Во благо государства [Сергей Кун] (fb2) читать онлайн

Во благо государства

Пролог

В середине четвёртого десятилетия, прошедшего от дней основания Норийской державы, её охватили события, поставившие само существование этой молодой страны под угрозу. Её Владыка и основатель на шестьдесят восьмом году жизни покинул этот мир, оставив после себя двух сыновей девятнадцати и одиннадцати лет от роду. Неизвестно, стало ли виной тому отсутствие в стране, лишь недавно огнём и мечом собранной из вороха мелких княжеств и торговых республик, устоявшихся традиций престолонаследия или же дело в неудачном выборе Владыкой своего окружения, но его старший сын и наследник так и не смог занять полагающегося ему места. Не успело тело Владыки остыть, как у подножия опустевшего трона началась резня.

Никто уже не может сказать, кто первый поднял меч, но достоверно установлено, что первой жертвой стал старший из принцев. В день похорон Владыки Его Могущество Тайко был зарезан прямо в своих покоях, и это было лишь началом.

Члены Высшего Совета, обязанные хранить покой страны, ополчились друг против друга. Советник из центральных земель, Фалвер Кевинсон, полагаясь на поддержку последователей в войсках и одной из гвардейских рот, повернул оружие против своих коллег по Совету, северянина Грохора из клана Кровавой Луны и черногорской нелюди по имени Тай’нин. Решительным ударом ему удалось покончить с ними обоими, и он готов был торжествовать победу, но основные силы Центральной армии восстали против него. В жестоком бою на улицах Столицы сторонники Фалвера были разбиты, а сам он погиб. Именно из этой кровавой круговерти поднялась фигура первого регента Державы, Исан’нэ, Белой Смерти царства Норийского…

/Ремис Таларрский, «История государств мира»/

Часть 1.

Глава 1. Мятежник

Она лежала на скамье и смотрела через бойницу на ночное небо. В карауле так делать, конечно, не полагалось, ну да какая теперь разница? Раньше быть непревзойдённым живым оружием ей казалось почётным, но теперь, когда три месяца назад исчезла направляющая её рука, всё потеряло смысл. Того, кто знал цель, больше нет, дело его жизни разваливается прямо перед глазами, а его тень… Та, кто могла бы продолжить начатое, сейчас просто носится по стране, убивая и разрушая всё, что попадается на её пути.

Самозваный регент ещё могла попытаться всё спасти и продолжить начатое. Вцепиться когтями и зубами в принца-наследника, объявить его новым Владыкой. Заручиться поддержкой генералов, задобрить Гильдию, Объединённые Кланы и торговые союзы, воссоздать, опираясь на них, правительство. А уже потом, утвердив как следует свою власть, не спеша, тихо, избавиться от ненадёжных людей. Так нет же, наследник брошен в Столице на полковника Урхура, который теперь того и гляди объявит регентом уже себя, а Центральная армия устраивает массовые казни в Приречье, сея не столько страх, сколько затаённую до поры ненависть. А после того, как голова здешнего наместника слетела с плеч два дня назад, каков шанс, что остальные не восстанут, боясь уже за свои жизни? Бывшая соратница, или соперница, как посмотреть, никогда не отличалась ни мягкостью, ни сдержанностью, но то, что происходит сейчас, просто безумие. Иногда ей хотелось подойти и просто спросить, что та творит, но постоянно не хватало решимости. Сама же Регент с того дня не обратилась к ней ни разу.

И что ей делать теперь? Погибнуть под знаменем с тремя колоннами в грядущих битвах против всего мира? А ведь если всё и дальше будет идти как идёт, этим и кончится. Странно, что военачальники этого не понимают и своими руками ведут армию к гибели.

Конечно, всегда можно просто уйти. Нищета и голод ей в любом случае уже не грозят, одно только надетое на ней сейчас снаряжение стоит больше серебра, чем люди, называвшие себя её родителями, видели за всю свою жизнь. А если понадобится ещё — достаточно попросить денег у первого встречного неодарённого, ей никто просто не сможет отказать. И искать никто не будет, среди рушащейся страны никому не будет дела до одинокой клятвопреступницы. Никому, кроме её самой. «Теперь твой дом — тень от шатра Владыки, а твоя семья — гвардия», так говорил капитан каждому новобранцу. Как жить, бросив братьев-гвардейцев перед ожидающими их тяжёлыми боями, тем более что никого ближе, чем они, у неё теперь просто не осталось? Ответ на этот вопрос был только один.

Почувствовав приближение чужой искры, она села на скамье, вопросительно глядя на подошедшего.

— Что-то случилось?

— Сестра-гвардеец, простите за беспокойство, но из города к дворцу идут вооружённые люди, примерно десяток. Может понадобиться ваша помощь.

Говоря с ней, воин сильно смущался. Ему, как и многим здесь, она слишком явно нравилась, но, осознавая пропасть между собой и одарённой, он никогда не позволял себе говорить ничего такого вслух.

Ну что же, брат-гвардеец, я не могу предложить тебе свою любовь, так прими же моё сочувствие.

Она встала и потянулась.

— Не поможешь мне, Лин? — спросила она, кивая на лежащую на полу кирасу. — Надо торопиться, а эта штука такая тяжёлая. Никак не научусь надевать её достаточно быстро.

* * *

— Эй, брат-гвардеец!

Кель’рин даже не стал поднимать голову. Ну его в пустоту, кто бы он ни был. Брат-гвардеец? Плевать! Не на поединок же вызовет за неучтивость. Ха! Боевого-то мага? Благо, гильдейский медальон вот он, на шее, поверх воронёной чешуи доспеха и медальона гвардейского. Смотрите и бойтесь, бездари!

— Ваша мудрость! — глумливо позвал его тот же голос, после чего на скамью напротив шумно рухнул его обладатель. — Совсем нюх потерял, не узнаешь старых приятелей?

Всё же посидеть в одиночестве не удалось. Молодой маг оторвал взгляд от кружки и попытался сфокусировать его на новообретённом соседе. Получилось не сразу.

— Урханг, ты что ли? — пробормотал он, изобразил радушную улыбку и махнул рукой в сторону кувшина с вином. — Наливай, раз пришел. Выпьем за гвардию, выпьем за Регента… — улыбка сошла с лица, уступив место прежнему мрачному выражению.

— Слушай, я по делу. Смотри! — Урханг вытащил из ножен кинжал и положил на стол. — Взял при штурме! Глянь, не по твоей части?

Красивый кинжал. Серебряная рукоять с сохраняющим камнем в навершии, отполированное до блеска лезвие. А вот на вопрос, с какой целью его неведомый создатель вложил в оружие живую искру, одурманенные вином чувства отвечать категорически отказались.

— У прошлого хозяина узнать не пробовал? — вместо ответа спросил Кель’рин.

— Гха! Да он чё-то неразговорчивый был. Может, отсутствие головы мешало! — гвардеец захохотал. — Срубил в бою одним ударом, заметь!

Незатейливый солдатский юморок, да. За полтора года службы в гвардии, а до того в Северной армии, пора бы привыкнуть, но никак.

— Не буду я ничего смотреть! — мрачно объявил маг и кивнул на кувшин. — Я сегодня не в форме.

Урханг удивлённо всмотрелся в его лицо.

— Кел, во имя предков, да ты и правда пьян! — сказал он и выругался. — Давненько не видел одарённого в таком виде. Да в одиночку. Братьев решил проводить? Давай вместе! — он наполнил кружку мага и выхватил откуда-то вторую для себя. — Память и слава!

— Память и слава! — пробормотал Кель’рин ритуальную фразу и разом опрокинул в рот свою порцию.

— Слушай! — продолжил он после паузы. — Что мы делаем, а? Весь этот поход… Сколько уже, месяца три прошло? Мы же свою собственную страну разоряем! Город этот… Знаешь, меня ещё до ученичества отец в Столицу брал, мы здесь останавливались. Хорошо было, живо. Рынок, порт речной, мир и процветание. А мы сейчас — на копьё! — Кель’рин вновь подхватил кружку, но обнаружив, что она пуста, поставил обратно.

— Так мятежники же! — на лице Урханга явственно читалось, что он не понимает, чего от него хотят. — Перед Регентом ворота закрыли. Всё по праву.

— По праву? Половину Приречья уже «по праву». Смерть мятежникам во славу Её Могущества! Ха! Закрывают ворота⁈ Раньше открывали, помнишь? Помогло? В каждом городе по сотне-другой народу казнили, помнишь? Мятежники, скажешь⁈ Думай, брат-гвардеец! Мятежником советник Фалвер был и его люди. Те, что советников Тай’нина и Грохора убили. И генерала Оргруна из Центральной. Так мы их самих прямо в Столице и прикончили. А эти… Смотры эти помнишь? В каждом городе, снова и снова. Ты же сам там в карауле стоял! Когда всех жителей прогоняют, как овец на бойню, а она смотрит… Выбирает… Как вампир какой… И в подвал. Это по праву⁈

Столько ещё хотелось сказать… Про то, что искры всех выбранных сияли ярче, чем у тех, кого смерть обходила стороной в те дни. Про ту таинственную повозку, от которой Регент не отходила в походах. Что там хранилось, укрытое предусмотрительно наложенной пеленой от чужого любопытства и засыпанное грудой льда, над постоянным охлаждением которой работали, сменяя друг друга, шестеро одарённых? Кто знает… Про постоянно сопровождавший её сундук, столь же старательно защищённый от чувств магов, под крышкой которого обычные глаза гвардейца из эскорта однажды разглядели груду сохраняющих камней. Уж не в них ли были помещены искры дара казнённых, в нарушение закона Владыки и для неведомых надобностей? Да, тревожных странностей хватало. Но попробуй, объясни всё это тому, кто никогда не изучал даже базовой арканистики, не говоря уже о более тонких областях магии.

— Зря ты так, брат-гвардеец! — раздражённо сказал Урханг. — Поворчать за пивом, что командир слишком строг, это по обычаю, но госпожу Регента ты не трогай! Ты этих жалеешь, что ли? — он неопределённо указал рукой куда-то в сторону. — Вспомни, кому ты клятву воинскую-то давал? Сражаться, значит, за неё клялся, и сдохнуть, если будет надо. А теперь в кровососы записываешь. Шея устала голову носить? У нас не церемонятся с клятвопреступниками, сам знаешь. Хорош уже, давай ещё по одной, да иди, проспись! — он разлил по кружкам остатки вина.

— Воинскую клятву я не хуже тебя знаю! А вот кому и когда её давал — и получше! — вспылил маг. — Владыке клялся. И Высшему Совету клялся, как Владыка и первый принц-наследник умерли. А вот после мятежа, когда Совет вырезали, никто в нашей роте новой клятвы не приносил, и во всей гвардии тоже. Я вот это отличнейше помню. А у тебя голова только чтобы шлем носить!

— У меня голова хоть не забита пьяным бредом.

— Это не у меня бред, а у твоего Регента!

— У моего Регента⁈

— Она подданных Державы почём зря режет! «Наставления» Владыки читал? Ах, да, ты же читать-то не умеешь! Так вот, там сказано, что долг правителя защищать свой…

— Кел, ты мне друг, но если не заткнешься, я дам тебе в морду. И не посмотрю, что… — прервавшись на полуслове, Урханг резко вскочил, отшвырнув скамью, и схватился за рукоять меча. — Эй, вы что тво… — что именно он хотел сказать, Кель’рин дослушать не успел.

Внезапный удар по затылку лишил его сознания.

* * *

Что это было? Кто это сделал? Где я сейчас? Никаких ответов память дать не могла. Пьяная ссора, внезапное нападение. Похищение? Может быть. Ясность мысли быстро возвращалась. Кто-то может наблюдать. Осторожнее!

Кель’рин постарался ничем не выдать, что пришел в себя. Не открывать глаза, не шевелиться. Использовать дар. Осмотреть себя! Кольца, доспех, меч, пояс с кошелём и кинжалом, медальоны — отсутствуют, но это не беда, оружие мага — его разум. Штаны, рубаха и сапоги — на месте, хоть голым не оставили, и то хорошо. Понять, где находишься! Темно, холодно, воздух неподвижен, тишина. Подвал? Осмотреться! Две яркие искры совсем рядом. Одаренные! Плохо. И тут же ещё хуже, волна, сметающая сверхъестественное восприятие, загоняющая обратно в клетку простого человеческого тела. И мягкий голос:

— Кель’рин, успокойся. Я тебя вылечила, насколько возможно. И похмелье, и голову. Открой глаза, сядь и поговорим. Только прошу, не делай непоправимого.

Приятно слышать родной язык вместо торгового наречия. Приятно, когда не коверкают твоё имя. И втройне приятно, когда тебя вроде бы не собираются убить. Он сел — как просили — и огляделся. Каменные стены кругом, под потолком маленькое, забранное решеткой окно, тяжёлая дверь, усиленная железными полосами. Тюрьма? Не для такого, как он. Замки и решетки не препятствие. А вот два человека на скамье у стены напротив — другое дело. Прекрасно знакомые и очевидно способные остановить кого угодно. Обладательница приятного голоса, Нарин’нэ из гвардии, симпатичная девушка с короткими растрёпанными волосами, нелепо выглядящая в одежде гвардейца Чёрной роты, вооруженная лишь кинжалом. Талантливая одарённая, способная, если понадобится, меньше чем за час прирастить обратно свежеотрубленную руку или убить трёх-четырех человек за пару мгновений, не пошевелив и пальцем. И Карлан из Центральной армии, огромный, как медведь, в полном боевом снаряжении, даже со щитом за спиной. Знаменитый боевой маг, компенсирующий посредственное владение даром мастерским обращением с любым оружием, от копья и меча до сапог и кулаков.

— Пожалуйста, выслушай то, что я должна сказать! — продолжила Нарин’нэ уже на торговом языке, чтобы её напарнику было легче понимать разговор. — Ты арестован за подстрекательство к мятежу. Я — дежурный маг в эту стражу, и я должна проследить, чтобы ты дожидался суда. Здесь. Прошу, не пытайся напасть на нас! Ты можешь застать врасплох Карлана или меня, но против двоих у тебя шансов нет. Жди спокойно. О твоём проступке уже доложено. Скоро меня сменят, и я должна буду передать твоё решение. Ты гвардеец и ты маг — тебя может судить гильдейский суд или капитаны гвардии. Также ты можешь просить, чтобы тебя судил лично Владыка. Ну то есть Регент, конечно. Скажи мне, что ты выберешь.

— Как я вообще здесь оказался?

На этот раз заговорил Карлан.

— О, брат-воин, это было что-то! — объявил он. — Меня поднял среди ночи солдат из патруля и сообщил, что поймали одарённого-бунтовщика и что им нужна помощь. Якобы, какой-то тип в трактире сначала склонял гвардейца из Зелёной роты к бунту, а потом хотел его убить, да они вмешались. Приложив тебе рукоятью меча по затылку, да. Гвардеец тот, кстати, их чудом не изрубил. Тебе повезло, что у тебя такой крепкий череп! Эти болваны били тебя по голове всякий раз, когда ты начинал подавать признаки жизни. Пойми правильно, они видели, что ты маг. И если бы ты вправду был мятежником, они бы расстались с жизнями, лишь только ты пришел бы в сознание. В общем, я приказал им оставить тебя в покое и принести сюда.

— Сюда — это в бывший дворец наместника, — добавила Нарин’нэ. — Я выслушала обвинение и поместила тебя в этом подвале. Солдаты говорили, что ты мятежник-подстрекатель, и они верят, что это так. Тот гвардеец, Урханг, кажется, хочет защитить тебя. Но я настояла, чтобы он вспомнил ваш разговор и вашу ссору для меня — ты говорил ужасные вещи о госпоже Исан’нэ. Что будет дальше, решит суд. Скажи, чьего суда ты просишь.

Кель’рин мысленно выругался и растянулся на скамье, уставившись в потолок. Ну и попал, провались в пустоту этот патруль с его дурацкой подозрительностью! Урханг бы, конечно, не стал никому жаловаться, а эти трупные черви рады стараться. И что теперь? С таким обвинением, да в такое время, трудно надеяться на милость. Гвардеец, ставший мятежником, — клятвопреступник, а это уже очень серьёзно, тут светит отсечение головы как минимум.

Бежать? Ну-ну, всего-то надо убедить сестру по гвардии вместе с её напарником сделать вид, что они ничего не замечают. Не пробиваться же мимо них силой, в конце концов! Да и приди ему каким-то чудом мысль напасть на вчерашних товарищей, он просто не в состоянии вывести их из строя достаточно быстро. Попытку использовать дар они обязательно почувствуют в зародыше и уложат поспать ещё на сутки. Конечно, можно, например, закрыться от их магии, влив все силы в укрепление барьера, выиграть несколько мгновений и попробовать свалить Нарин’нэ ударом кулака. А потом выстоять с её кинжалом против вооруженного до зубов мастера клинка. На выходе получается тот же самый результат, только ещё и без рук остаться можно.

Гильдейский суд? Отделение Гильдии Магов здесь, в Нориноме, сейчас само под подозрением и наверняка рвётся показать лояльность. Так что они сразу отправят на плаху, побоятся гнева всесильного Регента.

Капитаны? Шансы есть, капитан Чёрной наверняка не признает боевого мага из своей собственной роты мятежником. Максимум — может дать что-нибудь по мелочи за «непочтение к командиру» — Владыка, а значит и Регент, номинально считается полковником гвардии. А вот второй капитан может встать за казнь. А третьего нет. Кто их рассудит?

Вот тут и последний вариант. «Простите, Ваше Могущество, что полагал вас поганым пожирателем искр, а следовательно достойной изничтожения в огне!». Очень мило! Вспомнилось её лицо позавчера на площади — ещё больше исхудавшее за месяцы после мятежа в Столице, с бледной, как у мертвеца, кожей. Запавшие глаза, полные холодного бешенства. Номинальная повелительница Державы, а реально — госпожа четырех сотен гвардейцев, трёх уцелевших в резне в Столице лояльных полков Центральной армии да пары тысяч ополченцев, вооруженного сброда, привлечённого надеждой на грабежи.

— Эй, Нарин’нэ! — позвал он после недолгого раздумья. — Скажи, как проводить суд капитанов, если их нужно три, а есть только двое? Они же равны по положению, так? Что будет, если они решат по-разному?

— Хм… — она на мгновение задумалась. — Должен решить их начальник.

— То есть регент. Ясно. Я прошу суда капитанов.

* * *

Потянулись часы заключения. Нарин’нэ и Карлана сменили Рагнар из гвардии и какой-то незнакомый маг-южанин, совершенно не расположенный «называть своё имя кому попало». Заглянул капитан Лан’нау, поинтересовался самочувствием «невоздержанного на язык плода противоестественной связи шакала с василиском», пустился в пространные рассуждения об умственных способностях некоторых своих подчинённых, позорящих роту, и ушёл, в не слишком изысканных выражениях пожелав не терять присутствия духа. Про предстоящий суд не было сказано ни слова.

Ещё дважды сменилась стража. Обе смены состояли из знакомых магов-гвардейцев, настроенных к заключённому дружелюбно, но никакой информацией о его будущем не располагавших. Или не желающих ею делиться. Пользоваться же даром для того, чтобы узнать, что твориться снаружи охранники запрещали. Наконец, когда свет в окне камеры совершенно погас, вновь появились Нарин’нэ с Карланом. На вопрос о новостях девушка-маг лишь тяжело вздохнула.

— Пойми, это очень странно! — тут же принялась объяснять она. — Держать тебя здесь очень тяжело, восемь одарённых почти ничего не делают, кроме как присматривают за тобой. Тебе и самому плохо здесь. Этот подвал, эта неизвестность. Чем дольше ты здесь, тем труднее тебе видеть в нас своих товарищей, а не мучителей. Тебя нужно оправдать — или наказать — как можно быстрее. Но им просто не до тебя! — похоже, чем больше она говорила, тем больше её охватывало возмущение. — Завтра потребую немедленного решения твоего дела! Надо будет — обращусь к госпоже Исан’нэ лично!

— Тише, сестра-воин, — оборвал её, наконец, Карлан. — Твоими стараниями ему снесут голову, только чтобы ты отстала.

— Но я не этого…

— Вот и не зли никого своей назойливостью.

* * *

Волны, как в штормовом море. Мир мнется и раскачивается. Кель’рин резко проснулся. Ночь, камера освещается только масляной лампой. Карлан стоит у двери с обнаженным мечом, Нарин’нэ в дальнем углу, оба настороженно ощущают происходящее снаружи, разрываются между желанием узнать, что там творится, и необходимостью быть рядом с пленником. А там действительно что-то происходит. Колебания невиданной силы расходятся от чего-то совсем рядом, шагах в пятидесяти, наверное, в том же подвале. Дара нужной мощи, чтобы создать подобное, нет ни у кого из людей. Какая-то магическая тварь, дракон? Тоже нет. Чужая сила, жертвоприношение десятка-другого одарённых существ, типа тех же василисков, или даже людей? Как? Буря стихает, не оглушает больше чувства, теперь можно ощутить искры дара людей вокруг, яркие огоньки Карлана и Нарин’нэ рядом, более тусклые — солдат в соседних помещениях и ослепляющее, но быстро угасающее сияние, вскоре превратившееся в неясное облачко. И воспринимаемый уже не даром, а обычным человеческим слухом глухой крик. И — волна -напоминание от Нарин’нэ — не смотри!

Остаток ночи прошел беспокойно, охранники нервничали, снаружи грохотали шаги солдат. Один из них заглянул в камеру и что-то шепнул Карлану. Что именно — осталось загадкой. К рассвету всё стихло, а потом как ни в чём не бывало явилась новая смена охраны.

В следующие два дня стало хуже. В разговоры охранники вступать перестали, ссылаясь на запрет начальства. В ответ на просьбу хотя бы покормить заключённого одна смена кратко посоветовала следовать примеру Эркина-морехода, по легенде три месяца прожившего в лодке без еды, питаемого собственным даром, другие и вовсе советовали заткнуться. А потом заключение закончилось.

Глава 2. Регент

В тот день в неё снова вдохнули жизнь. Соратница, встретившая её в коридоре, вместо ставшего уже обычным равнодушного кивка в ответ на приветствие, отослала эскорт и поманила за собой. Ей казалось, что она готова к чему угодно, от задушевного разговора до внезапного броска нитей, отрывающих её искру от тела и впечатывающих в сохраняющий камень. Но то, что ждало её в действительности, когда соратница открыла дверь в покои бывшего наместника, было… Шокирующим.

— Не делай такие глаза, это действительно я! — поприветствовал её человек, которого она давно считала убитым. — Заходи, садись. И прости, что подвёл вас всех тогда.

— Мастер, вы… — она подошла на негнущихся ногах и рухнула на пол перед креслом, уткнувшись лбом в колено сидящего и обхватив его руками, совсем как восьмилетняя девочка, обнимавшая когда-то ногу молодого аристократа среди мёртвых тел на ночной улице Ар-Лен’нара. — Как? Я думала… Все говорили, вы погибли… — она потянулась вперёд нитями любопытства, но нащупала лишь паутину защиты.

— Не трогай! — голос прозвучал холодно и резко. — Твой дар, не используй его на мне, пока не разрешу! — и уже теплее: — Хватит сидеть на коленях, вон там стул. И ты тоже не стой у двери. Поговорим о наших делах. Жаль, что больше никого из круга не осталось…

Потом он долго расспрашивал. О том, что произошло за последние месяцы. О погибших во время мятежа соратниках. О том, знали ли их убийцы, кого именно они отправляли в пустоту. О новых людях, возможно, достойных занять их место. И неожиданно заинтересовался заточённым в подвале дворца не в меру несдержанным магом-гвардейцем.

* * *

— Подъём, брат-воин! Хватит спать! — разбудил Кель’рина чей-то голос.

Вместо привычной уже пары охранников в камере находился только один человек. Странный какой-то. Кто в здравом уме будет ходить по полутёмным подвалам в плаще с глубоким капюшоном, под которым лица не видно вовсе? Как какой-нибудь Тёмный Властелин Демонов из страшных сказок. В реальности — жутко, наверное, неудобная штука. Почувствовать подозрительную личность тоже толком не удалось — вместо искры дара на его месте висело какое-то рыхлое облако. Человек ли это вообще? Или виной тому новая техника маскировки?

— У меня для тебя подарок! — сообщил диковинный гость и бросил Кель’рину массивный свёрток. Внутри оказались меч и кинжал, завёрнутые в такой же, как у незнакомца, плащ. Оружие придало молодому магу некую толику уверенности.

— Это что, знак того, что я свободен?

— Можно и так сказать. Свободен, если не побоишься взять свободу сам.

— Кто ты?

— Секрет! — можно было поспорить, что губы в глубине капюшона растянулись в довольной ухмылке. — Пока не убедимся, что нам по пути. Сделаем так. У меня пока есть немного времени, и я расскажу немного о тебе и о себе. А потом я уйду. А ты или пойдешь со мной или останешься здесь, идёт?

Кель’рин согласно кивнул.

— Начнем с тебя. Ты одарённый, это во-первых, обученный маг, во-вторых, и человек, у которого не сложились отношения с нынешней властью, в третьих. Не так ли? А ещё ты — тот, кого впереди ждёт казнь. Из всего этого следует, что найти общий язык мы можем. Как тебе жалование боевого мага в гвардии? Хватает на отличные сапоги, хорошее пиво, на девку из дорогого борделя, когда не занят на службе. Неплохо? А знаешь, это просто мелочь, горсть медяков для тех, кто просто унаследовал кучу земли с полями, лесами и рудниками. Мелочь для тех, чьи приказчики обсчитывают тебя на рынке. Тебе не кажется несправедливым, что какая-то бездарь купается в золоте пока ты, одарённый, стоишь по ночам в карауле? Ты можешь помочь мне это исправить. Знаешь, я и мои товарищи в каком-то смысле начали мятеж, который эта бледная дура так старательно подавляет. Не сами, конечно, достаточно было убедить Фалвера, что он может стать новым Владыкой. Он свалил для нас Высший Совет и проложил дорогу хаосу. Теперь наместники и генералы вцепятся друг другу в глотки в борьбе за власть. А потом, когда они достаточно ослабят друг друга, выступим мы. И создадим новую страну, где богатство и власть будут принадлежать одарённым. А бездарям мы покажем их место. Как тебе, а?

— Так за этим стоит Гильдия Магов?

— Это сборище трусливых стариков, торгующих своим даром, как трактирщик пивом? Нет, Гильдия это Гильдия, а мы это мы… Так о чём я? Да, нужно сделать ещё кое-что, чтобы план работал дальше. Устранить одно препятствие. Догадываешься, какое?

— Убить Регента?

— Молодец, быстро схватываешь! Она может объединить страну, а нам это пока не надо. Если поможешь мне в этом — твоё высокое место в новой Державе у тебя в руках. Что скажешь?

М-да, ну и тип, подумал Кель’рин. Не может же настоящий заговорщик рассказывать свои планы первому встречному? Или может? Кто он, самоуверенный дурак? Похоже на то, тем более что и само убийство, которое он замышляет, дело куда как непростое. С Регентом всегда четвёрка гвардейцев, один из которых — одарённый. Тихо зарезать её во сне они, само собой, не дадут. И потом, она сама — известный боевой маг, да ещё увешана с головы до ног всякими зачарованными штуками, от которых кто знает, чего ждать. Так что шансов на успех у этого горе-убийцы немного. А то, что он предлагает… Война всех против всех, кровавый хаос, в мясорубке которого сгорят некогда процветающие города. Неминуемые набеги северных князей и степняков, торопящихся урвать себе кусок пожирнее, пока ещё есть что грабить. Вторжение войска Каррского царя.

Нет, что бы ни случилось, а такого, как он, нельзя даже близко подпускать к власти. Регент с её казнями по сравнению с ним — милый котёнок, что забавляется с мышью, перед матёрым тигром-людоедом. Но этот выбор… Если он не полный кретин, в случае отказа он просто обязан прикончить слишком трусливого или не в меру щепетильного заключённого. Да, наверняка нападет, как только услышит отказ. Кто знает, что у него там наготове под плащом. Похоже, выбор не велик.

— Я с тобой! — сказал Кель’рин, вставая и надевая перевязь меча. — Какой твой план?

— Отлично! — улыбнулся под капюшоном заговорщик и повернулся к двери. — Пошли, расскажу, как только выйдем отсюда.

* * *

Почему подвалы так пусты? Где узники, где стража? Убиты им? Невероятно. Большая комната с кучей дверей. Тоже пусто. Где-то сбоку, в нескольких десятках шагов ощущаются живые искры. Кто там, солдаты? Дальше откладывать некуда. Так, сначала своя искра — притушить, окрасить в цвета страха и неуверенности, дать ему расслабиться. А теперь начали! Давай, маг, покажи, что годы ученичества не прошли даром!

Боевых колец нет, времени для подготовки смертоносной формы, способной решить всё одним ударом, — тоже. Остаётся импровизация. Сначала волна наотмашь, не целясь, сметающая нити настороженности за спиной заговорщика. Тут же, следом, нитиманипуляции, две, три, четыре, как можно больше, нащупывающие сердце, позвоночник, мозг, хоть что-нибудь жизненно важное. Одновременно с ними — подражая технике «внезапной смерти», бросается вперед в ударе выхваченный из ножен меч. И — последнее средство — вслед за заточенной сталью летит крик.

— Стража! На помощь! Здесь убийца!

Слишком медленно! «Облако» впереди сжимается в ощетинившегося иглами «ежа», отбрасывающего незримые руки прочь, меч рассекает лишь край плаща и едва успевает отдернуться, отражая ответный удар. Плохо! Нити противника атакуют непрерывно, слишком трудно остановить их все, а его клинок танцует перед глазами, лишь на толщину пальца не дотягиваясь до своей цели.

Опасность! Нити отступают, вместо них «ёж» выплёвывает своё маленькое подобие, сверкающее от влитой в него силы. Сотворённая без всякой видимой подготовки атакующая форма несётся прямо на Кель’рина, разрывает выброшенную навстречу паутину нитей прочности и впивается в барьер, разнося его в клочья.

Отбросить! Нет, поздно. Форма угасает, выполнив свою задачу, а на месте правой руки фигуры в плаще возникают три, обрушивающие под разными углами удары сразу трёх клинков. Два из них проходят сквозь выставленный для защиты меч, сквозь шею и грудь, и исчезают, не оставив и следа, а третий, настоящий, оставляет на бедре глубокий разрез. И тут же, пока боль от раны затмевает восприятие, нить голода впивается в искру Кель’рина. Очень плохо! Нити остроты вязнут в нитях прочности противника, а невредимая нить голода растёт, питаемая даром своей жертвы, превращается в мощное щупальце, которое уже никак не срезать, лишает сил сопротивляться. Теперь убийце даже не нужно поднимать оружие, можно просто подождать истощения, которое быстро сменится смертью. Не получилось…

Или получилось? С грохотом распахивается дверь, и в комнату врывается поток гвардейцев. Победа? Ближайший из них, игнорируя отступившего в сторону заговорщика, с разбега бьёт Кель’рина щитом в грудь, отбрасывая к стене. Раненая нога подламывается, и он падает на пол, а в шею тут же упираются острия копий.

* * *

— Всё в порядке, отпустите! — скомандовал человек в плаще, и гвардейцы — да как так-то, почему они вообще до сих пор его не закололи⁈ — отошли, предусмотрительно отобрав меч и кинжал, и выстроились вдоль стен.

Да что тут происходит? Они все предатели? Обмануты, подкуплены? Как гвардия могла так низко пасть?

— Прости, что немного обманул, — обратился человек уже к Кель’рину. — Про мятеж, заговор и все остальное. Не делай глупостей, и я всё объясню. Смотри, может, вспомнишь! — и снял капюшон.

Кель’рин всмотрелся в открывшееся лицо. Из Высоких Линий родного Черногорья, сразу видно. Похож на него самого, тот же цвет кожи, характерный разрез глаз и форма ушей, худощавый, с тонкими губами, снежно-белыми волосами, но не коротко подстриженными, как принято в гвардии, а собранными в длинный хвост. И тут же пришло узнавание.

— Вы очень похожи на Тай’нина из Высшего Совета! Вы его брат, так?

— Неплохо! — рассмеялся тот. — Но неверно. Тай’нин это я сам. Только не надо кричать «Тебя же убили!» или кидаться рубить проклятую нежить. Как видишь, живой, как бы мятежникам ни хотелось обратного. Да, порезали что надо! — он усмехнулся и потрогал длинный шрам на шее. — Но не до конца. Пока хватит об этом, разговоры потом. Сейчас с ногой твоей надо что-то делать. А то умрёшь прямо здесь, а у меня на тебя куча планов… Займёшься этим? Да, можешь отпустить его! — сказал он Нарин’нэ, стоящей рядом с ним.

Стоп, Нарин’нэ? Кель’рин тряхнул головой, отгоняя наваждение. Мгновение назад её не то что не было здесь, её вообще не было в комнате. Затерялась среди гвардейцев? А потом мгновенно, и при этом незаметно, переместилась от стены на середину помещения?

— Не понимаешь, как? — заметил его удивление Тай’нин. — Пока ты спал, она убедила тебя, что ты не будешь её видеть и не обратишь внимания на то, что она присмотрит за тобой во время нашего спектакля. Не беспокойся, сейчас она тебя полностью отпустила.

Нарин’нэ с ехидной ухмылкой подошла и села на пол рядом с Кель’рином.

— Помнишь, когда мы познакомились год назад, — шепнула она, изображая томный голос столичной куртизанки, — ты так хотел, чтобы мы «узнали друг друга поближе»? Ты, конечно, имел в виду другое… Но на самом деле, ближе, чем сегодня, уже просто некуда! — и продолжила уже в своей обычной манере: — Знаешь, у тебя перерублена артерия. Если бы я не вмешалась во время поединка, ты бы уже умер от потери крови. Пожалуйста, лежи спокойно и не вмешивайся в мои действия. Обещаю, уже сегодня ты сможешь ходить, а через неделю забудешь о ране.

* * *

Нарин’нэ не солгала тогда. После того как она закончила работать с его ногой, Кель’рин действительно смог ходить. Точнее, смог пройти три десятка шагов от того места, где лежал, до ведущей наверх лестницы, после чего рухнул на руки сопровождавших его воинов. Они отвели — или отнесли — его сюда, в комнату где-то на верхних этажах дворца. Обстановка была скудной, но главное — имелось огромное окно без решетки, через которое можно было увидеть восходящее солнце, и койка с отличным шерстяным одеялом. И разбудил его через несколько часов не маг-охранник, а слуга с обедом и кувшином превосходного вина. Ещё один приятный сюрприз — пока он спал, кто-то перенес в комнату все его вещи, отобранные во время ареста.

Выйти куда-либо в тот день, правда, так и не получилось. Не из-за запретов, из-за слабости. Нога работала отлично, даром что адски чесалась, но попытка подняться с койки давалась с трудом, как будто на его плечах, как на лошади, сидел кавалерист в чешуйчатом панцире, шлеме и поножах, а при ходьбе одолевало головокружение. Врезавшись во внезапно бросившийся ему навстречу дверной косяк, Кель’рин решил от прогулок пока воздержаться и весь день провалялся в комнате.

Побеспокоили его лишь двое, слуга с ужином и Нарин’нэ, ласково поинтересовавшаяся самочувствием раненного и пообещавшая, что головокружение завтра непременно пройдет, а дня через два-три он вновь будет полон сил. Этот невинный визит пробудил в нём что-то странное. После ухода девушки Кель’рин не менее семи раз всеми доступными ему способами проверил, действительно ли она ушла, а не стоит посреди комнаты, скрытая причудами его повреждённого внимания, а перед тем как уснуть долго ворочался с боку на бок, отгоняя ощущение ложащейся на плечо тонкой руки.

На следующее утро, сразу после завтрака, отдых кончился.

— Ваша Мудрость, Его Могущество требует вас к себе, в малый зал для приёмов. Приходите, как только будете готовы! — с поклоном сообщил слуга и удалился.

Рассудив, что «как только будете готовы» означает, что идти нужно, разумеется, немедленно, но можно не бежать, Кель’рин торопливо натянул выкрашенные в цвет своей роты куртку, штаны и сапоги. Предполагая, что на предстоящей встрече полное снаряжение едва ли понадобится, но помня слова Лан’нау о том, что хороший гвардеец даже в постели с женщиной одной рукой обнимает своё оружие, он надел только перевязь с мечом, повесил на шею гвардейский медальон и отправился в путь.

Несмотря на прошедшие после взятия города дни, дворец наместника всё ещё не оправился от штурма. То тут, то там встречались выбитые окна и изломанная мебель, многие двери хранили следы топоров, а то и вовсе отсутствовали. Пару раз попалось даже нечто, похожее на высохшие лужи крови.

— Убраться что ли некому⁈ — пробормотал Кель’рин, спотыкаясь о сорванный со стены и истоптанный десятками сапог гобелен. А ведь действительно, видимо, некому! Наверху он не встретил никого, кроме пары воинов у лестницы. Большая часть работавших здесь при прежнем хозяине слуг, скорее всего, разбежалась, боясь попасть под горячую руку победителей, а наймом новых никто не озаботился.

На первом этаже было гораздо чище и оживлённее, всяческий хлам перестал попадаться под ноги, кругом сновали занятые какими-то делами люди, а перед желтеющей свежеоструганными досками дверью малой приемной стояла стража. Караульные при его приближении уставно хлопнули кулаками по пластинам нагрудников. Получив ответное приветствие, они в грубоватых, но искренних выражениях порадовались, что брат-гвардеец наконец избавлен от пребывания в подвале, после чего сообщили, что ему следует немедленно предстать перед регентом.

Зрелище, открывшееся Кель’рину, когда он переступил порог малой приемной было… Неожиданным. Стоявшие раньше посреди внушительных размеров помещения (некто, назвавший этот зал «малым», имел свои представления о масштабе) роскошный резной стол со стульями были задвинуты в угол, а на освобожденном таким образом месте Тай’нин, или его двойник, или кто он там на самом деле, упражнялся в фехтовании на длинных мечах с капитаном Оргрангом из Зелёной роты гвардии. Скорее ощутив, чем увидев, нового посетителя, он жестом оборвал поединок и повернулся навстречу. Сама же Её Могущество обнаружилась в кресле у дальней стены в компании гвардейцев.

— Госпожа регент! — приложил Кель’рин сжатый кулак к левой стороне груди. Спасибо Владыке за эту привилегию, существующую, наверное, с самого основания Державы, — дозволение воинам приветствовать повелителя страны просто как своего командира, без поклонов и преклонения колен. Жест благодарности тем, чьи мечи когда-то превратили военачальника на службе у маленькой торговой республики в одного из сильнейших монархов мира.

— Ошибка, брат-гвардеец! — бесцеремонно вмешался Тай’нин. — Простительная, пока что, но ошибка. Пришел ты для разговора со мной, и регент уже два дня как я. Об этом ещё не объявили, но тем не менее. Так что она теперь просто госпожа Исан’нэ.

— Жизнь переменчива! — женщина в кресле, перехватив удивленный взгляд Кель’рина, приветливо махнула ему рукой.

А ведь на пользу пошли ей эти дни, заметил он. Уже привычный бешеный взгляд исчез, уступив место чему-то похожему на выражение довольства, спутанное грязное нечто на голове превратилось в блестящие черные волосы, пропыленная походная одежда сменилась на снежно-белый балахон с золотым шитьём, неизменные серебряный обруч на голове и охватывающие запястья широкие то ли браслеты, то ли наручи, начищены и сверкают. Избавление от бремени власти помогло?

— За мной! — Тай’нин, нет, Его Могущество Регент, широкими шагами пересёк зал и устроился на стуле. — Садись! — кивнул он в сторону груды мебели в углу.

— Но… — разрешённые вольности с приветствием это одно, а сидеть вот так перед правителем Державы?

— Хреновый ты гвардеец, долго думаешь. Садись! — Кель’рин мгновенно схватил стул и сел на него, вытянувшись и глядя перед собой. — Вот в чём беда моего положения — ни с кем невозможно нормально поговорить. Или начинают… Вот как ты сейчас! Или улыбаются в лицо, пряча за спиной кинжал. Простым полковником быть было куда проще. Ладно, для начала разберемся с твоим делом. Совсем без меня головы потеряли с этими мятежниками! — Регент вполголоса послал проклятие неведомым, но необычайно безмозглым людям, разрушающим страну изнутри, и перевёл взгляд на кого-то у собеседника за спиной. — Писаря ко мне!

Что⁈ Воображение тут же нарисовало появляющуюся из ниоткуда изящную девичью фигурку и дружелюбно-участливое лицо. В нарушение всех правил этикета Кель’рин обернулся, уловив краем глаза движение… Нет, не Нарин’нэ, просто бросившегося исполнять поручение гвардейца.

— Пиши приказ! — начал Тай’нин, дождавшись, пока прибывший писарь разложит на столе свои нехитрые принадлежности. — Я, регент, хранитель Державы и всё остальное, рассмотрев обвинение в подстрекательстве к мятежу против боевого мага Кель’рина из гвардии, признаю обвинение ложным. Свидетелям обвинения дарую прощение. Закончил? Давай сюда! — он протянул руку над листом, выжигая печать. — Отнесёшь в канцелярию. Свободен.

Дожидаясь, пока их вновь оставят вдвоем (Исан’нэ с охраной на другой стороне зала не в счёт), Регент задумчиво рассматривал сидящего перед ним мага. Ощущалось даже лёгкое прикосновение нитей любопытства.

— Теперь о твоём будущем, — заговорил он наконец. — Видишь, дела у Державы не слишком хорошие. Скорее даже откровенно дерьмовые. Исан’нэ сделала… Сделала очень важные вещи. Правда, и пожертвовала при этом тоже многим. Сведения из провинций не поступают, но будь я бездарь, если никто из наместников не захочет выкроить себе царство. Я их призову к порядку, со временем. Спросишь, как это касается тебя? Ты не готов делать то, что приказано, от начала и до конца, со всем старанием, начинаешь умничать… Такому в гвардии не место. Но благополучие и единство страны для тебя важно, настолько, что ты готов ввязаться ради этого в бой, который заведомо проиграешь. Ты умеешь мыслить самостоятельно, а это редкость. Да, знаю, маги… «Их мудрости», как положено говорить простолюдинам. Чушь! Большинство заучили несколько приёмов обращения с даром, получили медальон, а ума как у моего коня, — выражение лица Регента становилось всё более отрешённым, как будто он то ли пытался не заснуть, то ли просто терял интерес к разговору. — Знаешь, один умный и находчивый человек, поставленный в нужное место, может заменить тысячи воинов. Предлагаю тебе стать одним из таких людей на моей службе. Во благо Державы. Согласен?

Кель’рин даже не стал раздумывать.

— Да, господин регент! Что я должен делать?

— Сегодня — отдохни, выпей вина, беззаботная жизнь так прекрасна! С Лан’нау я всё улажу. А завтра начнёшь готовиться к новым обязанностям. Учиться. Знаю, ты опытный боец… Я в твои четверть века тоже успел пролить немало крови и был готов побеждать когда угодно и кого угодно. Отрядом в боюкомандовать доводилось?

— Нет. В армии я состоял в эскорте полковника и…

— Ясно. Придётся научиться, хотя это не так уж трудно, если есть голова на плечах. А умеешь отличать, лгут тебе или говорят правду? Незаметно влиять на чужой разум? Эти навыки тебе тоже пригодятся. Допрос-то когда-нибудь проводил?

— Я был воином, а не палачом.

— А ты считаешь, что на допросе нужен палач? Тебе, одарённому? Сразу представляешь пыточный подвал, кнут, дыбу и калёное железо? — Регент продолжал говорить, но Кель’рин заметил, что глаза его постепенно стекленеют. — Ничего полезного так не добиться. Ты можешь потратить день с клещами и иглами, как палач-бездарь… Или… Ты помнишь Нарин’нэ? Она бы просто попросила… Так вот… — он замолчал на полуслове, уставившись в пространство перед собой остановившимся взглядом.

— Всем выйти! НЕМЕДЛЕННО!!! — не крикнула, прорычала, Исан’нэ, с нечеловеческой скоростью бросаясь к ним через зал. Она едва успела подхватить сползающее со стула тело Тай’нина. — Бронзовый сундук, гравировка в виде пламени на крышке, из моей спальни — СЮДА, К ДВЕРИ! Кто войдёт без приказа — убью на месте!

Совсем как в Столице, подумал Кель’рин, выбегая вместе с гвардейцами из малой приёмной. Она точно таким же голосом рычала «Руби их! Быстрее!», когда вела гвардейские роты сквозь ряды мятежников во дворец Владыки, на помощь, уже безнадёжно опоздавшую, загнанным с горсткой верных бойцов в юго-восточную башню Оргруну и Тай’нину.

* * *

— А дальше что было? — спросил Кель’рина Урханг, отхлебывая пиво. Они сидели в трактире неподалеку от дворца и за разговором уже успели уполовинить купленный магом небольшой бочонок.

— А дальше мы стояли и ждали. Двое братьев пошли за этим сундуком, еле его приволокли, уж очень тяжёлый. Странный он, кстати, специально зачарован, чтобы даже такие, как я, не поняли, что внутри. Так вот, принесли его, а дальше что делать — только Беспредельный знает, она же запретила входить. Но тут она сама выглянула, лично втащила сундук и снова закрылась. Я тогда, признаться, перенервничал. Только от обвинения в подстрекательстве избавился, а тут в шаге от меня помирает регент, да не пойми от чего. Оцени перспективы! Но! Вот теперь самое интересное. Ждём мы, ждём, открывается дверь, и он выходит, сам, на вид живой и здоровый. Ну и она за спиной стоит, само собой. И говорит, ну ты его знаешь, сожалею, братья-гвардейцы, что устроил это непотребное зрелище, а теперь всё в порядке. И дальше как ни в чем не бывало. Интересно, что с ним хоть было-то…

— А потом?

— Меня он вроде как на сегодня отправил отдыхать. Сходил к себе, потом к капитану. Лан’нау сильно не в духе, отпускать не хотел. И без того, говорит, некомплект боевых магов в роте, так ещё Нарин’нэ постоянно где-то бродит последние дни. А теперь и меня забрали. Обнял на прощание — кости затрещали… Потом решил в город двинуть — тут ты меня и поймал.

— Да, дела. Слушай, с Тайнином точно порядок будет? У нас в роте как узнали, что жив он… В общем, сильно братья радовались. В былые годы он сражался на севере, но его победы помнят везде. Командир он что надо, благослови его предки, с ним не пропадем!

— Ну про то, что с ним там случилось, только она и знает. Но спрашивать у неё…

— А ты сам как думаешь? — наклонился через стол Урханг. — Ты же одарённый, всех насквозь видишь! Должен и в болезнях разных разбираться и всё такое, раненых наших, вон, лечил. Что скажешь?

— Как тебе объяснить, не принято это… — Кель’рин на несколько мгновений задумался, как объяснить не блещущему образованием воину тонкости этикета. — Вот представь, ты важный человек, полковник там или генерал. И тут какой-нибудь новобранец, которому ты сапоги почистить не доверишь, начинает тебя ощупывать, по карманам шарить, в зубы заглядывать. Понял?

— Фрр! Куда уж яснее.

— Вот и у нас не принято к Регенту даром тянуться. А из того, что просто так ощущается, — не могу детали сказать, ты не маг, не поймёшь… Но в общем странный у него дар стал. Искра, у вас её, вроде, «душа» называют, как бы есть, но не как у нас, а как облако, или как рой пчелиный. Может это защита какая-то. Короче, сам ничего не пойму. А с Исан’нэ и того хуже, я её искру, веришь, нет, никогда в жизни не ощущал. Вещь она какую-то носит постоянно. Обруч на голове у неё серебряный помнишь, с сохраняющим камнем спереди? Может он, не знаю. Но эта штука всё время держит на ней пелену. Это такая скрывающая магия, выглядит как густой дым или что-то вроде того. Короче говоря, никак не понять, что под ней. Её сломать, конечно, можно, но сам понимаешь, чем это кончится. О! Ты в гвардии подольше моего, скажи, эта Исан’нэ, она кто? Откуда?

— А тебе-то зачем?

— Странная она. Интересно.

— Ну ты, Кел, спросил… Когда же она появилась? — некоторое время Урханг задумчиво рассматривал кружку, словно надеясь получить какую-то подсказку от пива. — Во, года за два до тебя, вроде бы. Тайнин тогда уже в Высший Совет вошёл, какими путями — одни предки знают. Так вот, он уезжал куда-то надолго, то ли в Карр, то ли на Драконий берег, не помню. И вернулся уже с ней. Братья, которые с ним ездили, болтали, что во что-то они там из-за неё ввязались, дошло до крови. Дело тёмное. Короче, приехала эта Исанэ в Столицу…

— Исан’нэ, а не Исанэ! Твоё произношение меня на костёр загонит! — не удержался Кель’рин. Неспособность девяти из десяти жителей Державы верно воспроизводить звуки не то что Высокого наречия, даже простонародного языка Черногорья, раздражала.

— Как вы сами-то друг друга именуете? — проворчал в ответ Урханг. — Фрр! Язык же сломаешь! Вот скажи, как так, имя у неё ваше, а внешность вовсе не похожая? Мор… — он смущённо замялся. — Этот, как его, прекрасный лик, и вообще…

— Имя наше? — Кель’рин задумался. — Если говорить о традиции, то оно ничего особенного и не означает. Окончание «нэ» не слишком почётное, не Высоких Линий, показывает сильный дар, и только. Если бы у меня была дочь-одарённая от любой местной девицы — мог бы её так же назвать. Хотя дома бы этого в любом случае не приняли.

— Чего не приняли, что ты дочь не так назвал?

— Нет, что назвал вообще. Я же из Высокой Линии. Третий сын старшей ветви Ан’ау’рин! — он старательно, почти по буквам, проговорил её название.

— Анаурин? — безуспешно попытался повторить Урханг. — И что это значит?

— Ты безнадёжен… Это название моей Линии, что-то вроде ваших кланов. Традиция велит соблюдать чистоту Линий. То есть вступать в брак и заводить детей только с представителями другой Линии. Так сила нашего дара не будет разбавлена кровью неодарённых. Все мои предки принадлежат к Линиям. Признавать детей от кого-то ещё, пусть и одарённого — это пренебрежение и к традиции, и к своей Линии. Соответственно, поступи я так, это бы мне уважения не добавило.

— Гха! Ты у нас, получается, аристократ, что ли?

— Ха! Где же тогда моё поместье с милыми служаночками? Как бы меня не называли, на деле я не намного богаче, скажем, тебя. Младший в семье главы отделения Гильдии в маленьком городишке, забыл? Там в Гильдии-то кроме моих родителей был всего один человек. А ты говоришь, аристократ. Кроме имени и дара мне не досталось ничего. Хотя, говоря по справедливости, отец и так отдал немало денег за моё обучение, так что глупо желать большего.

— Понятно… Ну как по мне, слишком сложно там у вас всё. Ветви, линии, на тех женись, на тех не женись… У нас, если ты славный воин, то тебе везде почёт! При таком раскладе коли ты какую девицу в жёны взять хочешь и ей по нраву, никто слова против не скажет! А дар, так это все знают, что унаследовать его нельзя, он даётся только большой милостью предков.

— У вас так. А Высокие Линии тем и отличаются, что хранят дар в себе. У меня двое старших братьев и сестра, все они такие же одарённые, как и я! — гордо заявил Кель’рин.

Всегда приятно, когда на твой род смотрят как на чудо. И незачем простому парню из Таёжного Края, пусть и старому приятелю и брату по гвардии, знать, как часто у гордых представителей Линий рождаются бездарные дети. И чем это для них заканчивается, тоже незачем.

— Великое благословение твоему клану! — почтительно произнёс Урханг.

— Ничего необычного, в Высоких Линиях всегда так… Так что ещё про госпожу Исан’нэ помнишь?

— Ну что… Приехала, поселилась у Тайнина в доме, ну, помнишь, около северных ворот. Все сначала думали так, любовница. Мужчина он, в конце концов, или нет? Затем стала появляться во дворце, бегала с какими-то приказами от Высшего Совета. Многие смеялись поначалу, куда баба через постель советника лезет… Потом не до смеха стало.

— Почему?

— Да знаешь, Кел, там такая история… Был в Синей роте такой Ревин, или Кевин, не помню… Поймала она его раз в коридоре и попыталась дать какое-то указание, позвать куда-то его капитана, что ли. А он в ответ — «будет ещё баба мной командовать», послал, короче. Думаешь, она жаловаться на него побежала? Как бы не так! Только что в пяти шагах стояла — и уже за горло держит. На весу. Даже не понятно, когда подбежать успела. И шипит что-то на ухо, а глаза… Сейчас-то мы уже насмотрелись, а тогда жутковато выглядело. У Кевина этого морда аж посерела, вот цветом прям как ты стал. Спорить больше не пытался, побежал делать, что сказано. Его потом разговорить пробовали, вызнать, что она ему там нашептала — так ничего и не сказал.

— И что, вот так вот всё закончилось? Просто несколькими словами?

— Тут не так просто, Кэл. Он же воином был что надо, других в гвардию не берут. А после этого… Она его в самого натурального труса превратила, понимаешь? Шарахаться стал от каждой тени, на тренировке чуть в штаны не навалил, когда клинок перед носом увидел. Братья сперва смеялись, а потом, как узнали в чем дело, притихли. Кончилось тем, что их капитан на этого горе-бойца посмотрел и дал ему пинка из роты.

— Дурак этот твой Кевин, с одарённой ссору затевать. Ещё легко отделался.

— Могла яйца вырвать и сказать, что так и было? Гха! Ну кто же знал-то тогда? Медальона маговского она ни тогда, ни потом не носила. Это сейчас её вся Столица знает.

— Столица… — мрачно произнёс Кель’рин. — Что-то мне, брат-гвардеец, подсказывает, что её ещё весь мир узнает…

Глава 3. Задание

Затейливо извивающийся коридор подземелья. Темнота полная, делающая обычное человеческое зрение бесполезным. Кель’рин крадётся вперёд, сжимая в руках меч и щит, настороженно ощущая малейшие отблески чужих искр, разбросав вокруг себя нити настороженности. Поворот коридора. Он выходит из-за угла, зная, что на полсотни шагов нет ничего живого. Чья-то рука опускается на плечо, и обернувшись, несмотря на непроглядную тьму, он видит тонкий женский силуэт.

— Чуму на тебя! — заорал он, подпрыгивая в кровати. Что это, ещё сон или уже нет? Нет, разбудившее его прикосновение к плечу было реальным. Нарин’нэ⁈

— Простите, господин маг, Ваша Мудрость! — голос явно не женский, нет, это не она. — Его Могущество приказал проводить вас к нему.

* * *

— Приветствую! — в этот раз Тай’нин встретил его, сидя за заваленным какими-то бумагами столом. Для обычных глаз он выглядел вполне здоровым и бодрым, а от чувств одарённого зачем-то укрылся под пеленой. Исан’нэ, по-видимому, непременный участник аудиенций с ним, с благодушно-скучающим видом сидела в дальнем углу.

— Вижу, отдохнул ты вчера как следует, на лице написано, — продолжил Регент, выслушав положенное приветствие. — Рвёшься заняться настоящим делом? Начнешь с воинской клятвы, на этот раз мне лично. Церемония для всех будет завтра, но тебя здесь уже не будет, так что давай сейчас. Слова ты помнишь. Только вместо «и, если будет необходимость, умру, выполняя его» скажешь «и не умру, пока не выполню»! А то знаю я, чему вас там Лан’нау учит. Готов?

Кель’рин обнажил меч и, держа его двумя руками за клинок, произнес слова клятвы.

— С благодарностью принимаю твою службу, — ответил Регент ритуальной фразой. — Теперь к делу. Среди документов бывшего наместника Верхнего Приречья нашлось вот это письмо. Градоначальник из Гнилого Омута, это, как я понял, городишко в трёх или четырёх днях пути отсюда, жалуется на обнаглевшую банду разбойников. И я подумал, почему бы не поручить их тебе, для тренировки? Покажешь, на что способен. Какой ни есть противник интереснее соломенного чучела, не так ли? А теперь скажи, какую цель я преследую, посылая тебя туда?

— Разбойники нарушают законы Владыки, грабя и убивая его подданных, и должны быть наказаны.

— Я спросил не о законе, а о целях.

— Ну… — задумался Кель’рин. — Если позволить им действовать дальше, там прекратится торговля и перестанут поступать налоги. Кроме того, когда мы их поймаем и казним, простолюдины увидят нашу силу и не будут помышлять о мятежах.

— Неплохо. Но власть это не только страх, не забывай это! — наставительно произнёс Регент. — Тот, кто боится тебя, — ударит в спину при первой же возможности. А истребляя разбойников, мы покажем, что не только обираем наших подданных, но и защищаем их. В отличие от мятежников! Пусть они увидят, что находиться под нашей рукой ещё и выгодно.

— Я понимаю. Когда мне выезжать?

— А ты намерен справиться в одиночку? — рассмеялся Тай’нин.

Кель’рин смущённо промолчал.

— Возьми это! — Регент протянул украшенный чеканкой бронзовый футляр со свитком. — Твои полномочия, приказ всем градоначальникам и капитанам гарнизонов оказывать тебе содействие. Информацией, провизией, транспортом, всем, что потребуется. Твоя задача — во-первых, разберись с бандой. Пленных, если будут, оставишь в ближайшем городе, где есть гарнизон, — они знают, что с такими делать. Во-вторых, главаря возьми живым, потом привезёшь ко мне. Я выступаю на Столицу, но ничего, догонишь. Теперь иди к полковнику Аркину, он даст тебе людей, коней и денег на дорогу. И ещё, за дверью тебя ждёт твой помощник. У неё свои приказы, но она будет тебе подчиняться. Она умеет многое из того, что тебе пригодится в твоей службе, так что учись у неё. Если у тебя будут раненые или пленные, её совет будет тебе полезен. И постарайся не использовать её в бою без крайней необходимости, сил у тебя и так достаточно. Да, последнее! Если что-то пойдёт не так — её жизнь важнее жизней твоих солдат. И твоей пока что тоже.

Почему-то узнав ожидавшую его снаружи «помощницу», Кель’рин даже не удивился.

* * *

Увидеться с Его Доблестью Аркином Моринсоном, полковником Центральной армии на службе регента, так и не удалось. Когда Кель’рин в сопровождении «помощницы» добрался до занимаемого полковником дома, выяснилось, что тот отсутствует с самого утра и неизвестно, когда вернётся. Однако, как заявил им уже седеющий воин с медальоном ротного капитана на шее, выделенные господину магу люди ожидают во внутреннем дворе, а кошелёк с казной отряда он готов передать немедленно. Поскольку большего и не требовалось, Кель’рин взял кожаный мешочек с монетами и направился знакомиться со своими солдатами. Принимая деньги, он готов был поспорить, что первой тратой выделенных на его операцию средств уже стала покупка кружки пива для старика-ротного.

Во двор молодой маг вошёл, подражая капитану Лан’нау на гвардейских смотрах, расправив плечи, высоко задрав подбородок и придав лицу выражение напускной суровости. Образ грозного военачальника несколько портила только добродушно улыбающаяся в двух шагах слева-сзади Нарин’нэ, но с этим уже ничего нельзя было поделать.

— Командира ко мне! — попытался он рявкнуть на собравшихся в круг и, судя по оживлённым голосам, занятых игрой в кости солдат. Прозвучало далеко не так внушительно, как у приснопамятного капитана гвардии, однако игра тут же прекратилась и навстречу Кель’рину устремился человек с медной пластинкой десятника.

— Ваша Мудрость, господин Кэлрин? — осведомился он, приложив кулак к покрытой кольчугой груди, и, получив утвердительный кивок, представился: — Я Фелис, десятник кавалерии на службе полковника Аркина. По приказу господина полковника я и мои люди в вашем распоряжении!

За то время, пока длилось это краткое представление, остальные солдаты успели построиться в некое подобие шеренги. Кель’рин пробежал взглядом вдоль строя. Девять уроженцев то ли Столицы, то ли Приречья, двое южан с Побережья, трое степняков. Искры окрашены в самые разные цвета, от волнения и страха до радостного предвкушения. Все лица, несмотря на усилия их обладателей по отращиванию усов и бород, очень юные. По сравнению с ними он в свои двадцать четыре года выглядит ветераном. Молодой маг так и не смог определиться, хорошо это или плохо. С одной стороны, приятно казаться перед ними бывалым воином, но с другой, как эти мальчишки покажут себя в бою? Отряд выжидающе смотрел на него. Надо бы что-то сказать им, но что?

— Братья-воины! — наконец начал он. — Я Кель’рин из гвардии, — своё имя он произнёс максимально чётко, в слабой надежде, что хоть кто-нибудь его правильно запомнит. — Боевой маг на службе регента, ваш капитан на время выполнения специального задания. Это, — указал он рукой на свою спутницу, — Нарин’нэ, боевой маг из гвардии. Нашей задачей будет охота на разбойников…

Слова как-то сами собой закончились. Что бы сейчас сделал Лан’нау? Устроил проверку, выругал кого-нибудь за плохо начищенный нагрудник или зазубренный меч? Но кто знает, какие порядки у них в полку?

— Ну что, брат-воин, — так ничего и не придумав, обратился он к Фелису, — готовы твои парни выступать немедленно?

— Да, Ваша Мудрость! — ответил тот, зачем-то повторяя приветственный жест.

— Забудь уже про «вашу мудрость», — поправил его Кель’рин. — Не нужно меня титуловать, ты воин, а не крестьянин. Недавно в армии?

— Четыре месяца, — десятник на мгновение замялся. — Господин капитан!

А звучит неплохо! Из вчерашнего гвардейца, пусть и элитного, стоящего пары десятков обычных бойцов, сразу стать ровней Лан’нау! Эх, мечты-мечты.

— Быстро же ты стал младшим командиром, брат-воин! — внезапно заговорила Нарин’нэ. — Отличился в боях с мятежниками?

— Да… — Фелис снова прервался на полуслове, видимо не зная, как к ней обращаться.

— Можешь говорить «сестра-гвардеец», — с улыбкой сообщила она, угадав причину его замешательства.

— Да, сестра-гвардеец! — повторил молодой десятник. — Во время последнего штурма, когда наместник Верхнего Приречья… Эээ… Бывший наместник и мятежник! Когда он бежал из города, я был в отряде, который его захватил. В стычке я заколол двух его телохранителей и убил коня под самим наместником! Командир моей полусотни заметил это и назначил на место убитого десятника!

— То есть… Как давно ты командуешь десятком? — Кель’рина охватило нехорошее предчувствие насчёт результатов похода.

— Уже восьмой день!

Да, дела… Надежда свалить обязанности командира на Фелиса, видимо, не оправдается, с таким-то опытом. С другой стороны, паренёк явно не так прост, раз сумел одолеть двоих, скорее всего не самых плохих бойцов. Если он не преувеличивает, конечно. Надо будет побольше узнать об остальных, но это можно сделать в дороге, подумал Кель’рин и дал команду «по коням». И только миновав каменную арку городских ворот, он вспомнил о деле, которым нужно было заняться с самого начала.

— Братья-воины! — смущённо повернулся он к ехавшим за ним солдатам. — Кто-нибудь знает дорогу до Гнилого Омута?

* * *

К немалому облегчению «капитана Кэлрина», проблема с поиском пути решилась легко. В Гнилом Омуте, как оказалось, уже бывали двое — Эвис, уроженец безымянной деревеньки неподалеку от цели их путешествия, и Корн, пару раз проезжавший в этих местах «по делам». Из разговора с ними удалось выяснить, что этот самый Гнилой Омут, некогда нищая рыбацкая деревушка, сильно разросся лет тринадцать назад, после того как неподалёку начали добычу железной руды, а в самой деревне построили плавильни. Ко времени, когда Эвис в последний раз там бывал, она уже превратилась в городок с населением в несколько сотен жителей. Основе тамошнего благосостояния, торговле железом, сильно мешали речные пороги, не дававшие подниматься к городу кораблям с Великой Нории, но раз или два в месяц в Норином, резиденцию наместника Верхнего Приречья и крупнейший в этих местах порт, отправлялись караваны повозок со слитками. Защитой Гнилому Омуту служил деревянный частокол да нанятая градоначальником городская стража в пару десятков копий. Был ли там армейский гарнизон, ни Эвис, ни Корн не знали, но скорее всего, будь там отряд настоящих солдат, не потребовалось бы молить наместника о помощи.

Узнав всё, что было возможно, о конечном пункте их похода, Кель’рин постарался столь же тщательно изучить оказавшихся под его началом людей. Нельзя сказать, чтобы они были совсем уж новичками, за время мятежа каждый успел побывать в двух-трёх стычках. Лошади их, низкорослой степной породы, хоть и значительно уступали его собственному коню статью и силой, были выносливы, неприхотливы и, как он понял, прикоснувшись нитями любопытства к разумам животных, находились в хорошей форме. Все всадники были одеты в добротные кольчужные рубахи, железные шлемы и вооружены копьями, мечами и щитами, а кроме того, у Корна и двух других уроженцев Степи, Равса и Трогга, за спинами висели короткие луки и колчаны со стрелами. В разговоре Трогг клялся, что может на скаку подстрелить бегущего зайца с пятидесяти шагов, но убедиться в этом на опыте возможности пока не представилось.

От своих солдат мысли Кель’рина плавно перешли к разбойникам, которых им предстояло поймать. Сколько их? Наверняка не меньше десятка, иначе с ними справились бы местные, да и отправка четырнадцати солдат во главе с двумя боевыми магами — мера в таком случае явно избыточная. Хотя, может быть, они просто искусно прятались от облав, а потом вновь нападали на беззащитных путников? Опять же, многочисленному отряду добычи в тех краях, наверное, маловато. Отдельный вопрос, как их найти. Ехать по дороге в надежде, что вся банда круглые сутки живёт в придорожных кустах? Наивно. Даже если они и там, при виде отряда всадников с двумя магами они просто разбегутся по лесам, и догнать удастся хорошо если половину. Хорошо бы найти их лагерь… Кстати, что они там едят? Угоняют скот из соседних деревень? А как узнают, когда по дороге пройдёт кто-то, достойный их внимания? Наверняка выставили где-то разведчика, который, обнаружив добычу, зовёт остальных. Или предупреждает об опасности. Если его вовремя обнаружить и поймать…

— Господин капитан! — вывел его из раздумий голос Эвиса. — Вечереет уже, а тут скоро постоялый двор будет, где торговцы останавливаются. Вон там, за рощей. А дальше на полдня пути никакого жилья нету.

Всё ясно, солдаты голодны, да и не хотят ночевать под открытым небом, но открыто жаловаться стыдятся.

— Хорошо! — милостиво согласился он. — Остановимся там.

* * *

Владелец постоялого двора встретил отряд вооружённых людей со страхом и подозрением — видимо, зная о прибытии армии регента и битве за Норином, опасался мародёров или карателей. Однако сообщение о том, что они пришли охотиться за разбойниками, его как будто успокоило, а извлечённая из кошелька серебряная монета и вовсе превратила в образец радушия. Постояльцам немедленно был обещан лучший ужин на этой дороге и отборное зерно для их коней.

К некоторому неудовольствию своего отряда, Кель’рин немедленно поставил двоих солдат в караул, после чего лично занялся осмотром их временного пристанища. В конце концов, как говорил Лан’нау, лучше не выспаться на страже ночью, чем утром искать в кустах свою голову, а автор некогда прочитанных «Размышлений о военном искусстве», легендарный уже Рой’нин Покоритель, писал, что за небрежение к охране лагеря всегда приходится платить кровью. До конца следуя заветам этих, несомненно, заслуженных военачальников, следовало также организовать патрулирование окружающей местности, но сил на это уже явно не хватало.

Покончив с заботами о безопасности ночлега, а потом также и с ужином, Кель’рин спросил владельца постоялого двора о разбойниках. Тот за последнее время слышал о них дважды. В первый раз, месяц или два назад, про них рассказывал бродячий торговец, которого ограбили как раз около Гнилого Омута. По его словам, на дороге его встретили четверо вооружённых топорами мужиков, которые отобрали его осла, товары и деньги, после чего отпустили, насмешливо посоветовав в следующий раз принести вместо горсти медяков хоть немного золота. Впрочем, как с гордостью говорил торговец, часть денег ему удалось сохранить, заблаговременно зашив их в полу куртки. Во второй раз, десятка через полтора дней после первого, мимо постоялого двора проезжал всадник на усталой лошади. Остановившись перекусить, он что-то говорил про убийство на дороге, но почти сразу уехал и больше здесь не появлялся. Самого хозяина разбойники как будто не беспокоили.

— Далеко они отсюда, — говорил он. — Да и если заявятся… Стены каменные, дверь, вон, с железными полосами. У меня сыновей взрослых двое и слуга. Топоры да рогатины опять же имеются. Отобьемся!

Что произойдёт, если пара разбойников с луками встанут напротив двери, а третий швырнёт факел в крытую соломой крышу, он, видимо, не догадывался.

Стоило отпустить его, как на освободившееся место за столом скользнула Нарин’нэ.

— Кель’рин, — начала она, наверное, впервые за долгое время назвав его по имени вместо обычного «брат-гвардеец». — Я не хотела отвлекать тебя, пока ты был занят делами отряда, но сейчас, думаю, время подходящее. Мастер Тай’нин говорил тебе, что ты должен многому научиться, прежде чем станешь по-настоящему полезен. Поэтому он послал с тобой меня, чтобы я научила тебя разбираться, как устроены люди. Чем лучше ты поймёшь, как работают их умы и их тела, тем легче тебе будет предсказывать или направлять их действия, обманывать и самому видеть ложь, лечить и убивать, правда?

Ну и идеи у неё, подумал молодой маг. Хорошо хоть на Высоком наречии сказала, которое никто здесь кроме них двоих не понимает. А то попробуй, объясни остальным эту более чем двусмысленную фразу. Или это слова не её, а Регента? Кстати, о Его Могуществе…

— Давай про твою анатомистику и управление умами позже, хорошо? Я хотел спросить, ты слышала эту историю, как регент свалился прямо во время аудиенции? Он болен, видимо серьёзно. А ты лучший знаток санитистики в гвардии. Братья шутят, что ты хоть мёртвого можешь заставить ходить. Не знаешь, что с ним?

— Не могу ответить. Не потому, что храню тайну, не думай. Просто мне больше не разрешено касаться его даром. С тех пор как он… Вернулся… — на последних словах лицо всегда дружелюбной и заботливой, почти ласковой «сестрёнки-гвардейца» изменилось, казалось, она вот-вот заплачет как обычная девушка.

— А как он вообще, как ты говоришь, вернулся? Был ранен, еле выкарабкался, это понятно, но где он был, пока лечился? И зачем объявили о его смерти? Боялись, что повторится покушение? Тогда, в Столице, когда мы отбили башню, где он лежал, я пошёл с братьями добивать мятежников, а ты осталась там. Что с ним было?

— Я не смогла помочь! — глядя в этот момент на выражение лица Нарин’нэ, Кель’рин начал всерьёз опасаться, что она вот-вот выхватит кинжал и проткнёт себе сердце. — Видел когда-нибудь полное истощение? Видимо, он потратил всё на бой. Знаешь, лечить кого-то, находящегося в таком состоянии, невозможно. Угасающая от истощения искра, которую уже не контролирует разум… Она пытается поглотить всё, что к ней приближается, хоть это ей почти и не помогает. В смысле, даже если бы я дала выпить себя всю, это бы тоже не принесло пользы, а ещё раны… Я сразу поняла, что бесполезно. А потом госпожа Исан’нэ меня просто выгнала.

— Она-то смогла его вылечить. Ну, точнее, не дать умереть прямо там.

— Это очень странно. После того, как битва закончилась, помнишь, мы с тобой, как и все наши маги, занимались ранеными. Тогда, наверное, половина людей в гвардии нуждались в помощи. Госпожа Исан’нэ тоже была с нами. Ты не заметил, в санитистике она разбирается ещё хуже тебя. Как будто кузнец пытается выполнить работу ювелира. Не знаю, как ей удалось. Прости, этот разговор… Я хотела научить тебя понимать, как люди лгут, но сейчас… Давай завтра, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Нарин’нэ вскочила и быстрыми шагами направилась к лестнице на второй этаж. Кель’рин остался сидеть в молчании, ловя на себе недоуменные, а то и осуждающие взгляды своих солдат. Сидя и раз за разом прокручивая в памяти то бой в Столице, то разговор с сестрой-гвардейцем, он не заметил, как заснул прямо за столом обеденного зала.

Разбудил его, как ни странно, не крик часового, извещающий о нападении, и не порождение дурных снов, а реальная Нарин’нэ.

— Пожалуйста, прости мою слабость вчера, — начала она смущённо. — Сейчас есть время, пока не будет готов завтрак. То, что мы собирались сделать прошлым вечером — ты готов?

Странная это была тренировка. Нарин’нэ говорила короткие фразы, то правдивые, то нет, предоставляя ему угадывать это по тонким изменениям её сознания. И странной была её фраза перед тем, как убрать защищающий искру барьер. «Я — большая ценность! Не сломай меня!»

* * *

Солнце уже клонилось к закату, когда перед отрядом показалась конечная цель второго дневного перехода. Это была Рейрия, крохотная крепостица, защищающая мост через одноимённую реку и расположившиеся вокруг крестьянские хижины. По совету Эвиса Кель’рин хотел было заночевать там, однако, приблизившись к воротам, он обнаружил опущенную решётку и арбалетчиков, смотрящих на него и его отряд поверх оперения стрел с высоты надвратной башни. Демонстрация свитка с печатью Регента не произвела на них особого впечатления, так что пришлось ждать, пока по другую сторону решётки не показался вызванный караульными комендант. Тот, лишь мельком взглянув на документ сквозь железные прутья, с бранью потребовал от стражи немедленно впустить приезжих.

— Поймите меня правильно, — начал оправдываться он, уже сидя вместе с Кель’рином, Нарин’нэ и Фелисом в своём кабинете за кувшином вина. — Мы все исполняем приказы. Я обязан был подчиняться наместнику. Кто же знал, что он мятеж затевает? Приказ отправить людей пришёл от него месяц назад! А про то, что он восстал против Регента, я узнал только вчера!

По-видимому неправильно поняв смысл миссии своих гостей и суть продемонстрированного ему приказа, комендант решил, что они приехали покарать лично его за соучастие в мятеже, и теперь старательно доказывал свою непричастность. Напуганный молчанием собеседников, принятым им за знак убеждённости в его вине, он торопливо начал рассказывать, как месяц назад во вверенную ему крепость прискакал курьер с приказом отправить в Норином сорок из пятидесяти четырёх солдат гарнизона, что он на следующий же день и сделал, не смея сомневаться в полномочиях господина наместника. К его чести, в конце своей речи он поинтересовался не угрожающим ему наказанием, а судьбой ушедших людей.

— Ну кто теперь знает⁈ — ответил ему Кель’рин. — Мы город штурмом брали, сам понимаешь. Но если твои парни в бою не погибли, то должны быть в порядке. Казнили бывшего наместника и его приближённых, а простых воинов Его Могущество помиловал. Тем, кто участвовал в мятеже, просто подчиняясь приказу, разрешили принести клятву новому регенту. Так что, если не убиты в бою, в Центральной армии они сейчас.

Выслушав ответ, комендант вздохнул с некоторым облегчением. Не такой уж и плохой, наверное, командир, хоть и трусоват.

— Брат-воин, мы твоё любопытство удовлетворили, — решил перевести разговор на более интересующие его дела Кель’рин. — Теперь расскажи, что у тебя тут под Гнилым Омутом за разбойники завелись? Даже к Его Могуществу жалоба попала. Что там творится?

Комендант, хоть и, пожалуй, излишне многословно, в подробностях описал историю деятельности банды в этих краях. Началось всё месяца два или три назад с серии ограблений бродячих торговцев. Каждый раз разбойники поджидали жертву в засаде в местах, где лес вплотную подходил к дороге. Тех, кто расставался с ценностями добровольно, отпускали невредимыми, сопротивлявшихся или пытавшихся бежать — убивали. Судя по рассказам жертв, разбойников было от трёх до пяти человек, один всегда вооружался луком, остальные — топорами и мечами. Начальник городской стражи Гнилого Омута сначала пытался не замечать проблему, но после четвёртого или пятого случая устроил облаву в лесу, после которой даже состоялась казнь, по-видимому, какого-то попавшего под горячую руку бродяги. На некоторое время ограбления прекратились, однако потом случилось совсем уже невиданное в этих местах событие — некто пробрался ночью к рудникам, убил четверых стражников и освободил работавших там каторжников — больше трёх десятков человек, большинство из которых, вероятно, вступило в банду.

