молчал.

Даже если кто и был не согласен, все помнили предупреждение сержанта. И, похоже, это молчание врача вполне устраивало.

Устал он, видимо, от диспутов с коллегами.

Так что я не ожидал ничего необычного от этого осмотра. Всего лишь еще одна формальность. Приятная, надо сказать. Всегда очень приятно знать, что за тобой кто-то присматривает, заботится, пусть и просто по долгу службы.

Сегодня меня решили удивить.

Главврач подошел к сержанту в самом конце осмотра и сказал:

— Скажите, а не оставите ли вы мне вот этого юного бойца? Мне нужно провести еще кое-какие проверки, но не хотелось бы задерживать остальных. Пришлю в расположение взвода, как только он освободится, в лучшем виде.

— Конечно, — тут же отозвался сержант. — Юрий, поступаешь под командование врачей. Чтобы все приказы выполнялись беспрекословно!

— Так точно! — только и ответил я. Вскочить навытяжку не представлялось возможным — с меня, лежащего на кушетке, сняли еще не все присоски с проводами, которыми я оставался опутанным последние пятнадцать минут.

Врач завел меня к себе в кабинет и молча указал на кресло для посетителей.

Хороший такой кабинет, уютный. Лучше, допустим, чем тот, в котором сидел Петр Семенович. Чувствовалась разница — безопасник в своем кабинете только «бывал», а главврач здесь работал. Проводил очень много времени. И чувствуется, этот кабинет в табели о рангах стоял даже выше дома. Хотя кто знает, как у него обставлен дом.

Может, это просто врожденная тяга к облагораживанию мест обитания. Не самое худшее качество.

— Так вот… Почему я вас позвал, — заговорил врач, как только уселся в свое кресло за столом. — Вы недотягиваете до стандартов нашей службы по размеру, сами это знаете. Это, конечно, ничего страшного, так как упомянутых стандартов, как таковых, нет. Вернее, они не формализованы. Скажем так — все просто ожидают, что бойцы, разгоняющие хулиганов у нашего магазина или охраняющие трейлер с грузом корпорации, или… да что угодно, что эти бойцы будут покрупнее. Повыше, потяжелее. Но одновременно я понимаю, что специфика нашей службы многогранна, и в ней наверняка найдется место и для вас. К чему я это… Я посмотрел ваши данные, отзывы, первые оценки, результаты промежуточных тестирований. Может, вы и не вышли ростом, но, похоже, у вас отличная реакция и умение быстро принимать решения. Так вот, хочу вам предложить заостриться на этих качествах. Есть один экспериментальный препарат…

Похоже, я застонал, сам того не заметив. Врач замолчал и посмотрел на меня чуть ли не с жалостью.

— Да-да, — сказал он. — Я видел отчеты о том, насколько тяжело ассимилировался «Ходок». Кстати, хочу вам сообщить — я сегодня специально на это посмотрел, — что почти все боты «Ходока» уже отработали свой ресурс и постепенно выводятся из организма. Так что вы ходите сами, без чей-либо помощи. «Боты сделали свое дело — боты могут уходить».

Врач усмехнулся.

— Разве это не на всю жизнь? — удивился я. — Мне казалось, что это «вечный» бланк.

— Как раз этот — нет, — ответил врач. — Стимуляция восстановления нервных тканей — вот за что отвечает «Ходок». Это нюансы, но мне казалось, что вы обрадуетесь. Вы не зависите от того, будут эти боты работать или нет. Вы все равно будете ходить, бегать и прыгать.

— Я рад, конечно, — согласился я. — Просто удивлен.

— Да-да. Так вот, не думаю, что наш препарат будет столь же болезненным. Не думаю, что он будет болезненным вообще. Но опасность все равно есть, просто другого рода…

— Какого? — влез я, даже не дослушав.

— Чем вы мне нравитесь, так это тем, что вы — один из немногих, кто, как и я, очень консервативно относится к введению новых бланков. Вокруг все как с ума посходили. Колют себе все, без разбора. Нужно, не нужно, опасно, вредно — никто и не смотрит. Так раньше к еде относились — лишь бы набить брюхо, а там уж будь что будет. Теперь вместо еды появились бланки. А старое неуемное желание получить сразу побольше и ничем себя не ограничивать — осталось.

— Так об опасности… — Вся эта философия меня мало волновала. Кто там что любит, не любит, ест и пьет. А вот реальность новой боли волновала, и весьма.

— Да, — моментально успокоился врач. — Но чтобы о ней рассказать, нужно чуть поподробней описать суть процесса.

Он поднялся с кресла и подошел к белой доске, классической офисной панели, на которой пишут фломастерами. Выбрал черный, консервативный и написал сверху доски заголовок: «Реакция».

— Первое, что следует учитывать, — это фактор возбуждения, или фактор инициации, если хотите. Некое событие во внешней среде, на которое вам нужно среагировать. Для нас это — точка отсчета. — Врач положил фломастер, хлопнул в ладоши и добавил: — Например, хлопок.

Он взял фломастер обратно и написал: «1. Событие».

— Второе — это, конечно, достижение информации об этом событии ваших органов чувств. Вы услышите хлопок чуть позже, чем он реально произойдет. Скорость звука, как вы знаете, имеет пределы. То же самое для вспышки света. Или для жара, возникшего рядом с пламенем. Наверное, это основные примеры — звук, изображение и то, что можно лишь осязать. Ну или комбинация, как и бывает в большинстве случаев.

Пока он говорил, на доске появилась следующая запись: «2. Движение информации о соб.».

— К сожалению, здесь кроется первая проблема. Допустим, если вам выстрелят в спину, то пуля долетит до вас чуть ли не в три раза быстрее, чем звук от выстрела. И нашими методами как раз с этим поделать почти ничего нельзя. В рамках такой постановки задачи, конечно. Можно нарастить броню или усилить регенерацию, но когда мы говорим о реакции, то это — первый ограничивающий нас фактор. После этого информация попадает на наши органы чувств и от них передается в мозг.

Он аккуратно написал «3. От органа чувств к мозгу».

— Давайте ограничим пример так называемым акустическим восприятием, просто для того чтобы не занимать ваш мозг множеством медицинских деталей. Просто поверьте мне, что во всех остальных случаях идея остается той же самой. Так вот, скорость пункта три — это примерно сто метров в секунду. Маловато, конечно, но с учетом того, что мы существа некрупные, вполне сойдет. Вот динозаврам было тяжело. Наверное, не берусь судить. Одна-две сотые секунды — некритично для принятия большинства оперативных решений.

— Дальше идет самое интересное. Обработка сигнала мозгом. — Он выводил на доске «4. Обработка, оценка, выбор реакции». — Вообще-то это не совсем верно. Доказано, что в ряде случаев реакция идет, минуя собственно мозговую деятельность. Но это относится, конечно, к микрокомандам обратно тем же органам чувств, к примеру. В нашем случае мы можем сказать, что почти любое действие с нашей стороны требует работы мозга. Пример — вы услышали за спиной, как кто-то передернул затвор. Хороший пример, просто отличный. Чуть позже мы к нему вернемся. Допишу, дальше понятно.

На доске появилось: «5. Передача команды на ответное действие. 6. Действие».

— Сразу оговорюсь, что при моделировании ситуации для нашей темы нам неинтересно, как качественно вы сумеете провести действие, которое вам приказал сделать мозг. Это вопрос тренировки, ваших возможностей — как физических, так и умственных. Тоже интересная тема, но не для сегодняшнего разговора. Так вот, у вас за спиной кто-то передернул затвор. Первые две фазы проскочили почти мгновенно, и пришла пора действовать мозгу. Дальше возникает сложность. Насколько хорошо вы знаете этот звук? Как часто вы его слышали? Насколько уверенно ваш мозг сумеет выделить его из ряда схожих звуков? И множество других подобных вопросов. Например, можно сразу предугадать, что сделает среднестатистический нормальный человек. Мозг даст однозначную команду — повернуться и посмотреть, что происходит. Правильно ли распознан звуковой сигнал. И если да, насколько существует угроза и существует ли вообще. В этом случае тоже остается вопрос — как быстро он повернется, кстати, но лучше мы рассмотрим ситуацию, что ближе к нам. Как вы считаете, что должен сделать профессиональный боец в этом случае?

— Если он знает, что за спиной не кто-то из своих? Развернуться и выстрелить, наверное. Или, как в ковбойских фильмах, выстрелить на звук, за спину. Не знаю.

— Хорошо, пусть будет развернуться и выстрелить. Жестоко, но если вы знаете, что вокруг только враги, возможно, оправданно. На самом деле даже для людей, очень хорошо знающих звук передергиваемого затвора, существует набор разных реакций. То, что называют трусостью: впадение в ступор, попытка замереть и не шевелиться. На самом деле это атавистическая реакция мозга, которую он всегда может выбрать в случае опасности. От нее можно попробовать избавиться, если считать, что она вредна.

— А она может быть невредна? — Я усмехнулся. — Когда сзади на тебя наведен ствол, тяжело считать позицию неподвижной мишени наилучшей.

— Не буду с вами спорить, — пожал плечами врач. — Хотя можно представить ситуацию, что передернутый за спиной затвор, с позиции чистой логики, не связан непосредственно с вами. Что условный противник вас еще не видит. И именно ваше движение, ваш поворот или что-то еще спровоцирует ваше обнаружение и дальнейший выстрел с его стороны. Это всегда вопрос, выбор одной из трех базовых реакций. Ступор, побег или ответная атака.

— От пули не убежишь, — отметил я.

— Но зато можно, например, упасть. — Врач механически рисовал много стрелочек в разные стороны около пункта четыре, словно делая узелки на память. — Опять же выбор реакции — это вопрос сложный. Важна и так называемая ясность сознания, и есть ли у вас вообще набор предопределенных, отработанных реакций на определенный раздражитель. Уверяю вас, сколько бы мы ни говорили на эту тему, но вы не сумеете ни упасть, ни выстрелить за спину, если у тела и мозга нет отработанного навыка по этому вопросу. Ваш мозг так не работает. Не с той скоростью. Если действие уникальное, то на его первичное выполнение все равно понадобится несравнимо больше времени. Вот, к примеру, представьте, висите вы на веревке, спущенной с крыши здания. Что вы сделаете, если веревка порвется?

— Попытаюсь схватиться за что-нибудь. За окно, подоконник, балкон, если есть.

— Нет. Мы проверяли. В десяти случаях из десяти люди замирают и не делают ничего. Конечно, в начальных условиях резкий обрыв веревки, большая высота и никакой информации о возможной подставе.

— Вы угробили десять человек, чтобы это выяснить? — ошалел я.

— На самом деле двадцать три. Не мы, и не угробили, конечно. Данные публиковались в специализированной прессе. Они не знали о том, что это не обрыв, а лишь сброс пятиметрового люфта. Уже достаточно, чтобы двое наложили в штаны и одного пришлось откачивать в предынфарктном состоянии. А ведь молодой был парень. Кстати, вот наложить в штаны времени оказалось достаточно. К вопросу о безусловных рефлексах. На второй стадии эксперимента их всех предупредили, дали отсчет времени до сброса и заставили тренироваться. Конечно же — тренироваться цепляться за выступы при наступлении события. Потом исключили отсчет времени. К концу эксперимента, где-то через месяц и шестьсот — семьсот повторений, большинство из оставшихся научились уверенно цепляться за все, что можно. Им удавалось это сделать в четырех случаях из пяти, но это уже вопрос опять же к общей подготовке. Выработка соответствующего условного рефлекса произошла, но, так как это не самое обычное для человека мероприятие, такой рефлекс испытуемые получали очень тяжело и долго. Сложнее всего оказалось перебороть, именно переключить их с состояния ступора в состояние действия, активной реакции.

— Понятно, — кивнул я. — А бланк? Позволяет мне думать быстрее? Или не входить в ступор?

— Нет, до таких высот нам еще далеко. Все проще. Бланк позволяет носителю уменьшать количество повторений для появления сложных боевых и приближенных к боевым рефлексам. В нашем первом примере достаточно будет отрепетировать цепочку «щелчок затвора — оборот — подтверждение цели — ответный выстрел», скажем, десять — пятнадцать раз — и вы в дамках. Не буду забивать вам голову научной болтовней об ускорении создания новых синапсов и прочими мудреностями. Но факт остается фактом — единожды встретившись с какой-нибудь ситуацией, во второй раз вы уже будете иметь значительно больше шансов отреагировать на нее максимально быстро и оптимальнейшим образом. Конечно, это все очень условно и может рассматриваться лишь в сравнении с контрольными примерами…

— А побочные эффекты, которые вы упоминали? — поинтересовался я.

За всей этой длинной лекцией врачу не удалось спрятать от меня главного. То, что меня волновало значительно больше, чем возможность изобразить из себя ковбоя.

— Быстрая деградация мозга, если бланки не приживутся. Причины непонятны, как и противопоказания. Слишком маленький срок для клинических испытаний.

— Фактор какой?

— Небольшой, к счастью. Шестнадцать. Овчинка стоит выделки, я вас уверяю.

— А что будет, если все-таки произойдет деградация? Я стану городским дурачком?

— Нет, ну что вы, — возмутился врач. — Такой судьбы я бы никому не желал. Вы умрете. Очень быстро и, можно сказать, безболезненно.

Я работал хвостом. Не всем хвостом, конечно, — так, началом хвоста.

Занятие оказалось не из легких. Тактический модуль ехал не сказать чтобы быстро, но достаточно для того, чтобы через какое-то время я взмок от пота. Тем более что, как и предыдущие сержанты, нынешний любил на занятия одевать нас «потеплее». А лишние тридцать килограммов брони никак не облегчали задачу.

Электромотор модуля работал почти бесшумно, издавая лишь тихое жужжание в моменты, когда машинка разгонялась или тормозила. По стандартной процедуре, которой мы сейчас следовали, модуль приостанавливался у каждого поворота или развилки, словно давая мне возможность его догнать.

Моя задача выглядела просто — следовать за модулем на расстоянии ровно семи метров и следить за полупрозрачным тактическим дисплеем, который навесили мне прямо над левым глазом.

Когда модуль выруливал из-за поворота, предполагалось, что я должен увидеть любую опасность, не высовываясь при этом сам. Ну а дальше, как всегда, по обстановке. Мой ведомый, второй в двойке, прикрывал наше «наступление» сзади. Он и был самым кончиком хвоста.

Модуль вырулил из-за очередного угла, повернув камеру в сторону нового коридора.

— Три цели, двадцать метров, — шепнул я в микрофон, реагируя на то, что показал мне экранчик.

— Уничтожить, — тут же ответил сержант, находящийся где-то снаружи полигона.

Я нажал кнопку на пульте, прикрепленном к левому предплечью. Уничтожить так уничтожить.

Модуль начал действовать. Длинная очередь, две коротких, маневр уклонения — модуль просто нырнул обратно, за угол. Но надолго он здесь не задержался, словно просто выманивая потенциальных противников, которые остались в строю. Тут же выехал вперед, показал мне на дисплее, что ни одной цели больше нет. Подъехал к картонным мишеням, которые сегодня были нашими целями, и расстрелял в них еще несколько патронов, зачищая коридор.

Лишь после этого в правом углу дисплея крохотный огонек сменил цвет с красного на желтый.

Сегодня мы шли по самой банальной программе из возможных. Хотя, насколько я успел повозиться с этими машинками, их возможности были значительно богаче. Тактический модуль ограничивали только маленькие габариты и соответственно небольшой боезапас.

Хотя три гранаты его гранатомета я сберег. Все надеялся, что сержант приготовил нам сюрпризы.

Но, похоже, сержант просто решил погонять взвод. Мы так и бегали по разным секторам полигона, шестью двойками, как привязанные следуя за тактическими модулями, доводя работу с ними в связке до автоматизма. И обливались потом.

Скучный попался сержант. Скучный взвод. Пятый, самый скучный из всех, что у меня были. Хотя именно с этим взводом на третий месяц подготовки мы начали уверенно выигрывать схватки в закрытых помещениях. На открытых площадках показатель оставался похуже, но ненамного. Скучные повторения одних и тех же приемов. Скучное изучение новых. Скучные победы.

«Шеррингтон-8», можно сказать, убрал из моей текущей жизни ее насыщенность. Это замечали даже товарищи по взводу. Не только по этому, но и по предыдущим. Тесты вместе с врачом также это подтверждали — бланк действительно работал.

Я и раньше-то не тупил на занятиях, но сейчас любое упражнение, требующее запоминания на мышечном уровне, неоднократных повторений, доведения каких-либо движений до автоматизма, не отнимало у меня вообще никаких сил.

«Шеррингтон» оказался для меня крайне удачным приобретением.

А для главврача, похоже, я оказался крайне удачным подопытным.

— Повторим еще раз. В работе наблюдателя, в работе охранника, в любой работе, в которой необходимо уметь «читать» людей, крайне важны мелочи. Именно поэтому я обобщаю весь тот набор способностей, которые отличают хорошего охранника от плохого, словом «наблюдатель». Потому что прежде всего вы должны быть наблюдательными. А еще включать мозг, а не действовать только по шаблону.

Тот самый офицер, что приклеил нам ярлык «пушечного мяса». Он так и оставался безымянным. Менялись сержанты, взводы, а он продолжал вести занятия. Я заметил, что никто из сержантов не любит присутствовать на его занятиях. И мне сложно было это объяснить, потому что подавать материал лектор явно умел.

Может быть, сержанты тоже не любили думать, что они лишь пушечное мясо?

— Помните этот расхожий штамп в фильмах о Второй мировой? Про скрепки в документах? У русских они всегда ржавели, а у немцев, как тем и полагается, оказывались блестящими. И так контрразведка ловила шпионов пачками. Помните? Не все уже помнят, сейчас этих фильмов уж и не смотрит никто. Одна проблема с этими скрепками — это штамп. Если вы надеетесь выявить злоумышленника, полагаясь лишь на штампы, вам не следует всерьез заниматься охраной. Вы должны наблюдать. Оценивать. Осмысливать. Сопоставлять факты, замечать несоответствия. Ловить любое отклонение и быстро просчитывать, находится ли оно в рамках фенотипа или носит патологический характер. Пример. Скажите мне, когда люди держат руки в карманах?

Мы молчали. Взвод за день успел исполнить прихоть сержанта и совершить шестикилометровый марш-бросок по ноябрьскому бездорожью. Пострелять в тире, выиграть одну учебную схватку на площадке «городская свалка» в режиме полного уничтожения. В общем, к этому моменту никому уже не хотелось брать инициативу, поддерживать умные беседы и выпендриваться перед преподавателем.

Мне лично было вполне комфортно тихонечко сидеть в уголке и лишь следить за тем, чтобы не уснуть. Спать не стоило. Заснешь — и может так оказаться, что ты вновь делаешь марш-бросок. Второй за день.

— Говори, — ткнул лектор пальцем в первого попавшегося из взвода.

— Если холодно, думаю, — медленно ответил парень, вставая.

— Так, — кивнул лектор, — еще? Кто? Давай ты.

Он ткнул пальцем в следующего.

— Если понты, например, — встал второй боец. — Знаете, молодежь такая ходит, руки в карманы.

— Еще?

— Ну еще… — продолжил тот же, — еще, может, удобно ему руки в карманах держать. Есть такие люди, любят.

— Ну хорошо, допустим. — Взмахом руки лектор посадил обоих. — И все это говорит о том, что любой человек с рукой, или руками, в кармане — не подозрителен. Даже если у него в этот момент в руке пистолет или кнопка взрывателя — он не подозрителен. Теперь допустим, что вы ведете наружное наблюдение. Вы знаете, что сейчас по улице пройдет дублер самоубийцы. Если основной подрывник заколеблется, решит в последний момент передумать, то задача второго — нажать эту кнопку. Он прямо сейчас держит на ней руку. Но он — не подозрителен. В рамках нашей задачи — нет, если мы говорим только о руках. Вопрос: когда он станет подозрителен? Кто-нибудь?

Я все же не выдержал и поднялся.

— Слушаю, боец.

— Если он побежит или пойдет быстро, но не вытащит руку из кармана. Нормальный человек почти всегда постарается вытащить руку и помочь бегу или быстрой ходьбе. Это рефлекс, и его сложно остановить. Конечно, если уж не совсем мороз.

— Отлично, боец! Садись.

Офицер прошелся перед партами.

— Я рад, что хоть чему-то вы учитесь. Горд за себя, так сказать. Еще раз повторю, вам нужно не просто запомнить кучу базовых шаблонных реакций, которые я здесь описываю. Вам намного важнее научиться смотреть на тактическую обстановку и постоянно оценивать странности, которые в ней возникают. Когда вы их заметили — время действовать. Где бы вы ни были.

Глава 7

Закончился пятый взвод. Проскочил шумный шестой. Действительно шумный. Когда в один взвод разом попадают три балагура, взвод получается шумным. Это было весело — находиться вечером в казарме. Говор, анекдоты, байки и побасенки не умолкали ни на минуту.

Но и шестой взвод я воспринял слегка отстраненно. Каждый адаптировался по-своему. Я — решил просто не привыкать к тем, с кем все равно придется расстаться через пару недель. Вот балагуры, например, поступали с точностью до наоборот — они перезнакомились в первый же день, стали чуть ли не закадычными друзьями. На две короткие недели, но стали. Зрелище было еще то — трое двухметровых тяжеловесов, поигрывающих вечерами мускулами, непрерывно хохмящих и хохочущих над своими же шутками. Неплохими шутками, надо сказать, — я даже не ожидал столь тонкого юмора от таких громил.

Но и веселый шестой, и последние две недели вместе с ним закончились.

Лагерь быстро пустел. Декабрьская пересменка не предполагала новых курсантов, а старые разъезжались один за другим. Большинство получило назначение заочно — без приезда офицеров, лишь по общим данным и результатам тренировок. Им просто сказали — прибыть на новое место службы в определенный день, в определенное время. И все. Под конец все-таки приехали сваты, из каких-то более сложных структур корпорации. Посмотрели на оставшихся, кое-кого увезли с собой.

Я остался. На меня никто даже и не глянул, если честно. Наниматели словно меня не видели.

В конце концов разъехались и сваты. Оставшихся нераспределенными курсантов распихали по каким-то оставшимся вакантными должностям. Я не сильно интересовался, каким именно. Больше меня интересовало, почему никуда не назначают меня. Парни уезжали один за другим, и за неделю на базе не осталось никого из курсантов.

Кроме меня. Единственного, кого так никуда и не определили.

На базе присутствовала лишь внешняя охрана да часть сержантов из тех, кто не взял увольнительных и не отправился в город. Еще на базе был Костик, и только это хоть как-то скрашивало мое существование.

Увидев его пару дней назад, я подумал было, что не один я тут такой горемычный. Но, как оказалось, я ошибался. Костю просто распределили прямо сюда, оставив на базе и быстренько присвоив звание младшего сержанта. Следующий набор новичков должен был начать обучение в январе, сразу после праздников, так что теперь задача Кости поменялась — теперь он будет гонять необученных курсантов, вбивая в них дисциплину вперемежку с мелкими воинскими премудростями.

Сержантам разрешалось покупать пиво и пить его. Правда, формально я сержантом не был, но, похоже, сейчас на это всем стало наплевать. У меня был куратор, последний сержант. В теории он должен был заниматься моей подготовкой до тех пор, пока меня не распределят. На практике, конечно, он этого не делал. Лишь придирчиво осматривал меня утром на мини-построении, которое состояло из одного курсанта и одного сержанта. После этого писал мне на бумажке задания на день и отпускал восвояси.

Задания не отличались сложностью. Пробежка. Занятия в тренажерном зале. Тактические занятия. Стрельба в тире, изучение видеоматериалов и все такое. К вечеру я делал все и оставался предоставленным самому себе. Себе, Косте и пиву.

Зима начиналась неторопливо, температура не опускалась ниже нуля, снег, что выпал всего пару раз, не успевал как следует улечься, таял.

Мы сидели вечерами на веранде, укутавшись в вынесенные из казармы одеяла, и потихоньку попивали пиво, почти не разговаривая. Не о чем особо было говорить. Ни у меня, ни у Кости никого не оставалось снаружи. Новости, которые иногда доносились из внешнего мира через телевизор, радио и Сеть, как-то тоже не вдохновляли на вечерние беседы.

Где-то что-то взорвали. Эпидемии. Пожары. Локальные конфликты, теперь даже не всегда и понятно, по какому именно поводу.

— И что думаешь? — спросил Костя, сделав глоток. Мы не охлаждали пива, брали банки прямо так, слегка теплыми. Просто пили его неспешно. Если продержаться с полчаса, то даже это пиво комнатной температуры казалось ледяным. Где-то как раз третья банка. Может, четвертая. И в этот момент мы понимали, что норма на сегодня выполнена. Можно возвращаться в тепло.

Плохо было только то, что ни он, ни я почти не пьянели. Пиво стало скорее традицией, чем реальной возможностью задурманить сознание. Пловцы последних версий вычищали из крови алкоголь быстрее, чем он успевал в нее всасываться.

— Ничего. — Я знал, о чем он спрашивает. Не было смысла придуриваться и уточнять. Мы оба думали сейчас только об этом. Уже целых две банки пива все размышления сводились к последней новости, которую мы услышали, выходя из казармы. Глупо — оставлять телевизор включенным, глупо, если намереваешься провести приятный вечер.

Новости могут только портить настроение, ничего больше.

— Ничего не думаю, — повторил я.

— А я вот думаю. — Костя словно только и ждал, что моего уточнения. — Думаю, что не дай бог оказаться среди тех ребят, что сейчас на границе сектора.

— Как ты там окажешься? Там же войска стоят, не корпорация.

— Я понимаю, — покивал Костя и сделал еще глоток. — И не дай бог оказаться на их месте. Представляешь? Полный карантин. Это ведь теперь значит, что они будут только стрелять. Все равно, ребенок там ползет, женщина умоляет ее спасти… Стрелять, да еще и выжигать фосфором. Та еще работенка.

— Кинь еще банку, — попросил я.

— Держи, — подкинул мне Костя третью. — Ты не спеши, куда ты его хлещешь-то? Надеешься напиться?

Если честно, то да — я надеялся хоть чуть-чуть захмелеть. О чуме в соседнем секторе думать совсем не хотелось. Но и не думать было невозможно.

Я пытался хотя бы представить, каково там сейчас было. Виделись не самые лучшие картинки. То же самое, что и грипп, только намного, намного хуже. А для меня и воспоминаний о гриппе было предостаточно.

Хорошо еще, что эта разновидность чумы, в обиходе названная «торопыга», полностью выдыхалась дней за двадцать, быстренько деля всех на живых и мертвых. Смертность до сорока процентов. «Генная логика» официально признала, что гемма, защищающего от новой напасти, не существует. Наши тоже развели руками — чума появилась слишком быстро, чтобы хоть кто-то успел среагировать. Первые вспышки фиксировали всего полгода назад, в экваториальной зоне, и вот — она уже здесь, совершенно в другом климатическом поясе. И чувствует себя прекрасно.

Так что у людей в юго-западном секторе надежда была только на стандартные препараты, вакцины, антидоты, лекарства, молитвы, изоляцию, полный карантин в каждом отдельном поселке, городке, деревне. Кажется, спасать города стало уже поздно.

И если им повезет, если хоть одна из вакцин покажет приемлемый результат или Бог подключится к процессу и явит свою милость, то вот тогда умрут четверо из десяти. Если нет — то и больше.

А если хоть кто-то из зараженных пересечет барьеры, что выстроили между их сектором и нашим, то же самое начнется и здесь.

Веселая жизнь. Веселое время.

Веселые мысли.

Офицер прибыл по мою душу через пару дней. Ровно в тот момент, когда я всерьез начал подумывать о том, не пойти ли к начальству, чтобы начать выяснять мою дальнейшую судьбу.

Меня вызвали к нему прямо с утра, я только-только успел умыться.

Мужчина не старше тридцати сидел в пустой комнате, похожей на комнату для допросов. Небогатой мебелью: лишь стол и единственный стул. Явно поднялся по карьерной лестнице из рядовых — подтянут, мускулист, пусть и не слишком крупный, помельче среднего бойца корпорации.

То, что присесть мне здесь точно никто не предложит, я определил еще со входа, пользуясь уроками лекторов. Тоже, так сказать, применение наблюдательности, пусть и в весьма прикладных целях.

Хорошо, могу и постоять.

Мужчина молчал, рассматривая документы на столе. Иногда переворачивал лист и принимался за следующий. Он явно никуда не торопился.

Что ж, я тоже.

Я встал по стойке «вольно», упер взгляд в противоположную от меня стену и расслабился.

По крайней мере, я могу стоять. Пусть это и не самое приятное занятие, но то, что я стою, а не сижу в коляске, перевешивало все остальное. Успокаивало.

Простая мысль, что «могло сложиться и хуже», успокаивает почти всегда. Всегда проще жить, зная о возможных альтернативах. О том, что можно было уже и не жить, например.

Стена переливалась пронзительно-блеклым серым цветом. Цемент просто кидали на стену — и после этого даже не удосужились его выровнять. Наверное, если потихоньку расковырять одну из неровностей в не самом видном месте, то вполне можно устроить маленькую нычку. Для пары окурков, например. Очень удобное место для заточения. На эту стену можно смотреть вечно и каждый раз находить в ней что-то новое. Новый рисунок случайно сложившейся мозаики, новый оттенок серого, новую тень, запрятавшуюся в глубине кратера от цемента.

— У меня не хватает бойца, — спокойно, словно находясь в середине беседы, а не начиная ее, произнес мужчина. Отвлек меня все же от важных мыслей о куске стены напротив. Жаль, а я так углубился в процесс…

Произнесенная информация не требовала ответа вроде бы. Но и смотреть на стену после того, как с тобой заговорили, показалось мне невежливым. Я перевел глаза на своего потенциального работодателя.

— Тебе сказали, чем мы занимаемся? — спросил он.

— Нет. — Я продолжал смотреть на него, пока еще не понимая, как лучше себя вести. Что, если ему нужен боец, значит, мне надо бухнуться к нему в ноги и умолять меня взять? Я готов, просто боюсь, что это может вызвать обратный эффект.

Похоже, мой потенциальный наниматель не сильно удивился.

— Взвод тактических операций. Обычно такой один на сектор. Но сейчас на юго-западе чума, так что на них полагаться стало нельзя. На западе все подразделение погибло в последней заварухе. На юго-востоке — группу так и не смогли восстановить после взрыва тактики. В том секторе вообще все хуже и хуже. Восточный сектор сохранил хорошую группу, под стать нашей. Есть одна маленькая команда на севере. И это все. Поэтому, возможно, нам скоро предстоит работать и по соседним секторам, а может, и дальше, если придется, то и через сектор.

— Несмотря на карантин? — удивился я и тут же мысленно выругался. Нашел что спросить. Лучше было бы выяснить, что в понимании этого мужчины является «тактическими операциями». При которых, судя по всему, иногда кладут целые подразделения.

— Да, — подтвердил мужчина. — Несмотря на карантин. Потому что мы все время в карантине. Непрерывном. Остров на пересечении трех секторов — на Горьковском водохранилище. Как раз на стыке. Река, автоматический периметр раннего обнаружения. Мы можем вылететь в любом направлении без нарушения протокола. А потом отсидеться положенный срок, прежде чем выдвигаться в другой сектор. Схитрили.

Я молчал. Про специфику работы спрашивать стало как-то уже поздновато.

— Наверное, я единственный, кому наплевать на твою комплекцию, —произнес мужчина. Хорошая тактика молчать, пока собеседник не расскажет все сам. — Но зато меня беспокоит полное отсутствие опыта. Обычно к нам приходят не из учебки.

Я молчал.

— Петр Семенович тебя очень рекомендовал, — признался мужчина. — Хоть он и сам не знает, почему так за тебя печется.

Я молчал.

— Ладно, — вздохнул собеседник. — Собирай манатки — и через десять минут на КПП. На месте посмотрим, как вживешься. Звать Оператор.

Мужчина встал и протянул мне руку.

— Юрий. — Я шагнул вперед и пожал ее.

— Хм… ну посмотрим, какой ты Юрий, — непонятно молвил Оператор. Что же они все так любили кого-то цитировать? Даже и непонятно кого.

Часть вторая Тактические операции

Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь.

Евангелие от Иоанна

Глава 1

— Нас двадцать четыре. Ровно, — сообщил Оператор, как только вертолет окончательно устаканился на площадке и шум его винтов начал стихать. — Поделены на четыре отделения по шесть. Ты пока идешь ко мне в отделение, потому что чехарды сейчас устраивать никто не хочет, а бойца выбило именно в моем, командирском.

— Выбило? — лишь переспросил я.

— Да, выбило. Ушел в резерв.

— Он жив?

— Он отправился в резерв. Это для нас главное. Мы не говорим «умер» или «искалечен». Мы говорим — «в резерве», что значит — больше не в строю. Этот — выжил. Долго объяснять детали. Коротко — он сжег себя на недавней операции. Нужно так было, иначе бы все легли. Сейчас он ни ходить нормально, ни уж тем более воевать больше не может. Часть функций потом восстановится, но он не боец. Ранняя пенсия. Резерв. Ты вообще знаешь, что такое разовые бланки?

Я неопределенно пожал плечами.

Конечно, по самому названию можно и догадаться, о чем вдет речь, но сталкиваться с подобными вещами мне не приходилось. Да не очень-то и хотелось, если честно. Тут на всю жизнь бланк вводишь и не знаешь, чем это может закончиться… Но одно дело — рискнуть единожды. А еще и разовые бланки — это, по мне, уже слишком.

Оператор объяснять ничего не стал, видимо, решив, что раз мне неинтересно продолжение, то и не к спеху.

— Я прикреплен к этому отделению весьма формально, как ты понимаешь. Командир отделения — Бронза. Вон видишь четыре домика? Ваш первый слева. Ну и мой, да. Найдешь там его, отрапортуешь. А у меня еще дела.

— А как его зовут-то? — заспешил я, пока он не ушел. — На самом деле? Не Бронзу же мне искать.

— Почему это? Бронзу и ищи. А как зовут, я уж и не помню. Да ты его увидишь, сразу поймешь, что это он, искать и не надо. Они все там, в казарме.

— Мать твою, я думал, Опер шутит.

Бронзу действительно сложно было с кем-то спутать. Отчетливый бронзовый загар, явно искусственный. Более того, этот цвет кожи навевал мысли, что загаром дело не ограничилось. Видимо, какой-то побочный эффект от бланков. Я о таком даже и не слышал. И волосы — ярко-рыжие, хоть этот цвет ему и удалось замаскировать короткой прической-ежиком. Но теперь на бронзовом черепе торчали жесткие рыжие волосы, так что — да, его невозможно было ни с кем перепутать.

— Он говорил, конечно, что новичок хиловат. — Бронза делал вокруг меня уже второй круг. — Но чтобы настолько… Да у нас и одежды на тебя нет.

— Могу пока в своей походить, — буркнул я.

— Не, — качнул головой Бронза. — У нас одежда особая. Не на просто так. Ладно, разберемся. Показывай оружие.

Зачем это ему понадобился мой «грач-викинг»? Но задавать новых вопросов я не стал — и так чувствовал себя слегка неуютно. Здесь не оказалось никого даже сравнимого со мной по росту. Ближайший из пятерых, похоже, был метр восемьдесят. И надо полагать, что как раз его здесь звали как-нибудь типа «Малыш» или «Коротышка». Так что у него радость. Это направление кличек теперь полностью перейдет ко мне.

Я вытащил «грача» из сумки и протянул рукояткой вперед.

Бронза недоуменно на меня уставился:

— Не, я сказал — оружие. А это что за водяной пистолет? Ты что, с собой оружия не привез? Откуда тебя вообще взяли?

— Из учебки, — буркнул я, чтобы не создавать у своего нового отделения лишних иллюзий. Вот сейчас реально помогало то, что это была седьмая команда, с которой мне приходилось знакомиться за последние месяцы. Как-то уже вошло в привычку постоянно с кем-то начинать все заново. Меня бы сюда после того, как мама больше года учила меня дома, без школы, почти без улицы. Только родители и Интернет. Вот был бы шок. И не надо о родителях: не лучший момент. Их надо вспоминать в отдельное время, в отдельном месте, так, чтобы эти воспоминания были наполнены каким-то смыслом, а не просто портили настроение.

— А вот это уже прикол… — Бронза нашарил позади себя кровать и присел на край. — Не шутишь? И зачем нам птенец? Дай.

Последнее относилось к оружию. Я вытянул руку чуть сильнее, и он все-таки взял пистолет. Не отрывая от меня глаз, выдернул обойму, передернул затвор и за несколько секунд разобрал пистолет на детали.

Провел рукой по затвору.

— Хоть подшлифовал, — хмыкнул Бронза, собирая оружие обратно. — Хоть это хорошо. И больше у тебя ничего нет?

— Нет, — подтвердил я. — Да и это — не то чтобы мое. Так, купил по гражданке.

— Понятно. Тюжок, веди его в арсенал, подбирай. Только я тебя умоляю, посмотри на него! Не надо, чтобы он потом ползал с тремя пушками на горбу. Без экстрима.

С дальней койки легко вскочил Тюжок.

— Меня Юрий зовут, — сказал я, намекая, что нехило бы познакомиться и с остальными.

— Тебя пока что зовут Тощий, — улыбнулся Бронза. — До тех пор, пока не заработаешь себе что-нибудь поприличней. Еще у нас есть Богослов…

С одной из коек, не отрывая глаз от экрана планшетного компьютера, поднял руку один из бойцов.

— …И Ыть, — мне благожелательно помахал последний оставшийся неименованным в отделении.

— Как? — переспросил я.

— Ы-ы-ыть, — подтвердил Бронза. — Ыть, скажи ему что-нибудь, чтобы он не удивлялся.

— Так, ыть, не вопрос. Что сказать-то?

— А, ну да. — Мне осталось лишь кивнуть. Тюжок уже выходил из двери, и мне волей-неволей пришлось повернуться вслед за ним. — А куда такая спешка? Завтра нельзя будет с оружием разобраться?

— Ты, похоже, совсем вслепую к нам попал, да? — усмехнулся Бронза мне вдогонку. — Какое там завтра. Через пять минут могут куда-нибудь сорвать. И ты «грача»-то прибереги. Не самый плохой вариант для ближнего боя.

Арсенал находился в пяти минутах ходьбы. И не охранялся.

Сначала мне показалось, что не охранялся вообще. Тюжок наклонился к двери и оперся рукой о стену, после чего дверь немедленно открылась. Лишь через несколько мгновений я понял, что боец не просто оперся, а положил ладонь на сканер.

— Доступ разрешен, — вежливо сообщил динамик женским голосом.

— Рядовой Тощий, добавить в список доступа, — тут же приказал Тюжок. — Доступ пользователя без ограничений.

О, какой уровень доверия. Так вот впервые видеть человека — и тут же ему открыть доступ в арсенал. Видимо, тут к жизни относились совсем уж просто.

— Ну а Тюжок почему? — нарочито беззаботно спросил я. Лучше уж сразу выяснить все детали, чем мучиться в догадках.

— Утюг. Утюжок. Тюжок, — коротко бросил мой провожатый, заходя внутрь. Действительно, последовательность прослеживалась. А по поводу Утюга у меня никаких вопросов не было. Как еще назвать сто двадцать кило сплошных мышц.

— Ага, — лишь кивнул я, следуя за ним.

— Оружейный пояс бери, подгоняй, — скомандовал Тюжок. — Одежду уже завтра, пока обойм, сколько в пояс влезет, возьмешь. Вон из ящика две осколочных сразу возьми, только не дергай, они там рассыпухой лежат, не зацепи чего не надо. Второй пистолет нужен?

— Не знаю, — честно ответил я. — Нужен?

— Ну ты с двух рук стрелять умеешь?

— Нет. — Резать правду-матку было приятно.

— Все равно бери. Может, научишься. Ну или так, чтобы был. Вот тут «викинг» есть, если хочешь, чтобы обоймы не путать. Или «грач», если тебе больше нравится.

Я не стал усложнять себе жизнь и взял второго «грача». По крайней мере, я знал, чего от него ждать. А единожды обманутый с «викингом», как-то теперь я ему не доверял, хоть оружие этого и совершенно не заслужило.

— Ножи бери. Один обязательно, а так — смотри сам. Если раньше не работал, то возьми чего попроще. Вот «катран» возьми, не пожалеешь. Нет, не этот, рядом. А чему вас в учебке сейчас учат?

Вопрос явно не требовал ответа.

— Ты не снайпер, часом? Нет? Хорошо, потому что снайпер у нас Богослов, он же медик. Сначала пулю в лоб, потом примочку туда же. Ладно, давай без выдумок, бери АКС-У,^[163] и все. Должен быть пристрелян по центру, но пошли проверим. Куда рванул? Обоймы-то я за тебя таскать буду? Пока четыре. Четыре всегда с собой держи. Одну дымовуху возьми. Пока все, остальное все равно без тренировки не освоишь. Спускаемся в тир, посмотрим, стрелять-то хоть тебя научили, или как?

Тир разместился в подвале прямо под арсеналом. Место для него выбрали крайне опрометчиво, по моему мнению. Но все походило на то, что у здешних ребят сформировалось какое-то совершенно свое мнение об опасностях, реальных и мнимых. Случайного подрыва арсеналов здесь как-то совсем не боялись.

Хотя надо признать, тир был изолирован весьма тщательно.

— Давай, пристреляй пока, — поощрил меня Тюжок, тут же разваливаясь в потрепанном кресле. — А потом уж посмотрим, что ты умеешь. Можешь не жадничать, тут еще цинк есть.

Он выдвинул тот самый цинк пяткой из-под стола, подтверждая свои слова. Вообще вокруг, позади стоящего у рубежа стрелка, все очень мало походило на тир. Тут, похоже, иногда и ели. Иногда — играли в карты. Может, и не играли, но колода валялась на столе.

— Любая мишень? — спросил я.

— Выбирай на вкус, — сопровождая разрешение небрежным жестом, подтвердил Тюжок. — С предохранителя не забудь снять.

А вот это звучало уже как издевательство.

Самым тяжелым в отделении все-таки был Тюжок.

Остальные, конечно, тоже — не чета мне, достаточно посмотреть на Богослова, который лишь килограммов на десять отставал от лидера.

Среди них я чувствовал себя не то что «тощим» — я чувствовал себя младенцем.

Радовало лишь то, что ближе всех по росту-весу к моим параметрам подбирался именно командир взвода. Он больше всего походил на нормального человека, которого хотя бы можно встретить на улице и даже не заметить, что он проходит мимо. Где-то сто восемьдесят, и вес под девяносто. Ничего особенного — обычный подтянутый мужчина средних лет, следящий за собой и не разменивающий походы в спортзал на пиво.

В принципе это внушало мне оптимизм.

Значит, мозги здесь все же применялись. И значит, вполне возможно, у меня здесь даже побольше перспектив, чем у всех остальных. Стать когда-нибудь командиром взвода, например.

Я тут же одернул себя. Рано что-то я стал задумываться о перспективах.

Перспектива, похоже, сейчас у всех оставалась одна — выжить. Что-то последние волны эпидемий совсем отбивали любое желание думать о будущем, заглядывать куда-то вперед, хотя бы на пару дней.

Может сложиться, что через пару дней будешь лежать на кровати, не в силах встать, харкать кровью и радоваться лишь тому, что сын еще может поднести воды. Тому, что потомок, единственное чадо, должен выжить. И еще тому, что есть надежда быть похороненным.

Такие маленькие радости. Они становятся ценными, когда не остается других.

Не думать о родителях, не вспоминать родителей.

Я взял за правило выделять специальное время для воспоминаний. Не так давно, когда понял, что мысли о родителях, об их последних днях, вообще обо всей моей жизни с ними, постоянно меня одолевают. Причем очень часто — в не самые удачные моменты.

Поэтому постепенно я научил себя вспоминать их только в особое время. Специальное. Время поминовения. И должен сказать, что это мне очень помогло. Потому что я мог вспоминать не только их последние дни, но и всю жизнь. Разные курьезные случаи, что у нас происходили. Запах волос матери, когда она наклонялась над моей кроватью в детстве. Руки отца, поддерживающие меня, когда я учился кататься на коньках. Много чего. А если надо, я вспоминал и их смерть. Пусть мне и самому тогда было не очень, я помнил те дни тоже. Но даже у этих воспоминаний появлялся какой-то странный благородный оттенок, если они приходили вовремя, в назначенное для этого время.

Не у смерти, только у воспоминаний.

В их смерти не могло быть ничего благородного.

— Будешь в паре с Богословом, — сказал Бронза, когда мы с Тюжком вернулись. — Его напарник отправился в резерв. Всегда его слушай. Только не давай забить себе голову всякой ерундой.

Указание показалось мне слегка противоречивым, но этой темы я решил не углублять.

— Где моя койка? — спросил я вместо этого. Дело было к ночи. Тюжок после пристрелки еще долго гонял меня по стрельбищу. Стандартный набор выскакивающих со всех сторон мишеней — и Тюжок в качестве инструктора, все время движущийся за моим левым плечом. Банально, но я был рад уже тому, что особых нареканий от него не услышал. Хоть в стрельбе вес и рост не нужен.

— Я же сказал, — удивился Бронза, — будешь в паре с Богословом. Догадайся, где твоя койка? Правильно, рядом с ним. Вы ночью к вертолету даже выбегать должны вместе. А еще лучше — так и в лагере от него не отходи.

— А в туалет? — уточнил я, уже направляясь к той койке, что, судя по всему, теперь принадлежала мне.

— И в туалет, — ответил Бронза. — Он, кстати, как раз там сейчас, так что можешь сходить встретить. Чтобы потом одному не ходить. В лагере спокойно, это понятно. Здесь мы прикрыты плотно. Но это — вопрос привычки. Лучше и здесь не расслабляться.

Я бросил сумку на койку и обернулся.

Нет Бронза не шутил. Или — он очень хорошо умел скрывать эмоции.

На койке Богослова остался лежать планшет с еще непогасшим экраном. Я невольно приблизился, чтобы взглянуть. Обычный черный текст на белом фоне, никаких картинок, ничего. Видимо, его печатал сам Богослов, потому что последнее слово даже осталось недописанным:

«…Бланки мышечных усилителей чрезвычайно разнообразны и предназначены для использования на отдельные группы мышц. Лишь некоторые носят универсальный характер.

Изначально все бланки этой группы замещают или дополняют моторные единицы скелетных мышц, поэтому в их названии всегда используется кодировка ME, что позволяет легко отличить их от других бланков. Силовые бланки содержат также кодировку FR, бланки выносливости — FF.

Общие характеристики группы: мышечные усилители не способны реагировать на тренировки. Боты прекращают свое развитие сразу после развертывания в отдельной мышце. Разрыв отдельного бота, безусловно, приводит к его потере.

Не рекомендую наращивать мышечными усилителями массу отдельных мышц более чем вдвое, за исключением особо оговорен…»

Выглядело как технический текст. Скорее всего — скопированный откуда-то из Сети. Судя по ряду деталей — даже не с открытой Сети, а из недр самой корпорации.

Хотя видно было, что Богослов корректировал текст, и сам, видимо, внося в него какие-то дополнения.

Я потянулся к планшету, чтобы листнуть на страницу назад и посмотреть, что написано там.

— Не трогай, — сказал сзади Богослов. Я и не услышал, как он подошел. — Я забыл сохранить последнюю запись, так что лучше не трогай.

О, какие мы вежливые. При его-то комплекции мог и просто отпихнуть меня в сторону, а этот еще и объясняет.

Нет, ну все же — какие они здесь все слоны. Богослову я не доставал и до плеча. Какой тут рукопашный бой, просто смешно. Что я с ним сделаю? Он меня просто руками раздавит, без всяких приемов. Если только…

— В пах не бить, — потребовал Богослов, заваливаясь на койку. — Бесполезно. Это естественное желание, раз я выше тебя. А твой взгляд тебя выдает на раз. Никогда в рукопашной не смотри куда бьешь.

Он все же решил объяснить. Как хорошо. А то я уж начинал думать, что они тут еще и мысли читают.

— А что это ты пишешь? — поинтересовался я. Надо же было с чего-то начинать знакомство.

— Как-нибудь расскажу, — пообещал Богослов и уткнулся в экран, показывая, что разговор на сегодня закончен.

— Пойдем, побудешь моей совестью. — Оператор махнул рукой, лишь зайдя в комнату. Непонятно, где он провел эту ночь, но теперь целенаправленно зашел за мной. В семь ноль пять. Ровно через пять минут после подъема. И за десять минут до того, как я собрался бы к умывальнику.

Я поднялся быстро, хоть и не очень понимая, куда и зачем. И наткнулся на жалостливый взгляд Богослова. Ну что же, по крайней мере, этот взгляд объяснял, что ничего приятного ждать не стоит. Но не расшифровывал сути задачи.

— В отделении очередь, — пояснил Оператор, когда мы вышли и двинулись в сторону штабного домика. — Каждый ходит со мной, когда приходит время. Но раз ты еще ни разу не пробовал и первый день у нас, то лучше дать тебе возможность начать пораньше. Да и нытье мне их надоело. Эта обязанность лежит только на отделении Бронзы, потому что я как бы к ним приписан. Остальные давно уже отползли. Вот они и ноют каждый раз, когда приходит их очередь.

— А делать-то что? — счел возможным спросить я. Раз уж все равно объясняют, то неплохо бы было по результатам этого объяснения хоть что-то понять.

— Увидишь, — лишь сказал Оператор, подходя к штабу. — Это несложно.

По моему мнению, эту штабную комнату перенасытили бумажными картами, электронными досками и развешанными по всем стенам экранами. Конечно, я не специалист и видел не так уж и много штабов. Бумажные карты лежали на всех столах. Некоторые из них валялись, отброшенные на пол, видимо, уже ненужные, использованные, со старых операций. На тех, что оставались на столах, пестрели разноцветные пометки, по которым легко можно было определить места последних операций взвода. Ну или запланированных операций. Возможно, не все они выполнялись. Слишком уж сильно изрисовали карты, слишком много мест не только в нашем секторе, но и в пяти примыкающих, оказались в зоне внимания цветных фломастеров.

Оператор взглянул на наручные часы, небрежно смахнул со стола карту, которая тут же оказалась в куче таких же, и расстелил новую. На полке их лежало много, аккуратно сложенных, словно газеты. Очень много, с запасом.

Я рассеянно задал себе вопрос, когда здесь убирались в последний раз. Не очень этот штаб был похож на военный объект. Конечно, к регулярной армии мы не относились, но все, что я видел до этого, старательно копировалось именно с нее. Не всегда, не везде, но уж в вопросах дисциплины и порядка — это точно. А здесь… здесь просто царил бардак.

— Не люблю, когда кто-то чужой шарится по моему штабу, — сказал Оператор, проследив мой взгляд. — А у самого все руки никак не доберутся.

— Уже несколько лет не добираются? — спросил я, показывая на одну из валявшихся на полу карт. Судя по отметкам, взвод побывал где-то прямо в районе ядерного взрыва в соседнем секторе, у самого города, может быть, даже и в нем. Как-то они выглядели удивительно здоровыми для людей, получивших смертельную дозу.

— Чего? — Оператор заглянул под стол, пытаясь понять, на что именно я показываю. — А, нет. Мы там недавно были. Не тогда. Глава одной секты решил, что если оборудует бункер прямо в эпицентре зараженной зоны, то туда за ним никто не сунется.

— Ошибался? — спросил я.

— Ошибался, — подтвердил Оператор.

Зажегся центральный экран, прямо перед нами. На нем, абсолютно для меня неожиданно, появилось лицо Петра Семеновича.

— Всем добрый день, — сказал он, — быстрее подключайтесь, времени мало.

Он посмотрел на Оператора, на меня, потом отвернулся в сторону. Судя по всему, чтобы взять со стола чашку. Эсбэшник не подал ни малейших признаков, что узнал меня. Может, и действительно не узнал? В нашем штабе было довольно темно, и он мог просто рассеянно скользнуть взглядом по солдату рядом с командиром, и все.

Или он просто не собирался ради меня отвлекаться даже на то, чтобы сказать пару лишних слов. Весьма вероятно.

— Банкуйте, — предложил Оператор. На экране, отодвинув изображение Петра Семеновича в сторону, появилось еще несколько лиц, абсолютно мне незнакомых.

— Для вас шесть карт, — тут же сказал эсбэшник. — Захват заложников, женщины и дети, около сорока. Подлетное время — два часа. Сектор на карантине, поэтому по возвращении — запрет на операции вне последнего сектора — две недели. Полиция официально попросила нашей поддержки, у них не осталось почти никого на ногах.

Петр Семенович сделал паузу. Оператор молчал. Я тоже молчал, смутно начиная догадываться, что значит быть совестью Оператора. Смутно, но еще не до конца.

Не дождавшись ответа, Петр Семенович кивнул:

— Пошлю местных, в городском отделении еще есть работоспособное подразделение. Тогда зайду с крестей. Выявлено местоположение помощника лидера секты. Той самой, кстати, боевики которой твоего бойца чуть на складе у нас не положили. — Петр Семенович ткнул пальцем в меня, показывая, что отлично меня узнал. — Ультра-Механики. Тяжелый народ, нас постоянно пытаются где-то подломить, ходят слухи о кровавых обрядах. Людей из «Генной логики» убивают. Это бросает на нас тень. Нехорошо. Подлетное время — полтора часа. Наш сектор. Период реабилитации отсутствует.

— Лидера найдите — тогда поговорим, — пожал плечами Оператор.

— Точно? На вас надеялись. Тут, конечно, полно наших, но может много бойцов полечь, у него хорошая охрана…

— Так не кладите, — так же равнодушно предложил Оператор. — Лидера найдите, тогда и поработаем. Чего за шавками бегать.

Петр Семенович помолчал, пожевал губами, но почему-то спорить не стал. Странно все это выглядело. Какой смысл иметь подчиненных, которые отказываются от заданий? Но, видимо, они это заслужили.

— Секунду, — попросил эсбэшник. Видно было, что он о чем-то спорит с соседом по экрану, но звук они выключили, так что разговор шел немой.

— У него есть право приказать, — пояснил мне Оператор, — но только раз в месяц, поэтому он не спешит им воспользоваться. Всюду не поспеешь. Полетим спасать детей — застрянем в карантине, а в этот момент где-то в другом месте кто-то пальчик на кнопку положит. И будет очень обидно, что мы не сумеем этот пальчик почикать.

— Ради такой возможности можно и карантин нарушить, нет? — предположил я.

— Можно, конечно, — легко согласился Оператор. — Спасем от ядерного взрыва тысяч сто сразу… Заразим чумой миллион-другой. Вариант. У тебя тоже есть право. Раз ты сегодня моя совесть, то можешь принять любое из заданий. Один раз за месяц, как и у него. Один раз в месяц совести разрешается проснуться, кто бы ее ни представлял.

— Понятно, почему все отказываются, — сказал я.

Оператор хотел что-то ответить, но в этот момент Петр Семенович включился опять:

— Извините за задержку. Третья карта — пиковая. Потеряна связь с нашим отделением в одном из городков на юге. Собственно, потеряна связь не только с ними, но и со всем городом. На спутниках — ничего необычного, хотя людей на улице стало поменьше. Подлетное время — три часа, не в карантине.

— Дальше, — равнодушно махнул рукой Оператор.

— Ну а что? Слетать, развлечься, посмотреть достопримечательности?

— Мы не развлекаемся, — ответил Оператор. — Пошлите туда кого-нибудь осмотреться. Если после этого для нас останется работа, тогда и поговорим. Угроза не определена, что нам там делать?

— Похищение сына главы сектора. Далеко, на юге. Не в нашей зоне. Но если бы мы поучаствовали, то местное отделение могло бы существенно улучшить свои отношения с властью.

— Дальше, — ответил Оператор. — Пусть на месте и улучшают. Что у них, своих нет?

— Свои хуже, — ответил Петр Семенович. — Мальчику двенадцать, он, как и отец, клиент корпорации. Угрожают убить его в течение трех суток. Требуют уйти с поста и передать власть «представителям людей». Похоже, это экстремисты «Генной логики».

— Вот пусть «Генная логика» с ними и разбирается. А то ведь, по нынешним временам, ей могут и отказать в праве продаж в целом секторе. Дальше.

У меня начало складываться ощущение, что Оператор просто не хотел сегодня работать. Может, он запланировал себе выходной?

— Мальчик ведь, — осуждающе покачал головой Петр Семенович.

— Тогда пусть уходит с поста, — отозвался Оператор. — Как вариант.

— Локализовано местонахождение главаря банды, что пару раз перехватывала наши грузы. Можно взять. Даже есть шанс кое-что вернуть.

— Это те, что ли, с кибер-имплантатами?

— Да, — кивнул Петр Семенович. — Они. Мы на них в итоге вышли, когда они в нашем же магазине засветились, закупая иммуно-модуляторы под имплантаты. Лучше бы глотали обычные таблетки — хоть бы не спалились.

— На обычных таблетках имплантаты долго не протянут, — заметил Оператор. — Отторжение все равно идет. Я видел, что бывает с такими киборгами, если перестает работать «Хатанака». А до четвертой версии такое нередко случалось.

— Берете? — чуть ли не с радостью спросил эсбэшник.

— Нет, — равнодушно ответил Оператор. — Киньте в них гранату, да и все. Или две. Не вижу смысла нам подключаться.

— Да их боятся уже все. Три налета, семь бойцов охраны на куски.

— Тем более — они захотят отомстить. Не видел я там трусливых. Дадим им эту возможность.

— Хорошо. — Петр Семенович хлопнул по столу. — Последняя карта на сегодня. Туз червей. Мы считаем, что у черных дилеров появились гнилые бланки. Хорошо было бы проверить, так ли это.

— Я думаю о том же, о чем и вы? — Оператор даже привстал. — О Тех Самых гнилых бланках?

— Да. Но наводка не очень точная.

— Где?

— Да прямо в нашем секторе, в городе. Но наводка неточная. Ты же знаешь, как действуют эти дилеры. Товар у них никогда не лежит на одном месте, особенно такой. Один продает другому, тот — следующему, пока товар не осядет у конечного покупателя.

— Если бы осел… — пробормотал Оператор. — Считали?

— Да, — Петр Семенович заколебался, — да, считали. Не более семи процентов, что вы поймаете товар. И место очень плохое. Клоака. Вероятность частичных потерь — шестьдесят процентов. Вероятность гибели взвода или отступления — более двадцати пяти процентов.

— Не, не пойдем, — расслабился Оператор.

— Ну знаешь, — фыркнул эсбэшник. — В конце концов, я могу и приказать.

— Приказывайте, — пожал плечами Оператор. — Но за семь процентов смысла нет, сами понимаете. Людей класть на пустышку — совсем глупо. Лучше усильте разведку, как только нападете на след, мы сразу готовы подключиться.

— А если они запустят их на улицы? Ты же знаешь, что будет!

Оператор недолго думал с ответом:

— Знаю. Но моя совесть сегодня молчит. — Он слегка мотнул головой в мою сторону. — А значит, все хорошо.

— Да твоя «совесть» просто не знает, с чем мы можем столкнуться.

— Семь процентов, — напомнил Оператор.

Видно было, что этот аргумент заставил эсбэшника сдаться.

