Лунные тени разума [Виан Вольф] (fb2) читать онлайн

Виан Вольф Лунные тени разума

КНИГА ПЕРВАЯ: ПЕРЕХОД

Часть первая

Глава 1

Весна что-то не спешила наступать.

Март на исходе, а тепла всё нет…

Серое равнодушно-спокойное небо и кирпичные многоэтажки, потемневшие от сырости.

«Установившаяся за последнюю неделю, самая холодная… последние двадцать три года… ночью минус… штормовое предупреждение…» — радиоприемник сегодня весь день чихал и захлебывался, так что прогноз погоды на завтра так и остался невыясненным. Впрочем, девушку, вошедшую в этот момент в комнату, это не очень волновало. Она открыла окно и впустила ветер.

Восьмой этаж.

Ажурные гардины недовольно зашуршали.

Пошел дождь.

Постояв немного у окна, она пошла в ванную комнату и открыла воду. Посмотрела на свое отражение в зеркале, погрызла ноготь и взяла с полки пузырек с эфирным маслом лаванды. Накапав в набирающуюся ванну десять капель, вдруг сняла крышку и вылила все остальное.

Теплая вода приняла ее молодое уставшее тело. Она добавила горячей воды.

Вот теперь совсем хорошо…

Она сняла с пальца тоненькое золотое колечко и бросила его на пол.

«Дзинь?» — недоуменно спросило колечко.

«Прощай!» — ответила девушка в ванне.

Она вдыхала лавандовый эфир и выдыхала усталость и грустные мысли.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Мягкое тиканье часов, висевших на стене рядом, усыпляло и успокаивало.

Она закрыла глаза и стала медленно опускаться в воду, пока та не сомкнулась у нее над головой.

***

Марта очнулась в полумраке незнакомой комнаты: светлые стены, темно-красные шторы, скрывавшие окно, и большая кровать, на которой она лежала. Что было на другой половине комнаты, рассмотреть было невозможно, так как для этого пришлось бы обернуться, что она и попыталась сделать. Но, почувствовав дикую боль, попытку прекратила. «Наверное, у меня и шея сломана, — подумала она, — лучше не дергаться». В комнату кто-то тихо зашел, помедлив пару секунд, обошел кровать, присел напротив Марты и вздохнул:

— Да, выглядишь ты паршиво… это, наверное, из-за Перехода. Но скоро очухаешься, — сказал субтильного вида тип. Голос у него был тихий, и букву «р» он как-то смешно протягивал — «пар-р-ршиво».

— Где я?

Незнакомец помолчал, шмыгнул носом и ответил:

— В Аду.

Ответ ее несколько озадачил.

— Я умерла?

— Ха! Стал бы я возиться с трупом! Нет, Марта, ты жива.

Он встал, подошел к окну и зачем-то легонько подергал штору, потом отодвинул ее и сел на подоконник, заложив ногу за ногу, никаких копыт при этом не обнаружилось. Обыкновенные человеческие ноги в потертых джинсах.

— Судя по недоумению в твоих глазах, мне придется прочитать маленькую лекцию. Если я не ошибаюсь, пару часов назад ты хотела самоустраниться. По-моему, ничто такой глупости не оправдывает. Но я вовремя появился и вытащил тебя из воды. Ты упала в обморок и, наверное, ничего не помнишь. Но это даже к лучшему. А то бы пришлось тебя уговаривать, а если б ты не согласилась, запихивать тебя, упирающуюся в Дверь, — сказал ехидно незнакомец. — Это шутка. У нас всё добровольно. Если б ты отказалась со мной пойти, я бы не стал тебя трогать.

— Самоустраниться? — заторможенно спросила Марта. — Я заснула, наверное. Почему я здесь?

— Ну-у, — незнакомец почесал кончик носа, — я подумал… ты ж топиться собралась, значит, тебе вроде как все равно… что с тобой будет.

— Да не собиралась я топиться!

— Так вот, — деловито продолжил незнакомец. — Если ты надеялась обрести покой на небесах, то я тебя огорчу — загробной жизни нет. То есть после смерти нет ничего. Ты даже не представляешь, насколько там ничего нет. То, что вы называете Раем и Адом, это все просто параллельные миры, существующие, так сказать, в режиме реального времени, где все такие же смертные. О существовании вашего, например, мира, далеко не все знают. Большинству на вас наплевать, — незнакомец поерзал на подоконнике и тут заметил, что Марта смотрит немигающим взглядом куда-то в угол.

— По-моему, ты врешь, парень, — медленно сказала она, — и еще я не пойму, зачем ты меня сюда приволок…

— Я следил за тобой. Ты мне нужна.

— Да пошел ты! Никому я не нужна, — тоскливо пробормотала Марта и, криво улыбнувшись, спросила: — Тайный поклонник? Влюбился, что ли?

— А кто говорит о любви? — удивился незнакомец. Он слез с подоконника и пошел к двери. — Вообще, пока ты в Аду, можешь забыть это слово. Нам что-то читали на эту тему, но я толком ничего не понял. Он постоял немного на пороге и, уходя, добавил:

— Кстати, меня зовут Эло.

За время разговора боль отступила, и Марта чувствовала только слабость, как после гриппа. Она, завернувшись в простыню, спустила ноги с кровати на маленький пушистый коврик, на котором был изображен заяц с шестью ногами.

— Что происходит? — спросила она у зайца, но тот был, видимо, не в настроении объяснять сложившуюся ситуацию, и Марта, тихо ругаясь, вышла в коридор.

Яркий свет от ряда лампочек в потолке коридора резанул по глазам. Щурясь, она стояла, не решаясь идти дальше. Появился Эло с новыми домашними тапками и поставил их — розовые в бантиках — перед Мартой.

— Э… Эло, скажи пожалуйста, а-а-а… где моя одежда?

— Здесь её нет. Мне некогда было с одеждой возиться.

— Ты меня голую тащил?!

Эло протянул Марте пакет.

— Ну, голую… Подумаешь! Не переживай, не будешь ты в простыне ходить. Одевайся!

В пакете оказалось строгое по талии платье, бельё, чулки и туфли — необходимый минимум, чтобы не нарушать общественный порядок.

Марта несколько растерялась:

— Спасибо. Всё такое… красивое!

— Я готовился, — Эло удовлетворенно погладил себя по животу.

***

— Может, ты скажешь, наконец, зачем я здесь, — Марта сидела на кухне, наблюдая, как Эло колотит что-то зеленое в кружке.

— У нас есть пара десятков мест, через которые мы изучаем людей. Это порталы, мы их называем Двери, между мирами. Они открываются всего на несколько минут. Шанс, что в этот момент возле Двери окажется человек и согласится пойти с тобой, небольшой. Как я уже говорил, насильно мы никого не похищаем.

— Почему?

— Это условие — один из пунктов Договора о независимости, который был заключен между Раем и Адом, на заре времен, — Эло говорил и в это время готовил подозрительное питье. Взбитую зеленую массу разложил на два стакана и теперь разбавлял все это водой. — Короче, давно это было.

— Получается, что ты нарушил этот самый договор?

— Да, вроде того…

— И что теперь с тобой будет?

— Хм, а вот этого я не знаю, — Эло протянул ей приготовленное им зелье. — Я сейчас не думаю об этом.

— Так я тебе нужна для опытов, — Марта нервно хихикнула. — Какой же ты гад.

— Ты можешь возмущаться и ругаться сколько угодно, мне все равно. Мне и всем остальным в нашем мире, то есть в Аду, чувство обиды не знакомо. Как, впрочем, и чувство страха, ненависти, доброты, любви, сострадания… Здесь каждый думает только о себе. Хотя я несколько отличаюсь от большинства тем, что знаю то, что может быть и по-другому. Ещё мы учимся на ваших ошибках и глупостях.

В зеленой мути, пахнущей мятой и ёлками, загадочно поблескивали какие-то крупицы. Марта покрутила в руках стакан и спросила:

— Слушай, если ты живешь в Аду, значит ты — чёрт? А где же твой хвост, рога, копыта и все такое?

— Их нет, как видишь. Да, их иногда используют. Но я не собираюсь тебя в это посвящать.

— А ангелы?

— Что ангелы?

— Они тоже на людей похожи?

— Похожи, — Эло скривил физиономию, взял из стеклянной сферической вазы что-то вроде маленького орешка и стал топить его в своем стакане. — Мы все практически одинаковые, я имею в виду людей, чертей и ангелов.

Марта осторожно попробовала напиток и внимательно посмотрела на сидевшего перед ней Эло. В то, что он дитя тьмы, поверить было трудно. Ни тебе «взора, горящего адским пламенем под иссиня-черными бровями», ни леденящей кровь клыкастой морды. Обыкновенный, не вызывающий подозрений тип. Круглые щечки и честные глазки.

Допив зелье, Эло сообщил, что самое время выйти на улицу, так как у него "деловая встреча", и будет разумно, если Марта пойдет с ним.

— Не хочу я никуда.

— Неужели тебе не интересно?

— Нет, — честно ответила Марта.

— Ну, значит, будешь сидеть и демонстрировать полнейшее равнодушие.

Глава 2

Царство Тьмы оправдывало свое название. В Аду была ночь. Всегда.

По черному бархату небосклона, остававшемуся таким круглые сутки, рассыпались низкие жирные звезды. Лишь только узкая полоска малиново-закатного света тянулась по всему горизонту. Но абсолютной тьмы не было: здания, дороги, машины и даже одежда на некоторых светились всеми цветами радуги. Около ста лет назад в Аду изобрели наиболее безопасное и долговечное светящееся вещество, флуоресцент, и теперь пичкали им всё, что только могли, кроме продуктов.

Архитектура в Аду была диковатая. Каждое здание было интересно своей футуристической вычурностью и бредовой неповторимостью, и в этом смысле автомобили, которые, тихо шурша, проносились мимо, им ничем не уступали.

Они прошли две сотни метров по светящемуся бледно-зеленым светом тротуару, и вышли к небольшой площади, посреди которой было что-то вроде египетской пирамиды, только вверх ногами. Снаружи ее покрывали черные гладкие плиты, по периметру каждой из них бегали розовые огни. Эло, заметив изумление Марты, сказал не без гордости в голосе:

— Полет фантазии и точный расчет! Теперь налево.

Они подошли к металлической двери. Это была просто дверь на пустом месте. Ни стен, ничего.

Эло сделал загадочно-издевательское лицо и открыл дверь. Как и следовало ожидать, за ней ничего не оказалось. Но тут в земле образовалась щель, которая, быстро расширилась. Показались ярко освещенные ступени, уходящие куда-то в земные недра.

Они спустились вниз и оказались в комнате, из которой вели еще две двери. Из правой — доносился шум голосов и музыка. Они свернули налево и оказались в просторном зале. Здесь было относительно тихо, несмотря на количество посетителей.

Эло усадил Марту за свободный столик и исчез. Вскоре вернулся и поставил перед ней блюдо из чего-то, что он уклончиво назвал «дары природы». В общем, все было вполне съедобным (особенно, когда ты голодный). Быстро разобравшись с дарами, она взяла в руки пузатый бокал, наполненный голубоватой жидкостью с запахом снега, и спросила у Эло:

— Что это?

— Это арпен. Из чего его делают, я не знаю, но штука вкусная.

Спустя некоторое время что-то прошуршало за спиной Марты и плюхнулось на стоящий рядом стул. Она повернулась и увидела субъекта, который тяжело дышал, как после погони. Не спрашивая, взял стоящий перед Эло арпен и залпом его выпил. Эло же молча наблюдал за его действиями.

— Семь минут. Рекорд, — сказал субъект, посмотрев на часы. Дышал он уже ровно. Потом выдернул из подставки салфетку, вытер ей лицо и шею, и с довольным видом откинулся на спинку стула. Широко улыбаясь, он смотрел на Эло, прищурив нахальные глаза. — Тебя засекли, умник. Грязный Гарри готовит реквием в твою честь.

Грязным Гарри студенты между собой называли профессора, заведующего практическим курсом в Адском институте Изучения Человека и главного в Четвертой Лаборатории. Когда и кто его так первый раз назвал, уже никто и не помнил. Вообще-то, его звали Автомиан Парилисиу. Это был маленький тщедушный старичок с редким рыжеватым пушком на голове, скрипучим голоском, которым он мог монотонно скрипеть часами без остановки, проводя нравоучительные беседы. При этом его маленькие непонятного цвета глазки никогда ничего не выражали. Чтение морали, да и вообще многое в его поведении, было чуждо природе чертей, и поэтому существовало множество версий в институтской среде о его происхождении, подпитывающихся тем, что и сам Грязный Гарри не мог бы однозначно ответить на этот вопрос. Из всех его причуд самой несносной была маниакальная страсть к чистоте и порядку.

Эло, казалось, был удивлен:

— А в чем дело?

— Кто-то перед его приходом разлил воду на полу Лаборатории, а он ее не заметил, поскользнулся и грохнулся, пробив башкой витрину для образцов, — тут улыбка сползла с лица субъекта, и он, облокотившись на стол и подперев рукой голову, уставился на Эло. — Ты забыл про код.

Дело в том, что, дабы предоставить возможность удовлетворять жажду знаний в любое удобное время, всем студентам раздали ключи от библиотек и лабораторий, имевшим отношение к их специальностям. Это обстоятельство омрачалось тем, что ключи были с личным электронным кодом. Причем ключ срабатывал в руках только у того студента, за которым этот ключ был закреплен. Каждое использование ключа фиксировалось для дальнейшего контроля.

Самоуверенность и спешка сделали свое дело — Грязный Гарри растянулся на полу как раз там, где за пятнадцать минут до его прихода лежала Марта.

Эло заметил маленький скол с торца столешницы и теперь задумчиво пытался отковырнуть ногтем еще кусочек.

— Переживем, — сказал Эло. — Слушай, Файдер, у меня к тебе просьба.

Лицо субъекта вдруг приобрело отрешенный вид. Просить помощи в Аду было делом бессмысленным по причине абсолютного безразличия чертей друг к другу. В этом смысле Файдер был исключением из правил. Но главное — это суметь раскрутить его на «доброе дело». Эло говорил, осторожно подбирая слова:

— Рядом с тобой сидит человек. Ее зовут Марта. Я бы хотел знать… что ты ее не оставишь… то есть, если я попрошу в случае крайней необходимости…

— Короче, ты хочешь сказать, — перебил его Файдер, — не буду ли я так любезен, в случае твоей внезапной кончины, позаботиться о Марте, до тех пор, пока меня самого не вздернут за пособничество. Что ты руками машешь? Я же прав! У тебя не задница, а магнит для неприятностей… Ты же прекрасно знаешь, что, пока ты без диплома, — не имеешь права «самостоятельно вступать в контакт с Людьми, в том числе с целью их Перемещения». Как тебе удалось состряпать ваш контракт? Его не могли утвердить, не проверив твои данные.

— Контракта не было, — тихо сказал Эло, приготовившись к возмущенным воплям Файдера.

Но тот, как это ни странно, ничего не ответил и просто раскачивался на стуле, удивленно подняв брови. Потом, наконец, изрек:

— Все-таки тебя недоделали… Неужели она того стоит? Ты понимаешь, что если будет суд…

— Если я буду один — выкручусь. А ты увезешь ее из города.

Файдер, покусывая свои губы, бесцеремонно разглядывал сидевшую рядом Марту.

— Слушай, я что-то не понял, так откуда была вода на полу?

— С волос натекло, наверное, — Эло как-то нехотя отвечал, но выхода не было — врать он не умел, тем более Файдеру.

— Так… Вот уже интересно!

— Ну из ванны я ее вытащил! Представляешь, что-то клемануло, и Дверь сразу в ее квартиру сработала! Я прямо из лаборатории туда и вышел. Никаких разговоров у нас не получилось — она сразу вырубилась, как меня увидела. Некогда мне было её вытирать-одевать!

— О-ла-ла… Как ты её допёр-то?

— В тележке.

— Супер. В тележке?!

Файдер вытаращил на Эло свои непонятного серо-голубо-зеленого цвета глазищи, после чего упал лбом на стол, трясясь от смеха.

— Что ты ржешь? Да тележки наши библиотечные, мы в них книги в аудитории привозим. В них даже ты поместишься, и прочные они…

Файдер уже вытирал выступившие от смеха слезы, почти успокоившись.

Тут заговорила Марта, сидевшая до того с отрешенным видом:

— Слушайте, вы, оба… Я не совсем понимаю, что происходит, но то, что я успела понять, мне не нравится. И вы мне не нравитесь! — она повысила голос. — Почему все решают за меня?! Почему всем что-то от меня нужно? Как будто я не живой человек, а материал для использования!

— А почему живой человек не может быть материалом? — пожал плечами Файдер. — Ладно, не ори. Здесь никто никому ничего не должен. У тебя полная свобода действий и можешь идти, куда хочешь. Только, если ты, например, чтобы не умереть с голоду, попытаешься стянуть бублик в магазине, тебя просто пристрелят, потом оттащат за ноги твое хрупкое тельце до ближайшего мусорного бака. И будут правы.

Марта молча встала и пошла к выходу. На улице она присела возле стены и задумалась.

«Как все дико и глупо. Я в другом мире… Ну и что? Что-то изменилось? Да ничего! Все так же хочется выть и драть ногтями грудную клетку. Что вы все мою душу терзаете?»

Она поджала худые ноги и опустила голову на колени. По щекам ее текли слезы, горячие и горькие, как концентрат всех тех мыслей, что изъедали ее уже много месяцев.

А мимо проходили люди, точнее, черти — взрослые и дети шли с безмятежным видом поодиночке, каждый своей дорогой. Вдруг среди этой безмятежности раздался короткий крик и вновь — тишина. Марта подняла голову, и взгляд ее упал на часть проспекта недалеко от того места, где она сидела. Там, возле хищного вида автомобиля, на дороге кто-то лежал. Из машины вышел водитель, осмотрел сверкающую хромом радиаторную решетку и, заметив на ней кровь, вынул из кармана платок и стал тщательно ее вытирать. Закончив, смял его и бросил тут же, возле тела. Поговорив по мобильному телефону, сел обратно в машину и скрылся. Спустя пару минут, на это место прибыло некое ядовито-оранжевого цвета транспортное средство. Из него вышли двое в светящихся жилетах, переложили тело в оранжево-черный пластиковый мешок и бросили в кузов. Потом они достали что-то вроде пылесоса, который, фырча, стал выпускать пушистую пену на лужу крови, которая была очень хорошо видна на светящемся призрачным светом асфальте. Чуть погодя, собрав этим же пылесосом растворившую следы происшествия пену вместе с выброшенным платком и еще чем-то, выпавшим, вероятно, из карманов погибшего, уехали.

«Как будто собаку бродячую задавили…» — с ужасом подумала Марта.

На протяжении всей этой сцены никто даже не обернулся. Все были заняты своими мыслями.

Подошедший Эло ни жалеть, ни успокаивать не умел, поэтому просто сказал:

— Пойдем домой.

На препирательства сил уже не было.

Глава 3

Сегодня Эло предстояла душевная беседа с Грязным Гарри. Марту решено было оставить в квартире Файдера под наблюдением еще одного подозрительного типа. Типом оказался дымчато-бурый кот. Говорящий.

— Е-е-ть, дружище, да нас уже трое! — радостно заголосил кот, открывая им дверь. — Давно пора! А то я тут уже помираю от скуки! Разрешите представиться — Аполлон Скромный, — кот исполнил глубокий реверанс.

Файдер взял кота на руки и, прикрыв ему морду рукой, повернулся к Марте:

— Это существо зовут Дикс. Он вполне вменяемый, только ты затыкай его вовремя. Вообще-то в Аду такое не водится. Как его к нам занесло — неизвестно. — Потом он обратился к коту: — Я поручаю тебе охранять Марту. Хоть раз в жизни сделаешь что-то полезное. Ну ладно, я побежал.

Закрыв за Файдером дверь на специально сделанный замок по кошачьему росту, Дикс повернулся с недовольным видом:

— Нет, Вы видели?! Как он со мной обращается, паршивец! Марта, дитя мое, ну что же вы стоите! Проходите, проходите… в нашу обитель. Садитесь в кресло, вот так… разрешите, я Вам ножки пледом прикрою. Ах, как чудесно мы устроились! А почему у нас такие грустные глазки? Неужели этот антропоид вас чем-то обидел?

Марте стало почему-то смешно, и жаловаться совсем не хотелось:

— Да нет, всё в порядке. Я просто устала… от впечатлений.

— Ой, не говорите! — сказал Дикс, сокрушенно покачав головой, и сел напротив нее, обвернувшись пушистым хвостом. Его большие желтые глаза горели энтузиазмом затронутой в автобусе старушки — поболтать он, видимо, любил. — Что ни день, то какое-нибудь происшествие. Вот вчера, например, вышел я на улицу в надежде черпнуть вдохновения от природы. Я, видите ли, пребываю в постоянном творческом поиске, а окружающие вас предметы быта как источник этого самого вдохновения себя совершенно исчерпали. Так вот. Иду я, иду… и тут предо мной появляется дивный сад. Такие, знаете ли, чудные кудрявые деревца и цветущий кустарник, и цветы на нем красоты неописуемой! Кругом изумрудная травка и дорожки, заманчиво убегающие вдаль причудливым серпантином… Наслаждаюсь я этой идиллией, нюхаю цветочки, как вдруг слышу чей-то топот. Оборачиваюсь и вижу, что прямо на меня несется какое-то кошмарное существо — огромное, лохматое. Острые черные когти взрывают землю, клыки, как кинжалы… А взгляд! Взгляд убийцы, алчущий крови невинных!

Тут Дикс стал размахивать лапами, так как был не в силах передать только словами весь ужас происходящего. И возбужденно продолжал повествование:

— Ну, я не растерялся — сделал два предупредительных выстрела…

— Из чего? — невольно перебила Марта.

Кот на секунду задумался, потом стукнул себя по лбу и радостно сообщил:

— Из пистолета. Разве я не сказал, что взял его с собой?

— Вы пошли черпать вдохновение с пистолетом? — недоверчиво спросила Марта.

— Ах, никогда не знаешь, что может ожидать тебя на этом темном во всех отношениях жизненном пути… Ну так вот. Чудище продолжает нестись на меня, и я, отбросив всякую жалость, и исключительно в целях самообороны, выпускаю в него остальные патроны, а ему хоть бы что!

— И чем же все это закончилось? Как же вы отбились?

— Наверное, я его загрыз, — задумчиво сказал кот. — Я смутно помню — в такие моменты действуешь инстинктивно… А потом появился Файдер и… снял меня с дерева. Оказалось, что я забрел на территорию Центра экспериментальной генетики. И все это зеленое великолепие, и чудище — претворенные в жизнь плоды воспаленного воображения ученых. С одной стороны, это хорошо — в природе нашим краям такая буйная растительность не свойственна. Но зачем же монстров плодить…

Дикс встал, почесал за ухом и сказал:

— Может быть, кофе?

— А тут и кофе есть? Обыкновенный кофе, не синий и не зеленый? — с иронией спросила Марта. Всё, что ей приходилось пробовать в Аду, было, мягко говоря, необычным.

— Ну что вы, классика вечна! Лично я не любитель новомодных штучек цивилизации. Что может быть лучше, чем выпить колодезной водицы с корочкой хлеба и пойти спать на сеновал, — сказал Дикс, нажимая лапой кнопку вызова на телефоне. — Алло! Служба доставки? Две порции жареных куропаток и два кофе с корицей…

***

А в это время Грязный Гарри с забинтованной головой, курсируя по кабинету, проводил разъяснительную работу с Эло, который слушал его, собрав все свое адское терпение и равнодушие (но уши Эло при этом почему-то предательски розовели).

— Своим поступком Вы попрали честь храма науки, в коем имеете честь обучаться! Нет, конечно, в том, что касается знаний, — у меня вопросов нет. Но с такими дурными наклонностями, я боюсь, Вы не сможете полноценно трудиться на благо общества…

«А не пошло бы это общество…» — подумал Эло, но, естественно, промолчал, так как наученные горьким опытом студенты знали, что главное при беседах с Автомианом — это, скромно опустив глаза, со всем соглашаться.

— Я надеюсь, что Вы не ставили целью лишить меня жизни, но это даже не столь важно. Ужас в том, что Вы ушли, оставив беспорядок! Наука способна развиваться и приносить плоды только в условиях строжайшей дисциплины. Из хаоса может родиться только хаос…

В конце концов, выдав свою норму наставлений, и после того как Эло торжественно пообещал «пересмотреть свою жизненную позицию, не дожидаясь полного морального растления», Грязный Гарри его отпустил. За дверью Эло ждал Файдер. Он стоял, скрестив на груди руки, и хрустел чем-то вкусным.

— Живой? Ну и хорошо. Вот, возьми конфетку. Я только что со всеми расквитался. Твою работу по «культуре» при мне проверяли — там всё в порядке. Так что можем спокойно валить отсюда. Теперь мы свободны до следующего понедельника.

— Это радует. Одно плохо — речевой центр у нашего Гарри не пострадал. А как было бы замечательно! — мечтательно сказал Эло. — А теперь говори, что случилось.

— Ты это о чем?

— О том, что тебя терзает какая-то не очень хорошая мысль. У тебя глаза такие… зеленые-зеленые… когда ты чем-то обеспокоен.

— Правда? Завтра же покупаю контактные линзы. Черные. Или лучше красные в полосочку — очень выразительно, — Файдер засмеялся, но как-то невесело, и потом сказал, открыв ногой дверь на улицу: — Дети Света в городе. Этот райский десант начинает напрягать. В последнее время они что-то зачастили. А в таком количестве, как сейчас, их никогда не было. И мне это очень не нравится…

Они прошли институтский парк, и вышли на площадь, от которой была пара минут ходьбы до дома Файдера, и остановились, увидев группу из полусотни человекоподобных существ, одетых в длинные одинаковые белые балахоны.

Файдер презрительно ухмыльнулся.

В это время крылатые существа выстроились полукругом в центре площади и запели что-то торжественно-печальное. Эло обернулся в сторону одного из главных проспектов города, который хорошо отсюда просматривался, и тут даже присвистнул от удивления:

— Смотри! Как будто молочный завод взорвали!

Картина действительно была впечатляющая: светловолосые существа в белых одеждах шли сплошным потоком, растянувшимся на несколько километров. Каждый в этом потоке пел свою проникновенную призывную песнь о спасении души и милосердии к ближним. Тут этот ангельский поток начал редеть по центру, расступаясь, и на передний план вышел лимузин. Он неторопливо пересек площадь и остановился перед входом в здание Администрации. Крылатая толпа затихла.

Из лимузина вышел высокий стройный блондин в белом приталенном костюме, без крыльев.

У него были длинные прямые волосы и бледное лицо без возраста, а его голубые глаза были полны вселенской любви и сострадания. Он одернул манжеты, взял серебристый кейс и решительно направился к входной двери.

— Ого, политическая элита в лицах… К чему бы это, Файдер?

— Не знаю, но что-то мне подсказывает, что ни к чему хорошему.

Через несколько минут блондин сидел за массивным столом из оникса в кабинете губернатора и сверлил взглядом стоявшую у окна делового вида даму, которая держала руки в карманах брюк и смотрела на ангельское шествие.

Подчиненные называли эту даму всеобъемлющим словом "Мамочка".

— Я вас не понимаю, — сказала она, не оборачиваясь. — К чему эти демонстрации? Плановый визит был всего три месяца назад. Зачем вы опять нас радуете своим обществом?

— Очень жаль, что, погрязши в мирских заботах, вы не слышите глас вопиющих о спасении, — блондин говорил медленно, с заботой в голосе, как если бы уговаривал несговорчивого больного выпить лекарство.

— Это кто же вопиет?

— Народ.

— Какой народ? Что Вы плетете? — она отошла от окна и теперь расхаживала вдоль стола. — За восемнадцать лет ни одной жалобы.

— Жизнь стала совершенно бездуховной…

— Ха! Упрекать Ад в бездуховности, по меньшей мере, странновато.

— Я говорю о людях. Смирение, милосердие, вера, кротость и воздержание превратились в бесполезный придаток, мешающий жить в современном мире. Люди разучились молиться. Человечество теряет веру!

— Если я узнаю, что кто-то из моих подопечных отгоняет людей дубинами от церкви, — приму меры.

Она, наконец, села напротив блондина и тихо сказала:

— Не морочьте мне голову. Вы прекрасно понимаете, что к духовному упадку земных наших братьев мы никакого отношения не имеем.

— Покаяние за содеянное вообще вам не свойственно, — блондин умильно улыбнулся и открыл кейс. — Если Вы не против, я ознакомлю Вас с некоторыми интересными документами.

Он достал толстую папку со штампом «секретно», положил ее перед Мамочкой и сказал уже официально-холодным тоном:

— Нами засвидетельствован ряд нарушений со стороны ваших граждан. И удручает не количество, а серьезность этих нарушений. Есть, например, сведения, что на территории Ада находится человек, перемещенный сюда обманным путем или даже насильно, — блондин сложил руки на столе одну на другую, как школьник, и сочувственно вздохнул. — А это уже нарушение Договора о независимости со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Я уверена, что это частный случай. Все наши исследования и эксперименты совершенно законны. Нам нет необходимости воровать людей, — Мамочка осторожно отодвинула от себя «секретную» папку. — Да и вообще, здесь последний раз наши специалисты работали с живым человеком двадцать три года назад, и, судя по отчетам, ничего революционного эти контакты не породили.

— Я понимаю, что вы не можете предугадать поступки каждого в вашем городе, но это и не требуется. Нарушившие закон будут отвечать. Ваша задача — не выгораживать их. Все факты собраны в этой папке.

— Мне кажется, что вы обходите стороной главную причину вашего визита. Бросьте ваш ангельский этикет и не тяните время.

— Нам кажется сомнительной целесообразность дальнейших исследований человечества.

— А нам так не кажется. Для вас они такой же материал, как и для нас.

Блондин возмущенно засопел:

— Я расцениваю эти слова как оскорбление…

Деловая дама молчала.

Блондин, растерянно глядя на городские огни, подмигивающие за окном, выстукивал пальцами на холодной каменной поверхности стола какой-то мотивчик. Потом он, как бы очнувшись, заговорил:

— Вы не правы. Но спор наш дальнейший на эту тему совершенно бесплоден. Я жду вас завтра на общем собрании в Серой Зоне. До свидания. Будьте здоровы.

— Ага, — Мамочка, не вставая, проводила взглядом блондина.

Надо все хорошенько обдумать…

Глава 4

Зарывшись в большие мягкие подушки, Марта после чашки горячего мятного чая зевала, почти уже засыпая, под шум компьютера, за которым работал Эло.

— А почему ты выбрал именно изучение людей?

— Я не выбирал. Дело в том, что наше руководство полностью контролирует процесс рождаемости и занятости, чтобы не было безработицы. Для каждого новорожденного заранее уготовлено свое рабочее место — директора, сантехника, банкира или официанта…

Марта помолчала и задумчиво спросила:

— Люди для вас вроде лабораторных крыс?

Эло посмотрел на нее, соображая, что бы придумать, но потом сказал:

— Ну, почти. Мы подкидываем вам идеи, касающиеся разных сфер жизни, и смотрим, что из этого получится. Вот, например, использование атомной энергии сначала внедрили на Земле. Увидели, чем это может обернуться, и успокоились. Но вот атомную бомбу вы, ребята, сами придумали. Нам оружие ни к чему. Мы слишком заняты собой, чтобы воевать…

— У вас не бывает войн?

Эло замялся.

— Ну, можно сказать, не бывает. Почти. Ну… не в нашем мире.

Марте стало как-то нехорошо от этих разговоров, и она спросила:

— А где твоя семья?

Эло ухмыльнулся и, оторвавшись от своего занятия, ответил:

— Понятие «семья» в нашем обществе не существует. Но я понимаю, что ты хочешь спросить. Мы все живем поодиночке. Ну, не с детства, конечно. С рождения и до восемнадцати лет нас учат и воспитывают в таких, в общем, профильных интернатах. Потом отдают в институт и в его районе дают квартиру… Потом — работа… Когда нет необходимости заботиться о членах семьи, можно полностью сконцентрироваться на деле, работе, да и на отдыхе тоже.

— И вечное одиночество?

Эло, помедлив, ответил:

— И вечная свобода.

Тут он принялся перебирать стопку книг, открывая их одну за другой. Высматривал в них что-то, выписывал. Что-то считал, сверялся с данными на мониторе компьютера. Недовольно сучил ногами, фыркал, хрюкал и снова шелестел страницами.

Через два часа они шли по опустевшему уже институту — даже самые самоотверженные ученые мужи, протирая воспаленные глаза, разбрелись по домам. Часы на руке Эло — единственный ориентир во времени при отсутствии смены дня и ночи — пискнули и сказали электронным голосом: «Двадцать два часа ровно». Институт представлял собой просторное, как бы воздушное, здание из стекла, бетона, пластика и алюминия — апофеоз адской инженерной мысли. Они остановились перед матовой стеклянной двустворчатой дверью лаборатории. Эло вставил ключ-карточку в специальную прорезь в замке, и дверные створки бесшумно разъехались в стороны.

— Сядешь, закроешь глаза, расслабишься и отключишься на время. А потом будешь совершенно свободна, — тихо сказал Эло.

— И ты отпустишь меня домой? Отсюда?

— Ну не совсем отсюда, — Эло завозился с какой-то аппаратурой. — Ближайшая Дверь находится в соседнем городе, она открывается через два дня. Я отвезу тебя туда, и ты вернешься домой, но, правда, не в свою квартиру, откуда я тебя забирал.

— А куда я вернусь?

— Ну, в принципе, я бы мог выяснить, если тебе так важно.

— Конечно важно! Вдруг ты выбросишь меня где-нибудь в поле под колеса трактора.

— Об этом после. Сейчас позволь мне немного покомандовать.

— Как будто у меня выбор есть, — проворчала Марта, взбираясь на высокое черное кожаное кресло на постаменте, опутанном какими-то проводами и непонятными приборами. Эло спрятался за большой монитор напротив, перед этим прикрепив к вискам Марты какие-то датчики.

«А теперь совершим небольшое путешествие на благо науки по глубинам твоего разума» — это было последнее, что слышала Марта, погружаясь в пушистый лиловый туман бессознательного…

***

На берегу реки, несшей свои темные воды под покровом вечной ночи, вдали от городских огней, озаряемые пламенем догорающего костра из веток и всяческих сопутствующих учебе бумажных носителей, сидели четверо. Какая-то важность и значимость сегодняшнего вечера, казавшегося вначале обычным, как сотни предыдущих и, возможно, следующих, не давала покоя их молодым умам, хотя внешне они никак этого не показывали. Молчание прервал самый нетерпеливый.

— А знаете, я очень рад, что мы вновь встретились, — обратился Дикс к Марте. — И вопреки моим ожиданиям, этот прекрасный вечер я проведу в таком дивном обществе, — промурлыкал он, придвигаясь поближе к ней. Убедившись, что его не прогоняют, он продолжил: — А как вы относитесь к песенному творчеству?

— Положительно. Если только это не песенное творчество мартовских котов под моими окнами.

— А-а, — махнул лапой Дикс, — жалкие дилетанты! Вы бы знали, как я мучаюсь, имея такой уникальный творческий потенциал! Меня ведь никто не ценит, — сказал он шепотом, покосившись в сторону Файдера. — Эти черти не способны на понимание.

Файдер лежал и смотрел на звезды, слушал, как что-то шепчет ему ковыль, и вдыхал горько-полынный аромат степи. Эло сидел рядом и бросал камешки в реку. Потом он прекратил свое занятие и сказал негромко:

— Вот и всё…

— Еще посмотрим, стоит ли это таких нервов, — отозвался Файдер сонным голосом.

— Это работа моей жизни.

— Ах, я и забыл, что ты собираешься совершить переворот в науке.

— Ты бы видел результаты тестов!

— Да я верю, верю, расслабься. Надеюсь, что обошлось без приключений?

— Да, все нормально. Отвезу ее в Третий Сектор и отправлю домой.

— В Третий? Вы сошли с ума, юноша.

Эло даже не пытался возразить и, отломив колосок пырея, стал сосредоточенно жевать его стебель. Идея с Третьим Сектором, конечно, была не очень удачная. Он находился на реконструкции, и Дверью там сейчас никто не пользовался — слишком непредсказуемым и опасным был этот путь. Пару лет назад произошло какое-то смещение то ли магнитных, то ли плазменных потоков, то ли еще чего, результатом которого была огромная воронка и кислотный дождь с какими-то липкими хлопьями, покрывшими все в радиусе тридцати километров. Все живые существа, находившиеся до этого в здании, где находилась Дверь — от персонала до бактерий, — исчезли вместе с самим зданием. Но если не рискнуть, то ждать придется минимум год, до открытия следующей Двери.

Размышления Эло прервал смех Марты. Дикс нашел благодарного слушателя и теперь развлекал ее, являя чудеса артистизма.

— Ты только посмотри на них! Идиллия! Дикс, что ты там декламируешь? Мы тоже хотим послушать.

— Сейчас будет драматическая часть, — пояснил Файдеру Дикс и театрально повернулся. Он прикрыл глаза лапой и заговорил нараспев и с надрывом, покачиваясь в такт:

Где лежат лепестки прошлогодних роз,

Где течет ручей непролитых слез,

Я сплету венок на могилу мечты

Из цветов луговых, что сорвала ты.

А потом, спотыкаясь, пойду на восток,

Где невидящий солнца чернеет песок,

И оставлю под пóлогом звездного света

Кровавым курсивом вопрос без ответа…

Тут Дикс упал, подкошенный лавиной чувств, и замогильным голосом продолжал:

Стаей белых ворон разлетится душа,

Попрощавшись, надежда уйдет не спеша.

И судьба оставит следы от плетей,

Бесконечных, как плач нерожденных детей.

Мы зовем, прогоняя, и губим, любя,

В долгих поисках правды теряем себя…

…И в стонущем сердце останется рана

От пули отлитой из лжи и обмана.

Ты бледными пальцами взводишь курок,

Читая мне жизни жестокий урок.

Я навек от твоих равнодушных глаз

Замурован в стене недосказанных фраз.

Дикс замолчал и замер в ожидании оваций. Оваций не последовало.

— Ну? — не выдержал он.

— Грустно, — сказала Марта. — Дай-ка я тебя обниму и поглажу.

— Вот это я понимаю! Благодарный зритель!

Кот важно прошествовал к Марте и бухнулся ей на колени.

Глава 5

— Дружище, проснись! — Дикс возбужденно бегал по кровати, пытаясь разбудить Файдера. Безрезультатно. Тут он решил изменить тактику — то есть стал прыгать по самому Файдеру. — Вставай, вставай!

— Я скормлю тебя свиньям, — не открывая глаз, сказал Файдер. — Что ты вопишь, как подорванный?

— Посмотри на улицу!

Файдер поплелся к окну и пару секунд просто в него смотрел, приходя в себя. Потом, охнув и распахнув сонные очи, машинально подался вперед и ударился лбом о стекло, отчего проснулся окончательно. Дикс вздрогнул и, прижав уши, прошептал:

— Что же это делается-то, а?

А делалось вот что.

Внизу по улице плотными рядами медленно шли Дети Света, махали руками и что-то скандировали. А в центре этой процессии шел Эло со связанными руками за спиной, окруженный ангелами серьезного вида, на лицах которых читалась непоколебимая решимость в борьбе со злом. Одеты они были в серые балахоны, расшитые золотом.

— Куда они его ведут?

— Ну, уж наверное, не благодарность объявлять, — ответил Файдер, и в голове забегали мысли, как голодные койоты: «Это из-за девчонки, не иначе… А почему он один? Где Марта?».

— Ой, они его били! — взвизгнул Дикс, хватаясь за сердце.

«Да, похоже, что майка в крови… Но не факт, что его кровь… надеюсь, что не его», — подумал Файдер.

И сказал вслух:

— Что-то здесь не так. Насилие противно их природе. Во всяком случае, так должно быть… Я так думаю… Надо выяснить, что происходит.

Файдер с космической скоростью заметался по квартире, умываясь и одеваясь одновременно. Стараясь выглядеть как можно более равнодушно и спокойно, он вышел ленивой походкой из дома. Мимо него проходил уже хвост процессии. Файдер, как бы невзначай, оглянулся на это шествие и остановился. Вдруг кто-то осторожно потянул его за рукав.

— Здравствуйте!

— Привет.

— Я так счастлив! — сияя, заговорил ангел. — Присутствовать при таком знаменательном событии!

— Ты о чем? — Файдер говорил так, словно ответ ему был, в принципе, не интересен, но чисто, чтобы поддержать разговор…

— Разве не видите? — ангел кивнул в сторону уходящей толпы.

Файдер хмыкнул.

— Сегодня особенный день! Вершится правосудие. Нарушивший закон — трепещет!

— Нарушивший, говоришь… И теперь вы ведете его за город, чтобы забить там палками? — Файдер пытался шутить.

— Не-ет! Я точно не знаю, куда его ведут, но, наверное, суд будет в Серой Зоне. А может быть даже в Раю!

— Ну и что он натворил? — спросил Файдер.

Ангел наставительно поднял пальчик и произнес:

— Он нарушил пункт договора, это главное. Говорят, он похитил Человека!

Файдер недоверчиво покосился на ангела:

— Да ладно, ерунда это! Не может этого быть, — Файдер смотрел в сторону, как бы думая о своем. — И где ж теперь этот ваш Человек?

Ангел, как бы извиняясь, вздохнул:

— Его обязательно найдут! Я слышал что-то про Хеликс…

«Марта в Хеликсе? Вот так новость, — подумал Файдер, глядя на босые пыльные ноги райского посланца. — Теперь я вообще ничего не понимаю».

Еще немного поболтав (ни о чем существенном для Файдера), они разошлись. Ангел побежал догонять своих, а Файдер вернулся домой, где его встретил с расспросами Дикс.

— Ну что? Что там?

— А то самое… Всё из-за этого дурацкого адско-райского договора. Беспокоит другое — как они сработали так быстро и куда делась Марта.

— Она не с ними?

— Похоже, они ее даже не видели.

— Может, я ошибаюсь, но судить можно, если найдут Марту живой или… нет.

— Да, ты не ошибаешься, но тут дело не в борьбе за справедливость, а в демонстрации силы. Боюсь, ему достанется независимо от того, найдут они ее или нет… Что ты знаешь про Хеликс?

Дикс удивился:

— Почему ты думаешь, что я знаю что-то особенное?

— Да потому что я тебя не рожал и не воспитывал и не знаю, что ты делал до того, как попал ко мне.

— Я и сам не знаю, точнее, не помню. Файдер, ты же знаешь, что я не помню ничего из своего прошлого!

— Ну, это ты так говоришь.

Дикс обиженно зашевелил усами, но промолчал. Файдер щелкнул его по носу и сказал:

— Так вот что знаю я. Хеликс — древний подземный город. Который пустовал несколько веков, пока туда не начал сползаться всякий сброд, повернутый на магии.

— Не сброд, а отверженные обществом, — поправил Дикс.

— Это спорный вопрос. Они сами отвергли наш образ жизни. Кто им мешал днем, например, продавать попкорн или играть на бирже, а вечером заниматься чтением заклинаний, рисованием пентаграмм и прочей дребеденью? Они захотели свободу, они ее получили. Правда, сначала чуть не померли с голоду.

— А может, они правы… — задумчиво сказал Дикс. — Надо быть ближе к природе, цивилизация — это зло.

— Так вот, возможно, Марта там. Надо найти ее и отправить домой. Тогда Эло избежит суда. Нервы ему, конечно, попортят, но хоть жив останется.

— Ах, горе, горе…

Глава 6

В маленькой комнате в тумане табачного дыма свершалось великое таинство. За круглым столом, накрытым темно-зеленым сукном, сидели трое. Единственный слабый источник света — масляная настольная лампа, стоявшая в центре стола, освещала лишь сам стол, хрустальный шар на подставке, две бронзовые пепельницы и руки, периодически протягивающиеся к ним. Все сидели молча, но тут тишину прервал низкий хриплый голос:

— Кунра опять опаздывает. Сдаем без него. Кто Старший — пророчит.

В руках у говорившего появиласьколода лощеных, пожелтевших от времени карт, из которых он с закрытыми глазами выбрал три. Вдруг за стеной раздались быстрые шаги и возмущенный возглас у порога:

— Сдаете? Без меня?

— Тихо, — сказал, поморщившись, сдавший карты.

— Ты опоздал. Стой теперь, пока мы не вскроемся.

После торжественной минуты молчания карты перевернули.

— Сегодня последний день Цикла Змеи, так что, Магистр, я думаю, надо раскладывать Черную Корону, — взволнованно сказал обладатель самой старшей карты и нервно заерзал на стуле. — Да.

— Поступай, как считаешь нужным, раз Высшие Силы указали на тебя, — пробасил Магистр. — Садись, Кунра. Нам надо настроиться.

Все взялись за руки, кроме Пророчившего, который, прижав к груди хрустальный шар, с полузакрытыми глазами покачивался из стороны в сторону и что-то бормотал, как пьяный в трамвае. Потом положил шар обратно и взял карты. Прижал их ко лбу, груди, поднял над головой и стал медленно раскладывать перед собой. После чего, закатив глаза, сказал:

— Завтра, когда на небе взойдет Шат и пройдет через Малый Крест, разум и кровь Спасителя будут готовы для очищения. Время пришло…

— Та-ак, — задумчиво сказал Магистр. — Значит, Высший Разум благословляет нас.

Сидевший слева от него потянулся к пепельнице — под лампой вспыхнули рубины на тонких бледных пальцах — и сказал, откашлявшись:

— Да уж… Дело за малым — найти Спасителя.

— То, что Создатель обделил тебя умом, это еще полбеды, — перебил его Магистр. — Тебе, Рыжий, не хватает веры, а это поистине губительно. Говори, Кунра.

Кунра обвел взглядом всех присутствующих и срывающимся от волнения голосом произнес:

— Спаситель на пути в город. Через час он будет здесь.

Впечатлительный Пророчивший, схватившись за голову, умчался из комнаты. Магистр, стараясь не выдать свое волнение, обратился к Рыжему, сидевшему с открытым от удивления ртом, и Кунре:

— Приготовьте, всё, что нужно, и свяжитесь с остальными. Идите.

Глава 7

Марту уже начала забавлять эта игра под названием «Угадай, где ты завтра проснешься». Куда же теперь ее занесло? Точнее, занесли, судя по разговору:

— Кого они нам привели? Похоже, что Космический Разум решил пошутить над нами. Боюсь, Кунра, нам придется объясняться перед Магистром.

— Может, мы ошиблись в расчетах? — сказал кто-то придушенным шепотом. — Да нет же, смотри, Рыжий, — знак на том самом месте, как указано в манускрипте.

Марта почувствовала, как коснулись ее правой ноги повыше колена. Какой еще знак? Кроме небольшого шрама, похожего на ромб, ничего там не было, а вот откуда этот шрам, она, хоть убей, не помнила.

— «И когда иссякнет Одо и с неба будет семь дней и семь ночей лить огненный дождь, Спаситель из рода Человеческого разбудит Великого Гвирда Духа Хеликса… Спасителя узнаете по знаку, подобному цветку рамондии, и будет он на пядь выше правого колена его». Все совпадает. Если у тебя есть еще один человек в запасе с таким же знаком, я и спорить не буду, — проворчал Кунра.

— Просто я ожидал увидеть нечто другое…

— Достаточно этого бреда, — сказала Марта и села на деревянной лавке, стоявшей посреди темной, сырой и холодной комнаты.

Перед Мартой стояли двое: небольшого роста старичок с живыми черными глазками в странном темно-синем одеянии и с синим же колпаком на голове, из-под которого выбивались седые космы, и богемного вида тип с гривой ярко-рыжих курчавых волос до пояса, одетый в шелковый халат. Рыжий сморщил свой тонкий длинный нос и шепнул старичку:

— Вы еще повозитесь с этой девчонкой.

Старичок покосился на Рыжего и обратился к Марте:

— Приветствуем тебя, Спаситель! Ты устал, скитаясь и ожидая своего часа в коридорах времени, и твой гнев оправдан. Но скоро мы освободим твою душу из заточения бренной плоти, и ты будешь свободен в обретении дальнейшего пути к Бесконечному Блаженству Вечной Мудрости!

— Ты чего несешь, звездочет?! Ты кто такой вообще?

— Нельзя спорить с волей Создателя! — задабривающе проворковал старичок, приближаясь к Марте. — Тебя избрали Небеса.

— Кунра, хватит болтать, ведем ее к Магистру, он разберется.

Марта изо всех сил толкнула обладателя синего колпака и рванулась к двери. Рыжий схватил ее сзади, но не удержал, и она, вывернувшись, двинула его локтем в живот.

За дверью никого не было.

Арка.

Поворот.

Лестница.

Узкие и частые ступени не были рассчитаны на стремительное бегство. Марта упала, и, пролетев кубарем несколько метров, оказалась на освещенной факелами площадке.

Бежать становилось все труднее, словно бежишь по колено в воде. Пришлось перейти на шаг. Тут непонятно почему она свернула налево, туда, где слышался топот и приглушенные крики.

«Куда я иду? Почему туда?» — вяло шевельнулись ее мысли.

Она пыталась сопротивляться, но тело ее уже не слушалось. Она шла на голоса, почти ничего не видя перед собой — только серый туман и какие-то радужные пятна в глазах. Чьи-то руки схватили ее без лишней вежливости и повели в ярко освещенный зал вроде тронного, судя по высокому резному креслу красного дерева и восседающему на нем мужику с черной бородой и тяжелым взглядом. Рядом с ним стояли уже знакомые старичок и Рыжий. Марта обернулась, чтобы увидеть, кто же ее привел. Никого…

«Мистика», — подумала она.

— Совершенно верно, — согласился бородатый мужик. — Высший Разум не преминет случаем обнаружить наше ничтожество — мой скудный мозг никак не может понять, почему на такую ответственную миссию выбрали такой глупый тело-носитель. Неужели ты и правда надеялась скрыться?

Марта молчала, а мужик продолжал, обратившись к старичку:

— Кунра, разве может разумное существо пытаться сбежать из Хеликса, этой цитадели магических сил?

— Что с нее взять, Магистр, если она — человек, — заключил старичок, потирая бок.

— Отпустите меня.

Магистр хрипло засмеялся:

— Не для того мы ждали столько лет, чтобы теперь отпускать тебя. Да и куда тебе идти? Кто тебя ждет? Ты должна обливаться слезами благодарности от того, что твоя никчемная жизнь сможет послужить кому-то благом.

«А ведь он прав… Ради чего жить? Всё суета, — подумала Марта, глядя на сытую ряху Магистра. Накатывало странное чувство покорности, которое, впрочем, быстро исчезло. — Тьфу ты… Да что это я, в самом деле?»

Магистр помрачнел.

— Уведите её. Рыжий, присмотри…

Марту сопроводили (на этот раз без колдовских штучек) туда, откуда она пыталась удрать. Рыжий усадил ее на лавку, сам приземлился в кресло-качалку, закрывавшую доступ к выходу. Он вынул из кармана пилочку для ногтей и занялся маникюром. Молчали минут пять. Первой заговорила Марта:

— Где я?

Рыжий поднял на нее глаза, потом опустил, потом снова поднял и, наконец, ответил:

— В Хеликсе.

— Хеликс — это что?

— Хеликс — это город. Подземный.

— Так я еще в Аду?

Рыжий всплеснул руками:

— А что, это похоже на Рай?

«Да и на Ад это, в общем-то, не очень похоже, — подумала Марта. — Если сравнивать с тем, что я видела». Время здесь словно остановилось: никаких признаков технологического безумия.