После этого, сообщил комендант, непрерывно перемежая речь крепкими ругательствами, дела пошли очень плохо. Был разграблен возвращавшийся из Норинома в Гнилой Омут отвозивший на продажу железо с рудников обоз. Из-за него даже разгорелась настоящая битва между поджидавшими в засаде разбойниками и охранявшими караван наёмниками вместе с выделенными им в помощь солдатами из Рейрии. По словам выживших, разбойники, которых было десятков пять, внезапно появившись из-за деревьев, дали залп из луков, после чего бросились в атаку с копьями, мечами и топорами. Впрочем, количество разбойников было, видимо, преувеличенно минимум раза в полтора. В схватке погибли шестеро солдат гарнизона и не меньше десятка наёмников. Взбешённый комендант и хотел бы броситься в погоню за бандой, но буквально за два дня до этого приказ наместника лишил его почти всех людей. С тех пор он с бессильной яростью выслушивал известия о том, что эта, по его собственному выражению, «шайка людей, давно и с удовольствием погрязших в скотоложестве,» уже обложила данью две соседние с Гнилым Омутом деревни, и неизвестно, к чему готовится теперь.

— И что вы об этом думаете? — спросил Кель’рин своих спутников, когда рассказ подошёл к концу.

Фелис парой удачно подобранных бранных слов объявил, что местные власти вопиюще некомпетентны, а Нарин’нэ выразила уверенность, что способности боевых магов гарантируют им победу в предстоящем бою.

— Это, конечно, если бой состоится, — возразил ей Кель’рин. — Заметила, тот обоз они как будто ждали. Их кто-то предупредил о том, что добыча рядом. Значит, может предупредить и о нас. Они просто спрячутся, а мы месяц будем искать их по лесам. Можем и вовсе не найти.

— Трогг — охотник хороший, — напомнил Фелис. — Он их по следам найдёт.

— Хвастает он много, а выследит ли на деле — неизвестно. Тем более, здешние леса ему в новинку.

— Мы можем притвориться торговцами! — предложила Нарин’нэ. — Тогда они сами придут к нам.

— И расстреляют из луков из засады! — продолжил за неё Фелис. — С двадцати-тридцати шагов кольчуга не выдержит, а кони и вовсе без защиты. Пока до копий дойдёт, у нас каждый второй будет убит или ранен. А там задавят числом.

— Постой, идея-то не плохая, — остановил его Кель’рин. — Надо только продумать детали. В тех, кто не сопротивлялся, они не стреляли. Значит… Смотрите, нас семнадцать человек. Три крытых повозки, трое возниц скрывают оружие и броню под плащами, остальные прячутся внутри, под тентами. Разбойники не ждут сопротивления, выходят на дорогу, и тут мы нападаем…

— А наши кони?

— Оставим здесь.

— Когда они побегут, не на чем преследовать будет.

— От дара не убежишь. И у нас трое лучников.

— У нас повозок нет! — идея с маскарадом Фелису явно не нравилась, и он старательно придумывал всё новые и новые возражения.

— Найдём, наверняка тут есть пара штук. Или в деревне. Нет, стоп! — маг задумался.

Ехать до Гнилого Омута ещё два дня, может, три. Кто сможет прятаться в повозке три дня подряд, не выходя ни на минуту? Значит, идея никуда не годится? Или нет?

Нужно найти шпиона разбойников, схватить его и заставить выдать их лагерь, так? Он прячется где-то в придорожных кустах и наверняка не рассчитывает, что на него может охотиться одарённый. Значит, поймать его легко, нужно просто проехать вдоль дороги. Как бы человек не скрывался, его искру можно почувствовать шагов за пятьсот, а то и больше. Подъехать поближе, обездвижить даром и допросить. А потом внезапно напасть на лагерь.

Но если шпион не сидит в лесу, ждёт в какой-нибудь деревне? Как там, Эвис говорил, называется последняя перед Гнилым Омутом? Сосновка? Например, в ней. Притворился бродягой и лежит там под забором. Или он вообще местный житель и неотличим от простых крестьян… Невозможно же подвергнуть допросу всех. А вот спровоцировать его самому выдать себя — вполне. Вот, к примеру, он видит, как в деревню въезжает фургон торговца, бежит рассказать об этом банде, и тут его хватают заранее спрятавшиеся в лесу около деревни солдаты! Неплохо!

Всё это молодой маг немедленно озвучил своим подчинённым.

— Значит, одному придется ехать по дороге, изображая приманку, а остальным тайно пробираться через лес? — уточнил десятник. — Обходить жильё и ловить в лесу шпиона?

— В общих чертах да, — подтвердил Кель’рин. — Я поеду в повозке. Если найду кого-нибудь в придорожных кустах — поймаю сам, если кто побежит из деревни — схватите вы. Сестра-гвардеец, у тебя амулет Длинной Нити с собой? Свяжем их, как тут закончим. Позор будет, если потеряем друг друга в лесу…

— Не пойдет так, господин капитан! — возразил Фелис. — Чтобы вы за торговца сошли? Да в такое даже деревенщина не поверит.

— Что⁈

— Фелис прав, Кель’рин! — поддержала десятника Нарин’нэ. — Позволь объяснить! Ты действительно выглядишь не так, как простолюдины. Дело даже не в одежде, не в оружии, не в медальоне или чертах лица. Я имею в виду, черногорец в этих краях будет выглядеть хоть и странно, но не то чтобы невозможно. Здесь другое. Как бы это сказать… Ты не выглядишь как простолюдин. У тебя просто на лице написано, что ты не считаешь людей вокруг равными себе. Не так, как это бывает у аристократов, которые в своей спеси просто не замечают тех, кто ниже их. Прости за такое сравнение, я не хочу оскорбить тебя, но ты смотришь на них, как рачительный крестьянин на овец. Такой, который кормит и защищает их со всем старанием, но, когда ему нужна баранина, не колеблется. Это видно в твоих словах, жестах, в твоём взгляде. Бродячий торговец не может вести себя так.

— Я что, действительно так выгляжу⁈ — на лице молодого мага отразилось замешательство. Если всё это правда, что о нём думали сослуживцы? А отряд Фелиса? Сама Нарин’нэ?

— Нет, ты не так понял, — девушка как будто прочитала его мысли. — Ты… Как два разных человека. «Брат-воин» для тебя не просто слова, ты действительно относишься к солдатам по-братски. Хоть и изображаешь грозного генерала в последние дни, — она захихикала. — Но те, кто не носит меч… Тут всё, как я говорила. Ты можешь быть добр и щедр к ним, но ты не видишь в них людей. Постоялый двор, где мы ночевали вчера, — ты дал хозяину целую серебряную ладью всего лишь за еду и ночлег, но помнишь ли ты, как его звали? А ведь ты расспрашивал его про разбойников. А как звали его сыновей?

— Это имеет значение?

— Вот поэтому тебе бесполезно изображать торговца.

Проклятие! Она, видимо, права. Но что тогда делать, отправить вместо себя одного из солдат? И как он найдёт притаившегося шпиона? Тут нужен одарённый.

— Ладно, твоя правда, — сказал Кель’рин наконец. — Поеду с отрядом. А по дороге тогда придётся тебе. Выбери кого-нибудь себе в помощь. Того, кто, по-твоему, больше подойдёт. И придумай какую-нибудь историю… Ну что вы супружеская пара там, или деловые партнёры, в общем, чтобы все поверили. А я попробую найти вам фургон.

— Сделаю! — девушка криво улыбнулась.

Сомнительная, конечно, затея. Нарин’нэ — жена торговца из Приречья? Даже если одеть её в нормальную женскую одежду, кто в такое поверит? С её-то откровенно экзотической для этих мест внешностью, причёской типа «чтобы не мешала надевать шлем» и слишком правильной для простолюдинки речью? Намного ли она убедительнее, чем сам Кель’рин в образе «переодетый надменный маг»? Ладно, всё равно шпиона поймают. А будет он нести сообщение «едет торговец с женой, надо их ограбить» или «едет переодетая женщина-воин» — есть ли разница?

Глава 4. Охота

Она сидела за столом в грязном деревенском трактире, ела скверно прожаренную курицу и изо всех сил старалась не выказать на лице давно охватившее её раздражение.

Начиналась поездка гораздо лучше. Как ни грустно было покидать мастера и как ни обидно, что соратница при этом остаётся, её задача, обучение более опытного в сражениях боевого мага и оценка его пригодности, выглядела почётной и наполняла её сердце радостью. Её подопечный, несмотря на склонность временами затевать мерзкие разговоры, казался симпатичным, его подчинённые — не слишком грубыми и не слишком назойливыми, неспешное путешествие верхом ничуть не утомляло. Одним словом, всё шло отлично. Но после приезда в ту крепость…

Два дня! Вот уже два дня она, теперь подруга и помощница Инвара, торговца алхимическими зельями из Ар-Кат’туса, носила чудовищно неудобную одежду, приветливо улыбалась деревенским жителям и пугала их же ценами на волшебные эликсиры, отгоняющие хворь, злых духов и возвращающие мужскую силу.

Платье, подаренное ей старшей дочерью коменданта Рейрии и кое-как подогнанное под её фигуру служанкой этого самого коменданта, было слишком широким в груди, слишком узким в рукавах, а кроме того, постоянно норовило опутать ноги и заставить рухнуть наземь, стоило лишь чуть-чуть отвлечься. От тряски в повозке болела голова, но как толькоона пыталась пройти хоть немного пешком, ножны кинжала начинали немилосердно натирать бедро через тонкую ткань, а туфли заставляли раз за разом использовать дар, чтобы спасти ноги от мозолей. Сейчас она готова была отдать своё недельное жалование только за возможность вновь облачиться в куртку и штаны из воловьей кожи, а на ноги натянуть привычные с детства кавалерийские сапоги.

Трактир, в котором они ночевали в прошлый раз, недалеко ушедший по уровню предлагаемых удобств от армейской палатки, служил прибежищем ордам клопов. За время, отведённое на сон, она убила там двести восемьдесят семь этих отвратительных насекомых и пять раз чуть было не устроила пожар, в гневе использовав слишком много силы, чтобы испепелить очередного кровососа. Мало того, при попытке на следующее утро осведомиться у трактирщика о возможности воспользоваться баней она упёрлась в глухую стену непонимания. Как ни трудно было в это поверить, тот просто не знал, что это такое! Особенно плохо было то, что винить за все эти неприятности следовало исключительно себя. Идея с переодеванием была её, и теперь приходилось отдуваться за собственный план.

Не поднимая глаз от тарелки, она протянула нити любопытства к умишкам людей в зале. Основной темой мыслей и разговоров оказались, как ни странно, она и Инвар. Возившийся у очага трактирщик с жадностью думал о содержимом их кошельков, и, судя по мелькавшим в его воображении горкам монет, размышлял, во сколько раз можно завысить цены для богатых гостей, а лениво бродивший по залу мальчишка с метлой в руках прикидывал ценность содержимого их повозки. Как бы не украл чего — кроме изображающих товары ящиков с соломой, которые стоили не больше двух-трёх медяков, на дне повозки лежали куда более дорогие броня и оружие.

Двое мужиков средних лет с завистью обсуждали качество одежды Инвара и предавались мечтам отогнать в Норином стадо коз на продажу и «разбогатеть». При произнесении этого слова в мыслях одного из них даже мелькнуло несколько серебряных ладьей, целое суточное жалование боевого мага! Угрюмый бородач рядом с ними молча отхлёбывал пиво, а в голове его мелькали тревожные образы притаившегося в ночном лесу хищного зверья. Компания же юнцов, коротавших вечер за кувшином дешёвой браги в дальнем углу, вполголоса обсуждала достоинства и недостатки её собственной фигуры, украдкой бросая голодные взгляды на неё и настороженные — на длинные кинжалы на её и Инвара поясах. Их похотливые мечтания странным образом сочетались с постоянным употреблением в её адрес слова «нелюдь», в котором, впрочем, было куда больше страха, чем неприязни. Как отвратительно! Если бы покойный Владыка перед написанием «Наставлений правителю» заглянул в этот трактир, место рассуждений о справедливых законах для простолюдинов несомненно занял бы совет почаще использовать в отношение их спин хороший крепкий кнут.

Она нетерпеливо прикоснулась к лежащему в кошельке амулету Длинной Нити. Скорее бы подопечный отыскал лагерь разбойников и забрал её отсюда!

* * *

— Ну наконец-то! — пробормотал Кель’рин, поворачиваясь навстречу приближающимся людям. Заросли скрывали их от глаз, а звуки ночного леса, фырканье и беспокойное перетаптывание привязанных рядом коней заглушали шаги, но тонкие чувства мага давно отметили три приближающиеся искры. Две — яркие и окрашенные в цвета самодовольства, и одна совсем тусклая. Раненный?

— Вот, поймали, господин Кэлрин! — Чей это голос, Сковис? Давин? Точно, Сковис.

Двое солдат вышли из-за деревьев и бросили на землю чьё-то тело. Нитям любопытства недостаток света не помеха, и через мгновение молодой маг уже изучил пленника. Мальчишка лет четырнадцати, в грубой крестьянской одежде, руки аккуратно связаны за спиной. Похоже, оглушен ударом по голове, там набухает внушительный кровоподтёк.

— Он из деревни в лес шёл, господин капитан, — начал рассказывать второй солдат, южанин по имени Барко. — Сам чуть в нас не врезался. Как схватили, пытался орать, пришлось успокоить. Сейчас очухается! — послышался звук вынимаемой пробки и журчание, видимо, Барко облил пленника водой из фляги. — Давай, просыпайся!

Мальчишка застонал и зашевелился. Солдат поднял его за воротник и посадил спиной к дереву.

— Ну что, очнулся? Торговое наречие понимаешь? — пленник испуганно закивал. — Сейчас с тобой будет говорить капитан. Отвечать быстро и ясно. Не вздумай лгать, он маг и враньё твоё враз почует! Понял меня? — Барко для наглядности поднёс к его лицу кулак.

— Смотри, чтоб от страха не сдох! — хохотнул Сковис.

— Тихо оба! — прикрикнул на них Кель’рин.

Да, совсем не то, к чему привыкаешь в гвардии. Никакой дисциплины. Он наклонился над пленником.

— Имя⁈ Эээ… Зовут тебя как?

— Корин, господин! — искра мальчишки просто кричала об ужасе.

— К капитану обращаться «Ваша Мудрость»! — рыкнул на него Барко и хотел было присоединить к словам удар сапога, но, перехватив злой взгляд командира, отступил на шаг в сторону и замер.

— Ладно, Корин, успокойся и отвечай честно, — продолжил Кель’рин. — Кто послал тебя в лес ночью?

— Никто не посылал, Ваша Мудрость! — осознав, что бить его вроде больше не будут, пленник почувствовал себя увереннее. — Я сам пошёл.

— Куда шёл? Зачем?

— К отцу иду. Он на охоте, который день его не видел.

— И где ты там его ночью искать собрался?

— У него землянка там есть. Я дорогу знаю. Хоть днем, хоть ночью отыщу!

Кель’рин отошёл от пленника и выругался. Насколько он мог понять, мальчишка говорил правду. Или, как сказала бы Нарин’нэ, сам верил в то, что говорил. Простой деревенский пацан пошёл искать задержавшегося на охоте отца и на свою беду попал в засаду. А шпиона разбойников так и не нашли.

— Ваша Мудрость! — позвал Корин. — Я всё честно сказал, отпустите, а? Мне к отцу нужно!

Надо бы и правда отпустить. Но он теперь знает про спрятавшийся в лесу отряд, мог успеть сосчитать лошадей. Мало ли, кого он ещё встретит и что разболтает…

— Посидишь до завтра с нами! — ответил маг. — Потом сможешь идти.

— Но Ваша Мудрость! — начал было ныть пленник, но, покосившись на Барко, быстро умолк.

Вновь потянулось ожидание.

* * *

— Господин капитан, вот он, разбойник! Поймали! — из зарослей появились Фелис и Равс, ведя на верёвке очередную добычу, на этот раз — крепкого бородатого мужика средних лет. Новый пленник изрядно хромал, а его правая нога и плечо были перемазаны кровью. Не умер бы до допроса…

— Первого кулаком угостили, второго продырявили, от следующего только голову принесёте? — прокомментировал его состояние Кель’рин, изучая раны. Порез на плече ерундовый, а ногу солдаты догадались перевязать, так что смерть ему не грозит. — Ну, рассказывайте, как у вас так получилось?

— Бродил в лесу, вот, с оружием, — Фелис воткнул в землю принадлежавшую пленнику рогатину. — Тихо взять не смогли, заметил нас издали, — десятник грубо охарактеризовал пленника как человека, погрязшего в извращениях. — Начал убегать. Потом, когда Равс ему ногу прострелил, копьём отмахивался. Но мы приказ помним.

— Господин капитан, простите! — вмешался в разговор пленник. — Я ж не знал, что это ваши, думал, головорезы! Простите, я ничего дурного не хотел! Господин воин! — обернулся он к Фелису. — Вы зла не держите, что защищался, думал, смерть пришла, думал, разбойники вы. Вы зла не держите, я вас отблагодарю как смогу!

— Ты разбойник? — прямо спросил Кель’рин.

— Как можно, господин капитан? Я человек честный, в жизни ничего не украл! Господин капитан, простите, не хотел я на воинов ваших нападать!

— А по лесам ночами зачем с копьём бродишь, раз не разбойник?

— Так коза же! Коза у меня пропала, господин капитан! В лес убрела, зараза. А она же денег немалых стоит! А рогатина, так если рысь там. Она же, знаете, господин капитан, загрызёт и не посмотрит, коза ты или человек. Или волк. Нельзя в лес без рогатины, господин капитан!

— Да что ты заладил, «господин капитан» да «господин капитан»! — манера речи пленника с каждым словом раздражала всё больше и больше. — Кто ты, если не разбойник?

— Новис меня звать, господин! Я в Сосновке живу, всю жизнь считай. Крайний двор у дороги, меня там все знают, спросите любого!

Спросить любого? А ведь это мысль!

— Барко, тащи пацана сюда! — скомандовал Кель’рин. — Посмотри, ты знаешь этого человека?

— Темно здесь, Ваша Мудрость, не разобрать.

— Корин? Сирота из трактира? Корин, ты чего⁈ — неуверенный ответ мальчишки, видимо, перепугал мужика не на шутку.

Конечно, его можно понять. Боится, что солдаты, приняв за разбойника, вместо того чтобы тащить на суд, смахнут голову прямо на ближайшем пне.

— Это же я, Новис! Я ж только этим вечером в трактир заходил пива выпить, ты как раз зал подметал! Корин, ты же от меня в двух шагах был, гадёныш мелкий…

Стоп, сирота из трактира? Который ищет отца в лесу? Перехватив недоуменный взгляд мага, мальчишка вывернулся из рук Барко, бросился в кусты и рухнул, не пробежав и пары десятков шагов.

— Охранники хреновы! — с показным негодованием прокомментировал Кель’рин. — Тренировочное чучело поставь стеречь, и то прогадите. Меня бы с вами не было, искали бы его до утра. Тащите теперь обратно, только не уроните. Эй, Новис! Давай, рассказывай всё, что знаешь про этого Корина.

— Расскажу, господин капитан, Ваша Мудрость, всё как есть! Бродяга он, месяца два или три назад в деревне появился. Говорил, родители померли, сам шёл, куда ноги несут. Ну и осел у нас вроде, работать стал. Помогал то тому то другому, по хозяйству там, за скотиной, лишь бы есть давали. Потом к Гаверу, трактирщику, прибился, вроде слуги стал. Там кроме миски супа иной раз и пара медяков перепадала, ну и в лесу грибы брал, силки ставил, тем и жил. Парень, вроде, честный, не воровал.

— Про отца его что-нибудь знаешь?

— Да кто ж его знает, господин капитан, Ваша Мудрость. Кому до него какое дело, помер и помер.

— Ясно. Интересный парнишка… — Кель’рин отпустил пережатую артерию и слегка подстегнул сердцебиение, давая Корину возможность прийти в себя. — Ну что, мне ты говорил, что пошёл искать отца в лесу, односельчанин твой говорит, что ты сирота. Кому из нас ты солгал?

— Ваша Мудрость, я вам правду сказал! — ответил тот после долгих колебаний. — Господин Барко говорил, вы ложь можете чуять. Вы же видели, я честно всё ответил!

Оба говорят правду, подумал Кель’рин. И мужик, и мальчишка, они верят в то, что говорят, но их слова противоречивы. Подводят навыки? Или нет? Проблема в неправильных вопросах? Нужно просто найти правильные. И не забывать о своей настоящей цели.

— Новис! Отвечай коротко и ясно. Без этого твоего потока слов. Ты знаешь о банде разбойников в этих местах?

— Да, господин ка…

Правда.

— Без званий, просто отвечай. Ты встречался с ними?

— Да.

Вроде бы, тоже правда, хотя и боится.

— Как это произошло?

— Они в деревню приходили, господин капитан. Много, все с оружием. Их главный сказал, если не будем давать им мяса и зерна, то всем не поздоровится. И потом приходили, уже человек по пять, забирали…

Ещё больше страха. Догадывается, что грань между жертвой ограбления и укрывателем преступника тут очень тонка и несколько неверных слов могут стоить спины, а то и свободы. Теперь главное.

— А сам ты в их банду вступал?

— Нет, господин капитан, Ваша Мудрость, как можно⁈

— Доносил им, когда кто-нибудь через вашу деревню проезжал, чтобы его потом ограбили?

— Нет, господин капитан.

— А того, кто доносил, знаешь?

— Не знаю, господин капитан.

Не врёт. И боится уже меньше, потому что никакой вины тут за собой не видит. И последний вопрос, для проверки.

— Ты человека когда-нибудь убивал, грабил?

— Никогда, господин капитан.

Вот и всё.

— Похоже, ты честный человек. Держи, это тебе за беспокойство! — Кель’рин протянул крестьянину несколько медных монет. — И копьё своё можешь забрать. За сопротивление прощаю.

— Спасибо, господин капитан, Ваша мудрость! Эм… Я свободен и могу идти?

— Свободен. Но пока побудешь с нами. Может, ещё что спрошу. Корин, теперь ты. Разбойников встречал?

— Да, тоже в деревне, Ваша Мудрость. Только они меня не видели, прятался я. А сам их видел, да.

— В банду их вступал?

— Да я же ни копьём, ни топором драться толком не умею, на что я им?

Что-то не так, ответы правдивые, но слишком много напускной уверенности.

— Знаешь, кто рассказывал разбойникам о проезжающих через деревню путниках?

Точно, знает! Слишком быстро уверенность оказалась сметена страхом.

— Не знаю, Ваша Мудрость.

Вот это явная ложь. Слишком много страха и обречённости, что в сознании, что в голосе, даже бездарь бы заметил.

— Ответь ещё раз. Сам же говорил, я ложь чую.

Испуганный взгляд и молчание.

— Давай я тебе объясню. То, что ты сейчас делаешь, называется «укрывательство преступника». В твоём случае, ты собираешься разделить с этими разбойниками их вину и, следовательно, их наказание. Доказать свою непричастность ты не можешь, тут будет моё слово против твоего. Как думаешь, кому поверит судья, бродяге или боевому магу на службе регента? Так-то! Учитывая, сколько крови на этой банде — лично тебя ждёт пожизненная каторга.

Пленник — один комочек страха, но продолжает молчать.

— Сколько тебе сейчас лет? Тринадцать? Пятнадцать? Если повезёт, в каменоломнях проживёшь ещё столько же. Думаешь, ты тут знаешь, что такое голод и тяжёлый труд каждый день? Вот там узнаешь по-настоящему.

Нет ответа. Как бы сейчас поступил Барко? Врезал бы ему хорошенько и продолжал бы бить, пока не заговорит. Или не умрёт. Глупость. Прав Тай’нин, такие методы не для одарённых. Нарин’нэ бы так не сделала, она бы просто… Как она это называет, попросила или убедила? Кель’рин вспомнил, как он, одарённый и обученный маг, ухитрялся не замечать человека в нескольких шагах от себя. Бездарь, поди, сам себя может запытать до смерти по такой её просьбе. А уж разговорить кого подобным способом проще простого. Тай’нин говорил, что ему предстоит многому научиться, в том числе и этому, так что Нарин’нэ звать рано, нужно попробовать самому.

Для чего на допросе используются угрозы и пытки? Чтобы напугать допрашиваемого, чтобы страх пересилил причину, заставляющую его держаться.

— Корин, кто в деревне шпионит для разбойников? — спросил ещё раз Кель’рин, касаясь сознания пленника, чтобы усилить его боязнь перед возможным наказанием.

Дрожит от ужаса, грубая рубаха промокла от пота, но не говорит ничего. Боится, но молчит… Боится… Не за себя⁈

— Твой отец, к которому ты якобы шёл — это он, да? Тот, кто доносит разбойникам?

Не отвечает, но это уже и не нужно, эмоции Корина говорят за него. Почти угадал.

— Нет, твой отец состоит в этой банде, ты просто не хочешь, чтобы его поймали, так?

Да.

— Он сейчас в их лагере?

Да.

— Ты знаешь, где этот лагерь?

— Ваша мудрость! — взмолился пленник.

Получилось! Корин понял, что выдаёт информацию, даже если не раскрывает рта, и теперь собирается просить пощады.

— Пожалуйста, я буду отвечать, только не убивайте отца!

Дело сделано!

— Равс, Барко, обойдите засады! — скомандовал Кель’рин. — Собирайте всех, идём на их лагерь.

— Сделаем! — солдаты растворились в лесу.

Осталось позвать ещё двух членов отряда. Кель’рин извлёк из кошелька украшенное причудливым узором серебряное яйцо с как будто вплавленным в него сохраняющим камнем — амулет Длинной Нити — и положил на раскрытой ладони. Конечно, воспользоваться им можно было и не доставая его. Учитель в своё время и вовсе наказал бы за такое, обозвав ритуальщиком. Не то чтобы держать его в руках было необходимо, просто приятно касаться красивой и как будто живой вещицы. Хотя почему «как будто», она в некотором смысле живая и есть.

Молодой маг потянулся вдоль уходящей вдаль тонкой линии, связывающей амулет с его собратом, нащупывая чужую искру на том конце.

— Ты здесь? — мыслеречь— — не полноценный разговор, передать на такое расстояние можно только простые образы, но, чтобы понять друг друга, этого достаточно.

— Я здесь.

— Скучаю. Жду встречи.

Конечно, двусмысленно говорить такое девушке, но она должна понять правильно. Хотя если поймёт неправильно, тоже не беда.

— Беспокойна. Скучаю. Тороплюсь.

Кель’рин оборвал контакт. Нарин’нэ и отправившийся с ней солдат, Инвар, прибудут так быстро, как только смогут. А пока можно ещё раз расспросить Корина.

Новый допрос прошёл без проблем. К тому времени, как весь отряд, наконец, собрался, Кель’рин в подробностях знал состав банды (двадцать три человека, из них минимум двое — опытные воины, у пятерых есть кольчуги и шлемы), описание отца Корина (Лакис, разорившийся крестьянин, ставший бродягой и наконец разбойником) и главаря банды (Агер, невысокий, но очень широкий в плечах мужчина средних лет, весь покрытый шрамами, непревзойдённый, по мнению Корина, боец), устройство лагеря разбойников (вот сюрприз, не кучка шалашей или палаток, а целое укрепление с земляным валом, усиленным кольями, и перекрывающими единственный вход рогатками), а также располагал обещанием привести туда отряд ещё до рассвета. Бывшее же причиной такой откровенности обещание пощадить Лакиса было дано с оговоркой «если он сам не вынудит себя убить своими действиями» и, по сути, ни к чему особенно не обязывало.

— Итак, братья-воины, — объявил солдатам Кель’рин, — сейчас идём брать лагерь разбойников. Он укреплён, но нам это не помешает. Часовых они, скорее всего, выставили, но их я убью раньше, чем они смогут поднять тревогу. После этого атакуем, прямо в конном строю. Корн, Равс, там у них проход в частоколе перекрыт рогаткой, ваша задача — оттащить её арканами в сторону, дать дорогу остальным. Потом вы и Трогг расходитесь вокруг лагеря, смотрите, чтобы никто не сбежал. Если кто-то полезет через частокол наружу, просто пристрелите. Нарин’нэ, ты с ними. Поможешь с беглецами, если будут проблемы. Но основное для тебя — окружающая местность. Как в тыловом дозоре, сама всё знаешь. Остальные со мной, врываемся внутрь, как только освободят путь. Будут просить пощады — берите в плен. Только смотрите, чтобы в спину потом не ударили, нас всё-таки меньше почти вдвое. Если перестараетесь, не страшно, но человек пять хорошо бы сохранить, в Гнилом Омуте или Рейрии их рады будут видеть! — из строя солдат послышался смех. — И главное, их предводитель должен быть взят живым. Зовут его Агер, низкого роста, но здоровенный, с длинными усами, волосы чёрные. Весь изрубленный, наверняка опытный боец. Постараюсь заняться им сам, но, если встретите, поаккуратнее. Не убейте случайно, накажу! Всем всё ясно? Тогда по коням! Эвис! Пацана возьми к себе, будет показывать дорогу! Нарин’нэ, присмотри за ним, чтобы не передумал и не завёл не туда. Поехали! Эй, Новис! — вспомнил он о тихо стоявшем в стороне крестьянине. — Теперь точно свободен!

Глава 5. Разбойники

— Почти пришли! — негромко сказал Кель’рин, жестом давая команду остановиться.

За деревьями, шагах в пятистах впереди, ощущалась кучка тусклых искр людей. Лагерь разбойников.

— Ждите здесь, тихо! — скомандовал он. — Смотрите за лошадьми, пусть тоже не шумят. Трогг, за мной. Взглянем, что там у них.

Молодой маг спрыгнул с коня, бросил поводья ближайшему солдату и настолько тихо, насколько на это способен городской житель в лесу, двинулся вперёд. Трогг скользнул за ним совершенно неслышно.

Глядя из зарослей на открывшееся перед ним в свете восходящего солнца логово разбойников, Кель’рин проникся некоторым уважением к их вожаку. На широкой поляне расположилась уменьшенная копия армейских укреплённых лагерей, со рвом, земляным валом почти в человеческий рост и частоколом, вдоль которого прохаживался часовой — заросший длинными волосами и бородой мужик в стёганке с луком в руках, колчаном стрел на бедре и заткнутым за пояс топором. Чтобы создать всё это силами недисциплинированных и безмозглых бандитов, нужно обладать знаниями, опытом и непререкаемым авторитетом.

— Подстрелить его? — шепнул Трогг. В руках он уже держал лук с наложенной стрелой.

— Рано. Давай к Фелису, пусть все идут сюда. Передай, лагерь маленький, с конями не развернуться. Пусть все, кроме тебя, Корна, Равса и Нарин’нэ оставят их там, атакуем пешими. С ними мальчишку и одного из наших для охраны. Арканы тогда тоже отменяются, рогатку сами повалим. Пошёл!

Ожидая, пока вернётся Трогг с отрядом, Кель’рин пересчитал искры противников. Двадцать пять, две лишние, нужно будет расспросить Корина ещё раз после боя. Почти все разбойники спят, бодрствуют только трое. Кель’рин потянулся к часовому. Утомлённый дежурством человек-бездарь, чей разум был занят больше нетерпеливым ожиданием конца смены, чем поиском угрозы извне, даже не заметил, как под лёгким касанием обученного мага рассыпался его хрупкий барьер и неощутимые для слабенького дара нити проникли в грудную клетку.

— Мы готовы, господин капитан! — тихо сказал подкравшийся сзади Фелис. Остальные солдаты укрылись за соседними деревьями, сжимая в руках копья и щиты.

Порядок, теперь можно атаковать. Часовой на валу, бродивший взад-вперёд вдоль частокола, выронил лук и, судорожно хватая ртом воздух, схватился за грудь. Не дожидаясь, пока его тело рухнет на землю, Кель’рин подхватил висевший на ремне за спиной небольшой кавалерийский щит, выдернул из ножен меч и скомандовал: «Все вперёд!»

Сбившись плотной группой, солдаты быстро преодолели отделявшую их от укрепления поляну. Короткая заминка — и перекрывавшая проход в валу и частоколе рогатка отлетела в сторону и отряд, оглашая воздух воинственными криками, ворвался во внутренний двор.

— Что за⁈ — на вырубленной в земле лестнице показался заспанный полуодетый человек и тут же рухнул, пробитый навылет брошенным почти в упор копьём. Перепрыгивая через его тело, в землянку тут же бросились трое солдат, и через мгновение снизу донеслись крики ужаса и боли. Остальные побежали дальше.

— Не старайся убить всех сам, ты теперь командир и твоё оружие — твои солдаты! — в очередной раз повторил сам себе Кель’рин. Экономя силы, он коротким выпадом заколол попавшегося на пути разбойника, вышел на середину лагеря и стал наблюдать за схваткой.

Великое всё-таки дело внезапность! Наверное, треть врагов полегла, даже не успев оказать сопротивление, первыми выбежавшие из своих жилищ растерянные разбойники погибли раньше, чем поняли, что происходит. Остальные, наскоро вооружившиеся и испуганные, пытались отбить натиск его воинов, но падали один за другим. Кажется, Инвару нужна помощь — великан, на голову выше остальных, атаковал его, с яростным рёвом обрушивая на щит солдата удары громадной секиры. Быстрый бросок нити — враг выпустил из рук оружие и начал падать, а не заметивший вмешательства Инвар, отшвырнув обломки щита, принялся остервенело кромсать мечом уже мёртвое тело.

Какие-то неприятности на другой стороне лагеря! Обойдя закрывающую обзор крышу землянки, Кель’рин увидел низкую фигуру в броне, размахивающую самым настоящим двуручным мечом. Враг теснит Фелиса и Барко, оба они уже ранены, а рядом в луже крови лежит ещё чьё-то тело. Так это и есть непобедимый Агер? И тут же чувства преподносят сюрприз, искра главаря разбойников слишком яркая для обычного человека. Он… Одарённый⁈ Позор для обученного мага не заметить собрата с пары десятков шагов. Хотя сам виноват — заранее считая разбойников никчемным сбродом, он просто поленился к ним присмотреться. А теперь заниматься самобичеванием поздно, надо спасать своих людей.

Кель’рин бросился к Агеру, одновременно изучая противника. Его дар силён, но Барко с Фелисом ещё живы, враг атакует только оружием. Истощён? Нет, скорее всего, нападать иначе просто не умеет. Барьер, закрывающий его от чужого воздействия, сияет энергией, огромный меч двигается гораздо быстрее, чем куда более лёгкие клинки его противников. Следовательно, главарь банды обучен защищаться от магических атак и усиливать своё тело, чтобы быстро побеждать в рукопашной. На что-то подобное нередко делают упор в школах фехтования. Заранее известная тактика, против которой уже готово оружие. Кель’рин потянулся к кольцу Пробоя, вливая в него толику своей силы и указывая цель, — теперь впечатанная в металл полуразумная форма уже сама, не отвлекая хозяина, разрушит даже самый мощный барьер, оставляя противника беззащитным.

Ишь ты, внимательный! Заметив атаку и то ли поняв, что его ждёт через несколько мгновений, то ли чутьём опытного бойца опознав наиболее опасного врага, вожак разбойников обернулся и кинулся на молодого мага, замахиваясь своим огромным мечом. Удар! Кель’рин отвёл в сторону летящий сверху вниз тяжёлый клинок щитом, позволяя тому скользнуть вдоль левого бока, и, просто чтобы потянуть время, пока сработает магия, сделал небрежный выпад противнику в живот. Агер взревел — не от боли, кольчуга легко остановила укол, скорее от ярости — и отпрыгнул назад, поднимая меч над головой для новой атаки. Не успеет, подумал маг, ещё секунда, и барьер не выдержит… Нет, не успел. Подбежавший сбоку Фелис — молодец, помнит приказ не убивать — обрушил удар на правое предплечье главаря разбойников, перерубая руку пополам. Через мгновение барьер рухнул и короткое прикосновение нити лишило Агреа сознания.

— Это кто такой был, господин капитан? — спросил Фелис, стоя рядом и держась за окровавленный бок.

Битва стихала, уцелевшие разбойники, увидев, что их предводитель побеждён, бросали оружие и падали на колени, так что десятник, видимо, счёл возможным отвлечь командира болтовнёй.

— Он как на нас выскочил, думали, втроём легко скрутим, а сами едва живы остались. Сковису вон голову разрубил вместе со шлемом. Если бы вы его не отвлекли… — Фелис в грубых выражениях описал свой и Барко возможный конец. — В жизни бы не поверил, что может человек такую ловкость и силищу иметь, а вон оно как…

— Одарённый он, брат-воин. Что там, сильно он тебя зацепил?

— Одарённый⁈ А… Нет, ерунда, царапина. Жить буду.

— Тогда займись делом. Проследи, чтобы пленных собрали и связали. Равса и Корна в караул, хватит им бездельничать. Кто там с лошадьми остался, Давин?

— Да.

— Пусть за ним кто-нибудь сходит. Нарин’нэ ко мне. И всех раненых. Сам тоже приходи, посмотрим твою царапину. Выполняй.

Дело почти сделано. Теперь надо заняться своими ранеными и Агером. Всё-таки Регент приказал привести его живым, так что глупо будет сначала схватить его, а потом дать ему умереть.

* * *

— Сестра На… Эээ… Сестра-гвардеец! То есть, госпожа Наринэ! — ошеломлённый Эвис путался в словах, переводя взгляд то на девушку-мага, то на кисть правой руки. — Я это, в жизни не забуду! Благодарю! Когда он меня топором, думал всё, не быть мне воином, а ты! — он явно разрывался между желанием плюхнуться на колени и кинуться обниматься. Столпившиеся вокруг солдаты с удивлением смотрели, как недавно отсечённые в бою ударом топора пальцы Эвиса, которые они по приказу Нарин’нэ искали среди грязи и тел убитых, намертво приросли на своё прежнее место.

— Эй, Эвис, меч-то поднять сможешь? — весело спросил кто-то.

— Во даёт… — прокомментировал другой. — А ты, дурак, говорил, факелом прижечь…

— Благодарим, сестра-воин!

Раненых набралось семеро, не считая пленного Агера. Нарин’нэ и Кель’рин обработали даже тех, чьё состояние не грозило немедленной смертью, и теперь выслушивали слова восхищения своим мастерством.

— Господин капитан! Сестра-гвардеец! — растолкав солдат, вышел вперёд Фелис. — Благодарю от всего отряда. За раненых, за Тулана особенно, он бы, как есть, до вечера не дожил, если бы не вы. За Эвиса. Сами понимаете, какой он после этого солдат, всё равно, что убитый. И за победу! Мы же почти даром врагов вдвое против себя положили. Капитану Кэлрину слава! — проорал он, вскидывая к небу руку с зажатым в ней мечом.

— Слава! — поддержали его полтора десятка голосов.

Приятно всё-таки быть победителем!

* * *

— Господин капитан, я вас спросить хотел, разрешите? — обратился Фелис, когда солдаты разошлись. — Про этого их главаря, Агера. Вы сказали, что он одарённый, это значит маг по-вашему, так ведь? Как же мы его тогда… Ну, то есть я хотел сказать, я же видел, как дерутся маги. У нас в полку Его Мудрость Цангер был — он просто руку протянет, и у человека кровь струёй изо рта, глаз, и всё. Вы вот сегодня на часового их посмотрели только, он упал сразу. А этот рубился как все, хотя силён, гад, что бык. Почему он нас просто взмахом руки не убил?

— Не маг он потому что. То, что он родился одарённым — только возможность быть магом, не более. Я обучался больше восьми лет, чтобы стать тем, кто я есть. И всё равно я не знаю о магии всего. Меня учили только сражаться, так что я сильный воин, но не более того. Нарин’нэ, например, куда лучше меня в санитистике, так называется искусство исцелять при помощи магии. Так что сейчас я учусь этому у неё.

— Так это вы вдвоём на постоялом дворе и потом в крепости, магию, что ли, изучали? А мы то… — Фелис оборвал себя на полуслове и покраснел. — А меня магии можете научить?

— Моё обучение стоило кучу золота, — ответил Кель’рин. — Но дело даже не в этом. Просто твой дар слишком слаб. Видел девушек из богатых семей, изнеженных и хилых? Смог бы ты научить такую сражаться секирой или боевым молотом? Можно сколько угодно показывать ей стойки и удары, но что толку, если оружие слишком тяжело для её тонких рук и она не в силах его поднять? Так и с магическим даром. Ты бы потратил годы, обучаясь владеть своим даром, а в итоге пределом твоих возможностей было бы поджечь лучину или прикончить крысу. Так что нет смысла и пробовать.

— Понятно… — разочарованно протянул Фелис. — А этот Агер что?

— Он, наоборот, от рождения наделён способностями, но лишён знаний и навыков. Свой дар он использовал, чтобы защищаться от магии и укрепить свои мышцы. Больше, видимо, ничего не умеет.

— То есть, он заколдовал себя, чтобы стать сильнее? Я понял, господин капитан, простите, что отвлекаю. Просто… Я ещё про раненых. Знаете, у нас в полку в битвах погибало народу меньше, чем умирало потом от ран.

— Ты же сражений ещё настоящих не видел. Мятеж — так, ерунда.

— Тем более! Там, значит, подохнуть ещё легче. А с сестрой Наринэ и с вами всё по-другому. Если бы у нас в полку были такие, как вы…

— Много просишь, брат-воин. Хочешь, чтобы мы позаботились обо всех сразу? Я и Нарин’нэ на тридцать с чем-то полков полевых армий и гарнизоны? Тяжеловато для двоих. Тут ваш полковник должен искать магов и лекарей, чтобы работали с его людьми.

— Понимаю. Ещё раз простите.

— Да ничего. Пошли, посмотрим на пленных. Сестра-гвардеец, ты с нами?

* * *

Захваченных разбойников они нашли связанными около частокола под охраной Давина и Барко. Восемь человек, считая всё ещё лежащего без памяти Агера и Корина, который при виде идущего к ним мага заворочался и попытался встать, но не позволили верёвки.

— Ваша Мудрость! — позвал он. — А мой отец, где он?

Вот проклятие! Лакис, видимо, погиб в бою, раз его нет среди пленных, а живым никто не сбежал. Конечно, формально обещание не нарушено, раз отец мальчишки не дался живым, но как же трудно сказать об этом сейчас.

— Где он? Вы же поклялись!

— А ну заткнись! — крикнул Барко и замахнулся древком копья.

— Подожди! — остановила солдата Нарин’нэ и скользнула вперёд. — Корин, послушай меня! — невидимая нить потянулась от неё к пленнику. — Пожалуйста, забудь о твоём отце. Его никогда не существовало. Лакис — просто твой знакомый бродяга, который пригласил тебя в банду. Согласен со мной?

Лицо Корина, только что искажённое страхом и гневом, приобрело умиротворённое выражение.

— Да, госпожа.

Вот так вот просто⁈ Взяла, и заставила забыть⁈ Просто уничтожила парню память о единственном родственнике, пусть и преступнике. И зачем? Только чтобы он не мешался⁈ Барко, Давин, Фелис, им что, это кажется забавным? Она же кого угодно так может попросить, о чём угодно! Их всех, Инвара, Трогга. Аркина, Лан’нау, Тай’нина, да хоть принца-наследника. Нет, капитана и Регента она, конечно, трогать не станет, а вот остальных… Одарённый хотя бы может себя защитить от такого. По крайней мере, пока бодрствует. Кель’рин вспомнил, как две ночи спал с ней в соседних комнатах, и внутренне содрогнулся. Надо будет купить что-то для защиты во время сна, и плевать, сколько это будет стоить.

— Нарин’нэ! — позвал он. — Верни ему воспоминания.

— Не могу. Их уже нет, Кель’рин. Я не могу воссоздать их, как бездарь не может собрать однажды пролитую воду.

— Но зачем ты это сделала⁈

— Так будет лучше для всех, правда! — уверенно глядя в глаза сказала девушка-маг. — Знаешь, как трудно ему будет жить, зная, что он убил своего отца, пусть и руками твоих солдат? Я избавила его от этой ноши, а тебя от глупого обвинения в клятвопреступничестве. Тебе стыдно за эту смерть, и очень жаль, что это так. Ты многих уже отправил в пустоту в своей жизни и отправишь ещё больше, так чего стоит один лесной разбойник? Убийство не приносит тебе радости, и это хорошо, но и грустить об этом не надо. Пойми, ради блага Державы нужно, чтобы кто-то делал то, что делаем мы.

Очень хотелось обругать Нарин’нэ последними словами, но Кель’рин сдержался. Поймёт ли она, почему то, что она только что сделала, неприемлемо? Если она и правда верит, что «благо Державы» оправдывает всё — не поймёт.

— Меня ты раньше просила что-нибудь забыть? — спросил он вместо этого.

— Конечно же, нет! — в её голосе прозвучала обида. — Мы же полтора года вместе в одной роте. «Твоя семья — гвардия», помнишь? А теперь мы вместе служим ма… господину Тай’нину. Я бы никогда не сделала ничего такого без твоего согласия! — убеждённо заявила она, как будто и не было того вмешательства «не замечай меня» в подвале дворца в Нориноме.

— Прости, что усомнился, сестра-гвардеец, — примирительно сказал он. — Давай всё-таки взглянем на наших пленных. Фелис нас уже заждался.

Нарин’нэ молча кивнула в ответ и улыбнулась.

Кель’рин прошёлся вдоль связанных разбойников, рассматривая их, после чего остановился около молодого мужчины с клеймом каторжника на лбу.

— С рудника под Гнилым Омутом сбежал? — спросил он.

Пленник грязно выругался в ответ и упал на бок, когда на его затылок обрушилось древко копья. Понятно, считает, что терять ему уже нечего. Видимо, даже не надеется пережить ожидающее его наказание за побег и черпает дерзость из отчаяния.

— А тебя как сюда занесло? — подошёл Кель’рин к другому разбойнику, без клейма, с лицом типичного горожанина.

— Тоже с рудника, Ваша Мудрость, — ответил тот на правильном торговом наречии и изобразил что-то вроде поклона из положения сидя.

Надо же, вежливый. Интересно, от природы он такой, или Барко ему уже вбил правила поведения ногами?

— Как тебя зовут?

— Нолан, Ваша Мудрость, Нолан из Норинома.

— А на каторгу как попал? — Кель’рин прикоснулся к сознанию Нолана, чтобы проверить его честность. Пожалуй, имеет смысл сделать это постоянной привычкой, по крайней мере в разговорах с неодарёнными.

— Задолжал я сильно, Ваша Мудрость. А чуть просрочил, ростовщик сразу к судье побежал.

— С рудника тебя Агер вытащил?

— Да, Ваша Мудрость.

— Долга-то много было?

— Четырнадцать ладьей.

Кель’рин не знал, смеяться ему или плакать. К закономерному для разбойника концу человека перед ним привёл долг, который сам он легко покрыл бы из своего жалования меньше чем за неделю. Хотя для каторжника это, конечно, большие деньги. Сколько там вообще стоит их труд?

— Дурак ты. На руднике года за три бы точно отработал! — наставительно сказал молодой маг, проделав в уме необходимые вычисления. — А раз сбежал, знаешь, что будет? Сотня плетей за побег, а если выдержишь — клеймо и каторга пожизненно. Понял?

— Простите, Ваша Мудрость! Пощадите, я не хотел… — Нолан ткнулся лбом в землю, продолжая что-то бормотать.

— Ну что за трус! — стоящий рядом Фелис плюнул в его сторону. — Взялся за оружие, так умри как воин. Ха! Сейчас начнёт заливать, что его Агер с ножом у горла заставлял разбойничать.

— Да, Ваша Мудрость, он же ужас как страшен! — презрительную фразу Нолан воспринял как подсказку. — Ему же человека зарубить, что комара прихлопнуть. Его тут все боялись, слова никто против сказать не смел!

— Ты жить хочешь? Тогда отвечай! — перешёл к действительно интересующим его вопросам Кель’рин. — Сколько вас тут было перед тем, как мы пришли?

— Двадцать пять человек, Ваша Мудрость.

— Это вся банда, или где-то есть ещё ваши?

— Все здесь были, Ваша Мудрость. Я всё, что знаю, расскажу, только не надо сто плетей, я же умру там! Ваша Мудрость, пощадите!

— Кроме этого, — маг кивнул в сторону Корина, игнорируя мольбы пленника, — ещё кто-то в окрестных деревнях для вас шпионил?

— Да, Ваша Мудрость!

— Кто?

— Трактирщик из Больших Комаров, Фарсис, Ваша Мудрость. И ещё слуга из конюшни в Гнилом Омуте. Агер им долю обещал, если расскажут что-то ценное.

— Больше никого?

— Нет, Ваша мудрость.

— Ясно. Придём в Рейрию, это крепость по пути в Норином, упадёшь коменданту в ноги и расскажешь всё, что рассказал мне. И как слугу этого звали, вспомнишь. Понял? — сказал Кель’рин и, не дожидаясь ответа, пошёл прочь.

Всё, с бандой покончено, дело сделано.

— Фелис! — позвал он, отойдя достаточно далеко от пленных разбойников. — Завтра мы отправляемся к Столице, догонять Регента. Сегодня отдохнём, больше суток не спали. Но сначала разберись с убитыми. И со Сковисом… Он откуда родом?

— Откуда-то из-под Столицы.

— Семья-то у него была?

— Да кто его знает. Не рассказывал он про это ничего.

— Ладно, деньги его тогда отложи, купишь братьям вина, когда всё кончится. И отправь пару человек нарубить ему дров.

— Можно частокол разобрать, всё равно уже никому не нужен.

— Разрешаю. Я пойду, отдохну. Разбуди, как приготовите костёр.

В заполненные вонью и привлечёнными пролитой кровью мухами землянки разбойников спускаться не хотелось, поэтому Кель’рин, использовав в качестве подушки и одеяла седло и плащ, растянулся прямо на траве. Сон, однако, пришёл далеко не сразу. Несмотря на усталость, он раз за разом ворочался с боку на бок, отгоняя видения тянущейся к нему нити и нервно следя за перемещающейся по лагерю искрой Нарин’нэ. А стоило наконец-то заснуть — казалось, тут же чья-то рука стала трясти его за плечо.

— Господин капитан! — раздался голос склонившегося над ним солдата. — Вы приказали разбудить.

Глава 6. Возвращение

Он молча смотрел на остывающие угли погребального костра, когда на землю рядом опустилась Нарин’нэ.

— Это первый раз, когда кто-то гибнет под твоим командованием, да? — начала она. — И ты сейчас думаешь, мог ли победить без потерь вовсе? Я…

Кель’рин жестом руки дал ей знак замолчать.

Профессия воина обязывает свыкнуться со смертью, и он, ветеран уже двух кампаний, считал, что сам давно уже сделал это. В конце концов, если сосчитать погибших под одним с ним флагом на его глазах солдат, их наберётся не одна сотня. Одним больше, одним меньше… Тем неуместнее кажется гнев, родившийся в ответ на слова девушки.

Может быть, проблема в том, что она права, а злится он на самого себя? На то, что, впервые оказавшись главным на поле боя, не смог одержать более красивой, совершенно бескровной победы? Что, будь он чуть предусмотрительнее, отпраздновать победу его воины могли бы в том же составе, в каком и отправлялись в поход?

— Ты мысли, что ли, подслушиваешь? — мрачно спросил он. — Пытаешься лечить не только тело, но и разум? Хотя забудь. Сама никогда не теряла своих людей?

— Никогда не командовала отрядом в бою, если ты об этом, — ровным голосом ответила Нарин’нэ. — Во время битвы я должна была убивать магов, а после лечить раненых, как и ты ещё неделю назад, не забыл? Я знаю, даже сам Рой’нин всегда платил за свои победы кровью солдат. Хороший командир даёт им лучший шанс выжить, но использовать его должны они сами.

— Я его «Размышления» тоже читал, можешь не напоминать.

— Я только пыталась…

— Не надо говорить со мной об этом, хорошо? Хотя бы не сегодня.

— Как хочешь, — понимающе согласилась Нарин’нэ. — Тогда, может быть, нам стоит продолжить наши тренировки? Мне жаль, что мы пропустили уже два вечера.

— А куда торопиться? — недоумённо сказал маг.

— А ты думаешь, мастер Тай’нин отдал меня тебе навсегда? — неожиданно зло спросила девушка. — Прости, Кель’рин, но я слишком ценная для этого. Так что постарайся использовать меня как можно лучше за то время, которое у тебя осталось. Едва ли ты переймёшь всё моё мастерство, но и то, чему сможешь научиться будет очень полезно, — она обернулась через плечо. — Фелис хочет поговорить с тобой. Я подожду.

— Господин капитан, сестра-гвардеец, простите, что отвлекаю! — десятник подошёл к ним, держа в руках два небольших мешочка. — То, что мы собрали на убитых и в лагере… Не много, конечно, но что с разбойников взять? Тут ваши доли. Ну и братья, которых вы лечили, кое-что из своих добавили, в благодарность.

— Это у вас в полку так принято, дарить начальству часть трофеев? — спросил его Кель’рин. — В гвардии такого не было.

— Вы не подумайте чего, мы от чистого сердца, — почему-то смутился Фелис. — Да и не по чину вам самим по трупам шарить.

— Благодарю тебя за заботу, брат-воин! — улыбнулась ему Нарин’нэ, забирая подарки. — Пожалуйста, отдохни, сегодня был такой утомительный день.

Фелис вопросительно посмотрел на командира.

— Всё в порядке, можешь поспать, —разрешил тот. — Караулы вечером обойду сам, скажу, чтобы вторая стража тебя разбудила.

— Благодарю, господин капитан! — десятник развернулся и ушёл.

— Возьми, это твоё. Если спросить меня, ты вполне это заслужил, — протянула Нарин’нэ позвякивающий монетами мешочек.

— Забавная традиция, — сказал Кель’рин, задумчиво перебрасывая его из руки в руку. — Солдаты дарят часть награбленного своему начальнику, тот своему… Интересно, что в итоге достаётся полковнику?

— Пожалуйста, не завидуй. Думаешь, легко вооружить и содержать почти три тысячи воинов? Мастеру Тай’нину, когда он был полковником в Северной армии, часто не хватало на это денег, выделяемых из казны, и он добавлял свои.

— Кто это тебе рассказал? Какой-то знакомый из его старого полка? — недоверчиво спросил молодой маг. — А то знаешь, при всём почтении к Регенту… Полковника, который ни монеты из солдатского жалования не положит себе в карман, не часто встретишь.

— О том, что он покупал коней и оружие на свои средства, знали полковой интендант и все офицеры.

— Странная щедрость.

— Он хотел создать самое лучшее войско во всей Державе. Полк должен был стать его первой ступенью к славе. Как можно экономить на солдатах, когда однажды они откроют тебе путь на самый верх, так он говорил.

— Ты его знала ещё тогда?

— Да. Я никогда не упоминала об этом… Знаешь, иначе ведь многие могли бы решить, что я попала в гвардию не из-за умения сражаться, а… Ну, ты понимаешь. А мне бы не хотелось слышать насмешки. Воины вообще не склонны видеть в женщинах способности. Даже госпоже Исан’нэ в своё время трудно было добиться должного уважения.

— А ты… — задать интересующий вопрос, не вложив в него возможно оскорбительного смысла, было не просто. — Эти неуместные догадки, которых ты хотела избежать, они ложные?

Лицо Нарин’нэ приняло печальное выражение.

— Да, — сказала она после короткой паузы. — Моя ценность лишь в моём даре. Ты, наверное, захочешь спросить то же самое про госпожу Исан’нэ? Не знаю. Она хоть и не нашей крови, но, наверное, может казаться привлекательной тому, кто её не боится. Но ответа я действительно не знаю. И в будущем советую тебе не интересоваться личной жизнью господина Тай’нина, тем более так. То, что тебе уместно будет знать, он скажет сам.

— Прости. Зря я полез с вопросами, — ответил Кель’рин и, чтобы прекратить неприятный разговор, спросил: — Так что там на счёт продолжения тренировок?

— Я хотела бы показать, как обмануть одарённого, — Нарин’нэ с готовностью переключилась на новую тему. — Помнишь, я всегда говорила, что мы чувствуем не правду или ложь, а то, верит ли говорящий сам себе. В этом есть лазейки для обмана. Представь, что я сказала какому-нибудь крестьянину, что в армии Державы сто тысяч воинов. Теперь, если ты спросишь о количестве воинов меня и я скажу «сто тысяч», ты поймёшь, что я лгу. А если спросишь этого крестьянина, то он тоже ответит «сто тысяч», и тебе это покажется правдой. Это происходит потому, что он не знает, сколько воинов на самом деле, и верит в то, что сказала я.

— Крестьянин, знающий число «сто тысяч»! — рассмеялся Кель’рин. — Но суть твоей идеи я понял. Чтобы заставить мага поверить в ложь, надо использовать людей, которые считают её правдой.

— Да. Есть ещё один способ, но он сложнее. Сейчас я откроюсь, как обычно на наших прошлых тренировках. Задай мне вопрос, «сколько сейчас воинов в гвардии Державы», именно так. И попробуй понять, честна ли я с тобой. Готов?

— Готов! — он прикоснулся к сознаю Нарин’нэ. — Сколько сейчас воинов в гвардии Державы?

— Я не знаю.

Как⁈ По ставшим уже привычными признакам, она и правда не знает. Но это же немыслимо для человека, который в этой самой гвардии служит.

— Вот видишь, ты знаешь, что я лгу, но не чувствуешь этого, — девушка довольно улыбнулась. — Сейчас я всё объясню. Дело тут в понимании вопроса. В тот день, когда мы выезжали из Норинома, гвардейцев было около четырёхсот, но точного их числа я не знала даже тогда. С тех пор прошло уже четыре дня. За это время многое могло произойти. Если бы случилась битва, их число бы уменьшилось. Если же капитаны набирали новых людей, а они постоянно это делают, чтобы возместить потери, численность гвардии бы возросла. Так что я не знаю, сколько сейчас воинов в гвардии.

— Вот так просто? Тебя послушать, из казначеев или законников вышли бы превосходные лжецы.

— Нет, не вышли бы. Чтобы солгать тебе сейчас, я должна была сама перестать считать это уловкой и поверить в то, что сказала. Это не просто, но ты должен будешь пытаться сделать это снова и снова. И, прежде чем начнём, у меня есть просьба к тебе. Это касается твоих дальнейших тренировок. Я должна буду научить тебя техникам, которые просто нельзя использовать на мне. Ты можешь неосторожно сделать со мной нечто, ущерб от чего будет непоправимым. На твоих солдатах практиковаться тоже нельзя, но проблему можно решить с помощью одного из пленных разбойников. Их предводитель нам не подойдёт, ты должен сохранить ему не только жизнь, но и рассудок, правда? Так что, пожалуйста, когда мы будем в Рейрии, не отдавай коменданту всех, оставь кого-нибудь для наших тренировок. Если выбрать такого, которого всё равно ждёт смерть, он рад будет помочь нам в обмен на жизнь. А если ты случайно повредишь ему, ничего страшного тоже не случиться.

Странная она, подумал Кель’рин. Вчера милашка, завтра кровожадная сволочь, каких поискать. Раньше за ней такого не водилось, Исан’нэ её укусила, что ли… Как могут доброта и жестокость так уживаться в одном человеке?

— Оцениваешь людей, как купец монеты? Парни Фелиса дороговаты, чтобы тратить их на моё обучение? — ехидно поинтересовался он.

— Каждый имеет свою цену, — лицо Нарин’нэ снова помрачнело. — На рудниках это быстро понимаешь.

На рудниках? Ученичество, Северная армия, гвардия, а теперь ещё и какие-то рудники, в её-то годы?

— Как тебя на рудники-то занесло? И как… На кого ты меньше всего похожа, так это на рудокопа.

— Ну конечно же, я не была рудокопом! Их кувалды и кирки были почти с меня величиной! Я там просто жила и училась.

— Училась, чтобы стать рудокопом? — Кель’рину не удалось сдержать смех.

— Училась, чтобы стать боевым магом, разумеется. Мой учитель, помимо всего прочего, управлял тогда серебряным рудником, принадлежавшим его ветви. И чтобы дать мне больше практики, он поручал лечить рабочих. А ещё я подглядывала в их умы. Знаешь, в шахтах всегда много несчастных случаев, а в мастерских, где очищают серебро, и того хуже, так что работы было много. Если бы не тот опыт, я бы могла и не стать таким превосходным целителем. Так вот, там я узнала, чего стоят люди. Рыли шахты и носили руду каторжники. Они часто калечились и гибли, но в городской тюрьме легко было получить новых. Охраняли рудник стражники, которые не давали каторжникам бежать или просто отлынивать от работы. Они тоже мало чего стоили. Тех, кто умеет только бить людей дубинкой, найти тоже не так уж трудно, согласен? Ещё там были мастера из гильдии рудокопов, которые говорили, как строить шахты так, чтобы они не обрушивались, где искать лучшую руду и как добывать из неё металл. Чтобы перенять эти умения, нужно пройти через годы непростого ученичества, так что они были куда более ценными людьми. Три серебряных ладьи в неделю, четыре золотых лика в год — вот сколько они стоили! И была я. Ты же знаешь, как мало рождается одарённых. А таких, кто в тринадцать лет смог бы превратить то, что достают из-под обрушившихся камней, обратно в человека, и того меньше. Так что можно сказать, что я более ценная, чем они все, потому что заменить меня просто невозможно. Даже каторжники это понимали! Однажды, когда я ходила по их баракам, один из них напал на меня. Наверное, хотел изнасиловать, у них же нет женщин. Я тогда не была воином, лишь маленькой девочкой, поэтому растерялась и не прикончила его тотчас же. Другие каторжники увидели это и тут же убрали его от меня, а потом избили так, что он едва мог работать и умер через несколько дней. А если бы я сообщила об этом стражникам, его бы до смерти запороли плетьми на площади перед бараками. Моя жизнь была неизмеримо ценнее, чем жизнь этого преступника. Понимаю, это всё звучит наивно и наш мир намного сложнее маленького рудника, но люди в нём также неравноценны. Вспомни, к примеру, нашу роту в боевом строю, когда воины-неодарённые прикрывают собой нас, магов. Так что, в общем, я права!

— Все люди одинаково хотят жить, будь они хоть бродягами, хоть ремесленниками, хоть воинами, хоть аристократами. То же относится к этому разбойнику, которого ты хочешь превратить в учебную мишень.

— Если этого человека не возьмём мы, он всё равно погибнет, только без всякой пользы. А с нами, если ты сможешь всё сделать без ошибок, ему даже не придётся умирать. Кроме того, без тренировок ты не сможешь перенять мои умения, а значит, не станешь таким сильным, каким мог бы стать. Из-за этого ты даже однажды можешь погибнуть и оставить свою задачу невыполненной, отчего пострадает вся Держава.

— Хорошо, — нехотя согласился Кель’рин.

Что-то в рассуждениях сестры-гвардейца было не так, но сформулировать это словами у него никак не получалось

— Выбери кого-нибудь подходящего, поедет с нами.

— Благодарю, господин капитан! — Нарин’нэ улыбнулась и шутливо ударила кулаком по прикрытой кирасой груди, изображая принимающего похвалу новобранца. — А теперь, пожалуйста, придумай для нашей тренировки вопрос, ответ на который я знаю, и попробуй меня обмануть!

* * *

Он лежал на спине, уставившись в небо. Болела рука в том месте, где с ней встретился клинок подло напавшего со спины врага, но терпимо, он умел переносить боль. Непереносимым было осознание собственного поражения. Не помогли ни шпионы, расставленные на всех дорогах, ни долгие часы и дни, потраченные на то, чтобы превратить своих людей хотя бы в подобие настоящих солдат, ни ров с частоколом, ни собственное годами оттачиваемое умение.

Он стиснул зубы, подавив готовый вырваться рык. Если бы только эта безмозглая свинья в человеческом облике не проспала нападение! Врагов было всего-то десятка полтора-два, не более. Ничего не стоило бы раздавить эту кучку вчерашних ремесленников, слабо отличающих клинок от эфеса. Он помнил страх в их глазах, когда они ощущали на себе его удары. Тогда он чувствовал себя в силах одолеть их всех до одного, нападай они по очереди. Разве что тот воин в такой знакомой броне столичного гвардейца, с которым он сражался перед тем, как его оглушили… Ну да его можно было просто задавить числом! Вот только ничего этого не получилось, наглядным доказательством чему служила опутывающая его ноги и здоровую руку крепкая верёвка.

— Вижу, ты уже пришёл в себя! — звёзды над ним заслонил чей-то тёмный силуэт. — Как себя чувствуешь?

— А то не видишь⁈ — он пошевелил обрубком и выругался. — Чего надо?

— Я просто хочу узнать, как ты. И я действительно не хочу, чтобы ты умер.

Голос и манера выражаться показались пугающе знакомыми. И тут же пришло понимание, сложившее в общую картину внезапное появление около скрытого в лесу лагеря отряда солдат, воронёный доспех столичного гвардейца, собственную явно колдовством залеченную руку и склонившуюся над ним двуличную тварь. И вместе с пониманием пришла бессильная ярость.

— Твои псы мне руку отрезали, змея ты серая, как я по-твоему⁈ — зло бросил он. — Тебя кто послал, эта бешеная? Что ей от меня надо?

— Невежливо говорить о ней так, но я тебя прощаю. Меня послал мастер.

— Он давно мёртв.

— Он жив. Твоё бегство само по себе позор, но стать разбойником… Ему бы не понравилось. Нужно избавить Державу от того, во что ты превратился.

Произнесённые слова означали смертный приговор, он в этом не сомневался. Но почему тогда в бою ему срубили руку, а не голову, да ещё и потратили силы на то, чтобы не дать ему умереть от раны? Готовят ему в Столице казнь поинтереснее?

— Так почему бы не прикончить на месте? — спросил он. — К нему потащишь, нелюдь проклятая? Хочешь, чтобы на коленях перед ним ползал, жизнь вымаливал? А потом на площади, не торопясь… Как это вы называете, отправить в пустоту?

— Это никому не доставит удовольствия, ты же прекрасно знаешь.

— Тогда зачем повезёшь?

— Ты ещё можешь быть полезен. И у меня есть к тебе просьба! — голос вдруг стал вкрадчивым и почти ласковым. — Пожалуйста, не говори никому ни о своём прошлом, ни о том, что знаешь меня. Не заговаривай по дороге ни с кем и не пытайся бежать. Просто дай отвезти тебя в Столицу, хорошо?

Кипевший в нём гнев внезапно сам собой утих, сменившись уверенностью в том, что так надо.

— Да, я понял! — ответил он спокойно и твёрдо. — Я сделаю всё, что ты скажешь.

* * *

Она стояла в полутёмном коридоре Дворца и смотрела на соратницу с удивлением и плохо скрываемым раздражением.

— Два дня? Я провела в пути больше месяца! И теперь ты заставляешь меня ждать? Не слишком ли ты привыкла к своей случайно обретённой власти⁈

— Юная госпожа забыла манеры, слишком долго живя среди воинов! — ей показалось, что в глазах собеседницы мелькнуло ехидство.

— Юная⁈ — она издала нервный смешок. — Мы обе прекрасно знаем, что я почти вчетверо старше тебя!

— Тише. Мы же не хотим, чтобы об этом узнал весь дворец? Успокойся, я уже сообщила ему о твоём приезде, и отложить ваш доклад — это его решение. И это не прихоть и не способ унизить тебя или твоего подопечного. Хель’рау со своими людьми приехал лишь вчера и сейчас только разбирается в делах, а пока он управляет Державой в одиночку! Думаешь, это легко?

— Державой, которую чуть не развалила ты!

— Не кричи. Или ты хочешь, чтобы кто-то услышал, как мы ругаемся, словно крестьянки? Думаешь, из тебя бы вышел лучший правитель? Посмотри на себя! Из какой ты линии, почтенная госпожа? Ты простолюдинка по рождению, и ни один аристократ во всём Черногорье не признал бы тебя. Ты женщина, так что всё Побережье смеялось бы над тобой за твоей спиной. А в каких битвах ты вела войска к победе? Объединенные Кланы не пошли бы за тобой.

— То же касается и тебя.

— Я и не пытаюсь править. И запомни главное, если бы не я, его бы сейчас не было с нами. До остального мне нет дела.

Часть 2.

Глава 7. Соратники

— И таким образом я полностью выполнил задание. Банда разгромлена в полном составе, главарь захвачен живым! — закончил свой доклад Кель’рин.

Он и Нарин’нэ сидели за столом в столичном особняке Тай’нина. Напротив них на украшенных затейливой резьбой стульях расположились хозяин дома и чуть полноватый аристократ с усталыми глазами, одетый на южный манер в пёстрый шёлковый халат с высокой шапкой и увешанный зачарованными амулетами. Незнакомец был представлен просто как «господин Хель’рау», без именования Линии, титула или ранга. В углу комнаты в кресле, как обычно, скучала Исан’нэ.

— И что ты предпринял дальше? — задав вопрос, Регент подался вперёд, облокотившись на столешницу.

— Дал своим людям день отдыха. В отряде больше суток никто толком не спал, а у меня пленные, которых нужно стеречь. На следующее утро выступил на Столицу. Пленных, кроме их предводителя и ещё одного, выбранного Нарин’нэ для помощи в тренировках, передал коменданту Рейрии для наказания. Главарь разбойников, Агер, немедленно по прибытии в Столицу моим приказом помещён в тюрьму при Дворце и ждёт вашего решения. Он не обучен правильному использованию дара, и я уверен, что обычная охрана с ним справится.

На самом деле Кель’рин сомневался, что Агеру вообще нужна охрана. Поражение в бою и тяжёлое ранение, по-видимому, совершенно сломили пленника. Всю дорогу до Столицы тот провёл в молчании, угрюмо глядя в землю перед собой и день за днём съедая едва ли половину своей и так более чем скромной порции пищи.

— Хорошо. Свой смертный приговор он заработал. Исан’нэ, займешься? А второй разбойник?

— Погиб в пути. Я допустил небрежность при тренировке.

— Ты проехал от Норинома до Столицы. Что скажешь о состоянии дел в стране?

— Не понял вопроса, господин регент!

— Ты почти месяц путешествовал по Приречью, видел города, деревни, общался с людьми. С торговцами, солдатами, крестьянами. Меня интересует, какие, по-твоему, настроения в народе и в гарнизонах, богата провинция или бедна, как идёт торговля и следует ли ждать новых мятежей?

— Мятежей? — на мгновение задумался Кель’рин. — Во многих гарнизонах солдаты знают вас и рады вашему возвращению. Они верят в будущее под вашей рукой и готовы за вас сражаться. Воины подавят любой мятеж!

— А остальное?

— Посты курьерской службы в ужасном состоянии. На многих не хватает людей и лошадей, за Нориномом вообще все заброшены, так что донесения будут приходить с опозданием. У гарнизонов всё в порядке, на жалование и снабжение нигде не жалуются больше чем всегда.

— Солдаты любят поворчать, когда сидят без дела. А что в народе?

— Боятся, господин регент. Прошу прощения, но я считаю, что когда госпожа Исан’нэ вела там войско, она искала мятежников слишком усердно. Если бы она в самом начале проявила больше милосердия, в большинстве случаев кровопролития удалось бы избежать. А сейчас там слишком многие убиты, города разграблены нашими же солдатами и оправятся не скоро.

— Понимаю. Благодарю за доклад! — Тай’нин удовлетворённо кивнул. — Нарин’нэ, что скажешь?

Кель’рин вслед за Регентом перевёл взгляд на девушку, ощущая давно забытое волнение ученика, ожидающего оценки от учителя. Нетрудно было догадаться, что одним из её заданий в походе было наблюдать за его действиями. Теперь итог этих наблюдений должен был каким-то образом определить его дальнейшую судьбу.

— Успела научить его только основам! — бодро доложила сестра по гвардии. — Распознавать влияние он может уже сейчас, противостоять тоже. Читать в чужих умах пока получается не всегда и только на неодарённых. Передать такое умение сложно, нужно хотя бы пару лет. И то…

— С твоим-то талантом в этом деле кто сравнится! А в целом, как думаешь?

— Он быстро всему учится, и я считаю, что освоит все нужные умения с лёгкостью. Его образ мышления сходен с нашим, хоть он и слишком мягок пока. Я продолжаю его рекомендовать!

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул Тай’нин. — Ис, твоё мнение?

Женщина в углу подняла голову и устремила на Кель’рина долгий задумчивый взгляд.

Раньше он, видимо, просто этого не замечал — когда она ничего не делает, она не скучает, как всегда казалось. Скорее уж, замирает с этим скучающим выражением на лице, как статуя самой себя, а когда что-то происходит, словно бы оживает вновь. Вот как сейчас, когда Регент её окликнул.

Молчание затягивалось.

— Я ему не нравлюсь, — сказала Исан’нэ наконец. — Но это не важно. Согласна с Нарин’нэ.

— Хель?

— Странный вопрос, друг мой, — несколько вальяжно ответил аристократ. — Ты хочешь, чтобы я высказался о юноше, которого вижу впервые. Нет, Тай, я не собираюсь оценивать наугад. Конечно, почтенным дамам он по нраву, и я бы готов был положиться на их мнение… Но ты ведь всё равно уже всё решил сам, не так ли?

— Ну, спросить-то стоило! — рассмеялся Тай’нин. — Никогда не знаешь, что именно ты знаешь. Может, успел выдумать что-нибудь этакое, чтобы сразу раскусить кого угодно. Или твои умники из Ур-Оккана подсуетились… Мало ли? Итак, Кель’рин! Добро пожаловать в круг. Сиди! Ведёшь себя, как новобранец перед полковником. Здесь никакие церемонии и титулы не нужны, все и так знают, кто есть кто. Чтобы тебе было проще, считай себя моим учеником. Во многом, так оно и будет.

— Простите, господин регент, я не вполне понимаю, что происходит. Ваши слова означают какое-то особое доверие, но в чём конкретно…

— Да, особое. И моё, и всех, находящихся сейчас в этой комнате. Практические выводы? Они все, — Тай’нин жестом указал на собравшихся, — теперь твои соратники. Они приложат все силы, чтобы помочь тебе в случае надобности. Можешь доверять им во всём. От тебя все они ждут того же в ответ. Дальше! С Нарин’нэ ты уже отлично сработался. Если у вас будет свободное время вместе — продолжайте ваши тренировки. И, как будет возможность, научи её, наконец, прилично владеть оружием, мне в своё время это так и не удалось. Хель’рау — мой старый друг. Он не только невыносимый болтун, но и один из умнейших людей в Державе. Нужен будет совет — обращайся к нему смело. И Исан’нэ, моя тень. То, что слышишь от неё — всё равно, что слышишь от меня. То, что хочешь сказать мне, можешь сказать ей. Именно так. С остальными познакомишься, когда они будут в Столице. Теперь о текущих делах. Сейчас я уезжаю во Дворец. Исан’нэ, Нарин’нэ, со мной. Хель’рау, останься пока. Расскажешь новичку про обстановку.

* * *

— Запомните, юноша, берите с него пример во всём, кроме манер! — начал Хель’рау, когда за Регентом и его спутницами закрылась дверь. — Сколь бы сильны и хитры вы не были, если вы ведёте себя, как полусотник в казарме, вам никогда не стать желанным гостем в приличном обществе. Увы, он не желает меня слушать. Простите, господин Кель’рин, я не могу вспомнить ни вас, ни вашу Линию, но ваше имя говорит само за себя. Я не из тех, кто принижает случайный дар в сравнении с тем, что достаётся из чистой крови, но достойное воспитание…

— Господин Хель’рау! — прервал его Кель’рин, желая направить разговор в более практичное русло. — Его Могущество хотел, чтобы вы объяснили мне какое-то дело.

— Увы, юноша. Вы ведь тоже военный? Служили в армии, а потом и в гвардии, не так ли? — в голосе аристократа проскользнуло лёгкое разочарование. — Это не пошло вам на пользу. Но не будем об этом. Мой друг считает, и я с ним согласен, что кто-то достаточно разумный, вроде вас, сможет действовать лучше, если будет знать всю картину целиком. Следовательно, вы обязаны её узнать. Тем более, вы ведь провели немало времени в глуши и несколько отстали от жизни. Так что, с вашего позволения, я попробую обрисовать вам последние новости. Нет, скорее правильно будет назвать это списком всевозможных угроз и неприятностей. Видите ли, в провинциях сейчас ужасный разброд. К примеру, сегодня ранним утром Тай принимал посла наместника Западного Побережья, как назвал себя этот тип, если вы понимаете, о чём я. Нет? Позвольте объяснить некоторые тонкости языка дипломатии. Посол есть уполномоченный для ведения переговоров представитель одного правителя при дворе другого, и никак иначе. Когда простой чиновник, каковым является наместник провинции, отправляет посла к властелину собственной страны… Теперь, я вижу, вы оценили эту дурную шутку. И, представьте себе, юноша, это не всё! От имени своего господина и от имени командующего Южной армии этот «посол» предложил условия, при которых они признают и поддержат Тай’нина на посту регента. Они требуют, ни много ни мало, публичной клятвы о том, что генерал Кёрнер и сам наместник сохранят свои должности пожизненно. А ещё они хотят, чтобы принц-наследник по достижении положенного возраста взял в жёны младшую дочь наместника, а Регент, немедленно разумеется, старшую. Вам смешно? Вижу, нет. А вот я, услышав это, хотел было посмеяться над этой нелепостью, но мне пришлось делать кое-что другое. Видите ли, почтенная Исан’нэ тоже присутствовала на приёме, и мне стоило немалых усилий убедить её не причинять непоправимого вреда здоровью этого «посла» прямо в зале для аудиенций. Совсем уж унизительной сцены мне каким-то чудом удалось избежать, но, похоже, её порыв был замечен.