— То есть сегодня вы отдыхаете?

— Ну пока да, — подтвердил командир взвода. — Вы бы мне данные по тому заместителю сектанта кинули. Все оперативные наработки. Тема не горит, может, и лидер там появится. Мы пока посмотрим, как к ним подступиться.

— Ладно. — Чувствовалось, что Петр Семенович разочарован, но тщательно это скрывает.

— Ну… и по клоаке тоже киньте. Мне просто интересно посмотреть, что это за место такое, где у нас целый один шанс из четырех отступить.

Я не стал ввязываться. Женщины и дети, конечно, смущали. Но я понимал логику Оператора. И мне точно не хотелось в первый же день пытаться изобразить из себя самого умного, самого честного и самого… совестливого.

Сначала следовало разобраться, как это все здесь работает.

— Что такое «гнилые» бланки? — спросил я, когда мы вышли из штаба.

— Возвращайся в отделение. — Сначала я подумал, что взводный не собирается отвечать на мой вопрос. — Построение на занятие через десять минут, сообщи. Остальным сам скажу. Ты о зомби слышал что-нибудь?

— Ну в кино видел. И байки всякие в Сети стали появляться, но ничего определенного…

— Это не байки, — прервал меня Оператор. — Что-то где-то сбойнуло. Не берусь судить, где именно — то ли у нас в корпорации, то ли в какой-то из частных лабораторий. А может, и не сбойнуло. Наша корпорация слишком большая, чтобы мы знали о ней все. Может, где-то сидели умники и сделали эту хрень специально. Есть такие колонии наноботов, что могут убивать человека и превращать его в зомби. Разных видов, зависит от ботов, но это детали. Очень похоже на зомби. Тоже становятся медлительны. Тоже остаются минимальные рефлексы, в том числе — желание кусать, есть. Концентрация на живых возникает не всегда. И жизнеспособность, то есть зомбиспособность, ограничена по времени — самые стойкие экземпляры действуют не больше недели, потом отключаются. В остальном — все как в фильмах. Так вот, не суть важно, как это появилось впервые. Но нашлись люди, что и на этом решили погреть руки. Сделали выжимки, лабораторно размножили — и теперь продают разным сектам, бандюганам и прочим. Всем нужно оружие, а это — фактически биологическое оружие. Или нанооружие, если хочешь. Очень даже массового поражения. Не хуже тактики в чемоданчике. За хранение, изготовление, продажу или попытку использовать — немедленная смерть, подтверждено Манчестерским протоколом. Но все равно — находятся любители. Все, бегом, солдат.

— Есть, — ответил я и рванул в сторону своей казармы.

Целый день мы строили декорации и потом их штурмовали.

Агентурные и разведданные у Петра Семеновича оказались на высоте, тут надо отдать ему должное. Снимки с разных ракурсов, оперативная видеосъемка, съемка тепловизорами, спутниковые снимки. Доклады агентов о порядке охраны, смене постов, организации наружного наблюдения. В досье на помощника лидера секты собрали все, что только можно было собрать.

Помогать в постройке нам было некому. Кроме самого взвода, на острове находились только два десятка солдат технических служб и охраны. Но они — занимались техникой и охраняли, совершенно не собираясь ввязываться в строительство времянок, которым вскоре предстояло быть уничтоженными.

Кроме охранников и техников я насчитал внутри периметра лишь несколько человек. Хирург, он же главный врач. Он же — «матричный» руководитель моего напарника Богослова, который оказался медиком отделения. Четыре вертолетчика, которые вообще не вылезали из ангара и, как только узнали, что на сегодня боевых вылетов не планируется, тут же спрятались в него обратно. Повар. Мужчина, гражданский, который при мне не произнес ни единого слова. Даже не поздоровался ни с кем. Хотя на немого не походил. Немые обычно более разговорчивы.

Все.

И двадцать четыре бойца взвода тактических операций, включая командира. Ни уборщиков, ни оружейников, ни штабистов-связистов. Никого. Правда, вокруг мельтешило еще неопределенное количество всякой бытовой техники в виде роботов-дворников, роботов-мойщиков, боевых дронов с тяжелыми пулеметами и передвижных разведывательных видеокамер.

Когда я впервые увидел у берега дрона, напоминающего танк, но со спаренным пулеметом вместо башни и без единого человека на борту, — остановился, разинув рот. Раньше мне приходилось видеть таких лишь на видео. Завозить боевые дроны в города запрещалось под страхом уголовного преследования. Богослов, который тащил вместе со мной лист фанеры, предназначенный вскоре для превращения в стену, решил пояснить:

— «Независимость». Этот пулеметик — самая мелочь. По периметру таких еще полсотни. Плюс машина с мобильной разведкой спрятана в рощице, плюс четыре ракетных установки под низколетящие цели. И в штабе — сервер контроля и координации. Лихая вещь от ОЗОС. Представляешь — они этот комплекс продают гражданским. Они вообще считают, что он предназначен только для гражданских. Но мы его переоборудовали, потому что для военных что-то ничего подходящего и не делают. Хорошая вещь — как раз для защиты автономной базы.

— Кто такие ОЗОС? — Вечно я задаю самый глупый вопрос из всех, что можно задать. Ведь такая возможность — Богослов разговорился. До сих пор он только писал.

— «Объединенные заводы охранных систем». Есть такая корпорация. Широко известная в узких кругах. Грамотные вещи делают, скажу я тебе. И опасные. Нам всего один раз пришлось почувствовать на своей шкуре, как такой вот комплекс умеет оборонять периметр…

Богослов нахмурился и замолчал.

— И что было? — не выдержал я.

— Ничего, — буркнул напарник. — Много ребят резервнулось.

После этого он замолчал окончательно.

Учения начались достаточно странно.

— Командир взвода убит на подходах. Случайная пуля, — вежливо сообщил всем Оператор по рации.

— Твою мать, — пробурчал Бронза рядом со мной.

— Может, ранен? — чуть ли не жалобно попросил кто-то в эфире.

— Убит, убит, — убеждающе ответил Оператор. — Действуйте.

— Есть — командир взвода убит, — произнес незнакомый голос. — Призрак взял координацию. Командиры отделений, ко мне.

— Что, без него не справимся? — поинтересовался я у Бронзы почему-то шепотом. Мы лежали на безопасном удалении от «базы сектантов», под которую сами недавно и переоборудовали одно из тренировочных зданий. Огромное, убогое двухэтажное строение с единственным входом. Судя по всему, там мог быть еще и подвал, но основной проблемой была огромная площадь постройки. Как только мы окажемся внутри, так сразу начинается зона почти полной неизвестности.

Планировка зданий в материалах была, но ее могли изменить в последний момент. И напичкать любой из коридоров кучей средств слежения, пассивной и активной обороны. О том, что находилось внутри здания прямо сейчас, у нас имелись лишь косвенные сведения, не больше.

Бронза хмыкнул:

— Не в том дело, что у нас минус один боец еще перед началом операции. Он не просто так «убил» именно себя. Он себя высвободил — и будет нам теперь гадости готовить. Всякие хитрости дронам подсказывать. А у тех и без него ИИ будь здоров. Ждите.

И Бронза отправился к Призраку, что был, судя по всему, вторым в цепочке командования после Оператора. Наверное, так — слишком уж он уверенно перехватил управление.

— И как вы справились? — спросил я у Богослова. Паузу надо чем-то заполнять, и я решил, что информация лишней не бывает.

Напарник посмотрел на меня непонимающе.

— С «Независимостью»? — пояснил я.

— Нахрапом, — с неохотой ответил Богослов. — Глупые были. Вот и положили тогда ребят из-за этого. Хотя, если подумать, вариантов и не оставалось. Просто штурмовали очень быстро, быстрее, чем комплекс успел сосредоточить огонь на малом участке периметра. Выбили несколько огневых точек. А когда оказались внутри, комплекс сразу начал сбоить: он не очень-то рассчитан на уничтожение противника, когда тот оказался внутри охраняемой зоны.

— А наш?

— А наш теперь рассчитан, — коротко ответил Богослов. — На тебе метка «свой», как и на всех, кто на базе. Твое лицо, рост, вес, даже манера двигаться — в базе. Если будешь вести себя хорошо, когда на остров нападут, то, может быть, комплекс не будет по тебе лупить.

— «Когда»? — удивился я.

— Ну или «если». Ко всему надо готовиться. Но сейчас у нас есть пара классных штучек на такие случаи. Глушилки новые, системы ослепления камер и так далее. Если что, то нас может задержать только самая новая модель. А они все под учетом. В наших секторах таких комплексов немного.

— Законных немного, — попробовал угадать я.

— Да, есть такое, — согласился Богослов. — У некоторых на огородах сейчас такое встретишь, что и думать страшно.

— Тихо, разболтались, — остановил наш разговор вернувшийся Бронза. — Мы идем вторые. Трейлер стоит перед входом всегда, так что заходим справа от него.

Трейлера на острове не нашлось, так что его изображали фанерные листы, из тех, что мы таскали. Судя по снимкам, он полностью перегораживал вход, позволяя пролезть ближе к крыльцу дома лишь легковой машине. Разведка предполагала, что одновременно с защитой он служит и средством для наблюдения за ближайшими окрестностями.

— Иду я и Ыть, потом Богослов с Тощим, Тюжок — пойдешь пока с ними, раз остался без пары. Страхуй новичка. Первое отделение заходит внутрь. Мы — чистим трейлер. Второй взвод идет через паузу. Все, две минуты, приготовиться.

Первый бой завершился быстро. Для меня, по крайней мере.

Мы пробежали открытое пространство, обогнули кабину трейлера и оказались в проходе между грузовиком и стеной здания. Я еще успел заметить забегающих внутрь дома бойцов первого отделения, как в рациях прозвучал голос Оператора:

— Грузовик взорвался. Второе отделение — вышло из боя полностью. Первое отделение — кроме первых двоих, что заскочили в здание. Кто там был? Лихой, Джо — в бою, остальные отдыхают.

Мы и отдыхали. Минут десять, пока Оператор вместе с дронами измывался над остатками взвода внутри здания. Нам милостиво позволили слушать, как дроны загоняют их в одну ловушку за другой.

Сорок «убитых» дронов. Полностью выведенный из строя взвод. Помощник лидера секты условно обезврежен (по крайней мере, последние бойцы кричали внутри, что солома из его головы разлетелась от выстрела по всей комнате). Можно считать, таким образом, что взвод выполнил задание с первого раза.

Вопрос только, что цена за это никого не устраивала.

К концу дня я успел несколько раз пожалеть, что взводный не взял ни одного боевого задания. Что я не использовал «голоса совести» и не отправил нас куда-нибудь к черту на кулички. Что Петр Семенович приберег свое право приказа до другого раза.

Потому что тогда нам предстоял бы лишь один-единственный бой. А здесь мы бегали и стреляли опять и опять, а Оператор с легкостью показывал нам, как много, оказывается, можно придумать способов подловить нас на одном и том же месте. В одном и том же доме.

Хорошо лишь — к концу дня, за который я вымотался не хуже, чем в учебке, я мог вспомнить с закрытыми глазами расположение всех комнат этого здания, каждого поворота, каждого закутка.

Мне, кстати, пришлось побродить по этим коридорам вслепую в одном из боев. Когда Оператор объявил «световую гранату». Я честно закрыл глаза и пошел вперед, стреляя в дронов на слух.

Парочку я, между прочим, завалил.

Глава 2

— Снег вообще будет этой зимой, нет?

«Хороший вопрос», — подумал я, но комментировать, и тем более отвечать на него, не стал.

Риторические вопросы командира не требуют дискуссии. Я мог, конечно, напомнить, что в прошлом году снег не выпал ни разу, так что непонятно, следовало ли на него надеяться в этом.

Глобальное потепление во всей его красе. Словно на этой планете не хватало проблем без него.

В этом году снег хотя бы падал время от времени. Таял, правда, чаще быстрее, чем падал. Но это уже детали.

Задав свой безадресный вопрос, Оператор поднял глаза и посмотрел на серое небо. Только начинало светать, но уже можно было легко предсказать, что солнца мы сегодня не увидим. Не тот день. Сегодня — день слякоти, грязи, серого тусклого неба и постоянного ощущения глубокого вечера. Даже в полдень.

Вслед за Оператором вышел мой напарник. Как он ни отбрыкивался, сегодня ему пришлось выступать за «совесть командира». Ну а я соответственно следовал инструкции и не отставал от него ни на шаг.

Внутрь штаба, конечно, соваться я не стал. С одной стороны, у меня пока еще не возникло стойкого предубеждения против попытки командира разделить груз возможных угрызений совести на неравные части. То есть, может, мне это и не нравилось, но любопытство пока перевешивало.

С другой же стороны, не хотелось высовываться. Классическая ситуация «что скажут остальные?». И это, конечно, сейчас было для меня значительно важнее. Ради этого я готов был сдержать свое любопытство. Прослоняться около входа в штаб все то время, пока командир отказывался от одного задания за другим.

На этот раз, видимо, он не сумел отказаться от всех.

— Богослов, бери Тощего и давайте в отделение, — скомандовал Оператор. — Боевая тревога. Брифинг через пятнадцать минут здесь же. Остальным я сам скажу.

Вскользь я успел подумать, почему он не может сказать заодно и нашему отделению, но задавать этого вопроса я, понятное дело, не стал. Возможно, он просто, как и в прошлый раз, хотел что-то обдумать, причем без новичка, мельтешащего перед глазами.

— …Местечко почти вымерло после закрытия нефтеперерабатывающего завода, а с ним и нефтехимического. Но они успели поднять пару заводиков, производящих стройматериалы, минеральную вату и белково-витаминные концентраты. На том и жили какое-то время. Потом распрощались со строительным бизнесом — в секторе почти перестали строить. В городке остались лишь тысяч двадцать, не больше. А потом… потом тактика в областном центре. Фактически столица сектора перестала существовать. Все, кто выжил, разбежались по всему сектору, кто ближе, кто дальше. Кто успел — рванул и из сектора. Хотя где сейчас лучше?

Видимо, это был стандартный инструктаж Оператора, с историческими экскурсами, потому что никто даже не ерзал. Весь взвод сидел и внимательно слушал.

— И тут оказалось, что этот городок — один из немногих, где хоть как-то можно найти работу. И жилье. Сейчас там под семьдесят тысяч, как в лучшие времена. Но работы на всех нет. Еды — тоже не всегда. В общем, классическое место для пунктов вербовки во всевозможные банды, секты, культы и шайки. Забыл упомянуть — завод с витаминами после нескольких перепродаж оказался собственностью «Генной логики». Их единственный завод в этом секторе, все простые модификаторы генов, что можно производить массово, они производят на нем. Мощность — до нескольких тысяч шприцов в месяц. Ассортимент — более двух десятков позиций. Что очень немало для юго-восточного сектора, в котором после того, как столица оказалась внутри радиоактивной зоны, осталось немногим более миллиона человек… По очень оптимистичным оценкам.

Оператор произнес слово «очень» отдельно от остальных, показывая, насколько эти оценки оптимистичны.

— Город на правом берегу. Слишком близко от зоны, так что радиационный фонповышен. Советую всем проверить, что ваши антирадиационные бланки в порядке. Это все из общей информации. Согласно нашим данным, местные банды уже несколько раз пытались перехватить управление заводом «Логики», но, как вы понимаете, у них там тоже служат не дети. Однако с неделю назад убили сразу около сорока местных охранников, числящихся в СБ «Генной логики». Просто отстреливали их одного за другим, пока те не ввели казарменное положение и не забаррикадировались на заводе. К сожалению, сам завод не автоматический, и на нем работает под тысячу человек. И всем понятно, что на заводе не спрятаться. Поэтому наши… не поймите меня превратно — коллеги из «Логики» сделали то же самое, что бы сделали и мы на их месте, — послали свою группу. Единственную оставшуюся на сектор. С другой стороны — и завод у них там оставался тоже один, так что логика в этом есть… генная.

Оператор замолчал. Улыбаться не стал, хотя игра слов вызвала оживление во взводе.

Я посмотрел на Богослова. Он-то знал продолжение, но даже не моргнул и не сделал ни единой попытки продолжить за командира.

— Задание у группы было тоже обыденное — разобраться на месте, поубивать всех, кого нужно, и обеспечить хотя бы минимальное спокойствие вокруг их завода. Группа не вернулась. Связь оказалась потеряна в самый разгар боестолкновения, так что есть все основания считать группу потерянной. Видео, материалы со спутников, последние переговоры группы посмотрите позже. Я и сам посмотрю. Теперь главный вопрос, который все хотят задать: при чем здесь мы? Отвечаю. В пятидесяти километрах восточнее и чуть южнее, на том же берегу есть еще один городок. А рядом с ним — автоматический заводской комплекс «Наноздоровья». Тридцать служащих, шестьдесят охранников. Наша разведка предполагает, что как только ребятишки подомнут под себя завод генетиков, они возьмутся за нас. Почему они так думают? Потому что эта группировка, по нашим данным, смешанная. Такое нынче редкость, но все же встречается. В ней есть и люди-нано, и люди-экзо, извините за мой французский. Я понимаю, что корпорация не поощряет употребление этих выражений, но мы тут, думаю, все понимаем, что от названий суть не меняется.

Это — официальная причина. Теперь — почему лично я взял именно это задание, а не какое-то другое. Вы и сами догадаетесь — потому что мне очень хочется показать, что наши бойцы все-таки лучше «генетиков». К тому же… — Оператор зевнул, прикрывая рот рукой. Речь явно заканчивалась. — Подлетное время меньше двух часов, и никаких карантинов. Хотя там сейчас такая клоака, что помыться по возвращении нам придется.

Сегодня — подготовка, изучение материалов, разработка плана операции. Вылетаем завтра, с самого утра. В кои-то веки попробуем сделать все правильно, а не на бегу.

— Какие еще были задания? — спросил я у Богослова.

— Ничего интересного, — коротко ответил он. — Только учти на будущее: у «совести» об этом не спрашивают. И так тошно. Хоть просись в другое отделение. У нас не принято говорить, кому мы не помогли, у нас не принято об этом спрашивать.

Я кивнул. Мог и сам догадаться, но, как всегда, задал совершенно не тот вопрос, что стоило бы задать.

Богослов, похоже, решил, что я обиделся. Он посмотрел на меня как-то странно и сказал:

— Хочешь почитать мои записи?

Вот те на. А я-то думал, что как раз об этих записях вообще нельзя не то что спрашивать, а даже думать. И тут он сам предлагает мне их на растерзание.

— Конечно! — Ситуацией следовало пользоваться. — А о чем ты пишешь?

— Вот вернемся завтра — может, и дам. Если хорошо себя покажешь. Главное, когда будешь убивать, не начинай задумываться. Хочешь — подумай сейчас или ночь не поспи. Но главное — не в тот момент, когда будешь стрелять. Тогда думать не надо.

— Почему ты решил…

— Ладно, — остановил меня Богослов. — Я же тебя не в девственности обвинил. Тут-то как раз ничего плохого и нет. То есть в твоей девственности тоже нет ничего плохого, конечно, но с ней можно спокойно расставаться. А вот убийство — это другое. Многие с удовольствием бы с тобой поменялись, хоть на минуту. Уж поверь.

Я вовремя понял, что тему с моей девственностью раздувать уж не стоит тем более, поэтому лишь кивнул.

— И ты знаешь, не лезь в рукопашную ни в коем случае. У этих шаек обычно бойцы еще крупнее, чем у нас в отряде. С ними в рукопашной или сразу с ножом, или точно зная, куда бить. Вряд ли вас этому учили.

— Ладно, — согласился я. — Буду стрелять издалека.

— Это как пойдет, — хмуро бросил Богослов.

— В этом месте федералка М7 пересекается с железной дорогой. Железнодорожная ветка давно заброшена, но по трассе регулярно идут конвои. Сейчас — только очень хорошо охраняемые. Фактически эта группировка захватила всю территорию в этом месте, от трассы до самой Волги. Внутри зоны, ближе к реке, у них нечто вроде штаба, куда нам и надо попасть. Смотрим карты, изучаем местность, готовимся к первой симуляции.

Оператор оставался в штабе, а мы расположились в казармах и рассматривали материалы на своих компьютерах. Кто-то в это время занимался подготовкой снаряжения, другие были на пробежке по берегу острова. Наш взвод тупо валялся на кроватях.

Возможно, меня это и озадачило, но выяснять причины такой вольницы я не стал.

— Дело осложняется тем, что в зоне куча гражданских. С одной стороны, попадая внутрь, мы сразу оказываемся на вражеской территории. С другой — стрелять направо и налево не получится, потому что любой может быть как гражданским, так и целью. Иначе бы армия давно скинула на район бомбу и все остались довольны. Армия еще раз подтвердила свой отказ от участия в операции. Как и полиция. «Недостаточно ресурсов», — сказали они. Это может означать одно из двух — либо им заплатили очень много, чтобы они не влезали в это дело, либо, что тоже весьма вероятно, они просто не способны на решение этой задачи. Умеют бить только по площадям. Нам же предстоит точечная работа.

— Тут одни уже зашли туда с желанием слегка подшлифовать тему… — намекнул незнакомый голос кого-то из взвода.

— Мы — не «генетики». Мы не полагаемся лишь на грубую силу. Не брезгуем пользоваться оборудованием, разведкой, мозгами, в конце концов. И еще, у нас есть один огромный плюс: мы знаем, что там очень, очень опасно. Так что будем настороже.

Я смотрел видеопоток с камер бойцов погибшей группы. Почти беззвучно, чтобы не мешать остальным. Бой как начался, так и закончился слишком быстро. Они дошли до самого «штаба», почти не встретив сопротивления. А через мгновения — враги оказались сразу со всех сторон, везде, на каждого бойца — десятки стрелков со всех сторон. Можно сказать, что они просто попали в западню, хотя я совершенно не понимал, как можно заманить так глубоко в ловушку столь хорошо подготовленную группу.

— Нас будет ждать конвой на трассе, километрах в десяти от точки. Пойдем в нем, высадимся у края территории. Проникнем внутрь, разведаем обстановку, поспрашиваем у местных, что да как. В нашу пользу играет то, что в этом городке в последние годы столько нового народу, что никто не знает друг друга в лицо. Мешанина из старожилов и приезжих.

— Ага, — буркнул в канал связи Богослов, — и поэтому лоси вроде нас не вызовут никаких подозрений.

— Это верно… — задумчиво сказал Оператор. — Надо подумать.

Кое-где лежал снег. Немного — зима и тут не смогла пока одолеть глобального потепления.

Подтаявшие кучки за время, проведенное в городе, стали совершенно серыми и не сильно отличались по цвету от грязного асфальта, размякшей земли на давно забытых газонах, серой облицовки блочных домов.

Заброшенных домов, судя по всему. Отопление подавалось явно далеко не в каждый из них. В основном все обитаемое жилье сгрудилось вокруг котельных. Тех, что еще действовали. Остальные панельные пятиэтажки остались обесточенными и быстро приходили в упадок, как любое человеческое жилье, оставленное хозяевами.

На фоне этой серости мое внимание привлек земляничный трилистник, нарисованный широкими дерзкими мазками прямо на глухом торце пятиэтажки. Ярко-зеленые листья, темно-красные ягоды и даже неоново-белый цветок, отставший и не успевший завязаться в еще одну земляничку.

Краски явно использовались новейшие, не те, что могут потускнеть. Кто-то попытался замазать нижний угол рисунка черным символом, отдаленно напоминающим свастику, но земляничный куст рос слишком высоко на стене. Видимо, художник специально подгонял машину, чтобы забраться повыше. Черная краска свастики потускнела, и сквозь нее вновь проступил зеленый листок.

Я шел один.

При этом меня не отпускало ощущение, что за мной следят буквально из каждого оконного проема домов, давно лишившихся стекол, из-за каждого угла.

Возможно, так и было. А может, это сказывались просмотренное видео с провалившейся миссии. Там тоже было так же — тихо и безлюдно, ровно до последнего мгновения.

— Направо за угол и притормози, — тихо произнес голос Богослова у меня в наушнике. — Чтобы мы сумели выйти на позиции прикрытия. Потом не спеши, изображай безразличие. Не кидайся сразу с вопросами.

Лучшим из возможных разведчиков оказался я. Конечно же. Самый маленький и соответственно имеющий хотя бы минимальные шансы сойти за обычного местного бедолагу. Мое отделение шло где-то сзади, а я чувствовал себя практически голым. Особенно после учебки и последних дней, когда мне постоянно приходилось заниматься при полном параде и таскать с собой кучу оружия. Сейчас — лишь «грач» под мышкой и АКС-У, нарочито небрежно брошенный в сумку. С отстегнутой обоймой, так что толку от него в случае немедленной опасности было бы ноль.

— Направо, иди по дороге, ты сейчас гражданский, — повторил Богослов.

Про направо мог и не повторять. Я несколько раз быстро моргнул, чтобы прибавить глазам влажности. Контактные линзы с непривычки — вещь довольно… нельзя сказать что неприятная, но раздражающая. Все время кажется, что сохнут глаза, все время хочется их почесать. Меня их даже не научили как следует носить. Богослов только и делал, что учил их снимать.

— Ты пойми, — говорил он. — Вся эта техника может в любой момент сбойнуть. Так что тебе главное, если что, быстро стянуть линзу с глаза, и тогда все в порядке.

Конечно, успокоил. Мало того что глаза пересыхают, так еще только и думаешь, как бы чего не вышло.

Со зрением ведь у меня все было в совершенном порядке. На линзы выводился тактический дисплей, при необходимости даже в несколько слоев. Хорошо еще, что сейчас Оператор ограничился лишь одним, который услужливо показывал: меня в виде бледной красной точки — и мой маршрут на карте. Эффект, хочу сказать, просто потрясающий. Я не знаю, как корпорация это делала, но, куда бы я ни смотрел, передо мной расстилалась схема того места, где я находился, и на ней — мой предполагаемый путь.

Успокаивало только, что все эти навороты можно при необходимости выключить, и я собирался воспользоваться этой возможностью при первой же заварушке.

Где-то позади меня, в сотне метров, шло мое отделение. Чуть дальше — остальные три плюс небольшой фургончик-каблучок, специально задрипанный. Никто из них не держал оружия на виду, а вся тяжелая артиллерия вообще ехала в фургончике. Мы пытались, в отличие от предыдущей группы, зайти в зону тихо, зайти как можно глубже до того, как нас вычислят. Это оставляло противнику меньше шансов на подготовку. Так мы надеялись.

Я вышел за угол, делая вид, что иду по делам. Даже начал помахивать сумкой, за счет чего ее настоящий вес визуально слегка снижался. Вряд ли это кого-то смогло бы обмануть при внимательном наблюдении, но сейчас мне важнее было первое впечатление.

Метров через пятьдесят от поворота, как мы и ожидали, располагалась закусочная. Забегаловка с высокими столиками прямо на улице. Ни стульев, ни хоть какого-то укрытия от непогоды — ничего. Лишь крошечное зарешеченное окошко, через которое можно было заказать и получить еду.

Сейчас лишь один из столов окружили трое. Вряд ли они ели — скорее уж пили, и что-то явно согревающее в такую непогоду. Тактический компьютер тут же аккуратно обвел контуры всех троих тонкими бледными линиями и выделил красными пятнами неестественные выпуклости. Как только он это показал, даже мне стало очевидно, что у всех троих оружие в наплечных кобурах, у одного еще кобура на поясе. Скорее всего, у второго граната в кармане куртки, это компьютер вычислил по неестественно оттянутому вниз карману. Конечно, можно предположить, что в кармане и не граната вовсе, а, например, бильярдный шар. Но компьютер в таких случаях показывал худший из возможных вариантов.

Раньше я видел такое только в игрушках, но никак не в реальной жизни. Указатели, прямо на линзах, аккуратно, как на хорошем чертеже, отступали в сторону от красных отметок, и компьютер давал графическое перечисление наиболее возможных вариантов оружия, что могло быть спрятано под одеждой. По полсекунды на вариант, а потом все эти предположения постепенно исчезали, развеивались, чтобы не мешать мне смотреть.

— Все вооружены, — сказал Богослов. Видимо, просто для протокола.

Это отходило от плана. По плану мне нужно подойти к кафе, что-нибудь заказать, начать есть, возможно, заказать и выпить. Налить соседям, завязать разговор, узнать, что к чему в округе.

Понятно, что трое вооруженных выпивох вряд ли могут быть хорошими осведомителями. Выглядели они не как гражданские. А как боевики из банд, которые либо отошли выпить-перекусить, либо, что еще хуже, изначально стояли здесь на импровизированном посту наблюдения.

Но и отступать назад вроде как было поздно. Подозрительно.

Я пошел вперед, надеясь по-тихому взять что-нибудь поесть с собой, словно так и предполагал с самого начала, и скрыться где-нибудь в следующей подворотне.

— Тогда деньги не свети, — сказал Богослов, верно поняв мое намерение. В нашем изначальном плане я также должен был махнуть перед окружающими пачкой потолще, чтобы привлечь их внимание к возможному спонсору.

Деньги светить не пришлось.

— О, — разулыбался один из парней, стоящих у стола, — ты кто?

Это при том, что я еще даже не подошел к забегаловке, оставаясь от нее метрах в двадцати. Нет, точно не вариант «выпить-закусить». Эти стояли здесь по делу. И я — как раз и был их делом.

— Поесть хотел взять, — ответил я. — Можно?

Я приостановился, словно ожидая разрешения, а на самом деле — просто оставляя между собой и противником расстояние побольше. Хоть и все равно слишком маленькое для того, чтобы успеть укрыться, если они начнут стрелять.

— Конечно, можно, — ответил второй. — Сумку опусти на землю. И курточку расстегни. Карманы выверни. Расскажи, кто ты есть, откуда, из какого дома, под кем ходишь. Кто разрешил тебе гулять по району.

— Вы чего? — испуганно ответил я. В принципе наигрывать испуг мне даже не пришлось, оставалось только его чуть-чуть видоизменить. Потому что боялся я сейчас больше не именно их, а срыва своего задания. Для них же мне нужно было разыграть, что именно ужас перед ними заставляет меня отступать назад, вместо того чтобы исполнить все их требования.

Конечно же курточку я расстегнуть не мог. Под ней они бы сразу вычислили и легкий кевлар и уж тем более не пропустили бы ремней кобуры и пистолета под мышкой.

Я отступил назад, всего на шаг. Шаг погоды не делал, но шайка поняла, то добыча может от них и уйти. И, наверное, впервые пожалели, что слишком рано меня остановили.

— На месте стой, — сказал тот же, самый разговорчивый. Он пошел в мою сторону. Вслед за ним сразу двинулся второй. Потом, выдержав паузу, третий. Даже по тому, как они пошли, сразу стало ясно, что это не простая уличная банда. Может, и не профессионалы, но кое-чему их явно учили. Второй шел за первым чуть левее от него и сзади, чтобы прикрывать, но при этом не попадать под гильзы, если начнется стрельба. Третий отстал метров на пять и, наоборот, начал забирать вправо, чтобы суметь прикрыть первых двоих и не оказаться с ними на одной линии огня. Шайки так не ходят.

— Да чего вы? — Я решил косить под дурачка до последнего.

На сей раз об отступлении аккуратно по дороге и речи не шло. Газон у опустевшего дома превратился в непролазную грязь, лишь слегка подмерзшую на холодном воздухе. Я ступил прямо на него. Мне нужно было успеть отступить за угол, прежде чем они потянутся за оружием. Пока не тянулись — значит, бежать было рано. Поторопишься — лишь спровоцируешь их на активные действия.

Отступить за угол. И еще мне нужно было увести их вслед за собой. С высокой вероятностью за этими наблюдателями могли следить откуда-то еще. Хоть какой-нибудь снайпер с крыши, хоть автоматическая камера на любом из домов, не столь важно. Улочка, из которой я вышел, была хотя бы узкой и не такой просматриваемой, чем та, на которой расположилась закусочная.

И еще там меня ждало прикрытие. Думаю, они уже сообразили, что к чему, и приближались к углу с другой стороны, рассредоточивались, готовились встретить эту тройку.

— Стоять, придурок! — повторил, как заводной, парень. После чего наконец-то потянулся за оружием. Я сделал еще шаг назад, обогнув низко, прямо по стволу, обрезанный тополь. Как «гражданский», я мог и не догадаться, за чем он тянется, поэтому бежать было рано. Еще совсем чуть-чуть.

— Пристрелю ведь, заморыш, лучше остановись, — крикнул он, вытащив наконец пистолет из кобуры. А вот теперь моя совесть могла быть чиста. Любой мог бы побежать в этой ситуации.

— Не убивайте, — воскликнул я, надеюсь, что достаточно жалко, и побежал.

До угла мне оставалось всего-то десяток шагов, так что они даже не начали стрелять. Что тоже было хорошо.

Завернув за угол, я не остановился, побежал дальше, вытаскивая на ходу пистолет. Как бы мне ни хотелось встретить их тепленькими прямо за углом, нужно было, чтобы в проулок втянулись все трое, включая последнего, прежде чем начинать шум.

Так что я добежал до первого подъезда, давно оставшегося без входной двери, и нырнул внутрь.

— На позиции, — услышал я негромкий отчет Богослова.

— На позиции, — эхом откликнулся Бронза.

— И мы, — сказал Ыть.

— Постараемся без шума, — попросил Оператор. — Рано нам еще здесь шуметь.

Я чертыхнулся. Засунул пистолет, на котором не было глушителя, обратно в кобуру и достал нож. Будем надеяться, что ребята возьмут их раньше, чем кто-то из них решит заскочить в подъезд. Я был полностью согласен с Богословом относительно моих способностей в рукопашной или ножевом бою. Тем более если придется переть с ножом против пистолета.

Два хлопка я услышал одновременно с тем, как проем в подъезд загородила чья-то тень. Наверное, хлопки случились даже попозже. Точно, попозже, потому что вошедший в подъезд улыбчивый произнес:

— Где ты, малек? Да не бойся, мы тебя, может, и трогать не будем. Ответишь все правильно, да и иди себе дальше…

Судя по всему, он даже еще не понимал, что происходит.

— Второй лежит, — сказал вроде как Ыть.

— Третий лежит, — Богослов.

«Первый» не сразу увидел меня в темноте подъезда. А я лишь шагнул вперед и ударил ножом, как учили, развернув лезвие горизонтально и коротко ткнув вперед, без замаха.

Выдернул нож и отступил на шаг назад.

По идее я должен был попасть в сердце. Наверное, не попал. Кровь из раны брызнула прямо мне на грудь, залила руку с ножом. А значит, сердце еще работало.

«Первый», лицо которого я постепенно начал различать в сумраке, не произнес больше ни слова. Но начал поднимать пистолет, наводя его прямо на меня.

Проем сзади за ним загородил еще кто-то. Явно покрупнее, потому что света не осталось почти совсем.

Я лишь услышал, как в тело врага еще несколько раз вошел нож.

— Никогда не надейся на один удар, — произнес Богослов, аккуратно придерживая тело и медленно опуская его на бетонный пол. — Раненый зверь даже опасней. Нож слишком непредсказуем, поэтому всегда добивай.

Я медленно пошел на вновь появившийся свет.

Похоже, кровь облила меня полностью. Что было хуже всего — так это липкая ладонь, в которой я по-прежнему сжимал «катран».

— Бронза, притормози, начинайте облачаться, желтый уровень, — скомандовал Оператор. — Призрак, давай свое отделение вперед.

Бронза в этот момент как раз затаскивал один из трупов в подъезд, из которого я только что вышел, так что ответил он односложно, лишь подтвердив получение команды.

Я встал у самого угла и прислонился к стене. Это должно было выглядеть как охрана периметра. Я даже выглянул и посмотрел, что творится у того злополучного кафе, не появился ли кто-то еще.

Забегаловка пустовала.

Самое время для того, чтобы осознать, что во мне изменилось после того, как я взглянул в глаза своей умирающей жертве. Вот только неожиданно я понял, что — ничего. Совсем ничего не изменилось. И глаза мои видели этот свет точно так же, как и раньше. И руки не сказать чтобы дрожали. И мысли оставались отчетливыми, незамутненными и спокойными.

— Нож вытри. Руку вытри. — Богослов подошел неслышно, вдоль самой стены, и дал мне какую-то тряпку, похоже, срезанный кусок с одежды одного из убитых. — И нож спрячь потом.

Я механически взял материю и посмотрел на нож, который, как оказалось, все еще сжимал в руке. По нему медленно стекала кровь, капая и исчезая в грязи под моими ногами. Да еще рука, совсем липкая от крови.

Я успел вытереть нож. Потом меня вырвало и тошнило до тех пор, пока желудок не остался опустошенным. Интересно, как это стыковалось с «незамутненным разумом и твердыми, не дрожащими руками»?

— Обнимать-успокаивать не буду, — сообщил Богослов, — хотя это помогает. Повернись лицом к стене, смотри прямо на стену, получишь почти то же самое, что и при объятии. Уменьшение информационного потока. Тошнота пройдет. Тошнота — это нормально. У тебя минута до прибытия машины.

Я стоял и смотрел на стену, разглядывая на ней крошечные камушки, которыми, видимо, в декоративных целях, когда-то был покрыт блок. Это действительно помогало. Много камушков, маленьких белых камушков, делающих стену шероховатой. Их можно было посчитать. Или устроить сражение выдуманных воинов прямо между ними, лишь представив, что это не просто мелкий дешевый поделочный материал, а скалы, горы и ущелья между ними. При таком приближении, если слегка расфокусировать взгляд, это очень легко вообразить.

А можно разглядывать каждый камушек отдельно, стараясь запомнить его до мелочей, форму, размер, оттенки цвета, неровные грани. Можно было даже дотронуться до него, вжать его в палец, так что на коже останется глубокий след.

— Пора, — сказал Богослов, когда сзади послышался шум подъезжающей машины.

Я кивнул, протянул руку, отколупнул тот камушек, на который смотрел в этот момент, и развернулся, рассеянно выпустив его из пальцев.

Действительно стало легче.

Парни дали мне еще пару минут, начав облачаться первыми. Каждый, надев дополнительное снаряжение и забрав свое личное оружие, отходил в сторону, прикрывая один из секторов. Хотя остальные отделения были где-то рядом, мы, вшестером, находились словно в состоянии полной изоляции. По крайней мере действовали, исходя именно из этого предположения.

Оператор делал в отделении все, словно рядовой, но при этом успевал отдавать команды. Так что в его паре главным ведущим считался Тюжок. А Оператор лишь его прикрывал. С Бронзой ходил Ыть.

Если разделить все триста шестьдесят градусов нашей круговой обороны на три условные части, то фронт сейчас закрепился за Бронзой и Ыть. Тюжок с Оператором прикрывали «правый тыл», направление, которое сейчас можно было считать наименее опасным. Весьма условно, конечно. В городе, между домами, но не в помещении, все вопросы, связанные с направлением угрозы и вероятной атаки, становились не более чем условностями. Предположениями. Кто знает, в каком из десятков окон увидишь снайпера? С какой из крыш в тебя зарядят из гранатомета? Из какого подъезда выбежит автоматчик? Или не выбежит, а начнет палить прямо из укрытия?

Богослов прикрывал «левый тыл». В одиночку, потому что сначала я приходил в себя, а потом пошел облачаться. Последним. Вместо легкой «кольчужки» я застегнул прямо поверх одежды, уже даже не пытаясь камуфлироваться, тяжелый бронежилет. Надел на левое предплечье панель управления моими машинками. Напялил шлем, опустил прозрачное забрало, предварительно отключив подачу на него изображения. Картинка на линзы все еще поступала, и не стоило ее дублировать более консервативным вариантом.

Высадил на землю из кузова «каблука» тактические модули. Теперь их ко мне приписали целых четыре. Только включившись, машинки разъехались в разные стороны, как-то договорившись по секторам контроля и между собой, и с модулями моих соседей. Сейчас они действовали согласно алгоритмам желтого уровня. Прежде всего это означало, что они не будут стрелять во все, что движется. А лишь по целям, начавшим стрельбу в направлении любого из взвода, с приоритетом на мою скромную персону. Кроме этого, уровень угрозы влиял и на то, как далеко модули отходили от владельца, насколько быстро двигались (и соответственно расходовали ресурс батарей).

Мимо нас, словно тени, даже не оборачиваясь, чтобы поприветствовать или махнуть рукой, пробежало отделение Призрака. Теперь они должны были стать авангардом, разведкой, острием нашей команды.

Люди Призрака не стали останавливаться, сразу двинувшись мимо кафе. Лишь одна из трех двоек притормозила у продавца, скрытого решеткой. Видимо, чтобы убедиться, что он не является частью охраны группировки.

— Сивилла^[164] дает нам от трех до семнадцати минут до того, как они хватятся охранников, — сообщил Оператор. — Я бы не рассчитывал на семнадцать. Сивилла что-то на удивление оптимистична сегодня.

Богослов неподалеку от меня кивнул, соглашаясь. Он вообще не доверял программам, даже если они действовали на его стороне. И тактических модулей не любил. Но тактические модули хотя бы ездили, стреляли, их можно было пощупать или прибить в случае чего. Программы же для него были исчадиями, особенно те, что пытались им руководить.

Зато он спокойно относился к бронежилету. Чувствуется, вкусы у нас с ним были разные.

— Вперед, до конца дома, держим всю зону, — скомандовал Бронза.

Сначала двинулся он с напарником, затем, через короткую паузу, мы, с задержкой в пару секунд — последняя тройка. Работа в новой формации давалась мне легко: сказывалось наличие в мозгу ботов от «шеррингтона». Лишь несколько тренировок — и я двигался в такт с остальной группой, словно воевал с ними уже годами.

— Ощущение, ыть, такое, словно сам в болото лезешь. И еще ищешь место позыбче.

— Не засорять эфир, — одернул Бронза своего подчиненного. Строго по рангу. Оператор, хотя Ыть находился от него метрах в пяти, промолчал.

— Отчет, — вместо этого бросил он.

— Призрак. Тихо, никакого движения, все словно вымерло. Видим обжитой дом, но никого вокруг. Попрятались. Либо всех согнали на какую-то сходку, либо нас уже засекли.

— Гот. Правый фланг — тихо. Подтверждаю отсутствие любого движения.

— Тоско. Левый фланг — тихо.

— Бронза — тихо.

— До цели километр.

По интонации, скользнувшей в голосе Оператора, у меня сложилось ощущение, что Оператор этот километр считает сейчас за десять. Вплавь. Возможно, мы уже засвечены. Но на спутнике тихо. Вокруг тихо. Либо здесь всегда так тихо, либо у них уровень оповещения даже лучше, чем мы предполагали. Сидят и ждут нас.

— Сравни со вчерашними снимками, — предложил кто-то, вроде как Призрак.

После паузы Оператор отозвался:

— Сравнил. Вчера в это время на улицах можно было встретить людей. Позавчера — тоже. Сейчас нигде ни одного. Плохо, очень. Бронза, переходите наверх, Тоско, Гот, сходитесь кучнее, Призрак — попробуй их выдернуть. Вперед на один дом и сразу назад. Где-то они нас ждут, понять бы еще — где.

— Предыдущие снимки? — клонил к своему Призрак. — Десять минут назад, час назад?

Оператор замолчал. Явно просматривая информацию по запросу Призрака.

— Да, все ушли с улиц через одну минуту после контакта. ОДНУ! Что у них здесь, банда или спецвойска? И как они сумели так организовать гражданских?

— Будем считать, что гражданских здесь просто нет, — предположил Призрак. — Кстати, хозяина в тошниловке не было. Тоже смылся. Я думал, просто отошел — заметить контакта он ведь не мог.

— Не мог, — подтвердил Бронза.

— Да камеры небось навешали на каждом углу, — лениво произнес Гот. — Вот и весь секрет. Спутника у них нет, зато этот район у них весь как на ладони.

— Берем за основу, — тут же сказал Оператор. — Призрак, отчет.

— Пусто. Качнулись вперед, двигаемся обратно. Тихо, никто не клюнул.

— Хотят нас всех затянуть, — подытожил Оператор. — Бронза, на крыше?

— Почти.

— Гот, занять дом справа. Крышу под контроль, подъезды соседних домов под контроль. Тоско — бери дом с кафе. То же самое. Призрак, маячьте между нами, контроль улицы. Бронза — три гранаты по цели, огонь по готовности.

— Ветрено сегодня, — заметил Бронза.

— Не суть. Мы же исходим из того, что гражданских здесь нет. Куда бы ни попал — все равно попадешь.

— Три гранаты навесом, огонь по готовности, — подтвердил Бронза.

Мы с Богословом не стали подниматься высоко, заняв угловую комнату в квартире на втором этаже.

Тут не жил никто уже давным-давно. В квартире не осталось ни мебели, ни вещей, ни стекол в окнах. Лишь пыль, да к одной из стен кто-то прислонил разбитую плазменную панель. Видимо, сначала пытались достать из нее что-нибудь полезное, но мародерам это быстро надоело, и они ограничились лишь уничтожением.

Так даже лучше. Мне сейчас только еще и не хватало, что чужих воспоминаний, связанных с обитателями этой квартиры, воспоминаний, которые источают оставленные, забытые хозяевами вещи. Не хотел я тут трогательных забытых кукол или медвежат с оторванными лапами.

Сверху хлопнул гранатомет.

— Попадание, — через несколько секунд сообщил Оператор. — Давай еще.

Хлопнуло «еще». Потом третий раз.

— Есть активность, — удовлетворенно сообщил Оператор. — Множественные цели у объекта, множественные цели… с правого фланга, до тридцати целей с левого. Есть движение позади. Дьявол, очень они слаженно работают. Очень.

— Не упоминай… — начал было Богослов.

— Да-да, извини, — тут же ответил Оператор. — Круговая оборона, уничтожение живой силы. Модулям — фас, красный уровень. Буду просить поддержку с воздуха, но хрен они сейчас что пришлют.

Я переключил дронов. Красный уровень означал, что модули будут палить во все, что не опознано как «свой». Крайне неприятная вещь в городских условиях. Выбежит какая-нибудь девочка в красном платьице в горошек… Оставалось надеяться, что не выбежит.

— Тюжок, ну нам долго еще ждать? — Оператор.

— Подключился, фильтрую. Каналы все шифрованные и постоянно меняются. Не смогу. Не знаю, кто снабжает эту группировку, но это не просто ребята с бедных кварталов. Могу только вырубить им все видео. До трехсот камер в зоне.

— Сделай, — согласился Оператор.

— Линзы снимай, — скомандовал мне Богослов. — Быстренько, переходи на шлем. Вернись на лестницу. Поставь растяжку на лестнице вниз, еще одну на лестнице вверх. Йюм-четыре внутри квартиры, сразу за входной дверью. Много их бежит.

Я двинулся вперед, засунул палец себе в рот, сплюнул грязь и остатки крови, которые на нем были. Неприятно, но уже не тошнило. Что делать, не тыкать же себе в глаз грязным пальцем. Какую заразу занесешь — неизвестно.

— С направлением не перепутай, у йюм-четыре. Красная стрелка — направление удара, — напутствовал меня Богослов. Сам он в это время расчехлял снайперскую винтовку, простенькую, но здесь и не было расстояний для использования чего-то более тяжелого.

Экран тактического шлема показывал, собственно, то же самое, что и линзы. Но с ним действительно было проще. Карта с множеством приближающихся красных точек располагалась ниже основной линии зрения, так что нужно было слегка скосить глаза вниз, чтобы рассмотреть детали.

Но детали сейчас явно можно было опустить. В зоне, которую охватывала карта, виднелось до полусотни красных точек-целей, быстро приближающихся со всех сторон. И наши двадцать четыре зеленых, занявших нечто вроде квадрата из четырех соседних зданий. Модули у всех перемещались на улицах между, лишь некоторая их часть ушла на внешний периметр, чтобы в случае чего затормозить наступление, если оно окажется слишком уж стремительным.

— Короткая улица твоя, — сказал Богослов, когда я вернулся. — Эта — моя. Не высовывайся, не приближайся к окну. Стреляй, только когда уверен, что попадешь. Нам надо сбить с них спесь. Потом посмотрим, что к чему.

— Они замедлились, — сказал кто-то.

— Вижу, — ответил Оператор. — Тюжок, ты точно заглушил камеры?

— Да точно, — обиделся Тюжок. — Если только они еще и проводные не поставили. Тогда я бессилен.

— Думаю, что они просто действуют по стандартной процедуре, — заметил Призрак. — Сейчас все подтянутся, начнут нас проверять.

— По стандартной процедуре могут действовать обученные солдаты, а не бандиты. — Оператор нервничал.

— Иногда бывает, что это одно и то же, — парировал Призрак.

Одна из бледно-зеленых точек на тактическом экране мигнула, на мгновение вспыхнув ярче остальных.

— Контакт, вывожу картинку.

Я все лучше начинал понимать, почему командир взвода имел такую кличку. В левом нижнем углу моего дисплея появилось крошечное видео с камеры модуля, что первым обнаружил врага.

Трое двигались перебежками, постепенно подбираясь ближе к той зоне, что сейчас находилась под нашим контролем. Двигались медленно и, как мне показалось, слегка неуверенно. Не знали они, чего ожидать. Видимо, рассчитывали, как и в прошлый раз, взять гостей нахрапом и внезапностью.

Но это явно был авангард, разведка.

— Чей модуль? Попробуйте затянуть их глубже, пусть сделает вид, что его вспугнули, и отступает.

— Кого «вспугнули»? Модуль? Это как? — бормотнул кто-то в эфире, видимо, хозяин машинки.

— Ну вдруг они не разбираются в протоколах дронов. Отводи его.

— Отвожу, — согласился голос.

Картинка задрожала, модуль развернулся и начал улепетывать, держа при этом прицел оружия и соответственно камеры на тройке разведчиков. Его заметили, но спешить они не стали. Наоборот, остановились и попрятались за укрытиями, словно испугались увиденной машинки. Видно было, как один из разведчиков что-то говорит в рацию.

— Не сработало, — подытожил Оператор. — Давай им гранату.

— Есть гранату, — ответил заметно повеселевший хозяин модуля.

Граната легла ровнехонько в центре проулка, явно накрыв всех троих. Дроны не мажут. Не на таком расстоянии.

— А изобрази-ка им свихнувшегося робота, а? — предложил Оператор.

— Модуль жалко, — ответил солдат, но модуль одновременно двинулся вперед, прямо в дым после взрыва. Прорвавшись через завесу, он начал разгоняться. Согласно карте, где-то впереди, недалеко перед ним, находилась группа еще из десятка человек. Именно к ней он и устремился.

Досмотреть я не успел. На моей карте сразу вспыхнуло еще несколько зеленых точек, на этот раз со всех сторон сразу. В том числе и с той, которую охраняли мы. Дроны вступали в контакт с противником.

Богослов выстрелил, два раза подряд, и тут же спрятался за стеной. Я даже не видел, куда и в кого он палит, но, судя по всему, он — видел. А в моем проулке вроде никого и не было.

— Как у тебя? — спросил он.

Я посмотрел на свою улочку еще раз:

— Тихо.

— Иди, снимай мины. Меняем позицию.

Теперь стрелять начали со всех сторон. Где-то взорвалась граната, потом еще одна. Потом канонада стала такой густой, что я почти перестал различать в ней отдельные звуки.

Снимая мины, я поменял картинку на экране на четыре камеры со своих дронов. Лишь один из них оказался в самой гуще. Он непрерывно крутился на небольшом пятачке, стреляя чуть ли не во все стороны. Судя по карте, несколько человек он остановил. Потом картинка исчезла, и связь с дроном оказалась потеряна. Я мог лишь предположить, что кто-то накрыл его гранатой.

И, судя по всему, из окна здания, а не с улицы.

Мы увязали все глубже и глубже.

Если они уже рассредоточились внутри домов, то скоро нам придется идти в рукопашную, повторения чего мне бы сегодня очень не хотелось.

Богослов вышел на лестничную клетку ровно в тот момент, когда я снял вторую растяжку.

— На два этажа выше, прямо над нами, — скомандовал он. — Здесь пристрелялись. Бронза, как на крыше?

Последнее он говорил уже в передатчик.

— Сунулись раз на соседнюю, а так спокойно. Если соберетесь к нам, смотрите под ноги.

— Понятно.

Квартира двумя этажами выше ничем не отличалась от предыдущей. Такая же пустая, пыльная и бездушная. Даже сломанного телевизора не осталось, чтобы хоть как-то напомнить, что здесь кто-то когда-то жил.

Богослов ступил в угловую комнату первым, но, видимо, даже он не ожидал встретить здесь ничего необычного. А может, мне просто повезло, потому что я задержался выставить у входа йюм-4 и зашел в комнату позже, когда Богослов уже укрылся у стены между окнами. И первым врага заметил я.

Прежде всего я увидел глаза, ошарашенные, наверное, так же, как и у меня. Похоже, они только что поднялись на этот этаж, в соседнем здании, и готовились накрыть нас там, где мы были еще недавно. Улицы были пока еще под контролем дронов, но, раз противник уже забрался наверх, это явно не могло продолжаться долго.

Может, помог испуг, а может, «шеррингтон». Я не стал целиться — и лупанул сразу из подствольника. Граната пролетела чуть ли не рядом с плечом Богослова, вылетела из нашего окна, влетела ровно в окно, где на меня смотрели безумные глаза парня. За ним был кто-то еще. Хорошо, что граната не попала в них. Слишком уж жестоко. Она ударилась в стену, противоположную от окна. Достаточно, чтобы не оставить в небольшом замкнутом помещении в живых никого.

Я в это время абсолютно бездумно сделал шаг в сторону и укрылся за стеной, так что сам взрыв я только услышал, но не увидел. Посмотрел на Богослова, который спрятался с другой стороны от окна лишь мгновением позже меня.

— Неплохо для первого дня, — признал Богослов.

Я зарядил новую гранату в подствольник.

— Снимай мину, — скомандовал Богослов, — засветились, уходим.

Судя по всему, он вышел из комнаты вслед за мной и на пару секунд раньше, чем туда влетела граната. Уж не знаю откуда, но кто-то из окруживших нас боевиков явно вычислил нашу позицию по моему последнему выстрелу и не преминул шарахнуть в ответ. Только тянул слишком долго.

От карты на тактическом дисплее становилось все меньше и меньше толку. Красные и зеленые точки шли вперемешку, постоянно моргали, то делаясь ярче и слегка вспыхивая, показывая, что объект ведет огонь, то перемешаясь чуть ли не вплотную друг к другу.

Я снял мину, засунул ее обратно в чехол, обернулся убедиться, что Богослов действительно ушел из-под удара вовремя, а после этого засунул пальцы под шлем. Там нащупал кнопки управления дисплеем и укрупнил изображение на карте, ограничив зону лишь полусотней метров вокруг. Даже не для того чтобы всерьез понять обстановку. Просто хотелось уменьшить мельтешение точек, но при этом и совсем отключать карту не стоило.

Однако оказалось, что я сделал это вовремя. На приближенной карте я увидел, что несколько красных точек оказались где-то совсем рядом, прямо у нашего подъезда, прорвавшись мимо охраняющих улицу дронов. Потом эти точки притухли, а это означало, что спутник больше не видит противника и дисплей показывает лишь их последнее местоположение. Они потухнут совсем, секунд через десять, но сейчас они еще оставались видны. В нашем случае это почти наверняка означало, что три красных точки уже где-то в подъезде, скорее всего, бегут вверх по нашу душу.

— Прорыв внизу, — сказал я Богослову.

— Нас накрыли на крыше, — почти одновременно прозвучал голос Бронзы в эфире, — спускаемся, центральный подъезд.

— Какой именно? — попытался уточнить Богослов.

— Шестой, мать твою! Тут номеров на крыше нет. Следующий от вашего.

— Встречаемся на четвертом этаже. Ждите. Растяжку на лестницу.

Последнее относилось уже ко мне.

Пока я ставил растяжку, думая о том, что это очередная пустая трата времени, он выбил дверь напротив той квартиры, где мы только что были. Потом затащил меня внутрь, вслед за собой, закрыл качающуюся дверь обратно и приказал:

— Йюм сюда. Я пошел ломать стену.

Ага, теперь идея стала понятна. Он не собирался наверх, раз мы уже потеряли крышу, и не собирался вниз, раз там нас тоже ждали. Он планировал пройти горизонтально.

Пока я в третий раз выставлял злополучную мину, Богослов подошел к стене, на ходу достав баллончик со взрывчаткой, и аккуратно нанес пеной контур будущей дыры.

Громыхнуло сразу после того, как мы укрылись за углом в коридоре, ведущем на кухню. Негромко громыхнуло. Но достаточно, чтобы пробить в стене брешь. Богослов ударил ногой, и целый кусок плиты выпал в сторону квартиры, относящейся к соседнему подъезду.

Ему пришлось наклониться, чтобы пролезть в дыру. Мне же удалось хотя бы раз ощутить преимущества моей компактности — я пробрался легко.

Богослов прижался к стене сразу справа от дыры, оставив мне место слева. Как только я занял позицию, он хлопнул рукой по бетону прямо над дырой:

— Дистанционку сюда. И отходим в подъезд.

Похоже, сегодняшний день для меня будет проходить под знаком минеров.

Я укрепил над проломом мину, взял в руки пульт дистанционного взрывателя и двинулся к двери из квартиры.

Видимо, они сумели заметить растяжку. Но вот йюм-4 — это не та мина, которую можно обойти. А если она стоит за закрытой дверью, то и заметить ее тоже можно только с помощью спецсредств. Я почти видел, как они открыли взломанную дверь, быстро поняв, куда мы отступили, и йюм сработала. Камера на мине идентифицировала силуэт как человеческий, система опознавания исключила возможность того, что это кто-то из своих, после чего мина выпрыгнула на один метр вверх и взорвалась. Взрыв выбросил около сотни осколков конусом, расширяющимся в сторону двери где-то под углом в тридцать градусов.

После этого базовая часть йюм с секундной задержкой выбросила вверх второй блок, почти такой же, как ипервый. Он также взорвался, с той только разницей, что угол разлета осколков уменьшился, для того чтобы достать более удаленные цели. После этого взорвался и сам базовый блок, почти безвредно, лишь для того, чтобы не оставлять следов и уничтожить контрольный чип.

Адская машина.

Но я даже порадовался. Все-таки не зря я выставлял ее целых три раза.

Сверху по лестнице спустился Бронза, а Ыть остался пролетом выше.

— Развлекаетесь? — негромко спросил командир отделения.

Богослов молча кивнул и приложил палец к губам.

Где-то там, в соседнем подъезде, из которого мы только что ушли, раздался стон раненого. Потом топот бегущих. Йюм все-таки достала не всех. Но меня поразило, насколько быстро оставшиеся продолжили наступление. Они шли вперед, практически переступая через трупы товарищей. Никогда бы не подумал, что боевики банд способны на такое бесстрашие.

Богослов посмотрел на меня, прислушиваясь через щель в двери к тому, что происходит в квартире. Он выждал несколько секунд, после чего кивнул.

Я вдавил кнопку взрывателя.

В принципе после такого взрыва никто из тех, кто успел преодолеть проем, выжить не мог. Хотя проверять мне этого не хотелось.

Сверху, на этаже над нами, взорвалась еще одна мина, и сразу после этого начал стрелять Ыть.