— Нам это ни к чему, — читая ее мысли, сказал Рыжий и подул на пальцы. Осмотрел их, прикрыв один глаз, удовлетворился результатом, и принялся за другую руку. — Мы не спорим с природой, не нарушаем хрупкость ее систем, воплощая в жизнь свои безумные эгоцентричные помыслы, не истощаем ее своими надуманными потребностями, как дойную корову. Мы с ней на «Вы». А за это природа раскрывает наш собственный потенциал. Каждый из нас в этом мире имеет такой запас внутренних ресурсов, что даже, в общем, страшно подумать… Короче, большой запас.

— Но при чем тут я?

— При том, что наше мнение разделяют далеко не все. Мир на грани экологической катастрофы. И если природа взбунтуется и захочет поставить обидчиков на место, никакой членский билет партии любителей природы не поможет. Всем достанется.

— Ну и?

— Ну и пора очистить землю от неблагодарного балласта! Уничтожить их всех своими силами мы не сможем. Но зато в нашей воле призвать того, кто сможет это сделать. С твоей помощью. Подробностей не скажу. Ни к чему тебе это.

Рыжий положил пилку обратно в карман и вздохнул, как после тяжелой работы. Марта прислонилась к холодной каменной стене и вдруг спросила:

— А как вы меня тащили сюда? Я ничего не помню.

— Это настойка скополии карниолийской. С добавлениями и заклинаниями. Тебя заставили ее выпить.

«А что с Эло? Или он тоже в этой компании?» — подумала Марта.

— Проблемный оказался гражданин. Еле втроем успокоили, — поежился Рыжий.

Вспомнилась ему и ваза, разбитая о голову одного из хеликсийцев, и сломанная челюсть другого.

— И с чего вы взяли, что я смогу разбудить этого вашего Духа Гвирда или как там его…

Рыжий погрозил пальцем:

— Не произноси его имя всуе! Так записано в Книге Судеб.

— Ты что, ее видел? Книгу Судеб?

— Слишком много вопросов. Твой знак на ноге…

— Да обыкновенный шрам! Упала где-то, вот и все, — перебила его Марта.

— Ничего не бывает просто так, — задумчиво возразил Рыжий, наматывая локон на палец. — Твой разум не в состоянии постичь сложность и совершенство задумки Создателя, в которой каждому отведена своя роль.

— Ну и в чем эта задумка? — зло спросила Марта. Бредовая безысходность ситуации бесила и наводила тоску.

— Не нам судить об этом, — многозначительно ответил Рыжий и прислушался. — Пора приготовить тебя для очищения. Иди за мной.

Миновав несколько залов, они вышли к небольшой купальне. Там их встретили две огромные хеликсийки.

Марта рядом с ними выглядела хилым подростком:

«Снежные бабы…»

— Это жрицы.

— Вы меня что, топить будете?

— Мыть, — кратко, но ёмко ответил Рыжий и удалился, отдав распоряжения жрицам на каком-то птичьем языке.

Глава 8

— Эло, как ты не поймёшь, что твоё молчание не выход из положения! Если я буду знать правду, я смогу тебе помочь.

Эло посмотрел на Мамочку. Забота об окружающих была в генах выращиваемых руководителей, и в её честности можно было не сомневаться.

«Хорошая ты тётя, и глаза у тебя добрые, но…» — подумал Эло и сказал:

— Ерунда.

— Что хотели от тебя эти, из Хеликса?

— Я не знаю, откуда они и что они хотели.

— Где человек, Эло?

— Какой человек?

— Да тот, из-за которого вся эта бодяга!

«Я и сам бы хотел знать, где Марта, — про себя согласился Эло. — Хотя, вероятней всего, что в Хеликсе. Эти доморощенные колдуны не стали бы работать на кого-то другого. Но зачем она им?»

— Послушай, сегодня тебя переводят на райскую территорию. Это очень опасно, Эло.

Эло молчал.

— Тебя опознали, когда ты вошёл вчера в Дверь в Четвёртой Лаборатории.

— Кто опознал?

— Райский контроль. Ты же знаешь, что они тоже мониторят.

— И что? Как вошёл, так и вышел, — пожал плечами Эло. — Это не запрещено.

— Очень смешно. Ты вернулся не один.

Эло начал терять терпение:

— На то, чтобы узнать, кто я, с кем я был, куда я отправился, а я мог и в другой мир завернуть, кроме Земли, и законно ли это перемещение, потребовалось бы гораздо больше времени. А если всё это фикция? Подстава? Провокация? Я не собираюсь оправдываться за то, что я, возможно, и не совершал!

Эло попытался пошевелить затёкшими руками, привязанными к спинке стула. Захотелось прилечь: голова кружилась, и ныли синяки после ночного визита. Да и атмосфера в Серой Зоне была не из приятных — вечные сумерки, горячий и влажный, облепляющий лёгкие воздух. Но дальше Серой Зоны было ещё хуже. Дальше был Рай с его вечным Солнцем, которое не только максимально благотворно влияло на показатели урожайности, но и сжигало кожу адских жителей — от света она покрывалась волдырями и расползалась, как желе. А жить без кожи, пока что не удавалось никому. Но райское Солнце губило не потому, что было райским, а потому, что было солнцем. На Земле была та же проблема. Только последние лет тридцать стали использовать специально выращенную искусственную кожу для защиты командированных к людям — сверхтонкую, по виду неотличимую от настоящей, одеваемую очень плотно на всё тело. Правда, надевать приходилось по частям и потом с ювелирным изяществом маскировать швы и терпеть и другие неудобства, связанные с её использованием, пока непреодолимые, в том числе и приём медикаментов (далеко не безвредных) и всего лишь семнадцатимесячный срок ее службы. Последнюю проблему решили, создавая заранее напарника-близнеца для посменной работы на Земле, на случай длительных экспериментов.

Над дверью зажглась красная лампочка, и прозвучал противный короткий гудок.

— Меня выгоняют, — грустно улыбнулась Мамочка и направилась к выходу. — Мы ещё увидимся.

Эло остался один, если не считать четырёх видеокамер, следивших за ним.

«Может, им язык показать? — Эло позабавила эта мысль, но он вовремя остановился. — Они уверяли, что на время посещений звук отключают, но что-то не верю я вам. Ой, не верю… Так что будем ждать и молчать».

Глава 9

Файдер стоял на холме, с которого открывался вид, вызвавший бы при других обстоятельствах вздох умиления. Пастельные призрачно-нереальные краски ландшафта словно были замешенные на предрассветной дымке. Казалось, ещё немного, и появится огненный край солнечного диска, и прогонит мрак, и вспыхнет белым золотом над полями и курганами…

«Умиляться будем потом, — подумал Файдер спускаясь. — Вот та груда камней, похоже, главные ворота».

Странные каменные балки были единственной уцелевшей наземной частью Хеликса. Отсюда уходили ступени в подземелье. Подбадривая самого себя, Файдер осторожно шёл вниз по ступеням. Никаких признаков жизни. Странно…

Но вот замаячил огонёк, потом другой, и вскоре вся лестница стала освещена. Природу источников света выяснить не удалось.

«Наверняка не без магических наворотов, — подумал Файдер, не переставая удивляться отсутствию каких-либо живых существ. — Вымерли они, что ли? Ну да, надейся! Наверное, у них общее собрание».

Вдруг послышались шаги. Файдер вжался в стену. Мимо пробежал кто-то из местных, а потом и целая толпа пробежала в ту же сторону, туда, где слышался глухой ритмичный звук.

«Похоже, у них действительно собрание, — подумал Файдер. — Но вы уж как-нибудь без меня».

— Ошибаешься, студент!

Файдер обернулся и замер. В воздухе перед ним висела голова — счастливая и лысая.

— Тебя уже ждут, — сказала голова. — Никто не сможет обвинить нас в негостеприимстве! Мы рады уделить внимание каждому, кто посетит наш чудный город!

«Ну, приехали!» — только и успел подумать Файдер. Стены вокруг него стали раздвигаться, отдаляться и покрываться мелкой волной, помутилось в глазах и пришлось зажмуриться. Открыв глаза, он оказался в толпе галдящих хеликсийцев. Вдали возвышалось нечто вроде трибуны, а за ней огромная статуя какого-то существа, похожего на смесь волка и крокодила, сжимающего в передних лапах большой плоский камень, служивший алтарём. На трибуну вышел Магистр. Все замолчали.

— Время пришло, — пробасил он, — время пришло! Пора освободить этот мир от сеющих разрушения и хаос неблагодарных сынов его! Пора разбудить Великого Гвирда Духа Хеликса! И мы разбудим его кровью Спасителя нашего, посланца Земли!

Тут ударили в огромный медный диск и вывели Марту, еле живую после обряда очищения, который состоял в том, что её несколько часов окуривали какой-то дрянью, и положили её на алтарь.

Кто-то, не выдержав напряжения, грохнулся в обморок.

— О Великий Гвирд, — заорал Магистр, подняв магический жертвенный нож. — Дух…

— Я здесь! — раздался вдруг голос невероятной силы. — Ты звал меня?

— Как? — прошептал взмокший Магистр.

Стоявший рядом с Магистром Кунра со стоном сполз по стене.

— Я здесь! — повторил голос.

И тут с потолка начало спускаться какое-то чёрное облако, перешедшее в небольшой смерч.

Смерч, добравшись до трибуны, явил миру Великого Духа Хеликса.

Файдер остолбенел:

— Это же Дикс!

И правда, Великий Гвирд выглядел как кот, поразительно похожий на Дикса.

— Да, это я. Дружище, иди сюда, а то тебя там совсем затёрли, — голос кота звучал уже не так сокрушительно, но всё равно достаточно убедительно, чтобы толпа шарахнулась в сторону, пропуская Файдера.

Магистр, всё ещё стоя с поднятым ножом, прохрипел:

— О Великий, мы же хотели разбудить тебя…

— Да я и не спал, — ответил Дикс, почёсываясь.

— Почему же ты покинул этот город?

— Да надоело всё! Гвирд, иди туда! Гвирд, иди сюда! Уничтожь этих, воскреси тех!

Дикс запрыгнул на Марту и аккуратно по ней прошёлся, что-то бормоча. Постепенно Марта начала розоветь и возвращаться к жизни.

— Но ведь было пророчество! — не унимался Магистр. — Как же Книга Судеб?

Дикс внимательно посмотрел на Магистра.

— Книга? Пророчество? А позвольте-ка взглянуть…

Коту быстренько предоставили Книгу, и Кунра с трясущимися руками нашёл нужную страницу:

— Вот! Вот! Великий Дух! Убедись сам! У Спасителя знак, подобный цветку рамондии… Вон там, у … этой … на ноге!

Дикс нахмурил свои кошачьи бровки и почти уткнулся носом в текст. После чего он расправил бровки и разочарованно и с укором посмотрел на окружающих:

— Господа, ну что же вы… Ну что же в самом деле… Какая невнимательность, господа! Вот же белым по-чёрному написано: "…спасителя узнаете по знаку, подобному цветку артензии". Вот артензия — прекрасный цветок о восьми остроконечных лепестках, — Дикс постучал пальчиком по картинке, чуть ниже текста. — А то, что вы узрели на ноге нашей прекрасной Марты — это… это, извините меня, туз бубей какой-то!

Колдуны растерянно переглянулись и боязливо взяли Книгу. Кунра при этом испуганно тряс бородой и причитал:

— Не было тут никакой артензии, Магистр! Вы же сами видели!

Рыжий победно задрал свой длинный нос:

— Я же говорил, что она — никакой не Спаситель.

Магистр, прокрутив какую-то мысль, обратился к толпе:

— Братья и сестры! Дух Хеликса вернулся к нам, как вы могли видеть! После своего путешествия ему необходимо отдохнуть и набраться сил! А мы обязаны устроить в его честь достойный приём! Идите и готовьтесь, нас ждёт Великий Шабаш, братья и сестры!

Братья и сестры удалились. Понурый Магистр теребил чётки и с претензией смотрел на кота.

— Ты убил меня, Гвирд…

— Да ла-а-а-адно вам! Не получилось в этот раз — получится в другой! Найдёте вы своего Спасителя. Книги не врут! — хитро сказал Дикс, потом обеспокоенно добавил: — У тебя нездоровый вид, Магистр! У меня кое-что есть для тебя.

В лапах у кота появилась бутылка, тёмного, почти чёрного, вина:

— Припас для ритуалов, — подмигнул кот. — Пойдёмте, господа, посидим, поболтаем, расскажете мне про своё житьё-бытьё… Давненько я у вас не был!

Озвученные котом перспективы были приняты с явным энтузиазмом, колдуны засуетились:

— Изволь, Великий Дух!

Меж тем Дикс, повернувшись к Файдеру и Марте быстро прошептал:

— Бегите отсюда! Бегите!

***

Но бежать у Марты не получилось. После всех приготовлений к её освобождению от бренного тела, сил у неё совершенно не осталось. Едва выйдя наружу, за ворота Хеликса, она остановилась.

— Придётся ещё до машины топать, сюда не проедешь, — сказал Файдер, оборачиваясь на Марту. — Ты идёшь?

Она — в каком-то холщовом обгрызке, в синяках и босиком… Её пробирало от холода, она только молча дрожала, смотрела на чёрта и ждала помощи. Бесспорно, он ей ничего не должен, но почему бы внеземному мужчине не совершить мужской поступок — помочь женщине? Да хотя бы руку подать, чтобы она не полетела вниз с этих скользких от мороси камней…

Но так думала Марта.

А вот Файдер так не думал. Разумеется, он оценил ситуацию и теперь чувствовал себя на краю моральной пропасти, в которую эта малявка предлагает ему шагнуть.

Надо всего лишь помочь женщине.

Помочь?! Женщине?! Да в своём ли вы уме?..

Файдер выдал матерную тираду, подошёл к Марте и поднял её на руки, как ребёнка.

…Он шёл, и ему вслед кивали белые, никогда не видевшие солнца, маки. Марта притихла. Ей было странно ощущать себя в таком положении, в ее голове даже вспыхнули какие-то детские воспоминания… В тоже время ей было удивительно спокойно. И даже тепло — с одного бока.

— Я думала, что вы холодные… Ну, что кожа у вас холодная, руки…

— Кто это "вы"? Страдающие вегето-сосудистой дистонией? Я к таким не отношусь.

— Нет, ну вы — в смысле нечисть всякая.

— Я тебя сейчас оземь шваркну, — невозмутимо пообещал Файдер. — Нечисть…

Смутившись оттого, что ляпнула лишнее, Марта опустила взгляд на залитую лунным светом степную траву, которая быстро ложилась под ноги, того, чей сердца стук она слышала сейчас. И стучало это сердце чуть быстрее обычного. Она не видела его лица, — лица на котором проскользнула быстрая, как падающая звезда, и легкая, как тень, загадочная улыбка.

Глава 10

Каменные чёрные стены и темнота… если не считать слабый свет от маленького монитора, в котором Эло мог видеть сам себя и всю комнату, в которой находился. Съемка ночного видения делала всё серым, но позволяла ориентироваться в пространстве.

Эло был в Раю.

Здесь он будет ждать, пока его вызовут для очередного допроса. Предыдущие допросы в Серой Зоне для вопрошающих успехом не увенчались — он от всего отпирался, отнекивался, или просто молчал. Но никто, конечно же, не собирается оставить его в покое — таких резонансных, показательных процессов давно уже не было. А почему бы и не наказать злодея за нарушение закона? Даже если вина его не будет доказана, он виновен по сути своей, ибо рождён в Аду. Он сам — есть тьма, и темны его помыслы, и душа его мертва…

Эло прилёг на лавку у стены, никаких кроватей, да и вообще мебели в комнате не было. В дальнем углу на полу лежал небольшой грязный матрас, прикрытый не менее грязной, рваной фуфайкой.

Фуфайка пошевелилась и харкнула.

Эло вздрогнул. Он был уверен, что находится в комнате один. Из-под фуфайки нарисовался голый по пояс дед, который теперь сидел на матрасе в белых бриджах, в позе лотоса и тянул с закрытыми глазами: "…о-о-о-о-ммм". Его тело было худым, но не дряблым. На смуглом безволосом торсе просматривались рельефные мышцы, седая, с желтизной, кудрявая шевелюра ниже плеч… Всё лицо его было изрезано глубокими морщинами, а может, и шрамами. Он поднял тёмные веки: яркие, синие, как море, молодые глаза. Всевидящие, неморгающие очи смотрели сквозь Эло.

— Ты думал о том, зачем ты здесь? — спросил дед.

Тот ответил с паузой и неохотой:

— Допроса жду.

— Я знаю, почему ты здесь. Я спрашиваю, зачем ты здесь? Какова твоя цель?

— Цель? Уж точно моей целью не было тут оказаться!

— Неужели?

Эло нервно дёрнулся не ответив.

Дед продолжал:

— Ты знал это ещё до того, как впервые увидел её. Эту девушку.

Эло злился на себя, не понимая, как прекратить этот разговор.

— Я не думал о плохом. Всё могло проиграться и без последствий.

— Легкомыслие? Слабоумие?

— Я просто рискнул. Вот и всё.

Дед опустил веки и снова погрузился в нирвану. А Эло прошиб холодный пот — до него только сейчас дошло, что этот дед просто-напросто раскручивает его на признание, а в комнате, конечно же, микрофоны, которые всё пишут.

— Нас никто не слышит, — дед снова заговорил. — Ты даже сам себя не слышишь. Ради чего ты рискнул, сынок?

Сынок задумался.

— Ради эксперимента. Это наука… Психосоматика, физика, биохимия… Ты вряд ли поймёшь… Я хочу продлить им жизнь.

— Кому?

— Всем. Нам, людям, всем, кому смогу.

Дед, тихонько и плавно покачиваясь под только ему слышимые ритмы, спросил:

— Исцеление?

— Нет… Скорее — своевременная диагностика.

— Это благородно, — оценил дед, сложил молельно ладони и сделал долгий шумный выдох.

Резкий скрежет двери прервал беседу, и голос из динамика вызвал Эло. Он шёл на допрос в сопровождении высокого крылатого красавца. В правой руке красавец держал электрошокер.

Эло завели в пустую мрачную комнату, в которой напрягало наличие, пусть маленького, но окна в потолке, из которого ровным столбом, в пол, падал солнечный свет.

В полуметре от этого столба стоял металлический стул, на котором теперь сидел Эло, стараясь как можно дальше отодвинуться от края, близкого к столбу. Красавец пошарил по бокам Эло, завёл его руки за спину и щёлкнул наручниками.

— Это для вашей же безопасности. Сидите спокойно.

Перед Эло стояла настоящая Фемида — ангел с прекрасным лицом, на котором было всё: ум, строгость, доброта, великодушие, справедливость…

— Вы знаете, в чем вас обвиняют? — спросила Фемида, от голоса которой промчался мороз по коже.

— Нет.

— Вы похитили Человека. Женщину. Против её воли. Вы вступили с ней в контакт, не имея на то прав и полномочий. Вы признаёте свою вину?

Сталью уставших глаз Эло с вызовом смотрел на Фемиду:

— Нет.

Окно медленно расширилось, а столб превратился в настоящий поток света, ниспадающий с потолка. Поток, несущий гибель едва касался плеча Эло, но он чувствовал, как густеет его кровь, как отекают и тяжелеют руки и ноги, как невыносимо тянет уже покрасневшую и воспалённую кожу на плече.

— Вы признаёте свою вину? — повторила Фемида.

— Нет.

Фемида еще какие-то мгновения смотрела на Эло, а после подала знак, и пыточное окно закрылось. Исчез и свет.

— Только что Марта подписала признательные показания: она сама вас вызвала, будучи на Земле, но, не имея достаточного опыта в управлении своей силой, ошиблась и провалилась в портал вслед за вами, — голос Фемиды в темноте уже был гораздо мягче.

Эло плохо соображал:

— Порталы?.. Показания?..

— С вас сняты все обвинения, — пояснила Фемида. — Вы свободны. Скоро вы сможете вернуться. В Ад.

Все немногие силы Эло неожиданно для себя, потратил на то, чтобы задать возникший ни к месту вопрос:

— А за что здесь этот старик?

— Какой старик?

— Тот, что со мной в комнате был. До того, как меня сюда привели.

— Это помещение для одиночного содержания. Там не было никого, кроме вас, — Фемида коснулась всё ещё вспухшей руки Эло, после чего кожа вновь стала приобретать нормальный вид. — Вам показалось.

Глава 11

Яркие огни вечноночного города весело подмигивали Марте. Но отчего-то было грустно. Совсем недавно она злилась на Эло и Файдера до нервных припадков, а потом к злости добавилась ещё и тревога, и ещё куча каких-то чувств, которые она даже не успела осмыслить. А теперь ещё и эта грусть…

Немного ещё чумной после Рая, Эло вышел на балкон к Марте, и стал рядом, явно собираясь что-то сказать.

— Ты как? — спросила Марта.

— Нормально… Слушай, я хотел… сказать… это… спасибо, в общем. Ты меня спасла.

— Эта ваша чёртова бюрократия творит чудеса, — тонко улыбнулась Марта. — Одна бумажка чуть не сгубила тебя, другая — спасла. Какое наказание тебе грозило?

— Не знаю… Это не важно. Я бы просто не дожил до суда, — Эло спрятал в карманы вдруг задрожавшие руки. — Как ты согласилась взять всё на себя?

Марта пожала плечами:

— Согласилась как-то. Нас с Файдером перехватили на въезде в город, и под вежливым конвоем сопроводили в администрацию. Что-то объясняли, я не помню уже… Сказали, что ничего преступного в моих действиях по этим признаниям не будет, и никаких наказаний для меня не предусмотрено. Интересно, а часто у вас в портал выпадают после "вызова"?

— Я о таком не слышал! — Эло засмеялся. — Да и вообще, понятия не имею, кого вы там, на Земле вызываете… Но, раз такое имеет место быть, значит, ты — не первая.

Дзынькнул телефон — пришло сообщение от Файдера:

— Ого! Там какая-то движуха в нашей Лаборатории! Все приборы с ума сходят! Похоже… похоже, будет внеплановое открытие Двери… Это очень, очень странно… Высшие силы сегодня, видать, на тебя работают… Идём! Там на месте разберёмся!

***

В центре куба из бронированного стекла стояла Марта. Напротив неё, за стеклом — Эло. Несмотря на толщину стенок куба, слышимость была отличная.

— Через пять минут будешь дома, — он говорил тихо, оборачиваясь на небольшую группу товарищей в белых халатах, которые тоже участвовали в происходящем. — Мне тут Файдер рассказал, что тип, который контролировал камеры наблюдения ещё и в Хеликс похаживал. Он продал информацию о нас хеликсийцам.

— А почему он сразу не поднял шум, когда увидел, как ты меня в телегу грузишь?

— Тогда бы тайна превратилась в городскую новость, а на таком уже не заработаешь.

— Две минуты! — крикнул кто-то из товарищей.

Марта проскользнула взглядом по белым халатам, ища Файдера, но его нигде не было.

Эло как будто бы понял её взгляд:

— Только что был здесь… Не знаю… ушёл куда-то… Может, и хорошо, что ушёл, а то сказал бы тебе на прощание гадость какую-нибудь. Что-то он был не в духе…

— Минута!

Эло показалось, что как будто сейчас надо сказать что-то очень важное, что успеешь сказать за минуту или не успеешь и за всю жизнь…

В стеклянном кубе появился светящийся шар, который с треском стал расти и вытягиваться.

— Тебе туда, — кивнул Эло.

Марта подошла ближе к шару и почувствовала, как ее затягивает эта искрящаяся пустота. Шаг и всё…

— Марта! — вдруг крикнул Эло.

— Что? — обернулась она.

Ещё секунда и…

— Не плюй через левое плечо!

Часть вторая

Глава 1

Плохо болеть в жару. Зимой забраться под одеяло с чашкой горячего чая с малиной даже приятно. Но летом простуда совсем ни к чему: идешь как в полусне — горло болит, глаза слезятся, изнутри на уши давит, а снаружи давит жара. Нападают маленькие пыльные смерчи, и тополиный пух облепляет, стоит лишь спуститься с крыльца подъезда, и преследует тебя в любой точке города.

…Закатное солнце дарит надежду на прохладу, и вечером в автобусе уже не так жарко, схлынула основная масса трудящихся, и уже есть выбор, где примостить свое уставшее тело. Желтый свет ламп на крыше внутри автобуса усыпляет и делает пассажиров смиренными и страшными, как восковые фигуры.

Марта прижалась горячим лбом к прохладному стеклу автобусного окна и стала изучать попутный народ. За окном рассмотреть что-либо уже не было никакой возможности. Освещенный центр города уже проехали, а впереди только спальные районы с улицами темными, как Критские лабиринты. Взгляд Марты скользнул по пассажирам и тут задержался на типе, стоявшем наискосок от нее.

Это выглядело как неудачный фотомонтаж, словно фигура его была вырезана из другой реальности и вклеена в эту. Тени на лице от падающего сверху света не было совершенно. Напротив, казалось, что он был освещен равномерно со всех сторон каким-то белым холодным светом. Нереальное создание без тени и возраста ростом выше среднего. Ясно было только то, что это, скорее всего, не девочка. Не отбрасывающий тени мальчик чуть сменил позу и вздохнул. Марте показалось, что она не слышала в этот момент ничего — ни шума мотора, ни бубнения пассажиров, ничего, кроме этого вздоха.

Тут двери распахнулись, впуская очередную порцию народа. Крашенная в малиновый цвет немолодая дама с огромной ниткой пластмассовых бус на шее обвела орлиным взором автобус, оценила обстановку, прицелилась и радостно заголосила: «Вон свободное место хорошее, пойдем, Любаша!» Малиновая бабушка уверенно направилась к стоящему бестеневому мальчику, ведя за собой подружку. Казалось, что они просто его не видели, как будто его и не было.

Загадочный мальчик только еще раз вздохнул и отошел в сторону, ища глазами, где бы пристроиться. И тут он увидел Марту. Остановился на секунду и вцепился в нее взглядом, как радостный клещ. Ей стало жутко. Как будто и не было никого, кроме них двоих, в этом пыльном автобусе со стонущими амортизаторами.

В чехарде мыслей Марта успела понять, что она не может рассмотреть его лицо. Как говорят, «что-то неуловимое было в его лице». В этом лице неуловимо было все. Тут Марту слегка толкнули в бок, и она обернулась.

«Прсстите…» — пьяненькое джинсовое нечто попыталось присоседиться рядом на сиденье. Соседствовать Марте не хотелось, и она встала, продвигаясь к выходу. Скоро ее остановка, можно и постоять немного. Она осторожно посмотрела в сторону, где только что стоял странный бестеневой тип. Никого. Исчез.

Пора выходить. А сердце колотится пульсом в ушах.

И в голове ни одной мысли. Страшно.

Почему?

Непонятно.

Непонятно, потому и страшно.

Ну, вот и приехали. Родные потемки приняли ее из чрева автобуса. Редкие магазины, проливающие свет на жизнь района, доверия не внушали. Стены, заборы, дворы, тьма, тихий свет из окон, снова тьма…

Дрожащими руками Марта достала ключи, — бесконечное пиликанье домофона и… о Господи, наконец-то… Дверь открылась, и Марта, успев обернуться назад: «никого…», облегченно вздохнула и поспешила к лифту. Не работает. Замечательно. Пешком на восьмой этаж. Не беда — даже полезно.

Пролет, еще один.

Краем глаза Марта заметила, как кто-то промелькнул на этаже ниже от нее. В ушах грохнул пульс, и перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Марта поняла, что паникует, но почему-то быстрее подниматься не стала. За ней идут. Это точно. Секунды застыли в ожидании. Время натянулось струной и зазвенело в самой верхней октаве.

Кто-то коснулся ее руки. Почему она не закричала в этот момент, не известно. Она медленно и с жутким для этой ситуации спокойствием обернулась и уставилась на стоящего напротив нее человека. Но привычный тесный полутемный подъезд стал вдруг широким и ярко освещенным. Лестница, где с трудом могли разминуться двое, стены, потолок, все ушло от своих обычных размеров и имело неясные очертания, как будто видишь все через воду. На Марту смотрел тот самый загадочный мальчик из автобуса. И странное дело — расстояние до него определить было невозможно — то ли близко он, то ли далеко.

Внезапно все искажения прекратились. Марта за эти секунды успела испугаться, удивиться и, когда подъезд снова принял привычные очертания, испугалась снова. Перед Мартой стоял некто уже совершенно обычного человеческого вида, со всеми полагающимися тенями. Незнакомец коснулся плеча Марты и сказал:

— Тихо, не кричи только. Я думал это как-то поаккуратней сделать, ну, встречу нашу. Но как в автобусе тебя увидел — потерял всякую осторожность. Марта…

Он вдруг замолчал. Видимо, пытаясь убедиться, что в широко открытых глазах Марты еще теплится разум.

— Ты кто? — спросила она каким-то придушенным голосом. Почему-то очень захотелось пить.

На серьезном лице незнакомца растянулась улыбка. Точнее, даже не улыбка, а неровная ухмылка на одну сторону.

И прорезал кожу штрих морщинки у глаз, такой знакомый, такой…

— Файдер, — выдохнула Марта и в один миг вспотела.

Файдер спустил ухмылку с лица:

— Мы что, так и будем тут стоять? Я надеюсь, ты меня пустишь к себе, а то я не в силах уже через стены проходить.

Марта молча пошла к своей двери, слушая абсолютную тишину в голове.

Уже дома она сделала два бессмысленных круга по гостиной, на третьем круге Файдер поймал ее за руку.

— Сядь!

Марта подумала, что если время в их мире идет так же как и в земном, тогда ему, этому существу в мятой пыльной футболке и со ссадинами на руках, должно быть лет… двадцать восемь… или около, но почему-то было ощущение, как будто рядом с тобой древний артефакт, которому миллионы лет и который, наверное, видел ещё рождение Вселенной…

Она села на стул, зарывшись в длинные каштановые волосы руками, и, наконец, произнесла:

— Зачем.

В ее голосе даже не слышался вопрос.

— Зачем. Ко мне.

Файдер внимательно на нее посмотрел, ничего не сказал и сел в углу гостиной, откинувшись к стене. И только сейчас почувствовал, как он устал. Хотел что-то сказать, но закашлялся и закрыл глаза руками, растирая лоб. Потом, не отрывая рук от лица, произнес:

— Я трое суток к тебе добирался. Дверь далековато открылась. Ночью, конечно, шел. Ты же помнишь — нам на солнце нельзя.

— А днем? Где был?

— Да где придется. Эту ночь ехал в поезде, вообще… — тут Файдер постарался подобрать синоним к крутившемуся в голове ругательству, — неудачно. Меня не видит никто — это хорошо, но лежать в пустом купе долго не пришлось, через две станции заняли. И всё. Согласно купленным билетам места для меня ни в одном вагоне не оказалось. Ехал в тамбуре. Сидел, лежал. Спать невозможно — пол холодный… трясет… все время кто-то толчется, курит…

Слова Файдера снова перехватил кашель. Говорить совсем не хотелось, но он понимал, что еще многое придется объяснить.

— Пришлось в параллельный мир идти, Двери с прямым выходом к вам не было. Мир-то параллельный, но близкий к вашему. Я физически всё ощущаю — предметы, температуру, давление, боль. Если сосредоточиться, можно ненадолго из этого измерения выпадать, ну, выходить, и проходить сквозь стены. Но эти маневры на крайний случай.

В этот момент Марта начала понимать важную деталь в речах Файдера. Понимание это наползало, как грозовая туча.

— Подожди-ка. Так ты где сейчас?! В нашем мире?

— Нет. Я же говорю: в параллельном!

— А почему я тебя вижу? Ведь я же вижу тебя!

— Видишь, — согласился Файдер. Он смотрел на нее, подперев подбородок рукой, и его длинные девчачьи ресницы совсем не гармонировали с тяжелым рентгеновским взглядом. — Видишь и слышишь. Я вот не пойму только, почему это тебя до сих пор удивляет. Ты же всегда видела больше, чем среднестатистический гражданин. Ну, может быть, после того Перехода эта способность усилилась.

Тут Файдер потянулся, поморщившись, помотал головой и деловито произнес, смотря куда-то в район люстры на потолке:

— Короче, Марта, мне нужно забрать тебя ненадолго. Я думаю, это не доставит тебе большого беспокойства…

Марта резко поднялась и вышла, не говоря ни слова. Потом тут же вернулась с блестящими от слез глазами. Она встала в дверном проеме и медленно заговорила, ударяя ладонью по дверному косяку, словно вбивая в него каждое слово.

— Да ты… Ты хоть знаешь, что это такое — видеть больше, чем обычные люди?! Уже пять лет прошло, и вот ты появляешься и заявляешь, что я должна куда-то идти, потому что кому-то это нужно. А ты знаешь, как я жила все это время?! Я пыталась все забыть, и мне это почти удалось. Я уже почти поверила в то, что я как будто нормальный обычный человек. И зачем я вам? Что, опять чей-то мир спасать по чьей-то бредовой идее? Я не хочу, слышишь? Не хочу!

Файдер на протяжении ее монолога пару раз опускал глаза на раскрасневшуюся Марту, а потом снова поднимал их к люстре, изучая взглядом завитки на плафоне. Потом прервал это важное занятие и спросил с совершенно искренним удивлением:

— Почему? Почему ты не хочешь? Что тебя здесь держит, в самом-то деле? К тому же ты вернешься обратно — при удачном завершении нашего мероприятия, — Файдер смотрел на Марту сонным взором. — Да, кстати, глупо открещиваться от своих способностей, если они есть. Хотя, в данном случае, я пришел к тебе не потому, что ты можешь видеть зеленых человечков в зеленой комнате…

Файдер поднялся и подошел к Марте.

— Слушай, у нас не было времени искать другого подходящего человека — с устойчивой психикой… А тебя мы уже знаем.

Марта задыхалась — злое отчаяние и обида душили спазмами и даже не давали слезам пролиться как следует.

— Да пошли вы все! — она махнула рукой в сторону Файдера, но не рассчитала и случайно задела его рукой по лицу. Свежезаточенный маникюр оставил розовую полоску на его щеке. Следующая секунда — и Марта, стукнувшись затылком о стену, охнула и оказалась прижатой в углу прихожей. Некоторое время они только молча шумно дышали в полумраке, как влюбленная парочка. Рука Файдера медленно двигалась вверх по бедру Марты, по животу, застывшей груди и остановилась на шее, зажав ее двумя пальцами. Он наклонился к ней близко-близко и задушевно прошептал:

— Нас учили, как держать колбу на опытах… двумя пальцами… за горлышко — очень-очень осторожно. Иначе дрогнет рука и весь эксперимент насмарку… а то и пораниться можно осколками.

Файдер, не убирая руки с шеи Марты, прикоснулся губами к ее лбу:

— Надо же, горячий какой. Может, ты заболела? Может, это какой-нибудь злой вирус, очумевший от жары?

Марта оцепенела от страха.

— Нет, Марта, я тебя обрадую — это не вирус. Просто так бывает, когда объект долго изучают по прямому контакту. Достаточно долго, чтобы простить этому объекту истеричные выходки.

Файдер отпустил Марту.

— А почему ты здесь? Эло ведь тоже в этом участвует?

— Конечно, участвует. Но он остался там и будет контролировать наше с тобой возвращение. А я здесь, потому что… ну, мы решили, что каждый будет делать то, что получается у него лучше. Я буду терпеть неудобства, жару и людей, а он будет сидеть в лаборатории, выедая глазами мониторы и датчики.

Марта подошла к раковине и умылась.

— Ты есть хочешь? — спросила она как-то по-домашнему.

Файдер отрицательно мотнул головой.

— Хочу. Но не буду.

— Так ты что, три дня уже ничего не ел?

— Мне без спецподготовки вашу еду есть нельзя. Вот тебе нашу — можно, потому что она у нас, как бы это сказать… безопасная для здоровья. За три дня ничего не случится, а вот если я отравлюсь тут у вас, откачивать меня долго придется.

— Ну, как хочешь. Слушай, а мне же в понедельник на работу…

Файдер засмеялся:

— Ты что? Мир в опасности, а ты про работу! Ладно, все будет хорошо… Что мы тебе больничный не организуем, что ли? Тоже мне проблема — земную бумажку соорудить! — Файдер зевнул и потер за ухом. — Короче, я спать пошел.

Марта налила себе чашку кофе, но задумалась и вылила ее в раковину. Потом заглянула в комнату — Файдер спал сном младенца, занимая всю её кровать.

— Замечательно, — прошептала Марта. — Сумасшедший дом какой-то…

Она тихонько взяла из шкафа домашние вещи и поплелась в ванную.

Глава 2

Раннее летнее солнышко уже раскидало желтые квадраты на полу и потолке, и по лучикам-дорожкам чинно плыли редкие, казавшиеся серебристыми пылинки. В сонной тишине слышны были только часы, стоявшие на журнальном столике, которые отмеряли время маленькими равными кусочками.

Неясное чувство беспокойства, протирающееся сквозь сон, набирало силу и становилось уже вполне ощутимой болью. Файдер приоткрыл глаза и увидел расплывающееся красное пятно на руке: солнечный зайчик, пригревшийся там, действовал как кислота. Он отдернул руку и быстро сел, еще не совсем соображая, что происходит. Закружилась голова. Прилив горячей волны оглушил на время: отдаваясь звоном в ушах, она потом откатилась куда-то в ноги и тут же вылилась через кожу уже какой-то ледяной испариной.

Чуть придя в себя, Файдерпошел в ванную и несколько минут сидел под холодным душем. Замерз, но полегчало. Он внимательно осмотрел руку — осталась только сосудистая сеточка, которая постепенно бледнела. Потом поднял с кафельного пола свои штаны, порылся в их множественных карманных недрах и достал небольшой тюбик, с каким-то синим гелем.

— Если мне не изменяет память, его хватит на сутки. Использовать его надо в крайнем случае, потому что хватит тут только на один раз, если с ног до головы мазать, как положено. Я думаю, сейчас этот самый случай. Сегодня отсидеться до ночи уже не получится, — Файдер поговорил сам с собой и принялся аккуратно втирать гель в кожу.

Бормотание соседского телевизора за стеной нарушило безмятежную тишину, повизгивая рекламными роликами. Где-то наверху заухала музыка, загудел пылесос. Утро большого дома сбежало по лестнице собачьим лаем во двор, пугая голубей.

Марта открыла глаза — на полу перед ней сидел Файдер и с любопытством смотрел на нее.

Марта, смутившись, натянула на голые плечи сползшую за ночь простыню, которой она укрывалась, и хрипловато, со сна спросила:

— Ты чего?

На лице Файдера, напротив, никаких признаков смущения не обнаружилось, он продолжал в упор ее рассматривать и честно ответил:

— Да ничего. Смотрю на тебя, — он вдруг провел пальцем по ее ноге и сделал научный вывод: — Бритые.

Файдер, видимо, в очередной раз убедился в несовершенстве человеческих существ.

Марта только сейчас заметила, что после лишенного удобств путешествия никакой трехдневной щетины на щеках Файдера не было.

— У нас в организме с рождения нет ничего такого, от чего бы мы из поколения в поколение избавлялись. Кому нужна потом, например, борода лопатой, тот делает себе определенную инъекцию…

Марта оторопело его перебила:

— Слушай, нельзя так девушек рассматривать. Да еще и за ноги трогать. Это неприлично.

Файдер удивленно на нее посмотрел, нахмурился слегка, что-то припоминая.

— А! Точно. Это у вас называется стыд, — он прищурился, но с места не сдвинулся. Появилась ехидная улыбочка, которая растягивалась всё шире. Потом поднялся и спросил уже почти серьезно: — Что я должен сделать? Выйти? Ладно, ты предупреждай, если что. Все эти ваши нравственные сложности и не упомнишь.

Глава 3

Несколько часов спустя они были уже за пределами города, в месте, знакомом Марте по слухам и газетным статьям, но бывать ей здесь не приходилось. Да и зачем? Эти выжженные солнцем холмы прятали в своих недрах тайны, открывать которые совсем не хотелось.

— Я слышала про эти катакомбы, — сказала Марта, недоверчиво глядя на Файдера.

Тот театрально удивился:

— Надо же! И что говорят?

— Слушай, Файдер, я туда не пойду. Ничего хорошего про эти места не пишут. Чертовщина там какая-то.

— Угу, чертовщина. Она самая.

Файдер чуть наклонился к ней, посмотрел озабоченно прямо ей в глаза и пощелкал перед ними пальцами, проверяя, очевидно, на вменяемость:

— Как слышно? Прием! Мы вообще-то с тобой в Ад отправляемся. Глупо обращать внимание на всяких одичавших архаичных монстров.

Марта скрестила руки на груди и недружелюбно на него посмотрела.

— Так все-таки там что-то есть? И мы вроде как в гости к нему идем? Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, иначе…

— Иначе что? — Файдер покачал головой. — Марта, времени нет на разговоры. Ты лучше помоги мне разгрести это.

Он встал на колени возле куста ежевики и начал отбрасывать в сторону камни и ветки, которые лежали на крутом склоне обычной неинтересной кучей. Марта, вздохнув, принялась помогать.

— И что мы делаем?

— Расчищаем вход.

— Понятно. Вход куда?

— Внутрь.

Столь исчерпывающий ответ Марту не успокоил, но дальше расспрашивать она не стала.

— Я мог бы перетащить тебя сквозь все эти камни и не морочить себе голову, но тогда у меня не хватит сил для нашего главного Перехода, — сказал Файдер. Колючки и веточки разнообразной флоры царапали руки, вездесущие муравьи тоже вели себя неприветливо, норовя укусить. — Придется очень крепко тебя держать, чтобы не занесло куда не надо.

Наконец вход в подземелье был расчищен настолько, что в него можно было протиснуться. Файдер пошел первым, Марта за ним. Они пробирались почти ползком метров пять, пока свет снаружи хоть немного был виден. Далее сделали крутой поворот и оказались в абсолютной тьме, но проход стал шире, и можно было встать в полный рост. Глаза, постепенно привыкнув к темноте, уже различали стены, что-то вроде колонн в центре и несколько чернеющих проходов на противоположной стороне.

— А откуда тут свет? — удивилась Марта. Можно было различить рельеф на стенах, какие-то надписи, рисунки. — Интересно, что тут написано?

— Не знаю, и мне не интересно, — Файдер поморщился, глядя, как пробежало что-то, похожее на большую мокрицу. — И откуда свет, я не знаю. Пусть это ваши краеведы выясняют. Краеведы-экстремалы… Ладно, пошли дальше, — он показал на крайний правый проход.

Шли осторожно, изредка перебрасываясь фразами и отгоняя шутками напряженность, которая цеплялась своими острыми коготками за душу.

Они дошли до большого зала: идти можно было по дорожке шириной пару десятков сантиметров, потому как далее мерцала черным агатом вода. Взявшийся откуда-то легкий ветерок чуть взъерошил водную гладь и принес с собой запах. Очень нехороший запах.

— Как в зверинце, — Марта машинально зажала нос.

— Тихо! — Файдер без шуток взял ее за руку. — Ни звука. И дыши как можно реже. А лучше вообще не дыши. Нам надо пройти мимо без приключений.

Вдруг у кого-то из них из-под ног вывернулся камешек и со звонким хлюпаньем упал в воду. Оба вздрогнули.

— Тьфу ты! — Файдер хотел плюнуть ему вслед, но просто тихо выругался.

Он вовремя вспомнил, что для того, кого они не хотят беспокоить, плевок будет как приманка, на которую он не замедлит среагировать. То, что Файдер был в несколько другом мире, его бы не спасло. Обитающий здесь монстр мог существовать во многих измерениях и не брезговал никем и ничем, будь то заблудшая земная коза или сказочный тролль. Каменный берег был весь в шрамах — следы от когтей за сотни лет оставили глубокие следы, когда он выбирался наружу, ища жертву в мрачных лабиринтах. Иногда, в прохладный дождливый день, он мог позволить себе полежать под сводом какой-нибудь пещерки, ведущей в суетливую земную реальность. Положив клыкастую чешуйчатую морду на лапы, наблюдал за пасущимися неподалеку коровами, терпеливо ожидая, когда какая-нибудь из них, отбившаяся от стада, подойдет поближе.

…Чёрное озеро осталось позади.

Марта и Файдер остановились. Перед ними была дверь. Самая обычная, с фигурной кованой ручкой и замочной скважиной. Файдер, казалось, был озадачен:

— Очень хорошо. Просто замечательно. И когда ее тут поставили? — недовольно спросил он у двери.

Дверь молчала.

— Эти полоумные адепты с их собственническими фантазиями!.. — он пнул дверь ногой, что не произвело, естественно, никакого эффекта. — Короче, там за этой дверью выход в другие миры. Вроде как многодорожечный портал. Им многие пользуются, хотя он и не безопасный. Это вроде как эскалатор, где каждая ступенька увозит тебя в одно из множества измерений и состояний. Надо только точно знать, когда появится нужная тебе ступенька. Работает он, правда, в одну сторону, но зато всегда есть возможность попасть куда надо и не ждать месяцами. Во всяком случае, так нам рассказывали. Так вот, недалеко от этого портала обосновались какие-то сектанты, не знаю, откуда они взялись. Ходят в дурацких шмотках, машут какими-то манускриптами, утверждают, что это их территория, что все им, видите ли, мешают.

Файдер замолчал, глядя в пол, и соображал, что теперь делать. Дверь, конечно же, обычной не была. Наверняка эти сектанты еще и забор энергетический соорудили, тогда просто так через нее не пройдешь, да еще и вдвоем! Но других вариантов нет, надо жертвовать своими силами.

— Отойди-ка в сторону, — попросил он Марту, а сам уперся руками в стену и закрыл глаза. Его ладони вспыхнули каким-то электрическим голубоватым светом, что-то невидимое толкнуло Марту, заставив сделать еще один шаг назад. И тут каменные стены, пол — все стало покрываться, уже знакомой, рябью. Изумленная Марта смотрела на Файдера: он то растворялся в воздухе, то появлялся снова, черты его лица стирались и искажались до неузнаваемости, совсем как вчера на лестничной площадке, где он ее догнал.

Он убрал одну руку от стены и протянул ее Марте:

«Пойдем!»

Ей показалось, что голос прозвучал у нее в голове. Она послушно взяла Файдера за руку — пальцы ударило током. Она сделала шаг в зыбкое пространство перед ней и сжала зубы от боли.

Еще шаг, и она у самой стены.

И опять голос: «Глаза закрой!»

Она успела сделать это до того, как миллионы маленьких огненных иголочек вонзились в кожу, раздирая ее.

«Не останавливайся!»

Марта продолжала насаживать свое тело на раскаленные иглы, уже не думая о том, когда этот кошмар закончится.

Но кошмар закончился.

Марта огляделась — железная дверь была уже у них за спиной.

— Я что, через стену прошла? — она изумленно спросила у побледневшего Файдера, который присел отдышаться.

— Ну, точнее, я тебя через нее протащил, — устало ответил он. И, не вставая, махнул рукой левее того места, где они находились. — Вон там — портал. Сейчас, если кто-нибудь через него пройдет, ты увидишь. — Файдер посмотрел на часы. — Так… до ближайшей нужной нам ступеньки четыре минуты семнадцать секунд.

Вдруг рванул воздух и бросил в глаза песчинки, и на том месте, где указал Файдер, со свистом вылетел из-под земли светящийся цилиндр метра полтора шириной. Из него вышло существо в светлой одежде, с миловидным лицом и остроконечными ушами.

— Это же эльф! — прошептала Марта и почему-то заулыбалась.

Эльф озабоченно посмотрел по сторонам, пожал плечами и зашел обратно в цилиндр, который в ту же секунду со свистом скрылся в потолке.

— Видать, этажом ошибся, — предположил Файдер, поднимаясь и отряхиваясь. — Ну, нам пора.

Место межпространственных перемещений не выглядело как-то по-особенному: на полу лежала вроде крышка люка, похоже, что бронзовая, с какими-то значками — то ли буквами, то ли цифрами.

— Встань сюда, — он показал на узорчатый треугольник на люке, — это вроде безопасной зоны, вот за эту линию не заходи и, когда я скажу, вдохни поглубже и закрой глаза.

Марта даже не спрашивала себя, почему она должна это делать. Просто так надо и всё. Кому надо? Зачем надо?

Да какая, в сущности, разница…

— Десять секунд, — голос Файдера вывел ее из задумчивости. — Пять… три… приготовься… поехали!

Марта вздохнула, зажмурилась и тут же почувствовала, как Файдер рывком притянул ее к себе, прижал, обняв за хрупкие плечи.

Нестерпимый свист ударил по ушам. Вспышки, молнии — все закружилось вокруг и выбило почву из-под ног…

Они неслись куда-то сквозь миры, пространства, вселенные… а может быть, сквозь космические облака и черные дыры… два тела, два разума, спаянные обстоятельствами.

Не враги, не друзья и не любовники.

Чужие и бесконечно далекие, они держались друг за друга, став единым целым на мгновения, показавшиеся им вечностью.

Глава 4

Вы знаете, как замедлить время? Начните пристально смотреть на часы.

Марта уже минут двадцать наблюдала, как медленно ползут стрелки на белом циферблате кабинета Адского института. Несмотря на то, что вокруг было полно предметов более достойных ее внимания, шарить глазами по сторонам, а тем более трогать что-то руками, ей не хотелось. Во-первых, это неприлично, а во-вторых, небезопасно. Да и вообще, не хотелось привлекать к себе внимание. Хотя, насчет последнего можно было не беспокоиться — присутствующая, кроме нее, в кабинете троица словно уже забыла о ее существовании. Кроме знакомых Марте Файдера и Эло, которые перебирали какие-то документы, расчеты, схемы на столе, был еще один тип постарше. Выглядел он странновато: закатанные до локтя рукава белой спецовки, поблескивающая золотая цепь на шее и сигара в зубах — загадочный атрибут, учитывая трепетное отношение адских жителей к своему здоровью.

О чем они говорили, было неизвестно. Марта понимала язык других миров, если только разговор касался её. Либо говорящие были не против, чтобы их понимал кто-то чужой.

Иногда обладатель золотой цепи косился на Марту и задумчиво изрекал что-нибудь вроде: «неплохой экземпляр», «сомневаюсь» и «надо пробовать». В остальном речь их была непонятна и подобна неспешному жужжанию шмелей, периодически нарушаемому хихиканьем Файдера. Эло, кого-то изображая, говорил с напускной серьезностью и водил пальцем по стеклянной столешнице, а Файдер уже скулил, сползая от смеха со стула.

Вдруг дверь распахнулась, и появление остановившегося на пороге субъекта мгновенно прекратило возникшее веселье. Файдер быстро подобрал ноги, резко сел, ударившись о спинку стула, а Эло порозовел, как майская роза. Тип с сигарой, не спеша, повернул голову, бросил то ли приветствие, то ли ругательство, и выдохнул очередную порцию дыма в приоткрытое окно.

В кабинет вплыл классического вида профессор с умными глазами и белой бородкой. Глаза были умные, но не добрые.

— Так… я вижу, подготовка идет полным ходом, — недобрый профессор обвел взглядом присутствующих. Цепкие серые глазки просканировали Марту. — Очень хорошо, что вы согласились на сотрудничество. Мы это очень ценим и постараемся не подвергать вас неоправданному риску.

Марта бросила взгляд на Эло: «Оправданный риск звучит не лучше…»

Эло уже пришел в себя и принял оборонительную позицию:

— Все почти готово.

Разговор снова превратился для Марты в журчащую тарабарщину. Эло удавалось каким-то чудесным образом спорить с начальством и при этом не наживать себе неприятности. В отличие от Файдера, для которого единственный способ избежать этих неприятностей — сидеть молча. Что он и делал, опустив глаза и рассматривая шнуровку на своих ботинках.

Профессор вдруг замолчал и, глядя через плечо на Файдера, важно заявил:

— То, что вам позволили работать вместе над этим проектом, еще не повод сотрясать стены этого здания ржанием диких лошадей.

Файдер поднял глаза на профессора:

— Коней.

— Что, простите? — тот сделал вид, что не расслышал.

Тип в сигарном дыму беззвучно засмеялся, сверкнул белым оскалом.

— Ржанием диких коней, — негромко повторил Файдер и уставился на профессора.