— Вы воспринимаете всё это с юмором? Это же оскорбление и открытый мятеж! Если немедленно выступить всеми силами на побережье…

— Не горячитесь, юноша, это того не стоит. Знаете ли, в таких делах моё перо может быть ничуть не хуже вашего меча. Я написал несколько писем по этому делу, генералу, его полковникам и главам Морского Союза. Курьер на виверне уже вылетел. Вы ведь слышали о моём проекте разводить ездовых виверн для курьерской службы? С ними письма будут долетать во мгновение ока! Так вот, думаю, как результат моих усилий менее чем через месяц мы увидим либо наместника в цепях, либо и его и генерала головы в мешках с солью, так что об этом нам не стоит беспокоиться. Меня в данной ситуации немного волнует госпожа Исан’нэ. Вы хорошо её знаете?

— Я прошёл кампанию против мятежников под её командованием. Видел её часто, но непосредственно с ней почти не говорил. Положение гвардейца, пусть и одарённого, не позволяет запросто беседовать с регентом Державы.

— И какое у вас о ней создалось впечатление?

— Отличный боевой маг. Как военачальник — трудно сказать. Право разбираться с военными вопросами она предоставляла своим офицерам, но, учитывая её неопытность в управлении войсками, это мудрое решение.

— Я имею в виду её характер.

— При всём уважении, господин Хель’рау, учитывая наше положение, этот вопрос мне кажется неуместным.

— Воля ваша, господин Кель’рин. Тогда я скажу всё сам. При всём моём уважении к личным привязанностям Тай’нина, а равно к умениям и одарённости госпожи Исан’нэ, она становится весьма неудобной фигурой в Столице. Её импульсивность может дорого нам обойтись.

— Что вы имеете в виду?

— Эта выходка с послом чуть было не создала нам дурную репутацию. А если ещё будет обнародована эта история с покойным принцем-наследником… Думаю, при вашем новом статусе вам не помешает это знать. Само собой, вы должны сохранить это в тайне. Что за история? Его убийство, разумеется. То, что его отправили в пустоту его собственные люди, подкупленные неизвестно кем, — какая ужасная чушь. Представьте себе, юноша, Его Всемогущество, фактически уже сутки как владыка, входит в свою собственную спальню в сопровождении трёх своих людей, один из которых одарённый. Едва переступив порог, они, вместо того чтобы воспользоваться боевой магией или банальной удавкой, выхватывают кинжалы и вспарывают ему живот, после чего некоторое время просто стоят рядом и наслаждаются криками своей жертвы. Заметьте, эти крики прекрасно слышат слуги в коридоре, о чём убийцы не могут не догадываться. В это самое время за дверью, через которую они только что прошли, в соседней комнате, ждут гвардеец и госпожа Исан’нэ, которые спокойно слушают звуки происходящего, но абсолютно ничего не предпринимают. Наконец крики принца, видимо, надоедают гвардейцу, и он решает вмешаться. Он врывается в комнату с обнажённым мечом и наносит три точных укола, каждым из которых поражая очередного противника прямо в сердце. Вы ведь обучались как боевой маг, а значит, помимо всего прочего, прекрасный фехтовальщик, не так ли? Смогли бы вы заколоть сразу троих так же чисто и быстро, как этот простой солдат? Но последний из его противников, видимо, успевает перед смертью нанести встречный удар, от которого несчастный гвардеец падает тут же с перерезанным горлом! А пока длится схватка, одна из самых грозных боевых магов в Столице, которая всего через пару дней лично поведёт гвардию в атаку на мятежников и будет сражаться в первых рядах, стоит в дверях, оцепенев от ужаса при виде всего-то лужи крови и кучи кишок. Десятью Звёздами клянусь, я отдал бы сотню ликов за то, чтобы увидеть выражение этого самого ужаса на её лице, а ещё пятьдесят за возможность послушать, как она об этом рассказывала! И только потом, когда уже все, кроме неё, падают мёртвыми, она приходит в себя, кидается за помощью и сталкивается в коридоре с отрядом гвардейцев, которых вызвали слуги. Неплохая история! Вы готовы поверить, что всё происходило именно так? Я нет. Знаете, мне потребовалось менее суток, чтобы узнать все детали случившегося. Разумеется, я позаботился, чтобы мои исследования в этом вопросе больше не повторил никто, но за то, что происходило во дворце за время между убийством и моим визитом, я не поручусь.

— Вы… Как⁈ — в замешательстве переспросил Кель’рин. — То есть, вы думаете, что всё было совсем не так и в убийстве замешана сама госпожа Исан’нэ? Это очень серьёзное обвинение!

— Не бросайтесь словами, юноша! — одёрнул его аристократ. — Какое ещё обвинение, что за вздор? Естественно, я обсудил с Тай’нином всё, что выяснил. Он сообщил мне, что наша вспыльчивая соратница давно во всём созналась и получила прощение. Неофициальное, разумеется. И, чтобы вы не подумали, что задета честь вашей старой роты, гвардейца действительно зарезал один из людей Его Всемогущества. А Исан’нэ… Я не хочу её судить, но если она будет заниматься подобными вещами и впредь… Меня это беспокоит.

— Но это же убийство, измена, бунт!

— Господин Кель’рин, госпожа Нарин’нэ, мнение которой я очень ценю, рекомендовала вас как разумного и надёжного человека, разделяющего наши взгляды, — вкрадчиво, но с ноткой угрозы в голосе проговорил Хель’рау. — Она ошибалась?

— Нет.

— В таком случае ведите себя соответствующе. Я рассказал вам это не для того, чтобы бросаться обвинениями или спорить с вами, а чтобы предупредить. Впредь вы должны, во-первых, обращать внимание на слухи об этой неприятной истории, а во-вторых, быть готовым к подобным выходкам со стороны госпожи Исан’нэ в будущем. Но не более того. Конечно, было бы замечательно при случае удерживать её от подобного самоуправства, но едва ли вам удастся сделать это с должной деликатностью. Так что такие ситуации лучше оставьте на меня. Что же касается, назовём это так, этической стороны вопроса… Вы не хуже других знаете о некоторых чертах характера старшего принца, которые, несомненно, помешали бы ему стать достойным правителем и которыми, к счастью, не обладает младший. С точки зрения блага Державы, владыка Кевис куда лучше, чем владыка Тайко.

— Даже лучше, чем владыка Тай’нин? — попробовал спровоцировать собеседника Кель’рин.

— Не будем забегать вперед, юноша, — мягко ответил Хель’рау. — Этот вопрос пока далёк от разрешения, но я уверен, что при правильном воспитании принц Кевис мог бы стать достойным правителем.

— Если говорить о правильном воспитании… Простите, но я ничего не знаю о матери принца и никогда её не видел. Где она сейчас?

— Умерла при родах, как я слышал. Не забывайте, я много времени провёл вдали от Столицы. Но вернёмся лучше к угрожающим нашей несчастной стране бедам. Главная наша проблема сейчас находится на юге, и это адмирал Феррано. В порту Столицы сейчас стоит часть нашего флота. Меньшая часть, к моему глубокому сожалению. Морские капитаны утверждают, что адмирал взбунтовался и увёл две трети кораблей. Острова Василисков вместе с сохраняющими камнями и доходами от торговли оными для нас теперь, по-видимому, потеряны, и как исправить это малой кровью, я, признаться, просто не представляю. Не буду забивать вам голову цифрами убытков, с которыми столкнётся из-за этого наша многострадальная казна. Она и так не скоро оправится от причуд регентства Исан’нэ, а теперь и это… Что ещё? Таёжный край на северо-востоке. Вы же немало времени провели с северными воинами и знакомы в общих чертах с их, так сказать, мировоззрением? Так вот, старейшины Объединённых Кланов едут сюда с некими предложениями, суть которых, к счастью, мне известна заранее. Некоторым из них, представьте себе, кажется унизительным признать над собой власть принца-наследника. Когда-то они склонились перед Владыкой, но теперь… Принц Кевис в свои одиннадцать лет, разумеется, ни разу не участвовал в сражении и как воин и полководец пока что представляет собой совершеннейшее ничто. Объединённым Кланам он не кажется достойным их клинков, так что они готовы принести воинскую клятву не Владыке Кевису, а Владыке Тай’нину. Вас ведь не слишком шокирует то, что я рассматриваю это предложение серьёзно? Отлично! Так вот, как вы сами понимаете, это было бы более чем приемлемо для большинства Линий Черногорья. В Степи и вовсе никому нет дела до порядка престолонаследования, но центр и юг такого просто не поймут. Найдутся те, кто в таком случае обвинит Регента в мятеже против наследника, и мы вновь увязнем в междоусобных войнах. В любом случае, решение по этому предложению будет принято после того, как представители Кланов его озвучат, так что пока не забивайте этим голову. Да, совсем забыл, вместе с ними к нам направляется полк Грыхша, для усиления Центральной армии в борьбе с мятежниками, как сказано в письме. Отличная панцирная пехота, хороший аргумент на переговорах, вот только в чью пользу? Время покажет. Что ещё? Культисты, разумеется, как и всегда в неспокойные временна.

— Разве их не разбили больше трёх лет назад? Я впервые участвовал в сражении как раз в той кампании. Был боевым магом на службе полковника Хай’нау.

— Разбили тех, кто посмел открыто поднять меч против Владыки, и только. Сколько же тайных последователей всевозможных божеств тихо живут вокруг нас, не знает никто. Мы же не можем отправить госпожу Нарин’нэ, вас и прочих обладающих нужными навыками магов допрашивать всех простолюдинов подряд, не так ли? За последние четыре десятка лет на территории Державы они подняли три крупных восстания. Два раза это была третья фаза, а однажды даже четвёртая. А сколько раз приходилось уничтожать культы в первой и второй фазах, невозможно сосчитать. Пожалуй, я бы сказал, что они неистребимы в принципе. Люди слабы, юноша, не забывайте это! Им всегда хочется укрыться от бед этого мира за чьими-то спинами. Увы, далеко не все из них полагаются на Владыку или одарённых. Часто роль покровителя в их глазах достаётся другим сущностям, которые, как вы прекрасно понимаете, далеко не безобидны.

— Господин Хель’рау, как я говорил, мне уже приходилось с ними сражаться. Культисты хоть и храбры в бою, но не имеют должной организации и дисциплины. Мы побеждали их, будучи в меньшинстве, без особого труда. Их божества слабеют, когда лишаются поклонников, и с ними тоже можно справиться.

— Знаете, юноша, я нисколько не сомневаюсь, что вы доблестный воин и готовы сразиться с врагом. Но пока вы рубите головы культистам, кто справится с Феррано и другими мятежниками? Кто остановит войско царя Каррского?

— Он объявил нам войну?

— Пока нет. Но это не значит, что на западной границе спокойно. Как вы помните, Держава никогда не пыталась всерьёз контролировать Степь. Там почти нет городов, которые можно удерживать, а гоняться за кочевниками слишком затратно. Но многие их вожди, тем не менее, регулярно присылают нам дары, надеясь взамен на покровительство и защиту. Один из них, некий Форг-хег, много лет назад занялся весьма необычным для степняка делом — вместо того чтобы разводить скот или красть его, он основал на берегу Южного моря небольшой порт. Тихая гавань на пути от нас в Карр, крепость, защищённая стоянка для кораблей, где можно переждать непогоду, небольшая торговля кожами и вяленым мясом… Выгодно и вполне безопасно. И вот сейчас полковник Най’хэ докладывает, что этот Форг просит помощи у Державы. Якобы войска под знаменем царства Карского выбили его из его владений. Ерунда, скажете вы, пограничная стычка, с которой мог бы справиться или сам полковник или генерал Террис? Да, если бы не одно но. Най’хэ пишет, что каррцами было применено какое-то невиданное колдовство. Эти степняки ничего не смыслят в настоящей магии, так что, скорее всего, эта новость всего лишь порождение трусости их вождя. Но с другой стороны, полковник не стал бы беспокоить нас из-за вздорных слухов, не так ли? Так что я лично разбираюсь в этом вопросе. Кстати, завтра по этому поводу будет проводиться демонстрация одного опыта. Вы тоже приглашены, так что в полдень будьте в полном боевом снаряжении на учебном поле у северных ворот.

— Понял, завтра в полдень за северными воротами. Что мне там нужно будет делать?

— Практически ничего. Скажем так, я хочу попытаться воспроизвести каррскую новинку. Не спрашивайте, в чем там дело, завтра вы всё увидите своими глазами. Ну что же, юноша, я рассказал вам всё, что хотел. Если у вас нет ничего, что вы хотели бы мне сообщить, я, с вашего разрешения, обращусь к своим делам, которые давно меня ожидают.

— Разрешите вопрос? Ходят слухи о дурном состоянии здоровья Регента, многие очень напуганы тем, что будет, если он умрёт. Я сам месяц назад был свидетелем приступа какой-то болезни. Вы что-нибудь об этом знаете?

— Увы, тут я вас разочарую. Разумеется, слухи эти мне известны, и я спрашивал Тай’нина об этом. Помимо простого беспокойства, этому есть и политические причины, как вы понимаете. Но он стал вдруг таким скрытным в этом вопросе! Что же до догадок, обычное истощение, я полагаю. Я слышал, они с Исан’нэ не раз уединялись, чтобы творить нечто, дающее большие побочные выбросы силы, какие-то магические эксперименты. Если слишком увлекаться подобными вещами, истощение вполне закономерно.

— Я был свидетелем применения мощной магии в Нориноме. Не знаю, что именно там было, но…

— Те самые эксперименты, вероятно. Что же, когда они получат некий результат, нам об этом сообщат, так что, мой вам совет, сосредоточьтесь на более важных вещах. И вас и меня ждут большие дела.

— Разрешите вопрос, какие именно дела меня ждут? Господин Тай’нин не отдал мне никаких приказов…

— Завтра вы всё узнаете. До встречи, господин Кель’рин!

* * *

Выйдя из похожего скорее на крошечную крепость, чем на жилое строение, дома Регента, Кель’рин в задумчивости побрёл в сторону центра города. Всё то, что он услышал сегодня, этот круг… Когда все в сборе, выглядят как образцовое семейство или компания близких друзей. А по сути…

Почему Регент сказал Исан’нэ заняться Агером, которого он сперва приказал привести живым, а потом не долго думая приговорил к смерти? Что вообще означает слово «займёшься»? Передать приказ, проследить, чтобы казнь свершилась или осуществить её лично? Неужели какой-то главарь лесных разбойников так важен? Или…

Может быть, дело не в том, чтобы казнить Агера, а в том, чтобы Исан’нэ отправила кого-нибудь в пустоту, даже неважно кого, а разбойник лишь удобная жертва, не создающая дурной репутации? От этой догадки Кель’рина передёрнуло. Случайно брошенные под влиянием вина слова «как вампир какой» сами собой обрели пугающую серьёзность. В самом сердце Державы живёт лишённая собственной и потому вынужденная питаться чужими искрами нежить, которую Регент сознательно выкармливает? Нет, этого просто не может быть! Настоящая вампирша, какой бы опытной она ни была, не смогла бы годами жить на виду у десятков одарённых, скрывая от них свою сущность. Да и чтобы пользоваться даром так, как это делала Исан’нэ, ей бы потребовались десятки жертв ежедневно. Кроме того, Тай’нин, популярный военачальник, входивший в Высший Совет покойного Владыки, не стал бы заниматься подобной низостью. Но тогда…

Хель’рау, человек, называющий Регента «друг мой», весьма витиевато в случае с послом и абсолютно прямо в случае с принцем сообщил о склонности Исан’нэ бросаться на людей, назвав это несдержанностью и вспыльчивостью. Кроме того, по его словам, Регент испытывает к ней привязанность, что бы ни означало это слово, и готов ей прощать практически всё, что угодно. Либо, тут же пришла в голову мысль, ему и не нужно было что-либо прощать, потому что она попросту делала то, что он хотел и, возможно, сам тайно приказывал сделать. А значит, перед ним не нежить и не кровожадное чудовище в человеческом облике, а способная помощница не слишком разборчивого в средствах политика, рвущегося к власти. Или стремящегося любой ценой защитить страну от недостойного правления. Как выразился Хель’рау, «владыка Кевис куда лучше, чем владыка Тайко». Старший принц, в противоположность своему великому отцу представлявший собой сплав глупости, похоти и спеси, несомненно, разрушил бы созданную великими трудами и кровью Державу, тогда как младший при соответствующем воспитании сможет стать достойным Владыкой — так он считает. Вопрос лишь в том, кто его воспитывает, раз уж он при рождении лишился матери.

Лишился матери… Которая умерла при родах… Стоп! В Черногорье женщины из Высоких Линий никогда не умирают при родах. Даже если что-то идёт не так настолько, что жизнь матери оказывается под угрозой, рядом всегда находится маг-целитель. Современный уровень развития санитистики просто не оставляет роженице шансов умереть. А уж о младшей жене Владыки должны были заботиться лучшие мастера Державы, и Хель’рау об этом должно быть прекрасно известно. Получается, его слова содержат намёк на ещё одно предательство и убийство?

И кстати, откуда этот Хель’рау взялся? За полтора года в гвардии Кель’рин не то что ни разу не видел его, даже не слышал его имени. И как человек, чья фигура и руки просто кричат о том, что их обладатель предпочитает воинским упражнениям изысканную трапезу и чтение книг, мог стать столь близким другом Тай’нину, который, похоже, провёл половину жизни в седле и, даже взлетев на самый верх иерархии Державы, ходит в солдатской куртке и не упускает случая вспомнить, с какой стороны браться за меч. Ещё одна загадочная личность. Узнать бы о нём поподробнее…

Остаток дня Кель’рин провёл, прогуливаясь вокруг Дворца и казарм и завязывая разговоры со знакомыми гвардейцами с целью, во-первых, послушать городские новости, а во-вторых, узнать что-нибудь о Хель’рау. Практическими результатами этого стали приглашение посмотреть на намечающийся официальный поединок, от которого удалось под благовидным предлогом уклониться, выигранные в кости серебряная «ладья» Державы и затёртая почти до неузнаваемости старинная черногорская «звезда», дважды позорно проигранный тренировочный бой с самим Лан’нау и новость о грядущем воссоздании Синей роты, сопровождавшаяся множеством домыслов об имени её будущего капитана. Про Хель’рау гвардейцы рассказали только то, что он появился в Столице несколько дней назад и, похоже, метитв Высший Совет.

Лан’нау, на встречу с которым молодой маг возлагал особенные надежды, вспомнил лишь, что видел его несколько лет назад «в этом тайном месте, где выращивают курьерских виверн», где тот, вроде бы, занимал какой-то важный пост. Дав этот не особо познавательный ответ, капитан немедленно сменил тему и вновь пустился в рассуждения о достоинствах различных боевых приёмов.

Ничего важного по интересующим его вопросам Кель’рин так и не узнал.

Глава 8. Огненное представление

— Итак, начнём! — объявил Регент.

Помимо его самого, Кель’рина и Хель’рау внутри окружённого валом и частоколом небольшого участка учебного поля собрались Исан’нэ, капитан Оргранг с двумя десятками гвардейцев и парой боевых магов его роты, а также гильдмастер столичной Гильдии Магов со своими помощниками.

Вокруг отмеченного внушительным валуном и грудой камней поменьше центра площадки выстроились соломенные чучела, изображающие воинов в разнообразной броне. Одно, облачённое в массивный шлем с бармицей, доходящий до середины бедра чешуйчатый доспех, кованую нагрудную пластину и поножи, изображало гвардейца. Другое, в железном шишаке, кольчужной рубахе поверх стёганой куртки и с круглым щитом на перевязи — пехотинца из Приречья. Ещё на двух были надеты варёная кожа степного лучника и замысловатая конструкция из железных полос, популярная в Таёжном Крае, а снаряжение остальных было Кель’рину вовсе незнакомо.

Было похоже, что кто-то собирается показать пробивную способность некоего оружия или просто похвастаться своей силой. С заявленной демонстрацией боевой магии эта выставка защитного снаряжения не должна иметь ничего общего — вот уже больше двух столетий, после распространения учения Хель’кана Беспредельного, маги в сражении напрямую атакуют либо искру, либо уязвимые органы противника, не обращая внимания на броню.

— Для тех, кто ещё не знает, войско царства Каррского во время стычки с одним из наших степных союзников использовало некую новую технику, — продолжил Регент. — Полковник Най’хэ считает её важным прорывом в боевом применении магии. Хель’рау, расскажи!

— Господа! Почтенная дама! — Хель’рау вышел вперёд и церемонно кивнул собравшимся. — У меня в руках отчёт боевого мага из Западной армии, который он составил, допросив участников битвы с каррцами. Сейчас я прочту, как он описывает то, что видели воины, и его собственные комментарии! — он развернул длинный свиток и некоторое время молча водил по нему глазами. — Вот! «Подойдя на полтораста шагов, лучники врага остановились и начали пускать стрелы. В то же время до двух сотен вражеских воинов, прикрывшись большими щитами от ответной стрельбы, стали подбегать к основанию вала и бросать камни размером вдвое более кулака через частокол. Часть из них падала, не причиняя вреда, однако многие исчезали во вспышках ярчайшего пламени, мгновенно угасающего. Несмотря на то, что пламя тут же гасло, многие воины, оказавшиеся рядом с ним, были убиты или ранены, а частокол в нескольких местах разрушен. После этого в атаку на бреши в частоколе бросились многочисленные отряды пехоты, и воины, оборонявшие вал, понёсшие до того потери от стрел и пламени, устрашившись рукопашной схватки с ними, обратились в бегство.» Это про битву. Дальше он пишет про раны уцелевших. «Мною были осмотрены воины, раненые этим новым способом. Лица и руки некоторых, а также одежда имеют следы огня, подобные тем, что бывают у пострадавших от пожара. Также имеются следы ударов, нанесённых словно бы чеканом, кистенем или же пращным ядром. Из имеющихся у воинов ран мною были извлечены осколки битого камня. На основании этого заключаю, что враг использовал два способа нападения — силой своего дара заставлял на недолгое время вспыхивать самый воздух, опаляя одежду и кожу воинов, и неведомым мне образом разбивал на расстоянии переброшенные для того через частокол камни и бросал с большой силой, как из пращи, их осколки.»

— Почему же он не выяснил, как именно это было сделано? — спросил один из помощников гильдмастера, похожий лицом и причёской на простого ремесленника мужчина в расшитом октограммами балахоне с медальоном Гильдии на груди. — Разве это исследование? Все эти раны и тряпки… Где наблюдения боевых магов?

— Мастер Альфин, в бою участвовала не Западная армия, а воины союзного нам степного вождя. Одарённые, находившиеся среди оборонявших вал воинов, все погибли, так что нам следует рассматривать то, что есть, не так ли? Теперь позвольте рассказать, что думаю об этом я. Идея отдельно воспламенять воздух и метать осколки камней противоречит Принципу Рациональности Хель’кана, который, несомненно, так же хорошо известен в Каррском царстве, как и у нас. Следовательно, и вспышки пламени, и разлёт осколков есть различные проявления одного и того же действия. Как должно быть известно некоторым из присутствующих, вещи имеют склонность менять форму при сильном нагреве. Многие из них при этом способны обращаться в жидкость или пар. Исходя из этих свойств материи, я продемонстрирую, что там произошло. Господин Рагнар, не откажетесь помочь? Возьмите один из камней вон там и поместите на валун, так, чтобы все видели! — Хель’рау дождался, пока маг-гвардеец выполнит сказанное. — Господа, наденьте шлемы, это может быть довольно опасно. Капитан, кажется, наши гости из Гильдии пренебрегли защитой, прикройте их! — повинуясь знаку Оргранга, пятеро гвардейцев выстроились перед одетыми в повседневную одежду магами, сомкнув щиты. — А теперь нагрейте этот камень как можно сильнее!

В точке, где камня коснулась выпущенная Рагнаром нить манипуляции, возникло быстро расширяющееся светящееся тусклым красным светом пятно, а через несколько мгновений булыжник с хрустом раскололся, разбросав на несколько шагов раскалённые брызги. Кто-то презрительно хмыкнул.

— Нет, нет, нет! Не так! — замахал руками на мага-северянина Хель’рау. — Нужно постараться разогреть самое нутро камня и как можно быстрее! Госпожа Исан’нэ, может быть, вы меня поймёте? Всеми силами, какими только можете, сразу!

— Хорошо.

Кель’рин отчётливо представил невидимую под закрытым шлемом самоуверенную улыбку, когда она выступила вперёд, словно воплощение воинственной красоты, в своей выкрашенной в ослепительно белый цвет кирасе поверх того же цвета куртки, серебряных наручах и с рассыпавшимися по спине длинными волосами. Он едва успел заметить бросок нити, швырнувшей вверх кусок гранита размером в половину человеческой головы, и второй, перехватившей его в воздухе…

* * *

Кель’рин потянулся даром к своей голове, пытаясь восстановить слух. Последним, что он заметил, прежде чем горячий ветер едва не сбил его с ног, был вспыхнувший на месте исчезнувшего камня ослепительный свет.

Он осмотрелся. Несколько гвардейцев стояли, прикрывшись щитами, и растерянно озирались, Хель’рау сидел на земле, ожесточённо протирая глаза, а Тай’нин с Рагнаром помогали подняться Исан’нэ, из-под шлема которой падали красные капли.

Способность слышать быстро возвращалась. Сквозь звон в ушах прорывались чьи-то ругательства, словно молотом по голове бил голос капитана, орущего какие-то команды на языке Таёжного Края, на которые его воины, видимо, оглушённые взрывом, почти не реагировали.

— Помоги… Добраться… До этого… — Исан’нэ, уже без шлема, висящая на плече Регента и размазывающая перчаткой кровь по губам и подбородку, высказала нелицеприятную догадку относительно происхождения Хель’рау.

— Оставь! Понимаешь же, что сама виновата. Царапина… Ис! Лицо не трогай, мешаешь! Сейчас затяну.

— Хель’рау!

— Кель’рин, сюда! Смени меня! — Регент практически уронил соратницу ему в руки. — Тишину! Оргранг! Убитые есть? Кто ранен, отзовитесь!

* * *

— Ваше Могущество! — немедленно заявил гильдмастер, как только порядок был восстановлен. — При всём уважении, как можно доверять проведение подобных опытов этому человеку? — он порывистым жестом указал на Хель’рау. — Пренебрегать всякими мерами предосторожности, подвергая вашу жизнь такому риску, совершенно недопустимо! Прошу в будущем предоставить право проведения таких экспериментов исключительно Гильдии! Только у нас есть…

— Вы что, испугались этого грохота, мастер Парвис? — видимо решил блеснуть манерами Регент. — Ваша жизнь не подвергалась ни малейшей опасности.

— Но почтенная госпожа и ваш гвардеец…

— На военных учениях всегда кто-нибудь портит себе шкуру или ломает кости. У нас всего-то пара легкораненых, ерунда. При нашем-то уровне целительной магии… Возможно, это вам стоит поискать в своём окружении настоящего воина и впредь присылать его вместо себя, раз вы не готовы как следует служить Державе сами?

— Я успешно служу Гильдии и Державе уже много лет, Ваше Могущество. Я лишь хотел сказать, что господин Хель’рау, по-видимому, злоупотребляет вашим доверием.

— Кто здесь достоин моего доверия, решаю я! — без лишнего пафоса, просто констатируя разграничение полномочий, объявил Тай’нин. — Оставьте ваши жалобы и давайте займёмся делом. Капитан?

— Господин регент, я осмотрел мишени! — доложил ожидавший окончания их разговора Оргранг. — В целом броня хорошо справляется. Пробитий чешуи и пластин нет ни одного. Дважды прорвана кольчуга, но осколки застряли в поддоспешнике. Воин в таком снаряжении остался бы жив. Конечно, открытые части тела уязвимы, но тут уж ничего не поделать. С варёной кожей как повезёт, есть отметины от попаданий, есть и дыры.

— И какую броню ты считаешь лучшей?

— Тот комплект, что носят у нас в гвардии. Господин регент, вы мне этот вопрос из года в год задаёте. Если ещё заменить защиту торса цельнокованой кирасой и усилить сапоги парой стальных пластин, будет совсем отлично. Снаряди вы всю армию таким образом…

— Это совершенно уничтожит нашу казну! — закончил за него Тай’нин. — Такой доспех хорош, но слишком дорог для армии. И вес…

— Вы каждый раз так отвечаете.

— Цены всё те же, да и люди не меняются. Как мы уедем, возьми своих магов и повтори опыт ещё пару раз, о результатах потом доложишь. И пусть принесут для них осадные щиты, хватит нам калечить самих себя.

— Сделаю.

— Хель’рау, что скажешь об опыте?

— Думаю, описанный в отчёте эффект мы получили. Господа маги со мной согласны, не так ли? Можно сказать, что благодаря восхитительным талантам госпожи Исан’нэ мы даже превзошли достижения наших противников! — при этих словах объект его похвалы скривилась и прошептала что-то похожее на «подлец». — Следовательно, способ, которым пользовались каррцы, раскрыт.

— Но позвольте, мастер Хельрау! В письме, которое вы нам читали, сказано, что этой техникой одновременно пользовались почти две сотни вражеских солдат! Вы хотите сказать, что все они обладали таким же даром и умениями, как и Её Могущество? — сказав это, Альфин споткнулся, заметив свою ошибку, бросил испуганный взгляд на Регента, но поняв, что грозы не будет, продолжил: — Разве Карское царство способно выставить двести обученных магов для мелкой пограничной стычки?

— И какова же ваша версия, мастер Альфин?

— Зачарование, разумеется. Форма нагрева, помещённая в камень заранее вместе с нужной силой.

— Думаю, что вы неправы! — вмешался гильдмастер. — То, что вы говорите, просто невозможно. Вы так не считаете? Тогда я спрошу, сколько раз в день вам хватило бы сил устроить такой же выброс тепла, без учёта потерь из-за расстояния? Полагаю, три или четыре. С учётом того, что впечатывание формы в уже существующий предмет есть тоже дело весьма затратное, вы смогли бы за один день провести не более двух-трёх полных циклов. А теперь позвольте напомнить, что камень является совершенно негодным якорем и ваше творение придёт в полную негодность не позднее чем через десять или одиннадцать дней. Следовательно, даже работай вы не покладая рук над созданием этих взрывающихся камней сколь угодно долго, количество годных к использованию образцов не превысило бы трёх десятков.

— Но если использовать в качестве якоря любой металл с хорошей связностью и просто прикрепить его к камню…

— Господа маги! — оборвал их разговор Регент. — Ваш спор затягивается, а меня ждут и другие дела. Предлагаю вам обсудить всё между собой, а завтра явиться ко мне с докладом. Согласны? Выполняйте.

Старательно изображая непонимание того факта, что их грубо выставили вон, маги из Гильдии церемонно попрощались и удалились, пообещав к следующему дню непременно подготовить объясняющую всё теорию. Капитан Оргранг, то ли повинуясь какому-то незаметному сигналу, то ли проинструктированный заранее, тоже увёл своих людей за ограду.

— Ну и опыты у тебя! — начал Тай’нин, когда кроме него, Хель’рау, Кель’рина и Исан’нэ поблизости никого не осталось. — В будущем предупреждай, чтобы хоть отходили подальше. А лучше подготовь ещё один вал между нами и твоими творениями.

— Это не моё, это она…

— Сделала ровно то, что ты сказал. Ладно, забыли. Теперь, без лишнего шума, что думаешь?

— Почтенные маги, разумеется, правы, говоря о проблемах. Но у каррцев-то всё каким-то образом получилось. Следовательно, им известен некий способ всё же сделать то, что члены нашей Гильдии считают слишком затратным и сложным. Если у меня будет больше времени, я его раскрою.

— Только не в ущерб другим делам. Что толку от твоего успеха, если мы разоримся или нас прирежут очередные заговорщики? Хотя тайна взрывающихся камней мне тоже любопытна. Кель’рин, а у тебя какое мнение об этом всём? Да, думаю, Исан’нэ уже достаточно восстановилась, можешь её отпустить.

— Виноват! — он немедленно убрал руки, отчего соратница заметно пошатнулась, и сделал быстрый шаг в сторону. — По поводу зачитанного отчёта, считаю, что если у противника было две сотни обученных магов, то их командующий действовал глупо. Имея такое сокрушительное превосходство, ему следовало подвести своих магов под прикрытием стены щитов так близко, как потребуется для подавления магии защитников, и начать убивать воинов на валу обычными способами. В такой ситуации обороняющиеся не решились бы на контратаку, так как уступали числом. Значит, им оставалось бы или ждать, пока их не истребят всех до единого, или немедленно бежать. И это использование нагрева на расстоянии… Такой техникой не пользуются уже сотни лет. Она нерациональна. Во время опыта госпожа Исан’нэ истратила все силы на то, чтобы нанести несколько лёгких ран. Если бы вместо соломенных воинов стояли живые, погиб бы один или два, не больше. А используя современные техники и под прикрытием щитоносцев и стрелков она справилась бы с двумя десятками врагов!

— Не меньше чем с тремя… — губы соратницы растянулись в кривой улыбке. В сочетании с тихим голосом, перемазанным кровью лицом и перчатками и покрытой подпалинами бронёй получилось откровенно жутко. — И забудь… Про «госпожу»… Между своими не пристало…

— А что скажешь про версию с зачарованием?

— Слишком дорого при малой эффективности. Проблему, которую озвучил господин Парвис, можно обойти, используя сохраняющие камни. Но на месте каррского командующего я вместо покупки этих камней снарядил бы несколько сотен лучников. Считаю, что от них было бы больше пользы, чем от одноразовых зачарованных предметов.

— Значит, считаешь, что их командующий глуп? — Тай’нин рассмеялся, но взгляд остался задумчивым.

— Не могу сказать, пока не встречусь с ним в бою.

— Разумно. Не стоит недооценивать противника. А шанс сразиться с ним у нас возможно ещё будет.

— Мы выступаем в Степь? — удивился Кель’рин. Всё же приграничная стычка с участием одной или двух тысяч воинов едва ли стоит личного вмешательства главы целой страны.

— Нет. Я отправлю посла к царю требовать объяснений и отдам приказ генералу Террису. Ему придётся пройти с войском почти половину западной границы, но со временем мы получим от него стоящие сведения. Даже если будет большая война, у него хватит сил и умения, чтобы продержаться. А сейчас у меня для тебя задание! — Тай’нин улыбнулся. — Во-первых, возьмёшь у Оргранга десяток воинов и проводишь Исан’нэ домой.

— Но без меня… — попыталась та возразить.

— Ничего, до вечера дотяну. Кель’рин, во-вторых! Когда приедете, получишь две вещи, небольшой подарок и что-то вроде официального статуса, чтобы те, кто не в курсе наших дел, не мешали тебе работать. Ис тебе всё объяснит. Выполняй.

Глава 9. Тайная Стража

— Го… Исан’нэ, вы хорошо себя чувствуете? — спросил Каль’рин, когда они въехали под арку городских ворот. На коня её удалось усадить только с помощью троих гвардейцев, и первое время он всерьёз опасался, что она вывалится из седла. Теперь же соратница держалась почти так же уверенно, как и всегда, и выглядела уже не жалкой жертвой собственной магии, а скорее усталым воином, возвращающимся с победой из кровавой битвы.

— Пытаешься проявить участие? — в её голосе звучала насмешка. — Жить буду.

— Я чем-то вас оскорбил?

— Четыре месяца назад, когда начался мятеж, я прошла от ворот Дворца до гвардейских казарм с двумя арбалетными стрелами в спине. И хоть бы кто заметил! А сейчас столько заботы… И ты считаешь, я правда не знаю, что говорят обо мне люди, когда уверенны, что я их не слышу?

На несколько мгновений Исан’нэ молча отвернулась, а когда повернулась вновь, презрительная гримаса уже исчезла без следа, превратившись в самое милое выражение лица, какое он только видел.

— Кель’рин, прости мою грубость! — начала она, изобразив заискивающую улыбку. — Кажется, сегодняшний несчастный случай сказался на мне сильнее, чем я думала, и, наверное, я несла какую-то чушь. Но сейчас я прихожу в себя. Пожалуйста, давай забудем этот случай!

— Хорошо, — столь быстрая смена настроений собеседницы его немного пугала.

Приветливость и напускное смущение на лице Исан’нэ исчезли, сменившись привычным скучающим выражением.

— Тай всегда говорил, что за притворной вежливостью часто скрывается ложь и предательство, — ответила она, панибратски назвав Регента кратким именем. — Согласна с ним. Но я действительно была не права, разговаривая с тобой таким образом.

— Вам не за что извиняться, — ответил Кель’рин и, помолчав, решил продолжить разговор. — Ваше Высокое наречие безупречно. Вы ведь родом не из Черногорья, верно?

— С севера царства Каррского. И научись обращаться ко мне на «ты». Я уже месяц не регент, пора запомнить.

— Постараюсь исправиться. С тех пор как я впервые приехал в Столицу, мне пришлось привыкнуть, что большинство здесь не могут верно произнести даже моего имени. Маги здесь говорят только на простонародном черногорском, а когда пытаются использовать Высокое наречие, это звучит скорее жалко. Ты же говоришь на нём так, как будто прожила всю жизнь среди аристократов в Ар-Най’котте.

— Это твоё мнение или лесть?

— Это правда.

— Высокому черногорскому я начала учиться у Тая четыре года назад. Ещё могу разговаривать на западном и восточном торговых языках, языках царства Каррского, Таёжного Края и степных племён.

— Восхищён вашими… То есть, твоими талантами! — выразил искреннее уважение Кель’рин.

Богатый список, особенно по сравнению с его собственным, состоящим, помимо Высокого наречия, из торгового языка Державы да позаимствованной у воинов Таёжного Края обширной коллекции крепких северных ругательств. Наверное, редкий купец знает так много. Жаль только, что, обучаясь у Регента, она переняла не только его чистое произношение, но и его бесцеремонность. Или тут приложил руку Лан’нау? Интересно, кто учил её остальным? Становится страшно от одной мысли, что на языке северян она изъясняется в тех же цветастых выражениях, на которые был так щедр генерал Оргрун.

— Не стоит того! — равнодушно ответила Исан’нэ. — Это было не сложно.

— А… Прости, если лезу не в своё дело, но как получилось, что у тебя наше имя? — Кель’рин с трудом преодолел смущение. Неизвестно, что заставляло его нервничать больше, то, что он обращался к Исан’нэ как к равной, или что так нагло лез в её прошлое, но представится ли когда-либо ещё шанс узнать о ней от неё самой?

— Таю надо было меня как-то называть. «Исан» созвучно каррскому «хиссан», а «нэ»… На ваши Высокие Линии я не очень похожа, всё равно никто бы не поверил. А быть одарённой полукровкой по имени вполне приемлемо. В любом случае, мне его выбор нравится.

Чем дальше, тем нелепей, подумал Кель’рин. Регент придумал ей имя, чтобы ему было, как к ней обращаться? И нужно будет выяснить, что означает это «хиссан»…

— Почему бы не называть тебя твоим настоящим именем?

— Это настоящее. Я Исан’нэ и никто больше.

Как хочешь, так и понимай. Тем более что не ощущая искры, только по её ровному голосу и застывшему лицу, невозможно догадаться, что она думает во время разговора.

— А как ты его встретила?

— Случайно. Не всё ли равно? Мы приехали. Гурнар, позаботишься о лошадях? Потом можете быть свободны! — она спрыгнула с коня и бросила поводья гвардейцу. — Кель’рин, подождёшь меня в приёмной. Я принесу всё, что должна тебе передать.

* * *

Он ещё не успел рассмотреть целиком развешанную на стенах обширную коллекцию диковинного оружия, как в комнату бесшумно скользнула Исан’нэ. Глядя на неё, можно подумать, что сегодняшнего несчастного случая вовсе не было. Лицо, волосы и одежда вновь сияют чистотой, никаких следов ран, хоть сейчас во дворец.

— Для начала подарок, — она быстрыми шагами пересекла комнату и положила на стол широкий браслет из серебра, похожий на её собственные. — Теперь она твоя. Примерь.

Разумеется, это было не просто украшение — браслет окружал самый настоящий покров пелены, мешающий почувствовать, что он собой представляет, а при попытке потянуться к нему нитью любопытства коварная вещица выбросила навстречу ещё и паутину прочности.

— Не беспокойся! — видимо, прочитала сомнение на его лице Исан’нэ. — Я сама её сделала. Никаких подлых сюрпризов там нет и быть не может. Пока что она просто себя защищает, но как только наденешь, признает тебя и будет действовать по-настоящему.

— Не знал, что вы… Ты умеешь создавать такое. Расскажешь, на что он способен?

— Лучше называй «она», как установишь контакт, поймёшь. Хотя как хочешь, это не моё дело. Что умеет? Многое. Во-первых, создаёт пелену, скрывая и твою искру и свою. Да, умение почти бесполезное. Сам факт наличия маскировки укажет на тебя как на одарённого, но она это может. Далее, Нарин’нэ говорила, что из-за ваших контактов и тренировок ты стал бояться чужого вмешательства в ход своих мыслей. Она просила помочь тебе разобраться с этим. Я это учла. Браслет в меру своих сил будет защищать тебя от воздействия любой магии. Отбивать нити, перехватывать приближающиеся самостоятельные формы и всё такое. Если на тебя нападут во сне, она тебя разбудит. Ещё по поводу защиты… Это может стать проблемой, если тебе нужно, чтобы кто-то воздействовал на тебя своим даром. Для того же лечения, например. Когда что-то такое понадобится, покажи ей, что доверяешь этому человеку. Или можешь вообще приказать ни во что не вмешиваться. Тут как хочешь. Что ещё? Умеет немного защищать себя. Выдержит пару хороших ударов топором. Недолго продержится один на один против среднего мага. Конечно, немного, но лучше чем ничего. Должна ещё чувствовать намерение напасть на тебя. Но только и это, и способность нападать самой по твоей команде, я не проверяла. Так что сильно не полагайся. Основная часть — серебряная пластина с наружной стороны. Камень вделан в неё же, а застёжку можно заменять. И последнее, она запомнит того, кто первым её наденет, и будет служить только ему. Для любого другого это просто украшение. Если хочешь установить контакт сейчас, я могу подождать снаружи.

— Нет, всё нормально, ты мне никак не помешаешь. Я попробую.

Кель’рин приложил браслет к запястью и тут же понял, что весь его прежний опыт обращения с магическими предметами никуда не годился. Куда там боевым кольцам, мертвым кускам металла, лишённым собственной искры, или практически неспособным к контакту мечу и гильдейскому медальону. Даже равнодушно-послушные амулеты Длинной Нити или Ухода за Сталью не шли с подарком ни в какое сравнение. В ответ на прикосновение на него обрушилась буря эмоций, куда более ярких, чем при обычной мыслеречи, дикая смесь радости от встречи, обожания, нетерпения и даже не готовности, стремления к самопожертвованию. Пока он сидел, ошеломлённый таким началом контакта, запечатанная в браслете сущность словно бы успокоилась и, сообщив напоследок, что она полна сил и всегда готова, притихла, напоминая о себе лёгкими импульсами любви и преданности. Теперь, когда он сам оказался внутри увеличившейся в размерах и охватившей его целиком пелены, можно было почувствовать и искру вещи, не обычную, а, невиданное дело, словно слепленную из роя других, более мелких.

— Из чего ты её сделала? — поинтересовался Кель’рин вслух.

Хотелось узнать даже не столько тайну «раздробленной» искры, сколько причины небывалой эмоциональности и, видимо, разумности подарка. За свою жизнь ему случалось видеть предметы, на изготовление которых пошли искры самых разных животных, от призрак-крысы до настоящего василиска, и даже одарённых-людей, но все они были другими. Изготавливавшие их мастера-анимисты, как правило, калечили искры до неузнаваемости, убирая лишние способности и стремления, чтобы заставить полученный в итоге обломок как следует выполнять одно предназначение. Они говорили, что самый лучший результат получался при совпадении назначения предмета с прижизненными склонностями существа, ставшего его основой.

— Всех и не вспомню. Да и какая разница? — пожала плечами Исан’нэ. — Главное, суммарный запас сил у неё раза в два-три больше твоего, скорость восстановления тоже. Контроль практически идеальный. Могу помочь опробовать защитные способности, если хочешь.

— Благодарю за предложение, но лучше в другой раз, — счёл благоразумным отказаться Кель’рин. — Ещё не установил контакт как следует.

«Опробовать защитные способности» подразумевало, что браслет должен попытаться защитить его от настоящего нападения. Не то чтобы он не доверял его создательнице, но при её неоднозначной репутации…

А подарок и впрямь великолепен! Амулет-«сторож», который он заказал за четыре золотых лика сразу по приезде в Столицу, наверняка окажется просто хламом по сравнению с этим. Интересно, сколько такая вещь может стоить? Двадцать ликов? Пятьдесят? Сто? Ирония ситуации в том, что вещь, признающую только одного владельца и защищающую себя от всех остальных, даже случись такая нужда, попросту невозможно продать.

Зато заявленные возможности просто восхитительны! Если всё, что было обещано, будет работать, браслет стоит телохранителя-одарённого. Пусть зачарованный предмет и уступает живому магу умением, но он никогда не спит, всегда настороже и его невозможно подкупить. Интересно, всем ли вступающим в их, точнее уже наш, круг дарят что-то подобное? Если так, то не будь он тайным, туда должна была бы выстроиться немалая очередь добровольцев.

В любом случае, нужно будет выразить признательность и Регенту и Исан’нэ.

— Не стоит того! — отмахнулась соратница от его благодарности. — Считай это вкладом в наше дело. Оно пострадает, если тебя убьют или вроде того. Если с этим делом закончили, давай перейдём к следующему. Возьми! — из скрытого под складками белого балахона кармана она извлекла футляр для свитка и небольшой серебряный диск на цепочке. — Здесь приказ Регента о твоём назначении комиссаром тайной стражи, полномочия и всё такое. И медальон. На его искру не обращай внимания, он не умеет ничего. Просто защита от попыток изготовить поддельный.

— Тайная стража, это что? — Кель’рин никогда раньше не слышал этого названия. — Какой-то новый отряд? Или старый, но действительно настолько «тайный»?

— Новый. Решение о его создании принято всего неделю назад. Но он ещё толком не сформирован, в составе кроме тебя пока что только капитан и интендант.

— И что я должен делать? Представиться командиру?

— Нет. Во-первых, капитан тайной стражи и так прекрасно тебя знает, а во-вторых, стоит перед тобой.

Всё-таки правду говорят, что гвардейцы бывшими не бывают — мозг ещё только переваривал услышанное, а тело уже вытянулось и приложило кулак к груди.

— Госпожа капитан!

— Опять? Я же говорила, как ко мне обращаться в нашем кругу.

— Виноват. Слишком привык за время службы в гвардии. Разреши вопрос? Какова задача отряда, и что означает моё звание?

— Разрешаю и отвечаю, — Исан’нэ коротко рассмеялась. — Сначала про отряд. Как ты и сам заметил, мятеж четыре месяца назад застал нас врасплох. Мы проиграли.

— Проиграли? Но ведь гвардия…

— Гвардия отомстила за убийство Высшего Совета, но предотвратить его не смогла. Лояльное элитное войско хорошо против врага, открыто выступающего с оружием в руках, но не против заговорщиков, шпионов и клятвопреступников. Так что, официально, тайная стража будет заниматься борьбой с тайными же врагами Державы. А вообще, будет делать всё, что понадобится для блага государства. Каким его видит Тай, естественно. Разумеется, это когда она будет сформирована. Теперь о твоих полномочиях. В свитке, который я тебе отдала, сказано, что ты являешься специальным представителем Регента. От его имени ты можешь отдавать приказы главам всех городов Державы и капитанам гарнизонов, а наместники провинций, полковники и генералы армий обязаны оказывать тебе всяческое содействие. Ты имеешь право своей властью обвинить и арестовать любого подданного Державы рангом не выше того же генерала или наместника и доставить его на суд Регента. Кроме того, теперь тебя самого имеет право судить только Регент лично. Твой новый статус, — подчёркивая важность своих слов, Исан’нэ торжественным жестом ткнула пальцем вверх, — есть знак большого доверия и большая ответственность!

Ещё бы, про доверие — это всякому дураку понятно. Фактически, заключённый в футляре документ ставит его обладателя выше любых законов, кроме воли подписавшего его человека. Оговорка относительно высших чинов — просто формальность. Если он поднимет руку на действительно виновного в мятеже генерала, Регент, несомненно, это только одобрит. Так что вперёд, господин комиссар тайной стражи, несите мир и порядок Державе любой ценой! Вот только, ох и многим же не понравится, что правом распоряжаться их судьбами наделили пусть и одарённого, но вчерашнего простого гвардейца, человека из ниоткуда…

— Это честь для меня! — сказал Кель’рин вслух. — Но это право на обвинение и арест… Оно нарушает как минимум привилегии Гильдии Магов. Да и не их одних…

— Если кто-то из Гильдии действительно будет виновен, мы заставим их смириться. Конечно, тебе лучше не убивать «при попытке сопротивления аресту» их гильдмастера. То же относится и к управляющему совету Морского Союза или другим шишкам из торговых гильдий. Но если всё же решишь сделать что-то в этом роде, лучше позови для этого меня! — последнюю фраза, судя по сопровождавшему её смеху, следовало принять за шутку.

— Понимаю. Постараюсь оправдать доверие. Ещё вопрос! Должен ли я хранить в секрете то, что состою в этой тайной страже?

Уже закончив говорить, Кель’рин понял, что спросил глупость. Кто будет выдавать медальон, указывающий на членство в тайной организации, если об этом никто не должен знать?

— Как ты сможешь использовать свои полномочия, если будешь скрывать ото всех факт их существования? — ответила вопросом на вопрос Исан’нэ. — Просто не кричи об этом на каждом углу. Это не приказ Тай’нина или мой, тебе же так будет легче действовать.

— Каковы будут задачи на ближайшее время?

— Хочешь узнать, каких именно тайных врагов Державы нам предстоит победить сегодня или завтра? Понятия не имею! — госпожа капитан тяжело вздохнула. — Хель’рау на моём месте сейчас дал бы тебе огромный список бунтовщиков и заговорщиков, которых нужно арестовать. Я же просто скажу, чтобы ты завтра за час до полудня заглянул к гвардейским казармам и набрал для нас солдат. Вербовщики соберут там кандидатов, выбери подходящих. Жалование — три ладьи в месяц. Если найдёшь кого-то из ряда вон, можешь предлагать полуторное.

— Кого мне считать подходящими?

— Кого? — Исан’нэ на мгновение задумалась, а потом со смешком выдала фразу на языке Таёжного Края, которая, если очистить её от откровенных непристойностей, объявляла годным новобранца, уверенно контролирующего свой кишечник при встрече с противником. — А серьёзно, смотри, чтобы отличали клинок от рукояти и не падали в обморок при виде врага-одарённого. Шпионов и культистов гони в шею. Кого выберешь, пришли потом ко мне. А пока… Где ты сейчас живёшь?

— В «Расколотом щите», это в двух кварталах к востоку от гвардейских казарм. Хозяин там сам бывший гвардеец и…

— Вот иди в этот «Расколотый щит» и отдыхай. И ещё, при случае загляни к Хель’рау. Он снова хочет заболтать тебя до смерти.

* * *

Вернувшись в свою комнату в гостинице и избавившись, наконец, от тяжести доспеха, Кель’рин решил первым делом тщательно ознакомиться со своими новоприобретениями.

Медальон, являющийся символом новой должности, представлял собой круглую пластину размером чуть меньше ладони, украшенную чеканкой в виде лапы какого-то хищника. Вдоль края серебряного диска, замыкая кольцо вокруг растопырившей когти конечности, располагалась выполненная на Высоком наречии надпись «во благо государства». На обратной стороне медальона тот же девиз, написанный уже на торговом языке, окружал краткое «Комиссар Кель’рин. Тайная стража». Запертая во вделанном в медальон сохраняющем камне слабенькая искра, как Исан’нэ и говорила, на попытку установить контакт не отзывалась и вообще никак себя не проявляла.

А вот приказ… В футляре содержался внушительный документ, украшенный печатью Регента и вместо дрянной бумаги написанный на благородном пергаменте. Составленный, судя по стилю, им лично, он в общих чертах повторял уже сказанное Исан’нэ, а сверх того разрешал «в случае невозможности содержания арестованного под стражей» провести казнь оного незамедлительно. Доверие было оказано действительно исключительное. Хорошее начало для блестящей карьеры в будущем, но радости от этого не чувствовалось. Сколько ещё будет таких же, как он, комиссаров с такими же полномочиями? Десяток? Сотня?

В некогда трижды прочитанных от начала и до конца «Наставлениях правителю» было сказано, что основой порядка в государстве является единый для всех закон, исполняемый неукоснительно. Конечно, Держава и при жизни Владыки тоже изрядно не дотягивала до описанного в книге идеала. Жили в ней и черногорские аристократы, и толстосумы с Побережья, подчинявшиеся законам лишь тогда, когда сами того желали. Попадались помещики из глухих уголков, куда не дотягивалась рука Столицы, по праву меча и кулака чувствовавшие себя настоящими князьями в своих землях. Была мешанина из городских, гильдейских, военных и прочих судов, толкующих закон иной раз весьма причудливым образом. Были и кочевники-степняки, об этом самом законе не слышавшие вовсе. А вот люди с официальнымразрешением плевать на любые законы там отсутствовали, и что принесёт государству их появление сейчас, предсказать решительно невозможно.

Даже если никто в тайной страже не попытается использовать своё положение во благо своего же кошелька, что само по себе было бы чудом, останутся те, кто натворит бед просто излишним рвением. Как, например, сама госпожа капитан. Интересно, почему во главе вновь создаваемого отряда была поставлена именно Исан’нэ, при том что она сама, похоже, с трудом представляет, что должна делать. Нужно будет попытаться спросить у Хель’рау, какой во всём этом смысл. Рассудив так, Кель’рин повесил медальон тайной стражи на шею, убрал в футляр свиток и положил перед собой браслет.

Первое время он даже испытывал некоторую неловкость от контакта со слишком разумной вещью, которая, почувствовав внимание, обдавала своего владельца потоками эмоций, делающими её похожей то ли на соскучившуюся по хозяину преданную собаку, то ли на беззаветно влюблённую девицу. Отрепетировав выполнение простых команд и убедившись, что он уверенно ощущает её (как-то незаметно для себя он вслед за Исан’нэ начал думать о браслете в женском роде) состояние, Кель’рин, мысленно смеясь сам над собой, попытался с ней заговорить.

— Кто ты?

— Я! — с радостной готовностью тут же отозвалась та.

Оригинальный ответ, а главное точный и честный. Хотя чего ждать от собеседника, сделанного из серебра и кожи?

— Как тебя зовут?

— Хиссан.

Не ожидавший вообще никакого ответа (ну откуда имя у запертой в сохраняющем камне искры, кем бы она ни была раньше?), Кель’рин ошеломлённо уставился на браслет. Каррское слово, ставшее, по словам Исан’нэ, основой для её имени? Могло ли это слово быть именем человека, из чьей искры был создан этот браслет? Или это порождение своеобразного чувства юмора его, точнее, её, создательницы, шутки ради назвавшей своё творение в честь самой себя? Ну ладно, Хиссан так Хиссан, в конце концов, у героев из баллад постоянно бывает оружие с собственным именем. Да и в сокровищнице Дворца лежит себе «Меч-призрак Серпико», и все воспринимают это как должное.

— Кем ты была раньше?

— Я.

— Ты когда-то была человеком?

— Я.

— Как давно ты существуешь?

— Я.

Бесполезно, не стоило ждать от странной, видимо, искалеченной при создании браслета искры слишком многого.

— Кто я для тебя?

— Величайшая ценность/Брат-воин/Смысл жизни.

— Кто это? — он сопроводил вопрос образом искры какого-то человека за стеной комнаты.

— Цель? Враг? Атаковать?

— Нет! — в памяти немедленно всплыла проверка боевых качеств Хиссан, когда выводок находившихся в десятке шагов внизу, в подвале гостиницы, крыс погиб, стоило лишь подумать об этом. Будет ужасным позором, если из-за неосторожного опыта пострадает ни в чём не повинный постоялец. Того выбранного Нарин’нэ разбойника было достаточно, чтобы усвоить это как следует.

— Хочешь чего-нибудь?

— ДА! — вложенной в короткий ответ жажды боя хватило бы на десяток воинов. Хотя для оружия это скорее достоинство…

«Общение» с заключённой в подарок сущностью затянулся до глубокой ночи. На каждом шагу проклиная ограничения мыслеречи и старательно подбирая вопросы, удалось выяснить, что Хиссан стремится, или хочет, или что бы там это ни значило, вступить в бой с кем угодно, включая своего создателя, защищая своего владельца или повинуясь его команде, готова защищать себя от кого угодно, кроме своего владельца, и ни при каких обстоятельствах, включая прямой приказ, не желает сама причинять ему вред. Также она наотрез отказалась допустить даже возможность признать своим владельцем кого-нибудь другого. Кроме того, Хиссан сообщила о готовности немедленно напасть на любого, кто попытается её украсть, и о способности восстанавливать свой материальный якорь, то есть этот самый браслет, после незначительных повреждений.

Оборвав контакт и получив прощальное «я с тобой», Кель’рин застегнул Хиссан на запястье. Мощное оружие, да ещё и с собственной довольно интересной личностью, в которой угадывается множество черт, присущих её создателю. Можно даже было бы предположить, что Исан’нэ сделала браслет из своей сестры, если бы таковая существовала. Кстати, было бы интересно когда-нибудь спросить о её семье… А сейчас стоит выспаться, завтра хотелось бы успеть поговорить с Хель’рау до встречи с кандидатами в солдаты тайной стражи.

* * *

Отыскать Хель’рау в громаде Дворца оказалось несложно. Гвардейцы у главных ворот не задумываясь указали на помещение канцелярии Высшего Совета, которое, в отличие от помпезного зала большой приёмной с его полированным мрамором и троноподобными креслами, представляло собой лабиринт из десятка более чем скромных по дворцовым меркам помещений. Встретивший Кель’рина у входа слуга, услышав его имя и цель визита, поспешно провёл его сквозь вереницу забитых книжными полками и чиновничьими столами комнат и приглашающе распахнул массивную дверь.

— Проходите, прошу! — поприветствовал гостя Хель’рау, поднимаясь ему навстречу из-за груды свитков. — К сожалению, я в последнее время чрезвычайно занят, надеюсь, вы меня поймёте… Государственные дела! Но всё равно я всегда рад вас видеть, друг мой. Признаться, ваша рассудительность во время вчерашнего опыта меня приятно удивила. Практичный взгляд воина на боевую магию — именно то, чего мне часто не хватает. Возможно, я действительно слишком редко бываю на настоящем поле боя и слегка оторвался от реальности. А вы… Думаю, со временем из вас бы получился хороший генерал! Но вы ведь пришли не выслушивать мои похвалы, не так ли?

— Госпожа Исан’нэ сказала, что вы хотели меня видеть. Также я хотел бы обсудить с вами моё назначение.

— А, тайная стража, не так ли? — небрежно поинтересовался Хель’рау. — Есть какие-то вопросы, которые не может разрешить ваш капитан?

— Я о ней самой. При всём уважении, госпожа капитан, похоже, сама не знает, что мы должны делать. И… Даже не знаю, как сказать… — теперь, когда дело дошло до этого вопроса, идея затрагивать его уже не казалась хорошей, но отступать было поздно. — Учитывая наши широкие полномочия и характер госпожи капитана…

— Вам кажется странным, что она вообще возглавила тайную стражу, не правда ли? — закончил за Кель’рина его вопрос аристократ. — Ну что же, постараюсь объяснить, раз уж вас это так беспокоит. Причинапервая, она же главная, состоит в том, что Тай просто так захотел, а его желание сейчас очень легко становится законом для всех. Причина вторая, как это ни забавно звучит, состоит в доверии. Знаете, юноша, он всегда очень своеобразно подбирал своё окружение. Вы помните слуг в его доме в столице? Их всего пятеро, и вы, наверное, заметили, что все они имеют заметные увечья. Так вот, это отнюдь не потому, что он был с ними жесток, я вообще не слышал, чтобы он поднимал руку на тех, кто ему служит. Все эти люди были солдатами в его старом полку и проливали кровь под его началом до того момента, когда из-за ранений они не могли уже быть воинами. Простите, я кажется отвлёкся… Так вот, было бы весьма неприятно, если бы капитан тайной стражи оказался заговорщиком, вы не находите? А Исан’нэ как никто другой доказала свою преданность. В конце концов, она больше трёх месяцев уже правила Державой, и ей ничего бы не стоило прекратить мучения беспомощного раненного, которого тем более все и так считали погибшим. Только примите мой совет, не говорите об этом рассуждении при самом Тай’нине, он реагирует на подобные слова слишком нервно. У его доверия к Исан’нэ, по-видимому, другие причины, таким невежественным людям, как мы, непонятные. В любом случае, он получил самого преданного капитана тайной стражи, которого мог получить. И наконец причина последняя может заключаться как раз в её репутации. Вы ведь читали «Размышления о военном искусстве», не так ли? «Страх перед врагом, охвативший войско, побеждает его ещё до начала битвы», если я правильно цитирую Рой’нина. Исан’нэ уже показала, что, случись в этом необходимость, будет преследовать мятежников упорно и беспощадно. Различные предатели и заговорщики от природы трусливы, так что игра на такой её славе может сработать. А недостатки… Мы же помним Грагана Сокрушительного Молота, а не Грагана-пьяницу, не так ли?

Вот так вот. Оставалось только поблагодарить Хель’рау за объяснения.

— Всегда к вашим услугам, господин Кель’рин! — вежливо склонил голову тот. — А теперь послушайте, что нас ждёт в ближайшем будущем. Старейшины Объединённых Кланов прибудут в Столицу в самое ближайшее время. Через пять дней назначена церемония их встречи и большой приём во дворце. Вы ведь уже участвовали в подобных мероприятиях?

— Несколько раз, ещё до мятежа. Трижды состоял в эскорте Владыки.

— Что же, в таком случае, возможно, мне стоит поучиться у вас придворному церемониалу? Впрочем, не стоит считать меня дикарём, в своё время я немало лет провёл в Ар-Най’котте. Так вот, по поводу предстоящего приёма. Вы, как и я, приглашены принять в нём участие в несколько необычном для вас качестве гостя. Обращаю на это ваше внимание исключительно потому, что в вашей новой роли привычная вам броня гвардейца будет выглядеть несколько странно. У вас есть что-нибудь более подходящее к этому случаю? Я имею в виду нечто отличное от того, что на вас сейчас.

— Что именно в моём облике кажется вам неуместным? — с ноткой вызова в голосе спросил Кель’рин.

Одновременно с ответом он постарался украдкой осмотреть сам себя, пытаясь угадать, что именно вызвало неудовольствие собеседника. Поскольку ни сражений, ни прочих вредных для здоровья дел сегодня не предполагалось, он оставил почти всё снаряжение в гостинице. Ограничив своё вооружение только длинным мечом и кинжалом, он был одет в куртку из крепкой воловьей кожи, шёлковую рубаху, штаны с широким ремнём и высокие кавалерийские сапоги. Следуя традиции, всё это было выкрашено в цвет его старой роты. Кроме того, на спине его куртки красовалось изображение опирающегося на три колонны меча с короной над ним в окружении десяти звёзд. Собственно, не считая доспехов и походного шерстяного плаща, кроме этого и точно такого же запасного комплектов одежды, у него больше ничего не было. Возможно, символику гвардии следовало заменить на когтистую лапу тайной стражи, а также купить что-нибудь белое в подражание своему капитану? Или слишком многословному аристократу не понравилось что-то ещё?

— Не делайте оскорблённый вид, юноша, тем более что ничего задевающего вашу честь в моих словах нет, — одёрнул его Хель’рау. — Я пытался вас предупредить, что вы выглядите как солдат на привале, а уж в каком виде являться на церемонию дело исключительно ваше. Тем более зная Тай’нина или Лан’нау, с которых вы, несомненно, брали пример последние пару лет… — он сделал неопределённый жест рукой. — А теперь, прежде чем вы уйдёте, позвольте ещё раз обсудить с вами наш вчерашний опыт. Не буду утомлять вас тонкостями предметной магии, а спрошу как воина. Предположим, что был бы найден способ создавать эти взрывающиеся камни очень дёшево, ну скажем, по цене пучка стрел. Как по-вашему, каким образом их следовало бы применить на войне?

— Трудно сказать. Я простой боевой маг, а не генерал.

— И всё-таки?

— Ну… Как я понял, это оружие можно применять только вблизи. Его поражающее действие невелико, годится скорее для устрашения, чем для убийства. На месте командующего армией я бы держал его в секрете и не пускал в ход до сражения с главными силами врага. В бою отдал бы приказ использовать его непосредственно перед рукопашной, после чего смять испуганного им врага натиском пехоты и истребить столько бегущих, сколько возможно.

— Капитан Оргранг высказывал похожее мнение… И почему вы так считаете?

— Если использовать подобную новинку в первых же стычках, солдаты противника привыкнут к ней и с большей вероятностью устоят в решающей битве. Кроме того, как только противник узнает о её существовании, он пошлёт шпионов, чтобы самому узнать секрет её изготовления, а также прикажет боевым магам разработать меры противодействия. В конце концов, мы же уже ломаем зачарованные предметы на расстоянии. Через полгода или год взрывающиеся камни перестанут быть преимуществом. Разве что, при обороне крепостей…

— Бросать их с высокой стены в толпу внизу? Это будет не бой, а детская забава! — Хель’рау рассмеялся. — Что же, вы с капитаном меня успокоили. Если вы правы, царь Каррский уже сделал ошибку, выдав нам свой сюрприз раньше времени. Благодарю вас, юноша! Могу я ещё чем-то вам помочь?

— Вы и так уделили мне много внимания, — склонил голову Кель’рин. — Не смею более вас отвлекать.

Он вежливо попрощался и двинулся к казармам гвардии, где его должны были ждать кандидаты в воины тайной стражи.

* * *

— Достаточно, подходишь! — объявил Кель’рин своему противнику, опуская тренировочный меч и мысленно посылая проклятие собственной самоуверенности, толкнувшей его отправиться без полного доспеха проверять новичков, один из которых перед условной смертью изловчился весьма чувствительно достать его своим оружием, пусть и лишённым заточенного лезвия, но весьма тяжёлым. — Давай к остальным.

Подходя следом за последним кандидатом к кучке прошедших отбор счастливчиков, он заметил, что те перешёптываются о чём-то, глядя ему за спину, и машинально запустил в их сторону нить любопытства.

— Вон тощая какая, хрр! — фыркнул в ухо своему соседу могучего телосложения северянин с заплетённой в короткую косичку бородой. — Бёдра, глянь, тоньше моей руки.

— Ты бабу с коровой не путай. Красотка! Я б такую… — ответил тот и умолк, получив тычок под ребро от жилистого черногорца, щеголявшего отсутствием уха и шрамом через всю щёку.

— Тихо ты, деревенщина, офицер услышит! Цацки видел? Ставлю ладью, что аристократка. Она таких олухов, как вы, сотню купит и продаст!

Остальные шестеро пришибленно молчали, нервно переводя взгляды то на мага, то на предмет обсуждения их товарищей за его спиной.

Вариантов, о ком именно они говорят, было немного. Внутренний дворик казарм был вотчиной гвардии, так что у какой-нибудь горожанки едва ли возникла бы мысль прогуляться там. Привести же туда шлюху было почти равносильно тому, чтобы подойти к Лан’нау и справить нужду ему на сапоги. Так что единственным родом женщин, которые в принципе могли оказаться сейчас у Кель’рина за спиной, были те, которые сами служили в гвардии. А поскольку Гархаша из Зелёной роты габаритами только что не превосходила назвавшего сестру-гвардейца за спиной «тощей» воина, на выбор оставалась только одна личность.

— Я уже услышал! — рявкнул на болтунов Кель’рин, подходя к ним вплотную и про себя удивляясь, почему он не чувствует позади себя искру Нарин’нэ. — Языкам во рту тесно? Так могу укоротить, обращайтесь! А теперь слушайте все! — продолжил он, отступая на шаг и указывая рукой себе за спину. — Это моя сестра по гвардии и боевой маг! Как воин она одна стоит вас всех вместе взятых, так что имейте уважение! Я с ней полтора года прослужил в одной роте, три сражения и куча стычек вместе в одном строю. А вот вас я сегодня вообще в первый раз вижу!

Увлёкшись произнесением лекции, долженствующей внушить слушателям надлежащее почтение как к Нарин’нэ в частности, так и к гвардии в целом, он только некоторое время спустя заметил, как округляются от смешанного с робостью удивления глаза некоторых из его слушателей. Заинтересовавшись, что же их так поразило, он замолчал и развернулся. К его тихому ужасу, никакой Нарин’нэ позади не было. Объектом болтовни солдат и его собственной поучающей речи оказалась собственной персоной капитан тайной стражи, бывший регент, доверенное лицо и неизвестно кто ещё регента нынешнего, устроившаяся на грубой лавке у стены с уже привычным выражением скуки на застывшем лице. Молодой маг мысленно выругался.

— В линию! — бросил он через плечо в надежде, что те из новобранцев, кто раньше служил в пехоте, смогут донести смысл команды до остальных, и не оборачиваясь зашагал в сторону Исан’нэ. Когда он приблизился на расстояние чуть более десятка шагов, та, как будто проснувшись, приветливо улыбаясь, поднялась навстречу.

— Госпожа капитан! — подчёркнуто громко, так, чтобы услышали воины, произнёс уставное приветствие Кель’рин.

— И я тебя приветствую! — кивнула в ответ Исан’нэ и неожиданно указала на застёгнутую на левом запястье Хиссан. — Освоился с ней? Никаких проблем?

— Великолепное оружие. Ваше… Твоё мастерство просто поразительно! А проблемы… Иногда ей кажутся врагами просто случайные незнакомцы. Думаю, она слишком подозрительна.

Ну как ещё, не рискуя продемонстрировать неблагодарность в ответ на царский подарок, описать настоящее положение дел? Только за время прогулки от гостиницы до дворца и от дворца до казарм по-видимому как-то читающая чужие эмоции Хиссан с радостной готовностью просила разрешения атаковать четверых — пару нищих оборванцев, вероятно, за слишком неприветливый взгляд, богато одетого толстяка с внешностью жителя Побережья, который отнюдь не воспылал благодарностью, когда Кель’рин случайно зацепил его ножнами меча в толпе, и дворцового слугу, виновного вообще неизвестно в чём. Учитывая, что произойдёт, если просто подумать«да», или, может быть, даже не успеть вовремя остановить…

— Защищать тебя её главная цель, — тут же ответила капитан. — Я специально усилила это стремление насколько могла. Она указывает на всех, кто желает тебе зла. Конечно, это не работает с одарёнными — всех, кто выше порога Кверина, она даже не пытается проверять сама, реагирует только на их прямые действия. А вот в случае бездарей можешь ей довериться.

— Но она каждый раз хочет на них напасть! А любой неодарённый перед ней беспомощен, как младенец!

— Ну, это было бы заслужено. Хотя я понимаю, в городе от этого будут проблемы, так что лучше запрещай ей самовольничать! — дав этот сколь правильный, столь же и бесполезный совет, Исан’нэ, видимо, посчитала обсуждение её творения законченным. — Как идёт отбор воинов? Их так мало.

— Я посчитал остальных кандидатов недостаточно умелыми и преданными. Двое вообще какие-то головорезы. Если бы я их тут же заколол, оказал бы Державе услугу.

— Так отчего же так и не сделал? — Исан’нэ склонила голову набок и прищурилась. — Ты ведь оказывать такие услуги теперь по должности обязан.

— Думаю, что смогу спасти Державу от кого-то пострашнее пары уличных бандитов! — насколько Кель’рин успел узнать соратницу, её вопрос следовало принять за шутку. — По поводу солдат, раз уж ты здесь, они могли бы принести клятву немедленно, место вполне подходящее. И у меня к тебе просьба на их счёт. Все они на свой лад неплохие бойцы, но из них только предстоит сделать отряд. У меня, по-видимому, не будет на них времени. Им нужен хороший командир, и я знаю того, кто мог бы им стать. Разреши пригласить десятника Урханга из Зелёной роты? Он отличный воин, сможет научить их и владению оружием и должной дисциплине.

— Хочешь своего друга привести? — в глазах капитана мелькнула какая-то непонятная эмоция и тут же пропала. — Твой совет полезен, благодарю. Я сама поговорю с Оргрангом и твоим Урхангом, а ты на сегодня свободен. После того как воины принесут клятву, конечно. А завтра утром приходи к дому Тай’нина . Познакомишься с одним нашим соратником. С завтрашнего дня он тоже получает пост в тайной страже. Теперь вам предстоит провести немало времени вместе.

* * *

К некоторому облегчению Кель’рина, Урханг, обычно считающий дружескую болтовню неразрывно связанной с выпивкой, вскоре должен был заступить в караул во Дворце, так что совместная пьянка на всю ночь исключалась. Тем не менее гвардеец встретил приятеля-одарённого с обычной грубоватой радостью.

— Во имя предков, Кел, где ты пропадал? — спросил он, едва покончив с приветствиями. — Слышал, тебя из гвардии попёрли и услали с глаз долой.

— Можно сказать, услали на повышение, — Кель’рин коротко рассказал о своей новой должности в тайной страже. — Слушай, у нас прямо сейчас набирают людей, и нужен крутой командир, чтобы сделать из них крутой отряд. Я предложил тебя. Жалование полусотника тебе обеспечено. Ты как?

— В твоё подчинение? Хочешь, чтоб я тебя «господином комиссаром» называл и сапоги чистил? Гха! Шучу! — Урханг хохотнул и хлопнул Кель’рина по плечу, едва не сбив с ног. — Знаешь, я тебя не раз в деле видел, любому скажу, что ты хороший воин, даже без этих твоих маговских штучек. Тот поединок, когда мы познакомились… Скромничай сколько хочешь, но если бы не твоя небрежность, я никогда не смог бы пустить тебе кровь. Так что пожелай ты войти в мой клан, я забыл бы про твою тощую серую рожу и первым кричал за тебя!

— Ну ты загнул, в клан… Для человека со стороны это подразумевает брак, так? Хорош же я буду рядом с вашими девицами! Каждый день придётся рубиться с насмешниками, если жена будет вдвое шире меня…

— Не ворчи, Кел, слушай. Я говорю, что я тебя уважаю, но то, что ты предлагаешь… В этом нет ни чести, ни славы. Не спорь, дай сказать! Я принёс воинскую клятву в гвардии! Когда я снова попаду на войну, буду сражаться рядом с лучшими воинами в мире и под знаменем самого лучшего командира. И когда отслужу ещё срок или два, решу вернуться домой, положить меч на полку, завести семью, то именно про это я буду рассказывать своим детям. И всем вокруг тоже. А если я вернусь в Таёжный Край с историями про то, как сдирал шкуры с бунтовщиков в этой твоей тайной страже, то стану посмешищем. А жалование… Его мне и здесь хватает, а чего не даст казначей, возьму в бою у врага. Понимаю, тебе просто приказали, а мы все клялись исполнять приказы. Но выбрать такую службу самому… Нет.

— А как же Держава? — Кель’рин решил пустить в дело аргументы высшего порядка. — У государства полно врагов, которые вместо того, чтобы выйти в поле и сражаться, строят козни и трусливо бьют в спину. Кто остановит их? Вспомни последний мятеж, наша капитан говорила, что раз бунтовщикам удалось вырезать Высший Совет, это была их победа.

— Ваша капитан⁈ Это как, у вас там баба командует, что ли?

— Не баба. Госпожа Исан’нэ. Устраивает?

— Так бы сразу и сказал… Прости. Мы же с ней целую кампанию прошли, хоть и короткую. А за что её-то так? Она ж Регента, считай, с погребального костра сняла, а её теперь… — Урханг высказал непристойное предположение относительно того, куда именно она была отправлена.

— Не так, брат-гвардеец. Это что угодно, только не ссылка от трона подальше. Она вчера мне дала свиток, написанный Регентом. Знаешь, что там сказано? Если в двух словах, я имею право любого схватить и бросить в тюрьму, а если кто будет возражать, то могу заколоть на месте. И мне вообще никто не смеет мешать, ещё и помогать все обязаны. А она мой командир, как думаешь, что написано в её свитке? То-то же! Так что, ты пойдёшь со мной или бросишь Державу на растерзание заговорщикам?

— Нет, Кел, не держи зла, но не пойду. Я знаю тебя, знаю Исанэ, но все эти стражи мне не по нутру. Я гвардейцем был, им и останусь! — сказав это, Урханг принял позу, которую, по-видимому, считал горделивой.