— Возвращаемся, — скомандовал мне Богослов.

Он распахнул дверь, я присел и взглянул внутрь. На линии огня никого не было. Никого живого, по крайней мере. В этой квартире валялись два тела. Дальше видно не было: бетонная пыль от взрывов еще не осела.

— Чисто, — не очень уверенно сказал я.

По лестнице от гостей сверху, весело стукаясь о ступеньки, прикатилась граната. Она докатилась до Ыть, и я уже мысленно списал его в «резерв». Богослов не стал задерживаться, чтобы посмотреть, и вбежал обратно в квартиру.

Ыть аккуратно поправил гранату левой ногой, так, чтобы она удобней легла под правую, потом, так же осторожно и внешне неторопливо, легонько пнул гранату, попав точно в щель между лестничными пролетами и не задев при этом перил.

Граната упала ниже, между этажами.

Ыть выстрелил вновь, в кого-то, кого я не мог видеть. Бронза махнул мне рукой. И я поспешил за Богословом.

— Добить, — произнес Богослов, на этот раз в рацию. С улицы продолжала доноситься канонада, так что иначе я бы его и не услышал.

Я понял, о чем он, когда почти добежал до проема. Один из тех, кого накрыло дистанционной, начал слабо шевелиться и постанывать.

Короткая очередь в голову заставила его замереть.

Меня не тошнило.

Я приостановился лишь для того, чтобы отбросить ногой автомат, который держал труп. Просто по привычке, которую в нас вбивали еще в учебке. Не потому что всерьез думал, будто мертвец может как-то вновь встать. Не тот случай.

В этой квартире, в прихожей, которую изрядно попортили осколки сработавшей йюм, еще оставался шкаф для верхней одежды. На единственной уцелевшей полке, прислоненный к задней стенке, сидел забытый хозяевами бурый плюшевый мишка с грустными глазами.

Игрушку почти не задело, лишь несколько осколков от йюм-4 пробили ее навылет.

«Хорошо хоть не кукла», — подумал я.

Когда я добрался до лестницы, Богослов уже закончил. Оставшиеся двое никак не ожидали, что сразу после стремительного отступления и нескольких взрывов мы пойдем в контратаку, поэтому напарник расстрелял их в тот момент, когда они еще лишь пытались понять, как действовать дальше.

Сзади Бронза пропустил мимо себя Ыть и швырнул одну за другой две гранаты на лестницу, с которой мы только что ушли.

— Стало потише, — заявил Оператор. — Давайте. Пора наконец сделать то, за чем мы пришли. Гот, вы первые, наступаем в сторону берега. Призрак, уберите наконец этих придурков с крыши.

У меня погас контакт с еще одним модулем. Потише? Это как сказать.

Богослов, вместо того чтобы сразу двинуться вниз, присел у одного из трупов. Небрежным движением вытащил нож и вспорол рукав на одежде мертвеца. Обнажил бицепс.

Даже я увидел, как по коже, вдоль мышечных волокон, идут серебристые линии.

— У этой падали наноусилители последнего поколения, — сообщил Богослов в рацию, видимо, обращаясь прежде всего к Оператору. — Такие даже мы видели лишь в обзорах. «Али», класс «экстра», скорее всего, третье поколение. Откуда здесь такие нафаршированные бойцы?

— Образец возьми, — ответил Оператор. — Потом разберемся. Вперед, держим строй.

— Потери? — спросил Оператор.

— Сочника сильно покромсало, — ответил откуда-то Призрак. Надеюсь, что с какой-нибудь крыши, где он исполнял приказ командира. — Без сознания, нетранспортабелен. Оставить с ним напарника?

— Не надо. Мы еще не закончили. Сколько у него модулей уцелело?

— Три.

— Ставьте их на режим охранения, лепите ему аптечку и догоняйте. Бронза, следом за Готом. Вперед. Тоско, прикрываешь нижние этажи, пока Призрак чистит и спускается. Идете сразу вслед за Бронзой.

Я вернул на тактический дисплей прежний масштаб. Вот сейчас красных точек сильно поубавилось. Можно сказать, что около нас их и не было совсем. Думаю, что многих мы действительно выбили, но я не сомневался, что значительная часть просто попряталась в подъездах, квартирах, вне зоны видимости спутника, навязывая нам тягучий ближний бой. Результаты которого непредсказуемы.

Наверное, в этих условиях вполне логичным стало сменить дислокацию. Не застрять в непрерывных мелких стычках, где слишком много случайностей, с которыми не поможет никакая подготовка.

В конце концов, в задачу взвода не входила защита этого рубежа, состоящего из нескольких пятиэтажек.

Я бежал за Богословом вдоль стены дома, огибая входы в подъезды. Наши модули с трудом за нами поспевали, хотя большинство из них двигалось по центру улицы. С некоторым равнодушным удивлением я отметил, что у Богослова выжили все четыре модуля.

А шесть машинок на двоих по-прежнему составляли немалую силу и могли в определенный момент существенно добавить огневой мощи.

— Гот, ты в пятистах метрах. Идите напролом, шумите побольше, но в здание не заходите. Сосредоточьте на себе их внимание. Бронза, забирайте правее. Окна первого этажа низко, на них решетки. Прорветесь. Тоско, слева и чуть позади здания есть еще один подъезд. Дверь замурована, но можно выбить. Ваше направление. Призрак, подняться на крыши, куда доберетесь. Держать периметр, пока мы разбираемся внутри.

Бронза и Ыть, как раз добежавшие до конца дома, реагируя на команду, сразу свернули за ним направо. Я оглянулся, убедившись, что Тюжок с Оператором бегут в тени соседнего дома, за нами. И соответственно за тыл можно не сильно волноваться.

Богослов не стал следовать по пути Бронзы. Вместо этого он вбежал в подъезд, поднялся на первый этаж, выбил дверь в квартире напротив входной двери, прошел ее насквозь, выбил шатающуюся решетку на окне и оказался с другой стороны дома. Я лишь молча бежал за ним, стараясь успеть при этом осмотреть фланги.

Пятью секундами позже мы опять видели пару Бронзы, перебегающую еще правее, чтобы обойти интересующий нас объект, не приближаясь к нему раньше времени.

— Модули, — полувопросительно заметил я Богослову.

— Догонят, — недовольно качнул он головой. — Когда модули снижают твою мобильность, ими лучше пренебречь. Поверь.

Мы разместились в зоне, откуда виделись нужные нам окна, несколькими минутами позже. Здание походило на какой-то бункер. Не удивлюсь, что раньше это была школа. В последнее время в школах очень популярны стали решетки на окнах, заборы и отсутствие лишних дверей. Хорошо, что хоть окна вообще еще оставались.

— Бронза, готовы, — сообщил командир отделения в рацию.

— Тоско, готовы, — подтвердили с другой стороны дома.

— Сплошного периметра не будет, — предупредил Призрак. — Так, будем постреливать.

— Бардак, — раздраженно буркнул Оператор. Сначала показалось, что это относится к заявлению Призрака, но командир тут же добавил: — Армия проснулась. Требует срочно остановить операцию и убираться в свой сектор.

— Скурвились, — убежденно резюмировал кто-то, похоже, даже не из командиров отделений.

— Похоже на то. Наши еще не подтвердили отступления. И не торопятся выходить на связь. Но думаю, что если мы запросим дополнительных инструкций, то подтвердят.

— Но мы же их не запросили, — подсказал Призрак. Похоже, одновременно с этим он в кого-то стрелял, так что его голос стало плохо слышно.

— Да, так что… похоже, нас потом накажут, да? — В голосе Оператора послышались веселые нотки. — Но как-то не хочется уходить, не доделав работы.

— Думаю, нас жестоко накажут, — ответил Призрак. — Порицание, может, выговор, возможно, даже и строгий. А то и отстранят от операций… на пару дней.

— Заходим, — скомандовал Оператор. — У нас пятнадцать минут. Потом здесь нарисуется армия, чтобы защитить бедных и несчастных жителей от произвола корпораций. Забрать нас не смогут, так что при автономном отходе имейте в виду: точка сбора — завод «Генной логики». Нас там обещали ждать.

— Офигеть, — высказал свое мнение кто-то.

Скорее всего, молчаливый Тоско, но за усиливающимся шумом выстрелов с направления, откуда мы пришли, слышно стало плохо. Боевики наконец-то перегруппировались и пытались добраться до нас.

Хотелось надеяться, что большинство из них отправили на встречу с нами, и в здании не оставили слишком много охраны.

Решетки не задержали нас и на несколько секунд. Но как только мы оказались внутри, возникли сложности.

С помощью Богослова я поднял один из своих модулей наверх. Потом помог ему, приняв в окне одну из его машинок. Остальные дроны остались патрулировать периметр, помогая группе Призрака ограничить доступ внутрь спешащих на помощь боевиков. И позволяя нам тем временем спокойно разобраться с оставшимися внутри.

Где-то здесь должен находиться их лидер или лидеры. Нечто вроде штаба, который нужно уничтожить.

Вот только никаких данных о расположении внутренних помещений в этом здании у нас не было. Лишь общее представление, которое рассматривалось как наиболее вероятное для зданий такого типа.

И, насколько я понимал, сейчас оказывалось, что наши чертежи не очень-то и похожи на то, что увидел внутри Оператор.

— По вероятностям. Верхний, третий этаж — почти шестьдесят процентов, что штаб и главари там. Тридцать процентов, что на этом этаже. Десять процентов, что на втором или в подвале. Тут есть подвал.

Оператор стоял рядом с лестницей, и мы с напарником находились неподалеку, так что я видел, как наш командир ткнул рукой вниз:

— Эта лестница явно куда-то ведет. Может, и не полный подвал, а так, погреб, но придется проверить. Тоско, на вас третий этаж. Гот, второй, потом первый или третий, как пойдет. Бронза, первый и подвал.

— Богослов. — Это был уже Бронза, распределяющий полученную задачу внутри отделения. — Подвал ваш. Чистим. Убивайте всех, потом спрашивайте имя.

Так что мне пришлось слегка помочь своему модулю спуститься еще на два пролета вниз.

Как только мы распахнули дверь на нижний уровень, стало понятно, что маленьким погребом, каморкой завхоза, здесь и не пахнет. Полноценное помещение, с расходящимися в стороны несколькими коридорами, дверьми, какими-то развилками в глубине. И судя по тому, что все это хорошо освещалось, явно активно использовавшееся.

— Может, штаб все-таки здесь? — задумчиво спросил Богослов. — Оператор, тут достаточно просторно внизу.

— Дойдите до первого контакта. Без геройства. Если что, мы перебросим часть людей к вам. Шустрее, у нас двенадцать минут.

Откуда-то сверху послышались выстрелы. Стало понятно, что наверху тоже есть чем заняться.

— Делимся, — решительно сообщил Богослов. — Правила нужны как раз для того, чтобы их иногда нарушать. Будь на связи. Не беги. Проверяй все, что успеешь, но не будь педантичным. Если нарвешься на толпу, сразу отступай. Я бы даже сказал — беги.

Последние слова он произнес, уже уходя в сторону, выбрав себе один из коридоров и запустив вперед модуль. Я сделал то же самое.

Теперь модуль ехал передо мной, а я двигался на небольшом удалении, задерживаясь лишь для того, чтобы проверить комнаты справа и слева по коридору. Пока в основном абсолютно пустые. Лишь в одной каморке ближе ко входу обнаружились сложенные штабелями пластиковые парты. За такими же я сидел и в нашей школе, еще до того как ее закрыли. Значит, по поводу первоначального назначения этого здания я не ошибся.

Пусто. Пусто. Пусто. Картинка с модуля, остановившегося на углу… чисто. Я все больше убеждался в том, что подвал боевики не использовали. Но кто-то поддерживал внутри этой группировки железную дисциплину, поэтому даже в заброшенных помещениях царил порядок. Здесь явно регулярно убирались. Горели почти все лампы.

Но мне не встретилось ни одного врага. Лишь пустые коридоры, пустые комнаты, когда-то использовавшиеся, наверное, под склад всякого барахла.

— Пять минут. — Голос Оператора стал слегка неестественным. Верный признак плохой связи. Тактическому шлему приходилось обрабатывать входящий сигнал и фильтровать его, чтобы донести именно те слова, которые были сказаны. Цифровые данные зашифрованной передачи повторялись многократно, позволяя скомпилировать их в нечто удобоваримое. — Ускорьтесь с прочесыванием, иначе придется уходить ни с чем. Призрак, отступайте к раненому, забирайте его и отходите к фабрике. Постарайтесь утащить на хвосте как можно больше придурков. Остальные, пять минут — и уходим.

Я не мог еще ускориться. И так иногда наступал на пятки модулю, который никак не рассчитывался на спринтерский бег. Но даже навскидку, по черновой карте этажа, которую рисовал тактический шлем, пользуясь всей доступной ему информацией, я не обошел и четверти всех помещений. Даже если считать, что Богослов умудрился пройти чуть больше меня, это все равно давало в сумме только половину подвала.

Пустого подвала.

Я остановился. Если все равно нельзя обойти все, нужно было выбрать, куда заглянуть в первую очередь. Карта какая-никакая светилась у меня прямо перед глазами.

Если устроить внизу штаб, то где его разместить? Или какую-нибудь оружейную, кладовку с ценными вещами? Нет, нет, еще раз нет. Наиболее очевидные точки находились ближе ко входу, и их мы уже пробежали.

Лишь одно большое темное пятно внутри неосмотренной зоны навевало определенные мысли. Судя по расположению известных мне дверей и коридоров, там мог находиться большой зал, а не крохотные каморки. А большой просторный зал, пусть и в подвале с низкими этажами, многие выберут для размещения того же штаба. Или компьютерной комнаты, тем более что рядом можно разместить и серверную. Или много чего другого.

Я двинулся вперед, примерно прикидывая, где мог находиться вход в это помещение. Если оно, конечно, вообще существовало, а не рисовалось моим воображением.

Нужная мне дверь оказалась за одной из кладовок, которая неожиданно превратилась не в глухую комнату, а всего лишь в тамбур, проход дальше. Скорее всего, до этой комнаты я бы вообще не дошел.

И зал оказался ровно в том месте, где я и предполагал. Пусть и не совсем той формы, что мне представлялось. И совершенно не с тем содержимым, что я искал.

Прямоугольное помещение шириной метров в десять и почти в полсотни метров длиной оказалось забитым людьми.

В основном мертвыми.

Модуль показал мне картинку, но зрелище казалось настолько неестественным, что я заглянул в этот зал сам, прежде чем поверил в то, что вижу.

— Есть контакт, — шепнул я в рацию. — Богослов, слышишь?

— Плохо, — ответил Богослов, — что у тебя там?

— Пока не знаю, куча трупов.

— Трупы неинтересны, ищи живых. Ищи штаб. Документы, записи. Все, что найдешь, уничтожай. Что сможешь унести — бери с собой. Иду к тебе, но ты далековато, а у нас всего три минуты. Действуй сам.

Сверху опять стали слышны выстрелы. Видимо, на последнем этаже, потому что досюда они доносились совсем глухо. Лишь иногда, когда кто-то начинал говорить что-нибудь в рацию на общей волне, канонада начинала доноситься более отчетливо, пусть и заглушаемая фильтрами шлема.

Модуль видел не только мертвых, но и живых. На экране шлема возникли три красные точки и одна, почему-то мигающая желтым. ИИ модуля требовал ручного определения статуса цели. Я увеличил картинку. Понятно, почему даже модуль, который сейчас действовал в красном режиме, засомневался. Парень был привязан и, похоже, без сознания.

Те трое, что сгрудились у стола в самом центре зала, сомнений у модуля не вызывали. У меня тоже. Я даже не стал включаться в процесс. Как только мы с машинкой разобрались с желтым огоньком, модуль двинулся внутрь, быстро сокращая расстояние до стола.

В тот момент, когда стоящие у стола его заметили, модуль моментально изменил свое движение и сделал несколько резких бросков в сторону. Собственно, здесь собрались не лучшие представители местного воинства. Потому что стандартный маневр уклонения пропал втуне — никто из них к этому моменту еще даже не поднял оружия.

Модуль начал стрелять лишь с десяти метров, подобравшись максимально близко, раз уж противник это позволял. Судя по его скупым выстрелам, боезапас у него был на исходе и он растягивал его, как мог.

Я зашел в помещение и пошел напрямик к столу.

— Я тут заплутал, короче, — сказал Богослов из рации. — Давай, бери что можешь и убирайся оттуда, две минуты. Ждать нас никто не будет.

— Понял, справлюсь, — ответил я и поменял направление.

Желтый огонек волновал меня сейчас больше, чем то, что находилось на столе. Они явно паковались, думали, что успеют уйти. Или не думали, а лишь делали что-то по приказу. Но это — всего лишь деньги, или бриллианты, или еще какой-то мусор. Все равно.

Я подошел к человеку, подвешенному на дыбе, снял звено цепи с костыля, за который его зацепили, и, стараясь быть острожным, опустил парня на пол. Развязал руки.

И тут же оказался отброшен в сторону мощнейшим ударом. Призванным меня убить, между прочим. Вот и делай людям добро после этого. Если бы не стекло шлема, которое хоть как-то замедлило его руку, он точно сломал бы мне челюсть. Мне и так прилетело совсем неслабо, но хотя бы я еще мог говорить.

— Стоять! — крикнул я, для верности отступив еще на пару шагов и нацелив на него автомат. — СБ корпорации! Стоять!

Плакали мои карты местности. Плакал видеопоток с модулей. Картинка снизу стекла сменилась трещинами, одним выбитым куском и мерцающим изображением, лишь мешающим смотреть. Я поднял забрало. О видеоподдержке можно было забыть.

— Кто ты? — спросил я.

Парень свалился обратно на бетонный пол. Похоже, его пыла хватило лишь на один удар. Видимо, он очень давно к нему готовился, даже плохо соображая, что творится вокруг. Только теперь я понял, что одна из его ног сломана во многих местах. Поэтому вообще непонятно, как он на ней простоял даже несколько секунд.

— СБ корпорации, — эхом ответил он. — «Генная логика». Группа специальных операций. Мы попали в ловушку. Всех положили, сразу. Лучше бы всех. Трое выжило. Нам что-то начали вкалывать, что-то из этих, из ботов для этих киборгов из «Наноздоровья».

Похоже, он посчитал, что я работаю на «Генную логику». Тоже корпорация. Поправлять его я не стал.

— Эти… Один умер сразу. Второй изменился. Совсем изменился. Стал как зомби. Я думал, что это зомби-бланк, но нет. Он дышал, ходил, нормально ел. И убивал по приказу, меня рвал на куски по приказу. На мне не сработало. На этих… — Экзо мотнул головой, показывая на висящие еще в нескольких местах тела, на аккуратно сложенный на льду штабель с трупами, — …тоже. Но те, на которых у них получалось, менялись. Сильно. Все помнили. Даже что мы друзья, он помнил. И рвал из меня куски.

С противоположной стороны зала послышался шум. Я увидел там еще одну дверь, и кто-то бежал, видимо, по второй, неучтенной, лестнице прямо сверху.

— Они начали эвакуацию с полчаса назад. Кейс на столе, там все. Забери и уходи. Дай мне оружие.

— Заберу и тебя, — полувопросительно-полуутвердительно сказал я.

— Не жилец. — Он мотнул головой. — Дай хоть кого-то еще порву за то, что со мной сделали.

Добежать до стола я успел. Забрать чемоданчик, набитый упаковками с вензелем «НЗ». Стандартная упаковка «Наноздоровья», что пугало. Еще я успел смахнуть лежащее на столе оружие в сторону переломанного парня, кинуть вибромину поближе к дверям, к которым приближались чужие, и отдать спецназовцу пару своих гранат.

— Убей их всех, — пожелал я ему.

— Поднимаюсь наверх, — крикнул Богослов. — Наши уже уходят. Давай, у тебя минута, иначе пойдешь один.

Мне пришлось чуть ли не подпинывать модуль на обратном пути. И тащить его наверх по лестнице. Я смог оставить умирающего экзо в этом подвале и даже не почувствовал почти ничего. Чувства притупились. Но оставить здесь модуль — это было уже слишком.

Хоть модуль я отсюда вытащу.

Богослов дождался меня, хоть я и опоздал на тридцать секунд.

— Вертолет видели, ушел с крыши? — бурчал кто-то в эфире. — Вот наверняка самый главный козел все-таки смылся. Всегда так — стреляешь-стреляешь, а главный все равно улепетывает.

— Мозги потому что надо иметь, — буркнул кто-то другой. — Что, Призрак не мог хоть одну ракету приберечь?

Мы отступали в сторону фабрики «Генной логики», огрызаясь от переставших быть согласованными попыток боевиков нас остановить.

— Призрак не мог. Призрак едва сумел своих людей приберечь. И раненых вынести. Призрак не всесилен. — В голосе Призрака слышалась металлическая вежливость человека, который даже и не думает оправдываться, лишь поясняет для полноты картины.

— Ну ничего, почистили мы их знатно. Солдафоны как? — Гот.

— Ругаются на чем свет стоит. Три минуты назад поступил приказ от корпорации сворачивать лавочку. Через девять минут после того, как мы ее и так свернули. Не верят они, похоже, в наши силы, дали нам еще и люфт по времени. Вот мы и выполняем приказ. Армия сюда не полезет. Побоится. Побоится или наших или своих. Местное командование явно подкуплено, но не подкупили же они всех! Могут появиться вопросы, а теперь, после того как защищать им уже некого, они не полезут.

Оператор помолчал, а потом добавил:

— Так что давайте, вперед. До фабрики минут десять бегом. Они нас ждут. Поглядим, как выглядит гостеприимство экзотиков.

Глава 3

Оператор задумчиво посмотрел на чемодан, набитый футлярами «Наноздоровья», потом повертел мой многострадальный шлем в руках. Сказал:

— Повтори-ка все еще раз. Помедленней, чтобы ничего не упустить.

— Да два раза рассказал же! Данные со шлема посмотри, командир, — начал я психовать. — Чего нового ты надеешься услышать?

— Да-да, данные со шлема. Передняя защита повреждена, два касательных удара в затылок — видимо, шрапнель. Пули выбивают осколки из стен, а достается вечно шлемам, да? Данным с такого шлема нельзя верить, понимаешь? Если, как ты говоришь, твой экзо просто кулаком раздробил тебе это стекло, то и остальному нельзя верить. Это стекло пулю может удержать.

— Да знаю я. — Оператор мне не верил, и это меня очень сильно злило. — Но зачем мне врать? Все дословно рассказал.

— И с прочим сходится, — поддержал меня напарник, до этого сидевший в сторонке и соблюдавший нейтралитет. — Организованность, новейшие бланки мышечных усилителей, и еще неизвестно, что там они себе ввели из остального, чего взглядом не определишь. Удивительное упорство. Просто чрезвычайное для гражданских. Именно упорство, а не желание умереть за идею, как у сектантов.

— Кто-то очень грамотно командовал операцией, до поры до времени, пока мы не отрубили камеры и не выбили большинство из боевиков. — Это говорил уже Тоско. — У всех неплохое оружие, разное, но неплохое, и никакого недостатка в гранатах, гранатометах, дымовых шашках. Их экипировали воевать. Им вводили бланки, чтобы воевать. Но при этом уровень персональной подготовки… слабенький. Такой сразу после учебки бывает. Тощий и то себя лучше показал.

«Ну спасибо», — подумал я.

— И что нам теперь делать? — задал странный для командира вопрос Оператор.

— Доложить и расслабиться, — ответил Бронза. — Какие варианты?

— Ну да, — кивнул Оператор, поднимаясь и подходя к столу. — Кому вот только?

— Не думаю, что у нас куча народу к ним пристала. Может, кто и скурвился, но, наверное, все же только в этом секторе, да и то несколько человек, не больше. Иначе бы давно все просочилось. Да и действовали бы они иначе, — высказался Призрак. — Продали бы эту дрянь вместо кровяных пловцов в магазинах, и дело с концом. Когда делаешь себе укол, никогда не знаешь, что ты на самом деле колешь. Ношпу или цианистый калий. Кровяных пловцов — или вот такое вот дерьмо.

— Ну да, — повторил Оператор, — ну да.

Одновременно он вынул один из футляров и принялся сдирать с него пластиковую упаковку, призванную доказывать конечным потребителям, что товар не вскрывался где-то в пути. Туфта, конечно. Даже мне не верилось, что подобные культуры ботов могут производить на заводах корпорации.

Я, конечно, ее не идеализировал, но это казалось слишком.

Впрочем, вчера мне бы не верилось, что существование такого бланка вообще возможно. Где могли разработать подобное, если только не в корпорации?

— Но если это не бред умирающего мутанта, — выразил я свою мысль вслух, — то получается, что такую штуку могли придумать только в корпорации.

— Да почему? — удивился Оператор, открывая футляр. Это требовало времени, футляр открывался сам, секунд пять, проверяя предварительно внешние условия, целостность содержимого и лишь после этого начиная неторопливо вскрывать защитные блоки. — Кто угодно мог такую штуку придумать. Корпорация до сих пор скупает кучу патентов у независимых лабораторий. До двадцати процентов от общего числа новых продуктов разрабатывается частниками. Кто там из них что придумает, специально или случайно изобретет, покажет не тем людям… Это всегда непредсказуемо.

Оператор дождался открытия контейнера — и вынул из него стандартный десятимиллилитровый шприц корпорации. Одна инъекция, шприц был сделан так, чтобы после применения вся она оказалась в теле. Большинство из бланков рекомендовалось вводить в вену, кроме специальных локальных культур вроде мышечных усилителей.

Шприц, что достал командир, тоже нельзя было отличить от настоящего. По крайней мере, с того места, где я сидел. Выглядел он точно так же, как и наши. Один в один.

Оператор абсолютно неожиданно приложил шприц спереди к своему бедру и хлопнул по поршню. Когда поршень начинал двигаться, его уже нельзя было остановить. «Ван шот», говорили иногда. Кое-кто даже так начал называть бланки — шоты, однако это название далеко не всем нравилось из-за косвенных отсылок к наркоманам.

— Какого… — произнес Призрак, начиная подниматься со стула. Рядом с ним вставал Тоско. Бронза остался сидеть, как и Гот.

Я тоже начал вставать, еще даже точно не зная, для чего.

Удивительно, как много может сделать мозг в критические мгновения. Сколько вариантов предложить, сколько возможностей обдумать. Может, Оператор — тоже часть этого заговора? Вколол себе, скажет сейчас всем, что дрянь безвредна, и заставит уколоться всех? Глупость.

Может, он просто сошел с ума и решил так свести счеты с жизнью? Простое решение всех накопившихся проблем? Теперь наконец-то кто-то будет руководить им, а не он остальными? И не надо будет думать?

Может, у него просто дрогнула рука.

В любом случае его надо было нейтрализовать. Связать, приковать наручниками, пока боты не добрались до мозга. Пусть и медленней, чем при введении в вену, но все равно ведь доберутся.

Богослов придержал меня за руку, усаживая обратно.

— Сидите, сидите, — доброжелательно предложил Оператор остальным, небрежно бросая использованный шприц на стол.

— Ты сдурел, что ли? — спросил Тоско, усаживаясь при этом на место. Правда, сделал он это не потому что так его попросил командир, а лишь потому, что посмотрел на спокойно сидящего Бронзу.

— У него там… — шепнул мне Богослов, — …анализатор. Зачетная вещь, но, конечно, редкая. Только у него видел. Закрытая разработка. Целый участок мышечной ткани превращают в нечто вроде изолятора-карантина-лаборатории. Если через него вводить бланк, то сначала он проверит безвредность ботов, совместимость их с организмом носителя и лишь потом пропустит их дальше, к крупным сосудам.

— Так, может, он и не определит эти боты как зловредные? — спросил я, так же как и Богослов, шепотом.

— Смотри, — махнул головой напарник в сторону командира.

Оператор достал из кармана нечто, напоминающее короткую указку, зацепился пальцами и вытянул небольшой гибкий экран. Положил этот мини-компьютер прямо на бедро, туда, где только что, прямо через одежду, ввел себе бланк.

— Боты, что отвечают за анализ и карантин, передают сигнал на небольшое расстояние. Проводят анализ, «советуются» между собой, — тихо пояснял мне Богослов. — Если инъекция вызывает у них подозрения, то могут отправить ее в отстойник. Или уничтожить, если выявится угроза. Но сейчас он задал команду на полную изоляцию и анализ. Так что бланк дальше не пойдет, только по дополнительной команде. Опасно, но не очень.

— А почему не у всех такая? — тут же спросил я.

— Дорогая штука, очень. К тому же — один раз я видел, как она переработала у Оператора бракованный бланк. Он потом две недели ходил-хромал. Я бы вот такую штуку ставить не стал.

— А я бы стал, — тихо откликнулся я. — Может оказаться полезной в будущем.

— Это да, — легко согласился напарник. — В том будущем, к которому мы идем, она может стать очень полезной. На вот, почитай пока. Анализ не за пять секунд идет.

«То, что видишь, напиши в книгу… итак, напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего… ибо время близко… Иди и смотри… ибо пришел великий день гнева его, и кто может устоять?»^[165] Фразы были написаны в разных местах экрана, разными шрифтами, даже разными цветами. От руки, прописными буквами, которые я, дитя компьютерной эпохи, с трудом понимал.

— Что это? — недоуменно спросил я.

Богослов посмотрел мне через плечо.

— Перелистни, — сказал он. — Это так, записи из разных устаревших источников. Честно тебе скажу, считаю, что пора их переписать. От корки до корки. Вместо Библии написать справочник по выживанию. Пригодится.

— Так вот почему тебя прозвали Богословом, — усмехнулся я и перелистнул страницу.

На следующей были лишь гиперссылки, читать которые было бессмысленно, пока я хотя бы не пойму, о чем идет речь. У Богослова, похоже, было весьма оригинальное представление о справочниках.

Я не глядя ткнул в одну из ссылок.

«„Песья радость“. В классификаторе корпорации „Наноздоровье“: инъектируемая нанокультура M12NF (-1, -2, -3, -4). Четыре различных модификации различаются в основном по уровню благоприобретенной чувствительности объекта. Маркетинговое название „Острый нюх“ не очень прижилось. Однако есть сведения, что распространившееся название „Песья радость“ также было придумано в недрах корпорации, однако не появилось на рекламных плакатах ввиду неоднозначности толкования.

Бланк „Песья радость“ обеспечивает существенное увеличение обонятельных способностей. Рекомендуется для покупки поварам, парфюмерам и лицам других профессий, где непосредственно необходимо очень чуткое обоняние.

Относительно безопасен. В наследуемом варианте не продается, хотя есть несколько подтвержденных фактов спонтанного наследования по материнской линии. Наличие этого бланка в организме можно выявить с помощью простых проверок чувствительности носа, например, проверочной шкалой-пробником или лабораторными методами. Однако при лабораторном исследовании необходимо учитывать, что боты бланка практически не циркулируют в крови объекта и могут быть обнаружены лишь непосредственно в слизистой оболочке носа…»

— Ничего не понял, — честно признался я. — Ты на досуге пишешь научно-популярные статьи? И много корпорация тебе за это приплачивает?

— Ты ничего не понял, — подтвердил Богослов. — Ты такой же полуслепой, как и остальные. А время, как говаривали умные люди, время-то близко. Ладно, позже.

Он замолчал, а Оператор поднялся со стола, на котором уселся в ожидании результатов.

— Ничего зловредного, — пожал он плечами. — Предварительный анализ показывает, что это действительно модификаторы высшей нервной деятельности, но направление модификаций неясно. Ладно, даю команду на уничтожение. Чемодан отдадим наверх, пусть там разбираются.

Фабрика так и оставалась в изоляции, несмотря на наши уверения в том, что остатки бандитов малочисленны и лишены командования.

Охранники не хотели рисковать. Тем более что они, похоже, сейчас больше боялись нас, чем любой внешней угрозы. Приказа не выполнить они не могли, но и ворота нам открыли с явной неохотой. И сейчас большую часть своих и так скудных ресурсов бросили на то, чтобы следить за нами.

Еще бы, банда головорезов-убийц, механистов, киборгов, роботов, шотоголиков и как нас там еще называли, вооруженная до зубов, обвешанная оборудованием, — и внутри охраняемого ими объекта.

Им было тяжело. Мы для них были людьми с металлической кровью. Теми же врагами, что и снаружи, с той только разницей, что мы им помогали.

Но доверия это никак не прибавляло.

Поэтому они вздохнули с явным облегчением, когда вертолеты за нами наконец прилетели.

— Собираемся, — заявил Оператор. — В гостях хорошо, а дома лучше.

Сложно было спорить.

Об инциденте в подвале Оператор просил не распространяться, а местных мы вообще оставили по этому поводу в неведении.

Перед тем как мы отправились к вертолетам, меня подозвал командир:

— Ты это, отдельно говорю, не болтай. Наверх я инфу отправил, но только Петру Семеновичу. Если кому и верить, то только ему. Так что давай, двигай к вертолету и помни: язык за зубами.

Я кивнул и пропустил его вперед.

Странно, но он не хромал. Может, Богослов приукрасил свой рассказ?

— Меньше всего люблю летать, — ворчал Богослов. — На земле у нас хотя бы видимость, что от нас что-то зависит. От нашей скорости там, реакции, от того, как хорошо мы работаем и как слаженно. А в вертолете… до первой ракеты.

Богослов выпрыгнул из машины, не дожидаясь полной остановки винтов. Я спрыгнул вслед за ним.

— Поэтому, — он многозначительно поднял палец, — я вожу с собой вот это.

Напарник махнул рукой с зажатым в ней двойным рюкзачком, который вроде как должен был вешаться на спину и на грудь одновременно.

— Парашют? Такой маленький? — удивился я.

— Нет. Система экстренного приземления. Ее вообще-то для прыжков с многоэтажек используют, но и мы обычно невысоко летаем. Как только запускаешь, быстро выбрасывает ударные тормозные пленки. Те же парашюты, только много, и каждая действует всего долю секунды, лишь слегка тебя притормаживая. Пленки из наноматериала, очень тонкие, так что при активации в пятидесяти метрах от поверхности их срабатывает до сотни. Останавливая падение почти до нуля, но при этом относительно плавно. Полная жесть. И страшно до жути. Летишь к земле, активизируешь и вдруг начинаешь чувствовать, что замедляешься, но при этом тебе кажется, что тебя ничто и не держит. Каждая пленка сбрасывается сразу, ты видишь за собой лишь серебристый хвост. А потом подлетаешь к земле и встаешь на ноги.

— Мне дашь попробовать?

— Из вертолета спрыгнуть? — ухмыльнулся Богослов.

— Можно с высотки, если найдем. Или с вертолета. Только, может, для начала в воду?

— С высоты хоть в воду, хоть в бетон, разница невелика.

— Все ж как-то спокойней.

— Да. Сейчас иди, сдавай модули. Только не забудь забрать управляющие блоки с выживших.

— С каких выживших? — не понял я. — Ты о двух моих машинках?

— Да, с них. Управляющие модули забери. Завтра собирались привезти новые модели, так что они тебе понадобятся.

— Зачем? Если новые модели?

— Ты хотя бы примерно себе представляешь, какой ИИ в этих дронах? Новичкам всегда дают стартовый, заводской. Если кто-то… выбывает, то их дронов забирают друзья. Если дронов не берет никто, то они отправляются вместе с владельцем. В могилу, в крематорий или просто в тихий домик в деревне. Кому как повезет. Так вот. Эти ИИ саморазвиваются. Накапливают опыт в реальных схватках. Привыкают к твоей манере ведения боя. Ты и сам в них можешь потом кое-что подкрутить, если захочешь. Поэтому все стараются забрать мозги дронов с собой, даже при переходе на новую модель. Там, конечно, бывают казусы, когда архитектуру сильно меняют, но вроде у всех современных моделей есть специальная система шлюзования. Так что забери, не забудь. За одного битого дрона двух небитых дают, знаешь ли.

— Ну хорошо. Заберу. — Я пожал плечами. Звучало это слегка странно. Ощущение у меня возникло такое, словно у каждого здесь была своя личная овчарня. И каждый своих собачек любил, холил и старался обучить как можно лучше. А потом, логично предположить, еще и свести поудачней.

Все-таки у Богослова был какой-то бланк, позволяющий читать мысли.

— Бывает, пытаются компилировать из нескольких ИИ один. Но в явном виде это не выходит. Зато у нас тут другая забава — обмен тактическим опытом после боев. Информацию о действиях чужого дрона можно купить, закачать своему, и тот сможет ею пользоваться словно военным справочником. Но будет действовать по своему алгоритму. Это я так, упрощаю.

— Купить? — Сегодня для меня был очередной день открытий. — Купить, извините, за что?

— За другую информацию, — пожал плечами Богослов. — Деньги у нас не в ходу, знаешь ли. Обобщенная боевая база все равно каждый раз дается всем. Правда, большинство заливает эпизоды лишь выборочно. Все боятся, что их дроны начнут портачить, и осторожничают. Но еще у нас есть игра. И твои два дрона в нее вступили, раз выжили. Теперь ты можешь продать их базу данных. Конечно, за невеликую цену, но они неплохо себя вели, и кто-то вполне может решить, что готов дать тебе в обмен копию мозгов одного из своих дронов.

Мы уже подходили к оружейной, и Богослов начал на ходу стаскивать с себя жилет.

— И рейтинг, наверное, есть? — спросил я.

— Есть, — кивнул Богослов. — Один из моих дронов на пятом месте. Шестьдесят семь подтвержденных нейтрализаций, шестнадцать миссий с момента последней гибели. Я тогда решил его восстановить из резервной копии. И не жалею.

— Азимову бы это не понравилось, — буркнул я.

— Азимову? Это который три закона? Ну да. Законы хороши, когда они натуральны, то есть поддерживаются самой природой. Или если их неисполнение влечет за собой такой джихад, что даже самый сумасшедший не рискнет их нарушить. Или если все вокруг такие хорошие, высокоморальные, что соблюдают эти законы за просто так.

— Ну раньше же боевых роботов не делали? — попробовал я поспорить.

— Точно? А может, просто не умели? И потом, скажи мне, что такое робот? Револьвер — это не робот? Жмешь на кнопку — спусковой крючок, получаешь результат. Беспилотники с лазерным наведением — не робот? Ракеты-то ведь на их указку летели. В чем разница? В наших процессоры появились, а в «Калашникове» их не было? И что? Раз процессор есть, то он сразу кинется три закона робототехники исполнять?

— Прошивка… — Я еще сопротивлялся.

— Давай без идеализма, а? Какая прошивка? Прошивку-то кто придумывает? Пока мы не разучились убивать, любая наша машина тоже будет это уметь.

— Разучимся когда-нибудь?

— Нет, — покачал головой Богослов. — Думаю, теперь уже нет. Вымрем раньше.

Глава 4

Когда мир сходит с ума, то поневоле кажется, что ты теряешь рассудок вместе с ним. В ином случае, глядя на то, что творится вокруг, любой нормальный человек сразу наложил бы на себя руки. Ну или сошел с ума. Тем самым считаем теорему доказанной.

Мы выполняли самую грязную работу для корпорации. Чистили переполненные нужники. Скоблили гноящиеся язвы. И там, где удавалось, перевязывали раны.

Но Оператор брал на удивление простые задания. Одно за другим. Словно ждал чего-то серьезного и берег силы для наступающих событий. Заставляя нас вылетать на миссии только для того, чтобы потренироваться.

Мы только что вернулись с очередной такой «прогулки», когда нам объявили о прибытии новых дронов. Так себе прогулочка, даже не знаю, зачем Оператор за нее взялся. Выбить дверь, вломиться в квартиру в жилом доме, уложить на пол троих.

Даже никого не убили. Даже не сделали ни единого выстрела. Сдали пленных полиции — и все.

А станковый рюкзак с тактическим ядерным зарядом, захваченный в той же квартире, — спецподразделению армии. Тому городку на сорок пять тысяч жителей его бы хватило. В самый раз.

Спасли кучу жизней, но облегчения я не почувствовал. Чему радоваться после того, как увидел, насколько просто в любой из квартир любого города может оказаться устройство, способное разом решить все проблемы окружающих? Богослов как-то показал мне сводку армейской разведки. Слегка устаревшую, но вряд ли ситуация сильно поменялась за пару лет. Может, лишь стала хуже. В этой сводке указывалось, что в мире сейчас находится до трех сотен неучтенных устройств. Неучтенных компактных ядерных зарядов.

Хватит, чтобы решить все проблемы не только отдельно взятого города, но и всех континентов.

Хотя, с другой стороны, нужно находить хорошее даже в мелочах. Один заряд теперь учтен обратно, и можно радоваться.

Не получалось. Двести девяносто девять оставшихся давили на психику. И оставалось только быть таким же сумасшедшим, как и этот мир. Быть в мейнстриме.

Новые тактические модули нам привезли немного позже, чем рассчитывал Богослов. Мне пришлось еще несколько раз вынимать и вставлять обратно мозги моих машинок. Двух выживших после первого боя и двух новеньких, лишь принюхивающихся к пороху. Хотя в последних миссиях им даже и по разу выстрелить не удалось.

На этот раз вместе с новым оборудованием приехали техники, что само по себе было экстраординарным. Во-первых, на нашей базе вообще крайне редко появлялись чужие. А во-вторых, обычно «подкрепление» просто присылали вертолетами. Распаковать новые модули, провести минимальные необходимые для их запуска манипуляции мы могли и сами.

— Модель коренным образом отличается от всего, что вам встречалось раньше, — словно объясняя причины своего появления, с ходу сказал техник. Нас собрали в зале — еще одна странность. Если и показывать новое оборудование, то на полигоне. Что мы можем интересного увидеть на учебной доске, когда речь идет о машине для убийства?

— Итак, хочу представить вам новейшую модель дрона боевой поддержки, произведенную на европейских заводах «Корпорации роботизированных систем». — Техник театрально повернулся и сдернул кусок материи с предмета, который все это время лежал на столе.

Нельзя сказать, что по залу пронеслась волна возгласов восхищения, как, похоже, ожидал техник. На столе лежал шар чуть больше полуметра диаметром. Явно металлический, хотя блестел он не сильно. Шар, абсолютно непохожий на боевую машину.

Ни колес, ни пулеметов — ничего, что могло бы выдать его военное предназначение.

Но мы стойко молчали. Никто не начал задавать умных вопросов. Даже усмехаться никто не стал. Конечно, пара колкостей наверняка вертелась на языке у каждого, но все предпочли подождать, что еще скажет техник. Если это был розыгрыш, то весьма странный.

Я уж точно не собирался задавать вопросов.

— Заводская маркировка модели — BSD-01X.^[166] У нас его прозвали «Шалун» — за весьма характерную манеру передвижения, — слегка разочарованный нашим молчанием, продолжил техник.

По поводу передвижения это он вовремя. Меня как раз интересовало, как, собственно, будет двигаться это чудо-юдо. Не мне же его катить рядом с собой?

— Предвосхищая множество вопросов, которые могут у вас возникнуть в ходе полевых демонстраций, хочу показать вам ремонтную трансформацию дрона. Это поможет осознать, как реализованы некоторые из заложенных в устройство функций.

Техник нажал кнопку на своем пульте.

«Шар» изменился. Превратился в ежа, ощетинившись одновременно всей своей поверхностью и даже приподнявшись над столом повыше. Только вместо иголок у «шалуна» во все стороны выдвинулись куски его обшивки. Абсолютно хаотично, на разную длину, да и сами выступы были совершенно неодинаковы. Какие-то поменьше, другие — побольше. Формы их варьировались от простых квадратов до сложных геометрических фигур.

Я бы сказал, что у этого ежа неожиданно обнаружилось несколько сотен тупых иголок.

— Надеюсь, — техник улыбнулся, видя, что наконец-то привлек наше внимание, — эта демонстрация объясняет, как «шалуны» двигаются, где у них оружие и каким образом реализовано множество других функций, которые заложены в конструкцию. Мы продолжим на полигоне. Вы, я думаю, поверите в возможности этой машины, только если увидите ее в деле.

Уже через пару минут он проводил демонстрацию на открытом воздухе.

— Режим пассивного охранения. В этом режиме «шалуны» автоматически стараются двигаться по непредсказуемому маршруту, просто для того чтобы минимизировать вероятность попадания даже при внезапном нападении. Смотрим.

«Шалун», вынесенный техниками на улицу, зашевелился. Сначала просто закачался, словно в нем кто-то спрятался и теперь раскачивал его изнутри. Потом моментально разогнался километров до сорока в час и так же неожиданно остановился. Скакнул в сторону, прямо с места. Вновь разогнался, резко сменил направление движения и через мгновение уже двигался в обратном. Приблизился к стене, резко подскочил вверх, ударился о стену, отскочил от нее, упал обратно на землю — и неожиданно прыгнул опять. Причем точно по той же траектории, по которой отлетал от стены, так что у меня на секунду закружилась голова, — настолько сильно этот дрон нарушал ожидаемую от обычного шара траекторию отскока. Я понимал, что в дело вступает его движущаяся, меняющая конфигурацию поверхность, но отсюда этого не было видно. И казалось, что шар ведет себя так, будто находится в каком-то чужом пространстве с иными физическими законами.

Дрон опять прыгнул на стену, но на этот раз не отскочил вообще, а покатился по ней… наверх. Добрался до крыши разваленного здания, проехался по самой ее кромке и неожиданно поскользнулся, упал внутрь. Две-три секунды все ждали, что будет дальше, кто-то кашлянул. Дрон вылетел из окна, выбив при этом оконную раму. Как он пролез — непонятно, у меня возникло полное ощущение, что диаметр шара сантиметров на десять больше ширины окна.

Вылетел и упал на землю. Замер. Потом начал подпрыгивать, как обычный мячик, только не теряя амплитуды, а наоборот, лишь подлетая все выше и выше.

— Ну вот, — сказал техник, завершив демонстрацию в тот самый момент, когда машина оказалась в самой верхней точке. — В общем, шалун. Так он и заработал свое название.

«Шалун» не стал просто так падать обратно. Он растопырил куски своей поверхности и достаточно мягко спланировал, уменьшив ожидаемую от него скорость падения, наверное, раза в два.

— Динамический камуфляж, — продолжил техник, тыкая пальцем в пульт. «Шалун» исчез. Ну почти исчез. Зная, где он только что находился, увидеть его все же было можно. — Эффект достигается за счет специального покрытия, меняющего цвет в определенных пределах под действием слабых токов. Что важно — быстро меняющего.

Я видел, что «шалун» начал двигаться. И тут же его потерял. Двигался он быстро, но, судя по всему, система скрытности успевала перерисовать поверхность даже на большой скорости.

— Камуфляж полевой, рассчитывать, что дрон будет полностью невидим, не стоит. Производитель выжал максимум, что можно было, не утяжеляя конструкции. Так, что еще. Вооружение: пулемет, гранатомет, электрошокер и разрядник, возможна экипировка отравленными иглами, слезоточивым газом и прочими прелестями, но в ограниченном объеме. В режиме рукопашного боя пользуется кусками поверхности и как режущим, и как колющим оружием. Подзаряжается от любых источников энергии, в том числе и самостоятельно в боевой обстановке. Однако достаточно медленно, так что особо не полагайтесь. В активном режиме может находиться минут сорок, потом требуется дозарядка. Что еще… Покажу одну вещь, которая меня сильно впечатлила, когда я увидел, как дрон ее исполняет.

Техник взял со стола и показал нам автомат.

— Обычное оружие, достаточно распространенное. Теперь смотрите.

Он размахнулся и зашвырнул автомат на площадку ближе к «шалуну». Активировал дрон. Тот покатился, проскочил мимо оружия, потом резко развернулся, проехал прямо над ним и укатился за угол. Техник ткнул в экран, возвращая дрон в стартовую позицию.

Автомат все так же лежал на земле, но теперь без магазина.

— Функция пополнения боезапаса в боевых условиях. Пулемет дрона специально рассчитан на использование патронов наиболее распространенного калибра, даже в ущерб боевой мощи. Однако вкупе с динамичностью машины, возможностью быстро сократить расстояние до противника и так же быстро найти укрытие, тяжелое вооружение ей не так уж и необходимо.

Техник замолчал. Включил «шалуна» вновь — видимо, в тот самый режим шалостей, что запускал с самого начала. Потом сказал:

— Кстати, у них нет красного режима. «Корпорация роботизированных систем» отказалась его инсталлировать даже после нашей прямой просьбы. Они отказали даже военным. Дрон нельзя заслать расстрелять население небольшого городка. После пары грабежей, когда предыдущие модели оказались не в тех руках и наделали немало бед, корпорация с трудом разобралась с сотнями исков. Выложили немалые суммы, чтобы замять дело. Сейчас формально подразумевается, что дрон защищает владельца. На достаточно большом удалении, до двухсот метров. И может осуществлять даже превентивное убийство, но лишь вооруженных людей, не признанных своими, или людей, несущих подтвержденную непосредственную угрозу.

— Так это тот же красный режим, — сказал кто-то.

— Юридически — нет, — ответил техник. — Хорошие машины. Быстрые, невидимые, смертоносные.

— И теперь они встают на защиту рубежей родины, мира и покоя ее граждан, — с пафосом произнес кто-то. Среди наших наконец-то раздались смешки. А то до этого все лишь молчали и смотрели.

— Готов ответить на один ваш вопрос, я знаю, он у вас есть. Остальное найдете в инструкциях и видеопособиях производителя.

— А как можно перебросить мозги наших автомобильчиков? Тут же совсем другая тема, — тут же спросил кто-то.

— Вот! — Техник поднял палец. — Я чуть ли не ради этого вопроса сюда и летел. Конечно, программа движения и прочее у «шалунов» совершенно другие. Но специально для вас, зная, как трепетно вы относитесь к сохранению опыта ваших дронов, сообщаю, что мы уговорили производителя адаптировать модели для восточного рынка. Ваши «шалуны» снабжены дополнительной программой шлюзования, способной максимально утилизировать боевой опыт, накопленный предыдущими поколениями персональных дронов.

— Командиры отделений, Богослов, Тощий, ко мне, остальным отдыхать, — скомандовал Оператор, как только демонстрация закончилась.

Пока мы шли, я спросил вслух, ни к кому отдельно не обращаясь:

— Если есть такие машины, зачем мы вообще нужны?

— Так, в качестве талисманов для машин, — тут же, ни на мгновение не задумываясь, ответил Тоско. И за что его только прозвали Тоской, понять не могу.

— Машин мало, а нас много, — выдал свою версию Призрак. Тоже из шутников.

— Их модель поведения вводит тебя в заблуждение. Они по-прежнему неразумны. Всего лишь расширенный набор реакций на определенные раздражители. — Все-таки мой командир отделения выглядел умнее прочих.

— Ну да. А у нас еще душа есть, — тут же развил тему Тоско. — И абстрактное мышление. Именно поэтому мы тут пока за главных.

— Ну как-то так, — неуверенно произнес Бронза.

— На самом деле в оперативной обстановке слишком много вопросов, — Гот. — Я читал. Автоматические отряды, полностью автоматические, пытались создавать. Так, чтобы только инженеры в бункере, и все. Не получалось. Они слишком быстро попадали в ситуацию, когда приходилось отходить от шаблона и действовать по-новому. И их уничтожали.

— Но Призрак прав, — закончил разговор Оператор, открывая дверь в штаб. — Тоже прав. Людей много. И конечно, нас берегут, но не настолько. Пока все считают, что мы полезны в бою, нас будут посылать в бой. С дронами, кучей оружия, прикрытием, но будут. Никто не будет с нас пылинки смахивать. Заходим.

— Значит, мужчины, — сказал он, как только мы расселись. — Вы те из немногих, кто в курсе ситуации. Поэтому хочу, чтобы вы оставались в курсе. Сообщение пришло сегодня утром. Помните добытый нами чемоданчик? Его переправили для анализа в одну из немногих лабораторий, способных досконально изучить этот неизвестный бланк. Они смогли хотя бы подсказать СБ, откуда растут ноги. Так вот, ночью на лабораторию напали террористы. Живых не осталось, вся охрана перебита. Лаборатория уничтожена, полностью. Чемодан исчез, и неизвестно, то ли был уничтожен вместе с остальным имуществом, то ли нападавшие забрали его с собой. Но одно ясно — внутри корпорации, причем на самом верху, есть крот. Может, даже и не один. Об этом грузе и его местонахождении знали очень немногие.

— И что будет дальше? — спросил Гот. — Следов не осталось, так что теперь будет гадание на кофейной гуще.

— Я боюсь, как бы те, кто избавляется от улик, не решили избавиться заодно и от свидетелей. От нашего взвода, например. Так что поаккуратней, пожалуйста. Возможно все. От ракетного обстрела, конечно, осторожность не спасет, но все же. Нехорошая движуха, и сделать-то ничего нельзя.

— Пойдем, покажу тебе кое-что. — Напарник повел меня между казармами, на окраину базы.

Здание, к которому мы пришли, стояло на отшибе. Неприметный одноэтажный дом, который я бы принял за какой-нибудь хозсклад.

Когда мы вошли внутрь, я понял, что это и был склад. Детали от старых моделей дронов, сваленные кучами вдоль стен. Выше, на вбитых гвоздях, — пучки проводов разной длины, в углу лишь один стол и стул. Все помещение освещалось только несколькими тусклыми лампами. Тут явно бывали нечасто, и никто не позаботился о комфорте. Хорошо хоть отопление работало.

Богослов подошел к столу. Сначала мне показалось, что он за него сядет, но он нажал кнопку на лампе, стоящей в самом углу. Лампа не загорелась, и я почему-то даже не удивился.

Богослов еще нажал на кнопку и на этот раз подержал подольше. Отпустил, потом нажал еще два раза, очень быстро.

— Запоминай, — сказал он, — короткий, длинный, два коротких.

Стол, стул и пол под ними начали сдвигаться в сторону, открывая проход вниз, в подвал.

— Мне тут выделили местечко, — просто объяснил Богослов. — Под мои личные нужды. Ну я его и оборудовал.

Он пошел вниз. Я, не задавая вопросов, полез за ним. Вопросы были, но я справедливо полагал, что Богослов для того меня сюда и привел, чтобы кое-что прояснить. Может, и не все, но вопросы лучше задавать, когда хоть что-то станет попонятней.

Вот внизу света оказалось вполне достаточно. Собственно, свободного места здесь было не так уж и много — все подвальное помещение занимало оборудование.

— Это моя типография, — сказал мне Богослов. — Здесь есть все. Аккумуляторы, способные продержать ее в автономном режиме несколько дней. Там, за домом, есть еще дизель-генератор, способный обеспечить все это энергией и на более длительный срок. Здесь есть машины для печати, сшивания и все остальное. Все, что нужно. До двухсот пятидесяти экземпляров книги в сутки, если понадобится.

Я не выдержал:

— Какой книги? — спросил я.

— Ну моей, — пожал плечами Богослов. — Справочника, который я делаю.

Он продолжил, лишь когда мы вышли на свежий воздух, аккуратно закрыв все за собой, выключив свет и поставив на место стол.

— Что такое Библия? — спросил меня напарник.

— Хм… — Вопрос был неожиданный. — Это книга для религиозных людей… Там все написано… о том, кто такой Бог, кто такой его Сын на земле…

— Я не об этом, — прервал меня напарник. — Я вот вообще агностик. Но Библия существует тысячелетия. Кстати, знаешь, как много у нее было разных версий? Часть из них до сих пор припрятана в Ватикане, часть даже заклеймена как ересь. Чаще всего за всякие мелочи. Церковь, знаешь ли, тоже все время забавлялась междоусобицами. Хотя припрятана — это слишком громкое слово. Никто давно уже ничего не прячет. Зачем? Разные версии откровений святых интересуют лишь ученых той же церкви и мало кого еще. Их сейчас даже в Интернете найти можно, но это никому не надо. Но я не об этом тоже.

Для верующих Библия — это догма. Для меня — справочник. Если почитать ее внимательно, то на тот момент, когда писались отдельные ее части, в Библию вкладывали очень много полезной информации. По тем временам — много. Хотя сейчас она и кажется скудноватой. О том, как жить и чего опасаться. О том, что можно и чего нельзя. О причинах и следствиях. О наказании, что следует за преступлениями. О многом, что могло пригодиться тому, кто ее прочтет.

— Только не говори это священникам. Отлучат, — усмехнулся я. — Так все-таки при чем здесь Библия? Что за справочник ты пишешь? И зачем тебе множительная техника?

— А ты подумай. — Богослов медленно шел в сторону нашей казармы, увлекая меня за собой. Судя по всему, разговор опять будет не очень длинный. Вот так всегда. Урывки информации, неполная картина, разговоры между другими делами.

— Подумай. Библия была справочником для сотен поколений. Но сейчас — приходит новое время. Может, даже последнее время для людей. Книги, написанной две тысячи лет назад, уже недостаточно, чтобы ответить на все вопросы.

Он поколебался, но мы уже подходили к казарме, поэтому он все же закончил:

— Я пишу новую.

Молчание длилось до самых коек.

Лишь когда Богослов завалился на свою ничком, тут же схватил планшет, готовясь продолжить свое занятие, я решился на вопрос. Прежде чем он полностью погрузится в работу.

— Хорошо. А с чего вдруг ты решил этим заняться? — спросил я, про себя пытаясь судорожно сообразить — он совсем свихнулся или это лишь временное помешательство. Судя по размаху мероприятия и длительности его увлечения, вывод напрашивался однозначный. Мой напарник болен, и, видимо, неизлечимо.

Богослов отложил в сторону компьютер и посмотрел на меня.

— Не могу сказать — почему. Могу сказать — когда. Я точно помню, когда эта мысль впервые пришла мне в голову. Я же раньше ближе к столице работал, еще в армии. Потом вышел в отставку, пошел в корпорацию, перевели сюда — тут и застрял. Ну и вот там, на одной операции, появился у нас советник. Мы должны были сервер захватить в каком-то бункере, очень защищенный, очень важный. На нем, похоже, много чего интересного лежало. Хотя армия — не корпорация, обычно не рассказывают о конечной цели задания, считают, что бойцам это лишнее. Само по себе задание оказалось простым. Но важным. Вот нам и прислали этого парня. Таких я не видел ни до этого и ни разу после. Хотя тогда мне казалось, что именно за такими будущее в армии и в СБ. Уж не знаю, чем его накачали, но он натурально от пуль уклонялся. Мины видел. Мог точно сказать, откуда будет следующий выстрел, где засел снайпер. Он на том задании многим жизнь спас.

Но под конец у него кровь из носа буквально хлестала. Не даются, видать, такие вещи даром. Может, поэтому таких «советников» больше и не встречалось мне ни разу, даже близко ничего такого. Не совсем связанные события, я понимаю, но именно тогда я и начал подумывать о книге. Написать, что можно, чего нельзя. Какие бланки есть. Как их использовать. И стоит ли. Вообще написать о том, что происходит.

— Хорошо, а типография-то тебе зачем? Раздавай свой справочник по Интернету.

— Грядут дни, когда… «люди будут искать смерти, но не найдут ее. Пожелают умереть, но смерть убежит от них»… Как ты думаешь, в те дни еще будет работать Сеть? Или централизованная подача электроэнергии?

Глава 5

Мне импонировало то, что эти увальни общались со мной на равных. Обычно, чтобы добиться такого отношения, приходилось долго доказывать, что ты не хуже остальных, пусть и слегка пониже.