Тот недовольно скривился и ничего не ответил. Он и все остальные прекрасно понимали, что эта парочка работает вместе не благодаря чьей-то благосклонности, а просто потому, что лучше них эту работу никто бы не сделал.

— Я сейчас вернусь, — многозначительно предупредил профессор, выходя из кабинета.

Вернулся он быстро и не один.

Общий возглас удивления вспорхнул и завис в воздухе.

«Ну, дела…»

— Разрешите вам представить… Илла, согласно нашему договору со Светлой Стороной, будет работать вместе с вами. Начиная с завтрашнего дня, она четвертый участник вашей… ммм… экспедиции.

Вот это да!

Файдер поднял брови на высоту, прежде для них недосягаемую:

— Юманиэры…

Существо по имени Илла утвердительно кивнуло и одарило всех фантастической улыбкой.

Пришибленные такой новостью, Эло и Файдер переглянулись.

Невероятно. Илла была из юманиэров — самого красивого вида ангелов, контактирующего с земными людьми. Они служили людям музами, вдохновляли поэтов, художников и музыкантов. Красота их была безупречна и идеальна, как прочерченная циркулем окружность.

Познакомившись со всеми, Илла мило распрощалась, оставив после себя какую-то сладкую тишину, которая упала пушистым котом на колени и теперь медленно сползала на пол.

Марта тоже была под впечатлением. Но не знакомство с ангелом было тому причиной — она уже забыла, как удивляться подобным вещам, вовсе нет. Ее беспокоило другое — время поменяло свою форму. Оно больше не было невнятной серой линией, ведущей от точки А к точке Б. Теперь время расползалось вширь каким-то белым пятном, как блин на сковороде. Это пятно было теплым и мягким, оно поглощало всё на своем пути, затекало в самые темные уголки души, выворачивало там всё наизнанку, но не причиняло боли. Напротив, было даже приятно.

Глава 5

Идея лечь спать пораньше была разумной, но невыполнимой. Усталость и нервы, сначала валившие с ног, перешли точку невозврата, обратившись туманом в голове, вытеснившим сон и растворяющим мысли. Все трое пребывали в состоянии безвредных зомби.

Марта, поджав ноги, сидела в кресле. Эло полулежал на столе и раскручивал на нем карандаш, как рулетку в казино. Файдер лежал, задрав ноги высоко на спинку дивана, и периодически совершал сложные акробатические трюки — он брал с пола чашку и пил из нее, не меняя положения тела. Самое интересное, что ему удавалось не вывернуть на себя ее содержимое.

— Так куда мы едем, кто-нибудь мне объяснит? — в который раз за вечер пыталась выяснить Марта.

— Мы едем в Лейхасскую пустошь, — отозвался Файдер с дивана и выразительно посмотрел на Марту с убийственным взмахом ресниц. — Тебе это о чем-то говорит?

Эло крутанул карандаш и нехотя заговорил:

— Граница между мирами нарушена. И это надо исправить. Конечно, это еще не апокалипсис, как у вас говорят. Пока только резко меняется климат — за пару часов может выпасть по колено снега, а потом жара плюс 45 по вашему Цельсию. Ну, пара рек уже исчезла. У Светлых в Раю наводнение было. Бактерии появляются новые… А на прошлой неделе поймали двух каких-то уродов — я не знаю, что это за форма жизни, но та жижа, которая из них потом потекла, разъела металлический контейнер, в который их положили, после того как пристрелили. Уродов было двое и они были небольшие, но что будет дальше, никто не знает. Разрыв очень быстро увеличивается. Так что мы едем закрывать эту дыру.

— Чем? — Марта поняла, что вопрос странный, но вполне естественный.

— Если без подробностей, то это… это — не пойми какой концентрат идеально чистых энергий, заключенных в идеально чистый кристалл. Энергия чувств, например… Ненависть и любовь имеют очень большую силу… Очень.

— Допустим. Меня уже не удивляет, что чувства запихнули в кристалл, но где вы взяли любовь? У вас же её нет!

— Ну, во-первых, мы создали её искусственно, это чуть сложнее, чем вырастить орган, например почку, для пересадки, а во-вторых, в некотором виде она и у нас присутствует, это чувство очень близко к чувству долга и к ответственности. А без них здоровое общество и цивилизацию не удержать.

— Ты серьезно считаешь ваше общество здоровым?!

Эло с Файдером смотрели на Марту, как на сумасшедшую.

— Да уж здоровее вашего, — надменно сказал Файдер. — У нас нет террористов, маньяков, насильников и тому подобных. И мы не бросаем своих детей.

— Да вы даже родителей своих не знаете! Вас же в пробирках выращивают, по госплану!

— И что? Это не имеет совершенно никакого значения.

Марта собралась было открыть рот для ответа, но передумала. И спросила о другом:

— А какого размера этот кристалл?

Файдер поднял руку с согнутыми жестом "о'кей" пальцами:

— Вот такой.

Марта перевела удивленный взгляд на Эло:

— Такой маленький? И как таким маленьким кристаллом заткнуть практически космическую дыру?

Эло скривился, дав своим видом понять, что сейчас ему придется отвечать на чрезвычайно глупый вопрос:

— А при чем тут размер? Вселенная вообще родилась из точки, из бесконечно малой точки, которая даже не знала, что она — точка, — Эло уже издевательски улыбался, глядя на Марту.

Марта обиделась:

— Умники… Затащили меня, видите ли, мир спасать… Какое мне вообще до этого дело?

— Так твою же Землю тоже накроет, — сказал Файдер уже с закрытыми глазами. — У вас же там защиты никакой.

— А почему нельзя отправить кого-то одного с этим кристаллом?

— Нельзя, потому что нельзя. Ну всё, хватит, надо спать, — Эло слез со стола. — У нас пять часов на сон и один на сборы. Всё! — он вышел из комнаты, погасив настольную лампу и оставив Марту с Файдером почти в полной темноте.

— Ты не уступишь мне диван? — Марте показалось, что ответ будет положительным. При всей неординарности ситуации она все-таки была гостем.

Ответ пришел с подозрительной задержкой:

— А я, значит, на полу буду спать…

— Ну почему на полу? На кресле.

— То есть ты допускаешь, что кресло вполне может служить спальным местом?

— Ну, может, конечно, только неудобно на нем.

Файдер выдержал паузу:

— А теперь объясни мне, почему это мне должно быть неудобно, а не тебе. Если ты меня убедишь, то я уступлю. Я не принципиальный.

Но Марта уже не собиралась продолжать этот бессмысленный торг за диван, она только вздохнула, закрыла глаза и плотнее укуталась в пушистый плед.

— Спокойной ночи, — проворчала она и отвернулась.

Через минуту она уже была далеко отсюда — в причудливых и сказочных мирах сновидений…

***

Легкий толчок в плечо вернул Марту из сна в эту, с позволения сказать, реальность. Эло стоял напротив окна с озабоченным видом. То, что он там увидел, не сулило ничего хорошего. Привычный вид на улицу — изящное деревце, светящееся тихим сиреневатым светом сквозь вечную адскую ночь, превратилось в нечто фантастически красивое. Но красота эта была мертвая — от самой макушки до кончика самого маленького листочка это милое деревце было сковано льдом. Лед, играя всеми цветами радуги, жадно вцепился в это живое безобидное создание, обрекая на погибель.

Марта посмотрела в окно:

— Как красиво…

В этот момент самая большая ветка, сверкнув напоследок бриллиантовой россыпью, рухнула вниз.

Следом, с печальным хрустальным звоном упала еще одна…

Лед тщательно и безжалостно захватил город, превратив его в цветной сувенир из лавки стекольщика.

— У нас мало времени, собирайся.

Через час у института странная четверка, погрузив все необходимое в автомобиль, с виду как обычный земной внедорожник, переживала последние, самые трудные минуты перед отправлением. Эло и Файдер получали, несомненно, ценные указания от профессора, Илла что-то писала на электронном планшете, а Марта сидела в машине и задумчиво смотрела на черное зеркало дороги.

Наконец двинулись в путь.

Илла, положив свой планшет, счастливо огляделась и подарила Марте улыбку ребенка, которого везут в зоопарк. Похоже, то, что она на адской территории, ее совершенно не смущало. Она чуть наклонилась к переднему сиденью, где сидел Эло, и спросила с детским любопытством:

— А кто это был с вами вчера в кабинете? Большой такой дяденька, серьезный, с этой… ну как… с сигарой.

Марта была уверена, что Эло сейчас обернется с ухмылкой хамелеона и выдаст что-нибудь, лишь бы та отстала с расспросами. Но случилось странное. Эло, засмеявшись, повернулся к Илле, и как ни в чем не бывало оживленно начал рассказывать:

— Да он из девятого отдела по внедрению! Как его зовут, я тебе не скажу, конечно. Он с Землей работает. Недавно вернулся, у них пересмена сейчас. Земные привычки въедаются в мозг намертво! А вредные особенно. Но он суперспециалист, его создали для этой двойной жизни…

Илла слушала с ангельскими вниманием. Потом засмеялась и показала свою руку:

— Смотрите, какие мне часы подарили перед отъездом сюда! Правда, прелесть? На них бабочки, ну как живые, вот, на циферблате, и прямо крылышками машут! А тут, смотри, на ремешке маленькие ангелочки! У них такие забавные мордашки!

Марта подняла глаза к потолку: «Как дитё…»

Илла милое, доброе и, конечно же, неспособное причинить вред существо. Но почему вдруг такое странное чувство? Странное, нехорошее, забытое и разъедающее всю душу, если дать ему время пустить корни. Но Марта постаралась загнать поскорее эту мысль как можно дальше, в самый темный угол сознания, и попыталась отвлечься. Она сделала вид, будто ей интересно, какие мордашки у ангелочков и как, собственно, машут крылышками бабочки. И случайно подняв глаза на зеркало заднего вида, она вздрогнула от взгляда Файдера, который был за рулем и пока не сказал ни слова, не обращая внимания на веселый щебет рядом с ним. Тяжелый, внимательный взгляд слегка прищуренных глаз, которые в тот момент показались ей совершенно черными. Этим черным прицелом он смотрел на Иллу, которая, ничего не подозревая, мило беседовала с Эло, который, в свою очередь, этому совершенно не сопротивлялся. И вдруг встретившись взглядом с Мартой, Файдер отвел взгляд, выразительно сплюнул в открытое возле себя окно и прибавил скорость. За окном уже промелькнула иллюстрациями городская жизнь, и теперь они выезжали на широкую автостраду, уходящую своими огнями куда-то за горизонт.

Они ехали без остановки уже четыре часа, встречных машин практически не было, моросящий дождик рисовал на стекле дорожки, которые то сбегались в одну, то разбегались на десяток тоненьких речушек.

Впереди вспыхнула яркой рекламой заправочная станция с парой магазинов и мотелем неподалеку.

На остановку было отведено полчаса.

Марта прогуливалась под навесом магазина, разминая затекшие ноги, и наблюдала, как Илла, улыбаясь, что-то говорит Файдеру, а тот, облокотившись на дверь авто, смотрит на нее сверху вниз, как удав. Потом вдруг засмеялся и, взяв за пуговицу на кофте, легонько притянул к себе поближе и сказал что-то уже с совершенно безразличным выражением лица, после чего отпустил, отвернулся и пошел в сторону магазина. Илла что-то прокричала вслед примиряющим тоном, на что Файдер, не поворачиваясь, ответил вполне земным некультурным жестом.

— За что он с ней так? — спросила Марта у подошедшего Эло, который тоже наблюдал эту картину.

— Не знаю, — пожал плечами Эло. — Какая разница?

— Она такая добрая, такая красивая… Даже ты с ней ведешь себя как… ну, как нормальный… по-человечески, что ли.

Эло хмыкнул и посмотрел на нее удивленно:

— Да? Не замечал. Это его личное дело. Да и вообще, смешно. Она — ангел, а он — чёрт, и ей-то он точно ничего не должен.

— Но ведь ты тоже черт, — недоумевала Марта.

— Я не пойму, что ты от меня хочешь? — Эло ответил с явным раздражением в голосе. Потом огляделся. — Ладно… а где Илла? Ехать пора.

Конечно же, Эло всё понимал.

Он подошел к вернувшемуся Файдеру и, максимально скрывая нервозность, спросил:

— Смурной ты какой-то.

Файдер сосредоточенно оттирал размазанную мошку от лобового стекла.

— Я не понимаю, зачем она здесь — он посмотрел, наконец, на Эло. — Ты понял, о ком я.

— Ты чего? — Эло искренне удивился. — Затем, зачем и мы здесь — командировка, задание… Мы же не можем без райского участия. Это не нам ведь решать…

— Я не понимаю, зачем она здесь, — повторил Файдер с ударением. — Меня это злит.

К последней фразе он добавил нецензурную лексику, после того, как Илла вновь появилась в поле его зрения.

— Да нормальная она, что ты взъелся? Обычная девчонка!

— Окстись! — Файдер снисходительно ухмылнулся и похлопал Эло по спине. — Девчонка… Это змея! Змея, сбросившая на время свою кожу…

Эло молча отошел, дабы не доводить до ссоры — впервые за долгое время он не был согласен со своим другом.

Но, однако же, пора в путь.

Теперь за рулем был Эло, а Файдер сидел рядом, потягивая через трубочку адское мохито. Марта тихонько хрустела конфетами, а Илла, подобрав ноги, мирно спала у неё на коленях.

Они молча летели по широкому телу автобана, играющему лентами разделительных полос, в полнейшую неизвестность. Но в том, что надо двигаться вперед, никто из них уже не сомневался.

Глава 6

Марта и не заметила, как заснула, но то, что она проспала какое-то время, было очевидно — привычная тьма вдруг исчезла, превратившись в белесые сумерки. По обочине тянулся желтоватый туман, сползая с холмов, поросших красноватым кустарником. Марта с удивлением огляделась.

Илла, с радостью пояснила:

— Это Серая Зона. Здесь всегда так! Ни день, ни ночь…

Марта отрыла среди вещей бутылку с водой и выпила залпом, наверное, половину.

Фуууу… хорошо…

— Лейхасс… Название такое… Похоже на Лхасу в Тибете, — сказала задумчиво Марта.

— Очень может быть, очень может быть… Дай-ка мне бутылку, пока ты всё не выпила.

Рука Файдера через салон смыкнула у Марты воду.

Вот же тип… Марта сделала губы бантиком и отвернулась.

Вскоре ее взору предстала удивительная картина. Впереди над трассой висела огромная дуга, переливающаяся всеми оттенками синего цвета.

Файдер, увидев дугу, простонал:

— Ну… Ну что это такое… нет, ну обязательно сейчас! Нет, ну ты скажи — никто не знал, что она появится?

— И что бы мы сделали? — спокойно отозвался Эло.

Файдер тер лицо руками и продолжал стонать:

— О-о, ну ты-то хоть ерунду не городи! Защиту бы поставили. З-а-щ-и-т-у.

— Эту защиту еще никто в реальных условиях не проверял. Неизвестно, чем бы все обернулось.

— Но это был бы шанс. Может, удачный, может, и нет, но он бы был! А теперь что?

Дуга уже была совсем близко, и Эло, немного сбросив скорость, продолжал движение.

— Посмотрим.

Невероятно синяя арка нависла над ними и через мгновение осталась позади.

В ушах зазвенело, машину повело, и, вылетев на обочину, они остановились.

Эло спокойно сказал:

— Ну всё в порядке, удачно проскочили.

Файдер нервно засмеялся:

— О да! Все просто отлично… Кондиционер! Кондиционер сдох!

Он приоткрыл дверь и, заругавшись, снова ее захлопнул:

— Если окна не открывать… машина скоро нагреется, и мы тут сваримся… задохнемся просто и всё!

— Открывай окна, — Эло вздохнул и вытер первый проступивший пот. — Все равно так легче будет.

Для Эло и Файдера присутствие в Серой Зоне было сродни изощренной пытке — близость райских земель давала о себе знать.

Ветер принес с собой песок, серый, как цементная пыль, и кружился с ним теперь в одном ему известном вальсе. Воздух, сухой и горячий, на скорости бил по лицу через открытое окно, вызывая тошноту.

Внезапно машина затормозила, и Марта, вскрикнув, по инерции подалась вперед.

Поперек дороги шли огромные трещины шириной в десятки сантиметров. Где они начинались, даже сложно было определить, а местами асфальт был как вспаханное поле. Словно кто-то пытался съесть автомагистраль, но, не дожевав, бросил. И что теперь? В объезд.

Выбора нет.

Налево… направо… Куда?

Налево.

Машина потихоньку сошла с крутой насыпи и двинулась вдоль этого неожиданного ландшафтного безобразия.

— Вот, кажется, нормальное место, — сказал Эло почти облегченно и повернул в сторону песчаной полосы, бывшей, вероятно, когда-то руслом, теперь уже высохшей реки.

— Ну вот, проблема почти решена… а вы переживали… Еще десяток метров…

И вдруг…

В одно мгновение машина ушла под землю наполовину, полностью заблокировав задние двери, еще секунда, и через открытые окна в салон хлынул раскаленный песок. И все, что было потом, как выбрались наружу, толком вспомнить никто не смог, все закрутились, подчиняясь только инстинкту. Инстинкт выключил логику и память, чтобы остановить время и дать шанс на спасение.

И теперь, в ушибах и ссадинах, они стояли и потихоньку приходили в себя.

Эло сел на землю и вопросительно посмотрел на Файдера, тот понял его без слов:

— У меня.

Эло согласно кивнул:

— Хорошо. Я, честно говоря, про него и забыл… Зато воду взял. Так что от жажды не умрем.

— А от чего? — упавшим голосом спросила у него Марта, глядя на Иллу, которая сидела с совершенно стеклянными глазами и дрожала, несмотря на жару.

— Надо дальше идти, — Эло проигнорировал ее вопрос. — До Лейхасса должно быть три часа пешком… Дальше будет немного полегче. Идем!

Они шли, глотая горячую пыль, пот разъедал кожу и тут же высыхал белыми пятнами на одежде.

Но даже то, что кажется бесконечным, рано или поздно заканчивается — сумерки сгустились, воздух уже не обжигал, а был просто теплым и свежим, а колючий сухостой сменялся цветущим вереском.

Начинался Лейхасс.

У подножия ближайшего холма решено было сделать привал — небольшая пещерка с каменистой площадкой перед ней казалась идеальным местом для отдыха и дальнейшего планирования действий. Вдалеке виднелся берег древнего, самого большого в этих краях озера, которое лежало теперь в долине безжизненно ровной пустой чашей. И где-то в центре этого безводного великолепия вспыхивали беззвучные молнии и разноцветные всполохи, подобно северному сиянию, терзали небо. Завораживающе красиво. И безжалостно.

Это был Разрыв. Тот самый, ради которого они шли сюда.

Эло пошарил под ногами, нашел сухую веточку, которую поджег и бросил на нее горсть каких-то белых гранул, достав их из кармана. Гранулы тут же распухли, как попкорн, и занялись ярким ровным зеленоватым пламенем.

— Этого надолго хватит, — пояснил он Марте, с интересом наблюдавшей за его действиями.

Марте казалось, что теперь, приняв, наконец, горизонтальное положение, она не сдвинется с места ни под каким предлогом. Взбудораженное сознание еще пока боролось со сном, но уже явно проигрывало. Марта наблюдала, как Эло мило беседовал с Иллой, которая уже пришла в себя и, казалось, даже успела отдохнуть, пока они шли. Она обратила внимание на Файдера, который стоял неподалеку и смотрел на Иллу. Даже сквозь дремоту Марте стало страшно от этого взгляда, столько в нем было ненависти. Абсолютная, идеальная, необъяснимая ненависть.

Илла почувствовала этот взгляд и ответила на него доброй обезоруживающей улыбкой медсестры из Красного Креста.

Ангел…

Что тут скажешь!

***

Марта проснулась, стукнувшись о каменную стену пещеры, и встревожено оглянулась — Эло и Илла мирно спали неподалеку, и она поискала глазами Файдера.

Он сидел, тяжело дыша, обхватив голову руками.

— Что с тобой? — Марта спросила машинально, не надеясь особо на ответ.

— Я не знаю, — честно ответил Файдер и вышел наружу, взяв с собой воду.

Он выпил немного, а остальное вылил на себя. Легче не стало.

Боль. Везде. Во всем теле. Как будто каждую клеточку его организма выворачивали наизнанку. Потом жар.

Жар ударил зловещим румянцем по щекам, груди, стек в легкие, перевернул все нутро и врезался в мозг.

Файдер потерял сознание.

Очнулся, открыл глаза и закрыл их снова. Хрипло сказал:

— Уйди.

Илла перевязывала ему руку — при падении он сильно ее поранил. Она никак не отреагировала на его слова и, закончив дело, спокойно сказала:

— Ну вот. Кровь я остановила. Скоро заживет.

Сидящий рядом Эло спросил с явно озабоченным видом:

— Рана — это ерунда. Это я и сам знаю. Что с ним происходит?

Файдер попытался встать:

— Да все нормально уже. Я в порядке.

Эло придержал его:

— Подожди, не дергайся, — и снова обратился к Илле:

— Ты что-то знаешь.

Илла стояла над ними и снисходительно улыбалась, как учительница над неразумными детьми.

— Нечего страшного. Он просто очень сопротивляется, поэтому такая реакция.

— Чему? — крикнул Эло. — Я не понимаю.

— Тому, что должно произойти. И это произойдет. Потому что он не сможет это удержать, как ни старается.

— Можно я разобью ей голову? — спросил Файдер с закрытыми глазами.

Илла заговорила, волнуясь:

— Вы рассчитываете только на науку и логику. Вы все разобрали по формулам и думаете, что всё можете. Идеально чистая энергия, идеально!.. Нельзя искусственно создать чувства!

Эло перебил ее, усмехнувшись:

— Можно. Мы же создали.

— А вас не смущало, что что-то постоянно ускользает от вашего внимания, что-то бесконечно непостижимое! Но без чего нельзя, понимаете, нельзя!

Эло невозмутимо продолжал защищаться:

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но мы решили, что влияние этого фактора будет незначительным. Искусственные чувства — вовсе не означает суррогатные! Они так же сработают! Ну-у… должны сработать.

Илла закрыла лицо руками:

— Не говори так! Ты не понимаешь! Вы никогда этого не поймете! И поэтому я здесь. Вы бы никогда не согласились на наши условия. Но и без вас мы не смогли бы справиться сами. Как бы ни были верны ваши расчеты, кристалл может не сработать, и тогда… тогда все погибнет! Но я здесь, чтобы спасти нас всех!

— Аллилуйя, — громко сказал Файдер, поднимаясь. Он посмотрел на Эло и Марту. — Мне надо поговорить с нашим спасителем наедине.

Файдер молча стоял спиной к Илле. Потом повернулся со страшным лицом и грубо прижал ее к стене. Он заглянул в небеса ангельских глаз и процедил сквозь зубы:

— Говори. Всё. Или я уничтожу тебя. И плевать, что мир рухнет. Мне вообще на всё плевать!

Прижатая к стене Илла одарила его улыбкой победителя.

— Я здесь, чтобы разбудить в тебе чувство. Его возможности безграничны. Эта сила спит в твоей душе, но, проснувшись, сможет перевернуть мир!

Файдер смотрел на нее, сдвинув брови:

— Ты о чем? Какое чувство?

Илла удивленно взмахнула ресницами:

— Любовь, конечно!

Файдер вдруг захохотал, вытирая глаза:

— Дура! Я — чёрт! Я живу в Аду! Ты понимаешь?! Я не могу любить! Я в принципе на это не способен!

Илла, казалось, совсем не обиделась.

— Ты врёшь! Ты врешь сам себе.

Файдер со стоном прижался к ней вплотную:

— Объясни мне, девочка, почему надо терзать меня, если ты, ты создана для любви и из любви?! Уж тебе ли не знать об этом все? Ты же ангел! Ты лучшее, что могли создать в Раю! Кому, как не тебе, переворачивать мир?!

Илла зажмурилась и прокричала сквозь слезы:

— Да не умею я любить! Не смогу я любить, так как ты! Меня создали, чтобы пробуждать любовь в других, но сама я любить не умею!

Файдер очнулся, остановив руку в миллиметре от ее лица.

— Что ты такое говоришь…

Илла опустила голову.

Файдер отошел от неё и быстро пошел прочь.

Прочь, прочь…

Он бежал, раздирая в кровь босые ноги, без единой мысли в голове, под грохот собственного сердца… падал, поднимался и бежал снова.

Налетевшая невесть откуда ледяная крупа и холодный ветер с каким-то звериным воем вгрызались в самую душу…

И уже на берегу мертвого озера он упал на колени и, закрыв лицо израненными руками, кричал, кричал, кричал…

Ах, мой ангел, мой милый ангел… Зачем ты сделала это?

Зачем ему теперь так больно? Неужели спокойствие мира этого стóит?

Ты не права, мой ангел, ты не права…

Сколько он там просидел — неизвестно. Ветер уже стих, и тишину нарушал только мелкий теплый дождик, который тихонько шуршал, словно чьи-то шаги по траве…

Или это были шаги?

Кто-то осторожно взял его за руку.

Марта.

Но как же так?..

Что же вы… Ах, небеса, не смотрите так сурово!

Вы же не знаете, вы же ничего не знаете!

И сырой песок врезается в кожу.

Слёзы и кровь.

И грязь…

Грязь? Нет, это пепел, это просто пепел…

Молчи! Молчи! Молчи! Ни слова, ни единого слова!

Если бы сейчас был потоп, они бы точно его не заметили. А впрочем, он бы их не коснулся — даже стихия замерла бы, лишь бы им не мешать.

Они сами были стихией — как океанский шторм, как лесные пожары, как извержение вулкана, ураган, ливень и град, как волна цунами, изогнув свою спину в ошеломляющей безжалостной красоте, обрушивается на берег, сметая все на своем пути…

…Поиски Файдера и Марты результатов не принесли. Эло уже несколько минут тупо смотрел на широкую, еще горячую полосу из расплавленного песка, которая кварцевым монументом лежала на берегу. Он пытался собраться с мыслями, но у него это плохо получалось — стоявшая рядом Илла говорила что-то в радостном возбуждении, прижав руки к груди:

— У нас получилось! Получилось!

Эло в недоумении посмотрел на Иллу:

— Ты о чем?

Та счастливо засмеялась:

— Ты что, не видишь? Разрыв исчез!

Действительно, небо над мертвым озером было чистым и спокойным.

— Две души, два полюса, два разных мира соединились в одно целое, и случилось чудо! Они скрепили собой Разрыв, спаяли собой пространство и время! Настоящие! Живые чувства! Мы спасены! Все!

Эло выплюнул ругательство, а потом закричал, срываясь на фальцет.

— Чудо, говоришь?! Где они теперь? Что с ними?!

— Я не знаю, — тихо сказала Илла. — Я правда не знаю.

Часть третья

Глава 1

Редкие звезды на сизом небе Серой Зоны отражались в самом сердце Лейхасской пустоши — вода вновь прибывала в чашу озера. За прибытием воды следили двое, сидевшие на берегу. Один из них, утопив голые пятки в горячий розовый песок, сказал, прервав долгое молчание:

— Ну и что мы будем делать? — тон его был явно недружелюбным.

— Надо обратиться за помощью к нашим, — пропела вторая фигурка на берегу.

— Спасибо, я там уже был. Если бы я превратился в лужу от вашей жары, вы бы спокойно это досмотрели, а лужу просто вытерли тряпкой.

Ангельский вздох сожаления сбил с курса пролетающую мимо пушинку, похожую на парашютик одуванчика:

— Прости…

— Чтобы простить, сначала нужно обидеться. Илла, я не умею обижаться, это вредное и бесполезное чувство.

— Поверь, мы не испытываем ненависти к вам! — голос Иллы звучал как хрусталь. — Если вы дождь, то мы делаем зонты, чтобы спасти от него людей. Дождь ведь не виноват, что идет там, где должен. А мы защищаем. В этом наша суть.

Илла как-то грустно смотрела вдаль. Мягкое золото волос путалось ветром.

На какую-то секунду Эло захотелось остановить этот момент, чтобы потом когда-нибудь еще раз посмотреть на нее.

Но секунды быстро пробежали, забрав с собой эти странные мысли, не дав Эло их додумать. Он недовольно произнес:

— Уже прошло не меньше двух часов, как Разрыв исчез, а с нами до сих пор никто не вышел на связь. Странно это…

Тут песок перед ним зашевелился и начал оседать в маленькую воронку. Из воронки появился сначала скорпионий хвост с жалом, а потом и остальной скорпион. Он неярко светился красивым зеленоватым светом — обычное дело для здешних мест. А вот для Земли, куда скорпионы давным-давно случайно попали, это свечение так и осталось загадкой. Скорпион постоял неподвижно, осмотрев Эло, пробежал немного, остановился возле Иллы, просканировал и ее. И снова скрылся в песке.

— Во, агент. Значит, и сами скоро объявятся.

Вдруг воздух неподалеку от них заискрился, как неисправная электрическая розетка, зашипел голубым светом, посвистел и явил нечто вроде экрана, показывающего рябь.

Рябь уменьшилась, и послышался голос, прерывающийся волнением говорящего и помехами:

— Илла! Илла! Ты в порядке? Разрыв… закрыт по всем уровням! Ты молодец… счастье… Не подойти. Как ты…

Илла прильнула к экрану:

— Я в порядке! Все получилось, да! Мы здесь, у озера!

— Илла, я не вижу тебя, нослышу хорошо. Там что-то, как стена… мешает, она появилась, когда исчез Разрыв, но уже понемногу растворяется! Техника плохо работает!

Шипение прервало говорящего, экран снова поплевался искрами и заговорил другим голосом:

— Ликвидация Разрыва проведена успешно. Вам рекомендовано вернуться…

Эло понял, что этот голос обращается к нему, и закричал:

— Вы меня слышите? Файдер исчез! Его надо найти!

Голос в шуршащем экране спокойно ответил:

— Это допустимые потери, ты же знаешь, Эло. Вы были проинформированы заранее о возможных исходах этой операции.

Забурлившие было эмоции мгновенно ушли в штиль. Спорить было бесполезно.

— Хорошо, согласен! Но Марта тоже пропала. Человек.

— Человек? — голос протянул озадаченное «ммм…» и продолжил. — Мы отправим соответствующие запросы по этому поводу. Согласно инструкции. До связи.

Экран снова заискрил, пискнул и исчез, оставив запах озона. Порыв ветра бросил в глаза песок и пригнал волну с озера. Маленькие брызги упали на бледные щеки Иллы.

Она вытерла изящной рукой лицо и сказала уверенно:

— Мы найдем их, найдем. Я верю!

Эло молчал.

Внезапно появившийся, на этот раз без треска и электрических плевков, экран сообщил:

— Зафиксировано пересечение границы Тильской впадины двумя объектами, по времени совпадающее с ликвидацией Разрыва.

Эло со вздохом адской усталости сел на землю, склонил голову на руки и заговорил куда-то в штаны:

— Это они. У тильсов. Они у тильсов — это конец. Что мы можем… мы можем наблюдать снаружи, смотреть за границей. Ну, может быть, из Верхнего слоя можно было бы успеть вытащить, если сразу. А так…

Илла прервала это бормотание:

— Тильсы это кто? Я не совсем поняла, о чем ты говоришь.

— Мы их называем тильсами, как они себя сами называют, мы не знаем, наверное, никак. Они не разговаривают. Примитивная форма жизни. Договориться невозможно! Мы с ними не связываемся, просто следим, чтобы они не выползали с того болота, в котором живут. Вылезут — расползутся, размножатся и всех сожрут.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Я ничего не знаю о них. Может быть, они не такие злые, как ты говоришь.

— Они не злее микробов. Но их безумие не оставляет шансов нам на спасение, а им на вымирание.

Илла покачала головой.

— Как же тяжело вам жить, Эло, в вечной ночи, без веры в лучшее, в своем пессимизме, как в плену.

Эло поднял бровь и ничего не ответил. Двигать челюстями и произносить звуки не было ни сил, ни желания.

Глава 2

Ое и Мо спешили к Важному Месту. Только что стало известно о произошедшем там Событии. Колония атонид, расположенная неподалеку от Важного Места, сообщила о странных существах, появившихся в Доме. В голове Ое быстро, как в рекламном ролике, менялись картинки — движущийся рядом Мо делился своими версиями происхождения невиданных пришельцев. Голова Ое, как и головы других тильсов, разумеется, была условной, ее по сути не было, как и рук, ног, глаз и прочей анатомической атрибутики. Тильс видел, чувствовал всем телом, и так же делился информацией с другими жителями Дома. Телепатический диалог Ое и Мо прервался сигнальной картинкой, которую можно было бы определить как «Внимание!»

— Здесь Важное Место! Не подходить! Это может быть опасно!

По периметру Важного Места двигались тильсы-стражи, выполняя свою работу по обеспечению общественной безопасности.

Парочка, немного потолкавшись в толпе, устроилась, наконец, на свободном выступе в стене, с которого открывалась удивительная картина дня.

В центре Места лежали два существа. Рядом с ними был Айе — Охраняющий Покой. Он сканировал существ и делал необходимые записи в хронологическом листке.

Айе старался быть беспристрастным, но все-таки заметил:

— До чего же они все-таки уродливые… Омерзительно, — он брезгливо завибрировал. — Может быть, они еще и опасны. Признаков жизни они пока не подают. Хотя кто знает, какие у них, эти признаки… Так, продолжим описание! Примерно половина… ммм… тела существ переходит в два удлиненных неровных отростка, заканчивающихся некими… эээ… образованиями. По бокам существ также подобные отростки, но несколько тоньше и короче. По центру от места выхода этих более коротких отростков выступает нечто округлое. На нем симметрично расположены складки… даже нет… скорее, щели и… и некие отверстия. На противоположной стороне округлого образования имеется большое количество тонких… тончайших нитей. У одного из существ, назовем его Первое, длина этих нитей заметно превосходит длину таковых у Второго.

Тут одно из существ пошевелилось, заставив Айе отпрыгнуть и замереть.

Толпа затихла.

Охраняющий Покой, дав знак окружающим «всё в порядке!», продолжил:

— Существо явно живо! Щели движутся, и оно издает звуки. Короткие… прерывистые, негромкие звуки. Существо Первое шевелит тонкими отростками… ощупывает ими Второе. Да, видимо, отростки — это сенсоры. Продолжает издавать звуки. Может, мы вступим с ними в контакт?

— Ничего не выйдет, — заявил вышедший из толпы тильс.

Стражи уважительно зашуршали, дав ему приблизиться к существам. Первое существо быстро подобрало свои отростки и замолчало, повернув в сторону подошедшего тильса две щели с блестящими в них гладкими полусферами.

— Ничего не выйдет, — повторил он, обращаясь к Айе. — Шум, исходящий из их щелей, — вот и вся их коммуникация.

— Мы не сможем транслировать им свои мысли?

— Нет! И пытаться услышать их мысли тоже бесполезно по причине, я уверен, их отсутствия.

Айе уважительно повибрировал, но тут же отправил знак вопроса:

— Твои знания, Уу, не нуждаются в обсуждении, несомненно, ты один из немногих…

— Один из немногих, кто выжил в Противостоянии с этими тварями!

Толпа загудела. Телепатическая мешанина перешла в раздражающую какофонию.

— Прекратить! — обратился Айе к толпе, усилив сигнал до максимума. — Так это те, кто живет за сводом?! Я правильно понял тебя, Уу?

— Да. И они опасны. Они сеют зло, разрушение и гибель. Их появление ничего хорошего не принесет в наш Дом. Не важно, уничтожим ли мы их сейчас (а я бы так и сделал), или оставим пока живыми. За ними придут другие — они достаточно обделены умом, чтобы прийти сюда. Мы начали сегодня свой день, как и сотни других дней до этого, уверенные, что закончим его в мире и спокойствии и начнем новый. Никто не смеет отбирать наше завтра!

Толпа одобрительно запульсировала и стала ритмично раскачиваться в знак солидарности.

Неподалеку от Важного Места, как котята в клумбе с разноцветными астрами, беззаботно резвились маленькие тильсы, щупальца актонид, шутя, пытались достать малышей, когда те через них перепрыгивали.

Разве кто-то вправе обидеть этих малышей?

Айе вышел из раздумий и обратился к стражам:

— Изолировать!

От одного из стражей отделился небольшой жемчужный шарик, который исчез в грунте рядом с пришельцами, откуда в ту же секунду начали появляться прозрачные ростки, которые извивались, росли, путались кольцами, создавая живой замысловатый узор.

Вскоре существа оказались внутри большого кристаллического многогранника — на Земле называемого неудобным словом «додекаэдр», — который стал медленно заполняться молочным туманом, заставив их издавать резкие хлопающие звуки и бить отростками по поверхности кристалла.

Туман вскоре рассеялся.

Существа внутри кристалла лежали неподвижно.

Глава 3

Воспоминания о произошедшем за последние дни складывались в несуразный дикий коллаж. Дорогу в Лейхасс Марта помнила еще более или менее отчетливо, а вот дальше начинался какой-то сюр.

Сюрреализм… То есть до этого пребывание в параллельных мирах уже можно принять за нормальную реальность?

Сумасшествие.

Ага.

Полное, окончательное и бесповоротное.

Но отчего так спокойно? Отчего же на душе так тепло и сладко, будто наполнили ее пенкой с малинового варенья.

Марта пошевелилась.

Однако, всё болит.

Лежать, согнувшись, в какой-то стеклянной штуке было чрезвычайно неудобно.

Кто-то греет ей колени своим телом.

Марта улыбнулась и приоткрыла глаза. В полутьме рядом с ней сидел Файдер.

— Ммм, проснулась. Можешь не спешить, без нас не уйдут.

Марта опять улыбнулась и протянула руку, чтобы коснуться его лица.

— Не надо, — он отодвинул её руку.

— Ты чего?

Это было больно, неожиданно и обидно.

— Не. На. До, — повторил Файдер медленно и абсолютно спокойно.

Уже было радостно порхавшие бабочки в животе у Марты, вдруг замерли и упали маленькими трупиками где-то в районе поджелудочной железы.

Она пыталась разглядеть на лице Файдера хотя бы какие-нибудь подсказки.

Ни-че-го.

Все та же адская красота и холодный надменный взгляд, каким он и смотрел на неё до того, как она нашла его одного на берегу озера.

А ведь потом…

Или не было ничего и все это ей приснилось?!

— Было, — словно прочитав ее мысли, сказал Файдер. — А теперь нет. Теперь я спасаю тебя. От тебя самой. И если не можешь быть благодарной, то хотя бы не мотай мне нервы, хорошо? Нам надо выбираться отсюда. Если я правильно успел понять, то мы в Тильской впадине. Это очень и очень плохо.

Марта пыталась вспомнить то, что было перед тем, как они оказались в этой стеклянной западне. Помнила она только каких-то гадких, огромных, величиной с кошку бесформенных слизней, которые ползали вокруг.

— Эти твари, которые были здесь, — это тильсы. У них что-то вроде сообщества. Как у ваших муравьев. Мозгов нет. А сообщество есть. Так бывает. — Файдер водил пальцем по стене, рисуя какую-то синусоиду. — Тут как большая яма в море… Да, кстати, мы в море. То есть сверху над нами вода слоем с полсотни метров, а здесь вроде как воздух…

«Вцепиться ему в рожу, что ли, — подумала Марта. — Или заплакать… Ну а что ему предъявлять? Сама за ним пошла. В нечестности его не упрекнуть. А что мне делать-то теперь?»

Файдер прервал этот грустнейший поток мыслей:

— Слушай, не кисни. Придешь домой — скушаешь шоколадку. Я серьезно. Это всё гормоны, пройдет. Человек, конечно, беззащитен при атаке всяких там Купидонов… Беззащитен, как бритый еж.

Тут одна из мутных граней кристалла стала прозрачной, и за ней появился тильс — непонятный кусок непонятного цвета висел, как улитка, на стене аквариума.

Из нижней части существа выделилось что-то вроде длинного черного крысиного хвоста. Хвост, извиваясь, без проблем прошел сквозь стену и направился к Марте и Файдеру. Описав вокруг них дугу, быстро исчез в том же направлении, откуда и прибыл. Тильс втянул свой хвост и отлепился от стены.

Марта скосила глаза на Файдера:

— Нас же будут искать, да?

Тот пожал плечами:

— Не уверен. Как говорится, «если только польза от спасения превосходит риски, связанные с этим спасением». Что вряд ли.

— А Эло? Он что, тоже будет взвешивать риски?!

— У него одного там возможностей не более, чем у нас здесь. Вот только если он… Вот только если он обратится к райской стороне, то они, я думаю, смогут что-то сделать. — Файдер говорил так, будто пытался жевать таракана. — У них же там это… как его… доброта, сострадание… и все такое.

Марта вдруг почувствовала легкую тошноту. В ушах зазвенело, и перед глазами возникли какие-то яркие пятна, которые начали приобретать очертания геометрических фигур. Квадрат, треугольник, круг, эллипс… Фигуры сменяли друг друга, мигая то голубым, то зеленым, то желтым. Звон в ушах перешел в треск, как будто кто-то настраивал радио: «Шшш… гррр… шшш… Гррревер…» Внезапно все прекратилось.

— Гревер… — тихо повторила Марта и вздрогнула, увидев близко перед собой изумленного Файдера.

Он смотрел ей в глаза. В те глаза, где еще секунду назад вместо зрачков были светящиеся голубые треугольники.

— Чего?!

— Я слышала… в голове звуки. И знаки. Гревер… Что это?

Файдер внимательно оглядел Марту.

— Греверсонд — так называлось то место, где когда-то жили… жили все вместе… мы, в общем, и люди, и ангелы. То есть тогда еще не было отдельно тех и других. А потом разорвало все в лохмотья, раскидало нас по параллельным мирам. Одним, лелеющим духовные идеалы, — вечный день. Другим — цинизм, безверие и вечная ночь… Ну а неопределившиеся и уклонисты живут теперь на Земле.

— Почему? Что же произошло?

Файдер задумался, подбирая ответ.

— Назовем это Судный день. Катастрофа катастроф. Ну вот так как-то… Больше ничего сказать не могу.

Глава 4

Эло бродил по мелководью и размышлял. Ребристая поверхность песчаного дна приятно массировала ступни, на которые натыкались появившиеся мальки и бросались от них испуганным веером в разные стороны.

Озеро уже вернулось к своей прежней жизни…

— Ну и долго вы тут сидеть собираетесь? — вдруг кто-то спросил.

Знакомый голос.

— Дикс! — Эло удивленно воскликнул и замер. — Ты как здесь…

— Мой прямоходящий друг, ты не ответил на мой вопрос. Пока ты тут ноженьки свои мочишь, Файдер, между прочим, в беде.

— Я знаю.

Эло вышел из воды. Дикс в знак приветствия боднул его в ногу.

— Ну и? Вперед на зюйд-ост! Может, нам кое-кто поможет по-соседски? — Дикс кивнул в сторону Иллы, которая рисовала что-то веточкой на песке и не замечала его присутствия.

— Да вы издеваетесь, что ли? — Эло начал кружить и возмущаться, как курица, у которой отбирают цыплят. — Это даже не земное Солнце — я сгорю, и до контроля не доходя!

— Ди-да-дуу-да! Ди-да-дууу! — пропел Дикс и лег на спину, демонстрируя свой мохнатый, с шоколадного цвета пятнами живот. — Короче, я все придумал. Тебе, Эло, я сделаю тридцатичасовую защиту для посещения райской территории, а оставшихся сил мне вполне хватит, чтобы с вами навестить тильсов и вернуться.

В этот момент подошла Илла. Говорящему коту она удивлялась недолго.

Дикс милостиво дал себя почесать и погладить:

— Да, да! Вот тут, за ухом… отлично! — мурлыкал он. — Ну-с, к делу. Эло, становись сюда и сложи руки. Да, вот так, ага. Илла, отойди-ка подальше. Хм.

Дикс деловито отмерял шажки, распушив хвост. Потом присел и стал быстро перебирать задними лапами, как обыкновенный кот, готовящийся к прыжку.

— Не дыши! — крикнул он и прыгнул, сделав дугу над головой Эло.

Дикс пролетел, как комета, за которой тянулся сноп разноцветных искр, которые после приземления кота стали плавно оседать на Эло, облепляя его с головы до ног. Вскоре они поблекли и превратились в мелкие чешуйки, одарив ощущением влажного холода на коже. Даже вдыхаемый воздух уже не был таким горячим и горьким.

— Вот это то, что нужно! — Эло, довольный, пощупал свою руку. — Может, ты нас и до границы подбросишь?

— Угу, прямо почту за честь! — Кот презрительно хмыкнул и зевнул. — И так дотопаете.

— А может быть, уже конвейеры заработали? — предположила Илла. — Те, что на границе. Они, конечно, не быстро едут, но все же не пешком.

— Да, не помешает, — согласился Дикс и, взмахнув лапой, запрыгнул на плечо Эло. — Я укажу вам путь! Вперед!

***

По дороге к Раю Эло уже прикидывал, как он будет отражать очевидные атаки.

Из этих тактических помыслов его вывел Дикс, радостно завопивший:

— Граница! Контроль!

Первый контрольный пункт представлял собой десяток облачных шаров, этакие трехметровые снежки посреди пустыни.

Илла показала на ближайший шар и пояснила:

— Просто заходите в него, становитесь на такую метку в центре, а когда загорится под ногами свет, то можно идти дальше.

Первой прошла Илла, за ней Дикс. Эло подошел к снежку и несколько напрягся. Наконец шагнул в него, и пустыня, вместе с облачными шарами, исчезла. Он оказался на открытой, весьма оживленной площадке. Впереди была сверкающая золотом рамка-сканер и метки для ног под ней, встав на которые, Эло стало как-то не по себе.

«Ну а чем я их удивлю-то, собственно… У них и так на меня вся информация. Или не пропустят, что ли?»

Тут под ногами ярко засветился круг и тут же погас.

Илла, глядя на Эло, рассмеялась, как ребенок:

— Всё, можно идти! Всё в порядке!

А несколько суетливых минут спустя он уже сидел, попивая родниковую водицу, на удобном диванчике движущейся платформы пассажирского конвейера, о котором говорила Илла.

— В пути мы будем час с небольшим, — слышался ее голос, комментирующий проплывающие мимо пейзажные виды. — Вон те постройки вдалеке — это наш научный городок, а там — селекционный сад.

Дикс как бывалый турист внимательно слушал и задавал сопутствующие вопросы.

Эло постепенно перестал коситься на окружающих. Не было никаких атак, к которым он готовился, никто не показывал на него пальцем и не бросался предметами.

Немного загипнотизированный мелькающими огнями защитного ограждения, он даже не сразу заметил стрекочущий рядом экран, из которого донесся хриплый бас:

— Несогласованное пересечение границы в сговоре с маргинальным элементом, действующим под видом кота, — голос сделал паузу и рассмеялся. — Ты своими кульбитами всю работу института парализовал. Делают ставки — вернетесь вы или нет.

Немногословная ругань в ответ явно развеселила говорящего в экране.

— Ага. Тут уже лохматый из соседнего отдела твое кресло присматривает.

Эло брезгливо наморщил нос:

— Можешь его отдать. Он уже наверняка на нем ерзал. Я уже понял, что помогать нам никто не будет.

— Се ля ви!

— Се ля ви франсез! А мы-то при чем? — Эло засопел и нервно задергал ногой. — Я не могу Файдера оставить там, где он сейчас. Есть возможность его оттуда вытащить — я её использую. И вообще, если ликвидация Разрыва была совместным с белыми предприятием, почему бы и сейчас с ними не контактировать?

Голос в экране закашлял.

— Гхм… гаванские сигары… Да контактируй, если хочешь! Только будь готов по возвращении, если оно состоится, ответить на вопросы. И будет это уже не в нашем кабинете, как ты можешь догадаться.

Возникла пауза, во время которой Эло рассматривал свои ноги, а экран, перед тем как исчезнуть, негромко пошипел синевой и как-то грустно произнес:

— Удачи тебе.

Глава 5

Второй контрольный пункт представлял собой те же рамки, что были и в первом, только находящиеся уже в городе, который лежал каким-то фарфоровым сервизом на зеленом столе долины.

Мосты и мостики, башни, башенки, купола и шпили, ступени, ступенечки и переходы, террасы, колонны, балконы и эркеры — все было белым, каким-то замысловатым и воздушным.

Врожденное неприятие Эло райского мира вытеснялось любопытством, и он, с интересом осматриваясь, заметил:

— Интересно тут у вас все устроено. Я ничего этого не видел — меня везли сюда в карантинном отсеке. Все так… не серо, прямо скажем!

Да, вокруг было как угодно, но только не серо.

Цветы и прочие растения всевозможных оттенков, фонтаны, райские птицы, именуемые райскими же и на Земле, порхающие туда-сюда.

Кто-то розовый, похожий на павлина, на жемчужных ножках подошел к Эло и стал вертеть головой, поворачиваясь то одним, то другим желтым глазом.

— Сейчас, сейчас, мой милый! — сказала Илла и скрылась за одной из колонн.

Вскоре она вернулась с маленьким ведерком каких-то зерен и высыпала их в кормушку, стоящую под кустом жасмина, к которому тут же побежал радостный павлин.

Вдруг Дикс, испуганно взвизгнув, прыгнул Эло на руки и закричал:

— А-а-а! Там! Тигры!

Два белых тигра вальяжно прогуливались по террасе какого-то ресторана, время от времени нюхая тарелки на столах посетителей. Те, смеясь, гладили их и давали кусочки еды. Дети бегали вокруг тигров, дергали их за хвост, что тиграм, наверное, не особо нравилось, но они тем не менее абсолютно никакой агрессии не проявляли.

— Они добрые, не бойся! — успокоила его Илла.

— Ну да-а… — протянул кот, — конечно. Сейчас пойду знакомиться. Эло, я на плечо к тебе залезу, пожалуй.

Тот терпеливо принял нервного пассажира и обратился к Илле:

— Слушай, я думал, вы тут все в своих балахонах ходите. И с крыльями.

— Нет! Зачем? Конечно, при решении некоторых… задач… это необходимо. Иногда просто нужен узнаваемый вид. Вам вот зачем копыта и хвосты?

Эло несколько растерялся:

— Ну-у, я что-то подзабыл уже, честно говоря… Может, чтобы быть страшнее… Хотя, вроде пауков люди боятся больше, чем козлов! — ответил он, и ему самому почему-то стало смешно. — Ладно, проехали… А кстати, у вас же тут всё на солнечных батареях, да? Я читал про них. У нас такого нет, конечно.

— Да! Солнце, воздух, вода… Чистая энергия для жизни. У нас есть еще и другие энергии, но я не могу с тобой об этом говорить.

Дикс вдруг заохал и, обняв Эло, заговорил ему на ухо:

Яркий свет, безумный взгляд,

Холод белых стен,

И не важно мне уже,

Где ты, как и с кем.

Я хочу сбежать туда,

Где весенний луг,

Где всегда мне будет рад

Василек — мой друг.

Расскажу я васильку

Жизнь свою, без врак.

Он, краснея от стыда,

Превратится в мак…

Эло дернул плечом, прервав кота:

— Эй, ты чего там? Не заболел?

— Н-н-нет… — ответил кот, — но голоден весьма.

— Потерпите, уважаемый кот! — отозвалась Илла. — Есть одно дело, которое необходимо сделать именно сейчас, а потом мы обязательно отдохнем часок-другой! Вот мы и пришли. Подождите меня здесь, пожалуйста, я быстро! — уверила она, открывая резную массивную дверь некоего здания, небедно украшенного скульптурными фантазиями и прочими кариатидами.

Эло и Дикс расположились на лужайке в тени цветущих кустарников.

— Как… же… я… устал, — пробормотал Эло, лег на спину и закрыл глаза.

Глава 6

— Это невероятно… — уже в который раз повторял Айе, изучая расшифровку сеанса с Первым существом.