— Понимаю… Ладно, пойду я. Хочу ещё прикупить кое-что из снаряжения… — ответил Кель’рин, стараясь не показать, как сильно расстроен отказом. Десятником над солдатами вновь набранного отряда придётся поставить того одноухого воина, Рэй’хо. Со своими двумя сроками службы в кавалерии он самый опытный среди них, но до гвардейца-северянина ему далеко. А ещё нужно будет как-то сообщить Исан’нэ, что приглашать Урханга уже не надо — не столько чтобы сэкономить её время, сколько с целью избавить того от необходимости говорить ей в лицо причину отказа.

* * *

Было решено, что только новый Владыка сможет занять трон в приёмном зале дворца, так что рядом с ним установили скромный стул, на котором сейчас устроился мастер. Она вместе с другим магом-гвардейцем стояла по левую руку от него и молча слушала лживые излияния человека перед ними.

Градоначальник Анеристии распинался в преданности трону и стране с таким видом, как будто и правда четыре месяца назад с презрением отверг все посулы мятежников. Как будто ни разу в жизни не запускал хищных пальцев в городскую казну. Как будто не понимал, что его судьба уже решена.

Жалкий умишко перед ней никак не хотел с этим смириться. Старательно поддерживая корку уверенности в своей правоте и подстёгиваемый скрытой внутри паникой, он извивался и нагромождал пирамиды аргументов в пользу того, что мир до сих пор не видел чиновника более честного. Пытался спрятать под ними свою прогнившую натуру.

Больше всего сейчас ей хотелось исчезнуть из тронного зала и оказаться в бане, где смыть с себя грязь чужих мыслей.

Мастер, видимо, испытывал сходные чувства, поскольку даже не стал задавать ей обычного вопроса, а только бросил короткий взгляд, в котором было видно понимание. Ей оставалось только согласно кивнуть в ответ.

— Достаточно! — остановил он стоящего перед ним человека. — Привычка лгать вообще порок, но лгать мне — уже преступление! — не слушая возражений, он обернулся к сидящему за своим столиком писарю. — Пиши. Я, с моими титулами и званиями, обвиняю и признаю этого, — он ткнул церемониальным копьём в сторону упавшего на колени градоначальника, — виновным в лжесвидетельстве, растрате и пособничестве мятежникам. За казнокрадство приговариваю его к конфискации имущества в возмещение нанесённого вреда. Остальную вину даю возможность искупить усердным трудом на благо Державы в течение пятнадцати лет. Капитан! Сорвите с этой крысы медальон и проследите, чтобы его продали на какую-нибудь каменоломню. И ещё, всыпьте плетей за враньё! Думаю, двадцати ударов хватит.

Глава 10. Улицы Столицы

Пройдя почти насквозь пропахший углём и грохочущий десятками молотов Железный квартал, Кель’рин свернул к выглядящему чужим среди закопчённых кузниц чистому двухэтажному дому без вывески и остановился между охранявшим вход каменными фигурами, изображающими дракона и василиска. Массивная, окованная железом дверь, обычно открывавшаяся перед посетителями как будто сама собой (несложная вроде бы магия, неизменно впечатлявшая всех, приходящих сюда впервые), на этот раз оставалась неподвижной столь долго, что уставший от ожидания Кель’рин, не найдя дверного молотка, принялся колотить в неё рукоятью кинжала. Почти сразу за стеной пришла в движение окрашенная в цвета беспокойства и недоумения искра одарённого, и вскоре из-за открытой уже вполне вещественной человеческой рукой двери показался пожилой южанин в пёстром балахоне.

— Мастер Тугаро! — приветственно кивнул ему Кель’рин. — Рад вас видеть.

— О, мастер Кель’рин, добро пожаловать! — ответил тот с профессиональным радушием опытного торговца и жестом пригласил войти в дом. — Проходите, прошу вас! Вижу, вы носите пелену? Я-то думал, что не так с этой дверью, а она просто вас не почувствовала. Да что там, даже я не узнал вас, пока не увидел своими глазами. Желаете забрать заказ? Вы как будто следили за мной, стоило мне закончить работу и вот, не прошло и дня, как вы здесь! — не переставая болтать, хозяин дома свернул к комоду у стены и принялся рыться внутри. — А вы счастливчик! Вечером того же дня, как я взял у вас плату, мне рассказали про этого мятежного адмирала, что отобрал у нас острова. Будет ещё одна война, поглоти её волны. Вам, воинам, достанутся добыча и слава, а нам одно разорение. Вы знаете, что из трёх первоклассных сохраняющих камней на рынке Столицы два будут привезены с островов, а третий через царство Каррское? Ваша родина тоже кое-что даёт, но это капля в море. Так что теперь наши анимисты останутся без материалов, а цены на предметную магию взлетят до небес. Но договор должен выполняться, это основа всего. Вы отдали мне деньги, и я даю вам товар, так делает каждый честный торговец. Вот, теперь он ваш! — Тугаро извлёк из ящика квадратную пластинку с сохраняющим камнем в центре, закреплённую на кожаном шнуре. — Всё как вы и заказывали, подаёте команду «охраняй», и когда кто-то, превосходящий порог Кверина или защищённый пеленой, подойдёт к вам ближе десяти-пятнадцати шагов или использует в том же радиусе любые нити или формы, мой амулет немедленно даст вам знать. Если вы в этот момент спите, он вас разбудит. Когда он вам больше не нужен, используйте команду «спи». Желаете опробовать?

— Не сейчас. Скажите, чисто теоретически, как сделать так, чтобы он сменил владельца?

— О, о чём вы, просто продайте или подарите его кому хотите, это же ваша собственность! Или… Вы хотели, чтобы амулет сам признавал хозяином только вас? Вам следовало предупредить об этом заранее! Да и я бы никогда не взялся за такое меньше чем за двадцать ликов. И потом, вы же маг и сами понимаете, что чем сложнее требуемое поведение, тем менее предмет стабилен. Добавить в ваш амулет привязку к хозяину и сохранить остальное… Это было бы непросто даже для меня.

— У меня уже есть одна вещь с такой привязкой. На других её способностях это никак не сказалось.

— Вот как? — глаза Тугаро вспыхнули любопытством. — Она сейчас при вас? Могу я попросить снять на время вашу маскировку?

— Пелену убрать! — мысленно скомандовал Кель’рин и только потом догадался, что сейчас произойдёт.

— Не трогайте её, это… — начал он и, ощутив накатывающую волну радостного нетерпения, понял, что уже опоздал.

— Нападение! Контратакую! – Хиссан перехватила и изорвала в клочья протянутые к ней нити любопытства, одновременно окружая торговца зачарованными предметами направленной внутрь себя сферой пелены, скрывающей от его чувств окружающий мир. Не давая никому опомниться, она подряд всадила в него две формы универсального подавления и какую-то экзотическую вариацию захвата искры, после чего с явной неохотой подчинилась наконец команде прекратить бой.

Следующие несколько минут Тугаро ругался. Брызгая слюной и гневно потрясая зажатым в кулаке амулетом, только что сорванным с собственной шеи, он красочно описал родословную Кель’рина, восходящую своими корнями к прячущимся в песке ядовитым гадам. Покончив с этим, он перешёл к описанию той необъятной бездны зловредности и глупости, что по его мнению была присуща создателю этого мерзейшего куска металла на руке гнусного головореза, пытавшегося убить его в его собственном доме. Через некоторое время, истощив, видимо, запас цветастых метафор, торговец неожиданно успокоился и уже по-деловому потребовал заплатить за спасший ему жизнь, но при этом непоправимо разрушенный амулет. Под конец довольно напряжённого торга Кель’рину всё же удалось изменить размер требуемой компенсации с «полтора десятка ликов, или немедленно подаю жалобу о покушении» до «двадцать пять ладьей сейчас и ещё три лика в течение года». Не то чтобы встреча с городской стражей или гильдейским судом всерьёз пугала комиссара тайной стражи, но едва ли Регент будет доволен тем, каким образом при этом были бы использованы дарованные им права.

С мастером анимистики Кель’рин в итоге расстался вполне мирно. По крайней мере, с виду. Пересчитав монеты и спрятав в карман долговую расписку, Тугаро сменил гнев на милость, а заверение, что если подлую вещицу не трогать, то она вполне безопасна, вместе с разрешением осмотреть оную, полностью вернуло былое дружелюбие. Цокая языком и что-то бормоча себе под нос, он долго ходил кругами, рассматривая Хиссан, после чего, как бы между прочим, но очень настойчиво, поинтересовался именем её создателя. Сочетание небрежного тона и напряжённого внимания, читавшегося при этом в глазах Тугаро, настолько не понравилось Кель’рину, что он, наскоро выдумав условно-вежливую отговорку, чтобы уклониться от ответа, поспешил попрощаться.

В свою комнату в гостинице Кель’рин вернулся в самом дурном расположении духа. Сегодняшнее происшествие, стоившее ему не только внушительной суммы денег, но и расположения мастера зачарования, более чем ясно показало — Хиссан просто опасна. Как острый клинок без ножен, хороший в бою, но грозящий своему владельцу порезами в мирной жизни.

Когда-то в детстве ему приходилось слышать историю про некоего аристократа, который вместо пса завёл себе горного барса. Прекрасный своей особой дикой красотой, но своевольный и свирепый, хищник, укротить которого можно было только при помощи магии, быстро стал грозой всего дома. Только когда количество побывавших в его когтях слуг перевалило за десяток, хозяин наконец решился заключить зверя в клетку.

Теперь на месте этого аристократа оказался сам Кель’рин. Хиссан, конечно, послушнее (на ум сразу пришла комичная картина барса, человеческим голосом спрашивающего разрешения съесть слугу), но при этом она слишком быстрая, чтобы её всегда удавалось вовремя останавливать. И как сделать клетку, способную сделать её безопасной? Амулет, которым размахивал мастер Тугаро, наверняка одно из лучших его творений, раз уж он доверил ему свою безопасность, её, кстати, не остановил, а лишь задержал. Так что, не получи Хиссан вовремя команды прекратить атаку, он бы, скорее всего, и вовсе погиб. Тугаро, конечно, ремесленник и в схватке лицом к лицу не ровня кому-то вроде Лан’нау, Рагнара или самого Кель’рина. Настоящий боевой маг, которого с детства учили только сражаться, смог бы себя защитить. Что, впрочем, не делает более приемлемым сам факт нападения. Может быть, стоит просто оставлять её в запертой комнате, а если туда заберётся вор, то он сам будет виноват в своей гибели?

* * *

Состоявшееся на следующее утро знакомство с соратником и сослуживцем вышло довольно обескураживающим. На непримечательной внешности, небольшого роста и худощавого телосложения (любой из здоровяков-северян, целиком составлявших Зелёную роту гвардии, без колебаний назвал бы его просто заморышем) человека Кель’рин сперва просто не обратил внимания. В конце концов, мало ли с каким мелким поручением могли прислать к дому Регента какого-то новобранца, на вид на несколько лет младше его самого. Когда же тот был представлен как Ирвин из Кафура, что в царстве Каррском, уже почти три года как соратник Тай’нина и Исан’нэ, а с этого дня ещё и второй комиссар тайной стражи, ему с трудом удалось скрыть удивление. Было непонятно, каким образом тот, кого при всём желании нельзя было назвать одарённым, вообще достиг подобного положения. Кроме того, сдержанного потомка черногорских аристократов неприятно поразило развязное поведение молодого каррца, который при знакомстве зачем-то схватил его за запястье и потряс его. Кель’рин только потом выяснил, что на родине Ирвина это было обычным приветствием, вроде привычного ему глубокого кивка головой или тычка кулаком в плечо, принятого между воинами из Таёжного края. В тот же момент он всерьёз задумывался, уместно ли будет сегодня же вызвать нового знакомого на поединок и заколоть. Неприязнь возросла ещё более, когда Ирвин без тени смущения принялся флиртовать с самой госпожой капитаном, каковая его комплименты подчеркнуто игнорировала.

Вызвавшись проводить Исан’нэ до Дворца, одну из башен которого предполагалось выделить в качестве официальной резиденции тайной стражи, Кель’рин не преминул выразить недоумение в отношении личности и статуса Ирвина, на что получил неожиданный ответ.

— Бездарь, говоришь? — с ноткой насмешки сказала одна из сильнейших боевых магов в Столице. — В своё время он чуть было не отправил в пустоту меня.

* * *

Распрощавшись с Исан’нэ у ворот Дворца, не обременённый более какими-либо обязанностями Кель’рин вошёл следом за ней с намерением отыскать Нарин’нэ. Формальным поводом для встречи было предложение продолжить прерванные с приездом в Столицу тренировки в искусстве лжи и обмана, а также выполнение просьбы Тай’нина поделиться в ответ своими навыками фехтования. Истинная же цель… Наверное, стоило просто признать, что он просто соскучился по её обществу. А что до прошлых пугающих мыслей — теперь, благодаря Хиссан, всё должно быть в порядке.

Поговорить с Нарин’нэ оказалось на удивление сложно. Из разговоров с гвардейцами выяснилось, что когда Регент принимает у себя кого бы то ни было, она находится при нём неотлучно, так что ему пришлось ожидать не менее часа только для того, чтобы торопливо высказать предложение о встрече, которое было воспринято вполне благосклонно.

В ожидании того момента, когда Нарин’нэ освободится от своих обязанностей во Дворце, Кель’рин предпочёл отправиться к своим новым подчинённым, чтобы провести время в воинских упражнениях вместе с Рэй’хо и его солдатами. Заглянувшего к ним Ирвина он, впечатлённый данной тому рекомендацией, тотчас же вызвал на тренировочный поединок и не был разочарован. Казалось бы, несмотря на то, что дар в учебном бою не используется для прямой атаки, схватка должна была быть короткой. Как ни как, боевой маг, с его сверхъестественными чувствами, нечеловеческой быстротой реакции и способностью по своему желанию, пусть и с риском себя искалечить, увеличивать силу своих мышц, является для обычного человека противником почти что непобедимым. Тем не менее Кель’рин успел изрядно вспотеть и заработать пару царапин на броне прежде, чем сумел нанести «смертельный» удар. Отдышавшись и выразив подобающее уважение умению и ловкости соперника, он решил поинтересоваться, каким образом тому удалось победить Исан’нэ. В конце концов, в настоящем бою та едва ли позволила бы ему даже просто извлечь клинок из ножен.

— Ну кто вам такое сказал, господин комиссар? — ответил тот, изображая почтительность, но с весёлой искрой в глазах. — Я её не побеждал, как можно? Умение и мощь почтенной Исан’нэ уступают лишь её красоте! Вздумай я сойтись с ней в открытую, погиб бы, не успев и шагу сделать. Мне просто почти удалось её убить.

— Как⁈

— Наша великолепная госпожа капитан сделала то же, что и ты, когда впервые меня увидел, — сказал Ирвин уже серьёзно. — Не обратила на меня внимания. И тем самым дала шанс заколоть её в спину. Сейчас я понимаю, что это стало бы главной и последней глупостью в моей жалкой жизни, но тогда… К счастью, Его Могущество оказал мне честь, лично остановив удар. Жаль только, я ему насквозь ладонь проткнул, ну да ничего, бывает.

— Вот так взял и попытался зарезать одарённую на глазах у члена Высшего Совета? Зачем?

Странно, что он вообще уцелел после такого, удивлённо подумал Кель’рин. За голову убийцы, покушавшегося на жизнь и самого будущего регента, и его ближайшей соратницы, сам он не дал бы и медяка.

— Ну, я тогда не разбирался во всех этих советах, и вообще, мастер Тай’нин тоже стоял ко мне спиной, так что не на глазах! — Ирвин непринуждённо рассмеялся. — А зачем… Не помню, честно! Ты ведь знаком с Нариннэ из Ар-Леннара? Молоденькая такая девочка-гвардеец из твоей роты, с виду ласковая, но неприступная, как царица. Понимаешь, мне сказали, что я должен забыть причину и обстоятельства покушения, а потом предложили выбрать, кто мне в этом поможет, она или городской палач. Сделать выбор между прекрасной юной девой и мужиком со здоровенным топором, от которого на пять шагов несёт потом и перегаром, нетрудно, согласен? Только не думай, что я здесь по принуждению! За недолгое время нашего знакомства Его Могущество своим проницательным умом успел оценить мои таланты, так что после беседы с Нариннэ я тут же получил предложение работать на него, и вот я здесь.

— То есть ты добровольно согласился, чтобы тебе стёрли часть воспоминаний?

— Если бы не это, кем бы я был сейчас? — ответил Ирвин вопросом на вопрос. — А теперь простите, господин комиссар, но у меня после знакомства с вашим молниеносным клинком до сих пор так рёбра ноют, что мне совершенно необходим отдых в компании пары стаканов хорошего вина. Так что оставляю вас на ваших храбрых воинов. Надеюсь, кто-то из них за меня отомстит! — он церемонно поклонился и повернулся, чтобы уйти.

— Ещё один вопрос, брат-воин! — остановил его Кель’рин. — Что означает «хиссан»?

— Твой каррский не лучше моего черногорского, брат-воин! — усмехнулся каррец. — А слово… Не знаю даже, как сказать-то по-вашему. Это как идёшь ты, к примеру, по лесу и спотыкаешься об мешок золота. Находка или клад, что-то вроде того.

* * *

Солнце уже клонилось к закату, когда под ведущей со двора казарм в город аркой показалась Нарин’нэ. Издалека ощутив её приближающуюся искру и торопливо отпустив усталых солдат, Кель’рин двинулся её навстречу.

— Сестра-гвардеец! — произнёс он, склонив голову в формальном приветствии. — Рад снова тебя видеть! Не думал, что это будет так сложно устроить.

— Приветствую и разделяю радость встречи! — кивнула она в ответ. — Сожалею. Я постоянно нужна мастеру во Дворце. Государственные дела.

— Не скучаешь по времени, когда мы охотились на тех разбойников? Хорошая компания, необременительные обязанности…

— И да, и нет… — Нарин’нэ устало вздохнула и взъерошила рукой свои и без того вечно растрёпанные волосы. — Знаешь, дни, когда я изображала там бродячую торговку, были отвратительны! Но я была очень рада делиться с тобой своим умением. Жаль только, что на это было так мало времени. Мне действительно будет очень приятно, если то, чему ты от меня тогда научился, поможет тебе в будущем. И кстати, поздравляю тебя с назначением, комиссар тайной стражи!

— Благодарю. Хотя я сам толком не понял, что теперь должен делать. Пока, как видишь, тренирую солдат. Помню, Тай’нин говорил, чтобы я и тебя поучил владеть мечом. Когда он отметил, что сам в этом не преуспел, он имел в виду твою службу в его старом полку?

— И это тоже, — она смущённо уставилась на носки своих сапог. — Знаешь, если я что и вынесла из тех уроков, так это то, что если мы схватимся в ближнем бою, я погибну. Пять ударов сердца, может, десять, и всё. Так что я решила вовсе не носить меч, раз уж он для меня лишь бесполезная тяжесть.

Какая нелепость! Забросить обучение лишь оттого, что уступаешь куда более опытному сопернику…

— Послушай, Нарин’нэ, — начал Кель’рин вкрадчиво. — Ты же много раз видела, как дерётся Лан’нау. Как думаешь, что было бы, если каждый, кто уступал ему в поединке, отказывался браться за оружие? Гвардию тогда можно было распустить сразу!

Они вместе рассмеялись.

— Ну так что, попробуешь ещё раз взять в руки что-то посерьёзнее кинжала? Никакого дара, только длинный меч против длинного меча? Может, со мной тебе больше повезёт! — не дожидаясь ответа, Кель’рин отправился в сторону стойки, где хранились затупленные для тренировок клинки.

* * *

— Так у нас ничего не получится, — сказал Кель’рин, опуская оружие. Нарин’нэ молча швырнула своё на землю и сняла шлем, чтобы вытереть пот со лба.

Не то чтобы его соперница действительно была таким уж бездарным бойцом. Ускоренная реакция боевого мага вместе с природной плавностью движений могли бы сделать её опасным противником, но вот сила… Массивный клинок в её руке двигался, будто сонная муха, а жёсткие блоки в её исполнении кто угодно мог просто проломить. С лёгким кинжалом дело шло лучше, но выстоять с оружием, обладающим лезвием короче локтя, против длинного меча заведомо невозможно. Если бы удалось совместить длину и малый вес…

— Знаешь, у меня есть идея на счёт тебя! — начал он. — Дело в слишком тяжёлом клинке, он тормозит твои удары. Ты слышала про Молнию Айсун’нэ?

— Это кто?

— «Демоны Ар-Най’котта», не помнишь? Та пара знаменитых воинов. В городке, где я вырос, все дети мечтали стать похожими на них. Так вот, в здании Круга Достойных хранится меч Молнии. Если бы у тебя было что-то подобное…

— Но у меня его нет, верно? — резко оборвала Нарин’нэ. — Может быть, устроим ещё один поединок, без оружия, только дар?

Понятно, хочет взять реванш. Жаль только, Хиссан это не объяснить… А вот идею с новым оружием для Нарин’нэ стоит развить. Заказать точную копию клинка Айсун’нэ вышло бы не по средствам, но просто что-то похожее по длине и весу было бы неплохим подарком.

— Не сегодня, хорошо? — сказал Кель’рин, отвечая на высказанное Нарин’нэ предложение. — Видишь? — он поднял руку, демонстрируя серебряный браслет. — Исан’нэ подарила. С ней поединок легко превратится в настоящий. Насмерть. Прости.

— Это та вещь для защиты от вмешательства в разум, которую я просила сделать для тебя? При чём тут она?

— Защиты от вмешательства, говоришь? Думаю, не стоит делать из этого тайну… Наша почтенная соратница, похоже, не так всё поняла. Она сотворила для браслета очень необычную сущность. Познакомься, её зовут Хиссан, с ней можно общаться, а больше всего в жизни она любит сражаться и убивать. Я до этого никогда в жизни не имел дела с таким разумным оружием! Даже не представляю, сколько она может стоить.

— Рада, что тебе понравилось! Госпожа Исан’нэ очень ценит тебя, раз решила уделить тебе такое внимание.

— Я не договорил, не всё так замечательно. Хиссан не просто жаждет боя, она всегда ищет возможность его начать. Каждый раз, когда я появляюсь в людных местах, она просит меня разрешить ей отправить кого-нибудь в пустоту. Я даже не всегда понимаю, за что! Когда мы встретились сегодня, я постарался дать ей понять, что доверяю тебе и что ей нельзя тебя трогать ни в коем случае. Но я не могу поручиться, что это поможет. Знаешь, один мой знакомый, одарённый, как-то просто коснулся её нитью, из любопытства. Как думаешь, что произошло? Она напала, немедленно. Я просто не успел её остановить!

— И что с ним сейчас?

— Жив. У него был какой-то предмет, как раз для защиты от боевой магии. Хиссан успела его сломать прежде, чем я заставил её прекратить бой. Мне удалось загладить конфликт, но всё равно, случайное нападение не делает мне чести.

— И ты теперь винишь в этом госпожу Исан’нэ? Поверь, у неё просто не могло быть намерения подставить тебя. Я понимаю, она выглядит равнодушной и жестокой, но это не так! — в этот момент Кель’рину показалось, что обычно искренняя сестра-гвардеец сама не верит в свою последнюю фразу, но он предпочёл сделать вид, что ничего не заметил. — Для своих соратников она сделает всё, что сможет! Вспомни, как она отомстила мятежникам и как позаботилась о мастере Тай’нине! Помнишь, ночью в Нориноме, когда ты сидел в тюрьме, а я вместе с Карланом тебя охраняла? Он, кстати, теперь в гвардии, капитан Синей роты, ты не слышал? Так вот, тогда рядом с нами использовали могущественную магию, потратили просто океан силы. Я узнала, это она провела первый этап лечения мастера. Мне бы такое никогда не удалось, а она смогла, и не один раз, а много. Последний вообще был сегодня, и знаешь что? Об этом пока никому не сообщали, но госпожа Исан’нэ считает, что он полностью здоров, представляешь⁈

Нарин’нэ ещё некоторое время, отбросив всякую сдержанность, возбуждённо болтала, выражая свой восторг и не скупясь на похвалы в адрес Исан’нэ. Можно было подумать, что это не она месяц назад сравнивала ту с молотобойцем, возомнившим себя ювелиром. Впрочем, напоминать ей об этом, пожалуй, не стоило.

— Рад слышать, что в мире ещё случается хоть что-то хорошее! — сказал девушке Кель’рин, когда та наконец замолчала. — Как думаешь, может, стоит это отметить? Пару стаканов хорошего вина за здоровье Регента и моего капитана?

— Прости, но предпочту отказаться. Думаю, нам не стоит проводить время подобно бездарям, — довольно предсказуемо отреагировала на приглашение Нарин’нэ. — Я… Просто если уж и у тебя и у меня свободный вечер и мы уже закончили с этим фехтованием… — произнося последнее слово она скривилась, всем своим видом показывая, как оно ей неприятно. — Может, мне было бы лучше продолжить делиться с тобой своими умениями? Зайдём ко мне?

Несмотря на внешнюю двусмысленность ситуации, он ни на секунду не усомнился, что речь шла о магии и только о ней.

Глава 11. Залы дворца

В назначенный для церемонии встречи северян день Кель’рин явился в большую приёмную Дворца задолго до прибытия регента с принцем-наследником и теперь бесцельно бродил по отполированному до блеска полу, разглядываяпостепенно собиравшихся там гостей. Да, с тех времён, когда он входил сюда следом за покойным Владыкой и будучи закован в броню гвардейца, их состав значительно изменился. Если раньше, глядя с помоста около трона на толпу внизу, он видел в основном шёлковые халаты чиновников, расшитые золотом кафтаны помещиков, пышные платья их жён, дочерей и любовниц, а также просторные балахоны с октограммами Гильдии, то сейчас в огромном зале мелькали преимущественно кожаные куртки воинов, изредка разбавленные пёстрыми купеческими одеяниями. Впрочем, маги тоже никуда не пропали — среди гостей без труда удалось найти гильдмастера Парвиса Эвиссона в компании его неизменного помощника и заместителя, а также небольшую группу аристократов из Черногорья.

От скуки Кель’рин принялся разглядывать воинов в поисках свободных от службы офицеров гвардии, с которыми можно было бы скоротать время за болтовнёй, и обнаружил, что слишком многие из носителей мечей ему совершенно не знакомы. Это было странно. Казалось, за время мятежа он успел как минимум запомнить в лицо не только полковников Центральной армии, но и почти всех ротных вместе с боевыми магами. А тут… Трудно было понять, кто вообще все эти люди.

Обыкновенно военные даже в обычной жизни старались привнести в свою внешность нечто, свидетельствующее о принадлежности к своему полку или роте. Лучшим вариантом, которого придерживался и сам Кель’рин, считался выбор одежды, окрашенной в подражание знамени отряда, но в принципе хватало и соответствующих цветов платка, завязанного на рукаве или шее. Наверное, половина из присутствующих в зале воинов такого рода знаков не имели и к тому же зачастую демонстрировали некоторую неловкость в ношении своего снаряжения. Более того, в очередной раз оглядевшись, он обнаружил невдалеке от себя одетую подобным же образом девушку. Это уже вообще ни в какие ворота не лезло. Чего-то подобного ещё можно было ожидать от мало чем уступающих мужчинам уроженок сурового Таёжного Края, которые, по словам того же Урханга, не боялись выходить с копьём или луком хоть против лесных хищников, хоть налётчиков с дальнего севера. Но от хрупкой жительницы Приречья⁈

Заинтересованный, Кель’рин подошёл поближе и принялся рассматривать загадочную незнакомку, и чем дольше он это делал, тем больше обнаруживал свидетельств тому, что никакого отношения к настоящим воинам та не имеет. Первым бросался в глаза новенький короткий меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью, столь явно непривычный для своей хозяйки, что она слегка изгибала тело из-за его веса и поминутно поправляла перевязь. Отсутствие какого-либо военного опыта подтверждали и ладони «воительницы», лишённые неизбежных при длительных тренировках с оружием характерных мозолей. Да и чего стоила одна только обтягивающая одежда из тонкой кожи, без единой потёртости от доспехов, демонстративно выставляющая напоказ верхнюю часть груди. Возможно, по мнению владелицы этого наряда, он должен был смотреться весьма соблазнительно, но на вкус Кель’рина серьёзно уступал в этом плане сделанным из тончайшего шёлка полупрозрачным платьям девочек из «Красного дракона» или «Тигровой лилии». Впрочем, достоинств форм незнакомки это не отменяло.

— Враг! Можно⁈ – прервала его размышления Хиссан, указывая на приближающегося к нему широкими шагами мужчину-неодарённого примерно его возраста, затянутого в кожу и с длинным мечом на поясе.

- Нет! Не трогай!

— Эй, ты! — показавшийся зачарованному браслету подозрительным человек остановился неприлично близко от молодого мага, совершенно заслонив собой куда более приятный вид на «воительницу». — Скажи мне, деревенщина, с чего ты взял, что можешь так на неё пялиться⁈

— Деревенщина? — с показным удивлением приподнял бровь Кель’рин. Можно было, конечно, просто молча извлечь из-под одежды на всеобщее обозрение медальоны Гильдии и тайной стражи, но ссора с неизвестным хамом показалась неплохим способом скоротать ожидание.

— То, что ты нацепил дорогие тряпки, не превращает тебя из головореза в придворного. Ты кто такой?

Кель’рин украдкой бросил взгляд на белый с серебром шёлковый халат, купленный специально для этого дня после разговора с Хель’рау и надетый на церемонию вместо куртки гвардейца. Ничто в его облике не должно было сделать его похожим на головореза. Молодой маг мысленно пожал плечами. Конечно, он не был вполне уверен, что этот наряд сочетается с должностью комиссара тайной стражи или с наброшенной поверх него перевязью длинного меча. Но раз уж в старые времена в подобной одежде не стеснялись появляться Верховный Казначей покойного Владыки и мятежный советник Фалвер, ни тени позора в этом не было.

— Прежде чем спрашивать, следует представиться самому, — формально-вежливо, но с презрением в голосе ответил он. — Тому, кто допущен во дворец, следует знать правила, известные даже последнему крестьянину.

— Моё имя Паркин Эстинсон, прямой потомок Эстина Таннарского! — гордо задрав подбородок, объявил тот. — А твоё?

— А моё — Кель’рин, — молодой маг склонил голову чуть менее низко, чем того требовало обычное приветствие, краем глаза заметив, что их разговор уже привлёк к ним внимание. — Кель’рин из гвардии. А теперь, когда мы должным образом познакомились, не хотите извиниться за ваши манеры? Едва ли они подходят для этого места.

— Извиняться перед каким-то солдафоном? Ты хоть знаешь кто я?

— И кто же?

— Я племянник Кранниса Эстинора, наместника Восточного Побережья! Мой дед был военачальником Ханистии!

— Сожалею, но вы, в отличие от своих предков, всего лишь наглец и трус, господин Паркин! — для большего эффекта Кель’рин придал лицу жалостливое выражение. — Настоящий воин в подобной ситуации не говорит, чей он потомок или родственник. Он предлагает назвать время, место и род оружия для поединка. Поступи вы таким образом, я бы выдвинул в качестве условия н е использовать магический дар, которым, как вам следовало бы знать, обладают все сыновья Высоких линий, и сразился бы с вами на равных. Но увы… — он протянул руку и заставил меч оппонента выпрыгнуть из ножен ему в ладонь. — Хороший клинок, но лучше бы вам его продать. А то вдруг вас примет за воина кто-то не столь снисходительный?

Племянник наместника ошеломлённо молчал, глядя то на пустые ножны, то на своё утраченное оружие. Наверное, не сразу понял, что затеял ссору с одарённым, и теперь не знал, что делать дальше.

— Кель’рин, ты⁈ — к ним торопливо приблизился полусотник гвардии в сопровождении двоих подчинённых. — Еле узнал тебя в этом. Выглядишь, как чернильница! — сказал он, использовав презрительную кличку, данную воинами чиновникам, и кивнул на обнажённый меч. — Слушай, брат-гвардеец, может, ты сейчас и в фаворе у регента, но нельзя же размахивать этим прямо во Дворце!

— Он… — начал Паркин.

— Прости, Вир! Всё в порядке! — перебил того молодой маг, обращаясь к гвардейцу. — Просто воспользовался разрешением господина Паркина рассмотреть клинок, — он перехватил меч и протянул владельцу рукоятью вперёд. — Благодарю вас! Надеюсь, вы последуете моему совету.

Племянник наместника принял оружие, бросил в ножны и не прощаясь удалился, увлекая за собой недоумевающую девицу, только что ставшую причиной их ссоры.

— Это что за овца в драконьей шкуре? — спросил Кель’рин, глядя ему вслед.

— Понятия не имею! — пожал плечами полусотник. — С тех пор как мы вернулись, тут такой бардак! Во Дворец приходят толпы странных типов с рекомендациями от разных больших людей. Проверить их невозможно, не пускать нельзя… — он выругался. — Бродят везде, непонятно по каким делам, а потом из трона Владыки рубины пропадают. Хоть бы регент разрешил их всех просто выставить! Сожалею, рад был тебя встретить, но я должен идти. Служба!

— Понимаю. Удачи, брат-воин!

— Удачи! Как устанешь от внимания, зови на помощь! — гвардеец кивнул на направляющуюся к ним аристократку, подмигнул из-под шлема и, сделав своим людям знак следовать за ним, зашагал прочь.

* * *

— Господин Кель’рин, если не ошибаюсь? Я Шайин’сай, четвёртая дочь третьей ветви Ан’ау’сай! — представилась на Высоком наречии вместо торгового языка молодая женщина, склоняя голову для приветствия. Одета она была в простой чёрный балахон без украшений, скрывающий фигуру и оставляющий видимыми только шею с висящим на ней медальоном Гильдии, носки ботинок и кончики пальцев. Обрамлённое сложенными в высокую причёску белыми волосами лицо аристократки светилось приветливостью, однако по искре время от времени пробегали быстро подавляемые тени волнения.

— Кель’рин из гвардии, можно без «господина», — ответил он, кивая в ответ. — Старшая ветвь Ан’ау’рин, третий сын. Рад знакомству!

— Тогда прошу и вас называть меня просто по имени. Так приятно тут, в такой дали от дома, встретить человека, помнящего традицию и манеры, да ещё и способного поставить на место этих возомнивших о себе бездарей! Видеть лицо того юного господина, когда он шёл к вам, и потом, когда уходил, было восхитительно!

— Всего лишь хам с наглостью вместо смелости. Если вам будут мешать ему подобные, с удовольствием помогу с ними разобраться! — улыбнулся Кель’рин.

— Как правило, это помогает держать их на расстоянии, — аристократка прикоснулась к серебряной звезде Гильдии. — Но я с удовольствием приму вашу поддержку. А сейчас не откажетесь проводить меня вот туда? — она указала на одну из неглубоких ниш в боковой стене зала. — Здесь только и ждёшь, что очередной невежа врежется прямо в спину.

— Как пожелаете! — молодой маг сделал приглашающий жест и двинулся к краю зала следом за своей спутницей.

Каждый её шаг сопровождался тонким металлическим позвякиванием, а в районе запястий ощущалось присутствие почти десятка искр, по-видимому запечатанных в зачарованные браслеты.

— Надеюсь, в стороне от других гостей вам будет спокойнее! — объявил он, когда они оказались в тени каменной арки. — Кстати, вы не знаете, что здесь происходит? Я недавно вернулся в Столицу и сегодня обнаружил во дворце кучу людей, ряженных воинами. Среди них даже была одна девушка.

— Всего лишь одна? — рассмеялась Шайин’сай и широким жестом обвела рукой зал. — К тому моменту, как появится Его Могущество, их тут будет двадцать или тридцать. Просто ужасно, не так ли? Даже моя сестра поддалась этому.

— Этому?

— Это называется мода. Мой двоюродный брат, Лин’сай, вы его не знаете? Он боевой маг в Восточной армии. Лин рассказывал, что у них есть хорошее выражение, «какой полковник, такой и полк». Так и здесь, все, кто вхож во Дворец или стремится таким стать, подражают привычкам хозяина. Не хочу сказать дурного про принца-наследника, но хозяин здесь сейчас господин Тай’нин. Так что, какими бы необычными не были его вкусы касательно внешнего вида, их будут перенимать. Все!

— Но это же глупо! Регент командует войсками уже много лет. Он одевается подобным образом, чтобы в любой момент иметь возможность облачиться в броню, не меняя одежду. Все воины в походе так делают. Здесь же многие вообще с трудом отличают клинок от рукояти! А уж эти девушки…

— Вы сами этому подвержены, хоть и иначе, чем другие. При покойном Владыке никто не носил пелену на дворцовых приёмах. Стоило так поступить новому хозяину этого места, как за ним последовали вы… Теперь через месяц или два это будут делать все одарённые. А что до девушек, надеюсь, вы простите мне то, что я сейчас скажу, Кель’рин, но вы кажетесь мне таким наивным в некоторых делах. Господин Тай’нин, несмотря на свой возраст, до сих пор не женат. Вы меня понимаете?

— Шайин’сай, ну как вы представляете семью у военного? Сегодня здесь, завтра там, а послезавтра и вовсе остался где-то на поле.

— Господин Лан’нау — славный воин, и он женат уже много лет. Женщины любят храбрых и сильных, мне и самой нравятся воины! — Шайин’сай хитро улыбнулась. — А тут речь идёт о первом человеке в Державе! Дочери Линий, да и их семьи, готовы ради такого родства на многое. А что до тех, в ком нет ни капли высокой крови… Вы же знаете эти мерзкие сплетни про его необычные вкусы? К сожалению, Его Могущество слишком часто снисходит к тем, чьё происхождение… Думаю, вы понимаете, о чём я. Увы, нам с вами остаётся лишь притвориться глухими и слепыми, но эти… Они видят в этом свой шанс! Немало красоток надеются своими прелестями отодвинуть и Белую Смерть и ту, вторую, заняв хотя бы место фаворитки. Видите, Кель’рин, у нас тут своя война.

— Белой Смертью вы называете госпожу Исан’нэ? — решил блеснуть догадливостью молодой маг.

— Да. И не делайте такие круглые глаза! — судя по оттенку искры аристократка должна была захохотать, но её лицо сохранило прежнее выражение вежливого дружелюбия. — Я не так давно живу в Столице и не слышала этого сама, но говорят, что год назад её вообще называли Статуей.

— Никогда не слышал… Подобного.

— Прошу вас, не обижайтесь, не я же придумала эти прозвища. Они ходили в кругу молодых бездельников, детей крупных помещиков и воротил из торговых союзов. Воины вроде вас едва ли общаются с такими. Вы ведь участвовали вместе с госпожой Исан’нэ в кампании против мятежников? Белой Смертью её стали называть именно тогда. Злые языки болтали, что она в первых рядах врывалась в восставшие города и лично истребляла жителей до тех пор, пока не падала от усталости. Это же не может быть правдой?

— Нет… — было непросто придумать, как именно рассказать случайной, по сути, знакомой о том, что там происходило. — Конечно, мы казнили мятежников, как и полагается. Но то, что вы рассказываете, это слишком.

— Рада слышать. Позвольте спросить, вы ведь довольно близки к господину Тай’нину, не так ли? Как вы считаете, разговоры о его связи с госпожой Исан’нэ всё-таки правдивы? — Шайин’сай задала вопрос небрежным тоном, но и без использования дара было заметно, как он для неё важен.

— Думаю, нет. При всём уважении, она не похожа на человека, в принципе способного на подобные чувства. По крайней мере, в нашем понимании, — выдал Кель’рин ответ, в котором сам уже здорово сомневался.

Если вспомнить волны обожания, которыми его самого окатывала Хиссан, и предположить, что Исан’нэ создавала разум своего творения на основе самой себя… Это ведь кажется не таким уж и невозможным, свойственные сущности в браслете подозрительность и жажда боя немало напоминали ту страсть, с которой её создательница предавалась истреблению мятежников. И если это его рассуждение до конца правильно… О последствиях даже думать не хотелось.

— А он не упоминал при вас о своих планах? Вам может показаться, что я лезу не в своё дело, но понимаете, больно смотреть, как угасает такая Линия! Последняя ветвь потомков самого Рой’нина Покорителя!

— Говорите так, словно сами рвётесь помочь её возродить, — пожалуй, излишне прямолинейно сказал Кель’рин.

— Я? О… Нет, что вы! — похоже, ему удалось её немало смутить. — Боюсь, я не так выразилась, и… Я не предлагаю для этого себя лично! То есть, конечно, если Его Могущество заинтересован во мне, то я… Нет, я просто не достойна такой чести, но я могу предложить того, кто более… — Шайин’сай на несколько мгновений замолчала, пытаясь успокоиться, после чего продолжила уже в прежней приветливо-вежливой манере. — Знаете, если вы готовы обсудить это более практическим образом, не могли бы вы когда-нибудь нанести мне частный визит? Я остановилась в «Золотом Орле». Я бы могла познакомить вас с госпожой Хэлин’сай, это моя младшая сестра. Она очень мила и способна, и если бы вы смогли должным образом представить её Его Могуществу, я была бы вам безмерно благодарна. Конечно, не только я, но и вся моя семья тоже. Мы хоть и являемся младшей ветвью, достаточно влиятельны, чтобы эта благодарность могла принять самые разные формы. Возможно, если бы мы поладили, госпожа Карис’сай-нау взглянула бы на вас совсем другими глазами, а значит ваш интерес к госпоже Фейрэн’нау мог бы получить…

— Не было никакого интереса! — торопливо возразил Кель’рин. — Наше с ней знакомство ещё не повод для сплетен.

— Фейрэн говорила мне иное, но если хотите, приведу другой пример. Если вам захочется оказать покровительство или просто услугу тому, кто ведёт дела в Десяти Звёздах… Или, скажем, пожелай вы закрыть глаза на старые предрассудки, отложить меч и самим попробовать себя в торговле, действуя от своего собственного имени… В любом случае вас бы ждал блестящий успех!

— Деньги или женщины в обмен на помощь в делах? — его банально пытались купить, и это раздражало. — Не слишком ли грубо, госпожа Шайин’сай?

— Пожалуйста, примите мои извинения! — немедленно среагировала та. — Боюсь, я слишком неопытна, а мои манеры несовершенны. Но я ведь не просила вас ни о чём, что можно было бы считать неприемлемым или двусмысленным, не так ли? Вы оказали бы услугу и госпоже Хэлин’сай и Его Могуществу, а я смогла бы в будущем оказать услугу вам! — аристократка лучезарно улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. — Кроме того, через моего отца, слово которого, уж поверьте, стоит немало, все на нашей родине узнали бы, что вы очень хороший человек и сотрудничество с вами весьма приятно и плодотворно. Разве в этом есть что-то предосудительное?

— Ничего подобного.

— Вот видите! — воодушевилась аристократка. — А если так…

— Простите, — прервал её Кель’рин. — Видите, парадный вход открывают. Вот-вот появится Регент и принц-наследник. Я должен быть там.

— Разумеется, у меня и в мыслях не было вам мешать! — она склонила голову и понимающе улыбнулась. — Не возражаете, если я пройдусь с вами? Поймите, я бы очень хотела, чтобы мы стали друзьями, так что прошу вас, помните о моём приглашении!

— Постараюсь зайти, как только позволит служба. А теперь пойдёмте, никто не станет задерживать церемонию из-за нас, — он повернулся к центру зала и жестом пригласил аристократку следовать за собой. — И… Удачи вам в вашей войне, Шайин’сай!

* * *

Впервые Кель’рин наблюдал церемонию встречи со стороны. Стоя вместе с Шайин’сай среди других гостей, он смотрел, как отряд гвардейцев выстроился в две линии, образовав коридор между входом и подножием трона, после чего в зал вступил принц-наследник. Несмотря на наброшенную на него кем-то пелену, не дающую ощущать цвет его искры, и вполне достойную будущего правителя осанку, одиннадцатилетний мальчик выглядел неуверенно. Всю дорогу до возвышения он нервно поглядывал на следовавших по бокам от него Тай’нина с церемониальным копьём Владыки в руке и облачённого в броню Лан’нау. Один раз он даже обернулся за спину, на идущих в нескольких шагах позади Хель’рау, Исан’нэ, гвардейских капитанов и полковников Центральной армии. При взгляде на капитана тайной стражи в его глазах промелькнул самый настоящий ужас.

Делегаты Объединённых Кланов, по-видимому, уже ожидали где-то неподалёку. Стоило принцу-наследнику взобраться на слишком высокий для него трон, как из дверей тут же появился слуга, громогласно объявивший об их прибытии. Следом вошли и сами гости из Таёжного Края. Трое старейшин кланов вопреки ожиданиям оказались не ветхими стариками, а ещё крепкими воинами в богато украшенной парадной броне. Сопровождал их мужчина в более практичном снаряжении с полковничьим медальоном на шее, по всей видимости как-то упомянутый Хель’рау Грыхш из Восточной Армии. Подойдя к возвышению, все четверо, вместо того чтобы сделать поясной поклон, грохнули кулаками в нагрудные пластины доспехов, вызвав недоуменные перешёптывания в толпе зрителей.

— Я — Арграш из клана Железного Когтя! — немедленно после ответного кивка Тай’нина выступил на шаг вперёд один из старейшин, обладатель заплетённых в толстую косу седеющих уже волос, шириной плеч не уступающий Оргрангу или Карлану. — Со мной Уйгрум из клана Ледяной Бури, Кохур из клана Горного Барса и полковник Грыхш из клана Ледяной Бури и Восточной армии, на службе генерала Ухрума. Мы приветствуем властителя Державы от имени всех кланов и утверждаем, что наша мощь в ваших руках! Мы… — он говорил ещё некоторое время, утверждая готовность пролить кровь, как только это потребуется во благо государства.

Смотрел он при этом исключительно на Тай’нина и за всю свою речь ни разу не назвал того, к кому обращался, ни по имени, ни по титулу, чем вызвал комментарий «бедный мальчик, каждый здесь старается напомнить, кто хозяин в его доме…» от Шайин’сай. Впрочем, ни капли сочувствия в её голосе не было. В заключение старейшина объявил, что желает высказать предложения о том, как сделать страну ещё более великой.

— Благодарю вас за вашу верность и службу! — сказал ему принц-наследник явно заученную заранее фразу, но старейшина клана Железного Когтя даже не повернул головы в его сторону, ожидая ответа от того, к кому в действительности обращался.

— Приветствую и благодарю за поддержку! — следом за мальчиком на троне ответил Регент. — Рад вас видеть в Столице. Сожалею, что заставляю вас ждать, сами видите, что творится… Сейчас можете отдохнуть, вас уже ждут напитки и угощение. Как всё это закончится, прошу ко мне, обсудим дела! — он коротко кивнул гостям, давая понять, что встреча окончена, поманил к себе Оргранга и начал что-то негромко ему говорить.

Простоявший всю церемонию с выражением полнейшей безнадёжности в глазах Хель’рау тут же бросился навстречу старейшинам и увлёк их в сторону боковых дверей, соединяющих приёмную с пиршественным залом. Большинство гостей устремилось вслед за ними, вполголоса обсуждая происшедшее и отвешивая полупоклоны, проходя мимо трона с растерянным принцем.

Молодой маг стоял, пытаясь решить, что же делать дальше, когда его окликнул знакомый голос.

— Кель’рин! Рада тебя видеть! — выкрикнула Нарин’нэ, пробираясь через стремительно редеющую толпу. Явно не слышавшая измышлений Хель’рау по поводу уместности во Дворце той или иной одежды, она явилась в обычной воронёной кирасе поверх чёрной куртки гвардейца, штанах, высоких сапогах и с неизменным кинжалом на поясе.

— И я тебя! — ответил он и указал на свою спутницу. — Позволь представить, госпожа Шайин’сай из третьей ветви Ан’ау’сай. Шайин’сай, это Нарин’нэ из гвардии.

— Госпожа Нарин’нэ! — вопреки опасениям аристократка, хоть её глаза и стали ледяными, а в искре мелькнула тень умело скрываемой неприязни, не только выполнила приветственный кивок, но и склонила голову чуть ниже, чем требовалось, чтобы выразить формальное уважение даже равной по статусу. — Много слышала о вас! Я преклоняюсь перед вашими достижениями, вам могли бы позавидовать многие в этом зале. Хотя в конечном итоге даже ваших способностей однажды может не хватить. А теперь не смею вам более мешать. Госпожа Нарин’нэ, господин Кель’рин! — она собралась было уходить, но в последний момент обернулась. — «Золотой Орёл», не забудьте!

Нарин’нэ проводила Шайин’сай недоумевающим взглядом.

— Не заметил, когда ты появилась, — сказал Кель’рин, просто чтобы поддержать разговор.

— Пришла перед самым началом. Да и ты всё равно был довольно занят с одной дамой. Она, кстати, ничего! — Нарин’нэ рассмеялась и хитро подмигнула. — Может, теперь перестанешь оставлять в «Красном Драконе» половину жалования?

— Ты преувеличиваешь! — поддержал он шутливый тон. — Максимум четверть! Кстати, что она там говорила про твои достижения? Вы в чём-то соперничаете?

— Прости, но я не знаю, о чём она говорила, — лицо девушки стало серьёзным. — Я, конечно, встречала госпожу Шайин’сай во Дворце раньше, но мы никогда не разговаривали. Я даже имени её до сегодняшнего дня не знала! — она ненадолго замолчала, задумчиво глядя в сторону уже опустевшего трона. — Как тебе это всё?

— Северяне? Думал, они несколько старше, а тут… Этот Арграш, поди, кулаком коня свалить может. Суровые люди из суровой земли. Только с принцем они перестарались. Смотреть на будущего Владыку как на пустое место это слишком. Ты видела лицо Хель’рау?

— Если бы можно было биться головой об стену, не демонстрируя дурных манер! — Нарин’нэ коротко рассмеялась, прикрыв рот рукой, и смущённо огляделась по сторонам. — Прости. Ему и правда приходится трудно. Боюсь, мастер и госпожа Исан’нэ совсем не ценят того, сколько сил он тратит на то, чтобы мы выглядели прилично.

— Мы? — переспросил Кель’рин. — Я сегодня не делал ничего, чтобы выглядеть иначе. А ты?

— Я о мастере. То, что он устроил сегодня… Это уже не первый случай. Если я правильно поняла сплетни, после возвращения в Столицу он каждый раз ведёт себя таким образом.

— Он же теперь регент, первый человек в Державе и может не тратить время на все эти дипломатические выкрутасы… Ну, помнишь, как выражались при дворе Владыки? Он говорит коротко и ясно, как и должен разговаривать с подчинёнными. Я не прав?

— Ещё раз прости. Понимаешь, и ты, и я, мы же боевые маги, так? Нас вырастили воины. Я с пятнадцати лет жила в военном лагере, и ты, думаю, тоже. Это сказалось на наших манерах.

— Вовсе нет! Господин Хель’рау свидетель, я разговариваю на языке придворных не хуже их самих. Да и ты не так плоха, как говоришь.

— Опять ты меня не так понял, — девушка грустно улыбнулась. — Когда ты со мной, с другими гвардейцами, даже с теми солдатами из нашей охотничьей поездки… Ты настоящий. А твоё обхождение с аристократами, вроде этой Шайин сегодня, это лишь притворство. И вспоминая мастера… Я сама это не сразу поняла, но то, как говорит со всеми… Мне приятно слышать его потому, что я знаю — он всегда заботится обо мне. Но я замечаю, что другие часто таят на него обиду. Им кажется, что он незаслуженно пытается их унизить. Эти люди из Таёжного Края сегодня…

— Каждый из них больше похож на воина, чем мы с тобой вместе взятые. Думаю, они поймут его правильно.

— Нам предстоит в этом убедиться, — ответила Нарин’нэ и оглядела уже почти что опустевший зал. — Мы будем присутствовать на настоящей встрече с ними. Она состоится в приёмной Высшего Совета. Можем пойти уже сейчас и дождаться остальных там.

— А мы не будем… — Кель’рин на мгновение замялся, пытаясь сформулировать причину своих сомнений. — Наш ранг не низковат для таких переговоров?

— Ну, мы ведь для мастера ближе, чем эти люди из Кланов, правильно? А в том, что они увидят рядом с Регентом пару телохранителей… — она на мгновение замялась и жестом указала на его одежду. — Ну или телохранителя и, скажем, интенданта или секретаря, в этом не будет ничего необычного. На меня никогда не обращали особого внимания прежде, так что всё в порядке. Пойдём?

— Пора и мне начать делать государственные дела? — без улыбки пошутил он в ответ. — Ладно, пошли.

Они вместе двинулись к выходу из зала, однако у самых дверей дорогу заступил поджидавший их мастер Альфин из Гильдии.

— Мастер Кельрин, мне нужно с вами поговорить! — целеустремлённо начал он. — Простите, юная госпожа, но я позаимствую ненадолго вашего спутника? Благодарю. Мастер Кельрин, надеюсь, вы свободны завтра в течение часа или двух после полудня?

— Да, если не возникнут срочные обязанности по службе. А в чём…

— Тогда я, говоря от имени Парвиса Эвиссона, гильдмастера столичной Гильдии Магов, официально приглашаю вас отобедать с ним завтра. Настоятельно прошу вас быть завтра в полдень в здании Гильдии. Вы принимаете приглашение?

— Хорошо, я приду, — ответил Кель’рин, несколько удивлённый такой настойчивостью.– Но, может, всё-таки объясните, в чём дело?

— В Гильдии возникло небольшое недопонимание, которое вы, возможно, сможете разрешить. Подробнее поговорим на обеде. Благодарю, что уделили мне время, и до завтра. Мастер Кельрин! Юная госпожа! — Альфин торопливо попрощался и покинул зал.

«А я становлюсь популярным!» — подумал Кель’рин, идя вместе с Нарин’нэ на встречу с делегацией Кланов. Стоило съездить вместе с Тай’нином на демонстрацию опытов Хель’рау, а потом несколько раз появиться у него дома, и тут же началось. Сначала гвардеец, намекающий на его особые отношения с Регентом, потом аристократка, желающая сосватать тому свою сестру. Можно было поспорить, что гильдмастер то ли хочет донести до высочайшего уха нечто, что почему-то не может сказать сам, то ли выпросить что-то, в чём боится получить отказ. Видимо, теперь подобное будет повторяться постоянно.

— Кель’рин, можно спросить? — будто бы прочитала его мысли Нарин’нэ. — Как думаешь, чего хочет от тебя этот маг?

— Понятия не имею! — честно ответил он. — Надеюсь только, что у него нет какой-нибудь родственницы, мечтающей стать женой нашего мастера!

* * *

По каким-то соображениям стоявшие в приёмной Высшего Совета массивные троноподобные кресла в этот раз было решено не использовать, так что для встречи подготовили большой круглый стол, за которым на одинаковых стульях расположились её участники — Тай’нин и Хель’рау с одного края и старейшины кланов Ледяной Бури, Железного Когтя и Горного Барса с противоположного. Кроме того, за спиной Регента безмолвными изваяниями выстроилась его свита — Исан’нэ, Нарин’нэ и сам Кель’рин. Обсуждался ни много ни мало порядок управления Державой.

Как и предсказывал Хель’рау, Арграш начал переговоры с того, что с грубой прямолинейностью осведомился, что за чучело доблестный воевода Тай’нин усадил на трон и не пытался ли он тем самым поглумиться над гостями. К потаённой радости Кель’рина было заметно, что на самом деле никакого возмущения по этому поводу тот не испытывает и, вероятно, сказал это исключительно для демонстрации собственной гордости. После такой вступительной фразы разговор закономерно превратился в долгое препирательство между старейшиной Железного Когтя и Хель’рау, где культ воинской славы уроженца Таёжного Края столкнулся со стремлением аристократа из Черногорья обменять показное уважение к традициям народов Державы на вполне конкретные выгоды.

— Славный Арграш! — на разные лады повторял Хель’рау. — Давайте смотреть не на внешнюю шелуху, а на суть вещей! Вы же понимаете, что принц Кевис лишь символизирует соблюдение традиций наследования, принятых на большей части наших земель? Кроме того, для вас совершенно очевидно, кто будет отдавать приказы в действительности, и вы сами уже заявили, что признаёте за ним это право, не так ли? Уверен, если вы примите ситуацию так, как её видим мы, все мы в итоге сможем получить нечто более существенное, чем утолённое тщеславие. Мы даже готовы сделать некоторые шаги для того, чтобы лично вам было легче принять дела именно в таком виде. Так почему бы вам не закрыть глаза на незначительные детали ради всеобщего блага?

— Потому, господин Хель’рау, — примерно так по смыслу, хотя и в более неуклюжих выражениях, отвечал ему тот, — что власть строится на уважении, а какое уважение может вызывать ребёнок, лишь недавно отнятый от материнской груди? Если принц вам хоть сколь-нибудь дорог, вам следовало бы не заставлять его участвовать в этом глупом спектакле, а отправить его на западную границу, где генерал Террис своим примером научил бы его, как стать настоящим мужчиной, а после достижения им необходимого возраста дал бы возможность проявить себя в бою. Страной же, не прячась при этом за детские спины, должны руководить те, кто свою славу и должное уважение уже заслужили. Кстати, о славе! — добавлял он под одобрительное бурчание двух других старейшин, злорадно прищуриваясь. — Я, когда был моложе, семь раз водил воинов на врага, а вот в скольких сражениях участвовали вы?

Потом то же самое начиналось заново, только будучи сказанным уже другими словами. Кель’рин уже начал думать, что это никогда не закончится, когда Арграш неожиданно сдался.

— Вот это! — ткнул он пальцем в одно из предназначенных для членов Высшего Совета кресел, начиная торг. — Дайте мне его, и я признаю мальчишку!

Кохур и Уйгрум с удивлением уставились на него и после нескольких мгновений тишины разразились гневными восклицаниями, уличая его в попытке унизить остальные кланы. Дожать переругавшихся старейшин оказалось не так уж сложно.

* * *

— Проклятая говорильня, утомляет, как пеший переход! — заявил Тай’нин, когда делегация Объединённых Кланов покинула зал, и указал на освободившиеся стулья. — Ис, Нарин’нэ, Кель’рин, садитесь. Хель, как ты это выдерживаешь? Завидую!

— Всё для блага государства! — ухмыльнулся в ответ Хель’рау. — Ну, главное, что вести себя прилично по отношению к юному Кевису они согласились, воинскую клятву тебе принесли, а такие, как они обычно держат своё слово. Не так ли, госпожа Нарин’нэ?

— Подтверждаю! — немедленно ответила девушка. — Сегодня они приносили клятву искренне. Мастер, разрешите? Думаю, сейчас они верят, что и они, и остальные главы Кланов будут служить вам верно. Господин Арграш чувствует себя обиженным из-за того, как вы воспользовались его несдержанностью по поводу кресла в Совете, но он тоже намерен сдержать обещание. Вот только… — она опустила взгляд. — Понимаете, они верны не Державе, а вам, и если с вами что-то случится, я не знаю, что они сделают.

— Всё. Будет. Нормально, — настойчиво, но неожиданно мягко проговорил Тай’нин, наклонившись к ней насколько позволял разделявший их стол. — Исан’нэ уже сказала тебе, что это больше не повторится. А мятежники… Даже если снова появятся, я вас больше не подведу.

Нарин’нэ коротко кивнула в ответ, глядя на Регента блестящими глазами.

— По поводу верности Таёжного края не беспокойтесь, — продолжил тот. — На ближайшие несколько лет она нам обеспечена, а там у нас появится время всё устроить как следует. А то, что они навязали своего человека в мой Высший Совет — переживу, не смертельно.

— У них и раньше было такое право! — напомнил Хель’рау. — И ещё, Совету Кланов только предстоит выбрать, кто именно это будет.

— А ты хочешь им в этом помочь?

— Хочу, но, увы, едва ли смогу. Ты же слышал, как этот старый вояка смеялся над моими отсутствующими ратными подвигами, не так ли? Не думаю, что моего авторитета тут хватит. А пользоваться золотом… У нас его и так не слишком много.

— Ладно. Сам им всё скажу, прежде чем уедут. И подготовь мне список из трёх-четырёх кандидатов в новые наместники их провинции. Уважаемых, но из каких-нибудь слабых кланов, чтобы не слишком задирали нос. Надо будет обсудить с ними и это, пусть почувствуют причастность к управлению страной. На этом всё!

Тай’нин собрался было встать, но в последний момент задержался.

— Кель’рин! — неожиданно сказал он. — Хочешь что-то спросить?

— Да! — специально беспокоить Регента подобными глупостями не стоило, но раз уж тот поинтересовался сам… — Простите, но никак не могу понять. Зачем вам на этих переговорах нужен был я?

— Затем, что возможно тебе однажды придётся работать с кем-то из них. Или кем-то вроде них. Лучше заранее хорошо узнать своих союзников, а противников тем более.

Глава 12. Тени зла

Стоявший перед входом в здание Гильдии Магов слуга встретил Кель’рина с заметно превышающей обычную почтительностью и немедленно проводил в отведённую для обеда комнату, где его уже ждали. Помимо самого гильдмастера Парвиса за столом собрались вчерашний мастер Альфин и Касинис из Талнома, владелец одного из лучших и, уж несомненно, крупнейшего магазина зачарованных предметов в Столице.

— Мастер Кельрин, рад, что вы откликнулись на моё приглашение! — начал разговор гильдмастер, когда слуги, расставив вино и закуски, удалились. — Прежде всего я хотел бы, чтобы вы поняли — от того, что вы нам сегодня скажете, некоторым образом зависит, ни много ни мало, а благополучие не только Гильдии, но и самого государства. Поэтому прошу ответить на наши вопросы как можно более полно и откровенно.

— Вы подозреваете о какой-то угрозе для Державы? — комиссар тайной стражи в голове Кель’рина подобрался, как охотничья собака, почуявшая зверя. — Если вам известно о каких-то мятежниках, только скажите, где они. Они будут схвачены немедленно!

— Нет, нет, не всё так просто, — задумчиво сказал Альфин, вертя в руках вилку. — Мы не знаем никаких имён или мест. Есть только подозрения. Всего лишь догадка, что некая недобрая сила уже некоторое время магическим образом вмешивается в дела нашей страны.

— Культисты? Какое-то их божество?

— Не торопитесь, мастер Кельрин, мы пока знаем слишком мало. Возможно, что как раз вы сможете помочь рассеять наше неведение. Вы ведь были в Нориноме месяц назад? Месяц и шестнадцать дней, если быть точным. В это время во дворце наместника Верхнего Приречья произошло некое событие, давшее выброс силы, который вы не могли не заметить. Кстати, нечто подобное, пусть и в куда меньших масштабах, происходило ещё не менее четырнадцати раз, и всякий раз в непосредственной близости от Его Могущества. Но лично вы были свидетелем этого лишь однажды, в Нориноме. Не могли бы вы описать нам, что там происходило?

— Я был заключён в подвале по ложному обвинению в мятеже, и мне было запрещено пользоваться даром.

— И всё-таки? Вы же не могли вовсе ничего не ощущать.

Кель’рин коротко рассказал, что происходило в ту ночь, умолчав при этом о догадках Хель’рау относительно магических экспериментов.

— Действительно, не много, — прокомментировал Альфин, когда рассказ был окончен. — Это случилось за три дня до того, как было объявлено о выздоровлении регента Тайнина, не так ли? Когда вы виделись с ним после этого, вам ничего не показалось странным?

— То, что он жив, уже было удивительно.

— А Исаннэ и эти полковники, Аркин и Веррес, у вас не возникало впечатления, что они действуют, скажем так, не по своей воле?

— Я вас не понимаю! — Кель’рину никак не удавалось придумать разумного объяснения задаваемым ему вопросам.

— Тогда спрошу иначе. Не мог ли, по-вашему, кто-то из них или они все находиться под прямым магическим контролем со стороны?

Если до этого вопроса Кель’рин думал, что Альфин хитрит и чего-то недоговаривает, то сейчас ему показалось, что тот откровенно невежественен и глуп. Насколько он помнил, изобретённая лет восемьдесят или сто назад техника перехвата контроля над чужим телом мало того, что была сложна в освоении и потребляла при использовании кучу сил, так ещё и временно лишала использующего её власти над своим собственным. Практически это означало, что за подчинённым таким образом человеком неизбежно будет тянуться хвост из управляющих нитей, заканчивающийся у лежащего где-то неподалёку бесчувственного мага, который его контролирует. Конечно, с тех пор могли придумать и что-то более удобное, но всё равно контроль едва ли удалось бы наложить незаметно.

— Невозможно! — со всей возможной убедительностью ответил он. — Боевые маги гвардии и Центральной армии не допустили бы такое!

— Хорошо, — решил сменить тему Альфин. — А эта странная болезнь Регента, вы что-нибудь о ней знаете?

— Я не мастер анатомистики и санитистики, а боевой маг. Меня учили только заживлять раны от клинков и стрел, не более того.

— И всё-таки?

— При всём уважении к вам и гильдмастеру, думаю, вам следует обратиться к Его Могуществу лично. Считаю неуместным обсуждать его за его спиной.

— Вы не доверяете руководству своей гильдии?

— Опять же при всём уважении, договор Гильдии Магов подтверждает возможность её членов выбирать любое занятие, так что я свободен быть воином. Если вы забыли, воинская клятва помимо всего прочего обязывает хранить тайны того, кому была принесена.

— Воин, значит… Хорошо! — проговорил гильдмастер, тяжело откидываясь на спинку кресла. — А вам известно, что Его Могущество не только не обращался за помощью к нашим целителям, но и прямо отказался от неё, несмотря на то, что, насколько нам известно, эти приступы преследуют его с завидной регулярностью? Точнее, преследовали. Похоже, за последние шесть дней не было ни одного.

— Его лечением занималась госпоже Исан’нэ. Насколько мне известно, недавно она добилась полного успеха.

— Исанэ! Ха! — фыркнул Касинис и с силой хлопнул ладонью по столу, заставив подпрыгнуть рядом стоящие тарелки и кубки. — Всего лишь фаворитка регента Тайнина, пусть и одарённая! Что она вообще…

— Мастер Касинис, вы забываетесь! Вам следует выбирать выражения в присутствии гильдмастера и комиссара Кельрина! — одёрнул его Альфин, почему-то делая особый акцент на слове «комиссар». — Мастер Кельрин, мой коллега хотел сказать, что капитан Исаннэ… Я ведь правильно именую её в соответствии с её статусом? Так вот, капитан Исаннэ тоже отнюдь не мастер санитистики, а боевой маг, и её способности не подтверждены Гильдией. Обучал её тоже некто нам неизвестный…

— Её давно следовало бы предать суду! Она гребёт тут деньги, даже не вступив в Гильдию! — вновь вмешался мастер-анимист.

— Ещё одно слово, и я от имени гильдмастера попрошу вас подождать окончания этого собрания в коридоре! — повысил голос Альфин. — Простите, комиссар Кельрин. Я собирался сказать, что капитан Исаннэ едва ли столь же сведуща в искусстве исцеления болезней, как например мастер Букаро или, скажем, мастер Фолвин.

— Мастер Парвис подтвердил, что болезнь Регента отступила. Значит, госпожа Исан’нэ достаточно компетентна.

— Не смею с этим спорить. А теперь позвольте задать следующий вопрос. Вам известно, где во время этого выброса, который вы наблюдали в Нориноме, находились и что делали Нариннэ из гвардии и советник Хельрау?

Тон голоса и выражение лица, с которыми Альфин задал этот вопрос, вызвали у Кель’рина волну раздражения, на которую ставшим уже привычным «Враг⁈ Можно⁈» среагировала Хиссан.

— Мастер Альфин! Вы подозреваете их в чём-то незаконном или бесчестном? — спросил он, с некоторым трудом удерживаясь от того,чтобы сказать это в совсем других выражениях. — Если так, скажите это господину Хель’рау лицом к лицу. Что же касается госпожи Нарин’нэ, вам следует или обвинить её перед капитаном Лан’нау, или оставить ваши домыслы при себе. В любом другом случае, поскольку моей сестры по гвардии здесь нет, её честь придётся защитить мне.

Все трое магов ошарашенно уставились на него.

— Вы что, с ума сошли⁈ — первым пришёл в себя Парвис. — Никто не смеет угрожать моим людям в стенах Гильдии!

— Простите, гильдмастер, но я высказал только совет, предупреждение, а никак не угрозу! — солгал в ответ Кель’рин.

Учитывая заметную разницу в опыте использования дара в бою и просто чудовищную во владении оружием, слова о защите чести были именно угрозой и ничем иным. Принять вызов было бы для Альфина почти гарантированным самоубийством. Остающееся за ним в этом случае право выбора условий тут уже почти ничего не решало. Уклонение же от формально предложенного поединка в случае, если об этом станет известно, тоже не сулило ничего хорошего. Практически неизбежно оно означало перспективу ещё долго выслушивать обращения в стиле «Ваша Трусость» и прочие насмешки от солдатни, что никак не придавало оптимизма. Впрочем, сам Альфин всё это прекрасно понимал.

— Господин комиссар, я ни в чём не обвиняю госпожу Нариннэ! — быстро сказал он, предупреждая очередную вспышку гнева гильдмастера. — Возможно, я случайно выразился двусмысленно? Если так, примите мои извинения.

— Принимаю! — холодно сказал Кель’рин. Он прекрасно понимал, что ни Альфин, ни сам гильдмастер ему этого не простят, но участвовать в их странной интриге против соратников не считал возможным.

За столом воцарилась тишина. Трое представителей Гильдии замерли на своих стульях, глядя на него. Лицо и искра гильдмастера выдавали плохо скрываемое возмущение, Касиниса — откровенную ненависть, а вот Альфин, у которого, казалось, было больше всего поводов для неприязни, понимающе улыбался.

— Господа маги! — наконец обратился к ним Кель’рин, решив, что проще всего раскрыть суть их замыслов, просто спросив. — Не могли бы вы пояснить, чем вызваны ваши подозрения в отношении Нарин’нэ и Хель’рау?

Касинис подался вперёд, сверля его взглядом, и хотел было что-то сказать, но закусил губу, заметив предупреждающий жест Альфина.

— Никаких подозрений, господин комиссар, что вы! — как ни в чём не бывало ответил тот. — Как я уже сказал, я имел неосторожность неправильно высказаться.

— Тогда что означали ваши вопросы?

— Нас просто заинтересовало то происшествие, о котором я упоминал в начале нашего разговора. Тот выброс силы в Нориноме.

— А как же ваши намёки на заговор против Регента?

— Боюсь, вы меня снова не так поняли. Я просто опасался, что близость с этим выбросом могла сказаться на здоровье Его Могущества.

— Мастер Альфин! — вспылил Кель’рин. — Вы считаете, что я глуп как крестьянин, или просто издеваетесь⁈ Я…

— Господин комиссар! — оборвал его Парвис, поднимаясь со стула. — Господин комиссар, я догадываюсь, что вы хотите сказать, и это уже переходит всякие границы. Ваше нежелание сотрудничать, ваши угрозы в этих стенах… Всё это возмутительно!

— Послушайте, господин гильдмастер!

— Нет, это вы меня послушайте! Пользуясь правами, данными мне Договором о Гильдии, я запрещаю вам просить поединка с моими людьми. Если вы проигнорируете мой запрет, это будет считаться нападением на члена Гильдии. Кроме того, пользуясь теми же правами, я требую, чтобы вы немедленно покинули это здание и не возвращались сюда, пока вас не пригласят. Пошёл вон!

* * *

Выйдя на улицу, Кель’рин немедленно отправился в сторону Дворца. С одной стороны, за время, которое ему потребовалось, чтобы добраться из обеденного зала до дверей Гильдии, он успел полностью вернуть себе спокойствие и способность рассуждать трезво. В свете этого намерение немедленно заручиться поддержкой Исан’нэ, после чего вернуться, непоправимо унизить мастера Парвиса при помощи свёрнутого в трубочку Договора, а мастеру Альфину учинить строжайший допрос уже не казалось разумным шагом. С другой стороны, маги определённо что-то знали о некоем заговоре, и просто забыть об этом было бы недопустимо. Конечно, судя по разговору, едва ли они в нём участвовали. Скорее уж можно было предположить, что они сами ведут расследование, но их нежелание делиться сведениями настораживало.

Очень хотелось обсудить услышанное сегодня с Хель’рау. Многословный аристократ наверняка смог бы понять, что за всем этим стоит, но учитывая, что его самого подозревали в каких-то неведомых грехах… В этом случае следовало выложить всё самому Регенту. Или его тени.

Исан’нэ согласилась уделить ему время немедленно. Вначале она отнеслась к рассказу о разговоре в Гильдии равнодушно, но чем дольше слушала, тем в большее возбуждение приходила.

— То, что Хель’рау заговорщик — чушь! — объявила она, едва Кель’рин закончил. — Тай с ним уже много лет и доверяет ему не меньше, чем мне. Нарин’нэ ты и сам неплохо знаешь. Она затевает какое-то предательство⁈ Ха! С таким же успехом можно обвинить в том же меня! За них не беспокойся. Бесит только, что эти подлецы под меня копают.

— Ты о случае в Нориноме?

— Да. Жаль, что ты этого скользкого угря не успел вызвать на дуэль… — выражение досады и разочарования на лице Исан’нэ неожиданно сменилось восторгом. — Сразиться один на один… Звучит неплохо! Давай так, Альфин твой, Парвис мой. Только схожу за разрешением! Жди здесь!

Кель’рин хотел было переспросить, что именно она имела в виду, но капитан тайной стражи уже вихрем понеслась прочь по коридору.

Ожидание затянулось, а когда Исан’нэ наконец вернулась, вид она имела довольно пришибленный.

— Просто забудь! — отмахнулась она в ответ на попытку расспросов. — Но хорошо, что ты пришёл! У тайной стражи есть кое-какие дела, и я хочу, чтобы ты помог мне с ними справиться.

* * *

Несмотря на некоторый опыт военной службы, Кель’рин никогда не сталкивался с теми её аспектами, которые неожиданно свалила на него его капитан. И если организация дежурств и тренировок для воинов, найм очередной партии новобранцев, а также закупка и размещение лошадей ещё были чем-то знакомым и понятным, то остальное… Вопросы обустройства рабочих помещений тайной стражи, размещения и снабжения личного состава оказались для боевого мага серьёзным испытанием.

Весь остаток этого и половину следующего дня ему пришлось провести, склонившись вместе с казначеем отряда над списками заказов на десятки наименований совершенно необходимых для работы тайной стражи вещей и счетами за них. Когда к ошалевшему от бумаг и цифр и уже потерявшему счёт времени Кель’рину явился Рэй’хо с докладом о том, что господина комиссара ожидают кандидаты в воины тайной стражи, он встретил его с нескрываемой радостью.

Новые солдаты дали повод размяться, проверяя их способности к фехтованию и верховой езде, но счастье длилось недолго. Исан’нэ, явившаяся на церемонию принесения клятвы, вывалила на него новый список дел и снова исчезла. Вопрос, почему одарённый должен заниматься такими мало соответствующими его способностям делами, как пересчёт выделяемых на подковы медяков и доведение до смотрителя дворцовой кухни необходимости кормить дополнительно полтора десятка ртов, она просто проигнорировала.

В итоге Кель’рин второй раз подряд вернулся в свою комнату, когда солнце уже давным-давно село и будучи совершенно лишённым сил. Утешало только то, что поручения капитана были в общем и целом выполнены и следующий день можно было бы посвятить чему-нибудь более приятному. Уже проваливаясь в сон, он очень кстати вспомнил о давно обещанном визите к Шайин’сай и пообещал себе нанести его следующим же утром.

* * *

Немедленно после пробуждения план осуществить не удалось. Слишком привыкший к жизни среди солдат боевой маг буквально в последний момент вспомнил о существовании условностей, несколько отличающих посещение апартаментов госпожи из Высоких Линий от палатки офицера-сослуживца. И если последний, несомненно, воспримет визит без предупреждения как должное и даже и не подумает обратить внимание на то, насколько тщательно гость заботится о собственной чистоте, то вот первая… Тем не менее, решив эти проблемы при помощи слуги из гостиницы, запасного комплекта одежды и общественной бани, Кель’рин вскоре после полудня переступил порог «Золотого орла».

Ему даже не потребовалось называть своего имени. Видимо предупреждённый о его визите заранее привратник тут же вызвался проводить его на второй этаж, где их ждал вооружённый коротким мечом и кинжалом черногорец. Тот, вероятно будучи кем-то вроде охранника, с должной почтительностью попросил его подождать и скрылся за дверью, ведущей в одни из апартаментов. Почти сразу он вновь возник в коридоре и приглашающе открыл дверь, пропуская гостя внутрь. Сам он так и остался снаружи.

Помещение, в котором Кель’рин оказался, пройдя через крохотную прихожую, удивляло. По сравнению с ним комнаты внутри каменной громады дома Регента, человека далеко не бедного, казались похожими на казематы. Конечно, апартаменты «Золотого орла» не могли состязаться в богатстве с тем же дворцом Владыки, но выгодно отличались от его холодной помпезности изяществом и уютом.

Шайин’сай ожидала гостя, сидя в кресле в компании молоденькой служанки-полукровки. Бесформенному балахону она на этот раз предпочла популярный в южных провинциях длиннополый халат всё того же чёрного цвета, а волосы заплела в простую косу.

— Рада видеть вас, Кель’рин! — поднялась она навстречу, как только молодой маг переступил порог. — Я уже начала думать, что вы забыли меня.