Но здесь, на острове, я оказался на равных с остальными. После первых же операций меня признали. Среди этих мужчин действовали другие правила. Прошел бой, выжил — значит, ничем не хуже других. Многим покрупнее меня этого не удавалось. Многие, даже тщательно отобранные, отправлялись в резерв сразу, после одной-единственной миссии.

А у меня их теперь насчитывалось несколько десятков.

И эти увальни знали, насколько важнее в бою не рост, и не вес, и не объем бицепсов, а реакция, сообразительность и способность прикрыть спину.

Поэтому теперь я жил здесь на равных.

Если бы не работа, которую нам приходилось делать, редко приятная, часто кровавая, я бы сказал, что здесь, на острове, я чувствовал счастье находиться дома, среди своих. То чувство, которого не мог даже вспомнить после смерти родителей.

Из Тощего я постепенно превратился в Шустряка, и новый позывной нравился мне значительно больше.

Наш островок спокойствия жил своей жизнью, пока весь остальной мир разваливался.

Но идиллия не могла продолжаться вечно.

На водохранилище наконец-то встал лед. Честно говоря, никто уже и не ждал, что это произойдет, настолько теплой была зима. Но день за днем отрицательные температуры, пусть и совсем небольшие, делали свое дело.

Сначала на поверхности воды появилась ледяная кашица, долго не решающаяся сгуститься настолько, чтобы превратиться в сплошной панцирь. Потом кое-где у берега начали появляться льдины, и незаметно, день за днем, зима все-таки взяла свое, и лед встал везде.

Недостаточно толстый, чтобы совсем уж не бояться на него выходить. Но рискнуть можно.

Рыбаки наверняка бы рискнули. Но где они сейчас, эти рыбаки?

Рыбаков мы не опасались. Но изоляция острова формально оказалась нарушена, и это пришлось срочно исправлять.

Оператор решил помочь взводу охраны и, вместо того чтобы посылать на лед людей, решил отправить туда дронов.

Мы добрались до этой работы уже во второй половине дня. Темнело рано, и каждого «шалуна», бойко укатывающегося с тверди острова на лед, подсвечивал прожектор. Им это нужно было не очень, но нам спокойней, когда личные дроны остаются на виду.

Я отдал подскочившему «шалуну» из моей четверки очередную мину, и он тут же укатился обратно на лед, словно играя с прожектором, постоянно ускользая из его луча и тут же возвращаясь. Говоря, что не прочь поиграть еще, даже с таким медлительным лучом.

Богослов стоял рядом, заряжая мины своим питомцам. По одной, аккуратно. Каждый «шалун» по всему периметру острова укатывался далеко-далеко на лед, закладывал там мину согласно плану, который изначально разрисовал компьютер в штабе «Локальной независимости». Постепенно они выставляли мины все ближе и ближе, вплоть до самого берега. Любой, кто попытается приблизиться к острову, рисковал после нашего субботника оказаться в воде. Мины должны были взломать в случае чего весь лед вокруг острова, вновь обеспечив его автономность, даже в самые глубокие морозы.

Которых этой зимой не обещали.

В какой-то момент мне показалось, что небо, сегодня звездное, светлее обычного, и я поднял голову.

На небе полыхала новая звезда. Она светилась значительно ярче всех прочих, так что не было никаких сомнений, что это и не звезда вовсе. Может, астероид, летящий в нашу сторону.

Богослов поднял голову вслед за мной.

— Что-нибудь было в новостях? — спросил он.

— Вроде нет, — пожал я плечами. Мне пришлось отвлечься, потому что один из моих «шалунов» подкатился за новой порцией. — Наверное, пролетит мимо, иначе бы об этом трубили по всем каналам.

— Ну да, — согласился Богослов, — наверняка. Надо будет посмотреть в Сети, что вообще прогнозируют. Упадет ли на Землю, и если упадет, то где.

Звезда не упала. Вернее, не долетела до поверхности. Но я видел, как она входила в плотные слои атмосферы двумя ночами позже. Она разлетелась на сотни мелких осколков, которые прорезали ночное небо. Минут пятнадцать было светло, как днем. А потом нежданный метеоритный дождь закончился, судя по всему, так и не добравшись до земли. По крайней мере, с той точки, откуда я смотрел, казалось, что все отдельные куски упавшего на нас астероида сгорели на подлете. Чуть-чуть не долетев до нас.

Следующим утром нас ждало очередное задание, так что зрелище разламывающейся в ночном небе звезды быстро выветрилось у меня из головы.

Мне опять пришлось стать совестью. И только когда Оператор позвал меня с собой на утреннее совещание с руководством, я понял, что неоднократно пропустил свою очередь. Кто-то, скорее всего тот же Оператор, берег меня от перегрузки. А остальные ему явно потворствовали. Иначе, я уверен, в казарме давно бы уже высказались по этому поводу.

Меня это слегка обидело, честно сказать. Это значило, что и напарник и другие бойцы отделения все еще относились ко мне как к новичку. Которому надо помогать, уберегать от беды. А я думал, что теперь на равных со всеми.

Но я взрослел. Быстро взрослел. И не стал сильно терзаться по этому поводу. Раз исключили меня из очереди — значит, так было надо. И все. Не стоит придумывать себе слишком многого на основе одного простого факта.

Оператор заговорил со мной на улице, еще до того, как мы дошли до штаба.

— Помнишь тот чемодан с бланками?

Еще бы не помнить. Я даже не стал отвечать. Такой вопрос мог быть лишь риторическим.

— Я тогда не все сказал. После утери груза я сообщил наверх еще кое-что, но на этот раз наедине, лишь Петру Семеновичу.

Я молчал, давая командиру возможность продолжить.

— Как бы мелодраматично это ни звучало, но если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы хоть кто-нибудь из наших об этом знал. Не хочу думать плохого, но он почему-то тянет, не присылает никого…

— А что ты сообщил? — Командир явно пропустил самую суть. Так бывает: когда все время думаешь об одном и том же, начинает казаться, что все об этом знают. Начинаешь относиться к этому как к само собой разумеющемуся.

— Ну да, конечно, — сказал Оператор, приостанавливаясь перед дверьми в штаб. — Я не уничтожил бланк, который вводил на пробу. Он до сих пор со мной, на карантине, в бедре. Как знал, что что-то нечисто. Так что теперь… ты понимаешь. Петр Семенович обещал прислать врачей, чтобы они взяли образец, как только сумеет это организовать. Но время идет, а врачей все нет. Если что, сообщишь остальным, и вы будете знать, что к чему. Никто не знает. Ты, я, он. Так что выводы будут очевидны.

— Да не-э, — недоверчиво протянул я. — Быть не может. Он никак не может быть в этом.

— Надеюсь на это, — кивнул Оператор. — Если бы не надеялся, давно бы его слил. Хотя даже и не знаю кому. Все стало сложно. Непонятно вообще, кому тогда верить.

— Своим, — ответил я.

Он кивнул и распахнул дверь в штаб.

Петр Семенович вновь решил меня не узнавать. На экране связи, кроме него, нарисовалось еще несколько бюрократов. Никого из них я не знал, но мог догадаться, что это руководители СБ соседних секторов.

— Все, — с ходу заговорил он. — Столица пала. В новостях это придержат до завтра, по общей договоренности с армией и «Генной логикой».

— Это мало что меняет, — вступил в разговор один из незнакомцев на экране. — Правительство давно уже не исполняло функций централизованной власти.

— Вопрос в армии, — сказал еще один из тех, кто появился на связи. — Раньше они хотя бы формально подчинялись центру. Кому они будут подчиняться теперь?

— У нас с армейскими частями хорошие отношения, — ответил Петр Семенович. — Правда, им сейчас до нас мало дела. Они давно уже не обеспечивают безопасности. Все, что они успевают, — это охранять военные склады и технику от нападений.

— Да, но у нас-то местный генерал-майор в шаге от попытки объявить себя диктатором. И что нам теперь, вступать в открытый конфликт? Все-таки это армия. У них и людей побольше и техники…

— Так что случилось? — прервал их «непринужденную» беседу Оператор. — Со столицей, имею в виду.

Все замолчали, неожиданно поняв, что разговаривают в присутствии людей, которым необязательно слушать их обсуждение.

— Что всегда, — буркнул наконец, отвечая на вопрос, Петр Семенович. — Что всегда… Эпидемия паназиатского гриппа, очередная волна со смертностью под двадцать процентов. «Генная логика» поставила на рынок модификаторы, но вся партия, что поступила в сектор, оказалась бракованной. Это добавило смертности по их клиентам, так что их выкосило под половину. Но они хотя бы попытались. Наши вообще даже не начали поставки. Бланк был разработан, готов к производству, но ни один завод не оказался способен произвести количества, даже близкого к необходимому. Так что смертность среди наших клиентов оказалась близка к естественной.

Потом кто-то узнал, что на последнем заводе под столицей этот бланк производят. Это хотели удержать в тайне, выдавать бланк только на отдельные анклавы, раз уж всех не спасти. Не удержали. Кое-кто грешит на руководство «Генной логики» в регионе. Когда они поняли, что обделались, решили отвлечь внимание народа и оставшихся властей от себя на нас.

Завод разгромили через сутки в попытке добраться до запасов бланков от гриппа. Только этих запасов там и не было — все сразу уходило в автономные поселки. Но зато вот завод был последним из действующих в секторе и вообще — самым мощным в стране.

Только грипп начал сходить на нет и все думали слегка передохнуть, хотя бы частично восстановить, что можно, пришел «зимородок». Чума-74 экстра, мутировавший штамм. В принципе несильно отличается от обычного, лишь тем, что его не останавливают холод и зима. Раньше все думали, что в это время года чума не способна преодолеть эпидемиологический барьер. Оказалось, способна. И штамм-то нестрашный — и у нас и у «Логики» есть от него средства. Только у нас не осталось мощностей в регионе, чтобы произвести их в нужном объеме. «Генная логика» сделала, что могла, по их клиентам смертность оказалась минимальна. Но у нано — до тридцати процентов.

Петр Семенович сделал паузу. Я видел, что он просто думает, имеет ли смысл продолжать. Но Оператор понял его по-своему:

— Ну и что? Эту историю сейчас можно рассказать почти про каждый сектор.

Петр Семенович кивнул, словно говоря сам себе «значит, придется продолжить»:

— Правительство мы обеспечивали. И лекарствами, и бланками, и генными модификаторами. Кому что надо, то и доставляли. Но потом накрылись подстанции. Вслед за ними и сами электростанции, из тех, что еще хоть кое-как, но обеспечивали город. Зима, конечно, теплая, но не настолько. Почти все котельные работали на электричестве. Правительство просто исчезло, с высокой вероятностью либо погибли, либо разбежались. Точно мы знаем лишь то, что президент умер еще от гриппа. Это просто скрывали. Вернее, даже и не скрывали, а не афишировали. Сейчас большинству неинтересно, жив там президент или нет. Не выборы же из-за этого устраивать.

— О, как много нового, — усмехнулся Оператор. — Вот так случайно мимоходом узнаешь, что у нас в стране диктатура.

— У нас в стране бардак, — буркнул Петр Семенович. — Причем давно.

Он чуть повел головой, явно осматривая всех на своем экране, словно ожидая, что ему кто-нибудь попытается возразить. Все молчали.

— Все, кто смог, постарались из города выбраться. Слишком умные дернулись было и из сектора, но соседние сектора уже объявили карантин, полный, так что там сейчас вдоль границ много трупов с пулевыми ранениями. Капля в море по сравнению с погибшими от болезней, но все равно. Такое всегда тяжелее. Света нет, отопления нет. Эпидемии продолжают гулять, судя по всему. Все линии снабжения перерезаны. В городе, по самым оптимистическим оценкам, осталось не более двухсот тысяч. Это если смотреть на снимки. Работает несколько частных радиостанций, но все, что они передают, это крики о помощи.

Все, кто не выберется из города до весны, считай, те же трупы. Ожидается полный букет, начиная с холеры. Несколько миллионов мертвых тел никто не в состоянии убрать. Некому организовать процесс, да теперь и некому его исполнять. Достаточно, или продолжить?

— Достаточно, — кивнул Оператор. — Да минет нас чаша сия.

— Поддерживаю, — сказал Петр Семенович. — Еще новость перед заданием. Она менее масштабна, зато касается непосредственно вас.

— Перед заданием? — переспросил Оператор. — У вас что, дела пошли так хорошо, что для нас даже нет вариантов?

— Сегодня у вас безальтернативка. Даже если не возьметесь сами, мне придется воспользоваться своим правом приказа. Хорошо, что я его сэкономил для этого случая. Так вот, тут у меня в городе дела совсем туго. Людей перестало хватать катастрофически. Нападения на магазины чуть не каждый день. Нам уже пришлось на треть сократить количество точек. В общем, мобилизуем все резервы.

— И что? — поторопил его Оператор.

— У вашего взвода охраны сегодня смена. Так вот, смена не приедет. Люди мне нужны в других местах. А у вас хотя бы «независимость» есть. Как-нибудь справитесь.

— Не вопрос, — равнодушно пожал плечами Оператор. — Все равно они здесь больше жирок нагуливали. Без них даже проще. Так что за дело сегодня?

— Вот и хорошо. Тогда как-то там позаботьтесь о дежурстве, караулах и прочем. Не надо надеяться только на машины.

— Кстати, о людях. У нас за это время двое ушло в резерв. Когда пополнение?

Петр Семенович замялся. Потом все же сказал:

— Не будет пополнения. Учебку накрыли. Всю. Почти без выживших. Так что его смена была последней.

Он показывал на меня, в очередной раз демонстрируя, что прекрасно меня помнит.

— Как? — не выдержал я. — Что случилось-то?

Костя. Я-то думал, что он остается продолжать службу в тепле и довольстве, с минимумом опасностей. Будет потихоньку гонять салаг и попивать светлое пиво темными вечерами. Может, даже вспоминать меня.

Теперь мне придется вспоминать его. Прибавить к родителям.

— Просто, — коротко ответил Петр Семенович. — До опупения просто. Поставили три миномета в нескольких километрах от базы. Настроили на автоматическую стрельбу. Новейшие дроны с подзарядкой, автоматической коррекцией точности стрельбы, даже с беспилотным самолетом-наводчиком. И все. Их сумели заткнуть лишь через сорок минут, и то повезло, что армейский патруль мимо проезжал. Никто почти не выжил, и те по больницам все.

— Нашли ублюдков? — спросил Оператор.

— А кого искать? Работала только автоматика. Смотрим, данные мы сняли, что смогли, но по тому, что удалось опознать, — полный ноль. Этого ДНК не нашли ни в нашей базе, ни у «Генной логики». Про полицию я вообще молчу. Опять кто-то из сектантов.

— А друг у меня там, Костей зовут, на сержанта остался, — вклинился я в разговор.

— Выжило шесть человек. Ни одного Кости. Извини.

— Когда отстроите новую базу? — спросил Оператор.

— Не знаю. Пока ни рук, ни времени не хватает. Точно до лета об этом даже разговора не идет. Может, тогда как-то напряжемся. Не сейчас.

— И что нам теперь делать? Неполным-то составом? — Оператор встал и начал ходить по штабу. Чувствовалось, что эта новость, о которой ему сообщили мимоходом, взволновала его больше всех предыдущих.

— А что делать? То же, что и всегда. Задание будете слушать?

— Давайте, — кивнул Оператор. — И вы знаете тогда что? Присылайте нам перспективных прямо сюда. Может, кого и сумеем натаскать хотя бы немного. Неполная часть — это совсем тяжко.

— Посмотрю, что можно сделать, — буркнул Петр Семенович, — но вы сильно не надейтесь. Тут сейчас такой бардак в городе. Народу совсем мало осталось. А по поселкам собирать добровольцев накладно, да и не идут из поселков ни к нам, ни в армию, ни к «Логикам». Народ обособленно стал жить. И очень не любит лишних перемещений.

— Ну и правильно, — кивнул Оператор. — Да, будем слушать.

— Помнишь Ультра-Механиков? — без перехода начал эсбэшник.

— Да, — подтвердил командир. — Что, наконец нашли лидера?

— Лучше, — сказал Петр Семенович, — все звезды сошлись в одном месте. Похоже, что не только лидер нарисовался на их базе. Но также есть сведения, что именно у них осели «гнилушки». Финальные покупатели, так сказать.

— Вероятность? — тут же уточнил Оператор.

— Да считай, что сто процентов. Есть документальные подтверждения и агентурные сведения.

— Кто агент?

— Забудь, — усмехнулся Петр Семенович. — Когда это агентами начали разбрасываться? Так берешься или приказывать?

— Беремся, да. Лидер вам, надеюсь, живым не нужен? Или глупости типа этого?

— Нет, — качнул головой безопасник. — Ни он не нужен, ни бланки. Можете все уничтожать, только убедитесь, что это именно то, за чем вы идете.

— Хорошо, сбрасывайте данные. Вылетаем через час. И, Петр Семенович… По моему вопросу что-нибудь двигается?

— Я помню, — хмуро ответил эсбэшник. — Есть подвижки. Думаю, когда вернетесь с этого задания, что-нибудь смогу тебе предложить.

Петр Семенович взял у себя со стола стакан с водой и сделал глоток. Поморщился.

— Да что это такое! То ли я заболеваю, то ли меня тут отравить чем-то пытаются. Почему вода так горчит?

Петр Семенович посмотрел куда-то поверх экрана. Хотел что-то сказать, но потом его взгляд вернулся в камеру:

— Ладно, действуйте. Доложите по возвращении.

Оператор кивнул, прерывая связь.

— Тянет, как видишь. И не поймешь, то ли нарочно, то ли просто не знает, как подступиться. Так что глаза на затылок. И если что… ты знаешь, что к чему.

— Ладно.

— Странно это. Он мне напомнил. Сегодня с утра зубы чистил. Мне тоже показалось, что вода горчит. Подумал, правда, что паста испортилась. Это что, массовое отравление?

— Ты же жив-здоров?

— Ну да, — согласился Оператор. — Ладно, позже. Общий сбор.

Вода действительно горчила, словно ее настояли на горькой траве. Я убедился в этом лично. Прошерстив после этого Сеть, я нашел единственное правдоподобное объяснение — в воду попала большая доза сульфатов. Но как это случилось и здесь, на самой границе сектора, и в центре?

Я лениво продолжал думать об этой загадке, уже находясь в вертолете. Волей-неволей мне вспомнилось недавнее падение метеорита. Горькой звезды. Откуда-то, где-то когда-то виденное или слышанное, пришло название: «Звезда Полынь».

Мы знали, куда летим и что делать, — благо в прошлый раз штурмовали макет здания, где находилась цель, почти целый день.

Потом увидел взгляд Богослова, обращенный на меня, и решил задать этот вопрос ему. Но, как это у меня зачастую бывало, желая задать один вопрос, я в итоге задал совершенно другой:

— Почему столько болезней одновременно? Больше, чем за целые столетия?

Богослов усмехнулся и поправил микрофон на наушниках. Посмотрел на Оператора, сидящего напротив. Тот улыбнулся вслед за ним и изобразил на лице гримасу, глядя на меня. Гримаса должна была означать «ну ты попал…».

Тема, видимо, была для Богослова любимой.

Но напарник не торопился отвечать, словно размышляя, как объяснить дилетанту глубокие материи.

Мы летели на четырех грузовых вертолетах. Многовато целого вертолета на шестерых, но здесь было тесно. Я опирался на один из своих «шалунов» локтем, на второй положил ноги, устроившись в итоге достаточно удобно. Кроме наших дронов в «командирском» вертолете находился еще передвижной модуль прикрытия. Обычно в нем мы таскали всякие вещи, которые не использовали прямо сейчас, но которые могли понадобиться в ходе операции. В том числе — дополнительные боеприпасы.

В принципе взводный модуль тоже мог пусть и не нападать, но обороняться, благо пулемет на его башне это позволял. Но обычно мы старались до этого не доводить.

Седьмым в вертолете был пилот. Но после этой миссии всех пилотов должны были отозвать вместе со взводом охраны. Это ничего. Богослов как раз обещал меня научить управлять вертолетом. Одно плохо — сейчас на время выполнения задания вертолеты улетали, не оставаясь на месте. В следующий раз придется что-то придумывать с их охраной, что могло еще уменьшить боевую мощь и так поредевшего отряда.

— Знаешь, как растут деревья в тропических лесах? — Вопрос был задан неожиданно, и, выбитый из размышлений, я даже не сразу сообразил, о чем вообще речь.

— Нет, — нейтрально ответил я. — Вверх, наверное?

— Смешно, да, — согласился Богослов. — Они растут «пятнами». Ни одно дерево, вырвавшееся вперед в борьбе за выживание, не захватило всей территории. Лишь пятно здесь, пятно там. Знаешь почему?

— Пойду поговорю с пилотом, — поднялся с места Оператор.

Я посмотрел на сидящего рядом Бронзу.

— Посплю, — тут же сказал тот. — Лететь еще почти час. Успею подремать.

И тут же прикрыл глаза. Остальные лишь отвернулись, делая вид, что им крайне важно разглядеть в иллюминаторах и второй вертолет в нашей паре, и вторую пару, летящую в отдалении.

Они оставляли меня наедине с джинном, которого я только что выпустил.

— Не знаю, — обреченно ответил я.

Богослов наклонился ко мне поближе, словно это как-то могло поменять качество звука в моих наушниках.

— Любой вид за миллионы лет мог получить какое-нибудь преимущество в процессе естественного отбора и занять всю площадь, выжать из нее конкурентов — разве не об этом говорит нам теория эволюции? Но как раз там, где этого можно было ожидать, в тропических лесах, насчитывается множество разных видов. И ни у одного из них не получилось занять всю площадь, даже ее кусок, так, чтобы выжать с нее остальных. Нет, они растут… «пятнами», большими или маленькими, но пятнами. Пятно одной породы, потом пятно другой. Как так получилось, что никто не завоевал всех джунглей?

Вспоминая свой вопрос, я начал смутно, очень смутно догадываться, к чему он клонит. Но эти догадки никак не могли оформиться во вменяемый ответ.

Поэтому я промолчал.

— Болезни и паразиты, — ответил сам себе напарник. — Они как кара Божья, как призыв небес к смирению. Как только одно дерево, в гордыне своей, начинает душить остальные, так сразу начинают происходить интересные вещи. Чем больше площадь, занимаемая одним видом, тем больше вероятность возникновения на этой площади болезни, характерной именно для этого вида. Но если бы популяция росла пятнами, прореживалась конкурентами, то любая болезнь оставалась бы в пределах одного пятна. Когда пятно увеличивается, то болезнь поражает все деревья, от одного края пятна до другого. Вот и считай, количество болезней в неизолированной популяции увеличивается, потому что вероятность их появления остается константой в расчете на одно дерево. Увеличивается и площадь поражения. Все просто. Именно поэтому джунгли — как лоскутное одеяло. Кусок здесь, кусок там. Там быстро разбираются с любым видом-гордецом. Система сдержек и противовесов, которая каждый раз приводит к строго определенному размеру лоскута для каждого дерева на этом одеяле.

— Так, — кивнул я. Было даже интересно. Попытка всех остальных отползти объяснялась только тем, что они, видимо, слышали все это уже не раз. — И теперь, судя по всему, ты нарисуешь мне параллель с людьми?

— Ну, конечно, нарисую. Она самоочевидна. У нас в какой-то момент наступил период, когда наш лоскут занял весь мир. Весь, без всяких изоляционных разрывов, возможности ограничить вновь возникшую болезнь в пределах одного пятна. Что бы произошло, возникни смертельная болезнь в каком-нибудь доисторическом племени? Племя бы быстро вымерло, и все. Что происходило, когда чума появлялась в Европе? Европа вымирала, оставляя лишь проценты, выжившие и получившие иммунитет. Но этот иммунитет не передавался по наследству, и новые волны чумы приходили снова и снова, раз в поколение, раз в двадцать-тридцать лет. Что происходит сейчас? Не осталось ни одного барьера. Люди живут везде, люди встречаются, летают на самолетах. Смертельный вирус, появившийся в каком-нибудь захудалом городишке, может распространиться по всей планете за день, а то и меньше.

— Мог, — уточнил я.

— Ты про сектора? Ну да, хорошая идея, умные люди написали Протокол. Только его же не соблюдают. И каждый раз, когда кто-то его нарушает, угроза увеличивается. К тому же сейчас, как ты видишь, во многих секторах его уже и некому соблюдать. Даже границы секторов становятся весьма условными, потому что их некому охранять.

— А лекарства?

— Это вот ты очень хорошо и вовремя о них вспомнил, да. — Богослов почтиприжался к моему уху, накрытому наушником, и создавалось ощущение, что он орет мне прямо в него, а не говорит в микрофон. — Знаешь, ведь считается, что большинство болезней человек получает от домашнего скота. И фармацевтам пришлось просто выбросить все лекарства, когда фермеры начали давать антибиотики не только больным коровам, но вообще всем. Превентивно, так сказать. Добавлять в еду, чтобы животные не болели. Им — безопасность доходов, человечеству — полная бесполезность лекарств. Очевидно, что большинство болезней, приходящих к нам от животных, с тех пор стало невосприимчиво к действию антибиотиков. Дозы все увеличивались и увеличивались, но человек — это тоже такой большой микроб, и в какой-то момент антибиотик начинает убивать и его. Образно выражаясь, конечно…

Богослов обернулся, посмотрел, не вернулся ли командир, и вновь наклонился ко мне. Чуть ли не заговорщицким шепотом он продолжил:

— Кстати, в Манчестерском протоколе есть отдельный параграф, запрещающий использование антибиотиков для животных. Под страхом уничтожения всего поголовья. Не самый известный из параграфов, не то что изоляция карантинных секторов. Но не менее важный. Появись он лет на десять-двадцать раньше… И если бы его хоть кто-нибудь соблюдал… Глядишь, все было бы проще.

— Немного, — кивнул я. — Гонялись бы за ядерными чемоданчиками, и все.

— Ну да. Кстати, теперь ты понимаешь, почему Китай накрыло прежде всего?

— Скученность?

— Ну да. Но не только. Еще великолепная транспортная инфраструктура. И то, что у них до последнего оставалась сильная центральная власть, не позволяющая дробления на сектора, и еще то…

Мы разговаривали еще долго. Оператор выглянул от кабины и, увидев, что Богослов еще говорит, тут же спрятался обратно. Похоже, что все, кроме нас, поставили звук в наушниках на уровень невнятного бормотания.

Но мне было интересно. Лишь иногда я дурел от странности происходящего. Двухметровая гора мышц философствует о теории эволюции и тайнах бытия. Такого ожидаешь от щуплика типа меня. Да, я бы на эту роль точно подошел, мне только очки нацепить, и в самый раз. Но он в этой роли смотрелся… странно.

Я начинал понимать, что справочник Богослова, возможно, не такая уж и безумная вещь.

Он остановил свой рассказ лишь в тот момент, когда вертолет начал ощутимо замедляться и снижать высоту. Мы подлетали.

Глава 6

— Садимся в двух километрах от их гнезда, — повторял инструктаж Оператор, выглядывая в открывающийся прямо на ходу задний люк. — Пилоты зависнут на четырех метрах, прыгайте с веревок. Центральный модуль готов к спуску. Высаживаемся на площадь перед торговым центром. Собственно, нам надо пройти через него на другую сторону, и через квартал мы окажемся перед нужным зданием. Трейлер у них по-прежнему прямо у входа, внешних изменений не наблюдается. Бронза и Тоско — идем сквозь торговый центр. Охрану и полицию внутри сейчас как раз инструктируют, они организуют нам дополнительный периметр. Командирский модуль вместе с Готом, обойдете комплекс слева. Призрак — справа. Как пройдем, действуем по схеме. Призрак и Гот — удержание периметра вокруг здания. Бронза и Тоско — зачистка внутри. Готовимся, тридцать секунд до высадки. «Шалунов» первыми. Через семь минут все должны быть у точки.

Наверное, гражданским у входа следовало испугаться. Возможно, даже начать паниковать. В самый разгар буднего дня народу у входа громадного торгового центра наблюдалось не шибко. Но и сказать, что площадь оказалась совсем безлюдна, я тоже не мог.

Так вот тем, кто нас видел, все-таки следовало испугаться. Наверное, от этого их удержала будничность нашей высадки. Отсутствие лишнего шума и суеты. А может, они просто ни разу не видели настоящих операций спецподразделений, иначе бы точно решили отложить свои покупки на неопределенное время.

Из вертолетов посыпались «шалуны». Они отскакивали от асфальта парковки перед входом, как детские мячики, и сразу катились в разные стороны. Еще один фактор, делающий нас совсем нестрашными в глазах мирных жителей.

Потом вниз полетели веревки, и спустились мы. Двадцать два бойца в тяжелом обмундировании — это должно было уже намекнуть большинству, что, возможно, дело не обойдется креативной рекламой гипермаркета.

Лишь в конце, когда мы уже устремились ко входу в здание, на веревках спустился командирский модуль. Сразу после того, как он коснулся земли и удерживающие его карабины отщелкнулись, вертолеты тут же начали подниматься, на ходу закрывая грузовые люки.

В принципе этого я уже не видел, потому что мы бежали вперед, пропустив перед собой лишь «шалунов».

После рассказов о гриппе и чуме я бы, честно говоря, поостерегся ходить вот так по магазинам. Но люди привыкают ко всему, в том числе и к постоянной угрозе заражения.

Многие из тех, кто сторонился, чтобы дать нам дорогу, были в медицинских масках. Разумно, хотя, надо полагать, недостаточно, чтобы в случае чего спасти от чумы.

Внутри, сразу после того как мы зашли, проигнорировав громадные вертушки и воспользовавшись обычными дверями, нас уже ждала охрана комплекса. Они даже открыли нам двери, так что мне не пришлось их держать, пропуская «шалунов».

Прямо за охранниками стояла девушка и раздавала бесплатные маски для тех, кто не приобрел их раньше. Меня порадовала ее невозмутимость, когда она молча, не стирая с лица дежурной улыбки, спрятанной под такой же маской, протянула одну упаковку Богослову, бегущему прямо передо мной.

Богослов лишь мотнул головой, отказываясь. Но, следуя правилу, что в чужом доме следует чтить порядки хозяев, надвинул на лицо забрало шлема, тем самым обеспечивая себе изоляцию ненамного хуже, чем маска.

Я последовал его примеру, и девушка помиловала меня. Не стала предлагать маски, лишь кивнула и улыбнулась и мне. Отдельно так улыбнулась, выделив из потока людей, непрерывно идущих мимо нее. Я уже бежал дальше, но эта улыбка все не уходила у меня из памяти. Красивая такая девушка, пусть и лицо скрыто, но все равно же чувствуется… Явно тщательно подобранная так, чтобы максимальное количество людей, особенно мужчин, не смогло отказаться от предложенной бесплатной маски.

Гипермаркет, очевидно, заботился о своей репутации. В наше-то время только скажи, что заразился при походе в магазин, — и падение выручки обеспечено.

Здесь, в проходе между бутиками, народу гуляло немного, и это облегчало наше движение.

— Продуктовый с того конца, — предупредил Оператор. — Там народу может быть побольше.

Мы бежали вдоль бутиков, практически пустых, за исключением самих продавцов. «Шалуны», словно чувствуя, что находятся в приличном обществе, даже не скакали по стенкам, а лишь чинно катились перед нами. Кое-где охранники пытались отодвинуть к боковым магазинчикам посетителей, но они явно не успевали. Мы передвигались быстрее.

Отклонения от плана начались, когда мы проскочили линию касс на выходе из продуктовой части гипермаркета. Очередей почти не было — может, по одному-два человека у нескольких десятков касс. Не самый аншлаг. Я быстро выбрал место, где проход между кассами оказался свободен, — одна немолодая супружеская пара уже расплатилась, а следующий за ними парень был худощав и набрал немного — лишь в ручную корзинку вместо большой тележки.

Большинство тоже нашли, как скользнуть внутрь. Лишь кто-то из парней Тоско хамовито вспрыгнул на кассовую ленту, пробежал по ней и лихо спрыгнул с другой стороны, чудом не раздавив ни одной упаковки с продуктами и не сбив с ног кого-нибудь из очереди.

И в этот момент я услышал крик. Продуктовый был огромен, и до другого его конца была, наверное, пара сотен метров, но крик прозвучал настолько громко, что его отчетливо было слышно даже здесь. Хотя я был уверен, что кричали именно оттуда — с другого конца. Там, судя по схеме, тоже были кассы и второй выход из торгового комплекса.

Я чуть притормозил, давая возможность «шалунам» уйти дальше вперед.

Крик повторился. Потом закричали сразу несколько человек. Там явно что-то происходило, но ни выстрелов, ни взрывов слышно не было.

Бронза поднял руку, приказывая остановиться. Я отодвинулся чуть в сторону, на всякий случай уходя под прикрытие полок с товаром. Посмотрел назад.

Оператор присел прямо за нашей с Богословом парой.

— Связь мне, шустрее. И спутник.

Раскадровка со спутника пошла не только командиру, но и всем в подразделении. Мой новый тактический шлем с не замутненным трещинами стеклом тоже показывал снимки на одном из экранчиков.

Хороший шлем. Свежая модель, слегка отличающаяся даже от той, что я расколотил недавно. Например, тем, что активное стекло создавало еще и иллюзию трехмерного изображения и способно было не только выводить пять-шесть картинок по нижнему краю моего сектора обзора, но и раскладывать их на несколько уровней. Одни казались мне более близкими, другие — находящимися на удалении.

Только вот на спутниковых снимках, мелькающих на одном из экранов, мало что можно было разобрать. Со стороны цели нашего маршрута усилилось движение, это правда. Я бы даже сказал, началась беготня. Но никаких выстрелов. Народ просто забегал, словно на пожаре.

— Гот, что ты видишь? — спросил Оператор.

— Чисто, — тут же ответил Гот. — Шум какой-то впереди, и все.

— Закрепиться, ждать, — приказал Оператор. — Призрак, у тебя что?

— То же самое. Вижу бегущих в разные стороны людей. Кое-кто в крови, но… выстрелов нет. Сейчас одного хоть выдерну, расспрошу.

— Вертолеты, может, вернем? — спросил Бронза. — Как-то здесь все очень не по расписанию.

— Вертолеты уже за городом, в точке ожидания. Сначала выясним, что происходит. Задания никто не отменял. Призрак, еще вперед, поймите, что происходит. Остальные, закрепиться, ждать. Тоско, справа здесь есть выход наружу через дебаркадеры разгрузки. Сместитесь туда, закрепитесь. Если что, Призрак будет отступать к вам.

Люди Тоско, заходившие в магазин вперемешку с нами, задвигались.

Я вновь посмотрел на снимки со спутника. Казалось, что в городке расходилась волна. На самом деле эта волна состояла из бегущих в разные стороны людей, с четким эпицентром в том месте, где находился штаб секты Ультра-Механиков. Это походило на эстафету. Одни люди останавливались, их бег подхватывали другие. Вот только бежал каждый в свою сторону. Кто-то еще дальше от центра этого движения, кто-то, наоборот, двигался внутрь.

Одно можно сказать точно. В городе распространялся хаос. И его интенсивность все нарастала.

Мимо меня пробежала женщина с ребенком на руках. Я даже не попробовал ее задержать. В ее расширенных глазах страха было явно много больше, чем понимания происходящего. Плохой информатор.

Странно, как людям надо все сначала увидеть самостоятельно, прежде чем среагировать на опасность. Несмотря на нарастающие крики в другом конце магазина, очереди у касс не рассосались. Они оборачивались в сторону шума, пытались, как и мы, рассмотреть, что происходит, но не уходили. Ждали, что будет дальше. Тоже, как и мы.

Только мы были вооружены и делали свою работу. Чего именно хотели дождаться гражданские, я не понимал.

Женщина не сказала никому ни слова, лишь молча протолкалась мимо касс и побежала дальше. Справа и слева от меня вдоль проходов бежали еще люди. Потом в моем проходе, том, за которым я следил, появился парень. Он бежал быстро и уверенно, успевая еще чуть скосить глаза назад, словно опасаясь, что его вот-вот кто-нибудь нагонит.

Хороший кандидат для допроса. Хотя бы вменяемый.

Я выдвинулся из укрытия и вытянул руку с поднятой ладонью.

Видно было, что парень сначала хотел попробовать проскочить мимо, но быстро понял, что я сумею его перехватить. Он затормозил.

— Что там? — спросил я. — Говори четко, коротко — и беги дальше.

Парень посмотрел сначала на мой шлем, потом на автомат в руках, затем, словно отступив на шаг назад, осознал картину в целом. Понял, что перед ним стоит не какой-то охранник торгового центра, а хорошо вооруженный солдат.

— Шустро вы прибыли, — сказал он. — Не знаю, что там. Бегают какие-то люди, всех кусают. Все побежали. Я тоже, пока и меня не закусали. Это все. Дальше сами разбирайтесь.

— Погоди, — остановил двинувшегося было дальше парня Оператор. — Какие люди? Как выглядят? Точно бегают? Зомби обычно не бегают, у них замедляются мышечные реакции.

— Какие зомби! — фыркнул парень, протискиваясь мимо Оператора. — Что я, зомби не видел? Там какие-то фанатики. Шустрые. Бегают, кусаются, в раж вошли, аж пена изо рта.

Парень побежал мимо. В отличие от женщины, просочившейся мимо касс тихо, он молчать не стал. Проталкиваясь мимо очереди, он крикнул:

— Чего стоим-то? Валите быстрее, пока тут всех не искусали.

Наверное, если бы он добавил в свой тон чуть истеричности, его бы послушали. А так его рекомендации последовали лишь немногие. Почему-то те, у кого в тележках было меньше всего продуктов. Не так обидно оставлять набранное, наверное.

Остальные все тянули.

Я повернулся в проход.

— Люди какие-то бегут, — сообщил Гот. — Не вооружены, не агрессивны. Источник угрозы еще не виден.

— Знаешь, — предложил Оператор, — не стой у них на пути. Там слева должен быть аварийный выход. Взломайте дверь, закрепитесь на проходе. В случае чего подтянетесь к нам. Бронза, консолидируй-ка охранников.

— У них даже оружия нет, — буркнул Бронза в ответ.

— Ничего, пусть делом займутся. Людей выводят. Сегодня явно не лучший день для покупок.

Какой-то мужчина, стоящий в самом конце одной из очередей, закричал и, схватив большую упаковку пива со своей тележки, ломанулся через кассу. Конечно, даже не попытавшись заплатить. Впрочем, и кассир не сильно усердствовала в желании его остановить. Она лишь проследила за ним взглядом, а потом посмотрела на стоящего с внешней от касс стороны охранника. Видимо, думала, что тот все же вспомнит о своей работе.

Но охранника уже отзывали. Бронза как раз что-то втолковывал начальнику их смены, начальник торопливо кивал и что-то бормотал в рацию. Давал указания.

Еще один мужчина в моем проходе. Этот бежал даже побыстрее остальных, даже непонятно было, как он так отстал. Может, стартовал с точки подальше. А значит, если я сумею его остановить, он сумеет рассказать побольше.

Я уже приготовился его перехватить, но он остановился раньше. Где-то в самом середине прохода, между полками, доверху забитыми продуктами. Схватил с полки пачку с соком, открыл и попытался выпить. Остановился. Выкинул сок, и его тут же стошнило, прямо на упавшую пачку.

Он схватился за шею, начал царапать ее ногтями, пытаясь отодрать от нее невидимую удавку. Потом слегка успокоился.

Он рассеянно вытер губы, обошел стороной свою собственную рвоту и опять пошел вперед, теперь уже шагом.

Поднял руку, заслоняясь от света ламп дневного освещения, и сощурился.

На самом деле лампы светили не так уж и ярко, но по его жесту могло показаться, что он идет в пустыне под палящим солнцем, обжигающим его кожу, а не в проходе продуктового супермаркета.

Только тогда, когда он поднял руку, я заметил кровь у него на боку. Куртка была разодрана и намокла от крови. Эта же кровь слегка промочила его джинсы в районе пояса. Но, видимо, рана оказалась неглубокой, потому что дальше пятно не расходилось.

Да и мужчина не держался за рану, словно забыл про нее.

— Может, вампиризм? — предположил Богослов, выглянув в мой проход и быстро оценив внешность мужчины.

— Нет такой заразы, — уверенно сказал Оператор, который шагнул ближе и смотрел туда же, куда и мы.

— А то похоже, — пожал плечами Богослов. — Явно пытается избежать света, укусы, неприятие человеческой пищи.

— Сока, — уточнил я.

— Нет такой болезни, — повторил Оператор. — И бланков таких тоже нет. И геммов. Если только кто-то не решил испытать здесь новую разработку. Впервые.

— Тогда что это? — спросил Богослов.

— Ищу, — ответил Оператор. — Запрос в нашу сеть уже ушел. Но пока не хватает данных. Призрак, что там у тебя?

Мужчина словно только что нас увидел. Приостановился, но лишь на мгновение. И побежал.

Ну это точно не выпущенный на волю зомби-бланк. Таких быстрых зомби я не видел ни в художественных фильмах, ни в наших документальных материалах с мест последних заражений.

«Шалун», однозначно воспринявший этого мужчину как неидентифицированную угрозу, качнулся от полки, у которой замер, и подкатился прямо ему под ноги. Быстро подкатился, так, что мужчина не успел ни дернуться в сторону, ни остановиться. Он запнулся о дрон и неловко повалился на кафель. Я хотел двинуться вперед, чтобы помочь ему подняться. У меня все еще оставалась надежда на то, что мы сможем хоть что-нибудь от него узнать.

Богослов придержал меня за руку и покачал головой.

— Возможно заражение, — буркнул он. — Не трогай, не подходи, говори на удалении, если объект не отвечает, начинай стрелять.

— Взяли одного, — ответил в рации Призрак, — искусанный весь, бедняга. Бормочет что-то про взбесившихся людей, бегающих и кусающих всех подряд. Может, все-таки зомби? Какая-нибудь новая модификация? Что?

Последний вопрос был обращен к кому-то там, рядом с Призраком, возможно, как раз к тому гражданскому, которого они поймали.

— Черт!

Крик в рации заставил меня вздрогнуть. Я невольно навел прицел на мужчину, который начал подниматься с пола, слишком неуверенно, чтобы представлять угрозу, но и сбрасывать его со счетов после указания Богослова я тоже не мог.

Дальше, в проходе, бежал еще кто-то. Видимо, раненый, потому что бег гражданского казался неровным. Его мотало из стороны в сторону. Пару раз он врезался в полки, свалив на пол груду золотистых коробок с сухими завтраками.

— Что у тебя, Призрак? — поинтересовался Оператор.

— Эта сволочь меня укусила! — громко ответил Призрак. — Нет, хотела укусить. Зубы застряли в куртке. Представляешь? Говорил что-то, потом бормотал, а потом сразу кусаться. У какого бланка такой инкубационный период? Ни одна «гнилушка» так быстро не работает!

— Ищу, — повторил Оператор. — Центр тоже ищет, но они говорят, что непохоже это на «гнилушку», совсем другие симптомы.

— А кто в центре на связи? — Я отступил чуть назад, не сводя оружия с мужчины, который почти поднялся, и задал этот вопрос не в рацию, а только лишь Оператору.

— Он, — кивнул Оператор в ответ. — Мы пока не поднимали вопроса, хотя ты прав. Очень похоже на подставу. Но одно верно — это не «гнилушки». Те медлительней.

— Да, — согласился я, глядя, как мужчина мутными глазами обвел полки вокруг себя, явно очень плохо понимая, где находится. Но как только его взгляд скользнул мимо меня, он моментально сфокусировался. На мне. Ощущения не из приятных.

Молча, не произнеся ни слова, гражданский рванулся в мою сторону.

Только для того, чтобы вновь оказаться сбитым с ног тем же «шалуном», что и в первый раз.

Сзади бежал тот, крушитель полок. А за ним еще несколько. И как-то теперь я окончательно разуверился, что с ними можно будет поговорить.

— Тут что-то совсем все ошалели, — сообщил Гот. — Думаю, что языка брать бесполезно, да? Судя по тому, что я вижу, никто с нами здесь разговаривать не собирается.

— Заходи внутрь, — тут же скомандовал Оператор. — И заприте по возможности тот вход.

— Командирский модуль не пролезет, — предупредил Гот.

— Пусть, — откликнулся Оператор. — Думаю, что на железо они не кидаются, лишь на живых. Даже хорошо — посмотрю, что происходит снаружи.

Пока он это говорил, сзади закричала женщина, явно увидевшая, как мужчина встает в третий раз.

Из его рта теперь струйкой текла слюна, но он этого не ощущал. На этот раз он даже не пытался вытереть губы, на которых появилась пена.

— Призрак правильно говорит: бешеные они какие-то, — прокомментировал я. В моем проходе бежало уже пятеро. Судя по тому, что Богослов перестал за ним следить и переключился на соседний, у него там было не лучше.

Закричавшая у касс женщина послужила спусковым крючком, заставившим наконец народ сорваться с места.

Собственно говоря, мы находились здесь минуты две-три, не больше, но время сейчас распалось на отдельные фрагменты, и каждый эпизод, каждый такой фрагмент приходилось проживать и оценивать отдельно.

Сзади побежали люди. Я это слышал по шуму шагов, по крикам, возгласам отдельных продавщиц за кассами, все еще пытающихся понять, то ли останавливать не заплативших за товар, то ли оставить это безнадежное дело охране. То ли бежать вместе со всеми.

— Хорошая мысль, — сказал Оператор. — Бешенство. Ищу.

На экране первого «шалуна», который уже дважды останавливал истекающего слюной мужчину, сменилась цель. Второй «шалун» находился в соседнем проходе, еще два моих — позади касс, прикрывали «тылы». Так что, переключаясь на следующего бегущего, программа «шалуна» оценила степень угрозы и предоставила разобраться с первым мне лично.

Но пока я не был готов убивать. Информации не хватало. Возможно, это излечимо и мужика достаточно просто вырубить? Вколоть ему какое-нибудь лекарство. Вон и аптека неподалеку, прямо за кассами, в ряду магазинов, выстроившихся вдоль. Там в рецептурном наверняка найдется что-нибудь, способное остановить инфекцию. А если нет — то рядом магазинчик «Наноздоровья», все еще открытый, кстати. И охранник у входа, наверное, единственный, кто еще не сбежал. Сможет помочь, если что — подобрать нужный бланк.

Или, если уж совсем припрет, через несколько магазинов (правила приличия не позволяли ставить их рядом) расположился бутик «Генной логики». Я даже успел с удовлетворением отметить, что он чуть меньше нашего. И охранника рядом не видно. Хотя кто-то изнутри закрывал металлические жалюзи. Витрины оказались закрыты уже полностью, а вход — лишь наполовину, так чтобы можно было выскочить из магазина, чуть наклонившись.

Я не готов был стрелять. Поэтому включил фонарик под стволом автомата, закрепленный прямо рядом с гранатометом. Включил и направил луч на мужчину, который уже готов был рвануться ко мне в третий, призовой раз.

Это его остановило. Вовремя я вспомнил, как он прятался от света ламп. А у фонарика яркость была не в пример выше.

Сначала он просто замер, потом отвернулся, а затем и побежал в обратную сторону. Видимо, то, что гнало его от эпицентра событий — страх, ужас, что угодно, — теперь перестало на него действовать. Разум окончательно покинул бедолагу.

— Мы зашли, заперлись, — сообщил Гот слева.

— Идите к нам, шустрее, — коротко ответил Оператор.

— Мы тоже внутри, — эхом сказал Призрак. — Без потерь, но на улице уже месиво. Все бегают, все кусаются, но вооруженного видел лишь одного. Да и тот не торопился стрелять.

— Слушаем меня! — сказал Оператор.

Мужчина, которого я пугнул фонариком, добежал до другого, того, которого только что сбил с ног «шалун». К этому моменту он уже забыл об ослепившем его фонарике. Зато увидел новую жертву. Он упал прямо на валявшегося, выдернул его руку и начал кусать, как собака, вонзая зубы и двигая головой из стороны в сторону, словно пытаясь вырвать кусок мяса.

Или действительно пытаясь оторвать кусок побольше.

Может, оголодал? Не зря же оказался в продуктовом!

— Модифицированный вид бешенства, — сообщил Оператор. — Точных данных нет, но во внутренней сети есть пара закрытых отчетов, неполных и вообще безобразных. Некоторое время назад прошли слухи о появлении нового вируса бешенства. Почти такой же, как и обычный, только шустрее намного. Инкубационный период длится не десятки дней, а пять-шесть минут. Потом идет «период предвестников», начинаются внешние проявления, как минимум беспокойство, но человек еще контролирует себя. Длится несколько минут. Потом — гидрофобия. Человек еще неагрессивен, но уже ничего не соображает, очень резко, вплоть до спазмов в горле, реагирует на воду, боится света. Через минуту-две наступает дополнительный период, собственно «бешенство». У классического варианта болезни он неярко выражен, но в нашем случае — длится до шести дней. Высокая агрессивность, высокая двигательная активность, усиление примитивных инстинктов, нарушение высшей нервной деятельности. Потом — «зловещее успокоение», паралич и смерть. К сожалению, как раз до этой части больной почему-то тянет очень долго. Есть мнение, что это говорит о том, что кто-то помог вирусу измениться нужным образом.

— Лекарство? — спросил Призрак. Он уже появился из дверей склада вместе со своими и сейчас пробирался к нам, просто-напросто отшвыривая редких инфицированных, пытающихся до них добраться.

— Кое-что найдется в наших аптечках, — ответил Оператор. — Я зайду в аптеку, с Богословом — посмотрим, что есть там. Но вводить вакцину надо в течение минуты после укуса, максимум. Иначе становится поздно. Есть еще один отчет, совсем уж мутный. В нем сообщается об адаптированном «протоколе Милуоки». Вам надо знать лишь одно — болезнь считается условно обратимой до завершения «периода предвестников». Но как только появляются внешние симптомы, даже самые слабые, простая вакцинация становится бесполезна. Нужно вырубить организм, отправить его в кому, что остановит заражение. Потому что вирус прежде всего атакует головной мозг, — если тот перестает работать, то вроде как и атаковать нечего. Потом лечить пару недель. Говорят, в адаптированном «протоколе» неплохая статистика выживаемости. Богослов, как у нас с этим?

— Чтобы организовать искусственную кому, нужно до фига колес. Далеко не каждое из них есть в аптеке, — ответил Богослов. — Мидантан, кетамин, мидазолам, рибавирин…

— Не умничай, — прервал его Оператор. — Пошли, сам поищешь. Трясите аптечки, сгребайте все, что можно. И не тратьте уколы на безнадежных. Только сразу после укуса, минута — и лучше пристрелите.

Оператор перепрыгнул через тележку, набитую едой и так и брошенную у кассы. Богослов отодвинул пару похожих в стороны, чтобы добраться до другой стороны.

Линия касс теперь пустовала полностью. Лишь приветливо помаргивающие зеленые огоньки под номерами касс и куча металлических тележек, беспорядочно стоящих везде, где только можно, загораживающих все проходы.

— Думаю, что они бегают без автоматов, — тихо сказал Бронза. В его словах присутствовал намек, но Оператор понял его раньше меня.

— Отступайте к проходу. «Шалунов» тоже на эту сторону. Контролируйте периметр. Зона безопасности с этой стороны — от касс. Призрак, уходите еще глубже назад. Проверьте, что в тылу, со стороны главного входа.

Сзади, с тех мест, откуда мы только что пришли, раздался крик. Затем еще один. Эти два крика очень красочно и доходчиво объяснили всем, что Призрак может не торопиться с проверкой и сосредоточиться на организации обороны.

А для тех, кто еще в чем-то сомневался, парой секунд позже вопли превратились в неумолчный, нескончаемый хор.

Глава 7

— Шустряк, — окликнул Бронза.

Как только я посмотрел на командира отделения, он показал наверх. Если продуктовая часть магазина имела высокие потолки, до самой крыши здания, то в зоне бутиков, справа и слева от центрального прохода, был еще и второй ярус, с эскалаторами дальше, ближе к центру комплекса. Туда и показывал Бронза.

— Поднимайся справа, я слева. Очисти проход и приготовься.

— Шустрый, давай подброшу, — тут же предложил Тюжок, наверное, самый высокий у нас в отделении. — Не к эскалаторам же вам бежать.

— Я слева, — повторил Бронза. — Как поднимешься, не теряй меня из виду. Не теряй из виду и мой коридор, и то, что происходит за витринами в моей части. Если что, перекрестный огонь нам не помешает. А то отсюда та зона вообще не просматривается.

Он уже встал под балкон и лишь ждал, когда двое поднимут его повыше, чтобы зацепиться за металлическую перекладину, идущую понизу, над самым полом. Правильно, его-то точно в одиночку не поднимешь. И вдвоем-то та еще задачка, тем более в полном обмундировании.

Зато Тюжок явно взял на себя легкую часть работы. Он не просто поднял — он умудрился даже слегка меня подкинуть, и я не просто зацепился за декоративную блестящую трубу, идущую под стеклянными ограждениями балконов, но еще и успел забросить одну ногу. Так что мне не пришлось даже подтягиваться.

Я расположился на позиции даже чуть раньше командира отделения. Еще одно преимущество моей компактности.

Приняв от Тюжка оружие, я посмотрел на Бронзу. Он соединил пальцы в перчатке колечком, показывая, что все отлично. И продолжил меня инструктировать, теперь уже через рацию:

— Проверь ближайшие магазины. Если сможешь, закрой. Хотя нет, не надо. Загоняй туда здоровых, если кто побежит. Но разместись так, чтобы у тебя за спиной не было ни одной двери, ни одного магазина. Можешь залечь прямо у двери крайнего, вон того, с ювелиркой. Повторяю, при этом оставь дверь перед собой.

Один из моих «шалунов», заволновавшись, качнулся вперед по проходу. Потом, следуя моему примеру, отказался от использования эскалатора и просто подпрыгнул вверх, с места, без малейшей подготовки. Подлетел даже чуть выше ограждения и на мгновение завис на месте. В какой-то момент мне показалось, что сейчас он должен просто рухнуть вниз, — вроде как и вариантов у него никаких не оставалось.

Но именно в этом момент «шалун» и выдвинул несколько частей своей поверхности и неожиданно резко крутанулся. Тут же его повело в сторону, шар ударился о стенку между витринами магазинов и преспокойно приземлился в проходе впереди меня. Что характерно — камера «шалуна» при всех его маневрах продолжала четко передавать почти даже и не дрожащую картинку. Лишь если присмотреться, становилось понятно, что на момент вращения программа перерабатывала видеопоток, выбирая из него лишь нужные кадры.

Издали могло показаться, что шар просто нарушил все законы гравитации, поднявшись вертикально в воздух без всякой видимой помощи, а потом так же, нарушая все физические законы, сдвинулся под углом в девяносто градусов чуть в сторону. На метр-другой.

Все-таки хорошо, что я находился поближе и мог все рассмотреть. Не стоит начинать обожествлять свои собственные дроны.

«Шалун» покатился вперед, по моему проходу, лишь чуть приостанавливаясь у выходов из бутиков. Приостанавливаясь и любезно показывая мне магазины изнутри. Все они оставались открытыми. Кое-где можно было увидеть людей, большинство — прямо у дверей, боящихся высовываться наружу, но при этом желающих хоть что-нибудь увидеть.

Пока позволяло время, нужно было их успокоить. Для моего же блага. Последнее, чего бы мне хотелось, — чтобы кто-нибудь решил запаниковать и выбежать в коридор, когда сюда добегут зараженные.

Мне нужен был чистый сектор обстрела. И минимальная вероятность того, что я зацеплю и здоровых вместе с больными.

Не хотелось вновь блевать.

Хуже всего было вначале, когда толпа ломанулась на нас по проходу первого этажа. По логике — самые первые из бегущих должны были быть незараженными, но как разграничить первых от вторых? И что вообще делать со здоровыми, если и с другой стороны опасности за это время не убавилось? Я слышал выстрелы позади, пока редкие. Но судя по скупости этих очередей, стреляли как раз на поражение.

Оператор все-таки не зря был командиром. Умел он руководить, хоть и нечасто спешил это показывать. Я видел, искоса глядя сверху вниз, как он отобрал рупор у одного из затесавшихся среди нас охранников. Тому он все равно не был нужен — он, похоже, даже и не знал, как им пользоваться, лишь теребил его в руках, так ни разу и не попытавшись что-нибудь в него сказать.

— Всех гражданских и невооруженную охрану затолкайте в магазины. И чтобы не высовывались. — Это он сказал еще по нашей связи, а потом поднял рупор и поднес его ко рту: — Сохраняйте спокойствие… по возможности.

До полусотни бегущих в нашу сторону оставалось метров сто.

— Справа и слева от вас магазины, прячьтесь в них. Укройтесь в магазинах, чтобы не попасть под выстрелы. Те, кто укушен, во избежание дальнейшего заражения ложитесь на пол и не шевелитесь. Как только мы будем готовы, мы начнем оказывать медицинскую помощь.

Оператор зашагал вперед, навстречу толпе. Теперь между ним и бегущими оставались только «шалуны». Выстрелы сзади зачастили. Я позволил себе оглянуться, быстро понял, что пока со стороны продуктового ситуация под контролем, и тоже шагнул вперед.

— Прячьтесь в магазинах, — повторил Оператор. Лишь несколько человек свернули в стороны, укрываясь в боковых бутиках. Большинство продолжало бежать, желая максимально разорвать расстояние между собой и угрозой. Думаю, большинство даже не очень понимало, что им кто-то что-то говорит.

Большинство слышало лишь себя, свои крики и вопли позади.

Парни из отделения Призрака оккупировали два крайних помещения, оформленные в виде проходных аутлетов. Они сделали их еще более проходимыми, задвинув все передвижные витрины, стойки, а заодно и оставшихся продавцов вглубь. Все следующие магазины были открыты на том расстоянии, что оставалось между Оператором и толпой, где-то с десяток по каждой стороне.

Есть где спрятаться, если захотеть.

Я дошел до первого магазина у себя и заглянул внутрь. Две девушки. Одна присела за кассой в глубине, вторая, посмелее, стояла у самых дверей и пыталась, не высовываясь наружу, хоть что-нибудь разглядеть.

Таких вид мужчины в тяжелом бронежилете успокаивает. Я помнил лекции нашего преподавателя-фанатика с учебки.

Магазин на отшибе, крайний в ряду. Неплохое расположение для ювелирного, в котором явно преобладали камни покрупнее тех, что толкали прохожим на первом этаже. Магазин для ценителей, так сказать.

— Жалюзи закрыть наполовину, чтобы можно было разместить людей. Спрятаться, больше не подходить к двери. Следить, чтобы ни у кого не было укусов. Понятно?

Девушка молча кивнула. Вторая бросилась из-за кассы в мою сторону, но я молча поднял руку, останавливая ее. А потом пальцем показал обратно, на то место, где она только что укрывалась.

— Жалюзи на витринах есть?

— Нет, только на входе, — ответила продавщица. — На втором этаже ни у кого нет.

Я кивнул.

— Быстрее давайте, — сказал я и пошел дальше.

Оператор дал короткую очередь, слегка поверх голов.

