Огонёк [Алекс Эл] (fb2) читать онлайн

Алекс Эл Огонёк

В окне двадцатого этажа полуразрушенного дома полуистлевшего города, на покорёженном от влаги и времени подоконнике вспыхнул язычок огня. Это был маленький ночной светильник, работавший от батарейки. Его диодная лампочка пряталась в матовой белой колбе и мерцала то желтым, то оранжевым, то ярко-алым светом, как будто пламя свечи трепыхалось в стакане, играя с ветром. А на его серебристой подставке красными буквами было написано его имя — «Огонёк». Когда в этом доме жили мужчина и женщина, они зажигали Огонёк по вечерам, усаживались во фланелевых пижамах на большую кровать, пили горячие напитки с ароматами чабреца и брусники и рассказывали друг другу о том, как прошёл их день. Потом они включали музыку, целовались, забирались под одеяло и громко дышали, нашёптывая разные нежности. И Огоньку всё это очень нравилось: и запахи горячих напитков, и рассказы о непонятных ему событиях, и нежности, и особенно ритмичная музыка, под которую так приятно танцевать чёрными тенями на белых стенах и потолке.

И сейчас тоже был вечер, но людей Огонёк уже очень давно не видел. Однажды они не пришли домой, и сколько бы Огонек ни всматривался в даль тёмных улиц, в окна соседних домов, никого он так и не смог увидеть. Один раз в месяц он ярко вспыхивал в ночной темноте, надеясь, что его кто-то заметит и придёт, и снова в доме начнётся прежняя пламенная жизнь с танцами, запахами и чарующим шёпотом. Но потом он оглядывал серые стены комнаты, заросшие плющом и вереском. Кровать, потемневшую от пыли и плесени. Две пустые фарфоровые чашки на шершавом столе, в которых сменилось уже не одно поколение червей. И надежда таяла вместе с последними электронами его батарейки.

«Сегодня я горю в последний раз», — подумал Огонёк. Конечно, он мог бы сберечь немного энергии ещё на один или даже два таких вечера, но он уже не верил, что его свет кому-нибудь окажется нужен. Ему захотелось вспыхнуть напоследок поярче и заснуть навсегда. Он напрягся и засиял так, что бледные серые тени заиграли на крышах и стенах соседних домов-коробов, на мусорных холмах-завалах. И на секунду Огоньку показалось, что он услышал ту самую музыку, под которую когда-то весело отплясывал в этой комнате.

По широкому проспекту, заваленному ржавыми остовами автомобилей, заросшему густой травой и мелким кустарником, брёл мужчина. Бородатый, лохматый, одетый во что попало. На левом плече у него висела, наполненная чем-то спортивная сумка, в правой руке он держал палку с острым металлическим наконечником, похожую на копьё. Мужчина вошёл в город ещё рано утром. Весь день он бродил по улицам в поисках еды, и теперь, когда солнце спускалось к горизонту, он искал ночлег.

В конце проспекта виднелись несколько уцелевших многоэтажек. Двери и окна в домах уже давно или отсутствовали вовсе, или обветшали настолько, что не закрывались. Поэтому безопаснее всего было спать на верхних этажах: туда звери забирались очень редко.

Мужчина остановился убедиться, что идёт в верном направлении. Сгущающийся сумрак нагонял тоску, и он достал из сумки небольшой грязно-голубой бумбокс, нажал на нём кнопку, зазвучала ритмичная музыка. Мужчина чуть улыбнулся, прикрыв глаза. Когда он их открыл, сердце его обмерло. В чёрном окне под самой крышей одного из высотных домов, куда он направлялся, мерцал свет. Боль, давно и напрочь забытая, заколола, зажгла, застонала где-то внутри. Уже много лет мужчина не встречал ни одного мыслящего существа. А огонь, мерцающий в окне высотного дома, мог зажечь только кто-то разумный, кто-то, кто человек. Мужчина рванулся вперед. Он бежал, перепрыгивая через промытые дождями скелеты людей и животных, перелезая через поваленные, иссушенные солнцем криволапые деревья, огибая завалы нагромождённых друг на друга, покрытых бурой ржавчиной машин. Он бежал, внимательно глядя под ноги, потому что привык всегда быть осторожным, постоянно помнить — в случае чего помочь ему будет некому. Но сейчас он иногда поднимал голову и смотрел на искорку света, чтобы удостовериться — ему всё это не кажется. Перед самым домом он остановился и медленно, как будто боясь спугнуть, поднял голову — свет всё ещё горел, уверенно и ярко. На несколько секунд мужчина замер, закрыв глаза и сдерживая рыдания, которые мощными волнами подкатывали к горлу. Он громко всхлипнул, посчитал этажи, прошёптывая каждую цифру, и побежал вверх по лестнице.

Сначала Огонёк был уверен, что никакой музыки на самом деле нет, что ему только кажется. Но она играла все громче, а потом к ней стали добавляться еле различимые звуки шлепающих по асфальту босых ног. И только когда Огонёк увидел бегущего по проспекту человека, он понял, что всё это происходит на самом деле. Он засиял ещё ярче, он ведь не знал, видит его бегущий человек или нет. И тогда тени от его света стали чернее, сухие ветви поваленных деревьев заиграли белыми отблесками, а человек остановился у дома и посмотрел прямо на него. «Видит! Он меня видит!» — подумал Огонёк и от радости, поднатужившись, засиял ещё ярче. И стало ему очень, очень тепло, даже горячо где-то внутри, где, наверное, у таких Огоньков могло быть что-то, что они называли бы душой.