— Да. Это очень странно, — отозвался Ое. Он выглядел уставшим и каким-то потерянным.

Айе не знал, о чем думать в первую очередь. Как знать, какая же из ниточек ведет к тому большому и великому открытию, о котором мечтает каждый, кто не чужд Знаний?

Ое был его младшим братом, чем Айе не преминул воспользоваться, когда узнал, что тому поручено наблюдать за существами.

— Я верю, что возможен контакт! — Айе мечтательно закачался. — Да, оно реагирует на элементарные вещи, но ведь реагирует! А вот здесь, этот всплеск, что это? Когда мы пошли по краю первой памяти? И вообще, если у него есть первая память, память предков, значит, есть и нечто, что стоит в эту память откладывать… Я скажу смело… но… я допускаю, что они разумны. Да, конечно, это нельзя назвать интеллектом, но…

— Зря мы все это затеяли, — мрачно прервал его Ое. — Мне это не нравится. Всего пять поколений назад они чуть не уничтожили нас. Они не более разумны, чем те черви, что живут под нашим домом! Есть ли у них сознание? Да, несомненно. Но так и что с того? Вступать в контакт? Зачем? К чему это, а? Чтобы в следующий раз, когда они придут, ты, перед тем, как они растопчут тебя, узнал их требы и чаяния?

— Чего ты злишься? Ну чего ты завелся?

Ое на минуту замер, а потом заявил:

— Больше не будет никаких экспериментов. Сегодня на совете решат, что с ними делать… И всё.

— Погоди!

— Нет.

— Хорошо, я сам.

— Я не собираюсь выбирать между тобой, брат, и безопасностью нашего народа, потому что ты тоже его часть. Но твои теории… нет, точнее, твои капризы… Цена их слишком высока. Поэтому я прекращаю тебе доступ сюда, в Рабочее Место.

Айе, ничего не отвечая, умчался прочь. Он спешил.

О том, что сегодня собирается совет, он прекрасно знал, так как являлся одним из его участников.

«Да, конечно, брат прав во многом, — думал он, возбужденно вибрируя. — Ну хорошо… во всем. Они опасны. Они уничтожали нас. Но. Сейчас есть шанс понять друг друга и жить мирно! А совет… Что совет… Да, будет обсуждение. Да, выслушают всех. Но решение, я полагаю, уже принято. Если и можно что-то сделать, то сейчас».

Миновав охрану, он направился к существам, от которых его отделяли изумрудные грани изолятора.

«Так… Сейчас надо успокоиться… И не привлекать к себе внимания. Главное… точно направить сигнал. Попробую что-нибудь простое. Допустим, это маленькие детеныши… Как общаются с детенышами… Вот. Ну, начнем…»

Внешне напряжение Айе никак себя не выдавало, если не считать маленьких молний, изредка пробегающих по его телу.

Он был сосредоточен и глух.

Это было, как собрать пазл из тысячи частей, притом, что было совершенно неизвестно, какая картинка должна получиться в итоге.

Пока терпение и труд что-то там перетирали, сомнения топтались у входа и нет-нет, да и норовили проскочить.

Но вот…

Голос…

Голос! Да! Не скрипы, хрипы и свист, а голос, пусть и звучащий не очень приятно.

«Я слышу тебя. Страх. Страшно. Боль в теле. Я хочу уйти».

Айе ликовал.

«Не бойся. Я не причиню вреда. Уйти нельзя. Пока нельзя. Мне надо задать вопросы. Кто вы? Зачем вы здесь?»

«Я хочу уйти. Мне плохо и страшно».

«У вас есть имя? Как вас зовут? Кто вы?»

«Я… Я Марта».

Глава 7

«Кто?.. Зачем?»

«Я Марта»

У Марты в голове прыгали обрывки какого-то странного диалога, как приставучая песенка, в которой часть текста она исполняла сама. Но это не было воспоминанием. Это было здесь и сейчас, а ее собеседником был тильс. Точно такой же, как и тот, что висел тут недавно: непонятная масса непонятного цвета теперь просила ее сосредоточиться.

— Я — человек.

— Вы называетесь человеки? Вы очень похожи с тем существом, что рядом с тобой.

— Нет, он не человек. Он из другого мира.

— Из другого мира… Как вы попали сюда?

— Я не знаю. Почему я должна отвечать на твои вопросы?

Айе замялся.

— Я… хочу помочь вам. Человеки это те, кто живет за сводом?

— За каким сводом? Человеки… Люди… Наверное, я не знаю.

Вдруг, кто-то закрыл Марте глаза рукой и закричал ей в ухо:

— Не разговаривай с ним! Не разговаривай! Не думай!

Файдер повернулся спиной к тильсу, прижав Марту к себе, и зажмурился, как от сильной головной боли. В ту же минуту тильс резко отлепился и отлетел в сторону, как поплавок на леске, когда срывается рыба с крючка.

— Кажется, отстал… — прохрипел Файдер и отпустил Марту, поправив ей складочку на одежде. — Хм… Я не хотел тебя пугать, просто надо было это прекратить.

— Ну не то чтобы пугать… Я не поняла, что ты кричал.

— Это телепатия. Он вышел с тобой на связь. А этого допускать нельзя.

— Послушай, он же говорил о том, что хочет помочь нам! Почему мы отказываемся от помощи? Я хочу выбраться отсюда! Чего мне ждать?

— Помощь? — фыркнул Файдер. — Помощь от них? Бред. Ты для них просто куча белков, жиров и углеводов, которую можно употребить в пищу.

Марта задумались, а потом спросила:

— Почему он обратился ко мне? Ты тоже его слышал?

— Нет, не слышал, и слышать не хочу. У меня врожденная защита от этого и прочей хиромантии. Это опасно. Ты даже и знать не будешь, где заканчиваются твои мысли и начинаются проделки этого телепата.

Марта вдруг спросила, опустив глаза долу:

— Знаешь, вот когда ты сейчас прижал меня к себе… неужели ты ничего не чувствовал?

— Чувствовал. Ты давила мне плечом в ребра.

— Просто я не пойму, как так может быть… Чтобы чувства вот так были, а потом исчезли.

Файдер зацокал языком и стал поправлять свои волосы:

— Как может… А как у ящерицы хвост заново отрастает? Всякое бывает, знаешь ли.

— Аенима ни эрр тоегра наамо, — сказала вдруг Марта и тут же испуганно прикрыла рот рукой.

Файдер три раза моргнул и произнес:

— Да… Хорошо тебя задело. Это гревер, язык, соответственно, Греверсонда. Язык древний и мертвый.

— Ничего себе…

— Забудь.

— Древний язык… И я на нем разговариваю… Голова кругом.

— У нас сто пятьдесят тысяч текстов на этом языке. Потом почитаешь.

Марта обиженно отвернулась, чувствуя, что сейчас заплачет: «Он невозможен… Самовлюбленный нахал».

Файдер смотрел, как она растирает слезы руками, и думал о том, проходить ли через стену сейчас или подождать, пока тильсы сами откроют свой кристалл-изолятор. В том, что они его скоро откроют, он даже не сомневался.

Глава 8

Эло полуспал-полуел на маленькой кухне, дома у Иллы. Легкая, ситцевая, белая в синий горох занавеска волновалась теплым ветром. В открытое окно что-то шептала и хвасталась своими сережками береза. Щебетали пташки и шумели дети. Их гомон усыплял, и только неутоленный пока голод не позволял векам сомкнуться.

Дикс, попивая прохладные сливки, гладил усы и понемногу отсыпал комплименты хозяйке.

Илла с высоко заколотыми волосами стояла к ним спиной у раковины, что-то рассказывала, улыбалась, периодически оборачиваясь, при этом несколько выбившихся из прически локонов смешно пружинили и покачивались. Марлевый сарафан в пол рисовал стройное тело… Эло крался взглядом по линии ее плеча, потом талии и вдруг замер. Имбирное печенье, утопленное им в чашке, размокло и превратило чай в нечто мутное. Дикс, с запалом что-то отвечавший Илле, вдруг замолчал и несильно толкнул Эло в бок. Тот никак не отреагировал.

Дикс толкнул сильнее.

Эло медленно перевел недоуменный взгляд на кота:

— Что?

— А ты что? — зашипел кот. — Это неприлично. Мадемуазели надобно в глаза смотреть или хотя бы в том направлении.

— А я что? — Эло пожал плечами. Он, казалось, не понимал, о чем говорит Дикс, и преспокойно пил свою чайно-крошечную жижу. — Мне хочется смотреть на неё — я смотрю.

— Хочется смотреть?

Дикс изогнулся, как мог, чтобы заглянуть Эло в глаза. Он был так близко, что пару раз задел его своим мокрым носом. Янтарные очи кота, не мигая, висели перед лицом Эло и ждали объяснений:

— Если бы она не вышла сейчас в другую комнату и слышала наш разговор, я бы сгорел от стыда! — взволнованно шептал кот. — Всем известно, что у вас нет чувства прекрасного. Вы не способны оценить красоту, и все твои хотения это, с позволения сказать, это…

— Достаточно! — Эло прервал кота и отодвинул мохнатую морду рукой, сонно от него отмахиваясь. — Вот тебя это вообще не должно волновать. Как и мои способности оценивать…

Тут в кухню заглянула Илла.

— Чистые полотенца на стеллаже возле душа. Эло, для тебя вместо воды — вот, — она показала какую-то красную призму, — мы это используем, когда… надеваем крылья.

— Да, да, — кот уважительно закивал и многозначительно зашевелил усами. — Пресная и чистая здешняя вода растворит все мое волшебство! — Тут кот потянулся и сказал: — Ну что же, я вздремну, пожалуй. Разрешите вас покинуть.

Он исполнил реверанс, придерживая лапами воображаемую юбку, и удалился, виляя задом.

Эло выполз из-за стола с сопением объевшегося. Он взял из рук Иллы призму и принялся ее крутить и так и эдак, изображая полнейшее недоумение по поводу того, как этим пользоваться.

— Ой, у тебя серьга расстегнулась, — вдруг сказал Эло и с озабоченным видом наклонился к Илле, — дай-ка помогу. — Эло повозился немного с замочком и довольно сообщил: — Ну вот, надо было немного поджать. А то бы потеряла красоту такую.

— Спасибо! — Илла осторожно взяла призму и показала пальчиком на белую кнопку сверху. — Здесь просто — нажмешь вот сюда и все, — она говорила как-то непривычно смущенно и робко.

— У тебя на щеках такие точки… И на носу… — Эло вдруг растянулся в умильной улыбке.

— Веснушки! — рассмеялась Илла, очнувшись от смущения. — Это от солнца!

— Никогда такого не видел… — Эло выдержал пять секунд и добавил: — Мне нравится!

Громовые раскаты бахнули по стенам коридора и раскачали хрустальные висюльки на люстре — Дикс лежал на спине, раскинув лапы, в центре большой кровати и храпел.

— Устал, бедный, — Илла искренне пожалела кота и заботливо повернула его на бок.

Тот, не просыпаясь, сказал: «Ммм», после чего перевернулся на живот и спал уже, тихо посапывая.

Глава 9

Атмосфера на совете накалялась. Телепатический галдеж не прекращался и только усугублял и без того тяжкие потуги рождения истины.

Одиннадцать тильсов, уже отбросив всякий этикет, с напором сватали каждый свое:

— Уничтожить их! И следа не оставить! Никто не докажет, что они здесь вообще были! Все отрицать!

— Да выбросить их за свод поскорее и все! Пусть возвращаются к себе домой!

— Ну подумайте же! Ведь это такой шанс понять их! А они поймут нас!

— Брат, тебя, наверное, слабо шарахнули, — не выдержал Ое. — Не будет никаких диалогов, угомонись уже!

Айе даже некогда было обижаться. Он не унимался:

— Если я смогу убедить их в том, что мы не причиним им вреда, что мы готовы к мирному сотрудничеству…

— А мы не готовы! Я вот, конкретно, не готов. Я вообще не понимаю, зачем мы теряем время! — недовольно заерзал Уу, самый старший из присутствующих. — Скоро меняется течение свода, и мы просто бросим их в воронку. Если они вдруг выживут, то никакого желания возвращаться сюда у них не будет. И не будет желания у других, им подобных, подбрасывать нам новых шпионов.

— Да! Точно!

— Да! Да! В воронку их!

Десять тильсов радостно удалились, решив, наконец, проблему. Айе пребывал в одиночестве, смятении и полнейшей подавленности. Никто не захотел его слушать.

Даже брат. Воронка… Воронкой называли водоворот, который появлялся где-то раз в месяц в толще свода, связанный, очевидно, со сменой течений. Все, что попадало в него, выбрасывалось наружу. За Пределы.

Вот только растерзает их на мелкие-мелкие кусочки в этом водовороте.

Но если…

Айе сорвался с места как пришпоренный.

Успеть… успеть… успеть…

***

Марта отлепила, наконец, от своей ноги очередного тильса и кинула его на холодный скользкий каменный пол: «Чавк!»

Следом шмякнулся еще один и крякнул, как резиновая игрушка.

Файдер занимался тем же — отшвыривал в темноту нападающих тильсов. Тратить сейчас дополнительную паранормальную энергию на воспитание этих недоброжелателей было бы верхом расточительности.

План был прост: после того как откроют кристалл-изолятор, бежать изо всех сил в направлении выхода. Что было не так уж и сложно, учитывая изображенные в достаточном количестве направляющие стрелки. Видимо, тильсы и сами путались в своих пещерных переходах.

Марта выскочила первой и замерла со звуком: «Ох…»

Через секунду рядом появился Файдер, быстро обвел взглядом открывшийся вид с полнейшим равнодушием, схватил Марту за руку и крикнул: «Туда!»

Они бежали словно по дну каньона. Скалистые стены впадины, как небоскребы, окружали их с обеих сторон и светились тысячами огоньков там, где были норки-домики тильсов.

А небо… Нет, неба не было. Вместо неба была толща воды, вместо туч и облаков — скаты, рыбы, киты и прочая морская живность.

Марта то и дело смотрела наверх, впечатленная этим океанариумом. Файдер мчался, высматривая одному ему известные ориентиры.

Они свернули в какую-то расщелину.

Поворот, еще поворот.

Винтовая лестница.

Бегом, бегом, бегом по ней…

Приближение к своду огорчало увеличением влажности. В голове сидел зайчик-барабанщик и отбивал пульс: «Бум-бум-бум-бум!»

— Я больше не могу! — просипела Марта, обессилено оседая.

— Еще немного, Марта! — Файдер присел рядом, мокрый и серьезный. — Еще немного! Дальше будет… должен быть лифт. Давай!

Он приподнял Марту, подбадривающе хлопая ее по плечу:

— Ну вот, хорошо ползем!

После нелегкого подъема они оказались в просторной комнате, где с древних фресок смотрели на них русалки, сирены и другие загадочные персонажи. Дивные рыбо-люди красовались с достоинством царских особ и были совсем не страшные.

— Вот оно! Нам туда! — Файдер указал на нишу в стене и помог Марте в нее забраться. Он на мгновение задержался, чтобы посмотреть в окно.

Тильсы, как бурый кипящий кисель, заполняли главную и единственную улицу. Самые заинтересованные, конечно, догоняли уже по лестнице. Файдер слышал их возбужденную возню.

— М-да… Целеустремленные ребята, — проворчал он устало и сел рядом с Мартой.

Он поскреб ногтями стену, очищая от песка и пыли, пока не показались какие-то знаки. Немного подумав, он стал нажимать их: третий, пятый, второй, первый… Что-то заскрежетало в недрах стены. Четвертый…

Лифт со скрипом поехал наверх, набирая скорость.

«Хррр…» — сказал лифт, останавливаясь.

Там, куда он привез Марту и Файдера, было шумно, мокро и холодно.

На высоте не более двух метров начинался свод. Марта посмотрела наверх:

— Ух ты!

Анчоусы, как перелетные птицы, пронеслись стаей перед ее глазами.

— Так… Тут должна быть капсула… Ее нет, — Файдер что-то нервно бормотал и, присев, начал ощупывать разноцветный мозаичный пол. — Или сначала ключ, а потом капсула?

Он отковырнул маленькую плитку, и под ней вспыхнула золотом какая-то штуковина.

— Половина… — Файдер посмотрел на Марту. — А где вторая половина ключа?

Марта, естественно, ничего ему не ответила. Она не только не имела понятия, о какой половине речь, она не имела понятия, что ей сейчас делать — паниковать самой или не мешать паниковать Файдеру и тихо стоять рядом.

В этот момент кто-то укусил её за руку. Марта ойкнула. Это оказался не укус, а ожог от маленького уголька, который упал к ее ногам. Тут прилетел следующий, за ним еще и еще. Скоро это уже был дождь из горящих углей.

Они укрылись за какой-то полуразрушенной колонной, спасаясь от огненных снарядов тильсов. Файдер шипел от боли и рычал какие-то ругательства. Марта сжимала зубами свой указательный палец и даже не пыталась сдерживать бегущие слезы.

— Они хотят загнать нас в воду. Если мы ее коснемся, нас тут же в нее затянет, — сказал Файдер. Потом вдруг добавил: — Ты мне нравишься.

Марта отпустила свой палец:

— Что?!

— Ты мне нравишься, — повторил он. — Я борюсь с этим чувством, и эта борьба забирает… очень много сил и выматывает.

— Я не понимаю… Зачем… Зачем ты борешься?!

— Я не хочу быть изгоем. И я не хочу, чтобы страдала ты. Мы из разных миров, если ты помнишь.

Очередная порция огня просвистела над головой. Догорающие угли источали едкий запах горящего мусора и романтичности обстановке не добавляли. Это было как в кино, когда герои начинают объясняться в самый неподходящий момент.

— Ну должен же быть выход!

— Чтобы не искать выход, я предпочитаю не входить, — Файдер взмахнул ресницами, как лесная нимфа и отвернулся.

— Я тебя ненавижу… — тихо сказала Марта и, взглянув наверх, обомлела.

Перед ней было нечто, что можно было бы назвать смерчем, если бы она смотрела на небо. Но она смотрела на воду, в которой зарождался огромный водоворот, набирая скорость. Черная страшная воронка в центре свода удивила и Файдера:

— Это еще что такое…

Вдруг плитка под ногой Марты заходила и разошлась в стороны. Через мгновение на этом месте появился тильс. Марта и Файдер молча и неподвижно сидели и смотрели на него. Тильс издал звук «жжж…» и нырнул обратно под пол, выбросив наверх что-то блестящее. Файдер перехватил эту штуку в воздухе, потом разжал ладонь и показал Марте золотого морского конька.

— А вот и вторая половина ключа! — сказал он довольно. — Это, кстати, тот посетитель, который с тобой в контакт вступал. Я узнал его по синему пятну на… на голове, наверное… Или что у него там, я не знаю.

— Да, он ведь говорил тогда о помощи. Он один хотел помочь нам. Почему?

— Какая теперь разница! — отмахнулся Файдер.

Он осторожно выглянул из укрытия и взял Марту за руку:

— Всё! Валим отсюда!

Глава 10

Белоснежный кабриолет приближался к пункту назначения — бирюзовая полоска моря становилась все шире и шире, уже были слышны крики чаек и шум прибоя. Кудрявый атлет за рулем — один из многочисленных родственников Иллы — что-то авторитетным неспешным тоном ей рассказывал. Он был величествен и важен. Эло смотрел на гуляющие под кожей атлета трицепсы и грустил.

Дикс сидел рядом на заднем сиденье и пел какую-то пиратскую песенку, смаковал встречный ветер, щурил глаза и прижимал уши.

— Да, я знаю, — сказал атлет и погладил Иллу по голове. — Но семья переживает за тебя.

— Все будет в порядке! И спасибо большое, что помогаете нам.

— Я помогаю тебе, — атлет сделал ударение на последнем слове, — потому что иначе и быть не может. Но ты же понимаешь, с тобой я пойти не могу. Ты принимаешь такое решение, так что будь готова действовать самостоятельно.

— Что ты! У меня и в мыслях не было просить тебя в этом участвовать.

— Помни о том, что эти крылья сильнее обычных и… эти крылья самая священная ценность нашей семьи! Они передаются из поколения в поколение…

— Да, да! Я помню. Я буду очень осторожна…

— Просящий о помощи должен быть достоин этой помощи, — атлет завернул фразу, которая предназначалась, конечно же, Эло.

— Они достойны. Поверь…

— Ну всё, приехали, — кудрявый родственник остановил автомобиль у пирса. — Так… Ничего не забыла? Вот перчатки. Сначала правую, потом левую. На сухие руки… Крылья я помогу тебе надеть.

Он вышел из автомобиля и достал из багажника большие пушистые крылья, которые зависли рядом в воздухе. Потом принялся расправлять на них перышки, что-то приговаривая. Затем он обратился к Илле:

— Можно надевать.

Илла встала спиной к крыльям, глубоко вдохнула, закрыв глаза, попятилась назад. Едва коснувшись ее спины, крылья радужно заискрили, а потом снова приняли свой обычный вид. Илла, довольная, покружилась, как маленькая девочка в новом платье. Она обняла атлета и, трогательно попрощавшись с ним, подошла к Эло:

— Пройдемся немного!

Они пошли по пустому пирсу, держась за руки. Кот бежал рядом, давал рекомендации и уточнял детали дальнейшего путешествия.

Илла остановилась, немного не доходя конца пирса, и вытянула руки вперед:

— Вот здесь… Да.

Эло с интересом смотрел, как она надевает перчатки — тонкие, словно сотканные из паутины, они покрыли ей руки почти до локтя.

— Смотри мне в глаза, — сказала Илла, положив руки на плечи Эло.

— Ну, это мы запросто, — ответил Эло с сомнительной бодростью.

Глаза Иллы — два александрита…

Эло замер, как кролик.

Деревянный настил пирса, скрипнув, отпустил его.

Он летел…

Летел, оцепеневший под взглядом ангела.

Еще немного, и вокруг не было ни моря, ни берега, ничего, кроме облаков. Бесконечные облачные просторы — розовые, персиковые и сливочно-белые в полнейшей пугающей тишине.

Но вскоре вернулось и море и твердь.

Бирюзу сменил угрюмый свинец, холодные волны несли обрывки водорослей.

Твердь оказалась заброшенной нефтяной платформой. С ее двадцатиметровой высоты открывался отличный вид на Тильскую впадину, которая была словно шрам на морском теле, испускающий в небо неяркий свет.

Илла тревожно всматривалась вдаль. Она старалась увидеть сквозь толщу воды.

— Там что-то происходит. Я никогда здесь не была и невстречала тильсов, но я чувствую их волнение, их что-то пугает и беспокоит.

— Ну еще бы им не волноваться! Такая добыча от них уходит! — ответил Дикс. Он только что материализовался рядом и теперь нервно вылизывался. — Да и к тому же к ним уничтожающий все на своем пути водоворот пожаловал… Эло, не пытай меня! Я знаю только то, что Файдер жив и почти здоров. Марта тоже. Хм, — кот недовольно пошевелил усами. — Воздух тут какой-то несвежий. Эло, это же ваша территория?

— Ну, формально да. А вообще это часть Серой Зоны… Нам не нужны порталы, чтобы входить сюда.

В этот момент Илла облегченно вздохнула:

— Летим, я вижу их!

…Файдер и Марта поднимались к поверхности свода в чем-то, похожем на вытянутый мыльный пузырь.

— Кто это сделал, тильсы? — спросила Марта, осторожно касаясь поверхности пузыря.

— Нет, не тильсы, — Файдер ответил после некоторой паузы. Мысли его были где-то очень далеко отсюда. Он даже не сразу понял вопрос. — До них там была другая древняя цивилизация… Что-то случилось, и она исчезла. Потом заселились эти… Откуда я знал, куда бежать и что делать? Это просто. Учитывая такое опасное соседство, мы все проходим специальные курсы… можно сказать, по выживанию среди тильсов… Точнее, "курсы по бегству"… Конечно, всё благодаря документам предыдущей цивилизации. Когда-то это был просто лифт, для выхода на поверхность, а сейчас он спас нас с тобой.

Он снова замолчал и погрузился в свои думы.

Наконец пузырь, преодолев все необходимые метры, лопнул. Марта вынырнула и, глотнув воздуха, закашлялась. Накатившая большая волна отнесла Файдера в сторону.

— Ты в порядке? — крикнул он ей, пытаясь подплыть ближе.

— Да…

Бледное лицо и дрожащие синие губы Марты как-то не вязались с этим «да», и Файдер, собрав силы, подхватил ее.

— Держись, держись… — он убрал мокрые волосы с ее лица.

Капризное штормовое море негостеприимно бросалось пеной и недвусмысленно пыталось их утопить.

— Файдер, давай руку! — вдруг закричал кто-то сверху.

Файдер поднял глаза и увидел знакомое лицо. Илла!

Нате…

Та. Из-за которой. Всё. Это.

И тут другой голос. Файдер встретился глазами с другом.

Эло.

— Руку давай! Вот так! Включись, пожалуйста, иначе мы не вытянем вас двоих!

— Я сделаю, что смогу, — ответил Файдер, сжимая хрупкую ладошку Иллы. — На раз, два…

Файдер сжал зубы.

Марта почти без сил дышала ему в шею. Он прижимал её к себе и, отплевываясь от мутной соленой воды, крикнул:

— Илла! Давай вместе! Еще! Раз!

— Два!

— …Три!

И вот, наконец, вся компания взмыла в небо.

…Даже шторм вдруг притих, засмотревшись на этот полет.

Глава 11

— Фуу… Ну, мы почти дома, — Эло упал на узенькую кровать в тесном номере приграничного мотеля.

У Файдера после перелета пошла носом кровь, и теперь он сидел на полу, обложившись кучей скомканных салфеток.

— Знаешь, Илла мне тут рассказала кое-что, — Эло пытался вырулить на нужный ему разговор.

— И?

— Ну, о том, почему вы исчезли… Что ты и Марта. Ну, короче…

— Короче.

— Что ты теперь будешь делать?

— Ничего. Мы не можем быть вместе. Ты это прекрасно знаешь.

Дверь скрипнула, и в номер заглянула Илла:

— Она заснула. Все будет в порядке, — она встретилась глазами с Эло. — Я чаю вам принесу.

Тот в ответ расплылся в зефирной улыбке.

Файдер был тих и мрачен.

— Если бы… — заговорил он. — Если бы мы встретились миллион лет назад…

— Греверсонд не исчез, — вдруг сказал Эло. — Точнее, осталась его маленькая часть. Точка на карте. Место, где можно жить всем вместе…

Файдер скептически фыркнул:

— Да, я знаю эту сказку. Фантазии какого-то сумасшедшего писателя.

— Это не сказки! — Эло сел на кровати и заговорил шепотом: — В самом первом издании существует подробное описание… Где это место, как туда попасть и…

— Брось, — перебил его Файдер. — Первое издание не сохранилось. Во всяком случае, в Аду его нет.

Эло вынул из кармана небольшую затертую до блеска книжку:

— Вот она. Первая книга.

Файдер смотрел на книгу, не решаясь взять ее в руки.

Потом пристально посмотрел на Эло:

— Откуда она у тебя?

Но вместо Эло ему ответил появившийся вдруг Дикс:

— Это я любезно одолжил нашему другу сие печатное диво, — промурлыкал кот и лег рядом с Эло на кровать, устало потягиваясь. — Нет, нет! И не спрашивай меня, откуда она, — кот говорил с закрытыми глазами. — Не скажу!

— Есть, правда, одна проблема, — Эло вздохнул. — Книга написана на гревере. Которого уже никто и не помнит… Ну, что я тебе рассказываю…

Файдер обвел взглядом комнату и, наконец, улыбнулся:

— Мне кажется, я знаю, кто нам поможет.

***

…Прошедший ночью дождь обсыпал липовым цветом аллеи и оставил маленькие прозрачные лужицы на брусчатых мостовых. Утренние лучи рисовали глубокие тени на черепичных крышах и прогоняли последнюю росу с аккуратных сочных газонов.

Домовитые пчелы уже жужжали над кустами разноцветных петуний у открытых окон, а воздух, сладкий и теплый, как медовый пирог, заполнял узкие улочки.

— Как это странно… — сказал Файдер. Он стоял, облокотившись на каменный парапет моста, и смотрел на решительный поток синих вод под ним. — Видеть восход, чувствовать солнечный свет на своей коже, который не причиняет боли.

— Да, странно, — согласился Эло. — А потом будет закат, потом ночь и снова день… И снова и снова. Привыкнешь.

— Мы будем приходить сюда каждый день, встречать рассвет, провожать закат… — сказала подошедшая к Файдеру Марта.

Быстрый звонкий стук каблуков о мостовую… Эло подмигнул Файдеру и побежал навстречу Илле:

— Я ждал тебя, мой ангел! Я мчу к тебе!

Файдер взял Марту за руку и долго смотрел ей в глаза.

КНИГА ВТОРАЯ: ЭПИКРИЗ

Глава 1

Отшумел последний принтер. Погасли незнающие усталости мониторы. Привычный шум офиса заменила долгожданная тишина, разбавленная запахом тонера и флердоранжа. Кто-то, спеша, наводил марафет перед выходом, кто-то тщетно пытался отмыть недельный чайный налет с кружки.

Пятница.

Кабинеты пустели один за другим.

Из огромных витражных окон открывался вид на западную часть делового центра города. Стеклянные коробки выпускали, наконец, пленников на волю, и автомобили, с радостным пиканьем, приветствовали своих хозяев.

Но повезло не всем.

Стрекотание факса вызвало очередную порцию ненормативной лексики в кабинете обладателя самой красивой на этаже таблички у двери.

— Меньше всего в этой жизни я хотел карьерного роста. И что в итоге? — говорящий брал из стопки слева документ, бегло просматривал его, подписывал и откладывал в стопку справа. При этом он нервно сопел и периодически бросал взгляд на своего собеседника, который в это время кормил рыбок, суетящихся в небольшом аквариуме. — Что я здесь делаю? Я ленивый. Нет, я очень ленивый. Это ковыряние в бумажках меня бесит…

— Ну так ты же не отказываешься! Вот тебя и продвигают.

— Я не могу отказываться. У меня амбиции. Мне делают вызов — я его принимаю.

— Файдер, тебе не угодишь.

Эло уже привык к недовольному бубнению своего друга, поэтому продолжал безмятежно возиться с рыбками. Потом он перешёл к белой крысе, сидевшей в клетке возле сейфа. В соседней клетке жил маленький ёжик. Вся живность, обитающая в кабинете, досталась от кого-то из предыдущих счастливых обладателей руководящей должности. Зверушек не обижали и периодически торжественно выгуливали по офису.

— Где мой живот, а? Где он, я спрашиваю? Я худой и страшный, как гиена в зоопарке.

— Что-то я не помню, когда это у тебя был живот.

— Ну так его и не будет, при такой-то работе. Это всё от нервов, всё от нервов… Так, а что там за новости-то? рассказывай!

— Да Луна не работает. На Земле уже неделю её не видно.

Файдер поднял уставшие глаза.

— И что? — пробурчал он. — Ну нет и нет… Или волки не довольны?

Эло хихикнул и продолжил:

— Пока всё списывают на новолуние. А скоро просто начнётся паника. Вообще, я даже не представляю, что начнётся.

— Ну не знаю. Может это и к лучшему. Эти ежемесячные лунные перезагрузки меня просто убивают. Так это притом, что она здесь в два раза меньше и слабее. Как они там, на Земле это терпят…

Файдер шумно вздохнул, снял с руки неприлично дорогие часы, галстук с золотым зажимом, перстень-печатку, после чего брезгливо бросил все это в верхний ящик стола и резко его задвинул:

— Бах! Вот так вот. Лежите тут до понедельника! А почему нельзя оставить всё как есть?

— Не мы Луну людям вешали, и не нам решать — быть ей или нет быть, — Эло прохаживался по кабинету с крысой на плече. — Да, все эти лунные фазы влияют, может и не всегда хорошо, но люди привыкли к Луне, нельзя просто так её убрать. Это если не считать того, что мы толком не знаем, для чего она вообще нужна. Ты, кстати, отлично выглядишь. Такие выразительные инфернальные синяки под глазами.

— Всё, заткнись, — лениво ответил Файдер, разминая плечи. — Синяки… Да, надо бы гемоглобин проверить.

Он плюхнул глянцевый журнал на стол и показал на обложку, на которой была фотография какого-то каменистого пейзажа:

— Ну, как тебе?

— Закат… Холмы. Горы какие-то… Красиво! Где это? — Эло вопросительно посмотрел на друга.

Тот выжидающе улыбался.

— Ты буквы-то рядом читай, читай…

— Космические рубежи… Новые фотографии… марсоходом… — Эло, наконец-то догадался прочитать заголовки. — Это что, Марс?! Ух, ты! Ну-ка, что там… интересно…

Файдер с сочувствием смотрел, как Эло живо листает журнал, и спросил уже без улыбки:

— Ты действительно в это веришь?

— Верю во что? — не понял Эло, недовольный тем, что его отвлекли таким странным вопросом от созерцания марсианских далей.

— В то, что это с Марса.

— Ты сейчас мне скажешь, что это подделка? — Эло уже приготовился разочароваться.

— Нет, не скажу. Я и сам не знаю, — Файдер снова скалился и покручивался вправо-влево на стуле, не сводя глаз с Эло.

Тот захлопнул журнал и бросил его обратно на стол.

— Вот ты чёрт!

— Точно.

— Ну?!

— Я с недавнего времени, кроме всего прочего, еще и главный редактор этой космической ерунды… У нас есть совместный проект с Землей по изучению их космоса. Здесь, в Греверсонде, если ты в курсе, нет космических отраслей.

— Да, я в курсе.

— Нам подобные фотографии поступают по защищенному зашифрованному каналу. Сверху. Откуда они у них? Понятия не имею!

— Вот! Если ты не знаешь, с чего ты взял, что все это подделка?

Файдер устало выбрался из-за стола, он крутил головой, разминая шею. В отличие от бодрого Эло, он совсем не хотел начинать этот спорный разговор, который обещал быть долгим. Но ведь придется! Придется, мой хороший, если ты рассчитываешь на его помощь. Эти неполадки с Луной, конечно же, связаны с той свиньей, которую подкинул на прошлой неделе Файдеру господин Генеральный Директор в лице полутораметрового ипохондрика Эрика Стеллика. Стеллик имел обыкновение огорошивать своих подчиненных заданиями и предложениями в самый неподходящий момент, что сам он называл досадным совпадением, а подчиненные же, выходя из его кабинета, подбирали слова попроще и покороче. Вот и Файдер не был оригинален, когда последний раз выходил в приемную из кабинета гендира:

—

Алес… Петушок пропел зарю…

Флиртовавший с секретаршей молодой ушастик с сочувствием посмотрел на Файдера, боясь спрашивать подробности.

— Двадцать пятого у меня будет командировка, — Файдер говорил сам себе, смотря сквозь ушастика.

— Так ты же… Вы же в отпуск уходить собирались! — удивился тот, но больше ничего говорить не стал, так как Файдер выглядел не более миролюбиво, чем заряженный арбалет.

…От досадных воспоминаний Файдера оторвал Эло, повторив вопрос:

— Ну, так с чего ты взял, что это подделка?

Файдер аккуратно достал из упаковки салфетку для обуви и принялся натирать ею свои белые мокасины, критически их осматривая.

— Я так не говорил. Это настоящее фото. Только это никакой не Марс. С Марса не может быть фотографий, — с ухмылкой сказал Файдер и нахмурился, заметив какое-то микроскопическое пятнышко.

— Это почему? — спросил настороженно Эло, сложив руки на груди.

— Потому что нет никакого Марса…

— Ой, ну давай! — Эло засмеялся. — Ха-ха! Ты что из этих, как их там… из куполистов-плоскистов?

— Какие куполисты… Успокойся, — Файдер скривился.

— Ну, те, которые считают, что земля плоская, а сверху — купол…

— Нет, я не из этих, — с презрением к веселью Эло ответил Файдер, оставив, наконец, в покое, мокасины, которым тоже не терпелось удрать из этого офисного болота. — И вообще, при чем тут Земля? Какая разница, плоская она или нет?

— То есть как, какая разница?!

Файдер был терпелив, как комодский варан:

— Ты мне отвечаешь вопросом на вопрос. Совершенно ничего не изменится от того, что ты узнаешь истинную форму земли. Ты как ходил по ней, так и будешь ходить. Круглая, плоская, квадратная… Какая разница? Ты все равно никогда не поднимешься над поверхностью настолько, чтобы увидеть все своими глазами. Никто тебе не позволит это сделать ни здесь, в Греверсонде, ни на Земле, ни в Аду, ни в Раю, ни в любом другом мире…

Эло крутил головой и отмахивался от такой явной для него ереси:

— Тысячи спутников запущено в космос с Земли! Крутятся там… ж-ж-ж! — он развел руки в стороны и покачался, видимо, изображая спутник в космическом пространстве. — Миллионы фотографий! А марсоходы всякие! — Эло убеждающе махал руками. — Файдер, у тебя очень вредная работа. Ты мало двигаешься, и мозг плохо снабжается кислородом.

Он продолжал веселиться и ерничать даже когда они вышли на улицу. Файдер был непоколебим и спокойно спросил:

— Почему в Аду в космос не лезут, а? Не говоря уже про Рай.

— Ну не знаю, может так дешевле… Зачем тратиться на космос еще и в Аду, если все, что нужно можно сделать на Земле, — Эло был готов ответить на любой вопрос.

— На следующей неделе мне надо ехать… в Питер, — сказал вдруг Файдер. — В наш филиал по Луне.

— Питер, это… Тот, что на Земле? Хм, здорово, — Эло пытался за искренней радостью за друга скрыть маленькую зависть.

— Да, в земной Питер, — Файдер, взглянув на Эло, добавил: — Ты едешь со мной. Ну, конечно, если у тебя нет важных дел.

Эло затих и перестал зубоскалить, боясь спугнуть шанс куда-то отправиться за пределы мира, в котором он жил уже шесть лет. Да, это был комфортный и уютный мир для всех — ангелов, чертей, людей, фей, эльфов, гномов, вампиров, вервольфов, разных человеко-зверей и прочих существ, которых после Большого Взрыва развело по параллельным мирам.

Но Греверсонд был не бесконечен. Эло изучил его за эти годы вдоль и поперек, и последнее время откровенно маялся, мечтая побывать где-нибудь еще. Если честно, он был бы рад вернуться ненадолго в Ад, где он родился и вырос…

Ну, Земля тоже подойдет. И повод хороший — деловая поездка с другом. Когда у тебя жена ангел — нога как-то не поднимается переступить через порог без серьезного повода. Эло, конечно, был чёрт, но чёрт семейный.

Файдер отвлекся на кого-то.

— Я быстро, на пару слов, — сказал он Эло, вручая ему ключи от своего автомобиля. — Двенадцать «Б», налево сразу, второй этаж.

Эло молча кивнул и отправился в здание напротив. На полпути он не выдержал и таки обернулся, чтобы еще раз поглазеть на собеседника Файдера.

Точнее, на собеседницу. Собеседницу удивительной красоты.

Она была на две головы выше Файдера, с блестящими черными волосами, заплетенными в косу такой длины, что она не волочилась по земле только потому, что красавица обернула ее дважды вокруг шеи. Во время разговора она то делала большие глаза, то щурилась и дарила Файдеру обворожительные улыбки, теребя при этом своими изящными пальчиками кончик косы.

Эло поймав встречный взгляд загадочной брюнетки, быстро отвернулся и поспешил на один из десяти этажей парковки, темно-синие стеклянные стены которой очень красиво отражали небо и солнце, которое прошло большую часть своего пути и теперь готовилось к закату. Небо отражалось и в десятке других таких же стеклянных стен вокруг. Даже сложно было определить, с какой стороны настоящее солнце. Оно было везде.

Быстро отыскав железную лошадку своего друга, Эло блаженно распластался на переднем сидении водителя. Да… Файдер умел быть стильным во всём. Он окружал себя стильными вещами, а может быть, это вещи становились стильными рядом с ним… Причем, их стоимость не играла совершенно никакой роли. Эло включил режим массажа. Вишневый велюр еле слышно урчал и дарил здоровье спине Эло.

— Класс, — сказал Эло сам себе.

Он никак не мог решить, выгонять ли машину из парковки или подождать Файдера здесь. Делая такой сложнейший выбор, он не торопился, и даже чуть было не заснул под какую-то расслабляющую музыку, которая полилась из динамиков, вскоре после включения массажа.

— Брысь! — пробасил кто-то, открыв дверь.

Файдер вернулся.

— Я так и понял, что ты тут залипнешь.

Эло, вздыхая, перебрался с места водителя на соседнее сиденье.

— Поговорили? — спросил Эло с заметной ухмылочкой.

— С кем? А! Да… Ничего интересного, организационные вопросы.

— А она ничего так… Симпатичная. Я бы даже сказал — эффектная.

Файдер посмотрел на Эло, возбужденного внезапным интересом, и припечатал:

— Это он.

— Кто?

— Это не девочка, это мальчик! — объяснил Файдер и прыснул со смеху, увидев лицо Эло. — Я не знаю чьего оно роду-племени…

Эло поспешил сменить тему:

— Ну, ты как, машиной-то доволен?

Файдер посверкал зелеными искрами в глазах, задавливая улыбку:

— Быстро ты соскочил… Ну да, вполне доволен. Новая. Свежая. Целая… А ты чего себе-то тачку не купишь, пешеход?

— Ну, сюда пару раз в неделю я лучше на метро доберусь! А так… Пешком на работу — недалеко от дома, ты же знаешь. А вообще, — мечтательно проурчал Эло, закладывая руки за голову, — я хочу себе натуралку!

Файдер скептически фыркнул.

— Это ты инструктором по йоге собрался на натуралку заработать?! Ха! Это произойдет чуть позже, чем никогда.

— Нормальная у меня работа! — обиделся Эло. — Я, в отличие от тебя, хоть что-то полезное созидаю…

— Ну-ну…

— В Верхнем Ареале, между прочим, собираются экспорт организовать…

— Детский лепет.

Эло взял паузу, чтобы придумать контраргумент, но контраргумент не придумывался.

После Большого Взрыва Греверсонде осталось только пять городов-потребителей, мегаполисов, без промышленности и какого-либо производства, и выжившие в них жители — всё исчезло, осталось за пределами мира Греверсонда. Восстанавливать с нуля то, что создавалось сотнями лет, было невозможно. Деградировать и превратиться в диких обезьян, скачущих по развалинам цивилизации, тоже никто не захотел. Оставалось одно — обратится к магии и волшебству.

Для превращений, как известно нужны волшебные палочки, которыми, и это тоже не секрет, пользуются феи.

Имеющиеся на тот момент в Греверсонде полторы сотни фей как родовых хранителей волшебных палочек, вступили на службу государству. Все, что можно было вырастить и произвести с помощью естественных имеющихся ресурсов — выращивалось и производилось. Все остальное делалось с помощью волшебства.

Как двести лет назад карету делали из тыквы, так поступали и после. Тыквы, кабачки и баклажаны шли на нужды автопрома. Пробовали как-то сделать из гепарда супербыстрый автомобиль, но получившийся спорткар удрал с завода в тот же день. Нашли его только через неделю, когда у него закончилось топливо. С тех пор использовали только то, что до превращения не могло ползать, прыгать, летать или бегать.

У превращенных вещей был один недостаток — они могли в любой момент превратиться обратно в то, чем они были то этого. Это было не нормой и считалось чрезвычайным происшествием, но, тем не менее, риск такой был. Но волшебное производство это не останавливало. Это вроде как с самолетами — все знают, что они падают, но всё равно самолетами летали, летают, и будут летать.

Верхний Ареал, который упомянул Эло, был одним из пяти районов Греверсонда, где существовал портал в иные миры. То, что удавалось пронести оттуда называли натуральным, или проще — «натуралкой». Операция добычи предметов через портал была рисковой и стоила очень дорого. Да и сама возможность использования портала строго контролировалась на высшем уровне.

— Включи радио, будь любезен. Кстати, Илла не вернулась еще? — медленно спросил Файдер. Когда он был сосредоточен на дороге, то с трудом мог делать что-то другое — говорить, слушать или нажимать какие-то кнопки.

— Нет, еще не вернулась. Надела крылья и опять умчалась к своим… Эта ее общественная работа… Если честно, меня это напрягает. Но она не может не участвовать в этом. Она даже не представляет, как могут появиться такие мысли в голове, о том, чтобы всё это игнорировать! — возмущенно говорил Эло. Своей жене он никогда претензий на эту тему не предъявлял. Но другу можно и пожаловаться. Если и не поймет, так хоть не осудит и выслушает.

— А ты ожидал, что будет иначе? Она никогда не будет принадлежать тебе на все сто процентов. В ее сердце всегда будет место, куда тебе путь закрыт.

— Да… Я знаю, — проворчал Эло.

— И ты знаешь, что при этом она тебя любит. По-своему.

— Знаю…

— Ну вот и не ной!

Да, Файдер умел поддержать в трудную минуту.

Глава 2

— Та-а-а-к… Тут вот значит… Ага… Хм…

Доктор в белом халате задумчиво листал документы.

Марта сидела напротив и, затаившись, ждала услышать что-то вразумительное и ободряющее. Доктор же постукивал длинным острым когтем по бланку с результатами анализов, свистел носом и долго и шумно вздыхал.

Шурша, он тяжело сполз со стула.

Доктор был драконом. Старым, мудрым и опытным. Белый халат едва сходился на животе, который разбрасывал вокруг солнечных зайчиков, когда свет падал на его радужную чешую.

— Раздевайтесь, дитя, — сказал он, наконец, водружая на морду малюсенькие очки в тонкой золотой оправе.

Дитя разделось.

Доктор немного отклонился, как художник, работающий над своей картиной, критически осматривая представшее перед ним: узенькая спина с синей полосой позвоночника, стройные ноги, кое-где немного подпорченные звездочками сосудов…

В целом снаружи неплохо. А что там внутри?

Доктор прислонил большое шершавое ухо к спине Марты, которая затаила дыхание, когда доктор-дракон стал медленно его передвигать. По ходу этих перемещений он хмурился, щурился и вращал глазами. Потом попросил ее прилечь на кушетку.

Марта закрыла глаза, чтобы было не так страшно. Его рука, желтая и морщинистая, как огромная куриная лапа легла на ее живот. Казалось, одно неловкое движение — и он проткнет ей печень.

— Расслабьтесь дитя, дышите спокойно, я не причиню вам вреда.

— Угу, — пообещала расслабиться Марта, при этом глаза так и не открыла.

Трехметровый дракон нагнулся над кушеткой и вдруг закашлял, быстро отвернув морду. Вылетевшая из его пасти искра пламени тут же прожгла небольшую дыру в ткани стоявшей рядом ширмы. Запахло гарью.

— Хм, прошу прощения, — извинился доктор. — Эта аллергия… Папоротник проклятый! Цветет всего один день в году и невесть где, я а вот реагирую! И лекарства от него нет.

Доктор снова склонился над Мартой. Он очень медленно и очень вдумчиво водил мягкими и холодными подушечками пальцев по ее коже и слушал, слушал, слушал…

Её тело представлялось ему неким оркестром, и каждый инструмент из этого оркестра необходимо было услышать и понять, не расстроен ли он, не фальшивит ли…

Вот кровь по артерии ударила чуть сильнее, чем надо, а вот тут кровь отошла по вене медленнее, чем стоило бы. Вот тут если надавить — должно быть мягко, а оно, поди ж ты, упирается и пульсирует нервно. Непорядок…

Доктор слушал свои ощущения, прикрыв глаза, и его вертикальные зрачки сузились до еле видимой щелки.

Закончив свои манипуляции, он, со стариковским кряхтением распрямил спину, сев на толстый хвост.

— Фу-у-х! Одевайтесь, дитя, — сказал доктор, помогая Марте подняться с кушетки. — В целом, всё не критично… Да… Переходы…

Доктор водрузился на кресло и принялся копошиться в каких-то листках, что-то записывая.

Марта снова затаилась в ожидания хотя бы каких-нибудь объяснений. Наконец, доктор снял очки, протер глаза и сообщил:

— Ваше здоровье, дитя, подорвали все эти переходы между мирами. А здоровье и вас и до того было, прямо скажем… как у последыша в помете из дюжины щенков.

Марта пожала плечами, соглашаясь.

— Ну, так вот, — доктор снова надел очки и посмотрел поверх них на Марту. — Это не смертельно. Сейчас. А что будет потом — не знает никто!

Марта напряглась и задала резонный вопрос:

— И что же делать?

— Вам нужен Лунный камень.

— Камень? Лечиться камнями?

Значит, все очень плохо, если в ход уже пошли предметы альтернативной медицины. Уринотерапия, видимо, не за горами.

— Естественно. Камнями. Лечение травами, например, вас не удивляет? А ведь оно не менее метафизично, — Доктор продолжал назидательно, посматривая сверху вниз, тюкая в документы шариковой ручкой. — Какая-нибудь корова съедает за день на поле чуть ли не весь список того, что вам могут предложить фармацевты… И что, коровы не болеют? Они же каждый день едят такие полезные лечебные травы! А ведь же болеют… Болеют! Дело не только в самой траве. Есть еще энергетика… космос… тонкие материи, с которыми надо уметь обращаться.

Доктор шлепнул последнюю печать:

— Вот вам рецепт, — он протянул листок Марте, которая уже начала погружаться в состояние бессильного отчаяния. Видимо, это погружение внешне было столь заметным, что доктор заговорил совсем другим голосом. Заботливым и добрым. — Дитя, я помогу вам. С помощью Лунного камня. Да, и должно быть выполнено важное условие — вы сами должны его найти.

Дракон наклонился к Марте и взял ее за руку:

— Всё будет хорошо!

Будет хорошо, если достать этот самый камень.

Судя по тому, что доктор не вынул его из кармана своего халата или не отправил Марту в ближайшую аптеку, достать этот камень будет не так просто.

— А где же его достать? — спросила Марта.

— Я дам вам адрес. Это профессор Симеон Галеш. Специалист по минералам, — сказал важно дракон и вальяжно махнул лапой. — Ну, в добрый путь, дитя, в добрый путь…

Попрощавшись с доктором, Марта с розовым листком рецепта в руке и растерянностью в глазах потихоньку выходила из гипноза, и теперь она не знала, что ей делать, смеяться или плакать, благодарить судьбу за посланный шанс или послать этого дракона к чёрту…

«Кстати о чертях… Надо бы позвонить Файдеру, — подумала Марта. — Он собирался с Эло встретиться, было бы замечательно, если они поужинают где-нибудь».

— Неохота заморачиваться с едой сегодня, если честно — сказала вслух Марта прыгающему рядом воробью.

Воробей согласился, клюнул крошку и улетел.

Она покрутила в руках записку с адресом профессора и решила отправиться к нему прямо сейчас, не откладывая. Да и идти-то совсем немного.

Вот музей, фонтан и спуск к причалу… Вот номер 23, вот 25… 29.

— Хм… А где же 27? — спросила сама у себя Марта и огляделась.

Двадцать седьмой дом отсутствовал.

На том месте, где ему положено было быть, кроме огромного необъятного дуба ничего не было. Посмотрев на него внимательно, она заметила висящую на цепи табличку с цифрой 27. Марта подошла ближе и увидела почерневшие от времени ступени, которые обвивали мшистой змеей огромный ствол. Высоко наверху лестница упиралась в такую же неприметную мшистую дверь.

Марта вздохнула и осторожно шагнула на первую ступеньку. Она боялась высоты и старалась не смотреть вниз. А ещё она старалась не думать о том, как же эта удивительная лестница к этому самому дубу прилеплена. Перила, разумеется, из самых лучших побуждений, отсутствовали. Марта цеплялась, как могла левой рукой за какие-то наросты на коре и торчащие кое-где окаменевшие шляпки грибов.

Ну, вот еще две ступени и…

Марта вцепилась в медную ручку двери. Немного отдышавшись, постучала. Потом увидела какую-то пипочку, торчащую из коры рядом с дверью, и на всякий случай нажала и на нее.