Такие вот жесты почему-то действуют на людей значительно лучше, чем слова. Хотя я бы, зная людей военных, больше боялся слов.

Да, я бы больше боялся слов. В табеле ранжирования опасности они бы находились у меня на втором месте, сразу за полным молчанием. Если вооруженный человек молчит, то значит, он готов тебя убить. И не будет разговаривать со своей жертвой. Нужно различать военного и убийцу. И те и другие убивают, но военный, будь он армейским или боевиком корпорации, не умеет при этом разговаривать с жертвой. Не те нервы.

А сразу за молчанием стоят слова. Потому что если военный говорит, то он боится, очень часто боится. Не людей, с которыми говорит, а того, куда может зайти ситуация. Когда кругом опасность и куча вооруженных людей, ситуация редко развивается в желаемую сторону.

А когда человек, считающий, что владеет ситуацией, стреляет поверх голов, то это в принципе хорошо. Хотя бы потому, что он не стреляет в тебя. И значит, он вроде как действительно владеет ситуацией. Уж точно владеет собой и не начнет с перепугу лупить на поражение.

Но на людей, на толпу, действует именно демонстрация силы.

Кое-кто попытался даже развернуться и побежать обратно, тем самым создав сутолоку и замедлив движение первой волны.

Почти все остальные тут же резко, прямо как мой «шалун», повернули в стороны, тут же организовав давку при входе в магазины справа и слева.

— Можете продвигаться и уходить в магазины назад, или на один ближе ко мне, — благожелательно посоветовал Оператор. — Все, кого укусили, осторожно ложитесь на пол и ждите помощи.

Второй магазин в моем проходе выглядел пустым. Джинсы везде, одни мне даже приглянулись, те, что лежали прямо на витрине. А продавцы либо сбежали, либо глубоко спрятались. Не судьба мне купить джинсы сегодня.

— Прячьтесь, не высовывайтесь, пока не поступит команда, — на всякий случай крикнул я внутрь и двинулся дальше.

Полная женщина бежала так быстро, что можно было только удивляться, как при таких талантах к бегу она умудрилась так располнеть. Я видел ее глаза. Она не соображала ничего. Абсолютно. И ее не остановил ни голос Оператора, ни предупредительная очередь.

У нее не сработал даже стадный инстинкт. В отличие от большинства, продолжающего пробиваться в двери двух магазинов, она бежала прямо вперед. Сбила с ног какого-то мужчину и даже этого не заметила. Вышла на открытое пространство и понеслась вперед с удвоенной силой, прямо на ряд неподвижно застывших «шалунов».

«Шалуны» бы ее остановили. Но Оператор был хорошим командиром и показал это еще раз. Нельзя было, чтобы машины сбили с ног женщину на глазах у бегущей толпы. Это могло бы добавить паники, могло бы заставить народ побежать назад, прямо под укусы зараженных.

Я это видел отсюда, сверху. Видел настроение толпы, представлял, как она себя может повести.

Оператор выстрелил, стоя прямо за «шалунами». До женщины оставалось метров двадцать — два бутика. Короткая очередь, два патрона. Одна пуля попала женщине в грудь, вторая раздробила челюсть. Она еще продолжала двигаться по инерции вперед — и так и умерла в движении.

Ее тело упало прямо у линии «шалунов», так и не шевельнувшихся.

Оператор посмотрел вперед, убедился, что большинство еще активней заспешило укрыться в магазинах, и отступил назад, чтобы не загораживать отделению Призрака зону обстрела.

Я дошел до третьего магазина. Любимая спортивная одежда и инвентарь. Безумная смесь найковских кроссовок, штанов от «Адидас», плавок от «Спидо», щедро сдобренных никому не известными марками со всех концов света.

Мужчина, охранник, стоял у входа и сжимал в руках шокер.

— Оружия нет? — спросил я.

Он посмотрел на меня сверху вниз и угрюмо мотнул головой, лишь слабо пошевелив шокером. А вот на таких, как он, мой тяжелый бронежилет тоже подействовал бы умиротворяюще. Но только если бы вместо меня к нему подошел Тюжок, например. А не хлюпик типа меня. Охранник-то классический, ненамного ниже ростом наших, хоть и успевший поиметь вместо каменного пресса нормальное человеческое брюшко. Такой меня не воспримет: не с моим ростом.

Хотя я знаю, как найти с ним общий язык. Я выдернул второго «грача» и подал ему рукояткой вперед, вместе с запасным магазином.

— Прикрой жалюзи. Впускай только здоровых. С явными укусами — лучше сразу стреляй, не помочь. Если внутри окажется укушенный, попробуй изолировать. Не получится — убей. И не позволяй никому высовываться, иначе убью я. Да?

— Да, — все так же угрюмо ответил охранник, нажимая на круглую кнопку у входа, ту, что закрывала жалюзи.

Вот он, человек нового мира, готовый убивать не раздумывая, понимающий с полуслова и знающий, что такое заражение. Только угрюмый очень.

Уже отступая назад, я понял, что его раздражал не мой рост. Он явно пользовался услугами «Генной логики» и видел на моей груди вензель «Наноздоровья». Счел меня за чужого. Тоже, возможно, вполне укладывается в формат образца для будущего. Хорошо еще, не попытался попробовать на мне шокер.

Дальше я не пошел. «Шалун» крутился как раз перед этой дверью, примерно на линии со своими собратьями внизу. Все, кто дальше, — сами за себя.

Все, кто не спрячется, — я не виноват.

Я поставил лишь одну мину. Самую маленькую, но и ее пока активировать не стал. С минами тут было не разгуляться. Витрины создавали хотя бы иллюзию защиты, но если они разобьются, то оперативный ландшафт для меня существенно усложнится.

— Подключился к камерам безопасности, — сообщил Тюжок. — Хреновастенько вокруг, прямо скажем.

Внизу Оператор загнал оставшихся охранников в магазины, к гражданским, по дороге давая им наставления. Вероятно, похожие на те, что давал я своему охраннику наверху.

Кое-где в магазинах внизу начали закрываться жалюзи. В двух, я видел, их закрыли совсем, не ограничиваясь полумерами. Тоже из людей будущего. Те, кто думает только о себе, в текущей перспективе имели больше шансов на выживание.

Наверное.

Первого укушенного я помнил. Его легко было вспомнить, он так и не выпустил из рук ящика с пивом. Мне почему-то казалось, что теперь пиво ему не потребуется при всем желании, хотя он, похоже, этого еще не понимал. Я видел, что произошло, когда зараженный попытался попить. Думаю, что с пивом могло произойти то же самое.

Кровь текла у мужчины из шеи, но он, как и полагается, ее не замечал. Бежал он медленно, видимо, просто устал мотаться из одного края комплекса в другой, да еще и с ящиком пива. А бешенство еще не проникло в него настолько, чтобы придать ему новых сил. Но уже достаточно затуманило его сознание, чтобы он не слышал приказов, как и та толстушка.

Разные причины — один итог.

Ему кричали, приказывая лечь. Обещая, что смогут помочь. Я не верил, что смогут, потому что Богослов до сих пор молчал, роясь в аптеке.

Я не верил, а любитель поживиться просто не слушал. Он бежал.

«Шалун», оказавшийся прямо перед ним, неожиданно крутанулся, как только мужчина оказался с ним вплотную. Крутанулся так, что от скорости его вращения начал подниматься по телу мужчины вверх, пока не поднялся до его груди. Потом дрон резко оттолкнулся, отпрыгнув назад и тем самым швырнув зараженного прочь, обратно от линии из машин.

Все тело мужчины было изрезано глубокими тонкими порезами, которые оставил дрон. Достаточно глубокими, чтобы мужчина больше не шевелился, но недостаточно, чтобы достать до сердца. Поэтому кровь словно вышла из него одним коротким всплеском и тут же расползлась вокруг лежащего тела.

День обещал быть долгим, и «шалуны» автоматически перешли в режим экономии боеприпасов.

В какой-то момент во всей этой неразберихе, творившейся вокруг, возникла пауза. Никто не стрелял сзади, никто не кричал в проходе, эфир молчал, даже шум шагов куда-то исчез.

Впереди, достаточно далеко, продолжали работать два эскалатора — один наверх и один вниз, и я услышал шелест движущихся ступеней. Вот до какой степени стало тихо.

Но лишь на мгновение. Потом словно вакуум обратно заполнился воздухом, и звуки вернулись, еще более насыщенные, чем прежде.

Сзади зарокотал пулемет, а это однозначно говорило о том, чтоситуация разогревается.

— Патроны берегите! — тут же скомандовал в эфире Оператор. — Весь город все равно не перестреляете.

— «Шалуны» на них бросаются, — ответил кто-то. — А у них ресурс тоже не вечный. Лучше мы их побережем, чем патроны.

— Тоже верно, — легко согласился Оператор. — Но стрелять только при явной угрозе. Не устраивайте там…

— Есть не устраивать там!.. — бодро ответил кто-то. Оружие потяжелее присутствовало в среднем у одного бойца в отделении. У нас — ручной пулемет таскал только Тюжок. Он сейчас устроил его на сошке, воспользовавшись тумбой с растениями посредине прохода в качестве опоры.

Впереди, у эскалаторов, началась свалка. В этой точке местная оксфорд-стрит чуть сужалась из-за самих эскалаторов, лифтов по бокам. Рукотворная ловушка. Видно было, что среди толпящихся есть укушенные. Прямо в толпе кто-то кого-то кусал, но сделать я ничего не мог. Начинать стрелять — расстреляешь больше здоровых, чем зараженных. Броситься растаскивать их вручную — самоубийство.

Мы просто ждали, кто из них прорвется внутрь. Сортировать их на живых и мертвых придется начать чуть позже.

— Результаты такие, — неожиданно в эфире проявился голос моего напарника. — В аптеке шаром покати, у нас тоже. Да и в «Генной логике» аналогично. Все, что мне удалось собрать, это семь шприцов с вакциной. Надеюсь, что она действительно действует. Против обычного бешенства подействовало бы. Хотя бы как первый укол. Еще я забодяжил один убойный коктейль, который точно выбьет любого в кому, на раз. Вот только не уверен, что потом счастливчику удастся из нее выйти, потому что там просто гремучая смесь. Это все. А, нет, вы бы, парни, там за нашим охранником из магазина присмотрели. В бой рвется. Чуть ли не колья уже обтесывает. Жаль парня, сопляк совсем.

— Приглядим, — откликнулся кто-то.

— Вакцина у меня и у Богослова, — тут же сказал Оператор. — Если кого, тьфу-тьфу, укусят, кричите сразу, не ждите, не сомневайтесь, не думайте. Иначе поздно метаться будет. На гражданских не тратить, пока не наступит ясность. Держим периметр. Укол делать прямо в область укуса.

Да уж, на гражданских семи порций точно не хватило бы. Для того чтобы это понять, не требовалось долгих расчетов — достаточно было взглянуть на то, что творится у эскалаторов. Несколько зараженных как раз вошли в стадию максимальной агрессии и кусали всех подряд, создавая еще больше паники. Сзади явно напирали еще люди, поэтому бежать, похоже, большинству было просто некуда. Бешеные вряд ли действовали осознанно, они просто реагировали на резкие движения, крики, шум. Реагировали одним единственным образом — кидались, как хищник на жертву, и кусали. Рвали куски плоти, при этом даже не пытаясь пить кровь или есть плоть. Они кусали, рычали, тут же забывали о своей жертве и кидались на новую.

В бутылочном горлышке образовалось месиво, из которого, похоже, уже никто не смог бы выбраться.

— Богослов, — сказал я напарнику в рацию, — если ты уже закончил свои медицинские упражнения, то, может, заберешься ко мне и выбьешь хотя бы наиболее ретивых?

Я чувствовал себя почти ущербным со своим банальным автоматом. Тюжок развлекался с «печенегом».^[167] Богослов таскал с собой снайперскую винтовку.

Но еще в самом начале Бронза просветил меня на эту тему, которую почему-то не сильно затрагивали в учебке.

«Нам не нужны одинаковые бойцы. Там, где подходит одно оружие, не подходит другое. Там, где не пройдет маленький, пройдет сильный, а в другом месте проскочит только уж. Нам нужны разные бойцы, и, лишь грамотно комбинируя их возможности и умения, мы можем делать свою работу хорошо».

Ну что же, из автомата стрелять я умел. Вот сейчас бы легко накрыл всю эту толпу в проходе. Только не точечно. Я видел трех зараженных. Конечно, сейчас их стало благодаря этой вакханалии значительно больше, но эти троекусали всех подряд. К сожалению, они постоянно двигались, крутились, кидались то на одного, то на другого, и я точно знал, что не попаду. Куда-то попаду, но далеко не факт, что именно в них.

С эскалатора в мой проход неожиданно выскочили люди. Настолько неожиданно, что я чуть не выстрелил раньше, чем успел определить степень угрозы.

— На пол, — крикнул я и поднял автомат.

Парень, что выпрыгнул на этаж первым, подчинился практически мгновенно, пробежав вперед лишь с десяток метров. Девушка замешкалась, наклонилась к эскалатору, что-то туда бросила, как мне показалось, и лишь после этого тоже легла на пол. У самого эскалатора. Слишком близко к месту событий.

По тому, как быстро они отреагировали на команду, я решил, что, возможно, они еще не укушены.

— Разберешься здесь? — спросил Богослов, оказавшись рядом. Он уже устраивал винтовку на поручне и выцеливал первую жертву в давке внизу эскалаторов, и вопрос, похоже, задал из чистой вежливости.

— Да, — подтвердил я и крикнул: — Если можете, ползите вперед, но головы не поднимайте.

На этот раз девушка поползла даже быстрее, чем парень. Хотя, конечно, ползти ей было неудобно. Не при ее формах. Судя по одежде, та самая, что раздавала бесплатные медицинские повязки на входе. Фигура у нее была не для пластунов.

Хорошо хоть головы они действительно не поднимали.

Я преследовал две цели. Во-первых, если их укусили, то, пока они ползли, заражение должно было проявить себя. Во-вторых, пока они ползли, они не загораживали мне коридора, и я мог стрелять поверх них. Теоретически.

Богослов выстрелил без предупреждения, но я даже не вздрогнул. За последнее время мы срослись, и я, можно сказать, ожидал этого выстрела. Быстро взглянул на толпу, чтобы убедиться, что он попал.

Он попал. Хотя теперь, похоже, можно было уже не сильно заботиться о прицельности стрельбы. Дело было сделано. Все, кто находился в этой давке больше нескольких секунд, оказались покусаны.

Некоторые из них начали прорываться вперед — те, кого еще разум не покинул окончательно. Ребята снизу орали, приказывая им лечь.

Этого приказа мало кто послушался. Возможно, среди бегущих и оставались незараженные, но сейчас это становилось бессмысленно. Опасность того, что они доберутся до людей, спрятавшихся в магазинах ближе к нам, была слишком велика.

Заработал «печенег» Тюжка. Еще раз выстрелил Богослов.

Количество трупов между дорогими бутиками стремительно росло. Не то чтобы я думал, что эти магазины еще хоть когда-нибудь откроются, но все же надраенные, чистенькие, блестящие витрины резко диссонировали с телами между ними и брызгами крови, затейливо пачкающими чистоту стекол.

Я отвлекся, потому что по эскалатору ко мне поднялся еще один. В отличие от первых двух, этот явно уже спекся. Кровь текла из шеи ручьем. Не тот вариант, чтобы он сумел прожить неделю в фазе бешенства. Без срочной помощи он истечет кровью за десяток минут.

А помощь я мог оказать ему только одну.

— На пол! — крикнул я. — Немедленно на пол.

Красивый жест, хоть и бессмысленный. Но я просто не мог начать стрелять, хотя бы не попытавшись.

Девушка, сильно отставшая от парня, извернулась и посмотрела назад. Увидев преследователя, она попыталась ускориться. Получилось у нее плохо. Но, надо отдать ей должное, головы она не подняла. Не запаниковала. Не попыталась вскочить. Это была бы беда. Если бы она вскочила, загородив мне сектор, то в итоге мне пришлось бы пристрелить и ее.

Третий гость среагировал на движение девушки, сфокусировал взгляд на ее ползущей фигуре и шагнул вперед. Ложиться на пол он явно не собирался. Может, позже, когда доберется до девушки на расстояние укуса, но не раньше.

Я выстрелил.

Теперь счет открылся и в моем проходе. С левой стороны эскалатор двигался вниз, так что там все еще было тихо.

Спец по зомби дополз до входа в спортивный магазин.

— Достаточно, — крикнул я ему. — Подними голову, посмотри на меня.

Парень послушно приподнялся на локтях. Благо на второй этаж больше никто не лез.

— Укусы были? — спросил я его.

— Нет! — возмущенно ответил он. — Что я, правил не знаю? Никаких укусов.

— А у подружки?

— У какой подружки? — спросил он и оглянулся назад. — У этой? Вроде нет, не знаю. Просто побежала за мной.

— Мы не знакомы, — вежливо сообщила девушка, послушно не поднимая головы.

Голос звучал глухо, не так, как на входе, когда она предлагала всем повязки. Ее лица, кстати, я еще ни разу и не видел. То в повязке, то, как сейчас, голова все время опущена.

— Мы не знакомы, но меня не кусали. Судя по тому, что я успела увидеть, если бы меня укусили, я бы с вами уже не разговаривала.

Богослов выстрелил еще раз, в кого-то дальше по проходу, едва видную, мечущуюся фигуру далеко за эскалаторами.

— Зачем? — спросил я тихо.

— Буйный, — спокойно ответил он. — Не все буйные. Не все, как я вижу, становятся буйными. Многие… так, слегка. А самые буйные искусают в десятки раз больше народу.

— Поздновато дергаться, не находишь?

— Других команд не было, — пожал плечами Богослов. — Ты это, кусали — не кусали, лучше их отдельно. По возможности.

Я кивнул и возвратился к парню.

— Быстро забирайтесь. Вот сюда, в джинсовый. Сидите тихо и не высовывайтесь.

Второй раз повторять им не пришлось. Парень совершил короткую перебежку. Девушка, так как других команд не поступало, так и доползла до входа во второй магазин и подняла голову лишь в тот момент, когда забиралась внутрь.

Красивая. Повязку она где-то потеряла, так что теперь я мог убедиться, что личико у нее не отставало от фигуры. Даже удивительно — с такой внешностью ей где-нибудь петь, или рекламировать что-нибудь, или в модели пойти. Хотя, наверное, модели сейчас не очень-то кому нужны. Санитарные повязки всем нужны значительно больше.

— Найдите, как прикрыть жалюзи. До конца не закрывайте, чтобы была возможность быстро выбраться. Просто прикройте, — сказал я ей.

Она молча кивнула, приподнялась и зашла внутрь.

— Эй, погоди! — окликнул я ее. — Туфли где потеряла?

— Сняла, — откликнулась она, выглядывая обратно из магазина. Ненамного, я увидел лишь половину ее прекрасного лица. — Бежать мешали. Несла в руках, как дура, но потом пригодились. Каблуки в гребенку эскалатора засунула.

Она махнула рукой назад, на эскалатор, по которому они недавно поднялись.

— Остановился. Автоматика, я видела, один раз у женщины здесь так же туфля зацепилась, сразу срабатывает. Они же не думают. Бегут, куда получится. А раз эскалатор стоит, то, может, сюда не побегут.

Я кивнул.

Она попыталась улыбнуться и исчезла в глубине магазина.

Мне захотелось узнать ее имя. Очень своевременное желание.

— Вернись, я все прощу, — буркнул Богослов. — Сначала давай дерьмо разгребем, потом с девочками хороводы начнешь водить.

Либо мы проработали вместе достаточно, чтобы он понимал меня с ходу, либо мой взгляд был слишком очевиден.

— Новости, — сообщил Оператор. — Город объявлен под карантином. Пока — две недели, до обновления статуса. На этот раз нам не разрешается его покинуть, даже несмотря на особый статус. Так как в карантине не весь сектор, они боятся, что мы выпадем с вертолета и заразим кого-нибудь еще.

— Смешно, — тихо согласился Богослов.

— По обновленному Протоколу карантин значит, что будут сбивать все, что взлетит, а вокруг города уже огненное кольцо. Сплошное. Военные в кои-то веки напряглись и бросили все силы. Как назло, именно тогда, когда мы оказались внутри. Видимо, сильно испугались. Там будут минные поля, там готовы устроить ад в любом месте. Никаких разговоров, разбирательств или повторных предупреждений. Мы здесь заперты до тех пор, пока все зараженные не умрут, а здоровые не докажут, что они здоровы. На две недели минимум, но мне не верится, что ограничится лишь этим.

Внизу наконец закончилась сутолока. Все, кто успел убежать, убежал. Все, кто заразился, либо тоже убежал, либо оказался пристрелен. Тела толстухи, вначале одиноко лежащего в проходе, теперь даже не было видно. Хотя я предполагал, где оно лежало. В этом месте мертвые тела образовали небольшой холмик.

Кто-то слегка шевелился среди мертвых. Но пока не высказывал агрессии. Я посмотрел на Богослова. Он посмотрел на меня, кивнул и перевел дуло винтовки в сторону шевелящегося человека.

Вдали по коридору бродило еще несколько явно зараженных. Но в нашу сторону они не спешили, а мы не спешили с ними расправляться, пока они не представляли угрозы.

— Второе, — продолжил Оператор. — Нам подключили дополнительные спутники. Картинка сейчас вам пойдет. Под колпаком весь город. Судя по всему, зараза расходится очень быстро и уже приблизилась к городской черте. Ну а там, как вы знаете, бешеные и упрутся. Да, и третье. Начальство напомнило, что задания никто не отменял. Мало того — они более чем уверены, что именно Ультра-Механики выпустили вирус на улицы. Есть запись, как несколько первых зараженных выбегают из дома, что является нашей целью. Теперь к этим ребятам у нас на один вопрос больше. Я пока не стал озадачивать этим начальство и выяснять, каким образом секта узнала о нашем прибытии, но очевидно, что они выпустили вирус на свободу, чтобы задержать нас.

— Тогда соответственно они должны улепетывать со всех ног, — заметил Призрак. — Если только не думают, что их вирус смог нас остановить.

— Улепетывать им некуда, — напомнил Оператор. — Хотя после тех глупостей, что они уже натворили, я бы не стал удивляться ничему.

Вот тут он ошибался.

Ему пришлось удивиться спустя несколько мгновений.

Глава 8

Бедолаги, которых заразили и вышвырнули на улицу, — они ведь были заражены заранее. Схвачены, возможно, на этой же улице, заражены, удерживались какое-то время, так чтобы точно подгадать к нашему прибытию. Все это невозможно провернуть экспромтом, тут никаких сомнений. Нас слили, о нашем прибытии знали, и, в отличие от того рабочего городка, знали заранее. В корпорации был крот.

Все оказалось подготовлено к нашему приходу.

Но вот только никто из нас не думал, что сектанты решатся на что-то еще, кроме как выпустить на улицы вирус, а после дождаться, пока город опустеет.

Видимо, они двигались сразу вслед за волной зараженных. Быстро пробрались ко входу в гипермаркет, чтобы уйти из-под спутников. Сломали видео или, возможно, даже разобрались с камерами заранее, еще до начала событий. Кто знает.

Известен лишь итог: мы не увидели их перемещений по улице, мы не увидели их передвижения внутри магазина.

Тихо разбирались с бешеными, которые должны были нападать на них по пути. Это несложно, если убивать всех и не идти на гребне заражения.

Они не стали ввязываться в перестрелку. Из-за бешенства вокруг Оператор локализовал расположение взвода, уменьшил его, чтобы обеспечить защиту от зараженных. Хороший выбор против невооруженного противника. Плохой — против вооруженного гранатометами.

Второй ошибкой оказалось нарушение нашего главного правила. Не сидеть на месте. Все время находиться в движении. Перемещаться быстрее, чем кто-то умудрится засечь наше расположение.

А здесь, на этом пятачке, мы застряли минут на двадцать. Полностью погруженные в то, чтобы оградить себя от разбушевавшейся вокруг эпидемии и попытаться спасти хотя бы нескольких гражданских, мы забыли, что кроме них здесь есть и еще кое-кто.

Может, и не забыли, но никак не ожидали такой наглости.

Судя по звуку, судя по плотности и частоте выстрелов, у них было несколько револьверных гранатометов. Им и целиться особо не пришлось, достаточно отстреляться с другой стороны магазина, оттуда, где находился второй ряд касс. Два десятка гранат при таком раскладе вполне достаточно, чтобы в корне изменить расстановку сил.

Они ошиблись лишь в одном. Вместо того чтобы нашкодить и убежать, пока это возможно, вывести взвод из строя, забиться в какой-нибудь угол и радоваться своей победе, — вместо этого они решили дожать нас сразу.

Гранаты взрывались одна за другой, секунд двадцать. Под обстрелом прежде всего оказался центр, площадка перед кассами, на которую вел проход. Почти прямо под нами.

После первого взрыва я еще не успел сообразить, что происходит, а Богослов уже сдернул винтовку с поручня и потащил меня вперед. Когда взорвалась четвертая граната, мы находились уже в ювелирном.

Здесь было чуть потише, хотя стекла вряд ли могли защитить от осколков, так что мы сразу побежали в глубь магазина.

Тут взрывы слышались послабее.

— Привет, девчонки, — весело сказал Богослов, устраиваясь рядом с продавщицами, за стойкой с украшениями в конце торгового зала. — Мы подумали, что вы тут без нас скучаете.

Непохоже на него. Он вел себя странно, но я тут же понял, что он поступает правильно. Пока мы снаружи удерживали периметр, эти две женщины здесь слышали только выстрелы, вопли и стоны. Жались друг к другу и тихо теряли рассудок.

А вот фривольный тон Богослова оказался им привычен. Возвращал их к той реальности, в которой они жили раньше. И наверняка надеялись в нее вернуться.

Напрасно надеялись. Уж я-то это знал. После такого реальность не излечивает сама себя. Все, что происходит сейчас, все это происходит навсегда. И даже если им посчастливится выжить, будет идти с ними по жизни до самого ее конца. Тащиться, прятаться по углам, но не отставать и не теряться. Они будут помнить этот день, который полностью повернул их жизнь в другую сторону, который просто вывернул ее наизнанку. Они будут помнить даже меня, наверняка будут. Возможно, как спасителя, а может — как ангела, трубящего перемены.

Отнюдь не к лучшему.

— Девчонки, мы еще зайдем, попозже, — сказал Богослов и поднялся на ноги.

— Куда? — тихо спросил я.

— Надо успеть перебраться в разрыв на перезарядку, — ответил Богослов на бегу. — Плотность огня высокая, но у них, скорее всего, ручные модели. Как только станет потише, выбегаем — вниз и обратно за продуктовые полки.

— У кого у них? — лишь уточнил я.

— Заодно и выясним, — сказал напарник.

Как бы быстро он ни реагировал, «шалуны» все равно начали действовать раньше нас. Я видел, что два моих тыловых, до этого шатающиеся у касс, покатились в глубь магазина, выискивая обидчиков.

— Их от четырех до двух десятков, — сказал кто-то в рации. — Гот убит. Я еще от него ничего не нашел, но первая граната разорвалась прямо рядом с ним.

— Мне руку оторвало, — признался кто-то в эфире. Я не сразу узнал голос Призрака. — По локоть. Заполз в магазин, тут не достанут.

— Перевязать? — спросил кто-то.

— Уже, — ответил Призрак. — Но Оператор рядом со мной стоял. Вижу тело. Не шевелится.

Пока они докладывали о потерях, мы спрыгнули прямо в сторону касс. Я упал удачно, даже не отшиб себе ног, перекатился и на мгновение замер между кассами. Посмотрел вперед. В том проходе, напротив которого я оказался, не было никого. Пробежал дальше и устроился с торца продуктового ряда.

— Бронза убит, ыть. Тюжок, ыть, без сознания. Его аппаратура разбита, да и не смогу я без него с ней разобраться. Мы, ыть, без глаз.

— И без связи, — сказал кто-то.

— Призрак, тебе командовать.

— Мне? Да с этой рукой я вот-вот тоже без сознания останусь. А Тоско что?

— Щас, очухаюсь, — глухо произнес Тоско. — Контузило. Кевлар осколками посекло. А так вроде ничего. А где Опер?

— В резерве. — Я перестал следить, кто говорит отдельные фразы.

— Бронза? Призрака слышал. Гот? — Тоско явно пропустил предыдущие переговоры.

— Все в резерве.

— Вашу мать. Кто у Гота выжил, отзовитесь?

В эфире повисло молчание.

Перекличка не мешала нам двигаться.

Я выглянул во второй проход, тоже оказавшийся пустым, увидел в нем удачно брошенный погрузчик и перебежал за него. «Шалуны» доскакали до сектантов. Где-то у этих людей явно сидел очень хороший организатор, с дьявольски извращенным мозгом, но хороший, признаю. Тот, кто спланировал всю эту акцию от начала до конца.

Но сами по себе бойцы они оказались никудышные.

Никто не лезет в берлогу раненого зверя. А если уж ранен не просто зверь, а профессиональный убийца, то тем более. Они же наступали. «Шалуны» показали мне не их спины, а их оружие, обращенное в нашу сторону. Хорошо хоть, что они отказались от идеи использовать гранатометы в контактном бою. А могли ведь пойти на размен. Один сектант — один наш. Хотя, может, у них просто не осталось гранат.

Мой новый «шалун», из тех, чья память почти не замутнена предыдущими боями, открыл счет. На этот раз «шалуны» не экономили на патронах. И не пытались провести дополнительной проверки статуса опасности противника. Программа дронов работала четко. Они стреляли сразу, лишая врага возможности продолжать убивать.

Судя по всему, все, или почти все, «шалуны» вышли из передряги невредимыми. Может, выбило только тех, кто попал непосредственно под взрывную волну. Но осколков они и не заметили. И теперь даже те из них, кто потерял владельцев, прыгали где-то на том конце магазина, выравнивая ситуацию.

Я побежал вперед. Метров семьдесят до прохода, по классике разделяющего продуктовый на две большие отдельные секции. Именно там «шалуны» положили первых сектантов, но сейчас дроны уходили глубже, вряд ли оставив хоть кого-то за собой.

Из двадцати двух человек в строю осталось одиннадцать. Я, Богослов, Ыть, Тоско и еще семеро из других отделений, которых я даже по именам не знал. Еще четверо могли претендовать на дальнейшее участие в вечеринке. Призрак среди них.

Взрывов больше не было.

Никогда не думал, что в этом мире, где смерти и так неслись мимо меня чередой, одна за другой, мне захочется кого-нибудь убить. Иногда это нужно, раз уж я подрядился на эту работу. Но хотеть — дело другое.

Сейчас хотелось. Добраться хоть до одного сектанта самому.

— Командира затащите внутрь, — приказал Тоско. — Посмотрите, можно ли связь поднять с корпорацией.

— Я попробую, — откликнулся кто-то из оставшихся. — Спутниковый сигнал мы видим, значит, и остальное можно переподключить.

— Проход держим. Один наверх, на место Бронзы. Грызун, давай ты. И посмотри, может… может, вколоть ему что, может, дышит еще.

— Сделаю, — откликнулся Грызун.

— Богослов, Шустряк, вы не далековато собрались?

— Зачистка, — спокойно откликнулся Богослов.

— Полная, — подтвердил я.

— Все, переподключились, — неожиданно сменил тему Тоско. — И как эти программы определяют, что я взял командование?

После паузы, после того, как на его риторический вопрос никто не стал отвечать, он сказал, видимо, нам:

— Ладно, продолжайте. Шустряка придерживай, не то У него кровь вскипит.

Как только он это сказал, я неожиданно понял, что он прав. Я хотел кого-нибудь убить, я был готов бежать вперед вообще практически в открытую, лишь бы кого-то из них догнать.

— И всех касается: успокоились. Чтобы больше никто в резерв сегодня не ушел. Мы их всех вырежем, я вам обещаю. Но для этого держим голову на льду. Либо лед на голове. Шустряк, Богослов, полная зачистка до дальнего выхода. Закрепиться там. Подкидываю вам освободившихся дронов, принимайте.

Надо признать, что Тоско быстро вписался в роль.

Уже через пару секунд редко включавшийся голосовой модуль программы дронов сообщил:

— Подключение дополнительного дрона боевой поддержки. Подключить?

— Да, — тут же согласился я.

— Базовый режим?

— Максимальное удаление, агрессивный.

На моем стекле появилась еще одна картинка, значительно меньше первых четырех. Программа явно начала беречь место.

— Подключение второго дрона боевой поддержки. Подключить?

— Да. Да для всех. — Может, я слегка и успокоился, но не настолько, чтобы впадать в медитативный транс однообразных повторений. — Режим для всех — агрессивный, внешний периметр.

Я побежал вперед. Раз уж мне официально разрешили месть, то я не хотел упускать возможности.

Когда я добежал до касс с другой стороны, дроны не оставили в продуктовом ни одного живого. Даже для допроса. Никаких раненых. Наложение двух программ. Уничтожение зараженных, которые могут быть опасными даже ранеными. И вооруженное нападение на взвод, теперь превратившийся в одни ошметки. Второе заставило их атаковать и стрелять по любым целям, первое приказывало им добивать всех, кто еще шевелится.

В конце концов, программы дронов выбирали наиболее банальный сценарий. Любой из сектантов мог быть одновременно и зараженным. Просчитанная минимизация риска.

Широкие центральные двери теперь красовались с разбитыми стеклами, и внутрь задувал ветер.

Я тут же подумал, что сейчас это, возможно, и к лучшему. Когда вырубится электричество и отключатся холодильники, лучше будет, если здесь будет похолоднее. Выжившим пригодятся продукты, не успевшие протухнуть. Если будут выжившие.

Накаркал.

Я отступал в сторону, чтобы оказаться за бетонной колонной, несущей крышу и формально отделяющей стеклянные двери от таких же стеклянных, до пола, окон магазина. Или, наверное, правильно будет сказать, стен магазина. Стеклянных.

Слишком открытое место, чтобы у меня оставалось много выбора, где еще спрятаться. Богослов действовал так же, уходя левее от входа.

И в этот момент выключился свет.

Везде. Похоже, вообще по всему городу, хотя было еще достаточно светло, чтобы говорить об этом с уверенностью.

Но это как раз недолго. Пара часов до сумерек. Еще немного, пока окончательно остынут батареи. Еще одно развлечение для тех, кто избежал укусов. Не только бегать от бешеных, но и бороться с холодом.

Далеко позади мой «шалун», все еще катающийся по балюстраде второго этажа, рванулся в мою сторону. Я тут же его остановил. Здесь мне техники хватало, а девушку в магазине джинсовой одежды не хотелось оставлять без присмотра. Ну и остальных, конечно.

— Плохо тут, за колоннами. Слишком очевидное укрытие, — высказал я свое мнение.

— Предложения?

— Пошли дальше?

— Тоско, прошу разрешения углубиться, — тут же запросил Богослов. — Оставим нескольких дронов на выходе. Тут кругом стекло, так что полной изоляции не выйдет.

— Разрешаю, — ответил Тоско. — Близко к цели не подходить. Не психовать.

— Рановато, кстати, — сказал Богослов, пока мы бежали между машинами на парковке.

— Свет? — уточнил я. — Да, рановато. Хотя кто-то из бешеных мог случайно где-то что-то задеть.

— Ага. Случайно взорвать, разрезать, перебраться через все ограждения, выключить рубильники. Замкнуть, обесточить, не дать сработать предохранительным контурам. И все это случайно, при полном отсутствии мозгов.

— Значит, кто-то помог, — резюмировал я. — А зачем? Чем этим сектантам освещение мешает? У них вроде не культ тьмы? Зачем «механикам» темнота?

— Предыдущая модель дронов работала от аккумуляторов. Хватало на час. Для наших операций — за глаза. Но здесь они бы уже на последнем издыхании были.

— «Шалуны» тоже на аккумуляторах, — уточнил я. — Ну да, согласен. Кто-то рассчитывал, что мы пойдем со старыми машинками. Эти мы получили совсем недавно. И они подзаряжаться могут даже от костра.

— А значит?

— А значит, в экономном режиме, почти не двигаясь, они вообще способны работать почти вечность.

— Я не о том.

— Но Петр Семенович знал о последней поставке. Не мог не знать.

Богослов остановился у последнего ряда машин. Обернулся и посмотрел на меня:

— А при чем здесь Петр Семенович? Ты что-то знаешь?

Я пожал плечами. Нужно было что-то отвечать, но что, я не совсем понимал. Как-то здесь, в СБ, на острове, и на заданиях, я начал привыкать, что мной кто-то руководит. Что кто-то принимает за меня ключевые решения, а я лишь их исполняю.

Это даже давало мне некий комфорт. Слишком уж все плохо развивалось. Везде. В секторе, в стране, в мире. Ничего ведь хорошего и не случилось со времени смерти родителей. Ничего. «Ходок» — это, конечно, приятно, но какая разница, ходить по дерьму на своих ногах или ездить в инвалидной коляске.

Но когда людей становится меньше, все больше решений остается за тобой.

Когда командиры исчезают, приходится что-то решать самому.

Отчасти потому, что мне не хотелось включать мозг обратно и начинать думать, а отчасти — именно из-за того, что он все равно постепенно включался, — я решил рассказать Богослову о последнем разговоре с командиром. Может, он придумает, что делать дальше в такой ситуации.

— Помнишь, как Оператор вколол себе тот бланк? А потом его уничтожил? Он его не уничтожил.

Богослов на меня не смотрел. Он оглядывал просвет перед следующим домом — метров сто от нашего укрытия до стены. «Шалуны» наверняка зачистили всю местность, но они не могли прочесать все этажи жилых домов. Кто-то, может, только и ждет, когда мы выбежим на открытую, пристрелянную полянку.

— Ага, — только и сказал он. — А чего он мне не сказал?

Чувствовалась все же обида в его голосе. Может, потому и отвернулся.

— Я думаю, что просто ближе других в этот момент был. Так вот, как я понял, он о том, что есть еще одна копия бланка, сказал Петру Семеновичу. Недавно. После того уже, как чемоданчик накрыли. Просил, чтобы забрали и использовали. А потом — видишь как. С изъятием пошли накладки за накладками, а сейчас и вовсе — подстава от начала до конца.

— Я первый, ты через три секунды. Даже если начнут стрелять, все равно беги. Проскочишь, пока на меня клюнут.

— Когда я вернулся в ясли?

— Пошли, — не стал он отвечать.

На другой стороне мы прижались к стене, и Богослов быстро и коротко выглянул из-за угла.

— Пусто везде. Трупы. «Шалуны» какие-то совсем уж жестокие.

— Повышение степени угрозы у них это называется. Это только у нас жестокость.

— Тоско? — Богослов говорил уже в рацию. — Тело командира где?

— Тут, — откликнулся Тоско. — Мой еще один умер. Вы давайте быстрее там, выбираться надо. Что-то хуже становится, опять бешеные забегали. Одного «шалуна» свалили. Так что действительно плохо тут.

— Ладно. Сделай доброе дело. Найди обогреватель. Вырежи у него из бедра то место, где карантин был вживлен. И сделай так, чтобы оно где-нибудь в тепле пока полежало. Тридцать шесть и шесть. Не спрашивай ничего, потом все объясню.

— Ну ладно, если ты считаешь, что нам тут заняться больше нечем, то сделаю, — с сарказмом ответил Тоско.

— Это важно, — сказал Богослов. Потом мне: — Не нравится мне эта улица. Давай-ка попробуй одного из своих на крышу забросить. И я тоже попробую. Может, доберутся, шары чугунные.

— Думаешь, бланк можно сохранить?

— Шанс есть, — сказал напарник, — зависит от того, кто делал. Если военные, то вряд ли, все такие штуки сразу распадаются, как только оказываются вне заданных параметров. Если кто на коленке делал, что тоже возможно, то шанс есть.

— Не слишком лихо для работы на коленке? — спросил я.

Мой «шалун» добрался до крыши, без фанатизма и ползания по стенам — просто по лестнице подъезда, — потом — взломав дверь в технические помещения. Сейчас он неторопливо подкатился к краю и начал давать мне картинку.

— Ты не знаешь, какие сейчас лихачи в частных лабораториях, — ответил Богослов. — Как только базовая технология оформилась, дальше — дело сугубо фантазии отдельных разработчиков. Порой очень извращенной. Ну что там у тебя?

Я слегка увеличил изображение на стекле бронешлема. «Шалун» занял удачную позицию, с которой можно было разглядеть сразу две улицы в обе стороны от перекрестка. С нашей стороны все пустовало, лишь кое-где лежали трупы. Дальше, в конце квартала, почти у штаб-квартиры сектантов, шалили дроны.

По ним явно кто-то стрелял в ответ. Раз стреляли до сих пор, это однозначно говорило, что сопротивление серьезное.

— Ну там не маленькая группа сектантов, это точно, — сказал я. — Где они только людей находят? Готовых не просто иногда молиться, а лезть под пули?

Богослов смотрел на свой экран, поэтому ответил не сразу:

— Вот и мне интересно.

Мы выбрали хорошее место для того, чтобы осмотреться, и почти добежали до него, когда Богослов резко изменил направление и запрыгнул в ближайший подъезд.

Я почти синхронно повторил его движение. Он, конечно, мог продолжать считать меня зеленым новичком, но на самом деле выходило неплохо.

— Видишь? — спросил он.

— Что? — Так как речь явно не шла о том, что происходит в непосредственной близости, я вновь посмотрел на экран. Возможно, все мои «шалуны» сейчас были заняты чем-то другим. Или я просто смотрел не туда, но ничего особенного не видел.

— Вертолет на крыше. И суета вокруг него.

Я опять перехватил управление одним из дронов, что скакал сейчас поверху, обеспечивая прикрытие. Повернул камеру в нужную сторону.

Далековато. Но вертолет и людей я видел.

— Никак начальство решило, что ситуация складывается не в их пользу? — предположил Богослов.

— Живых брать не приказывали, — подсказал я.

Богослов кивнул. Я отправил «шалуна» по крышам, на сближение.

— Тоско, слышишь? — спросил Богослов. Все это время остатки взвода бурно переговаривались, но у меня их разговоры были сильно заглушены — шлем автоматически делал громче только слова, касающиеся непосредственно меня.

— Да, что? Не до вас. Вы бы вообще возвращались уже. Никуда эти суки от нас не денутся. Не в этом городе. У нас тут бегут и бегут, как заведенные. Только успокоишься, новая пачка прибегает.

— Может, все-таки элементы от зомби в этом вирусе есть? — предположил Богослов.

— Я не разбираюсь, — смиренно признался Тоско. — Оператор вот разбирался в таком, а я не очень. Да вроде нет. Такое ощущение, что они вообще мимо бегут. Если не шевелиться, то могут пробежать и даже не заметить. На движения реагируют, особенно на резкие.

— Ладно. Слушай, тут сектанты деру дать намылились. Вертолет, все дела. Особые пожелания будут?

— Ракету им в дорогу, да и все. А вот еще тема… пусть летят. Их на периметре встретят и разочаруют. Весело. Сами решайте, в общем.

Один из моих дронов вышел в резерв. Я видел, почему: сектант наткнулся прямо на него и не задумываясь влупил в мою машинку из чего-то тяжелого. Походило на РПГ,^[168] хотя рассмотреть я не успел. И сам ведь погиб.

— Не, не люблю я на случайности такие вещи оставлять, — пробормотал Богослов.

— Погоди, — остановил я его. — Много сектантов, говоришь? И вообще без башки? Понижен инстинкт самосохранения, это я только что видел. Ладно, один бы молитв перепел и героем себя почувствовал, но тут таких полк целый. Ничего не напоминает?

Богослов наклонил вниз голову и приоткрыл стекло шлема. Вытер пот. Опустил стекло обратно.

— Опять тот же бланк? Здесь-то откуда? Сектор другой, секта — вообще другая. Как они объединились? Откуда получили доступ к таким технологиям?

— Да оттуда же. Крот у нас. И либо их много, либо они очень высоко. Кто-то создает свою собственную армию. Тихую, бесплатную и послушную. Самое главное — храбрую просто донельзя.

— Ладно, — легко согласился Богослов.

Я лишь увидел на экране, как ракета из его «шалуна» ушла вперед.

— Конечно, я бы предпочел сбить их в воздухе, — разочарованно сказал он. — Чтобы наверняка одни ошметки. Дешево и сердито. Но раз тут поработала та же шайка, то у этих, на крыше, должен быть один такой интересный чемоданчик… Который надо бы зацепить целым.

Вертолет взорвался. Несколько человек, стоящих слишком близко, явно мало претендовали на то, чтобы еще когда-нибудь встать. Остальные быстро попрятались.

— Уходим, — решил Богослов. — Соберемся с нашими, почистим перышки и вскроем эту консерву. Ты пару «шалунов» им оставь, чтобы не скучали.

День померк, когда мы были на полпути. Не сказать, что и до этого было шибко светло, но хотя бы как-то. Как всегда, мерзкая погода, низкие облака, а теперь еще и гарь от пожаров, разгорающихся в разных концах города.

Но для заката было еще рановато.

— Что это? — Я поднял голову, пытаясь рассмотреть, почему так неожиданно потемнело. Конечно же не увидел ровным счетом ничего.

— Затмение сегодня, — равнодушно ответил Богослов, даже не поднимая головы. — Не обращай внимания. Мелочи. Солнце затмится на треть, как и полагается. Ибо время близко.

Выбитые стекла позволяли сквознякам беспрепятственно гулять вдоль полок, а полное отсутствие света превращало магазин в какие-то катакомбы. Лишь редкие лампы аварийного освещения еще горели, но и им явно оставалось недолго.

Внутри заметно похолодало. Казалось, что здесь даже холоднее, чем на улице.

Витрины всех бутиков на углу теперь остались без стекол. Пространство расширилось, магазин возвращался в состояние, в котором, наверное, находился до дизайна и появления в нем арендаторов.

Пыль на месте гибели взвода осела, но лучше здесь от этого не стало.

Богослов, проходя мимо полок, заваленных шоколадками, мимоходом ухватил одну, сдернул обертку и, подняв забрало, запихнул в рот. Взял вторую и, не оборачиваясь, бросил назад мне.

Я поймал ее на лету, но есть не стал. Не хотелось. Засунул ее в один из свободных кармашков. Потом подумал и зацепил с полок еще несколько, распихав по карманам. Двухчасовая операция самотеком превратилась в многодневную осаду, так что нужно было подумать о еде.

Тоско стоял прямо в центре. Иногда он оглядывался назад, глядя, как «шалуны» перехватывают очередного бегущего бешеного. Но в основном он смотрел на нас, терпеливо ожидая, пока мы подойдем.

— Как на улице? — почти безразлично спросил он.

— Холодает, — в тон ему ответил Богослов.

— И темнеет, — добавил я, посмотрев наверх. Стекла балконов, большинство, тоже вылетели после взрывов. Мой «шалун» стоял неподвижно около входа в спорттовары. На самом деле он двигался — малозаметно, вокруг своей оси, лишь позволяя камере слегка менять обзор, непрерывно исследуя все пространство вокруг себя.

— У нас под семьдесят человек гражданских, — сообщил Тоско. — И на втором немного, несчитаные.

— Надо бы их вниз спустить, — предложил я.

— И зараженные прут и прут, уж вроде пора им успокоиться, — словно не услышав меня, продолжил Тоско.

— Кто же здесь их успокоит, кроме нас? — усмехнулся Богослов. — Сами они успокоятся только через неделю. Я думаю, что везде так, просто во всех остальных местах их давно уже никто не останавливает.

— Поэтому трупы копятся здесь. — Тоско качнул головой себе за спину. В проходе, особенно около злополучных эскалаторов, мертвые тела действительно лежали горкой.

Меня вновь замутило, но теперь я хотя бы сумел удержать содержимое желудка в себе. Хорошо хоть шоколадку не стал есть.

— Подкиньте меня, — попросил я, — чтобы до эскалаторов не переться.

— Давай, — легко согласился Тоско. И, показывая, что все он прекрасно слышал, добавил: — Собери всех, спусти вниз, мы пока отодвинем зону безопасности. Потом подумаем, как дальше.

— А что думать? — Богослов был прямолинеен. — Надо добивать, пока они не заползли в какую-нибудь нору.

— Да с этими-то как раз понятно. — Тоско вместе с Богословом подставил мне руки, так что отмахнуться он не мог, но интонации в его голосе были именно такие. — И просто. Дальше-то вот что? Как нам гражданских обезопасить? Да еще на неделю, а то и две?

— Дай им палки и рюкзаки, — предложил Богослов. — Пусть пока еду собирают. Отсюда все равно надо будет валить. Ни согреться, ни как следует помочь раненым здесь мы не сможем.

Они подкинули меня вверх, так что я буквально взлетел и оказался как раз напротив магазина с джинсами.

Но как бы мне ни хотелось, внутрь я не пошел, решив начать со спортивного.

Охранник так и оставался у входа. Надо отдать ему должное, к вопросу охраны вверенного ему магазина он отнесся со всей серьезностью.

Он опустил рольставни ровно так, как я и просил, так чтобы пришлось сильно наклониться, прежде чем попасть внутрь. Но этим дело не ограничилось. Сам или с чьей-то помощью он развернул тумбу, на которой раньше стояли кассы, поперек входа, метрах в пяти от него. Теперь, как только я оказался внутри, — сразу попал на открытую, хорошо простреливаемую площадку.

Рисковать не хотелось, и я тут же крикнул внутрь, в почти полную темноту:

— Свои! — «Шалун», за это время подкатившийся ко вновь созданным укреплениям, нашел где-то внутри себя фонарик, осветив охранника с моим пистолетом в руках.

Охранник заслонился рукой от света. Не той, в которой держал оружие, что опять же говорило в его пользу.

— Сколько вас внутри? — спросил я.

— Девять человек здесь, — ответил он. — Еще один убежал. Не смог его удержать. Психанул и убежал наружу. Давно уже.

— Никто не ранен?

Охранник отрицательно мотнул головой. Потом, подумав, что я могу и не увидеть его жеста в сумраке, сказал:

— Нет.

— Хорошо. Делаем так. Найдите в магазине рюкзаки и сбрасывайте их вниз. Может, какое-нибудь оружие, вроде лыжных палок. Что-нибудь, чтобы не подпускать зараженных к себе. Как только распотрошите магазин, скажете, будем спускаться. Отсюда скоро надо будет валить. И одежду посмотрите, кому надо. Потеплее.

Только подумав об одежде, я неожиданно вспомнил, что девушка прибежала сюда лишь в фирменном платье. Да еще и босиком. Быстро оглядел товары, что лежали у входа.

— Поторопитесь, я соберу остальных.

Словно чего-то боясь, я опять не зашел в джинсовый, сначала вытащив двух продавщиц из ювелирного и отправив их на помощь спортсменам.

Лишь после всего этого девушка, оставшаяся без туфель, удостоилась моего посещения.

Первые рюкзаки уже летели вниз, когда я заглянул внутрь. Лишь одна витрина осталась цела, вторая рассыпалась тысячами осколков. Температура опустилась градусов до трех. Совершенно не то место, где стоит находиться девушке в одном лишь платье рекламной куклы. Или какую должность им присваивают, когда предлагают работу? Лицо магазина? Менеджер по работе с клиентами? Управляющий санитарной безопасностью посетителей?

Мне неожиданно ярко нарисовалась картина. Замерзшая девушка, босая и дрожащая от холода, и специалист по зомби, заботливо отдающий ей свою куртку, обнимающий ее за плечи, согревающий от холода и обещающий уберечь от ужасов этого дня.

Ревность. Как интересно. Я стал совсем взрослым. Дорос до ревности. Ну что же, давно пора. А то как в той старой притче про армию — убивать им уже можно, а вот пить — еще нет.

Несмотря на то что это чувство можно было смело причислить к «взрослым», все равно оно выглядело глупо в данной ситуации. Ревновать девушку, скоторой перемолвился лишь двумя словами, имени которой даже не знал, к парню, который случайно оказался с ней рядом. Ах да, чуть не забыл — и все это на фоне валяющихся кругом трупов, холода и полной неизвестности.

Они не обнимались.

Они даже рядом не были. Удивительно, насколько деятельным становится народ, когда его оставляют в полутемных помещениях и заставляют ждать. В другое время этот парень, я уверен, смог бы спокойнехонько просидеть у телевизора (или компьютера) те тридцать — сорок минут, что здесь находился. Но сейчас, видимо, его обуяла жажда деятельности.

У прохода валялись снятые со стен полки, какие-то тумбочки и куча всякого хлама, в совокупности создающая нечто вроде баррикады. Сам парень, видимо, разобрал одну из напольных вешалок и сейчас держал в руках никелированную палку, которой в принципе действительно можно было защищаться. Они здесь даже фонарик где-то нашли.

Мне не пришлось увидеть ожидаемого образа замерзшей и измученной девушки, которую рыцарю типа меня только что и останется, как спасать. Она успела подобрать себе джинсы, футболку с животрепещущей надписью «Мисс Недотрога» и даже джинсовую куртку с овчиной внутри. Да она сейчас одета теплее, чем даже я.

Я протянул ей кроссовки, что спер с полки спортивного.

— Выходите. Помогите рядом с рюкзаками. Есть хотите?

Парень помотал головой. Девушка кивнула. Она, наверное, голодная была уже тогда, когда я пробегал мимо нее у входа.

Я протянул по шоколадке каждому. Мистер Знаток зомби съел свою первым.

— Меня Лена зовут, — вдруг решила представиться девушка.

— А меня Александр, — повернулся к ней парень. О как. Да они тут даже и познакомиться не успели, не то что пообниматься. Зато я успел все. И представить, и вжиться в роль отверженного. Отелло, блин.

— Шустряк, — представился я. Чего-то мне становилось только хуже от этого общения. Выдать кличку вместо имени — просто еще одна защитная реакция на ситуацию, в которой я оказался не способен угомонить эмоции. — Выходите, время не ждет.

Выйдя из магазина, я выбил металлические остатки от балконного ограждения и сказал охраннику:

— Как только будете готовы, спускайтесь прямо здесь. Потихоньку. У эскалатора… сами видите.

— У нас стремянка в подсобке есть, — тут же вклинилась одна из продавщиц. До сих пор в тренировочных штанах. Хорошо хоть надела дутую куртку. Достаточно теплую, надо полагать. Она должна лучше разбираться в товарах из своего магазина. — Высокая, специально чтобы на верхние полки товары раскладывать.

— Хорошо, — кивнул я. — Только поторопитесь.

Я спрыгнул вниз, даже не попытавшись хотя бы сначала слезть, зацепиться руками за пол второго уровня. Пижон. Нет, с этими шекспировскими страстями точно пора заканчивать. А если бы я сейчас очень вовремя подвернул ногу?

— Гражданским раздали лишнее оружие. Призрак вроде чуть очухался, стрелять сможет. Оставим им еще десяток «шалунов» в стационарном периметре, — сообщил Тоско. — Готовимся. Выходим через три минуты.

— Командирский модуль где? — Богослов подошел к нему поближе.

— Отогнал к главному входу. Если придется отступать, чтобы был наготове. Сейчас он нам не нужен.

— Связь есть?

Тоско мотнул головой:

— Молчат. Может, им просто нечего сказать?

Я уже начал отходить в сторону, чтобы присесть хотя бы на оставшиеся пару минут, но тут Тоско сказал:

— Погоди. Есть. Петр Семенович на связи.

— Где вы? — спросил эсбэшник.

— Там же, — тут же ответил Тоско. Картинка из штаба шла, но плохонькая, так что я лишь посмотрел, как выглядит наш главный подозреваемый. Неплохо он выглядел. Может, чуть уставшим.

— А Оператор где? — недоуменно спросил Петр Семенович.

— В резерве, — спокойно ответил Тоско. — Половина теперь в резерве. Накрыли нас, с одного залпа.

Сначала эсбэшник кинулся задавать вопросы, но тут же остановился.

— Ладно, потом. Не суть. Убирайтесь оттуда, быстро убирайтесь. Сверху решили, что ситуация с заражением неуправляема. Кто-то надавил на военных. Подлетное время — меньше восьми минут.

— По собственному городу — тактикой? — поразился Тоско.

— Не тактикой, — ответил эсбэшник. — Но не лучше. Радиус сплошного поражения — четыре километра, и еще восемь — зона отчуждения. Все будет гореть, сильно и долго.

— У нас гражданские, — сообщил Тоско, — человек восемьдесят.

— У вас теперь семь с половиной минут, чтобы удалиться. Догадайтесь, где будет эпицентр?

Тоско посмотрел на все еще стоящего рядом Богослова. Тот понял его без слов, побежал, крича на ходу:

— Схватили все, что успеваете, и БЕГОМ!!! Быстрее. Парни, «шалунов» вперед. Быстро, убираемся отсюда.

— Понял, — сказал Тоско эсбэшнику. — Уходим. Еще что-нибудь скажете?

— Это… Олега… — Петр Семенович задумался на мгновение. — Нет, ничего. Бегите, быстро бегите.

— Дай мне его на секунду, — попросил я.

Если Тоско и удивился, то показывать этого не стал. Лишь пожал плечами и начал говорить, уже на волне взвода:

— Желаемая точка — на карте. Двухэтажное здание больницы «скорой помощи». Семь километров. Там может быть запас вакцины от бешенства, хоть какой-нибудь. Всем, кто прибудет первым, — зачистить здание, укрыться и держать оборону.

— Петр Семенович, по поводу Оператора… — начал я.

— Пусть он хоть после смерти Олегом станет, а? — попросил он. — И вообще потом. Вернешься — договорим. Главное, вернитесь. Сделайте все, как надо, и вернитесь.

Я его понял. И, похоже, он понял меня.

Надеюсь, что нас не поняли остальные, что слушали этот канал. Ведь кто-то из них, слишком хорошо посвященных в дела взвода тактических операций, но не знающих о смене наших дронов, без сомнения, был кротом.

Я шагнул вперед, к выходу.

Слева от меня здоровенный парень в форме охранника «Генной логики» пытался упаковать станковый рюкзак, доверху набитый контейнерами биокорпорации. Хороший куш он отсюда вынесет. Если сможет.

Лена помогала Александру надеть такой же станковый рюкзак.

— Бегом! — повторил я. — Все, чего не взяли, бросайте.

Народ валом валил из магазинов.

Куча тел у эскалаторов задержала их лишь на мгновения. Кто-то запнулся, но ему помогли подняться. Достаточно дружно бежали, надо сказать. Все-таки преимущественно выжили те, кто менее склонен к панике.

Богослов опять встал рядом со мной, ожидая, когда гражданские убегут немного вперед и можно будет двинуться за ними.

— Ищите машины на стоянке, что сможете завести, — кричал вдогонку гражданским Тоско. И тут же добавил по нашей связи: — Каждой паре из оставшихся, попробуйте взять на себя группу гражданских. Ищите грузовики, микроавтобусы, грузите кого успеете и добирайтесь до точки.

Четверо мужчин из тех, что покрупнее, на плечах тащили с собой двоих наших бойцов. Они по-прежнему были без сознания. Другие помогали Призраку. Задача у них оказалась та еще. Один из минусов большого веса — как только ты оказываешься ранен, то становишься практически нетранспортабелен в полевых условиях.