— Разделяю радость от встречи! — ответил он одновременно с приветственным кивком. — Простите, государственные дела. И кроме того, несколько дней это не такой большой срок.

Они обменялись ещё несколькими ничего не значащими вежливыми фразами, после чего Шайин’сай, по-видимому, решила, что с приветственной церемонией покончено.

— Вы ведь помните, что я обещала представить вам госпожу Хэлин’сай, не так ли? — начала она и, получив утвердительный ответ, продолжила: — К сожалению, сестра покинула гостиницу раньше, чем я узнала о том, что вы придёте. Простите, но нам придётся её подождать. Надеюсь, моё общество не покажется вам скучным?

Аристократка небрежным движением натянула рукав, освобождая запястье, и сделала несколько быстрых жестов пальцами. Очевидно, они обозначали какие-то команды, поскольку служанка немедленно встрепенулась и бесшумно выскочила из комнаты.

— Прошу вас, присаживайтесь! — пригласила она, указывая на небольшой диванчик, и тут же скривилась при виде того, как ножны меча гостя смахнули со стоящего рядом низкого столика пару чашек из тончайшего фарфора.

Кель’рин перехватил обе у самого пола, сдержал готовое было вырваться ругательство, молча заставил их перелететь на прежнее место и осторожно опустился на предложенное сидение. Шайин’сай села на тот же диван, настолько близко, насколько это вообще допускала традиция для дамы, желающей сохранить приличия.

— Моя почтенная бабушка в Ар-Най’котте уже нафантазировала бы невесть что… — грустно усмехнулась она, заметив, как Кель’рин оценивает разделяющее их расстояние. — Остаться наедине с мужчиной, какой немыслимый разврат! Иногда я вам даже завидую.

— Завидуете? В чём же?

— В вашей свободе! — с волнением в голосе сказала Шайин’сай. — Вы не представляете, каково это каждый раз думать, достаточно ли я далеко от моих гостей. А уж прикоснуться к кому-то, не прослыв распущенной… — она невесело рассмеялась. — Вы же… Лин рассказывал мне о жизни боевого мага, да и я сама много узнала. Вы можете бывать где хотите и с кем хотите. Фейрэн, Айран’но из «Красного Дракона»…

При этих словах Кель’рин поднял бровь, демонстрируя невысказанный вопрос. Если повторять сплетни о госпоже Карис’нау, в своё время грубо прервавшей общение своей дочери с одним магом из гвардии, было просто невежливым, то второе… Благовоспитанной девице из Высоких Линий согласно требованиям приличий следовало вообще не подозревать о существовании заведений вроде «Дракона». А уж знание имён работающих там девушек было открытым плевком в сторону традиции , превзойти который можно было только появившись там лично.

— Простим друг другу наши маленькие слабости! — отреагировала аристократка, правильно поняв причину его показного удивления. — Думаю, дочерям Линий в моём положении простительны небольшие удовольствия, не нарушающие запретов напрямую. Так что…

Шайин’сай замолчала, когда в комнате вновь возникла служанка. Повинуясь жестам госпожи, та оставила на столе принесённые ею пузатый серебряный кувшин и поднос с печеньем, после чего вновь исчезла. Управляемый нитями манипуляции кувшин тут же взлетел вверх, описал изящную петлю, делясь со стоящими рядом с ним чашками своим пахнущим какими-то экзотическими травами содержимым, и вновь опустился. Затем аристократка, мило улыбаясь, уже своими руками предложила одну из чашек гостю.

— Шайин’сай! — начал Кель’рин, после того как выразил должное восхищение напитком. — Понимаю, вся эта болтовня стала почти что частью традиции… Но вы ведь пригласили меня для того, чтобы обсудить что-то важное для вас, не так ли? Думаю, отсутствие госпожи Хэлин’сай не станет вам помехой.

— Вы правы, — ответила она, мгновенно отбросив лучезарную приветливость, после чего ненадолго замолчала, как будто собираясь с мыслями. — По поводу того, что меня интересует… Если позволите, я начну издалека. Во время нашей прошлой встречи во Дворце я хотела только просить вас представить Хэлин Его Могуществу, но с тех пор кое-что изменилось. Позавчера мне удалось поговорить с советником Хель’рау. И не спрашивайте, чего мне стоило заполучить немного его времени… Его слова сильно повлияли на меня.

— И что же он вам сказал?

— Задал два вопроса. Сперва я их не вполне поняла, но потом… Он спросил, что заставило бы меня послать двух любимых дочерей… Да, в этом месте он обозвал меня старой девой, представляете⁈ Пусть и иносказательно, говоря об одной из этих придуманных им девиц, но я же не так глупа, чтобы не понять о ком идёт речь! Старой девой!! Мне ещё нет и четверти века, а он… Будь здесь Лин, он бы не посмел! Простите… Так вот, он спросил, что заставило бы меня послать их через охваченную мятежами страну ко двору регента с двусмысленной репутацией? При том что неизвестно, дожил бы этот регент до их приезда или стал бы к тому времени жертвой мятежников. И… Кель’рин, я же не обучена как боевой маг вроде вас! Конечно, с нами был Ран’хо и ещё несколько наёмников, но всё равно, случись что в пути… Мой отец, отправляя нас с сестрой сюда, сыграл с судьбой в кости на наши жизни. Поняв это один раз, я уже никогда не забуду.

— А второй вопрос?

— Второй касался моих стремлений и планов, — уклонилась от прямого ответа аристократка. — Мы говорили совсем недолго, он почти сразу сбежал. Сказал что-то про государственные дела и исчез. Но этот разговор сильно повлиял на меня. Сейчас я понимаю, что слишком наивно было бы всю жизнь полагаться на других. Мне нужно самой стать… Кем-то более значимым.

— И зачем вы говорите это мне? — спросил Кель’рин.

Он уже примерно представлял, чего от него хотят. Четвёртая дочь третьей ветви Ан’ау’сай давно вообразила в нём человека, стоящего слишком близко к трону, и хочет просить чего-то не только для сестры, но и для себя.

— Вы мне нужны! — прямо заявила она. — Не буду скрывать, я хотела бы сказать то же и господину Хель’рау, но он считает меня обычной чистокровной дурочкой. Простите, если я что-то не так понимаю… Я не знаю в точности, что из себя представляет данное вам Его Могуществом звание и за что именно вы его удостоены. Я понимаю, что сейчас и для вас и для Его Могущества я почти ничего не значу. Так что я прошу дать мне шанс заслужить ваше и его доверие!

Кель’рин изумлённо посмотрел на аристократку. Он был готов услышать просьбу познакомить её с неженатым гвардейским офицером из богатых и уважаемых Линий. Ожидал и желания быть рекомендованной перед Регентом на какую-либо ничего не значащую придворную должность. Но лезть в дела тайной стражи?

— Шайин’сай, вы хоть представляете, о чём просите? — спросил он. — От вас ли я недавно слышал, что вы не воин?

— Конечно, я не боевой маг, — согласилась та. — Но я всё равно одарённая! По крайней мере, я сильнее любого бездаря! — сказав это, она потянулась нитьюманипуляции к собственному предплечью.

Наверное, кого-нибудь несведущего сделанная ею демонстрация способностей бы впечатлила. Выскочивший из широкого рукава небольшой нож мухой пронёсся над столиком, аккуратно перерезал пополам прыгнувшее ему навстречу печенье, описал лихую дугу в воздухе и с хрустом вонзился по самую рукоятку в дверь. Окажись в качестве мишени бездарь, он, несомненно, был бы убит. Одарённому же хватало времени несколько раз оборвать ничем не защищённую нить, управляющую ножом, и одновременно с этим подготовить смертельную контратаку. В конце концов, с помощью дара можно прикончить человека парой десятков куда более простых и верных способов.

— Как видите, я не совсем беспомощна! — объявила Шайин’сай. — Кроме того, разве вам нужны только воины?

Задав этот риторический вопрос, она принялась излагать свои взгляды на потенциальных мятежников и борьбу с ними. Если отбросить словесную шелуху, Шайин’сай предлагала себя в роли доносчицы, которая стремилась бы стать участницей любых заговоров против Регента, чтобы выдать потом всех причастных властям. Увлёкшись, она даже предложила Кель’рину с той же целью создать такой заговор самим. Остановило её поток идей только появление служанки с докладом о том, что сестра госпожи наконец-то вернулась в гостиницу и вот-вот будет готова явиться.

А когда она действительно явилась… Хэлин’сай действительно была «мила и способна», но кто-то постарался сделать её похожей на… Нарин’нэ! Подражая ей, она с ног до головы нарядилась в выкрашенную в чёрный цвет крепкую воловью кожу, отлично спасающую в походах от ветров, дождей и не слишком сильных ударов, но едва ли необходимую посреди Столицы. На охватывающем тонкую талию широком ремне она так же повесила кинжал, а ещё один поменьше закрепила за голенищем правого сапога. Утешало только то, что она не стала повторять свойственного сестре-гвардейцу вызывающего пренебрежения уходом за волосами и собрала свои в опускающийся чуть пониже спины перевязанный кожаными шнурками аккуратный «хвост».

Разговор госпожа Хэлин’сай начала с, вероятно, заранее отрепетированного выражения безграничной любви к господину Тай’нину и… Что именно должно было последовать дальше, Кель’рину так и не удалось узнать, поскольку Шайин’сай призвала сестру прекратить спектакль и говорить серьёзно. Та действительно прекратила, после чего они вместе озвучили своё предложение.

Говоря практически, Регенту предлагалась в жёны молодая и здоровая дочь многочисленной и богатой Линии с безупречной репутацией. На чашу весов в её пользу бросались как её собственные магический дар, ум и привлекательность, так и обширные связи её отца и братьев среди торговцев и ростовщиков Десяти Звёзд. Эти связи, как сообщила Шайин’сай, были способны оказать самую серьёзную поддержку как государственной казне, так и личному капиталу новоявленной младшей ветви Ан’ау’нин. Со стороны самой Хэлин выражалось также полное понимание по отношению к маленьким слабостям будущего мужа и готовность без лишнего ханжества разделить внимание Его Могущества хоть с Белой Смертью, хоть с любой другой фавориткой, не имеющей отношения к Линиям. Одним словом, не предложение, а мечта любого здравомыслящего мужчины, как сказала под конец старшая сестра потенциальной невесты. Оставалось только два вопроса — интересуют ли оно Регента в принципе и как отнесётся к его последнему пункту госпожа Исан’нэ.

Испытывая в глубине души вполне понятные сомнения, Кель’рин тем не менее на словах пообещал упомянуть о Хэлин’сай при Его Могуществе, как только выдастся подходящий случай. О том, когда таковой случится и случится ли вообще, он не знал.

Высказав то, ради чего его собственно приглашали, сёстры ещё некоторое время развлекали Кель’рина ничего не значащей болтовнёй, по ходу которой младшая то забывалась, превращаясь в обычную беззаботную девушку, то вновь принималась рекламировать себя в качестве идеальной жены, а старшая старательно играла роль гостеприимной хозяйки. Когда же он собрался уже уходить, Шайин’сай, вызвавшись проводить его до дверей гостиницы, уже в коридоре снова попросила за себя.

— Дайте мне только шанс, Кель! — быстро проговорила она, приблизившись на совершенно неприличное расстояние к его лицу и твёрдо глядя в глаза. — И вам, и вашим капитану с регентом никогда не придётся об этом пожалеть!

* * *

Она прогулочным шагом шла по улице Столицы, направляясь туда, куда указал курьер. Встречные горожане, только заметив висящие на её груди поверх кирасы медальоны гвардии и Гильдии, торопливо уступали ей дорогу. Конечно, казалось странным, что соратник, вместо того чтобы пригласить на встречу самому или послать слугу из гостиницы, воспользовался услугами курьерской службы Державы, но она немедленно отмела эти мысли. В конце концов, её ждала перспектива провести день в приятной компании бывшего брата по гвардии. И никаких государственных дел!

Почувствовав на себе чьё-то внимание, она остановилась и посмотрела на источник тонкой, еле заметной нити любопытства. Одной из тех, что иногда неосознанно выпускают неодарённые, когда сильно чем-то заинтересованы. Какой-то парень примерно её возраста с обрамлённым коротко подстриженной бородкой обветренным лицом с интересом и изрядной толикой восхищения разглядывал её из окна второго этажа. Она даже не стала касаться его мыслей, всё равно они были просто написаны на его лице.

Ей трудно было его в чём-то винить. В конце концов, если бы не почему-то кажущиеся уроженцам Приречья неприятными и пугающими цвет её кожи и глаз, она вполне могла превзойти в их глазах многих местных красоток. Конечно, если бы её хоть немного интересовала подобная перспектива. И даже если для данного конкретного мужчины её привлекательность пересилила предрассудки… В любом случае, это не её проблема!

Она тряхнула головой, отгоняя дурные мысли, и двинулась дальше, но вдруг заметила, что ощущение чужого внимания не только не пропало, но и усилилось. А кроме того, от него явственно запахло кровью. Озадаченная этим, она хотела было обернуться и посмотреть на парня в окне ещё раз, но внезапно ощутила резкий укол в спину. Что-то острое прошило её тело насквозь и глухо стукнуло в нагрудную пластину кирасы с внутренней стороны.

Часть 3.

Глава 13. Убийцы

— Ты здесь? Проснись!

Кель’рин открыл глаза за мгновение до того, как его комната наполнилась грохотом ударов металла по дереву. Ощущая за слоем досок лишь одну неяркую искру, он распахнул дверь, и перед ним предстал нарушитель спокойствия, нервный и запыхавшийся гвардеец.

— Комиссар Кель’рин? — спросил он и, получив утвердительный ответ, сообщил: — У меня для вас послание. В городе мятеж и убийство. Покушались на жизнь советника Хель’рау, маг Нарин’нэ тяжело ранена. Регент требует вашего присутствия. Лошади ждут на улице, я готов проводить вас, как только будете готовы!

* * *

Бросив поводья ближайшему солдату и пройдя через две линии оцепления, городской стражи и гвардии, Кель’рин оказался на месте… Нет, не покушения, скорее, боя. Быстро оглядевшись по сторонам, он заметил четыре тела. Одно из них свешивалось из окна второго этажа соседнего дома, даже после смерти так и не выпустив из рук арбалет, ещё два, по-видимому упавших с крыши, в неестественных позах лежали у стены здания напротив, а четвёртое скорчилось в луже крови на середине улицы. Кроме того, редкая и местами затоптанная цепочка бурых пятен вела ко входу в дом с мёртвым арбалетчиком, внутри которого ощущалось скопление ярких искр. Пройдя вдоль следа и распахнув дверь, он едва не врезался в спину что-то негромко говорящего стоящей перед ним Исан’нэ Тай’нина и успел расслышать «Ис, не такой ценой», прежде чем тот обернулся ему навстречу.

— А, Кель’рин. В пустоту твои приветствия! Она там! — кивнул Регент в сторону дальней комнаты. — Пока жива, но не знаю, надолго ли. Второй раз одно и то же… Слушай приказ. Покушение на неё и Хель’рау это новый мятеж. Твоя задача помочь Ис найти того, кто всем этим руководит, и схватить его. Причастные к этому не должны умереть раньше, чем выдадут всех сообщников. И ещё, кто знает, что они задумали дальше, так что не дай ей погибнуть. Выполняй! — Регент хлопнул Кель’рина по плечу и быстро зашагал вглубь дома, оставляя того лицом к лицу с Исан’нэ.

— Не ходи, только помешаешь! — остановила она, когда он шагнул следом. — С Нарин’нэ работает этот толстяк-санитист из Гильдии, Фолвин, со своими учениками. Надеюсь, он так хорош, как о нём говорят.

— Как она?

— Не очень. Удар мечом в голову, левый глаз и половина щеки. Две стрелы в ноге, одна в спине, прямо сквозь броню. Яд. Видимо, стрелы. Учатся на ошибках! — Исан’нэ коротко ухмыльнулась, видимо, вспоминая свои ранения четыре месяца назад, так и не ставшие смертельными. — Успела забрать шестерых.

— Я видел четыре трупа.

— Ещё двое стрелков в доме, у окон, просто с улицы не видно. Осмотри убитых, вдруг что-то сможешь узнать. Должен прибыть Рэй’хо с воинами, они в твоём распоряжении. Если что-нибудь выяснишь или появится Ирвин, я буду здесь. Постарайся! — капитан развернулась и скользящей походкой двинулась вслед за Регентом.

* * *

— Неужели в городской страже постоянно этим занимаются? — пробормотал себе под нос Кель’рин, переворачивая последнего, шестого, убитого, специально оставленного им напоследок. В отличие от остальных, этот погиб не от магии и обыскивать обильно залитое кровью из глубокой раны на шее тело было… Неприятно. Под взглядами собравшихся вокруг воинов он, стараясь не измазать рукава куртки и больше используя дар чем руки, снял с пояса погибшего кошелёк и пустые ножны от валявшегося рядом короткого меча, а потом сорвал с шеи дрянной медный медальон без следа магии. Закончив с этим, молодой маг подозвал одного из зрителей и потребовал снять с мертвеца сапоги, в одном из которых обнаружились нож и серебряная монета. Как и у остальных, ничего особенного.

Всё шестеро были одеты почти одинаково — стёганные или кожаные куртки, какие солдаты обычно надевают под кольчугу, холщовые рубахи, штаны и грубые сапоги разной степени изношенности. Обычный набор небогатого человека, отправляющегося в долгий путь или на войну. Ненамного интереснее было их вооружение, состоявшее из дешёвых, но отменно заточенных коротких мечей, кинжалов, трёх луков и четырёх арбалетов. Примечательным был только один из последних, внушительное устройство, слишком громоздкое, чтобы его было удобно носить, и, судя по толщине дуг и тетивы, обладающее немалой мощью. Найденные при нём стрелы были ему под стать, гораздо тяжелее обычных, с массивными гранёными наконечниками. Не удивительно, что наспинная пластина кирасы не устояла.

Кроме оружия добычей Кель’рина также стали керамический флакон, вероятно содержавший яд, которым, по словам Исан’нэ, были отравлены стрелы, внушительная горка медяков, две серебряные ладьи и несколько невзрачных украшений. Никаких письменных приказов с подписью главаря заговорщиков, разумеется, не было. Шансов на то, что кто-нибудь из местных жителей узнает убитых в лицо, тоже. Конечно, можно было бы пройтись по тавернам в портовом районе, где всегда полно подобных личностей, в надежде, что их кто-нибудь узнает. Но тащить с собой шесть отрубленных голов для опознания? Бррр…

— Рэй! — позвал одноухого десятника Кель’рин. — Я к капитану. А ты отправь кого-нибудь найти людей и повозку, чтоб убрать этих, — он ткнул пальцем в сторону мертвецов. — А то загадили улицу, смотреть противно.

* * *

Всё-таки, даже с самого начала подозревая, что Исан’нэ наломает дров излишним рвением, Кель’рин оказался не готов к тому, что увидит в реальности. Подвал, в который, по словам охранявшего вход гвардейца, недавно спустилась капитан тайной стражи, пропах ужасом и испражнениями. Десятка полтора мужчин, женщин и детей в гробовой молчании столпились по углам помещения под охраной солдат. Тишину нарушал только негромкий женский голос, временами переходящий в шипение, ставший таким привычным во время кампании против мятежников.

— Ты что несёшь, полусотник⁈ — человек в коротком форменном плаще городской стражи, к которому были обращены эти слова, выглядел ещё более напуганным, чем арестованные у стены. — Я дала тебе ясный приказ. Узнать у них обстоятельства покушения, а не являться ко мне с этим лепетом! Если их истории не сходятся, значит, кто-то из них врёт, только и всего! И именно ты должен уличить лжеца. Вырвать у него правду, а потом бросить в тюрьму как соучастника, а не устраивать тут нежности! А если ты настолько беспомощен… Кель’рин! — Исан’нэ обернулась ему навстречу, переходя с торгового языка на черногорский и заменяя бешеный взгляд приветливым. — Какие новости?

— Это кто? — сказал он вместо ответа, глядя на окружающих их испуганных людей.

— Я приказала этому олуху допросить жителей домов, в которых прятались убийцы, а он ничего без меня не может. Но общий ход событий я выяснила. Они ворвались в дома заранее, сразу заперли всех, кто там был, по подвалам, чтобы не мешали им и не выдали засаду. А вот про число убийц, имена и время, когда это случилось, эти лгут. Каждый называет разные… — она с досадой глянула в сторону командира стражников. — Придётся самой ими заняться.

— Госпожа капитан, разрешите поговорить наедине? — спросил Кель’рин официальным тоном. От готовящейся здесь произойти бессмысленной жестокости ему было не по себе, но если при всех потребовать от неё пересмотреть свои приказы, она наверняка откажет.

— Смысл? — она непонимающе пожала плечами. — Высокое наречие в этой комнате всё равно понимаем только мы.

— Хорошо, скажу здесь. Исан’нэ, зачем ты так с ними? Это же ни в чём не повинные люди!

— Тогда зачем им лгать?

— Да не лгут они, просто путаются от страха! Как бы ты себя чувствовала, если бы тебя и твою семью без разговоров загнали в подвал какие-то головорезы, а потом пришли стражники и тут же потащили на допрос?

— Немного усталой. Сам знаешь, сколько сил требуется, чтобы перебить такую толпу.

— Госпожа капитан, это же не шутки! Эти, которых ты приказала допросить, они не боевые маги. Даже не воины. Простые горожане, которые сами уже пострадали от убийц. К ним стоит проявить снисходительность! — сказал Кель’рин, уже понимая, что эти слова для его соратницы и по совместительству командира просто ничего не значат. Как будто она уже родилась суровым воином и просто не представляет, что кто-то может быть слабее духом, чем она сама.

— И что ты мне предлагаешь? Просто отпустить тех, кто хоть что-то знает о покушении? — ледяным голосом поинтересовалась Исан’нэ. — Это глупо.

Аргументы услышаны и отброшены. Бесполезно.

— Как там твои мертвецы? — спросила она после короткой паузы. — Что-нибудь узнал?

— Обычные наёмники, судя по вещам. Дешёвая, но добротная одежда, горсть монет, оружие без изысков, но вполне смертоносное. Один из них даже крепостной арбалет притащил. И, думаю, я нашёл яд! — Кель’рин протянул флакон.

— Мне им этого горе-стражника отравить? — без улыбки пошутила Исан’нэ, кивая на бледного, как покойник, полусотника. — Отдай Фолвину. Нет! Только покажи. Пусть он его нюхает, пробует, если хочет, но хоть сколько-нибудь оставит нам. Пригодится! — она долгим взглядом посмотрела куда-то вверх. — Ирвин идёт.

Над головой хлопнула дверь, заскрипела под сапогами лестница, и в круге света показалась гибкая фигура каррца.

— Госпожа капитан, вы как всегда прекрасны! — произнёс на торговом языке Ирвин с поклоном, скорее шутливым, чем почтительным. — Я так счастлив…

— Я похожа на твоих девиц из ремесленных кварталов⁈ — рыкнула на него Исан’нэ, также переходя на торговый. — Докладывай, что с Хель’рау.

— Уже докладываю! — ничуть не смутившись, ответил тот. — Его Премудрость жив и почти здоров, пара царапин. Разумная осторожность помогла, так он просил передать. И ещё напомнил, что он-то никогда не скачет впереди всех верхом на белом коне, как некоторые наши общие знакомые. Охрана прикрыла его от стрел, потом помогла справиться с убийцами. Семеро нападавших погибли на месте, ещё двое схвачены. Тут надо благодарить его предусмотрительность, не останови он вовремя своих телохранителей, они бы их всех перерезали.

— Что говорят пленные?

— Что я их всё равно потом убью, так что могу засунуть свои вопросы себе в задницу. Я с ними всерьёз не потолковал, отправил в дворцовую тюрьму и сразу поскакал к вам. Думал, пусть их специалист по раскаянию уговаривает, а она… — Ирвин остановился на полуслове, перехватив взгляд Кель’рина. — Прости, заболтался. Госпожа капитан не даст соврать, я за сестрёнку голыми руками кого хочешь… А вы кого-нибудь поймали?

— Все убиты.

— Нет, не все! — вмешался в их разговор Кель’рин, спеша поделиться только что осенившей его догадкой. — У Нарин’нэ рубленая рана головы, так? А все мечи, что я собрал с убитых, чистые. Не стрелой же её нанесли! Значит…

— Эй, ты! Полусотника Сэн’хо ко мне, немедленно! И Рэй’хо! Шевелись! — прикрикнула Исан’нэ на ближайшего стражника, мгновенно оценив значение сказанного.

— Послать людей на поиски хотите, госпожа капитан? Так уже поздно, он давно сбежал… — начал Ирвин.

— Может и нет! — после первой догадки дальнейшие рассуждения в голове Кель’рина складывались как бы сами собой. — Почему он сбежал, не добив Нарин’нэ? Ему наверняка обещали хорошо заплатить за это, никто не рискнёт нападать на гвардейца-одарённую просто так! Этот убийца просто так не ушёл бы, оставив работу недоделанной, он ведь не получит денег, раз она осталась жива. Значит, у него была очень веская причина сбежать. Дороже денег наёмнику только собственная жизнь, так? Он не нанёс последний удар потому, что в тот момент она была ещё на ногах и он был уверен, что ему с ней не справиться, потому что сам уже тоже был серьёзно ранен. Раз так, он не сможет быстро скрыться и его легко будет узнать.

— Разумно. Ирвин! Отправляйся во Дворец, попробуй ещё раз разговорить тех, что взял Хель’рау. Кель’рин, пошли! — капитан тайной стражи повернулась к лестнице, сделав знак следовать за собой. — Натравлю на него и стражу и гвардию. Если ты прав, не уйдёт.

Охватившее Кель’рина воодушевление от своей догадки было разбито почти сразу после того, как он и Исан’нэ поднялись из подвала, одной фразой Лан’нау, с которым они встретились в дверях.

— Капитан Исан’нэ, комиссар Кель’рин! Торопиться нет никакой нужды, — ответил он на требование немедленно организовать поиски. — Облава давно ведётся. Конница Аркина должна быть уже на улицах, а рота Оргранга перекрывает городские ворота. Даже одарённый не сбежит. Регент отдал приказ сразу, как только прибыл.

* * *

Кель’рин стоял вместе с Исан’нэ и Лан’нау за спиной Тай’нина в пропахшей кровью комнате. Сам Регент сидел в совершенно не подобающей его положению позе около Нарин’нэ и, казалось, совсем не слушал расположившегося напротив Фолвина.

Знаменитый маг-целитель не подвёл, она всё ещё жила. Стрелы уже были извлечены, а места, где они вонзились в плоть, напоминали о себе только свежими шрамами. Края длинного разреза на лице также сошлись, и только на месте глаза оставалось отвратительное багровое месиво. Раны очищены и заживлены, а расколотые ребро и череп можно будет восстановить в течение трёх-пяти дней, уверял мастер-санитист, попутно восхищаясь умением своей пациентки. По его словам, она сама немедленно после схватки остановила внутренние кровотечения и поддерживала в себе жизнь до прихода помощи.

В общем и целом, нанесённые ей раны сами по себе больше не представляли опасности. Другое дело, яд. По словам Фолвина, занесённая со стрелой отрава должна была полностью парализовать мышцы жертвы, и сейчас его ученики, сменяя друг друга, непрерывно заставляли работать её сердце и лёгкие. Как скоро и без того до предела ослабленный процессом заживления ран организм справится с отравлением, целитель не знал.

— Всё, что можно было сделать сейчас, я сделал, Ваше Могущество, — закончил он свой рассказ. — Остаётся только ждать.

— Всё? — Регент словно бы проснулся, оторвал взгляд от застывшего глаза Нарин’нэ и поднял голову. — Ясно. Переносить её сейчас можно, выдержит? — спросил он у Фолвина и, получив утвердительный ответ, обернулся к Лан’нау. — Капитан, нужно убрать её отсюда. Во Дворце полно не пойми кого, казармы… Не знаю. Отвези в мой дом. Десяток твоих воинов и пара одарённых при ней неотлучно. Собери эскорт, стрелков, головной и тыловой дозоры, как на войне.

— Я всегда на войне.

— За это и ценю. Выполняй! — он встряхнулся, словно сбрасывая с себя тяжёлый груз, и вскочил на ноги. — Ис, что у тебя?

— Прибыл Ирвин. В Хель’рау стреляли, но он жив. У них семеро убитых. Захвачено двое пленных, должны сейчас быть в тюрьме Дворца. Здесь шесть трупов. Простые наёмники. Кель’рин считает, что ещё один уцелел и бежал, скорее всего, ранен. Кстати, почему я не знаю про облаву?

— Потому что слушаешь непонятно чем! — сорвался Регент, но тут же подавил эмоции — Прости, сама видишь… Продолжай!

— Никаких указаний на то, кто нанял убийц, на телах погибших не найдено. Выясню больше, как только допрошу как следует свидетелей подготовки покушения. Хотела поручить это городской страже, но у них вместо командира какой-то цыплёнок… Потом отправлюсь во Дворец. Если арестованные убийцы к тому времени не выложат всё, что знают, Ирвину, займусь ими сама. Как только узнаю, кто за этим стоит, возьму своих воинов и схвачу его. Привести его к тебе или отправить в пустоту сразу?

— Постарайся привести живым. Посмотрим, кто он такой. Возможно, это знание поможет нам в будущем. Кель’рин, хочешь что-то добавить?

Сейчас или никогда! Исан’нэ, возможно, припомнит эти слова, но раз по-другому не получается…

— Да, господин регент! — ответил он, а тело заученно вытянулось, как на строевом смотру. — По поводу свидетелей покушения, считаю, что госпожа капитан слишком сурова с ними. Это не сообщники убийц, обычные горожане и их семьи. Они ни в чём не виноваты, — Кель’рин на мгновение задумался, пытаясь представить, какие аргументы выбрал бы Хель’рау на его месте. — Если подвергнуть их строгому допросу, в городе пойдут слухи о бессмысленной жестокости ваших людей, и это приведёт к тому, что мятежникам станет легче найти новых сторонников.

— Политик! Хель’рау научил? — Тай’нин криво улыбнулся. — Неважно… Ис, с тобой он этой мыслью делился?

— Да. Но если церемониться с каждым встречным, я ничего не узнаю.

— Узнаешь всё от убийц в тюрьме, их никому не жалко. Горожан, за которых просит Кель’рин, отпусти. И не держи на него зла, он старается на благо государства, как его видит.

— Поняла! — на несколько мгновений Исан’нэ замерла, глядя сквозь Кель’рина ничего не выражающими глазами, после чего ожила и махнула ему рукой. — Едем во Дворец! Узнаем, кто у них главный, и покончим с ним.

Глава 14. Цепочки следов

Первым человеком, встретившим Кель’рина и Исан’нэ, когда они, оставив Рэй’хо с его воинами снаружи, прошли мимо охраны и спустились подземелье под Дворцом, стал Ирвин. Выглядел он несколько разочарованным.

— Госпожа капитан, брат-воин! — поприветствовал он их без привычного шутовства. — Ну не выходит из меня допросчик, не моё это! Я уже их и вами пугал, и жизнь обещал тому, кто первым заговорит, и пытками грозил…Не помогает. Молчат! Надо или в самом деле звать палача, или вашим колдовством.

— Не колдовством, а магией, — машинально поправил Кель’рин. — Показывай.

Ирвин провёл их по скупо освещённым коридорам и наконец распахнул тяжёлую дверь в камеру, открывая их взорам двух прикованных к стене цепями мужчин под охраной вооружённых дубинками стражников.

— Вот они! — сказал он, после чего обратился к пленникам. — Итак, господа головорезы! Позвольте вам представить капитана Исан’нэ и комиссара Кель’рина из тайной стражи. Да, да, тех самых, о которых я вам рассказывал! Так что предлагаю выбор — или вы, мрази, сейчас же выкладываете мне, кто послал вас убить советника Хельрау, или мои соратники вырвут из ваших голов всю правду вместе с вашими куриными мозгами с помощью магии! — Ирвин легко, словно танцуя, увернулся от плевка и небрежно пнул покусившегося на чистоту его одежды арестанта в голень, вызвав болезненный вскрик. — И с каким же отребьем приходится работать! Эти невежды даже свои имена не захотели назвать.

— Вижу! — капитан прошлась взад-вперёд перед пленниками, разглядывая их, после чего обратила внимание на стражников. — Ты! Натяни цепи тому, что слева, чтобы не дёргался. Теперь ты! Принеси мне стул. И кляп с верёвкой для этого, не люблю шум.

— Исан’нэ! — Кель’рин вновь воспользовался Высоким наречием, чтобы его могла понять только соратница. — Разреши мне с ними поговорить. Я смогу узнать всё, что нужно, без пыток.

— Второй твой. Потом сравним результаты, — холодно ответила она. — А теперь прошу, отойди на три шага назад и подожди, пока я закончу!

Кель’рин отступил, не желаяболее испытывать терпение капитана, чьё «прошу» уже звучало как «выполняй, или я убью тебя на месте». В конце концов, оспаривать её действия перед Регентом, несмотря на его одобрение, действительно было грубостью. А этот пленник, которому вернувшийся стражник уже деловито спутывал ноги, ожидающую его несомненно пренеприятнейшую участь всё равно заслужил. Он прислонился спиной к стене возле двери и приготовился наблюдать.

Стражник тем временем, закончив с ногами пленника, повинуясь приказу, крепко заткнул тому рот и отошёл в сторону. Сразу после этого Исан’нэ и растянутого перед ней на цепях человека накрыла сфера пелены, пряча их от сверхъестественных чувств.

— Секреты мастерства! И потом, ты всё равно не смог бы это повторить, — ответила она на так и не высказанный Кель’рином вопрос и отвернулась.

Некоторое время, казалось, ничего не происходило, обычные зрение и слух показывали застывшие друг напротив друга фигуры сидящей на стуле женщины в балахоне и голого по пояс скованного мужчины у стены. Потом без всяких видимых причин лицо пленника исказилось, тело беспорядочно задёргалось, а из-под кляпа вырвалось мычание.

— Вот и всё, можете убирать! — объявила Исан’нэ, когда человек перед ней затих, и убрала пелену.

Стражники, привычно бормоча себе под нос ругательства, принялись освобождать от пут безжизненное тело. Ирвин, устроившийся в дальнем углу камеры, равнодушно выковыривал кинжалом грязь из-под ногтей.

— Кель’рин, твоя очередь. Надеюсь, твой подопечный… Нарвин, так ведь тебя зовут? Нарвин, четвёртый сын Адиса из Глиняного квартала. Бывший солдат полка Верреса, где ты и познакомился с тем, кто привёл тебя в эту шайку… — обернулась она ко второму арестанту, заставив его вздрогнуть. — Так вот, надеюсь, твой подопечный уже понял, что у нас даже мёртвые не могут ничего утаить, и не отнимет у тебя много времени.

Оставшийся арестованный действительно заговорил сразу. Видимо, впечатлённый тем, как Исан’нэ обошлась с его товарищем, он почти без понуканий и особенно не пытаясь солгать рассказал свою историю. Младший сын ремесленника, завербовавшийся в солдаты, он отслужил два срока в войске Владыки, после чего подался в наёмники. Карьера вольного меча привела его с приятелями к некоему Яграру, с которым их познакомил содержатель таверны «Старый кот» по имени Нуаро. Блеск серебра начисто затмил что последние крохи уважения к закону, что страх перед магическим даром цели, и они согласились поучаствовать в его плане убийства. План в итоге с треском провалился, а последний оставшийся в живых исполнитель оказался в дворцовой тюрьме.

Проводя допрос, Кель’рин с радостью вспомнил уроки, полученные от Нарин’нэ. Останься он простым боевым магом, ему едва ли удалось не только в точности убедиться в истинности каждого произнесённого Нарвином слова, но и во всех деталях подсмотреть в его мыслях лицо его нанимателя. В итоге он был полностью уверен, что узнает того, едва увидит.

— Вполне возможно, этот Яграр всё ещё ждёт их в таверне, — высказал предположение Кель’рин, после того как Исан’нэ подтвердила сходство этой истории с полученной ею информацией. — Они условились там встретиться после убийства, и если мы поторопимся…

— Езжай! — не дала ему договорить капитан. — Хватай его и ветром назад. А я… Я буду здесь, во Дворце. Мало ли какие будут новости…

* * *

Как найти здание указанной Нарвином таверны, без труда объяснил первый же встреченный в портовом районе солдат городской стражи. Разменявший не один десяток лет двухэтажный дом в паре кварталов от реки выделялся среди других столь же угрюмого вида строений вывеской, на которой с немалым искусством был вырезан толстый котяра, обнимающий пивную кружку. Надпись с названием заведения отсутствовала, что, впрочем, учитывая средний уровень грамотности окрестных обитателей, не удивляло.

К тому чтобы войти в таверну, где мог находиться Яграр, Кель’рин подготовился со всей тщательностью. Не полагаясь полностью только на свои способности, он прихватил с собой отряд Рэй’хо, вооружённые булавами воины которого сейчас торопливо занимали места около дверей и окон «Старого кота». Выбор именно такого оружия для них был не случаен — уколом короткого меча слишком легко случайно убить на месте, а удар булавы, по его замыслу, должен лишь переломать кости. Тем самым жертва лишалась способности убегать, но оставалась относительно пригодной для допроса. Разумеется, если на пути тяжёлого железного навершия случайно не окажется череп. Таким образом, если даже сам маг оплошает и даст нанимателю убийц незаметно выскочить в окно, оставались большие шансы, что его задержат солдаты. Всё продумано!

Убедившись, что его люди на местах, а медальон тайной стражи вывешен на всеобщее обозрение, Кель’рин в сопровождении Рэй’хо не таясь подошёл к двери таверны. Распахнул он её ударом сапога, едва не сорвав с петель. Шагнув внутрь, в тускло освещённый общий зал, молодой маг быстро осмотрел сидящих там людей, облик большинства из которых недвусмысленно намекал, что продавать свой меч за деньги им не впервой. Яграра среди них не было, но зато имелся также знакомый по воспоминаниям Нарвина Нуаро, расположившийся за грязной стойкой в компании бочонков с каким-то местным пойлом.

— Ты! — обратился к содержателю таверны Кель’рин, протискиваясь в его сторону между столов и одновременно касаясь его сознания, чтобы проверить честность ответов. — Мне нужен Яграр. Где он?

— Ты сам кто такой, а? — вместо ответа спросил его Нуаро, начисто игнорируя как серебряный диск медальона на шее молодого мага, так и его руку, угрожающе лежащую на эфесе длинного меча. — Ты мне дверь сломал, козёл! Ребята, надо его… — наглец ошарашенно затих, когда невидимая нить манипуляции проткнула его барьер и захлестнулась вокруг шеи.

— Враги! Как много! – радостно вклинилась в мысли хозяина Хиссан. — Можно⁈

С достойной похвалы быстротой больше половины посетителей таверны вскочили с мест и угрожающе двинулись на Кель’рина со всевозможным оружием наготове. Рэй’хо позади тихо выругался и почти прижался спиной к его спине, нервно оглядываясь по сторонам и сжимая в руках меч и булаву.

Кель’рин крепче стиснул рукоять своего оружия, лихорадочно обдумывая, что делать. Почти два десятка головорезов — не такой уж страшный противник для боевого мага, но это в теории. На практике же он не сможет убить больше трёх-четырёх мгновенно. Может, семь или восемь, если использовать Хиссан. С остальными придётся повозиться. В свою очередь это значит, что, во-первых, Рэй’хо почти наверняка прикончат, а во-вторых, когда схватка закончится, не у кого будет спрашивать, где Яграр. Ожидающие снаружи воины, с учётом времени, требующегося на то, чтобы войти внутрь, радикально ситуацию не изменят, а кроме того, ввязавшись в общую схватку, не смогут схватить их главную цель в случае, если он всё же где-то здесь и только ждёт момента, чтобы улизнуть. Значит, придётся рискнуть и попытаться вовсе избежать побоища. Молодой маг сосредоточился, отдавая команду Хиссан не убивать и одновременно вкладывая все силы в несколько нитей.

Со стороны это должно было выглядеть действительно эффектно. Клинки нескольких ближайших противников синхронно вырвались из рук, взмыли вверх и зависли над головой Кель’рина, угрожающе наставив острия на своих прежних хозяев.

— Опустите оружие! — крикнул он, пользуясь всеобщим замешательством. — Я боевой маг, вам со мной не справиться!

Угроза сработала. Нападавшие отступили на несколько шагов, опасливо косясь на висящий под потолком арсенал.

— Я не хочу никого здесь убивать! — объявил Кель’рин и с облегчением позволил отобранному оружию упасть на пол вокруг него. — Я комиссар тайной стражи, и мне просто нужно найти северянина по имени Яграр. Кто-нибудь знает, где он?

Ответом ему была тишина. Отчаянные наёмники, совсем недавно готовые без рассуждений ринуться в драку, неуверенно переглядывались и, казалось, старались стать как можно незаметнее. Заметив, что слишком многие из их взглядов обращены к Нуаро, молодой маг решил начать именно с него.

— Такое дело, почтенные! — объявил он. — Пока я не узнаю то, что мне нужно, я попрошу вас не покидать таверну. Снаружи стоят мои люди, так что не пытайтесь сбежать… А ты, хозяин, подойди сюда!

Словно угадав его мысли, Рэй’хо нырнул за стойку, схватил содержателя таверны за шиворот и, грубо протащив его между столов и бочек, поставил перед своим командиром.

— Спрошу тебя ещё раз, — подражая манере Исан’нэ угрожающе прошипел Кель’рин. — Где Яграр?

— Ушёл сегодня утром, Ваша Мудрость, я не знаю ку… — неловко попытался солгать Нуаро, но осёкся, когда на него накатила волна наведённого ужаса. — Он здесь! Здесь, в своей комнате! Наверху! Я! Сейчас! Покажу! — он повернулся и, волоча за собой Рэй’хо, бросился к лестнице на второй этаж.

Кель’рин двинулся за ним, мысленно посылая очередную благодарность Нарин’нэ за часы, потраченные на обучение её техникам. Если бы не они, на то, чтобы разговорить содержателя таверны, ушла бы куча времени, а тут… Всё равно, что орехи колоть!

— Вот, Ваша Мудрость, эта комната! — заявил Нуаро, останавливаясь перед одной из четырёх одинаковых дверей в коридоре наверху. — Он тут с самого утра!

Кель’рин подавил возникшее было желание дать ему затрещину и задумался. Насколько он успел научиться это понимать, хозяин логова наёмников действительно верил в то, что нужный человек находится именно здесь. И не его вина, что чувства одарённого однозначно показывали отсутствие за указанной дверью каких-либо живых существ, превышающих размером мышь. По всей видимости, Яграр попросту улизнул незаметно для Нуаро и теперь может быть где угодно. Досадно!

Желая осмотреть комнату в поисках какой-либо полезной информации, Кель’рин потянул дверную ручку, но та не поддалась.

— Ключ? — услужливо спросил Рэй’хо, не слишком вежливо встряхивая содержателя «Старого кота» за ворот куртки. — Ключ давай, скотина!

Тот сжал было кулаки и попытался вывернуться из хватки, но бросил быстрый взгляд на комиссара тайной стражи и сник.

— Простите, Ваша Мудрость, можно мне? — он несколько раз подёргал дверь. — Там на засов заперто. Изнутри.

— Ясно, — Кель’рин быстро обшарил обратную сторону двери нитью любопытства, оттянул в сторону выгнутый железный прут засова, распахнул дверь и вошёл.

Несмотря на его былую уверенность в обратном, Яграр был здесь. Он лежал поперёк кровати раскинув руки и с выражением крайнего удивления на обветренном грубом лице. В груди его торчал кинжал.

Первым импульсом было вернуться в общий зал и учинить всем собравшимся там допрос с целью выяснить, кто и зачем его зарезал, но привитая с детства привычка делать всё обстоятельно пересилила. Он приказал Рэй’хо не впускать внутрь ни Нуаро (не хватало ещё, чтобы тот украл что-нибудь важное прямо из-под носа), ни кого бы то ни было ещё и принялся осматривать помещение.

Никаких указаний на какую-либо организацию заговорщиков не посчастливилось найти и тут. В занимаемой Яграром комнате обнаружились только обычные предметы, составляющие быт воина. Слегка выбивались из общей картины только найденные в кошельке покойного деньги — целых четыре золотых лика и десяток серебряных ладьей, сумма, наличием которой при себе не всегда мог похвастаться даже сам Кель’рин. Странно было и то, что эти деньги не украл его убийца, неведомо, кстати, как покинувший потом комнату. Заинтересованный способом бегства этого неизвестного, молодой маг тщательно осмотрел небольшое окно и убедился, что его невозможно открыть, не разбирая рамы. Конечно, запереть за собой дверь «изнутри» мог бы одарённый, но тогда зачем ему вообще понадобился кинжал?

Кстати, о кинжале! Оружие, как легко можно было убедиться по пустым ножнам на поясе, принадлежало самому убитому. Яграр, конечно, выглядел человеком бывалым, но какому-нибудь мастеру фехтования или боевому магу без особого труда удалось бы выдернуть его кинжал и тут же нанести укол.

Как-то не задумываясь, Кель’рин даже сымитировал в стиле «боя с тенью» нужное для этого движение — со скоростью, от которой заныли мышцы, рука выдернула из-за пояса воображаемого противника клинок и заученным приёмом вонзила его под подбородок, туда, где длинное тонкое лезвие наверняка достало бы мозг. Оставшись недовольным проделанным, он попытался провести укол так, чтобы кинжал вошёл в точности под тем же углом, под каким был заколот убитый, но ничего не получилось. Кисть упорно отказывалась сгибаться нужным образом, а на лету менять хват означало давать противнику пару лишних мгновений для защиты.

Раздосадованный своей неловкостью, Кель’рин бросил попытки воспроизвести смертельный для Яграра удар, приказал Рэй’хо найти мешок и забрать вещи убитого, а сам принялся как следует расспрашивать Нуаро, который, особо и не пытаясь увиливать, быстро выложил всё, что знал.

Яграр появился в его таверне всего лишь два дня назад и тут же принялся интересоваться людьми для какой-то опасной работы. Нуаро, обладавший обширными связями в нужных кругах, за соответствующую плату подобрал ему группу стрелков, но дальше носа в их дела не совал. Нанятые Яграром наёмники в последний раз появились здесь сегодня ранним утром, после чего ушли и больше не возвращались. Сам же их наниматель после завтрака в общем зале поднялся в комнату и больше не показывался. Никакие незнакомцы к нему также не поднимались, а что до «знакомцев»… Два других постояльца, на удачу оказавшиеся здесь же, под рукой, также были допрошены и честно подтвердили, что сами никого за весь день не убивали и убийцу не видели.

В итоге с большой вероятностью получалось, что за смертью Яграра стоял одарённый, который, зарезав его, запер за собой засов, чтобы тело подольше не обнаружили, и то ли с исключительной ловкостью вошёл и вышел незаметно, то ли попросту заставил Нуаро забыть о своём появлении. Что же до причины убийства, скорее всего, этот неизвестный и был настоящим заказчиком покушения на Хель’рау. Яграра, единственного, кто знал его в лицо, он использовал как посредника, а после убил, чтобы замести следы, яснее ясного. Не ясно только, как его теперь искать. Для очистки совести Кель’рин расспросил ещё нескольких завсегдатаев таверны, но никто из них этого таинственного незнакомца не видел. Понимая, что больше здесь делать нечего, он собрал своих людей и дал команду возвращаться.

* * *

Вообще-то Кель’рин направлялся во Дворец, чтобы найти там своего капитана и сделать доклад, однако когда он проезжал мимо казарм гвардии, его внимание было привлечено доносившимися оттуда воплями. Решив зайти и посмотреть, в чём дело, он неожиданно для себя упёрся в закрывающую проход во внутренний двор решётку. Впрочем, охраняющие её гвардейцы впустили его без лишних вопросов. А вот внутри…

Лан’нау из Чёрной роты знали не только те, кто регулярно бывал во Дворце, но и многие за его пределами. Выше среднего роста, сохранивший, несмотря на возраст «сильно за тридцать» и множество пережитых боёв, внешнюю привлекательность, с виду он казался образцом идеального воина. При этом все, кто когда-либо мельком общался с ним, в один голос говорили, что капитан невыносимо скучен и совершенно не способен говорить о чём-либо кроме битв, искусства боя на мечах и повседневных дел вверенной ему роты. Этакий старательный и добропорядочный, но ограниченный службист. Те же, чьё знакомство с ним было менее поверхностным, утверждали, что под личиной туповатого солдафона скрывается прозорливый и расчётливый военачальник. Сегодня всем собравшимся во дворе казарм предоставлялась возможность узнать его с новой стороны.

Когда Кель’рин ступил во внутренний двор, он увидел своего бывшего командира посреди широкого круга гвардейцев, голым по пояс, с небрежно опущенным длинным мечом, с лицом, ещё больше потемневшим от гнева. Напротив него, сжимая в трясущихся руках такой же клинок, стоял весь покрытый ранами неизвестный-бездарь. Было видно, что держится он из последних сил.

На глазах у Кель’рина Лан’нау, губы которого искажала злорадная улыбка, скользнул вперёд, сделал быстрый выпад мечом, вызвав болезненный вскрик, и вновь отступил. На мостовую упал отрубленный палец. Очевидно, он не был первым, поскольку лицо и руки его противника уже были залиты кровью, а в радиусе нескольких шагов вокруг валялось несколько трудноопознаваемых кусков мяса. Раненый, пошатываясь, отступил на пару шагов. Казалось, силы его были на исходе.

— Что, не нравится? — выкрикнул ему Лан’нау. — А стрелять отравой в моих людей нравилось⁈ — он вновь бросился вперёд и срезал с головы своей жертвы лоскут кожи. — Не вздумай мне тут бросать меч! Дерись, пёс! — он помахал в воздухе клинком, приглашая к атаке.

— Это твой беглец, из тех, что стреляли в Наринэ! — шепнул Кель’рину незаметно подошедший сзади Ирвин. — Гвардейцы схватили его где-то в городе и приволокли сюда. Я хотел забрать его к нам, но в капитана как будто демон вселился. Как увидел, велел дать ему меч и до сих пор кромсает. Кусок за куском.

Обвиняемый в покушении мужчина с криком отчаяния бросился в атаку, занеся над головой меч, но тут же отлетел назад и рухнул на спину, выплёвывая выбитые зубы.

— Убьёт ведь… — пробормотал над ухом Ирвин.

— Капитан, такими темпами вы его прикончите! — словно эхом повторила его слова неизвестно откуда появившаяся Исан’нэ, входя в круг. — Отдайте его мне, пока ещё не слишком поздно! А то с вами, боюсь, он не доживёт до допроса.

— Капитан Исан’нэ! — Лан’нау повернулся ей навстречу, вытирая о штаны яблоко эфеса. — Я должен достойно наказать мерзавца, использовавшего яд против воина моей роты!

— А я должна выполнить приказ Регента и найти мятежников. Этот человек необходим мне для моих поисков. Живым, а не мёртвым. Он пойдёт со мной.

— Нет, не пойдёт! — возразил Лан’нау. — Поползёт в лучшем случае.

Без всякой видимой подготовки он взвился в воздух и с прыжка обрушил подошву сапога на колено предмета их обсуждения, вызвав у того истошный вопль.

— Забирайте! — коротко бросил он и не оглядываясь зашагал к казарме.

Исан’нэ устало вздохнула.

— Рэй’хо! — позвала она. — Пусть твои отнесут это в дворцовую тюрьму. Кель’рин, Ирвин, со мной.

* * *

В озаряемой трепещущим светом масляных ламп камере дворцовой тюрьмы были только они вчетвером — капитан тайной стражи, оба комиссара и пойманный гвардейцами неизвестный. Неспособного после издевательского «поединка» с Лан’нау не то что ходить, даже сидеть, его принесли сюда на руках солдаты и оставили лежать на широкой скамье. Кель’рин наскоро обработал его раны, однако о полном выздоровлении речи не шло вовсе. Да и вернуть ему отрубленные уши и пальцы или собрать из костяного крошева коленный сустав не смогла бы, наверное, даже лежащая сейчас на полпути в пустоту Нарин’нэ. Молодой маг только отодвинул угрозу немедленной смерти, да чуть унял невыносимую боль.

— Слушай и постарайся понять, потому что второй раз я повторять не стану! — начал он разговор, устраиваясь на табурете напротив арестованного. — Не буду врать — то, что мы спасли тебя от капитана Лан’нау, не значит, что ты в безопасности. Нам от тебя кое-что нужно, и ты можешь дать нам это двумя способами. В первом случае она, — он кивком указал на сидящую рядом Исан’нэ, которая, развлекаясь, скорчила при этом злобную гримасу, — заберёт твою память с помощью магии. Ты при этом умрёшь, и смерть не будет лёгкой. И второй вариант — ты помогаешь мне, а я делаю так, что с ней ты дела иметь не будешь.

— Шего ты хошешь? — прохрипел арестованный.

— Честных ответов.

— Я фсё афно умгу… — обречённо по смыслу, но со скрытой надеждой на жизнь сказал пленник.

— Магия могущественна! — туманно ответил ему Кель’рин. — Вспомни, как ты себя чувствовал во дворе казарм и каково тебе сейчас. Так что, ты поможешь мне?

И он согласился.

Допрос затянулся до глубокой ночи, но это того стоило. Арестованного звали Харвис, и всю свою жизнь он был наёмником и вожаком наёмников. В портовом районе его знали многие, поэтому он не удивился, когда несколько дней назад его нашёл черногорец по имени Ран, предложивший огромную сумму за жизнь некоей девушки-мага. По его словам, он действовал от имени своей госпожи, аристократки, желающей предполагаемой жертве смерти по личным мотивам. Жажда золота быстро перевесила нежелание связываться с одарёнными, и Харвис согласился собрать и возглавить отряд убийц.

Он организовал засаду в месте, которое ему указал наниматель, и был уверен в успехе, но неожиданно всё пошло не по плану. Жертве каким-то чудом удалось пережить внезапный залп засевших в домах стрелков и перебить большинство из них. В живых остались только он сам и один из наёмников по имени Норан, которые сбежали, полностью лишившись уверенности в успехе покушения и боясь за свои собственные жизни. После этого Харвис отправился в заброшенный дом, где они договорились встретиться с нанимателем. Там его и схватили нагрянувшие по чьему-то доносу гвардейцы.

Желая не упустить ни малейшей детали покушения, Кель’рин, пользуясь перенятыми от Нарин’нэ навыками, заставил Харвиса дважды во всех подробностях вспомнить и встречи с Раном, и покушение, и последующие бегство и арест, в результате чего с удивлением обнаружил, что наниматель ему знаком.

Соратники всё это время терпеливо молчали, ожидая пока он закончит — Ирвин с неподдельным интересом в глазах, а Исан’нэ с выражением какой-то странной неприязни ко всему миру.

— Знаете, я ведь видел этого Рана совсем недавно! — сообщил им Кель’рин, на лету вспоминая события недавних дней. — Он был в гостинице, в «Золотом Орле». Я заходил туда с визитом к госпоже Шайин’сай и… Его госпожа, которая желала Нарин’нэ смерти! Это её телохранитель Ран’хо!

— Хочешь сказать, ты знаешь и посредника и главную змею⁈ — немедленно встрепенулся Ирвин.

— Да. То есть, нет, — сбивчиво ответил молодой маг, мысли которого сейчас неслись со скоростью скаковой лошади. — Тебе… Исан’нэ, и тебе тоже, вам не кажется, что всё идёт слишком гладко? Посредник, который назвался своим настоящим именем и практически прямо сказал, на кого работает. Не многовато ли глупости? Просто, я сейчас вспомнил Нарин’нэ, когда она рассказывала про то, как обмануть одарённого. Харвис верит в то, что говорит, я проверял. Но что, если ему самому наговорили лжи, чтобы заставить нас плясать под свою дудку?

— Эй, эй, гошподин комишшаг! — подал голос арестант. — Хошешь шкажать, этот шаках Хан хошел, шопы фы меня поймахи⁈ Тах это он мехя сехым шдал⁈ Я… — он замолчал, перехватив выразительный взгляд Ирвина, и вновь растянулся на своём жёстком ложе.

— Кель’рин, и? Конкретно, что ты предлагаешь делать? — спросила Исан’нэ.

— Найти Ран’хо. Узнать, действительно ли он встречался с Харвисом. И доносчика бы этого найти…

— А Шайин’сай? — она смутно знакомо склонила голову набок и прищурилась. — Кстати, это не та девица, которая увивалась за тобой перед встречей с северянами?

— Да, но…

— Тогда прекрати выгораживать свою новую подружку! Я попрошу Оргранга, он даст тебе в помощь пару одарённых. Сегодня же возьми и приведи её сюда. Прямо сейчас! И если ты её не найдёшь, или она не захочет идти, или будет ещё какая-нибудь чушь — я подумаю, что ты с ней в сговоре!

— Исан’нэ, а второй выживший убийца? Сообщник Харвиса, Норан?

— Всего лишь бездарь. С ним справится Рэй’хо и городская стража. А ты, — она зло ощерилась, — иди уже и сделай, что сказано!

— Прелестная госпожа, позволите? — влез в разговор Ирвин. — Я же Кельрину в этом деле не помощник? Колдуньи для меня немного слишком и…

Исан’нэ молча смерила его ледяным взглядом.

— Госпожа капитан, разрешите пока поразнюхивать насчёт убийцы Яграра? — резко сменил тон каррец. — А то… Уж прости, брат-воин, но ты там только и добился, что чуть было всех свидетелей не переубивал. А я хоть и не такой грозный боец, зато к наёмникам подход найду. У меня получится!

* * *

До «Золотого Орла» Кель’рин добрался уже глубокой ночью, охваченный неуверенностью в правильности того, что собирался сделать. Конечно, если Шайин’сай всё же была виновна, её действительно следовало арестовать немедленно. Но вот в этом-то как раз были большие сомнения, и не только те, что он озвучил соратникам. Она, как ни смешно это звучало, не походила на мятежницу и убийцу. Конечно, аристократка была честолюбива. Но за те две встречи, что он с ней провёл, она недвусмысленно дала понять, что желает максимально сблизиться с существующей властью, а не свергать её. Пытаться, с одной стороны, породниться с Регентом и самой поступить к нему на службу, а с другой — злить его же, покушаясь на жизнь его ближайших соратников, — большей нелепости трудно себе представить. Да и чего уж обманывать самого себя — ему попросту не хотелось, чтобы за всем этим стояла именно Шайин’сай.

Гостиница встретила Кель’рина и его спутников, двух отданных в его распоряжение боевых магов из Зелёной роты, запертой дверью. Не желая тратить время на стук, Кель’рин хотел было разобраться с ней так же, как и со входом в комнату Яграра, но с удивлением обнаружил, что замок зачарован. Чтобы не потревожить неизвестно на что способную магию, пришлось как всякому обычному посетителю пускать в ход дверной молоток.

Выглянувший на стук в пропиленное в двери окошко заспанный слуга, как оказалось, не горел желанием немедленно впустить незнакомых вооружённых людей и даже пытался грозить городской стражей. Лишь простая, но очень действенная демонстрация того, что магия защищает только саму дверь, а не человека за ней, сделала его сговорчивым. Раздражённый не столько этими мелкими помехами, сколько отсутствием убеждённости в собственной правоте, Кель’рин, всё так же сопровождаемый парой позвякивающих стальной чешуёй гвардейцев, поднялся по лестнице и постучал в знакомую дверь. Ему пришлось повторять это снова и снова, пока наконец та не приоткрылась, давая возможность увидеть полуодетую служанку со свечой в руке.

— Господин, это вы? — с выражением удивления на сонном лице спросила она. — Простите, но в такой час…

— Я должен видеть госпожу. Немедленно. Государственное дело! — жёстко ответил он. — Позови её сейчас же. Мы подождём в прихожей.

Судя по яркости искры за стеной, Шайин’сай всё равно уже не спала, а перемещалась по комнате. Со служанкой она практически столкнулась в дверях.

— Марис, что за… Кель’рин, но сейчас ночь! Что… — удивлённо сказала она, отодвигая рукой служанку, и только тогда обратила внимание на гвардейцев. — Что всё это значит?

— Сожалею, госпожа Шайин’сай, но я здесь по делам тайной стражи. Советую отнестись соответственно, — ответил он максимально официальным тоном. — А сейчас вам придётся ответить на мои вопросы. Где сейчас ваш телохранитель?

Задав вопрос, Кель’рин ощутил неуверенность нового свойства. Впервые за время расследования покушений он взялся допрашивать одарённую, а это означало, что он не сможет оценить её честность. Дело в том, что отработанный под руководством Нарин’нэ способ проверки на искренность требовал прямого контакта с сознанием собеседника, установить который незаметно для обученного мага невозможно, а получить на это разрешение… Это требовало уровня доверия, почти немыслимого для недавних знакомых. Чем он заслужил его от сестры-гвардейца, позволявшей контакт во время тренировок, он до сих пор не знал.

— Ран’хо? У него какие-то неприятности, да? — ответила тем временем Шайин’сай вопросом на вопрос.

— Шайин’сай, прошу вас! — мягко, но требовательно сказал Кель’рин. Если вместо того, чтобы задавать вопросы, придётся на них отвечать…

— Он… Отпросился сегодня ранним утром в город, и с тех пор я его не видела. Должен был вернуться не позже полудня! Знаете, госпоже не подобает интересоваться личной жизнью слуг, но несколько дней назад он хвастал Марис, что выиграл в кости кучу денег. Думаю, он ходит в какие-то игорные дома… Я долго закрывала на его вольность глаза, но это переходит уже всякие границы. Пропадать где-то весь день! Я…

— То есть вы не знаете, где он сейчас?

— Нет, говорю же! — в голосе аристократки слышалось одновременно раздражение и растерянность.

— А госпожа Хэлин’сай, она здесь?

— Она в соседних апартаментах. Кель’рин, да что происходит?

— Пусть Марис’но попросит её собраться и присоединиться к нам. Шаргр проводит её, — он кивнул на одного из магов-гвардейцев. — Вам тоже лучше переодеться соответствующим образом. Мы должны будем ехать во дворец.

— Проклятие, Кель’рин! Ответьте мне наконец, что тут творится⁈ — совершенно неподобающим образом повысила голос Шайин’сай, но тут же расплылась в радостной улыбке. — Вы говорили с Его Могуществом, да? Он желает нас видеть?

— Простите, моя госпожа… — только и смог ответить он. — Дело совсем не в этом. Прошедшим днём покушались на жизнь советника Хель’рау и госпожи Нарин’нэ. Вас хочет видеть капитан тайной стражи.

* * *

— Закончила? — коротко спросила Исан’нэ, вставая с кресла.

Шайин’сай, хранившая на пару с сестрой молчание всю дорогу от «Золотого Орла» до Дворца, начала говорить без умолку, едва войдя в кабинет капитана тайной стражи. Прежде чем выдохнуться, она успела высказать возмущение ночным подъёмом, хамской формой приглашения и наглостью возомнившей о себе фаворитки. Кроме того, она успела погрозить всем присутствующим неудовольствием главы своей Линии, местью двоюродного брата и почему-то судом Регента. Наконец она замолчала, бросив напоследок на Кель’рина испепеляющий взгляд.

— Твой человек по твоему приказу нанял убийц, один из которых в наших руках, — проговорила Исан’нэ, выйдя из-за стола и прохаживаясь перед сёстрами из стороны в сторону. — Он уже всё рассказал. Так что сделай официальное признание, и, может быть, твою сестру пощадят.

— Ты… Забываешь, с кем говоришь! — по искре Шайин’сай пробегали тени паники, но голос почти не дрожал, а лицо сохраняло надменное выражение. — Я — четвёртая дочь третьей ветви Ан’ау’сай! Я член Гильдии! И я хочу отсюда уйти. Кем бы ты себя не считала, у тебя нет права держать меня здесь.

— У меня есть право на всё! — зло заявила Исан’нэ. — А у тебя…

Кель’рин почувствовал, что Хэлин’сай готовится совершить непоправимую глупость, и броском волны сбил форму, которую та начала творить. К сожалению, оба мага-гвардейца и Исан’нэ тоже это заметили.

— Вот как⁈ — прошипела капитан тайной стражи, мгновенно поворачиваясь к ней. Несколько сверкающих игл замерли у самого живота девушки. Несмотря на то, что он всерьёз испугался за жизнь Хэлин, Кель’рин машинально отметил, насколько восхитительно они контролируются. У другого мага на месте готовых ударить смертоносных нитей неодарённый, вроде стоящей неподалёку Марис’но, наверняка уловил бы дрожание воздуха от утекающих в пространство излишков силы. Тут же обычное зрение показывало идеальное ничто. Сама Хэлин’сай похоже тоже оценила, сколь тонкая грань отделяет её от падения в пустоту, поскольку она замерла на месте, не пытаясь не то что продолжать использовать дар, даже дышать.

— Исан’нэ, пожалуйста! — осторожно проговорил Кель’рин, приближаясь на шаг и глядя прямо в бешеные глаза соратницы. — Если ты это сделаешь, мы уже ничего не узнаем, правда? Помнишь приказ? Никто не должен умереть, пока не расскажет всё, что знает! — нити дрогнули и слегка отодвинулись от своей жертвы. — Прошу тебя! Давай просто поговорим!

— Тебя бы вместе с ними! — тихо сказала та, присовокупив грубое выражение на языке Таёжного Края. — Они твои. Мне нужно признание.

Глава 15. Бесплодные поиски

— Нашли? — с ходу, без приветствий, задал вопрос Тай’нин, едва капитан и оба комиссара тайной стражи вошли к нему в комнату. Вид он имел такой, как будто подобно им троим провёл бессонную ночь.

— Я… Сожалею, но я не уверена, — с непривычной скромностью ответила Исан’нэ. — Это… Сложнее, чем мне казалось.

Регент, молча глядя на неё, поднял бровь, демонстрируя немой вопрос.

— Я считала, что за покушениями на Нарин’нэ и Хель’рау стоит кто-то один, но наши исследования заставляют думать, что я ошибалась. Подозреваемые в нападении на Нарин’нэ уже у меня, но Кель’рин считает, что кто-то обманывает нас, заставляя поверить в их вину. Ему почти удалось убедить меня в своей правоте.

— Кель’рин?

— Господин регент, сбежавших убийц было двое, — ответил он, собираясь с мыслями. — Предводитель отряда, Харвис, пойман и сейчас в тюрьме, а в судьбе его человека я не уверен. Наши воины чуть было не схватили его в порту, но он сбежал по реке. В него стреляли, но убит он или нет, я не знаю. Самого предводителя мы допросили, и он выдал нанимателя. Его имя Ран’хо, и так получилось, что я его знаю. Это телохранитель моей знакомой, госпожи Шайин’сай. Харвису он сказал, что действует по приказу своей хозяйки, которая желает Нарин’нэ смерти. Это подтверждается тем, что однажды в разговоре во дворце она упомянула, что считает Нарин’нэ своей соперницей.

— И в чём ты видишь обман? — прервал его Тай’нин. — Пока всё складно.

— Слишком складно. Шайин’сай… Дело в том, что это касается лично вас. Шайин’сай говорила мне, что стремится отдать вам в жёны свою сестру Хэлин. Прошу прощения, но она считает, что вы с Нарин’нэ и… Исан’нэ, прости, но тебя тоже… — Кель’рин на мгновение замялся, не зная, в каких выражениях ему следует закончить мысль. — Кто-то мог бы предположить, что она считает их обеих помехой своим планам.

Кель’рин ожидал какого-то проявления неудовольствия, однако Регент только коротко рассмеялся и как-то странно посмотрел на Исан’нэ. Та стояла с каменным лицом, старательно делая вид, что речь идёт не о ней.

— То, что я сказал, должно свидетельствовать о виновности госпожи Шайин’сай, — продолжил Кель’рин. — Но есть аргументы против. Я не слишком много общался с ней, но считаю, что она не настолько глупа, чтобы так легко себя выдать. Реши она поручить своему человеку нанять убийц, наверняка бы запретила тому называть им своё или её имя. А тут всё не просто на поверхности… Такое впечатление, что меня просто тыкали носом в улики против неё! Даже Харвиса кто-то практически преподнёс нам в дар. И ещё, она слишком заинтересована в хороших отношениях с вами, чтобы жертвовать ими таким образом. Дело в том, что она даже просила меня о месте на вашей службе. Кроме того, Шайин’сай и Хэлин’сай говорили… Ещё раз простите, они говорили, что если вы поддержите их планы, они готовы закрыть глаза на любую фаворитку не из Высоких Линий, а следовательно не имели причин устранять ту, которую считали таковой, таким образом.

— И?

— Думаю, у сестёр Ан’ау’сай на самом деле нет причин желать Нарин’нэ смерти. Даже в случае успеха покушения они ничего бы не выиграли, а вот риск просто огромен. Так что оно им совершенно не выгодно! Я считаю, что Ран’хо был подкуплен кем-то нам неизвестным с целью подставить его госпожу и расправиться с ней нашими руками. Либо, что тоже возможно, план состоял в том, чтобы дать нам удобного подозреваемого в убийстве и таким образом избежать нашей мести самому. Верны ли эти версии я узнаю, если удастся его допросить. Сейчас он пропал, и наши люди вместе с городской стражей ищут его на улицах.

— А что с напавшими на Хель’рау? — спросил Тай’нин после недолгого раздумья.

— Двое из них были захвачены его охраной и допрошены мной и Кель’рином, — ответила Исан’нэ. — Один из них всё ещё жив. Я узнала имя их нанимателя и место встречи с ним. Отправила туда Кель’рина, но того человека, северянина по имени Яграр, уже зарезали. По ряду признаков можно предположить, что это сделал одарённый. Потом туда ходил Ирвин. Убийцу Яграра он не нашёл, зато узнал много про него самого, — сообщив это, она повернулась к каррцу. — Расскажи!

— Благодарю, солнцеликая госпожа! Господин регент! — с довольной улыбкой поклонился тот в ответ. — Этот «Старый кот», так называется заведение, где убили Яграра, презанятнейшее место! Я просидел там всё утро, пообтёрся с народом. Хорошие парни, кстати, только слишком много болтают. Ну да мне это даже лучше. У всех на языках, конечно, был вчерашний визит комиссара тайной стражи! — он бросил озорной взгляд на Кель’рина. — Что бы там ни говорили, он сумел их впечатлить!

— Короче! — рыкнула Исан’нэ, заметив тень неодобрения на лице Тай’нина.

— Да, простите! Докладываю! — «исправился» Ирвин. — По поводу этого Яграра Железного Когтя, так его называли… Парни считают, что он недавно в Столице, плохо разбирался, что и как здесь устроено. И в разговорах часто поминал, что служит какому-то большому человеку…

— Железный Коготь? Клан Арграша? — переспросил Тай’нин. — Ладно, продолжай!

— Они сказали Яграр Железный Коготь, а не Яграр из клана Железного Когтя, но может и так… — тень задумчивости скользнула по лицу Ирвина и снова уступила место улыбке. — И вот ещё что, одновременно с ним в «Старом коте» появился какой-то тип. Он местным сразу не понравился. Сидел в углу, цедил пиво… Пока нормальный человек кружку опрокинет, этот хорошо если глоток сделает. Сразу видно, шпик. Хозяина таверны он просто взбесил. Нуаро даже хотел ребят навострить, чтобы придушили его в подворотне, да тот сам пропал. Аккурат, когда Яграра зарезали. Больше его там не видели.

— Как этот шпик выглядел? — спросил Кель’рин. Хотя, на самом деле, не стоило ждать точного описания, а тем более «картинки» из вторых рук, так что вопрос был праздным.

— А бес его знает! — подтвердил ожидания Ирвин. — Мужик как мужик. Хотя нет! — его как будто осенила какая-то догадка. — Вот! Нуаро заметил. Слишком чистый он для наёмника или ремесленника. Одежда, вроде, простецкая, но… Как объяснить? Мастеровых сразу можно узнать по грязи. Мельник в муке, мясник в крови, кузнец в угле…. У этого ничего такого нет. И руки… Видно, что работать или сражаться не привычен. Может богач переодетый…

— Или маг, — добавил Тай’нин.

— Скорее всего, маг, — согласился Кель’рин. — Про одежду и руки ты мне не рассказывал…

— Я сам только вспомнил!

— Удачно! Я уже говорил, Яграра зарезал одарённый. Наверняка этот.

— Он наверх не поднимался, я проверял, — возразил Ирвин. — Всё утро сидел со своей кружкой, а потом ушёл.

Кель’рину тут же вспомнилась Шайин’сай, игравшая с ножом во время их предпоследней встречи. Конечно, манипулировать предметом сквозь потолок труднее, чем видя его перед собой, но опытный маг бы справился. Ха! Каково это, когда твой собственный кинжал сам собой вылетает из ножен и вонзается тебе в грудь⁈

Эти мысли он тут же озвучил соратникам.

— Ясно… Вон, даже, как можно… — прокомментировал его слова Ирвин. — Есть идеи, на кого он мог работать?

— Из клана Железного Когтя… — проговорила Исан’нэ. — Клан Арграша, его человек.

— Нарин’нэ говорила, он затаил обиду на Хель’рау, — поддакнул Кель’рин.

— Мне схватить его и допросить? — спросила капитан тайной стражи, выжидательно глядя на Регента.

— Схватить ли тебе представителя северян в Столице⁈ — воскликнул тот. — Уважаемого главу большого и сильного клана, пользующегося огромным влиянием на других старейшин! Проклятие, Ис! Когда ты уже запомнишь? Я не могу отрывать всем головы без последствий! Ты рвёшься со всеми расправиться, Кель’рин говорит, что нас водят за нос… А что, если Арграша подставили, чтобы поссорить со мной Объединённые Кланы, ты об этом подумала? — Тай’нин нервно прошёлся взад-вперёд и вновь остановился перед Исан’нэ. — Если он виновен, мне нужны такие доказательства, которым смогут поверить Уйгрум с Кохуром и весь их Таёжный Край. С ними всё равно придётся поговорить, но не тебе. Кель’рин, Ирвин, узнайте у северян про этого Яграра, но с обвинениями без моего разрешения не лезьте! Ис, эта Шайин’сай с сестрой, что с ними сейчас?

— В башне тайной стражи, под надзором. Я попросила у Оргранга боевых магов для этого. И… — немыслимое дело, но обычно холодная и жёсткая, как обнажённый клинок, капитан тайной стражи высказала вполне человеческое беспокойство. — Прошу прощения, но интерес к ним…

— Я не хочу восстановить против себя Ан’ау’сай в случае, если Кель’рин прав, не более того. Так что и впредь будь с ними аккуратнее, хорошо? — сказал Регент с нажимом. — Никаких застенков, пока не будет уверенности.

— Поняла! — коротко отозвалась Исан’нэ уже в обычной манере.

— Хорошо. На этом пока всё. Вопросы?

— Разрешите? — решил поинтересоваться Кель’рин. — У меня не было времени поинтересоваться состоянием Нарин’нэ. Как она?

По неприятно изменившемуся лицу Регента он понял, что хороших новостей не будет, раньше, чем тот раскрыл рот.

— Пока никак, — подтвердил он его догадки. — Фолвин говорит, что яд выходит, но она всё ещё без сознания. Скажу, чтобы за тобой послали, когда очнётся. Ещё есть, что сказать? — Тай’нин обвёл безмолвных соратников тяжёлым взглядом. — Нет? Тогда идите, продолжайте искать. Уже сутки прошли, а успехов…

* * *

— Старейшина ждёт тебя! — сообщил угрюмый воин и отступил от двери, давая возможность войти. И Кель’рин вошёл.

Арграш встретил его, стоя у открытого окна одних из гостевых покоев Дворца. В прошлый раз Кель’рин видел старейшину клана Железного Когтя на церемонии встречи облачённым в парадный доспех и был поражён скрытой в его фигуре мощью. Сейчас это впечатление ещё более усилилось. Руки северянина под простой шёлковой рубахой бугрились мускулами, шириной плеч он превосходил худощавого черногорца едва ли не вдвое, а его ноги больше походили на лапы вставшего на дыбы медведя. Гостяон рассматривал с интересом и изрядной толикой того вальяжного благодушия, с которым разомлевший на солнце сытый кот взирает на обнаглевшего воробья.

— Я тебя помню! — объявил Арграш, прежде чем Кель’рин открыл рот. — Ты был на той встрече! Ты — от Тая из клана Нин или от его ручного лиса? — в лоб спросил он, явно подразумевая под лисом Хель’рау.

— Кель’рин из гвардии, комиссар тайной стражи, боевой маг на службе регента! — отрекомендовался молодой маг, не зная, как реагировать на такое обращение. — Я…

— Тайной стражи⁈ Так ты воин или сторожевой пёс? — грубо поинтересовался северянин. Впрочем, ни неприязни, ни презрения в его искре не читалось. Вспоминая начало его же разговора с самим Регентом, можно было предположить, что Арграш таким образом просто демонстрирует своё право говорить что хочет и о ком хочет.