— Да иду же я, иду! — послышался за дверью хриплый недовольный голос.

Дверь распахнулась. Марта застыла и онемела.

Перед ней стоял клетчатый плед. Из пледа торчала серебристо-седая шерсть, в которой проглядывались удлиненные беличьи уши и злые красные глаза.

— Ну? — спросил плед.

— Э-э-эм, — ответила Марта и попыталась собраться с мыслями.

Тут лохматое существо повернулось одним ухом к Марте, как будто слушая, что она ему говорит. Марта же при этом не сказала ни слова.

— А-а-а! Ну, проходите, — клетчатый плед отступил назад и нырнул обратно во тьму.

«Мысли читает» — подумала Марта и шагнула следом.

Внутри оказалось нереально просторно. Даже при таких исполинских размерах дуба, в нем бы не поместились все те предметы и мебель, которые вырисовывались в слабом свете лампы, стоящей на овальном столе по центру комнаты.

— Небольшое искривление пространства, — проворчало закутанное в плед существо, отвечая на мысленные вопросы Марты.

Существо, разумеется, и было тем самым профессором по минералам, которого она искала.

Вдоль стен его необычного жилища от пола и практически до потолка были книги. Нет, они были не на полках, а просто лежали одна на другой, как кирпичная кладка. Книги, книжечки и книжищи… Некоторые были такие древние, что самая древняя древность, когда-либо виденная Мартой в этой жизни, показалась бы рядом с ними новинкой.

Одна из тысяч книг засветилась сначала ярко, потом слабее и медленно выдвинулась из стопки.

Из пледа высунулась лапка с длинными пальцами и аккуратно подпиленным когтем подцепила книгу. Остальные книги, те, что были над ней, преспокойно остались висеть в воздухе.

С этой книгой профессор уселся за стол, и предложил присесть Марте.

— Позвольте ваш рецепт.

Видимо, настроение профессора уже поменялось, и даже глаза поменяли свой цвет.

Марта протянула ему розовую бумажечку.

Тот посмотрел на рецепт, закрыв один глаз.

— Гм… Хм… Палеус оборотный. Так…

«Какой еще палеус?» — подумала Марта, пока мохнатый профессор что-то искал в книге. Тот покосился открытым глазом на Марту и фыркнул:

— Обыкновенный оборотный палеус! Вам же Лунный камень не для того, чтобы, я извиняюсь, свистульки из него делать? Для лечения, уважаемая, нужен особый вид Лунного камня. Тот, что с обратной стороны Луны.

Обитатель клетчатого пледа не был злым. Просто он считал вежливость и дипломатию абсолютно бесполезными вещами, которые только путают собеседников и отнимают понапрасну время. Сидящая рядом с ним Марта не делала ничего такого, что вызвало бы у него улыбку или, тем более, смех. Так что он не улыбался и не смеялся, а только сутулил плечи, шевелил ушами и цокал языком, переворачивая страницы.

— Ну-с, пожалуй, всё, — он вручил Марте какой-то пожелтевший огрызок бумаги с наиважнейшими каракулями и произнес: — В нашем мире этот камень искать бесполезно, его здесь уже лет сто никто не видел.

— Отлично…

— Хм, — сочувственно сказал профессор. — Так вот, уважаемая. Вам придется отправиться за ним на Землю. Разумеется, этот переход может оказаться последним вашим поступком в этой жизни… Да… последним. С другой стороны, если вам ничего не помешает, то вы получите свое лекарство, и будете жить долго и сча…

Тут профессор замолчал на полуслове, встречая взглядом гостя, входящего в комнату. Входящего, ни много, ни мало, из большого зеркала, в котором секунду назад отражалась Марта, а теперь там не отражалось ничего. Стекло исчезло и превратилось в проем, из которого, собственно, и появился неожиданный гость. Как только он переступил резную раму, зеркало тут же приняло свой обычный зеркальный вид и как ни в чем не бывало, продолжило отражать Марту.

— …стливо, — договорил профессор и обратился к гостю. — Любезнейший, Вы нам мешаете.

— Ой, не бухти! — ответил тот и уселся на край стола.

— Это мой родственник. Не обращайте внимания.

Информация о родстве показалась Марте странной, потому что гость выглядел вполне как человек, чего нельзя было сказать о профессоре, который был определенно зверем. Хотя и неопределенно — каким. Ну, в прочем, это же Греверсонд. Тут и не такое бывает…

Гость соскользнул со стола и с поклоном представился Марте:

— Герцог Маленский.

Герцог?

Ну, почему бы и не герцог… Молод, статен. Черные глаза, брови и ресницы, контрастирующие с бледной кожей. Светлые волосы, заплетены в небольшую косу… Не хватает жабо под подбородком и шляпы с пером.

Герцог изогнулся, изображая почтение, и поцеловал Марте руку, зыркнув на профессора.

Марта напряглась, даже забыв поулыбаться в ответ на эти жесты.

«Я же так Файдеру и не позвонила» — подумала Марта и почему-то на душе стало тревожно и очень захотелось поскорее уйти.

— Я тут краем уха о вашей беде услышал, — курлыкал Маленский и строил Марте глазки. — Если понадобится моя помощь — я к вашим услугам! Чего бы мне это ни стоило! Любезная Марта, я приму за счастье…

Марта была в замешательстве. С одной стороны, интуиция подсказывала не доверять незнакомым товарищам, преспокойно проходящим сквозь предметы, но с другой стороны… А может быть это счастливый случай… и этот титулованный родственник действительно может быть полезен?

Симеон занырнул в плед, что-то пробурчал и вынырнул обратно со словами:

— Любезная Марта уже уходит, — он легонько похлопал Марту по плечу, направляя ее к выходу.

«Да, интуиции лучше доверять, — подумала Марта, прощаясь с профессором на пороге. — Странный такой этот тип».

Тип действительно был более чем странный. Его благородная красота ну никак не вязалась с этими обезьяньими ужимками, которые он выдавал за хорошие манеры.

Специалист по минералам приложил ухо к темной сучковатой двери, прислушиваясь к осторожным шагам уходящей Марты. Он молча и вопросительно смотрел на гостя, который сидел на столе, болтая ногами.

Тот же, в свою очередь, делал невинные глаза.

— Ну и что? Пришел и пришел… Какая разница?

Симеон продолжал молча в упор смотреть на родственника, который теперь воодушевленно махал руками и восклицал:

— Да я уверен, что это она! Она!

— Тем более непонятно, зачем ты пришел, — ворчал профессор, выбравшись, наконец, из своего клетчатого убежища. Он расправил спину, пригладил рыжую с проседью шерсть на боках и животе и, взяв с полки гребень, принялся расчесывать свой хвост.

Тут герцог Маленский перестал болтать ногами и стал серьезен:

— Я в своем уме, не беспокойся.

— Зачем себя обнаруживать? Зачем светится? — злился профессор.

— Кузен, ты параноишь. Это же люди! Ну что они понимают? Ну, видела она меня и что? Забудет через пять минут.

Профессор всё так же злился и дергал свой хвост гребёнкой.

— Всё будет хорошо, — тихо сказал герцог Маленский и обнял своего мудрого мохнатого Симеона.

Совсем как в детстве…

Симеон вздохнул и ничего не сказал. Этот взрослый ребенок, избалованный франт всегда делал, что хотел. Но сейчас его упрямство и хотелки могут сделать великое дело. А, вдруг и правда получится избавиться от давнего кошмара, который портит жизнь многим поколениям их рода?

Проклятие рода Галеш!

Казалось бы, чего проще — никогда не ссориться с феями. Но учитывая их ужасный характер это на самом деле очень непросто. Да не забудьте к этому прибавить невероятные возможности этих фей, а к этому прибавьте любого из представителей Галеш с его вреднючим взрывоопасным характером…

Короче, как всегда, из-за какой-то ерунды, поссорился прапрапра… дедушка Галеш с одной из фей. Она ему — слово, он ей — два… Она ему — десять, он ей — дохлых крыс в розарий подкинул, по-соседски. Самоуверенный был, в общем, дедушка…

Что там было дальше между ними, уже никто точно не помнил, но только закончилось всё плохо. Конфликтный предок вскоре начал покрываться шерстью и от его человеческого облика не осталось ничего, кроме изуродованных артритом пальцев рук. Он превращался в монстра… А для видного политического деятеля это было более чем досадное происшествие. Голос его охрип, а через сорок девять дней от начала превращения и вовсе — вместо речей в парламенте он только и мог, что тихонько выть на луну.

И с этого момента в роду Галеш каждые двенадцать лет рождались какие-то непонятные зверушки. На умственных способностях зверушек это никак не сказывалось, даже наоборот. Разумеется, Греверсонд никогда не был местом, где на вас будут показывать пальцем, если у вас есть хвост или вы спите вниз головой и летаете по ночам. Но в таком случае и родителям вашим так же полагалось иметь хвост или же так же спать вниз головой… Иначе — кто чей папа, собственно?! Когда у красавицы и красавца рождается неведомая зверушка, тут и умом тронуться недолго… А скандал-то какой! Сплетни, пересуды… Симеон Галеш был одним из таких «гадких утят». Самым старым из ныне живущих.

Но заклятие было не только в периодическом рождении необычных детишек, а еще в том, что детишки эти не могли оставить наследников. Они были бесплодны. А для древнего рода с копившимся столетиями капиталом это было серьезной проблемой.

Но, как известно, любое заклятие можно снять. Мстительная фея перед своей кончиной оставила подробное описание как это сделать. И если кратко, снять заклятие должен некий камень, который нельзя ни найти, ни купить, ни отнять, ни украсть. А получить его можно только из рук земной женщины, которой и самой он позарез нужен для лечения от смертельной болезни. По какой причине эта женщина должна отдать камень — то ли из величайшего благородства, то ли от отсутствия ума, об этом фея умолчала.

Маленский был полон уверенности в том, что Марта и есть та самая женщина, которая им нужна. Теперь он должен следить за ней, следить во все глаза…

Глава 3

— Н-н-н-ет. Нет.

Файдер накрыл голову подушкой, чтобы не слышать Марту. Сам он при этом монотонно повторял:

— Нет. Нет.

Марта, сидевшая рядом на кровати, толкнула его в спину в отчаянии:

— Да почему нет? Ты даже не представляешь, что я чувствую! Я должна попробовать хоть что-то сделать! — Марта кричала и плакала, устав от этих дурацких споров.

Файдер был против того, чтобы Марта отправилась на Землю за Лунным камнем…

Но ведь это шанс на лечение…

— Зачем ты так говоришь? — Марта уже заикалась от слез. — Неужели тебе все равно, что со мной будет?!

— Тьфу ты…

Файдер из-под подушки уже молча смотрел на Марту, которая почему-то перестала вдруг рыдать.

— Я беспокоюсь о тебе и хочу помочь. Переход на Землю опасен, поэтому я и против. Чего ты ждешь от меня?! Делай, что хочешь, но не жди от меня согласия.

Файдер снова ушел под подушку, показывая, что продолжение диалога не будет.

Марта легла, закрыв глаза руками.

— А как ты собираешься попасть на Землю? — поинтересовался вдруг Файдер.

Марта не хотела отвечать, всё ещё переваривая обиду. Но все-таки ответила:

— У меня пропуск. На базу.

— О, тогда вместе пойдем…

— Что?!

Через тридцать секунд объяснений Марта бросилась на него, видимо, собираясь побить. Но злость сменилась на слабость, и расправы не получилось.

Файдер радовался тому, что он так удачно ввернул новость о своей командировке на Землю, а Марта радовалось тому, что они будут там вместе.

Кажется, всё раскладывается по полочкам.

…Сумасшедший день подошел к концу.

Наконец-то наступила ночь. Тихая-тихая…

Почему-то ни разу за время, проведенное здесь, в Греверсонде, Марта не задумывалась о том, насколько нереально и жутко все происходящее с ней. Ну, вот так бывает — попадаешь в другой мир. В Ад, например. Потом встречает там чёрта. Влюбляешься в него. Уходишь за ним в какие-то тартарары.

Будни! Чтоб их!..

До сих пор Марту больше волновали свои сердечные ритмы и анализы, чем бесплодные переживания по поводу того, что она оставила свой дом в самом полнейшем смысле этого слова. Она покинула Землю и все земное оставила в прошлом. А надо ли убиваться по этому поводу? Ну вот, скоро ей предстоит переход обратно и кто или что ей помешает остаться там? Она совершенно свободна в своем выборе. И останется она на Земле… И что дальше?

Дом… дом…

А может это просто тоска по родине неудачливого эмигранта? Есть же такие люди, которым везде плохо и всё не так, и, уехав из одной страны, они начинают по ней тосковать и жаловаться на страну их принявшую. При этом от количества стран и перемещений ничего не меняется.

Марта почувствовала, как Файдер положил свою тяжелую руку ей на плечо.

Ну, давай, расскажи ему сейчас, что собираешься остаться на Земле…

Ага…

«Нет уж» — подумала Марта, чувствуя его тело — родное, пусть и с непонятной для неё душой.

Она любила его. Она хотела его рядом с собой. Всегда.

«Никудашеньки я от него не уйду. Это всё от нездоровья чушь всякая в голову лезет…»

Файдер мурлыкал ей что-то на ухо. Да, он определенно умел успокаивать.

… а ночь всё была и была…

Тихая-тихая…

Глава 4

— Видео- и фотосъемка запрещена-а-а! Ничего руками не трогать! за желтые линии не заходить! — убедительно гремела тетя в спецодежде и тыкала в Марту сканером. Убедившись, что никаких запрещенных предметов на Марте нет, тётя принялась за стоящего рядом Файдера, оглушая его теми же важными фразами. Она всучила ему пластиковый бейдж на ленте, с угрожающим басом: — Пропуск н-н-е снима-а-ть!

Переглянувшись, Марта и Файдер пошли по коридору в указанном громкой тётей направлении.

А вот и он — портал для связи с Землей…

Файдер только удивленно свистнул, а Марта проговорила что-то вроде: «Ничего себе…»

Оба притихли, как мыши, оглядываясь.

Пятый ареал предстал перед ними в образе то ли огромного ангара, то ли склада, то ли киношного павильона. Где-то высоко-высоко, чуть ниже звезд висели прожекторы, по обе стороны возвышались бесконечными рядами гигантские, как секвойи стеллажи с какими-то контейнерами, а между ними сновали, как муравьи, автопогрузчики. Со всех сторон перекатывались эхом голоса, шум механизмов и неразборчивое стрекочущее ворчание по громкой связи. Мимо прошел светящийся комбинезон с матерными возгласами. На плече у комбинезона висела внушительная бухта кабеля. Следом плелся комбинезон поменьше. Оба остановились возле Марты и Файдера, совершенно не обращая на них внимания. Тут же прицокала сердитая дама с деловым пробором нагрифельных волосах и приказным тоном увлекла оба комбинезона в таинственный лес стеллажей.

— Ты уже был здесь когда-нибудь? — тихо и растерянно спросила Марта у Файдера, инстинктивно прижимаясь к нему поближе.

— Не-а! — Файдер и показал на те самые желтые полосы на полу, между которыми были нанесены огромные белые стрелки с надписью «зона 2». — Направо-налево нам нельзя, значит, пойдем прямо. По стрелкам.

— Ага, — согласилась Марта, покрепче взяв его за руку.

Вскоре стрелки свернули.

— Осторожно! Под ноги! — крикнул Файдер, вовремя подхватив Марту под руку. Она уже успела споткнуться о какие-то провода, расстеленные чьей-то бережной рукой на полу.

— Чтоб вас!.. — Марта убирала волосы с лица растрепанные почти удавшимся падением и тут же зажмурила глаза от яркого света. Она и не заметила, как они оказались в некой белой комнате. Ослепительный свет отражался от пола, потолка и маленького белого же столика с лежащим на нем листом бумаги. Свет выбил слезы совсем как зимой, когда выходишь на чистый снег.

И вот Марта уже сидит за этим столиком, держит в руках этот лист и пытается понять, что перед ней и что, собственно с этим делать. На листе ровными рядами значились какие-то загадочные закорючки.

Да, это был язык Греверсонда, который Марта уже успела принять если не как родной, то, по крайней мере, панику он у нее не вызывал. Но сейчас она в испуге искала глазами Файдера, как школьник, который косится и крутится за партой, в надежде списать у кого-то из соседей. От волнения она не понимала ничегошеньки.

Рядом послышался голос, снисходительно заметивший:

— Человек?

И пока Марта соображала, оглядываясь, кому отвечать и отвечать ли вообще, голос продолжил:

— Ах, да, человек… Прошу прощения.

Лист с закорючками в руках Марты исчез и появился другой с уже знакомыми буквами.

Буквы-то были знакомые, но вот на то, чтобы понять смысл написанного всё-таки пришлось поднапрячься. «Да что я, в самом деле, как на экзамене! — подумала она, пытаясь успокоиться. — Это же просто соглашение о неразглашении… О том, что… так… неразглашении чего?.. а! о том, нельзя разглашать информацию о перемещении… так … обстоятельствах места и прочих фактах перехода в земное измерение… Ну да… как на землю попаду, сразу поспешу к психиатру, про параллельные миры рассказывать… А где Файдер-то?»

Файдер обнаружился за стеклянной перегородкой слева. Он тоже читал какой-то документ, не спеша его подписывать.

«Ай, да ладно! Чего тут думать, если уже собралась, — мысленно поговорила с собой Марта и как никогда аккуратно поставила свою подпись. — Да уж… Это самый странный переход их всех, что у меня был. Сижу тут как в какой-то конторе, бумажки подписываю. А мистика где? Где волшебство?»

Волшебство не заставило себя долго ждать и явилось в образе маленькой, с ладошку величиной, феи, которая подлетела к Марте и зависла пред ней как экзотическая колибри. Убедившись в том, что договор подписан, фея забрала его у Марты и пискнув: «Ожидайте!», улетела, покачиваясь под тяжестью ноши.

Она вернулась, когда подошел уладивший формальности Файдер и, обращаясь к ним обоим, пригласила их проследовать за ней в появившуюся черную брешь в белой стене. Брешь оказалась широким и плохо освещенным коридором, который закончился еще одной комнатой. В отличие от предыдущей белой, эта была абсолютно черной. Было темно и тихо. Фея исчезла, оставив их вдвоем. В центре комнате начало появляться световое пятно, расплывшись до пары метров в диаметре. Вдруг Марта вздрогнула. Оказалось, что в комнате они не одни, и обнаружившийся некто третий шлепнул Файдера по плечу:

— Что-то вы долго! Мне уже ждать надоело.

Марта облегченно выдохнула.

— Эло! И ты здесь, — она повернулась к Файдеру с молчаливым вопросом.

— Ой, ну потом расскажу. Да, Эло тоже с нами. Точнее, он со мной. Короче… не важно! — Файдер фыркнул и дернул плечом, давая понять, что ответ был исчерпывающий.

— Это как это не важно? — начала закипать было Марта, но Эло прервал ее вопросом к Файдеру.

— А что известно о месте прибытия? Я тут успел выяснить, что сейчас выход за полярным кругом! Это правда? Там же холодно, это как мы там будем без вещей теплых? А может быть можно что-то взять? Может ты договоришься, а?

— Ты не поздновато спохватился? — поскалился Файдер, но поспешил успокоить своего друга. — Мы не окажемся за полярным кругом. То есть не за ним. А перед ним… В общем, это… в Лапландии.

— Что?!

— Слушай, ну да, это север. Но не такой там холод как ты представляешь.

— Лапландия это же там, где Санта Клаус живет? — просила Марта. Она уже престала злиться, тем более, что это было бы совершенно бесполезно.

Файдер засмеялся:

— Ну… Можешь его так называть… О, кажется, начинается, — Файдер стал серьезен и взял Марту за руку.

Откуда-то сверху послышался механический голос:

— Пройдите в обозначенный треугольник! После сигнала не выходите за линии треугольника!

В освещенной части пола появились красные линии, которые сложились в равносторонний треугольник. Марта, не отпуская Файдера, послушно делала то, что хотел от нее бездушный голос. Эло стоял рядом и догрызал последний орешек арахиса, спрятанный за щекой. Он предусмотрительно решил перекусить перед дорогой, потому что «неизвестно, где их выбросит и вообще…»

Треугольник медленно начал вращаться против часовой стрелки. Потом быстрее и быстрее.

— Для вашей безопасности, не выходите за линии треугольника, — снова заговорил предупреждающий голос.

Трижды повыла сирена, и Марту подбросило как в аэротрубе. Не было возможности ни говорить, ни нормально дышать. Она с силой втягивала воздух носом. Ей вспомнилась почему-то картинка, на которой летящая с высоты кошка переворачивается так, чтобы приземлиться на свои четыре лапы.

Как бы ей тоже так перевернуться…

Если, конечно она летит вниз…

А может быть, она летит вверх?

Но Марта уже не летела ни вверх, ни в низ. Она чувствовала, что ее уже не бросает из стороны в сторону и не переворачивает вверх тормашками, как куклу в руках несмышленого ребенка, она чувствовала, что лежит…

…где?

Она лежит щекой…. лежит на…? На траве…

Кто-то переворачивает Марту на спину и легонько хлопает по щекам.

Она открыла глаза.

Чернота… Звезды.

— Марта, всё! Мы на Земле! На Земле!

Холод.

Боль и холод. Марту бил озноб.

— Что-то… я не … алё, — прохрипела она, опираясь на Файдера, который помогал ей сесть.

Рядом откашливался Эло. Вдруг, он взвизгнул и начал трясти ногой, одновременно пытаясь снять штаны. Марте даже полегчало от такого неожиданного зрелища.

— Вашу ж ма… А-а-а! Что это?! Пакет! — Эло, наконец, вытрусил какой-то дымящийся комок. — Ногу мне обжег, зараза. Пакет от арахиса, из фольги, расплавился от Перехода!

Эло, уже смеясь, нанизывал штанину обратно на ногу. А Файдер как-то без особого сожаления смотрел на него, как смотрят как с кафедры на нерадивого студента.

— Ты как его пронес-то вообще?

— Да не специально я! Забыл. И как-то прошел, не заметили.

— Ты мог вместе с этими штанами вспыхнуть. И мы заодно…

— Ну всё-всё! — Эло отвернулся что-то ворча, и отошел в сторону.

Марта прижалась к Файдеру.

— Мне холодно. Очень.

— Я знаю. Потерпи. Во-о-н там, видишь, огни? Сейчас мы туда дойдем, и всё будет хорошо.

«Во всяком случае, я надеюсь, — подумал Файдер. — Очень хочется быть уверенным. Хотя бы в её глазах!»

Надо заметить, что от окружающей обстановки особыми надеждами на лучшее как-то не веяло. Да и вообще было не понятно, чего ждать, потому как, если бы не висящий над ними, с момента их появления зеленоватый плазмоид, размером с футбольный мяч, тьма была бы кромешная. Эло обратился к плазмойду:

— Все нормально! Мы живые!

Плазмоид исчез.

— Восхитительно, — недовольно сказал Эло.

Луна, как и ожидалось, отсутствовала, а от звезд в плане освещения толку не было никакого.

— Я ничего не вижу!

Марта, вцепившись в Файдера, делала шажки в сторону того, что тот назвал громким словом огни, а ей виделось одной малюсенькой точкой.

— Держись за меня. Я буду идти медленно, ты просто шагай и всё. Я хоть не ахти как, но вижу.

— Ага, теперь расскажи людям, что им луна не нужна, — язвил рядом Эло. — Да хотя бы как фонарь нужна!

Его глаза уже настроились на темноту и та картинка, что он видел, была практическая бесцветной и не сказать, что хорошего качества. Но он видел достаточно для того, чтобы не врезаться в деревья и не угодить в какую-нибудь яму.

Но долго ли коротко ли, а точка росла и росла. Пока не превратилась в окошко. Окно, как это обычно бывает, было в доме. Дом, как уже успела понять, Марта был на окраине леса. Это был обычный деревянный дом. Этакая избушка без курьих ножек. За окном, перерезанным крестом рамы, появилась чья-то тень, но быстро исчезла.

В целом, вид домика тревоги не вызывал. К удивлению Марты, Эло тоже не знал, к кому они идут.

Файдер уклончиво объяснял:

— Ну… можешь назвать это «приемное отделение». Мы идем туда, где пробудем до утра. Может быть, нас даже накормят. Но это не обязательно… Так сказать, на усмотрение принимающего.

Файдер почему-то решил не рассказывать о том, что он сам понятия не имеет, кто и что их ждет там. Эло ворчал на тему того, почему их не высадили в городе и теперь им приходиться лазить по каким-то дебрям.

— Не того полета мы птицы, чтобы нас в город доставили, — отвечал Файдер на все эти ворчалки. — Ты сам какую-то ерунду придумываешь, и потом из-за неё расстраиваешься. Хочешь доставки по точному адресу? Ну, занимай тогда очередь на два года вперед. Или ты забыл свой последний визит на Землю? А? Что ты сопишь?

— Что ты даже поворчать не даешь? — злился Эло. — Я не хочу быть довольным.

— А смысл? Мы уже здесь. Зачем тратить силы на претензии, если ничего от этого не изменится.

Файдер не сильно, но уверенно постучал в дверь домика.

Снова мелькнула и исчезла тень в окне.

Дверь скрипнула, и на пороге их встретил… волк. Стоящий на задних лапах большой серый волк.

— Приветствую. Располагайтесь, — сказал он мягким басом не то чтобы гостеприимно, но достаточно по-доброму, чтобы не испугать вошедших.

Волк вдруг повернулся к Марте.

— Не бойтесь, я не кусаюсь, — сказал он и улыбнулся, демонстрируя две пары острейших клыков, безусловно, внушающих доверие.

Марту шатнуло от внезапного тепла и запахов. Кто-то придержал её, потом посадил на лавку рядом возле печки. Страх и волнение почему-то исчезли, и она просто зевала и смотрела, как Файдер спокойно обсуждает что-то с волком, а Эло с любопытством рассматривает рукомойник, пытаясь понять, как эта штука работает. Разобравшись и помыв руки, он присел рядом с Мартой.

— Это кто? — тихо спросила она у него, кивая на волка.

— Оборотень.

— Где мы вообще?

— На Земле.

— Говорящие волки… Ну да.

— Да я тебе говорю, это оборотень! Вообще, неприлично шушукаться в чужом доме. Потом расскажу…

Глава 5

Какие бы испытания судьба не успела принести в вашу жизнь, но если вы оказались в Дремотном лесу, что разделяет Васаду и Руниш, считайте, что самое интересное ещё впереди. И не забудьте поблагодарить небеса, если проснетесь в этом лесу живым. Не надейтесь, что вам удастся побороть сон — это не под силу ни одному живому созданию. Даже такой сильный и выносливый, как Харма, спал под чарами этого места, у черной сосны.

Сквозь темную жирную холодную землю сочился золотистый туман, который забирал сознание и волю. Туман собирался на скорченных ветках в янтарные капли и тихо падал в похожий на грязно-белую пену мох. Харма просыпался с трудом — разум словно протискивался из узкой норы наружу — яркие картины сновидения еще недавно кружили душу в фантастическом вальсе, а теперь цеплялись острыми когтями, злобно шипели и тащили обратно во мрак, обещая вечность в распоряжение.

Харма потянулся, разгоняя кровь по озябшему телу, зевнул, расправил примятую шерсть и направился на восток.

Рассыпанные бусины желтых и ярко-красных ягод, и мелкие голубоватые грибы на тонких ножках, и нечто похожее на мокрую паутину, свисающую с ветвей деревьев, попадалось ему на пути. Он спешил деловитой рысцой вдоль черной пасти оврага к рыжим брызгам восходящего солнца — туда, где цветут нимфеи. В этом году они зацвели необычно рано, и Харма чуть было не пропустил это событие. А пропустить первое цветение прекрасных нимфей было бы очень некстати, потому что нимфея для оборотней, как известно, одно из лучших средств от ревматизма.

Сегодня Харма был в хорошем настроении, если бы ещё не та новость, которая пришла… и от которой, кроме хлопот ничего ждать не приходилось. Ну, в прочем хлопоты там небольшие… Было бы из-за чего переживать!

Харма прибавил шаг.

Ну, вот и на месте…

Оборотень остановился на берегу, втягивая мокрым носом воздух.

Перед ним было дрожащее темное зеркало небольшого озера с белыми чашами цветов.

— Да, я вовремя, — сказал он сам себе.

Послышался негромкий всплеск.

— Я уж думала, что ты не придешь, — сказал с усмешкой кто-то, выбираясь из воды на берег.

Харма прилег на землю, приветствуя свою старую знакомую. Это была огромная матёрая ондатра, которая забавно шепелявила из-за своих больших резцов.

— Я не мог это пропустить, Люция, — ответил Харма, приветствуя ондатру. — Ты же знаешь, с каким нетерпением я жду нашей встречи.

Люция звонко и кокетливо рассмеялась.

— Ой, скажешь! — она распустила веером усы и прищурила маленькие черные глаза. — Я знаю, зачем ты пришел. Я присмотрела с дюжину самых сочных цветов для тебя. Они там, в самом центре озера.

Довольный Харма посеменил передними лапами. Потом, собрав всю вежливость, на которую только был способен, сказал:

— Я буду тебе очень благодарен!

Конечно же, ему не придется мокнуть и ещё, чего доброго, нырять за этими цветами. Зачем самому делать то, что может сделать за тебя друг?

Люция скользнула обратно в воду и поплыла через ковер кувшинок— нимфей, выбирая самые лучшие на её взгляд. Она придирчиво осматривала каждый цветок, перед тем как нырнуть и отгрызть под водой стебель.

Вскоре она вышла на берег с приличным букетом в зубах.

— Я кое-что приготовила для тебя, — сказала деловито Люция, выкладывая осторожно цветы на землю. — Погоди секундочку.

Она вернулась с большой плетеной корзиной для цветов.

— Вот! Переложим их сюда, чтобы не повредить по дороге.

— Свет моих очей, какая же ты предусмотрительная! — излил комплимент Харма, махая хвостом. — Как вообще дела твои, дорогая? Как семья? Живы-здоровы ли?

— Все хорошо, все живы-здоровы, — Люция суетилась с корзиной, ловко укладывая нимфеи. — Как ты, Харма? Надеюсь, Большой Лис приходил сегодня не по твою душу?

Харма сделал грустную морду.

— Да, по мою.

— Одно беспокойство тебе с этими ходоками, — сочувственно сказала ондатра.

— Ну, я не жалуюсь, — честно сказал Харма. — Ходоков, как ты говоришь, не так и часто заносит… Зато для меня полный покой и безопасность.

— Безопасность в пределах оговоренной территории, — перебила его Люция. — Разве не так?

— Ну… так, — согласился Харма. — Но мне хотя бы не приходится прятаться всю жизнь… Я не хочу с тобой спорить, Люция, но в чем бы я мог выиграть, не согласившись сотрудничать?

Люция только покачала головой. Она, вдруг стала задумчивой и серьезной.

— Знаешь, каждый раз, когда Большой Лис разводит свой огонь, мне так тревожно на душе…

— Те, что пришли вчера, вполне безобидны, хоть и похожи на людей… Я оставил их отдохнуть. До полудня я должен провести их через болото Васады, к людям.

— Оставил бы ты на этом болоте, — предложила Люция почесываясь.

Харма засмеялся лаем и потоптался на месте, показывая, что ему пора идти.

— Ну, рада была повидаться, — ондатра пощекотала его своими усами на прощание. — Будь здоров!

— Угу! — ответил ей Харма с корзиной в зубах и поспешил обратно домой.

А впереди снова Дремотный лес, бежать по которому было просто невозможно. Накатывала усталость, и Харма изо всех сил боролся с тем, чтобы не прилечь отдохнуть. Он знал, что усталость — это просто наваждение, морок. И стоит лишь только на минуточку прилечь, сразу же уснешь. И сколько ты проспишь, никому не известно. Потому как время в этом лесу идет каким-то своим чередом, а может быть вообще никуда оно не идет, а стоит, себе, стоит и никуда не торопится…

Дремотный туман рассеивался. Голова становилась яснее, а шаги увереннее. Природа вокруг стала такой, какой и должна быть в середине октября. Птицы щебетали, листья падали, солнце грело.

Харма приближался к своему дому.

Глава 6

Марта лежала на очень старой и очень чистой простыне на невероятно скрипучей кровати. Кто-то открыл ставни и выпустил в комнату солнце. Марта зажмурилась и отвернулась. Рядом на кровать уселся Файдер.

— Вставай!

Вставать совершенно не хотелось. Она решила спросить:

— Если он оборотень, то почему он волк, если не полнолуние и вообще луны нет.

Файдер пожал плечами.

— Свободный оборотень от луны не зависит. Когда хочет, тогда и обращается.

— Что значит — свободный?

— Свободный — это тот, который не нарушал закон…

— Какой закон?

— Ну, такой. Их закон! Я в их законах не разбираюсь, я не оборотень, — нервничал Файдер. — Ну вот скажи, какой волк в здравом уме захочет быть человеком большую часть своей жизни? Мяса несвежего поел — отравился, на земле поспал — пневмония. Ну, конечно, бывает, что и человеческие способности могут быть полезны.

— Например, чтобы картошку почистить, — рядом с кроватью появился Эло с ножом в руке. — Пойдемте, поможем хозяину.

Вскоре, на правах и с обязанностями единственной женщины в их компании, Марта стояла у большой сковороды и ворошила лопаткой лесные грибы с нарезанной ломтями картошкой. Над сковородой парили божественные ароматы и Марта то и дело, выбирала наиболее прожаренные кусочки и с удовольствием их съедала.

— Ты там притормози, а то нам ничего не останется! — возмущался Эло, приметивший эти манипуляции.

— М-м-у, м-м-у, — что-то ответила Марта без тени сочувствия.

Она наблюдала краем глаза и слушала краем уха как Файдер, проявлявший вдруг несвойственную для него вежливость и внимательность, без тени спеси, беседовал с хозяином, который был уже в образе немолодого человека. А образ этот, надо сказать, был интересен. Ну, вот если бы вместо льняной рубахи, надеть на него смокинг, вышел бы идеальный мафиози — правая рука какого-нибудь «дона» какого-нибудь клана…

Широкоплечий, седой, аккуратная стрижка. Гладко выбрит. С четкими, но не резкими чертами лица. Чистый и тяжелый взгляд, и тот же спокойный бас, который Марта слышала вчера. Перед ним и Файдером на столе лежали некие карты и схемы.

— Нет, нет, туда нельзя. Да, я проведу вас здесь… Где? Нет… Тут тоже граница рядом… Да, спокойно. К обеду будете уже в городе. Вот смотри… переулок, вот арка… тупик.

Марта как бы невзначай прошла мимо них и остановилась, чтобы взглянуть на карты. Это были очень странные карты. Может быть, потому что они были очень старые… Хотя вид у них был вполне приличный. Вот только нарисованы были они как-то красочно и сказочно. На суше обозначались малюсенькие деревца, ёлочки и кустики, где-то были нарисованы звери и птицы. Там, где была вода, художник изобразил маленькие волны, рыб, и ещё каких-то непонятных существ. На месте городов были нарисованы аккуратные домики, башенки и мостики через реки. Но вот красивые поясняющие надписи были на непонятном Марте языке. Это были латинские буквы, но неведомо, что означающие.

— Ла-пи-е-н Васа… — читала Марта завитушки в левом верхнем углу одной из карт.

— Да, мы здесь, — Файдер поставил палец возле маленького северного оленя. Выше его пальца был домик со звездой на крыше. А по верхнему краю растянулась большая лисица. Она была огромной с неестественно длинным телом. Она как будто летела, вытянув лапы, через леса, холмы и равнины.

— Что это? — спросила Марта, показывая на лису.

— Это Большой Лис, — грустно улыбнулся седовласый дяденька-оборотень. — Когда он начинает чесать свой бок, надо быть настороже! Из его шерсти летит огонь по всему небу!

— Это Северное сияние, — пояснил Файдер. — Оно всегда бывает, если где-то открываются порталы.

— Да ну?..

Марта смотрела на веселенькую лису, на Файдера и слушала объяснения, из которых поняла только то, что при открытии порталов в любой точке Земли, освобождается энергия, которая выплескивается в атмосферу вот таким интересным природным явлением. Оставалась непонятной реакция некоторых обитателей Земли, в том числе и хозяина дома, на это явление.

Марта, недолго думая, спросила об этом оборотня.

Тот, вздохнул, прикидывая набор слов, необходимый для того, чтобы дать хоть какое-нибудь объяснение и не сказать лишнего.

— Каждый день вы, придя домой, закрываете дверь на замок. Ну, или, по крайней мере, перед сном точно это делаете. А теперь представите, что вы живете в доме, где нет дверей вообще. И ложитесь спать, понимая, что в любую минуту к вам может зайти кто угодно. Я не держу зла на Большого Лиса, потому что он — лишь дым от огня. Будь моя воля — я бы позакрывал все эти порталы!

— Но вы ведь тоже когда-то пришли сюда из другого мира?

— Нет, я местный.

Марта складывала в голове картинку. Картинка не складывалась.

— Не понимаю ничего. Откуда оборотни… Я извиняюсь, вы же оборотень? Откуда на Земле оборотни, если не из других миров? Всех же разделило после взрыва в Греверсонде?

Файдер дернул Марту за рукав и предупреждающе сверкнул газами.

— Марта! Ну что ты пристала к нечеловеку?

Нечеловек был терпелив и от беседы не уклонялся.

— Так Земля и до Гревера существовала… И жили на ней в, основном, не то чтобы люди… А после взрыва… Появились люди. Очень много народу появилось. Но человечество же — самое неуживчивое племя! Мои предки, вынуждены были уйти, гонимые, как можно дальше от людей… Но полностью избавить себя от контактов невозможно. Люди есть везде. Даже в Антарктиде. Еще не так давно здесь была глушь, а сейчас — туристы круглый год! Но у меня особый статус — я принимаю таких как вы, а за это я получаю защиту… То есть моя жизнь становится невидима для людей.

— Сложно всё… А куда вы нас поведете?

Оборотень молча придвинул к Марте карту и показал место, куда перед этим ей показывал Файдер. Потом длинно прочертил вниз и вправо. Марта подняла на него испуганный взгляд:

— Это же… сколько сотен километров? Мы сколько идти-то будем?!

— Всё, человек, отстань от меня! — отмахнулся от нее, смеясь, дяденька-оборотень.

Марта, без возражений отстала и принялась накрывать на стол.

Ели в тишине.

Марта отстраненно крошила кусочек хлеба себе в руку, а потом ела эти крошки.

— Лунный камень ищете? — неожиданно спросил оборотень.

Марта вздрогнула от вопроса и утвердительно кивнула.

— Это вам в аптеку надо.

«А чего это ты вдруг советы мне даешь? — Марта даже прикусила язык, чтобы не ответить грубостью. — Хотя… может он знает что-то стоящее внимания?»

— Да… в аптеку, — задумчиво повторил оборотень, смакуя маринованный корнишон. — Как же её… а? Звёзды шестиконечные там такие… Да! Грифоны. Грифоны тебе все скажут.

— Так мне надо сначала что-то купить в аптеке, после чего я увижу грифонов?

Оборотень шутки не понял.

— Да нет! Ты и так их увидишь. Меня же ты видишь! Вот и побеседуешь с грифонами, они возле аптеки живут. В башне.

— Точно! — сказал, вспомнив что-то Файдер. — Это там, где когда-то Дверь была! Я помню, мы учили их расположение, даже тех, которые закрыты уже.

— Дверь?

— Ну, портал.

— Возможно, — оборотень пожал плечами. — Если он и был, то очень давно.

Большие часы с боем пробили десять.

«Как же здесь спокойно и лениво, — думала Марта, стоя на пороге приютившего их дома. Файдер с Эло сидели на бревне под окном. — Сейчас опять куда-то идти. Даже не хочется. Грифоны эти еще… А кто такие грифоны-то, кстати? Надо бы спросить».

— Всё, идем, за мной! — хозяин, уже в волчьем обличии пробежал мимо Марты. — Закройте дверь, будьте любезны!

Марта обвела напоследок комнату взглядом. Стол, печка, занавески с оленями, корзина белоснежных кувшинок… С непонятной тоской она вышла из дома и закрыла дверь.

Глава 7

Лучше зимы в Лапландии может быть только осень в Лапландии.

Дорога к Васадским болотам пролегала через удивительной красоты пейзаж. Пейзаж руки амбициозного живописца.

Причем, живописец явно тяготел к красному.

Синее-синее наверху, а внизу алый, пурпурный, брызги желтого, немного зелени, серые мазки на бордовом фоне и голубые глаза озер.

Харма бежал трусцой, приминая опавшую листву. За ним шли трое. Двое чертей его совершенно не удивляли, а вот женщина…

Открытая в своей простоте, предсказуемая в своей обычности и совершенно чужая в этой компании.

— Нам надо спуститься здесь, — сказал оборотень, показывая на неприметную тропинку между двух берёз.

Они вышли из негустого леса на небольшой холм, с которого распахнулся вид на долину и синеющие вдали сопки. Тропинка некруто уходила вниз, под холм.

— Идите точно по серым камням! — предупредил Харма своих спутников.

Он аккуратно ставил лапы на большие и плоские, как тарелка, серые камни, которые ложились в этакую дорожку. Вдоль дорожки стелился желтоватый туман, и с каждой минутой его становилось все больше и больше. Солнце, беззаботно светившее, исчезло, не стало ни его, ни синего неба — один лишь туман, опутывающий все, как паук опутывает своей паутиной неудачливую муху, попавшую в его сети.

Каменная дорожка — единственное, что оставалось видимым. Туман Харму особо не беспокоил — он столько раз уже шел этим путем, что мог бы спокойно идти даже с закрытыми глазами. Кого он только не водил по этим камням! Такие бывали спутники, что шерсть дыбом становилась… Туман урчал, булькал и охал, слышались какие-то голоса и даже иногда смех.

Вдруг Харма ощерился и невольно подпрыгнул от неожиданности.

— Фу!

Перед ним лежала рука. Вполне себе живая, но бледно-сине-зеленая. Она медленно ощупывала выступы камня тонкими пальцами с омерзительнейшими ногтями. Рука была не сама по себе. За ней следовало продолжение, пока еще скрытое в тумане. Тут же появился костлявый локоть.

— Фу, — повторил Харма. — Переступайте через нее быстро и не оборачивайтесь!

Неприятная рука осталась позади. Харма знал, что преследовать их никто не будет. Обитатели болот медлительные и не агрессивные. Главное не дать себя схватить… Вот тогда попробуй-ка отцепись! Утащат — бульк! и всё…

Туман неожиданно закончился. Четверо путников вышли на берег реки, бегущей по дну неглубокого ущелья. Ее чистые воды звонко журчали, весело подпрыгивая на гладких камнях. Через реку был перекинут подвесной мост. На противоположном берегу мост заканчивался у входа в пещеру.

Харма ступил одной лапой на мост и к чему-то прислушался. Он прохаживался по берегу, как командир перед новобранцами и давал указания.

— Нам надо перейти на ту сторону, — пояснил он. — Дальше мы пойдем в пещеру. В пещере молчать и слушать меня. Вместе мы дойдем до Девятого грота. Потом я оставлю вас, и вы пойдете сами. Пойдете вперед, сворачивать там некуда… Это не совсем обычный портал. Это подземный коридор, который приведет вас прямиком к нужному месту. Разумеется, это и не совсем обычный коридор, — Харма выразительно посмотрел на женщину, которая держала за руку одного из чертей. — Нет, вы не будете идти неделю всю тысячу километров… Вы пройдете, так сказать, коротким путем… Ну, все, вперед — на мост, по одному!

Харма осторожно и уверенно прошел по качающемуся мосту. Он зашел в пещеру и следил оттуда, как перебираются остальные. Пещера была самая обычная — мокрая, темная и холодная. Харма пошарил лапой по стене, приподнялся и достал три фонаря.

— На нашу компанию хватит, — сказал Харма. — Не важно, видите вы в темноте или нет, эти фонари необходимы для того, чтобы видели вас. Свет — это ваш островок безопасности. Не забывайте об этом!

Итак, они двинулись к небольшому пирсу пещерного озера, где их ждала пришвартованная лодка, в которую все четверо и погрузились.

Вёсла у лодки отсутствовали, как и мотор. Между тем, это совершенно не мешало ей перемещаться в необходимом направлении, бесшумно рассекая водную гладь. Вода в пещере не была мутной — не глубоко просматривалось каменное дно. Никакой живности под водой не наблюдалось. Дно было удивительно ровным, а белые и гладкие стены добавляли неестественности окружающему пространству.

Харма сидел на корме, прикрыв глаза. От покачивания лодки хотелось спать, но прилетающие на морду холодные брызги отлично бодрили.

Лодка плавно шла, иногда замедляла ход, чтобы свернуть. Еще два поворота в каменных залах и они почти у цели.

Марта боролась с желанием опустить руку в бирюзовые волны. Да, конечно, вот этот лохматый серый гражданин, который сидит неподалеку, свесив хвост, предупреждал о том, чтобы «руки в воду не совали». Но какая опасность может таиться здесь? Понятное дело — болото с туманом, а тут…

Марта выключила свой фонарь и наклонилась ближе к воде, завороженная кружевом бликов, перекатов, игрой цвета со светом, который шел непонятно откуда. Возможно, что светилась сама вода. Интересно… А что если зачерпнуть немного и проверить…?

Марта опустила руку в воду и тут же подняла ее.

Ничего страшного не произошло. Вообще ничего не произошло — у Марты в руке осталась маленькая лужица.

— Ух-ты! И правда светится — Марта с детским восторгом смотрела на мерцающее в ее ладони пятно. Надо Файдеру показать: — Файдер, смотри!

Но тут — ой! — лужица от неловкого движения сбежала.

— Ну, ничего, ещё раз наберу.

В ту же секунду как Марта, не раздумывая, опустила пальцы в воду что-то невидимое схватило ее за руку. Марта в панике, что есть сил, потянула на себя. Из воды показалось синюшное морщинистое щупальце, опутавшее ее запястье. Щупальце пульсировало, и сдаваться не собиралось — надувшись, оно тянуло руку Марты в свою сторону. В этот момент послышался хриплый крик, и что-то вонзилось в другую её руку. От боли и страха Марта забылась на какие-то мгновения, а после обнаружила себя лежащей на спине, на дне лодки. Ее левая рука была зажата в пасти у волка. Волк, убедившись, что всё в порядке, руку отпустил, назвал Марту курицей и вернулся на корму.

— Ну, ты даешь! Я даже сообразить не успел, что происходит. Харма быстро среагировал, молодец.

— Файдер, что это такое было?! Щупальце… Где оно? Кто-то хотел утащить меня в воду!

— Какое щупальце? — Файдер явно не понимал о чем речь. — Давай-ка садись. Ну… Не плачь, пронесло же. Харма сердится, но он прав.

— Я хотела показать тебе воду! Она светилась так…

— Ты встала с закрытыми глазами и со словами: «смотри, Файдер!» собиралась шагнуть за борт. Если тебе что-то кажется безопасным, но при этом оборотень говорит тебе об обратном, есть смысл к этому оборотню прислушаться. Ты — человек, Марта. Для этого серого волка ты как глупый слепой щенок. Лезешь куда не надо, а потом пищишь.

Марта стыдливо скосила глаза в сторону и насупилась, обидевшись на то, что Файдер ей сейчас выговаривает.

— Причаливаем! — крикнул Харма.

Показались ступени и своды последнего, Девятого грота.

Лодка остановилась.

— Дальше вы пойдете одни. Когда дойдете — найдете белый квадрат на стене, вставите туда вот это, — Харма вручил Файдеру небольшую медную пластинку. — Откроется ящик — сдадите фонари.

— А если не сдадим? — на всякий случай спросил Эло.

— Тогда дальше вас не пустят. Так вот, сдадите фонари, откроется дверь в город.

Харма не стал выходить из лодки, он только помахал на прощание лапой, когда Марта, Эло и Файдер, поблагодарив серьезного и внимательного оборотня, двинулись дальше.

Из Девятого грота они попали в узкий коридор, путь по которому занял около получаса. Ничего примечательного в коридоре не было — тишина, отсутствие свежего воздуха и темнота. Так что фонари, выданные оборотнем, были очень кстати. Наконец, коридор закончился загадочным тупиком. Эло посветил фонариком по стенам.

— О! Вот оно, — на кирпиче виднелся нарисованный белой краской квадрат со щелью в одном из кирпичей. Файдер вставил пластинку, как карту в банкомат.

Пластинка с жужжанием уехала в кирпич.

Что-то пикнуло, и кирпичный квадрат отошел вглубь стены. Откуда-то из кирпичных глубин выдвинулся металлический ящик, в который Эло опустил фонари. Ящик отъехал обратно, а кирпичный квадрат вернулся на место.

— Так. Теперь, я так понимаю, должно произойти чудо? Или мы так и будем торчать здесь?

В стене появилась дверь — старая, деревянная, в сколах и проплешинах, окрашенная в бесчисленное количество слоев краски, последний из которых был ярко-синим.

Файдер осторожно толкнул пальцем дверь наружу. Она без усилий открылась.

За дверью был уже другой мир.

Глава 8

— Это что, на самом деле Серверная Пальмира? Город белых ночей? — удивленно спрашивала Марта, оглядываясь.

— Ага, именно. Ну, белых ночей, правда, уже нет, — Файдер тоже осматривался, оценивая обстановку. — Ф-р-р-р… В Лапландии-то потеплее было!

— Ничего, сейчас акклиматизируемся, нормально будет! — сказал Эло, наблюдая, как растворяется дверь, из которой они только что вышли.

Вышли они в каком-то закутке очень немолодого питерского двора. Рядом слышался разговор на повышенных тонах, а попросту говоря — ругань. Самих участников перепалки видно не было.

— Ты чего это делаешь, подлец? Развелось вас тут! Чего-чего?! Я т-те помашу, ишь ты! — возмущался кто-то высоким голосом.

Его оппонент шипел что-то в ответ и ойкал.

Через двор пролетел грязный, рыжий, местами пушистый кот.

— Дава-а-ай! Дава-а-й, убирайся отседова!

Файдер со странным выражением лица слушал обладателя высоких нот.

Тот покричал еще что-то грозное вслед коту и двинулся в сторону вновь прибывших.

— Ах, какое счастье, какой расклад! Я снова вижу тебя, мой друг! — торжественно голосил тот, кто еще секунду назад защитил двор от посягательств чужака.

Это был Дикс.

И Дикс был тоже котом. Хотя, надо заметить, что он мог принимать совершенно любые образы, но почему-то кот был его любимым воплощением. В общем, Дикс выглядел как пушистый дымчато-бурый говорящий кот средних размеров.

Файдер обрадовался, насколько только могут радоваться рожденные в Аду бездушные черти:

— Вот не ври, а! — он взял Дикса на руки и потрепал за ухом. — Кто тебе мешал видеть меня?

— Сколько лет, сколько зим! — Дикс мурлыкал и жмурился.

— Сколько «весней», сколько «осеней»! — передразнил его Эло, который тоже удивился появлению Дикса. — Ты же тут не просто так появился?

— Ну, естественно! — Дикс освободился от рук Файдера, и, увидев стоящую в сторонке Марту, снова восторженно заверещал. — Ах, дитя мое! Какая встреча! Вы нисколько не изменились! А как похорошели! Ах…

Марта чуть было не расплакалась от чувств.

В незнакомом городе так здорово увидеть знакомое лицо! Пусть даже кошачье!

— Я, знаете ли, в Лунном Управлении здешнем служу… Да-с… Ну и за этой Синей Дверью присматриваю. У меня тут недалеко квартирка служебная имеется, так что — милости прошу!

Ну, квартирка так квартирка — все же лучше, чем мерзнуть на улице. А погодка в Питере осенью — тот ещё кунквинкль…

Все четверо вышли из двора в другой такой же двор-колодец навстречу обещанному Диксом обильному чаепитию.