Но Призрак хотя бы пытался бежать сам, поэтому тройка, вышедшая в конце, сразу обогнала остальных.

— Мы их прикроем, — сообщил Богослов. Тоско кивнул и побежал вперед сам.

— «Шалунов» жалко оставлять, — сказал я.

Два приписанных мне недавно дрона все еще крутились вокруг гнезда сектантов, изредка постреливая в тех кто пытался выбраться.

— Жалко, — кивнул Богослов. — Но оставь. Через шесть минут пусть прячутся. Может, как-нибудь и выкарабкаются. Пошли.

Мы двинулись сразу следом за охранником «Генной логики» и сладкой джинсовой парочкой.

Я помнил этого мужчину, одного из немногих, что подчинился приказу и лег на пол, видимо, зная, что укушен.

Наверное, он даже честно ждал обещанной помощи. Именно тот, кого держал в прицеле Богослов, когда нас накрыли из гранатометов. Очевидно, потом стало не до него.

Одного не пойму. Почему он пролежал так долго.

Он вскочил, когда мимо проходил главный специалист по зомби и охранник. Вот скажите мне, почему их он просто оттолкнул в разные стороны и кинулся именно на девушку, представлявшую наименьшую угрозу?

Он укусил ее раньше, чем я успел двинуться. Чем кто-нибудь вообще понял, что происходит. В ступор попали все, но все-таки я начал двигаться раньше остальных.

Я боялся, что он вырвет кусок мяса из ее шеи, если я его ударю. Но вариантов было немного, и я пнул бешеного ногой. Не чтобы сделать больно — чтобы отшвырнуть его в сторону. Собственно, он и не пытался держаться за девушку. Как верно заметил Александр, — не зомби. Не вампир. Простой зараженный бешенством мужчина, глупо послушавшийся нашего же приказа и теперь мстящий мне за наше вранье практически с того света.

Короткая очередь помогла ему туда поспешить. Пули легли кучно, все в голову.

— Вакцину, — протянул я руку назад, к Богослову.

Напарник не мешкал.

— Все будет хорошо, солнышко, — тихо, успокаивающе сказал я, глядя ей в глаза.

Она смотрела прямо на меня, но зрачки не были расширены, как можно было предположить при этом освещении и после испуга. Наоборот, они превратились в точки, булавочные головки. Верный призрак того, что организм отправил себя в шок. На всякий случай.

А глаза красивые. Изумительный карий цвет. Век бы любовался.

Я воткнул иглу прямо в шею.

Кровь шла не сильно, ничего серьезного он не прокусил. Хотя даже не знаю, что бы сейчас стало лучше.

— Еще? — сказал я, отбрасывая первый шприц.

— Ты уверен? — спросил Богослов, одновременно давая мне порцию. — Тут от количества мало что зависит. Либо поможет, либо нет.

Я молча откинул край джинсовой куртки и выдавил содержимое второго шприца в плечо, прямо сквозь футболку. Не глядя — куда попал, туда попал.

— Бежим. — Богослов подхватил все еще едва шевелящуюся девушку с другой от меня стороны и крикнул остальным, что стояли, наблюдая за нами: — БЕГОМ!!!

Я не знаю, как во всей суматохе Богослов сумел выбрать нужную нам машину, но он привел нас точно к ней. Небольшой фургон с распахнутой дверцей со стороны водителя. Под передними колесами валялся труп.

Несложно было представить, что здесь произошло. Один из взбесившихся бросился прямо под машину. В самом начале, когда еще вообще никто не понимал, что происходит. Водитель затормозил, даже еще успел механически выключить зажигание. Бросился наружу смотреть, что случилось, наверное, уже представлял себе суды и штрафы. Мечтал, чтобы сбитый им остался жив. Не подозревая, что его жизнь круто поменяется в тот момент, когда он выйдет из машины.

Дальше угадать было сложнее. Водителя явно здесь не было. Значит, вряд ли он остался жив. Если бы сообразил быстро — спрятался обратно в машину.

Пока мы бежали, Лена вроде как пришла в себя и даже слабо улыбнулась, когда я попытался ее подбодрить.

Но когда Богослов отпустил ее, чтобы сесть за руль, она неожиданно обвисла у меня на плече. Мне нужны были свободные руки, и я положил ее на капот машины неподалеку.

— Как ты? — спросил я.

Лена молчала. Теперь вот действительно начинало темнеть, без всякого затмения. Я включил фонарь и посветил на ее лицо. Девушка резко зажмурилась и отвернулась.

Из уголка ее рта медленно потекла вязкая слюна.

— Богослов, — окликнул я. — Не помогло.

Он завел машину, вышел и встал рядом со мной.

— Конечно, эту дрянь я на ходу соображал. Будем возиться? — спросил он. Мы были напарниками достаточно, и он знал ответ.

— «Протокол Милуоки» тоже помогает редко. Тем более когда я эту шнягу на глазок смешивал.

Я посмотрел в самый уголок своего экрана-стекла, на котором услужливо тикал обратный отсчет. Пять с половиной минут.

— Ладно, — сказал Богослов и, распахнув на ней куртку, воткнул толстенную иглу прямо в сердце. Он выдавил содержимое раньше, чем девушка даже успела дернуться. Выдернул шприц и отбросил его в сторону. — Грузимся. Я за рулем.

Лену выгнуло дугой через мгновение после того, как препарат попал внутрь. Ненадолго, я надеялся, что какие-то ощущения она испытывала очень недолго. Потом она замерла. Я даже не мог услышать ее дыхания.

Александр, сбросивший свой рюкзак около задней двери, кинулся мне помогать.

— Дверь багажную открой, — через плечо попросил он Богослова. — Там кнопка есть, слева от…

— Открыл, — прервал его мой напарник.

Мы затащили девушку в фургон, охранник, так и удержавшийся за нами, принял ее внутри.

Я забросил им вслед рюкзак Александра и бросился к пассажирскому сиденью, оставляя им возможность самостоятельно захлопнуть дверь.

— Если начнет шевелиться — выбросьте ее наружу, — сказал Богослов, чуть повернув голову назад. Потом, видимо разглядев выражение моего лица, поправился: — Ну или попробуйте ее связать и заклеить чем-нибудь рот. Если зашевелится, конечно.

Я продолжал смотреть на напарника.

— …Что вряд ли, — решил добавить он. Я смотрел. — Ну ладно, вы там с ней побережней. Но если зашевелится, дайте нам знать.

Когда мы вырулили со стоянки, уголок моего бронестекла показывал 5:15. Вокруг нас, с трудом поспевая за машиной, скакали «шалуны».

О том, чтобы успеть до взрыва к больнице или хотя бы выйти из зоны поражения, не могло быть и речи.

Я понял это сразу, как только мы оказались на дороге.

Машины стояли везде. Брошенные, иногда еще припаркованные к обочине, но чаще оставленные прямо посреди дороги.

Нам еще повезло, что на выбранном нами маршруте не оказалось мертвых заторов. Так или иначе, Богослов упорно вел машину вперед.

Бешеные кое-где встречались, но машина их привлекала мало. Только один раз окровавленная женщина в разодранном пуховике бросилась прямо под колеса. Богослов даже не притормозил. Нас лишь тряхнуло два раза.

Я все время оборачивался назад, но девушка не шевелилась. Я хотел спросить, дышит ли она вообще, но все время сдерживался. Сейчас мои вопросы и их ответы мало что меняли. Были дела поважнее.

«Шалуны», болтающиеся по окрестностям, наконец сумели предложить нам более или менее пустую дорогу. Тут было пошире, почти шоссе. И главное, оно было огорожено от пешеходов небольшими заборчиками. А может, наоборот, ограждение предназначалось для машин.

Как бы то ни было, здесь было почти пусто, и мы прибавили.

— Десять секунд, — сказал я в последний момент. Надо было прятаться. Мы все еще были слишком близко, не думаю, что мы сумели выехать даже за пределы четырехкилометрового радиуса. Ну может, и выехали, но весьма недалеко.

Через сотню метров Богослов резко свернул в сторону, уходя под укрытие невысокого старого здания. Два этажа с мансардой. Старая кирпичная кладка. Верный выбор. Если что и выдержит ударную волну, то именно такие здания. А если и не выдержит, то лучше оказаться заваленным двумя этажами, чем небоскребом.

Нас накрыло, когда таймер на стекле показывал «0:03». Неплохая точность. Собственно, надо было радоваться тому, что ошибка оказалась всего на три секунды, а не на тридцать.

В боковое зеркало я увидел, как по шоссе, с которого мы только что съехали, взрывная волна протащила легковушку. Потом машина за что-то зацепилась, но это не удержало ее на месте, она просто перевернулась и дальше двигалась уже кувырком.

Хорошо, что фургон был глухим, без малейших окон по бокам или на задней двери. Мне не хотелось, чтобы девушка подвергалась дополнительной опасности. Ей и так досталось сегодня сполна.

Затихло лишь секунд через десять. Я только успевал отмечать, как со связи исчезают «шалуны», один за другим. В какой-то момент погасли иконки вообще всех. Пропала не просто картинка с каждого из них, пропали даже сигналы, которые должны были подаваться даже в случае нарушения видеосвязи. Типа «я свой, я здесь».

Своих здесь не осталось.

Потом, когда я уже начал думать, что потерял все дроны, включая любимцев, три вернулись на линию. Два из моих старичков и один из тех, что приписали мне по наследству. Один из них даже передавал изображение, хотя толку от этой картинки было мало. Не знаю, где он оказался в момент взрыва, но пыль там сейчас стояла столбом. Картинка показывала лишь густую взвесь в воздухе, и больше ничего.

Неподалеку, дальше по улице, рухнуло целое здание. Пятиэтажный жилой дом сложился как картонка, добавив еще пыли в атмосферу.

— Выйдем, осмотримся? — предложил Богослов.

— Нет, — возразил я, посмотрев назад, где девушка так и не пошевелилась ни разу. — Поехали. Надо ее подключить к чему-нибудь. Она же так не продержится. И вакцину вколоть.

— Осмотримся, — настойчиво повторил Богослов. — Прекрати дрожать по поводу девчонки. Ничего не изменится за минуту. А осмотреться надо.

— Сидите тихо, — кинул Богослов назад и открыл дверь. Чуть задержавшись, я вздохнул и открыл свою.

Здание, под которым мы спрятались, обрушилось за мгновение до того, как мы вышли.

Богослова посекло так, что впору было менять его оперативный псевдоним на Великомученик.

Меня почти не задело. То ли сыграло то, что я выходил с дальней от дома стороны, то ли просто повезло. Камень, упавший на лобовое стекло, пробил его ровно посредине и застрял между сиденьем и торпедо. Лишь один острый осколок вонзился мне в ногу, которую я выставил наружу. Вонзился коварно, чуть выше колена, но ниже бронещитка.

— Приехали, блин, — прошипел Богослов.

— Царапины, — неуверенно сказал я.

Нога, которую он тоже крайне неудачно выставил, чтобы выйти наружу, явно была сломана. И хорошо, если только сломана. Судя по тому куску кирпичной кладки, который по ней ударил, могла оказаться и оторванной. Стекло тактического шлема превратилось в несколько торчащих осколков. Левая рука неестественно вывернулась, и думаю, что минимум вывих он получил, возможно, и еще один перелом.

— Ребра болят, — сообщил напарник.

Я выпрыгнул наружу, перескочил на его сторону, мельком отмечая, что нам еще дико повезло. Встань Богослов на пару метров подальше — и нас бы вообще закопало. А здесь большая часть стены еще держалась.

Неизвестно, надолго ли.

Я с трудом приподнял слепленные намертво кирпичи и откинул кусок в сторону от ноги напарника. Да, перелом, кость торчала наружу. Может, сейчас это и хорошо. Проще разобраться.

— Выпрыгивайте, поможете, — скомандовал я, наклонившись чуть вперед.

— Погоди, — сказал Богослов. — Не жилец я, видишь же. Возьми планшет у меня. Ты знаешь, что с ним делать.

— Да ты еще всех нас переживешь, — бодро парировал я. Нарочито бодро. Если он жаловался на ребра, значит, его садануло чем-то еще и в грудь. И я понятия не имел, насколько это может быть серьезно. — Сейчас пару укольчиков — и ты в порядке.

— Планшет возьми, — Богослов закашлялся, — тогда поговорим об укольчиках. Ты знаешь, как поступить. Считай это завещанием.

Я пожал плечами. Спорить сейчас явно не стоило. Вытащил из его плоского спинного рюкзака планшет и переложил в свой.

— Скажи, — кашлянул Богослов, — что ты знаешь, что делать.

Я кивнул, глядя ему в глаза:

— Я знаю, что делать, Богослов. У меня даже есть пара идей, как сделать эту книгу лучше.

В его глазах появилось сомнение. Похоже, он уже начинал жалеть, что передал мне труд своей жизни. Но тут уж ничего не попишешь. Оставляя наследство, не стоит надеяться, что наследники будут распоряжаться им именно так, как хотелось бы тебе.

— Взяли, — сказал я и выдернул его наружу.

Охнул, присел, едва не рухнув вместе с ним. Нет, меня бы точно было легче таскать. Нога, боли в которой до этого я просто не чувствовал или не обращал на нее внимания, неожиданно просто взорвалась. Похоже, моя рана тоже была не из приятных.

Когда мы уложили его рядом с девчонкой, Богослов открыл глаза. Вдохнул, выдохнул, вдохнул вновь, выдохнул, и на его губах появилась кровавая пена.

— Я вырублюсь, как только ты вколешь мне бланк. Разовые — они без компромиссов. Либо усиленная регенерация поможет, либо она меня и добьет. Так что можем больше и не поговорить. Девчонке, если не найдете врачей, физраствор капельницей и вакцину, если найдете, по прилагаемым инструкциям. Давай. Болит, не могу. Прощай, Шустряк.

— До встречи, Богослов.

Больше мы не разговаривали.

Интерлюдия Часовня

Этот город разрушен. Этот сектор под карантином. Этот мир обречен.

Люди, изредка появляющиеся в окрестностях часовни, мертвы или заражены и на пути к смерти.

Управление, организация, закон, порядок — остались пустыми символами ушедшей эпохи.

Похоже, в рану попала какая-то зараза, но теперь она подживает. Придется все-таки кольнуть еще один локальный бланк с ботами-медиками. Я не надеюсь, что они ускорят заживление — куда уж теперь быстрее, — но хотя бы снимут боль.

Нельзя закрывать глаза. Не сейчас. Наш бой еще не закончен, мое задание — не завершено, пусть и война, на которую я попал, проиграна еще до меня.

Винтовка Богослова очень удобна здесь, наверху часовни. Можно даже рассматривать лица, хоть и не хочется. Я не стреляю во всех, по привычке стараясь без нужды не засвечивать позицию. Отстреливаю лишь особо буйных. Или тех, кто рвется внутрь больницы.

Вот она, передо мной, всего в паре сотен метров. Удачная позиция для того, чтобы контролировать вход. С этой часовни удобно следить за окрестностями. Не зря Тоско отправил меня именно сюда.

Почему меня? Я почти единственный, кто остался в строю.

Тоско до сих пор харкает кровью, это слышно даже во время наших коротких сеансов связи. Ыть остался без одного глаза. Зато довез до больницы целый гарем, в котором, кстати, оказались обе продавщицы из ювелирного. Тюжок посечен осколками, но без сильных последствий. Призрак добрался, но от Призрака с одной рукой толку было мало еще до взрыва. Он несколько раз терял сознание, и пока что никто не мог назвать причины. Кроме Богослова, который так и лежал в отключке. Из оставшихся двоих один обгорел так, что вообще непонятно, как его довезли. Гражданские довезли, он обжег себе сетчатку и до сих пор не видит. Второй — с несколькими переломами.

Нас семеро, и разница между нами лишь в том, до какой степени каждый из нас в резерве.

Четыре десятка гражданских. Остальные не добрались. Может, и выжили, но не добрались.

В больнице сейчас калеки помогают убогим. Неудивительно, что я стал королем в этом царстве слепых. Я от ухода в резерв дальше остальных.

Лена лежит под капельницей, и Тоско взял в привычку докладывать мне о ее состоянии. Оно не меняется.

В английском есть два разных слова — одно для настоящего заката, другое — для упадка. У нас здесь тот закат, который упадок, не обольщайтесь.

Я не хочу, но должен писать. Когда еще придется. Я обещал своему напарнику, который по-прежнему не приходит в сознание, что сделаю эту работу.

Может, чтобы написать эту книгу, уйдет несколько лет. Может, и вся жизнь. Так что же — я хотя бы стартовал.

Карантин должны снять через неделю, но я не знаю, как будет дальше. Поэтому пишу сейчас, пока есть возможность.

Бешеных кругом все меньше. Сегодня я вообще не видел ни одного. Здесь я в относительной безопасности. Йюм-4 прямо за забаррикадированным входом в часовню вовремя предупредит меня о любой опасности. Снайперские минные ловушки на лестнице не дадут добраться до меня без потерь, да простят меня строители этой чудной часовни.

Место для нее выбрано хорошо. В нем есть святость, и я лишь надеюсь, что я ее не нарушил.

Я протягиваю руку к планшету, поглядывая на окрестности из глубины темного окна, и начинаю писать, переделывая написанное давным-давно, задолго до меня:

«…и на Земле царила раса, ставшая единой. Люди смешались между собой и стали неотличимы друг от друга.

И решили они научиться переделывать себя и доказать свое абсолютное могущество.

И не отступились от того, что задумали сделать.

И переделали они себя. Переделали по-разному. Кто-то менял свои гены, другие — вводили в организм крохотных роботов.

И не стало одного народа. Большинство погибло в пожаре своей гордыни, а те, кто остался, — вновь разделились на разные расы.

И время единой расы закончилось. Наступила эра разобщения и смут.

И посему имя тому времени было дано: Закат».

Часть третья Каждый за себя

«Кто он, святой? — спрашивал себя Тарру. И отвечал: — Да, святой, если только святость есть совокупность привычек».

Альбер Камю. Чума

Глава 1

От взвода тактических операций осталось семеро калек. От мехотряда поддержки — восемнадцать «шалунов». Тоже, кстати, весьма потрепанных. Из моих трех одного очень смешно уводило влево, когда он разгонялся. Барахлили элементы оболочки, надо полагать.

Сейчас «хромой» стоял на приколе недалеко от входа в часовню. Обеспечивал, так сказать, безопасность подходов. Все они, все дроны, теперь почти не двигались, сберегая остатки энергии. В этом режиме они могли находиться хоть вечность, но для ведения активных операций им все равно нужна была подзарядка.

Я оглядел окрестности больницы. Пусто. Ни одной живой души уже неделю. Ни выживших, ни зараженных. Если выжившие и остались, то попрятались сейчас, наверное, и не высунутся еще долго.

Да и последнее место, куда бы я двинулся, — так это больница. Может, аптека, если нужны лекарства, но только не больница. Теперь-то я знал это точно. Я видел, что происходит, когда зараза накрывает лежачих больных. У них нет никаких шансов, некоторые из них даже встать не могут. Не могут убежать, не могут защититься.

Не могут быстро умереть. Полсотни трупов, выброшенных на задний двор этой больницы через окна, хранят мои пули. Ни вылечить, ни оставить их умирать было нельзя.

Я надеюсь, что бешенство добило свои последние жертвы и оставило этот город.

Удовлетворенный общим обзором, я взглянул на неподвижные картинки с мониторов «шалунов». «Шалуны» впали в спячку, но их камеры смотрели в сторону наиболее важных направлений.

Как всегда, ни единого движения. Ни собаки, ни кошки — не то что человека. Мертвые улицы. Сейчас это меня только радовало.

Холодновато, но я уже начал привыкать. Куча тряпок из больницы, даже пара тулупов, непонятно как обнаруженных, когда меня собирали на лежку, вполне сберегали от холода. Я проводил в этом гнезде большую часть дня, почти неподвижно, непрерывно наблюдая за окрестностями. Вставал лишь изредка, по нужде, или чтобы просто хоть чуть-чуть размяться. Тело затекало, но я редко шевелился, по привычке стараясь движением не выдать своей позиции.

Вроде как и выдавать ее особенно некому, но привычки сильнее.

Последнюю пару дней я всерьез подумывал о том, чтобы возвратиться к своим. Но каждый раз останавливал себя. Нет, буду лежать здесь, пока остается малейший шанс, что хоть один зараженный еще бродит по окрестностям.

Неосторожность — один из пороков, которые приводят вот к таким результатам, что я вижу вокруг. Когда от болезней вымирают целые города.

Для этого задания достаточно смертей. Хотелось бы закончить его и выбраться отсюда, не потеряв больше никого.

И если для этого надо мерзнуть здесь в одиночестве, сидеть в башне затворником весь остаток времени до эвакуации, то так тому и быть. Лишь бы эвакуация хоть когда-нибудь случилась.

Следующей частью процедуры, которую я повторял, как заведенный, уже который день, был осмотр местности через оптический прицел. Окна далеких зданий в поисках малейшего движения, улицы вдали, те, что в зоне видимости.

В первые дни город полыхал пожарами. Дым мешал дышать даже здесь, на самом верху часовни, и я всерьез боялся, что огонь может перекинуться и на больницу.

Но все-таки это были каменные джунгли, и пожар, вспыхнув в одном здании, редко перебрасывался на другие. Тем более что большую часть работы за стихию уже выполнили люди, пославшие ракету в центр.

Их кто-нибудь накажет? Или, может, поблагодарит? Даст повышение? Сейчас вообще еще осталось такое понятие? Оно кому-то еще важно? Жизнь этого города хоть кому-то интересна? А его смерть? Не останутся ли все события, что здесь произошли, лишь короткой новостью, бесстрастно изложенной диктором на экране, в сплошной череде таких же — между эпидемиями, накрывающими целые сектора, военными переворотами, захлестнувшими Америку, и войной банд с применением тактических ядерных зарядов?

Я думал и смотрел.

Сейчас из некоторых зданий до сих пор шел дым, ближе к центру даже собираясь в непроглядную мглу, но здесь, на окраинах, успокоилось.

Полагаю, большинство из зараженных добило не бешенство. Их добил холод. Без света, без отопления здесь оставалось мало шансов выжить, если твой мозг перестал работать.

Полагаю, они просто замерзли, даже раньше отведенного им вирусом срока.

Но на месте тех, кто стережет нас снаружи, я бы не торопился снимать карантин. Я видел, что бывает, когда болезнь прорывается в густонаселенные районы. Впрочем, это происходит не впервые и вряд ли в последний раз.

Поневоле, переводя оптику винтовки с одного здания на другое, от одного окна к следующему, от крыши к крыше, в какой-то момент я все-таки не сдержался и в который раз взглянул на свои жертвы.

Это те, кто попал в зону около входа больницы, которую я мысленно очертил для себя с самого начала. Четыре трупа, которые я добавил к тем, что лежали на заднем дворе. Женщина. Двое мужчин. Мальчик лет пятнадцати. Даже лица можно рассмотреть при желании. Желания не было.

Мальчик появился на второй день. Я смалодушничал, пропустив его внутрь мертвой зоны и не выстрелив сразу. Надеялся, что он пройдет мимо и мне не придется день за днем смотреть на его валяющееся тело.

Но он не уходил долго, бродя у входа кругами, словно взывая к моей совести, моля прекратить его мучения. По-моему, его глаза перестали видеть, потому что несколько раз он натыкался на препятствия, падал, опять вставал и продолжал бесцельно бродить.

Я убил его. Надеюсь, именно этого он и хотел. Надеюсь, его душа благодарит меня за усилие, которое мне пришлось сделать, где бы она сейчас ни оказалась.

Я отвел прицел в сторону. Теперь черед улиц. Нельзя неделями смотреть в одиночестве на мертвый город, заполненный трупами, и не свихнуться. Хорошо еще, что я пока только смотрел на свои жертвы.

Хорошо, что я еще не начал с ними разговаривать.

Тоско вышел на связь вне графика.

— Начальство на связи, — сказал он. — Подключу тебя тоже, а то я начал слегка сомневаться в своих силах. Мы тут уже всю мебель сожгли, но все равно колотун. Ты-то там как?

— Как всегда. Загораю… — Я усмехнулся и по такому случаю решил даже подняться. Все равно пора было хоть чуть-чуть разогнать кровь.

Я не светился в окне, встал в тени, в глубине. Потянулся, покачался из стороны в сторону и начал крутить корпусом. Где-то болело, где-то кололо, но в принципе я действительно ощущал себя сносно. Свежий воздух.

— Здравствуйте, Семен, здравствуйте, Юрий, Олег. — Картинка шла хорошо, и это несмотря на то что мы потеряли большую часть оборудования.

Лучше бы она не шла вообще. Петр Семенович выглядел ужасно.

— Приболел, извините, — сразу сказал он. — Новая волна гриппа. И угроза «зимородка». Прорвались через все карантины, через все кордоны. Представляете, нашлись ведь ублюдки… Где есть спрос, там есть и предложение. Накрыли целую сеть контрабандистов, которые переводили людей через границы сектора. За большие деньги, разумеется. Заодно и провели внешне здоровых носителей. Так что мы теперь тоже на карантине. Если подумать, то сейчас все ближайшие сектора на карантине. Друг от друга, каждый от всех. Каждый со своей болячкой. Лишь одна маленькая проблема… Похоже, обеспечивать безопасность границ секторов становится некому.

— Сочувствуем, — сказал Призрак.

Из уст потерявшего руку бойца, лежащего в плохо отапливаемой больнице внутри мертвого города, это сочувствие звучало странно. Чуть ли не как издевка. Хотя я думаю, что Призрак говорил искренне.

— Ладно, чего уж там, — махнул рукой Петр Семенович. — Либо прорвусь, либо нет. Высокая смертность в этот раз, очень. Давайте по делу. Завтра мы вас заберем.

— Карантин снят? — удивился Тоско. — Думал, его продлят.

Петр Семенович замялся.

— Ну… как снят. Военные покинули периметр еще три дня назад, сразу после начала эпидемии гриппа в секторе. Просто разбежались. Теперь в секторе официально отсутствует любая власть. Даже диктатуры нет. Лишь мы кое-как еще продолжаем работать. Целых три открытых магазина.

Петр Семенович усмехнулся, тут же закашлялся и долго сморкался, прежде чем продолжить:

— Еще три у «Генной логики». Продолжают держать марку, чего бы это им ни стоило. Вся наша охрана переброшена к складам и производству. Мы даже начали кое-где раздавать бланки бесплатно или за еду. Вот так вот.

— То есть периметр никто не охраняет? А если какой-нибудь бешеный все-таки остался жив?

— Охраняют, — покачал головой Петр Семенович. — Другие. Военные оставили почти всю технику и средства подавления, там и так бы вряд ли кто проскочил, через минные-то поля. Но охраняют и люди. Слышали о ребятах, которые называют себя «Изоляторы»?

Тоско на крохотном экранчике моего шлема покачал головой. Потом, решив, что его могут видеть не все, повторил голосом:

— Нет, не слышали.

— Ну о них даже мы услышали недавно. Но у них сейчас организованность не хуже нашей. Никуда не суются и занимаются только уничтожением заразы. Я кое-что услышал, когда начал копать. Сжигают города, если придется. Если бы они занимались вашим карантином с самого начала, а не военные, то зачистили бы все по полной, не ограничились бы одной ракетой.

— Тогда как вы нас заберете? — уточнил Тоско.

— Я договорился. Эти… Изоляторы — хотя бы не сектанты. Трезво мыслят, хотя и крайне закрыты для общения. Вообще непонятно, откуда они возникли и кто ими руководит. Но вас они пропустят. С условиями, правда.

— Слушаем, — кивнул Тоско.

— Возьмете на остров одного их наблюдателя. Он уже неделю сам в карантине, одиночном, чтобы вы не зацепили с собой грипп. Ваши четыре вертолета прилетят за вами, так что можете даже забрать с собой гражданских, если хотите. К сожалению, пилотов уже нет, до вас они доберутся на автоматике, дальше поведете сами. Возьмете его. Одного. Он будет смотреть за вами две недели. Вроде как эпидемиолог, так что лишним не будет. Как, Иван в себя не пришел?

— Не пришел, — ответил я. Мой напарник, и отвечать мне.

— Ну вот. А так — хоть какой-то медик.

— Я одного не пойму. — Призрак хмурился и кусал губу. — А зачем нам возвращаться на остров? Отряда больше нет. Что нам там делать, если кругом такое?

— А что, у вас есть место понадежней и побезопасней? — усмехнулся Петр Семенович. — Я бы сейчас сам туда с удовольствием переселился, если бы не заболел раньше. Пока вы отдыхали, я отправил на остров пару грузовых вертолетов. Последний подарок, так сказать. Там самые редкие бланки из тех, что хранились в нашем спецхране. Все они в основном двойного назначения, так что мне не очень хочется, чтобы до них добрались не те руки. Да… так вот…

Он помолчал — чувствовалось, что вот-вот его вновь захлестнет мучительный кашель. Но эсбэшник сдержался и продолжил, даже умудрившись улыбнуться:

— И не надейтесь на раннюю отставку. У меня для вас будет еще одно дело. Без права отказа. Вот выполните его — и тогда поговорим о пенсии. Это все.

— Погодите, постойте, — заторопился я, когда он уже потянул руку, чтобы отключиться. — Но у меня же для вас есть кое-что…

— Ты все еще таскаешь образец с собой? — усмехнулся Петр Семенович. — Как глупо, да? Столько смертей, столько интриг из-за такой ерунды. Сожги последний образец, сожги так, чтобы его никто не смог восстановить, и будем надеяться, что других не осталось. Я их нашел. Может, не всех, но теперь это уже не столь важно. Было так. Как только умер руководитель офиса корпорации в секторе…

— Он умер? Когда? — вскинулся Тоско.

— Четыре дня назад. Я же говорю — грипп. Так вот, как только он умер, и в то же время организованные воинские части в секторе просто исчезли, один из его замов, с которым я, кстати, сидел за общим столом на всех совещаниях, объявил себя руководителем «Наноздоровья». А заодно и диктатором сектора. И честно говоря, я бы плюнул, потому что не мое дело, кто стоит у руля, мое дело — безопасность. Но вот какая штука — его последователи очень сильно мне напомнили ваши доклады с задания по поселку с заводом «Генной логики». Слишком уж послушны, слишком уж готовы к смерти. И почти без мозгов, хотя этот признак, похоже, у человечества распространен и без всяких бланков. Вот и все.

— Что все? — оторопело спросил я. — Он что, теперь хозяйничает в секторе?

— Конечно же нет, — весело ответил эсбэшник. — Как только мне стало понятно, что он и есть крот, я его пристрелил. И у себя еще одного, что слишком рьяно его поддерживал. Вот из этого пистолета.

Петр Семенович поднял оружие и показал нам. Странно, не замечал раньше, чтобы он держал его на столе.

— А зомбированные?

— Ну… — Петр Семенович слегка выпрямился. — Все-таки в моей службе есть грамотные парни и кроме вас. Три дня назад были. Устроили полную зачистку. Я не знаю, есть ли еще кроты, в каких секторах, и живы ли они сейчас. Но поверь мне, Юрий, это все стало совершенно непринципиально. Диктатуры не будет нигде — просто потому что скоро станет некем командовать. Собирайтесь, вертолеты прилетят с рассветом. Пора вам возвращаться.

Он отключился без предупреждения. Но мне показалось, что я успел услышать мучительный кашель в самом конце.

Глава 2

Считаю себя героем.

Я честно дотерпел до утреннего прибытия вертолетов. Как бы мне ни хотелось плюнуть и вернуться. В больнице они хотя бы жгли костры, и ночами там наверняка было теплее.

Ничего, скоро отогреюсь. И, главное, доберусь до душа. Я просто заставил себя не принюхиваться. А не то давно бы уже задохнулся. Сделали бы лучше бланк-дезодорант, вместо всех этих зомбирующих и портящих людям жизнь.

Я честно покинул пост лишь после того, как вертолеты приземлились и жалкие остатки нашего взвода выбрались на улицу, сразу выставив оружие в разные стороны.

Возможно, они теперь калеки, но все еще бойцы.

К вертолетам побежали гражданские. Больше ждать не стоило, и я начал спускаться. С удивлением осознал, что мне жаль покидать эту часовню. Наверное, теперь она останется заброшенной навсегда. Теперь может оказаться, что она так и простоит сотню лет, или даже больше, и ни один человек не зайдет в нее. Может, не только не зай дет, но даже и не увидит. Даже если в городе выжили хотя бы доли процентов от числа жителей, вряд ли они надолго здесь останутся. Я бы на их месте уходил из этого склепа.

И все же я аккуратно снял все расставленные мины-ловушки, в дань уважения к этому месту и его создателям. Также и тому неизвестному мне событию, что произошло на этом месте. Я чувствовал камень этих стен. Такие часовни не ставят просто так, абы где.

Все имеет свои причины и свой смысл. Может, сотни лет назад на этом месте свершилось нечто лишь для того, чтобы на нем потом поднялась вот эта часовня. Поднялась и дождалась раненого бойца, укрыла его, позволила переждать и саранчу и мор.

Гражданских в вертолетах оказалось немного. Значительно меньше, чем мы вывели.

Я подошел к Тоско, чтобы спросить его, куда делись остальные, но увидел кое-что, заставившее меня забыть о моем вопросе.

Из дверей больницы, опираясь на чужое плечо, вышел Богослов.

— Так ты все же пришел в себя! — сказал я громко и побежал к нему, забыв об охране периметра.

— Ну — буркнул он. — А ты как полагал? Где мой планшет?

— В надежных руках, — улыбнулся я. — Когда ты очнулся?

— Отдавай, — сказал он. — Ночью.

— Не отдам, — усмехнулся я. — Он мне достался по наследству. Не могу раздавать направо и налево. Держи вот пока свой пугач, устал за тебя носить.

— Смотри у меня, — пригрозил мне Богослов. Но свою винтовку взял. Все-таки он был слаб. Мне пришлось подхватить его под вторую руку, чтобы он смог идти дальше.

— Ускорьтесь, — попросил в эфире Тоско. — Место посадки засвечено, давайте не будем нарушать протокол в надежде на то, что город пустой.

Теперь я заметил остальных, тех, что не стали грузиться. Они вышли нас проводить. Кто-то — сразу подготовившись идти дальше.

Рядом с одной из продавщиц ювелирного стоял Ыть.

— Может, полетишь? — спросил он. — Сама понимаешь, шансов, что они здесь выжили, один на миллион. Да и где ты их будешь искать? Город превратился в развалины.

Женщина лишь покачала головой с усталой улыбкой на лице. Потом прижала моего сослуживца к себе и поцеловала.

— Адрес напиши мне, — буркнул Ыть, опустив глаза. — Может, когда подуспокоится, заеду.

Женщина кивнула и начала рыться в поисках бумажки. Потом бросила поиски и сказала:

— Запоминай так…

Я почти довел Богослова до вертолета, когда увидел, как несколько человек выносят Лену. Один тащил рядом с ней капельницу, остальные, не мешкая, устремились с носилками к вертолету.

Я бросил напарника добираться самостоятельно и пошел им навстречу.

Они не успели добраться до выбранного ими вертолета, того, что стоял впереди остальных. Из другого выскочил незнакомый мужчина. Никак не из тех гражданских, что только что в него погрузились. Судя по экипировке — прибывший сюда только сейчас. Тот самый наблюдатель таинственной организации.

— Зараженного сюда, — непреклонно сказал он.

— Это почему это? — дерзко спросил я, готовясь к чему угодно. К тому, что вот сейчас он заставит нас оставить девушку здесь. Или даже попробует застрелить ее. Тоже мне борцы за чистоту.

Видимо, мое отношение было слишком очевидно. Тоско быстро подошел и положил руку мне на плечо. Только после этого я понял, что держу в руках пистолет со снятым предохранителем.

— Там специальный бокс, — тихо пояснил мне Тоско. — Одно из условий. Они вообще не хотели разрешать ее вывозить. Согласились только потому, что мы и сами скоро окажемся в полной изоляции, да и заразность у бешенства очень низкая. По их меркам.

Я медленно кивнул, не сводя с незнакомца взгляда.

Он на меня даже не посмотрел. И отвечать на мой вопрос тоже не стал.

Проводы были недолгими. Мы взлетели минут через семь после того, как приземлились вертолеты.

Я сидел рядом с герметичным боксом, в который уложили девушку.Изоляторы, надо сказать, действительно имели доступ к неким ресурсам. Бокс был оборудован почти как медицинская лаборатория. С собственной капельницей, контролем пульса, дыхания, возможностью вводить лекарства, даже не нарушая герметичности.

Я сидел рядом с неподвижной девушкой и смотрел вниз, на удаляющуюся больницу.

От нее, по пустому разрушенному городу, медленно брела вереница людей.

Возможно, нам следовало озабоченно следить за тем, как затихает эфир. Спутниковое телевидение по-прежнему транслировало сотни каналов со всего света. Вот только все больше из них показывали лишь монтажную сетку вместо передач.

Стало меньше радиостанций. Из тех, что передавали хоть что-то, кроме помех в эфире.

Возможно, нам следовало испугаться. Но, во-первых, все это началось не вчера. А за пару недель мало что поменялось по существу. Ну подумаешь, еще пара каналов, которые передавали хоть что-то путное, перестала вещать что-либо вообще. Подумаешь, исчезли местные радиостанции. Так ведь карантин. Все это выглядело почти нормальным, если рассматривать это с учетом направления, в котором все двигалось.

Ненормальным было само направление.

Интернет по-прежнему бушевал. Может, на планете стало меньше людей и многие из живых окончательно потеряли доступ к Сети, но и оставшихся хватало с лихвой. Я судорожно качал данные из Сети. Отовсюду, даже из самых ненадежных форумов, вылавливал информацию по крупицам. Лучше потом попробую перепроверить по другим каналам, чем знания пропадут.

Теперь это стало моим главным развлечением.

Во-вторых, мы здесь были слишком заняты собой. Зализывали раны. Гражданские оплакивали тех, кто остался у них в мертвом городе. Мы молчали о целом взводе, отправившемся в резерв.

Даже те, кто долетел, — далеко не все из них в состоянии пойти еще хоть на одно задание.

Хотя мы делали что могли.

Богослов, как оклемался, только и делал, что зашивал, вправлял, колол и переливал. Он отвлекался только на то, чтобы в очередной раз поругаться со мной на тему подходов к написанию книги. Ругался он долго, и, возможно, мы бы даже поссорились, но я был слишком рад его видеть. Живым.

За время, проведенное наверху часовни, я много раз представлял себе его смерть. И — я соскучился. Мне хотелось с ним поговорить.

Даже не представлял себе, насколько прикипел к напарнику.

В конце концов я дал ему просмотреть все изменения и добавления, все, что я успел сделать, сидя в холодной каменной комнате и рассматривая окрестности разрушенного города. И он признал, что мой метод сортировки и каталогизации информации больше подходит для печатного издания, чем тот, который применял он. Отлично понимая, что если его книга и понадобится, то только в том случае, если исчезнут полностью, или почти полностью, все компьютеры, он тем не менее оставлял в своих материалах ключевую ошибку. Бардак, которого он даже не замечал, так как, осознавая разумом, он не понимал сердцем, что свободного поиска не будет. Будет — только оглавление. В книге нужен понятный, отчетливый, простой порядок, который сделает ее полезной.

Зато теперь у нас на острове было в избытке бланков. И, если уж на то пошло, и геммов тоже. Охранник «Генной логики» умудрился все же дотащить свой рюкзак. Сам, правда, до сих пор валялся в санчасти. И пусть товары из магазина не отличались уникальностью, но все же он знал, что брал. Несколько сотен наиболее востребованных, самых современных генных модификаций. Любой клиент «Генной логики» был бы в восторге только от самого списка.

А на острове теперь появились и такие. Экзо. Девять из тех, кто прилетел с нами. Другие.

Петр Семенович не выходил на связь. Наши попытки узнать хоть что-нибудь наталкивались на вежливые автоответчики в офисе корпорации.

Однако меня сейчас больше волновало то, что девушка так и лежала в коме, из которой Богослов ее отказывался выводить, ссылаясь на нестабильные анализы. Он ведь даже не был настоящим врачом. Так, санитаром. Он судорожно рыл Сеть, перечитывал старые справочники и новые медицинские форумы, чтобы найти хоть что-то, что могло ее спасти.

Но, похоже, он сделал все, что мог. Теперь оставалось только колоть ей вакцину и ждать чуда.

Я писал, добавляя главу за главой в начинавший приобретать некие финальные очертания «справочник». Книга перестала быть лишь простым перечислением потенциально важных для выживания фактов. Постепенно она превращалась в сборник рекомендаций, советов и лишь потом — хранилище данных.

Мы разгрузили и рассортировали подарки, что прибыли за время нашего отсутствия. Я лично узнал очень много нового о научном потенциале «Наноздоровья» и дочерних лабораторий корпорации. Каждый из бланков, что мы перенесли в наши хранилища, был по-своему уникальным. А кроме них вертолеты оказались загружены лекарствами, биозародышами, боевыми имплантатами. Всем, что поставлялось прежде всего в спецподразделения армии.

Теперь армия тоже исчезла. Судя по урывочным сведениям из Сети, на месте оставались лишь некоторые части. Замкнувшиеся на территории своих баз. Их по большому счету уже нельзя было называть армией, потому что они перестали выполнять функции, ей присущие. Просто кому-то удалось вовремя изолироваться, избежать заражения, и они пребывали в этой изоляции, тщательно ее поддерживая.

Я много читал в последнее время. И все, что я успел прочесть при подготовке книги, говорило мне, что никакая изоляция не способна спасти ситуацию. Рано или поздно кто-то нарушит периметр. Рано или поздно чума придет.

И когда это произойдет, лучше держать наготове все бланки и все лекарства, что у тебя есть. И пару подходящих молитв — на тот весьма вероятный случай, если вакцины и боты не помогут.

Так я и проводил время, сортируя бланки, раскладывая информацию для книги и сидя около изолированного бокса, в котором лежала Лена.

Наверное, лишь изолятор проводил рядом с нею время, сравнимое с моим. Но у него, похоже, были на это свои причины. Я видел в его глазах готовность убивать. Такую же, какая недавно появилась в моих.

Хотя он, похоже, даже не считал это убийством. Всего лишь очищающим пламенем, надежным карантином, финальной изоляцией.

Но пока он ничего не предпринимал, ничего не делал и я. Мы находились в состоянии молчаливой оппозиции, холодной вражды. Хотя возможно, что в этом состоянии находился лишь я. А он меня просто не замечал. Он представлялся мне рыбой, холодной и молчаливой. Не способной на чувства, особенно на те, что могут повлиять на его решения.

Центр молчал так долго, что я начал думать, не последней ли была наша работа в городе бешенства.

Но наконец с нами связались. На четвертый день.

Сообщение, что дал нам посмотреть Тоско, оказалось коротким.

Молодой парень, отнюдь не Петр Семенович, в форме СБ корпорации, вышел на связь. Он явно не был склонен к длинным разговорам, поэтому лишь оставил запись и отключился.

— Почти все погибли, — быстро говорил он. — Корпорация официально объявила о закрытии своего отделения в нашем секторе. Остался лишь один завод, когда связывался с ними в последний раз, они еще работали. Там сотня-другая наших. Я вроде не заболел, так что пойду туда. Ну да это вам неинтересно. В городе живых — единицы. Медленно накрывается все. Энергия, тепло, связь. Я воспользовался экстренным каналом, чтобы передать вам это. Петр Семенович умер от гриппа, вчера, так что теперь меня здесь больше ничто не держит. Он знал, что умирает. Хотел поговорить с вами лично, тянул до последнего. Но зная, что может не получиться, отправил вам все детали задания. Найдите у себя на сервере. Там есть все, что нужно. Просил передать вам, что это будет ваше последнее задание. А мое последнее задание — передать вам это. Я передал. Удачи.

Охранник прервал свое короткое сообщение без предупреждения, не сказав больше ничего. Просто его лицо сменилось рябью на экране, и все.

Все, кто оказался в штабе, посмотрели на Тоско. А пришли не только остатки взвода, но и большинство гражданских. Из тех, кто мог ходить. Чего уж там, нас оставалось слишком мало, чтобы устраивать игры в секретность.

— Я порылся. Есть видео, о котором он говорил. Я просмотрел. — Говоря это, Тоско уже запускал новый файл. — Смотрите и вы.

— Зная, как вы ненавидите «письма мертвого человека», я тянул до последнего. Вы же считаете это плохой приметой. Я до последнего надеялся, что выкарабкаюсь и смогу поговорить с вами сам. Или хотя бы протяну пару лишних дней, чтобы дать вам отдохнуть, и способен буду все же выйти на связь. Но, как бы сакраментально это ни звучало, раз вы смотрите эту запись — значит, я уже мертв.

За меня можете не горевать. В конце концов, я прожил почти всю свою жизнь в очень неплохом мире, имел хорошую работу, семью и друзей. Могу лишь пожелать, чтобы вы сумели получить все это в том будущем, которое предстоит выжившим.

Так что я почти доволен тем, что это все наконец для меня заканчивается. С хорошими обезболивающими…

Петр Семенович закашлялся — видно было, что слюна смешивалась с кровью из легких. Несколько красных точек заляпали объектив камеры. Дальше пошел очевидный монтаж, потому что кашлял он лишь одно мгновение, и стекло объектива вновь оказалось чистым.

— …Да, с хорошими обезболивающими даже такая противная смерть не так уж и страшна. В присланном вместе с записью архиве есть все данные, что вам нужны. Я лишь расскажу суть. Даже то жалкое будущее, что предстоит людям, и вам в том числе, остается под угрозой. Его просто может не быть. Я не знаю, знаком ли кому-то из вас термин «машина Судного дня», и у меня не осталось роскоши беседы с вами. Поэтому расскажу. Концепция такой «машины» подразумевает ответный ядерный удар по врагу, уничтожившему страну. Эта идея возникла еще во времена холодной войны. Говорят, что и у нас и в Штатах. Были времена, когда только одни лишь подозрения, что подобная машина есть у врага, останавливали Союз и Штаты от начала войны. Не такой, как была в Рио. Там в войне банд взорвалось лишь пять бомб, но и то — вся Южная Америка теперь считайте что радиоактивная пустыня. Нет, я говорю о полномасштабной войне. С запуском всего, что только можно, и сразу. У нас комплекс, включающий в себя машину Судного дня, назывался «Периметр», американцы окрестили его «Мертвой рукой». Хотя его задача официально была проще — обеспечить передачу приказа на запуск даже в условиях радиоэлектронного глушения и уничтожения всех основных линий связи. Потом потеплело, ракет стало поменьше. Но военные никуда не делись. И умные головы в институтах — тоже. В свое время кто-то решил, что «Периметр» слишком ненадежен. У него было два минуса — он не мог, по тем самым слухам, дать команду сам, все равно нужна была рука на кнопке. И, во-вторых, он мог позволить дать команду не тому. Представьте себе сошедшего с ума маршала у кнопки. Это, конечно, теория, но эти постулаты заставили создать новый вариант.

Поверьте мне, он создавался из лучших побуждений. Все материалы, что я получил, говорят только об этом. Дальше — уже не слухи, а голая действительность сегодняшнего дня. Вашего настоящего, в котором меня нет, чему я очень рад. Концепции машины Судного дня и взаимного гарантированного уничтожения легли в основу нового комплекса, который у нас назвали «Кладезь бездны». При его создании пошли дальше, значительно дальше, чем в «Периметре». С одной стороны, осталась возможность остановить полномасштабный ответный удар. Но только если есть люди, прямо на территории одного очень глубокого бункера, которые могут это сделать. С другой стороны, «Кладезь бездны» сам анализирует оперативную обстановку. Активность переговоров по всем каналам связи, включая обычные, телевидение и, конечно, спецсвязь. Сейсмическую активность, радиационное заражение местности. У него свои спутники, свои датчики, свои системы мониторинга. Даже если все они будут уничтожены, он легко воспользуется общедоступными, даже вражескими. Алгоритм принятия решения сложный, в него входят сотни параметров, которые так или иначе влияют на финальное решение.

И «Кладезь бездны» смотрел, анализировал и просчитывал ситуацию последние лет десять, с момента запуска. А теперь посмотрите на наш сегодняшний мир его глазами. Что вы увидите? Смерти по всей стране, многочисленные маломощные ядерные взрывы, пожары, гибель целых городов. Правительство исчезло, столица опустела. Достаточно данных для принятия решения об «ударе возмездия»?

Петр Семенович явно вновь отключал камеру. Видимо, чтобы прокашляться, хотя на сей раз он успел отключить запись раньше. Но склейка даже не скрывалась. Когда пошло продолжение, он и сидел слегка иначе, и еще и вытирал губы платком, которого не было в его руках мгновением раньше.

— …Извините. Я лишь скажу, что за последние полгода, по нашим данным, несущие дежурство пять раз вручную отключали приказ на старт. Пять раз! По всей стране есть негласная команда на уничтожение, демонтаж и отключение пусковых установок. В Штатах, когда они еще были на связи, вроде тоже. Никто себе не враг, знаете ли. И нам с ними сейчас уж точно не до войнушки друг с другом. Но до некоторых шахт сейчас просто некому добраться. До других не дошли руки. И, кстати, уничтожение ракет на боевом дежурстве тоже воспринимается машиной как угроза. Но все равно три, а то и четыре сотни ракет все еще могут взлететь, если поступит команда. Многие из них — с разделяющимися боеголовками. Вы же понимаете, что при таком количестве становится все равно, где они взорвутся? Хоть прямо под вами, хоть на другом континенте. Не спасется никто — ни напичканный лекарствами, ни заряженный антирадиационными бланками. В бункерах и на орбите, может, поживут еще годик-другой, но и все. И остановить «Кладезь бездны» после принятия окончательного решения невозможно. Взлетает случайная из шестнадцати ракет, потом следующая и следующая. Летят над территорией страны, непрерывно передавая сигнал на старт. Плюс давая тот же сигнал по всем каналам, остающимся доступными. Через спутники, кабели, через то, о чем мы даже сейчас только догадываемся.

Теперь к главному. Как, собственно, я все это вообще узнал. Информация шла сверху. Веером. Когда все начало рушиться, кто-то достаточно разумный там решил, что лучше пусть об угрозе знают все. В центре думали о полном отключении всей системы, что, кстати, тоже очень непросто сделать. Но решиться все не могли, к тому же — было много других забот, как вы понимаете. А потом просто некому стало решать.

До последнего момента ситуация находилась под контролем. В бункере на боевом дежурстве по полгода сидела отдельная часть, единственная задача которой — обеспечение безопасности самого комплекса и отключение сигналов на запуск, если машина начнет дурить. Именно эти ребята и отключали машину пять раз. Четыре — в предпоследнюю смену, и еще одно отключение — в последнюю.

Последняя смена продлилась две недели. Несмотря на все карантинные меры, кто-то пронес заразу внутрь. Последние сообщения отрывочны, но понятно, что живых там больше нет. И больше некому остановить машину. Более того, не осталось никого, кто имеет допуск на территорию базы. Никого из живых. По всем признакам — «Семя погибели», а вы знаете, что это значит.

Все данные у вас в приложениях. Туда не пробраться. Никому, кроме вас. Может, найдется еще кто-то из других секторов, кто тоже попробует, но я бы на это не надеялся.

Вы знаете, что делать.

Прощайте, парни.

До встречи в лучшем мире.

Глава 3

Мы летим в темноте, последние люди в этом обреченном мире.

Я смотрю в черноту ночи и спрашиваю Богослова:

— А сколько, ты думаешь, осталось?

Другой мог бы подумать, что я спрашиваю о том, сколько нам еще лететь. Но он видит, что я смотрю поверх этой планеты, над которой мы летим, он знает, что у меня есть вся полетная информация, ведь все же я сижу за штурвалом. Или как тут это называется? Ручка управления? Нет, «штурвал» звучит красивее.

А самое главное — он знает меня.

Поэтому он отвечает именно на тот вопрос, который я задал:

— Меньше миллиарда. Сильно меньше. Как все движется, так, может, сейчас и полумиллиарда не наберется. По Китаю давно данных не поступало, а там было совсем плохо.

— И где дно? — Мой следующий вопрос более однозначный. Но, думается мне, ответить на него сложнее.

Богослов пожимает плечами. Он, Богослов, не предсказатель и не аналитик.

Он всего лишь из тех обреченных, что пока живы.

Я чуть двигаю ручкой, уводя вертолет в сторону. Не потому что это требуется нашим маршрутом, а лишь для того, чтобы взглянуть на остальных.

Мы летим недалеко друг от друга, на двух вертолетах.

Нам хватило бы и одного. Слишком мало нас осталось. Богослов, я. Тюжок, до сих пор слегка медлительный, но в остальном вполне здоровый. Здоровее многих других. Призрак остался на базе. Как ни странно, мой напарник сумел восстановиться быстрее, чем он. Даже кость на ноге неплохо срослась, хотя он и прихрамывает в специальном корсете, который снимать еще рано. Бегать вприпрыжку он не сможет. Но просто бегать — вполне.

А Призраку, наоборот, стало только хуже в последние дни. Так бывает, особенно когда применяются препараты интенсивной терапии. Особенно когда за ремонт твоего тела берутся наноботы.

Самый здоровый после меня, наверное, Ыть. Он четвертый. Еще есть Зулло. Боец из отделения Гота. Левой рукой он сейчас предпочитает не двигать. Бережет. Но перед высадкой он вколет бланк, который уберет боль, вернет подвижность, даст возможность не отстать от остальных. На время, и плата будет высока. Но оплата — по факту, а до этого еще надо дожить. Легко делать покупки, не сильно надеясь на то, что доживешь до времени наступления оплаты. Так что Зулло — пятый.

Это все. Нас ведет Тоско, шестой.

Это все от взвода, но не все от людей. Есть еще Зомбовед. Первая кличка, которую дал лично я, кстати. Он шустрый, почти такой же шустрый, как я. Конечно, ничего не умеет, но он хотя бы не поломан, как остальные.

Были споры, много споров, будет ли реальная помощь от гражданских. Но идти вшестером в место, что зовется «Кладезем бездны», одно из самых охраняемых мест в стране, пусть и в прошлом, — это полная безнадега. Поэтому мы летим вдевятером.

И сразу совсем другой расклад.

Восьмой — охранник из спортивного. Наш охранник, из магазина «Наноздоровья», что стоял неподалеку, до сих пор в бреду. Хоть жив, и то хорошо.

Так что у нас два диверсанта-экзо в стройных рядах бойцов-нано. Зомбовед и охранник.

Но есть условия их участия. Держаться от основной группы подальше, если не сказано обратного. Вперед не лезть, если не сказано обратного. Не направлять оружия в нашу сторону. Без оговорок.

Может, они и пригодятся.

Мы сомневаемся, но вдруг.

Ах, ну да, есть еще девятый. Он до сих пор молчит все время и держится особняком. Поэтому мы так его и зовем — Изолятор. Я почитал кое-что в Сети. И то, что я нашел об этом ордене новых тамплиеров, говорит мне, что их стоит уважать. Возможно, даже бояться. Всех вместе и каждого по отдельности.

Фанатики — всегда опасны, даже если правы. Особенно если правы. Надо будет найти больше материала, пока Сеть еще хоть как-то работает. Пригодится в книге.

Два вертолета — это если кого-то собьют. Дурацкий, вбитый нам в голову навык не класть все яйца в одну корзину. Даже если эти яйца — мы сами.

Ночь — потому что лететь далеко, а операцию надо начать с утра. День обещает быть долгим, и наша работа начнется затемно. Это не главное. Главное — чтобы она завершилась.

Последнее задание.

Самое последнее.

Богослов так и не отвечает мне, сколько людей должно остаться на Земле, прежде чем все успокоится. Наверное, прогноз у него есть. И, видимо, тот настолько плох, что он предпочитает держать его при себе.

Он не отвечает, но и не молчит.

Обсуждает со мной «притчи», новый раздел в справочнике, который мы придумали. У нас очень много идей, но далеко не все мы успеваем реализовывать.

Но у него есть и не только идеи. Теперь кроме электронного планшета с записями у него есть книга. Готовая. Пусть и первый черновик, пусть и многое в нем мы еще хотим поменять, но это настоящая твердая книга.

Ее электронная версия лежит во всех библиотеках мира, на всех возможных языках, автопереводчики по которым мы нашли.

Но мы больше не верим в Сеть.

Она слишком быстро уменьшается, исчезают сегмент за сегментом. Если ты хочешь, чтобы твоей книгой воспользовались, она должна быть напечатана.

На серой обложке написано: «Основные сведения по современным угрозам и методам противодействия».

Богослов смотрит на нее, когда начинается обсуждение. Это входит у него в привычку — смотреть на первую распечатку, поглаживать обложку, открывать на определенных страницах.

Сидящий у него за спиной Зомбовед, наслушавшись наших разговоров, вытягивает шею и смотрит ему через плечо.

Потом фыркает:

— Дурацкое название.

Богослов оборачивается. Я лишь кошусь — я «за рулем».

— Дурацкое, говорю, — повторяет парень. — Я-то знаю, как должны называться такие книги.

— И как? — контролируя себя, вежливо, пока еще вежливо, спрашивает Богослов.

— Дай мне, — протягивает руку Зомбовед.

Богослов не хочет выпускать книгу из рук, даже первый черновик, это видно. Но все-таки он ее отдает.

И тут же об этом жалеет. Зомбовед неуловимым движением выхватывает откуда-то из загашника толстый фломастер и размашисто разрисовывает обложку.

Даже я фонарею от такой наглости.

Только это — наш шок — и спасает парня. Он возвращает книгу раньше, чем Богослов выкидывает его из вертолета.

Я кошусь опять. На серой обложке ярко-красным фломастером поверх старого названия написано: «Библия Нано».

Смело, это точно.

В принципе мне все равно, но я говорю Богослову, скорее чтобы защитить мальчишку от экстренного падения с высоты:

— А что? Мне нравится. Коротко — и по сути.

Богослов белеет.

— А экзо? — спрашивает сидящий дальше охранник из спортивного.

— Что — экзо? — удивленно спрашивает Богослов.

— Почему только нано? — уточняет тот. — А для экзо Библия есть?

— Напишешь — будет, — бурчит Богослов и вперяет взгляд в темноту. Похоже, он решил больше не разговаривать, чтобы окончательно не распсиховаться.

Хотя я-то знаю, что где-то в глубине он горд новым названием. Может, он и сам хотел назвать свой труд именно так, но не решался.

Нас осталось мало. И мы имеем право на решительные шаги.

Наверное, имеем.

— Хорошо, — тихо соглашается охранник, когда никто уже и не ожидает от него никакого ответа. — Дайте только вашу. Как образец.

— Да, дайте, — поддерживает своего коллегу Зомбовед. — А я, если что, помогу.

Мы приземляемся далеко, очень далеко от того места, где нам предстоит уйти под землю. Но ближе нельзя — собьют автоматические ракеты-перехватчики с периметра, защищающего «кладезь».

Тут вам не какая-то полудетская «Локальная независимость». Тут стоят серьезные военные образцы. Рассчитанные на сдерживание даже во время полномасштабной ядерной войны.

Прежде всего именно в такое время.

Пока темно, но Тюжок берется за дело сразу.