— Я боевой маг, — с расстановкой повторил Кель’рин. — Служил в армии Владыки с самого окончания ученичества. Ветеран кампании против культистов на севере три года назад и последней кампании против мятежников. А теперь могу я…

— Сначала выпей со мной, Кел из клана Рин! Ну же! — расплылся в улыбке старейшина. — Воин из рода славных воинов — желанный гость для меня. Ещё мой дед рассказывал, как дрался с кем-то из твоего клана в битве Огненного Леса! — он подошёл к столу и собственноручно наполнил вином два серебряных кубка. — Давай, за славных предков и славные битвы!

Кель’рину ничего не оставалось кроме как подхватить наполненный до краёв сосуд и залпом опустошить его под одобрительное ворчание Арграша. Тот в свою очередь опрокинул в рот содержимое своего, после чего опустился на слишком узкий для него стул и широким жестом указал на другой.

— А теперь сядь со мной и расскажи, какое у доблестного Тая из клана Нин ко мне дело.

Кель’рин воспользовался приглашением, попутно соображая, как построить разговор.

— Господин Арграш, — начал он, — дело, возможно, касается одного из ваших людей. Вам знаком человек по имени Яграр?

— Яграр? Яграр, сын Гаррога? Конечно знаком! — тут же ответил северянин. — Славный был воин! Сражался рядом со мной в черногорском походе Владыки и потом под Альсгреймом.

Был? Значит, Арграш не только знает убитого, но и уже осведомлён о его смерти? И потом, сколько тогда Яграру лет, если он сражался в битвах, которым больше трёх десятилетий? Зарезанный в «Старом Коте» человек выглядел гораздо моложе.

— Вы знаете, как он погиб? — спросил Кель’рин.

— Погиб? — недоумённо переспросил старейшина. — Он умер от кровавого кашля года четыре назад. Я сам проводил его в чертоги предков!

— Простите, — смущённо проговорил молодой маг, — вчера в городе зарезали человека, известного как Яграр Железный Коготь, и я подумал…

— Не знаю такого! — перебил его северянин. — Есть Яграр Хромой, но он старик и давно не покидает Харгрейма. Есть Яграр, сын Вахура, ему только восемь лет. А твой… Не помню. Разве что из дальних семей… — проговорил он и пустился в дебри генеалогического древа своего клана.

Итак, старейшина клана Железного Когтя не признал знакомства с убитым, но верить ему или нет, Кель’рин не знал. Конечно, Арграш не был одарённым и вроде бы ничего не стоило применить к нему полученные от Нарин’нэ навыки, если бы не одно «но». Даже в диком Таёжном Крае человек, занимающий положение главы клана, не может не опасаться магии и не предпринять мер защиты от неё. И если за ним не ходит неотступно верный телохранитель-маг… Наверняка хотя бы один из целой гирлянды светящихся заключёнными в них искрами амулетов на его шее должен среагировать на попытку прикоснуться к уму их хозяина. Проверять, так ли это, рискуя не только неудовольствием Арграша, но и политическими последствиями? Ну уж нет…

— А что там вообще с твоим Яграром? — спросил тем временем северянин. — Кто он такой? И какое отношение имеет ко мне?

— Его называли Яграром Железным Когтем, — осторожно ответил Кель’рин, — и я подумал, что он из вашего клана. Его зарезали в таверне вчера.

— Пусть предки примут. Глупая смерть, — скривился Арграш. — Как он выглядел?

Что-то скрывать было глупо, и Кель’рин, как мог, описал внешность убитого.

— Скорее всего, он самозванец, не из моего клана, — заключил Арграш, выслушав ответ. — Не помню такого. А какое дело тебе и твоему воеводе до какого-то мертвеца? Что в нём такого важного?

— Он что-то знал о вчерашнем покушении на господина Хель’рау, — сообщил Кель’рин, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.

— Гха! — фыркнул в ответ Арграш, демонстрируя редкостное безразличие к судьбе советника. — Лис никчёмный воин, зато славный болтун. Зря наш воево… Грр! Как вы там называете Тая из клана Нин? Регхент? Дурацкое слово… Зря он держит Лиса при себе. Я знаю, у вас это в обычае, как и удары в спину вместо честного поединка, хотя по мне так это полное дерьмо. Как, говоришь, его пытались убить?

— Наёмники стреляли в него на улице.

— Наёмники? — сказал Арграш, присовокупив крепкое ругательство. — Выбор труса. Воин не прячется за чужие спины, он сам убивает врага и отрезает его голову!

После этого старейшину клана Железного Когтя понесло. Вся его дальнейшая речь почти целиком состояла из грубых, на грани оскорбления, нападок на традиции «южан». И плевать ему было на то, что Черногорье находилось почти строго на запад от его собственной родины, а значит, называть Кель’рина или Хель’рау южанами у него не было ни малейшего права.

* * *

Кое-как завершив свой практически бесполезный визит к Арграшу, Кель’рин вернулся в башню тайной стражи и в нерешительности остановился в коридоре. Справа была дверь в кабинет капитана, которой нужно было доложить о разговоре с Арграшем. Прямо же находилась охраняемая гвардейцами лестница на самый верхний этаж, превращённый в место заключения сестёр Ан’ау’сай.

Собственно, докладывать Исан’нэ было не о чем. Старейшина клана Железного Когтя Яграра не знал и о покушении на Хель’рау не имел никакого понятия. Это если, конечно, верить его словам. К сожалению, проверить их истинность с помощью дара было проблематично. А с помощью логики… Грубое прямодушие Арграша, равно как и его гордость воина, не допускающая убийства исподтишка, вполне могли оказаться лишь маской. В конце концов, человек, достигший его влияния, не может не уметь вести политические игры. А наёмные убийцы в них — всего лишь ещё один инструмент, пусть и не слишком одобряемый, но несомненно полезный.

В итоге, если реалистично смотреть на вещи, следовало признать, что разговор с Арграшем не дал расследованию абсолютно ничего. Никаких доказательств его вины или, наоборот, невиновности, получить не удалось. Оставалось только надеяться, что Ирвин, взявший на себя публику рангом пониже старейшины клана, добьётся большего.

Являться с докладом всего лишь о зря потраченном времени не хотелось. Поэтому Кель’рин прошёл мимо кабинета Исан’нэ, караульных гвардейцев и поднялся вверх по лестнице. Верхний этаж башни был разделён на две большие комнаты, и он свернул в ту из них, где ощущались три живые искры.

По-видимому, всё то время, которое сёстры там находились, они потратили на то, чтобы сделать своё новое пристанище чуть более удобным для жизни. Это было прекрасно заметно по тому, как оно преобразилось. Пыль и хлам, наполнявшие его ещё на рассвете, куда-то исчезли, а простая и грубая мебель была вычищена и заново расставлена так, чтобы создавать некое подобие уюта. Конечно, комнате всё ещё было далеко до изящества апартаментов в «Золотом Орле», но всё равно её было просто не узнать. Обратной стороной всего этого стало полное истощение (отнюдь не в магическом, а в самом обыкновенном человеческом смысле) Марис’но. Служанка, очевидно ставшая орудием в деле приспособления комнаты под нужды своей госпожи, к приходу Кель’рина едва держалась на ногах. Она даже послала ему полный благодарности взгляд, когда Шайин’сай, заметив его появление в комнате, сложила пальцы в жесте, разрешающем ей удалиться.

Кель’рин остался наедине с сёстрами. Хэлин’сай поприветствовала его злобным взглядом и даже демонстративно положила руку на рукоять одного из кинжалов, которые у неё даже не удосужились отобрать. Когда после ночного разговора Исан’нэ распорядилась отвести сестёр сюда, конвойные гвардейцы предлагали разоружить их, но капитан только презрительно махнула рукой. С одной стороны, это позволило аристократкам сохранить видимость достоинства и считать себя в каком-то смысле гостями тайной стражи, а не арестованными преступницами. Да и едва ли две не обученные ни фехтованию, ни боевой магии девицы смогли бы справиться с опытным воином-одарённым. С другой стороны, Кель’рин не был вполне уверен, что напади они на него вдвоём, он смог бы успокоить их, совсем не причинив им вреда. Видимо, эта мысль слишком явно отразилась у него на лице, поскольку Шайин’сай торопливо встала перед сестрой, закрывая ту собой, после чего с достойной приёмной Дворца аккуратностью выполнила приветственный кивок.

— Кель’рин! — сказала она, сохраняя вежливое выражение лица. — Хотела бы я сказать, что рада вас видеть, но учитывая обстоятельства… Надеюсь вы меня простите.

— Шайин’сай! — вернул он приветствие. — Мне тоже жаль, что наша встреча проходит таким образом.

— Тогда, — с улыбкой ответила аристократка, маневрируя таким образом, чтобы удержать сестру за спиной, — может быть, мы сможем как-то разрешить это недоразумение и оставить его в прошлом? Я готова выразить благодарность и вам и Его Могуществу любым уместным способом, если нас сегодня же…

Для Кель’рина это было уже слишком.

— Шайин, ты хоть понимаешь, что ты несёшь⁈ — сорвался он, от возмущения начисто забыв манеры придворного. — Ладно бы ты хотела подкупить меня… Не думал, что выгляжу таким продажным, но мало ли… Но регенту-то ты как будешь взятку совать⁈ Ты вообще заметила, что случилось? Нарин’нэ тяжело ранена! Что ты предложишь, чтобы замять такое? Отрежешь себе голову⁈

— Но я же ни в чём не виновата! — в свою очередь повысила голос Шайин’сай. — Почему нельзя отпустить меня, если я на неё не нападала? Какой-то подлец просто меня оболгал! Я же уже говорила…

— Ты мерзавец! — наконец вынырнула из-за спины сестры Хэлин’сай и обвиняющим жестом ткнула в молодого мага пальцем. — Мы ещё ночью сказали, что не при чём, а ты со своей вампиршей запер нас здесь как каких-то воров! Как вообще можно лишать дочерей Линий свободы из-за какой-то простолюдинки⁈ Ты…

Кель’рин хотел было открыть рот для соответствующего ответа, но Шайин’сай успела раньше. Когда она замахнулась на Хэлин рукой, он уже ожидал увидеть пощёчину, но аристократка в последний момент сжала тонкие пальцы в кулак и по-крестьянски двинула ту по уху.

— Дура! — не стесняясь присутствия Кель’рина, почти крикнула она, схватив её за плечи. — Это же не игра!

Хэлин, безвольно опустив руки вдоль тела, с испугом в глазах уставилась на сестру.

— Ты понимаешь, что тебя могут убить из-за твоих слов⁈ — быстро заговорила Шайин’сай, прижав Хэлин к себе и склонившись к самому её уху. — Нас могут убить! Если бы он не уговорил Белую Смерть, ты бы умерла ещё вчера. А сейчас ты пытаешься его оскорбить. Как можно быть такой глупой⁈ Что бы сделал Лин, если бы ему сказали, что моя жизнь ничего не значит?

— Дуэль…

— Вот именно! Такое смывают кровью! А ты только что сказала то же про Нарин’нэ её брату по гвардии. Единственному человеку, который сейчас может сделать хоть что-то, чтобы мы вышли отсюда живыми. Лин далеко отсюда, а отец… Никто больше нам не поможет. Понимаешь?

Хэлин’сай часто закивала.

— Что надо сказать? — как к маленькому ребёнку обратилась к ней Шайин.

— Извините… — чуть слышно пробормотала она.

Аристократка отпустила сестру, развернулась и учтиво склонила голову.

— Кель’рин, прошу вас, примите извинения за наши манеры! — церемонно объявила она. — Последние события, боюсь, они лишили Хэлин способности рассуждать здраво. В нормальном состоянии она бы никогда не позволила себе ничего подобного.

— Она сказала то, что сказала, — ответил молодой маг.

Конечно, его слова были грубостью. Но отмахиваться от нападения на Нарин’нэ как от несущественной мелочи, как это сделала Хэлин’сай? Это было слишком. Разумеется, он едва ли стал бы вызывать на поединок толком не обученную девчонку. Но просто забыть такое?

— Кель’рин, пожалуйста! — Шайин’сай подошла к нему и остановилась неприлично близко. — Вы должны мне помочь. Я… Я действительно не имею отношения к этому нападению! Как я могу это доказать?

— Помогите мне найти Ран’хо, — ответил он, шагом назад разрывая дистанцию. — Возможно… Только возможно! Кто-то другой мог подкупить его, чтобы подставить вас. Как только этот неизвестный будет схвачен, вы выйдете отсюда.

— Тогда я сделаю всё, чтобы вам помочь! — твёрдо ответила аристократка, глядя ему в глаза самым честным взглядом, какой он когда-либо видел.

Жаль только, почти ничего нового по сравнению с ночным допросом она вспомнить так и не смогла.

Глава 16. Пробуждение

Чёрный вихрь уносил её куда-то в пустоту. Взбесившиеся потоки бросали её из стороны в сторону, не давали дышать, трепали и рвали обрывки смутных образов и воспоминаний. Мимо проносились осколки кривых переулков пригородов Ар-Лен’нара и величественных пиков Чёрных гор, тесных извивов штолен и широких мостовых Столицы, длинных рядов лагерных палаток и частоколов. Нос щекотали запахи дешёвой браги, белого хлеба, амальгаммы, угля и крови. И люди, бесконечная вереница людей. Огромные и шумные, занимающие половину мира фигуры воров и пьяниц из трущоб, раскрытые в беззвучном крике провалы ртов на свежеотрубленных головах, насмешливая улыбка мастера, небрежно стряхивающего кровь с лезвия длинного меча, и своя дрожащая рука, погружающая кинжал в тёплую податливую плоть. Перекошенные от ярости лица культистов, исчезающие за покрытыми кольчугами спинами солдат, безликие шлемы гвардейцев и яростный рык «Руби их! Быстрее!».

Казалось, всему этому не будет конца, но внезапно буйство потоков вырвало её из темноты, швырнуло в пятно яркого солнечного света и отпустило, окатив на прощание звенящим шумом городской улицы.

— Вы очнулись? Госпожа, вы меня слышите? — мальчишеским голосом спросило размытое пятно над ней.

Она ощущала сразу несколько живых искр вокруг себя, но пока не могла различить их оттенков. Зрение тоже быстро восстанавливалось, и вскоре она уже смогла рассмотреть склонившегося над ней незнакомого юношу в просторном балахоне.

— Госпожа, вы меня слышите? — повторил он, и тут же его отодвинула какая-то тёмная тень.

— Сестра-гвардеец, ты как? Живая⁈ — обеспокоенно спросила тень, плавно превращаясь в боевого мага, сослуживца по гвардии.

— Да! — попыталась ответить она, но из горла вырвался только невнятный хрип.

— Прошу вас, госпожа, выпейте это! — вновь появился в поле зрения юноша, которого она увидела первым.

К губам прикоснулся край чашки, и она, разлив на себя хорошо если только половину его содержимого, в два глотка прикончила предложенную жидкость.

— Да! — повторила она уже успешнее. — Вроде жива.

Боевой маг шумно вздохнул с явным облегчением.

— Лучшая новость за последние сутки! — сказал он и отвернулся к кому-то, кого она не видела. — Отправь человека за мастером Фолвином. И немедленно доложи регенту — она пришла в себя!

* * *

— Брат-воин, капитан зовёт! — прервал его разговор с Шайин’сай показавшийся в дверях гвардеец.

Заставлять Исан’нэ ждать было бы не самой удачной идеей, так что Кель’рин, торопливо попрощавшись с собеседницей, немедленно спустился вниз и толкнул дверь в кабинет командира тайной стражи.

— Рад вас видеть, господин Кель’рин! — повернул голову ему навстречу развалившийся на стуле Хель’рау.

Исан’нэ, скорчив приветливую гримасу, не вставая с кресла, молча махнула ему рукой и жестом же пригласила сесть.

— Госпожа капитан! Господин Хель’рау! — вежливо поздоровался Кель’рин, прежде чем опуститься на стул. — Я что-то пропустил?

— Нет-нет, не извольте беспокоиться, друг мой, — ответил аристократ. — Я практически только что пришёл и сразу попросил госпожу Исан’нэ собрать всех заинтересованных лиц. Кстати, вы не знаете, где сейчас находится ваш юный, но талантливый коллега?

— Эээ… Ирвин? — молодой маг не сразу понял, о ком идёт речь. — Он собирался расспросить людей Арграша. Это по поводу Яграра. И потом, я просил его привести Нуаро из «Старого Кота», чтобы тот вспомнил для меня того переодетого мага. Словами описать — не то, мысленный образ лучше. Может, узнаю, если встречу.

— То есть, ты не знаешь, где его в точности искать? — переспросила капитан. — Ладно, не будем ждать. Чего ты хотел?

— Всего лишь предложить вам небольшую помощь, почтенная госпожа, не более того. А она ведь вам нужна, не так ли? Видите ли, недавно я был у Тая. И когда я узнал от него новости, у меня создалось впечатление, что вы столкнулись с некоторыми трудностями.

— Мы выполним задание! — холодно сказала Исан’нэ.

— Я не сомневаюсь в вашей и господина Кель’рина решимости, — ответил Хель’рау, — но думаю, что это дело требует некоторых не вполне свойственных вам качеств. Видите ли, я глубоко уважаю ваше умение сражаться, но тут требуется не столько прямая мощь боевого мага, сколько… Как бы это сказать, скорее тонкость ума исследователя. Не сочтите за хвастовство, но за время службы в Ур-Оккане я немало преуспел в изучении тайн природы. Благодаря этому я, скажем так, чуть лучше подготовлен именно в тех аспектах, которые сейчас требуются. Вы не находите?

— И что конкретно вы нам предлагаете? — осведомился Кель’рин, делая вид, что не замечает не особенно-то и скрытой в его словах насмешки.

— Несколько моих соображений по вашему делу, друг мой, — неторопливо начал Хель’рау. — Видите ли, недавний случай отнюдь не первый, когда меня пытались отправить в пустоту. В дни моей молодости кое-кто даже нанял боевого мага для моего убийства, а года три назад меня пытался отравить один из тех, кто служил под моим началом. Отвратительная история… К счастью, я выжил и, как подобает разумному человеку, вынес из этого ценный опыт. Я ведь не просто так вам это рассказываю. Скажите, госпожа Исан’нэ, вы умеете готовить яды?

— Нет. Я могу убить любого гораздо проще.

— Господин Кель’рин?

— Становиться отравителем… — молодой маг брезгливо поморщился. — Позорный путь. Предпочитаю дар и меч.

— Ваши слова означают, что тоже не умеете, не так ли? Видите ли, составление ядов — это особая тонкая отрасль алхимии. Не алхимистики даже, это искусство под силу и неодарённому… Но оно требует знаний, редких знаний! Наёмники, которые напали на меня и на госпожу Нарин’нэ, использовали яд, и едва ли они приготовили его сами. Вы понимаете меня?

— Да! — тут же откликнулась Исан’нэ. — Кто в Столице владеет нужными умениями?

— Простите, но тут я не смогу вам помочь, — развёл руками Хель’рау. — Увы, единственный известный мне знаток ядов давно казнён за покушение на меня. И потом, это было в Ур-Оккане… Здесь же я могу только порекомендовать вам мастера Альфина из Гильдии Магов. Он известный алхимист и наверняка в курсе умений многих своих коллег.

При упоминании этого имени Кель’рин тут же вспомнил свою недавнюю ссору с указанным магом и уже успел с тоской подумать о перспективе нового разговора с ним, но Исан’нэ, по-видимому, решила избавить его от неудобств. Не вставая с места, она потянулась сквозь две стены к одному из отдыхающих воинов тайной стражи и, вероятно, воспользовалась мыслеречью. Неизвестно, как именно непривычный к контакту солдат её понял, но его искра пришла в движение и вскоре в дверях показался её обладатель.

— Скаван! — обратилась к нему капитан. — Сейчас же отправляйся в Гильдию Магов. Найди алхимиста Альфина и передай, что я хочу его видеть сегодня же. Явка обязательна. Выполняй!

Солдат отсалютовал и исчез.

— Возможно, вам стоит повнимательнее относиться к чужой гордости? Впрочем, как хотите… — прокомментировал Хель’рау. — Я бы хотел ещё обсудить с вами поиски этого Ран’хо. Он ведь чрезвычайно важен для вашего расследования, не так ли?

— Я лично инструктировала офицеров городской стражи. Никто не знает где он, но если он жив, его найдут.

— Так ли уж и никто? — недоверчиво поднял бровь Хель’рау.

— Я сам допрашивал его госпожу и её сестру! Они утверждают, что не знают, где он может быть, — ответил за капитана Кель’рин.

Хель’рау тяжело вздохнул.

— Ох уж эта аристократическая спесь! — сказал он. — Позвольте напомнить, что привычка не обращать внимания на нижестоящих — ужасная ошибка. Слуги! К счастью или нет, но они замечают гораздо больше, чем мы думаем. Поговорите со слугами в гостинице, и вы узнаете о жизни и знакомствах Ран’хо много интересного, уж поверьте. Конечно, живым вы его уже едва ли найдёте…

— Почему? — набрался наглости прервать его Кель’рин.

На самом деле ему казалось, что он уже знает ответ, но всё же хотелось получить подтверждение своих догадок.

— Что же, судьба человека, стоявшего за вторым отрядом наёмников вам ни на что не намекает? — с тенью усмешки осведомился Хель’рау. — Наш враг проявляет аккуратность в вопросе устранения тех, кому известна его личность.

— Но почему вы так уверены в том, что оба покушения организовал один и тот же человек?

— Помилуйте, юноша, ну разве может быть иначе? Практически одновременно в обычно спокойной Столице происходят два нападения. И там и там нападавшие используют совершенно одинаковую тактику, даже нанимали их одинаковым образом. Всё ещё верите, что это совпадение?

— Я понимаю, господин Хель’рау. Но из этого следует, что должен быть кто-то, желающий смерти и вам и Нарин’нэ одновременно. Среди тех, кого мы… Шайин’сай, госпожа Ран’хо, и её сестра Хэлин’сай ещё могли иметь хоть какую-то причину покушаться на Нарин’нэ, но почему они могут пожелать отправить в пустоту вас? С северянами то же самое — вас они ещё могли невзлюбить, но Нарин’нэ они даже по имени не знают.

Аристократ наградил Кель’рина долгим взглядом, в котором вместо насмешки уже чувствовалась некая толика уважения.

— Вот это уже разумные рассуждения, друг мой, — сказал он, — но есть одна трудность. К сожалению, найти нашего общего с госпожой Нарин’нэ врага я, увы, затрудняюсь. Ведь кто она такая в глазах непосвящённых? Всего лишь гвардеец, каких десятки. Максимум, фаворитка Тая, его мимолётный каприз… Госпожа Исан’нэ, ну что вы, в самом деле? Не стоит смотреть на меня так кровожадно, я лишь пересказываю дворцовые слухи! В любом случае она не та фигура, которую будут устранять из политических соображений. Разве что кто-то узнал о её особых талантах и его это напугало. Что же касается моей скромной персоны, то я в Столице менее месяца и ещё не успел нажить здесь врагов. Конечно, свою роль может сыграть кресло в Высшем Совете, которое я занял совсем недавно, но и тут… Как вы помните, традиционно места там занимают по одному представителю от центральных областей Державы, Таёжного Края и Черногорья, а следовательно, попытаться освободить моё кресло для себя мог только мой соотечественник.

— Высокие Линии…

— Именно, моя госпожа! Но и здесь, увы, не всё так просто, как нам бы хотелось. Из тех пары десятков аристократов, кто, насколько я знаю, сейчас находится в Столице, почти все — так, мелочь, третьи-четвёртые сыновья младших ветвей. Несколько боевых магов из гвардии, вдвое больше незначительных чиновников, а остальные спят и видят, как бы стать теми или другими. Все они ещё не доросли до игр вокруг мест в Высшем Совете, не так ли? Если уж на то пошло, выбирай я из присутствующих в Столице черногорцев того, кто хочет расчистить путь к вожделенному креслу, я бы выбрал вас! — Хель’рау величественным жестом указал прямо на Кель’рина.

Молодой маг только молча уставился на него удивлённым взглядом.

— А почему нет? Старшая ветвь пусть и совершенно разорившейся, но вполне достойной Линии. В былые времена ваш отец имел бы полное право сидеть в Круге Достойных, не так ли? Так почему бы ему не тряхнуть стариной и с помощью верного сына не побороться за кресло в Высшем Совете? — аристократ коротко рассмеялся. — Простите, господин Кель’рин, пожалуй, эта шутка и правда слегка неуместна. Но вы действительно выше по происхождению, чем большинство из них. Да, разумеется, есть ещё госпожа Шайин’сай, о которой я, само собой, не забыл. Её отец, господин Шен’сай, несмотря на то что возглавляет всего лишь третью ветвь своей Линии, весьма богатый и влиятельный человек. Такой мог бы вступить в игру, но вот его отношения с дочерью… В свете моего с ней недавнего разговора я бы сказал, что Шайин скорее станет нашим орудием против него, чем его орудием против меня.

— Может, пора перейти к практическим выводам? — прервала поток его красноречия Исан’нэ. — Кто из сыновей Линий стоит за покушениями? Мне нужно имя.

— Сожалею, госпожа Иcан’нэ, но это выше моих сил! Как я уже только что говорил…

От необходимости повторно объяснять, почему он не может просто назвать имя подозреваемого, Хель’рау избавил стук в дверь. Тут же, не дожидаясь приглашения войти, на пороге появился крепко сбитый мужчина, одетый как слуга, но прямотой осанки и уверенным взглядом скорее напоминающий воина. О том, что он в недалёком прошлом был солдатом, также говорили шрам от меча на левой щеке и искалеченная кисть правой руки, на которой осталось только два пальца. В чьём именно доме пришелец служит, Кель’рин догадался раньше, чем тот заговорил.

— Моя госпожа! — обратился слуга-ветеран к Исан’нэ, глядя не в пол, как это предписывала традиция, а прямо на неё. — Господин Тайнин просит вас, господина Келрина и господина Хелрау прибыть в его дом, как только сможете. Госпожа Нариннэ очнулась!

— Благодарю! — коротко ответила она. — Можешь передать — мы уже идём.

* * *

Только поднявшись на второй этаж дома Регента, Кель’рин смог всерьёз оценить, насколько старательно Лан’нау позаботился об охране. Если в паре часовых, замерших по бокам парадного входа, не было ничего необычного, то вот наверху… У окончания лестницы его, Исан’нэ и Хель’рау встретили сразу шестеро вооружённых короткими копьями и щитами гвардейцев во главе с боевым магом, а по концам длинного коридора, у окон, стояли стрелки. Дверь в комнату, где разместили раненную, им также открыл одарённый, а внутри, помимо хозяина дома и забившегося в угол одного из учеников мастера Фолвина, обнаружились ещё двое копейщиков. Когда все гости вошли внутрь, в немаленькой, в принципе, спальне стало откровенно тесно.

Нарин’нэ лежала под одеялом у самого края широкой кровати, крепко вцепившись обеими руками в ладонь сидящего рядом с ней на стуле Тай’нина и не отрывая от него взгляда своего единственного глаза. На гостей она не обратила никакого внимания.

— Приветствую! — махнул им левой рукой Регент, одновременно пытаясь не слишком грубо освободить правую кисть от цепкой хватки. Лицо его при этом выражало какую-то нелепую для первого человека Державы растерянность.

— Господин регент! — приложил кулак к груди Кель’рин, краем глаза заметив, как Хель’рау склонил голову согласно черногорской традиции, а Исан’нэ продемонстрировала один из лучших образцов радостной улыбки, что он когда-либо видел.

Его Могущество тем временем предпринял ещё несколько попыток освободиться, после чего, признав поражение, откинулся на спинку стула.

— Хель, вот скажи, что мне с этим делать? — с показным отчаянием спросил он. — Во дворце меня ждут главный казначей, курьер из Западной армии и кандидаты в командующие флотом, а я не могу всего лишь отойти от кровати!

— Да, определённо перед тобой одно из сложнейших государственных дел! — важно заявил тот. — Право же, я затрудняюсь что-либо посоветовать…

— Юной госпоже нужна помощь, чтобы разжать пальцы? — елейным голосом спросила капитан тайной стражи.

— Ис! Юной госпоже нужна голова того, кто довёл её до такого состояния, — немедленно отбросил шутовство Регент. — А твои слова только заставляют меня сомневаться в тебе.

Одна эта фраза подействовала на Исан’нэ словно удар булавы. Кель’рин ошарашенно наблюдал, как на её лице быстро сменились обида, недоумение и самая настоящая паника. Грозный боевой маг дёрнулась сначала вперёд, потом назад, после чего замерла, выдавив невнятное «прости».

— Ладно, всё в порядке, — сделал успокаивающий жест Тай’нин. — Просто не забывай, она такая же твоя соратница, как и моя. Относись соответственно.

— Поняла! — на месте растерянной женщины вновь появилась холодная и суровая госпожа капитан.

— Отлично! — кивнул ей Регент и обернулся к постели раненной. — Нарин’нэ, надо рассказать всё остальным. Выдержишь?

— Да, мастер, — слабым, но довольно уверенным голосом проговорила та. — Я готова.

— Господин регент, разрешите? — спросил Кель’рин, и, получив утвердительный кивок, перевёл взгляд на Нарин’нэ. — Сестра-гвардеец, ты как? Проклятые отравители, ты из-за них больше суток пролежала без памяти…

— Я… — она напряжённо впилась взглядом в его лицо, как будто силясь что-то на нём рассмотреть. — Хотела бы сказать, что отлично, но… Прости, Кель’рин, я и узнала-то тебя с трудом. Твоя пелена… А глазами… Всё выглядит как размытая водой картина.

— Ею занимается лучший мастер санитистики, какого можно купить за деньги, — вмешался Тай’нин. — Тут нет причин для беспокойства. У меня есть все заверения, её поставят на ноги через несколько дней. Тогда и поболтаете. Сейчас важнее выяснить, кто стоит за нападением, и убедиться, что такое больше не повторится. Нарин’нэ, расскажи им, как это произошло. То, что ты сможешь вспомнить, может быть полезным.

— Да, мастер! — она наконец выпустила его руку и зашевелилась, пытаясь сесть, но заметив его запрещающий жест, осталась лежать. — Простите. Сейчас я всё расскажу. И, Кель’рин, пока я буду говорить можешь читать у меня в уме. Образы людей… Лучше тебе увидеть их моими глазами. Мысли надёжнее слов, — она вздохнула, собираясь с силами. — Итак, я…

* * *

— Ко мне пришёл курьер, — начала Нарин’нэ рассказ, сопровождая его образами из памяти о тех событиях. — Он пришёл в мою комнату в казармах, какой-то человек с медальоном Курьерской Службы. Кель’рин, он сказал, что у него послание от тебя.

— Меня? Я никого к тебе не отправлял, — сказал молодой маг.

— Да, потом я это поняла. Когда он передавал мне послание, он вспомнил не тебя, а какого-то другого человека. Но тогда я не обратила на это внимания. Я взяла у него письмо…

— И где это письмо сейчас? — тут же спросил Хель’рау.

— Я… Не помню, что я с ним сделала. Простите… Помню, что прочитала, отпустила этого, — она на несколько мгновений замолчала, силясь вспомнить во всех деталях лицо доставившего послание человека. — И потом пошла. Там было сказано, что Кель’рин ждёт меня, и было указано где. А потом я попала в засаду. Там был какой-то парень в окне, я почувствовала, как он смотрел на меня, — она вновь прервалась, представляя человека, о котором говорила, и Кель’рин без труда узнал в нём наёмника Норана из воспоминаний Харвиса. — Я… Совершила ошибку. Не поняла его намерений. Думала, что он просто мной любуется, и прошла мимо, а он, видимо, выстрелил мне в спину. Там были ещё стрелки, я принялась убивать их, тех, кто готовился стрелять ещё, и не сразу заметила яд. А потом… Поняла, что меня отравили, когда осознала, что раны я пережала, но всё равно слабею. Сначала хотела вовсе остановить кровоток, чтобы прекратить распространения яда, но поняла, что этим только убью себя ещё быстрее, а потом они напали на меня с мечами, — при этих словах Нарин’нэ нарисовала в уме картину Харвиса и ещё одного наёмника, бегущих к ней, занеся клинки. — Дар против них я использовать уже не могла, не было сил. К тому времени мне уже даже дышать приходилось, нажимая себе на грудь нитями, мышцы просто отказывали. Ещё и взламывать их барьеры… Слишком тяжело. Я взяла кинжал. Одного заколола, а второго… Руки плохо слушались. Он… Кажется, струсил. Ранил меня ещё раз и побежал. А я… Не помню. Сердце остановилось. Кажется… Я пыталась, как вы учили. Обхватить нитью, резко сжать, отпустить. А потом снова. И снова… Дальше… Не помню, простите, — она молча вытянулась на кровати.

— Вы доблестный воин, госпожа Нарин’нэ! Я искренне завидую вашей воле и мастерству, — почтительно объявил Хель’рау. — Увы, когда я однажды был отравлен, боюсь бы и вилки не поднял в свою защиту. Только и мог, что, уж простите за такие подробности, лежать и… Кхм… Освобождать желудок…

— Я проиграла бой…

— Ты хорошо сражалась. Всё, что было в твоих силах, ты сделала, — мягко сказал Тай’нин и осторожно коснулся ладонью лба раненной. — Ты выжила в этом бою, и это само по себе достижение. Тебе просто попался умелый противник. Исан’нэ, твои соображения?

— Кроме курьера с письмом — ничего, что я бы уже не знала. Но… — капитан тайной стражи сделала короткую неуверенную паузу. — Нарин’нэ, я всё же рада, что тебя не убили.

— Кель’рин?

— Да, господин регент, я тоже рад. А про рассказ… Почти наверняка человек, доставивший приглашение, самозванец, не из курьерской службы. Едва ли нам удастся его найти.

— Ясно, — мрачно сказал Тай’нин. — И что собираетесь делать дальше?

— Выслушаю доклад Ирвина, — ответила Исан’нэ. — По совету Хель’рау будем искать изготовителя яда. Продолжим розыски Ран’хо.

— Ясно… — снова повторил Регент. — Что же, идите, ищите! Ис, зайди вечером ко мне. А пока свободны!

* * *

Покинув дом Тай’нина, Кель’рин с Исан’нэ отправились в башню тайной стражи, но у самых ворот дворца им заступили дорогу.

— Госпожа капитан, разрешите обратиться к господину комиссару? — строго по форме осведомился Урханг, приложив кулак к груди, а когда та сделала разрешающий жест, торопливо шагнул навстречу Кель’рину. — Слушай, Кел, тут такое дело… Один мой приятель сказал, что тебя хотят убить!

Глава 17. Хвост змеи

— Чтоо⁈ — вроде бы только что стоявшая в трёх шагах в стороне капитан тайной стражи мгновенно оказалась рядом, глядя на рослого гвардейца-северянина снизу вверх бешеными глазами. — Кто⁈ Имя⁈

Не ожидавший такого напора Урханг отшатнулся и ошарашенно оглянулся на Кель’рина в поисках поддержки.

— Исан’нэ, что с ва… С тобой? — осторожно осведомился тот.

— Со мной⁈ Да они надо мной издеваются! — она ввернула на языке Таёжного Края выражение настолько заковыристое, что Кель’рин не смог его в точности разобрать, а Урханг взглянул на неё с преизрядным почтением. — Хель’рау, Нарин’нэ… Мне теперь и твоего убийцу искать? — она замолчала на мгновение и заменила злое лицо ледяной маской. — Рассказывай, кто за этим стоит. Я его на собственных кишках повешу.

— Кел, она это, не того? — наклонился к уху молодого мага гвардеец, опасливо косясь на Исан’нэ.

— Нормально… — ответил ему Кель’рин. — Так что, кто там меня так не любит?

— Знаешь, Кел… Хрр… Госпожа капитан… Есть у меня один родич в городе. Он, как бы это сказать… Хороший боец, но сбился с пути. Занимается такими, хррм, делишками. Превращает поединки из способа разрешить вопросы чести в заработок. Разные трусы платят ему за то, чтобы он… Понимаете, госпожа капитан, есть слова, которые можно смыть только кровью. Он за деньги говорит их тому, на кого укажут, принимает вызов на дуэль и убивает.

— Бретёр?

— Слушай, Кел, я не знаю, как это у вас называется. Говорю, как есть. Так вот, он мне за кружкой пива рассказал, что ему предложили прикончить тебя.

— Откуда он меня знает?

— Да ниоткуда. Сказал, Келрина из гвардии, ну и я сразу тебя вспомнил.

— Он что, одарённый?

— Нет, зачем? Ты же сам знаешь, как принято. Если вызов твой — выбор оружия его. Он и скажет, никакого дара, только секиры. И свидетеля из Гильдии пригласит, как мы с тобой.

— У вас был поединок? Тогда как ты до сих пор жив? — излишне прямолинейно выразила удивление Исан’нэ.

— Я сказал «до первой крови», — смущённо пробормотал Кель’рин. — И проиграл бой.

Исан’нэ вопросительно подняла бровь.

— Кел думал, что побьёт меня одним пальцем, и не дрался всерьёз, — ответил на невысказанный вопрос Урханг. — А вообще, госпожа капитан, простите, но это всё только между ним и мной.

— Ладно. Что там с убийством? Кто наниматель?

— Эрр? Сейчас! — Урханг отвернулся и помахал рукой ещё более рослому, чем он сам, северянину в украшенной серебряными заклёпками куртке, подпиравшему стену чуть поодаль. — Харруш! Давай сюда!

Тот оторвал спину от каменной кладки и вразвалку подошёл к ним, придерживая рукой висящий в петле на поясе массивный боевой топор.

— Почтенная госпожа! — он изобразил в сторону Исан’нэ нечто, отдалённо напоминающее полупоклон, и, насмешливо прищурившись, приветственно ткнул Кель’рина кулаком в плечо. — Ну что, брат-воин, это тебя меня просили прикончить?

— Меня, — согласно кивнул молодой маг с ответной усмешкой. — А ты, брат-воин, отчего не согласился?

— Харруш, так? — не дала тому ответить капитан тайной стражи. — Твой несостоявшийся наниматель, тот, кто предлагал деньги за смерть Кель’рина, ты знаешь, где его найти?

— Не лезли бы вы в мужские дела, почтенная госпожа… — небрежно начал северянин, но тут же опустил глаза, как-то пришибленно затих.

— Отведёшь меня к нему. Прямо сейчас, — равнодушным тоном и нацепив скучающее выражение лица проговорила Исан’нэ.

Харруш только торопливо кивнул в знак согласия.

— Кель’рин, подождёшь у меня? — сказала тем временем соратница, готовясь уйти. — Вернётся Ирвин — пусть побудет с тобой. И если появится этот Альфин, задержи его до моего возвращения. Любым способом! Думаю, надолго не задержусь. Веди!– она махнула рукой прощаясь и зашагала вслед за бретёром-северянином прочь.

— Кел, она теперь всегда такая? — проговорил Урханг, глядя ей вслед.

— Служба… — неопределённо пожал плечами тот.

— Гха! Слушай, я понимаю, она и раньше бесилась. Но как-то это не так. Женщина, всё-таки.

— Не женщина, — тихо проговорил Кель’рин, — боевой маг.

* * *

Потратив ещё немного времени на болтовню с Урхангом, Кель’рин отправился в башню тайной стражи и погрузился в ожидание. Уставший после суток кипучей деятельности, он устроился на стуле в кабинете капитана и сам не заметил, как заснул. Разбудила его неизменно бдительная Хиссан, как всегда обдавшая молодого мага волной обожания и сообщившая, что к её любимому хозяину кто-то подкрадывается. Он мгновенно поднял голову, глядя на дверь, чем заставил вздрогнуть от неожиданности неуверенно переминавшегося с ноги на ногу у входа солдата.

— Господин комиссар! Пришёл господин Альфин из Гильдии Магов! — с облегчением оттого, что ему не придётся собственноручно будить начальство, доложил тот. — Спрашивает нашего капитана.

— Кто? А… По ядам? — не сразу сообразил спросонья Кель’рин. — Давай его ко мне.

Солдат вышел и вскоре вернулся в сопровождении мага-алхимиста. Альфин вошёл уверенным шагом и с вежливой улыбкой на лице, но его искра выдавала в нём плохо подавленное раздражение. В принципе, если посланец Исан’нэ передал её слова в точности, недовольство мага было вполне объяснимо.

Мастер алхимистики вышел на середину кабинета, демонстративно огляделся и словно бы только сейчас обнаружил Кель’рина.

— Господин комиссар! Какая приятная встреча! — солгал он. — А где же госпожа капитан? Или эта должность теперь ваша?

— Госпожа Исан’нэ должна скоро прийти, — ответил Кель’рин, жестом отпустил замершего у двери солдата и указал рукой на расположившиеся вдоль стены стулья. — Присаживайтесь, вам придётся её подождать.

— Придётся? — с показным удивлением переспросил Альфин, но тем не менее сел. — Напоминаю, что я член Гильдии и меня нельзя заставить ждать силой. Я нахожусь здесь добровольно и только из уважения к Его Могуществу.

— Как хотите… — не стал размахивать полномочиями Кель’рин.

Что бы там мастер алхимистики и ближайший помощник гильдмастера Парвиса ни говорил, он согласился подождать, а большего и не требовалось. Дальше они сидели в напряжённом молчании — Кель’рин не считал возможным начинать расспросы без Исан’нэ, а Альфин, помня недавнюю ссору, видимо просто не хотел с ним разговаривать.

Они оба уже начали терять терпение, когда по лестнице в башню скользнуло облачко пелены и в кабинет вошла капитан тайной стражи. С равнодушно-скучающим видом она, коротким кивком ответив на приветствия, обогнула стол и устроилась в своём кресле.

— Глупость какая-то, — ответила она на вопрос, который Кель’рин даже не успел задать, и повернулась к магу-алхимисту.

— Госпожа капитан, — начал тот, разглядывая её с каким-то опасливым любопытством. — Я хотел бы знать, чем обязан вашему приглашению. Попрошу вас объясниться!

— Мастер Альфин! — она неприятно прищурилась, словно арбалетчик, выбирающий, куда бы всадить стрелу. — Мне нужно, чтобы вы сказали, кто в городе мог бы приготовить яд.

— Простите, госпожа капитан? Яд? — сделал непонимающий вид помощник гильдмастера. — Вы желаете вывести грызунов в своей башне? Или?

— Яд, которым смазывают стрелы!

— Ещё раз простите, но вы что же, хотите изготовить отравленную стрелу? — с приправленным толикой брезгливости удивлением задал вопрос Альфин.

— Кель’рин, яд, который ты нашёл на убитых наёмниках у тебя с собой? — спросила Исан’нэ, и, получив утвердительный ответ, попросила продемонстрировать его алхимисту.

Молодой маг вытащил снятыйим вчера с трупа наёмника маленький керамический сосуд и протянул Альфину. Тот принял его, но флакон практически тут же выскользнул из его пальцев и чуть было не разбился. Кель’рин перехватил его буквально на расстоянии ладони от пола и вновь заставил перелететь в руки мастера алхимистики.

— Простите меня, пожалуйста! — сказал Альфин, ловя сосуд. — Кажется, с возрастом я становлюсь неуклюжим. Что это?

— Это то, — сообщила Исан’нэ, — чем отравили своё оружие напавшие на Нарин’нэ наёмники. Я хочу знать, кто мог его изготовить.

— Хм… Простите, не могли бы вы минутку подождать? — спросил мастер алхимистики, изучая флакон.

Не ограничившись этим, он откупорил его, довольно ловко уронил каплю яда на лезвие своего ножа, после чего долго принюхивался к ней, рассматривал, подойдя к окну, в солнечных лучах и с интересом ощущал при помощи нити любопытства. Наконец, видимо, придя к какому-то мнению, он вернул флакон Кель’рину и вновь опустился на стул.

— К несчастью, я не могу определить состав этой субстанции прямо здесь, — сообщил он. — Понимаете, алхимистика это сложное искусство, мне нужны инструменты, реагенты…

— Вы меня плохо слышали? — демонстрируя манеры, достойные самого Регента, заявила ему Исан’нэ. — Я спросила не что это, а кто мог это создать.

— Сожалею, госпожа капитан, — беспомощно развёл руками маг, — но я не знаюсь с отравителями. Возможно, вам лучше было бы спросить об этом где-нибудь в портовом районе? Там хватает тёмных личностей, среди которых могут быть даже убийцы…

— Мастер Альфин! — прервал его Кель’рин, заметивший, что Исан’нэ начинает терять терпение. — Составление ядов требует хорошего знания алхимии, согласны? Вы ведь знаете если не всех, то большинство подобных специалистов в Столице? Просто назовите их нам, и мы сможем закончить этот разговор.

Он ожидал, что помощник гильдмастера начнёт упорствовать чисто из мести за недавнюю ссору, но тот, смерив оценивающим взглядом и его, и Исан’нэ, согласился сотрудничать и начал называть имена.

— Благодарю! — коротко бросила капитан тайной стражи, когда алхимист закончил озвучивать список своих коллег. — Можете идти.

По искре Альфина пронеслась волна возмущения и тут же угасла, так и не найдя отражения на сохраняющем вежливую маску лице.

— Что же, и я благодарю вас, госпожа капитан, — ответил он, вставая. — Господин комиссар! Прощайте!

— Исан’нэ, — сказал Кель’рин, едва спина Альфина скрылась за дверью, — разреши вопрос? Тот, кто хотел убить меня — его тоже не удалось схватить?

— Нет, почему же? Этот Харруш привёл меня прямо к нему домой.

— Тогда… Он не может быть нашим главным врагом? Тем, кто стоит за нападениями на Нарин’нэ и Хель’рау?

— Нет, — грустно махнула рукой Исан’нэ, — это не тот. Просто, какой-то глупец. Паркин, так его звали. Паркин Эстинсон.

Кель’рин не сразу вспомнил это имя, и только через несколько мгновений в уме всплыл образ наглеца, затеявшего с ним ссору на дворцовом приёме.

— Ты его в тюрьму? — спросил он, мысленно гадая, стоит ли тащить его на суд или плюнуть и отпустить с миром, проводив сапогом под зад.

— Зачем? Возиться с ним… Когда я вошла, он и его сестра начали на меня орать, кричали о каких-то правах. Не люблю шум. Забрала их искры и всё. Ничего ценного по нашему делу он всё равно не знал. Просто какая-то глупая мелочная обида…

— Моя ослепительная госпожа! — дверь приоткрылась, и внутрь заглянул довольно улыбающийся Ирвин. — Не помешаю?

— Твои скучные комплименты меня только бесят! — в противоречие собственным словам совершенно беззлобно, скорее, с некоей толикой благосклонности, ответила Исан’нэ. — Заходи, докладывай.

— Я тут немного не один, — сказал Ирвин, поманил кого-то из коридора и всё-таки вошёл внутрь.

Следом за ним в кабинет вступил хозяин «Старого Кота». Войдя, он тут же бегло осмотрел помещение и молча застыл, сверля Кель’рина беспокойным взглядом.

— Боится он тебя, брат-воин, — прокомментировал Ирвин. — Еле уговорил прийти.

— Да иди ты! — шикнул на него Нуаро и вновь повернулся к молодому магу, приняв вид человека, готовящегося шагнуть в огонь. — Вы это, простите, Ваша Мудрость, если что не так. И вы, почтенная госпожа. Я ж это, человек простой, к вашим колдовским делам не привычен.

— Всё в порядке. И давай без титулования, — дружелюбно сказал Кель’рин. — Меня интересует странный человек, тот чистюля-ремесленник, который сидел у тебя последние несколько дней и следил за кем-то. Ты его вроде сразу невзлюбил.

— Да отчего же невзлюбил? Моё заведение для всякого открыто, только платить не забывай! — с непонятно откуда взявшимся беспокойством ответил Нуаро, сразу, видимо, поняв, о ком идёт речь.

— Откуда вдруг такое радушие? — заинтересованно спросил Кель’рин. — Я слышал, вчера ты со своими ребятами его вовсе придушить хотел.

— От кого слышали? Кто сказал? — занервничал содержатель таверны. — Наговаривают на меня, зуб даю! Я хоть наёмников привечаю, но не убийца же. Да и парни без дела никого. У нас на вашего человека никто руку не поднимет, отвечаю! Пускай сидит, сколько хочет, моё дело сторона.

— Моего? — удивился Кель’рин и покосился на молчаливо стоящего Ирвина. — Почему ты решил, что это мой человек?

— Так он же того, только что мне на лестнице навстречу попался. Это ж этой, стражи вашей хоромы. Видать, от вас и шёл. Так что я на него ни-ни, я своё место понимаю.

— У нас⁈ — встрепенулась Исан’нэ. — Нет, ну каков наглец! Ирвин! Часовых от входа ко мне! Быстро!

— Подожди! — остановил её Кель’рин. — Есть одно подозрение… Нуаро, как он выглядел?

— Он… — хозяин «Старого Кота» только начал говорить, а в его мыслях уже возник вполне узнаваемый образ.

— Не надо, я всё понял! — перебил его Кель’рин. — Исан’нэ, Ирвин! Этот человек, убийца Яграра и, скорее всего, наш главный враг — мастер Альфин.

* * *

— Вот так просто? Ты уверен⁈ — немедленно спросила Исан’нэ, как только Кель’рин объявил о своём открытии.

Ему оставалось только согласно кивнуть. Ошибки с опознанием быть не могло. Образ из памяти хозяина «Старого Кота» полностью повторял облик мастера алхимистики, да и намерения солгать в его мыслях не чувствовалось. А это значило… Тут же вспомнился обед у гильдмастера, закончившийся ссорой. Тогда Альфин говорил что-то про заговор, называя при этом имена Хель’рау и Нарин’нэ. Оба. Вместе. С ним тогда были Касинис из Талнома, с откровенной неприязнью говоривший о личности капитана тайной стражи, и сам гильдмастер Парвис. Неужели они тоже замешаны?

Спору нет, в свете только что сделанного открытия господа маги выглядят подозрительно. Но всё равно, трудно представить причину, которая могла бы толкнуть почтенных членов Гильдии на двойное убийство. Если уж они и подозревали сестру-гвардейца и советника в чём-то, им скорее следовало сделать донос Регенту, а не рисковать навлечь на себя его гнев необдуманным кровопролитием.

Все эти мысли Кель’рин тут же решил изложить соратникам.

— Подожди! — остановила его Исан’нэ, едва он начал говорить. — Тебе этот, Нуаро, ещё нужен?

— Нет. Но надо держать его под рукой, если ещё понадобится.

Капитан сделала в сторону владельца «Старого Кота» жест, как будто отгоняла муху, и Ирвин, что-то шепнув тому на ухо, торопливо вытолкал его из кабинета.

— Жаль, что нельзя просто раздавить этого гада… — вздохнула она, когда за содержателем таверны закрылась дверь.

— Нуаро? — удивлённо спросил Ирвин. — Солнцеподобной госпоже достаточно лишь сказать слово, и его голова упадёт к вашим ногам!

— При чём тут он? — поморщилась Исан’нэ. — Я про этого подлеца Альфина. Вырвать бы из него правду, но Тай запретил убивать… — она вполголоса пробормотала ругательство.

— Если мы хотим наказать члена Гильдии, не нарушая Договор, — будет публичный суд, — озвучил очевидное Кель’рин. — Нам нужно его признание или показания свидетелей, которые его уличат. Без этого Гильдия не примет приговор.

— А разве мастер Тай’нин не может их заставить? — изобразив невинность на лице, сказал Ирвин.

— Он… Сказал мне проявлять аккуратность и не трогать никого важного без разрешения, — мрачно объявила Исан’нэ. — Я спрошу у него ещё раз. Но нужно быть готовыми предъявить доказательства вины. Кель’рин, ты, кажется, хотел что-то рассказать?

— Да! — молодой маг коротко рассказал о своём последнем визите в Гильдию Магов и о подозрениях в отношении гильдмастера Парвиса и Касиниса. — Думаю, многие там замешаны.

— А ты их не можешь, как того наёмника? — спросил Ирвин.

— Они одарённые, — покачал головой Кель’рин. — Вмешаться в их сознание я не смогу, подслушать мысли — тоже.

— Тогда надо выбрать из них самого трусливого, — предложил Ирвин, — хорошенько запугать и пообещать пощадить его жизнь, если он выступит на суде против остальных.

— И чем ты запугаешь мага?

— Мной! — хищно улыбнулась капитан. — Они все меня боятся.

— А если не получится? — спросил Кель’рин. — Они могут оказаться крепче, чем ты думаешь.

— Тогда поговори с каждым из них втайне от остальных, — предложила Исан’нэ. — Может быть, кто-то согласится стать доносчиком.

— Доносчиком… — проговорил молодой маг, которому это слово напомнило один недавний разговор. — Кажется, я знаю того, кто нам нужен.

Глава 18. Нежить

— Кель’рин, рада видеть вас вновь! Успешен ли был ваш день? — поднялась ему навстречу Шайин’сай, стоило ему войти в комнату на верхнем этаже башни.

Несмотря на то, что являлась по сути заключённой, она приветствовала его словно гостя дома, со всем дружелюбием и безукоризненной вежливостью. Хэлин’сай, ещё недавно демонстрировавшая завидную воинственность, на этот раз казалась только молчаливой тенью сестры, боязливо повторяющей её движения. Хотя, после того, чем закончилось её прошлое выступление, это было неудивительно.

— Благодарю, вполне. Рад видеть вас, Шайин’сай! — соблюдая традицию, ответил Кель’рин.

— Надеюсь, вы простите мне мою назойливость, но меня сейчас интересует только одно, — с таким видом, словно они находились в «Золотом Орле», а не башне тайной стражи, сказала аристократка. — Не хочу повторяться, но наше с Хэлин пребывание здесь мне неприятно. Может быть, вы могли бы сообщить мне хорошие новости по этому поводу?

«Как знала!» — подумал молодой маг. Впрочем, чем больше она хочет выйти отсюда, тем полезнее это для дела, которое он собирался предложить.

— Думаю, смогу вас порадовать! — сообщил он. — Но взамен вам придётся оказать мне услугу.

— Я не сомневалась, что мы сможем понять друг друга! — просияла аристократка. — Осталось решить, что в пределах моих возможностей я могу для вас сделать.

— Помните, вы просили меня дать вам возможность показать себя на службе Державе и Регенту? — спросил Кель’рин. — Я договорился с госпожой Исан’нэ, и теперь у вас будет такой шанс.

— О… Ваша служба? Простите, я несколько удивлена… Но если это поможет вам и Его Могуществу изменить своё мнение обо мне, я согласна! И что же мне предстоит сделать? — Шайин’сай придала своему лицу выражение радостной взволнованности. — Отравить каррского царя? Сойтись в поединке с драконом? — она лукаво улыбнулась, заставляя задуматься, действительно ли речь идёт о схватке с сильнейшим из чудовищ, а не об иносказании, ставшем основой названия знакомого им обоим увеселительного заведения.

— Думаю, таких подвигов не потребуется. Будет достаточно, если вы поможете уличить заговорщиков.

Кель’рин как мог подробно принялся объяснять, что именно от неё требуется. К некоторому облегчению, аристократка тут же отбросила игривый вид и слушала с серьёзным вниманием, лишь время от времени позволяя себе прерывать его указания вопросами.

— Надеюсь, я справлюсь, — сказала она, когда он закончил описывать задачу. — Но ваш… Точнее, наш противник… Я хотела сказать, не слишком ли для нас противостоять Гильдии Магов?

— Это наш долг. Что не так?

— О, понимаете, Гильдия — это же почти то же самое, что и Держава! Вся наша страна просто держится на одарённых! Высокие Линии, армейские генералы, боевые маги, все эти судебные чиновники и инспекторы… Они все члены Гильдии! Даже вы сами носите восьмиконечную звезду.

— Шайин’сай, я в первую очередь воин, боевой маг на службе Регента, а уж потом всё остальное. Думаю, те, кто давал воинскую клятву, считают так же, — просто ответил Кель’рин.

В том, на чью сторону в возможном конфликте между Регентом и Гильдией встанут капитаны и боевые маги гвардейских рот, он был абсолютно уверен. «Твоя семья — гвардия!» По крайней мере, за Лан’нау в этом деле можно смело поручиться головой. В принципе, армейские офицеры-одарённые, также связанные клятвой и получающие жалование из казны, должны решить для себя этот вопрос сходным образом. А вот остальные…

— На самом деле мы ведь не собираемся идти против всей Гильдии, — после короткого раздумья добавил он. — Заговорщиков всего-то два-три человека. Если мы с твоей помощью убедительно докажем их вину, у Гильдии не будет причин их защищать.

По крайней мере, он на это надеялся.

* * *

Теперь оставалось только ждать, какие результаты принесёт порученная Шайин’сай миссия. Пользуясь возможностью передохнуть после наполненных непрерывными трудами полутора суток, Кель’рин провёл вечер в бане. Возникшую было идею отправиться в «Красный Дракон» он с изрядной толикой сожаления отбросил и вместо этого посвятил ночь сну. А не успело солнце взойти, как на пороге его комнаты появился Ирвин.

— Новый день настал, брат-воин, и нас ждут дела! — жизнерадостно объявил он и, не дав толком насладиться завтраком, потащил молодого мага опрашивать слуг из гостиницы, где жили сёстры Ан’ау’сай и пропавший наёмник Ран’хо.

Не то чтобы эти расспросы оказались бесполезными. В обмен на несколько мелких монет (Кель’рин, дай ему волю, их бы просто запугал, но Ирвин почему-то настоял на том, чтобы пустить в ход деньги, и не ошибся!) слуги из «Золотого Орла» с удовольствием помогли узнать о том, как телохранитель Шайин’сай проводил время, почти всё.

В игорном доме, где тот действительно часто бывал, его тоже вспомнили, однако слухи о его недавней удаче решительно опровергли. Скорее уж наоборот, говорили они, в свой последний визит он проиграл солидную сумму, однако вопреки обыкновению даже не особенно расстроился.

В трактире, где Ран’хо пил, он тоже успел примелькаться. Мало того, смешливая девица, разносившая там напитки, даже запомнила, с кем именно он чаще всего сидел за одним столом. Кель’рин даже не слишком удивился, когда узнал, что собутыльником Ран’хо был наёмник, уже не первый год работавший охранником в доме одного знакомого мага.

Складывая вместе полученные сведения, можно было без труда заключить, что Ран’хо тоже работал на Альфина. Тот, действуя через своего человека, подкупил его, чтобы он организовал покушение на Нарин’нэ. Полученные для этого деньги телохранитель Шайин’сай, чтобы не вызвать подозрений, выдал за выигрыш в кости, а сам принялся якобы от имени своей госпожи тайно вербовать убийц. Когда же тех постигла неудача, Альфин либо сам, либо опять же с помощью своего верного наёмника, отправил его в пустоту и спрятал тело так, чтобы его не нашли. Например, воспользовавшись для этого хотя бы теми же водами Великой Нории да привязанным к трупу камнем.

Ирвин, воодушевлённый успехами, предложил тут же схватить и допросить того самого охранника Альфина, но Кель’рин его остановил. Ему казалось, что арест только насторожит и так не отличающегося безрассудством мага, что может затруднить Шайин’сай выполнение задуманного. В конце концов, заключил он, на будущем суде гораздо весомей будут выглядеть показания аристократки и члена Гильдии, чем какого-то наёмника. Так что вместо ареста они вместе отправились с докладом к капитану.

К сожалению или к счастью, но Исан’нэ не сообщила им почти ничего нового. От неё они услышали только о результате её разговора с Тай’нином. Как и догадывался Кель’рин, Регент одобрил его план с Шайин’сай, запретил пока что трогать Альфина и велел ждать. Тот же самый приказ капитан тайной стражи продублировала обоим комиссарам, так что они отправились по домам.

Половину следующего дня Кель’рин провёл в безделье в своей комнате в «Расколотом Щите» и уже начал было подумывать, не отправиться ли к дому Тай’нина, чтобы поинтересоваться здоровьем Нарин’нэ, когда ощутил искру входящей в общий зал гостиницы аристократки.

* * *

— Рад видеть вас, Шайин’сай! — поприветствовал он её, подходя к столу, за которым она расположилась. Только в последний момент он удержался от того, чтобы сказать «Докладывай!», и вместо этого подозвал слугу и заказал вина.

— Разделяю радость встречи! — нервно ответила аристократка и тут же с видом заправского заговорщика наклонилась над столом. — А это нормально, что мы встречаемся вот так просто? Не в тайном подземелье, а просто в гостинице? Я же… Ну… Вроде шпиона, не так ли?

— Ну что вы, не надо воображать невесть что. Всё в порядке! — успокоил её Кель’рин, благо других посетителей в зале не было, а значит, и вероятность, что кто-то подслушает их разговор была минимальной.

Подошёл слуга, поставил на стол между ними кувшин и два небольших бронзовых кубка, после чего молча удалился. Молодой маг тут же налил своей собеседнице вина, однако та даже не обратила внимания на напиток.

— Кель’рин, — настороженно сказала она, — могу я вас попросить… Уберите, пожалуйста, пелену. Ненадолго. Простите, но… Я должна убедиться.

— Пелену убрать, — мысленно скомандовал он. — В чём дело, что вы хотели проверить?

— Что вы человек! — с прорвавшимся сквозь вежливую маску облегчением выдохнула аристократка.

— Шайин’сай, что вы такое говорите⁈

— Простите. Моё… Даже невысказанное предположение, наверное, ужасно неприятно, но я не могла… Ещё раз простите. В Гильдии ходят странные слухи, и я не могла не проверить…

— Шайин! Да объясните же вы толком, что здесь творится! Меня что, вампиром каким-то считают, или как?

— Да! То есть, нет, вампиром вас, конечно, никто не считает. Но… Даже не знаю, с чего начать.

— С самого начала. Вы пришли в Гильдию и?

— Да, — Шайин’сай шумно вздохнула, собираясь с силами, — как вы и просили, на следующее же утро я пришла в Гильдию. Ночь я провела в «Золотом Орле». Понимаете, после того как я побывала у тайной стражи в гостях, мне требовалось привести себя в порядок и… Кажется, я отвлеклась. Первым делом я потребовала встречи с гильдмастером и пожаловалась на самоуправство госпожи Исан’нэ, как мы и договаривались. Неприятный человек, хоть и имеет родовое имя, но всё равно похож на выскочку из простолюдинов. Никаких манер. Пообещал подать жалобу Регенту и только. Когда же я начала высказывать мятежные намерения, он не ответил ничего, но знаете, мне кажется, что он заинтересовался.

— А Альфин?

— Я говорила с господином Парвисом Эвиссоном наедине. Господин Альфин пришёл много позже. Пока его ждала, я беседовала с другими магами. О, что я говорила! Наверняка на меня сделают немало доносов после этого. Вы же поможете с этим разобраться, не так ли? Если вы этим не займётесь, боюсь, что Его Могущество может приказать отрубить мне голову! Возможно, я слегка перестаралась, но мне кажется, что многих мои речи просто пугали. Один господин, низенький такой, с длинной бородой и лицом хорька, Букаро, кажется… Представляете, он сбежал от меня, как от какого-то чудовища! А господин Альфин, напротив, был вежлив. Всё расспрашивал, как далеко я готова зайти, чтобы отомстить госпоже Исан’нэ, а потом сказал, что виновата не она, а тот, кто за ней стоит. Забыла, как он там выразился… «Надо рубить не меч, а руку, которая его держит», вот! Я была слегка испугана, но согласилась с ним. И тогда он посоветовал мне не высказывать свои взгляды так открыто и ушёл. Да, он попросил сказать, где меня можно найти, так что возможно ещё предложит вступить в этот свой заговор. Признаться, я даже немного нервничаю. Понимаете, я и правда неопытна в искусстве интриги, и так сразу…

— Ну что вы, с вами всё будет в порядке, — попытался успокоить аристократку Кель’рин. — Капитан Лан’нау, вся гвардия, Исан’нэ… На нашей стороне лучшие боевые маги в Державе. В случае чего мы вас защитим. А теперь скажите, кто-нибудь ещё вёл себя подозрительно?

— Да, конечно, я как раз собиралась рассказать. Некий Касинис взялся поносить госпожу Исан’нэ и много кого ещё такими словами… Когда я плавала по Нории на галере, кажется, даже старшина гребцов не позволял себе подобных выражений. Неслыханный грубиян! Мне пришлось сообщить ему об этом, чтобы заставить замолчать. И ещё госпожа Илисия. Она слушала меня с таким восторгом! Сказала «Вот храбрая женщина, не то, что эти трусы!» Под трусами она, кажется, подразумевала Гильдию. А когда я затронула господина Тай’нина, она начала говорить такое… Прозвучало слово «нежить». Нет, правда, она сказала это совершенно серьёзно. Я сначала не придала этому значения, но она повторяла это снова и снова. А когда я спросила, в чём дело, госпожа Илисия отправила меня к одному магу… Вам не знаком господин Тугаро? У него лавка зачарованных предметов в Железном квартале.

— Конечно, знаком. Вы отправились к нему? И что он сказал?

— Простите, но то, что он сообщил… Я даже не знаю, как мне вам такое передать. Если бы мы нанесли ему ещё один визит и он смог бы сам изложить… Или вам это кажется неприемлемым, идти к нему вместе со мной?

Кель’рин выудил из кошелька монету в четверть ладьи, положил на стол возле так и оставшегося нетронутым кувшина и встал.

— Пойдёмте! — сказал он. — Если вы считаете, что только он лично может объяснить всё, что мне нужно знать, то не будем терять времени.

* * *

В отличие от прошлого визита, на этот раз дверь дома торговца зачарованными предметами безотказно открылась сама. Только вот сам Тугаро вместо радушия выказал возмущение и страх.

— Моя госпожа, что вы наделали? — в ужасе всплеснул он руками, едва Шайин’сай в сопровождении Кель’рина переступила порог. — Он же…

— Господин Тугаро, простите, если напугала вас, но…

— Вы ему рассказали? — обречённо спросил мастер анимистики и, увидев, что аристократка кивнула в ответ, шагнул вперёд с таким видом, как будто перед ним уже стояла плаха, а палач наточил топор. — Делайте своё дело, господин комиссар. Я не в силах сопротивляться.

— Мастер Тугаро, вы в своём уме? — вырвалось у Кель’рина. На лице хозяина дома слишком явно читалась внутренняя готовность к тому, что гость прямо сейчас вытащит меч и проткнет ему сердце.

— Господин Тугаро, что вы такое говорите? — так же удивлённо спросила аристократка. — Вы что, думаете, что мы хотим вас арестовать?

— Это же они, мастер Шайин’сай! Они! Они выпустили в город свирепое чудовище, назвав это «тайной стражей». Только позавчера оно убило целую семью! А теперь вы приводите ко мне того, кто носит их браслет. Я даже не знаю, кто сейчас владеет его телом, он сам или эта штука на его руке⁈

Кель’рин только ошеломлённо переводил взгляд то на Хиссан, то на Тугаро. По речам старого анимиста можно было предположить, что он попросту обезумел. Но с другой стороны, веди он себя таким образом всё время, едва ли Шайин’сай восприняла бы его всерьёз, что бы он ей ни наговорил. Скорее, это временное помешательство вызвано непонятно откуда взявшейся уверенностью, что комиссар тайной стражи непременно должен отправить его в пустоту.

— Мастер Тугаро, — как мог убедительно сказал молодой маг, — Я не собираюсь причинять вам вреда. Могу поклясться в этом на клинке.

— Мы пришли просто поговорить! — поддержала его аристократка. — Господин Тугаро, Кель’рин — разумный и понимающий человек, с ним всегда можно договориться ко всеобщей выгоде. Поверьте, я знаю! Прошу вас, расскажите ему то же самое, что и мне. Никто не собирается вас наказывать, мы просто вместе подумаем, что нам с этим делать. Пожалуйста!

Уговоры подействовали. Конечно, мастер Тугаро успокоился не сразу. Некоторое время он просто молча бродил по комнате, как будто позабыв, что он тут делает, а потом извлёк из комода бутылку и стакан. Дрожащей рукой он налил себе вина, залпом выпил его и только после этого объявил о том, что готов говорить.

— Простите, что я наболтал тут не пойми что, мастер Кель’рин, — тщательно подбирая слова начал он. — Ваша спутница, мастер Шайин’сай, пришла ко мне вчера от мастера Илисии, которая, боюсь, склонна излишне шумно на всё реагировать. Как бы там ни было, это уже стало предметом для слухов и всё равно рано или поздно дошло бы до вас.

— Что «это», мастер Тугаро? — поторопил его Кель’рин.

— Суть того, что сейчас происходит во Дворце. Началось всё с этого ужасного браслета на вашей руке! — он поморщился и ткнул пальцем в Хиссан. — В тот раз, когда вы показали его мне, я сразу обратил внимание на его необычную природу. Если не вдаваться в тонкости аникомпозистики, он не имеет обычной основы в виде отдельной искры как таковой. Его сущность сплетена из множества искр различной природы, странным образом обработанных и объединённых в единое целое весьма необычными связями. Вы, не обладая соответствующим опытом, едва ли смогли это оценить… Другое дело, я. Мне стало интересно, что за техника использовалась при его создании, и я имел неосторожность обсудить увиденное с некоторыми моими коллегами.

— С Альфином?

— Нет, мастер Кель’рин. Уж простите, но мастер Альфин почти такой же профан в моём деле, как и вы. Сперва я рассказал о своих наблюдениях мастеру Касинису, а уже потом он привёл меня с этим делом к мастеру Альфину и гильдмастеру.

— Господин Тугаро, не могли бы вы перейти к сути? — вмешалась Шайин’сай. — Я про господина Тай’нина и остальных.

— Да, да, я как раз к этому подхожу, — проворчал тот. — Гильдмастер и его помощник проявили большой интерес к браслету мастера Кель’рина. Когда же я спросил, почему их это так занимает… Я, признаться, не сразу поверил, но они были очень убедительны. Видите ли, Его Могущество после мятежа постоянно носит защиту, блокирующую чувства одарённых. Да, да, ту же самую пелену, что и вы, мастер Кель’рин! То же касается и ээээ… Вновь назначенного капитана тайной стражи. Так вот, мастеру Альфину, как я понял, удалось украдкой заглянуть под эту защиту. Понимаете, нет? Он увидел там то же самое, что и я в вашем браслете! Наш регент, равно как и его жутковатая приспешница — нежить. Сущности его и предмета на вашей руке полностью аналогичны. Это невероятный по сложности, совершенно революционный магический артефакт, только похожий на человека!

Глава 19. Решение

Разумеется, Кель’рин не поверил. Он даже некоторое время спорил с мастером анимистики, выдёргивая из воздуха самые нелепые доказательства того, что тот не может быть прав. Ровно до того момента, когда осознал, что истина до смешного проста и лежит на поверхности.

— Мастер Тугаро, — спросил он, — кто-нибудь кроме самого мастера Альфина вообще может подтвердить его слова о регенте?

— Я не знаю… — ответил тот, враз лишившись уверенности.

— Кроме того, вы только что назвали его профаном в искусстве анимистики, — закрепил успех Кель’рин. — Как он может убеждать вас в том, в чём сам не разбирается?

Ответом ему было молчание.

— Вот видите! Вас просто ввели в заблуждение. Беспокоиться не о чем! — довольно объявил он. — А теперь скажите, Альфин или гильдмастер говорили ещё что-то про регента и госпожу Исан’нэ?

— Если я передам вам их слова, у них будут неприятности… — осторожно ответил маг.

— Если вы передадите мне их слова, мастер Тугаро, — наставительно произнёс Кель’рин, — вы покажете, что являетесь честным подданным Державы и у вас даже в мыслях не было укрывать заговорщиков, а значит и брать на себя часть их вины. Вы меня понимаете?

— Понимаю, комиссар Кель’рин, куда уж яснее… — мрачно проговорил мастер-анимист. — Я в этом мире прожил вдвое против вашего. Пусть в моё время и не существовало никакой тайной стражи, я прекрасно знаю, что такое государственное преступление. Мне не хочется в этом участвовать.

— Тогда расскажите ещё про Парвиса и Альфина.

— Они говорили много, всего и не вспомню. А из того, что вам интересно… Они спрашивали, если первый человек Державы — только хитро сделанная кукла, то кто кукловод? И не является ли долгом верного подданного разрушить этот обман? Боюсь, мастер Альфин считал, что для этого сгодятся и самые крайние меры.

Кель’рин внутренне торжествовал. Выражение «крайние меры» вполне могло означать убийство, а значит, показания Тугаро на суде могли убедить Гильдию отправить и помощника гильдмастера, и его самого на плаху. Осталось только добавить несколько деталей.

— А они не упоминали при вас о Нарин’нэ или Хель’рау? — спросил он.

— Нарин’нэ? Это же единственная женщина, занимающая должность боевого мага в гвардии, если я правильно помню? Про неё ещё не так давно ходили странные слухи, что она открыла секрет вечной молодости. Якобы она хоть и выглядит лет на двадцать, на самом деле в несколько раз старше, — сообщил Тугаро, заставив Шайин’сай встрепенуться и впиться в него заинтересованным взглядом. — Дамы из Гильдии так завидовали. Хотя… Я, конечно, не специалист в анатомистике, но мне кажется, что всё это ложь. Не вдаваясь в детали…

Доводы, которые пожилой маг привёл в подтверждение своего мнения, выглядели неопровержимыми. Действительно, каких бы высот знаний в области строения организма человека и исцеления болезней ни достигла современная магия, загадка причины наступления старости ещё была далека от своего разрешения. С помощью лучших мастеров санитистики и немалой толики удачи человек способен дожить до полутора сотен лет. И если это было пределом даже для чистокровных сынов Линий, то представители низших народов с трудом могли одолеть разве что половину этого срока. Так что сумей кто-то продлить человеческую жизнь ещё на век-другой…

Исцеляющая магия и так стоит невероятно дорого. Настолько, что многие специализирующиеся на ней мастера могут позволить себе с презрением отворачиваться от серебра и требовать золотой лик только за один визит к больному. В какую же сумму можно оценить победу над старостью, той болезнью, что неизбежно ожидает каждого и которую не в силах заставить отступить никто, трудно даже вообразить. В любом случае человек, овладевший такой уникальной способностью, едва ли прельстился бы полагающимися боевому магу на военной службе четырьмя-пятью серебряными ладьями в день и не стал бы тратить своё время, охраняя Дворец в компании необразованных солдафонов.

— Мастер Тугаро, это всё так, — не стал вступать с ним в спор Кель’рин. — Но я спрашивал, что говорили Альфин и Парвис. Вы отвлеклись.

— Да, простите. Понимаете, о болтовне дворцовых слуг про истинный возраст госпожи Нарин’нэ мне сообщил как раз мастер Альфин. Он полагает, что под личиной юной воительницы может скрываться некто более значительный. Дело в том, что эээ… Его Могущество… Всякий раз, когда он исполняет публичные функции регента, ему сопутствуют либо госпожа Нарин’нэ, либо господин Хель’рау, а чаще всего оба вместе. Мастер Альфин полагает, что таким образом они, либо кто-то из них, контролируют своё творение. В отличие от, так сказать, главы тайной стражи, которой вполне достаточно интеллекта хищного зверя, обязанности хранителя государства слишком сложны для зачарованной вещи. Куклу, скажем так, необходимо постоянно дёргать за ниточки, чтобы сделать совершенно похожей на человека.

* * *

— Кель’рин, что вы об этом думаете? — немедленно спросила Шайин’сай, стоило им перешагнуть порог дома мастера анимистики.

— Нам следует явиться с докладом к капитану, — ответил он, увлекая свою спутницу в направлении Дворца. — Тугаро можно использовать как свидетеля перед Гильдией для ареста главаря заговорщиков, а после он выдаст нам всех своих приспешников. Наша задача близка к выполнению.

— Вы меня не поняли⁈ — взволнованная аристократка сделала порывистый жест, как будто бы собиралась схватить его за руку, но вовремя одумалась и вновь спрятала пальцы в длинном рукаве балахона. — Прежде чем выполнить то, что вы называете нашим долгом, нам надо понять, кому мы вообще служим!

— Шайин’сай, я давал воинскую клятву Регенту. Мы действуем по его приказу и во благо государства.

— Но что, если господин Тугаро прав на его счёт? Вы хоть представляете, что это значит? Нет, пожалуйста, выслушайте меня до конца! Я целый день вчера провела в этой Гильдии. Это всё не просто вздорные слухи. Понимаете, маги ведь мудрейшие из людей, это даже закреплено в титуловании, и они не стали бы просто так повторять всякую чушь. Господин Тугаро, госпожа Илисия, этот хам Касинис, господа Альфин и Парвис Эвиссон наконец! Они все верят в то, что говорят. Если то, в чём вы обвиняете господина Альфина, правда, он готов рисковать собой и проливать кровь из-за своих идей…

— Пролита кровь моей сестры по гвардии, — резко оборвал её Кель’рин. — Я служил вместе с Нарин’нэ полтора года и не могу равнодушно смотреть, как её убивают. Альфин — мятежник, в этом нет никакого сомнения. Следовательно, схватить и казнить его — наш долг. Вы же не собираетесь вставать на его сторону?

Аристократка отшатнулась и некоторое время просто шла молча, глядя куда-то в сторону.