А спустя час-другой после краткого пересказа тех лет жизни, которые предшествовали этой встрече, Марта сидела под верблюжьим одеялом, пахнущим корвалолом и сдобными булками, и спрашивала у кота, где найти грифонов.

Дикс смотрел на Марту без оптимизма. Он не любил грифонов. Нет, он с ними не конфликтовал и при необходимости общался. Но только при необходимости.

— Грифоны… К ним просто так не подойдешь. Важные такие — ну, как все мутанты. Комплекс неполноценности, отсюда — стрессы, недовольство, социопатия…

— А кто они такие-то?

— Да птице-львы! Ерунда какая-то, чес-с-стное слово… Голова птичья, лапы кошачьи, на спине крылья! А тебе они зачем?

— Мне Лунный камень нужен, — со вздохом ответила Марта, выщипывая ворсинки из колючего одеяла. — Вроде из него лекарство можно сделать…

Кот нахмурился и молчал. Его великолепные усы поникли.

— Мне так жаль тебя, дитя… Я готов сделать все, чтобы помочь тебе. Но эти грифоны… Я не хочу бросать зерна надежды в твою душу. Будем честны — ты должна быть готова к неудаче. Но, конечно же, я приведу тебя к ним, можешь об этом не беспокоиться!

— Я буду безмерно благодарна, если вы это устроите!

У Марты как-то не получалось «тыкать» коту, и вообще, он вызывал у нее чувство неподдельного уважения.

— Знаете, я в детстве мечтала побывать в этом городе, — сказала Марта, отвлекшись от грифонов. — Но вот все как-то не сбывалось… А сейчас я здесь. Но меня ничего не радует… Идти даже никуда не хочется.

Марта быстро вытерла убегающую по щеке слезу.

Дикс вдруг перевернулся на другой бок и по-кошачьи скрипуче засмеялся:

— Не обижайся, но вы люди, такие… Даже не знаю, как назвать… Мечты — это самое бесполезное занятие!

— Как можно не мечтать? — Марта все-таки обиделась немного. — Это ведь двигает нас вперед…

— Глупости! Никого мечты никуда не двигают! Двигает цель и действие! Будучи ребенком сложновато двигаться к такой цели. Но! Ответь мне, радость моя, почему ты не купила билет на поезд, когда уже была достаточно взрослой для того, чтобы сделать это?

Марта смутилась от такого допроса. Кот учит ее жизни. Докатилась.

Дикс не отставал:

— Мечтать — не просто вредно, а очень вредно! А город действительно прекрасный и удивительный!

Дикс прекратил свои нравоучения и запрыгнул на подоконник.

Он казался маленьким котенком на фоне огромного окна и, усевшись на солнечное пятнышко, принялся приводить шерсть в порядок. Тут же пришла серая туча, которая бесцеремонно закрыла солнце начала бросать дождь в стекло.

— Прекрасный город! — повторил Дикс. — Вы же знаете, что в Греверсонде находится его брат-близнец? Ну, или клон, если можно так выразится.

Марта понятия не имела ни о каких близнецах и клонах. Надо признаться, что историю города, который так ее манил, она знала плохо. Даже ту официальную историю, которую стыдно было бы не знать. Просто что-то тянуло ее в этот города и всё… Это было магическое притяжение, не иначе.

— Магическое притяжение…? — переспросил кот задумчиво. — Право же, в этом нет ничего удивительного! Так вот-с… Во время Взрыва в Греверсонде каким-то образом отзеркалило один из городов. На Земле появился точно такой же Петерсбурх…

— Погодите! — перебила Марта кота. — Взрыв ведь был давно! Я не знаю… Миллион лет назад! Или миллион миллионов лет назад!

— Ну что вы, дитя мое! Какой миллион! Да, это было не вчера, конечно… Но ведь время не прямое, как палка! Оно скорее как клубок ниток. Рвануло давно, а сюда прилетело в восемнадцатый век… Ничего сверхъестественного.

— Ха-ха! Ничего сверхъестественного, конечно! — Марта никак не могла поверить словам Дикса. Это звучало слишком нелепо даже из уст говорящего кота. — Вот так — бац! — город! И никого это не удивило? Очень удобно — и строить не надо!

Дикс насупился.

— Ну, во-первых, это действительно удобно… Правда, к несчастью, появившимся городом прихлопнуло другой, который уже стоял на этом месте. В энергетическом плане здесь столько всего намешано! Салат оливье какой-то! — кот засмеялся придуманному им сравнению, спрыгнул с подоконника и деловито заявил: — Пожалуй, дитя мое, мы закроем эту тему. Мне придется выдать слишком много информации, да к тому же терпеть твои насмешки, убеждая тебя, что все это правда..

До Марты в это время, не спеша, доходили слова кота.

— Вы хотите сказать, что на этом месте был когда-то другой город?

— То, что я хотел сказать, я уже сказал, — важно заявил кот, удаляясь из комнаты.

— Я не хотела обидеть вас, просто вы столько странных вещей говорите!

— Ничего странного для… в меру образованного… пусть даже человека. Ну ладно, успокойтесь. Я не обижен, — кот поднял на Марту янтарные с бесинкой глаза. — Давайте-ка лучше прогуляемся к грифонам!

Глава 9

— А Дикс всё-таки молодец!

Эло, шмыгая носом, надевал черные кожаные перчатки, которые Дикс предусмотрительно вложил в карманы его нового пальто.

— Ага, молодец… Накормил, обул, одел! Вот только шмотки у нас с тобой одинаковые…

— Мы с тобой как два тайных агента, еще портфеля не хватает! — смеялся Эло, натягивая на нос шарф.

— Нет, мы с тобой как два деб…

Файдер вдруг замолчал — в полуметре от него возникла шикарная блондинка с нарисованным лицом.

— Следуйте за мной, — сказала она и исчезла.

Через мгновенье она прошла мимо Эло и Файдера, не обращая на них внимания.

Немного погодя, они пошли за блондинкой: проспект, арка, двор, ступени, коридор, ступени, какой-то подвал, снова улица, и перекресток.

Блондинка исчезла в доме, окутанном зеленой строительной сеткой.

Эло и Файдер зашли следом.

Им навстречу выкатился бородатый пупс в гавайской рубашке и мятых штанах на подтяжках.

— Ма-а-а-шенька! Какая вы умница! А я переживал, что наши гости заблудятся!

Блондинка Машенька, не теряя достоинства, улыбнулась.

«Машенька… Ну хоть не к медведям привела… И на том спасибо!» — подумал Эло и посмотрел на своего друга. Файдер с брезгливой осторожностью смотрел на пупса и не спешил с приветствиями.

Эло шагнул навстречу первым.

— Здравствуйте! Да, спасибо что побеспокоились и встретили нас! — Эло пожал руку пупсу.

Тот суетился и что-то участливо чирикал, а потом, наконец, представился:

— Меня зовут Генрих. Генрих Стеллик.

Файдер что-то еле слышно прошипел.

— Пройдемте, я введу вас, так сказать, в курс дела. Расскажу что к чему! Машенька, золотце, подготовь нам слайды за последний месяц! Да… и отчеты!

Лунное Управление представляло собой обычное унылое учреждение с множеством кабинетов, затертым паркетом и красными ковровыми дорожками на тех этажах, где сидело главное руководство.

Генрих привел их туда, где помимо полутора десятка невеселых сотрудников, имелись огромные экраны, по которым бегали какие-то цифры, буквы, вырастали таблицы, змеились параболы и гиперболы.

— Как же хорошо, что вас, наконец, прислали, ребятушки! Я чуть с ума не сошел! — он радостно смеялся, усаживая Эло и Файдера за один изсвободных столов. — Последняя перезагрузка прошла нормально. А потом что-то… того… и всё!

— Хм… Очень интересно… И что же от нас требуется? — спросил Файдер полным профессионализма голосом.

Пупс сложил ручки на животике и улыбался:

— Надо заменить один из Лунных процессоров.

— Я извиняюсь, — спросил Эло с подозрением, — а… Лунный процессор находится… где?

— На Луне, конечно же, где же ещё! Придется подняться на Луну, иначе никак. Этого, правда, давно уже никто не делал…

— Как давно? — пока еще вежливо поинтересовался Эло, уже начиная нервничать.

— Ну, — замялся Генрих, — давненько. При мне такого не было.

Файдер на полсекунды повернулся к Эло: «Молчи!»

Эло стал послушен и в разговор более не вмешивался. Ничего сложного — если просит, значит надо заткнуться и ждать. Эло прекрасно помнил о том, что на Земле он сейчас только потому, что Файдер, ничтоже сумняшеся, подделал заявку на пропуск. И будем же надеяться, что этот факт не отразится пагубно на карьере Файдера.

Эло не заикнулся и на полслова о Луне, даже когда они вернулись на квартиру Дикса. Разговор начала сам Файдер.

— Что ты знаешь о Луне?

— Знаю, что это — искусственный спутник Земли. Ну… вращается всегда одной стороной к ней.

— Ага, — Файдер подтверждающе кивал. — Она заряжается от солнечного света и излучает свой собственный свет. Разрядка-зарядка происходит по частям — так мы видим лунные фазы… Кто её создал, я не знаю, но за ее состоянием обязаны следить как в Аду, так и в Раю и в некоторых других мирах, в том числе и в этом. А ты помнишь, для чего она нужна?

Эло задумался.

— Знаешь, я что-то вот не могу вспомнить, чтобы нам говорили о том, для чего она нужна. Или я что-то пропустил?

— Нет, ты не пропустил. Это во многом закрытая тема, — Файдер снял с плиты почерневший от копоти чайник и скептически смотрел на то, что из него выливается. — Что тут за вода у них… Хоть бы кони не двинуть… Знаешь, может быть, я тебя расстрою, но у меня нет доступа к той информации, которая могла бы шокировать. Но так… кое-что… расскажу. Короче, Луна — это типа как архив. Что-то вроде кладовой, где хранятся генетические образцы, всякие там важные штуки для земной цивилизации…

— Типа соль и спички? — хмыкнул Эло, выуживая клубнику из банки с вареньем.

— Ну и это тоже, — Файдер даже не воспринял слова Эло как шутку. — Еще там есть те, кто в случае чего будет знать, что с этим всем делать. Так сказать, интеллектуальные образцы. Лучшие интеллектуальные образцы.

— Образцы чего? — не понял Эло.

— Образцы интеллекта.

— А… В виде чего?!

— В виде архивных копий людей, — Файдер высматривал в холодильнике что-нибудь съедобное и не вызывающее тревожных для него подозрений.

Так ничего и найдя для себя, взял ломтик хлеба и уселся с чашкой чая напротив Эло. Тот ловил с булки убегающее по маслу варенье и недоуменно спрашивал:

— Так они живые там что ли? Сколько их там? Или замороженные?

— Живые, конечно. Но они как бы в «спящем режиме».

— Их что, похищали на Земле и отправляли в архив на Луну? Ученых там всяких, да?

— Ну да, ученые и не только. Никто их не похищал, — Файдер отхлебнул чаю, прислушался к своим ощущениям, принюхался и, наконец, успокоился. — Просто делали их клонов… Точнее, делают… Я так понимаю, что этим занимаются до сих пор.

— Так клоны на Луну отправляют или наоборот?

Файдер, вдруг, задумался. Он никогда не задавался этим вопросом. Да и вообще Земная Луна никогда его не интересовала, если бы не эта командировка… А с другой стороны, какая разница — клоны там, на Луне или здесь? Ему-то какое дело?

— Не знаю! — равнодушно ответил Файдер. — Какая разница?

Эло продолжал расспрашивать.

— Так зачем тебя сюда прислали?

— На Машенькины ляхи смотреть.

— Эм-м… Ха-ха! Нет, ну в самом деле, я слышал про процессор и прочую лабуду, это значит — нас будут в космос запускать что ли?!

— Можешь называть это космос. Но если ты уже представил как мы в скафандрах, во-о-о-о-т т-а-а-ак в-о-о-о-т прыгаем по Лунному грунту, то ждет тебя, мой друг, разочарование… Как всё будет — я не знаю, но точно не так.

Эло смеялся синевой своих глаз и пообещал не расстраиваться и не плакать по этому поводу. Будут они прыгать или нет, главное — вернуться целыми домой.

— А где Марта с Диксом? — озаботился, вдруг, Эло.

— Да, наверное, в Башню к грифонам пошли, — предположил Файдер. — Это рядом, на соседней улице… А я вот хочу тебя спросить — где твоя Илла? Тебе не кажется, что пора тревогу бить, а?

Файдер прекрасно чувствовал тщательно скрываемое беспокойство своего друга, но до поры до времени решил не поднимать это вопрос.

— Я не знаю, что делать, — признался Эло.

— Тогда продолжай наворачивать булки.

— Файдер, слушай, ну она всегда говорила, что если что-то случится, то я об этом сразу узнаю. Она ведь не шарохается где-то непонятно с кем! Делает какое-нибудь доброе дело с компанией таких же как она.

— Ты уверен?

Файдер был беспощаден, как неясыть. Уверен ли Эло? Нет. Не уверен. Ну а что он может сделать?!

Тут Эло стукнуло внезапной догадкой:

— Ты что, знаешь что-то, от чего я должен основательно беспокоиться?!

— Да.

— И? Файдер, хватит этих эффектных входов в разговор, не беси меня!

— Я видел ее час назад, когда мы возвращались из Управления. Её и какого-то типа с ней. Летели куда-то… На какое-то мгновение выпали из тонкого мира… Всё было очень быстро. Как вспышка. Но я успел ее узнать.

Эло молчал и пытался проворачивать в голове мысли. Мысли проворачивались с трудом.

— Но… ведь это означает только то… что… она Земле. Что в этом плохого? Наоборот надо радоваться, что она жива и здорова, разве нет так?

— Я не могу это объяснить, но мне все это не нравится! Я уже где-то видел его… этого, с кем она была.

Файдер был слишком ленив для того, чтобы просто так нагнетать обстановку. Лишняя суета и пустые разговоры — это было не в его вкусе.

Он чуял опасность.

Эта Илла… Красавица с ангельской душой, которую он возненавидел каждой клеточкой своего организма с первой же секунды их знакомства. Ушла ли его ненависть к ней после того, как Илла помогла ему и Марте спастись от гибели в Тильской впадине? Нет, она не ушла. Она просто застыла, окаменела и опустилась на дно. Но сейчас Илла имеет отношение к Эло. Она — его спутница жизни… Вторая половинка. А это уже очень многое значит.

Файдер был равнодушен, как все черти. Но, в то же время, он мог быть парадоксально равнодушен к своему же равнодушию и терзаться всеми возможными эмоциями. Но, следует отметить, что в эмоции он впадал не сразу, а после тщательного наблюдения и анализа.

…Да где ж он видел этого типа, а…?

Кожа такого противного красноватого цвета… По спине серая полоса толи шерсти, толи перьев…

Инкуб.

Точно! Инкуб!

Файдер бахнул рукой по столу. Чашки испугано подпрыгнули.

— Инкуб! — повторил вслух Файдер. — Я вспомнил. Как тот, что был в резервационном центре по изучению существ потенциально опасных для общества!

— Кто? Я не помню ничего такого.

Эло растерянно смотрел перед собой.

Файдер нервно чесал голову — как будто выцарапывал из памяти эти неприятные воспоминания двадцатилетней давности.

Он, ещё будучи подростком, в составе учебной группы посещал центр, где содержались существа, которые каким-либо образом проникали в Ад и представляли угрозу для его обитателей. В основном, это были не очень умные, совсем не умные и просто с полнейшим отсутствием какого-либо разума твари. Но были среди них не просто разумные, а очень хитрые и изворотливые. И всех их объединяло то, что считалось крайне опасным явлением в Аду — у всех них была страсть.

— Страсть, это извращенное чувство голода, изнуряющее независимо от того, удовлетворено оно или нет. Точнее, это чувство никогда не бывает удовлетворено. Оно толкает на безумные действия и гонит за жертвой. Охотник, удовлетворяющий голод — добытчик. Охотник, удовлетворяющий страсть — преступник, — говорил Файдер, попутно осмысливая свои собственные слова. — Ты ведь тоже был в той группе? Я помню. Что там было… Коридоры, решетки. Штукатурка серая… в каких-то отвратных желтых пятнах. И еще стеклянные стены, там, где сидели все эти…

Файдер тяжело вздохнул. Кого там только не было в этой резервации! Большие, маленькие, волосатые, лохматые, голые, с хвостами и без, с кучей глаз и безглазые, с руками-ногами и безногие, как змеи… Кто-то был просто белесым комком в пространстве, как запертое в клетке облако.

— Я не знаю, почему я задержался у камеры, где сидел тот инкуб. У него было вполне человеческое тело. Да и к тому же, в хорошей спортивной форме. А вот морда была звериная, вытянутая, уши острые… На спине — остатки крыльев. Крылья у него были вроде как у летучей мыши, но ему их обрезали, из соображений безопасности. Сначала он просто ходил кругами туда-сюда. Потом лег на диван… Лежал с приоткрытой пастью, что-то хрипел… Да, их содержали в нормальных условиях, не на цепи. Кормили, изучали, делали опыты. Странно, что ты не помнишь… Прогуливал что ли?

— Н-н-не знаю, — проворчал Эло. — Ладно, рассказывай дальше.

— Короче, эта гадость полежала на диванчике и подошла ко мне. Он меня не видел, но он чувствовал, что там живое существо… И стал вылизывать стекло языком, точно напротив моего лица.

— Фу.

— Ага. А когда он начал тереться о стекло своим брюхом, я быстро ушел… Меня чуть не стошнило. Эти твари питаются женской энергией.

Эло как будто бы слушал сценарий к фильму. К фильму, смотреть который он и сам бы не стал и другим бы не посоветовал.

Дичь какая-то! Да и причем здесь Илла?

— Илла — ангел.

— И еще просто женщина.

— Когда она без крыльев, — уверенно сказал Эло. — А ни одно живое существо, ни в каком мире даже прикасаться к ним не имеет права!

— Ой, ну да, как же я забыл! — Файдер смерил Эло своим адским прищуром и заметил: — Вот только если она сама их не снимет…

— Файдер, это не возможно!

— Если она…

— Замолчи!

— … сама их не снимет.

Эло готов был бороться до последнего за свою надежду на лучшее. Он даже успел выплеснуть на Файдера несколько порций ругани. Конечно же, он ругался не на него, а на ситуацию. Файдер не отвечал.

— Что делать теперь? — спросил он как будто спокойный, но все еще злой. — Куда бежать?

— Бежать мы будем, но не сейчас. Послушаем того, кто знает этот город лучше нас. Нам нужен Дикс.

Глава 10

Девушка с грустными глазами шла по набережной. Из недр ее шарфа выглядывала кошачья морда.

Марта приподняла сползающего под ее курткой Дикса:

— Ох, и тяжелый же ты! А куда дальше идти?

— Пр-р-рямо! Я скажу, когда поворачивать.

Слушая штурманские указания говорящего кота, Марта дошла до загадочной обители, располагающейся в очередном темном дворике. Из земли торчало нечто из кирпича, похожее на водонапорную башню, без окон и без дверей, высотой не менее десятка метров. На это нечто смотрели окна жилых квартир, как бы вопрошая: «А что это ты тут, собственно, делаешь?»

Этот странный объект жилищно-коммунального хозяйства Дикс торжественно назвал Башней Грифонов и попросил подойти к ней поближе. Марта подошла к башне, а Дикс, наконец, спрыгнул с рук, расправил усы, отряхнулся и постучал в первый же попавшийся кирпич, до которого дотянулся. Послышался неожиданный звук, как будто кот стучал в пустую бочку. Дикс приложил ухо к стене и постучал снова. Звонкое эхо поскакало по двору.

— Всё-всё, идем скорее! — закричал вдруг Дикс Марте. — Подойди к башне, так, чтобы ноги в стену уперлись, закрой глаза и шагай!

Марта шагнула.

Отрыла глаза. Была полнейшая тьма и запах сырости.

— Дикс? — Марта шепотом позвала кота.

— Я здесь! — так же шепотом ответил кот и Марта почувствовала, его рядом, у своей правой ноги. — Не паникуй! Нас уже ждут!

Темнота исчезла и Марта обнаружила себя в большом помещении: золото, огромные люстры, страшно нависающие с расписного потолка…

Перед Мартой и Диксом проявилась и медленно распахнулась двустворчатая белая с позолотой дверь.

— Иди! — кот легонько подтолкнул Марту лапой к двери. — Я рядом, не бойся.

Марта не боялась, нет. Она просто несколько офигела от происходящего, только и всего.

Перед ней сидели большим полукругом никто иные как грифоны. Ну, кто сидел, а кто и лежал на атласных подушках и покрывалах, в абсолютно расслабленных позах. Они ели, пили и мирно беседовали. Там и тут были расставлены вазы с фруктами, журчали небольшие фонтанчики, а поодаль стояли две арфы, струны которых трепетали под чьими-то невидимыми пальцами, изливая божественной красоты музыку.

При появлении Марты абсолютно никакого движения не произошло — птицеголовые львы не обращали внимания ни на нее, ни на ее мохнатого спутника. Один из них, тот, что ближе к центру, с белым пятном на груди, всё-таки остановил свой орлиный взор на Марте. Та молча кивнула, вместо приветствия.

Белогрудый грифон спросил:

— Что вам угодно? — бархат голоса не скрывал явного высокомерия, с которым грифон смотрел на вошедших.

Марта только сейчас сообразила, что не подготовила никакой речи, с которой она могла бы обратиться к грифонам за помощью. А ведь Дикс предупреждал, что у них непростой характер и они могут спокойно послать куда подальше всяких просящих. В итоге, Марта, вместо того, чтобы сплести дипломатически правильную фразу, выпалила:

— Мне Лунный камень нужен. Вы не знаете, где его найти?

Дикс закашлял. Грифоны замолчали. Арфы тоже.

— Кто вы? — Белогрудый даже привстал от удивления и расправил крылья, но потом снова лег, обернув себя длинным хвостом. Хвост был совершенно спокоен.

— Я — Марта. Мне необходимо найти Лунный камень. У меня рецепт есть… И еще сопроводительное письмо от… Симеона Галеш. Вот.

Как это ни странно, Белогрудый взял из рук Марты документы и с интересом на них уставился. Читает он их или нет — это по птичьим глазам не возможно было понять.

В тишине зашуршали крылья — к Белогрудому стали подходить другие грифоны, толкая друг друга, как дети у новогодней елки, под которой лежат подарки.

Птицельвы окружили Марту и Дикса и выжидающе зыркали.

— Какая наглость!

— Какая дерзость!

— Какая смелость!

— Глупость!

— Неслыханно…

До Марты долетали фразочки мифических социопатов, на которые она, конечно же, не реагировала. Она смотрела прямо перед собой — на этого гадского мутанта, от которого, возможно, зависит ее жизнь. А он сидит с недовольной рожей и, само собой, сейчас начнет выеживаться…

— А почему вы так уверены, что я помогу вам? — грифон вернул документы Марте и гордо поднял клюв.

— Я не уверена. Я просто спрашиваю у вас, где может быть Лунный камень. Он мне нужен. Если он у вас, но вы не хотите просто так его отдать — назовите цену и будем беседовать дальше.

Белогрудый зычно захохотал:

— Букашка… Ты — букашка! — он подошел к Марте. — Я бы мог уничтожить тебя одним плевком! Ты понимаешь, куда ты пришла?! Люди сходят с ума увидев нас даже краем глаза, даже на одно мгновение! А если ты заявляешься сюда что-то просить, то меньшее, что ты можешь сделать — это ползти к нам на коленях, не поднимая головы!

Белогрудый сделал паузу, как бы приглашая Марту извиняться за то, что она не приползла на коленях. Тут взгляд грифона упал на Дикса:

— А вы, любезный, сейчас вообще упали в моих глазах! Марать себя знакомством с этой… с этой…

Белогрудый застыл с открытым клювом, так и не договорив — кот, который только что был вполне осязаем, вдруг, растворился, и на его месте появился светящийся куб, который начал вращаться с бешеной скоростью, издавая ужаснейший свист. После чего появилось странное огромное сутулое существо, которое с ног до головы было покрыто длинной грязной вонючей шерстью. Оно представляло собой некую помесь обезьяны и быка — ноги с копытами, длинные передние лапы с цепкими пальцами, морда гориллы и рога на голове, глубоко посаженные умные глаза в складках морщин…

— Ты бы заткнулся, а? — невозмутимо прорычало существо, обращаясь к Белогрудому. — Уже голова болит от твоего щебета! Человек тебе задал вопрос, и если уж ты не компетентен, чтобы ответить, тогда мы обратимся к другому… Господа! Я, надеюсь, в вашей компании найдется тот, кто может небессмысленно изъясняться?

Грифоны злобно шипели, высунув острые птичьи языки.

«Ну, Дикс, ты даешь! — подумала удивленная Марта, взглянув на того, кто только что был котом. Она никогда прежде не видела его в таком облике. — Судя по физиономиям грифонов, к долгому диалогу они не готовы. Будет мордобой. Дикс, конечно же, всех победит и выйдет героем. Но вот будет ли после этого Лунный камень у нас?»

Обезьяно-Дикс осклабился и предупреждающе пошевелил на спине лопатками.

Назревал, однако, конфликт.

Марта зажмурилась, но ожидаемый ей мордобой так и не наступил.

Трезвый анализ обстановки привел Белогрудого к решению. Он повернул свои вежды на Марту.

— Я дам тебе то, что ты хочешь!

В воздухе появилась золотая шкатулка, Белогрудый, покосившись на Дикса, открыл её и достал маленький мешочек, который протянул Марте.

— Вот.

Марта похолодевшими вдруг пальцами сжала этот кусочек рогожки, даже не думая о том, что надо проверить, что там внутри. Она только сообразила крикнуть:

— Спасибо!

В этот момент, грифоны, подняв клубы сиреневой пыли, улетели прочь, оставив Марту и Дикса в пустоте.

Глава 11

Волны спешили, бежали друг за другом, и, лизнув гранитные ступени, падали, исчезая:

— Плюх! Плюх!

За три часа до полуночи тьма принесла с собой мерцающую галактическую красоту ночного города.

— Жуткое местечко, — сказал Эло. — Не знаю, сколько тут метров, но кажется, что она бездонная.

— Кто? — рассеянно переспросил Файдер.

— Да река! Река эта, говорю, бездонная.

— А… Ну, в общем-то, так оно и есть. По секретным документам.

Эло засмеялся, думая, что Файдер шутит. А шутить Файдер вполне мог и с серьезным лицом.

— Жуткое.… Но красиво тут всё-таки! — Эло присел на гранитную ступень набережной.

— Да уж… Красиво… Камни, вода, вода, камни, — бурчал Файдер, присаживаясь рядом. Но тут же поднялся и пнул ступень.

— Где?! Где она?! — кричал Файдер, продолжая пинать безмолвный гранит.

Эло поёжился и огляделся вокруг, убеждаясь, что их никто не видит и не слышит.

С тех пор как он последний раз был здесь, на Земле, похищая Марту для своих экспериментов…

Как же давно это было!

…многое изменилось.

Да, земное солнце было всё так же губительно для выходцев из Ада, коими они с Файдером являлись, пусть и не жили в Аду уже несколько лет.

Но теперь не было необходимости использовать защитный гель для кожи, который оставлял на ней синюшный оттенок и жутко вонял палеными перьями и серой. Не нужна были теперь и подсадка второй кожи, операции на сетчатке глаза для защиты ее от ультрафиолета и прочие опасные для здоровья манипуляции, необходимые для длительного пребывания на Земле.

Все проблемы решала инъекция, сделанная раз в сутки. Она защищала от солнца, а при определенных добавках давала эффект невидимости. Да, при отсутствии необходимости вступать в контакты с людьми, посетители Земли предпочитали быть невидимыми и неслышимыми. Иногда, как говориться, система давала сбой, и при эмоциональных нагрузках можно было случайно «вылететь» из этого невидимого состояния. А, учитывая отсутствие особых физических преимуществ перед сынами рода человеческого, Эло очень не хотелось обнаруживать ни себя, ни Файдера, дабы не нажить ненужных проблем.

— Эти хитрые и коварные твари… Грифоны… Что там происходит? Уже произошло? Почему! Её! Так! Долго! Нет?!

Файдер продолжал кричать в Неву и убивать пальцы на ноге.

— Мы же не знаем, как у них там время идет! — Эло попытался сказать другу что-нибудь разумно-успокаивающее.

Но попытка успокоить была так себе… Конечно, Файдер всё понимал. И ждал.

Как бы это не выглядело со стороны.

А что он мог сделать? Вместо сырого гранита пинать Башню Грифонов?

— Ты что тут орешь, чертяка?!

Чей-то хриплый, скрипучий голос перехватил очередное ругательство Файдера и вернул на секунду тишину.

Эло вздрогнул. И машинально схватил Файдера за руку. Оба обернулись на голос и увидели маленькую щуплую старушку.

Она смотрела на них сверху вниз, пристроив рядом с парапетом большую корзину, прикрытую белым полотенцем. На старушенции было черное платье, заскорузлые, некогда цвета бордо замшевые ботики и старомодная шляпка-таблетка с огрызком вуали. К шляпке была пришпилена английской булавкой большая, некогда живая, стрекоза. Руки ее скрывали черные кружевные перчатки, а на плечах болталась вязаная шаль. Отверстия, задуманные автором шали переплетались с отверстиями, выполненными временем и молью, создавая удивительный узор.

— Чего ты свои глазищи таращишь? К тебе, к тебе обращаюсь! Чего шумишь? Котяток моих пугаешь! — выдала старушка, топнула ножкой и уставилась на Файдера.

— Вылетел всё-таки, — прошептал Эло.

— А ты там чего..? Дружок его, что ли? Ишь ты! Разбойники!

Файдер обалдело смотрел то на старушенцию, то на Эло.

— Она нас видит, — озвучил он, наконец, очевидный факт.

Факт был очевидный, но неожиданный. Файдер, конечно же, мог вылететь из невидимого состояния… Тут за малым из ума бы не вылететь!

Но вот как же… Эло?!

В этот момент какой-то рыжий бородач на сигвее приблизился к старушке и, как ни в чем не бывало, проехал сквозь нее. Престарелая дама только лишь чуть качнулась и ляпнула французской бранью в спину бородачу. Тот, ничего не подозревая, катился дальше вдоль набережной.

Эло облегченно выдохнул со свистом.

— Фуууух… Это не человек!

— Сейчас! Сейчас покормлю вас! Заждались мои котятки!

Старушка, тем временем, принялась выкладывать из корзинки какие-то судочки и расставлять их возле двух каменных сфинксов, кои безмолвно взирали на происходящее.

— А это, видимо, котятки! — догадался Файдер.

Не имея желания наблюдать подробности жизни сумасшедших, он уже было собрался уйти, и потянул за собой Эло. А Эло был, казалось, загипнотизирован развернувшейся пред ним картиной загадочного кормления.

— Пошли! — прошипел Файдер и сильнее потянул Эло.

Уйти незамеченными им не удалось. Старушка, вдруг, прыгнула им наперерез.

Маленькая черная и гибкая, как пантера. Файдеру даже показалось, он успел увидеть мелькнувший из-под подола ее платья черный хвост.

Она вытянула свои руки вперед и скрючила тонкие пальцы как когти. Она шипела безгубым ртом и вглядывалась в лица замершим перед ней чертям своими желтыми мутными пуговками во впавших глазницах. Где-то в глубине этих пуговок брезжил зеленый огонь.

И старуха заговорила:

— Сердцем пустым не услышать крик! Там, где расходятся крылья. Бездна, — она раскинула худые руки в сторону, а потом резко сомкнула их. — Хлоп! И закончится сказочка!

Тут она ткнула пальцем в Эло:

— Что, упустил свою голубицу? — старуха мерзко хихикнула. — Летела на свободу, попала в клетку!

Эло пытался уловить в словах старухи какой-то смысл. Одно было понятно точно — она знала о них с Файдером больше, чем они знали о ней.

Странная бабушка вперила свои зенки на Файдера, приблизила свой скрюченный восковой палец к его лицу и громко проскрипела:

— А ты… А ты — верни свою куклу откуда взял!

После чего она выгнула спину и точным прыжком оказалась на спине одного из сфинксов, приземлившись на четвереньки.

По Университетской набережной прокатился дикий нечеловеческий хохот. Хохот со звоном вырывался из широко раскрытой старушечьей пасти, в которой блестели острые белые клыки.

Файдер, в отличие от Эло, не пытался найти смысл в словах жуткой бабушки. Он спешил уйти. Происходящее не вызывало у него ни страха, ни интереса, и вообще не вызывало никаких чувств, кроме чувства тошноты.

Две тени, два чёрта бежали как зайцы по мосту, в красивом названии которого была надежда на хорошие новости.

Благовещенский.

Глава 12

Дикс огляделся.

Марта с надеждой смотрела на кота.

Башня грифонов исчезла вместе с грифонами, а Марту с Диксом выбросило неизвестно где…

Точнее, Дикс-то прекрасно понимал, где они находятся, а вот Марта не ориентировалась совершенно.

Дикс махнул лапой на огни противоположного берега:

— Мы были во-о-н там! Ну, вполне удачно вернулись, могло быть и хуже. Я бы даже сказал, что всё изумительно завершилось. Зная грифонов, я бы не удивился, если бы нас выкинуло где-то в болота за двести верст отсюда! Ну-с, пожалуй, вернемся на остров!

Вернуться домой, на Васильевский, было очень хорошей идеей, как подумалось Марте. Голова ее гудела, накатывала какая-то слабость и желание прилечь и не шевелиться.

Марта нащупала в кармане сквозь грубую ткань камень и сжала его холодными пальцами.

В эту секунду что-то или кто-то налетело на них с Диксом.

Шум, крик, шипение…

— Марта! Ты! Вы! Ну, наконец-то!

Кто-то прижал её и приподнял.

Файдер.

Свои! Всё в порядке.

Дикс от неожиданности распушился, как шарик:

— Вы что нас пугаете?! Вы откуда здесь вообще?! Носитесь, как угорелые!

— Это мы от бабки убегаем! — весело пояснил Эло.

Он радовался хотя бы тому, что можно быть спокойным за Файдера — Марта теперь рядом с ним.

— От какой еще бабки? — нахмурился кот.

— От страшной сумасшедшей бабки, — пояснил Файдер.

— Я хочу услышать эту историю… В подробностях! — Кот задумался и добавил: — Но не сейчас. Сейчас пора домой. Коротким путем…

Дикс подвел свою компанию к одному из ближайших домов. Там, на высоте первого этажа, в ряду обычных окон, было одно весьма отличающееся от остальных. Выглядело оно как заложенное и тщательно заштукатуренное.

Дикс расправил усы, откашлялся и постучал в это замурованное окно. Через секунду штукатурка начала таять и образовался проем.

Дикс запрыгнул на край проема и стал деловито поторапливать своих друзей:

— Так, быстро сюда! По одному! Эло, давай, иди первый! Осторожно! Так, Файдер, Марту подсади, я помогу здесь. Так, давай ты теперь.

Последним в проем шмыгнул сам Дикс. После этого проем затянулся обратно.

Марта не успела сделать и трех шагов в кромешной тьме, как тут же оказалась в прихожей квартиры Дикса.

— Это что — тайный ход в твою квартиру? — спросила она замыкающего процессию Дикса, когда тот, появился из туманного пятна в стене.

Дикс отряхнулся и ответил:

— Не только в мою. Это тайный ход «куда угодно», вроде такси, так сказать, по требованию. Но, к сожалению, только в пределах города.

Вскоре, все грелись горячим чаем и обсуждали сегодняшние приключения.

Дикс зажег на кухне свечу, которая обняла своим трепетным светом стол и сидящих на маленькой уютной кухне Эло и Файдера. Марты с ними уже не было — она, будучи не в силах бороться со сном, пошкрябала спать.

Кот подозрительно серьезно отнесся к тому, что рассказывали ему Эло и Файдер. Он повторял слова старухи, как будто вспоминал какие-то недостающие строки. Вот-вот еще немного и песня сложится…

Потом, словно очнувшись, он обратился к Эло:

— Я надеюсь, ты понимаешь, что она говорила об Илле?

— Это в какой части бреда? — Эло сделал вид, что удивился, но тут же сник и в одну секунду вылил себе на лицо всю тревогу, которая копилась в его душе с первой секунды встречи со старухой. — Да понял я… Понял я, что о ней. Но что делать?! Что?!

Кот пожал своими маленькими кошачьими плечами.

— Она всего лишь ответила на вопросы в твоей голове. Илла в опасности. Надо ее спасать! — сказал Дикс, и развалился на небольшом рундуке у стены.

— Эй, ты что, спать улегся? — Эло потрепал Дикса за уши. — Я и так понял, что она в опасности — Файдер видел ее в компании с инкубом. Где её искать-то? Старуха ведь точно об этом знает!

Дикс зевнул и щелкнул пастью.

— Два крыла это конечно… мосты. Да… мосты. Разводные.

— Отлично, — мрачно сказал Файдер. — Нам каждый проверять? А у вас под мостами порталы или, там, подобные злачные места?

— Любой мост — это больше, чем мост! — промуркал загадочную фразу Дикс и закрыл глаза. — Нельзя проверять каждый. Это будет слишком подозрительно, и мы спугнём злодеев…

Повисла неприятная тишина.

Все ждали, что скажет Дикс.

А Дикс, наконец, разомкнул свои очи и уверенно сказал:

— Я понял. Литейный!

Эло с надеждой смотрел на Дикса.

— Ты что-то почувствовал?

Дикс встал, почесал бок и ответил:

— Почти. Мне надо кое-что проверить.

Он оглядел своих друзей большими желтыми глазищами и тут же растворился в воздухе.

Файдер хрюкнул от неожиданности.

— Нормально… Я, надеюсь, он вернется?!

В это время браслет на руке Файдера истерично запищал. Файдер, помедлив, все-таки нажал на прием звонка. Из браслета кричал Генрих:

— Ребятушки! Срочно! У нас тут такое… за вами заедут через двадцать минут! Я вас жду!

Эло закатил глаза.

— Этого еще не хватало…

— Спокойно, — сказал Файдер, отключая браслет. — Я поеду один. Ты жди Дикса. Придумаю, что им сказать, не переживай. Иди-ка ты лучше приляг. Неизвестно, что за бой там предстоит и с кем.

— Ты про Иллу?

— Именно. Я сюда работать приехал, а не воевать, — хмыкнул Файдер. — Ну, ладно, надо выяснить что там, а потом видно будет. Я найду вас, если что, ну или Дикс найдет меня, ты знаешь, он это умеет…

Браслет снова ожил и сообщил, что Файдера ожидает машина.

Эло остался один.

Но ненадолго.

Из ниоткуда появился возбужденный Дикс.

— Файдер только что уехал, — сказал ему Эло, наблюдая одним глазом за появлением кота. Эло уже полулежал на столе, уронив голову на руки.

— Я знаю, — сказал Дикс, прилизывая шерсть, которая взъерошилась после «путешествия». — Там какая-то буча в Управлении, я не вникал еще… Итак, я навел кое-какие справки и выяснил, что ангельский иммунитет действует не везде одинаково. Есть некие слабые места. Они не постоянны и меняются по цикличному графику… Эло, ты меня слышишь? Глаз свой открой!

— Я слышу, слышу…

— Ну и вот… Сейчас слабое место — в котором ангелы уязвимы — находится именно там, где я и предполагал. Тем более, что кое-кто видел на днях, что возле этого места крутился инкуб…

— Ты про мост?

— Совершенно верно. Пойдем под разводку. У нас еще есть время… И правда, пойди поспи часок, а то, еще чего, заснешь по пути. А я не собираюсь тебя на себе тащить!

Дикс отправил Эло на тахту, и сам прилег рядом, свернувшись калачиком.

Глава 13

Генрих Стеллик, директор Лунного Управления, маленький и пухлый, покачивался в огромном кожаном кресле, как младенец в люльке.

Он делал на лбу морщины и постукивал пальчиками по животу. Иногда вздыхал и смотрел на Файдера.

Файдер же молчал. Он только что прослушал последние новости от самого Генриха.

Новости были грустные.

Кто-то упёр генератор, питающий лунный процессор, которым собирались заменить вышедший из строя на Луне.

— А запасного у вас, случайно, нет? — спросил Файдер, выясняя, на всякий случай, не работает ли он с идиотами.

Благоухающая парфюмом Машенька, сидевшая рядом, посмотрела с любопытством на Файдера, и на её смелом декольте подпрыгнул маленький бриллиантик — видимо, Машеньку рассмешили эти слова.

Генриху было не смешно.

— Нет, нету у нас запасного… Эти генераторы рассчитаны на минимум тысячу лет работы! В них такой потенциал, такая сила, силища, — Генрих потряс кулачками в воздухе, — что делать второй такой же… нецелесообразно, затратно да и просто… опасно!

Файдер не стал выяснять, каким образом стало вообще возможным похитить такую уникальную вещь, хотя ему очень хотелось съязвить по это поводу.

Генрих был явно расстроен:

— Мы были уже… почти… готовы, чтобы отправить вас для замены на Луну, и вот какое-то адское отродье… Нет, вы меня конечно извините, но эта хитрая, наглая тварь, несомненно, из вашего мира!

— Хитрая тварь должна быть поймана таким же адским отродьем?

Генрих перешел на «ты»:

— Ну, милый мой, ну а кому же, как не тебе с твоим товарищем… э-э-э… а, кстати, где он?

— Он… неважно себя чувствует. Акклиматизация, — молниеносно соврал Файдер, после чего изобразил полнейшее участие и понимание на лице. — Конечно, конечно! У вас другие цели и задачи. А я почту за честь выполнить свое… жизненное предназначение, если в данный отрезок времени оно выражается в поиске похитителя важного оборудования и последующем монтаже этого оборудования… где бы то ни было.

Генрих, не поняв сарказма Файдера, радостно взвизгнул и подмигнул Машеньке:

— Мой брат Эрик, несомненно, гений кадровой политики! Ты такой душка! А главное — профессионал! Я это сразу почувствовал!

Машенька принялась строить Файдеру глазки.

— Кстати, а на кой ему генератор? — спросил, вдруг, Файдер. — Что он с ним делать-то будет? В ломбард сдаст?

Генрих, помрачнев, ответил:

— Когда гениальность и зло ходят бок о бок… тогда даже воздушный шарик может стать оружием. Если генератор уйдет за границы земного мира, то может наступить конец… всему.

…Файдер шел по опустевшему Управлению. С полутьмы высоких потолков, с облезлых фресок на него смотрели свидетели былых цивилизаций. Гипсовые лица, страшные в своем безмолвии, с приоткрытыми ртами и белыми мертвыми глазницами, заросшими паутиной, переплетались в причудливой лепнине…

— Гадость какая, — проворчал Файдер, глядя на эту красоту.

Он остановился подумать, куда ему сейчас идти.

Навстречу Файдеру вырулила Машенька.

— Мы, наконец, перехватили сигнал от генератора, — сказала она, протягивая Файдеру какую-то мерцающую штуковинку, размером с горошину. — Сигнал очень слабый, но он близко. Это может означать только одно — то, что генератор находится в Нижнем Городе…

— Нижнем Новгороде?

— Нет, не в Новгороде. Нижний Город находиться здесь, под нами. Под землей. Под всем городом…

— Да понял я, понял… Это что? — Файдер не спешил брать непонятный предмет из рук Машеньки.

— Это навигатор. Он приведет тебя на сигнал генератора, к нужному месту.

Машенька взяла руку Файдера с браслетом и отпустила горошину. Та прыгнула, как блоха, на браслет и растворилась в нем. После чего на полу, в метре от Файдера появилось яркое красное пятнышко, как от лазерной указки.

— Иди так, чтобы пятно было перед тобой… Вот, собственно и всё, чем я могу помочь, — Машенька, как бы извиняясь, похлопала ресничками.

Файдер не мог решить, что же сейчас сказать — благодарность или какую-нибудь похабщину. Так ничего и не решив, он молча натянул шапку и, козырнув Машеньке, зачеканил прочь по коридору, ведомый маленьким красным маяком.

Какое-то время он шел со свободной от мыслей головой. Как шел бы давно знакомой дорогой, на автомате переставляя ноги в нужном направлении и по ходу дела уворачиваясь, чтобы не врезаться в прохожих, не подозревающих о его существовании.

— Так, стоп! — сказал сам себе Файдер, остановившись.

Внезапно и очень сильно он захотел вернуться на квартиру к Диксу, где осталась Марта.

Как-то озабоченно и растерянно он смотрел вокруг, пока его взгляд не зацепил кого-то в сумраке. Это был дракон. Его маленькие лапки покачивались под плотным животом, которым он едва не цеплялся в полете за трамвайные провода.

— Шеф, свободен? — крикнул Файдер и махнул рукой, привлекая внимание дракона.

Дракон, не спеша, повернул, сделал эффектный вираж вокруг фонарного столба и застыл над головой Файдера.

— Ну, допустим, свободен, — важно ответил дракон, после чего спланировал и завис у самого асфальта. — Куда надо-то?

— Я покажу, — сказал Файдер, забираясь на дракона.

— Будет по-твоему, — сказал дракон и пошел на взлет.

Навигатор запищал и задергался, давая понять, что Файдер сошел с маршрута.

Файдер выключил браслет.

Он прижался к дракону и крепко держался за его шею, при этом очень стараясь не делать ему больно. В противном случае была большая вероятность того, что тебя просто скинут в мелькающий городской пейзаж, что было бы очень некстати, так как чего-чего, а летать Файдер не умел.

…Перепрыгивая ступени, он мчался на последний этаж. Заставил себя остановиться перед дверью. Отдышался, пришел в себя, успокоился, прислушался. Тихо.

Очень медленно открыл дверь и зашел в квартиру.

Разговор: Марта и ещё чей-то голос… торопливо.

Первой Файдер увидел Марту. Она не выглядела испуганной, но весьма подавленной. У её ног сидел какой-то престранный персонаж. Он заглядывал ей в глаза, пресмыкался и явно к чему-то склонял. Его пальцы обхватили ножку Марты:

— Ну что же, сударыня, ноги мне целовать вам..?

— Лапы свои убрал! — сказал выросший перед ним Файдер.

Персонаж затих и упал на спину, подняв руки.

— Я в порядке, — ответила Марта на взгляд Файдера. — Это Маленский. Говорит, что он — герцог…

— А ну да, ну да… Тряпки из театра что ли украл? А? Погоди дядя, потом будешь парировать. Марта, рассказывай, что оно тут делает?

— Он пришел… не знаю, как пришел. Говорил, что ему нужна моя помощь. Он не угрожал мне. Просто объяснял, рассказал историю проклятия своего рода. Говорил о том, что только я могу прекратить этот кошмар… И я не думаю, что он врёт. Может быть и правда от меня зависит чья то судьба?

— Марта, ты…

Файдер, вдруг, даже осекся, глядя на нее. Он даже забыл про герцога, который елозил по полу и блеял что-то примирительное.

Бедная моя девочка! Кто же вырыл все эти морщины на твоем лице? Эти жуткие тени и впадины… Как же ты устала… Зачем тебе всё это? Зачем…

Тут Файдера осенило.

— Ты же — Галеш?

— Галеш, — с городостью заявил незваный визитер, поправляя жабо.

— Точно! Я видел твою рожу на одном корпоративе… А Мален — это ваше родовое гнездо, которое чуть веселее, чем безнадега — развалины замка, лес, болота и два пустых коровника.

Маленский осмелел и раздул ноздри.

— Ферма была нерентабельна… И вообще, наше поместье никакого отношения к делу не имеет. Я ничем не обидел вас, кроме того, что нарушил неприкосновенность жилица!

— Именно тогда, когда Марта была одна.

— По чистому совпадению, смею вас заверить!

Маленский отряхнул свои панталоны, гордо выпятил грудь с какими-то геральдическими цацками и заявил:

— Великодушная Марта, не соблаговолите ли вы проследовать со мной для оформления некоторых бумаг?

— Бумаг? Марта, не вздумай ничего подписывать!

— Файдер… Послушай, ничего не случиться. Потому что… потому что, всё и так уже случилось. Я устала. Мне уже всё равно. Не подписывай или что? Я случайно продам свою душу дьяволу? Нельзя продать то, чего уже нет. Я потеряла себя… Потеряла так давно, что даже не помню, когда и где это случилось.

Файдер тяжело сел в кривоногое кресло.

— Итак, обобщим. Ты уходишь сейчас с каким-то клоуном, которого видишь первый… Что? Ах, прости, второй раз в жизни, что-то там подписываешь и под благодарное мычание нуждающихся в твоем благородстве, возвращаешься домой. А я в это время иду нах…

— Перестань, пожалуйста. Ты сам извращаешь ситуацию и обижаешь меня.

В стене что-то хрустнуло. Старые полосатые, как матрас, обои треснули, и из них вылупилась чья-то рука, покрытая короткой плотной серебристой шерстью. Лапа пошарила по стене, зацепила, рвануло одним удачным движением, и длинное полотнище обоев упало на пол, добавив к присутствующим в комнате еще одного. Это был волк.

Он вывалился из обоев, стал на четыре лапы и сказал:

— Я не опоздал? — взволнованно спросил волк.

— Нет, не опоздал, — ответил Маленский.

Волк сделал сложный заход по комнате, подходя к Марте, которая смотрела на всё это с открытым ртом. Она взглянула на Файдера, тот в свою очередь недоуменно посмотрел на нее и пожал плечами.

— М-м-мадам, примите мои искреннейшие слова глубочайшей признательности вам, — обратился волк к Марте сладчайшим басом и склонился в поклоне. — Несомненно, то, что вы…

Тут волк не успел договорить, потому в стене, через которую появился волк, началась какая-то возня с шумом, писком и толкотней.

Один за другим из обойной дыры появлялись неожиданные гостёчки.

Марта узнала стоявшего перед ней волка. Это был то самый Оборотень, который жил в лесной избушке. Тот, самый, который вел их по Васадским болотам.

Но вот кто все эти остальные?!

То ли люди, то ли звери…

Маленский напрягся, стараясь перекричать гвалт.

— Господа, господа, таинство произойдет в Главном Зале! Прошу всех туда, прошу всех туда! Да, да, и остальным передайте, благодарю… Да, будьте любезны, передайте! Сюда приходить нет нужды, мы уже в пути, скоро будем, господа!

Странненькая компания стала уходить обратно в дыру, что-то возбужденно повизгивая.

Файдер сидел так, как будто смотрел в кинотеатре фильм.

Киношка, конечно, так себе… Да еще и без попкорна.

Повисла пауза.

Файдер посмотрел на Маленского так, что тот очень захотел уйти в стену… даже если бы там не было никакой дыры. Тем, не менее, собравшись, попытался объяснить.

— Это родственники, — сказал герцог. — Для того, чтобы снять заклятие, нужен некоторый ритуал, присутствие на котором необходимо всем. Это чрезвычайно важное событие для нашей семьи, для нашего рода!

Тут герцог приуныл, смотря, как вдоль него поднимается большой мрачной тенью Файдер. Он сгреб кружева у шейки Маленского и сурово сказал:

— Я должен видеть документы, которые для втюхиваешь Марте.

— Э-э-э, боюсь, что это невозможно…

Кружева хрустнули.

— Поверьте мне! Просто поверьте! Никому нельзя видеть этих бумаг, кроме тех, кого это касается! Марта имеет право подписи по… по праву крови! Потому что в её жилах течет кровь фей!

Файдер, наконец, отпустил Маленского:

— Ну ты же чушь несёшь! Она — человек!

— Не совсем! — возразил Маленский. — Она еще и фея! Пусть на крохотную частичку… крохотную, как капля в море, но… этого достаточно!

Марта слушала этот диалог, не удивляясь уже ничему.

— А волк? Что он здесь делает? Он тоже из ваших что ли? — спросила она у Малевского.

Тот утвердительно кивнул и, косясь на Файдера, шаркнул перед Мартой и подал ей руку.