Мы еще только накрываем вертолеты белой сеткой. Весьма смешное занятие — словно кто-то в наше-то время еще пытается обнаружить технику противника визуально.

Так можно спрятать вертолеты только от волков. Но привычки — сильнее. А еще — это занятие словно убеждает нас, что мы планируем вернуться к этим машинам. Улететь обратно. Такое занятие дает надежду лучше всяких разговоров.

Мы не жжем мостов.

Пусть другие жгут их за нас.

«Шалуны» исследуют окрестности, в своей любимой дурашливой манере перемещаясь между деревьями, по снегу, по дороге, на которой стоят вертолеты.

Ни одного следа По этой дороге не ездили машины неделю, а то и больше. А ведь это — единственная дорога в сторону бункера.

Похоже, год-другой — и здесь все же появятся волки. И другие звери. Все к тому идет.

Мы надеваем специальные снегоступы и вытаскиваем наружу два снегохода.

Тюжок будет работать на ходу. Нам надо подобраться поближе к периметру, чтобы он смог подключиться. Подослать «шалуна», попробовать перехватить управление. Хотя бы для того, чтобы объявить местной системе нас своими.

У нас есть все коды, все пароли. Но никто не знает, сработают ли они. Не устарели ли. У военных всегда был бардак, а уж теперь — вообще непонятно, чему верить.

Мы лишь надеемся, что не все здесь окончательно превратилось в хаос.

Тюжок посылает своих «шалунов» вперед, на осторожную разведку. Им даже не надо приближаться к внешнему периметру закрытой, огороженной территории, внутри которой прячется бункер. Лишь выйти на расстояние досягаемости передатчиков — достаточно. Нам надо подключиться к самым защищенным линиям связи в стране.

Мелочь, когда есть инструкции.

— Что-то не так, — говорит Тюжок, когда наконец ему удается подсоединиться. — Сильно не так.

Кто бы сомневался.

— Что именно? — осторожно спрашивает Тоско.

— Как бы… — Тюжок в замешательстве, — …сказать… В общем, внешний периметр частично отключен. Не мной. До нас. Недавно. Кто-то прошел внутрь перед нами. И даже не сильно заботился о том, чтобы замести следы.

— Тогда другая группа, — убежденно говорит Тоско. — Нас же предупреждали, что задание получили не только мы. Кто-то оказался здесь раньше нас. Может, даже сделает все за нас.

Тюжок неуверенно кивает.

— Только все равно, — говорит он, — наши планы слегка меняются. Так что давайте поосторожней.

— Почему? — шепотом спрашиваю я Богослова. — Почему еще ни одна операция не прошла согласно плану?

— Я перефразирую Сунь Цзы, — отвечает напарник: — «Ни один план не выживает после первого контакта с врагом».

Мы идем по окраине леса, в отдалении от дороги и центральной группы. Привычка. Не кучковаться, чтобы нас нельзя было достать одной гранатой. Или ракетой.

Полезная привычка в наше время.

Богослов решает добавить:

— Как только против тебя начинает действовать живой враг, любая война, любая операция и любое задание тут же превращается в месиво.

— А тут? Где тут враг?

Богослов пожимает плечами. Он, как и я, не верит в чудеса. Но и отвечать, что враг найдется всегда, явно не хочет. Не хочет каркать.

Это ничего. Пусть промолчит. Этот ответ я знаю и сам.

Похоже, что те, кто прошел перед нами, облегчают Тюжку работу. Пусть и не желая того.

Кое-где система уже взломана, как говорит он. Ему остается лишь повторно воспользоваться теми лазейками, что использовала предыдущая группа, и открыть их для нас. Заново.

Это и удивляет его больше всего:

— Зачем? Они не просто прошли, но восстановили за собой периметр. Словно хотят там поселиться. Что-то не нравятся мне эти ребята, честно вам скажу.

Тюжок имеет право высказать свою оценку.

Я в нее верю, но молчу. Опять же — не хочу, как и Богослов, каркать.

Мы заходим прямо через главные ворота. Вправо и влево, вдоль голого поля, идет безжизненный забор из колючей проволоки. На этом КПП никого нет. Давно уже. Похоже, он и не предназначался для дежурства с участием живых людей. Одушевленная охрана стояла где-то глубже. Здесь так — всего лишь преддверие. Знать бы еще, не ада ли?

Тяжело идти, когда прямо на тебя наставлены дула пулеметов.

Тюжок убежден, что мы исключены из списка целей, но все равно — тяжело. Это не какой-то там ковбойский револьвер, это — тяжелые автоматические стационары, размещенные на бетонных возвышениях. Они не предназначены для передислокации, они поставлены здесь раз и навсегда, но, наверное, это их единственный изъян. Сервомеханизмы способны моментально разворачивать дуло каждого из них в любую сторону, обеспечивая простреливаемость всей зоны. Исключение — лишь место прямо под бетонным коробом, на котором они установлены. Метр, может, два, мертвой зоны.

Но и то — на этот случай всегда есть соседние точки, способные вести перекрестный огонь.

Не спрятаться.

Некоторые из пулеметов, почему-то не все, поворачивают свои стволы, следя за нами, не выпуская из виду. Вдруг из «друзей», записанных в их картотеку, мы превратимся во врагов.

Я замечаю, что все стараются двигаться ближе к бетонным башенкам, держаться как можно больше в их тени, в мертвых зонах. Значит, не у меня одного это чувство тяжести, когда за тобой следят десятки стволов.

Тюжок едет на снегоходе. Тут тоже давно никого не было, ни одного следа на белом снегу. Тот таинственный отряд, что прошел перед нами, либо долетел по воздуху, либо нашел какую-то другую дорогу по этой нейтральной полосе, зоне отчуждения.

Планы местности, которые я видел, говорят о том, что другой дороги нет. Но говорили, что и по воздуху не подлететь. Любой вариант невозможен, так что я могу выбрать из них тот, что мне больше нравится.

Тюжок едет на снегоходе и продолжает копаться в мозгах системы безопасности.

Вокруг только поле, засыпанное снегом, заполненное хаотично растянутыми повсюду кольцами спирали Бруно. Я не удивлюсь, если под этими кольцами в довесок установлены и ряды «спотыкача».

Для любителей тяжелой техники — на нейтралке стоят бетонные надолбы, невысокие ежи, сваренные из огрызков рельсов. И наверняка где-нибудь в глубине базы еще и противотанковые пушки.

Здесь они не нужны. Это же так — предбанник. Место для отпугивания мелкой дичи.

Эта база способна на какое-то время остановить продвижение армии. Может, и не на слишком большое, но достаточное, чтобы дать сигнал на старт ракет, которые оповестят всех о начале Судного дня.

Лучше не переть напролом. Лучше не выглядеть слишком крутым. Не то, вместо того чтобы спасти мир от последнего ядерного удара, мы же его и инициируем. Как только программа «Кладезя бездны» решит, что ее работу могут несанкционированно прервать «враги», ответ будет один.

Ключ на старт.

Так что мы идем вперед тихо, послушно, загнанные в узкий, прекрасно простреливаемый проход. Даже «шалуны» ведут себя смирно, не пытаясь прыгать по окрестности, исследовать все новое, что видят вокруг. Они тихо катятся рядом с нами, почти все, за исключением тех, что обеспечивают разведку для Тюжка впереди и наше прикрытие сзади.

Они жмутся не просто так. Похоже, их программа опять приняла банальное, но единственно верное решение. Они будут прикрывать нас, если неожиданно пулеметы все же начнут стрелять.

Даже понимая, что это бесполезно.

В этом прелесть машин: они не рефлексуют по поводу безнадежности своих усилий, они просто действуют.

В этом прелесть остатков взвода. Мы такие же, как наши машины. Мы избавились от абстрактного мышления и почти перестали бояться. Мы лишь действуем, выполняя задание.

Мы подходим ко второму КПП, которое раньше охраняли уже не только дроны, но и люди. Сейчас их там не будет, но приближение к следующей точке маршрута все равно вызывает оживление.

Богослов, который идет чуть впереди меня, слегка оборачивается и хлопает меня по нагрудному карману, словно говоря: «Пора».

Я киваю и вынимаю из кармана, по которому он ударил, одноразовый бланк. Кто-то назвал его «Хрусталь». Ничего особенного, просто повышает четкость восприятия. Скорость осознания того, что происходит вокруг. Из того, что я успел прочесть, бланк относится к тому же классу, что и мой «шеррингтон». Бланки-мозговерты, как я их называл. Но этот действует недолго — часов пять.

Хотя параметры у него другие. Он меняет пропорции гормонов, что-то дополнительно кодирует в крови, поступающей в мозг. Не пытается влиять непосредственно на клетки мозга, вместо этого лишь переделывая каналы поставки ему информации и пищи. Наверняка наносит немалый ущерб здоровью, но зато хотя бы вымывается из организма, когда перестает действовать.

Выживем — после и позаботимся о своем здоровье.

Это третья загрузка. До «Хрусталя» уже был «Освежитель», а до него — «Агар-Агар».

В моей вене торчит катетер, выведенный в разрез одежды. Не до премудростей. Одноразовые бланки должны входить сразу в кровь и действовать без промедления.

Сгиб локтя слегка зудит, но пока терпимо. Еще два бланка — и все, можно будет сдергивать эту гадость с руки. Надеюсь, до того, как начнется какая-нибудь очередная заварушка. Не хочу, чтобы зуд мешал мне действовать.

Этот КПП, как и предыдущий, оказался абсолютно пустым.

Кто бы ни опередил нас, он шел не здесь.

Мы проходим мимо, внутрь, через услужливо распахнувшиеся ворота.

Хотелось верить, что это постарался Тюжок. А не всего лишь кто-то, насмешливо заманивающий нас поглубже в заготовленную ловушку. Или что-то — система безопасности базы, например. Хотя этого я боялся меньше. Зло — оно всегда идет от людей. Машины — они как дети, во всем нам подражают. Но лишь подражают, лишь стараются походить на нас.

Эти ворота — не просто вход внутрь базы. Одновременно они двери в очередной ад.

Я видел слишком много в последнее время, чтобы меня трогали такие вещи. Возможно, помогают и бланки, которыми я накачался. Хотя думаю, что это просто отупение.

Меня перестал смущать вид смерти. Трупы солдат, валяющиеся повсюду. Я лишь механически отмечаю, что трупов немного. Надо полагать, если мы найдем местную медсанчасть, там их будет значительно больше. И в морге. А может — горки пепла в крематории. Вряд ли у них здесь есть свое собственное кладбище. Но вот без крематория в наше время такая большая часть существовать не может.

Я думаю, что, прилети мы сюда на недельку-другую раньше — я бы даже увидел дым из его трубы. Наверное, идущий постоянно.

Трупы запорошены снегом. Это — последние, которых некому было сжигать. Которых некому было отпевать или колоть им бесполезные лекарства. Те, кто почему-то перед смертью выбрался на улицу.

Их немного, но мое холодное сознание расчетливо предлагает мне несколько зданий вокруг, внутри которых, я знаю, трупов найдется намного, намного больше.

Мы идем мимо, но мне все равно. Я могу смотреть, могу — пропускать картинки мертвых тел мимо себя. Ментоловый привкус «Освежителя» в моих мыслях совершенно отнимает у меня лишние эмоции.

Тошнить меня не будет.

До главного входа в бункер, невысокого кургана в пару этажей высотой, около километра.

Здесь даже колючей проволоки нет, полная пустота.

Все хозяйственные и жилые постройки войсковой части жмутся к наружному периметру, оставляя пространство вокруг входа открытым ветрам. А также пулям снайперов и пулеметов, если понадобится.

Там, у забора, стоят скорострельные автоматические зенитки. Там же, в неглубоких шахтах, прячутся и ракеты малого радиуса, способные на подлете сбить практически любую цель. Этот объект охранялся ненамного хуже столицы.

Столице охрана не помогла. Местные ребята, надо полагать, тоже с удовольствием поменяли бы пару ракет «земля-воздух» на эффективную вакцину от вируса «Семя погибели».

Хорошо еще, что он не выживает в мертвом теле. Он исчез с территории базы вместе с последним живым. Нет выживших — нет и эпидемии.

Там, у нас за спинами, активный, готовый к нападению в любой момент периметр. Люди мертвы, но для военной программы это всего лишь еще один пункт в повестке, требующий повышения боеготовности. Не более.

Здесь — пустота. Крайне обманчивая, как раз из разряда тех пустот, в которые не поверит никто, даже дети. Под снегом не видно плоских крышек автоматических турелей, которые готовы выскочить в любой момент. Видны лишь неясные круги на снегу, и все. Турели время от времени должны подниматься — из соображений проверки работоспособности. Наверное, последний раз эти стационарные точки высовывали из-под снега головы вчера, судя по тому, насколько глубоки сейчас эти круги.

Наверное, тут даже опасней. Наверное, уж точно не будет никаких предупреждений, если что-то пойдет не так.

Больше всего я боюсь за «шалунов». Не думаю, что система безопасности главного ядерного объекта страны может благосклонно отнестись к дронам боевой поддержки, шныряющим по окрестностям. Даже если они объявлены ей как дружественные объекты.

С другой стороны, «шалуны» суперсовременны, и по их внешнему виду вообще не скажешь, что они имеют хоть какое-нибудь военное предназначение. Так, механические домашние любимцы. А местной системой давно уже никто не занимался. И вряд ли кто-то озадачивался обновлением ее справочных баз данных.

Мы идем по полю, медленно подходя к кургану, прячущему под собой «Кладезь бездны».

Странное ощущение, которое я почти забыл в последнее время. Понимание того, что от тебя ничего не зависит. Если кто-то сейчас даст команду на наше уничтожение, то ни «шалуны», ни наша суперизворотливость не помогут нам спастись.

Но мы везунчики. Мы так и проходим это поле — внешне уверенно, почти бесшумно, если не считать поскрипывания снега и шуршания выпрыгивающих и вновь прячущихся в такт нашим шагам лопастей снегоступов.

На этот раз Тюжок не открывает нам ворота — лишь калитку рядом. Ее ширина достаточна, чтобы «шалуны» забрались внутрь, даже без использования своих трюков.

Мы входим.

Внутри, как ни странно, тепло.

Глава 4

У «Хрусталя» странное побочное свойство — постоянно держать тебя в настоящем. Нет ни прошлого, ни будущего, есть только здесь и сейчас. Любое событие, когда-либо запечатлевшееся в твоем мозгу и формально определенное тем самым к твоему прошлому, проецируется на мгновение под именем «сейчас». Любое ожидание чего-то в будущем исчезает, превращаясь в некую веревочку, существующую только в настоящем. Дернешь за нее сейчас — и это ожидание сбудется, нет — веревочка так и останется висеть без дела.

Химическое воздействие на мозг сложно описать, но мне и не нужно пытаться.

Я знаю, что чувствую. И могу легко это выразить.

Я чувствую невероятную наполненность настоящего. Предельную насыщенность, плотность. Все события в прошлом, которые могут мне пригодиться, у меня «под рукой». Все варианты будущего, которые могут случиться в краткосрочной перспективе, — перед моими глазами прямо сейчас, лишь протяни руку и выбери нужный.

Мы заходим в помещение, которое все еще отапливается.

Я чувствую то, чего здесь не могло быть. Запах человеческого пота.

Кто-то все-таки жив.

Сейчас я не умею мыслить категориями потенциального будущего, поэтому я радуюсь и огорчаюсь одновременно. Две веревочки повисли передо мной, но на сей раз они сплетены между собой, и я должен дернуть обе. Мне нельзя выбрать даже несуществующее будущее, потому что вариантов нет.

Я радуюсь, потому что живые — это всегда хорошо. Возможно, они помогут.

Я огорчаюсь — потому что живые означают, что болезнь все еще здесь.

Тоско идет вперед, пока мы расходимся в стороны. Его прикрывает Зулло. Почти все пары поменялись. Все, кроме нас с Богословом. Одно это делает нас самой сильной связкой в сегодняшнем задании.

Но вперед идет Тоско, не мы. У него свои резоны.

Он не уходит далеко, останавливается и наклоняется. Машет рукой, посылая Зулло вперед. Я смотрю на кадр своего «шалуна», проскакивающего мимо Тоско, чтобы опередить всех и проверить безопасность ближайших коридоров.

Здесь, на входе в бункер, не только тепло, но и светло.

Боковых комнат мало, лишь несколько углублений в стенах, позволяющих поставить стол, или шкаф, или солдата с автоматом в засаде.

У одного из таких углублений лежит труп. К трупам нам не привыкать. Тем более здесь — на этой базе полно трупов, везде. Я уверен, что мы увидим их еще немало и внизу.

Но это тело отличается от прочих. Этот солдат умер недавно. И не от вируса. Кровь разлилась из простреленной головы. Как бы ужасны ни были последствия от «Семени погибели», эта зараза не способна стрелять и выбивать мозги.

Те, кто шел впереди нас, явно не слишком ценят чужую жизнь.

В том же самом можно обвинить и нас. Но я вижу, у этого солдата даже оружия нет. Его просто застрелили, проходя мимо.

Странно. Глупо и странно. Непрофессионально.

Тоско вздыхает. Тоскливо так, словно показывая, что кличку получил заслуженно.

— Богослов, тебе придется остаться.

Мы знаем зачем. Но Тоско решает все же проговорить это вслух:

— Возьми все анализы. Хоть на запчасти его разбери. Он умер пару часов назад, не больше. Считай, что мы заражены. И те, кто шел впереди, тоже. Если не хотим остаться здесь, выясни, как этот парень получил иммунитет.

— Лучше бы он был жив, — говорит Богослов. — Если он все-таки глотнул какой-нибудь бланк… который спас его от вируса…

— Он мертв, — напоминает Тоско.

Я принюхиваюсь. Запах пота. В этом помещении, в коридоре с парой комнат на разных его концах, кто-то провел много времени, чтобы забить все пространство этим запахом. Может, в обычном состоянии я бы этого и не почувствовал, но сейчас действуют «Освежитель» и «Хрусталь», сейчас я чувствую, вижу и слышу многое из того, чего раньше мог и не замечать.

— Есть еще, — тихо говорю я. — Этот солдат был тут не один, когда они пришли.

Тоско задумывается. Смотрит на труп, поднимает голову, смотрит на лампу в коридоре наверху. Оглядывается. Может, его нюх слабее, но, видимо, он приходит к тем же выводам, пользуясь другими подсказками.

— «Шалуны», — тихо говорит он.

Мы все понимаем, что делать. «Шалуны», все, что не остались снаружи, начинают скакать по помещениям входного блока, ища второй труп. Или малейшие щели, куда бы мог забиться второй солдат, если он сумел выжить.

— Заходите внутрь, — приказывает Тоско гражданским. Теперь снаружи базы останутся только несколько дронов, чтобы обеспечить безопасность нашего тыла.

Мы углубляемся, но не спешим, давая «шалунам» возможность полностью исследовать предбанник. Проверить, насколько наши схемы соответствуют реальности. Найти забившуюся в щель больную крысу.

Даже хуже — здоровую крысу, переносящую инфекцию. Которая может идти куда угодно и передавать вирус дальше, оставаясь при этом живой. Фактически мы мертвы с того момента, как переступили порог, как только почувствовали тепло.

Но тот, кто несет в себе яд, содержит в себе и противоядие. Все как всегда.

Лично я не верю, что Богослов справится. Я не в том состоянии, чтобы питать себя иллюзорными надеждами. Инстинкт самосохранения слегка подавлен, а вместе с ним — и желание себя обманывать. Там, где не справились целые лаборатории, ничего не сделает и полевой медик.

Шанс есть, раз уж иммунные так удачно оказались подрукой. Но шанс небольшой.

Богослов, похоже, тоже это понимает, поэтому не тратит времени даром. Пока наши «шалуны» прочесывают бункер, а мы следим за тем, насколько тщательно они это делают, напарник уже развертывает мини-лабораторию. Зачерпывает, почти что соскабливает с пола подсохшую кровь и кладет образец в анализатор.

Его аптечка не предназначена для серьезных исследований. А мертвая кровь — не предназначена для переливания. Она даже для анализа-то почти не годится.

Но Богослов цепляется за каждый шанс. Мы не из тех, кто опускает руки. Никогда.

Вот если найдем живого, то надежда появится. Шансы увеличатся в несколько раз. С одного процента, скажем, до пяти.

— Плохие ребята, — говорит Тюжок. — Плохие, но имеющие ключи от всех дверей. Они прошли вниз. Судя по трупу — часа два как. Судя по времени последнего открытия бронешлюза — тоже. Мы слегка опаздываем, если они хотят нажать на кнопку.

— Зачем? — спокойно отвечает Тоско. — Тем самым они уничтожат и себя.

Тюжок молчит. Он занят. Ему нужно открыть шлюз вновь, и никто, кроме него, не способен сделать это быстро. Поэтому он молчит. Все, что нужно, уже сказано.

А вариантов пока слишком много, чтобы их перечислять.

Парень обнаруживается в таком месте, что неудивительно, почему предыдущая команда его не обнаружила.

И, что меня просто выбивает из равновесия, он спит.

Это небольшая щель между кучей коробок с консервами. Их здесь быть не должно — а значит, они сами принесли их сюда, уже тогда, когда остались вдвоем. Принесли, сложили, чтобы еда была под рукой. Тут же стоят двадцатилитровые пластиковые бутыли с водой.

Они могли бы здесь и выжить. Еда, вода, никого вокруг. Лишь два «но» — планетарная ядерная катастрофа, которую мог организовать компьютер у них буквально под попой, и люди, желающие наложить на него лапу.

Плохо они спрятались. Предпочли место, в котором осталось электричество и отопление, забыв о том, что дополнительные линии снабжения здесь не просто так. А потому, что это место на пути к машине Судного дня.

На таких тропах не следует устраивать привалов.

Раз парня обнаруживает мой «шалун», то и бужу его я. Он пролез в щель между ящиками, потом свернул в другую. Если смотреть снаружи, то первая щель кажется пустой. Но «шалун» просчитал пространство, размеры ящиков, определил, что внутри еще вполне остается место для укрытия.

Я отодвигаю ящик за ящиком. Солдат так и не просыпается. Зачем — служба все равно идет.

Я трогаю его за плечо, внимательно следя за его руками. Вроде бы оружия, кроме того автомата, что я уже отодвинул, при нем нет, но кто знает.

Парень открывает глаза. Вскакивает, судорожно шаря по полу, не находя ничего.

Поднимает руки. В его глазах — обреченность. Он готов умереть, как умер его приятель два часа назад. Может, и не готов, но именно смерти он сейчас и ожидает.

Мы — не предыдущая группа. Мы не такие кровожадные, а еще мы умнее. Живой носитель значительнее полезней мертвого.

Говорят, что в разоренных городах появились банды, вылавливающие богатеев и разбирающие их на отдельные детали, выкачивая из них кровь, пытаясь выделить из нее остатки бланков, которые можно было бы использовать. И даже вычленить генные модификации, что еще сложнее.

Не знаю, насколько это правда, потому что слишком жестоко. Но поверить можно — достаточно оглядеться вокруг.

Мир погибает, и каждый, кто держится за жизнь, цепляется за нее по-своему.

Наверное, я был бы для них удачным клиентом. Новейшие бланки, высокое качество и немалое количество. И зубы. Я тоже хочу побороться за свою жизнь, поэтому я был бы клиентом не только удачным, но и крайне опасным.

Неизвестно, кто бы из кого выкачал в финале всю кровь.

Парень выдерживает паузу и, лишь понимая, что в него не собираются стрелять, говорит:

— Заснул, представляете?

Смотрит на часы.

— Они прошли здесь два часа и десять минут назад. Вы же здесь для того, чтобы остановить этих террористов?

— Почему их не остановил ты? — спрашиваю я. Я спокойно отношусь к слабовольным. Но только не в том случае, если они пропускают исчадия ада ближе к кнопке, запускающей Судный день.

— У них боевые дроны. Четырехногие такие, с пулеметами, на собак смахивают. Где-то человек двадцать боевиков. Обвешанных оружием и быстрых. Их командира я не видел, но когда он приказывал искать меня, я его слышал. Он сумасшедший, достаточно услышать его голос.

Я отхожу, подпуская к нему Богослова. Шлюз открыт, и надо двигаться дальше. Солдат продолжает говорить, словно не замечая подмены:

— Костик просто не ожидал, что они начнут стрелять. Я тоже не ожидал. Думал, за нами наконец прислали помощь. Я успел спрятаться, и они в конце концов решили, что Костик был здесь один. Мы же рядовые. У нас ни одного кода доступа, ничего. Мы даже в конце, когда все офицеры умерли, наружу выйти не могли, потому что пулеметы на нас сразу начинали коситься. Сидели здесь и ждали, когда придет помощь.

Тоско задумчиво смотрит на Изолятора. Нет, тот не собирается оставаться здесь, хотя вроде как это его работа — обеспечивать в таких случаях карантин. Изолятор отрицательно мотает головой, говоря Тоско — «даже и не надейтесь». Потом поворачивается и коротко бросает в сторону Богослова:

— Не уходите никуда.

У него своя рация и постоянный выделенный канал на спутнике. Он что-то говорит, общается со своими, но мы не слышим. Возможно, он приказывает уничтожить здесь все после нашей операции? Или убить только нас? Хотелось бы мне послушать, что именно он передает, какую информацию, какие приказы.

Видимо, Богослов воткнул в выжившего иглу, потому что солдат ойкнул.

— Ты ведь нано? Какими бланками пользовался? Перечисляй все. Чем тебя лечили, когда началась эпидемия? Рассказывай подробно, ничего не пропускай…

Без напарника идти дальше мне не хочется.

Но это никогда не касалось моих желаний. Будь так — меня бы вообще здесь не было.

Коридор, лифт, коридор, лифт, коридор, лифт. Ровно три раза.

После каждого лифта — еще один пункт контроля и еще один шлюз. Простенько и со вкусом. В принципе здесь это было оправданно. Зачем мудрить, когда бункер охраняет такое количество солдат.

Думается, создатели бункера никак не рассчитывали, что из живой силы в охране останется лишь двое рядовых. Хотя в принципе это мало что меняет. Автоматические пулеметные турели значительно более эффективны, чем простые часовые. А бронированные шлюзы не открыть и тонной взрывчатки, если только не иметь набора экстренных кодов.

Команда, идущая перед нами, аккуратно закрывала за собой все двери.

И не отключила ни один из пулеметов, что мы успели пройти, или переподключила их обратно.

Кто бы они ни были, они забирались в эту берлогу надолго. Если мы хотели лишь заскочить, сделать дело и выскочить обратно, на свежий воздух, то опередившие нас планировали здесь задержаться.

Тюжок останавливается почти у лифта. Очевидно, мы не будем им пользоваться — лестница рядом, но это не повод для остановки.

Что-то его смущает.

Я слишком далеко, чтобы увидеть, что послужило причиной. Тюжок идет первым из людей, напарником у него сейчас Ыть. Его имплантат в глазу еще не вполне прижился, поэтому Ыть все время жмется к Тюжку, немало его этим раздражая.

Я даже не пытаюсь подойти ближе, потому что знаю, что этим рассержу Тюжка еще больше. Да и плюху от Тоско за нарушение дистанции тоже можно получить.

Тоско идет с Зулло. Я замыкаю нашу группу — за мной лишь четверо гражданских. Они все время держатся в отдалении, и это меня успокаивает. Никак не могу привыкнуть, что за мной идут неподготовленные бойцы. Лучше я буду считать, что за мной нет никого.

Охранники, может, хороши как вышибалы, но нам здесь нужны несколько иные качества. Зомбовед вроде как достаточно шустрый, но сумеет ли он выстрелить в нужный момент? Темная лошадка Изолятор мне вообще непонятен. Экипирован он неплохо, почти ничего и не взял из нашего обмундирования, но я не видел его в деле. Может, это лишь камуфляж, все это молчание и напускная строгость? Возможно, он полная размазня и не умеет вообще ничего.

Нет, лучше я буду считать эту тройку сзади бесполезным балластом. Максимум, что они могут, — это поднять шум, если почему-то противник окажется сзади, а не спереди.

Тюжок качает головой, поворачивается и машет второй паре, предлагая им отступить подальше. Отходит и сам, натыкается на Ыть, который не вовремя замешкался, тоже желая рассмотреть, чего же такого страшного увидел его напарник. Тюжок сердится, но что он говорит — не слышно.

Они уходят назад.

Тюжок приседает за одним из своих «шалунов», используя его в качестве прикрытия. Дрон услужливо растопыривает свою поверхность, превращаясь в некое подобие щита.

Этот коридор прямой и пустой, как ствол автомата. В нем не спрячешь мину, слишком заметно. Но ощущение складывается именно такое — что Тюжок боится мины.

Он посылает второго дрона вперед, к лифтовому холлу, до которого оставалось так недалеко.

«Шалун» весело прыгает по коридору, следуя своему собственному алгоритму движения. Он то ускоряется, рвется вперед, то совершенно неожиданно замирает, словно осматриваясь.

Но мы отчетливо видим, когда ловушка срабатывает. Видно, что «шалун» останавливается не сам. Наоборот, он даже катится дальше, уже по инерции, впрочем, быстро остановившись. Некоторые из кусков его обшивки теряют свою монолитность и безвольно провисают. Из блестящего шара дрон моментально превращается в груду мертвого железа.

— Электромагнитная мина, — тихо говорит Тюжок в эфире. — Только слышал о таких.

— Как ты ее вычислил? — спрашивает Тоско.

— Лампа, — показывает Тюжок. — Лампа на месте ловушки не горит. И за ней тоже. Разбиты. Специально разбили, чтобы они не фонили. Нам тут не пройти. Мина, наверное, прямо за поворотом, в холле. Бьет метров на десять, выбивает всю электронику, вообще все, у чего есть хоть какие-то электронные мозги. Она не для дронов стоит. Для нано. С высокой вероятностью удар такой силы сожжет ботам в наших бланках все.

— Да какая там электроника, — хмыкает Ыть. — Две-три базовые операции на бот.

— Думаю, мина как раз и настроена на такой тип. Она же не взорвалась. И пожара не было. Мы даже не умрем. Просто будем лежать и пускать слюни. Особенно сейчас, когда накачались одноразовиками. Ты же не знаешь, что сделает каждый из твоих ботов, когда останется без базовой прошивки.

— И что делать? — нетерпеливо встревает в их разговор Тоско.

Тюжок оборачивается назад. Смотрит мимо Тоско, мимо меня, туда, где стоят гражданские.

Ну конечно, вот они и пригодились.

Я поворачиваюсь, уже понимая, что он хочет предложить. Спрашиваю, обращаясь к охраннику:

— Имплантаты есть?

Тот мотает головой.

— Металлические коронки? Механические протезы с процессорами? Кардиоводитель? Кремлевские таблетки с программируемым модулем?

— Нет. — Охранника слегка передергивает. Странные они, экзо. Сильно, видать, ему промыли мозги, если его начинает тошнить от одного упоминания о механических штуках у него внутри.

— Вроде чист, — киваю я и машу охраннику рукой.

Пока он идет, Тюжок его инструктирует:

— Шлем снимешь, отдашь мне. Выйдешь к лифтам. Осмотришься. Там должен стоять стационар этой мины. Наверное, что-то типа чемоданчика. Посмотри, ничего не трогай, даже не подходи. Потом кричи сюда, что увидишь, я скажу, что делать дальше.

Охранник лишь молча кивает и на ходу снимает шлем.

Дальнейшие инструкции по рации бесполезны, но Тюжок поднимается и продолжает ему что-то говорить, подходя чуть ближе к зоне удара. Я бы не стал на его месте так рисковать: место срабатывания мины и дальность пусть даже локализованного удара — это разные вещи.

Но думается, Тюжок знает лучше.

Охранник выходит, осматривается. Поворачивается налево. Там что-то есть, но он не может показать нам что.

— Рюкзак! — кричит он назад. — Темно-синий.

«Цвет рюкзака точно не нужен», — думаю я.

— Верхний клапан откинут, — продолжает охранник. — Видна панель. Чуть подойду? Отсюда не рассмотреть.

— Только не спеши! — кричит Тюжок ему в ответ. — Один шаг, и все.

Охранник кивает. Шагает вперед.

— Панель такая… активная. Сейчас на ней только ладонь нарисована. Видимо, доступ по отпечаткам пальцев или ладони. — Охранник отступает назад. — Могу попробовать распороть рюкзак сбоку, посмотреть.

— Не надо, — отзывается Тюжок. И тут же говорит в эфир: — Думаю, там еще и обычная мина в рюкзаке. На всякий. Если бы добраться до него, я бы вскрыл управление. Но как добраться, если он всю электронику сжигает?

— Подрываем, — решает Тоско.

Иногда не надо играть по чужим правилам. Можно просто их менять.

— Нашумим? — сомневается Тюжок.

— Промедлим — они могут нашуметь, — отвечает Тоско. — Так сказать, на всю планету.

Тюжок кивает.

Охраннику требуется почти пять минут, чтобы забрать мину, установить ее и отступить на безопасное расстояние.

Пока они возятся, я думаю о том, что опередившая нас группа явно считает врагами всех. И лениво решаю логическую задачу: можно ли при таком подходе мне тоже считать их безусловными врагами? Или, может быть, они хорошие? Просто не стремятся этого показывать.

Взрыв оказывается не таким уж и громким, зря Тюжок опасался. Он быстро глохнет в бетонном коридоре. Тут нет эха, и, наверное, ширина и высота помещений не дают звуку резонировать.

Тюжок посылает еще одного «шалуна» вперед, на проверку. На этот раз дрон преспокойно добирается до лифтовой, показывая нам картинку развороченного рюкзака. Действительно — темно-синего.

Проходя мимо погибшего «шалуна», я жалостливо глажу его по обвисшей обшивке.

— Не огорчайся, — говорит заметивший это Тюжок. — Судя по документации, у них встроенные ремонтные блоки. Целая колония наноботов, способная починить все, что угодно. И они, скорее всего, были выключены в момент удара. К тому же эта мина не способна уничтожить всю электронику. Лишь часть. Вполне возможно, что через часок-другой он сам себя починит.

Я решаю заговорить:

— Как только эти ребята доберутся до рубки, или как у них здесь это называется, они нас все равно засекут, если уже этого не сделали. Но судя по их настроению, как только они туда доберутся, они точно обозначат нас как враждебные цели. А тут еще очень много охранных систем.

— Значит, поспешим, — говорит Тоско, открывая шахту лифта. — Точку усиления сигнала зацепи над шахтой. Нам понадобится контакт с Богословом.

Мы игнорируем лестницу. Теперь, когда есть вероятность того, что проходы заминированы, идти банальными путями — это долго.

Мы спускаемся по лифтовой шахте, оставляя без внимания и лифты. Тонкие нити способны опустить нас на несколько километров, так что здесь, можно сказать, невысоко.

По лестнице весело скачет лишь один «шалун» — просто чтобы отвлечь внимание и дать нам возможность все-таки понять, насколько серьезно настроены эти парни.

Лестница оказывается чистой. Но «шалун» все равно едва успевает. Мы оказываемся на следующем уровне почти одновременно с ним.

Я толкаю Тюжка в плечо и молча показываю на множество нашлепок на стенах коридора, которым нам надо бы пройти.

Он кивает и кидает по полу дымовую гранату. Она катится вперед, забивая коридор серым дымом.

В этом холле слегка тесновато. «Шалуны» топчутся между нами, следуя инструкции не рваться вперед. Я оборачиваюсь и движением руки загоняю гражданских на лестницу. Пусть постоят пока там. Сказано же — держаться на максимальном удалении.

Если здесь что-нибудь взорвется, то лягут сразу все.

Мне хватило того месива в магазине.

Воспоминания о продуктовом заставляют меня подвинуться ближе к стене. В коридоре, в дыму, начинают проступать лучи сенсоров, тянущиеся от нашлепок. Их много, этих нашлепок и лучей, наверное, с полсотни. Они растянулись метров на десять, их разместили хаотично, и нет никакой очевидной возможности их обойти.

— Не, ну… — говорит Тюжок. — Если вы мне дадите часов пять, то я постепенно их все отключу… А так…

— Это явно мины. — Тоско подходит чуть ли не к самому лучу, к тому, что ближе остальных, и смотрит на нашлепку. — Маломощные, но в этом коридоре много и не надо. Тоже будем подрывать?

Ыть, моргая глазом с имплантатом, говорит:

— Пусть сами себя взорвут.

«Шалун» начинает разгоняться от самого проема шахты лифта.

Теперь никаких сложных движений, лишь максимальная скорость.

Мины взрываются одна за другой, но ни одна из них так и не успевает остановить дрона. Он проскакивает в глубь коридора, и лишь копоть и пыль на его поверхности доказывают, что он действительно побывал в переделке.

Мы ползем. «Шалун» слишком небольшой, чтобы расчистить нам весь коридор, а у нас слишком мало времени, чтобы устраивать несколько заходов, со сложными акробатическими маневрами. «Шалун» сможет, мы верим, но времени нет.

— Убедитесь, что на передовых дронах включены газоанализаторы, — говорит Тоско. — И подготовьте все шлемы к режиму противогаза. Что-то больная у этих ребят фантазия.

Он как в воду смотрит.

Проблема с возможным отравлением заключается в том, что приходится искать даже не мину, а датчики.

Очень повезет, если боевое отравляющее вещество просто распылят в воздухе заранее, тогда его сразу зацепят газоанализаторы дронов.

Но это может быть самоделка с ядом. Ни одна страна не выпускала таких мин. Для армейских операций с ними больше мороки по хранению, транспортировке и обеспечению безопасности, чем «пользы». Может, они и применялись какими-нибудь шпионами во всяких спецоперациях, но там, скорее, тоже делали штучные образцы.

Яда может быть совсем немного, и контейнер может оказаться слишком маленьким, чтобы его заметить.

Поэтому «шалун», тот, что в авангарде, ищет датчики. Непрерывно сканирует все пространство, постоянно выделяет то один, то другой необычный выступ на поверхности стен, на полу, даже на потолке, и предлагает рассмотреть его поближе своему владельцу.

Тюжок смотрит на каждый, но в конце концов все это оказывается лишь неровностями покрытия.

Они расположили датчик у самой лифтовой, прямо над входом из коридора в холл. Это не луч, а датчик объема. Нам везет только в том, что это не специальный биосканер. Такой бы пропустил механический дрон мимо, сработав только на живое.

Но доза, видимо, убойная. Датчик «шалуна» срабатывает сразу, и я моментально хлопаю по шлему, затягивая под подбородком кольцо уплотнителя. У нас нет баллонов с кислородом и настоящих противогазов — тоже нет. Лишь пятиминутный запас воздуха, подающегося под шлем, прямо ко рту, под давлением. Пять минут давление под стеклом бронешлема продержится чуть выше, чем снаружи, не позволяя отраве пробраться в мои легкие.

Мы отступаем назад, как можно дальше, проползаем за пять минут обратно под оставшимися минами, уходим на лестницу и еще успеваем пробежать пару пролетов вверх, прежде чем запас воздуха заканчивается. Не самый надежный способ обезопасить бойца от отравления. Но создатели этой модели шлема явно рассчитывали на возможность газовой атаки, как на очень маловероятную.

Все равно пригодилось.

— Глаза слезятся, — жалуется Ыть.

Тюжок принюхивается, как будто рассчитывает унюхать боевое отравляющее вещество.

— Быть не может, — заключает он. — Они у тебя все время слезятся после вживления. Сейчас будет анализ. Богослов, ты на связи?

— Антидота пока нет, вакцины нет, но я работаю, — бодро рапортует напарник.

— Мы тут слегка встряли, — просвещает его Тюжок. — С высокой вероятностью, «зоман», и мы его хапнули.

Богослов присвистнул:

— А у вас там весело! Ну и как? Затруднение дыхания есть у кого? Он может медленно проникать через кожу, так что быстренько все закусите атропином из личных аптечек. Больше там ничего подходящего нет.

— А как пройти? — спрашиваю я.

— Не знаю. — Богослову явно весело. — Если у вас нет с собой спецсредств, то только выжечь. Огнемет, может, прихватили?

— Ну а серьезно? — помогает мне Тоско.

— А серьезно — просто подождите. Это же военный объект. Тут воздух не стоит, вытяжки работают постоянно. Две-три минуты — и можете двигаться.

Через две минуты концентрация падает до неуловимой. Хотя мне и хочется верить анализатору «шалуна», но когда я вновь иду по коридору, то невольно пытаюсь задержать дыхание.

Во мне растет желание в кого-нибудь пострелять. Я бы даже сказал, вышибить из кого-нибудь мозги вместе со всей дурью, что в них накопилась.

Это плохо, я знаю. Тактические операции предполагают хладнокровие.

Но наболело.

Глава 5

Возможно, мы двигались вперед очень быстро, на грани безрассудства. Может, это они спускались медленно. Или слишком долго разбирались с системами управления внизу.

Но ни одна пулеметная точка в проходах не повернулась в нашу сторону.

И все же они знали о том, что мы здесь. Успели подготовиться.

Первого «шалуна», выпрыгнувшего из лифтовой, раскромсали сразу. Плотность огня снаружи была слишком велика даже для него. «Шалун» не успел зацепиться, закрепиться на уровне, откусить хотя бы кусок площади, чтобы мы могли спуститься вслед за ним. Его откинуло назад, в шахту лифта, и он свалился ниже, в технический просвет между дверьми на уровень и полом.

Мы висели в шахте, на разных высотах, не имея возможности выбраться.

— Гранаты пошли, — буднично заявил Тюжок, словно он ежедневно только и занимался, что пробивал брешь в чужих линиях обороны.

Хотя если подумать, частично так оно и было. Задания в последние месяцы валились одно за другим. Жаль лишь, что мы тушили пожар, бегая с решетом.

Сразу, как только раздались первые взрывы, на этаж выпрыгнул еще один «шалун». Потом еще.

Один из моих все еще оставался на предыдущем уровне — прикрывал нас сзади. Другой скакал по лестнице перед гражданскими, которых в этот раз мы отправили «легкой» дорогой. Последний из трех висел рядом, и я увеличил его активность, поощряя его последовать за своими собратьями.

Как только он выпрыгнул на этаж, у меня появилась картинка.

Здесь все было слегка сложнее, чем на промежуточных уровнях. Здесь располагалась сама машина Судного дня, в физической оболочке явленная нам в виде набитой суперкомпьютерами, изолированной серверной комнаты. Здесь был центральный пульт управления всей безопасностью базы. Пульт контроля за запуском ракет. Здесь было все, а еще множество складских помещений, спален, кухонь, оружейных комнат, туалетов и комнат отдыха.

Целый городок, рассчитанный на пару сотен военных, с несколькими отдельными зонами, в каждую из которых доступ ограничивался независимо.

Потенциально эти ребята могли бы здесь запереться и прекрасно просуществовать десяток лет.

Возможно, те, кто сейчас обижал наших «шалунов», именно это и планировали сделать. Просто слегка не успели. Запереться, закрыть створки броневых шлюзов, поменять коды у систем охраны на уровнях выше.

Был шанс, что они не разобрались еще и со всем остальным. Например, с тем, где здесь большая красная кнопка.

Я бы на их месте не спешил. Зачем торопиться с самоубийством?

Мой «шалун» выпустил ракету вдоль одного из коридоров, на какое-то время заставив стрельбу в нем прекратиться. Двигаясь зигзагами, приблизился к углу комнаты. Я не знаю, почему мне показалось, что там стоит горшок с цветами. Наверное, потому, что в этом месте логично смотрелся бы именно он.

Но вместо цветка из угла стрелял дрон. Тот самый, четвероногий, с пулеметом, торчащим из рыла, и действительно слегка напоминающий собаку. Дога. Модель так и называлась, я видел ее в каталоге, хотя впервые имел возможность понаблюдать за ней воочию.

У «шалунов» явно была своя база с досье на все известные модели дронов. Мой парень даже стрелять не стал. Лишь подкатился поближе, зигзаг за зигзагом сокращая расстояние до своего механического врага, а потом сделал что-то непонятное. Вроде как резанул «догу» где-то под туловищем, около нескольких ног, и прямо под дулом пулемета.

Вражеский дрон упал и просто перестал шевелиться, полностью выведенный из строя.

Мой второй «шалун» крайне неудачно ворвался на уровень с лестницы. Чистая случайность — как раз в этот момент откуда-то из глубины по лифту начали лупить из гранатомета. Лишь одна граната из шести попала в шахту лифта, зато остальные пять кучно легли рядом с «шалуном».

— Я ранен слегка, — спокойно заявил Тюжок. — Поднимусь чуток, подлатаюсь.

Слегка — это, конечно, он приврал. Кровь хлестала из посеченной осколками ноги, собиралась на ботинке и капала вниз. Но он был в сознании и уже начал себя перевязывать.

Я не стал ему помогать. Примерно прикинув, откуда лупили из гранатомета, я перевернулся на своей нитке и отправил туда гранату в ответ. Тут же поднялся обратно и зарядил в подствольник следующую.

Кто-то начал стрелять с лестницы. Не дрон. Видимо, гражданские все же не послушались.

— Вашу мать, засуньте свои головы обратно в… и не высовывайте их больше! — крикнул Тоско. — Пойдете, когда будет приказ.

«Шалуны» наконец сумели оттеснить обороняющихся вглубь, давая нам возможность выбраться и закрепиться. Выстрелов меньше не становилось, но они стали звучать глуше, бой переместился куда-то в глубину.

Они бы не стали отводить дронов от столь удобного места для обороны. Значит, дронов у них больше не осталось. Неплохо. А еще на этом уровне не было, как наверху, автоматических точек обороны, так что теперь наши конкуренты могли не торопиться с захватом управления. Здесь мы начинали играть на равных.

Я выбираюсь из лифтовой, тут же беру под контроль назначенный мне коридор и осматриваюсь. Минимум четырех «шалунов» все же расколошматили. Обидно. Собачек у них было не так и много, по крайней мере, здесь. Труп боевика лежит только один, но, думаю, что в глубине их должно быть больше.

С лестницы вывалились гражданские. Охранник, мой любимчик, явно получил смертельное ранение. Зомбоведа посекло, но несильно. Ведь говорили же — не высовываться. Зомбовед пытается пристроить к ране на груди умирающего хоть какую-то повязку, зажать, остановить кровь. Но я и отсюда вижу, что рана слишком близко к сердцу. Экзо остаются секунды, не больше. Когда ведешь бой из-за укрытия, получить ранение в грудь — большая глупость или большая редкость.

Охранник был дилетант, но мне его жаль. Пройти через город, заполненный бешенством, и сгинуть в каком-то банальном бункере.

Я отворачиваюсь. Мой коридор тих, лишь где-то впереди лютует «шалун».

Этот уровень слишком большой. Похоже, пришло время разделяться.

За мной увязался Изолятор. У меня нет времени его отогнать. Пока он не мешает, и ладно. Хочет умереть — пожалуйста. Похоже, пример охранника его не впечатлил.

В этом их проблема. Ребята до сих пор спасают мир.

А мы — всего лишь выполняем задание.

Поворот. Еще поворот. Прямой коридор. Слишком прямой и слишком длинный. Это плохо. Негде укрыться. Я жду, когда «шалун» прокатится дальше, но не слишком далеко, и бегу вслед за ним. Сейчас не лучшее время, чтобы отставать от дрона. Этот коридор пока пуст, но кто знает, что будет за углом. С дроном как-то веселей, особенно в отсутствие напарника.

Я вижу лишь темное пятно в конце коридора, даже не человека. Далековато для выстрела. Но я стреляю поверх «шалуна», у которого топорщится кусок обшивки, открывая амбразуру. Раньше «шалуна»! Разовые бланки — это круто. Обогнать в реакции собственного дрона. До сих пор я считал это невозможным.

Я даже попадаю, что еще интересней. Но программа дрона все-таки считает необходимым сделать еще одну очередь. Бьет лежачего. Я не против.

Второй «шалун» сканирует окрестности где-то сзади, но там тихо. Сколько бы ни осталось этих странных ребят, они отступают.

Чувствуется, что они хорошо подготовлены. Не психуют, грамотно держат оборону и отступают без нервов, когда приходит время. Вот только мы, похоже, подготовлены лучше.

«Шалун» останавливается перед миной. Откатывается назад. Я замираю за углом, не высовываюсь, даю ему возможность действовать. Убравшись на безопасное расстояние, «шалун» расстреливает нашлепку на стене из пулемета. Она долго не взрывается, потом просто падает со стены, и изменение длины луча заставляет механизм сработать.

Я боюсь, что это всего лишь отвлекающий маневр, что где-то дальше стоит еще одна мина, замаскированная получше. Заставляю «шалуна» двигаться медленней.

Но других мин так и нет. Они просто нас задерживают, не более того. Возможно, тем временем уже организуя оборону на следующем рубеже.

Я кошусь назад. Изолятор следует за мной, как тень. Ровно пять шагов сзади. Замирает, когда замираю я. Ничего не говорит. Странно. Его тоже кто-то готовил. Слишком грамотно он меня держит.

В моем мире остались только убийцы. Те, кто умеет воевать. И девушка в коме.

Я встряхиваю головой, частично — чтобы избавиться от воспоминаний о Лене, частично — чтобы вернуть мыслям ясность. У этих бланков куча побочных эффектов. Мое сознание, оставаясь совершенно ясным, одновременно куда-то уплывает. Словно я слежу за собой со стороны и философствую на тему собственной судьбы.

Встряска помогает, я опять возвращаюсь в свое собственное тело. Для того чтобы услышать голос Тюжка:

— Все, ваши рожи я ввел. Во вторую зону вас точно пропустят, может, даже и в третью, если они не успеют перехватить управление.

— Сколько у нас времени? — спрашивает откуда-то Тоско.

— Может, минута, может, совсем нет. Понятия не имею. Я у лифтов, боец из меня сейчас никакой. Будут новости — сообщу.

Я мысленно киваю. Минута так минута. Но тут возвращается голос Тюжка:

— А, чуть не забыл. Я тут посмотрел протоколы безопасности… Начиная со второй зоны любое огнестрельное оружие полностью запрещено. Вы с ним не пройдете мимо пулеметов, будь вы записаны хоть командиром части.

— А «шалуны»? — спрашиваю я.

— Не знаю. Можете попробовать. Конечно, вряд ли они занесены в местный каталог, но и оружия у них полно. Зависит, что решит программа обеспечения безопасности.

Я бегу вперед. Еще не хватало, чтобы двери заперли перед самым нашим носом. Где-то стреляют.

Входов во вторую зону три. Изначально мы планировали воспользоваться центральным, но сейчас все поменялось. Каждая из наших групп идет к своему входу. Нам нужно прорваться хоть где-то, чтобы закрепиться в желтой зоне. Они вполне могли успеть забаррикадировать один из переходов или придумать еще какую-нибудь пакость вроде сплошного минирования.

Получается, что я с Изолятором бегу с левого фланга. Тут сплошная скальная порода, кое-где даже стены не бетонные, а просто вырубленные в скале. Хорошее место, если хочешь пересидеть ядерную зиму. Наверняка оборудованное всеми удобствами как раз на этот случай.

Перед входом я вижу «дога», всего одного. Бедолагу не пустили внутрь, это понятно. Шансы протащить туда моих «шалунов» соответственно тоже стремительно падают.

«Шалун» просто повторяет тот же прием, что уже демонстрировал недавно. Дрон оказывается на полу, без малейших признаков движения.

Пропускной пункт в следующую зону выглядит как длинный глухой коридор с дверью на другом конце, состоящей из бронированных лепестков, сейчас наглухо закрытых. Передняя дверь такая же, наверное. Это сложно узнать точно, потому что сейчас лепестки приглашающе втянуты внутрь. Мы — в списке почетных гостей.

Я захожу, дожидаюсь на пороге, когда внутрь заберутся «шалун» и Изолятор. Второго дрона оставляю снаружи — охранять труп мертвой железной собаки и дожидаться нашего возвращения.

Сзади за нами сходятся лепестки. Тамбур закрыт со всех сторон. Я стою, ожидая, что будет дальше. Внешне я спокоен, хотя на самом деле меня колотит. Введенные бланки требуют непрерывного действия, они не рассчитаны на пассивное ожидание, размышления и раздумья. Только на максимальную активность.

Изолятор тоже стоит неподвижно. Конечно, ему легче, чем мне. Ему не нужно удерживать под контролем накачанное боевыми ботами тело.

«Шалун» покачивается, словно приглашая местную программу поиграть.

Из стен под потолком выдвигаются пулеметы, спаренные с камерами.

Вежливый, почти ласковый женский голос говорит:

— Правила безопасности комплекса требуют оставить все ваше оружие здесь. Нахождение вооруженных людей в зоне повышенной безопасности категорически запрещено. Пожалуйста, положите ваше личное оружие и приравненные к нему предметы в предоставленные для этого ящики. Все ваше имущество будет вам возвращено при выходе из зоны повышенной безопасности.

Я послушно выкладываю автомат в появившийся из стены ящик.

— АКС74У, с подствольным гранатометом, — так же вежливо, как и раньше, начинает составлять список программа.

Я кладу в ящик запасные магазины, потом «грач».

— Пистолет Ярыгина шесть пэ тридцать пять… — Программа не включает в список запасные магазины, и я начинаю задумываться, не хочет ли она их замылить. Какие мысли порой возникают у людей, расстающихся с любимыми игрушками.

— Пистолет Ярыгина, шесть пэ тридцать пять, — повторяет голос. Это не ее заело — это я выкладываю свой второй пистолет.

— Нож, боевой, — это она про мой «катран». То, что она не сумела идентифицировать модель, вселяет надежду в человечество. Все-таки машины еще не такие умные, как я опасался.

— …или туристический, — добавляет машина.

А вот это уже обидно. Нашла туриста.

Я выкладываю гранаты, слушая, как программа аккуратно их перечисляет. Отхожу от ящика и жду, что будет дальше. В принципе ничего хорошего. Не силен я в рукопашной. Да и весовая категория не та.

Изолятор уже все выложил, но машина не спешит.

— Охранным системам разрешено применять строжайшие меры против нарушителей режима безопасности, — вкрадчиво говорит она. — Пожалуйста, убедитесь, что вы не забыли оставить все имеющееся оружие в ящике.

Я рассеянно хлопаю по карманам, словно пытаясь обнаружить там еще пару гранат. Броник никак нельзя отнести к оружию, так что я опять замираю и жду.

— Также необходимо понимать, что к оружию приравниваются роботы военного и двойного назначения. Пожалуйста, оставьте их в зоне предварительного досмотра и убедитесь, что они отключены, до того как перейти в зону проверки. Если вы готовы, переходите в зону проверки.

Не повезло «шалуну». Застрял он здесь. Я даю ему команду на пассивное наблюдение. Выключать, конечно, я его не собираюсь, но и двигаться без крайней необходимости он теперь не будет.

На полу загорается тонкая черта. Судя по всему, ее надо переступить.

Я делаю шаг вперед.

Изолятор идет вслед за мной.

— Если там нельзя с оружием, — неожиданно говорит он, — то лучше и без брони. Маневренность.

Верное замечание.

Я неторопливо стягиваю бронежилет. Оставляю лишь накладки на руках. Пригодятся, а весят не так и много. Штаны я тут снимать не буду, достаточно будет и жилета.

Изолятор тоже разоблачается. Только он почему-то не останавливается на бронежилете, а снимает и куртку и футболку, обнажая торс.

Парень разрисован что надо. Понятно, почему он так хочет покрасоваться. Татуировки по всему телу — наверное, ни кусочка поверхности не осталось свободным. Разноцветные драконы, перекрещенные ножи, синяя цепочка на шее, на спине, там, где обычно рисуют ангелам крылья, — вместо них два мачете. Красавец, в общем. Очень стильно. Надо полагать, что кто-то внутри должен испугаться одного его вида. Не зря же он раздевается.

За нами закрывается еще одна лепестковая перегородка, которая пряталась прямо рядом с той тонкой светящейся чертой. Перегородка отделяет меня от «шалуна», и я невольно думаю, что в принципе это идеальный вариант взять нас голыми руками. Если они, допустим, сумели перекодировать машину и обмануть Тюжка… Сейчас откроются следующие двери, и на нас уставятся дула автоматов.

Вряд ли. Тюжок ас в своем деле.

Видимо, машина нас сканирует, но я ничего не чувствую.

Наверное, она ничего не находит, раз пулеметы до сих пор не стреляют. Хорошо, что боевые бланки еще не отнесены к разряду оружия. А то что бы я делал в этом случае? Выкачивал из себя кровь и выскребал мозги?

Видимо, осмотр машину в конце концов удовлетворяет, потому что женский голос, такой же приятный, как и раньше, говорит:

— Добро пожаловать в желтую зону оборонного комплекса «Кладезь бездны». Обращаю ваше внимание, что в желтой и красной зоне мне запрещено вмешиваться в любые инциденты, которые могут произойти. Однако вся территория находится под непрерывным контролем, и любая активность записывается. Любые акты насилия будут тщательно рассмотрены военным командованием. Пожалуйста, ведите себя вежливо, не причиняйте вред другим людям и государственному имуществу.

Лепестки выхода из шлюза открываются.

С той стороны горит яркий свет. Сложно не заметить поджидавших нас там боевиков. Я радуюсь, что не снял шлема и накладок на руках. Когда меня начнут бить, будет не так больно.

Я шагаю вперед и сразу за выходом отхожу чуть вправо. Привычка не оставлять за спиной двери, пусть и закрытой. Изолятор синхронно делает шаг влево. Возможно, тоже привычка? Скорее, он просто зеркалит мои действия.

Их тут пятеро. И все раза в два тяжелей меня. Нечего и думать, чтобы справиться с ними на кулаках. К тому же, может, оружия им пронести не позволили, но они нарыли кое-что на местности.

— Ая-яй, — говорю я. — А ведь вас предупреждали, что нехорошо портить государственное имущество.

Никелированные палки, скорее всего, еще недавно были ножками столов. Они коротковаты, но здесь и не очень развернешься, так что в самый раз. Забить нас насмерть — вполне достаточно. Крайне утилитарное оружие.

Они молчат. Потом один бросается вперед, также молча, без предупреждения и угроз, пытаясь сразу достать палкой до моего плеча. Он даже не пробует целить в голову, понимая, что шлем поглотит удар.

Я отступаю в сторону, позволяя ему провалиться вперед. Бланки, под действием адреналина в крови, начинают работать в полную мощь, и я вижу картинку чуть ли не замедленной. Отчетливой, даже резкой, и замедленной.

Все равно. Никакая скорость мне не поможет против этих громил. Я бью тому, что пролетает мимо меня, натыкаясь на стену, в печень, но чувствую, что не пробиваю. На нем бронежилет и гора мышц, где уж мне.

Стоит попробовать убежать, пока не поздно. Лишь в этом моя реакция может оказаться полезной.

Он уже разворачивается, чтобы огреть меня своей палкой. На этом маленьком расстоянии мне даже и деться сильно некуда. Я отступаю назад и приседаю.

Изолятор стоит и смотрит, как к нему подходит второй из пятерки, тоже занося палку. Этот не торопится, видя, как опозорился его приятель. Изолятор подозрительно спокоен, и я начинаю думать, что он не просто фанатик, а абсолютно сумасшедший фанатик.

Неожиданно он кричит.