— Простите, может быть, мы всё-таки поговорим как разумные и практичные люди, а не будем бросаться лозунгами и обвинениями? — вкрадчиво начала она наконец. — Временами мне больно смотреть, как вы безрассудно…

Он молча, одним выражением лица, продемонстрировал недоумение и этого хватило.

— Примите мои извинения, я высказалась необдуманно! — среагировала Шайин’сай. — Кажется, бывают ситуации, когда манеры только мешают. Наверное, мне лучше говорить прямо. Знаешь, Кель, — сказала она, неожиданно, без всякой причины переходя на «ты», — я вступила в эту игру на твоей стороне, но то, что сказал господин Тугаро, меняет весь расклад. Прошу, пойми меня! Я не хочу метаться из лагеря в лагерь, как дешёвая шлюха, но оказываться на стороне проигравших мне нравится ещё меньше. Так что мы вместе должны решить, что нам делать, чтобы выйти из всего этого победителями. Поэтому скажи, прямо, без детских обид и разговоров о чести воина, что будет, если заговорщики правы? Кто такие госпожа Нарин’нэ и господин Хель’рау? Они смогут справиться с заговорщиками и удержать власть?

Было не очень понятно, как реагировать на подобную откровенность. Вероятно сам того не подозревая, Кель’рин привык воспринимать Шайин’сай как активную, наделённую известным умом и обаянием, но слабо представляющую реальную жизнь девицу, помешанную на хороших манерах. Поэтому к пробуждению в ней прагматичного игрока в политику он не был готов. Как, впрочем, и к её вопросам.

— Слушайте, вы… То есть, ты, — начал он, — не понимаешь, о чём говоришь. Теория Альфина просто невозможна. Я убеждён, что это Регент отдаёт Хель’рау приказы, а не наоборот. Если бы ты была с ним столько же, сколько и я, ты бы в этом не сомневалась. Про Нарин’нэ и вовсе… Я видел, как она смотрит на Тай’нина. Большей преданности трудно представить…

На самом деле последняя фраза была ложью. Даже отношение сестры-гвардейца к её обожаемому мастеру близко не стояло с эмоциями Хиссан, которые он ощущал каждый день. «Позволь мне сражаться и погибнуть за тебя», — словно бы говорила заключённая в браслете сущность, в принципе неспособная обманывать и притворяться.

Исан’нэ, Хиссан… Сочетание преданности, самопожертвования, презрения к чужим жизням и готовности идти вперёд несмотря ни на что… Если соратница, которую Регент назвал своей тенью, испытывает те же чувства, которыми наделила своё творение, то она для него действительно самый верный человек в Державе.

— И всё же, ты не ответил на мой вопрос! — прервала размышления Кель’рина Шайин’сай. — Что будет, если теория господина Альфина верна?

— Если бы она была верна, здесь бы уже царил хаос. Нарин’нэ после покушения больше суток пролежала без сознания. Она и сейчас слишком слаба и не встаёт с постели. Будь Тай’нин куклой в её руках, заговорщикам было бы достаточно публично показать его беспомощность, и порядок бы рухнул. Без веры в силу Регента началась бы новая борьба за власть. Побоище, понимаешь? Арграш и остальные старейшины кланов помнят, как он сражался на севере, и уважают его, а кому-то другому запросто откажутся подчиняться. Наши генералы и наместники… Каждый может попытаться стать если не новым Владыкой, то князем в тех землях, которые уже контролирует. Державу бы разорвали на куски. В случае успеха покушения на Хель’рау, если бы кукловодом был он — те же последствия. Не представляю, зачем им это.

— Может быть, они сами стремились к власти?

— Едва ли у них были бы шансы. Шайин’сай, как только прольётся первая кровь, всё станут решать не богатство и влияние, а количество верных мечей.

— Мечи можно купить, — резонно заметила аристократка.

— А золото отнять мечом. Даже если бы Альфина и Парвиса поддержали столичные маги, с точки зрения военной силы они ничто. Все эти создатели зелий и амулетов ничего не знают о войне, не умеют сражаться по-настоящему. Моя старая рота втоптала бы таких вояк в землю первым же натиском. Повторяю, они были бы обречены.

— Понимаю. И очень надеюсь, что ты прав и господин Альфин действительно лжёт. Но скажи, разве это не странно, что Его Могущество и госпожа Исан’нэ скрывают свои искры от наших чувств? Тут явно какая-то тайна!

Ну что было ей сказать? Кель’рин прекрасно помнил, что именно ощущал во время поединка с Тай’нином в подвале дворца в Нориноме. Да, может быть, тогда тот и казался в чём-то похожим на Хиссан. Но все последующие встречи с Регентом убедительно доказывали, что он остался человеком, со всеми достоинствами и недостатками. Хорошим воином, внимательным и справедливым к своим подчинённым командиром, неоднозначным политиком и скверным дипломатом, но человеком. А что там не так с его искрой… Вопрос, само собой, интересный, но обсуждать его с почти что посторонним человеком? Проще уж прикинуться твердолобым служакой, для которого долг выше разума, чем выкладывать Шайин’сай всё начистоту. Примерно в таком духе он ей и ответил.

— Что же, если вы так считаете… — проговорила она, вновь переходя на формально-вежливое обращение. — Но всё же я думаю, что нам следует вернуться к этому, если мы победим. Впрочем, похоже что я смотрю на будущее излишне мрачно. Наверное, правильнее будет сказать «когда победим».

* * *

Исан’нэ встретила их в явном нетерпении, однако вместо того, чтобы тут же потребовать доклад, небрежно бросила на стол перед ними какую-то бумагу.

— Вот, полюбуйся, что творит твоя подружка! — сказала она Кель’рину, начисто игнорируя сидящую рядом Шайин’сай. — Давай, прочитай.

Молодой маг быстро пробежал глазами по документу. Это был составленный и подписанный лично Альфином донос, в котором одна черногорская аристократка уличалась в мятежных речах и мятежных намерениях. В конце также располагалось ехидное примечание о том, что госпожа капитан тайной стражи совершенно напрасно выпустила на свободу такую отъявленную и неисправимую преступницу.

— Ну как? Этого добивался? — спросила Исан’нэ, когда он закончил чтение. — Это не всё. Трое мастеров из Гильдии сегодня утром записались к Таю на доклад. Мне угадать, зачем?

— Мы нашли его, — вместо ответа сказал Кель’рин. — Человека, которому много известно о заговорщиках. Он во многом верит в мятежные слухи, которые они распространяют, но всё равно готов свидетельствовать против них.

— Кто он?

— Мастер Тугаро из Гильдии Магов. И ещё, я думаю, что ему не помешала бы охрана. Альфин отправил в пустоту тех из наёмных убийц, кому была известна его личность. Если он узнает, что Тугаро может уличить его на суде…

— А я, по-твоему, рожаю боевых магов? — почему-то взбесилась капитан. — Или мне кого-то из наших рубак послать, которые в магии разбираются, как слепец в астрономистике? Хорошо же они защитят кого-то от одарённого! Ладно, погорячилась, — сказала она уже спокойно. — Можно снять гвардейцев, охраняющих Хэлин’сай. Всё равно её пора выпускать. Отдам приказ, как договорим. Но проблема есть, нам нужны ещё одарённые. Хотя бы один боевой маг. Не могу же я везде гонять тебя или ходить сама, а Ирвин это Ирвин… — она тяжело вздохнула. — Хотя это подождёт. Что именно вы узнали от этого Тугаро?

Кель’рин предложил было предоставить право рассказывать Шайин’сай, но почти сразу понял, что совершил ошибку. Изобилующая вежливыми оборотами, витиеватая и неторопливая речь аристократки почти сразу вывела нетерпеливую и вспыльчивую Исан’нэ из себя. Пришлось заканчивать изложение разговора с Тугаро самому, используя более лаконичный стиль военного доклада и про себя надеясь, что Шайин’сай не посчитает себя непоправимо обиженной подобным обращением. Конечно, впитавшая манеры с молоком матери дочь Линий не позволила ничему подобному отразиться на своём лице, но что происходит у неё внутри — кто знает…

К некоторому удивлению, слухи о своей и Регента нечеловеческой природе капитан тайной стражи восприняла относительно равнодушно, а сообщение о том, что ими тайно управляют Нарин’нэ и Хель’рау, заставило её рассмеяться. Несколько задели её только слова об «интеллекте хищного зверя», а в целом доклад Кель’рина привёл её скорее в состояние довольства.

— Вот значит как, спасти страну от нас решили, — сказала она, когда он закончил, после чего,воспользовавшись языком северян, выразила в адрес заговорщиков подозрение в скотоложестве. — Пойдём к Таю. Подружку захвати с собой, возможно, он захочет её выслушать. Получим разрешение на арест и покончим с этим.

Кель’рину оставалось только с извиняющимся видом посмотреть на «подружку». Шайин’сай, по искре которой то и дело пробегали тонкие волны бешенства, только с независимым видом вздёрнула подбородок.

* * *

Аудиенцию у Регента им предоставили немедленно. Впрочем, Кель’рина это не удивило. Насколько он успел понять установившуюся при новой власти негласную иерархию, Исан’нэ, со своей скромной должностью капитана тайной стражи, прочно занимала место второй по важности персоны в стране.

Хранитель Державы встретил их в малой приёмной Владыки, предназначенной для частных встреч. Как и большой церемониальный зал, комната была снабжена богато украшенным троном, установленным во главе длинного стола. И, как и обычно, Тай’нин не стал занимать почётное место, а расположился на одном из стульев у дальнего конца стола. Посетителям он без лишних церемоний предложил сесть напротив себя.

— А это нормально? — шепнула на ухо Кель’рину Шайин’сай, получив обращённый лично к ней приглашающий жест. Как ни странно, обычно самоуверенная аристократка продемонстрировала нечто, подозрительно напоминающее скромность. Буквально только что, стоя у дверей приёмной, она, забыв полученные от Исан’нэ обиды, предавалась радостным мечтаниям по поводу предстоящей встречи. Но стоило ей переступить порог, в её поведении тут же стала проявляться нервозность, граничащая с робостью. Как будто бы испарились куда-то стоящие за её спиной десятки поколений сыновей и дочерей Высоких Линий и она осталась просто молодой женщиной-одарённой, неожиданно поставленной перед лицом вершителей судеб целой страны.

Вместо ответа на её вопрос молодой маг молча отодвинул ей стул.

— И кто твоя гостья? — поинтересовался Тай’нин, как только все расселись.

— Госпожа Шайин’сай, четвёртая дочь третьей ветви Ан’ау’сай, — официально представил её Кель’рин. — Она оказала мне большую помощь в поиске доказательств вины стоящих за покушением на Нарин’нэ заговорщиков.

— Ваше Могущество, я так счастлива, что удостоена вашего личного внимания! — начала говорить Шайин’сай, не обращая внимания на то, что тот поднял руку, призывая её остановиться. — Позвольте мне выразить…

— Моя госпожа, не могли бы вы помолчать? — собрав в кулак всё, что ещё помнил из хороших манер, остановил её Тай’нин. — Когда понадобится ваше мнение, я скажу. Исан’нэ! — не дожидаясь ответа, повернулся он к соратнице. — Ну что, как наше дело?

— Мы достигли полного успеха, — бодро доложила та. — Правда, не совсем так, как я ожидала. Предполагалось, что заговорщики должны были пригласить подружку Кель’рина к себе. После того, что она им наговорила… Но вместо этого я сегодня утром получила от Альфина донос на неё.

— Хитрец! — со смехом сказал Тай’нин. — А по поводу доносов… Ко мне сегодня уже приходил Букаро. Жаловался на обнаглевшую мятежницу. Это же вы? — любезно поинтересовался он у Шайин’сай, вызвав у той довольную улыбку. — Ещё двое обращались с просьбами их принять, думаю, по этому же вопросу. Впечатляет! Ладно, Ис, продолжай.

— Ей удалось встретиться ещё с одним магом из Гильдии, Тугаро. Он во многом в курсе идей заговорщиков и готов их выдать. В подробности покушения они его не посвящали, однако выказывали готовность пойти на убийство. Считаю, что это именно такой свидетель, которого ты искал. Он пересказал всё, что с подачи Альфина говорят про нас в Гильдии. Это меня слегка беспокоит.

— И что там говорят? Или мне спросить у нашей гостьи?

— Для этого я её сюда и привела.

— Что же, Шайин’сай, прошу вас, докладывайте! — обратился Тай’нин к аристократке, пытаясь сказать это светским тоном и сопроводить ободряющей улыбкой. Получилось не очень. Вообще, было похоже, что говорить более-менее по-дружески с кем-то, кроме своих соратников и воинов, он был решительно неспособен. Обычно в такие моменты он скорее напоминал полусотника, иронично объявляющего похвалу проштрафившемуся солдату за отлично вычищенный нужник.

— Благодарю вас, Ваше Могущество! — стараясь держаться с достоинством и при этом говорить более кратко, как это принято среди воинов, начала Шайин’сай. — О господине Тугаро я узнала вчера от госпожи Илисии из Гильдии Магов и немедленно отправилась к нему. Он…

Несколько более собрано, чем недавно у Исан’нэ, хотя и изредка сбиваясь, она вновь пересказала всё, что удалось узнать от Тугаро. Регент слушал её, не перебивая и пытаясь удержать на лице маску вежливого внимания, которая заменялась выражением легкого раздражения, стоило ему чуть-чуть отвлечься. Несколько раз он отворачивался от рассказчицы и обменивался странными взглядами с Исан’нэ, но так и не произнёс ничего вслух до самого конца доклада.

— Хорошая работа. Благодарю! — коротко сказал он, когда Шайин’сай закончила. — И что вы по этому поводу думаете?

— Я? О, простите, Ваше Могущество… Моё мнение об этом? — лицо аристократки чуть потемнело от смущения, но тут же просияло от гордости. — Конечно, значение многого я не совсем понимаю, но я думаю… Господин Альфин, конечно, ужасно подозрителен и, думаю, виновен в мятеже. Я бы тоже отрубила ему голову, вместе с этим наглецом Касинисом заодно. Но эти жуткие слухи о вас уже распространились в столичной Гильдии! Многие им верят, и с этим надо что-то делать. Признаюсь, мне и самой постоянное использование пелены кажется немного странным. Могу я попросить вас на время снять её, чтобы…

— Не можете! — отрезал Регент. — Кель’рин, твои соображения?

— Согласно Договору о Гильдии Альфина и Парвиса можно судить только с участием представителей Гильдии. Считаю, что мы теперь к этому готовы. Показания Тугаро достаточно убедительны, чтобы оправдать арест. Кроме того, можно использовать Харвиса, Нуаро, кое-кого из слуг, а также меня, Ирвина и Шайин’сай. Харвис, правда, не в форме…

— Что там с ним?

— Изначально его схватили не мы, а Лан’нау, — ответила вместо молодого мага Исан’нэ. — Он… Перестарался. Наёмник жив, но покалечен. Не может ходить, говорит с трудом. Кель’рин его подлечил, но всё равно…

— Оставим его в резерве, используем, если будут сомнения. Прекратим его мучения после суда над магами, — заключил Тай’нин. — Кель’рин, что-нибудь ещё?

— Нет. Считаю, что Альфина и гильдмастера следует арестовать и судить. Кроме того, я бы арестовал сразу и Касиниса, мне кажется, он тоже замешан.

— Ясно. Исан’нэ, ты что скажешь?

— Думаю, на Нарин’нэ покушались Альфин и Парвис. И то, что они говорят о нас… Неприемлемо, как и их намерения. Их надо уничтожить. Я бы разобралась и с теми, кто просто им поддакивал, но я понимаю последствия. Не знаю, что с ними делать.

— Молодец! — зачем-то похвалил её Тай’нин.

Некоторое время он молча сидел, положив подбородок на сцепленные пальцы, и размышлял, после чего позвал часового из коридора.

— Найди Лан’нау! — скомандовал он, когда тот вошёл и замер у порога. — Пусть возьмёт с собой пару одарённых, десяток простых воинов и ко мне. Выполняй!

Гвардеец ударил кулаком по нагруднику и исчез. Регент проводил его долгим взглядом.

— Начинаем? — спросила Исан’нэ, умудрившись в одно короткое слово вместить радостную готовность, достойную Хиссан.

— Да, Ис, — кивнул он. — Начинаем.

Глава 20. Маги

Предполагая, что возможно придётся драться, Кель’рин попросил, и получил, у Регента разрешение сходить в «Расколотый Щит» за своим снаряжением. Когда же он со всей поспешностью, доступной для одетого в полный гвардейский доспех человека, вернулся в малую приёмную Дворца, там уже было тесно от собравшихся людей. Кроме Исан’нэ и Шайин’сай, внутри уже находились Хель’рау, Лан’нау с полутора десятками бойцов из своей роты и столько же солдат тайной стражи во главе с Рэй’хо. Комнату наполнял запах пота и глухое позвякивание снаряжения — обычные спутники большого числа воинов, собравшихся в тесном помещении. Ждали только Регента, который, впрочем, появился почти сразу следом за Кель’рином.

— Слушайте приказ, — без предисловий начал он, едва ответив на приветствия. — Доставить сюда двоих предполагаемых заговорщиков. Лан’нау, на тебе Парвис Эвиссон, гильдмастер Гильдии Магов, ты его знаешь. Вероятно, находится либо в здании Гильдии, либо в своём доме в Гранитном квартале. Исан’нэ, твой Альфин. Попробуйте пригласить по-хорошему, откажутся — ведите силой. Даже если будут сопротивляться, без крайней необходимости не убивать. Ис, тебя это особенно касается. Вы все опытные воины, в конце концов, с неподготовленными людьми справитесь и без кровопролития. Вопросы?

— Да, господин регент! — сделал шаг вперёд Лан’нау. — Если кто-то будет защищать их оружием или даром?

— По возможности арестовать вместе с главной целью. Если с этим будут сложности — разрешаю перебить. Всё понятно? — Тай’нин оглядел собравшихся, ожидая новых вопросов. — Тогда вперёд.

— Вы слышали, что он сказал? — повернулся к своим людям Лан’нау. — Пошли!

Вся комната пришла в движение. Гвардейцы во главе со своим капитаном покинули приёмную потрясающе быстро, но при этом не устраивая толкотни у выхода, словно бы годами тренировались проходить через узкие двери. Кель’рин с трудом преодолел желание самому, как в былые времена, встать в их колонну сразу следом за Лан’нау. Эх, прошлое, прошлое… Солдаты тайной стражи, увы, подобной выучкой похвастаться не могли, и когда Исан’нэ жестом позвала их за собой прочь из комнаты, двое из них немедленно столкнулись в дверном проёме. Ожидая, пока отряд просочится наружу, молодой маг обратил внимание на Шайин’сай, потерянно стоящую у стола. Приёмная стремительно пустела, Тай’нин уже отвлёкся на разговор с Хель’рау, а про аристократку все забыли. Перехватив её растерянный взгляд, Кель’рин жестом пригласил её следовать за солдатами и вышел вместе с ней.

— Шайин’сай, прошу вас дождаться нашего возвращения в башне тайной стражи вместе с Хэлин’сай. Надеюсь, мы не задержимся! — торопливо сказал он и бросился догонять Исан’нэ.

* * *

К зданию Гильдии отряд тайной стражи отправился вместе с людьми Лан’нау. Было решено, что раз уж обе их цели могут находиться в одном и том же месте, им разумнее будет сначала совместно проверить его, а уже в случае неудачи порознь искать их в городе. Капитан Чёрной роты, который после нового назначения Исан’нэ подчёркнуто обращался к ней как к равному по рангу офицеру, только коротко сказал «согласен» в ответ на предложение объединить силы и указал на место в хвосте колонны своих воинов.

Вообще, по сравнению с его подчинёнными солдаты тайной стражи выглядели не самым выгодным образом. Облачённые в простые кольчужные рубахи и островерхие шлемы, оставляющие открытыми всё лицо, они смотрелись бедняками на фоне поблёскивающих воронёной чешуёй и кованными нагрудниками гвардейцев. Лошади тех, рослой, завезённой лет тридцать назад с юга царства Каррского породы, тоже с первого взгляда демонстрировали превосходство над степными коньками, доставшимися людям Исан’нэ. Из общего унылого вида их отряда выбивались только внешне неотличимый от гвардейцев Кель’рин и сама капитан. Та, несмотря на потенциальную возможность встретить со стороны заговорщиков сопротивление, пренебрегла воинским снаряжением вовсе, оставшись в том же белом с серебром просторном одеянии, в котором обыкновенно появлялась во Дворце.

Распугивая горожан, три десятка всадников пронеслись по улице и остановились у здания Гильдии Магов. В этот момент Кель’рин, молча наблюдавший за солдатами, с затаённым удовольствием отметил, что его люди, помня ранее полученные инструкции, тут же начали действовать. Не дожидаясь отдельной команды, они спешились, передали лошадей оставленным в качестве коноводов товарищам и торопливо рассыпались вокруг строения, беря под охрану окна первого этажа и заднюю дверь. Гвардейцы же почему-то выстроились за спиной своего капитана в формацию для пешей атаки, словно бы собираясь наброситься на стоящего у главного входа растерянного слугу.

— Мне нужен господин Парвис Эвиссон и господин Альфин. Они здесь? — осведомился у того Лан’нау, подойдя к дверям.

На самом деле сквозь стены ощущались искры сразу нескольких находящихся внутри одарённых, но уверенно опознать каждого из них было бы непросто.

— Мастера Альфина сегодня нет, Ваша Мудрость, но гильдмастер здесь, — насколько смог понять Кель’рин, искренне ответил слуга и налёг на тяжёлые, в полтора человеческих роста высотой, створки. — Прошу вас, проходите подождите в зале, я немедленно доложу о вашем прибытии.

— В докладе нет нужды. Государственное дело! — рыкнул на него капитан Чёрной роты. — Веди!

— Да, Ваша Мудрость! — не решился спорить тот и заторопился к нужной двери. Лан’нау, Исан’нэ и Кель’рин в сопровождении гвардейцев последовали за ним.

Гильдмастер столичной Гильдии поднялся им навстречу, едва они переступили порог его кабинета. На лицо он тут же нацепил вежливую маску и придал искре абсолютно нейтральный оттенок.

— Приветствую вас, господин и госпожа капитаны! — сказал он и кивнул на оставшихся за дверью гвардейцев. — Вы пришли с таким внушительным эскортом! Разве в Столице сейчас так неспокойно?

Кель’рина, которому он в своё время запретил появляться в здании Гильдии, он демонстративно проигнорировал.

— Где сейчас Альфин? — бесцеремонно поинтересовалась Исан’нэ.

— Мастер Альфин? Его сейчас нет. Возможно, вы найдёте его в его доме. Впрочем, это вы могли бы спросить и у привратника, не отвлекая меня на ерунду. Вы пришли только за этим, или у вас есть ко мне какое-нибудь настоящее дело?

— Да, господин Парвис, — ответил Лан’нау. — Регент требует вашего присутствия. Мы должны проводить вас к нему как можно скорее.

— Вот как? — гильдмастер на мгновение дрогнул, но тут же восстановил самообладание. — Мне нужно отдать кое-какие распоряжения на время моего отсутствия. Вы позволите?

— Регент отдал вам приказ прибыть немедленно, — просто сказал Лан’нау, и тут же в кабинет шагнули два боевых мага из его эскорта. — Нам нужно ехать.

— Что же, воля Его Могущества — закон! — покорно согласился Парвис и прошёл мимо гвардейцев к выходу.

Те расступились, пропуская его, и покинули кабинет следом за ним.

— Вот и всё, госпожа капитан, — повернулся Лан’нау к Исан’нэ, — мы свою задачу выполнили, дело за вами. Удачи! — он наклонил голову прощаясь и тоже повернулся к дверям. Исан’нэ ответила ему таким же формально-вежливым кивком.

«Интересно, чем закончилась бы их дуэль?» — почему-то подумал Кель’рин. Капитан Чёрной роты уже был прославленным воином и военачальником, ещё когда сам молодой маг только окончил ученичество. На его стороне признанное мастерство владения как даром, так и клинком, помноженное на богатый опыт сражений. Соратница же хоть и обладала подавляющей мощью в магическом плане и на глазах у Кель’рина лично отправила в пустоту немало людей, никогда не появлялась на публике с оружием. Можно было заключить, что в дальнем бою преимущество за Исан’нэ, которая могла бы довольно быстро измотать своего соперника непрерывными атаками, после чего тот оказался бы полностью в её власти. Однако стоило бы им сблизиться на длину клинка, как Лан’нау тут же одержал победу. Конечно, капитан тайной стражи временами демонстрировала удивительные даже по меркам одарённых быстроту и ловкость, но с голыми руками против длинного меча в руках лучшего фехтовальщика Державы этого было бы явно недостаточно.

— Кель’рин! — прервала ход его мыслей Исан’нэ. — Заснул? Давай обойдём здание, вдруг они врут и наша цель где-то прячется. Потом, если не найдём, поедем к нему домой.

* * *

Жилище, и по совместительству мастерская, мастера Альфина, расположенное всего в двух кварталах от здания Гильдии Магов, встретило их деловитой суетой. У открытых дверей стояла запряжённая мулом повозка, в которую двое одетых как чернорабочие мужиков складывали какие-то небольшие бочонки. За ними расслаблено наблюдали мальчишка-одарённый лет пятнадцати на вид, вероятно, ученик хозяина дома, а также вооружённый мечом и кинжалом охранник. В нём Кель’рин без труда признал собутыльника Ран’хо из воспоминаний трактирной служанки.

Когда полтора десятка вооружённых всадников остановились и спешились возле них, грузчики лишь скользнули по ним равнодушными взглядами, мальчишка принялся с восхищением разглядывать снаряжение Кель’рина, а вот наёмник, видимо гораздо лучше оценивший происходящее, изрядно струхнул. В принципе, он и правда имел для этого все основания.

— Исан’нэ, это тот человек, который был в трактире с Ран’хо, — указал на него молодой маг. — Скорее всего, он в деле.

— Поняла, — коротко кивнула она.

По её знаку шестеро солдат нырнули в узкий проход между домами, чтобы перекрыть заднюю дверь, а остальные обступили стоявших около парадного входа людей.

— Тайная стража, государственное дело! — вроде бы и не громко, но так, что все вокруг обратили на неё внимание, объявила Исан’нэ. — Не убегать, не сопротивляться. Ослушников убью на месте! Рэй’хо! Разоружи этих, — ткнула она пальцем в ученика и охранника. — Возьмём их с собой.

Наёмник затравленно огляделся по сторонам, но бежать всё же не решился и позволил десятнику забрать меч и кинжал. Мальчишка тоже безропотно отдал висевший у него на поясе небольшой нож, хотя все присутствующие прекрасно понимали, что его главное оружие осталось при нём.

— Не строй из себя героя, — на всякий случай предупредил его Кель’рин. — Ты не боевой маг, нападёшь на солдат — умрёшь. Не делай глупостей и останешься жив.

— Я пожалуюсь на вас мастеру, — обиженно проговорил ученик.

— Он-то нам и нужен. Он здесь?

— Кель’рин, не трать время, я его отсюда чувствую! — окликнула Исан’нэ. — На втором этаже, у окна. Пошли! — позвала она и первой устремилась ко входу. Молодому магу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

Вопреки ожиданиям, помещение, в котором они оказались, войдя в дверь, ничем не напоминало алхимическую лабораторию. Обычная гостиная богатого особняка, обставленная дорогой мебелью, с картинами на стенах, камином, несколькими дверьми во внутренние комнаты и расположенной напротив входа лестницей наверх. Сам хозяин дома встретил их, стоя на венчающем её небольшом балконе в компании двух мужчин-бездарей. В отличие от своих облачённых в варёную кожу и сжимающих в руках короткие степные луки телохранителей, он был одет в обычный балахон с эмблемой Гильдии на груди и, вроде бы, не вооружён. Хотя, разумеется, от гирлянды амулетов с довольно сильными искрами и вполне способных содержать заготовки боевых форм серебряных колец вполне можно было ждать сюрпризов. Да и висящая у него на длинном ремне через плечо внушительная кожаная сумка, внутри которой он прятал левую руку, могла содержать всё, что угодно.

Несколько мгновений все молча смотрели друг на друга

— Госпожа капитан, господин комиссар! — с вызовом в голосе заговорил Альфин. — По какому праву вы врываетесь в мой дом и угрожаете моим людям?

— У меня приказ регента о твоём аресте, — злорадно ухмыльнулась Исан’нэ, — так что спускайся, снимай магические предметы и отправляйся с нами. Вы двое тоже отдайте оружие.

Наёмники неуверенно покосились на своего хозяина, ожидая приказов, но никто не двинулся с места.

— И куда же вы собираетесь меня вести? В пыточный подвал? На казнь? — спросил тот. — Я под защитой Договора, Гильдия это просто так не оставит…

— Пойдёшь, куда я скажу! — оборвала его капитан тайной стражи. — Можешь сделать это сам, или мои люди понесут то, что от тебя останется, — сказала она, хищно прищурившись и чуть склонив голову на бок. — Решай. Ты меня знаешь.

— О, я прекрасно знаю, что ты такое! — угрюмо проговорил Альфин с мрачной решимостью на лице. — Я…

Исан’нэ ударила, не дожидаясь, чего ещё он скажет. Амулеты тут же среагировали, немедленно окружив своего хозяина несколькими яркими плёнками дополнительных барьеров, выбросили навстречу защитную паутину и нити остроты, призванные сорвать атаку, однако этого было слишком мало. Ни охрана, ни сам мастер алхимистики ещё не успели толком сообразить, что на них напали, как искры двух из восьми защищавших его зачарованных предметов уже погасли. Остальные шесть хоть пока и сохранили своего владельца в неприкосновенности, заметно потускнели, и было очевидно, что продержатся они недолго. По-видимому, Альфин тоже это понял.

— Стреляйте! — взвизгнул он, отпрыгивая от перил, вскидывая правую руку с кольцами и одновременно левой выхватывая что-то из сумки.

Сорвавшуюся с кольца боевую форму Кель’рин уже ждал. Дурная привычка совершать ненужные для дела жесты, применяя такое оружие, которую в своё время выбивал ножнами меча из молодого мага его собственный учитель, выдала атаку, заранее обрекая её на провал. Сложная и, в принципе, рассчитанная на преодоление довольно серьёзной защиты конструкция из паутинок силы, рассыпалась в воздухе под контрударами как самого молодого мага, так и проснувшейся от угрозы Хиссан.

— Враги. Можно⁈ – тут же радостно поинтересовалась она, и он впервые ответил «да». Разрешающую мысль молодой маг сопроводил образами телохранителей алхимиста, которые ещё только накладывали стрелы.

Оба погибли, так и не успев сделать ни единого выстрела. Того, которого он решил взять на себя, Кель’рин отправил в пустоту в строгом соответствии с Принципом Рациональности Хель’кана. Аккуратно проткнув барьер, он, не тратя ни малейшей толики лишних сил, оборвал соединяющие голову с телом нервы, мгновенно парализуя противника, после чего остановил его сердце. Хиссан была не столь аккуратна. Слабенькую естественную защиту неодарённого она разбила с силой, которой хватило бы на полноценного мага, тут же с невероятной быстротой отсекла искру, но на этом не остановилась. Вызывая стойкие ассоциации с описанным в трактате «О сущности вампиров» способом питания оных, Хиссан подхватила её, не давая погаснуть, и тут же втянула в себя. И хотя этот процесс сопровождался волной удовлетворения и довольства, молодой маг мысленно вздрогнул от неприятных ассоциаций.

Убедившись, что телохранители больше не представляют опасности, Кель’рин вновь обратил внимание на Альфина. Лишившийся от атак Исан’нэ ещё трёх из защищавших его амулетов и едва успевающий отражать выпады её нитей, маг размахнулся и запустил в своих противников что-то, зажатое в его левой руке.

Брошенный предмет с первого взгляда не показался слишком опасным. Это была небольшая, чуть больше кулака, колба, отлитая из какого-то металла. Прикреплённая к ней небольшая форма нагрева выглядела настолько слабой, что даже подозрительная Хиссан не восприняла её как угрозу, но что-то в ней всё равно было не так. В конце концов, Альфин, поражение которого в магическом поединке с капитаном тайной стражи было вопросом самого ближайшего времени, едва ли метнул свой снаряд без определённой цели. При этом он едва ли мог рассчитывать, что слабый и не особенно-то точный бросок, к примеру, разобьёт голову что одетому в шлем комиссару тайной стражи, что его ловкой соратнице. Тут явно было что-то ещё.

Догадка возникла, только когда металлический сосуд запрыгал по полу совсем рядом с их ногами. Вспомнился устроенный Хель’рау доклад о странной каррской магии, булыжник в кругу облачённых в доспехи чучел и слова «нагрейте этот камень, всеми силами, сразу». Времени решать, хватит ли заложенной в предмет магии, чтобы повторить опасный опыт, не было, так что Кель’рин сделал первое, что пришло ему в голову — сгрёб в охапку не защищённую никакой бронёй Исан’нэ, закрывая её от грозящего обрушиться в любой момент потока пламени и осколков собственной покрытой стальной чешуёй спиной. Одновременно он запоздало попытался отшвырнуть опасный предмет как можно дальше от себя.

* * *

Проклятый сосуд полыхнул, успев отлететь всего на пару шагов, хлестнул по спине тугой горячей волной и заставил Кель’рина тяжело рухнуть на колено. Соратница, которую он только что сжимал в руках, мгновенно куда-то испарилась. Голова гудела, как от удара булавы, в глазах двоилось, саднили спина и затылок, а по левой штанине, как раз в промежутке между набедренником и высоким сапогом, расплывалось кровавое пятно. Вроде бы ничего смертельного. Он только торопливо потянулся даром к ранам, подавляя боль, после чего поднялся на ноги и бегло осмотрелся.

В помещении царил разгром. Расположенное рядом с входной дверью небольшое окно было выбито, мебель сдвинута со своих мест, а мелкие предметы разбросаны по всему полу. Исан’нэ нигде не было видно, но повнимательнее ощутив окружающее пространство, он без труда обнаружил на втором этаже скрывающее её облако пелены. Тусклая и неподвижная искра Альфина рядом с ней показывала, что бой по всей видимости уже пришёл к своему закономерному финалу. Преодолевая головокружение, молодой маг двинулся наверх, осторожно ступая по изломанным взрывом ступеням. Конечно, соратнице уже едва ли требовалась его помощь, но мало ли… Всё же хотелось быть рядом на случай, если у противника оказался в запасе ещё какой-нибудь трюк.

В итоге никаких сюрпризов не обнаружилось. Когда молодой маг вошёл в комнату, куда попытался отступить Альфин, его встретила только довольная Исан’нэ, стоящая над телом хозяина дома. Впрочем, тот был жив, хотя и находился в неважном состоянии, полностью лишённый барьера, с чуть теплящейся искрой и без сознания.

— Тебя как, сильно зацепило? — просто спросила она. — Помощь нужна?

— Справлюсь, — коротко ответил Кель’рин.

Повреждениями действительно стоило заняться, и он потянулся даром к местам, куда попали осколки. На спине и голове броня вообще спасла его от ран, под вмятыми мощными ударами чешуйками и задней частью шлема набухали обычные кровоподтёки, на которые вполне можно было просто не обращать внимания. Обработки требовала только нога, где рваный кусок металла с лёгкостью пробил штаны и глубоко застрял в мышце. Пришлось, стиснув зубы, повозиться, прежде чем удалось извлечь из раны всё, что проникло туда снаружи вместе с осколком, и кое-как зарастить перебитые кровеносные сосуды. Конечно, настоящий мастер санитистики, вроде Букаро или Фолвина, отозвался бы о таком лечении с насмешкой, но на первое время сойдёт и так.

Закончив работать с раной, Кель’рин заметил, что Исан’нэ обошла его со стороны спины и с интересом рассматривает повреждённые элементы доспеха.

— Ну и сила! — с уважением прокомментировала она, касаясь пальцем одной из изуродованных попаданиями стальных пластинок. — Меня бы… — соратница, как она нередко поступала в подобных случаях, перешла на язык Таёжного Края и красочно описала, во что бы взрывающийся сосуд превратил её собственное тело, если бы Кель’рин не закрыл её собой. — Я не забуду.

По всей видимости это следовало понять как благодарность за спасение. Молодой маг уже хотел было ответить соответствующим образом, но не успел.

— Госпожа капитан⁈ Господин комиссар⁈ — раздался снизу голос Рэй’хо. — С вами всё в порядке?

— Мы закончили! — тут же крикнула в ответ Исан’нэ. — Пришли пару человек ко мне, нашего арестованного всё же придётся тащить.

Глава 21. Заговорщик

Предполагаемого вдохновителя заговора и заказчика покушения на Нарин’нэ солдаты не церемонясь выволокли из дома и положили в реквизированную тут же повозку, прислонив к груде уже погруженных в неё бочонков. Туда же усадили и мальчишку-ученика вместе с наёмником, после чего Исан’нэ дала команду отправляться. Только в последний момент Кель’рин решил тоже поехать вместе с арестованными и, предоставив коня заботам одного из своих людей, забрался внутрь. Как ни как, на единственного солдата, занявшего место кучера, схваченных преступников приходилось сразу трое, причём один из них был достаточно крепким мужчиной с боевым опытом, а остальные и вовсе одарёнными. И хотя двое пока что выражали покорность, а третий пребывал в бессознательном состоянии, нельзя было поручиться, что так будет и впредь. Так что присмотр за ними со стороны боевого мага определённо был полезен.

Альфин пришёл в себя, когда они проехали несколько кварталов. Некоторое время он просто с глухими стонами ворочался на своём неудобном ложе, после чего поднял голову и осмотрелся по сторонам вполне осмысленным взглядом.

— Где она? — спросил он, откинувшись спиной на бочонки и растирая шею.

— Рядом, — Кель’рин кивнул в сторону головы колонны всадников, где ехала Исан’нэ, и усмехнулся. — Хотите реванша? Вы и в лучшие времена не справились бы ни с ней, ни со мной. Сидите смирно и доживёте до суда.

На самом деле сохранять жизнь организатору покушения на Нарин’нэ столь долгое время не хотелось. Гораздо проще и приятнее было бы тут же, на месте, не стесняясь в средствах, узнать у него имена всех причастных к заговору, после чего приказать одному из солдат отправить его в пустоту. План, конечно, заманчивый, но вот последствия… Так что лучше не стоило всерьёз думать ни о нём, ни о других, уже и вовсе недостойных сына Линий идеях.

— Гильдия… — начал Альфин.

— Осудит вас, будьте уверены! — с изрядной толикой злорадства закончил за него Кель’рин. — В Столице сейчас два десятка боевых магов, членов Гильдии, преданных регенту. Все они выступят против вас. У нас есть свидетели, которые убедят в вашей вине сомневающихся. А сколько верных сторонников из тех, что сами не предстанут перед этим судом, на вашей стороне?

— Преданных регенту… — угрюмо пробормотал мастер алхимистики, игнорируя вопрос. — Комиссар тайной стражи, маги-гвардейцы… Вы что, поголовно все ослепли или просто идиоты? Вы не понимаете, чему служите⁈ Регенту⁈ Жалкой кукле, марионетке настоящих заговорщиков! — выкрикнул он, заставив кучера удивлённо оглянуться через плечо, а двух других арестантов испуганно втянуть головы.

— Мне рассказали всю ту ложь, что вы придумали в своё оправдание, — отмахнулся молодой маг. — Можете не напоминать.

— И вас это устраивает? — уже более спокойным тоном спросил Альфин. — Теневая власть Хельрау и этой… Молодой госпожи… — он невесело рассмеялся. — Или вы и сами с ними за одно? Что они вам пообещали? Пресловутый секрет вечной молодости?

— Какой ещё секрет⁈

— А вы не знали? — усмехнулся заговорщик. — Кто-то из слуг во Дворце случайно подслушал один разговор… В нём эта юная воительница утверждала, что вчетверо старше вашего капитана. Исаннэ на вид около тридцати. Следовательно, примерно столько ей было на момент обращения в нежить, и кто знает, сколько времени прошло после. Всё это означает, что вашей якобы двадцати-с-хвостиком-летней девице на самом деле лет сто десять — сто двадцать как минимум. Как, по-вашему, она могла так хорошо сохраниться?

— Слушай, из-за этой чуши про теневую власть, нежить и вечную молодость ты напал на мою сестру по гвардии! — сорвался молодой маг. — Напал подло, стрелами наёмных убийц в спину и ядом, как последний трус. Это полный… — он ввернул расхожее среди северян словечко, как нельзя лучше описывающее то, что он об этом думал. — Да будь Нарин’нэ хоть двадцать лет, хоть двести, это не оправдывает трусливого убийства! И, так или иначе, ты за это ответишь.

— У меня не было выбора! Что мне было делать? Писать на неё и Хельрау жалобу в городской суд? В этот ваш Круг Достойных в Черногорье? Этому дуболому Ланнау? Или, может быть, доложить обо всём регенту, который полностью под их контролем?

— У тебя на плечах голова или тыква? — поддавшись эмоциям, грубо спросил Кель’рин. — Под каким ещё, проклятие на всю твою линию, контролем? Нарин’нэ и Хель’рау — верные соратники регента Тай’нина. А сам он не находится ни под чьим влиянием и лично принимает решения. В этом не может быть никакого сомнения.

Заговорщик с сомнением взглянул на него, отвёл глаза и на некоторое время умолк, размышляя.

— Даже если так… — заговорил он вновь. — Вы, господин комиссар, вообще понимаете, что следует из ваших слов? Что регент, что ваша капитан… Они же не люди! — губы Альфина скривились в грустной усмешке. — Конечно, кажется смешным говорить это такому, как вы. Черногорцы! Высокие Линии! Конечно же, вы отлично знаете, что большинство не считает ваш народ настоящими людьми, и платите нам тем же, я понимаю. Но поймите, и мы, и вы хотя бы живые, с нормальными искрами, рождённые от обычных отца и матери. У наших людей и черногорцев могут быть даже общие дети, полукровки. А то, чем сейчас являются Тайнин и Исаннэ — это нечто совершенно чуждое и нам, и вам. Новый подвид вампиров, големов, какой-то иной нежити… Не знаю, что они в точности такое. Знаю одно — и наши и ваши предки уничтожали таких существ в огне, а не усаживали на трон. И сражаться за то, чтобы поставить страну под ярмо даже не подлых узурпаторов, а каких-то чудовищных сущностей… Я просто не представляю, кем для этого надо быть.

— Слушайте, Альфин! — оборвал поток его рассуждений Кель’рин. — Ваши оскорбления вам следует… — он кратко описал, что именно мастеру алхимистики надо с ними сделать. — А если хотите поговорить — назовите, кто ещё кроме вас, Парвиса, Касиниса и ваших людей были с вами заодно. Сказать всё равно придётся. Так что вам же будет легче, если не будете упираться.

— Значит, вот вы как мыслите, господин комиссар! Ну как хотите… — усмехнулся заговорщик и замолчал.

Всё-таки Альфин был скверным воином. Когда, стоя, или, в данном случае, полулёжа, лицом к лицу с прошедшим тренировки боевого мага противником, готовишь внезапную атаку, ни в коем случае нельзя заранее выдавать себя. Лёгкое отражение эмоций в оттенке искры, неосторожный жест или взгляд — всё это может предупредить его и дать ценные мгновения, чтобы приготовить контрмеры. Так что самоконтроль тут не менее важен, чем собственно владение даром. На свою беду, нужными навыками мастер алхимистики не обладал.

Эмоцию мрачной решимости, готовности поразить врага даже ценой собственной жизни, Кель’рин уловил задолго до того, как Альфин сделал свой ход. Поэтому когда из всё ещё тусклой после недавнего боя искры заговорщика в сторону ближайшего бочонка выпрыгнула одиночная нить, молодой маг немедленно хлестнул её своей, перерубив тонкое щупальце чужой силы у самого основания. Тут же, больше не давая противнику возможности ничего предпринять, он ударил его волной, сметая толком не восстановившийся барьер и оглушая сверхъестественные чувства.

— Марко, поджигай! Убей их всех! — поняв, что сам уже не способен исполнить задуманное, в бессильной ярости выкрикнул Альфин, заставив кучера испуганно бросить поводья и обернуться на козлах, выхватив меч. Ближайшие к повозке всадники тоже натянули поводья, схватившись за оружие и нервно оглядываясь в поисках угрозы, но Кель’рин среагировал быстрее. Решив сперва обезвредить наиболее опасного противника, он отработанным приёмом пережал алхимисту сосуды шеи, ограничивая поступление крови в мозг, и, не дожидаясь, пока тот вновь провалится в беспамятство, повернулся к его ученику. Впрочем, вступать в схватку ещё и с ним не потребовалось. Мальчишка-одарённый, и так всю дорогу старавшийся быть как можно незаметнее, даже и не думал ввязываться в драку. Ощутив на себе внимание боевого мага, он только замер на месте, глядя на него взглядом перепуганного кролика.

— Кель’рин, что у тебя? — окликнула его Исан’нэ, вихрем подлетев к повозке и остановив лошадь у самого борта.

— Альфин решил взять реванш. Пришлось успокоить, — сообщил молодой маг. — Приказал парню напасть на нас, но сейчас всё в порядке.

— Этому⁈ — ухмыльнувшись, спросила она. — Я в ужасе. Надеюсь, он готов пощадить нас, если мы сдадимся?

— Он не хочет сражаться, — примирительно сказал Кель’рин. — Да, Марко?

— Да, Ваша Мудрость! — быстро ответил тот. — Пожалуйста, не убивайте меня!

— Ясно… Едем дальше! — скомандовала Исан’нэ, направляя лошадь в голову колонны. Следуя приказу, солдат-кучер тоже хлестнул мула, заставляя повозку двинуться следом за всадниками.

* * *

— Марко, расслабься! — сказал Кель’рин всё ещё бледному и неподвижному ученику, когда они проехали несколько домов. — Я говорил, никто тебя не убьёт, если не будешь лезть в бой.

— Да, Ваша Мудрость! — повторил тот, не сводя с него полных испуга глаз.

— Без титулов! — отмахнулся молодой маг. — Скажи, твой мастер серьёзно думал, что ты способен убить меня и Исан’нэ? Что он хотел, чтобы ты поджёг?

— Порошок, Ва… Господин комиссар! — ответил Марко и, перехватив вопросительный взгляд, добавил. — Огненный порошок, почти весь, что мы успели сделать. Тут, под вином, четыре бочонка.

— И что произошло бы, выполни ты то, что он приказывал? — спросил Кель’рин, испытывая неприятное ощущение, что уже знает ответ.

— Взрыв, господин комиссар. Ужасный взрыв! Понимаете, если поджечь его, когда он рассыпан на столе, он просто сгорит ярким пламенем. А большая масса в закрытом сосуде…

— Металлическая колба размером примерно с кулак. Твой мастер наполнял такие этим порошком?

— Да…

На самом деле, в сумке, которая была на Альфине во время схватки в его доме, нашлось ещё шесть таких колб кроме той, которую он бросил. На всякий случай Кель’рин вместе с Исан’нэ обследовал их на наличие следов способной вызвать новые взрывы магии и, не найдя таковой, просто отдал одному из солдат. Теперь оказалось, что они всё же содержали необыкновенное новое оружие.

В своё время Исан’нэ, обладающая весьма незаурядной магической мощью, смогла взорвать каменную глыбу, потратив весь свой запас сил. А тут совсем небольшое, меньше стакана, количество этого порошка смогло обратить в тот же самый эффект слабенькую форму нагрева, в обычных условиях способную разве что зажечь свечу. Чем обернулись бы способности мальчишки-одарённого, усиленные четырьмя бочонками того же самого зелья, трудно было даже представить.

— Откуда ваш огненный порошок вообще взялся? — продолжил расспрашивать ученика Кель’рин.

— Мы сами его приготовили, — с готовностью ответил тот. — С полмесяца назад мастер куда-то уходил… Вроде бы, по личному приглашению Его Могущества. Мы ведь тогда не ещё не знали, что он не… — Марко осёкся, заметив предупреждающий жест комиссара. — Простите, господин, я не хотел. Это мастер…

— Что там с порошком?

— Простите! Мастер, когда он вернулся… Несколько дней подряд работал в лаборатории. А потом — бабах! Я забегаю, там всё разбросано, побито, а он довольный. Потом научил меня. Там совсем не сложный рецепт, господин. Никакой магии, просто смесь из нескольких веществ. Толчёный уголь, селитра… Даже бездарь справится. И потом каждый день его делали. Ну, в смысле я отмерял реагенты и следил за качеством, а слуги перемешивали. Мастер тоже иногда работал с нами, а сегодня сказал собрать всё, что успели приготовить, нанял повозку…

— А что он собирался с ним сделать, ты знаешь?

— Отослать в дом Его Могущества, господин…

* * *

Продолжая расспрашивать Марко всю дорогу до Дворца, Кель’рин успел составить представление как о происхождении огненного порошка, так и его свойствах. Получалось, что идею его создания Альфин почерпнул из устроенного Хель’рау доклада о применённой солдатами Каррского царя военной новинке. Но, в отличие от остальных присутствовавших там одарённых, он не стал в своих рассуждениях ограничиваться чистой магией, и это принесло свои плоды. Всего за несколько дней работы он средствами простой алхимии смог получить состав, позволяющий воспроизвести действие каррского оружия. А что было особенно удивительно, его изобретение вовсе не усиливало нагревающие камни формы или нити, а, будучи подожжённым каким угодно способом, вызывало взрыв само по себе.

При этом потребность непосредственно в магии получилась минимальной. Если подумать, применённую Альфином для его метательного снаряда форму нагрева можно было заменить обычным промасленным фитилём и тем самым обойтись без неё вовсе, сделав взрывающиеся сосуды доступными даже неодарённым. Кстати, этот вариант мог бы объяснить и низкую надёжность оружия каррской армии — если ими действительно использовался огненный порошок в сочетании с фитилями, пламя на них могло попросту гаснуть при броске.

Что же касается планов Альфина, тут всё было сложнее. По всем признакам получалось, что он открыл секрет огненного порошка до того, как вступил, или точнее создал, заговор против Нарин’нэ и Хель’рау. Скорее всего, он даже изначально вовсе не предполагал его использовать и решил пустить в ход, лишь когда наёмные убийцы потерпели неудачу. Финальный же план, исполнение которого только что сорвали Исан’нэ и сам Кель’рин, и вовсе походил на жест отчаяния. По словам Марко, весь запас порошка предполагалось отвести к дому Регента и…

Что должно было произойти дальше ученик просто не знал. Устроить взрыв на улице? Но, как бы силён он ни был, едва ли ему удалось сокрушить толстые каменные стены похожего на крепость строения. Пронести порошок в дом под видом бочонков с вином, среди которых он был спрятан? Тут и вовсе возникало сразу несколько трудностей. Едва ли что преданные своему господину слуги, что охраняющие дом гвардейцы, позволили бы занести внутрь подозрительный груз. В конце концов, содержащееся в бочонках неизвестного происхождения вино могло быть банально отравлено. И потом, с недавних пор там постоянно находятся два боевых мага, которыхбы насторожила любая форма нагрева, хоть прикреплённая к бочке, хоть запущенная потом издали. Короче говоря, возможностей для провала плана хоть отбавляй.

Все эти соображения Кель’рин максимально сжато пересказал Исан’нэ, едва они остановились у дворцовых ворот.

— Уверен, что мальчишка тебя не обманывает? — подозрительно спросила она, едва он закончил.

— Нет, — сразу же признался молодой маг. — Я… Не проверял его на честность. С одарёнными сложно, а мне ещё нужно было держать Альфина. И потом, после того взрыва до сих пор болит голова, трудно сосредоточиться. Могу наделать ошибок.

— Если бы не шлем, болеть было бы нечему, — ухмыльнулась капитан. — Ладно, пошли. Покажем их Таю, а потом… У нас будет куча времени, чтобы вытрясти всё из каждого.

* * *

Как ни странно, к Регенту их не пустили. Точнее, попытались не пустить — гвардеец из роты Оргранга, стоявший на страже у дверей малой приёмной, заступил им дорогу, едва они приблизились, и сообщил, что Его Могущество велел любым посетителям ждать. Исан’нэ предсказуемо рассвирепела. Кель’рину оставалось только наблюдать за их противостоянием с беспокойством ожидая, когда она истощит свой и так мизерный запас терпения и вместо того, чтобы убеждать часового пропустить её, невзирая на приказ, решит попросту убрать его со своего пути.

Конечно, на фоне загораживающей дверь мощной фигуры северянина поджарая и, пусть и довольно рослая по меркам Приречья или Черногорья, но всё равно едва достающая макушкой до кончика носа воина из Таёжного Края, Исан’нэ выглядела не слишком внушительно. Тем не менее любому, кто видел её в деле, было очевидно, что её не остановил бы и десяток охранников, пожелай она войти без разрешения. Часовой, судя по окрасившейся в цвета неуверенности искре, тоже прекрасно это понимал, однако продолжал с внешне невозмутимым видом закрывать собой проход. Конец спору положил сам Регент, видимо ощутивший происходящее снаружи.

— Храгир, пропусти! — скомандовал он, собственноручно открывая дверь. — Ис, моя вина. Забыл сделать для тебя исключение, прости. А этот гвардеец просто хорошо исполняет приказ.

— Уважаю твою верность, воин, — Исан’нэ тут же стёрла бешенство со своего лица и одарила часового лучезарной улыбкой, лишь немного уступая в приветливости Шайин’сай. — С такими, как ты, нам не страшен никакой враг!

Гвардеец молча вытянулся, приложив кулак к груди.

— Как прошло? — непонятно к кому обращаясь, поинтересовался Тай’нин, осматривая арестованных.

— Альфин оказал сопротивление, но мы справились, — доложила капитан тайной стражи. — Двое его людей убито, Кель’рин ранен…

— Тяжело?

— Опасности для его жизни нет. Он… Я была беспечна. Недооценила противника, позволила ему применить странное оружие и чуть было не погибла. Взрывающийся предмет, как тогда, с камнями Хель’рау на учебном поле. Кель’рин закрыл меня собой и защитил от осколков…

— Сделал всё-таки своё дело… — чуть слышно пробормотал Регент и повернулся к молодому магу. — Благодарю! — коротко сказал он и, совсем как Исан’нэ, добавил: — Я не забуду.

— По поводу оружия, которое применил Альфин, — продолжила доклад соратница, — Кель’рин успел на обратном пути расспросить его ученика. Тот рассказал, что это такое. Там…

— Ис, давай с этим потом! — Тай’нин поднял руку в запрещающем жесте. — У меня тут интересный разговор с гильдмастером. Я хочу сперва его закончить, расскажешь всё позже. Кель’рин?

— Да, господин регент!

— Ты как, с ног не падаешь? Я прикажу вызвать одарённых тебе в помощь, а пока будь с солдатами и арестованными здесь. Как разберусь с Парвисом, займусь вами.

* * *

Упомянутый разговор с арестованным Лан’нау гильдмастером Гильдии Магов, к которому Регент вернулся, забрав с собой Исан’нэ, продолжался ещё довольно долго. Облегчило ожидание только скорое прибытие пары магов-гвардейцев, на которых удалось без ущерба для дела свалить охрану что вновь очнувшегося мастера алхимистики, что его ученика. Так что к тому времени, как дверь в приёмную наконец-то открылась вновь, Кель’рин даже успел немного отдохнуть.

Первым от Тай’нина вышел сам Его Мудрость Парвис Эвиссон. Бегло оглядев ожидающих в коридоре людей, он послал Альфину странный, полный сочувствия пополам с какой-то неловкостью, взгляд и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, когда в дверном проёме показался Лан’нау.

— Кель’рин, Гир’шан! Регент ждёт вас с этим, — объявил он и с презрительной гримасой ткнул в Альфина пальцем. — Остальным приказано ждать здесь. А вас, господин гильдмастер, прошу со мной. Ваша камера уже готова! — капитан приглашающим жестом указал направление и, позвякивая снаряжением, удалился по коридору вслед за своим подопечным.

Кель’рин проводил его взглядом и кивнул гвардейцу, приглашая идти. Поскольку мастер алхимистики, по-видимому, ещё не полностью отошёл от довольно грубого обращения с ним во время ареста и держался на ногах с изрядным трудом, они попросту подхватили его под руки и практически втащили в приёмную.

Тай’нин, как и много раз до этого, встретил их сидя на одном из стульев, а вот Исан’нэ, с довольным видом ожидавшая у самой двери, немедленно скользнула за спину арестованного и пошла за ним, держась на расстоянии вытянутой руки.

— На колени! — неприязненно бросил Регент на торговом языке, едва они прошли половину расстояния от двери до стола. Угадать, к кому именно он обращался, было не трудно.

Вообще-то, подобное требование было ещё одним плевком в сторону обычаев и придворного этикета. По устоявшейся традиции магу, как и всякому иному члену благородного сословия, не состоящему на военной службе, следовало приветствовать властителя Державы поклоном. При этом для соблюдения вежливости считалось достаточным, чтобы голова приветствующего склонилась примерно до уровня груди стоящего человека. Опускаться же на землю полагалось только крестьянам, бродягам и преступникам, к каковым, согласно договору, полноправный член Гильдии Магов мог быть причислен только после признания его вины судом Гильдии.

— Я не… — похоже, хотел было напомнить об этих обстоятельствах Альфин, но договорить ему не дали. Стоящая в шаге позади него Исан’нэ быстрым движением подняла обутую в кавалерийский сапог ногу и без предупреждения пнула алхимиста под колено. С коротким вскриком он вырвался из рук комиссара с гвардейцем и рухнул на пол. Через мгновение капитан тайной стражи снова была рядом.

— Делать, что сказано! Голову не поднимать! На вопросы отвечать быстро! — прошипела она, схватив его рукой за волосы и заставляя упереться лбом в мраморные плиты. На лице её сияла злорадная ухмылка.

Некоторое время Регент молча, с деланным равнодушием, рассматривал арестованного, и только пальцы его правой руки крепко стискивали рукоять висящего на ремне кинжала.

— Разрешаю смотреть, — проговорил он, и Исан’нэ сменила хватку, позволяя Альфину чуть приподнять голову. — Эти покушения… Зачем?

— Ты — не человек! — дерзко ответил тот.

— Я хранитель Державы, подданным которой ты являешься.

— Нежить не может править страной. Она должна быть уничтожена!

— Так сказал бы мне это в лицо, вызвал бы на поединок в конце концов, это я ещё мог бы понять… — высказал совершенно невозможное с точки зрения дуэльных традиций предположение Тай’нин. — А Нарин’нэ? Тоже нежить и должна быть уничтожена?

— Она…

— Молчать! — дал волю эмоциям Регент. — Мне следовало бы дать тебе меч. Так, для вида, ты ведь не владеешь настоящим оружием воина. А потом просто заколоть как свинью, — он мечтательно погладил эфес своего оружия. — Проклятая политика… Впрочем, будущего у тебя в любом случае нет.

— Что ты со мной сделаешь? — стараясь не показывать страха, спросил Альфин.

— Я? Ничего, ранг не позволяет. Сделает палач. После того, как твою вину признает Гильдия, конечно.

— Гильдия не… — начал арестованный.

— Всё, хватит. Запрещаю говорить! — оборвал его Регент, и рука капитана тайной стражи вновь ткнула алхимиста лбом в пол. — Исан’нэ, Кель’рин! — позвал он и перешёл на Высокое наречие. — Сейчас его отведут в тюрьму, а вы будете готовиться к суду. Надо постараться устроить всё через два дня. К тому времени все его пособники обязаны сидеть в соседних камерах, а у вас должны быть доказательства их вины. Я пришлю к вам верховного судью, вместе с ним всё подготовите, а Хель’рау поможет, если будут проблемы. И ещё, по поводу Парвиса. Кель’рин, ты ещё не знаешь, но мы с ним заключили соглашение. Он заявляет, что не участвовал в покушении на Нарин’нэ, и, если это действительно так, я готов пощадить его жизнь. Тем более Хель говорит, что съесть такую крупную рыбу, как он, будет непросто даже нам. Короче, гильдмастер обещал признать перед судом как свою вину, так и вину всех сообщников. В обмен я согласился помиловать его, заменив казнь на ссылку. У его брата есть поместье где-то на юго-востоке, и Парвис Эвиссон должен будет жить там до самой смерти. Мы оба поклялись на клинке, что каждый выполнит свою часть. Но полагаться на слово низших народов…

В этот момент Кель’рин оглянулся и бросил быстрый взгляд на Исан’нэ, заинтересовавшись её реакцией. Как ни как, она, несмотря на черногорское имя всё ещё остающаяся уроженкой царства Каррского, вполне могла принять замечание о «низших» на свой счёт. Однако же соратница выслушала эти слова совершенно равнодушно, с таким видом, словно и сама имела за спиной три десятка поколений Высоких Линий.

— В связи с этим ваша задача, — продолжил тем временем Тай’нин, — досконально проверить всё, что гильдмастер расскажет. Если раскроется обман — топором он не отделается.

— Огонь? — вырвалось у Кель’рина.

— Да, — кивнул Регент, игнорируя его вольность. — Нарушил клятву — всё равно, что умер, а мёртвым одна дорога. Ладно… — он встряхнул головой и поморщился. — Всё, продолжаем. Ис, давай теперь про арест Альфина и эту взрывающуюся штуку. А вы отведите его самого и его людей в тюрьму. Выполняйте. Да, пусть кто-нибудь найдёт Оргранга и отправит ко мне.

Глава 22. В шаге от…

По неопытности Кель’рин думал, что арест главарей заговорщиков поставит победную точку в деле о покушениях на Нарин’нэ и Хель’рау, но реальность растоптала его надежды почти сразу же. Оставив Альфина в дворцовой тюрьме, он едва успел вернуться в башню тайной стражи и переброситься несколькими словами со всё ещё ожидающими его Шайин’сай и Хэлин’сай, как стало ясно, что отдых в ближайшее время ему не светит.

Возмутителем спокойствия стал Оклин Баринсон, верховный судья Державы, много лет отдавший службе покойному Владыке и каким-то образом сумевший пережить что мятеж советника Фалвера, что последовавшее за ним побоище. Сохранивший, несмотря на почтенный возраст, ясность мысли и достойную юноши энергию старик явился во владения Исан’нэ в сопровождении целой армии писцов и первым делом бесцеремонно выжил сестёр Ан’ау’сай с занимаемого ими этажа. Потом же…

Остаток дня, а также весь следующий превратились для Кель’рина в долгую череду допросов, а для Ирвина, Рэй’хо и его воинов — в серию бешеных скачек по всему городу в поисках нужных в том или ином качестве для будущего суда людей. Показания всех свидетелей и обвиняемых скрупулёзно записывались и проверялись на честность лично Кель’рином. С устрашающей скоростью росли груды выходящих из-под рук писцов бумаг, а вместе с ними росла головная боль самого живого детектора лжи, в которого превратился молодой маг. Знаний в искусстве санитистики, чтобы справиться с ней при помощи дара, категорически не хватало, так что оставалось только стискивать зубы и с тоской поглядывать в окно и ждать, когда ночная темнота естественным образом прервёт работу хотя бы на несколько часов.

Охватившая всех обитателей башни тайной стражи кипучая активность не затронула, пожалуй, только Исан’нэ. Откровенно помыкать ею так же, как обоими комиссарами, господин Оклин не решался и потому предоставил её самой себе. Сама же соратница то ли не считала происходящее достойным её смертоносных талантов, то ли попросту ничего в развитой верховным судьёй деятельности не понимала и потому просто убивала время в комнате, где проводились допросы и велись записи. Она то сидела, застыв со скучающим выражением лица на специально принесённом по её приказу кресле, то принималась бродить из угла в угол, пугая писцов и допрашиваемых свирепыми взглядами. И в том и в другом случае толку от неё было немного, хотя, стоит отдать должное, совершенно бесполезным её присутствие не стало. Иногда кое-кто из свидетелей, случайно заглянув в её глаза, когда она проходила мимо, вдруг оживлялся и начинал бойко вспоминать, казалось бы, забытые подробности.

Сами обвиняемые вели себя по-разному. Нарвин, например, совершенно сломленный ещё своим первым допросом, равнодушно выдавал односложные ответы, а Харвис, с трудом выговаривая слова покалеченным ртом, мстительно топил своего нанимателя, на ходу выдумывая перекладывающие на него вину подробности. Марко испуганно лепетал, что ничего не знал о преступлениях своего учителя, при этом постоянно мешая правильному установлению контакта и таким образом не давая Кель’рину возможности убедиться в своей честности. Единственный же выживший телохранитель мастера алхимистики постоянно лгал и изворачивался, пытаясь уверить, что влез в это дело против воли и под прямым контролем магии хозяина. При этом он постоянно путался и демонстрировал настолько «замечательные» знания арканистики, что вызвал улыбку даже у Исан’нэ.

Гильдмастер, которого строго говоря уже смело можно было называть бывшим, был многословен. Несмотря на то, что, обращаясь к Кель’рину, он даже не пытался скрыть неприязнь, Парвис Эвиссон без понуканий принялся излагать историю своего участия в заговоре. Впрочем, историю участия в нём других он рассказывал ещё охотнее. Как бы там ни было, его рассказ был со всей возможной тщательностью перенесён на бумагу и отложен для дальнейшей перепроверки.

Труднее всего вполне ожидаемо пришлось с Альфином. После аудиенции с Регентом и услышанных там слов об отсутствии у него будущего он просто замкнулся в себе, отказываясь отвечать на вопросы, чем спровоцировал бурный спор по поводу своей дальнейшей судьбы.

— Вы что, совсем с ума сошли, юноша⁈ — прикрикнул Оклин на Ирвина, когда тот замахнулся на упрямого арестанта кинжалом с намерением ударить его рукоятью по голове. — Члена Гильдии Магов нельзя бить! Понимаете, вы это или нет⁈ Кельрин, хоть вы скажите ему! Согласно Договору полноправного мага запрещено пытать или подвергать телесным наказаниям без санкции суда Гильдии, ясно вам?

Комиссар, изобразив мимикой готовность немедленно зарыдать от обиды, убрал в ножны кинжал и отошёл в сторону.

— И что нам тогда делать, о господин верховный судья? — ехидно спросил он. — Попробовать его задобрить, и он сам заговорит? Вина ему принести, сладостей? Может, девочек ещё позвать?

— Прекратите шутовство! — разозлился в ответ старик. — Это закон, ясно вам⁈ Закон! Вы хоть представляете, что будет, если вы приведёте его в суд с выбитыми зубами, переломанными пальцами, или что вы там задумали?

— Тогда…

Ирвин ненадолго умолк, а после предложил Исан’нэ извлечь из заговорщика память магией.

— Как с тем наёмником в тюрьме, а? — с надеждой спросил он.

— Нельзя убивать, — коротко ответила она и вновь замерла, сидя на стуле и прикрыв глаза.

— А без этого никак? — продолжил настаивать он.

— Нет.

Конечно, был ещё один путь. Кель’рин прекрасно помнил, как когда-то, казалось, вечность назад, добывал сведения из шпиона разбойников в лесу под Гнилым Омутом. Тогда, несмотря на то что упрямый мальчишка отказывался говорить, молодой маг получил нужные ответы лишь высказывая свои предположения и ловя в искре допрашиваемого ответную реакцию. Что-то подобное можно было бы попробовать и сейчас, если бы не одно «но». Недавний провал с Марко более чем ясно показал — с одарёнными, которые хоть сознательно, хоть бессознательно пытаются ему помешать, он работать всё ещё не готов. Даже если при помощи Исан’нэ или магов-гвардейцев удастся принудить Альфина к контакту силой, в результате всё равно не будет никакой уверенности. А раз так…

— Раз так, запиши, что подозреваемый от дачи показаний отказался, — прервал его размышления Оклин, обращаясь к писцу. — А вы, господа гвардейцы, отведите его в камеру. Нет, не в ту же! В особую, ту, что самая дальняя слева. И приведите следующего. Кто там у нас по списку?

* * *

Солнце уже клонилось к закату, когда верховный судья наконец объявил, что подготовка завершена. Исан’нэ, и так за весь день почти не утруждавшая себя работой, испарилась немедленно. Ирвин тоже торопливо попрощался и сбежал, оставляя Кель’рина обществе собирающих документы писцов, так что молодой маг тоже решил покончить на сегодня со службой и обратиться к давно откладываемому из-за неё личному делу. Однако просто так исполнить задуманное ему не дали.

Шайин’сай возникла у него на пути, стоило ему миновать часовых на выходе из башни тайной стражи. На этот раз она по какой-то причине изменила своей привычке к просторным бесформенным одеждам и появилась в длинном облегающем платье времён прошлого владычества. Новый наряд как нельзя лучше подчёркивал превосходство приятно округлой в нужных местах фигуры аристократки что над напоминающей телосложением скорее мальчика-подростка Нарин’нэ, что над похожей на пантеру госпожой капитаном. Если подумать, даже Айран’но, всегда казавшаяся эталоном привлекательности, брала скорее не совершенством внешних форм, а мастерски отработанными жестами и позами. Тут же можно было с удовольствием созерцать великолепную работу природы. Ну, или торжество чистой высокой крови над полукровками и теми, в ком её и вовсе не было ни единой капли. Как посмотреть.

— Не возражаете, если я украду ещё немного вашего времени, господин комиссар? — лукаво осведомилась она. — Мы могли вместе прогуляться до «Золотого орла». Не то чтобы я всерьёз чего-то опасалась, но имея дело с заговорщиками и убийцами… В компании боевого мага мне было бы гораздо спокойнее.

— Раз так, проводить вас — мой долг, — согласился Кель’рин. — Идёмте!

Нетрудно было понять, что аристократке просто хочется обсудить что-то, не вводя при этом в курс дела капитана тайной стражи, верховного судью и его свору помощников, из-за чего ей пришлось дожидаться вечера. Отказывать ей в этом разговоре сейчас бы не только невежливо, но и просто глупо.

До ворот Дворца Шайин’сай дошла в молчании и заговорила, только когда они вышли в город.

— Думаю, эти маги сделали ошибку, когда напали на вас в ответ на вызов к Его Могуществу, — начала она. — После такого каждый поверит, что они виновны в мятеже. Кстати, надеюсь раны, полученные в схватке с господином Альфином не причиняют вам неудобств?

— Ерунда, не стоит внимания! — отмахнулся Кель’рин. — Котёнок поцарапал бы меня сильнее, чем этот заговорщик.

В отношении проткнутой осколком ноги это действительно было правдой, он полностью залечил её в тот же день. А вот головные боли после удара другого осколка по шлему преследовали молодого мага до сих пор, и что с ними делать, он просто не знал. В прошлый раз, когда ему приложили по затылку рукоятью меча, от аналогичных неприятностей его каким-то образом избавила Нарин’нэ, но использованная ею тогда техника так и осталась загадкой.

— Рада это слышать! — улыбнулась в ответ Шайин’сай. — И, раз уж наши враги оказались не страшнее котят и победа над ними близка, я бы хотела поговорить о будущем. Вы ведь не против, что я называю эту победу нашей? В конце концов, я тоже внесла в неё свой вклад.

— Иными словами, вы хотите поговорить о награде.

— Как грубо! — вслух возмутилась аристократка, но оттенок искры с головой выдал её неискренность. — На самом деле я хотела бы узнать, после того как я выступила на вашей стороне, готовы ли вы считать меня своим другом? Я имею в виду не только лично вас, но и Его Могущество, и… — она на мгновение умолкла, поджав губы, — вашего капитана.

— Прошу вас простить госпожу Исан’нэ за её манеры, — сказал Кель’рин, угадав причину заминки. — Она воин. Пусть она и не слишком вежлива, но если вы заслужите её доверие, она будет убивать за вас без колебаний.

— Надеюсь, что буду удостоена такой чести… — поморщилась Шайин’сай. — Но если вы просите, я, разумеется, её прощаю. Однако я так и не получила ответа на мой вопрос.

— Регент не забывает тех, кто служит ему. Уверен, он будет готов выразить вам благодарность, когда всё закончится. Вы всё ещё хотите сделать ему предложение касательно вашей сестры? Или просить пост в тайной страже?

— Я бы хотела попросить у тебя совета. Как у друга, — вновь без причины перешла на «ты» аристократка. — Пойми правильно, я не пытаюсь оспаривать то, что распространяемые заговорщиками слухи об истинной сущности господина Тай’нина — наглая ложь. Но скажи, Кель, разговор с ним насчёт Хэлин в принципе может иметь смысл? Я имею в виду, не может ли оказаться, что причиной возможного отказа станет не Хэлин’сай и не Ан’ау’сай как таковые?

— Мне сложно ответить за Регента на такой вопрос, — осторожно ответил он. — А единственный совет, который я могу дать — не делайте ваше предложение в присутствии госпожи Исан’нэ. Я подозреваю, что оно будет ей неприятно, а боевая магия — очень быстрая штука.

— Вот как? — ответила аристократка и некоторое время шагала, молча разглядывая мостовую. — Что же, мне остаётся только выразить свою глубочайшую признательность. Думаю, вы сказали мне даже больше, чем собирались. А что насчёт вас?

— Меня?

— Я не слишком хорошо знаю, как это принято в вашей среде, но мне кажется, что нашу небольшую интригу можно было бы назвать совместной кампанией против общего врага! — она вновь послала Кель’рину лучезарную улыбку. — Так что, включаете ли вы меня после всего этого в число своих друзей?

— Разумеется! — улыбнулся в ответ молодой маг.

— Я рада, что между нами установилось такое взаимопонимание! А раз так, — она склонила голову набок, неприятно напоминая Исан’нэ, — ради его дальнейшего укрепления могу я пригласить вас к себе прямо сейчас?

— Солнце садится, вот-вот и вовсе наступит ночь! — вырвалось у него. — Вы же знаете, что говорит традиция по этому поводу.

— О, традиция! — Шайин’сай скорчила такую гримасу, словно только что съела что-то до невозможности горькое. — Как мне это надоело! Какой смысл вообще рождаться дочерью Линии, если из-за этого приходится жить в окружении запретов⁈ Думаю, нет ничего страшного в том, чтобы на время забывать некоторые из них. Некоторые вольности мы вполне могли бы легко простить друг другу, а что до тех, что неизбежно оставляют вещественные следы… В последний раз я спросила об этом Айран’но. Она научила меня некоторым забавам, вполне безобидным с этой точки зрения, но, как мне кажется, весьма увлекательным! — она соблазнительно изогнулась, подражая только что упомянутой общей знакомой. — Что скажете?

— Сожалею, но должен отказаться, — ответил Кель’рин и, ощутив волну удивления и гнева Шайин’сай, поспешил объясниться. — Я собирался сегодня зайти к другому человеку. Не имел намерения вас обидеть.

К его облегчению, аристократка быстро справилась с эмоциями.

— О, — почти тут же сказала она как ни в чём не бывало. — И кто же эта счастливица?

— Нарин’нэ, — ответил молодой маг раньше, чем сам же оценил подтекст вопроса.

— Его Могущество вам за такое голову оторвёт, — со странным выражением проговорила Шайин’сай.

— С чего бы? — пожал плечами Кель’рин и, увидев округлившиеся глаза собеседницы, тут же мысленно обозвал себя полным идиотом.

Если собрать в одно целое не раз проявлявшийся интерес аристократки к «брачной дипломатии» и чужим любовным связям, её же намёки на личную жизнь Регента, уже многими не раз замеченный факт, что тот слишком часто появляется на публике в обществе Нарин’нэ, и попробовать вообразить, какие именно выводы Шайин’сай из этого сделала… В свете этого намерение нанести сестре по гвардии столь поздний визит выглядело для неё почти немыслимой, самоубийственной дерзостью.

— Да я к ней совсем не за этим! — сделал он неуклюжую попытку разъяснить истинное положение вещей. — И Регент… Да она просто боевой маг на его службе. Один из лучших! А в свой дом он её перевёз потому, что она была на полпути в пустоту и он хотел её защитить. Да она до этого несколько лет жила в гвардейских казармах! — разгорячился Кель’рин, видя в глазах аристократки лишь насмешливое недоверие. — Шайин’сай! Эта увлечённость вашими «забавами»… Проклятие! Вы, кстати, вообще в курсе, что цель ваших собственных вечерних прогулок известна как минимум всей гостинице?

— ЧТООО⁈ — разом растеряла весь свой запас манер та. — Кто⁈ Как⁈ Айран?!! Своими руками задушу…

— Нет! — остановил её Кель’рин. — Айран’но благоразумная девушка. Чем бы вы там ни занимались, по своей воле она не скажет об этом ни слова. А вот слуги в «Золотом орле» замечают слишком много. Я сам их расспрашивал.

— Кто ещё знает⁈ — нервно поджала губы аристократка.

— Я, Ирвин. Когда вы были под подозрением, мы вместе говорили о вас со слугами. Исан’нэ, разумеется, а значит и Регент тоже. Возможно, кто-то из гвардейцев мог случайно услышать доклад, но вероятность этого невелика.