Мужчина поднялся на двадцатый этаж. Он часто и глубоко дышал, с его слипшихся волос бежали струйки пота. Он стоял на площадке, опершись одной рукой о стену, и смотрел на дверь, сквозь широкие щели которой прорывался яркий свет. Мужчина отворил дверь и вошёл в комнату.

Недалеко от этого дома когда-то был парк. Теперь он стал густым, почти непроходимым лесом, закрывшимся от всего мира кронами деревьев-исполинов, настолько широкими и ветвистыми, что солнечный свет, пробивавшийся сквозь них, еле-еле достигал земли. И в этом лесном полумраке, осторожно ступая меж корней, шла женщина. Она была небольшого роста, одета в свободную, не стесняющую движений, чистую одежду. На спине висел тряпичный рюкзак. Белокурые волосы ее были аккуратно сплетены в тугую длинную косу. Пройдя несколько метров, женщина остановилась, она заметила застрявший между стволов двух огромных каштанов остов автобуса средних размеров. Подобравшись к нему, женщина попыталась открыть заржавевшую дверь. Та не поддавалась, но после нескольких сильных толчков всё-таки со скрипом отворилась. Стёкла в окнах автобуса почти все сохранились. На некоторых даже висели блёклые занавески. Главное — крыша и стены были целыми, и женщина подумала, что если тут прибраться, натаскать тряпок и залатать дыры в окнах, то можно будет заночевать и даже, наверное, пожить несколько дней.

Мужчина смотрел на мерцающий Огонёк так пристально и так обречённо, как смотрел бы на догорающие угли костра в проливной дождь. Он уже догадался, что никто в этой комнате не появлялся много лет и что случайная вспышка чудом уцелевшей игрушки — всего лишь горькая нелепая шутка давно умершего мира. Призрачный отблеск далёкого невозвратного прошлого, распаливший пламя ложной надежды. Он вспомнил и эту комнату, и светильник, и кровать, и чашки на столе… и разрыдался, крепко прижав сияющий светильник обеими руками к груди… Но Огонёк не замечал этих рыданий, он ликовал! Он снова горел для человека. Он снова верил, что вернётся все то, чем он так дорожил и что считал потерянным навсегда. Мужчина поставил Огонёк на подоконник, и свет его снова озарил улицу. «Надо найти другой дом для ночлега, — подумал он, — если остаться здесь, воспоминания задушат меня». Утерев слёзы и сделав несколько глубоких вдохов, мужчина ещё раз оглядел комнату, погладил пальцем одну из фарфоровых чашек и пошёл к лестнице.

В автобусе стало уже намного чище. Женщина вынесла из него лишние вещи, вымела мусор веником, наскоро собранным из веток. Нарвав свежих листьев и смочив их в ручье, она принялась мыть окна, как вдруг по стеклу пробежали несколько еле заметных бликов. Женщина огляделась, посмотрела вверх, но источника света, который мог бы отразиться в окошке, не увидела. Она уже подумала, что ей показалось, и продолжила свою работу, но блики полыхнули вновь и даже чуть ярче, так что не заметить их было нельзя. Женщина бросила листья и быстрыми привычными движениями стала взбираться вверх по ветвям каштана. Добравшись до верхушки, она увидела — в одном из домов неподалёку от леса мерцал свет. «Это… огонь» — прошептала женщина. Только он может так трепыхаться на ветру. А если это огонь, значит его кто-то зажёг. Женщина, словно птица, перелетающая с ветки на ветку, очень быстро спустилась вниз. Бесчисленные дни и ночи она бродила по пустым улицам вымерших городов, надеясь встретить хоть одного человека. Не было даже следов. И вот какой-то дом подавал сигнал. Он звал её, и, конечно, она помчалась на зов, не разбирая дороги, шлепая босыми ногами по мшистым глянцевым лужицам, разрывая коленями острые путы осоки, разбивая грудью сплетенные жесткие ветви. Добравшись до места, она увидела свет, он горел в окне, и было в этом окне что-то нестерпимо знакомое, что-то, что уже почти стерлось из ее памяти.

Огонёк не видел, как женщина вошла в дом, не слышал, как она бежала по лестнице, он смотрел на уже слабо различимый в сумерках силуэт уходящего по проспекту мужчины, он понимал — тот больше не вернётся. Сил гореть у Огонька уже не было, и когда он почти погас, в комнату вошла женщина. Так же, как и мужчина, она осмотрелась и, увидев только тусклый светильник на подоконнике, поняла, что ошиблась. Она подошла к Огоньку, улыбнулась и тихонько погладила его. Вдруг Огонёк как будто ожил. Два прикосновения — мужчины и женщины, такие знакомые — соединились где-то в его почти угасшем электронном сердечке. Он подумал об уходящем мужчине, почувствовал дрожь в пальцах женщины — если он сейчас сдастся, то они никогда не найдут друг друга. И он собрал все силы, что остались в его давно отжившей батарейке, и вспыхнул так ярко, так неистово, что женщина, не ожидая этого, невольно вскрикнула и выронила Огонёк из рук. И он полетел вниз с двадцатого этажа. В тишине наступившей ночи этого звонкого вскрика было достаточно. Мужчина уже дошел до конца проспекта. Еще один шаг — и он повернул бы за угол, и ушёл навсегда из этого города. Но он услышал едва дотянувшееся до него эхо женского голоса, он остановился, он обернулся, и в окне комнаты в яркой последней вспышке Огонька увидел силуэт, который нельзя было спутать ни с чем на свете. И в этой вспышке женщина тоже увидела в темноте чуть различимые очертания мужчины. И они побежали навстречу друг другу. А на асфальте возле дома лежали тысячи мелких осколков и маленькая серебристая подставка с именем «Огонек».