— Уска-Та!!! — орет он навстречу приближающемуся боевику. Крайне сложные звуки, должен сказать, я бы в жизнь не сумел повторить. Мне кажется, что в этом слове он совершает невероятное — ставит ударение на согласную, на «т» в середине, настолько сильно она звучит.

Это слово магии — той, что не существует. Но если бы она существовала в нашем мире, то это слово точно имело бы какой-нибудь магический смысл. Заставляло врагов замереть в ужасе, например. Или превращало бы их в камень.

Изолятор поднимает руки, закидывает их за спину и вытаскивает из-за спины два мачете. Не дожидаясь, пока противники опомнятся, делает резкий нырок под палку подступающего к нему и отрубает ему руку, вместе с палкой. Шагает дальше, вторым мачете хлещет его по ноге под коленом. Минус один.

Магия исчезает. Как жаль. Как я мог не сопоставить очевидных вещей? Нанотату с голосовой активацией. Даже и не знал, что можно так носить оружие. Думал, что только краткосрочные бланки типа тех, что бурлили у меня в теле.

Палка моего противника пролетает надо мной. Он даже еще не понял, что их бой, похоже, уже проигран. Я не мешаю ему вновь слегка завалиться и повернуться ко мне боком, и пинаю ногой сбоку, по колену. Удар голенью вообще очень неприятная вещь, но когда бьют в бедро, это просто больно. В колено — еще и травматично.

Мне очень хочется сильно повредить ему ногу, чтобы он наконец от меня отстал. Но у этого громилы и на ногах слишком много мышц. Я не добиваюсь желаемого, хотя вроде как заставляю воспринять себя как достойного противника.

Изолятор не ждет. Пока оставшиеся не опомнились, он подступает ко второму и с размаху бьет его лезвием по шее. Почти небрежно, коротким движением, даже без замаха.

Мой бьет еще раз, и на этот раз я не успеваю уклониться. Рука немеет. Наверняка было бы очень больно, если бы я что-нибудь чувствовал.

Двое сзади умудряются опомниться и отступить. Они машут палками, не подпуская Изолятора к себе. Одно из мачете вылетает из его руки после удачного удара. Палки длиннее, с ними сложно соревноваться, имея в руке лишь ножик, пусть и длинный.

Изолятор делает шаг назад и произносит:

— Шоо-ох! — На этот раз звуки тихие, мягкие, почти не слышные.

Один из драконов на его груди взлетает. Декоративно делает взмах крыльями, хотя я уверен, что эти красные крылышки никакого отношения к его полету не имеют.

В возникшей паузе я пинаю своего громилу в колено, в то же самое, надеясь все-таки добиться своего. Потом отступаю еще дальше вдоль стеночки.

Дракон кидается вперед и словно прилипает к одному из пары, противостоящей Изолятору. Видно, как горит его кожа, а плоский дракон, словно расплавленная рамка, проникает все глубже. Прожигает тело насквозь. Жертва наномагии падает. Предпоследний, чувствуя, что бой складывается не в их пользу, разворачивается и бежит.

Изолятор кидает ему вслед мачете. Лезвие входит под лопатку. Тонкое лезвие, очень тонкое. Входит слишком глубоко для обычного оружия.

Мой противник наконец понимает, что позади него что-то не так, и поворачивает голову. Я бью что есть дури в основание черепа. Нельзя упускать такую возможность, слишком он меня достал.

К счастью, на черепе он мышцы не раскачал. К счастью для меня.

Изолятор кивает.

Я киваю ему в ответ и спрашиваю:

— Можно мне тоже ножичек?

Он делает шаг назад и вонзает лезвие в свою первую жертву, добивая. Показывает на томачете, что выбили у него из рук.

— Не, — отвечаю я, — можно мне вот этот ножичек? Привычней.

Я тыкаю пальцем в его пресс. Слева и справа от пупка наколоты ножи, удивительно напоминающие «катран», которого я только что лишился.

— Уска-ха! — кричит Изолятор, чуть отворачиваясь от меня в сторону — видимо, из вежливости. Думаю, это означает «да», потому что лишь в последний момент я успеваю поймать выпадающий из тела нож. Он стал объемным, рукоятка удобно лежит в руке. Правда, он непривычно легкий, и это мне мешает. Но придется смириться.

— Четырнадцать минут, — предупреждает Изолятор. — Больше структура не выдержит. Рассыплется прямо в руке.

Я киваю. Четырнадцать минут — это чересчур много, чтобы спасти мир. За это время можно даже выполнить задание.

— Вы будете там первыми, — пыхтя, сообщает по рации Тоско. — Мы тут застряли. Они как только поняли, что нахрапом нас не взять, ушли в глухую оборону и просто машут этими палками. Не подобраться. Мы их тесним, но все это слишком медленно. Их тут почти десяток, а я даже еще ни у одного палки не отобрал.

— Понял, — говорю я и ускоряюсь.

— Ребята, хватит буянить. — Этот вежливый голос не из рации. Он из динамиков бункера. — Мы же с вами делаем одно большое дело, зачем же ссориться. Давайте так — поднимайтесь наверх. Я тут все устрою пока. Половина всех доходов — вам. Вы хорошие бойцы, будете обеспечивать охрану на поверхности.

— Каких доходов? — ошалело спрашивает Тоско одновременно и в рацию. Но вопрос явно не ко мне.

— Ну как же, а зачем же вы здесь? — По коридорам базы несется беззаботный смех. — Сейчас возьмем эту штуку под контроль и будем диктовать цены. Любым правительствам любой страны.

— Не хочу тебя огорчать, — отвечает Тоско, — потому что не знаю, в каком дурдоме ты был спрятан последние годы, но правительств, считай, уже и нет. И денег, кстати, тоже. Что именно ты намерен получить и от кого?

— Да все, — по-прежнему беззаботно отвечает голос. — Какая разница, в какой валюте? Не нравятся деньги — пусть будет жрачка. Новейшие бланки — вы ведь, я вижу, из нано. Женщин нам сюда будут привозить, на выбор, и еще и благодарить, что мы их взяли. Пока мы держим руку на этой кнопке, весь мир будет у наших ног.

— Еще один, ыть, свихнувшийся ублюдок, — высказывает свое мнение Ыть.

— Или хотите, можете начать строить идеальный мир. — Голос продолжает обольщать. Чувствуется в нем какая-то смешинка, словно говорящий вообще не воспринимает происходящее всерьез. — Добавите свои параграфы в Манчестерский протокол. Я думаю, вам пойдут навстречу: у вас же появятся аргументы. Или диктатура вам больше нравится? Такая полноценная, старая добрая диктатура? Все на ваш вкус. Можно устроить.

Я бегу. Может, он и считает себя самым умным, но я слишком зол сегодня. И, похоже, моя злость наконец-то имеет возможность сконцентрироваться на физическом объекте. Чуть ли не впервые. Тот громила не в счет — слишком тупой.

Скоро мне будет на ком выместить все. Он мне ответит и за чуму, и за бешенство, и даже за грипп. Я знаю, что беды, кои вешаю на него, не имеют к этому умнику никакого отношения, но он для меня — слишком удобная мишень, чтобы я ее упустил. Наконец-то я накажу первопричину всего зла, что творится вокруг.

Я врываюсь в шлюз первым, даже Изолятор отстает. Здесь одиночные кабинки для прохода в красную зону — видимо, слишком мало людей имеет туда доступ.

Изолятор забегает в соседнюю кабинку секундой позже, но этой разницы оказывается достаточно. Я успеваю пройти — он нет.

Надо полагать, пока главный разбойник заговаривал нам зубы, одновременно он перехватывал управление. Успел ведь, зараза. Парой секунд позже — и мы бы попусту долбились в красную зону, пытаясь добраться до укрывшегося там маньяка.

Сейчас в глухой кабинке застревает лишь Изолятор.

Но теперь мы с ним — один на один.

И я только сейчас до конца понимаю, насколько я мечтал именно о сегодняшнем дне.

Сегодня для меня зло персонифицировано, что редко случается в жизни, и будет иметь лицо. Да ладно лицо — у него будет шея, которую я давно мечтаю перерезать.

Подловить дьявола, пока он во плоти, какая удача!

Я бегу вперед. Здесь все по-спартански. Надо полагать, вся красная зона рассчитана человек на десять, не больше. Была рассчитана. Сейчас в ней двое живых, которым надо кое в чем разобраться.

Я захожу в центральную рубку. Он сидит там. Тот, о котором я так давно мечтал. Он даже моложе меня! Юный красавчик, наверняка из каких-нибудь чокнутых вундеркиндов, иначе бы ему не удалось покомандовать целой бригадой убийц.

Одна его рука лежит на пульте, на кнопке, большой и красной, как и полагается. Вторая — на темно-синем рюкзачке, близнеца которого я уже видел сегодня.

— Я, кстати, экзо, — улыбается мне мой абсолют зла. — И вот теперь сижу и думаю, как мне поступить. Могу нажать на эту кнопку…

Он качает ладонью над кнопкой запуска Судного дня.

— …И умрет все человечество. Или могу на эту, — качание рукой над рюкзачком, — и умрешь только ты. И вот знаешь, что я думаю? А зачем мелочиться? Надоело мне все. Все эти сопли, стоны, вся эта бездарность и нежелание смотреть на шаг вперед. Тебе, я ведь вижу, тоже? Давай покончим с этим раз и навсегда?

Я помню уроки. Я вижу знаки в движениях его рук, в опущенных и расслабленных плечах, в глазах, во взгляде, равнодушно упершемся прямо в меня.

Он не боится. Он готов на все. Его пора остановить, потому что сам себя он не остановит.

— Надоело. Все надоело… — Слишком усталые нотки в голосе для человека, который блефует. — Человечество надоело, ты — тоже надоел.

Я прыгаю вперед, вытягиваю руку, простым незамысловатым движением тыкаю ножом.

Он опускает обе руки. Сразу. Я успеваю перехватить только одну. Ту, что ближе. Руку на рюкзачке с активированной бомбой.

Он нажал на кнопку под второй рукой мгновением раньше, чем мой нож вошел в его глаз. Глубоко вошел, лишь гарда остановила его от дальнейшего продвижения.

Машина, и так находящаяся на грани принятия опрометчивого решения, приняла команду немедленно. И стартовала протокол Судного дня.

Вся красная зона была в огнях. Красных, очевидно. Мигало все, что только можно, даже освещение, мне кажется, поменялось на красноватое. Тошнотворно завывала сирена.

Я судорожно ввожу коды отмены, копируя их со стекла бронешлема. Программа выдает одни, потом, когда они не помогают, другие. Но даже командные коды высшего армейского эшелона не помогают. «Кладезь бездны» уже слишком увлекся процессом.

— Что-то сделать можно? — спрашиваю я.

— А что? — тоскливо отвечает Тюжок. — Серверная прямо за тобой. Если отключить компьютеры, перезагрузить, потом заново ввести пароли на отмену. Но ты к ним не проникнешь. Серверная не откроется, когда красная тревога.

— Перезагрузить? — спрашиваю я и поглаживаю синий рюкзак-трофей. — Тут у меня электромагнитная бомба как раз под рукой. Не знаю, как ее пронесли. Неиспользованная. Слегка не успели ее использовать.

А я помог «не успеть».

— Не считается оружием. Ни холодным, ни огнестрельным, — тут же отвечает Тюжок. — Тут устаревшая база данных. Давай прямо к дверям серверной ее, и сам уходи подальше. Запускай, ставь таймер и беги. Метров пятьдесят.

— Пробьет через дверь? — спрашиваю я.

— Эта — пробьет, — уверенно отвечает Тюжок. — Внутри красной зоны бронешитов больше нет. Беги дальше, чтобы она и тебя не пробила. После взрыва жди перезагрузку и заводи пароли. Двери останутся заблокированы до полного восстановления системы, так что не перепутай цифры.

После электромагнитного удара сирены замолкают, и, наверное, меня это радует не меньше, чем отмена Судного дня.

— Богослов, — устало спрашивает Тоско, когда я завершаю с кодами отмены. — Слышишь?

— Ну — соглашается напарник. — Вы там, говорят, опять мир спасли?

— Ты это… тут несколько наверх побежали, испугались, наверное. Перехвати, а?

— Прикольные они, испугались и побежали из единственного безопасного места на весь сектор, — говорит Богослов и тут же подтверждает: — Перехвачу, без проблем. У меня, кстати, есть новость для спасителей человечества.

— Ну? — устало поощряет его Тоско.

— Вроде будет антидот. Если повезет, еще и в Сеть успеем данные по образцу передать. Может, кому и пригодится. Нам дико повезло с этим выжившим.

Я сижу на крутящемся кресле в центре того места, которое можно назвать самым опасным на Земле для Земли. Человек, который спас планету.

Боец, который выполнил задание.

Что, как вы думаете, я делаю?

Правильно. С силой отталкиваюсь и кручусь. Иногда удается сделать сразу несколько оборотов.

Эпилог

Я вздрогнул и проснулся.

Не могу вспомнить, что мне снилось. И хорошо, что не могу. Хорошие сны не будят тебя так, что просыпаешься весь мокрый.

Мама часто просила меня — не спать «на закат». И обычно я всегда следую этому правилу. Но сегодня мы вымотались, поднимая забор, высокий забор по периметру острова. Есть мнение, которое очень сильно смахивает на истину, что водохранилище скоро обмелеет. Некому следить за плотинами. Некому регулировать уровень воды, сбрасывать ее излишки. Если так пойдет, то воды здесь станет много меньше уже этой весной.

А мы по-прежнему предпочитаем уединение.

Большой мир продолжает мучиться в агонии, словно его душат, а он пытается вырваться, сшибая хаотичными движениями все, что попадается у него на пути.

Большой мир погибает. Цивилизация, какой мы ее знали, обречена.

Мы лишь надеемся, что больше не принадлежим ни этому большому миру, ни агонизирующей цивилизации.

Людей стало слишком мало, а места — слишком много, чтобы продолжать воевать. Путник не сможет набрести на нашу базу, медленно превращающуюся в обычный поселок, потому что к нам не ведет ни одна дорога. Путник нас не найдет и не принесет с собой заразу.

Мы так надеемся.

Корпорации почти умерли, и мы получаем лишь отрывочные сведения из штаб-квартир разных секторов. Везде все хуже и хуже. Лишь единичные сектора оказываются способны достаточно беспощадно поддерживать карантинные процедуры, чтобы сдержать распространение болезней. Но люди придумали себе много других проблем и помимо эпидемий.

Изолятор, мой кратковременный напарник с красивыми цветными татуировками, остался там, на месте нашего последнего задания. Он и нас-то отпустил лишь через две недели, когда убедился, что никто не унесет с собой заразу. Но Богослов оказался на высоте. Выжили все.

Когда мы улетали, над базой «Кладезя бездны» полыхали пожары. Изоляторы любят выжигать чумные города дотла. Мне кажется, у этих ребят хватит работы на ближайшие десятилетия. Всегда будет что жечь.

Там же остался и незадачливый, но живой, солдат, из крови которого Богослов сумел выудить вакцину. Он не полетел с нами, сказав, что пойдет домой.

Что же, самое время. От нас он получил жизнь, свободу и книжку с красной надписью от руки на обложке.

Мы выжили.

Мне еще долго будут сниться кошмары, я знаю. Слишком много всего произошло. Слишком многому еще предстоит произойти.

Но почему-то я верю, что лично для меня все складывается не так уж и плохо. Пробравшись через все круги ада, я неожиданно нашел оазис, о котором давно мечтал. Кто же знал, что искать его надо именно в аду.

Я обтер простыней пот со лба. Что же все-таки мне снилось? Бешеные? Псих с ядерной кнопкой? Будущее мира?

Лена, потревоженная моим движением, вздохнула во сне, повернулась и положила руку мне на грудь, словно убеждаясь, что я все еще рядом.

— Спи, моя любовь. Спи, моя радость, спи, моя ласточка, — шепотом сказал я, надеясь, что она проснется лишь утром, отдохнувшей и выспавшейся.

Солнце заходит. Тихо кругом.

Хорошее время для поминовения. Хорошее время, чтобы вспомнить родителей, Оператора, того продавца в магазине, многих других. Скоро ночь, поселок затих, и ничто не будет мне мешать. Для того чтобы достойно вспомнить каждого, времени понадобится много.

Пусть солнце заходит. Если придется, будем жить в сумерках.

Не привыкать.

Термины, названия и понятия, используемые в романе

Продукты нано и биотехнологий, расы и общественные группы, оружие и другая терминология

Общие понятия

Бланк — благоприобретенная нанокультура с возможностью введения в организм взрослого нано.

Боты, мн. ч. от «бот» — то же, что наноботы, сокращение от «нанороботы», искусственные симбионты для обслуживания организма.

Геммы, мн. ч. от «гемм» (Генетическая Модификация) — генетические факторы, приводящие к генетическим модификациям, управляемо придающим организму специфические свойства на временной или постоянной (ненаследственной) основе, имеют уникальные наименования.

Дрон — боевой робот.

Изоляторы — спецподразделения для зачистки территорий путем уничтожения зараженного биоматериала.

Изоляция — общественно-политическое течение, стихийно созданное в Точке Заката и направленное на безусловную изоляцию районов, подвергшихся заражению.

Нано — раса, образовавшаяся в результате направленных изменений вида homo sapiens и деятельности симбионтов-нанороботов.

Н-тату, она же нанотату — особый вид татуировок с использованием наноботов в качестве наносимого материала, обычно ограничены исполнением однократной узкоспециализированной задачи.

Экзо — раса, образовавшаяся в результате направленных мутаций вида homo sapiens.

Эттерн — нанокультура, ключевое отличие от бланка (см.) — способность передаваться по наследству.

Homo — то же, что базовая раса, то же, что предзакатный человек, — собственно люди, без генных модификаций.

Экзо. Мутации

«Веретено» — вид наследуемой мутации, дает улучшение вестибулярного аппарата, один из подвидов «Центрифуги» (описание отсутствует).

Нано. Эттерны

Кровяные пловцы — существуют в варианте эттернов и бланков различного срока действия, базовый эттерн (бланк) расы нано, обеспечивающий общее повышение сопротивляемости организма разнообразным заболеваниям.

«Песья радость», или «Острый нюх», — эттерн, существует в виде модификаций нескольких уровней, обеспечивает значительное увеличение обонятельных способностей.

Нано. Бланки

«Али» (Али FR-ME, известные подвиды: класс универсал, класс экстра) — нано-усилитель (см.) «силового» вида, обеспечивающий увеличение мощности (рывкового усилия) модифицированной группы мышц.

«Броня» — краткое название одного из видов инъектируемой нанокультуры, аналог «Любителя пуль» (см.), курс обмена к моменту событий романа: три «Брони» на десять «Любителей».

«Бульон» — бланк, являющийся сопроводительным, обеспечивает среду для быстрого размножения кровяных пловцов (см.).

«Любитель пуль» — вид инъектируемой нанокультуры, форсирует заживление ран, ускоряет восстановительные способности, особенно в экстремальном режиме.

Наноусилители — обобщенное название бланков, отвечающих за усиление мышц.

«Хатанака» — бланк, обеспечивающий иммуномодуляцию при использовании внешних имплантатов. Значительно снижает возможность отторжения имплантатов у механистов.

«Ходок» — сленговое название нанокультуры SCR-01-Ультра. Аббревиатура SCR — spinal cord resurrection, «воскрешение спинного мозга». По сюжету — бланк, позволяющий вылечить травмы спинного мозга и вернуть подвижность нижним конечностям.

«Шеррингтон» — бланк, сокращающий количество повторений до возникновения устойчивых условных рефлексов, применялся для обучения солдат.

«Радиационный маньяк» — бланк (эттерн), обеспечивающий наследственную невосприимчивость (очень низкую восприимчивость) к действию радиации.

Разовые бланки (не специфицированы): «Хрусталь», «Освежитель», «Агар-Агар».

Дроны

«Доги» — боевые дроны, подвижные огневые точки, напоминающие при движении собак, компонент комплекса «Паранджа».

«Локальная независимость» — дронный комплекс («Объединенные заводы охранных систем»), способный обеспечить защиту периметра поселений. Стандартная комплектация: от 24 до 128 дронов-пулеметов, 6 ракетных установок, комплексы мобильной разведки, комплексы дозарядки и ремонта, центр мобильного контроля и координации.

«Шалуны» — вид дронов, обеспечивающих личную охрану, разработка «Корпорации роботизированных систем».

Источники, исторические события, обозначения

Закат — период эпохальных катастрофических событий, приведших к разрушению всех институтов цивилизации.

Манчестерский протокол, также Протокол — международный документ, регламентирующий полный запрет ядерного оружия, а также изоляцию секторов и полную изоляцию в случае биокатастроф.

«Генная логика» — группа компаний, главный производитель и поставщик геммов (см.) для расы экзо (см.).

«Корпорация роботизированных систем», также Корпорация — крупнейшая корпорация эпохи Заката.

«Наноздоровье» — группа компаний, главный производитель и поставщик нанороботов (см.) для расы нано.

«Объединенные заводы охранных систем», она же ОЗОС — международная корпорация, находившаяся в секторе XSI Мегаполиса Дрездена.

Прочее

Наноасфальт — наноматериал, высокотехнологичный асфальт с возможностями самовосстановления, изобретенный до Заката.

«Пушок» — нанонаркотик.

«Семя погибели» — дочерний вирус (из других источников «Оборотень экстра»).

Чума-74 — вариант базовой чумы, возбудитель — модифицированная бактерия иерсиния пестис биовар-74 семейства энтеробактерий.

Примечания

1

(обратно)

2

Индивидуальный рацион питания, военный сухой паёк.

(обратно)

3

Стоит отметить, что массовую вербовку иностранцев в армию Петр начал лишь в 1702 году. К моменту повествования процесс был сугубо добровольным.

(обратно)

4

Обязательную присягу при вступлении в каждый новый чин для иностранных офицеров ввели лишь в 1721 году.

(обратно)

5

Командир имел в виду совет, который фельдмаршал Кутузов созвал в Филях, чтобы обсудить предстоявшее оставление Москвы Наполеону.

(обратно)

6

Сленговое слово, означает «убить». Происходит от понятия «Груз 200» — погибших солдат в Афганистане, которых перевозили на родину.

(обратно)

7

Сконе — провинция Швеции, южная оконечность Скандинавского полуострова. Долгое время принадлежала Дании, в состав Швеции вошла в 1658 году по Роскильсскому договору.

(обратно)

8

19 ноября 1700 года по старому стилю, 30 ноября по новому — день Нарвской битвы.

(обратно)

9

Наталья Алексеевна, младшая сестра Петра Первого.

(обратно)

10

Ты ведь понимаешь? (фр.)

(обратно)

11

Я могу ответить на любом языке из перечисленных, ваше величество. (фр.)

(обратно)

12

Плащ, надеваемый в холодное время года поверх форменных кафтана и камзола.

(обратно)

13

Первый огнетушитель современного вида появился в 1813 году, его изобрёл английский капитан Джон Мэнби. До того около восьмидесяти лет использовались бочки с водой, в которые помещали заряд пороха в герметичном сосуде и запал. Такую бочку закатывали в горящее помещение, порох через некоторое время взрывался, вода разлеталась в разные стороны.

(обратно)

14

Автору однажды довелось видеть взлёт «Белого лебедя» — Ту-160. Очень впечатляет.

(обратно)

15

Затинная пищаль — она же гаковница, мелкокалиберное орудие с деревянным прикладом и крюком, которым его цепляли за стену для уменьшения отдачи. Где Пётр откопал эти музейные экспонаты из смутных времён, остаётся только гадать. Вероятно, на том же складе, что и сорокафунтовые орудия, помнившие Ивана Грозного, которые в нашей истории были утрачены под Нарвой.

(обратно)

16

Фраза из кинофильма «Гусарская баллада» 1962 года.

(обратно)

17

2, 4, 6 — Тринитрофенол или пикриновая кислота, взрывчатое вещество, которое начало применяться в военном деле только во второй половине XIX века.

(обратно)

18

Пушки системы Грибоваля появились во Франции в 1770 году. Пушки системы Вале — в 1827 году.

(обратно)

19

Было изобретено в 1775 году британцем Патриком Фергюсоном.

(обратно)

20

Унитарные заряды к пушкам Грибоваля — готовый картуз с порохом, к которому крепился деревянный пыж — шпигель, а к тому, собственно, ядро.

(обратно)

21

«Привилегии» на тот или иной род деятельности выдавали в России и до Петра, и при нём. Но лишь при Александре Первом в 1815 году патентное право было распространено на изобретения.

(обратно)

22

Пётр имеет в виду пожар 1666 года.

(обратно)

23

В пожаре 1712 года погибло более 2700 человек.

(обратно)

24

Так тогда называли любовниц, фавориток.

(обратно)

25

В упомянутом фильме после этого идут слова «…из Тайной канцелярии» — для тех, кто не смотрел или не помнит.

(обратно)

26

Ещё одно отличие от реальной истории: первый новогодний фейерверк устроили 1 января 1700 года, а второй — только четыре года спустя, после взятия Ниеншанца.

(обратно)

27

Пётр Матвеевич Апраксин. В реальной истории после нарвской катастрофы и пленения шведами Ивана Трубецкого занял пост Новгородского воеводы. Брат второй жены царя Фёдора Алексеевича — Марфы Апраксиной.

(обратно)

28

В оригинале было «ВДВ».

(обратно)

29

Леонтий Магницкий, один из первых преподавателей школы в Сухаревой башне, автор учебника арифметики.

(обратно)

30

Иван Иванович Бецкой, внебрачный сын Ивана Юрьевича Трубецкого, видный государственный деятель времён Екатерины Второй.

(обратно)

31

На первые числа января 1701 года ещё не восстановлен Монастырский приказ, не разгромлены «крестцы» — бродячее священство, основной разносчик слухов. У Петра пока есть основания опасаться церковной фронды.

(обратно)

32

Пётр имеет в виду младшего брата королев Марии и Анны, сына Якова Второго и Марии Моденской — Джеймса Френсиса Эдварда Стюарта, католика по вероисповеданию.

(обратно)

33

Акт о престолонаследии в Англии действительно был опубликован в 1701 году.

(обратно)

34

В реальной истории Пётр сделал это 24 января того же года.

(обратно)

35

Постриженная в монахини первая жена Василия Третьего, отца Ивана Грозного. Таким образом Василий развёлся, чтобы жениться на Елене Глинской.

(обратно)

36

Жан-Батист Кольбер, маркиз де Торси, племянник небезызвестного Кольбера, тоже Жана-Батиста, и министр иностранных дел при Людовике Четырнадцатом.

(обратно)

37

Луи-Франсуа-Мари Ле Телье де Барбезье — военный министр, третий сын маркиза де Лувуа, тоже военного министра. Зарекомендовал себя на этом посту не лучшим образом и внезапно умер в возрасте 32 лет 5 января 1701 года.

(обратно)

38

Мишель Шамийяр — генеральный контролёр финансов, с января 1701 года ещё и государственный военный секретарь.

(обратно)

39

Марфа Апраксина — вдова Фёдора Алексеевича.

Прасковья Салтыкова — вдова Ивана Алексеевича.

(обратно)

40

Те, кто утверждает, что Петербург был построен на голом болоте, забывают, что там стояла шведская крепость, защищавшая маленький порт и несколько близлежащих деревень. Вот на Васильевском острове не надо было жилые дома строить, это правда.

(обратно)

41

Мосбасс, в основном бурые угли с высокой зольностью. Но для запуска промышленной революции их вполне достаточно.

(обратно)

42

Так в ироничном ключе Пётр называл выпивку.

(обратно)

43

План Черчилля — атаковать в июне-июле 1945 года Красную армию в Европе, используя при этом не только британские и американские войска, но и части вермахта и СС. План был забракован штабами, о чём Черчилль впоследствии сожалел.

(обратно)

44

Карл-Фридрих Голштинский, которому на момент повествования чуть более года от роду. В реальной истории — будущий муж Анны Петровны и отец Петра Третьего.

(обратно)

45

Шведские короли носили титул владык «шведов, готов и вендов». Отсюда и «тре крунур» на их гербе.

(обратно)

46

Рим предателям не платит (лат.).

(обратно)

47

В реальной истории София-Шарлотта Ганноверская, первая королева Пруссии, скончалась 1 февраля 1705 года от ангины.

(обратно)

48

Именно это и произошло в реальной истории, только позднее. Трезини и Леблон карты почв не составляли.

(обратно)

49

Гости из будущего явно вдохновились плакатом первых лет советской власти и адаптировали его под текущую реальность.

(обратно)

50

В реальной истории это случилось в 1709 году.

(обратно)

51

В реальной истории его посадили на кол, где он умирал 14 часов, на морозе.

(обратно)

52

Нынешний польский Гданськ некогда был немецким Данцигом.

(обратно)

53

Бунт Кондратия Булавина в нашей истории возник именно из-за того, что Меньшиков стал «отжимать» соляной бизнес донских казаков. А копали они соль там, где сейчас находится город Соледар.

(обратно)

54

В реальной истории это произошло 4 октября 1705 года.

(обратно)

55

В реальной истории это случилось в мае 1705 года.

(обратно)

56

В реальной истории это произошло в 1708 году, шведов было 13 тысяч против нескольких полков Апраксина. Но результат всё равно оказался тот же.

(обратно)

57

То же самое Карл приказывал своим генералам и в нашей истории.

(обратно)

58

В нашей истории полякам по Варшавскому договору (какая ирония) шведы разрешили торговать только через Ригу и Палангу. Здесь Рига шведами утрачена в 1701 году.

(обратно)

59

Ныне польский город Торунь.

(обратно)

60

Эпизод из реальной истории.

(обратно)

61

В нашей истории это произошло, во-первых, несколько позже, а во-вторых, с неким камердинером Полубояровым и его женой.

(обратно)

62

Эта коллекция дошла до наших дней, хоть некоторые экземпляры были со временем утрачены. Всего там сейчас 64 зуба.

(обратно)

63

Мазепа и в реальной истории вёл переговоры с Карлом с 1703 года — о том в письме французам в 1708 году свидетельствовал Станислав Лещинский: «Я работаю с Мазепой уже пять лет».

(обратно)

64

В восемнадцатом веке разница между юлианским и григорианским календарями составляла 11, а не 13 дней, как сейчас.

(обратно)

65

В реальной истории в битве при Головчине именно из-за болота русские полки были рассредоточены на большом расстоянии. Чем Карл и воспользовался.

(обратно)

66

Табель о рангах в этом варианте истории Пётр ввёл значительно раньше. Статский советник по статусу был равен армейскому бригадиру или гвардейскому подполковнику.

(обратно)

67

Обращение к статскому советнику.

(обратно)

68

Алексей Степанович Келин — в реальной истории в 1709 году был комендантом гарнизона Полтавы, выдержал около десятка шведских штурмов. Пока Пётр Алексеевич гонял шведов по полю Полтавской баталии, сделал вылазку и взял в плен премьер-министра Карла — графа Пипера.

(обратно)

69

Попаданцы наконец-то добились того, что самая важная почта стала подвергаться хотя бы примитивной шифровке. А то всё писали прямым текстом, надеясь только, что курьера не убьют и письма не похитят.

(обратно)

70

Тогдашние французские владения в Северной Америке были значительно шире современного штата Луизиана.

(обратно)

71

Притчи, глава 16, стих 32.

(обратно)

72

На тот момент Балтаджи Мехмед-паша — великий визирь. В этой должности в нашей истории был дважды.

(обратно)

73

Неверных. Видимо, в данном случае идёт речь о работорговцах из Европы.

(обратно)

74

С 1703 года в нашей истории личный штандарт Петра представлял собой жёлтое полотнище с чёрным геральдическим двуглавым орлом и символическими элементами. Здесь он остался прежним, каким был до 1703 года.

(обратно)

75

Аникита Репнин в реальной истории был вначале приговорён к смерти за провальный бой у Головчина, а затем помилован, но разжалован в солдаты.

(обратно)

76

Индельта — что-то вроде землячества, которое поставляло по одному солдату с некоторого количества дворов, шведский вариант рекрутского набора.

(обратно)

77

Напомним: в этом варианте истории булавинского восстания нет, так как была купирована одна из его главных причин — отжим Меньшиковым соляных копей у казацкой старшины.

(обратно)

78

Случай из реальной истории. Русский гарнизон Гадяча действительно был помещён в нечто вроде лагеря для военнопленных в январе 1709 года. А в июне, незадолго до Полтавы, пленные подняли там восстание и при поддержке своих извне благополучно бежали.

(обратно)

79

Корпус Меньшикова в реальной истории после безуспешных переговоров атаковал гарнизон Батурина, был штурм. При этом несколько тысяч горожан и даже около тысячи мазепинцев благополучно убежали из города. Поголовной резни не было, об этом писал даже прусский военный атташе при шведской армии фон Зильтман. А тут и подавно, город спалили уже после того, как всех выгнали в чисто поле. Но автором мифа однозначно был Мазепа.

(обратно)

80

В реальной истории именно так и было.

(обратно)

81

Реальный случай: Карл действительно просил у Петра еды, а Пётр действительно прислал ему «гуманитарку», чтобы шведы совсем ноги с голодухи не протянули. Галантный век:).

(обратно)

82

В реальной истории был сформирован в 1704 году, назывался поначалу драгунским полком полковника князя Мещерского. Состоял из служилых людей Белгородского разряда. С 1706 году стал называться Белгородским драгунским полком. Единственная боевая операция, в которой участвовал полк в реальной истории — военные действия против Булавина. В 1714 году — расформирован.

(обратно)

83

Карл Двенадцатый отбирал в свою гвардию солдат ростом не менее 175 сантиметров. Рост Кати — 182 сантиметра.

(обратно)

84

Почти дословно подлинные слова Карла Двенадцатого, сказанные в реальной истории в этом же самом месте по аналогичному поводу.

(обратно)

85

Почти дословно — реальный ответ Алексея Келина шведам.

(обратно)

86

Почти дословно — реальное сообщение Меньшикова о полковнике Келине.

(обратно)

87

Реальный случай — в Карла во время одного из штурмов полтавских стен угодили дохлой кошкой.

(обратно)

88

Реальный случай из истории осады Полтавы.

(обратно)

89

Советская противопехотная мина МОН-50.

(обратно)

90

Американская противопехотная мина M18A1 «Клеймор», выпускалась с 60-х годов, до сих пор стоит на вооружении армий стран НАТО.

(обратно)

91

Алексей Головин, полковник Копорского полка. В реальной истории он тоже возглавлял группу прорыва, которая усилила гарнизон Полтавы. Во время одной из вылазок попал в плен, был освобождён после Полтавской битвы.

(обратно)

92

Colonel (англ.) — полковник.

(обратно)

93

Песня группы Sabaton.

(обратно)

94

Если кто-то подумал, что Карл ведёт себя неразумно, тот совершенно прав. Но именно так он вёл себя и в реальной истории, когда поймал пяткой русскую пулю.

(обратно)

95

В реальной истории Пётр сначала пошёл на соединение с Шереметевым, предполагая снять осаду с города без генеральной баталии. Но затем принял решение переправляться севернее и давать сражение. Здесь он сразу пошёл на правый берег Ворсклы, что несомненно сэкономило ему около 10 дней.

(обратно)

96

Именно в таком составе раненый в пятку Карл и проводил военный совет перед Полтавской битвой.

(обратно)

97

Полковник Келин и в реальной истории взял графа Пипера в плен, но случилось это во время Полтавского сражения, а не до него.

(обратно)

98

Что бы вы ни делали, вы уже проиграли (фр.).

(обратно)

99

Что-то вроде русских поместных кавалерийских полков, составлявшихся из дворян-землевладельцев.

(обратно)

100

И снова Карл назвал Левенгаупта его исконной, шведской фамилией, а не её германизированным вариантом.

(обратно)

101

В реальной истории — не было. Но здесь над этим поработали попаданцы. Централизованный контроль за качеством солдатского рациона, как ни странно, резко снижает небоевые потери в армии.

(обратно)

102

Борис Петрович и в нашей истории первым был возведен в графское достоинство. И именно в 1706 году. Здесь он получил этот титул за сражение при Головчине, которое не было проиграно.

(обратно)

103

Ироничное название ЧВК, от слов «их там нет».

(обратно)

104

С большой долей вероятности попаданцы подарили Петру SIG Sauer P320 с магазином на 17 патронов 9х19.

(обратно)

105

Почти дословно — реальное обращение Петра к армии перед Полтавской битвой.

(обратно)

106

В реальной истории так и случилось.

(обратно)

107

По разным оценкам сумма, находившаяся в казне армии Карла, составляла около 2 миллионов иоахимсталеров, то есть действительно годовой бюджет Швеции на то время. Кстати, эта сумма очень точно коррелирует с тем, что Пётр в реальной истории уплатил шведам за Прибалтику.

(обратно)

108

В реальной в братской могиле под Полтавой, как записано, «Погребены бригадир Феленгейм, полковники Нечаев и Лов, подполковник Козлов, майоры Кропотов, Эрнст и Гельд, обер-офицеров 45, капралов и рядовых 1293, всего погребено 1345 человек». Безвозвратные потери шведов до сих пор точно не подсчитаны, разные источники, в том числе шведские, называют цифры от 6700 до 9200 человек. Впрочем, даже наличие достоверных источников не мешает современным манипуляторам лёгким движением пера уменьшать потери шведов на порядок, и во столько же раз увеличивать потери русских.

(обратно)

109

В реальной истории его простили за битву при Лесной, и в Полтавской битве был в числе военачальников.

(обратно)

110

В реальной истории этот указ Пётр издал в 1702 году.

(обратно)

111

Такие стишки действительно печатались в Саксонии, когда Карл XII пошёл войной на Россию.

(обратно)

112

В реальной истории погиб в 1702 году, командуя шведской кавалерией. В альтернативной истории — жив и здоров.

(обратно)

113

Андрей Петрович Измайлов, посол России в Дании с 1700 по 1707 год.

(обратно)

114

Согласно петровской Табели о рангах, соответствует армейскому чину Меркулова — полковник.

(обратно)

115

Георг Генрих фон Гёрц — полномочный представитель Швеции.

(обратно)

116

В реальной истории был посланником Англии в России с 1704 по 1712 год.

(обратно)

117

Выскочек (фр.)

(обратно)

118

В нашей истории девиз «Небываемое бывает» был выбит на медали в честь взятия двух шведских судов у только что захваченной крепости Ниеншанц в 1703 году. В этом варианте Ниеншанц и корабли достались мирным путём как выкуп за Карла Двенадцатого в 1701 году. Но девиз, как видим, всё же появился и здесь.

(обратно)

119

В те времена словом «вор» обозначали не только крадунов, но и вообще преступников, в том числе и политических.

(обратно)

120

Реальные слова Ромодановского о себе.

(обратно)

121

Реальные события, случившиеся 9 мая 2014 года в Мариуполе.

(обратно)

122

Это наводнение случилось по старому стилю 9 сентября 1706 года.

(обратно)

123

Подлинный текст письма Петра Меншикову.

(обратно)

124

В нашей истории все бастионы и куртины Петропавловской крепости строились первоначально из дерева, но из-за наводнений решили возводить крепость в камне. Меншиков бастион стал первым, который перестроили.

(обратно)

125

В нашей истории культ Разума был введен во Франции в 1793 году. Правда, что-то пошло не так, и в 1794 году его основатели попали под нож гильотины, акульт был запрещён. Его сменил другой культ — Верховного Существа.

(обратно)

126

Речь идёт об эпидемии чумы в XIV столетии, выкосившей, по разным оценкам, от трети до половины населения Европы.

(обратно)

127

Евгений имеет в виду приказ Рёншельта перебить русских пленных после битвы под Фрауштадтом в 1706 году в реальной истории.

(обратно)

128

Племянник Луи Четырнадцатого, сын его младшего брата, тоже Филиппа. В реальной истории стал регентом Франции при малолетнем Луи Пятнадцатом.

(обратно)

129

Универсальное орудие, помесь пушки с гаубицей, способное стрелять как ядрами, так и бомбами. Отличалось конической каморой, было легче пушки и длиннее гаубицы. «Единорог» — изобретение Михаила Данилова, поставленное на вооружение графом Шуваловым в 1757 году.

(обратно)

130

Австрийцы.

(обратно)

131

В 1699 году по Карловицкому миру Османская империя уступила Польше Подолию.

(обратно)

132

Райя — беднейшие слои населения Османской империи, слово часто применялось в смысле «чернь».

(обратно)

133

В реальной истории в походе 1711 года крымской орды участвовали около 700 шведов из тех, что успели сбежать в Бендеры вместе с Карлом.

(обратно)

134

«Сказка про Федота-Стрельца» Леонида Филатова.

(обратно)

135

Оврага.

(обратно)

136

Алексей Васильевич Макаров в нашей истории стал тайным кабинет-секретарём Петра.

(обратно)

137

В те времена под словом «анекдот» понимали забавную историю, случившуюся в реальной жизни.

(обратно)

138

Припевка «Патриотической песни» 1790 года.

(обратно)

139

Это написал Пушкин.

(обратно)

140

Александр Бекович-Черкасский. В 1699 году точно уже был крещён и жил в доме Бориса Алексеевича Голицына. В нашей истории впервые упомянут не в качестве «аманата» как посланный в обучение морскому делу в 1708 году. Что он делал в промежутке между этими датами, неизвестно. Вполне мог быть и денщиком Петра.

(обратно)

141

Рейнский фод — мера длины, использовавшаяся в Дании в то время. Составлял 31,407 сантиметра в переводе на метрическую систему. То есть затапливаемый берег решили поднять на высоту не менее 5 метров.

(обратно)

142

Максимальная высота нагонной волны в Петербурге по расчётам может достигать 516 миллиметров, так что Юль неправ. Но реально с такой волной люди ещё не сталкивались.

(обратно)

143

Азов

(обратно)

144

В те времена всерьёз считали, что чума происходит от «тяжелого запаха». Отсюда и маски «чумных докторов», похожие на вороньи клювы: туда набивали душистые травы, чтобы «перебить запах».

(обратно)

145

Соль действительно обладает таким антисептическим действием, что подтверждалось исторически.

(обратно)

146

В реальной истории это случилось после 1710 года, когда Строганов, что называется, «потерял берега».

(обратно)

147

Современный Белогорск.

(обратно)

148

Современный Севастополь.

(обратно)

149

Современный Симферополь.

(обратно)

150

Фраза из кинофильма «Здравствуйте, я ваша тётя».

(обратно)

151

Карл намекает на шведский десант, разом выбивший Данию из войны в 1700 году.

(обратно)

152

Александр Васильевич Кикин — в нашей истории в 1707 году получил в свое ведение Адмиралтейство, кроме «специальных адмиралтейских дел», то есть допуска к гостайне не получил. Известен попыткой покушения на Петра, за которую был бит, но прощён: его пистолет то ли 3, то ли 4 раза подряд дал осечку. Был казнён в 1718 году по делу царевича Алексея. В этой истории также заведовал Адмиралтейством — и с тем же исключением.

(обратно)

153

В нашей истории брат Абрама Петровича Ганнибала, Алексей, стал ротным гобоистом. Впрочем, его дальнейшая судьба неизвестна.

(обратно)

154

Битва, в которой якобиты в 1715 году реальной истории потерпели поражение.

(обратно)

155

Реальная история, в 1709 году Бартоломео де Гусман демонстрировал королю Португалии модель воздушного шара на тепловой тяге. Но дальше прототипа дело не зашло.

(обратно)

156

И в нашей истории он был первым послом Пруссии в России, но шестью годами позже.

(обратно)

157

Фамилию Ганнибал он придумает себе сам и станет использовать лишь через много лет.

(обратно)

158

«Наноздоровье» (англ.).

(обратно)

159

Облегченный, или спортивный, вариант пистолета Ярыгина ПЯ «Грач».

(обратно)

160

Втор. 33: 25.

(обратно)

161

Притч. 17: 19.

(обратно)

162

От англ. cheat (чит.) — нечестный прием.

(обратно)

163

Модификация автомата Калашникова АКС74У (укороченный), разработан для экипажей боевых машин, десанта и т. д.

(обратно)

164

Сивиллы — в античной культуре пророчицы и прорицательницы, экстатически предрекавшие будущее, зачастую бедствия.

(обратно)

165

Источник всех цитат: «Новый Завет. Откровение Иоанна Богослова».

(обратно)

166

Battle Support Drone-01eXtended. Он же «Шалун».

(обратно)

167

Ручной пулемет пехотный ПКП «Печенег». Дальнейшее развитие пулемета Калашникова (ПКМ).

(обратно)

168

Ручной противотанковый гранатомет.

(обратно)

Оглавление

Михаил Ахметов «Война вашему дому!» Звездный истребитель

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Михаил Ахметов В БОЙ ИДУТ ОДНИ НОВИЧКИ

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

Вадим Чинцов Сокровища тамплиеров

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

Чинцов Вадим Император

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Вадим Чинцов Важняк из двухтысячных Внедрение в ЧК

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Чинцов Вадим Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЦК

  Глава  1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Эпилог

Вадим Чинцов Важняк из двухтысячных 3 Внедрение в ЦК 2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Даниил Куликов Пчелиный Рой Книга 1 Уплаченный долг

  Глава 1 Пчелиный Рой

  Глава 2 Улей

  Глава 3 Смертельный бокс

  Глава 4 Узкий лаз

  Глава 5 Магазин

  Глава 6 Озеро

  Глава 7 Рефрен

  Глава 8 Сафари

  Глава 9 Выходной

  Глава 10 Новые пули

  Глава 11 Трофеи

  Глава 12 Квартет

  Глава 13 Ралли

  Глава 14 Перезагрузка

  Глава 15 На базе

  Глава 16 Гладиаторы

  Глава 17 Бег с шестом

  Глава 18 Прятки

  Глава 19 И снова Кумарник

  Глава 20 Открытие

  Глава 21 Высшая математика

  Глава 22 Проверка теорий

  Глава 23 Дар

  Глава 24 Озеро

  Глава 25 Рейд

  Глава 26 Анатомический театр

  Глава 27 Торговец Еврей

  Глава 28 Кваз

  Глава 29 Бред

  Глава 30 Дрессировка

  Глава 31 Дрессировка. Акт второй

  Глава 32 Заначка

  Глава 33 Озарение

  Глава 34 Выбор оружия

  Глава 35 Гольф, секрет, трофей

  Глава 36 Третий

  Глава 37 Тихий вечер

  Глава 38 Райский уголок

  Глава 39 Страшные тайны

  Глава 40 Покушения

  Глава 41 Рыжик

  Глава 42 Вооружение

  Глава 43 Мотоциклы

  Глава 44 Пятый этаж

  Глава 45 Трое вояк

  Глава 46 Крещение

  Глава 47 Способ покинуть Улей

  Глава 48 Пополнение

  Глава 49 Выход в рейд

  Глава 50 Зависть

  Глава 51 Стая

  Глава 52 Кодекс Улья

  Глава 53 Пробуждение

  Глава 54 Рация

  Глава 55 Допрос

  Глава 56 История Кваза

  Глава 57 Белый жемчуг

  Глава 58 Снова выходной

  Глава 59 Караван Еврея

  Глава 60 Разделка

  Глава 61 Крах планов

  Глава 62 Потеря товарищей

  Глава 63 Безумная выходка

  Глава 64 Гладиаторский поединок

  Глава 65 Битва квазов

  Глава 66 Тайный план

  Глава 67 Гробовщик

  Глава 68 История Гробовщика

  Глава 69 Допрос

  Глава 70 Снова «Сладкий замок»

  Глава 71 Портсигар

  Глава 72 Уайт

  Глава 73 Спек

  Глава 74 Пейн

  Глава 75 Тело

  Глава 76 БРДМ

  Глава 77 Старый знакомый

  Глава 78 Крещение

  Глава 79 Дар Роя

  Глава 80 Раскрытые планы

  Глава 81 Белый жемчуг для Кваза

  Глава 82 Лазарь

  Эпилог

Даниил Куликов Пчелиный Рой. Вторая партия

  Глава первая Не дающийся секрет

  Глава вторая Выращивание жемчуга

  Глава третья Дурные вести

  Глава четвёртая Шахиды

  Глава пятая Рыжий

  Глава шестая Старый знакомый

  Глава седьмая Доктор

  Глава восьмая Свидание

  Глава девятая Секретное изобретение

  Глава десятая Неожиданная встреча

  Глава одиннадцатая Опасные пули

  Глава двенадцатая Яд

  Глава тринадцатая Лечение

  Глава четырнадцатая Засада

  Глава пятнадцатая Возмездие

  Глава шестнадцатая Неудачная встреча

  Глава семнадцатая Выстрел в спину

  Глава восемнадцатая Старые знакомые

  Глава девятнадцатая Крещение Чучела

  Глава двадцатая Мёртвые не болтают

  Глава двадцать первая Великолепная пятёрка

  Глава двадцать вторая История Альфонса

  Глава двадцать третья Мнимое отравление

  Глава двадцать четвёртая Выгода кражи

  Глава двадцать пятая Старый знакомый

  Глава двадцать шестая Баклан и Институт

  Глава двадцать седьмая Бывший ксер

  Глава двадцать восьмая Месть Баклана

  Глава двадцать девятая Деловое предложение

  Глава тридцатая Секрет Гамбита

  Глава тридцать первая Известие Яра

  Глава тридцать вторая Долс

  Глава тридцать третья Нимфа и секрет смертников

  Глава тридцать четвёртая Бойня

  Глава тридцать пятая Разоблачение

  Глава тридцать шестая Не стреляющие ружья

  Глава тридцать седьмая Потерянный стаб

  Глава тридцать восьмая Письмо Гамбита

  Глава тридцать девятая Сенсор

  Глава сороковая Рюкзак Гамбита

  Глава сорок первая Кваз вернувший человечность

  Глава сорок вторая Шишига

  Глава сорок третья Секрет Доктора

  Глава сорок четвёртая Береги спину

  Глава сорок пятая Секрет Гамбита

  Глава сорок шестая Рассказ Нины

  Глава сорок седьмая Разговор по душам

  Глава сорок восьмая Снова Чалый

  Глава сорок девятая Триумф Ифрита

  Глава пятидесятая Дар Бодуна

  Глава пятьдесят первая Рассказ Бодуна

  Глава пятьдесят вторая Шах

  Глава пятьдесят третья Реванш

  Глава пятьдесят четвёртая Истинная личность Доктора

  Глава пятьдесят пятая Истинная личность Доктора Часть 2

  Глава пятьдесят шестая Истинная личность Доктора Часть 3

  Глава пятьдесят седьмая Сокровища килдингов

Даниил Куликов Секреты внешников

  Пролог

  Глава 1. Психоз

  Глава 2. Поезд в ад

  Глава 3. Поезд в ад. Часть 2

  Глава 4. Станция ад

  Глава 5. Второй день рождения

  Глава 6. Секрет живца

  Глава 7. Отсроченная смерть

  Глава 8. Дуэт неудачников

  Глава 9. Прятки

  Глава 10. История неудачника

  Глава 11. Палач

  Глава 12. Палач. Часть 2

  Глава 13. Тяжёлая ноша

  Глава 14. Тяжёлая ноша. Часть 2

  Глава 15. Тяжёлая ноша. Часть 3

  Глава 16. Страстные объятья

  Глава 17. Новая попутчица

  Глава 18. Электрический ток

  Глава 19. Адская колесница

  Глава 20. Космическое питание

  Глава 21. Свидетели

  Глава 22. Знакомые Баклана

  Глава 23. Четыре часа назад

  Глава 24. Сотовый

  Глава 25. Неформалка

  Глава 26. За пределами стаба

  Глава 27. События последних дней

  Глава 28. События последних дней. Часть 2

  Глава 29. События последних дней. Часть 3

  Глава 30. События последних дней. Часть 4

  Глава 31. События последних дней. Часть 5

  Глава 32. За пределами стаба

  Глава 33. Круги

  Глава 34. Ускоренная дрессировка

  Глава 35. Татуировка

  Глава 36. Погоня

  Глава 37. Взлёт

  Глава 38. Подстава

  Глава 39. Витёк

  Глава 40. Предложение килдингов

  Глава 41. Помощь внешников

  Глава 42. Газ

  Глава 43. Старые враги

  Глава 44. Столкновение сил

  Глава 45. Ненависть

  Глава 46. Тайны внешников

  Глава 47. Личность Грина

  Глава 48. Кровь и автомобиль

  Глава 49. Отсечение

  Глава 50. Два лекарства

  Глава 51. Дорога в Улей

  Глава 52. Машина

  Глава 53. Машина 2

  Глава 54. Старое воспоминание

  Глава 56. Допрос

  Глава 57. Известие от Роя

  Глава 58. Мертвяк с рассудком

  Эпилог

Даниил Куликов Страшная тайна Улья

  Глава первая 1 Битва гигантов

  Глава вторая 2 Поспешные сборы

  Глава третья 3 Засада

  Глава четвёртая 4 Преддверие Пекла

  Глава пятая 5 Пополнение

  Глава шестая 6 Орда

  Глава седьмая 7 Грот

  Глава восьмая 8 Ночное нападение

  Глава девятая 9 Маршрут Дрона

  Глава десятая 10 Неизвестная база

  Глава одиннадцатая 11 Скреббер

  Глава двенадцатая 12 Секретный дар

  Глава тринадцатая 13 Карта

  Глава четырнадцатая 14 Маяки

  Глава пятнадцатая 15 Запас

  Глава шестнадцатая 16 Грот ожидания

  Глава семнадцатая 17 Отдых

  Глава восемнадцатая 18 Проводник Штык

  Глава девятнадцатая 19 Переговоры

  Глава двадцатая 20 Родной стаб

  Глава двадцать первая 21 Возвращение

  Глава двадцать вторая 22 Воспоминания

  Глава двадцать третья 23 Допрос

  ​ Глава двадцать четвёртая 24 Отдых который в тягость

  Глава двадцать пятая 25 Страшный секрет внешников

  Глава двадцать шестая 26 Новый поход

  Глава двадцать седьмая 27 Ну это мы запросто

  Глава двадцать восемь 28 Смертельная битва

  Глава двадцать девятая 29 Тоннель

  Глава двадцать тридцатая 30 Боль

  Глава тридцать первая 31 Разговор с Ритой

  Глава тридцать вторая 32 Смерть Роя

  Глава тридцать третья 33 Тайный план

  Глава тридцать четвёртая 34 Рокировка

  Глава тридцать пятая 35 Дальнобойщики

Куликов Даниил S-T-I-K-S. Пчелиный Рой. Конец Улья

  Глава первая. Бывший внешник

  Глава вторая. Баня и участок

  Глава третья. Ветеран корпорации

  Глава четвёртая. Секрет вируса

  Глава пятая. Подпольный матч

  Глава шестая. Подпольные бои

  Глава седьмая. Фильм

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая. Снова Улей

  Глава четырнадцатая. Морсфет и Пастырь

  Глава пятнадцатая. Килдинги и Муры

  Глава шестнадцатая. Воссоединение

  Глава семнадцатая. Неожиданный поворот

  Глава восемнадцатая. Помощь откуда не ждали

  Глава девятнадцатая. Выход

Иван Дмитриев Таксист. Америка. Том 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Финал

Иван Дмитриев Таксист. Том 2 Российская империя

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Финал

Иван Дмитриев Таксист. Том 3 Япония

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  глава 29

  Глава 30

  глава 31

  глава 32

  глава 33

Куликов Даниил Таксист 3 ½

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

Елена Горелик Времена не выбирают

  Глава 1 «Немезида»

  Глава 2 «С Божьей помощью!»

  Глава 3 Виват!

  Глава 4 Начало игры

  Глава 5 Приговор суда

  Глава 6 Гроза над горизонтом

  Глава 7 La Pucelle de Russie

  Глава 8 Плоды просвещения

  Глава 9 «Человек предполагает, а Бог располагает»

  Глава 10 Время перемен

  Глава 11 Операция «Немыслимое»

  Глава 12 Поздняя гроза

  Глава 13 Раскаты грома

  Глава 14 Шквал перед бурей

  Глава 15 Удары молний

  Глава 16 Шаткое равновесие

  Глава 17 И один в поле воин

  Глава 18 Злой гений

  Глава 19 Последнее предупреждение

  Глава 20 Полтава

  Эпилог

Горелик Елена Курсом зюйд

  Вступление.

  Глава 1. Проба пера

  Глава 2. Дедуктивный метод

  Глава 3. Одного поля ягоды

  Глава 4. Север — юг

  Глава 5. Новый игрок

  Глава 6. Слепцы и поводыри

  Глава 7. Да здравствует король!

  Глава 8. Дикое Поле

  Глава 9. Искусство возможного

  Глава 10. Курсом на юг

  Глава 11. Извечный вопрос

  Глава 12. Восток — дело тонкое

  Глава 13. Все флаги в гости к нам

  Глава 14. Большая Игра

  Глава 15. Детектив XVIII века

  Глава 16. По местам стоять

  Глава 17. Курсом зюйд

  Эпилог

Эдуард Катлас Экзо

  Пролог Асфальт

  Глава первая Проигранное будущее

  Глава вторая Арена

  Глава третья Улицы

  Глава четвертая Этажи

  Глава пятая Защита неба

  Глава шестая Контейнер

  Глава седьмая Страж Святынь

  Глава восьмая Убежище

  Глава девятая Пешечный прорыв

  Эпилог Солнцепоклонники

  ТЕРМИНЫ, НАЗВАНИЯ И ПОНЯТИЯ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ В РОМАНЕ

Эдуард Катлас Порядок доставки

  Пролог Берег

  Доставка первая Цифровая эпидемия

    Глава 1 Заказ

    Глава 2 Сны и реальности

    Глава 3 Оцифрованная угроза

    Глава 4 Счетная колода

    Глава 5 Термитник

    Глава 6 Срок годности

    Глава 7 Перекодировка

    Глава 8 Доставка до подъезда

    Глава 9 Дополнительный сервис

    Глава 10 Колыбельная

  Интерлюдия Отмель

  Доставка вторая Точка Заката

    Глава 1 Порода древесины

    Глава 2 Густозаселенные районы

    Глава 3 Хутора средней полосы

    Глава 4 Посвящение

    Глава 5 Ковры гостеприимства

    Глава 6 Дальние друзья

    Глава 7 Волшебные голоса

    Глава 8 Монолог толпы

    Глава 9 Прикладное правосудие

    Глава 10 Точка Заката

  Интерлюдия Скалы

  Доставка третья АЗК

    Глава 1 Сваты

    Глава 2 Горящий снег

    Глава 3 Насест

    Глава 4 Фигуры на доске

    Глава 5 Пешки начинают и выигрывают

    Глава 6 Побратимы

  Эпилог

  Термины, названия и понятия, использованные в романе Продукты нано– и биотехнологий, расы и общественные группы, оружие и другая терминология

    Общие понятия

    Экзо. Мутации

    Экзо. Геммы

    Нано. Эттерны

    Нано. Бланки

    Дроны

    Источники, исторические события, обозначения

    Прочее

Эдуард Катлас «Точка заката»

  Пролог

  Часть первая Призыв

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

  Часть вторая Тактические операции

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Интерлюдия Часовня

  Часть третья Каждый за себя

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

  Эпилог

  Термины, названия и понятия, используемые в романе

*** Примечания ***