— То есть… Ты узнал об этом от слуг и рассказал Регенту⁈ — Шайин’сай в ужасе впилась пальцами в волосы, не обращая внимания на то, в какой беспорядок приводит причёску. — Да ты… Ты хоть понимаешь, что ты наделал⁈ Ты со своим бездарным прихвостнем…

— Если вы будете так кричать, о наших делах услышит весь квартал, — предупредил Кель’рин. Наверное, сейчас стоило бы попытаться её успокоить и утешить, но почему-то грозящая ей сейчас сомнительная слава не вызывала сочувствия. Скорее, ощущение закономерности. Впрочем, похоже, что возможность спасти погибающую её репутацию всё же существовала.

— Шайин’сай! — позвал он тяжело опёршуюся о стену ближайшего дома аристократку. — Ещё можно сохранить ваши приключения в тайне. Всё исправить.

— Правда? — как-то по-детски сказала она, подняв на него влажные глаза.

— У Регента и капитана нет причин сплетничать, Ирвина я просто попрошу, а остальные… Можно заставить их забыть неудобные моменты.

— Ты их всех убьёшь, да? — с надеждой спросила Шайин’сай. — И Айран, и слуг из «Орла»?

— Конечно же, нет. Айран’но умеет хранить чужие тайны. Слуги же… Существует техника, с помощью которой можно уничтожить часть человеческой памяти. Нарин’нэ владеет ею. Если её попросить…

За свою жизнь Кель’рин не раз встречал в бою воинов-одарённых и прекрасно знал, с какой невероятной скоростью они способны двигаться, однако к демонстрации подобной прыти со стороны толком не обученной аристократки совершенно не был готов. Только что Шайин’сай стояла в нескольких шагах — и вот уже как какая-нибудь простолюдинка из Приречья висит у него на шее, а её губы щекочут ухо.

— Сделайте это! — громко прошептала она. — Заставьте их всё забыть, и я сделаю для тебя и неё всё, что угодно!

— Шайин’сай! — негромко сказал Кель’рин в ответ. — Может, всё-таки отпустите меня? И было бы хорошо, если бы мы поторопились, иначе Нарин’нэ может лечь спать раньше, чем я до неё дойду.

* * *

До дома Тай’нина Кель’рин добрался уже намного позже заката. Часовые, охраняющие вход, в сумерках признали его, только когда он подошёл почти в упор.

— Простите, брат-гвардеец, я не разглядел вашего лица, — нервно извинился воин, синхронно с напарником перехватывая направленное на нежданного визитёра копьё и ставя его в положение «к ноге». — Вы к Регенту?

— Я бы хотел увидеть Нарин’нэ, если она ещё не спит и в силах меня принять, — ответил молодой маг. — И я уже давно не в гвардии.

— Знамя нашей роты в наших сердцах, брат-гвардеец! — ухмыльнулся под шлемом часовой. — Посидите пока внутри, а я доложу о вашем приходе.

Искру девушки он опознал, ещё когда она спускалась по лестнице, и поднялся ей навстречу как раз в тот момент, когда она, поддерживаемая под руку боевым магом из своей охраны, вошла внутрь.

— Рада видеть тебя, Кель’рин! — здоровой половиной лица улыбнулась она в ответ на его приветствие и обернулась к телохранителю. — Тан’хэ, благодарю за заботу, но не мог бы ты подождать наверху? Думаю, здесь мне ничего не грозит.

Гвардеец, кивнув на прощание Кель’рину, удалился, а Нарин’нэ неловко забралась в одно из кресел и устроилась там, завернувшись в широкий халат и подобрав под себя босые ноги. Бросалось в глаза, что что-то в процессе выздоровления пошло не так. Рана на голове хоть и превратилась в тонкий светло-серый шрам, но большая область щеки около неё, левый уголок губ и бровь над отсутствующим глазом застыли, словно маска, отказываясь двигаться синхронно с остальной частью лица. К дополнительному позору мастера Фолвина, вроде бы пустяковые с точки зрения современной магии раны от стрел в ноге, похоже, оставили после себя какие-то неприятные последствия. По крайней мере, всю дорогу от двери до кресла девушка заметно прихрамывала, а потом незаметно для себя прикрыла ладонью места попаданий.

— Всё так безнадёжно? — спросила она, видимо угадав мысли молодого мага по его лицу.

— Ты… Нет. Ну, в смысле, нормально… — запутался в словах Кель’рин. — То есть, я хотел сказать, что всё ещё не закончено. Думаю, Фолвин продолжит лечение, и ты поправишься. На сколько возможно.

В мыслях он уже готов был биться головой о стену. Очень хотелось сказать сестре по гвардии, что она отлично выглядит и вот-вот станет такой же, как прежде, но одновременно язык не поворачивался оскорбить её столь жалкой ложью. Кроме того казалось, что сейчас легче было бы сразиться один на один с василиском или снежным червём, чем открыто и прямо, как подобает воину в разговоре с воином, описать свои впечатления. И, похоже, от привыкшей читать в умах собеседницы это не укрылось.

— Не надо всей этой дипломатии, хорошо? Я не нашла во всём доме ни одного зеркала, но зато уже спросила, как я теперь выгляжу, у мастера. — грустно сказала она. — Он всегда говорит мне только правду, как она есть. Мастер Фолвин считает, что виноват яд. Из-за него нормального лечения я бы просто не выдержала, а потом стало поздно.

— Сожалею…

— Кель’рин, ты ведёшь себя так, словно стоишь у моего погребального костра, — попыталась улыбнуться Нарин’нэ. — На самом деле, что-что, а умирать я пока не собираюсь!

— Да, конечно, это замечательно! — неловко поддержал её молодой маг. — Есть и ещё хорошие новости. Позавчера мы с Исан’нэ схватили ответственного за нападение на тебя. Того, кто организовал покушение.

— Господин Альфин. Мастер уже рассказал мне, но без подробностей. Так что мне было бы приятно услышать от тебя, как всё было.

Кель’рин, насколько это возможно коротко, пересказал ход розысков. Вопреки опасениям, что история покажется скучной, Нарин’нэ выслушала её с неослабевающим интересом.

— Прости, что из-за меня столько проблем… — смущённо произнесла она, когда рассказ подошёл к концу. — Хотя, честно говоря, я не совсем понимаю, почему заговорщики напали на меня, а не на мастера Тай’нина. Если они считали его каким-то чудовищем…

— Альфин и про тебя навыдумывал невесть что! — усмехнулся Кель’рин. — Говорил мне, что ты захватила власть в стране, тайно управляешь Регентом и что тебе больше ста двадцати лет.

— Знаешь, мне двадцать три, — зачем-то сказала девушка, — и я не думаю, что была так похожа на древнюю старуху. Скорее уж, этот человек ослеп или сошёл с ума.

— Он заявил, что ты вчетверо старше Исан’нэ, перемножил числа… Звучит глупо, но что слышал, то слышал. Сказал, что ты якобы открыла секрет вечной молодости.

— Вот бы это было так! — живо отреагировала Нарин’нэ. — Господин Хель’рау, капитан, ты, братья-гвардейцы, даже Ирвин… И вечность в нашем полном распоряжении, представляешь⁈ Мы бы бросили к ногам мастера весь мир! Жаль только, что в действительности я не знаю никакого секрета… — радостная улыбка исчезла с её лица, а блеск в глазу погас. — А госпожа Исан’нэ… Это другое. Знаешь, мне кажется очень странным, что она пощадила господина Альфина в бою. Раньше она говорила мне, что тот, кто устроил покушение, непременно умрёт. Ты ведь много времени провёл с ней вместе за последнее время и, я думаю, тоже понял, что свои обещания она выполняет. Такие обещания уж точно.

— Он умрёт! — твёрдо заявил Кель’рин. — Завтра состоится суд. В его вине нет никакого сомнения, так что смертный приговор неизбежен. А учитывая, что Альфин одарённый, казнь откладывать не будут. Ты собираешься присутствовать?

— На суде или на казни? — переспросила Нарин’нэ. — Хотя на самом деле мне не хочется быть ни там, ни там. Особой нужды во мне всё равно не будет, да и мастер Фолвин считает, что я ещё не вполне готова к таким усилиям. И потом, вы ведь и сами сделаете всё как нельзя лучше, правда?

— Конечно. Тогда… Не против, если я зайду ещё раз, когда всё будет позади? Расскажу, как прошло. И… Хотел бы сделать небольшой подарок.

— Надеюсь, это будет не чья-то отрубленная голова⁈ Прости, но я уже потеряла счёт людям, которые мне их обещают. Госпожа Исан’нэ, капитан, Ирвин… Даже мастер как-то проговорился, что думает о чём-то подобном. Что мне делать с четырьмя головами?

— Нет, конечно, у меня и в мыслях не было! — заверил девушку Кель’рин. — Это другое. Помнишь, когда мы упражнялись во владении оружием? Тогда у меня возникла одна идея, но потом стало не до неё…

— И что же это? — оживилась она.

— Ну… Как закончится эта история с заговорщиками — увидишь!

Глава 23. Суд

Большой зал для приёмов во Дворце, отведённый для предстоящего суда, начал заполняться людьми с самого утра. Приглашённые решить судьбу своих коллег члены Гильдии занимали места на выделенных для них скамьях первого ряда, собираясь в тесные кучки согласно своим симпатиям и антипатиям. И если боевые маги на военной службе в основном вели себя с обычной для бездельничающих воинов шумной беззаботностью, то среди остальных чувствовалось напряжение. Слишком многие из них украдкой перешёптывались, близко склонившись друг к другу. При этом они то и дело нервно косились то на караул гвардейцев у дверей, то на стоящего в ожидании около судейского стола Кель’рина, чья роль в аресте обвиняемых, по-видимому, уже стала широко известна.

На отведённых для зрителей задних рядах также постепенно становилось тесно от гостей. С некоторым удивлением среди помещиков, купцов и чиновников Кель’рин обнаружил всё ещё не покинувших Столицу Арграша, Уйгрума и Кохура. Сверкая изукрашенными доспехами, они, словно медведи сквозь стадо телят, прошли через толпу и устроились сразу за спинами магов, одними лишь грозными взглядами пресекая попытки кого-либо разместиться к ним слишком близко.

Мастер Тугаро, один из главных свидетелей обвинения, явился в компании ни много ни мало как самого капитана Синей роты. Не обращая ни на кого внимания, он торопливо пробрался к дальней скамье, где и сел, глядя прямо перед собой и поминутно вытирая ладони о полы украшенного золотым шитьём парадного балахона. Шайин’сай, в отличие от него, если и испытывала волнение, то мастерски его скрывала. Едва войдя в зал, аристократка тут же отправилась обходить магов, щедро раздавая вежливые улыбки и, как и было оговорено, начисто игнорируя комиссара тайной стражи. Как ни как, явная демонстрация связи между ними слишком легко наводила на мысль о сговоре и возможном лжесвидетельстве, чего по возможности следовало избегать.

Наконец, предвещая скорое начало процесса, явился Тай’нин. Верный своим привычкам, он оставил эскорт из гвардейцев Зелёной роты у входа и прошёл, небрежно отвечая на приветствия, к приготовленному для него месту в сопровождении только Исан’нэ и Хель’рау. Немедленно вслед за ним, видимо, чтобы не заставлять Регента ждать ни одного лишнего мгновения, в зал вошёл и верховный судья. Как-то умудряясь сочетать внушительную для своего возраста скорость передвижения с величественным видом, он быстрыми шагами добрался до помоста, занял своё кресло и дал знак секретарю ударить в гонг, призывая к тишине. Суд начался.

* * *

— Ваше Могущество! Почтенные маги! Добрые горожане Столицы! — объявил господин Оклин, вставая за столом. — Сегодня к этому суду призываются следующие подданные Державы, — он подобрал со стола исписанный лист и поднял его перед собой. — Парвис Эвиссон, гильдмастер Гильдии Магов, обвиняемый в мятеже против государства. Альфин из Гранитного квартала, мастер Гильдии Магов, обвиняемый в мятеже и убийстве. Касинис из Талнома, мастер Гильдии Магов, обвиняемый в пособничестве мятежу и публичном поношении имени Его Могущества. Приведите обвиняемых!

— Ведите обвиняемых! — эхом повторил часовой у входа и распахнул двери, впуская арестованных магов и их конвой.

— Поскольку все эти люди являются полноправными членами Гильдии Магов, — продолжил верховный судья, когда подсудимых вывели на помост рядом с его столом и построили в линию, — то согласно Договору о Гильдии их вина или невиновность будет утверждена присутствующими здесь членами Гильдии. Те из них, кто будет признан виновными, будут изгнаны из Гильдии, лишены соответствующих прав и привилегий, после чего я назначу им наказание в соответствии с законом Владыки. Всем всё понятно⁈ — почти выкрикнул он под конец и тяжело опустился в кресло, вытирая раскрасневшееся лицо.

Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь редкими перешёптываниями в задних рядах.

— Огласите обвинение!

Тут же принявшегося зачитывать это самое обвинение секретаря Кель’рин почти не слушал, благо сам принимал участие в его составлении чуть менее суток назад. Вместо этого он принялся разглядывать лица людей в зале. Регент, с которого он начал осмотр, то ли переняв привычки Исан’нэ, то ли просто глубоко задумавшись, неподвижно сидел с каменным лицом, не обращая ни на кого внимания, а соратница рядом с ним похоже впала в своё обычное оцепенение. Хель’рау, развалившийся на стуле с благодушной улыбкой, немедленно заметил внимание к своей персоне и послал молодому магу учтивый кивок, после чего вернулся к созерцанию отделки судейского стола. Большинство же гильдейских магов слушали секретаря со всем возможным вниманием, поминутно оглядываясь на обвиняемых. Большинство из них пока что чаще демонстрировали недоумение, чем сочувствие, и это было скорее хорошо. Шайин’сай, сидевшая среди них, мгновенно перехватила взгляд Кель’рина, стоило только на неё посмотреть. Тщательно поддерживающая выражение вежливого интереса аристократка тут же прикрыла нижнюю часть лица, пряча улыбку, и заговорщицки подмигнула ему с весёлым блеском в глазах.

— Сейчас, — вновь поднялся господин Оклин, стоило секретарю закончить чтение, — будут вызваны свидетели, способные доказать обвинение. Честность тех из них, кто не является одарённым, будет подтверждена присутствующим здесь Кель’рином из гвардии, магом, обладающим умением отличать правду от лжи и готовым воспользоваться им сейчас ради установления справедливости. Господин Кель’рин, я прошу вас…

— Это не честно! — прервал его речь чей-то голос из зала. — Я знаю, что он служит в этой тайной страже! Он самолично схватил мастера Альфина и…

— Встаньте и представьтесь!

— Я — Илисия из Тайрии! — поднялась со скамьи неопределённого возраста рыжеволосая женщина с медальоном Гильдии на шее. — И я заявляю, что этот… Черногорец… Предвзято относится к обвиняемым. Он не может быть гарантом правдивости!

— Госпожа Илисия! Господин Кель’рин уже не раз проливал кровь сражаясь за Державу, и у суда нет оснований сомневаться в его слове! — резко ответил Оклин. — Также впредь вам не следует прерывать суд выкриками. Конечно, ваш статус защищает вас от наказания плетью за воспрепятствование правосудию, но я буду вправе изгнать вас из этого зала! Если потребуется, будет применена сила. Вам ясно?

Лицо женщины-мага вспыхнуло от гнева, но она с видимым усилием удержалась от спора и села.

— Ну что же, господин Кель’рин, сейчас вы принесёте клятву, и мы начнём выслушивать доказательства. Но перед этим я спрашиваю у обвиняемых — не желает ли кто-то из вас признаться в совершённых им преступлениях?

Весь зал замер, когда бывший гильдмастер гильдии сделал шаг вперёд.

— Я! — объявил он. — Я, Парвис Эвиссон, хочу покаяться в злодеянии, в котором меня обманом заставили участвовать!

* * *

Дальше процесс пошёл, практически не отклоняясь от намеченного вчера плана. Не обращая внимания на быстро подавленные протесты других обвиняемых, гильдмастер рассказал заранее подготовленную историю. В ней он, верный, но неискушённый в подлых интригах подданный Державы, купился на лживые россказни своего коллеги по Гильдии и согласился помочь как распространить эту ложь, так и лишить Его Могущество регента его законного поста. Теперь же, заявил он, он глубоко сожалеет о своей слабости и готов понести любое заслуженное наказание.

После него, закрепляя достигнутый эффект, в дело пошли свидетели. Госпожа Шайин’сай и мастер Тугаро, один с ясно видимым беспокойством, а другая с показным отчаянием по поводу представших ей глубин человеческой подлости, долго и старательно топили обвиняемых, уличая их в намерении ни много ни мало как обезглавить Державу и ввергнуть её в хаос гражданской войны.

Потом пришло время перейти к покушениям на Нарин’нэ и Хель’рау. Тут всё тоже прошло без сучкаи задоринки. Секретарь зачитывал признания участвовавших в нападениях наёмных убийц, самые толковые из работавших в гостинице и игорном доме слуг, а также завсегдатаев «Старого кота», дополняли картину своими рассказами. Кель’рин важно кивал, подтверждая истинность слов каждого свидетеля, а с лиц магов в зале постепенно пропадало сочувствие по отношению к обвиняемым. Одним словом, всё шло хорошо. Неприятности, хоть и вполне ожидаемые, начались, когда верховный судья предоставил обвиняемым возможность высказаться в свою защиту.

— Господа маги! Коллеги! Согильдейцы! — выступил вперёд Альфин, едва ему дали слово. — Я действительно сделал то, о чём сейчас здесь рассказывали, но я всё равно заявляю о своей невиновности! Скажите, — повысил голос он, стараясь перекричать гул голосов из задних рядов зрителей, — можно ли считать мятежом попытку защитить страну от подлого заговора, а убийством — нападение на настоящего мятежника? Я заявляю, что я в своих деяниях не совершал преступления, а выполнял долг каждого честного человека. Все они — и юная госпожа Нариннэ, и прославленная кровожадной жестокостью капитан тайной стражи, и даже тот, кого вы считаете своим властелином — не те, за кого себя выдают! Перед вами нежить, замаскированная под людей и…

Исан’нэ и Лан’нау вскочили одновременно, и если первую Тай’нин тут же схватил за плечо, вынуждая сесть, то помешать второму было некому. Кель’рин, как и все вокруг, замер, глядя на стремительно скользнувшего вперёд капитана Чёрной роты. Если он решит просто взять и прикончить подсудимого…

Знаменитый боевой маг и фехтовальщик остановился, когда до предполагаемой жертвы оставалось ровно три шага. Он даже не прикоснулся ни к мечу, ни к кинжалу, не потянулся ни к кому даром, но всё равно казалось, что весь зал затаил дыхание.

— Никто, — чеканя каждое слово произнёс он, — не смеет поносить имя Регента в присутствии гвардии! Тем более такой подлец как ты. Это понятно?

— Господин Лан’нау! — вмешался Оклин. — Я требую, чтобы вы перестали мешать ходу суда. Вы же, господин Альфин, только что признались в своих преступлениях, а ваши лживые отговорки лишь усугубляют вашу вину. Скажите, кто-нибудь из находящихся в этом зале одарённых имеет основания полагать, что подсудимый сейчас находился под действием магии подчинения? — он сделал небольшую паузу, давая возможность зрителям высказаться, однако никто не произнёс ни слова. — Тогда будем считать, что признание было сделано без принуждения и является истинным. А раз так, перейдём к главному! Господа маги…

— Я не закончил! — перебил судью Альфин. — Я должен сказать…

— Я не разрешал вам говорить! — закричал на него тот. — Вы только что сознались в мятеже и убийстве! Вам нечего больше заявить в свою защиту! Молчите, пока к вам не обратятся, иначе будете строго наказаны! Эм… Как вас там… Заставьте подсудимого не нарушать порядок!

На некоторое время процесс вынужденно прервался — судья откинулся в кресле, вытирая платком побагровевший лоб, а стоявший позади мастера алхимистики маг-гвардеец схватил того за воротник и, склонившись над его ухом, принялся негромко, но очень эмоционально, что-то ему втолковывать.

— Итак! Господа маги! — наконец решил продолжить свою речь Оклин. — Сейчас, согласно Договору о Гильдии, я предлагаю вам сказать, признаёте ли вы подсудимых виновными либо невиновными. Прошу!

Капитан Чёрной роты откликнулся на его призыв немедленно.

— Я, Лан’нау из гвардии, — во весь голос объявил он, не давая никому вставить слово, — считаю всех их виновными!

Он резко развернулся и двинулся обратно к своему месту, а в зале тут же, один за другим, стали раздаваться голоса других боевых магов.

— Я, Хай’кот из гвардии, считаю подсудимых виновными!

— Я, Тан’хэ из гвардии, считаю виновными!

— Я, Цангер из Центральной армии, говорю — они виновны!

— Я, Рагнар из гвардии, считаю их виновными!

— Я…

Тишина, которая ненадолго воцарилась, когда своё мнение высказали маги на военной службе, продлилась недолго.

— Я, Шайин’сай, четвёртая дочь третьей ветви Ан’ау’сай, — тут же поднялась со своего места аристократка, — утверждаю, что они виновны!

— Я, Тугаро из Калристии, считаю подсудимых виновными! — как ему и было предписано, поддержал её торговец зачарованными предметами.

И этого хватило. Один за другим не участвовавшие в подготовке к суду и сегодня впервые услышавшие обвинения маги стали вставать, делая такие же заявления. Впрочем, казалось бы, бесперебойно работающий конвейер обвинений вскоре прервали.

— Я, Илисия из Тайрии, — встала давнишняя рыжеволосая нарушительница спокойствия, — заявляю, что они в принципе не могли совершить тех преступлений, в которых их обвиняют! И более того, я готова это доказать!

— Продолжайте, — милостиво разрешил ей верховный судья.

— Рада, что у вас есть чувство справедливости, господин Оклин. Итак, коллеги, я спрашиваю вас! Может ли считаться убийством уничтожение нежити, которая по определению не является человеком? Может ли считаться мятежом противостояние такой нежити, обманом захватившей власть?

— За такие слова я прикажу выпороть вас на площади! — вновь поднялся со скамьи Лан’нау.

— Я пожертвую собой ради правды! — выкрикнула Илисия. — А сейчас, раз мастер Альфин заявляет, что Регент и часть его свиты — не люди, то почему бы им не попытаться доказать обратное прямо сейчас, убрав магическую маскировку и показав нам свою сущность?

— Гир’шан, Кай’хо, Лин’хо! — рявкнул капитан Чёрной роты, не желая бросать слов на ветер. — Схватить! Вывести за ворота! На центральную площадь! Тридцать ударов!

Названные воины тут же сорвались с места, бросаясь к Илисии через взорвавшийся возмущённым ропотом зал.

— Отменяю приказ! Прекратить! — скомандовал Регент, пытаясь перекричать шум толпы. — Тишину!

Гвардейцы каким-то образом услышали его и остановились немедленно, однако потребовалось ещё немало криков и ударов в гонг, прежде чем удалось восстановить порядок. Только после того, как голоса утихли, Регент встал и вышел вперёд. Исан’нэ тенью последовала за ним.

— Госпожа Илисия, я прощаю вас за необдуманную речь и готов на неё ответить, — почти оставаясь в рамках этикета объявил он.

Однако весь его запас вежливости на этом и кончился.

— Вы вообще хоть что-нибудь понимаете в боевой магии? — тут же продолжил он. — Так я объясню. Пелена, во-первых, скрывает, какими зачарованными предметами носящий её пользуется для своей защиты, во-вторых, позволяет провести внезапную контратаку, а в третьих, просто выиграть время, нужное на то, чтобы её сбить. Меньше полугода назад принц Тайко был отправлен в пустоту. В Столице тогда вспыхнул мятеж, в ходе которого я получил тяжелейшие раны. Недавно нападению подверглись мои люди. И вы сейчас, на суде над поднявшими на них руку убийцами, предлагаете и мне, и им отказаться от важной части нашей защиты. Вы, вообще, не заодно с мятежниками⁈ Ладно, это так глупо, что даже не смешно, — Тай’нин сделал в сторону обвинявшей его женщины-мага взмах рукой, будто бы отгоняя её, словно муху. — Забудем об этом и продолжим суд.

— Я не забуду, — негромко сказала Исан’нэ и сделала шаг вперёд, вставая рядом с ним. — И мне надоело, что подлецы, лжецы и мятежники прячутся от меня, прикрываясь какими-то правами. Как тебя там, Илисия, да? Я вызываю тебя на поединок до смерти.

* * *

Первые мгновения госпожа Илисия могла только удивлённо хлопать глазами, оглядываясь в поисках поддержки на коллег по Гильдии. Видимо, благодаря своему полу в сочетании с одарённостью и мирной специализацией она попросту никогда раньше не сталкивалась ни с подобным обращением, ни с самой перспективой сойтись с кем-то в схватке, из которой живым выйдет только один.

— А… Я… — растерянно открыла она рот, не зная, что сказать.

— Моя госпожа! — мягко позвал её один из магов со смуглым лицом южанина, оттопыренная слева пола длинного халата которого явственно выдавала скрытые под ней ножны меча. — Вам следует ответить. Сейчас вы должны сказать, на каких условиях намерены драться.

— Бесчестно! — выкрикнул кто-то. — Только трус может вызвать на дуэль женщину!

— А госпожа капитан похожа на мужчину? — тут же ответил ему чей-то ехидный голос.

— При таком неравенстве сил просто убийство! — заявил ещё один маг, вызвав злорадную ухмылку на лице Исан’нэ. — Ваше Могущество, вы должны запретить…

— Тишину в зале! — изо всех сил проорал секретарь Оклина, но на него никто не обратил внимания.

— Госпожа Илисия! Вы не обязаны принимать вызов, поединок — это право, а не обязанность! Откажитесь!

— Да, Ваша Трусость, откажитесь! Бежать ведь безопаснее!

— При чём тут смелость⁈ Драться с таким противником это безумие!

— Правильно, Ваша Трусость, лучше прячьтесь…

Секретарь ударил в гонг, призывая всех успокоиться, но чтобы остановить продолжающиеся выкрики, ему пришлось повторить это ещё дважды.

— Я… Я отказываюсь от поединка! — в наступившей тишине заявила Илисия. — Я не вижу причины умирать на дуэли с профессиональной убийцей!

— Не видишь причины⁈ — почти ласково проговорила капитан тайной стражи. — Сейчас я это исправлю.

Неизвестно, что именно выдало её намерения. Может быть, слегка согнувшиеся в этот момент в коленях ноги, а может — чуть напрягшиеся пальцы правой руки. Или же Тай’нин попросту слишком хорошо знал, чего от неё ожидать. Как бы то ни было, он почти неуловимым для глаз движением перехватил её за запястье в тот самый миг, когда она рванулась вперёд. Впрочем, даже без сорванного в последний момент оскорбления действием эффект был достигнут. Кель’рин со своего места не видел лица и глаз Исан’нэ, однако мог прекрасно наблюдать, как побледнела её несостоявшаяся противница.

— Моя госпожа, — вновь обратился к ней давнишний маг-южанин. — Разумеется, это ваше право. Но раз уж вы так решили, сейчас уместно было бы принести извинения. Невежливо заканчивать ссору таким…

— Невежливо⁈ Да как вы… — так и не закончив фразы, Илисия развернулась и, прикрыв лицо руками, опрометью бросилась к выходу. Стоявшие у дверей гвардейцы только покосились было на Лан’нау, ожидая команды, но так и не получив в ответ ни слова, ни жеста, молча расступились, позволяя ей покинуть зал.

— Полагаю, инцидент исчерпан, — подытожил Регент, когда возмутительница спокойствия исчезла в коридоре. — Господин Оклин, продолжайте!

* * *

— Итак, Ваше Могущество, почтенные маги! — поднялся со своего места верховный судья, когда секретарь передал ему лист с результатами голосования. — Из высказавших сейчас своё мнение членов Гильдии семьдесят пять человек признают, что обвиняемые виновны, и только восемь отвергают обвинение. Согласно Договору о Гильдии это означает, что отныне обвиняемые лишаются всех привилегий и могут быть наказаны сообразно своим преступлениям. Парвис Эвиссон! Вы признаётесь виновным в мятеже. Согласно закону Владыки, тот, кто замышлял мятеж, может искупить вину усердным трудом на благо Державы до конца своих дней с нанесением соответствующей метки калёным железом, либо же своей жизнью. Властью, данной мне Его Могуществом, я приговариваю вас к смерти. Ваше имущество будет конфисковано в казну, а вы казнены обезглавливанием.

Разумеется, во время подготовки к суду бывший гильдмастер был предупреждён об этом моменте. Но несмотря на то, что согласно плану следующим шагом в его судьбе должно было стать помилование, Кель’рин без труда заметил, какой тяжестью лёг на его плечи смертный приговор. Хотя маг и полностью выполнил своё обещание, Регент вполне мог бы сейчас просто промолчать. Будь на месте Тай’нина человек иных взглядов…

— Альфин из Гранитного квартала! — продолжил между тем господин Оклин. — Вы признаётесь виновным в мятеже и попытке убийства, не осуществившейся помимо вашей воли. Согласно закону Владыки, мятежник и убийца может искупить вину единственным способом — своей жизнью, и потому я приговариваю вас к смерти. Всё ваше имущество будет конфисковано, а вас ожидает казнь обезглавливанием.

Мастер алхимистики встретил известие о своей судьбе с достойным уважения мужеством. Учитывая как подлость самих покушений, так и последующую расправу над собственными людьми, Кель’рин ожидал чего-то иного. Возможно, униженной мольбы о пощаде, а может — последнего отчаянного воззвания к коллегам по Гильдии. Но ничего этого так и не случилось.

— Вы совершили страшную ошибку. Придёт время, и вы это поймёте, — недрогнувшим голосом произнёс Альфин и умолк, гордо подняв голову.

— Касинис из Талнома! Вы признаётесь виновным в пособничестве мятежу. Согласно закону Владыки, пособник мятежников может искупить свою вину усердным трудом в течение не менее десяти лет. Кроме того, за поношение имени Его Могущества вам полагается двадцать ударов плетью. Однако, поскольку вы являетесь одарёнными и при этом не желаете признать своих преступлений и добровольно принять наказание, я приговариваю вас к смерти! Ваше имущество будет конфисковано в казну, а сами вы казнены обезглавливанием.

Последний из обвиняемых выдержкой своего предшественника не обладал и принялся было громко возмущаться приговором, однако вскоре затих в руках гвардейцев.

— На этом объявляю суд оконченным! — торжественно произнёс верховный судья. — А теперь прошу внимания! С вами желает говорить Его Могущество регент!

Взгляды всех присутствующих в зале устремились на Тай’нина. Тот, пробормотав что-то вроде «ну наконец-то», встряхнулся, быстрыми шагами подошёл к судейскому столу и уселся на его край прямо поверх бумаг, а Исан’нэ неподвижным изваянием встала рядом с ним.

— Благодарю всех, кто сегодня сделал свой вклад в установление справедливости! — без предисловий объявил он. — А теперь… Я своей властью изменяю приговор. Парвис Эвиссон! Я принимаю твоё раскаяние в содеянном и приказываю заменить казнь изгнанием. Твоя жизнь снова принадлежит тебе. Ты должен немедленно покинуть Столицу и никогда более не возвращаться.

— Да, Ваше Могущество, — покорно согласился тот, а по его искре пробежала волна облегчения.

— Дальше, Касинис из Талнома. Если бы бранью можно было ранить, половина Столицы уже была бы мертва! — сказал Регент, вызвав смешки среди слушателей. — Но сделать что-то большее… В тебе нет на это решимости, а за одни лишь слова следует наказывать не топором, а плетью. Так что я отменяю смертный приговор, но оставляю порку, чтобы научить следить за языком.

— А мастер Альфин, Ваше Могущество? — осторожно спросил бывший гильдмастер.

— А мастер Альфин отправится в пустоту, — резко ответил Тай’нин. — Как я и обещал.

Глава 24. Во благо государства

— И что было дальше? — спросила Нарин’нэ.

Похоже, что за прошедшее с прошлой встречи время она заметно набралась сил. По крайней мере, встретить гостя она вышла уже не в домашнем халате с чужого плеча, а в кожаной куртке, штанах и сапогах гвардейца Чёрной роты. А кроме того, девушка, несмотря на всё ещё заметную хромоту, сама высказала желание совершить прогулку вокруг дома и одновременно послушать последние новости.

— Дальше… — продолжил свой рассказ Кель’рин. — Дальше судья занялся Харвисом и остальными. С ними проще, не нужно никаких голосований Гильдии, только обвинение и приговор.

— Тоже всех в пустоту? Господин Баринсон суров…

— Думаю, ты можешь звать его по личному имени, — подмигнул ей Кель’рин. — Говорить «господин Баринсон» как-то слишком по-простонародному.

— Я не из Линий, — напомнила Нарин’нэ.

— Ну и что? Ты же воин! Боевой маг! И… Если хочешь, давай попросим нашего мастера дать тебе родовое имя по обычаю Приречья или Карра? Нарин… Эээ, прости, не знаю имени твоего отца. Хотя, наверное, можно Нарин Тай’нинсон, — он рассмеялся, заметив охватившее девушку смущение. — Или Нарин ви Ар-Лен’нари! Ты официально станешь ровней верховному судье не только по праву дара, но и происхождения. Будешь называть его просто «господин Оклин». Как тебе?

— Я бы хотела остаться Нарин’нэ, если можно, — улыбнулась в ответ она здоровой половиной лица. — А тебе только дай власть… Стал бы Владыкой — объявил меня наследной принцессой просто ради развлечения?

— Ну что вы, моя владычица! — ответил Кель’рин, подражая манере Ирвина. — Разве я посмел бы вас разжаловать?

— Прости, но это уже не смешно, — резко помрачнела Нарин’нэ. — Так чем там закончился суд?

— Всех в пустоту, как ты и говорила. Кроме Марко. Официально он теперь каторжник, но его выкупит Хель’рау. Он хочет, чтобы тот готовил для нас этот огненный порошок и раскрыл все его секреты. Считает, что в будущих войнах это может быть полезно. Все остальные уже казнены, и Альфин, и наёмники. Я только что с церемонии, поехал к тебе, как только всё закончилось.

— Я понимаю, что ты, мастер и остальные делаете это для меня, но… — девушка грустно покачала головой и поморщилась. — Кель’рин, ты ведь не привёз мне никаких отрубленных голов?

— Голов нет, но есть кое-что ещё, — ухмыльнулся молодой маг. — Оставил у седла. Если сейчас зайдём…

— Пошли! — быстро согласилась Нарин’нэ.

* * *

Добравшись вместе с девушкой до коновязи, Кель’рин отвязал от сбруи своего коня длинный свёрток и просто протянул ей.

— Это… Держи! — все слова почему-то вылетели из головы и речь поневоле получилась несколько сбивчивой. — Заказал уже давно, но всё как-то… Надеюсь, тебе подойдёт.

Нарин’нэ вопросительно посмотрела на него, принимая подарок.

— Разверни.

Из-под холста показалась рукоять с причудливо выгнутой гардой, а затем тонкие чёрные ножны в оправе из бронзовых колец и с намотанной вокруг них кожаной перевязью.

— Длинный меч? — подняла правую бровь девушка.

— Не простой. Помнишь, я рассказывал про Айсун’нэ Молнию? Это почти точная копия её оружия, только без анимистики и украшений. Обнажи его!

Нарин’нэ послушно потянула за эфес, извлекая изящный узкий клинок.

— Почти вдвое легче обычного. Чувствуешь? — прокомментировал Кель’рин, когда девушка сделала пару пробных взмахов. — По-моему, как раз то, что тебе нужно. Вес и скорость кинжала, длина полноразмерного меча. Рубит, правда… — он добавил расхожее северное выражение, объясняющее, что для рубящих ударов необычный меч действительно не слишком подходит. — Зато колет отлично, гарантирую!

— Уже опробовал? — криво улыбнулась она, вкладывая оружие обратно в ножны.

— Только на чучеле, — ответил он, возвращая ухмылку. — Чего и тебе желаю. Можем сходить к казармам гвардии, когда наберёшься сил. Мастер Тай’нин говорил, чтобы мы упражнялись в фехтовании. Его поручения надо выполнять!

— Да я теперь… — вместо слов Нарин’нэ молча коснулась пальцами пустой глазницы и безнадёжно махнула рукой.

— Всё ещё боевой маг! — закончил за неё молодой маг. — Самое смертоносное существо в мире. Слушай, сестра-гвардеец! Мы же одарённые! Нас учили сражаться в любых условиях, хоть в полной темноте, продолжать бой с любыми ранами… Знаешь, — добавил он, видя, что воодушевляющая речь не приносит эффекта, — давай в тренировочном поединке я буду драться с завязанными глазами? Или надену шлем задом наперёд? С нашими-то способностями зрение не так уж важно.

— Кель’рин, не надо… Знаешь, мастер уже говорил мне почти то же самое, и я… Я правда благодарна за подарок и буду носить его хотя бы в знак уважения! — в подтверждение своих слов она торопливо размотала и накинула на себя перевязь, устраивая меч на предназначенное ему место. — Я помню свой долг воина. Это твоё фехтование… Да, я ценю твои старания научить меня своим навыкам и сделать сильнее, просто… Дай мне время, хорошо? И… Смотри! — девушка показала рукой вдоль улицы и её единственный глаз радостно заблестел. — Мастер и госпожа Исан’нэ едут сюда. Думаю, нам надо их встретить!

— Конечно! — согласился молодой маг. — И да, слушай, по поводу услуги для Шайин’сай, о которой мы говорили…

— Я ничего не должна Шайин’сай! — холодно ответила девушка.

— А если о том же попрошу тебя я?

— Тогда, — она попыталась удержать на лице равнодушное выражение, но через мгновение оно помимо воли превратилось в кривую улыбку, — я согласна!

* * *

Нарин’нэ Регент отправил отдыхать почти сразу после того, как отпустил эскорт, и они остались втроём. Вместе же они прошли по коридору особняка и оказались в комнате, той самой, где почти месяц назад бывший гвардеец был принят в круг соратников.

— Ис! Кель’рин! — Тай’нин жестом указал им на стулья, приглашая сесть по разные стороны стола, после чего занял место рядом с капитаном тайной стражи.

Прежде чем заговорить, он некоторое время молча разглядывал сидящего напротив него молодого мага.

— Эта твоя Шайин’сай слишком высокого мнения о себе, — начал он. — Я встретился с ней сегодня, как ты и просил. Думал, что-то важное, а там… Знаешь, с каким предложением она ко мне обратилась?

— Да, господин ре… Виноват! Мастер Тай’нин! Она дважды упоминала при мне…

— Тогда почему не отговорил? Не люблю такое… Последним до неё с подобными идеями ко мне обращался наместник Западного Побережья. Хель’рау считает, что он должен быть уже в пустоте.

— Наместник пытался вас оскорбить, ставя себя и свою дочь вровень с Высокими Линиями, — отметил Кель’рин. — Сёстры Ан’ау’сай же, как и их отец — одни из нас. В словах госпожи Шайин’сай относительно Хэлин’сай нет ничего, что можно было бы истолковать как дерзость.

— Да, да! — прервал его Тай’нин. — У меня и в мыслях не было её как-то наказывать. Просто доведи до неё так, чтобы она поняла — я хоть и разрешаю ей изредка обращаться ко мне с мелкими просьбами, родство с Ан’ау’сай меня не интересует.

— Да, мастер, — послушно подтвердил молодой маг.

— Хорошо! — кивнул Тай’нин. — Ты, как я помню, хотел задать мне какие-то вопросы по поводу этих мятежников из Гильдии? Сейчас мы одни, — добавил он, заметив нерешительность Кель’рина. — Можешь говорить всё, что хочешь, совершенно свободно. То, что будет сказано, останется здесь.

— Это… — слова для столь непростой темы находились с трудом. — Я по поводу тех слухов, которые они распространяли. Они так уверенно указывают на связанные с вами странности и… Простите, но даже Шайин’сай, хоть и выступила на нашей стороне, по-видимому, верит им. Мне и самому многое не ясно. Могу я узнать настоящее объяснение?

Возможно, такие расспросы и были неприемлемой наглостью… Но в конце концов, разве Регент только что сам не дал разрешения говорить что угодно? И действительно, грозы не последовало.

— Можешь, — тут же ответил он. — Думаю, ты заслужил честные ответы. Наверное, хочешь начать с искр? Смотри! — и погасил пелену.

Не то чтобы Кель’рин совсем не ожидал того, что ощутит, тем более после поединка в подвале в Нориноме. Но всё равно до последнего момента было трудно поверить, что слухи не врут. Перед ним открылась почти точная копия Хиссан — плотное скопище живых искр, объединённых замысловатым плетением.

— У Ис тоже самое, — сказал Тай’нин, предупреждая вопрос и вновь восстановил защиту.

— Но… Что с вами случилось? Вы же раньше… До мятежа ваша искра была такой же, как у всех!

— Был ранен мятежниками. Достаточно серьёзно, чтобы они сочли меня убитым. Да в принципе, почти так и было. Ис не смогла спасти меня обычным способом. Только так.

— А ты… — Кель’рин обернулся к сидящей с равнодушным видом соратнице. — Исан’нэ, что это за способ?

Та словно бы проснулась и посмотрела на него долгим задумчивым взглядом.

— Секрет мастерства! — наконец сказала она. — В двух словах не объяснить.

— Но если и твоя искра такая же… Получается, и создавая Хиссан, и леча мастера Тай’нина, ты воссоздавала себя? Кто ты на самом деле?

— Кто я? Ты и так знаешь. Исан’нэ. Ближайшая соратница Тая. Его тень. Капитан тайной стражи, — она коротко рассмеялась. — Какой вопрос, такой и ответ.

— Ты же понимаешь, о чём я. Твоя искра, способности.

— Такая, какая есть, лет пять уже как. Сколько себя помню.

— А до этого что? Только не говори, что Нарин’нэ и тебе стирала память!

— Нарин’нэ? Ха! — фыркнула соратница. — Нет, думаю, именно столько я и существую. Знаю, выгляжу старше, но по-вашему мне действительно пять лет. А что до твоего предыдущего вопроса, что я из себя представляю… Мне тоже было интересно, и я исследовала себя. Хочешь узнать результат? Магический конструкт. Говоря языком бездарей, нежить. В этом мятежники были правы, хотя предположить, что мной кто-то управляет… — она грубо выругалась, нимало не смущаясь присутствия Регента. — Чушь какая! Остальное… Тело практически идентично человеческому, но отформовано… Нет, сотворено при помощи магии. Не спрашивай, как, сама не знаю. Кстати, я совершенно не старею. Мечта каждой женщины, не так ли? Искра синтетическая, второй цикл слияния. Ну как, Кель’рин, доволен?

— Эээ… — её слова с трудом укладывались в голове. — Что значит «синтетическая искра» и «цикл слияния»?

— Значит, что нескольких обычных искр были использованы, чтобы создать единую сущность. И эта процедура была проведена дважды до того, как получилась я. Очень долго объяснять. При синтезе идут большие потери, куча искр просто улетает в никуда. Но всё равно, благодаря тому что остаётся, я в три-четыре раза превосхожу среднего одарённого.

— И кто тебя создал?

— Был в царстве Каррском один маг, только он умер, — Исан’нэ довольно ухмыльнулась. — Его творение ему не понравилось, но уничтожить его он не смог. Мудрый человек, но никчемный воин. Теперь сидит вот здесь, — она постучала пальцем по сохраняющему камню в обруче на своей голове, — и служит мне!

— Исан’нэ, а мастер Тай’нин? После того, как ты его спасла? Он теперь тоже… Магический конструкт?

— Немного шокирует, не так ли? — с усмешкой ответил за неё Регент. — Да, так и есть. Ис объясняла мне, когда я вновь пришёл в себя… Моё тело умирало, а искра почти погасла. Она была не в силах это остановить, но смогла воссоздать по своему образу и подобию.

— Тогда, в Нориноме⁈

— Да. Для успеха ей требовалось слишком много живых искр, и Исан’нэ собрала нужное количество за время похода по Приречью. Она скупила все сохраняющие камни, какие могла, но этого оказалось мало. Остальное пришлось брать силой в захваченных городах. Лгать армии, выдумывать мятежников, чтобы получить повод убивать одарённых…

— Исан’нэ, ты… То есть, мы по твоему приказу отправляли в пустоту… Приносили их всех в жертву твоему плану⁈ А вы, мастер… Просто приняли это⁈

— В это время я был просто очередной бестелесной искрой в камне, — ровным голосом ответил Тай’нин. — А когда всё узнал… Скажи, что, по-твоему, мне нужно было сделать? Ужаснуться цене своего воскрешения и совершить самоубийство, тем самым обесценив все принесённые жертвы? Или, может, прогнать Ис? Поверь, это даже больнее, чем просто убить её. Я никогда не поступлю так ни с ней, ни с кем-либо из своих соратников. Это не обсуждается. Так что лучшее, что я могу сделать после всего, что случилось — вернуть Державе свой долг. Привести её к лучшему будущему. Сделать так, чтобы понесённые из-за меня потери не были напрасными.

— А эти маги? Альфин заслужил смерть, ранив Нарин’нэ. Но гильдмастер и Касинис? Если они в итоге были правы на счёт вас…

— Это было… — начал Регент.

— Разреши, я скажу? — внезапно перебила его Исан’нэ и впилась в Кель’рина бешеным взглядом. — Знаешь, я ведь не всегда скрывала свою искру и сущность! Сказать, к чему это приводило⁈ Каждый. Встречный. Одарённый. Пытался. Меня. Убить. Понял⁈ После третьего или четвёртого случая ещё и бездарей начали натравливать. Если бы Тай не нашёл меня и не научил жить в вашем мире…

— Ис говорит правду, — поддержал её Тай’нин. — Я там был, знаю. Так что позволь я этим раскрыть свою сущность всем вокруг, дай себя уничтожить… Погибла бы Ис. Хель’рау. Нарин’нэ. Тебя бы, кстати, тоже убили, как моего приспешника. А потом началась борьба за пост регента, или владыки, в которой сгорела бы вся Держава. Во благо государства я должен был это остановить.

— Но если бы вы просто рассказали всем то же, что и мне…

— Ты не слышал Исан’нэ? Думаешь, люди способны принять то, что регент Державы — нежить? Многие с трудом терпят меня только потому, что я черногорец из Высоких Линий. Если им достаточно видеть цвет нашей кожи и глаз, чтобы называть нелюдью, то что они сделают, когда узнают про мою искру? Мятежи, война, крах всего. Давай так. Я считаю, что для блага государства лучше оставить всё как есть. Скрыть, кем стал я. Скрыть, кем была Исан’нэ. Уничтожить все упоминания об этом. Со своей стороны могу обещать, что лишней крови не прольётся. Когда Нарин’нэ достаточно окрепнет, она заставит забыть обо всём тех, кто хоть что-то знал, и всё пойдёт своим чередом.

— Простите, господин регент, но чего в этой ситуации вы ждёте от меня? — только и смог спросить Кель’рин.

— Хочу, чтобы ты принял решение. Вижу, что в этой ситуации тебе многое не нравится. Что же, я не собираюсь заставлять тебя продолжать службу силой. Да это и невозможно. Так что я освобождаю тебя от принесённой мне воинской клятвы.

— Но…

— Без «но»! Теперь ты свободен без ущерба для чести сделать выбор. Сейчас, понимая, кем я был и кем стал, а также зная, в чём я вижу свой долг, ты можешь снова предложить мне свой меч и дар. Если же что-то кажется тебе неприемлемым, можешь уйти. Я в свою очередь обещаю, что если ты сохранишь наши тайны, ни я, ни Ис, не будем тебя преследовать. В противном же случае… Сам понимаешь, так что не советую. Так что, что ты решишь?

— Ээ… Могу я задать ещё несколько вопросов?

Тай’нин только молча кивнул в знак согласия.

— Исан’нэ, я… Господин Хель’рау рассказывал мне о принце Тайко. Можешь рассказать, что там случилось на самом деле?

— А, старший из принцев… — она быстро обернулась на Тай’нина и тут же получила в ответ его разрешающий кивок. — Я отправила его в пустоту самым мучительным способом, какой пришёл в голову. Жаль, что я не сильна в искусстве пытки. Да и времени не было.

— Но зачем⁈

— Зачем? — со странным выражением переспросила соратница. — В последние месяцы перед смертью он вообще ох…

— Часто стал путать Дворец с борделем, а женскую прислугу со шлюхами, — продолжил за неё Регент, явно смягчая готовое сорваться выражение.

— Да, конечно, — подтвердила Исан’нэ. — А в тот день он, кажется, то ли ослеп, то ли был пьян настолько, что решил использовать подобным образом меня!

Это уже с трудом укладывалось в голове. Да, в то время бесцеремонность принца в обхождении с противоположным полом уже стала пищей для сплетен, но такое… Впрочем, титул Владыки, который Тайко унаследовал в тот день после смерти отца, мог бы вскружить и более холодную голову. А необузданные желания в сочетании с неограниченной властью порой заставляют людей совершать чудовищные ошибки.

— Когда он потребовал пройти с ним в его покои, я просто не поняла, что ему надо, — продолжила капитан тайной стражи. — Но приказать своим прихвостням раздеть меня силой, убить сопровождавшего меня солдата, который решил их остановить… Ха! — добавила она, продемонстрировав кровожадную усмешку. — Смотреть, как он пытался собрать свои рассыпавшиеся кишки, было восхитительно!

— А с его людьми ты справилась мечом?

— На трупах с проткнутыми сердцами никто не ищет следов магии, которая в действительности их прикончила, — вновь вмешался Тай’нин. — Ис поступила мудро, отведя от себя подозрения таким образом. И скажу сразу — меня устраивает то, как она себя защитила. Что-нибудь ещё?

— Да. Последний вопрос. Исан’нэ, это по поводу истории с моим несостоявшимся убийцей. В городе говорили, что якобы ты тогда отправила в пустоту целую семью. Что там случилось?

— Кель’рин, тебе что-то не нравится? — с прищуром склонила голову набок соратница. — Я вообще-то разобралась с тем, кто посылал наёмника за твоей головой. Кроме того, получив его память я убедилась, что он не связан с нападением на Нарин’нэ. А эта его сестра… Не то чтобы я испугалась её угроз, но я не оставлю позади живого врага без очень серьёзной причины. Так или иначе, они заслуживали смерти.

— Но этот, как там его… Паркин Эстинсон, вроде… Если он носил родовое имя, должен был быть суд благородных… — осторожно отметил молодой маг.

— Суд благородных, суд Гильдии! — зло бросила она. — Когда тебя кусает москит, ты тоже вызываешь его в очередной дурацкий суд⁈ Я в таком случае его просто давлю!

— Исан’нэ погорячилась и впредь будет действовать тоньше, — с нажимом сказал Регент, положив руку ей на плечо. — Кель’рин, я чего-то не понимаю? Я хочу узнать, намерен ли ты продолжить службу или отказаться от неё. Как с этим связаны твои вопросы к Ис?

— Простите, мастер Тай’нин, но я пытался уяснить, на чьей именно я стороне. Понимаете, — быстро добавил он, — сомнительные поступки солдата становятся пятном на репутации его командира. Каков полковник, таков и полк, так? Многие в Столице считают госпожу Исан’нэ, вашу тень, чудовищем…

— Но ты рискнул жизнью, чтобы защитить её в схватке с Альфином.

— Мастер, я знаю, что никто во всей Державе не может быть более верным своим товарищам, чем Исан’нэ. И я не сомневаюсь, что она тоже сразилась бы за меня с любым противником. Но… Ещё раз простите, но я должен был убедиться, что некоторые жестокие решения… Были продиктованы необходимостью, а не свойствами её или вашей натуры.

— Судить меня вздумал⁈ — на мгновение вспылил Тай’нин. — Впрочем, ладно. Похоже, я сам это разрешил. Но только сегодня! Чтоб больше такое не повторялось. И хватит уже расспросов. Просто скажи, ты уходишь или остаёшься?

Конечно, принять решение в такой ситуации не так-то легко. Блестящая карьера против превращения в наёмника или возвращения в родительский дом с позором. Служба в отряде, предназначенном для расправ над врагами регента-нежити, под началом капитана-нежити, ни во что не ставящей жизни обычных людей против продажи своих способностей за звонкую монету. Или, возможно, помощь этому регенту в возвращении его долга Державе против молчаливого стояния в стороне. Жизнь в кругу соратников, пусть и необычных, но готовых друг за друга на всё, против жизни одиночки, полагающегося только на себя, но при этом свободного от долга перед кем бы то ни было.

А ещё ведь есть и третий путь. Можно продолжить начатую Альфином борьбу. Как он говорил при жизни, жители Черногорья и Таёжного Края, Приречья и Побережья — люди. Хоть и отличающиеся чертами лиц, ростом и цветом кожи, пусть и в тайне считающие друг друга чуждыми и неполноценными, но всё равно люди. А тут… Исан’нэ утверждала, что не стареет и при этом способна создавать себе подобных. Как скоро обычные люди станут низшей расой под властью бессмертного неживого владыки? Или владычицы? И можно ли, бездействуя, просто смотреть на приближение такого будущего, а то и помогать его наступлению?

Эх, почему только нельзя просто остаться боевым магом в роте Лан’нау, ходить в караулы, свободными вечерами навещать Айран’но в «Драконе» и ни о чём не думать?

Ни Регент, ни капитан тайной стражи не сделали ни единого движения, когда молодой маг встал и извлёк меч из ножен.

— Я, Кель’рин из гвардии, третий сын старшей ветви Ан’ау’рин, — начал он, не обращая внимания на то, что заточенное при помощи магического амулета лезвие больно врезалось в пальцы, — отдаю свой дар и свою силу в руки Его Могущество Тай’нина, второго сына старшей ветви Ан’ау’нин. Я клянусь служить ему как его верный воин до тех пор, пока он не откажется от моей службы. Клянусь до последней капли крови сражаться с его врагами тогда и там, где он сочтёт необходимым. Клянусь сражаться с ними тогда и там, где я их встречу. Клянусь хранить любые его тайны, которыми он сочтёт нужным со мной поделиться. Клянусь, что никогда ни словом, ни действием не подтолкну его к гибели. Клянусь, что приложу все силы и способности для выполнения любого его приказа и не умру, пока не выполню этот приказ. Да буду я несокрушимым щитом, останавливающим его врагов. Да буду я смертоносным копьём, поражающим их.

— Благодарю и вновь принимаю твою службу! — как когда-то в Нориноме ответил Регент. — Садись. Наверное, стоило бы дать тебе день отдыха после этого заговора магов. Выпить с гвардейцами, поупражняться в магии вместе с Нарин’нэ, или как ты предпочитаешь проводить время… Но пока придётся всё отложить. Недавно прибыл человек из Скарии, это небольшая крепость между Талномом и Ханистией. Там восстали культисты, гарнизон понёс серьёзные потери в боях с ними. Я хочу, чтобы ты разобрался с ними. Завтра выясни всё, что нужно, у курьера, возьми из полка Аркина людей… Сам реши, сколько понадобится, я дам приказ. И покончи с мятежниками. Выполняй!

Примечания

Народы и культура Державы

В ещё очень молодой по меркам государств Державе (Это название используется только среди самих жителей этой страны, тогда как соседи называют её Норийским царством или Норийским владычеством) смешалось несколько разных народов, основными из которых стали уроженцы Приречья, Побережья, так называемого Таёжного края и предгорий Чёрных гор. В описываемое время в центральных регионах Державы можно встретить представителей любой из этих культур, каждый из которых привозит с собой некоторые традиции своей родины.

Приречье и Побережье до основания Державы представляли собой множество небольших княжеств и торговых республик. Основными источниками доходов там были многочисленные ремесленные мастерские, а так же речная и морская торговля вдоль притоков Великой Нории и морского побережья. Люди в городах Приречья и Побережья обычно объединяются в профессиональные гильдии и союзы, которые по мере сил защищают права своих участников перед властями и конкурентами. Принадлежность к гильдии зачастую значит для её членов даже больше, чем кровное родство.

Войска, набираемые здесь, традиционно полагаются на многочисленную снаряженную для ближнего боя пехоту при поддержке небольших отрядов конных копейщиков. Их сильной стороной является превосходная дисциплина и стойкость в бою, позволяющие невзирая на потери выдерживать напор даже самого сильного врага.

Таёжный Край, как следует из названия, представляет собой бескрайнюю тайгу на северо-востоке страны. Городов там практически нет и большая часть жителей живут в укреплённых посёлках, принадлежащих отдельным кланам. Каждый клан состоит из нескольких десятков или даже сотен людей, объединён родственными связями и управляется выборным старейшиной.

В силу того, что до возникновения Державы Таёжный Край часто сотрясали междоусобные войны, вторжения извне, а кратчайшим путём к богатству для местных жителей были грабительские набеги на соседей, культура Кланов чрезвычайно милитаризована. Все мужчины и даже многие женщины Кланов умеют обращаться с оружием, а единственным мерилом общественной значимости является воинская слава. В соответствии с традициями, правом голоса на общем собрании обладает только тот, кто способен и готов сражаться за свой клан на поле боя. Старейшинами Кланов так же сплошь и рядом становятся наиболее известные воины и полководцы.

Несмотря на то, что жители Приречья с презрением относятся к ремесленникам Кланов, их кузнецы тем не менее способны вполне прилично вооружить своих соплеменников, что вместе с силой и умением воинов Кланов делает их грозным противником. Редко кто способен выдержать натиск этих могучих бойцов, каждый из которых в хаосе и тесноте рукопашной схватки стоит двоих вражеских солдат.

Жители Таёжного Края вообще в массе своей отличаются внушительной комплекцией и огромной физической силой. Ростом и шириной плеч они значительно превосходят представителей соседних народов, из-за чего кто-то в шутку, а кто-то и всерьёз называет их полулюдьми-полумедведями. Впрочем, ко времени основания Державы маги-анатомисты уже пребывают в полной уверенности, что естественное появление гибрида человека и зверя противоречит законам мироздания.

Если в каком-нибудь уголке Державы или Каррского Царства в отношении кого-то употребляется слово «нелюдь», можно смело поставить любую сумму на то, что речь идёт о черногорце. Аристократы Черногорья, называющие себя «Высокими Линиями», внешне действительно значительно отличаются от среднего человека. Обладающие тёмно-серой кожей, снежно-белыми волосами и чуть раскосыми жёлтыми глазами на тонких лицах, они производят впечатление абсолютной чуждости. Простолюдины из этой провинции имеют куда более разнообразную внешность, что позволяет предположить в них плоды смешения крови странного серокожего народа с обычными людьми. При этом, внутри аристократических родов, называемых «линиями», действует строжайший запрет на браки с кем-то не своей расы, что позволило сохранить её характерные черты в течение многих столетий.

Если жителя Таёжного Края можно сравнить с медведем, то черногорец — это горный барс. Среднего роста, худощавые и жилистые, воины этого народа отличаются ловкостью в обращении с оружием, отвагой и тактическим умением. Основой набираемых там войск является немногочисленная, но отлично обученная конница, вооружённая как для ближнего, так и для дистанционного боя, обычно поддержанная лёгкими наёмными отрядами степных конных лучников. В бою черногорские кавалеристы обычно полагаются на череду обстрелов и ложных отступлений, завершающихся разгромом измотанного и дезориентированного противника в рукопашной схватке. Созываемое на время войн пешее ополчение не отличается ни умением ни дисциплиной всадников, от чегопользуется со стороны последних во многом заслуженным презрением.

Наиболее распространённым и почти что официальным языком Державы является так называемый «восточный торговый» или просто «торговый» язык. Своё происхождение он ведёт от сходных между собой языков государств Приречья и Побережья и разбавлен множеством каррских и северных слов. На территории Приречья и Побережья практически каждый горожанин и даже многие крестьяне владеют им достаточно хорошо для обсуждения повседневных дел. В Таёжном Крае или Черногорье, где в ходу собственные языки, есть много людей, не понимающих торговый, но даже там практически всегда можно найти того, кто смог бы стать переводчиком для достаточно вежливого и щедрого чужестранца.

Отдельного упоминания заслуживает «Высокое наречие», родной язык черногорской аристократии. Для магов Державы этот язык стал таким же универсальным средством общения, как и торговый для купцов и ремесленников. Такого распространения ему удалось добиться благодаря тому, что четыре из пяти написанных в разное время на территории Державы книг по теоретической магии и военному делу были либо сочинены аристократами Высоких Линий, либо переведены и переписаны на черногорском по их приказу.

Хотя кому-то это может показаться странным, вера в божества не слишком распространена на просторах Державы. Главной причиной этому несомненно является инициированное Гильдией Магов преследование любых форм организованной религии. Согласно закону Владыки любые культы любых божеств в стране строжайше запрещены. Исключение сделано только для существующего в Таёжном Крае поклонения духам предков.

Все государственные чиновники и военные в Державе обязаны немедленно докладывать о любых замеченных ими организациях верующих. Как только о культе какого-либо божества становится известно, на место при первой же возможности высылаются войска при поддержке боевых магов с задачей уничтожить и сам культ, и объект его поклонения. От схваченных культистов под страхом смерти требуется отречься от их божества и горе тому, кого наблюдающий за отречением маг уличит в неискренности. Гильдия Магов утверждает, что подобная суровость оправдана тем, что распространение культов может привести к возникновению черпающей от своих последователей силу невероятно могущественной мистической сущности, настоящего бога, чего Гильдия всеми силами пытается не допустить. Вместе с тем, жестокое преследование культистов часто приводит к кровавым восстаниям, участники которых готовы насмерть сражаться за свою веру. Их решимость подкрепляется уверенностью в том, что если они попадут в руки магов, пощады не будет никому.

Основы магии

Поскольку на страницах этой истории часто появляются люди, наделённые магическим даром и обладающие умением с ним обращаться, следует отдельно остановиться на господствующих в описываемое время представлениях о магии.

Первое о чём стоит рассказать это основа основ магии — искра. Наличие искры это то, что в глазах обитателей мира отделяет живое от неживого. Все, от величественного дракона и до последней букашки обладают искрами. Собственная искра является источником жизни каждого живого существа и она же служит источником силы как магов-людей, так и обладающих магическими способностями чудовищ, таких как драконы с гипотетического южного материка, василиски с островов или снежные черви с Чёрных гор.

Поскольку использование силы своей искры не такая уж редкость даже среди животных, все живые существа имеют естественную защиту от магического воздействия, так называемый барьер. Он питаемой от искры тонкой плёнкой чистой силы покрывает всё тело своего владельца, ограждая его от чужой магии. Тем не менее маги-люди давно научились взламывать барьеры, так что было бы наивно полагаться на такую защиту при попытке им противостоять. Запаса сил среднего мага вполне хватит чтобы в течение короткого времени разрушить барьеры у десятка людей-неодарённых. Немного другая ситуация с чудовищами — преодоление естественной защиты василиска — уже непростая задача, а достаточно сильный дракон может оказаться и вовсе неуязвимым для мага-одиночки.

Свойства искры человека определяют такое важное в любом обществе качество как одарённость. Грубо говоря, одарённым называют того, чья искра способна производить и накапливать достаточно сил, чтобы их можно было воплотить в какие-то полезные эффекты. Маги Державы и близлежащих государств для определения одарённости используют так называемый критерий Кверина или порог Кверина. Всякий, кто удовлетворяет этому критерию, признаётся одарённым и может быть в дальнейшем обучен как маг.

В основном считается, что одарённость распределяется среди людей случайным образом, однако черногорские аристократические роды, называемые Высокими Линиями опровергают это правило. По их собственным заявлениям, все без исключения представители Высоких Линий являются одарёнными, однако существуют слухи о том, что лишённые магического дара дети Линий попросту тайно уничтожаются. Но даже если эти слухи и верны, всё равно в Линиях минимум половина детей рождаются одарёнными, тогда как среди остального человечества таких наберётся в лучшем случае один на несколько сотен или даже тысяч.

Те, кому повезло родиться одарёнными получают редкую возможность, которой лишены все прочие — стать учеником мага. Правильное пользование магическим даром — сложное искусство, овладение которым занимает обычно пять-десять лет. Большинство магов берут за обучение плату, размер которой зависит от известности учителя и может достигать огромных значений. Рассказывали, что один знаменитый маг требовал от кандидата в ученики количество золота, равное его весу. Из-за этого многие одарённые, которые не имеют достаточно денег, вынуждены обучаться в долг и потом многие годы быть бесплатными помощниками и слугами для учителя чтобы этот долг покрыть.

Обучение мага помимо арканистики, или же общего учения о тайных силах, включает одну или несколько специализаций. Это могут быть анимистика — искусство манипуляции живыми искрами, аникомпозистика — создание обладающих магическими способностями предметов, санитистика — обработка ран и исцеление болезней, алхимистика — превращение одних субстанций в другие при помощи магии и многое другое.

Особняком от специалистов прочих магических дисциплин стоят боевые маги — элитные воины, обученные использовать своё тело и искру для боя и убийства. Способности этих бойцов поражают воображение. Боевой маг гораздо сильнее и быстрее любого неодарённого, ему не нужны глаза чтобы замечать малейшее движение противника, а уровень владения даром позволяет прикончить человека лёгким усилием воли. Для него нет ничего трудного в том, чтобы с мечом или копьём в руках противостоять нескольким мастерам фехтования, одновременно с этим ведя бой против двух-трёх магов более мирных специальностей при помощи своего магического дара. Считается, что в открытом бою один боевой маг, атакующий врага одновременно при помощи магического дара и холодного оружия, стоит нескольких десятков солдат-неодарённых, а для уверенной победы над ним лучше выставить не меньше полусотни.

Основными средствами мага для воздействия на окружающий мир, так сказать, его «инструментами», являются нити и формы, создаваемые волей мага из заключённой в его искре силы. Нить является своеобразной частью искры, невидимым щупальцем, которое маг протягивает от себя на расстояние в десятки шагов и управляет им словно собственной рукой или ногой. Чем длиннее нить, тем больше усилий требует от мага её поддержание, так что их максимальная длина серьёзно ограничена.

В отличие от нити, форма существует отдельно от сотворившего её мага. Она напитывается силой в момент создания и в дальнейшем только расходует её, действуя сама по себе. Существует огромнейшее многообразие различных видов нитей и форм, отличающихся своим назначением.

Овладение искусством создания форм считается более трудным, однако открывает гораздо больше возможностей. Зачастую сформировать нужную форму«в уме» бывает слишком сложно для мага и он прибегает к жестам, построению схем или зачитыванию словесных формул, которые сами по себе хоть и не имеют магической силы, но помогают должным образом дисциплинировать мысли творящего. Несмотря на очевидную пользу, эти способы пользуются презрением среди боевых магов. Они утверждают что на поле битвы нет места магическим фигурам или заклинаниям «ритуальщиков» и что только мысль достаточно быстра чтобы опередить не только стрелу или клинок, но и мысль мага-противника.

Военное дело.

Поскольку многие из героев этой истории… Нет, поскольку вся жизнь страны, где она происходит, неразрывно связана с непрерывной чередой войн и мятежей, следует подробнее остановиться на главной опоре Державы — её войске. Так-как военное дело в описываемые времена ещё даже близко не достигло современных высот, это войско в своём развитии так же значительно уступает тому, что привык видеть читатель.

Организационно все военные силы Державы разделены на пять армий, Центральную, Западную, Северную, Восточную и Южную, занимавшие соответствующие их названиям части страны.

Защищающей наиболее опасное направление несомненно следует признать армию Западную, расположенную вдоль границы Большой Степи, отделяющей Державу от древнего, но всё ещё грозного царства Каррского. Именно она является наиболее многочисленной и боеспособной, но так же и наиболее затратной в содержании для отнюдь не бездонной государственной казны.

На второе место по боевой мощи следует поставить Восточную Армию, прикрывающую северо-восток от нищих и диких, но при этом весьма воинственных княжеств, которые, едва почуяв слабину, пускаются на юго-запад в грабительские набеги.

Северная и Южная армии, расположенные вдоль труднопроходимых Чёрных гор и Побережья самой природой ограждены от внешнего врага и потому относительно малочисленны и слабы.

Центральная в мирное время размещена вблизи Столицы и находится в готовности усилить собой приграничные армии, если в том возникнет необходимость.

Основными частями этих армий являются составляющие их полки во главе с полковниками. По повелению Владыки каждый из этих офицеров получает из казны внушительную сумму золотом, на которую обязан содержать две с половиной — три тысячи полностью снаряженных воинов, постоянно готовых выступить в поход.

Как бы странно это ни звучало для современного уха, полки не имеют единых для всех организации и состава. Каждый полковник собирает свой полк в меру своих умений и возможностей, но этому есть свои причины. Дело в том, что пожелай, например, командир расположенного в Таёжном Крае около северо-восточной границы полка собрать отряды конных лучников, он столкнулся бы с нехваткой не только лошадей, но и людей, элементарно умеющих на них ездить, не то, что стрелять на скаку. В то же время на западной границе лошади дёшевы, а в степных племенах легко найти множество бойцов, выросших в седле и готовых сражаться с кем угодно если заплатить им звонкой монетой.

Есть и другая причина. К примеру, те же степные всадники, передвигающиеся на малорослых, но неприхотливых и выносливых лошадях, одетые в самый минимум брони и вооружённые луками, беспомощны среди северных буреломов и болот. В свою очередь, закованные в ламинарные доспехи и вооружённые короткими копьями, мечами или тяжёлыми секирами пехотинцы из Таёжного Края становятся скорее обузой на просторах Степи. В то же самое время и те и другие воины вполне эффективны, когда сражаются в привычных для себя условиях.

Таким образом, полки хоть и являются весьма разношёрстными по составу, но, как правило, неплохо приспособлены к войне в той местности, где они набирались.

Меньшими чем полк единицами являются роты численностью в 200–250 воинов, в свою очередь разбитые на полусотни и десятки. Необычной деталью является то, что в одной полусотне часто объединены солдаты с разными видами оружия. Если к тому есть хоть малейшая возможность, в пеших, а иногда и конных полусотнях, снаряженных для ближнего боя, добавляют хотя-бы десяток стрелков. Причиной этому стало повсеместное использование одарённых в качестве живого оружия.

Кто-то из боевых магов древности похвалялся, что сможет в одиночку истребить любое по численности пешее войско, пусть только ему дадут хорошего коня. Озвученный им план заключался в том, чтобы держа достаточную дистанцию от врагов и не боясь благодаря этому копий и дротиков убивать их магией одного за другим, оставаясь в безопасности. Истощив свои силы он мог бы уезжать для отдыха, после чего возвращаться вновь и вновь, каждый раз безнаказанно забирая жизни десяти-двадцати противников. Включение в каждый не поддержанный собственным боевым магом отряд стрелков стало ответом на эту тактику. Конечно, подстрелить одарённого из лука или арбалета — исключительно трудная задача, но по крайней мере при встрече с таким врагом солдатам не пришлось бы безропотно умирать не имея даже шанса причинить ему вред.

Особняком в армиях стоят боевые маги. Любой генерал или полковник, многие из которых, кстати, сами являются одарёнными, всегда рад нанять нескольких таких к себе на службу. Однако из-за скудности финансирования, в результате которой полковникам трудно предложить магу жалование большее, чем тот мог бы заработать, занимаясь мирным трудом, а так же чрезвычайной редкости магического дара, как правило их количество редко превышает двух-трёх на полк. Только гораздо лучше снабжённым деньгами гвардейским ротам вменяется в обязанность выставлять боевых магов в большем количестве.

Дополнением к полевым армиям являются разбросанные по городам и крепостям небольшие гарнизоны. Редко состоящие более чем из полусотни солдат, они являются хорошей острасткой для любого, кто замыслит податься в разбойники или просто отказаться платить положенные налоги. Хотя в гарнизонах так же полагается иметь магов, очень редкий из них может похвастаться наличием хоть какого-то обладателя мистических сил. Эту должность, почётную, но скверно оплачиваемую, иной раз занимают люди и вовсе лишённые дара, но хотя-бы знающие толк в уходе за больными и ранеными. Как бы там ни было, во многих районах Державы эти гарнизоны являются единственным, что напоминает окрестным крестьянам и помещикам о власти Владыки.

Традиции Державы: поединки

Да, законы и традиции Державы в принципе допускают легальные поединки, гибель участников которых формально не считается убийством. Единственными условиями для этого является добровольность участия в схватке с обеих сторон и соблюдение поединщиками набора определённых правил.

Процедура проведения такой дуэли чрезвычайно проста: в присутствии свидетелей один из потенциальных участников бросает вызов и называет условия окончания боя — ранение, либо же гибель, одного из дуэлянтов. Второй принимает вызов и называет оружие (в качестве которого может выступать как меч, копьё или топор, так и магический дар), которым намерен сражаться. Всё! Остаётся только — если по каким-то причинам поединок не может состояться немедленно — договориться о времени и месте встречи, и можно готовиться непосредственно к схватке. Во избежание недоразумений сам бой так же желательно проводить при свидетелях, способных если что подтвердить, что бой вёлся на оговоренных условиях. Но в принципе это не обязательно.

Традиционно во время поединка противники используют условно-одинаковое оружие. Например, короткий меч против короткого меча (значительно более длинный меч недопустим), копьё против копья и тому подобное. Однако с согласия второго участника приемлемо взять более «слабое» оружие — скажем, заменить длинный меч на короткий или копьё на топор. Конечно, подобное неравенство оружия может бросить тень на поединок и его участников, однако в некоторых ситуациях к этому всё же изредка прибегают.

Важный момент! Юридически, поединок — это право, а не обязанность. Если брошенный вызов был отклонён при свидетелях, однако вызвавший всё же обнажил оружие, атаковал и убил вызванного — он может подвергнуться наказанию как обычный преступник. Вместе с тем, отказ от поединка может повлечь «неформальные» последствия для принявшего такое решение. К примеру, в среде воинов уклонившийся от вызова однозначно поставит на себя клеймо труса, тем самым лишаясь всякого уважения и превращаясь в мишень для бесконечных насмешек. Следует отметить, что, к примеру, среди магов мирных специальностей (да и вообще, людей, далёких от сражений) уклонение от предложенного поединка чревато куда меньшими неприятностями. Так же если человек по какой-то причине (из-за увечья или болезни) не способен драться, к этому так же относятся с пониманием.

Ещё один связанный с поединками нюанс касается участия в них женщин. Вообще, за редкими исключениями, практически на всей территории Державы война и сражения считаются сугубо «мужским» занятием. Соответственно, вызов, брошенный мужчиной женщине не только может быть отклонён без малейших последствий, но и абсолютно при любом исходе — был ли он отклонён, либо принят, и как бы не закончилась схватка — позорит именно мужчину. Соответственно, никто, находясь в здравом уме, не совершает столь унизительных для себя поступков. Правда, на эти представления накладывается ещё одна традиция, пришедшая из Черногорья, но быстро принятая Гильдией Магов — «одарённые равны». Смысл её заключается в том, что маги перед законом и обычаем как будто бы «не имеют пола» и обладают одинаковыми правами и обязанностями. Так что женщина-одарённая самим фактом своего существования порождает противоречие, однозначно разрешить которое в Державе пока что не успели.

Кстати, об одарённых. По идее, поединки между ними и обычными людьми не запрещены, однако бросать вызов (и, соответственно, доверять противнику выбор оружия) обученному магу для последних — почти самоубийство. Одарённому достаточно выдвинуть в качестве оружия магический дар, и исход немедленно будет предрешён. Впрочем, ничто не мешает ему и дать оппоненту шанс, предложив сразиться только на холодном оружии, без магии. Если же наоборот, одарённый бросает вызов не-магу, всё ещё проще. Тому достаточно поставить условие не использовать дар — и поединок становится пускай не совсем равным, но всё же не безнадёжным для слабейшей стороны. А если уж в бою на мечах или копьях сходятся не обладающий даром, но опытный в сражениях воин и маг какой-нибудь мирной специальности, никогда ранее не бравший в руки оружие — победа определённо останется за воином. Правда с единственным нюансом — чтобы избежать возможного тайного применения магии, неодарённому всё же лучше пригласить в свидетели кого-то, кто способен обнаружить и остановить этот подлый, но эффективный трюк.

И, наконец, последнее связанное с поединками ограничение — «равенство по положению» обоих участников. По факту оно запрещает сражаться между собой людей, один из которых находится в зависимости от другого. К примеру, воины на службе в армии Державы не имеют права вызывать на поединок своих командиров или подчинённых. Понятно, что не будь этого запрета — ни о какой иерархии в государстве не может быть и речи, так что он оправдывается необходимостью сохранения порядка.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/46554

Оглавление

Пролог

Часть 1.

  Глава 1. Мятежник

  Глава 2. Регент

  Глава 3. Задание

  Глава 4. Охота

  Глава 5. Разбойники

  Глава 6. Возвращение

Часть 2.

  Глава 7. Соратники

  Глава 8. Огненное представление

  Глава 9. Тайная Стража

  Глава 10. Улицы Столицы

  Глава 11. Залы дворца

  Глава 12. Тени зла

Часть 3.

  Глава 13. Убийцы

  Глава 14. Цепочки следов

  Глава 15. Бесплодные поиски

  Глава 16. Пробуждение

  Глава 17. Хвост змеи

  Глава 18. Нежить

  Глава 19. Решение

  Глава 20. Маги

  Глава 21. Заговорщик

  Глава 22. В шаге от…

  Глава 23. Суд

  Глава 24. Во благо государства

Примечания