— Не обессудьте, сударыня! Нам пора! Мы, пожалуй, с вами проследуем уже открытым путем. Вот в эту стену, позвольте вашу ручку… Не оступитесь!

Марта сжала холодную твердую руку герцога и сделала шаг в никуда. По пути в никуда она всё же успела обернуться на Файдера и сказать, что всё будет хорошо, и она обязательно вернется.

Глава 14

Ну а что же наш ангел? Наша прекрасная Илла?..

…Стена из красного кирпича, местами сохранившая старую побелку.

Медный штырь вэтой стене.

Цепь, одним концом идущая от штыря, другим концом — опутывающему бледные ноги, жесткому как камень, кожаному ремню. А под ногами деревянный, темный от сырости пол.

Вот, собственно и все, что видела Илла. Место, в котором она находилась больше походило на колодец, маленький и узкий, стены его шли кругом и уходили куда-то высоко-высоко.

Потом пришло нечто отвратительное. Это было существо, которое подлым обманом притащило ее сюда. Это был инкуб.

Высокий, он сложился, чуть ли не в двое, чтобы пролезть в низенькую дверцу.

Он хрипло смеялся и говорил странно, речь явно давалась ему с трудом.

— Ну что, жива?

Худой, огромный монстр, он склонился над Иллой, такой маленькой и беззащитной. Ее крылья, еще совсем недавно крепкие и полные сил лежали за ее спиной ворохом грязных перьев.

Она не могла даже пошевелить ими, она попросту их не чувствовала.

— Что ты хочешь от меня? — спросила Илла.

Её голос, прежде звучавший как весенний ручей, теперь был просто шорохом сухих листьев…

— От тебя мне ничего не нужно, — ответил инкуб. — Что с тебя взять?

Он облизнулся и с шумом втянул воздух.

— Что с тебя взять? — он повторил, а потом закричал, как раненый зверь: — Я хочу справедливости! Справедливости!

Он пнул когтистой ногой крылья Иллы и сказал уже спокойно:

— Когда-то у меня тоже были крылья… Знаешь, я не собираюсь ничего тебе объяснять. Всё будет очень просто — ты сделаешь кое-что для нас. Ну, скажем прямо, мы тебя используем. Потом выбросим. Как отслуживший предмет. Так же, как поступаете вы…

Тут инкуб замолчал и прислушался:

— Он здесь! — сказал он радостно.

Насколько только слово радость может стоять рядом с таким чудовищем…

Инкуб направился к выходу, а Илла увидела два огромных шрама, идущих вдоль его спины.

Два огромных, отвратительных, когда-то очень давно небрежно зашитых, шрама.

Дверь за инкубом лязгнула.

— Как же ты так вляпалась? — спросила сама у себя Илла, пытаясь вспомнить хоть что-то, что соединило бы вчерашний день и сегодняшний кошмар.

Как говориться, ничего не предвещало беды — случайный прохожий монстр попросил ее помощи… Ну, бывает, знаете ли. Разве то, что он монстр — это есть повод отказать ему? Илла была ангелом, и, будем честны, рядом с ней кто угодно бы выглядел некрасавцем… То, что монстр был инкубом, самым хитрейшим и коварным существом никоим образом не могло бы как-то повлиять на Иллу — она не могла не помочь в этом была ее сущность и смысл её бытия.

А дальше всё было просто — банальная западня.

Бесхитростная и доверчивая она не почувствовала ничего подозрительного пока шла по питерским улочкам в компании этого «несчастного». До последней минуты, до той минуты, пока она не получила подлый удар в спину, переступив порог маленькой скрипучей двери. И от этого удара она отлетела к стене из старого красного кирпича, где и пребывала до сих пор.

Сопротивляться она не могла. Сила Света ее покинула. Она даже предположить не могла, что такое когда-либо сможет случиться. Кто теперь поможет ей? Кто спасет ёё?

Эло… Ах, если бы он знал, где она сейчас, но…

К слову сказать, Илла была весьма упрямым ангелом. Если она хотела свободы — она просто шла к ней. В прямом смысле — открывала дверь и уходила из дома. Ничего не объясняя. При этом, будучи совершенно уверенной, что нет ничего важнее тех добрых дел, которые ей предстоит совершить. А поводов для спасения тварей божьих, живущих на Земле, к сожалению, и по сей день предостаточно… Спасательный ангельский отряд, командированный в этот город, сделанный из дождя и гранита уже заканчивал свою операцию и возвращался назад, а Илла… Илла помахала им ручкой и осталась. Ей казалось, что она еще столько сможет сделать… То, что потом назовут чудесной помощью ангела-хранителя… Ведь ангелы не всегда рядом с нами, у них, знаете ли, есть и своя ангельская жизнь. Вот и мечутся они, бедные, невидимым ветром между небом и землей, высматривая грозящую беду.

А теперь она лежит, бедняжка, не пойми где!

Илла думала и думала о… шрамах на спине инкуба. Где же она уже видела их? Ах, да!

Как же давно это было…

Она была почти как дитя, выпорхнувшее во взрослую жизнь!

Её отправили в Ад «в целях отработки практических навыков, полученных в результате обучения». Это было целое приключение! Спасение мира и всё такое…

Там, в Аду, она встретила Эло.

В общем-то, это было единственное приятное воспоминание из всего её путешествия в царство тьмы. А из неприятного было, например, посещение странного места, где держались на карантине и использовались для исследований существа, стоящие, по мнению тамошних ученых, на более низшем этапе развития.

В памяти взрывались картинки: белый кафель, стеллажи, инструменты, банки, экраны, кто-то лицом вниз на сером в царапинах металлическом столе.

Яркий свет от лампы…

как зависшей летающей тарелки над ним…

что-то падает в большой контейнер у стола…

Крылья.

Кожистые, как у летучей мыши…

отрезанные, пару раз рефлекторно дернулись…

и всё.

Туда же летят отрубленные когти и клыки.

Кто-то стонет у дальней стены, приходя в себя после анестезии. Его бесцеремонно переворачивают на только что искромсанную и наспех зашитую спину и увозят куда-то на громыхающей каталке.

Иллу уводят за локоть дальше по коридору и что-то воодушевленно рассказывают о научных успехах…

— Они же страдают… Как же так… — Илла в шоке бредет следом.

Размытый ее слезами профессор хлопает ее по плечу:

— Каждый раз, когда мы моем руки, мы убиваем тысячи микробов. И что? Вас же это не волнует. Детка, не забивайте себе голову всякой ерундой!

Да, черти такие бездушные… Ну, разве что кроме Эло.

Илле показалось как будто Эло сейчас здесь, радом. Она почувствовала его присутствие.

— Нет, это бред, бред, — бормотала Илла, царапая себе лицо и глаза. Она хотела проснуться.

Проснуться, чтобы закончился, наконец, это кошмар, который просто не может быть явью. Но кошмар не уходит. Уходила она сама. Тихо, как вянет прекрасный цветок, лишенный связи с землей, что дает ему жизнь. Она угасала.

Глава 15

Эло спешил, спотыкаясь, за Диксом.

— Я пытаюсь заставить ее думать о тебе! Так мы сможем создать ниточку между вами, и по ней найдем её! — кричал Дикс на ходу. — И ты думай о ней! Думай, думай!

— Можно матерно? — пошутил Эло.

Да понятное дело, что он думает о ней. Постоянно. Все мозги себе уже издумал…

— Это хорошо, что ты шутишь, Эло! Впадать в истерику тебе нельзя… Это ослабляет реакцию.

Дикс резко остановился и пошевелил ушами.

Он присел, как будто собирался мышковать прямо по середине Литейного проспекта.

Тут он завел Эло в какой-то двор и стал медленно его обходить вдоль и поперек. Он аккуратно касался своими усами опавшей листвы, что-то вынюхивая. Потом покрутился у колючего лысого куста и стал копать ямку.

— Тебе в туалет приспичило?

— Н-нет, — важно ответил Дикс. — Иди сюда, подкопай чем-нибудь.

Эло нашел палку и принялся ковырять землю, там, где показал Дикс.

Палка наткнулась на что-то. Шпингалет.

— Отстегивай, — шептал Дикс, оглядываясь.

Эло пошурудил шпингалетом. Тот, наконец, поддался. Он потянул — и перед ним оказался ход в таинственное и сырое подземелье, ширины которого едва хватало, чтобы туда пролез утонченный йоговскими асанами Эло.

Вниз вели деревянные ступени, которые Эло смог разглядеть, потому что местами их покрывала необычная плесень, которая очень кстати светилась.

— Мы же к мосту собирались или?.. — удивился Эло.

— М-мы и пойдем к мосту. Пр-р-ренепрем-м-енно, — промурчал кот, внимательно выбирая место посуше, куда ставить лапы. — Только мы пойдем в нижнюю его часть. Скрытую, так сказать, от посторонних глаз… Да, спешу тебя обрадовать, пока мост разведен — сверхъестественные силы слабы, и злодеи будут максимально уязвимы…

— Но, ведь, — перебил кота обеспокоенный Эло, — мы тоже будем уязвимы?

— Это да, — подтвердил Дикс. — Но зато мы будем уязвимы в равной степени.

Скоро узкий спуск закончился, и они оказались в месте, при дальнейшем рассмотрении оказавшемся площадью.

Эло присвистнул.

— Это ведь… улица!

Под его ногами была самая настоящая мостовая.

Освещение было как в пасмурный день, притом, что никакого неба над головой не было. Ни чёрного, как в Аду, ни бирюзового, как в Раю. Справа и слева от Эло были здания. Очень древние и очень мрачные. В два — три этажа, не больше. А выше, вместо неба — поразительный и немыслимый слой земли, где-то укрепленный каменными сводами, где-то просто нависающий пугающей массой.

Это был самый настоящий город. И этот город отнюдь не был пуст — он просто кишел призраками.

Безликие туманные образы и тени заполняли окружающее пространство, создавая иллюзию жизни. Они спешили куда-то по своим делам, выглядывали из окон, прогуливались, посматривая на часы пустыми глазницами…

Иногда даже проглядывала их одежда — старомодная, или мешковатая, да и попросту странная.

Вот некий господин с усами и газетой подмышкой выдулся как мыльный пузырь из-под мостовой и поплыл, едва не наткнувшись на такого же призрака, но только без усов. Повисев немного вместе, они отправились каждый своей дорогой.

От увиденного Эло даже забыл, зачем сюда пришел. Потом, конечно, вспомнил, но от зрелища оторваться не мог.

— Я что-то не припомню, чтобы мы переходили в другой мир… Вот это вот всё… что… тут, на земле, гуляет в реальном для людей мире?!

— Ты про призраков? Ну да. Нет, мы не уходили ни в другой, ни в параллельный мир, или какой-то еще подмир. Ты видишь их просто… в силу своих способностей.

Эло шагал рядом с Диксом и всё ждал, когда же, благодаря его способностям, призраки станут более внятными. Понятное дело, что человек, случись такое чудо, мог бы видеть призраков именно так, этакими эфирными сгустками. Но Эло ведь — не человек!

— Откуда они здесь? И почему я не могу их рассмотреть? Они куда-то растворяются всё время, — озадаченный Эло пытал кота.

— Насколько мне известно, это оттого, что они просто зависли. Зависли между мирами. Когда здесь появился другой город, поверх старого, случился энергетический коллапс. Жители одновременно погибли и… не погибли. Получилось вроде закрытой консервной банки, и герметичной прослойки, через которую они не могут выбраться, и теперь их удел — вечно ходить по этому подземному городу. А ведь они даже не подозревают о том, что с ними произошло!

Эло задумчиво следовал за Диксом.

— Дикс, Дикс, скажи, что с неё всё хорошо.

— Не скажу! — сказал серьезный Дикс. — С ней не хорошо, Но она жива. Пока ещё.

— У нас же всё получиться, правда?

— Не думай об этом, друг мой. Просто иди и делай, что я говорю… А вот и арка, нам сюда.

Дикс круто завернул в какой-то темный угол. Эло послушно пошел за ним. Дорога за аркой шла ощутимо вниз узенькой улочкой. Под ногами хлюпала черная вода, и стоял сильный болотный запах.

Дикс быстренько взобрался на плечо к Эло.

— Ой, одни кости! И присесть-то некуда, — ворчал Дикс, пытаясь держаться.

Какая-то полупрозрачная дама в пышной юбке и капоре вдруг возникла перед Эло, после чего сделала «ах!» и растворилась в стене.

Они шли и шли… Брусчатка давно закончилась, жирная липкая грязь чавкала под ногами. На стенах все чаще попадалась знакомая светящаяся плесень. Эло очень старался не касаться стен, по которым, важно ползали огромные слизни.

Эло показалось, что он слышит какой-то стон. Протяжный и гулкий, от которого, казалось вибрирует всё вокруг…

Но, оказалось, что не казалось:

— Это метро рядом. Мы почти у цели! Вот! Вот эта дверь! Стоп!

Дикс остановил Эло у обветшалой, опухшей от сырости двери. Он потянул за ржавую ручку, что-то треснуло и… ручка осталась в его руках.

— Хм.

Дикс спрыгнул с плеча Эло и крикнул:

— Ломай!

Эло, секунду поколебавшись, хорошенько толкнул дверь. Этого оказалось достаточно — дверь слетела с петель и раскололась надвое, роняя труху. Чихая от поднявшейся пыли, он переступил порог вслед за котом.

— Здесь мыши, — прошипел недовольно Дикс. — Они меня нервируют. Я, пожалуй, сменю свой образ, если ты не против!

Эло даже не успел ответить, как рядом с ним возник нехуденький дяденька, с открытым и честным лицом депутата. Такой себе депутат на отдыхе — на нем был камуфляжный охотничий костюм и лихо заломленная кепка. Дяденька светил полузакрытыми глазами.

— Ну ты… вы… не пугай так! — Эло уставился на дяденьку, а потом протер глаза. Ему еще не приходилось видеть кота в человеческом облике.

— Пойдем! Кхе… пылищи тут… Под ноги смотри!

— Нифига не видно! — шепотом отвечал Эло, пытаясь поспевать за грузным дяденькой, который, несмотря на свои габариты, бежал вприпрыжку легко, как… ну, в общем, как кот.

Они вышли в просторный, совершенно невероятный среди всей этой допотопной замшелости, зал — застывший в камне сложный, как тибетская мандала, рисунок на полу, бархат на стенах, огромные заколоченные, забитые каким-то старьем окна, на потолке — люстры в лучших традициях оперных театров… и зеркала, зеркала…

Эло брезгливо икнул. Не то, чтобы он боялся зеркал, он их не любил и опасался. Ему было неприятно и неуютно от них. Они его пугали не больше и не меньше, чем открытый люк на дороге — ты просто обойдешь его стороной и подумаешь: «Какой … его не закрыл?..»

Зеркало — это вам не дверь между мирами, а скорее, противная непредсказуемая щель, через которую может просачиваться всякое…

…всякое-нелегальное-ищущее-приключений.

От мыслей о зеркалах Эло отвлек Дикс, который преградил ему путь, как будто защищая его от чего-то, и крикнул:

— Сейчас начнется! Не двигайся!

Откуда ни возьмись, налетел вихрь и Эло едва держался на ногах.

Со слепых окон спускался туман и подхваченный ветром, закручивался по спирали, как смерч. Это смерч прогрыз, растворил пол и исчез, оставив метровую дыру прямехонько в центре зала.

— Ну а что… интересное дизайнерское решение! — заметил Эло.

Всё закончилось внезапно, так же как и началось.

— У нас есть пара часов, до того, как мосты снова сойдутся и всё вернется на круги своя, — сказал Дикс. Голос его был спокойный и уверенный. — Подойдем-ка посмотрим, что там внизу. Я чувствую, что Илла где-то там.

Дикс, показывая на дыру, небрежно махнул рукой:

— Это всего лишь иллюзия, шутки оптики… Не провалишься, не переживай!

Эло осторожно подошел к краю дыры, поражаясь ее идеальным очертаниям, как будто здесь поработал не смерч, а слесарь с пробойником. Но больше его поразило то, что он увидел, заглянув за край: старинная лампа освещала теплым светом разбросанный мусор, битый кирпич, стекла разбитых витражей… какие-то куски гранита… Всё это было под таким слоем то ли пыли, то ли песка, что явно пролежало тут не один год. А может быть, вообще, со времен того самого «коллапса», как выразился Дикс.

На обломке упавшей колонны, как на бревне, сидел, лузгая семечки, пренеприятный тип. Зеленовато-красный, как недоваренный рак, сутулый, худой, с рептилоидной мордой и мохнатыми звериными ушами. Его длинный безволосый хвост лениво дергался в такт словам.

— Бесит она меня, — сказал он, сплевывая шелуху.

Он беседовал с кем-то находящимся вне поля зрения для Эло.

— Кто?

— Неопределенность, — ответил рептилоидный товарищ и вдруг повернул одно ухо, поднял морду и посмотрел наверх.

Но… не увидел там ничего особенного. Было понятно, что инкуб (а это был он), не видит ни дыры в потолке, ни замершего там Эло. — Я говорю, неопределенность эта меня бесит! Там ждать… Тут ждать…

— Ну, ну… Всё же отлично, Аркка! — кто-то благодушно возражал инкубу. — Генератор у нас, лялька тоже! Подождем, немного, пока портал откроется…

— Карн! — перебил его инкуб. Он встал, размял лапы, и тяжело заходил, хромая. — Как-то мне неспокойно из-за этой ляльки…

«Лялька — это Илла», — догадался Эло.

На живот как будто упал холодный камень. Сердце запрыгало, подгоняя самые плохие мысли. Эло дернулся было в сторону пропасти и…

— Успокойся!

Кто-то крепко сжал его руку.

Дикс… Ты как всегда вовремя.

Тем временем, инкуб по имени Аркка продолжал:

— Да, мне неспокойно! И генератор… Ты уверен, что эта детская игрушка — это именно то, что нам нужно? Он больше похож на садовый фонарь, чем на оружие.

— Они не должен быть похож на оружие, — спокойно ответил некто Карн. — Мне кажется, ты придираешься… Ты устал.

На свет вышел тот самый Карн — такой же худой сутулый красномордый инкуб, но уже с крыльями весьма и весьма потрепанными, с которых свисали ошметки старой кожи, хлопающие при ходьбе.

Карн прихлопал к большому куску гранита и потрогал его пальцем:

— Что ты делаешь здесь? — обратился он к камню. — Мертвый совсем… Пустой… Ты помнишь, Аркка, мы видели их живыми? Как это было давно…

— О чем ты? — удивился Аркка.

— Я о том, кто сейчас — камень, — Карн погладил гранит страшной лапой и погрузился в воспоминания. — А я ведь помню, как восстанавливали Землю после катастрофы… Ты разве не был здесь тогда? Мне казалось, что все здесь были! Молодые, полные сил и какого-то злого задора. Создавали, строили, помогали людям, учили их уму-разуму…

Аркка рассмеялся.

— Ну, уж не сомневаюсь, — он хитро посмотрел на Карна, облизываясь змеиным языком. — Уроки доброты — это прям про тебя!

— Я о добре, вообще-то, не сказал ни слова, — сказал Карн и улыбнулся в ответ. — Знаешь, мне этот камень тогда казался каким-то живым существом… Он слушался, как собака! Когда надо — он был мягким и податливым, а потом, когда надо — замирал, застывая. Столько лет прошло! И что в них осталось теперь?..

— Радиация осталась, — равнодушно ответил Аркка. — Нет, я не участвовал в этой комсомольской стройке.

Аркка бы с удовольствием не имел никаких дел с этими людишками… Проблемные они какие-то.

Ну, разве что особи женского пола у них бывают красивые! Красивое, знаете ли, и использовать приятнее…

Аркка вспомнил, как когда-то давным-давно, здесь, на Земле, отрабатывал он один должок на добыче карбарского мрамора, который потом отправляли на экспорт в другие миры. Мрамор это был необычный, волшебный — в лунном свете он сбегал по жилам карьера как сливочное масло по горячему ножу — оставалось только подставлять контейнеры для транспортировки, куда и плюхались огромные куски… Но это было только ночью.

А днем, чтобы скоротать время (какой смысл долбить обычную твердую породу?) Аркка, становясь невидимым, слонялся по окрестностям, и частенько забредал по пути в ближайшую деревушку поглазеть на местный колорит.

Однажды, недалеко от деревни он увидел девушку. Она была прекрасна. Даже два слоя ткани, что обворачивали ее тело с головы до пят, не могли скрыть ее красоты.

Серый платок, покрывавший ее волосы, такое же серое платье и еще какие-то обмотки, непонятного цвета, в которые она складывала что-то, поднимая с земли… Это были маленькие корявенькие яблоки, упавшие с дикого дерева после сильного ветра минувшей ночью.

Аркка подошел ближе.

Девушка, словно, почувствовав что-то, обернулась. Она не видела его. Он стоял близко-близко, на расстоянии ее вытянутой руки, и втягивал возбужденным носом запах человеческого существа.

А девушка смотрела сквозь него большими голубыми глазами.

Аркка видел в этих глазах страх и беспокойство. Для нее Аркка был лишь утренним туманом, дуновением ветра и не более того…

Не заметив ничего необычного, девушка снова принялась собирать яблоки, а после, поправила платок и направилась обратно в деревню.

Аркка сложил свои тогда — ещё — целые — крылья и прилег на холодный и влажный зеленый ковер.

Он думал.

Он думал о ней весь день и вечер и ночь, когда уже вышел в карьер.

…Похожий на ризеншнауцера Бригадир крутил огромной чёрной лохматой головой, следя за работой:

— Ну-ка, лебёдушки мои, не скучаем! Работаем! Живенько, живенько! Еще немножечко, лапушки мои! А то солнышко скоро взойдет и ай-ай-ай! — раздавались его милые фразочки и убегали веселым эхом.

Правда, обычно после милых фразочек следовал поток изощренной непечатной брани. Это поток, разумеется, низвергался не для того, чтобы кого-то оскорбить, а исключительно в целях стимулирования рабочего процесса. Во всяком случае, похожий на ризеншнауцера Бригадир думал именно так.

— Что грустишь, красотулька? Работаем!

Аррка даже не обиделся на «красотульку».

Действительно, эта деревенская девчонка свела все его мысли в одну. Он был одержим идеей, во что бы то ни стало овладеть её…

…мягким, теплым…

свежим…

телом…

— Аррка!

Разношерстная братия недовольно косилась на него. Химеры, гномы драконы, и прочие мутанты и монстры пашут здесь в поте лица (кто присланный отрабатывать наказание, кто добровольным наемником за звонкую монету), а он, видите ли, тормозит всю работу!

Да уж, эти прикопают в этом же в карьере и глазом не моргнут.

Аррка сделал извиняющуюся морду, с которой он пробыл до конца смены. Не было даже речи о том, чтобы рассказать кому-то о своих мыслях. Любые контакты с человеческими существами грозили большими проблемами. Не всех это, правда, останавливало. Отчаянные, идейные, отбитые и просто борзые, они появлялись в жизни людей, порождая страшные истории и легенды.

…Аррка летел, играя муругими крыльями. Солнце ещё не показалось над горизонтом, но Аркка уже его чувствовал — неприятно мутило и ломило кости.

Впрочем, все это мелочи… Солнце не было смертельным для инкуба, а остальное можно и потерпеть.

Аррка, вдруг, резко свернул и спланировал к маленькому лесному озеру. Та, о которой он думал, сидела на берегу и тихо тянула какую-то грустную песню.

Молодица вздрогнула от неожиданного появления незнакомца.

А он едва успел собраться, чтобы навести дурману и обрести человеческий облик — словно царевич с палехской шкатулки — красавец удалец, явился он пред юной девицей.

Охнула девица и обмякла прямиком в крепки рученьки царевича.

Взмыл он тот час в воздух под лучи восходящего солнышка и был таков.

…Наигравшийся и насытивший свои чресла Аркка отдыхал на большом мшистом камне в хвойной глуши.

Все испортил Бригадир.

— Ты совсем дурак?!

Аркка вместо ответа зевнул, оттягивая секунды до начала разговора. Если бы у него было сейчас одеяло, он бы с удовольствием натянул его на голову и отвернулся от того, кто вышел сейчас из-под земли.

— Ты мне не ответил, — сказал Бригадир, отряхивая с шерсти опавшие сосновые иголки. Он подошел к девушке и приложил лапу к ее груди. — Живая…

Он с облегчением выдохнул и повернулся к инкубу. Потом молча одним ударом сбросил его с мегалита на землю. Инкуб Аркка только лишь встряхнул головой, как будто прогоняя сон.

— Да живая, живая! Дурак ли я? Возможно. Не спорю. Но я доволен.

Черная с проседью лохматая туча наклонилась над ним. Бригадир ткнул длинным черным когтем в лоб инкубу.

— Я так и чувствовал, что ты отколешь какую-то дрянь! Ты подставил меня, придурок.

— Да вернем её обратно и всё!

— И всё?!

Бригадир выкатил свои налитые кровью глаза, повалил инкуба на землю и рубанул лапой в сантиметре от его морды.

Аркка взвизгнул и поджал хвост.

— Нельзя ее возвращать, понимаешь?! — ревел Бригадир. — Не будет ей теперь жизни среди своих, среди людей! А если она понесёт?!

— Что понесёт? — просипел Арка.

— Во чреве понесёт! Олень ты этакий! — Бригадир схватился за голову и присел возле девушки. Она как прекрасная точеная статуэтка лежала с одурманенным взором. Её наготу прикрывали лишь длинные волосы золотыми нитями струящиеся по телу.

— Такого уже тысячу лет не было, — неуверенно проворчал Аркка.

— Замолчи. Это позор. Скандал! Ты затянул меня в эту грязь и мне придется отвечать только лишь потому, что ты мой подчиненный, тупое ты животное. Надо думать, что теперь делать.

«Она…

как прекрасная…

статуэтка…»

Что-то мелькнуло в глазах бригадира, и он прорычал:

— Бери её и иди за мной.

Следующие четверть часа Аркка послушно смотрел в кудрявую спину бригадира. Он не знал, куда они идут, но выбора все равно не было — скрыться от Бригадира было абсолютно невозможно. Он дошли до старой полуразрушенной стены, окутанной туманом. Бригадир сделал в воздухе знак, что-то проворчал и гранитные блоки, образующие стену, вздрогнули и побледнели. Страшная пара монстров с девицей на руках, просто растворилась в загадочной стене, даже не нарушив тишины мрачного леса.

Каково же было удивление инкуба, когда он понял, что это был путь к карьеру. Подземные переходы, пещеры — весь производственный процесс, связанный с мрамором был скрыт под землей. И добрая половина этих переходов была недоступна для простых работяг как Аркка.

Похоже, именно по такому пути вел его сейчас Бригадир.

Неужели он решил предать всё огласке?!

Напряженно крадучись Бригадир остановил инкуба и жестом приказал ему молчать.

А дальше всё произошло очень быстро.

Сколько лет прошло с тех пор? Сто? Двести? Аррка так и не смог вспомнить о чём он думал в то момент — презрел ли он себя на веки вечные или получал удовольствие от увиденного, стараясь запомнить каждую секунду: кривой узкий коридор по которому они с Бригадиром тащат контейнер, сдернутый со склада, темная душная пещера и в ней каменная ванна, Бригадир срывает пломбу с контейнера и выливает жидкий мрамор… Холодный яркий свет от перламутровой вибрирующей в ванне массы режет глаза. Аркка очень осторожно, чтобы не коснуться мрамора опускает в него девушку. Послышался гадкий звук, как будто кто-то втягивает остатки коктейля через соломинку. Мраморная жижа исчезла, обнажив невиданное создание — с виду каменное, но живое. Та, которую он пронес сюда через лес, тянула к нему бледные мраморные руки и смотрела полными неописуемого ужаса глазами, которые постепенно мутнели, как остывающий воск. Она разомкнула губы, но из них послышался лишь шипение последнего вздоха…

На дне каменной ванны лежала прекрасная работа скульптора — девушка с длинными волосами.

— И… что теперь? Она ведь не жива?!

— Не жива, но и не мертва. Это сложно, я не объясню. Короче, не думай об этом, — спокойно ответил Бригадир и пристально посмотрел на инкуба. — А с ней… что с ней… Пожалуй, толкну её какому-нибудь местному барыге… Тут полно ценителей искусства. Может фонтан какой украсит… Чего добру пропадать? Да, и не забывай, что я тебя отмазал!

— Вряд ли я это когда-то забуду.

Где-то бахнули в рельсу. Полдень.

Бригадир устало потер поясницу и пошлепал к выходу:

— Пойдем, Аркка, надо отдохнуть перед сменой.

Глава 16

— Ты что-нибудь понял?

Едва Эло успел рассмотреть инкубов, как дыра в полу бесследно исчезла. Он повернулся к Диксу с такой порцией отчаяния, что Дикс бы непременно схватился за сердце, если бы оно у него было.

Тут что-то звонко упало к ногам Дикса, который как будто бы и ждал этого.

— Спасибо! — поблагодарил он кого-то, подняв эту штучку.

— Я всё понял, — ответил Дикс. — Ну, почти всё. Вот эта маленькая железка не спасет твою Иллу. Эта железка лишь откроет дверь. А спасешь её ты, мой друг. Ибо больше некому… А я очень постараюсь помешать вон тем гражданам, коих ты только что наблюдал, сожрать вас.

Эло разрывало от противоречивых чувств. С одной стороны, ему хотелось куда-то бежать, спасать, бить тревогу, броситься в бой, крушить и драться. С другой стороны, он понимал, что именно сейчас надо быть спокойным.

Мозг Эло, наконец, обработал картинку и штучка в руке Дикса стала ключом. Затейливым и старым. Это была фигурка танцовщицы с одной отполированной до колена ножкой.

— Постарайся не потерять его по дороге, — напутствовал Дикс, передавая ключ Эло. Дальше он объяснил ему, как найти Иллу: — Вот за теми колоннами — лестница. Тихо, очень тихо спускаешься и идешь налево… Потом… когда найдешь ее — просто возвращайтесь тем же путем, каким мы шли сюда. Ориентируйся по башне… башне с часами. Ты сразу ее увидишь, когда выйдешь отсюда.

Эло захотелось задать Диксу еще столько вопросов!

Откуда он всё это знает? Кто подбросил сюда этот ключ? А что же будет с самим Диксом?

— Я знаю, о чем ты думаешь. За меня не переживай.

Эло сжал маленькую танцовщицу так, что она впилась в его ладонь, продавив ее, наверное, до самых костей.

Мимо него пролетели колонны, потом ступени лестницы. Он совершенно не помнил, как он спустился по ней. Может быть, спикировал вниз головой, кто его знает. Он пришел в себя уже внизу, потерявшись на какие-то секунды.

А потом была дверь и ржавый, ввергающий в уныние, замок. Руки Эло тряслись так, как будто они хотели оторваться от тела и убежать. Маленькая танцовщица опустила свою ножку в пасть замка и тот принялся недовольно её жевать, пока внутри его не щелкнуло.

— Пожалуйста, только не скрипи, только не скрипи, — шептал Эло.

Дверь, надо сказать, не подвела и бесшумно открылась. Оказавшая за ней комната плеснула ему в лицо сыростью и смрадом. Сделав пару шагов, он едва не упал, под ногой что-то мягко хрустнуло. Он вгляделся в полумрак и тут, прикрыв рот рукой, быстро отдернул ногу, которой он наступил на полуистлевшие останки какого-то существа.

Эло заметался взглядом.

Она же должна быть здесь! Она должна быть…

В углу, на куче гнилой соломы лежала она. Свернувшись клубком, как грязный, несчастный бездомный котенок. Эло упал рядом.

Как же хочется кричать.

— Илла, Илла…

Собрав всю свою адскую силу, он рвал ремни на ее запястьях. Изодранными руками поднял её, освобожденную и, не теряя времени на то, чтобы приводить её в чувства, поспешил поскорее убраться из этого места.

Кажется, он иногда забывал дышать и глох от своего пульса.

К счастью, ничто не помешало ему пройти обратно на улицу. Пожалуй, всё же напрягала подозрительная тишина в зале, где они расстались с Диксом.

Вот, наконец, улица. Справа башня. Очевидно, свой путь по подземному городу они начали оттуда, и Эло просто не обратил на нее внимания, когда только спустился сюда.

Что показывали часы, было не понятно, потому что вместо цифр на них были какие-то знаки, на которые указывали неподвижные теперь стрелки. Прижимая Иллу, он уходил, все дальше и дальше, оглядываясь и хрипя одышкой, рванул через площадь к башне, где под ее стенами, потеряв сознание, упал.

Сознание его нашлось в образе Иллы, которая склонилась над ним, щекоча золотыми локонами. Она положила свою ладошку ему на лоб.

— Я тут… немного… не дошел, — просипел Эло и попытался улыбнуться. — Ты уже теплая… это… хорошо. А там ты была… такая холодная!

Илла не могла вымолвить и слова. Она была все ещё слаба, хоть и ощущала уже себя и свои крылья. Мертвецкие тени на ее лице исчезли, но все что она могла сейчас делать — это лить слезы, глядя на того, кого она так ждала, того, кто спас её, того кто, конечно же, не захочет быть с ней после всей этой темной истории.

Может быть, Эло и знал о чем её слезы, а может быть и нет. Но сейчас он не ждал объяснений, извинений и раскаяния. Он кое-как поднялся и начал соображать:

— Кажется вот эта дверь… вход под башней — нам сюда! Эк меня вырубило, а… Ничего, вроде я в порядке, — Эло оторвал болтающийся кусок платья Иллы и вытер им её слезы. — Не сейчас, хорошо? Ты так все силы на слезы потратишь. Надо уходить отсюда. Дикс остался с этими тварями и я не знаю, что там сейчас.

Впрочем, даже при других обстоятельствах, Эло бы не хотел остаться в этом городе ни на минуту, в котором сам воздух был пропитан тревогой и страхом.

По дороге сюда, спускаясь по скользким ступеням, Эло был не слишком внимателен, тем не менее, обратный путь показался ему вполне знакомым. Да и сворачивать было некуда, Эло вел свою Иллу по крутой винтовой лестнице и уже предвкушал, что вот сейчас эти бесконечные ступени закончатся и…

И ступени закончились, но не выходом из подземелья, а длинным коридором, по которому шли какие-то существа. Они что-то обсуждали, спешили, кто поодиночке, кто парами. При этом все они были между собой знакомы, что можно было понять по тем фразам, которыми они успевали обмениваться на ходу.

— Это что такое? — возмутился Эло, а потом даже испугался, когда увидел, что лестница, по которой они поднимались, исчезла, и за их спинами была просто глухая стена.

Путь назад был отрезан. Как оказалось, идти можно было только в одну сторону — туда, куда шли эти существа. Эло попытался пройти пару шагов в противоположном направлении, и невидимая сила повернула его тело обратно. Кто-то толкнул его.

Перед ним стоял джентльмен с лицом землеройки. Он покрутил в воздухе своим невероятным носом и воскликнул:

— Уважаемый! Что же вы на проходе-то стоите!

Эло шарахнулся к стене и извинился:

— Прошу прощения!

Джентльмен потряс немного своей тростью, вынул из жилетного кармашка часы и вылупил свои черные глаза-бусинки сначала на них, потом на Эло, потом на Иллу.

— Вам молодые м-м-м… люди, я советую поспешить. Скоро начнется! Поспешите! — крикнул джентльмен-землеройка и затопал вдоль по коридору.

Ничего не оставалось, как идти следом за ним. Недолгое молчаливое путешествие по коридору закончилось в большом зале, где стояли обитые красным бархатом кресла. Странные зрители этого зала усаживались, занимая партер. Некоторые поднимались в амфитеатр.

В воздухе царило возбужденное веселье.

Илла и Эло скромно пристроились на пустующем пока балконе.

Эло смотрел вниз на суетящихся в партере хвостатых дам и кавалеров… на сцену… на занавес… И его посетила четкая грустная мысль, что это, скорее всего, просто-напросто галлюцинации. Конечно же, он сошел с ума где-то по дороге в подземном городе, или лежит сейчас у подножия часовой башни в бреду.

А вот и важный господин, встреченный им в коридоре. Вон там, в третьем ряду партера… приглаживает свои круглые уши и обмахивает платочком кресло, сметая пыль. К нему подошел волк в дивном изумрудном камзоле, они обнялись, приветствуя друг друга. Эло аж подпрыгнул. Но не оттого, что лицезрел, как волк и землеройка беседуют как закадычные друзья, а от того, что волк этот был…

— Оборотень из леса! — прошипел удивленный Эло.

— Кто? — так же шепотом переспросила Илла.

— Это тот, кто встретил нас, когда мы только прибыли сюда на Землю, — объяснил Эло. — Мы были у него дома в лесу! Что он тут делает? Что они все тут делают?!

Эло недоумевал. Но тут он увидел то, что заставило его успокоиться. Весь этот абсурдный паноптикум происходящего просто мерк перед важностью того, что он видел сейчас. А видел он то, что его Илла стала прежней. Все в ней, в её глазах, в линии плеч и голосе, говорило о том, что к ней вернулась её жизненная сила. Крылья, на которые Эло вообще-то старался не смотреть, расправились и побелели, и от них, наконец, оживших, шли волны тепла. Илла смотрела на все происходящее с большим интересом.

Что же за спектакль предстоит им сейчас увидеть?..

Прозвучал первый звонок. Второй. Третий.

Вдруг Эло почувствовал на своей шее чье-то теплое и пряное дыхание, как пар, поднимающийся от чашки горячего травяного чая. Он обернулся и увидел перед собой лохматую морду. На морде — два круглых немигающих сверлящих глаза. Морда показалась ему знакомой.

Розовый мокрый нос слегка подергивался. А вместе с носом подергивалась роскошная бриллиантовая звезда на широкой атласной персиковой ленте, пересекающей лысоватую грудь и округлое брюшко знакомого незнакомца.

Незнакомец, так и не начав моргать, поднял лапу и ткнул теплым пальцем между глаз Эло, который после этого тут же отключился.

Включился он спустя некоторое время, вполне комфортно лёжа на боку. Подлокотники кресел были кем-то сложены, и получился удобный диванчик. Он попытался сориентироваться, не открывая глаз. Притом, что открываться они совершенно не хотели. Сон утягивал Эло в мутное забытьё…

Что-то давило на его левое бедро. Нет, не что-то. Кто-то…

Илла.

Он осторожно разлепил глаза и увидел в сумраке бархатную стену балкона. Скосил глаза на Иллу, та спала глубоким сном — она была слишком слаба, чтобы сопротивляться магии.

Откуда-то со сцены доносился голос, взволнованный и торжественный. И честный.

Честный…

Да, определенно никаким спектаклем тут и не пахло.

«Не понимаю, — подумал Эло, изо всех сил стараясь не заснуть. — Что же он говорит?»

Он очень аккуратно опустился на пол и пополз, стараясь найти какую-нибудь щель, чтобы увидеть происходящее на сцене.

Ещё все и эти господа с орденами и лицами неведомой фауны…

Кто-то звонко чихнул.

Бархатная стена вдруг закончилась, и Эло уткнулся лицом в балясины, через которые можно было спокойно рассмотреть и сцену и даже часть партера. Внезапно слова говорящего стали понятны.

А вот сам говорящий ввел Эло в ступор. Это был Маленский, которого он прекрасно знал, и не далее как две недели назад пересекался с ним во дворе таунхауса, в котором они соседствовали уже не первый год. Эло было всегда любопытно, почему герцог предпочитает скромную квартиру своему родовому гнезду, но спросить об этом Маленского не решался. Гнездо это, надо сказать было впечатляющим — почерневшие от времени стены замка Галеш, с башнями, окошками-бойницами, огромными воротами и рвом вокруг, когда-то залитым водой. Все это великолепие было хорошо заметно с главной автострады, ведущей в Гревер, главный город Греверсонда. Но сквозь эту неприступность и важность фамильной крепости сквозила такая тоска и грусть!..

Маленский стоял в одинокой луже света единственного прожектора.

После небольшой паузы он продолжил свою речь:

— И тем, что было предсказано… И тем, что надеждою питать… умы наши, и души наши спасением были мы обречены, и терпением и кротостью и покаянием искупив долги наши, и сейчас мы здесь. Мы вместе! Мы здесь во имя памяти наших предков и светлого будущего благословенных потомков наших! Славен этот день, ибо здесь с нами та, чьей рукой будет исполнено, то, чего мы все так ждём…

Маленский на секунду ушел в темноту и вернулся под бурные аплодисменты, ведя за руку…

«Как так?!»

…Марту.

Эло спасло только то, что в общем шуме никто не услышал его непроизвольный возглас удивления.

В зале снова стало тихо. Марта была подозрительно спокойна. Даже с балкона чувствовалась ее сосредоточенность и… усталость. Радости в ее глазах было не больше, чем у пантеры, которая всю жизнь провела в клетке зоопарка.

«Как хорошо, что здесь нет Файдера, — подумал Эло. — Он бы разнес весь этот балаган, даже не разбираясь!»

К слову, все годы, проведенные в Греверсонде Файдер, движимый заботой и ревностью, жестко контролировал все контакты Марты.

«Какие у нее дела могут быть с Маленским? Ох, и мутный же он тип! Файдер бы точно это пресёк!»

В это время на сцену вышли два удальца с голыми птичьими головами. Они тащили небольшой, но очень тяжелый стол, который был накрыт темной тканью.

Зал возбужденно загудел.

Водрузив стол по центру сцены, удальцы, кудахтая, удалились.

Маленский махнул рукой и зал затих. Он снял ткань, покрывавшую стол и снова обратился к залу:

— Господа, я прошу вас взяться за руки! Пора, господа, я прошу тишины!

Зал встал. Каждый протянул свои руки и лапы соседу.

Герцог Маленский взял со стола большой, как лист ватмана, документ, который был написан на уже устаревшем наречии, от чего он читал его медленно, очень стараясь не ошибиться. Сочетание юридически правильных оборотов и старого гревера сводило челюсть Эло в страшной зевоте. Суть документа он всё же понял. Там говорилось о неком заклятии, которое снималось собственно подписанием оного документа двумя сторонами — представителем рода Галеш и рода фей. С Галеш всё было понятно, тут активистом с правом подписи выступал Маленский. А вот фея-то кто?

Хотя ответ был очевиден, Эло не решался принять его, вместо этого он произнес ругательство, означавшее крайнюю степень удивления.

Между тем, Маленский вернул документ обратно на стол и обратился к кому-то на первым рядах:

— Я прошу Главного Секретаря выступить в качестве свидетеля! Люция Леопольдовна, прошу вас!

Тяжело шагая, вразвалочку, на сцену вышла Люция Леопольдовна, толстый и блестящий хвост которой оставлял мокрый след. Главный Секретарь была ондатрой. Немолодой и очень ответственной.

Она пригладила и без того гладкую шерсть на своей морде, откашлялась, надела очки и вынула из подмышки несессер. Из него она извлекла две одинаковых тонких палки. Одну она торжественно протянула Маленскому, а вторую Марте. И в тот же миг, едва коснувшись их пальцев, две невзрачные сучковатые деревяшки вспыхнули золотом и превратились в перьевые ручки.

— Заправлены, заправлены, — успокоила Люция Леопольдовна.

Дрожащей рукой первым свою подпись поставил герцог. Он долго выводил длинную, мохнатую как сороконожка, подпись, дошел, наконец, до последнего завитка и, выдохнув, поставил точку.

Вторая подпись была за Мартой. Её рука на секунду замерла над документом. Марта посмотрела в зал. Потом на Маленского.

— Здесь?..

Тот кивнул, в полуобмороке…

Стало так тихо, так тихо, что было слышно, как поскрипывает золотое перо, выводя заветные буквы.

Последней подпись поставила Люция Леопольдовна.

— Дату! — прошептал Маленский.

— Да-да, я помню, — Люция Леопольдовна, выписывала крючочки и черточки. Потом взяла, появившиеся откуда-то из воздуха пять горящих красных свечей и с взволнованной суетой расставила их на столе, строго отмеряя нужные миллиметры — Ну-с, почти готово… Осталось последнее…

Ондатра протянула свою лапу Марте:

— Позвольте вашу печать!

— Что, простите?!

— Позвольте вашу печать! — повторила Люция Леопольдовна и улыбнулась, выставив огромные желтые резцы.

— Я что-то не…

— Вот же казус! — крякнул Маленский и, подойдя вплотную к Марте, зашелестел: — Нам нужен ваш камень. Лунный камень. Я знаю, что он сейчас при вас! Отдайте его нам, без него ритуал не будет закончен и…

— Вы… вы же ничего не говорили об этом! — попыталась возразить Марта, но потом замолчала.

Она смотрела то на мохнатую морду с желтыми зубами, то в зал, где была тысяча ещё более странных морд.

Возникшая пауза вызвала беспокойство в зале, там уже нетерпеливо шкрябали когтями и постукивали копытами.

Марта попыталась отстраниться от Маленского:

— Вы меня обманули!

— Ну что вы! Я не обманул вас, просто опустил кое-какие детали. Согласитесь, слишком много поставлено на карту, чтобы рисковать… Да и… ведь это не только наше дело, дорогуша. Вы — частичка,маленькая веточка на огромном древе. Вы — фея, созданная и вскормленная корнями — предками этого древа!

Даже если то, что говорил Маленский было чистейшей правдой, для Марты это не имело особого значения.

Был бы с этого профит!

Ей уже не раз приходилось выступать в роли недостающего звена, без которого «ну, ничегошеньки же не получится», и ничего кроме головной боли это не приносило.

Но сейчас Марта была совершенно одна среди этой решительной толпы.

Рыпаться было бесполезно.

Стараясь не смотреть на камень, она отдала его ондатре.

Та шустро сориентировалась, крикнула что-то непонятное и с размаху шлепнула камень на бумагу. Камень начал шипеть и плавится, он искрился огненными змейками, пока не растекся большим пятном. Огненные змейки поползли по буквам, выжигая их. Весь зал поднял лапы, руки, крылья…

Маленский что-то говорил, закрывшись руками.

Догорела последняя буква и весь документ, пыхнул огнем, дыхнул сажей и растворился.

Марта удивленно смотрела на оставшуюся кучку пепла, и тут же её оглушил невероятный радостный вой. Маленский дрожащими руками смахнул пепел, вытер стол. Его лицо озарилось полнейшим счастьем:

— Получилось… получилось!

Он оттирал своими белоснежными кружевными рукавами сажу, под которой на столешнице стали проявляться буквы — гравировка, точь-в-точь копия только что сгоревшего документа.

Довольная Люция Леопольдовна кружила вокруг стола, то снимая, то надевая очки.

На сцену один за другим стали подниматься остальные родственники.

Глава 17

Карн поставил на обломок колонны грязную пыльную спортивную сумку. Там, в гнезде из тряпок и бумаги лежал лунный генератор. Выглядел он так, как если бы стеклянный шар разрезали пополам.

— Он кажется тебе слишком простым?

Карн поднял мутную полусферу над головой. Если хорошо присмотреться и вот так его повернуть к свету, то можно разглядеть шныряющие туда-сюда внутри него какие-то маленькие частички.

— В качестве пресса для соленых грибов вполне сойдет — отшутился в ответ Аркка. — Я даже представить не могу, что с ним надо делать.

— Зато я знаю, — ответил Карн. Он положил генератор обратно в сумку и тщательно укутал его тряпками. — Тебе не надо об этом заморачиваться.

— Ну да… Это ты у нас просвещенный, озаренный магическими знаниями. Я устроен гораздо проще, — сказал Аркка, даже не думая задеть Карна.

Просто они действительно были разными, притом, что были родными братьями. Как это, собственно, часто и бывает.

— Никакая это не магия, — махнул лапой Карн. — Это технология! А, вообще, какая разница? Главное, чтобы эта штука работала на нас!

Аркка вдруг как-то обвис, прижал свои уши, потом поднял одно, оскалился и зарычал.

— Она сбежала! Её нет там!

Карн ещё не понял, что произошло.

— В её состоянии невозможно сбежать. Ты с чего вообще это взял?

Аррка с визгом взметнулся со своего места и бросился к выходу:

— Я чувствую!

Но выйти ему не удалось, потому что проход был загорожен чьим-то телом. Аркка снова зарычал и попятился назад. Чувства определенно его не подвели. Ангелочек, конечно же, сбежал не без помощи других. Но как это возможно? Заморочили нас с тобой Карн, не иначе. И тот, кто стоит сейчас у него на проходе, несомненно, имеет непосредственное отношение к побегу.

Карн подлетел к своему брату и оба приняли оборонительную позицию.

Перед ними стоял ребенок. Девочка. Её можно было бы назвать прехорошенькой, если бы не эти страшные рыбьи глаза, которые поблескивали в обрамлении глубоких теней.

Девочка улыбнулась и склонила на бок белокурую головку. Она приподняла подол платья и, поморщившись, поставила свою тоненькую ножку в пыльные осколки на полу.

Инкубы зашипели и синхронно сделали шаг назад.

— Стоять! — рявкнула басом девочка.

Аркка застыл на вздохе. Он почувствовал, как встала дыбом его редкая шерсть на загривке, а хвост свело судорогой от страха — чувством чрезвычайно редким для инкубов. Он быстро оправился от этого гадкого чувства, и теперь же его просто трясло в злобе. Он не мог ничего сделать, и от этого злился еще больше.

— Стой, где стоишь, — прорычала девчушка, глядя на него исподлобья.

Она сняла поясок с платья и бросила его перед собой. Поясок тут же ожил, пополз, как змея, извиваясь и что-то вынюхивая. Он дополз до инкубов и бесконечно вытягиваясь, заюлил вокруг них и, наконец, окружил их кольцом.

Аркка чувствовал напряженное плечо брата, видел его прижатые уши, чувствовал дрожь его тела…

Но тут что-то произошло. Карн втянул черными влажными ноздрями воздух и сказал немного вопросительно, но удивительно спокойно:

— Гвирд… Гвирд? — он выставил свои зубищи в улыбке и уже уверенно повторил. — Это же ты, Гвирд.

— Да, — ответила девочка и угрожающе предупредила. — Дернешься из круга — уничтожу!

Карн мирно поднял лапы.

— Стою на месте и абсолютно безоружен. Что ты здесь делаешь, Великий Дух? Неужели спасать ангелочка пришел? Вот это да!

«Вот это да!» — тоже подумал Аркка. Он не узнал Великого Духа. Последний раз они виделись лет пятьсот назад, да и то мельком, пересекались на каком-то официальном, организованном сборище, посвященном… в общем, кто его теперь вспомнит, по какому поводу всё это было?

— Я видел тебя на Большом Совете в Серой Зоне, — подсказала девочка, прочитав мысли инкуба. Она смотрела на Аркку без малейшего намека на радость от встречи. Потом она посмотрела на Карна. — А ведь мы с тобой когда-то так же стояли вместе, бок о бок, Карн… Боролись за справедливость. А потом ты свернул…

Карн усмехнулся:

— Это ты свернул, Гвирд. Я в отличие от тебя всегда шел прямо. А что касается ангелочка… Она просто перешла мне дорогу, и пришлось…

— Враньё! — сказала милая девочка и выгнула спину.

Шелковое платьице треснуло, и показался шипастый хребет. И вот уже перед инкубами сидел дышащий с хрипами монстр. Он мотнул рогатой головой и повторил:

— Враньё! Ты обманом впутал её в эту историю. Она ничем не мешала тебе!

Карн нервничал.

— Да что мне ее жизнь! — крикнул он и подался вперед, но тут же пояс, лежавший на земле с шумом газовой горелки разродился огнем. Аркка взвизгнул, дернув лапой. А Карн не унимался и продолжал кричать. — Силы даже одного ангела хватило бы, чтобы попасть в Даргхам!

— Никто не может попасть в Даргхам!

— Я бы смог! Мы бы смогли! И… и там все было бы по-другому! — Карн уже почти выл.

Кажется, он только сейчас понял — то к чему он шел столько лет сейчас рухнет. Рухнет из-за какого-то копытастого монстра!

— Ты ещё и генератор спёр, — сказал Великий Дух, опускаясь на толстый лысоватый живот. — То есть энергии и сил одного только ангела было бы не достаточно, верно? Ты решил подстраховаться. Знаешь, Илла уже в безопасности и я бы мог отпустить вас. Я уверен, что у вас хватит мозгов не мстить и не преследовать. Но… ещё я уверен, что ты не успокоишься. Ты ведь не успокоишься, Карн? И снова кто-то может пострадать.

Карн метался в огненном круге. В бешеном отчаянии он бил когтями окружавшие его языки пламени.

— Ты ничего не знаешь о страданиях! Ничего! Ты, Великий и неуязвимый дух! Ты же никогда не ведаешь боли, так что, что тебе до остальных?!

В этот момент Карн пошатнулся, и чуть было не упал изувеченным крылом в огонь. Аррка подхватил брата. Великий Дух стукнул копытом и огонь с шипением исчез. Аркка, наконец, заговорил:

— Просто дай нам уйти, Гвирд. Просто дай нам уйти!

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать.

Аррка стремительно терял силы и сознание, и под тяжестью Карна рухнул на пол. Он изо всех сил прижимал брата к себе.

Последнее, что он помнил, это большой радужный пузырь, разорвавшийся у него перед глазами.

Глава 18

Файдер шел по подземному городу за красным маяком навигатора. Было душно и жарко. В расстегнутом нараспашку пальто он выглядел уверенно и по-деловому, что совершенно не вязалось с общей ситуацией. Он шел неизвестно куда на встречу неизвестно с кем. Зато было ясно, что встреча не сулит ничего хорошего. Возможно, придется драться, чего очень не хотелось бы. Самое очевидное — усыпить злодея своим силами секунд на тридцать, а потом использовать релаксант.

«Хорошо, что я прихватил с собой снотворное, — подумал Файдер, придерживая в кармане скарификтор, заряженный капсулами. — Но почему Генрих отправил меня сюда с голыми руками? Понадеялись на мою чудесную силу? Мне льстит, конечно, но… что-то тут не так! Дали бы хоть дротики с барбитуратом».

Файдер и замедлил шаг. Вытирая взмокшую шею, он присел на каменный бортик высохшего фонтана. Если бы сейчас он, вдруг, принялся рисовать открывшийся перед ним городской пейзаж, получилась бы ничем не пугающая картина осеннего утра: безлюдная площадь, от которой убегали в даль широкие улицы, брусчатка, черные платаны и туман.

Туман… Вдохнуть бы его полной грудью!

Влажный и чистый… Но, нет. В этом городе было мертво всё. Даже воздух. На Файдера поочередно накатывал то гнев, то отчаяние. Он злился на Марту. Собственно, мысли о ней не отпускали его с того самого момента, как она ушла с этим… клоуном. Но он злился и на себя. Почему он отпустил её? Почему не пошел вместе с ней?

А может быть, он просто хотел, чтобы сейчас она была рядом с ним. Остановила. Взяла бы за руку и увела отсюда куда подальше!

— Где же вы, мои пташки? — спросил кто-то рядом с Файдером.

Файдер вздрогнул от неожиданности. Справа от него теперь сидел какой-то пожилой гражданин и смотрел немигающим взглядом туда, где когда-то было небо…

На его раскрытой ладони лежала горстка зерен.

— Загуляли что-то мои голубки, — вздохнул он. — А мне уже пора… Зябко что-то, — он повернулся к Файдеру, но смотрел при этом куда-то мимо него. — Вчера молния ударила аккурат в ратушу, слыхали? Ох, быть ненастью… быть ненастью… не к добру это всё…

Он высыпал зерна на землю и растворился в тумане.

Файдер почувствовал, как до боли похолодели его ноги. Он кое-как поднялся с такой усатостью, как будто просидел тут несколько часов. Маячок перед ним пищал и прыгал.

— Да слышу я, — сказал ему Файдер, пытаясь размять задеревеневшие уже колени. Он проковылял сотню шагов, пока не уперся в ступени террасы, увитой черным безжизненным скелетом плюща. Маячок перепрыгнул ступени и принялся энергично биться в резную деревянную дверь. Дверь заперта не была. Открыв ее, Файдер обнаружил тьму и невероятную вонь. Задержав дыхание, он шагнул и тут же поскользнулся и поехал в этой тьме куда-то вниз. Даже не пытаясь затормозить, он только наклонился вперед и зажал голову руками. Его несло и мотало, как на сумасшедшей водяной горке, вот только вместо воды была склизкая жижа, и что там предстояло в конце этого аттракциона, оставалось только догадываться. К счастью, аттракцион закончился большой кучей прелого сена, на которую Файдер благополучно шлепнулся. Он сел оглядеться, попутно пытаясь стереть мерзкую жижу хотя бы с лица. Благодаря вездесущей светящейся плесени удалось рассмотреть каменные стены, высокий сводчатый потолок и небольшой узкий проход, в котором мигал, в ожидании, красным светом маячок, нервно попискивая. Файдер слез с кучи и брезгливо отряхнул своё пальто.

Маячок вел его дальше.

«Учитывая, сколько суеты и шума производит эта мерцающая дрянь, подкрасться незамеченными нам не удастся» — подумал Файдер.

Неожиданно повеяло теплом.

А потом полилась песня. Тихий минорный напев звучал не то просьбой, не то упреком.

Каменные стены вдруг отъехали в сторону. А вместе со стенами куда-то отъехал, задрожав, под ногами пол, с потолка что-то посыпалось. Файдер присел, не зная, за что держаться, стараясь сохранить равновесие. Он закрыл глаза, и открыл их только после того, как всё это дрожащее безобразие прекратилось.

Перед ним сидела девочка в розовом атласном платьице.

Из-под платьица торчали кошачьи лапы.

— Как я пел? — просила девочка.

Какие-то секунды Файдер ошарашено смотрел на девочку, пока до него не дошло.

— Дикс… Ты меня… Фу!

— Извини, — улыбнулась девочка и стала полноценным котом, который стал внимательно следить за маячком, как за мухой.

Подпустив эту муху поближе, он прицелился и уверенно шарахнул по нему первым попавшемся ему под лапу камнем. Маячок потух.

Файдер вопросительно посмотрел на Дикса.

— Он своё дело сделал. Он тебя вел, но и тебя вели… А нам не нужны наблюдатели, — сказал Дикс. — Обратно тебе возвращаться нельзя.

— Меня будут искать… Погоди, почему обратно нельзя?

— Не парься! Потом объясню, — муркнул Дикс и принялся лизать свой бок. — Генератор здесь, похитители — тоже. Правда, я пока не знаю, что нам делать со всем этим добром… Тебя, конечно же, будут искать, но во времени они перемещаться не могут, только в пространстве. А времени у нас, мой друг, достаточно.

Файдер, наконец, заметил два огромных тела, лежащих в круге тлеющих огоньков.

— Да уж. Вот это зверюги! Не хочу даже думать о том, как бы продолжился сегодняшний вечер, не будь здесь рядом тебя.

— Слушай, Файдер, правда, что нам с ними делать? Тут история такая — они хотели попасть в Даргхам, а потом они собирались уничтожить и портал ведущий туда. Уничтожить с помощью вот этого генератора. Многофункциональная, однако вещица! — заметил Дикс.

Он хмыкнул и бесшумно спрыгнул в сторону инкубов. После чего сел рядом, сложил лапки и обернув их хвостом.

— Дикс, я не в теме. Даргхам это что?

— Даргхам — это сердце! — ответил Дикс в своей поучительно-загадочной манере. — Это колыбель мира. Начало начал, исток первопричин. Даргхам — это центр всего. Понимаешь, мой друг? Всего! Уничтожив портал, ведущий в Даргхам, они уничтожат и все остальные порталы и переходы.

— Прости за тавтологию, но я ни черта не понял. Я думал, что Греверсонд — это центр. Типа колыбель и всё такое…

— О, нет, мой друг! Гревесонд — это всего лишь песчинка вселенной! Капля в бескрайнем море-океане!

— Допустим… Но я ничего о нем не слышал.

— Хм, о нем знает лишь ограниченный круг лиц. Я бы даже сказал — кружочек.

— Так… А разве мы не контролируем переходы? Ну и путь валят, куда хотят, их на границе и прихлопнут.

— Ха-ха! Какие же вы самоуверенные, — Дикс показал белые клычки. — Контролируют они… Ладно, не обижайся. Ни Ад, ни Рай не смогут предотвратить эту катастрофу.

— Почему будет катастрофа?

— Главный портал — это мозг. Если умрет мозг, то…

— То есть будет конец света?

— Конец света, конец тьмы. Конец всего! Так что я не могу позволить им уйти.

Один из инкубов неожиданно пошевелился и захрипел:

— Всегда интересно слушать, как кто-то решает твою судьбу! Ты много на себя берешь, Гвирд! А кто это рядом с тобой? Человек? А хотя нет, не человек… Но похож!

Инкуб засмеялся кашлем и попытался сесть. Файдера передернуло от этого голоса и от этих слов. Давненько он не слышал, чтобы Дикса называли Гвирдом.

Очнувшимся инкубом был Аркка. Он всё-таки нашел в себе силы сесть и заговорил:

— Просто дай нам уйти. Мы сделаем так, что больше никто и никогда не сможет вторгаться в чужие миры. Никто больше не будет страдать!

— Не слишком ли кардинально ты решаешь проблему, Аркка? Ты готов пожертвовать миром во имя спасения? Кто будет праздновать победу, если вселенная исчезнет?

— Чушь. Это всё чушь, Гвирд! Никто не знает, что будет, если грохнуть вход в Даргхам. Зато я знаю, что будет, если мы это сделаем! Такие как твой дружок и ему подобные больше не смогут прийти в наш дом и охотиться на нас как на крыс! И я готов рискнуть, потому что мне нечего терять, Великий Дух.

Дикс не ответил.

Файдер молчал. Он слушал как в широкой, исписанной шрамами груди инкуба работают легкие — вдох, выдох… вдох…

— Дикс, Дикс!

Кот медленно повернул голову и посмотрел на Файдера.

— Дикс, давай их отпустим…

Но Дикс так же медленно отвернулся.

— Ну придумай что-нибудь!

— До чего же ты бываешь похож на человека, — вздохнул кот. — Ты терзаешь мою бессмертную душу, мой друг.

И снова наступила муторная тишина. Файдер старался не смотреть на инкуба, но его змеиный гипнотический взгляд он буквально чувствовал своей кожей.

Наконец они встретились — зеленый кристалл и желтый яд. Файдер смотрел на инкуба, а инкуб смотрел на Файдера.

— Сделка, — сказал Аркка.

— Что?

— Я предлагаю тебе сделку. Я знаю, о ком ты думаешь. Ты думаешь о существе, которое тебе дорого, — инкуб тихо зашипел, запрокинул морду и прикрыл глаза. — Я, пожалуй, даже смогу назвать её имя… М… М… Марта. Да… Марта.

— Ты не сможешь причинить ей вред! — Файдер произнес это с таким серьезным лицом, что появившаяся ухмылка на морде инкуба застыла и тут же растаяла.

— Тшшш!.. Я не собирался причинять ей вред. Знаешь ли ты о том, что это хрупкое, беспомощное существо только что лишилось последнего шанса на спасение? Но я могу ей помочь.

— Ты о чем?

— Лунного камня больше нет. А это значит, что у нее не будет сил вернуться с тобой обратно. Она останется здесь, на Земле, доживать с остатками жизненных сил, растраченных в походах к другим мирам…

Файдер подошел к огненному кругу и остановился. Дальнейший путь ему преграждал не только здравый смысл, но и плотный, тошнотворный, горячий воздух.

— Очень, очень интересный фокус… Ты знаешь её имя, но это не сложно. Может быть, ты еще скажешь мне, где она сейчас?

— Если честно — не знаю, — признался Аркка. — Но я кое-что тебе расскажу. Меня попросили присматривать за ней до успешного завершения одного важного мероприятия, и не дать тебе вмешаться, если бы ты попытался сбить ее, так сказать, с пути.

Файдер что-то устало и зло проговорил, прежде чем задать вопрос:

— Ты что тоже из этой полоумной компашки Галеш? Очередной родственник?

— Нет, я не родственник. Меня просто наняли. Просто работа, ничего личного.

— Ну работник ты так себе, я тебе скажу… Если даже понятия не имеешь, где объект наблюдения!

— Да ладно, — отмахнулся Аркка. — Я знаю, что дело сделано. Она пожертвовала свой Лунный камень кому надо, подписала, что надо и теперь ее судьба совершенно никого не интересует. Ну, разве что — тебя.

— И что же ты предлагаешь?

— У меня есть средство, способное дать ей жизненных сил лет на… сто. Это, конечно не очень много, но ей вполне хватит.

— У тебя? И ты сейчас скажешь, что случайно взял его с собой. Ну да…

Аркка засмеялся:

— Оно всегда со мной! Целая аптека! — он поднял руку с пятью растопыренными пальцами. Потертые, рабочие когти сверкнули синим огнем. — А вот тут — шестой, — Аркка сжал руку в кулак и из кожи чуть ниже запястья выскочил еще один коготь. Он выглядел гораздо более приглядно, чем остальные и был будто даже другого цвета. — Видишь?

— И что? Ты решил похвастаться лишним пальцем?

— Я уже говорил про сделку. Условия такие: вы отпускаете нас с братом живыми, а я пожертвую свой коготь, с помощью которого вы сможете сделать лекарство. Его не сложно будет сделать, сходите к грифонам, они знают. Да, спешу тебя предупредить, что если взять этот коготь помимо моей воли, а тем паче, с мертвого — лекарство не подействует.

— Я не верю тебе… Ты же мне врёшь?

— Он слишком умен для вранья, — включился кот. — Ты ведь не даешь гарантии того, что вы оставите попытки прорваться в Даргхам?

— Речь о том, что вы можете спасти человека, если примите мои условия. Больше я ничего не обещал, и не буду обещать, Гвирд.

— Дикс, если он говорит правду о… Марте, мне наплевать, что там может случиться с миром… К тому же, мы наверняка не знаем, случится ли?..

— У Марты больше нет Лунного камня, это так, — после паузы и как бы нехотя признал Дикс.

Он почувствовал, что вот сейчас придется рассказать Файдеру то, что ему явно не понравится… если конечно он сам об этом не догадается. Ведь если взглянуть на факты и события, то распутываются они подлым таким клубком…

Но Файдер был слишком занят новой информацией и вопросов лишних не задавал. Он просто смотрел на Дикса. И для Дикса это были совершенно чужие глаза на таком знакомом лице — какие-то совсем человеческие, просящие о помощи… И Дикс решился.

— Я, Гвирд Великий Дух, согласен на твои условия, — сказал он, сотрясая воздух и стены мистическим рыком.

В его лапах появилась черная обугленная коряга с шипами, из которой вылетел тонкий луч. Он лихо изобразил этим лучом в воздухе пентаграммы и знаки, которые там так и зависли, моргая, как ёлочная гирлянда.

— Путь почти открыт. Теперь твой ход, Аркка.

Инкуб выглядел довольным и немного взволнованным. То немногое волнение, что было видно снаружи — внутри него было настоящей бурей.

— Я не смогу причинить боль сам себе, Гвирд. Вам придется поработать!

— Я понял тебя, — кивнул кот, после чего он достал, как кролика из шляпы, из своего мехового бока небольшой топорик. — Нет времени искать что-то более подходящее. Это уже твоя работенка, Файдер. Держи! Коготь нужен целиком, придется захватить чуть — чуть от пальца…

— Один миллиметр, не больше! — крикнул инкуб. — Промахнешься — я тебя прибью!

— Не промахнусь, — буркнул Файдер и взял топор. Огни, окружавшие инкубов потухли, и он осторожно переступил круг. — Ты только не смотри на меня, хорошо? А то меня это сбивает…

Аррка хмыкнул, но отвернулся, выставив ручищу. Он мог бы убить этого черта одним ударом… Чёрт тоже это понимал и старался сосредоточиться на деле.

Файдер пошарил на пыльном полу и выбрал подходящий обломок гранита, который можно было подложить для удобства. Файдер перебрал холодными пальцами по рукоятке топора, которая тут же стала теплой и даже как будто выгнулась, приняла удобную позу по руке.

— Готов? Поехали.

Аррка ничего не ответил, только зажмурил один глаз и прикусил язык.

И… Клац!

— Всё. Ух, как жжет! — Аркка потер руку и быстро зализал рану.

Файдер даже сам не понял, как ему удалось так аккуратно рубануть, задев буквально полмиллиметра кости сустава. Он схватил горячий пульсирующий коготь и посмотрел на Дикса.

Тот стоял за кругом с корягой наготове.

— Уходи оттуда! Быстро!

— Карн, Карн! — Аркка легонько тормошил второго инкуба. — Ты дышишь, ты жив! Молодец! Только помоги мне немного… вот так. Я буду держать тебя… А ты держись за меня… Вот так! Держись! Мы скоро выберемся отсюда, слышишь?

Из коряги снова вырвался луч — толстый, ярко-красный. Он медленно выжигал перед инкубами ровный эллипс. Стоял жуткий треск, и сыпались искры.

— Куда ты нас закинешь, Гвирд? — стараясь перекричать весь этот шум, спросил Аркка.

— Домой! Вы вернетесь домой — в ваш мир, где обитают подобные вам. Я очень надеюсь, что не буду после жалеть об этом!

— Ты поступаешь по чести, Гвирд. Это акт справедливости, хоть тебе и не хочется этого признавать! — змеиные глаза Аррки смотрели в упор на Дикса — это был безмолвный диалог, понятный только им двоим.

— Идите… Времени мало.

Аркка прижал к себе брата и тяжелым прыжком ввалился с ним в светящийся эллипс.

Инкубы исчезли. Эллипс сжался до точки, прокрутился спиралью и растворился, выбросив пару последних искр. И снова наступила тишина.

Файдер боялся разжать кулак — он не хотел смотреть на этот кусочек чуждого тела, который все так же жутковато пульсировал.

Марта, Марта…

— О чем ты задумался, мой друг? — спросил кот.

— А? Я думаю… Если бы серьезней отнёсся к ее словам… если бы успел заранее разобраться с планами этой семейки…

— Не взваливай на себя чужую ношу, — посоветовал кот. — Это ведь в той же степени дело и её рода. Есть кармические задачи, которые мы не выбираем! Но мы можем выбрать решить их правильно и с достоинством.

— Ещё скажи слово «долг».

— Скажу — «долг».

— Ненавижу это слово.

— Это её долг перед теми, кто дал ей жизнь и перед теми, кто не отобрал эту жизнь, хотя и мог бы…

— Перестань, — Файдер с досадой отвернулся. — Не хочу это слушать. Я устал очень… Болит всё… А что нам с этой байдой делать? — он показал на сумку с генератором, которая всё это время спокойно лежала себе в сторонке.

— Генератор спрячу в укромной месте. Стеллик — опасный жадный психопат, он собирался под инсценировкой пропажи генератора завладеть им. Насколько я знаю, у него не хватило бы ума воспользоваться этой штукой, кроме как продать. Покупатели бы нашлись, будь уверен. Генрих думал, что инкубы будут играть написанную для них роль похитителей. Он понятия не имел, что у них свой сценарий… А ты нужен был в качестве официального героя, посланного на ответственное дело и награжденного потом посмертно. Никто не собирался выпускать отсюда живыми ни тебя, ни инкубов. Ну а генератор бы заменили подделкой. Такой беспредел разумеется не будет оставаться безнаказанным, но… это требует времени. Суд, следствие, бюрократия… Так что и в Греверсонд тебе возвращаться тоже нельзя, пока там еще один Стеллик, который разумеется, тоже замешан в делишках своего братца.

— В том, что Эрик подлая скотина я и не сомневался. И куда теперь?..

— Теперь за Мартой.

— Это я понял. А что же с Луной? Как ее починят без генератора?

— О, за это не переживай, — успокоил Дикс. — Таких генераторов не один десяток. Они создаются на Луне и там же хранятся. То, что есть на земле — это уже, так сказать, стратегические запасы, на всякий случай.

— А может, она и не ломалась вовсе? — спросил Файдер и с подозрением посмотрел на кота.

— Еще как ломалась! — уверенно ответил Дикс. — Но там уже давно работает спецгруппа и скоро всё починят. Мы сможем снова любоваться Луной… Мне кажется на Земле она особенно хороша! Здесь как-то все так удачно сложилось — и размер и освещение!

— Дикс, скажи, пожалуйста, какого лешего я не узнал всё это раньше? Ты ведь знал про эту ловушку, и зачем меня сюда прислали? И не предупредил.

Дикс пошевелил усами и выдержал паузу.

— Мой друг, я позволю тебе посердиться на меня. Если ты считаешь, что это необходимо сейчас — я принимаю твое недовольство. Но, скажи, а что бы поменялось тогда? А я тебе отвечу — вы бы наворотили ещё больших проблем.

— Кто это — мы?

— Ты и Эло, разумеется.

— Ну конечно. Мы — два идиота, а ты — великий спаситель…

— Мне легче управлять ситуацией, когда вы не делаете лишних движений. Файдер, тебя бы вычислили даже по одним мыслям. Когда идет противоположный поток сознания, против течения — это отлично читается на любом пространстве…

— Ладно, я тебе верю, — смягчился Файдер. — Просто я злюсь. Не на тебя, а вообще. Я не могу быстро успокоиться, ты же знаешь… Ты чувствуешь, где сейчас Эло?

Кот задумался.

— Я чувствую… я чувствую, что мы сможем… погнаться за двумя зайцами и поймать обоих, — он говорил медленно, потом оживился, и глаза его сверкнули радостным огнем: — Они все вместе! Эло, Марта, Илла — все! Идем, мой друг! Мы будем вовремя!

Глава 19

Марта стояла на сцене в пустом зале. Впереди — партер, ложа, балкон… Ряды пустых кресел. Пустых, как ее душа сейчас.

Ноги её дрожали, к горлу подступала тошнота, а по спине ползла потная горячая волна. В ушах кто-то решил ловить радиоволну — этот писк сводил с ума, и она прижала руки к голове. Ей хотелось сесть, но она боялась, что если сделает это, то уже не встанет.

— Марта! — кто-то позвал ее.

Чей-то голос старался перекричать то, что творилось у нее в голове.

«Эло…»

— Ф-ф-фу… Надо отдышаться!.. Ты это видела?! Я чуть с балкона не рухнул! Ха! Рисковый я парниша! — он сидел на сцене и с болью смеялся, держась за ногу. — По-моему, я ногу сломал… А нет, вроде всё нормально. Марта, ты как?..

Жизни на лице Марты было не больше, чем у куклы. Она закрыла глаза, и чуть было не упала, но Эло успел её подхватить.

— Эй, эй! Марта, ты чего?!

Он тёр ей щёки и пытался нащупать пульс. В это время очень кстати подлетела Илла. Эло даже успел порадоваться, что к ней вернулись ангельские способности. Она принялась греть бледные ладони Марты своим дыханием. Эло отодвинул золотые локоны с лица Иллы и с восхищением посмотрел на её сосредоточенное, вдохновлённое лицо.

И текли ангельские слёзы… И были они горячи, как расплавленный воск, и капали, капали, капали на холодную человеческую кожу, и проникали до самого сердца, заставляя его биться, и проникали эти горячие слёзы до самых глубоких глубин человеческой души, вымывая всю боль и грязь. И сидел рядом с ангелом чёрт, и смотрел на это чудо, удивляясь.

— Ты же спасаешь… Ты всегда их спасаешь, — шептал он. — Это твоя работа — спасать людей… И ты её делаешь…

— Она приходит в себя!

— …отлично! Марта, не вздумай умирать, слышишь?

Едва не погасшие глаза смотрели на них с полнейшим отчаянием.

— Эло, у меня больше нет Лунного камня… Ничего нет… Я сама его отдала… Меня протащили сюда через стену с обоями… у Дикса… и… как же хреново мне теперь! Сил нет. Как я вернусь, если даже вы меня на руках понесёте? Я не смогу, Эло, я не смогу! Это переходы меня доконали.

— Сможешь!

— А что потом?

— Что-нибудь придумаем.

Марта дотянулась до плеча Эло и, обняв, зависла на нём, всхлипывая.

Илла почувствовала, что вот именно сейчас она должна отойти в сторону и оставить их наедине.

— Я останусь на Земле. Навсегда. Так и должно было быть. Это — моё место.

— Марта, ты ерунду говоришь… А Файдер?

— Он тут долго не протянет, ты же знаешь. Он вернётся туда, откуда пришёл. Там ему будет лучше…

— Да где ему будет лучше без тебя?!

— Знаешь, мне часто кажется, что ему всё равно… Я… не уверена, что нужна ему… То, как ты смотришь на Иллу, тут же всё понятно и без слов… Разве я не достойна такого же взгляда?! Почему, Эло, почему?!

В сумбурных словах Марты слышалась такая горечь, что Эло только вздохнул, сперва даже не зная, что ответить.

— Ну что ты… Когда мы были вместе, он постоянно только про тебя и бубнил. Да, мы разные! Но это ничего не значит на самом деле. Поверь, я бы не позволил ему просто так прожигать твою жизнь, тратить её на обман, и как-то тебя использовать… Просто, потому что я… я ведь первый тогда тебя нашёл.

— Притащил!

— Ладно, притащил тебя к нам.

— В Ад!

— Притащил тебя к нам в Ад. Я долго за тобой следил и… проникся, так сказать, симпатией. И я до сих пор чувствую некоторую ответственность за тебя.

Марта собиралась что-то ответить, но тут в оркестровой яме кто-то чихнул. Потом послышался хлюпающий топот, и на сцену взгромоздилась Люция Леопольдовна.

Эло обеспокоено нахмурился.

— Я уже видел её здесь. Что ей опять от тебя надо?

Путь Люцие Леопольдовне вежливо, но уверенно преградила Илла. Она стояла, расправив крылья, и смотрела на ондатру сверху вниз.

— Что вам угодно?

Люция тянула шею, пытаясь увидеть Марту. В лапах у неё был букет из белых кувшинок. Ондатра подала голос, исполненный миролюбием:

— Глубокоуважаемая Марта! Я имею честь видеть вас вновь только лишь для того, чтобы сопроводить вас обратно туда, откуда вы благосклонно согласились следовать за герцогом… Никто не собирался бросать вас здесь, ни в коем случае! Мы так вам благодарны! Но нам необходимо было… уладить некоторые… формальности. Так что нам пришлось на некоторое время оставить вас здесь, чем я была несказанно расстроена.

Илла выставила вперёд руку:

— Стойте спокойно. Для начала я проверю вас, — предупредила она ондатру, а вскоре — опустила руку и повернулась к Марте. — Она не лжёт! Она говорит правду.

— Да что с того! — возразил поднявшийся Эло. Он стал рядом с Иллой, готовый вцепиться в морду Люции Леопольдовны. — Слышь, тётя с букетом, да она здесь из-за вас чуть не преставилась!

Где-то в левой ложе послышался грохот и истошный крик:

— Бей крысу!!!

Из ложи выскочил взъерошенный Дикс, а за ним — Файдер.

— А-а-а! Бей её!!!

Люция Леопольдовна, оказавшись в окружении, прижухла, спрятав голову за кувшинками. Ситуация накалялась. Илла взмахнула крыльями, что имело явный седативный эффект — Дикс перестал вопить, Файдер кинулся к Марте, а Эло уперев руки в боки, показал, что готов к переговорам.

— Ну и зачем эти цветы?

— Это для глубокоуважаемой Марты! Редчайший экземпляр, они станут отличным талисманом! Сударыня, это вам лично в руки!

— Куда мне ещё букет-то переть?

— Не надо ничего переть, я всё устрою, — деловито сказала ондатра, прорвавшись-таки к Марте. В один миг она хлопнула по букету лапами, и он сжался в маленький компактный комочек. — А это уже лично от меня! — сказала она, радостно и жутко улыбаясь. Незамедлительно из воздуха материализовался серебряный кулон с претензией на глубокую древность, в который она лихо затолкала этот комочек. — Этот прекрасный медальон — ваш!

Все молча смотрели на Марту.

— Вы… мне обещаете… что если я возьму эту вещь, то… вы больше не влезете в мою жизнь… никогда?!

Люция Леопольдовна утвердительно закивала.

— Возьмите же его! И пусть удача не оставит вас!

Марта взяла медальон и намотала его цепочку на запястье, как браслет. Файдер что-то скептически сопел, остальные напряжённо выжидали. Ондатра прошлёпала к оркестровой яме, из которой явилась.

— Извольте проследовать за мной, господа! Этот недолгий путь не доставит вам неудобств.

Файдер поднял Марту на руки. При этом очень старался не смотреть ей в глаза — слишком многое он хотел ей сказать, но если сказать это сейчас, то выйдет, конечно же, криво и не так, как хотелось бы. Да и Марте сейчас не хотелось никаких объяснений и выяснений. Он остановился на краю ямы. Оттуда пахло мышами, плесенью и, как ни странно, розовым маслом.

Странное сочетание мышей и роз несколько смутило Файдера, но он всё-таки пошёл следом за Люцией Леопольдовной. Он шли какими-то коридорами с набитыми хламом подсобками. Это было неинтересное, ничуть не волшебное закулисье. В течение этого десятиминутного пути Эло непрерывно о чём-то шептался с Диксом, а Люция Леопольдовна то показывала свою сутулую бурую спину, то оборачивалась, убеждаясь, что никто не отстал.

Путь закончился стеной, облицованной грязной керамической плиткой. Люция Леопольдовна принялась, пыхтя крутить торчащий из стены ржавый вентиль.

Откуда-то послышались торжественно-мажорные аккорды, ударили литавры…

— Есть! — устало и радостно сказала Люция Леопольдовна, оторвавшись от вентиля.

Она прижала ухо к стене, простукивая плитку. Найдя нужный звук, она стукнула сильнее.

Аккорды стали громче.

Люция Леопольдовна сделала шаг назад, крикнула что-то, после чего стена стала просто-напросто быстро таять как мороженое в микроволновой печи.

Образовалась нехилая такая дыра размером с дверной проём.

— Ну вот, господа, вам туда! — ондатра показала на дыру. — Прощайте!

В дыре виднелась комната с куском полосатых обоев на потемневшем паркете.

Дикс впрыгнул на ту сторону первым — целым и невредимым.

— Ишь, не обманула! — он довольно цокнул. — Давайте, друзья! Шустренько, шустренько перебираемся ко мне!

Глава 20

Странный красавец Санкт-Петербург растянул своё гранитное тело под игривыми лучами восходящего солнца. Но эти кокетливые розовые лучи заигрывали с ним недолго — небушко плаксиво нахмарилось, и пошёл дождик. Он что-то хныкал недовольно и скрёбся в стекло.

Марта проснулась с необычной лёгкостью в теле. Это было почти забытое чувство — когда ты просыпаешься, и у тебя ничего не болит. Она попыталась встать, но кто-то мягко придавил её обратно к подушке:

— Ч-ш-ш! Не спеши! Тебе нельзя резко вставать. Полежи пока…

— М-м-м… Угу.

Ей особо и не хотелось вставать с этой тёплой, постели. От мягкой ткани белья шёл запах… можжевельника? Да, кажется, это можжевельник.

— Файдер, я долго спала? Уже вечер?

— Нет, это у них тут утро такое… Ты спала всего три часа после нашего возвращения… из подземелья, — Файдер говорил немного севшим, но довольным голосом. Он потянулся и лёг рядом, уткнувшись Марте в затылок. — За это время, правда, произошло самое интересное — Дикс сгонял к грифонам и они сделали лекарство… для тебя. Учитывая, что ты сейчас в своём уме, и на щеках твоих имеется здоровый румянец, то можно сделать вывод, что нас не обманули.

— Лекарство? Из чего? Какое лекарство?

— Кое из чего… Спокойно! Не дёргайся! Тебе волноваться нельзя. Со временем узнаешь всё. Я пока не выяснил, что тебе можно знать, а что нет. Это может повлиять на результат!

— Ничего не понятно, — вздохнула Марта. — Как всегда!

На старой полированной прикроватной тумбе стоял неправильной формы кристалл, который Марта сначала приняла за флакон духов. Она взяла этот флакон и покрутила его туда-сюда.

— Старый такой… Весь в царапинах. Что там внутри?

Сквозь грани кристалла виднелась густая тёмная жидкость, которая оставляла оранжевый, с синим отливом пузыристый след.

— Это и есть твоё лекарство, — пояснил Файдер. — Грифоны тару зажали! Хорошо, что Дикс нашёл подходящую. Сказал, чтобы берегли как зеницу ока!

— Почему ты улыбаешься?

— Эти наставления от него, когда он в образе кота… Не знаю… мне смешно всегда немного.

На кухне громыхали посудой в металлической раковине, смеялись и хлопали дверцами шкафа. По коридору пополз запах кофе и гренок. На гренках должен быть непременно сыр. Да… мягкий расплавленный сыр…

— Файдер, как нам жить дальше? — спросила Марта, возвращая кристалл на место. — Не отворачивайся от меня, пожалуйста!

— Давай потом, а?..

— Когда?! — Марта сдёрнула одеяло, встала и подошла к окну.

Её ноги не тряслись, спина не хотела сложиться пополам, а в голове ничего не звенело и не лопалось. Она чувствовала себя на удивление хорошо. За окном — четыре этажа вниз — бурлил проспект, с его суетой, проблемами и радостями.

— Я хочу остаться, — сказала она уверенно.

— Где?

— Здесь.

— Ты даже не знаешь, где ты находишься, — Файдер вёл диалог, глядя в противоположную от окна стену.

— Мне всё равно… Я знаю, что я на Земле и этого достаточно. Я устала мыкаться по мирам, Файдер. Не трави мне душу, прошу тебя! Я понимаю, что ты не сможешь остаться со мной и…

— Не факт, — перебил Файдер и соизволил повернуться к ней лицом. — Я не могу сейчас возвращаться в Греверсонд, да и вообще куда-либо… Во избежание проблем, мне надо находиться здесь. И… Марта, подожди плакать. Да, скоро закончатся антисолнечные инъекции, и новые я достать не смогу, да и если бы даже смог, я не хочу всю жизнь на них сидеть. Но есть ёще другой вариант… Дикс обещал помочь. Конечно, всё это имеет смысл, если ты этого хочешь. Если-ты-хочешь-чтобы-я-остался-здесь.

— Ты сейчас взваливаешь на меня ответственность за свою жизнь? Я не хочу так!

— Если ты хочешь, чтобы я остался — я останусь.

Файдер подошёл к Марте, и на него прыгнул внезапно прорвавшийся через облака луч света. Он стоял перед ней такой близкий и далекий одновременно. Красивый. Холодный. И от этого холода исходил такой жар, что у Марты-таки полились слёзы. Файдер обнял её, успокаивая.

— Я мог бы сейчас соврать, что не понимаю, почему ты не можешь просто ответить на этот вопрос. Сейчас тебе тяжело. А я понятия не имею, что из этого выйдет… Я уверен только в том, что я не хочу с тобой расставаться. Я не хочу, чтобы … чтобы оборвалась эта связь…

— Ты говоришь, что любишь меня? — голос Марты дрожал от надежды и страха.

Файдер же только смотрел на неё в упор и повторил:

— Я не хочу, чтобы оборвалась эта связь. И я не хочу произносить слова, смысл которых мне непонятен. Что такое «любить»? Кое-кто уже пытался играть со мной в эти игры… Тогда, в Лейхассе, я чуть с ума не сошёл! Это был край… Но я собрал себя после. Заново собрал! И не оставил тебя. Я не пытаюсь тебя кроить… и ты, пожалуйста, не режь меня по живому… Это как минимум нечестно.

Тут в комнату влетел радостный Дикс:

— Ах, вы уже на ногах? Дитя моё, идёмте завтракать! Файдер и ты иди с нами! Я приготовил восхитительный завтрак! Идёмте!

Вытерев слёзы, Марта пошла на кухню, по дороге соображая, что она действительно не знает, где сейчас находится.

— А чья это квартира? Твоя, кажется, выглядела как-то по-другому.

Дикс что-то медлил с ответом. Он придвинул Марте стул, потом даже любезно положил белую салфетку ей на колени, что-то суетливо бормоча.

— Дикс, чья это квартира? — погромче переспросила Марта.

— Твоя, — выдавил-таки из себя Дикс, косясь в сторону. — Ладно, сейчас расскажу… Файдер, не стой в дверях! Присядь. Марта, дитя моё, не смотрите на меня как на умалишенного! Это действительно ваша квартира, с недавних пор. Она досталась вам в наследство от троюродной бабушки…

— У меня нет троюродной бабушки!

— Разумеется, её уже нет! Она отошла в иной мир! Вы можете со стопроцентной уверенностью утверждать, что знаете всех своих бабушек? Нет!

Дикс куда-то юркнул и вернулся с папкой документов:

— Можете ознакомиться! Сейчас я могу вас успокоить тем, что вы уже три недели как владеете это милой маленькой квартиркой!

Потрясённая новостями Марта взяла документы. Попыталась читать, но голова совершенно не соображала. Растерянная она смотрела то на Дикса, то на папку, то на Файдера. Потом тихо спросила:

— Мошенничество?! Дикс, куда ты меня втянул?

Дикс обиженно взмахнул лапами:

— Ну, какое мошенничество! Ну, как можно, право… Всё по закону, никакого криминала. Подписи, печати — всё абсолютно подлинное!

— А когда придут настоящие владельцы, то?..

— Не придут. Единственный владелец — это вы. Не переживайте! Кому нужны эти сорок метров?

— Сорок семь.

— Ну, сорок семь… Ради них никто судиться не будет. Это я говорю про Высший Суд Тьмы и Света! А про человеческий суд я молчу — эти вообще никогда не докопаются, тем более, имея в виду этот прекрасный город! Ладно, оставим это пока… Марта, вам надо подкрепиться! Прошу! Пока не остыло!

Файдер молчал. Он мешал ложкой давно уже растворившийся в чае сахар и смотрел на Марту. Та, вкушая греночки, стала задавать неудобные вопросы:

— И давно вы это провернули?

— Вовсе не давно. Буквально — вот-вот…

— Откуда вы знали, что я хочу здесь остаться?

— Эло проболтался… о твоём с ним разговоре. Да и после возвращения из подземелья ты была… как бы… не совсем в себе… Говорила о том, о сём…

— О сём? — Марты возмущенно задышала, чувствуя, как горят ещё щеки от гнева. — Ну и где этот болтун?

— А, в Эрмитаж пошли с Иллой. Окультуривается! — просто ответил Дикс, как бы не замечали настроения Марты.

Ещё немного посуетившись, он улизнул из кухни. Файдер перестал, наконец, греметь ложкой, и стало тихо. Дождь прекратился, солнышко снова протиснулось сквозь облака, и показался кусочек голубого неба, который быстро-быстро увеличивался.

— Ты хочешь, чтобы я остался?

Спокойствие и нейтральность в голосеФайдера коробила Марту. Это звучало так, словно ему вообще всё равно, что она ему ответит. Но в глубине души она понимала, что ему, конечно же, это важно. Но он ведь никогда этого не покажет, подлец, никогда не покажет! Остаётся только вздохнуть и принять решение.

— Да. Я хочу, чтобы ты остался. Но… Я вообще не представляю, как это возможно.

— Не парься!

Вот теперь Файдер смотрел довольным взглядом сытого кота.

— А на что мы жить-то будем? — задумчиво продолжала Марта. — Будешь фокусы показывать? С исчезновением… Или в экстрасенсы пойдёшь? Демонолог-некромант…

— Фу! Ну какой некромант? При чём тут покойники вообще?

Из-за притолоки показалось кошачье ухо и сообщило:

— Вас ждут к шестнадцати часам. Просьба не опаздывать!

— Кто ждёт? Где? — спросила Марта, но ухо уже скрылось.

Файдер — само спокойствие — ответил, уповая на чудо — чтобы только голос его не дрогнул:

— Миграционная служба. Прокси-отдел экзопространственных контактов…

Глава 21

За широким директорским столом сидела не менее широкая дама уважаемого возраста, со смелым макияжем и лихим завитастым блондом на голове, который спускался на её плечи львиной гривой. Львица важно изучала какие-то документы, крутила в пухлых пальчиках карандаш, делала пометки и постукивала по столу длинными акриловыми ногтями, которые выглядели не менее дорого, чем тот жмут из камней и цепей на её декольте.

Перпендикулярно её столу был столик попроще — для посетителей, за которым сидел Файдер, а напротив него — Марта.

Файдер тоже что-то читал. Он, то хмурил брови, то поднимал их, то чесал себе руки, потом вздыхал и вписывал в пустые графы нужную информацию.

— Таланты какие-нибудь имеются? — спросила львица и посмотрела на Файдера, полуприкрыв перламутровые очи.

— Э-э-э-э…

Файдер стал соображать, что можно было бы назвать талантами и, если таковые имеются, не лучше ли их скрыть, от греха.

— Хорошо, мы сделаем запрос, — проворковала львица и откинула с плеча локон. — Вы всё заполнили? Позвольте взглянуть, — она быстро пробежалась глазами по бумагам. — Значит так… С полчасика подождите, потом вас вызовут. Двадцать второй кабинет.

Путь к двадцать второму кабинету оказался довольно интересным — Миграционная служба представляла собой дворец с широкими парадными лестницами, коврами, небольшими фонтанчиками, в которых сидели задумчивые наяды; с огромными картинами, изображающих в полный рост величественных и забытых господ в пышных нарядах и сцены из разгульной жизни обитателей античности. Со всем этим диссонировал конторский дух и снующие туда-сюда сотрудники, которые ловко уворачивались от растерянных посетителей, пытающихся их поймать, чтобы «просто спросить».

Файдер выглядел бесстрастным и даже скучающим. Что, как ни странно, означало, в этот момент он жутко нервничает, но считает ниже своего достоинства это демонстрировать.

— Ты можешь мне объяснить, что мы здесь делаем? Что ты подписывал?

Файдер молча гонял жвачку, но таки ответил:

— Документы я подписывал… В том числе — об отказе.

— Об отказе от чего?

— От всего. Это шанс остаться. Здесь. С тобой. Если я откажусь от самого себя. От того, кто я есть, что я есть… Я стану просто человеком. И не говори сейчас ничего, хорошо?

Последняя просьба была излишней, потому что Марта и сама не знала, что сказать. Ах, сколько же дней и ночей она провела в мечтаниях и раздумьях о том, чтобы это когда-нибудь произошло! Чтобы тот, кого она любит так мучительно и беспросветно, чтобы он, наконец, стал человеком и смог почувствовать хоть малую часть тех чувств, что ласкали ее сердце и грызли душу. И что же? Теперь это происходит на самом деле? Вот сейчас, сию секунду? И Марте стало страшно. Он станет человеком… Но каким?! А если это превращение полностью сотрет его личность? Конечно, личность эта временами была просто невыносима — вредная, капризная и совершенно непонятная, но… чёрт тебя возьми, Файдер!.. Она ведь любила его таким! И кто теперь будет с ней рядом?!

Дверь с номером 22 распахнулась и вышла девушка — быстро оглядела очередь и остановилась на Файдере:

— Проходите!

Он потянул Марту за руку, и они зашли в тёмный кабинет. Часть его была отделена перегородками из закрашенного кое-как стекла, за которыми был тусклый свет. Девушка указала на эти перегородки и повторила:

— Проходите! Присядьте, сейчас ваше дело принесут!

К слову, за перегородками не оказалось ничего интересного: стол с настольной лампой и затёртая в хлам банкетка, на которую, очевидно, и следовало присесть. Из уходящего в бесконечность леса стеллажей появилась бабушка-одуванчик: на голове — коротко стриженый газон седых буклей, на носу — маленькие очки с толстыми линзами, на груди — массивная брошь, приколотая к старомодному креп-сатиновому платью в цветочек. Её блистающие ярко-красной помадой губы меж морщинистых щёк вызывали мгновенный выброс адреналина и желание бежать.

— Кольца, серьги, браслеты, кресты, пентаграммы и прочее — всё снимаем! — приказал одуванчик, поправляя свой лифчик под платьем. — Вот сюда кладите, в коробку! На выходе заберёте. Мари-и-иша, дело у тебя? — спросил одуванчик в темноту.

— Две минуты, Изольда Петровна! — ответила темнота.

Изольда Петровна пошаркала обратно в стеллажи, и вернулась уже с журналом. Из темноты метнулась Мариша и аккуратно положила чёрную папку на стол:

— Дело!

— Ага… Мариш… Мантию мне и… чашу.

— Орден?

— Ах да! И орден. Тут особый случай!

Мариша исчезла.

— Ох! Печать! Печать! — вспомнила Изольда Петровна и, взволнованно потирая поясницу, посеменила за печатью.

Марта поднялась с банкетки и попыталась обнять Файдера, но с таким же успехом можно было обнять фонарный столб — Файдер совершенно ничего не выразил в ответ. Марту же трясло как после наркоза, от отчаяния и страха все слова слиплись в голове в один сплошной крик.

Цепляясь за последние секунды надежды…

— Может… не надо это всё?! Файдер! Не надо! Мне страшно! Я не хочу так! Не хочу!

Файдер посмотрел на неё прекрасными неземными глазами.

— А как ты хочешь? — спросил он очень тихо. — Марта, я не умственно отсталый! Я видел, что ты страдала. И что страдаешь сейчас… По-моему, самое время покончить с этим. Поверь, я и сам понятия не имею, что со мной будет, и кем я стану. Всех, кто остаётся здесь, обеспечивают будущим, но при этом отнимают прошлое. Амнезия — это одно из обязательств… А я… я не хочу тебя забыть! Понимаешь?! Поэтому… Поэтому будет выбран, поручитель, который возьмёт эти обязательства на себя.

— Что это значит?!

— Это значит, что через двенадцать часов у тебя начнётся новая жизнь. Мой поручитель — это ты! И… тебе сотрут все воспоминания, в том числе и обо мне…

— Замолчи!

— … но они не смогут добраться до твоей души! Марта, запомни меня. Держи меня в своих мыслях! Не отпускай! Возможно, это сработает! Возможно…

— А если нет?! Замолчи, замолчи…

— Я прошу тебя, пожалуйста… Марта! Если я стану не просто человеком, заодно и отвратительным подонком с отшибленной памятью, сколько слёз ты ещё прольёшь?!

…Вернулась Изольда Петровна и, усевшись, наконец, за стол, открыла чёрную папку. Она посмотрела на первый лист, потом подняла весёлые глазёнки на Марту и Файдера:

— Начинаем!

Между столом и банкеткой появилась сверкающая серебристая позёмка. Она крутилась, закручивая спирали — одну за другой, одну за другой… Как огромная пружина, которая сначала извергала молнии, от ярко-синих, устремляющихся ввысь, до чёрных, летящих в бездну, а после и вовсе распалась на тысячи маленьких светлячков, которые, синхронно жужжа, разлетелись в стороны, и на их месте появилась Книга. Она была такая большая, что понадобилось бы полдесятка шагов, чтобы пройти её по высоте. Древний, отливающий бронзой переплёт из кожи, дерева и драгоценных камней, обрамлял жёлтые от времени страницы, покой которых охранял большой замок.

Изольда Петровна, уже в пурпурной атласной мантии, достала из ритуальной чаши ключик. Она осторожно подошла к Книге и, прицеливаясь, то через очки, то поверх них, повернула ключик в замке и быстро отпрыгнула.

Книга, вздохнув, открылась.

Марта стремительно теряла связанность мыслей и понимание происходящего — громкий тренированный голос Изольды Петровны добивал её, раненную, официальными речевыми оборотами.

— В ответ на ваш запрос… изучив материалы дела… соответственно, имеющиеся неопровержимые доказательства возможности… Властью данной мне, вышеуказанное лицо, объявляется…

До Марты доходили лишь отдельные слова, которые вырывались из алого рта Изольды Петровны, как змеи из открытого террариума.

— …лицо, именуемое в дальнейшем «человек»… действуя по велению души своей и ясного разума… обязуется хранить тайну своего рождения под страхом смерти, а также обязуется использовать способности, не подлежащие изъятию, строго в соответствии с пунктами один-девять приложения… Прошу поставить свою подпись!

Файдер взял у одуванчика ручку и расписался в Книге.

— Обязательства, находящиеся в сфере ответственности лица, именуемого «человек» …а также лица, именуемого в дальнейшем «поручитель», принимаются обоюдными, кроме обозначенных ниже условий, о чём засвидетельствовали здесь присутствующие… Прошу!

Марта, как лунатик пошла на Изольду Петровну, у которой в руках уже был наготове орден на плоских серебряных звеньях, который был искусно выполнен в виде шести, сцепленных лучами звезд. Завершая ритуал, Изольда Петровна выдала ещё какую-то важную белиберду, подняв руки вверх.

Марта склонила голову, чувствуя, как падает на плечи тяжёлая цепь — казалось, что звёзды разбились о её горячую грудь вместе с сердцем.

***

Запомни меня.

Я смотрю на тебя. Я прихожу в твои сны.

Ты знаешь.

В моих глазах — лёд. Я пронесу этот лёд для тебя — сквозь время и расстояния. Я найду тебя в раскалённой пустыне на дюнах безумства и разума. Лёд растает, и будет просто вода — она даст тебе силы жить.

Тающий лёд застит глаза — я уйду обратно во тьму и вернусь, когда ты позовёшь меня снова.

Это — наша бесконечная история.

Это — наша теория струн.

Это — без доказательств.

Запомни меня.

Эпилог

Я прошу вас, я умоляю — не отводите взгляд! Меня зовут Дикс. По большей части я — кот. Так вот, пользуясь исключительным фактом близкого знакомства с автором книги, которую вы держите в своих руках, я имею смелость сотворить сей эпилог. Ибо многоуважаемый автор решил (нет, вы подумайте!), что история закончена и дальше двадцать первой главы автор писать отказывается, хоть ты тресни! Ах, эта последняя глава! Это же слёзы! Я рыдал… Клянусь, я рыдал… если бы умел! Как можно оставить читателя в этом душераздирающем неведении будущего и в этой гнетущей неизвестности, как?! О, я был вне себя! В холодном поту проснулся я — полон решимости — и воззвал: «Бумагу мне! Бумагу мне и чернил!»

И вот, при свете луны (с ней, кстати, всё в порядке) пишу я эти строки. Ну а как же мне не писать, коли всех героев книги я знаю лично, и судьба каждого мне известна настолько, насколько интересна лично мне. Итак, имею счастье поделиться своим знанием касательно четырёх известных вам лиц:

Эло вступил добровольцем в отряд Детей Света и теперь сопровождает свою Иллу во время командировок на Землю, коих надо сказать, меньше не стало — люди, почему-то всё время создают себе и другим беды и проблемы, так что ангелы только и успевают, лететь куда-то, ломая крылья, во спасение. А что до Марты с Файдером… Ох, тут сложно, честно признаться. Он всё же остался чёртом, хоть и сам поверил в то, что он смог стать человеком, со всеми его чувствами. Всеми, кроме одного. Он долго искал то, без чего люди не могут жить, без чего ему вернуться к своей Марте было бы бессмысленно и жестоко. Он искал любовь. Нашёл ли? Я не знаю… Но я точно знаю, что когда Марта и Файдер снова встретились — когда жизнь свела их пути-дорожки, и когда смотрела она на него, а он смотрел на неё — не было в их глазах ни претензий, ни обиды, ни боли, ни страдания. Он был счастлив. Она была счастлива. Их сердца бились эхом друг друга в вечности. Как они встретились? Я бы мог рассказать, конечно… Но не всё ли равно, мой друг? Случайная неслучайность, знаете ли… Увольте меня от подробностей, уважаемый читатель. Додумайте их сами. Это ведь немного и ваша история, не правда ли?..

2005 г., 2022 г.

Оглавление

КНИГА ПЕРВАЯ: ПЕРЕХОД

КНИГА ВТОРАЯ: ЭПИКРИЗ